Комедии

Птицы

Действующие лица

Эвельпид; Писфетер афиняне

Слуга Удода

Удод царь птиц

Хор птиц

Жрец

Поэт

Предсказатель

Метон землемер

Наблюдатель

Собиратель законов

Птицы-вестники

Ирида вестница богов

Птица-глашатай

Непокорный сын

Кинесий сочинитель дифирамбов

Доносчик

Прометей

Посейдон

Трибалл варварский бог

Геракл

Без речей:

Флейтистка

Флейтист

Мальчик

Слуга жреца

Пролог

Пустынная местность. Появляются Писфетер и Эвельпид, один с вороной, другой с галкой в руках. Их сопровождают рабы.

Эвельпид

(галке)

Идти вперед мне, что ли, прямо к дереву?

Писфетер

Чтоб ей пропасть! Моя вернуться требует.

Эвельпид

Эй, долго ли еще бродить и странствовать? Погибнем, взад-вперед блуждая попусту.

Писфетер

Ну не дурак ли я? Ворону слушался И вот прошел, плутая, стадий тысячу.

Эвельпид

Я не глупец ли? Галке я доверился. И ноги в кровь истер, и ногти содраны.

Писфетер

Куда мы забрели теперь, не ведаю.

Эвельпид

Нашел бы ты отсюда путь на родину?

Писфетер

Экзекестид и тот бы заплутался здесь.[2]

Эвельпид

Вот горе!

Писфетер

К горю лучше без меня ступай!

Эвельпид

Надул на рынке нас торговец птицами, Надул нас подло Филократ помешанный. Ворона с галкой, он сказал, укажут нам К Терею путь,[3] к Удоду, — птицей сделался Терей. И мы купили у обманщика Ворону за обол, а галку — за девять.[4] А птицы знай клюют нам руки до крови.

(Галке.)

Что клюв разинула? Уж не по скалам ли Вести нас хочешь? Никакой дороги ведь Здесь нет.

Писфетер

И даже никакой тропиночки.

Эвельпид

А что насчет пути ворона думает?

Писфетер

О Зевс, она по-новому закаркала.

Эвельпид

А что ж насчет пути?

Писфетер

Одно понятно мне: Она мне пальцы исклевать намерена.

Эвельпид

Ну не досадно ль это? Приготовились, Решили оба прочь убраться к воронам[5] — И вот никак не можем путь найти туда. А дело в том, что мы страдаем, зрители, Болезнью, не похожею на Сакову:[6] Тот силой лезет в граждане афинские, А наш известен род, известна община! Мы — граждане из граждан. Кто нас выгонит? Мы сами улетели прочь из города. Не то чтобы мы город ненавидели, Нет, он большой, богатый, процветающий; Налоги, штрафы всем платить дозволено. Возьмем цикад — они не больше месяца Иль двух звенят в садах, а вот афиняне Всю жизнь галдят в суде, на заседаниях. Вот отчего в дорогу мы отправились С корзиною, горшком и веткой миртовой. Блуждаем, ищем тихого убежища, Где б мы осесть могли и жизнь спокойную Начать. И вот теперь идем к Терею мы, К Удоду и узнаем, не видал ли он С небесной высоты такого города.

Писфетер

Эй, ты!

Эвельпид

Что там?

Писфетер

Моя ворона каркает Давно уже о чем-то.

Эвельпид

Да и галка ведь Клюв подняла, как будто вверх зовет меня. Не может быть, чтоб здесь пернатых не было. Сейчас узнаем. Пошуметь попробуем.

Хлопают в ладоши. Тишина.

Писфетер

Ты вот что — стукни о скалу коленкою.

Эвельпид

А ты башкой ударь для большей громкости.

Писфетер

Ну ладно, камнем стукни.

Эвельпид

(стучит)

Вот пожалуйста! Эй, дядя, го-го-го!

Писфетер

Удода дядею Зовешь ты? «Удо-до» и «у-дя-дя» кричи!

Эвельпид

Удо-дя-дя! Стучать придется снова нам? Удо-дя-дя!

Выбегает птица — Слуга Удода, Писфетер и Эвельпид пугаются.

Слуга Удода

Эй, кто здесь звал хозяина?

Писфетер

О Феб спаситель! Что за клюв ужаснейший!

Слуга Удода

Здесь птицеловы! Горе мне, несчастному!

Эвельпид

(в сторону)

Что неприятней — внешность или речь его?

Слуга Удода

Чтоб вам пропасть!

Эвельпид

Да мы ж не люди.

Слуга Удода

Кто же вы?

Эвельпид

Я — трусоливка, птица я ливийская.

Слуга Удода

Болтаешь чепуху!

Эвельпид

Взгляни, отлил уже!

Слуга Удода

(указывая на Писфетера)

А это что за птица, не ответишь ли?

Писфетер

Зовусь вонючкой, птица я колхидская.

Эвельпид

А ты-то что за птица, знать нам хочется.

Слуга Удода

Я птица-раб.

Эвельпид

Тебя побил, наверное, Какой-нибудь петух?

Слуга Удода

Да нет. Как сделался Удодом господин мой, помолился он, Чтоб стал я птицей и ему прислуживал.

Эвельпид

Неужто птицам слуги тоже надобны?

Слуга Удода

Да, тем из них, кто прежде человеком был. Захочет вдруг фалерских он селедочек[7] — Я за селедками бегу с тарелкою. Похлебки пожелает — за горшочком я, За черпаком бегу.

Эвельпид

Ты — птица-бегалка. Так вот что, турухтан. Ты нам хозяина Сюда зови.

Слуга Удода

Свидетель Зевс, он только что Уснул, поев комариков и ягодок.

Эвельпид

Так разбуди его!

Слуга Удода

Всегда он сердится, Когда бужу. Для вас уж, ладно, сделаю.

Уходит.

Писфетер

Чтоб ты пропал! До смерти напугал меня!

Эвельпид

Ах, горе! Улетела галка глупая Со страху.

Писфетер

Вот трусливое животное — Ты в страхе галку выпустил!

Эвельпид

И ты хорош: Упал на землю и ворону выпустил.

Писфетер

Я ни при чем.

Эвельпид

Ворона где ж?

Писфетер

Не знаю я.

Эвельпид

Так ты не выпускал? Храбрец поистине!

Голос Удода

Раздвинь кустарник! Я из дома шествую.

Появляется Удод.

Эвельпид

Геракл-владыка, это что за зверь такой? Какой хохол! Какое оперение!

Удод

Кто звал меня?

Эвельпид

Все боги олимпийские Тебя, видать, трепали.

Удод

Издеваетесь Над перьями моими? Был ведь, странники, Я человеком.

Эвельпид

Нам не ты смешон.

Удод

А кто?

Эвельпид

Уж очень клюв твой нам забавным кажется.

Удод

Да это ведь Софокл в своей трагедии[8] Меня, Терея, превратил в посмешище.

Эвельпид

Так, значит, ты — Терей? Павлин иль птица ты?

Удод

Я — птица.

Эвельпид

Если так, то где же перышки?

Удод

Повылезли.

Эвельпид

Болезнь тому причиною?

Удод

Да нет. Зимою птицы перья старые Теряют и отращивают новые. Но кто же вы. скажите мне.

Эвельпид

Мы смертные.

Удод

Где дом ваш?

Эвельпид

Где суда стоят прекрасно.

Удод

Вы судьи, значит?

Эвельпид

Нет, совсем напротив: мы Враги судей.

Удод

Да неужели водится У вас такое племя?

Эвельпид

В селах, изредка.

Удод

А по каким делам сюда вы прибыли?

Эвельпид

Тебя хотели видеть.

Удод

Что за надобность?

Эвельпид

Ты прежде человеком был, как мы теперь, Долгов имел немало, как и мы теперь, И отдавать их не любил, как мы теперь. Затем ты сразу обернулся птицею, Вокруг земли летал, летал над морем ты, И птичий ум в тебе и человеческий. Вот и пришли к тебе с такою просьбой мы: Ты город укажи нам, мягкий, войлочный, Прекрасношерстный, чтоб тепло устроиться.

Удод

Побольше, чем Афины, ищешь города?

Эвельпид

Зачем нам больше? Был бы поудобнее.

Удод

Наверно, ищешь ты аристократии?[9]

Эвельпид

Нет, имя мне «Аристократ» не нравится.

Удод

В каком же поселиться хочешь городе?

Эвельпид

В таком хочу, где нет забот насущнее, Чем эта вот — придет приятель утречком И скажет: «Ради Зевса Олимпийского Прошу тебя с детьми ко мне пожаловать Из бани прямо. Пир сегодня свадебный. Смотри же приходи! А не придешь — так знай: В свой черный день тебя не позову к себе».

Удод

Свидетель Зевс, охотник ты до трудностей.

(Писфетеру.)

А ты?

Писфетер

Я тоже.

Удод

До каких же именно?

Писфетер

Пускай отец смазливенького мальчика Меня бранит, когда со мною встретится: «Прекрасно, нечего сказать, с сынком моим Ты поступил! Помывшись, из гимнасия Он шел. Его ты видел. Ты не стал его Ни целовать, ни лапать, ни тащить к себе. И другом быть мне хочешь после этого».

Удод

Несчастный человек, желаешь гадостей. Но, впрочем, город есть на вкус на этакий На Красном море.

Эвельпид

Нет, нет, нет, не надо нам Приморских городов. А то у берега Опять увидим судно «Саламинию».[10] Не можешь ли назвать нам город греческий?

Удод

Так почему в Лепрей вам не отправиться,[11] В Элиду?

Эвельпид

Нет, хотя в Лепрее не был я, Противен мне Лепрей из-за Меланфия.[12]

Удод

Тогда в Опунте поселитесь городе,[13] В Локриде.

Эвельпид

Чтоб я стал кривым Опунтием,[14] Ты хочешь? Нет, ни за какие тысячи! Про птичью жизнь нам расскажи подробнее, Она тебе известна.

Удод

Жизнь приятная. Во-первых, здесь без кошелька обходятся…

Эвельпид

От многих, значит, бед и зол свободны вы.

Удод

Живем в садах, сезамом белым кормимся, И мак едим, и миртовые ягоды.

Эвельпид

Живете сладко, словно новобрачные.

Писфетер

(неожиданно)

Ого-го-го! Судьба большая птицам предназначена И власть. Я вижу все. Меня послушайтесь!

Удод

В чем слушаться?

Писфетер

Во-первых, вам не следует Летать, разинув рот, куда ни вздумалось, — Ведь это ж недостойное занятие. Когда о человеке легкомысленном Ты спросишь: «Что за птица?», то Телей тебе[15] Ответит: «Это человек порхающий, Пустой, непостоянный, непоседливый».

Удод

Свидетель Вакх, насмешка справедливая. Но что нам делать?

Писфетер

Жить единым городом.

Удод

Какой мы город выстроим, пернатые?

Писфетер

Какой? О слово, слово неразумное! Взгляни-ка вниз.

Удод

Гляжу.

Писфетер

Теперь наверх гляди.

Удод

Гляжу.

Писфетер

Теперь вперед, назад и в стороны.

Удод

(в сторону)

Пожалуй, этак шею я свихну себе.

Писфетер

Что видел?

Удод

Облака и небо видел я.

Писфетер

Так разве это птицам не прибежище?[16]

Удод

Прибежище? Как так?

Писфетер

Ну, пусть пристанище. Но потому, что небеса вращаются И прибегают снова к месту этому, Оно и называется «при-бе-жи-ще». Здесь поселитесь, возведите стены здесь И место это назовите городом. Людьми вы править станете, как мошками, Богов мелийским голодом погубите.[17]

Удод

Как?

Писфетер

Воздух между небом и землей пролег. К примеру, мы, в Дельфийский храм направившись,[18] Должны у беотийцев пропуск выправить. Вот так же боги пусть вам платят пошлину За то, что дым до них доходит жертвенный, А если вдруг они платить откажутся, Не пропускайте дыма через город ваш.

Удод

Вот это да! Клянусь землей, силками, петлей, тучами, Я замысла не слышал остроумнее! С тобою вместе город заложил бы я, Когда бы птицы согласились прочие.

Писфетер

А кто ж им объяснит затею нашу?

Удод

Ты. Теперь они давно уже не варвары, Я с ними жил и языку их выучил.

Писфетер

Но как ты созовешь их?

Удод

Легче легкого. Сейчас войду в кустарник густолиственный И разбужу жену свою, Соловушку. Мы вместе птиц покличем. Наше пение Услышать стоит им — примчатся тотчас же.

Писфетер

О птичка дорогая, не откладывай, Молю тебя, скорее в сень кустарника Войди и песней разбуди Соловушку.

Удод

(уходит, слышен его голос)

О подруга моя, пробудись от сна! О подруга, священной тоски полна, В этом горлышке пусть зазвенит струна. Ах, об Итисе песнь твоя. Пусть напев святой по листве бежит, И дрожит листва, и от слез дрожит Шейка рыжая соловья. И уносится эхо, летит к богам И к престолу Зевса ведет полет. Хоровод богов отвечает нам И формингу Феб-Аполлон берет,[19] И проводит он по струнам, Чтобы песня снова лилась, чиста, Чтобы вторили вечных богов уста Соловьиным устам.

Слышны звуки флейты, подражающей соловьиному пению.

Эвельпид

О Зевс, какое пенье! Ну и пташечка! Как будто мед она лила над рощею!

Писфетер

Эй, эй!

Эвельпид

Ну, что?

Писфетер

Молчал бы.

Эвельпид

Почему молчать?

Писфетер

Удод сейчас опять за песню примется.

Удод

(поет в сопровождении флейты)

Эпо-по-пой, по-по-по-пой, по-пой! Ио, ио, сюда, сюда, сюда! Сюда, мои товарищи пернатые! С полей поселян, из тучных овсов Ко мне спешите тысячи и тысячи, Все, кто клюет семена, Скорее летите С песней ласковой и тихой! В бороздах вы притаились, Притаились в рыхлых комьях, Тихо-тихо чирикаете вы. Тио-тио-тио-тио-тио-тио-тио-тио! Те, что в садах, В ветках плюща Ищут свой корм, Также и те, что в горах от оливы к оливе летают, Все вы ко мне поспешите! Триото-триото-тотобрикс! Вы, что в топких лугах, На просторах болот Комаров, мошкару Неустанно глотаете, Вы, что живете в любезных лугах Марафонских, Птицы пестрокрылые, Журавли, журавли! Вы, что над пеной морскою вздымаетесь И с алкионами стаями носитесь,[20] — К нам поспешите, узнаете новости. Здесь собираются шумными стаями С длинными шеями птицы. Умнейший к нам пришел старик, Большой хитрец. На мысли скор, на дело скор. Спешите, птицы, на совет. Быстро, быстро, быстро, быстро! То́ро-то́ро-то́ро-то́ро-тикс! Киккабу-киккабу! То́ро-то́ро-то́ро-то́ро-ли-ли-ликс!

Писфетер

Ты видишь птиц?

Эвельпид

Свидетель Зевс, не вижу их, Хоть и гляжу на небо, рот разинувши.

Писфетер

Напрасно, видно, наш Удод в кустарнике И заклинал и токовал, как тетерев.

Парод

Одна за другой появляются Птицы, постепенно составляющие хор.

Первая птица

Торо-тикс, торо-тикс!

Писфетер

Посмотри, милейший, птица к нам какая-то идет.

Эвельпид

Зевс свидетель, правда, птица. Но какая? Вдруг павлин?

Писфетер

(обращаясь к Удоду, вновь появляющемуся на сцене)

Сам сейчас хозяин скажет. Что за птица здесь, Удод?

Удод

Это — редкостная птица, не увидишь каждый день, А живет она в болотах.

Эвельпид

И красива и красна!

Удод

Красноперое фламинго называется она.

Эвельпид

Эй, приятель!

Писфетер

Что кричишь ты?

Эвельпид

Вот еще одна бежит.

Писфетер

Да, еще одна. Наверно, из далеких птица стран. Право, словно предсказатель, важно шествует она.

Удод

Называется мидийцем.[21]

Писфетер

Как, мидийцем? О Геракл! Почему же без верблюда прилетел мидиец к нам?

Эвельпид

Вот еще одна, смотрите! Да с каким она хохлом!

Писфетер

Это что еще за чудо? Тут еще один Удод? Не один ты?

Удод

Это внук мой, а отец ему Филокл.[22] Внук и дед — Удоды оба. Каллий — вот тебе пример:[23] У него отца и сына Гиппониками зовут.

Эвельпид

Значит, птица эта Каллий? До чего ж он облысел!

Писфетер

Щиплют бедного фискалы: из хорошей он семьи, Да и самки помогают перья Каллия щипать.

Эвельпид

Вот еще одна пичуга. Посмотрите, как пестра! Каково ее названье?

Удод

Это птица — живоглот.

Эвельпид

Если так, то эта птица — наш знакомый, Клеоним.[24]

Писфетер

Клеоним? Но тот давно бы бросил гребень свой в кусты.

Эвельпид

Для чего же в самом деле гребни важные у птиц?[25] Состязаться будут в беге?

Удод

Вот карийцы, например,[26] Гребни гор считают местом, безопасным для жилья.

Писфетер

Посейдон, да что же это! Пропасть целая, смотри, Птиц слетелась!

Эвельпид

Феб владыка, туча страшная. Ого! Даже входа на орхестру не увидишь из-за птиц.

Писфетер

Видишь, это куропатка.

Эвельпид

А за ней идет журавль.

Писфетер

Вот свистуха.

Эвельпид

Ну, а это, Зевс свидетель, — алкион. Кто идет за алкионом?

Писфетер

Да ведь это, друг мой, стриж.

Эвельпид

Разве птица стричь умеет?

Писфетер

Ведь умеет же Споргил.[27]

Удод

Вот сова.[28]

Эвельпид

Да кто ж в Афины со своей идет совой?

Удод

Сойка, горлица, кукушка, коршун, голубь, пустельга, Сокол, жаворонок, ястреб, дятел, каменка, орел, Чиж, синица, мухоловка, турухтан, снегирь, дрофа.

Эвельпид

Увы, увы, здесь бездна их, Скворцов, скворчих, щеглов, щеглих! И пищат ведь, и стрекочут, и на месте не стоят. Не грозят ли нам расправой? Широко разинув клюв, Зло глядят на нас с тобою.

Писфетер

Да, я тоже их боюсь.

Предводитель хора

Ку-ку-ку-куда он делся, тот, кто птиц созвал сюда? Где живет он, покажите, где себе находит корм?

Удод

Жду давно на месте этом. Не оставлю я друзей.

Предводитель хора

Чем же, чем же, чем же, чем же, чем порадуешь ты нас?

Удод

И приятно это слово и полезно будет вам. К нам сюда явились нынче два хитрейших мудреца.

Предводитель хора

Кто? Что? Где? Как?

Удод

От людей сюда сегодня к нам явились старики, Дело верное с собою эти люди принесли.

Предводитель хора

Ты преступник. Я злодеев не видал таких, как ты, Что сказал ты?

Удод

Успокойся.

Предводитель хора

О, что сделал ты со мной!

Удод

С нами жить они желают, эти двое стариков.

Предводитель хора

И на это ты решился?

Удод

Да, решился, и горжусь.

Предводитель хора

Здесь, у нас, людишки эти?

Удод

Да, коль скоро я у вас.

Первое полухорие

Строфа 1

Увы, увы! Мы безжалостно преданы, проданы мы. Мы любили его, мы делили с ним хлеб, Жили в добром соседстве. Он закон отцов нарушил, Птичьи клятвы он забыл. Злые козни он готовит и меня безбожно предал, Предал племени лихому, неприятелям извечным, Предал смертному врагу.

Предводитель хора

Но с изменником Удодом разговор наш впереди. А сейчас давайте старцам по заслугам воздадим! Растерзаем их на части!

Писфетер

Вот и смерть уже пришла.

Эвельпид

Ты один во всем виновен. Для чего, скажи, сюда Ты завел меня?

Писфетер

Хотел я, чтобы ты за мною шел.

Эвельпид

Чтобы слезы проливал я?

Писфетер

Говоришь ты чепуху! Как же лить ты будешь слезы, если выклюют глаза?

Второе полухорие

Антистрофа 1

Вперед! Вперед! Нападай, налетай, неприятеля бей, Окружай, в смертоносную битву иди, Крылья грозно раскинув. Пусть они у нас поплачут! То-то славно поклюем! Ни на облаке воздушном, ни в горах, покрытых лесом, Ни в седой морской пучине злым врагам теперь не скрыться, От меня не улизнуть.

Предводитель хора

Что ж вы медлите? Терзайте, клюйте, бейте стариков! Где начальник наш пехотный? В наступленье, правый фланг![29]

Эвельпид

Вот так так! Куда же деться?

Писфетер

Стой на месте, дуралей!

Эвельпид

Разорвут ведь на кусочки!

Писфетер

Но куда же ты от них Убежишь?

Эвельпид

И впрямь куда бы?

Писфетер

Вот что я тебе скажу — Не отступим, будем драться. И давай возьмем горшки.

Эвельпид

Да зачем горшок мне нужен?[30]

Писфетер

Чтоб сова не подошла.

Эвельпид

Ну а эти, с острым клювом?

Писфетер

Вертел в руку ты возьми, Чтоб колоть и отбиваться.

Эвельпид

А с глазами как мне быть?

Писфетер

Нужно миску или чашку нахлобучить на глаза.

Эвельпид

Ах, мудрец! Как полководец, сразу выход ты нашел! Молодец. В военном деле нос ты Никию утрешь.[31]

Предводитель хора

Эй, ура, ура! Не медлить! Клюв и когти изготовь! Бей, терзай, щипи, царапай! Расколи сперва горшок!

Начинается драка.

Удод

О негоднейшие звери, неужели этих двух Ни за что убить хотите и на части разорвать? Ведь они моей подруге и родня и земляки.

Предводитель хора

Нет, щадить мы их не будем! Кто бы волка стал щадить? Разве есть у нас подлее, ненавистнее враги?

Удод

Пусть природа их враждебна, мысли их любезны нам. И с полезнейшим советом к нам пришли они сюда.

Предводитель хора

Как же могут быть полезны их советы и слова, Если это наших дедов, наших прадедов враги?

Удод

Умный многому сумеет научиться у врага. Осторожность — вот спасенье! От друзей нельзя тому Научиться, что прекрасно недруг лютый преподаст. От врагов, не от друзей же научились города Крепостные строить стены и военные суда. Сбережет наука эта дом, и деньги, и детей.

Предводитель хора

Да, пожалуй, нужно прежде этих выслушать людей: И от недруга услышишь слово мудрое подчас.

Писфетер

(Эвельпиду)

Поостыли, поостыли. Потихоньку отступай!

Удод

(птицам)

Вы должны бы мне в угоду справедливо поступить.

Предводитель хора

(Удоду)

Никогда мы, друг, доселе не перечили тебе.

Писфетер

Ну, теперь запахло миром. Значит, можно нам теперь Отставить и горшок и чашку! А вертел кухонный поднимем И, как с копьем, военный лагерь Мы обойдем, обозревая Окрестности с высот горшечных. Не может речи быть о бегстве!

Эвельпид

А если умереть придется, Где нас обоих похоронят?

Писфетер

Да где ж? На площади Гончарной[32] Нас на общественные деньги Схоронят. Скажем полководцам, Что пали мы в бою с врагами, На славном поле Птицефонском.[33]

Предводитель хора

По местам скорей! Становитесь в ряд! Злость убрать в чехлы, наземь гнев сложить, Как оружие прячет воин. Пусть ответят нам, для чего пришли, Что за люди они, из каких земель. Удод, Удод, зову тебя!

Удод

Что хочешь у меня узнать?

Предводитель хора

Кто эти люди, где их дом?

Удод

Из мудрой Греции они.

Предводитель хора

Но какая судьба Их сюда привела, К птицам?

Удод

Любят они Птичью жизнь и хотят Жить с тобою всегда, Быть с тобою всегда.

Предводитель хора

Вот как! Но что же говорят они?

Удод

Чуднее речи не слыхал.

Предводитель хора

Какую прибыль хочет он, Какую пользу получить, Со мной живя? Врагу ли злому досадить Иль другу милому помочь?

Удод

Большое счастье он сулит — Нельзя словами передать. Он говорит, Что все твое — и здесь, и там, И тут, и дальше, и везде.

Предводитель хора

Не безумец ли он?

Удод

Нет, он мудр и смышлен.

Предводитель хора

Есть ли ум у него?

Удод

Он хитер, как лиса. Он весь — сноровка, хитрость, остроумие.

Предводитель хора

Скорей, скорей пусть речь начнет! Твои услышал я слова И замер окрыленный.

Удод

(рабам)

Эй, ты и ты! Несите в дом оружие, И пусть висит оно благополучнейше У очага, над кухонной подставкою.

(Писфетеру.)

А ты скажи им, для чего созвали их, Все объясни.

Писфетер

Скажу, но при условии. Что договор со мною заключат они — Как тот ножовщик, обезьяна старая,[34] С женою заключил: чтоб не царапаться, Не дергать, не кусаться и не лезть…

Эвельпид

Куда?

(С жестом.)

Сюда? Нет, никогда!

Писфетер

Речь о глазах была.

Предводитель хора

Ну что ж, согласен.

Писфетер

Поклянись торжественно!

Предводитель хора

Клянусь! И пусть все судьи и все зрители Присудят нам победу.[35]

Писфетер

Да исполнится!

Предводитель хора

А если обману — одни лишь судьи пусть.

Удод

Внимание! Пусть воины с оружием Идут домой и ждут, когда последуют Дальнейшие для них распоряжения.

Агон

Первое полухорие

Ода

По природе своей человек Всегда хитер, Коварен во всем. Все же я слушать готов. Вдруг ты нам откроешь То, чего не знают неразумные птицы — Превеликое благо, Или силу могучую, или большие дела. Говори, говори мне, что знаешь! Если счастье нам речи твои Принесут, то оно Общим будет счастьем.

Предводитель хора

Так поведай же мысли свои, человек, расскажи, для чего ты явился, Говори без боязни, ведь первыми мы договор никогда не нарушим.

Писфетер

Эпиррема

Зевс свидетель, давно уже бродит во мне, поспевает, вздымается слово. Замесить его нужно. Подайте венок и воды принесите скорее,[36] Чтобы руки омыл я.

Эвельпид

Похоже на то, что сейчас мы приступим к обеду.

Писфетер

Нет, я птицам давно уже молвить хочу многомощное, дюжее слово, Чтоб сердца потрясти им. Мне больно за вас, я жалею об участи вашей. Вы царями ведь были.

Предводитель хора

Царями? Когда? И над кем мы царили?

Писфетер

Отвечу: Надо мною, над ним и над Зевсом самим, надо всем, что имеется в мире. Вы древнее и старше, чем Зевс и чем Крон,[37] вы древнее и старше титанов И Земли.[38]

Предводитель хора

И Земли?

Писфетер

Видит Феб, и Земли.

Предводитель хора

Я и ведать об этом не ведал.

Писфетер

А ведь все оттого, что невежествен ты, не читал сочинений Эзопа. От Эзопа мы знаем, что жаворонок самым первым на свет появился, Даже раньше Земли. И у птички отец от болезни тяжелой скончался. А земли еще не было. Так и лежал дня четыре покойник. На пятый Сын его схоронил у себя в голове — да и что же ему оставалось?

Эвельпид

Понимаю, так, значит, оно во главе оказалось, усопшего тело?

Писфетер

Если раньше Земли вы и раньше богов появились на свет, то, конечно, Первородство вам право на царство дает, и оспорить его невозможно.

