Аристократы

Aristocrats by Brian Friel (1979)

Перевод А. А. и М.Д. Мокеевых

Действующие лица:

Вилли Дайвер

Том Хоффнунг

Дядя Джордж

Казимир

Элис

Имон

Клер

Джуди

Отец

Голос Анны

Пьеса Аристократы была впервые поставлена в Abbey Theatre в Дублине, в четверг, 8 Марта 1979.

Текст пьесы был впервые опубликован в Gallery Press (Дублин, 1980 г.)

Декорации

Большая часть пьесы происходит на открытом воздухе, около южной стороны дома. Сейчас это запущенная лужайка, о которой не заботились в течение нескольких лет. До этого здесь был теннисный корт, а еще раньше поле для игры в крокет, — но никаких следов былой деятельности не осталось.

Лужайка протягивается полностью через всю переднюю часть сцены и через верхнюю левую часть (правую со стороны зрителей), где она встречается с высоким серым фронтоном с незанавешанными окнами.

Слева находится бельведер (беседка на возвышенном месте) с крышей, напоминающей пагоду, изрядно потрепанный непогодой. Внутри находится поржавелая железная скамейка. Сам бельведер сделан из дерева и, кажется, вот-вот развалиться.

Маленькая комната для занятий (кабинет) занимает верхнюю правую часть сцены. Она находится несколько выше, чем лужайка, и отделена от нее двумя невидимыми стенами. На третьей стене, параллельной передней части сцены, висит доска для письма ранней Викторианской эпохи. У четвертой стены, перпендикулярной передней части сцены, находится огромный мраморный камин. Перед камином стоит шезлонг. В центре кабинета — маленький стол, и т. д. — подходящая меблировка, говорящая о том, что когда-то жизнь в усадьбе процветала и, в то же время, указывающая на упадок в данный момент.

На авансцене справа — солнечные часы, возвышающиеся на каменном постаменте.

Время и место: лето, середина 1970-х, Баллибег Холл, усадьба мирового судьи О’Донелла, большой и разваливающийся дом, смотрящий на деревню Баллибег, графство Донегал, Ирландия.

Музыка (фортепианные произведения Шопена).

Акт первый

Скерцо № 2 Си-бемоль минор, Op.31

Баллада соль минор, Op.23

Вальс Соль-бемоль мажор. Op.70, No.1

Соната № 3 си минор, Op.58 (Только третья часть: Largo)

Вальс Ля-бемоль мажор (Posth.)

Вальс Ми-бемоль мажор (Posth.)

Акт второй

Этюд Ми мажор, Op 10, No.3

Ноктюрн Фа-диез мажор, Op.15, No.2

Акт третий

Соната № 2 Си-бемоль минор, Op.35 (Третья часть: только средний раздел)

Баллада Ля-бемоль мажор, Op.47

Акт первый

Ранний полдень теплым летним днем

Начальные такты Скерцо № 2 Си бемоль минор наполняют кабинет и лужайку и постепенно затихают.

Том ХОФФНУНГ сидит за столом в кабинете, переписывает названия книг в свою записную книжку. Он спокоен и тих, это осмотрительный американский ученый, ему 50 с небольшим.

В двери, ведущей в залу, стоит ВИЛЛИ ДАЙВЕР. Ему за 30, он из деревни. Он стоит на стуле и прикрепляет маленькую колонку к дверному косяку. (стоит на своем пиджаке, чтобы не запачкать сиденье стула).

Оба мужчины работают некоторое время в тишине.

В данный момент в гостиную входит ДЯДЯ ДЖОРДЖ. Ему уже ближе к 80-ти, он брат Отца. Панама, трость, старый, помятый и не очень чистый белый льняной костюм с огромным красным шелковым платком, торчащим из грудного кармана, брюки по лодыжку. Его рот никогда не прекращает работу, усиленно пережевывая воображаемую пищу. Его жесты очень энергичны, как будто он участвует в каком-то важном деле большой срочности.

Только на полпути к кабинету он осознает, что в комнате находятся другие люди. Тогда он останавливается и всматривается в фигуры людей.

Том: Доброе утро.

Пауза.

Вилли: Здравствуйте, мистер Джордж.

Том: Заходите. Я почти закончил.

Дядя Джордж мнется на месте, затем разворачивается и выходит.

Том: Он уже третий раз пытается войти сюда. Может быть, мне уйти куда-нибудь?

Вилли: Глупости. Это он капризничает.

Том: Он хоть говорит иногда?

Вилли: Наверное. Впрочем, я никогда не слышал.

Том: Он брат мирового судьи — это правда?

Вилли: Да, это так. Зверски пил по молодости. Напивался до чертиков. Затем вдруг бросил пить и говорить.

Том: Странно, почему?

Вилли: Слова ему нужны только для того, чтобы заказывать спиртное. Когда-то он считался умнейшим человеком в роду.

Он слезает со стула, поднимает пиджак и протирает сиденье своим рукавом.

Вилли: Том, можно вас отвлечь на минутку?

Том: Конечно.

Вилли: Я почти закончил.

Том помогает ему у двери.

Том: Джуди должно понравиться.

Вилли: Думаете?

Том: Разумеется. Что еще нужно сделать?

Вилли: Вот, покажите ей, когда она спустится. Здесь регулятор громкости — тише или громче — как ей понравится.

Том: Хорошо.

Вилли: Внизу выключатель, если нужно совсем отключить.

Том: Понятно.

Вилли: Не высоко для нее? Как вы думаете?

Том: По-моему, в самый раз.

Вилли: Портит весь интерьер.

Том: Что вы! Его и не заметишь. Отличная работа, Вилли.

Вилли: Нет, все-таки грубовато, но зато это избавит ее от беготни вверх-вниз при каждом шорохе.

Том: Уже работает?

Вилли: Пойду подключу в спальне.

Вилли выходит в гостиную. Том возвращается к столу. Как только он садится, слева входит Казимир, он несет складные стулья. Казимир — единственный сын в семье. Ему около тридцати. Несмотря на жару, он одет в вязаный жакет-пуловер и в спортивную куртку. Он производит впечатление человека, с которым что-то не так. Эта «странность», как говорит сам Казимир, заключается в чем-то неуловимом: отчасти в его скромности, в его неловких движениях, отчасти в спонтанном энтузиазме, в его привычке, когда он огорчен, вдруг усмехнуться не к месту. Но он не шутник и не помешанный. Он совершенно нормальный человек с несколько преувеличенной манерностью. В данный момент, он стоит в двух шагах от кабинета и разговаривает с Томом.

Казимир: Это Клер.

Том: Да?

Казимир: Играет на фортепиано.

Том: Ааа…

Казимир: Моя сестра Клер.

Том: Я знаю.

Казимир: Добро пожаловать на домашний концерт.

Том: Ммм…

Казимир: Ловкость, красота, страсть — все это есть у Клер.

Том: Действительно…

Но Казимир уже отошел и стоит посередине лужайки.

Казимир: Клер!

Клер: Да?

Казимир: Сыграй Балладу соль минор.

Музыка останавливается.

Клер: Какую?

Казимир: Соль минор.

Клер: Я не в настроении, Казимир.

Казимир: Очень прошу, пожалуйста.

Клер: Ну хорошо. Только маленький отрывок.

Он стоит и слушает. Она начинает играть с середины Баллады соль минор, Op.23 сразу перед molto crescendo, после трех тактов fz.

Казимир: Да — да — да — да — да!

Он подпевает несколько тактов фортепиано, дирижируя, — при этом он весь сияет от восторга. Затем он успокаивается и возвращается на ступеньки.

Казимир: Соль минор. Чудесно, правда?

Том: Да.

Казимир поет еще несколько тактов.

Казимир: Когда я представляю нашу Усадьбу Баллибег — это всегда солнечный день, двери и окна настежь, и все заполнено музыкой.

Он резко поднимается и уходит влево за новой партией стульев. Раздается треск из колонки, затем тяжелое дыхание Отца. Том прислушивается.

Джуди: Ты давно так хорошо не ел. Дай-ка я вытру тебе подбородок.

Неразборчивое бормотание Отца.

Джуди: Здесь тепло. Одеяло, я думаю, тебе не нужно?

Неразборчивое бормотание. Том подходит к колонке. Он стоит и слушает.

Джуди: Папа, ты опять запачкал пижаму! Почему ты не сказал мне?

Отец: Джуди?

Джуди: Давай ее поменяем.

Отец: Где Джуди?

Джуди: Я Джуди…

Отец: Где Джуди?

Джуди: Я здесь, за тобой, папа.

Отец: Где Клер?

Джуди: В гостиной.

Отец: Где Клер?

Джуди: Разве ты не слышишь ее? Она играет для тебя. Подними ногу, папа.

Отец: Где Элис?

Джуди: Все здесь.

Отец: Где Казимир?

Джуди: Все дома. Они все внизу.

Отец: Где Анна?

Джуди: Анна в Африке — и ты знаешь это. Теперь другую ногу. Папа, я не смогу снять ее, если ты мне не поможешь.

Отец: Где Джуди? Где Клер? Где Казимир? Где Элис? Где…

Джуди: Все здесь. Они все внизу.

Отец: Мне нужно тебе кое-что сказать по секрету: Джуди предала нашу семью.

Джуди: Да?

Отец: Я не хочу ничего разглашать. Но я могу довериться тебе: Джуди предала нас.

Джуди: Так лучше. Тебе удобно?

Отец: Огромное предательство. Невиданное предательство.

Джуди: Дай-ка я потрогаю носки. Они тоже мокрые?

Отец: Но Анна молится за нее. Ты знаешь об этом?

Джуди: Да, знаю, папа.

Отец: Анна попросила весь монастырь молиться за нее.

Джуди: Теперь давай наденем эти чистые. Подними ногу.

Отец: Где Джуди? Где Элис? Где Казимир? Где Клер?

Вилли возвращается, несет пакет с двумя бутылками виски. Том делает вид, что читает что-то в записной книжке.

Вилли: Я все подсоединил. Было что-нибудь слышно?

Том: Да, что-то было секунду назад. Похоже, отлично работает.

Вилли осматривает колонку.

Вилли: Да, должно. Ей нужно заменить проводку во всем доме. Полно оголенных проводов.

Том: Она знает?

Вилли: Это не шутка, это очень опасно. Скажите, что я забегу позже и замотаю оголенные провода. Я оставлю это (пакет) здесь для нее. Капля виски. Подумал, у нее и так много расходов из-за приезда всей семьи. Они приехали вчера вечером?

Том: Да, уже ночью. Вы придете на свадьбу?

Вилли: Я? Черт, я боюсь.

Том: Не придете?

Вилли: Нет: это семейное дело. А вы как?

Том: Я уезжаю завтра.

Вилли: Ну, значит, свадьба пройдет без нас. (Уходя.) Так…

Том: Счастливо, Вилли.

Вилли: Да, и передайте ей, что продукты там… Все, что она заказывала, я оставил в кладовой.

Том: Хорошо, скажу…

Вдруг раздается голос Отца: очень громкий и повелительный.

Отец: Ты хочешь сказать, чтобы я и весь суд торчали здесь и теряли свое драгоценное время, пока обвиняемый прогуливается домой за документом на право собственности, который, как он утверждает, лежит у него в шкатулке.

Вилли вздрагивает в восхищении.

Вилли: Jesus, Maria and Josef!

Джуди: Теперь эту ногу. Вот, молодец. Хорошо.

Отец: А мы здесь будем сидеть и мерзнуть, дожидаясь его возвращения? Я правильно вас понял, сержант?

Джуди: Приподнимись немного.

Отец: Так вот, что я скажу тебе, я не буду ждать!

Вилли: Во дает!

Джуди: Так намного удобнее.

Отец: Мы здесь все замерзли. Окоченели. И я не вынесу более ни одной секунды. Все распускаются! Суд отсрочен!

Джуди: Теперь повернись на бок, я подоткну одеяло и ты немного поспишь.

Отец что-то бормочет, затем затихает.

Вилли: Вы слышали этот голос? Этот человек никогда не сдается.

Том: Поверите ли, я здесь уже четыре дня, и еще ни разу не видел его.

Вилли: Он не сходит вниз после того, как его хватил удар. Но до этого, чтоб мне провалиться, что за мужик был. Jesus, Maria, and Josef!

Входит Казимир и приносит еще пару складных стульев, которые он устанавливает на лужайке. Вслед за этим заходит в дом.

Казимир: Шопен — это любовь всей ее жизни. Ей еще не было десяти, а она уже играла все ноктюрны и вальсы. Мы думали: у нас на руках растет маленький Моцарт. В шестнадцать она получила место в парижском университете. Но Отец… — вы можете себе представить.

Том: Вообще-то…

Казимир: «Странствующий музыкант? (качая пальцем.) Хо-хо-хо-хо-хо» Этого бы он не допустил. (Увидел Вилли.) А! (Короткая, неловкая пауза. — Вилли улыбается, ожидая, что его узнают, Казимир уставился на него невидящим взглядом. Вилли, наконец, неуклюже к нему подходит.)

Вилли: Как ты, Казимир?

Казимир: Да? Кто вы? Кто?

Вилли: Нет, ты, наверное, не помнишь меня.

Казимир: А я должен? Должен? Ну да, конечно, я должен.

Вилли: Я…

Казимир: Нет, нет, не говори. Дай мне угадать. Я вспомнил — ты Диген, кучер! Верно?

Вилли: Джек Диген.

Казимир: Это ты! Привет Джек!

Вилли: Джек, шофер, правильно. Он умер. Я Дайвер.

Казимир: Дайвер?

Вилли: Из деревни.

Казимир: А-а…

Вилли: Вилли Дайвер.

Казимир: А-а…

Вилли: Сын Тони Дайвера. Я обычно стоял у ворот, когда мой дядя Джонни бывал у вас в доме. (Пауза.) Джонни МакЛун и моя тетушка Сара… (Пауза.) Столько лет прошло. Теперь мой дядя Джонни умер. Тридцать лет, как умер. (Пауза.) Я видел вас сегодня утром с холма. Джуди отдала мне на время часть земли в аренду…

Том: Вилли только что установил вот это, чтобы можно было услышать вашего Отца отсюда, снизу.

Казимир: Что это?

Том: Сигнализация, устройство для детей. Очень удобно, правда?

Казимир: Да, прекрасно, прекрасно…

Том: Убережет Джуди от беготни вверх-вниз по лестнице.

Казимир: Конечно, замечательно, прекрасно, хорошая идея.

Вилли: Помню, однажды я и Казимир — мы были тогда вот такими — Мы оба залезли в лодку, оттолкнули ее от берега и поплыли. Помнишь? И, Jesus, Maria, and Josef, отлив унес нас от берега.

Казимир: Боже мой! Мы что, утонули?

Вилли: Черт, нет. Ветер пригнал нас назад. Никто не знал, что случилось с нами, кроме нас самих.

Казимир: Да, это было здорово. Ха-ха. (Вдруг трясет Вилли руку.) Чудесно увидеть тебя снова. Здесь так хорошо. Ты знаешь, как давно я не был дома? — Одиннадцать лет. А теперь извини меня — я сегодня шеф-повар!

Вилли: Конечно, конечно…

Казимир опять уходит — на этот раз в бельведер, где находит еще парочку потускневших стульев, которые он относит на лужайку.

Вилли: Такой же чудик, этот Казимир.

Том: Да…

Вилли: Когда он приезжал домой из пансиона на каникулы, он иногда гулял по деревне. И мы шеренгой шли за ним, придуриваясь, и повторяя все его движения. Господи, у него и мысли никогда не было, чтобы обернуться назад.

Том: Вы сказали, что взяли землю у Джуди. В каком смысле?

Вилли: Некому обрабатывать землю, поэтому она сдает ее каждый год.

Том: А сколько акров общая площадь?

Вилли: Сложно сказать. Поле и болото.

Том: Вы арендуете ее?

Вилли: Я снимаю это бремя с ее плеч, понимаете.

Том: Что вы делаете с землей?

Вилли: Брожу по ней. Я ведь не фермер.

Том: Но это ведь очень плодородная земля?

Вилли: Плодородная? (Смеется.) Если вы найдете пару высоких сапог, мы как-нибудь прогуляемся там.

Он выходит в залу. Казимир расставляет стулья широким полукругом. Музыка внезапно прекращается.

Клер: Казимир!

Казимир прекращает работу.

Казимир: Да?

Клер: Где ты?

Казимир: На теннисном корте, как раз за сеткой.

Клер: Ты меня слышишь?

Казимир: Да, слышу.

Клер: Угадай, что я играю.

Казимир вдруг очень оживляется, он в восхищении. Он бросается к ступенькам.

Казимир: Ух ты! Это игра, в которую мы всегда играли в детстве!

Клер: Казимир!

Он бежит обратно к центру лужайки.

Казимир: Давай! Я готов! Я жду!

