Сильвия. Повторяю: с какой стати вмешиваться в чужие дела? Зачем говорить за меня о моих чувствах?

Лизетта. Да ведь я думала, что в этом случае чувства у вас такие же, как и у всех. Батюшка ваш спрашивает меня, склонны ли вы к замужеству, будете ли вы рады, если он выдаст вас замуж. Я отвечаю: «Да». Это вышло как-то само собою. Кроме вас, на всем свете, верно, не найдется девушки, которой это «да» оказалось бы не по душе. Тут «нет» прямо-таки противоестественно.

Сильвия. «Нет» – противоестественно! Что за глупая наивность! Видно, тебе замужество кажется блаженством?

Лизетта. Еще бы! Я опять-таки скажу: да.

Сильвия. Перестань! Ступай дерзить кому-нибудь другому и не суди о моем сердце по себе.

Лизетта. У меня сердце, как у всех. Почему это ваше хочет быть таким, как ни у кого?

Сильвия. Она бы меня еще и сумасбродкой назвала, если бы только посмела!

Лизетта. И назвала бы, будь я вам ровней!

Сильвия. Ты, кажется, хочешь меня разозлить, Лизетта.

Лизетта. Вовсе нет. Но посудите сами: что же я сделала дурного? Сказала вашему батюшке, что вы не прочь выйти замуж; только и всего.

Сильвия. Во-первых, это неправда. Мне и в девушках хорошо.

Лизетта. Еще новость!

Сильвия. Батюшка может вообразить, будто осчастливит меня, если выдаст замуж. А я этого не желаю: ведь он тогда примется за дело в полной уверенности, что угождает мне, и все его хлопоты могут пропасть зря.

Лизетта. Что такое? Вы не выйдете за того, кого батюшка вам предназначает?

Сильвия. Как знать? Быть может, он мне не подойдет. Это-то меня и волнует.

Лизетта. Говорят, что ваш суженый – благороднейший человек, что он статный, любезный, красивый, что он умница, что нрав у него чудесный, – чего же вам еще? Это ли не отрадный брак, это ли не сладостный союз?

Сильвия. Сладостный! Что за выражение! Какая ты дурочка!

Лизетта. Право же, барышня, это большое счастье, что такой вздыхатель намерен жениться по всем правилам. Вряд ли найдется девушка, которой не грозила бы опасность выйти за него без всяких церемоний, начни он только за ней ухаживать. Пригож, статен – этого довольно, чтобы у семейного очага забыть все на свете; гостеприимен, остроумен – это для общества. Да, что и говорить, в таком мужчине все хорошо; и приятное и полезное – все в нем найдешь.

Сильвия. Да, в том портрете, который ты рисуешь. По слухам, он на него похож. Но только по слухам, и может статься, что я окажусь иного мнения. Он, говорят, красавец мужчина, а это, пожалуй, недостаток.

Лизетта. Недостаток? Что за странная мысль!

Сильвия. Мысль вполне здравая. Я заметила, что красивый мужчина – всегда вертопрах.

Лизетта. Вертопрахом быть нехорошо, а вот что красив – так это он молодчина.

Сильвия. Говорят, он статен. Ну, это еще куда ни шло!

Лизетта. О чем толковать! Это вполне простительно.

Сильвия. Красоты и обворожительности я от него не требую. Это лишняя роскошь.

Лизетта. Вот тебе на! Уж если я выйду замуж, такая роскошь будет для меня первейшей необходимостью.

Сильвия. Ты сама не знаешь, что говоришь. В замужестве гораздо чаще приходится иметь дело с мужем как с человеком здравомыслящим, чем как с любезником. Словом, я от мужа требую только одного: покладистости, а это не так часто встречается. О его нраве отзываются похвально, но ведь никто с ним не знаком. Человеку ничего не стоит притвориться, особенно умному. Я сама знаю таких, которые в кругу друзей кажутся превосходнейшими людьми. Они – сама приветливость, само благоразумие, само очарование, и внешность их как будто служит порукой всем этим драгоценным качествам. «Господин такой-то, как видно, человек безупречный, человек благоразумный», – так говорили об Эргасте. «Он такой и есть, – подтверждали другие, подтверждала и я сама. – Лицо его не обманывает». Да, верьте этому ласковому, приветливому лицу! Не пройдет и четверти часа, как это выражение исчезнет и сменится выражением мрачным, хмурым, жестоким, наводящим ужас на весь дом. Эргаст женился; его жена, дети, слуги другого выражения на его лице и не видят, зато вне дома он всюду появляется с тем самым любезным выражением, которое так хорошо знаем мы. Это не что иное, как маска, которую он надевает, выходя из дому.

Лизетта. Двуликое чудище!

Сильвия. А Леандр? Встретишь его, так потом не нахвалишься. Дома же у себя этот человек никогда не вымолвит словечка, не засмеется, ни побранит. Это душа ледяная, замкнутая, неприступная. Даже для жены он чужой, она не делится с ним не чувствами, ни мыслями. Она замужем за существом, которое выходит из своего кабинета, садится за стол и нагоняет тоску, холод и уныние на всех окружающих. Забавный муж?

Лизетта. Я леденею от ваших слов. Ну, а Терсандр?

Сильвия. А вот тебе Терсандр. Недавно он рассердился на жену. Я приезжаю к ним. Обо мне докладывают, Терсандр встречает меня с распростертыми объятиями, с ясным, радостным лицом. Можно подумать, что его оторвали от веселой беседы, его глаза и губы все еще улыбаются. Одно притворство! Вот что такое мужчина! Кто поверит, что у жены есть повод жаловаться на него? А когда я вошла к ней, бедняжка была расстроенная, бледная, с заплаканными глазками. Чего доброго, я и сама стану такой, – это портрет Сильвии в будущем. Во всяком случае, мне грозит опасность превратиться в его копию. Ах, как жаль ее, Лизетта. Вдруг и тебе придется жалеть меня? Страшно подумать! Как, по-твоему? Ты только представь себе, что такое муж!

Лизетта. Муж – это муж. Напрасно вы произнесли это слово. Оно примиряет меня со всем остальным.

Г-н Оргон. Здравствуй, дочка! Уж не знаю, придется ли тебе по вкусу новость, которую я намерен сообщить. Сегодня приезжает твой суженый; вот письмо от его отца. Что молчишь? Что хмуришься? И Лизетта насупилась. Как это понять? (Лизетте.) Скажи хоть ты, что это значит?

Лизетта. Лицо, повергающее в трепет; лицо, бросающее в холод; ледяная, неприступная душа; наконец, женщина – бледная, расстроенная, с заплаканными глазами… Вот, над чем мы задумались.

Г-н Оргон. Что за галиматья! «Лицо! Душа!» Ничего не понимаю. Что случилось?

Сильвия. Я говорила Лизетте о том, как несчастна бывает женщина, если ее тиранит муж, и привела в пример жену Терсандра. На днях я ее застала в расстроенных чувствах оттого, что муж разбранил ее. Я говорила Лизетте, что я по этому поводу думаю.

Лизетта. Да, мы толковали об изменчивых лицах, мы говорили о том, что у мужей для света – маска, а для жены – гримаса.

Г-н Оргон. Из всего этого, дочка, я заключаю, что замужество страшит тебя, тем более что ты не знаешь Доранта.

Лизетта. Прежде всего – он красавец, а это, видите ли, недостаток.

Г-н Оргон. Недостаток? Да ты что, не в себе? Недостаток!

Лизетта. Я повторяю то, чему меня учат. Это мнение барышни. Она моя наставница.

Г-н Оргон. Полно, полно, перестаньте! Послушай, дитя мое, ты знаешь, как я тебя люблю. Дорант едет сюда, чтобы на тебе жениться. Во время моей последней поездки в провинцию мы с его отцом, моим старым и близким приятелем, решили поженить вас, но при условии, что вы понравитесь друг другу и что вам будет дана полная свобода высказаться откровенно. Не вздумай из уважения ко мне проявлять к нему хотя бы малейшую снисходительность. Если Дорант придется тебе не по нраву, скажи только – и он сейчас же уедет. Если ты ему не понравишься, он тоже уедет.

Лизетта. Как в опере – нежный дуэт решит вопрос: «Я приглянулась вам, вы приглянулись мне – нотариуса к нам скорей!» Или: «Вы любите меня? – О нет! – И я вас не люблю. Скорее на коня!»

Г-н Оргон. Я и сам еще не видел Доранта. Когда я у них гостил, он был в отлучке. Но я слышал о нем много хорошего и не думаю, чтобы вы распростились друг с дружкой.

Сильвия. Я тронута вашей добротой, батюшка. Вы запрещаете мне быть снисходительной – я повинуюсь.

Г-н Оргон. Таков мой приказ.

Сильвия. Но мне сейчас пришла в голову мысль, и я осмелюсь просить вас об одной милости… Тогда уж я совсем буду спокойна.

Г-н Оргон. Если просьба исполнимая, я перечить не стану.

Сильвия. Вполне исполнимая. Но только я, пожалуй, злоупотребляю вашей добротой.

Г-н Оргон. Так и быть, злоупотребляй! Ничего не поделаешь. Чтобы слыть добрым, надо быть добрым чересчур.

Лизетта. Так может сказать только лучший из людей.

Г-н Оргон. Говори же, дочка.

Сильвия. Сегодня приедет Дорант. Хорошо бы мне поглядеть на него, понаблюдать за ним, но так, чтобы он этого не знал. Лизетта – девушка смышленая, мы могли бы с ней на время поменяться ролями.

Г-н Оргон (в сторону). Мысль занятная. (Сильвии.) Дай подумать. (В сторону.) Если я соглашусь, произойдет нечто из ряда вон выходящее. Она и не подозревает. (Сильвии.) Хорошо, дочка. Будь по-твоему. А ты, Лизетта, справишься?

