… — Лили, бери Гарри и уходи! Это он! Уходи! Я задержу его!

Он? Кто Он? Неужели это…

Лили бросилась к двери, но у подножия лестницы обернулась, остановилась, словно замороженная, не в силах отвести глаз от открывшейся позади нее сцены.

— Авада Кедавра!

Зеленый свет озарил холл, и она словно в замедленной съемке увидела, как изумрудный луч угодил Джеймсу прямо в грудь. Он упал, нелепо взмахнув в последний раз руками.

Лили в безумном ужасе разрывалась на две части: одна стремилась к лежащему без признаков жизни любимому человеку, другая — к маленькому сыну, которого ожидала такая же участь.

Гарри…

Любовь к сыну буквально вытолкнула девушку из холла, она взлетела на второй этаж перепуганной птицей, в спальню к спящему Гарри. Но не успела Лили подхватить сына на руки из его маленькой кроватки, как дверь разлетелась на щепки от попавшего в нее заклятья. Лили резко развернулась и оказалась лицом к лицу с Волдемортом.

— Нет, только не Гарри, пожалуйста, только не Гарри! — закричала она, раскинув в стороны руки, словно надеясь таким образом защитить сына.

— Отойди, глупая девчонка… отойди сейчас же!

— Только не Гарри, пожалуйста, убейте меня вместо него!

— Последний раз предупреждаю…

Волдеморт приближался шаг за шагом, держа палочку в опущенной руке.

— Только не Гарри! Пожалуйста… умоляю… Не Гарри! Не Гарри! Пожалуйста… Я сделаю что угодно…

— Отойди, отойди, девчонка!

Но та не сдвинулась. Потеряв терпение, безжалостный убийца поднял палочку.

В Лили понесся зеленый луч. Она даже не пыталась уворачиваться, заклятие ударило ей чуть выше сердца. Нога ее неловко подвернулась, и девушка почти повторила падение своего мужа. Прежде чем она ударилась головой о деревянное изголовье детской кроватки, Лили услышала холодный смех.

Перед ее глазами померк свет, и она провалилась в бесконечный колодец темноты…

…Тьма не имеет ни вкуса, ни запаха, ее нельзя ощутить или потрогать, но она имеет отвратительное свойство засасывать мысли, желания, чувства — все, чем владел человек — превращая его в беспомощную, безжизненную куклу.

Я резко выплыла из ниоткуда. В ноздри, как будто до этого я не дышала, ударил прохладный воздух. Где — то в груди, реагируя на мой судорожный вдох, слабо вспыхнуло неприятное ощущение.

Некоторое время я лежала, еще не решаясь открыть глаза и, если честно, у меня не было хоть каких либо сил, чтобы это сделать.

Мысли неспешно ускользали от меня, я не могла ни на чем сосредоточиться.

Где — то сбоку послышался негромкий звук. Я не знаю, на что он похож, ничего не приходит на ум.

Еще звуки… Они приближались, но я так и не открыла глаза. Было страшно, но я все продолжала лежать.

— Зачем вы позвали меня, целитель Стоун?

Подсознание тихо подсказало мне: это голос… мужской…

— Целитель Макколум, в этой палате сработали чары, следящие за состоянием пациентки.

— Неужели… Она очнулась?

— Еще нет. Но по всем признакам уже должна была.

Я слушала их, мало вникая в то, что они говорили. Честно говоря, пыталась, но выходило не очень.

— Мисс, вы слышите меня?

Они зовут меня? Не успела я хоть как — то среагировать, как…

— Нет, не слышит. Рано еще.

Нет! Я слышу! Подождите!

— Целитель Стоун, приглядите за ней, ладно? Если наши предположения верны, то не сегодня так завтра она придет в себя. И, кстати, нужно предупредить… сами — знаете — кого.

— Я поняла.

Звуки стали отдаляться. Шагов? Значит, кто — то ушел.

Я вдохнула побольше воздуха, чтобы сказать им, что слышу их, но из горла извергнулся один еле различимый хрип. И в этот миг тьма вновь победила меня.

— Целитель, она все — таки вышла из комы!

Во второй раз забвение сравнительно свободно отпустило меня: я сразу открыла глаза. Легкая боль в веках. Моргнула, привыкая к теперь уже не такому яркому освещению. Небольшой хаос в мыслям, но уже гораздо легче сосредоточиться на чем — то одном.

Я медленно начала рассматривать комнату. Бесцветный, невыразительный потолок, такие же стены, блеклое серое кресло в углу, тумбочка…

И где же я?

Тут взгляд зацепился за тонкий провод ведущий от моей руки к… к капельнице? Похоже на то. В детстве, когда я была с мамой в больнице, я видела такую штуку.

Так вот значит где я, в больнице. Но что я здесь делаю? Что со мной произошло, если я оказалась…здесь?

Я напрягла память, но попытка была безуспешной. Никаких образов, ассоциаций. Ничего.

Нужно у кого — нибудь узнать, что происходит.

Преодолевая чудовищную слабость, сковывающую мое тело, я оперлась о локти и попыталась сесть.

Длинные темные волосы защекотали обнаженные участки рук. Слишком длинные. Странное чувство, но я не помню их такими.

Очередной пробел в памяти.

Ну и какого Мерлина я ничего не помню?

Я никогда не отличалась спокойным нравом, и вот сейчас тихий гнев начал подниматься во мне.

Ладони непроизвольно сжались в кулаки. Ногти впились в кожу, принеся физическую боль, и я немного успокоилась.

Внезапно, справа, громко открылась дверь. В комнату зашла невысокая женщина.

— Мисс… вы очнулись?

Я не тороплюсь отвечать. Да что там, даже если бы и хотела, то не смогла. Я никогда не считала себя трусихой, но слишком уж неожиданным было ее появление.

— Подождите, я вам сейчас дам успокоительное…

Тут я резко дернулась, вцепилась в ее руку.

— Кто вы?.. Где я? — практически прокричала я.

Целитель от неожиданности вздрогнула.

— Мисс… мисс… успокойтесь, вы в надежном месте.

— Скажите мне, кто я?!

— Не волнуйтесь, — ее голос стал уверенным. Видимо пришла в себя. — Все хорошо.

— Кто я? Кто я? — повторяла я, все тише и тише.

К внутренней стороне руки коснулось что — то мягкое, прохладное. Я увидела, как женщина прижала к моему запястью желеобразный шарик, а он вдруг начал проникать в кожу, словно расплавляясь на ней.

Уже не хотелось разговаривать. Веки налились свинцовой тяжестью, и я снова провалилась в безмятежную тьму.

Я так не хочу туда…

Тишина.

Вслушиваясь в нее изо всех сил, до звона в ушах, я пыталась различить хоть какой — нибудь звук, который бы указывал на то, что я не одна. Я боялась остаться один на один с тем ужасом, который испытала перед падением во тьму. И еще мне не хотелось, чтобы меня снова туда загнали.

Затрепетали ресницы. Я приоткрыла глаза. Взгляд опять уперся в потолок. В этот раз было светлее.

Утро? Или день?

Я концентрировалась на этих мелочах, чтобы не дать себе думать о вызывающих страх мыслях.

Немного закружилась голова, когда удалось сесть. Это был прогресс, который нужно было закрепить.

Волосы снова густой волной заструились по спине и плечам. Теперь, в свете дня, они оказались темно — рыжими, немного отливавшими медью. Я коснулась их. На ощупь они были мягкими, но несколько суховатыми. И спутанными.

Интересно, сколько уже времени я нахожусь в больнице?

Я осмотрелась, высматривая вещи, что не увидела ранее в темноте.

Комната, точнее, палата, была небольшая, но довольно просторная и светлая. Кровать, на которой я сидела, столик рядом, шкаф в углу возле двери, кресло — в противоположном. Окно — прямо напротив меня с задернутыми светлыми шторами. Между ними виднелась полоска света.

Ничего такого, что навело бы меня на мысль о длительности моей болезни.

Я прищурилась, глядя на шторы. Мне почему — то показалось чрезвычайно важным узнать, что за ними. Увидеть мир за окном, понять, что мои проблемы с памятью по сравнению с ним — ничто. Успокоиться и принять это как должное.

Борясь с головокружением, я свесила ноги с кровати, откинув простыню. Удасться ли мне встать? Похоже, я долго лежу в больнице: слабость — то какая… В ушах глухо застучала кровь, словно предупреждая о возможном последствии…

Со второй попытки, оттолкнувшись от кровати, я таки выпрямилась в полный рост. Меня качнуло, но равновесие удалось удержать.

Мне необходимо добраться до окна! Меня ничего не остановит, даже шатающаяся вокруг комната.

В тот момент, когда я совершила крошечный шажок вперед, раскинув в стороны руки для удержания равновесия, послышался звук открывающейся двери.

В палату вошла та женщина, усмирившая меня странным шариком. Я машинально перевела взгляд на руку, пытаясь определить то место на запястье. Никаких отметин. Может, женщина совершила обычную процедуру, вколов мне какой — то транквилизатор, а мне почудилась эта ерунда?..

Женщина, впрочем, возможно, это была другая, быстро подошла ко мне. На ее миловидном лице читалась тревога.

— Зачем вы встали, мисс?! — воскликнула она.

Обхватила меня за плечи, явно намереваясь уложить меня обратно на кровать.

— Немедленно ложитесь, кризис еще не миновал…

Какой кризис? Чего мне еще стоит опасаться?

Как же меня мутит… Лучше бы, конечно, лечь, но я же собиралась подойти к окну.

Или отступить? Признать поражение?

Нет, все силы были исчерпаны одним только стоянием на ногах.

Я позволила женщине уложить себя. Она заботливо накрыла мои ноги простыней и поправила подушку.

— Как вы себя чувствуете?

— Никак. То есть могло быть и лучше…

Она пытливо смотрела на меня сверху.

— Голова кружится, — призналась я. — И слабость во всем теле…

— Ну, это естественно, после долгой ко…

Она осеклась.

— После долгой — чего? — переспросила я.

Ох, неспроста молчит. Зачем ей что — то скрывать от меня?

Я в изнеможении прикрыла глаза. Как узнать важную информацию?

Внезапно проснулась жажда.

— Можно мне воды? — попросила я, не задумываясь над тем, какое обращение должна применять к ней.

По всей видимости, она была медсестрой…

— Конечно.

А через мгновение она позвала меня.

Ее молниеносная реакция вызвала во мне слабое удивление. Волшебница она, что ли?

Вода была приятно — прохладная, а вкус отдавал кислинкой.

Я напилась и отдала медсестре стакан.

— Не хотите ли еще что — нибудь? — спросила она.

— Я хочу знать, что со мной.

— Мисс, я не думаю, что сейчас вам следует задавать какие — либо вопросы, — поколебавшись, ответила она.

— Почему? — Все это очень и очень подозрительно.

— Вам нельзя волноваться, вы всего несколько часов в сознании.

— Вставать мне тоже нельзя?

— Желательно. Поспите, мисс, отдохните.

— Я не хочу спать. Почему мне нельзя задать пару вопросов?

— Во всяком случае, я не могу на них ответить, — сказала она осторожно.

Слишком осторожно.

— А кто может? — ухватилась я за ее слова.

— Не знаю, мисс.

Неправда, знает. Еще как знает.

И почему она все время называет меня просто «мисс»? Я что, безымянная? Или… или она тоже понятия не имеет, как меня зовут?

Только бы не поддаться панике. Я глубоко вздохнула, отгоняя ее подальше от себя.

— Подождите! — окликнула я устремившуюся к двери женщину.

«Не оставляйте меня одну!» — хотелось крикнуть вдобавок.

Она не остановилась. Впрочем, ей не дали выйти. Дверь открылась, когда она протянула руку. Ей пришлось отступить назад, чтобы не столкнуться с тем, кто стоял на пороге.

— Целитель Макколум. Профессор, здравствуйте.

Целитель? Профессор? Это теперь так докторов именуют?

— Доброе утро, Нэнси, — послышался мужской, но немолодой голос. — Позволите войти?

Женщина оглянулась. Я поймала ее взгляд и отвернулась. Мне все равно, кто там пожаловал, главное, не останусь в одиночестве.

— Мне можно уйти, целитель Макколум?

— Идите. И загляните в двадцать восьмую палату, проследите, чтобы Фредерик снова что — нибудь не учудил.

— Хорошо.

Дверь за ней закрылась, а новые посетители, видимо, войдя в палату, остались. Я ждала, когда они обратят на себя внимание.

Они не замедлили это сделать. Я увидела двоих мужчин, один был среднего возраста, одетый в необычный костюм, похожий на тот, что был на медсестре Нэнси; второй имел более специфическую внешность: во — первых, это был старик, в том смысле, что лет ему было явно много, во — вторых, у него была длинная белая борода, а это его еще больше выделяло, и, в-третьих, на нем была также странная одежда: пурпурный плащ средневекового вида.

Некоторое время все молчали, словно предоставляя друг другу возможность первым начать разговор. Однако никто не начинал.

Мужчины смотрели на меня, как на интересный, но непонятный объект для исследования.

Я не выдержала первой. Когда на тебя так смотрят, это весьма неприятно.

— Извините, что вынуждена прервать ваше увлекательное занятие, но можно мне спросить, почему вы на меня так внимательно смотрите?

Мужчины, не сговариваясь, переглянулись.

— И позвольте поинтересоваться, кто вы?

— Целитель Макколум, я вас курирую, мисс…

Он не договорил, посмотрел на соседа.

— Мисс… Ну говорите, как меня зовут? — поторопила я. — Вы знаете?

— Да, мы знаем, как тебя зовут, — заговорил второй, с бородой. — А ты не помнишь?

— Нет, не помню. Кто вы? Вы тоже доктор? Или, как там… целитель?

— Нет, не целитель, — улыбнулся он, продолжая внимательно смотреть на меня, словно ожидая, что я что — нибудь эдакое выкину. — Меня зовут Альбус Дамблдор.

— Приятно познакомиться. Так как зовут меня?

Альбус Дамблдор помолчал, как бы раздумывая, говорить или нет.

Ну, не тяните! Без имени я чувствую себя беспомощной.

— Лили. Тебя зовут Лили.

Лили… Ли — ли…

Я смаковала свое имя, перекатывала на языке, как леденец. Но с его обретением, как я надеялась, ничего не прояснилось.

Мой лечащий врач (не понимаю, почему «целитель»?) и Альбус Дамблдор все неотрывно смотрели на меня. Но сейчас меня занимало другое.

— Лили, — повторила я вслух. — А как моя фамилия?

— Я все расскажу тебе, — пообещал Дамблдор. — А сейчас позволь целителю Макколуму тебя осмотреть.

— Осмотреть? — Я нетерпеливо переводила взгляд с него на «целителя». — Я себя нормально чувствую. Только…

— Только — что? — тут же спросил целитель Макколум.

Если до этого у него был вид, словно он случайно сюда зашел, то теперь на его лице проступил профессиональный интерес. Он сделал шаг к кровати.

— Только голова немного кружится, и я ничего не помню, — закончила я. — А так все чудесно.

Не собиралась иронизировать, но получилось как — то само — собой.

— Ничего, это пройдет.

— Пройдет головокружение или амнезия?

И откуда я эти термины знаю… помню? И тут как будто по голове стукнули: знаю, потому что мама была врачом!

— Все пройдет, — уверенно сказал целитель Макколум.

Наверное, на моем лице что — то проявилось, так как Дамблдор спросил:

— Лили, ты что — то вспомнила?

— Да… не знаю… — пробормотала я. Почему — то у меня не было уверенности, что информацию про маму я вспомнила. Просто как будто кто — то шепнул мне. — Моя мама… вы не знаете… она была врачом?

Я подняла глаза на Дамблдора. Мне вдруг показалось, что он мог знать что — нибудь обо мне. А кстати, кто он такой вообще? Может, мой родственник? Например, любимый дедушка?

Это взволновало меня так, что лежать спокойно мне стало невмоготу.

— Возможно, — сказал он, отвечая на мой вопрос. — И все — таки давай целитель Макколум тебя осмотрит?

Не знаю, будет ли от осмотра много толку, но не я здесь командую.

Я приготовилась к что — то вроде «откройте рот, скажите «а-а!», «посмотрите туда, теперь сюда», но целитель, подойдя ко мне, вынул что — то из кармана. Подумала, что стетоскоп, а оказалось какая — то странная палочка. Он повел ею у меня над головой и вдоль рук, словно полицейский — металлоискателем.

А это откуда знаю? Лучше бы что — нибудь о себе вспомнила…

— А что вы делаете?

— Я определяю ваше состояние в целом, физическое и…

— Моральное? — закончила я. — Или психическое?

Что — то не нравились мне эти непонятные манипуляции. В этом было что — то шаманское… Потряси он сейчас бубном я, наверное, не очень бы удивилась.

— Нет, магическое, — мягко поправил целитель Макколум. — А теперь посмотрите на меня.

Я и так уставилась на него.

Что он сказал? Магическое состояние? Мое?

— Сколько пальцев вы видите?

Он растопырил ладонь, выставив два пальца.

— Два… Подождите, вы сказали… что вы сказали? Какое магическое…

— Не волнуйтесь так, Лили… Вас можно называть Лили?

Я тряхнула головой, не то чтобы соглашаясь, меня немного напрягало, что он разговаривал со мной, как с пятилетней девочкой. А мне…

Стоп! Еще один вопрос, который бы хотелось скорее разрешить, но не все сразу.

Посмотрела на Дамблдора. Он стоял поодаль, поглаживая бороду, и вроде бы не собирался вмешиваться.

Нет, вряд ли он мой любимый дедушка, что — то слишком инертен для родственника.

Целитель задал мне еще пару вопросов и закончил осмотр. Черкнул, видимо, заключение в своем планшете и попрощался.

— Можете поговорить, но не очень долго. Я загляну к вам позже, Лили.

Он ушел. Я выжидательно взглянула на Дамблдора. Что теперь он скажет?

— Понимаю, у тебя много вопросов, — начал он. — Можно я присяду?

Я кивнула.

Дамблдор сел в кресло, предварительно придвинув его ближе к кровати. По виду не скажешь, что сила в нем богатырская, хотя древним стариком его тоже не назовешь.

Я хотела было тоже сесть, как — то неловко все же лежать перед собеседником, но он махнул рукой.

— Лежи, тебе сейчас нельзя напрягаться.

— Скажите… мистер Дамблдор…

— Зови меня просто Альбус, — добродушно сказал он. — Если ты не против, конечно.

— Нет… Скажите, Альбус… а вы, случайно, мне не родственник?

Он улыбнулся, вновь погладив свою бороду.

— Нет, почему ты так подумала?

— Наверное, потому, что сейчас здесь сидите вы один. Ведь если бы у меня были родственники, разве они в первую очередь не пришли бы навестить меня?

Улыбка Дамблдора померкла, он посерьезнел.

— Да, ты, безусловно, права. Но я не родственник тебе, хотя мне было бы приятно иметь такую умную и красивую родственницу.

Про умную и красивую я взяла на заметку. Ведь это о моем прошлом.

— Тогда, кто вы? В смысле…

— Я прекрасно понял тебя, — Дамблдор не дал мне договорить. — Я директор школы, где ты училась.

С полминуты я переваривала сообщение.

— Директор? — переспросила, не удержав удивление.

Странно как — то…

— Да, директор одной замечательной школы, которую ты, не могу не заметить, закончила с отличием.

— Но почему?..

— …К тебе пришел какой — то директор, а не родные?

Я немного смутилась от этого прямого вопроса. Но это была правда.

— Потому что для меня все выпускники — все равно, что родные дети. А твои родные, наверняка они прибудут скоро.

Было бы очень здорово. Верить ли в его слова? А с другой стороны — что мне еще остается?

— Как жаль, что ты ничего не помнишь, — с искренним сожалением сказал Дамблдор.

Меня как током вдруг ударило.

— Что со мной? Почему я в больнице?

А что если я попала в какую — нибудь катастрофу, и меня так изуродовало, что без страха не взглянешь? Недаром Дамблдор и целитель Макколум так смотрели на меня, как будто пытаясь увидеть прежнюю Лили, хоть старик и упомянул про мою красивую внешность… А амнезия — просто побочный эффект?..

Мне остро захотелось взглянуть на свое лицо. Но сначала услышать ответ.

— Ты действительно хочешь узнать это?

Еще бы… Однако вопрос немного испугал меня. Когда спрашивают подобным тоном, вряд ли новости будут хорошими.

— Конечно… хочу. Даже если произошло что — то ужасное, пожалуйста, расскажите мне все!

— Хорошо. — Дамблдор задумчиво смотрел на меня, сплетя вместе длинные пальцы рук, лежащие на коленях. — Но предупреждаю: такое услышать непросто даже человеку здоровому и подготовленному, а не то, что едва пришедшему в себя. Лили… — Он протянул одну руку ко мне и дотронулся до кончиков моих пальцев. Мне почему — то захотелось инстинктивно отдернуть их. Дамблдор сделал вид, что не заметил моего движения, и продолжил: — Событие, из — за которого ты попала в больницу, произошло давно… очень давно… Ты впала в кому, выйти из которой было довольно — таки мало шансов.

«Очень давно…» «Мало шансов…» Это те слова, которые я ожидала, но боялась услышать.

Кома? Немного непонятное значение и в то же время страшное.

— Сколько..? — еле слышно спросила я. Язык еле ворочался, в горле пересохло.

— Шестнадцать лет, — помолчав, ответил Дамблдор.

Сначала ничего не было, потом меня окутал холод, затем жар. Дышать стало трудно.

— Лили… — словно из — за ваты донесся голос Дамблдора. — Ты как?..

— Шестнадцать лет… почему?.. — шептали, словно независимо от меня, мои губы.

Я почувствовала на своем лбу чье — то прикосновение.

— Лили… выпейте это…

Это уже не Дамблдор. Целитель Макколум.

К губам прикоснулось что — то холодное, полилась жидкость. Я автоматически глотнула. В следующий миг наступило равнодушие, и тьма раскинула для меня свои, на этот раз желанные, объятия.

— Шестнадцать лет… — в последний раз прошептала я.

Когда я открыла глаза, в палате было светло. Опять провалялась несколько часов. А мне нужно разминаться, иначе забуду, как ходить.

И тут на меня тяжелым колючим одеялом навалился вчерашний разговор с Дамблдором и слабостью придавил к кровати.

Боже мой… за что…

Я закрыла лицо руками в надежде избавиться от неимоверного ужаса простым женским способом — слезами.

Слез не было.

Неслышно открылась дверь. Даже когда вошедший заговорил голосом целителя Макколума, я не отняла рук.

— Лили, как вы себя чувствуете? Дать вам успокоительное?

— Не надо… — глухо пробормотала я, не глядя на него. — Я чувствую себя нормально…

Вру, конечно, но только для того, чтобы ко мне больше не приставали с глупыми вопросами.

— Пожалуйста, я хотела бы остаться одна…

— Да, конечно. Но если вам что — нибудь понадобится, зовите тут же. На столике рядом с вами колокольчик.

— Подождите… — Я все — таки посмотрела на него. — Ко мне кто — нибудь пришел?

Целитель с каплей грусти покачал головой.

— Нет, не пришел.

— И не приходили?

— Профессор Дамблдор… — начал он.

Нет, не то…

— Ладно, спасибо…

Я прикрыла глаза и отвернулась.

Спиной ощутила, как дверь за мужчиной закрылась.

Почему ко мне никто не пришел? Ведь у меня, как и у всех, должна быть семья, какие — нибудь родственники, друзья, наконец… Не может быть такого, чтобы обо мне все позабыли за… шестнадцать лет…

Я сглотнула.

Или может?

Нет, я не могу позволить себе предаться отчаянию! Я должна, во что бы то ни стало узнать! Выужу всю правду у Альбуса Дамблдора, пусть, даже если он не захочет мне рассказывать.

Я откинула простыню и осторожно встала с кровати. Пошатываясь, кое — как дошла до окна. Вздохнула и решительно отодвинула штору.

Солнечный свет ударил мне в лицо. Я зажмурилась от неожиданности, но не отвернулась. Привыкая к яркому свету, стала рассматривать раскинувшуюся панораму за окном.

Там был город, огромный город. Вверх тянулись высокие башни зданий, сверкая на солнце чистыми стеклами. Внизу располагались широкие полосы дорог, по которым двигались машины, много машин. А по тротуарам шли разноцветные точки — люди.

Где — то там, в глубинах этого города была моя семья. Даже если не в этом, так в другом. Я ее обязательно отыщу.

Дамблдор пришел, когда я приканчивала самый вкусный в мире обед. На меня вдруг накинулся такой голод, что мне казалось, что смогла бы съесть что угодно, но много. Вот я и попросила принести какой — нибудь еды. Целитель Макколум сказал, что хороший аппетит — признак скорейшего выздоровления. Было приятно, что хоть кто — то заботится обо мне, пусть даже не близкий человек.

При мысли о семье внутри все тут же сжималось. Но я пыталась не думать об этом. Ждала единственного человека, который мог бы мне все рассказать.

— Приятного аппетита, — донеслось с порога.

Моя ложка лишь на секунду замерла в воздухе, когда я взглянула на стоящего там Дамблдора, и продолжила путь.

— Спасибо, — отозвалась я спустя мгновение.

Не обращая внимания на наблюдающего за мной профессора, спокойно доела и только после этого вернулась к разговору с ним.

— Здравствуйте, Альбус, — сказала я, отставив поднос с посудой на столик. — Ну, так что, вы мне расскажете все? Обещаю, что больше не упаду в обморок.

— Что ты, от шока никто не застрахован.

Дамблдор подошел ближе, сел в кресло.

— И потом, та часть, которую я рассказал вчера, не самая трагичная. Хотя ничуть не умаляет драматизма произошедшего с тобой.

Я невольно сглотнула. Вот так начало…

— Есть что — то страшнее комы длительностью в шестнадцать лет?

Мой голос непроизвольно снизился до хриплого шепота.

Я подалась вперед, не отрывая взгляда от Дамблдора.

— Есть, Лили. Но сначала поведаю о том, скрывает от тебя твоя память, просто чтобы ты поняла меня.

— О чем? — машинально спросила я.

— О мире, в котором ты жила все эти годы. О том, кто ты есть.

Звучит интригующе. Я, молча, ждала продолжения.

— Ты волшебница, Лили. И все, что вокруг тебя — это магия.

О, еще интересней. Магия? Где?

Я повертела головой, ища ее признаки. Потом кое — что вспомнила.

— Волшебница? Ведьма по — другому? Целитель Макколум говорил о моем магическом состоянии… Он имел в виду именно это?

— Да. Ты остаешься частью магического мира, несмотря на то, что забыла об этом.

Не знаю… Может, я и в самом деле часть его, не похоже, чтобы Дамблдор разыгрывал меня. Во всяком случае, мне почему — то не казалось это абсурдом. Да и сам он выглядел несколько странно для обычного человека из толпы.

А маги, выходит, как — то отличаются от остальных людей?

— Допустим, я верю вам. Но как это влияет на то, что случилось со мной?

И Дамблдор рассказал мне все.

Я сидела почти оглушенная вылившейся на меня лавиной разнообразной информации, после которой в ушах звенели отдельные фразы. Под конец даже закружилась голова.

— Подождите… Вы говорите, у меня есть своя семья… — выдохнула я, выхватив из изобилия слов самое главное. — Муж и сын?

Дамблдор печально покачал головой, что меня совсем не обрадовало.

— Лили, ты меня не дослушала…

Сердце сжалось от нехорошего предчувствия.

— Я рассказывал о том, что темный маг Волдеморт узнал о местонахождении твоей семьи…

— Только не говорите, что… — Я не могла продолжить фразу, потому что из — за подступавших рыданий сдавило горло, и только из последних сил все — таки выкрикнула: — Вы говорили мне, что моя семья наверняка придет ко мне!!

Мой голос сорвался.

Вот почему никто не пришел ко мне… никого из моих близких больше нет… Почему же Дамблдор тогда обнадеживал меня?..

Горькие, бессильные слезы горячим потоком лились из глаз. В них было все: страх, отчаяние, обида и даже ярость на Альбуса Дамблдора, по какой — то причине лгавшего мне.

Я даже не помню ни мужа, ни сына, а их уже нет. Но, может быть, амнезия — как раз то, что сейчас мне необходимо? Боль не так сильна…

— Лили, послушай меня, — наконец дозвался меня Дамблдор. — Да, к моей глубокой печали, Джеймс погиб… погиб как герой, защищая тебя и вашего сына.

Что — то в его словах заставило меня поднять голову от коленей и посмотреть на него. От слез все вокруг расплывалось. Я стерла их со щек.

— Но Волдеморт не смог убить Гарри, а ты, как оказалось, тоже осталась жива.

— Мой… мой сын жив?.. — спросила я, поняв одно. — Его зовут Гарри, да?..

— Гарри, его зовут Гарри. А твоего мужа — Джеймс.

Я прислушалась к себе. Никакого отклика на эти имена. Как будто совершенно чужие люди. Нет, я, конечно, почувствовала облегчение и радость, осознав, что на этом свете не одинока. И все же… Джеймс, мой погибший муж, наверное, горячо любимый и я должна горевать по нему, но… как можно горевать по человеку, которого не помнишь?

Гарри, мой сын, — другое дело, он жив. Я могу встретиться с ним, заново узнать его.

— Гарри… — повторила я, словно пробуя на вкус. — Джеймс… Наверное, мы были счастливой семьей?

Дамблдор промолчал. Но мне и не нужен был ответ.

— Где он, Альбус? — резко повернулась я к нему. — Где Гарри? Сколько ему лет? Почему он, в конце концов, не здесь, не со мной?

Да уж, моему сыну наверняка было никак не меньше шестнадцати, хотя сразу представлялся милый мальчуган лет этак трех. А сколько тогда мне самой?

Я машинально дотронулась до своего лица и одновременно с этим припомнила свои переживания по поводу внешности.

— Альбус? — я снова перевела тревожный и вместе с тем настойчивый взгляд на директора, поскольку он не спешил отвечать.

— Гарри в порядке, Лили, — наконец сказал он. Взгляд его в свою очередь стал очень внимательным, я бы сказала, слишком. И тон мне тоже не понравился, во фразе так и слышалось: «Гарри и без тебя, Лили, прекрасно живется». Хотя, может быть, мне и почудилось… — Ему семнадцать и он живет у тети, твоей родной сестры Петуньи.

Ну вот, оказывается, у меня еще и сестра есть. Что же дальше?

— А Гарри сейчас не здесь, потому что я подумал, что вам лучше встретиться в каком — нибудь более удобном и уютном месте, чем больница.

— Вы подумали?! А он вообще знает обо мне?

Все это было подозрительно, но я была так взволнована мыслями о сыне и сестре, что хорошенько поразмыслить над этим времени не оставалось.

— Конечно, Лили.

— И когда же мы встретимся?

— Скоро, Лили, скоро.

В этот день я так никого из родных и не увидела. Отлично себя чувствовала, но выходить мне кроме как в туалет почему — то не разрешалось. От воображаемых картин, где происходила встреча с Гарри, сходила с ума и немного злилась. Вид палаты меня начинал раздражать. На вопрос, как скоро меня выпишут, целитель Макколум отвечал: «Подождите еще немного, Лили, вас необходимо как следует обследовать», вгоняя в тоску и еще большую раздражительность. Не понимаю, для чего эти обследования, если я прекрасно чувствовала себя. А от того, что могла находиться только в палате, я вдобавок ощущала себя пленницей.

От Нэнси Стоун, помощницы целителя Макколума, кроме собственной фамилии ничего нового не узнала.

— Мисс… Миссис Поттер, не волнуйтесь, вряд ли вас задержат больше чем на неделю…

— Неделю?! Я не могу столько ждать! Я здесь умру от тоски и скуки! Меня сын ждет, а вы — «неделя»!

— Сын — это очень хорошо, — улыбнулась Нэнси. — Тем более, — такой.

— Такой? — переспросила я.

Но она заторопилась, как бы избегая отвечать на мой невинный, казалось бы, вопрос.

— Извините, миссис Поттер, заболталась я что — то…

— Подождите! Можно попросить у вас зеркало?

Женщина остановилась в дверях.

— Если оно есть у вас, конечно.

— Я могу его для вас наколдовать.

Она достала из кармана тонкую полированную палочку, какая была и у целителя и Дамблдора. Значит, магия творится не только при помощи одних только рук?

Нэнси Стоун повела ею перед собой, как бы рисуя в воздухе что — то. И вдруг прямо из ничего появилось, засеребрившись, небольшое круглое зеркало. Оно повисло между нами, явно не собираясь падать на пол.

Я с удивлением смотрела на первое, во всяком случае, после долгого перерыва, проявление магии. Когда — то, вероятно, и я так умела…

Целительница любезно предоставила в мое распоряжение зеркало и вышла из палаты. Я поглядела на закрытую дверь, вздохнула и повернулась к наколдованному предмету.

Он так и висел в воздухе. Я обошла его и остановилась перед гладкой зеркальной поверхностью, от которой по стенам разбегались световые блики. В нем отражалась часть комнаты, а теперь и я.

Внимательно присмотрелась и увидела овальное, слегка вытянутое книзу, женское лицо со светлой, а то и бледной, кожей. Небольшие, словно рассыпанные на ней, веснушки не делали внешность отталкивающей. Черты лица были ни крупными, ни мелкими и вряд ли очень запоминающимися. Самой заметной, яркой его деталью, пожалуй, были глаза. Зеленые глаза, под которыми сейчас пролегали тени.

Лицо это было моим, и в то же время чужим, ведь я не помнила, как выглядела до всего случившегося. Я могла бы сказать, что оно привлекательно, но это все равно, что говорить как о другом человеке. Мое отражение выглядело молодо, чересчур молодо, если учесть, что у меня имеется взрослый сын. Женщине в зеркале можно было дать лет двадцать, от силы — двадцать пять. Но мне было гораздо больше. Хотя я и ощущала себя двадцатилетней девушкой, а не зрелой, умудренной жизнью женщиной.

Я рассматривала свое отражение, изучала каждую черточку, будто хотела запомнить себя такой, водила по ним пальцем.

Мое занятие прервал приход Дамблдора.

— Здравствуйте, Альбус, — сказала я, заметив краем глаза движение на пороге палаты.

— Добрый день, Лили. Как себя чувствуешь?

— Превосходно. Однако меня не отпускают из больницы.

— Ну, целителям лучше знать, когда выписывать пациентов, не правда ли?

Я со стоическим спокойствием посмотрела на него.

— Отчасти. Но ведь я же сказала, что чувствую себя отлично. Зачем меня здесь держат?

Это был отнюдь не риторический вопрос, но на него Дамблдор не собирался отвечать. А может, он не знает?

— Кто его сотворил? — спросил он, указав на висящее зеркало.

Думает, что я? Руками?

— Целитель Стоун, я ее попросила. А вы подумали…

— Нет, ты не могла.

— Почему?

Дамблдор не спешил говорить, как всегда.

— Это невозможно, потому что твоя магия… как бы сказать… В общем, ты магически истощена. Твой потенциал практически на нуле.

— То есть я не могу колдовать? — спокойно спросила я.

На меня это сообщение не произвело должного впечатления. Наверное, потому что я не уделяла большого внимания своей принадлежности к волшебному сообществу.

— Не сейчас, — согласно наклонил голову Дамблдор. — Может, пройдет какое — то время, когда восстановятся все твои внутренние силы.

Я задумчиво подошла к окну. Шторы были раздвинуты, и за стеклом виднелось широко расстилавшееся, ярко — голубое небо с редким облачками — перышками. Стоял хороший летний день, который я могла бы провести вне стен больницы, со своим сыном. Мои ладони нетерпеливо сжались.

— Все это меня пока не интересует. Что мне какая — то магия, если я не могу выйти отсюда, когда захочу… Я хочу к Гарри, а меня не выписывают!

— Лили, скоро ты выйдешь и увидишь Гарри…

— Но когда?! — Я продолжала смотреть на улицу, не оборачиваясь к Дамблдору. — Честное слово, однажды я не выдержу и сбегу…

— Сбежишь?

— Сбегу.

В палате наступила тишина. Я почувствовала пристальный взгляд и оглянулась. Выражение лица профессора было задумчивым, он как будто что — то прикидывал в уме. Помолчал, глядя мне в глаза, и сказал совсем не то, что, может быть, я ожидала:

— Пойду я, Лили, дел много. Выздоравливай. Загляну к тебе завтра.

— До свидания…

Странно, что он так заторопился. Приходил, чтобы убедиться в моем присутствии?

Оставшись вновь одна, я несколько минут смотрела в окно. Потом мерила шагами палату. Делать мне было совершенно нечего, только думать, размышлять о чем — то или пытаться представить, как выглядит Гарри.

Наверное, про побег все — таки я говорила не всерьез. Хотя бы потому, что не сомневалась в скорой выписке. К тому же у меня не было никакой другой одежды, кроме больничной, напоминавшей больше пижаму.

Я оглядела надетые на мне бледно — зеленые штаны и рубашку с длинными рукавами, а на ногах — тонкие тапки, похожие на пляжные сланцы. Мне даже некого попросить принести что — нибудь приличное из одежды. Не Дамблдора же…

Но кого?

Если б я умела пользоваться магией, наколдовала бы какой — нибудь костюмчик. Но как раз ее — то и была лишена, так что мечтать об этом не приходилось.

Обнаружила, что дверь заперта, я только тогда, когда захотела пить. Вода в стеклянном графине, стоящем на столике, закончилась, и я подошла к двери, чтобы кого — нибудь попросить его наполнить. Тщетно подергав за ручку, я лишь больше убеждалась в невозможности выйти.

Та — ак!

Сначала появилось недоумение, а затем легкая паника. Но я ее загнала глубоко в себя. Вряд ли ею чего — нибудь добьюсь.

На мой стук никто не отозвался.

Отлично! Вот, значит, как… Что я там говорила про побег?

Вплоть до самого ужина, который, к слову, был диетическим, я просидела на кровати, устремив неподвижный взгляд в потемневшее окно.

При звуке шагов за дверью я еле удержала свой порыв подбежать к ней, но только встала так, чтобы сразу от порога меня не было видно.

Дверь открылась и в палату вошла целительница Нэнси. В руках она держала поднос.

Преисполненная праведным негодованием на необоснованное заточение, я смотрела на нее и от всей души желала, чтобы она не заметила меня.

Нэнси приостановилась на пороге.

— Миссис Поттер, я принесла ужин.

Я молчала, гипнотизируя ее взглядом.

Не услышав ничего в ответ, она удивленно осмотрела палату. Ее глаза в большем удивлении расширились.

— Миссис Поттер! Лили!..

Нэнси осторожно прошла к столику, сгрузила на него поднос и снова огляделась.

В этот момент наши глаза встретились, но… она, словно не увидев меня, скользнула по мне взглядом, полного растерянности и удивления, и продолжила поиск.

Я не шевелилась, так же не понимая, что происходит. Целительница не видит меня, что ли?..

Она тем временем прошла к шкафу и заглянула в него, вероятно, думая, что я спряталась в нем.

— Лили! — вновь позвала женщина.

Я не откликалась, наблюдая за ней. То, что я осталась пока незамеченной, мне было на руку. Не собираюсь сидеть дальше в больнице, пусть найдут другую простачку…

Нэнси, так и не обнаружив моего присутствия, быстро направилась к выходу. Дверь она оставила открытой.

Я осторожно приблизилась к ней и выглянула в коридор. Нэнси стремительно удалялась по нему, по пути заглядывая в другие двери.

Несмотря на то, что я чувствовала себя довольно спокойно, сердце взволнованно отбивало чечетку.

Путь до лестницы был проделан мной безо всяких осложнений. Также спустилась на этаж ниже. А вот потом меня чуть не заметили. Взволнованно жестикулировавшая Нэнси Стоун что — то говорила целителю Макколуму. Про меня, так понимаю.

Ну уж, нет, вам меня не найти. С меня достаточно вашей больницы.

Целитель Макколум, ошеломленный новостью о моем отсутствии в палате, бросился наверх вместе с помощницей. Я же побежала вниз. Оказавшись на первом этаже и сворачивая в коридор, внезапно на кого — то налетела. От неожиданности я упала, даже не ойкнув, но вставать не спешила.

— Кто здесь? — с ноткой раздражения спросил высокий блондин лет сорока.

На его бледной физиономии читалась такая надменность, что сразу причисляла ее обладателя к высшему сословию.

Я, ясное дело, промолчала, мигом сообразив, что этот мужчина тоже не видит меня.

Интересно, что же это получается… Я стала какой — то невидимкой…

Мужчина, немного постоял, осматриваясь, чуть ли не дергая в раздражении изящными крыльями своего аристократического носа, и направился дальше.

Я, собираясь подняться, вдруг коснулась кончиками пальцев чего — то деревянного. Подняв предмет, увидела, что это деревянная палочка, которой пользуются волшебники.

Тот блондин потерял, что ли? Я же столкнулась с ним…

Совершенно не собираясь бежать за ним вдогонку, я встала, отряхнулась, а эту палочку машинально стиснула в руке. Мои мысли уже были далеко от надменного блондина.

Спокойно, словно так и надо, я вышла в ярко освещенное помещение, похожее на приемное отделение, и пересекла его. Все, кто там находился, даже не поглядели мне вслед.

А мне только этого и надо.

Но, лишь подойдя к широким стеклам, которые издалека казались дверьми, поняла, что это всего — то окно. Задать себе вопрос, где же выход, я все — таки не успела, так как почти передо мной в холл шагнула молодая женщина с ребенком. Сквозь стекло.

Я моргнула и терять времени не стала. Никаких особенных ощущений не было, я просто вышла на улицу. Меня тут же окутала вечерняя прохлада, свежий воздух вызвал легкое головокружение, которое заставило меня на секунду застыть на месте. Слишком долго я пробыла в себе. Слишком. Придется ко всему долго привыкать.

Куда теперь?

Немного приспособившись к окружению, я покрутила головой. Слева и справа дороги, дома, машины, люди… Несмотря на вечер, людей и машин было много. Они мешали мне сориентироваться.

К Гарри, мне нужно к Гарри. Я не знаю, где он, зато знает Дамблдор. Но меня гложут сомнения насчет него. Не он ли приказал запереть меня после моего же заявления о побеге?

Даже если не он, я не могу больше находиться в больнице. Пусть без Дамблдора, но найду своего сына.

Кивнув своим мыслям, я двинулась по тротуару, максимально держась от края дороги. Несущиеся авто пугали меня.

Примерно через две минуты быстрой ходьбы передо мной оказался перекресток. Пересиливая неуверенность, я поспешила перейти его вместе с другими людьми. На последнем футе переключился красный свет и стоявшие на углу машины начали движение. Неожиданный визг тормозов позади заставил мое сердце совершить кульбит. Я подалась вперед, преодолевая последние шаги, и, поторопившись, вдруг запнулась об бордюр. Лодыжку обожгла резкая боль, я, взмахнув руками, повалилась на асфальт. Из разжатой ладони выкатилась позабытая палочка.

Из ниоткуда раздался оглушительный гудок, и мне пришлось заслонить лицо руками от внезапно вспыхнувшего ослепительного света…

Я невольно вскрикнула, одновременно попятившись назад. С трудом влезла на тротуар, как раз когда на дороге, почти на том месте, где сидела я, появился большой фиолетовый трехэтажный автобус. Он, как вкопанный, с визгом затормозил, едва не оглушив меня.

Господи, откуда он только взялся?.. Еще секунду назад его на перекрестке не было… Или это водитель такой лихач?..

Горящие фары слепили меня, и я, чтобы избавиться от этого яркого света, попыталась отодвинуться от него. Может, и было удивительным то, что никто не суетится вокруг меня, не ругает водителя автобуса на все лады, но я отнеслась к этому факту как — то равнодушно, хоть меня немного трясло после несовершившегося столкновения.

Автобус почему — то не спешил уезжать.

Наоборот, передняя дверь вдруг открылась, и на нижнюю ступеньку соскочил молодой парень в фиолетовой форме.

— Добро пожаловать в «Ночной рыцарь», спасательный экипаж для колдунов и ведьм, оказавшихся в затруднительном положении… — заговорил он, но осекся, заметив меня.

Я по — прежнему сидела на тротуаре и больше не предпринимала попыток встать.

— Э… Здрасьте… Мисс, это вы вызвали «Ночной рыцарь»?

Только сейчас я заметила надпись на лобовом стекле: «Ночной рыцарь». Экипаж для колдунов и ведьм?

Ой, стоп! Парень видит меня?

— Вы меня видите? — спросила я, глядя на него снизу вверх.

— Вижу. А что, вас нельзя видеть? Если так, то мы поедем…

— Нет, подождите!

Автобус — отличнейший вид передвижения, в особенности, если куда — то нужно попасть. И ничего, что я пока точно не знаю, куда. Со временем определюсь.

Я встала, подхватив с асфальта лежавшую у самого бордюра волшебную палочку. В левой лодыжке вновь вспыхнула боль. Вот еще одна причина не идти пешком. Я подавила стон, перенеся весь свой вес на правую ногу, и подпрыгнула ближе к автобусу.

— Помогите мне, пожалуйста, залезть…

Парень безо всяких вопросов протянул руку и втянул меня в автобус.

— Спасибо.

В салоне было светло и весьма необычно: вместо сидений по всему периметру возле окон стояли кровати, на которых сидели или лежали люди, то есть пассажиры, на потолке покачивалась трехъярусная люстра.

Дальше подивиться этой странностью мне помешало громкое восклицание парня — кондуктора:

— Трогай, Эрн!

И автобус резко дернулся, так сильно, что я начала заваливаться назад. Я уперлась руками в перегородку водителя, едва не впечатавшись носом в стекло.

А водитель — то действительно лихач!

Но это было еще не все.

Автобус качнуло снова, на этот раз в другую сторону. Я успела ухватиться за поручень, и лишь поэтому не упала на ближайшую кровать. Благо там никого не было.

Водитель сорвал огромную машину с места, и она понеслась по дороге с сумасшедшей скоростью. Я выразила широко раскрывшимися глазами свое опасение на ее счет и посмотрела на парня. Тот как ни в чем ни бывало улыбался, держась за поручень рядом со мной.

— Не бойтесь, мисс, Эрни — бывалый водила, с ним не пропадешь. Вы едете с нами в первый раз?

Он, не скрывая любопытства, рассматривал меня.

Я рассеянно кивнула, подумав, что в этом пижамоподобном костюме как раз пришлась «ко двору».

— А вы, забыл спросить, до куда? Мисс?

— Миссис, — машинально поправила его.

— Миссис? — сказал он, видимо, дожидаясь, что я назову свое имя. — Кстати, меня зовут Стэн Шанпайк, я кондуктор. Так куда вам, миссис?

Если бы я знала… Дамблдор говорил, что Гарри живет у моей сестры, а ее адрес я, хоть убей, не помню.

— Я подумаю, Стэн, и потом скажу.

— Ладно, — бодро кивнул парень. — Только проезд стоит одиннадцать сиклей. Это так, на всякий случай.

Он двинулся по проходу между кроватями, покачиваясь в такт движению.

Хм, а денег — то у меня и нет… Но ничего, что — нибудь придумаю. Возьму, в конце концов, у кого — нибудь взаймы.

Устав стоять едва ли не на одной ноге, я присела на ближайшую кровать. И тут кровать… Прямо покоя от них нет.

Выглянула в окно и увидела, что автобус мчится где — то за городом. Вот это скорость! Интересно, а почему он притормозил, когда я споткнулась на перекрестке? Что — то мне подсказывает, он был совсем в другом месте…

Может, к этому причастна волшебная палочка?

Я поднесла ее к глазам, внимательно разглядывая. Нехорошо, конечно, что чужая палочка оказалась у меня. Как же потом найти этого недовольного блондина? А то, что я обязана вернуть палочку, не вызывало никаких сомнений.

Опять же, придется подумать об этом позже.

Боль в лодыжке время от времени вспыхивала, когда автобус особенно сильно встряхивало, и я старалась держать ногу в зафиксированном состоянии. Судя по мелькавшим за окном разнообразным пейзажам, мы неслись по всей ночной стране. Иногда водитель тормозил, и из автобуса сходили сонные пассажиры, заранее договаривавшиеся о местах прибытия.

А вот я до сих пор понятия не имела, куда же мне ехать. Звучали разные названия населенных пунктов, но ни одно не зацепило мой слух.

Я задумчиво смотрела в окно и, кажется, немного дремала. Пока однажды при очередном толчке на меня кто — то не повалился, к счастью, не тяжелый.

— Ой, простите, мисс! — забормотала худенькая девушка, поднимаясь с помощью того же Стэна Шанпайка.

Я удержалась от вопля, потянувшись к травмированной лодыжке.

— Простите, я нечаянно… Мисс, простите…

— Ничего, все в порядке, — сказала я, прекращая поток извинений. — Только я не мисс, а миссис. Миссис Поттер.

Глаза Стэна в удивлении округлились.

Наконец девушка вышла, и он снова вернулся ко мне.

— Вас зовут миссис Поттер? А вы случаем не родственница Гарри Поттеру?

Я мигом напряглась. Гарри Поттер? Уж не про моего сына он спрашивает? Если моя фамилия Поттер, то и у Гарри должна быть такая же.

— Про которого ты говоришь? Фамилия эта довольна распространенная…

— Ну как же… — Стэн, казалось, даже растерялся. — Гарри Поттер, его все знают. Его не смог убить Тот — Кого-Нельзя — Называть…

Последние слова он произнес шепотом.

Тот — Кого-Нельзя — Называть? Очень странное имя… А может, это про Волдеморта? Темного мага, который напал на нашу семью… и не смог убить моего сына…

— Мой… Гарри Поттер так знаменит?

Стэн снова посмотрел на меня, будто увидев впервые.

— Его во всем мире, можно сказать, знают. Странно, что вы не слышали о нем.

Я промолчала, задумавшись. Гарри… Выходит, о нем все знают. Кроме меня.

— И знаете, что самое странное… — продолжал парень. — Он сидел на том же месте, что и вы.

Что?!

Я чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Когда? Где?

— Да вот здесь, — он указал на кровать, на которой я сидела. — Ровнехонько три… нет, четыре года назад. Помнишь, Эрн? — крикнул он водителю, пожилому лысоватому мужчине в очках с толстыми линзами. — Мы его подобрали в каком — то пригороде, его еще потом министр Фадж встретил.

— Помню, как же не помнить, — тихо откликнулся Эрн. — В то время Сириус Блэк сбежал. Гарри о нем расспрашивал.

— Вот — вот.

— Скажите, — обратилась я к ним, мой голос немного подрагивал, — где вы его подобрали?

А вдруг это мой шанс? Может, там, в этом пригороде Гарри и живет?

Мое сердце часто — часто застучало.

— Не помню, — пожал плечами Стэн. — Давно это было. А зачем это вам?

— Мне очень нужно. Вы не представляете, как. Пожалуйста, вспомните что — нибудь. Ну, хотя бы опишите тот пригород.

— Пригород как пригород. Небольшой. Однообразный. Таких полно во всей стране. Эрн, ты не помнишь?

Водитель ответил не сразу. Он выехал на сельскую дорогу, едва не сбив по пути столб.

Я нетерпеливо ждала, цепляясь в край кровати при очередных резких виражах.

— Кажись, вспоминается название того места. Двойное, начинается на Литтл.

— О, да, — закивал, соглашаясь, Стэн, — Эрн мастак по запоминанию названий, ну и по вождению, естественно.

— Литтл? А дальше?

Я волновалась все сильнее. Неужели повезло? Повезло вот так, с первого раза?

— Не то какой — то Бигинг, не то Дирбинг. Нет! — сказал Эрн, крутнув большой руль. — Это был Уингинг. Литтл — Уингинг.

— Точно? — дрожащим голосом спросила я, стиснув руки.

— Стопроцентно.

В коленях появилась слабость, и я почти обмякла от свалившегося на меня облегчения.

— Теперь я знаю, куда мне нужно. Отвезите меня в Литтл — Уингинг, пожалуйста.

— Есть, миссис!

Автобус дернулся подобно взбесившемуся животному и словно в гигантском прыжке рванул вперед. Спустя мгновение мы были уже в каком — то поселении, мимо, шарахаясь от автобуса, неслись дома. Через десять футов мы остановились.

— Приехали, миссис Поттер, Литтл — Уингинг,

— провозгласил Стэн.

Я встала и, похрамывая, направилась к выходу. Около двери опомнилась.

— Послушайте… Сейчас с собой у меня нет никаких денег. Вы поверите мне, если пообещаю заплатить при следующей встрече?

— Это ничего. А вдруг вы родственница Гарри Поттера. Если так, то можете бесплатно.

— Спасибо огромное. Вы мне очень помогли.

Аккуратно переставляя ноги, я спустилась вниз. Вышла из автобуса и обернулась.

— Передавайте привет от нас Гарри! — крикнул Стэн.

Я кивнула. Дверь закрылась, автобус, огромный как диковинное животное, дрогнул и внезапно исчез, словно его и не было. Я еще секунду пялилась на место, где он стоял, и огляделась.

Вокруг было темно, лишь кое — где светились оранжевые шары фонарей. Поэтому не очень было видно, где именно я нахожусь.

Ничего, главное, теперь знаю свою цель.

Исхожу хоть весь город, но найду сына.

К сожалению, за ориентир нечего было взять, и я двинулась наугад. В ночи в слабом свете фонарей выступали очертания одинаковых одно— и двухэтажных зданий. Различными были разве что изгороди: низкие, высокие, кирпичные, живые из декоративных растений.

Спустя какое — то время усталость и неудобство, связанное с побаливающей ногой, взяли свое. Я села отдохнуть на скамейку рядом с детской площадкой. Здесь не горели фонари, и потому было особенно жутковато. Но разве такая мелочь отпугнет меня? Да и деваться некуда…

От размышлений, что делать дальше, начать ходить по домам сейчас или дождаться утра, меня отвлекли чьи — то приближающиеся голоса. Через площадку шла компания подростков, над чем — то с увлечением смеющихся.

Может, спросить о Гарри у них? Возможно, среди них есть его друзья.

Сначала никто не заметил меня. Только когда я приблизилась к компании, выходящей на дорогу, один из парней, худой как палка, хлопнул по плечу другого.

— Эй, гляньте, какая цыпа!

Цыпа? Это он обо мне?

Компания остановилась, все повернулись в мою сторону.

— Здравствуйте… — начала я, окинув внимательным взглядом каждого. — Вы не подскажете…

— Эй, ты откуда такая… странная?

Чем, интересно, я странная? Одеждой выделяюсь?

Худой парень подошел ближе, присматриваясь ко мне. Я инстинктивно подалась назад. Видимо, сказываются шестнадцать лет пребывания наедине с собой, и общение с людьми дается мне нелегко.

Самый крупный из них не отводил от меня глаз. Он прищурился, разглядывая что — то.

Может, ну ее, эту компанию? Очень уж похожа на обычную шпану. Как — нибудь найду Гарри сама.

— Пошли отсюда, — сказал толстяк, он все так же смотрел на меня, но не стремился подойти.

Остальные окружили меня.

— Так что ты хотела спросить? — ухмыльнулся худой.

Ладно, была — не была…

— Вы не знаете, где можно найти Гарри?

— Какого еще Гарри?

— Поттера.

Ухмылка худого быстро исчезла.

— Зачем тебе этот психопат?

— Я же говорю, идемте отсюда, — громче сказал толстяк. — Она, наверное, точно такая же, как Поттер.

В каком смысле?

Я уставилась на него.

— Вы знаете Гарри?

— Еще бы не знать. Дадли его кузен.

Худой кивнул на толстяка. Он быстро потерял ко мне интерес.

Вот как… Возможно, это мой племянник?

Остальные двинулись за худым. Дадли отвернулся тоже.

— Подожди! Дадли!

Я бросилась за компанией, но нывшая лодыжка не дала мне развить приличной скорости.

Дадли оглянулся, однако не остановился. Они прошли футов пятьдесят, прежде чем разошлись в стороны.

— До завтра, Большой Дэ!

— Ага, пока!

Вглядываясь в темноту, подсвеченную оранжевым фонарем, я проследила, как Дадли отделился от компании и свернул за угол двухэтажного дома. Мне пришлось превозмочь боль, чтобы добраться до него. Но все — таки успела увидеть входящего парня в дверь соседнего дома.

Несмотря на прохладу, царящую в летнем воздухе, пот катился с меня градом. Колени дрожали, норовя подогнуться, но я прилагала все усилия, чтобы не осесть на асфальт.

Я таки нашла сына… Гарри, я иду к тебе!

Доковыляв до заветной двери, я несколько мгновений не могла отдышаться. Ощущение было такое, будто мой возраст перевалил за сотню лет. Видимо, мне действительно было пока рано уходить из больницы…

Но, так или иначе, сейчас это меня мало волновало.

Я глубоко вздохнула и постучала.

Тишина.

Ночь наступила и, возможно, обитатели дома уже давно спят. А Дадли вряд ли откроет мне…

Постучала еще раз, погромче.

Где — то в глубине дома послышались шаги и ворчливый голос.

— Кого там черт принес?

Дверь резко распахнулась и на пороге возникла массивная темная фигура. От нее так и разило негативом.

— Да? Чего надо? — хмуро спросил мужчина, завидев меня.

У него были большие встопорщенные усы и маленькие глазки, глядевшие на меня с явным недружелюбием.

Я попыталась улыбнуться, хотя, по правде, желания улыбаться у меня не было совсем.

— Здравствуйте. Здесь живет мой сын Гарри, Гарри Поттер…

Мужчина секунду смотрел на меня, а потом выдал:

— Вы сумасшедшая!

И захлопнул дверь, едва не прищемив мне нос.

Я некоторое время стояла, стараясь осмыслить, что сейчас такое было. Может, это не я сумасшедшая, как «любезно» сообщил мужчина, а он?

— Откройте! Пожалуйста, откройте!

Не откроют, буду колотить в дверь до утра.

Словно услышав мою мысленную угрозу, из — за распахнувшейся двери показался разъяренный усач.

— В полицию захотели? Сейчас устрою!

— Подождите! Выслушайте меня! — заговорила я быстро, боясь не успеть.

— Кто там, Вернон? — раздался позади него женский голос.

У меня перехватило дыхание при мысли о сестре, Петунье, кажется. Вдруг это она?

— Здесь какая — то сумасшедшая, Петунья, — рыкнул Вернон, не оглянувшись. — Она утверждает… ха — ха… что она мать мальчишки Поттера!

В холле появилась худощавая блондинка среднего возраста. На ней было летнее платье и почему — то резиновые перчатки.

— Что ты сказал? — удивленно переспросила она, подходя к мужу. — Мне показалось…

Заметив меня, замолчала.

Мужчина загородил собой почти весь дверной проем, поэтому мне приходилось заглядывать за его мощное плечо, вытянув шею.

— Сумасшедшая, говорю. Позвони в полицию, пусть заберут, иначе она не отвяжется.

— Петунья… — негромко сказала я, подавшись вперед, чтобы на меня попал свет из холла. — Это я, Лили…

Внезапно ее лицо застыло, взгляд, устремленный на меня, сделался странным. Петунья поднесла руку к приоткрывшемуся рту и… завизжала.

Это меня так напугало, что я могла лишь смотреть на нее. Еще чуть — чуть, и тоже присоединилась бы к оглушительному воплю.

Вернон, сначала опешивший от необъяснимого поведения Петуньи, изменился в лице и встряхнул ее.

— Петунья, что с тобой?!

Он с яростью обернулся ко мне. Дверь во второй раз с треском захлопнулась передо мной.

Заглушенный визг оборвался, слабым эхом разнесшись по темной улице. Следом раздались крики.

Я стояла как столб. Боже, что это было… Петунья… она как будто жутко испугалась… Меня?

Я тяжело привалилась к дверному косяку.

Ну, конечно… Как не испугаться при виде давно умершего человека? Петунья ничего не знала обо мне… Как и Гарри… Вот почему его до сих пор нет со мной.

Но почему же сейчас нигде не видно?

Настойчивый стук заставил дверь снова открыться. Там стояла Петунья с белым, как мел, лицом. Глаза ее, бледно — голубые, лихорадочно блестели.

Мы молчали, наверное, целую минуту.

— Петунья… — решилась заговорить я. — Я не призрак, поверь мне… Я жива.

Она не прерывала меня. Ее взгляд проследил за моей рукой, которой я опиралась о косяк. В сжатой ладони находилась палочка, которую я все это время не знала, куда деть.

— Ты умерла… — бледным, как ее лицо, голосом произнесла Петунья, — шестнадцать лет назад… Ты не можешь быть здесь. Тебя нет.

Я вздохнула.

— Я здесь, ты можешь в этом убедиться. Дотронься до меня.

Петунья, не моргая, смотрела мне в глаза. Потом неуверенно подняла руку и осторожно коснулась моего плеча. Замерев, она прикрыла глаза.

Теперь, когда сестра убедилась в моей материальности, ее недоверчивость уменьшится, и мы сможем нормально поговорить.

— Лили… — выдавила она, распахнув глаза. — Лили… Не может быть…

— Петунья, впусти меня, пожалуйста, у меня болит нога… Мне нужно увидеть своего сына.

Она машинально, словно во сне, посторонилась, и я прошла в дом. Еще одна цель достигнута.

— Я так рада тебя увидеть. Очень.

Миновав холл, чистый и прохладный, мы, то есть я добрела до гостиной, Петунья молча шла следом. Сесть мне не дал поднявшийся с дивана Вернон.

— Это что еще за новость! Зачем ты впустила ее, Петунья?

Он преградил мне путь.

— Что вам здесь нужно? — сузив маленькие глазки, уставился он.

— Вообще — то, дорогой родственник, Петунья моя сестра, — устало сказала я. — И я пришла за сыном.

— Петунья, что за бред она несет?

Та как будто только что очнулась.

— Вернон, она… действительно моя сестра, если… это правда и Лили жива…

Две пары глаз скрестили на мне взгляды, одни с презрительным недоверием, другие — потрясенно и с некоторым страхом.

В этот момент снаружи, в коридоре, послышались грохочущие шаги, больше похожие на топот молодого слона. Спустя мгновение в гостиную заглянул розовощекий и светловолосый Дадли. Теперь понимаю, в кого он такой.

— Мам, есть хочу! — заявил парнишка — переросток и застыл с открытым ртом.

Он увидел в обществе родителей меня, что его, конечно, потрясло.

— А… ты…

— Ты что, знаешь ее, Дад? — моментально среагировал Вернон.

— Она была на улице, спрашивала про Поттера…

От мужчины так и веяло, мягко говоря, недружелюбием. Его усы возмущенно встопорщились, когда он повернулся ко мне.

— Вернон! — предостерегающе сказала Петунья. — Дадли, — обернулась она к сыну, явно хотевшему узнать что — нибудь насчет моей персоны, — познакомься, это моя… сестра… твоя тетя Лили.

Дадли что — то промямлил. Он даже, кажется, смутился. Я, которую он, скорее всего, принял за странную девушку, вдруг оказалась его родной тетей.

— И мне тоже приятно познакомиться, Дадли, — приветливо кивнула я. — И с вами… Вернон, кажется…

А он — то уж точно так не считал. Мне было, собственно, все равно. Я пришла сюда за сыном. И его все еще нет… Меня охватило беспокойство.

— Где Гарри?

Я осмотрелась вокруг, будто ожидая, что Гарри все это время находился в гостиной, и тут же увижу его. Но, конечно же, его здесь не было.

Меня заставил вздрогнуть от неожиданности громкий смех Вернона.

— А нет его! Свалил мальчишка! Навсегда!

Он со злобным торжеством ткнул толстым пальцем в мою сторону.

— Наконец мы избавились от вашего отпрыска! И вообще от таких, как вы!

Сначала я ничего не поняла. Машинально отойдя на безопасное расстояние от брызнувшей во все стороны слюны изо рта мужчины, обернулась к Петунье за разъяснениями.

— В каком смысле «свалил»?

— В прямом! — вновь встрял Вернон.

Боже, за что он так возненавидел меня? Да и о Гарри говорит так, словно он и не родственник им вовсе…

— Вернон! — прикрикнула Петунья на мужа, впрочем, не отводя от меня настороженного взгляда. — Прекрати, пожалуйста. Лили… — сказала она и замолчала. Видно, она никак не может поверить в мое существование. — Лили… твоего сына здесь нет.

Поняв, что сестра не намерена шутить, я растерялась.

— А где же он?..

Северус имел достаточную выдержку, чтобы относиться ко всему с хладнокровием. Это одно из главных качеств, которое он ценил в людях, и в первую очередь, конечно, в себе. Однако были люди, которые, независимо от этого, просто выводили его из равновесия.

Один из их представителей стоял сейчас перед ним.

— Если ты думаешь, Поттер, что таскаться в твоем обществе — моя самая большая мечта, то очень глубоко заблуждаешься. Умерь свой гонор.

В который раз Северус клял Альбуса, решившего почему — то, что для полноты жизни ему, Северусу, не хватало дополнительных полчаса, проведенных с мальчишкой.

— Профессор, — с наглой усмешкой сказал Гарри, — если вы считаете мое мнение противоположным, то вы заблуждаетесь еще глубже.

Руки Северуса непроизвольно сжались. Ему так и хотелось сбить с него спесь. Но врожденное хладнокровие не позволило сиюминутной слабости взять верх над мужчиной.

— Можете дальше не провожать, сам дойду.

Они подошли к калитке, ведущей в заросший сад, принадлежавший семье Уизли, чей нелепый дом возвышался футах в тридцати от них.

— Не сомневаюсь, но директор взял с меня обещание, что я доведу тебя до самых дверей.

Гарри глянул на зельевара так, что тот вновь проклял все на свете, в том числе себя из — за своей безотказности Альбусу и мальчишку. Вот была еще одна причина не находиться рядом с Поттером. Когда он смотрел на Северуса своими зелеными глазами, выражающими далеко не самое теплое отношение к тому, в сердце Снейпа, против его воли, как будто вонзалась заноза. Он не мог оставаться равнодушным, видя глаза Лили, но которые не принадлежали ей.

Изумрудные, нежные, любимые глаза Лили…

Северус отвел взгляд, стряхивая с себя наваждение. Привязанность никогда не доводит до добра.

— Иди, — коротко сказал он.

Нет, находиться дальше с сыном Лили было выше его сил.

— Вы же дали обещание, — напомнил Гарри с легким ехидством.

— Считай, что не давал.

— Ну, ладно, — пожал он плечами.

Зашел за калитку и почти растворился в темноте.

Северус проводил его взглядом, проследил, как он в свете лампы постучал в дверь дома. Через некоторое время дверь открылась, и Гарри исчез за порогом. Возбужденные голоса почти сразу были заглушены закрывшейся за ним дверью.

Ощутив облегчение, мужчина развернулся и зашагал обратно. Мысли вернулись к директору.

Зачем Дамблдору понадобилось срочно забрать мальчишку от его родственников — магглов? Ведь до совершеннолетия, а значит, и до окончания действия защитных чар, оставались считанные дни. Что случилось такого, отчего тому вздумалось поручиться его, Северуса, согласием отконвоировать Поттера к Уизли? Не сомневаясь, конечно же, в том, что ему никак не отвертеться.

А может, Альбус узнал из каких — нибудь независимых источников, что к дому магглов подосланы приближенные Темного лорда? В таком случае, почему же сам Северус не в курсе? Темный лорд имеет обыкновение делиться с ним, если не со всеми, то со многими своими планами…

Северус в задумчивости приостановился.

А не пойти ли ему самому на разведку? Вряд ли от этого будет какой — то вред. И директору не обязательно знать. Вот только нужно отчитаться перед ним.

Закрепив решение едва заметным кивком, мужчина аппарировал.

… — Я могу идти, директор? — осведомился Северус после того, как сухо проинформировал Дамблдора о благополучной доставке Поттера к Уизли.

— Конечно, Северус, — кивнул тот. — Идите. Спокойной ночи.

Он как бы в рассеянности посмотрел на зельевара, поглаживая бороду, что означало некоторую степень его озабоченности. А в этом признаке Северус убедился, видясь с директором на протяжении уже многих лет.

— Хотя, секунду…

Мужчина с готовностью обернулся, но заинтересованности своей не выдал.

— Ты заметил что — нибудь необычное, когда забирал Гарри?

— Под словом «необычное» вы подразумеваете действительно что — то странное и необъяснимое?

— Северус, у тебя есть основание уточнять мой вопрос? Или ты по привычке это сделал?

Снейп терпеть не мог эту особенную проницательность Дамблдора. В эти моменты он словно оказывался под увеличительным стеклом, и тогда хочешь — не хочешь Альбус запросто мог и направить разговор в нужное русло, и сделать так, что невинная просьба не подлежала отказу.

— Нет, ничего такого я не заметил, — ровным тоном ответил Северус. Помолчал и рискнул спросить: — Ваш интерес не связан с приближающимся совершеннолетием Поттера?

Дамблдор посмотрел на него слегка удивленно.

— Связан с защитой дома магглов? — поправился Северус. — Вы же не просто так отправили мальчика к Уизли?

— Нет, чары будут действовать до самого конца, то есть до послезавтра. Гарри я попросил тебя забрать, потому что не вижу смысла дальше держать его у родственников. Лишние два дня не сыграют особой роли в судьбе Гарри.

«Может, и не сыграют, — подумал зельевар, — однако это не объясняет такую срочность. Да и Темный лорд не такой уж недалекий. Что ему помешает тоже не увидеть смысла?»

— Доброй ночи, директор.

Попрощавшись, он вышел из кабинета.

Разговор с Альбусом не заставил изменить решение разведать обстановку вокруг дома родственников Поттера. Хотя он понятия не имел, чем это могло помочь в разъяснении странности поступка и зачем вообще ему самому это нужно. Не ограждать же магглов от возможной опасности? Тем более что была еще свежа память о встрече с Петунией Эванс, в замужестве Дурсль. А встреча была не из тех, о которых вспоминается потом с теплотой.

Тогда в чем заключалось его решение? Наверное, все дело было в том, что Северус не любил неясностей и когда его использовали втемную.

Зайдя ненадолго в свои покои, он направился к входным дверям замка. Несколькими минутами позже — аппарировал за воротами Хогвартса.

Темная фигура, закутанная в черную мантию, с легким хлопком появилась в конце погруженной в ночь улицы. Тихий городок готовился ко сну.

Северус огляделся. Нашел взглядом нужный дом.

В окнах горел свет. Ничего подозрительного. Но мужчина знал, что первое впечатление бывает далеко не всегда идеальным.

Он незаметной тенью обошел территорию вокруг дома. Оказавшись вновь напротив фасада здания, мысленно произнес заклинание обнаружения скрытых чар, наведя волшебную палочку в сторону крыльца.

Ничего.

Истекли десять минут, которые Северус терпеливо провел в тени забора, окружающего соседний участок. Напрасно или нет проходила его, так называемая, разведка, но пока ни единый шорох, ни единое подозрительное движение поблизости не перевесили желание немедленно аппарировать.

Может, это была простая прихоть Альбуса? А Северус на самом деле лишь что — то себе напридумывал, несмотря на то, что не имел такой наклонности?

Он был уже готов признать беспочвенность своих сомнений и вернуться в Хогвартс, как до него донеслись далекие голоса. Он напряг слух.

Где — то за поворотом улицы разговаривали несколько человек.

Несколько быстрых шагов, и перед мужчиной предстала небольшая компания подростков. Все они, о чем — то оживленно переговариваясь, остановились на углу одного из домов. В отдалении внимательный взгляд Северуса обнаружил одинокую тонкую фигуру. Сначала ему показалось, что это девушка, отставшая от основной компании. Но подростки, не заметив высокого темноволосого человека, прошли мимо него и разошлись в разные стороны.

— До завтра, Большой Дэ!

— Ага, пока!

Девушка осталась позади.

Северус проводил взглядом далеко не стройного парня, которого назвали Большим Дэ. Это был сын Петуньи. Северус хоть и видел его однажды в жизни, но узнал Дадли. Тот свернул за угол дома.

Маловероятно, что от этих подростков исходит хоть какая — то опасность, и потому вряд ли будет польза от дальнейшего пребывания здесь.

Однако внимание Северуса вновь привлекла девичья фигурка. Припадая на левую ногу, она быстро шла по дороге. Вот оранжевый шар фонаря над ней осветил ее с ног до головы, будто окатив световым душем. Блеснули длинные, до самого пояса, волосы цвета червонного золота. Самого лица зельевар не разглядел, но в облике этой незнакомки было что — то такое, что его очень и очень заинтересовало.

В руке девушки была зажата волшебная палочка. А значит, она была волшебницей. Северус как раз и ждал кого — то, кто имел самую прямую причастность к магическому миру. Правда, незнакомка шла, совершенно не таясь, но это уже мелочи.

Она свернула в том же направлении, что и Дадли Дурсль. Это и укрепило его в своей правоте. Северус неслышно последовал за ней. Довел до дверей дома Дурслей и остановился на некотором расстоянии. Девушка не обернулась, значит, не заметила, что за ней следят.

Снейп на всякий случай нащупал свою палочку. Он не знал, как могут повернуться события, поэтому был готов ко всему.

Незнакомка между тем, откинув длинные волосы, постучала в дверь.

Северуса, надо признать, это несколько удивило. С какой стати человеку, явившемуся с неблаговидными мотивами, вежливо стучаться? Может, она так хочет проникнуть в дом, без всякого шума?

Девушка дождалась, когда дверь открылась, и что — то сказала выглянувшему толстому мужчине, мужу Петуньи, который был явно недоволен поздним визитом. Да и не поздним тоже. Всего какой — то час назад Северус испытал несравненное «удовольствие» узнать о себе и вообще «таких, как он» немало нелестных эпитетов.

Северус не слышал, о чем они говорят, однако спустя несколько мгновений дверь захлопнулась. Девушка осталась снаружи. Неужели Дурсль учуял в ней «ненормальную» по его же выражению?

Что предпримет незнакомка?

Северус ожидал, что теперь она, если, конечно, ей необходимо попасть внутрь, задействует магию. Он прищурился, вглядываясь в темный силуэт, готовясь в любой момент обезвредить девушку.

Кто все — таки она такая? В любом случае, ее он ни разу не видел среди приближенных Темного лорда и даже среди Упивающихся остальных кругов. Какая — нибудь мелкая сошка?

Она постучала вновь и, как только на пороге снова возник Дурсль, на этот раз более злой, быстро заговорила. К их голосам присоединился еще один, женский.

Северус подался вперед, чтобы что — нибудь уловить, как вдруг ночную тишину разорвал истерический крик, визг, можно сказать.

Что его заставило не броситься стремглав к дому, а замереть на месте аки статуя, он понять не мог. Визг оборвался, отрезанный захлопнувшейся дверью. Северус с недоумением обнаружил незнакомку, так и стоящую на крыльце.

Что произошло? Кто кричал? Петунья?

Он решил подобраться к девушке как можно ближе, воспользовавшись тем, что она оглушена внезапным криком. Возможно, ему удастся застать ее врасплох…

Девушка, отчего — то не предпринимавшая магическую атаку, хотя палочка была в ее руке, энергично заколотила в дверь, которая через полминуты все — таки открылась. Северусу, затаившемуся в тени садового куста, предстала Петунья, освещенная горевшей в холле лампой. Чуть погодя, видимо, как — то убежденная незнакомкой, она впустила девушку в дом.

Это было весьма странно. С этим надо как — нибудь разобраться.

Мужчина приблизился к двери. Склонил голову, прислушиваясь. Голоса постепенно удалялись.

Тогда он сошел со ступеньки и прошел к освещенному окну на первом этаже. Помещение, судя по всему, было гостиной. Там находился Дурсль. При появлении двух человек он поднялся.

Как бы ни было это для Северуса странным, но рыжеволосая незнакомка вошла в гостиную, как примерная припозднившаяся гостья. Она не расшвыривала налево и направо заклинания, не делала вообще ничего такого, что могло бы причислить ее к категории опасных людей.

Северус подумал, что напрасно теряет время и… не двинулся с места. Отличный обзор для наблюдения и вместе с тем желание узнать до конца цель визита девушки заставили его остаться. К тому же сама личность этой незнакомки вносила некую тайну в жизнь Снейпа. Вряд ли он даже самому себе бы признался, насколько сильно заинтересовала она его.

Лицо девушки до сих пор было скрыто от его взгляда. Она хоть и стояла почти в профиль к нему, но длинные волосы наполовину закрывали его. Северус видел, как шевелятся ее губы. Незнакомка поворачивалась то к Петунье, то к ее мужу, у которого был такой вид, как будто он сейчас взорвется, и почему — то Снейпу показалось, что она пребывает в растерянности. Как и Петунья, он это ясно видел.

Вот в гостиную вошел Дурсль — младший.

Незнакомка, обернувшись, откинула волосы… и в первое мгновение у Северуса остановилось сердце. Такое у него было ощущение. Потому что незнакомка вдруг превратилась в… Лили!

Она снова повернулась к Дурслю, что — то ей яростно говорившему, до боли знакомое лицо, словно иллюзия, пропало с его глаз.

Он моргнул, не зная, что и думать. Он никогда не жаловался на зрение, а тут не иначе как обман зрения. Возможно, этому еще способствовал необыкновенный цвет волос девушки. Вот и почудилось, что она как две капли воды похожа на Лили… его Лили. Не проходил ни один день, чтобы Северус не вспоминал ее.

Что ни говори, а это удивительное явление взволновало его куда больше, чем он мог себе представить. Теперь и речи не было о том, чтобы возвратиться в Хогвартс.

«Необычное», говорите, Альбус? — подумал он. — Я его только что встретил.»

Как объяснить то совпадение, что девушка, так напомнившая ему Лили, находится в доме ее родной сестры?

Мужчина прильнул к оконному стеклу, даже не собираясь быть незаметным.

В этот миг незнакомка повернула голову, как если бы что — то искала вокруг. Он так и впился в ее лицо глазами. Не могло быть и тени сомнения: она очень была похожа на Лили.

В его душу прокрались недоверие и смятение. Цвет глаз… Нет, девушка была слишком далеко, чтобы он мог рассмотреть цвет ее глаз… но все остальное… остальное принадлежало Лили.

Прошло шестнадцать лет, а Северус помнил каждую черточку ее лица, каждое ее движение, выражение, с каким она смотрела на него в разное проявление своего настроения. Конечно, ему была чужда сентиментальность, но никто не был застрахован от потрясений.

Когда на лице незнакомки проявилась четкая растерянность, а взгляд, казалось, был направлен прямо на него, Снейп испытал почти шоковый удар.

Это была она, Лили! И она смотрела на него!

Мерлин, он сходит с ума…

Это просто наваждение, и ничего более, уговаривал он себя. Это не может быть Лили. Ее нет почти шестнадцать лет, и в ее смерти отчасти повинен он сам…

Я стояла как оглушенная. Я так стремилась сюда и что нашла? Холодную встречу и отсутствие сына.

— Где он? Где Гарри? — повторила я, обращаясь исключительно к сестре. Ее муж, настроенный против меня, совершенно не внушал доверия. Хотя я не ощущала исходящей и от Петуньи радости от встречи. Она была растеряна, может быть, напугана, но не обрадована.

— Я же сказал, убрался ко всем чертям! — сказал Вернон. — Чего советую и вам.

Получив от Петуньи еще один осуждающий взгляд, он гневно посмотрел на меня и демонстративно вышел из гостиной.

— Гарри… — Петунья словно споткнулась на имени племянника. — Гарри забрал твой бывший дружок. — Здесь в ее тоне проскользнуло презрение.

Оторвав взгляд от окна: мне показалось, что за ним кто — то стоит и смотрит на меня, я перевела его на сестру. Выясняется все больше подробностей про мою жизнь.

— Бывший дружок? — переспросила я, еще не понимая, хорошая это новость или плохая.

— Снейп. — Это имя Петунья произнесла так, как будто перед этим съела что — то очень противное. — Ты что, не помнишь?

В том — то все и дело, Петунья, что не помню. А как рассказать ей об этом?

Сестра, слегка придя в себя от потрясения, решила, что как раз пришло время для объяснений.

— Может, ты наконец расскажешь, Лили, что происходит? Если ты не умерла тогда, где ты была все это время? Почему объявилась только сейчас?

На бледных щеках Петуньи появились розовые пятна — она была взволнована. Она смотрела на меня прямо, и казалось, из нее вот — вот польются обвинения.

Я хотела узнать о Гарри и о том Снейпе, о котором она упомянула, но было видно, что Петунья настроена на другие мысли.

— В этом нет моей вины, — осторожно начала я. Сестра не предложила присесть, и я так и стояла. — Я присяду? — спросила как бы между прочим. В конце концов, разве она не замечает, как я устала?

Петунья нетерпеливо кивнула.

— Дадличек, ты поесть хотел, — обратилась она к сыну, до сих пор слушавшему наш разговор в дверях. — Иди на кухню, там в холодильнике пирог.

Спровадить она его хочет, что ли? Все — таки у него тоже есть право узнать мою историю.

На его упругом розовощеком лице проступила борьба за приоритеты.

Но Петунья почти сразу забыла о нем.

— Лили… несмотря на все наши… размолвки в прошлом, я готова выслушать тебя…

Ах, вот почему она так холодна со мной! Видно, раньше мы не очень общались друг с другом из — за каких — то недопониманий. Но в любом случае, прошло много лет, не имеет ли смысл оставить все в прошлом?

— И еще… — Голубые глаза сестры скользнули с моего лица куда — то вниз. — Пожалуйста, убери куда — нибудь эту штуку.

Я склонила голову. Она имеет в виду волшебную палочку? Не говоря ни слова, я сунула ее за пояс штанов, все равно больше некуда. Разберусь с рядом интересующих меня вопросов потом, когда объяснюсь с Петуньей.

— Почти шестнадцать лет назад на пороге этого дома я обнаружила спящего ребенка в корзине, — сказала она, не собираясь садиться рядом со мной на диване, что было бы абсолютно естественным при встрече родных сестер после долгой разлуки. — Каково было мое изумление, когда выяснилось, что этот мальчик — твой сын. При нем оказалось письмо, в котором было написано, что ты и твой муж погибли от руки какого — то там монстра, а Гарри… остался сиротой…

Петунья в охватившем ее волнении стремительно прошла передо мной, комкая в руках резиновые перчатки.

— Ты себе не можешь даже представить, что я тогда испытала! — под конец ее голос звенел от обуревавших ее всю чувств.

— Конечно, не могу, — тихо согласилась я. Мне в новинку было все это слышать и странно сознавать, что это про меня. Но мне вдруг почудилось, что в пылких словах сестры, с первого до последнего, было вложено обвинение непосредственно против меня.

— Ты умерла, а на мне остался твой сын!

Теперь добрались до сути. Я хоть и была обескуражена ее тоном, но не собиралась смиренно складывать голову на плаху застарелых обид.

— Как я уже сказала, Петунья, я ни в чем не виновата. Мне очень жаль, что ты считаешь моего сына, твоего племянника, своей обузой. — Тут я впервые не выдержала, и в голос просочилась горечь. — Прости, что наша с Джеймсом гибель обернулась для вас хлопотным делом. Не думала я… — Я хотела сказать «что моя сестра такая эгоистка», но промолчала.

Петунья остановилась. На ее лице отразилась целая гамма чувств. Она, как ее сын, не могла выбрать, как ей поступить сначала: выслушать меня или продолжить выносить на обозрение когда — то задетую гордость.

Вздохнув, она попыталась взять себя в руки.

— Где же ты была, Лили, где скрывалась? И раз ты жива, могу предположить, что и твой муж тоже?..

Джеймс… Я не помню его, но это не значит, что остаюсь равнодушной к тому, что его нет.

— Джеймс погиб… по — настоящему… — Мне пришлось на мгновение прерваться. Говорить об этом было нелегко. — Ты спрашиваешь, где я была, а я находилась рядом и в то же время далеко… Все эти годы я пролежала в одной больнице, магической, — решила пояснить я, поднимая глаза на сестру. — Она молча смотрела в ответ. — В коме. — Петунья дернулась, будто ее пронзило током. — Я могла умереть, так и не приходя в сознание, но… — из меня невольно вырвался нервный смешок. — Но я очнулась всем назло… два дня назад. Это было два дня назад? — спросила я саму себя, глядя в темное окно. Время для меня было еще несовершенно, и я кое — что путала. — В общем, это не важно. Важно то, что плюс к забвению длиною в шестнадцать лет я получила потерю памяти.

Послышался звук, словно кто — то поперхнулся.

Оказывается, Дадли вопреки словам матери остался в гостиной и теперь с открытым ртом глазел на меня. Он был потрясен сверх меры. Как я его понимаю.

— Ты потеряла память? — коротко глянув на него, спросила Петунья севшим голосом.

— Да. Я не помню ничего из того, что было со мной до того, как все это… произошло. Ты не можешь себе даже представить, — сама того не замечая, произнесла я фразу Петуньи, — что это такое.

— Но… подожди… ты же знаешь, как меня зовут. Где я живу… Сына помнишь, мужа.

— Ничего этого я не помню. Обо всем мне рассказал один человек… — При воспоминании о Дамблдоре я испытала разочарование. Почему он обманул меня? — Его зовут Альбус Дамблдор… — Я взглянула на Петунью и потому увидела ее странную реакцию. — Ты… его знаешь?

Она поджала губы, как бы недовольная собой, и присела на край дивана на некотором расстоянии от меня. Нельзя сказать, что это меня крепко задело, но неприятный осадок был.

— Не очень хорошо, как ты, — суховато сказала она и пояснила, вспомнив о моей амнезии: — этот человек как раз и определил твоего сына в нашу семью. И ровно год назад приходил сюда, чтобы обсудить кое — что насчет крестного Гарри, если я правильно помню.

Так — так! Не так быстро…

— Крестный Гарри? — переспросила я, поднятой рукой останавливая Петунью. — Дамблдор определил?!

В волнении поднявшись с дивана, я тут же опустилась обратно из — за стрельнувшей в ноге тонкой, но резкой боли.

— В каком смысле «определил»?! Если у Гарри есть крестный, то почему…

Я поперхнулась воздухом и оборвала саму себя, словно налетев на стену. Прошло всего — то два дня, а я уже устала от этих бесконечных «почему». Когда же память вернется ко мне?

— Блэка, или как там его, уже нет в живых, — ровно, будто о погоде, сказала Петунья, сложив руки на коленях. — А про самовольное решение вашего… Дамблдора я сама не больше твоего знаю.

Обо всем этом я больше не могла спокойно слушать. Поэтому спрятала лицо в ладонях. За что ты так со мной, Петунья? Что такого в прошлом я тебе сделала, отчего ты разговариваешь со мной не как с сестрой?

— Петунья… расскажи мне о Снейпе, — не дождавшись участия от нее, попросила я. — Куда он забрал Гарри?

— Понятия не имею, — пожала она плечами. — Он мне не докладывал. Грубый тип, не понимаю, как ты могла с ним общаться раньше. Каким был невоспитанным в детстве, таким и остался. Ненормальный, как и все…

Сколько нелестных отзывов об одном человеке. Но, наверное, я бы не смогла дружить, общаться с ним, если это на самом деле о нем…

— Как все — кто? — устало спросила я. Меня тянуло в сон, и я едва удерживала веки в открытом состоянии. Так как Петунья не отвечала, мне пришлось посмотреть на нее.

Она глядела куда — то мне под ноги. Я проследила за ее взглядом и обнаружила лежащую на ковре перед диваном волшебную палочку.

За поясом штанов оказалось пусто. Наверное, она выкатилась, когда я резко вставала.

И тут до меня, наконец, дошло, чего сильнее всего боится Петунья. Да и члены ее семьи.

— Это всего лишь палочка, Петунья. Даже с ней я ничто. Забыла тебе еще сказать, что моя магическая сила на нуле…

— Что… ЧТО?

Не знала, что мое признание вызовет такую бурную реакцию. Я немного растерянно вздрогнула, когда сестра внезапно подалась ко мне.

— Я магически недееспособна…

— Ты не можешь колдовать?!

— Нет… Пока нет.

— ТОГДА ВОН ИЗ МОЕГО ДОМА!!

Я едва ли не на фут подпрыгнула на диване, когда в гостиную, словно бронепоезд, ворвалась туша Вернона. Он остановился напротив меня, с мрачным торжеством тыча толстыми пальцами в мою сторону.

— Что? О чем вы?

— Для особо непонятливых повторяю: убирайся из моего дома! Это ж просто отлично, что ты не можешь вытворять всякие штуки!

Муж Петуньи загораживал мне проход, и я, поднявшись, кое — как протиснулась мимо него.

— Прекрасно! Я ухожу! И надеяться не могла на такое гостеприимство! — стараясь говорить спокойно, я в последний раз окинула взглядом гостиную. В горле застрял горький комок. Меня душило чувство несправедливости и обиды.

Ни Петунья, ни кто — либо другой не пытался остановить меня. Ну, и хорошо, раз я пришлась не ко двору, уйду, все равно нужно найти Гарри.

В последний момент моя выдержка мне изменила, и я не смогла уйти по — королевски, с гордо поднятой головой. Превозмогая колющую боль, я метеором вылетела на улицу.