Он стоит в нерешительности и ждет. Его глаза плотно закрыты. Его кулаки сжаты на груди. Говорит самому себе, пока томиться в ожидании:

Казимир: Ха — ха. Боже мой — Боже мой — Боже мой — Боже мой…

Звучит музыка: Вальс Соль бемоль мажор, Op.70, No.1.

Казимир: Ооо…Это — это-это…(Самому себе:)Вальс МакКормак! (Радостно хлопает в ладоши, затем кричит): Вальс МакКормак! Правильно, Клер? Прямо в цель? Я прав?

Клер: Я не слышу тебя.

Казимир: Ты слышишь меня очень хорошо. Это так. Я знаю! Я знаю!

Он бежит в кабинет.

Казимир: Я узнал! Это Вальс МакКормак! Вальс Соль бемоль мажор. Но мы называем его МакКормак, потому что однажды вечером граф Джон МакКормак, помнишь Джона МакКормака, ты ведь знаешь о ком я говорю? — ну тенор? — Ну конечно ты знаешь! — У Отца были какие-то дела с МакКормаком, что-то о получении для него титула папского рыцарства, при помощи французского кардинала, которого Отец узнал в Ватикане. Поэтому Отец и МакКормак стали хорошими друзьями…

Том начинает что-то писать в своей записной книжке.

Том: Казимир, это такая информация, которая….Можно я быстро запишу?.. Итак, вы сказали…

Но Казимир уже за дверью, он хлопает в ладоши.

Казимир: Браво, дорогая Клер! Браво, браво, браво!

Теперь он снова входит и идет к центру комнаты.

Казимир: Как-то раз граф МакКормак остался у нас ночевать. А у Мамы была тогда депрессия. Боже мой, бедная Мама, как она тогда страдала.

Том: Ей было сорок семь, когда она умерла?

Казимир: Сорок шесть.

Том: Она болела? Это произошло внезапно(Пауза.)

Казимир: В тот вечер Клер играла Вальс Соль бемоль мажор, и граф МакКормак пригласил Маму танцевать. Она отказалась, но он был настойчив. Очень настойчив… В конце концов, он вывел ее на середину зала, обхватил за талию, и она вдруг рассмеялась. Они кружились по всему залу, потом на улице, на теннисном корте. Смех был слышен по всему дому, и, в конце концов, они оба протанцевали до самого бельведера… Чудесно! Вальс МакКормак!

Том: Примерно, какой это был год…

Казимир: Большой, грузный человек. Да… Я помню мистера МакКормака. Я помню его огромные трясущиеся скулы. Мама говорила, что он танцевал как Нижинский. (Вдруг пробуждается от воспоминаний.) Я вам не мешаю?

Том: Нет, нет…

Казимир: Ну, конечно же мешаю. Мне нужно только пять минут, чтобы позвонить, а потом я оставлю вас в полном покое.

Он подходит к телефону — старинному телефону с трубкой, висящей сбоку с микрофоном на камине.

Казимир: Вы знаете, чем я занимался вчера вечером, сразу по приезду? Я тайком записал ее игру на две кассеты. Я дам их послушать Хелге и детям, чтобы они знали, какая она потрясающая пианистка.

Том: Они никогда не были раньше в Ирландии?

Секундная пауза.

Казимир: Я поставлю эти кассеты во время пикника. У меня есть еще один маленький сюрприз для всех: кассета, которую Анна прислала мне на прошлое Рождество!

Том: Здорово.

Казимир: Анна — ужасно хороший человек. Кстати, она теперь: Сестра Джон Генри. Знаете, почему она выбрала это имя? Вы помните кардинала Джона Генри Ньюмана? Ну конечно! Он еще венчал Дедушку и Бабушку О’Доннел в этой самой комнате. Еще было специальное распоряжение из Рима… Но для нас она всегда останется Анной. На этой кассете — ее послание для каждого из нас. Это будет так кстати теперь когда мы все опять собрались вместе.

Набирает телефонный номер.

Отец: Не трогай!

Казимир роняет трубку в ужасе.

Казимир: О господи! Ха-ха. Боже мой, Это же- это же…

Том: Это всего лишь сигнализация для детей.

Казимир: На мгновение мне показалось, что Отец… что он…что…ТОМ: Может, мне лучше немного уменьшить громкость

Казимир: Боже, как я испугался, какой ужас… Ужас…

Неожиданно звонит телефон, Казимира вновь охватывает паника. Он снимает трубку.

Казимир: Алло? Алло? Алло? Да, это я звонил, Мисс Мур, прошу прощения. Будьте любезны, попробуйте еще раз соединить меня с Германией. Гамбургский номер… Простите… Я вам его уже давал… Да я подожду…(Наблюдающему за ним Тому). Хельга… это моя жена — Хельга… Надо сообщить, что я добрался. Она вся изведется, если я…(В трубку). Я только на свадьбу, да, до четверга, выдам Клер замуж и сразу же назад. Да, да, спасибо мисс Му, я передам… (Тому) Всегда ее боялся, очень боялся…Эта телефонистка в Баллибеге ……Да, да… Я жду.

Том ощупывает за камином разболтавшийся звонок для вызова прислуги.

Том: Когда они перестали работать?

Казимир: Кто они?

Том: Звонки.

Казимир: Думаю, с тех пор, как некому стало звонить или некому приходить на звонок. Она должна быть сейчас дома..

КЛЕР начинает играть другой ноктюрн. Входит ЭЛИС. Ей около 35. Она перепила прошлой ночью. Входя в комнату, она потирает синяк на щеке.

Элис: Всем доброе утро.

Том: Уже день, Элис.

Элис: Правда?

Она посылает Казимиру воздушный поцелуй, который он тут же отсылает обратно.

Элис: Я что, спала дольше всех?

Том: Похоже на то. Имон еще спит?

Элис: Он встал около часа назад. Пошел повидать свою бабушку- вниз в деревню.

Том: Как вы себя чувствуете?

Элис: Я вчера плохо себя вела, да?

Том: В общем нет. Вы сидели в одиночестве, вон там и пели про себя детские песенки.

Элис: Ну и ладно. А вы Том, да?

Том: Совершенно верно.

Элис: Доктор Томас Хоффнунг из Чикаго.

Том: Вот видите, вы были вчера в хорошей форме.

Казимир: Hoffnung по-немецки значит надежда. Значит, ваше имя — Том Надежда. Потрясающее имя, правда, Элис? Том Надежда! Звоню в Гамбург.

Элис: Что?

Казимир: Хельге.

Элис: Предавай ей привет.

Казимир: Она сегодня в замечательной форме.

Элис: Да?

Казимир: Клер.

Элис: О. Да-да. (Она прикрывает глаза рукой и выглядывает на улицу) Холодно, наверное?

Том: Вовсе нет, прекрасный день.

Элис садится на верхнюю ступеньку крыльца и обхватывает голову руками. Том подходит к Казимиру, который до сих пор занят телефоном.

Том: Казимир, может, вы поможете мне прояснить несколько фактов. Здесь когда-то сидел Джеерард Менли Хопкинз, верно?

Казимир: Вон там пятно на ручке кресла, видите?

Том: Где?

Казимир: На другой ручке.

Том: Нашел.

Казимир: Он обычно цитировал бабушке О’Доннел «Крушение Германии» и всегда ставил свою чашку на это место. Однажды он уронил ее и сильно обжег себе руку.

Том записывает всю информацию.

Том: И это было…

Казимир: Шшшш… Да, Мисс Мур? Извините, извините. Да-да… Конечно… спасибо. спасибо..(Вешает трубку) Плохая связь… Не могут дозвониться даже до Леттеркенскоого узла. Бедная Хельга, наверноее, думает, что я ее бросил… Том, стыдно сказать, но я забыл название вашего исследования.

Том: Я и сам с трудом могу вспомнить.

Казимир: Пожалуйста.

Том: «Возрождение культурного, политического и социального уклада высших слоев Римского Католического общества в сельской Ирландии после Католической Эмансипации».

Казимир: О Боже. Ха-ха…

Том: Знаю. Должно быть, это ужасно. Извините.

Казимир: Нет, нет не извиняйтесь. Это звучит очень, очень даже…Элис, неправда ли это очень даже, очень…? Давайте подойдем к этому систематично. Джуди ведь уже показала вам наши семейные хроники и старые документы на усадьбу?

Том: Да.

Казимир: И вы просмотрели все дневники в библиотеке.

Том: Да, в общих чертах…

Казимир: Ну вот и чудно. И теперь вы хотите…. Что вы хотите?

Том: Семейные предания, семейные воспоминания. Например, откуда взялось (крест) вот это?

Казимир: Подарок Кардинала О’Донелла. Из Саламанки. Не просто знакомого, а хорошего друга семьи. Помнишь его, Элис?

Элис: Кого?

Казимир: Кардинала О’Доннела. ЭЛИС: Помню ли я его? Да он уже лет семьдесят как умер.

Казимир: Да нет же.

Элис: Как минимум…

Казимир: Неужели? О Боже! Думаю, что ты права. Ну тогда… Давайте посмотрим, что у нас еще есть. Каждая вещь имеет свои ассоциации. Хопкинса вы знаете.

Том снова записывает.

Том: Да, да….

Казимир: А это Честертон.:

Том: Простите?

Казимир: Честертон.

Том: Эта пепельница?

Казимир: Табуретка для ног.

Том: Табуретка…

Казимир: Он как то имитировал Ллойда Джорджа, читающего тронную речь. Потерял равновесие и — там, тарарам — ударился спиной прямо о каминную решетку. Ну, а весил он порядочно. Решетка до сих пор продавлена, правда, Элис?

Элис: Да.

Она выходит на лужайку и садится на один из стульев. Клер начинает играть третью часть сонаты № 3 Си минор,Op.58.

Казимир: Растянул локоть и ушиб ребра.

Том: Надо же!

Казимир: Пролежал пять дней в клинике.

Том: И это было, когда… Впрочем не важно… Я это выясню… Как часто он приезжал сюда, в Баллибег?

Казимир: Понятия не имею… Часто… очень часто. Да-да… Отец с мамой провели половину медового месяца с ним в Англии.(к Элис:) Правда?(Замечает, что она ушла) Они были очень близкими друзьями. Отец хотел окрестить меня Джилберт Кай, но мама настояла на Казимире — так звали польского принца. Маме это нравилось. А это (шезлонг) — Дэниел О’Коннелл, Освободитель… Замечательный наездник… Видите вот эти отметины от его шпор. Это — пятьдесят восьмой…

Том: Год?

Казимир: Соната Шопена, пятьдесят восьмой опус. Третья часть.

Том: Ааа…

Казимир: Вот это (подсвечник) Джордж Мур, великий писатель… Как он связан с Джоном Муром, я не знаю. Так, это (книга) Томас Мор, друг Байрона. Байрона знаете? (поет) «Все эти юношеские пылкие чары, на которые я сегодня взираю.» Это (Библия) Хиллари Беллок, первый перевод Библии на ирландский, свадебный подарок Отцу и Маме. Это Йейтс. Великий ирландский поэт, Нобелевский лауреат… Это..

Том: Где Йейтс?

Казимир: Подушка (на шезлонге).

Том: (пишет) Подушка… Йейтс..

Казимир: Йейтс был просто великолепен. С такими холодными, холодными глазами. Да, да. Как сейчас помню.

Том: В каком году?

Казимир: Однажды он просидел здесь три ночи кряду, вот здесь, на Даниэле О’Коннеле, головой на подушке, положив ноги на Честертона, потому что ему кто-то рассказал, что в нашем доме живут привидения. Представляете? Целых три ночи. Но, конечно, здесь никогда не было никаких привидений. Ни одного. Отец никогда не верил в духов… Йейтс был очень раздосадован. Очень… «Ты обманул меня, Бернард,» — он говорил Отцу, — «Ты меня обманул,» — и эти его жуткие глаза, сплошной лед.

Он прерывается, потому что Клер вдруг переключается с Сонаты на Вальс Ля бемоль мажор.

Казимир: Послушайте! Послушайте! Вальс на Ночь! Мой любимый. Мой самый любимый.

Выходит из дома, к Элис.

Казимир: Элис, ты узнаешь?

Элис: (поет)

А теперь в кроватки, крошки, Время всем сказать: Спокойной ночи

Казимир и Элис поют вместе

Вы летите к звездам, дорогие Спите крепко, крепко,

Том выходит к ним на улицу.

Казимир: Красивый вальс, правда? Мой самый любимый. Вальс на ночь. В действительности, это вальс Ля бемоль мажор, но мы его назвали «Вальс на ночь», так ведь, Элис? Потому что как только мама начинала его играть, мы должны были мчаться наверх, помнишь? Помыться, прочитать вечернюю молитву и лечь в кровать, до того, как затихнет музыка. Чудесно (поет) «А теперь в кроватки, крошки…»

Все поют под музыку …

Казимир: Боже, как она прекрасно играет. Слушайте… Здесь и восторг, и страх, и ожидание. Джуди сказала, что Клер в последние месяцы себя чувствовала хорошо. Ни дня депрессии. Ни единого. Может быть, она просто повзрослела. Чудесно! Можно вам кое-что рассказать, Том? Я, Джуди и Элис, мы всегда между собой считали, что… правда, Элис?

Элис: Что — правда?

Казимир: Мы всегда, ну… но всегда только намекали друг другу. Но всегда подозревали, что… правда, Элис?

Элис: О чем ты, Казимир?

Казимир: Просто мы всегда думали, что малышка Клер… Она такая девушка, что…. Мы всегда думали, что наша маленькая Клер, такая чувствительная, умная… решит остаться одна на всю жизнь. Ха-ха. Мы так думали. Правда, Элис?

Элис: И мы ошиблись.

Казимир: В самом деле! Слава Богу, мы ошибались! Нет, она не просто хорошенькая девушка, она очень хорошенькая. Так ведь, Том? Не правда ли она очень хорошенькая?

Элис: Ради Бога, Казимир..

Казимир: А что здесь такого? Либо Том считает ее хорошенькой, либо нет

Том: Она очень приятная молодая леди…

Казимир: Приятная… Подходящее слово… Замечательное слово …Приятная. Ну да, она такая. Нежная натура. А ее молодой человек, исключительно хороший. Вы с ним встречались, Том?

Том: Только один раз. И то мимоходом.

Казимир: Я очень хочу познакомиться с ним. А ты, Элис? Он зрелый молодой человек, он не курит и не пьет и…

Элис: Вдовец средних лет с четырьмя детьми.

Казимир: Это нормально… это нормально. У Клер очень хорошие отношения с детьми. Джуди говорила, что когда она давала уроки фортепиано детям из деревни…

Элис: Какие уроки? Какие дети?

Казимир: Прошлой зимой она посещала пять-шесть домов до тех пор, пока… бедная Клер… старая беда — знаете — чрезмерное беспокойство…Оно, главным образом…И когда она прекратила, я уверен ей было тяжело без этих небольших денег. Я имею ввиду, должно было быть тяжело. О чем это я говорил? Да, эти дети. Джуди писала мне, что у нее были очень доверительные отношения с ними… Джуди мне так говорила. А у ее молодого человека, Джерри, свой бизнес — он продает зелень. У него есть белый грузовик с огромным пластиковым бананом на крыше… Он снабжает овощами все отели в радиусе двадцати миль А также он замечательно играет на трубе, и они с Клер играют дуэтом. Хорошо. Все это звучит так просто… просто… просто… так замечательно, они так … так подходят друг другу. Все так, как надо. Все под контролем. Я так счастлив, так счастлив за нее. Ха-ха.

Его голова все время быстро поворачивается от Элис к Тому. На его лице неизменная, полная душевной боли, улыбка. Тишина. Музыка вдруг меняется. Вальс Ми бемоль мажор.

Казимир: Давай потанцуем, Элис.

Элис: Казимир.

Казимир : (Кричит) Молодец. Молодец, Клер! Браво! (Элис:) Пожалуйста.

Элис: Не сейчас

Казимир: Ну в честь праздника.

Элис: Ты никогда не умел танцевать.

Казимир: А вот увидишь… давай… давай!

Элис: Ну, пожалуйста. Я..

Он хватает ее за руки и заставляет встать.

Казимир: Раз, два, три… Раз, два, три….

Элис: О Боже…

Казимир: Раз, два, три… Раз, два, три…

Элис: Казимир!

Казимир: (Поет) Элис, Казимир… Элис, Казимир…

Раз, два, три… Раз, два, три…

Элис танцует неохотно, а Казимир поет так громко, что не слышно, как звонит телефон.

Том: Вам звонят, Казимир!

Казимир: Туда и теперь поворот….. Назад и вперед, теперь назад…

Том: Казимир!

Казимир: Прекрасно! Лучше, чем балерина. У нее есть диплом французской танц-школы.

Том: Гамбург на проводе!