Лизетта. Вы знаете, какая я, сударь. Попробуйте только кружить мне голову да быть со мной непочтительным! Вот вам образчик моих манер. Ну как? Что тут осталось от Лизетты?

Г-н Оргон. Скажите на милость! Я бы и сам ошибся. Однако нечего терять время. Поди переоденься сообразно с новой ролью. А то, Дорант может нас застать врасплох. Не мешкайте да предупредите всех в доме!

Сильвия. Мне, пожалуй, недостает только фартука.

Лизетта. Зато я должна тщательно заняться туалетом. (Сильвии.) Лизетта, приучайся к новым обязанностям, причеши меня! А ну, поживее!

Сильвия. Вы останетесь много довольны, маркиза. Пойдемте!

Марио. Какая новость, сестра! Поздравляю тебя. Говорят, мы сегодня увидим твоего суженого.

Сильвия. Да, Марио. Но мне недосуг, у меня важные дела. Отец тебе расскажет. Я покидаю вас.

Г-н Оргон. Не отвлекай ее, Марио. Пойдем, я тебе все объясню.

Марио. Что такое, батюшка?

Г-н Оргон. Прежде всего прошу тебя хранить в строжайшей тайне то, что я сейчас скажу.

Марио. Слушаю, батюшка.

Г-н Оргон. Сегодня мы увидим Доранта. Но увидим его переодетым.

Марио. Переодетым? Он приедет в маскарадном костюме? Вы даете бал в его честь?

Г-н Оргон. Вот послушай, что пишет его отец. Гм… «Впрочем, не знаю, как вы отнесетесь к фантазии, которая взбрела в голову моему сыну. Фантазия странная, он и сам это признает. Но побуждение у него хорошее и даже деликатного свойства. Вот в чем дело: он испросил у меня позволения явиться к вам сначала в обличье слуги, а его слуга будет разыгрывать роль барина».

Марио. Ха-ха! Вот потеха!

Г-н Оргон. Слушай дальше: «Мой сын отдает себе отчет в том, насколько трудна его роль. Но он надеется в обличье слуги, которое он примет ненадолго, подсмотреть кое-какие черточки в характере невесты и лучше узнать ее, с тем чтобы определить свои дальнейшие намерения, пользуясь той свободой, которую мы с вами решили предоставить детям. Я дал ему свое согласие, так как безусловно верю всему, что вы рассказывали мне о вашей любезной дочке; однако на всякий случай предупреждаю вас об этом, хотя он и просил ничего вам не говорить. Что же касается невесты, то поступайте как найдете нужным…». Вот что пишет отец. Но это еще не все. Дело в том, что сестра твоя тоже всем этим встревожена. Не зная, что замыслил Дорант, она попросила у меня разрешения разыграть точно такую же комедию и тоже для того, чтобы присмотреться к Доранту. Что ты на это скажешь? Вот история! Сейчас хозяйка и служанка переодеваются. Посоветуй мне, Марио, как быть: предупредить Сильвию или нет?

Марио. Раз события принимают такой оборот, то, мне кажется, вмешиваться не надо. Я бы на вашем месте не стал разрушать затею, которая пришла им обоим в голову. Ведь в таком наряде им волей-неволей часто придется говорить друг с дружкой. Посмотрим, не подскажет ли им сердце правильное решение. Быть может, Доранту сестрица понравится и в обличье служанки, и это будет ей еще приятнее.

Г-н Оргон. Посмотрим, как она из этого выпутается.

Марио. Вот забавное приключение! Я хочу видеть все с самого начала, да еще подзадорю их.

Сильвия (в сторону). Они потешаются надо мной. Пусть! Надо этим воспользоваться. Малый не глуп. Служанку, которой он достанется, жалеть не придется. Сейчас он рассыплется в любезностях, – ну и пускай! Лишь бы мне что-нибудь выведать.

Дорант (в сторону). Удивительная девушка! От такого личика не отказалась бы ни одна женщина в мире. Познакомимся поближе… (Вслух.) Раз мы на приятельской ноге и отказались от церемоний, то скажи мне, Лизетта: стоит ли тебя твоя хозяйка? С ее стороны очень смело держать такую горничную, как ты!

Сильвия. Вопрос твой, Бургиньон, говорит о том, что ты по установившемуся обычаю приехал сюда с намерением изливаться перед служанкой в нежных чувствах. Ведь так?

Дорант. Право же, у меня таких намерений не было! Хотя я и лакей, но никогда не заводил романов с горничными. Лакейский дух не по мне. Ну, а с тобой – другое дело. Признаюсь, ты меня пленила. Я почти робею. Моя обычная бесцеремонность тут неуместна. Мне все хочется снять перед тобой шляпу, а когда я говорю тебе «ты», мне кажется, что я богохульствую. Словом, меня подмывает обходиться с тобою до того почтительно, что ты расхохоталась бы. Что это за служанка с манерами принцессы!

Сильвия. А знаешь, то же самое говорили все лакеи, с которыми мне приходилось встречаться.

Дорант. Я ничуть не удивлюсь, если так говорили и все господа!

Сильвия. Очень мило сказано! Но повторяю: я не склонна выслушивать любовные признания человека, у которого гардероб вроде твоего.

Дорант. Другими словами, тебе не по вкусу мой наряд?

Сильвия. Не по вкусу, Бургиньон. А потому оставим любовь и будем просто друзьями.

Дорант. И только? В договоре, который ты предлагаешь, обе статьи для меня неприемлемы.

Сильвия (в сторону). Ну и лакей! (Доранту.) И все-таки этот договор придется соблюдать. Мне предсказали, что я выйду замуж за дворянина, и с тех пор я решила ни на кого больше не обращать внимания.

Дорант. Занятно! То, что ты решила по отношению к мужчинам, я решил по отношению к женщинам. Я поклялся, что всерьез полюблю только благородную девушку.

Сильвия. Ну и не отступай от своего решения!

Дорант. Я отступаю, быть может, меньше, чем нам кажется. У тебя внешность благородной девицы, а ведь случается, что человек действительно благородного происхождения, хоть и сам того не знает.

Сильвия. Ха-ха-ха! Я была бы в восторге от такой похвалы, но ведь за нее приходится расплачиваться моей матушке!

Дорант. Ну, так отплати тем же моей, если считаешь, что я этого заслуживаю!

Сильвия (в сторону). Конечно, заслуживаешь! (Доранту.) Не об этом речь. Шутки в сторону! Мне предсказан муж – дворянин, и на меньшее я не согласна.

Дорант. Право же, будь я дворянином, это предсказание было бы для меня опасно, и у меня не достало бы сил его опровергнуть. Астрологии я не страшусь, зато страшусь твоего очарования.

Сильвия (в сторону). Не унимается… (Доранту.) Перестанешь ты, наконец? Что тебе до предсказания, раз оно тебя не касается?

Дорант. Но ведь не было же предсказано, что я в тебя не влюблюсь.

Сильвия. Нет, но было предсказано, что у тебя ничего не выйдет, и я это подтверждаю.

Дорант. И прекрасно делаешь, Лизетта. Гордость тебе к лицу. Хотя она и лишает меня надежды, все же она меня радует. Как только я тебя увидел, мне захотелось, чтобы ты была именно такой гордой и такой изящной. Пусть я на этом проигрываю – я утешаюсь тем, что в выигрыше ты.

Сильвия (в сторону). Право же, удивительный малый, хоть я к нему и… (Доранту.) Скажи, кто же ты такой, откуда у тебя такая речь?

Дорант. Я сын небогатых, но почтенных родителей.

Сильвия. Поверь, я от души желаю, чтобы ты добился лучшего положения, и рада была бы помочь тебе. Судьба к тебе несправедлива.

Дорант. А любовь еще несправедливее. Я готов отдать все сокровища мира за право добиваться твоего сердца.

Сильвия (в сторону). С Божьей помощью, разговор идет по всем правилам. (Доранту.) Бургиньон, я не сержусь на тебя за твои слова, но прошу – переменим тему. Поговорим о твоем господине. Ты ведь можешь удержаться от изъяснений в любви?

Дорант. А ты могла бы не зажигать ее в моем сердце.

Сильвия. Знаешь, я рассержусь! Ты выводишь меня из терпения. Повторяю – переменим тему.

Дорант. А ты перемени лицо.

Сильвия (в сторону). Уж не насмехается ли он?.. (Доранту.) Ты, кажется, намерен продолжать? Значит, мне придется уйти? (В сторону.) Давно бы следовало!

Дорант. Погоди, Лизетта. Я и сам хотел поговорить с тобою о другом, да все из головы вылетело.

Сильвия. Мне тоже надо было кое-что сказать, но из-за тебя я все перезабыла.

Дорант. Помнится, я спрашивал: стоит ли тебя твоя хозяйка?

Сильвия. А! Ты окольным путем все к тому же! Прощай!

Дорант. Да нет же, Лизетта! Это я спрашиваю для своего господина.

Сильвия. Ах, так? Хорошо. Я тоже хотела поговорить с тобою о нем. Надеюсь, ты мне по секрету скажешь, что он собой представляет. Ты ему так предан, что это говорит в его пользу. Вероятно, у него много достоинств, раз ты у него служишь.

Дорант. Ты позволишь поблагодарить тебя за такие речи?

Сильвия. Не обращай, пожалуйста, внимания на то, что я сказала… по неосторожности.

Дорант. Такой ответ опять-таки приводит меня в восторг. Поступай как хочешь, я на все согласен. Но что я за несчастный! Мне связывает руки та, милее которой нет на свете!

Сильвия. А мне непонятно: как это я столь снисходительна, что выслушиваю твои речи? Странно!

Дорант. Ты права: в нашем знакомстве есть что-то необыкновенное!