Эвельпид

(указывая на Писфетера)

Аполлоном клянусь, что придется ему отрастить себе клюв превеликий. Ведь возможно, что Зевс не захочет спешить с возвращением скипетра дятлу.

Писфетер

А что вовсе не боги, а птицы людьми управляли и были когда-то Надо всеми царями, — немало тому я могу привести доказательств. Я начну с петуха. Ведь когда-то петух был тираном персидским[39] и правил Всеми персами. Люди не знали тогда Мегабазов[40] и Дариев[41] разных, До сих пор его птицей персидской зовут. Почему? Потому, что царем был.

Эвельпид

Вот поэтому, видно, петух и теперь словно царь выступает персидский, И понятно вполне, что один лишь петух из пернатых украшен тиарой.

Писфетер

Так велик и могуч был он в те времена, что о власти его петушиной Вспоминают доселе, и стоит теперь прозвучать его песне под утро, Как встают для работы ткачи, гончары, кузнецы, заготовщики кожи, Мукомолы, портные, настройщики лир, все, кто точит, сверлит и строгает, Обуваются быстро, хоть ночь на дворе, и бегут…

Эвельпид

Ты об этом спросил бы У меня. Я, несчастный, лишился плаща из прекраснейшей шерсти фригийской. Праздник был в честь рожденья ребенка. Меня пригласили. Я выпил немножко До начала попойки и лег подремать. Разбудил меня крик петушиный. Я подумал, что утро уже, и домой побежал. Но едва городские Миновал я ворота, грабитель меня по спине огревает дубинкой. Я на землю лечу, собираюсь кричать — он хватает мой плащ и уходит.

Писфетер

Я напомню вам также, что коршун царем был когда-то и греками правил.

Предводитель хора

Коршун? Греками?

Писфетер

Да. И как память о том до сих пор сохранилась примета: Если коршуна видишь, на землю ложись.

Эвельпид

Дионис мне свидетель, однажды Я его увидал и на землю упал. Рот разинул, уставился в небо И со страху монету свою проглотил, и домой без покупок вернулся.[42]

Писфетер

А кукушка царицей Египта была и Финикией правила всею. Только скажет, бывало, кукушка «ку-ку», сразу все как один финикийцы Жнут пшеницу, ячмень убирают в полях, золотые срезают колосья.

Эвельпид

И недаром, выходит, у нас говорят: «Ку-ку-ку, кобельки, начинайте!»

Писфетер

Да, сильна и могуча была эта власть. И хотя городами Эллады Управляли не птицы, а люди — царит Менелай или там Агамемнон,[43] Птица все же сидела на царском жезле и брала свою долю во взятках.

Эвельпид

Ничего до сих пор я об этом не знал. Я всегда удивлялся, что с птицей Выступает в трагедиях старец Приам или кто-нибудь вроде Приама.[44] Птица, стало быть, ждет, что придет Лисикрат, и тогда она взятку получит.[45]

Писфетер

Но всего любопытнее то, что и Зевс, повелитель теперешний мира, Носит птицу — орла на своей голове как свидетельство власти верховной.[46] Как слуга, носит сокола Феб,[47] а сову носит Зевсова дочка Афина.

Эвельпид

Это верно, Деметрой клянусь. Но скажи, для чего они с птицами ходят?

Писфетер

Чтоб во время обряда, когда потроха им суют по обычаю в руку, Птицы раньше, чем Зевс, чем Афина и Феб, потрохами могли поживиться. Прежде люди богами совсем не клялись, лишь пернатых в свидетели звали.

Эвельпид

Вот Лампон[48] и теперь, если хочет солгать, непременно гусем поклянется.

Писфетер

Птицы были великой святыней для всех, почитали их люди и боги. Нынче смотрят на птиц как на низкую тварь, Как безумцев, каменьями гонят вас прочь. Даже в рощах священных покоя вам нет, Даже здесь припасли птицеловы для вас Петли, сети, капканы, тенета, силки, Западни и манки, тайники и сачки. Птиц наловят — и скопом несут продавать. Покупатели пальцами щупают вас… И уж если считают съедобными птиц, Пусть бы ели, изжарив, — и дело с концом! Нет, и сыру накрошат, и маслом польют, Кислым уксусом, зеленью сдобрят еду, Сладковатой подливкой займутся потом, Приготовят и теплою, жирной струей Обольют они вас, Словно вы мертвечина какая!

Второе полухорие

Антода

Горько, горько нам слушать тебя, О человек! Я плачу сейчас. Грешные наши отцы Нам не сохранили Власти и почета наших доблестных предков. Всё они растеряли. Но теперь мне тебя посылает на счастье судьба, Ты явился ко мне как спаситель, И тебе я вверяю себя И малюток-птенцов. Ты — моя надежда.

Предводитель хора

Что нам делать, скажи, как нам быть, научи. Нам и жить-то не хочется вовсе, Если так или этак не сможем вернуть мы былое величие птичье.

Писфетер

Антэпиррема

Птичий город, во-первых, вам нужно создать и единым зажить государством, А затем высоченной кирпичной стеной, наподобие стен вавилонских, Воздух весь окружить, обнести, оцепить весь простор меж землею и небом.

Эвельпид

О гиганты, Порфирион и Кебрион! Что за странный получится город![49]

Писфетер

А когда многомощная встанет стена, вы от Зевса потребуйте власти. Если ж он не захочет ее уступить, на своем пожелает поставить, Объявите священную Зевсу войну и богам накажите строжайше, Чтобы больше они по любовным делам через птичью страну не ходили. Ведь, бывало, спускались на землю они и к Алкменам,[50] Алопам,[51] Семелам[52] Поблудить приходили. А если опять попадутся на этой дороге, Приложите им к нужному месту печать, чтобы женщин не трогали боги. К людям нужно вам тоже отправить посла и сказать, что не боги, а птицы Правят миром отныне, и птицам сперва приносить полагается жертвы, А потом уж богам. Также следует вам дать в товарищи каждому богу Подходящую птицу, чтоб вместе они от людей принимали подарки. Афродите приносишь дары — хорошо, дай же зерен сначала лысухе. Посейдону желаешь быка заколоть — накорми-ка пшеничкою утку. Если вздумал Геракла ты жертвой почтить, дай лепешку медовую чайке. Ты барана заколешь для Зевса-царя. Чем не царь тебе птица крапивник? Для нее заколи ты самца-комара, а потом уж барана для Зевса.

Эвельпид

Вот так так! Ну и ну! Заколоть комара! Пусть же Зевс разразится громами.

Предводитель хора

Почему же богами нас будут считать, а не галками люди? Ведь в перьях Наше тело, к тому же летаем всегда.

Писфетер

Это глупости. Вот и Гермес ведь Хоть и бог, а пернат и умеет летать.[53] Да и многие боги летают. Вот, к примеру, Эрот. Или Нику возьми, у которой из золота крылья.[54] А Ирида, как нам сообщает Гомер, на трусиху-голубку похожа.[55]

Эвельпид

Да и молнии Зевсовы, разве они не на крыльях до нас долетают?

Предводитель хора

Ну, а если в невежестве глупом своем не окажут нам почестей люди И решат олимпийских богов почитать?

Писфетер

А тогда, словно страшная туча, Воробьи и грачи на поля налетят и посевы людей уничтожат, И пускай голодающим людям тогда отмеряет пшеницу Деметра.

Эвельпид

Нет уж, как бы не так! Не захочет она, отговорку сумеет придумать.

Писфетер

Чтоб в могуществе птичьем людей убедить, пусть глаза у рабочей скотины, У коров и овец, у свиней и у коз ваши вороны выклюют злые. Пусть их лечит целитель тогда Аполлон! Пусть заплатят ему за леченье!

Эвельпид

Только дайте сначала продать мне быков, а потом воронье посылайте!

Писфетер

Если ж богом признать согласятся тебя, Посейдоном, и Кроном, и Геей,[56] Сколько радостей люди получат тогда!

Предводитель хора

Хоть одну назови ты мне радость.

Писфетер

Например, саранча не посмеет уже объедать виноградные лозы: Как военный отряд, на нее налетят пустельги, и синицы, и совы. Никакие клещи, никакие жучки для смоковниц не будут опасны. Всех жучков-паучков стайка резвых дроздов уничтожит легко без остатка.

Предводитель хора

Но откуда богатство нам взять для людей? Ведь для них это главное благо.

Писфетер

Это просто. Во время гаданий всегда птицы будут сулить им богатство, И в торговле успех, и великий барыш, и большую удачу предскажут. Ни один не погибнет купец-мореход.

Предводитель хора

Почему это вдруг не погибнет?

Писфетер

Потому что пред тем как отправиться в путь, предсказанья услышит он птичьи: «В море ты не иди, снег и дождь впереди» или: «В путь! И надейся на прибыль».

Эвельпид

Покупаю корабль, ухожу торговать, надоело беседовать с вами.

Писфетер

Птицы людям укажут, где клады лежат, погребенное дедами в землю Серебро. Лишь пернатым известно о том. Ведь недаром же есть поговорка: «Где мой клад похоронен, не знает никто, разве только небесные птицы».

Эвельпид

Я корабль продаю. Я мотыгу куплю. Отыщу я шкатулку с деньгами.

Предводитель хора

Ну, а как же здоровье мы людям дадим? От бессмертных зависит здоровье.

Писфетер

Были б только дела у людей хороши — вот тебе и здоровье. Ведь, право, Если плохо дела человека идут, то себя он и чувствует плохо.

Предводитель хора

Как же старость смогу отвратить от людей? Это тоже во власти Олимпа. Или, может быть, пусть умирают детьми?

Писфетер

Да зачем же? Годов этак триста Птицы людям прибавят.

Предводитель хора

Откуда ж их взять?

Писфетер

Как откуда? От собственных, птичьих. Ты не знал, что простая ворона живет целых пять человеческих жизней?

Эвельпид

Ай, ай, ай, много лучше, чем Зевсова власть, безраздельное птичье правленье!

Писфетер

Да в сотню раз! Не придется нам храмы для птиц возводить, Не придется для храмов таскать кирпичи, Не нужна им совсем позолота дверей. За кустом и на дереве птицы живут. Ну, а важные птицы — пусть храмом для них Будут ветви и листья оливы святой.[57] Ни к Аммону, ни в Дельфы не будем ходить[58] Для гаданья. Под деревом или в кустах Мы насыплем им зерен пшена, ячменя И молитвенно руки возденем горе. Мы попросим, чтоб нам ниспослали добро Быстролетные птицы за наши дары. И за несколько зерен пшеничных они В тот же миг нам пошлют Все, чего мы просили в молитве своей.

Предводитель хора

О старик, ты врагом ненавистнейшим был, а теперь ты нам друг наилучший, И теперь никогда от советов твоих мы по воле своей не отступим.

Хор

Я полагаюсь на твои слова, Окреп я духом и клянусь тебе, Что если со мной ты захочешь в священный союз вступить И честно, и верно, и дружно согласен союз хранить, И если ты со мною заодно Объявишь небожителям войну, То очень скоро боги ненавистные Отдадут мне скипетр.

Предводитель хора

Все, что требует силы, берем на себя. Недостатка мы в силе не знаем, Но во всем, где расчеты и разум нужны, на тебя полагаться желаем.

Удод

Клянусь я Зевсом, медлить больше нечего! Нам не к лицу уподобляться Никию. За дело надо приниматься тотчас же, Прошу сперва в гнездо мое пожаловать На мягкий хворост и на сено теплое! Как вас зовут, скажите.

Писфетер

Легче легкого. Я — Писфетер.

Удод

А как зовут вот этого?

Писфетер

Он — Эвельпид.

Удод

Ну, что ж, я рад приветствовать Обоих.

Писфетер

Очень рады.

Удод

Проходите же.

Писфетер

Идем. Но ты вперед пройди.

Удод

Пожалуйста.

Идет.

Писфетер

Ай, ай, ай, ай, забыл. Постой минуточку. Скажи нам, как же это мы, бескрылые, Общаться будем с птицами крылатыми?

Удод

Да очень просто.

Писфетер

У Эзопа, видишь ли, Есть басня о лисице незадачливой: Она с орлом себе на горе спуталась…[59]

Удод

Не бойся. Корешок у нас имеется. Его пожуй — и крылышки появятся.

Писфетер

Тогда пойдемте. Манадор же с Ксанфием[60] За нами следом пусть идут с поклажею.

Предводитель хора

Эй, послушай, Удод!

Удод

Говори, говори!

Предводитель хора

Стариков ты как следует дома Накорми, а сюда ты пришли соловья, сладкогласную, звонкую птичку, В лад поющую Музам. Мы с нею хотим поиграть, позабавиться вволю.

Писфетер

О, ради Зевса, просьбу эту выполни. Скажи, чтоб соловей покинул заросли!

Эвельпид

Богами заклинаю, птичку вызови! Взглянуть и мы желаем на соловушку.

Удод

Ну что же, я согласен. Прокна милая, Иди сюда и покажись гостям моим!

Выходит девушка-флейтистка в костюме птицы.

Писфетер

О Зевс-отец, какая птичка чудная! Свежа, светла! С каким бы удовольствием Сейчас я эту пташечку попробовал!

Эвельпид

А золота на ней — ну, как на девушке, Клянусь, ее поцеловать мне хочется!

Писфетер

Дурак, ведь клюв ее острее вертела.

Эвельпид

Нет, как с яйца, с нее скорлупку счищу я. Не в клюв, а в губы поцелую девочку!

(Отстранив маску, целует флейтистку.)

Удод

Идемте!

Писфетер

Да пошлет судьба удачу нам!

Писфетер, Эвельпид и Удод уходят в сопровождении рабов. На орхестре — хор и флейтистка.

Парабаса

Хор

(в сопровождении флейты)

Птичка, ты милее всех, Золотая ты моя! Подпевает мне всегда Сладкий голос соловья. На тебя гляжу опять! Ты пришла, пришла, пришла. Песню звонкую весны, Звуки флейты принесла. Так начнем анапесты!

Предводитель хора

О ничтожное, жалкое племя людей, дети праха, увядшие листья, О бессильный, о слабый, о немощный род, преходящие, бледные тени, О бескрылые, бренные вы существа, вы, как сон, невесомы и хрупки, К нам, бессмертным богам, обратите свой взор. Нам неведомы возраст и старость, Мы в эфире парим, о великих делах, о нетленных вещах размышляя. Лишь от нас вы сумеете правду узнать о высоком, заоблачном мире, О природе пернатых, рожденье богов, и о Хаосе,[61] и об Эребе.[62] И потом, достоверную правду узнав, вы не станете Про́дика слушать.[63] Хаос, Ночь и Эреб — вот что было сперва, да еще только Тартара бездна.[64] Вовсе не было воздуха, неба, земли. В беспредельном Эребовом лоне Ночь, от ветра зачав, первородок-яйцо принесла. Но сменялись годами Быстролетные годы, и вот из яйца появился Эрот сладострастный. Он явился в сверкании крыл золотых, легконогому ветру подобный. С черным Хаосом в Тартаре сблизился он, в беспредельной обители мрака, И от этого мы появились на свет, первородное племя Эрота. Все смешала Любовь. И уж только потом родились олимпийские боги. Из различных смешений различных вещей появились и небо, и море, И земля, и нетленное племя богов. Вот и видно, что птицы древнее Олимпийских блаженных. А то, что Эрот был действительно пращуром нашим, Доказать нам нетрудно — умеем летать и приходим на помощь влюбленным. Своенравных красавцев мальчишек не раз удавалось влюбленным мужчинам Лишь тогда покорить, лишь тогда победить, когда мы приходили на помощь: Кто подарит мальчишке щегла, кто гуся, кто цыпленка, а кто перепелку. Нет, поистине все, чего можно желать, доставляют пернатые смертным. Это мы возвещаем, что осень пришла, что весна подошла или лето. Время сеять, когда закричат журавли, улетая в ливийские дали. Пусть моряк рулевое повесит весло и уляжется спать безмятежно, Пусть овчину себе раздобудет Орест, чтоб не мерзнуть во время разбоя.[65] Если коршуна видите, значит весна наступила и время настало Стричь овец густорунных. А ласточка вам сообщает о теплой погоде, Говорит, что овчину пора продавать, что пора одеваться полегче. Чем же мы не Аммон, чем не Феб-Аполлон, чем не Дельфы и чем не Додона?[66] Вы по всяким делам обращаетесь к нам и нуждаетесь в нашем совете, Будь то выбор невесты, еда и питье или даже торговая сделка. Все, что можно как знак, как примету принять, у людей называется птицей.[67] Необычная весть — это птица для вас. Если ж вам расчихаться случится, Или встретить раба, иль увидеть осла — это птица, и птица, и птица! Неужели не ясно, что птица для вас — это сам Аполлон — прорицатель? Если нас вы решите богами признать, Знайте: осенью, летом, зимой и весной, Как пророчицы Музы, вам будем служить. Мы не Зевс, и от вас в облака не сбежим, Чтобы там, в вышине, почивать, возгордясь. Нет, мы здесь и останемся, здесь навсегда! Мы богатство, здоровье и счастье дадим Вам самим, вашим детям и детям детей. Мы блаженство и радость, веселье и мир, Смех и молодость, пляски и пенье сюда Принесем. Даже птичьего вам молока Мы не будем жалеть. И пресытитесь вы Безграничным, невиданным счастьем.

Первое полухорие

Ода

Муза, Муза лесная! Тио-тио-тио-тиотинкс. Порхаем мы по гребням гор, И внемлет нам лесной простор. Тио-тио-тио-тиотинкс. Ясень укрыл нас густою своею листвой. Тио-тио-тио-тиотинкс. Льется из рыжего горлышка звонкая песнь. Тио-тио-тио-тиотинкс. Пану святому священные гимны поем, Пляшем в честь Матери Горной — Кибелы.[68] То́-то-то́-то-то́-то-то́-то-тинкс. Фриних, как пчелка, амвросию звуков собрал.[69] Он, словно ношу, из рощ и лесов приносил Песни свои золотые.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Посетители театра, если кто-нибудь из вас С нами жить привольно хочет, пусть идет скорее к нам. Что по вашему закону безобразно и грешно, То слывет у птиц прекрасным и у нас разрешено. Вот по вашему закону не годится бить отца, Мы же рады и довольны, если вдруг птенец к отцу Подбежит, ударит, крикнет: «Ну попробуй, сдачи дай». Вы рабов клеймите беглых, вы преследуете их, Мы же им присвоим званье пестрокрылых журавлей. Если Спинфар как фригиец ущемлен у вас в правах,[70] То у нас фригийской птицей называться будет он. У людей слывет карийцем и рабом Экзекестид, А у нас кариец каркнет — и найдет себе родню. Если Писия сыночек вам предательством грозит,[71] То у нас птенца такого в петухи произведут: Нет запрета в птичьем царстве петушиться петухам.

Второе полухорие

Антода

В крике лебеди белой — Тио-тио-тио-тиотинкс! И в легком шелесте крыла Мы слышим: «Феб, тебе хвала». Тио-тио-тио-тиотинкс. Лебеди кручи покрыли над Эбром-рекой.[72] Тио-тио-тио-тиотинкс. Клич по заоблачным далям эфира прошел. Тио-тио-тио-тиотинкс. Вот уже в страхе к земле припадает зверье, Ветер улегся, и замерли волны. То́-то-то́-то-то́-то-то́-то-тинкс. Вот и Олимп загудел. Изумленья полны Боги бессмертные. Музы ведут хоровод, Песню заводят Хариты.[73]

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Быть крылатым от рожденья лучше всех на свете благ. Если б, зрители, на крыльях подниматься вы могли, Кто бы стал с пустым желудком трагедийный слушать хор? Заскучав, домой покушать зритель живо улетит, Чтоб затем, наполнив брюхо, на комедию поспеть. Если, скажем, пожелает облегчиться Патроклид,[74] Он плаща марать не станет, а в сторонку отлетит, Там нужду свою он справит и обратно прилетит. Если вдруг любовник ловкий есть, о зрители, средь вас, Он сейчас же, как увидит, что сидит в театре муж, Полетит к жене на крыльях, с ней в постели полежит, А затем взмахнет крылами и обратно полетит. Ну, скажите, не блаженство ль быть пернатым и летать? Вот возьмите Диитрефа:[75] опериться не успел, А вознесся: стал филархом,[76] а затем гиппархом стал![77] Был ничем, а нынче ходит рыжим конепетухом![78]

Эписодий первый

Выходят Писфетер и Эвельпид, одетые птицами.

Писфетер

Ну, вот и все. Пусть будет Зевс свидетелем, Потешнее не видывал я зрелища.

Эвельпид

Над чем смеешься?

Писфетер

Над твоими перьями. Сказать тебе, кого напоминаешь ты? Гуся, изображенного сапожником.

Эвельпид

А ты-то, словно дрозд, в кружок ощипанный.

Писфетер

Украшены мы оба, как Эсхил сказал,[79] Не чем-нибудь, а собственными перьями.

Предводитель хора

Что делать нам теперь?

Писфетер

Во-первых, городу Придумать имя важное и славное, А после жертву принести богам.

Эвельпид

Ну что ж!

Предводитель хора

Какое городу дадим название?

Писфетер

Хотите имя важное, спартанское — «Лакедемон»?[80]

Эвельпид

«Ляг, где и он»! Для города Название, клянусь, неподходящее. Нет, лучше уж один в постель улягусь я.

Писфетер

Откуда ж имя взять?

Эвельпид

Из горной области, Из облаков, из туч, да повоздушнее, Помягче.

Писфетер

Назовем Тучекукуевском?

Предводитель хора

О да, о да! И впрямь нашел ты имя превосходное.

Эвельпид

Не в этом ли, скажи, Тучекукуевске Пристроил Феоген свои сокровища И с ним Эсхин?[81]

Писфетер

Почище в этом городе Дела велись. Там поле есть Флегрейское.[82] На нем гигантов боги объегорили.

Предводитель хора

Находка, а не город. Но хранить его Какой же будет бог? Кому нам пеплос ткать?[83]

Эвельпид

А чем плоха Афина-Градодержица?

Писфетер

Какой же может быть порядок в городе, Где со щитом стоит на страже женщина, Богиня, а Клисфен сидит за прялкою?[84]

Эвельпид

Кого ж на вышку мы пошлем, в дозорные?

Предводитель хора

У нас есть птица племени персидского, Воинственная, страшная, считается Она птенцом Арея.

Эвельпид

Государь-петух! Как бог-хранитель будет на скале сидеть.

Писфетер

(Эвельпиду)

Иди же в воздух, медлить больше нечего, Да помоги, пожалуйста, строителям. Носи им щебень, глину им замешивай, Карабкайся с лотком и падай с лестницы! Расставь охрану, за огнем поглядывай, Бей в колотушку, засыпай где вздумаешь. Гонцов отправь: к богам, на небо, первого, Второго — к людям, вниз. Затем пусть явятся Гонцы ко мне.

Эвельпид

(в сторону)

А ты, по мне, пропал бы здесь, Лентяй несчастный.

Писфетер

Так ступай же в путь, дружок, Ведь, право, дело без тебя не двинется.

Эвельпид уходит.

Писфетер

А я богов нововведенных жертвою Почту и со жрецом устрою шествие. Эй, мальчик, дай корзину и воды для рук!

Уходит в дом.

Первое полухорие

Строфа 2

Я согласен, я с тобой Благодарственную песнь, Славословие богам Пропою бессмертным. Чтобы милость их снискать, В дар козленка принесу. Эй, пеан, греми![85] Хэрид,[86] Выходи с флейтой!

Эписодий второй

Флейтист, одетый вороном, играет. Писфетер, жрец и рабы с жертвенным козленком выходят из дома.

Писфетер

Дудеть довольно. Это что за чудище? Свидетель Зевс, видать пришлось мне всякое, Но не видал еще флейтиста-ворона. Эй, жрец, молитву новым начинай богам!

Жрец

Сейчас начну. Но где корзиноносец наш?

Выходит мальчик с корзиной.

Гестии птичьей и коршуну,[87] Наши очаги охраняющим, И всем птицам обоего пола, на Олимпе пребывающим, Помолимся!

Писфетер

Суниястреб, морской владыка, радуйся![88]

Жрец

И лебедю пифийскому и делосскому, И Лето святой, перепеломатери,[89] И деве Артемиде-Щеголихе…

Писфетер

Из Колениды стала Щеголихою![90]

Жрец

И зяблику фригийскому Сабазию,[91] И страусихе великой, Родительнице бессмертных и смертных…

Писфетер

Кибела-страусиха, Клеокрита мать![92]

Жрец

Ниспошлите граду Тучекукуевску Здравие, спасение, благоденствие… А также союзникам нашим хиосцам.[93]

Писфетер

Уж без хиосцев дело не обходится.

Жрец

И птицам героям, и потомству героев, И пеликану белому, и пеликану серому, И орлу, и тетереву, И павлину, и дупелю, и чибису, И чирку, и поморнику, И мартыну, и цапле, И синице, и Черноголовке…

Писфетер

(жрецу)

Довольно завывать, дурак несчастнейший. Ну, разве на такое угощение Зовут орлов и грифов? Погляди сюда!

(Указывает на козленка.)

Один бы коршун живо с этим справился. Ступай отсюда! И венки возьми свои!

(Гонит жреца.)

Я без тебя обряд исполню жертвенный.

Второе полухорие

Антистрофа 2

Значит, снова должен я Затянуть священный гимн. Под торжественную песнь Ты омоешь руки. Всех… О нет! Лишь одного Бога я сюда зову. Всем не хватит: здесь одни Рожки да ножки!

Писфетер

Примите жертву, божества пернатые!

Эписодий третий

С песней входит лохматый и грязный Поэт.

Поэт

Прославь Тучекукуевск, Муза, Блаженный град, В гимнах своих величавых.

Писфетер

Вот новости еще. Да кто же будешь ты?

Поэт

Я сочинитель песен сладкозвучнейших, Рьяный служитель Муз, По словам Гомера.[94]

Писфетер

Ты, значит, раб и стричь не должен волосы?

Поэт

Да нет же, все художники являются Рьяными слугами Муз, По словам Гомера.

Писфетер

Твой плащ я рваным, а не рьяным назвал бы. Какая принесла тебя нелегкая?

Поэт

Сложил я песни в честь Тучекукуевска, Застольные, девичьи, хороводные,[95] И много песен в стиле Симонидовом.[96]

Писфетер

Как ты успел? На это ж время надобно.

Поэт

Давно, давно сей град стихами славлю я.

Писфетер

Да мы же празднуем рожденье города, Ведь он недавно был еще без имени.

Поэт

Весть быстрокрылая Муз[97] Обгоняет коней быстролетных. Отче, зиждитель Этны, Святой Гиерон Этнейский, Одари благосклонно меня, Как милость и щедрость твои Тебе подскажут!

Писфетер

(в сторону)

Нет, он от нас так просто не отвяжется. Попробуем отделаться подачкою.

(Слуге жреца.)

Вот ты в хитоне, да еще в нагруднике. Разденься, с мудрым поделись писателем.

Слуга Жреца

(снимает нагрудник)

Возьми нагрудник, ты озяб, мне кажется.

Поэт

(беря нагрудник)

Муза любезно согласна Принять этот скромный дар. Ты же теперь свою душу открой Пиндара слову.

Писфетер

Беда, никак не выгонишь молодчика!

Поэт

По пастбищам скифским, глухим[98] Ходит-бродит скиталец несчастный. Нет на бедняге одежды тканой. Что за слава в нагруднике без хитона? Пойми мое слово.

Писфетер

Я понимаю, на хитон ты целишься.

(Слуге жреца.)

Снимай хитон: поможем сочинителю.

Слуга жреца отдает свой хитон Поэту.

