Так получилось, что в 27 лет, я вернулся в родной город, на новую работу. До этого я сделал хорошую карьеру в крупной компании, неплохо зарабатывал, и теперь мне предстояло работать в ее структуре, расположенной в моем родном городе. Продал квартиру, и организовал переезд я быстро, и теперь мне предстояло обзавестись жильем на новом месте. В моем городе у меня жила сводная сестра с дочкой Аленой, лет 16, родители давно купили домик в деревне и жили там. Было решено, что я поживу пока у них. Сестра, старше меня на 6 лет, вышла замуж в 18 за хорошего человека, у них сразу родилась дочка, и когда ей исполнилось 2 года, ее муж погиб, с тех пор она так и не нашла себе спутника жизни.

Встретили меня тепло, правда во время ужина я почувствовал, что между дочкой и матерью есть напряженность. Жила она в родительской квартире, и меня поселили в зале. Я всегда тепло относился к своей сестренке, хотя она и была меня старше, но мы очень дружили в детстве. К своим годам, ей удалось сохранить свою стройную фигуру, выглядела она на 25 лет. Дочка пошла в маму, такой же невысокий рост, стройная фигурка, маленькая упругая грудь. Я даже удивился, что они выглядели как сестры, а не как мама с дочкой. А, вообще — то, я ее немного жалел, умничка, симпатичная, веселая, а жизнь не сложилась.

После ужина Алена ушла к себе в комнату, а мы остались на кухне поболтать. Она рассказывала, что, наконец-то, она нашла нормальную работу, в супермаркете. Она там какая-то руководительница, но не самая главная, правда, ей приходится работать посменно, И завтра ей во вторую с трех до двенадцати. Но зарплата нормальная и все остальное нормально. Родители в деревне процветают, всем довольны, звали на лето Аленку пожить у них, но та не поехала, скучно. Вот и та теперь жариться в городе.

— А чем Аленка занимается летом, наверное, мальчики, подружки, и так далее?

— Сидит целыми днями дома, на улицу не выгонишь, уткнется в свой Интернет и все. Подружек у нее всего две, да и тех уже не видно не слышно со школы. А мальчика у нее нет.

— Да, ты наверное не знаешь? Мамы всегда позже всех узнают.

— Знаю, — отрезала Наташа.

— Ладно, колись сестренка, что случилось? Я же вижу, что, что — то не в порядке?

— Да в том то и дело, что ничего не случилось, а дело в том, что... — она сделала паузу, — Даже не знаю, как сказать. Подожди, она метнулась в коридор, посмотреть, закрыта ли дверь в комнату дочери.

— Наркотики? — спросил я, когда она вернулась.

— Нет...блин...как рассказать...не знаю. В общем, зимой, ты прислал деньги, кстати, большое тебе спасибо, за помощь, ты меня постоянно выручаешь.

— Прекрати, есть возможность - помогаю, себя, поверь, не обделяю. Сейчас, правда, не знаю, как будет.

— Нам уже и не надо, зарплаты хватает, я же рассказывала.

— Ладно, посмотрим, так что там зимой.

— Ты прислал деньги, и я решила ее побаловать, купила ей ноутбук, помнишь, я еще звонила тебе, спрашивала, какой лучше?

— Помню, ну и что, продолжай.

— То она на моем, когда ей надо было, по школе, работала, а теперь сама.

— Ну и что у всех есть, свой комп, что тут такого.

— Ну, понимаешь, я ее подключила к Интернету...

— Правильно, зачем, комп, без сети.

— Я не замечала сначала, а потом меня как осенило, что дочка изменилась, молчит, с подружками мало общается,— ...она опять сделала паузу.

— Порно?

— Если бы, это пусть, она и у меня смотрела несколько раз, да и я под настроение могу посмотреть и рассказы почитать. Это ладно. Порно, но, понимаешь постоянно, это раз, а второе, какое порно и что из-за этого получается.

— Тогда не понимаю.

— Сейчас поймешь. Оно постоянно смотрит сайты про эксгибиционизм! Это где девушки по улицам голые ходят и сексом занимаются на улице, в общественном транспорте, в магазине.

— Да знаю я, продолжай.

— Так вот, эта тема, или фантазия у нее стала навязчивой. Мне кажется, она тоже хочет так. Я, принципе, и заметила все поэтому.

— Как, встретила ее на улице голой? — я улыбнулся, представив такую картину.

— Знаешь мне не до шуток.

— Ладно, прости. Как заметила?

— Понимаешь, она дома перестала носить белье...

— Ну и что?

— Ты не понимаешь, любое белье, трусики тоже, постоянно. Это было в апреле в конце, уже было тепло, и обратила внимание, на то, что она ходит уже целую неделю в одной длинной футболке, которая слегка прикрывает ее голую попку. То есть, если дома то только так. Я ее спросила, зачем, а в ответ, что хочу, то и ношу, кого мне стесняться.

— Ты знаешь, извини, но не понимаю.

— Пойми, это было не нормально! Я стала приглядываться, ну так, более внимательно, и обратила внимание, что она, практически, не выходит из своей комнаты, сидит там в Интернете, рассматривает, читает, и... — она опустила глаза, и чуть слышно произнесла, — ласкает себя там.

— Ну, многие девушки делают так, что в этом плохого?

— Но не постоянно же! Может все воскресенье так провести. Закроется и давай. Сходит в ванную и опять.

— А она, что при открытой двери это делает? Ты откуда знаешь?

— Слышу, я не глухая, стояла под дверью и слушала, много раз заходила внезапно, она еле руку успевала отдернуть. А потом, она же все время, пока дома, мокрая там, следы на табуретках остаются. Видишь, у нас везде на табуретках чехлы?

Я посмотрел, действительно, на каждой табуретке был белый хлопчатобумажный чехол. — Я думал, это для аккуратности.

— Какой там! — она махнула рукой, каждые два три дня стираю, чтобы заразу не подцепила. Я и стала копать. Увидела сайты, пару форумов, схватилась за голову. Пробовала поговорить, что это негигиенично, и прочее, не слушает, стала перед школой досмотр устраивать.

— Извини, что перебиваю, но это плохо, конечно, но не смертельно, учиться хуже стала?

— Да с учебой все в порядке! Закончила девятый с одной четверкой, это у нас железно, она хочет поступать вуниверситет, с тебя пример берет, хочет карьеру.

— Тогда в чем дело?

— Как в чем, пойми, увидят в школе, что без трусов и лифчика гуляет, ославят на весь город, и конец всем мечтам, школа то, самая крутая, отсюда выгонят, везде вопрос будет, за что? А вести они быстро разойдутся. А если на улице, не дай бог, нарвется на какого-нибудь идиота, и все. Понимаешь. Пусть лучше уж дома. Но боюсь, не услежу.

— А что с досмотром?

— Утром, перед выходом платье задирала, проверяла, все блузки специально с черным постирала, якобы по ошибке, купила сама все прозрачные, чтобы без лифчика никак нельзя было.

— И как она реагировала?

— Как, отстань, отвали, фашистка! Ругались каждый день, почти. Сейчас вроде как затихло. Вроде перемирия. Я делаю вид, что не замечаю дома ничего. Так и живем. С подружками, наверное, из-за этого разругалась. Но все равно боюсь. Перед твоим приездом два дня договаривалась надеть юбку подлиней. Еле уболтала. А трусы ни в какую. И взамен условие...

— Ты хочешь, сказать она сидела с нами без трусов? Ну то что без лифчика я увидел, грудки так и торчали.

— Соски у нее торчали, потому что кончить перед тобой не успела.

— А ты откуда знаешь?

— Следила. И, потом, она после этого сразу в ванную идет.

— А условие?

— Два, торговались, как на базаре. Я неделю не захожу в ее комнату вообще, второе, юбку она дома носить не будет, а будет носить длинную футболку и все. Не ту что обычно, а подлиней, но не намного. А если кому, что не нравиться, то она его сюда не звала, это и ее дом, и она имеет право дома ходить как ей нравиться и как ей удобно. А что я буду объяснять тебе, это мое дело, ее это не касается. А что он будет думать о ней это ее тоже не касается, потому что, если он будет думать о ней плохо, то пусть живет в гостинице, а если будет пялиться, пускай, ей скрывать нечего, все натуральное. Вот так.

— Да уж, что тут скажешь. А к врачу если?

— Какой там врач? Попробуй вытащи, и, еще, это не болезнь. Консультировалась. Называется подростковая сексуальность, чуть выше нормы, но не отклонение. А как узнала, что ты приедешь уже в середине июня, так обрадовалась, ты не представляешь как!

— Так, а я чем могу? — я удивленно уставился на нее, буквально вытаращив глаза.

— Просить тебя буду, помочь, выручить меня.

— Нет, ты объясни, что я могу сделать? Что-то я не въезжаю, — я был так удивлен, что чуть не ругнулся матом.

— Понимаешь, — она опять немного замялась, но быстро взяла себя в руки, продолжила, — понимаешь, тебе надо соблазнить ее.

— Да ты сестренка с дуба рухнула, ну вообще, ни хрена себе, соблазнить, ей сколько? 15? А мне? Если даже не говорить об уголовном кодексе, то, на фиг, я ей нужен? Старый я для нее. И, потом, у нее своя тема, мужика там нет и рядом, там есть люди и она — голая, они на нее пялятся, ей нравиться — кайф —занавес. Прости если я так прямо в лоб.

— А прямо в лоб и надо. Не переживай, я обо всем подумала. Во-первых, УК. Это не проблема, если нет заявления, раз и нет акта, как такового, я же не прошу ее насиловать, я прошу тебя соблазнить ее, а это значит добровольно. Я интересовалась статистикой по этим случаем, и, знаешь, что?

— Что? — я от таких новостей плохо соображал.

— То что, в 96 процентах случаях, инициатором заявлений были родственники потерпевшей, а я не против, как ты заметил. Но к этому мы еще вернемся.

Она сделала паузу.

— Кофе хочешь?

— Давай сестренка, ну ты даешь, вроде не пили ничего, а в башке шумит.

Она быстро заварила две кружки кофе, выпив пару глотков, продолжила.

— Ты же знаешь, чего я боюсь, что ее увидят такой, или, еще хуже, скажем так, обидят, если она попробует реализовать свои фантазии. А если она будет с тобой, то ничего это не случится, я буду спокойна. Поэтому первая задача поддержать ее фантазию, и помочь это сделать, или делать, что у нее там в голове, я не знаю.

— А что, есть и вторая, — кофе явно не помогало, осмыслить все, что она мне выкладывала.

— Конечно, стать ее любовником. Мне сказали, что если зациклиться на Интернете, то может не быть потом нормального секса, не сможет просто с мужчиной. А это сам понимаешь, ни нормальной семейной жизни, ни вообще, только стресс и, может, даже шиза быть, вот так. Пока сказали, времени мало прошло, все нормально, но возраст опасный все развивается и формируется, может след остаться на все жизнь.

— А про мужика тоже сказали?

— Нет, но сказали надо попытаться отвлечь чем-нибудь, другим, вернуть в реальность.

— Вот ты и придумала реальность. Подсунуть дочку родному дядьке, да?

— Но, Володя, не надо так, прошу тебя, я последние два месяца, места себе не нахожу, помоги. Я, понимаю, это звучит глупо и как-то странно, но мне не к кому больше обратиться.

— Да на фига ей нужен старый?

— Не старый нормально, поверь мне, сверстники в этом возрасте не котируются, засматриваются на тех, кто постарше.

— Постарше, согласен, но не в два раза же?

— Тебе до двух раз еще три года, это раз. Второе, у меня первый парень был тоже чуть помладше тебя, и третье, отношение к тебе у нее особое. Нравишься ты ей.

— Откуда ты знаешь?

— Знаю, поверь мне, восхищается она тобой, что всего сам добился. Так что у тебя есть все шансы. А может тебе она не нравиться?

— Ты еще ее расхваливать начни, опиши ее подробно, раз пошел такой разговор, — я постарался, чтобы сарказм был виден как на ладони. Она это заметила. Усмехнулась, но проигнорировала.

— И опишу.

— Опиши, опиши, только давай выпьем, тут кофе не поможет, надо что-нибудь покрепче. Есть у тебя?

— А что правда, давай, это правильно, — она вскочила к холодильнику, — что будешь? Водка, вино, ликер?

— Водку не надо, голова еще потребуется, ликер не пью, давай вино, только белое, не крепленое.

— Другого и нет, сама его люблю, — она налила два бокала, за что пьем?

— А надо тост сказать? — я чуть не поперхнулся.

— Не хочешь, тогда я. Хочу выпить за настоящего мужика, который всегда подставит крепкое плечо слабой женщине, за тебя!

— Ну, спасибо, — откликнулся я, и выпил пол бокала. Вино было холодным, приятно освежало.

— И так, на чем мы остановились? — она тоже выпила пол бокала, — я обещала тебе описать ее.

— Ладно, не надо, видно и так. Красавица, отличница, комсомолка...Никак не могу поверить, что мы беседуем на эту тему, это точно не шутка?

— Не веришь?

— Если честно, то нет, не могу поверить.

— Хочешь доказательств? — сестренка моя слегка захмелела, я и не заметил, как она выпила весь свой бокал, — хочешь, докажу?

— Как?

— Увидишь, только смотри и слушай внимательно. Иди в зал, сделай вид, что роешься в своем чемодане.

Я так и сделал. Она подошла к комнате дочери постучала в дверь и позвала ее: «Аленка, выйди к нам».

— Ну что еще, мам? — раздался голос из-за тоненькой двери.

— Выходи, сказать тебе кое — что надо.

— Так говори.

— Выходи, а то я попрошу Володю зайти в твою комнату.

— Ладно, сейчас.

Через пару минут дверь открылась, и вышла племянница. В юбке и футболке. Я стоял так, что мне было видно дверь ее комнаты. Она меня не заметила, смотрела на мать.

— Видишь, как и обещала? — она показала на свою юбку, — ну чего?

— Покажешь завтра дяде Володе новые дома в нашем районе, ему квартиру надо искать, а прежде он хотел осмотреться.

— Да ему риелторы все покажут в лучшем виде, и город он лучше меня знает, вырос здесь.

— Дочка, я прошу тебя, он не был здесь шесть лет, тут много понастроили...

— Ладно, хорошо, — она повернулась, чтобы вернуться в комнату, и я увидел, что юбка не была застегнута, она просто придерживала ее руками.

— Спасибо, сказала Наташа в спину дочери. Вернулась ко мне.

— Пошли ну кухню, — она налила нам еще вина, — вот так и живем. Все видел, все слышал? Юбку видел?

— Видел.

— Это мне назло, заставила надеть, а застегивать я ее не буду, только когда ты позвонил в дверь, застегнула. Помнишь, пару раз она из-за стола выходила?

— Ну да.

— Сразу же в коридоре молнию расстегивала, специально, чтобы я слышала. Теперь веришь?

— Верю, а что там за история про твоего парня, который был чуть моложе меня. Тебе сколько было?

— Это секрет, но могу рассказать потом как премию. Если, сделаешь, как мы договаривались.

— Тогда одним рассказом ты не отделаешься, приготовь еще парочку, а может еще что...

— Хорошо, все что хочешь, только не отказывайся....

— Договорились?

— Ладно, я попробую, а что, получится, будет видно.

— Получится, если постараешься, я тебя знаю.

— Откуда ты знаешь?

— Откуда, знаю, это будет мой второй рассказ, согласен?

— Ладно.

После этого мы еще посидели немного и я отправился спать. В голове был полный сумбур.

На следующий день я проснулся часов в восемь. Сестра спала. У племянницы в комнате было тихо. Я быстро умылся, и по-тихому сбежал. Поехал в ГАИ перерегистрировать машину. Пока занимался этими делами, думал о вчерашнем разговоре. Мысли разбегались.

В два часа позвонила сестра:

— Привет, как успехи?

— Номера жду.

— Молодец! Я побежала на работу. Аленка дома. Не забудь, мы вчера договорились.

— Значит, это мне не приснилось?

— Ты что, на попятную, ты даже не пьяный был, давай, не боись. Ты же обещал.

— Ладно, приеду домой посмотрю. Там видно будет.

— Вот, вот, посмотри, много интересного увидишь. Ладно, пока. Все у тебя получится. Целую.

— Ловлю на слове, — я попробовал пошутить.

— Лови, сколько хочешь, пока.

И через полчаса я поехал домой. Зашел в квартиру, везде чисто, убрано, дверь в комнату племянницы закрыта. Тихо. Принял душ, переоделся, пошел на кухню чего-нибудь перекусить. Через минуту заходит Аленка:

— Привет. Мама сказала, чтобы я обязательно Вам разогрела нормальный обед, а то сами Вы не будете.

Пока она возилась с обедом и накрывала на стол, я разглядывал ее, стараясь, чтобы она не заметила, того потрясения, что я испытал. На ней была одета только футболка, это было видно сразу, молодое стройное тело просвечивало сквозь тонкую ткань. Футболка была великовата, поэтому, когда она нагибалась, то видно было ее небольшую упругую грудь с маленькими сосками. Она была возбуждена, соски торчали двумя маленькими столбиками. Футболка закрывала ее попку полностью, но заканчивалась всего сантиметров на пять ниже. Поэтому, когда она потянулась достать с верней полки перец, я мог увидеть, что у нее нет волос там, и что она действительно возбуждена. Щелка блестела влагой. Но она вела себя естественно, не обращая внимания на свою наготу. Сделав все необходимое, она сказала: « Позовете меня когда поедите, я уберу и помою посуду, мама строго на строго сказала, чтобы я поухаживала за Вами. « И ушла. Я не знал, что и думать.

Поев и сложив посуду в раковину, я отправился к Аленке, раз мама строго настрого сказала. Стукнув разок в дверь, для порядка, зашел в комнату. Она сидела за компьютером, левым боком ко мне. Правая рука лежала на мышке, левая на бедре. На стуле было постелено полотенце. Футболка была отдернута. Она сидела на стуле голой попкой!

Она повернула голову ко мне:

— Вы все? Поели?

— Да я поел, а ты что делаешь? Интернет?

— Да так...

— Дай посмотреть, — я подошел, страница была свернута. Я положил руку на мышку поверх ее руки. Она растерялась и убрала руку.

— Зачем... — промямлила она.

Но я уже щелкнул, на экране всплыл сайт, с кучей небольших картинок, голая девушка на улице, голая девушка в трамвае, две голых на эскалаторе, и так далее... Других страниц открыто не было.

— Так, что тут у нас? Эксгибиционизм? Интересуешься?

— А что нельзя? — растерянность прошла, и она перешла в наступление.

— Почему нельзя, можно. Если нравиться и другим не мешаешь, то все можно. Я смотрю, ты дома вполне это практикуешь. А на улице пробовала? Там же все по-другому.

— А тебе то что? — видно от волнения, она перешла на «ты», — мой дом, как хочу, так и хожу, а кому не нравится, то пусть...

— Понял, понял, продолжать не надо, — я поднял руки, — нравиться, очень нравиться, можешь мне поверить, и на кухне понравилось. И на улице понравиться на тебя смотреть. Когда пойдешь? — и я пристально посмотрел ей в вырез футболки на ее грудки. — Сказала бы, я бы с удовольствием, прогулялся в этом месте. Так когда?

Теперь я смотрел ей в лицо, ее задор проходил. Я демонстративно перевел взгляд опять на грудь, потом на голые ноги.

— Правильно, на улице страшно, там люди разные бывают. Там надо бы вдвоем, чтобы один страховал и охранял, да и начинать надо с малого, с прозрачной блузки и мини юбки. Очень мини юбки. Сел в машину, отъехал от дома подальше, чтобы соседи не судачили, переоделся и можно гулять, для начала лучше вечером, когда темно.

Я говорил, как будто рассуждаю вслух, и на нее не смотрел.

— Только, такую юбку, наверное, и не купишь. Надо обычную укорачивать. Кстати, я когда из ГАИ ехал, заезжал в торговый центр какой то по пути, и там видел экспресс ателье, — очень кстати вспомнил я. — Если хочешь, можем заехать посмотреть, все равно будем ездить по окрестностям, сестра сказала, что ты можешь показать, где находятся новостройки. Поедем? Посмотрим?

— Да, — тихонько ответила она.

— Через сколько ты будешь готова?

— Я быстро, посуду помою, переоденусь и все.

— Ну, давай, — я вышел из комнаты, и прошел к себе, сел перед телевизором. Она прошла по коридору на кухню, я демонстративно проводил ее стройную фигуру взглядом.

Через пятнадцать минут, она возникла на пороге комнаты, одетая как обычный подросток— девушка: « Я готова». Футболка, правда, без лифчика, юбка чуть выше колен. И мы поехали. По пути в торговый центр, мы посмотрели два новых микрорайона. Зашли в магазин, купили заниженную джинсовую юбку без пояса, обтягивающую ее узкие бедра, и черную расклешенную юбку. Потом я завел ее в отдел платьев и по собственной инициативе купил тонкое обтягивающее на бретельках платье из очень прозрачного материала. Такие платья позволяют рассмотреть белье, которое одето на девушке, настолько оно прозрачное. И когда она вышла из примерочной, я с довольствием полюбовался ее фигуркой снова. К моему удивлению, трусики на ней были. Мы приобрели еще две прозрачных блузки на пуговичках, одну короткую, вторую подлиней, почти закрывающую попу и топик на бретельках. Отнесли юбки и топик в ателье. Перед этим она спросила, насколько укорачивать, я ей рассказал, как я это понимаю, широкую юбку укоротить неравномерно, спереди чуть подлиннее, сзади покороче, чтобы при ходьбе она слегка задиралась, обнажая попку, а джинса должна была подвергнуться серьезной переделке. Укоротиться, и в боке надо было вшить разъемные молнии. Топик просто укоротить.

— И еще, — остановил ее я, перед ателье, будут спрашивать зачем, скажешь танцевальный наряд для выступления, тогда больше вопросов не возникнет.

В ателье сказали, подождать управятся за час, если заплатить за срочность, я дал согласие.

В ожидании, мы пошли в сквер, купили по мороженному и сели на лавочку.

— А почему Вы меня не ругаете, как мама, не стыдите, мол, развратница, и все такое? — спросила она.

— Давай на «ты», хорошо?

— Давайте, тьфу, давай. Так почему?

— А что от этого изменится? Только будешь назло делать, так же, из чувства противоречия. Я же, тебе уже говорил, все, что нравиться это хорошо, если это не мешает другим. Поняла?

— А кому я могу мешать, не нравиться не смотри, и все.

— Если ты так будешь во дворе гулять, то ты помешать своей матери, ей начнут высказывать разное. Это будет ее раздражать.

— Да, кому какое дело? Что они суют свой нос?

— Давай опустим выяснение, почему так будет, а просто согласимся, что высказывать будут. Согласна?

— В принципе, да.

— Вот видишь, это как дождь, он просто существует, поэтому надо брать зонтик. То же самое и с улицей, там даже больше неприятностей может быть, от милиции, до всяких типов. Поэтому она и переживает, и боится за тебя. А если, сделать, как я предлагал, то все будет в порядке, гуляй — не хочу, нравится, пожалуйста.

— И ты бы согласился со мной поехать уже сегодня?

— Да, если у тебя нет другой кандидатуры.

— Нету. И что ты будешь думать про меня? — она посмотрела на меня и покраснела.

— А что тут думать? Все очень просто, тебе доставляет удовольствие так, тебе нравиться, так лови кайф, причем не буду лукавить, мне нравиться на тебя смотреть, на кухне ты смотрелась великолепно! Ты все время будешь на стол накрывать, мелькая голой попкой?

— Да уж, великолепно. Знаешь, как я трусила? И страшно было и хотелось тебя подразнить. Я, ведь, иногда специально мать доводила.

— Я так и понял.

— А ты знаешь, когда ты меня ждал, я мыла посуду совершенно голая.

— Понравилось?

— Да.

— А если бы я зашел?

— Так в этом самый кайф, страшно, а вдруг ты зайдешь, будешь меня рассматривать всю, мне будет стыдно, что я голая...а ты не заходишь, но можешь зайти в любой момент. Вот так как —то. Сложно объяснить.

— Наверное, такие переживания здорово тебя возбуждают?

— Ну да, — она засмущалась, — конечно.

— Вся мокрая была?

— Ну хватит, какая разница? — обиделась она.

— Хватит, так хватит, пошли, там, наверное, уже все готово, час двадцать прошло. Сначала, она показывает свою попку, потом говорит, что хватит, — пробурчал я.

И мы молча пошли в здание торгового центра. Я шел впереди, она чуть отстала. Догоняет меня:

— Да, мокрая была, даже хлюпала.

Эти слова прозвучали неожиданно громко в коридоре, и несколько человек посмотрели на нас. Мы переглянулись и, почему — то, громко рассмеялись.

По дороге домой она рассказала мне, что была на форуме, и поделилась своими сомнениями. Ей 16, хочется попробовать. Но страшно. Что делать? И ей ответили почти слово в слово, то, что я сказал. Что лучше вдвоем, вечером, подальше от дома, или на природе, для начала.

Дома, когда разувались, она сказала, что обычно ходит в другой футболке.

— Хочешь, сейчас ее одену?

— Интересно было бы посмотреть, — ответил я, стараясь быть невозмутимым.

Через минуту она позвала меня из своей комнаты. Заходи.

Я остановился в дверях. Футболка действительно была короче. Спереди она оставляла обнаженными ее губки, открывая даже часть лобка. Я обошел ее, разглядывая. Она все больше и больше смущалась. Даже сделала движение руками, как будто хотела натянуть футболку пониже, но не стала. Сзади попка была обнажена наполовину.

— Хорошая футболка, а девушка в ней еще лучше. Особенно мне нравится ее попка и гладенький лобок.

На улице вечерело, а свет в комнате мы не зажигали. Поэтому в комнате стоял такой светлый полумрак, создавая интимное настроение.

— А можно поинтересоваться у такой красивой девушку, лобок весь гладкий, или, все таки, волосики есть, — продолжал я.

— Весь гладкий, — тихо ответила она. Я заметил, что она была уже возбуждена, грудки торчали острыми конусами через футболку.

— Что-то не вериться, хочется увидеть собственными глазами. Подними футболку, я посмотрю. Она взялась за край, подняла немного.

— Выше, пожалуйста, до самого пупка, и подержи так, — с небольшим нажимом в голосе. Она послушалась, подняла и замерла, опустив глаза. Я снова обошел вокруг, рассматривая ее тело.

— Ты очень соблазнительная, твоя маленькая круглая попка, стройные ножки, маленькие ступни... — тихо говорил я подходя к ней со спины все ближе и ближе, пока мои губы не оказались в миллиметре от ее уха, — твой плоский животик, который плавно переходит в гладенький лобок, — я почти шептал ей на ухо, — да, гладенький лобок, который заканчивается такими великолепными губками. Которые уже мокренькие.

Я взялся за края футболки, которые она держала.

— Только мне этого мало, — продолжал я, — я хочу видеть тебя совершенно голой, ты же тоже этого хочешь, показать мне себя?

— Да, — прошелестела она. Плавным движением я снял с нее футболку и отбросил в сторону.

— Твоя грудь великолепна, шея такая красивая, ты же любишь гладить грудь, да? Так погладь ее при мне. Потрогай свои соски, положи ладошки. Сожми их.

И она начала ласкать себя, подчиняясь моим командам. Сначала грудь, соски, она сжимала их, терла то одним пальчиком, то всей ладошкой. Дальше грудь, она закрывала их ладонями, немного наклонялась, чтобы они меняли форму. Я просил ее это сделать то боком ко мне то лицом, она их приподнимала ладонями, стоя ко мне то боком, то лицом. Потом она стала ласкать свои бедра, живот, лобок, но дотрагиваться до клитора я ей пока не разрешал. Дальше пришел черед попки. Она раздвинула ножки и стала под моим руководством гладить свои бедра внутри, поднимаясь руками все выше и выше. Но как только она касалась своих губок, тоя говорил ей остановиться. Она была послушна, ей нравилось меня слушаться. Потом, когда наступила полная темнота, я за плечи подвел ее к дивану и помог лечь. Потом, уже не стесняясь, начал приказывать. Это заводило ее еще больше.

Раздвинь ноги, шире, еще шире, покажи мне какая ты вся мокренькая, как с тебя течет. Не трогай себя там. Сожми свои груди, сильнее, сильнее, сделай себе больно, прижми из одну к другой, да вот так. Молодец, ножки шире, закинь одну ножку на спинку дивана. Хочешь себя поласкать там? Громче? Хочешь? Теперь слышу. Еще раз скажи. Попроси меня разрешить. Скажи, Можно мне погладить себя между ног, пожалуйста. Громче. Еще громче. Можно. Положи ладошку, не шевелись. Теперь сожми рукой свои губки в кулачок. Сильнее. Подвигай кулачком из стороны в сторону. Тебе нравиться себя так ласкать передо мной. Молодец! Теперь сразу услышал. Теперь можешь себя ласкать, как хочешь, а я буду смотреть на тебя.

Боже, как она кончала, она закричала, сжала ногами свою руку, согнулась, по ее телу пробежали волны. Все мышцы напряглись. И только, через пару минут она перестала всхлипывать.

Я сел на диван рядом с ней и стал гладить ее по волосам, приговаривая, какая она хорошая, красивая, желанная, как мне нравиться, что она такая, и так далее. Она лежала передо мной, рука все еще была между ног, казалось, что она спала. Потом она открыла глаза и убрала руку.

— Что это было? Так хорошо мне никогда не было. Я просто улетела.

Полежала еще немного, я продолжал гладить ее по голове.

— Можно мне в ванную?

— Да конечно, иди.

Она вышла из ванной, замотанная в полотенце, пришла ко мне на кухню. Я стоял у открытого окна и курил, переживая еще раз этот всплеск. Подошла ко мне и стала рядом.

— Наверное, это глупо, закутываться в полотенце, когда ты меня видел всю. Но мне почему-то захотелось. Что думаешь?

— Все нормально, значит так надо. — я посмотрел на нее, — что то ты сонная, какая то.

— Да, спать хочу, не могу. Можно я пойду, а то чуть в душе не заснула.

— Конечно, иди.

Она ушла, но через пару минут позвала меня. Я присел на кровать. Она лежала под простынкой, такая маленькая, хотелось ее обнять. Тут она мне и говорит:

— До меня только сейчас дошло, ты же до меня ни разу не дотронулся. А девчата говорили, что мужики сразу лапать лезут. Представляешь?

— Наверное, я не правильный мужик.

— Ты самый лучший!

Мне в голову пришла одна мысль.

— Слушай, надо на двери твоей комнаты поставить задвижку, или защелку, как правильно сказать. Тогда ты сможешь ходить в своей комнате, в чем захочешь, и делать, что захочешь. Хочешь?

— Хочу. Но мама не разрешит.

— Мамы я возьму на себя, сошлемся на то, что в доме есть я, поэтому надо.

— Давай, только когда мы будем дома одни, я ее закрывать не буду, хочешь? И еще, буду спрашивать тебя как мне быть одетой? Хочешь?

— Да, конечно хочу. А если ты захочешь себя поласкать, когда сидишь в Интернете, а дверь не закрыта? Ты же иногда так делаешь?

— Хочешь, признаюсь, я почти всегда так делаю, когда смотрю эти сайты.

— Вот видишь.

— Тогда я буду у тебя отпрашиваться сходить в Интернет, а дверь закрывать не буду, чтобы ты в любой момент мог на меня посмотреть. Ты будешь на меня смотреть?

— Да, конечно, с удовольствием.

— Спасибо, ты самый лучший дядя. А что делать с мамой? Если она узнает, что подумает?

— С ней делать ничего не надо, а ты хочешь, чтобы она узнала?

— Я не знаю.

— Давай сделаем так, ничего говорить ей не будем.

— А если она узнает все равно?

— Вот тогда и будем думать, хорошо?

— Давай, — сказала она, засыпая.

Пол двенадцатого я позвонил сестре:

— Тебя забрать?

— Да, — ответила она и объяснила куда подъехать.

В машине, по дороге домой, она спросила:

— Как прошел день?

— Наверное, ты хочешь узнать, что я сделал?

— Ну конечно, не тяни!

— Как ты могла заметить, я получил местные номера.

— Ты, что издеваешься?

— Ладно, докладываю, товарищ командир. Я с ней поговорил на эту тему.

— И все?!

— Ты не дослушала, поговорил очень откровенно, в результате, мы поехали в магазин и купили чуть — чуть одежды, и там в же подогнали ее под наши цели.

— Что за одежда, не понимаю, как подогнали?

— Две блузки, две юбки, одно платье и топик. Блузки и платье прозрачные, юбки сделали короткие настолько, что нагибать в них нельзя. Эта одежда для вечерних и ночных прогулок по городу, в малолюдных местах. Планировали поехать сегодня, но не получилось.

— Что правда, она захотела с тобой гулять? Ты просто прелесть, прямо камень с души.

— Подожди, это еще не все, может, сейчас ты не будешь так радоваться. После приезда домой, девушка захотела показать, в чем она обычно ходит, до моего приезда.

— Ту короткую футболку?