Сильвия (в сторону). Несмотря на все, что он мне говорил, я не ушла, я не ухожу, я еще здесь и я ему отвечаю! Право, это уж не смешно! (Доранту.) Прощай!

Дорант. Поговорим же о чем хотели!

Сильвия. Нет, прощай! Все это ни к чему! Когда твой барин приедет, я постараюсь в интересах барышни сама в нем разобраться, если он того стоит. А пока – видишь эти комнаты? Они для вас.

Дорант. А вот и мой господин.

Арлекин. Ты здесь, Бургиньон? Хорошо ли тут приняли мой багаж и тебя?

Дорант. Превосходно, сударь. Да иначе и быть не могло.

Арлекин. Слуга сказал, чтобы я подождал здесь, – пока доложат тестю; он сидит у моей жены.

Дорант. Вы, вероятно, имеете в виду господина Оргона и его дочь, сударь?

Арлекин. Ну да, тестя и жену, это что в лоб, что по лбу. Я приехал жениться, они меня ждут. Дело решенное. Остановка только за свадьбой, а это пустяки.

Сильвия. Такие пустяки, о которых все-таки стоит подумать.

Арлекин. Да, но раз подумаешь, а потом и перестанешь.

Сильвия (Доранту, тихо). У вас, Бургиньон, кажется, довольно легко прослыть благовоспитанным.

Арлекин. Что это вы там шепчете моему лакею, красотка?

Сильвия. Ничего. Я только сказала, что доложу господину Оргону.

Арлекин. А почему не назвать его тестем, как называю я?

Сильвия. Да ведь он еще не тесть.

Дорант. Она права, сударь. Свадьбы-то еще не было.

Арлекин. Но ведь я ради свадьбы и приехал.

Дорант. Подождите, когда она состоится.

Арлекин. Чего там церемониться! Вчерашний ли завтрашний тесть – это все едино.

Сильвия. И то правда – женатый или холостой, велика ли разница? Хорошо, сударь: сейчас доложу о вас вашему тестю.

Арлекин. И жене моей, пожалуйста. Но только прежде скажите, красавица: вы не здешняя ли горничная?

Сильвия. Горничная, сударь.

Арлекин. Отлично! Очень рад! Как, по-вашему, понравлюсь я здесь? Каким я вам кажусь?

Сильвия. Вы кажетесь мне… забавным.

Арлекин. Превосходно! Такого мнения придерживайтесь и в дальнейшем. Это мне может пригодиться.

Сильвия. С вашей стороны это большая скромность довольствоваться моим мнением. Но я пойду. Вероятно, слуга забыл доложить вашему тестю, иначе он вышел бы вам навстречу. Я ему скажу.

Арлекин. Скажите, что я горю желанием его видеть.

Сильвия (в сторону). Что за проказница судьба! Оба не на своем месте!

Арлекин. Начало удачное, сударь. Я уже нравлюсь горничной.

Дорант. Болван!

Арлекин. Почему? Я представился очень мило!

Дорант. Ведь ты обещал, что откажешься от своих дурацких, пошлых выражений. Ведь я учил тебя! Я велел тебе быть серьезным – и только. Теперь я вижу, как легкомысленно было полагаться на тебя.

Арлекин. Я еще больше буду стараться. Раз серьезности мало, я напущу на себя томность. В случае надобности – запла́чу.

Дорант. Я совсем запутался. У меня голова кругом идет. Как же мне быть?

Арлекин. А разве вам барышня не по душе?

Дорант. Молчи! Господин Оргон идет.

Г-н Оргон. Дорогой мой, тысяча извинений! Вам пришлось ждать! Но я только сию минуту узнал, что вы здесь.

Арлекин. Сударь! Тысяча извинений – это уж чересчур. За одну вину хватит и одного извинения. Впрочем, я готов прощать вас хоть тысячу раз.

Г-н Оргон. Надеюсь, что этого не потребуется.

Арлекин. Вы – господин, я – ваш слуга.

Г-н Оргон. Поверьте, я безмерно рад нашей встрече. Я с нетерпением ждал вас.

Арлекин. Я пришел бы к вам вместе с Бургиньоном, да, знаете, с дороги бывает не по себе! А мне хотелось предстать перед вами в приличном виде.

Г-н Оргон. Вы безукоризненны!.. Моя дочь одевается; ей нездоровилось. Не угодно ли пока выпить прохладительного?

Арлекин. Чокнуться никогда не откажусь!

Г-н Оргон. А ты, Бургиньон, сам о себе позаботься!

Арлекин. Он малый не промах, бутылке не враг.

Г-н Оргон. Ну и на здоровье!

Г-н Оргон. Ты что, Лизетта?

Лизетта. Мне надо с вами поговорить.

Г-н Оргон. О чем это?

Лизетта. О том, как складываются обстоятельства. Очень важно, чтобы вы все это знали, а то будете на меня потом пенять.

Г-н Оргон. Значит, дело не шуточное?

Лизетта. Совсем даже не шуточное. Вы дали согласие, чтобы мадемуазель Сильвия перерядилась. Поначалу и я не видела в этом ничего дурного. Но я ошиблась.

Г-н Оргон. А в чем именно ты видишь дурное?

Лизетта. Не легко хвалить самое себя, сударь. Хоть это и нескромно, а все же я вынуждена предупредить, что если вы не вмешаетесь, сердце вашего избранника будет похищено, и ему уже нечего будет подарить барышне. Пора ей объявиться, время не терпит. Еще один день – и я ни за что не ручаюсь.

Г-н Оргон. Но откуда видно, что он откажется от моей дочери? Немного погодя он с нею познакомится. Неужели ты сомневаешься в силе ее чар?

Лизетта. Нет, но вы-то уж чересчур сомневаетесь в моих. Предупреждаю вас, что они свое дело делают, и не советую давать им воли.

Г-н Оргон. Поздравляю тебя, Лизетта! (Смеется.) Ха-ха-ха!

Лизетта. Ах, вот вы как? Вы изволите шутить, сударь, вы надо мной насмехаетесь. Потом пожалеете.

Г-н Оргон. Не беспокойся! Продолжай в том же духе. Не теряй времени.

Лизетта. Повторяю, сударь: сердце Доранта тоже время не теряет. Вот увидите: сейчас я ему очень нравлюсь, вечером он уже будет влюблен, завтра будет меня обожать. Я этого не заслуживаю, у него дурной вкус – говорите что хотите, но это так. Ручаюсь, что завтра же стану его кумиром.

Г-н Оргон. Так что же ты волнуешься? Если он до такой степени в тебя влюблен – пусть женится.

Лизетта. Как? И вы не воспротивитесь?

Г-н Оргон. Конечно, нет, если ты доведешь его до этого.

Лизетта. Берегитесь, сударь! Пока что я не помогала своим чарам, я просто не мешала им действовать самим, я щадила его. Но если я вмешаюсь, то совсем вскружу ему голову, и тогда уже ничем не помочь.

Г-н Оргон. Кружи голову, пленяй, своди с ума, словом, выходи замуж, если можешь. Я позволяю.

Лизетта. В таком случае – дело сделано.

Г-н Оргон. Ну, а дочка-то с тобой говорила? Жених ей приглянулся?

Лизетта. У нас еще не было случая поговорить, жених от меня не отходит. Как видно, она чем-то недовольна: грустна, задумчива и, наверно, будет просить меня, чтоб я его отвергла.

Г-н Оргон. А я тебе, запрещаю его отвергать. Я нарочно уклоняюсь от разговора с дочерью. По особым причинам я хочу, чтобы вы подольше походили переряженными. Пусть она лучше узнает своего суженого. Ну, а как ведет себя лакей? Не вздумал ли он влюбиться в барышню?

Лизетта. Он чудак. Я заметила, что в ее присутствии он очень важничает, – он ведь недурен собой. Все поглядывает на нее и вздыхает.

Г-н Оргон. И это ее сердит?

Лизетта. Как сказать?.. Она смущается.

Г-н Оргон. Ну, это тебе показалось! От взглядов лакея она не может так уж смущаться.

Лизетта. Смущается, сударь!

Г-н Оргон. Значит, от негодования.

Лизетта. Хорошо если так!

Г-н Оргон. Вот что: скажи ей, будто ты подозреваешь, что лакей хочет настроить ее против своего господина. Если она рассердится – не беспокойся: это мое дело. Но вот и Дорант. Должно быть, тебя разыскивает.

Арлекин. Наконец-то я вас нашел, чаровница! Я всех расспрашивал, где вы. Мое почтение, дорогой тестюшка или почти тестюшка!

Г-н Оргон. Мое почтение… Прощайте, дети! Оставляю вас наедине. Надо же вам помиловаться прежде чем пожениться.

Арлекин. А я готов заняться обоими делами сразу.

Г-н Оргон. Не торопитесь! Прощайте.

Арлекин. Он сказал: «Не торопитесь!» Ему легко так говорить, сударыня!

Лизетта. А мне не верится, что вам так уж трудно подождать, сударь. Вы только что приехали, ваша любовь не может быть так горяча. В лучшем случае она только еще зарождается.

Арлекин. Вы ошибаетесь, о чудо наших дней! Любовь, зажженная вами, не может долго пребывать в колыбели. Первый же ваш взгляд зародил страсть в моем сердце, второй придал ей силы, от третьего она стала взрослой девицей. Постараемся же пристроить ее поскорее! Позаботьтесь о ней, раз она ваше детище!

Лизетта. Вы считаете, что с ней дурно обращаются? Она покинута?

Арлекин. Пока у нее еще нет приданого, дайте ей по крайней мере вашу белую ручку, чтобы хоть немножко утешить ее!

Лизетта. Берите, проказник. Не утешишь вас, так вы покою не дадите.

Арлекин (целуя ей руку). Отрада души моей! Она пьянит, как превосходное вино! Жаль, подносят только один стаканчик!

Лизетта. Довольно с вас! Уж больно вы жадный.