Казимир: Что?

Том: Германия!

Казимир вдруг прекращает танцевать. Теперь он слышит телефон. Его воодушевление тут же исчезает.

Казимир: Боже… Хельга… Это Хельга…! Ха- ха.

Он подбегает и хватает телефон.

Казимир: Алло? Алло? Хельга? Это ты, Хельга? Bist du da? Алло? Алло?

Элис падает в кресло.

Том: Простите, я не умею танцевать.

Элис: Ну и слава Богу. Это ведь виски, вот там?

Том: Вам принести?

Элис: Да, будьте так добры.

Том уходит в кабинет за подносом для напитков.

Казимир: Да… да… Я подожду мисс Мур. Я подожду (Тому:) Прекрасно.

Том: Вы дозвонились?

Казимир: Да.

Том: Хорошо.

Казимир: До Леттеркени. (в телефон) Очень хорошо, спасибо Мисс Мур. А как дела у Мистера Мур? О, Боже. Я и не знал- шесть лет назад? О, Боже. Мне очень жаль. (Тому:) Ха-ха.

Том выносит поднос Элис.

Элис: Он дозвонился?

Том: Я думаю: не совсем

Элис: Иногда, когда я звоню домой из Лондона, это занимает у меня около двух часов.

Том: Ой, вы ударились щекой.

Элис: Правда? Наверное, на что-нибудь наткнулась прошлой ночью. Совсем не больно. Выпьете со мной?

Том: Да, спасибо. Вы часто приезжаете домой?

Элис: Вы ведь не собираетесь меня опять допрашивать, правда?

Том: А вы возражаете?

Элис: Я совсем не знаю, что отвечать.

Том: Когда вы росли, вы общались с местными жителями?

Элис: Мы сами местные жители.

Том: Конечно. Но вы дворяне: Вы из усадьбы.

Элис: А Вы имеете ввиду тех, среди которых вырос Имон — деревенских жителей?

Том: Да. Когда вы были маленькими, вы общались с другими детьми?

Элис: Нас послали в пансион, когда нам было по семь — восемь лет.

Том: Казимира тоже?

Элис: Его отправили в пансион Бенедикта, когда ему было шесть.

Том: Надо же. А после этого?

Элис: После пансиона? Джуди, Клер и я поехали в Каркассоне. Окончили школу….и стали… молодыми леди. (приподнимает очки) Не так ли?

Том: Так-так. А Казимир?

Элис: Он стал по семейной традиции заниматься юриспруденцией, но в тоже время ненавидел читать книги. Оставил дом… Поехал в Англию… работал на разных, не требующих особого труда работах. Потом встретил Хельгу, и она увезла его в Германию. Мне кажется, он работает на пищеперерабатывающем комбинате, но я не спрашивала его. Хельга зарабатывает на жизнь: она кассир в боулинг — клубе. Что-нибудь еще?

Том: Расскажите мне об Имоне.

Она встает и еще раз наполняет бокал.

Элис: Разве мы не говорили об этом вчера?

Том: Немного.

Элис: И что же я вам вчера рассказала?

Сверяется с записной книжкой.

Том: «Начал замечательную карьеру. Стабильно продвигался по дипломатической службе… Потом..»

Элис: «Стабильно продвигался..» Я не говорила такого.

Том: Я вас цитирую.

Элис: Наверноее, я была уже пьяна.

Том: «Движение за гражданские права началось на Севере в ‘68 м. Правительство Дублина послало его в качестве наблюдателя в Белфаст. Но после нескольких месяцев наблюдения он сам присоединился к движению. Разумеется был уволен. Переехал в Лондон, теперь работает советником по судебным делам в Правительстве Лондона.» Все верно?

Элис: Послушайте — Клер, наконец, устала.

Том: Как Отец к этому относится?

Элис: К Имону?

Том: К движению за гражданские права.

Элис: Он противился этому. Нет, это не совсем точно. Ему было все равно: ведь все случилось там, на Севере.

Том: Но это было всего в двадцати милях отсюда.

Элис: Политика никогда его не интересовала. Он считал ее вульгарной.

Том: А Джуди? Как она к этому относилась? Она тоже втянулась в это?

Элис: Она участвовала в битве при Богсайде. Оставила Отца и Дядю Джорджа здесь одних и присоединилась к людям, дерущимся с полицией на улицах. Это, по-Вашему, «втянулась»? Тогда-то у Отца и случился первый удар. Через семь месяцев у нее родился ребенок от датского репортера. Неплохо «втянулась», да?

Их разговор прерывается смехом и прыжками в гостиной.

Клер: Отдай мне, Имон!

Имон: Подпрыгни и достань!

Клер: Я тебя прошу!

Казимир: Тише, пожалуйста.

Имон: Прыгни, прыгни, прыгни!

Клер: Имон, прошу тебя!

Имон: Разве мне не идет?

Они врываются в кабинет. У Имона на голове свадебная фата Клер. Она пытается ее достать. Имону около тридцати. Клер — младшая дочь, ей около двадцати пяти. В данный момент у нее очень хорошее настроение: она много разговаривает, играет, полна энергии. Обычно же она тиха, одинока, и задумчива.

Клер. Прекрасно на тебе сидит. А теперь отдай мне!

Казимир: Пожалуйста.

Имон: Извини.

Казимир: Гамбург.

Имон: Что?

Казимир: Хельга.

Имон: Аа. (к Клер:) Веди себя прилично (в шутку).

Казимир: Прекрасно выглядишь.

Имон: Я?

Казимир: Просто великолепно.

Имон: Похмелье.

Казимир: Но ты не был пьян.

Клер: Еще как был.

Имон: Чувствую себя хорошо.

Казимир: Ля бемоль мажор, Клер? «Вальс на ночь», угадал?

Клер: Точно.

Имон вдруг наклоняется над телефонной трубкой и быстро говорит в нее.

Имон: «Как здоровье, Мисс Мур?»…

Казимир: Имон..!

Имон: «Мисс Мур — ворует кур!»

Казимир: Боже мой!

Клер: Пойдем отсюда, бедокур!

Имон: Ждем тебя снаружи, Казимир.

Казимир: Нет… нет, Мисс Мур… Я ничего не говорил… Извините… извините…

Клер берет Имона за руку и вытаскивает его на улицу. Проходя мимо, он натыкается на шезлонг, на стол итп… В это время говорит:

Имон: Прошу вашего прощения, вашего почтения, вашего благословения, ваша честь….. Извините, господин Шекспир, Ленин, Микки Маус, Мэрлин Монро…

Она уже на лужайке.

Имон: Прямо как в музее мадам Тюссо. Да, профессор Или как на минном поле?

Клер срывает с его головы фату.

Клер: Спасибо.

Имон: Она будет очень красивой невестой.

Том: Безусловно.

Клер: Тебе повезло, что ты ее не заляпал.

Элис: Дай мне посмотреть, Клер.

Клер: Я хочу ее немного укоротить.

Элис: Да. Ты ее в Дерри купила?

Клер: Ее сшила Джуди, и платье тоже она. И свое платье тоже. Экономия.

Элис: Молодец….

Клер: Ты знаешь, когда Бабушка О’Доннел выходила замуж, вся деревня была увешана флажками… Бабушка дарила по одной серебряной монете каждому ребенку. А когда мама выходила замуж, она раздала по розе каждому в церкви. А что я могу сделать? Как насчет упаковки овощей каждому пожилому человеку? Скоро будем обедать, а?

Том: Вы прекрасно играли.

Она смотрит на него в упор, но не отвечает. Он чувствует, что должен что-то еще сказать.

Действительно, очень хорошо. Мне очень понравилось. Великолепно.

Клер: Нет, это не так.

Том: Я думаю иначе.

Клер: Я хорошая пианистка, но не виртуоз. Думала, что я когда-нибудь им стану. Но теперь я знаю, что этому не бывать.

Имон: (Тому) Эй вы там!

Элис: Так ты хочешь ее укоротить?

Клер: Наверное. Я не знаю. А ты как думаешь?

Элис: Давай посмотрим, как на тебе сидит.

Имон : (Элис) Бабушка передает тебе большой привет.

(Элис отворачивается от него). Она расстроилась, что ты не пришла со мной. Я сказал, что у тебя болит голова. Это ведь правда?

Элис игнорирует его. Обращается к Клер.

Элис: Может быть, совсем чуть-чуть….Мне нравится, как есть.

Имон: Был у моей бабушки, в деревне, профессор.

Том: Я понял.

Имон: Она вырастила меня Моя семья уехала на заработки в Шотландию, когда мне было три года, а я остался с бабулей. (Обнимает Клер) Она просила передать, что очень сильно тебя любит. А завтра она пошлет тебе маленький подарок.

Клер: Мы разговаривали с ней по телефону позавчера.

Имон: Сегодня я принес ей желтые розы.

Клер: Я никак не могу уговорить ее прийти на свадьбу.

Имон: Она просто очень любит, когда ее упрашивают. (Он обнимает ее и опять отпускает). За все эти годы я был влюблен во всех дочерей О’Доннел, по очереди. (Видит выпивку) Где все это было спрятано? Я думал, мы вчера выпили все до последней капли.

Том: Вилли принес.

Имон: Какой Вилли?

Клер: Какой Вилли!

Том: Вилли Дайвер.

Имон: Ну конечно… Вилли разгуляй, пылкий ухажер. Жаль, что не застал его.

Том: Он еще вернется. Сегодня он установил прослушивающее устройство для детей. Видите, на дверном косяке?

Клер: Это очень поможет Джуди.

Имон подносит бокал к колонке.

Имон: Судебное заседание созывается вновь. Мировой судья О’Донелл, добро пожаловать вниз. (Клер) Правда, что Вилли уже практически поселился здесь?

Клер: Боюсь, что да. Но он очень помогает Джуди. Он очень щедрый человек.

Клер садится и подшивает фату. Элис уходит в беседку и остается там одна. Том сидит возле солнечных часов и проглядывает свои записи.

Имон: Он всегда был таким. Спокойный и порядочный человек. (Пьет). За твое здоровье, Вилльям. Знаете, что мне сегодня рассказали в баре? Он владеет пятью сотнями игровых автоматов в развлекательных центрах по всей стране. Представляете? Ему могла бы улыбнуться фортуна, если бы он следил за ними. Но он и близко к ним не подходит! Клер? (Предлагая выпить)

Клер: Доктор не разрешает мне алкоголь, когда я принимаю успокоительное.

Имон: Ты очень разумная и послушная девушка. Профессор, как вы?

Том: Зовите меня Том. Я в порядке.

Имон: Вы должны обязательно встретиться с одним человеком.

Том: С кем?

Имон: С моей бабулей. Она очень интересный человек. Всю жизнь проработала служанкой в этом поместье.

Том: В усадьбе? Здесь?

Имон: Разве вы не знали? Да-да. Около пятидесяти семи лет проработала здесь, на мирового судью и его жену, Боже пошли ей свою милость, а также на предыдущее поколение: окружного судью и его семью. Вы обязательно должны с ней встретиться, перед тем, как уехать. Просто кладезь всяких историй и полезной информации.

Том: Звучит многообещающе…

Имон: Кареты, баллы, приемы, свадьбы, крещения, карнавалы, смерти, путешествия в Рим, музыкальные вечера, теннис — всю эту мифологию я впитал с самого детства. Немного странное и удивительное образование для деревенского паренька, не так ли? Нет-нет, это даже не образование, это как бы родимое пятно. Вот что я скажу Вам, профессор. Я знаю об этом месте гораздо больше, чем знают все они. Оно у меня здесь и здесь (голова и сердце) Вы уверены? (Предлагает выпить). А мне это дело нравится. (Обращается к Элис в беседке). Я расскажу профессору о том вечере, когда мы с тобой сообщили бабушке, что собираемся пожениься? (Тому). Никто тогда не знал, что мы встречаемся. Боже, Миссис Элис и ее внук! «Бабушка», я сказал ей в тот вечер «Мы с Элис собираемся пожениться». «Элис? Какая Элис? Элис Девени? Элис Бурн? Или Элис Смит?» «Элис О’Доннел» «Элис О’Донелл …» «Элис О'Донелл из Усадьбы…» Была долгая пауза. «Да прости тебе Господь и святая Богородица твое сквернословие!.» (Смеется) Как вы находите ее ответ?

Том: Вот это да!

Имон: Вот это да?

Том: Что вы имеете ввиду?

Имон: Хотели бы вы с ней встретится или нет?

Том: Это было бы…

Имон: Я уверен, вы сможете с ней договорится о встрече.

Том: Вообще-то я уезжаю..

Имон: Она будет очень рада с вами побеседовать. Я уверен.

Том: Возможно в другой…

Имон: Она просто обожает Американцев. У нее сестра работает в Бронксе официанткой, а над кроватью висит фотография Тома Микса. Здравствуйте, Дядя Джордж. Присядьте-ка и поболтайте с нами.

Это относится к Дяде Джорджу, который появляется слева и, как обычно, замечает окружающих только после того, как оказывается в центре толпы. Как и прежде, он стоит в остолбенении, рассматривая окружающих, затем удаляется тем же путем, каким и пришел.

Имон: А вот идет один очень счастливый человек.

Казимир повесил трубку и теперь стоит в двери, ведущей из кабинета на лужайку.

Казимир: Не могу пробиться через Леттеркенни. Но они еще будут дозваниваться.

Имон: Казимир? (Предлагая выпить)

Казимир: Возможно, позже. Потерпите еще немного, и я скоро принесу обед для пикника.

Клер: Тебе нужна моя помощь?

Казимир: Мне? Разве я не говорил вам, как меня зовут мои мальчики? Kindermädchen.

Клер: Что это? (Тому) Что это означает?

Том: Это … няня?

Казимир: Ну, да… Если выражаться литературно, но в данном контексте это означает… означает… Очень смешной и теплый термин. Ну они любят дурачить меня, понимаете. Немецкий темперамент, в разрез общему мнению, очень фривольный и пылкий. А где Элис?

Элис: Да?

Казимир: Зачем ты там спряталась?:

Элис: Напиваюсь.

Казимир: Сейчас ты ведешь себя фривольно. Еще десять минут.

Он уходит в кабинет, а потом в гостиную.

Том: Телефонные линии здесь не совсем в порядке?

Имон: Все это игра.

Том: Что именно?

Имон: Казимир притворяется, что он звонит Хельге Хан. Все это игра. Фикция.

Элис: Заткнись!

Имон: Никто никогда ее не видел. Мы все уверены, что он придумал ее. Ее не существует.

Том тихонечко посмеивается.

Том: Он это серьезно, Клер?

Имон: И три мальчика- Герберт, Ганс и Генрих… И такса по имени Дитрих. И работа на сосисочном заводе. Все это искусное вранье. Так?

Клер: Не слушайте его, Том.

Элис спускается с беседки, чтобы наполнить бокал.

Элис: А какая у тебя фикция?

Имон: Что я веселый Ирландский парень. (Тому) Какое слово, вы употребили минуту назад… Вот эту штуку… Как вы назвали ее? Устройство…

Том: Устройство для детей.

Имон: Да-да… устройство для детей..

Том: Вы прикрепляете маленький микрофон над детской кроваткой, и когда ребенок начинает плакать….

Имон: Я знаю… знаю как оно работает. Нет — нет, не как им пользоваться. Я нахожу любопытным само название. Да, полагаю: это слово идеально подходит в данной ситуации. Но есть еще другое слово… Я никак не могу его вспомнить… Как называется маленькое окошко в камере для заключенных?.. Окно Иуды! Вот! Не находите ли вы это слово более подходящим? Но тогда бы нам пришлось решить: кто за кем все-таки шпионит. Нет-нет. Давайте оставим «устройство для детей». Это более мягко. (Смеется) «Устройство для детей». Да, мне нравится «устройство для детей». (к Элис) Тебе не стоит так налегать на спиртное.

Элис: Заткнись

Имон: (Тому) Всего лишь в двадцати четырех часах езды от умеренного Лондона мы уже начинаем превращаться в жутких пьяниц. Возможно, это влияние окружения? Какой же сегодня чертовски прекрасный летний день.

Том глядит в свои записи. Элис вернулась в беседку. Имон идет к Клер, которая шьет, и садится около нее. Он обнимает ее.

Имон: Наверное, я слишком много болтаю? (Пауза) Я всегда много болтаю, когда приезжаю в этот дом. Да? Может быть, потому что он до сих пор имеет большое влияние на меня. (Пауза) Дом был всегда полон тайн и молчания.

Она смотрит на него и улыбается. Он дотрагивается до ее подбородка и убирает руки.

Джуди сказала, что я должен произнести тост в честь семьи жениха.

Клер: Ты знаешь Джерри?

Имон: Не очень хорошо. Он был тогда намного старше. (Вдруг вздрагивает). Ну может на пару лет, но когда ты молод, разница кажется большой.