— Да, короткую футболку, причем демонстрировала ее на себе. Сама понимаешь, футболка кое что еще прикрывала, мне стало интересно, что, и девушка по моей просьбе показывала, что было скрыто под футболкой, пока не осталась без футболки совсем. Потом она, опять же по моей просьбе, ласкала себя везде, где и как мне придет в голову ее попросить, а потом лежа на диване, кончила, причем очень бурно.

— Ммм!!!

— Подожди, не перебивай, а то мне не хватит смелости все рассказать. Потом, она легла спать. Перед сном, мы договорились, что когда мы будем в квартире одни, она будет спрашивать у меня в чем ей быть одетой, что когда она захочет посмотреть Интернет и поласкать себя, то будет отпрашиваться. Мне можно будет в любой момент заходить и смотреть на нее, и что тебе говорить ничего не будем, но она считает, что ты все равно узнаешь. Но почему-то, это ее не слишком беспокоит. Теперь все. Ух! Еще одна деталь — за все время я до нее не дотронулся. Теперь точно все.

— Вот дела! То есть, все получилось?

— Ты радуешься этому?

— Конечно любимый братик, конечно. Ты просто молодец! Тебе надо продолжать, так же как и начал. Обязательно надо «дотрагиваться» до нее, и хорошо дотрагиваться, ты меня понимаешь?

— Да понимаю, только с этого места поподробнее, насколько хорошо, или, скажем так, до каких пределов. Я ведь не железный, могу и увлечься.

— Ладно. Потом. Приехали.

Разговор продолжился на кухне:

— Блин, я не подумала, а как же ты?

— Как? Что не знаешь? Пока не отсохла правая рука — мужчины непобедимы!

— Бедненький! Мне надо быстрее обо всем узнать, чтобы вы чувствовали себя по свободнее, и кое, что растолковать дочурке.

— Блин, ты понимаешь, что ты говоришь?

— Понимаю, даже лучше тебя. Хочешь начистоту. Если она будет бояться, что я узнаю, она может быть скованна, и так может остаться на все жизнь, счастья это ей не прибавит. Поэтому, пусть избежит моих ошибок.

— Ну, ты даешь!

— Да ладно, она спать легла счастливая?

— Ну, вроде...

— Ты доволен, тебе она не понравилась?

— Понравилась, даже очень, только...

— Забудь о всяких только, наслаждайся жизнью и девочкой.

— Ты обещала рассказать о пределах. Давай рассказывай.

— Нет, сегодня не хочу спать охота. Завтра, после завтра, вы все равно пределов не достигнете, успеем поговорить. Ладно. Пока. Я пошла спать, спасибо тебе, огромное, ты самый лучший!

— Лучший, прямо в один голос, а что я такого сделал...

* * *

Утром я проснулся, а сестра уже была на кухне.

— Привет, встал?

— А сколько времени?

— Девять!

— Ничего себе! Вот это я проспал!

— А что у тебя дела?

— Надо к риелторам ехать..

— А во сколько?

— Да во сколько приеду.

— Ну тогда и не переживай, отдыхай. Аленка еще спит?

— Да вроде.

— Слушай, у меня настроение такое хорошее, спасибо тебе. Кофе будешь? Или сразу завтрак?

— Нет, давай пока кофе.

— Я тут одну вещь придумала, хочу знать твое мнение. И она рассказала.

— Как думаешь нормально?

— Черт его знает, но вроде ничего, сказать, мне кажется можно. И посмотреть на реакцию, — я допивал кофе, думая над ее словами.

— Вот и я так думаю, что нормально, и, самое главное, всегда можно отыграть назад, — она посмотрела на меня, ища поддержки.

— Да, конечно.

— Тогда сейчас будем завтракать, пойду Аленку разбужу.

Вернулась сестренка довольная: — Сказала, что сейчас прибежит, мамочкой назвала, представляешь, мамочкой, впервые за год. А ты сомневался!

Пришла Аленка, в более длинной футболке, мы сели завтракать. Аленка сидела сбоку от меня, и я время от времени, любовался ее голой грудью, которую иногда было видно, когда она нагибалась. Атмосфера за столом царила счастливая. Аленка улыбалась мне, Наташа, радовалась жизни, я удовольствием рассказал пару забавных случаев из жизни. Мы весело посмеялись.

За чаем, сестра попросила внимания и объявила, что она, дескать, немного поговорила со мной о дочери. Мол, я ее отругал, и раскритиковал. Она признает, что вела себя не правильно с дочкой в этом вопросе. И торжественно объявляет, что разрешает дочке ходить дома, как она захочет. Аленкина комната является целиком и полностью ее территорией, там она может делать что хочет, что без разрешения дочки, никто не может ни открыть ее дверь, ни зайти туда. Если Аленка хочет, то можно поставить, хоть шпингалет, хоть замок. Но это касается только семьи. Если в доме намечаются гости, то все должно быть как у «обычных» людей.

Алена, сидела и смотрела на мать, вытаращив глаза.

— Вот это да, с чего бы так? Не фига себе! Спасибо мамочка. Что это серьезно? Прямо как захочу.

— Да серьезно, как захочешь.

— А если я захочу совсем без ничего?

— Значит без ничего.

— Хоть сейчас?

— Хоть сейчас, хоть завтра, когда захочешь.

— Я хочу сейчас.

Алена встала из за стола. Повернулась лицом к матери, и сняла футболку. Та смотрела на нее совершенно спокойно. Тогда она нагнулась к матери и поцеловала ее, смешно оттопырив свою попку. И ушла в свою комнату, сказав — «я сейчас, только переоденусь».

— Представляешь, поцеловала! Три года не целовала, — на глазах сестры блестели слезы.

Вернулась Аленка. На ней был белый топик на бретельках, до пупка, а на бедрах был пояс из бисера, сантиметра три шириной, и спереди от него спускалась полоска, чуть ниже ее губок. Она села на табуретку, чуть раздвинула ножки, чтобы полоска легла посередине, и посмотрела на нас. Я сделал вид, что восхищен, Наташа, только спросила:

— Сама сплела?

— Сама.

— Очень красивая вещь получилась. Может, сделаешь мне пояс на джинсы, как-нибудь?

— Хорошо, мамочка. Мне так давно хотелось примерить ее.

— Тебе очень идет, ты хорошо выглядишь, — очнулся я.

— Спасибо.

Я одним глотком допил чай и встал из-за стола. «Надо ехать, уже поздно, а дел много. Спасибо за отличный завтрак, а Вам, девушка», — я посмотрел на Аленку, — «персональное спасибо за прекрасное шоу. Нет ничего более прекрасного, чем обнаженная девушка на кухне».

Собрался и уехал.

* * *

День был насыщенный, поэтому домой вернулся около шести. Пока я разувался и мыл руки, из своей комнаты вышла Аленка. На ней была футболка, доходящая до талии, а на бедра она повязала шифоновую косынку, которая только подчеркивала ее наготу. «Как ты хочешь, чтобы я была одета, пока мы дома», — спросила она. А мне хотелось, в душ, потом поесть, и повалятся на диване часа два. Но я не стал ее обижать:

— Если честно, то белые трусики — стринги, и белые носочки.

— И все?

— И все.

— Но у меня нет стрингов.

— Тогда белые носочки.

— Класс! — воскликнула она, убегая переодеваться.

Я пошел купаться. Когда вышел из душа, она меня спросила из кухни, буду ли я есть окрошку? Они с мамой специально приготовили, зная, что я люблю ее. Я с радостью согласился, и отправился на кухню. Там совершенно голая девчушка, накрывала мне стол. Желание полежать на диване стало угасать. Она села напротив, и стала смотреть, как я ем, и рассказывала:

— Когда мы сегодня готовили с мамой, завязался разговор, сначала о том, о сем, потом об одежде, что можно еще придумать. Мама дала пару идей. Я сказала ей, что сегодня мы с тобой собираемся съездить погулять вечером. Мы пошли в комнату. Я ей показала одежду, которую мы купили. Она ее похвалила, сказала, что это то, что нужно. Потом я перемерила ее, и мне очень понравилось, — она сделала паузу и хитро посмотрела на меня, ожидая реакции.

— Я понял, ты стала мокренькой.

— Ага, — кивнула она, — сильно мокренькой, мама это тоже заметила, мне прилечь на диван. Я легла голенькая на диван, она села рядом и продолжали болтать, обсуждали тебя. Тут она сказала, что, если я хочу, то могу положить свою руку туда, ласкать себя при ней. Я так и сделала, и мы стали говорить о тебе. Я пожаловалась ей, что думала, когда ты меня увидишь, такую, то набросишься на меня, а ты оставался невозмутимым как скала. Может, я тебе не сильно нравлюсь. Но мама меня ошарашила, сказав, что ты с трудом сдерживаешься. А, если бы, ты дал себе волю, я была изнасилована самым грубым способом. Причем, она говорила со мной прямо, и описала, немного, как это могло быть. Это на меня так сильно подействовало, что я не могла больше сдерживаться, и...

— Кончила, — закончил я за нее, — а она что сделала?

— Ничего, я сходила в ванную, и мы продолжали разговор. Это правда?

— Что, правда?

— Что она сказала, что ты сдерживаешься?

— Да, правда, — не стал лукавить я, — только она немного преувеличила, я бы не был бы груб с тобой, если бы тебе это не нравилось бы.

— Ну я не знаю, если чуть, чуть, то наверное понравилось бы, я же ни разу не пробовала. А ты знаешь, еще она сказала, что мужчинам нужна разрядка, а то они плохо себя чувствуют.

Мы уже давно перешли в зал, я лежал на диване, закинув ноги на боковушку, не отказал себе в удовольствии, расслабиться. Она сидела у моей головы. Этот разговор меня начал сильно заводить

— И она рассказала, как можно разряжаться, скажем, так, как я могу это сделать. Про главный способ я знала, но оказывается можно по всякому...и везде...практически..

Речь ее стала прерывистой, она глубоко дышала. Я повернул голову и посмотрел, что там с моей собеседницей. Она сидела откинувшись назад, слега раздвинув ножки и медленно ласкала себя.

— Так, про какие способы она тебе рассказала, — спросил я, провоцируя девушку.

— Что я могу...что я не должна...что мне надо... , не знаю как сказать. В общем, если я хожу перед тобой почти, или совсем раздетая, то это на тебя действует, и это означает, что я предлагаю себя. Поэтому, неправильно будет отказываться, даже я не должна отказываться, если ты захочешь меня потрогать везде, где захочешь, и как захочешь. И что я, даже, сама должна предлагать тебе меня трогать, потому что это лучше, чем сама, и потому что это тебе хочется, чтобы я сама себя предлагала, — она замолчала.

Я встал, она остановилась, не ласкала себя, я убрал ее руку, и помог ей лечь. Положил свою руку ей на живот, начал поглаживать ее, спускаясь ниже и ниже, но не касаясь пока ее губок:

— Да, мне бы понравилось так, — сказал я, — наверное, мама подробно описала тебе, что происходит, когда мужчина кончает, и как он может кончить с тобой, не используя «главный способ»? — мой пальчик ласкал ее губки, изредка задевая клитор. Я знал, что разговор ее немного отвлекает, но, в тоже время, поддерживает возбуждение.

— Да, рассказала, я и не знала что так тоже можно.

— И что она тебе рассказала? Поподробнее, — я ласкал ее не стесняясь, не только клитор, но и дырочку, проводя пальцем вокруг, и иногда слегка погружая его. Ей, наверное хотелось ощутить его полнее, поэтому на каждую мою попытку, она отзывалась движением мне на встречу. Но я не давал ему погрузиться, больше чем на пол ногтя, мало ли что. Дышала она глубоко, временами всхлипывала, и рассказ становился сумбурным, но все равно понятным.

— Что можно использовать, она так и сказала использовать, практически все тело. Ротик, лицо, волосы, грудь, по всякому...с моей помощью и без...живот и спину...попку...с ней особенно много способов, причем в разных позах...даже можно туда, во внутрь, оказывается половине женщин это нравиться...я и не знала...и, конечно, ноги и там...тоже много способов...

— Она тебе их все описала? А ты, в это время, лежала и ласкала себя?

— Да, описала некоторые, я...несколько раз...кончила прямо при ней. А еще она сказала, что можно договариваться о некоторых условиях, и как будто играть, по всякому...

Я видел, что она уже готова кончить, да и я с трудом сдерживался, поэтому решился.

— Вот сейчас один из способов и испытаем, — я поднял ее с дивана, заставил встать у стенки, спиной ко мне. Разделся, одел презерватив, и подошел к ней. Она была такая мокрая, что смазки не требовалось. Я слегка нагнул ее, чтобы попка оттопырилась, просунул свой член ей между ног, чтобы он снизу прижался к ее губкам. Прижал его своей ладонью и стал трахать ее. У меня было ощущение. Что она даже подпрыгивала, но, может, показалось. Впрочем, нам с ней много времени и не потребовалось, сначала она застонала во весь голос, и кончила, а через пару движений кончил и я. Это было восхитительно! Держать в руках молодое упругое тело, которое отзывается на каждое твое движение.

Через некоторое время она пошевелилась:

— Можно я схожу в ванную?

— Иди, конечно, — а сам отправился на кухню, потом надел трусы и шорты.

На это раз, она вышла из ванной не одетая:

— А я тебе правда нравлюсь, — подошла ко мне. Я ее обнял за плечи и прижал к себе, — и ты, правда, хочешь. Делать так со мной? По разному?

— Конечно ты очень красивая и соблазнительная. Конечно, хочу, и буду делать, все, что нам с тобой понравиться. А теперь отпусти меня, мне тоже надо в ванную.

— А ты спать будешь? Мама сказала, что мужчинам всегда хочется поспать после этого, хотя бы часок.

— Все то, твоя мама знает и рассказывает... — пробурчал я, — не откажусь, конечно. Разбудишь меня в девять.

— Конечно, спи, а я посижу с тобой, можно?

— Да, можно, — я поцеловал ее в щеку, и пошел...

Она меня разбудила в девять, и мы поехали на набережную, «гулять». Выбрали мало освещенный участок, который находился в стороне от парадной части набережной.

Для начала, я ей сказал, надеть джинсовую юбку и блузку. Она немного была скована, но, пройдя туда, сюда вдоль гранитного парапета, освоилась, дальше наша прогулка стала проносить нам обоим удовольствие. Сначала, я ей расстегнул блузку полностью, оставив только одну пуговичку, на уровне груди. Потом мы расстегнули обе молнии с боков. Получилось просто прекрасно. При ходьбе, почти, вся попка сбоку обнажалась. Я сказал ей об этом. Она ответила, что ей так очень нравиться. Людей там, практически, не было. Буквально, одна, две парочки, которые искали уединения, и выбирали места подальше от фонарей. Но их присутствие, создавало необходимую обстановку. Меня эта прогулка тоже сильно заводила. «Пойдем проверим, как тебе нравится здесь гулять», — сказал я и отвел ее в один из «карманов», огражденных с трех сторон бетонным бортиком. Там было темно и никого не было. Я повернул ее лицом к себе и стал поглаживать ее ноги, поднимаясь выше и выше. Наконец, я коснулся ее щелки, она была мокрая, очень мокрая. « Я вижу, что тебе очень нравиться», — прошептал я ей на ухо, продолжая ласкать ее. Долго она сдерживаться не смогла, и быстро кончила. Я, во время, успел впиться заткнуть ей рот поцелуем, а, иначе, нас бы услышала все вокруг. Целоваться толком она не умела, но оргазм, переживаемый ее в этот момент, усилил мое желание. < /p>

— Сейчас мы пойдем к машине, я расстегну тебе блузку полностью, и ты, пока не сядешь в машину, не будешь ее поправлять. Согласна?

— Да!

— А если нам встретятся люди, то пусть смотрят на твою голую грудь. Согласна?

— Да! Да! Да!

Мы так и сделали и пошли к машине. Нам никто не встретился.

Я перегнал машину чуть подальше и остановился около одно из спусков к воде. Вдали, метров в трехстах, виднелся другой спуск. Внизу все эти спуски соединялись широкой дорожкой из плит. Она, по моей просьбе, надела расклешенную юбочку на резинке.

— Сейчас мы дойдет до того спуска, юбку пока ты опустишь на бедра, когда спустимся, поедем назад. Время от времени мы будет останавливаться, и поднимать тебе юбку, до тех пор, пока твои губки не откроются. Так ты пройдешь остаток пути, до машины. Внизу может быть никого не будет, а может, будет сидеть компания и пить пиво. Может тебя увидят, а может, и нет. Не смотря на это, ты сделаешь так, как договорились. Если тебя будут обсуждать, и, что то кричать, ты не обращаешь внимания. Согласна?

— Да! Я согласна.

Мы пошли, спустились. Не далеко от лестницы, сидела группка из парней и девчат. Они на нас не обратили внимания. Мы пошли, гуляя, время от времени останавливаясь, чтобы приподнять юбочку. Где то, посередине, юбочка была задрана, как надо, и Аленка шла со мной в обнимку, с обнаженной щелкой. Иногда, я проверял, не опустилась ли юбка, проводя рукой по ее лобку. Она была опять возбуждена, моя рука была мокрой. Когда до подъема наверх осталось метров 50, она сказала:

— А можно, ты поднимешь мне юбку вверх, чтобы она ничего не закрывала.

— Ты хочешь, чтобы та компания увидела твою голую попку, увидела, что ты гуляешь без трусиков?

— Да!

— Тогда давай сделаем немного по-другому. Мы останавливаемся, я скатываю твою юбку в валик и понимаю ее, расстегиваю тебе блузку (а она, как и прошлый раз была застегнута на одну пуговку), и буду ласкать твою грудь, потом попку. А потом, ты повернешься к ним лицом, я тебе раздвину ноги, спущу с твоих плеч блузку, Буда ласкать тебя между ног. Тут темно, они деталей не увидят, но прекрасно поймут, что ты раздета, и я тебя бессовестно лапаю везде. Хочешь?

— Да, да, давай так, — мои слова завели ее не на шутку.

Расстегну ей блузку, я стал ласкать ее маленькую грудь, упругую попку, касаясь пальчиками обоих дырочек. А когда я повернул ее спиной к себе, спустил блузку до локтей, то она оказалась практически голая. Я мял ее губки, крутил их, брал в кулак, защемлял между пальцами. Не смог сдержаться, достал свой член прижал его к ее попке, сбоку, начал тереться о ее бедро.

Она кончила чуть раньше меня. Когда она начала приглушенно кричать, я не смог больше сдерживаться. Просто фантастика! Так хорошо мне давно не было!

Когда я очнулся, она еще стояла, закрыв глаза, постепенно успокаиваясь. Я осмотрел последствия. Компания, если, что-то и заметила, то никак не реагировала. А с одеждой было плохо. Как я не старался, но юбка, блузка и ее правое бедро намокли. Накинув блузку, и распутав юбку, я повел свою любовницу к машине. Усадил на заднее сиденье. Там она разделась, и обтерлась влажным полотенцем, Мы с собой брали бутылку воды, на всякий случай. Одела другую юбку, и футболку, которая была тоже, на всякий случай.

Пересела на переднее сиденье:

— Тебе понравилось?

— Очень, ты была великолепна! Такого удовольствия мне никто не доставлял.

— Да, ладно... — но видно было, что похвала ей приятна.

— По-моему, они ничего не видели, — продолжала она.

— Мне тоже так кажется, но это не важно, важно, что ты делала это при них, думая, что на тебя смотрят. И это тебя больше возбуждало, чем если бы, это делать в квартире, так?

— Так, я закрыв глаза, представила, что они видят все...Это было классно! А ты, что про меня думаешь? Я развратная? Ведь это я предложила так сделать?

— Нет, я так не думаю. Я думаю, что если нам с тобой так нравиться, то это нормально.

Мы заехали, забрали сестру с работы, и по дороге Аленка порывалась рассказать маме, как она провела день со мной. Я настоял, чтобы они обсудили это без меня. Дома, я быстро ушел купаться, оставив их одних.

После душа, я вышел на балкон в своей комнате, покурить, сзади подошла сестра стала рядом.

— Какая ночь красивая, столько звезд. Люблю на звезды смотреть.

— А где Аленка, — спросил я, немного нервничая. Одно дело, когда тебя просят поприставать, и другое дело, когда ты развращаешь девчонку. Как мать отреагирует.

— Я ее отправила стирать вещи, которые вы использовали сегодня.

— Она тебе все рассказала.

— Зря ты переживаешь. Больше было восторгов, как было классно! Какой Володя классный! Как он здорово все придумывает! Как он читает ее мысли! Какой он заботливый! Какая мама у нее хорошая, что ее понимает! Что она сильно жалеет, что ругалась и доводила ее, и так далее...

— Ну, а ты, что думаешь?

— Девочке хорошо, она счастлива, она в надежных руках. Спасибо тебе.

— Хватит издеваться.

— Да, нет, все нормально, я так, чуть-чуть, от зависти. Ладно, что это я заболталась с тобой, ты, наверное, спать хочешь, после такой прогулки с молодой любовницей, а я тут пожилая, с тобой лясы точу, — а сама смотрела на меня с ехидцей.

— Ладно, тебе пожилая, за десять лет ты ничуть не изменилась, осталась такая же соблазнительная.

— А ты откуда знаешь, какая я была десять лет назад? А, да, забыла, ты же подглядывал за мной с шестнадцати лет.

— Нет, сестренка, ошибаешься, — я решил ее тоже подколоть, — как только ты к нам вернулась с Аленкой, после той истории...А мне тогда было четырнадцать. Я ловил любую возможность посмотреть на тебя.

— И что нравилось? — она смотрела на меня и глаза ее смеялись.

— Конечно, нравилась, особенно, на даче. Мы же спали в соседних комнатах, а там перегородки помнишь? В одну дощечку. А в одной доске сучок выпал, почти. Я ему помог, так, что было видно хорошо.

Она слегка покраснела. Дело в том, что на даче у себя в комнате она спала раздетой, и к дочке вставала раздетой. И иногда ласкала себя. Поэтому подростку было что посмотреть.

— Значит, ты на даче подсматривал вовсю, все четыре года? Правая рука не отсохла?

— Во-первых не вовсю, а когда луна светила, а так было темно, ничего, практически, не видно. Ну, днем, но редко, то я занят, то тебя нет. А, во-вторых не четыре года, и три, потом сделали ремонт, и возможность кончилась.

— И тебе уже некогда было, во всю с девчонками гулял.

— Ты преувеличиваешь, так поцелуи, объятия, где-то, как-то. А ты вот она, красавица, голая, страстная. Я на тебя так запал, что все девушки мои были с маленькой грудью, как у тебя, и лобок я всегда их уговаривал брить, чтобы было как у тебя.

— Ну вообще, я пару раз замечала, но дома, но что бы так. Совсем в краску вогнал. Что-то у меня настроение такое, ты своими рассказами...А хочешь, я расскажу, как у меня было первый раз с мужчиной, я же тебе обещала.

— Спрашиваешь, конечно.

— Сейчас, только Аленка заснет. Или вы вместе теперь будете спать?

— Опять язвишь?

— Не бери в голову, завидую я ей. Но если хотите, то, пожалуйста. Я серьезно.

— Нет спасибо, привык спать один, в этой квартире.

Тут прибежала голая Аленка: «Мам, Володя, я спать. Как я вас всех люблю».

Она поцеловала Наташу, и стала целовать меня. Я замялся, решив, как ее обнять, голенькую. А Аленка впилась, искала губами мои губы. Я ответил на ее поцелуй, задержал его, придерживая ее левой рукой. А правую, была, не была, положил ей на попку, и с удовольствием сжал ее, на глазах Наташи. «Я тебя тоже люблю», — сказал я.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи! Спокойной ночи, мам, — и она убежала в свою комнату.

Мы сели на кухне, Наташа достала легкого вина, и я услышал самую поразительную историю в своей жизни.

— Ты же знаешь, что я «папина» дочка? А ты «мамин»? А у мамы отношения с папиной матерью не сложились, поэтому она редко ездила к ней. А меня бабушка любила, и с удовольствием ждала каждое лето у себя. И, мне нравилось ездить к ней, почти три месяца свободы в деревне. Там у меня и подружка была классная, Верка.

Как школа заканчивается, я туда и приезжала только в середине августа. Лето я всегда ждала с нетерпением. Мы там бесились, затевали всякие штуки на пару с Веркой, ну о потом, конечно, пошли всякие гульки с мальчиками. Не подумай ничего такого. Просто сидели вечером, трепались, ржали. Потом с Веркой обсуждали, кто лучше, кто хуже, кто симпатичнее, обычные девчачьи приколы. А сама история произошла, когда я поехала туда после восьмого класса. Мне было тогда, сейчас посчитаю...Четырнадцать. Да, как раз, исполнилось в мае.

Я, еще помню, приехала, увидела Веерку и обалдела. Она за год стала почти настоящая женщина. Грудь, задница, все такое «взрослое». А я, так себе, худюшка, сисек почти нет, даже лифчика не носила, попа как у пацана, ну и вообще...А у нее еще и парень постоянный был, взрослый, 20 лет. Она с ним гуляла, целовалась в открытую, и еще потом намекала, что у них все серьезно, ну, по взрослому. Может, передо мной рисовалась, а может и брехала, не поймешь. Покрутилась я в их компании пару вечеров, а потом не стала. Да они и не звали. Там мне не нравилось, приколы, какие-то дурацкие, меня за дурочку держали. Ты еще маленькая, тебе это рано. Веерка там была самая младшая, и за мой счет утверждалась. Растрепала всем, что я с парнями даже целоваться не умела. Не считать же два поцелуя в щечку. Стала я гулять с «приезжими». Такие же, как я. На каникулы приезжали. Девчонка там одна, моя ровесница и два парня, лет по шестнадцать, из соседней деревни. Они были как два брата, всегда вместе, может потому, что из Москвы оба.

Из Москвы, или нет, не знаю, но какие то были не такие, с «гавнецом». Один из них за той девчонкой ухлестывал, а второй ни при делах. А тут я. Ну и стали мы вместе по вечерам.

Там, в деревне, гуляют все вечером, днем работа, то по дому, то в огороде. Сбегаешь на пруд искупаться и опять, то грядку прополоть, то в доме убраться, то еще что то...А вечером гуляли. Ну так. Не ходили, а сидели по лавочкам. У нас свое место было, бревно около дома той девчонки, на соседней от меня улице. Мы там и сидели. Как-то вечером, сидели, и зашел разговор о раздевании. Стали вспоминать всякие случаи, у кого как одежда упала, задралась, и в таком духе. И завел мой «москвич» рассказ о том, как у них во дворе, девчонка сидела, а ей не заметно юбку расстегнули. Она встала, юбка упала, и все над ней ржали.

Рассказывает, а сам рукой, что у моего бедра делает. И как-то непонятно все на меня посматривают. Тут до меня доходит, что он молнию на моей юбке расстегнул, а теперь пытается пуговицу расстегнуть. А она у меня тугая. У него никак не получается.

Я возмутилась, — нашел дурочку! Вдарила ему по руке, обозвала дураком, и посоветовала дурочек дома искать. Ушла. А он мне вдогонку: «Иди, иди, недотрога». Подошла к дому, вошла во двор. И стало мне интересно, а как это оказаться без юбки на улице? Взяла и сняла ее во дворе. Осталась во дворе в трусиках и в футболке. Прислушалась к своим ощущениям. Вроде ничего особенного. Пожала плечами и зашла домой. Бабушка уже спала. Я прошла в свою комнату. Кинула юбку на кровать.

Окно комнаты выходило во двор. Не включая свет, распахнула окно. Постояла, послушала, как поют сверчки в саду. Решила прогуляться по саду. Сад у нас примыкал к дому и полосой шел к концу двора. Потянулась к юбке, а потом решила идти так. Вылезла в окно, и пошла. Ярко светила луна. Хорошо было видно дорожку среди деревьев. Было душно. Я немного прошла, потом остановилась. Представила себя со стороны. Девчонка в трусиках и футболке посреди сада. Еще представила, что кто-то на меня сейчас смотрит. И тут я почувствовала возбуждение. Я была уже хорошо знакома с этим чувством. К тому времени, я иногда ласкала себя. Мне захотелось сделать это прямо в саду, посреди дорожки. Я опустила руку и стала гладить себя через трусики. Наверное, на меня действовала необычность обстановки. Поэтому я очень быстро кончила.

Обычно, после такого, я ничего не хотела, а тут я чувствовала, что хочу еще, причем чего-то больше. Я пошла дальше, и желание только возрастало. Я стала представлять, что на меня смотрит он, он видит, как я иду, он видел, что я себя ласкала. Я почти дошла до конца двора, дальше забора не было, была тропинка, которая шла по задам, и дорожка к нашему помосту на пруду. Там был установлен насос, качающий воду на огород.

Из-за растущего возбуждения, я идти дальше не могла. Левой рукой я облокотилась о яблоню, а правой стала опять себя ласкать через трусики. Но мне хотелось чего-то большего. Тогда я сняла футболку и бросила ее на траву. Это было что-то! Возбуждение захлестнуло меня! Чтобы кончить второй раз, мне хватило буквально несколько движений. Такого удовольствия я не испытывала никогда! Очнулась, я стою около яблони, почти на коленях, левую руку почти свело, от того, как крепко я держалась за дерево. Правая рука и трусики мокрые, хоть отжимай. Но мне было так хорошо, что я постояла еще немного. И только потом, забрав футболку, и не одеваясь, вернулась в комнату через окно.

Весь следующий день я провела в предвкушении вечера. Ждала, когда стемнеет и бабушка ляжет спать. Днем встретила ту девчонку. Она сказала, что хватит дуться, он пошутил, и ничего такого...Я ее отшила.

Наконец стемнело, часа через два деревня затихла. Я открыла окно, вылезла в сад в футболке и трусиках. От одной мысли о прогулке, я уже возбудилась. Но решила оттянуть удовольствие. Не трогать себя.

Прошла к концу двора, там сняла футболку, вернулась немного назад. Я испытывала странные чувства, во-первых, чувство какой-то свободы, легкий ветерок обдувал мое тело, и это было очень приятно. Во-вторых, мне было немного страшно и стыдно, вдруг меня кто-то увидит из соседей. С другой стороны, мне хотелось, чтобы меня увидели, увидели, как я почти голая гуляю на улице. От этого, я возбуждалась больше и больше. Стоя посредине сада, стала себя ласкать. Но остановилась, вышла за двор на общую тропинку, которая шла вдоль всех дворов сзади. Ей так часто пользовались, что она была широкая. Я остановилась прямо посередине и опять стала гладить себя под трусиками. Мне хотелось, чтобы сейчас по дорожке шли парни и видели меня, какая я развратная. Хотелось быть еще более развратной. В этот момент я себя уже не контролировала. Я спустила трусики до колен и стала вовсю себя ласкать, стоя прямо на тропинке. По-моему я кричала, чуть не упала. В общем, очухалась со спущенными мокрыми трусами, на корточках, зажимая левой рукой свой рот. Я представила, как я выгляжу со стороны. Голая, на дорожке, правая рука между ног. Но, почему-то, мне это нравилось...

Я стала гулять каждый вечер, вернее, каждую ночь. Осмелела. На следующий раз, я сняла футболку сразу, у дома. И ходила в одних трусиках. Ласкала себя уже со спущенными трусиками. Еще через день, я в саду сняла трусики, повесила их на ветку и гуляла так. Потом — больше, я голая проходила по тропинке до соседских дворов, в одну и в другую сторону. Еще через день, я взяла покрывало из дома, повесила его на кусты в конце двора. А, погуляв, постелила его на берегу пруда, легла на него, и там себя ласкала. Каждый раз я кончала по два, три раза. И каждый раз это были такие бурные оргазмы, что я просто отключалась от реальности.

С этими прогулками, я стала рассеянной. Отвечала иногда невпопад, или вообще ничего не слышала. Все время ждала ночи. Представляла, как я опять пойду голая. В общем, была озабоченной до самого предела.

Но это только прелюдия к моему рассказу. Основная история впереди.

У нашей соседки, бабы Клавы, жил внук, парень лет 25. Военный. В отпуск приехал. Но ничего особенного. Да я на него и не смотрела, считала слишком старым, представляешь? Он каждое утро со мной здоровался через забор: «Привет, соседка!» И больше ничего.

И вот ночью, я голая стою на берегу пруда, покрывало валяется на траве, ждет меня. Это было третий или четвертый мой выход с покрывалом. Не торопясь, ласкаю себя, перебирая свои губки, вся уже мокрая. И тут, из-за кустов сзади, раздается тихий голос: «Привет, соседка!». Меня так всю и накрыло. Бежать некуда, впереди пруд, сзади — он, по бокам камыш. Я голая. Трусики в саду, футболка в комнате. Что делать? Сам понимаешь! Закрыла левой рукой грудь, правой лобок. Стою в ступоре. Мыслей нет.