Арлекин. Я хочу только малость подкрепиться в ожидании лучшего.

Лизетта. Надо и к рассудку прислушиваться.

Арлекин. К рассудку! Увы, рассудка я лишился! Его у меня похитили мошенники – ваши прелестные глазки.

Лизетта. Не может быть, чтобы вы так пламенно меня любили! Просто не верится.

Арлекин. Я не задумываюсь над тем, может это быть или нет. Я люблю вас без памяти. Посмотритесь в зеркало – и вы тотчас же убедитесь, что иначе и быть не может.

Лизетта. Если посмотрюсь в зеркало, я стану еще недоверчивей.

Арлекин. Обожаемая крошка! Неужели эта скромность – одно притворство?

Лизетта. Кто-то идет. Это ваш слуга.

Дорант. Сударь! Могу я с вами поговорить?

Арлекин. Нет! К черту слуг, которые не дают ни минуты покоя!

Лизетта. Благоволите выслушать его, сударь.

Дорант. Одно словечко!

Арлекин. Сударыня, если он скажет два, то на третьем я с ним распрощаюсь. Ну, говори!

Дорант (Арлекину, тихо). Поди сюда, нахал! (Пока Лизетта на них не смотрит, дает слуге пинка.)

Арлекин (Доранту, тихо). Вы не разговариваете, а бранитесь! Это… (Лизетте.) Повелительница, простите!

Лизетта. Ничего, ничего!

Дорант (Арлекину, тихо). Исполняй все в точности. Не открывайся. Притворись печальным и мечтательным, даже недовольным. Понял?

Арлекин. Хорошо, друг мой. Не беспокойся. Можешь идти.

Арлекин. Ах, сударыня, не явись он, я наговорил бы вам всяких чудесных вещей, а теперь могу сказать только самые обыкновенные, если не считать моей ни с чем не сравнимой любви. Однако обратимся к любви: когда же ваше сердце составит компанию моему?

Лизетта. Будем надеяться, что со временем составит.

Арлекин. А в скором ли времени?

Лизетта. Вопрос смелый. Вам не кажется, что вы ставите меня в затруднительное положение?

Арлекин. Что ж поделаешь? Я горю, вот и кричу: «Пожар!»

Лизетта. Если бы и мне было позволено объясниться так скоро…

Арлекин. Я полагаю, вы вполне можете это себе позволить.

Лизетта. Я девушка – вот что мешает мне быть откровенной.

Арлекин. В данном случае это отнюдь не помеха – наоборот, вам многое позволено.

Лизетта. А что вам от меня надо?

Арлекин. Скажите хоть вполголоса, что вы меня любите. Вот слушайте: я вас люблю. А вы, моя принцесса, повторите, как будто вы – эхо.

Лизетта. Вот ненасытный! Ну что ж, извольте, сударь: я вас люблю.

Арлекин. Сударыня, умираю! Голова кружится от счастья, я за себя не ручаюсь. Вы меня любите! Какой восторг!

Лизетта. Меня удивляет стремительность ваших чувств. Вы, пожалуй, меньше будете меня любить, когда узнаете поближе.

Арлекин. Ах, сударыня, когда мы узнаем друг друга поближе, я окажусь в накладе: мне с вами не рассчитаться!

Лизетта. Вы приписываете мне чересчур много достоинств.

Арлекин. А вы, сударыня, не знаете всех моих недостатков. Мне следовало бы говорить с вами не иначе как стоя на коленях.

Лизетта. Не забывайте, что мы не властны в своей судьбе.

Арлекин. Родители распоряжаются нами, как им вздумается.

Лизетта. Если бы мне решать, то сердце избрало бы вас, кем бы вы ни были.

Арлекин. Так в добрый час – пусть избирает!

Лизетта. Могу ли я льстить себя надеждой, что и вы так же расположены ко мне?

Арлекин. Ах, будь вы всего-навсего какой-нибудь Пьереттой или Марго, явись вы мне впервые с подсвечником в руке, на пороге буфетной, вы и тогда стали бы моей принцессой!

Лизетта. Ах, если бы столь возвышенные чувства были долговечны!

Арлекин. Чтобы подкрепить их, поклянемся любить друг друга вечно, хотя бы потом я вас кое в чем и разочаровал.

Лизетта. В такой клятве я нуждаюсь больше вашего, сама же я клянусь от всего сердца.

Арлекин (становится на колени). Ваша доброта ослепляет меня, я простираюсь перед нею ниц.

Лизетта. Полно! Я этого не допущу! Мне неловко! Встаньте! Кто-то идет!

Лизетта. Ты что, Лизетта?

Сильвия. Мне надо что-то сказать вам, барышня.

Арлекин. Ну, вот еще! После, после, красотка! Ступай! У меня на родине горничные не являются без зова.

Сильвия. Сударь, мне надо что-то сказать барышне.

Арлекин. Настойчивая, однако, девица! Королева моего сердца, отошлите ее! Уходи, красотка! Нам велено до свадьбы помиловаться. Не мешай нам исполнять наши обязанности.

Лизетта. Ты можешь прийти немного погодя, Лизетта?

Сильвия. Но, барышня…

Арлекин. «Но!» От этого «но» меня в жар бросает.

Сильвия (в сторону). Вот противный! (Лизетте.) Барышня, уверяю вас, дело спешное.

Лизетта. Простите, сударь! Я живо от нее отделаюсь.

Арлекин. В нее, видно, бес вселился… Ну что ж, придется запастись терпением… Пойду пока погуляю. Что за несносный народ эти слуги!

Сильвия. Ты меня удивляешь: вместо того, чтобы без дальних слов гнать этого олуха, ты заставляешь меня выслушивать его грубости.

Лизетта. Не могу же я, барышня, играть две роли зараз! Либо я должна изображать хозяйку, либо служанку, либо подчиняться, либо приказывать.

Сильвия. Хорошо. Но раз его здесь нет, слушай меня теперь, как хозяйку. Ты сама видишь, этот человек мне не подходит.

Лизетта. Но вы еще не успели разглядеть его как следует.

Сильвия. Да что мне его разглядывать? Достаточно один раз на него посмотреть, чтобы понять, что это человек невоспитанный. Словом, я от него отказываюсь. Но отец, видно, не одобряет моего поведения. Он меня избегает и не разговаривает со мной. Ты одна можешь выручить меня из беды. Дай понять этому молодому человеку, что ты не склонна идти за него замуж.

Лизетта. Не могу, барышня.

Сильвия. Не можешь? Почему?

Лизетта. Господин Оргон не позволяет.

Сильвия. Не позволяет? Я не узнаю батюшку.

Лизетта. Решительно не позволяет.

Сильвия. В таком случае скажи ему, что молодой человек вызывает во мне отвращение и притом непреодолимое. Я не думаю, что и после этого отец будет стоять на своем.

Лизетта. Но чем жених так уж вам противен, так отвратителен?

Сильвия. Повторяю, он мне не нравится. Не нравится мне и то, что я не вижу с твоей стороны должного усердия.

Лизетта. Дайте мне время как следует в нем разобраться. Это моя единственная просьба.

Сильвия. Я его уже ненавижу. Зачем же мне ждать, чтобы я возненавидела его еще сильнее?

Лизетта. Уж не слуга ли его, который корчит из себя важную особу, настраивает вас против него?

Сильвия. Какие глупости! При чем тут слуга?

Лизетта. Не доверяю я ему. Уж очень он много рассуждает.

Сильвия. Сама перестань рассуждать! Твое мнение о лакее меня не интересует. Я стараюсь, чтобы он говорил со мною как можно меньше, но у него что ни слово, то жемчужина.

Лизетта. По-моему, он готов рассказывать всякие небылицы, лишь бы блеснуть остроумием.

Сильвия. Но ведь я в таком наряде, что поневоле приходится выслушивать всякую всячину. И что тебе он? Какое он имеет отношение к неприязни, которую во мне вызывает его господин? Ты принуждаешь меня защищать слугу. Видно, ты хочешь поссорить его с хозяином, хочешь выставить его плутом, а меня дурочкой, раз уж я слушаю его побасенки.

Лизетта. Ну, барышня, уж если вы заговорили таким тоном, так рьяно его защищаете и даже гневаетесь, то я больше вам ни слова не скажу.

Сильвия. Рьяно защищаю? А какой тон взяла со мной ты? Что ты хочешь сказать? Что у тебя на уме?

Лизетта. Я никогда еще не видела вас в таком состоянии и не понимаю, почему вы так кипятитесь. Ну что ж, раз слуга ничего не говорил, – тем лучше. Зачем же вы горячитесь, зачем же вы его оправдываете? Я вам верю – и дело с концом. Будьте о нем самого лучшего мнения – я ничего не имею против.

Сильвия. Подумайте только, до чего противная девчонка! Как она все выворачивает наизнанку! Я возмущена прямо… прямо до слез.

Лизетта. Да почему же, барышня? Где же вы тут видите намек?

Сильвия. Намек? Я браню тебя за какого-то лакея? Я о нем наилучшего мнения? Ты забываешься! Наилучшего мнения! Праведное небо, наилучшего мнения! Что мне на это ответить? Что это значит? С кем ты разговариваешь? До чего мы дожили! К чему пришли!

Лизетта. Не знаю, к чему, но мне остается только руками развести.

Сильвия. Как ты смеешь так со мной разговаривать? Это возмутительно. Ступай! Ты мне несносна. Уходи! Обойдусь и без тебя.

Дорант. Лизетта, хоть я тебе и безразличен, все же я непременно должен поговорить с тобой. Мне кажется, у меня есть основания пожаловаться на твое обращение.

Сильвия. Не будем больше говорить друг другу «ты», Бургиньон. Прошу тебя!

Дорант. Как хочешь.

Сильвия. Ну вот, а ты все свое!