Бери и уходи.

Поэт

Уйду немедленно. А город я такой прославлю песнею: Златотронная, воспой Трепетный, хладный град! К снежным пришел я полям, К плодоносным равнинам. А-ля-ля!

Уходит.

Эписодий четвертый

Писфетер

Но ты поля покинул эти хладные, Как только получил хитон с нагрудником. Свидетель Зевс, уж вот никак не думал я, Что сразу он про город наш пронюхает. Эй, мальчик! Снова с чашей обходи алтарь. Благоговенье!

Входит Предсказатель со свитком в руках.

Предсказатель

Эй, козла не трогайте!

Писфетер

Ты кто?

Предсказатель

Я предсказатель.

Писфетер

Прочь проваливай!

Предсказатель

Чудак, нельзя смеяться над святынями. В пророчествах Бакида ясно сказано[99] Насчет Тучекукуевска.

Писфетер

Зачем же ты Молчал тогда, когда еще я города Не основал?

Предсказатель

Мешали силы высшие.

Писфетер

Ну что ж, согласен слушать прорицание.

Предсказатель

(торжественно)

«В день, когда серые волки селиться с воронами вместе Между коринфской землей и землей сикионскою будут…»[100]

Писфетер

Неясно мне, при чем же здесь коринфяне.

Предсказатель

Намек на воздух в том стихе содержится. «Прежде всего заколите овцу-белошерстку Пандоре.[101] Кто же к вам первым придет, чтоб мои наставленья поведать, Плащ ненадеванный дайте тому и новые туфли».

Писфетер

Так и сказал он «туфли»?

Предсказатель

Справься с книгою. «Чашу дайте ему, требухи ему в длани вложите».

Писфетер

И «требуха» там тоже?

Предсказатель

(протягивая свиток)

Справься с книгою. «Если, божественный отрок, мои приказанья исполнишь, Станешь орлом в небесах. А если откажешь в подарках, Ты не то что орлом, но и дятлом и галкой не станешь»…

Писфетер

И это по Бакиду?

Предсказатель

Справься с книгою.

Писфетер

Ах, до чего же непохож оракул твой На мой, от Феба самого полученный.

(Торжественно.)

«Если без спросу к тебе обманщик придет и мошенник, Будет обряду мешать и отведать захочет жаркого, Между спиной и ногами лупить безобразника надо».

Предсказатель

Болтаешь ты пустое.

Писфетер

Справься с книгою!

Бьет предсказателя.

Проваливай, чтоб ты пропал!

Предсказатель

О горе мне!

Писфетер

В других местах, пожалуйста, предсказывай.

Предсказатель убегает.

Эписодий пятый

Входит Метон[102] с измерительными приборами.

Метон

Я к вам пришел.

Писфетер

Еще несчастье новое. Зачем пришел ты? И каков твой замысел? С какими ты сюда явился целями?

Метон

Я землемер. Хочу отмерить каждому Полоску воздуха.

Писфетер

О боги правые! Ты что за человек?

Метон

Зовусь Метоном я, Знаком всем грекам и колонцам в частности.[103]

Писфетер

А это что?

Метон

Орудья измерения. Напоминает очень воздух формою Кастрюлю для тушенья. Здесь линейку я Изогнутую приложу и циркулем Отмерю расстоянье, понимаешь?

Писфетер

Нет.

Метон

Затем прямую, тоже по линеечке, Я проведу, чтоб круг квадратом сделался. Здесь, в центре, будет рынок. К рынку улицы Пойдут прямые. Так лучи расходятся, Сверкая, от звезды. Звезда округлая, Лучи прямые.

Писфетер

Ты Фалес поистине![104]

Пауза.

Метон!

Метон

Ну что?

Писфетер

Ты знаешь, я люблю тебя. Ступай-ка ты отсюда по-хорошему.

Метон

А что такое?

Писфетер

Здесь, как и в Лаконии, Не любят чужестранцев, и волнения[105] И драки здесь бывают.

Метон

Что ж, мятеж у вас?

Писфетер

Да нет, не то.

Метон

А что?

Писфетер

Единодушное Здесь принято решенье — бить мошенников.

Метон

Пожалуй, лучше улизнуть.

Писфетер

Но я боюсь, Что опоздал ты. Видишь, начинается!

(Бьет Метона.)

Метон

Беда мне!

Писфетер

Но ведь я предупреждал тебя. Обратный путь измеришь ты живехонько.

Метон убегает.

Эписодий шестой

Входит Наблюдатель в пышной одежде. Он тащит две бочки.

Наблюдатель

Где здесь проксен?[106]

Писфетер

Сарданапал ты вылитый![107]

Наблюдатель

В Тучекукуевск послан я по жребию Как наблюдатель.

Писфетер

Кто же наблюдателем Послал тебя?

Наблюдатель

Какая-то записочка За подписью Телея.

Писфетер

А согласен ты Оклад свой взять и без хлопот уйти?

Наблюдатель

О да! Мне дома надо бы сидеть в собрании, Есть у меня дела с Фарнаком срочные.[108]

Писфетер

Так получи же и беги! Вот денежки.

Наблюдатель подставляет бочки, но Писфетер вместо денег осыпает его тумаками.

Наблюдатель

Ах, это что ж?

Писфетер

Дела с Фарнаком срочные.

Наблюдатель

(зрителям)

Бьют наблюдателя! Вы все — свидетели.

Писфетер

Проваливай да бочки захвати свои!

Наблюдатель убегает.

Вот безобразье! Шлют к нам наблюдателей, А мы еще с молитвой не покончили.

Входит Собиратель законов.

Собиратель законов

(читает)

«Если тучекукуевец нанесет ущерб афинянину…»

Писфетер

Еще один с какой-то писаниною!

Собиратель законов

Я — продавец законов. И новейшие Законы вам продать могу.

Писфетер

Какие же?

Собиратель законов

«Тучекукуевцам пользоваться мерой и весом, принятыми в Беотии».

Писфетер

Так получай по мерам Ойойотии!

Бьет Собирателя законов.

Собиратель законов

Да что с тобой?

Писфетер

Проваливай с законами! Сейчас тебе я трепку дам законную.

(Бьет его.)

Собиратель законов убегает. Вбегает Наблюдатель.

Наблюдатель

Вызываю Писфетера в суд по обвинению в оскорблении личности на месяц Мунихион.[109]

Писфетер

Ах, вот как! Значит, ты не убежал еще?

Прогоняет Наблюдателя. Вбегает Собиратель законов.

Собиратель законов

«Если же кто прогонит должностное лицо и не примет его в установленном законом порядке…».

Писфетер

Ах, горе мне! Ты тоже, значит, здесь еще?

(Гонит его.)

Вбегает Наблюдатель.

Наблюдатель

Погибнешь! Иск на десять тысяч драхм вчиню!

Писфетер

Плевал я на тебя с твоими бочками!

Снова вбегает Собиратель законов.

Собиратель законов

У договорного столба мочился ты!

Писфетер гонит обоих. Оба убегают.

Писфетер

Эй, эй, держи его! Ага, пустился вскачь!

(Слугам.)

Нет, лучше мы домой пойдем, не мешкая, И без помех козленка отдадим богам.

Писфетер и рабы уходят в дом.

Малая парабаса

Первое полухорие

Ода

Отныне будут птицам, Всевидящим, всеведущим, Все смертные молиться. Во власти птичьей — целый мир. Храним плоды земные И губим беспощадно Жучков, букашек, мошек. Корни, стебли, лепестки грызут они, Гложут завязи плодов и ветви толстые. Благоуханные сады Мы не позволим осквернять, И ни жучки, ни червячки От наших крыльев не уйдут.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Все вы слышали сегодня, как глашатай объявил: «Кто преступника — мелийца Диагора — умертвит,[110] Золотой талант получит. Кто умершего давно Умертвит тирана, тоже пусть получит золотой». Объявленье в этом роде сделать хочется и нам: «Тот, от чьей руки погибнет Филократ, гроза синиц,[111] Золотой талант получит. За живого — пять дадим. Продает чижей он скопом, десять птичек на обол, В виде чучел перепелок выставляет напоказ, Надругавшись над дроздами, перья им вставляет в клюв, Ловит, гадина, голубок, держит бедных взаперти, Чтоб в капкан они манили легковерных голубей». Вот о чем мы объявляем. Если в клетке кто-нибудь Держит птиц, то пусть на волю он их выпустит скорей! Если ж вы не подчинитесь, то поймают птицы вас, Свяжут ноги и поставят, как приманку, напоказ.

Второе полухорие

Антода

Блаженно птичье племя! Ведь птицы не нуждаются Зимой в одежде теплой. И солнца летнего лучей Мы не боимся жарких. Лугов цветущих лоно, Листва — жилище наше В час, когда в траве звенят кузнечики, От полуденного зноя опьяневшие. Зимой в пещерах мы живем, В кругу играем ореад.[112] Весною мирт свои цветы В саду Харит несет нам в дар.

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

А теперь мы нашим судьям рассказать хотим о том, Сколько благ их ожидает, если нам присудят приз. И Парис таких даров бы не дождался от богинь![113] Знаем: хочет первым делом получить любой судья Сов блестящих на монетах, на лаврийском серебре,[114] Обещаем — заведутся и в дому и в кошельках Эти совы и блестящих вам совяток наплодят. Мало этого, как в храмах, заживете вы в домах: Мы на гребни ваших кровель все усядемся орлом. Если вы на теплом месте захотите куш урвать, Мы вам ловкого, лихого сунем в руки ястребка. Позовут судью на ужин — зоб дадим ему взаймы. Если ж в призе нам откажут, то заводят пусть тогда Судьи зонтики из меди, словно статуи. Не то, Стоит только показаться в белоснежном им плаще, В виде мести за обиду мы помочимся на них.

Эписодий седьмой

Входит Писфетер.

Писфетер

Ну вот и всё. Обряд прошел удачнейше. Но почему же до сих пор нет вестника Со стройки? Как у них там обстоят дела?

Вбегает Первый вестник.

Ба! Вот и он! Как резвый конь, бежит сюда.

Первый вестник

Ку-ку-ку-ку-ку-ку-ку-ку-куда пошел Начальник Писфетер?

Писфетер

Да вот же, вот он я.

Первый вестник

Стена готова.

Писфетер

Ты меня обрадовал.

Первый вестник

Сооруженье просто грандиозное. Так широка стена, что Проксенид-хвастун[115] И Феоген смогли б на ней разъехаться На колесницах, из которых каждую Троянский тащит конь.

Писфетер

Геракл, владыка наш!

Первый вестник

А высота стены, ее измерил я, Сто саженей!

Писфетер

О Посейдон, неслыханно! Но кто же стену выстроил огромную?

Первый вестник

Да кто же, как не птицы? Там ни плотников, Ни каменщиков не было египетских.[116] Собственноручно птицы всё построили. Десятки тысяч журавлей из Ливии В зобу носили камни для фундамента. Коростели тесали камень клювами. Кирпич носили десять тысяч аистов. А воду в воздух поднимали чибисы И всякая другая тварь болотная.

Писфетер

А кем же глина доставлялась?

Первый вестник

Цаплями. Они лотки носили.

Писфетер

Кто ж накладывал?

Первый вестник

О, здесь был найден способ остроумнейший. Орудуя ногами, как лопатами, Грузили глину гусаки прилежные.

Писфетер

Вот на все лапы мастера поистине!

Первый вестник

А утки, Зевс свидетель, препоясавшись, Кирпич носили. Наверх, как подручные, Набрав на хвост раствора известкового И с кельнями во рту, взлетали ласточки.

Писфетер

Кто станет нанимать теперь поденщиков! Ну, дальше, дальше! Кто же сделал плотничью Работу?

Первый вестник

Пеликаны. Это плотники Искуснейшие. Обтесали клювами Они ворота. И когда работали, Как в доке корабельном, шум и гром стоял. Теперь ворота все уже закончены, Задвинуты засовы, и расставлена Кругом охрана. Ходят с колотушками Дозорные. И сторожа-сигнальщики Стоят на каждой башне. А теперь пойду Помоюсь. Ты уж сам теперь хозяйничай!

Уходит.

Предводитель хора

Ну, что ты скажешь? Удивлен, наверное, Что быстро так стена твоя построена?

Писфетер

И верно, удивляюсь, да и есть чему. Ведь, право же, похоже все на выдумку. Но вот, смотрите, часовой с известием Бежит сюда. И вид какой воинственный!

Эписодий восьмой

Вбегает Второй вестник.

Второй вестник

Эге-ге-ге-ге-ге-ге-ге-ге-ге-ге-гей!

Писфетер

В чем дело?

Второй вестник

Ах! Ужаснейшие новости! Какой-то бог, из тех, что в свите Зевсовой, Прорвавшись чрез ворота, в воздух к нам влетел, А галки не заметили, дневальные.

Писфетер

Поступок низкий, мерзкий и ужаснейший. Кто ж из богов?

Второй вестник

Не знаем… Только знаем мы, Что с крыльями.

Писфетер

Так нужно было стражников За ним послать сейчас же.

Второй вестник

Было послано Пятнадцать тысяч соколиной конницы. Ей приданы различные когтистые: Орел, сарыч, стервятник, ястреб, коршун, гриф. От свиста крыльев, шелеста и хлопанья Дрожит эфир. За богом птицы ринулись. Он далеко не мог уйти. По-моему, Он где-то здесь.

Писфетер

Берите же, хватайте же Пращи и луки. Эй, сюда, помощники! Стреляй, бросай! Пращу, пращу немедленно!

Уходит.

Первое полухорие

Строфа 3

Вот началась война, неслыханная сечь! С богами я сражусь. Давайте же стеречь Эребово дитя — заоблачную высь, Чтоб олимпийцы к нам тайком не пробрались.

Предводитель хора

Смотрите же, бойцы, кругом внимательно! Ведь шелест крыльев божества бессмертного Становится все громче, все отчетливей.

Эписодий девятый

Писфетер вводит Ириду. Крылья Ириды напоминают корабельные паруса.

Писфетер

Куда спешишь? Остановись. Не двигайся. Не шевелись. Ни с места! Стой спокойнее! Ты кто? Откуда? И какого племени?

Ирида

От олимпийцев грозных прилетела я.

Писфетер

Похожа ты на шляпу и на парусник.

Ирида

Ирида я.

Писфетер

Морское судно, видимо.

Ирида

Какое судно?

Писфетер

Сарычи и ястребы, Хватайте девку!

Ирида

Что еще за новости! Хватать — меня?

Писфетер

Ну, ты еще наплачешься!

Ирида

Неслыханно!

Писфетер

В какие же, негодная, Влетела ты ворота? Отвечай скорей.

Ирида

В какие? Зевс свидетель, не заметила.

Писфетер

Вы слышали? Она смеяться вздумала! К синицам-птицеархам обращалась ты?[117] Где пропуск твой за подписью вороны?

Ирида

Что?

Писфетер

Ах, нет его!

Ирида

Ты бредишь?

Писфетер

(с жестом)

И не вижу я Вот здесь печати аиста дежурного.

Ирида

Никто сюда печати не прикладывал.

Писфетер

Так, значит, захотела ты украдкою Лететь чрез Хаос и чужие области?

Ирида

Какой другой летать богам дорогою?

Писфетер

Свидетель Зевс, не знаю. Но не этою. В отместку за такое беззаконие Из всех Ирид, клянусь, по справедливости Тебя казнить бы следовало первою.

Ирида

Да я ж бессмертна!

Писфетер

Все равно бы надобно Тебя казнить. Ведь это же неслыханно: Все нам подвластно, только вы, бессмертные, Бунтуете и не хотите слушаться, Как прочие, господ своих законнейших. Но говори, куда плывешь по воздуху?

Ирида

Куда плыву? Я к людям от отца лечу С приказом бить овец, быков закалывать Богам Олимпа в дар и чадом улицы Наполнить.

Писфетер

О каких богах здесь речь идет?

Ирида

Как о каких? О нас. Мы в небе властвуем.

Писфетер

Какие же вы боги?

Ирида

Кто же бог тогда?

Писфетер

Отныне птицы — боги для людей земных. Свидетель Зевс, довольно Зевсу жертвы жечь.

Ирида

Глупец, глупец! Побойся гнева страшного[118] Богов. Смотри, ударит мощным заступом Владыка Зевс — и весь твой род возмездие Постигнет, а тебя, твой дом, добро твое Испепелят Ликимниевы молнии.

Писфетер

Послушай, ты, оставь свой пыл воинственный. Спокойно стой. Лидийцев и фригийцев лишь[119] Такими можно запугать угрозами. Так знай же: если Зевс мешать мне вздумает, То Зевсов дом,[120] как жалкий Амфионов дом,[121] Сожгут мои синицы огненосные. Орлов-гигантов в шкурах леопардовых Шестьсот, не меньше, против Зевса в небо я Пошлю. Один гигант, Порфирион, и то Ему хлопот наделал предостаточно. А если ты, его служанка, злить меня Не перестанешь — первая поплатишься: Вот здесь Ирида ляжет распростертая И подивится прыти старца древнего.

Ирида

Чтоб подавился речью ты бесстыжею!

Писфетер

Долой отсюда! Ну, пошла, пошла, пошла!

Ирида

Смотри, отец мой живо спесь собьет с тебя!

Писфетер

Ах, как мне страшно! Улетай подалее И мальчиков пугай испепелением!

Гонит Ириду. Она улетает.

Второе полухорие

Антистрофа 3

В великий город наш богам заказан вход. Из Зевсовых детей никто к нам не пройдет. Курений сладкий дым и мяса жирный чад Отныне никогда до них не долетят!

Писфетер

Вот будет дело, если не вернется к нам Глашатай наш, на землю, к людям посланный.

Эписодий десятый

Вбегает Глашатай.

Глашатай

О Писфетер, мудрейший и счастливейший, Славнейший, сверхсчастливый, превосходнейший, Блаженнейший — велишь начать?

Писфетер

Что скажешь ты?

Глашатай

Все люди в знак твоей великой мудрости Тебя венчают этим золотым венком.

Писфетер

Приму венок. За что ж такие почести?

Глашатай

О основатель города эфирного! Когда б ты знал, как ты у смертных славишься И сколько у страны твоей поклонников! Пока еще не основал ты города, Все люди просто бредили лаконцами: Они ходили грязные, заросшие, Голодные и с палкой, по-сократовски. Теперь на птицах все они помешаны И нам, пернатым, подражают с радостью. Как сук для нас, так суд для них пристанище. Корм ищут люди в чащах дел запутанных, Купаются в пыли законов смертные, Едва лишь утром после сна поднимутся. Настолько сильным стало помешательство, Что даже имена у птиц берут они. Один хромой торговец трясогузкою Был назван, а Мениппа кличут ласточкой,[122] Стрижом — Филокла, Феогена — уткою. А Хэрефонт — упырь,[123] а Мидий — перепел. Ликурга люди называют ибисом,[124] А Сиракосия — дроздом:[125] на голову Хромает он, ну точно дрозд пришибленный. Так любят птиц они, что даже в песенках У них всегда голубки есть и ласточки, И журавли, и уточки, и лебеди, И крылья иль по крайней мере перышки. Вот как дела там обстоят. Одно скажу: Они сюда повалят скоро толпами За крыльями и за когтями острыми. Побольше крыльев раздобудь к приходу их.

Уходит.

Писфетер

Так, значит, Зевс свидетель, медлить нечего.

(Рабам.)

Иди скорее в дом и все корзины там И сундуки наполни быстро крыльями. А ты, Манет, сюда мне крылья вынесешь, Я здесь приму бескрылых посетителей.

Рабы уходят.

Первое полухорие

Строфа 4

Многолюдной столицей везде назовут Этот город скоро!

Писфетер

Пусть будет нам удача!

Первое полухорие

Всюду любят наш город и знают везде.

Писфетер

Скорей несите крылья!

Первое полухорие

Все, что смертному нужно, В нашем городе есть: С нами Мудрость, Хариты, Веселье, Любовь! И над нами сияет благой Тишины Золотая улыбка.

Писфетер

(рабу)

Ленивый, вялый ты слуга. Ходить быстро нужно!

Второе полухорие

Антистрофа 4

Живо крылья несите в корзинах сюда!

(Рабу.)

Двигайся живее!

(Писфетеру.)

Ударь лентяя крепче! Он и глуп, и упрям, и ленив, как осел.

Писфетер

Труслив Манет, бездельник.

Второе полухорие

Разложи по порядку Эти крылья теперь: Птицы певчие — там, птицы-вестники — здесь, А морские — вон там, чтобы каждый себе Выбрал нужные крылья.

Писфетер

(рабу)

Клянусь чижами, руки так и чешутся, Когда я вижу лодыря негодного.

Бьет Раба, тот убегает.

Эписодий одиннадцатый

Входит Непокорный сын.

Непокорный сын

(поет)

О, если б орлом поднебесным я сделался, вдруг,[126] Над морем пустынным летел бы, над бездною волн, Над водой бирюзовой!

Писфетер

Все, что сказал нам вестник, — правда сущая: Уже идут сюда и про орлов поют.

Непокорный сын

Э-гей! Всего на свете слаще — в небесах летать! Порядки птичьи мне ужасно нравятся. Я без ума от птиц, я с вами жить хочу, Я очарован вашими законами.

Писфетер

Какими же? У птиц законов множество.

Непокорный сын

Да всеми. Но, пожалуй, тем особенно, Что разрешает бить, кусать, щипать отца.

Писфетер

Да, Зевс свидетель, это признак мужества У нас, когда цыпленок бьет родителя.

Непокорный сын

Здесь поселиться я хочу поэтому, Избить отца и завладеть добром его.

Писфетер

У нас, у птиц, еще закон имеется, Запечатленный на скрижалях аистов: Когда родитель-аист вскормит птенчиков И все его птенцы летать научатся, Тогда они кормить отца обязаны.

Непокорный сын

Свидетель Зевс, какая ж это выгода, Когда отца еще кормить приходится!

Писфетер

Постой. Уж раз ты предан роду птичьему, Я, как сиротку-птичку, снаряжу тебя.[127] Сейчас тебе я, мальчик, то поведаю, Что сам узнал, еще ребенком будучи. Мой друг, отца не бей! Возьми-ка в руки ты Крыло вот это, а в другую — это вот.

(Дает ему щит и меч.)

Султан пусть будет гребешком петушечьим.

(Дает шлем с султаном.)

Стой на посту, сражайся, сам корми себя! Отца не трогай. А подраться хочется — Во Фракию ступай на дело ратное.

Непокорный сын

Свидетель Дионис, ты прав, мне кажется. Я так и поступлю.

Писфетер

И не раскаешься.

Непокорный сын уходит.

Эписодий двенадцатый

Появляется сочинитель дифирамбов Кинесий.

Кинесий

(поет)

Поднимусь к Олимпу я На легких крыльях. По дорогам песен я Порхаю неустанно.

Писфетер

(в сторону)

Ну, здесь и сотней крыльев не отделаться!

Кинесий

Тело крепко, бесстрашна душа. Все лечу я, лечу я!..

Писфетер

(узнает Кинесия)

Кинесий! Старина! Добро пожаловать![128] Какие песни к нам несут увечного?

Кинесий

Я нежной птичкой стать хочу, Звонкоголосым соловьем.

Писфетер

Довольно песен. С чем пришел, рассказывай!

Кинесий

Дай крылья мне, чтоб в небо я отправился И в облаках нашел напевы новые, Особенные, вихревые, снежные.

Писфетер

Но разве дифирамбы в облаках берут?

Кинесий

О да, на этом все у нас основано. Великолепие искусства нашего В воздушности, крылатости, туманности И непонятности. Послушай песнь мою!

Писфетер

Я не желаю слушать.

Кинесий

Нет, послушаешь. Я для тебя все небо облететь готов.

(Поет.)

Крылатые тени Пернатых видений, Птицы с длинною шеей!

Писфетер

Вот как!

Кинесий

Я бы блуждал над простором морей Вместе с порывами ветра.

Писфетер

Сейчас, клянусь, твои порывы кончатся.

Кинесий

То к полуденным странам бесстрашно лечу, То на север крылатое тело несу, Бороздя бесконечные дали Эфира.

(Писфетеру.)

Да, старичок, прекрасно ты устроился.

Писфетер

(ударяет его перьями)

Приятно, правда, вдруг крылатым сделаться?

Кинесий

Так не ведут себя с певцом циклическим,[129] Которого любая примет община.

Писфетер

Не хочешь ли остаться здесь и песенкам Чижей учить, чтоб хор они составили Для общины коростелей?

Кинесий

Смеешься ты. Но знай, что я не успокоюсь, прежде чем Не воспарю на крыльях в даль воздушную.

Уходит.

Эписодий тринадцатый

Входит Доносчик.

Доносчик

Что там за род пестрых пичуг, нищих, противных птиц? Длиннокрылая ласточка, скажи мне!

Писфетер

Несчастье это, право, и немалое: Опять идет к нам кто-то. Ишь распелся как!

Доносчик

(с угрозой)

Длиннокрылая ласточка, молчишь ты?

Писфетер

Про плащ свой рваный он поет, мне кажется, Он в нем замерз и ждет весны и ласточек.

Доносчик

Где тот, кто окрыляет посетителей?

Писфетер

Он здесь, перед тобой. Чего желаешь ты?

Доносчик

Нужны мне крылья, крылья. Ясно сказано.

Писфетер

В Пеллену, видно, хочешь за плащом слетать?[130]

Доносчик

Да нет, осведомитель я и ябедник При островах.[131]

Писфетер

О, ремесло чудесное!

Доносчик

И кляузник. А крылья мне затем нужны, Чтоб на лету пугать судом союзников.

Писфетер

Под шелест крыл фискалить легче, видимо?

Доносчик

Нет, просто я боюсь морских разбойников, И с журавлями возвращаться буду я, Наполнив зоб свой тяжбами для тяжести.

Писфетер

Так вот чем занимаешься! Зачем же ты, Здоровый, молодой, фискальством кормишься?

Доносчик

А что мне делать? Землю не умею рыть.

Писфетер

Есть и другие честные занятия, С которыми не умирают с голоду. Ты б жил достойно, не нуждаясь в кляузах.

Доносчик

Чудак! Не наставляй, а окрыляй меня.

Писфетер

Я окрыляю словом.

Доносчик

Что за новости? Как можно словом окрылять?

Писфетер

Все смертные Словами окрыляются.

Доносчик

Да ну?

Писфетер

А ты Не слышал разве, как о сыновьях своих Отцы, в цирюльнях сидя, разглагольствуют?[132] «Так окрылили речи Диитрефовы Сыночка моего, что бредит скачками». Другой в ответ, что сын его единственный, Как окрыленный, ходит на трагедии.

Доносчик

Слова, выходит, окрыляют?

Писфетер

Именно. От слов и ум к высотам устремляется И возвышает человека. Вот и я Хочу, чтоб, окрыленный речью доброю, Ты честным занялся трудом.

Доносчик

Не выйдет, нет.

Писфетер

Как будешь жить?

Доносчик

Не посрамлю родни своей. Отец мой, дед и прадед — все доносчики. Так дай мне крылья быстрые и легкие, Чтоб к чужестранцу коршуном иль ястребом Нагрянуть, вызвать в суд, в Афинах иск вчинить И вновь на острова махнуть.

Писфетер

Понятно мне. Пока островитянин до Афин дойдет, Он проиграет тяжбу?

Доносчик

Да, вот именно.

Писфетер

Пока ж он будет плыть назад, на родину, Ты приберешь его добро к рукам?

Доносчик

Вот-вот. Я, как волчок, вертеться должен.

Писфетер

Ясно мне — Волчком, волчком. А для волчка имеются Отличнейшие крылышки коркирские![133]

(Показывает плетку.)