Он подошел ко мне сзади, положил руки на плечи. Поглаживая плечи, стал мне говорить, что я очень красивая, что я ему очень нравлюсь, что я такая хорошая. И все в таком духе. Это почему-то меня начало успокаивать. Он говорил спокойным негромким голосом. Я расслабилась. Он говорил и легонько гладил меня. С плеч, перешел на руки, и бедра. Потом мягко, но настойчиво, убрал мои руки и начал поглаживать грудь. Сначала вокруг сосков, потом и сами соски. Мне было приятно. Я начала снова возбуждаться. А он перешел на живот и ноги. Потом легкими прикосновениями начал дразнить меня между ног, прикоснется и уберет палец. Так несколько раз. Почувствовав, что еще больше возбудилась, мягко раздвинул мои ножки и стал ласкать меня пальчиком. Он то продвигал ее глубоко, до самой попки, то гладил меня только в самом вверху. То, вообще, убирал его из моей щелки, и ласкал меня вокруг. Это было в несколько раз лучше, чем когда я сама себя ласкала. Он все ускорял ласки. И я долго вытерпеть это не могла. Я зарыдала и забилась у него в руках. И просто повисла на нем. Потом, через несколько секунд, когда я немного успокоилась, он сделал неожиданную вещь.

Он не убрал руку, а опять начал меня поглаживать. Я сделала слабую попытку освободиться, но он не дал, продолжая ласкать меня. Раздвинув, мои ножки как можно шире, он захватил ладонь мои губки и стал водить рукой из стороны в сторону. От такой почти грубой и развратной ласки я кончила еще раз. И в этот раз он меня не отпустил. Подвел меня к покрывалу, поставил на четвереньки и раздвинул мои ноги. От такой бесстыдной позы, я была готова кончить сразу в третий раз. А он еще стал пошлепывать меня там...

Потом, я сидела у него на коленях, в его рубашке, и мы разговаривали. Я спрашивала его, что он обо мне думает, что видел...Он отвечал, что как-то вышел покурить и увидел, как я гуляю в одних трусиках по саду, а потом ласкаю себя. Конечно, через кусты, ночью детали не разгладишь, но все было понятно. На следующую ночь, он специально высматривал меня. Я не обманула его ожиданий. Ну и так далее...В общем, он видел почти все. Потом решил подойти ко мне, думал пан или пропал. Оказалось пан. Что думает, — что я ему очень понравилась, особенно, по ночам без одежды и что он хочет составить мне компанию в ночных прогулках. Ну и все на эту тему... Договорились встретиться следующей ночью.

Все утро я боялась выйти из дома, не знала, как посмотреть на него, что сказать, что он скажет. Но пришлось. Бабушка заслала меня на огород. И, когда я возилась с морковкой, раздался его голос; «Привет, соседка!» Я засмеялась, напряжение отступило. Все стало просто. Мы перекинулись парой слов, потом его позвали. Уходя, он посмотрел на меня внимательно, и попрощался: «До скорого вечера».

И закружилось. Вначале, я немного стеснялась, приходила в футболке и трусиках. Но он почти сразу снимал с меня все, и мы ходили гулять. Я совершенно голая. Он одетый. Он научил меня целоваться в первые два вечера. По его просьбе я удалила волоски на лобке, то немногое, что у меня росло. Он сказал, что совершенно голенькая, я ему нравлюсь больше. На второй и ли на третий раз он, положив меня на покрывало, начал меня целовать и опускался все ниже и ниже. Я попробовала сопротивляться, но он был настойчив, так я узнала, удовольствие можно получить не только с помощью руки. И после этого ни одно свидание не обходилось без поцелуев там.

Гуляли мы далеко, до самого асфальта, а это домом десять в одну сторону. Асфальтовая дорога вела в деревню от трассы, и у крайнего дома заканчивалась. Во время прогулок я естественно была голой. Иногда мы просто шли рядом, иногда в обнимку. Тогда его рука лежала у меня на груди, или между ног. Иногда мы останавливались, чтобы он мог меня поласкать. Ему нравилось это делать, ставя меня в разные позы, то на корточки, то на четвереньки, то я облокачивалась на дерево, оттопырив попку.

У них во дворе стояла кухня, которой никто не пользовался. Он за три дня отремонтировал ее, якобы в доме жарко спать, и мы иногда встречались ночью там. Именно там он мне показал, как мужчины ласкаю сами себя, и что из этого получается. Стал учить меня, как я могу доставить мужчине удовольствие. Сначала руками, потом, конечно, минет. Потом прочие способы, но не лишая меня девственности. Так, что я познакомилась с его членом всеми частями своего тела. Но внутри, он побывал у меня только во рту.

Он вовсю мною распоряжался, но мне это нравилось, чувствовать себя его игрушкой.

Иногда он объявлял вечер «недотроги». Это значило, что он до меня не дотрагивался вообще. Я могла попробовать его соблазнить, чтобы он меня погладил. Я ласкала себя перед ним, показывала всякие свои места, или становилась в разные позы. Если он сдавался, то я могла играться с его членом как захочу. Чаще всего, он ложился на спину, а я была сверху и слегка насаживалась своей дырочкой на него. Ему правда приходилось надевать презерватив и ограничивать рукой его, чтобы я не лишила себя невинности.

По поводу невинности, мы раза два говорили, он сказал, что мне еще рано, что с этим торопиться не надо и что такая ситуация развивает фантазию и чувственность любовников. Хотя я была не против.

А, еще, иногда днем он мог объявить «собачку». Это значит, он меня в саду не ждал. А я сама приходила к его кухне, у порога уже лежало покрывало. Я становилась на четвереньки и тихонечко тявкала, просилась домой. Он выходил в шортах или трусах, и я должна была потереться о каждую его ногу мокрой щелочкой. Это меня так заводило, что обычно я там первый раз и кончала. Потом было по-разному, но в конце, обязательно, я делала, ему минет. А на последних секундах я замирала в позе собачки на задних лапках, передние прижаты к груди. Ротик открыт, и он туда кончал. Еще я должна была облизать губы и «умыть» лицо лапками, облизывая пальцы.

Его сперма побывала у меня везде, на волосах, на лице, на груди, на животе, на спине. Только лаская членом попку и щелку, он всегда использовал презерватив, что бы не случилось беды, как он говорил.

Ему очень нравилось трахать меня пальцами в попку. Сначала по чуть —чуть и одним пальчиком неглубоко, а потом дошло до двух, и на всю длину. Кстати, один раз, выиграв в «недотрогу», он загадал трахнуть меня в попку на дороге. Мы пошли на асфальт, встали прямо посередине, он меня слегка нагнул и оттрахал прямо на дороге двумя пальчиками в попку. Ты не забыл, что я была в этот момент совершенно голая. И, хотя, в два часа ночи, машин не было, но все равно, было страшно, вдруг появится. Это ожидание доставляло особенное наслаждение.

К слову, он мне купил первые в моей жизни, трусики стринги. И простые, и кружевные, почти прозрачные. Ездил за ними в город.

Когда я начала с ним встречаться, у меня наладились отношения с Веркой. Она заметила мне, что я стала какая — то уверенная в себе. Я, даже, несколько вечеров посидела с ними и ходила на танцы. Правда, мне было с ними не интересно, типа, что они могут придумать, кроме как поваляться в кустах. Вот мой Денис, тот молодец, у него фантазия работает.

Он, кстати, и спас меня от одного придурка. Один из местных парней запал на меня, и не давал прохода. Вначале, мне удавалась его отшивать, а потом, он у магазина стал хватать меня за руки и пытался увести. Я еле отбилась. Об этом случае он узнал от своей бабки. В тот же вечер он его отловил и «поговорил» с ним, защищая соседку. Так «поговорил» что тот пришел извиняться. Вечером, когда мы встретились в саду, я сказала ему спасибо, что защитил «соседку», и как в рыцарских романах, предложила ему «награду» — себя, чтобы он мог делать со мной, что захочет. Он поупрямился немного, а потом спросил: «На какой срок». Я ответила, что какой захочет.

Тогда, он как-то, по новому, посмотрел на меня, как будто оценивал, и сказал, что принимает такую «награду». В тот день, он повел меня, как всегда голой, к магазину. Это почти центр деревни. Большой кусок дороги пришлось пройти по центральной улице. Это меня «завело». Я текла так, что его пальцы, которыми он меня держал за губки, несколько раз соскальзывали. К тому времени, как раз дошли до магазина. Было два часа ночи. Мы зашли за магазин. Там начинался большой пустырь, с остатками сада. Взяв пустой ящик из под бутылок, мы отошли в тень большого дерева. Он уселся на ящик, закурил сигарету, и сказал, чтобы я себя ласкала. А сам стал рассказывать, что я теперь должны буду делать.

Я уже всего не помню. Там было такое, если я себя ласкаю без него, то он должен про это знать. Я по утрам, вспоминая наше свидания, ласкала себя иногда. Поэтому я должна буду рассказывать ему, что я представляла, как себя ласкала, и сколько раз. Еще, после захода солнца, я не должна была носить трусики. Еще, он сказал, мой ротик и мою попку, он будет использовать, как, и когда захочет.

Пока он мне это все перечислял, я разок кончила, и была готова ко второму разу. Но он мне не дал. Расстегнул молнию, на своих шортах, и позвал меня: «Иди сюда Как собачка». Я опустилась на четвереньки и поползла по траве к нему. Принялась ласкать его. Через некоторое время, он отодвинул меня. Взял меня за подбородок, подтянул к себе поближе, и спросил, его «награде» нравиться выполнять все его желания? Я кивнула. Он положил свою руку мне между ног и стал грубовато играть со мной. Я была вся мокрая. Он сказал, что хочет, чтобы я сама ласкала себя об его пальцы. И я стала извиваться на его руке. Наверное, со стороны это смотрелось очень развратно, маленькая голая девчонка, в центре деревне, трется лобком о мужскую руку...Долго я так протянуть не смогла, и быстро кончила, забившись у него в руках.

Дав мне отдышаться и заправившись, он повел меня домой. Когда мы дошли до нашей тропинки, он опять, опустил меня на колени, и сказал, чтобы я облизала ему руку. Я опять возбудилась. Тогда он поднял меня с колен, засунул большой палец мне в попку, другие пальцы положил между ног, на дырочку, на клитор, и повел меня, полусогнутую, домой. По дороге я кончила еще раз. У забора, мы остановились, и он стал грубо ласкать меня, сжимать, мотать из стороны в сторону, не вытаскивая пальца из попки. Это было, как наваждение. Я чувствовала себя его вещью, его игрушкой. Кончала подряд несколько раз, не замечая ничего. Потом обессиленная сползла вниз. И оказалась на покрывале. Он стоял надо мной совершенно голый. Когда он разделся, когда постелил покрывало, я не помнила. Это было прекрасно!

Он стоял передо мной голый, ласкал себя и говорил мне, что ему очень нравиться его «награда», что она такая послушная, развратная, и в то же время невинная. Что такой «игрушки» у него еще не было. Что он с удовольствием будет играться с ней. Тут он нагнулся ко мне, поставил меня на колени перед собой и кончил мне прямо в рот...

Потом мы пошли в душ, он сделал своей бабке классный летний душ. Правда, пользовались им мы, в основном, ночью. После душа он меня поцеловал, сказал, что такой женщины у него еще не было, и проводил домой.

На следующий день мы сидела с Веркой и ее парнем на лавочке, трепались о том, о сем. Когда стемнело, я вспомнила, что надо быть без трусиков. Отошла в кусты. А на мне еще были шорты, представляешь? И в двух шагах от этой парочки, я сняла шортики, потом трусики. А карманов нет. Пришлось, зажав трусики в руке, возвращаться к ним. Незаметно, я прицепила их под лавочку. И они там так и остались. Потом, когда мы разошлись по домам, пришлось за ними возвращаться одной.

А через час, раздевшись я отправилась на свидание. Рассказала ему про шортики, вместе посмеялись. Он сказал, чтобы по вечерам я носила только юбку. Потом он «поигрался» со мной как мог. Всего я не помню. Помню, что он заставил меня тереться моей мокрой щелкой о круглую металлическую ножку кровати. Я стояла на полу на четвереньках. Ножка была у меня между ног. А я поднимала голую попку вверх, вниз. Потом он шлепал меня по лицу своим членом. Еще той ночью он трахал меня в попку и пальцами, и круглой ручкой напильника в презервативе. Было еще что то, но не помню. Помню, что он называл меня игрушкой. И мне это очень нравилось. А когда лежали после всех игр, то он сказал, что помечал все свои игрушки крестиком. И я попросила поставить крестик на мне. Он ножиком на лобке это сделал. У меня до сих пор там след есть, как напоминание о нем.

Неожиданно, это свидание стало последним. Утром ему принесли телеграмму. Срочно вызывали в часть. Он должен был ехать в обед, иначе, не успевал на поезд. Мы успели, перед расставанием, сказать друг другу только пару слов. И все. Я написала ему несколько писем, но они вернулись, адресат выбыл. Видно, его, куда-то перевели. А свой адрес я ему не додумалась дать. Так и потерялись. Вот такая история про моего первого мужчину.

Ладно, пошли спать, а то мне утром надо ехать по работе. Хороша я буду с синяками. И мы пошли спать.

Утром, я проснулся около десяти. Хорошее, все-таки это время — отпуск, никуда не надо торопиться. Сходил в душ, побрился. Двери в комнаты сестры и Аленки были закрыты. Пусть спят — решил я. На кухне, по быстрому, сделал себе кофе и два бутерброда. Сижу в шортах, завтракаю, прикидываю, что надо сегодня сделать.

Тут мне глаза закрывают две ладошки. А спины касается, чей то голый животик. Ну, это легко.

— Алена, — говорю.

— А как ты догадался? — спрашивает она и становится передо мной.

Как всегда, из одежды только белые носочки. Я с удовольствием осмотрел стройную фигурку своей любовницы. Ее маленькие грудки забавно торчали вперед.

— А кто еще дома ходит голышом? Только ты. Слишком сильно прижалась ко мне, поэтому я понял, что это ты. Мама спит?

— Жалко, а я хотела тебя разыграть. Мама уже уехала, ей по работе сегодня, рано надо было куда — то ехать, — она присела на табурет.

— Кофе будешь?

— Нет, спасибо, я позавтракала с мамой. А что ты сейчас будешь делать?

— Доем и поеду, надо же с квартирой определяться. А ты что делала?

— Я нарушила свое обещание.

— Какое?

— Я, же обещала спрашивать у тебя разрешения заходить в Интернет, она притворно потупила глаза.

— Так, ты была в Интернете, смотрела всякие фотки, а я ничего не знал?

— Да, — она продолжала играть провинившуюся девочку.

— И, конечно, ласкала себя?

— Да, несколько раз...

— А я был лишен такого зрелища, — я старался говорить «очень строгим» голосом, поддерживая ее игру.

— Прости меня, пожалуйста...

— Наверное, тебя стоит наказать.

— Как? — она подняла глаза, и в них блеснули огоньки.

— Я подумаю, а ты пока расскажешь мне, что ты смотрела, чтобы я смог определить тяжесть твоей вины. Какие фотографии тебе особенно понравились?

— Сначала были фотографии девушки, официантки. Только она была совершенно голая. А в кафе почти все были мужчины. Она ходила от столика к столику, и все ее разглядывали.

— А ты представляла себя на ее месте?

— Да!

— Продолжай.

— Потом попался нудистский пляж, но это не очень интересно. Я даже досматривать не стала. Потом, про девушку в центре города. Она совершенно голая ходила среди прохожих, покупала мороженое, сидела на лавочке.

— Тебе это тоже понравилось?

— Да, конечно. Потом, про девушку, которую водили двое мужчина и женщина. Сначала они привезли ее в машине, в багажнике, голую. Помогли выбраться, У нее были связаны руки за спиной. Потом они повели ее на стройку, ее там разглядывали рабочие...

Она, рассказывая, про эту серию закрыла глаза, и ее рука непроизвольно потянулась к лобку. Я вспомнил вчерашний рассказ Наташи, и мне пришла в голову идея.

— Стоп, красавица. Если ты хочешь себя сейчас ласкать, то будешь это делать, как я скажу.

— Как ты хочешь? — она подняла на меня затуманенные глаза.

Я сказал, как. Сделав, как я хочу, она продолжила рассказ. Я сидел за столом и смотрел на Аленку, которая стояла на полу возле стола, на четвереньках. Ножки стола были сделаны из круглых хромированных трубок. Одна ножка была у нее между ног, и она терлась об нее своей мокрой щелкой.

— Потом они, также в багажнике, отвезли ее на набережную и вели за веревку. Веревка была привязана к ее рукам и пропущена у нее между ног. И когда они ее натягивали, то она впивалась ее прямо в...тело там...Потом они привязали ее к забору. Она стояла раздвинув ноги, а мимо проезжали машины и все разглядывали ее, голую.

— А ты тоже так себя представляла, голой днем, чтобы тебя все разглядывали, а ты не могла бы закрыться, или уйти?

— Да! — она начала постанывать и ускорила свои движения.

Картинка была просто загляденье! На полу кухни стоит на четвереньках голая девчонка и трется об ножку стола своей мокрой щелкой. Голая попка ходит вверх, вниз. Ножка вся мокрая. Девчонка стонет, находясь на грани оргазма. Я решил помочь ей.

— С дорогой можно устроить днем. Вывезти тебя в машине за город, там, на трассе раздеть, положить в багажник, отвезти километров на пятьдесят и поставить голую у дороги. Зрителей будет, хоть отбавляй. Хочешь?

— Да! Да! — закричала она, и забилась, кончая, и сползая по ножке на пол.

Я тоже уже не мог сдерживаться. Взяв ее подмышки, поднял и поставил на колени перед собой. Скинув шорты и трусы, положил свой член ей на лицо. Она потянулась к нему руками, но я не разрешил, сказав убрать руки за спину. Я гладил ее своим членом по лицу, по щекам, глазам, губам, носу. Он доставлял на ее коже мокрые следы. Скоро все ее лицо стало мокрым. Время от времени она пыталась сама прикоснуться к нему губами. Но я не обращал на ее попытки внимания. Я его просто трахал ее лицо. Естественно, надолго меня не хватило. Сперма выплеснулась ей на лицо, на шею и на грудь. Она стояла передо мной на коленях, не зная, что делать дальше. Я взял полотенце и стал вытирать ее. Когда я от лица перешел к груди, то увидел, что она несколько раз облизнула губы.

— Попробовала? Ну и как?

— Такой...интересный вкус...Живой, какой-то. Не знаю, как сказать...

— Тогда иди сюда, — я выпрямился, и мой опавший член оказался у ее лица.

Она потянулась к нему ртом. Я усмехнулся, сказал, что руки она может опустить из за спину. Она стала его облизывать снаружи, потом я ей показал, как оголяется головка. Она стала облизывать и ее. От ее робких прикосновений, я опять возбудился. Не мог упустить случая, преподать своей племяннице еще один урок.

— Возьми его в рот. Да, вот так, зубами не надо. Только губами. Вот так, хорошо. Нет, трахаться не надо...пока, по крайней мере. У тебя есть язык и щеки...

Все в таком духе. Трогательно было смотреть на нее сверху, как она робко изучала новые для себя ощущения. Она так забавно смотрела на меня снизу, была такая послушная и доверчивая. Мне захотелось ее отблагодарить. Я аккуратно освободился, и подхватил ее на руки, и отнес в зал, на диван. И там, с удовольствием, продемонстрировал, что и мужчины умеют работать языком. На вкус она была восхитительна!

Когда она слегка успокоилась, я прилег рядом с ней, обнял ее:

— Малыш, я просто в восторге от тебя! Ты такая сладкая! Ты просто молодец! Но к сожалению, я должен ехать. Я люблю тебя! Но мне надо ехать, человек будет ждать, извини.

— Ничего, все нормально, спасибо тебе, ты самый лучший. Только ты не сделал еще одного.

— Чего?

— Ты обещал придумать мне наказание.

— Ты прощена, наказание отменяется.

— Нет, так не честно. Договорились, значит все!

— Ну, хорошо. Пусть будет так. Наказание тебе будет такое. Когда я вернусь и сяду обедать, ты, голенькая, станешь на четвереньки, подползешь к ножке стола, как я тебя научил, и будешь ласкать себя таким же, пока не кончишь. Ты это так соблазнительно делаешь. Мне понравилось на тебя смотреть. Очень.

— И все?! — она даже поднялась с дивана, — так легко?

— И все. На первый раз достаточно.

— А если мама будет дома? При ней?

— При ней, я же сказал, когда я буду обедать. Это же наказание, поэтому, время выбираю я. И еще, чтобы тебе второй раз не нарушать договора, перед тем как себя поласкать, сидя за компьютером, будешь звонить мне, и спрашивать разрешения.

— Хорошо. Я буду послушной.

Мы поцеловались, я еще раз с наслаждение провел руками по ее телу, и встал. Надо было покидать свою маленькую любовницу.

Пока меня не было дома, она позвонила только два раза, спрашивая разрешение. Я ее ни о чем не расспрашивал, просто отвечал да.

Вернулся домой около трех. Сестра была уже дома. Поинтересовалась, как дела?

— Нормально, дело движется. А ты на работу пойдешь?

— Нет, сегодня нет, я всю работу уже сделала, поэтому свободна до понедельника. Впереди два дня выходных. Класс!

— Молодец! У вас все нормально? Где Аленка?

— У нас все ОК. Она у себя в комнате. Гладит белье. Я же вчера стирала. Что ты не позвонил? Мы ждали тебя.

— Общались?

— А ты как думаешь, конечно. Все нормально не бери в голову. Я же тебе говорила.

— Ладно, пойду искупаюсь.

Искупавшись, я зашел к Аленке. Она слушала плеер и гладила. Ее маленькие грудки смешно подрагивали в такт движениям руки. Она увидела меня, обрадовалась, бросилась целовать.

— Ты давно дома? А я не слышала, как ты пришел, почему мне не сказал?

— Я был потный и пыльный.

— Зато теперь чистенький и пахнешь так приятно. Хочешь, я тебя покормлю?

— С удовольствием.

— Пошли на кухню.

На кухне сестра пила чай и читала книгу. Я сел рядом. Аленка, сверкая упругой попкой, накрыла стол. Положив передо мной ложки, опустилась на четвереньки у дальней от нас с сестрой ножки стола.

— Подожди, — сказал я. Вышел в прихожую и принес тюбик с гелем, который купил по дороге. Отдал Аленке.

— С этим лучше.

— Хорошо. — она смазала ножку гелем и начала тереться щелкой о ножку.

— Это что такое? — сестра с интересом смотрела на наши действия.

— Это Аленкино наказание, за то, что без моего разрешения ласкала себя вчера за компьютером, ответил я, с удовольствием посматривая на Аленку, которая возбуждалась все больше и больше, учащая свои движения.

— Богатая у тебя фантазия, — протянула Наташа, тоже смотря на дочку.

Похоже ситуация возбуждала Аленку больше, чем сама ласка. Голая развратная девчонка, в обществе двух взрослых, которые спокойно обсуждают ее, как будто она ничего не слышит. Она уже вовсю стонала.

— Не торопись, не лишай нас с Наташей удовольствия, — сказал я, заметив, что эта картина на сестру тоже подействовала возбуждающе. Она слегка порозовела. Ее соски набухли, натянув тонкую ткань на груди. Лифчика она не носила.

Моя фраза оказалась последней каплей. Оргазм накрыл Аленку. Она задрожала всем телом, застонала и упала на пол. Вслед за ней сестра протяжно вздохнула. Я принялся за еду. Через несколько мгновений Аленка встала и подошла к нам поближе. Она все еще глубоко дышала.

— Наказание засчитывается? — спросила она.

— Да, конечно, ты была восхитительна, ты просто молодец!

— Спасибо, — она улыбнулась, посмотрела на Наташу с каким то вызовом и пошла налила себе чая. Села за стол.

— Значит, так ты ее наказал за вчера, — полу утвердительно спросила сестра, — а сегодня как будешь наказывать?

— За сегодня никак. Оба раза она звонила мне и спрашивала разрешения.

— А после часа, сколько раз она тебе звонила?

— После часа не было звонков. А что?

— Я приехала домой около часа, вот что. Она, как минимум разок себя ласкала.

— Что, правда? — я посмотрел на Аленку.

— Да, — опустив голову, ответила она, но раскаянья в ее голосе не было. К тому же я заметил озорные огоньки, блеснувшие в ее глазах.

— А почему? — изобразил я напускную строгость.

— Если бы я все разы спрашивалась, то ты бы решил, что я какая то озабоченная. А мне очень понравилось утром, и вот...А вообще, мама тоже провинилась!

— А я то в чем? — с неподдельным удивлением воскликнула сестра.

— А в том, что ты без моего разрешения зашла ко мне в комнату, хотя сказала, что можно заходить, только если я разрешу!

— Ну, я просто забыла, — смутилась Наташа.

— А это не важно, провинилась же.

— Выходит так, — согласилась сестра.

— Тогда тебя тоже Володя должен наказать, меня за сегодня, а тебя за это, — Аленка переводила взгляд с Наташи на меня. В глазах у нее плясали чертенята.

— Так, — протянул я, ситуация меня забавляла.

— Ладно, пусть так и будет, — как будто на что то решившись, сказала Наташа и повернулась ко мне.

— Какое наказание ты мне придумаешь? Только учти, что Аленка заслужила более строгое. Она повторно нарушила.

— А я и не отказываюсь, назначай Володя!

— Мне надо подумать. Вечером скажу обоим, — я взял перерыв.

— А можно мне к подружке, мы договорились сегодня? — Аленка обращалась к матери.

— Конечно, иди, разрешила та, — трусики оденешь?

— Обязательно, не переживай, мы позавчера обо всем договорились, — чмокнув Наташу в щечку, она посмотрела на меня.

— Во сколько мне быть? В семь, пол восьмого нормально?

— Да, конечно, — ответил я.

Она убежала в ванную. Я заканчивал обед. Наташа улыбаясь, молча, пила чай. Через несколько минут, в дверях появилась одетая племянница.

— Всем пока!

В одежде она смотрелась как-то не привычно.

— Пока! — прощались мы. Хлопнула входная дверь.

— Так какое наказание ты придумаешь мне, о, грозный повелитель двух несчастных женщин? Может мне скинуть эту тонкую блузочку и шортики, и тоже, лезть под стол?

— Нет, для бедной и несчастной женщины, которая возбуждается, а возможно и кончает, глядя на голую девочку, я придумаю что-то другое.

— Бедная и несчастная женщина возбуждается и кончает, глядя не просто на голую девочку. А на голую дочку, которую большой взрослый дядя заставил совершать развратные действия в своем присутствии. Причем, сам пришел в такое возбуждение, что на нем чуть не порвались шорты. Может быть, большой дядя хочет, чтобы бедная и несчастная женщина помогла ему сохранить его одежду в целости?

— Конечно, взрослый дядя хочет увидеть бедную и несчастную женщину без одежды, рассмотреть ее прекрасную грудь, с маленькими темными сосочками. Потрогать ее упругую и аккуратную попку, ощутить ее влагу на своих пальцах. Попробовать ее на вкус, исследовать ее дырочки, увидеть как она, задыхаясь от страсти, будет умолять его дать ей отдохнуть. Услышать ее стоны удовольствия и похоти. Но, к его великому сожалению, он не может. Он влюблен в дочку бедной и несчастной женщины, и считает обязанным себя сохранять верность своей возлюбленной.

— А может тогда, большой взрослый дядя, отвести бедную и несчастную женщину в ее кроватку, где бы она, сняв тесные шортики и запустив руку себе в мокрые трусики, могла выслушать, какому наказанию она будет подвергнута вечером?

— Большой взрослый дядя, конечно, отведет эту женщину в ее кроватку и даже разрешит ей снять ее мокрые трусики, чтобы ничего не стесняло бедную и несчастную женщину.

Мы перешли в ее спальню, и она легла на кровать в одной блузке. Лобок сестры был гладким, как и у дочки. В самом низу его виднелся небольшой шрамик в виде крестика.

— А может бедная и несчастная женщина, посоветовать большому взрослому дяде, снять с себя одежду, прилечь возле нее на пионерском расстоянии. Тем самым, спася его шорты от повреждения, — проговорила она, легкими движения лаская себя.

— Большой взрослый дядя, с удовольствием последует твоему совету, бедная и несчастная женщина, но хочет предупредить, что ему придется совершать некоторые движения рукой, чтобы спасти от повреждения и некоторые свои органы теля.

— Бедная и несчастная женщина, даже советует ему так делать, и чтобы облегчить ему задачу снимет и блузку. Ибо, она знает, что созерцание полностью обнаженной женщины ускоряет спасение органов тела. Но, бедная и несчастная женщина хочет узнать про грядущее наказание. Может большой взрослый дядя хочет, чтобы она ходила перед ним лишенная всяких покровов, дабы он мог видеть двух обнаженных женщин? А может он хочет, чтобы она себя ласкала перед ним, каким-нибудь изощренным способом, пока он будет наслаждаться обществом своей юной возлюбленной? А может он хочет, чтобы она...

Мы лежали на кровати, на боку, лицом к друг другу. Я смотрел на нее, она закрыла глаза. Одна ее нога была согнута в колене. Ия мог прекрасно видеть, как ее пальчики ласкают влажную дырочку, погружаясь на всю длину. Последнюю фразу она не смогла договорить, не успела. Дрожь прошла по ее телу, пальчики зачастили, а потом она закричала. Глядя на нее, я, тоже, начал кончать. Сперма попадала ей на живот и на руки. Она ожесточенно начала себя ласкать, испытывая оргазм второй раз...

— Боже, как хорошо, ты как волшебник. Никогда такого не было. Ты прямо подгадал с моментом, когда начал на меня кончать. Два раза подряд! Это что-то!

Она помолчала.

— Достань, пожалуйста, полотенце в шкафу. Сил нет шевелиться.

Я выполнил ее просьбу. Потом вытерся сам. Завалился на кровать. Хотелось просто лежать и не о чем не думать.

— Блин, когда ты на кухне стал рассказывать о том, как ты меня хочешь, а потом отказался даже прикоснуться ко мне, я чуть там не кончила. Представляешь, даже ничего не делая?! Просто праздник какой-то!

— Оба хороши, как подростки! — сказал я.

— Ты о чем? А! Двое взрослых онанировали друг на друга. Да-а-а. Как подростки! Это было классно! Классно, что как подростки! Мне очень понравилось!

— Мне тоже! Ты просто меня совратила!

— Я совратила? Да ты просто врун! Я к тебе пальцем не притронулась! Сам наговорил мне развратных слов, сбил с пути истинного!

Мы немного полежали, перебрасываясь такими фразочками, и переживая этот момент в воспоминаниях. Потом по очереди отправились в душ. Встретились одетые на кухне.

— Так какое наказание ты для меня придумал? — опять насела на меня сестра.

— Еще никакого.

— А для Аленки?

— Вот любопытная! Когда бы я успел? Я был занят важным и приятным делом.

— Вот во время этого дела и придумал бы.

— Во время этого я ни о чем не мог думать. Я любовался красивой и развратной женщиной. Ты бы какое для нее наказание придумала?

— Я бы? В этом стиле? Ммм, не знаю.

— А я придумал! Я запрещу ей завтра трогать себя руками там.

— Вот ты злой! Девочка кончает в день восемь — десять раз. Как ей быть, если захочется? Опять использовать стол?

— Нет, это уже не интересно. Подумай.

— Блин, не знаю...А, поняла, идти к тебе, чтобы это делал ты, да?

— Да.

— Ну, у тебя и фантазия! Хорошо придумал, это ей точно понравиться.

— А тебе?

— Что мне? Мне эта идея нравиться, по отношению к ней. Ты же верный любовник.

— Нет, я не это имел ввиду, а если она будет приходить и к тебе? Ты хотела бы?

Она внимательно на меня посмотрела. Задумалась.

— А ты? Хотел бы?

— Нет. Однозначно нет.

— Вот и я, пожалуй, нет. Я как зритель, чуть, чуть, как режиссер. Смотреть на вас, да, нравиться, возбуждает, чего уж там, сильно возбуждает. Слушать ее рассказы, тоже нравиться. «Мама, ты знаешь, ему понравилось, как я его поцеловала там. А ведь в первый раз! Я, думаю, что сегодня вечером, или завтра он разрешит мне это сделать до конца. Как положено. Он кончит не на лицо, а прямо в рот. И я все выпью. Ты говорила, что мужчинам это очень нравиться. « И все в таком духе...В этот момент, мне хотелось прямо при ней, себя...Но чтобы ее ласкать нет, не то...

— А она при тебе ласкала себя? Когда вы разговаривали?

— А ты как думаешь? Угадай!

— Не знаю, думаю, нет.

— Не угадал. Ласкала и кончала. Я даже подсказала ей как это делать лучше, что можно немного сдержаться, растянуть возбуждение, а потом удовольствия больше. Еще, рассказала ей, что нежные ласки можно чередовать с более грубыми. Ну, ты понимаешь, тянуть, щипать, пошлепывать. Кстати, она сегодня днем сказала, что она попробовала, и ей так больше нравиться. Кстати, попроси ее поиграть с грудью. Она, если увлечется, даже язык высовывает. Так старательно пощипывает соски. Очень, знаешь, действует даже на меня, а уж тебе... Так что ты там не теряйся, и не стесняйся.

— Слушай, а тебе не кажется, что это как-то. Все-таки твоя дочь.

— Да, брось, девочка счастлива? Счастлива. В семье мир? Мир. Девочка учится, познает себя. Я очень благодарна Денису. Без него я бы не знала, себе и мужчине сделать хорошо. Знаешь, сколько моих подруг от этого страдают. Пять замужем. Вроде как все позы перепробовали, надоело. А что-то новое друг для друга придумать, начинаются тормоза. Для одной верх разврата минет, для другой анал. Нет. Это не прилично, так нельзя. Мужья только об этом и думают, а мне что-то и не хочется. А почему не хочется? Потому, что разнообразия нет. Вот и возникают на горизонте, то любовницы, то любовники...Ладно, тема глобальная.