Берет свой стакан и пьет.

Эй! А как насчет таблеток?

Клер: Я их сегодня еще не принимала

Имон: Почему?

Клер: Ты знаешь его сестру Элен?

Имон: Да.

Клер: Что ты о ней думаешь?

Имон: У Элен своя жизнь.

Клер: Но она будет жить в нашем доме, с Джерри и со мной.

Имон: Только некоторое время. Она выйдет замуж и уедет.

Клер: Нет, она никогда не уедет. И она уже не выйдет замуж. Ей почти пятьдесят четыре — она только на год младше Джерри. И дом находится в ее собственности. Вчера она меня предупредила, что все останется по- прежнему: она будет все готовить и убирать. Мне не придется ничего делать. Жизнь, полная безделья. Она предложила мне гулять с детьми. Только это. Целые дни ничегонеделанья. К тому же на следующее Рождество он подарит мне машину, так что мне и ходить не нужно будет. Вот увидишь в следующий раз, когда ты приедешь, я прибавлю фунтов этак двадцать!.

Имон: Я думаю, Джерри предпочтет работящую жену.

Клер: О, да. Он купит пианино, и я смогу учить детей музыке. Может, один из них когда-нибудь станет великим пианистом.

Она встает и идет через лужайку.

Имон: Что же там Казимир так медлит с едой?

Встает и наливает себе еще вина.

Имон: Боже, благослови Вилли Дайвера. Я ведь был у него свидетелем на свадьбе. Господи, какая это была свадьба. Мне было семнадцать, Вилли восемнадцать, а невесте, Норе Шеридан… Ее прозывали Нора монашка… Ирландская ирония, знаете ли, Профессор… Так вот ей было тридцать… И тогда в семнадцать я думал, какой же повезло старому доброму Вилли: женился на деревенской распутнице… Боже, теперь он сможет заниматься этим и утром и днем и вечером, что же еще нужно мужчине! Но, естественно, брак продлился всего пять месяцев и храбрая Нора сбежала с британским солдатом, остановившимся тогда в Дерри. После этого ее больше никто не видел. А старый добрый Вилли снова встал в наши ряды, — тех, кто мечтал заняться этим хотя бы раз в году, в ночь Святого Патрика, с Теззи Муллиган, пообещав ей свозить ее и ее близняшку на танцы. Жизнь полна маленьких разочарований. Не правда ли, профессор? А как ваше исследование?

Том: Вполне удовлетворительно.

Имон: Вы пишите книгу?

Том: Да, в конечном итоге.

Имон: А о чем?

Том: Я наскучу вам моими разъяснениями и теориями.

Имон: Пожалуйста. Это так захватывающе. (к Элис:) Нам так интересно, правда, дорогая?

Том: Элис совершенно не интересно.

Имон: Элис просто скрывает свою страсть…

Том: Я действительно лучше не…

Имон: Но мне очень интересно…Я действительно заинтригован. Пожалуйста.

Том: Хорошо. Когда речь идет о большой семье в этой стране, мы обычно подразумеваем большую Протестантскую семью живущую в духе Англо-Ирландских традиций и культуры. При этом существует большое различие между этой культурой и ее традициями и тем, что мы обычно называем истинной Ирландской традицией и культурой, которые в действительности являются Римско-Католическим наследием.

Имон: Так называемые резервации… Да?

Том: Так вот, объектом моего исследования является жизнь и уклад большой Римско-Католической семьи, еще достаточно крепко связанной со своими историческими корнями. Того что обычно определяют как — Римско-Католическую аристократию. Если нужен более походящий термин, то…

Имон: Нет, нет, это хороший термин. Мне он нравится. Дорогая, Профессор рассказывает о тебе.

Том: Задачей, которую я себе поставил, является исследование политического, культурного и экономического влияния и на высший правящий класс, и на исконно местные крестьянские традиции. Как за последние сто пятьдесят лет, с начала Католической Эмансипации, изменились их политические взгляды, каков их экономический вклад, каково влияние на культурный уровень местного крестьянства?

Имон: Дорогая, теперь профессор рассказывает обо мне! Значит, Усадьба Баллибег — это взятый вами прототип?

Том: Нет, просто пример.

Имон: К каким же вы пришли выводам?

Том: Пока ни к каким, Имон… Сейчас только собираю материал.

Имон: Так, значит. Давайте посмотрим: чем мы можем помочь Профессору. Какие там были вопросы? Как изменились политические взгляды? (Задумывается, затем грустно качает головой.) Каков экономический вклад? (Задумывается и грустно качает головой.) Каково влияние на культурный уровень местного крестьянства? Элис?.(Задумывается и качает головой) Боюсь, мы оба так считаем. Простите, профессор. Ваш тезис ложный. Никакой книги не выйдет.

Том: Хорошо. Книги не выйдет.

Имон: Но вы ведь все равно будете продолжать? Так?

Том: Иногда я могу быть очень упрям.

Казимир входит в кабинет, неся большой поднос. В то время как он пересекает лужайку, он говорит сам с собой:

Казимир: А теперь нам подадут замечательный обед прямо на траве, который был специально и искусно приготовлен…

Теперь он на лужайке и готов положить поднос на траву, когда его речь перерывается громким и командным голосом Отца.

Отец: Казимир!

Казимир выпрямляется, он весь во внимании. Натянут, испуган.

Казимир: Да сэр!

Отец: Немедленно иди сюда. Я хочу поговорить с тобой.

Только теперь Казимир осознает, что голос исходит из колонки.

Казимир:. О Боже….Ха-ха… Как это смешно… Я чуть не бросился туда… Я чуть не..

Он стоит и смотрит на всех вокруг, все пристально смотрят на него. Он пытается выдавить из себя улыбку. Он полностью потерян. Смотрит на свой поднос, затем медленно оседает, и, в конце концов, становится на колени.

Казимир: Второй раз я попался на эту удочку… Второй раз…

Джуди выходит с чайником. Она старшая из дочерей О’ Доннел. Ей почти сорок лет. Она одета в старую одежду для работы. Ее внешность не очень сильно ее заботит.

Джуди: Казимир, ты принес сахар и сэндвичи? Я принесла чай.

Отец: Немедленно, сэр. И принесите отчет вашего начальника. Я намереваюсь пристально в этом разобраться.

Казимир: Джуди?

Джуди: Что?

Казимир: Джуди?

Она быстро выбегает на улицу, садится около него и крепко обнимает. Он не может сдержать слез и плачет.

Казимир: Прости, прости…

Джуди: Все хорошо..

Казимир: Мне очень жаль… прости..

Джуди: Все хорошо… все хорошо..

Казимир: Это не справедливо..

Джуди: Шшш.

Казимир: Второй раз… второй раз… Я поверил… я попался… Это не справедливо… Это не честно..

Джуди: Шшш….

Казимир: Ха-ха… Это не честно..

Она еще сильнее прижимает его к себя, как будто ребенка. Все отворачиваются, стараются не смотреть на них.

Свет постепенно гаснет.

Акт второй

Часом позже.

Остатки пикника разбросаны по лужайке: посуда, салфетки, скатерть, пища, пустые винные бутылки.

Все утомлены под воздействием солнца, еды и вина.

Имон растянулся на траве и дремлет.

Джуди лежит лицом к солнцу с закрытыми глазами, курит сигарету.

Вилли сидит чуть сзади от нее.

Клер сидит в одиночестве, в стороне, возле солнечных часов.

Том сидит в беседке, читает газету и в то же время наблюдает за окружающими.

Казимир ползает по земле на четвереньках, медленно и очень тщательно ощупывая землю. Он полностью сосредоточен на этом занятии: он ищет лунки на бывшем поле для игры в крокет, на месте которого был позже теннисный корт.)

Оживленно ведет себя только ЭЛИС. Она немного перепила и теперь вышагивает маленькими шажками по газону, с бокалом в руках, иногда спотыкаясь и пошатываясь.

Элис: Знаю, я вам надоела. Старушка Элис немного пьяна, да? Но то, что я хочу предложить, очень мудро. Еда закончится через полтора-два часа, и счастливая пара укатит в вечное блаженство, а что останется делать нам? Сидеть и глядеть друг на друга меланхоличными глазами? Спать? Болтать о старых временах? Или подслушивать за Отцом через эту штуковину? (Она посмеивается, потом резко с сожалением:) Простите. Я не хотела. Это чересчур. Итак, что же мы будем делать? Мое предложение- нет это даже официальное заявление, госпожа Председатель (к Джуди) — мы все отправимся куда-нибудь повеселится. И повезешь нас ты, Вилли, так?

Вилли: Естественно. Куда прикажете?

Элис: Ну все. Решено. Куда едем? В Гленкольмсил? Кто за? (Джуди быстро привстает и поднимает с земли блокнот, в который она заносит все, что касается свадебных приготовлений.

Джуди: Вилли не сможет никуда поехать.

ЭЛИС гримасничает за ее спиной.

Элис: Ах, так. Вилли не сможет. Ну тогда мы скинемся и возьмем напрокат машину…Нет, я возьму, а вы будете моими гостями. Решение принято единогласно.

Джуди: Давайте вернемся к разговору о свадьбе.

Элис: А давайте мы пригласим с собой судебного пристава, чтобы каждое произнесенное слово было записано.

Джуди: Так, на чем мы остановились? Что с фотографом?

Вилли: Он подъедет к церкви. Потом сюда.

Элис: Боже, а где этот несчастный следопыт? Он же не слышал ни единого слова правды, с тех пор, как приехал сюда. Он скрывается в библиотеке?

Том: Осторожней, Элис. Я здесь.

Элис: Все что вы слышите, это ложь, мой друг… Все ложь, ложь, ложь…

Том: А что тогда правда?

Элис: В разгаре дня и по мере моего опьянения вы все узнаете.

Джуди: Я попросила одну из девочек Мулони присмотреть за Отцом, пока мы будем в церкви. Ты будешь занят с утра?

Вилли: Вовсе нет.

Джуди: Сможешь тогда подбросить ее в половине девятого?

Вилли: Конечно.

Джуди: Спасибо.

Элис: Так, если никто не хочет поехать со мной, то, как говорила Сестра Тереза, Бог с вами со всеми!

Она валится на стул и закрывает глаза.

Джуди: Еда. Все заказано, кроме мяса.

Казимир: Ура!

Неожиданное восклицание Казимира заставляет всех вздрогнуть. Имон просыпается, ошарашенный.

Казимир: Ага! Я знал, что она где-то здесь!

Имон: Боже.

Казимир: Вот! Смотрите, смотрите!

Его палец застревает в земле.

Элис: Старый добрый Казимир!

Казимир: Итак, если одна здесь, то вот там, должна быть другая.

Он вновь нагибается и продолжает поиск. Имон встает с земли.

Имон: О чем это он? Что-то потерял?

Джуди: А как насчет цветов, Клер?

Казимир: Вот она! (Встает) Видите, я все помню! (Он помечает место салфеткой) Значит, здесь должна быть еще одна. (Он вышагивает по лужайке) Где-то здесь. (Он улыбается Имону) Разве я не прав?

Имон: Конечно, прав.

Казимир: Всего семь, так?

Имон: Может быть, и больше

Казимир: Нет, нет, только семь.

Он вдруг снова опускается на четвереньки и продолжает ощупывать землю.

Джуди: Клер!

Клер: Да?

Джуди: Цветы доставят завтра последним автобусом?

Клер: (Неопределенно и безразлично) Кажется, да.

Джуди: А Джерри встретит и принесет их сюда?

Клер: Да…. наверное….

Джуди: Клер …

Вилли: Я напомню ему сегодня вечером.

Джуди: Да? Хорошо.

Вилли: А если он будет занят, я заберу их.

Имон берет кассету и включает ее- Этюд Ми мажор Op. 1O. NO. 3. Он подпевает и пародирует в стиле Кросби поздних 1940х.

Имон: «Так темна эта ночь…»

КАЗИМИР, не отрывая взгляда от земли:

Казимир: Грандиозно! Этюд Ми мажор. Правильно Клер?

Имон: Фа мажор.

КАЗИМИР садится.

Казимир: Да? Нет, ты что… Ты дразнишь меня, Имон? Я же знаю… Ха-ха. Хорошо… Очень смешно…

Он нагибается и продолжает поиски.

Имон: «Ни луны, ни звезды, чтобы осветить мне путь… Па-би-ду па-ба-ду-ба».

Он наливает себе еще выпить.

Джуди: Клер, ты говорила с Мисс Квирк? Она готова?

Клер: Готова что?

Джуди: Она будет играть или нет?

Клер: Я тебе все рассказала. Я встретила ее случайно.

Джуди: И что же она тебе сказала?

КЛЕР: Она сказала: «Я играю на всех свадьбах в Баллибеге»

Элис: (закрытыми глазами) Кто? Мисс Квирк? О Боже!

Клер: Мне все равно. Пусть играет, если хочет.

Джуди: Что ты хочешь, чтобы она сыграла?

Клер: Ты же прекрасно знаешь: она играет полторы мелодии.

Элис: Том Хоффнунг!

Том: Да?

Элис: Вам обязательно нужно встретиться с Мисс Квирк перед отъездом..

Том: Правда?

Элис: Она Скот Джоплинг этих мест.

Джуди : (к Вилли) Думаю, нам надо будет как — то отблагодарить ее?

Вилли: Я прослежу за этим. Потом со мной рассчитаешься.

Имон бродит вокруг со стаканом в руках. Он подпевает кассете, и выдумывает на ходу слова.

Имон: «О, я так забыт и одинок…» (к Вилли) Помнишь танцы в Дерри?

Вилли: Да, каждую пятницу.

Имон: Мчались на великах так, что хоть рубашки выжимай.

Вилли: Большой серебряный шар крутился и крутился над головой. Jesus, Maria and Josef…

Имон: Томми Мак. Джи на саксофоне. Бобби Кайл за фортепьяно. Джеки Фогарти на ударных, а младший Турбет на кларнете.

Вилли: Перед этим обязательно по глотку из горла в раздевалке

Имон: Длинные платья. «Вторая молодость» — так их, кажется, называли?

Вилли: Jesus, Maria and Josef…

Имон: (к Джуди) Вспоминаем былые времена.

Джуди: (к Вилли) Кофе, наверное, уже остыл?

ВИЛЛИ мгновенно встает с места.

Вилли: Посмотрю, осталось ли что-нибудь.

Смотрит на остатки пикника.

Имон: Помнишь тот вечер, когда мы на дядином мотоцикле укатили на танцы?

Джуди: Да.

Имон: А потом сидели вон там (показывает на беседку) и смотрели восход.

Казимир: Вот они! Еще две лунки! Второй угол! Все видите?

Он встает и помечает новое место салфеткой, так же, как и прежде, потом переходит на другую сторону лужайки.

Имон: У тебя на голове была диадема твоей матери, помнишь?

Джуди: Да.

Имон: Все помнишь?

Казимир: А эта, должно быть, номер три.

Опускается на колени и продолжает ощупывать землю.

Элис: (с закрытыми глазами) Мне известно из достоверного источника, что мисс Квирк иногда поигрывает на гавайской гитаре и поет неприличные песенки.

Имон: Ежик тогда запутался в теннисной сетке. Так закрутил ее вокруг себя, что даже иголки не были видны. Ты сказала, что он похож на меня. Помнишь?

Джуди: Да.

Имон: А я предложил тебе выйти за меня.

Элис: Том, мне стыдно признаться в этом, но я люблю неприличные песенки.

Имон: И ты мне ответила: «Да».

Джуди: На чем мы остановились? Такси. Что с такси, Вилли?

Вилли: Нам понадобятся только два. Одна машина отвезет Джерри в церковь, потом вернется за тобой и Клер. Вы дождетесь здесь другую машину и с остальными гостями приедете в церковь. (Возвращается в чашкой кофе) Чуть-чуть осталось. Неплохие были времена, правда, Имон? Эти танцы всю ночь напролет.

Имон: Хорошие были времена, профессор.

Том: Почему были?

Имон: Годы плебейства прошли. Учение смыло все наши чувства.

Он увеличивает громкость и снова поет.

Имон: «Так темна эта ночь… па-ба-де-бу-па-да-ба…»

Уменьшает громкость

Джуди: Вина, я думаю, хватит на всех.

Элис: Смотрите, его должно хватить!

Вилли: (к Элис) Еще две бадьи: этого достаточно?

Элис открывает глаза и садиться прямо.

Элис: Да, старина Вилли! (Поет) «Выпей со мной, выпей мой взгляд…»

Имон подпевает.

Имон: «Бу-да-ди-ду-ба»

Элис: «… и я выпью твой…»

Казимир подпевает, не прекращая своего занятия.

«Или оставь поцелуй в бокале И я больше не попрошу вина.»

Элис откидывается назад, закрывает глаза и продолжает напевать.

Имон: (Тому) Узнаете?