— Лили! Подожди!

Сзади послышались торопливые шаги, когда между мной и домом было довольно большое расстояние. Меня остановили схватившие за плечи руки. Развернули, и я оказалась в объятиях Петуньи.

— Прошу прости меня!.. Я виновата перед тобой…

На ее щеках блестели слезы. Наверное, и на моих тоже…

— Очень виновата. Если не можешь, не прощай…

Я молчала, еще не зная, что сказать. Но стало легче от ее искренних слов. А ведь кроме этого больше ничего и не надо.

— Вернемся, — тихо сказала она, все еще обнимая меня. — Вернон остынет, он поймет…

Вряд ли… Судя по его поведению, все, что связано с магией его просто достало. И Гарри тоже, а он волшебник.

— Нет, Петунья, — не удержалась я и шмыгнула носом. — Я должна найти Гарри.

— Но сейчас ночь, где ты его будешь искать?

Она просительно заглянула мне в глаза.

— Где — нибудь. Он ведь знаменитый. Кто — то да знает о нем.

Петунья была как никогда серьезна, но мне показалось что — то насмешливое в ее лице.

Я обняла ее за шею, задержалась в ее руках, и отодвинулась.

— Я вернусь… как — нибудь, а сейчас пойду.

— Лили… — позвала она меня через пару моих шагов. — Будь осторожна. И знай… я… люблю тебя.

Вот и все, что хотела услышать я от нее. Я улыбнулась.

— Я тоже тебя люблю, Петунья. Ты моя сестра и навсегда ею останешься.

Сделав еще один шаг, обернулась.

— Наверняка это глупый вопрос… но, скажи, сколько мне лет?

— Тридцать семь.

Вот так. И кто бы мог подумать. Тридцать семь. Немало.

— До свидания, сестренка.

Она сейчас расплачется, поняла я. Ее давно никто так не называл.

Я решительно зашагала по тротуару мимо фонарей, чтобы окончательно не размякнуть от щиплющих глаза горячих слез.

Погрузившись в тягучие мысли, я не заметила, как прошла не одну улицу. Возле какого — то здания остановилась, чтобы осмотреться. Ни души. Куда же мне идти? Может, как в прошлый раз помотаться по стране на «Ночном рыцаре»? У меня есть палочка, вызову его и…

Машинально нащупав пояс штанов, я замерла. Палочки не было. Вероятно, она так и осталась лежать на полу гостиной.

Что же делать?

В любом случае, не начинать паниковать. Палочка — это всего лишь придаток. А то, что она чужая собственность, дело совсем другое.

Я оглянулась. Вернуться?

Не знаю, на чем оно обосновывалось, но меня вдруг пронзило чувство тревоги. Нет, даже не тревоги, а ощущение чужого взгляда. На меня кто — то смотрел.

Это было так отчетливо, что я немного испугалась. Кто следил за мной? Почему? Внезапно вспомнила движение за окном гостиной. Было ли это совпадением или за мной на самом деле кто — то наблюдает?

Я постаралась взять себя в руки. Может, мне только почудилось?

Сделав вид, что меня ничего не касается, побрела вперед и свернула за угол дома. Затаилась, прижавшись к прохладной кирпичной стене.

Пусть этот кто — то меня не заметит и пройдет мимо…

Я даже дыхание затаила, так сильно пожелала этого.

Темная человеческая фигура, подсвеченная сзади оранжевым светом, из — за чего походившая на призрак, спешно выбежала на дорогу. Притормозила, покрутила головой и, не увидев меня, торопливо зашагала вперед.

Кто это? Какой — то мужчина… Зачем он преследует меня? Что ему нужно?

Немного погодя, я двинулась дальше. Но не за этим незнакомцем, а через дорогу. Думала, что выйду на шоссе и по нему доберусь до какого — нибудь вокзала. Ведь здесь есть вокзал, либо авто, либо обычный — с поездами.

Только побрела вдоль высокой ограды, из — за угла навстречу вышел человек. Высокий, в черном плаще. Я от неожиданности встала на месте. Он, увидев меня, — тоже. Мы таращились друг на друга минуту, потом я опомнилась и шагнула в сторону. Он словно бы в растерянности смотрел на меня и ничего не говорил.

Кто был этот мужчина? А в том, что это именно он следил за мной, была уверена на сто процентов.

Ну что ж, посмотрим, кто ты такой…

Я сделала вид, что мне пришла какая — то мысль, и рассеянно отвернулась. Так, постепенно ускоряя шаг, оказалась на другой улице. Снова внезапно притормозила, а когда следом выбежал этот тип, с силой врезалась в него. Он сдавленно охнул и почти согнулся пополам. Добавила коленкой в солнечное сплетение.

— Лили…

Я не сразу осознала, что мужчина произнес мое имя.

— Ты кто такой? — спросила, схватив его за воротник плаща. — Почему преследуешь меня?

— Лили…

— Что — Лили? — грозно сказала я. — Откуда знаешь меня?

Его темные глаза расширились в удивлении. Почему — то он не спешил вырываться из моих несильных рук. Можно подумать, это я тут преследую и нападаю на беззащитных людей.

Тут я почувствовала, что силы покидают меня. В глазах потемнело от долгого напряжения, а ноги стали ватными. Я отпустила незнакомца, провела рукой по лицу, отгоняя слабость.

— Что с тобой? — напрягся он.

Он что, беспокоится обо мне?

— Слушайте, отстаньте меня… Мне и без вас плохо…

Я сумела сделать пару шагов, прежде чем земля начала притягивать к себе.

— Я держу тебя, Лили…

Готова поспорить, в его голосе я услышала искреннюю заботу. Но это было последнее, о чем подумала я. Затем с позором плюхнулась в обморок.

Как же неприятно приходить в себя после обмороков. Вроде ты — это ты, а вместе с тем чувствуется какое — то отчуждение. А когда ты еще летишь в бездну в чьем — то присутствии, хочется повторно упасть в обморок от неловкости.

Мм… Ну, и где я? Мягко, и то ладно. Значит, не валяюсь на земле.

Тяжелые веки открылись с некоторым трудом. В глаза словно песку насыпали. То еще ощущение. Я поморгала, пытаясь избавиться от него. Немного помогло.

Я села и с легкой осоловелостью обвела взглядом помещение.

Да, оказывается, вокруг меня была не ночная улица, посреди которой я умудрилась потерять сознание, переволновавшись, а полутемная комната. А сама я лежала, то есть уже сидела, на небольшом диванчике. Под головой находилась подушка с золотистыми кисточками на концах. Был еще клетчатый плед, но он сбился в сторону и свешивался с края дивана.

Как мило… Тот незнакомец был настолько заботливым, что не только не оставил меня на улице, но и доставил к себе домой. Я так думаю, что к себе, хотя бы потому, что у меня своего дома не было, а он вряд ли знал об этом.

Кто же он такой, этот мужчина? Зачем ему преследовать меня? Тоже вряд ли чтобы воспользоваться моей слабостью… На маньяка он не похож. Впрочем, и маньяки бывают разные.

Но нечего здесь рассиживаться, мало ли кто он. Нужно как можно скорее уходить отсюда, не дожидаясь прихода незнакомца. Столько времени потерять из — за обморока!..

Я встала с дивана, но слишком резко. На это движение отозвалась пульсирующая боль в ноге, вдобавок к ней я почувствовала легкое головокружение. Я пошатнулась, но все — таки удержала равновесие. То падение сильнее сказалось на лодыжке, чем мне представлялось. Да уж, как мне теперь убраться из жилища заботливого мужчины без посторонней помощи?

Давай, Лили, поднимайся, ты сильная, что тебе какая — то травма, если кома тебе нипочем. Ой, нет… Больно… Из глаз буквально брызнули слезы из — за дикой боли. Я стиснула зубы, чтобы не издать ни звука. Чтобы кто — нибудь не услышал.

Но, видно, этого было недостаточно. При звуке шороха, раздавшемся справа, я вскинула голову. В дверном проеме стоял тот самый мужчина, одетый в тот же самый темный плащ. Секунд десять мы непрерывно смотрели друг на друга, а потом я решила, несмотря на эту адскую боль, что нужно что — то сделать, чтобы прервать молчание.

— Могу я узнать, кто вы такой и почему я здесь нахожусь?

Он предпочел промолчать и дальше. А может, было что — то другое, что мешало ему разразиться словесным потоком?

Он смотрел на меня, отчего было довольно — таки неуютно, не сходя со своего поста в двери. В конце концов мне это надоело и я снова предприняла попытку встать. И только тогда этот незнакомец соизволил произнести:

— Не вставай, Лили. У тебя легкое растяжение лодыжки, ей нужен покой.

Возмущение было бы здесь не к месту, но у меня невольно вырвалось:

— А вы что, доктор?

Надо же, знает, что у меня с ногой. Подробно рассматривал, что ли?

И откуда он знает мое имя?

Впрочем, я осталась сидеть на диване, не сводя взгляда с мужчины. Странный он какой — то… Волшебник тоже? Как Дамблдор? У того длинная борода и фиолетовый плащ. У этого неухоженные волосы и черный плащ. Или эта одежда как — то по — другому называется?..

— Я вам задала вопросы, — напомнила я.

Заботливый, но невежливый.

Мужчина медленно подошел к дивану. И смотрел он на меня так же, как Дамблдор в первый раз.

Так, а может, он как раз знаком с Дамблдором?

Эта догадка вызвала у меня неприятное чувство.

Последовавший вопрос незнакомца совсем не успокоил меня.

— Ты не помнишь меня, Лили?

Я потерла нос. Его вопрос сразу подразумевал то, что я должна знать этого мужчину. А мне он никого не напоминал, даже отдаленно. Но почему — то не спешила с ответом.

Если бы мы были близко знакомы в моей «прошлой» жизни, мне бы не хотелось сейчас как — то обидеть его.

Ну а если он связан с Дамблдором? Тут я ничего не могла поделать, все равно у него имелось достаточно времени сообщить старику.

— Нет, не помню ни вас, ни кого — либо другого. К огромному моему сожалению. Видите ли, у меня амнезия… Не знаю, огорчит это вас или нет…

Я не договорила, потому что мужчина, все еще безымянный, внезапно вскинул руки, словно у него заболела голова.

— Это все объясняет!

— Что объясняет? — спросила я.

Он посмотрел на меня с несколько оторопелым видом. Кажется, ему нелегко приходится воспринимать мое присутствие.

— Твоя реакция на меня.

Я права, мы знакомы, и могу предположить, достаточно давно. Учитывая, естественно, шестнадцать лет.

— А ваша реакция мне тоже о много говорит. — Я сделала многозначительную паузу и продолжила: — Вы считали меня погибшей, поэтому смотрите на меня как на привидение.

Его молчание было красноречивей ответа.

— Вы до сих пор не можете поверить своим глазам. И боитесь, как бы я не исчезла как фантом.

Зачем я об этом говорила? Наверное, потому что кроме, как поддерживать беседу, если можно назвать этот странный разговор беседой, мне ничего не оставалось делать.

Мои слова попадали в цель. Мужчина не перебивал меня, а я чувствовала некоторое превосходство. Все же лучше иметь некое подобие власти, чем быть подавленной чужой инициативой. Вот если бы я еще могла свободно передвигаться.

— Ведь правда? — тихо спросила я. Получилось как — то проникновенно, наверное, из — за полумрака в комнате.

— Правда, — будто загипнотизированный сказал он, не отрывая от меня блестевших в сумраке темных глаз.

— И, кстати, простите меня за то, что я вас ударила… Просто я сорвалась…

И тут он совершил нечто такое, что совсем дезориентировало меня. Он шагнул ко мне и неожиданно упал коленями на пол, словно обессиленный. С его губ сорвался почти бессвязный и вместе с тем страстный шепот:

— Лили… Прости меня… Я так виноват перед тобой… Мне не было покоя все эти годы! Я думал, ты погибла… навсегда… А ты жива…

Я дернулась назад, когда он склонил голову к моим коленям, намереваясь их же обхватить руками.

Что с ним такое? Сошел с ума на почве потрясения? Но даже Петунья не доходила до этого. Хотя они оба твердят о своей вине передо мной. Этот — то в чем виноват?

— Прекратите, что вы делаете?

Я попыталась отодвинуться, но с моей ногой это было непросто. Мне пришлось применить силу сопротивления руками. Я уперлась ладонями в плечи мужчины, надеясь этим привести его в себя.

— Успокойтесь, пожалуйста! Я прощаю вас!

Кажется, это подействовало на него. Он поднял голову. Его лицо теперь находилось от меня так близко, что мне, наконец, удалось рассмотреть его получше. Про возраст не могу ничего конкретного сказать. Ему могло быть и тридцать пять, и сорок пять. А вот, судя по бледной, видной даже в полумраке, коже, солнце для него далекий приятель.

— Ты прощаешь меня?

— Да.

Только бы он снова не начал обнимать меня.

Долгое молчание разлилось между нами.

— Амнезия… — пробормотал он, поднимаясь.

Некоторое время стоял, отвернувшись.

— Прости за этот порыв… Лили, я как будто с ума схожу, когда вижу тебя здесь… рядом.

— Не вы один, — сказала я. — И я уже сказала, что прощаю вас, зачем повторять об одном и том же.

— Ты представления не имеешь… — глухо сказал он. — Потому что не помнишь.

Не буду спорить.

— А теперь скажите, наконец, как вас зовут. А то как — то неудобно получается, вы знаете мое имя, я — ваше нет.

— Да, конечно… — Он обернулся. — Раньше ты звала меня Северусом.

— А почему бы и сейчас вас так не называть? Северус?

Хорошее имя, так и просится, чтобы его произнесли вслух.

Я невольно вздохнула, подумав о Гарри. Где он сейчас? Как найти его или этого Снейпа? Может, попросить помочь Северуса, одна я наверняка не в состоянии продвинуться в их поиске. Он явно расположен ко мне и не откажет…

— Ты устала? — спросил Северус, очевидно, приняв мой вздох за утомленность.

— Я…

Начала и передумала говорить о Гарри. Вряд ли именно сейчас он сможет мне помочь. За окнами, которые, кстати, были закрыты задернутыми шторами, стояла ночь. Поэтому разумнее будет оставить все вопросы и просьбы до утра.

— Да, устала. Чертовски устала. Денек был еще тот.

— Тогда лучше тебе выспаться.

Да, это будет лучшим решением. Может, судьба сжалиться надо мной и преподнесет ясным утром чудо из чудес: ко мне вернется память.

— Я принесу льда для твоей ноги… — услышала я, уже закрыв глаза.

Голова еще не успела коснуться подушки, а меня уже сморило. Через секунду я крепко спала.

…Гарри! Гарри!!

— Нет, пожалуйста!!

Зеленый отсвет и все померкло…

Тяжело дыша, я резко распахнула глаза. В ушах эхом звенел пронзительный крик. Тело сковало слабостью из — за пережитого страха. Сон… Это всего лишь страшный сон…

— Лили!

В комнату вбежал Северус. У него был растрепанный вид, наспех накинутая одежда была вывернута наизнанку. Но он этого не замечал, с легким безумием глядя на меня.

— Что случилось?

— Ничего… Все в порядке… — Я немного пришла в себя.

— Ты кричала. Тебе приснилось… что — то?

Теперь и Северус несколько успокоился.

— Приснилось… — эхом повторила я. — Просто плохой сон.

Или какой — то отрывок из прошлого? Самый последний…

— Даже не помню про что…

Хотя нет! Я отчетливо помню одно имя. Гарри!

— Гарри! — выпалила я. — Я должна найти его!

Может, я была слишком возбуждена, но мне показалось, что Северус вздрогнул. Впрочем, мгновением позже это выветрилось из моей головы.

— Я не могу больше ждать… Это выше моих сил… Северус, помоги мне найти моего сына!

Гарри плохо без меня, я это чувствую! Мне плохо без него.

На этот раз с увенчавшимся успехом мне удалось встать. С ноги, до этого приятно холодивший разгоряченную лодыжку, свалился небольшой мешочек со льдом. Я машинально наклонилась и подняла его с пола. Ледяные кубики звонко ударялись друг об друга. Интересно, почему они до сих пор не растаяли?

Я осторожно шагнула от дивана. Легкий дискомфорт, и все. Повторила движение. Теперь могу идти куда пожелаю, только вот, куда?

Северус молчал. О чем он думает? Лицо у него такое невозмутимое, когда он контролирует свои эмоции, и не прочтешь, что у него на уме.

— Ты помнишь сына… Откуда…

— Почти также сказала и Петунья, — задумчиво произнесла я. — Ты случайно не знаком с моей сестрой?

— Петунья… Знаком, но она меня терпеть не может.

Терпеть не может?

Во мне забрезжила какая — то догадка.

Как там Петунья говорила про Снейпа? «Каким был невоспитанным в детстве, таким и остался…»

А что, если она говорила про Северуса? Фамилии — то его я не знаю. И он знаком с Петуньей… и со мной.

— Северус, напомни мне, пожалуйста, как тебя зовут, — медленно сказала я. — Полностью.

— Северус Снейп, — бесстрастно ответил он.

Меня охватил гнев. Какая же я идиотка! Броском кобры я подскочила к нему и точно так же, как вчера, схватила теперь уже за рубашку.

— Северус Снейп! Ах, Северус Снейп! — шипела я, переполненная противоречивыми чувствами. — Что же ты мне сразу не сказал?!

Переждав полминуты или около того, он аккуратно взял меня за запястья и отцепил от себя. Впрочем, не отпустил.

— Успокойся, Лили. Не сказал, потому что ты не спрашивала.

— Где мой сын? — выкрикнула ему в лицо. — Где Гарри? Зачем ты его забрал?

Пыталась освободиться, но он крепко держал меня за руки.

— Я знаю, как ты умеешь злиться, Лили. Поэтому подожду, когда ты остынешь. Такие разговоры ведутся не на горячую голову.

Тоже мне, психолог нашелся!

Но его спокойные интонации сделали свое дело, и я начала успокаиваться.

— Где у тебя можно умыться? — вдруг спросила я.

Жарко как — то стало. Да и вообще, не мешало бы принять душ и переодеться. Наверное, от меня «дивным» ароматом несет за милю.

— Там.

Северус кивнул куда — то в коридор, в котором было не светлее, чем ночью, а сейчас наступило утро, а оно не принесло долгожданной уверенности.

Он разжал пальцы, и я двинулась в указанном направлении. Потом оглянулась.

— А может, у тебя найдется какая — нибудь одежда? Надоело ходить в этой пижаме…

Хотя чего спрашиваю, если у него и есть ненужная одежда, то вряд ли женская. Этот дом не выглядит уютным семейным гнездышком. Вообще он какой — то заброшенный…

— Я принесу.

— Спасибо… — рассеянно кивнула я.

Обнаруженная ванная оказалась небольшой, даже маленькой. Два шага туда, два шага сюда. Впрочем, мне много не надо.

Краны действовали, вода лилась, чего еще желать. Даже полотенце нашлось относительно чистое.

Пять минут, и я почувствовала себя посвежевшей. Только длинные волосы мешали. Справилась с ними с некоторым трудом, выжав их и расправив, чтобы побыстрее высохли.

Стук в дверь возвестил о стоящем за ней Северусе.

— Лили, одежда прямо за дверью.

— Спасибо!

Выключив воду, я, обернутая в махровое полотенце, выглянула за порог ванной. Протянув руку, нащупала висящую одежду на дверной ручке и взяла ее.

Так, что тут у нас… Белая то ли рубашка, то ли блузка, синие джинсы и черный плащ. Неплохо. Подойдет любому как мужчине, так и женщине. Ничего, что нет белья… Северус, наверное, просто не посмел захватить еще и его. Было бы тогда чересчур.

Я оделась и вышла из ванной, голыми ногами ступив на прохладный пол. Между прочим… у меня же нет нормальной обуви. И, едва подумав об этом, увидела стоящую в стороне от двери пару отличной обуви: черные туфли на плоской подошве.

Неужели Северус все предусмотрел? Мило с его стороны.

С повысившимся настроением сунула ноги в туфли. В самый раз! Надо же, он и с размером угадал…

В гостиной Северуса не было.

Я осмотрелась. Как здесь темно все — таки и запущенно. Подошла к окну и чуть отодвинула штору. Стекло было пыльное. А живет ли вообще в этом доме Северус? Может, туда, где обитает, он не мог появиться вместе со мной?

— Лили…

Теперь Северус одет был тщательно. Во все черное. Но этот цвет удивительно шел ему.

— Спасибо еще раз за… все. И за одежду. Наверное, я доставила тебе хлопот с ней…

— Не беспокойся об этом. Ты раньше любила джинсы, поэтому подумал, что и сейчас они придут тебе по вкусу.

— Да, они отличные.

Я задумчиво смотрела на него. Как мне относиться к этому человеку? Петунья говорила, что мы давние друзья… Нет, вернее, бывшие… Да, она сказала, что Северус — «мой бывший дружок». Понятно, она недолюбливает его, но почему «бывший»?

И к тому же, каким образом мы могли дружить, если у меня был муж?

Муж… Джеймс… Господи, ведь теперь я вдова… так это называется?

Мысли, обретшие печальный оттенок, от Северуса перенеслись к моей семье.

— Лили… — позвали меня совсем рядом.

Я вскинула глаза.

Оказывается, я так задумалась, что не заметила, как Северус подошел ко мне.

— Что?

— Ты голодна?

Не знаю, до этого не замечала голодных позывов. А теперь вроде ощутила в животе сосущую пустоту.

— Наверное…

— Пойдем на кухню. Там поуютней.

На кухне действительно было немного получше, чем в гостиной. Шторы отсутствовали, но были занавески.

— Ты ведь здесь не живешь, — констатировала я, окинув быстрым взглядом едва ли не заброшенное помещение.

— Нет, — согласился Северус. Подождал, пока я сяду за круглый деревянный стол и поставил передо мной тарелку с солидной порцией омлета. Положил вилку. И сел сам.

Я взяла вилку, но не спешила приступить к еде.

— А ты почему не ешь? — спросила, заметив, что перед ним ничего нет.

— Я не голоден. И некогда мне.

— Некогда? Ты куда — то уходишь?

Значит, я не успею поговорить с ним о Гарри? Как некстати его спешка… Опять мне мучиться неведением.

— Останься, мне нужно с тобой поговорить! — чуть резче, чем следовало бы, сказала я, схватив его за руку.

— Сейчас не могу, — сказал он, положив сверху на мою ладонь другую руку.

В течение двух секунд я пристально смотрела в его глаза. Ему что, какое — то дело важнее, чем вернувшаяся после долгого времени забвения его давняя подруга?

— Ладно, если это для тебя так важно, Северус, иди куда хочешь, — сдержанным голосом произнесла я. — Но сначала ты мне расскажешь, где мой сын.

— Я понимаю твое стремление… — начал он.

— Где Гарри, Северус? — рявкнула я, вскакивая на ноги.

Черт возьми, мне все это надоело!

Стул, на котором я сидела, от резкого движения, покачнувшись, свалился на пол.

Северус, казалось, совершенно невозмутимо, наблюдал за мной.

— Я и забыл, насколько ты можешь быть импульсивной, Лили. Твой характер не изменился. — Он поднялся. — Поешь, тебе понадобятся силы. Я приду и мы поговорим.

Он прошел мимо меня, остановился у двери. Обернулся.

— Твой сын гостит у одной семьи. Уизли, если это о чем — нибудь тебе говорит.

Я стояла как статуя, почти не дыша и ловя каждое слово, а он, выдав огрызок информации, спокойно вышел из кухни.

И это все, что он может сказать?!

— Северус! Что это за семья? Где она живет?

Очнувшись, я бросилась за ним. Догнала в небольшой прихожей.

— Ты что, оставишь меня одну?

Это был последний аргумент, который я могла ему привести, поскольку Северус не собирался отказываться от запланированных дел.

Он, не удержав вздоха, повернулся, когда я потянула его за рукав.

— Лили, — терпеливо сказал он, точно втолковывая простую истину капризному ребенку, — я же не бросаю тебя. Вернусь самое большее — через час. А в этом доме с тобой ничего не случится. Даже если не увидишь Гарри еще какое — то время. Пойми, нельзя кидаться в омут с головой сгоряча.

Удивительно, но я остыла. Умеет Северус убеждать.

— Гарри действительно у той семьи? — только и спросила я.

Он кивнул.

— Счастлив?

— Счастлив… По — своему, — добавил он. — Я скоро.

И ушел. Наверное, ему в самом деле нужно спешить. А я и так должна быть ему благодарна, он столько сделал для меня. Но с ним или без него, я не стала ближе к Гарри, чем вчера.

Вздохнув, побрела на кухню. Беспокойство за сына не отменило чувство увеличивающегося голода. Подняла стул и села на него. Съела омлет, рассеянно глядя в окно, более или менее очищенное от пыли. Позднее обнаружила стоящую на плите джезву. В ней оказалось изрядное количество кофе. Еще горячего. В шкафу нашлась чашка.

Так что в отсутствие Северусе было чем себя занять. Лишь бы это отсутствие не затянулось.

На третьей чашке я сдалась, ибо в меня больше не лезло. Или я рискую лопнуть, или нужно прекратить накачивать себя кофеином.

Чтобы на что — то переключиться, решила немного осмотреть дом, может, найдется что — нибудь заслуживающее внимания. Конечно, на первый взгляд он выглядит заброшенным и необитаемым, но раз Северус помнит об этом месте, значит, покинут дом не совсем.

Я обошла его почти весь, осторожно передвигаясь и стараясь обходить те места, где было больше всего пыли. Здесь имелся единственный этаж, если не считать крохотной мансарды, куда я забираться не стала. В доме, это было видно невооруженным глазом, раньше жили, Северус ли один, вся его семья ли, не важно. Главное, все вещи и мебель в целости и сохранности.

Вскоре я заскучала, бродя по пыльным помещениям в одиночестве. Северуса все не было. Хотя я не знала, сколько прошло времени, по ощущениям обещанный Северусом час уже пролетел.

Куда он подевался?

Я не сомневалась в том, стоит ли ему доверять. Положиться на собственные силы я еще не могла, к тому же не могла бросить слова Петуньи на ветер о том, что он мой друг. Вот и приходилось собирать свое нетерпение в кулак.

Я походила по гостиной, останавливаясь у книжных полок, занимавших здесь все стены. Просмотрела корешки книг. Их явно читают, пыли на них меньше, чем везде.

Скользнув взглядом дальше, вдруг заметила что — то на одной из полок. Это было кольцо. Оно ничем особенным не отличалось, простой металлический ободок без каких — либо украшений. Не знаю, чем же оно меня заинтересовало, но я протянула руку и коснулась кольца. Оно слегка сдвинулось с места, оставляя едва заметный след на пыльной поверхности.

Я осторожно взяла его двумя пальцами. Тусклый металл показался мне теплым, будто только что нагретый солнечными лучами. Странно, это вроде бы было на что — то похоже.

Волшебное кольцо… Наденешь его и станешь невидимкой…

Внимание привлекли многочисленные, занимавшие здесь чуть ли не большую площадь, книги. Я нервно рассмеялась.

Книги! Это было из какой — то книги! Точно!

Волшебное кольцо! Надо же такое придумать.

Я приблизила кольцо к глазам и посмотрела сквозь него. Может, оно и волшебное, почему же тогда валяется где попало?

А что будет, если его надеть?

Изнывая от бездействия, я покрутила кольцо и надела на средний палец. Великовато. Да и не волшебное оно никакое. Ничего не…

Крутнув его на пальце, неожиданно ощутила, как происходит что — то необычное и вместе с тем смутно знакомое. Я даже не успела не то что снять его, понять ничего толком не успела.

В самый последний миг, перед тем, как гостиная начала куда — то уплывать, мне послышался звук открываемой двери.

Северус!

Когда вся круговерть прекратилась, я, не удержавшись на ногах, повалилась на пол. Ненадежно сидевшее на пальце кольцо соскользнуло с него и покатилось по деревянным половицам. Проводив его несколько ошалевшим взглядом, я приподняла голову.

Ой! Где это я?

Вокруг вместо гостиной дома Северуса была совершенно иная обстановка. Мрачная. Мрачнее даже, чем в доме Северуса. Мне это очень не понравилось.

Неужели все дело в кольце? Оно все — таки волшебное? И это оно переместило меня неизвестно куда?

Интересно, куда именно?

Несмотря на то, что произошедшее напугало меня, я почувствовала любопытство.

Помещение, в которое меня занесло, было небольшое, темное, только из грязноватого окна, больше похожего на витрину, внутрь проникал тусклый свет. По всему периметру комнаты стояли шкафы со стеклянными дверцами. Если не ошибаюсь, это был какой — то магазин.

Но что здесь продается, я не успела понять. В комнату кто — то вошел.

Я инстинктивно пригнулась за шкафом, возле которого очутилась. Не хватало только, чтобы обнаружилось мое незаконное вторжение, возможно, на частную собственность. К тому же Северус вернулся. Мне нужно выбираться отсюда.

Куда подевалось это кольцо?

Стараясь производить как можно меньше шума, я заглянула под шкаф. Вот оно, почти у самой стены. Сунула руку и попыталась дотянуться до этой штуковины, доставившей мне еще одну неприятность. Щель между шкафом и полом была узкая, и до кольца дотягивались только кончики пальцев. Ну же, еще чуть — чуть…

Но кольцо, внезапно выскользнув из — под вспотевших пальцев, покатилось куда — то за пределы моего поля зрения.

В этот момент прозвучал мелодичный перезвон, что было неожиданным для такого малоприятного места. Я вздрогнула и со всего размаху ударилась об шкаф. Беззвучно зашипела, схватившись за лоб. Затаилась, услышав мужской голос.

Осторожно выглянула из — за шкафа. Сколько неудобств из — за этого дурацкого кольца! Лучше бы я его вообще не трогала!

В помещении оказалось двое мужчин. Один, видимо, продавец, или кто он там, а другой покупатель. Ни одного из них не могла детально рассмотреть. Но не этого мне было нужно, я хотела увидеть кольцо.

Его я заметила почти сразу. Оно лежало перед входной дверью. Но в магазине царил полумрак, поэтому его никто не видел. Если б и меня никто не заметил, я бы подняла кольцо и выкатилась отсюда.

Я выпрямилась и, вздернув подбородок, шагнула вперед. Мужчины меня пока не замечали, а, впрочем, они направились вглубь помещения, где скрылись совсем.

Из меня вырвался вздох облегчения. Одной проблемой меньше. Кольцо благополучно перекочевало в мой карман, и вскоре я была на улице. И не обращая ни на что вокруг, поспешила по неширокой каменной дороге, стиснутой с двух сторон невысокими домами. Главным вопросом было то, как мне попасть обратно к Северусу. Снова надевать кольцо я остерегалась. Вдруг меня опять занесет куда — нибудь не туда, в более злачное место…

Иногда на пути попадались подозрительные типы, они с непонятным выражением смотрели на меня, и я с каждым шагом увеличивала скорость.

— Леди, не хотите что — нибудь купить? — хрипло неслось вслед.

Я шарахнулась в сторону, когда в мою руку кто — то вцепился.

— Я не хочу ничего покупать! — крикнула, отталкивая от себя особо мерзкого типа.

В его руках с грязными пальцами было что — то склизкое и шевелящееся.

Господи, что это за место?!

Нырнула за поворот и тут же попала в многолюдную толпу, подхватившую меня с собой. Какофония звуков и голосов почти оглушили меня с непривычки. Я завертелась, на миг растерявшись, и едва с кем — то не столкнулась.

— Смотри, куда идешь! — произнес надо мной холодный голос.

Крепкие пальцы, сжав мою руку повыше локтя, отодвинули меня с пути их владельца.

Машинально вскинув глаза, я встретилась со взглядом серых ледяных глаз. К моему бесконечному изумлению, это был тот самый блондин с надменными манерами, с которым я столкнулась, убегая из больницы. Только в этот раз он увидел меня.

Вспомнив о его палочке, оставшейся в доме Петуньи, я испытала двоякое чувство. Мне захотелось сгинуть с глаз этого блондина. Почему — то казалось, что разногласия с ним могут привести к чему — то очень неприятному.

Я попятилась и уткнулась спиной об стену. Раздался металлический звон. Блондин, словно забывший о моем существовании и успевший отойти на пару футов, оглянулся. Надменное выражение его бледного, но благородного лица сменилось чем — то между удивлением и недоверием. Я неуклюже выбралась из завала каких — то предметов. Повернулась, торопясь избавиться от внимания, которым меня наградил мужчина, и вновь на кого — то налетела.

— Простите, пожалуйста! — воскликнула девушка с пышными волосами.

— Все в порядке, — заверила я ее, выставив перед собой ладони.

Всего — то ушибла локоть чем — то тяжелым. К тому же это не девушка виновата, а я сама, не надо было так торопиться.

Она обеспокоенно смотрела на то меня, то куда — то в циркулирующую по улице толпу.

Девушка была симпатичная, невысокая и с пушистыми ресницами, обрамлявшими карие глаза. В руках у нее была сумка, из которой выглядывал уголок книги. Видимо, об нее и приложился мой локоть.

— Извините…

— Да все нормально, — повторила я, улыбнувшись для убедительности. — Не стоит извиняться второй раз.

— Нет, я просто хотела спросить… он вам ничего не сделал?

— Он? — удивилась я. Она не про блондина ли говорит? И повернула голову. А того уж и след простыл. — Ты про того мужчину, в которого я чуть не врезалась?

Девушка кивнула, нетерпеливо переминаясь на месте.

— Гермиона! — послышалось восклицание.

Девушка оглянулась на зов, но не откликнулась.

— Ничего плохого он мне не сделал, — сказала я, — впрочем, хорошего тоже. А почему ты спросила?

Не знаю, зачем продолжаю разговаривать с ней. Может, меня привлекло ее искреннее беспокойство обо мне?

— Гермиона, ты где? — снова раздался чей — то выкрик. Кто — то настойчиво искал девушку.

— Я здесь! — наконец откликнулась она.

Приветливо и немного виновато улыбнулась мне.

— До свидания.

— До свидания, — попрощалась и я, позабыв о блондине.

Она повернулась и зашагала, придерживая сумку двумя руками.

— До свидания, — машинально повторила я, наблюдая, как девушка подходит к небольшой компании, состоящей из двух юношей и рыжеволосой девушки. Один из юношей был тоже рыжим, что сразу привлекало внимание, по крайней мере, мое.

Другой парень был темноволосым и носил круглые очки. Он рассеянно глядел в сторону, пока девушка по имени Гермиона говорила. Высокий рыжий парень махнул рукой, а он кивнул, будто соглашаясь.

Я опять спросила себя, зачем стою здесь. Мне же нужно как — то добраться до дома Северуса. Но как? Вот вопрос. Не использовать ли волшебное кольцо? Возможно, оно имеет и обратную связь?

Пока я мучилась сомнениями, теребя в кармане колечко, подростки начали постепенно удаляться от меня. Темноволосый парень немножко отстал от остальных, задумчиво рассматривая витрины магазинов.

— Гарри! — позвала, оглянувшись, рыжеволосая девушка.

Меня словно пронзило током.

«Гарри!» — мысленно воскликнула я. Сколько еще буду так остро реагировать на это имя?

Я таращилась на того Гарри, подумав, что он мог бы быть моим сыном. Они, наверное, ровесники.

Гарри неожиданно обернулся, точно почувствовав мой пристальный взгляд. У меня перехватило дыхание, когда наши глаза пересеклись. Его лицо за короткое мгновение сменило целый диапазон эмоций, от удивления до мистического ужаса. И вот тут я отчетливо поняла, что это правда: это Гарри! Мой Гарри, которого я ищу столько времени!

Меня толкнули. Я опять пошатнулась, теряя равновесие.

— Не стойте на дороге!

Я проигнорировала возглас, взволнованно вытягивая шею в поисках Гарри. Но тот исчез в толпе, будто его и не было. Это было болезненным ударом.

Меня снова, в который уже раз, схватили за руку.

— Лили! — воскликнул знакомый голос.

Затем я оказалась прижата к Северусу. Миг, и нас обоих вдруг сначала стиснуло, а следом куда — то потянуло.

Это произошло настолько внезапно и молниеносно, что я была не в состоянии сопротивляться.

Это подобие полета всего продолжалось всего ничего, так что быстро пришла в себя, как только обрела способность нормально двигаться.

— Гарри! Гарри! Северус, отпусти меня!

— Лили! — Северус пытался удержать меня, но у него это плохо получалось. — Ты понимаешь, что все могло быть намного хуже?

Я совершенно не вникала в его слова, мои мысли и чувства были все направлены на Гарри. Мой мальчик! Это был он, я уверена в этом!

Наконец избавившись от преграды в виде рук Северуса, я отбежала от него и завертелась на месте. Однако, к своему удивлению, сменяющемуся возмущением и страхом, увидела не шумную улицу, а мрачноватую обстановку гостиной дома, в который так стремилась вначале попасть.

— Лили, где порт — ключ?

Гарри! Где мой сын?!

Зачем Северус забрал меня от него?!

Будто ошпаренная кошка, я подскочила к нему.

— Верни меня обратно! — вскричала, не замечая, как затрясла его за плечи. — Слышишь, верни меня обратно!!

— Лили, что случилось? — на секунду умолкнув, спросил он.

— Гарри! Я видела его!

— Видела? Откуда ты знаешь, что…

Я уловила в его голосе сомнение. Он что, не верит мне? Думает, что эта моя одержимость потихоньку начала сводить меня с ума?

— Я знаю, что это был мой сын и никто другой, — отчетливо сказала я, прямо встретив его взгляд. — Вернемся назад и я докажу тебе.

— Прямо сейчас, я так полагаю?

Он что, издевается?! Не видит, в каком я состоянии?

— Нет, сперва выпьем по чашке кофе! Конечно, сейчас! Северус, пожалуйста!

Мне пришлось приложить усилия, чтобы опять не выйти из себя, как в прошлый раз. Я с мольбой сложила ладони и посмотрела на него взглядом брошенного зверька. Вряд ли кто мог отказать после этого. Северус не стал исключением, хотя в его глазах читалось сомнение.

— Только отдай перед этим порт — ключ, пожалуйста.

— Порт — ключ? Какой порт — ключ?

— Кольцо, Лили. А то опасаюсь, как бы опять что — нибудь не произошло.

Опасается он… Я не виновата, что этот ключ попался мне на глаза. Нечего разбрасываться подобными вещами, опасными для неосведомленного человека.

Я нетерпеливо полезла в карман, по локоть опустив руку. Кольца не нащупала, поэтому выразила явное недоумение.

— Ты его потеряла? — с ноткой безнадежности вынес вердикт Северус.

— Почему сразу потеряла… — Я пошарила хорошенько в кармане и наткнулась пальцами на металл, потерявшийся в складках ткани. — Вот оно.

Положила на протянутую ладонь. Северус тут же убрал свой драгоценный порт — ключ к себе в карман.

— Ну?

Я от нетерпения едва не подпрыгивала.

Северус незаметно вздохнул и протянул руку. Можно подумать, ему так не хочется этого делать. Неужели он против того, чтобы мы с Гарри встретились?

От этой мысли меня кольнуло неприятным холодком. Сначала Дамблдор, теперь он… Что с ними со всеми такое происходит?

Но как бы то ни было, Северус не отказывался мне помогать, и это немного ослабляло недоверие к окружающему миру, почему — то встретившему меня после долгого забвения отнюдь не с распростертыми объятиями.

Я сжала его ладонь, и в следующую секунду мы полетели. Или прыгнули в пространстве.

Многоголосый гул столь внезапно ворвался в уши, что я еле подавила желание закрыть их руками. У меня в глазах от напряжения еще стояли круги, а я уже подалась вперед.

Где ты, Гарри?

— Лили, подожди, — попытался остановить Северус, не выпуская моей ладони.

Я не слушала его, машинально таща его за собой. Жажда увидеть сына придавала мне небывалые силы. Я вертела головой, ища то место, где стояла раньше.

Люди, кругом люди, но все не те. Мои глаза не находили ни Гарри, ни хотя бы тех подростков, что были с ним. Ни одного знакомого лица.

Поэтому сначала нацелилась найти тот ориентир, который бы помог в поиске. Но волнение, переполнявшее меня без остатка, не давало сосредоточиться. Еще чуть — чуть, и я закричу.

Я не могла ошибиться! Не могла! Это был Гарри!

Только куда он делся?

Я металась по улице, лавируя в толпе. Северус давно отпустил мою руку, не справившись с моим же напором, и затерялся где — то позади. На бегу заглядывала в витрины магазинов, в лица прохожих, но чем дальше, тем сильнее нарастала паника. Неужели я снова потеряла сына?..

Гарри наконец вышел из «Флориш и Блоттс», куда Гермиона вновь затащила их с Роном. Он, конечно, не против книг, но уж лучше сегодня обойтись без них. Завтра среди подарков точно будет хоть одна книга, так что, купив по списку нужные учебники для школы, они с Роном выбрались на свежий воздух.

— Вот пусть Гермиона одна глотает эту книжную пыль, — сказал Рон, выдохнув с облегчением. — А с меня хватит.

К ним тут же подошли миссис Уизли и Джинни, покупавшие до этого продукты в бакалейной лавке.

— Ну что, все купили? — спросила миссис Уизли, попутно сверяясь с собственным списком необходимых покупок.

— Все, — сказал Рон, демонстрируя полный пакет. — Только Гермиона все еще не может выбрать самую интересную книгу для легкого чтения.

Джинни присоединилась к его смеху. Гарри улыбнулся, машинально высматривая среди прохожих Ремуса с Тонкс, выбравшихся вместе с ними на Диагон — Аллею.

— Так… осталось зайти к мадам Малкин, — сказала миссис Уизли, отрывая глаза от списка. — Всем вам нужны новые мантии. Как вы быстро растете…

Она покачала головой, поочередно оглядев Джинни, Рона и Гарри.

— Куда годы летят… Еще, кажется, совсем недавно были милыми детьми.

— А сейчас что, уже не милые? — удивилась Джинни. — Ты посмотри, какой Рон очаровашечка.

Несмотря на то, что она произнесла это с неприкрытой иронией, Гарри фыркнул, едва не поперхнувшись.

— Смешно, — скривился Рон, которому не понравился сомнительный комплимент. — На себя лучше посмотри.

— А что на себя смотреть. Я и так знаю…

— Что всем подряд нравишься, — закончил он, за что получил подзатыльник.

— Ну ладно! — оборвала их начавшийся поединок миссис Уизли. — Прекратите. Вы все милые, когда не ведете себя именно как дети. Раз купили все учебники, идемте к мадам Малкин.

— Миссис Уизли, Гермионы еще нет, — напомнил Гарри. — Я подожду ее здесь, а вы идите.

— Я тоже подожду Гермиону, — сказал Рон.

— Как хотите, — сказала миссис Уизли. — Пойдем, Джинни.

— Я тоже с ними подожду, мам, — мотнула головой девушка.

Женщина смерила всех немного недовольным взглядом.

— Хорошо, зайду по пути в аптеку, а потом — к мадам Малкин. Не заставляйте меня вас дожидаться.

— Ну, конечно, — пообещал Гарри.

— В тебе я не сомневаюсь, дорогой, — улыбнулась миссис Уизли.

— Иногда мне кажется, — сказал несколько мрачноватым тоном Рон, проводив взглядом ее до того места, где улица делала изгиб, — что мама готова нас сдать в приют, а Гарри — усыновить.

— Говори за себя, Рон, — нахмурилась Джинни. — Я лично не делаю ничего такого, что вызвало у нее бы нервный срыв, как некоторые. А Гарри мама просто любит как еще одного сына.

Она подошла к Гарри и, просунув руку под его локоть, прислонилась к его плечу.

— Ваша мама замечательная, — сказал он. — Не стоит, Рон, так говорить о ней, она столько сделала для вас…

А про себя добавил: «Если бы у меня была возможность, я полжизни бы отдал, чтобы только иметь такую семью, как ваша.»

Рон промолчал, видимо, сочтя за лучшее не спорить. Потом, некоторое время понаблюдав за обнимающейся парочкой, открыл рот, но произнес совсем не то, что намеревался:

— Гермиона там что, окончательно позабыла обо всем на свете?

— Иди позови ее, — предложила Джинни.

— Сама и позови.

— Я схожу, — сказал Гарри, прекрасно зная, что они могут так переговариваться из упрямства до бесконечности.

Он аккуратно отстранил от себя девушку и, взбежав по ступенькам, вошел в магазин. Внутри было несколько сумрачно, поэтому сразу Гермионы он не увидел. Впрочем, даже приглядевшись к немногочисленным посетителям, ее не нашел.

«Странно, куда она делась?» — с недоумением подумал Гарри, обойдя каждый стеллаж с книгами, посчитав, что Гермиона, зачитавшись, притаилась за одним из них.

Но ее не было и он волей — неволей вышел обратно на улицу. Джинни и Рон стояли на том же месте, а Гермионы нигде не было видно.

— Где Гермиона? — спросил Рон, когда Гарри подошел к ним.

— Понятия не имею, — сказал тот спокойным тоном, хотя где — то внутри зажглось беспокойство.

— Как не имеешь? — не понял Рон.

Джинни удивленно смотрела на Гарри.

— Так. В магазине ее нет.

— А где она?

Это было так неожиданно, непонятное исчезновение Гермионы, что Гарри сообразил не сразу позвать ее вслух. Может, она вышла из «Флориш и Блоттс» и, задумавшись, не заметила их. Ведь стояли — то они не прямо у входа.

— Гермиона! — крикнул Гарри, пройдя немного по улице.

— А не замешан ли в этом кто — нибудь? — дрогнувшим голосом сказала Джинни. — Например…

— Молчи! — прикрикнул Рон. — Не смей даже предполагать такое!

Набрал воздуха побольше и гаркнул так, что от него шарахнулась проходящая мимо женщина:

— Гермиона, где ты?!

Откуда — то неподалеку послышался отклик:

— Я здесь!

Наконец Гарри смог облегченно перевести дыхание. Гермиона никуда не исчезла, просто она немного с ними разминулась, хотя такого вроде с ней никогда не случалось.

Спустя минуту Гермиона подошла к их компании, появившись из людского потока, в этот день как никогда многочисленного, словно маги со всей Британии, сговорившись, собрались на Диагон — Аллее все вместе.

— Гермиона, ты где была?! — набросился на девушку Рон. — Ты представляешь, что мы подумали, когда не обнаружили тебя в магазине?

Гарри и Джинни молча смотрели на Гермиону, ожидая, что она скажет в свое оправдание, потому что одного возбужденного Рона было более чем достаточно.

— Ребята, простите за то, что заставила вас волноваться, — сказала Гермиона. — Я просто…

— Что «просто»? И это все?

— Рон, перестань, — произнес Гарри, видя, что тот перегибает палку. — Гермиона здесь, чего ты раскричался?

Гермиона поблагодарила его взглядом и, словно решившись, сказала:

— Я видела Малфоя.

Рон замер с открытым ртом.

— Малфоя? — удивленно переспросила Джинни. — А что здесь такого?

— Не Драко, а его отца, — объяснила Гермиона.

— А что он здесь делает? — хором спросили Гарри и Рон.

Переглянулись и уставились на нее.

— Разве он не должен сидеть в Азкабане?

— Откупился, видать, гад, — с отвращением сказал Рон. — А почему ты нам не сказала?

— Да в том — то и дело. Вы бы тут же побежали за ним, только пятки бы засверкали, — с легкой досадой ответила Гермиона.

— Это уж точно, — подтвердила Джинни. — Но нам сейчас не до Малфоя. Мама нас ждет, не забыли?

— Действительно. К тому же я его потеряла, когда со мной столкнулась какая — то женщина, милая такая…

— Ладно, — махнул рукой Рон. — Не очень — то и нужно следить за этим Упивающимся. По — моему, и так ясно, куда он направился: в Лютный переулок.

Гарри кивнул, думая точно так же. Только ему было совсем не безразлично, что делал Люциус Малфой на Диагон — Аллее. Вряд ли покупать продукты по поручению жены. Но сейчас он не мог бежать сломя голову на его поиски, сам же пообещал миссис Уизли прийти вовремя.

Поэтому, немного отстав ото всех, последовал за друзьями. Гарри задумался о предстоящем совершеннолетии. Это был значительный день в жизни каждого человека, но он не испытывал особого волнения. День как день, отличающийся разве только тем, что Гарри его будет отмечать не в одиночестве…

— Гарри! — окликнула его Джинни, шедшая вместе с Гермионой впереди, отвлекая от не слишком веселых мыслей.

«Что?» — хотел спросить Гарри, но его вдруг кольнуло странное чувство. Ему показалось, что на него кто — то смотрит. Это прямо — таки физическое ощущение увеличивалось с каждой секундой. И бороться с желанием обернуться Гарри не стал.

Несмотря на то, что вокруг было полно людей и каждый из них мог смотреть на него, его взгляд сразу притянула стоящая на значительном расстоянии женская фигура. Ее лицо он разглядел не с первых мгновений, учитывая то, что он по инерции продолжал идти вперед, но был уверен, что именно она, эта женщина, или девушка, смотрит на него. Но идти, оглядываясь назад, было неудобно, и Гарри, в конце концов, замедлил шаги.

Кто эта женщина? И почему она смотрит на него?

Когда он увидел блестящие в неярком солнечном свете рыжие волосы, это его почему — то удивило еще больше. Потом Гарри скорее почувствовал, чем увидел проступившее волнение на лице рыжеволосой незнакомки. И вдруг почудилось, что она как будто ему знакома… Эти черты, волосы, взгляд кого — то напоминали. Сердце пропустило удар в тот миг, когда Гарри озарило.

На смену удивлению пришло изумление. Женщина, глядевшая на него, была похожа на… его маму. Лили Поттер! Похожа на ту, что он когда — то увидел в воспоминаниях Снейпа…

Она протянула руку, словно хотела коснуться его, и потрясение наполнило Гарри всего. Он вдруг ощутил страх, даже мистический ужас.

— Мама… — беззвучно прошептали независимо от него его губы.

Что это, видение или… призрак Лили Поттер?..

Гарри хотел кого — нибудь позвать, чтобы выяснить, видит ли только он один или кто — нибудь еще? Но именно в эту самую секунду женщина покачнулась, задетая прохожим, и исчезла с глаз Гарри. Какой — то толстый мужчина, шедший за руку с девочкой шести лет, закрыл обзор на половину улицы.

Вновь окликнувшая его Джинни, успевшая за это время отойти на приличное расстояние, заставила Гарри очнуться и броситься вперед. Туда, где стояла она, его мама…

— Гарри! Ты куда? — понеслось ему вдогонку.

Но мысль о матери, как красная тряпка быка, гнала Гарри вперед, кое — как ухитрявшегося не врезаться в идущих навстречу людей. Добежав до места, где предположительно находилась его мама или призрак, он еще не мог в этом разобраться, парень сходу закружил в толпе, ища взглядом женщину. Но это были напрасные усилия. Ничего не указывало на то, что здесь стояла она.

— Гарри!

К нему подбежала Джинни, с испуганным видом схватив его за руку. Следом появились запыхавшиеся Рон и Гермиона.

— Я ничего не понял… — чуть отдышавшись, сказал Рон. — С какой стати ты убежал?

Гарри не отвечал, не замечая, что Джинни не отпускает его руку.

— А? Гарри?

Его друзья с тревогой наблюдали за ним.

— Послушай, Гарри, — сказала Гермиона, намереваясь заглянуть ему в лицо, — объясни, в чем дело, пожалуйста…

— Ребята… мне кажется, я видел… маму… — словно на автомате произнес он, продолжая вертеть головой.

— Маму? Чью? — удивился Рон.

— Мою.

Когда до него дошел весь смысл сказанных Гарри слов, он так и остался стоять, не найдя сразу, как это прокомментировать. Лица девушек были не менее недоверчиво — потрясенные.

— Как… твою? — наконец сказал Рон и неуверенно улыбнулся. — А… ты шутишь? Это ты нас так разыграл?..

— Рон… — сказала, нахмурившись, Гермиона. — Ты что, разве этим можно шутить? Гарри…

— Вы не видите ее?

— Кого?

— Мою маму… — нетерпеливо сказал Гарри. — Ну… или очень похожую на нее женщину.

— Нет… — пожал плечами Рон, оглядевшись. — Пойдем, Гарри, нас мама ждет…

И запнулся, осознав, как странно это прозвучало после не менее странных слов друга.

— Гарри, здесь никого нет… — осторожно сказала Джинни, потихоньку увлекая его за собой. — Правда, пойдем.

— Я видел ее… — повторил Гарри не столь уверенно, но не сопротивляясь.

— Ты же сам сказал, что тебе только показалось.

Он шел за друзьями, все время оглядываясь, а они в свою очередь беспокойно смотрели на него. Но теперь он и сам начал сомневаться в том, что кого — то видел. Быть может, природа этого явления вообще была магического свойства? Кому — то взбрело в голову, например, таким образом свести Гарри с ума, ведь этого, в общем — то, добиться не так трудно, если он будет каждый раз вестись на эти наваждения. Допустим, исполнителем мог легко стать тот же Люциус Малфой, Гермиона же видела его…

Заворачивая за угол здания, Гарри не удержался и снова обернулся. Но кроме обычно мельтешащей толпы ничего не увидел и почувствовал одновременно и облегчение, и разочарование, и грусть. Ему не хотелось, чтобы это оказалось лишь плодом его воображения.

Хотя и всерьез подумать о том, что это была его мама, настоящая и живая, он тоже не смел. Потому что это было нереально, фактически невозможно.

Он почти всю жизнь прожил без родителей, почему же тогда сейчас эта мысль вызвала в нем горечь?

— Лили, послушай меня!

Северусу наконец удалось догнать меня, хаотично передвигавшуюся по улице, от двери к двери, и поймать за руку. Я инстинктивно отдернула ее, но он крепко ухватил мое запястье.

— Постой…

— Что?

Я была на грани, если не истерики, то близко к ней.

— Если бы мы сразу вернулись, я бы его не потеряла! Почему ты меня не послушал?

Прохожие косились на нас, а особенно на Северуса с подозрением, но мне было все равно и ему, кажется, тоже.

— Лили, давай вернемся домой и в спокойной обстановке все обсудим.

Нет, похоже, атмосфера многолюдной толпы его отнюдь не радовала, впрочем, меня тоже пока еще несколько дезориентировали весь этот шум и его источники. Но я не могла просто взять и вернуться… как Северус сказал? домой?

— Я не вернусь без своего сына, Северус, — как можно спокойнее, хотя внутри у меня бушевала буря, сказала я, выделив каждое слово.

— Профессор, здравствуйте, — послышался робкий голос откуда — то сбоку.

Я повернула голову и увидела светловолосую девочку. Она смотрела на Северуса полу — восхищенно, полу — испуганно.

Профессор? Она назвала его профессором?

Странно, это немного отрезвило меня. Если я еще минуту назад была готова нестись неведомо куда, то сейчас буря внутри поулеглась.

Северус не спешил отвечать, лишь мельком глянув на девочку.

— Профессор? — в наигранном удивлении спросила я. — Что же вы не здороваетесь, профессор?

— Здравствуйте, мисс Уайт, — не отрывая от меня взгляда, сказал Северус. — Можете идти.

— Такое впечатление, что ты поздоровался со мной, — я не хотела говорить насмешливым тоном, но как — то уж так получилось.

Я посмотрела на девочку. Она моргнула и юркнула кому — то за спину.

— Ты преподаватель? И что же ты преподаешь?

— Если ты хочешь об этом поговорить, то не стоит делать это здесь.

Я вдохнула побольше воздуха.

— Ладно… Ты считаешь, я сошла с ума? Все время твержу о Гарри и хочу его найти…

— Я не считаю, что ты сошла с ума, — возразил Северус.

— В таком случае, почему бы тебе не помочь мне найти его?

— Где? Здесь?

Он обвел глазами улицу.

— Если он и был здесь, то возможностей отыскать Гарри сейчас довольно мало. И потом… с чего ты взяла, что видела именно его?

— Потому что, Северус, он тоже видел меня и узнал. А ты появился как раз в тот момент…

Я замолчала и вздохнула. Все — таки он не виноват в том, что беспокоится за меня.

— Он видел тебя?

— Да. А что? — поинтересовалась я, уловив что — то необычное в его тоне.

— Ничего…

На некоторое время между нами установилась тишина. Между нами, но не вокруг.

— Северус, — неожиданно прозвучал за спиной Северуса холодно — тягучий мужской голос.

По моей коже пробежал холодок, когда я узнала его. Блондин! Он что, преследует меня?..

Северус мигом обернулся, чуть ли не крутнувшись на месте. Я оказалась прямо за его спиной.

— Какая встреча… Ты что здесь делаешь?

— Об этом могу спросить тебя и я, Люциус.

Он знает этого блондина? Этот факт мне не очень понравился.

Я невольно притаилась за ним, остерегаясь попадаться на глаза этому Люциусу.

— Нечасто встретишь тебя здесь, — продолжал блондин и, как мне показалось, сверлил лицо собеседника колючим взглядом. — Общества захотелось?

Очевидно, моя макушка, маячившая за плечом Северуса, все — таки привлекла его внимание, потому что он спросил:

— Кто там у тебя, Северус? Кого прячешь?

— Никого я не прячу, Люциус, — резко сказал Северус, выпрямляясь. — Почему бы тебе не пойти дальше?..

— Дальше? Ты куда — то меня посылаешь?

Блондин сделал шаг в сторону. Северус повернулся следом. А я вместе с ним. Получалась какая — то карусель.

— Да брось, Северус, — усмехнулся Люциус. — Я никому не скажу…

В конце концов мне надоело крутиться в этой карусели, пусть бы сколько угодно я остерегалась блондина, но вестись у кого — либо на поводу тоже не хотелось. Я шагнула из — за спины Северуса.

— Неужели вас интересует моя скромная персона? — едва скрыв нервную дрожь голоса, спросила я.

Люциус молчал. На его лице отразился не то что испуг, а какое — то недоверие.

— Вы… Ты…

Нет, кажется, я ошиблась, и он таки чувствует не в своей тарелке.

— Эванс… Лили Эванс… это ты…

Эванс? Я — Эванс?

Подождите, он меня узнал?

— Не Эванс. Поттер. Миссис Поттер, если хотите.

Северус, до этого стоявший будто заколдованный, задвигался, схватил меня за руку и потянул назад. Э, нет, я не хочу больше прятаться.

— Ну да… — произнес блондин, сузив свои льдистые глаза. — Поттер. Миссис Поттер, вы, оказывается, живы.

— Как видите, — отчеканила я. — Мистер…

Я подняла брови в ожидании, что он назовет себя.

— Малфой, — на секунду растерявшись, но тотчас взяв себя в руки, сказал он. — Люциус Малфой. Не думал, что меня кто — то в состоянии забыть.

— Твоя самоуверенность переходит всякие границы, Люциус, — холодно сказал Северус, поняв, что со мной бесполезно бороться.

Он взял меня за руку, так крепко, чтобы я не смогла вырваться, и повлек за собой. Я не знала, смотрит ли Малфой вслед, но точно чувствовала на своем затылке его взгляд.

— Передавайте мой привет сыну, миссис Поттер! Надеюсь, Гарри хорошо поживает?

Мы свернули куда — то между домами.

— Привет? Он что, серьезно?

— Нет, это он так шутит, — сказал Северус. — Люциус у нас известный шутник.

Я подняла на него глаза.

— Я поняла, это ты сейчас пошутил? Потому что он мне совершенно не понравился…

— Запомни, Лили, Люциус Малфой опасен. Очень опасен. — Северус повернулся ко мне и положил руки на мои плечи. — Увидев его, нужно попытаться, чтобы он не увидел тебя, ибо это ни к чему хорошему не приведет.

— Но он меня уже видел…

— Когда? — потрясенно выдохнул он.

Его пальцы стиснули мои плечи.

— Да вот недавно, когда я побывала здесь… Но тогда он меня не узнал.

— Зачем? Ну, зачем, скажи мне, тебе понадобилось брать порт — ключ?

Он отошел от меня и выглянул на улицу.

— Я ненарочно. Если бы ты не оставил это кольцо, я бы… — Я запнулась. — Я бы не увидела своего сына.

Он повернулся снова.

— Так ты не согласна возвращаться, пока не найдешь его?

Я подумала и сказала:

— Вряд ли я его найду сейчас. Но раз ты знаешь, где Гарри может находиться, пожалуй, не буду напрасно тратить время.

Мне показалось, или Северуса это обрадовало?

— Тогда пойдем.

Я взяла его за руку и незаметно вздохнула. Когда же вернуться ко мне все магические способности? Что — то не очень хочется каждый раз вот так за кого — то держаться, чтобы куда — то перенестись.

Не суждено было сбыться моей мечте скоро встретиться со своим сыном, по крайней мере, до вечера. Северус настаивал на разговоре и, хотя на меня давило огромнейшее желание раз и навсегда поставить точку в поисках Гарри, я согласилась. Согласилась еще и потому, что надеялась с помощью Северуса что — нибудь вспомнить. Уж наверняка он многое знает обо мне.

— Где твоя палочка, Лили? — таким был первым его вопрос. — Я видел ее у тебя, когда ты приходила к своей сестре.

Мы вновь сидели на кухне его заброшенного дома, только на этот раз Северус никуда не спешил.

— Собственно, она не моя, — сказала я, даже не колеблясь. Лучше не держать ничего в себе, не утаивать, когда память — словно чистейший необработанный алмаз, похожа на обычную стекляшку. К тому же не видела смысла скрывать. И мне нужен был хоть один союзник, а Северус как никто другой подходил на эту роль. Почему Петунья была против него, и за что он просил у меня просил прощения, я могла разобраться по ходу дела. — Я оставила эту палочку там, в доме Петуньи. Забыла о ней, когда ее муж — грубиян просто — напросто выгнал меня на улицу. Вот уж кто бы говорил о невоспитанности!

Северус, сидевший напротив, слушал меня с несколько отстраненным видом. Но его слегка наклоненная фигура и сложенные на столе руки говорили о том, что внимания ему не занимать.

— Петунья… — начала я было объяснять, но подумала, что будет не слишком вежливо перечислять нелестные эпитеты, которыми сестра наградила Северуса. — В общем, эта палочка принадлежит тому блондину…

Так, как я не закончила предложение, а Северус не торопился продолжать, в воздухе повис вопрос: «Какому блондину?»

Впрочем, он вроде бы уже понял, о ком идет речь.

— Если я тебя правильно понял, — медленно сказал он, — ты имеешь в виду… Люциуса Малфоя?

— Да, его. Ты удивлен?

— Удивлен… Но не совсем. У меня по этому поводу один вопрос. Ты говорила, что встречала его всего раз до того, как он вспомнил тебя…

— Ладно, не один раз, — призналась я. — А почему тебя не удивило, что эта палочка его?

— Вероятно, потому, что знаю о пропаже палочки Люциуса.

— Вот оно как… Значит, я верно предположила, что вы достаточно близко знакомы. Он твой друг, приятель… или кто там еще?

— Лили, тебе не все ли равно?

— Не все равно, ведь я общаюсь с тобой. И, кстати, раньше общались. Ведь правда? — спросила я, уловив вздох Северуса. — Петунья говорила, что мы когда — то были друзьями. Она не ошиблась?

На этот раз он, будто не выдержав моих вопросов, поднялся из — за стола. Отвернулся к окну. Что может это значить?

А может, амнезия — как раз то средство, с помощью которого можно узнать, как на самом деле относится к тебе человек. И подобными, прямыми, вопросами, можно выявить то, о чем он не рассказал бы будучи уверенный в твоей твердой памяти. Хотя и так не сложно наплести что угодно… и проверить будет не так легко.

Вот я теперь могу полагаться только на слова окружающих меня людей. В первую очередь Петуньи и Северуса. Дамблдор рассказал мне только часть правды. Хорошо, что вообще рассказал, а причину, зачем он солгал мне, я и знать не хотела.

Теперь я сидела и ждала ответа от Северуса. Пожалуйста, будь хоть ты со мной честен, не лги.

— Петунья не ошиблась. Мы познакомились, когда нам с тобой было по десять лет.

— Вот это да… — вырвалось из меня. Двадцать семь лет знакомства, ну, и дружбы, наверное… — Продолжай, пожалуйста, — поспешно сказала я, увидев, что Северус, замолчав, оглянулся.

И сложила руки перед собой, будто примерная ученица.

— Она также не ошиблась в том, что мы общались когда — то. Когда — то, — повторил он. Мне послышалась нотка горечи в его голосе, несмотря на то, что говорил он ровно. — С момента последней нашей встречи прошло не меньше восемнадцати лет. Теперь ты понимаешь, каково мне было, когда я увидел тебя живую и невредимую… выходящую из дома твоей сестры. Однако мы говорим не о том…

— Как не о том? А о чем мы должны говорить?

— О настоящем, а не о прошлом. Например, где ты встретила Люциуса в первый раз…

— Нет, подожди. Я хочу знать, почему мы не общались. Мы что, поссорились? Или, — меня посетила догадка, — из — за того, что я вышла замуж?

Тогда мне было около девятнадцати, самое время для замужества, учитывая то, что в двадцать у меня родился Гарри…

Северус по — прежнему стоял ко мне спиной, но я поняла, что моя контратака попала в цель, по дернувшимся мужским плечам. Может, я ничего и не помню, но интуиция меня не подводит.

— Ясно… — тихо сказала я и заговорила о другом. — Твоего Люциуса я встретила в больнице.

— Во — первых, он не мой, — сказал Северус, повернувшись, когда напрягшая его тема осталась в стороне. — И, во — вторых, почему в больнице?

То, что он был не в курсе, меня нисколько не удивило. Подозреваю, что обо мне вообще никто не знает, и все, кроме нескольких человек, считают меня давным — давно мертвой.

Эта мысль, хоть я немного попривыкла к ней, вызвала слабость в коленях.

— Северус, — я подняла голову, откинув назад длинные волосы, норовившие все залезть в лицо, — как ты думаешь, где все эти годы я находилась? Нет, — сказала я прежде, чем он произнес хоть слово, — сначала скажи, ты знаком с человеком по имени Альбус Дамблдор?

Впрочем, я уже знала, что он ответит.

— Вижу, что знаком. И, несмотря на то, что он наверняка знает о наших взаимоотношениях в прошлом, ни словом не обмолвился тебе обо мне.

— Я так полагаю, можно не спрашивать, когда вы виделись? — спросил Северус, присаживаясь обратно за стол.

— Вопросы, одни вопросы… Я отвечу на часть из них. А потом придет очередь моего сына. Надеюсь, ты больше не будешь отговариваться какими — то срочными делами?

— Лили… я не отговаривался, у меня действительно были дела, которые я не мог отменить. И если ты думаешь, что я пытаюсь как — то помешать тебе встретиться с сыном, то ты ошибаешься.

Ну вот, он сам это сказал. Теперь, по крайней мере, у него есть основание сдержать свое слово.

— Ладно… слушай.

Договаривая последнюю фразу своей истории, я слегка охрипла. Рассказ был не очень долгим, но почему — то не могла настроиться на спокойный, сдержанный тон. Время от времени голос мой повышался и срывался, не выдерживая эмоцонального накала.

Под конец я чувствовала себя едва ли не опустошенной. Мне хотелось просидеть вот так, молча, прислушиваясь к тишине заброшенного дома несколько минут, а может, и часов.

— Ну что скажешь? Грустно, не правда ли?

Северус пока молчал, как видно переваривая информацию. Затем встал и, походив по кухне, подошел ко мне.

— Я не понимаю одного, зачем Дамблдору скрывать от всех тебя… Впрочем, нет, как раз это — то мне и ясно, — сказал он будто самому себе. — Значит, ты пробыла шестнадцать лет в коме, лишилась памяти и магии?

— Да, — кивнула я.

— Это жестоко даже для… заслуживающих наказания. Но память и магия со временем вернутся, а вот годы — нет.

— А если не вернутся?

Я не чувствовала такой уверенности.

— Вернутся. — Северус, поколебавшись, присел рядом мной. — Никуда они не денутся, главное, для этого нужен какой — то толчок, стимул.

Он протянул руки и положил на мои ладони. Я едва обратила на это внимание.

— Какой стимул?

— Какое — нибудь сильное эмоциональное потрясение, например.

Забывшись, я смотрела в окно широко открытыми глазами. Это какое сильное потрясение нужно, чтобы я все вспомнила?

Из глубокой задумчивости меня вывел какой — то грохочущий звук. Я вздрогнула. На кухне было темно, словно вечер наступил раньше времени.

Подошла к окну. Нет, это не вечер наступил, а на небе сгустились грозовые тучи, предвещающие скорый дождь.

Вспышка молнии прорезала горизонт, громыхнул гром. Через мгновение по стеклу сначала робко, потом сильнее застучали дождевые капли. И хлынул ливень.

Мне стало немного прохладно и, обняв себя за плечи, я вышла из кухни.

Где Северус?

Когда, осмотрев гостиную, направилась дальше на его поиски, мне показалось, что где — то стучат. Подумала, дождь, но прислушавшись, поняла, что стучит кто — то во входную дверь.

Кто — то пришел в гости к Северусу?

Я хотела окликнуть его, но меня что — то удержало. Осторожно подошла к небольшой прихожей и глянула в пыльное окошко рядом с дверью. За стеклом виднелся смутный силуэт. Не поймешь, мужчина это или женщина.

Но стоящий за дверью сам раскрыл эту тайну, негромко произнеся имя Северуса.

Женщина.

А что здесь удивительного, разве к нему не могут приходить женщины? Я почти ничего не знаю о его личной жизни. Вернее, не помню… Впрочем, не знаю, за шестнадцать лет могло что угодно случиться, а личная жизнь измениться.

— Северус… это ты? — послышалось с той стороны.

Не хватало только, чтобы эта дама приняла меня за него. Вроде особо не шумела, как она услышала меня?

Я отступила назад.

— Северус? Это я, Нарцисса…

Нет, у нее слух, как у кошки, и эта Нарцисса заранее мне не нравилась. Конечно, нехорошо так судить о людях, которых еще не видел, но слишком уж она настойчива.

Вернувшись в гостиную, я отправилась искать Северуса. Надо информировать его о гостье, пусть встретит ее как следует. Мокнет там, наверное, бедняжка под дождем…

Но, странное дело, заглянув во все помещения, Северуса нигде не обнаружила. Он как сквозь землю провалился. Я растерянно повторила свой маршрут. И ничего.

А эта Нарцисса исчезла. Правильно, кому охота столько времени проводить под холодным потоком воды? Никому. А может, мне надо было впустить ее в дом? Дождалась бы Нарцисса Северуса в тепле, и я бы не мучилась угрызениями совести…

Так, Лили, какие угрызения? Ты ее знать не знаешь, тем более она тебе не понравилась… Забудь про нее, лучше подумай, куда мог деться Северус.

Ну да, здесь я могла напридумывать сотню вариантов и ни с одним не попасть в цель.

Северус! Куда ты опять пропал? Ты опять забыл про меня с Гарри?

Со злости я притопнула ногой. А говорил, что я ошибаюсь насчет подозрений в его намерении помешать нам с сыном встретиться. Что же он сейчас делает?!

В негодовании я подбежала к входной двери и распахнула ее. Передо мной встала стена дождя, от которой исходила холодная сырость. Я неуверенно застыла на пороге, вглядываясь в серую пелену.

— Северус! — крикнула в дождь и почти не услышала себя из — за шума падающей с неба воды.

Превозмогла отчаянное желание убежать туда, под дождь, и вошла в дом, закрыв за собой дверь. Побег мне ничем не поможет, только промокну насквозь и подхвачу простуду. А я должна встретиться с Гарри здоровой.

Мне ничего не оставалось делать, как ждать возвращения Северуса. Что он, интересно, на этот раз придумает для оправдания?

Чтобы занять себя на этот период, я схватила первую попавшуюся книгу и уселась на диване. Незамеченным он мимо меня не пройдет и тогда я устрою…

Что устрою, пока еще не придумала, но Северусу мало не покажется.

Книга под названием «Классификация сложных зелий», к моему удивлению, оказалась довольно увлекательной. Не помню, что такое зелья, но я как будто понимала, о чем шла речь. Вот что — то мне подсказывает, например, что Амортенция относится к разряду самого сильного любовного зелья и его ограничили в широком использовании в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году…

Только тут поняла, что не смотрю в книгу, а это знание всплыло в голове само собой. Что это? Воспоминание? Или что — то другое?

Я отрешенно уставилась вдаль, не замечая, что сознание куда — то сонно уплывает.

… — Джеймс, отстань, не видишь, я одеваю Гарри!

— Ну, любимая, он почти одет. Удели своему мужу немного внимания.

— Вот именно, почти. Извини, дорогой муж, мне сейчас не до тебя.

— Сейчас Сириус придет, и тогда времени не останется.

— Ладно… — И через мгновение: — Доволен?

— Эй, Лили, это нечестно!

Серебряным колокольчиком зазвенел смех, то приближаясь, то удаляясь…

— Джеймс! Что ты делаешь? Джеймс!..

Я рывком выпрямилась и села на диване. Сердце билось где — то у горла. Все хорошо, Лили, все хорошо… Это снова был сон, я уснула, и мне приснилось… что — то о прошлом… и совсем не страшное… Просто очень волнительное…

Если я каждый раз буду так реагировать на каждый сон, вскоре с ума сойду. Нужно успокоиться. Дыши ровнее, Лили, все страшное, что случилось с тобой, уже позади.

— Лили… Все в порядке?

Я испуганно повернула голову в сторону раздавшегося голоса.

Северус. Сидит в кресле и смотрит на меня. Вокруг было темно, поэтому я его не заметила.

— Северус… — пролепетала, невольно приложив руку к сердцу. — Ты меня напугал…

— Прости, я не хотел.

Конечно, не хотел, это я вся на нервах.

— Ничего, все в порядке… Ты когда вернулся?

— Вчера вечером. Ты действительно хорошо себя чувствуешь?

Он поднялся, обойдя журнальный столик.

— У тебя бледный вид. Хочешь есть?

То, что у меня вид бледный, он увидел в темноте?

— Может быть… — Я слегка рассеянно притянула к себе за уголок плед, которым была укрыта, но затем настороженно подняла голову. — Подожди… Как вчера вечером?!

— Ты проспала больше суток, — сказал Северус. — Иногда такое бывает после больших потрясений…

Сначала я, зажмурившись, сжала ладони, потом торопливо встала с дивана. Слишком торопливо. После сна движения были неуверенные, и ноги, как будто нарочно, зацепились друг за друга. Я начала падать. Северус подался вперед и подхватил меня.

— Спасибо… — прохрипела я. Он чересчур крепко прижал меня к себе. — Не очень — то отличаюсь особой грациозностью. Лань из меня та еще.

— Лань… — почему — то повторил Северус.

— Что? Можешь меня уже отпустить.

Пришлось сказать дважды, чтобы он разжал руки. Приятно, конечно, что тебя так любят и ценят, однако иногда поведение Северуса, откровенно говоря, приводило в легкое недоумение. Нет, я понимаю, возвращение человека, которого ты считал навсегда потерянным, кого угодно заставит чувствовать разнообразные эмоции, и все же…

Господи! Я не о том сейчас думаю! Прошли целые сутки, еще одни сутки! Я опять все пропустила и с Гарри так и не встретилась!

— Где ты был, Северус? Почему не сказал мне? Почему ты не разбудил меня, в конце концов?

Никто не зажигал света, и в гостиной было по — прежнему темно, поэтому я металась в этой темноте, точно зверь, заточенный в клетку. Но гостиная была небольшая, и я натыкалась то на мебель, то на стены. А то и на стоящего Северуса.

— Я оставил тебе записку на кухонном столе. Теперь понимаю, ты ее не видела. Впрочем, это уже не важно.

— Записку? — Я на секунду остановилась, осмыслила это и кивнула. — Не важно. Я хочу, чтобы ты, наконец, отвел меня к Гарри, — безаппеляционно заявила я.

Думала, что Северус снова отговорится своей занятостью или очередным разговором, но он, еле уловимо вздохнув, сказал:

— Я готов прямо сейчас отвести тебя к нему.

— Прямо сейчас?.. — Я даже растерялась, но, полностью осознав его слова, в следующий миг подскочила к нему. — Правда?!

— Да. Пойдем. У Пот… Гарри сегодня день рождения и ты будешь самым неожиданным подарком.

— День… — Из — за охватившей меня радости я не сразу сообразила, что он сказал. — День рождения?! Сегодня у Гарри день рождения? И ты мне ни словом…

От волнения я слегка поперхнулась воздухом.

— Совершеннолетие, если быть точнее. Семнадцать лет.

— Северус, так что же мы стоим? Идем скорее!

Я схватила его за руку и потянула за собой. Мы оказались на улице, где уже наступили сумерки. Небо еще было светлое, но солнце уже скрылось, напоследок окрасив его бледно — розовым цветом. От вчерашнего дождя не осталось ни следа, только в воздухе царила прохлада.

Вспомнив о дожде, я вспомнила о приходившей к Северусу женщине по имени Нарцисса. Но почти тут же ее образ растаял, все мои мысли занимал Гарри. Как он примет меня? Как отреагирует?

Мельком окинув взглядом местность, я впервые увидела дом Северуса снаружи. А также ряд нескольких других домов, как близнецы похожие друг на друга. Зрелище было не очень вдохновляющим, но сейчас оно меня не интересовало.

Не говоря ни слова, наверное, считая это лишним, Северус сжал мою руку и перенес нас обоих. Сглотнув тошноту, вызванную вследствие прыжка, а может, из — за волнения, я осмотрелась. Освещение ничуть не изменилось, но вместо дома, в котором провела целых два дня, я увидела немного странное здание, состоящее из нескольких этажей и теснившихся рядом пристроек. Мы стояли за деревянной оградой, окружавшей этот дом и прилегающий к нему участок земли.

— Северус, где мы? — шепотом спросила я.

— Здесь живет семья Уизли. Здесь и твой сын.

Я зачарованно шагнула вперед, ладонь выскользнула из руки Северуса, храня тепло его кожи.

— Я пойду, — глухо сказал он, не двигаясь с места.

— Почему? — машинально спросила я.

— Мне здесь не рады, да и я не хочу оставаться.

— Почему? — повторила, обернувшись на секунду.

Северус в темноте то ли вздохнул, то ли усмехнулся.

— Сразу не объяснишь. Иди. Я думаю, тебе потом будет где переночевать. — И хмыкнул: — Передавать приветы твоему сыну от Люциуса необязательно.

Пока до меня доходил смысл этой странной фразы, он повернулся и скрылся в темноте.

Я глубоко вздохнула. Даже не успела поблагодарить его за все, что он сделал для меня. И почему же, как он сказал, Северуса не будут здесь рады видеть?

Итак, Лили, от Гарри тебя разделяет ограда и каких — то несколько футов. Но почему так отчаянно бьется твое сердце? Боишься встретиться с ним? С собственным сыном? Не бойся… Страшны только первые мгновения, потом будет легче.

Вот отворена найденная в стороне калитка. Коленки дрожат, шаги неуверенные, хотя я честно старалась успокоиться. Жаль, что Северус ушел, в его присутствии было бы лучше.

Я вошла в заросший сад и вот там — то, под кронами садовых деревьев, было светло как днем. Многочисленные фонарики, будто светлячки, свисающие с ветвей, озаряли стоящие прямо на траве накрытые столы. Собравшиеся за ними люди шумно отмечали торжество. До меня доносились веселые голоса и дружный звон бокалов.

От волнения в животе скрутило так сильно, что я почти задохнулась. Мне показалось, что не сдвинуться с места, и я буду нерешительно стоять до скончания века.

Ты так стремилась, наконец, увидеть Гарри, Лили, что теперь не можешь подойти к нему?

— Гарри! Поздравляю! — издалека раздалось восклицание, которое заставило меня всю покрыться мурашками.

Как ни странно, это придало мне сил, и я направилась к небольшому освещенному оазису счастья, главным виновником которого был мой сын. Чем ближе становился торжественный круг, тем больше спокойствие наполняло меня.

К краю освещенного круга я подошла одновременно с зазвучавшим тостом. Меня еще никто не замечал. Гарри я обнаружила сразу. Он был таким, каким я запомнила его со вчерашней нежданной встречи. Высокий, сильный, красивый, и… глаза у него были, это я сейчас ясно видела, зеленые, как у меня.

— Гарри… — прошептала я, совсем неслышно.

Но Гарри, сидевший почти напротив меня, словно услышал меня и посмотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились. Улыбка на его губах вдруг застыла, впрочем, как весь он сам. Глаза с каждой секундой потрясенно расширялись. Внезапно бокал, который он держал в руке, разбился и напиток стек по его пальцам.

Сидящая рядом девушка, которая была с ним вчера, вскрикнула, а вместе с ней и я.

— Гарри! Что с тобой?

Разговоры и смех за столом умолкли, и все недоуменно посмотрели на именинника. Но Гарри молчал, не отрывая взгляда от меня. И тогда полтора десятка пар глаз дружно повернулись в ту же сторону.

Я шагнула в круг света и оказалась под взглядами как под софитами. Меня обступила гробовая тишина.

— Здравствуйте… — первое слово далось мне легче, чем представлялось. — Прошу простить за то, что ворвалась в ваш праздник без приглашения…

— А вы кто? — решился спросить мужчина с редеющими рыжими волосами. — Что вы здесь делаете?

Он поднялся в намерении… сделать что? Спровадить меня? Поздороваться? Но, оглядев остальных, а в первую очередь Гарри, замер.

Я смотрела на Гарри, но поймала взгляд девушки — шатенки рядом, Гермионы. Она узнала меня, и на ее лице проступило удивление. Но больше никто не мог понять моего визита.

— Видите ли, я пришла сюда за сыном. — Ну вот, я это сказала. Теперь дальнейшее зависит от Гарри.

— Мам?.. — одними губами произнес он.

Но Гермиона, как видно, услышала, потому что с возрастающим потрясением смотрела то на Гарри, то на меня.

— Да, Гарри… я пришла к тебе.

Его глаза напоминали изумрудные монеты, а вид до того был трогателен, что я не выдержала и быстрым шагом направилась к нему. Гарри не стал дожидаться и, выйдя из — за стола, торопливо пошел мне навстречу.

Он поверил! Поверил, что это я, несмотря ни на что!..

Когда между нами осталось несколько шагов, мы приостановились, все еще присматриваясь друг к другу. Я протянула руки, он доверчиво подался ко мне… Кончики моих пальцев коснулись его плеч, я провела по ним ладонями, потом по шее, по щекам…

— Привет, солнышко, как долго я тебя искала…

Он был со мной, мой взрослый сын.

Лицо Гарри исказилось, будто в подступавшем рыдании, и он стремительно обнял меня за шею, отчего я немного покачнулась.

— Мама… Ты жива… — выдохнул сын мне в ухо. — Мама… Мамочка…

Счастье накрыло нас обоих с головой. Счастье и не до конца скрытая тревога.

Не знаю, сколько бы мы с Гарри так простояли, обнявшись, если бы наш маленький, но крепкий, мирок не разрушили единственной фразой.

— Что здесь происходит?

Гарри беспокойно шевельнулся, ослабляя объятие, и мое плечо что — то царапнуло. Не отрывая взгляда от моего лица, он убрал руки. В одной из них обнаружился разбитый бокал, в котором до сих пор на самом донышке плескалась золотистая жидкость. Мы одновременно посмотрели на него.

— Гарри, ты поранился… — негромко сказала я, увидев красную каплю, стекающую по тыльной стороне его ладони.

Он, как будто не до конца понимая, в чем состоит проблема, медленно переложил бокал в другую руку. Наверное, на Гарри так действовала я сама. Протянула руку к его раненной ладони, чтобы что — нибудь сделать. Во мне заговорил материнский инстинкт, который побуждал как — то защитить своего ребенка. Но мне не дали даже дотронуться до него.

Между нами неожиданно возникло препятствие в виде вытянутой руки, сжимающей волшебную палочку. Я невольно вздрогнула, когда ее деревянный кончик едва не ткнулся мне в лицо.

— Гарри, отойди от нее, — произнес суровый женский голос. — Только медленно, не торопясь.

Повернув голову, я увидела кому принадлежит он и рука с палочкой, чуть ли не упирающейся в мой лоб. Молодая девушка с короткими светлыми волосами смотрела на меня с таким видом, словно я была по меньшей мере отпетой преступницей, по воле случая забредшей на чужой праздник.

Кто она такая, чтобы приказывать моему сыну? И вообще, за кого приняла меня? Ведь я же ясно сказала, что пришла к Гарри…

— Тонкс, ты чего?.. — очнулся Гарри. — Это же…

Ну хоть какая — то реакция, а то я подумала уже, что…

Но не тут — то было.

— Гарри, ты меня не понял? — голос девушки с повадками полицейского стал металлическим. — Отойди от нее.

К моему нескончаемому удивлению, он отступил назад, повинуясь ей. Я приоткрыла рот, собираясь выразить свое возмущение, однако девушка опередила меня.

— Вы кто такая? — ее тон предполагал немедленный ответ, и я чуть не попалась на крючок.

— Подождите… — Я повертела головой, пройдясь взглядом по всем присутствующим в саду людям. Никто не спешил вмешиваться в учиненный девушкой по имени Тонкс допрос. — Я же сказала, что пришла к сыну. Гарри — мой сын, а я его мать.

Кто — то сдавленно охнул, и я успела увидеть, как из разжатой руки мужчины с ранней сединой в светло — каштановых волосах выпала вилка и с глуховатым звоном упала на стол. Наши глаза на миг встретились, и я, секунду спустя забыв о нем, посмотрела на Гарри. На понимание и поддержку всех этих людей я и не рассчитывала, они могли отнестись к моему появление как угодно, но он… он должен почувствовать, что я его мама. И ведь почувствовал, поверил. Но почему сейчас смотрит на меня с какой — то едва уловимой настороженностью?

— Вы не могли придумать что — нибудь получше? — спросила девушка Тонкс с промелькнувшим в голосе презрением. — Мама Гарри? Все отлично знают, что родители Гарри погибли шестнадцать лет назад.

— Я в курсе… — едва сдерживая нетерпение, начала я. Устав стоять, не шевелясь, переступила с ноги на ногу, но она тотчас отреагировала.

— Не двигайтесь! Уберите руки от карманов!

Ощущая себя мышью возле мышеловки, я замерла со вскинутыми на уровне плеч руками. Почему Гарри ничего не предпринимает? Что я сделала не так, отчего со мной обращаются в подобном тоне? Что мне, в конце концов, нужно совершить, чтобы исправить ситуацию?

Северус, зачем только я тебя отпустила? Вместе нам было бы легче всем все объяснить…

— Да за кого вы меня принимаете? Гарри, ты же знаешь, что это я, твоя мама?

Тонкс, не отводя палочки от меня, переместилась в сторону, так, что закрыла собой Гарри. Мне пришлось выглянуть за ее плечо.

— Хм, может, мы принимаем вас за… м-м… ну, скажем, замаскированного Упивающегося смерти? — вновь перехватила инициативу Тонкс. — Как вам такая идея?

Я вытягивая шею и так, и эдак, но не двигалась с места. Производить более активные действия мне мешала наставленная прямо на мою переносицу палочка. Не то чтобы я ее боялась, тем более не зная ее применения, но было как — то не по себе, а испытывать, на что она способна, не очень хотелось.

Наконец Гарри вышел из — за спины Тонкс, но помогать мне не спешил. Как и остальные. Неужели все считают как она?!

А кто такой Упивающийся смертью?..

— Уж не знаю, почему вы так решили, — глубоко пряча в себе растерянность из — за происходящего, сказала я максимально спокойным тоном, — но я Лили Поттер. Да! — слегка повысила голос, когда за столом, за которым уже было далеко не весело, зашептались. — Именно Лили Поттер, что бы вы там ни говорили!

— Мы вам не верим, — произнесла вдруг, поднимаясь со своего места, полная рыжеволосая женщина. Она встала рядом с мужчиной, вероятно, ее мужем, и в упор посмотрела на меня. — Мать Гарри, как и его отца, убил Тот — Чье-Имя — Нельзя-Называть. Тонкс права: может, вы Упивающаяся, решившая подобраться обманным путем к Гарри.

Ее слова, обвиняющие непонятно в чем, пригвоздили меня к земле. Вместо законной злости на меня нахлынуло уныние. Если так и дальше будут перебивать, я останусь с сомнительной репутацией и не успею глазом моргнуть, как снова потеряю Гарри. Может быть, и навсегда.

— Что, все так думают?! — крикнула я, как только пришла в голову эта беспощадная мысль. — И ты, Гарри?

Эхо моего голоса вспорхнуло вверх и пропало в темноте подступающей летней ночи. Где — то вдали на мгновение умолкло стрекотание цикады, будто отпугнутое им, и продолжило свою тонкую мелодию.

Гарри вздрогнул, словно застигнутый врасплох. Он явно не знал, что сказать, какой из версий поверить.

Если бы эта Тонкс не вмешалась, все шло бы своим чередом. Так что же заставило его заколебаться?