— Ну, у тебя, почему не сложилось?

— Таких, как Денис, или Валерка (ее муж) не попалось больше. Среди мужиков, тоже баб стало много. Или фантазии нет, ничего придумать не могут, или в своих комплексах запутались. Ладно. Я же когда Валерку встретила, сразу поняла — Денис. Ни разу за все время не пожалела, если бы не эта случайность. Ладно.

А про Аленку это очень хорошо, что она узнает о себе все. Я только за, двумя руками и ногами.

Так что там придумал наказание? Черт, эти разговоры так на меня действуют, что я опять мокрая.

— Нет пока, но одна идея есть. Кстати, сейчас Аленка подойдет, уже пол восьмого.

Раздался звонок в дверь. И я пошел открывать

Раздался звонок в дверь. И я пошел открывать. Пришла Аленка. Подсела к нам и рассказала, что была у подружки, о чем они там болтали и прочее. Я ушел к себе, надо было посмотреть кое-какие бумаги. Пол девятого ко мне заглянула сестра. — Я через час уеду, и меня не будет до понедельника. Вдвоем останетесь. Можно тебя попросить съездить в магазин, купить продуктов? Аленке список я оставлю. — Да конечно, съездим. А ты куда? — Друг мой приехал из командировки, пригласил на выходные. — Вот оно как! — А ты думал, я в горшках закопалась? Это, что на меня похоже? — Да нет, конечно. Молодец.

— Ладно, я пошла собираться, не скучай те без меня. И еще, то белое платье на бретельках, я укоротила, по ее просьбе. Теперь, когда она стоит, то платье заканчивается, на два пальца ниже попки. Имей ввиду. — Зачем ты мне это говоришь? — Вдруг ты захочешь, чтобы она его сегодня одела. Да, сегодня я ей купила еще трусики стринги, несколько штук. Ты же сказал, что тебе такое белье нравится. — Я понял, у девочки есть все, чтобы съездить в магазин? — Ну, где-то так. — Спасибо тебе бедная и несчастная женщина, — сказал я и мы оба улыбнулись этой шутке, вспомнив, что было днем.

Через час она снова заглянула ко мне и попрощалась окончательно. Я еще некоторое время посмотрел отчеты с будущей работы, потом отложил их в сторону. Прошел к Аленке. Одетая в футболку, она сидела за компьютером в «контакте». — В магазин поедешь? А то надоело дома сидеть. — Конечно. Я сама хотела тебя позвать, просто ждала, когда ты освободишься. А что мне надеть? — Одевай белое платье, которое вы с мамой «доработали» и трусики, что она сегодня тебе купила. — А их обязательно? Можно только платье? Я же буду с тобой? — Нет. Трусики обязательно. Кстати, я их не видел, может, покажешь? А я выберу.— Хочешь, я их примерю, чтобы ты мог лучше рассмотреть? — Давай!

Она убежала в ванную, где они сохли после стирки. Я устроился на ее диване, предвкушая зрелище. По очереди она продемонстрировала мне четверо трусиков. Они удивительно соблазнительно смотрелись на ее стройном теле. Я остановил свой выбор на самом открытом варианте. Они состояли из трех резиночек, и прозрачного треугольника спереди, и микроскопического треугольника сзади. Далее она примерила платье. В душе, я даже ругнулся на Наталью. Платье не скрывало ничего. Маленькие грудки дерзко просвечивали сквозь тонкую ткань. Даже можно было рассмотреть рисунок и размер сосков. Трусики просвечивались насквозь. Я разглядел даже черные буквы на этикетке. Сидя на диване, я видел их очень хорошо.

— Да уж, так из подъезда выходить нельзя. Бабушки не пропустят молча. Нехорошо. — Почему? А мне нравится! А в магазин можно? — В магазин можно...Там знакомых нет. Но рассматривать тебя будут пристально все подряд. Много интересного увидят. — Ни и что, пусть смотрят. — Пусть, так пусть. Но во дворе так нельзя. У тебя плащ есть? — Точно! Есть! — Одевай и поехали. Список не забудь. Да, и еще, — сказал я, вставая с дивана, — наказание тебе будет такое: до завтрашней ночи я тебе запрещаю трогать и ласкать себя самой. Это могу делать только я. — Это как? — Все очень просто, если ты захотела, приходишь ко мне и просишь меня. — А если ты занят или спишь? — Ничего страшного, по такому поводу можешь будить меня. — Что-то очень строго! — А ты как хотела? Ты же нарушительница! — Ну да, — она в притворном раскаянии опустила голову. — Ладно, поехали.

Мы приехали в отдельно стоящий гипермаркет с двумя парковками. Я выбрал ту, что у второго входа. Там всегда было машин поменьше. Сейчас, в десять вечера, стояло около десятка автомобилей. Поставив машину подальше от остальных, мы пошли в магазин. Плащ она сняла, сразу же, как только выехали со двора. Чем ближе мы подходили к ярко освещенному входу, тем больше я чувствовал напряжение у нее.

— Может, вернемся, и наденешь плащ? — спросил я ее. — Да нет, все нормально. Просто, чувство какое-то странное. С одной стороны немного стыдно, с другой стороны интересно как это будет. И это возбуждает. А ты, что думаешь? Только честно. — Если честно, то мне очень нравиться, что ты, так одетая, со мной. — Правда? Спасибо! Нет честно? — Честное пионерское.

Мы зашли в магазин. Как я и ожидал, она стала звездой. Все кто ее видел, оборачивались. Мужчины с любопытством, пристально рассматривая, женщины, в основном, с осуждением. Но у двух я заметил на лицах восхищение и зависть. Труднее всего пришлось пацану на кассе. Нам попался кассир, юноша. Он три раза сдачу пересчитывал.

Мы вышли из магазина, уже стемнело. Подвезя тележку с покупками к машине, я принялся ее разгружать. Она стояла рядом, вспоминая как застыли двое парней, глядя на нее. — Ну, и как тебе? Общее впечатление? — прервал я ее. — Вещь! Мне понравилось. Я не думала, что это так возбуждающе, когда тебя разглядывают посторонние мужчины. У меня все трусики промокли. — Ты можешь их снять. — Что? Правда? — и она наклонилась, чтобы сесть в машину. — Нет, — остановил я ее, — не здесь. — А где? — Отойди шагов десять туда, — я показа ей место. Это был кусок пустой парковки, остальные машины стояли за моей спиной. — Да, ты так хочешь? — она недоверчиво спросила она? — Конечно, и не просто так, — я ей рассказал, что еще она должна была сделать, а сам, в это время, постелил на правое сиденье полотенце.

Она отошла на нужное расстояние, повернулась ко мне лицом, подняла платье до пояса. Остановилась, глядя на меня. Я обернулся назад, на магазин. У входа никого не было, только одна пара возилась вдалеке, у своей машины, укладывая покупки. Они стояли к нам спиной. Я посмотрел на нее и кивнул. Она стянула трусики до колен, оставив их в таком положении, раздвинула ноги. Трусики натянулись. Я опять оглянулся. Никого. Махнул ей. Она повернулась ко мне спиной, и, нагнувшись, сняла трусики окончательно. Выпрямилась. Постояла так немного и повернулась ко мне. Я опять оглянулся. Парочка уселась в машину и отъезжала, нас не видя. А от магазина, с тележкой шла дамочка, и смотрела на нас. Больше никого. Аленка ждала моего сигнала, чтобы идти к машине, но я изменил свой план. Подошел к ней, встал за ее спиной. Дамочка остановилась, до нее дошло, что происходит, что-то не то. Я взялся за платье, у талии, и медленно потянул его вверх. Дамочка смотрела на нас во все глаза. Я задержал платье у груди, потом, поднял его выше, оголив сначала одну, а затем вторую грудь. Аленка, по собственной инициативе, подняла руки вверх, думая, что я сниму платье совсем.

— Не надо, — сказал я, — опусти руки, раздвинь ноги и постой так. Пусть она на тебя посмотрит. Она сделала, как я сказал. Некоторое время мы постояли, глядя друг на друга, потом дама опомнилась, встряхнулась и двинулась вперед. Я положил руку на голую попку Алены, а один палец на ее мокрую щелку и подтолкнул ее вперед. — Пошли потихоньку.

Мы медленно пошли к машине. Моя маленькая любовница тяжело дышала, ротик был приоткрыт. По-моему, она даже закрыла глаза, настолько она отдалась такой ласке. Ноги она переставляла с трудом. И, у самой машины она кончила. Оргазм был такой бурный, что мне доже пришлось ее поддержать, положив руку ей на грудь. Хотя, она и сжимала ротик, все равно стоны получились громкими. Но кроме дамы, на парковке никого не было. Я посмотрел на нашу визави. Она, уложив покупки, не торопилась уезжать, смотрела в нашу сторону. Наверное, все слышала.

— О! Володя, я так тебя люблю! — всхлипывая, сказала Аленка и бросилась целовать меня, — ты такой хороший! — Нет, это не я, это у меня самая лучшая любовница в мире! Я тоже тебя люблю! — приговаривал я, держа ее лицо в своих руках и целуя в ответ. — А теперь поехали, пока не прибежала охрана, озабоченная нарушением общественного порядка. — А что мы нарушаем? Мы же никого не трогаем? — спросила она, садясь в машину. — Не положено, чтобы люди ходили голые по улице, особенно такие соблазнительные и страстные как ты. — Это ты меня такой сделал, без тебя я бы так не смогла. А они в камеру нас видели и по номеру машины найдут. Представляешь, будут просматривать запись и увидят такое! — Это вряд ли. Мы стояли вдалеке, камера только у входа, если, что и видно, то только контуры, номер нет. Не переживай. — Да мне все равно, я люблю тебя, и все!

Выезжая, нам пришлось проехать мимо дамочки. Это была женщина лет 35, просто строгий костюм и темнота добавляли ей возраста. Она улыбнулась нам и махнула рукой. Аленка махнула в ответ. — А что она про нас думает? — спросила моя любовница. — Наверное, завидует, или думает, что это классная идея и надо так сделать со своим.

— Слушай, у нас два года назад поставили ангела в сквере, типа хранитель города. Якобы он исполняет желания. Давай заедем, я хочу загадать. — попросила она, уже забыв о дамочке. — Давай заедем, если ты только поправишь платье, — ответил я. Ее платье опустилось немного вниз, прикрыв грудь, но живот и ноги оставались открытыми.

— Хорошо, — сказала она, опуская его. На попку натягивать она его не стала, поэтому большая часть лобка оставалась обнаженным. — А так пойдет? — с хитринкой спросила она. Я глянул на нее. Маленькая проказница еще и ноги немного раздвинула. — Так пойдет, даже очень пойдет, — ответил я, проведя рукой по ее лобку и губкам, — только поправить не забудь, когда будешь из машину выходить. — Слушаюсь, — ответила она, беря мою руку и кладя ее на свою щелку.

Так я и доехал, время от времени лаская ее, отвлекаясь только на переключение передач. По дороге она рассказала мне, что, чтобы желание сбылось, надо обязательно дотронуться до правого плеча ангела. Я подивился таким особенностям. Сквер был маленький, буквально одна аллейка. Посредине круглая площадка и на ней стояла фигура ангела. Я тоже слышал историю про эту статую. Якобы бывший мэр купил ее на вои кровные в Венеции и подарил городу.

Тем не менее, считалось, что если дотронуться до него и загадать желание, то оно сбудется. Днем, наверное, народу было побольше, а сейчас, в одиннадцать, только две парочки сидели в разных концах. К тому же часть фонарей не горела, и за ангелом лежала густая тень.

Пройдя мимо обеих парочек, мы пошли к ангелу. Она потянулась к правому плечу статуи и замерла, загадывая желание. Платье, конечно задралось, почти полностью обнажая ее попку.

— Ну, ни фига себе! Девчонка без трусов! — раздалось чуть впереди от нас. Я бросил взгляд туда. В тени, на лавочке, сидели двое парней. Пили пиво из большой бутылки. Взгляды обоих были прикованы к Аленке, с задранным платьем и голой попкой и лобком.

— Ой! — воскликнула она, отпрянув от ангела и натягивая платье вниз. Непроизвольно я потянул ее за себя. — Какие проблемы? — спросил я, у парней.

— Не заводись братан, все нормально, — спокойно отвечал один. — Ну, сам посуди, сидим, пьем пивко, а тут такая картина! Вот и вырвалось. Мы и прибалдели. Все нормально! — добавил он. — Окей, — ответил я ему и повернулся к Аленке. Она выглядела удивленной, но не испуганной. Наверное, просто от неожиданности.

— Ты желание успела загадать? — негромко спросил я, отводя ее немного назад. — Нет, только подумала, а тут... — Будешь загадывать? — А платье? А они? — Подойди с другой стороны, не поднимайся, не нагибайся, и ничего не будет, — спокойно объяснил ей я. — Если ты не хочешь, чтобы они на тебя смотрели. Им и так уже хватит воспоминаний. Все, что можно они уже увидели, — я ее подначивал.

— Нет, надо дотронуться до правого плеча, иначе не сбудется, — сказала она совершенно спокойным тоном, но в глазах у нее заиграли чертенята. — Значит, они увидят твою голую попку, лобок, губки, — также спокойно отвечал я. — А ты, что думаешь про это? — уже с подначкой спросила Аленка. — Все зависит от того, насколько это желание важное, я продолжа игру. — Очень важное! — Тогда деваться некуда, пусть смотрят. — А ты? — Я тоже буду смотреть, всем нравится на тебя смотреть, и я не исключение. Но они могут только смотреть и завидовать мне.

— Почему завидовать? — Потому, что ты моя девушка. И еще... — Что? — Я знаю, что мне это понравиться. Только хочешь ли ты? — я посмотрел ей в глаза. — Помнишь, я говорил тебе, что хорошо то, что нравится обоим. Ты хочешь? — Да, очень, — тихо ответила она. — А ты как хочешь, чтобы они увидели чуть, чуть, или больше? — я говорил и смотрел ей в лицо. Она возбуждалась, прямо на глазах.

— Больше... — Попку, голый лобок, хорошо рассмотрели твои мокрые губки? Они же у тебя уже мокрые? — Да! — Значит, когда потянешься вверх, немного раздвинь ножки, и постой так подольше, потом, не поправляя платья, повернись к ним спиной. Дождись, когда я подам тебе руку и сделай несколько шагов со мной, а потом поправишь его. Они тогда увидят все! — Хорошо, я сделаю, как ты скажешь. — Тогда иди, я буду рядом.

Она подошла к ангелу и сделала, как я сказал. Парни смотрели на нее во все глаза. Когда я подал ей руку, и она спустилась ко мне, я увидел, что она была возбуждена до предела. Она была горячая как печка. Мы пошли к машине, через пару метров она поправила платье.

— Братан, подожди! — раздалось сзади. — Что? — я быстро обернулся. К нам приближался один из парней. — Ты это...Все нормально...Просто хотел сказать, что девчонка у тебя супер! Вы оба супер! — Да, я знаю, она лучшая, — ответил я, обнимая Аленку. — Бывай! — Пока! Она вещь! — Пока!

Я помог ей сесть в машину, и отъехал пару кварталов. Остановившись, почти грубо, раздвинул ей ноги и стал ласкать ее сильными движениями. Ей хватило несколько секунд. Кончала она бурно, с криками и стонами. Обессиленная, сползла по сидень почти на пол. — Володя, Володя, Володя, — плакала она, уткнувшись мне в руки. Я так люблю тебя, ты не представляешь! — Я тебя тоже, — отвечал я, поглаживая ее по голове. — Мне было так хорошо, никогда так не было, это было...Это было... — Мне тоже все понравилось! — Правда? — она посмотрела на меня счастливыми глазами. — Да, малыш, правда.

Дома, она впервые в своей жизни, сделала мне минет, проглотив мою сперму, почти всю. А я трахнул ее пальчиком в попку. Пока одним. И заснули мы вместе на одной кровати. Девочка превращалась в женщину.

Утром я проснулся рано, Аленка еще спала. Встал с кровати потихоньку, чтобы не потревожить ее. Она спала как котенок. Выглядела такой беззащитной!

Около девяти, я уехал в ближайший торговый центр. Вчера мы договорились поехать на пляж, и надо было кое купить.

Вернулся домой. Аленка встретила меня у дверей. — А ты куда делся? Я проснулась, а тебя нет, только записка. — Я же написал, скоро буду,— ответил я, обнимая ее и гладя по голой попке. Она была в короткой футболке. — Ну, все равно. Без тебя плохо. А что ты купил?

— Подарок тебе, — сказал, и протянул ей один из пакетов. Она сразу же залезла в него. — Что это? — спросила она, разворачивая сверток. — Купальник? Ты купил мне купальник? Класс! Спасибо! Какой красивый! А зачем? У меня же есть! — Что у тебя есть, я не знаю. Я выбирал купальник, в котором я хочу тебя видеть. Хотел белый, но не нашел, пришлось покупать желтый. Такой, чтобы ткани там было поменьше. В общем, купил самый маленький и самый открытый..

— А можно померить? — Конечно. Она выбежала в свою комнату переодеться. Я удивился. Расхаживает голышом, а переодеваться уходит. Почему? Нам, наверное, никогда женщин не понять! Приходит Аленка в новом купальнике. Одни ниточки и треугольники. Трусики стринги. Ниточка уходящая в попку.

— Ну как? — Отлично. — Нет. Ну, правда? — Отлично, отлично! Ты в нем просто красавица! — Да какая красавица? Ты разве не видишь, лифчик большой для моей груди. — Если честно, он слишком сильно тебя закрывает, но пойдет. Меньше все равно не бывает. А если все получится, как я рассчитываю, он тебе не понадобиться. Иди, простирни его и давай собираться. — А что мне надеть? — Расклешенную юбку, белые трусики и футболку.

По новому мосту мы переехали на левый берег Волги, проехав через два поселка, подъехали к реке. На длинном песчаном пляже располагались отдельные группки людей. Насколько я помнил, дальше вдоль берега шла песчаная дорога, одолеть которую мог только джип. И там, если ничего не изменилось, тоже можно было съехать к воде. Моя машина, достаточно легко одолела дорогу. Мы съехали к воде, оказавшись в двух километров от остального пляжа. Вокруг никого не было. Я начал доставать вещи из машины.

— Можно я переоденусь? — спросила Аленка. — Надевай плавки, лифчик не надо, все равно никто не видит. — Может тогда и без плавок? — Нет, не можно, не гигиенично. Она сняла с себя всю одежду и одела плавки. — Пойду, окунусь. — Ага, — я занимался обустройством. Потом сам полез в воду. С удовольствием поплавал.

Вернулся, лег на коврик. Аленка лежала рядом, загорала. Я с удовольствием валялся. Делать ничего не хотелось. Припекало солнце. Через минут тридцать приятной лени она спросила: — А что было в другом пакете? — Узнаешь, всему свое время. Думаю, тебе понравится. — Ну, что там было? — Не приставай, узнаешь, — я пошел опять в воду. Вернулся к Аленке. Она грызла травинку, и задумчиво смотрела вдаль.

— А может, сегодня, съездим опять к ангелу? — спросила она. — Может, и съездим, — ответил я, — вечером решим. Кстати, хотел тебя спросить, какое желание ты тогда загадала? — Что ты, говорить нельзя, не сбудется. — Сразу говорить нельзя, а через сутки можно, — шутя, ответил я. — А еще сутки не прошли. Пройдут, может, и скажу.

Мы еще молча полежали. Она съела яблоко, попила водички. — Можно к ангелу, а можно еще куда-нибудь съездить. Не обязательно к ангелу. Снаряд два раза в одну воронку не падает. — Что ты имеешь в виду? — не поняла она меня.

— То же, что и ты, вряд ли эти парни будут там сегодня вечером, — я посмотрел на нее. — Правильно. Ты тоже об этом думаешь? — Да. — Понравилось? — Ага, очень! — Мне тоже, ты была соблазнительная, парни попались адекватные, даже после пива. Похвалили тебя! — Тебя тоже...

Мы опять замолчали, загорая. Через некоторое время я сказал: — А ты не правильно загораешь, у тебя белые следы останутся. — Что я могу сделать? Ты же запретил снимать плавки. — Запретил. Но все равно, надо плавки тебе «настроить». Повернись на спину.

Она перевернулась. Я скатал ей плавки в трубочки, оголяя половину лобка. На попке. Резинка съехала совсем. Она легла на живот, подставляя ее солнцу. — А так можно, да? — Так можно.

Мы продолжали валятся дальше. Раза три я сходил искупаться. Аленка тоже. Сначала она поправляла трусики перед тем, как зайти в воду. Последний раз не стала этого делать, и. дразня меня, вышла из воды с трусиками у колен. На меня это подействовало. Мы были одни, кругом только песок и река. Я положил руку ей на попку и стал поглаживать. — Скажи, а как получилось, что ты захотела ходить раздетой? С чего бы это? — спросил я, неспешно исследуя впадинку на ее попке. Она пошевелилась и слегка раздвинула ноги, чтобы мне было удобнее. — Не знаю...Лазила в Интернете...прочитала рассказы, увидела фотки. Сначала просто снимала трусики, потом раздевалась, полностью. Стала специально искать такие темы. Когда себя ласкала, часто представляла себя раздетой, что все на меня смотрят...Потом захотелось ходить дома так всегда. Мать стала наезжать...Ну, я ей назло. Ну, вот так. — Да, уж... — протянул я. — Может, повлияла та история, год назад в деревне. — Какая? — я даже прервался от увлекательного занятия, развязывания боковых бантиков на ее трусиках, чтобы она могла шире раздвинуть ножки.

— Год назад, я гостила в деревне у бабушки. Ты же знаешь, она меня очень любит и приглашает каждое лето. Ну, папина мама, — пояснила она, видя мое недоумение. — А, — въехал я, — продолжай.

— А там, в это время, гостил мой двоюродный брат со своими родителями, было ему наверное лет 20. Мы так общались, но не сильно я в своей компании, он сам по себе. Однажды днем я полезла на дерево собирать черешню, и оттуда увидела его комнату, окно было открыто. Брат лежит на диване, голый с журналом и онанирует. На меня, конечно, это произвело такое впечатление! Я видела впервые живьём мужской член, да и ещё при таких обстоятельствах! А он занимался своим делом и меня не замечал. Я досмотрела до конца, и была поражена, как вы кончаете. Потрясенная, слезла с дерева. Потом ночью, лаская себя, я вспоминала эту картинку. И хотя, я ласкала себя постоянно лет с 13, но в ту ночь я впервые испытала такой сильный оргазм от мастурбации. Даже немного испугалась.

На следующий день всё повторилось. Я полезла на дерево, глянула, а он заходит в комнату, закрывается, раздевается и...Я дурочка думала, что он меня не видит, а он все время делал всё так, чтоб я могла лучше рассмотреть. Но я это поняла гораздо позже. А через пару дней, вечером я дождалась, когда он будет в огороде, напротив моего окна и учинила переодевание с зажжённым светом. Окно было открыто. В первый раз я осталась только в трусиках, было немного страшно и стыдно. Но это меня так возбудило...жуть! Потом вечером я кончила два раза, почти подряд.

После этого, на следующий день, сидя на дереве, когда смотрела, как он онанирует, решила, что вечером сниму и трусики. Вот так и пошло. Днем — он, вечером, он как бы случайно в огород, и я перед ним голая. Тоже стыдно немного было, но как-то именно это и возбуждало, что стыдно, что он смотрит. Первые разы я снимала трусик из под платья, а потом платье, и некоторое время просто стояла перед окном. Спиной, потом поворачивалась. Затем, осмелела, сниму платье, трусики, и хожу по комнате, как будто думаю, что надеть. Он тоже не всегда лежал, иногда вставал и делал это стоя.

Вот так мы и показывали себя друг, другу пока я не уехала...А внешне наши отношения оставались такими же, перекинемся парой слов и все. Все это время, когда это продолжалось, я по ночам отчаянно мастурбировала. Кончала по два раза. Утром тоже иногда. Потом, с нетерпением ждала вечера. Ходила как во сне...

Ее история завела меня до упора. Трусики с нее я давно уже снял и отбросил в сторону. Моя рука вовсю ласкала ее щелку. От своего рассказа и от моих ласк она была вся мокрая. Возбуждение делало ее речь несвязной. Последние фразы она произносила с трудом, часто делая паузы. Под конец, я как можно шире раздвинул ее ноги. Положил палец на колечко ее влагалища, и начал вращательными движениями гладить ее, более и более ускоряясь. Она перестала рассказывать. Могла только стонать. Тогда я ввел свой палец в ее дырочку на полногтя в глубину, и начал двигать им, миллиметр туда, миллиметр сюда. Тут ее накрыл оргазм. Но я и не думал останавливаться, бешеное возбуждение охватило меня. Перед глазами стояла картина. Голая девочка показывает себя здоровому парню...Мне хотелось просто растерзать это юное тело. Я перевернул ее на спину, и стал грубо ласкать ее грудь. Я сильно сжимал ее грудки, крутил ей соски, клал на них ладони и тянул их друг к дружке. Намеренно делал это грубо, больно. Но от этого она приходила в еще большее возбуждение. Я встал над ней, опираясь на руки. Засунул одно колено ей между ног. Взяв ее за бедра, я прямо таки насадил ее щелку себе на колено. Она тут же стала тереться об меня, извиваясь попкой. Нас охватило какое-то исступление. Я целовал ее жадно, влажно, впиваясь в ее губы. Она мне отвечала. По-моему, она кусала меня, а я ее. Мы этого не чувствовали. Мы растворялись друг в друге. Последней каплей было, когда я, спустив плавки, подвинулся вверх и воткнул свой член ей в рот. В этот момент она кончила, с моим членов во рту. Я с огромным трудом сдержался. Через минутку, все еще всхлипывающую и постанывающую Аленку, я поднял с пляжной подстилки и толкнул к машине.

— Поехали, — нам нужно было более укромное место. Берег начал оживать. Вдали расположилась какая-то группка. По реке туда-сюда шныряли катера, некоторые из них, замедляли ход напротив нас. Буквально за секунду я побросал все наши вещи в багажник, не заботясь об их сохранности. Она в каком-то трансе стояла у машины. — Садись. Поедешь голая. Сиденье откинем назад. Будешь ехать и мастурбировать. Если ты... — я специально сделал паузу в этом месте. Не кончишь по дороге, будешь жестоко наказана.

Она кивала после каждого моего слова, но смотрела куда-то вниз. Я опустил голову и увидел, что я так и не поправил плавки, член до сих пор стоял. Она смотрела на него. Было такое ощущение, что она кивала не мне, а ему. Я усмехнулся. — Оближи его, — приказал я. Она нагнулась, и с благоговением на лице, взяла его в руки, и потянулась к нему губами. Оголив его, стала облизывать.

— Все, хватит, — возбуждение снова накатило на меня волной. — Садись! С сожалением, она выпустила его, и залезла в машину. Мы поехали. Я откинул ей сиденье до упора. Она легла на него, раздвинула ножки и стала пальчиком ласкать себя. Я погнал по дороге в сторону близкой рощи. — А что ты думала, когда смотрела, как парень дрочит?

Она отвечала мне, не открывая глаз: — Мне хотелось прикоснуться к его штуке, подержать его в руках. Он был такой живой, как бы отдельно от всего тела...Ее пальчик ускорял движение. Я притянул ее голову к себе. — Оближи его, — она с жадность припала ртом к моему члену. Слала несколько движений языком. Я отстранил ее. Она откинулась на сиденье и опять стала ласкать себя. Так мы прерывались несколько раз. Возбуждение нарастало.

— Когда ты потом ласкала себя, что ты представляла? — Я представляла, что он стоит голый прямо передо мной, я тоже стою голая. А он делает это, так близко ко мне, что его кулак касается моих губок, бьется меня там...После этих слов, она кончила, выгнувшись на сиденье, упираясь раздвинутыми коленями в приборную панель.

Я увидел походящую полянку подъехал к ней. Остановившись, вылез из машины и открыл пассажирскую дверь. Она смотрела на меня. Ее рука лежала между ног. Я убрал ее, сжав ее губки большим и указательным пальцами, потянул их на себя. — Вставай, выходи. Аккуратно переставляя ножки, она выбиралась из машины. Не отпуская ее губки, я придерживал ее за плечи, помогая.

— Иди к переднему колесу и обопрись о крыло, раздвинь ножки и жди. Я отпустил ее. Она встала в соблазнительной позе, выпятив попку. Кругом стояла тишина. Только где вдалеке щебетала какая то птаха. — Володя, — задыхающимся голосом сказала она, — ты можешь больше не использовать презервативы. Мне мама купила таблетки, и я пью их третий день. Поэтому, уже не опасно. — Это очень хорошо, спасибо за заботу, — ответил я и поцеловал ее в плечо.

Потом достал с заднего сиденья утренние покупки. Подошел к ней и натянул ей на глаза эластичную повязку для фитнеса. Потом взял в руку вибростимулятор. Он имел форму вытянутого овала, 3, 5 сантиметров в диаметре. Включил, и стал ласкать ее свисающие грудки. Сначала самые кончики, затем нажимал посильнее. Поиграв с ее грудью, перешел к попке. Водя устройство вокруг дырочки, я ногой раздвинул ее. Ноги были раздвинуты так широко, что я частично видел дырочку влагалища. Не выключая устройства, я смочил его в ее жидкости. Даже от краткого прикосновения вибратора к ее щелке, она вздрогнула, как будто ее ударило током. Я занялся ее попкой. Дразня, я на секунду прижимал его к дырочке, и сразу убирал. Так я игрался некоторое время. Потом, еще раз хорошо смазав вибратор, я прижал его посильнее, и, отпуская его стал то надавливать на него, то ослаблять нажим. Как будто трахая ее в попку. Она начала стонать. Конечно, он не мог проникнуть в ее узкое отверстие, но ощущение было именно такое.

Наигравшись с ее попкой, я перешел к щелке. Вначале, я водил его вокруг ее губок, постепенно уменьшая круги. Теперь кружа вокруг ее дырочки, я каждый раз проводил устройство по ее клитору. От возбуждения она стонала и всхлипывала. Но я не останавливался, не давал ей кончить, растягивая удовольствие. Она стала сама, своим телом, тянуться за вибратором, стремясь прижаться к нему посильнее. Это было так развратно! Несколько раз я медленно провел им между ее губок, от попки к лобку, через клитор. Она стала подвывать. Я приспустил плавки и вытащил член, чтобы он мог тереться о ее попку и бедро. Потом, я стал больше внимания уделять ее дырочке. А когда я, на несколько мгновений, задержал устройство на самой дырочке, как будто трахая ее, она бурно кончила, громко крича. Но я не стал останавливаться, а продолжал ласкать ее. Она, стонала не переставая. Почувствовав, что больше сдерживаться не получается, я прижал свой член к ее щелке, накрыв его и ее клитор устройством. Она почти плакала от удовольствия.

— Поласкай меня своей дырочкой сама! Она стала двигать попкой, стремясь гладить меня дырочкой. Я почувствовал, что даже слегка начинает заходить в нее. От такой ласки волна возбуждения накрыла нас обоих. По-моему, она кричала, я не слышал, я сильно сжимал ее тело, стремясь насладится им, как можно полнее. Я целовал, почти кусал ее, куда мог дотянуться. Она плакала навзрыд. Но сил сдерживаться больше не было. Несколькими сильными движениями я приблизил развязку, и почувствовав, что сейчас я все выплесну, резко переместил член к ее попке, как бы пытаясь засунуть его вовнутрь. В таком положения и кончил.

Мы долго не могли отдышаться. В голове была пустота. Такое ощущение, что упал с высоты. Она сначала так и стояла, а потом сползла вниз сев на корточки и держась одной рукой за машину. Я видел, как некоторые травинки касались ее попки...Слов и эмоций не было, они все улетучились...

Слегка приведя себя в порядок, мы вернулись к реке, на общий пляж. Там искупались.

По дороге домой, она сказала: — Знаешь, какое желание я загадала у ангела? Я хочу, чтобы ты лишил меня девственности...

Зрелище было настолько сексуально, что мне потребовалось огромное усилие, чтобы не кончить сразу. Юная девушка, стояла передо мной на коленях, держа во рту мой член, а рукой лаская себя.

Тут я вспомнил, что сегодня я приобрел не одну игрушку. Отстранив ее, я достал покупку. Это был анальный вибратор, с радио управлением, самый маленький, который я смог найти. Диаметром полтора сантиметра, и длиной сантиметра четыре. Он заканчивался утолщением, из которого свисала небольшая кисточка.

Так получилось (часть 8)

Обсудить мы это не успели. Раздался звонок, звонил риелтор. Возник хороший вариант, и надо было посмотреть квартиру через полчаса, в другое время не получалось. Она настоятельно рекомендовала сделать это. Я быстро завез Аленку домой, и поехал. Вариант мне подошел по всем параметрам. Но подписание договора, выплата аванса, заняло много времени. Домой я вернулся к восьми вечера.