Том: Елизаветинская эпоха. Бен Джонсон?

Имон: Он самый. Частенько он пробирался к бабушке в кладовку и декламировал ей свои вирши.

Том: Думаю, мне стоит это проверить.

Имон: Ну зачем мне вам врать?

Отец: Я тщательно взвесил все, что было сказано, и теперь хочу вас спросить … Я хочу знать… Я хочу…Я…

Внезапное вторжение отцовского голоса повергает всех в молчание, которое продолжается несколько секунд.

Джуди: Он очень беспокойный сегодня.

Казимир: На этот раз я не испугался… Я ведь не испугался? Ха-ха…

Отец: Джуди!

Казимир выпрямляется.

Отец: Джуди? Где Джуди? Джу-уди!

Элис: Останься. Я сама поднимусь.

Она встает.

Джуди: Все в порядке. Может, ему ничего не надо.

Джуди быстро уходит. Элис ходит пошатываясь взад-вперед.

Элис: Я ведь только хотела помочь. Почему она не позволила мне просто помочь? Вчера, как только я приехала, я зашла к нему. Боже! Как он изменился. Он ведь изменился? Он всегда был большим, сильным человеком, с огромным авторитетом и властью. А теперь — увидеть его лежащим под одеялом, таким худым, с открытым ртом…(Казимир встает. Он все время слушал Элис, и его возглас на этот раз звучит наигранно.)

Казимир: Третья! Вот она! Номер три! (Он помечает лунку, как и прежде). Осталась всего одна.

Он пересекает лужайку и направляется к четвертому углу, но не опускается на колени, а стоит и слушает, что говорит Элис.

Элис: Я обхватила его голову обеими руками, так, Казимир? Ты был рядом… Я держала его вот так. Это было странное ощущение. Я никогда не дотрагивалась до его лица… Возможно ли это. Никогда… Никогда не касалась. И оно казалось таким хрупким в моих руках. Таким крошечным… И я почувствовала себя…. такой же, как и он. (Плачет) Вдруг он открыл глаза…И не узнал меня. Да, Казимир? Тогда я разрыдалась. Он не узнал меня… Он и тебя не узнал, да, Казимир?

Казимир: Да.

Элис: И меня он не узнал. Так странно, когда твой собственный отец тебя не узнает. И тебя он не узнал, Казимир.

Казимир: Да.

Элис: Свою плоть и кровь. А тебя он узнает, Вилли.

Вилли: Видишь ли, Элис, я не его сын.

Элис: Это так. И тогда я расплакалась. Извините… извините… я знаю, что немножко пьяна, но я еще могу… могу…

Имон предлагает ей кофе Джуди, но она проходит мимо, не замечая его.

Элис: Я хочу выпить. Кто спрятал выпивку? Куда вы ее спрятали? (Находит и наливает) О Боже!

Имон: «Бу-да-ду-да-па-ба-ба. бом-бом-бом.»

Имон идет вглубь сцены, за Клер. Элис падает на стул и закрывает глаза.

Имон: Что бы он ни искал, он заслуживает того, чтобы это найти.

Клер: Остатки старого поля для игры в крокет..

Имон: А-а-а… Это было до моего рождения

Начинается новая кассета, Ноктюрн Фа-диез мажор Op.15 № 2. Клер дотрагивается до своих золотых часов.

Имон: Подарок Джерри?

Клер: Да, на последний день рождения.

Имон: Красивые.

Джуди: (голос): Что-то случилось?

Клер: Да.

Отец: Джуди?

Джуди: Я здесь, за тобой.

Клер: Я тебе не рассказывала? Он мне подарит машину на Рождество.

Джуди: Что случилось?

Имон: Повезло тебе.

Отец: Джуди?

Джуди: Что?

Клер: В доме у него есть абсолютно все. Столько ковров, даже на кухне. Я помогала Эллен их выбирать.

Джуди: Тебе холодно? Накрыть тебя пледом?

Клер, не меняя тона голоса, улыбаясь, продолжает.

Клер: Я в полной растерянности, Имон.

Джуди: Что случилось? Что-то не так?

Клер: Не знаю, смогу ли я и дальше с этим жить.

Джуди: Вот лекарства… Сейчас будем пить лекарства.

Отец: Джуди предала нашу семью, ты знаешь об этом.?

Джуди: Да. Вот хорошо… Молодец..

Отец: Чудовищное предательство…

Джуди: Дай мне потрогать твои носки.

Отец: Но Анна молится за нее. Ты знаешь об этом?

Джуди: Да, знаю.

Клер: Слышишь! (Смеется). Все это повторяется изо дня в день… Каждый день. Не понимаю, как Джуди выдерживает это. Ей повезло, что он такая…такая сильная. Иногда мне кажется, что я схожу с ума. Возможно, именно эта бессмыслица довела маму до отчаяния.? Хотя порой, я думаю, что мне всего этого будет не хватать. Я потерялась, Имон.

Имон: Мы все потеряны.

Клер: Но если ли мы действительно кого-нибудь любим, так, как любят, когда собираются жениться, то мы не должны быть потеряны. Любовь должна поглотить все. Все без остатка. Если я люблю его детей, его сестру, его фургон, его овощи, его ковры — все, то почему же я?… Ведь я же люблю его всего, Имон?

Имон обнимает ее.

Клер: Это один из последних его ноктюрнов.

Имон: Да?

Клер: Почему он не видит, что со мной происходит, Имон?

Имон: Ты не должна это так оставлять. Поговори с ним.

Казимир резко вскакивает на ноги, тоном, победившего в игре.

Казимир: Есть! Четвертая! Вот оно поле для игры в крокет! Видишь, Имон? Смотри, Клер! Я все вспомнил! Я знал!

Клер энергично вскакивает. Ее речь быстра:

Клер: Кто хочет сыграть?

Казимир Я… я..

Клер: Дайте мне клюшку.

Казимир подает ей воображаемую клюшку.

Казимир: Вот

Клер: Это все, что у тебя есть?

Казимир: Она совсем новая, никто ей еще не играл.

Клер: Где ворота?

Казимир: Сейчас, минуту. (бросает еще три салфетки на середину поля) Все готово.

Клер: А мячи?.

Казимир У твоих ног.

Клер: Хорошо.

Казимир: Кто первый?

Клер: Невеста, кто ж еще?

Казимир: Прекрасно!! Тогда начинай. Леди и джентльмены пожалуйста освободите пространство для игроков. Спасибо. Спасибо.

Клер: Итак, первый удар!

Казимир: Замечательный удар.

Воображаемая игра и комментарии игроков продолжаются в течении всей следующей сцены… Имон встает, выключает кассету, берет бутылку вина, стакан и идет через лужайку. Проходя мимо Вилли.

Имон: «Па-ба-да-бу-ду-ба». Ежиков много развелось вокруг?

Вилли: Что?

Имон: Ежиков… (имитирует) Много их здесь?

Вилли: Какие, к черту, ежики? Причем здесь ежики?

Имон: Па-ба-де-бу-да-ба. Па-да-бу.

Вилли: Ежики! Jesus, Maria and Josef.

Вилли направляется к крокетному полю и наблюдает за игрой.

Казимир: Очень хорошо. Это было хорошо.

Клер: Просто замечательно.

Казимир: Смотри, как это делает мастер… Ап…

Элис открывает глаза, садится и в недоумении наблюдает за Клер и Казимиром.

Клер: Мяч задел твою ногу.

Казимир: Нет.

Клер: Я все видела, ты еще вздрогнул.

Казимир: (к Элис:) Разве задел?

Элис: Что?

Казимир: Ты видела, как я вздрогнул?

Элис: Чем вы занимаетесь?

Казимир: Крокет (к Клер) Так, теперь я?

Клер: Больше не жди от меня пощады. (к Элис) Следи за ним: он жулит.

Элис: А где….?

Клер: Но он пока не выигрывает (к Казимиру) Осторожней, не размахивай так клюшкой.

Элис: О Боже.

Она закрывает глаза и откидывается на спинку стула. Игра продолжается. Входит Дядя Джордж в своей обычной манере:. выходит на лужайку и лишь потом обнаруживает, что он на ней не один. Останавливается и оглядывается.

Вилли: Здравствуйте, Мистер Джордж.

Имон: Здравствуйте, Дядя Джордж. До свидания, Дядя Джордж. А ведь вы не знаете, что в день моей свадьбы Дядя Джордж пожал мне руку и произнес всего четыре слова. Вот они: «Это будет великая революция». После всех этих лет молчания и наблюдения я понял, что он был прав. (Имон заходит за Тома. Садится рядом с ним и улыбается). А я был полным глупцом. Не так ли?:.

Том: Были?

Имон: Теперь я намного умнее.

Том: Хорошо.

Имон: Я разрешил вашу проблему.

Том: Какую же, Имон?

Имон: С вашей книгой.

Том: Какая с ней проблема?

Имон: Это должен быть роман.

Том: Правда?

Имон: Величайшая сенсация, блокбастер, готическая новелла «Усадьба Баллибег от Верховного суда до Сосисочного завода». Четыре поколения великой Ирландской династии. Захватывающая сага о семье, живущей в полной изоляции, в Усадьбе на вершине холма. Семья без семейных страстей, верности, клятв, только жесткое подчинение закону. Жизнь выше голода и войн, национальных стычек и политических переворотов. Семья, игнорируемая высшим обществом и отдаленная от простых ирландцев, существующая исключительно по свои законам и вопреки реальности. Цепкая, упорная, неутомимая с огромным талантом… нет… с огромной жаждой к выживанию… Это их семейный девиз! «Semper permanemus». С ними всегда нужно быть на чеку. Каково?

Том: Так вы представляете мой роман?

Имон: Да, я знаю, немного напыщенно. (Восторженно) Возможен и романтический сюжет. Возьмите, например, маму. Сделайте ее главным действующим лицом.

Элис: Оставь маму в покое.

Имон: Почему?

Элис: Ты действительно придурок!

Имон: Из-за того, что я хочу сделать маму главной героиней?

Элис: Ради Бога!

Имон: Поверь мне- я бывший дипломат.

Элис: Поверить тебе!

Имон: Да, я преклоняюсь перед мамой. (к Тому). Она была актрисой. Вы знали это? Конечно нет, эта маленькая деталь всегда тщательно умалчивалась. Да-да. Она колесила по стране с театром некоего Чарлза Дорана. Однажды в придорожной гостинице ее заметил судья, через пять дней женился и увез ее сюда, в это поместье. А бедняге Чарлзу Дорану пришлось колесить по всей Ирландии без блистательной Коллин Браун. Ее неистовая красота не знала себе равных… Не успел великий Йейтс бросить взгляд в ее сторону, как тут же разродился сонетом. «Можно ли постичь эту красоту…» Элис процитирует всем желающим. А О’ Кейси? Однажды, когда он играл в теннис, без умолку болтая о рабочем движении, в дверях появилась она. И бедняга О’ Кейси сделал такой нелепый выпад, выражая ей свое почтение, что вдребезги разбил свои очки. И таких случаев было немало. Вспомним ребра Честертона, руку Хопкинса, очки О’Кейси. Думаю, управление этой провинции должно поставить здесь особый знак: Место черных неудач. Между нами, профессор, это очень опасный дом.

Том: Что вы имеете против меня, Имон?

Имон: Разумеется, у вас должны быть главы, посвященные каждому из великих предков семейства О’Доннела: прадедушке — верховному судье, дедушке — окружному судье, отцу- простому мировому судье, и Казимиру — неудавшемуся адвокату. На редкость быстрое падение. Но это ничего. Как раз для романа. Неудачи у нас любят больше, чем успех…Знаете ли, Профессор, если бы у меня были дети, и они воспитывались в традициях этой семьи, то у них не было бы другого выбора, как стать мошенниками. (Предлагает ему бутылку). Здесь хватит на нас двоих? Впрочем, нет (Наливает только себе). Вчера ночью, когда мы поднялись с Элис наверх, у нас возникла, так сказать, перепалка. Она кинула в меня книгой, а я крепко стукнул ее. Вы ведь обратили внимание на ее щеку? Никто не захотел обращать внимания, а вы обратили? Что она вам сказала? Ничего. Дуется на меня… Ладно, скоро все растворится в алкоголе. Привычка возьмет свое.

Том: Я ничего не хочу слышать о том …

Имон: Имею ли я что-нибудь против вас?

Том: Да. Вы единственный член семьи, который был по отношению ко мне с самого начала … скорее недоброжелателен. Почему? Должна же быть какая-то причина…

Имон обдумывает это. Он больше не улыбается.

Имон: Нервничаю, вот и все. Потому что боюсь, что вы… не тот, за кого себя выдаете. Боюсь, что вы обманете и скроетесь. Нервничаю, так как все, что вы видите (Указывает на поле для игры в крокет) все это сплошное притворство.

Джуди входит в кабинет, в это время звонит телефон. Она поднимает трубку.

Имон: Нет, я не нападаю на вас, профессор. Я верю, что вы честный исследователь. Я беспокоюсь за нашу семью, мы заслуживаем большего.

Джуди: Казимир!

Казимир: Да?

Клер: Теперь я задела тебя..

Казимир: Нет, нет.

Джуди: Телефон, Казимир.

Его обычная реакция.

Казимир: Телефон. Хельга. Это Хельга, извините. Извините.

Бросается к телефону, спотыкается о ступеньку.

Казимир: Простите.

Встает и снова бежит.

Клер: Поиграй за него, Вилли.

Вилли: Я?

Клер: Кто ж еще.

Вилли: Да я, вообще-то…

Клер: Давай же.

Вилли: Хорошо, но предупреждаю…

Клер: Сначала ты должен загнать мяч сюда, потом через те ворота вон в тот дальний угол.

Казимир: Алло? Алло?

Вилли оглядывается для других. Он смущен и боится, что его осмеют, особенно Имон. Она глупо улыбается.

Вилли: Я играю в крокет! Jesus, Maria and Josef! Я ведь никогда не видел, как в него играют!

Клер: Ты же наблюдал за нами? (Дает ему в руки воображаемую клюшку) Давай! Все, что тебе нужно делать — бить по мячу. Это очень просто.

Вилли: Какая-то ерунда. (к Имону). Имон, они заставляют меня играть в крокет! Без мяча, без всего! Jesus, Maria and Josef.

Имон: Давай, Вилли. Решайся. Боевое крещение. Не оглядывайся назад.

Вилли: Я не могу..

Клер: Если ты собрался играть, играй!

Казимир: Алло? Алло? Хельга? Wer spricht dort bitte? (С кем я говорю?)

Вилли колеблется. Потом вдруг сбрасывает с себя пиджак, плюет на руки и потирает их.

Вилли: Хорошо. Я играю. Где мяч? Дайте клюшку. Разойдись! Поехали!.

Во время игры КЛЕР и ВИЛЛИ продолжают разговор. Выходит. ДЖУДИ, которая до сих пор прибиралась в кабинете.

Имон: Как он?

Джуди: Все в порядке. Думаю, это из-за жары. (Он подает ей свой стакан). А как ты?

Он оглядывается и находит другой.

Имон: Вот так.

Клер: Очень хорошо, Вилли. Ты уже научился.

Вилли: Правда? Вот это да!

Имон садится позади Джуди. Она чувствует, что он наблюдает за ней.

Джуди: Вино уже теплое. (Пауза) Я сразу засну, если выпью еще (Пауза) Это уже третий стакан за сегодня. (Элис возвращается на свое место).

Элис: Как хорошо.

Джуди: Она постарела.

Имон: Да.

Джуди: Это становится большой проблемой?

Имон: А когда проблема становиться большой?

Джуди: Полагаю, когда ты престаешь ее контролировать.

Имон: Она не пила почти восемнадцать месяцев. В ноябре она сорвалась… Дважды оказывалась в больнице. И я знал: это путешествие будет для нее катастрофой.

Джуди: Вчера я пыталась поговорить с ней.

Имон: Об этом?

Джуди: Нет, нет. О Лондоне. Я предложила ей найти работу. Она ответила, что никто из нас не приспособлен для работы. И она права. В общем, она не стала слушать меня. Хотя она всегда была ближе к Казимиру и Клер.

Имон: Мы живем с ней в сырой полуподвальной квартире. Очень маленькой. Я редко бываю дома, даже ночью. Ей действительно очень одиноко. Ты будешь скучать по Клер?

Джуди: Да.

Имон: Но она будет не так уж далеко.

Джуди: Да, это так.

Имон: Останетесь только ты и Отец.

Джуди: И Дядя Джордж.

Имон: И Дядя Джордж.

Джуди: Да

Имон: В доме будет тихо.

Джуди: Все устроится.

Вилли: Давай, давай…

Имон: В то утро ты сказала, что вышла бы за меня.

Джуди: Мы справимся: будем покупать только самое необходимое. У Отца есть пенсия, будут какие-то деньги за земли. Все овощи выращиваю я сама, пеку тоже сама…

Имон: Почему ты изменила свое решение?