— Вот видите! — едва ли не торжественно воскликнула рыжеволосая женщина. — Ваше появление просто ввело Гарри в заблуждение, и он поддался на откровенную провокацию…

— Молли, не спеши делать такие выводы, — заговорил внезапно мужчина, ранее уронивший вилку. В ярком свете его лицо, покрытое преждевременными морщинами, казалось уставшим, почти изможденным. Но карие глаза смотрели на меня не в пример мягче, чем Тонкс и та же Молли, впрочем, не скрывая настороженности. — И ты, Нимфадора…

Лицо Тонкс напряглось, она хотела что — то сказать, но в последний момент удержалась.

— Ремус, только не говори, что ты поверил ей. Это же полный бред!

Мужчина встал и направился в нашу сторону.

— Я не говорю, что поверил ее словам… — Он остановился рядом с Тонкс, пряча руки в карманах. Но, кажется, ничем не торопился мне угрожать. — Однако как вы объясните то, что эта женщина похожа на Лили, ту Лили, которую знал я, как две капли воды?

В саду наступила полная тишина, прерываемая иногда пением цикад. Так вот почему он отнесся ко мне без особой агрессии. Мы были знакомы в прошлом. Во мне вспыхнула надежда. Еще не все потеряно!

— Тоже мне, удивил, — сказала Тонкс, но не слишком уверенно. — Это какая — то уловка Упивающихся. Оборотное зелье?.. Хотя, нет… А может, это метаморфомаг?

Они обсуждали меня так, словно я здесь и не стояла вовсе.

— Знаете, — заговорил и молчавший до этого Гарри, — что во мне вызвало подозрение?

Он вздохнул, как бы набираясь смелости для продолжения, и перевел взгляд от мужчины на меня. Я вся подобралась, ожидая, что скажет сын.

— Когда мам… она посмотрела на Ремуса, то не узнала его.

Меня задело его «она», но я ничем не выдала своей растерянности. Гарри сам взволнован таким поворотом, поэтому готов был поверить, что я ненастоящая… Теперь мне придется доказывать обратное.

— Не правда ли, какое совпадение? — усмехнулась Тонкс. — И какое оправдание можете привести? — обратилась она уже ко мне. — Если вы та, за кого выдаете себя, то должны знать, кто этот человек.

Я молчала непозволительно долго, и без того навлекая на себя подозрение, но что мне было ответить? Взгляды Гарри, Тонкс, Ремуса, Молли и всех остальных скрестились на мне, что вызвало нервную дрожь в моих руках и ногах.

— Я не помню… — в конце концов выдавила я.

Все разом заговорили, будто только этого и ждали, выражая свое мнение. Стало шумно, отчего в висках забилась боль, напоминавшая комариный писк, тонкий и надоедливый. Я спрятала лицо в ладонях, стараясь унять ее, но ничего не помогало. Сквозь пальцы увидела, что Гарри смотрит на меня, подозрительно, разочарованно, и резко убрала руки. Он повернулся ко мне спиной, и тогда я крикнула, срывая голос:

— Я не помню ничего о прошлом! Слышишь, Гарри, ничего!

Разговоры оборвались, будто обрубленные, и снова в глубине сада запели цикады.

Гарри замер с протянутой к столу рукой с бокалом, который собирался поставить.

— Я знаю… в это трудно поверить. Трудно, но можно, — тише сказала я, убедившись, что он не намерен сию же секунду сбежать от меня.

— А я готов был поверить в чудо, как дурак, вчера, когда увидел вас, — сказал Гарри и обернулся. — На что я только надеялся. Ведь это практически невозможно… Чудес не бывает!

Я не верила своим ушам. Что он говорит? Почему, как дурак? Чудо?.. Это что, шутка?..

Тонкс хмыкнула, очевидно, убеждаясь в своей правоте. Ремус смотрел на меня с непроницаемым выражением на усталом лице, и нельзя было точно сказать, согласен ли он с мнением большинства, или все же в нем существует хоть капелька сочувствия ко мне.

— Гарри, — неожиданно для меня, а может, и для нее тоже, заговорила девушка — шатенка по имени Гермиона, — не ты один видел ее вчера…

Теперь центром удивленного внимания стала она. Сидящие неподалеку двое рыжеволосых подростков, те, что были вместе с ней и Гарри вчера, переглянувшись, уставились на Гермиону.

— Я столкнулась с ней, когда пошла за Люциусом Малфоем… ну, помнишь, я говорила… — Наверное, она хотела помочь мне, но, видно, ей это не очень удалось. Вероятно, упоминание Люциуса Малфоя не повысило моей оценки в глазах окружающих. Гермиона попыталась исправить положение, добавив: — Она с ним тоже столкнулась, и…

— Столкнулась с Малфоем? — уточнил Гарри. — Значит, они видели друг друга?

Гермиона неуверенно кивнула.

— Вы этого не будете отрицать? — спросил он меня.

Как же мне не нравился его безучастный тон. Лучше бы он открыто выражал свои эмоции. Как вначале…

— Не буду, — ответила я осторожно.

Он молчал мгновение, потом неуловимо усмехнулся. По мне пробежал озноб от нехорошего предчувствия.

— Выходит, вы знаете, что того типа зовут Люциус Малфой, — я сглотнула, — а Ремуса не помните. Мне все понятно.

Мышка попалась в мышеловку. И сыр остался недоступным, и выбраться уже никак.

Петунья сначала не поверила мне, но потом с раскаянием плакала в моих объятиях, а с Гарри было все наоборот. Какие — то несколько минут изменили его отношение ко мне.

Хотелось рыдать в голос, но из глаз не капали горючие слезы, хотя горло сжало в поступившей тоске.

Гермиона с виноватым видом склонила голову. Рыжеволосый парень протянул руку к ней через стол, подбадривая.

Всеобщее настроение было под стать какому — нибудь печальному событию, наподобие похорон. Однако вопреки этому Тонкс не собиралась унывать.

— Ну что ж, раз так складно вышло, — бодро сказала она, — я думаю, нужно вызвать Дамблдора…

— Нет! — громко вырвалось у меня. — Только не Дамблдора!

Через некоторое время я осознала, что невольный выкрик только усугубил мое бедственное положение, потому что все вокруг остолбенели.

— Какой порыв, — сказал Гарри. — И вы все еще настаиваете на том, что вы Лили Поттер?

Я пришибленно уставилась на него.

— Гарри, ты же еще не выслушал меня… Я могу доказать…

— А вы думаете, мне есть о чем послушать? Какие могут быть доказательства кроме того, что вы сейчас сказали? Вы никого не помните, знаете Малфоя и не хотите встречаться с профессором Дамблдором. А может, — Гарри многозначительно усмехнулся, — вы и Снейпа знаете? Тогда это был бы полный набор «доказательств».

О господи, за что мне это… Северус, забери меня отсюда! Я больше не могу, у меня нет сил и дальше испытывать на себе недоверие сына…

— Я не против того, чтобы прибыл профессор Дамблдор, — не глядя на меня, сказал Гарри.

Тонкс кивнула, вскидывая палочку, а он развернулся и зашагал в сторону высившегося невдалеке слабо освещенного дома. Это окончательно выбило почву из — под моих ног.

— Гарри! Ты неправильно все понял!

Я метнулась вслед за ним, но, оказавшись кем — то остановлена за руки, покачнулась и едва не упала в прохладную траву.

— Ремус, держи ее! — крикнула Тонкс.

Меня обхватили за плечи. Я сопротивлялась изо всех сил, но вырваться не удалось.

— Три — ноль не в вашу пользу, мисс, или кто вы там, — тяжело дыша, проговорила девушка.

Меня развернули, и я перед собой увидела встревоженное лицо Ремуса.

— Ремус… — выдохнула я не потому, что меня что — то потрясло, а потому что дыхания не хватало. Мои длинные волосы в короткой борьбе растрепались и теперь закрывали пол — лица.

— Лили!.. — в глубоком шоке выдавил и он, впившись взглядом в мои расширившиеся глаза.

— Да… — чуть ли не облегченно всхлипнула я, не зная, что же заставило пошатнуться его недоверчивость. Впрочем, сейчас мне было не до того.

Мои нервы были натянуты до предела, поэтому я, внезапно ослабев, уткнулась носом в плечо Ремуса и дала волю слезам.

— Лили… — повторял и повторял он, машинально гладя по моим волосам. — Лили…

— Ремус, что происходит? — слегка опешив, спросила Тонкс позади. — Ты… ты что делаешь?

Нас пришлось растормошить, чтобы мы оторвались друг от друга. Я незаметно вытерла слезы и подняла голову. Ремус пребывал, мягко говоря, в шоке от своего открытия.

— Не может быть…

— Да что не может быть? — не выдержала Тонкс.

— Это Лили Поттер, мама Гарри, — сказала подошедшая к нам Гермиона.

Надо же, эта девушка не знает меня, и то поверила сразу.

Я слабо улыбнулась. На моей стороне по крайней мере два человека. А чтобы было совсем хорошо, нужно чтобы Гарри поверил в меня, а как это сделать? Как переубедить человека, уверившегося в ошибочном мнении, если один раз уже поддался своим эмоциям?

— Как, и ты Гермиона?! Да вы с ума, что ли, посходили? Как может быть жив человек, погибший много лет назад?

Тонкс, отодвинув меня в сторону, встряхнула Ремуса за плечи.

— Опомнись, Ремус! Это не иначе какие — то чары. Сейчас я проверю!

Не успела я что — либо сообразить, как она навела на меня свою палочку.

— Тонкс, что ты делаешь?.. — запоздало воскликнула Гермиона.

— Специалис Ревелио!

Ничего особенно не произошло, просто я уловила легкое дуновение, от которого затрепетала моя челка, и все.

Будто впечатленная этим эффектом, Тонкс медленно опустила палочку.

— Но если никаких чар нет, то кто вы?..

— Я уже говорила и могу повторить в десятый раз, — вздохнув, сказала я. — Меня зовут Лили Поттер, в девичестве Эванс. — Люциус Малфой сперва назвал меня Эванс, вот я и решила, что Эванс — моя девичья фамилия. — У меня есть сестра Петунья, живущая с семьей в городке Литтл — Уингинг. Там жил и Гарри до недавнего времени. Я не застала его там, потому что оттуда моего сына забрал Северус Снейп…

Наверное, по приказу Дамблдора, я и забыла спросить Северуса об этом.

Я посмотрела на Ремуса, Тонкс и Гермиону и тут обнаружила, что вокруг собрались все присутствующие на праздничном вечере, которые с неменьшим вниманием слушают меня. Большинство были рыжеволосыми, вероятно, они и есть та самая семья Уизли, о которых говорил Северус.

— А откуда вы все это знаете? — поинтересовалась Молли Уизли. С ее круглого веснушчатого лица все еще не сходило чуть враждебное выражение. — Вы же говорили, что ничего не помните?

— Все просто: я была там. Виделась с сестрой, — пояснила я. — И Петунья поверила мне, хотя сначала у нее была дикая реакция на мое появление.

— Про Северуса тебе сестра рассказала? — спросил Ремус пронзительным голосом.

Я отметила, что он реагирует куда спокойнее, чем Петунья и Северус. Хотя, возможно, это ничего не значит… Может быть, шок проявится позже. — И сестра, и сам он тоже…

— То есть как это…

Похоже, он растерялся.

— Ты видела его?

Я прямо — таки кожей почувствовала, как схлынувшее было подозрение ко мне вновь возросло. И поторопилась сказать:

— Я не хочу ничего от вас скрывать. Да, я видела его, но именно благодаря Северусу нашла Гарри. Если бы не он, меня бы здесь не было.

Среди слушателей кто — то поперхнулся. Этим кем — то оказался высокий парень, друг Гарри, который и выразил этим свое не то изумление, не то возмущение.

— Вы хотите сказать, что Снейп где — то здесь?

Все, как по команде, закрутили головами, выискивая за пределами освещенного круга упомянутого Северуса. Видимо, не зря он сказал, что ему не рады здесь, так как у некоторых появилась неприязненная гримаса.

— Нет, он ушел. — Я почувствовала жуткую усталость. Мне хотелось поскорее покончить с этими разборками и отправиться на поиски Гарри. Одна. Чтобы никто не помешал нашему разговору. — Если вы до сих пор не верите мне, а я вижу, что не верите, можете спросить у кого угодно: у Петуньи, Северуса и даже у целителей в больнице. Впрочем, у Дамблдора тоже, вряд ли он станет врать при стольких — то свиделей…

— Тогда почему же вы сначала воспротивились встрече с ним? — логично спросил самый старший мужчина из семьи Уизли.

— А вы подумайте, почему Дамблдор знал обо мне все эти шестнадцать лет, а вы нет?

Я печально уставилась на силуэт кривого дома, который в темноте казался еще причудлевее.

Все молчали, переваривая мои слова. Потом Тонкс охнула и прижала ладонь ко рту.

— Мерлин мой, что же я наделала!..

Она с возрастающим ужасом проследила за моим взглядом, осознав, куда завела ее чрезмерная подозрительность.

— Простите меня… — пролепетала девушка, когда я посмотрела на нее, — Лили… Миссис Поттер…

— Ничего, Нимфадора Тонкс, — вздохнула я. — Думаю, я смогу привести весомые аргументы Гарри, и он десять раз подумает, прежде чем что — то решить. Вы позволите мне поговорить с сыном?

Ни у кого не нашлось возражений. По — моему, еще никто не пришел до конца в себя после вываленной мной на них информации о Дамблдоре.

— Нет, подожди… Лили, — сказал Ремус, дотрагиваясь до моего плеча то ли останавливая меня, то ли убеждая себя в моей реалистичности. — Гарри бывает очень упрям, когда надо и когда не надо, поэтому в таком состоянии он тебя слушать не станет. С ним поговорю я, а потом ты.

— Наверное, так и правда будет лучше, — согласилась я с грустной улыбкой.

Кивнув, он стремительно зашагал к дому, обернувшись напоследок.

Нет, Ремус, я никуда не исчезну. Буду ждать здесь и не сойду с места, пока Гарри не решит, что готов принять меня.

— Может, присядете? — откашлявшись, спросил глава большого рыжеволосого семейства и добавил: — Лили?

— Если разрешаете, — сказала я.

И направилась к столу, стоявшему в нескольких шагах, в сопровождении целой свиты. Не сводя с меня настороженных взглядов, все расселись вокруг стола лишь тогда, когда на край ближайшего стула осторожно опустилась я сама. Сложила руки на коленях и слегка смущенно оглядела каждого человека. Все они, кто — то больше, кто — то меньше были причастны к моему сыну, и я должна пусть и поверхностно, но познакомиться с ними.

— Вы голодны? — поинтересовалась Молли, вероятно, скорее из чувства долга перед гостем, чем из желания меня накормить.

Эта женщина все еще не верила мне, вот в чем было дело.

— Последний раз я ела вчера утром, — припомнила я. Да, в моем распоряжении был только завтрак, а чуть позже несколько чашек кофе. — Но сейчас мне вряд ли хочется что — нибудь съесть, если знаю, что в лице Гарри решается моя судьба. Но благодарю вас за предложение.

— Ну, тогда, может, выпьете? В честь совершеннолетия своего сына?

Молли пожевала губами, будто собираясь что — то добавить. Она все — таки промолчала, но мне так и слышалось недосказанное: «Если он вам сын, конечно».

— Вы за что — то на меня сердитесь? — спросила я. Как Петунья, которая на много лет затаила обиду за то, что ей пришлось растить Гарри вместо меня. И не только за это…

— Позвольте, за что мне сердиться на вас? Мы незнакомы…

Остальные удивленно прислушивались к нашим репликам, поворачивая головы от Молли ко мне.

Но продолжить наш странный диалог мы не успели.

— Эй, хозяева! Есть кто дома? — раздался от входа в сад знакомый добродушный голос.

Дамблдор.

Я напряглась и выпрямилась на стуле. Может, и хорошо, что мы встретимся? Посмотрю на его реакцию…

Молли бросила на меня быстрый взгляд и заторопилась к припозднившемуся гостю. Хотя был ли Альбус Дамблдор здесь гостем?

— Добрый вечер, Альбус!

— Добрый вечер, Молли. Празднуете?

— Да, у нас тут небольшое застолье. Присоединитесь? Гарри будет рад…

— Я тоже рад его поздравить. Но я, в общем — то, по делу.

Шаги, приглушенные травой, приблизились и замедлились прямо за моей спиной. Я пока не поворачивалась, глядя перед собой. Похоже, Дамблдор еще не заметил, кто сидит перед ним, но вскоре многочисленные взгляды, направленные на меня, скажут ему об этом.

— Я получил от Нимфадоры сообщение. У вас что — то произошло? А где Гарри? — Поскольку все молчали, переглядываясь, он повторил: — Где Гарри?

В его голосе промелькнуло беспокойство. Но за что на самом деле встревожился он: за само отсутствие моего сына или за то, кто был причиной его отсутствия? Интересно, подумал ли Альбус в этот момент обо мне?

— Нимфадора? — обратился он к Тонкс, как к инициатору его визита.

Тонкс как бы нехотя встала и с виноватым видом посмотрела на меня, чуть склонив голову. Но мигом вскинулась, когда вместо нее ответил голос Гарри. Я едва не свернула себе шею, спеша увидеть сына.

— Я здесь, профессор.

Гарри и Ремус, чуть отставший от него, подошли к столу. Если последний был откровенно взволнован, то Гарри держался спокойно, даже невозмутимо. Но я‑то знала, что это была всего лишь маска.

— Гарри, здравствуй, я было подумал, что ты куда — то пропал и никто не знает, куда.

— Здравствуйте, сэр. Я никуда не пропадал, просто отходил на несколько минут.

— В таком случае, позвольте поинтересоваться, по какому делу Нимфадора прислала мне Патронус? — Мне вдруг почудилось, хотя я этого и не видела, что Дамблдор гладит бороду. А этот жест я знаю по его визитам ко мне в больнице. Альбуса не до конца успокоили слова Гарри, и он ожидает что — то неприятное для себя. Правильно, что ожидает… — Ведь не для того, чтобы присоединиться к вашему торжеству?

Я уловила улыбку в его тоне, хотя не видела ничего смешного в сложившейся ситуации. Впрочем, он этого пока не знал…

Все молчали, не решаясь начать серьезный разговор, и Гарри взял инициативу в свои руки.

— У нас действительно случилось… кое — что. Можно задать вам вопрос, профессор?

— Всего — то вопрос?

Гарри наконец посмотрел на меня. Мое сердце гулко забилось, в крови забурлил адреналин. Я ощутила наполняющее меня всю возбуждение. Сын не разоблачил меня перед Дамблдором с самого начала. Наверное, Ремус успел ему все рассказать, и это подало мне призрачную надежду.

— Но он жизненно важен для меня.

Я мысленно расцеловала Гарри в обе щеки. Какой же он у меня умница!

— Ну раз важен… Спрашивай, в этот день тебе, Гарри, разрешается все.

— Тогда скажите, сэр, кто этот человек? Вернее, кто эта женщина?

Гарри кивнул на меня и я медленно обернулась.

— Здравствуйте, Альбус, — сказала я и мило улыбнулась Дамблдору, обнаружившемуся совсем близко.

Встала из — за стола и оказалась прямо перед ним.

— Лили! Ты как здесь… — с секундной задержкой сказал он, будто бы позабыв об окружающих.

Запнулся, видно, осознав, что невольно скомпроментировал себя самого.

Но этого оказалось достаточным для Гарри. Да и для остальных тоже.

— И что все это значит, профессор? — слегка охрипшим голосом спросил он. Глаза его в волнении расширились.

Мне тоже хотелось бы это разъяснить, но сначала нужно разобраться с расположением ко мне моего самого родного человека.

— Гарри, теперь ты веришь, что я твоя настоящая мама, а не призрак или какой — то другой замаскированный злодей?

Я так боялась услышать что — нибудь необнадеживающее в ответ или вообще ничего не услышать. Первоначальная реакция Гарри — скорее исключение, чем закономерность, поэтому почти перестала дышать, ожидая, что он скажет.

— Да, конечно, верю…

Мне показалось, что мой мальчик с трудом удерживается от слез.

Гарри обогнул угол стола и стоящего рядом Ремуса и подошел ко мне. Я раскрыла объятия, на этот раз сама привлекая сына к себе.

— Неужели это правда? — негромко спросил Ремус не то у себя самого, не то у Дамблдора.

Поверх плеча Гарри я увидела, что тот смотрит на нас с непередаваемым выражением. Он умел владеть собой, но, думаю, сожалел, что с ним так круто обошлись, то есть выставили в невыгодном свете.

— Мам… — прошептал Гарри, так, чтобы слышала я одна, еще неуверенно, словно в раскаянии.

— Да, милый? — Я блаженно вдыхала тонкую смесь запахов, исходящих от него: что — то горьковатое вроде шоколада и определенно мятное.

— А папа… тоже?..

Он не закончил предложение, но я и так поняла. Глубоко вздохнула, успокаивая себя.

— Нет, Гарри, папы с нами нет…

Я крепче прижала его к себе, чувствуя, как защипало глаза от подступивших горьких слез.

— Так нам кто — нибудь объяснит, каким образом Лили Поттер сейчас находится здесь? Совершенно живая и здоровая?

Мы с Гарри отвлеклись друг от друга, но далеко от себя я его не отпустила, крепко сжав руку.

— Пусть все расскажет Альбус, — взглянув на Молли, задавшую этот вопрос, сказала я. — Вы же не против, не правда ли, Альбус?

— Ты обвиняешь меня, Лили? — спросил он, прерывая свое молчание. — В чем?

— Обвиняю, — спокойно сказала я, — хотя бы в том, что вы солгали мне. Не вы ли говорили, что Гарри знает обо мне и ждет где — то в очень надежном месте?

— Что? — едва ли не подпрыгнул от неожиданности Гарри. — Я ничего не знал!

— Да, оказывается, он даже ни сном ни духом. А теперь расскажите обо всем, Альбус, не утаивайте ничего. Люди ждут. А мы с Гарри поговорим наедине и попробуйте только помешать.

Как это ни странно, но злость на Дамблдора немного угасла. Гарри со мной, Альбус разоблачен, а все остальное пока не важно.

— Пойдем. — Я слегка потянула за собой Гарри. Он послушно последовал за мной.

— А куда? — все — таки спросил он.

— Не знаю. Или ты хочешь здесь остаться?

— Я хочу с тобой… мам. Я пойду, куда ты скажешь.

Честно говоря, я и сама не ведала, где нам будет лучше всего вдвоем. Но в любом случае, там, где нет никого. Значит, сад, полный людей, нам не подходит.

Никто не посмел даже словом заикнуться, когда мы вышли из — под деревьев за пределы света, в сгущавшуюся темноту ночи. Это и к лучшему, значит, понимают, что сейчас нам с Гарри не до них. Через некоторое время мы, взявшись за руки, шагали вдоль забора. Не веря своему счастью, время от времени я сжимала ладонь сына, как бы проверяя, что он рядом. Он никуда не исчезал, и облегчение снова и снова обволакивало меня теплым покрывалом.

— Мам, где ты тогда была все это время? — нарушил Гарри наше молчание, длившееся весь путь от ворот сада до раскинувшейся перед нами местности с протекавшей неподалеку небольшой речкой. — И когда вы с Дамблдором виделись? И почему ты сказала, что ничего не помнишь? Ты, правда, не узнала Ремуса?..

Несмотря на то, что вопросы были абсолютно серьезными, они заставили меня слегка грустно улыбнуться. Задал бы ты их, Гарри, раньше, не пришлось бы переживать столько неприятных минут. Впрочем, здесь виновата я сама. Что мне стоило начать разговор с ответов на эти вопросы?

— Прости меня, пожалуйста, что я повел себя как дурак! — не давая мне даже раскрыть рта, тут же пылко сказал он. Остановился, и я затормозила вместе с ним. — Что заподозрил тебя, не знаю в чем! Просто у меня до сих пор в голове не укладывается…

— Ну, что ты, Гарри, любой на твоем месте поступил бы также…

— Да, но меня это не оправдывает. Я должен был выслушать тебя, а вместо этого…

— Но в конце — то концов все разъяснилось, так что не вини себя. Договорились?

Гарри кивнул, однако на его лице, это было видно даже в темноте, сохранилось виноватое выражение. В нем было еще что— то такое, что я не могла с ходу разобрать. А может, я и ошибалась, ведь так долго была оторвана от остального мира, от людей, от общения с ними. Я отвыкла от того, какими они бывают, от их поступков, недостойных или благородных, и, кто знает, возможно, я сама себя вводила в заблуждение.

А особенно я не помнила, что такое быть матерью и насколько глубока может быть любовь к своему ребенку. Мне придется наверстывать пройденные мимо меня годы, научиться жить с сознанием, что Гарри уже взрослый парень, и я никогда не узнаю, как он рос, что его сделало именно таким, какой он сейчас. Полагаю, он все расскажет, но услышать и увидеть собственными глазами — две совершенно разные вещи.

Как это в последнее время часто со мной происходит, к горлу подкатил горький комок. Не знаю, была ли я такой сентиментальной раньше или это действует на меня послекомовое состояние?.. Я постаралась перевести дыхание, чтобы не дать понять Гарри, что эмоции вновь захлестнули меня. При нем я должна быть сдержанной и сильной, чего бы мне этого ни стоило.

— Гарри, ты не знаешь такое место, где бы мы могли поговорить? — спросила я, невольно оглядываясь, будто надеясь увидеть то самое место. Но было довольно темно, только невдалеке чуть поблескивала вода в речке да на горизонте на фоне более светлого неба виднелась темная полоса леса. — Потому что на твои вопросы я могу ответить целым рассказом. Получится долго и, боюсь, мы устанем тут стоять.

— Мм… Какое — нибудь место? — повторил Гарри, тоже поворачивая голову, по инерции, за мной. — Я бы предложил «Дырявый котел», но денег, увы, у меня с собой нет, чтобы заплатить за комнату. — Он машинально сунул руки в карманы и, не обнаружив ничего, вытащил их обратно. — Впрочем, есть одно место, не очень приятное, но вполне безопасное. Там можно переночевать без риска обнаруженным кем — то совершенно нам ненужным. Ты умеешь аппарировать?

Он посмотрел на меня и тут же сам себе ответил:

— Ну, конечно, умеешь. Но, наверное, не помнишь…

Аппарировать — это, видимо, мгновенное перемещение в пространстве, как это делал Северус. Если так, то и я, как волшебница, должна уметь аппарировать, но Гарри верно сказал, я не помню, с какого боку к этому действу подходить. Хотя сейчас волшебница из меня никакая.

— А где это место, далеко? — спросила я, снова беря его руку в свои ладони. Мне так не хотелось отпускать его даже на секунду. Опасение опять потерять сына все еще живет во мне, царапая каждый раз мою потрепанную долгим ожидание душу.

— Отсюда далековато: в Лондоне. Но если я справлюсь с двойной аппарацией, доберемся за мгновение. Если ты доверяешь мне…

В голосе Гарри я почувствовала сомнение.

— Милый мой, ты едва ли не единственный, кому я могу довериться с головой, — тихо сказала я, заглядывая ему в глаза, слегка поблескивающие в темноте, а свободную руку приложила к его груди, напротив взволнованно бьющегося сердца. — Поэтому вот моя рука…

Гарри ответил мне сжатием ладони.

— Тогда на счет три аппарируем.

И через некоторое время мы действительно стояли в другом месте. Открыв глаза, а мне пришлось их закрыть перед перемещением, и не отпуская руки Гарри, я увидела все ту же ночную темноту, но теперь разбавленную светом большого города. Не заостряя внимания на несколько неприятных ощущениях, вызванных аппарированием, я огляделась.

Мы стояли на небольшой улочке, которая выглядела так, словно по ней давно никто не ходил. Вокруг возвышались несколько старых обшарпанных домов, по которым не скажешь, что в них кто — то живет, во всяком случае — с удовольствием. Однако кто — то в них жил, потому что из окна ближайшего дома доносились приглушенные звуки то ли ругани, то ли просто очень резкого разговора. Если бы не это, тишина была бы полнейшая, несмотря на то, что улица находилась в столице.

— Интересное местечко… — пробормотала я. — А ты уверен, что нам сюда?

— Я знаю, снаружи выглядит не очень презентабельно, но… Можно попросить тебя закрыть глаза?

— Для чего? — начала я было, но замолчала. Раз Гарри просит, значит, так нужно.

— Я потом тебе объясню, когда зайдем.

Прикрыв глаза, я отдалась воле Гарри. Он провел меня футов десять, помог подняться по ступеням. Потом послышались странные щелчки и лязг, будто отпирали дверь со сложными замками.

— Заходи, — негромко сказал Гарри. — Осторожно, порог.

Я инстинктивно подняла ногу, задев носком какую — то невысокую преграду, видимо, порог, и мимоходом коснулась плечом прохладной стены. Гарри выпустил мою руку, и позади послышался мягкий хлопок, с каким закрывается дверь. Мы оказались где — то внутри, и тогда я решила, что уже можно открыть глаза.

Нас обступала почти кромешная тьма длинного холла, похожего на коридор. Гарри сделал какое — то движение, затем словно из ниоткуда вспыхнул яркий свет. На кончике его волшебной палочки горел огонек, осветивший мрачный холл старого дома.

— Пойдем, — позвал Гарри.

И я безо всяких расспросов шагнула за ним, по пути разглядывая все, что попадалось на глаза. Холл кончился темной лестницей, уходящей куда — то вверх, и дверью, в которую сын меня и провел. За ней оказалась тоже лестнице, но по ней мы спустились вниз, в большое помещение, по которому запрыгали неровные тени, создаваемые ярким светом волшебной палочки.

— Гарри, может, ты все — таки скажешь, где мы? — спросила я, подходя к длинному деревянному столу, окруженному стульями с прямыми спинками. — Наверное, ты сочтешь меня трусихой, но у меня мурашки по телу от этого дома.

— Трусихой? Нет, ты знаешь, я сам до сих пор испытываю неприятные ощущения, когда бываю здесь. Но этот дом — последнее, что меня связывает с Сириусом.

— Сириус? — недоуменно повторила я, силясь вспомнить, откуда мне знакомо это имя. Я слышала его, причем совсем недавно.

— С моим крестным. — Гарри обошел стол и приблизился к большому камину в противоположной стене. Направил палочку, и через секунду в нем весело заиграли оранжевые языки пламени.

Я подошла к нему и осторожно положила на плечо руку. Вдобавок к волнению, что Гарри испытывал с момента нашей встречи, я ощутила исходящую от него грусть.

— Сириус Блэк. — Он обернулся. В стеклах его круглых очков и зеленых глазах отразились крошечные огоньки, придавая его облику толику безумства. Сердце замерло, но Гарри слегка повернул голову, и эта игра света исчезла. — Ты действительно не помнишь ни Ремуса, ни Сириуса. Что же с тобой произошло… мама?

Ему до сих пор нелегко было называть меня мамой, я это видела, но понимала, что на привыкание его ко мне понадобиться не один день. Ты живешь с укрепившемся сознанием, что самые родные люди ушли из жизни много лет назад, и даже не единой мысли такой нет, что они когда — нибудь возвратятся. Что так будет всегда. Но приходит день, и понимаешь, что, нет, не всегда. Это кого угодно дезориентирует.

— Давай присядем, — предложила я, кивнув на пару стульев перед столом.

Следующие пятнадцать минут я потратила на рассказ, а Гарри — на полное его осмысление. Под конец он уткнулся лицом в сложенные ладони.

— Я не могу поверить… Ты все это время была совсем рядом. А Дамблдор ни словечком не намекнул о тебе… Почему он так сделал? — глухо спросил он.

— Спросишь у него самого, я не знаю. Но факт остается фактом: я, как и ты, выжила, но впала в состояние, называющееся комой, потеряла память и свою магию. Кто я теперь без всего этого?..

Гарри поднял голову, в глазах снова вспыхнул, словно азартный блеск, отсвет от огня.

— Ты моя мама! — слегка охрипшим голосом сказал он. — Моя мама, Лили Поттер. У тебя нет воспоминаний, но есть я и Ремус. Мы поможем тебе вспомнить.

— Спасибо, Гарри. Как хорошо, что есть у меня ты и Ремус. И Петунья.

«И Северус», — добавила про себя я.

Не вставая, притянула его к себе, и Гарри прижался к моему плечу. Однако сразу отстранился.

— Тетя Петунья? — Брови сына удивленно изогнулись. — Ремус упоминал что — то про нее. Говорил, что ты была у нее…

— Была, после того, как сбежала из больницы.

— Да, ты остановилась на том, как решила больше не оставаться там. А что было дальше? Про меня и тетю Петунью тебе рассказал Дамблдор, но как ты ее нашла? Ведь, насколько я знаю, вы не очень — то общались, и вряд ли часто ты бывала у Дурслей.

— О, в этом мне помог случай. Точнее, целая цепочка случайностей.

Эта история произвела на Гарри не меньшее впечатление, чем первая часть моего рассказа. Он сидел, выпрямившись, и не сводил с меня взволнованного взгляда, смешанного с чем — то похожим на восторг.

— Вот это совпадение… С «Ночным рыцарем» у меня произошло точно так же, как у тебя. Ну, я тебе потом расскажу… — пообещал он, заметив на моем лице интерес.

— Вот, кстати, еще одна случайность, — припомнила я. — Если бы этот парнишка — кондуктор не упомянул про тебя, я бы, наверное, до сих пор искала тебя по всей стране. И не факт, что удачно.

— Да, тот день был для меня не сказать чтоб удачный… — пробормотал Гарри.

Что же с ним в тот день произошло? Что — то не очень хорошее? Почему он в тринадцатилетнем возрасте отправился в одиночку куда — то из дома? Но, видимо, не сегодня мне удастся утолить свое любопытство.

Я прервала рассказ о своем приключении на том месте, как столкнулась с Северусом. Продолжила бы дальше, но мне вдруг вспомнилось, каким тоном Гарри произнес его фамилию, когда я убеждала его выслушать меня, и споткнулась на полуслове.

— В общем, было как — то так…

Нет, я обязательно расскажу ему о Северусе, но сначала мне хотелось бы узнать, какое отношение у Гарри к нему. Почему говорил о нем едва ли не с неприязнью и даже с презрением, если, конечно, я не обманулась в интонациях сына.

— Представляю, как встретили тебя Дурсли… — задумчиво сказал он по прошествии нескольких минут.

— Что, они такие плохие? — осторожно спросила я. Судя по тому, с каким отрицанием говорил муж Петуньи, Вернон, о Гарри, вряд ли тот имел о нем положительное же мнение. А как сама Петунья обвиняла меня в несправедливости опеки над моим сыном. Тут впервые меня кольнуло подозрение. Ох, чует мое сердце, не слишком счастливо жилось Гарри в семье Петуньи.

Гарри почему — то заколебался с ответом и опустил глаза.

— Ну… не сказал бы, что такие уж плохие… Тетя Петунья твоя сестра…

— И что? — Я в напряжении замерла. — Говори все как есть. — Меня пронзила дикая мысль, от которой я чуть не подпрыгнула на стуле. — Милый… они с тобой плохо обращались? Они тебя били?!

Гарри так резко вскинул голову, что очки скользнули к кончику его носа. Он нетерпеливо задвинул их обратно.

— Нет, мам, не били! — сказал удивленно. — Если б били, я бы давно сбежал из дома…

Сказал и запнулся, когда понял, какой смысл несла эта фраза.

— Та — ак! — В моем голосе послышались одновременно и угроза, и испуг за Гарри, которому, возможно, пришлось столкнуться с грубой силой взрослых.

Я медленно поднялась, но мигом упала обратно на стул. Ноги почему — то не держали меня, и вообще от макушки до пяток я чувствовала неприятную слабость.

— Мама! — на этот раз вскочил Гарри. — Что с тобой?

— Ничего, Гарри, все в порядке… — Я провела по лицу рукой, отгоняя усталость, которая вдруг навалилась на меня. — Просто немножко устала…

— Похоже, не немножко, а ты очень устала. Тебе вообще нельзя сильно напрягаться после… после комы. — Он сглотнул, словно это слово было неприятным на вкус. — Тебе нужно находиться под наблюдением целителей. И к тому же ты, наверное, голодная… Ты давно ела?

Я машинально кивнула, и будто в подтверждение этому мой желудок провозгласил голодный вопль.

— Ой…

— Вот видишь. — Как бы ни был Гарри обеспокоен, но улыбку удержать не смог. — Ты должна поесть.

Против этого я ничего не имела. Только вот влезет ли в меня что — нибудь после таких — то разговоров?

Гарри отошел от меня и, поминутно оглядываясь, начал обыскивать шкаф, стоящий в углу.

— Гарри, так скажи мне, как они к тебе относились? Тетя Петунья и ее семья?

Он на миг замер, но затем продолжил свою деятельность.

— Мам, почему бы тебе не спросить у самой тети Петуньи?

— Спросить — то спрошу, но мне хотелось бы услышать от тебя. Может, я поторопилась помириться с ней?

— Она все — таки твоя родная сестра, — с сомнением сказал он. — И я даже рад, что она нашла в себе силы признаться в своей неправоте. — Он обернулся, точно решившись на признание. — Я могу сказать только одно… я никому не был там нужен. Меня не считали кем — то родным.

Мне показалось, он хочет еще что — то добавить, но Гарри вздохнул и отвернулся.

Эх, Петунья, отчего ты не видела в моем сыне своего племянника? От Вернона, глядя на этого грубого мужчину, можно, конечно, ожидать что угодно, но ты?..

Я встала и неслышно подошла к Гарри. Он, почувствовав мое приближение, развернулся и, как в первый раз, порывисто обнял меня. Мои колени чудом не подогнулись. Я устояла и начала осторожно поглаживать его по спине.

Бедный мой мальчик, что же тебе пришлось пережить… Когда я спросила Северуса, счастлив ли Гарри, он ответил, что — да, но по — своему. А теперь я никак не могу отвязаться от мысли, был ли он вообще счастлив?

— Мама… как мне вас с папой не хватало. В детстве я часто представлял, какая была бы у нас семья, будь мы все вместе… Представлял и понимал, что это все пустые мечты… фантазии… А всего через два года, после того, как снова нашел крестного, потерял и его…

Как ему, наверное, непросто признаться в этом. Но держать всю эту горечь в себе невыносимо, вот и льется через край…

Я прижимала Гарри к себе, шепча какие — то успокоительные слова и нежно перебирая волосы у него на затылке. Сейчас он был для меня самым что ни на есть маленьким ребенком, которому необходима материнская любовь и ласка.

Гарри пошевелился и произнес неожиданное:

— Кажется, здесь нет ничего съедобного. Наверное, нужно сходить в круглосуточный супермаркет.

Внимательно посмотрев в его глаза, я не долго думая приложила ладонь к его лбу.

— Какой супермаркет, Гарри?

— Круглосуточный, — почему — то заулыбался он. — Здесь недалеко есть. Мам, — улыбка растаяла, он вздохнул, — со мной все в порядке, я не сошел с ума. Просто я наконец — то полностью осознал, что не сплю и это не галлюцинации. Ты здесь и ты очень голодная. А так как в этом доме нет еды, придется покупать.

— Но у тебя же нет денег, — напомнила я, несколько успокоенная. — Сам говорил.

— А, ну да… — с чуть разочарованным видом протянул он. — Но у меня идея. — Гарри разомкнул объятие и направился к выходу из кухни. — Думаю, я найду денег.

— Где найдешь? — Я не отставала от него.

Мы поднялись по лестнице и вышли в холл, после освещенной кухни — еще больше непроглядный.

— В комнате на третьем этаже.

— А… — Я хотела было сказать, чтобы он подождал меня, но мои уши вдруг уловили какой — то звук. — Гарри, ты слышишь?

Гарри, который успел взобраться до половины лестницы, остановился.

Скребущий звук повторился. Что это? Мыши в полу?

Прислушавшись, я поняла, что он доносится из дальнего конца холла. То есть от входной двери. Мне почему — то стало неуютно.

Гарри поднял палочку с горящим светом на конце, вглядываясь в густую темноту. Потом быстро сбежал вниз и, шепнув мне «стой здесь», с внезапно погасшей палочкой скрылся в ней.

От напряженного ожидания мои ладони сжались в кулаки, а ногти до боли впились в кожу. Когда, наконец, в звенящую тишину ворвался еле слышный скрипящий звук, я выдохнула. Темноту разорвал серый прямоугольник с четким силуэтом человеческой фигуры внутри него, и тогда напряжение отпустило меня совсем.

Вспыхнул яркий свет. Потом еще один, и Гарри в сопровождении знакомого мужчины подошел ко мне.

— Здравствуй еще раз, Ремус.

— Здравствуй, Лили.

Ремус шагнул вперед. Меня что — то подтолкнуло к нему, и он несмело прикоснулся к моим плечам. Я почувствовала тепло его ладоней.

— Я очень рада снова тебя увидеть, Ремус…

Конец предложения закончила, уткнувшись в ворот его плаща, когда он стремительно меня обнял.

— Я тоже, Лили, я тоже…

Мы втроем стояли в холле, освещенном теперь двукратно, и не спешили начать разговор. Я смотрела на Ремуса, он — на меня. А Гарри терпеливо дожидался, когда утихнут первые эмоции нашей уже не первой встречи.

— Вы не против, что я прервал ваше уединение? — не отводя глаз от меня, спросил Ремус.

Он со сдержанной жадностью разглядывал мое лицо, держа горящую палочку на некотором расстоянии. Но все равно я слегка щурилась, когда яркий свет бил мне прямо в глаза. Ремус, сосредоточенный на моей персоне, словно не замечал этого.

— Нет, совсем нет, — сказала я, глянув на Гарри.

— Конечно, не против, Ремус, — кивнул он. — Но мы тут как раз обнаружили, что в доме нет еды, и я хотел… А кстати, откуда ты узнал, что мы именно здесь?

— Я не знал, но видишь, угадал. Впрочем, куда ты еще мог повести свою маму?

Ремус с легкой улыбкой посмотрел на нас обоих.

— Свою маму… Веришь ли ты, Гарри?..

— Верю, Ремус, — твердо сказал тот. — Верю, как и в то, что профессор Дамблдор скрывал правду столько лет.

Улыбка Ремуса исчезла, и на его лицо снова легла тень тревоги.

— Он рассказал все? Все, как было?

— Вероятно, все. Хотя я не понимаю, зачем Альбусу что — то утаивать. — Ремус покачал головой, палочка в его руке дрогнула, и я в очередной раз, спасаясь от режущего глаза света, прикрыла веки.

— Так он даже не объяснил? — недоуменно спросил Гарри.

Он тоже приподнял руку с палочкой, и на меня обрушилась вторая порция света. Мне пришлось отступить назад, чтобы избавиться от появившихся в глазах ярких кругов.

— Давайте поговорим о чем — нибудь более приятном? — предложила я, когда Гарри и Ремус замолчали, заметив мое движение. — Не об Альбусе и его непонятном поступке.

— Например, о вкусном ужине, — спохватился Гарри. — Вы пока идите вниз, а я сбегаю в спальню, посмотрю, не сохранилась ли у меня кое — какая мелочь…

— Ты куда — то собрался? — поинтересовался Ремус. — Далеко?

Гарри объяснил.

— В таком случае, тебе сейчас не нужно никуда бежать. Когда здесь размещался штаб Ордена, время от времени пополнялся запас продуктов. Я думаю, от него что — нибудь осталось, ведь прошлый год дом практически был пустым.

Слова Ремуса я встретила с надеждой, потому что отпускать сына куда — либо на ночь глядя меня совершенно не прельщало.

— Может быть, но я там ничего не нашел. — В голосе Гарри проскользнуло облегчение, и я поняла, что оставлять меня он тоже не хочет.

— Так пойдем еще поищем, — сказала я, подхватывая его под руку. Шагнула к двери и обернулась: — Спасибо, Ремус.

Мужчина, о личности которого еще не имела полного представления, приподнял палочку, освещая мое лицо.

— За что же, Лили? — после короткой паузы спросил он с легким удивлением, что было вполне ожидаемо.

— За то, что поверил мне.

Я почувствовала, как Гарри напрягся, и успокаивающе погладила его по руке.

— За то, что поговорил с Гарри. Ну и за то, что так вовремя появился здесь. А то мне кажется, что никакие отговорки вроде «я не голодна» его бы не убедили.

Мы спустились на кухню, которая была освещена горевшим в камине огнем, и только тогда Ремус сказал:

— Наверное, мне не стоит даже отвечать «не за что»? Потому что — это самое большее, что я могу сделать для тебя и Гарри. Поддержка — вот и все, что могу я дать взамен.

В его тоне, хоть те и были замаскированы лучащимся счастьем, я уловила виноватые нотки.

— Поверь, это уже много.

Гарри, соглашаясь, кивнул. Судя по тому, что он, не возражая, выслушал Ремуса, тот был для него если не авторитетом, то — заслуживающим доверия человеком. Да и я чувствовала, что уж на кого, а на Ремуса можно положиться без всяких колебаний. А интуиция меня пока еще не подвела. Впрочем, смутные сомнения были насчет Северуса. Нет, я не собиралась усомняться в его надежности или личности, но было что — то такое, что заставляло настораживаться. Например, реакция Гарри, да и остальных людей, что находились на празднике…

Кстати, о празднике… Люди радовались, отмечали день рождения Гарри, а я ворвалась в это веселье наподобие кометы, внесла в их настроение сумятицу и снова унеслась в ночь. К тому же увела от них самого виновника торжества. Что — то теперь они думают обо мне? Хотя какая мне разница, главное, Гарри со мной, а уж его мнение важнее всех остальных.

— Гарри, скажи, может, я напрасно забрала тебя с дня рождения? — спросила я, наблюдая, как Ремус помогает ему в поисках продуктов. Сначала и я хотела к ним присоединиться, но Гарри решительно отстранил меня, так что пришлось сесть за стол. — И… даже не поздравила тебя…

Мне в голову как будто что — то ударило: а ведь точно, за всеми этими волнениями я забыла, как много значит этот день для сына!

— Напрасно? Нет! — Гарри вернулся к столу, держа в руках какую — то коробку.

— Но ведь с тобой было столько людей, вряд ли они в восторге от того, что я почти похитила тебя с ужина…

— Думаешь, они не поймут? — Гарри поставил коробку на стол и присел на соседний стул. — Поймут, я уверен! Они только порадуются за меня. За нас. Ты — самый лучший подарок на день рождения, я о таком и не смел мечтать.

Мне припомнились слова Северуса: «У Гарри сегодня день рождения, и ты будешь самым неожиданным подарком.» Я невольно улыбнулась, несмотря на то, что тревога еще не отпустила меня. Как же совпал ход мыслей Гарри и Северуса, таких разных и занимающих определенные места в моей жизни людей. Вот было бы здорово встретиться нам всем вместе!

— Никогда не была ничьим подарком… Довольно — таки необычно находиться в этом амплуа. А знаешь что? — Меня наполнило воодушевлением. — Мы сейчас устроим продолжение прздничного ужина, а потом, если хочешь, позовем всех твоих друзей и знакомых.

— Это будет просто отлично!.. Но только не завтра.

— Почему? — чуть смущенно спросила я.

— Потому что я хотел бы провести ближайшие дни с тобой. — Гарри оглянулся на Ремуса, только что подошедшего к нам. В его руках тоже была небольшая коробка. Видимо, запасы и впрямь были основательные.

— Ладно, — улыбнулась я. Такая идея меня устраивала. Да и вообще все, что мог бы предложить Гарри, я не задумываясь бы принимала. — Ремус тоже пусть останется. Ты не против, Ремус?

— Не против, Лили, — в ответ одарил он меня теплой улыбкой. — Тем более что мне хотелось бы побольше узнать, что произошло с тобой за эти дни. Например, как ты оказалась на Диагон — Аллее? Где и когда встретилась с Севе…

Он запнулся, когда на него внезапно вскинул глаза Гарри.

— Что? Встретилась — с кем? Надеюсь, «Севе…» не заканчивается на «рус»?

— Ты не рассказала ему? — медленно сказал Ремус. — Прости, если бы я знал, не стал бы упоминать про Северуса.

— Нет, не рассказала. Но скрывать не собиралась… Хотя и не понимаю, почему у всех такая бурная реакция на его имя?

Я вопросительно посмотрела на Гарри, уставившегося на меня так, словно моя внешность резко изменилась. И от этого во мне всколыхнулось беспокойство.

— Ты серьезно, мам? Он же… — Гарри не договорил и, будто ошеломленный какой — то мыслью, закрыл лицо руками. Прошло несколько секунд, за которые я успела переглянуться с Ремусом и нетерпеливо перебросить мешавшие мне волосы за спину. Гарри как — то очень уж нервно усмехнулся, потом сказал: — Ты же ничего не помнишь, поэтому так спокойно говоришь о Снейпе. Скажи, ты… — он долго смотрел мне в глаза, прежде чем продолжить: — ты жила у него?

Ремус от неожиданности кашлянул. А я выпрямилась, слегка растерянно хлопая ресницами. Как Гарри мог об этом догадаться?

— С чего вдруг такие выводы, Гарри? — не сумев скрыть удивление, спросила я.

Ремус рядом нерепеливо переступил с места на место, как если бы удерживая готовый сорваться с губ вопрос: «Вот именно, откуда такие странные мысли?», но ничего не сказал вслух. Я так понимаю, он солидарен с Гарри по поводу того, что мне общаться с Северусом не с руки?..

— Ну, ты говорила, что виделась с тетей Петуньей, придя к Дурслям, чтобы забрать меня. Так? — Я кивнула. — Но там ты меня не нашла и потому сразу ушла оттуда. И встретилась со мной только сегодня. Но ведь прошло целых два дня. Неужели эти два дня ты искала меня по всей стране, а потом — раз, и внезапно поняла, где я?

— А почему нет?.. — заикнулась было я, но быстро поняла, что Гарри абсолютно прав.

— Если б Снейп увидел тебя, не думаю, что тут же прошел бы мимо, — добавил он.

— А ведь правда… — произнес Ремус и посмотрел на меня как в первый раз. — Ты же говорила, что именно Северус помог тебе найти Гарри.

— Ну вот, опять я узнаю информацию не от тебя, мам, — пробормотал Гарри, вставая.

— Я просто еще не успела тебе все рассказать. — Если бы на его месте был какой — то другой человек, я отвечала бы прямо и спокойно, но сейчас меня тревожило то, что Гарри может как — то иначе воспринять мои слова. Поэтому мое волнение выдавали оправдательные нотки голосе. — Да, Северус помог мне. Так получилось, что мне понадобилась крыша над головой и я оказалась у него дома. Что вы имеете против него?

Было видно невооруженным глазом, что Гарри усилием воли удерживает себя от резких ответов. Наверное, если бы не я, он бы предпочел дать развернутый комментарий, но вместо этого он сказал:

— Много чего, мам, уж поверь.

И все.

Вздохнул и, взлохматив свои волосы, заговорил о другом.

— Ну, так что, ты все еще хочешь, чтобы мы устроили праздничный ужин?

— Конечно, милый, — ответила я нарочито веселым голосом, чтобы не выдать своей растерянности. Я не знала, что сказать Гарри на его язвительные слова о Северусе. Что они значат? «Много чего, мам, уж поверь.» Звучит так, будто между ними двоими ведется давняя вражда. Но почему?..

— Лили, со временем ты сама узнаешь причину такого отношения Гарри к Северусу, — совсем тихо сказал Ремус, заметив взгляд, который я бросила на сына, занявшегося коробками.

Он это услышал, но никак не отреагировал. Только плечи напряглись.

— А почему нельзя сейчас узнать? — так же негромко спросила я. — Впрочем, не надо сейчас, — поспешила добавить, когда Ремус собрался ответить. — Не будем омрачать настроение.

Улыбнулась так искренне, насколько могла. Пусть и существует что — то такое, что может расстроить меня, но сегодня самый радостный день в моей жизни, и грустить не имело смысла.

Меня окружали призрачные лица разных людей. Они были знакомыми, но с другой стороны я никак не могла вспомнить, кто есть кто. Тени водили хороводы вокруг меня, безмолвно смотрели мне в глаза, и от этого где — то внутри, около самого сердца зарождался страх.

Я должна узнать их, должна!.. В какой — то момент стало казаться, что еще чуть — чуть, и узнаю, но тени начали, не разрывая круг, отдаляться. Мне стало жутко от мысли, что больше никогда не увижу их…

Не оставляйте меня, пожалуйста!

Из горла вырвался короткий вскрик, и я проснулась.

Опять! Опять будоражащий кровь сон! Неужели они так и будут преследовать меня до того самого дня, когда вернется память?

При этой мысли я чуть не застонала вслух. Что мне нужно сделать, чтобы я не вздрагивала всякий раз, просыпаясь? Что?

Подавив чувство, похожее на отчаяние, села на постели и огляделась. Вчера, когда мы с Гарри и Ремусом до глубокой ночи засиделись на кухне, сын вдруг опомнился и настоял на немедленном отдыхе. Мне не помогли отговорки, что ранее я проспала целые сутки, поэтому пришлось внять его уговорам и отправиться в одну из комнат на третьем этаже. Впрочем, едва присев на кровать, я осознала, как устала. Устала как физически, так и морально, вчерашний вечер вымотал меня основательно. Так что едва голова коснулась подушки, сознание вырубилось само.

За окном бледнело раннее утро, и в комнате было довольно светло. Я чувствовала себя вполне отдохнувшей и решила не валяться без толку в кровати. Но внезапно на меня, словно дикий зверь, накинулась безосновательная паника. Почему — то вдруг почудилось, что и встреча с Гарри тоже было сном, что сейчас выйду из спальни и не найду его. Почему возникло такое странное ощущение я понятия не имела, ведь помнила и свое появление в саду семьи Уизли, и последующее отбытие вместе с Гарри. Да и незнакомая обстановка вокруг говорила об обратном, но ноги налились слабостью, а в глазах потемнело.

— Нет! Нет, не выдумывай, Лили! — выкрикнула я самой себе, чтобы отогнать эти опасные симптомы и несущие хаос мысли.

Стало немного легче. Я быстро оделась, не дожидаясь повторного приступа, и почти выбежала из комнаты.

— Гарри! — позвала, покрутив головой.

Сумрачный коридор был пуст. Никто не отозвался. Ремуса окликать не имело смысла, потому что оставаться ночевать он не собирался, хотя мы с Гарри пробовали его уговорить.

Метнулась к лестнице, но притормозила у приоткрытой двери. Чисто машинально заглянула внутрь и обвела взглядом небольшую, но рассчитанную на двоих, спальню. На одной их двух кроватей лежал Гарри. И он спал.

Паника, еще секунду назад цеплявшаяся в меня когтистыми щупальцами, испарилась. Я облегченно вздохнула, понимая, что это всего лишь мои страхи, которые будут время от времени напоминать о себе. Страхи, с которыми мне предстоит еще не раз противостоять, потому что уверенность в том, что все хорошо, придет далеко не сразу.

Гарри лежал поверх сбившегося к краю покрывала, даже не раздевшись и не сняв очки, которые почти сползли с его носа. Я осторожно прошла в спальню и едва ли не на цыпочках приблизилась к нему. С минуту с разнообразными чувствами, от светлой грусти до гордости, смотрела на Гарри, затем поднесла руку к его лицу, собираясь снять круглые очки. Но едва коснулась их пальцами, он пошевелился. Я замерла. Гарри, глубоко вздохнув, перевернулся на спину. От этого движения очки полностью сползли с носа и упали на подушку.

Подождав еще немного, я подняла их и положила на столик рядом с кроватью. Не сопротивляясь внезапному порыву, бережно провела ладонью по темным волосам.

Ты не представляешь, Гарри, как ты мне нужен… Как воздух, без которого не прожить и пяти минут… Я тобой дышу, живу… Когда была без сознания — тоже думала о тебе… Все мои мысли только о тебе… и о Джеймсе…

Я на миг прикрыла глаза, когда в голове всплыло это имя.

Как жаль, Джеймс, что не помню тебя… что тебя нет со мной и Гарри…

— Джеймс… — против воли прошептала я и тут же прижала ладонь к губам, испугавшись, что разбужу Гарри.

В последний раз проведя по его волосам на лбу, услышала еле различимый звук. Даже не вздрогнув, я подняла глаза и увидела висящую на стене картину. С темного раскрашенного холста на меня смотрел мужчина с острой бородкой. Я ничуть не удивилась этому явлению. Все — таки, несмотря на амнезию, магический мир оставался для меня чем — то совершенно обычным.

Я сложила руки на груди и молча глядела на портрет, пока тот не хмыкнул.

— Что? — поинтересовалась я негромко.

— А ничего, — хмыкнул мужчина снова, не соизволив понизить голос. — Поттер… и Поттер. Особняк Блэков превращается в жилище Поттеров, я так понимаю.

— Что? — не найдя ничего лучшего, переспросила я.

Но вопрос повис в воздухе, так как в следующее мгновение мужчина с бородкой буквально провалился за тяжелую позолоченную раму.

Ни тебе «здравствуйте», ни тебе «до свидания»…

Я пожала плечами и беспокойно перевела взгляд на Гарри. Надеюсь, этот высокомерный портрет не потревожил его сон? Но нет, Гарри продолжал спать. Чему я порадовалась. Пусть спит, он вчера, как и я, сильно переволновался.

Так же бесшумно выйдя из спальни, отправилась вниз. Куда именно, не знала, но ноги сами привели меня в холл. Даже утром, не говоря уж про ночь, здесь было темно. Лишь пробивающийся через пару неприметных окон тусклый свет разбавлял сумрак, наверное, являющийся неотделимой частью этого большого и мрачного дома. Как там сказал мужчина из портрета? Особняк Блэков?

Между прочим, откуда он узнал, что я — Поттер?

Постояв немного у лестницы, обозревая находившиеся в холле предметы интерьера, я решила спуститься на кухню. Нужно, когда Гарри проснется, накормить его чем — нибудь. Впрочем, не чем — нибудь, а вкусным завтраком. Мать я или не мать, в конце концов?

Поэтому повернула направо, но пришлось снова остановиться: раздался отчетливый стук в дверь.

Снова утро начинается с чьего — то визита, похоже, это становится традицией. Но открывать я не спешила. Во — первых, мало ли кто может быть за дверью, а во — вторых, в этом доме я всего лишь гостья и впускать кого — либо не имела права. Может быть, это к Гарри?

Я поглядела в потолок, раздумывая, как поступить. А если это Ремус? Он обещал придти с утра…

Стук повторился, и тогда я пересекла холл. Остановилась перед дверью и неуверенно спросила:

— Кто там?

Секундная тишина, а потом:

— Лили, это я, Альбус. Ты не могла бы впустить меня?

Не скажу, что это было для меня очень неожиданно, но, признаться, о Дамблдоре я думала в последнюю очередь. Впрочем, тут же взяла себя в руки и спокойно поинтересовалась:

— Зачем?

— Поговорить.

Я открыла было рот, чтобы продолжить допрос, но подумала, что держать за закрытой дверью старого человека как — то не совсем вежливо. Пусть Дамблдор и обошелся со мной не очень хорошо, я не буду опускаться до подобного уровня. И уже поднесла руку к дверной ручке, как что — то дернуло меня спросить:

— А откуда мне знать, что вы настоящий Альбус Дамблдор?

В какой — то момент я даже почувствовала толику злорадства, не все же мне одной нервничать.

— Действительно, — произнес он. — Тогда скажу, что именно мне ты сообщила, что сбежишь из больницы, если тебя в скором времени не выпишут.

Хм, совершенно точно, об этом мог знать только Дамблдор. Ладно, посмотрим, что он мне скажет.

— Альбус, но я не могу вас впустить… У меня нет палочки. — Я сообразила, что дверь не откроется без магического вмешательства, и прислушалась к тишине снаружи.

— Просто потяни на себя дверь.

С легким недоверием я все же последовала этому совету. Дверь без всяких сопротивлений открылась сразу. Вот, значит, как? Альбус бывал здесь, и не раз.

— Здравствуй, Лили.

Дамблдор с доброжелательной, как ему самому казалось, улыбкой шагнул в холл и немедленно закрыл дверь.

— Здравствуйте, Альбус, — машинально поздоровалась я. — Какую историю на этот раз хотите рассказать? Как наивная Лили поняла все наоборот, и ее никто не обманывал?

— Уж наивной тебя никак нельзя назвать.

— И на том спасибо!

— Нет, я хотел все объяснить, почему так получилось. Это я виноват в том, что сразу не все рассказал тебе…

— Вот это новость! Вы виноваты, Альбус?

— Я понимаю, ты вправе обижаться на меня и считать врагом, но попытайся выслушать меня, пожалуйста.

Я глубоко вздохнула. Не нужно так взвинчивать себя. Я слишком импульсивна, Северус прав…

— Я не обижаюсь, я просто в голову взять не могу, зачем вам было нужно это делать. Но выслушать попытаюсь, а вдруг убедите меня, хотя и сомневаюсь…

— Может, тогда спустимся? — Мне показалось, в голосе Дамблдора промелькнуло облегчение. Он повел рукой в сторону двери, ведущей на кухню.

Я не стала возражать и первая направилась вперед.

— Кстати, где Гарри? — спросил сзади Дамблдор.

— Как вы думаете? Спит, конечно. Еще рано.

Намек на ранний визит. Но он никак не прокомментировал это.

— Кстати, — в тон ему сказала я, — можно поинтересоваться, как вы узнали, где мы?

Если скажет про Ремуса, так и быть, поверю…

— У меня есть информатор, находящийся в этом доме.

Я удивленно посмотрела назад. Он что, серьезно? Кроме нас с Гарри здесь никого нет… Или есть?

— Итак, я вся внимание, Альбус, — уже на кухне сказала я, приняв выжидающую позу. — Объясните мне, темной, почему вы так поступили?

Дамблдор немного походил от стены до стола и остановился возле меня.

— Лили, я так поступил, потому что стремился обезопасить тебя.

— То есть как это? — удивилась я. — Обезопасить?

— Когда вас с Джеймсом вытащили из — под завалов вашего дома, абсолютно все считали, что погибли вы оба.

— А разве сейчас многие не так считают? — с легким вызовом спросила я.

Он посмотрел на меня, но ничего на это не ответил.

— Накануне похорон, то есть через три дня, оказалось, что ты вовсе не мертва. Понимаешь, тебя спасла совершенная случайность. В то время об этом знали лишь я и целитель Макколум. Именно он обнаружил, что ты жива, только функции твоего организма замедлились настолько, что создавалось впечатление…

— …Что я умерла?

— Да. Потом я решил не оглашать этот факт, потому что, Волдеморт хоть и исчез, оставались его последователи, Упивающиеся смертью.

Ах, вот откуда это… Упивающиеся смертью… Та девушка Тонкс подозревала, что я замаскированный Упивающийся…

— Оставалась опасность, что они захотят подобраться к тебе, если станет известно о твоем спасении.

— Но почему вы Гарри ничего не говорили? Или тоже считали это опасным? — Я уперла руки в бока и уставилась на Дамблдора. Как складно у него выходило. И чему мне верить?

— Лили, а ты думаешь, Гарри было бы легче, если бы он узнал, что ты в коме и не приходишь в себя?

Вот как он ловко выкрутился. И вроде сказать — то мне нечего. Впрочем, я толком и не знала, что сказать…

— А может быть, и легче, вы же не знаете, какая была бы реакция у него… — Я потерла лицо ладонями, пряча от Дамблдора глаза. Своим вопросом он заставил меня сомневаться. — Но почему, когда я пришла в себя, вы опять — таки скрыли ото всех про меня? Скажете, тоже для моей же безопасности?

— Угадала.

Я возмущенно вскинула голову. Нет, он что, издевается надо мной?

— Лили, ты ведь не знаешь главного… — Дамблдор вздохнул и протянул руки к моим плечам. Я вздрогнула, но замерла, когда до меня достигли слова: — Волдеморт жив.

— Что-о??

Горло перехватило, потому что я и в самом деле не ожидала этого.

Я так и таращилась на него с открытым ртом до тех пор, пока с лестницы не донеслись торопливые шаги.

— Мама, ты здесь? — испуганно спросил Гарри, чуть ли не скатившись вниз.

И затормозил, увидев повернувшегося к нему Дамблдора.

— А вы что здесь делаете?

— Здравствуй, Гарри, — сказал Дамблдор с едва заметной улыбкой. Видимо, чувствовал, что юмор сейчас ему не поможет.

— Здравствуйте, профессор, — помедлив, ответил Гарри. — Итак, что вы здесь делаете?

Я стояла на том же месте и не предпринимала никаких попыток помочь Дамблдору. У меня и желания такого не возникло, несмотря на то, что я пребывала в легком смятении от его рассказа.

— Я пришел кое — что объяснить твоей маме, Гарри, и тебе, если ты согласишься выслушать. А так же пригласить пожить в Хогвартсе.

— А вы что, думаете, это поможет? — поинтересовался Гарри, с легким прищуром глядя на Альбуса.

— Поможет восстановить ваше доверие ко мне? Я сделаю все, чтобы его завоевать вновь. Потому что, как уже сказал Лили, совершил глупость, скрыв от нее важную информацию.

— И от меня тоже.

Альбус молчал, явно не зная, как поточнее сформулировать свой ответ.

— Возможно, Гарри, но я не считаю, что это было бы тебе на пользу…

Мне показалось, что сын злится, но держит себя в руках.

— Значит, рассказывать мне о пророчестве — на пользу, а…

— Не заговаривайся, Гарри, — сурово сказал Дамблдор. — В тебе говорят эмоции, а не здравый смысл. Когда ты все обдумаешь, тогда поймешь, что другого выхода у меня не было.

Гарри слегка опешил от его тона, но мигом стряхнул с себя это оцепенение.

— Я вам не верю, — заявил он.

— Что ж, это твое право, — вздохнул Альбус как бы с сожалением. — Но в любом случае, подумайте над моим предложением о Хогвартсе.

— С какой стати нам туда ехать? — не убавляя тона, спросил Гарри.

Я не вмешивалась в разговор, хотя следовало бы одернуть сына, но мне хотелось понять, как он вообще относится к Дамблдору. Была ли между ними какая — то особая связь? В том смысле был ли он для Гарри кем — то больше, чем обыкновенным профессором… Видимо, все — таки был. Что это за разговоры о пророчестве?

— Посмотри вокруг. Согласен, что дом Блэков надежное жилище, но Хогвартс, с которым у твоей мамы многое связано, будет для нее наилучшим вариантом.

— Ну, почему же, мне здесь нравится, — наконец произнесла я. — И не вижу повода куда — то переселяться. Между прочим, что такое Хогвартс?

— Хогвартс — это школа волшебства, Лили, — ответил Альбус. — Та, в которой ты когда — то училась.

— Ага. Помню, вы говорили, что вы директор школы. Значит, Хогвартс? Но почему вы думаете, что там мне будет лучше? Как я могу жить в школе?

Я представила некое здание с неброским фасадом и помещениями, классами, рассчитанными на двадцать учеников. Где там жить? И, главное, как?

— Хогвартс — это не просто школа. Это целый замок с просторной территорией вокруг. Сейчас у школьников летние каникулы, поэтому там почти никого нет. До сентября Хогвартс в вашем распоряжении. Да, Гарри, — добавил Альбус, когда Гарри собрался что — то сказать, — именно в вашем. А теперь я пойду, вижу, что испытываю твое терпение, как ни прискорбно мне это видеть.

Гарри дотронулся до моей руки, когда я подалась вслед за Дамблдором. Посмотрела на него, он дернул плечом, но руки не отвел. Не хочет, чтобы я провожала Альбуса?

— Провожать меня не надо, — будто прочитав наши мысли, сказал Альбус, обернувшись у порога.

Не надо так не надо, я не настаиваю.

— Всего доброго, Лили… Гарри.

Я машинально кивнула, а Гарри продолжал упрямо молчать. И только когда на лестнице затихли шаги, он обернулся ко мне.

— О чем он с тобой говорил?

— О том, что произошло со мной после того, как… обнаружилось, что я жива. О том, что Альбус скрывал меня ради моей и твоей безопасности…

— И ты веришь ему?

— Я не знаю, чему верить, Гарри. Мне бы с самой собой разобраться…

С этими снами, со стертой памятью… С отношением к людям, которых я когда — то знала. Но в первую очередь постараться быть для Гарри хорошей, пусть и новообретенной, матерью и, если повезет, незаменимым другом.

— Да, наверное… — пробормотал он и вздохнул. — Не думал, что Дамблдор способен на такие поступки. Я… доверял ему…

Видно, Альбус умеет располагать к себе людей. В чем — чем, а в некотором обаянии ему не занимать. Вот это меня и настораживает. Навешает лапшу на уши, зальет с головы до ног медовыми речами, — и пожалуйста, готовый претендент в свиту. Ведь я сама попалась ему на крючок, когда увидела в первый раз… Он излучал такое искреннее сочувствие, что невозможно было не поверить.

А может, хватит о Дамблдоре? Не много ли чести для него?

— Но теперь — то он раскрылся и не даст тебе, да и мне тоже, обвести себя вокруг пальца. — Я привлекла Гарри, обняв за плечи, и заглянула ему в глаза. Мне показалось, что я посмотрела в свое отражение. У моего сына были точь — в–точь такие же зеленые глаза, как у меня. Глаза мои, а похож Гарри… на Джеймса?

Мысли на несколько секунд сбились, и я не сразу вспомнила, о чем только что говорила.

— Мам? — сказал Гарри. Он слегка нагнул голову, испытующе и напряженно глядя на меня.

Я улыбнулась, прислонившись своим лбом к его.

— Я тут подумала, на кого ты больше похож…

— На папу, — не колеблясь, сказал он. — Все вокруг только и говорят, что я — вылитый Джеймс Поттер.

— Правда?

— Правда. Эта одна из причин, по которой Снейп меня терпеть не может.

Эти сдержанные слова слегка омрачили мою расцветшую было радость. Я вдруг почувствовала себя чистой водой, в которую окунули кисточку с краской.

Отстранила лицо от Гарри.

Так вот почему Северус оттягивал нашу встречу… и не пошел со мной к Уизли. Знал, как негативно отнесется к его появлению Гарри. Но ведь он знал и то, что мне крайне важна чья — то поддержка…

Северус терпеть не может моего сына? Из — за того, что тот похож на Джеймса?.. Что это значит?

Вместо того, чтобы углубиться в эти вопросы, я попыталась вновь приободриться, проведя рукой по взъерошенным волосам Гарри.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь. Северус вовсе не такой плохой, каким тебе видится. Он ведь помог мне, — добавила, заметив, что он ощутимо напрягся.

— Вот это мне и не нравится.

— Гарри, может, то, что я сейчас скажу, вызовет у тебя недоверие, но… наверное, некому было тебе об этом рассказать. Послушай, мы с ним знакомы давно…

— Еще со школы, я знаю, — нетерпеливо сказал Гарри.

Я помедлила, прежде чем продолжить. А что, если он обо всем знает? Но кто мог ему рассказать, не Северус же? Ремус? А кстати, кем мы друг другу приходимся? Если и с ним мы друзья, то возможно…

— Верно, но мы с Северусом познакомились до поступления, — сказала и вдруг поняла, что из подсознания выплыл еще один крошечный фрагмент мозаики моей памяти: волшебники начинают учиться с одиннадцати лет.

Гарри или не заметил этого, или не обратил внимания. Он всецело сосредоточился на основе моей фразы.

— Вы со Снейпом общались до… школы?

Недоверчиво прищурившись, он невольно отшагнул назад. Мои руки сползли с его плеч и упали вдоль тела. Кажется, Гарри совсем не ожидал такого поворота, а я, признаться, слегка растерялась при виде его реакции. Не надо было начинать день разговорами о Северусе, кому от них сейчас стало легче?..

— Неудачная у нас какая — то беседа получается, ты не находишь? Вместо того, чтобы говорить о нас двоих, мы свернули не в ту сторону… Наверное, ты еще не готов спокойно разговаривать о Северусе, хотя и не знаю, что конкретно между вами происходит.

— Ты права, не готов, тем более с тобой. — Гарри сделал глубокий вдох, будто всякое упоминание о Северусе выводило из себя. — Черт, я ничего не понимаю!

— О чем ты? — спросила я, решив не обращать внимания на его чертыхание.

— Ведь он же называл тебя гр… — Он умолк, стиснув зубы. Отвел глаза и с усилием сказал: — Обзывал.

Обзывал? Северус — меня?

Теперь я ничего не понимала. Как обзывал, когда? Откуда Гарри об этом знает?

— Так, Гарри, если мы продолжим в таком же духе, день пролетит, мы и не заметим. Отложим все эти разговоры на потом, ладно?

Он с видимым облегчением кивнул. Ну, вот и хорошо. Мне так не хотелось омрачать наше настроение, когда мы только — только встретились.

— К тому же, подошло время звтрака, а самого завтрака нет.

Я с улыбкой обвела взглядом кухню и нашла плиту, на которой вчера Гарри и присоединившийся к нему Ремус наскоро приготовили ужин. Направилась было к ней, но сын почему — то вновь перехватил меня.

— Мам, ты посиди здесь, я сам все сделаю.

— Но зачем? — искренне удивилась я. — Думаешь, я забыла все на свете и не смогу приготовить обыкновенный завтрак для тебя?

— Нет, я так не думаю, — в голосе Гарри проскользнуло смущение. — Просто… этот дом полностью пропитан магией, здесь все работает от нее… А у тебя…

— …ее нет, — закончила я. Мне удалось не раскрыть свое разочарование и поэтому я осталась на месте с сохраненным на лице спокойствием. — Жаль, конечно, но как — нибудь переживу…

Вопреки своим словам, я почувствовала себя никчемной магглой среди волшебников.

Магглой? Обычным человеком?

Это все та же память играет со мной в кошки — мышки. Если я не стараюсь что — нибудь вспомнить, осколок прошлого находит меня сам. Но все эти осколки слишком маленькие, слишком хрупкие, чтобы можно было заглянуть через них в мою жизнь…

Я присела на краешек стула, опустив на колени руки, но тут же встала. Не могу бездельничать, видя, что Гарри приходится делать все одному.

— Ты умеешь готовить, Гарри?

— Еще бы не уметь, — откликнулся он, доставая из коробки, которую обнаружили вчера, кусок завернутой в тонкую пергаментную бумагу замороженной ветчины. — У Дурслей не только готовить научишься, но и массу полезного…

— Что? Они тебя заставляли готовить?!

Нож, который я взяла с намерением хотя бы нарезать хлеб и ветчину, едва не выскользнул из пальцев.

Петунья что, видела в моем сыне какого — то мальчика на побегушках?!

На лице Гарри промелькнула не то растерянность, не то досада, однако ответить он не успел. Откуда — то из — за стен раздался приглушенный звук, похожий на звонок. Дверной.

Кто — то пришел?

А потом… в уши вонзился такой дикий вой, что я снова чуть не выронила нож. От греха подальше отложила его на стол.

— Что это?

— Миссис Блэк… — поморщился Гарри и, почти бросив ветчину на стол, на всех парах помчался из кухни.

Очнувшись, я побежала за ним, теряя по дороге туфли. Приходилось притормаживать и натягивать обувь обратно.

— Убирайтесь из моего дома, уроды, грязнокровки!!

Этот отвратительный визжащий голос огрел меня по барабанным перепонкам, когда я наконец выскочила в холл. Увидела, как Гарри взмахнул палочкой, стоя перед большой картиной. Это был портрет в полный рост какой — то старухи, лицо которой в данный момент перекошенно в яростной гримасе. С кончика палочки сорвались красные искры, и шторы, висевшие по обеим сторонам портрета, сдвинулись к середине. Оглушительные вопли оборвались, стало очень тихо, можно было услышать, как бьется мое сердце.

— Какая громкая мадам… — нервно прошептала я. — Кто она такая?

— Мамочка Сириуса, — ответил Гарри, направившись к входной двери.

Мать крестного моего сына?

Нет, если я сейчас буду вникать во все это, голова пойдет кругом… Лучше узнавать постепенно, день за днем, когда почувствую себя в относительной безопасности… от чего?

Гарри отпер дверь, не спрашивая кто там. На секунду меня посетило нехорошее предчувствие, но, одернув себя, подумала, что, вероятно, он лучше знает, что делать.

— Привет, Гарри, — прошептали виновато от порога. — Прости, что устроила такой шум, но вы не слышали нашего стука. Пришлось звонить.

— Да ничего, — сказал Гарри. — Заходите.

Он приоткрыл пошире дверь, и в холл шагнули два человека. Сперва я узнала только Ремуса. Он пропустил вперед девушку, пришедшую с ним, и захлопнул дверь. Первые мгновения я с удивлением разглядывала его спутницу, на голове которой топорщились волосы, цвет которых был виден даже в полумраке холла, ярко — розового оттенка. И лишь потом мое внимание привлекло лицо. Оказалось, это была Нимфадора Тонкс, направившая вчера на меня подозрения.

— Нимфадора Тонкс, — произнесла я, сложив на груди руки. — Здравствуй.

Нельзя было сказать, что ее можно с легкостью смутить или поставить в тупик, судя по ее вчерашнему поведению, эта девушка являлась сильной личностью. Однако сейчас она именно почувствовала себя не в своей тарелке.

— Здравствуйте, м-миссис Поттер, — почти пролепетала девушка, опустив глаза.

— Доброе утро, Лили, — сказал Ремус, подходя ко мне. Заглянул в глаза, словно бы удостоверяясь в том, что это я, и приобнял меня. — Не держи зла на Тонкс, поверь, она не хотела ничего плохого… И ты, Гарри.

— Конечно, нет, — пылко возразил Гарри. — Я все понимаю, Тонкс профессиональный аврор, ясное дело, что она решила перестраховаться.

— Я вовсе не держу зла на нее, — улыбнулась я настолько тепло, насколько могла. — Ты ведь хотела защитить Гарри?

Тонкс посмотрела на меня и сразу кивнула.

— Ну вот, против тебя у меня нет никаких претензий. Этот аргумент перевешивает все другие.

Она повеселела, облегченно выдохнув.

— Вы не представляете, миссис Поттер, как облегчили мою душу! Я всю ночь не находила себе места.

— Нимфадора, дорогая, называй меня просто Лили.

— Тогда и вы называйте меня просто Тонкс… Лили.

Мы улыбнулись друг другу, а Гарри и Ремус, глядя на нас, прямо — таки расцвели.

— Вы не откажетесь позавтракать с нами? — спросила я. — Правда, еще ничего не готово…

— Да каких — то пять минут, — сказал Гарри, прильнув ко мне. Я с несходящей с губ улыбкой нежно погладила сына по голове. Волосы у него по — прежнему топорщились, как хохолок, но это придавало ему легкую небрежность.

Ремус и Тонкс, посмотрев друг на друга, хором произнесли:

— Не откажемся.

— Да вы дуэт, — заметила я.

Девушка улыбнулась еще шире и просунула руку под локоть Ремусу.

Ага! Вот оно что…

Но едва мы все отправились вниз, дверь вновь кто — то оккупировал. В том смысле, что в нее осторожно постучали.

Гарри, не говоря ни слова, развернулся. Через некоторое время в дом входили еще двое, парень и девушка. Друзья Гарри, как я думала, Гермиона и рыжеволосый юноша.

— Мы так и думали, что ты здесь, Гарри! — не дав ему открыть рта, провозгласил второй. — Ну и как…

Завертев головой, он вдруг увидел нас и осекся.

— Что вы здесь делаете? — спросил Гарри, покосившись на меня.

— Мы… мы волновались… — дрогнувшим голосом сказала Гермиона. — Мы хотели узнать, как ты…

— Гарри! — окликнула я. — Не держи друзей на пороге и зови их с нами.

Гарри колебался не дольше секунды.

— Пойдемте, — кивнул, приглашая Гермиону и юношу, имени которого еще не знаю, за собой.

— Ну вот, нас теперь целая компания, — сказала я, когда все спустились и столпились у входа. — Гарри, милый, — добавила негромко, так как молодые люди вновь начали неловко переглядываться, — может, ты познакомишь меня со своими друзьями? Ведь я не ошиблась, они твои друзья?

— Не ошиблась, — торопливо сказал он, вставая между замершими девушкой и юношей. — Это мои друзья, лучшие друзья, если быть точнее. Мам, познакомься, это Гермиона Грейнджер. — Она встретила мой взгляд и несмело улыбнулась. — Это Рон Уизли. Его семью ты видела…

Он удивленно моргнул, когда я вдруг протянула к нему руку.

— Рада с вами познакомиться. Рон… — Его рука дернулась при легком прикосновении ладони. — Гермиона. — Она более уверенно ответила на мое рукопожатие. — А я — Лили Поттер… хотя вы и так это уже знаете.

— И я рада с вами познакомиться, миссис Поттер, — сказала Гермиона, сияя глазами и улыбкой.

Крошечная пауза. Девушка сделала незаметное движение локтем в сторону Рона Уизли.

— Ну да… — сказал он и откашлялся, — мы тоже.

— Вообще — то, — хмыкнул Гарри, — Рон более разговорчив, но сейчас с ним явно что — то не то.

Конечно, стоит только вспомнить, как он выкрикивал имя Гермионы, когда мы с ней столкнулись на этой Диагон — аллее.

Рон покраснел. Его уши приобрели цвет спелого помидора, и я его пожалела.

— Ну что, мальчики и девочки, кто мне поможет с завтраком?

Желающих нашлось много, хотя я имела в виду одного Гарри. Улыбаясь, я осмотрела поднятые руки Гарри, Тонкс, Ремуса и Гермионы. Рон медленно растопырил ладонь, когда стал объектом мимолетного внимания.

— Нет, вы гости, — засмеялась я. — Я не могу вас эксплуатировать. Прошу всех садиться, а мы с Гарри побыстрому что — нибудь сварганим…

— Нет — нет, Лили, я почту за честь помочь вам, — возразила Тонкс и ткнула палочкой в сторону шкафа.

Дверцы тотчас распахнулись и оттуда, повинуясь мановению волшебной палочки, вылетела стопка белых тарелок. Тонкс неожиданно споткнулась, поворачиваясь к столу, и на миг потеряла контакт с посудой.

— Осторожней! — крикнула Гермиона.

Увидев, что тарелки накренились, грозя свалиться на пол, я инстинктивно подалась к ним, словно бы могла их поймать. Гарри оказался быстрее всех, поэтому ловко схватил их за секунду до того, как они полетели на пол.

— Все в порядке, — сказала я, не успев испугаться.

— Вот что значит спортсмен, — прокомментировал Ремус, подходя к Тонкс, хлопающей ресницами. — Тонкс, дорогая, тебе лучше все — таки присесть.

— Я опять чуть все не испортила… — печально сказала розоволосая девушка, послушно усаживаясь за стол. — Такая я неуклюжая…

— С кем не бывает, — ободряюще улыбнулась я. — Вот я, например…

И замолчала, осознав, что мне — то как раз нечего рассказывать.

Все, как будто смущенно, отвели от меня глаза.

— Когда все вспомню, непременно расскажу какой — нибудь случай…

От мысли, от которой я не могла никак отделаться, что память ко мне так и не вернется, внутри болезненно царапнуло. Я отвернулась, что никто не увидел мое смятение.

— Ремус, ты сказал «вот что значит спортсмен»… это про Гарри?

Я почти кожей почувствовала, как напряжение в кухне схлынуло.

— Про него, конечно. Гарри — отличный спортсмен. — Я подняла глаза от хлеба, который резала кусок за куском. Ремус и остальные тоже — улыбались. — Он играет в квиддич с одиннадцати лет.

— Квиддич? — повторила я, и в голове что — то щелкнуло. — Ну конечно же, квиддич… магическая игра.

Гарри уставился на меня, глаза его расширились.

— Ты… ты вспоминаешь?

— Почти, — не стала я его разочаровывать. — Иногда в голове что — то мелькает, иногда всплывает какое — нибудь знание. Но это мелочи, вроде того же квиддича или каких — то зелий. Я не помню и одновременно знаю, что это такое.

Ремус подошел ко мне и погладил по руке.

— В один прекрасный день память к тебе вернется, я уверен, Лили.

Или в один ужасный день, добавила я про себя. Наверное, когда это произойдет, моя жизнь вновь перевернется, ведь весь тот кошмар вернется тоже…

Гарри осторожно отобрал у меня нож, потому что, задумавшись, изрезала хлеб целиком.

— Давайте наконец поедим, — сказал он, успевший при помощи Гермионы зажарить на сковороде внушительного вида яичницу с ветчиной.

За поздним завтраком мы говорили о каких — то пустяках, избегая разговора, касающегося меня. Хотя я чувствовала, чта тема призрачно витает над столом. Стоило кому — то нечаянно упомянуть вчерашний день рождения Гарри или имя Альбуса, все мигом замолкали.

Поев, я вышла из — за стола, поблагодарила остальных и извинилась.

— Пойду немного пройдусь. Вы тут продолжайте без меня…

Гарри потянулся было за мной, но я краем глаза увидела, как Ремус предупреждающе положил руку на его плечо.

— Кстати, — услышала уже на лестнице голос Рона, — чуть не забыл… Мама передала торт, до которого мы вчера не добрались.

Я слегка улыбнулась, подумав, что нужно и мне испечь торт для Гарри, как запоздалый подарок на его день рождения… Совершеннолетие… Мой сын — совершеннолетний…

Уйти из кухни меня вынудила потребность побыть в одиночестве хотя бы пять минут. Видя эти знакомые — незнакомые лица, я ощущала нечто среднее между страхом, что испытывала в своих снах, и тоской. Почему? Не знаю…

Увлеченная мыслями, я не сразу поняла, что стою возле лестницы в холле, уже несколько минут невидяще вперившись взглядом в стену.

— Эх, Лили, изведешь себя раньше времени, — пробормотала, подавив горестный вздох. — У тебя Гарри есть, подумай о нем…

Конечно же, о ком еще мне думать. Он — единственный лучик света в моем непроглядном царстве забвения.

Мельком глянув в дальний конец холла, я скользнула взглядом по стенам, по картинам, висевшим на них, и остановилась на деревянной двери, почти неприметной в сумраке за лестницей. Нет, не такое жилище представляла себе, воображая дом, в котором поселимся мы с Гарри. Я мечтала, чтобы это было что — то светлое, небольшое и уютное, такое, чтобы из него не хотелось уходить. А этот дом навевал мысли о призраках…

Вот, к примеру, открою эту дверь и не удивлюсь, если оттуда вдруг выскочит привидение…

Я протянула руку к круглой тусклой дверной ручке. Какая — нибудь кладовая…

Дверь не поддалась. Либо плотно закрыта, либо заперта. Дернув сильней, я неожиданно по инерции с распахнувшейся дверью отлетела назад и едва удержалась на ногах. Выпрямившись, заглянула в проем. Никакая это не кладовая, а самый обычный черный ход. Смешно, черный ход в доме Блэков…

За порогом имелось небольшое крыльцо, на которым выступал козырек. Оставив дверь открытой, я ступила на крыльцо, под ногами скрипнули доски. Солнце спряталось за объемными кучевыми облаками, но я, отвыкшая от яркого дневного света, невольно зажмурилась.

Здесь был маленький дворик, окруженный невысокой оградой, с которой с одной стороны почти впритык стоял соседний дом. Засохшая трава, несколько чахлых деревцев и пара мусорных баков возле стены здания напротив — вот и все, что увидела я. Но мне не приходилось жаловаться, на данный момент я и этому была рада.

Подул ветерок, зашевелив листья на деревьях, росших у ограды. Я обняла себя за плечи, почувствовав, как прохлада скользнула под рубашку. Надо бы одежды прикупить, ведь все, что есть у меня — это вещи, которые дал Северус. В этом вечно не проходишь, за летом последует осень, тепло сменит холод… Только где взять деньги на все, что нужно? Одолжить у кого — нибудь на первое время, попутно ища работу? А нам с Гари необходимо на что — то жить.

От размышлений меня отвлекло какое — то движение рядом с углом соседнего дома. Я замерла, понятия не имея, что делать, если это…

— Мяу…

Из — за угла показалось худое создание неопределенного цвета. Оно потерлось об каменную стену и обратило в мою сторону маленькую мордочку.

— Мяу… — жалобно повторило оно.

Я продолжала смотреть на кошку, или, вернее, котенка. Он пискнул в третий раз, и тогда мое сердце дрогнуло. Я сошла по ступенькам.

— Ты чей, малыш?

Котенок, естественно, не ответил. Впрочем, зачем спрашиваю, и так видно, что это уличное животное.

Я подошла к ограде, он, подняв вверх тоненький, похожий на прутик, хвостик, понесся ко мне. Вблизи котенок оказался еще меньше. На меня накатила такая острая жалость, что захотелось немедленно накормить его.

Он глянул большими, на пол — мордочки, зеленоватыми глазами и снова мяукнул. Потом посмотрел на угол дома. Я посмотрела тоже и заметила чью — то тень, когда солнце на секунду выглянуло из — за облака.

Сердце опять дрогнуло, на этот раз не от жалости. Несмотря на кольнувшее беспокойство, я подумала не о абстрактных злодеях, которые могли бы наблюдать за домом… Гарри вчера объяснил, что особняк Блэков видят лишь избранные люди, поэтому для остальных он остается невидимкой. То есть, если там кто — то стоит, он меня не увидит тоже. Если это не…

— Северус, это ты? — тихо окликнула я, почему — то совершенно не сомневаясь в личности притаившегося.