Доносчик

Беда мне — это плетка!

Писфетер

Это — крылышки. Сейчас ты у меня волчком закрутишься!

Бьет доносчика.

Доносчик

Беда, беда!

Писфетер

Катись волчком, негоднейший! Лети подальше, вон отсюда, гадина!

Доносчик убегает.

Теперь ты будешь знать, как сладки кляузы.

(Рабам.)

Уйдем отсюда, взяв корзины с крыльями.

Писфетер и рабы уходят в дом.

Первое полухорие

Строфа 5

Много стран мы облетели, Приходилось нам немало Видеть всяческих чудес. Есть на свете чудо-древо Из породы истуканов, Под названьем Клеоним. Ни на что оно не годно, Велико оно, да гнило, А весною древо то Плодоносит и доносит, А во время листопада С древа падают щиты.

Второе полухорие

Антистрофа 5

Есть еще страна на свете, Мглой объятая глубокой, Край без ламп и фонарей. Целый день там смертный может Пировать с богами рядом, Но когда настанет ночь, То уже небезопасно Там с героями встречаться. Если встретишь в темноте Достославного Ореста, То окажешься избитым И раздетым догола.

Эписодий четырнадцатый

Входит Прометей. Он закутан в плащ. В руках у него зонтик.

Прометей

Не увидал бы Зевс меня, несчастного. Где Писфетер?

Писфетер

(выходя из дома)

В чем дело? Кто пожаловал? Он весь закутан!

Прометей

Посмотри, не видно ли Какого-нибудь бога позади меня?

Писфетер

Нет никого. Ты кто?

Прометей

Который час теперь?

Писфетер

Который час? Да так, немного за полдень. Ты кто?

Прометей

Обеденное время кончилось?

Писфетер

Вот надоел!

Прометей

А Зевс сейчас что делает? Он гонит тучи прочь иль собирает их?

Писфетер

Чтоб ты пропал!

Прометей

Ну, так и быть, откроюсь я.

(Открывает лицо.)

Писфетер

Мой милый Прометей!

Прометей

Да не кричи же ты!

Писфетер

А что?

Прометей

Не называй меня по имени. Погиб я, если Зевс увидит здесь меня. Я о небесных рассказать событиях Хочу тебе. Но прежде этим зонтиком Прикроемся, чтоб боги нас не видели.

Писфетер

Вот это да! И впрямь не промах Прометей догадливый! Стань вот сюда и смело все выкладывай.

Прометей

Ну, слушай же.

Писфетер

Да говори, я слушаю!

Прометей

Нет больше Зевса.

Писфетер

Вот так так! С каких же пор?

Прометей

С тех пор, как вы воздвигли город в воздухе. Ведь жертв с тех пор уж не приносят смертные Богам, и жирный чад не поднимается От алтарей к бессмертным небожителям. Постимся мы, ну точно в Фесмофории.[134] Нет приношений. Божества же варваров, Как иллирийцы, челюстями лязгая,[135] Грозятся, что войной на Зевса двинутся, И требуют, чтоб он места торговые Для ввоза требухи открыл немедленно.

Писфетер

Выходит, что над вами боги-варвары На небе есть?

Прометей

А кто же, как не варвары, Хранители семьи Экзекестидовой?

Писфетер

А что за имя носят боги варваров, Как их зовут?

Прометей

Трибаллы.

Писфетер

Все понятно мне: Трибаллы — это нечто непотребное?[136]

Прометей

Да, да, ты прав. Одно усвой как следует: Для заключенья мира в птичий город ваш Послы от Зевса и Трибаллов явятся. Мир заключайте лишь на том условии, Что скипетр птицам Зевс вернет немедленно И что тебе он в жены даст Василию.[137]

Писфетер

Василию? Да кто ж она?

Прометей

Красавица! Она и молниями Зевса ведает И всем другим: разумными решеньями, Хорошими законами и верфями, Оплатою судей и бранью уличной.

Писфетер

Так все ж в ее руках!

Прометей

О том и речь веду. Добыв ее, добудешь все решительно. Затем я и пришел, чтоб научить тебя, Ведь я питаю слабость к человечеству.

Писфетер

Когда б не ты, не есть бы нам горячего.

Прометей

Богов я ненавижу, это знаешь ты.

Писфетер

Богам ты ненавистен, это правильно.

Прометей

Тимон я сущий. Но пора прощаться нам.[138] Давай-ка зонтик, чтобы принял Зевс меня За девушку из праздничного шествия.[139]

Писфетер

Возьми и стул, изобрази носильщицу.

Прометей уходит, взяв зонтик и стул. Писфетер возвращается в дом.

Первое полухорие

Строфа 6

Есть в стране зонтиконогих[140] Неизвестное болото. Грязный там сидит Сократ, Вызывает души. Как-то За душой, ушедшей в пятки, Прискакал туда Писандр. Он верблюду молодому Перерезал горло бритвой, Не Писандр, а Одиссей! Стал он ждать. Упырь явился И припал к верблюжьей крови, А упырь тот — Хэрефонт.

Эписодий пятнадцатый

Входят послы богов — Посейдон, Геракл и Трибалл.

Посейдон

Тучекукуевск перед нами высится. Посольство наше в этот город прибыло.

(Трибаллу.)

Ты что ж на левое плечо накинул плащ?[141] На правое направь его по правилам. Беда с тобой! Ты хуже Лаисподия.[142] О демократия, куда ведешь ты нас? Урод в послы богами избирается! Эй, не вертись, чтоб ты пропал! Доселе я Таких богов не видел неотесанных. Ну как нам быть, Геракл?

Геракл

Уж я сказал тебе: Всего бы лучше задушить бездельника, Который вздумал эту стену выстроить.

Посейдон

Милейший, мы же посланы, чтоб мирные Вести переговоры.

Геракл

Что ж, тем более!

Писфетер выходит из дома. Раб выносит битую птицу и кухонную утварь.

Писфетер

(делая вид, будто не замечает богов)

Эй, дайте терку! Где приправа острая? Несите сыр сюда, раздуйте уголья!

Посейдон

Мы, трое небожителей, приветствуем Тебя, о смертный!

Писфетер

(не глядя на богов, рабам)

Накрошите сильфия!

Геракл

(принюхиваясь)

Что здесь за мясо?

Писфетер

Птицы здесь, которые Восстали против птиц демократических И признаны виновными.

Геракл

Ты сильфием Приправишь их сначала?

Писфетер

(невозмутимо)

А, Геракл, привет! В чем дело?

Посейдон

Мы послами от богов пришли, Чтоб говорить с тобой о перемирии.

Писфетер

(рабу)

У нас в кувшине масла нет ни капельки.

Геракл

Да, верно, птичье мясо жира требует.

Посейдон

И нам, богам, вести войну невыгодно, И вам. А если б жили мы в согласии, Всегда б водица дождевая в лужицах У вас была и каждый день — безветрие. Мы это заявить уполномочены.

Писфетер

А что до нас, то никогда доселе мы Войной на вас не шли. Да и сейчас хотим На честных и приемлемых условиях Мир заключить. Вот наше предложение: Пусть Зевс пернатым царский скипетр тотчас же Вернет. И если с вами порешим на том, То я прошу послов у нас позавтракать.

Геракл

Я одобряю это предложение.

Посейдон

Обжора ты несчастный, ты с ума сошел! Лишить отца верховной власти думаешь?

Писфетер

Да что ты? Вы еще сильнее станете, Когда внизу мы, птицы, будем властвовать. Ведь нынче люди, облаками скрытые, Безбожно лгут, богов зовя в свидетели. Когда же будете в союзе с птицами, Пусть поклянутся Зевсом или вороном! Тихонько ворон подлетит, прицелится И клюнет прямо в глаз клятвопреступника!

Посейдон

Свидетель Посейдон, вот это правильно!

Геракл

Согласен я.

Посейдон

(Трибаллу)

А ты?

Трибалл

Абракадабрытри.

Геракл

Согласен, видишь.

Писфетер

А теперь послушайте, Какую пользу вы еще получите. Пообещают жертву богу смертные, А после начинают рассуждать они: «Бог подождет» — и нет вам приношения. И здесь поможем.

Посейдон

Но каким же образом?

Писфетер

Когда начнет считать обманщик денежки Или помыться он в лохань усядется, К нему нагрянет коршун, взыщет стоимость Двух коз и к богу с выручкою явится.

Геракл

Я снова заявляю, что согласен я Отдать им скипетр.

Посейдон

А Трибалл что думает?

Геракл

Трибалл, быть битым хочешь?

Трибалл

Мордопалкою Тебя.

Геракл

Мое он разделяет мнение.

Посейдон

Ну, если так, и я даю согласие.

(Писфетеру.)

Эй ты, со скиптром дело мы уладили.

Писфетер

Чуть не забыл еще одно условие: Пусть Гера Зевсу, так и быть, останется, А мне он в жены юную Василию Пускай отдаст.

Посейдон

О мире ты не думаешь. Пойдемте-ка домой.

Писфетер

Невелика беда! Эй, повар! Подсластить подливку надобно!

Геракл

Нет, право, Посейдон, чудак ты человек, Ну, стоит ли из-за девицы ссориться?

Посейдон

А как же быть?

Геракл

Все ясно — дать согласие!

Посейдон

(Гераклу)

Не видишь ты, болван, что он хитрит с тобой? Ты сам себе вредишь. Ведь если Зевс умрет, Отдавши птицам власть свою верховную, Ты будешь бедняком. Со смертью Зевсовой Твоим должно бы стать его имущество.

Писфетер

(Гераклу)

Ай, ай, как он тебе морочит голову! Пойдем в сторонку, кое-что шепну тебе.

(Шепчет.)

Тебя, чудак, дурачит ловко дядюшка. Так знай, ни крошки из добра отцовского Закон тебе не даст. Ты — незаконный сын.[143]

Геракл

Я — незаконный?

Писфетер

Да. Ведь чужестранкою Ты был рожден, свидетель Зевс. И право же, Не стали бы Афину звать наследницей, Будь у нее хотя б один законный брат.

Геракл

А если мне отец по завещанию Добро свое откажет?

Писфетер

Не велит закон. И Посейдон, твой подстрекатель нынешний, Он первый на добро твое позарится: «Я, — скажет он, — законный брат усопшего». Послушай уложение Солоново:[144] «Незаконнорожденному не иметь права наследства по родству при наличии законнорожденных детей. Если же законнорожденных детей нет, имущество переходит к ближайшим родственникам».

Геракл

Так, значит, мне ни крошки не достанется Отцовского добра?

Писфетер

Да, да, ни крошечки. Скажи, в реестр родни отец вписал тебя?[145]

Геракл

Нет, не вписал. Давно дивлюсь я этому.

Писфетер

Зачем же в небо злобно ты уставился? Будь другом нам, и я тебя правителем Назначу, птичьим буду молоком поить.

Геракл

Я заявляю снова, что девицу я Готов тебе отдать. По мне, бери ее.

Писфетер

(Посейдону)

А ты?

Посейдон

А я держусь иного мнения.

Писфетер

Трибалл решает дело.

(Трибаллу.)

Ты что думаешь?

Трибалл

Красивицу девивицу царивицу Мы ласточкам отдать?

Геракл

Ну вот, согласен он.

Посейдон

Да нет же, нет же, не «отдать» Трибалл сказал, А «поселить на время, словно ласточку».

Писфетер

Вот, вот, и я слыхал: «Отдайте ласточкам».

Посейдон

Ну, что же, заключайте соглашение, Как вам угодно. Не желаю спорить я.

Геракл

Согласны мы на все твои условия, Теперь на небо должен ты отправиться, Чтоб взять Василию и все, что следует.

Писфетер

Выходит, птиц мы зарубили вовремя, Как раз на свадьбу.

Геракл

С позволенья вашего, Я здесь дожарю птиц, а вы ступайте в путь.

Посейдон

Не жарить — жрать ты мясо собираешься. Пойдем-ка с нами!

Геракл

Здесь вполне уютно мне.

Писфетер

(рабам)

Скорей наряд мне вынесите свадебный!

Взяв наряд, Писфетер уходит с Посейдоном и Трибаллом.

Второе полухорие

Антистрофа 6

Есть в стране Судебной Тяжбы,[146] Возле города Присяжных, Племя длинных языков. Языками пашут поле, Языками сено косят, Языками жнут хлеба. Это — варварское племя, Племя Горгиев,[147] Филиппов,[148] И они виной тому, Что у жертвенных животных В нашей Аттике повсюду Вырезают языки.

Эксод

Входит Птица-вестник.

Вестник

О племя птиц, нет слов, чтоб описать я мог Твои удачи, славу, благоденствие! О дом счастливый, принимай властителя, Сюда идет он. Даже звезды яркие, В чертогах золотых огнем горящие, И даже солнца яркого сияние — Все меркнет перед ним. С ним рядом шествует Невеста красоты неописуемой. Он потрясает Зевсовою молнией; Благоуханье дивное доносится До самых до небес. О, что за зрелище! Дым фимиама стелется по воздуху. Но вот и он. Пусть Муза сладкогласная Споет им песнь, уста раскрыв священные.

Появляется Писфетер с Василией.

Предводитель хора

Отойди, расходись, дай пройти, отступи! Окружайте кольцом, Прославляйте счастливца и счастье его. Слава молодости, красоте! О счастливейший брак, ты нам благо несешь! Это он, наш герой, роду птиц начертал Достославный удел. Мы венчальною песней, Мы торжественным гимном выходим встречать И его и невесту.

Первое полухорие

Строфа 7

С этой песней на устах К ложу Геры повели Мойры славного царя,[149] Златотронного вождя Смертных и бессмертных. Гимен, о Гименей, о!

Второе полухорие

Антистрофа 7

А цветущий бог Эрот За узду держал коня. Пышнокудрой Геры сват — Зевса, грозного отца, Сват золотокрылый. Гимен, о Гименей, о!

Писфетер

Мне приятен напев, мне приятен припев И приятны слова! А теперь вы прославьте грохочущий гром И сверкающей Зевсовой молнии свет, Власть мою над землею, над небом!

Хор

Молния, золотом ясным блестящая, Зевса-отца копье огненосное, Гром, сотрясающий землю и нивам дожди приносящий, Вот кто властитель над вами! Вот кто наследует Зевсу! С ним и советница Зевса — Василия. Гимен, о Гименей, о!

Писфетер

Друзья пернатые мои, За нами вы идите вслед, До самых Зевсовых палат, До брачной постели. Невеста, руку дай свою, Коснись моих широких крыл. Давай попляшем! Я тебя Подниму в воздух!

Хор

А-ля-ля-ля, иэ, пеан! Тебе мы славу пропоем, Богов победил ты!

Лисистрата

Действующие лица

Лисистрата; Клеоника; Миррина афинянки

Лампито спартанка

Советник афинянин

Кинесий муж Миррины

Спартанский вестник

Спартанские и афинские послы

Женщины

Скифы-стражники

Хор женщин

Хор стариков

Без речей:

Флейтисты

Пролог

Сцена представляет Афинский акрополь. На площадку перед воротами в крепость (орхестру) выходит Лисистрата.

Лисистрата

Когда б на Вакханалии[150] позвали их, На праздник Пана[151] иль богини рожениц,[152] Так от тимпанов здесь проходу б не было. Сейчас же ни одной не видно женщины. Моя соседка вот подходит первою.

Входит Клеоника, старая афинянка.

Счастливо, Клеоника!

Клеоника

Ты, Лисистрата, Будь счастлива! Но что ты? Что насупилась? Стрелами брови морщить не к лицу тебе.

Лисистрата

Что делать, Клеоника? Сердце горечь жжет. Все из-за нашей горькой женской долюшки, Из-за того, что у мужчин негодными Слывем мы.

Клеоника

Да и правда, мы — негодные!

Лисистрата

Когда же здесь собраться им приказано, Чтоб о немалом деле побеседовать, Так спят и не приходят.

Клеоника

Подожди, дружок! Придут. Из дома трудно выйти женщине. Одна, о муже хлопоча, забегалась, Той — слуг не добудиться, эта — нянчится С ребенком, та — стирает, у другой — квашня.

Лисистрата

Но долг свой предпочесть они должны были Всему.

Клеоника

Какой же, милая Лисистрата? К чему нас, женщин, нынче собираешь ты? В чем дело?

Лисистрата

О, в великом!

Клеоника

В длинном, может быть?

Лисистрата

Ну да, и в длинном.

Клеоника

Так придут наверное!

Лисистрата

Не то совсем. А то б сбежались сотнями! Нет, дело я огромное задумала, Вся истомилась по ночам, бессонная.

Клеоника

Неплохо, верно, по ночам бессонною?

Лисистрата

Еще бы плохо! Слушай, что скажу тебе: Эллады всей спасенье ныне — в женщинах!

Клеоника

За малым дело стало! Боги! В женщинах!

Лисистрата

Да, да! В руках у женщин городов судьба. А нет — погибнут все лакедемоняне…

Клеоника

Отлично, пусть погибнут! Зевс свидетель мне!

Лисистрата

Повымрет все живущее в Беотии…

Клеоника

Ну нет! Угрей помилуй из Беотии![153]

Лисистрата

Что до афинян, говорить не стану я О них худого. Ты без слов поймешь меня, Когда ж всех стран соединятся женщины: Коринфянки, спартанки, беотиянки И мы, — так вместе мы поможем эллинам.

Клеоника

Но что же сделать можем мы разумного И славного, мы, женщины, нарядницы, В шафрановых платочках, привередницы, В оборках кимберийских,[154] в полутуфельках.

Лисистрата

Вот в этом-то и сила и спасение, В шафрановых платочках, в полутуфельках, В духах, в румянах и в кисейных платьицах.

Клеоника

Да как же это?

Лисистрата

Знай, того добьемся мы, Что копья в землю все воткнут копейщики.

Клеоника

Сейчас покрашу платье в цвет шафрановый!

Лисистрата

Мечей не тронут…

Клеоника

Шаль сошью кисейную!

Лисистрата

Доспехов…

Клеоника

Покупаю полутуфельки!

Лисистрата

Ну разве не должны прийти бы женщины?

Клеоника

Прийти? Какое, мало! Прилететь должны!

Лисистрата

Сейчас увидишь, каковы афинянки! Все слишком поздно делать — вот привычка их. Но из поморок[155] тоже не пришел никто. Никто из саламинянок.[156]

Клеоника

Ну эти-то До света, верно, провозились с мачтами.

Лисистрата

И те, в кого я всех сильнее верила, Ахарнянки,[157] их также нет.

Клеоника

Прийти ли ей, Жена гадала, верно, Феогенова. Да вот уже подходят, видишь, милая? А там еще другие! Го! го! го! Сюда!.. Откуда эти?

Лисистрата

Поселянки здешние.

Клеоника

Вот почему деревней в нос ударило.

Со всех сторон поодиночке и группами подходят женщины. Одна из пришедших — Миррина.

Миррина

Последними пришли мы, о Лисистрата? Молчишь? Не отвечаешь?

Лисистрата

Не хвалю тебя! Пришла ты поздно, а забота важная.

Миррина

Впотьмах никак не находила пояса. Когда спешишь, так начинай! Собрались мы.

Лисистрата

Не надо! Подождем еще немножечко! Пусть подойдут сюда пелопоннесянки И жены беотийцев.

Миррина

Ты права, дружок! Да вот, гляди, подходит Лампито[158] сюда.

Входит новая группа женщин.

Лисистрата

Почтеннейшей спартанке, Лампито, привет! Какой красою блещешь ты, любезная! Румяна как и телом как упитанна! Да ты быка задушишь!

Лампито

Ну, еще бы нет! Не зря ж борюсь я, прыгаю и бегаю.

Клеоника

А что за груди! Твердые и круглые!

Лампито

Ты что ж меня, как жрец голубку, щупаешь?

Лисистрата

А эта, молодая, из какой страны?

Лампито

Семьи прекрасной, родом из Беотии. Собралась к вам.

Лисистрата

В час добрый, беотиянка! Прекрасны нивы ваши.

Клеоника

И пощипаны Порядочно. Гречиха гладко выбрита.

(Общупывает ее.)

Лисистрата

А та меньшая?

Лампито

Добрая девчоночка, Коринфянка.

Клеоника

Да уж, конечно, добрая. Сейчас же видно по тому и этому.

(Жест.)

Лампито

Но кто же этих женщин ото всех сторон Созвал здесь?

Лисистрата

Я.

Лампито

А для чего, расскажешь, да? Чего ты хочешь?

Миррина

Объясни нам, милая!

Клеоника

Открой нам, что сказать желаешь важного!

Лисистрата

Сейчас скажу, но прежде об одном спросить У вас хочу я.

Миррина

Все, что хочешь, спрашивай.

Лисистрата

По тем вы не томитесь, кто детей вам дал? По ним, ушедшим в поле? Знаю, знаю я, У каждой муж далеко, без кормильца дом.

Миррина

Шестой уж скоро месяц, как во Фракию Мой бедный муж Евкрата сторожить ушел.[159]

Клеоника

А мой — уж восемь месяцев у Пилоса![160]

Лампито

А мой — едва успеет возвратиться в дом, Опять за щит берется, да и был таков!

Лисистрата

Любовники — и те как будто вымерли! От самого милетского предательства[161] И пальчика из кожи я не видела, В печальной доле вдовьей утешителя. Хотите ж, если средство я придумаю, Помочь мне и с войной покончить?

Миррина

Милая! Да если надо, хоть сейчас готова я Продать браслеты и… напиться допьяна.

Клеоника

Да, да, а если надо, так пускай меня, Как жужелицу, перережут надвое.

Миррина

А я вползти на скалы Тайгетские[162] Готова, лишь бы там хоть увидать мне мир!

Лисистрата

Так я скажу! Скрывать не стану дум моих! Услышьте же, подружки! Чтобы силою Мужчин понудить к миру долгожданному, Должны мы воздержаться…

Клеоника

От чего, скажи!

Лисистрата

Послушаетесь?

Клеоника

Да! На смерть готовы мы!

Лисистрата

Должны мы воздержаться от мужчин, — увы! Чего ж вы отшатнулись? Что потупились? Эй вы! Притихли? Головой качаете? Бледнеете? Ручьями слезы катятся? Согласны? Не согласны? Отвечайте же!

Миррина

Я не согласна! Дальше пусть идет война!

Клеоника

Я тоже не согласна! Пусть идет война!

Лисистрата

Так вот как! Ах ты, жужелица! Только что Себя разрезать ты давала надвое!

Клеоника

Другое что придумай! Приказанье дай — В костер я рада прыгнуть. Но не это лишь! Всего страшнее это, о Лисистрата!

Лисистрата

(Миррине)

А ты что скажешь? Говори!

Миррина

И я в костер! О род наш женский, подлый, распролюбленный! Так правду говорят о нас трагедии: Лишь Посейдон нам нужен[163] и челнок его.

(Лампито.)

Но ты, спартанка милая, когда б одна Со мною ты осталась, — все спасли бы мы. О, согласись со мною!

Лампито

Трудно, трудно, друг, Без мужа ночью на постели женщине, Но будь что будет! Мир нам тоже надобен.

Лисистрата

О милая! Одна из всех ты женщина!

Клеоника

Но если мы поверим и воздержимся (Тьфу, да не будет!), разве мир приблизим мы Такой ценою?

Лисистрата

Да! Клянусь богинями! Когда сидеть мы будем надушенные, В коротеньких рубашечках в прошивочку, С открытой шейкой, грудкой, с щелкой выбритой, Мужчинам распаленным ласк захочется, А мы им не дадимся, мы воздержимся. Тут, знаю я, тотчас они помирятся.

Лампито

И Менелай, увидя грудки голые Своей Елены, меч на землю выронил.[164]

Клеоника

А если бросят вовсе нас мужчины, а?

Лисистрата

Припомни Ферекрата,[165] — и на суку драч!

Клеоника

Все это болтовня и празднословие! А если схватят нас и в спальню силою Потащут?

Лисистрата

Упирайся, за косяк держись!

Клеоника

А если станут драться?

Лисистрата

Против воли дай! В любви насильной нет ведь вовсе радости. Да мало ль средств различных! Будь уверена — Отстанут! Знай, не насладится досыта Мужчина, если женщине не хочется.

Клеоника

Когда вы так решили, так согласны мы.

Лампито

Но вот что: наших-то мужей сумеем мы Принудить к миру доброму и честному, Но что, когда, узнав про то, афиняне На землю нашу нападут предательски?

Лисистрата

Об этом наше дело позаботиться.

Лампито

Пока у вас триеры[166] есть и золото В Акрополе[167] — не быть Элладе мирною.

Лисистрата

Не бойся! И об этом мы подумали. Сегодня ж овладеем мы Акрополем. Я поручила самым старым женщинам, Пока мы здесь о деле совещаемся, Как будто для молитвы в Парфенон войти.

Лампито

Ну, если так, то, значит, все устроено.

Лисистрата

Так почему же то, в чем согласились мы, Нам не скрепить присягой нерушимою?

Лампито

Так говори присягу, за тобой и мы!

Лисистрата

(служанкам)

Отлично! Что вы зазевались, скифянки![168] Изнанкой кверху щит поставьте на землю И острый нож мне дайте!

Клеоника

О Лисистрата! Какою клятвой клясться хочешь?

Лисистрата

Древнею, Эсхиловскою: «Над щитами медными, Баранов закалая».[169]

Клеоника

Нет, Лисистрата! Нельзя о мире клясться клятвой воинской.

Лисистрата

Так как же присягнуть нам?

Клеоника

Если б белого Коня достать и внутренности вырезать!

Лисистрата

Где ж белый конь?

Клеоника

Так что же мы придумаем?

Лисистрата

Когда хотите, я вам присоветую: Огромный черный ковш поставим на землю, Потом заколем мех вина фасосского[170] И поклянемся выпить все без примеси![171]

Клеоника

Вот это мне и не сказать как нравится!

Лисистрата

Так живо мех и ковш несите из дому!

Приносят большой ковш и мех с вином.

Клеоника

Подружки дорогие, вот так кружечка! Кинь-грусть, тоску-размыкай, а не кружечка!

Лисистрата

Сюда поставьте и козленка дайте мне! Владычица Пифо,[172] ты, Чаша Дружества, Явите жертву нам благоприятную!

(Развязывает мех, наливает вино в ковш.)

Клеоника

По цвету и по виду кровь отличная!

Лампито

И пахнет сладко, боги мне свидетели!

Миррина

Подружки, присягнуть мне дайте первою!

Клеоника

Нет, нет, клянусь Кипридой! Жребий бросим мы!

Лисистрата

Рукой ковша коснитесь! Лампито, сюда! И пусть за мною повторяет кто-нибудь, А вы, другие, присягайте мысленно!

(Торжественно.)

«Вот я клянусь, ни мужа, ни любовника…»

Клеоника

(повторяет)

«Вот я клянусь, ни мужа, ни любовника…»

Лисистрата

«Не утолять желаний…»

Клеоника молчит.

Говори же, ну!

Клеоника

«Не утолять желаний…». Не могу! Ай, ай!.. Колени подгибаются, Лисистрата!