Аленка, по телефону отпросилась к подружке. Дома ее не было. Я сочинил себе поесть. Тут позвонила сестра. У нее все замечательно, вернется не в понедельник, а воскресенье. С Аленкой она разговаривала, рада, что и у нас все хорошо. Спросила как у меня дела. Я, вкратце, обрисовал ситуацию. Она, в очередной раз, порадовалась. Потом спросила, какое мое наказание ей придется нести. Я ответил, что ничего лучше не придумал, как публикация в инете нескольких ее фоток ню. Она пришла в восторг. Мол, я так высоко оцениваю ее тело, что это кому-то может быть интересно. Я ее заверил, что очень интересно, и число просмотров фотографий будет постоянно увеличиваться. Она спросила разрешения, чтобы фотки сделал Олег, ее «друг». Сказала, что частично он в курсе наших дел и ее проблем с дочкой.

— Слушай, ты же с Олегом давно встречаешься? А почему... — осторожно начал интересоваться я. — Почему мы не поженились? — перебила она меня. — Встречаемся около двух лет. Он несколько раз заводил этот разговор, но, понимаешь, я сама не хочу. Я знаю, что ничего хорошего из этого не выйдет. Долго объяснять, и не по телефону. Потом, если хочешь. Ладно? — Ладно. — Так, ты не против участия Олега? — Нет, конечно. — Хорошо, ну давай, до завтра. Пока. — Пока.

Вскоре вернулась Аленка. Пошла искупалась и переоделась. Точнее, разделась. На кухне она появилась в широком ремне на бедрах и все. Начала готовить. — Мама вернется завтра, попросила приготовить. Сама не захочет этим заниматься. Подождешь? Я быстро, минут сорок. А потом мы пойдем гулять? — выпалила она на одном дыхании, ловко орудуя посудой. Я с удовольствием любовался ею. Это было неописуемо сексуально и красиво. Голая девчонка занималась тривиальным делом, готовкой. Она двигалась по кухне, ее тело принимало различные положения, естественные, позволяя увидеть ее в необычных ракурсах.

— Мне нравиться, когда ты на меня так смотришь, — не оборачиваясь сказала она. — Как, так? — Как будто я пирожное и ты хочешь съесть его.

— Вот, ты сказала, — маленькая чертовка умудрилась смутить меня. Но меня отвлек звонок. Я вышел из кухни. Звонила риелтор, уточняя всякие детали. Пришлось пару раз прерывать разговор, чтобы найти в моих бумагах, нужную ей информацию. Суббота, вечер, а она работает. Потом, я сел еще раз перечитал договор о квартире. Пришлось и мне позвонить в ответ, чтобы она внесла необходимые уточнения в окончательный вариант. В общем, эта суета заняла порядком времени.

Когда я вернулся в кухню, то увидел следующую картину. Аленка зажала лопатку в горизонтальную щель между столешницей и ящиком, так, чтобы ручка торчала наружу. Пропустила ее между ног и стояла, резала салат, одновременно потирая свою щелку об ручку. Она услышала, как я вошел, но не обернулась. Только проговорила с запинками: — Это же...не считается...нарушением? Я же...не трогаю себя...руками?

Аленка напряглась вся, положил ножик на стол, задвигалась быстро-быстро туда-сюда, она запрокинула голову, закусила губу, сжала ноги, выгнулась...и сладко и медленно выдохнула. Опираясь обеими руками, она отдыхала, на её лице с подрагивающими ресницами закрытых глаз проявилось блаженство, мягкие губы расслабились.

Подойдя, я обнял ее и стал нежно поглаживать ее. Она прильнула ко мне.

— Ты вовремя зашел, я ждала, ждала тебя, хотела, чтобы ты увидел меня так.

— Чтобы пирожное было вкуснее?

— Да, — она улыбнулась.

— Ловко ты придумала, — похвалил я ее.

— Да, я часто так готовлю, когда мамы нет. Только варить неудобно, а когда что-то режешь, то нормально.

— А почему до этого при мне так не готовила?

— Стеснялась, но сегодня Оксанка меня завела.

— Какая Оксанка, подружка? — я помог ей освободиться от ее «устройства». Вытащил лопатку и бросил ее в раковину.

— Ну, да, — ответила она, дорезая салат.

— А, что это ты с ней снова, вы же поругались, мне Наталья говорила.

— Поругались, я ей рассказала, как я дома хожу при матери, и показала несколько фоток из Интернета. А она обозвала меня дурой, сказав, что от меня такого не ожидала и так далее...вот и поругались. А позавчера сама позвонила, извинилась и пригласила прийти.

— А чем же она тебя завела?

— Вчера, мы просто болтали, и она, как бы ненароком, выспрашивала у меня подробности, как и что. А сегодня призналась, что она тоже «такая», как она сказала. Оказывается уже год, она себя фотографирует раздетой и вешает их на одном сайте. А там народ под фотографиями пишет комментарии. Всякие разны. Она их читает и это ее заводит. А еще, она делает фотки на заказ.

— Это как?

— Ну, там пишут в комментариях, хочу, чтобы ты так, или так. Она делает и размещает. От этого и проблема у нее.

— Какая?

— Она же лицо не прячет, а там объявился один маньяк, он узнал город, где она живет. Это, правда, можно?

— Да, достаточно легко, по айпи адресу, но город-то большой...

— Да, я знаю, но она теперь боится. Он ей красочно описал, как приедет и изнасилует ее, если она сама ему не даст. Поэтому и меня позвала, посоветоваться, что делать. Я, в ее глазах опытная, у меня же мужчина есть, тем более взрослый. А родителям рассказать боится.

— Что ты сказала? — чуть не упал я, — она знает про нас? Ты ей рассказала?

— Извини, — она виновато посмотрела на меня, — мне пришлось. Она знает, что ты сейчас у нас живешь, а я сказала, что сегодня вообще дома не одевалась. Тут она меня и подловила. Пришлось кое-что рассказать. Прости.

— Да уж, можем попасть.

— Вряд ли. Я потом звонила маме, она меня успокоила, сказала его только пересказ чужих слов, фигня, в общем.

— Да, я не знаток, тогда ладно. А что ты ей посоветовала?

— Ничего пока, сказала, что поговорю с тобой.

— И она согласилась, что ты расскажешь мне про нее?

— А куда ей деваться? Кому-то все равно придется рассказывать, это раз. А второе, нечего было подлавливать. Еще подруга называется. Что ты думаешь про это? Тут я вспомнил историю, про которую случайно услышал от юристов.

— Надо кое-что уточнить, но есть хороший вариант. Она с ним как переписывается, по почте?

— Да, он написал ей свой адрес в начале, и она ему несколько фоток выслала персонально.

— Наверняка письма она не удаляла? Обычно женщины этого не делают.

— Да, правильно, у меня тоже почти все письма целы.

— Вот пусть и напишет ему, а даже лучше, если юрист напишет, казенным языком, что его письма и угрозы квалифицируются, как домогательство, а развращение несовершеннолетних. А это может грозить хорошим сроком.

— А юрист?

— Не проблема, у меня есть приятель, он сделает, и объяснять ему ничего не надо. Пусть перешлет тебе все письма с угрозами и описаниями. Ее письма не нужны. Этого будет достаточно.

— И все? Так просто? Спасибо тебе! Я сейчас же ей позвоню.

Она ушла в свою комнату. Я тоже сделал звонок. Приятель сказал, что все сделает завтра же. Вернулась Аленка, сказала, что Оксанка чуть не заплакала от радости. Очень горячо благодарила. Сев за компьютер, она получила почту и отправила ее мне. Я, на ее компьютере переслал юристу, пробежав глазами несколько писем. Там был обычный бред, я разорву тебя своим толстым членом, во все дырки, залью морем спермы... и так далее. Плюс фотки голого мужика ниже пояса. Бред, он и есть бред.

— Вот и все. Завтра получим результат, и я отошлю его нашему озабоченному зрителю. Думаю, что он от нее отстанет навсегда.

— Спасибо тебе! — она чмокнула меня в щеку, касаясь голой грудью моей спины.

— Давай посмотрим ее фотографии. Она сказала мне, на каком сайте они висят.

— Может, она их удалила?

— Не-а. Она хотела, но не смогла. Там даже такой функции нету. Давай я сяду и найду.

Она села за компьютер и через несколько секунд мы попали на нужный сайт. Я стоял у нее за спиной.

— Так, последний раз, она это сделала неделю назад, — приговаривала она, быстро пролистывая страницы.

— Вот она!

Она щелкнула на имя автора, и высветились все ее фотографии. Я пробежался по датам. Сначала, действительно, почти год назад, шли обычные. Она полуодета, в трусиках, на стуле на кровати, и т. д. Потом пошли поизощреннее, раздетая совсем, разные позы, вульгарщины не было, но достаточно откровенно. В подъезде, в каком-то помещении, в ванной, и даже в туалете...

— Ты смотри, — воскликнула Аленка, это же ее подъезд. А вот наш класс! Коридор в школе на третьем этаже. Ни фига себе. А еще туда же. Мне еще выговаривала. А это, смотри, зимой, на балконе! Так, комментарии. Читай!

К первым фотографиям комментарии были обычные, как всегда на таких сайтах. А одну фотку, где она стоит голая посредине комнаты, широко раздвигая ноги, и прикрыв двумя пальчиками свою щелку, она назвала «Покажу все, что попросите».

После этого пошли более циничные пожелания. Да и ее ответы не отличались целомудрием. Например, фотка, она стоит на четвереньках на полу в комнате, частично видна ее щелка. Подпись под фотографией: «Пришла со школы, разделась, час мастурбировала, кто я после этого?» Кто-то написал, что озабоченная. Она ему в ответ, слишком мягко. Естественно, еще один пишет — шлюшка. Она: да, правильно. Что твоя шлюшка может тебе показать? Он, — палец в попке. Пожалуйста, палец в попке, фото сбоку...

— Ну, дает, вот дела! — удивлялась Аленка. — А вот смотри, вообще! Она стояла в проходе комнаты, на коленях, ноги раздвинуты, связанная за руки к потолку. Куда крепилась веревка, не было видно. Причем, веревкой была перетянута грудь. А из попки торчал маленький резиновый дракончик. Его хвост был, по-видимому, внутри.

— Вот фантазерка, — удивлялась Аленка, и почти без всякого перехода, повернулась ко мне. — А ты почему меня не фотографировал, не хотел? А маме, значит можно, да? — А ты и про маму знаешь? — Да, вечером созвонились, когда я ей про Оксанку рассказывала. Она и сказала. Кстати, она попросила нас с тобой тоже отобрать три фотографии. И сказала, где найти. Олег сделает свои, а мы с тобой отберем, те, что нам понравятся.

— Так ты и Олега знаешь? — устал удивляться я.

— Да, знаю, мама с ним уже два года встречается. А, что? Она же не старая еще, красивая...

— Да, ты права. А он чем занимается?

— Точно не знаю. Но один раз мама сказала, что начальник ее начальника. Он, кстати, и устроил ее туда работать.

— Понятно, тогда пошли фотки смотреть. Да, пусть Оксана вышлет пароль от аккаунта на этом сайте. Надо, все-таки все удалить, чтобы у других крыша не съехала. Позвони ей, хорошо?

— Ага, позвоню, пошли к маминому компьютеру. Включив компьютер, и найдя три фотографии, где Наташа была раздета, но лица не было видно, мы сбросили ей на почту для ознакомления. Аленка, конечно, попыталась полазить по другим архивам, но все они были закрыты другим паролем.

— Видишь, мама у тебя какая предусмотрительная, знала, что ты очень любопытная, и приняла меры.

— Да, я же просто, — не сильно расстроилась она. — А ты хотел бы меня сфотографировать?

— Конечно, ты такая соблазнительная, — не стал лукавить я.

— А, что бы ты стал делать с фотографиями?

— Что понравились фотки Оксаны?

— Да, и тебе тоже они понравились. Я спиной чувствовала, как он в меня упирался. А она красивее меня?

— Нет, ты самая красивая, и самая лучшая! Тут наш разговор прервал мой телефон. Звонил юрист, сказал, что все готово, что ему стало интересно, и сразу сел и сделал. Просил информировать о результатах. Я поблагодарил его.

— Все, письмо на почте, давай отправим, — обернулся я к Аленке. Отправили письмо «маньяку», и она позвонила Оксанке, рассказывая ей и успокаивая. Я ушел на кухню, налил себе вина, и сев за свой ноутбук, стал сочинять письмо юристу с необходимыми подробностями.

Прошло минут двадцать. Отправляя письмо, я увидел ответ от маньяка. Мужик сильно извинялся, просил простить, обещал больше не беспокоить, и все в таком духе. Я хотел уже идти к Аленке, но она прибежала сама.

— Только что, позвонила Оксанка, он ей прислал письмо с извинениями, обещал, что не побеспокоит никогда! Представляешь? Подействовало! Ты такой молодец, я люблю тебя! — она бросилась меня целовать. Я обнял ее, отвечая, и моя рука соскользнула с ее попки, к щелке. Там было очень влажно. Она прямо таки текла.

— А что ты делала, пока я здесь сидел, — в промежутках между поцелуями, спросил я. Но руку не убрал, продолжая играться с ней. От возбуждения, она отвечала мне с паузами.

— Я копировала...ее фотки...себе. Мне...захотелось...их сохранить.

— И это они на тебя так подействовали?

— Да! Они...и подписи...И еще...

— Что еще? — спросил я, оттягивая ее губки вниз.

— Оооой! Еще так сделай, пожалуйста! Когда...она...благодарила тебя...я сказала ей...чтобы она завтра пришла...сама... Ааа! Как мне так нравится! Пришла и сама все сказала...Тебе...И принесла фотки... другие...которые...на сайте...Не были...Я сказала, что она...тебе...очень понравилась!

От мысли, что завтра я увижу эту девочку вживую, и которая будет показывать еще свои фотки, член у меня встал как железный.

— Я же видела, как она тебе понравилась, — проговорила Аленка, перемещаясь к моей ширинке и расстегивая ее. — Мне захотелось сделать тебе приятно, ведь я люблю тебя, — продолжала рассказывать она облизывая мой член. — Ведь ты хотел бы увидеть и ее, и другие фотографии? — она погрузила мою головку в свой ротик, и посмотрела на меня.

Зрелище было настолько сексуально, что мне потребовалось огромное усилие, чтобы не кончить сразу. Юная девушка, стояла передо мной на коленях, держа во рту мой член, а рукой лаская себя.

Тут я вспомнил, что сегодня я приобрел не одну игрушку. Отстранив ее, я достал покупку. Это был анальный вибратор, с радио управлением, самый маленький, который я смог найти. Диаметром полтора сантиметра, и длиной сантиметра четыре. Он заканчивался утолщением, из которого свисала небольшая кисточка.

Смазав его и попку гелем, я аккуратно засунул его. Аленка стояла на четвереньках, и смотрелась в этой позе очень соблазнительно, с кисточкой, торчащей из попки. Я включил режим легкой вибрации. Она застонала. — Тебе нравится? — Оооо! — только и услышал я в ответ.

— Встань, пойдем, — я потянул ее за руки, приподнимая с колен, и не спеша ответ в комнату, на кровать. Переключил режим на пульсацию. Она стонала непрерывно. Я подложил ей под живот маленькую диванную подушку. Ее попка задралась вверх. Я прикоснулся пальцем к ее дырочке. Вибрация хорошо чувствовалась и там. Не обманули, когда написали о супер мощности. Я включил режим нарастающей пульсации, когда она начинается потихоньку, потом увеличивается до упора, и так все время. Аленка стонала в полный голос и пыталась двигать попку, как бы навстречу устройству.

Я взял в руку кисточку и стал шлепать ее по клитору. Она закричала и стала кончать. Я не останавливался, шлепал ее сильнее, переключая режимы. Теперь она просто билась на кровати, извиваясь и даже немного подпрыгивая. Приходилось придерживать ее рукой. По-моему, она испытывала оргазм за оргазмом. Сдерживаться я уже не мог. Я положил ее голову себе на колени, и стал насаживать ее ротик на свой член, как можно глубже. Мне казалось, что я доставал ей до самого горла.

Это было великолепное ощущение. Правда, надолго меня не хватило. Оставив его наполовину у нее во рту, я стал изливаться в нее. А она, почувствовав это, стала его высасывать. Меня как электротоком пробила. Такого кайфа я еще не испытывал. По-моему, я даже отключился на несколько секунд.

Едва мы успели отдышаться, раздался звонок Аленкиного телефона. Звонила Оксана, сказать, что она принесет шесть фотографий, которые она посылала маньяку, около десяти фотографий, которые она приготовила публиковать на сайте, до этой истории. И четыре фотографии она сделала сегодня. Спрашивала, этого хватит? Аленка заверила, что хватит. Когда она с ней разговаривала, то вскочила с кровати и разгуливала по комнате. Устройство из попки она не вытащила, поэтому кисточка забавно болталась в такт ее движениям.

Закончив разговор, она потянулась и сказала, что просто засыпает на ходу. — Можно, я пойду купаться и спать? Не обижайся, пожалуйста! — Конечно, иди, а я уберусь на кухне.

Я тоже, заснул, едва голова коснулась подушки.

Проснулся без четверти десять. Сюда по звукам, Аленка была на кухне. Сходив в ванную, я зашел к ней. — Проснулся? А то я собиралась идти тебя будить. Садись кушать, у меня все готово.

Я сел за накрытый стол. Она подала мне тарелку. — Не сердись, пожалуйста, но я уже поела, — Встала в восемь, спать не хочу, немного прибралась, и вообще...Я тут без тебя похозяйничала, поэкспериментировала с кисточкой, в разных режимах. Классная вещь! Я и не думала, что это так будет действовать на меня. Так, что меня, наверное, надо опять наказывать. Я один раз сделала это без тебя, не смогла удержаться.

— Как? — только и смог спросить я, потеряв голос от ее невинного бесстыдства. — Как придумаешь, так и накажешь, — отвечала она. Я сначала там игралась, где положено, а под конец вытащила его, и прикоснулась здесь, — она показала пальчиком на клитор. — Вот так и получилось, — она глянула на меня из-под полуопущенных ресниц. От ее невинного разврата, по-другому и не скажешь, у меня вскочил, как солдат по стойке смирно. Я потянулся к ее голой попке. Но она отстранилась.

— Извини, но сейчас придет Оксанка, и все испортит, может попозже? Мне надо кое-что тебе сказать до ее прихода. Давай сделаем так. Я ее встречу, проведу в комнату, там она качнет фотографии, и я схожу тебя позову. Давай? Ты придешь, сядешь за компьютер и будешь смотреть из-за моей спины. А ее я поставлю сбоку, чтобы ты мог иногда переводить взгляд с экрана на нее. Мне кажется, так будет лучше всего. А ты как думаешь? — Я думаю. Ты очень хорошо придумала, прямо как режиссер. А ты сама где будешь? — Я буду сбоку от тебя. — Тоже будешь смотреть на нее и на фотки? — Ага, мне нравиться, и еще, вдруг ты захочешь ко мне прикоснуться, а я рядом, правильно? — Да, да конечно, — с иронией ответил я. — Только я обязательно захочу к тебе прикоснуться, обнять тебя, и погладить везде. Только, доставит ли тебе это удовольствие? — уже серьезно спросил я.

— Не знаю, но я хочу попробовать. Правда, немного волнуюсь. Ты мне разрешишь одеть только ремень, как вчера? Или как? — А ты ей говорила, что ходишь дома голой, даже при мне? — Да, говорила. — Тогда пусть будет только ремень. Что теперь скрывать. В конце концов, ты в любой момент сможешь что-нибудь на себя накинуть. Правильно? — Ой! Правильно! А я об этом не подумала. — А ты уверена, что она будет так стоять, как ты хочешь? — Будет, я вчера же посидела, почитала ее переписку, ну эти подписи под фотками. Я почти уверенна, что это ей нравится. Ладно, я тебе хотела еще кое-что сказать. — Что? — Вчера, на кровати, когда ты сел, и я начала ласкать тебя ртом, я еще одной рукой сама себя ласкала там, — она замялась. — Около дырочки, и чуть, чуть в нее. Так можно я знаю. А потом, когда у тебя началось...ну ты понимаешь? — Да, понимаю, — я смотрел на нее, и не верил своим глазам и ушам. Она стеснялась! Делать это она не стеснялась, а говорить об этом свободно не могла. Когда я пойму женщин? Наверное, никогда!

— Так вот, я немного дернулась, и туда вошло пол пальца. Вот! Мне больно не было, но какое то ощущение было, странное. А сегодня, я решила попробовать, и...В общем, теперь я могу свободно засовывать туда палец до конца. А раньше не могла. Наверное, теперь все. — Почему все? Может, она просто растянулась? И так бывает. — Нет, вряд ли. Понимаешь, я стала пробовать, и...в общем два пальца тоже свободно проходят, я не чувствую сопротивления, и эта штука тоже... — Ты ее после попки туда вставляла? Ты, что вообще? — Нет, до...А потом решила поэкспериментировать, и вот так получилось. Поможешь мне? — В чем угодно, не переживай. — А я и не переживаю, просто интересно, что там теперь, и как? Поможешь? — Да, малыш, хотя честно предупреждаю, я не гинеколог. Может я ничего и не пойму.

— Спасибо тебе, я знала, что ты не откажешь, — она стала убирать со стола. Я помог ей, и когда мы закончили, раздался звонок в дверь. Пришла Оксана...

Открылась дверь и на пороге появилась девчушка, одетая в топик на бретельках и юбку выше колена. Она была на пол головы меньше Аленки. Носила короткие светлые волосы.

— Здравствуйте, — сказала она с порога, но увидев Аленкин «наряд», потупилась.

— Привет, проходи.

Ни на кого не глядя, она зашла в квартиру.

— Вот, флешка...там...одна папка, все в...ней, — проговорила она, запинаясь, и глядя в пол.

— Иди, скопируй, — попросил я Аленку.

— А? — она вопросительно посмотрела на меня.

— Скопируй и все, — твердо ответил ей я. — И больше ничего.

— Хорошо, — понимая, что я изменил решение, сказала она и умчалась в комнату, сверкнув голой попкой.

— Проходи на кухню, чай будешь? — сказал я Оксане.

— Нет, спасибо, она прошла мимо меня. Ее голова была на уровне моего плеча.

Она села на табуретку, сложила руки ладошками во внутрь и зажала их между колен. Голову она не поднимала, стесняясь меня.

— Спасибо Вам, — начала она. Я прервал ее.

— Подождем недельку, посмотрим, а тогда уже будем говорить о результате. Но ты хоть немного успокоилась?

— Вы знаете, как гора с плеч! Последнюю неделю, даже, есть не могла. А теперь все нормально. Вот. — Она протянула мне бумажку.

— Что это?

— Пароль и логин, Вы же сказали, что надо все удалить. А я вчера опять посмотрела и не смогла, — посмотрела на меня.

— Ага, давай, посмотрим.

— Я шла, думала, что Вам сказать, но ничего не придумала. Можно я Вам напишу, на почту? Простите меня, но можно я пойду? — она опять опустила голову.

— Нет проблем, не дергайся. Все будет нормально! Напиши, если хочешь.

Тут, вернулась Аленка.

— Разговариваете? И как? — протянула флешку подруге.

— Никак, Оксана сейчас уходит, — я твердо посмотрел на Аленку, предупреждая ее вопросы.

Когда Оксана ушла она бросилась ко мне.

— Ну, почему? Что случилось? Мы же договорились?

— Ты видела, в каком она была состоянии? Вот поэтому.

— А! Я заметила, что-то она не такая, но подумала, что волнуется...Тогда все ясно. Пошли, хотя бы, фотки посмотрим.

Открыв папку с фотографиями, она воскликнула.

— Смотри, она нас обманула! Все фотографии с сайта. Новых нет! Вот, обманщица!

Было так забавно смотреть на нее, как она возмущалась. Ее голые грудки смешно подрагивали в такт рукам.

— Успокойся, наверное, она изменила свое решение, это ее право.

— Но я так хотела увидеть новые фотки...Ладно. Кстати, я удалила ее аккаунт, теперь все, никто не увидит. Там такая маленькая кнопочка была внизу. А она ее не заметила, — сказала она, как всегда, быстро перескакивая на новую тему. — А что, мы сейчас будем делать? Давай ты меня сфотографируешь, вот так и так, — она показала пару фотографий Оксаны.

— Я тебя обязательно сфотографирую, по-разному, но сейчас должна приехать Наташа.

— Да нет, она приедет позже, — возразила она мне с надеждой, что мы устроим фото сессию. Я тоже начал прикидывать, что эта идея не плохая, но раздался звонок в дверь. Приехала Наташа.

Поинтересовавшись, как у нас дела, она с порога выдала нам новость. Оказывается, Олег должен ехать на какую-то выставку, или конференцию в Испанию, на три недели. И пригласил ее с собой. Завтра днем у нее самолет в Москву, а там ее встретит Олег и они вечером улетят. Он летит в Москву сегодня в ночь, у него какие то дела там с утра. Поэтому их свидание и прервалось. И теперь ей надо успеть собраться, кое-что купить и т. д.

Услышав это, Аленка забыла о своих утренних огорчениях, и они с Наташей скрылись в спальне, чтобы пересматривать гардероб. Пытались привлечь и меня для оценки, но я уклонился, сказав, что ничего в этом не понимаю.

Только я налил себе чаю, мечтая отдохнуть от утреней суеты, как зазвенел мой телефон. Звонил мой будущий начальник. Он сильно извинялся, за то, что беспокоит меня в воскресенье, но в понедельник он уезжает из города на пару недель, и хотел сегодня дать мне отчеты, для введения в курс дела. Я согласился, мы договорились встретиться через час.

Зайдя к девочкам в комнату, я сказал, что могу их отвезти в торговый центр, а потом забрать часа через два.

Моя встреча заняла два с половиной часа, но все равно мне пришлось ждать своих девочек. Дома, наскоро перекусив, они опять принялись за одежду. Примерять и обсуждать приобретения.

А я засел за компьютер, надо было посмотреть почту. На удивление, я увидел письмо Оксаны. Принялся читать.

Письмо Оксаны.

Пишу, потому, что написать легче. Я Вам очень благодарна, за то, что вы приняли такое участие в моей судьбе...

Фотографии я специально, не принесла. Вы же будете смотреть их с Аленкой, а я хотела показать их только Вам. А уже, когда Вы их посмотрите, то решайте сами, кому их показывать. Они в Вашем распоряжении.

Вы, наверное, хотите знать, как получилось так со мной. До этого я, тоже об этом не задумывалась, потом начала размышлять и вспоминать.

В прошлое лето я поехала в пионерский лагерь. В лагере был театральный кружок. Мы поставили три спектакля. И я была суфлёром. То есть, надо было сидеть и подсказывать, если кто-то что-то забудет. А суфлёры сидят в будках, а у нас будки не было, была только заколоченная дыра в сцене. Сцена высокая и досками оббитая внизу. Так вот дырку открывали, опускали меня. И для того, чтобы мне туда залезть, меня туда опускали ногами, а сверху оставались только плечи и руки, и голова, конечно. А потом ещё сверху ставили такую крышку, чтобы из зала не было видно. То есть, не из зала, а с площадки, где зрители сидели. И там так тесно было, что можно было только страницы переворачивать, а ничего больше, ни повернуться, ни тем более вылезти нельзя.

И вот спектакль, народу полно, Все волнуются...Запихали меня в эту дыру, идёт спектакль, я стою, листаю бумажки. И вдруг чувствую, под платье кто лезет руками, потом вдруг хвать меня за трусы. А я ничего сделать могу. Ни закричать, ни на помощь не позвать. Народу много. Не будешь же всем объявлять, что меня лапают? Это вообще, значит, спектакль сорвать!

Вот они и осмелели, стащили с меня трусы, засунули подол за шиворот, и давай лапать. Двое их, наверное, было. Я пробовала присесть, ноги согнуть? Но никак. Дырка тесная, не получается. А я еще на ящике стояла, я же низкая. Поэтому им удобно было, можно стоять почти во весь рост. Вот весь спектакль и простояла, подсказывала иногда. И не пожаловаться потом, не на кого, я же их не видела. А спектакль длинный был, около часа, и они почти все время меня лапали везде. Только грудь под платьем, чтобы со сцены не видно было.

Я потом отказаться хотела перед следующим спектаклем, но не смогла. Я же ответственная, а кому рассказать. Все репетиции на дырку поглядывала. Я на репетициях сверху на сцене стояла.

А за день до второго представления письмо получила. С адресом, но без штампов. У нас на каждый отряд такие ячейки были, любой мог сунуть.

Открываю, а там записка, чтобы я на спектакль без трусов пришла, а то они платье мне порежут и меня вытащат голой. Я весь день ходила, переживала. А вечером лежала в кровати, представила, как меня опять будут лапать, и возбудилась. А я уже до этого ласкала себя, ну, и стала. Все спят, а я мастурбирую. Такого сильного оргазма у меня никогда не было...

Я же стеснительная, с мальчиками не гуляла, да и никто и не хотел. Маленькая, груди почти нет, вся в учебе...А тут...В общем, перед спектаклем засунули меня в дырку без трусиков. Я стояла и ждала, когда они начнут. Пока ждала, возбудилась, мокрой там стала. И когда они платье мне задрали, фразу услышала, что мол, ждала их, нравится ей. И где-то посередине спектакля, я кончила. Прямо там. А они, все равно, продолжали, и еще шепотом замечания разные делали. Я тогда, чуть второй раз не кончила. Такой «доступной» себя почувствовала.

А вечером, в кровати опять себя ласкала, вспоминая...Еще два раза кончила, все остановиться не могла.

Третьего спектакля ждала с нетерпением. Письма перед ним не было. Но я и без него без трусов пошла...Все повторилось, как в прошлые разы. Только они грубее были, даже иногда больно было. Но мне так даже лучше было...

Я, потом, дома часто представляла, как меня затаскивают куда-то, раздевают и грубо лапают...

Зимой мне фотоаппарат подарили. И, как-то, я захотела сделать новые фото для моего мира в контакте. А телефон плохие фотки делал. Попробовала, и получилось с помощью зеркала. А потом, пришла в голову мысль раздеться.

Я, когда фотографии в инете видела девушек, думала, что сама никогда так не смогу...Как так, позировать голой перед незнакомым человеком. А тут, придумала способ. Понравилось. Сделала потом еще несколько. Потом на сайте зарегистрировалась. Несколько фоток разместила. Пошли отзывы. Я не и думала, что могу так кого-то интересовать. И пошло, и поехало. Штатив купила. Стала не только дома фотографироваться. Увлеклась, один раз даже бросить хотела, но смогла. Нравилось, и фотографироваться, и отзывы с пожеланиями читать. Даже грубые...Вот и доигралась...

А сейчас, как представила, что от этого придется отказаться, так ощутила пустоту...

Можно, Вы посмотрите мои фотки и напишите, как они Вам.

Простите, за такое письмо.

А на Аленку я наехала, потому, что позавидовала ей. У нее все хорошо, а у меня...Вот и наговорила ей всего. Сейчас жалею сильно.

Вот и все.

К письму прилагалось несколько фотографий. На них голая Оксана занималась уборкой. Сначала вытирала пыль, то, потянувшись на носочках вверх, то, нагнувшись, то приседая. Потом с пылесосом. Штанга от пылесоса то закрывала ей попку, то лобок, то она присаживалась на нее, касаясь блестящего металла своими губками, то, придавливая штангой свои маленькие остренькие грудки. Несмотря на свой маленький рост, Оксана выглядела очень тоненькой. Стройные ножки, маленькая, как у мальчика, попка, голый лобок, едва выпуклая грудь с маленькими, меньше даже чем у Аленки, сосками. Смотрелось это все очень возбуждающе. Я почувствовал сильное желание. Представил, как я зову Аленку, ставлю ее на колени, чтобы она не торопясь, сосала, а сам более подробно рассматриваю присланные фото...

Но тут услышал из соседней комнаты: — Мама, ты, что не видишь? Это же полный отстой!

Девчат, от их дел сейчас, и пожар бы не отвлек. Ладно. Написал ответ, и сел за отчеты, погрузившись в них с головой. Оторвался, когда наступили сумерки. Точнее отвлекла меня Наташа. Она появилась в дверях и спросила, буду ли я ужинать.

— Что, все закончили?

— Наконец то, чемодан и сумка уложены, можно и отдохнуть.

— А где самый главный критик, я слышал, как она давала ЦУ.

— Ага, замучилась, еще больше моего...спит.

Она ловко накрыла на стол и достала бутылки с вином.

— Ну, давай, за отъезд.

— Давай.

За едой она расспрашивала меня о моих делах. А узнав, что документы будут оформлены, очень быстро спросила:

— Ты, наверное, захочешь переехать к себе?

— Да, наверное...

— У меня к тебе будет огромная просьба, забери с собой Аленку. Пусть живет с тобой, пока я не приеду. И, вообще, не выпускай ее из виду. Так, вроде, все нормально, но мало ли, что. Мне так спокойнее будет.

— Я об этом еще не думал, но ты права, конечно, будет все время со мной, можешь не волноваться.

— Вот и славно, — повеселела она, и удивила меня следующим вопросом. — А, что ты будешь делать с Оксаной? Девочка откровенно льнет к тебе.

— Не...знаю, — протянул я, озадаченно. Она улыбнулась мне.