Некоторое время ничего не происходило. То ли меня не услышали, то ли там был не Северус. Но стоило мне повернуться, как я услышала едва уловимые шаги.

— Лили…

— Так, значит, это все — таки ты. Откуда ты узнал, что мы здесь?

— От Дамблдора. Вернее, услышал, как Финеас Найджелус докладывает ему.

— Финеас Найджелус? — Я обернулась к Северусу. Он стоял в трех шагах от меня, и нас разделяла ограда. — Кто это?

— Портрет одного из директоров Хогвартса.

Портрет? Уж не тот ли тип в зеленом в спальне Гарри?

— Как ты, Лили? — спросил Северус, не подходя ближе.

— Нормально. Благодаря тебе, между прочим. — Я слегка склонила голову к плечу, словно хотела рассмотреть его в ином ракурсе. — Спасибо тебе за то, что помог найти Гарри. Если бы не ты…

— Я всегда готов тебе помочь, Лили. Я… — Он замолчал, как если бы побоялся сказать то, что намеревался. — Как воспринял твое появление П… Гарри?

— Ты, наверное, сам представляешь как, — сказала я, внимательно глядя на него. Меня так и подмывало спросить его о том, почему Гарри сказал, что Северус его терпеть не может.

Северус молчал, не отрывая взгляда от моего лица.

— Ты не хочешь зайти? — предложила я, гадая, как бы отнеслись к этому остальные.

— Вряд ли это будет уместно. Я уйду сейчас…

— Лили! Ты здесь?

Я оглянулась и успела увидеть появившегося в дверном проеме Ремуса. Даже издалека было заметно, как в тревоге застыло его лицо, обращенное на нас с Северусом.

Ремус быстро сошел во двор и остановился рядом со мной. Некоторое время мужчины сверлили друг друга глазами. Нет, не так, Ремус с легким беспокойством смотрел на Северуса, а Северус — на него, с напряженным вниманием.

— Здравствуй, Северус. Что тебя привело сюда? Хотя, что это я спрашиваю…

Ремус улыбнулся и посмотрел на меня. Северус молчал и как будто отвечать не собирался. Весь его вид говорил о том, что общество Ремуса его ничуть не радует. Ну почему он такой мрачный?

— Северус… — начала я.

— Мне, собственно, нечего тебе сказать, Люпин, если ты ждешь чего — то подобного, — произнес Северус наконец.

— Я не удивлен. Кстати, ты стоишь близко к дому… — перевел на другую тему Ремус. — Не боишься, что…

— Я знаю, как действуют чары, — перебил его Северус. — Два фута от границы соблюдены. Не беспокойся, никто вас не видит кроме меня.

Ремус вел себя миролюбиво, а Северус словно бы и не замечал его настроения, становясь все мрачнее.

— Мяу, — неожиданно, даже с вопросительной интонацией, мяукнул позабытый котенок, напоминая о себе.

— Ты еще здесь? — спросила я, когда мы все втроем посмотрели вниз.

Он сидел возле ног Северуса, задрав вверх мордочку.

— Северус, это случайно не твой кот?

— Вот этот? — осведомился он.

— Ну да, этот.

— Нет, не мой. Это недоразумение даже котом нельзя назвать, а уж тем более моим.

Ремус улыбался, будто его позабавило само представление того, что бродяжка может быть животным Северуса. Тот хмуро покосился в его сторону, не горя желанием расслабиться и перестать быть таким недружелюбно настроенным.

— Ну, значит, я возьму крошку себе, — радостно возвестила я. — Идем, малыш!

Котенок с передавшейся ему радостью пролез сквозь прутья ограды и начал самозабвенно крутиться вокруг моих ног.

— Так ты зайдешь, Северус? — спросила я, пройдя половину расстояния до крыльца.

Оглянувшись в последний раз на неподвижного мужчину, зашла в дом. Ремус закрыл за нами дверь. В холле чуть не столкнулись со спустившимися по лестнице Гарри и Роном.

— Все в порядке? — спросил Гарри, удерживая свою тревогу.

— Конечно, милый, — улыбнулась я, — что может быть не в порядке? Кстати, нас теперь на одного человека больше.

— Как это? — удивился он, машинально заглядывая нам с Ремусом за спины. — Вы кого — то встретили на улице? Надеюсь, не Снейпа?

— Мм… — Мы с Ремусом встретились глазами. Если Северус принял мое предложение и сейчас позвонит в дверь, Гарри не обрадуется. Поэтому даже заикаться не стала, что встретили именно его, хотя говорила совсем не о нем. — Посмотри вниз.

— Это же… котенок!

Тот потянулся, оказавшись в центре внимания, и принялся изучать кроссовки Гарри.

— Котенок. Конечно, я неправильно выразилась. Ты не против того, что я оставлю этого бедняжку пока здесь?

— Против? Вот еще! Делай так, как тебе кажется лучше. И вообще, это я должен спрашивать у тебя разрешение…

— Ой, какой крошка! — хором воскликнули показавшиеся из двери кухни Тонкс и Гермиона.

— Только очень грязный и, видимо, голодный. Но сначала его нужно покормить, а потом — хорошенько помыть.

Меня не удивило, когда заняться котенком вызвались девушки. С удовлетворением проводив их, я посмотрела через весь холл. Очевидно, Северус так и не решился зайти. Так что не стоит его дожидаться. У нас еще будет возможность увидеться.

День прошел почти незаметно в компании друзей Гарри и Ремуса с Тонкс. Я узнавала сына все больше, он открывался мне с разных сторон, и это не могло не радовать. Гарри был чуточку замкнут, мне приходилось тормошить его, чтобы он отвечал на вопросы, которые, как из пулемета, строчила я. И во всей мере осознавала, как нелегко жилось ему в семье Петуньи, а потом — и в качестве «мальчика — который — выжил», как прозвали его после той ужасной ночи…

Подумать только — Мальчик — который — выжил, а затем и Избранный… Все считают моего маленького Гарри тем, кому суждено покончить с Волдемортом… Когда он поведал мне, с неохотой и с наигранной бравадой, у меня на затылке встали волосы дыбом.

Ну за что… за что ему выпала такая участь?! Он счастья почти не видел, а жить с сознанием, что ты просто орудие в руках судьбы, никому не прибавит оптимизма…

Впрочем, Гарри не назовешь пессимистом. Он не унывает и верит, что «оставит Волдеморта с носом и еще посмотрит, кто кому надерет задницу». Я обомлела, услышав такое из уст своего воспитанного и вежливого сына, после чего долго хлопала глазами. На что он лишь улыбнулся и успокоил меня, сказав, что подобные фразы адресуются исключительно Волдеморту и его приспешникам.

— Ты так легко шутишь об этом…

— А что мне еще остается? Рыдать в подушку я не умею, жизнь приучила находить светлые стороны, когда белые полосы сменяются черными. Особенно общаясь с Фредом и Джорджем.

— Кто такие Фред и Джордж?

— Братья — близнецы Рона. Они великие мастера по розыгрышам и шуткам, веселые ребята.

— Ты дружен со всей семьей Уизли, да?

— В общем — то, да, со всей. Они очень хорошие и добрые. А миссис Уизли иногда обращается со мной так, словно я еще один ее сын, — со смехом сказал Гарри. — Разве что не рыжий.

Я вдруг ощутила легкий укол ревности, хотя должна была бы порадоваться тому, что нашлись такие люди, которым мой сын как родной.

— Тебе повезло с ними, — улыбнулась я, но как — то неуверенно. — А с семьей Гермионы ты тоже знаком?

— Нет… Не знаком. Гермиона из семьи магглов, которые с магическим миром почти не контактирует… Я видел ее родителей пару раз, но ни разу не разговаривал с ними.

— Мне твои друзья очень понравились.

— Правда?

— Ну, конечно. Сразу видно, они за тебя волнуются и переживают…

— Да… Хотя Рон до сих пор говорит про тебя: «это невероятно… Это невероятно…» А Гермиона как ни странно поверила сразу…

Гарри отвел глаза и подошел к окну, за которым синел вечер. Наши гости ушли все вместе, и теперь в доме стояла полнейшая тишина. Мы с Гарри сидели в гостиной, большой комнате с высоким потолком и мрачноватыми стенами, в которой был единственный уютный уголок: мягкий диван напротив камина. В этом большом доме меня только и привлекали что расположенные почти в каждой комнате камины.

— Да, немного неожиданно, — согласилась я, глядя на освещенную спину Гарри. — Особенно то, как она пыталась защитить меня вчера…

— Наверное, это потому, что вы виделись до этого.

— Может быть… Хорошая она девушка, Гермиона. А скажи, — на пробу спросила я, — вы встречаетесь?

Гарри обернулся, на его лице проявилось больше чем удивление.

— Кто? Э… Мы с Гермионой?

— Вы с Гермионой.

— Нет, что ты, мам! — едва ли не воскликнул он, но, опомнившись, понизил голос. — Мы с Гермионой только друзья.

В гостиную неслышно вошел котенок, ранее изучавший дом снизу доверху. Теперь найденыш был отмыт и накормлен. Как оказалось, его шерстка имела дымчатый окрас, а на лапках малыша были белые «носочки», и лишь хвостик по — прежнему оставался не толще прутика. Да еще ни одно имя не прижилось к нему.

— А мне, если честно, показалось…

Мне действительно почудилось, глядя весь день на Гарри и его друзей, что между сыном и Гермионой что — то есть, что — то особенно — неуловимое. Переглядывания, жесты и интонации как будто указывали на это. Видимо, я ошиблась…

— Жаль. Я была бы не прочь в будущем иметь такую невестку.

Гарри заметно смутился. Я рассмеялся и похлопала по дивану рядом с собой.

— Шучу! Идем ко мне.

Словно восприняв приглашение на свой счет, котенок, пока еще безымянный, шустро прыгнул на диван. И, довольно замурлыкав, бесцеремонно влез ко мне на колени.

— Эй, — притворно возмутился подошедший Гарри, — вообще — то это относилось не к тебе.

— Ладно, не прогоняй его, — улыбнулась я, притягивая сына к себе. — Он всего лишь котенок. Или ты тоже хочешь ко мне колени?

Гарри уютно прижался к моему плечу, положив на него голову.

— Боюсь, я там не умещусь. — Улыбка Гарри получилась немного грустной. — Нет уж, пусть он там остается, мне не жалко. А как его, кстати, будем называть, если он будет с нами жить?

Мы оба посмотрели на котенка, с блаженным видом прикрывшего глаза. Повадки как у настоящего короля, царя зверей. Хотя сам на льва не похож, скорее на тигра: его блестящая шерстка была полосатой, только не оранжево — черной, а дымчатой с едва заметными темно — серыми полосками.

— Может, тигром?

— Или Тигрой, как в одном мультфильме. Все — таки он не серьезный тигр.

— Тигра так Тигра, я совсем не против. Главное, чтобы ему понравилось.

Котенок лениво приоткрыл один глаз и широко зевнул.

— Ему тоже все равно, — засмеялся Гарри и потрепал его по голове. — А с Живоглотом такое не пройдет. Живоглот — это кот Гермионы, — пояснил он. — У меня есть сова Хедвиг, Хагрид подарил на мое одиннадцатилетие…

Внезапно оживленность Гарри померкла, будто солнце на небе закрыло легкое облачко.

— Что с тобой? — встревожилась я, выпрямившись.

— Да ничего особенного, — поспешил успокоить он. — Просто вспомнилось кое — что… Ну, то есть тот день, когда я узнал… все.

— Все? Что все?

Гарри заколебался, но в конце концов рассказал о том, что произошло шесть лет назад, начиная с самого первого письма из Хогвартса.

Сказать, что я была потрясена, значит, ничего не сказать. Я была в ярости. Мне со всей яркостью открылась вся подлость, вся низкость поведения семьи Дурсль по отношению к моему единственному, горячо любимому сыну Гарри! Мало того, что Петунья не хотела признавать в нем родного племянника, но и всячески ограждала от всего того, что хоть как — то касалось магического мира. Несмотря на то, что сам Гарри делал ударение на том, что больше всего ему доставалось от Вернона и Дадли, я только убеждалась в равнодушии и жестокосердии сестры.

Боже мой, Петунья, как ты могла?

— Это просто немыслимо… — прошептала я, принуждая себя приугасить яростный огонь внутри. Не хотелось, чтобы Гарри думал, что меня можно запросто вывести из равновесия, как точно подметил Северус. И даже немного завидовала его удивительному хладнокровию. Мне бы так научится сдерживать свои порывы. — И я еще простила Петунью… Да если бы я знала, на что она способна…

— Мам, но она же покаялась, — напомнил Гарри.

Я рассеянно оглянулась. Оказывается, я не заметила, как в пылу негодования поднялась с дивана и теперь стремительно ходила перед камином. Сын и Тигра внимательно следили за мной.

— Да, но это произошло столько лет спустя. Все эти годы в Петунье жила обида на меня за то, кто я есть, а перенесла ее на тебя. Так что не у меня она должна просить прощения, а у тебя.

— Сомневаюсь, что у тети Петуньи хватит смелости совершить такой подвиг, — пробормотал он, повернув голову в сторону. — В отличие от тебя, мам, я все прекрасно помню.

Да, мой мальчик, и мне начинает казаться, что все дело просто — напросто в моей амнезии. Еще неизвестно, как повела бы себя Петунья, будь я в твердой памяти.

Чиста ли твоя совесть, сестра? Считаешь ли ты, что своим раскаянием отдала мне долг?

Следующие два дня, которые нам с Гарри снова не удалось провести только наедине друг с другом, отличались от предыдущего разве что появлением в доме новых лиц. Кроме знакомых уже друзей Гарри и Ремуса с Тонкс, с дружеским визитом в гости заглянули с утра пораньше еще несколько человек, все поголовно рыжеволосые. То есть с первого взгляда я признала в них Уизли, но только потому, что во главе процессии, стоявшей на пороге, была Молли, женщина, отнесшаяся ко мне с подозрением и неприязнью в тот момент, когда я отчаянно нуждалась в поддержке. Нет, не то чтобы я не обрадовалась ее появлению, однако во мне зашевелился червячок легкого протеста. И, да, меня вновь кольнуло чувство ревности, когда, настороженно поздоровавшись, Молли кинулась обнимать моего Гарри! Хотелось крикнуть: «Это мой сын!»

Гарри, будто бы уловив поднявшееся во мне волнение, осторожно, но твердо отстранился от Молли. Потом, когда в холле стало немного тише, все поприветствовали друг друга, он сказал:

— Позвольте представить вам Лили Поттер, — и с легкой дрожью, которую различила я одна: — Мою маму.

Естественно, это было сказано для новоприбывших, однако, настороженно умолкнув, на меня обратились все девять пар глаз.

— Ты нас разыгрываешь, Гарри, — раздался из толпы рыжеволосых людей веселый голос.

— У тебя не может быть такой мамы, — последовал другой, похожий на него. — Это, наверное…

— Твоя сестра… — закончил первый.

— Фред! Джордж! — прошипела Молли. — Имейте совесть.

Мы с Гарри переглянулись. Я уж думала, он возмутится, но ничего подобного. Он негромко рассмеялся. Уворачиваясь от подзатыльников Молли, выглядевшей сейчас сердитой и в то же время смущенной, вперед вышли два совершенно одинаковых парня, на лицах которых сияли две такие же одинаково хитрые улыбки.

— Приятно познакомиться, Фред, — протянул руку один.

Я, испытывая странное чувство, легонько пожала ее.

— Джордж, — представился его брат.

— Рада встрече, — искренне сказала я.

— Извините, мы перепутали. Это он Джордж, а я Фред. В общем, зовите нас Дред и Фордж, не ошибетесь.

— Мам, не обращай на них внимания, — ухмыльнулся Гарри, видимо, заметив мою растерянность. — Это у них в порядке вещей. И кстати, ничего не бери у них из рук — могут подложить большую свинью.

— Не хорошо на нас клеветать, Гарри! — хором сказали близнецы. — Мы ведь можем и запомнить.

— Ну, все, хватит, — прикрикнула на сыновей Молли. — Вы только миссис Поттер испугаете. — Посмотрела на меня. — Простите их, у Фреда и Джорджа до сих пор ветер в голове…

— Что вы, — улыбнулась я. — Такие замечательные ребята, а главное, веселые…

Джордж с Фредом приосанились и бросили на мать превосходительные взгляды, мол, вот как нас оценили.

— Это точно! — в унисон подтвердили они.

Все вокруг засмеялись. Даже Молли, несмотря на свою встревоженность, позволила себе улыбнуться. Но, опомнившись, снова стала серьезной. Вероятно, она была напряжена из — за снедавшего ее чувства вины за собственное поведение на дне рождения Гарри, за то, что была резка со мной и чересчур подозрительна в отношении моей личности.

И теперь остальные, словно почувствовав в атмосфере холла едва ощутимую накаленность, в ожидании переводили на нас глаза. Но я‑то не собиралась предъявлять против Молли ничего, как бы ни неприятно после тех тяжелых минут мне не было. Просто Гарри ей как родной, и подобно Тонкс она хотела защитить его, пусть и направив при этом агрессию на меня.

— Лили… — неуверенно произнесла Молли, неосознанно теребя рукава своей темно — синей мантии. — Я бы хотела тоже попросить у вас прощения за то… что усомнилась в вашей подлинности. Я не имела права называть вас Упивающимся…

Все взгляды переметнулись ко мне.

— Что ж, я прекрасно понимаю, что вы чувствовали в тот момент. К тому же, с большинством из вас не была знакома, поэтому признать меня вы не могли. Я вас не обвиняю и хочу, чтобы на этом инцидент был исчерпан.

Разведя руки в стороны, я замолчала. Тишина продлилась около полминуты, в течение которой мы с Молли остро смотрели друг на друга, и затем Ремус спросил:

— Ну что, мир?

— Мир! Мир! — закричали остальные с облегчением и радостью.

— Конечно, мир, — согласилась я. Молли кивнула, ее круглое веснушчатое лицо просветлело. И тут я поняла, что зря возревновала к ней Гарри и даже должна быть благодарна за то, что в ее сердце кроме собственных детей нашлось место и для него тоже.

Вот так и произошло знакомство с большой и дружной семьей Уизли, а также проведенные с ними два дня. Было шумно и весело. Не скажу, что ко всем им я здорово привязалась, но не испытывала огромного желания крикнуть им, что они нам с Гарри мешают, и выгнать всех до одного из дома. Хотя по вечерам меня накрывала волна усталости, будто до этого я таскала мешки с чем — то очень тяжелым. И уж тем более не к месту была тоска, въедавшаяся в душу, словно злое животное.

В таком настроении почти глухой ночью меня однажды обнаружил Гарри.

— Мам? Ты чего не спишь?

Погруженная в себя, я вздрогнула от неожиданности.

Выйдя из спальни, долго бродила по дому, потом спустилась в холл. Увидела дверь на задний двор и, не колеблясь, вышла на крыльцо. На улице было прохладно, дождь прошел днем, но сырость ощущалась до сих пор.

— Не спится… А ты почему бродишь?

Гарри приблизился к дверному проему и выглянул наружу. Вдохнул насыщенного разными запахами городского воздуха.

— Пить захотелось, а по пути зашел в твою комнату…

— И меня не застал, ясно. — Я чуть вздохнула. Гарри до ужаса боится снова меня потерять и все же мужественно делает вид, что все в порядке. — Милый, я всегда буду с тобой, никто и ничто не разлучит нас больше.

Найдя в темноте его руку, ободряюще сжала ее.

— Обещаю.

— Так хочется в это верить, — прошептал он, переплетая пальцы с моими.

— А ты верь. Я тоже верю, несмотря ни на что.

Некоторое время молчали, глядя в густую ночную темноту двора.

— Тебе ведь здесь не нравится?

— Почему ты так думаешь? — ответила я вопросом на вопрос.

Гарри почти попал в цель. Нет, особняк Блэков не был мне противен или еще что — то, но находиться в нем мне было некомфортно, наверное, это одна из причин моей угнетенности. Казалось, что этот мрачный дом враждебен ко всем, кто появлялся в нем. Взять хотя бы оглушительный портрет миссис Блэк, проклинавшей всякого, кто попадался в поле ее зрения, а при мне это происходило уже дважды. Впрочем, я видела, что и самого Гарри тяготит недружелюбная атмосфера дома.

— Чувствую, — просто сказал он. — Я отношусь к этому дому двояко: с теплотой, потому что здесь жил Сириус, и с неприязнью, потому что он был здесь несчастлив.

— Расскажешь мне потом о нем?

Как же Гарри был привязан к своему крестному. Мой бедный мальчик… Потерять самого близкого человека, это не всякий может пережить.

— Расскажу. А ты… ну, когда все вспомнишь, расскажешь о папе?..

В горле появился комок. Я приложила усилие, чтобы голос не задрожал.

— Конечно. Но, наверное, тебе кто — нибудь уже рассказывал о папе… обо мне?

Осторожно провела рукой по волосам Гарри, невзначай коснулась его уха. Оно было горячим, как и вся кожа на его лице. Иногда я ловлю себя на мысли, что когда проявляю к нему нежность, как сейчас, Гарри вот — вот уклонится от меня. Это, вероятно, потому, что в эти моменты он бывал напряжен. Он просто не привык к тому, что называется настоящей материнской заботой. Но ничего, у нас двоих достаточно времени, чтобы стать ближе, притереться друг к другу. Если, конечно, никто не будет вмешиваться в нашу жизнь.

— Да, его лучшие друзья.

По его губам скользнула мягкая улыбка.

— Я их знаю?

Наверное, в прошлом я и с друзьями Джеймса общалась, раз они были лучшими друзьями.

— С одним из них мы виделись сегодня днем. Это Ремус.

— Я догадывалась… — Ну да, это не стало сюрпризом, хотя сначала я думала, что с Ремусом дружила я сама. Просто о Джеймсе, по — моему, мы с ним ни разу не говорили. — А еще?

— Сириус.

И снова никакого удивления. Все — таки эти знания сидят во мне где — то глубоко, только невидимый барьер в виде амнезии не пропускает их.

— Гарри… — вздохнула я, потянулась к нему и чмокнула в щеку.

— Если ты не хочешь жить здесь, — сказал он, возвращаясь к прерванной теме, — мы можем уйти отсюда.

— Но куда? Ты и предложил этот дом лишь потому, что больше вариантов не было.

— Это потому что тогда у нас денег не было.

— А они сейчас есть?

— Ваши с папой деньги лежат в хранилище Гринготтса. Так как у меня есть ключ от сейфа, я пользовался ими последние шесть лет. Мы можем пойти завтра с утра в банк и, если ты хочешь, взять деньги, а потом поселиться в какой — нибудь гостинице…

По крайней мере, о деньгах пока не нужно беспокоиться. Но это пока. Потом все равно необходимо искать себе занятие, приносящее хоть какую — то прибыль, не важно какая сумма лежит в банке.

— А Хогвартс?

Гарри посмотрел на меня.

— Что Хогвартс?

— Дамблдор же предложил нам пожить там до первого сентября.

— Хогвартс, конечно, для меня все равно что дом родной, но… теперь, когда Дамблдор показал другую сторону своей души, замок не представляется желанным местом. Потому что там мы будем под неусыпным наблюдением директора. А мне этого совсем не хочется.

— И все же тебе придется вернуться туда, чтобы продолжить учебу. Так?

— Так, — нехотя сказал он. — Но я не поеду в Хогвартс без тебя.

На это мне нечего ответить, ибо отпускать Гарри одного в школу я тоже не стремилась. Как же тогда буду без него?

— Поговорим об этом чуть позже. А сейчас спать.

Закрыв дверь, отгородившись от прохладной ночи, мы с Гарри поднялись обратно на третий этаж, по дороге едва не наступив на сидящего на темной лестнице Тигру.

— Беспокоится за нас, — хмыкнул Гарри.

Я подхватила котенка на руки и остановилась возле своей спальни.

— Не волнуйся, меня будет охранять надежный страж. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — откликнулся сын тихо.

— Итак, мы идем в Гринготтс?

Ремус оглянулся на Гарри, подчищавшего свою тарелку.

— Вы собираетесь на Диагон — Аллею? В Гринготтс?

— Да, Ремус. Видишь ли, мы с Гарри решили некоторое время пожить в каком — нибудь другом месте… — слегка виновато сказала я, обхватив ладонями чашку с горячим чаем. Виновато потому, что Ремус мог подумать, что мы сбегаем от него, от всех остальных.

Но, кажется, он так не считал. Понимающе кивнул.

— Ну что ж, это хорошая идея. А где именно вы хотите пожить?

— Лучше бы, конечно, подальше от людей, чтобы не доставали неуемным вниманием… В том смысле, что если магический мир узнает о мамином «воскрешении»…

Гарри замолчал. Похоже, эта мысль пришла к нему только сейчас и она ему очень не понравилась.

Мы с Ремусом переглянулись. Он тоже разделял опасения Гарри. Только я не особо взволновалась.

— Что случится, если узнает? — спросила я.

— Боюсь, будешь объектом номер два национального интереса, если не один…

— А кто номер один?

Впрочем, ответ был прямо передо мной.

— Это я, — сказал Гарри. — И… Волдеморт.

Над столом повисла зловещая тишина. Даже мне стало не по себе.

— Волдеморт. Мне Дамблдор говорил…

Но Гарри внезапно перебил меня.

— Нет, не произноси его имя! — воскликнул он, протянув руку, будто останавливая поток моих слов. — Только не ты!

Ремус выглядел потрясенным, словно Гарри выкрикнул что — то весьма нелицеприятное в мой адрес.

— А почему, Гарри? — осторожно поинтересовалась я.

Он встал и вышел из — за стола. Взял тарелку, отвернулся, как бы сожалея о своем порыве.

— Просто не произноси, прошу тебя…

— Ладно, не буду. — Посмотрела на Ремуса, тот в удивлении пожал плечами.

Что бы это могло значить? Странно…

— Ремус, не согласишься проводить нас? — обратилась я к мужчине, поглядывая на сына.

— С удовольствием.

Через пять минут мы втроем выходили из дома. Надо сказать, я снова впервые за несколько дней выбралась из четырех стен, и это не могло не расстраивать меня. Белого света совсем не вижу…

Тигра остался за порогом с таким жалобным выражением на мордочке, что я чуть не взяла его с собой. Но не на руках же таскать кота…

Гарри и Ремус взяли меня за руки с двух сторон и аппарировали с крыльца. Когда болтанка прекратилась, я увидела, что мы стоим перед кирпичной стеной в небольшом огороженном дворике.

— Здесь «Дырявый котел». — Гарри кивнул на дверь справа.

Ремус тем временем водил волшебной палочкой по стене, будто считая кирпичи.

Раз, два — в ней начала появляться дыра, становясь все больше и больше. Мы втроем поочередно прошли в образовавшийся проход и оказались на знакомой мне уже улице. Сейчас она была не так многолюдна.

— Вон туда. — Теперь Гарри показал на возвышающееся невдалеке белое здание.

Наверное, и внутри банка также красиво, я так думаю.

Гарри с Ремусом вновь пристроились по бокам от меня, и мы направились к Гринготтсу. Пару раз на нас оглядывались. Гарри, замечая это, придвигался ко мне ближе, словно стремясь закрыть от чужих глаз.

— Гарри, они смотрят на тебя, а не на Лили, — негромко сказал Ремус.

— Ну и что, — пробормотал он. — Надо было замаскироваться… Выйдем из банка, купим шляпы.

— Вряд ли это поможет, Гарри, только еще больше привлечем внимание.

Представив себя в эдаком шпионском облачении, я усмехнулась. Я все еще не понимала, от чего мне стоит прятаться. А если от всего остального магического мира, то не могу делать это вечно. К тому же, обо мне знают уже довольно много человек… В том числе, Люциус Малфой, приятель Северуса. Вот с ним — то я была бы рада больше не встречаться.

Мы поднялись по белым ступеням банка и прошли сквозь двойные двери. Внутри нас встретили странные маленькие существа с большими ступнями и цепкими пальцами.

— Добро пожаловать в Гринготтс, — поклонилось одно, стоявшее у двери.

Я машинально кивнула в ответ.

«Гоблины», — всплыло в голове. Гоблины так гоблины, хоть тролли, главное, чтобы не были враждебными. А при взгляде на их лица сразу верилось, что они могли быть недружелюбными.

В большом мраморном холле находилась добрая сотня гоблинов. Они сидели за длинной стойкой, и каждый делал свою работу.

— Доброе утро, — произнес Гарри, подойдя к гоблину, сидящему с краю. — Мне нужно взять некоторую сумму из…

— Доброе утро, — гоблин поднял голову и внимательно посмотрел сначала на всю нашу маленькую компанию, затем — на одного Гарри. — Мистер Поттер.

Я же говорю, никакого маскарада не надо… Или Гарри здесь узнают как постоянного клиента?

— Я сам вас провожу.

Гоблин соскочил с высокого стула и направился к одной из многочисленных дверей.

— Вот видишь, если уж гоблины не узнали Лили, то люди и подавно не узнают, — шепнул Ремус Гарри. — А у гоблинов исключительная память.

За дверью оказался узкий каменный коридор с рельсами на полу, уходящими куда вниз. Гоблин залез в небольшую тележку, и я поняла, что мы должны последовать за ним. Сердце екнуло. Я не уверена, что готова к предстоящему аттракциону.

«… — Не бойся, Лили, это как маггловские горки, помнишь, ты мне рассказывала…

— Горки, не горки… Но у меня есть подозрение, что гоблины таким образом испытывают волшебников.

— Ну вот, не показывай им свой страх. Пойдем, а не то мы тут до вечера простоим.

— Джеймс! Не тяни меня, иначе оставлю тебя наедине с… Остроухом. Будете кататься вдвоем…»

Я вздрогнула. Мне показалось, что за шиворот плеснули холодной воды. Я была уже здесь когда — то… с Джеймсом.

— Мам… — тихонько позвал Гарри.

Я хотела было отказаться и остаться вместе с Ремусом, но и оставить сына одного тоже не могла. Поэтому вздохнула, набираясь смелости, и шагнула к ждавшим меня Гарри и гоблину… Остроуху.

Когда мы спустя двадцать минут вышли из банка, первого, кого встретили, была Молли Уизли. Я еще отходила от езды по подземным лабиринтам Гринготтса, на меня она подействовала несколько сильнее, чем я представляла. Поэтому поздоровалась с Молли чуть заторможенно.

— Здравствуйте… Мы тут с Гарри и Ремусом решили пройтись по магазинам, да и просто развеяться не помешает…

Я умолчала про истинную цель нашего похода сюда, опасаясь возможных расспросов и вполне понятного любопытства. Молли хоть и не казалась женщиной, которой есть до всего дела, но вряд ли удержится от них, а я еще не была готова разделять общение с кем — то кроме сына и Ремуса. А они вновь встали так, будто охраняли меня.

— Мы с Джинни тоже пришли за покупками, а ведь школа не за горами — сказала она, поглядев куда — то назад. — Джинни! Ты где там застряла?

Гарри рядом встрепенулся и устремил взгляд в том же направлении. От витрины соседнего магазина отделилась девичья фигура и, словно нехотя, зашагала к нам. Джинни молча встала возле матери.

— Поздоровайся, что ты молчишь, — напомнила строго Молли.

— Здравствуйте, — послушно сказала девушка, — Ремус… Гарри… Миссис Поттер.

На меня она бросила быстрый взгляд и посмотрела на Гарри.

— Здравствуй, Джинни, — кивнула я, пытаясь понять ее отношение ко мне. В те два раза, что была у нас, она вела себя оживленнее, шутила с братьями, шепталась с Гермионой, однако, когда пересекалась непосредственно со мной, в ее поведении появлялась настороженность. И кстати, что у Джинни с Гарри?

Вот, например, сейчас он как будто был взволнован больше обычного. Из — за встречи с ней?

— Может, не будем расходиться, а пройдемся вместе? — предложила Молли. — Как — никак веселей, да и надежней.

— Мы не против, — за всех троих ответил Гарри.

— Отлично, — обрадовалась она. — А то все наши мужчины заняты, нам пришлось идти вдвоем. Сейчас даже на Диагон — Аллее небезопасно…

— Почему небезопасно? — спросила я, осматриваясь по сторонам: в прошлый раз мне не удалось ничего толком рассмотреть, кроме того магазина, в котором оказалась по вине кольца Северуса.

Молли уставилась на меня, словно я внезапно свалилась с неба.

— Так военное время же…

— Молли, Лили некогда было об этом узнавать, — напомнил Ремус.

— Ах, ну да… Совершенно верно, — сконфузившись, пробормотала она. — Зайдем в спортивный магазин, Рон попросил кое — что купить…

Не отставая друг от друга, мы вошли через скрипучую дверь. Раздумывая над словами Молли, я машинально кинула взгляд через плечо: внезапно почудилось, что на меня кто — то неотрывно смотрит. Никого. Вздохнув, последовала за шедшей впереди Джинни. Мне почему — то вдруг захотелось увидеть Северуса…

«Риелторское агентство «Гарпия» предлагает свои услуги по покупке или продаже недвижимости…»

Я пробежала глазами вывеску над дверью небольшого магазинчика, мимо которого мы проходили. Покупка недвижимости? По — моему, как раз это нам и нужно.

— Гарри, кажется, нам сюда, — позвала я сына.

Наша компания остановилась.

— Вы собираетесь что — то покупать? — проявила любопытство Молли. — Дом?

— Да, мы хотели просмотреть варианты, — поспешил ответить Гарри. — Ну… на будущее. Вы же понимаете, нам необходим свой дом.

— Конечно, — согласилась Молли. — Тогда мы пойдем. Держи, Джинни.

Она сунула в руки дочери объемистый пакет с покупками. Джинни хмуро взяла его и отвернулась. Гарри с беспокойством посмотрел на нее.

— Еще увидимся. До скорого и спасибо за то, что составили нам компанию.

Мы попрощались. Джинни буркнула что — то невнятное и, опередив мать, зашагала в направлении к Гринготтсу.

— Что это с ней? — пробормотал Гарри, когда остались мы втроем.

— Ты о Джинни? — спросила я как бы между прочим. Кто знает, может, ему не хочется делиться со мной со всем подряд, в том числе — с душевными переживаниями.

— О Джинни… — вздохнул он, потерев щеку, но больше ничего не добавил.

Я многозначительно посмотрела на Ремуса. Он улыбнулся одними уголками губ, как бы говоря, что у всех свои трудности. А у подростков — в особенности.

— Странное название для агентства, — заметила я, обращая внимание на вывеску. — «Гарпия». Не значит ли это, что их услуги непостоянны? Обманут, а потом доказывай, что ты не верблюд.

— Да нет, — сказал Ремус. — Это агентство вполне надежно, просто его владелец решил, что название должно быть непременно звучным.

— А ты его что, знаешь? — спросил Гарри. — Этого владельца?

— Немного. Это Роджер Арнотт, он учился на два курса старше нас.

— Вас? То есть он может и маму узнать?

— Не переживай, Гарри, если Роджер и узнает Лили, в чем я сомневаюсь, он никому не расскажет. На него можно положиться, что эта маленькая тайна останется только между нами.

Ремус сочувственно дотронулся до его плеча.

— Пойми, Гарри, Лили не может без конца прятаться. Как бы ты ни хотел оградить ее от всех опасностей, да и все мы тоже, подумай, что будет лучше для нее.

Гарри молчал, опустив голову. Я не прерывала его размышления, благодарно улыбаясь Ремусу. Какой он все — таки чуткий человек. Жаль, что я не…

Нет, хватит об этом. Хватит жалеть о том, что не помню. Живи настоящим, Лили.

— Конечно, я все понимаю… — произнес Гарри. — Мам, прости, если был слишком назойлив.

— Заботлив, ты хотел сказать? — подняла я брови. — И ты не был слишком заботлив. Просто я действительно не смогу изо дня в день делать вид, что мы с тобой незнакомы, когда нас видят вместе.

— Да, признаю, вы оба правы. — Он помедлил. — Но я… боюсь…

— Это естественно, милый. Кто не боится за своих близких? Разве тот, кому терять некого…

Меня вновь посетило ощущение чьего — то внимательного взгляда. Удержавшись от того, чтобы не развернуться и застать врасплох наблюдателя, я поднялась к двери агентства и распахнула ее.

— Ну, кто со мной?

Внутри было довольно светлое помещение, по стенам которого висели черно — белые фотографии с запечатленными на них разнообразными зданиями.

— Добрый день, — увидев нас, сказал светловолосый человек плотного телосложения, стоящий перед невысоким шкафом с несколькими отделениями. — Чем могу служить?

— Здравствуйте. Мы бы хотели подобрать наиболее оптимальный для нас вариант жилья.

Гарри внял словам Ремуса и на этот раз предоставил мне начать переговоры.

— Вы пришли точно по адресу. — На благодушном лице мужчины появилось живое участие. — Присаживайтесь.

Он кивнул на удобный кожаный диван и низкий стоик перед ним, находящиеся в глубине помещения. Мы с Гарри устроились на упругом сидении, а Ремус предпочел остаться стоять, расположившись позади спинки дивана.

— Давайте сначала… — Роджер Арнотт, подошедший к нам с парой бумажных папок в руках, настороженно умолк. Его взгляд прошелся по всем нам троим, потом вернулся к Гарри.

Ох, неужели и он узнал Гарри? И так происходит с каждым человеком?

— По — моему, где — то я вас уже видел… Вы случайно не играли за сборную Англии в прошлом сезоне?

Он слегка улыбнулся, и я поняла, что на самом деле мистер Арнотт прекрасно узнал Гарри, но все свел к безобидной шутке.

— Нет, — сказал Гарри, прийдя к аналогичному выводу. — Я только учусь.

— Вот видишь, — шепнул Ремус, когда владелец агентства отвлекся на спланировавшую на оконный карниз какую — то птицу. Кажется, это была сова… — Все обошлось.

— Итак… Давайте выясним, какие конкректно варианты вас привлекают? — Разобравшись с птицей, мужчина вернулся к нам. — Особенности местности, расположения дома… Или, может быть, вам нужно жилье в маггловском районе?

— А что, вы можете подобрать и такой вариант? — спросил Гарри.

— Все что угодно. И даже больше, — таков наш девиз.

— Нет, пожалуй, нам это не подойдет… — глянув на меня, отказался он. — Скорее что — нибудь достаточно защищенное от… чрезмерного внимания, скажем так.

— То есть не в городе?

— Не в городе. Как считаешь? — Гарри поправил очки и слегка повернулся ко мне.

— Полностью тебя поддерживаю. Остановимся на пригороде?

— Тогда взгляните вот сюда.

Роджер Арнотт придвинул к нам раскрытую папку, в которой находились такие же черно — белые фотографии зданий, но вдобавок к ним прилагались подробные описания их особенностей.

Когда наконец был выбран более или менее подходящий вариант, который устраивал Гарри и меня, хотя я сама бы согласилась и на маггловскую квартиру, время перевалило за полдень. Светившее с утра солнце спряталось за серыми облаками, похожими на грязные клочья ваты. На улице прохожих стало еще меньше, будто хмурое небо разогнало всех под крыши.

— Отправимся прямо сейчас? — спросил Гарри, сжимая в руке порт — ключ, который дал Роджер Арнотт.

Портал должен был перенести нас к выбранному дому. При осмотре мы примем окончательное решение покупать или нет, если он нам понравится, по возвращении в агентство полностью расплатимся с Роджером за участок.

— Не вижу причин откладывать это дело, — отозвалась я, отходя от входной двери. — Ремус, ты с нами? Просто не хочу тебя отрывать от семьи…

— Раз уж мы все вместе, буду с вами до конца. А Тонкс все поймет… Она ведь знает, как для меня это важно. Ты, Гарри…

— Но семья важнее. — Я заглянула Ремусу в лицо. Он выглядел таким усталым, но при этом вполне счастливым. Смотрит ли он так на свою Тонкс?

— Не спорю… — серьезно сказал он. — Но меня оправдывает то, что я не видел тебя очень долго.

— Не спорю, — повторила я его слова. — Но… Нам пора. Давай, Гарри, заводи эту штуку или что нужно с ней там сделать…

Гарри протянул старую металлическую крышку и навел на нее палочку.

— Нужно всем взяться за портал, а потом я его активизирую.

Вскоре мы стояли в дикой на вид местности. Все вокруг было наполнено пронзительной тишиной, прерываемой иногда едва слышимой птичьей трелью. Дом, перед которым очутились мы, окружал запущенный сад, состоящий из десятка фруктовых деревьев и жасминовых кустов.

Я на миг прикрыла глаза. Здесь было такое блаженное спокойствие… Просто чудо.

— Мы еще не видели дом изнутри, но это место мне уже нравится.

— Однако нам все равно придется его осмотреть, — довольно сказал Гарри.

К двухэтажному дому с потускневшей бирюзовой черепичной крышей вела почти незаметная дорожка, по которой мы пробрались в сад. Нам хватило десяти минут, чтобы понять, что это и в самом деле идеальный вариант. Четыре комнаты, две ванные, кухня, гостиная плюс пара кладовых и небольшой чердак под крышей. К тому же рядом имелся, хоть и заросший, сад, а неподалеку начиналась дубовая роща. Чем не рай?

— Здесь действительно очень уютно, — сказал Ремус, выглядывая в кухонное окно, откуда были видны жасминовые кусты. — И из соседей никого нет… Ближайшие, кажется, живут в двух милях отсюда.

— Что просто отлично, — заметил Гарри. — Никаких любопытных глаз, чего мы и хотели. Значит, расплачиваемся с мистером Арноттом, забираем Тигру и перебираемся сюда? Хотя мебели здесь маловато, но с этой проблемой можно справиться до конца месяца.

— Надеюсь, к вам все же можно будет иногда заглядывать? — спросил Ремус, в глазах его промелькнула тень тревоги.

— Зачем ты спрашиваешь? — мягко упрекнула я, подходя к нему. — Ты в первую очередь самый желанный гость. Ты и Тонкс можете заглядывать в любое время.

— Хорошо, — улыбнулся Ремус более расслабленно. — Мы обязательно это сделаем.

В последний раз окинув дом удовлетворенным взглядом, мы вышли за пределы защитных чар, как предупредил Роджер, ограждающих от вредоносного вмешательства какого — нибудь забредшего сюда путника. Затем с помощью того же портала перенеслись обратно на Диагон — Аллею, к крыльцу риелторского агентства.

Процесс оформления документов я, пожалуй, опущу, лишь скажу, что все прошло без лишних проволочек и через некоторое время дом принадлежал нам с Гарри. Правда, в самом конце, когда мне понадобилось ставить свою подпись, мистер Арнотт с недоумением воззрился на меня.

— Поттер? Вы Поттер?

Гарри на миг растерялся, но быстро взял себя в руки. Поднялся с дивана и встал рядом с Ремусом.

— Мистер Арнотт, что бы вы сейчас ни узнали, пожалуйста, пусть это останется в пределах толькой этой комнаты.

— Само собой, — помолчав, сказал тот. — Я не разглашаю кому попало информацию о своих клиентах. Да и вообще не имею привычки болтать… Так что это значит? Вы родственники?

— Мы родственники, — опередила я сына и Ремуса, готовых сию секунду ответить. Я не собиралась врать человеку, потому что он был мне симпатичен, а интуиция подсказывала, что доверять ему можно. — Меня зовут Лили Поттер, и, возможно, мы с вами в прошлом где — нибудь встречались.

— Так это истинная правда… — тихо проговорил Роджер, впившись в мое лицо взглядом, но, опомнившись, быстро отвел глаза.

— В каком смысле правда? — резко спросил Гарри.

Мимо моего внимания не прошло, что мужчина ни изумился, ни еще как — то выразил свое потрясение, а только констатировал мои слова.

— Что Лили Поттер жива… То есть вы…

— А откуда эта информация? — напряженно поинтересовался Ремус. — Людей, которые знают о ней, можно пересчитать по пальцам.

— Моя жена работает в больнице Святого Мунго. Там она нечаянно и подслушала разговор двух целителей.

— Ясно… — после минутной тишины сказала я. — Этого следовало ожидать. И потом, нельзя забывать о том, кто еще знает обо мне. Не думаю, что он станет держать язык за зубами.

— Ты про кого… — начал Гарри. Его глаза сузились, и он понимающе кивнул. — Вряд ли станет. Но это значит…

Он посмотрел на меня. Мне вдруг показалось, что его лицо побледнело, несмотря на яркость освещения.

— Пойдем, нам нужно столько всего еще сделать. — Потянул меня за руку, схватив со стола копию документа.

Я поднялась с дивана, заражаясь тревогой от Гарри.

— Извините, нам пора.

Мистер Арнотт взволнованно кивнул. В молчании проводил нас до двери и внезапно произнес:

— Я рад, что вы живы, Лили.

Гарри почти вывел меня за порог, поэтому я смогла лишь напоследок сказать:

— Спасибо!

На улице начал накрапывать дождик, разогнав последних прохожих. Только изредка кто — нибудь выходил из магазинов и, не задерживаясь, перебегал в другую дверь.

— Подождите, — остановила я Гарри и Ремуса, когда они собрались уже аппарировать здесь же, у крыльца агентства. — Мне нужно кое — что купить.

— Что? Ты хочешь суперскоростную метлу?

— Метлу? — рассмеялась я, увидев его невинную улыбку. — Нет. Мне нужна обычная одежда. Кроме той, что на мне, больше — то и нет.

Гарри звонко хлопнул себя по лбу, отчего его очки от резкого движения съехали на кончик носа.

— Вот я дурак!

— Ну зачем же так самокритично, Гарри? — хмыкнул Ремус.

— Затем, что мы купили целый дом, а про одежду я даже не подумал.

— За чем же дело стало? Пойдемте. Вот как раз и магазин мадам Малкин.

Пройдя немного вперед, мы оказались перед зданием, в окнах которого виднелись манекены, облаченные в красивые мантии. Непонятно отчего, но настроение у меня несколько поднялось.

В магазине нас встретили радушно. Хозяйка, дама в теле, у которой был еще один клиент, провела меня примерочную, когда я сказала, что бы мне хотелось. Ремус и Гарри остались неподалеку от входной двери, хоть и порывались проследовать за мной.

— Не волнуйтесь, все будет в порядке!

Занавеска отделила меня от них, и мадам Малкин принесла целый ворох разноцветной ткани и гибкую линейку. Измерив мои параметры, принялась за моментальный пошив мантий из ткани, что выбрала я.

Затем она умчалась к другому клиенту, оказавшемуся молодой деушкой, и очень капризной. Любуясь собою в большом овальном зеркале на подставке, я задумчиво улыбалась. Казалось, ничто в этот день не сможет омрачить мое настроение. Ничто, пока мимолетный взгляд не упал на небольшое оконце, стекло которого было покрыто дождевыми каплями. На улице никого не было, если не считать высокой, укутанной в черную мантию фигуры, стремительно двигавшейся мимо магазина.

Улыбка, будто стертая, мгновенно исчезла с моих губ, уступив место тревожному чувству. Этот человек… Уж не Северус ли? Походка больно знакомая…

Зачем он все время наблюдает за мной? Я не против встреч с ним, но эта скрытность напрягает. А если со мной будет Гарри, уверена, на контакт Северус не пойдет, как и Гарри — с ним. Я должна поговорить с ним наедине. Но как?

— Мам, ты скоро? — донесся до меня голос Гарри.

— Скоро! Еще примерю несколько вещей.

Я перехватила торопящуюся к капризной клиентке мадам Малкин.

— Скажите, у вас есть другой выход?

— Да, есть, — скороговоркой ответила она. — Вон там.

Дверь оказалась в противоположной от главного входа стороне, где, кстати, я и видела Северуса.

Мадам Малкин проводила меня удивленным взглядом и поспешила дальше, не задавая лишних вопросов. Я открыла дверь и выскользнула наружу. Вздрогнула, когда сверху упали холодные капли. Ох, я же в одной рубашке… Ладно, переживу… Где Северус?

Вглядываясь в легкую дымку дождя, я заметила темную фигуру у соседнего здания.

— Северус!

Я так и застыла с открытым ртом. Конечно, я собиралась позвать его, но окликнул Северуса кто — то другой, опередивший меня. Этот кто — то был женщиной, да к тому же со смутно знакомым мне голосом.

Любопытство или какое — то другое чувство заставило меня сойти со ступеньки на мокрую улицу. Ну, ведь я же хотела поговорить с Северусом?

Но не с той женщиной, что опередила меня. Поэтому я привычно пожелала остаться незаметной для… них обоих.

Из — за угла дома, возле которого остановился Северус, вышла высокая стройная незнакомка, несмотря на то, что на ней была мантия свободного покроя. Пока я, держась у самой стены, приближалась к встретившейся паре, моя одежда и волосы промокли полностью.

— Северус, здравствуй, рада тебя видеть. Ты получил мое сообщение?

Женщина, блондинка в элегантной шляпке, стояла ко мне спиной, и пока что ее лица я не видела.

— Я же здесь, — сдержанно, как мне показалось, ответил он. Его лицо было обращено к ней, но взгляд блуждал над ее головой. — Что ты хотела, Нарцисса?

Я отчего — то вздрогнула. Нарцисса? Та самая Нарцисса, приходившая когда — то к нему домой? Я вгляделась в ее затылок, прикрытый черной шляпкой, более внимательно. Так вот какая она…

— Что я хотела? — задумчиво повторила Нарцисса, будто вспоминая. — Тебя повидать, к примеру. В последнее время мне никак не удавалось это сделать. Приходила несколько дней назад в твою обитель, но не застала тебя там…

— Куда ты приходила?

Казалось, Северус впервые проявил интерес к ней. Он опустил взгляд.

— Ну, к тебе домой. Жалкое местечко, честно говоря. Я подумала, что, возможно, застану тебя там, раз не заглядываешь к нам. Хотя, знаешь, мне показалось, я слышала в доме чьи — то шаги.

Мои шаги. Так и знала, что была недостаточно осторожна. Так — так, и что на это скажет Северус?

Я замерла у мокрой стены, стараясь не обращать внимания на дождь. Он не был холодным, но после нескольких минут стояния в липнущей к телу промокшей одежде меня начала пробивать дрожь. Нет, конечно, я могла бы немедленно уйти, тем более что Гарри и Ремус с минуты на минуту меня хватятся, но мне хотелось узнать, кто, собственно, она такая, Нарцисса? Хорошая знакомая вроде меня или кто — то очень близкая?

— Зачем ты туда приходила? — продолжил допрашивать Северус. Голос выдал его напряжение.

— Я же только что говорила, — слегка удивилась Нарцисса. — И вообще, как — то невежливо с твоей стороны, Северус, держать меня под дождем.

Она сделала какое — то движение, мне пришлось податься вперед, чтобы увидеть, как женщина просунула свою руку под локоть Северуса. Руки ее, кстати, были в черных кружевных перчатках, смотревшиеся весьма органично в наряде Нарциссы. Она сама выглядела очень утонченной дамой, по крайней мере, на это указывали ее внешность и манеры…

И вот, при виде тонких женских пальцев, лежащих на мантии Северуса, где — то в глубине меня возникло неприятное чувство, будто я стала свидетелем наглой кражи.

— Почему бы нам не зайти куда — нибудь?

— Я не стал бы этого делать.

— Почему? Опасаешься, что нас увидят вместе? — Нарцисса негромко, но звонко рассмеялась, словно монетки рассыпались.

— Не того, что нас увидят вместе, а того, что тебя увидят вместе со мной. Согласись, есть разница.

— Я не стала бы придавать этому такое уж значение. Люциус хоть и сумел спастись от Азкабана, но тем не менее, его имя произносится наряду с остальными приближенными Темного Лорда.

В голосе Нарциссы послышалась горькая ирония. Ее слова заставили меня напрячься. Люциус? Какое отношение она к нему имеет? И кто такой Темный Лорд? Я чувствовала, что это имеет большое значение. Если минуту назад я сомневалась насчет своих последующих действий, то теперь была преисполнена желанием выяснить суть разговора Северуса и Нарциссы.

— Знаешь, Северус, так приятно просто побыть с действительно понимающим тебя человеком, — сказала женщина, увлекая его под один из красно — белых зонтов летнего кафе, которое в такую ненастную погоду было пустынно.

Чуть помешкав, я двинулась за ними на некотором расстоянии, но так, чтобы до меня доносился их разговор. Шагов моих парочка не слышала, звук дождя их приглушал.

— Это единственная причина, по которой ты хотела видеть меня? Не сочти это грубостью, но…

— У тебя дел невпроворот, да? — Тут Нарцисса обернулась и предстала передо мной во всей красе. Она была красивая, на самом деле красива, но не вызывающей яркостью, а спокойным, можно сказать, холодным аристократическим благородством лица. Его черты поражали своей правильностью, тонкостью: высокий лоб, прямой нос и тонковатые, но безупречной формы, розовые губы, которые сейчас изогнулись в насмешливой улыбке.

Нарцисса непринужденно опустилась на ближайший стул рядом с круглым столиком под раскрытым зонтом. Смиренным жестом положила руки в изящных перчатках себе на колени. Северус, не сразу и без особого энтузиазма, сел напротив.

— Нет, это не единственная причина. Еще я хотела поговорить с тобой о Драко.

Это имя мне было незнакомо, но я все равно навострила уши, приблизившись к сидящему спиной ко мне Северусу.

— Северус, я ужасно беспокоюсь за него. После того, как Драко не сумел выполнить поручение Темного Лорда, он… он…

— Исчез, — ровным тоном закончил тот.

Все спокойствие, которое излучала Нарцисса, куда — то испарилось, на ее холеном бледном лице проявилось волнение.

— Ты…

— Нет, Нарцисса, я не знаю, где твой сын.

Меня как будто ужалило. У этой блондинки пропал сын. Сын! Я прекрасно знаю, что такое потерять сына. И потому, помимо того, что я чувствовала к Нарциссе, в сердце всколыхнулось горькое понимание ее беды.

— Теперь, когда Малфои не в чести у Темного Лорда, мы все у него под колпаком… Сделаешь шаг в сторону, не успеешь оглянуться, как в тебя полетит Непростительное…

Малфои?! Нарцисса — Малфой? Неужто жена Люциуса? Глядя на нее, в это легко верится… Но кто этот Темный Лорд?.. Почему Нарцисса говорит о нем, словно…

Внезапно на меня снизошло озарение. Ну, конечно, как я сразу не догадалась! Ведь его личность кроется в самом имени. Волдеморт! Темный волшебник, который не смог убить Гарри и меня, но лишивший нас Джеймса, отца и мужа…

По телу пополз ледяной холод, но отнюдь не из — за дождя, превратившего меня в мокрую курицу. Малфои связаны с Волдемортом! И раз Северус об этом знает, зачем он встретился с этой Нарциссой, тем более, если она замужняя женщина? Или все — таки между ними что — то есть?

— Мне так ужасно одиноко, Северус… — Она положила одну руку на темно — коричневую поверхность стола. — Я очень боюсь за Драко… А вдруг с ним что — то случилось? Ведь от него нет никаких известий…

Ее голос дрогнул. Северус подался вперед и накрыл рукой ее ладонь. Совсем как когда — то и мою…

— Я уверен, Нарцисса, с ним все в порядке, и ты знаешь, почему.

Она подняла на него светло — голубые глаза, обрамленные темными, вероятно, накрашенными, ресницами. В уголках глаз блеснула влага.

— Нерушимая клятва?

Северус промолчал, видно, считая, что и это сойдет за ответ.

Ну вот, я и выяснила, зачем они встретились, пора и поторопиться обратно в магазин. Прошло, наверное, никак не меньше десяти минут, на месте Гарри я бы точно заволновалась. Но только хотела тронуться с месте, как следующая фраза Нарциссы пригвоздила меня к земле.

— Кстати… Это насчет Гарри Поттера… — Мой взгляд вонзился в ее лицо наподобие кинжала. — Ты ведь знаешь, где в данный момент он находится?

— Зачем тебе это? — спросил Северус довольно спокойно, хотя мне показалось, он напрягся.

— Я интересуюсь не из праздного любопытства. Этот мальчик, может, и не дружен с моим Драко, но… знаешь, я сочувствую ему. Правда. Как представлю, что Драко когда — либо сможет испытать то же, что и он, мне становится больно вот здесь.

Нарцисса коснулась ладонью левой стороне груди.

— Что ты хочешь сказать конкретно? — нетерпеливо настаивал Северус.

— Я понимаю, ты присматриваешь за Гарри не только потому, что Дамблдор так велит, — слегка усмехнулась она. — Но главным образом потому, что он сын Лили Поттер. Твоей ненаглядной Лили.

Что? Что она сейчас сказала? Я не ослышалась?

Я пожалела, что не видела выражения на лице Северуса, чтобы понять, как он воспринял ее слова.

— Нарцисса…

— Что Нарцисса? Ты думаешь, никто не в курсе этого? Ладно, ты взрослый мужчина, сам в состоянии разобраться в своих чувствах…

— Ты что — то говорила о Поттере, — процедил Северус с раздражением. — Почему ты спросила, не знаю ли я, где он сейчас?

Я отошла немного в сторону, теперь он был повернут ко мне профилем. Тревога наполнила меня, вынуждая нервы натянуться до предела.

— Извини. Я спросила, потому что у меня есть кое — какие подозрения, что о его местонахождении известно неким лицам, не входящим в круг доверия Гарри. — Нарцисса помолчала, не сводя глаз с Северуса. — Упивающимся я имею в виду.

— С чего вдруг возникли такие подозрения? — Он стремительно поднялся, при этом с шумом отодвинув стул. — И почему я об этом ни сном ни духом?

— Люциус, как — то пребывая в скверном настроении, напился и заплетающимся языком поведал, какие изменения произошли за неделю, — с легкой гримасой недовольства рассказала она, оставшись сидеть. — В последнее время он сводит меня с ума своим разгульным образом жизни. Так вот, среди этой полувнятной информации и проскочила та, что про Поттера. А насчет того, почему ты не в курсе, так ведь это ты на хорошем счету Темного Лорда, а не я…

В глазах у меня потемнело. Я неловко повернулась, ступив в лужу. Раздался негромкий всплеск.

Нарцисса и Северус оглянулись в мою сторону..

— Приятный денек, не правда ли? — на удивление твердым голосом произнесла я, уставившись на мужчину немигающим, опасным, взглядом.

То, что они увидели меня, стало ясно сразу. На лице Северуса возникло выражение не то бескрайнего потрясения, не то ужаса. Нарцисса, невольно вскрикнув, взвилась наверх, словно узрев что — то очень неприятно вместо меня.

— Вы… вы кто? Разве можно так пугать? — выдавила она, держа руку у сердца.

— Откуда ты здесь? — спросил Северус почти также сдавленно как и женщина.

— Оттуда, — неопределенно сказала я, чувствуя разгорающуюся ярость.

Нет, ну как он мог?!

— Северус… — проговорила Нарцисса, чуть успокоившись, хотя крылья ее носа взволнованно трепетали. Посмотрела на него, но тут же возвратила взгляд ко мне. — Подождите — ка… — Ее глаза сузились, а потом внезапно расширились. — Не может быть… Лили Поттер?

— Что, только сейчас узнали? — слегка раздраженно сказала я, потому что ее присутствие мне мешало. — А муж вам что, не рассказывал?

Некоторое время она лишь открывала и закрывала рот, точно ей не хватало воздуха. Наконец, справившись с оторопью, спросила:

— Люциус? Но… — Она снова посмотрела на Северуса, не обращая на нее ни малейшего внимания. — Так тот пьяный бред — правда? Северус?

— Ты много слышала? — спросил он меня. Его растерянность была так очевидна, что я чуть было вновь не попалась в тот же капкан.

— Достаточно, чтобы понять, сколько всего ты от меня скрыл, — с трудом удерживаясь от того, чтобы не зарычать, сказала я. — Ну, конечно, Лили ничего не помнит, так что можно ей ничего и не говорить, авось и не узнает!

— Да что вообще происходит? — в наступившей тишине вопросила Нарцисса, но ей, естественно, никто не ответил.

Северус вышел из — под зонта и шагнул ко мне. На него, немного просохшего, хлынули крупные капли, стекая по черным волосам на воротник мантии. К нему вернулось обычное хладнокровие, но он в явном беспокойстве не сводил с меня глаз.

— Не приближайся ко мне! — предупредила я, отступив назад. — Закричу!

— Лили, ты насквозь промокла…

— Пусть тебя это ни капли не волнует.

— Да ты хоть соображаешь, что с твоим состоянием любое заболевание, даже легчайший насморк, может очень сильно сказаться на здоровье?

— Зубы мне заговариваешь? Я вполне здорова…

— Я не шучу!

Северус действительно был встревожен, но я сейчас думала только о том, как бы сбежать отсюда.

— Лили, позволь я тебя отведу под укрытие…

Он осторожно протянул ко мне руку, словно опасался, что я смогу укусить.

— Убери от нее свои руки! — крикнул внезапно позади меня знакомый голос.

Я быстрее молнии повернулась на пятках. В нескольких ярдах от нас стоял Гарри и целился волшебной палочкой в Северуса. А Ремус только показался из — за завесы усилившегося дождя. В руках у него тоже была палочка. Он остановился рядом с Гарри, переводя дыхание.

— Лили, с тобой все в порядке? Почему ты здесь?

— Я говорил ей спрятаться от дождя, но она слышать не хочет, — сказав Северус, опередив меня. — Может, вас послушает… Поттер, объясни своей матери…

— Моего сына зовут Гарри, если здесь кто — то этого не знает! — резко перебила я. — И ему не придется что — либо объяснять, я и сама с удовольствием уйду.

И, не оборачиваясь к нему, направилась к Гарри, на лице которого по — прежнему читалась ярость. Впрочем, в его взгляде промелькнуло удивление при моих недобрых словах Северусу, но палочки он не опустил.

— Извините, конечно, что вмешиваюсь, — произнесла Нарцисса, до сих пор стоявшая под зонтом, — но я бы посоветовала всем с фамилией Поттер убраться отсюда, да поскорее.

— Кого я вижу, — с мрачным пренебрежением протянул Гарри, изогнув бровь. — Миссис Малфой. И с какого перепугу вы вдруг раздаете добрые советы?

— С такого, мистер Поттер, что находиться вам здесь небезопасно…

— Что? — удивился Гарри, палочка в его руке чуть сдвинулась в сторону.

— Люпин! — процедил Северус. — Уведи их отсюда!

Ремус напряженно посмотрел на него и слегка кивнул.

— Пойдем, Гарри, — я протянула к сыну руку. — Нам еще надо…

Меня прервали громкие хлопки аппарации. Я испуганно отдернула руку, когда между нами появился какой — то человек в черной мантии и накинутым на голову капюшоне. И он был не один, среди столиков кафе стояли еще четверо или пятеро, похожих друг на друга, незнакомцев.

Господи, кто это?!

На мгновение все замерли от неожиданности.

— Северус, просто отлично, что задержал Поттера, — произнес один из типов противно — писклявым голосом. — От меня личная тебе благодарность. Хм… И Нарцисса здесь? А Люциус знает, где ты и с кем?

Женщина сильно побледнела, ее пальцы, лежащие на спинке стула, сжались, когда к ней ленивой походкой приблизился он. Краем глаза я увидела, как рука Северуса опустилась в карман.

Но потом он и все прочее, кроме Гарри, перестало для меня существовать, когда слова незнакомца наконец врезались мне в мозг. Им нужен мой сын! Ему грозит опасность!

Отупение, владевшее мной первые секунды после наглого вторжения, спало, и я, как разъяренная тигрица, бросилась к Гарри. Он и Ремус, очнувшись, не теряли времени даром, в ход пошли их палочки, с которых срывались яркие лучи заклинаний. Люди в капюшонах, невзирая на хлещущий водопад с неба, не дали застать себя врасплох и тоже кинулись в атаку.

Я видела, Гарри с Ремусом пробивались ко мне, но на их пути снова и снова вставали темные фигуры.

Ну почему у меня нет палочки? Вернее, почему я лишена магии, ведь против этих негодяев я совершенно беззащитна…

— Гарри! — отчаянно закричала я, потому что заметила, как двое людей заставляют его отступать и постепенно загоняют в угол. За спиной Гарри была только стена кафе.

Ремус, сражающийся с третьим… Упивающимся, а именно это наименование мне вдруг пришло в голову, прозвучавшее, и не раз, в разговоре Нарциссы и Северуса, резко взмахнул палочкой. Его противник пошатнулся, и с головы мужчины слетел капюшон. Ремус метнулся к Гарри, налетев на одного из Упивающихся. Однако передо мной маячили еще двое, мешавшие пробиться к сыну. Почему они не замечали меня, я не задумывалась, внутри жило лишь единственное горячее желание защитить самого дорого человека на свете.

Схватила ближайший стул, на мое счастье оказавшимся не настолько тяжелым, чтобы его было не поднять, и, размахнувшись, опустила на спину Упивающегося. А тот то ли был из стали, то ли я слишком слабо огрела его, но даже не дернувшись, он повернулся ко мне, и из его вскинутой палочки слетел красный луч, похожий на лазер.

— Не — ет! — откуда — то издалека раздался яростно — отчаянный крик.

Я ничего не успела подумать, как взлетела на воздух от сильного удара и врезалась спиной в стол. Он повалился вместе со мной, опрокинув и раскрытый зонт.

— Мама! — будто сквозь вату услышала я, лежа на каменном полу в луже воды.

Но сокрушительный удар лишил меня сил. Я не могла даже крикнуть, не то что вскочить по первому зову сына. Внутри разверзлась пустота, постепенно накрывая сознание своими вездесущими щупальцами.

Боже мой… Гарри… не покидай меня…

…Запах… Ужасный, въедливый запах лез мне в ноздри, вызывая тошноту, заколыхавшуюся на дне желудка.

Я дернула головой, стараясь избавиться от него. Получилось. Запах сделался слабее, и в воздухе осталось лишь его напоминание.

Когда этот раздражающий фактор убрался прочь, мое внимание привлекла боль. Болела голова, будто по черепу изнутри били молотками, болела поясница и бедро. Такое ощущение, словно меня хорошенько отделали резиновыми дубинками, а может, и не резиновыми…

Где же я заполучила всю эту боль? Подралась с кем?..

Я пошевелилась, и головушка моя едва не взорвалась. Молотки заработали с удвоенной силой. Я услышала звуки и не сразу сообразила, что это мой стон.

— Миссис Поттер?..

Я приоткрыла глаза и увидела склонившуюся надо мной пышноволосую девушку.

— Гермиона? Ты что здесь делаешь?..

Здесь — в смысле в моей спальне на Гриммолд — плейс.

Я машинально обвела взглядом помещение. Это была спальня, но не моя. Может, какая — нибудь другая, в которой меня угораздило уснуть… с головной болью, нывшей поясницей…

Ох, что все — таки произошло со мной?

— Как вы себя чувствуете? — спросила Гермиона, встревоженно наблюдая за мной.

— Неплохо… — пробормотала я, пытаясь усесться на кровати.

Тело было как замороженное, однако же, поддавшись моим упорным попыткам, в конце концов обрело наполовину вертикальное положение. Гермиона пришла мне на помощь, сунув под спину подушку.

— Сколько сейчас время? — поинтересовалась я, едва не морщась. Головная боль больше всего донимала меня. Из — за нее никак не удавалось сосредоточиться на какой — либо мысли.

— Вообще — то… — Гермиона с сомнением прикусила губу. — Семь часов вечера.

Ого! Это что, меня на дневной сон потянуло? Вроде не старушка еще…

Так, а где Гарри ходит, пока его матушка дрыхнет?

— Гермиона, ты не знаешь, где Гарри?

Она как будто заволновалась еще больше. Тут впервые в душу вкралось подозрение.

— Где он? — с нажимом повторила я.

Молотки в голове словно взбесились. Я почувствовала, как мой лоб покрылся испариной.

— Не беспокойтесь так, миссис Поттер! — затараторила девушка, когда я, не взирая на боль, вскочила с кровати, а вернее сползла. — Гарри здесь, недалеко… Вышел свежим воздухом подышать… Он скоро вернется.

Я опустошенно, будто сдутый воздушный шарик, опустилась на край кровати.

— Вам лучше лечь… И выпить это зелье.

Гермиона протянула мне стакан с какой — то жидкостью.

— Что за зелье? А воды нет?

— Зелье восстанавливающее. Вода — вот.

В ее руке появилась бутылке с водой. Я выпила одним махом чуть ли не половину, так пересохло горло, и только потом принялась за зелье, оказавшееся почти таким же неприятным, как преследовавший меня вначале запах.

Да это же был нашатырь! — осенило меня.

Постойте — постойте… Нашатырь? Меня что, приводили в чувство? И Гермиона уж больно напоминает сиделку…

— Гермиона… — дрожащим голосом сказала я, поднимая на нее глаза, — дорогая моя девочка, ответь мне честно… где Гарри?

Молотки особенно больно ударили по вискам, и я вспомнила, отчего напоминаю самой себе древнюю развалину. Меня сковал ужас.

— Что с ним?!

— Миссис Поттер, с Гарри, правда, все в порядке, — тихим, успокаивающим тоном сказала Гермиона, порывисто обнимая меня. — Поверьте!

Я не знала чему верить, но вряд ли она станет лгать мне даже во благо. Гарри ее друг, и Гермиона не была бы так спокойна, если бы он действительно…

По щекам безудержно покатились горячие слезы, и я уткнулась Гермионе в плечо. Она нерешительно погладила меня по волосам.

— Прости меня… — придушенно попросила я, отодвигаясь.

— Ну что вы… — пробормотала она. — Я все понимаю. Это реакция на стресс… и все такое… — неловко закончила Гермиона.

— Если Гарри и правда здесь, позови его, пожалуйста! Мне не станет легче, пока не увижу его…

— Да, конечно! Вы только не вставайте!

Девушка торопливо шагнула к двери, но едва дотронулась до нее, она распахнулась. На пороге комнаты стояли Северус и Альбус.

Как только я увидела людей, с которыми хотела бы встретиться в последнюю очередь, внутри ожил вулкан непонимания и животной ярости.

Гермиона в нерешительности стояла перед дверью, преграждая Дамблдору и Северусу путь в спальню.

— Мисс Грейнджер, долго вы будете изображать столб? — нетерпеливо осведомился последний.

— Северус, зачем так невежливо? — укорил его Альбус. — Мисс Грейнджер, позвольте нам пройти.

Гермиона колебалась, как будто не знала, пропускать их обоих или нет.

— Извините, я…

— А если я не хочу, чтобы вы входили? — подала голос я, выпрямляясь. — Все равно войдете?

Гермиона обернулась. Дамблдор и Северус устремили на меня взгляды поверх ее плеча. Как видно, они думали, что я еще не пришла в себя.

— Здравствуй, Лили, рад видеть тебя в добром здравии…

— Да — да, все это я уже слышала, — оборвала я Дамблдора. — Новенького ничего не скажете, Альбус?

Встала с кровати и подошла к Гермионе, встревоженно наблюдавшей за мной. Она собралась что — то произнести, но я успокаивающе положила на ее плечо руку.

— Гермиона, иди сделай то, о чем я тебя попросила. Не беспокойся, со мной все в порядке.

В порядке, как же… Голову и поясницу одновременно пронзила резкая боль. Мне пришлось постараться, чтобы на лице сохранилось выражение спокойствия и уверенности.

— Хорошо… — кивнула Гермиона, не осмелившись возражать мне и, пребывая все еще в раздумьях, взглянула на двух мужчин, стоящих на пороге. Они без слов расступились перед ней.

Когда ее шаги затихли вдали, я встала на то место, где прежде стояла девушка, и уперла руки в бедра. Мне абсолютно не хотелось разговаривать с кем — либо из визитеров, а уж находиться с ними в одной, к тому же не впечатляющей своими размерами, комнате — вдвойне. По крайней мере, до тех пор, пока не увижу Гарри.

— Итак… Что на этот раз вас привело ко мне? — спросила я, обращаясь исключительно к Дамблдору. Северуса же принципиально игнорировала, несмотря на то, что он не сводил с меня глаз, будто стремился загипнотизировать. А это, признаться, меня несколько нервировало. — Или пришли только поинтересоваться моим состоянием? Ведь вы, конечно, знаете, что произошло на Диагон — Аллее?

— Безусловно, — согласился Дамблдор, глянув на Северуса, больше не проронившего ни слова. — Мне обо всем поведали Гарри и Северус.

— Неужели все? — Я прищурилась и уставилась на Северуса с такой враждебностью, что он вздрогнул. — Хотя мне все равно, известны ли вам подробности произошедшего.

— Ты нас не впустишь? — спросил Дамблдор, помолчав.

— Не вижу в этом надобности. Если я по вам, Альбус, вдруг заскучаю, пришлю открытку.

— В таком случае, ты вполне можешь обойтись и без нее.

— Без нее? Как хотите…

— Нет, Лили, я в том смысле, что тебе просто нужно будет позвать меня, если вдруг заскучаешь по мне.

Дамблдор мягко улыбнулся, и я вспомнила, как он делал так не единожды, когда навещал меня в больнице. Его всепонимающая улыбка вызывала у меня раздражение, как только перед глазами вставали сцены в палате.

— Как это понимать? — Я невольно скрипнула зубами.

— Как ты думаешь, где мы находимся?

— В доме крестного Гарри, где же еще.

— Нет, Лили, мы даже не в Лондоне.

— А где?..

Не договорив, я бросилась к окну. Мне почему вдруг пришло в голову, что это наш с Гарри дом, который мы только — только купили, но откуда в нем такие толстенные каменные стены?..

Первое, что бросилось в глаза, была высота. Комната, у окна которой я стояла, приблизив лицо к стеклу, находилась не на первом этаже и даже не на втором. До зеленевшего холма, расстилавшегося подо мной, было по крайней мере футов двадцать. В сумерках, окутывавших окрестности, виднелась темная полоса леса, тянущаяся вдоль просторных земель, насколько хватало глаз.

Нет, это точно не может быть наш дом…

Я медленно повернулась к Дамблдору, который, воспользовавшись тем, что путь в комнату был открыт, вошел внутрь. Северус остался на прежнем месте, вероятно, опасаясь моего большего неудовольствия.

— Где мы? Куда вы меня притащили?

— Лили, это совершенно безопасное…

— Мне что, еще раз повторить?

— Мы в Хогвартсе.

— Ах, в Хогвартсе…

Я набрала в легкие воздух, собираясь… Закричать? Нет, наверное, просто возмутиться, что меня, словно какую — то безропотную куклу, доставляют туда, куда захотят. Но именно в эту секунду боль скрутила так, что я лишь вытаращила глаза, а из горла вырвался звук, похожий на мышиный писк.

— Лили? Тебе плохо?

Из — за спины Дамблдора быстро вышел Северус и, не останавливаясь, приблизился ко мне.

Нет, мне очень хорошо! Прямо превосходно…

Я хотела отойти от него, демонстрируя, как отношусь к нему, в целом, и к его озабоченности, в частности, но Северус решительно взял меня за плечи, поворачивая к себе.

— Что ты себе позволяешь! — выдавила я наконец, попытавшись увернуться от его рук.

— Не будь такой упрямой, Лили! Ты можешь хотя бы ненадолго отбросить все свои эмоции и довериться мне?

— Уже доверилась! И что получила взамен?

Наверное, со стороны могло показаться, что я веду себя чересчур экспрессивно, как какой — то подросток, но негодование просто переполняло меня.

— Сколько можно меня обманывать? Или вы все считаете, что за то время, которое провела в коме, я сильно поглупела?..

— Никто так не считает, Лили, — мягко сказал Дамблдор, наблюдая за нами обоими, но не предпринимая попытки вмешаться. — Ты прекрасно знаешь…

— Знаю? Ничего я не знаю! Я лишь убедилась в том, что от меня на каждом шагу что — то скрывают!

После нескольких минут напряженного сопротивления на меня навалилась усталость.

— Лили, позволь Северусу помочь тебе. Он хороший специалист…

— Доктор, что ли? — усмехнулась я. — А, профессор?

Руки Северуса до сих пор лежали на моих плечах, но на дальнейшую борьбу не оставалось больше сил. Наши взгляды пересеклись…

— Да что это за такое! — донеслось со стороны двери возмущенное восклицание. — Убери от нее руки!

Я почему — то вздрогнула, осознав, что не слышала ни чьих — либо шагов, ни других звуков, обозначавших, что к спальне кто — то идет. Быстро обернулась и увидела Гарри. Яростно прищурив глаза, он неотрывно смотрел на нас с Северусом. Позади стояли Гермиона и Рон, выглядывающие из — за его спины.

— Гарри, — с тем же укором произнес Дамблдор, — добавь в обращение к профессору Снейпу немного больше уважения, пожалуйста.

Гарри только мельком взглянул на него и вошел в комнату.

— Убери от моей мамы руки и отойди от нее не менее чем на два фута.

Будто не слыша его, Северус возвратил взгляд ко мне. Чувствуя, что терпение Гарри на исходе, я повела плечами, и лишь тогда он поднял руки, отстраняясь от меня.

— Ты знаешь, — сказал он, — твой сын иногда бывает до ужаса невоспитан.

Вместо того, чтобы рассердиться, я ощутила спокойствие.

— Ты намекаешь на то, что Гарри некому было воспитывать, не так ли? — холодно осведомилась я у Северуса.

Как он воспринял мои слова, понять было практически невозможно. Я сразу же отвернулась от него и посмотрела на сына. Гарри сначала нерешительно, словно, тяготясь присутствием посторонних в спальне, подался ко мне, но затем быстро преодолел оставшееся расстояние. Нет, мнение окружающих его отнюдь не стесняло, во всяком случае, в этот момент. Он обнял меня, обвивая шею руками. Я погладила его по спине и спросила:

— Ну, как ты?

— Со мной все в порядке, — вполголоса сказал Гарри близко — близко.

Даже если с ним что — нибудь не так, вряд ли он сообщил бы об этом тут же.

— Мам, я так испугался, когда ты… — Он справился с дрогнувшим голосом. — Когда в тебя попало заклятие.

— Да, досталось мне немного, — я слабо улыбнулась. Перед мысленным взором пронеслась картинка залитой дождем улицы, на которой с громкими хлопками появляются люди в накинутых на головы капюшонах, и на короткий миг мне стало страшно, как тогда, в мокром уличном кафе. — Эти люди… Это ведь были те самые Упивающиеся?

В комнате наступила тишина. Гарри едва слышно втянул в себя воздух. Я не смотрела ни на кого больше, только на него.

— Да, это были они, — кивнул он.

— Что им было нужно?

То есть, конечно, я знала ответ, но вопрос сам сорвался с языка.

— Это очевидно, — нервно хмыкнул Гарри, обнимая одной рукой меня за плечи, но при этом не поворачиваясь ни к кому лицом. — Их основная цель — поймать меня. Это им, кстати, ни разу не удалось.

— Руки коротки, — поддержал его стоявший рядом с Гермионой у двери Рон.

Из — за плеча Гарри я увидела, как Северус смерил парня взглядом а-ля «вас просили встревать, мистер Уизли?» Рон было вызывающе вскинул подбородок, но слегка стушевался и отвел глаза.

— Но откуда они узнали, что ты, Гарри, будешь именно на Диагон — Аллее?

— Ну… вероятно, им кто — то доложил об этом, — с мрачным видом сказал Гарри, потом остро глянул на Северуса. — Яксли произнес очень любопытную фразу. Я думаю, она не так уж безосновательна.

— Яксли тупица, — холодно сказал Северуса. — Он скажет глупость, и ты поверишь, Поттер?

— Северус! — внезапно взорвалась я, да так, что Гарри вздрогнул. — Последний раз повторяю, его зовут Гарри, и никак иначе! Будь добр, запомни это.

Вот теперь я действительно его задела. Его темные глаза полыхнули огнем негодования, но который вряд ли относился в мой адрес, а руки непроизвольно сжались.

— Ну — ну, Лили, — увещевающе проговорил Альбус в очередной попытке воздействовать на меня своим ласковым тоном, — не стоит так повышать голос, пожалей собственные нервы и душевное равновесие… Гарри, пожалуйста, убеди свою маму на сегодня прекратить всякие расспросы и позволить профессору Снейпу помочь ей…

— Ни за что! — категорически воспротивился Гарри, схватив меня за руку, будто таким образом стремясь защитить от Северуса, уже готовящегося принять всевозможные меры для моей помощи. — Никакого профессора Снейпа рядом с ней быть не должно. И потом, если мама согласится, мы вернемся домой.

— Конечно, согласна. Я вообще не понимаю, почему мы здесь…

— Вы хотите вернуться в Лондон? — уточнил Дамблдор. — Это неразумно.

— Нет, не в Лондон, — сказала я, прижимая к себе сына. Мы с ним стояли напротив Альбуса и Северуса и как будто находились в отдельном лагере, обособленном от них. — Но это не суть важно. Я не останусь в Хогвартсе, если того не хочет Гарри.

Он посмотрел на меня, и я поняла, что его решение уйти или остаться полностью зависит от моего желания. Если наши мнения совпадут, то так и сделаем. Однако все усложнялось тем, что Дамблдор ненавязчиво давил на Гарри, применяя широко известный метод: вызывая жалость, акцентируя на моем стрессовом состоянии.

Как же я терпеть этого не могла!

— Гарри, подумай хорошо, что будет лучше для твоей мамы, — снова заговорил Дамблдор, словно мои мысли проникли в его голову.

— Не смейте его подстрекать, Альбус, — ровным голосом, стараясь вновь не поддаться порыву, сказала я.

— Я не подстрекаю его. — В его тоне промелькнула тень удивления. — Я всего лишь хочу, чтобы Гарри понял, что оставаться без присмотра профессиональных целителей для тебя крайне нежелательно.

Я хотела возразить, что ничего этого мне не нужно, ибо чувствую… нет, не прекрасно, зачем врать самой себе, но довольно сносно… Если не обращать внимания на постоянную боль, вспыхивающую то тут, то там… Но Гарри опередил меня.

— Без присмотра? Что вы имеете в виду? — Ох, как же он встревожился!

Вместо Дамблдора ответил Северус. Мне показалось, он посмотрел на моего сына чуть ли не с жалостью, словно Гарри был безнадежно умственно отсталым.

— Пот… Мистер Поттер, ваша мама нуждается в целительском уходе. Если бы не чрезвычайные обстоятельства, она до сих пор бы находилась в больнице под неусыпным наблюдением целителей. То, что она пережила — это не какая — то там пустяковая простуда. Осложнения могли бы быть куда серьезнее.

Под «чрезвычайными обстоятельствами» он, без сомнения, подразумевал мой побег из больницы. Еще мне подумалось, что своей речью Северус стремился воздействовать и на меня тоже.

Гарри, хоть и хмурился, устремив взгляд на него, похоже, все же немного проникся его словами.

— А после того, что сегодня она перенесла — и подавно, — подлил масла в огонь Северус. — И не считаю, что вы настолько безответственны, что к совету профессора Дамблдора отнесетесь с пренебрежением.

Гарри молчал, будто не находя ответа, и посмотрел на меня. Я ободрительно улыбнулась.

— Какую невеселую картину нарисовал профессор Снейп, не правда ли? Но мне действительно уже лучше… И мы можем пойти домой, где никто нас не побеспокоит, а значит, тревоги и волнения мне не страшны. Ведь это вас тревожит, господа?

Господа, то есть Альбус и Северус, по — прежнему не сводили глаз с Гарри, ожидая его решения.

— Лили, я понимаю, ты видишь в каждом моем действии какой — то подвох… — начал Дамблдор.

— Подвох? — повторила я, убирая с плеча Гарри руку, и подалась вперед. — А разве не вы способствовали тому, что я теперь везде и всюду вижу какой — то подвох?

— Прости меня, Лили, — промолвил старый волшебник, как будто это было так легко и просто.

Я воздержалась от каких — либо комментариев, лишь долго поглядела ему в лицо, оно и в самом деле казалось печальным. Но затем прошла мимо Дамблдора и Северуса и свернула к двери. Гермионы и Рона там почему — то не было.

— Гарри, — позвала я сына, пребывавшего в задумчивости. — Ну, так что, пойдем обрадуем Тигру, что мы переезжаем?

Надо же, совсем забыла о коте, который, вероятно, заперт в доме Блэков и от голода и одиночества лезет на стены!

— Мам, знаешь… — произнес Гарри как — то не очень уверенно, сведенные к переносице брови выдавали, по крайней мере, его тревогу. — А ведь тебе и правда нужна… чья — нибудь поддержка. Не только моя, — поспешил добавить он, видя, что я готова заговорить. — Прошло так мало времени с тех пор, как…

Он заколебался, не решаясь произнести неприятное, даже с привкусом горечи, слово «кома». Я могла бы сражаться с любым человеком, но не с собственным сыном. Понимала, что вправе говорить что угодно, но сопротивляться и отстаивать свое мнение — нет, только не сейчас.

Браво, Альбус, ваша взяла!

— То есть ты хочешь, чтобы мы остались здесь? — тихо уточнила я.

Гарри подошел ко мне и, встав лицом к лицу, кивнул.

— Я хочу, чтобы с тобой ничего больше не случилось.

— Гарри, я горжусь тобой, — расплылся в улыбке Альбус. — Твой разум возобладал над эмоциями.

— Как это ни странно, — негромко вставил Северус.

На лице Гарри беспокойство сменилось легким раздражением. Пожалуй, теперь я понимаю его негативный настрой по отношению к Северусу. Но тот — то каков! Так неприкрыто неприветливо, я бы сказала враждебно, обращаться с моим сыном!

— Однако идеальным вариантом все же было бы вернуться в больницу Св. Мунго, для полноценного обследования.

Эти слова я восприняла несколько болезненно. Перспектива вновь оказаться в запертой палате приводила меня в настоящий ужас.

— Да ни за что на свете! — чуть ли не выпалила я, в испуге повернувшись к Северусу.

На миг представилось, что на меня натягивают смирительную рубашку и силком загоняют в комнату с решетками на окнах. По коже поползла противная дрожь.

— Конечно, нет, мам! — Гарри успокаивающе сжал мои ладони в своих, а к Северусу обратил пылающее яростью лицо.

— Хорошо, мы поживем здесь… до… Какое сегодня число?

Я напрягла память, пытаясь припомнить сегодняшнее число, но дни мелькали передо мной как вырванные листки календаря.

— Шестое августа, — подсказал Гарри.

— Ну, значит, пробудем в Хогвартсе неделю, а там посмотрим.

— Вот и отлично, — просиял Альбус подобно солнцу в безмятежном синем небе.

С легким раздражением я отвернулась. Интересно, это его естественное поведение или он просто разыгрывает из себя этакого добряка, у которого на уме нет ничего плохого?

Спальню, в которой я очнулась, отвергла сразу, объяснив это тем, что, во — первых, хотела бы жить не так высоко и, во — вторых, не отпускать далеко от себя Гарри. На первом этаже огромного замка спален не было, но имелись на втором, причем две — смежные. Вот в них мы с сыном временно и обосновались. Потом я потребовала привезти из дома номер двенадцать позабытого Тигру, а также вещи, купленные у мадам Малкин. За котом отправились Гарри с Роном, одежду же, упакованную в бумажные свертки, доставил Северус. Я слегка удивилась, когда он постучал и вручил мне похрустывающие прямоугольники.

— Благодарю, — сухо сказала я, придерживая дверь и не предоставляя ему возможности войти.

— Лили, я хотел бы поговорить… — Он замолчал, глядя куда — то позади меня.

Я машинально обернулась. Ах, он увидел Гермиону, оставшуюся со мной по просьбе Гарри. По его словам, ему будет спокойнее, если она присмотрит за мной. Как за беспомощной старушкой, добавила я про себя. На самом деле я была только рада компании Гермионы, мне нравилась эта искренняя девушка.

— Мисс Грейнджер, вы не могли бы…

— Нет, Гермиона никуда не уйдет, — прервала я Северуса. — Если у тебя есть что сказать, говори, а нет, что ж, придется тебе уйти ни с чем.

Некоторое время он сверлил глазами Гермиону, которая, я это почувствовала, отошла в глубь комнаты, чтобы не мешать. Но я не была настроена на продолжительную беседу. На душе все еще кипело нечто среднее между злостью, обидой и раздражением на Северуса, от того, что он счел нужным скрыть от меня немаловажный аспект своей биографии.

— Я знаю, что поступил необдуманно, — наконец сказал он, покорно оставшись на пороге, — не рассказав тебе всего и сразу. Насколько было бы легче…

— В прошлом я об этом знала или подобное с тобой случилось недавно? — без интереса спросила я, прижимая к себе свертки. Поморщилась: после длительного пребывания на ногах снова вернулась дребезжащая боль в висках.

— Знала, — будто выталкивая из себя слова, выдавил Северус. — Конечно, знала.

— И?..