Лисистрата

«При муже буду жить невинной девушкой…»

Клеоника

«При муже буду жить невинной девушкой…»

Лисистрата

«В шафрановой рубашечке, нарядная…»

Клеоника

«В шафрановой рубашечке, нарядная…»

Лисистрата

«Чтоб в муже распалить хотенье страстное…»

Клеоника

«Чтоб в муже распалить хотенье страстное…»

Лисистрата

«Но добровольно мужу не отдамся я…»

Клеоника

«Но добровольно мужу не отдамся я…»

Лисистрата

«Когда ж к любви меня принудит силою»

Клеоника

«Когда ж к любви меня принудит силою…»

Лисистрата

«Не двинусь с места и позволю нехотя…»

Клеоника

«Не двинусь с места и позволю нехотя…»

Лисистрата

«Не подниму персидских туфель к пологу…»

Клеоника

«Не подниму персидских туфель к пологу…»

Лисистрата

«Не встану, словно львица над воротами…»

Клеоника

«Не встану, словно львица над воротами…»

Лисистрата

«Присягу соблюдая, пью до капли все…»

Клеоника

«Присягу соблюдая, пью до капли все…»

Лисистрата

«А изменю, отныне пусть мне воду пить!»

Клеоника

«А изменю, отныне пусть мне воду пить!»

Лисистрата

За мной вы все поклялись?

Миррина

Все поклялись мы!

Лисистрата

(пьет)

Вот посвящаю жертву.

Клеоника

Поделись со мной, Чтобы с тобою впредь мы были дружными.

Все по очереди пьют из ковша. Крики за сценой.

Лампито

Что там за вопли?

Лисистрата

Что, не говорила ль я? То овладели женщины Акрополем И храмом Девы.[173] Лампито, к своим вернись! И все устрой, как надо, в Лакедемоне! И этих женщин нам оставь в заложницы! А мы войдем в Акрополь и засовами Ворота в крепость загородим накрепко.

Клеоника

А против нас, вооружась, ты думаешь, Мужчины не сбегутся?

Лисистрата

Не боюсь я их. Ни силой, ни угрозами, ни пламенем Они в Акрополь не добудут доступа, Пока того, чего хотим, не сделают.

Клеоника

О, ни за что! А нет, пусть называют нас Не женщинами — трусами последними!

Лампито уходит. Остальные женщины поднимаются в Акрополь и затворяют за собою ворота.

Парод

Разделенные на два отряда, входят двенадцать стариков афинян; на плечах у них вязанки хвороста, в руках жаровня с углями.

Предводитель хора стариков (Стримодор)

Иди, Дракет,[174] веди отряд! Пускай потеют плечи И давит спину толстый ствол маслины серебристой.

Первый отряд стариков

Строфа

Как много дивного нас ждет В долгой, долгой жизни! Ну, кто б поверил, Стримодор, В то, что вот случилось? Те женщины, что мы в домах Вскормили на беду себе, Владеют Девы алтарем, Владеют городом моим, Засовами из дуба Загородили входы.

Предводитель первого отряда (Дракет)

Скорей же в бой спеши, Филург! Акрополь перед нами! Горячим хвороста кольцом мы окружим мятежниц, Задумавших такое зло, такое зло свершивших. Своей рукой мы их сожжем, подбросим сами пламя. Одним ударом всех сразим, жену Ликона[175] первой.

Второй отряд стариков

Антистрофа

Клянусь Деметрой, над собой Я не дам смеяться! И Клеомен,[176] что на тебя, Город, поднял руку, Сторицей пеню уплатил, Лаконский закусивши гнев, Ушел он вспять, отдав мне меч, Ушел в разорванном плаще, Нечесаный, небритый, Шесть лет не умываясь.

Предводитель второго отряда (Филург)

Его в бою я одолел, могучего стратега. В четырнадцать рядов у стен его щиты стояли. А этих тварей дерзкий род, проклятый Еврипидом[177] И ненавистный всем богам, неужто не сражу я? Ведь мой трофей[178] на все века стоит над Марафоном.

Останавливается перед возвышением, ведущим к Акрополю.

Первый отряд стариков

Строфа

Но вот до цели я дошел. Надо мне взойти теперь На этот скат крутой перед Акрополем. Но как поклажу подниму? Я ж не мерин и не мул! От тяжелых, толстых бревен уж давно болит спина. Поспешайте, старички! Раздувайте угольки! Чтоб перед концом дороги не погас огонь в золе. Фу-фу Ну и дыму, у-у-у!

Раздувают огонь.

Второй отряд стариков

Антистрофа

Геракл-владыка, вот так дым! Так и рвется из горшка! Как пес из подворотни, мне в глаза впился, — Дивиться нечему, дружок! То Лемнийский огонек.[179] Ах, ничто еще так больно не щипало глаз моих! К воротам теперь беги И богине помоги! Мой Лахет! Когда не нынче, так когда ж ей удружить? Фу-фу! Ну и дыму, у-у-у!

Предводитель стариков

(подбегает к воротам)

Но вот, по милости богов, проснулось, дышит пламя. Сейчас вплотную у ворот дрова и хворост сложим. Потом на углях разожжем лозы смолистый факел, И пламя высоко взовьем, и бросимся на приступ. Когда ж засовов и тогда мятежницы не снимут, Ворота пламенем сожжем, врагов в дыму задушим. Вязанки наземь бросим, так! А дыму, дыму! Боги! Уж не позвать ли в помощь нам самосских полководцев?[180] Теперь давить мне на хребет поклажа перестала. Твое уж дело, друг-горшок, из искры выдуть пламя, Чтоб прежде всех я мог разжечь горящий мести факел. Победа-госпожа, приди! И пусть над злобой женской, Над глупым женским мятежом мы свой трофей поставим!

(Зажигает факел.)

Озабоченно и быстро вбегает хор женщин с кувшинами на плечах.

Предводительница хора женщин (Стратиллида)

Что видим мы? Вспыхнул огонь, вырвался дым! Подружки! Пожар! Пожар! Вихрем сюда! Мчитесь толпой На помощь!

Первый отряд женщин

Строфа

Лети, лети в битву, Нико![181] Сожгут подруг, милых спалят. Калике смерть, гибель грозит Критилле. Грозит им суд власти мужской, Смертельный гнев злых стариков. Поздно, боюсь, помощь идет, Только бы в срок поспеть нам. Встав до зари, Воду набрать Я к роднику спустилась. Там у ручья гомон и гам, Ругань и крик, Хохот и стук кувшинов, Служанок визг, плеск родника, Пинки, толчки, локти, бока. Живо в кувшин воду набрав, Прочь я бегу, милым помочь, Тем, кто в огне, в черном дыму, Несу в кувшинах воду.

Второй отряд женщин

Антистрофа

Глухих, гнилых, злых стариков Видела я, в город бредут, Еле дыша, хворост несут В охапках. Словно топить баню хотят, Страшно бранясь, так говорят: «Пламенем мы женщин сожжем И на углях поджарим». Зевсова дочь,[182] Зло отврати! Женщин не дай изжарить! Пусть они в дом мир возвратят, Пусть от войны Граждан спасут и город. За тем одним в храм твой святой Они теперь, Дева, вошли. Затем тебя в помощь зову, Города мать! Если к стене Бросит огонь мужа рука, Носи кувшины с нами.

Предводительница женщин

(подбегает к воротам)

Оставьте, эй! За что взялись, чего хотите, воры? Не добрых, набожных людей, не граждан это дело!

Предводитель стариков

Такой беды уж мы никак, никак не ожидали! На помощь запертым в стенах бегут отряды женщин.

Предводительница женщин

Дрожите, трусы! Страшно вам? Что, много нас? А мы ведь — Едва и тысячная часть великих воинств женских.

Предводитель стариков

О Федрий, друг! Неужто ж мы ругаться им позволим? И ртов крикливых не заткнем, и не побьем их палкой?

Поднимают посохи.

Предводительница женщин

Подружки дорогие! С плеч и мы кувшины снимем, Чтоб не мешало нам ничто, когда придется драться.

Ставят кувшины на землю.

Предводитель стариков

Когда бы в зубы дали им разочка три-четыре, Как дал Бупалу Гиппонакт,[183] тотчас бы замолчали.

Предводительница женщин

Ну, попытайся, ну, ударь! Вот здесь стою я, видишь? Но знай же, так, как я, в тебя не вцепится и сука.

Предводитель стариков

Молчи, не то ударю так, что старость позабудешь!

Предводительница женщин

Вот — Стратиллида я! Посмей меня хоть пальцем тронуть.

Предводитель стариков

Ударю в ребра кулаком, так чем ты мне ответишь?

Предводительница женщин

Тебе я горло перерву и выгрызу печенку.

Потасовка. Старика бьют.

Предводитель стариков

Теперь я вижу, Еврипид — мудрейший из поэтов. Ведь он про женщину сказал, что твари нет бесстыдней.

Предводительница женщин

С водой кувшины наши где? Подымем их, Родиппа!

Предводитель стариков

Забыла бога ты, зачем сюда бежишь с водою?

Предводительница женщин

А у тебя на что огонь? Себе костер готовишь?

Предводитель стариков

А я вот этим огоньком сожгу твоих подружек.

Предводительница женщин

А я вот этою водой залью твой огонечек!

Предводитель стариков

Огонь мой хочешь загасить?

Предводительница женщин

Сейчас покажет дело.

Предводитель стариков

В руках, вот видишь, факел, им тебе прижгу я глотку.

Предводительница женщин

Мочалку доставай! Сейчас тебе устрою ванну.

Предводитель стариков

Ах ты, гнилушка! Ванну мне?

Предводительница женщин

Да, свадебную ванну!

Предводитель стариков

Какая дерзость, слышишь, друг?

Предводительница женщин

Свободной я родилась.

Предводитель стариков

Тебя от крика отучу!

Предводительница женщин

В последний раз судил ты.[184]

Предводитель стариков

Эй! Косы подожгите ей!

(Бросается на женщину с факелом.)

Предводительница женщин

Вода, теперь за дело!

(Выливает на него кувшин.)

Предводитель стариков

Ай, ай, ай, ай!

Предводительница женщин

Тепло тебе?

Предводитель стариков

Тепло? Какое! Стой! Уймись!

Предводительница женщин

Полью, и розой расцветешь.

Предводитель стариков

И так дрожу, насквозь промок.

Предводительница женщин

Так что ж, ведь у тебя огонь. У огонька согрейся!

Пляска женского и мужского хора. Тимпаны. Бубны.

Эписодий первый

Входит Советник, дряхлый старик, и Стражники.

Советник

Когда ж конец придет распутству женскому,[185] Тимпанам женским, праздникам Сабасия[186] И оргиям на крыше в честь Адониса? Ведь сам я был свидетелем в собрании: За Демостратом[187] слово. Предлагает он Отправить флот в Сицилию, а женщины Вопят и пляшут: «Ай, ай, ай, Адонис[188] мой!» Набор в Закинфе[189] предлагает Демострат, А женщины на крыше скачут пьяные: «Увы, увы, Адонис!» Так-то женщины Перекричали горбуна негодного. Вот каково оно, злонравье женское!

Предводитель стариков

А что б сказал ты, если б этих тварей нрав Узнал? Бранили, били, обливали нас Водою из кувшинов. Видишь — мокрые Трясем рубашки, как пеленки детские.

Советник

И поделом нам, Посейдон свидетель мне! Ведь сами помогаем мы распутничать Своим же женам и разврату учим их, А после их проделкам удивляемся. Один заходит к золотых дел мастеру И говорит: «Кузнец! Вчера за танцами В любимом ожерелье у жены моей Случайно ключик из замочка выскочил, А мне на Саламин уехать надобно. Так ты ко мне зайди сегодня под вечер И половчее ключик вставь жене моей». Другой приходит к рослому сапожнику, Не по летам здоровому и крепкому, И говорит: «Сапожник! У жены моей В подъеме что-то жмет и тесно пальчику. А пальчик нежный! Так к полудню, милый мой, Ты к ней зайди и растяни немножечко». К чему все это привело, вы видите? В заботах о деньгах для корабельщиков Я, ваш советник, прихожу к Акрополю, И что ж — войти мне запрещают женщины! Но нечего тут медлить. Ломы дать сюда! Я научу их быстро, как распутничать.

(Стражнику.)

Негодник, рот разинул, ты куда глядишь? Одно и знаешь — кабаки высматривать. Под низ проденьте ломы и потом зараз Упритесь об ворота, а отсюда я Вам помогу.

Ломают ворота.

Лисистрата

(выходит)

Напрасно вы стараетесь, Сама к вам выхожу я! Так к чему же лом? Не лом тут нужен, а сознанье здравое.

Советник

Так вот как, а, негодница! Эй, стражники! Схватить ее и руки за спиной связать!

Лисистрата

Вот Артемидою клянусь, рукою лишь Меня коснись — заплачешь, хоть и стражник ты!

Драка. Стражники отступают.

Советник

(стражнику)

Боишься, трус! Хватай ее у пояса! И ты за ним! Вдвоем ее вяжите, эй!

Выходит Клеоника.

Клеоника

Вот я Пандросою[190] клянусь, мизинцем хоть Притроньтесь к ней, домой уйдете мокрыми.

Драка. Стражники отступают.

Советник

Что, мокрыми? Подать другого стражника! Сперва вяжите эту вот, болтливую!

Лисистрата

Вот я Фосфорою[191] клянусь, ударить лишь Ее попробуй, и попросишь пластыря!

Советник

Еще чего? Эй, стражник! Волоки ее! Я научу вас, как бежать, негодные!

Та же игра.

Клеоника

Вот Таврополою[192] клянусь, коснись ее, Все волосы по одному я выдеру!

Та же игра.

Советник

Опять несчастье: разбежались стражники. И все же так мы не уступим женщинам. Смелее, скифы! Мы в ряды построимся И бросимся на приступ.

Лисистрата

Так узнайте же, Есть и у нас четыре роты целые Вооруженных до зубов афинянок.

Советник

Эй, скифы! Руки ей скрутите за спину!

Лисистрата

Сюда, сюда, воинственные женщины! Молочницы, колбасницы, горшечницы, Селедочницы, зеленщицы, ключницы! Тащите, волоките, рвите волосы, Ругайтесь, и кусайтесь, и царапайтесь!

Из Акрополя выбегают женщины. Драка. Стражники отступают.

Довольно, стойте, трупов не бесчестите!

Советник

Беда, беда! Проиграно сражение!

Лисистрата

Чего ж ты ждал? Иль встретить ты надеялся Рабынь пугливых? Иль не знал, что яростной И женщина бывает?

Советник

О, еще бы нет! В особенности выпившая женщина.

Предводитель стариков

Довольно ты потратил слов, почтеннейший советник! Зачем же с этими зверьми вступаешь в разговоры? Забыл, как обижали нас, водою обливали, Как в ванне выкупали нас, в рубашках и без мыла?

Предводительница женщин

Вот видишь, миленький, рукам давать не надо воли! А тронешь, тут уж не сердись на синяки и шишки. Скромненько, тихонько сидеть, как девушка, хочу я, И не обижу никого, травинки не задену, Пока не трогают меня и, как осу, не дразнят.

Агон

Хор стариков

Ода

Зевс-отец! Как сразить Чудищ злых подлый род? Как стерпеть столько бед? Ты приди в помощь нам! Дай совет, как узнать, Для чего, почему захватили они Город наш? Для чего На высокой горе, недоступный, святой Твоей дочери храм?

Пляска.

Предводитель стариков

Так задай им вопрос, и не слушайся их, и до корня во всем допытайся! Ведь постыдно бы было убраться ни с чем, отступить без суда и допроса.

Советник

Эпиррема

Зевс свидетель, вы правы, и прежде всего об одном их спросить я желаю, Для чего захватили Акрополь они и засовами заперли входы?

Лисистрата

Для того, чтобы золотом вашим владеть и чтоб вы воевать перестали.

Советник

Так ты думаешь, золото — корень войны?

Лисистрата

И войны, и раздоров, и смуты. Для того, чтобы мог наживаться Писандр и другие правители ваши, Постоянно возню затевают они. Ну и пусть и кричат и хлопочут, Как хотят, что есть сил, только денег не видать уж им больше и баста!

Советник

Что же делать вы станете?

Лисистрата

Что за вопрос? Управлять будем вашей казною.

Советник

Что? Казной управлять собираетесь вы?

Лисистрата

Что ж ты странного в этом находишь? А доныне домашнею вашей казной мы, хозяйки, не правили разве?

Советник

Это вовсе не то.

Лисистрата

Почему же не то?

Советник

Для войны нам нужны эти деньги.

Лисистрата

Да войну-то вам вовсе не надо вести.

Советник

Как себя защитим мы иначе?

Лисистрата

Мы спасем вас и мы защитим.

Советник

Вот так так! Вы спасете!

Лисистрата

Конечно!

Советник

О боги!

Лисистрата

Хоть ты хочешь не хочешь, а будешь спасен!

Советник

Что за речи?

Лисистрата

Сердиться напрасно. То, что сделать должны мы, то сделаем, знай!

Советник

Милый Зевс, вы насилья хотите?

Лисистрата

Не насилья — спасенья.

Советник

Не просим о нем.

Лисистрата

Но нуждаетесь в нем тем сильнее.

Советник

Да у вас-то откуда взялась, расскажи, о войне и о мире забота?

Лисистрата

Расскажу.

Советник

Поспеши, чтоб беды не нажить.

Лисистрата

Ты же выслушай речь терпеливо. И сдержать потрудись свои руки.

Советник

Как быть? Не могу, поднимаются сами: Справедливая ярость клокочет в груди.

Клеоника

Осторожней, поплатишься вдвое.

Советник

Нет, старуха, себе это каркаешь ты! Говори же!

Лисистрата

Сейчас начинаю. Ты ведь помнишь, в начале войны и невзгод терпеливо нужду мы сносили. Запрещала нам женская скромность тогда в ваше дело мужское мешаться. Да и вы не давали ворчать и роптать, хоть не по сердцу многое было. Только вскоре узнали мы вас хорошо — и как часто, за прялками сидя, Приходилось нам слышать о новой беде и о новых безумиях ваших, И, печаль глубоко затаивши, вопрос задавали мы, будто с улыбкой: «Что же нового слышно о мире у вас? Что о мире решили сегодня На собрании вы?» — «Что за дело тебе? — отвечали мужчины сердито. — Ты молчи себе знай». Приходилось молчать.

Клеоника

Ну а я б никогда не смолчала!

Советник

Не молчала б, так криком кричала, поверь!

Лисистрата

Мы молчали и дома сидели. Но порой уже мы и о худших делах, о постыдных делах узнавали. И у мужа хотели спросить, почему поступили вы так безрассудно? Но, с презреньем взглянув, отвечали мужья: «Принимайся за пряжу скорее! А не то берегись, заболит голова. А война — это дело мужское!»

Советник

Аполлоном клянусь, справедливая речь!

Лисистрата

Справедливая? Ах ты, несчастный! Так совет и тогда мы не вправе вам дать, если ваше безумно решенье? Но когда уже говор открытый пошел и на всех перекрестках роптали, Что уж вовсе мужчин не осталось в стране, видит бог, никого не осталось, — Вот тогда-то мы, женщины всех городов, заключили союз нерушимый И поклялись Элладу спасти сообща. Да чего ж еще ждать оставалось? И теперь, если слушаться станете вы благодетельных наших советов И начнете молчать, как молчали и мы, вам помочь мы тогда обещаем.

Советник

Это вы-то помочь? Безрассудная речь! Безобразная речь!

Лисистрата

Замолчи ты!

Советник

Ах, проклятая, хочешь, чтоб я замолчал! Перед кем же, мой бог, перед тварью В покрывале цветном на пустой голове? Никогда!

Лисистрата

Если в этом помеха, Не горюй, от меня покрывало прими! Окрути покрывало вокруг головы И теперь уж молчи!

Клеоника

Да в придачу с куделью корзинку возьми, Обвяжись пояском и куделю чеши Да бобы шелуши. А война — это женское дело!

Закручивает советника в покрывало.

Хор женщин

Антода

Подружки милые, пора! Оставим же кувшины, Чтобы товаркам дорогим в веселой пляске вторить. В пляске мне не устать. В песне мне не отстать. И в ногах хватит сил, И в груди жарок пыл. Я готова на все Ради милых. В душе у них доблесть живет, Красота, простота, Справедливость, отвага, к отчизне любовь И разумная мысль.

Пляска.

Предводительница женщин

О царица родильниц и женщин оплот, ты, чьи речи крапивы колючей, Будь отважней в бою и врага не щади! Парус ставь по попутному ветру!

Лисистрата

Антэпиррема

Но когда убеждающий сладко Эрот и Киприда, рожденная морем, Золотую тоску в наши груди вдохнет и расплавит желаниями члены, И упругую силу мужам подарит и протянет их руки к объятьям, Вот тогда назовут нас Эллады сыны Разрешительницами сражений.

Советник

А за что?

Лисистрата

Да за то хоть, что прежде всего вас отучим мы бегать по рынкам, Обнаживши мечи и щитами стуча.

Клеоника

Да, отучим! Клянусь Афродитой!

Лисистрата

А теперь, погляди! По горшечным рядам, по зеленому ряду несутся Копьеносцы, пелтасты,[193] матросы, стрелки — и кричат, и вопят, и буянят.

Советник

Видит Зевс, так и надо! Отважный народ!

Лисистрата

Да ведь это же просто забавно, Когда воин с Горгоной[194] на медном щите о снетках торговаться приходит.

Клеоника

Зевс свидетель, вчера еще видела я, как военный, верхом и кудрявый, У старухи торговки яички купил и в свой шлем боевой положил их А недавно фракиец,[195] косматым щитом и копьем, как Терей,[196] потрясая, Чуть не до смерти бедную тварь напугал и наелся оладий досыта.

Советник

Ну, а как же распутать надеетесь вы государства запутанный узел, На земле и на море направить дела?

Лисистрата

Очень просто.

Советник

Ну как, расскажи мне!

Лисистрата

Если пряжа затянется в узел у нас и комками собьется на прялке, Подхвативши ее, мы распутаем нить, потянув и сюда и отсюда; И войну точно так же распутаем мы, если вы нам распутать дадите, Заключив договор, полномочных послов мы пошлем и сюда и отсюда.

Советник

Это что ж, или пряжей считаете вы, или шерстью овечьей на прялке Государственный труд? Неразумный народ!

Лисистрата

Да, когда б вы разумными были, С государством своим обращались бы вы, как мы, женщины, с шерстью овечьей.

Советник

Как же так! Расскажи!

Лисистрата

Вот что сделать бы вам! Как сначала в корытах и чанах Промываем мы шерсть и счищаем репьи, так и вам бы из города надо Негодяев и трусов повычесать вон и повыдергать злые колючки.[197] Все повычесать вон, что свалялось в комки, что в погоне за теплым местечком Присосалось и тянет народную кровь, их должны положить вы под ноготь. А почистив, порядочных граждан собрать и навить их на прялку союза. Поселенцев навить[198] и союзных друзей, если нам они преданы верно. Должников государства — и тех не забыть и прибавить к кудели гражданской, А потом поглядеть, как живут города, что от нашей державы родились, Как в забвенье они сиротливо лежат, словно хлопья разбросанной пряжи. Их должны мы заботливо всех подобрать и навить на единую прялку. Вот тогда-то спрядем мы единую нить и великий клубок намотаем. И, основу скрепивши, соткем из него для народа афинян рубашку.

Советник

Возмутительно, право, что ткать и прясти вы хотите дела государства. Да какое вам дело, скажи, до войны?

Лисистрата

Это нам что за дело? Проклятый! Знай, для женщин война — это слезы вдвойне! Для того ль сыновей мы рожаем, Чтоб на бой и на смерть провожать сыновей?

Советник

Замолчи! О, не надо про горе!

Лисистрата

И к тому же в года, когда юность цветет, когда хочется радость увидеть, Из-за ваших походов, как вдовы, мы спим. Ну, про нас говорить я не стану. Наших девушек бедных мне жалко до слез, что стареются, сидя за прялкой.

Советник

Но мужчина ведь тоже стареется, а?

Лисистрата

У мужчин это дело другое, Он домой возвратится с седой годовой и возьмет себе девочку в жены. А у женщины бедной пора недолга, и когда не возьмут ее к сроку, Уж потом не польстится никто на нее, и старуха сидит и гадает.

Советник

Да, конечно, кто может еще полюбить…

Лисистрата

Ну, а ты-то чего? И когда ты помрешь? Закажи себе гроб, а могилка уж ждет! А кутью, так и быть, для тебя я сварю! Вот держи, я дарю тебе венчик!

Клеоника

А вот это на саван прими от меня!

Лисистрата

Эти ленты к венку от меня получи. Так чего же ты ждешь? К челноку поспеши! Отплывает Харон.[199] Он тебя и зовет и торопит.

Обкручивает советника лентами.

Советник

Ну как стерпеть такое оскорбление? Свидетель Зевс, сейчас бегу в собрание, Пусть все увидят, что со мною сделали.

Лисистрата

Обижен, что тебя не отпевали мы? Утешься, друг, на третьи сутки поутру Мы по тебе поминки справим славные.

Актеры уходят.

Парабаса

Хор стариков

Ода

Дольше спать нам не годится! Мы от граждан рождены. Нет, плащи мы наземь скинем, приготовимся к борьбе. Пахнет здесь большой бедой. Худшим, чем казалось, злом. Хитрый план виден тут. Гиппиеву[200] тиранию ясно, ясно чую я. Ах, боюсь, подошли От спартанцев сюда Хитрые и злые люди и, с Клисфеном сговорясь, Этих женщин ненавистных подучили воровски Завладеть казною нашей. Боги, чем же Я теперь стану жить?

Предводитель стариков

Эпиррема

Разве дело, чтобы стали граждан женщины учить, Чтобы женщины посмели о доспехах рассуждать. Помирить нас захотели с кем — с лаконскими людьми? А ведь в пасти волка злого больше правды, чем у них. Нет, сограждане, тирана против нас плетется сеть. Но не дам тирану править над собой, остерегусь. Меч отточенный я буду в ветви миртовой носить И по рынку, как Гармодий,[201] при оружии гулять. Рядом с ним пускай поставят и меня. Ведь подвиг мой Так же славен: злой старухе по зубам хочу я дать.

Схватка.

Хор женщин

Антода

Осторожней! Не признает и родная мать тебя. О подружки, о старушки, так разденемся ж и мы! К вам теперь слова мои, Граждане афинские: В честь земли нам родной, Что в свободе и в веселье с детства воспитала нас. Семь годков было мне,[202] В сумке шерсть я несла. В десять лет зерно молола для владычицы святой.[203] В платье алом, во Бравроне, я медведицей была.[204] Дочь отцовская, Потом я шла с корзиной,[205] Спелых смокв гроздь неся.

Предводительница женщин

Антэпиррема

Если я советом добрым городу помочь могу, Хоть я женщина, с презреньем не смотрите на меня: Ведь и я свой вклад любовно в дело общее вношу, Вклад мой лучший, дар мой ценный — я детей рожаю вам. А у вас, беззубых, старых, в чем заслуга, в чем ваш дар? Где он? Дедов клад мидийский[206] расточить сумели вы, Ну а сами в возмещенье и полушки не внесли? Погодите, доведете нас до гибели еще! Что, ворчите? Берегитесь! Если тронете меня, Этой туфлей деревянной по зубам мы вам дадим.

Схватка.

Хор стариков

Ода

Разве ж это не насилье злое? И чем дальше, тем все хуже, все растет их дерзость. Так конец стыду положим, если мы еще сильны! Наземь скинем мы рубашки, пусть мужчиной от мужчин Пахнет прямо, пахнет честно, тут нам нечего скрывать. Волчья стая, смело в бой, Как в Липсидрий[207] по лугам, Молодыми мчались мы. Друга, час теперь настал былую юность вспоминать, Кости старые размять, Тело снова окрылить.