— А, что тут знать, надо пользоваться моментом, делай ее своей любовницей, вместе с Аленкой. И пусть они обе с тобой будут. Что бы не искали себе на...Шею, скажем так приключений. А то у Аленки интонации были какие-то странные, когда она мне про нее рассказывала. Пусть лучше под присмотром будут...

— Какие, такие интонации.

— Сложно сказать, как будто она, что-то задумала...а мне, что-то не нравятся ее самостоятельные задумки. Пусть, лучше, с тобой задумывают. И, вообще, давно хотела тебе сказать, ты с ней построже, а то она сильно голову задирать стала. Даже меня учить пробовала. Типа все на свете знает...Короче, держи ее на поводке, можешь даже в прямом смысле, — она негромко рассмеялась.

— Ревнуешь, что ли?

— Да так...картинку представила...понравилось. — она слегка была пьна. За этими разговорами, мы почти прикончили бутылку. Повисла пауза.

— А сама-то была на поводке? — спросил я, чтобы, что-то сказать.

— Была, — неожиданно оживилась она, — почти полгода. Только поводок был воображаемый. А все остальное, как положено.

— Это как?

— Я десять лет назад в одной конторе работала? Большая контора, людей много, особняк старинный занимала. Там и была, у директора...

Устроилась я туда на какую-ту маленькую должность. Весной. Посадили меня в кабинет с одной дамой. Месяц просидела, нормально. А тут лето, отпуска. Дама в отпуск, я в кабинете одна...Сижу, как-то вечером, задержалась. Доделываю отчет. Скукотища. И, что-то нахлынуло, захотелось себя поласкать. У меня тогда никого не было. Терпела, пыталась работой заняться. А мысли только такие пошли. А я не только в кабинете, на этаже одна. Закрываю дверь, и давай. Кончила минут за пять. Даже трусы не снимала, так отодвинула просто. И как будто, что-то включилось. Понравилось. Специально задержалась в следующий раз. Пошла в туалет, трусики сняла. Почему-то стыдно было это делать в кабинете. Посидела за работой немного, чтобы продлить удовольствие, а потом...

А когда еще решила задержаться, то тут и началось. Прихожу из туалета, без трусов, а в кабинете генеральный...Я в ступор. До этого видела его раз пять. Он такой всегда строгий, и властный. Все его боялись. Он, наверное, и не знал, что я есть, слишком мелко для него. А тут в кабинете...

Он мне и говорит, что, мол, интересными делами я тут занимаюсь. Я потом узнала, что в каждом кабинете камеры были, а он смотрел иногда сам. Охрана, то в основном коридоры и входы смотрела, остальное в запись шло. А он заинтересовался, кто тут вечерами работает, ну и увидел «картинку»...

Так вот, говорит, а сам мне коробку протягивает. Подарок мол. Иди в туалет примерь, а я здесь подожду. Я открываю коробку, а там вибратор в виде трусиков, на клитор, во влагалище, и в попку. Радиоуправляемый. Я ни в какую. А он мне и объясняет, что если нет, то завтра начальник охраны просмотрит запись, и я буду уволена, с соответствующей формулировкой, официально. То есть человек десять будут знать за, что. Сам понимаешь, где десять, там и все. И говорит мне это все спокойно, размеренно, как будто совещание проводит. Куда деваться. Иду в туалет, одеваю, вставляю куда надо. Возвращаюсь. В юбке. Он садится на стул и включает пульт. Разные режимы. Я стою перед ним, пробовала терпеть, но не получилось. Возбудилась страшно. Он мне приказал лифчик снять, не снимая блузки.Видит, что соски набухли, играться начал, то сильнее включит, то слабее...По разному, короче. Минут тридцать мучал, а потом, наверное, на полную мощность врубил. Я и кончила перед ним. Даже на колени присела, ноги не держали.

Он улыбнулся одними уголками губ, и объяснил, что теперь со мной будет. Мне согласиться пришлось.

На следующий день чудеса начались. В одиннадцать влетает ко мне начальник отдела, говорит, что сам генеральный похвалил мой отчет, и лично его, за такие кадры. Дальше приперлась тетка из кадров, мне новую должность назначили — личный консультант генерального. Зарплата в пять раз выше, отдельный кабинет, и еще там...Тут же завхоз, пройдемте в ваш кабинет, все уже готово. А после обеда сам вызвал. Поподробнее рассказал, что и как. А, напоследок, предупредил, чтобы никто, и никогда, а иначе в асфальт закатает...

Так и стала его личной игрушкой. Трусов и лифчиков на работе не носила. Только устройство. Система была. Включит три коротких один длинный, к нему идти надо. А по-другому, значит в кабинете, стоя, но одетой, или другой вариант, стоя, но голой. А он в камеру смотрит, и кнопки нажимает. В день раз по пять кончала для него. Чаще, конечно, в кабинет вызывал. Там вариантов побольше было, голой на полу, голой на диване, стоя, сидя, по всякому. А чтобы разговоров не было, я к нему по особой лестнице ходила. Дом старинный был. В подвале у нас архив. Ключ от архива только у его секретарши был, тетки лет сорока. Она по его личному распоряжению ключ выдавала. Ну и у меня конечно. А из архива дверь вела на лестницу к нему в кабинет и на улицу, других дверей там не было. Я часто в архиве «работала».

Первые дни он меня даже пальцем не трогал. А потом, наигравшись, молнию на брюках расстегнет, иди, мол...Ему лет пятьдесят было, спортивный, в теннис играл. Вот, сделаю я все как положено, до конца, он пикнет один раз брелоком, свободна мол и за стол работать. А я шмотки соберу и на лестницу. Там одевалась. Попозже он придумал, чтобы я там и раздевалась, а к нему уже так приходила. Иногда по три дня слова мне не говорил, все больше пультиком.

А я как то привыкла, ждать стала «вызовов». Когда он в отъезде был, то скучно даже было, не хватало...

Любил он на мне всякие штуки из секс-шопов пробовать. Вызовет, даст в руки коробку и отправит назад, осваивай. А через час, или два, вызов — иди, демонстрируй. Еще ему нравилось в угол меня ставить. Приду к нему, даст сигнал, снимаю устройство и в угол. Попку оттопырю и стою, а он бумажки читает.

Через месяц он новый стол заказал, большой, широкий и глухой. Я под него свободно помещалась. Бывало, вызовет какого-нибудь сотрудника и общается с ним. Тот стоит посреди кабинета, докладывает шефу, или втык получает, а я под столом, голая ртом и языком работаю. Медленно так его обрабатываю. А он сидит, тащится. Иногда по часу сидела под столом.

Правда, ничего кроме минета и мастурбации от меня не требовал.

Не жадный был, заплату платил нормальную, премии выписывал неплохие. Мы с Аленкой нормально жили.

А в середине октября вызывает и говорит, чтобы я шла в кадры и писала по собственному. Я уволилась, а через неделю он свалил за бугор с кучей бабок. Трясли там всех подряд, а меня разок только допросили, порядка ради. Вот как. Поберег свою «игрушку».

Ну, что, не думал, что твоя сестренка на такое способна? Понравился рассказ?

Она смотрела на меня и улыбалась. Ее рассказ мне, конечно, же, очень понравился. Шорты оттопыривались вовсю. Но я не стушевался.

— А тебе ведь нравилось быть его игрушкой? Рассказывала, с долей ностальгии. Так ведь?

— Не спорю, братец. Наверное, нравилось, иначе так долго бы не пробыла там. и сейчас, иногда, когда вспоминаю, возбуждаюсь...

— А Олег?

— Олег, это другое. Он весь в бизнесе, как калькулятор, под одну задачу заточен. На меня уже мозгов не хватает. Вот и приходится придумывать за двоих. А исполнитель он хороший. Любую идею подхватывает. Кстати, то «наказание», что ты придумал, ему очень понравилось.

— А тебе? — я встал и подошел к ней, положил руки ей на плечи.

— Мне тоже понравилось, что кто-то отдал мне команду, — тихо проговорила она и посмотрела на меня снизу вверх. — Я сегодня плохо себя вела, в Аленкину комнату много раз заходила без стука, и вообще...

Я гладил ее по плечам, опускаясь ниже, к груди. От ее рассказа у меня стоял, как никогда. Сама идея, что моей сестрой кто-то управлял, с помощью пульта. Обращался с ней как с вещью, заводила меня все сильнее и сильнее. В этот момент мне было наплевать, что я всегда считал ее сестрой (хотя она была сводная). Передо мной сидела женщина, готовая выполнить любое мое приказание. Я положил руки ей на грудь и, намеренно, сжал их грубо и сильно, причиняя боль. Это только добавило ей возбуждения. Вытащив руки из под халатика, я спустил шорты. Перед ее лицом закачался мой возбужденный член. Она потянулась к нему губами. Но я шлепнул ее ладонью по лицу.

— Голая! — приказал.

Она быстро, чуть ли не отрывая пуговицы сбросила халатик и трусики.

— Под стол! — новый приказ.

Она встала на колени и залезла под стол. Я сел на стул и притянул ее к себе. Она начала меня ласкать.

— Не торопись, не части. Я хочу растянуть удовольствие, пользуясь такой классной игрушкой! Ласкай себя тоже!

Она принялась теребить свой клитор, засунула два пальца себе в дырочку и стала двигать ими, не забывая ласкать меня.

— Задницу не забывай! Мне нравиться смотреть на тебя, как ты трахаешь себя во все дырки!

Она даже застонала от возбуждения. Я взял ее за голову и стал грубо насаживать ее на свой член. Она ласкала себя уже двумя руками, закрыв глаза. Я вытащил член из за рта с начал бить ее им по щекам и губам.

— Давай, давай, не останавливайся, вспомни старые времена!

От возбуждения она стонала и подвывала. Я опять насадил ее на себя. Мне хотелось проткнуть ее насквозь. Дотянуться до самого конца. Я чувствовал приближение пика. Контролировать себя я уже не мог. Но, к счастью, она кончила первой. А потом наступила и моя очередь. Мне казалось, что я ее затопил своей спермой, но, посмотрев на нее, я увидел, что она прекрасно справилась с моим зарядом.

Вылизывая и высасывая последние капли, она проговорила:

— Ты напишешь Олегу, как обращаться со своей игрушкой?

— Нет, я сделаю лучше. Я составлю ему подробную инструкцию по эксплуатации, — ответил я поглаживая ее по волосам.

— Класс! А она будет очень подробной? — спросила она, все еще, не вставая с колен.

— Очень! Вплоть до мельчайших деталей...

— Ты самый лучший, ты даже не представляешь, какой ты!

Она грациозно, как сытая кошка, выползла из-под стола. Захватила свои вещи и, послав мне признательный взгляд, пошла в ванную. Было начало двенадцатого.

Когда я, после душа, вернулся на кухню, то увидел проснувшуюся Аленку. Она сидела рядом с Наташей и пила чай.

— Привет! Проснулась?

— Ага! И больше спать не хочу. А ты как тут? Хорошо посидели? — она многозначительно посмотрела на бокал из под вина.

— Хорошо, даже очень, — за меня ответила Наташа. — Володя, Аленка мне напомнила, что надо купить кое какие мелочи. А я о них совсем забыла. С нашими посиделками, — она лукаво мне улыбнулась. — Ты не сходишь с ней в ночной магазин?

— Лучше съездим, прогуляться хочется. Настроение хорошее.

— Ты же выпил!

— Благодаря некоторым упражнениям, алкоголь весь вышел, — я улыбнулся Наташе в ответ.

— Ладно, езжайте, а спать пойду. Так устала, даже колени заболели.

Мы вместе с ней рассмеялись.

— Так, — включилась в разговор Аленка, — думаете, я сонная и ничего не понимаю? Ошибаетесь. Все мне ясно, — сказала она, но обиды в ее голосе не было. — Я пойду, умоюсь и переоденусь. Кстати, Володя, как мне можно одеться для нашей поездки? — Она выделила слово можно.

— Белые, прозрачные стринги и белое платье, в котором ты была у ангела.

— А куда ты собираешься? — спросила заинтересованная Наташа.

— В Ленту...она круглосуточная и большая. А потом на набережную. Погуляем немного.

— Грузчикам и охранникам бессонная ночь обеспечена, — прокомментировала мой ответ сестра.

— Мам, а что делать, если платья шьют такие короткие, и из таких тонких тканей, — сказала Аленка, делая обреченный вид.

— Да уж, — только и ответила ей сестра.

В машине Аленка приступила ко мне с допросом.

— Колись, неверный любовник, что вы делали с мамой на кухне?

— С чего ты взяла, что мы что–то делали, кроме распивания бутылочки вина?

— По нескольким признакам. Во-первых, специфический запах, мне очень знакомый. Во-вторых, красные коленки у мамы. В-третьих, ваши переглядывания и улыбки. Достаточно?

— Достаточно, Шерлок Холмс, ты наш. И какие у тебя выводы?

— Я думаю, что вы занимались сексом. Скорее всего, там был минет. Так будешь рассказывать?

— А зачем ты хочешь знать?

— Мы с тобой любовники, значит между нами не должно быть секретов. Это раз. А потом я хочу подробностей, мне интересно.

— Хорошо, Наташа делала мне минет...

— Под столом и голая, — закончила за меня она, — Правильно?

— Так ты знала? Тебе она все рассказала?

— Ну и что. Да, знала. Когда, после твоего приезда, мы помирились, то договорились, что будем все рассказывать. Понятно, она, в первую очередь, хотела знать все обо мне. Но сегодня я ей напомнила договор. И она рассказала мне, когда я одевалась.

— С подробностями? — спросил я, обреченно.

— Со всеми, о чем мне пришло в голову спросить, — ответила она торжествующе. — Мне эти подробности так понравились, что я пожалела, что проспала все. Надо было тихонько подкрасться и посмотреть...И?

— Что и?

— Кто лучше это делает? Я или она? — она требовательно посмотрела на меня.

— Нельзя сравнивать, — осторожно отвечал я. — Вы разные, и обе по-своему великолепны...

— Ты знаешь кто? Ты самый скользкий, увертливый, хитрый дипломат! — сказала она с наигранным возмущением, но было видно, что ответ ей понравился.

Мы подъехали к гипермаркету. Смотрю, Аленка погрустнела. Спрашиваю в чем дело, молчит. Из машины не выходит. Тут до меня дошло.

— Боишься?

— Да, — отвечает еле слышно, и в глаза не смотрит.

— Не переживай, жди здесь, — иду к ярко освещенному магазину. Отдел одежды. Выбираю «велосипедки», эластичные бриджи до колен. Возвращаюсь к машине.

— Одевай. Теперь нормально?

— Да, спасибо тебе.

— Пошли тогда.

Мы быстренько пробежались по магазину. Покупателей было всего три человека. Никто не обратил внимания на ее полупрозрачное платье. Помимо списка от Наташи, я тоже кое-что прикупил, в том числе и черные трусики шортиками для Аленки.

Еще в магазине она попробовала оправдываться и что-то объяснить. Но я попросил ее сделать это потом. Когда отъехали от магазина, она сказала, что чувствует себя обманщицей. Типа, я, да я, я самая такая. А оказалось, что нет...

— Что ты переживаешь? Все в порядке. Еще раз тебе повторяю, это как игра. Нравится, делаешь, не нравится, неудобно, неуютно, не делаешь. Только и всего. Нет проблем.

— Нет, но все равно. Ты же хотел посмотреть на меня в магазине? Тебе бы понравилось?

— Да, хотелось. Но нет, так нет. Не зацикливайся на этом.

— Все равно. Это как пообещать и не сделать. У меня такое ощущение, что я тебя обманула.

— Хорошо, давай сделаем так. Я придумаю тебе парочку заданий, ты их выполнишь, и будешь реабилитирована. Окей?

— Да, только задания пусть будут самые сложные, и такие, что тебе очень хотелось, чтобы я сделала.

Мы ехали по пустынной широкой, хорошо освещенной улице. Было около часа ночи. Навстречу нам попалось только парочка машин. Сбоку от дороги, по улице проходила трамвайная линия. Я остановился у остановки. Обе остановки, что в ту, что в другую сторону, представляли собой четыре лавочки под крышей. Боковых стенок не было. Два фонаря хорошо освещали все пространство вокруг.

— Вот тебе первое задание. Как ты одета, то есть в штанишках, платье и трусиках выходишь из машины. Переходишь рельсы и на той остановке раздеваешься. Я сижу в машине и смотрю на тебя. Сначала снимаешь «велосипедки», кладешь их на одну лавочку. Потом снимаешь трусики, кладешь их на другую лавочку. Потом снимаешь платье. И ждешь моего разрешения. Когда я тебе разрешу, подходишь раздетая к машине, открываешь дверь, и я говорю тебе, что взять. Возвращаешься, берешь трусики или штаны, опять несешь к машине. Складываешь на заднее сиденье. Потом приносишь вторую вещь. Когда ты ее сложишь, возвращаешься, и надеваешь платье, садишься в машину, и мы уезжаем. На посторонних людей машины не реагируешь, не заслоняешься. Понятно?

— Да! Я все сделаю!

— Тогда иди.

Она вышла из машины, перешла рельсы и стала старательно выполнять «задание». Когда она осталась голой, то встала прямо. Руки, почему–то, держала по швам. Я не стал торопиться, полюбовался на голую девчонку на трамвайной остановке. И только через минуту, сказал: «Иди». Она подошла и открыла дверь.

— Берешь трусики. Только неси их в вытянутых руках, чтобы они не заслоняли твое тело.

Она кивнула и пошла за трусиками. В свете фонаря ее попка соблазнительно подрагивала при каждом шаге. Вернувшись и открыв заднюю дверь, она сложила трусики и посмотрела на меня.

— Теперь штанишки. Только там, на лавочке ты их аккуратно сложишь, чтобы сверток получился как можно меньше. Мне нравится смотреть, как ты тут гуляешь голой.

Она пошла за штанишками. Я оглянулся назад. Вдали показались фары машины, которая ехала по нашей стороне. На остановке Аленка, нагнувшись и оттопырив попку, сворачивала штанишки. Машина приближалась на хорошей скорости.

Когда Аленка пошла ко мне, стало видно, что это «пацанячья» десятка. Тонированная наглухо, опущенная до асфальта, с кучей светодиодов. Аленка тоже увидела ее, но она была уже у машины. Она открыла заднюю дверь и положила сверток на сиденье.

Тут раздался визг тормозов. Десятка проехав метров сто, затормозила и прижалась к обочине. Потом, включив задний ход, поехала к нам. Остановилась за два столба от нас. Видно не рискнули приближаться ближе к моему джипу. Все стекла поползли вниз до упора. Передняя пассажирская дверь распахнулась, и оттуда вылез парень, второй появился с водительского места. Оба они смотрели в нашу сторону. Пассажир размахивал бутылкой с пивом. Обычное дело, компания молодежи каталась по городу.

— Девочка, ты самая красивая, я тебя люблю! — заорал пассажир, — иди к нам, ты мне очень понравилась! — проорал он еще, правда не делая попытки идти. Водитель, и кто-то сзади заржали.

Аленка дернулась залезть в машину, но остановилась и посмотрела на меня. Особенного испуга в ее глазах не заметил. Так некоторое изумление и вопрос.

— В чем дело, девочка? Ты разве не помнишь задания? Ты сейчас идешь за платьем, одеваешься. Причем одеваешься повернувшись лицом к ним. Пусть хорошо тебя рассмотрят, — сказал я с металлом в голосе. — И еще, если я замечу, что ты будешь торопиться, то заставлю тебя раздеться заново, и стоять на остановке, пока им не надоест на тебя смотреть. Все, иди.

Она пошла. Ситуация меня возбудила неимоверно. Какие-то левые челы разглядывают мою девочку...но хрен им, она моя и только моя...Но, на всякий случай я проверил биту под сиденьем. Мало ли что.

Аленка шла не торопясь, но чувствовалась некоторая скованность. Когда она повернулась к ним лицом и взяла платье, сзади из десятки вылезла пьяненькая девушка в юбке.

— Девочка, не одевайся, иди ко мне, полижи меня, — она задрала свою юбку, показав белые трусы. Вся компания опять загоготала.

Аленка возвращалась к машине. Шла, уже, не торопясь. На них не смотрела, глядела на меня, и в ее глазах был вызов, и еще, может быть гордость. Она села в машину.

Компания, видя, что шоу закончилось, стала грузиться обратно.

Аленка посмотрела на меня.

— Ты была великолепна! Самая смела, самая красивая девочка! Я просто любовался тобой! — похвалил я ее.

— Правда! — просияла она. — Я сначала испугалась, а потом подумал, черт с ними, я должна это сделать, ты же сказал...и вот. — Я поцеловал ее.

— Ты просто прелесть! — мы проехали мимо десятки. Оттуда нам помахали руками и что-то крикнули. Но я не разобрал что.

— Мне очень понравилось на тебя смотреть, ты была такая соблазнительная, — сказал я, когда мы проехали несколько кварталов.

— Мне тоже все понравилось, и в начале, и потом, когда они на меня смотрели, — отвечала она. — А ты, правда бы, заставил меня снова раздеться? — без всякого перехода спросила она.

— Это первое, что пришло мне в голову, как наказание. А сейчас, я думаю, что в качестве наказания ты должна была не только стоять, но и ласкать себя перед ними, например...Или еще, что-нибудь... — я положил руку ей на ногу и погладил ее, сдвигая руку вверх, коснувшись пальцами лобка.

— Что? Что-нибудь? — спросила она, откидываясь назад, и немного раздвинув ножки. Я опустил пальчики ниже и стал ласкать ее щелку. Она была мокрая и мои пальцы легко скользили по ее складкам.

— Например, заставить тебя голую пойти к ним и «стрельнуть» сигарету для меня.

— А если они захотят меня потрогать? — спросила она, задыхаясь от возбуждения.

— Нет, трогать тебя нельзя. А, смотреть на тебя, или потребовать, чтобы ты поласкала себя, как им захочется, можно. Или показала себя, как они захотят, встала в нужную позу, раздвинула ножки, показала попку. Это ты должна была сделать, — я говорил спокойным голосом, а сам ласкал ее сильно и быстро. Машину пришлось остановить.

— А я бы смотрел, как ты перед ними демонстрируешь свои дырки, ведешь себя как шлюшка...

И она кончила, закричав и прогнувшись на сиденье. Меня всегда поражало, как в этот момент меняется ее тело. Мягкое и нежное, в момент оргазма, превращалось в камень, в сталь. Можно было ощутить каждую мышцу. А крики и стоны, которые она издавала! Казалось, что это какая-то дикая кошка!

Через некоторое время мы поехали дальше.

— А куда мы едем? — спросила она, с помощью салфеток, освежая тело.

— Выполнять второе задание, ты же должна два задания выполнить? Помнишь? И от этого удовольствия, я отказываться не буду.

— А какое задание будет?

— Узнаешь, когда приедем на место.

Мы быстро пронеслись через ночной город. Переехали мост и подъехали в район пляжа на левом берегу, где мы были не так давно. К реке я съезжать не стал, а остановился на небольшой полянке, возле дороги. С трех сторон она была ограждена деревьями. Машину я поставил задом к дороге. Попросив Аленку подождать, я взял из багажника воду и протер кенгурятник. Закурил сигарету.

— Вот тебе второе задание. Ты выходишь из машины, раздеваешься. Подходишь к кенгурятнику, опираешься на него двумя руками. я привязываю тебя за руки. И ты так стоишь, чтобы я не делал, — я погасил сигарету, и помог ей выйти из машины. Она сняла платье и бросила его на сиденье, пошла и встала, как ей было сказано.

— А что ты будешь делать? — спросила заинтересованно.

— А что захочу, — ответил я, доставая необходимое из багажника.

В Ленте я купил пару ошейников, для маленьких собачек, и пару поводков. Ошейники я застегнул ей на руках, а поводками привязал каждую руку к трубам кенгурятника. Я посмотрел на нее. Почти полная луна хорошо освещала хрупкую девушку, стоящую оттопырив попку. Маленькие грудки торчали вниз остренькими конусами.

Я достал из багажника широкий ремень, намотал половину на руку, оставив конец с дырочками свободным. Подошел к ней. Погладил левой рукой ее по спине, по попке. Помял ее грудки. Зажав пальцами соски, поводил их в разные стороны.

— С первого раза, как я увидел твою голую попку, мне хотелось сделать две вещи. Отшлепать тебя. Почувствовать, как кожаный ремень прикасается к твоей коже, оставляя на ней следы. Увидеть, как ты прогибаешься от каждого прикосновения, — приговаривал я, продолжая ласкать ее. — И сейчас я сделаю это. Отшлепаю не только твою попку, но и грудь, и твою влажную похотливую щелку. А потом...

Сначала я просто погладил ее ремнем по спине, попке. Потом стал наносить частые удары, слегка каясь ее тела. Ей это нравилось. Она стала ожидать каждого прикосновения. Я сал чуть усилил удары. Пять — восемь раз, я шлепал ее по попке, по обеим половинкам. Затем пару раз ударял по груди. Заставив ее широко раздвинуть ноги, я шлепал и по щелке. От возбуждения, она чуть ли не плакала. Я еще увеличил силу удара для попки. Та стала краснеть. Несколько задержавшись на ее щелке. Я заставил ее кончить в первый раз. Но останавливаться не стал. Продолжал шлепать ее дальше. Иногда останавливался и грубо тискал ее тело, грудь, губки, раздвигал ее половинки. Потом опять принимался за ремень. Она кончила второй и третий раз. Была уже в таком состоянии. Что ей было все равно, что я с ней сделаю. Лишь эта ласка продолжалась. Хорошо намочив пальцы левой руки в ее щелке, я поднес их к ее рту. «Оближи их», приказал я. Она стала вылизывать мою руку, а продолжал шлепать ее. Даже при свете луны, стало видно, как покраснела ее попка. Она выла и стонала в полный голос. Член у меня стоял как вкопанный.

Я отбросил ремень, стянул футболку и снял шорты с трусами. Ее щелка призывно была распахнута, и блестела в ночном свете. Одним резким движением я вошел в нее, и замер. Ее трубочка была такая тугая, так плотно охватывала меня. Казалось. Что она вся является только продолжением своей упругой трубочки. Я стоял и просто гладил ее стройное тело, давая возможность привыкнуть к новым, для нее ощущениям.

Она пошевелилась, двигаясь мне навстречу. Я стал потихоньку двигаться. Почувствовал, как она принимает мой ритм. Немного ускорился. Старался глубоко не проникать. Но сил терпеть эту сладкую муку не осталось. Через несколько мгновений я просто взорвался у нее внутри...

Потом, отвязывая ее, и помогая слегка умыться, подсаживая в машину, я поймал себя на том, что не могу оторваться от нее. Мне необходимо было постоянно прикасаться к ней, чувствовать ее рядом. Я не мог заставить себя отойти от нее, хотя бы на шаг. Не мог с ней расстаться, как с какой-то драгоценностью. Это чувство, было новое для меня. Я не испытывал ничего подобного ни с одной женщиной!

В машина она сидела несколько рассеянной, мысли ее, где то витали далеко от сюда. Казалось, что она даже задремала, убаюканная ездой.

Позже, в квартире, выйдя из ванной, с сонным лицом, она прижалась ко мне.

— Ты, правда, с самого начала хотел это сделать со мной. Не отшлепать, а... ?

— Да, малыш, — ответил я, обнимая ее.

— А почему так долго ждал?

Вместо ответа я просто поцеловал ее в губы. Она пошла к себе в комнату. Наверное, мне удалось ответить на ее вопрос.

Искупавшись, я сел за компьютер, проверить почту. Как я и ожидал, пришло новое письмо от Оксаны.

Письмо второе.

Спасибо, что ответили. Честно говоря, я сомневалась, что могу ждать ответа. Переживала, что подумаете, какая дура, разоткровенничалась. Кому это надо. Не думала, что Вам это интересно. К сожалению, новых фотографий я не сделала, дома мама была. Пришла с суток. Завтра утром уйдет, и я сделаю.

Я очень рада, что Вам нравятся мои фотографии. Может, Вы напишите, какие бы вы хотели увидеть, я для Вас сделаю.

Вы показали Аленке, те фотографии? Я просто хотела, чтобы Вы увидели их сами, первым. А потом можете делать с ними что хотите.

Отвечаю на Ваши вопросы.

В личной переписке я состояла только с «маньяком», как Вы его назвали. С другими только в комментариях, через сайт.

Да, я послала ему несколько фоток, которых сделала по его просьбе. Около десяти. О себе я ему практически ничего не рассказывала. Он не просил. Только требовал, чтобы я описывала, как ласкаю себя. Фотки и письма я все удалила, у меня остались, только те, что Вы видели. Я могу описать какие фотографии я ему посылала. Две фотографии, как я с раздвинутыми ногами, и там все видно. А на второй я еще пальцами там раздвигаю. Сама я такие не делала. Потом несколько фоток, где я с разными предметами в попке и в дырочке. Он узнал, что я не девственница, когда я описывала, как я себя ласкала, после того как сфотографировалась для него. И упомянула ручку от половника. У нас дома есть такой, с наборной ручкой из гладкого пластика. А мне в детстве, когда болела, порвали на процедурах. У меня и справка есть.

Я до лагеря, как то не думала об этом. А после, стала. Ну, я, в общем, к тому времени чего только себе не совала.

Вот я ему и посылала, с бутылкой (горлышком понятно), со змеей, у меня есть резиновая...Со змеей он заставил меня сделать еще пару, чтобы она была одновременно, в обоих.

Еще с прищепками. На губках там и на сосках. А с прищепками он придумал для меня...не знаю, как написать. В общем, я должна прицепить ее туда, привязать к ней

резинку. Второй конец к ручке на кухне. И отодвигаться, чтобы там натягивалось, но прищепка не соскальзывала. Так несколько раз.

Конечно, я кончала, нравились мне все его задания. Письмо его получу, ласкаю себя, представляя, как буду это делать. Потом делаю, тоже. Потом еще представляю, как он рассматривает, и показывает друзьям...Я у него была «сучка 19». Девятнадцатая по счету. Так он ко мне и обращался. Еще б...ь.

Еще он пытался заставить меня на улице ласкать, или в транспорте. Но я боялась. Когда отказалась, он со мной неделю не разговаривал. Я умоляла его, а он никак. Я ему предлагала разные вещи сделать, что бы он меня простил. Опять начал, когда я специально сделала себе очень больно. Посла ему фотографию, где я с двумя бутылками, одна в попке, другая там. Мне пришлось у стены фотографироваться, чтобы из попки не выскочила. Потом она болела, а там ничего.

Я до того лагеря себя ласкала, но редко. Два, три раза в неделю. А после, стала каждый день, иногда два раза. Фантазия заработала.

Когда стала фотографироваться, то и больше. А от его писем пять, шесть раз в день, как сумасшедшая. У меня мама в больнице работает. У них весной отпуска начались. Вот она и ходит на работу, сутки, через сутки. Я часто дома одна бываю.

А так она строгая. Дома без трусов не разрешает ходить. Приходилось выбирать моменты.

Вы наверное, думаете. Какая я развратная? Не знаю, пишу как есть. Даже пишу Вам одной рукой, второй себя ласкаю, мама к подружке ушла. Вот так.

Еще вы спрашивали, что значит в лагере на третьем спектакле грубее. Если до этого они меня только трогали, гладили, чуть раздвигали. То тогда, они меня щипали, тянули, и пытались засовывать в меня пальцы. А я же мокрая была, ну у них и получилось. Сразу два.

Теперь не знаю, как мне себя называть. Целки нет давно, мужчина в нутрии побывал. А член я видела только на фотографии. «Маньяк» присылал, и вообще, в Интернете. То есть, вроде и не трахалась, но и не девственница.

Пока Вам писала, придумала три фотографии, завтра Вам пришлю. Трудно одной делать.

А Вы Аленку фотографировали? А правда, что она на улице без трусов ходила, и даже голой? Или сочиняет?

Вот и все, простите, если что не так.

Оксана.

Письмо было пронзительное, и между строк читалась просьбу. А может, мне показалось от недосыпа? Завтра посмотрим. Я написал ей ответ.

Лег спать, настроившись, проснуться в девять, надо было отвезти Наташу в аэропорт.

Утром, за завтраком Аленки не было. Наташа сказала, что она с ней попрощалась, но провожать не поедет. Опять пошла спать.

По дороге в аэропорт Наташа меня удивила.

— А ты, брат, большой затейник, лишить девушку невинности, в чистом поле и привязав к бамперу.

— Вот черт, ты уже все знаешь? Откуда, мы приехали, ты же спала.

— Аленка в восемь проснулась, и пришла ко мне. Мы и поболтали.

— Она все тебе рассказала?

— Да, похвасталась. Я рада, что она во мне видит не только мать, Но и старшую подружку. Девочка счастлива, поэтому я спокойна.

— Понятно, — процедил я, растерянно, но мне в принципе, было все равно.

— Ну и отлично, — она не стала развивать тему. — Только ты пожалуйста, сделай как я тебя просила, не оставляй ее без присмотра. Чем черт не шутит. И про свое обещание не забудь. Буду ждать твою инструкцию.

— Да, да, помню.

Регистрация, посадка, последние прощания, домой я вернулся около часа. Аленка спала. Я тоже завалился спать.

Проснулся около шести.