— И это обстоятельство стало одним из факторов, подтолкнувших нас к разрыву…

— Вот как… — рассеянно проговорила я, изучая его каменное лицо. — По сути это ничего не меняет. Ты ведь общаешься, и довольно тесно, с… — Я произнесла было «с Упивающимися смертью», но отчего — то это словосочетание застряло в горле, поэтому выразилась по — другому: — С теми людьми, и я очень четко помню последнюю часть вашего с миссис Малфой разговора. — Я не удержалась и как — то печально усмехнулась. — А еще помню, что сказал один из тех людей. Про Гарри.

— Это неправда!

Губы Северуса сжались и побелели.

— Я бы никогда не обрек твоего сына на гибель!

Он осознал, что произнес это слишком громко, и взгляд его метнулся внутрь спальни, откуда раздался какой — то резкий звук, а вслед за ним приглушенное оханье.

— Мисс Грейнджер!

— Не кричи так, — попросила я его.

Гермиона с порозовевшими от неловкости щеками приблизилась ко мне.

— Профессор Снейп, — начала она, опережая Северуса, — может, я покажусь чересчур наглой, но на вашем месте я бы перенесла все разговоры с миссис Поттер на потом.

— Вы и правда чересчур наглая, мисс Грейнджер, впрочем, я это и так прекрасно знаю.

Во мне все напряглось. Как он смеет так оскорблять эту милую девушку?

Гермиона храбро встретила его взгляд, не предвещающий ничего хорошего. Похоже, ей это не впервой.

— Вы разве не видите, что она очень устала?

Северус видел, но отступиться от запланированного разговора тоже не мог. Однако ему придется.

— Гермиона, между прочим, права, — сказала я. — Я устала настолько, что стоять уже не могу.

Наконец, оторвавшись от двери, прошла к кровати и сгрузила на нее все свертки.

— Ты говорил, что в силах помочь мне. Так помоги. Избавь меня от головной боли.

Я думала, он начнет посыпать меня подробными расспросами, но Северус вдруг молча развернулся и скрылся в коридоре. Гермиона прикрыла дверь с еле заметной полуулыбкой.

Я с неимоверным облегчением опустилась на застеленное темно — красным покрывалом кровать и закрыла лицо ладонями.

— А где Ремус? — неожиданно спросила я и отняла руки от лица. Как это так получилось, что он совершенно вылетел у меня из головы?

— Ремус? — переспросила Гермиона, подходя. Мне почудилось, что она слегка смутилась.

— Ну да, он же был с нами, когда все случилось… Почему он до сих пор не пришел? Или он не знает, где мы с Гарри?

Страшное предположение было боязно произносить вслух. Во рту пересохло, руки стиснули покрывало.

— Ремус знает, что вы в Хогвартсе, конечно же, — притушила мою тревогу Гермиона. — И с ним все в порядке. Просто сейчас… он немного занят…

— Занят? Да, понимаю, у него есть Тонкс…

Но это не объясняет того, почему за все время нашего пребывания здесь Ремус не навестил нас.

— Да, Тонкс… — повторила девушка, отвернувшись к темному окну.

Ночь, несмотря на выпитое зелье, которое принес Северус, прошла тревожно. Боль, терзавшая мою голову, ослабла, но все — таки не пропала насовсем. Оставалось такое ощущение, словно голову стянул металлический обруч. Я заверила всех, что теперь меня ничего не беспокоит, но, кажется, мне не очень поверили.

Ужин и последующие часы мы с Гарри провели за разговорами. На накрытом столе присутствовала только легкая еда, ибо, по словам Северуса, мой организм, долгое время подпитывавшийся лишь витаминными комплексами, мог взбунтоваться против высококалорийных блюд. То есть это были овощи, варенные или свежие, фрукты и какой — то травяной чай. Я‑то не против соблюдать некоторую диету, но вспомнила, что последние дни питалась исключительно тем, что оказывалось под рукой. Неужели тот целый литр кофе, выпитый в доме Северуса, не нанес моему ослабленному организму никакого вреда? К нам с Гарри присоединились его друзья, оставшиеся в Хогвартсе за компанию, ну, и конечно же, неунывающий Тигра, с любопытством исследовавший мою комнату.

Я не могла уснуть почти всю ночь. Несколько раз вставала, бродила, как сомнамбула, по спальне, подходила к окну, за которым было ярко от сияющей в чистом темном небе полной луны, похожей на большое серебристое яблоко, и замирала у двери, ведущей в комнату Гарри. Потом снова забиралась в постель, где в изножье кровати, на свернутом покрывале, спал котенок. Его лапы и кончик хвоста подрагивали, словно во сне он видел что — то такое, что наполняло его нетерпением. Может быть, он ловил кого — то очень шустрого и быстрого? Я легонько провела рукой по его пушистой шерстке, надеясь таким образом снять с себя нервозность и настроиться на сон. Но он все не шел ко мне. Я ворочалась с боку на бок, вспоминая и вспоминая прошедший день. Не хотела этого, но мысли сами лезли в голову, которой и без них было дискомфортно из — за невидимого стального обруча. В конце концов вымоталась настолько, что уснуть удалось лишь под утро.

Где — то рядом что — то негромко скрипнуло. Я пошевелилась, просыпаясь. Прямо в лицо светил солнечный луч, было тепло, и мне чудилось, что это чья — то большая, гладящая меня ладонь. Я отвернулась от света и приоткрыла глаза.

— Доброе утро, милый, ты уже проснулся? — хрипловатым ото сна голосом произнесла я, увидев сидящего на краю кровати Гарри.

Он беспокойно посмотрел на меня и как — то несмело улыбнулся.

— Да… Уже давно.

Я автоматически глянула в окно, между раздвинутых штор. Так и есть, солнце находилось высоко в небе, а я опять пропустила все на свете. Но при этом не выспалась и чувствовала себя теперь разбитой.

— Какая мама у тебя соня, — пошутила я, садясь на постели. Так же машинально откинула назад длинные волосы. Надо бы как — нибудь укоротить их, сделать нормальную стрижку, а то мешаются и беспрестанно лезут в лицо.

— В твоем состоянии это естественно, — не слишком уверенно сказал Гарри. — Это реакция на стресс. Мне Гермиона сказала, — добавил он.

— Не смею спорить с Гермионой, может, и так.

Меня раздирала зевота и усталость. Хотелось вновь забраться под одеяло и проспать, как сурок, до самой весны. Но я позволила себе лишь прикрыть глаза, с зевотой же боролась как могла.

— Умная у тебя подруга. Да и вообще друзья твои на редкость терпеливые и понимающие.

Я поправила ночную рубашку с короткими рукавами, которую вчера же и купила вместе с другой одеждой, и свесила ноги на пол.

— Да… Этого у них не отнимешь. — Гарри уставился на свои колени и, помявшись, поднялся. Сунул руку в карман штанов, затем вынул, держа в ладони что — то маленькое и стеклянное. — Вот… это тебе нужно выпить. — Голос у него вдруг напрягся, а лицо приняло озабоченное выражение.

— Что это?

— Снейп сказал, когда ты проснешься, дать тебе это зелье. И чтобы ты сразу его приняла.

— Ты уже виделся с ним? — насторожилась я, внимательно вглядываясь в Гарри.

— Виделся. Он крутился возле твоей двери. — Сын недобро сощурился. — Надо думать, надеялся с тобой встретиться. Но напоролся на меня.

— А как же ты взял у него зелье? — осторожно спросила я, имея в виду его большую нелюбовь к Северусу.

Он ненадолго замолчал, перекатывая между пальцами небольшой флакончик, наполненный жидкостью болотного цвета.

— Снейп ненавидит меня, я это знаю, — равнодушно пожал плечами Гарри. — Но ты для него нечто особенное. Я не могу не признать это. Поэтому вряд ли он подсунул какой — нибудь яд вместо зелья.

Протянул стеклянный сосуд, и я взяла его. Он был согрет теплыми ладонями Гарри.

— Я пойду пока, разузнаю насчет завтрака… или обеда. — Он улыбнулся, и на сердце у меня полегчало. Что может быть чудесней, чем искренняя улыбка твоего ребенка, пусть уже такого взрослого? — Хочешь позову Гермиону?

— Зачем? — удивилась я.

— Ну-у… На всякий случай.

— Нет, Гарри, не стоит. Не такая я уж беспомощная, чтобы меня кто — то подстраховывал.

— Ладно…

Он закрыл за собой дверь, и я осталась наедине со своими мыслями и флакончиком в руке.

Вчера Северусу так и не удалось высказать все, что он намеревался. Когда принес по моей просьбе обезболивающее средство, то застал вернувшихся с котенком Гарри и Рона. И Гарри дал ему ясно понять, что присутствие Северуса здесь крайне нежелательно. Но я ничуть не сомневалась в том, что он будет продолжать искать встреч со мной, пока не выслушаю его. Честно говоря, мне и самой хотелось узнать причину такого поведения Северуса. В конце концов, он столько для меня сделал. Однако загвоздка состояла в негативном настрое Гарри к нему, и если сын воспротивится нашей беседе, так и быть, всецело займу его сторону.

Из горла вырвался непроизвольный вздох. Я посмотрела на флакончик, подумала немножко и вынула герметичную пробку. Поднесла к носу. Ноздрей коснулся горьковатый, полынный запах. Северус утверждал, что мне просто необходимо пройти курс по полному восстановлению функций моих внутренних органов, потому что они до сих пор находятся в состоянии своеобразного полусна. Да, с этим не поспоришь. Ведь все эти головокружения, учащенное сердцебиение, а иногда сильное ощущение — что руки, ноги, да и все тело принадлежит не мне, а кому — то другому человеку, — последствия многолетнего бездействия организма. Удивляюсь, как я сумела сбежать из больницы, и при этом у меня не отнялись ноги…

Что ж, раз нужно выпить зелье, выпью, жизнь мне дорога, особенно она кажется драгоценной после того, как я обрела Гарри. Флакончик был маленьким, поэтому в два глотка осушила его. На вкус зелье оказалось таким же, как на запах: с примесью полыни. Во рту осталась горечь, но запить ею было нечем. И отчего лекарства должны непременно вызывать отвращение?..

Я наконец встала и переоделась, но не в то, что носила последнюю неделю, а в новенькое, свежекупленное черное прямое платье до колен. Но на ноги нацепила все те же туфли — лодочки, во — первых, из — за их удобства, а во — вторых, и в-главных, обувь — то я вчера и не успела приобрести. Затем отправилась в ванную, чтобы полностью проснуться при помощи холодного умывания.

Прохладная вода действительно меня взбодрила. По крайней мере глаза не закрываются ежесекундно, хотя усталость от недосыпа не исчезла бесследно.

Я склонилась над раковиной и в который раз перебросила волосы за спину. Нет, сегодня же состригу, до ужаса надоели. По — хорошему, конечно, надо бы побывать у опытного парикмахера, но когда такой день наступит? Когда выберусь из Хогвартса, не знаю, может, через неделю, а может, если что — то помешает, через две. Там и до первого сентября рукой подать, и кто знает…

Из круглого зеркала, висевшего над умывальником, глядела на меня молодая, с бледной до прозрачности кожей женщина. С того раза, как я изучала свою внешность в больничной палате, ничего особенно в ней не изменилось: те же веснушки, небрежно рассыпанные по лицу, те же тени под глазами, которые стали как будто глубже. С ними я выглядела измученно и немного старше. Но не только это выдавало мой истинный возраст: между бровями появилась небольшая вертикальная морщинка. Я провела пальцами по лицу. И возле губ тоже, и возле глаз… Теперь лишь с натяжкой можно дать мне двадцать пять лет…

В этом, конечно, нет ничего удивительного. Жуткие потрясения, которые мне пришлось испытать с того момента, как я сбежала из больницы, никого не красят. Чудо будет, если останусь такой же и в дальнейшем.

И все же от открытия в коленках возникла странная слабость. Я ухватилась за край умывальника и, тяжело дыша, словно не стояла в ванной, а бежала кросс, вновь осторожно посмотрела в зеркало. Дотронулась до уголков глаз, губ… Нет, не сотрешь ты их, Лили, даже если очень сильно пожелаешь. Это шестнадцать лет в коме ты провела как в неком оазисе, где время не оставило на твоем молодом тогда еще лице свой отпечаток. То была не жизнь — всего лишь ее жалкое подобие, но сейчас ты снова начала жить, а это значит, что вместе с окружающим миром неотвратимо меняться будешь и ты сама.

К щиколоткам прижался пушистый бок. Я вздрогнула от неожиданности и опустила взгляд к полу. Рядом, подняв тоненький хвостик, стоял Тигра. На его мордочке, обращенной ко мне, читалось: «Что ты так долго? Я успел позавтракать, а теперь не прочь подкрепиться еще чем — нибудь…»

— Маленький обжора… — пробормотала я, выходя из ванной.

Котенок бежал впереди меня. В спальне я осмотрелась. Гарри пока не было, поэтому до его прихода решила немного прибраться. То есть застелить постель и сложить вещи, которые не успела вчера распаковать, в шкаф. Совершив эти нехитрые процедуры, я остановилась посреди комнаты. Тигра обошел вокруг моих ног и уселся у двери, словно говоря: Ну, и чего ты ждешь?

— Я жду Гарри, не понимаешь, что ли? — сказала я ему, точно и в самом деле прочтя в его больших глазах немой вопрос. — Куда он пропал? Не знаешь, случайно?

В ответ на это котенок отвернулся, подошел к двери и скребнул коготочками по деревянному косяку. Тяжелая дверь оказалась ему не по силам. Не добившись успеха, Тигра оглянулся и требовательно мяукнул.

— Если ты хочешь выйти, то не советую убегать далеко. Потеряешься…

Ну вот, с кошками разговариваю… Хотя кому какая разница, раз здесь больше никого нет, а Тигра, может быть, понимает меня даже лучше, чем кто — либо другой. Исключая Гарри, естественно.

Я открыла ему дверь. Он выскользнул в коридор, из — за каменных стен выглядевший довольно — таки мрачноватым и холодным. Поколебавшись, я тоже вышла за порог. Повертела головой. Никого. Заглянула в комнату Гарри. Пусто. Где же он?

В животе протяжно заурчало, напоминая, что с момента последнего приема пищи прошло не менее двенадцати часов. Если и дальше буду соблюдать такую диету, останутся от меня только кожа да кости.

Тигра, призывно махнув хвостом, шустро затрусил по коридору. Вот чертенок! Заблудится ведь.

Я последовала за ним. Свернула за угол, за которым исчез он, и притормозила. Котенок пересек площадку перед огромной лестницей, ведущей в не менее впечатляющий своими размерами и красотой холл, и теперь методично соскакивал вниз со ступени на ступень. Когда он преодолел половину пути, я опомнилась.

— Стой! Тигра!

Тот и ухом не повел.

Я оглянулась в надежде увидеть Гарри или хотя бы его друзей. Коридор был безлюден, да и вообще казалось, что в этом замке — громадине я находилась абсолютно одна. Это впечатление усиливало гулкое эхо моих шагов, отражавшееся от стен.

Кожа покрылась мурашками. Убеждая себя, что это произошло не от накатившего непонятного приступа страха, а от прохлады, наполнявшего просторный холл, я подошла к краю лестницы. Маленький непослушный котенок тем временем спрыгнул с последней мраморной ступени и, ни на миг не останавливаясь, побежал по большим поблескивающим в косых лучах солнца плиткам пола в направлении к дверному проему в стене справа. После того, как кончик его задранного хвоста скрылся в нем, мои сомнения исчезли сами собой.

Что там говорится о вот таких непоседах? Мы в ответе за тех, кого приручили. Так что, Лили, ноги в руки и бегом за своим подопечным, пока он не сунул любопытный нос куда не следует.

Я торопливо спустилась по лестнице и приблизилась к темному прямоугольнику, ощутив неприятное, прямо — таки тягостное предчувствие. Там была тоже лестница, уходившая куда — то вниз. Почему у меня с ней ассоциируется какой — то туманный образ, связанный с чем — то нерадостным, тревожным?..

Вероятно, это подсознание играет со мной в прятки, ведь когда — то и я училась в Хогвартсе и, конечно, множество раз ходила и по этому холлу, и по этой лестнице, спускавшейся не иначе как в подвал… нет, в подземелье… Поэтому в голове шевелятся погребенные под многотонным грузом беспамятства, похожего на бескрайний белый лист, мои давние воспоминания.

Сбежав по каменным ступеням, я приостановилась, обняв себя за плечи. Воздух в длинном сумрачном коридоре, тянущемся на несколько десятков футов, явно был на два — три градуса ниже, чем наверху, в холле. И что только понабилось здесь Тигре? Каких — нибудь грызунов учуял?

— Кис — кис! — негромко позвала я.

Мне показалось, впереди что — то шевельнулось. Наверняка мой найденыш. Я стронулась с места и через пару ярдов поняла, что это и правда он. Чуть позже коридор свернул вправо. Я прибавила шаг и лишь поэтому успела увидеть, как котенок прошмыгнул в небольшую щель приоткрытой двери. Ну вот, не хватало только, чтобы он кому — нибудь помешал…

Перед самым порогом меня охватило легкое волнение. А вдруг я нарушаю чужую территорию, вторгаясь за эту дверь? Я ощутила себя эдакой школьницей, преступившей незыблемые правила. Но сразу же одернула себя. Какие еще правила? Я всего — навсего пришла за своим питомцем.

И решительно толкнула дверь. Она бесшумно открылась, явив мне просторное освещенное помещение. Судя по всему, это была классная комната: на стене висела школьная доска, а перед ней в три ряда стояло около двадцати ученических парт. Я осторожно вошла внутрь, но никого не увидела. Класс был пуст, и никакого признака присутствия здесь котенка. Так куда же он делся?

Но тут откуда — то донесся приглушенный голос. Я быстро окинула взглядом помещение и уткнула его в еще одну дверь, расположенную в углу класса неподалеку от доски. Как и входная, она была также не до конца закрыта. Рядом с ней — то и обнаружился мой маленький непоседа.

Голос послышался вновь, затем к нему прибавился другой. Кто — то, видимо, находился за той дверь. Едва я, не сводя пристального взгляда с котенка, сделала несколько шагов к проходу между партами, Тигра озорно махнул хвостом и пролез в дверь.

Глядя на его проделки, я чуть не рассмеялась. Вот разбойник!

Однако охота веселиться пропала, когда внезапно раздался звук разбившегося стекла, а следом — яростный вопль. Из — за двери выбежал взъерошенный и явно испуганный котенок.

— Откуда ты здесь взялся! — Голос был мужской и очень знакомый.

Я напряглась, ожидая, кого увижу следующим.

Дверь распахнулась так сильно, что стукнулась об стену. В класс почти выскочил рассерженный Северус. Его волосы растрепались, а лицо, всегда такое невозмутимое, искажала раздраженная гримаса. Это было что — то новенькое для меня.

— Ах ты, маленький него… — начал Северус, но увидел меня и, странно поперхнувшись, замолк.

Он замер возле передней парты, точно налетев на нее.

— Северус, успокойся, что ты в… — следом за ним из небольшого помещения, часть которого открылась мне в дверном проеме, вышла или даже выплыла Нарцисса Малфой. Заметив меня, она тоже остановилась как вкопанная и закончила фразу: — … самом деле.

В течение нескольких долгих секунд мы неотрывно смотрели друг на друга. И тут я, сама не ожидая от себя такого, фыркнула, а потом и, правда не слишком весело, рассмеялась.

— Извините, опять я вам помешала…

Наконец взяла себя в руки, оборвав свой немного истерический смех.

— Я не знала, что вы тоже в Хогвартсе, миссис Малфой.

Нарцисса послала на Северуса слегка растерянный взгляд. Северус же вновь стал самим собой, на его лицо вернулась обычная маска холодного спокойствия.

— Что ты здесь делаешь, Лили?

Я приподняла брови в наигранном удивлении.

— А я‑то думала, ты будешь рад видеть меня.

Растерянность промелькнула теперь и в его глазах.

— Но вообще — то меня сюда привел Тигра.

— Тигра? — вырвалось у Нарциссы Малфой.

Я огляделась. Котенок сидел на значительном расстоянии от Северуса, несомненно опасаясь вновь приближаться к нему.

— Это ваша кошка?

— Моя. Вероятно, он хотел поздороваться с тобой, Северус. Помнишь, как он выдал тебя мне?

Я усмехнулась. Мне приносило странное удовлетворение, видя, как мои слова находят лазейку в броне безразличия Северуса, и он показывает свои истинные чувства.

— Ну я пойду. Еще раз простите, что прервала ваш важный разговор.

Подошла к котенку, он убегать от меня не собирался, и взяла его на руки. Его длинные усы пощекотали мне шею.

— Кстати, надеюсь, Тигра разбил что — то не очень ценное? — вежливым тоном обратилась я к Северусу. — Я слышала звон…

— Это было всего лишь Противоожоговое зелье, не беспокойся об этом, — проговорил он сдержанно. На Нарциссу, с жадным любопытством внимавшую нашему диалогу, Северус не глядел, и я поняла, что ее присутствие явно мешает ему сказать то, о чем мог бы сказать наедине со мной.

Я кивнула и отвернулась, направившись к двери.

— Подожди… Мы так и не договорили.

Я продолжала идти. Сзади послышались торопливые шаги.

— Знаешь, у тебя было столько возможностей это сделать, но почему — то я не замечала, чтобы ты хоть раз попытался все мне рассказать. — Развернувшись, я уставилась в резко остановившегося прямо передо мной Северуса. Котенок, будто чуя в нем кого — то близкого, потянулся мордочкой в его сторону. — А сейчас у нас разговора все равно, увы, не получится. Не думаю, что тебе придется по душе, когда сюда прибежит Гарри. — Я погладила Тигру, таращившего большие круглые глаза, и опять усмехнулась. — Смотри — ка, похоже, ты ему нравишься.

Может быть, Северус и постарался бы задержать меня в классе, но напоминание о Гарри притупило в нем это желание. К тому же, здесь была еще Нарцисса.

— Всего хорошего, миссис Малфой. — Мельком глянув на нее, я вышла в полутемный коридор.

Поднявшись в холл, вздохнула с облегчением. Пребывание в подземелье оставило в душе не слишком приятный осадок. Или, быть может, на меня так повлияла встреча с Северусом… и Нарциссой Малфой? Что она вообще в замке делает? Пришла повидаться с Северусом, продолжить прерванный мной разговор в летнем кафе? Могла бы пригласить его в какое — нибудь другое место…

— Мама!

Громкий возглас вырвал меня из раздумий. Я подняла голову и увидела стоящего наверху лестницы Гарри.

— Почему ты здесь?

— Тигра убежал, а я его ловила, — улыбнувшись, объяснила я. Котенок мяукнул, выражая тем самым не то согласие, не то возмущение.

Гарри нетерпеливо спустился на одну ступень, когда я начала подниматься.

— А вот ты, сынок, куда — то исчез. Я уж подумывала тебя искать.

Он махнул рукой, изобразив на лице легкую досаду.

— Меня Пивз задержал.

— Пивз? — с любопытством переспросила я.

— Школьный полтергейст. Мастер портить окружающим нервы. А ты никого не видела? — перескочил быстро на другую тему Гарри.

Он смотрел вниз, в направлении лестницы в подземелье. Я знала, что мой ответ ему не понравится, но зачем говорить неправду, все равно намеревалась выяснить одну вещь.

— Видела. — Мы прошли с десяток шагов, свернули в коридор, и тогда только продолжила: — Нарциссу Малфой.

Гарри вскинул голову, но мне показалось, что это не произвело на него такое уж сильное впечатление.

— Ты знал, что она в Хогвартсе?

Но он все же помедлил, прежде чем заговорить.

— Да, конечно…

— Конечно? — удивленно повторила я, придерживая начавшего рваться из моих рук Тигру.

Мы остановились, так как дошли до двери моей спальни. Я машинально опустила котенка на пол: вряд ли он снова побежит в подземелье после того, как успел ознакомиться с гневом Северуса.

— Добрый день, миссис Поттер, — поздоровались появившиеся из противоположного конца коридора Гермиона и Рон, едва Гарри открыл рот.

— Добрый день, — улыбнулась я. — Вы, я вижу, бодры и веселы. А ваши родители не волнуются, где вы?

Девушка и парень переглянулись, потом посмотрели на Гарри. Он ответил им слабой улыбкой.

— Наши родители уже привыкли, что мы втроем почти все время вместе, — сказал Рон, пожав плечами. — Мои, во всяком случае.

— Мои тоже, — добавила Гермиона. — Но они магглы, и не всегда согласны с этим.

Я задумчиво кивнула.

— Ваша крепкая дружба очень похвальна, однако… со своей стороны я бы тоже переживала за Гарри, если бы он проводил по нескольку дней вне дома. И если бы, конечно, не знала, что он с вами.

— Наши родители прекрасно знают, что мы с Гарри, — произнесла Гермиона таким тоном, словно я прямым текстом сказала, чтобы они с Роном убирались домой. Она выглядела смущенной.

— Не сомневаюсь…

Я открыла дверь, и в комнату первым вбежал Тигра, устремившись прямиком к накрытому столу. Войдя следом, я обернулась. Друзья Гарри нерешительно переминались на пороге.

— Заходите, что же вы.

— Нет — нет… — отказалась Гермиона. — Мы с Роном пойдем лучше погуляем.

Для убедительности она схватила парня за руку и потянула из комнаты. Он было запротестовал, но на лице девушки застыла такая решимость, что Рон предпочел не перечить.

Гарри ничего не сказал друзьям, видно, понимая, что Гермиона не хотела быть с Роном лишними в нашем маленьком семейном кругу.

— Надеюсь, они не из — за меня ушли? — чуть обеспокоенно спросила я, присаживаясь за стол. — Может, я обидела их?

— Обидела? Нет, что ты… Гермиона никогда на свете не придаст словам какое — то иное значение, чем есть на самом деле… Если ты имеешь в виду то, что мы всегда вместе. — Гарри пристроился напротив, отодвинув от края стола тарелку, к которой потянулся котенок. — Рона обидеть легче, чем Гермиону, но и он не увидел в твоих словах что — то плохое. Ты — то права, и родители Рона, и родители Гермионы очень переживают за них… просто… мы привыкли всегда быть вместе. Я не могу даже представить нас по отдельности.

— Ясно. — Откинувшись на спинку стула, я некоторое время смотрела на сына. Он, чуть наклонив голову, переключил внимание на Тигру. Гарри нервничал. Определенно. Он старался сидеть как можно более естественно, но напряженная поза выдавала его внутренние переживания.

Вздохнув про себя, я вытерла руки салфеткой и приступила к еде. Что ж, прошло всего — то больше недели, я и не надеялась, что наши отношения с первой секунды станут близкими, что мы будем понимать друг друга с полуслова… Такого не бывает.

— Гарри, скажи… Что ты имел в виду, когда я спросила, видел ли ты Нарциссу Малфой?

Я отставила в сторону опустевшую тарелку и взяла чашку с каким — то травяным чаем. Он очень вкусно пах.

— Ты сказал «конечно».

— Ну да… — кивнул Гарри, беря небольшой кусочек хлеба. — Я знал, что миссис Малфой в Хогвартсе, потому что… — он на мгновение опустил глаза, изучая хлеб, — это она перенесла тебя из Диагон — Аллеи сюда.

От неожиданности я поперхнулась.

Вот так новость…

— Вот с этого места поподробнее… В каком смысле перенесла?

Гарри разломил кусочек хлеба на два поменьше.

— Мм… Аппарировала вместе с тобой.

— Ты хочешь сказать… она спасла меня?

Он кивнул.

— А почему я об этом не знаю?..

Ах, ну да, в это время я пребывала без сознания, а вчера вечером мы говорили обо всем, но только не о том происшествии с Упивающимися смерти.

Некоторое время я собиралась с мыслями.

— Как вы справились с теми людьми? Прежде чем меня отшвырнул тот сверкающий луч, я видела, как тебя почти загнали в угол… А Ремус пробивался к тебе… Что произошло дальше?

Я отпила чаю, чашка дрожала в моих руках.

— Когда я увидел тебя лежащей на земле… — Гарри сглотнул, вконец расправившись с хлебом, — хотел кинуться к тебе… Мне не удалось, Яксли чуть не вырубил меня. Пока сражался с ним, миссис Малфой немного пришла в себя и сумела незаметно подобраться к тебе… Ну и…

Так, а Северус что в это время делал?

— А Северус? Он просто стоял?

Гарри на секунду замер и стряхнул с ладоней крошки.

— Нет… Он не стоял. Снейп тоже сражался. Как только в тебя попало заклинание, он как будто озверел…

Я глубоко вздохнула.

— Сражался против… Упивающихся?

— Угу, — невнятно промычал Гарри. — Это — то и очень странно. Потом возникла некоторая пауза, и нам с Ремусом удалось аппарировать.

В голове снова образовался хаос, и мне пришлось обхватить ее руками. Мне нужно поговорить с Северусом.

— Ну вот, кажется, я наелась, — сказала я бодрым голосом. Чересчур бодрым. Гарри поднял на меня глаза и какое — то время, задумавшись, пристально смотрел. — Что?

Он встряхнулся и покачал головой.

— Ничего…

Я поднялась, обошла стол. Присела рядом.

— Совсем ничего?

Не удержавшись, погладила сына по темным волосам, будто успокаивая не то его, не то саму себя. Гарри пошевелился, и мне на миг показалось, что он сейчас уклонится от моей руки. Этого не произошло, и я неуловимо вздохнула.

— Нет, конечно… — помявшись, произнес он. — То есть да… Я хотел сказать… — в конце концов запутавшись, проговорил он и приумолк. Потом тоже вздохнул. — После всего того, что я тебе рассказал, ты, наверное, хочешь встретиться с… миссис Малфой и со Снейпом.

Гарри вопросительно уставился на меня. Сердце мое взволнованно пустилось вскачь.

— Да, наверное… — согласилась я, радуясь в душе, что он сам заговорил об этом. Мне было бы трудновато затронуть тему Северуса, если бы Гарри действительно воспротивился нашей возможной встрече. — Но…

— Нет — нет, — поспешно прервал он меня. — Я совсем не думаю тебе мешать. Мне, конечно, не очень приятно видеть с тобой Снейпа, но запрещать тебе что — либо я не имею права… Я… Я хочу, чтобы ты была счастлива, пусть даже если мне придется часто сталкиваться с ним…

Гарри опустил глаза, будто боясь пересечься со мной взглядом. В груди стало горячо — горячо от переполнившей меня бескрайней любви к сыну. Несколько секунд из — за образовавшегося комка в горле я не могла произнести ни звука. Поэтому молча обняла Гарри, пытаясь скрыть внезапно обжегшие глаза слезы.

— Правда? — тихо спросила я после того, как сумела справиться с волнением и голосом.

— Да, — твердо сказал он. — Только… можно тебя кое о чем спросить?

— Ты уже спросил, — лукаво улыбнулась я. Гарри слегка удивленно заморгал. — Ну, конечно, можно.

— Ты так хорошо отзывалась о Снейпе… Почему же вчера разговаривала с ним как с врагом?

— Ах это… — Я потерла пальцами виски, в которых запульсировала приближающая боль, возникающая каждый раз, когда вспоминался вчерашний день. — Все дело в том, что я узнала о нем кое — какие подробности…

— Это что — то, связанное с деятельностью Упивающегося?

— Упи… Что? Так ты знаешь?

— Ну… О том, что Снейп работает на Волдеморта, знают многие. В Хогвартсе — точно. — Видимо, мое лицо немного вытянулось от изумления, потому что Гарри добавил: — Но он на нашей стороне. Во всяком случае, Дамблдор ему доверяет. А Волдеморт считает, что Снейп полностью на его стороне.

Я слегка растерянно смотрела на Гарри, затем поднялась и, испытывая какие — то двойственные чувства, отошла от стола. Сделала круг по комнате.

Может быть, поэтому Северус ничего не говорил мне, потому что в этих хитросплетениях недолго и запутаться? Но все равно…

— Но если, как ты сказал, Северус вчера сражался против этих Упивающихся, то вряд ли они теперь так думают…

Я повернулась к Гарри. Он сидел, положив руку на спинку стула, и не сводил с меня глаз.

— Вероятно… — медленно произнес он. — Я не спрашивал, что произошло после того, как мы с Ремусом аппарировали. Возможно, и так.

— Знаешь… — Я вдруг кое — что вспомнила. — Вчера, когда мы с тобой и Ремусом ходили по магазинам, мне постоянно казалось, что за мной следят…

— Что?

Воскликнув, Гарри едва ли не подскочил на стуле. Тигра, забравшийся к нему на колени, испуганно спрыгнул на пол и возмущенно мяукнул.

— Но почему ты не сказала?

— Да я как — то забыла…

Гарри в волнении запустил руку в волосы.

— Теперь становится понятно, откуда Упивающимся стало известно, что мы на Диагон — Аллее! Выходит, они вышли на нас без помощи Снейпа…

Его голос смущенно умолк.

— Я его зря обвинил…

— Ну, я тоже была, оказывается, не права. Так что мне действительно лучше поговорить с ним начистоту, а ты…

— Я не буду перед ним извиняться! — чересчур поспешно отказался Гарри и даже отступил назад. — Если сделаю это, Снейп одарит меня своим фирменным взглядом и скажет что — нибудь в этом духе: «Вы, как всегда, Поттер, сначала действуете и только потом задумываетесь над результатом».

— Нет, я хотела предложить тебе пойти к друзьям, — успокоила его, слегка обескураженная таким отношением Северуса к Гарри. Неужели он настолько ненавидел Джеймса, что до сих пор не может забыть его образ, проецируя на Гарри?

Из комнаты мы вышли вместе. Тигра увязался за нами, но, памятуя, как негативно отнесся к нему Северус, попросила Гарри взять котенка с собой. В холле мы разошлись: Гарри, ежесекундно оглядываясь, направился к дверям замка, я же свернула к лестнице в подземелье.

— Не беспокойся, милый, я ненадолго.

Впрочем, спускаться мне не пришлось. Не успел он, прижимая к себе Тигру, выйти на улицу, где прогуливались Рон и Гермиона, в дверном проеме показалась сначала Нарцисса Малфой, а затем и Северус. Я машинально шагнула назад. Две пары глаз, темно — карие, почти черные, и васильково — голубые, уставились на меня.

— Добрый день еще раз, — улыбнулась я, как мне самой показалось, вполне мило. — Только и делаю, что врываюсь в ваше уединение. Простите, ради бога.

— Вы опять извиняетесь, миссис Поттер, — будничным тоном заметила Нарцисса. — Если так и будет продолжаться, скоро почувствую себя виноватой. Хотя не знаю в чем именно.

Она по — прежнему выглядела королевой, несмотря на слегка помятый вчерашний наряд, сидевший на ней превосходно. Только шляпки не было. Я ненароком бросила взгляд на ее руки. И перчаток. Кисти рук у нее, между прочим, были узкие с длинными пальцами, на которых сидело несколько колец.

— Видимо, это становится привычкой, — спокойно сказала я, но при этом внимательно наблюдая за Северусом. Он вел себя так, как будто ему вновь стало тягостно в присутствии Нарциссы.

— Ну что ж, мне было приятно узнать, что вы не очень пострадали, миссис Поттер. А я, пожалуй, пойду. — Блондинка повернула голову к нему. — Не проводишь меня, Северус?

Он едва заметно кивнул. Оба прошли мимо меня. Каблуки туфель Нарциссы звонко зацокали по плиточному полу холла.

— Миссис Малфой! — окликнула я ее, когда они были уже у входных дверей. — Я должна вас поблагодарить за свое спасение. Мне Гарри недавно рассказал… Вы рисковали собственной жизнью…

Она остановилась, оглянулась. Слегка сощурила глаза, словно к чему — то прицениваясь.

— Я принимаю вашу благодарность, и, вероятно, вы понимаете, почему я это сделала, если помните, о чем говорили мы с Северусом.

Я чуть смутилась, но виду не подала.

— Да, я рисковала, но не жалею об этом.

Нарцисса шагнула в открывшуюся дверь, которую для нее отворил Северус и снова на мгновение повернулась ко мне.

— И я не буду возражать, если вы будете называть меня просто Нарцисса.

Они вдвоем вышли, затворив дверь, когда я только открыла рот, чтобы ответить тем же. Меня обступила звенящая тишина. Минула, наверное, целая минута, а я все также смотрела на громадную створку. Выждав еще немного, тоже вышла из замка.

Неяркий солнечный свет озарил меня, заставляя привычно зажмуриться. Постояв так, вдыхая свежий, чуть прохладный воздух, я оглядела раскинувшийся передо мной простор. Внезапно зачастил пульс: мне все это знакомо, зеленые лужайки, темная стена леса и блеснувшая между деревьями водная гладь озера! Озера? Да, это было озеро, сколько раз мы с моими однокурсницами проводили на его берегу…

Закружилась голова, то ли от дурманящего чистого воздуха, то ли от неожиданно пришедших воспоминаний. Я поскорее спустилась с каменных ступеней, испытывая водоворот чувств, утягивающего меня в опасную пучину.

— Миссис Поттер!

Из — за ближайших деревьев ко мне направлялась Гермиона. Следом показались Гарри и Рон.

— Мы видели Снейпа и миссис Малфой, — опередив всех, сказал Гарри. — Они шли к воротам.

— Да, я знаю…

Подошедшие ребята обступили меня. Они, казалось, были готовы подхватить меня, если бы я вдруг начала падать. Какие они все — таки хорошие…

— С тобой все в порядке? — спросил Гарри, всматриваясь в мое лицо.

— Да, в порядке… — машинально кивнула я. — Похоже, что — то вспоминается…

— Если вспоминается — это хорошо, — воодушевленно сказала Гермиона.

Гарри выглядел не то обрадованным, не то испуганным.

— А что именно вспоминается?

— Что — то, связанное с этими местами… — Я обвела рукой зеленевшие луга.

Тигра, сидящий на его руках, беспокойно задвигался и коротко мяукнул, требуя опустить его на землю. Гарри рассеянно погладил котенка и выполнил его желание только тогда, когда в дело пошли маленькие коготочки.

— Еще один свободолюбивый кот, — глубокомысленно прокомментировал Рон, глядя, как Тигра бодро побежал по траве. — Отправился изучать окрестности, испытывать на себе местную флору и фауну.

— Ну, конечно! — вдруг воскликнула Гермиона. — Чтобы вернуть забытое, нужен какой — то стимул!

Я с интересом посмотрела на нее. Ее лицо так и излучало энтузиазм.

— Что — то вроде этого говорил и Северус. Достаточно сильного эмоционального потрясения, как он сказал… Но я столько всего пережила, довольно странно, что память до сих пор не вернулась полностью.

— А если посетить места, с которыми связаны ваши самые сильные эмоциональные потрясения, произошедшие когда — то в вашей жизни?

— Что ты имеешь в виду, Гермиона? — взволнованно спросил Гарри.

— Я имею в виду, что, возможно, побывав там, где миссис Поттер пережила самые счастливые или наоборот самые грустные моменты в прошлом, она сможет ощутить то же самое и теперь. И, как следствие, — все вспомнить.

Гарри и Рон с удивленным восторгом уставились на нее.

— Это очень любопытно… — произнесла я, одобрительно кивнув. — Знать бы только где эти места…

— В Хогвартсе хотя бы. Вы же проучились здесь целых семь лет, столько событий, вероятно, произошло…

— Да, вполне возможно…

Я поглядела туда, куда убежал Тигра. Среди сочной зелени его не было видно, и мне пришлось пройти немного в сторону. Ага, вон он, сидит возле куста и хищно наблюдает за заливавшейся на самой верхней ветке птичкой.

Ребята вдруг умолкли, словно разом онемев. Я обернулась, чтобы посмотреть, что такое случилось. И тут же обнаружила причину их затишья: по главной дороге возвращался Северус, стремительно сокращая между нами расстояние. Когда оставалось всего пять ярдов, я двинулась ему навстречу, бросив через плечо Гарри, Гермионе и Рону:

— Присмотрите пока за Тигрой, я скоро…

Северус замедлил шаги и остановился совсем, когда я подошла.

— Если ты не против, можем поговорить.

— Твой сын не будет… возражать? — Он мельком скользнул взглядом поверх моей головы.

— Ты, наверное, удивишься, но нет. Более того, Гарри сам предложил…

Глаза Северуса едва заметно расширились будто в изумлении.

— Чтобы По… извини, Гарри, согласился на наш разговор… Видимо, в Сахаре пошел дождь.

— Ты не веришь? Почему ты так относишься к Гарри?

— Если я начну перечислять, получится целый список.

Я уперла руки в бедра.

— Очень возможно, что на первом месте стоит его похожесть на Джеймса?

Он хотел что — то сказать, но сдержался.

— Лили, может быть, мы не будем стоять у всех на виду? Давай зайдем в замок…

— Нет, поговорим не в замке. Смотри, какая чудесная погода. — Я развела руки в стороны, призывая его полюбоваться со мной ясным днем. Северус не поддался на провокацию, слегка нахмуренно взирая на меня. — Пойдем туда, — я кивнула в направлении купы деревьев возле угла замка.

Даже если он и был категорически против, вслух этого не произнес. Сойдя с дороги на траву, я мимолетно улыбнулась: Северус безропотно последовал за мной.

На лугу за замком было тихо — тихо, лишь та птичка на ветке выводила свою трель. Впереди показалась ровная гладь озера.

— Черное озеро… — против моей воли сорвалось с языка.

Северус, идущий рядом, споткнулся. Мы остановились, и я повернулась к нему.

— Ты вспомнила? — едва сдерживая охватившее его волнение, спросил он.

— Нет, не совсем… Какие — то смутные видения иногда мелькают в голове. Знаешь, что предложила Гермиона? — Разглядывая сочно — зеленые листочки на высоком кусте, возле которого мы остановились, я рассказала о наблюдении подруги Гарри.

Северус, прежде чем ответить, довольно долго раздумывал.

— В этом есть здравое зерно… Мисс Грейнджер не так уж далека от истины.

— Скажи, ты ведь наверняка знаешь, что случалось со мной тогда… — Я оторвалась от созерцания листьев, переведя взгляд на его лицо. Оно приобрело высокую степень напряженного внимания. — Здесь, в Хогвартсе, происходило что — нибудь такое, что запомнилось бы на всю жизнь?

— Естественно, происходило. Иначе быть не может. Но… — Он запнулся. — Видишь ли, мы с тобой не всегда находились вместе. Ты была в Гриффиндоре, я в Слизерине…

— И что?

— Мы были по разные стороны…

— Но мы — то дружили, общались?

— В общем, да.

— В общем, да? — повторила я. — Как это понимать?

— Лили… — Северус на мгновение прикрыл глаза, словно ему не хватало терпения, чтобы продолжать разговор. — Когда ты все вспомнишь, будешь изумляться своим расспросам.

— Вот когда вспомню, тогда и буду изумляться. А сейчас я прошу тебя помочь мне.

— И ты уже настроена выслушивать меня? Еще утром ты не желала общаться…

— Во — первых, с тобой была Нарцисса Малфой, а это, как мне кажется, не располагает к свободному общению. Во — вторых, от Гарри я узнала нечто такое, что заставило меня поменять решение.

Северус легким поднятием брови выразил скепсис.

— Про вчерашнее происшествие, — уточнила я. — Извини, я думала… Наверное, неправильно поняла… Но в разговоре с Нарциссой звучало именно так…

— Я не виню тебя, — не сдержал вздох Северус. — Как ты еще могла понять? Но уверяю, я всецело принадлежу светлой стороне.

— Правда?

— Могу поклясться, — без тени насмешки сказал он, глядя мне в глаза.

— Не надо… — покачала я головой. — Но если ты пошел против тех людей… они, наверное, донесут кому следует…

— Это вряд ли. Они даже не вспомнят, что произошло после того, как исчезли твой сын и Люпин. — Видя мое недоумение, он объяснил: — Я применил некое заклятие, которое немного похоже на действие Обливиэйт, заклятие Забвения. Только в этом случае под его действие попадает не один человек, а сразу несколько.

— Значит, все те люди будут думать, что…

— …я вчера пытался вас задержать, — закончил он.

— Но все равно… Это очень опасно! Почему ты служишь Вол… — Северус заметно дернулся, но я упрямо продолжила: — …деморту? Зачем?

— Прошу тебя, Лили, не произноси его имя, — почти не разжимая губ, сказал он. — И я не могу ответить на этот вопрос прямо с ходу.

— Да что ты! Новость — то какая. — Я насмешливо фыркнула и резко отвернулась, чтобы выйти из тени, отбрасываемой кустом.

Но это движение получилось не слишком удачным, потому что длинная упругая ветка хлестнула мне по уху и прошлась по волосам. Я ойкнула, когда отшатнулась в сторону: ветка, будто чья — то цепкая рука, схватилась за прядь, явно намеренная не выпускать меня.

— Что это за такое!

Нащупав тонкий росток с плотными листочками, я попыталась выдернуть из него свои волосы.

— Позволь мне.

Северус спокойно, без лишних движений, слегка повернул меня и высвободил запутавшуюся прядь. После этого его рука скользнула по моему левому уху, на секунду задержалась возле него и опустилась к щеке. Я вдруг отчего — то затаила дыхание. По коже от его прикосновения словно пробежался легкий, почти неуловимый ветерок. А может, это и был обычный ветерок…

Ладонь Северуса в нерешительности замерла возле моей щеки. Я осторожно пошевелилась, стряхивая с себя странное наваждение.

— Спасибо…

И точно спугнутый звуком моего голоса, Северус быстро убрал руку.

— Ах, эти волосы… У тебя случайно нет подходящего заклинания, чтобы их обрезать?

Я отошла от куста на безопасное расстояние, чувствуя себя так, словно застигнутая кем — то за неподходящим занятием.

Глупость — то какая…

— Ты хочешь обрезать волосы? Надеюсь, не коротко?

Северус по — прежнему сохранял серьезный вид. Ни намека на улыбку. Интересно, он хоть когда — нибудь улыбается?

— А это мысль!

Глядя на его нахмуренную мину, я едва не рассмеялась.

Рядом зашуршала трава. Из нее торчал серенький хвостик.

— Эй, шпион! Ты за мной следишь?

Из травы на меня уставились два желто — зеленых глаза.

— Тигра! Куда ты делся?

Из — за куста вышел Гарри. Увидев нас, застыл.

— Эмм… — Его взгляд метнулся к Северусу. — Я Тигру ищу…

— Ну вот, нашли, П… — Северус вновь оборвал самого себя. Поднял глаза к небу. — Ваша мать, мистер Поттер, требует, чтобы я вас называл по имени…

— Это слишком большая честь для меня, — заметил Гарри и шутливо поклонился. — Профессор. Но не утруждайте себя, называйте меня как раньше. Ты не обидишься, мам?

— Договаривайтесь сами, — махнула я рукой с деланно безразличным видом. — Взрослые уже.

Северус хмыкнул.

— Ну, раз мы обо всем договорились, я пойду. — Он посмотрел на меня. — Если что, ты знаешь, где меня найти. — Глянул вниз. — Но только чтобы не было этого чудовища.

Тигра возмущенно мяукнул.

— Кстати, — пройдя до границы тени, он обернулся, — если будете следовать совету мисс Грейнджер, предлагаю обойти замок и заглянуть в гостиную Гриффиндора. Там — то уж точно происходили великие перевороты.

Когда Северус скрылся, Гарри взял меня за руку.

— Пойдем, буду твоим проводником.

Захватив котенка, мы сначала отправились к озеру. А обойдя его по берегу, вернулись в замок. По всей округе стояла тишина, будто кто — то отключил все звуки.

— Здесь так тихо… — произнесла я, поднимаясь к дверям и напоследок вдыхая удивительный воздух полной грудью.

— Это сейчас, — заметил Гарри. — Через три недели в Хогвартсе будет шумно. И тесно. Ну почти. А вообще, довольно необычно находиться здесь во время летних каникул…

Следующие полчаса мы потратили на подъем из холла на самый верхний этаж замка. Но я ни разу не пожаловалась и не остановилась, чтобы передохнуть. Наконец мы уперлись в большой портрет какой — то дамы в розовом.

— Здесь гостиная Гриффиндора. — Гарри откашлялся.

Полная женщина с любопытством уставилась на нас.

— А пароль у тебя есть, мой милый?

— Хм… нет, — чуть растерялся он. — Но, думаю, Дамблдор бы разрешил войти нам в гостиную без пароля.

— Нет пароля — нет входа, — решительно заявила она. — От профессора Дамблдора не поступало никаких особых распоряжений.

Взгляд женщины при этом метнулся ко мне. Потом брови изогнулись, а рот слегка распахнулся.

— Мисс Эванс?! — тонко взвизгнула она, отчего я едва не подпрыгнула. — Что вы здесь делаете?

— Э… Кто? — захлопав в растерянности глазами, пискнула я. Затем оглянулась, чтобы увидеть ту, которую женщина на портрете назвала мисс Эванс.

Через секунду дошло, что она имела в виду меня. Кто тут еще мисс Эванс? А откуда она меня знает?

Я посмотрела на Гарри. Может, он объяснит?

Он в свою очередь в удивлении уставился в портрет.

— Вы… вы помните мою маму?

Толстушка резко закрыла рот и подалась вперед, хотя это было невозможно.

— Твою маму? — переспросила она. — Лили Эванс? Ну, конечно, я ее помню, — в ее голосе проскользнула нотка возмущения, словно подозрение в ее плохой памяти было для женщины страшным оскорблением. — Будто вчера в последний раз виделись. Да, это был выпускной…

Ее пухлые губы растянулись в мечтательной улыбке.

— Как романтично…

— И какая же я была? — выждав немного, осторожно спросила я.

— О, вам ли не знать, милочка? Молодая, веселая и… — она по — девчоночьи хихикнула, — влюбленная.

Гарри улыбнулся тоже, хотя по лицу его пробежала едва заметная тень.

— Но так вы можете нас впустить, мадам? Мы обещаем вести себя очень тихо…

Толстушка вперила в нас строгий взгляд и погрозила пальцем.

— Не сомневаюсь. Ну… Ладно. Если только ненадолго. Не думаю, что от этого будет много вреда.

Мы с Гарри синхронно кивнули. На ее лице вновь появилось благостное выражение.

— Эх, молодость, молодость…

И портрет бесшумно отъехал в сторону как створка двери, открыв нам круглый проход. Но едва мы переступили порог, дама на картине вновь воскликнула, будто очнувшись.

— Мисс Эванс?! Но вы же…

Гарри поспешно захлопнул портрет, и внутри установилась относительная тишина, отрезанная от громкого взволнованного голоса.

— Это Полная Дама, — пояснил Гарри, глядя на обратную часть картины. — охраняет Гриффиндорскую башню от посторонних и, в общем — то, не задает лишних вопросов. Когда знаешь пароль, — добавил он.

— Ясно. Полная Дама. Гриффиндорская башня. Пароль, — повторила я, вслушиваясь в эти слова, надеясь, что они наведут меня на какую — нибудь мысль.

— Теперь она наверняка растрезвонит всему замку о тебе. Остальным портретам я имею в виду.

Я рассеянно кивнула, не особо вникнув в его последние слова, потому что рассматривала просторную комнату, в которой мы находились.

— Но, наверное, этого следовало ожидать… — пробормотал Гарри скорее себе, чем мне.

Комната была почти круглой и красно — желтой, с многочисленными креслами и столами, а также камином. Но от этого она не казалась загроможденной, наоборот, вся эта несколько антикварная мебель и потертые ковры создавали уют и определенный комфорт. В камине сейчас не горел огонь, однако я уверена, в холодные промозглые осенние вечера греться возле него здесь очень хорошо.

— Это Гриффиндорская гостиная, — вновь войдя в роль экскурсовода, сказал Гарри и прошел в середину комнаты. — Те две лестницы ведут в спальни девочек и мальчиков.

Я медленно приблизилась к той, что находилась справа. Положила руку на темное гладкое дерево перила и прикрыла глаза.

— Это…

— Подожди, ничего не говори, — попросила я, не оборачиваясь.

Где — то в голове, еще довольно глубоко, будто распускающийся бутон, расцветало смутное видение: несколько девчонок стайкой взлетают по лестнице, а сердце одной из них сладко замирает, когда она останавливается перед дверью наверху… Это была, конечно, я, и это мое сердце замирало от сознания того, что в комнате, за этой самой дверью, следующие семь лет буду жить я.

— Эта лестница ведет в спальни девочек. — В моем голосе уверенности хоть отбавляй.

Лицо Гарри озарилось радостной и в то же время робкой улыбкой.

— Мам, так это же здорово! Может, тогда поднимешься в спальню?..

Он уже занес одну ногу на первую ступеньку, как вдруг застыл.

— Забыл… Нам нельзя в спальни девочек.

— Почему?

— Э-э… Лестница превращается в своеобразную горку, когда кто — нибудь из мальчиков пытается забраться наверх.

Я рассмеялась, представив себе эту картину.

— А что, прецеденты уже были?

— Был, но не со мной, а с Роном. Он хотел сообщить Гермионе одну важную новость, ну и… — Гарри развел руками, показывая, чем обернулось дело.

— Понятно. А я думала, это ты такой смелый, что отважился штурмовать девичьи спальни.

— Ради чего? — удивился он.

— Ради кого. У тебя ведь есть ради кого совершать подвиги?

Я, естественно, намекала про Джинни Уизли, огневолосую девушку, которая явно испытывала к моему сыну неоднозначные чувства, вспомнить хотя бы нашу встречу на Диагон — Аллее.

— Есть… Наверное, — как — то не слишком уверенно сказал он, глядя себе под ноги. — Но такого со мной не случалось.

От дальнейших расспросов я воздержалась, хотя мне и хотелось узнать о его отношениях с противоположным полом. Я взошла по лестнице и на самом верху оглянулась.

— А ты не думаешь, что в каникулы эти меры безопасности не работают? Поднимайся!

Гарри пожал плечами и вскоре оказался рядом со мной. Ничего страшного не произошло.

— Теперь буду иметь в виду, — сказал он. — Впрочем, вряд ли мне снова понадобится сюда забираться. Даже ради кого — то из знакомых девочек.

— Поживем — увидим.

Мы вместе прошли дальше короткий сумрачный коридор и оказались перед несколькими одинаковыми дверями, различимыми разве только тем, что они были пронумерованы. Я толкнула самую последнюю, с цифрой семь. За ней была спальня, рассчитанная на троих человек: три кровати под красными пологами, три тумбочки возле них, но одно прямоугольное окно, откуда далеко внизу виднелась часть сверкающего на солнце озера.

— Здесь будет жить Гермиона. С первого сентября, — добавил Гарри, когда я повернула голову. — Мы же перешли на седьмой курс.

— Я тоже жила в этой спальне… Когда — то…

Я смотрела на комнату, с которой лет двадцать назад была связана моя жизнь во время учебы, и, казалось, будто узнаю ее. Эти стены хранят воспоминания давно минувших дней… Одни накладываются на другие, переплетаются, смешиваются… Воспоминания, словно призраки, кружат среди серых каменных стен, но никто не в состоянии их увидеть, прочувствовать…

— Ты что — нибудь… — начал Гарри, и я вдруг поймала себя на том, что стою в середине комнаты между кроватями, таращась остекленевшим взглядом в пространство.

Я молча покачала головой. Какие бы здесь ни обитали призраки, мне они не спешили явиться.

— Пойдем, может в каком — нибудь другом месте повезет больше.

Мы вышли из спальни, спустились в гостиную, и я в нерешительности покружила среди кресел и шатких столиков. Волнение, сродни электрическим импульсам, пронзало меня всю, от кончиков пальцев до макушки. Казалось, с минуты на минуты произойдет какое — то чудо, но оно не происходило, и горло от неимоверного разочарования перехватывало. Ощущение было такое, словно меня крепко обманули.

Наверное, Гарри без слов понял мое состояние, потому что он также молча взял меня за руку и повел из гостиной.

Позади бесшумно закрылся портрет, но вязкая тишина взорвалась сразу несколькими голосами. Один из них принадлежал Полной Даме.

— Мисс Эванс! Мисс Эванс! Куда же вы…

Я оглянулась было, но Гарри не предоставил мне такой возможности, уводя за собой дальше.

— Портреты жаждут удостовериться в твоей материальности. Как — нибудь обойдутся.

Я послушно шла за сыном, все еще витая где — то в облаках. Почему ничего не случилось? Что опять не так?

Мы спускались по многочисленным лестницам, преодолевая этаж за этажом, пока в конце концов не очутились на втором этаже. Вероятно, Гарри повел меня не по тому пути, который пролегал возле наших комнат, так как незнакомый длинный коридор заканчивался большими двойными дверями, схожими с теми, что были в холле.

— Там находится больничное крыло, — заметив мой взгляд, сказал Гарри. — Им заведует мадам Помфри, наша школьная целительница.

— Мадам Помфри? — переспросила я, слегка нахмурившись. Это имя точно царапнуло мой слух.

— Да, мадам Помфри. — Он забыл про дверь и теперь смотрел только на меня. — Но, по — моему, ее в Хогвартсе сейчас нет. Как и остальных преподавателей… Профессоров Флитвика, Макгонагалл, Спраут… Кроме Снейпа, Хагрида и Дамблдора…

— Профессор Макгонагалл! — вновь помимо моей воли произнес язык. — Я ее помню! Она декан Гриффиндора!

По лицу Гарри я поняла, что сказала все правильно. И тут же перед мысленным взором предстал образ высокой темноволосой женщины, взиравшей из — за прямоугольных очков строго и непреклонно. Волнение в очередной раз окатило меня с головы до пяток, и на губах появилась ликующая улыбка.

— А еще она преподавательница трансфигурации! — Гарри сиял, не скрывая радости.

— Надо же, как профессор Макгонагалл запала мне в душу, даже амнезия ей нипочем…

Я осеклась, вдруг осознав ЧТО именно сказала. Неужели те дорогие мне люди не настолько дороги, что из всех знакомых вспомнилась одна — единственная учительница? А как же Джеймс, Гарри, Ремус и другие? Почему так? Или они не вспоминаются из — за того, что я думаю о них каждый день?

— Гарри, ты можешь пока пойти к друзьям, а я поброжу здесь…

— Я не…

— Нет — нет, ты тут ни при чем. Но иногда одиночество бывает полезным. Десять — пятнадцать минут, не больше, — успокоила я его, увидев тревогу в зеленых глазах.

— Ладно. Если что, зови.

— Непременно.

Уход Гарри отозвался в груди странным сжатием. Я еле удержалась от того, чтобы не броситься за ним.

Нет, я не могу вечно находиться рядом с ним, надо понемногу привыкать, что все — таки у Гарри есть своя собственная жизнь, в которой определенное место занимают его друзья и знакомые. А мать, то есть я — другое, противоположное. Нужно время от времени преодолевать себя, как бы ни было неприятно.

Вздох в пустом коридоре прозвучал отчетливо и гулко. Может, я многого от себя требую?

Постояв так полминуты, повернулась к дверям больничного крыла. А что, если пробраться туда? Опять же, попытаться заглянуть через время, очутившись в знакомой обстановке… Наверняка за несколько лет учебы я хоть раз бывала здесь.

Тяжелая дверь не сразу поддалась. Когда я уверилась, что госпиталь заперт, створка вдруг сдвинулась вперед, отчего меня, держащуюся за круглую медную ручку, по инерции потащило за ней. Колени подогнулись, и я едва не упала. Хороша была бы, если бы внутри кто — нибудь все — таки оказался.

Но большое светлое помещение встретило меня тишиной и отсутствием постороннего внимания. Я выпрямилась, цепляясь за дверь, осмотрелась, но никого не увидела. Как сказал Гарри, мадам Помфри не было в школе. И опять, без всякого предупреждения, в голове возник образ женщины в белом переднике поверх темно — коричневого платья…

«… — Мисс Эванс, только пять минут. Мистер Поттер нуждается в отдыхе… Хотя какой тут отдых, когда его постоянно дергают, то один, то второй… Мистер Блэк! А ну выйдите сейчас же из госпиталя!»

Я вернулась в реальность, почти согнувшись пополам, упираясь ладонями в колени. Меня слегка подташнивало, а в ушах все еще эхом звучал суровый женский голос. Видимо, это и была мадам Помфри… Но что произошло в тот момент, когда она говорила эти слова? Джеймс попал сюда, в больничное крыло, а я приходила его навещать?.. Скорее всего…

В голове вновь запульсировала боль. Я присела на ближайшую койку почти на ощупь и закрыла глаза. Пружины отозвались легким скрипом и умолкли. Я замерла, выпрямившись. Мне казалось, что, если побуду немного в одиночестве, меня посетит очередная вспышка, вот как сейчас…

Секунды шли, складываясь в минуты, но ничего не происходило. Я сидела, как и прежде, ровно, почти сдерживая дыхание, чтобы быть готовой ко всему…

Внезапный скребущий звук прозвучал для меня разорвавшейся бомбой. С участившимся пульсом я вскочила с кровати и закрутила головой, ища глазами его источник. Однако в помещении по — прежнему кроме меня самой не было.

Наверное, почудилось… Нервы — то надо беречь… Может, это ветка дерева за окном от порыва ветра прошлась по стеклу, а я навоображала что — то ужасное… Но сесть обратно уже не решилась. Да и оставаться здесь дальше вроде не имело смысла. Все равно эти приступы воспоминаний случаются не по мысленному заказу…

Я в последний раз окинула взглядом госпиталь и, не найдя ничего заслуживающего внимания, двинулась к дверям. Тот же самый резкий звук вновь застал меня врасплох. Я развернулась на сто восемьдесят градусов, приподняв перед собой руки в защитном жесте. Впрочем, ни от кого защищаться не пришлось. На этот раз производитель шума обнаружился сам. То была сидевшая на карнизе за одним из длинных узких окон небольшая птица. Раскинув крылья, будто для удержания равновесия, она постукивала крепким клювом по стеклу.

— Откуда ты здесь такая?..

Пройдя между двумя кроватями, я потянулась к подоконнику, чтобы рассмотреть необычную гостью. Но более странное в птице оказалось то, что она была совой.

— Что тебе нужно? — спросила я ее.

В ответ сова, будто услышав меня, взмахнула широкими крыльями и нетерпеливо стукнула клювом в стекло. Как бы она не разбила его… Я повернула ручку оконной рамы и потянула на себя, открывая. Сова перепрыгнула на подоконник, и тут я заметила привязанный к ее лапе какой — то продолговатый сверток.

— Я не понимаю… Ты к кому?

Птица ухнула, неловко прыгая на одной лапе, сверток ей явно мешал.

— Ты, наверное, хочешь, чтобы я отвязала его? Хорошо…

Я постаралась как можно аккуратнее распутать тонкую веревку, хотя и понятия не имела, что мне потом делать со свертком. Едва сова была освобождена от ноши, она встрепенулась и, взмахнув крыльями, вылетела в раскрытое окно. Меня окатило волной воздуха.

— Эй! Ты куда? А как же… — крикнула я, наблюдая, как птица взмыла в небо, постепенно превращаясь в маленькую точку.

Потом опустила глаза на оставшийся у меня в руках длинный сверток. Ну, просто здорово… Что я должна теперь с этим делать? И кому вообще прилетала сова — почтальонка?

Разглядывая бумагу, которой было обернуто нечто, по виду похожее на коробку, я случайно наткнулась на надпись, незамеченную мной раньше. В ней имелись всего два слова, но они повергли меня в легкую оторопь: «Лили Поттер».

Гарри постоял немного, будто ожидая, что мама передумает, и медленно побрел к лестнице. Внутри него, как горячие угли, опять затеплилось то тревожное предчувствие, что, если они разойдутся, с ней что — нибудь случится или, что еще хуже, исчезнет — совсем. Головой Гарри понимал, здесь, в Хогвартсе, с мамой уж точно ничего плохого произойти не может, а исчезнуть без следа — и подавно. Но в душе он боялся, боялся того, что все это счастье, сопровождавшее его целую неделю, — миф, сон, который лопнет как мыльный пузырь, стоит только поднести к его переливающейся радужной поверхности иголку. Это было похоже на то, что он испытал, когда впервые увидел Лили Поттер на Диагон — Аллее.

«Десять — пятнадцать минут, не больше», — сказала мама, и Гарри не мог сопротивляться ее желанию. Пятнадцать минут — не час. Но и они способны показаться вечностью в ожидании.

Парень спустился в холл и, не найдя ничего, что могло бы его здесь задержать, вышел из замка. Поблизости никого не было. Гадая, куда делись Гермиона и Рон вместе с Тигрой, Гарри сунул руки в карманы джинсов, уставясь вдаль. Где — то в районе школьных оранжерей ему почудилось движение. Не долго думая, он направился туда, а обогнув пару кустов, обнаружил возле входа первой оранжереи своих друзей. Котенок, увидев его, начал с энтузиазмом носиться вокруг него.

— Что это вы здесь делаете? — поинтересовался Гарри.

В руках Гермиона держала большие садовые ножницы, Рон же с несколько недовольным видом наблюдал за ней. Оба тут же обернулись на голос Гарри.

— А, Гарри! — сказал Рон. — Да вот, представляешь…

— А где твоя мама? — перебила его Гермиона, переведя взгляд с Гарри на замок.

— Там, в замке. Она попросила ненадолго оставить ее одну.

— Но с ней все в порядке?

Гарри кивнул, однако вопрос Гермионы натолкнул его на мысль, что с мамой на самом деле что — то не то. Она не захотела, чтобы он не увидел, что к ней вернулось плохое самочувствие, вот и отослала его.

— Куда это ты? — удивился Рон, когда Гарри резко развернулся к ним спиной.

— Я хочу убедиться…

— Но ты же сказал, миссис Поттер хорошо себя чувствует. — Голос Гермионы был, как всегда, полон понимания.

— Я не знаю… Может, я просто проглядел…

Друзья промолчали, но он отчего — то решил, что они обменялись взглядами за его спиной. Гарри также внезапно обернулся и успел уловить на их лицах сочувствие.

— Считаете меня свихнувшимся? — ни с того ни с сего набросился он на них. — Тронутым на почве заботы о…

— Ну что ты говоришь, Гарри! — воскликнула пораженная Гермиона, от избытка эмоций всплеснувшая руками. Из ее ладони вылетели садовые ножницы и упали в гущу росших неподалеку кустов.

Тигра, решивший, что это такая игра, энергично подпрыгнул и побежал к зарослям.

— Вовсе мы так не думаем, — возразил Рон, не менее ошарашенный вспышкой друга. — Что это ты себе навоображал?

Глядя на их взволнованные лица, Гарри вмиг остыл и ощутил легкое раскаяние.

— Я… Простите, не знаю, что на меня нашло…

— Дружище, мы все прекрасно понимаем. Тебе сейчас нелегко. Вернулся человек, считавшийся погибшим… — Рон покачал рыжеволосой головой. — Не долго ли с ума сойти… Так что не кричи на нас, мы — то всегда тебя поддержим.

Гермиона лишь кивала, да с таким жалостливым видом, что Гарри не мог не проникнуться их тревогой о нем.

— Спасибо. Что бы я делал без вас?

— Пропал бы совсем.

Несмотря на очевидную иронию в этих словах, Гарри едва заметно улыбнулся.

— Так что вы здесь…

— Работаем, — еще до того, как он закончил вопрос, ответил Рон.

Гарри приподнял брови.

— Работаете?

— Ага, на Снейпа. Мы, видите ли, прохлаждаемся…

— Профессор Снейп попросил нас кое — что сделать, — вмешалась Гермиона, доставая свою палочку. — Акцио ножницы! — Из кустов с треском вылетел садовый инструмент и опустился прямиком в ее руки. — Он сказал, раз мы все равно…

— Прохлаждаемся… — вставил Рон с недовольной физиономией.

— …ничем не заняты, не могли бы мы обработать кое — какие растения для зелий…

— …которые необходимы для твоей мамы…

— …и не только. Профессор Снейп обещал сварить новые к вечеру. Мы согласились…

— Это ты согласилась! — возмутился Рон. — Я не вызывался! Если ты не заметила, у нас до сих пор каникулы, и мы не обязаны…

Гермиона сердито сверкнула на него глазами и отвернулась. Тигра вертелся около ее ног, видимо, ожидая, когда продолжиться увлекательная игра под названием «Найди ножницы».

— В общем, нужно обрезать побеги с Бодлянки Одинокой и собрать плоды цапня, помнишь…

— А, это тот, который в прошлом году едва не откусил тебе руку! — кивнул Гарри. — Рон, если тебе так уж не хочется, никто не настаивает…

— Я же не отказываюсь! — пожал плечами Рон, хотя его уши слегка покраснели.

Он шагнул к приоткрытой двери оранжереи. Изнутри пахнуло теплым застоявшимся воздухом.

В оранжерее было светло и слегка душновато. Сквозь стеклянные стены и потолок лились потоки солнечных лучей, освещая высаженные по обе стороны от главной каменной дорожки различные растения. Гарри вошел внутрь вслед за Роном и Гермионой.

— И где наши пациенты?

Он обвел внимательным взглядом пространство и увидел несколько похожих на пней растений почти в самом углу оранжереи.

— Да, цапни там, — кивнула Гермиона, останавливаясь на перекрестье двух дорожек.

— А эта… как ее… — Рон задумался, прищелкнув пальцами.

— Бодлянка Одинокая, — подсказала она. — Ты стоишь рядом с ней.

Он оглянулся и уставился на тонкое, казалось, состоявшее из одних только длинных гибких ветвей, деревце. Оно слегка шевелилось, подрагивая побегами.

— Это, что ли? И что с ней делать?

— Обрезать молодые ветки.

— А это действительно безопасно? По виду она точь — в–точь — Гремучая Ива.

— Рон, — терпеливо сказала Гермиона, — если тебя она так пугает, можешь просто постоять в сторонке… Мы с Гарри…

— А может, хватит повторять одно и то же?

Рон выхватил из рук девушки ножницы и с решительным выражением на веснушчатом лице вернулся к дрожащему растению. Едва он протянул к нему угрожающе щелкнувший инструмент, Бодлянка зашелестела ветвями и молниеносно подалась вперед. Миг, и ножницы вылетели из рук Рона. Гарри, в которого они чуть не попали, инстинктивно пригнулся.

— Почему здесь нет нормальных растений?! — возмущенно воскликнул Рон, подбирая инструмент. — Почему все дерутся?

Гермиона выглядела наполовину встревоженной, наполовину пытающейся совладать со смехом.

— Потому что они магические. Гарри, ты как?

— Отлично.

— А как я, конечно, никто не поинтересуется, — проворчал Рон, исподлобья кидая на Бодлянку недобрый взгляд.

Гарри и Гермиона посмотрели друг на друга и отвели глаза, пряча улыбки. Внезапно, непонятно с чего, парень отметил какая симпатичная появляется у его подруги ямочка, когда она улыбается. Это было так странно, что он вновь ухватился за ускользающую мысль, будто за хвост невиданного доселе зверя.

— Что? — шепнула Гермиона, и Гарри понял, что до сих пор смотрит на нее.

— Ничего, — слегка обескураженный собственным поведением, пробормотал он. — Давай возьмемся за цапень…

Она согласно кивнула и вместе с ним направилась в дальнюю часть оранжереи. Рон остался позади — воевать с непокорной Бодлянкой. Впрочем, им двоим тоже пришлось не легче. Прежде чем Гарри и Гермионе удалось добыть первый плод, похожий на чей — то нездоровый внутренний орган, им пришлось изрядно попотеть. Несмотря на защитную экипировку, оживший цапень сполна отделал их, отхлестав своими, как и у Ронова противника, побегами — щупальцами.

— Гарри! — испуганно вскричала Гермиона, когда он не успел вовремя увернуться от гибкой ветки, и она ударила его по щеке.

— Все в порядке, — поспешил успокоить ее он, хотя кожа на щеке горела словно обожженная.

Едва он окончил фразу, раздался прямо — таки душераздирающий вопль. Гарри с Гермионой подпрыгнули на месте.

— Рон! Что случилось?

Они не сговариваясь бросились на подмогу, уверенные в том, что их другу грозит страшная опасность. Рон стоял с перекошенным от отвращения лицом не меньше чем в паре футов от Бодлянки. Рядом в наколдованной корзинке лежали обрезанные побеги. В целом же картина была вполне мирной.

— Пауки… — выдавил Рон, мотнув головой на чуть шевелящееся растение. — Там пауки…

— Тьфу ты! — с видимым облегчением произнес Гарри, подавляя желание нервно рассмеяться. — Я‑то подумал, на тебя напал, как минимум, дракон. Откуда здесь пауки?

— С потолка. Они свалились прямо мне на голову. — Рона, не сдерживающего отвращения, передернуло. — Ну да, правильно, смейтесь! — добавил он, увидев легкую гримасу Гермионы. — Что я могу с собой поделать?

— А мы ничего… — начала она, но Рон со скептицизмом посмотрел на нее, и девушка умолкла.

Забытый всеми Тигра заскреб коготочками по каменному полу. Прыгнул вперед, будто кого — то преследуя. Рон отскочил в сторону, только глянув вниз.

— Пауки… — в его руке моментально появилась палочка.

Гарри проследил за его взглядом. От маленьких лапок котенка улепетывал паучок, и совсем не огромный, чтобы запаниковать.

— Пойду прогуляюсь, — буркнул Рон, на мгновение задрав голову к стеклянному потолку.

Гермиона и Гарри промолчали, понимая, что фобию Рона не искоренить никак.

— Может, тогда отнесешь стебли Бодлянки профессору Снейпу? — предложила Гермиона нерешительно.

Рон сперва хотел отказаться, но передумал.

— Ладно уж.

Взял корзинку со свежеобрезанными ветвями и направился к стеклянной двери.

— Подожду вас снаружи!

Гарри и Гермиона остались одни, провожая взглядом высокую фигуру и бежавшего рядом котенка. Однако, едва Рон скрылся, Тигра вернулся к ним.

— Ну… — протянула Гермиона. — Не будем сейчас о Роне, — сказала она, когда Гарри открыл рот.

Он пожал плечами, совсем не думая сейчас о Роне.

— Добудем еще один плод, и все. Потом… Потом пойдем в замок.

Они вновь сразились с цапнем и бросили в миску его плод. Тигра крутился неподалеку, но соваться под хлесткие удары щупалец не решался.

— Прямо как на уроке Травологии, — с легкой улыбкой сказала Гермиона, утирая испарину со лба. — Только профессора Спраут нет рядом.

— Ага. А вот интересно, что бы она сказала, узнав о нашем своевольном проникновении в ее оранжереи? — Гарри стянул перчатки и кинул на приткнувшийся у стены длинный рабочий стол.

— Мне больше интересно, кто ухаживает за растениями в ее отсутствие, — сказала Гермиона, пристально глядя на парня.

— Что ты на меня так смотришь? — удивился он.

— У тебя щека покраснела. Твоя мама, может подумать… — Она чуть улыбнулась, опустив глаза на свои руки, с которых снимала перчатки.

— Что подумать?

— Что тебя кто — то ударил.

— То есть надавал пощечин? — уточнил он со смехом.

— Вроде того… — согласилась она. Вздохнула, машинально убирая упавшую на лицо прядь волос. — Твоя мама… Она столько всего пережила, я даже представить себе не могу… Она такая мужественная, сильная… А вот Дамблдор… Зачем он скрывал все это время?

Гарри отвернулся, ощутив в горле горький комок. Он тоже не понимал интриг директора. Кому от этого стало легче? Все его оправдания… Гарри не верил в то, что Дамблдор делал это лишь из меры безопасности, его и мамы. Что бы он ни говорил, директор вполне мог рассказать о маме, ничего бы не случилось. Мог посвятить узкий круг людей в эту тайну: его, Ремуса и Сириуса. А если бы Лили не очнулась и не сбежала из больницы на свой страх и риск, продолжал бы он молчать и дальше? Вот что терзало Гарри больше всего. Как он мог доверять Дамблдору после того, что узнал?

— Знаешь, Гермиона, — выныривая из своих мыслей, сказал он, — я так тебе благодарен за твою поддержку моей маме тогда, на праздничном ужине в Норе.

— Гарри…

— Ты одна поверила в нее, когда она больше всего нуждалась в понимании, — не дав ей заговорить, продолжил Гарри.

Они стояли друг против друга, между ними было лишь несколько дюймов, и Гарри отчетливо видел, как менялось выражение на лице Гермионы. Видел почти каждую ресничку, обрамлявшие карие глаза, и даже мелкие веснушки на маленьком носу, о которых не подозревал до сего момента.

— Не я одна поверила ей, — покачала головой девушка. — Ремус тоже.

— Но ты первая поверила в ее слова. А я…

Боясь, как бы его голос не задрожал, Гарри прервал себя на полуслове, глубоко вдохнув.

— Тебя тоже можно понять. Ты просто запутался в фактах, которые предъявила твоя мама. И нежелание видеть Дамблдора, и встреча с Люциусом Малфоем, и неузнавание Ремуса. Ну, конечно, ты запутался.

— Это меня не оправдывает! — резко сказал Гарри и отвернулся. Спустя мгновение ощутил на щеке, той, что хранила след от удара побега воинственного растения, прикосновение прохладных пальцев.

— Ты не виноват, Гарри. Только не ты. Дамблдор — вполне возможно…

Гермиона, будто произнеся что — то крамольное, прикрыла рот другой ладонью.

— И почему ты такая всепонимающая, Гермиона? — вздохнув, спросил Гарри.

— Это хорошо или плохо?

— Хорошо. Во всяком случае, для меня.

Он протянул руку к ее волосам.

— Что там? — забеспокоилась Гермиона.

Гарри снял с ее макушки невесть откуда взявшийся желтовато — зеленый листок и показал девушке.

— Только не говори, что ожидала увидеть паука.

Гермиона расслабленно рассмеялась.

— Ой, Гарри…

Раскинув руки, она шагнула к нему. Подействовавший на него благотворно разговор с Гермионой заставил Гарри чувствовать себя чуточку раскованнее и ответить на ее неожиданное объятие.

— Спасибо, Гермиона. Ты умеешь успокаивать.

Когда Гарри в последний раз обнимал ее? И обнимал ли вообще? Это немножко удивляло, если принять во внимание, что они близкие друзья. Есть, конечно, еще Рон, но его проще похлопать по плечу в трудную минуту, чем заключить в крепкое объятие. Вот Джинни другое дело, она его девушка…

Гарри снова напрягся, вспомнив о Джинни, о ее непонятном поведении. Она как будто отдалилась от него.

Откуда — то сбоку послышался шорох. И чье — то покашливание.

— Я, наверное, вам чертовски помешала? — произнес знакомый до боли голос, при звуках которого у Гарри скрутило живот.

Они с Гермионой синхронно вздрогнули и повернули головы. В проходе между высаженными растениями стояла Джинни.

Я, как загипнотизированная, смотрела на строчку, выведенную прямо на оберточной бумаге, и не могла решить, что делать дальше. Кто — то прислал мне сверток, зная, что он точно попадет в мои руки. Кто же это? И что он мне прислал?

Посылка по виду была небольшая, и весила немного, хотя по ее размеру можно предположить, что внутри находится нечто продолговатое, потому как в длину сверток был не меньше семи дюймов. Открыть, чтобы узнать его содержимое, или нет? Но раз здесь мое имя, какие могут быть сомнения?

Я осторожно потрясла посылку, надеясь по звуку определить, что внутри. Нет, ничего не слышно… Меня, несмотря на легкую тревогу, разбирало жгучее любопытство. А что, если там что — то, принадлежащее мне в прошлом? Какая — нибудь вещь, связанная с моей утерянной жизнью? Ведь это вполне вероятно?.. Так чего я жду?

Бумага приятно захрустела, когда я начала распаковывать сверток, еле сдерживаясь, чтобы попросту не порвать ее. Интересно, а терпеливость входит в мои положительные качества? Судя по всему — несомненно, иначе бы давно раскрыла тайну анонимной посылки. Вскоре обертка лежала на покрывале ближайшей ко мне кровати, и моим глазам предстала скрываемая ранее ею простая белая коробка с крышкой. На ней не было абсолютно ничего, ни единой надписи, ни какого — нибудь рисунка. Заинтригованная, я провела ладонью по крышке, будто стремясь увидеть содержимое на экстрасенсорном уровне. Потом, подцепив ее ногтем, сняла с коробки и медленно отвела руку в сторону. Заглянула внутрь…

Меня посетило страннейшее чувство при виде покоившейся на дне… розы на длинном крепком стебле. Я испытала, с одной стороны, необъяснимое разочарование, как при раскрытии жестокого обмана, с другой же — восторг, как при всякой безупречной красоте, будь то природное явление или садовый цветок. Разочарование, вероятно, потому, что ожидала совсем иное, а восторг… ну, покажите мне человека, который бы остался равнодушным, созерцая один из самых благородных цветов? Я без сомнений отношусь к таким ценителям.

Роза была пурпурно — красной, с длинным стеблем и тугим, нераскрывшимся бутоном. Листья отсутствовали, зато по всему стеблю расположились острые шипы. Один лишь их вид внушал опасение. Поэтому я долго разглядывала розу, не пытаясь извлечь ее из плена коробки. Необычный, но прекрасный, подарок завораживал, хотелось взять цветок в руки и убедиться в его подлинности. Почувствовать тонкий аромат…

Как бы ни было поглощенно мое внимание коробкой и ее содержимым, я все же уловила какой — то отдаленный звук. Настороженно встрепенулась и повернула голову в сторону выхода из больничного крыла. В ту же секунду в двери, оставленной мной полуоткрытой, появилась темная фигура. Она была скрыта тенью, поэтому я не сразу признала в ней Северуса.

— Северус! Ты меня почти напугал…

Он вышел из тени, в которую был погружен коридор за дверью и переступил через порог.

— Лили? Ты что здесь делаешь?

— А ты что здесь делаешь? — вопросом на вопрос ответила я, инстинктивно прижав к себе коробку.

Мне почему — то пришла смешная мысль, что Северус в свою очередь скажет: «Я первый спросил». Но он не сказал.

— Я заметил, что дверь госпиталя открыта, и решил посмотреть…

— Тебя это встревожило? — рассеянно спросила я, вернувшись мыслями к коробке в моих руках.

— Немного, — признался Северус, сделав шаг в моем направлении. — Ведь мадам Помфри нет в Хогвартсе. А ты…

— Мы с Гарри поднимались на самый верх башни, а потом спустились обратно. Я увидела большие двери и мне почему — то захотелось зайти сюда…

— Где твой сын? — Темные глаза Северуса неотрывно смотрели на меня и, казалось, проникали в самую душу. Но я, занятая раздумьями о нежданной посылке, не особо замечала его пристальный взгляд.

— Он… — я машинально повернулась ко все еще открытому окну, за которым виднелась опушка леса и небольшой деревянный дом. На мгновение цепочка мыслей сбилась, ко мне пришла безотчетная уверенность, что этот дом я видела и раньше.

— Лили?

Глубокий голос Северуса, в котором явственно проскользнули тревожные нотки, вернул меня в госпиталь.

— Ах да… Гарри… Он должен быть где — то недалеко. То есть я попросила его подождать меня, пока осмотрюсь здесь. Представляешь, — невольно мои губы растянулись в радостной улыбке, — я помню профессора Макгонагалл и мадам Помфри!

В лице Северуса что — то дрогнуло. Мне почудилось, он не только ошеломлен, услышав эту новость, но и слегка разочарован. Может, он ожидал, что среди первых моих воспоминаний будет он сам?

— Это очень хорошо, — тем не менее сказал он. Затем его взгляд переместился с моего лица куда — то вниз. На этот раз Северус не сдержал своих эмоций. — Что у тебя такое, Лили? — недоуменно спросил он. — Что это за коробка?

Она до сих пор находилась у меня в руках, потому что на самом деле я не решалась расстаться с ней. Коробка будто притягивала меня к себе, вернее, даже не она, а лежавший внутри красивый цветок.

— Ее прислали мне… Не знаю почему. — Я провела ладонью по лбу, как бы прогоняя наваждение. Опустила глаза на розу, по странной ассоциации напоминающую мне покоящуюся красавицу в белом гробу. А когда подняла, обнаружила Северуса совсем близко. От неожиданности даже вздрогнула и едва не уронила коробку.

— Что ты говоришь? Кто тебе прислал? — не заметив произведенного на меня эффекта, он уставился на валяющиеся на покрывале крышку и оберточную бумагу.

— У меня в голове вертится тот же вопрос. — Я притворно вздохнула. — Прилетела сова, смотрю — к ее лапе привязан какой — то сверток. А на нем мое имя, но ни слова об его отправителе.

— И ты вскрыла сверток? — будто поражаясь моей беспечности, уточнил он, хотя и видел, что коробка открыта.

— Но здесь же мое имя, — спокойно напомнила я. — К тому же, в коробке находится только вот эта роза. — Я подняла ее ближе к лицу Северуса. — А не бомба. Она не опасна.

Его челюсть напряглась, как если бы он усилием воли удерживал себя от того, чтобы не высказать все, что думает об этом. Я демонстративно протянула руку к красному бутону и коснулась нежных лепестков.

— Видишь…

— Нет, не трогай ее! — будто против воли сорвались с губ Северуса слова предостережения.

Я в удивлении вскинула на него глаза, но не придала не то грозному, не то отчаянному окрику серьезного значения.

— Северус, у тебя случился приступ паники? С чего вдруг, интересно?

— Лили… — начал он с несвойственной ему лихорадочностью.

Однако я перебила Северуса, не понимая его странного поведения.

— Ну что ты в самом деле? Это одна — единственная роза, она совершенно безвредна…

С этими словами обхватила двумя пальцами стебель сразу под тугим бутоном. В следующий миг все произошло настолько внезапно, что до меня действия доходили с опозданием: Северус потянулся ко мне и одним резким движением выбил из моей ладони цветок. Я по инерции подалась за падающей розой, но наткнулась на выставленные вперед руки Северуса. И одновременно с этим носок моей туфли за что — то запнулся. Я потеряла равновесие. Впрочем, упасть не успела: Северус подхватил меня за плечи и довольно крепко прижал к себе, так что сбилось дыхание.

В голове некоторое время царила блаженная пустота. От мантии Северуса, в которую я уткнулась носом, исходил горьковатый, но отнюдь не неприятный запах. Он напоминал какое — то растение… лекарственное… да, определенно.

Мы стояли не двигаясь, и ни я, ни он почему — то не спешили разомкнуть объятие. Впрочем, это и объятием назвать можно только с натяжкой. Его руки по — прежнему лежали у меня на плечах, тепло которых я ощущала сквозь ткань моего платья. Наконец мысли выстроились в строй.

— Зачем ты это сделал? — спросила я, все еще не поднимая головы, и от этого вопрос прозвучал чуть глуховато.

Вслед за ним Северус заметно напрягся.

— Чтобы ты ненароком не поранилась об один из шипов.

— Что? — Я подняла голову и встретилась со взглядом обычно бесстрастных темных глаз. Сейчас же они излучали беспокойство.

Наши лица по странной случайности оказались очень близко… Я видела, как затрепетали, будто в безудержном волнении, крылья его носа. Северус на мгновение прикрыл глаза, и мне показалось, что он борется с чем — то внутри себя.

— Что ты хочешь этим сказать? — прошептала я не столько от испуга, сколько для того, чтобы сохранить тишину в госпитале.

Северус слегка вздрогнул, будто застигнутый врасплох, и прищурился, глядя на меня сверху вниз.

— То, что эта роза вполне может быть опасна. Вопреки твоему убеждению.

— Чем опасна?

— Хотя бы тем, что на ней вполне может быть наложено проклятие.

— П-проклятие? Какое проклятие? — Я подалась назад, почувствовав странный липкий холод, поползший по ногам. Он, как змея, заскользил дальше, обвивая мое тело. — Ты имеешь в виду, что кто — то решил меня… убить?

Последнее слово отдавало горечью, и в горле после него остался будто металлический привкус. В коленях появилась нехорошая слабость. В глазах помутилось, Северус, который наклонился надо мной, потерял четкость и стал расплываться, точно акварель, попавшая под воду.

— Лили… Что слу…

Все вокруг рухнуло в бездну, когда затылок пронзило болью. Под конец пропал и свет.

Опомнившись, Гермиона отскочила от Гарри. Он же не отводил взгляда от Джинни, появившейся здесь сразу вслед за его промелькнувшей мыслью. Уж не подслушала ли она их?..

— Как ты?..

— Здесь оказалась? — закончила она довольно спокойно, если бы не непонятный блеск в ее глазах. — О, очень легко. Аппарировала.

Гарри показалось, что он ослышался. Гермиона, как он заметил, тоже смотрела на свою подругу с нескрываемым беспокойством.

— Но ты же не умеешь аппарировать…

— Я‑то нет, а Ремус умеет.

— Так ты с Ремусом? — с необъяснимым облегчением спросил Гарри, делая шаг к Джинни.

Она усмехнулась. Он озадаченно взъерошил себе волосы, недоумевая над ее изменившимся поведением.

— Верно. Дай, думаю, навещу Гарри, узнаю, что у вас новенького. — Девушка засмеялась, но как — то не очень натурально. — Узнала. Не зря попросила Ремуса взять меня с собой.

Ее карие глаза сузились, когда она в упор посмотрела на Гермиону.

— Вы тут с пользой время проводите, как я погляжу. Рон — то хоть в курсе, Гермиона, чем вы с Гарри занимаетесь за его спиной?