Предводитель стариков

Эпиррема

Если мы им поддадимся, если палец им дадим, И с руками и с ногами к нам привяжутся они. Корабли они построят, в море выйдут и на нас Поплывут, как в дни былые Артемисия[208] плыла. А не то — так в конском строе нападут, тогда беда. Нет того, кто б пересилил женщин в верховой езде. Из седла уж их не выбить. Амазонок вспомни рать, На копях, мужей разящих, как их Микон[209] написал. Нет, всего б надежней было всех в охапку уложить И ввернуть в гнилые доски наш испытанный бурав.

Хор женщин

Антода

Если злить меня не перестанешь, Вот свинью моей отваги на тебя спущу я! Почешу тебя! Соседей криком напугаешь ты. Но и нам пора одежды наземь скинуть. Пусть от нас Пахнет женщиной взбешенной и готовой укусить. Тронь меня, коснись меня, Луку уж не есть тебе, Черных не видать бобов! Слово мне сказать посмей, клокочет желчь, в тебя я, Словно жук в орла, вцеплюсь[210] Бабкой повивальной.

Предводительница женщин

Антэпиррема

Не боюсь я вас нисколько! Ведь со мною Лампито И Исмения, подружка беотийская моя. Ты ж набрать попробуй войско. Прикажи хоть двадцать раз, Не пойдут к тебе, негодный! Всем соседям гадок ты! А когда Гекатин праздник справить захотелось мне И товарища к детишкам от соседей пригласить, Благонравного ребенка, беотийского угря, — Нет! — сказали мне. В собранье так постановили вы. От таких постановлений вас отучим мы, гляди, Взяв за пятки и встряхнувши и затылок вам свернув.

Эписодий второй

Лисистрата выходит из ворот.

Предводительница женщин

Начальница великого деяния, О, почему выходишь ты печальная?[211]

Лисистрата

Постыдный нрав ваш женский, слабый разум ваш Виной тому, что я брожу в раздумии.

Предводительница женщин

Что сказала ты, что?

Лисистрата

Ах, горькую правду!

Предводительница женщин

Но в чем беда? Подругам расскажи своим!

Лисистрата

Промолвить слово стыдно, тяжелей смолчать![212]

Предводительница женщин

И все ж скажи, несчастья не скрывай от нас.

Лисистрата

Взбесились по мужчинам наши женщины.

Предводительница женщин

О Зевс! Зевс!

Лисистрата

К чему взываешь к Зевсу? Ах, что есть, то есть! Я не могу удерживать их более, Они бегут, таятся, расползаются. Одну едва от щели оттащила я, Что под стеной у Панова святилища.[213] Та по канату выбраться задумала, Та просто убежала, та воробушком Порхнуть решила к Орсилоху[214] в гнездышко, — Ее едва я ухватила за косы. Они изобретают сотни поводов, Чтобы домой вернуться. Вот идет одна. Эй, ты куда, остановись!

Из ворот выходит несколько женщин.

Первая женщина

Домой иду. Оставила я дома шерсть милетскую:[215] Боюсь, чтоб моль не съела.

Лисистрата

Что за моль еще? Ступай обратно!

Первая женщина

Возвращусь я скоренько. Немножко на лежанке поваляю…

Лисистрата

Нет! Не поваляешь! Никуда не выйдешь ты!

Первая женщина

Так шерсть моя пропала?

Лисистрата

Пропади она!

Вторая женщина

Ой, горе, ой, несчастье, полотно мое Некатанное дома!

Лисистрата

Вот еще одна Спешит домой, за полотном некатанным! Назад! назад!

Вторая женщина

Клянусь тебе владычицей, Чуть-чуть лишь покатаю и назад приду.

Лисистрата

Катать тебе тут нечего. Одной позволь — За то же все сейчас возьмутся женщины.

Третья женщина

Молю, богиня, роды задержи мои, Пока дойду до места подходящего.

Лисистрата

А ты куда?

Третья женщина

Сейчас рожу, сейчас рожу!

Лисистрата

Вчера ты вовсе не была беременной!

Третья женщина

Зато сегодня! Отпусти, Лисистрата! Найти позволь мне бабку повивальную.

Лисистрата

(ощупывая ее)

А это что так твердо?

Третья женщина

Мальчик, милая!

Лисистрата

Клянусь Кипридой, странно! Что-то медное И звонкое. Сейчас посмотрим, что это. Негодная! Ты шлем себе подсунула, А говоришь: беременна.

Третья женщина

Беременна!

Лисистрата

При чем же шлем?

Третья женщина

Когда бы здесь же в крепости Родить пришлось мне, я бы в шлем ребеночка Тогда родила, как голубка в гнездышко.

Лисистрата

Все выдумки пустые. Дело ясное! На именины шлема оставайся здесь!

Выходят еще женщины.

Четвертая женщина

Нет, спать я больше не согласна в крепости, С тех пор как змея в капище увидела.[216]

Пятая женщина

А вот меня сживают совы со свету: Кричат, пугают, стонут, не дают уснуть.

Лисистрата

Оставьте небылицы! Ах вы, дурочки! Вам без мужей тоскливо? А мужья по вас Не сохнут разве? О, поверьте, черные Они проводят ночи! Потерпите же! Еще немножко продержитесь, милые! Когда не разойдемся, обещает нам Победу прорицанье; так гласит оно.

Третья женщина

Прочти нам прорицанье!

Лисистрата

Помолчите же!

(Читает.)

«В день, когда ласточки стаей слетятся в единое место, Грубых удодов оставив, удодовых ласк избегая, В бедах спасенье дарует и низшее сделает высшим Зевс-громовержец!..»

Третья женщина

Мой бог, значит, сверху лежать нам придется!

Лисистрата

«… Если же, крылья раскинув, от сени священного храма Ласточки врозь разлетятся, тогда прослывут эти птицы Между пернатых презренной и самою падкою тварью».

Третья женщина

Все ясно, Зевс свидетель!

Лисистрата

Так не станем же, Подружки, расходиться в малодушии. Вернемся в крепость! Ведь постыдно было бы Не соблюсти священное пророчество.

Лисистрата и женщины входят в крепость.

Хор стариков

Строфа

Сказку Расскажу вам в назиданье; эту сказку Слышал я в детстве. Жил на свете молодой Миланион. Женской ласки он боялся как огня. В дебри он жить ушел. Сети, капканы плел, Зайцев, лисиц ловил, Другом собаку взял. И домой не возвращался, И не примирился. Вот что! Так он женщин ненавидел, Вот и мы ничуть не меньше, И Миланиона мы Не глупей.

Предводитель стариков

Поцелуемся, дружок?

Предводительница женщин

Заревешь без чеснока!

Предводитель стариков

Так поленом в ребра дам!

Предводительница женщин

Что за рощей ты оброс!

Предводитель стариков

Был и Миронид[217] таков, Был космат и волосат. Был угрозою врагам, Формиону[218] другом.

Схватка.

Хор женщин

Антистрофа

Сказку Расскажу тогда и я в ответ на сказку Про Миланиона. Жил-был Тимон, был он зол и ядовит, Как репейник, неприступен и колюч. Вскормлен Эринией.[219] Черною желчью полн, Тимон в леса ушел, В мрачной пещере жил И проклятьем страшным проклял Вас, мужчин негодных. Вот что! Так всю жизнь он ненавидел Подлый род мужчин негодных, А для женщин был всегда Нежный друг.

Предводительница женщин

Хочешь в зубы получить?

Предводитель стариков

Ох, не надо, ох, боюсь!

Предводительница женщин

Так ногой ударю в бок!

Предводитель стариков

Все откроешь, берегись!

Предводительница женщин

И пускай! Хоть я стара, Не увидишь ты волос: Гладко все и чисто все, Выжжено на свечке.

Схватка.

Эписодий третий

Входит Лисистрата.

Лисистрата

Сюда, сюда, подружки, поскорей ко мне Бегите!

Вбегают женщины, среди них — Миррина.

Первая женщина

Что случилось? Что за крик? Скажи!

Лисистрата

Вот, вот, мужчина! Он бежит как бешеный, Охвачен Афродитиным неистовством.

Миррина

Царица Кипра, Кифереи, Пафоса,[220] Веди его и впредь такой дорогою!

Первая женщина

А кто и где он?

Лисистрата

Возле храма Хлоина.[221]

Первая женщина

Да вот он, вот он! Видит бог! Но кто ж это?

Лисистрата

Глядите, не признаете ль?

Миррина

Свидетель Зевс, Признала я! Да это же Кинесий мой!

Лисистрата

Так стойкой будь! Поджарь и подрумянь его! Дразни его, люби и не люби его! Но помни то, о чем клялась над чашею.

Миррина

Все помню, будь покойна.

Лисистрата

Ну, так я сперва Его приму и встречу доброй шуткою. Уж я его поджарю! Ты ж уйди пока!

Женщины, кроме Лисистраты, уходят. Появляется Кинесий.

Кинесий

О горе, горе! Что за схватки страшные! Какие рези! Как на дыбе рвут меня!

Лисистрата

Стой! Кто идет? Здесь караулы!

Кинесий

Я иду.

Лисистрата

Мужчина?

Кинесий

Ох, мужчина!

Лисистрата

Убирайся прочь!

Кинесий

Ты кто ж сама, что гонишь?

Лисистрата

Здесь на страже я.

Кинесий

Так позови Миррину, я прошу тебя.

Лисистрата

Позвать тебе Миррину, вот как? Кто же ты?

Кинесий

Я — муж ее, Кинесий, из Пеонии.[222]

Лисистрата

Так здравствуй же, любезный! Не безвестен ты! Твое имя нам всем знакомо славное. Жена твоя нам вечно про тебя твердит. Яйцо ли ест иль грушу: «За здоровие Кинесия!» — прибавит.

Кинесий

Ах ты милая!

Лисистрата

Клянусь Кипридой! Если ж разговор зайдет О вас, мужчинах, говорит жена твоя: «Щенята все перед моим Кинесием».

Кинесий

Зови ж ее!

Лисистрата

Ну вот! А что подаришь мне?

Кинесий

Я хоть сейчас согласен, если хочешь ты. Одно имею, — что имею, дам тебе.

Лисистрата

Так я пойду и позову.

Уходит.

Кинесий

(один)

Скорей иди! Ведь для меня нет в жизни больше радости! С тех пор, увы, как из дому ушла жена, И в дом входить противно. Все мне кажется Несносною пустыней. Удовольствия В еде не нахожу я. Как в огне горю.

Миррина

(со стены)

Его люблю, люблю я. Но любви моей Ему не надо. Лучше не зови меня!

Кинесий

О чем ты там, Мирриночка, любовь моя? Сойди ко мне скорее!

Миррина

Ни за что! Нет, нет!

Кинесий

На голос мой ты не придешь, Мирриночка?

Миррина

Тебе меня не нужно! Так зачем идти?

Кинесий

Что говоришь — не нужно? Нужно до смерти!

Миррина

Прощай же!

Кинесий

Не меня, так хоть ребеночка Послушайся! Зови, сыночек, мать свою!

(Измененным голосом.)

Ай, мама, мама, мама, мама!

(Продолжает.)

Что, жаль тебе? Ведь это ж твой ребеночек, Шестой уж день не мытый и не кормленный.

Миррина

Ах, мне-то жаль! Но вот отцу до бедного И дела нет.

Кинесий

Сойди, возьми дитя свое.

Миррина

(выходит из ворот)

Сойду! Как быть! О сердце материнское!

Кинесий

Теперь она мне и моложе кажется, Чем прежде, и во много раз красивее. А этот холодок ее и прихоти С ума меня сведут от страсти бешеной.

Миррина

Отца-злодея маленькое дитятко!

(Ласкается.)

Дай поцелую, приласкайся к матери!

Кинесий

Ах глупая! Зачем ты это делаешь? Послушавшись подруг, меня ты мучаешь Да и себя изводишь.

(Обнимает ее.)

Миррина

Мне и дела нет!

Кинесий

Нет дела до того, что вышивание Твое растащат куры?

Миррина

Пропадай оно!

Кинесий

И Афродита от тебя давно уже Не видит угожденья. Возвратись домой!

Миррина

Не возвращусь, пока вы не помиритесь И воевать не кончите.

Кинесий

Так, может быть, Мы сделаем и это.

Миррина

Ну так, может быть, И мы к вам возвратимся. А сейчас нельзя!

Кинесий

Но ты пока приляг со мною, милая!

Миррина

Нет, нет! И все ж люблю тебя без памяти.

Кинесий

Ты любишь, любишь? Так приляг, Мирриночка!

Миррина

Смешной ты, право! Здесь, перед ребеночком!

Кинесий

Нет, нет! Манет![223] Ребенка отнеси домой.

(Закрывается.)

Вот видишь — нет сыночка, не видать его. Приляг же поскорее.

Миррина

Где же ляжем мы, Глупец?

Кинесий

В пещере Пана, превосходно там.

Миррина

Но как в Акрополь я вернусь нечистою?

Кинесий

Что за беда, в Клепсидре[224] ты помоешься.

Миррина

Ты хочешь, чтобы клятву я нарушила?

Кинесий

Грех на меня! О клятве позабудь своей!

Миррина

Так коврик принесу я.

Кинесий

А на что его? И на земле мы можем.

Миррина

Не позволю я, Чтоб на земле лежал ты. Видят боги, нет!

(Убегает.)

Кинесий

(один)

Меня, конечно, любит эта женщина.

Миррина

(возвращаясь)

Ну вот, ложись! Ты видишь, раздеваюсь я. Ай, ай! Как быть? Перинка нам нужна теперь!

Кинесий

К чему ее? Не надо!

Миррина

Надо, миленький! Так жестко будет.

Кинесий

Радость, поцелуй меня!

Миррина

Ну вот!

(Целует и убегает.)

Кинесий

Ай, ай! Как сладко! Возвращайся же!

Миррина

(возвращается)

Ну вот перинка! Ляг же! Раздеваюсь я! Ай, ай! Как быть? Что делать? Ведь подушки нет!

Кинесий

Не надо мне подушки!

Миррина

Нужно мне зато.

(Убегает.)

Кинесий

(один)

О друг мой, как Геракла, угощают нас!

Миррина

(возвращается)

Ну вот, привстань, готово! Будто все теперь?

Кинесий

Конечно все! Приди ж скорее, золотце!

Миррина

Сейчас, снимаю пояс. Ну так помни же О мире. И не вздумай обмануть меня!

Кинесий

Пускай погибну!

Миррина

Боги! Покрывала нет!

Кинесий

Не надо покрывала! Я тебя хочу!

Миррина

Вот погоди, успеешь! Я тотчас вернусь.

Уходит.

Кинесий

(один)

Она меня убьет своими тряпками!

Миррина

(возвращается)

Приподнимись немного!

Кинесий

Все уж поднято!

Миррина

Натремся маслом, хочешь?

Кинесий

Не хочу, нет, нет!

Миррина

Клянусь Кипридой, все равно натру тебя!

Убегает.

Кинесий

(один)

Владыка Зевс! Пусть масло разольет она!

Миррина

(возвращается)

Ну, протяни же руки и натри себя!

Кинесий

Геракл свидетель, масло мне не нравится! Оно чем хочешь пахнет, а не свадьбою.

Миррина

Что принесла я? Масло деревянное!

Кинесий

Оставь его, отлично!

Миррина

Что за глупости!

Убегает.

Кинесий

(один)

Будь трижды проклят тот, кто масло выдумал.

Миррина

(возвращается)

Ну вот, прими же склянку!

Кинесий

Вот где скляночка! Ложись ко мне и больше ничего уже Не приноси!

Миррина

Дружочек, так и сделаю. Вот видишь, разуваюсь. Но за договор Голосовать ты будешь?

Кинесий

Да, клянусь тебе!

Хочет обнять Миррину, та вырывается и убегает.

Несчастный я! Женой замучен до смерти! Дразнила, изнурила и оставила. Ах, куда мне спешить и кого мне любить? Та, что мне всех милей, обманула меня. Как ребеночка мне без жены прокормить? Филострат, Филострат![225] Кормилицу найди мне!

Предводитель стариков

Велика твоя скорбь, тяжела твоя боль, Мой несчастный, мой бедный, обманутый друг! Ай-ай-яй, я тебе сострадаю. Чье железное сердце снесет эту боль? Чьи стальные бока, чей упрямый хребет? Чья печенка, чьи бедра, чей нежный цветок, Если с каждой зарей Он тщетно расцветает?

Кинесий

(корчится па подстилке)

Что за жгучая боль, что за рези, о Зевс!

Предводитель стариков

Ну, а кто виноват, кто обидел тебя? Ненавистная, низкая, мерзкая тварь!

Кинесий

Нет, прелестная, нежная, сладостней всех!

Предводитель стариков

Что за нежная, — нет! Безобразная, грязная, вот что! О Зевс! Как песчинку с земли к облакам ее взвей! В урагане и буре, в грозе и огне, Закрути ее вихрем, столбом заверти, Задуши, оглуши, а потом отпусти, Чтоб обратно на землю упала она И, с размаху насев, Наскочила к мужчине на вертел.

Эписодий четвертый

Выходит Спартанский вестник.

Спартанский вестник

Афинян где собранье и старейшины? Пританы[226] где? Пришел я с важной новостью.

Афинянин

(выходит)

Ты кто такой? Мужчина иль чудовище?

Спартанский вестник

Глашатай я, свидетель Зевс! Пришел сюда Из Спарты, чтоб о мире разговаривать…

Афинянин

А это что под мышкой, ты копье несешь?

Спартанский вестник

Да нет же, видят боги!

Афинянин

Что ты вертишься? Накидкою закрылся! Или опухоль — С дороги?

Спартанский вестник

О мой Кастор![227] Привязался же, Болтун!

Афинянин

Да ты жениться хочешь, бедненький!

Спартанский вестник

Нисколько, Зевс свидетель! Что за вздор еще!

Афинянин

А это что же?

Спартанский вестник

Трость лакедемонская!

(Раскрывается.)

Афинянин

Тогда и это — трость лакедемонская?

Та же игра.

Все знаю я, ты видишь. Расскажи же мне, Как вам теперь живется в Лакедемоне?

Спартанский вестник

Восстал весь Лакедемон, и союзники Поднялись. «Дай Пеллану!»[228] — восклицают все.

Афинянин

Но кто ж виновник бедствия народного? Неужто Пан?

Спартанский вестник

Нет, нет! От Лампито пошла Зараза. А потом, ее послушавшись, Все женщины поклялись в Лакедемоне Не подпускать мужчин к своим смоковницам.

Афинянин

Ну, как же вы?

Спартанский вестник

Одна беда! По городу, Как со свечами, бродим, спотыкаемся. Ведь женщины к себе и прикоснуться нам Не позволяют, прежде чем с Элладою Не заключим мы мира и согласия.

Афинянин

Так вот оно! По всей Элладе женщины О том же сговорились. Понимаю все! Скажи же в Спарте, чтоб послов отправили Сюда скорее и с правами полными. А я в Совете нашем объясню беду И предложу послов избрать немедленно.

Спартанский вестник

Бегом бегу. Сказал ты слово здравое!

Оба уходят.

Предводитель стариков

Зверя нет сильнее женщин ни на море, ни в лесу. И огонь не так ужасен, и не так бесстыдна рысь.

Предводительница женщин

Вот и видно! Потому-то и воюешь ты со мной? А ведь мы с тобой могли бы в нерушимой дружбе жить.

Предводитель стариков

Вечно женщин ненавидеть обещаю и клянусь!

Предводительница женщин

Как угодно! Только все же видеть не могу тебя Оголенным. Погляди-ка, все смеются над тобой! Подойду и душегрейку на тебя надену я.

Предводитель стариков

Хорошо ты поступила, видит бог, не ожидал! Распалившись в жарком споре, наземь сбросил я ее.

Предводительница женщин

Вот теперь и ты — мужчина. Не смеются над тобой. А когда б меня не злил ты, я б из глаза твоего Злого вытащила зверя, что давно уже сидит.

Предводитель стариков

Потому-то так чесалось у меня. Возьми кольцо. Прогони из глаза зверя, только покажи сперва, Что так грызло и свербило мой несчастный старый глаз.

Предводительница женщин

Так и сделаю, хоть был ты нелюбезен и сердит. Зевс великий, ну и зверь же! Погляди, какой комар! Из Трикорифа,[229] должно быть, родом он. Ну что, хорош?

Предводитель стариков

Зевс свидетель, вот спасибо! Буравом сверлил он глаз. И сейчас еще, ты видишь, слезы катятся ручьем.

Предводительница женщин

Вот тебе утру я слезы, хоть и был ты очень зол. Поцелую.

Предводитель стариков

Прочь, не надо!

Предводительница женщин

Поцелую все равно!

Предводитель стариков

Отойди, меня не трогай! Все вы льстивы, кошки все! В старой, мудрой поговорке правда сказана о вас: «Ах, и с ними невозможно — и без них никак нельзя». Будем все-таки мириться! Сговоримся, и уж впредь Ни тебя я не обижу, ни меня не тронешь ты. Подойдите ж к нам, и вместе песню новую начнем!

Хоры соединяются.

Первое полухорие

Строфа

Зла не помним, зло забудем. Братья, говорить не будем Сплетен злых ни про кого. Мы добры, мы щедры Делом и советами. Без того много бед Боги посылают нам. Каждый пусть скажет нам, Женщина, мужчина ли, Не хотите ли вы денег: Мины три, или четыре,[230] Или больше? Кошельки полны у нас. А когда настанет мир И вернуть вы долг решите, Ни полушки Не придется вам платить.

Второе полухорие

Антистрофа

Мы знакомых из Кариста[231] Поджидаем на пирушку, Милых, дорогих гостей. Есть у нас щей горшок, С кашей поросенок есть. Нежен он, жирен он, Только что заколот он. Просим в дом, всех зовем: Вместе приходите к нам! Утром сразу после бани, И детей с собой берите И знакомых! Заходите смело в дом, Проходите, не спросясь, Чувствуйте себя как дома, Только знайте — Будут двери на замке.

Предводитель хора

Вот идут, погляди, с бородою по грудь, — то посланцы народа лаконян. Что за ужас у них: между ребер забор-частокол, чтоб привязывать свиней.

Эписодий пятый

Входят Спартанцы.

Предводитель хора

Привет мой вам, Лакедемона граждане! Что скажете и как живете, милые?

Спартанский посол

Антэпиррема

К чему слова, о чем еще рассказывать? Как мы живем, сейчас вы сами видите.

Предводитель хора

Ой-ой-ой-ой, раздулась страшно опухоль И воспаленье сильно увеличилось.

Спартанский посол

Ужасно, несказанно! Поскорее бы Найти того, кто может возвратить нам мир!

Предводитель хора

И здешние сюда подходят жители С накидкою, приподнятой у пояса Как будто бы для бега. Право, кажется, Что их болезнь природы гимнастической.

Входят афиняне.

Афинский посол

Кто нам расскажет, где найти Лисистрату? Мужчины мы, и наша боль неслыханна.

Предводитель хора

Вот-вот, и здесь болезни той же признаки, И вы под утро судорогой мучитесь?

Афинский посол

О да! И скоро уж вконец измучимся. И если мира не добудем тотчас же, Так берегись, Клисфен, не попадайся нам!

Предводитель хора

Подолами прикрыться не мешает вам, Чтобы, как герму,[232] вас не обесчестили.

Афинский посол

Совет разумный.

Спартанский посол

Полидевк свидетель мне![233] Совет прекрасный. Вот плащом закрылись мы.

И те и другие закрываются.

Афинский посол

Привет, спартанцы! Боль мы терпим страшную.

Спартанский посол

О да, и мы! И как такую опухоль Соседям мы покажем, и не знаю я.

Афинский посол

Скажите ж прямо нам, лакедемоняне, Зачем вы здесь?

Спартанский посол

За миром нас отправили.

Афинский посол

Отлично! Для того и мы пришли сюда. Так почему ж нам не позвать Лисистрату? Ведь примирить она одна сумеет нас.

Спартанский посол

Прекрасно, позовите же Лисистрату!

Афинский посол

И звать ее как будто не приходится. Она нас услыхала и сама идет.

Из ворот выходит Лисистрата.

Предводитель хора

О владычица женщин, мы славим тебя! Покажи себя снова царицей. Непреклонной и кроткой, искусной, прямой, величавой, прелестной и мудрой! Колдовством твоим связаны, видишь, стоят пред тобой полководцы Эллады, Доверяя тебе, поручая тебе разрешить свое горе и беды!

Лисистрата

Совсем это нетрудно, если мучатся Они тоской и страстью ненасытною. Сейчас мы все увидим. Тишина, ко мне![234]

Является нимфа Тишина.

Возьми сперва лакедемонян за руки, Не грубо, не насильно, не назойливо, — Как делали мужчины наши глупые, — Как женщина, учтиво и приветливо. А не дадут руки, схвати их иначе. Вот так! Теперь афинян приведи ко мне! За то возьми их, что тебе дадут они. Ко мне приблизьтесь, граждане лаконские! И вы, другие! Что скажу вам, слушайте! Я женщина и рождена разумною.[235] Меня природа наградила знанием: От старших, от отца немало доброго Слыхала я и научилась многому. Вас побранить хочу я, взявши за руки, И справедливо. Как родные, кровные, Из одного ковша вы возливаете[236] На алтари — у Фермопил, в Олимпии, В Пифо, да где еще, не перечесть всего! И вот, перед лицом враждебных варваров[237] Поля Эллады вы опустошаете!

Афинянин

(в сторону)

Меня, увы, опустошают колики!

Лисистрата

Одно я вам сказала — дело важное! К вам речь моя теперь, лакедемоняне! Забыли вы, как алтари афинские С мольбою обнял Периклид-лаконянин,[238] Бледнее снега, хоть в одежде пурпурной, И помощи просил. А вся Мессения Тогда восстала, и земли дрожанием Казнил вас бог. Щитов четыре тысячи Повел наш Кимон в Спарту, и пришел — и спас. И чем же отплатили вы афинянам? Вы землю, вам помогшую, сжигаете!

Афинянин

Обида, Зевс свидетель, о Лисистрата!

Спартанец

Обида, да!

(В сторону.)

Какие грудки круглые.

Лисистрата

Ты думаешь, афинян я не выбраню? Забыли вы, как воины спартанские Пришли к нам в город, в дни, когда ходили вы В рубашке рабьей? Как наймитов Гиппия Прогнали прочь и фессалийских всадников? Они одни в тот год друзьями были вам И вас спасли и, рабье скинув рубище, Народу возвратили гражданина плащ.[239]

Спартанец

(в сторону)

Нигде разумней я не видел женщины!

Афинянин

(так же)

А я прелестней стана не видал нигде!

Лисистрата

Зачем же, дружбу позабыв старинную, Вы спорите и споров не кончаете, Не заключите мира? Что мешает вам?

Спартанец

Мириться мы согласны, возвратите лишь Колечко наше!

Лисистрата

Что? Колечко?

Спартанец

Пилос наш! Мы по нему давно уже соскучились!

Афинянин

Свидетель Зевс, колечка мы не выдадим!

Лисистрата

Отдайте им!

Афинянин

Стоянку превосходную?

Лисистрата

Взамен его другое что потребуйте!

Афинянин

Отлично! Так сперва нам дайте, как его?.. Да, Эхинунт![240] Потом бугры Мегарские И перешеек[241] и косу Мелийскую![242]

Спартанец

Не все зараз! Всего отдать не можем мы!

Лисистрата

Из-за косы неужли спорить станете?

Афинянин

Ах, я б рубашку скинул и пахать пошел!

Спартанец

А я сперва навоз бы вывез на поле!

Лисистрата

Вот помиритесь — и за соху приметесь. Ну, если так, приступим к совещанию И заодно уж пригласим союзников.

Афинянин

Союзников? На что их? Все пылаем мы. Ты думаешь, что не хотят союзники Того же?