Джуди: Основные расходы, не считая оплаты услуг доктора, это бензин, электричество и телефон. Думаю, мне стоит отключить телефон. Все равно мы им почти не пользуемся.

Имон: Ты мне так и не ответила: почему?

Вилли: Ты пропустила, пропустила!.

Клер: Нет!

Вилли: Да-да! Ты была в миле от мяча… Ха-ха-ха.

Джуди: Со мной всегда Вилли. Не думаю, что я справилась бы без его помощи. Возможно и справилась бы. Да, конечно… Но он самый бескорыстный человек, которого я знаю. У него поразительное чувство интуиции. Он словно угадывает, что мне нужно… Он делает все так легко, так просто, что я уже привыкла к этому.

Имон: Джуди, я…

Она закрывает глаза и ее речь становится напряженной, как будто она разговаривает сама с собой, тщательно подбирая слова.

Джуди: Послушай, Имон. Каждое утро я встаю в 7:30 и готовлю завтрак. Потом кормлю Отца. Постель почти всегда бывает мокрая: я меняю белье, стираю его и вывешиваю на улице. Потом подаю Дяде Джорджу его завтрак. Выпускаю куриц и копаю картошку для обеда. К этому времени Клер просыпается и я приношу ей поесть. Если она не в настроении, я придумываю ей какое-то легкое занятие, чтобы развеселить ее… А если она в духе, то пытаюсь сделать все, чтобы она не разнесла дом. Затем развожу огонь, приношу уголь, застилаю постели, мою посуду. Потом время побрить отца и иногда снова поменять ему белье. После готовлю обед. Все это повторяется изо дня в день, неделю за неделей, месяц за месяцем. Я не жалуюсь, Имон. Я просто рассказываю о мой рутинной жизни. Я даже и не думаю, что это как-то обременительно. Просто это занимает все мое время, все мои мысли только об этом. И я знаю, что я смогу это выдержать, даже быть счастливой. Да-да…Почти счастливой, до тех пор, пока ничто не отвлекает меня от этой рутины, пока никто не вмешивается в мою жизнь. Поэтому, пожалуйста, держись в стороне. Не вмешивайся. Ни сейчас, ни в будущем. Пожалуйста, Имон.

Она прикуривает сигарету. Пауза

Имон: Как угодно леди.

Том присоединяется к ним. Имон поднимается и одаривает его лучезарной улыбкой).

Имон: Semper permanemus (Почти прямо в лицо Тому, проходя мимо него) Па-ду-бе-да-да-да-бу-да.

Том игнорирует его. Имон поднимает пустую винную бутылку и очень внимательно изучает ее.

Том: Мне нужно начинать упаковывать вещи. Передайте Казимиру мою благодарность за обед.

Джуди: Хорошо.

Том: Поберегитесь солнца. Лучше накрыть голову.

Уходит вправо. Вилли, на корточках, посылая воображаемый мяч через воображаемые воротца.

Вилли: Давай, милый, давай, еще несколько дюймов… Давай. Есть… Он проскочил… Я выиграл, выиграл!

Светится от счастья. Его восторг совершенно искренен, он уже не является частью игры. Его триумф придает ему уверенности в себе. Он поднимает свой пиджак и с уверенностью покидает поле.

Клер: Игра еще не закончена.

Вилли: Все. Закончена. Тебе засчитано поражение. Имон, я победил…

Клер: У меня еще один удар.

Вилли: Все…Ты просто валишься с ног от усталости …

Клер: Смотри, как я, Вилли.

Вилли: Что смотреть!? Ты продулась в пух и прах. Надо было раньше чесаться… Игра закончена. (к Имону:) Что ты думаешь об этом, парень?

Имон: «Так темна эта ночь…»

Клер: Попала!

Элис просыпается от шума. Вилли следует за Имоном.

Вилли: В жизни клюшки не держал в руках. Поле видел только на картинке. Жуть как хорошо!

Имон: Замечательно! Ты теперь классный инсайдер. (Он имитирует Казимирову улыбку).

Вилли: Давай пропустим по глотку. У меня в горле все пересохло. Что здесь?

Имон подает ему пустую бутылку.

Имон: На!

Вилли: Да она пустая!

Имон: А ты вообрази, что она полная. Напряги свою мужицкую фантазию, приятель.

КАЗИМИР заканчивает разговор по телефону. Выходит на улицу. Он чувствует себя не очень хорошо, но пытается скрыть это.

Казимир: Вот и хорошо. Все сделано. Можно забыть об этом. Что здесь происходит?

Джуди: Дозвонился?

Казимир: Я говорил с Генрихом… Он еще маленький… Семь лет… Малыш Генрих… Хельга на встрече СГ. Ха… ха..

Элис: Что такое СГ?

Казимир: Спиритическая Группа. Она верит во все эти потусторонние вещи: разговоры с духами, гадания… Они встречаются каждые две недели. Так страстно во все это верит. Очень искренне. Я делаю вид, что я не против. Понимаете? Гармония семьи. Хе. хе… Сейчас она именно на этой встрече СГ…

Элис: Уверена, Генрих скучает по тебе.

Казимир: Да… да… К сожалению, плохая связь… Другая беда, все-таки его английский так же плох, как мой немецкий… Нет никаких проблем, когда мы вместе: мы можем улыбаться, шалить, объясняться знаками… Но по телефону это так сложно. Ну, конечно, Хельга права: они были маленькой немецкой семьей. Они все родились в Германии, они немцы… Нет, они замечательные. Все будет в порядке. Генрих просил передать вам всем «Grüsse», т. е. «привет» по-немецки. О, он очень умный мальчик. Независимый, самостоятельный… Да, я действительно должен заняться своим немецким.

Джуди: Пора здесь немного прибраться.

Казимир: Нет, нет…не сейчас. У меня для всех для вас сюрприз- кассета Анны!

Элис: О! Я и забыла об этом.

Казимир: Идите все сюда: мы будем слушать кассету Анны, которую она прислала мне на Рождество. Здесь послание для каждого из нас! Это настоящий сюрприз!

Вилли: Может, мне лучше уйти…

Казимир: Уйти? Ради Бога! Нас очень огорчит, если вы уйдете. А также это огорчит Анну.

Он расставляет стулья полукругом лицом к сцене. Все помогают ему и собирают остатки пикника. Пока они это делают проскальзывают следующие фразы.

Джуди: (Клер) Что за кассета?

Клер: Понятия не имею…

Элис: (Вилли) Как все прошло?

Вилли: Что?

Элис: Ваша глупая игра.

Вилли: Я выиграл.

Элис: Ты в этом уверен? А может быть, все-таки проиграл?

Казимир: Имон, ты здесь сядешь?

Имон: Где скажешь.

Казимир: Прекрасно. Где Том?

Джуди: Укладывает вещи. Просил поблагодарить тебя за обед.

Казимир: Ему тоже будет интересно. (Меняет кассету Клер на кассету Анны). Клер, мы немного отдохнем от тебя, но не волнуйся, потом поставим.

Все устроились. Казимир выходит вперед, держа кассету в руках. Он с удовольствием организовывает церемонию.

Казимир: Хорошо… Отлично… Великолепно…. Все устроились? Прежде, чем начать, я хочу кое-что пояснить нашим гостям.

Клер: А кто здесь гости?

Элис: Например, я.

Казимир: Вилли — наш гость, и очень почетный гость. (Элис хлопает) Я хочу пояснить, что Анна ушла в монастырь двадцать лет назад, когда ей было всего семнадцать…

Элис: Восемнадцать.

Казимир: …и с тех пор, не считая одного визита домой, она находится в Африке, поэтому ее знания о нас, возможно, немного отстают от реальной…

Элис: Казимир, включай, ради Бога.

Казимир: Да. да… действительно… включаю.

Джуди:: Шшшш.

Клер: Что?

Джуди: Слышите? (Все прислушиваются). Простите. Мне показалось, я слышала его голос. Продолжайте.

Казимир: Может, позвать Дядю Джорджа?

Элис: Казимир!

Казимир: Простите, извините… Все готовы. Прекрасно. Итак: сестра Джон Генри. Наша маленькая Анна.

Ставит магнитофон на газон и включает его. Голос Анны — детский. Говорит медленно и разборчиво, как будто читает школьный учебник.

Анна: Здравствуйте, Папочка и Джуди, и Элис, и Казимир и малышка Клер.

Элис: Здравствуй, Анна.

Анна: Это я — Анна, я обращаюсь ко всем вам из обители Святого Иосифа, находящейся в Куалу, Замбии. Я надеюсь, сейчас вы все вместе слушаете меня, я так и представляю вас всех сидящих перед огнем в камине, в гостиной. Папа расслабился и наслаждается заслуженным отдыхом после напряженного дня в суде… Остальные сидят на ковре или вокруг елки возле северного окна.

Элис пытается привлечь внимание Клер, хочет, чтобы наполнили ее бокал. Но Клер не замечает ее… Элис шепотом.

Элис: Клер…

Казимир: Шшш.

Элис: Капельку.

Клер наполняет бокал.

Анна: Как вы там все? Я ъхочувам всем, всем, и тебе, любимая Няня…Ты ведь тоже там, Няня?

Элис: Прости, сестра.

Анна: …могу ли я пожелать всем вам святого и счастливого Рождества. Благословения и милости Господа в Новом году…

Элис: Аминь.

Анна: Немного позже Мать Реверенд, она находиться сейчас здесь, рядом со мной, скажет вам пару слов, а потом вы услышите мой школьный хор. Он споет несколько ирландских песен, которым я их научила…

Элис: Боже.!

Анна: …и несколько африканских песен, которым они научили меня.

Элис: О Господи!

Анна: Надеюсь, они вам понравятся. Для начала я хочу поговорить с моим Папочкой. Как ты, Папа? Я должна, наверное, сердиться на тебя, за то, что ты совсем мне не пишешь. Но я знаю, как ты заботишься о нас. Джуди пишет мне, что со здоровьем у тебя все хорошо. Слава Богу за это.

В кабинет входит Отец. Это очень истощенный, худой мужчина с больными и обеспокоенными глазами, одна рука парализована, рот с одной стороны неестественно перекошен. Гротескная и пугающая фигура. Одет в одну пижаму. Рубашка косо застегнута, свисает с плеч, брюки болтаются на бедрах. Он двигается очень медленно, маленькими шажками. Проходит через кабинет, пытается определить, откуда раздается голос Анны. Взволнованные глаза оглядывают кругом всю комнату. Когда он говорит, его голос едва слышен.

Отец: Анна?

Анна: Перед тем, как продолжить, я хочу сыграть вам на скрипке те мелодии, которые вы любили и всегда просили меня исполнять. Колыбельная Мамы. Помните ее?

Отец: (немного громче) Анна?

Анна: Это мой Рождественский подарок тебе, Папа. Надеюсь, он тебе понравится.

Она играет несколько тактов, игра похожа на игру ребенка. Отец почти дошел до двери в кабинет. Он поднимает голову и издает звериный рев.

Отец: Ааааааааа!

Слушатели на лужайке в первые секунды никак не реагируют. Они все в шоке. ЭЛИС хватает магнитофон, чтобы выключить, но вместо это включает еще громче, так что пищание на кассете перекрывает рев Отца на несколько секунд. Все вскакивают со своих мест, переворачивая стулья, но все равно остаются будто парализованными и не предпринимают никаких действий. КАЗИМИР стоит на коленях, парализован и недвижим. КЛЕР близка к истерике. Рев Отца резко прекращается. Слюна течет по подбородку и стекает с губ. Он начинает медленно оседать на землю. Имон, который находится от него дальше всех, первый приходит в себя. Он бросается к Отцу и подхватывает его почти в тот момент, когда тот окончательно теряет силы. Они оба оседают на землю. Теперь кассета замолкает. ИМОН кричит так, как будто его собственная жизнь зависит от этого.

Имон: Доктора! Вызовите доктора! Ради Христа, кто-нибудь позовет доктора!

Затемнение

Акт третий

Ранний полдень, два дня спустя.

Сиденья и раскладные стулья стоят там же, где и прежде.

Имон сидит на ступеньках. ТОМ меняет пленку в фотоаппарате. КАЗИМИР безудержно вышагивает взад-вперед по периметру теннисного корта, закинув руки за спину.

Все трое одеты в строгие костюмы: недавно вернулись с похорон Отца.

Слышна игра Клер на фортепьяно — Соната № 2 си-бемоль минор Op.35, средняя часть (между проведениями «траурного марша»). Эту музыку необходимо будет повторить при появлении ЭЛИС и ДЖУДИ.

Казимир: (Вышагивая). Он очень умело играл в теннис, Отец, но, Боже мой, как он был упрям. (Останавливается). Мы с Элис находились здесь, а он вон там. Прежде, чем сделать подачу, он долго-долго принимал позу, стараясь не заступить ногой за линию. (Демонстрирует это). Это был настоящий ритуал, он водил ногой секунд двадцать вдоль линии, как будто от этого зависела вся игра… (Опять вышагивает). Мы с Элис не могли удержаться от смеха, поэтому когда он, в конце концов, подавал — мы не могли отбить мяч. И он думал, что играет намного лучше, чем это было на самом деле… Да…(Останавливается) Но как же нам доставалось, когда он замечал, что мы тихонько посмеиваемся над ним. Хо-хо-хо..(Вышагивает). Как раз в это самое время мы все должны были бы сидеть за свадебным столом. (Смотрит на часы). Да-да, именно сейчас. Странно, не так ли? Эта соната Си бемоль минор. Любимая соната Дедушки О’Доннела. Возможно, потому что он слышал как ее исполнял сам Шопен.

Том: Кто слышал Шопена?

Казимир: Дедушка. Разве вы не знаете эту историю?

Том: Нет.

Казимир подходит с краю сцены.

Казимир: О, да. Все происходило на вечеринке в Вене, по случаю дня рождения Бальзака. Там были все: Лист и Жорж Санд, и Тургенев, и Мендельсон, и тогда еще молодой Вагнер, и Берлиоз, и Делакруа, и Верди, ну и, конечно, сам Бальзак. Все. Праздник длился несколько дней. Один Бог знает, как Дедушка попал туда. Как-то случайно… Так вот, Шопен там играл именно эту сонату.

Том: Ваш Дедушка, Казимир?

Казимир: Дедушка О’Доннел. Большой любитель путешествий. Он каждый год бывал в Европе.

Том: Но он не мог быть современником этих людей?

Казимир: Почему нет?

Том: Вы, должно быть, имеете ввиду Прадедушку?

Казимир: Да? Может быть, Прадедушка. Вы правы. Когда здесь бушевала лихорадка и стоял ужасный голод, он шесть месяцев жил в Европе. «Венский карнавал». Это выражение вошло в лексикон нашей семьи: все романтическое, захватывающее и замечательное, что случилось в прошлом или может случиться в будущем мы называем: «Венский карнавал». Очень красиво, не правда ли? Да вот еще, в тот вечер, когда Шопен играл эту сонату, Бальзак вдруг начал подпевать, и Дедушка заставил его замолчать. На что Шопен сказал «Браво, Ирландец! Браво!» Дедушку это очень взволновало. Да, Имон?

Имон: Да.

Казимир: (Вышагивая опять). Шопен умер в Париже. Когда его хоронили, то бросили горсть польской земли на его могилу. (Пауза). Потому что он был поляк.(Пауза). Заметили, что она сразу направилась к фортепиано, как только мы вернулись. Домашний инстинкт… Я всегда думаю, как многого бы она добилась, если бы не Отец. О, он всегда любил во все вмешивался. Он был просто мастером налагать запреты. Я очень благодарен вам, что вы остались с нами, Том.

Том: Что вы, что вы…

Казимир: Я это очень оценил.

Том: Все, что я смог сделать….

Казимир: Ваш отец жив?

Том: Нет.

КАЗИМИР подходит к нему и очень официально пожимает ему руку.

Казимир: Мне очень, очень жаль

Том: Спасибо.

Казимир: Это большая утрата.

Том: Да, это так.

Казимир: Когда он умер?

Том: Когда мне было всего три месяца.

Казимир: Боже правый.

Опять вышагивает.

Том: Еще несколько деталей. Возможно вы, Казимир, могли бы мне помочь?

Казимир: Да?

Том: Вы как-то сказали, что ваша мать играла на фортепиано. (Достает записную книжку) Где же это? Ах. Да. Вы говорили о Вальсе на ночь.

Казимир: Да, Ля бемоль мажор. Это мой любимый. Самый любимый.

Том: Вы уверены?

Казимир: В чем? В том, что Ля бемоль мажор?

Том: Нет… нет… В том, что ваша мать его играла.

Казимир останавливается.

Том: Потому что из того, что рассказывала мне Джуди, я понял, что ваша мать никогда не играла на фортепиано.