На Гарри будто ведро с холодной водой опрокинули. Джинни, передернув плечами, развернулась и быстро начала удаляться от них. Гермиона в каком — то беспомощном удивлении переступила с ноги на ногу. Гарри, бросив на нее короткий растерянный взгляд, бросился догонять Джинни.

— Подожди, Джинни!

Он поймал ее за руку уже в дверях оранжереи.

— Я не понимаю, о чем ты… Чем мы с Гермионой занимаемся, по — твоему?

Она насмешливо посмотрела на него, хотя по ее виду нельзя было сказать, что ей смешно.

— Я видела, Гарри!

— Что ты видела, объясни!

— Ты на самом деле такой наивный, или просто притворяешься?

Джинни выдернула у него свою руку, вознамерившись продолжить путь.

— Джинни!

Наконец Гарри сообразил, что имела в виду девушка. У него словно с плеч упал огромный камень.

— Ты что, решила, мы с Гермионой… Мы просто обнимались, — с его губ сорвался нервный смешок. Но он, похоже, все усугубил.

Из глаз Джинни полетели злые молнии.

— Ах, просто! Знаешь, я всегда подозревала, что рано или поздно вы с Гермионой начнете «просто» обниматься или того хуже…

Не договорив, она развернулась и выскочила на улицу, оставив Гарри в полной прострации. Он машинально шагнул следом и едва не столкнулся с Роном.

— Ты не знаешь, что с Джинни? Унеслась как угорелая… — Он пожал плечами и поглядел назад.

— Понятия не имею, — честно признался Гарри. — Она вообразила, что мы с Гермионой…

— С Гермионой? — удивленно повторил Рон. — В каком смысле?

Гарри рассеянно махнул рукой, показывая, что ему сейчас не до этого.

— Вы здесь? — спросила подошедшая Гермиона странным высоким голосом. В руках она несла миску с прозрачно — зелеными плодами бешеного огурца. — А где Джинни?

— К замку побежала, — ответил Рон, с подозрением переводя взгляд с нее на Гарри. — Что у вас произошло?

— Пойдемте тоже, — сказал Гарри, проигнорировав вопрос приятеля. — Мне надо маму увидеть.

Спустя пять минут они втроем входили в холл. У подножия лестницы стояли Ремус и Джинни, которая ему что — то горячо говорила. При виде друзей она замолчала и демонстративно отвернулась.

— Здравствуйте, ребята! — приветливо улыбнулся Ремус, когда они подошли ближе. — Ну, как у вас дела? Где Лили?

— Дела отличные, — откликнулся Гарри, стараясь не гипнотизировать затылок Джинни. — Мама была в больничном крыле… Наверное, до сих пор там.

Внезапно его кольнула тревога, подтолкнула в спину, и он, не дожидаясь остальных, помчался вверх по мраморным ступеням. Миновал коридор, свернул в следующий, в конце которого виднелись двустворчатые двери. Они не были закрыты. Гарри подбежал к больничному крылу и рывком распахнул дверь. Позади послышались торопливые шаги, но он смотрел лишь на представшую перед ним сцену.

Гарри увидел, как мама, отпрянувшая от стоявшего рядом с ней Снейпа, вдруг споткнулась и начала падать. Внутри него все помутилось.

— Мама! — воскликнул он, вбегая в госпиталь.

— Что вы с ней сделали?! — выкрикнул Гарри, вбегая в госпиталь. И ринулся прямиком к Снейпу, сжимая кулаки.

Снейп, не успевший подхватить падающую Лили, обернулся, и на его лице промелькнула растерянность. Но тотчас, будто моментально забыв про Гарри, наклонился к упавшей на кровать женщине. Впрочем, парень быстро напомнил о себе, схватив его за рукав.

— Вы оглохли? Что вы сделали с моей мамой?

Позади послышался приглушенный возглас, когда Гарри заставил Снейпа распрямиться. Ярость и страх прибавляли ему сил.

— Гарри! Перестань!

Ремус, опередивший остальных, попытался отстранить его от Снейпа.

— Я с вами что — нибудь сделаю, Поттер, если сейчас же не отцепитесь от меня, — ледяным тоном проговорил, бросая на Лили обеспокоенный взгляд, который даже не старался скрыть. И снова отвернулся от него, как только освободился от захвата.

— Ремус, отпусти меня… — чуть задыхаясь, потребовал Гарри.

— Северус, что с Лили? — взволнованно спросил Ремус, из предосторожности придерживая его за руку.

Немного позади остановились Гермиона, Джинни и Рон, которые с тревогой наблюдали за происходящим, но не решались подойти поближе. Никто почему — то не торопился привести в чувство Лили, и это распалило Гарри еще больше. В конце концов вырвавшись от Ремуса, он подскочил к матери, едва не столкнувшись со Снейпом. Тот отмахнулся от него, как от надоеливой мухи.

— Я не знаю точно, что с ней… — нехотя проговорил мужчина, не отрывая взгляда от бледного женского лица.

— То есть как?! — взъярился Гарри. У него чесались руки как следует разобраться с ним, но удерживало его от этого увеличивающееся, будто снежный ком, гнетущее беспокойство при виде безжизненно лежащей тонкой фигуры мамы. — Вы не знаете точно? Я видел, как она начала падать…

— Видели? — перебил его Снейп. — Тогда вы должны сообразить, что не из — за меня…

— Откуда мне знать?

Гарри едва ли не морщился от собственного бессилия и порывался все отодвинуть мешавшегося Снейпа. Зельевар бесконечно долго рассматривал Лили, проверял пульс и приоткрывал ее веки. Гарри понимал, что это необходимо, но все — таки раздражался из — за его медлительности.

— Не знаете, вот и не говорите.

— Так что все же произошло? — повторил Ремус, волнуясь. — Из — за чего упала Лили?

Снейп ощутимо напрягся. Наступило тяжелое молчание, которое почти сразу оборвал Гарри, углядев кое — что странное…

— А это еще что такое?

Он шагнул чуть влево, присматриваясь к какому — то яркому пятну на сером полу. Это была небольшая роза, казавшаяся здесь совершенно неуместной. Он нагнулся…

— Не прикасайся! — раздался резкий окрик Снейпа в тот момент, когда Гарри протянул руку.

Гарри вздрогнул как от удара хлыстом.

— Почему?.. — машинально спросил он.

Снейп повернулся к нему, держа в руке палочку. Слегка взмахнул ею, и роза, как и прежде прекрасная, плавно оторвалась от пола.

— Это и есть та причина, из — за которой ваша мать, Поттер, потеряла сознание.

— Из — за… розы? — недоверчиво переспросил Гарри. Бушующий в нем ураган ярости несколько затих. — Вы ничего не путаете?

Ремус положил ладонь ему на плечо, заставляя замолчать.

— Что ты имеешь в виду, Северус? Откуда эта роза?

Они втроем стояли полукругом возле кровати, на которой лежала Лили с разметавшимися длинными волосами, и казалось, что она всего лишь спит. Но это впечатление портила ее поза, не присущая спящему человеку.

— Сначала скажите, что с мамой! — потребовал Гарри, чувствуя, что сейчас взорвется, если немедленно не узнает о ее состоянии. Он обошел кровать с другой стороны и дотронулся до стиснутых пальцев Лили.

— Судя по всему, она в глубоком обмороке, — «утешил» Снейп. — От переизбытка нервных потрясений. Плюс касательный удар головой…

Он кивнул на спинку кровати в непосредственной близости от головы Лили.

— Однако все это не пойдет ни в какое сравнение с тем, если на обморок Лили воздействовал цветок. — Снейп повел палочкой, и роза, до сих пор парящая в воздухе перед ним, послушно повторила ее движение. — Я подозреваю, что он может быть околдован.

Гарри услышал чей — то судорожный вздох и не сразу осознал, что это был его собственный.

— Розу прислали в той коробке, — продолжил Снейп, прежде чем он успел что — либо сказать. — На имя Лили.

Белая узкая коробка и смятая пергаментная бумага валялись на покрывале соседней кровати. Ремус потянулся за последней и схватил за кончик.

— Но кто мог прислать ее? — с недоумением спросил он, рассматривая два коротких слова, которые нашел на обратной стороне. — Разве о Лили знает кто — нибудь кроме нас?

Северус послал ему мимолетный взгляд, но в котором так и читалось «Не будь наивным, Люпин».

— Извините… — откашлявшись, произнесла Гермиона, до сих пор прижимающая к себе миску с плодами цапня. — Мы можем чем — нибудь помочь?

— Чем, интересно… — Снейп напряженно вглядывался в левитирующую в считанных дюймах от мужского лица розу, будто надеясь увидеть нечто недоступное его взору. Потом вдруг вздрогнул, бледнея.

— Поттер, проверьте руки вашей матери! Нет ли у нее царапин от шипов? Я ошибся, цветок не заколдован, он отравлен…

Темно… Опять темно. Почему?

И ничего не слышно. Где все звуки?

Может, это сон? Или… нет?

Я ничего не чувствую… Дышу ли, и то неясно. Я… умерла?

Но боль… Она не бывает у мертвых. Голова болит… Да, голова. Но если я жива, то где же я, что со мной?

Память была как размытое пятно, она ускользала, растекалась… Я силилась что — нибудь вспомнить, но жуткая боль отвлекала. Боже, избавь меня от нее…

Зеленый свет… откуда он? Что же он мне напоминает… Крик… Я вздрогнула, когда из глубин подсознания вырвался крик… Это кричала… я? И чей — то высокий смех, похожий на дьявольский…

Как мне выбраться из этой клетки? Мне нужно… это… сделать… Я должна… Убирайся, тьма! Меня ты не остановишь…

Где — то далеко, словно за сотни футов, послышался слабый стон. Мой стон.

— …Лили, ты слышишь меня?

Мне хотелось сказать, что да, конечно, слышу, но губы не слушались меня. Из горла исторгся один лишь стон.

— Она пришла в себя… — произнес другой голос.

Тишина. Потом:

— Мама, как ты?

Мама? Я?

Меня изнутри как будто озарила вспышка. Гарри! Мой маленький сыночек!

Я распахнула тяжелые, совсем как свинцовые, веки. В глаза ударил яркий свет, усиливший боль, пульсирующую в затылке. Морщась, я подняла руку к голове. Кажется, мне здорово досталось… Ударилась я, что ли? Но когда?

Внезапно перед глазами вновь промелькнул призрачный зеленый свет, а в ушах раздался смех… Мужской, безжалостный, победный.

И я… вспомнила.

— Нет…

Резко села, отчего все вокруг заходило ходуном, а горло стиснуло невидимой рукой.

— Нет…

Мелькнули тени, постепенно обретающие четкость.

— Лили, как ты себя чувствуешь? — участливо спросил мягкий и… такой знакомый голос.

Легкий скрип пружин. Передо мной предстало мужское лицо с усталыми глазами и ранними морщинами.

Я не могла говорить из — за тяжести, давящей мне на плечи и грудь. Даже моргать, и то было трудно. Потому что я вновь переживала самые страшные мгновения в своей жизни…

— Пожалуйста… — наконец сорвался с губ сиплый шепот.

— Что — пожалуйста? — немного растерялся мужчина.

— Выпей это, — произнесли сбоку. В поле моего зрения показалась рука со стаканом. — Лили.

Я никак не отреагировала на нее, продолжая смотреть в одну точку.

— Нет, это не правда…

…Прямо на моих глазах падает Джеймс… Высокий страшный человек оборачивается и смотрит на меня… Я стремительно взбегаю по лестнице, задыхаясь, мчусь к кроватке Гарри…

— Лили? — обеспокоенно, почти испуганно говорит мужчина рядом. И осекается, наткнувшись на мой немигающий взгляд. — Северус, что с ней?

Это имя заставило меня слегка заторможенно повернуть голову. Рука со стаканом принадлежала не менее знакомому человеку.

…Позади раздается оглушительный взрыв… Я успеваю перехватить непонимающий взгляд маленького Гарри и развернуться, прижавшись к кроватке…

Меня затрясло как в лихорадке. Я смотрела в черные глаза и почти перестала дышать. Мужчина что — то говорил, но я не слышала.

…Безжалостный убийца приближался все ближе… Я защищала сына как могла… я умоляла его пощадить Гарри… Он отмахивался от моих слов и… в конце концов вышел из себя… Поднял палочку…

Меня затрясли за плечи. Глаза защипало от внезапно хлынувших слез.

— Лили… Лили… В чем дело? Что с тобой?

Мой маленький мальчик…

— Мой маленький мальчик… — сорвалось с губ, повторяя мои мысли. — Гарри…

— Мам, я здесь…

Между двумя мужчинами появился черноволосый парень в круглых очках. Я задохнулась от обрушившегося на меня неимоверного потрясения. Он жив? Жив…

— Джеймс?.. — прохрипела я, не в силах остановить сумасшедшее сердцебиение. Качнулась, перебрасывая ноги через край кровати.

Он растерянно моргнул, не отрывая от меня глаз.

Глаз… Его глаза… Они зеленые, как у меня… Я машинально поднесла руку к своему лицу. Зеленые, не карие…

— Мам?.. — уже с легким испугом повторил парень, точная копия Джеймса. — Это я, Гарри…

Я ничего не понимала. Поводила взглядом по лицам всех троих, смутно чего — то опасаясь. Все они выражали изумление и странное недоверие.

Господи, что происходит?

— Г-Гарри? Но… Но…

Я встала на ноги не с первого раза, а когда получилось, вместе со мной поднялся знакомый мужчина с усталыми глазами. Мужчина, а не молодой парень, которого помнила я. Во мне ожил страх.

— Она вспоминает… — произнес другой, тоже повзрослевший на много лет.

Что вспоминаю?

— Выпей, — он всунул мне в руки стакан с мутноватой жидкостью. — Немедленно.

Он произнес это таким тоном, что ослушаться его я не смогла. Закашлявшись, чуть не выронила стакан из ослабевших рук. Повзрослевший Северус вовремя выхватил его у меня.

— Я не понимаю… Что все это значит?

Я чувствовала себя улиткой, вытащенной из укромной раковины, такой мягкой и беззащитной. Некуда спрятаться в случае опасности.

Трое невольно переглянулись между собой. Северус заметно помрачнел. Неужели это действительно он? И Ремус? И… Гарри? Такие взрослые?..

Тут в голове как будто что — то щелкнуло, и все встало на свои места. Прошло почти шестнадцать лет… А я пробыла в коме, находясь между жизнью и смертью… Гарри, мой малыш, вырос и жил все это время у Петуньи, считая себя сиротой… Сиротой… Джеймс…

— О боже… — Я еле держалась на ногах, едва ли ощущая босыми ступнями холод каменного пола. Мысли путались, и мне казалось, что вот — вот сойду с ума.

— Лили, тебе лучше лечь обратно, — взволнованно сказал Ремус, придерживая меня за локоть. — Давай, приляг…

Его слова я оставила без внимания, бессмысленно таращась в пространство.

— Мам, — осторожно позвал Гарри.

Я вскинула глаза. Он был очень встревожен и растерян. Совсем как… Джеймс в тот день, когда мы узнали о пророчестве.

— Ты и правда очень похож на… него, — простуженным голосом проговорила я. Перехватило горло болезненным спазмом.

И больше не произнесла ни слова. Осознание того, что теперь все другое, что… Джеймса нет и его не вернуть, овладевало мной постепенно. Мимо проплывали секунды, минуты, часы, но я их не замечала. Как и того, что происходит вокруг. Все как будто замерло вместе со мной. Я впала в какую — то прострацию, ничего не чувствуя и не реагируя ни на чьи призывы. Это был болевой шок, приносящий лишь недолгую передышку перед тем, как боль атакует в полную силу. И она обрушится наподобие цунами и накроет с головой…

… — Значит, миссис Поттер все вспомнила?

Гарри вздрогнул и поднял голову. Рядом стояла Гермиона.

— Да, похоже на то… — каким — то чужим голосом ответил он, вновь пряча лицо в ладонях.

— Тогда почему ты не с ней? — прямо спросила она. — А здесь?

Он и сам не мог себе этого объяснить. Почему ушел из больничного крыла, когда маме еще больше необходима его поддержка, и сидит в этом коридоре.

— Не знаю… Я, правда, не знаю, Гермиона. Прошло уже целых полсуток, а мама почти ни на что не реагирует… Она… просто лежит на кровати и смотрит в одну точку.

Гермиона вздохнула, с сочувствием глядя на Гарри, и впервые не знала, что посоветовать. Она примостилась на низкой скамье возле Гарри, готовая на все ради облегчения страданий лучшего друга.

— Она сказала, что я действительно похож на папу, — глухо произнес он. — Ты не представляешь, что я почувствовал, услышав это…

Гермионе оставалось лишь молча покачивать головой. Она нерешительно положила ладонь ему на плечо. Гарри как будто не заметил этого, мысленно вернувшись к тому моменту.

— Впрочем, я сам до конца не понимаю, что именно почувствовал… Радость? Облегчение? Страх?.. Наверное, все сразу. А мама… она стала какой — то отрешенной… — Гарри сглотнул, уставясь на свои колени. — Снейп сказал, что она ушла в себя, что это посттравматический шок… или что — то в этом роде. И сколько она пробудет в таком состоянии, неизвестно… — горько закончил он. — Сначала эта странная посылка, потом возвращение памяти и… вот это. Чересчур для одного человека, не правда ли?

— Да… — со вздохом, таким же тяжелым, отозвалась девушка. — Даже больше чем чересчур, если принять во внимание все то, что твоя мама пережила до этого. Это… Это слишком жестоко. — Она посмотрела на Гарри с сожалением и взяла в свои руки его, крепко сжав их. Не поднимая головы, он прислонился к ее плечу. — Все будет хорошо. Вот увидишь, Гарри. Надо только верить.

— Я только и делаю, что верю, — тихо, почти шепотом сказал он. — В завтрашний день, в себя, в тебя, в Рона, — теперь с каждым произнесенным словом его голос повышался на пол — октавы, — и в сотню разных других вещей! Но почему — то все происходит совсем не так!

Гарри выпрямился и вырвал свои руки из теплых Гермиониных ладоней. Девушка в легком испуге распахнула глаза, когда он рывком вскочил со скамьи.

— Гарри!..

Он тут же пожалел о своей несдержанности.

— Прости, что сорвался… Я скоро неврастеником стану со всем этим…

— Да уж, это точно… — с невеселой иронией согласилась Гермиона.

На его губах мелькнула кривая улыбка. Он вцепился в свои волосы и сел обратно.

— Кстати, — перейдя на другую тему, заговорила она, — я так и не поняла, вы с Джинни помирились?

Гарри подавил вздох. Еще один болезненный вопрос.

— Я с ней вроде и не ссорился.

— Вроде или не ссорился?

— Я с Джинни не ссорился, ты же прекрасно все видела.

— А, ну да… — Гермиона повернула голову, смущенно заморгав. — Это, выходит, из — за меня так вышло… Правда, я не думала, что Джинни сможет настолько неправильно все понять.

— Я, в общем — то, тоже. Но ты в этом не виновата, — твердо заверил Гарри, в свою очередь притрагиваясь к ее руке. — Странности в поведении Джинни появились еще неделю назад, когда Уизли приходили на Гриммолд — плейс.

— Что? — удивилась Гермиона. — Я ничего такого не заметила.

— Я тоже сначала не заметил. Это пришло мне в голову лишь два дня назад при встрече с ней и миссис Уизли на Диагон — Аллее. Она сторонилась нас с мамой, как будто…

Он беспомощно пожал плечами, не находя объяснения странностям Джинни.

— Понятия не имею, в чем причина.

— То есть вы вчера так и не поговорили? — уточнила она.

— Нет. Мне было совсем не до этого, если честно. А она не стремилась к переговорам. Ремус доставил ее обратно домой и вернулся сюда. Не понимаю, как она вообще додумалась до того, что мы с тобой…

Гарри запнулся, посмотрел на Гермиону как — то виновато и запустил ладони в свою шевелюру.

— Я тоже не понимаю, — призналась она успокаивающе. — Но, видно, Джинни задело наше с тобой… — она помялась, — вчерашнее объятие. Ты неделю с ней не виделся, почти забыл о ней, вот она и занервничала.

— То есть это я во всем виноват? В том, что меня не хватает на нее?

— Никто в этом не виноват, Гарри. И уж Джинни — то вполне могла бы понять, что твоя отчужденность никак не связана со мной. Что я не нравлюсь тебе…

— Но ты нравишься мне, — возразил он, приподняв бровь.

— Не в этом смысле, Гарри, — терпеливо сказала Гермиона, смущенно заправив за ухо прядь волос. Отвернулась, чтобы он не заметил ее волнение.

— Я знаю. Но нас все время почему — то сводят вместе, ты заметила? Сначала Скитер со своими дурацкими статьями, потом Чо поругалась со мной из — за тебя…

Гермиона слабо усмехнулась, несмотря на то, что весело ей не было.

— В этом есть какая — то закономерность.

— Кстати, — добавил Гарри, — мама тоже почему — то решила, что между нами что — то есть.

Она с изумлением уставилась на него.

— Твоя мама?.. Она и сейчас так считает?

— Нет, конечно. Она… — Гарри чуть не прикусил себе язык, осознав, что разговор приобрел слишком откровенный оттенок. Пусть они с Гермионой близкие друзья, но все же должна быть хоть какая — то граница.

— Что?

— Э… Нет, ничего. — Он отвернулся и уставился в конец коридора, который наполнял утренний полумрак. Как отреагировала бы Гермиона, узнай она о полушутливых словах Лили про их с Гарри возможное совместное будущее? Наверное, пришла бы в смущение, как он сам…

Гарри потер под очками глаза, раздираемый желанием поспать, и едва сдержал зевоту. Ночь прошла для него, как, впрочем, и для остальных, бессонно, которую он большую часть провел рядом с мамой. Она наполовину сидела, наполовину лежала, откинувшись на подушку и почти не двигаясь, и создавалось такое впечатление, что ее заколдовали. Ремус, вместе с Гарри пристроившийся на краю соседней кровати, пытался время от времени достучаться до сознания погруженной в себя женщины, но отчаяния не выказывал, когда ему это не удавалось. «Все будет хорошо, — говорил он тогда Гарри с призрачным блеском в глазах от света убывающей луны за окном. — Все будет хорошо.» А Гарри неотрывно смотрел на маму и изо всех сил надеялся на это.

— Иди к ней, — тихо произнесла Гермиона, будто прочитав его мысли. — Ты нужен ей больше всего на свете.

Затем наклонилась к нему и почти неощутимо коснулась губами его щеки. Однако Гарри этот невесомый поцелуй показался жарче пожара. Он помедлил, поднимаясь, но Гермиона подтолкнула его в спину.

— Иди, — повторила она с немного печальной улыбкой.

Он кивнул и направился в сторону госпиталя, машинально дотронувшись до щеки. Пожар не угасал до самых дверей. Войдя же в больничное крыло, Гарри обо всем позабыл.

…Впервые я боялась выныривать из беспросветной бездны, в которую рухнула, когда мою память уже ничего сдерживало, и воспоминания хлынули потоком… Пока сознание находится в будто заторможенном состоянии, не так страшно. Но я знала, что должна вернуться, вернуться туда, где меня ждали.

Моей руки коснулось что — то теплое и мягкое. Раздалось негромкое утробное мурлыканье.

Кошка… Вернее, котенок.

Он мяукнул снова, словно упрашивая обратить на него внимание. Я ощутила, как он прошелся по кровати, попутно прижимаясь ко мне своим теплым боком. Дважды неосторожно, а может, специально, выпустил коготочки, тянясь мордочкой к моему лицу. Пришлось опустить голову и слабо шевельнуть рукой, чтобы спихнуть нахала с себя. Встретилась со взглядом больших желто — зеленых глаз.

— Мяу! — А мне послышалось «Мам!».

Я вздрогнула и полностью пришла в себя. Навалилась тяжкая усталость, горло сжалось от невыносимой тоски. Я затряслась в мелком ознобе, окутанная, точно плотным одеялом, болью от осознания того, что потеряла…

Тигра, ластясь, потерся о мое плечо. Не задумываясь о своих действиях, я подняла руку и погладила его.

— Кто — нибудь кормил кота? — разлепив пересохшие губы, спросила я едва ли слышно.

Сначала в ответ мне была оглушительная тишина, а затем раздались различные звуки: скрип пружин, взволнованные голоса и торопливые шаги.

— Что? Что ты сказала? Лили? — произнесли с одной стороны.

— Мама! Ты как? — А это спросили с другой.

— Северус, она пришла в себя! — крикнул первый голос.

Далекие шаги.

— Слышу, незачем так кричать. — Через мгновение кому — то другому: — Вы уверены, что такое количество человек за раз не будет для нее очередным потрясением?

Я подняла голову, продолжая машинально гладить котенка, выражающего свое удовольствие мурлыканьем. По обе стороны кровати стояли два человека, занимавшие в моей прошлой жизни не последние места, а один из которых был частью меня самой. Мой родной, обожаемый сыночек, превратившийся в статного юношу… Гарри…

Наши взгляды встретились…

— Альбус, — донеслось от двери, — не расскажете, почему профессор Снейп так заторопился в больничное крыло? И что там за шум? Там кто — то есть?

Этот строгий голос мне однозначно знаком. Профессор Макгонагалл?

— Минерва, позвольте объяснить вам все в моем кабинете.

Я оглянулась и увидела идущего от двери мужчину, которого узнала бы и через сто лет. Голоса в коридоре затихали, удаляясь.

— Лили, так что ты сказала? — негромко спросил Ремус, вероятно, опасаясь спугнуть меня.

Я посмотрела на него, чувствуя, как взволнованно бьется мое сердце. Какой он стал… Не пожалела его жизнь…

— Я спросила, не забыли ли покормить Тигру?

При звуке своего имени котенок навострил уши.

Ремус неуверенно улыбнулся. Глянул на Гарри.

— Да разве этот проглот даст забыть про него? — осторожно сказал мой мальчик, по видимому, не зная, что ему делать. — Конечно, мы его накормили…

Я сама при взгляде на него и остальные знакомые лица терялась, удерживая рвущееся то ли рыдание, то ли истерических смех.

— Хорошо… — На миг спрятала лицо в ладонях, пытаясь собраться с мыслями. Получалось не очень удачно. — Сколько я здесь… Сколько времени прошло?

— Без малого двенадцать часов, — ответил подошедший Северус. Я не удивилась, узрев в его руках стеклянный флакон. Очередная порция какого — нибудь зелья.

Двенадцать часов… То — то я чувствую себя какой — то… переполненной. И обессиленной.

— Возьми… — Он протянул флакон.

Я беспрекословно взяла его, все равно не было никаких сил возражать. Проглоченное зелье с характерным горьковатым привкусом вызвало целую бурю: на лбу выступила испарина, со дна желудка поднялась тошнота. Я ненадолго закрыла глаза, надеясь, что все пройдет, но не тут — то было. Буря нарастала. Я неловко свесила ноги с кровати и, пошатываясь, встала. Искать свою обувь было некогда.

— Ты куда? — с беспокойством спросил Гарри.

— Я сейчас… — невнятно отозвалась я и побрела к двери, где находилась, как я помнила, небольшая туалетная комната.

Вслед за мной не бросился никто, хотя и чувствовалось, что они кинутся наперегонки, подай я им малейший знак. Меня шатало и мутило словно при морской болезни. Прикрыв дверь, я немного постояла, прислонившись к ней, и глубоко дышала. Тошнота чуть отпустила. Я умылась холодной водой, склонившись над раковиной, и несколько минут не могла заставить себя выйти обратно… к ним…

Жестокие мысли вновь накрыли меня черной лавиной. Перед глазами мелькало мертвое лицо Джеймса, падающего в вспышке зеленого света… Звучал беспощадный смех Волдеморта… И меня наполняет липкий сковывающий страх…

Стук в дверь.

— Лили, ты в порядке? — спросил Ремус.

Нет, не в порядке…

— Да… Почти… — говорю шепотом.

Открываю дверь и выхожу. Спотыкаюсь, но стоящий у порога Ремус подхватывает меня и прижимает к себе. Я молча, без единой слезинки, утыкаюсь ему в плечо. Через секунду выбираюсь из его объятий. Ищу глазами Гарри.

— Иди ко мне…

Мне кажется, что смотрю на Джеймса, и боль усиливается втроекратно.

— Как же ты вырос, маленький мой. — Целую его в лоб.

Он бледнеет, но держит себя в руках изо всех сил.

Через его плечо ловлю взгляд Северуса. Он мрачен и до крайности озабочен. Что ж, таким я помню его очень хорошо.

— А теперь расскажите, что произошло за все то время, пока я… спала.

Говоря «спала», имею в виду кому. Но они поняли. Ремус кивнул.

Я пребывала словно во сне. Все вокруг казалось настолько нереальным, что почти убедила себя в этом. Однако боль, царапающая меня изнутри, не давала надолго этому ощущению взять верх, и тогда накатывал страх, который, как штормовой вал, сбивал с ног. В душе образовалась брешь, расширяющаяся с каждой секундой, с каждым вздохом, что отделяли меня от прошлого. От Джеймса…

Иногда оцепенение вновь овладевало мной, и я погружалась в себя, наверное, напоминая выключенный механизм.

— Лили… — Осторожное прикосновение к руке заставило меня вздрогнуть как от разряда тока. — Ты совсем не слушаешь…

Почти с трудом я подняла веки, сфокусировав затуманенный взгляд на Ремусе.

— Что?..

Он вздохнул, но ничего не ответил. Посмотрел на Гарри, будто ожидая от него какой — то подсказки.

— Мам… — нерешительно сказал Гарри, — может, ты хочешь пройтись куда — нибудь? На улицу, например…

На улицу… Но что мне там делать? Я знаю, они стремятся отвлечь меня, не дать развиться депрессии, предотвратить сжигание моей души… Но я хотела только одного: остаться наедине с тоской по ушедшему навсегда Джеймсу, с любовью к нему, которая не исчезнет никогда…

— Нам тоже не хватает Джеймса… — тихо и печально произнес Ремус, у него даже голос изменился. — Как и тебе, Лили. Впрочем, не так. Мы — то смирились с его утратой, а ты только начинаешь это осознавать…

— Мы? — эхом повторила я. Его слова резанули по моему кровоточащему сердцу будто острым ножом.

— Да, мы. — Он снова бережно взял меня за руку. — Я и Гарри.

Мне показалось, Ремус хотел еще что — то добавить, однако он промолчал, сглотнув.

Он прав, он тысячу раз прав… Гарри не помнит отца, но это не значит, что он не грустит по нему. И Ремус… Джеймс был для него больше, чем другом, и вряд ли когда — нибудь забудет обо всем что было… Я не должна хоронить себя заживо, рядом есть люди, ради которых стоит жить. Вопреки всему. Жить несмотря на рваную рану в душе и необратимые потери.

— Ты нужна нам, — проговорил Гарри, тем самым заполняя сосущую пустоту внутри меня. В непроглядном мраке сверкнул луч света.

— Вы мне тоже нужны… Я… — От переизбытка захлестнувших меня противоречивых чувств перехватило горло, и я некоторое время не могла говорить.

Ремус и Гарри с двух сторон подбадривающе сжали мои ладони. Этот знак как бы сообщал: можешь промолчать, мы поймем и так. На этот раз слезы было удерживать труднее, да и к чему?..

— Простите… — в конце концов кое — как пробормотала я, отстраняясь от Гарри. Теперь его плечо было мокрым.

Он что — то неясно проговорил, мне показалось: «За что?» И правда, за что?

Рядом легонько скрипнуло. Я чуть повернула голову. Это встал Ремус, он смотрел не на меня, а куда — то позади нас с Гарри. Похоже, в госпиталь кто — то вошел.

И я не ошиблась. Зазвучали быстрые шаги, но затем замедлились и вовсе затихли.

— Не может быть!.. — негромко ахнул женский голос.

— Профессор Макгонагалл, — шепнул мне Гарри.

Я и сама ее уже узнала. «Стало быть, Дамблдор рассказал ей обо мне», — пронеслась вялая мысль. И одновременно с этим, реагируя на имя Дамблдора, где — то глубоко внутри закипело, зарождаясь, новое, неведомое ранее чувство. Дикая ярость, смешанная с ненавистью к тому, что сделал он… А что сделал Дамблдор?

Я на секунду растерялась, потому что мысли вдруг разлетелись, как стая испуганных птиц. Но это тут же прошло, и я отчетливо вспомнила все свои разговоры с Альбусом, все наши встречи, вплоть до самых мелочей. И вулкан внутри меня забурлил сильнее, готовясь извергнуться кипящей лавой.

— Мисс Эванс… — произнесли совсем рядом дрожащим от потрясения голосом. — Лили…

Я оглянулась. Оказалось, Гарри тоже успел встать, и теперь все находящиеся в госпитале смотрели на одну меня. На щеках все еще ощущались дорожки слез, и я провела по ним тыльной стороной ладони. За профессором Макгонагалл, которая совсем не изменилась, стоял Альбус Дамблдор. Высокий, белобородый волшебник, внушающий всем и каждому уважение пополам со стойким доверием, такой, каким я знала его с самого первого дня учебы в Хогвартсе. Но не теперь. Сейчас же он виделся мне не мудрым старцем, сеящим доброе и вечное. За этой его обычной маской проглядывала другая, противоположная ей, личина. Как мне хотелось, чтобы ее увидели все.

— Лили, я очень рад, что ты пошла на поправку, — с улыбкой, от которой мой внутренний вулкан просто взорвался, сказал Дамблдор.

Я упорно молчала и бессмысленно смотрела на него. Каждый мой нерв, каждая клеточка кричала о безграничной, как космическое пространство, боли, казалось, вот — вот закричу и я сама, но нет, этого не происходило, во мне будто образовался барьер, ограждающий чувства от внешнего мира. Профессор Макгонагалл же не отрывала от меня глаз, словно узрев перед собой что — то совершенно нереальное, фантастическое, в которое она до сего момента не верила. Вот к ней — то я ощутила отголосок какой — то теплой эмоции вроде радостного удивления от встречи. Но всего лишь на миг, ее место вновь заняли глубокая тоска и безразличие.

— Мне кажется, профессор, — медленно, будто бы тщательно подбирая слова, заговорил Ремус, — сейчас не стоит вообще тревожить Лили. Она не в том состоянии, чтобы поддерживать беседы.

Даже не дожидаясь окончания фразы, я также молча шагнула в сторону, выбираясь из прохода между кроватями, и миновала Минерву Макгонагалл. Она повернула голову вслед за мной, не пытаясь скрыть свое потрясение. Ремус замолчал, оборвав себя. Я почувствовала позади слабое шевеление, но все же не остановилась, когда Гарри… мой повзрослевший сыночек… господи, никак не могу привыкнуть… спросил куда я иду.

— Оставь ее пока… — скорее ощутила, чем услышала шепот Ремуса.

Никто больше не произнес ни слова, пока я механически двигалась к дверям госпиталя. Выскользнула в полуоткрытую створку и, не задумываясь куда иду, отправилась прямо по длинному коридору. В сознании появилось странное помутнение, не дававшее мне сосредоточиться на какой — либо мысли. Они уплывали, крутились в бешеном водовороте, создавая яркие размазаные образы, и мне при этом чудилось, что я кручусь вместе с ними. Что все вокруг ненастоящее, фальшивое, а значит, и я не существую…

Улыбнувшись, что больше было похоже на болезненную гримасу, дотронулась до своего лица, с замиранием сердца ожидая, что пальцы не встретят препятствия. Однако лицо было на месте, как и все остальное. Впрочем, меня это не особо успокоило. Я, может, и существовала, только не в том мире, где нет Джеймса… Едва эта мысль, выбившаяся из хаоса, царившего у меня в голове, зацепилась за помутненное сознание, я внезапно остановилась. А вдруг это правда? Вдруг то, что я принимаю за настоящее, на самом деле выдумка, созданная моим воспаленным умом? Я до сих пор нахожусь в коме, но мир совсем другой, и в нем все живы… Всё на своем месте, и лишь одна моя душа томится в капкане, из которого никак не найдет выхода…

Это показалось мне не менее ужасным, чем та реальность, где я сейчас. Чему верить? В чем найти утешение? Как не сойти с ума?!

— Миссис Поттер? — будто сквозь пространство и время донесся до меня встревоженный и одновременно робкий голос.

Я машинально обернулась, все еще сосредоточенная на своих горьких размышлениях, и увидела знакомую девушку с умными карими глазами. Рядом с ней не то растерянно, не то смущенно переминался с ноги на ногу рыжеволосый парень. Тоже знакомый. Я покопалась в памяти, напоминающей теперь старую, всю в заплатках, сумку, в которой находились нужные и ненужные вещи. Вспомнила: это друзья Гарри. Но, точно так же, как в госпитале, желания разговаривать у меня не возникло.

— С вами… все в порядке? — заволновалась девушка, непроизвольно шагнув ко мне. — А где Гарри? Почему вы здесь одна?

Я молчала, грустно разглядывая ее. Хорошая девочка, на меня похожа. Нет, не внешне, конечно, а какими — то внутренними качествами. Деловая, настойчивая, смелая… Когда — то была и я такая… А теперь… Годы утекли безвозвратно, и их не вернуть…

Снова захлестнула удушающая тоска, да так сильно, что в глазах потемнело.

— Рон, ну что ты стоишь как истукан! Не видишь, ей плохо!

— А что ты предлагаешь сделать? — в голосе парня прозвучало легкое возмущение.

— Позови кого — нибудь. Это ты можешь сделать?

Мне на локоть опустилась чья — то рука, удерживая от падения.

— Миссис Поттер… — произнесла Гермиона тихонько, — вы не волнуйтесь, сейчас кто — нибудь…

Она не успела закончить, послышались гулкие торопливые шаги.

— Не мешайтесь под ногами, мистер Уизли! Что это вы здесь делаете?

— Вообще — то… — начал Рон.

— Мисс Грейнджер, а вы… — перебил его Северус.

Шаги затихли. Было похоже, что он смотрит на нас. Я приоткрыла глаза, встретилась с тревожным взглядом девушки и только потом заметила Северуса. Он быстро подошел к нам, за его плечом маячил высокий парень, неуверенно следуя за ним.

— Почему ты не в госпитале? — повторяя слова Гермионы, спросил Северус меня. — Где твой сын?

У меня не было сил что — то говорить, объяснять, и я, держась за Гермиону, безразлично смотрела на него. Где — то на краю сознания вновь мелькнула мысль о том, что все происходящее здесь ненастоящее. Или мне просто хотелось так думать?

«А как же Гарри? — робко спросил голосок внутри меня. — Он тоже ненастоящий? И все, что с ним — и с тобой тоже — было — это по — твоему ничего незначащая ерунда? Плод твоей воспаленной фантазии?»

— Пойдем, Лили, я отведу тебя в больничное крыло… — сказал покровительственным тоном Северус, беря меня под локоть с другой стороны. Гермиона, поколебавшись, убрала свою руку.

Только не это! Возвращаться в госпиталь мне положительно не хотелось.

— Нет, я не пойду туда, — впервые за это время разомкнула я губы. Поэтому голос прозвучал хрипловато и с какой — то отчаянной ноткой.

Северус, а вместе с ним Гермиона и Рон посмотрели на меня с удивлением. В глазах девушки промелькнула жалость, мой бывший друг же был слишком собран, чтобы выдать свою обеспокоенность. Но именно то, что я его знала когда — то близко, его нарочитая невозмутимость не обманула меня. Хоть Северус внешне казался очень сухим человеком, на самом деле это было не так…

— Почему? — спросил он, не обращая внимания на застывших парня и девушку.

Потому что я не хотела снова встретиться с Дамблдором. Конечно, он вполне мог уже покинуть госпиталь и другим путем вернуться к себе в кабинет. Но мог и остаться…

— Мне… не хочется, — лаконично ответила я. — Проводи меня, пожалуйста, в мою комнату. — И добавила, поглядев на Рона и Гермиону: — А вы, если не трудно, предупредите Гарри. И Ремуса.

— Да, конечно, — с готовностью кивнула Гермиона. — Пойдем, Рон.

Парень, будто очнувшись, встряхнулся и бросился догонять девушку, уже решительно шагавшую в направлении больничного крыла.

— Так тебя проводить? — напомнил Северус.

Не тратя ни силы, ни времени на слова, я двинулась в противоположную сторону. Он шел рядом, по — прежнему придерживая меня за локоть. Я никак не реагировала на этот его знак внимания, в данный момент мне было абсолютно все равно. Вероятно, я бы осталась равнодушной, даже если бы вокруг начали происходить странные вещи.

— Мы пришли, — сказал Северус, останавливаясь.

Если бы он это не объявил, я бы прошла мимо.

— Действительно…

Я открыла дверь и прямо с порога наткнулась взглядом на стол, за которым еще недавно мы с Гарри сидели. Я завтракала, а он рассказывал о случившимся на Диагон — Аллее, про Нарциссу Малфой, спасшую меня, и Северуса, который…

У меня сжалось сердце. Мысли о Джеймсе незаметно отошли на второй план, когда я обернулась на стоящего позади Северуса.

— Ты… Значит, все — таки это правда? — Как ни странно, голос мой прозвучал более или менее спокойно, без дрожи, хотя на самом деле я так себя не чувствовала.

— Что правда? — уточнил он спустя несколько секунд. Но мне показалось, он догадался о сути моего вопроса.

— Ты… ты… — я никак не могла заставить себя произнести эти слова. Закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться. — Ты служишь ему… — Открыла глаза и посмотрела ему в лицо. — Волдеморту.

Он едва заметно дернулся, точно я его ударила.

— Ты ведь знаешь… — сиплым полушепотом произнес Северус, на мгновение отведя от меня взгляд.

— Знаю… — эхом отозвалась я.

Конечно, знаю. Теперь я вообще много чего знаю, например, каким заботливым Северус может быть или насколько лживым бывает человек, которому ты всецело доверял.

— Зачем? — лишенным эмоций голосом спросила я, опираясь о дверной косяк.

Этот вопрос можно было трактовать по — разному, поэтому Северус явно колебался с ответом.

— Зачем ты сделал это? Зачем примкнул к нему? Только не говори, что мне это известно. Мне это неизвестно.

Я чувствовала, что каждое мое слово мучает его, но не делала ничего такого, что бы облегчило его муки.

— Я очень жалею об этом… Мне было плохо оттого, что мы с тобой… поссорились.

— Что? — Я удивленно подняла голову, вдруг позабыв обо всем, что приносило мне боль.

Однако продолжить наш разговор помешал приход Гарри, Ремуса и сопровождавших их Гермионы и Рона. При виде Северуса Гарри приостановился, слегка нахмурился, но предпочел все же не акцентировать на нем свое внимание.

— Мам, как ты?

Подошел ко мне, тронул руку.

— Я… Все хорошо, милый… — Я попыталась улыбнуться, но потерпела полное фиаско. Мышцы лица не желали меня слушаться.

— Лили, если хочешь, мы не будем тебе мешать, — сказал Ремус со своей обычной деликатностью. Это вызвало очередной приступ горечи, заставивший меня внутренне скорчиться от боли.

— Господи, Ремус, как вы мне можете помешать…

Горло отчаянно сдавило, и конец фразы получился скомканным.

Северус невольно бросил на Ремуса взгляд, тот мельком посмотрел в ответ. Гермиона прикусила губу и, казалось, готова расплакаться вместе со мной.

Я отвернулась и медленно поплелась в комнату. Шагов не было слышно. Похоже, никто не осмелился пойти следом. Они все беспокоятся, но боятся надоесть мне своей заботой и тревогой…

— Тебе нужно отдохнуть… — сказал Ремус.

Отдохнула уже, шестнадцать лет как…

Но вслух этого не сказала.

— Да, наверное… Только пусть останется Гарри.

Я посмотрела на сына. Да, он бы остался и без моей просьбы. Какой же он милый… и такой незнакомый.

— Мы будем рядом, — сказал Ремус с непонятной ноткой в голосе.

Северус отмолчался, но все же счел нужным кивнуть.

За ними закрылась дверь. Мы остались с Гарри вдвоем. Я бесцельно подошла к окну, посмотрела на такой знакомый пейзаж, все больше озаряющийся поднимающимся солнцем, и, отвернувшись, села на край кровати. Гарри наблюдал за мной, не пытаясь вовлечь в разговор.

— Просто посиди со мной… — попросила я.

Зеленая вспышка, и молодой мужчина падает с застывшим выражением отчаяния на лице… Лицо другого же мужчины, бледное и безжалостное, поворачивается в сторону кинувшейся прочь женщины… Ее сердце в страхе рвется из груди… Только бы успеть… Спасти малыша Гарри… Не дать свершиться ужасному. Она захлопнула за собой дверь спальни, метнулась к кроватке сына. Позади раздался оглушительный взрыв и треск ломающегося дерева. Женщина развернулась и очутилась лицом к лицу с безжалостным убийцей…

— Нет!

Я закричала, пытаясь избавиться от взгляда страшных красных глаз. Но мне некуда было деться, он проникал даже в самое сердце.

— Лили! Проснись! Это всего лишь сон!

Я стремилась изгнать из себя ощущение панического страха, сопротивляясь изо всех сил тому, кому принадлежали удерживающие меня руки.

— Лили… Ну стой же…

Меня крепко прижали к себе, ограничивая свободу действий. Тяжело дыша, я предприняла еще одну попытку вырваться, но и она не увенчалась успехом. Ужас понемногу отступал, и я постепенно приходила в себя.

— Все в порядке… — прошептал тот же голос. — Все закончилось.

Я открыла глаза, вдохнув знакомый запах.

— Северус… — почти неслышно пробормотала я, понимая, что именно Северус обнимает меня.

Что случилось? Что он делает в…

Я слегка отодвинулась от него. Северус будто нехотя ослабил объятия.

— Где мы? — Увидев, что мы находимся отнюдь не в моей спальне, я испытала чувство, близкое к потрясению. — Что я здесь делаю?

Здесь — это в погруженном в полутьму холле.

— Ты ходила во сне, — будничным тоном объяснил Северус, будто ходить во сне — мое любимое занятие.

Я недоуменно посмотрела на него.

— Я? — переспросила на всякий случай. Вдруг послышалось.

— Ты. С тобой это уже было?

— Ничего подобного! — Однако уверенности особой не ощущала.

— Это может произойти с любым, после таких… — Северус слегка запнулся, — трагических событий.

Я поежилась, отворачиваясь. Его слова не согрели мне душу, да и стояние в темном просторном холле не приносило мало — мальской уверенности.

— Но уж точно не с тобой, — едва слышно сказала я. — Ты кажешься таким… непрошибаемым.

Наши глаза встретились в ночном полумраке. Северус долго молчал, прежде чем произнести:

— Ты ошибаешься, это впечатление немного обманчиво.

Я не была настроена что — либо выяснять, поэтому не стала спорить. Может, действительно, все то время, что знала Северуса, я ошибалась насчет него?

— Я правда… ходила во сне? — спросила вместо этого. Как — то не верилось, что я могла совершенно бессознательно встать с кровати и выйти из спальни. Впрочем, Северусу не было нужды отвечать: как же иначе я тогда попала в холл?

Он промолчал, похоже, отнеся вопрос в разряд риторических.

— Что тебе приснилось? — нарушив повисшую между нами паузу, спросил он.

Я сразу внутренне сжалась, ощутив вновь наползающую на меня тень страха. Северус, который по — прежнему стоял ко мне очень близко, верно, уловил мое напряжение.

— Мне приснилось… — Кажется, никогда я не чувствовала себя такой беспомощной, как в эту секунду. Мне снова виделся Волдеморт с направленной в мою сторону палочкой, в коленях нарастала предательская слабость, а в душу вкрадывался ледяной ужас. — Мне приснился ночной кошмар. — Я провела по лицу ладонью, отгоняя мучительный страх. — Просто страшный сон.

Почему я не сказала правду, сама не могла объяснить толком. Наверное, все — таки потому, что это был мой личный кошмар, и навязывать его кому — либо будет не совсем правильно.

— Ясно, — коротко прокомментировал он.

Несмотря на душевные переживания, я находила все больше неудобств в сложившейся ситуации. На холодном каменном полу у меня замерзли босые ноги, к тому же присутствие Северуса отчего — то меня немного стесняло. За время беспамятства я узнала о нем столько, сколько не ведала в период нашего с ним общения в прошлом. Северус стал старше, и я отвыкла от него прежнего, а этот его взрослый вариант меня слегка смущал. Как, впрочем, Ремус… Гарри… Гарри это вообще отдельный разговор. Он как целая неизведанная вселенная, что просто дух захватывает при мысли о ее бескрайних просторах.

— Проводить тебя до спальни?

Задумавшись, я не сразу поняла, что сказал Северус.

— Да, если тебе не трудно.

Я могла бы самостоятельно добраться до комнаты, но, боюсь, забывшись, опять пройду мимо.

— Ты же знаешь, что не трудно.

Внезапно невесть откуда всплыли чьи — то слова: «Я понимаю, ты присматриваешь за Гарри не только потому, что Дамблдор так велит. Но главным образом потому, что он сын Лили Поттер. Твоей ненаглядной Лили.» Я машинально шагала рядом с Северусом, поэтому он понятия не имел, что творится у меня в голове. Через пару секунд я вспомнила, чьи это слова и при каких обстоятельствах могла их слышать. То говорила Нарцисса Малфой Северусу, свидетельницей встречи которых стала я, проследив за ними на Диагон — Аллее.

«Твоей ненаглядной Лили»? Как это понимать?

Чтобы отогнать то и дело всплывающий на задворках сознания недавний кошмар, я уцепилась за эту мысль, как за спасательный круг. Мне нужно думать о чем — нибудь постороннем, чтобы не сойти с ума.

— Северус… — хрипловатым голосом произнесла я, когда мы уже почти дошли. — Что тебя связывает с Нарциссой Малфой?

Он резко повернул ко мне голову, при этом немного сбавив ход. Было видно, что он не ожидал подобного вопроса, по крайней мере сейчас. Или ему есть что скрывать?

— Почему ты спрашиваешь?

Типичный ответ, когда человек находится в затруднении.

— Потому что хочу знать. Ты всегда с ней общался или начал уже после того, как мы… поссорились?

Поссорились — не совсем верное слово. Господи, как давно это было… И ужасно глупо. Или, может, так всегда кажется, глядя на свою жизнь сквозь призму времени?..

— После… С тех пор, как ее сын поступил в Хогвартс.

— Лили! — внезапно с жаром в голосе сказал Северус в тот момент, когда мы добрались до двери моей комнаты. — Я хочу попросить у тебя прощения. Иначе мне покоя не найти.

Со своей двери я перевела взгляд на дверь спальни Гарри, убежденная в том, что он крепко спит и видит цветные сны, и лишь после этого посмотрела на Северуса.

— За что? — слегка устало спросила я, поджав пальцы ног. Стопы заледенели настолько, что почти их не чувствовала. — Разве ты уже не просил меня простить тебя?

Перед мысленным взором пронеслась сцена моего пробуждения в гостиной мрачного дома Снейпов.

Северус будто споткнулся, выглядя едва ли не несчастным. Но я была не в том состоянии, чтобы кому — либо сочувствовать, даже ему.

— Да, — признал он. — Но сейчас я прошу у тебя прощения за то, что произошло тогда, двадцать лет назад.

Неужели его до сих пор гложет чувство вины за тот инцидент на нашем пятом курсе? Ведь Северус просил прощения и тогда, и не один раз. Но, конечно, в тот момент я была очень обижена, и гордость не позволяла мне отпустить его с миром. Ах, это подростковое самолюбие… Одним махом уничтожило на корню нашу дружбу.

— Нет, Северус, кто и должен у кого просить прощения, так это я у тебя. Я не меньше виновата, что так получилось. Если бы я не была такой гордой…

Мне не хотелось долго говорить на эту тему. Я переступила с ноги на ногу, изнывая от преследующего меня желания зажмуриться и тихонечко завыть. Черная тоска внутри меня раззевала свою пасть, требуя утолить ее голод.

— Лили?.. — начал Северус, вглядываясь в мое лицо в полутьме.

— Давай… — произнесла я, с некоторым трудом ворочая языком, будто перед этим приняв изрядную дозу алкоголя. — Давай потом поговорим.

— Конечно, — поспешно сказал он, вдруг вспомнив, что наша встреча в холле вовсе не была спланирована заранее.

Я повернулась к двери, толкнула ее, но передумала и шагнула в сторону комнаты Гарри. Может, немного успокоюсь, когда воочию увижу спящего сына.

В спальне было чуть светлей, чем в коридоре, но все равно глазам пришлось попривыкнуть к темноте, чтобы разглядеть стоящую у стены кровать. Постель была разобрана, однако сладко посапывающего сына на ней не обнаружилось.

Я автоматически обвела взглядом темную комнату, думая, что Гарри просто не спится, и он сидит где — нибудь у окна, глядя на звезды. Его нигде не было видно. Страх привычно сжал ледяными пальцами мое сердце.

Я медленно, будто во сне, повернулась назад. Северус стоял на том же месте, не спеша покидать меня.

— Что случилось? — рассмотрев у меня на лице все что творилось в душе, спросил он.

Быстро, в два шага, дошел до спальни и заглянул туда.

— Гарри… его нет.

Оценив обстановку, Северус бережно повлек меня обратно в коридор.

— Почему бы тебе не вернуться к себе?

В висках запульсировала знакомая боль. Я подняла на него мученический взгляд. Потом опустила: по ногам скользнул кошачий хвост. Это откуда — то из темноты появился Тигра. Его большие желто — зеленые глаза таинственно мерцнули.

— Но как же Гарри? Куда он делся?..

— Думаю, с ним все в порядке, — спокойным тоном сказал Северус. — Если бы что — нибудь случилось, твой разбойник вел бы себя по — другому.

Я не знала что и думать. Но котенок действительно пребывал в миролюбивом настроении и ни о чем не беспокоился.

— Не волнуйся, я поищу Гарри. Как найду, отправлю к тебе.

Северус завел меня в мою комнату. Тигра шмыгнул следом.

— Спасибо, Северус… — пробормотала я, испытывая жуткую усталость, не только в физическом смысле, но и в душевном.

Едва он ушел, я присела на кровати, подтянув к себе заледенелые ноги. Котенок тут же забрался ко мне на колени и, словно в утешение, потерся о мой подбородок.

— Я не знаю, что мне делать, — пробормотала, уткнувшись в его пушистую шерстку. — Мне так плохо… Так плохо…

…Гарри не спалось. Сначала он ворочался с боку на бок, но сон все равно не приходил. Тогда он переворачивался на спину и принимался разглядывать расчерченный серыми тенями потолок. Вскоре и потолок стал неинтересен. Гарри сел на постели, тяжело вздохнув. С чем связана его бессонница, что его так тревожит?

В груди гулко застучало сердце. Может, с мамой что случилось?

Стараясь не поддаваться панике, вместе с которой во рту появился металлический привкус, Гарри торопливо натянул одежду. В комнате стояла тишина, но она отнюдь не успокоила его.

«Похоже, у меня паранойя на ранней стадии, — подумал Гарри с иронией. — Еще немного, и буду как Грюм, палить во все что кажется подозрительным.»

Он знал, что стал таким нервным после того, как обрел свою мать. И теперь в каждой его клеточке жила тревога за нее, он боялся, что если не будет с ней рядом, с Лили обязательно что — нибудь случится. История с таинственной посылкой лишь подтверждала его опасения. Тогда ей помог Снейп, да и в прошлый раз, на Диагон — Аллее, но кто может дать гарантию, что это не произойдет вновь?

Гарри вышел из комнаты, вслушиваясь в сонную тишину замка, и остановился возле маминой спальни. Поколебавшись, все же предельно осторожно заглянул туда. Отзываясь на его волнение, сердце выбивало сумасшедший ритм. В спальне было темно, но Гарри почти сразу увидел, что для беспокойства нет причин: мама спит, завернувшись в одеяло, а у ее ног лежит Тигра. Котенок поднял голову и посмотрел на Гарри, будто спрашивая, зачем тот пожаловал.

— Ничего, — прошептал Гарри ему. — Спи. И присматривай за ней.

Но как можно одновременно спать и присматривать, он не объяснил. Тигра демонстративно зевнул и свернулся клубочком как ни в чем не бывало. Гарри аккуратно закрыл дверь, чувствуя, что понемногу расслабляется. Мама в полной безопасности, ей ничто не угрожает. По крайней мере, до утра, и Гарри надеялся, что и дальше не будет никаких происшествий. Уж он — то теперь начеку.

Спать ему по — прежнему не хотелось. Голова была на удивление ясная, а в ней теснилось множество мыслей. Гарри не пошел обратно в свою комнату, подумав, что сон придет скорее, если он побродит где — нибудь неподалеку.

Свернув за угол, он вдруг заметил стоящую у окна одинокую фигуру. По характерному пышноволосому силуэту Гарри признал в ней Гермиону.

— Ты что здесь делаешь? — подойдя к девушке почти вплотную, шепотом поинтересовался он.

Гермиона, стоявшая лицом к окну, отчетливо вздрогнула. Затем быстро обернулась.

— О… Гарри, это ты… — с облегчением выдохнула она. — Ты застал меня врасплох.

— Прости. Так что ты здесь делаешь?

— Ну… — замялась она. — Не спится мне, вот решила пройтись. А ты почему бродишь?

— То же самое, — пожал он плечами. — Заснуть не мог.

Они замолчали, погрузившись каждый в свои мысли. Гермиона повернулась к окну, время от времени посматривая на Гарри.

— Как ты? — наконец спросила она, отбросив задумчивость.

— А ты не знаешь?

— Я могу только предполагать. Мы с Роном тебя не так часто видим.

— Кстати, а Рон где? — отвлекся он.

— Думаю, спит. На его сон мало что влияет. — Гермиона чуть хмыкнула. — И это хорошо. Хоть он высыпается.

— Это точно, — рассеянно кивнул он. — А я последние две недели сплю урывками, и то, если повезет.

— Понимаю, тебе сейчас очень тяжело. Нет, тебе вообще нелегко, но сейчас особенно.

Гарри с благодарностью и с каким — то новым чувством посмотрел на лучшую подругу. Она едва ли не единственный человек, который понимает его так хорошо. Это дарило ему хоть какое — то спокойствие. А вот Джинни, как оказалось, запуталась и в нем, и в себе самой, приняв выдумку за правду. Гарри уже не знал, что теперь между ними происходит. Какая — то дурацкая ревность, которая поставила под угрозу их отношения. Уж если любишь, то доверяй несмотря ни на что, по крайней мере, так считал Гарри.

— Я все думаю, — произнес он, когда мысли потекли в другом направлении, — кто же послал эту отравленную розу? Кому понадобилось… — в горле образовался комок, и он сглотнул, — чтобы мама погибла?

Гарри с трудом удалось сохранить спокойствие на лице, хотя изнутри его просто разрывало от мучительного отчаяния. Только Гермиону все равно не проведешь, за время их дружбы она досконально изучила его, и притворяться было бесполезно.

— Ты же помнишь, что сказал профессор Снейп, — тревожно сведя брови, она внимательно заглянула ему в глаза. — Осведомленных о «воскрешении» твоей мамы предостаточно. Взять хотя бы Люциуса Малфоя или Нарциссу.

— А еще целители в Св. Мунго, — бледным голосом подтвердил Гарри, приказав себе не раскисать. Маме нужен сильный защитник, а не растерянный ребенок. Про ребенка он, конечно же, преувеличил, но именно так он сейчас себя чувствовал. — И тот мистер Арнотт из Диагон — Аллеи. Куча людей, в общем. А если предположить, что все они проговорились еще кому — то… Но вряд ли каждый желает смерти моей маме!

— Нет, конечно. Вопрос в том, какой смысл это кому — то делать.

— Смысл в том, что кто — то хочет избавиться от нее. — Он стиснул зубы, на мгновение представив, что… Гарри тряхнул головой, кляня свое чересчур живое воображение. — Или же таким способом свести меня с ума.

— А кому это нужно?

Долго думать не пришлось. Ответ был очевиден.

— Волдеморту, — хмуро сказал Гарри.

— Волдеморт, — повторил Гарри, не сомневаясь, что предположение верно. — Или же это сделал кто — то из Упивающихся по собственной инициативе. Тот же Малфой, например. Впрочем, это ничего не меняет. Что знают Упивающиеся, то знает Волдеморт.

— Гарри…

Он оглянулся на Гермиону. Его настолько поглотили мысли о враге номер один, что он почти забыл о ее присутствии, хотя эту идею подала именно она.

— Гарри, мы ведь не знаем точно, кто послал розу, — осторожно сказала она, теребя себя за прядь волос. — Это всего лишь догадка, не более того.

— Ты же сама… — произнес Гарри, недоумевая почему она так резко поменяла свое мнение.

— Ну да, предположила. Но доказательств у нас никаких, кроме этой посылки и имени твоей мамы на ней. А вдруг мы ошибаемся?

Гермиона с виноватым видом посмотрела на него, как бы ожидая, что он начнет возмущаться.

— Да, — слабо улыбнулся Гарри, мимолетно замечая, насколько они с Джинни разные, — я слышал, что девушки бывают непостоянны, но от тебя, Гермиона, такого не ожидал.

— Эй! — Она шутливо толкнула его в плечо. — Ты считаешь меня непостоянной?

— А кто сейчас сперва говорил одно, потом — другое? Я?

— Хорошо, я. Но я не так уж неправа. Мы действительно не знаем правды.

— Это не имеет особого значения. На маму уже покушались, и я не допущу, чтобы подобное повторилось.

В его голосе отчетливо прозвучали металлические нотки, а взгляд прищуренных глаз, обращенный в ночь за окном, был тверд, и Гермиона ни на секунду не усомнилась в том, что Гарри так и сделает. Она приблизилась к парню вплотную, так что ощутила тепло его кожи. Гарри слегка вздрогнул, сам не зная отчего, когда девичья рука опустилась на его ладонь и затем скользнула к плечу.

— Мы все не допустим, чтобы с твоей мамой еще что — то случилось, — тихо сказала Гермиона, не подозревая, как подействовало на него ее прикосновение.

— Я так рад, что ты… — едва не проговорился Гарри, — вы со мной. Вы с Роном. Мне как никогда нужна ваша поддержка.

В этот момент, глядя в блестевшие в полумраке глаза напротив, для него существовали только они вдвоем, он и она. Волдеморт благополучно вылетел из головы, и Гарри в который подумал, почему, живя бок о бок с Гермионой столько лет, он по — настоящему не видел в ней девушку. Ну разве что на Святочном балу три года назад, да и то, пуская слюни при взгляде на Чо Чанг в ту пору, он отметил это совершенно автоматически. Но сейчас… Когда она стоит так близко, когда ее теплые руки касаются его, Гарри бросает в дрожь. Его несомненно тянет к ней.

«Не противься своим желаниям, — зашептал вкрадчивый голосок внутри него. — Ведь она нравится тебе.» «А как же Джинни?» — возник тут же вопрос. «Она сама виновата в том, что ее нет рядом.»

Гарри на миг прикрыл глаза, пытаясь избавиться от противоречивых чувств, приводящих его в смятение.

— Что такое, Гарри?

Он вздохнул и снова посмотрел на Гермиону, встревоженную его молчанием. Она подалась к нему, положив на этот раз ему на плечи обе руки. Ее лицо, наполовину скрытое темнотой, манило. Гарри наклонил голову. Дыхание девушки коснулось его щеки, и со дна живота словно поднялась жаркая волна.

— Ничего, — шепотом ответил он, абсолютно не думая о том, что будет дальше. — Все отлично.

Как будто так и надо, Гермиона порывисто обняла его за шею, сократив расстояние между ними до минимума. Гарри откинул с ее лица непослушную прядь каштановых волос и внял своим инстинктам. Поцелуй получился робким и оттого еще более нежным. Это была минута блаженства. Гарри нехотя оторвался от губ Гермионы, ощущая ее вкус, вкус мятной зубной пасты и почему — то малинового джема. Она по — прежнему обнимала его, но уже с закрытыми глазами, боясь то ли расстаться с этим очаровательным мигом, то ли — просто встретиться с Гарри взглядом.

Но, впрочем, их уединение прервали, причем — самым грубым образом.

— Так вот чем предпочли заняться, мистер Поттер.

Они оба, Гарри и Гермиона, едва не подпрыгнули на месте от неожиданности и синхронно повернули головы туда, откуда раздался мужской голос, обладатель которого имел склонность появляться всегда внезапно. Черный высокий силуэт едва проступал во мраке коридора, поэтому казалось, что более светлое пятно лица плавает само по себе в темноте. Гермиона запоздало отскочила от Гарри, поспешно разрывая объятие.

Досада и злость — вот какие чувства вспыхнули в Гарри, когда в сознание вплыло понимание того, что они так просто попались. И ладно бы их застукал кто — нибудь другой, но Снейп!.. Это было во сто крат хуже. Парень хоть и смутившийся в первую секунду, впрочем, быстро пришел в себя. А вот Гермиона, на которую он глянул мельком, растерялась куда больше. Она смотрела на Снейпа потрясенно вперемежку со смущением.

— Что вам надо? — насколько мог спокойно спросил Гарри, в душе же кляня бессонницу, которая, похоже, напала сегодняшней ночью на всех обитателей замка.

— Мне от вас, мистер Поттер, ничего не надо, — будто испытывая его терпение, произнес Снейп далеко не сразу.

Гарри почудились в его голосе презрение и откровенная насмешка. Даже если он и ошибался, ему было наплевать. Главное, чтобы профессор не вздумал издеваться над Гермионой, вставляя едкие замечания, в этом случае пусть пеняет на себя.

Однако, вопреки его опасениям, Снейп оставил девушку без внимания, лишь кинув на нее мимолетный взгляд. Гермиона нервно облизнула губы, явно не зная, что предпринять в его присутствии.

— Мне от вас ничего не нужно, — повторил он. — Но ваша мать…

Гарри бросило в холод. Он обмер, ожидая плохие новости.

— Что с ней?

— С ней все в порядке, — сказал Снейп. Гарри вновь показалось, что он хотел добавить что — то в своей обычной язвительной манере, но и тут воздержался от колкостей. — Насколько может быть в порядке при таком нервном истощении. — Он неожиданно повернулся к Гермионе. — Идите спать, мисс Грейнджер. Это будет самое разумное, что вы сделаете за ночь.

Если бы не острое беспокойство за маму, Гарри не оставил бы это замечание без ответа. Гермиона растерянно посмотрела на него. Он едва заметно кивнул.

— Спокойной ночи… — тихо произнесла она и ушла за пределы света, льющегося из окна.

На долю секунды Гарри испытал сожаление, что дал ей просто так уйти. По крайней мере, с Гермионой было как — то спокойнее, ее присутствие подбадривало его.

— Идемте, Поттер, — произнес Снейп, бесцеремонно врываясь в его мысли. — Я обещал вашей матери привести вас.

Несмотря на растущее раздражение от едких интонаций профессора, коих тот даже не скрывал, он, не говоря ни слова, развернулся и прошествовал мимо Снейпа. Спустя какое — то время услышал, что тот отправился следом.

— Поттер, — негромко сказал Снейп, когда они добрались до комнаты Лили. — Не добавляйте матери лишних волнений. Вы должны прекрасно сознавать, сколь велика опасность рецидива.

Гарри замедлил шаги и невольно оглянулся.

— Рецидив — это… — заметив его взгляд, начал Снейп.

— Я знаю, что это такое, — пробормотал он, отвернувшись.

Ему казалось странным, что этот мрачный человек может вообще о ком — либо беспокоиться, тем более — испытывать дружеские чувства. Но как бы ни негативно не относился Гарри к Снейпу, он не мог не признать, что тот и в самом деле привязан к Лили.

«Как же они общались, с такими — то противоположными характерами? — недоумевал Гарри. — С чего все началось?»

— Поэтому думайте, прежде чем что — то сделать.

Гарри на его замечание лишь стиснул зубы. Еще не хватало, чтобы Снейп читал ему нотации.

— Передайте ей, что мы увидимся утром.

Не дожидаясь от него какого — либо знака согласия, профессор, взметнув полами мантии, скрылся во мраке. «Мышь летучая, — пронеслось в голове Гарри. — Не удивлюсь, если узнаю, что у него именно такая анимагическая форма.» Впрочем, злости не было. Он вздохнул и осторожно приоткрыл дверь, чувствуя легкое угрызение совести. Со слов Снейпа он понял, что мама не спит, а проснувшись, она обнаружила его отсутствие в спальне. Иначе с чего бы Снейп пошел искать его?

— Мам, ты спишь? — спросил он тихо, отмечая, что в комнате по — прежнему темно.

В ответ тишина. В какой — то момент он решил, что мамы нет, однако, приглядевшись, увидел ее там же, где оставил в последний раз: на кровати. Лили лежала поверх одеяла, сжавшись в комок, будто стремясь согреться. Ее длинные волосы разметались по подушке, наполовину скрыв молочно — белое веснушчатое лицо. Гарри машинально шагнул вперед, не в силах противостоять желанию оказаться рядом с ней.

— Мама, это я… Гарри…

Тигра, пристроившийся у ее ног будто маленький, но очень храбрый страж, поднял голову. «А, это опять ты," — читалось в его мерцающих глазах, следивших за приближающимся парнем. Гарри мельком взглянул на него, легонько коснувшись кончика уха. Котенок недовольно шевельнул им, но остался на месте, чтобы не тревожить покой хозяйки.

Да, Лили спала. Ее дыхание было неравномерным, а сон — беспокойным: иногда она вздрагивала всем телом, словно видела что — то неприятное, и стискивала пальцами край одеяла.

Он опустился на пол рядом с кроватью и осторожно погладил маму по руке. Она еле слышно вздохнула, но не проснулась. Тигра, положив мордочку на лапы, посмотрел на него исподтишка. Вздохнул каким — то своим кошачим мыслям и закрыл глаза. Гарри в эту ночь так и не удалось выспаться.

…Я проснулась от какого — то неясного шума. Спросонья мне показалось, что кто — то устроил импровизированный концерт с барабаном, но протерев глаза, поняла, что это всего лишь стучат в дверь. Я села в постели, потревожив устроившегося котенка в ногах. Он лениво потянулся, щурясь на меня, но вставать не стал.

— Доброе утро, лентяй… — отчего — то хрипло проговорила я, обводя взглядом спальню.

Утро было не раннее, но и позднее. Впрочем, я могла ошибаться: за окном небо устилали сплошные облака, за которыми пряталось солнце. Потянулась и уже хотела встать, как вдруг увидела Гарри. Он спал возле кровати, положив голову на край постели. Что он здесь делает?.. Потом вспомнила, что, после того, как Северус отвел меня в спальню, он пообещал найти его. А я к тому времени уже уснула… Выходит, нашел и привел ко мне, а Гарри остался здесь на всю ночь.

От переполнившей меня нежности защемило сердце. Я с умилением смотрела на его кажущееся умиротворенным лицо и сожалела о том дне, когда мы расстались на многие годы. Расстались… Не по своей воле. По воле Волдеморта. И Дамблдора.

Моя рука, протянутая к сыну, при мысле о старом директоре, дрогнула и мягко опустилась на плечо Гарри. Он чуть пошевелился, но не проснулся.

Снова раздался негромкий стук в дверь. Кто там такой настойчивый?

— Кто там? — крикнула я.

Пауза. Затем послышался приглушенный голос Северуса:

— Это я. Ты уже встала? Можно войти?

— Нет, подожди! Еще две минутки!

За дверью установилась тишина. Северус всегда отличался завидным терпением, хотя, может, спустя столько лет в нем что — то изменилось. Несомненно, изменилось. И то, что он преподает в школе, это подтверждает. А ведь раньше стремления Северуса были далеки от преподавания и всего того, что с ним связано.

Я наклонилась к Гарри и осторожно провела по темным спутанным волосам.

— Гарри, милый, просыпайся.

Он что — то невнятно пробормотал, сунув под щеку ладонь. А через несколько секунд резко открыл глаза и пружиной вскочил на ноги. Вернее, попытался вскочить.

— Мама, я…

— Доброе утро, — улыбнулась я. — Ты что здесь делаешь?

Наконец он выпрямился, спеша изгнать из себя остатки сна, и поправил покосившиеся на носу очки. Поморгал, глядя на меня.

— Уже утро? — откашлявшись, он бросил быстрый взгляд на окно. — Я не думал засыпать…

— Тебя Северус привел?

— Сев… — Гарри запнулся. На его губах появилась слабая улыбка. — Можно я не буду называть его по имени? — Я усмехнулась и кивнула. — Ну да, он нашел меня ночью, сказал, что должен привести к тебе. Но когда я пришел, ты спала. А почему…

— Ничего страшного не случилось, — сказала я, опережая его вопрос. — Просто, когда я увидела, что тебя нет в спальне, немного встревожилась, вот и все.

Откровенно говоря, это было не все, но Гарри не обязательно знать, что его мать ходит во сне.

— Прости, — тихо сказал он, опуская глаза. — Я не хотел тебя волновать…

— Ладно… Как там молодежь говорит, проехали?

Я поднялась с кровати, снова потревожив Тигру, с немым укором взглянувшего на меня снизу вверх, и с преувеличенной бодростью потянулась. Гарри потер щеку с отпечатавшейся на ней складкой от футболки.

— Кстати, Снейп сказал, что зайдет утром.

— Да, он ждет за дверью. Наверное, принес мне очередную порцию укрепляющего зелья. — Я вздохнула, понимая, что буду нуждаться в нем еще довольно долго. В зелье, имею в виду. — Мм… Кстати, давно хотела спросить, какой предмет преподает Северус? Он же, насколько я знаю, профессор?

— А почему ты у него самого не спросишь? Он наверняка не откажется тебе все рассказать.

Гарри невольно посмотрел на дверь, словно ожидая, что из — за нее вот — вот раздастся голос Северуса и подтвердит его слова. Но там царило молчание.

— Могу, конечно… И все же хочу услышать от тебя…

— Ну… Он преподаватель зельеварения, а также декан Слизерина.

— Вот как…

То, что Северус преподает именно зельеварение, меня не очень удивляет, это тот предмет, к которому у него всегда были наиболее высокие способности. Но декан — это что — то… Он никогда не изъявлял желания занять должность педагога, как он вообще решил стать учителем?

— Очень интересно. А когда…

Я посмотрела на Гарри, терпеливо стоящего на одном месте. И улыбнулась, увидев, как сосредоточенно его лицо.

— Извини, тебе, наверное, не слишком хочется слушать мои воспоминания. Про Северуса, в частности, — осторожно добавила я.

— Наоборот, — живо возразил он, — очень хочется. Мне интересно узнать, как ты жила, — немного смущенно сказал он, чуть помедлив. — Как познакомилась с… папой.

При упоминании Джеймса в душе дернуло болью, но я приложила немало усилий, чтобы оставить ее внутри.

— Но не прямо сейчас, нет! — заспешил Гарри, явно не обманутый моим внешним спокойствием. — Потом, когда…

Он, сглотнув, умолк. Я вздохнула и погладила его по встрепанным волосам. У него такой же вечный беспорядок на голове, совсем как у его отца… Ох, нет, я не буду сейчас думать о Джеймсе… Пока не буду…

— Там, наверное, Северус заждался… — отвернувшись, проговорила я. — Две минуты давно истекли.

— Тогда я пойду пока, — нерешительно сказал Гарри.

— Да, наверное…

Около двери он обернулся. По его неуверенному виду понимаю, что он хочет добавить еще что — то. Но почти сразу же передумывает и выходит из комнаты. Что же он хотел сказать? Что любит меня?..

Северуса я встретила уже полностью одетая.

— Как ты? — спросил он, останавливаясь на пороге.

— Если ты подразумеваешь мое ночное хождение, то — неплохо. А в целом… Думаю, сам понимаешь.

Я взяла бокал с зельем, который он протянул мне, и залпом выпила. Как всегда, вкус оставляет желать лучшего.

— Почему почти все зелья такие противные? — задумчиво произнесла я.

Северус молчал, как видно, посчитав, что вопрос адресован не ему. Но мне и не нужен был ответ.

Поставив бокал, я бесцельно закружила по комнате, старательно отгоняя преследующие меня жгуче — горькие мысли. Ничего не помогало, и снова наползала черная тоска, от которой так хотелось убежать.

— Мне нужно… — словно независимо от меня самой шептали мои губы, — мне нужно…

— Что тебе нужно? — спросил Северус, неотрывно наблюдая за моими метаниями.

Я резко остановилась, будто налетев на невидимую стену, и уставилась перед собой. Неожиданно на ум пришло то озарение, которое должно было бы посетить меня еще с самого начала. Та правда, которой я должна была заинтересоваться, узнав о той роковой ночи…

— Боже… — проговорила сдавленно и прижала ладонь к губам, будто боясь, что меня сейчас стошнит. — Почему я не подумала об этом раньше?..

Северус, заметно встревожившись, шагнул по направлению ко мне.

— О чем не подумала?

Я обратила к нему оцепенелый взгляд, видя его и не видя.

— О том, почему это все случилось…

— Мам, когда ты хочешь позав… — В дверном проеме появился Гарри и, завидев, что я не одна, умолк на полуфразе. Глаза его слегка расширились, когда он мгновенно ухватил взглядом мое лицо, на котором отражалось все то, что в этот момент чувствовала я. — Мам, тебе опять плохо?

Я вынудила себя немного отрешиться от негативных мыслей и сосредоточиться на сыне. Сколько можно пугать его своим неадекватным состоянием…

— Нет, Гарри… все нормально…

Но, похоже, ни он, ни Северус не поверили моим словам. Во всяком случае, оба придвинулись ко мне поближе с таким видом, словно собираются не отходить ни на шаг.

— Но ведь что — то же случилось, — сказал Северус. — Ты вспомнила о чем — то?

Гарри украдкой от него вложил в мою ладонь — свою, которую я слабо пожала в ответ. Подозреваю, Северусу хотелось тоже сделать это, но присутствие Гарри удерживало его. Жаль, что они относятся друг к другу не очень тепло. Как было бы хорошо…

— Вспомнила, — эхом повторила я. — Что у нас был хранитель тайны…

Ладонь Гарри чуть дрогнула, что я восприняла как некий сигнал.

— Хранитель, существование которого гарантировало защиту от Волдеморта… — Последние слова прозвучали почти шепотом.

Теперь Гарри сильнее, чем нужно сжал мою ладонь, а Северус, как успела заметить я, слегка вздрогнул.

— И нашим хранителем был Питер. Питер Петтигрю. Что произошло в ту ночь? Почему Волдеморт нашел нас? — Я посмотрела поочередно сначала на Северуса, потом на Гарри. — Вы ведь знаете?

— Мам, а может… — пробормотал сын, отводя глаза, — мы сперва поедим и…

— Верно, — внезапно поддержал его Северус. Гарри с неприкрытым удивлением посмотрел на него, будто не веря своим ушам. — День только начался, успеешь обо всем узнать.

Мне бы успокоиться, согласиться с ними, да только внутри все протестовало.

— Нет, я хочу узнать сейчас.

Внезапно, будто меня кто — то толкнул в спину, я сорвалась с места.

— Лили, ты куда? — с секундным опозданием воскликнул Северус.

Не оборачиваясь, вылетела из комнаты. Знала, что наверняка мой неожиданный побег вызвал в них недоумение, а то и испуг, и все равно продолжала нестись вперед. Но как бы я быстро ни бежала, Гарри и Северус без труда догнали меня и, не сговариваясь, схватили за руки.

— Объясни, куда ты? — требовательно спросил Северус.

Гарри было возмущенно сверкнул глазами, но тревога за меня была сильнее, и он смолчал. Пальцев никто не расцепил, а я не стала вырываться, ощутив легкое раскаяние.

— Мам, пойми, мы на твоей стороне. Если ты хочешь, чтобы мы все тебе рассказали, то расскажем обязательно. — Сын перевел дыхание, не скрывая своего волнения. — Ведь еще вчера ты попросила об этом…

Да, точно, вспомнила я, вчера Ремус о чем — то таком говорил, но мне было не до того. Я все прослушала.

— А Ремус где? — невпопад спросила я, поглядев на Гарри.

Неожиданный вопрос ненадолго поставил его в тупик.

— Ремус? Он… Его нет в Хогвартсе сейчас.

— Он по уши погряз в семейной жизни, — добавил Северус с еле уловимой насмешкой в голосе. — Ты разве не знала? — И тут же, не давая мне опомнится, спросил: — Так куда ты так торопилась?

— К Дамблдору, — машинально ответила я, по инерции продолжая думать о Ремусе. Семейная жизнь? С кем?

Перед мысленным взором немедленно возникла картинка: в дверях стоят Ремус и молодая девушка по имени Тонкс, они держатся за руки и улыбаются друг другу.

— Зачем тебе Дамблдор? — ворвался в мои воспоминания голос Северуса. — Хочешь все выяснить у него?

— Совершенно верно. Именно все.

Кроме обычной ярости, я почувствовала усталость и непонимание. Неужели это никогда не кончится? Неужели до конца жизни меня будет сопровождать недоверие? К людям, которые раньше что — то значили в моей судьбе?..

— Мам, ты уверена, что действительно готова к разговору с Дамблдором?

— А почему я могу не быть готовой? — с оттенком удивления спросила я, поворачиваясь к Гарри. Он был встревожен, и не скрывал этого.

— Ну… В прошлый раз, когда вы разговоривали, ты вела с ним, словно он… — Гарри запнулся, не сумев подобрать подходящее слово.

— Словно он твой враг номер один, — закончил Северус. Он разомкнул пальцы на моем запястье и поглядел куда — то вдаль.

Мы с Гарри дружно посмотрели на него. Да, правда, именно так я с Дамблдором и вела, будто с врагом. Как, впрочем, и с самим Северусом. Но что поделать, в тот момент их поведение не заслуживало моего доверия. Они столько всего от меня скрыли…

— Иначе я не могла. А теперь, когда Дамблдор знает о возвращении моей памяти, я хочу, чтобы он сказал то же самое, глядя мне в глаза.

— Он не знает, — внезапно сказал Северус.

— О чем? — не поняла я.

— О том, что ты все вспомнила.

Гарри кивнул, подтверждая.

— Почему?

Я отнеслась к этому сообщению довольно спокойно, мне, если честно, было абсолютно все равно.

— Не знаю. Никто не горел желанием оповестить Дамблдора.

— Наверное, потому что мы сами не знали, целиком ли к тебе вернулась память или нет, — добавил Гарри.

— Значит, самое время ему узнать.

На этот раз никто не попытался задержать меня, но и отпускать одну не стал ни он, ни Северус. Мои верные телохранители, с нежностью подумалось мне, вот кто никогда не подведет, вот за кем я чувствую себя как за каменной стеной. Мои самые дорогие и близкие люди во всей вселенной.

Где — то на одной из лестничных площадок, куда вышли мы, я в задумчивости приостановилась. Кабинет Дамблдора должен находится, если только память меня не подводила, в западной части замка, то есть там. Я направилась в крайний левый коридор. И в этот же момент наверху лестницы показались друзья Гарри. Они о чем — то разговаривали, даже, похоже, спорили и нашу компанию пока не замечали. Я машинально посмотрела на сына, наблюдавшим за приближением парочки, думая, что он окликнет их. Его взгляд казался до странности затуманившимся, словно, замечтавшись, Гарри позабыл обо всем на свете. Но это продлилось всего миг.

— О! — На середине лестницы нас в конце концов заметили.

Гарри, вздрогнув, отвел взгляд и, увидев, что я смотрю на него, отчего — то смутился. Я подбадривающе улыбнулась. Интересно, в чем тут дело?

— Доброе утро, Гермиона и Рон.

— Доброе утро, миссис Поттер, — просияла Гермиона. — Гарри. Профессор Снейп.

Северус снисходительно ответил на приветствие, послав ей насмешливый взгляд, под которым девушка слегка стушевалась.

— Северус! — шепотом одернула я его, так, чтобы никто кроме него не услышал.

Он вопросительно посмотрел на меня, едва заметно приподняв бровь.

— Не смущай Гермиону. Я уже знаю, как ты воздействуешь на своих учеников.

Я оглянулась на Гарри и спустившихся его друзей. Они вполголоса разговаривали, время от времени поворачивая в нашу сторону головы.

— То есть в курсе, каким монстром я слыву? — осведомился Северус.

— Нет, я… Что?

Шутит, что ли? Однако вид у него был отнюдь не располагающий к веселью. Впрочем, улыбающийся Северус — зрелище чрезвычайно редкое, как например, лунное затмение.

— Ну, полагаю, ты сам себе создал такую репутацию. Если ты не любишь преподавание, зачем тогда подался в школу?

Вопрос был самый что ни на есть простой, но Северус медлил с ответом, будто я поинтересовалась в чем смысл жизни.

— У меня, в общем — то, выбора как такого не было. Либо Хогвартс, либо… Азкабан.

Последнее слово он произнес настолько тихо, что пришлось напрячь слух. Азкабан? Его ждал Азкабан? Хотя, что меня так удивляет? Если это произошло в пору падения Волдеморта, то вполне закономерно…

— Ну что, ты все еще намерена идти к Дамблдору?

Я кивнула и, позвав Гарри, решительно направилась в выбранный коридор. Вскоре мы подходили к каменной горгулье, охраняющей вход в кабинет директора. И тут, будто бы почувствовав наше появление, абсолютно ровная стена раскололась наподобие арки, и из — за нее вышла профессор Макгонагалл.

Так как я стояла впереди всех, она, заметив меня, пораженно замерла.

— Здравствуйте, профессор, — нарушив вязкую тишину, заговорила я. — Как давно мы с вами не виделись.

Женщина, несмотря на некоторый шок, вызванный неожиданной встречей, пришла в себя довольно быстро. Бегло оглядев всех моих спутников, она покачала головой.

— Очень давно, мисс Эванс, очень давно. С самого вашего выпускного вечера. — Она сошла с последней ступеньки винтовой лестницы, пронзительно всматриваясь в меня. Казалось, ее взгляд проникает даже внутрь, но от этого не было ничуть не неприятно. — До сих пор не верится, что это вы… Когда Альбус рассказал мне…

Профессор Макгонагалл запнулась, как если бы ее переполняли разнообразные эмоции. Не знай я ее на протяжении семи лет, решила бы, что так и есть. Впрочем… она что, не живой человек?..

— Но все же это моя мама, — произнес с нескрываемой радостью и Гарри.

— Теперь не сомневаюсь, мистер Поттер, — сказала она. На ее тонких губах появилась улыбка, на которую была так скупа строгая декан Гриффиндора. — А что вы здесь делаете?

— Мы пришли к Дамблдору. — Я обернулась, чтобы убедиться в том, что все по — прежнему со мной. Присоединившиеся к нашей маленькой компании Гермиона и Рон явно находились здесь из — за Гарри. Уходить они, по — моему, не собирались. — Он у себя в кабинете?

— Да. Пойдемте, я вас провожу.

Профессор Макгонагалл развернулась и шагнула обратно на лестницу, вход на которую так и не закрылся. Мы последовали за ней, и лестница без промедлений довезла нас до верхней площадки. Минерва постучала. Из — за двери откликнулся голос Дамблдора.

— Минерва? Ты что — то забыла? — спросил старый волшебник, когда дверь гостеприимно отворилась.

Она молча посторонилась.

— Здравствуйте, Альбус, — спокойно, даже в какой — то степени приветливо, поздоровалась я, переступая через порог кабинета. — Вы примете нас?

Наше появление ввело Дамблдора в легкое замешательство, которое он почти сразу скрыл добродушной улыбкой.

— Ну, конечно… Заходи, Лили.

Так и казалось, что он сейчас распахнет руки и заключит меня в дружеское объятие. На всякий случай я отошла от Дамблдора на безопасное расстояние.

— О, ты не одна?

Он, замолчав, смотрел на входящих в кабинет Северуса, Гарри, Гермиону и Рона. Последние двое явно чувствовали себя неловко, словно попали туда, где бы им не следовало быть.

— Как вас много… — пробормотал Дамблдор, явно не ожидавший, что в его кабинете соберется такая толпа. Тем более профессор Макгонагалл была не намерена куда — то уходить. Наоборот, она с готовностью наколдовала несколько стульев, предоставляя нам возможность расположиться с максимальным комфортом.

— Могу я узнать, чем обязан вашему визиту? — с прежним радушием спросил Дамблдор. Обвел взглядом всех, на мгновение остановившись на Северусе, и посмотрел на меня, словно зная, что именно я — инициатор.

— У меня не нашлось открытки, и я решила заглянуть к вам, Альбус.

Подчеркивая свое пока миролюбивое настроение, я аккуратно села на один из стульев, как примерная ученица, пришедшая в кабинет директора.

— Открытки?

— Ну да. Помните, вы сказали, если я надумаю с вами связаться, совсем не обязательно слать открытку?

— Действительно… — Он, видно, никак не мог понять, говорю я серьезно или же нет. Однако настроение у меня было отнюдь не расположенное к шуткам. — Что ж, рад всех вас видеть, садитесь, в ногах правды нет.