Спартанец

Зевс свидетель, да и как еще!

Афинянин

Клянусь богами, даже и каристяне!

Лисистрата

Отлично! Так идите и очиститесь! Потом к себе вас пригласим мы, женщины, И, чем богаты, угостим вас с радостью. Друг другу там вы присягнете в верности, А после каждый вновь возьмет жену свою И в дом свой возвратится. Так ступайте же!

Спартанец

Иди вперед, а там и мы!

Афинянин

Скорей! Скорей!

Уходят.

Первое полухорие

Строфа

Есть у нас ковры цветные, Ожерелья золотые, Покрывала и платки, Нам не жаль ничего! Уносите все с собой. Мальчик ваш, дочка — пусть В праздник нарядится в них. Все для вас, все даем! Выбирайте все, что есть! Что в ларях у нас найдете. И замочков и печатей Не жалейте! Рвите смело красный воск! Что найдете — ваше все! Но чтоб что-нибудь найти там И увидеть, Надо зорче быть, чем я!

Второе полухорие

Антистрофа

Если хлеба в доме мало, На руках семья большая, Слуг, детишек полон дом, У меня тот пускай Заберет пшеницы куль. Хватит меры одной, Чтобы каравай испечь. Кто в беде, кто в нужде, Приходите все ко мне! Поспешите за пшеницей С коробами и с мешками, Все насыплет Вам до верха мой Манет. Но прошу к моим дверям Близко вас не подходить. Знайте, в доме На цепи сердитый пес.

Пляска хора.

Эксод

Афинянин

(выходит с факелом)

Кто там? Откройте двери! Ты чего стоишь? С дороги прочь, не то вот этим факелом Прижгу тебя, хоть эта шутка грубая!

Предводитель стариков

Конечно, да, но чтобы вам понравиться, Когда угодно пострадать согласен я.

Предводительница женщин

С тобою, друг, согласны пострадать и мы.

Продолжают плясать.

Афинянин

Пошли с дороги! Вот прижгу вам волосы! Пошли с дороги! Чтоб лакедемоняне Могли спокойно выйти, пообедавши.

Выходит группа афинян.

Второй афинянин

Такой пирушки мы еще не видели! И как спартанцы нынче были вежливы! Мы ж, как всегда, за чашей всех находчивей.

Третий афинянин

Вот-вот! А в трезвом виде — безрассудней всех, Когда б меня афиняне послушались, Они б вели переговоры выпивши. Теперь же в Спарту мы приходим трезвые, Того и ищем, что бы замутить еще, Того, что говорят нам, мы не слушаем, И то подозреваем, что не сказано, Потом доносим то, чего и не было. Теперь же все отлично; и пускай они, Запев «Аякса»,[243] кончат «Клитагорою»,[244] — Похвалим мы и присягнем с охотою!

Второй афинянин

(хору)

Но вот они уж снова возвращаются. Пошли, пошли, с дороги прочь, негодные!

Третий афинянин

Свидетель Зевс, выходят гости из дому!

Выходят спартанцы в сопровождении флейтистов.

Спартанец

(флейтисту)

Возьми, дружочек, флейту и играть начни! А я станцую и спою вам песенку — Про нас и про афинян, песню дружества.

Афинянин

Да, да, возьми дуделку и сыграй на ней! Как рад я слышать песенку лаконскую!

Спартанец

(поет и пляшет)

Мнемосина![245] Памяти нашей Голос дай, вспомнить дай, Как с афинянами рядом Дружно мы бились. Артемисия[246] видели воды Славу нашу. И бежали персы. Помню, в битву Леонид[247] Нас повел, кабанов стаю. Крепкие мы наточили клыки. Струи Пота текли по щекам, И сковывал холодный страх колена. Столько, столько было персов, Как песка у моря! О Артемида, охотница славная, К нам приди, дева лесов! Мира желанного, доброго, долгого, Радости долгой, согласия вечного Нам положи начало! Пусть лукавство лисье, норов волчий Навсегда теперь забудем мы! Приди же, приди же, Дева-охотница!

Выходят Лисистрата и женщины.

Лисистрата

Теперь, когда счастливо все покончено, Своих возьмите жен, лакедемоняне! А вы — своих! Пусть к мужу подойдет жена И муж — к жене. Сейчас, друзья, на радостях Богам во славу спляшем мы, а в будущем Остерегайтесь, не грешите более!

Спартанцы и спартанки образуют один хор, афиняне и афинянки — другой.

Хор афинян

(поет и пляшет)

Пойте, пляшите, Зовите прекрасную К нам Артемиду, Харит призывайте! Хоров водителя светлого славьте Иэя,[248] Славьте владыку Нисийского Вакха, менад[249] исступленных властителя буйного. Зевса зовите, держащего молнию, Зевса супругу державную, Все божества призывайте в свидетели, Вечные, зоркие, мудрые, Нашего мира, согласия нашего, Властной Кипридой рожденного! Ала-ла-ла! Иэ! Пеан![250] Скачите все, иэ! Славьте победу! иэ! Эвой! эвой! эва! эва!

Лисистрата

Теперь о новом спойте песню новую!

Хор спартанцев

(поет и пляшет)

Милый склон оставив Тайгета, К нам приди, о Муза, спартиатов! Прославь Амиклейского бога,[251] Владычицу в капище медном[252] И Тиндарея[253] детей, Пляшущих возле Еврота.[254] Кружитесь дружно, ноги поднимайте! Свою мы Спарту славим. Эти хоры, топот, пляска — в честь родных богов. Над Евротом дочери Спарты ведут хоровод. Разом в землю ногами бьют, Кружатся быстро. Косы порхают, как у вакханок, Поднявших в воздух легкий тирс. Дочь Леды впереди их[255] Ведет веселый хоровод. Вплетите в волосы цветы, скачите выше, выше, Как в поле молодой олень! В ладони ударяйте! Прославьте грозную в боях богиню в медном храме!

Актеры и хоры покидают орхестру.

Женщины на празднике Фесмофорий

Действующие лица

Мнесилох тесть Еврипида

Еврипид трагический поэт

Слуга Агафона

Агафон трагический поэт

Женщина-глашатай

Хор женщин празднующих Фесмофории

Первая женщина

Вторая женщина

Клисфен

Притан

Стражник-скиф

Без речей:

Рабыни

Стражники

Танцовщица

Мальчик-флейтист

Пролог

Раннее утро. Улица в Афинах. Еврипид и Мнесилох подходят к дому Агафона.

Мнесилох[256]

(с досадой)

Дождусь ли ласточки когда-нибудь?[257] О Зевс? Таскать меня с утра! Да так совсем умрешь! Пока я потроха свои не растерял, Скажи мне, Еврипид, куда ведешь меня.

Еврипид

Да слышать нужды нет о том, что скоро сам Увидишь.

Мнесилох

Как сказал ты? Повтори еще: Нет нужды слышать мне?

Еврипид

То, что увидишь сам.

Мнесилох

И видеть нужды нет?

Еврипид

То, что услышишь сам.

Мнесилох

Вот ловко! Все-таки что хочешь ты сказать? Не надо видеть мне, не надо слышать? Так?

Еврипид

(не вслушавшись)

Да по природе это вещи разные.

Мнесилох

Различны слепота и глухота?

Еврипид

Ну да!

Мнесилох

А в чем различны?

Еврипид

То давно произошло: Лишь выделяться из Хаоса стал Эфир И из себя рождать живые существа, Сперва придумал он дать орган зренья им И создал глаз, по форме — точно солнца диск, Потом он просверлил воронку для ушей.

Мнесилох

Воронка для того, чтоб был я слеп и глух? Клянуся Зевсом, рад я это все узнать! Прекраснейшая вещь — общенье с мудрецом!

Еврипид

Могу я преподать подобных истин тьму.

Мнесилох

Не хочешь ли, в придачу к этому всему, Ты научить меня хромать на две ноги?[258]

Еврипид

Иди сюда и слушай со вниманьем.

Мнесилох

(подходя ближе)

Ну?

Еврипид

Ты дверцу видишь ли вот эту?

Мнесилох

О Геракл! Я думаю, что вижу.

Еврипид

Ну, тогда молчи.

Мнесилох

О дверце мне молчать?

Еврипид

И слушай.

Мнесилох

Как же так? Мне слушать и молчать о двери надо? Да?

Еврипид

За этою стеной известный Агафон,[259] Трагический поэт, живет.

Мнесилох

Какой такой?

Еврипид

Тот, знаешь, Агафон.

Мнесилох

Не черный ли? Силач?

Еврипид

Нет, то — совсем другой. Ты не встречался с ним?

Мнесилох

С косматой бородой?

Еврипид

Ты не встречался с ним?

Мнесилох

Клянуся Зевсом, нет, насколько знаю я.

Еврипид

Ты мог возиться с ним, хотя не знаешь сам. Однако отойдем: идет его слуга С огнем и миртами, чтоб жертву принести За творческий успех поэзии его.

Отходят.

Слуга Агафона

(входит)

Сомкнув свои уста в восторге неземном, Умолкнет пусть народ. В чертогах за стеной Лишь Муз поющих сонм Слагает песни с ним… Пусть затаит Эфир дыхание свое, Пусть не шумит волна, Пусть стихнет…

Мнесилох

(тихо)

Бум-бум-бум…

Еврипид

Молчи! Что мелет он?

Слуга

Пусть успокоятся крылатые певцы, И звери дикие, что бродят по лесам, Пусть не шелохнутся…

Мнесилох

Бум-бум-бум-бум-бум-бум…

Слуга

Красноречивый наш великий Агафон, Наш господин, готов…

Мнесилох

(погромче)

Опять начать блудить?

Слуга

Что мне послышалось?

Мнесилох

(тихо)

Повеял лишь эфир.

Слуга

Готов создать трагедии основу он, Выводит своды стройные из новых слов. Обтачивает стих, скрепляет звенья песни, Кует сентенции, чеканит антитезы, Расплавив мысль, как воск, то лепит, округлив, То в форму льет ее.

Мнесилох

(громко)

То углублен в разврат.

Слуга

Какой там прячется невежа за стеной?

Мнесилох

Тот самый, что готов тебя и твоего Сладкоречивого поэта за стеной Нагнуть, и округлить, И вылить нечто вам в подставленные формы.

Слуга

Старик, ты смолоду, наверно, был нахал.

Еврипид

Не обращай, мой друг, вниманья на него, Но пусть сюда придет скорее Агафон.

Слуга

Да незачем просить. Он скоро выйдет сам, Чтоб сочинять стихи. Зимою не легко[260] Так сделать, чтоб строфа согнулась плавно в стих; Для этого сюда, на солнышко, придет.

Еврипид

А мне что делать?

Слуга

Жди, ведь он сейчас придет.

Уходит.

Еврипид

(горестно)

О Зевс! Что станется со мною в этот день?

Мнесилох

Ей-богу, очень мне хотелось бы узнать, В чем дело, отчего ты охаешь, кряхтишь. Не скрытничай со мной: ведь мы с тобой родня.

Еврипид

Сегодня мне грозит огромная беда.

Мнесилох

Какая?

Еврипид

Да решить сегодня надлежит, Жив будет Еврипид иль обречен на смерть.

Мнесилох

Как это может быть теперь, когда суды Не судят, а Совет не заседает: ведь Сегодня Фесмофорий средний день у нас.

Еврипид

Вот это-то как раз опасность и несет: Задумали меня со света бабы сжить. В ограде Фесмофор сегодня их совет, На смерть осудят там меня.

Мнесилох

За что, скажи?

Еврипид

За то, что поношу в трагедиях я их.

Мнесилох

И поделом тебе, свидетель Посейдон! Какой же из беды придумал выход ты?

Еврипид

Поэта Агафона убедить хочу В храм Фесмофор пойти.

Мнесилох

Что может сделать он?

Еврипид

Вмешавшись в их толпу, он в случае нужды Заступится.

Мнесилох

Но как? Открыто иль тайком?

Еврипид

Одетый женщиной, он тайно к ним пойдет.

Мнесилох

Уловка хитрая! На это ты горазд! На штуки разные у нас ты — молодец.

Еврипид

Молчи-ка.

Мнесилох

Почему?

Еврипид

Выходит Агафон.

На выдвижной платформе — эккиклеме — появляется одетый женщиной Агафон.

Мнесилох

Да где же он?

Еврипид

Где он? На эккиклеме, вон!

Мнесилох

Ужели я ослеп? Мужчин не разгляжу; К нам приближается Кирена,[261] вижу я!

Еврипид

Молчи! Он пение свое сейчас начнет.

Мнесилох

Хитросплетения тропинок муравья?

Агафон

(то декламирует от лица предводительницы хора, то поет, подражая хору)

«В славу подземным богиням[262] зажгите светильники, девы, И со свободной душой пляску начните и песнь».

(Поет.)

«Какого же бога торжественной песней Почтить нам, скажи? Мы послушно Готовы богов тех воспеть».

(Декламирует.)

«Приветствуйте, Музы, Сперва обладателя лука златого, Создавшего стены в стране Симоента,[263] Приветствуйте Феба».

(Поет.)

«Привет тебе, Феб, подающий Священные лавры в борьбе вдохновенной Певцов и поэтов прекрасных».

(Декламирует.)

«Воспойте хвалу Артемиде, богине Безбрачной, охотнице горных лесов».

(Поет.)

«Покорны тебе, прославляем святую Латоны[264] безбрачную дочь. Хвала Артемиде!»

(Декламирует.)

«Латону прославьте, и стройное пенье Кифары, звенящей фригийским напевом Харитам, кружащимся в танце».

(Поет.)

«Прославим Латону-царицу И гимнов источник, кифару, И звон ее мощный, который, сливаясь С моей вдохновенною песнью, рождает В божественном взоре сиянье».

(Декламирует.)

«Еще раз прославим могучего Феба».

(Поет.)

«Блаженному чаду Латоны — привет!»

Мнесилох

Какая славная, Генетиллиды,[265] песнь! Она так сладостна, как женский поцелуй, Волнует сильно так, что, слушая ее, Я ощущал щекотку даже в заднице. А ты, о юноша, — когда ты юноша, — Ответь мне на вопрос, из «Ликургии»[266] он Эсхила: «Ты пришел откуда, женственный? Где родина твоя? Что это за наряд?» И что за смесь всего, что только может быть? Хоть барбит[267] при тебе, но в платье женском ты, Под сеткой волосы, а с маслом взял сосуд,[268] И пояс женский… Как все это совместить? Ведь невозможны рядом зеркало и меч! Мужчиной ли растешь, скажи, дитя мое? Но где твой член мужской, где плащ и башмаки? Ты женщина? Но груди где твои тогда? Что скажешь? Ты молчишь, не хочешь отвечать? Тогда по песням я определю тебя.

Агафон

Старик, старик! Твою язвительную речь Я слышал; ею я, однако, не смущен. Моя одежда мыслям соответствует: Свой образ жизни должен приноравливать Поэт к тем драмам, что он сам создать решил. Так, если драму он про женщин создает, То к женщинам и сам причастен должен быть.

Мнесилох

Над «Федрою» трудясь, захочешь быть верхом?

Агафон

Героев же творя, в себе найти поэт Обязан мужество. В ком нет подобных свойств, Те подражанием добиться их должны.

Мнесилох

Когда сатиров ты надумаешь творить, Зови меня: тебе я сзади помогу.

Агафон

Напротив, неприятен вид поэта нам, Когда неряшлив он, взлохмачен. Посмотри, Ведь Ивик и Алкей, затем Анакреонт,[269] Поэты лирики изысканной, вели По-ионийски жизнь,[270] уборы женские Носили. Фриних же — о нем ведь ты слыхал — Собой прекрасен был и хорошо одет, Прекрасны потому и драмы у него. Поэт всегда творит подобное себе.

Мнесилох

Уродливый Филокл уродливо творит, Бездарнейший Ксенокл[271] бездарное творит, Бездушный Феогнид[272] бездушное творит.

Агафон

Естественно. И я, понявши это все, Стал за собой следить.

Мнесилох

О боги! Как же так?

Еврипид

Не зубоскаль! И я таким, как Агафон, Был в юности, когда работать начинал.

Мнесилох

Воспитан, значит, ты не очень хорошо.

Еврипид

(Агафону)

Позволь сказать, зачем пришел я.

Агафон

Говори!

Еврипид

«Тот — истинный мудрец,[273] кто многое сказать Умеет коротко и складно», Агафон! Бедой внезапною жестоко поражен, Являюсь я к тебе просителем.

Агафон

О чем?

Еврипид

Сегодня женщины на празднике хотят Сгубить меня за то, что я порочу их.

Агафон

Но чем же я могу помочь твоей беде?

Еврипид

Ты можешь сделать все: на праздник их тайком Под видом женщины сегодня проберись И защити меня — тогда меня спасешь. Как я, ведь только ты умеешь говорить.

Агафон

Так отчего ты сам не защитишь себя?

Еврипид

Я объясню тебе: ведь я известен им, К тому же сед и стар, хожу я с бородой, А ты красив и бел, не носишь бороды, И голос мягок твой, ты нежен и пригож.

Агафон

Послушай, Еврипид.

Еврипид

Ну?

Агафон

Твой ведь это стих: «Ты жизни рад, а разве твой отец не рад?»[274]

Еврипид

Стих мой.

Агафон

И ты не жди, что помогу тебе. В беду чужую лезть способен лишь дурак. Твоя беда, — так ты терпи ее один. Скорей терпением отклоним мы беду, Чем ухищреньями спасемся от нее.

Мнесилох

Твой зад широким стал не от красивых фраз, А оттого, что ты терпенье проявлял.

Еврипид

Но почему идти боишься ты туда?

Агафон

Грозит мне смерть страшней твоей.

Еврипид

За что?

Агафон

За что? Забрался, скажут, я, как вор, чтобы украсть Ночные тайны их и женскую любовь.

Мнесилох

Ты не украсть, а сам их жертвой хочешь быть, Но довод все-таки разумный ты привел.

Еврипид

Так как же? Не пойдешь?

Агафон

Об этом не проси!

Еврипид

Несчастный, я пропал!

Мнесилох

Послушай, Еврипид, Дружок мой, родненький, не надо, не горюй!

Еврипид

Но что же делать мне?

Мнесилох

На Агафона плюнь, Меня возьми. Готов на все я для тебя!

Еврипид

Собой пожертвовать решил ты для меня? Тогда разоблачись.

Мнесилох

(сбросив одежду)

Все скинул. Что же ты Намерен делать?

Еврипид

(указывая на бороду)

Сбрить вот здесь тебе, а там, Внизу, хочу я сжечь.

Мнесилох

Пусть так, коль хочешь ты! Ведь не напрасно я все вытерпеть взялся!

Еврипид

Ты с бритвой ходишь постоянно, Агафон, Пожалуйста, дай ненадолго.

Агафон

Сам возьми Оттуда, из футляра.

Еврипид

Как любезен ты!

(Мнесилоху.)

Садись и щеку правую надуй сильней.

(Бреет.)

Мнесилох

Ой, ой!

Еврипид

Ну что кричать? Молчи, иначе я Кляп в рот тебе воткну.

Мнесилох

Ой, ой, ой, ой, ай, ай!

(Убегает.)

Еврипид

Эй, ты! Куда бежишь?

Мнесилох

Бегу в храм Евменид.[275] Клянусь Деметрою, я не вернусь к тебе: Зарежешь ты меня.

Еврипид

Смеяться будут все, Когда появишься ты полувыбритый.

Мнесилох

Мне это все равно.

Еврипид

Но ради всех богов, Не оставляй меня, вернись!

Мнесилох

(снова садясь)

Несчастный я!

Еврипид

Повыше голову! Спокойней! Не вертись!

Мнесилох

Ммы-ммы!

Еврипид

Да не мычи! Ну вот и хорошо!

(Оканчивает бритье.)

Мнесилох

О бедный я! Меня забрили на войну!

Еврипид

Не унывай! Зато теперь ты очень мил! Желаешь посмотреться?

Мнесилох

Если можно, да.

Еврипид

(подавая ему зеркало)

Узнал себя?

Мнесилох

Ей-богу, вылитый Клисфен!

Еврипид

Встань и, нагнувшись, стой. Тебя я подпалю.

Мнесилох

Вот горе мне! В свинью сейчас я превращусь.

Еврипид

Подайте факел мне или ночник сюда.

(Мнесилоху.)

Пониже наклонись да кончик береги.

(Начинает операцию.)

Мнесилох

О Зевс, поберегу. А все-таки как жжет! Ой, батюшки, ой, ой! Соседушки, воды!.. Скорей, скорей воды, пока не вспыхнул зад!

Еврипид

Мужайся!

Мнесилох

До того ль, когда на мне пожар!

Еврипид

Ну, кончено! Теперь пойдет у нас легко: Труднейшее ты вынес.

Мнесилох

Что за копоть! Фу! Промежность у меня обуглилась совсем.

Еврипид

Не стоит горевать: тебе тут подотрут.

Мнесилох

Не взвидит света тот, кому придется мыть.

Еврипид

Пожертвовать собой не хочешь, Агафон, Так подходящую одежду для него И пояс одолжи, — не скажешь ведь, что нет.

Агафон

Извольте, пользуйтесь: не жаль мне.

Мнесилох

Что же взять?

Еврипид

Что взять? Возьми сперва шафрановый хитон.

(Подает.)

Мнесилох

(нюхает)

О Афродита! Сладко пахнет кое-чем! Дай пояс поскорее. Где он?

Еврипид

(подает)

Вот, бери.

Мнесилох

Вкруг бедер ты оправь одежду у меня.

Еврипид

Нам не хватает сетки и повязки.

Агафон

Вот Повязка вам. Ее ношу я по ночам.

Еврипид

О Зевс! Прекрасно! Нам она как раз нужна.

Мнесилох

А впору мне она?

Еврипид

Великолепно. Нам Нужна накидка.

Агафон

Вон с постели можно взять.

Еврипид

Осталось туфли мне надеть.

Агафон

Сними с меня.

Мнесилох

А впору мне? Ведь ты просторных не носил?

Агафон

Как знаешь. Ну, теперь имеете вы все. А мне пора домой. Пусть увезут меня!

Эккиклема уезжает.

Еврипид

(Мнесилоху)

Совсем на женщину мужчина наш похож По виду внешнему. Когда заговоришь, Пищи по-женски, натуральней.

Мнесилох

Хорошо.

Еврипид

Иди же.

Мнесилох

Аполлон! Не двинусь я, пока Не дашь мне клятвы…

Еврипид

В чем?

Мнесилох

Что примешь меры все К спасенью моему, коль попадусь я им.

Еврипид

Клянуся воздухом,[276] где обитает Зевс!

Мнесилох

Лачугой лучше Гиппократа[277] поклянись.

Еврипид

Коль так, клянусь богами всеми, сколько есть

Мнесилох

Одно не позабудь, что мне душа клялась, А не язык: иной я клятвы не хочу.[278]

Еврипид

Скорей, поторопись! На храме Фесмофор Знак вывешен уже. В собранье он зовет. Я тоже ухожу.

Расходятся. Декорация меняется. Она изображает теперь внутренность храма Фесмофор, где собрались женщины, составляющие хор.

Мнесилох

(входит в женском наряде и говорит измененным голосом, делая вид, что обращается к рабыне)

Фракиянка, сюда! Ты полюбуйся, как здесь факелы горят И дым от них столбом уходит плавно вверх. О Фесмофоры, дивные богини две, Пусть в добрый час приду сюда я и вернусь! Поставь корзину здесь, рабыня, и подай Мне хлеб: богиням в жертву я его воздам!

(Берет хлеб и кладет его на жертвенник.)

Деметра, славная и чтимая всегда, И Персефона, будьте благостны ко мне, Вам жертвы приносить позвольте или хоть Неузнанным остаться дайте. А моей Вы дочери пошлите мужа. Пусть богат Он будет. В остальном — и глуп и негодящ. А сын мой будет пусть разумен и смышлен… Где поудобней мне усесться, чтоб речей Послушать вволю? Ты, фракиянка, ступай! Нельзя рабыням с нами здесь присутствовать.

Садится среди женщин.

Парод

Женщина-глашатай

Благоговение! Благоговение![279] Молитесь двум Фесмофорам, и Плутосу,[280] и Каллигении,[281] и Питательнице молодежи, и Гермесу, и Харитам, чтобы наше теперешнее собрание и совещание были проведены хорошо и прекрасно на большую пользу Афинскому государству и к нашему счастью и чтобы взяла верх та женщина, действия и речь которой окажутся наиболее полезными народу афинян и женщин.

Об этом молитесь, прося и себе всяких благ. Иэ! Пеан! Иэ! Пеан! Иэ! Пеан! Да будет с нами радость!

Первое полухорие

Строфа 1

Да будет так! О боги, молим вас смиренно Призыв молитвенный услышать и явиться С благоволеньем к нам. Преславный Зевс и ты, бог с лирой золотой,[282] Священного Делоса повелитель, И ясноокая всесильная богиня,[283] С копьем златым стоящая на страже В великом городе, — на наш призыв явитесь. Явись и ты, охотница-богиня[284] Многоименная, Латоны дочь прекрасной! И ты, морей владыка полновластный И досточтимый бог, покинь, о Посейдон, Зовем и дочерей подводного Нерея[285] И вас, в горах блуждающие нимфы. Звон лиры золотой Пусть вторит песне нашей, И пусть собрание гражданок благородных Плод добрый принесет.

Женщина — глашатай

К вам, Олимпийские и боги и богини, И к вам, Пифийские и боги и богини, И к вам, Делосские и боги и богини, И к остальным богам мольбу возносим нашу. Да будет проклят тот, кто хочет сделать зло Народу женскому; кто сносится тайком Иль с персами,[286] иль с Еврипидом нам во вред, Народу женщин. Кто тираном хочет стать Иль водворить тирана; кто разоблачит, Что женщина присвоила дитя; раба, Которая супругу разболтает все Иль извратит доверенную весточку; Любовник, если он любовницу надул И дар обещанный дарить не хочет ей; Старуха, что дары любовнику дает, Гетера, что бросает друга за дары, И все кабатчики, кабатчицы, хоть раз Нам недолившие, обмерившие нас, — Да будут прокляты, погибнет подло пусть Вся их семья! Просите также для себя Благополучия и счастья у богов.

Второе полухорие

Антистрофа 1

Помолимся о том, чтоб эти пожеланья На благо городу и вольности гражданской Исполнились. И та бы женщина в собранье победила, Которая подаст полезнейший совет. А тех, которые обманывают нас И клятвы данные бесчестно нарушают С корыстной целью и с ущербом для других, И тех, которые стремятся ниспровергнуть Народные указы и закон Иль нашим недругам о тайнах сокровенных Дерзают доносить, И тех, которые порабощенья ради Приводят персов к нам, — всех объявляем мы Безбожными врагами государства. О всемогущий Зевс! Воззри на нас, хоть женщины мы только, И повели богам Нам помощь оказать.

Женщина-глашатай

Внимайте все![287] В Совете женском решено Под председательством Тимоклии, — вела Лисилла протокол, а мненье подала Сострата, — чтоб созвать в день средний Фесмофор, Когда свободны вы, всеженский общий сбор. Предмет занятия: обидчик Еврипид И как его казнить. Прекрасно знаем все: Он оскорбляет нас. Желает кто сказать?

Первая женщина

Я!

Женщина-глашатай

Прежде чем начать, сперва надень венок!

Предводительница хора

Молчите, слушайте! Прокашлялась она, Как все ораторы: знать, будет длинной речь.