Казимир: Это Джуди вам сказала?

Том: Я понял, что…

Казимир: Вы, наверное, не так ее поняли, Том. О, да…. Мама была великолепной пианисткой. Такой же талантливой, как малышка Клер. И кроме того, она превосходно пела. Да-да… Ее любимой песней была «Крошка Элис». Отец просто ненавидел эту песню. Называл ее «эта дрянь». «Вульгарная и бессмысленная». Она никогда не пела ее, когда он был поблизости. Она знала много похожих песенок, со времен ее юности. Помнишь эту песню, Имон?

Имон: (Поет) «Помнишь ли ты..»

Казимир присоединяется.

«Крошку Элис, БенБолт? Шатенку Элис, БенБолт».

Казимир: Это она, она! Боже, не кощунственно ли петь сразу после похорон Отца, ммм? Ха-ха. Помню, когда она пела эту песню, она вдруг становилась молодой и очень красивой. Как будто песня возвращала ей что-то давно потерянное и увядшее в ней. О, да! Она была очень талантливой пианисткой.

Том: Наверняка я недопонял Джуди. Я перепроверю. Не суть важно… У меня был еще вопрос…

Он сверяется со своей записной книжкой. Колеблется и не спрашивает. Закрывает книжку и кладет в карман.

Том: Да, думаю это может подождать. Все. Больше вопросов нет.

Казимир: Все-таки, какой другой вопрос?

Том: Замечание по поводу мистера Йейтса.

Казимир: Что с ним?

Том: Вы как-то упомянули, что он сидел…

Казимир: Да-да. Он был просто великолепен, Йейтс, с такими леденящими глазами…Я так отчетливо его себе представляю…..

Том: Хорошо.

Казимир: А что за замечание?

Том: Это не имеет большого значения. Думаю, я просто немного напутал. Это не так важно.

Казимир: Что напутали?

Музыка останавливается. ТОМ достает опять свою записную книжку.

Том: Так, вы родились 1 Апреля 1939 года, да?

Казимир: А когда же еще? В день дурака!

Том: И Мистер Йейтс умер в том же году… Двумя месяцами раньше… Я проверял это дважды! (Отрывается от своих записей. КАЗИМИР смотрит пристально на него. Пауза) Я сам иногда ошибаюсь. Моя мать работала на телефонной компании «Белл», и пока я не перешел в старшие классы, я был уверен, что она работает на Мистера Белла, который являлся моим родным дядей. Это просто недоразумение… Вот и все. Я хочу сказать, что мистер Йейтс был очень близким другом вашего дома, часто навещал вас, и, конечно, было много разговоров о нем, и, естественно, через некоторое время вы могли прийти к мысли, что сами… Мне нужно написать кое-какие письма. Извините..

Уходит в кабинет… КАЗИМР нелепо улыбается ИМОНУ.

Казимир: Ха-ха… Я ему очень признателен, что он остался. Благородный поступок.(Снова начинает вышагивать). Отцу бы понравились сегодняшние похороны… Переполненная церковь, музыка, торжественная проповедь молодого священника, хотя Джуди говорит, он совсем не знал Отца. Потом вниз через деревню, в его деревню, Баллибег. Он считал ее своей. Знаешь: раньше она называлась Доннеллстаун? Да, много лет назад. Как тихо и просто все было в этот раз. Помнишь похороны Мамы? Сколько было перешептываний и сплетен. Мы до последнего момента не знали, позволят ли нам ее похоронить по Христианскому обычаю, из-за тех особых обстоятельств, помнишь? Но сегодня, сегодня это было почти… празднично, по сравнению с тем, да? Тогда все магазины были закрыты, все занавески задернуты, люди опускались на колени, когда мимо них проезжала похоронная повозка с гробом Мамы. Няне стало плохо, когда опускали гроб. Помнишь? Ведь так это было, правда, Имон?…(Пауза) О да, Отец остался бы доволен сегодняшними похоронами.

Имон: Казимир, есть вещи, которые Тому никогда не понять…

Начинает звучать та же соната.

Казимир: Да-да, верно… Да… Когда мне было девять, я обнаружил одну очень важную вещь. Даже не обнаружил, а открыл! Я сделал большое открытие, грандиозное открытие для девятилетнего человека. Я вдруг понял, что я отличаюсь от других мальчиков. «Отличаюсь» не означает, что я, понимаешь, я не имею в виду, о Боже, я не имею в виду, как сейчас выражаются, — «голубой», ну… гомосексуалист. Боже, Имон, я не это имел в виду. (Оглядывается). Я люблю женщин. Я очень люблю женщин. Ха-ха. Но я и не это хотел сказать, нет, нет… Я обнаружил, что по каким-то причинам люди считают меня ….. странным. Впервые я почувствовал это в пансионате по тому, как ко мне относились другие мальчики. Потом Отец, с присущей ему прямолинейностью и честностью, указал мне на это: «Если бы ты родился там…»- мы находились тогда в библиотеке и он указал вниз, на деревню. — «Если бы ты родился там, то стал бы деревенским посмешищем. К счастью для тебя, ты родился здесь и мы принимаем тебя таким, какой ты есть» Ха-ха. Так что в девять лет, я узнал: что я кажусь смешным для людей, что мне не дано той легкости в общении, которая есть у других, что… что я никогда в жизни не добьюсь успеха, что бы ни понималось под словом «успех» …

Имон: Казимир…

Казимир: Подожди, подожди, пожалуйста…Как ты понимаешь, это было очень важное и очень трудное для меня открытие. Но, с другой стороны, я понял, что, если мне не доступны широкие сферы общения, то я должен сосредоточиться на более узких. Действительно, я пришел к заключению, что если я буду взвешивать все, что я собираюсь сказать или сделать, то я смогу жить в этом узком, возможно очень ограниченном пространстве, не допуская, чтобы мне причинили большую боль. Я понял, что смогу испытать какое-то счастье и, возможно, даже подарить какое-то количество счастья другому. Это было мое большое открытие. Правда, здорово?!(Музыка) Без него Усадьба уже совсем не та… Она как будто не существует.(Начинает вышагивать). Надо как-нибудь поговорить, Имон.

Имон: Да.

Казимир: Мы ведь с тобой никогда не говорили по душам?

Имон: Пожалуй.

Казимир: Я бы хотел поговорить с тобой, потому что я знаю, ты понимаешь… (указывает жестом в сторону дома) как этот дом повлиял на всех нас.

Имон: Видишь ли…

Казимир: Нет-нет, я уверен. И ты расскажешь мне о своей работе, о Лондоне. А я расскажу тебе о своих детях и о Гамбурге. Пожалуйста, Имон!

Имон: Хорошо.

Казимир: Прекрасно. В следующий раз. Ну вот, видишь, у нас даже наметились темы для осуждения. Когда я приехал два дня назад и поднялся, чтобы увидеться с ним… разве прошло всего два дня … Я стоял, смотрел на него и мне вспомнились строчки: «Мой Отец умирает». Вот эти:

«Не очень скоро для тебя Рассвет разгонит тьму, И тогда я начну с тобой вести Сбивчивый и долгий, долгий, долгий разговор,»

Что-то есть зловещее в этом «долгий, долгий, долгий», правда? Ха-ха…

Входят ДЖУДИ и ЭЛИС. КАЗИМИР снова начинает вышагивать. ДЖУДИ в темном платье, несет чемодан Элис. ЭЛИС одета в пальто, на плече ее дамская сумочка. Они оставляют свои вещи в кабинете.

Элис: Спасибо. Поставь здесь.

Джуди: Когда твой автобус?

Элис: У нас есть еще пятнадцать- двадцать минут.

Джуди: Скоро подъедет Вилли. Он отвезет тебя вниз, к автобусу.

Элис: Очень хорошо.

Они обе выходят на лужайку.

Элис: Кто хочет чаю?

Имон: Нет, спасибо.

Элис: Казимир?

Казимир: Не сейчас, спасибо.

Джуди: У тебя все уладилось с самолетом?

Казимир: Мисс Мур позвонила и все уладила. Она потрясающая.

Джуди: Хельга знает?

Казимир: Я послал ей телеграмму. Я буду дома уже к полуночи.

Имон дотрагивается до щеки Элис указательным пальцем.

Имон: Уже прошло.

Элис: Да?

Имон: Почти.

Элис: На мне все быстро заживает.

Имон: Извини.

Элис: Я упаковала твои вещи.

Имон: Спасибо.

Элис: Где твои билеты?

Он похлопывает себя по карману.

Элис: Я хочу вернуться домой лишь только для того, чтобы хорошенько выспаться. (Громко). Том еще не уехал?

Джуди: Он в библиотеке, проверяет какие-то даты.

Имон: «Проверяет», «Сверяет», «Перепроверяет»…

Джуди: Он сказал, что останется до завтрашнего утра.

Имон: Повезло ему: он присутствовал при смерти Отца. Думаю, он назовет это «концом эпохи».

Джуди: Да?

Имон: А почему нет?

Казимир: Он сказал, что он из Чикаго. Думаю, он очень состоятельный человек, раз его дядя владеет телефонной компанией «Белл».

Имон: Он не должен был появляться здесь.

Джуди: Он спросил у меня разрешения.

Имон: Разрешения на шпионаж?

Джуди: На изучение.

Имон: А…

Джуди: На изучение правды.

Имон: И ты ответила: Вперед, исследуй, чужестранец.

Джуди: А разве здесь есть что-то, что нужно скрывать?

ИМОН разводит руками.

Джуди: Кроме того, это мой дом.

Короткая пауза. Затем быстро.

Элис: Неужели это были самые большие похороны в Баллибеге?

Казимир: Ты видела: собралась вся деревня.

Элис: Да, похоронная процессия с трудом пробивалась сквозь толпу. Сестра Тереза сказала бы: «Несмотря на скопление народа, в церкви было пусто»

Казимир: Месса был очень трогательная.

Элис: Да, пока Мисс Квирк не распоясалась. Он уже пришла пошатываясь. Почему ей не сказали, что это не свадьба?

Джуди: Все равно ей пришлось бы играть.

Элис: Но тогда хотя бы не «Это мой самый счастливый день». Казимир, перестань маячить туда-сюда.

Казимир: Простите, извините…

Садится таким образом, как будто снова готов вскочить.

Элис: Кто был тот мужчина, который стоял позади Вилли у надгробья? В очках, полный и лысый. Я заметила его уже в церкви. Он сидел на первой скамье со стороны мужчин.

Имон: Джерри.

Элис: Кто?

Имон: Джерри Мак Лафлин.

Элис: Кто такой Джерри Мак Лафлин? Это который…?

ИМОН кивает ей.

Элис: Боже мой! Да он же ей в отцы годиться, Джуди!

Джуди: Вполне.

Музыка внезапно останавливается. Тишина.

Элис: Она ведь не слышала меня?

Клер: Казимир?

Казимир: Да.

Клер: Как это называется?

Элис: (облегченно) О господи.

КАЗИМИР вскакивает.

Казимир: Она меня проверяет. Проверяет опять! (кричит) Начинай! Я готов! Я жду!

Проходит назад и становится в позу ожидания. Глаза плотно закрыты, все как в прошлый раз…

Музыка: Баллада Ля-бемоль мажор Op.47

Элис: Ты мне никогда не рассказывала, что он такой.

Джуди: Какой?

Элис: Пожилой человек. (Имону) А ты знал об этом?

Казимир: Боже мой… боже мой… боже мой…

Элис: Ей ведь только… Сколько? Двадцать семь? Двадцать восемь?

Казимир: Я знаю это… Я прекрасно это знаю. Но что это? Что это?

Элис: Слава Богу, свадьбу отложили на три месяца. Может быть, она одумается за это время. Боже мой, как же она, бедный ребенок… как же она может выйти замуж за такого… мужчину?

Джуди: Я не знаю. (Поднимается) Есть некоторые вещи, которые мы должны обговорить, перед тем, как вы все разъедетесь. (Кричит) Клер, можно тебя на пару минут?

Элис: Итак, это и есть Джерри Мак Лафлин.

Имон: Он выглядит старше своих лет.

Джуди: Клер!

Элис: О Господи… Господи… Господи….

Музыка останавливается. Казимир подходит к краю сцены.

Казимир: (Имону) Это соната… соната… Я ведь знаю. 58 или 59, но какая именно? Какая?

Имон: Не спрашивай меня.

Элис: (Имону) Сколько ему лет?

Казимир: Боже, Я должен это помнить… Элис?

Элис: Что?

Казимир: 58 или 59?

Элис: Серьезно?

Казимир: Я думаю –59.

Элис: Где-то так. Ты прав.

Казимир: Да?

Элис: Ему, наверное, столько. Бедный ребенок!

Входит Клер, она не в трауре. Элис внимательно изучает ее лицо.

Клер: (Казимиру) Ну?

Казимир: Это соната.

Клер: Ты уверен?

Казимир: Уверен?..

Элис: Клер, дорогая, как ты прекрасно играла.

Клер: Благодарю.

Казимир: Да. Это соната.

Клер: Твое последнее слово?

Казимир: А что, разве нет?

Элис: Сядь сюда: здесь больше солнца.

Клер: Я в порядке (Казимиру) Ты не знаешь!

Джуди: Все внимание, пожалуйста….

Казимир: Это или… я не совсем уверен..

Клер: Ты не знаешь!

Джуди: Клер…

Казимир: Это или…

Джуди: Можно мне…

Казимир: 58. Правильно?

Джуди: Можно мне сказать?

Клер: (шепчет) Ты ошибся.

Казимир: (шепчет) 59?

Джуди: Можно мне обратиться к вам, пока мы все вместе?

Казимир: Прости, прости, Джуди

Клер: (шепчет) Ты не угадал.

Джуди: У нас не так много времени. (Казимиру) Здесь есть стул.

Он садится. Клер ухмыляется ему из-за спины Джуди. Он показывает ей другой ответ. Она отвергает. Казимир в замешательстве. Элис не сводит глаз с Клер. Подходит к ней.

Элис: Сегодня утром я мельком увидела, как ты шла по центральному проходу в церкви и вдруг вспомнила тебя, вот так проходящей в день твоего Причащения. Сегодня ты была такой же, как тогда… Красивым, невинным ребенком. Она нисколько не изменилась, правда? (Смотрит вокруг, ожидая подтверждения, но все сидят тихо и ждут). Что-то не так?

Джуди: Я хочу поговорить с вами, пока вы все здесь. Как мы будем жить дальше? Теперь, когда Отец умер…

Элис: Прости, пожалуйста… Продолжай.

Джуди: Я знаю, что он все оставил нам четвертым: дом, мебель, землю… Вопрос в том, что мы будем с этим делать.

Элис: Насколько я понимаю: мой дом в Лондоне, у Казимира в Гамбурге, а этот дом, безусловно, твой и Клер. (Казимиру) Верно?

Казимир: Да, да, конечно, конечно…

Элис: Естественно, мы будем приезжать сюда. Но Усадьба должна быть твоим домом. Когда мы приедем сюда в следующий раз, мы подготовим документ для передачи наших долей тебе. Или ты можешь подготовить бумаги и выслать нам на подпись. Все должно быть абсолютно официально. (Казимиру) Ты согласен?

Казимир: Я… я…

Элис: (Джуди) Не вижу никаких проблем.

Имон: Ты что-то хотел сказать, Казимир?

Казимир: Я?… Да, Элис права, абсолютно права. В смысле, я буду рад привезти сюда своих мальчиков на какое-то время, на маленькие каникулы, если удастся. Но я буду очень счастлив, если это будет вашим. Да, да, буду очень счастлив. Вы заслуживаете этого. Все должно стать вашим. Джуди… Клер… Должно. Да, да.

Элис: Итак, мы все решили.

Казимир: Одна маленькая просьба. Можно ли мне, если вы не очень возражаете, взять мамину фотографию в серебряной рамке. На память, понимаете…

Элис: Ту, что стоит на камине в гостиной?

Казимир: Да, да… Такая небольшая. Но она мне дорога и я буду ее очень беречь… Если можно..

Элис: И чем скорее это поместье будет закреплено за вами, тем лучше. Пока мы все в один прекрасный день не переругаемся. Вот и все. Все устроилось. (Имону) Нужна какая-нибудь юридическая помощь?

Имон: Думаю, у Джуди есть свои соображения на этот счет.

Элис: Да? Какие соображения?

Джуди: Владеть этой Усадьбой, продолжать жить здесь не так просто, как может показаться. Фактически — это невозможно.

Элис: Почему?

Джуди: Мы не можем себе этого позволить. Вы, должно быть, забыли… нет-нет, вы и не знали финансового состояния Поместья. Последние семь лет мы жили на пенсию Отца. Скромно, но нам хватало. А теперь и ее не будет… Другой возможный доход — с земли. Вилли арендует ее, потому что никто другой не берет. Но это больше продолжаться не может: с этого момента у нас нет никаких доходов. В прошлом октябре, когда ветер сорвал крышу с дома, я пыталась взять банковский кредит. Они были очень любезны, но ничем не могли помочь: под такой дом не дают кредита.