Дома никого. На столе записка от Аленки. Ты спал, мне стало скучно. Пошла к Оксане, скоро буду. Еда в холодильнике и на столе. Если, что звони. Люблю, целую.

Я набрал Аленку.

— Все нормально? Оделась как? Когда будешь?

— Да, все нормально. Я же только пришла! Оделась очень прилично. Даже брюки одела. Прости, но я не знала, когда ты проснешься. Можно я тут побуду. Или ты хочешь, чтобы я пришла?

— Хочу, конечно, но развейся, пообщайся с подругой. Целую во все места, — я отключился.

Поев, я посмотрел почту. Пришло новое письмо от Оксаны. Всего две строчки. Простите, но мама надавала кучу поручений, я ничего не успела. Обязательно выполню все ваши задания. Напишу позже. Простите, пожалуйста.

Хмыкнув, я закрыл компьютер. Решил съездить в магазин, кое-что прикупить вкусненького, устроить небольшой праздник, сегодня вечером.

Купив продуктов, заглянул в ювелирный отдел. В голову пришла одна идея и переговорив с продавцом, отправился на соседнюю улицу, в мастерскую. Она еще работала. Там мне быстро сделали все что надо. Рядом был и секс-шоп. Я зашел и туда.

Когда возвращался к машине, с удивлением увидел, что прошло уже два часа. Решил позвонить Аленке, но она меня опередила.

— Приезжай скорее, тут такое случилось! — в голосе была паника

— Что? Вы живы? — спросил я первое, что пришло в голову.

— Да, живы, живы, приезжай, — в трубке раздался какой-то шум и писк. И она, явно не мне сказала: «Не дергайся, так надо». И опять мне.

— Приезжай к Оксане. Запоминай адрес.

Я помчался.

Звоню в квартиру. Аленка голая открывает мне дверь. Я к ней.

— Ты цела?

— Да, цела, цела, — а у самой в глазах паника. — Там Оксана...

— Пошли.

В комнате, на диване в длинной футболке Оксана. Стыдливо натягивает ее руками до колен. В глазах слезы. Тоже, вроде целая.

— Крови и оторванных рук и ног не вижу. Рассказывайте, что произошло. Аленка, отведя в сторону, рассказала.

Оксана, позвонила, попросила сделать фотографии. Мол, потом объяснит, что и как. Та, любопытная, прибежала к ней. Стали делать фотки, слово за слово, Аленка рассказала, про ночные приключения. Разделась, естественно. Оксана, не осталась в долгу, сказала, что она давно не девочка. По словам Алены, тут она засмущалась, у них родилось такое настроение, и они стали сравнивать. Интересно было, есть ли разница от мужчины и от предметов, но ты понимаешь. Я сказал, зло, что пока ничего не понимаю. Она начала смущаясь, путано объяснять. Как я понял, они испытывали внутри себя пару резиновых игрушек, змею и дракончика. У кого легче входит. Я сказал, что понял, пусть продолжает. Потом Оксана, решила поделиться с подругой опытом, и рассказала, что ей больше нравиться делать это флакончиком от духов. У него там пробка такая, гладкая, с утолщением на конце. Она иногда даже с ним ходила по квартире, когда он внутри. Она принесла этот флакончик, и на глазах Аленки вставила его. А крышка была слабо закручена. Флакончик остался у нее в руках, а крышка внутри. И они не могут вытащить никак. Там, почему то, стало туго. Хотя Оксана и Аленка его могут нащупать пальцами. Я спросил, какой длины была крышка. Аленка показала мне на пальцах. Получалось около пяти сантиметров. Понятно. Я посмотрел на Оксану. У той полились слезы. Захныкала, что не хотела, что всегда было нормально...

— А почему в больницу не пошли?

— Нет! Не надо в больницу, вдруг мама узнает...

Что-то такое я читал, что у женщин может случиться сокращение мышц влагалища. Нужно помощь ей расслабиться.

— Водка дома есть? — спросил я у Оксаны.

— А, а...з... зачем?

— Есть или нет?

— Есть, в холодильнике.

Я повернулся к Аленке.

— Сходи, принеси, и рюмку захвати.

Она принесла водки. Я налил в рюмку грамм двадцать пять, дал Оксане.

— Давай, залпом.

— Я не могу...я никогда...

— Давай, а то придется залить тебе насильно. — Она, давясь и кашляя, выпила.

Я опять к Аленке.

— Тащи одеяло и укрой ее. Я сейчас приду. — Спустился к машине. Взял виброяйцо, купленное сегодня. Оно могло пригодиться.

Вернулся к девочкам. Оксана лежала укутанная в одеяло. Уже не плакала. Щеки порозовели. Водка, видно, подействовала. Аленка посмотрела на меня с немым вопросом, мол, что дальше. А что дальше? Можно подумать я часто извлекал предметы оттуда. Обычно наоборот. Приходилось действовать по наитию. Я стал инструктировать Аленку.

— Надо, чтобы она расслабилась. Говори с ней, успокаивай. Погладь ее. Мол, все будет хорошо, и все в таком духе...Лучше, если она возбудиться. Выделиться смазка, легче будет вытащить. Я так понял, ты тоже пробовала нащупать пробку внутри?

— Да, — она выглядела растерянной, но паника прошла.

— И как она отреагировала на твои прикосновения?

— Стеснялась сильно, потом поменьше.

— Значит тебе и карты в руки. Сначала говоришь с ней, гладишь, потом пробуй ласкать. Но только мягко, аккуратно. В пол касания. Если у нас сейчас ничего не получится, придется в больницу.

— Я попробую, — кивнула она.

Оставив их одних, я вышел покурить на площадку. Провел там минут пятнадцать. Сильно не торопился.

Когда вернулся, увидел, что Аленка забралась к Оксане под одеяло, и, прижавшись к ней, что-то ей говорит. Ее руки, не торопясь, блуждали по телу подруги. Оксана лежала, закрыв глаза.

Я потихоньку приблизился к ним. Подумал, что с пацанами такое бы не прокатило. Сложно было представить на их месте двух парней. А девчонкам гораздо легче.

Тронув Аленку а плечо, я мотнул головой, ну, как мол? Она, высунув руку из под одеяла, показала мне колечко из пальцев. Типа, окей. Я кивком головы позвал ее.

Чмокнув Оксану в щечку, и сказав, что она сейчас придет, вышла ко мне.

— Как успехи? Продвигается, или нет?

— Не знаю, так лежит спокойно, чуть, чуть реагирует, но не думаю, что совсем расслабилась.

— Ты ее везде гладила? Она смутилась.

— Сначала нет, только живот, потом да, и грудь и там.

— Клитор ласкала?

Она покраснела.

— Да.

— И как влага есть?

— Чуть, чуть. Что делать?

— Надо сильнее ее возбудить. Да, еще. В толщину пробка какая? — Она показала на мой большой палец. Значит сантиметра два с половиной, может три. Плохо. — В общем, слушай. Сейчас ты пойдешь к ней, продолжишь ласки и начнешь рассказывать, что-нибудь эротическое. Фантазии свои, или еще что. Можешь рассказать про нас.

— Да, я рассказала уже.

— Это ты конечно поторопилась. Ты как рассказала, в двух словах? — Она кивнула. — А теперь с подробностями. Задавай ей вопросы по теме. Это тоже хорошо действует иногда. Потом попробуешь вот это, — Я дал ей устройство. — Включишь на самый медленный режим. Должно подействовать. А когда она будет сильно возбуждена, я надеюсь, это случится, то надо будет спустить ее на колени с дивана. Засунуть ей палец в попку и вытолкнуть оттуда. Поняла?

— Не знаю, получится у меня или нет?

— Получится, получится, не сомневайся. Я боюсь, что если это буду делать я, то ничего не выйдет. Она никогда не была с мужчиной. Это ее может напугать опять. Так, что иди. Я буду рядом. Иди, а я посмотрю на кухне масло. Попку надо же смазать.

Нашел на кухне бутылку оливкового масла, нагрел ее под струей горячей воду, чтобы оно не было холодным. Подошел к комнате, прислушался. С дивана раздавался прерывистый шепот, и небольшие охи. Дело продвигалось. Минут через десять прибежала Аленка. Она была возбуждена. Соски торчали как две кнопочки.

— Пошли, сделаешь это.

— Ты, что, вообще, я же объяснял тебе.

— Пошли, пошли, все нормально, я тебе потом объясню.

Захожу в комнату. На коленях, у дивана стоит, оттопырив попку, Оксана. Футболка задрана до самых подмышек, скрыв голову и руки. Аленка присела около нее, зацепила пальцами ее соски и стала играться с ними.

— Он пришел и смотрит на тебя, — стала нашептывать она. Ты ему нравишься такая, покорная. Раздвинь ноги, он хочет разглядеть тебя получше, — она шлепнула подружку по клитору. Та застонала. Раздвинула ножки еще.

Я опустился около девушек на колени и погладил Оксану попке. Не смотря на то, что мне предстояло сделать, вид двух голых девчонок возбудил меня. Аленка в это время вовсю терзала губки подружки правой рукой, растягивая их и, даже, пощипывая. Левой рукой она ласкала себя. Я не торопясь гладил Оксану по попке, по губкам, встречаясь с рукой Аленки. Девочка была сильно мокрая.

Смазав палец маслом, я приступил к «операции». Вначале я погрузил его немного, всего на одну фалангу. Девушка дернулась. Но я властно придержал ее. Она расслабилась, давая мне возможность проникнуть дальше. Аленка смотрела во все глаза на меня и на подружку. Даже ласкать ее бросила. Правда, левой рукой продолжала неторопливо себя ласкать.

Засунув палец почти полностью, я сразу почувствовал, где кончается пробка. Положил вторую руку на живот Оксане, прижав его. Она оказалась зажата между моими руками. Начал понемногу выталкивать пробку. На удивление, она пошла легко. И, еще к большому моему удивлению, Оксана застонала. Она ловила кайф! Вот пробка показалась на сантиметр, вот на два, когда она вышла наполовину, то я перехватил ее рукой и медленно вытащил полностью. Она действительно была очень гладкой и скользкой. Было бы трудно ее вытащить другим способом. К тому же, на ее конце было шарообразное утолщение.

Оксана продолжала стоять на коленях, дернулась вроде как изменить позу, но я не отпустил ее. Увидев на диване вибропулю, я взял его и, достаточно грубо, всадил в ее мокрую дырочку. Включил на пульте мощный режим. Она стала извиваться и стонать. Я повернулся к Аленке. Та сидела на полу, раскинув ноги, и ласкала себя быстрыми движениями. Глаза у нее были прикрыты. Но иногда она бросала взгляд на подружку.

Я поднял ее, она не сопротивлялась. Перекинул ее стройное тело через боковину дивана, спустил шорты с трусами и резко вошел в нее. Я трахал ее грубо и сильно, наплевав на нее. Мне нужна была разрядка, поэтому я почти насиловал ее. Не забывая об Оксане, я переключил несколько режимов. Она билась под своей футболкой. Одну руку она, все-таки высвободила, и ласкала себя.

Почувствовав, что сейчас кончу, я вышел из Аленки, развернул ее и опустил на колени. Также грубо засунул свой член ей в рот. Она не сопротивлялась. Только опустила руку себе между ног, продолжая ласкать себя. Мне хватило, буквально, двух движений у нее во рту, чтобы кончить. Она стала пить мою сперму, и одновременно кончала, издавая, что-то вроде рычания.

Оксана, окончательно, забившись в судорогах, затихла. Сказка окончилась. Я переводил дух.

Отправив девчат в ванную, я пошел на кухню, вымыть руки и приготовил всем кофе. Вскоре в дверях появились обе подружки. Оксана была в домашнем халатике, Аленка в банном. Наверное, взяла в ванной.

— Так садитесь пить кофе, и слушайте меня. Вы теперь поняли, что вас одних оставлять нельзя? Вечно влипаете в какие то истории.

Аленка дернулась сказать, что это не она, а Оксана, но я ее остановил.

— Сегодняшняя история произошла при твоем непосредственном участии. Так что не будем. Хороши обе. Поэтому установим определенные правила, которые помогут избежать разных эксцессов. Аленка поручена на три недели моей опеке. А так, как вы очень близко общаетесь, то под контроль надо брать обоих. Согласны? Вижу, что согласны. Так Алена, не делай страшные глаза. Я попозже расскажу, как мы будет жить дальше. Все будет нормально.

Поэтому, сейчас собираемся и едем к нам домой. Ты Оксана, до весны, часто ночевала у Аленки? Так? Поэтому, это не будет выглядеть странным. Звони маме, отпросись. Алена, вымой посуду и наведи марафет на кухне. Оксана, дуй в комнату наведи там порядок. Устройство притащи сюда, я его упакую. Водку тоже верни на кухню. Возьми, что тебе необходимо на один день. Все, без разговоров, вперед.

Девчата занялись делом. Оксана принесла вибропулю, и спросила про фотографии. Что с ними делать.

— Готовые есть?

— Две только.

— Берите фотоаппарат с собой, там разберемся, — она ушла.

Аленка мыла посуду, и вытирала со стола.

— А что ты халат одела, на тебя не похоже?

— Не знаю, после ванной, что-то зябко стало. Как я справилась? Хорошо?

— Отлично, просто отлично! Кстати, как ты решила вопрос с моим участием? Ты хотела рассказать.

— А, ты же сказал, расскажи ей что-нибудь. Вот я стала ей говорить, что она тебе очень понравилась. Что, когда ты смотрел ее фотки, у тебя стоял, как железный. Еще, что тебе нравиться шлепать по голой попке. Рассказала, как ты меня отшлепал. Сочинила, что ты хотел бы и ее выпороть. В таком духе, короче...Правильно?

— Да, молодец. Слава богу, обошлось.

— Володя, — она посмотрела мне в глаза, — А я тебе больше не нравлюсь? После вчерашнего я думала, что ты теперь часто со мной делать так. Я, даже, пока ты спал, сделала две вещи, за которые меня можно отшлепать. А она тебе больше нравится? Я у нее выпытала, по чьему заданию она делала фотки. Ты ей и фотки заказываешь, и задания даешь. А мне нет. Чем я хуже? — она подошла ко мне и посмотрела снизу вверх.

— Что за фантазии, — обнял я ее. — Ты для меня такая же желанная, и соблазнительная. Теперь, даже больше стала. Ты это наверное заметила там в комнате? Будут тебя и задания и фотографии. Я сегодня, специально для тебя купил две вещи, одну ты видела, вторая лежит в машине. Просто, потом ты поймешь, что, вытащив ее из той беды, жалко было оставлять одну. У нее сложились достаточно близкие отношения с тем «маньяком». Хоть и виртуальные. Она сильно зависела от него. Не скрою, будь она толстая и жирная, желания у меня бы не было. Хотя, в этом случае, ничьего внимания она бы и не привлекла. Так, что не переживай.

— Правда, правда?

— Правда, правда.

— А можно еще спросить? Только не знаю как. Тебе нравиться пороть девушек, и приказывать им, как мне вчера. Или как Оксане. Я и раньше это встречала в сети. А сегодня посмотрела специально. Тебе нравиться, когда тебя слушаются и подчиняются?

— Да, мне это нравится. И это естественно. Когда женщина подчиняется мужчине. Во всем. Только мужчина несет ответственность за свою женщину. Тогда все нормально. К сожалению, сейчас эти понятия размываются. Но об этом не сейчас.

— А тебе понравилось, как я выполняю твои задания? — я кивнул. — мне тоже, — продолжала она. — Вчера, на остановке, и сегодня там, в комнате, у меня возникло какое то чувство, что я это не я. Мне это понравилось, ты же видел.

— Видел, почувствовал. Давай дома продолжим, а теперь беги одеваться....

Я купил продукты. Хотел устроить праздник вечером. Боюсь, что они могут испортиться.

Вскоре они появились. Аленка и в правду была в низких брючках. Над поясом прогладывалась кружевная резинка трусиков. Сверху на ней была одета коротенькая футболка, обнажающая ее животик. Соски нагло просвечивались сквозь тонкую ткань.

Оксана была в широкой юбке, чуть выше колен, и в топике из жатой ткани. Ее грудь, еще меньше, чем у Аленки, едва проглядывалась под ней. С собой она несла небольшую сумку.

Ехать было не далеко. Дома я озадачил своих девчат ужином. Благо ничего готовить не надо было. Только разогреть, или открыть.

Через полчаса у них и у меня было все готово. Мы сели за стол. Аленка, как всегда была голой. Только на поясе болтался серебристый шарфик, завязанный узлом сбоку. Он ничего не закрывал. Оксана была в своем топике и шортах. Но шорты были короткие и широкие. Было видно, что под ними простые белые трусики.

Я достал шампанское из холодильника. Напиток был для них обоих не новый. По чуть, чуть они его пробовали на семейных праздниках. Налили. Я сказал тост, что мы пьем за важные события, которые случились в нашей жизни, за эти дни. Выпили. Поели.

Я начал разговор.

— Как я уже говорил вам, вы не справились со своей свободой. И поэтому лишаетесь права быть самостоятельными. Я беру вас под свой контроль.

Алена, да ты тоже. Хочешь пример, пожалуйста. Ты, пытаясь реализовать свои сексуальные фантазии и желания, спровоцировала затяжной конфликт в своем доме, с самым близким тебе человеком. В результате два месяца и ты, и твоя мама испытывали стресс. Правильно? Вот так. Про Оксану помолчим.

Ничего в такой ситуации нового нет. Если мы посмотрим внимательно, то поймем, что в жизни, как и в природе равноправия нет. Развивать эту тему не будем.

Поговорим о том, как это будет выглядеть. На вас будут наложены определенные ограничения. На ваше поведение дома, на улице, при посторонних людях. Ограничения будут касаться вашего поведения, одежды и сексуальной жизни. Эти правила будут преследовать несколько целей, научить вас следовать установленным порядкам, обезопасить вас, познакомить вас с важной сферой большого мира. Я говорю о сексуальных отношениях, познать которые вы пытались самостоятельно.

Эти правила вами принимаются добровольно. При нарушении будет следовать наказание. Наказания будут разные, в зависимости от нарушения и от моего желания. Понятно, что правила буду устанавливать я. Взамен вы получите мою ответственность за вас. Со всеми вытекающими последствиями. Пока все понятно?

— А какие ограничения? — спросила Оксана. Аленка молчала, но смотрела заинтересованно.

— Узнаете чуть позже, их не много.

— А наша свобода и самостоятельность будет сильно ограничена? — опять Оксана. Вот, что значит отличница. Правильные вопросы задает.

— Да, сильно. Особенно сексуальной жизни.

— Как сильно, — включилась Аленка. — Как в тюрьме?

— Нет сильнее, в тюрьме заключенные ограничены в основном в пространстве.

— Я поняла, — сказала Оксана, — Вы говорите о...Она не стала заканчивать предложение.

— Нет, не сучках, если ты это имела ввиду, — ответил я глядя на нее, — Она покраснела, — Это перебор будет, да и банально...Я говорю об игрушках. Вы будете моими игрушками. А я, соответственно, вашим хозяином.

Оксана опустила глаза. Казалось, что у нее покраснели даже кончики ушей. Я посмотрел на Аленку. Она тоже не смотрела на меня. Но дыхание у нее было учащенным.

— Итак, давайте выпьем за то, что мы благополучно миновали первый этап разговора. Я вижу, что принципиальных возражений у вас нет? Алена? Оксана?

Они помотали головами. Мы чокнулись и отпили по глотку шампанского.

— Тогда познакомьтесь с правилами.

Правила для игрушки.

1. Хозяин всегда прав. Просьба Хозяина равносильна приказу.

2. Приказ не обсуждается, а выполняется немедленно. После выполнения приказа Хозяин может прокомментировать его значение, если сочтет нужным.

3. Проступок или ослушание наказывается Хозяином по его усмотрению. Прощение возможно только после наказания.

4. Игрушка обязана все свои проступки и прегрешения выносить на суд хозяина по мере их совершения, получать и отрабатывать наказания, полученные от Хозяина в точности с полученными инструкциями. Игрушка не может интересоваться причинами, просить об отмене или отсрочке наказания.

5. Игрушке запрещается говорить «нет», «я хочу» (за нарушение данного правила следует наказание вплоть до лишения права быть игрушкой Хозяина).

6. Игрушка благодарна Хозяину за любое его действие по отношению к ней.

7. Игрушка не может лгать Хозяину. Игрушка обязана отвечать Хозяину на прямо поставленный вопрос.

8. Игрушка не может провоцировать и поощрять какое-либо внимание к себе со стороны кого бы-то ни было, а особенно мужчин, в присутствии и отсутствии Хозяина.

9. Игрушка обязана постоянно носить знак отличия с именем ее Хозяина.

10. Игрушка обязана следовать в одежде требованиям Хозяина. Хозяин утверждает одежду своей Игрушки для светского и «домашнего» использования.

11. Игрушка надевает нижнее белье, только с разрешения Хозяина.

12. Игрушка не может обсуждать свои отношения с Хозяином ни с кем, кроме случаев, разрешенных Хозяином.

13. Круг общения игрушки определяет ее Хозяин.

14. Отношения Игрушки с ее родственниками (включая родителей) определяет ее Хозяин.

15. Тело Игрушки принадлежит Хозяину. Она может им распоряжаться только с разрешения Хозяина. Игрушке запрещено заниматься самоудовлетворением без разрешения хозяина

16. Игрушка имеет право обратиться к хозяину и докладывать о своих потребностях, чтобы его Игрушка могла функционировать и далее. Удовлетворение потребностей Игрушки находится на усмотрении Хозяина.

18. Игрушка обязана в отсутствии Хозяина, иметь при себе мобильный телефон, чтобы Хозяин мог в любой момент узнать о ее занятиях и местонахождении.

17. Игрушка имеет право прервать отношения с Хозяином, без права просить об их возобновлении.

Я закончил говорить.

— Если есть вопросы, можете задавать.

Первой подняла руку, как в школе Оксана.

— Про родителей. Как я должна буду с мамой?

— Очень просто, я определяю, как. Для тебя конкретно, как всегда. Она ничего знать не должна. Соответственно про белье. При ней ты его носишь.

— Еще вопрос. Про белье, при маме я ношу трусики, а так?

— В других случаях мы оговорим отдельно. При мне однозначно, нет.

— Мне сейчас снимать?

— Сейчас не надо, ты еще не моя игрушка. Ты должна подумать и принять решение, попозже.

Аленка спросила.

— Хочу узнать про проступки. Если я что-то нарушу, я сама должна буду сказать тебе, так? И как с мамой?

— Да, сама, даже если я не узнаю про твой проступок. Ты с мамой можешь все обсуждать и разговаривать обо всем.

— А какую одежду я должна буду носить, «домашнюю» (это как?) и в свете? — опять Оксана.

— Свет, это условное название окружения, когда меня нет, и когда ты не выполняешь мое задание. То есть дом, магазин, улица. Когда ты со мной, или выполняешь мое задание, то обо всем забочусь я.

— А если у меня нет соответствующей одежды?

— Значит, ты ее получишь от меня, или получишь деньги на ее приобретение.

— А какой знак я должна буду носить? — спросила Аленка.

— Увидишь, — кратко ответил я, — Есть еще вопросы? Если нет, то давайте молча поедим. Вы подумаете, и примете решение.

Когда, мы убрали тарелки, и приготовились пить чай с тортом, Оксана сказала, что приняла решение.

— Пошли тогда в комнату поговорим, — мы вышли.

— Я согласна на все. Только у меня нет денег ни на одежду, ни на все остальное...Простите.

— По этому поводу не переживай. Я же говорил. Есть ряд вопросов. Ты хорошо подумала. Аленку видишь, в чем она. А ведь в любой момент могу подойти к ней, взять ее за грудь, или погладить там. Или заставить при тебе сделать мне минет. Понимаешь? Готова ты к этому?

— Да! Я готова! Знаете, как я завидую Аленке. Когда она рассказывала про вас, то я хотела на ее место, очень! Я готова!

— Хорошо на первый вопрос ты ответила. Теперь раздевайся совсем.

Путаясь в одежде она быстро все с себя поскидывала. Стала передо мной, прикрыв лобок ладошкой.

— Руку убери!

Она убрала. Я подошел к ней, положил руку на ее грудки. Защепил ее сосок пальцами.

— Значит, тебе вот так нравится?

— Да.

Я поиграл с ее сосками, оттягивая и пощипывая их. Положил руку ей на щелку. Она была очень мокрая. Взял, зацепил ее губки и потянул на себя. Она вслед за мной сделала пару шагов.

— И так нравится? А кто сказал тебе волосы на лобке удалить?

— Я сама, когда стала фотографироваться.

— Ладно. Встань на четвереньки. Раздвинь ножки.

Я подошел сзади и легонько шлепнул ногой по ее влажной щелке. Она только глубоко вздохнула.

— Ты и так согласна?

— Да.

— Хорошо, — я оставил ее в покое, сел на диван, — ласкай себя.

Одной рукой она стала яростно тереть себя.

— Я беру тебя. До завтра, дома, на тебе не должно быть никакой одежды. Разрешаю прикрываться ладошкой. Что хочешь. Но за каждый раз будешь получать один удар по своей щелке. Разрешаю поласкать себя три раза. Но о каждом разе должна рассказать мне. И лучше, если ты это сделаешь в присутствии кого-то.

На последних моих словах она кончила, упав на ковер. Я встал и, не глядя на нее, вышел.

Вернулся на кухню. Аленка сидела на прежнем месте и задумчиво разглядывала бокал с остатками шампанского. Посмотрела на меня и отвела глаза, уткнувшись в тарелку. Молчала. Я молча налил себе шампанского и выпил. Что-то было не так. Но выяснять не хотелось. А хотелось, после разговора с Оксаной, взять в охапку эту голую девчонку и хорошенько заняться ее в спальне. Но додумать эту мысль не получилось.

Внезапно зазвонил телефон Оксаны. Она выскочила из комнаты к нему. Судя по разговору, звонила ее мать. Закончив разговор, Оксана появилась на пороге кухни. Голая. Вид у нее был растерянный.

— Позвонила мама, она пришла с работы, ей дали «горящую» путевку в дом отдыха, и завтра с утра мы уезжаем, на две недели. Мне надо идти домой, собираться. Можно? — она сделала паузу и добавила: — Хозяин?

Я кивнул. Она замялась, видимо, хотела еще, что-то сказать, но, потом развернулась и ушла. Через некоторое время, со своего места поднялась Аленка и пошла к ней. Вскоре одетая Оксана и, по-прежнему, голая Аленка вышли в коридор. Я поднялся и попрощался с Оксаной. Хлопнула дверь. Аленка, не заходя на кухню, ушла к себе. Я навел порядок и отправился в свою комнату. Там, немного подправив «правила» отправил их Наташе. Вышел на балкон покурить.

Мне кажется, я понял, что случилось у нас с Аленой. Она ревновала. Надо было решать эту проблему. Терпеть не могу всякие выяснения отношений, но видно, если иметь дело с женщинами, без этого никуда. Даже если твоей женщине всего пятнадцать.

Захожу к ней в комнату. Она сидит за компьютером, спиной ко мне. Я положил ей руки на плечи. Поймал себя на мысли, что, почему-то, во время таких разговоров, обязательно хочется прикоснуться к женщине. Убедительнее что ли получается.

— Давай продолжим наш разговор, — начал я.

— Какой? — буркнула она, не поворачиваясь ко мне, но и не делая попытки отстраниться.

— А я тебе больше не нравлюсь? А она тебе больше нравится? Чем я хуже? — процитировал я ее слова, сказанные пару часов назад.

— А что разве не так? Что я ничего не понимаю?

Я хотел объяснить ей нелогичность ее возмущения, но вовремя остановился. Ведь я имел дело с женщиной, пусть юной, но женщиной. А у них своя логика...

— А что мне оставалось делать? — слегка возмутился я, — ты сидела молча, хотя я надеялся, что ты первая скажешь, я согласна. Потому что, глядя на тебя, хотелось отвести тебя в комнату, хорошенько попытать тебя, какие ты «сделала две вещи, за которые тебя можно отшлепать», — я опять процитировал ее.

— Потом, там в комнате отшлепать тебя, и назначить тебе задания, которые ты должна была бы выполнить даже при Оксане. И конечно, заняться с тобой любовью...А ты сидела и молчала.

Оксана вызвалась первой. Не мог же я отступать от правил, которые только что озвучил...И еще. Эти правила я придумал для тебя, еще, до истории с Оксаной. И в машине, тебя ждет ошейник, который я заказал тоже для тебя. не мог же я предполагать, что ваши игры с ней окончатся так...А теперь, ты можешь сколько угодно сидеть здесь и обижаться.

Я отодвинулся от нее, намереваясь уйти. Она повернулась ко мне.

— Не уходи, это все правда?

— Конечно!

— Прости меня, пожалуйста, — она бросилась ко мне и обняла меня за шею, — когда вы ушли, я осталась одна, мне стало обидно, что ты с ней, а не со мной. Вот я и подумала, что...

— Что за фантазии, разве я мог променять тебя на нее. Ты же в сто раз красивее и сексуальнее...

— Что правда?

— Правда, правда...

Я целовал ее, продолжая в том же духе. Мои руки свободно скользили по ее телу. Дурацкий шарф я развязал и отбросил. Я гладил ее по спине, по попке. Развернул ее, я стал целовать ее шею, спину, лаская ее маленькие грудки, играя с ее сосками. Потом накрыл ее лобок ладонью, коснувшись пальцами ее щелки. Она уже была мокренькая.

Почувствовал мою руку, она раздвинула ножки посильнее, приглашая меня.

— А хочешь, я расскажу, за что меня надо отшлепать? — спросила она задыхаясь.

— Конечно, ты должна это сделать, — я игрался с ее губками и дырочкой, погружая палец в нее, то вытаскивая.

— Когда ты заснул, я в Интернете нашла фотки...Там один парень водил девушку по улицам за поводок с ошейником...Она была совершенно голая...Только ошейник и поводок...На меня это подействовало, и я стала себя ласкать...

— Да, действительно, тебя надо за это отшлепать, — проговорил я, перенося ее на диван и укладывая животом вниз. Обе ее дырочки оказались передо мной. Влажное отверстие влагалища краснело среди раздвинутых губок, чуть выше сморщенное колечко, даже не колечко, а точка ануса. Я стал ее смазывать его ее влагой, — и ты, конечно, кончила?

— Нет...Мне захотелось не просто так... — она подавалась ко мне навстречу своей попкой. Там уже было достаточно мокро, и я засунул большой палец ей в дырочку, а указательный в попку, медленно, но настойчиво.

— И что ты придумала?

— Я... — она всхлипывала, речь ее стала несвязанной, — я пошла в ванную, взяла зубную щетку...Вставила ручке в себя...Там такое утолщение, поэтому она не выпадала...

— Да ты просто развратница. Наверное, стала двигать ее туда-сюда? — я раздвигал пальцы, слегка вытаскивая их, потом двигался обратно. Она старалась двигать в такт моим движениям.

— Да...Немного...Потом я с ней внутри...Пошла к тебе, но ты спал...Я хотела, чтобы ты меня увидел так... — ее слова прерывались стонами, и всхлипами.

Я держал ее за тоненькую перегородку внутри и двигал ее из стороны в сторону. Она ползала по дивану вслед за моей рукой. К сожалению, ее попка стала подсыхать. Я отпустил ее, и сходил в комнату за смазкой. Теперь пальцы ходили в ней легко и свободно.

— И что ты сделала потом?

— Я вышла в коридор...Встала на четвереньки и там, в коридоре, около твоей комнаты я стала ласкать себя, с нею внутри, пока не кончила.

— Жалко, что я спал, я бы с удовольствием посмотрел на тебя, как ты стоишь в коридоре, голая, на полу. Из дырочки у тебя торчит щетка, а ты ласкаешь себя...

Я вытащил пальцы из нее. Она лежала, передо мной раскинув ноги, оттопырив попку. Ее рассказ меня очень завел. Мне захотелось, оказаться тогда в коридоре, чтобы у моих ног валялась голая девчонка, и ласкала себя...Я шлепнул ее по попке, по одной половинке, потом по второй. Потом еще раз и еще...Я бил не сильно, но «ощутимо». Время от времени, я шлепал ее между ног, прямо по ее щелке, но было не очень удобно.

Тогда я приподнял ее с дивана и поставил ее колени на пол, продолжая шлепать везде. Моя любовница стонала. Время от времени она кончала, но я и не думал останавливаться.

— Сейчас, ты мне расскажешь, что ты себе представляла в коридоре...

— Я представляла, что это я...в ошейнике хожу по улице...и все на меня смотрят...Даже...пытаются трогать меня...Везде...но ты не даешь...Можно только смотреть...

— Правильно, смотреть можно, а трогать тебя могу только я. Сегодня мы так и сделаем, только позже. А сейчас ты, моя развратница, сделаешь для меня одну вещь, которую, я очень хочу. Тебе будет немного больно, но ты все равно это сделаешь, правда?

— Да!

Прекратив ее шлепать, я намазал ее попку смазкой. Вставил один палец, поласкал ее.

— Сегодня мы поедем опять на набережную, ты оденешь свое белое платье, которое слегка прикрывает твою попку. На тебе будет ошейник. Я прицеплю поводок, и мы пойдем гулять. Если там будут какие-то компании, то они увидят тебя на поводке. Потом...