Дорант. Да ведь и ты тоже. Ты сказала: «Прошу тебя».

Сильвия. У меня это нечаянно вырвалось.

Дорант. Ну, так давай говорить как выйдет. Стоит ли стеснять себя на такой короткий срок? Ведь скоро мы расстанемся.

Сильвия. Твой господин уезжает? Скатертью дорога.

Дорант. И мне тоже, не правда ли? Я досказал твою мысль.

Сильвия. Я досказала бы ее и сама; если бы хотела. Но я о тебе вовсе и не думаю.

Дорант. А я глаз от тебя оторвать не могу.

Сильвия. Послушай, Бургиньон. Говорю тебе раз навсегда: ты можешь остаться, уехать, вновь вернуться – все это должно мне быть совершенно безразлично. Да так оно и есть. Я не желаю тебе ни худа, ни добра. Я тебя не ненавижу и не люблю, и никогда тебя не полюблю, разве что рассудок помутится. Вот тебе мой ответ. Иного и быть не может – разум этого не допускает. Да тебе не следовало бы и говорить со мной об этом.

Дорант. Горе мое беспредельно. Ты лишаешь меня покоя – быть может, на всю жизнь.

Сильвия. Что за глупости он вбил себе в голову!.. Мне тебя жаль. Опомнись! Ты обращаешься ко мне, я тебе отвечаю. Это уже много, даже чересчур много, поверь! Если бы ты кое-что знал, так, право, не жаловался бы на меня. Ты бы нашел меня неслыханно доброй, такой доброй, что, будь на моем месте другая, – я бы сама ее осудила. Но я в своей доброте не раскаиваюсь, в глубине души я чувствую, что поступаю похвально. Я разговариваю с тобой только из великодушия. Однако этим нельзя злоупотреблять, такое великодушие хорошо лишь на короткий срок, и я вовсе не склонна постоянно внушать самой себе, что у меня действительно невинные намерения. Итак, покончим на этом, Бургиньон! Покончим, прошу тебя! Что ж получается? Насмешка какая-то! Словом, не о чем больше разговаривать.

Дорант. Ах, любезная моя Лизетта, как мне тяжело!

Сильвия. А что ты хотел мне сказать? Входя сюда, ты жаловался, будто я тебя чем-то обидела. Чем же?

Дорант. Да ничем, пустое! Мне хотелось тебя видеть, и я, вероятно, просто выдумал предлог.

Сильвия (в сторону). Что тут ответишь? Рассердись я, все равно от этого ничего не изменится.

Дорант. Твоя госпожа, кажется, винит меня в том, что я в разговорах с тобой дурно отзываюсь о барине?

Сильвия. Это ее воображение. Если она тебе скажет еще что-нибудь в таком же духе, смело отрицай. Остальное я беру на себя.

Дорант. Меня не это беспокоит.

Сильвия. Если тебе нечего мне больше сказать, то давай расстанемся.

Дорант. Не лишай меня по крайней мере радости любоваться тобой.

Сильвия. Вот уж нашел повод ходить за мной по пятам! Я должна поощрять страсть Бургиньона! Воспоминание об этом когда-нибудь доставит мне несколько веселых минут.

Дорант. Ты надо мной смеешься… Что ж, ты права. Я сам не знаю, что тебе говорю, о чем умоляю. Прощай!

Сильвия. Прощай! Это самое лучшее. Но… кстати, о прощании. Мне хочется тебя вот о чем спросить: ты говоришь, вы уезжаете. В самом деле?

Дорант. Мне по крайней мере во что бы то ни стало нужно ехать, иначе я с ума сойду.

Сильвия. Я остановила тебя не для того, чтобы услышать такой ответ.

Дорант. Я допустил лишь одну ошибку: мне надо было уехать, как только я тебя увидел.

Сильвия (в сторону). А мне надо тотчас же забыть все, что он мне говорил.

Дорант. Если бы ты только знала, Лизетта, в каком я смятении!..

Сильвия. А если бы ты знал, что со мной!

Дорант. В чем же ты меня упрекаешь? Я ведь не собираюсь тебя разжалобить.

Сильвия (в сторону). Не поддамся!

Дорант. Даже если я буду стараться понравиться – все равно, чего мне ждать? Увы, даже завладей я твоим сердцем…

Сильвия. Сохрани Боже! Даже если бы ты им завладел, ты не узнал бы об этом. Я постаралась бы скрыть это даже от самой себя. Вот уж выдумал!

Дорант. Значит, это правда, что ты и не ненавидишь меня, и не любишь, и никогда не полюбишь?

Сильвия. Сущая правда.

Дорант. Сущая правда! Разве я такой уж страшный?

Сильвия. Нет. Не в этом дело.

Дорант. Так повтори мне раз сто, милая Лизетта, что не полюбишь меня.

Сильвия. Я и так уж много раз говорила! Поверь мне наконец!

Дорант. Я должен поверить. Избавь меня от опаснейшей страсти, спаси от ее губительной силы. Ты и не ненавидишь меня, и не любишь, и никогда не полюбишь. Уничтожь мое сердце этой уверенностью. Я поступаю честно – помоги же мне сладить с самим собой, без твоей помощи мне не обойтись. Умоляю тебя. (Опускается на колени.)

Сильвия. Ну вот еще! Только этого недоставало! Как я несчастна! Всему виной мое потворство. Встань, Бургиньон, заклинаю тебя! Сюда может кто-нибудь войти. Я скажу тебе решительно все. Что тебе от меня надо? Я тебя не ненавижу. Встань! Я полюбила бы тебя, если б могла, ты мне не противен. Ты должен этим удовольствоваться.

Дорант. Как, Лизетта! Значит, если бы я был не тем, что я есть, а человеком богатым, из хорошего общества, и любил бы тебя так, как люблю сейчас, – твое сердце не отвернулось бы от меня?

Сильвия. Конечно, нет!

Дорант. Ты не возненавидела бы меня? Ты была бы ко мне благосклонна?

Сильвия. Еще бы! Но только встань!

Дорант. Ты, кажется, говоришь не шутя, а если так – рассудку моему конец!

Сильвия. Я сказала все, что тебе хотелось от меня услышать, а ты все не встаёшь.

Г-н Оргон (приближаясь). Я весьма сожалею, что мне приходится прервать вашу беседу. Как видно, дело идет на лад, дети мои. В добрый час!

Сильвия. Он меня не послушался и стал на колени. Вероятно, я не внушаю ему достаточного уважения.

Г-н Оргон. Вы вполне достойны друг друга. Но я должен кое-что сказать тебе, Лизетта, – вы продолжите беседу, когда мы уйдем. Хорошо, Бургиньон?

Дорант. Я удаляюсь, сударь.

Г-н Оргон. Ступай. Да впредь отзывайся о своем господине несколько почтительнее.

Дорант. Разве я непочтителен, сударь?

Марио. Да, господин Бургиньон. Я слышал, что вы не оказываете должного почтения своему господину.

Дорант. Не понимаю, что вы имеете в виду.

Г-н Оргон. Ступай, ступай! После оправдаешься.

Г-н Оргон. Что это, Сильвия? Ты от нас отворачиваешься. Ты смущена.

Сильвия. Смущена? А чего мне смущаться, батюшка? Я, слава Богу, такая, как всегда. Вам просто показалось.

Марио. Тут что-то кроется, сестрица! Что-то кроется!

Сильвия. Это у тебя в голове что-то кроется, братец. Ты меня просто удивляешь.

Г-н Оргон. Значит, этот малый внушил тебе неприязнь к его господину?

Сильвия. Кто? Слуга Доранта?

Г-н Оргон. Влюбленный Бургиньон.

Сильвия. Первый раз слышу, что Бургиньон влюблен. А о своем господине он мне ни слова не говорил.

Г-н Оргон. И все же я уверен, что это Бургиньон настраивает тебя против Доранта, и вот об этом-то я и собирался с тобой потолковать.

Сильвия. Об этом не стоит и толковать, батюшка. Никто, кроме самого Доранта, не внушает мне отвращения, которое я к нему питаю; оно вполне естественно.

Марио. Чересчур сильное отвращение не может быть естественным, Сильвия, – кто-нибудь его раздувает.

Сильвия (резко). С каким таинственным видом ты это говоришь, брат! Кто ж это раздувает? Ну, скажи!

Марио. Что с тобой? Что это ты так вспылила?

Сильвия. Да мне уже опротивела моя роль, и я бы давно скинула с себя маскарадный наряд, если б только не боялась, что батюшка разгневается.

Г-н Оргон. Даже и не думай, дочка! Я как раз хотел предупредить тебя, чтобы ты этого не делала. Если я снизошел к твоей просьбе и согласился на переодевание, так благоволи и ты повременить с суждением о Доранте и сначала поверь, так ли уж обоснована неприязнь, которую тебе к нему внушили.

Сильвия. Вы что же, не слушаете меня, батюшка? Ведь я только что сказала: никто мне не внушал к нему отвращения.

Марио. Как? Неужели тот болтун, что сейчас отсюда вышел, хотя бы слегка не оговорил Доранта?

Сильвия (запальчиво). Мне просто обидно это слышать! Оговорил! Оговорил! Что за странное выражение! Чего, чего я только не наслушалась: и вид-то у меня растерянный, и что-то тут кроется, и, оказывается, влюбленный в меня Бургиньон наговорил мне на своего господина! Воля ваша, но я ничего не понимаю.

Марио. Уж если кто и ведет себя странно, так это ты. На: кого ты сердишься? Что ты так насторожилась? В чем ты нас подозреваешь?

Сильвия. Продолжай, продолжай, брат! Уж, видно, сегодня такой день: каждое твое слово задевает меня за живое. Какие такие у меня подозрения? Что тебе померещилось?