Гарри, ни секунды не колеблясь, уселся рядом. Его друзья осторожно, словно опасаясь чего — то, расположились по его левую руку. Северус остался стоять, прислонясь к стене возле двери. Профессор Макгонагалл как будто тоже не собиралась садиться, пока сам директор находился на ногах.

— Ну-с. — Сделав паузу, Дамблдор соединил перед собой кончики пальцев, словно это помогало ему настроиться на нужную волну.

Я неспешно огляделась. В этом кабинете мне приходилось бывать всего пару раз, в качестве старосты. Из — за чего конкретно, к сожалению, уже не помню, но впечатление от пребывания в обители главы школы осталось и довольно яркое. В нем было все по — прежнему: эти портреты на стенах, шкафы с книгами, странные предметы на низких столиках… Мой взгляд остановился на птице с ало — золотым оперением, сидящей на жердочке возле директорского стола. Феникс, если не ошибаюсь. Да, и он здесь был. Ничего не меняется…

— Итак… — вновь сделал попытку начать разговор Альбус.

— Итак, — эхом повторила я, обратив глаза на него, — я хочу знать все, от начала и до конца.

— Все?

— Именно так.

Дамблдор посмотрел на Северуса, словно надеясь, что он расшифрует мои слова.

— Все — это значит действительно все, директор, — чуть пошевелившись, ответил Северус. — Начиная с той самой ночи и…

— До моего пробуждения, да, — закончила я, выпрямившись.

— Понимаю… Но я думал, ты давным — давно выяснила, учитывая твое упорство.

— Вы же знаете, что я не могла этого сделать, пока… Пока не вернется моя память.

— А теперь?

— Теперь могу.

Мне вдруг почудилось, что в глазах Дамблдора промелькнуло какое — то странное чувство, похожее на легкое торжество, или, может быть, я слишком пристально смотрела на него?

— То есть я не ошибусь, если предположу, что ты наконец — то все вспомнила?

В наступившей тишине отчетливо послышался негромкий курлыкающий голос феникса. Никто не оглянулся, обратив внимательно — тревожные взоры на одну меня. Гарри, вероятно, бессознательно, сжал мою руку. Я успокаивающе погладила в ответ по тыльной стороне его ладони.

— Не ошибетесь, Альбус. Я действительно вспомнила все, вплоть до… — В горле в который раз образовался горький комок, и неоконченная фраза осталась висеть в воздухе.

Строгие черты лица Минервы Макгонагалл смягчились, и вместо обычной сухой сдержанности в ее взгляде сквозила откровенная жалость. Будто поддавшись неодолимому порыву, моя бывшая преподавательница подошла ко мне и с сочувствием дотронулась до плеча. Этот жест, как он был ни необычен для нее, выглядел вполне естественно.

— Я от всего сердца сочувствую твоему горю, Лили. Даже и представить не могу, каково тебе сейчас. Тебе и Гарри…

— Спасибо, профессор Макгонагалл, — тихо произнесла я с благодарностью.

— Лили сильная, Минерва, — отозвался Дамблдор, — уверен, она сможет справиться с потрясением, которое нанесла ей судьба. Вместе с Гарри и другими близкими ей людьми.

Как бы подчеркивая последние слова, он обратил испытующий взгляд на безмолвно стоящего Северуса.

— Не сомневайтесь, профессор, — вместо него откликнулся Гарри. — Мама не останется одна. Теперь не останется.

В его голосе промелькнул тонкий намек, который даже Дамблдор не смог бы проигнорировать. Намек, вероятно, на то, что мое существование долгие годы являлось для остального мира тайной, и в первую очередь для моего сына. За что я, наверное, вряд ли прощу Альбуса Дамблдора. Зачем он скрыл меня от Гарри? Зачем отнял у него мало — мальскую надежду и часы долгожданных встреч, которые Гарри мог бы проводить со мной, пусть я и не осознавала бы этого? Может быть, если бы он знал обо мне, я пришла бы в себя намного быстрее…

— Я знаю, что ты хочешь сказать, Гарри, — старик, как ни в чем не бывало, обошел стол и приблизился к высокой жердочке, на которой гордо восседал феникс. Провел длинными пальцами по ало — золотым перьям. — Но ведь я уже тебе все объяснил.

— А мне все равно непонятно, почему понадобилось скрывать, что мама… жива.

— Аналогично, — присоединилась я, наблюдая за движениями его руки. — Шестнадцать лет — это, знаете ли, очень много. Неужели вы были так уверены, что информация обо мне не дойдет до кого — нибудь за пределами больницы?

— Палата, в которой лежала ты, Лили, охранялась очень строго, и никто из посторонних не смог бы в нее попасть. Как я уже говорил, о твоем пребывании в больнице знали всего лишь трое: я и целители Макколум и Стоун.

— Но, ради Мерлина, почему? — теперь уже изумилась Минерва Макгонагалл, которая об этом, видимо, слышала впервые. — Неужели нельзя было что — то сделать, как — то обойти препятствия и рассказать хотя бы узкому кругу людей? Я понимаю, Гарри тогда был младенцем, но уж Ремусу и Сириусу вы могли бы сообщить… Или сестре Лили…

— Вот именно, — подал голос Северус. — Почему вы Петунье ничего не рассказали, Альбус? Коли решили отдать Гарри ее семье, могли бы и…

Меня как будто ужалили, и я слегка подпрыгнула на стуле.

— Постойте! В каком смысле решили отдать Гарри?

Все мигом умолкли и повернулись ко мне. Дамблдор, на которого вылился целый водопад вопросов, прекрасно владел своим лицом, и все же я успела заметить мелькнувшее на нем легкое раздражение.

— Вы отдали моего сына Петунье?! Зная, с каким чувством она относится к магическому миру в целом?

— Лили… — начал было директор, но все мои до сего момента тщательно сдерживаемые эмоции, которые я испытывала к нему, вдруг прорвались наружу.

— Да что, Лили?! Мне ведь и Петунья говорила… — В голове мгновенно всплыли ее слова во время нашей, кажущейся такой уже далекой, встречи. «Этот человек как раз и определил твоего сына в нашу семью». Затем сестра сказала что — то о крестном Гарри. Я оцепенело уставилась прямо перед собой, будто внезапно переместившись назад во времени, в гостиную дома Дурслей. — Определил… Крестный… Приходил обсудить… Его больше нет…

— Мама? — донесся до меня словно сквозь вату встревоженный голос Гарри.

Я заторможенно повернула голову, еле вырываясь из воспоминаний, похожих на топкую, опасную трясину.

— Крестный… У Гарри был крестный… Сириус… — медленно произнесла я, поднимая глаза на Дамблдора. — Вы отдали Гарри моей сестре, когда у него был крестный?

Лица у всех присутствующих неожиданно окаменели, превратившись в подобия масок.

— И где он, кстати?

Я оглядываю по очереди Гарри, Северуса, Дамблдора, и внутри постепенно все холодеет от понимания чего — то страшного. О Сириусе упоминали несколько раз, мимоходом, случайно, но никто никогда не говорил, где он. Разве…

«Ты не помнишь ни Ремуса, ни Сириуса…» «Этот дом — последнее, что меня связывает с Сириусом…» «Блэка, или как там его, больше нет» — прозвучало в голове голосом Петуньи.

— Лили, дорогая, — несвойственным ей мягким тоном, которым могла бы говорить какая — нибудь добрая тетушка, сказала Минерва Макгонагалл, присаживаясь рядом, — не волнуйся…

— Где Сириус? — повторила я, словно не слыша ее. Со всей ясностью понимала, что будь Сириус жив и здоров, он давно бы встретился со мной, как Гарри, Ремус, Северус… но продолжала ждать ответа. Но все упорно молчали, только феникс тихонько курлыкал, будто колыбельную напевал. — Что же вы молчите…

— Мама… — начал Гарри, безуспешно пытаясь скрыть боль оттого, что ничем не мог помочь мне. — Сириус… он погиб…

Интуитивно я была готова услышать именно такие слова, но в сознании они не складывались.

— Погиб? Как?.. Этого не может быть… Он тоже?..

Я ощущаю исходящее ото всех сочувствие, но ни на кого не смотрю, а прячу лицо в ладонях. Правда впитывается в меня, как вода — в песок, и все же я не в силах до конца поверить в обрушившуюся на меня невероятную новость. Сириуса больше нет?.. Как и Джеймса?

— Что с ним произошло? — слышу я чужой голос. Через секунду понимаю, что голос все — таки мой собственный. — Как погиб Сириус?

— Гм… — неожиданно закашлялся Дамблдор, — знаешь что, Лили, не выпить ли нам всем крепкого душистого чаю? Ты завтракала? Что — то подсказывает мне, что нет.

Я отнимаю руки от лица и вижу, что Гарри, а вместе с ним и Северус, смотрят на директора со странной смесью недоумения и отвращения. Он как будто не замечает этого и взмахивает своей палочкой. Мгновение, и на столе прямо из воздуха появляется серебряный поднос с набором для чаепития. Чашек ровно семь. Директор ловко разлил в каждую по порции горячего чая. Я завороженно следила за его действиями и не знала, чего хочу больше всего: заплакать или швырнуть в Дамблдора чашку с кипятком. Я пришла сюда вовсе не для задушевных бесед с чаепитием.

— Вот, берите все, — никак не мог угомониться Альбус. — Чай — прекрасное средство для успокоения нервов. Мистер Уизли, мисс Грейнджер, присоединяйтесь.

Гермиона и Рон, переглянувшись, нерешительно протянули руки к чашкам, над которыми курился пар. Вместо того, чтобы категорично отказаться от угощения, я, внезапно ощутив сухость в горле, последовала их примеру и глотнула почти обжигающего напитка. Из глаз, то ли от горячего чая, то ли от нахлынувших тоскливых мыслей, брызнули слезы.

— Северус, не желаешь взбодриться тоже?

Тот возмущенно сверкнул глазами, показывая всем своим видом, как относится к представлению, которое Дамблдор тут устроил. Гарри же пребывал в сомнении, не отказываясь от чая, но и не притрагиваясь к оставшимся чашкам. Профессор Макгонагалл сидела рядом и с тревогой посматривала на меня, словно беспокоясь о том, как бы я не впала в истерику. Предложение Дамблдора она вовсе проигнорировала.

— Вы мне так и не ответили, — кое — как справившись с внутренними волнениями, произнесла я прерывающимся голосом. — Как погиб Сириус? Несчастный случай, или что?

Чашка дрожала в руках так, что ее содержимое едва не выплескивалось мне на колени. Пришлось поставить ее обратно на стол. Только после этого не знала куда деть руки.

— Да, можно сказать, это был несчастный случай, — наконец соизволил кивнуть Дамблдор, оставив в покое вазочку с мармеладом.

Как будто дождавшись этих слов, Гарри нетерпеливо пошевелился.

— Это был не несчастный случай! — Его взор так и полыхает возмущением. — Сириус погиб по вине Беллатрикс Лестрейндж!

— Беллатрикс?.. Но ведь это кузина Сириуса! — Я растерянно моргаю, стараясь вникнуть в новую информацию. Но слишком все непросто. — Что она сделала?

Никто по — прежнему не торопится с ответом. Боятся, видно, причинить мне очередную боль.

— Да говорите же!

— Она убила его… — Гарри заметно морщится. — Убила Сириуса.

— Убила? Но как?.. Когда это произошло? — Вопросы срываются с моих губ прежде, чем они успевают сформироваться в голове. — И почему, в конце концов, Гарри жил не у своего крестного, а у моей сестры?

Взгляды дружно перемещаются на Дамблдора. Как он справится с этим напором?

— Это очень трагичная история, Лили… — Директор вздохнул и снова рассеянно погладил феникса. — Даже тем, кто знает о ней не понаслышке, выслушивать ее заново весьма нелегко. Ведь все началось именно с той ужасной ночи. — Он сделал паузу, собираясь с мыслями, хотя мне показалось, что просто тянет время. — Ты спрашиваешь, почему Гарри оказался у твоей сестры Петуньи… Это справедливый вопрос. Все дело в том, что…

— Только в доме тети Петуньи я мог быть в безопасности, — ни на кого не глядя, закончил его фразу Гарри.

— Правильно, — кивнул Дамблдор, похоже, ничуть не задетый его вмешательством. — И кажется, — внимательно вглядываясь в мое лицо, добавил он, — ты, Лили, сама не ведаешь, какую дала защиту своему сыну, пытаясь спасти его от Волдеморта.

Я не задавала новых вопросов, находясь под впечатлением уже сказанного. Лишь непрерывно билась одна мысль: Джеймс… Сириус… погибли оба… Я их никогда больше не увижу…

— Именно твое самопожертвование и спасло жизнь Гарри, несмотря на то, что ты осталась жива. Жива вопреки всему. И это великое чудо!

— Поэтому вы, Альбус, и решили скрыть столь незначительный факт ото всех? — ровным, почти лишенным эмоций, тоном произнес Северус. Но я знала, что равнодушие это напускное, и он на самом деле взволнован не на шутку. — Даже в тот день, когда мы с вами встретились, вы ни словом… Я практически вывернул свою душу… — Он отступил от стены, его пальцы непроизвольно сжались. — А вы молчали… Знали и молчали!

Брови Гарри слегка удивленно приподнялись: он явно не ожидал от Северуса каких — либо инсинуаций в адрес Дамблдора.

— Северус, пожалуйста, не будем снова начинать эту тему. Разве я уже не объяснял…

— Уж простите, Альбус, но ваше объяснение мне мало что дало, потому что лично меня, — Северус, все также не отрывая от директора взгляда, таящего в себе скрытые чувства, сделал крошечную паузу, — оно нисколько не удовлетворило.

Секунды две длился безмолвный поединок между ним и Дамблдором. Потом Альбус чуть заметно кивнул, словно придя к какому — то только ему понятному выводу.

— Я знаю, Северус, и согласен с тобой. Со всеми вами согласен. — Он посмотрел мне в глаза. — Но смею надеяться, что поймете меня. Так было лучше для всех.

— Для кого лучше? — с вызовом приподнял подбородок Гарри. — Для меня?

Гермиона, сидящая рядом с ним, осторожно пошевелилась, слегка повернув голову. Мне почудилось, что она хотела положить свою ладонь на руку Гарри, но в последний момент передумала. Нечаянно поймала мой рассеянный взгляд и как будто смутилась.

— Да, Гарри, в первую очередь для тебя. Может, это прозвучит немного жестоко, однако… Ты помнишь, что произошло с родителями Невилла?

Растерянный взгляд, нерешительный кивок. Я совершенно бессознательно погладила плечо сына.

— А теперь представь, что бы ты чувствовал, видя каждый день то, что видит Невилл.

Кто такой Невилл?

— Это совсем разные вещи, — вместо Гарри, нахмурившись, сказал Северус. — Случай Лонгботтомов — абсолютно безнадежный, а… — быстрый взгляд в мою сторону, — здесь, как вы можете убедиться, шансы на благополучный исход были намного выше.

— Не намного, — мягко, но твердо сказал Дамблдор. — Шансы были, да, но никто не мог дать гарантии, что…

— Хватит! — почти выкрикнул Гарри, готовый подняться. — Все закончилось хорошо, не надо гадать, что было бы, если…

Он умолк, часто дыша.

— Не надо, — повторил тише.

— Не будем, — покладисто согласился Дамблдор, исподволь поглядывая на него.

А я задумалась над сказанным Северусом. Он упомянул Лонгботтомов. Не Алису и Фрэнка ли? Но, впрочем, мысли почти сразу же перескочили на другое, более важное, от которого становилось труднее дышать.

— Вы отдали Гарри Петунье, чтобы защитить его, как вы утверждаете, — проговорила я, все же инстинктивно оттягивая болезненную тему на потом. — Но почему не Сириусу? Почему он не подошел на роль защитника? Чем он вам не угодил, Альбус? С ним Гарри мог быть в большей безопасности, чем с моей сестрой и ее мужем, людьми, ненавидящими магию, или я чего — то не понимаю?

Агрессии как нет. Одна давящая тоска и усталость. Что не так? Я ведь должна биться в приступе ярости и срывать голос, выкрикивая обвинения…

— Конечно, мог, — будто про себя негромко сказал Северус. Он переместился к камину и теперь со скрещенными на груди руками стоял, касаясь плечом каминной полки. Взгляд его безразлично блуждал по книжным корешкам в шкафу напротив. — Стоило хотя бы укрыть дом Блэка заклинанием Доверия… Но вы, Альбус, почему — то предпочли дом тех магглов.

Заклинание Доверия… Это напомнило мне еще кое о чем. Я потерла виски, сосредотачиваясь.

— Но ты же понимаешь, Северус, это была не только моя прихоть. Я делал это потому, что так сложились обстоятельства. Защита Гарри скрывалась в крови его родной тети. Лили пожертвовала собой, а кто, как не Петунья, был наилучшей гарантией безопасности Гарри?

— Вы не имели права отдавать его моей сестре! Вы… — Я запнулась, чувствуя, что мне не хватает слов, чтобы выразить свое негодование и горечь. — Были по крайней мере трое человек, которые могли позаботиться о Гарри!

Наверное, я специально накручивала себя, дабы разжечь внутри огонь злости.

— Что вам мешало помочь Сириусу, Ремусу и Питеру справиться с его опекой?

Внезапно раздался чей — то кашель. Я оглянулась и увидела, что Рон поперхнулся чаем, который только что хлебнул.

— Извините… — смущенно пробормотал он, стирая с подбородка капли.

Гарри как будто не обратил внимание на действия своего друга, а его рука вдруг взметнулась к горлу, словно ему не хватало воздуха.

— Что ты? — обеспокоенно спросила я, поворачиваясь к сыну всем корпусом.

— Ничего… — он отчетливо сглотнул. В глазах его промелькнул легкий испуг.

В чем, собственно, дело? Из — за чего такая непонятная реакция? Их взволновало что — то, связанное с последним моим вопросом? Но тут я вспомнила про то самое озарение, которое и подтолкнуло меня бежать к Дамблдору. Наш хранитель! Питер Петтигрю! Каким образом Волдеморт нашел наш дом и…

Я так и застыла, глядя на Гарри широко раскрытыми глазами. Откровение навалилось на меня неожиданно тяжелой глыбой, вынуждая буквально согнуться под его весом.

— Питер… Питер… — шепнула я, чувствуя, как мир вокруг начинает странно сужаться. — Скажите, что…

— Что? Что, Лили?

Моя растерянность была столь ощутима, что все, кто находился в кабинете, сначала в напряжении замерли, а потом взволнованно засуетились. Северус почти подбежал ко мне, наверняка готовый влить успокаивающее зелье, если что — то в моем поведении его обеспокоит еще больше. Гарри кусал губы, боясь расплескать свое самообладание.

— Скажите… Что с Питером?

Если и с ним что — нибудь случилось, я этого просто не переживу…

Хотя я ни на кого конкретно не смотрела, физически ощутила обращенные на меня недоуменно — потрясенные взгляды.

— Что случилось с Питером? — переспросил Дамблдор. Он, похоже, пребывал в легком замешательстве, которое побудило его приблизиться к остальным. Его рука привычно потянулась к бороде.

— Да, случилось. Питер был нашим хранителем, вы должны уже быть в курсе… Питер, а не Сириус… — голос мой на мгновение прервался. — Сириус снял с себя эту обязанность, уверенный, что тем самым сберегает наши жизни. Питера же никто не воспринимал всерьез, поэтому и подозрений, что он может являться хранителем, вроде бы возникать не должно. Но Волдеморт нашел нас… Вот я и спрашиваю, что произошло с Питером? Его… поймали, да? И выпытали тайну?

Лица окруживших меня людей враз окаменели, будто услышанное повергло их в шок. В глазах же Гарри и Северуса я прочла откровенную жалость. Что это значит?

— Лили… — откашлявшись, произнес Альбус, теребя кончик бороды. — Ты поняла все с точностью до наоборот.

После этих слов Гарри поспешно потянулся за стоящей на подносе чашкой чая и сделал большой глоток. И меня слегка сбило с толку даже не возражение Дамблдора, а именно это лихорадочное действие сына. Он словно хотел скрыть свое смятение.

— Наоборот?.. О чем это вы?

Я действительно не понимала.

— Понимаешь… На самом деле из Питера никто не выпытывал вашу тайну. — Дамблдор немного пожевал губами. — Он расстался с ней добровольно.

— Расстался добровольно? — Я выдавила из себя подобие неестественного смеха. — Вы что, хотите мне сказать… что Питер предал нас?

Молчание, скорбные взгляды.

— Предал?.. — повторила тише, но уже недоверчиво, постепенно проникаясь раскрывающимся мне откровением. — Питер?

Мной овладело странное чувство нереальности. Вроде ничего вокруг не изменилось, но и быть так не должно.

— Да, Петтигрю предал собственных друзей, — негромко произнес Гарри. — Друзей, которые ему доверяли.

Не вполне сознавая, что делаю, я встала и медленно прошла по кабинету. Северус посторонился. Гарри, с неусыпной тревогой следя за мной, поднялся тоже.

— Но этого не может быть… — Я невидяще уставилась на висящий над директорским столом портрет в тяжелой раме, изображавший знакомого надменного мужчину с острой бородкой. Поймав мой взгляд, он скучающе подпер рукой подбородок.

Это не могло быть правдой, потому что в противном случае мой мир начнет разрушаться еще больше. Что тогда останется после него?..

— Это невозможно…

— Да, это кажется невозможным, но тем не менее это так, — с грустью покачал головой Дамблдор.

Питер, наш милый робкий Питер — предатель? Светловолосый, с неуверенной улыбкой мальчишка, боготворивший Джеймса, — хладнокровно выдал наше местонахождение опасному врагу? Нет, нет, даже представить трудно…

— Значит, он сотрудничал с Волдемортом уже давно? — с таким чувством, словно стою на краю пропасти, осведомилась я, повернувшись к Северусу. — Переметнулся на другую сторону и в то же время продолжал делать вид, что он наш друг?

Северус, как будто это обвинение было направлено лично против него, едва заметно дернулся, но в целом остался спокойным. Только сжатые ладони выдавали его волнение. Мне пришла мысль, что он вполне мог знать об этом.

— Сириус ошибся… Мы все ошиблись… Как… Как же мы могли этого допустить? — Внутри стало невыносимо пусто, словно вынули саму душу. Наверное, так себя чувствуют жертвы Поцелуя дементора? Вернее, не чувствуют…

— И что же… Питер до сих пор на свободе? — Таким тоном, какой был сейчас у меня, говорят о погоде.

— Да, до сих пор.

— Но почему? Прошло столько времени…

— Дело в том, Лили, что… — сказал Дамблдор, когда напряженная пауза неприлично затянулась. Он вздохнул. — Мы долгое время считали виновным в предательстве совсем другого человека.

Я резко повернулась к нему на пятках. Нет! Только не это!

— Сириуса… — скорее утвердительно, чем вопросительно, выдохнула я.

— Сириуса, — эхом повторил Гарри.

— Но… но разве он не сказал вам?.. — Пропасть то отдалялась, то приближалась. Я балансировала на ее краю, безнадежно пытаясь не полететь вниз.

— К великому сожалению, нет, не сказал. Сириус был слишком подавлен случившейся трагедией и…

— На самом деле, мама, Сириус винил себя в произошедшем, — не дождавшись окончания фразы директора, произнес Гарри. — Он говорил, что если бы не предложил назначить хранителем Петтигрю, ничего бы не было…

Я молчала, хватая ртом воздух, точно выброшенная на берег рыба. Хотелось снова забыть обо всем как страшный сон. Не помнить себя, стереть из памяти все самое плохое. Забыть о том, что люди, которые раньше окружали меня, не смогут больше вернуться в мою жизнь.

— Но это неправда… — вытолкнула из себя я. — Он не виновен! Сириуса ни в чем не виновен!

— Мы знаем, дорогая, — успокаивающе сказала Минерва Макгонагалл. Она давно вместе со всеми поднялась на ноги и, как ей, наверное, казалось, в тайне от меня, бросила на Дамблдора странный, но выразительный взгляд. — Конечно, Сириус ни в чем не повинен. Никто этого не отрицает.

— Что еще? — Я взгляд заметила и поняла по — своему. — Не скрывайте от меня ничего. Лучше будет, если я узнаю все сразу от вас, а не частями, но от кого — то другого.

— Я не уверен… — заикнулся было Дамблдор, виновато покосившись на Макгонагалл. У той привычно — сурово — сжались губы.

— Не вынуждайте меня упрашивать, — звенящим, как натянутая тетива, голосом сказала я.

Мне было уже все равно, какую новость он преподнесет на этот раз. Разве что — то может быть страшнее, чем гибель близких и предательство человека, считавшегося другом?

— Что еще произошло с Сириусом? Ведь я правильно поняла, с ним что — то еще случилось?

Тяжелый вздох, непроизвольно сорвавшийся с губ Гарри, был красноречивее ответа.

— Ответьте же ей, Дамблдор, — внезапно произнес со своего портрета прохладным, несколько ленивым тоном мужчина с бородкой. — Расскажите, как провел свою так называемую жизнь мой праправнук.

Все повернулись к нему лицами. С других портретов послышались возмущенные голоса.

— Финеас! Будьте добры не вмешиваться в непредназначенный для нас разговор, — укоризненно сказал один из бывших директоров — тщедушный седой старичок.

Однако мужчина по имени Финеас и не думал слушаться его совета. Наоборот, он, распрямив плечи, принял вызывающую позу.

— Что вы хотите сказать? — поинтересовалась я у него безразлично. — Что значит провел так называемую жизнь?

— То и значит, дорогуша. — Слово «дорогуша» он произнес с еле уловимым пренебрежением. — Мой праправнук…

— Финеас, — спокойно, но с нажимом проговорил Дамблдор. — Благодарю вас.

— …считался закоренелым преступником, — словно не услышав его, закончил предок Сириуса.

Восприняв этот неожиданный поворот как неуместную шутку, я перевела выжидающий взор на Альбуса. Что он такое говорит? Сириус — преступник, да еще закоренелый? Немыслица какая…

Но в то же время во мне зашевелился протест. Немыслица вроде той, что Питер — гнусный предатель. И все же это было неотвратимой, горькой правдой. Сердце, будто предчувствуя очередную порцию негативной энергетики, забилось часто — часто. У меня на лбу выступила холодная испарина.

— По — моему, вы что — то путаете, мистер. Как вы можете утверждать, что Сириус преступник? Я отлично знаю… знала его, и он… — Я запнулась. — То, что вы говорите, похоже на бред.

Финеас только с презрением хмыкнул.

— Может, кто — нибудь мне объяснит?

— На самом деле это правда, — как бы нехотя отозвался Северус. — Блэк оказался не в том месте не в тот час. Да и то, что все считали его хранителем, сослужило очень плохую службу в его дальнейшей судьбе.

Он отчего — то замолчал, и в кабинете повисла пронзительная тишина.

— Ну, продолжай, что же ты… Сириуса считали нашим хранителем, а потом… Что было потом?

Вместо него ответил Дамблдор.

— Его приговорили к пожизненному заключению в Азкабане, обвинив в сотрудничестве с Упивающимися смерти и… убийстве нескольких человек, в том числе Питера Петтигрю.

Я стояла, ошеломленно открыв рот. Никогда не слышала подобной чуши!

— Это бред какой — то! — повторила я с убеждением. — Вы что думаете, я поверю в него? Обвинили в убийстве Питера? Да вы сами только что утверждали, что Питер нас предал и жив до сих пор!

— Совершенно верно. Однако Петтигрю всех обманул! Он заставил магическое сообщество поверить в то, что его нет в живых, что его убил Сириус. Да что сообщество, даже я повелся на эту фальшивку.

— Но разве Сириус не мог объяснить, что это неправда?! — Я распалялась все больше, сама не замечая овладевшей меня ярости. Было невыносимо слышать, как Сириуса превращают в эдакого маньяка, который внезапно сошел с ума и начал убивать невинных людей.

— Не мог, Лили, не мог! — В отличие от меня Дамблдор не повышал голоса, воплощая собой бесконечное спокойствие. — После вашей… вернее, гибели Джеймса, — поправился он, — Сириус находился в таком состоянии, что его поведение казалось, мягко говоря, неадекватным.

— Неадекватным, значит? А что вы ожидали? Он потерял лучшего друга, который был ему больше чем брат! Да как вы вообще могли подумать, что Сириус способен предать нас? Джеймса предать?! Вы так легко поверили?

Ярость уступила место горькому отчаянию, из груди рвалось тяжелое дыхание.

В глазах Гарри плескалась жалость, но в разговор он не вмешивался, хотя и был в шаге от того, чтобы не встать между мной и директором, опять.

— Увы, все указывало на него.

— А как же… как же все те средства, которые помогли бы выявить правду? Сыворотка Правды, например? Или легилименция… Вы ведь, Альбус, наверняка владеете ею… Неужели никому не пришло в голову защитить Сириуса?

Никому, поняла я по гнетущему молчанию.

— Я сожалею, — произнес Альбус с таким печальным видом, что мне, вместо того, чтобы успокоиться, до дрожи захотелось вцепиться в его белоснежную бороду и сделать ему больно, так, как больно мне сейчас.

Сильно сжав ладони, чтобы не дать вырваться своим безумным желаниям, я беспомощно упала на ближайший стул и согнулась пополам в мнимом приступе тошноты.

— Я хочу уйти отсюда… Я не могу здесь больше оставаться…

Не могу больше видеть Дамблдора. Да и пребывание в Хогвартсе для меня стало особенно тягостно. Здесь все напоминает о беззаботной жизни, какой мы жили, учась в школе. О Джеймсе… Сириусе… Жизни той, прежней, никогда уже не будет.

Гарри, который минут пять мерил шагами комнату, остановился и глубоко вздохнул.

— Мам, ты правда хочешь покинуть Хогвартс? Прямо сейчас?

— Да, — просто сказала я. Хотя я и старалась говорить спокойно, в голосе все равно мелькнула жалобная нотка. — Здесь мне слишком тяжко находиться. Здесь… все напоминает о Джеймсе, твоем папе. Но… но если ты хочешь остаться в замке, я…

— Нет — нет! Я совсем не это имел в виду! — быстро сказал он. — Мы уйдем тут же, я не против. Да, наверное, ты права, — подумав, добавил Гарри, — тебе здесь будет неспокойно. Столько воспоминаний. Значит, вернемся на Грим…

Он внезапно оборвал себя. В глазах мелькнуло горькое смятение.

Я знала, что Гарри собирался сказать: вернемся на Гриммолд — плейс, в дом Блэков. В дом, где когда — то жил Сириус, крестный Гарри, и вообще незаурядный человек. Которого теперь нет.

По моему лицу пробежалась судорога. Я стиснула зубы, чтобы не разрыдаться взахлеб. Как это больно, терять дорогих людей.

— Мы отправимся прямо в наш новый дом, — решился продолжить Гарри. Я машинально кивнула, думая совсем не об этом. — Не теряя ни минуты. А правда, зачем нам медлить?

— А где Тигра? — спросила я, вдруг вспомнив о котенке. Когда мы уходили к Дамблдору, он оставался здесь, в спальне. Но дверь, кажется, была не закрыта.

— Не знаю… Надо поискать. Этот сорванец может быть где угодно. Даже в Тайной комнате…

Гарри слегка улыбнулся, глядя, впрочем, на меня с беспокойством. Я не отреагировала на его шутливый тон, рассеянно вперившись в пространство перед собой.

— Пойду скажу Рону и Гермионе, пусть поищут. Ты побудешь тут, мам?

— Да — да, милый…

Ощущая себя безвольной куклой, я сидела на кровати и не в силах была заставить себя подняться, куда — то идти, говорить с кем — то… Те новости, которые совсем недавно я буквально выпытала в кабинете директора, за какие — то полчаса практически опустошили меня. Наверное, похожие чувства испытывает человек, чудом избежавший гибели. «Неужели это произошло со мной?» — вот та мысль, которая беспрестанно крутится в его голове. В моей же вертелась и другая: «За что? Почему они, а не я?»

— Лили! — прозвучало совсем близко.

Растерянно подняв глаза, я увидела перед собой Северуса.

— Я стучался, но ты, видимо, не услышала, — сказал он, объясняя свое появление в спальне.

Я промолчала, глядя на свои руки. Ни о чем говорить не хотелось, а только бездумно смотреть вдаль. На сегодня лучшая моя подруга — тишина.

— Не буду спрашивать, как ты, и так прекрасно понимаю, что… — Северус оборвал себя. — Где Гарри?

Отвлекающий маневр?

— Лили? Только не уходи в себя снова, прошу тебя…

— Я не собираюсь уходить в себя, Северус, — устало вздохнув, сказала я, сохраняя напряженно — каменную позу. — Конечно, мне больно. Очень больно. Но я не хочу, чтобы и Гарри из — за меня страдал. Он… единственное, что осталось от… Джеймса…

От моего взгляда не ускользнуло то, как дернулось лицо Северуса. Мне показалось, он мучительно удерживается от того, чтобы не произнести слова, о которых, возможно, пожалеет впоследствии.

— Даже теперь ты ненавидишь Джеймса… — тихо проговорила я, отворачиваясь к окну. — Прошло столько лет, Северус, неужели тебя до сих пор гложут старые обиды? Ведь именно поэтому ты так относишься к Гарри. Ты видишь в нем Джеймса. А он и мой сын тоже.

— Я знаю, — необычайно мягко сказал Северус, опускаясь на корточки передо мной. Взял мои руки в свои ладони. Именно эта не присущая ему нежность заставила всю мою стойкость разрушиться, и я вдруг ощутила себя такой беззащитной и несчастной, что слезы потекли сами. Не хватило усилий, чтобы удержать их.

— Неужели это правда, Северус? — судорожно всхлипнув, пробормотала я. — Не могу в это поверить… Питер предал нас, а Сириус… Боже…

Не выпуская моих рук, он поднялся и присел рядом на кровать. Затем привлек к себе и бережно обнял за плечи. В этот миг никакие слова в мире не смогли бы успокоить меня, да я в них и не нуждалась. Все те горечь и напряжение, что скопились во мне за последние дни, казавшиеся дольше века, прорвались наружу. Я неудержимо зарыдала, уткнувшись в грудь мужчины, когда — то бывшего мне другом. Он гладил мои волосы, плечи и что — то почти беззвучно шептал. Лишь пару раз проскользнуло отчетливое «моя хорошая Лили», но даже это не привело меня в чувства. Наоборот, тоска набросилась с новой силой, и я заплакала еще горше.

— Не плачь… — пробормотал Северус, теснее прижимая меня к себе. — Не плачь…

Но я была во власти отчаяния, которое вгрызалось в душу словно неведомое злое животное, принося неимоверные страдания. Слезы душили меня. Я скорчилась в объятиях Северуса, судорожно сотрясаясь всем телом.

— З-зачем?.. — давясь рыданиями, глухо простонала я, бессознательно стискивая на нем мантию. — Зачем все это?

— Что это?.. — спросил он. В его голосе явственно звучала растерянность.

— Зачем я вернулась в этот мир?.. Здесь все другое… Я не смогу… не смогу жить спокойно, зная… — На миг я задохнулась от острой, нестерпимой боли. — Ради чего вообще эта новая жизнь?..

— Ради твоего сына, — тихо, но твердо сказал Северус, обхватив мое лицо ладонями и приподняв голову. — Ты же сама знаешь, что это так. Ради Гарри и хотя бы ради Люпина. Ты видела, что значит для него твое возвращение. И, — он понизил голос, теперь в нем слышались хрипловатые нотки, — может быть, совсем немного — ради меня.

Не прекращая плакать, я посмотрела в его лицо, расплывающееся от слез. Оно оказалось очень близко от моего, так близко, что щеки коснулось дыхание Северуса, но я ничего не предприняла для того, чтобы увеличить расстояние. Перед мысленным взором вставал образ то Гарри, то Джеймса, поэтому Северус время от времени будто отдалялся от меня.

— Ты ведь не бросишь меня, правда?.. — шепнула я неизвестно кому.

— Никогда… — шепнули в ответ.

В следующий момент к моим губам прижались мужские губы, и я замерла от неожиданного, но вроде вполне естественного прикосновения. Нежный поцелуй на мгновение вытеснил все ненужные и горькие мысли. Руки сами собой опустились на надежные широкие плечи, и мне вдруг стало удивительно спокойно и безмятежно. Так всегда бывало, когда меня обнимал Джеймс. Вот и сейчас, ощущая на своей талии мужские ладони, тепло которых проникало сквозь ткань платья, я явственно увидела любимое лицо Джеймса. Это длилось то тех пор, пока в голове что — то не щелкнуло. Джеймса нет, и он не мог целовать меня. Я вздрогнула, отстраняясь, и открыла глаза. Каково же было мое изумление, когда в сознание просочилось понимание того, что объятия принадлежат Северусу, и именно он поцеловал меня. От этого открытия даже высохли слезы.

— С-Северус… — с легким заиканием сказала я, пытаясь прийти в себя от странного помутнения.

Высвободилась из его объятий и поднялась на ноги. Северус встал тоже. Он не старался скрыть свое волнение, глядя на меня с лихорадочным блеском в глазах.

— Лили… — произнес и умолк.

Мы смотрели друг на друга с некоторой неловкостью, словно какие — то подростки на первом свидании, и не знали, что сказать. Подобное поведение было совсем не свойственно для него. Ни робость, ни, тем более, нежные поцелуи никак не ассоциировались с тем Северусом, которого знала я. Но то, что произошло сейчас… выбило меня из строя, однако вместе с тем — позволило отвлечься от горестных мыслей.

— Не надо… — несколько невпопад пробормотала я, отворачиваясь. Вновь оглянулась на него, как будто удостоверяясь, что это действительно Северус Снейп. Покачала головой. На губах все еще чувствовался недавний поцелуй, и меня охватило смятение. Как такое могло произойти? — Не говори ничего…

— Почему?

— Потому что не хочу, чтобы ты оправдывался. Это я виновата, потеряла голову…

Голос сорвался, а на глаза опять навернулись слезы.

— Я не собираюсь оправдываться, — хрипло отозвался он. — И это не ты потеряла голову, а я.

Против своей воли я неожиданно рассмеялась, что было больше похоже на кашель.

— Ты? Никогда не поверю, что ты можешь это сделать. Кто угодно, только не ты.

— По — твоему, я этакий сухарь, которому чужды любые чувства и в первую очередь — любовь? — как — то горько усмехнулся Северус.

Любовь? Почему он вдруг заговорил о любви?

— Я не считаю тебя таковым, Северус, — обескураженная внезапным его порывом, сказала я. — Вовсе нет. Просто мне никогда не приходилось…

— Видеть мои слабые стороны?

— Ну, если ты считаешь любовь слабостью… — вздохнув, я потерла лицо.

Вновь воцарилась тишина. На этот раз она длилась дольше. Отчаяние, которому я предалась вначале, притупилось, но вместо него пришло ощущение пустоты. Я старалась не думать об ушедших навсегда людях, нервно вышагивая по спальне.

— Зачем ты меня поцеловал, Северус? Если это был жест милосердия…

— Разве ты еще не поняла? — очень тихо спросил он.

Я хотела сказать нет, но тут снова из ниоткуда на ум явились слова Нарциссы Малфой. «Я понимаю, ты присматриваешь за Гарри не только потому, что Дамблдор так велит. Но главным образом потому, что он сын Лили Поттер. Твоей ненаглядной Лили.» Замерла, будто налетев на какое — то препятствие. На меня точно снизошло озарение. В один миг все стало ясным. Невероятно, что я была до такой степени слепа все эти годы знакомства с Северусом. И, чтобы отогнать горькие мысли и то и дело возникающие образы Джеймса и Сириуса, я с готовностью ухватилась за возможность думать о чем — то другом.

Вот оно что, Северус влюблен в меня, и, вероятно, влюблен давно, еще со школьных времен. А я не замечала. Да и не могла заметить, ведь в нем я видела только друга. Впрочем, если бы между нами не произошла та глупая ссора в конце пятого курса, кто знает, как бы все обернулось. Возможно, Северус как — нибудь попытался бы завладеть моим сердцем, а я не обратила бы никакого внимания на Джеймса на седьмом курсе… Нет, опять…

— Ты любил когда — нибудь, Северус? — торопливо спросила первое, что пришло в голову. И сама чуть не прикусила себе язык.

Я вскинула на него глаза, уверенная, что он не ответит.

— Я так понимаю, ты хочешь вытянуть из меня признание? — хмыкнул Северус. Либо его не задел мой вопрос, либо он это тщательно скрывает.

— Нет… Мне просто интересно, почему ты до сих пор один, — осторожно сказала я, становясь напротив него. — Не может быть, чтобы…

— Неужели ты думаешь, что у кого — то появится желание составить пару Упивающемуся? — перебил он с ноткой горечи в голосе.

— Ах, Северус! — против воли вздохнула я, покачав головой. Жалость — не то чувство, которое могла испытывать я, переживая свое бесконечное горе, однако, безусловно, жалость шевельнулась во мне, когда во всей красе представилась лишенная простых человеческих радостей жизнь Северуса. — Ведь мы сами строим собственные судьбы.

Я осеклась, понимая, что не к месту сейчас эти прописные истины. Северус вовсе не маленький мальчик, который нуждается в мудрых наставлениях. Я махнула рукой, но неудачно: все — таки расстояние между нами двоими было не такое уж больше, и едва не заехала Северусу в лицо. Он машинально уклонился.

— Ой, прости… я сама не своя, не понимаю, что творю…

Испытывая двойственные чувства, я прошла к окну. И что самое странное, мысли о поцелуе никак не хотели убираться из моей головы. А губы все еще помнили прикосновение губ Северуса. И что мне с этим делать?

— Я понимаю тебя, — сказал Северус. — Точно также я не верил в то, что ты погибла…

От того, каким тоном он это произнес, у меня в горле появился горький комок. Я побоялась что — нибудь сказать, чтобы не задрожал мой голос. Сзади послышались негромкие шаги, но я не обернулась, продолжая смотреть вдаль, и лишь чуть вздрогнула, когда на плечи опустились руки Северуса. Он обнял меня, несколько неуверенно, как будто опасаясь, что я оттолкну его. Но я не оттолкнула. Напротив, развернулась и обняла в ответ. Мне была очень нужна чья — то поддержка и защита.

Гарри быстро шел по коридору, ежесекундно преодолевая желание броситься назад. И чем дальше он отдалялся от мамы, тем сильнее возникало неприятное чувство где — то в глубине живота. В конце концов, не выдержал и остановился.

— Где этот несносный кот? — с легкой досадой на Тигру пробормотал Гарри. Как некстати потерялся любопытный котенок. Ищи его теперь. А маме, может быть, в этот самый момент необходимо надежное мужское плечо. Кто лучше всего утешит ее как не Гарри?

Парень огляделся, рассчитывая тут же увидеть пропавшего Тигру, но, конечно, никого не обнаружил.

— Кис — кис, — позвал он его, заглядывая за ближайший угол. — Я угощу тебя молоком, хочешь?

Выходя обратно в коридор, Гарри едва не столкнулся с идущей навстречу Гермионой.

— Ты с кем здесь разговариваешь? — удивилась она.

— Да вот, Тигру ищу. Кстати, ты его не видела?

— Нет, не видела… Но мы можем поискать его вдвоем.

Гарри с энтузиазмом кивнул.

— Э… А почему вдвоем? Где Рон?

— Ну… — отчего — то замялась девушка. — Он… немного отстал.

— Вы, надеюсь, не поссорились?

— Нет, что ты… Ему просто скучно… А что я могу предложить? Целый реестр развлечений?

— Скучно, говоришь? — Гарри передернул плечами, отгоняя внезапно кольнувшее его раздражение. — Так его никто и не тащил сюда.

— Гарри, ну ты же прекрасно знаешь Рона, — вздохнула Гермиона. — Он хороший друг, но даже у хороших друзей есть свои недостатки.

— Может быть, — не стал спорить он.

— У меня тоже они есть. И даже не пытайся спорить, — усмехнулась она, когда парень открыл было рот. — Я иногда бываю занудливой и надоедливой, особенно если это касается учебы.

— Да ну нет же! — горячо воскликнул Гарри. — Ты очень… хорошая!

Она неожиданно звонко рассмеялась.

— Спасибо за комплимент, Гарри, он весьма необычный.

При взгляде на смеющуюся подругу, на него вдруг навалилось странное волнение. Его ладони вспотели, а к щекам прилила кровь.

— Гермиона, — сам не замечая, что именно он говорит, произнес Гарри, — что у вас с Роном?

Отсмеявшись, девушка с удивлением воззрилась на него.

— В каком смысле — что у нас с Роном?

— Ну… — пробормотал он, пожалев, что вовремя не остановил себя. — Вы… встречаетесь?

Она помедлила, вероятно соображая, как лучше всего ответить на этот вопрос.

— Мы не встречаемся, если ты подразумеваешь романтические отношения. С чего вдруг такой интерес?

— Так, просто… — быстро сказал он. — А почему тогда Джинни упомянула про вас с Роном… помнишь, в оранжерее? — не сдержал Гарри любопытства.

— Видимо, она думала, что мы действительно встречаемся. Хотя это и странно, Джинни могла бы и у меня спросить. Вот к чему иногда приводит недостаток информации.

— Значит, ты и Рон…

— Всего лишь друзья, да.

В животе Гарри внезапно стало горячо — горячо, когда перед его мысленным взором предстала вчерашняя сцена с поцелуем.

— Гермиона… — охрипшим голосом произнес он и попобовал откашляться.

Девушка, как будто зная заранее, что скажет парень, заметно смутилась и прикусила нижнюю губу.

Однако продолжить Гарри помешал появившийся словно из ниоткуда Рон.

— Что это вы тут делаете?

— Мы… — слегка растерялась Гермиона.

— Мы Тигру ищем, — пришел ей на помощь Гарри, справившись со своими чувствами. — Ты не видел его?

— Да нет… И давно ищете? — спросил Рон так, словно что — то подозревал.

— Не очень. Знаете что, — к Гарри вернулось подспудное беспокойство, связанное с мамой, — может, вы поищете его сами, а я пойду к маме? Не хочется оставлять ее одну надолго…

— Конечно, — без колебаний согласилась Гермиона. — Пойдем, Рон.

Отвернувшись от друзей, Гарри заспешил в обратную сторону. Через минуту, запыхавшись, он был уже у знакомой двери. Еле уняв порыв резко рвануть ее на себя, Гарри осторожно постучал и только затем вошел в комнату. При виде Снейпа, направляющегося прямо к нему, беспокойство сменилось привычным раздражением. Что он опять здесь делает?

— Мам, — начал Гарри, подавляя поднявшееся в нем негодование, — Тигру обещали поискать Рон и Гермиона. Но вряд ли он далеко убежал…

— Хорошо, — кивнула мама у окна, украдкой, как ей казалось, вытирая слезы со щек.

— Что случилось? — взволнованно и в то же время осторожно спросил Гарри, переводя взгляд то на нее, то на Снейпа.

— Ничего, мой хороший… — пытаясь придать голосу убедительность, сказала мама и изобразила подобие улыбки. — Наверное, я похожа на фонтан… Из меня все время льется вода…

Он продолжал с подозрением смотреть на профессора, остановившегося в паре футов. На худом лице Снейпа он мог без труда прочитать все что угодно, но не привычную недобрую усмешку и презрение. Гарри не помнил, чтобы тот вообще демонстрировал что — то, кроме этих чувств, и ощутил мимолетное удивление, заметив, как встревожен мужчина. Однако ему было некогда задумываться о том, что же значит для Снейпа его мама.

— Я подготовлю для тебя необходимые зелья, пока вы будете собираться… — произнес Снейп, взявшись за дверную ручку. — Хотя я по — прежнему считаю, что лучшим решением было бы не отправляться неизвестно куда, а остаться здесь под присмотром целителя. Твой организм ведь все еще так ослаблен, Лили.

— Не беспокойся, Северус, — сказала мама, прежде чем Гарри успел что — то возразить, — я же буду не одна. К тому же, кто тебе сказал, что ты не можешь видеться с нами?

— Но… — все же удалось вставить Гарри, которому вовсе не улыбалось видеть Снейпа в их с мамой доме.

— Гарри, ты ведь не против? — От откровенной просьбы в мамином взгляде у него вдруг защемило сердце и не хватило смелости ответить ей решительным отказом. Он в напускной небрежности пожал плечами.

— Конечно. Заглядывайте, профессор, когда захотите.

— Весьма тронут, мистер Поттер, вашим приглашением. — И на этот раз в интонациях Снейпа не промелькнуло ни грамма иронии. Было похоже, что он в самом деле благодарен Гарри за решение пойти навстречу.

«Что я пропустил? — слегка озадаченно подумал парень. — С чего вдруг на него напала такая вежливость?»

Оставшись с мамой вдвоем, он некоторое время молчал, явно не зная, с какой темы начать разговор. В конце концов, мысленно махнув рукой, Гарри подошел к маме и, не говоря ни слова, обнял ее. По ее губам скользнула быстрая нежная улыбка.

— Какой ты у меня… большой, — еле слышно вздохнула она, проводя рукой по темным непокорным волосам сына. — Как жаль… — Но, не закончив, спрятала лицо на его плече.

— Ничего, мама, мы справимся со всем вместе, — пробормотал Гарри, чувствуя, что должен что — то сказать. — Я обещаю тебе, что бы ни случилось, мы никогда больше не расстанемся.

А про себя добавил, что обязательно постарается сделать так, чтобы ее жизнь больше не омрачалась никакими страшными событиями.

В коридоре послышались шаги. Гарри, погруженный в глубокую задумчивость, отреагировал только тогда, когда его громко окликнули. Вздрогнув, он вскинул голову. На пороге стоял Ремус.

— Привет, Гарри. — Его взгляд быстро обежал комнату. — А где Лили?

— Привет, Ремус, — отложив в сторону книгу, которую пытался читать, Гарри поднялся. — Мама… ээ… в ванной.

Он посмотрел на дверь в углу спальни. Лили, сказав, что ей необходимо освежиться, скрылась за ней около десяти минут назад. Гарри пообещал позвать ее, если произойдет что — то действительно важное. Пока все было тихо.

— Ясно… — Ремус вошел в комнату и тут же увидел небольшую сумку, где были сложены вещи Лили. — Вы куда — то собираетесь?

— В общем… да. — Вздохнув, Гарри коротко рассказал ему об утреннем визите к Дамблдору.

С каждой фразой усталое лицо мужчины становилось все более встревоженным и озабоченным.

— Какая нагрузка на Лили… Не успела она оправиться от волнений, связанных с возвращением памяти, как навалились новые… — Ремус, качая головой, смотрел куда — то перед собой. — Не представляю, что она сейчас чувствует. И Дамблдор… Я, конечно, уважаю директора, но, зная, что он на протяжении стольких лет нам…

— Врал, — подсказал Гарри, когда он замялся, подыскивая подходящее слово.

— Я бы сказал — умалчивал, — продолжил Ремус, изредка поглядывая на дверь ванной. — Так вот, я понимаю желание твоей мамы уехать из Хогвартса, хотя, по моему мнению, здесь для нее безопаснее всего.

— Почти то же самое сказал и Снейп, — кивнул Гарри и с неким удивлением осознал, что это имя уже не вызывает у него таких негативных эмоций как раньше. Однако долго размышлять об этом не стал.

— Северус… — Ремус невесело хмыкнул. — Знаешь, Гарри, несмотря на твое, мягко говоря, нелестное отношение к нему, он никогда не допустит того, чтобы Лили было плохо.

— Почему? — живо спросил парень, надеясь наконец все прояснить.

— В школьные годы они были дружны.

— Дружны? Но как же тогда та сцена, которую я увидел в Омуте памяти…

Не договорив, Гарри отвернулся к окну. Впрочем, не прошлое ему сейчас было интересно. Ремус слегка пожал плечами, как бы тоже не придавая этому эпизоду большого значения.

— У них и раньше начались разногласия, а уж услышать такое слово как… — Вздохнув, он сел на стул. — Хотя не я должен об этом тебе рассказывать.

Гарри машинально кивнул. С этим более или менее понятно. Он пристроился на краю кровати. Но едва сел, как из — за притворенной двери снова зазвучали шаги, в этот раз торопливые. Его догадка подтвердилась, когда в комнату практически вбежал Рон.

— Гарри! — Его глаза наткнулись на сидящего напротив Ремуса. — Привет, Рем…

— Рон! — оборвав его на полуслове, задыхающимся голосом произнесла вбежавшая за ним Гермиона. — Зачем ты так несешься, как будто тебя преследуют!

На ее руках, хищно сузив желто — зеленые глаза, сидел Тигра.

— Тигра! — подскочил Гарри. — Вы нашли его! И где он был?

— На улице шнырял, представляешь? — как — то уж чересчур взволнованно сказал Рон, отдышавшись. — Но не это главное. Знаешь, что…

— Не мог бы ты потише? — недовольно попросила девушка, не выпуская котенка на волю. У того, между прочим, тоже был какой — то азартный вид.

И только тут Гарри заметил, что и его приятель держит что — то в руках.

— Что это у тебя?

К ним подошел Ремус.

— Здравствуйте, Рон, Гермиона. Что за переполох?

— О, привет, Ремус… Тише, Рон, ну что ты кричишь в самом деле… — Девушка с явным беспокойством завертела головой. — А миссис Поттер где?

Гарри молча показал на дверь, за которой по — прежнему шумела вода.

— Это очень хорошо… — Гермиона отчего — то понизила голос.

— Что хорошо? — не понял он.

Его внимание снова привлекло какое — то трепыхание в руках Рона. Это оказалась пестрая сова, которая, испуганно косясь на котенка, изо всех сил пыталась вырваться из стискивающих ее пальцев.

— Сова? Рон, зачем тебе сова? Откуда она?

— В этом все и дело! — Тоже оглянувшись на закрытую дверь, тот, по примеру подруги, заговорил тише. — Посмотри на ее лапы.

Недоумевая, Гарри потянулся к ошалевшей от страха птице.

— Пергамент… Почтовая сова. А при чем здесь…

Он внезапно осекся, осененный странной мыслью.

— Что такое, Гарри? — словно заразившись всеобщим настроением, с тревогой спросил Ремус. Впрочем, не дожидаясь ответа, знаком попросил Рона приподнять сову. Она неожиданно притихла.

Гарри увидел, что пергамент, привязанный к лапе совы, был немного потрепанным, но, в общем, самым обыкновенным. Ремус перевернул его, и Поттеру предстал замысловатый росчерк чернил. Гарри не сразу смог расшифровать, что там написано.

— «Лили Поттер», — еле уловимо прошептали его губы. Он несколько секунд тупо смотрел на эти два слова, мысли его при этом куда — то все испарились.

— Мерлин мой… — произнес Ремус таким голосом, словно не верил тому, что видели его глаза. Он резко отдернул руки от свернутого пергамента и выпрямился. — Где вы нашли эту сову? Как вы ее поймали?

Гарри встрепенулся и тоже уставился на друзей. Он еле сдерживал дикое желание отвязать свиток, да и, наплевав на реакцию остальных, разорвать его, сжечь, уничтожить. Чтобы даже пепла от пергамента не осталось. С каждой секундой в Гарри крепла убежденность, что ничего хорошего эта посылка, как и в прошлый раз, принести не может.

— Мы с Гермионой как раз вышли из замка… — начал Рон, но быстро сбился, потому что дверь ванной неожиданно для всех открылась, и оттуда вышла Лили. Посвежевшая, она сменила платье на блузку и длинную юбку, а волосы, доставлявшие ей немало неудобств, заплела в косу.

Гарри, почти подпрыгнув на месте, развернулся и встал перед Роном так, чтобы не было видно птицы.

— Мама! Ты… ты уже?

Она с удивлением посмотрела на него. Потом на всех остальных.

— Что значит уже? Я же не русалка проводить в ванной долгое время. Ремус, здравствуй! Рада тебя видеть.

— Привет, Лили… — Мужчина, согнав с лица тревогу, шагнул ей навстречу. Взял в руки протянутую ладонь. — Ты, я слышал, собираешься покинуть Хогвартс?

На мгновение опустив глаза, она с некоторой задержкой кивнула.

— Да, верно. Мы с Гарри так решили. Как я ни люблю Хогвартс… мне слишком трудно здесь находиться. Я… Ты ведь понимаешь из — за чего…

— Понимаю.

Наступила небольшая пауза, и в тишине стали слышны приглушенные звуки недовольных своим положением животных. Сова и кот, возбужденные близким соседством друг с другом, пытались вырваться на свободу. Лили, прислушавшись, заглянула Ремусу за плечо.

— Что это?

И заметила Тигру в руках Гермионы. Хвост его мелко подрагивал.

— Вы все — таки нашли Тигру! Вот молодцы! И где он пропадал, этот исследователь?

— Он… был на улице, — сказала девушка, подходя у Лили, и передала ей котенка. — Но недалеко.

— Наверное, не успел убежать подальше, — усмехнулась та, но скорее грустно, чем весело. — Знаете… — Лили обвела всех четверых внимательным взглядом, — мне почему — то кажется, что у вас что — то произошло…

Гарри напрягся. Ему совершенно не хотелось, чтобы мама узнала об еще одной адресованной ей посылке, ибо, вполне возможно, очередного потрясения она не перенесет. Поэтому, положив руки на плечи Рону, он слегка подтолкнул того к открытой двери.

— Ну что ты, мама! У нас все в порядке, а вот Рон хотел отправить письмо. Да, Рон?

— Что?.. А… Ну да, конечно, письмо…

Подстегиваемый настойчивым взглядом Гарри, Рон торопливо вышел за порог, прижимая к себе изрядно издерганную сову.

— А что делать — то? — прошептал он напоследок.

Гарри неопределенно мотнул головой, чувствуя, как мама наблюдает за ними.

— Пожалуй, составлю Рону компанию, — будто извиняясь за что — то, несколько смущенно сказала Гермиона, — вместе все — таки веселее…

После того, как за ней закрылась дверь, Лили еще некоторое время задумчиво смотрела на то место, где стояла девушка.

— Письмо? А разве Рон не отправится домой сегодня же?

— Конечно, — как можно беспечнее сказал Гарри. — А письмо это он написал своему брату, который живет в Румынии…

Внутренне морщась от собственных неправдоподобных слов, он мысленно перенесся к друзьям. Что они решат делать: дожидаться его или обращаться к кому — нибудь более сведущему в этом вопросе? К Снейпу, например…

— Ну, рассказывай, Ремус, — между тем говорила Лили, как видно, предпочтя уделить внимание старому другу, а не какой — то сомнительной истории с письмом. — Как ты жил все это время? Я смотрю, с холостяцкой жизнью ты покончил?

Ремус ответил ей слабой улыбкой.

— Ты верно подметила, покончил. Но совсем недавно, если хочешь знать.

— Хочу знать, очень хочу. Ведь я столько лет была оторвана от внешнего мира… — Голос Лили чуть дрогнул. — А я помню, что Тонкс родственница Сириуса… — На ее лбу появилась крохотная морщинка. Она глубоко вздохнула, отгоняя все тяжелые мысли, которые тотчас возникали при упоминании ушедших дорогих людей. — Племянница, кажется…

— Двоюродная, — уточнил Ремус. — Но разве это важно?

— Конечно, нет. Важно то, что вас связывает. Вы любите друг друга, и это замечательно. — Лили улыбнулась с неожиданным лукавством, поглаживая присмиревшего на ее руках Тигру. — Тонкс еще девчонкой положила на тебя глаз. Помнишь, когда вся наша компания во главе с Сириусом заявилась к его кузине Андромеде в гости…

Внезапно Гарри поймал себя на том, что слушает их, развесив уши, хотя должен как можно скорее разобраться с той посылкой.

— Мам, ты не против, если я уйду ненадолго? К Рону и Гермионе?

Отвлекшись от своих воспоминаний, Лили немного отрешенно посмотрела на сына. Потом кивнула.

— Только не задерживайся, мы же решили до обеда управиться с переездом.

Горячо заверив ее в этом, он выскочил в коридор. Разыскивать друзей ему не пришлось. Они стояли за первым поворотом и что — то горячо обсуждали. Завидев Гарри, Рон заметно перевел дух.

— Где сова? — спросил Гарри, безуспешно поискав взглядом птицу. В руках Рона ее не оказалось.

— Э… Она улетела…

— Как улетела? — изумился Гарри.

— Ну как… Крыльями взмахнула и упорхнула. — Рон сделал плавный жест руками.

— А пергамент?

— Да вот он. — Он вынул свернутый кусок пергамента из кармана. — Я только отвязал его, а птичка возьми и улети. Говорил же — держи крепче. — Рон выразительно посмотрел на Гермиону.

Девушка выглядела одновременно и расстроенной и сердитой.

— Тебе легко говорить, Рон…

— Да ладно, нам не сова нужна, — прервал ее Гарри, ощущая странное скребущее чувство в животе. — Вы не разворачивали пергамент?

— Нет, нам как — то неловко заглядывать в чужие письма…

— Какие письма, Гермиона? — снова завел Рон. — Ты что, еще не поняла?

— А откуда тебе знать, что это не обычное письмо? Кроме пергамента ничего больше не прислали…

Гарри пришлось снова вмешаться в разгорающийся спор.

— Постойте! Мы сможем все узнать, только развернув письмо. И давайте сделаем это побыстрее, пока…

— И что же вы намерены сделать, мистер Поттер? — спросил позади парня вкрадчивый голос.

Трое друзей, разом вздрогнув, обернулись.

— Так что вы затеяли, можно узнать? — повторил Снейп, вопросительно вздернув бровь.

Гарри, готовый уже произнести резкий ответ, внезапно подумал, что скрывать от него последнюю новость ему почему — то не хочется. Может, потому, что мама доверяет этому человеку?

— Маме снова кто — то прислал записку, — глядя в глаза Снейпу, раздельно сказал он.

Рон было открыл рот, но Гермиона предусмотрительно пихнула его локтем.

— Что? — севшим голосом произнес Снейп. — Что с ней? Что с твоей матерью?

— Ничего, мама даже не знает о записке.

Эти слова, казалось, не очень успокоили мужчину. Он напряженно о чем — то задумался.

— Вы оставили ее одну?

— Нет, с ней сейчас Ремус, — ответила Гермиона, переводя тревожный взгляд то на него, то на Гарри.

— Люпин здесь? Ладно, это неважно. — Снейп уставился на Поттера. — Где эта записка, или что там? Что в ней?

— Мы сами хотели только что это выяснить, — сказал Гарри, кивая на Рона, до сих пор держащего пергамент.

Тот протянул его Снейпу с таким видом, что профессор непременно бы удостоил Рона каким — нибудь колким замечанием. Но сейчас всего лишь молча взял пергамент из его ладони. Быстро развернул и впился глазами в его содержимое. Гарри вытянул шею, пытаясь что — нибудь рассмотреть.

— Мерлин всемогущий… — Выпрямившись, Снейп внезапно резким движением смял пергамент. Гермиона шумно выдохнула, встретившись с ошарашенным взглядом Гарри.

— А что… — начал он, но Снейп его прервал.

— Слушайте меня внимательно. Не перебивайте! — почти прорычал он, когда парень запротестовал. — Идите к своей матери, Поттер, и делайте так, как задумали. Отправляйтесь туда, куда планировали. Все вчетвером. Вам ясно? Не отходите от нее ни на шаг.

Он стремительно развернулся, но тут же, впрочем, повернулся обратно к Гарри.

— Возьмите. — Из его кармана извлекся небольшой деревянный ящик, похожий на какую — то шкатулку. — Здесь зелья для Лили.

— А письмо? — осмелился спросить Гарри.

Мужчина молча всунул вместе с ящиком пергамент ему в руки и буквально понесся по коридору.

— Что это с ним? — произнес Рон, в недоумении почесывая затылок. — Видать, письмо все — таки не простое…

Передав Гермионе ящик с зельями, Гарри с некоторой опаской разгладил пергамент и пробежал глазами оказавшийся на нем короткий текст, состоявший из одного лишь предложения. «Не желаешь поинтересоваться, как поживает твоя сестра?»

— Что там? — в нетерпении спросил Рон.

Гарри, которого словно ударили под дых, со скрипом стиснул зубы.

— Гарри? — не выдержала и Гермиона. — У тебя такой вид…

— Как будто ты там труп увидел, — закончил Рон.

Гарри пошевелился, стряхивая с себя оцепенение, и заново перечитал послание.

— В каком — то роде… — пробормотал он, сунув им мятый пергамент.

Переглянувшись, Гермиона и Рон вместе прочитали зловещие слова.

— …как поживает твоя сестра… — Рон поднял голову. — Что это значит?

— Это значит, Рон, — медленно сказала девушка с проступающим на ее лице выражением ужаса, — что миссис Поттер снова хотят вывести из равновесия.

— Идемте быстрее! — уже на бегу прокричал Гарри.

— Мы готовы! — вбегая в комнату, провозгласил Гарри. — Так что можем отправляться.

— Письмо отослали? — с улыбкой спросила я.

Рон на эту реплику отреагировал немного странно: посмотрел на меня так, словно я ни с того ни с сего закричала, и сжал ладонь, из которой торчал кусочек пергамента.

— Угу, — промычал он.

Ремус, как я заметила, тоже наблюдал за ними троими с долей беспокойства.

— Ну, раз готовы, значит, отправляемся прямо сейчас. А что это у тебя, Гермиона?

— Ой, чуть не забыла… Это профессор Снейп передал вам, — торопливо сказала девушка, вручая мне небольшую деревянную шкатулку. — Здесь зелья…

Я с интересом приоткрыла крышку. Внутри шкатулка была разделена на несколько сегментов, в которых, как в собственном домике, лежало по одному флакону.

— Спасибо. А где же сам профессор?

— Ээ… — Гермиона почему — то посмотрела на Гарри. — Он… У него дела.

— Дела? — протянула я. — Какие такие у него срочные дела появились?

Хотя… Мне вдруг вспомнилось, когда я жила у него в доме, Северус точно также уходил, отговариваясь неожиданно возникшими делами. Не очень приятное воспоминание. Может, и сейчас он умчался неизвестно куда именно потому, что эти дела невозможно отменить по одному лишь своему желанию?

— Северус что же, отлучился куда — то? — спросила я, стараясь не обращать внимания на появившееся внутри недоброе предчувствие.

Гермиона молчала, кусая губы, и мои подозрения усилились.

— Он не в Хогвартсе?

— Мам, — сказал Гарри, успокаивающим жестом дотрагиваясь до моего плеча, — что ты за него беспокоишься? По — моему, он всегда знает, что ему делать.

Да уж… Северус знает. От спокойных слов сына я слегка расслабилась.

— Ну, хорошо. Раз ты так говоришь… Тогда вперед!

Чтобы покинуть Хогвартс поскорее, мы решили нигде не останавливаться. Долго прощаться мне ни с кем не хотелось, а снова встретить Дамблдора — тем более. Впрочем, когда мы спустились в холл, увидели стоящую там профессор Макгонагалл.

— Вы все — таки уходите… Что ж, наверное, это правильно. Тебе нужно отвлечься от всего, Лили, а здесь это сделать будет нелегко. — Она положила руку на мое плечо, чуть сжала его. — Береги свою маму, Гарри, изо всех сил береги.

— Непременно, профессор, — наклонил голову Гарри.

— Ну, не стану вас задерживать.

— Спасибо, профессор. — С внезапным порывом я обняла свою бывшую преподавательницу. — Я очень рада была с вами снова встретиться.

Растроганная до глубины души, она крепко обняла меня в ответ.

— Надеюсь, не в последний раз.

— Ну, конечно, не в последний. Мы обязательно еще увидимся, — заверил Ремус, стоявший чуть в стороне, — все вместе.

— Хорошо, если так.

Попрощавшись наконец, мы вышли из замка. Оглядываться мне тоже не хотелось, но я оглянулась. Нахлынуло мимолетное чувство сожаления, однако как только Гарри взял меня за руку, оно безвозвратно улетучилось. Все, что мне сейчас нужно, это то, чтобы сын был рядом.

Северус аппарировал в конце Тисовой улицы, чтобы подобраться к дому Дурслей незаметно. Когда где — то вдалеке послышались голоса, а затем веселый смех, его посетило чувство дежа вю: почти точно так же две недели назад, охваченный сомнениями, Северус прибыл в этот городок, совершенно не зная, что его ожидает. Две недели назад, а казалось — целую вечность. События той ночи буквально перевернули его жизнь, в которой, как он думал, не оставалось ничего того, ради чего стоило жить. Возвращение Лили было для него словно глоток свежего воздуха после душного подземелья. У Северуса снова появилась цель.

Улица была практически пустынна, только немного впереди виднелась пара человек. Как и в тот раз, внимательно осматриваясь по сторонам, мужчина осторожно двинулся по тротуару, держась ближе к изгородям. Обойдя двух прохожих, оказавшимися пожилыми супругами, он приостановился на дорожном перекрестке и, стиснув крепче волшебную палочку, выглянул из — за припорошенного пылью увядающего куста. Вроде все тихо, хотя это ни о чем пока не говорит. Вот когда он убедится, что Петунья и ее семья в безопасности, тогда можно и вздохнуть спокойно.

Ничего подозрительного не обнаружилось и на подступах к дому номер четыре. Казалось, этот маленький городок навсегда погружен в сонное состояние, и самое возмутительное, что может произойти в его пределах, — это ссора соседей. Но Северус не терял бдительности ни на секунду. Записка с угрозой что — нибудь да значит. И уж он не спустит просто так это с рук.

Заслышав позади малейший шорох, мужчина мгновенно развернулся и вскинул палочку. Из — за аккуратно подстриженных кустов показался худой черный кот, остановился, смерив Северуса немигающим взглядом, и убежал через дорогу на соседний тротуар, где принялся самозабвенно умываться. Мысленно выругавшись, Северус направился к двери дома Дурслей, надеясь, если они дома, уговорить их куда — нибудь уехать. Правильнее, конечно, было бы отправляться сюда не в одиночку, принимая во внимание угрозу, но времени делиться с кем — либо информацией у него совсем не было. Да и с кем? С Дамблдором? Но в последние две недели Северус предпочитал как можно реже пересекаться с директором. Да и кто даст гарантию, что эти таинственные посылки организовал не сам Дамблдор? Ему явно не было на руку пробуждение Лили от долгого сна…

Придя к этой мрачной мысли, Северус крепче сжал палочку, которая придавала ему чуточку больше уверенности, и двинулся вокруг дома. Внезапно, когда он заворачивал за угол, оттуда вышла худощавая женщина. Чтобы избежать столкновения, Северус инстинктивно подался назад. Петунья, а это была именно она, заметив его, остановилась как вкопанная. Испуг, сперва промелькнувший на ее лице, тотчас сменился недоверием и раздражением.

— Ты? — спустя мгновение отрывисто сказала Петунья. Увидев в его руках палочку, она поспешно отошла от него на пару шагов. — Ты что здесь забыл?

Не отвечая, Северус обогнул миссис Дурсль и обозрел пространство за домом. Было тихо, лишь в кронах деревьев шелестел ветерок.

— Я тебя спрашиваю! — взвизгнула Петунья. — Если не ошибаюсь, мальчишку ты забрал сам, а Лили…

Споткнувшись на имени сестры, она на секунду умолкла. Северус обернулся и встретился с возмущенным взглядом голубых глаз.

— Хочешь сказать, что Лили давно здесь не была? Я знаю. Она рассказывала, как вы с муженьком приняли ее.

— Где она? — против воли спросила Петунья.

— Тебе разве интересно?

— Тогда зачем явился сюда снова?

— Твои муж и сын дома? — вместо этого спросил Северус, по — прежнему избегая называть ее по имени.

— Не понимаю, какое это имеет значение?

— Огромное. Тебе и твоей семье угрожает прямая опасность. Я советую вам уехать отсюда куда — нибудь подальше.

Петунья, сжав губы, нервно огляделась по сторонам.

— Опас — ность? Это что, как — то связано с вашими… с вашим ненормальным миром?

— С нашим ненормальным, да. — По лицу Северуса скользнула мимолетная усмешка, из — за чего Петунья нахмурилась еще больше. — Так что, если вам дороги ваши жизни, уезжайте.

— Никогда не поверю, что ты прибыл сюда лишь из добрых побуждений, Снейп, — сказала она, когда он отвернулся, собираясь выйти снова на дорогу.

— Ну конечно, нет, — прозвучал, как гром среди ясного неба, насмешливый мужской голос. — Северус не настолько благороден.

Петунья сдавленно охнула. Северус молниеносно развернулся, ощутив сбегающий по спине предательский холодок. На том месте, где недавно стоял он, находился светловолосый мужчина, который не соизволил даже скрыть лицо маской. Второй незванный визитер стоял чуть позади.

— Неожиданно, правда, Снейп? — ухмыльнулся Долохов, недвусмысленно поигрывая волшебной палочкой.

— Так это ты… — начал Северус, стараясь следить за обоими пришельцами сразу.

— Снабжал Лили Поттер посылками? — закончил Люциус Малфой. — Угадал, мой изворотливый друг.

Он шагнул вперед, таким образом приблизившись к остолбеневшей Петунье. Северус с трудом заставил себя реагировать спокойно, видя, как Долохов обходит женщину с другой стороны.

— И чего ты этим добивался, Люциус?

— Ты будешь смеяться, но я хотел вывести тебя на чистую воду.

Мысленно просчитывая возможные действия непрошенных гостей, он раздумывал, как сделать так, чтобы Петунья не пострадала при возможной схватке.

— Вывести меня? А разве целью была не сама Лили?

«Не сошел ли Люциус с ума?» — пронеслось у него в голове.

— О да, — не стал отрицать Пожиратель — аристократ, расслабленно глядя на приятеля, точно не сомневаясь, что преимущество на их стороне. — Естественно, целью была выжившая, или воскресшая? мамочка Гарри Поттера. Нельзя было упустить возможность избавиться от нее… Темный лорд сказал бы мне спасибо.

— Малфой, — оборвал его речь Долохов, теряя терпение, — может, хватит болтать? Мы что, изливать душу сюда пришли?

— А может, ты не будешь встревать, Долохов? — с надменной раздражительностью отозвался Люциус.

Петунья, все это время беспомощно слушавшая разговор троих мужчин, как будто только что очнулась. Широко раскрыв глаза, в которых плескался страх, она судорожно дернулась и бросилась к входной двери.

— Эй, не так быстро! — воскликнул Долохов, молниеносно вскидывая палочку.

Красная вспышка, и от стены дома рядом с женщиной разлетелись каменные крошки. Петунья вскрикнула, но не остановилась, с ходу врезавшись в дверь. Та с треском распахнулась, и Петунья исчезла в доме.

— Позабавимся? — усмехнулся Долохов, которого явно не смутил ее побег. Его безжалостные глаза сверкнули в азарте.

— У меня предложение получше, — сказал Северус, почти с трудом сохраняя маску обычного спокойствия. — Убирайтесь отсюда, да подальше.

От удивления тот даже замер.

— С какой стати? Тебя что, волнует безопасность этих магглов?

Честно говоря, Северус не появился бы здесь, если бы не тревога за Лили: она может не выдержать еще одного потрясения. Хотя Петунья не тот человек, к которому Лили привязана всей душой, но все же родная сестра.

Люциус Малфой же как будто ждал этих слов. Его холеные аристократические пальцы небрежно обхватили рукоять волшебной палочки. Намек был очевиден.

— Кстати, именно этот момент мне и хотелось бы прояснить. На чьей ты стороне, Северус?

«На своей собственной, — подумал Снейп, следя за тем, чтобы Долохов, на лице которого все больше проявлялось нетерпение, не начал обстреливать дом Дурслей. — Но вряд ли тебя устроит такой ответ, Люциус».

— Не переметнулся ли ты к Дамблдору?

— Ты прекрасно знаешь, что нет. — Северусу едва удавалось не показывать раздражение, опасаясь, как бы его «коллеги» не восприняли это за некий сигнал к действию. — В противном случае вы меня бы здесь не увидели.

— А по — моему, как раз наоборот, — вкрадчиво сказал Малфой, неторопливо приблизившись к нему. — Ты здесь, потому что эти магглы что — то значат для тебя.

— Абсолютно ничего.

— Ну, не для тебя, так для Лили Поттер. А вот она — то — да, значит. Ведь письмо она получила, а ты бросился сюда, защищать ее сестру.

— Тогда я не понимаю, при чем тут Дамблдор?

— Хорош демагогию разводить! — вновь сорвался Долохов, последние две минуты не находивший себе занятия. — Или ты с нами, Снейп, или без нас. Вариантов всего два. Что скажешь?

Что тут скажешь?

Северус кивнул.

— Конечно, я с вами.

Подозрительно посверлив его прищурившимся глазами, Долохов ухмыльнулся и направился к двери дома. Северус, дабы усыпить бдительность Люциуса, неотрывно наблюдавшего за ним, зашагал следом. Но как только Антонин сильным ударом ноги распахнул дверь, он, резко развернувшись, аппарировал внутрь дома. Это был предусмотрительный маневр: в холле стоял Вернон Дурсль и свирепо глядел в сторону входа. У Северуса мелькнула мимолетная мысль, что муж Петуньи чрезвычайно похож на разъяренного быка.

— Кто вы такие, черт побери?! — закричал Дурсль и поперхнулся, увидев Снейпа. Его лицо приобрело цвет спелого помидора.

Петунья, которая изо всех сил пыталась сдвинуть мужа с места, наоборот, была бледна, как привидение. Но он, казалось, в ярости не замечал ее потуги.

— Вернон, пожалуйста… Уйдем отсюда…

Нечаянно посмотрев в сторону Северуса, женщина встретилась с ним взглядом. На секунду ему почудилось, что в нем был призыв о помощи.

— Убирайтесь вон из моего дома!! Иначе пожалеете…

Бах! Телефонная трубка, к которой потянулся Дурсль, внезапно взорвалась, осыпав его кусочками пластмассы. Мужчина, взревев, словно раненный носорог, испуганно отдернул руку.

— Ну, и кто у нас пожалеет, толстяк? — Долохов чуть ли не лопался от удовольствия. Он медленно навел палочку на Дурсля, явно растерявшего весь свой пыл. Тот невольно попятился, должно быть, поняв, что эти люди на самом деле куда опаснее, чем ему представлялось вначале.

Однако заклинание, сорвавшееся с кончика палочки, не достигло цели. Незаметно поведя рукой, Северус создал невидимый щит между ним и Дурслями. С лица Долохова исчезла самодовольная улыбка, когда яркий луч растворился в воздухе буквально в паре дюймов от внушительного тела Вернона.

— Что это за… — Антонин выругался так смачно, что даже Снейп слегка поморщился. Он обвел холл подозрительным взглядом и уставился на единственного человека, который мог бы с легкостью помешать ему. — Снейп! Ты нас обманул!

«А тебя не проведешь» —, с легким сожалением подумал Снейп и, уже не таясь, поднял перед собой палочку. Плохо, что Петунья не поверила ему сразу. Поверила бы — обошлась бы без лишней нервотрепки. Хотя это не факт: Люциус и Антонин наверняка следили за домом еще до того, как он, Северус, аппарировал сюда.

— Что и требовалось доказать, — лениво произнес Малфой, всем своим видом показывая, насколько он уверен в себе. — Ты перешел черту, Северус. Зря ты позволил этой прошлой привязанности взять над тобой верх.

Снейп слушал его вполуха, больше наблюдая за разозленным Долоховым и перепуганными Дурслями. И вновь пожалел, что не позаботился о подстраховке. Как бы сейчас пригодилась чья — нибудь помощь. Но вот беда, не на кого было ему понадеяться. Ни раньше, ни теперь.

— Боитесь! Правильно боитесь! — расхохотался Долохов, словно одержимый, и взмахнул палочкой.

Северус подался вперед, но остановился как вкопанный, когда раздался оглушительный грохот и холл заволокло странным дымом. Что произошло? Он осторожно огляделся, думая, что это последствия заклятия, примененного Долоховым.

— Я вовремя?

Северус круто обернулся в сторону прозвучавшего голоса. Голоса, не принадлежащего ни Антонину, ни Люциусу.

Люпин. Он — то что здесь делает?

Северус нахмурился, вспомнив, что тот должен находиться при Лили, охранять ее. Почему он ее оставил?

И лишь затем мысли вернулись к Долохову и Малфою. Как они отреагировали на появление Люпина?

Оказалось, они вообще ничего вокруг не замечают. Снейп с удивлением, какое не испытал при виде оборотня, обнаружил, что оба Упивающихся смертью в нелепых позах лежат на полу. И не они одни: Дурсли, словно их сморил неожиданный сон, полегли там, где стояли. Он подошел к Долохову, на губах которого так и осталась хищная полуулыбка, осторожно коснулся носком ботинка его бедра, и только после этой процедуры обратил внимание на Люпина. Тот стоял на пороге, обозревая представшую перед ним картину, и пока не делал попытки войти.

— Ты что здесь делаешь?

Люпин перевел взгляд на Северуса.

— Ты поверишь мне, что я пришел к тебе на помощь?

— Поттер рассказал про записку?

— Гарри, да. Так что, полагаю, я вмешался как раз вовремя.

— Лили знает? — продолжил Северус разговор, напоминающий допрос.

— Нет, не думаю…

В конце концов Люпин прошел в холл, предварительно перешагнув через Малфоя, неудачно оказавшегося у него на пути. Он хотел что — то добавить, но ему помешали.

Толстый светловолосый парень, который в эту минуту собрался войти в дом, застыл в проеме распахнутой входной двери. Его маленькие глазки, точь — в–точь похожие на глаза Дурсля — старшего, в удивлении уставились сначала на стоящих перед ним мужчин, а затем — на валяющихся Пожирателей. Увидев своих родителей, пребывающих в не лучшем положении, парень моргнул. Его огромные ладони непроизвольно сжались в кулаки.

— Вы кто-о? — взревел он басом, угрожающе подавшись к Ремусу.

Перспектива куда — то аппарировать Тигре не нравилась однозначно. Еще до того, как их небольшая компания вышла за пределы Хогвартса, котенок, которого держала Гермиона, начал беспокойно мяукать.

— Тише, тише, — шепотом уговаривала его девушка, прижимая к себе взволнованного Тигру. — Ты даже не успеешь испугаться…

— Он уже перенес одно перемещение, — сказал Гарри, — так что он заранее не рад.

Лили, пребывающая в какой — то рассеянности, машинально погладила котенка. На секунду он притих, тараща большие желтые глаза. Но стоило ей убрать руку, он принялся выражать свое беспокойство пуще прежнего.

— Давай я его возьму, — великодушно предложил Гермионе Рон.

Котенок только презрительно фыркнул и, отвернувшись, в конце концов затих.

— Вот умница, — похвалила Гермиона, пряча улыбку, и протянула руку Ремусу, взявшего на себя миссию проводника для нее и Рона, прежде не бывавших в новом доме Гарри и Лили.

— Мам, ты готова? — на всякий случай спросил Гарри, чувствуя, что Лили мыслями пребывает где — то не здесь.

— Конечно. — Она немного грустно улыбнулась и в самый последний раз окинула взглядом видневшийся вдалеке за коваными воротами замок. Затем решительно кивнула, крепко сжимая ладонь сына.

— Ну, что ж… На счет три.

Ясно представив двухэтажный дом с заросшим садом, Гарри аппарировал. Земля, на миг уплывшая из — под его ног, вновь доверчиво ткнулась ему в стопы. Рядом раздался негромкий вздох.

— Все хорошо, — предупреждая его вопрос, сказала Лили и прищурилась, когда яркий солнечный свет ударил ей прямо в глаза.

Он понимал, что мама говорит это для того, чтобы успокоить его, а на самом деле, возможно, у нее закружилась голова. Гарри сделал вид, что поверил, но украдкой все же наблюдал за ней. Она была немного бледна, но, кажется, ничего серьезного.

— Значит, это и есть ваш дом? — спросила Гермиона. Оттого, что вокруг стояла почти абсолютная тишина, нарушаемая лишь далекими птичьими голосами, получилось довольно громко. Девушка это сразу поняла и заговорила чуть тише: — Очень хорошее место. Уединенное. Много зелени и… тихо так.

— Именно так подумали и мы с Гарри, когда побывали здесь в прошлый раз, — откликнулась Лили. Ее губ коснулась легкая улыбка. На лице появилось мечтательное выражение, и у Гарри вдруг перехватило дыхание. Еще никогда он не видел маму такой умиротворенной. Но мимолетное очарование прошло — неожиданно протяжно мяукнул Тигра, и, вздрогнув, Лили оглянулась. Следом ойкнула Гермиона.

— Что случилось? — перепугался Рон.

— Ничего страшного… — сказала она, держась за левое запястье. Котенок, еще секунду назад смирно сидевший на ее руках, соскочил на землю и скрылся в высокой траве. — Тигра меня поцарапал. Видимо, запоздалая реакция…

— Отомстил, называется… — пробурчал Рон, косясь на шевелящуюся траву. — А ведь я предлагал…

Он осекся, вспомнив о стоящей тут же Лили.

— Ну, Тигра всего лишь котенок, — примирительно сказала Лили. — К тому же, для кошек переезд — это всегда стресс. Надо быть к ним снисходительными. Гермиона, как ты?

Гермиона, как ты?

— Ничего страшного, — повторила девушка. — Всего лишь маленькая царапина.

— Это хорошо, но все равно ее нужно чем — нибудь обработать. — Лили опустила глаза на ящичек с зельями, презентованный профессором Снейпом. — Наверняка здесь найдется необходимое снадобье. И, чтобы не стоять на улице, я предлагаю всем пройти в дом.

Возражать никому не пришло в голову. Лили взяла было кое — что из вещей, с которыми прибыла компания, но Ремус ей не позволил и при помощи заклинания Левитации перенес в дом немногочисленную поклажу семьи Поттеров.

— Тебе не стоит напрягаться, Лили, — мягко сказал он, когда она вознамерилась запротестовать.

— По — твоему, я рассыплюсь, если подниму что — нибудь тяжелее котенка? — полушутя — полусерьезно спросила она в конце концов.

— А зачем? Мы сами все поднимем и отнесем. Если понадобится, сделаем все, что тебе захочется.

Лили рассмеялась, легко, непринужденно — точно на ветру зазвенели маленькие колокольчики. Этот звук заставил Гарри буквально затрепетать от чувства невероятного восторга — такое бывает, когда становишься свидетелем зрелища поистине незабываемого, будоражащего воображение.

— А если мне захочется чего — то невозможного? Поосторожнее, Ремус… я ведь могу поймать тебя на слове.

— Я постараюсь сделать все, что в моих силах. Для тебя мне ничего не жалко.

— Это очень приятно, Ремус, правда. — По ее лицу пробежала тень, и Лили отвернулась. — Ты всегда был готов прийти на выручку друзьям, и в этом плане ты не изменился.

В разговоре наметилась пауза, и оставшийся путь до дома они прошли в молчании. Волей — неволей мысли Гарри перескочили на зловещую записку, присланную утром. Кто ее автор и что конкретно он хочет? Просто припугнуть или действительно разделаться с тетей Петуньей? Значит ли это, что ей, да и дяде Вернону с Дадли, угрожает опасность? Если так, то успел ли Снейп предотвратить ее?

Как видно, Гермиону терзали те же тревоги: она пару раз оглядывалась на Гарри и глазами показывала на Лили. Войдя в дом, который казался очень просторным из — за минимума мебели, Гермиона как бы невзначай подошла к нему и, мимоходом осматриваясь, шепотом спросила:

— Думаешь, он успел?

Гарри неопределенно пожал плечами. Да и что он мог ответить?

Гермиона снова открыла было рот, однако продолжить помешала Лили, окликнувшая ее в этот момент.

— Гермиона, покажи свою руку. Я обработаю ранку Заживляющим зельем.

— Миссис Поттер, не стоит тратить его на меня… — запротестовала девушка. — Это всего — навсего царапина, а зелье пригодится и вам самой.

— Не спорь со мной, пожалуйста. Дай мне сделать хоть что — нибудь полезное.

После этой фразы все протесты сами собой застряли в горле. Гермиона, будто ища поддержку, посмотрела на остальных, и присела рядом с Лили на небольшом диванчике в полупустой гостиной. Рон с некоторой неловкостью прошелся по помещению, выглянул в окно, где виднелись все те же жасминовые кусты, и вернулся к Гарри, задумчиво взирающему на лежащие у порога пакеты с вещами.

— Что будем делать? — негромко, чтобы не услышала Лили, спросил он.

— А что ты предлагаешь? Бежать на помощь к тете Петунье? — Гарри беспокойно взъерошил волосы. — Но я не хочу оставлять маму одну…

— А зачем тебе ее оставлять одну? — спросил позади них голос Ремуса, заставив обоих парней от неожиданности вздрогнуть. — Признавайтесь, что у вас происходит. И не отпирайтесь, я заметил ваши переглядки еще в Хогвартсе.

— Мм… — протянул Гарри, слегка растерявшись. Но потом подумал, что скрывать такую важную информацию от Ремуса как раз и не надо. Мнение еще одного опытного волшебника им нисколько не помешает. — Только не говори маме, ладно?

Он вытащил из кармана смятый пергамент со зловещими строчками и рассказал все по порядку. К концу Ремус едва не хватался за голову.