Имон: Это чертовски ….

Джуди: Я вызывала дилера из Дублина, чтобы оценить библиотеку и некоторые предметы мебели. Он предложил мне 70 фунтов за бабушкины часы и 90 фунтов за всю библиотеку. Нам с Вилли пришлось обернуть стропила полиэтиленовой пленкой. Пол в гостиной почти весь прогнил, вы разве не заметили? И каждый раз когда начинается дождь мы ставим, (Клер) сколько?… семнадцать ведер на второй этаж, под воду. Прошлой зимой, огонь горел только в комнате Отца. А в такой день, как сегодня, дом кажется таким же красивым, как и раньше, правда?

Короткая пауза

Элис: Господи, Джуди, мы даже ни на секунду не задумывались…

Джуди: И это только малая часть…

Элис: Мы все должны помочь. Мы обязаны. Мы все не очень благосостоятельны, но, по крайней мере, мы можем…

Джуди: Таким образом, нет никакой необходимости, оформлять Усадьбу на нас. Я не собираюсь оставаться жить здесь… Если только Клер…

Клер: Я тоже уезжаю отсюда, разве нет? Я же выхожу замуж… разве нет?

Элис (ДЖУДИ): Куда ты поедешь? Что ты будешь делать?

Джуди: Первым делом, я заберу малютку из приюта.

Элис: Да, конечно.

Джуди: «Малютке» уже семь. (Казимиру) Ты ведь знаешь, что он всего на два дня младше твоего Генриха? А куда я потом пойду, я еще не решила. У Вилли есть передвижной фургон около Бундорана. Он владеет игровыми автоматами в том районе и хочет, чтобы я поехала с ним.

Элис: Это было бы…

Джуди: Но он не хочет брать ребенка, вот в чем дело… В любом случае, я должна как-то зарабатывать на жизнь. Единственное, почему я затеяла этот разговор — это дальнейшая судьба Дяди Джорджа.

Имон: Ты хочешь сказать, что как только Клер выйдет замуж- если, конечно, ты дождешься ее свадьбы, — ты хлопнешь дверью и покинешь Усадьбу навсегда?

Джуди: Я вас спрашиваю…

Имон: Ты ведь прекрасно знаешь, что произойдет! В ту же секунду, как только ты уедешь, деревенские подонки придут сюда и разграбят весь дом. Ты это предлагаешь? Твоя забота достойна восхищения.

Джуди: Я спросила, что будет с Дядей Джорджем.

Имон: Джуди — такая же как ее американский друг: Усадьба для нее — это пол, крыша, проценты, кредиты.

Элис: Имон…

Имон: Подожди…Это все, что оно для нее значит. Я знаю настоящую цену Поместья в этом округе, графстве, стране… И Элис знает… И Казимир знает… И Клер тоже знает… И мы как-нибудь сохраним все это … Как-нибудь сохраним… Мы как-нибудь…

Элис: Пожалуйста, Имон.

Джуди не может сдержать слез. Пауза.

Имон: Извини, извини… прости… Похоже, сегодня день всеобщего покаяния. Черт, это же просто разваливающаяся груда камней, больше ничего. Прости. (Короткий смешок). Но для несчастного, раздавленного и обнищавшего ирландского бродяги, каковым я являюсь, этот дом был пределом мечтаний. Прости, Джуди. Мы просто ежики. Не презирай нас.

Уходит в бельведер.

Элис: Он ненавидит Лондон. Он презирает свою работу. (Пауза). Кажется, мы все обговорили… Что-нибудь еще?

Джуди: Нет.

Пауза. Клер встает и проходит через лужайку мимо Казимира.

Клер: Баллада.

Казимир: Что?

Клер: Баллада Ля бемоль мажор.

Казимир:(Безразлично) Да. Правда? Я бы ни за что не догадался. Ни за что.

Встает и начинает вышагивать. Пауза.

Элис: Значит, ребенку уже семь?

Джуди: Будет восемь в следующем месяце.

Элис: У женщины, которая живет этажом выше, есть маленькая дочь. Она заходит к нам каждый вечер, после школы. Имон покупает ей сладости. Она привязалась к нему. Он очень хорошо ладит с детьми.

Джуди: Да?

Элис: Аврил, Аврил Харпер. Такой хороший, милый ребенок.

Джуди: Сколько ей лет?

Элис: Восемь исполнилось.

Джуди: Говорят, это самый интересный возраст.

Элис: Очень живой ребенок. И очень ласковый.

Разговор опять заходит в тупик. Элис поднимается.

Казимир: (Клер) У тебя до сих пор все ботинки в глине.

Клер: Ты заметил венок из желтых и красных роз прямо перед могилой? Его принесли дети, которых я учила музыке прошлой зимой. Их было пятеро. Они собрали все свои карманные деньги, чтобы купить цветы. Трогательно, правда? Каждый из них подошел ко мне, пожал руку и принес свои соболезнования. Я пригласила их к себе, в мой новый дом. Они обещали прийти.

Долгая пауза.

Элис: Ты уверена, что Вилли заедет?

Джуди: Да, он знает. Он скоро будет здесь.

Элис: Время еще есть.

Казимир: Джуди, пришла телеграмма от священника.

Джуди: Да.

Казимир: На столе в гостиной.

Джуди: Я видела.

Элис: Что там?

Казимир: Он приносит соболезнование всем вам и Дяде Джорджу, в связи с огромной потерей… Что то в этом духе.

Джуди: Мы так ничего и не решили по поводу Дяди Джорджа.

Казимир вдруг останавливается и кричит, почти воет в панике.

Казимир: О Боже!

Клер: Что?

Казимир: О Боже!!

Бросается в кабинет, как всегда спотыкается о ступеньку и извиняется, не оборачиваясь.

Казимир: Простите, простите, простите ….

Кидается к телефону. Его неожиданный порыв меняет настроение. Имон возвращается из беседки. Все остальные собираются вместе.

Элис: Казимир, что такое?

Имон: Что случилось?

Джуди: Ему плохо?

Элис: Не знаю. Он вдруг вскочил.

Клер: Тихо. Слушайте.

Имон: Он заболел?

Клер: Тихо, тихо.

Казимир: Алло. Алло… Да, Мисс Мур, это опять я. Я вас очень беспокою, я знаю. Та телеграмма, которую я послал сегодня утром в Германию. Да-да, дом опустеет… Очень хорошая церемония, да, очень трогательная… Да, я передам… Да, да, конечно. Спасибо огромное…

Элис: Я так и думала, что ему станет плохо.

Казимир: Мисс Мур, та телеграмма, которую я посылал в Германию час назад. Мисс Мур, ее уже отправили? А? Так… Это… это… Нет-нет, ничего. О, нет… Все в порядке, спасибо. Очень хорошо, спасибо…

Он кладет трубку и выходит на улицу. Он совершенно разбит. Все пристально смотрят на него. Он вымученно улыбается.

Казимир: Ха-ха. Боже мой.

Элис: Что-то случилось?

Клер: В чем дело, Казимир?

Казимир: Я… Я послал телеграмму Хельге. Предупредил, что приеду сегодня вечером…

Элис: Ну… Так ты и приедешь…

Казимир: Да…

Джуди: Тогда в чем дело, Казимир?

Казимир: Я пытался отменить ее, но ее уже отправили. Я уже вам рассказывал, что Хельга очень верит во все эти потусторонние вещи: приведения, духи, знаки. Рассказывал? Да… До меня вдруг дошло, о Господи, что я написал, в телеграмме. Я написал: «ОТЦА ПОХОРОНИЛИ РЕЙСОМ В ГАМБУРГ СЕГОДНЯ В ПОЛНОЧЬ» Боже мой. Ха-ха…

Только его искренне мучение не позволяет им рассмеяться мгновенно. Первой начинает хихикать Клер, затем Элис, в концов, хохочут все, включая Казимира. Во время смеха слышатся восклицания: «Рейсом в Гамбург сегодня в полночь», «Я думала, он болен», Он сказал «Все в порядке, Мисс Мур», «Бедный Отец в Германии». В это время справа выходит Дядя Джордж. Элис первая замечает его. Она смотрит на него и вдруг, бросается к Имону.

Элис: Имон, дорогой, я очень прошу тебя…

Имон: Что?

Элис: Сделай то, что я тебя попрошу.

Имон: Что?

Элис: Дядя Джордж… Давай его возьмем с собой.

Имон: В Лондон?

Элис: Пожалуйста, Имон.

Имон: Но он не согласится..

Элис: Я поговорю ним. Пожалуйста…

Имон: Ты думаешь, он поедет?

Элис: (Зовет) Дядя Джордж!

Дядя Джордж останавливается, готовый в любую минуту убежать. Элис подходит к нему.

Элис: Я хочу, чтобы вы поехали в Лондон со мной и Имоном. Вам не нужно будет ни с кем разговаривать. Вы можете не говорить ни слова. Если вы согласитесь, вы составите мне прекрасную компанию. Мне не будет так одиноко, если вы будете с нами.

Элис делает шаг вперед и дотрагивается до его руки, и быстро отступает. Пауза, и вдруг:

Дядя Джордж: Давненько я не бывал в Лондоне, года так с десятого, наверное. В аккурат, с того дня, как умер Эдвард седьмой. Я присутствовал, разумеется. Вот это я называю похоронами.

Элис: Вы поедете? Пожалуйста.

Короткая пауза.

Дядя Джордж: А не взглянуть ли мне еще разок на Лондон? Пожалуй, пойду паковаться.

Выходит так же, как вошел.

Элис: Спасибо, тебе, Дядя Джордж, спасибо. (Восхищенная, Имону) Он поедет! (Всем) Он поедет с нами в Лондон! Ты не против?

Имон: А где он будет спать?

Элис: На диване. Ему все равно. Он никогда не заботился о комфорте. Ты уверен, что ты согласен?

Имон: Ну… Он мне будет напоминать об этом месте.

Входит Вилли.

Вилли: Извините, я немного опоздал. Кого подвезти вниз, к автобусу?

Элис: Спасибо, Вилли. Ну что ж, нам пора выходить.

Казимир: Еще есть немного времени?

Джуди: Кто-нибудь хочет перекусить?

Вилли: Перекусить мы не успеем.

Джуди: (Имону:) Чай?

Имон: Нет, спасибо.

Джуди: Что-нибудь выпить?

Имон: Ничего не надо.

Элис: Сколько времени до твоего самолета в Лондон?

Казимир: Не знаю… Полтора часа.

Элис: Мы побудем с тобой в аэропорту и там поедим.

Джуди: (Вилли) Дядя Джордж уезжает с Элис и Имоном.

Вилли: Куда уезжает?

Джуди: В Лондон.

Вилли: Ты шутишь. Серьезно?

Джуди: Да.

Вилли: Jesus, Maria and Josef … Да он же заболтает весь Лондон.

Все садятся: Клер рядом с Казимиром, Вилли около Джуди, Имон у ног Элис, положив голову на ее колени. Три пары расположились по периметру лужайки. Царит негласное желание продлить время, оттянуть окончательное расставание. Казимир достает кассету.

Казимир: Что на ней?

Клер: Твое любимое.

Казимир: Да, мое любимое.

Пауза.

Вилли: Мы его хорошо проводили, правда?

Джуди: Да.

Вилли: Однажды я стоял перед ним в суде, я тебе не рассказывал?

Джуди: О чем?

Вилли: Ну… На мою первую машину, у меня не было тогда ни прав, ни страховки, ни справок об уплате налогов, ничего, кроме одной дрянной истории на дороге. Jesus, Maria and Josef… Сколько же я ему тогда вранья сгрузил под присягой.

Джуди: Тебя оштрафовали?

Вилли: Да, нет. Отделался предупреждением. Получилось, что он мне поверил. Но на самом деле, он знал, что я нагло вру. Он сделал вид, что поверил. Да… Oн был тот еще фрукт. Как ты?

Джуди: Да ничего. Голова болит немного.

Вилли: Я так и подумал, когда наблюдал за тобой в церкви. Вот, возьми.

Джуди: Что это?

Вилли: Аспирин, захватил по дороге.

Джуди: Спасибо. Приму позже.

Звучит Вальс на Ночь, на кассете.

Вилли: Я не хочу вас торопить, но если вы хотите успеть на трехчасовой, то пора выходить.

Никто его не слушает.

Казимир: Ты была слишком маленькой, чтоб помнить как Мама пела нам это.

Клер: Да?

Казимир: Да, ты была очень маленькой.

Клер: Я что-то помню. Но я не уверена. Ты ведь приедешь на мою свадьбу?

Казимир: Что ты, я не пропущу ее ни за что на свете. Через три месяца?

Клер: Я хочу, чтобы она была завтра. Очень хочу.

Казимир: Три месяца? Боже мой, три месяца пролетят очень быстро. Ты и глазом моргнуть не успеешь, как мы все будем здесь. Что такое три месяца? Три месяца это ничего, ничего, ничего…

Короткая пауза.

Элис: О чем ты думаешь?

Имон: О том, что для меня это так же тяжело, как и для тебя.

Элис: Что?

Имон: Расстаться с этим. Уехать навсегда. Конечно, это твой дом. В каком то смысле, он всегда был и моим тоже. Сначала из-за бабушки, а потом из-за тебя.

Элис: Я не понимаю, что я чувствую. Это какое-то облегчение, когда не нужно ничего доказывать про себя… (короткая пауза) Нет. Это просто пустота. Или начало чего-то нового. Но я справлюсь.

Имон: Это потому, что ты порвала с традицией..

Элис: Какой традицией?

Имон: Дисциплина, самодисциплина, остатки аристократических инстинктов.

Элис: Я алкоголичка, не забывай.

Имон: Как Дядя Джордж когда-то…

Элис: Ты с Джуди постоянно на ножах.

Имон: Разве? С чего ты взяла?

Элис: Я давно это заметила. Это потому что ты любишь ее, точнее, ты думаешь, что ее любишь, что, впрочем, одно и тоже. И это все очень мешает тебе. Но я спокойна по этому поводу, потому что все кончилось. Для любви нужны условия. Тебе скоро будет легче. Все позади..

Имон: А у нас есть эти условия?

Элис: Время покажет.

Вилли: Значит, никто не торопится на автобус?

Джуди: Не волнуйся, Вилли. Они успеют.

Казимир все это время напевал, слушая кассету. Вдруг обращается ко всем.

Казимир: Вы скоро…… вы все должны будете очень скоро… Приехать в Гамбург на каникулы! У Хельги и у меня есть потрясающие знакомые. Писатели, поэты, художники, музыканты! Замечательные люди! И наша семья снова воссоединиться! Все будет как в старые времена! Все приезжают следующим летом! Следующим летом в Гамбурге!

Имон: «Венский карнавал».

Казимир: Да, да, Имон.! Верно. Это будет настоящий «Венский карнавал».

Клер выключает кассету.

Клер: (Спокойно) Я вдруг устала от Шопена. Это странно? Он просто мне надоел. Вряд ли я когда-нибудь снова буду играть Шопена.

Пауза. Имон начинает тихонько петь.

Имон: «Помнишь ли ты крошку Элис, БенБолт…»

Вилли: Имон, автобус не собирается вас ждать, понимаешь.

Элис: «Шатенку Элис, Бен Болт…»

Имон и Элис поют вместе.

Она светилась от счастья, когда ты ей улыбался И дрожала, когда хмурился..

В то время, как они поют.

Джуди: Мне до сих пор кажется: я слышу его голос из этой колонки.

Вилли поднимается.

Вилли: Пойду, отнесу вещи

Джуди: Не трогай! (Мягче) Не сейчас. Только не сейчас.

Казимир подходит к Имону и Элис и поет вместе с ними.

В церковном дворике в той долине, БенБолт В уголке одиноком и мрачном Поставили гранитный камень, серый весь И крошка Элис лежит теперь под тем камнем…

В то время, как они все поют, в кабинет входит Дядя Джордж. Он в дорожном костюме. Ставит свой маленький чемоданчик на пол, вешает пальто на стул. Садится, аккуратно сложив руки на колени. Он само терпение. Казимир во время пения оглядывает дом. Клер тоже начинает им подпевать. Создается впечатление, что в этот солнечный полдень все отдыхает, и что это состояние может длиться бесконечно.

Вилли: Я говорю вам, они пропустят этот автобус!

Джуди: Не пропустят.

Вилли: Тогда они приедут прямо к отправлению… Jesus, Maria and Josef… Прямо впритык.

Те кто поют:

«Поставили гранитный камень, серый весь И крошка Элис лежит теперь под тем камнем…..

На последних словах песни свет постепенно гаснет.