Г-н Оргон. Однако ты так взволнована, что я тебя просто не узнаю. Должно быть, потому-то Лизетта и обратилась к нам. Она винит Бургиньона в том, что он не сказал тебе ничего хорошего о своем господине, «а барышня, – говорит, – взяла лакея под свою защиту и так при этом гневалась, что я просто обомлела». За это «обомлела» мы ее побранили, да ведь слуги не выбирают выражений.

Сильвия. Ах, дерзкая! Вот противная девчонка! Не отрицаю, я рассердилась, но только из чувства справедливости.

Марио. В этом нет ничего дурного.

Сильвия. Чего же проще. Только потому, что я справедлива, что я хочу, чтобы никого не обижали, что я против того, чтобы чернили слугу в глазах его господина, – только поэтому Лизетта говорит, будто я сержусь, будто я из себя выхожу, так что она даже «обомлела»! И эта дрянная девчонка еще смеет рассуждать! Поневоле будешь сердиться, закрывать ей рот, искать союзников – ведь она же говорит немыслимые вещи. Искать союзников! Значит, я нуждаюсь в защите, в оправдании? Значит, можно дурно истолковать мои поступки? А, собственно, какие поступки? Что мне ставят в упрек? Объясните, пожалуйста! Это дело нешуточное. Или надо мною смеются? Дразнят меня? Ума не приложу.

Г-н Оргон. Спокойнее, спокойнее!

Сильвия. Нет, батюшка, я не могу быть спокойной. Я, видите ли, гневалась, служанка обомлела… Объяснитесь откровенно! Что вы хотите сказать? Слугу обвиняют несправедливо. Все вы заблуждаетесь, а Лизетта – сумасбродка. Он ни в чем не повинен – это совершенно ясно. Зачем же опять начинать этот разговор? Я оскорблена до глубины души.

Г-н Оргон. Ты сдерживаешься, дочь моя, а не прочь бы со мной поссориться. Не лучше ли решить вопрос так: на подозрении у нас слуга, он один, так пусть же Дорант выгонит его.

Сильвия. Злосчастное переодевание! Пусть Лизетта не показывается мне на глаза! Она мне еще ненавистней Доранта.

Г-н Оргон. С Лизеттой поступай как знаешь. Но ты должна быть довольна, что этот малый уберется отсюда. Он в тебя влюблен, и тебя это, конечно, раздражает.

Сильвия. Я на это не жалуюсь. Он принимает меня за горничную и ведет себя со мной соответствующим образом. Но он не говорит всего, что хотел бы сказать, потому что я держу его на расстоянии.

Марио. Не так-то уж надежно ты его держишь.

Г-н Оргон. Мы собственными глазами видели, как он стоял перед тобой на коленях, хоть ты этому и противилась. Но чтобы он встал, тебе, наверно, пришлось сказать, будто он тебе не противен.

Сильвия (в сторону). Мне душно!

Марио. А когда он спросил, полюбишь ли ты его, тебе и это пришлось ему посулить. А то он и сейчас еще стоял бы на коленях.

Сильвия. Что и говорить, тонкое замечание, братец! Но поведение его мне не понравилось, и слушать о нем мне неприятное. Шутки в сторону: когда же кончится эта комедия, когда вы перестанете надо мной потешаться?

Г-н Оргон. Я требую от тебя только одного, дочка: не отвергай Доранта, как следует не разобравшись в нем. Повремени еще! Ты сама потом будешь мне благодарна за отсрочку, о которой я тебя прошу. Ручаюсь!

Марио. Ты выйдешь за Доранта, и притом по любви – помяни мое слово… А вы, батюшка, простите слугу!

Сильвия. Как простить? Я требую, чтобы его удалили.

Г-н Оргон. Это дело его господина. (Марио.) Пойдем.

Марио. Прощай, сестрица. Смотри же, не сердись!

Марио. Это опять я, сестра. Ты была в таком волнении, что мне стало тебя жаль. Я хочу тебя успокоить. Послушай, что я скажу.

Сильвия (живо). Полно, Марио! У меня такие новости!

Марио. Что такое?

Сильвия. Он вовсе не Бургиньон, а Дорант.

Марио. Ты о ком говоришь?

Сильвия. Да все о нем же! Я только сейчас узнала. Он только что был здесь. И сам мне признался!

Марио. Кто?

Сильвия. Не понимаешь?

Марио. Ничего не понимаю.

Сильвия. Идем! Идем скорее к батюшке, надо ему сказать. Ты, Марио, тоже мне нужен. Вот что я придумала. Делай вид, будто ты в меня влюблен. Ведь ты в шутку уже признался в своей любви к Лизетте. Но главное – храни тайну. Умоляю!

Марио. Конечно, сохраню, раз я ее не знаю!

Сильвия. Идем, Марио, идем! Не будем терять времени. Вот диковинная история!

Марио (в сторону). Дай Бог, чтобы с ее стороны это было не только причудой!

Арлекин. Барин, дорогой, умоляю вас!

Дорант. Опять ты за свое!

Арлекин. Посочувствуйте моей удаче, не мешайте счастью, которое мне невзначай подвернулось, не чините ему препятствий!

Дорант. Несчастный! Да ты что, смеешься надо мной? Влепить бы тебе сотню горячих!

Арлекин. А я и не отказываюсь от них, если заслужил, но, после того как мне их отпустят, позвольте мне заслужить еще сотню. Не сходить ли за дубинкой?

Дорант. Мошенник!

Арлекин. Мошенник? Пусть! Это не помеха счастью.

Дорант. Каналья! Ведь что выдумал!

Арлекин. И на каналью согласен. Одно к одному. Мошеннику не зазорно прослыть канальей, но и каналья может удачно жениться.

Дорант. Как, нахал? Ты хочешь, чтобы я оставил порядочного человека в заблуждении и позволил тебе под моим именем жениться на его дочери? Слушай! Если ты еще хоть раз заикнешься об этой дерзости, я открою господину Оргону, кто ты такой, а затем немедленно тебя выгоню. Понял?

Арлекин. Давайте объяснимся. Барышня меня любит, боготворит. Скажите, если я ей признаюсь, что я слуга, и если, несмотря на это, ее нежное сердце не прочь будет сочетаться с моим, тогда вы позволите нам сыграть свадьбу?

Дорант. Как только откроется, кто ты такой, я больше ни во что вмешиваться не стану.

Арлекин. Хорошо! Я сейчас же иду к этой благородной особе и говорю, какую я ношу ливрею. Надеюсь, что из-за галунов мы не поссоримся и что ее любовь поможет мне перейти, наперекор судьбе, из лакейской в гостиную.

Марио. А вот и ты, Лизетта!

Сильвия. Что с вами, сударь? Вы чем-то взволнованы?

Марио. Пустяки! Я разговаривал с Бургиньоном.

Сильвия. Он расстроен. Вы его бранили?

Дорант. Барин сказал, что влюблен в вас, Лизетта.

Сильвия. Я тут ни при чем.

Дорант. Он запрещает мне любить вас.

Сильвия. Значит, мне он запрещает вам нравиться?

Марио. Я не могу запретить ему любить тебя, очаровательная Лизетта. Но я не желаю, чтобы он тебе об этом говорил.

Сильвия. А он уже не говорит, он только повторяет.

Марио. Во всяком случае, при мне он повторять не будет. Ступай, Бургиньон!

Дорант. Я жду ее приказания.

Марио. Это еще что?

Сильвия. Он ждет. Потерпите и вы.

Дорант. А вы чувствуете расположение к господину Марио?

Сильвия. Люблю ли? Ну, запрещать мне это, кажется, нет надобности.

Дорант. Вы меня не обманываете?

Марио. Право же, я тут в довольно странном положении! Пусть убирается отсюда! Кому я говорю?

Дорант. Бургиньону, конечно.

Марио. Ну, так пусть убирается!

Дорант (в сторону). Какая мука!

Сильвия. Уступите, раз барин сердится.

Дорант (Сильвии, тихо). Вам, видно, только этого и надо?

Марио. Довольно! Довольно!

Дорант. Вы от меня утаили эту любовь, Лизетта.

Сильвия. Если бы я не любила его, согласитесь, я была бы страшно неблагодарной.

Марио (смеется). Ха-ха-ха-ха!

Г-н Оргон. Ты что, Марио?

Марио. Как разозлился Дорант, когда я запретил ему подходить к Сильвии!

Сильвия. О чем ты говорил с ним наедине?

Марио. Он был так озадачен, так расстроен!

Г-н Оргон. И поделом ему – в свою же ловушку попался. А ведь, если рассудить, твое поведение, Сильвия, должно быть ему чрезвычайно приятно и лестно. Однако довольно!

Марио. В каком же положении теперь твое дело, сестра?

Сильвия. Признаюсь, мне жаловаться не на что, милый Марио!

Марио. «Милый Марио!» Смотрите, до чего она нежна, до чего миролюбива!

Г-н Оргон. Как, дочка? Ты надеешься, что он предложит тебе руку даже невзирая на твой наряд?

Сильвия. Да, батюшка, надеюсь.

Марио. Плутовка! Теперь ты нас уж не упрекаешь, а говоришь с нами ласково.

Сильвия. Вот злопамятный!

Марио. Что ж, я отыгрываюсь. Ты обижалась на мои слова, – можно и мне над тобой посмеяться. Ты довольна, и это так же располагает к шуткам, как и недавняя твоя тревога.

Г-н Оргон. А уж на меня сетовать ты не можешь, дочка. Я потакаю всем твоим прихотям.