Я вытащил палец и приставил к ее попке сразу два...

— Потом? — спросила она.

— Потом мы оголим твою грудь и продолжим прогулки. Причем, ты не должна будешь ее закрывать.

Я нажал на ее попку посильнее и оба пальца скрылись внутри. Она напряглась. Я не шевелился, давая возможность ей привыкнуть.

— Потом я сниму с тебя платье совсем, и, погуляв, поведу тебя голую к машине...

Я потихоньку начала двигать пальцами внутри нее.

— А потом? — она была напряжена, но не просила прекратить.

— Мне нравиться видеть, как твоя попка раздвигается для меня, мне очень нравиться трахать твою маленькую тугую попку сразу двумя пальцами. Тебе больно?

— Немного, но я потерплю это...А что будем потом на набережной?

— Потом, машина будет стоять на обочине, под фонарем. Я подведу тебя к задней двери, и ты залезешь в багажник. Мимо будут проезжать машины, они будут хорошо тебя видеть голую.

Я увеличивал глубину погружения в ее попку, но не сильно, пробовал слегка раздвигать пальцы.

— И я буду лежать в багажнике, когда мы поедем по городу?

— Не просто лежать. Ты будешь привязана за руки. Внутри тебя будет устройство, которое ты сегодня видела. А я буду его включать и выключать. Иногда я буду останавливаться. Подходить к тебе и грубо лапать. Может быть, выведу тебя, где-нибудь еще, голую в ошейнике.

Я вытащил свои пальцы из ее попки и стал играться с ее клитором, то ласково, то грубовато зажимая его и слегка оттягивая.

Мой рассказ завел ее еще раз. Я переложил ее на диван, продолжая ласки.

— А где ты меня выведешь, может у ангела в сквере?

— А ты хотела бы там? И что бы там были те парни?

— Да!

— Чтобы они увидели тебя голую?

— Да!

— Чтобы они могли тебя лапать?

— Нет! Но, чтобы ты с ними разговаривал о чем то, постороннем, а я стояла рядом, и они смотрели на меня. А ты бы еще и ласкал иногда меня грубо, прямо при них, за грудь, и там...

На этих словах моя любовница выгнулась дугой, закричала, забилась...И кончила.

Я продолжал поглаживать ее, шептал всякие нежности, что она самая лучшая, что это прекрасно, пока она не успокоилась окончательно.

Потом она отправилась в ванную, а я на балкон покурить. Можно было бы, конечно, и трахнуть ее. А можно было и пождать. Вечер только начинался.

Выйдя из ванной, мы решили выпить чая. И за столом она начала засыпать. Я пожалел ее и отправил спать. Потом лег и сам. Обиды на нее я не держал. Сегодня она подарила мне столько удовольствия, и самое главное, впереди было еще больше.

Проснулся от настойчивого звонка телефона. Было уже десять часов. Вот это проспал! Звонила риелтор. Все документы на квартиру были готовы, осталось получить ключи и подписать последние. Договорились встретиться в двенадцать.

Суда по звукам Аленка была на кухне, готовила завтрак. Умывшись, пришел к ней. Она была в фартуке и, о чудо в беленьких трусиках. А на шее у нее было подобие ошейника, которое мне сочинили вчера в ювелирной мастерской.

Первоначально это был кулон на черной кожаной ленте, шириной миллиметров пять. В мастерской, укрепили замок из серебра, приделали новое крепкое кольцо для подвески и на него повесили серебряный плоский кулон с латинской буквой «V». Причем, кулон имел отверстие внизу, за которое можно было цеплять карабин паводка.

Видимо она сходила к джипу и сама взяла его.

— Привет, стряпуха, чем угощаешь? — поздоровался я.

— Привет, через пять минут будет все готово, — она заканчивала накрывать на стол. Я с удовольствием разглядывал ее стройные ножки. Контраст белых трусиков и загорелой кожи возбуждал меня.

Наконец она сняла фартук и села за стол. Мы начали завтрак.

— Есть ли у тебя планы на сегодня? А то в двенадцать мне надо принять квартиру, — пояснил я, разглядывая ее грудь. Кроме трусиков на ней ничего не было.

— Нет, никаких. Я полностью в твоем распоряжении, хозяин, — кинув быстрый взгляд на меня, ответила она. Я кивнул. Все понятно.

— Тогда поедешь со мной. Я так понимаю, ошейник тебе понравился? А почему ты в трусиках? Не помню, когда я в последний раз видел тебя в них.

— Я вчера заснула, и ты не успел сказать мне, как я должна ходить дома. А ты не сердишься, что я сама взяла ошейник? Вроде мы вчера обо всем поговорили. И еще я провинилась снова. Какое наказание ты мне назначишь?

— А в чем провинилась?

— Вчера заснула и испортила тебе вечер. Поэтому мы никуда не поехали. И сегодня, без твоего разрешения взяла эту штуку из машины, — она коснулась рукой ошейника.

— Да, действительно, ты должна быть наказана. Но сначала, об одежде дома. Специальных требований у меня нет. Одевайся, как хочешь. Например, сейчас мне нравиться, как ты одета. Если, что не так я тебе говорю, и ты переодеваешься. На выход, я скажу, что тебе одеть. А первое наказание будет такое. После завтрака возьмешь виброяйцо и вставишь его вовнутрь. Будешь мыть посуду. А я погоняю его в разных режимах.

Закончив завтрак, она принесла устройство. Скинув трусики на пол, ловко ввела его. Оно полностью скрылось внутри, только проводок антенны торчал у нее между ног. Я включил прибор. Сначала самый тихий режим. Через некоторое время, начал экспериментировать.

Моя любовница мыла посуду. Но делала она это неуверенно. Иногда замирала, и просто стояла. Вся раскраснелась, дышала тяжело. Между ее ног блестела влага. Мы молчали.

Я включил режим случайного выбора и пошел курить на балкон. Когда вернулся, то увидел, что она просто стоит у стола, опираясь на него руками, и постанывает.

Я включил режим сильных пульсаций и пошел к ней. Наклонив ее над столом, я раздвинул ей ножки и провел пальцем по ее щелке. Влаги было столько, что она скапливалась капельками на ее губках. Смазав попку, я засунул ей палец. Прибор работал вовсю, пульсируя внутри ее. Казалось, что расширяется и сжимается. Она практически не отреагировала на мои прикосновения, полностью поглощенная своими ощущениями внутри себя. Я был сильно возбужден, мой член просто рвался наружу. Быстро скинув шорты с трусами, я выключил устройство, и вытащил его. Одним резким движением я вошел в нее. Ее тонкое, как стилет тело было у меня в руках. В этот момент она превратилась для меня в мокрую, жаркую, упругую трубочку, подаваясь мне навстречу при каждом движении. Еще несколько секунд и я взорвался внутри нее. Я просто отключился на некоторое время! Удивительное дело! Эта девчонка не переставала меня удивлять, каждый раз даря такое наслаждение!

— Ты восхитительна! Просто праздник какой-то! — прошептал я ей.

Она тоже что-то прошептала в ответ.

Я остался домыть последние чашки, а она убежала в ванную. Потом туда отправился и я. Пора было собираться на встречу.

— А что мне одеть? — спросила Аленка из своей комнаты. Вопрос прозвучал несколько двусмысленно. Но мне было все равно. Теперь в течении двух или трех часов, я мог думать о чем то другом, а не о теле своей малолетней любовницы.

— Оденься как вчера, брючки, блузка. Мне понравилось. Сегодня на улице, не так жарко как в последние дни.

— А трусики одевать?

— Трусики одевать?

— Трусики одевать, беленькие. Их резинка пикантно выглядывала вчера над брючками.

— Так скучно! — протянула она, появляясь на пороге комнаты. — Что я сегодня буду ходить как все?

— Нет, не скучно, посмотри, футболка очень тонкая, все ее носят с лифчиком. Так что, кто захочет, может прекрасно рассмотреть твою грудь, и, еще цвет твоих трусиков. Так что не спорь, мы едем заниматься делом, развлекаться будем потом.

— Как скажешь, я сейчас, — она бросилась в свою комнату и вернулась с ошейником на шее. Посмотрела на меня. — Я же должна всегда его носить?

Я хмыкнул, но ничего не сказал. Только взял с вешалки поводок. Подошел к ней, взял ее за ошейник и потянул к входной двери.

— Пошли.

Формальности заняли около часа. Все это время, пока я был с риелтором и представителем застройщика, тоже женщиной, Аленка гуляла по квартире, знакомясь с ней. Несколько раз, я поймал неодобрительные взгляды, брошенные на ее футболку, старшим поколением. Но этим дело и ограничилось. Наконец, они ушли.

Я почувствовал, что соскучился по своей «игрушке». Взяв в руки поводок, позвал ее. Она прибежала радостная.

— Что, эти грымзы ушли? Ты видел, как они на меня смотрели?

— Ушли, ушли. А что тебя это смутило. Ты так одета, что привлекаешь внимание, — я зацепил повод на кольце. — Снимай брючки и трусики.

Она выполнила мой приказ. Я повесил ее одежду в шкаф в прихожей. Она стояла в коридоре, в одной футболке, ожидая, что будет дальше.

Я взял поводок и повел ее в ванную. Там, отцепив поводок, связал ей руки и привязал ее к трубе полотенцесушителя. Посмотрел на нее. Картинка была очень привлекательная. Молоденькая девушка стола у стены, чуть прогнувшись и оттопырив свою маленькую попку. По своей инициативе, она немного раздвинула ноги.

Я подошел к ней и стал гладить ее бедра, сжимать ей попку. Мои руки беспрепятственно скользили по ее телу, забираясь под футболку, и опускаясь ниже, лаская ее щелку.

— Пока я разбирался с этими тетками, я соскучился по тебе. Захотелось тебя увидеть и погладить везде. Ты такая сейчас соблазнительная. Пока ты гуляла по квартире, у меня возникла идея и сейчас мы поедем ее претворять в жизнь.

Она молчала, возбуждаясь от моих ласк. Я продолжал.

— Для начала, ты выйдешь из квартиры в брюках, но без футболки. Ее ты оденешь у лифта. В машине на парковке, ты снимешь брюки и трусики, и мы так поедем в магазин. У торгового центра, ты наденешь брючки, но застегивать их не будешь. Они у тебя тугие, не упадут. Пусть на тебя смотрят и гадают, есть ли на тебе трусики. В магазине мы должны купить обтягивающие шортики, может еще что-то. Дома мы сделаем в шортиках разрез, чтобы твои губки оказались наружи. Это будет твоя одежда на сегодня. Потому что нам придется поездить по магазинам. Мне надо будет сделать покупки.

Моя маленькая любовница возбуждалась все больше и больше. Но тут раздался звонок. Пришлось оставить свое увлекательное занятие и подойти к двери. Вернулась риэлтор. Сказала, что забыла телефон. А мне надо сейчас спуститься вниз, и получить еще ключ от гаража и ворот, на территорию. И надо успеть, а то человек, который этим ведает, сейчас уйдет. Я пошел с ней по квартире, она никак не могла вспомнить, где она его оставила. Пришлось обойти с ней всю квартиру. Хорошо, что дверь в ванную была закрыта. Наконец пропажа обнаружилась. Мы с ней вместе вышли. Я немного беспокоился об Аленке, но деваться было некуда. За десять минут моего отсутствия ничего случиться не могло.

Когда вернулся, то увидел, что моя «игрушка» стоит, сжав ноги. Я подошел, раздвинул ее ножки. Она вся текла. Видно пыталась себя ласкать. Я медленно провел пальцами по ее щелочке. Она всем телом потянулась за моей рукой.

— Я вижу ты сильно соскучилась по мне, — я ласкал ее ускоряя движения. Застонав она кончила, но я не останавливался. — Боялась, что тетка сюда зайдет?

— Да, немножко, но... — задыхаясь, отвечала она.

— Что, но? — зажав ее клитор пальцами, я потянул его вниз, — что значит но?

— Я, и боялась, и хотела...

— Ты хотела?!

— Ну, так...Мне нравилось, что...там за дверью посторонний человек, который в любом...момент может... сюда зайти и увидеть...меня такую... — она стонала и задыхалась от возбуждения.

— Такую, полуголую, беспомощную и в развратной позе? — засунув пальцы ей в дырочку я трахал ее, иногда приподнимая ее попку вверх, через дырочку. Она кончала раз за разом.

Левой рукой я стал мять ее маленькие грудки. Потом защипнул соски, и стал по очереди их крутить. Я поймал себя на мысли, что мне в последнее время нравиться ласкать ее грубо. Конечно, я старательно контролировал силу, чтобы не сделать ей действительно больно.

— Да, и мне нравится эта идея, чтобы тебя увидели голую, развратную. Попробуем ее вечером осуществить. А что ты тут делала своими ножками, пыталась ласкать себя? — я шлепал ее между ног.

— Да!

— Наверняка, что-то представляла. Говори, что представляла?

— Я представила себя в магазине в этих...шортиках с дырочкой. Почему-то там, где...телевизоры. И продавец, который нам показывал...телевизор, заметил дырочку и стал специально просить...меня посмотреть там, или там, чтобы я наклонялась. А сам сзади рассматривал меня. И я знала, что он на меня...смотрит. И ты знал, что...он все видит. Но не...останавливал меня. А мне это безумно нравилось... — она стонала и извивалась привязанная к трубе. Несколькими шлепками я заставил ее кончить в последний раз. И обнял ее, пока ее тело сотрясалось в волнах удовольствия.

Когда она успокоилась, я отвязал ее.

— Попробуй искупаться чуть-чуть, вода есть. Ты просто волшебница!

Покурив, я почувствовал, что ужасно голоден. Аленка у же вышла из ванной и держала в руках свою футболку.

— Я очень хочу есть, а ты? — спросил я ее.

— Я тоже, уже почти два часа, а мы завтракали давно.

— Давай, к черту эти мероприятия, поедем домой, поедим, а потом решим, что и когда нам делать. Времени еще вагон. А то я сейчас начну грызть деревяшку от голода.

— Давай, — с облегчением сказала она. Позже в машине, она призналась, что немного устала и очень голодная.

Пообедав, нас потянуло в сон. У нее слипались глаза, а мне казалось, что я засну, не дойдя до дивана. Все-таки, такие интенсивные упражнения требовали хорошего отдыха.

Я проснулся раньше нее. Было около пяти. Засел за компьютер. У меня оставались не просмотренные документы по работе. Да и надо было определиться с предстоящими покупками, уже в свое жилье.

Часа через два на пороге появилась Аленка, такая милая после сна. Она еще не совсем проснулась, и очень забавно потирала глаза.

— Вот это я проспала, я засоня, — она уселась рядом со мной. — А ты что делаешь? Работаешь? — спросила она, заглядывая в компьютер. — Что будем делать? — она прислонилась ко мне.

— Что будем делать, что будем делать... — задумчиво отвечал я, — сначала сонная девочка пойдет и умоется, потом надо попить чайку, может что-то жевануть, а там и видно будет, какая у нас с тобой судьба на сегодня.

— Мы что, будем гадать? — после сна иносказания до нее доходили с трудом.

— Ага, по цвету чая и по крупинкам сахара, — отвечал я, не отрываясь от экрана. Тут она поняла.

— Бессовестный, — она ткнула меня кулачком в бок. — Пользуешься тем, что я еще сонная, вот и насмехаешься надо мной. Ладно, я пошла умываться, и вообще.

На кухне, за ужином, она сказала, что шортики покупать не надо. У нее вроде бы есть.

Шортики оказались, те, которые и требовались. Трикотажные, на резинке, в обтяжку. Она их примерила, причем при мне, сначала полностью раздевшись. То есть, стянув с себя футболку, в которой сидела за ужином. Но я не поддался. Мне надо было закончить с работой. Поэтому я мужественно отметил, где сделать разрез, и отправил ее обшивать его.

К тому времени, когда она закончила шить, выключил компьютер и я. Она надела шортики с небольшим разрезом между ног. Как и ожидалось, ее губки оказались на «улице». Это было пикантно. Но результатом я остался недоволен.

— Да, не пойдет. Сразу все видно. В них можно пройтись по улице, в сумерках, или ночью. Но в магазине, или днем никак. Нельзя. Поэтому, надеваешь свою черную расклешенную юбку, на резинке. Если ты помнишь, она прикрывает твою попку и все. А при ходьбе приоткрывает ее. Сверху пусть будет короткая блузка на пуговичках. И беленькие трусики для контраста.

— Трусики?! — капризно протянула она.

— Трусики, — а будешь спорить, наденешь джинсы, и ни одной пуговицы расстегнуть не разрешу. Все, беги, одевайся.

Когда она пришла одетая, я ее немного «погонял» по комнате. Смотрел, как все выглядит. Оказалось нормально, если юбку слегка приспустить, то почти прилично. Пока конечно, при наклонах обнажалась полностью, но при ходьбе открывалась только нижняя часть. Поэкспериментировали и с блузкой. Можно было ехать. Во время этих экспериментов она немного на меня обижалась, за то, что я не разрешаю ей ехать без трусиков. Но я на это не реагировал.

Подозвал ее к себе, одел ошейник. Взял с собой поводок и фотоаппарат. Можно было ехать

Мы приехали в огромный трехэтажный торговый центр, который открылся всего пару месяцев назад. Там был продовольственный гипермаркет и куча всяких магазинов.

Остановившись на парковке, Было около девяти, основной поток покупателей уже закончился но машин все равно еще было много. Я поставил свой джип чуть в стороне, от основной массы машин, и сказал ей.

— Теперь можешь снять трусики. В магазин пойдешь без них. Только будем следить за юбкой, поправляя ее. И при зрителях, наклоняться тебе нельзя.

Она повернулась ко мне радостная.

— Правда?! А я думала, что ты не разрешишь! — и она быстро скинула трусики. — Я думала тебе не интересно!

— Ты ошибалась, очень интересно. А если бы ты не строила «обидки», то и до магазина ехала бы без трусиков и без юбки.

— Ну, прости меня, теперь я всегда буду тебя слушаться, — сказала она притворно.

— Пошли, — сказал я. На всякий случай, я засунул в карман ее трусики.

Мы поднялись по лестнице и прошли в двери. Я шел сзади нее, пока все было нормально. Поправив юбку, сначала отправились за продуктами. Выбирая продукты, мы ходили между стеллажами. Покупателей было мало.

Наконец, мы оказались одни. Только вдалеке, какая то тетка выбирала макароны. Я остановился и сказал.

— Сейчас ты присядешь на корточки, лицом к полкам. Как будто выбираешь специи на нижней полке. Посидишь так, потом раздвинешь ноги. Чтобы твоя щелка полностью обнажилась. Можешь потом, опуститься на колени. Тут чисто. Встанешь, только когда я скажу.

Она молча кивнула, и опустилась на корточки. Посидела немного, потом широко раздвинула ноги. Я смотрел на нее сверху. Юбчонка задралась и ее губки мне были видны. Потом она подалась вперед и села на коленки. Посмотрела на меня снизу, ожидая.

— Потянись в глубь полки, доставая дальний пакет с перчиком, — сказал я и сделал а шаг назад. Она оглянулась, увидела, как я стою, и стала медленно тянуться за самым дальним пакетиком, демонстрируя мне свою голую попку и щелку. Потом вернулась назад. Ее щеки слегка покраснели. Но особой скованности я не заметил.

— Можешь встать, — картина меня завела, и мой голос охрип.

Мы перешли в другой ряд.

— Надо повторить, — сказал я. — Ты мне очень понравилась.

— Мне тоже понравилось. А где?

По ее голосу я понял, что она начала возбуждаться.

Мы оказались в отделе женской одежды. Людей там не было вообще. На самой нижней полке стояли пакеты с колготками. По моей команде, она повторила приседание. Но когда она стояла на коленях, я приказал ей задрать юбчонку до пояса. Она так стояла на полу, почти на четвереньках, в магазине, с голой попкой и раздвинутыми ногами. Ждал разрешения подняться. Я опустился рядом с ней и, поправляя юбку, медленно провел пальцами по ее щелочке. задержавшись на дырочке, потом на клиторе. Она текла.

Тут раздались голоса, и пришлось быстро принимать «приличный» вид. Обошлось. Мы прошлись еще раз по магазину. К сожалению, больше возможностей поиграть не было. Мы пошли к кассе.

— Хозяин, я очень хочу себя поласкать, можно мне это сделать?

Я посмотрел на нее. Она просилась на полном серьезе. Она повернулась ко мне и ее рука уже тянулась к юбке. Она даже немного дрожала. Но я увидел, что в глазах у нее мелькнули бесенята. Она провоцировала меня.

— Здесь нельзя, — чересчур серьезно ответил я. — Я скажу, когда и где.

— Хорошо, хозяин, — в притворном послушании, она опустила глаза.

Когда мы подошли к машине, я понял, что рассчитал все верно. Пока мы были в магазине, половина машин разъехалась, и наша оказалась метрах в двадцати от ближайшей.

Я остановил Аленку, так, чтобы наш загораживал наш джип.

— Расстегни блузку полностью, и потяни юбку за пояс вверх, пока я не скажу хватит.

Она поднимала юбку, пока половина попку на стала видна.

— Теперь перекладывай покупки в машину.

Я специально отодвинул тележку, чтобы она делала пару шагов от машины к ней. Она стала складывать покупки на заднее сиденье. Я поправил ее, чтобы пакеты она ставила на пол, подальше от себя. Для этого ей приходилось вставать одной ногой на подножку и сильно наклоняться вперед. Блузка распахивалась и ее грудки двумя маленькими конусами свешивались вниз. Юбка, задранная вверх, не скрывала ничего. Аленка сверкала своей мокрой щелкой, голой попкой, колечком ануса. Она сходила к тележке раз и второй. На третий, я задержал ее в машине. Ей приходилось почти ложиться на заднее сиденье, а одной ногой она опиралась в пол. В этой позе я ее и остановил, приказав, поставить банки и пакеты поровнее, а сам положил ей руку на попку, засунув большой палец ей в дырочку. Она замерла. А я почувствовал, что и попку у нее достаточно мокрая. Вставив в нее и указательный палец. Она лежала, не шевелилась.

— Что остановилась, выравнивай.

Она всхлипнула, и потянулась к пакетам. Пока она пыталась одной рукой отодвинуть их подальше, я трахал ее в обе дырочки. Она стонала, извивалась. Потом я остановился. Вытащил мокрые пальцы из нее, я окончательно сдвинул ее юбку вверх. Огляделся, никого рядом.

— Сейчас ты полуголая возьмешь банку с крюшонами из тележки и аккуратно поставишь ее в самый дальний угол. Потом попросишь меня снова засунуть в тебя пальцы. Убедительно попросишь, поняла. Толька тогда я разрешу тебе кончить. Вперед.

— Почти голая, на дрожащих ногах, она вылезла из машины, наклонилась над тележкой, и вернулась в машину. Поставив маленькую баночку, она осталась лежать на сидении, животом вниз. Одна нога не умещалась, и она опустила ее согнутую на пол, открывая мне великолепный обзор.

— Хозяин, пожалуйста, засунь в меня свои пальцы.

Я, достаточно ощутимо шлепнул ее по голой попке.

— Это неубедительно! Куда засунуть? Сколько пальцев? — на каждое слово я бил ее то по одной половинке, то по другой. Она стонала.

— Хозяин, я очень тебя прошу, засунь два своих пальца в меня, и разреши мне кончить, ну, пожалуйста!

— Не убедительно! Не конкретно! — я продолжал экзекуции, уменьшив силу ударов, а то ее попка начала краснеть. Взяв левой рукой ее за губки, я стал потягивать из, не прекращая ее бить. Она застонала.

— Очень...тебя...прошу...засунь...один... палец мне в попку...Второй во влагалище...

Решив, что этого хватит, я так и сделал. Она была до такой степени возбуждена, что кончила через пару секунд, бурно, стоная во весь голос.

Я опять огляделся, похоже, мы ничьего внимания не привлекли. Когда она немного затихла, я освободил ее. Пока она успокаивалась, я продолжал гладить ее по попке, иногда касаясь ее дырочек.

— Сейчас мы пойдем фотографироваться. Я же давно тебе обещал.

Через некоторое время мы отправились «по магазинам» дальше.

Кое-что, купив, дошли до третьего этажа. Время было около десяти, людей в торговом центре осталось совсем мало. Пока мы были на первых двух, моя «игрушка» разбаловалась. Она могла стать передо мной с невинной мордочкой и слегка приподнять юбку с бедра. Или, расстегнув все пуговицы на блузке, кроме одной обмахиваться полами, как будто ей очень жарко. Сделали мы и несколько фотографий, задранная с попки юбка, распахнутая блузка. Поднимаясь, по боковой лестнице на третий этаж, она сказала мне:

— На меня эти фотки подействовали. Если бы на мне сейчас были трусики, то их можно было бы выжимать. Видишь, как удобно ходить без трусиков?

— Конечно, удобно. И тебе удобно, и мне, — и я положил ей руку на попку, погладив пальцем ее щелку. Она, действительно, была опять сильно мокрая. Это было приятно, но пришлось руку убрать, сверху спускался охранник.

На третьем этаже было совсем пусто. Нам и раньше встречались незанятые секции, но на третьем было занято, наверное, четверть. Остальные закрыты баннерами. Весь этаж состоял из двух длинных коридоров, соединенных поперечными проходами. Имелось и несколько полукруглых холлов.

До ближайшего магазина предстояла пройти метров двадцать. Охраны не было видно. Я опять положил руку ей на попку, задрав коротенькую юбчонку. Ее попка полностью оголилась. Мой палец уютно поместился в ее влажной щелке. При каждом шаге он терся об ее губки. Так мы пошли по коридору.

Ее это сильно возбуждало. Идти по магазину с голой попкой, и с моим пальцем между ног. Меня тоже. Я был в каком-то сладостном тумане.

— Ты знаешь, — сказала она с придыханием от возбуждения, — Я в Сети видела на девушке платье. Оно такое короткое и закрытое спереди. А сзади почти ничего нет. Спина и попка голая. Ты идешь, а на тебя все смотрят. А спереди все прилично...

— Я тоже такое видел на фотках, надо сшить тебе. Только на улицу в нем нельзя, не поймут. А вот дома, пожалуйста. Допустим, пришли ко мне гости. А ты им стол накрываешь в таком платье.

— Что, правда? И ты разрешишь?

— Почему бы и нет, если ты будешь себя хорошо вести.

— А это как, хорошо вести?

— Слушаться меня, во всем.

— Я буду, буду. Я все время тебя слушаюсь, хозяин.

Первый работающий магазин приближался. Я прочитал вывеску.

— Я думаю, мужская обувь нам не нужна. Пойдем, посмотрим, что там, — и я завернул ее в боковой коридор. Интересная деталь, на месте в потолке, где должна быть обзорная камера, была только дырка. Видно не успели поставить. Я постоянно контролировал наличие камер, и для наших фотографий выбирал места, подальше от ближайшей. А тут, на протяжении во всем коридоре только дырки от них. Магазинов там тоже не было.

Я остановился. Развернул ее лицом к себе.

— Давай, поправим тебе одежду, — сказал я и расстегнул ее блузку полностью. Потом поднял юбку выше, до талии, обнажаю ее попку и лобок. — Так пойдет. Если кто-то появится, ты застегиваешь пуговку, а я поправляю юбку, поняла?

— Да, — прошептала она.

— Теперь отойди немного, я тебя сфотографирую.

Мы стали фотографироваться. Аленка в расстегнутой блузке и юбке. Аленка с раздвинутыми ногами, одна рука приподнимает пол юбки, вторая ладошкой прикрывает щелку. Распахнутая блузка, Голая оттопыренная попка. Вполоборота, на корточках. Блузка болтается на руках, спущенная с плеч. Три четверти сзади, и при этом Аленка ласкает себя. И так далее.

Она оказалась очень послушной моделью, Только один раз она пыталась принять позу, распространенную на порно фото. Когда девушка широко раздвигает ноги перед камерой. Я ей запретил.

Все заняло не больше пяти минут.

— Пока хватит, — решил я.

Мы пошли дальше, блузка осталась расстегнутой, а юбка поднятой. После всех наших приключений в торговом центре, хотелось только одного, хорошенько трахнуть эту девчонку.

Мы вышли во второй коридор. Камер не было и там. Такая же пустота, только где-то далеко, в конце шла парочка покупателей. Они удалялись от нас. Я увидел указатель «туалеты». Они, располагались в тупичке, сбоку. Двери и в мужской и женский были открыты. Ни там, ни там людей не было. Все блестело свежевымытым кафелем. Чувствовался запах моющих средств. Наверное, недавно здесь была уборщица. Аленка посмотрела вопросительно на меня, ожидая команды.

— Снимай блузку, и становись на четвереньки, — она послушно отдала мне блузку. — Теперь ползи в мужской туалет к писсуарам.

Она по коридору поползла к туалету, потом свернула в дверь, виляя голой попкой. Я включил режим видео и снимал ее. Она проползла умывальную и добралась до ряда с писсуарами. Остановилась. Я еще раньше приметил табличку «Уборка». Повесил ее снаружи, и закрыл дверь в коридор. В принципе, мне было уже все равно, зайдет сюда кто-нибудь или нет Просто наваждение какое-то. Пока, я возился с табличкой, Аленка терпеливо стояла на четвереньках.

Я подошел к ней, присел и стал быстро и грубо ласкать ее клитор. Она кончила, я продолжал ее ласкать, зная, что она может кончать несколько раз подряд.

— Сейчас ты поднимешься, засунешь голову в писсуар и сделаешь вид что пьешь оттуда, поняла?

— Даа! — почти прокричала она.

— Давай! — я отпустил ее. А сам отступил и стал снимать на видео, как она поднялась с четверенек, взялась руками за край и наклонилась во внутрь.

— Замри, — скомандовал я, и сделал несколько снимков.

— Теперь переползи к стене между ними и стань на коленки, лицом ко мне. Ласкай себя!

Я подошел к ней, опуская шорты и трусы. Достал свой член и поднес к ее рту. Она стала сосать его. Одной рукой она вовсю ласкала себя. Из-за того, что ее рот был занят, ее стоны были похожи на какое-то рычание. Мы вели себя как два сумасшедших. Казалось, если кто-то сейчас зайдет, мы не остановимся.

Но ее рта мне было мало. Я вышел из нее. Поднял Аленку с пола, развернул и заставил нагнуться над писсуаром. Она уперлась в него. Одним ударом я вошел в ее текущую щель и стал трахать ее. Она поймала мой ритм и подавалась мне навстречу. Мои шорты упали на пол. Глухо стукнул фотоаппарат в кармане, ударившийся о пол. Но нам было все равно, она отдавалась мне, а я наслаждался ее податливым телом. Очень скоро наступил конец. Под занавес я вышел из нее и кончил на ее попку и спину. Это было так восхитительно, что я, наверное, целую вечность приходил в себя. Потом, оставив ее так стоять, нагнулся за фотоаппаратом. К счастью, с ним ничего не случилось. Сделал несколько ее фоток со следами нашего разврата.

Несколько бумажных полотенец, мой носовой платок, смоченный в воде, помогли нам ликвидировать последствия. В конце я дал ей трусики и сказал надеть. Время было к закрытию, и охрана могла активизироваться. Да и мне, как всегда после секса, ничего не хотелось.

Мы спустились на первый этаж и пошли к выходу. И тут я через стекло увидел платье. Как раз для наших целей. Белое, короткое платье, связанное сеточкой. Таких платьев и блузок много продают на Черноморском побережье, летом. Больше я их нигде не встречал. А тут висит. Я повел Аленку в магазин. Он еще работал. Платье было такое как надо. Сетка составляла ячейки пять — десять миллиметров. Получалось очень прозрачное платье. Я показал на него.

— Тебе нравится?

— Да, очень! Классное! А куда я могу его одеть?

— Ну, например, сегодня вечером на прогулку по ночному городу. Оденешь только его и больше ничего.

— Класс! А мой размер есть?

— Сейчас узнаем.

Мы подошли к продавщице, и она быстро все устроила. Аленка примерила его в кабинке. Да, то, что надо. Спина наполовину голая, бретельки завязываются на шее. Дырочки были достаточно большие, и Аленкины соски торчали наружу маленькими столбиками. Трусики, сквозь него, можно было разглядеть до мельчайших подробностей. Платье ничего не скрывало. Мы купили его.

Выходя из магазина, она спросила меня, почему, когда мы фотографировались, я не разрешил ей так встать.

— Потому, что это вульгарная и пошлая поза. Что в ней хорошего!

— А я думала, что она очень соблазнительная.

— Не знаю, кого могут соблазнять картинки из учебника по гинекологии, но не меня.

— Да? Прости, но я хотела как лучше.

— Все в порядке. Не стоит тебя оскорблять такими фотографиями.

Когда мы спускались по лестнице, выходя на парковку, навстречу нам поднимался охранник. Он бросил взгляд на Аленку и пристально уставился на ее трусики. Под такой короткой юбкой они были очень хорошо видны.

Мы прошли мимо. А подходя к машине, Аленка заметила, что охраннику, чтобы увидеть что-то интересное, надо почаще ходить в туалет.

— Особенно, на третий этаж, — добавил я. И мы оба счастливо рассмеялись.

Впереди нас ждала прогулка по ночному городу.