— Почему же ты раньше мне не сказал? — Он на мгновение умолк. — Значит, вот куда отправился Северус… Я аппарирую туда же, а вы втроем будьте с Лили и, что бы ни случилось, не покидайте дома.

Гарри с Роном заверили его, что уж от нее они не отойдут ни на шаг. А Ремус, не тратя времени на многочисленные слова, быстро попрощался с Лили.

— Но куда ты? — удивилась она, вставая с дивана. — Мы ведь только что прибыли…

— Я не могу сейчас объяснить. Но ты не волнуйся, я скоро вернусь.

Мужчина торопливо вышел из дома, а Лили с недоумением смотрела на захлопнувшуюся за ним дверь.

— Ничего не понимаю… Куда ему понадобилась так спешить?

— Не знаю… — пробормотал Гарри, терзаясь из — за того, что приходится практически врать маме.

Рон и Гермиона, поднявшаяся вслед за Лили, в силу своего вынужденного молчания старательно притворялись, что поспешный уход Ремуса их тоже удивил. Гермиона, в общем, и не знала, в чем его причина.

— Ну, что ж… — произнесла Лили наигранно беспечным тоном. — Не будем унывать. Нам есть чем заняться, правда? Сначала нужно провести небольшую уборку. Затем…

Она всплеснула руками.

— Ох, а мы даже не поели толком.

— Верно, — встрепенулся Гарри, воодушевленный тем, что мама хоть немного отвлечется от мыслей о Ремусе и Снейпе. Он направился было к кухне, но вдруг остановился. — А еды — то у нас нет… Мы так неожиданно покинули Хогвартс, что не успели купить необходимое…

Лили негромко рассмеялась, и у Гарри снова поползли мурашки, но теперь уже не от восторга, а от кольнувшей его тревоги. Звучащий смех был отнюдь не радостный.

— Что — то ничего у нас не складывается…

Лили замолчала, закрыв ладонями лицо.

— Простите, ребята… — Она сделала пару шагов. — Я, кажется, еще не до конца пришла в себя…

— Миссис Поттер… — осторожно сказала Гермиона. — Может быть, вам лучше пока прилечь?

— Вряд ли это избавит меня от того, что я так хочу забыть, — вздохнула Лили, не замечая, с каким сочувствием смотрят на нее Рон с Гермионой. — Но… вы не слушайте меня. Это пройдет. Все когда — нибудь проходит…

Гарри неловко переступил с ноги на ногу, впервые пожалев, что друзья рядом. Ему не хотелось, чтобы они видели маму такой… растерянной, такой одинокой. Но нельзя же прогнать их. Не сейчас. Сейчас они все должны быть вместе.

— Гермиона… — произнес Гарри, когда Лили, прихватив несколько пакетов, отправилась на второй этаж. — Можно тебя попросить?

— Хочешь, чтобы я незаметно приглядывала за твоей мамой? — понимающе кивнула она.

— Ну да. Я не могу все время ходить за ней по пятам…

Гермиона, будто позабыв про стоящего тут же Рона, положила ладонь на плечо Гарри и легонько сжала его. В этом прикосновении вроде бы не было ничего, кроме дружеского участия, но Гарри привычно ощутил странное томление в груди. А еще он неожиданно поймал себя на том, что держит Гермиону за руку. И когда успел?

— Эй! Вообще — то я все еще здесь!

Придя в некоторое замешательство, Гарри перевел вопросительный взгляд на Рона. Гермиона с чуть виноватым видом убрала руку.

— Я что, тут лишний? — требовательно спросил Рон.

— С чего это вдруг? — вскинул брови Гарри.

— Вы как — то подозрительно себя ведете. Не находите?

— Не говори ерунды, Рон…

— Ерунды? Эти таинственные взгляды, жесты… между вами двоими. Что — то же они значат.

— Пожалуйста, не начинай… — покачала головой Гермиона. — Ты, как всегда, слишком все преувеличиваешь. Помнишь…

— Не помню! — оборвал ее Рон сердито. — Или признавайтесь, или прекратите изображать из себя робких влюбленных.

— Накостылял бы тебе, Рон, да драться не хочется, — не выдержал Гарри, у которого нервы и так были натянуты.

— Правда? — Лицо Рона напряглось, глаза прищурились.

— Рон! Хватит! Ну, что ты в самом деле! — пыталась воззвать к нему Гермиона. — Мы с Гарри только друзья, тебе ли не знать…

— Да брось, Гермиона, — завелся Гарри. — Если ему хочется думать наоборот — пусть. Рон вечно кого — нибудь подозревает, то меня, то тебя. А вот нас обоих — впервые. — Глядя на потрясенного его напором Рона, он ощутил мстительное удовольствие. Которое, однако, быстро сменилось безразличной усталостью: в его планы вовсе не входила ссора с лучшим другом. Мама — вот что для него сейчас было главное. — А знаешь что, Рон, даже если у нас с Гермионой что — то и есть, то это касается только нас двоих.

Гермиона стояла так тихо, словно забыла, как говорить, а заодно и дышать. Но через секунду нервным движением поднесла руку к лицу.

— Гарри…

— Давай попозже, ладно?

Обойдя остолбенелого Рона, Гарри вышел из гостиной.

Когда на пороге дома возник Дадли Дурсль, Северус уже почувствовал смутную угрозу. Когда же тот, выпалив короткое «Вы кто?!», начал надвигаться на них с Люпином, он уверился в этом. Не то чтобы Северус боялся какого — то мальчишки, но ярость, помноженная на силу, может вполне причинить немало неприятностей.

— Подожди… мы тебе сейчас все объясним, — машинально подавшись назад, произнес Люпин. — Ты ведь Дадли?

— Что вы сделали с мамой и папой? — как будто не слыша, что тот говорит, громогласно проревел парень. Его и без того небольшие глаза, сощурившись, превратились в маленькие щелки. — Кто вы такие, я спрашиваю!

Ремус слегка растерянно следил за его стремительным приближением и потому пропустил момент, когда Северус вдруг оказался позади Дадли и коротко рассек волшебной палочкой воздух. Точно наткнувшись на невидимое препятствие, Дурсль — младший также внезапно замер в паре футов от Люпина.

— Так — то лучше, — удовлетворенно резюмировал Северус. Затем указал палочку на дверь и навел на нее магглоотталкивающие чары.

— Зачем ты обездвижил его? — спросил Люпин, с беспокойством глядя на Дадли: он потрясенно таращил глаза, не в силах пошевелиться.

— Хочешь, чтобы этот, если можно так выразиться, мальчик оставил тебе на память фингал? Да пожалуйста… только отойду подальше.

Ремус не нашел что ответить. Хмыкнув, Северус подошел к застывшему Дадли, тщетно пытавшемуся освободиться от сковавших его чар.

— Вы… — прохрипел он. — Что вы сделали со мной?

— У тебя словарный запас состоит только из этих предложений?

Дадли заскрипел зубами. Взгляд его не сулил ничего хорошего.

— Дадли, мы не враги, — поспешил сказать Ремус. — Если ты обещаешь ни на кого не нападать, мы немедленно снимем чары…

— Не враги… Что тогда с моими родителями?

Люпин, похоже, слегка смешался, но быстро взял себя в руки.

— Извини, так получилось… Вообще — то я хотел усыпить лишь этих, — он кивнул на мирно лежащих Пожирателей.

— Так это Сонные чары? — уточнил Северус. Приглядевшись, он понял, что тот прав: тихонько посапывая, Малфой и Долохов спали крепким сном. — Оригинально…

— И твои родители просто спят. Это им нисколько не повредит.

— А они кто? — после непродолжительного молчания спросил Дадли, явно впервые заинтересовавшись присутствием еще одних незнакомых лиц.

— Враги, — коротко сказал Люпин. — Они хотели причинить зло твоей семье.

Северус возвел глаза к потолку, изображая пантомиму «как мне это надоело».

— Так ты будешь хорошо себя вести?

В душе Дадли определенно происходила нелегкая борьба чувств, которая, как в зеркале, отражалась на его взмокшем лице. Не имея возможности пошевелиться, он выдавил из себя простое «да», сопровождаемое яростным взглядом. «Только отпустите меня, я вам такое покажу» — без труда прочел Северус бьющуюся в его голове мысль. Мужчина, коварно ухмыльнувшись, мгновением палочки снял заклинание, и Дадли, неожиданно потеряв равновесие, тяжело рухнул на пол. Так, что даже, кажется, содрогнулись стены.

— Северус! — воскликнул Ремус.

— В чем дело, Люпин? Что опять не так? Я должен был постелить ему матрас? — брюзгливо сказал Снейп и автоматически посмотрел вниз, когда к его ногам подкатился некий предмет. — А это что такое?..

Повинуясь сотворенным чарам Левитации, предмет вознесся на уровень глаз мастера зелий. К своему вящему удивлению, Северус увидел, что это волшебная палочка. И не просто палочка, а палочка Люциуса Малфоя, который, к слову, находился в двух шагах.

— Интересно… Как она здесь оказалась? — Северус задумчиво взял ее в руки. Затем вспомнил давний рассказ Лили о ее вынужденных скитаниях. Палочка, попавшая к ней тем вечером, куда — то потом пропала, скорее всего — осталась в доме Петуньи. То есть в этом доме.

Северус с проснувшимся любопытством перевел взгляд на распластавшегося на блестящем полу Дадли Дурсля. Вставать тот, похоже, не торопился. Люпин наклонился над ним с протянутой рукой, но все его попытки помочь сводились к нулю. Волшебники явно не пользовались доверием у юного маггла.

— Послушай, Дадли, — не терял надежды наладить с ним контакт Люпин.

— Расколдуйте родителей! Разбудите их! — в свою очередь бубнил подросток, уткнувшись носом в плитки пола. Видимо, опасался нарваться еще на какое — нибудь заклятие.

Поняв, что ничего не добьется своими уговорами, Ремус пересек холл. Но подходить близко к спящим Дурслям не решился. После того, как Сонные чары были отменены, родители Дадли начали проявлять признаки жизни. Первым открыл глаза Вернон, с тяжким вздохом сел на полу и мутным взглядом посмотрел на лежащую в не очень удобной позе жену.

— Петунья… — неуверенно произнес он, дотронувшись до ее плеча. — Петти, что с тобой?..

Петунья пошевелилась и подняла голову.

— Что слу… — слабым голосом сказала она и осеклась на полуслове, увидев, в нелестном для него положении, сына. — Дадли!

Это привело ее в чувства куда быстрее всяких бодрящих чар. Неловко поднявшись, она кинулась к своему чаду. Едва не споткнулась об Пожирателей.

— Миссис Дурсль, — негромко позвал Ремус, которого Петунья поначалу не заметила.

Она вздрогнула всем телом и обернулась. Ее рот был раскрыт в немом крике.

— Кто… Кто вы? — Она оглядела переполненный людьми холл. — Где… Где Снейп?

— Я здесь. — Услышав свое имя, Северус, ненадолго отлучавшийся на кухню, показался в дверях. — Ты хотела меня видеть?

Поджав губы, Петунья вновь отвернулась к сыну. Но Северус готов был поклясться, что на сей раз его присутствие она встретила с облегчением.

— Дадли… Дадличек, как ты? — запричитала миссис Дурсль над сыном. — Ты не расшибся? У тебя ничего не болит?

— Нет… — бормотал он, пытаясь сесть, что было не очень просто: горячие материнские объятия буквально придавливали обратно к полу.

— Кто вы, черт возьми, такие? И что все это значит? — совсем некстати прозвучал голос Вернона Дурсля. Немного помятый и уж точно не успокоенный, тот медленно, но верно обретал былое негативное настроение.

Северус внутренне скривился: этого твердолобого маггла даже страх перед магией не смог пронять. Но когда — нибудь терпению приходит конец. Северус не собирался и дальше торчать в этом доме, он и так потерял уйму времени, спасая жизни тех, кто в ответ не скажет и слова благодарности.

— Замолчи, Дурсль, — не скрывая презрения, произнес он, вскидывая для пущей убедительности палочку. — Долго разглагольствовать я не собираюсь. Поэтому молчи и слушай.

Возмущенный таким отношением к своей персоне, Вернон налился нездоровым румянцем и попытался что — то возразить. Но, несомненно наученный горьким опытом общения с волшебниками, кое — как сдержал заготовленную гневную речь.

Более не глядя на него, Северус обратил внимание на Петунью. Чуть всхлипывая, она крепко обнимала сына, словно от этого зависела его жизнь.

— Итак, как я говорил раньше, вам необходимо уехать отсюда, ради собственной же безопасности…

Нет. Я так не могу!

Устав притворяться, что меня интересует затеянная полчаса назад сортировка вещей, я отошла к окну. Светит солнышко, Гарри совсем рядом, а мне было отчего — то не по себе. На сердце затаилась какая — то тяжесть, подспудная тревога не давала полностью расслабиться и радоваться тому, что у меня есть…

Радоваться… Я вдруг представила яркий карнавал, где все танцуют и заразительно смеются. Где забывается все плохое…

Я помотала головой, избавляясь от красочного видения. Это явно не про меня. Мне не нужно веселье — только покой.

Но я знала, что так тревожит мою душу: как бы ни был он занят, Северус обязательно предупредил бы о своем уходе. Но он ушел, не попрощавшись, и это терзало сильнее всего. Вдобавок куда — то умчался и Ремус. И тоже ничего не объяснил. Как же странно…

Внезапно мое внимание привлекло некое движение в саду. Не строя никаких предположений, я спустилась на первый этаж и сразу прошла в холл. Поблизости никого не было, и я, поколебавшись, открыла дверь.

— Миссис Поттер! — Как будто среагировав именно на этот звук, из кухни вышла Гермиона. — А куда вы?

— В сад. Смотри, какая погода чудная. — Не говорить же ей, что я только и жду, когда возвратятся Ремус и Северус. — Грех целый день в доме сидеть. Где Гарри и Рон? Позови их, вместе погуляем…

Гермиона почему — то замялась.

— Рон… Он… В общем, он ушел.

— Ушел? И не попрощался? — с удивлением спросила я.

Да что за день сегодня!

По тому, как Гермиона отводила глаза, я пришла к выводу, что она расстроена. И вряд ли одним уходом Рона.

— Ничего, милая, это не навсегда.

Она безмолвно пожала плечами, то ли соглашаясь со мной, то ли задумавшись о чем — то своем.

Подняв лицо навстречу теплым ласковым лучам, я неспешно сошла с крыльца. Затем вспомнила о той причине, что заставила меня выйти из спальни. Может, это всего лишь Тигра? Да нет, не похоже…

— Гермиона, а Гарри в доме?

— Да… А что?

— Мне кажется, в нашем саду кто — то есть, — после короткой паузы проговорила я.

На секунду на лице Гермионы появилось озадаченное выражение, которое затем сменилось надеждой.

— Это, наверное, Рон! Он хотел уйти, но передумал… То есть…

Она посмотрела на меня.

— Может, нужно проверить? А то мало ли что…

— Проверить нужно, — согласилась я. — Только ты предупреди Гарри, вдруг он нас потеряет. Хотя потерять нас трудно — сад отлично просматривается в окно.

Гермиона исчезла в доме и спустилась ко мне через полминуты. Обойдя пышные жасминовые кусты, мы завернули за угол. Особого беспокойства по поводу странного движения в саду у меня не было, вполне возможно, оно имело самое обыкновенное объяснение: например, ветку шевельнула вспорхнувшая с нее птичка. А я чего — то себе навоображала…

Тихо шелестела под нашими шагами трава, где — то в кроне дерева изливала свою песенку птица. Вокруг царил такая блаженная тишь, что казалось, этому затерявшемуся среди остального шумного цивилизованного мира оазису уюта и спокойствия не грозит никакая опасность.

Мы вышли на небольшую полянку, окруженную фруктовыми деревьями, и остановились. На первый взгляд, здесь не было ничего особенного или подозрительного, но несмотря на это, во мне укрепилось странная уверенность, что я не ошиблась, и в саду кто — то есть. Гермиона, хмурясь, водила взглядом по плотным зарослям из всевозможных трав и кустарников. Губы ее подрагивали, словно она хотела что — то сказать, но так и не решалась. «Нет здесь никакого Рона» — вот о чем наверняка думала Гермиона.

Я дотронулась до ее руки и, когда она повернула голову, глазами показала на разросшийся куст ежевики. Из него, почти незаметный, торчал тонкий кошачий хвост. Тигра. Значит, это все — таки он.

— Тигра, — прошептала Гермиона, как будто боясь его спугнуть.

Кивнув, я улыбнулась. Маленький проныра, не замечая нашего появления, продолжал что — то выискивать в ежевичных зарослях. Его хвостик время от время возбужденно вздрагивал.

— Ну, и что ты там нашел? — нарушив молчание, громко спросила я. — Тигра!

Хвост на секунду замер, но и только. А потом и вовсе исчез. Удивляясь поведению котенка, я подошла к кустам и аккуратно раздвинула колючие ветки. Что его там так привлекло, отчего он даже игнорирует нас?

— Эй, исследователь, ты есть — то хочешь? — Вспомнив, что еды у нас как раз и нет, я снова замолчала. Но это была не единственная причина: примерно в двух шагах от себя я вдруг углядела… чью — то ногу в ботинке. — Хм… — неопределенно произнесла я, с недоумением взирая на нее. Остальное было скрыто ежевикой.

Рядом с ботинком показался Тигра, уселся с демонстративным видом и многозначительно посмотрел на меня. Мол, вот что я нашел. Нога тем временем пошевелилась и попыталась скрыться полностью. Кем бы ни был этот человек, прячущийся в кустах, он не хотел, чтобы его обнаружили.

— Что там? — спросила Гермиона, со сдержанным любопытством заглядывая за мою руку.

Ответить я не успела: из — за куста раздался неожиданный вопль, и мы с Гермионой синхронно вздрогнули. Вслед за этим, сопровождаемый треском ломающихся ветвей ежевики, из своего укрытия выскочил молодой парень. Налетев на растерявшуюся Гермиону, он сбил ее с ног и упал вместе с ней. Два восклицания слились в один.

Потрясенная такой развязкой, я не сразу сообразила, что делать, поэтому несколько секунд просто топталась на месте.

— Что случилось?! — На полянку вбежал взволнованный Гарри. Стараясь отдышаться, он изумленно уставился сначала на меня, потом — на упавших. Его глаза расширились, когда незнакомец, статный, но немного потрепанный блондин, довольно невежливо отпихнув от себя Гермиону, встал на ноги. Но, вновь посмотрев на подругу, Гарри бросился к ней, чтобы помочь подняться.

— Ох, спасибо, Гарри… — пробормотала Гермиона, потирая ушибленную коленку.

— Ты несильно ударилась? — спросила я. К тревоге примешивалась нотка вины, точно инициатором произошедшего была я.

Она покачала головой, с тем же возрастающим изумлением взирая на парня, из — за которого ей пришлось пережить не самые приятные минуты этого дня.

— Малфой?! Ты что здесь делаешь?

Тот, и правда очень похожий на обоих супругов Малфоев, пребывал в не меньшем потрясении от этой встречи. Но, судя по всему, парень вдобавок был еще и испуган: лицо покрывала неестественная бледность, а зажатая в руке палочка чуть заметно подрагивала.

— Тебе — то какое дело, Грейнджер? — скривился он, шаг за шагом отходя назад.

— Не хами, Малфой! — слегка успокоившись, сказал Гарри. — Ты, между прочим, на чужой территории. А теперь говори, откуда ты здесь взялся.

— Так, ребята, — чувствуя, что обмен «любезностями» может продлиться бесконечно долго, вмешалась я. — Мы не будем ни драться, ни грубо выяснять отношения. Почему бы нам не обсудить все в спокойной обстановке?

Малфой, или, точнее — Драко, недоверчиво уставился на меня. В его взгляде читался явный вопрос: а вы еще кто такая?

— Да это же Малфой, ма… — сказал Гарри и споткнулся на полуслове, потому что в следующий момент произошло кое — что непредвиденное: Драко, намеревавшийся покинуть сад тем же способом, пошатнулся и осел на землю. Тигра, который едва не стал жертвой собственной беспечности, вовремя отпрыгнул в сторону. Возмущенно мяукнул и принялся умываться.

— Что это с ним? — поднял брови Гарри, имея в виду, конечно, парня.

Гермиона тоже не рвалась выяснять причину, и я понимала почему. Однако пускать все на самотек не собиралась. В конце концов, этот парень был сыном, и не кого — нибудь, а Нарциссы Малфой, которая некогда помогла мне самой.

Я подошла к лежащему, будто прилегшему отдохнуть, на траве юноше и наклонилась. Глаза его были закрыты, на щеках горели бледно — розовые пятна. Малфой прерывисто дышал, словно в лихорадке, и я, соблюдая осторожность, коснулась его лба. Да он весь горит!

— Похоже, он в обмороке, — оглянувшись на сына и Гермиону, сказала я.

— Как? — недоуменно переспросил Гарри. — Малфой — и в обмороке? Он что, чувствительная барышня?

— У него жар. Нам нужно отнести его в дом.

На сей раз он ненадолго потерял дар речи. Переглянувшись с Гермионой, Гарри пожал плечами.

— Мам, ты же не знаешь. Это Драко Малфой, мерзкий хорек… Его нельзя тащить к нам…

— Я понятия не имею, что за отношения у вас с ним, но бросить больного человека на улице тоже нельзя. Давайте, помогите мне.

Совершенно не вдохновленный моим призывом, Гарри все же приблизился ко мне. Я присела на корточки, чтобы было удобнее поднять юношу, но сын не позволил мне это сделать.

— Незачем так утруждать себя из — за этого хорь… — поймав мой укоризненный взгляд, Гарри поправился: — Малфоя. — Вынул свою волшебную палочку из кармана и направил на блондина. — Мобиликорпус!

К нему торопливо присоединилась Гермиона, и я отошла, дабы им не мешать. Бессознательное тело Драко Малфоя плавно оторвалось от земли и, чутко реагируя на каждое движение палочек, приподнялось в воздух примерно на два фута. Затем Гарри с Гермионой отлеветировали его в дом. В холле я обогнала их и вошла в гостиную первая.

— Вот, кладите его сюда, на диван. Аккуратно…

Юноша мягко опустился на темно — синие подушки.

— И что теперь? — поинтересовался Гарри, без энтузиазма изучая его лицо, на котором застыла гримаса страдания. — Будем жизнь ему спасать?.. Кстати, что все — таки с Малфоем такое?

— Это и надо выяснить, — рассеянно отозвалась я, вновь склонившись над сыном Нарциссы.

Жар может говорить о многом, в первую очередь — об инфекции, попавшей в организм, с коей он борется.

Внимательно осмотрев парня с ног до головы, я пробежалась пальцами по его одежде. В районе подреберья мне удалось кое — что найти, а именно влажное пятно на черной мантии. Я поднесла руку к глазам: на подушечках пальцев остался красноватый след.

— Кровь…

— Он что, ранен? — ахнула Гермиона.

Не тратя времени на размышления, я распахнула на Драко мантию и белую рубашку, ставшей уже не чисто — белой. А под ней обнаружилась сочащаяся кровью небольшая рана. Гарри издал какой — то звук.

— Бр-р… С него кожу, что ли, сняли? Освежевать хотели?

— Мне кажется, это следствие неправильной аппарации… — медленно сказала Гермиона, отводя с лица прядь волос. — Так называемое расщепление.

— А, да, помнится, на одном из уроков аппарации, проходивших весной, Сьюзан Боунс лишилась пол — ноги, — кивнул он. — То еще зрелище было… Ну, если Малфоя расщепило, я ему не завидую. То есть я ему вообще не завидую.

— Что бы с ним ни случилось, — сказала я, одновременно пытаясь отыскать ящичек с зельями, — хорошо бы рану обработать… Зря я отнесла зелья наверх. Ты не мог бы их принести, Гарри?

— Да, конечно…

Он вышел, а Гермиона пристально смотрела на Драко и, видимо, о чем — то размышляла.

— Драко учится с вами на одном курсе? — спросила я, чтобы не молчать.

— Да… — словно ее застали врасплох, после небольшой паузы сказала она. — Только в Слизерине.

— Я не удивлена. Все его родственники заканчивали Слизерин. И Малфои, и Блэки. Все, кроме одного…

Я горестно вздохнула, когда перед мысленным взором возник образ Сириуса. Веселого, свободолюбивого Сириуса, не признающего никаких авторитетов, кроме Джеймса…

Вздохнув еще глубже, я прикрыла глаза. Боль еще долго не оставит тебя, Лили, но Джеймс будет с собой всегда. Вот здесь. Я невесомо коснулась груди напротив сердца.

Вернулся Гарри, и я, согнав с лица печаль, принялась хлопотать над до сих пор не пришедшим в сознание Драко. Спустя минут пять положила ладонь ему на лоб, предварительно убрав слипшиеся от пота светлые пряди волос. Температура немного спала.

— Знаешь, Гермиона, — произнес Гарри слегка удивленным тоном, — без сознания Малфой выглядит даже мило. Прямо ангелок.

Гермиона от неожиданности хрюкнула. Гарри хихикнул, и она, засмеявшись, шутливо толкнула его в плечо.

— Гарри!

Я невольно залюбовалась сыном, когда он буквально засветился от радости, глядя на девушку. Ну, вот, а говорил, что Гермиона ему нравится только как друг. А самого глаза так и сияют. Чувствуя, как меня отпускает напряжение, я позволила себе улыбнуться.

Внезапно, где — то снаружи, послышались громкие хлопки: кто — то аппарировал. Я выпрямилась. Первым моим порывом было не выяснить, кто к нам пожаловал, а наоборот — притаиться. Гарри и Гермиона, с которых стремительно слетела всякая веселость, не сговариваясь, бросились к окну.

— Не видно… — пробормотал Гарри, но тут же осекся. — Там Снейп!

Что? Северус? Но он же понятия не имеет о местонахождении нашего дома! Откуда он узнал?

Убедившись, что Драко Малфой более или менее в порядке, я поспешила встретить Северуса. Я успела к тому моменту, когда на дорожке, ведущей к дому, с очередным хлопком появился Ремус, и тогда стало все понятно.

— Вот, значит, как! — воскликнула я, уперев руки в бедра. Но следующие слова приветствия на мгновение застряли у меня в горле, потому что рядом с Ремусом я увидела стоящую… Петунью.

Я готова была к чему угодно, только не к этому. Петунья — и среди презираемых ею волшебников? Мир сошел с ума, не иначе…

— Петунья?

— Здравствуй, Лили, — необычайно робко сказала моя сестра, которая впервые испытала на себе все прелести аппарации. И потому пребывала в некотором шоке.

— Здравствуй. Как… как тебя угораздило оказаться здесь?

Я посмотрела на Ремуса. Потом на Северуса.

— Где же вы вдвоем были?

Тревога, не дававшая мне покоя со времени их отбытия, царапнула сердце.

— Рассказывайте! — потребовала я, так как никто не изъявлял горячего желания просвещать меня.

— Может быть, для начала пригласишь свою сестру в дом? — предложил безразличным тоном Северус, при этом не удостоив Петунью ни малейшим взглядом. Будто ее тут и не было. Мне же показалось, что он просто тянет время, чтобы я отвлеклась от неприятного разговора.

— Ну, конечно… — Я сделала вид, что его замысел удался. — Проходи, Петунья.

Во всем ее облике сквозила неуверенность, как в тот раз, когда она узнала о моей амнезии. Сейчас же Петунья мялась на пороге, словно уже жалела, что появилась здесь. Но в конце концов, пересилила себя и вошла в дверь. В холле она чуть не столкнулась с Гарри и Гермионой. Разлилась несколько неловкая тишина, в течение которой Петунья и Гарри со смущением смотрели друг на друга.

— Эм… Здравствуйте, тетя Петунья.

— Здравствуй… Гарри, — натужно произнесла она. — Я…

Петунья кинула на меня беспомощный взгляд, но я, помня обо всем том, что рассказывал мне сын, о ее отношении к нему, не повелась на этот прием.

— Я, в общем, хотела увидеться с тобой, Лили, чтобы попрощаться.

— Ты куда — то уезжаешь? — сдержанно спросила я.

— Да, вместе с семьей. Мы решили пожить в Ирландии… по крайней мере до конца лета.

Входная дверь была по — прежнему раскрыта, и это обстоятельство вынуждало меня отвлекаться: оба мужчины отчего — то предпочли остаться на улице.

— Знаешь, давай поговорим в гостиной. Или нет, пойдем на кухню.

Но прежде чем отправиться туда, я позвала Ремуса и Северуса.

— Вам особого приглашения надо? И кстати, Северус, — добавила я, едва за ним последним закрылась дверь, — в гостиной лежит сын Нарциссы Малфой…

Это имя заставило Северуса проявить хоть какую — то заинтересованность.

— Драко?

— Да. Он ранен, но я сделала все, что смогла… Ты все же посмотри…

Фраза повисла в воздухе, поскольку Северус, не дождавшись, когда я закончу, практически вбежал в гостиную.

— Значит, ты хотела попрощаться? — Уединившись с Петуньей на кухне, я устало присела за квадратный стол, которому, судя по всему, было немало лет. — Очень мило. Раньше тебе было трудно переносить даже мое присутствие. А теперь — надо же — усмирила свою гордыню и согласилась пойти с волшебниками, и все это лишь для того, чтобы попрощаться со мной.

Петунья, несомненно чувствуя себя не в своей тарелке, с каждым произнесенным словом сильнее поджимала губы. На ее лице проступило непонятное выражение, которое я не могла так с ходу определить: возможно, это была вина, смешанная с обидой.

— Все это так, — отрывисто сказала сестра, скрещивая руки на груди. — Ты, как мне уже сообщили, все вспомнила. Вспомнила и, наверное, жалеешь о том, что так скоро простила меня… — Ее суховатый голос дрогнул. — И я понимаю тебя… Что ж, это моя вина. Мне не удалось до конца принять тебя… твою особенность… Почти всю жизнь я провела, завидуя тому, кто ты есть…

Я внимательно посмотрела на Петунью, свою старшую сестру. Вероятно, ей очень нелегко далось это признание. Заметив мой взгляд, она криво усмехнулась.

— Не ожидала таких откровений, правда? Честно говоря, я тоже. Но… — она прикрыла глаза, — твое возвращение что — то перевернуло во мне. Я хочу, чтобы ты меня простила, но… не надеюсь на это.

— Я могу простить тебя за что угодно, ведь ты моя сестра, — тихо сказала я. — Одно не смогу простить никогда. Твое отношение к Гарри.

Ее приподнявшиеся было плечи снова поникли. Петунья кивнула, будто услышав именно то, что ожидала.

— Наверное, я напрасно отняла у тебя время… Пойду я, Дадли и Вернон ждут… Они и так не хотели отпускать меня, после всего, что сегодня случилось…

— А что сегодня случилось? — с подозрением спросила я, заметив, как Петунья занервничала. — Это связано с Ремусом и Северусом?

— С Северусом! — привычно усмехнулась она. — Возрождаете старую дружбу? Впрочем, это не мое дело. — Однако весь ее вид выражал неодобрение. — Что случилось, спрашиваешь?

— Тетя Петунья!

Мы обе повернулись к двери: там стоял Гарри.

— Иногда молчание действительно — золото, не забывайте об этом.

Петунья под пронзительным взглядом племянника смущенно заморгала. Мне пришла странная мысль, что она испугалась не столько непонятных слов, сколько самого внимания Гарри.

— О чем это ты, Гарри?

— Да так… — туманно сказал он. — Тебе, мам, вообще противопоказано волноваться, а ты только и делаешь, что беспокоишься. Все же хорошо.

Я не смогла не улыбнуться.

— Какой ты у меня заботливый. Ладно, с волнениями на сегодня хватит.

Я подошла к Петунье.

— Я рада, правда рада, что мы увиделись. Надеюсь, встретиться и в будущем. Передавай привет мужу и сыну.

Долгого прощания со слезами и крепкими объятиями, увы, не получилось. Несмотря на все свои заверения, Петунья так и не сумела до конца принять мою принадлежность к миру магии. Напоследок обернувшись, она глубоко вздохнула и, избегая смотреть на Гарри, почти прошептала:

— Прости меня, Гарри…

Затем быстро спустилась с крыльца и стремительной походкой направилась к границе сада.

— Не волнуйся, я доставлю ее обратно, — сказал Ремус, коснувшись моего плеча. Я кивнула.

В холле, наполненном мягким сумраком, остались только мы с Гарри. После ухода Петуньи у меня остался какой — то осадок: то ли я что — то сделала не так, то ли наоборот, вообще не сделала.

— Как там наш пациент? — пытаясь приподнять себе настроение, пошутила я. — Еще не бегает?

— Он, кажется, даже не пришел в себя, — сказал Гарри. Помявшись, он спросил: — А тетя Петунья… тебе больше ничего не говорила?

— О чем именно?

Тут я поняла, что так запало мне в душу: фраза Петуньи о том, что с ее семьей сегодня что — то случилось. И Гарри явно знал об этом — неспроста же он вмешался в разговор. А вмешался потому, что не хотел, чтобы узнала я. Оберегал мое душевный покой.

— Ну…

— Пойдем проведаем Драко? — спасая его от необходимости врать, предложила я, улыбнувшись.

Как и сказал Гарри, Драко Малфой пребывал все еще в бессознательном состоянии. Над ним, производя какие — то манипуляции, склонился Северус. На некотором расстоянии, словно опасаясь подходить ближе, стояла Гермиона. При нашем появлении оба оглянулись. Но Северус тотчас вернулся к своему занятию: оказалось, он держал в руках незнакомый флакон и осторожно, по капле, вливал содержимое на рану Драко. Над кожей взвился зеленоватый дымок.

— Как он, получше? — поинтересовалась я, вглядываясь в по — прежнему бледное лицо парнишки.

— Получше, — сказал Северус. — Во всяком случае, угрозы для жизни нет. Это экстракт бадьяна, — он показал флакон, — залечивает раны во много раз эффективнее, чем обычное Заживляющее зелье.

— Верно… — машинально согласилась я. — Я и забыла…

Он собрался было еще что — то добавить, но его взгляд случайно упал на Гарри. Поэтому, неопределенно хмыкнув, Северус отвернулся.

— Надо сообщить Нарциссе… Патронус послать…

Патронус… А я ведь даже простейший Люмос сейчас не в силах сотворить. Вся моя магия ушла на защиту Гарри в ту самую ночь… И никто не знает, вернется ли она ко мне. Но я не жалею об этом. И если мне суждено остаться сквибом на всю жизнь, как это прискорбно ни звучит, значит, так тому и быть.

— …Никаких Патронусов. Я сам сообщу ей. И кстати, — Северус сунул флакон в карман мантии, — Драко должен провести в постельном режиме как минимум сутки.

— Если я вас правильно понял, Малфой останется здесь? — вежливо уточнил Гарри.

— Вы все больше меня удивляете, Пот… мистер Поттер, — с не менее любезной интонацией сказал Северус. — Да, постельный режим подразумевает, что пациент не будет вставать, ходить и так далее. А это в свою очередь означает…

Я успокаивающе взяла Гарри за руку, мол, не заводись.

— Конечно, Драко пока останется у нас. Если только Нарцисса не станет…

— Не станет. Вряд ли она захочет рисковать здоровьем сына.

Что верно, то верно.

Я сидела в кресле с журналом «Ведьмополитен» пятилетней давности, когда Драко наконец очнулся. Еле слышно застонав, он пошевелился. Я отложила журнал на подлокотник и бесшумно подошла к дивану. Если парень попытается встать, придется как — нибудь помешать ему это сделать.

Стон повторился. Затрепетали ресницы, и между веками блеснули серые глаза. Драко облизнул пересохшие губы, повернул голову и увидел меня.

— Как чувствуешь себя? — со всей возможной дружелюбностью спросила я, чтобы у него не возникло мысли о каких — то недобрых намерениях с моей стороны.

Но, как видно, он не привык доверять незнакомым людям, и мой тон не особо его убедил. Драко подскочил на диване, но встать ему все же не удалось. Резкое движение привело к тому, что от затраченного усилия лицо моментально побелело, а на висках выступил пот. Прикрыв глаза, парень вновь упал на подушку.

— Не советую тебе сейчас вставать. Побереги силы…

— Вы кто? — как будто не слыша меня, спросил Драко. Он тяжело дышал, хотя и старался скрыть свою слабость.

— Может быть, хочешь пить? Я принесу воды…

— Я спрашиваю, кто вы такая! Вы что, глухая?

Да-а… Малфой — он и есть Малфой. Даже находясь в почти беспомощном состоянии, они умудряются командовать. Как же я раньше раздражалась из — за того, что некоторые чистокровные волшебники откровенно злоупотребляют своей властью. Вот и этот мальчик считает, что он вполне может манипулировать людьми… Вылитый папаша.

— Давай я все — таки налью тебе воды, — с легкой улыбкой сказала я, — а потом расскажу все, что захочешь.

Драко нахмурился, но больше возражать не стал.

Я наполнила высокий стакан чистой водой из графина и протянула ему. Приняв такой вид, словно делает мне одолжение, сын Нарциссы взял стакан. Рука его чуть дрогнула, и на диван пролилось несколько капель.

— Ну, — промочив горло, произнес Драко, — теперь — то я могу узнать ваше имя?

— Меня зовут Лили Поттер, раз тебе так не терпится.

Он выразил свое удивление приподнятыми бровями.

— Поттер? Только не говорите, что вы и Поттер… я имею в виду — Гарри Поттер — родственники.

Забрав у него стакан, я села напротив него.

— Почему же? Он мой сын.

Удивление сменилось недоверием. Серые глаза, смотря на меня, сузились.

Но сказать Драко ничего не успел.

— Наша Спящая красавица проснулась? Вот здорово! — с фальшивым восторгом произнес Гарри, входя в гостиную. — Мы все так переживали за тебя.

Если его появление и застало Драко врасплох, то он сумел быстро совладать со своими эмоциями. Гарри усмехнулся, наблюдая, как тот безуспешно водит руками по одежде, в явной надежде что — то отыскать.

— Не это ли ты ищешь?

Он продемонстрировал волшебную палочку, которую вынул из кармана.

— Отдай мою палочку, Поттер! — процедил Драко.

— А волшебное слово?

— Гарри, перестань, — негромко сказала я, когда Драко попытался подняться на ноги. Он покачнулся, держась за бок, но устоял. — Драко, ляг, пожалуйста.

На лицах обоих мальчишек застыло упрямство. Уверена, если бы не мое присутствие, словесная дуэль перешла бы во что — то более серьезное.

— Отдай мою палочку, — медленно повторил Драко, кипя от злости. — Или…

— Или что? Позовешь на помощь?

— Так! — прикрикнула я, снова вклиниваясь в их враждебный диалог. — Слушайте меня внимательно. Гарри, отдай ему палочку. А ты, — я наставила на Драко указательный палец, — без всяких протестов ложишься обратно.

Гарри, да и Драко тоже, недоверчиво воззрились на меня, точно я приказала им нечто невыполнимое.

— Быстро, — сказала я, едва сын открыл рот.

Он пожал плечами и кинул палочку на диван. Драко мигом схватил ее, словно боясь, что ее тут же отнимут.

— А теперь ты, Драко.

— А с чего это я должен вам подчиняться? — вскинул он подбородок.

— С того, что ты не у себя дома, — не удержался Гарри. — И вообще, не смей с моей мамой разговаривать в таком тоне!

— Как хочу, так и разговариваю! И кстати, до недавнего времени у тебя вроде не было матери…

Ну, что за мальчишки! Совершенно неуправляемые. Или, может, я что — то не то делаю?

Драко поперхнулся воздухом, поймав мой яростный взгляд. В его глазах мелькнула неуверенность, и он сел на диван.

— Ладно… мне нетрудно…

Из холла послышался стук. Порастеряв весь свой пыл, Гарри поспешил туда, сказав мне напоследок:

— Оставайся здесь, я сам открою!

Я понимала его опасения, но на сей раз нисколько не волновалась. Если стучат, значит — вряд ли чужаки.

Вскоре в гостиную буквально влетела Нарцисса Малфой. Кто и был взволнован, так это она.

— Драко! — завидев сына, воскликнула она дрожащим голосом. — Мальчик мой!

— Мама? — Драко пружиной подскочил на диване и почти сразу оказался в крепких объятиях матери. — Откуда ты здесь? — пораженно спросил он, не менее горячо обнимая ее.

— Профессор Снейп известил меня. И я, как только узнала о тебе, не мешкая бросилась сюда…

— Профессор Снейп?

Драко чуть отстранился от Нарциссы, которая явно неохотно отпустила его, и оглядел помещение. Северус стоял позади миссис Малфой, поэтому парень заметил его только что.

— Здравствуй, Драко, — сдержанно поздоровался Северус.

— Здравствуйте, профессор…

Однако Нарцисса не дала ему надолго завладеть вниманием сына. Она принялась придирчиво осматривать Драко, беспокойно поворачивая его во все стороны.

— Мне сказали, что ты ранен… Очень сильно?

На нем была все та же одежда, и потому от ее глаз не скрылось уже высохшее кровавое пятно на рубашке. Нарцисса ахнула, поднеся ладонь ко рту.

— Ох, дорогой мой…

— Все страшное позади, — заговорила я, напоминая о нашем с Гарри присутствии. А Гарри происходящее явно было не по душе: Малфои уж точно не состояли в его списке самых желанных людей.

— Миссис Поттер… — слегка удивленно промолвила Нарцисса, как будто и в самом деле наше присутствие стало для нее сюрпризом.

— Лили, если вам не трудно, Нарцисса. А Драко пусть ляжет. Мы хоть и залечили его, лучше ему долго не стоять на ногах.

— Мы… Вы хотите сказать… — пробормотал Драко. — Это вы меня вылечили?

— Мы с профессором Снейпом, — уточнила я. — Гарри и Гермиона тоже немножко помогли.

Эта информация буквально выбила почву из — под его ног. Взгляд, в котором содержалось нечто среднее между потрясением и ужасом, непроизвольно метнулся к Гарри. Драко не сопротивлялся, когда Нарцисса бережно усадила его на диван и села рядом.

— Как хорошо, что хорошо закончилось, — погладив сына по светлым растрепанным волосам, вздохнула она. — Правда, Драко? Ты должен поблагодарить миссис Поттер… и Гарри…

— Я лучше выпью гной бубонтюбера, чем буду благодарить Поттера, — хмуро сказал он.

Гарри сложил руки перед собой и с предельным вниманием уставился на Драко.

— Валяй. С удовольствием посмотрю на это зрелище.

Все когда — нибудь заканчивается. Вот и этот день, наполненный разными событиями, постепенно катился к концу. За окнами становилось все темнее, пока вечер совсем не вступил в свои права.

Гарри стремительно прошелся по спальне, не в силах успокоиться. Этот Малфой одним только своим видом вызывал в нем волну раздражения и кучу всяких негативных эмоций. Кто просил его аппарировать рядом с их новым домом? Да еще так неудачно, что маме ничего не оставалось, как позаботиться об этом несчастном. А теперь вдобавок миссис Малфой хлопочет над своим сынком. Будто Снейпа было мало…

Мысли о Снейпе также не подняли Гарри настроения. Скрипнув зубами, он вышел из комнаты, где надеялся в тишине и уединении немного успокоиться. Но, увы, образ Драко Малфоя преследовал его и здесь.

«Хоть бы он уговорил свою мать покинуть наш гостеприимный дом, — подумал Гарри, спускаясь по лестнице. — Вряд ли обоим Малфоям хочется ночевать у нас».

В гостиной, к его глубокому сожалению, по — прежнему находились и Драко, и Нарцисса. Были там и Лили со Снейпом. Они о чем — то разговаривали, и, судя по оживленному маминому лицу, тема была вполне интересная. Лишь Драко, насупившись, сидел в углу дивана. Передумав заходить, Гарри изменил направление и свернул на кухню, в которой тоже горел свет. Он не удивился, обнаружив там Гермиону. Сосредоточенно сведя брови, девушка сидела за столом над раскрытой книгой.

— Это что, кулинарная книга? — взглянув на обложку, спросил Гарри.

— Э… Да, — несколько смущенно ответила она, словно ее застали за недостойным занятием. — Понимаешь, твоя мама за весь день выпила только чашку чая с булочкой, а такая жесткая диета может ей навредить. Вот я и подумала, что неплохо бы приготовить полноценный ужин. Но… если честно, в плане кулинарии я почти полный профан. У меня пригорает даже яичница.

Гермиона слабо улыбнулась, как бы призывая Гарри посмеяться над ее недостатком.

— У тебя что — то да не получается? Не верю.

Гарри присел напротив подруги.

— Ты преувеличиваешь, наверное. Но ты права, маму нельзя оставлять голодной. Да и эти… наши гости, скорее всего, не уберутся до ночи и нам, как воспитанным людям, придется чем — то угощать. Хотя лично я выгнал бы Малфоя пинком под зад, несмотря на его раны.

Гермиона сочувственно посмотрела на него поверх книги.

— Малфои, конечно, не самые приятные люди… но, если ты помнишь, миссис Малфой помогла твоей маме…

— Да знаю я! — с досадой пробормотал он, закрывая ладонями лицо. — В том — то и дело, я прекрасно понимаю, что должен быть благодарен ей. Я и благодарен. Но почему я должен терпеть этого мелкого хорька? Потому что он ее сын?

— Видимо, поэтому. — По губам девушки скользнула улыбка, однако Гермиона тут же посерьезнела. — Как бы то ни было, они наши… вернее, ваши гости, — поправилась она.

— Наши, наши. Ты что же, и себя относишь к гостям?

Она немного смешалась, не зная, как правильнее ответить. Чтобы скрыть охватившее ее странное чувство, вызванное словами друга, она придвинула книгу Гарри.

— Предлагаю приготовить что — нибудь несложное, вроде этого овощного рагу.

— Совершенно с тобой согласен, — кивнул парень и шутливо приставил ладонь к виску. — Приказывайте, моя госпожа, я весь к вашим услугам.

Сдерживая смех, Гермиона покачала головой. И вдвоем с Гарри принялась отбирать нужные продукты, которые, к слову, появились в доме благодаря все той же мисс Грейнджер: она отлучалась в магазин в то самое время, когда возвратился Снейп с миссис Малфой.

— Знаешь, Гарри, — вдруг сказала девушка, убавляя огонь под кастрюлей с мелко нарезаными овощами, — на мой взгляд, ты слишком резко обошелся с Роном.

— Вот как?

Гарри, в общем — то, давно ждал, когда Гермиона заговорит о Роне. Едва тот ушел, демонстративно хлопнув дверью, она ни разу не упомянула о нем, во всяком случае, при Гарри. И все же Гарри чувствовал, что она расстроена уходом их друга.

— Я его не прогонял, он сам решил уйти. И потом, Рон первый начал. Кто ему позволил разговаривать с тобой в таком тоне…

— Какие же вы оба мальчишки! — в сердцах воскликнула девушка. — Первый начал, не первый начал. Да какая разница! Ты прекрасно знаешь Рона, он немножко вспыльчив и, чего там скрывать, обидчив.

— Немножко, — фыркнул Гарри.

— Но он же твой друг. И ты должен быть снисходителен…

— Гермиона, ты меня за легкомысленного простачка держишь? — спросил он, но тут же сбавил тон, увидев, как скептически изогнулись ее брови. — Ну, да, не спорю, ты права. Рон это Рон. И все же он не имел права обвинять нас в том, чего нет. Ведь нет?..

Гермиона внезапно покраснела. Затем, взмахнув ресницами, повернулась к плите.

— Конечно, нет. Тебе вовсе незачем спрашивать меня… Если ты имеешь в виду… тот поцелуй, то это было случайностью.

— А я так не думаю, — тихо сказал Гарри.

Он неслышно подошел к Гермионе и, словно сомневаясь в своих действиях, осторожно положил руки ей на плечи. Она едва заметно вздрогнула, однако не выказала явного протеста.

— Ты любишь Джинни?

— Что? — растерялся он.

— Я спрашиваю, любишь ли ты Джинни? — терпеливо поворила Гермиона и отошла в сторону.

Руки Гарри медленно опустились вниз.

Он ответил не сразу. Вопрос Гермионы задел его за живое. А ведь и правда, он ни разу не вспомнил о Джинни после той встречи в Хогвартсе, не задумался об их теперешних отношениях. Хотя раньше одно только упоминание об этой рыжеволосой девушке заставляло Гарри трепетать от волнения. Сейчас же… образ Джинни словно потускнел, а трепетал Гарри уже в присутствии Гермионы.

— Я не знаю, — честно сказал он, заглянув в глаза мисс Грейнджер.

— В любом случае ты должен поговорить с ней начистоту, — сказала Гермиона, взмахнув палочкой в направлении кастрюли, из которой повалил густой пар. — Джинни наверняка недоумевает, что с тобой происходит. Будь честен по отношению к ней.

— Да, конечно, я обязательно поговорю с Джинни, — закивал Гарри. — Только… я хочу тебе сказать… — Он замялся, растеряв все нужные слова.

Мерлинова борода, он ведет себя как глупый мальчишка, не может связать два предложения. Это же так просто, признаться…

— Гермиона… — выдохнул Гарри.

Тут, как будто специально, его речь прервал негромкий, но неожиданный звук. Стучали в окно. Гарри, который решил, что на сегодня сюрпризы еще не кончились, осторожно приблизил лицо к темному стеклу. В неярком свете, льющемся из окна, виднелась высокая фигура.

— Рон? — удивленно произнес Гарри. — Это Рон.

— Что? — воскликнула Гермиона, пристраиваясь рядом у подоконника. — Действительно…

Долго раздумывать Гарри не стал, он помахал рукой, приглашая приятеля зайти в дом. Рон кивнул и шагнул за пределы света. Вскоре он стоял напротив друзей. Рон выглядел смущенно и изредка опускал глаза в пол, словно боясь долго смотреть в глаза Гарри и Гермионе.

— Эм… Я хочу извиниться… — наконец произнес Рон и откашлялся.

— Да? — с едва заметной иронией спросил Гарри.

— Да. За то, что ушел днем. Я… в общем, простите, не нужно было принимать так близко к сердцу твои слова, Гарри. Я понимаю, ты сейчас ни о чем не можешь думать, кроме своей мамы, и… — Рон почесал нос. — Мне не стоило высказывать вслух свои подозрения насчет вас с Гермионой…

Его голос сошел на нет, и парень решился посмотреть на Гермиону, не проронившую до сего момента ни звука. Она смело встретила его взгляд.

— Хотя вы вели себя так, что я не мог не заподозрить. — Рон пожал плечами. — Ну что, мир?

— Конечно, — быстро сказала Гермиона. — Здесь не о чем даже рассуждать.

Он заметно повеселел, но серьезное лицо Гарри сбивало его с толку.

— Как там Джинни? Ты ее видел? — после некоторого молчания спросил Гарри.

Рон явно обрадовался смене темы.

— Видел. И, по — моему, она не скучает. Когда я уходил, она писала длинное письмо. И знаешь кому? Томасу.

Вдруг его улыбка погасла.

— Странно, я только сейчас подумал… Вы что, поссорились?

— Нет, мы с Джинни не ссорились, — стараясь заглушить вспыхнувшее раздражение, сказал Гарри. — Но мне надо с ней поговорить.

Он отошел к столу и уселся возле него с таким неприступным видом, что ни Рон, ни Гермиона не решались снова с ним заговорить. Сообщение друга, что Джинни переписывается с Дином Томасом, вопреки ожиданию, не вызвало в нем ничего, кроме легкого удивления. Что это с ним? Неужели он всерьез разлюбил Джинни?

— Кстати… — сказал Рон, с некоторой опаской поглядывая на Гарри: не рассердится ли он? — А что здесь делает мамаша Малфоя?

Гарри, вышедший из гостиной полчаса назад, так и не вернулся. Меня это немного беспокоило, и я то и дело отвлекалась от беседы с Северусом и Нарциссой. Было совершенно ясно, что Гарри не рад присутствию в доме Малфоев, более того — его раздражает Драко, который, как я поняла, являлся для него непримиримым врагом.

Я подавила вздох, украдкой посмотрев в сторону сына Нарциссы. Тот, странное дело, выглядел одновременно надменно и потерянно. Бедный избалованный мальчик. Привык, что все делается так, как хочет он, а тут обстоятельства сложились не в его пользу.

Но как же быть? Гарри злится из — за того, что Малфои свалились на нас как снег на голову и, по всей вероятности, останутся до утра, а я не могу выставить вон парнишку, который еще недавно истекал кровью. Правда, сейчас вид у него вполне здоровый, только бледноват немного.

— Можно вас кое о чем попросить, Лили? — спросила Нарцисса, старательно пряча свою тревогу за обычной маской отстраненного спокойствия. — Речь пойдет о Драко…

Я кивнула, заранее зная, какого рода будет просьба.

Северус, слегка нахмурясь, о чем — то задумался, однако при упоминании о Драко внимательно посмотрел на Нарциссу.

— К сожалению, он не может сейчас вернуться домой. Это сложно объяснить… — Нарцисса на секунду запнулась. — Так получилось, что… с некоторых пор Драко находится в опале у Темного лорда… и если тот прознает о его пребывании…

Ее голос прервался. В голубых глазах промелькнул отчетливый страх, и у меня перехватило дыхание. Эта женщина также, как и я, сильно боится за своего сына и сделает все, чтобы только защитить его.

— Я не могу рисковать жизнью Драко, поймите…

— Я понимаю и вовсе не стану возражать, если он останется пока здесь. Вы об этом хотели меня попросить?

Отбросив всякую чопорность, Нарцисса превратилась в обычную растревоженную мать, для которой забота о сыне — превыше всего. Такой она мне нравилась больше.

— Да. Спасибо вам, Лили.

Если бы мне кто — нибудь сказал пятнадцать лет назад, что Нарцисса Блэк, в замужестве Малфой, будет меня о чем — то просить, я бы не поверила. Но мир непостоянен, все когда — нибудь меняется.

— А мне нужно вернуться в поместье. Не хочу, чтобы Темный лорд что — то заподозрил. — Нарцисса посмотрела на скучавшего сына. — Надеюсь, Драко поймет. Пойду поговорю с ним.

Она отошла к дивану. Драко с готовностью вскочил ей навстречу.

После ухода Нарциссы Драко весь вечер простоял у окна гостиной. Как я и предполагала, решение, принятое матерью, его отнюдь не обрадовало. Сначала он пытался убедить ее, что оставаться здесь — не лучшая идея, затем принялся с жаром спорить. Однако в конце концов как будто смирился: видимо, у Нарциссы нашлись весомые доводы. Хотя, возможно, его немного успокоило присутствие Северуса, который явно не собирался никуда уходить. Да и меня, честно говоря, тоже.

— Северус, можно тебя на пару слов? — помедлив, спросила я.

Мы вышли в холл. Драко продолжал с деланным безразличием смотреть в окно, даже ни на секунду не оглянувшись на нас.

— Не волнуйся насчет Драко, он…

— Насчет него я не волнуюсь. Вернее, волнуюсь, конечно, но поговорить хотела не о нем. — Я рассеянно поправила упавшую мне на лицо прядь волос. Помедлив, посмотрела на Северуса. — Почему вы от меня что — то скрываете? Вы с Ремусом где — то пропадали, а потом вдруг заявились вместе с Петуньей. Причем о ваших делах знает и Гарри.

— У меня нет никаких дел с Люпином, — безапеляционно сказал Северус.

— Ну вот, опять. Опять ты увиливаешь от ответа. Почему ты не можешь рассказать все как есть? Если боишься, что этим самым подвергнешь меня стрессу, то напрасно: что может быть хуже того, что я пережила?

— Я просто не хочу, чтобы ты волновалась еще больше, — вздохнув, сказал Северус.

— Я понимаю. И благодарна тебе за это. — Это были не пустые слова: искренняя забота Северуса обо мне могла только восхищать. То, как он ко мне относился, заставляло смотреть на него по — новому. Да, я многого о нем не знала. — Но, поверь, будет лучше, если я узнаю все сейчас и от тебя.

— Твой сын не будет от этого в восторге, — только и заметил Северус.

— Почему бы тебе не называть его просто Гарри?

— Ладно, Гарри не будет в восторге.

— И в его присутствии тоже, — слегка улыбнулась я, прекрасно понимая, какая борьба происходит в его душе. — Как жаль, что вы с ним не очень ладите. Так что же все — таки произошло? — снова спросила я, видя, что он не расположен обсуждать отношения с Гарри.

Неохотно Северус поведал о сегодняшних событиях, которые так стремились от меня скрыть мужчины. Признаться, я не слишком удивилась тому, что инициатором этих посылок являлся Люциус Малфой, но когда прозвучало имя моей сестры, в коленях образовалась слабость. Я оперлась о стену, чтобы ненароком не упасть, и прикрыла глаза. Северус, мимо внимания которого не укрылась моя реакция, прервался на полуслове. Чуть изменившись в лице, он непроизвольно подхватил меня за локоть.

— Лили, с твоей сестрой все в порядке. Ты же виделась с ней сегодня…

— Да, конечно… Но мне все равно не по себе. — Я не делала попытки отстраниться, а он не убирал руки. — Если бы не вы с Ремусом, кто знает, как бы все обернулось… Спасибо тебе, Северус, за то, что не бросил Петунью и ее семью в беде.

Судя по его молчанию, он пребывал в легком смятении. Но трудно понять, из — за чего именно: то ли Северус не привык, что его за что — то благодарят, то ли все дело во мне самой. Вернее, в моем поступке: проговорив эти слова, я подалась вперед и, демонстрируя свою искреннюю благодарность, обняла его, уже второй раз за день. Потом я почувствовала, как руки Северуса медленно, почти робко, коснулись моей спины.

— Спасибо, — повторила я. — Ты очень хороший человек, Северус. Никогда не позволяй себе и другим сомневаться в этом.

— Удивительная ты женщина, Лили, — тихо промолвил Северус, когда я разомкнула свои объятия. Он с видимой неохотой отпустил меня, но, прекрасно зная, что мы не одни, не смел ни на чем настаивать.

Я лишь слабо улыбнулась.

— Или тебе так хочется думать. Кстати, где теперь Малфой и этот… Долохов? Вы с Ремусом оставили их в доме Петуньи?

— Нет, что ты. Они далеко отсюда. — Он ухмыльнулся. — Люциус очень удивится, когда очнется в незнакомом месте. Или, правильнее сказать, в незнакомой стране.

— Вот как? — Я рассеянно посмотрела на Драко Малфоя, высокая фигура которого прямо — таки излучала презрение к окружающему миру. Как мне жаль этого мальчика. А ведь именно от родителей зависит то, каким вырастет их ребенок. И Драко не виноват, что стал похожим на отца — он всего лишь брал с него пример… Впрочем, бывают и исключения из правил. — Останешься на ночь? — оборвав свои размышления, спросила я, вскидывая глаза на Северуса. — Не ради меня — ради Драко. Ему явно тяжело находиться здесь, а с тобой, мне кажется, ему будет проще…

— Если ты настаиваешь…

— Я прошу, — поправила я его. — Вот и хорошо. А теперь мне надо проведать Гарри. Куда — то он запропал…

Гарри нашелся на кухне. Но кроме него там обнаружились его друзья, Гермиона и Рон. Последний при виде меня немного смутился и, запинаясь, поздоровался.

— Добрый вечер, Рон, — приветливо кивнула я, ни словом не упомянув о его поспешном уходе утром — в конце концов это не мое дело. — Мм… как вкусно здесь пахнет!

Уловив витающий в воздухе ароматный запах приготовленной еды, я вдруг поняла, как проголодалась.

— Вот это да! — не скрывая своего удивления, воскликнула я, заглянув под крышку кастрюли, стоявшей на плите. — Когда вы успели?

Гарри засиял улыбкой, явно довольный тем, что смог меня порадовать.

— Ну, вообще — то в основном готовила Гермиона, а я был на подхвате.

— Какие вы молодцы! Накормите меня, а то я уже ног под собой не чую…

После вполне сытного ужина в компании Гарри и его друзей (ни Северус, ни, тем более, Драко не согласились присоединиться к нам) у меня начали слипаться веки. Но бороться со сном я не стала: наоборот, хотелось, чтобы этот ужасно длинный день поскорее закончился и наступил новый, лишенный тревог и боли.

Утром, как ни странно, меня разбудил Тигра. Проворно орудуя шершавым язычком, он настойчиво облизывал мою щеку.

— Что это ты делаешь? — зевая, спросила я котенка.

Он прервал свое занятие и обратил на меня удивленный взгляд: мол, разве не ясно? Затем, фыркнув, неторопливо спрыгнул с кровати.

— Ну, ладно, — пробормотала я и последовала его примеру.

Через пять минут, умывшись, спустилась вниз. Из кухни, как и вчера, доносились аппетитные запахи, и я с улыбкой направилась туда, мысленно расхваливая Гарри.

— Не смей меня трогать, Поттер! — внезапно раздался из — за двери голос Драко Малфоя, преисполненный непритворной ярости. Он прозвучал так громко, что я невольно вздрогнула.

— А ты не смей лезть туда, куда не следует, Малфой, — произнес приглушенный голос Гарри. — И говори тише, тебе понятно?

— Как хочу, так и говорю. Ты мне не указ. Не выпучивай глаза, Уизли, не то они у тебя выпадут.

— Заткнись, хорек приблудный, ты не у себя дома, — прошипел голос Рона.

— Кто бы говорил. Ты — то точно ночевал не под крылышком у своей мамочки — курицы.

— Может, вам всем помолчать? — сказал напряженный голос Гермионы. — А ты не будь дураком, Малфой. Тебе, можно сказать, жизнь спасли, дали крышу над головой, а ты как был самодовольным болваном, так и остался. Нет бы поблагодарить миссис Поттер…

— Не разговаривай со мной в таком тоне, Грейнджер!

Почему я не вмешалась до сих пор, сама не знаю. И кстати, почему Северуса не видно и не слышно? Ведь если бы он был здесь, наверное, мигом навел порядок на кухне… Опять куда — то умчался с утра пораньше? Похоже, это становится традицией. Хотя что это я, разве он обязан мне докладывать?

— …не нравится — можешь выметаться отсюда, — негромко произнес Гарри. — Твоя мамочка наверняка будет в восторге.

Дверь резко распахнулась, и из кухни выбежал Драко с искаженным от гнева лицом. Я еле успела отшатнуться к стене, иначе столкновение было бы неминуемым. Меня обдало порывом воздуха.

— Драко, куда ты? — запоздало воскликнула я, когда парень скрылся за углом. Гулко хлопнула дверь.

На пороге кухни показался Гарри, видимо, привлеченный моим голосом.

— О, мам, ты уже встала, — с легким смущением сказал он, словно ему было неловко за поведение Драко Малфоя. — Хочешь есть? Завтрак готов.

— Хочу, — подтвердила я, заходя на кухню: при моем появлении Гермиона и Рон, пожелав доброго утра, как один, уставились в разные стороны. — Могу я узнать, что у вас произошло? Почему Драко убежал отсюда так, как будто за ним гнался разъяренный гиппогриф?

Гарри тоже отвел глаза.

— У Малфоя очень скверный характер.

— И это единственная причина, заставившая вас кричать друг на друга?

— Ну… нет. У него еще отвратительные манеры, — пожал плечами Гарри. — Пробрался тайком на кухню и хотел слопать твой завтрак.

Очень интересно.

— А ты не подумал, что он был голоден? Насколько я помню, вчера он наотрез отказался ужинать с нами.

Несомненно, факт того, что я защищаю Драко, вверг Гарри в смятение.

— Даже если и так, — не сдавался он, — элементарную вежливость никто не отменял. Мог бы попросить.

— А ты не мог сам предложить? — Я вздохнула, ощутив укол сожаления: конечно, я понимала отношение Гарри к Драко, но не могла не сочувствовать и самому Драко, главным образом из — за его отца. — Пожалуйста, Гарри, не будь с ним так резок. У тебя доброе сердце, так что тебе стоит относится к Драко с большим терпением? И вам, ребята. — Я повернулась к Рону и Гермионе. — Могу я на вас положиться?

Поглядывая на Гарри, они неуверенно кивнули. Гарри же не легко было победить давнюю вражду, поэтому он долго колебался. Но моя просьба слишком много значила для него, и он кивнул тоже.

— Ладно, мам, я… э-э… обещаю держать себя в руках, если Малфой не будет вести себя как мерзавец.

Я приподняла брови.

— То есть я обещаю не обращать на него никакого внимания, — поправился он. — Как бы он себя ни вел.

— Спасибо, мой милый.

Я опасалась, что Драко воспринял слова Гарри буквально и ушел куда глаза глядят. Но, к моему облегчению, парень нашелся в саду под одной из развесистых яблонь. Опираясь спиной о гладкий ствол дерева, он стоял лицом к видневшейся вдали рощице и держал в руке мелкое зеленое яблоко. При звуке моих шагов Драко нервно оглянулся и выпустил из ладони незрелый плод. Яблоко с легким стуком упало в траву.

— Что вам надо? — настороженно спросил он, когда я остановилась в паре футов. Его плечи чуть заметно напряглись.

— Ничего такого, чего бы тебе не понравилось, — миролюбиво сказала я. — Всего лишь хотела позвать тебя в дом. Ты ведь голоден, не так ли? На кухне осталась порция омлета — как раз для тебя.

Давая понять Драко, что не собираюсь навязываться ему, я пошла обратно к дому. Где — то через минуту позади зашелестела трава: Драко последовал за мной.

— Вы действительно… мать Поттера? — словно больше не в силах сдерживать любопытство, спросил он, хотя и не скрывал скепсиса.

Я оглянулась через плечо. Драко был хмур и неприветлив, а на мой взгляд ответил бледной усмешкой.

— Да, хоть в это трудно поверить, но Гарри мой сын.

Следующего вопроса «И где же вы были все это время?» я не дождалась. Наверное, Драко это не слишком интересовало.

— Очень странно… — пробормотал он.

— Что странно?

— Поттер на вас мало похож.

— Это потому, что Гарри больше похож на своего отца, — грустно улыбнулась я.

Мы поднялись на крыльцо, но не сразу вошли в дом. Драко несколько секунд молча смотрел на меня, как будто хотел что — то сказать и не решался. Машинально кивнув ему, я открыла дверь.

— Вы спасли меня, — скороговоркой произнес Драко, точно боясь не успеть. Вся его высокомерность куда — то исчезла. — Вы спасли меня, хотя могли этого не делать. Я… — он глубоко вздохнул, избегая смотреть мне в глаза. — Спасибо.

— Не за что, Драко, — тихо сказала я. — Так же сделал бы каждый.

— Нет… не каждый, — после паузы пробормотал он.

К моей просьбе Гарри отнесся со всей серьезностью: если Драко находился в одной с ним комнате (а это было очень редко, ибо тот предпочитал избегать чьего — либо общества), Гарри ограничивался холодным взглядом. Драко тоже не лез на рожон. После нашего с ним короткого разговора он как будто решил что — то для себя. Как бы то ни было, мальчики соблюдали сдержанный нейтралитет, и на душе у меня становилось чуть — чуть спокойнее.

Это спокойствие нарушала одна тревога, имя которой было — Северус. Я знала, что у Северуса имеется веская причина вот так внезапно исчезать, знала и боялась за него. Ведь то, чем он занимается, очень опасно. Как бы мне хотелось, чтобы он жил только одной, полноценной жизнью. Чтобы не рисковал собой, чтобы был всегда рядом… Насчет «всегда» я все — таки преувеличиваю, но остальное правда. Просто… с ним действительно надежно. Пусть Северус не слишком разговорчив и с виду мрачен, но на него можно положиться, а это для меня сейчас самое главное.

Частые визиты Ремуса также не в последнюю очередь влияли на мое душевное равновесие. Видеть этого человека, на долю которого выпало немало испытаний, я была рада всегда. Иногда он приходил один, а иногда — чаще всего — вместе с Тонкс. И в те моменты, когда Ремус улыбался этой веселой девушке — метаморфине, я радовалась за них вдвойне. Все — таки Ремус как никто другой заслужил право на счастье.

Шли дни, и мне начинало казаться, что кошмар, преследовавший меня и днем, и ночью, понемногу отступает. Нет, вряд ли он исчезнет насовсем, притаится в дальнем уголке подсознания, но я этого не жду. Однако страхи будто растворяются, когда я не одна, когда со мной люди, которых люблю и уважаю. Вот тогда призраки прошлого становятся всего лишь призраками, и я буквально наслаждаюсь каждым мгновением жизни, проведенным с Гарри.

К слову, Северус, которому приходилось волей — неволей пересекаться с моим сыном (а как же иначе?), сдержал свое обещание и начал обращаться к нему по имени. Честно говоря, когда это произошло в первый раз (то есть в тот же день), я заставила себя прикусить язык, чтобы не похвалить его. А вот Гарри на несколько минут лишился дара речи от изумления, услышав от Северуса не обычное «мистер Поттер», а дружеское «Гарри». Чуть позже он мне признался, что это было довольно странно.

— Какая муха его укусила? — задумчиво спросил Гарри.

— Ну, наверное, Северус решил пересмотреть свое отношение к тебе, — улыбнулась я. — Ты же у меня такой славный.

— О, да, — искренне развеселился он. — Это очень весомый аргумент.

В общем, жизнь продолжалась, несмотря ни на что. А вскоре, к своему некоторому удивлению, я неожиданно обнаружила, что вот — вот закончится август — на календаре было двадцать девятое число. Приближалась осень, а значит, впереди меня ожидала разлука с Гарри: ему предстояла учеба в Хогвартсе, последний, седьмой курс. Как бы эгоистично это ни прозвучало, но я ужасно не хотела отпускать от себя Гарри даже на день. А если он уедет в школу, наши встречи станут редкими, и мы будем видеться от силы два раза в неделю — по выходным. Как мне выдержать такое испытание?

Вероятно, почувствовав, что меня что — то гложет, Гарри попытался осторожно выяснить причину моего беспокойства. Это случилось утром тридцатого августа. В доме были только мы вдвоем: Драко Нарцисса забрала еще неделю назад, а Рон и Гермиона два дня назад отправились к Уизли, чтобы «миссис Поттер наконец отдохнула от нас», как они объяснили (на самом деле я думаю, они уехали готовиться к школе). Северус и Ремус же просто не появлялись раньше десяти утра, а сейчас было лишь девять.

— Мам, ты… в порядке? — спросил Гарри, когда мы, позавтракав, вышли в сад. — У тебя ничего не болит?

— Нет, что ты, — заверила я его, давно решив для себя, что ничего не буду скрывать от сына. — Я прекрасно себя чувствую. Но скоро нам придется расстаться, и от этого я грущу.

— Расстаться? — повторил Гарри, явно удивленный таким поворотом. — Зачем?

— Ну как же, послезавтра начинается новый учебный год. Ты поедешь в Хогвартс. Почему ты на меня так смотришь? — Я встревожилась. — Или я что — то напутала?

Он с присвистом втянул в себя воздух.

— Нет, нет, конечно… Новый учебный год. Признаться, я даже и забыл об этом. — Гарри бездумно пнул лежащий перед ним камешек. — Знаешь, а я могу не ехать в школу. Оставить тебя? Нет, об этом не может быть и речи!

В сердце вспыхнуло ликование, но я не позволила ему взять над собой верх.

— Я была бы только рада, Гарри, но ты не можешь бросить школу, — со всей возможной твердостью сказала я, положив руки ему на плечи. — Последний курс остался — это очень важно.

— Для меня важнее ты, — возразил Гарри, чем в этот момент стал еще больше похож на Джеймса. Я опустила глаза, дабы скрыть от него выступившие слезы, которые появлялись почти всегда, когда неожиданно вспоминался Джеймс. — И я откажусь от всего, лишь бы…

Он не договорил, почему — то глядя не на меня, а куда — то в сторону дома. Я машинально обернулась. Северус, вот кто привлек его внимание. Заметив нас, Северус размеренными шагами направился в сад.

— Доброе утро, — поприветствовала я. — Рановато ты сегодня. Что — нибудь случилось?

Вопрос был задан из вежливости, ибо я и так знала, что Северуса сюда привело ничто иное, как желание видеть меня. В противном случае он не был был таким спокойным.

— В плохом смысле — нет. Но утро действительно можно назвать добрым. — Взгляд Северуса пробежал по моему лицу и соскользнул на Гарри. Тот, хоть и напрягся, смотрел на Северуса без вражды. — Вы помните… Гарри, послезавтра начинается учебный год?

Гарри едва скрыл усмешку: всякий раз, когда он слышал от Северуса свое имя, ему отчего — то становилось смешно. Может быть, потому, что при этом у мужчины был ужасно пресерьезный вид?

— Забавно, — сказал Гарри, — буквально минуту назад мы с мамой говорили о том же самом.

— Да, — подхватила я. — И Гарри сказал, что бросает школу. Из — за меня. Я считаю, это плохая идея.

— Я абсолютно согласен, — сказал Северус таким тоном, словно давно подозревал о планах Гарри. — Вам двоим незачем расставаться на целый год.

Мы с сыном удивленно переглянулись.

— Незачем? Что ты имеешь в виду?

Мне показалось, что Северус сейчас торжественно улыбнется. Уголки его губ дрогнули, но улыбка не появилась.

— У меня для тебя есть важные новости, Лили. Первая: ты едешь в Хогвартс вместе с Гарри. Вторая: со вчерашнего дня ты назначена на новую должность помощника… — Северус слегка запнулся, — преподавателя Зельеварения. Как ты знаешь, Зельеварение преподаю я.

Я смотрю на него несколько секунд, прежде чем произношу с растерянностью:

— Ты шутишь?

— Как ты думаешь?

Гарри растерян не меньше меня, но быстро справляется с собой.

— Вы говорили с профессором Дамблдором? Это он так решил?

— Конечно, я говорил с профессором Дамблдором, но идея принадлежит не ему. Я предложил и он поддержал меня. — Северус посмотрел на меня. — Я решил, что в этот сложный период тебе необходимо быть рядом с сыном. Ну а то, что должность такая…

— Это совершенно не важно, — перебила я его. Мое сердце от волнения забилось часто — часто. — Главное, что мы не расстанемся, и Гарри не придется бросать школу.

Глядя на Гарри, было сложно понять, что он чувствует в этот момент. Он явно был рад сообщению Северуса, и все же несмотря на это, его как будто что — то беспокоило. Во всяком случае, Гарри наблюдал за Северусом так пристально, словно хотел разгадать его тайные намерения. Ну, что ж, когда — нибудь он в конце концов придет к верным выводам…

Таким образом я снова попала в Хогвартс, который совсем недавно покидала с ужасным ощущением потерянности. Но который я совершенно справедливо считала своим вторым домом во времена учебы. И, если быть честной с самой собой, я рада, что возвращаюсь туда: все — таки, что ни говори, там, среди людей и вечно бурлящей школьной жизни, мне будет намного лучше, чем в уединении. Я хочу быть кому — то нужной (кроме Гарри, естественно), делать то, что мне нравится. А я, признаться, всегда хотела попробовать себя в преподавательском деле. Или же, как в данном случае, просто работать в сфере зельеварения, недаром на экзамене по ЖАБА я сдала этот предмет с блеском.

Чтобы не привлекать особого внимания к моей персоне, было решено, что я возьму себе другое имя — Лилиан Марлоу. Впрочем, не такое оно чужое: Лилиан — мое полное имя, а Марлоу — девичья фамилия мамы. Но конечно, почти весь преподавательский состав, дабы исключить всякие недоразумения, был частично посвящен в мою тайну.

Первого сентября, скрепя сердце, я отпустила Гарри на вокзал в сопровождении семьи Уизли и Гермионы, а сама, как было ранее запланировано, вместе с Ремусом и Тигрой (ну, куда же я без этого милого котенка) аппарировала прямиком в Хогвартс. Там впервые за пару недель я встретилась с Дамблдором и Макгонагалл. При виде директора на меня нахлынули противоречивые чувства: я до сих пор не могла простить ему то, что он с самого начала лгал мне о Гарри, но в то же время понимала, что не должна зацикливаться на этом. С профессором Макгонагалл я поздоровалась более сердечно.

— Вот ты и снова здесь, Лили, — тепло сжав мою ладонь, сказала декан Гриффиндора.

— Да, снова, — эхом отозвалась я. — Кто бы мог подумать.

День в ожидании Гарри тянулся медленно, и я практически не находила себе места, пока Северус не сжалился надо мной. В классе зельеварения, куда он меня привел, Северус, или профессор Снейп, как мне предстояло его теперь называть, дал задание: рассортировать ингредиенты для зелий и внести их в специальный каталог. Окунувшись в работу, требующую терпение, с головой, я провела за этим занятием в общей сложности несколько часов. О том, что пора сделать перерыв, недвусмысленно дать понять мой организм, и я не стала сопротивляться. Вскоре настал момент, когда мое волнение достигло апогея, невзирая на то, что я усиленно старалась держать себя в руках: где — то в районе восьми часов просторный холл наполнился прибывшими школьниками. Высмотрев среди них Гарри, пробирающегося сквозь плотную толпу вместе с Роном и Гермионой, я нетерпеливо помахала рукой, привлекая внимание. Его лицо тут же озарилось улыбкой.

— Как доехали? — спросила я, когда они втроем подошли ко мне.

— Без приключений, — сказал Гарри. — А ты как тут, не скучала?

— Нет, не скучала, профессор Снейп не позволил.

Его брови недоверчиво поползли вверх, словно я сообщила, что Северус подает в отставку.

— Ладно, ребята, встретимся после ужина, все равно сейчас нам не дадут поговорить как следует…

Ласково коснувшись плеча Гарри, я окинула рассеянным взглядом переполненный холл. На детских лицах играли улыбки, восторг и предвкушение, но были и такие, кто пребывал в меланхоличном настроении, а то и откровенно скучал. К последним относился и Драко Малфой, стоявший возле стены. Он отмахнулся от девушки, что — то говорившей ему, повернул голову, и наши взгляды нечаянно пересеклись. Драко замер, но почти сразу же отвел глаза.

— А, Малфой, — среагировал Гарри, однако как — то безразлично. — Я его в поезде даже не видел… Странно.

— Да, мы тоже, — поддержала Гермиона. — В купе старост его не было… Не похоже это на Малфоя.

— А вдруг он больше не староста? — с воодушевлением сказал Рон. — Вдруг его лишили значка? Вот было бы здорово.

Гарри с сомнением посмотрел на него и пожал плечами.

Из коридора, примыкающего к холлу, вышла профессор Макгонагалл. Хорошо поставленным голосом призвала школьников к тишине и повела первокурсников за собой. Заметив нашу компанию, обычно строгая учительница мягко улыбнулась мне, и меня окутало необъяснимым теплом. В эту секунду впервые с начала моей новой жизни я ощутила такое умиротворение, словно после долгого отсутствия наконец вернулась домой.

Спустя полгода.

Правду говорят — со временем горе притупляется, а человек ко многому привыкает. Нет, я бы покривила душой, если бы сказала, что прошлое для меня теперь ничего не значит. Значит, да еще как. Невозможно вот так просто взять и забыть то, о чем будешь помнить всю оставшуюся жизнь. Но когда со мной горячо любимый сын и двое близких друзей, становится намного легче; кажется, что ничего и не было. Гарри поддерживает меня всегда и во всем, старается сделать так, чтобы я улыбалась как можно чаще. Это ли не счастье?

То же касается и Ремуса с Северусом. Причем у второго имеются и личные мотивы: я отлично знаю, какие чувства испытывает ко мне Северус. И, честно говоря, совершенно не представляю, что мне делать. Но если раньше он был всего лишь другом, то теперь, когда мы так сблизились… Что было бы со мной, если бы не Северус? Да, конечно, у меня есть Гарри, но именно благодаря Северусу я вновь обрела сына. Именно он поддерживал меня в самые трудные минуты и при этом ничего не требовал взамен. Одно я знаю точно — за последнее время я очень привязалась к нему, и душой, и сердцем.

А Джеймс? — спросил бы кто — нибудь. Джеймс, — отвечу я, — навсегда останется в моей памяти. Моя любовь к нему никогда не ослабеет. И он, уверена, не хотел бы, чтобы я страдала.

Поэтому — так тому и быть.

До конца урока оставалось пять минут. Я с легким беспокойством глянула на разворачивающуюся в середине класса драму: из котла Невилла Лонгботтома повалил едкий черный дым и грозил заполнить все помещение, а сам Невилл, бледный от волнения, пытался предотвратить катастрофу. Я, впрочем, не удивилась: когда я была в классе, его зелья получались не хуже, чем у Гарри, однако стоило мне выйти хотя бы ненадолго и оставить паренька под грозным взглядом Северуса, все у него шло наперекосяк. Сколько раз я уговаривала Северуса быть с ним чуточку мягче, но напрасно. «Я не виноват, что у Лонгботтома руки не из того места растут», — неизменно отвечал он.

Вот и сейчас — чем гуще становился дым, тем больше нарастала паника Невилла, а лицо Северуса все больше мрачнело. На подмогу Невиллу, опасливо косясь на сурового преподавателя, бросилась Гермиона. Но не успела. Палочка Невилла, направленная на огонь под котлом, напоминавшим кратер вулкана, непроизвольно задрожала, когда раздался окрик Северуса.

— Лонгботтом! Не смейте!..

— Ложись! Сейчас рванет! — воскликнул кто — то из слизеринцев.

Почти сразу же за его предупреждением последовал взрыв. Я ощутила, как меня упругой воздушной волной опрокидывает на пол. Грохот стих и в классе установилась звенящая тишина, лишь в висках, будто тамтам, громко бился пульс.

Вдруг из — под дымной завесы вынырнул Гарри и подбежал ко мне.

— Мам, ты в порядке?

— Да… Ударилась только.

— Вот это прогремело… — послышался голос Рона. — Невилл, похоже, ты побил все рекорды по взорвавшимся котлам.

В ответ раздался слабый стон.

— П-простите… — пролепетал Невилл и чихнул. — Я не хотел…

Гарри помог мне встать. Дым постепенно рассеялся, и я, потирая ушибленный при падении локоть, смогла оценить масштаб катастрофы. Впрочем, катастрофа — довольно громкое слово. Больше всех пострадал «зачинщик» взрыва — Невилл. Кипящее зелье выплеснулось прямо на него, и теперь на его коже вырастали волдыри. Парень морщился, изнемогая от боли, но старался терпеть молча.

— Лонгботтом, — произнес Северус голосом, не предвещающим ничего хорошего. — Что у тебя вместо мозгов? Что, я тебя спрашиваю? — Невилл испуганно втянул голову в плечи. Остальные ученики, словно ожидая нового взрыва, последовали его примеру. — Только полный идиот способен перепутать ингредиенты, глядя в учебник! Неделя отработки!

Этого я не могла вынести.

— Профессор Снейп! Будьте добры, не кричите. Невиллу необходимо в госпиталь, у него ожоги, вы разве не видите? — Я оглядела притихший класс: кое — кого явно привел в замешательство мой воинственный вид. — Гермиона, пожалуйста, проводи Невилла к мадам Помфри.

Гермиона кивнула и помогла Невиллу подняться. Затем оба вышли из класса. Северус проводил их негодующим взглядом, но предпочел все же промолчать.

Где — то наверху гулко прозвучал колокол. Ученики оживленно зашевелились.

— Я еще никого не отпустил! — перекрывая всеобщий гул, сказал Северус.

Я скептически посмотрела на него.

— Работы на мой стол, — с безнадежной ноткой сказал он, — и можете идти на все четыре стороны.

Ученики торопливо потянулись к выходу.

— До свидания, мисс Марлоу, — попрощались Лаванда Браун и Парвати Патил.

— До свидания, девочки.

— До свидания, мисс Марлоу, — почти хором сказали Дин Томас и Симус Финниган.

— До свидания, мальчики.

Драко Малфой, уходящий в числе последних, усмехнулся, глядя на Северуса. И я поняла почему: вид у того был довольно забавный — взъерошенные волосы и лицо, покрытое пятнами копоти.

— Что во мне такого смешного? — спросил Северус, от внимания которого не укрылась наши сдержанные улыбки.

Класс опустел, и только Гарри не спешил уходить.

— Занятно выглядите, профессор, — состроив невинную мордочку, сказал он. — Вам бы еще перо, и были бы вы индеец Зоркий глаз.

Рон, задержавшийся вместе с ним, подавился смешком. Северус пронзил его ядовитым взглядом.

— Я подожду за дверью, — быстро сказал Рон, с трудом сохраняя серьезное выражение лица, и выскочил в коридор.

— Мм… У тебя лицо в копоти, — объяснила я, так как Северус все еще не мог понять нашего странного поведения. Коснулась его щеки и продемонстрировала ему черное пятно, оставшееся на кончике пальца.

— Ну, Лонгботтом… — беззлобно произнес Северус и внезапно усмехнулся. — Хорошо, что это было всего лишь Снотворное зелье, а не что — то другое, более опасное. Повезло ему.

Не сговариваясь, мы все вместе повернулись к эпицентру взрыва — рабочему месту Невилла. Котел расплавился так, что приобрел странную форму, на полу вокруг блестели лужи выплеснувшегося зелья, а каменные стены покрывали черные пятна копоти. Не очень веселая картина, да.

— Хорошо, что этот урок — последний, — задумчиво сказала я. — Надо будет здесь прибраться, а потом… Нет, сначала я пойду проведаю Невилла, а уж потом приберусь.

— Ничего тебе не нужно делать. Иди к Лонгботтому, а я устраню этот погром, — категорично сказал Северус, когда Гарри приготовился что — то возразить. Гарри закрыл рот и с невольным уважением посмотрел на него. — Да, идите вдвоем. Ни о чем не беспокойся, Лили.

— Спасибо, Северус, — кивнула я.

В госпиталь мы отправились вместе с Роном, тоже выразившим желание повидать Невилла. Он с унылым видом сидел на краю кровати, а над ним хлопотала мадам Помфри. Тут же была и Гермиона, не оставившая сокурсника в трудный момент.

— Ну, как ты, Невилл? — ласково спросила я, подходя.

Все его лицо и руки были обильно смазаны оранжевой противоожоговой мазью, отчего парень казался гигантским апельсином.

— Нормально. Уже почти ничего не болит, — сказал он и виновато добавил: — Простите меня, мисс Марлоу, сам не знаю, как так получилось… Профессор Снейп очень злится?

— Уже нет, — улыбнулась я. — Но готовься к тому, что от отработки он тебя не освободит.

— Я привык к этому, — грустно пожал плечами Невилл.

Я с сожалением вздохнула. Этому юноше есть по чему тосковать, но все же, несмотря ни на что, он был очень смелым и сильным духом.

После ужина я устроилась у себя в комнате: нужно было просмотреть целую кипу домашних работ младших курсов. Тигра, за эти полгода превратившийся в упитанного кота, блаженно грелся возле камина. Стопка пергаментов уменьшилась на треть, когда ко мне пришел Гарри.

— Как настроение? — Я оторвалась от эссе и посмотрела на сына, присевшего напротив. Мне показалось, что он чем — то взволнован.

— Ну… Спать не хочется, — пошутил он, разглядывая верхний пергамент.

— Оно и понятно. Завтра все — таки суббота. К тому же Валентинов день. Ты, кстати, пригласил Гермиону в Хогсмид?

Гарри слегка смущенно взмахнул ресницами. Значит, волновался он не напрасно.

— Эм… Нет. Еще нет. То есть мы думали пойти всей компанией: я, Гермиона, Рон, Падма, Джинни и Дин.

— Но я уверена, что Гермиона хотела бы услышать приглашение именно от тебя, — заметила я. — Как — никак, она твоя девушка, разве нет?

— Да, верно. Я ее приглашу.

Он быстро встал, пригладил волосы.

— Прямо сейчас и приглашу. Ты самая лучшая мама на свете. — Обняв, Гарри поцеловал меня в висок.

Когда за дверью стихли его торопливые шаги, я несколько минут просто сидела и улыбалась. Но в одиночестве пробыла недолго.

— Не помешал? — спросил Северус, проходя в комнату. Глянул на нагроможденный пергаментами стол.

— Нисколько, — искренне ответила я и потянулась. — Все что осталось, проверю завтра. Сейчас я не против немного полениться. А ты ко мне пришел по делу или просто так?

— Я пришел спросить тебя кое о чем, — после паузы сказал Северус.

Что — то мне это напоминает…

— Ты пошла бы со мной куда — нибудь, если бы я пригласил тебя?

— Ты хочешь меня куда — то пригласить? — уточнила я, подавляя желание начать поправлять волосы и одежду. — Завтра? Ой, прости, пожалуйста, — засмеялась я, заметив, как нетерпеливо сдвинулись его брови. — Да, пошла бы.

Северус расслабился, хотя было видно, что сей разговор для него весьма волнителен.

Я поднялась, приблизилась к нему и с вниманием заглянула в глаза.

— Так что, это можно считать за приглашение?

— Определенно, — подтвердил он.

— Чудесно, — усмехнулась я, положив руки к нему на плечи. — Ты такой романтичный, Северус.

Его глаза вспыхнули откровенной радостью, и Северус немедленно притянул меня к себе. Теплые губы осторожно прижались к моим. Я закрыла глаза, чувствуя, как в душе растекается уверенность, что все только начинается.