Сильвия. Если бы вы только знали, батюшка, как вы меня осчастливите! Мы с Дорантом предназначены друг для друга самой судьбой. Он непременно должен на мне жениться! Если бы вы знали, как я буду ему признательна за все, что он сейчас делает для меня, как свято мое сердце станет хранить воспоминание о его нежности! Если бы вы знали, сколько радости сулит нам наш союз! Память об этом приключении всегда будет оживлять его любовь ко мне, а я, вспоминая, буду любить его как сегодня. Предоставив мне свободу, вы помогли нам найти счастье, счастье на всю жизнь. Это редкостный брак. Рассказ о том, что у нас тут происходило, будет всех умилять. Это игра случая – игра самая необычайная, самая благословенная, самая…

Марио. Ах, как болтливо твое сердечко, сестра! Ну и красноречие!

Г-н Оргон. Ничего не скажешь, есть чему радоваться, если только ты доведешь дело до конца.

Сильвия. Да оно уже почти доведено, Дорант побежден. Я жду своего пленника.

Марио. Цепи его будут позлащены даже больше, чем он думает. Но сейчас ему, должно быть, не весело, мне его жаль.

Сильвия. Ему невероятно трудно решиться, и этим он мне еще дороже. Он уверен, что, женившись на мне, огорчит своего отца. Ему кажется, что брак этот не согласуется с его знатностью и богатством. Тут есть над чем призадуматься. Зато, если я восторжествую, – какое упоение! Но победы я должна добиться, а отнюдь не получить ее из его рук. Я хочу, чтобы любовь сразилась с рассудком.

Марио. И да погибнет рассудок!

Г-н Оргон. Другими словами, Дорант уверен, что собирается сделать глупость, а ты хочешь, чтобы он почувствовал и всю ее непоправимость? Вот ненасытное самолюбие!

Марио. Это женское самолюбие, его не обуздаешь.

Г-н Оргон. Тише! Вот Лизетта. Послушаем, что ей надо.

Лизетта. Барин, вы сказали, что отдадите мне Доранта, что вы его мне с головой выдаете. Я поймала вас на слове. Я старалась как для самой себя, и вы увидите – потрудилась на славу. Право, голова у него в прекрасном состоянии. Что же мне теперь с ним делать? Барышня мне его уступит?

Г-н Оргон. Дочь моя, спрашиваю тебя еще раз: ты не обидишься?

Сильвия. Нет, можешь его взять себе, Лизетта. Передаю тебе все свои права. Я никогда не позарюсь на сердце, которое приведено, как ты выражаешься, «в прекрасное состояние» не мною.

Лизетта. Как? Неужели вы согласны, чтобы я вышла за него замуж? И барин согласен?

Г-н Оргон. Да, пусть устраивает свою жизнь. За что только он тебя полюбил?

Марио. И я согласен.

Лизетта. И я тоже, и я всех вас благодарю.

Г-н Оргон. Постой, я все же сделаю оговорку: чтобы мы не оказались виноваты в том, что произойдет, тебе не мешает намекнуть ему, какого ты звания.

Лизетта. Но если я намекну, сразу же разъяснится все.

Г-н Оргон. Ну и что же? Неужели голова, находящаяся в столь прекрасном состоянии, не выдержит встряски? Мне кажется, из-за этого он бушевать не станет.

Лизетта. Вот он, ищет меня. Будьте добры, предоставьте мне действовать! Ведь это дело моих рук, и притом самое лучшее.

Г-н Оргон. Правильно! Уйдемте.

Сильвия. Весьма охотно.

Марио. Идемте.

Арлекин. Наконец-то я вижу мою королеву и теперь уже от нее не отойду. Я исстрадался без вас, я думал, что вы меня избегаете.

Лизетта. Должна признаться, сударь, что в известной мере вы правы.

Арлекин. Что вы, любовь моя, что вы, отрада моего сердца! Неужели вы желаете, чтобы жизни моей настал конец?

Лизетта. Как можно, друг мой! Вы мне дороже всего на свете.

Арлекин. Ах, ваши слова придают мне силы!

Лизетта. И не сомневайтесь в моем расположении.

Арлекии. Как бы я хотел покрыть поцелуями эти словечки и устами собрать их на ваших устах!

Лизетта. Но вы торопили со свадьбой, а батюшка все не позволял мне дать вам ответ. Сейчас я говорила с ним и получила разрешение сказать, что вы можете просить у него моей руки когда вам будет угодно.

Арлекин. Прежде чем просить ее у господина Оргона, разрешите попросить ее у вас. Я хочу поблагодарить ее за то, что она милостиво соглашается соединиться с моей, поистине недостойной рукой.

Лизетта. Я не откажусь дать вам ее на минуту, но с условием, что вы возьмете ее навсегда.

Арлекин. Милая ручка, пухленькая, ласковая, принимаю вас не торгуясь! Я знаю, какую честь вы мне оказываете, не знаю только, чем вам отплачу.

Лизетта. Я не буду в накладе.

Арлекин. Ошибаетесь! Эту арифметику я знаю лучше вашего.

Лизетта. Ваша любовь – это дар небес.

Арлекин. От такого дара небеса не разорятся; дар не бог весть какой.

Лизетта. А по мне – чудесный.

Арлекин. Потому что вы его еще не рассмотрели.

Лизетта. Вы не поверите, до чего смущает меня ваша скромность.

Арлекин. Не смущайтесь понапрасну. В моем положении не быть скромным – значит быть дерзким.

Лизетта. Должна сказать вам, сударь, что не вам, а мне следует гордиться вашей любовью.

Арлекин. О-ой! Уж не придумаю, что и отвечать.

Лизетта. Повторяю, сударь, я свое место знаю.

Арлекин. Да и я свое знаю, и гордиться этим знанием мне нечего. Вы тоже не придете в восторг, когда узнаете. Лучше бы и не узнавать. Вы и не подозреваете, что при этом обнаружится.

Лизетта (в сторону). Такое самоунижение неестественно. (Арлекину.) Я не понимаю, что вы говорите.

Арлекин. Вот тут-то собака и зарыта.

Лизетта. Час от часу не легче! Вы меня пугаете. Разве вы не…

Арлекин. Ай-ай, что делать?

Лизетта. Объясните же, в чем дело.

Арлекин (в сторону). Надо ее подготовить… (Лизетте.) Сударыня, крепкого ли закала ваша любовь? Выдержит ли она испытание? Не испугается ли скромной хижины? Я не могу предоставить ей роскошный дворец.

Лизетта. Перестаньте меня волновать. Одним словом, кто вы такой?

Арлекин. Я… Попадалась вам когда-нибудь фальшивая монета? Вы знаете, что такое фальшивый луидор? Так вот, я на него похож.

Лизетта. Договаривайте. Как ваше имя?

Арлекин. Имя? (В сторону.) Сказать, что я ношу имя Арлекина. Еще добавит для рифмы – «дурачина»!

Лизетта. Так как же?

Арлекин. Сейчас все узнаете. Скажите, очень вам ненавистны люди, состоящие на службе?

Лизетта. Что вы называете службой?

Арлекин. Ну, например, служба в передней.

Лизетта. В передней! Значит, передо мной не Дорант?

Арлекин. Он мой командир.

Лизетта. Нахальная образина!

Арлекин (в сторону). Сыскала-таки рифму, плутовка!

Лизетта. Посмотрите только на это чучело!

Арлекин. Лечу вверх тормашками!

Лизетта. Я битый час молю его о снисхождении и всячески унижаюсь перед этой скотиной!

Арлекин. Ах, сударыня, если бы вы предпочитали любовь славе, я осчастливил бы вас не хуже любого барина!

Лизетта (смеется). Ха-ха-ха! Не могу удержаться от смеха! Он еще рассуждает о славе! Ну как тут не рассмеяться! Впрочем, я тебя прощаю, – ведь я же славлюсь добротой.

Арлекин. Правда, благодетельница? Сердце мое будет признательно вам до скончания века!

Лизетта. По рукам, Арлекин! Ты меня провел! Слуга барина ничем не хуже горничной барышни.

Арлекин. Горничной барышни?

Лизетта. Она мой командир, или вроде того.

Арлекин. Притворщица!

Лизетта. Теперь отыгрывайся сколько душе угодно.

Арлекин. Подумать только! А я-то с этой обезьяной час целый бьюсь, не знаю, как признаться, что я всего лишь слуга.

Лизетта. К делу! Любишь меня?

Арлекин. Еще бы! Конечно, люблю. Меняя имя, ты не меняешь глазки, да, кроме того, мы ведь поклялись друг другу в верности, какое бы нас затем ни постигло разочарование.

Лизетта. Да, беда не велика. Огорчаться нечего. Чтобы над нами не смеялись, мы и виду не покажем. Твой барин, должно быть, все еще в заблуждении насчет моей госпожи. Ты ему ничего не говори. Пусть все останется по-прежнему. Вот он, кажется. К вашим услугам, сударь!

Арлекин. Слуга покорный, сударыня! (Смеется.) Ха-ха-ха!

Дорант. Итак, ты расстаешься с дочкой господина Оргона? Ты ей сказал, кто ты?

Арлекин. Конечно, сказал. Бедняжка! Сердце у нее ласковое, как у ягненка. Она не возразила ни слова. Когда я признался, что меня зовут Арлекином и что я ношу ливрею, она сказала: «Что ж, друг мой, в этом мире у каждого свое имя и своя ливрея. Ваша обошлась вам не дорого, и тем не менее она не дурна».

Дорант. Что за вздор ты болтаешь!

Арлекин. Теперь я сделаю предложение.

Дорант. Как? Она согласна выйти за тебя замуж?

Арлекин. Она без меня жить не может!

Дорант. Ты что-то врешь. Она не знает, кто ты такой.

Арлекин. Как бы не так! Хотите биться об заклад, что пойду с ней под венец в ливрее, даже в простой рубахе, если вы меня уж очень разозлите? Знайте, что такую любовь, как моя, ничем не сломишь. Чтобы добиться успеха, я не нуждаюсь в вашем тряпье, а вы вот верните-ка мое!

Дорант. Ты – мошенник! Уму непостижимо! Надо скорее предупредить господина Оргона.

Арлекин. Кого? Нашего батюшку? Добряк у нас в руках. Такого человека, как он, на всем свете не сыщешь!.. Кланяйтесь ему от меня!

Дорант. Вот дурень! Лизетту видел?

Арлекин. Лизетту? Нет. Может быть, она и проходила мимо, да благородный человек не обращает внимания на камеристок. Предоставляю это вам.

Дорант. Пошел вон! Совсем спятил.

Арлекин. Вы выражаетесь несколько вольно. Видно, по привычке. Когда я женюсь, мы будем на равной ноге. Вот идет ваша приятельница. Здравствуй, Лизетта! Не обижай Бургиньона – он малый неплохой.

Дорант (в сторону). Ее нельзя не любить! Зачем только Марио открыл мне истину!

Сильвия. Куда вы пропали, сударь? После того как рассталась с Марио, я всюду вас ищу. Я хочу рассказать вам о своем разговоре с господином Оргоном.

Дорант. Я никуда не уходил. А что случилось?

Сильвия (в сторону). До чего холоден! (Доранту.) Как я ни порочила вашего лакея, как ни расписывала его недостатки, как ни доказывала, что можно по крайней мере отсрочить свадьбу, господин Оргон и слушать меня не стал. Предупреждаю вас: уже поговаривают о том, чтобы позвать нотариуса. Вам надо объявиться, больше медлить нельзя.

Дорант. Я и сам так думаю. Я уеду, не сказавшись, и оставлю господину Оргону письмо, в котором все объясню.

Сильвия (в сторону). Уедет? Это мне не нравится.

Дорант. Вы одобряете мой план?

Сильвия. Нет… не особенно.

Дорант. А я не вижу лучшего выхода. Разве что лично переговорить? Но на это я не решаюсь. Да есть и другие соображения, по которым мне лучше всего уехать. Теперь мне здесь делать нечего.

Сильвия. Соображения ваши мне неизвестны, поэтому я не могу ни одобрить, ни осудить их, и не мне о них спрашивать.

Дорант. Но вы легко можете о них догадаться, Лизетта.

Сильвия. Мне думается, что вы неравнодушны к дочке господина Оргона.

Дорант. И только?

Сильвия. Конечно, можно еще кое-что предполагать, но я не столь самонадеянна и не столь безрассудна, чтобы задерживаться на таких предположениях.

Дорант. И не столь отважна, чтобы говорить о них. Ибо ничего приятного вы мне сказать не можете. Прощайте, Лизетта!

Сильвия. Постойте! Должна вам сказать, что вы, кажется, не понимаете меня!

Дорант. Тем лучше, если не понимаю. Ваше разъяснение вряд ли порадует меня. Поберегите вашу тайну до моего отъезда.

Сильвия. Как? Вы в самом деле уезжаете?

Дорант. А вы очень боитесь, как бы я не раздумал?

Сильвия. Как вы любезны, как вы хорошо меня понимаете!

Дорант. Понять не трудно. Прощайте! (Уходит.)

Сильвия (в сторону). Если он уедет – я разлюблю его и уже никогда за него не выйду… (Смотрит ему вслед.) Остановился, что-то обдумывает, смотрит, не обернусь ли я. Не могу же я окликнуть его, не могу же я его остановить… Странно будет, однако, если он уедет после всего, что я сделала! Ах, конец всему! Уходит! Я не столь властна над ним, как думала. Брат мой – увалень, не сумел взяться за дело! Равнодушные люди вечно все портят. После такого успеха и вдруг такая развязка! Но вот он снова показался. Он, кажется, возвращается. Я сама себе противоречу – видно, все еще влюблена. Притворюсь, будто ухожу; пусть он меня остановит. Должен же он чем-то заслужить наше примирение.

Дорант (останавливаясь). Не уходите, прошу вас! Мне надо еще кое-что сказать вам.

Сильвия. Что такое, сударь?

Дорант. Мне тяжело уезжать, не убедив вас, что я поступаю правильно.

Сильвия. Помилуйте, сударь! С какой стати вам предо мной оправдываться? Не стоит труда, я ведь всего-навсего служанка, и вы это дали мне ясно почувствовать.

Дорант. Полноте, Лизетта! Вам ли жаловаться? Вы видите, как трудно мне примириться со своей долей, и не хотите сказать мне ни слова в утешение.

Сильвия. Гм! Если б захотела, уж и ответила бы я вам!

Дорант. Так ответьте же! Я ничего другого и не хочу, как только убедиться, что ошибаюсь. Да что говорить! Марио вас любит.

Сильвия. Это правда.

Дорант. И вы отвечаете ему взаимностью. Я понял это по тому, как вам сейчас хотелось, чтобы я уехал. Следовательно, меня любить вы не можете.

Сильвия. Я отвечаю ему взаимностью! Кто это вам сказал? Любить вас я не могу! Откуда вы это взяли? Уж очень вы скоро все решаете.

Дорант. В таком случае, Лизетта, ради всего, что есть у вас самого дорогого на свете, умоляю: скажите мне правду.

Сильвия. Сказать правду человеку, который уезжает!

Дорант. Я не уеду.

Сильвия. Оставьте меня! Вот что: если вы меня любите, то больше не расспрашивайте. Вы боитесь моего к вам равнодушия, а сами рады, что я молчу. Что вам до моих чувств?

Дорант. Как что, Лизетта? Неужели ты еще сомневаешься в моей любви?

Сильвия. Нет, вы мне так часто о ней напоминаете, что я верю. Но зачем вы все стараетесь убедить меня в ней? К чему мне о ней знать? Скажу вам, положа руку на сердце. Вы в меня влюблены, но чувство это – нечто не особенно для вас важное. Как легко вам отделаться от него! Расстояние, отделяющее нас друг от друга, множество девушек, которые встретятся на вашем пути и будут стараться понравиться вам, развлечения, доступные человеку вашего круга, – все это заглушит любовь, о которой вы мне столь упорно твердите… Вы, пожалуй, посмеетесь над своим увлечением уже на пороге этого дома – и будете правы. Зато я, сударь, если буду помнить о своем чувстве, – чего я очень боюсь, – если эта любовь зажгла мое сердце, где же мне найти защиту? Когда я лишусь вас, кто возместит мне потерю? Кому занять в моем сердце ваше место? Сознаете ли вы, что если я вас полюбила, то все остальное в целом свете перестало существовать для меня? Посудите сами, в каком состоянии вы меня оставите. Проявите же великодушие и скройте от меня ваше чувство. Зная ваши намерения, разве я решусь сказать, что люблю вас? Такое признание могло бы поколебать ваши разумные предначертания. Поэтому-то я и скрываю от вас свою нежность.

Дорант. Любезная Лизетта! Что я слышу! Твои слова жгут меня, словно пламя. Я боготворю тебя, я перед тобой преклоняюсь! Нет такой знатности, такого богатства и звания, которые не склонились бы перед столь возвышенной душой. Мне было бы стыдно, если бы моя гордыня устояла перед тобой. Сердце и рука моя принадлежат тебе.

Сильвия. Право, вы заслуживаете того, чтобы я их приняла. Надо быть слишком великодушной, чтобы утаить свою радость. И вы думаете, что так может долго продолжаться?

Дорант. Значит, вы любите меня?

Сильвия. Нет, нет! Но если вы еще раз спросите – берегитесь!

Дорант. Ваши угрозы мне не страшны.

Сильвия. А Марио? Вы уже забыли?

Дорант. Нет, Лизетта. Марио меня больше не тревожит. Вы его не любите. Вам уже не удастся обмануть меня. У вас правдивое сердце. Вы не отвергаете мою любовь. Мною владеет такой восторг, что все сомнения рассеялись, я уверен в вашем сердце. И теперь вы уже не разубедите меня.

Сильвия. И не стану разубеждать. Сохраните эту уверенность – посмотрим, что вы с ней сделаете.

Дорант. Согласны вы стать моей?

Сильвия. Как? Вы женитесь на мне, невзирая на вашу знатность, невзирая на родительский гнев, на мою бедность?

Дорант. Отец простит меня, как только вас увидит. Моего состояния хватит на нас обоих, а добродетель стоит знатности. Не будем препираться, я все равно не отступлюсь.

Сильвия. «Не отступлюсь!» Вы очаровательны, Дорант.

Дорант. Дайте же волю своему сердцу, пусть оно ответит…

Сильвия. Словом, я добилась своего! Вы… вы не отступитесь никогда?

Дорант. Никогда, моя любезная Лизетта.

Сильвия. Вот это любовь!

Сильвия. Батюшка! Вы хотели, чтобы я вышла за Доранта. Взгляните же: ваша дочь подчиняется вашей воле с несказанной радостью.

Дорант. Что я слышу? Сударь, вы ее отец?

Сильвия. Да, Дорант. Нам с вами пришла в голову одна и та же мысль – как лучше узнать друг друга. Остальное понятно без слов. Вы любите меня, я в этом не сомневаюсь. Но и вы поймите какое чувство я питаю к вам. Подумайте о том, как высоко оценила я ваше сердце, как осторожно я старалась завоевать его.

Г-н Оргон. Вам этот почерк знаком? Ваш батюшка предупредил меня о вашей затее, однако Сильвия узнала о ней только от вас.

Дорант. Не могу выразить, до чего я счастлив, сударыня. И особенно я в восторге от того, что так доказал вам свою любовь.

Марио. Простит ли мне Дорант за Бургиньона?

Дорант. Он не прощает, он благодарит.

Арлекин (Лизетте). Радуйтесь, сударыня. Вы лишились знатности, но жаловаться вам нечего: Арлекин остается при вас.

Лизетта. Ну и утешение! Только ты один тут в выигрыше.

Арлекин. Да, я ничего не теряю. До того, как мы открылись, ваше приданое было лучше вас, а теперь вы лучше приданого. Ура!