Первая женщина

(в венке)

Не из тщеславия, богинями клянусь, Пред вами, женщины, я эту речь держу. Страдаю я давно за женщин всей душой, Страдаю оттого, что с грязью нас смешал Отродье овощной торговки,[288] Еврипид. Всегда и всячески он унижает нас. Нет гадости такой, которую бы он На нас не взваливал. Где хоры есть, поэт И публика, везде на нас клевещет он. Что и развратны-то, и похотливы мы, Изменницы, болтуньи мы и пьяницы, И вздор несем, что мы — несчастие мужей. И вот, вернулся муж — в театре побывал, — Сейчас исподтишка осматривает все, Не спрятан ли куда возлюбленный у нас. Бывало, что хотим, все делать мы могли, Теперь уже нельзя: предубедил мужей, Презренный, против нас. Плетет жена венок, — Мужчина думает: «Наверно, влюблена». В домашних хлопотах вдруг выронит сосуд, — Сейчас готов упрек: «Ты что посуду бьешь? Наверно, вспомнила коринфского дружка!»[289] Хворает девушка — сейчас же скажет брат: «Не нравится совсем мне цвет лица сестры!» Но дальше! Женщина бездетная не прочь Дитя чужое взять, сказать, что родила, — Так не удастся: муж из спальни ни на шаг! На девочках женились раньше старики, Но он нас замарал настолько, что они Не женятся уже, ссылаясь на слова: «Над престарелым мужем властвует жена».[290] Благодаря ему покоев женских дверь Закрыта на запор; поставлена печать, Болты приделаны, а сверх того еще На страх любовникам молосских держат псов.[291] И это мы простим. Но вспомним же, как мы Хозяйничали здесь: свободно было нам Таскать из кладовой вино, муку и жир. Не та уже пора: муж носит все ключи, А сделаны они куда как мудрено! С тремя зацепками, лаконский механизм. Бывало, стоило ценою в три гроша Нам перстень заказать, — и дверь открыть могли, А ныне бич семьи — писатель Еврипид — Мужьям внушил носить на поясе печать Из древесины, сглоданной червем. Итак, Я предлагаю: надо погубить его. Хоть яд подсыпать, хоть иначе — только смерть! Вот то, что я могу открыто вам сказать, А остальное изложу я письменно.

Первое полухорие

Строфа 2

Не слыхали мы ни разу, Чтобы женщина умела Речь искусно так построить, Правду всю в ней изложить. Всесторонне обсудила И продумала отлично, Изложила очень точным, Сочным, ярким языком. Если б даже сын Каркина, Сам Ксенокл произносил здесь Речь, то все единогласно — Мы уверены — признали б, Что болтун он.

Вторая женщина

И я вам несколько сказать решаюсь слов. Все обвинения уже подобрала Вам первая из выступавших. Я скажу, Как мне он повредил. На Кипре умер муж, Оставив пятерых детей, которых я Кормила кое-как продажею венков Работы собственной. Мы жили впроголодь. Теперь же Еврипид своими пьесами Настроил всех мужчин не признавать богов. И половины мы венков не продаем. Поэтому и я проект такой вношу: Злодея наказать за все его грехи. Немало оскорблял он грубо, злостно нас. Чего нам ждать еще? Питомец рынка он.

(Уходя.)

Пора мне на базар: заказ имею я На двадцать штук венков, так надо их сплести.

Хор

Пред нами женский ум блеснул не в первый раз, И прежней речи блеск пред новою померк. Как говорит она! Ни слова лишнего! В ней виден здравый смысл, Видна находчивость и ясность мысли в ней, И убедительность, и верю я, что он Заплатит все сполна; сомненья в этом нет.

Мнесилох

Что наши женщины возмущены весьма Тем, как унизил их хулитель Еврипид, И что кипит в них злость, не удивляюсь я. Клянуся счастием детей моих, должна Я вам сочувствовать, раз не сошла с ума. Но нам и на себя, — мы здесь среди своих, Здесь нет предательниц, — не лишнее взглянуть. За что же всю вину мы валим на него, Безмерно злобствуя? Ведь он разоблачил Два-три греха, а их за нами миллион! Я о других молчу, но за собой грехов Немало знаю я, и вот из них один. То было в третью ночь замужества. Муж спал, Имела я дружка, которым лет семи Была я растлена; вот он затосковал, Пришел к моим дверям и стал скрести слегка. Я поняла, ползу с постели крадучись, Но вдруг проснулся муж. «Куда идешь?» — «Куда? Терпенья нет: урчит и режет в животе. Мне выйти надобно». — «Иди». Тут он взялся Толочь анис, шалфей, плод можжевельника, И я в дверные петли подлила воды И выбралась к дружку, и тут, держась за лавр, Нагнувшись, отдалась на улице ему. Об этом Еврипид нигде не говорит. Молчит он и о том, как отдаемся мы, Когда другого нет, погонщикам, рабам, Как, возбужденные излишеством ночным, Принуждены чеснок жевать мы поутру, Чтоб муж, вернувшись с караула к нам домой, Не заподозрил нас ни в чем дурном. Нигде Об этом нет у Еврипида. Федру он Бранит. Но нам-то что? Зато молчит о том, Как женщина одна взяла красивый плащ, Чтоб мужу показать при свете утреннем, И, им укрыв, любовника спровадила. Другая женщина родами десять дней Все мучилась, нигде ребенка не купив, А муж по городу все бегал и искал Лекарство, чтоб жене ускорить роды им. Ребенка принесла старуха им в горшке, Набивши воском рот ему, чтоб не пищал. По знаку, данному старухою, жена Давай вопить: «Уйди! Я чувствую, сейчас Рожу». И правда: плод в горшке ногою бил. Обрадованный муж сейчас же убежал, Воск живо вынут был, ребенок закричал. Старуха подлая, принесшая дитя, С улыбкою к отцу бежит и говорит: «Лев народился, лев! Ни дать ни взять — ты сам! И даже то, что под животиком висит, Совсем как у тебя: как шишечка с сосны…» Вот подло как мы поступаем, видит бог! За что ж на Еврипида гневом мы кипим? Мы терпим меньше зла,[292] чем сами мы творим.

Второе полухорие

Антистрофа 2

Удивительно! Где только Тварь такая отыскалась! Из какой земли явилась Эта наглая свинья! Говорит такие вещи Так открыто, так бесстыдно! Этой дерзости не ждали Мы в своем кругу никак. А теперь всего ждать можно! По пословице старинной, Загляни под каждый камень, А не то тебя ужалит Вдруг… оратор.[293]

Предводительница хора

Сознаться надо, по натуре женщины бесстыдны, И нет зловреднее созданий, кроме тех же женщин.

Первая женщина

Аглаврой[294] заклинаю вас, подруги, берегитесь. Околдовала вас она? Вы одержимы бесом, Что позволяете наш пол срамить вы этой твари? Ужель не вступится никто? А если нет, рабынь мы На помощь кликнем, волосы повыщиплем вот здесь ей, Золой посыплем… Будет впредь всем женщинам наука, И не посмеет ни одна срамить так подло женщин.

Мнесилох

Оставьте волосы мои! У нас свобода слова: Гражданка мнение свое сказать имеет право. Сказала только правду я в защиту Еврипида, За что ж наказывать меня и волосы щипать мне?

Первая женщина

За что наказывать тебя?.. Ведь ты во всем собранье Одна за злейшего врага вступиться вдруг посмела! Он выставляет напоказ распутных баб нарочно, Кричит про Федр[295] и Меланипп,[296] зато о Пенелопе[297] Молчит, хотя ее женой считают безупречной.

Мнесилох

Я знаю даже, почему: теперь уж Пенелопы У нас не сыщешь ни одной; одни остались Федры.

Первая женщина

Подруги, слышите ль, сейчас еще какую пакость Сказала подлая про нас?

Мнесилох

О бог мой! Мне известно Не то еще! Угодно ль вам, я расскажу побольше?

Первая женщина

Не скажешь больше ничего: все вытряхнула сразу.

Мнесилох

О Зевс! Не сказано еще и миллионной доли. Ведь не сказала, как берем мы обруч для прически, Вино из бочки тянем мы по этой трубке…

Первая женщина

Сдохни!

Мнесилох

Мы сводням мясо раздаем во время Апатурий,[298] Потом на кошку говорим.

Первая женщина

Ох, худо мне, как врешь ты!

Мнесилох

Сказать ли вам, как топором жена убила мужа? Другая зельем извела, ума его лишила. В Ахарнах женщина одна под ванной…

Первая женщина

Провались ты!

Мнесилох

Отца зарыла!

Первая женщина

Наконец, невыносимо слушать!

Мнесилох

А ты с рабынею своей ребенком поменялась: Взяла ты сына у нее, а ей дала девчонку.

Первая женщина

Клянусь богинями, тебе достанется за это: Я космы выдеру твои!

Мнесилох

Мой бог! Дотронься только!

Первая женщина

А вот тебе!

Мнесилох

А вот тебе!

Первая женщина

(рабыне)

Возьми-ка плащ, Филиста!

Мнесилох

О Артемида! Только тронь, и из тебя…

Первая женщина

Что дальше?

Мнесилох

Все сласти вывалятся вон, которых нажралась ты!

Предводительница хора

Оставьте ссору: вот бежит к нам женщина чужая. Пока она не подошла, вам следует умолкнуть. Должны мы выслушать ее вполне благопристойно.

Вбегает Клисфен, женоподобный афинянин.

Клисфен

О женщины — подруги нравом близкие! Что я — вам друг, мои порукой щеки в том. Поклонник страстный ваш и ваш защитник я, К вам с вестью я спешу: касающийся вас Огромной важности распространился слух, Который только что на рынке слышал я. Беда ужасная грозит вам, и должны Вы отвратить ее и меры все принять.

Предводительница хора

В чем дело, мальчик мой? Так можно пощипать Тебя за щеки гладкие и юные.

Клисфен

По слухам, Еврипид сегодня старика, Родню свою, сюда секретно подослал.

Предводительница хора

А для чего послал он? С умыслом каким?

Клисфен

Как соглядатая всех ваших планов, чтоб Узнать все ваши мысли и намеренья.

Предводительница хора

Но мы б заметили мужчину среди нас.

Клисфен

Да Еврипид его обжег, и ощипал, И женщиной одел, чтоб он не узнан был.

Мнесилох

И вы поверили?! Мужчина?! Кто же даст Себя ощипывать и жечь? Какой дурак? Богини дивные! Не верю в это я!

Клисфен

Ты вздора не болтай! Я не принес бы весть, Когда б из верного источника не знал.

Предводительница хора

О страшном преступлении узнали мы! Нельзя нам, женщины, ни медлить, ни зевать, А надо поискать, не прячется ли здесь, На нашем празднике, мужчина тот тайком. И ты, заступник наш, искать нам помоги, Тогда в двойном долгу мы будем пред тобой.

Клисфен

(первой женщине)

Начнем с тебя. Ты — кто?

Мнесилох

(про себя)

Куда деваться мне?

Клисфен

Обследовать вас всех придется.

Мнесилох

Ох, беда!

Первая женщина

Ты хочешь знать, кто я? Клеонима жена.

Клисфен

(хору)

Вам эта женщина известна или нет?

Предводительница хора

Известна. Продолжай опрашивать других.

Клисфен

А эта женщина с ребенком — кто она?

Первая женщина

Моя кормилица.

Мнесилох

Конец приходит мой.

(Бросается в сторону.)

Клисфен

Куда метнулась? Эй! Постой-ка, что с тобой?

(Хватает Мнесилоха.)

Мнесилох

(вырываясь)

Пусти меня оправиться! Бессовестный!

Клисфен

(отпускает и идет следом)

Ну, так и быть, сходи, а я здесь подожду.

(Становится возле.)

Предводительница хора

Конечно, подожди. Внимательно следи, Она одна из всех здесь не известна нам.

Клисфен

Долгонько что-то ты.

Мнесилох

Клянусь тебе, дружок, Моча нейдет: вчера я съела кардамон.

Клисфен

Закардамонила! Пожалуй-ка сюда.

(Тащит.)

Мнесилох

Как! Женщину тащить! Больную!

Клисфен

Говори, За кем ты замужем.

Мнесилох

Кто муж мой, хочешь знать? Тот самый… знаешь ли… из Кофокидов[299] он…

Клисфен

Тот самый? Кто же он?

Мнесилох

Да есть такой один… Однажды он того… Ну, сына этого…

Клисфен

Болтаешь, видно, вздор. Ты прежде здесь была?

Мнесилох

Клянусь богами, да! Я каждый год хожу!

Клисфен

В палатке с кем живешь?

Мнесилох

Да с этой… как ее… О, горе мне…

Клисфен

Совсем ты, вижу, завралась!

Первая женщина

(Клисфену)

Ты отойди. Ее о прошлых праздниках Мы поподробнее расспросим. Дальше встань, Мужчина этого не должен слышать.

Клисфен

(отходит)

Ну! Чем наши праздники открылись прошлый год?

Мнесилох

Постой, дай вспомнить, чем. Да пили мы сперва!

Первая женщина

Ну а потом?

Мнесилох

Потом мы стали выпивать.

Первая женщина

Об этом кто-нибудь сказал тебе. Затем?

Мнесилох

Ксепилла, не найдя горшка ночного, в таз…

Первая женщина

Попался! Эй, Клисфен, иди сюда скорей: Мужчина тот нашелся.

Клисфен

(подходит)

Что нам делать с ним?

Первая женщина

Раздеть! Ни слова правды нет в его речах.

Мнесилох

Хотите вы раздеть мать девяти детей?

Клисфен

Бессовестная тварь! А ну-ка обнажись!

Первая женщина

(осматривая Мнесилоха)

И мускулиста как она, и как крепка… И грудь, свидетель Зевс, у ней не женская!

Мнесилох

Бездетна и ни разу не рожала я.

Первая женщина

Ах, так! А мать девятерых детей не ты?

Клисфен

Прямее стой! Э, э! Что прячешь между ног?

Первая женщина

Да вот он сзади выглянул! И цвет хорош!

Клисфен

Не вижу. Где же он?

Первая женщина

Вперед теперь ушел.

Клисфен

Здесь все же нет его!

Первая женщина

Да сзади он опять!

Клисфен

Да это Истм[300] какой-то у тебя, земляк! Скорей, чем граждане Коринфа корабли, Свой член ты переводишь в обе стороны.

Первая женщина

Ага, подлец! Вот почему ты нас срамил И Еврипида защищал.

Мнесилох

Несчастный я! В какую страшную я угодил беду!

Первая женщина

Что делать с ним?

Клисфен

Пока внимательно стеречь, Чтоб не сбежал. А я пританам сообщу.

Клисфен уходит. Несколько женщин стерегут Мнесилоха.

Предводительница хора

После этого факелы наши зажжем, по-мужски опояшемся туже, Длиннополые сбросим одежды долой и старательный сделаем обыск: Может быть, и еще кто-нибудь из мужчин незаметно в собранье пробрался. Обойдемте весь Пникс[301] и палатки кругом и осмотримте все закоулки. Начинаем! Подвигайтесь быстрой поступью вперед, Все и всюду наблюдая незаметно. Это дело Неотложное, и медлить нам поэтому нельзя. Первым долгом поскорее обежим кругом весь храм.

Хор

(с песней и пляской обходит орхестру)

Всё обыскивайте, всюду Загляните: может быть, В этом месте заповедном Прячется еще мужчина. Бросьте зоркий взгляд повсюду, Все направо и налево Осмотрите хорошенько. Уличивши нечестивца, Покараем мы жестоко И на нем другим покажем, До чего людей доводят Святотатство, наглость, подлость. И богов признает он, И научатся все люди Чтить богов и их веленья Исполнять ненарушимо, Жить с обычаем согласно, Добродетель уважать. Нарушителям закона кара страшная грозит: Уличенный нечестивец, В озлоблении безумном, с исступленною душой, В свете истинном предстанет Пред лицом мужчин и женщин. Как пример, что бог карает Преступление на месте.

Предводительница хора

Вот теперь мы осмотрели всё внимательно кругом И мужчин в собранье нашем не нашли ни одного.

Мнесилох выхватывает ребенка у первой женщины и бежит к жертвеннику.

Первая женщина

Ах, ах! Постой, постой! Куда ты побежал? О, я несчастная, несчастная! Дитя Грудное у меня он выхватил из рук!

Мнесилох

Кричи! Но ты его не будешь уж кормить! Иль пустите меня, иль здесь, на алтаре, Пронжу его мечом, и кровь из жил его Зальет весь жертвенник.[302]

Первая женщина

О, горе мне! Беда! Подруги, помогите! Громкий крик подняв, На помощь мне придите! О, не дайте, нет, Отнять у матери единственную дочь![303]

Предводительница хора

О, о! Повелительницы Мойры! Вновь чудовищное дело совершается пред нами. Всюду наглость, всюду подлость! Все они заполонили! Вот, подруги, вот какое изуверство видим мы!

Мнесилох

Ну, теперь я славно выбью дурь излишнюю из вас.

Предводительница хора

Это больше, чем ужасно, — то, что сделал он сейчас!

Первая женщина

Возмутительное дело — мать ребеночка лишить!

Хор

Слово всякое бессильно Против этого бесстыдства.

Мнесилох

Этим я не ограничусь!

Хор

Далеко зашел ты слишком, И легко не отвертишься, И не скажешь, что ушел ты От последствий злодеянья, Нет, от казни не уйдешь!

Мнесилох

Пусть со мною не случится ничего, богов молю!

Хор

Нет, бессмертные на помощь Не приходят преступленью.[304]

Мнесилох

Вы болтаете впустую: я ребенка не отдам.

Хор

О богини! Эта дерзость, Эти речи нечестивца Скоро кончатся ужасно: За безбожие отплатим Мы как следует, конечно; Испытать тебе придется Переменчивость судьбы.

Предводительница хора

(первой женщине)

Этих женщин взяв на помощь, отправляйся поскорей За дровами: мы изжарим негодяя на костре.

Первая женщина

(рабыне)

Идем-ка, Мания, за хворостом скорей.

(Мнесилоху.)

Сегодня головешкой будешь у меня!

Мнесилох

Ну что ж, раскладывай костер! Долой, дитя, Одежду критскую! Что рано ты умрешь, — Вини одну ее, свою родную мать.

(Развертывает одеяло.)

Ба! Что за чудеса! Не девочка — бурдюк, Полнехонек вином, в персидских башмаках! О женщины, пьянчужки и бесстыдницы! На все готовы вы, чтоб только выпить вам. Находка кабаков, несчастие мужей, Вы только пряжу и добро изводите!

Первая женщина

(приносит хворост)

Ты хворосту прибавь побольше. Мания!

Мнесилох

Прибавь! А ты скажи, ты это родила?

Первая женщина

Его носила десять лунных месяцев В себе я.

Мнесилох

Ты?

Первая женщина

Клянусь в том Артемидою.

Мнесилох

Три меры ты носила в нем, не правда ли?

Первая женщина

Бесстыдник, что ты сделал? Ты раздел дитя! Мою малюточку!

Мнесилох

Малютку? Ты права! А сколько лет ему? Четыре или три Разлива?

Первая женщина

(не поняв)

Да, почти, прибавь еще те дни, Что после Дионисий протекли уже. Отдай же это!

Мнесилох

Нет, свидетель Аполлон!

Первая женщина

Так мы тебя сожжем.

Мнесилох

Пожалуй, жгите, но Простись вот с этим ты: сейчас же заколю.

(Заносит над бурдюком нож.)

Первая женщина

О пощади! Со мной, прошу, расправься ты, Не тронь лишь это.

Мнесилох

Как чадолюбива ты, Но тем не менее я вскрою и его.

Первая женщина

Дитя мое, дитя! Дай чашу, Мания! Я кровь твою хочу собрать, дитя мое!

Мнесилох

Подставь же чашу! Эту милость окажу!

Протыкает бурдюк. Женщина подставляет чашу, Мнесилох выхватывает ее, отпивает часть, остальное выливает.

Первая женщина

Чтоб ты издох! Как ты завистлив и жесток!

Возвращается вторая женщина.

Мнесилох

А кожу жрице отдадим в подарок мы!

Вторая женщина

В подарок жрице — что?

Мнесилох

Вот это. На, возьми!

(Бросает пустой мех.)

Вторая женщина

(первой женщине)

Бедняжка Мика, где теперь краса твоя? Кто отнял у тебя любимое дитя?

Первая женщина

Вот этот негодяй, но он у нас в руках, Постереги его, с Клисфеном я пойду О преступлении пританам заявить.

Уходит.

Мнесилох

Теперь подумаем, как от беды уйти, Что предпринять, придумать. Тот, кто виноват, Кто в передрягу эту сам меня толкнул, Пока не кажет глаз. И правда, как же быть? Как весть ему подать? Ба! Средство вспомнил я Из драмы «Паламед»:[305] на веслах напишу, Как там, и брошу их… Но весел, впрочем, нет, И не придумаешь, где взять их! Где? Ну, где? Не взять ли с алтаря дощечки,[306] исписать И разбросать кругом? Пожалуй, хорошо: Там было дерево, здесь тот же матерьял. Принимайтесь же, руки мои, За спасительный труд принимайтесь! Пусть ему эти гладкие доски, Начертанья ножа восприняв, Весть несут о моих злоключеньях. Скверно вышло как «р»! Ну, спешите вперед, Торопитесь, готова бороздка! Понеситесь скорее по всяким путям И туда и сюда разлетайтесь.

(Разбрасывает дощечки.)

Парабаса

Предводительница хора

Мы в защиту свою позволяем себе перед вами пропеть парабасу. Все и каждый чернят, унижают наш пол, все о нас говорят много злого. Ведь повсюду твердят, что мы сеем кругом только зло в человеческом роде, Что исходит от нас и вражда, и война, и восстанья, и распри, и горе. Допускаем: мы — зло, мы действительно зло, но зачем бы тогда вам жениться? Для чего запрещать выйти нам со двора или просто стоять у окошка? Для чего бы стеречь так старательно вам ваших жен, это зло, эту язву? Если из дому выйдет случайно жена и супруг не найдет ее дома, Чуть не сходит с ума, а на радостях он ликовать и молиться бы должен: В самом деле, ведь язва из дома ушла, ведь от язвы избавлен мужчина. Если ж в доме чужом мы уляжемся спать, утомившись забавами в праздник, То и дело вы лазите в спальню смотреть, вашу язву в тоске стережете. Если выглянет язва-красотка в окно, все мужчины любуются ею, А когда, застыдившись, отпрянет она, тем сильнее растет в них желанье, Чтобы язва опять показалась в окне. Уж отсюда достаточно ясно, Что мы лучше мужчин. Доказательств еще? Так за ними ходить недалеко: Много можно найти их. Уверены вы в превосходстве своем перед нами, Мы, напротив, себя ставим выше мужчин. Разберемте ж внимательней дело, А для этого мы сопоставим людей: и мужчин поименно и женщин. Хоть известен Хармин,[307] Навсимаха[308] его превосходит своими делами. Салабакхо[309] — развратница, но Клеофонт[310] и самой Салабакхо развратней. Стратонику[311] и Аристомаху[312] возьмем, марафонских полей героиню: Много лет никому из мужчин не придет даже в голову с ними равняться. Крепче силой ума, чем Евбула,[313] у нас не найдется никто из булевтов,[314] Даже если в расчет прошлогодних принять. Сам Анит[315] должен с тем согласиться. Превосходством своим над породой мужской все права мы имеем гордиться. Ведь из нас ни одна, из общественных сумм по полсотне талантов воруя, Не могла б средь людей с важным видом ходить. У мужей мы таскаем, но скромно: Много-много мешочек муки украдем, да и то возмещаем немедля. Из числа же мужчин очень крупных хапуг Указать мы могли бы не мало; Негодяев, торговцев людьми и обжор Тоже больше мужчин, а не женщин. И наследье отцов, без сомнения, вы Хуже нашего, знаем, храните. Ведь храним мы исправно все наше добро, Например: веретена, корзины, челнок И зонты… А мужья наши порастеряли давно Веретена, и копья пропали. А иные мужчины, — и много таких, — Лишь завидят врага, убегают стремглав И в испуге роняют… зонты.

Эпиррема

Упрекнуть мужчин во многом справедливо мы могли б, Но одна несправедливость возмутительней всего: Почесть женщине, родившей гражданина городу, — Таксиарха[316] иль стратега, — вы должны бы воздавать И на Стениях,[317] и Скирах,[318] и в другие праздники, Совершаемые нами, место первое давать. А родившей государству труса и негодника — Рулевой ли это будет, командир ли корабля — Как рабе остричься надо, место выбрать поскромней, Дальше матери героя. Что ты терпишь, город наш! Распустив на плечи кудри, ростовщица здесь сидит. В белоснежном одеянье мать Гипербола[319] у нас Рядом с матерью Ламаха.[320] Поступить бы с нею так: Если станет, в долг ссудивши, требовать она прирост, Отобрать насильно деньги и сказать при этом ей: «Не видать тебе прироста: ты урода родила!»

Эписодий первый

Мнесилох

Глаза все проглядел я, а его все нет. Что за причина? Он стыдится, видимо, И вспомнить «Паламеда», пьесу бледную. Какой же драмою привлечь его? Нашел! Недавнюю «Елену» разыграю я,[321] И платье женское мне пригодится тут.

Вторая женщина

Что ты задумал? Выпучил глаза чего? Достанется тебе Елена, если ты Не успокоишься, пока притан придет.

Мнесилох

(декламируя)

О струи Нила, девственно-прекрасные, Взамен дождей небесных шлете влагу вы Земле Египта белой, также племени, Поносом черным жестоко страдавшему.

Вторая женщина

Клянусь пресветлою Гекатой,[322] шельма ты.

Мнесилох

Прославленная Спарта — мне отечество. Отец мой — Тиндарей.

Вторая женщина

Будь проклят ты, хвастун! Отец твой — Тиндарей! По-моему — Фринонд![323]

Мнесилох

Елена — имя мне.

Вторая женщина

Ты женщина опять? За превращенье прежнее не дав ответ?

Мнесилох

И жизней много сгибло у Скамандрских[324] струй Из-за меня.

Вторая женщина

Как жалко, что не сдох ты там!

Мнесилох

И вот я здесь одна! Несчастный мой супруг, Мой Менелай, досель за мною не идет, Зачем же я живу?

Вторая женщина

Тебя забыла смерть.

Показывается Еврипид.

Мнесилох

Но словно отлегло от сердца у меня. Надежд родившихся не обмани, о Зевс!

Еврипид

(в костюме Менелая)

Кому принадлежит сей крепкозданный дом, И даст ли кто приют скитальцам, что от бурь Уже изнемогли, крушенье потерпев?

Мнесилох

Дворец Протея здесь.

Вторая женщина

Протея! Что за вздор! Хвастун несчастный, врешь! Богинями клянусь, Уж добрых десять лет, как умер наш Протей.[325]

Еврипид

К каким же берегам причалил наш корабль?

Мнесилох

К Египту.

Еврипид

Вот куда, несчастный, я приплыл!

Вторая женщина

Ты веришь этому прохвосту? Чтоб он сдох! Морочит он тебя: ты — в храме Фесмофор.

Еврипид

Скажите, где Протей: он дома или нет?

Вторая женщина

Морской болезнью, видно, болен ты, пришлец! Ты слышал сам сейчас, что умер он давно, Зачем же спрашивать: он дома или нет?

Еврипид

О горе! Умер он! А где он погребен?

Мнесилох

Его могила здесь, где я сейчас сижу.

Вторая женщина

Тебя бы в петлю, пес! Повесят, погоди. Как смеешь ты алтарь могилой называть?

Еврипид

Зачем же на могиле этой ты сидишь, О чужеземка, спрятавши лицо?

Мнесилох

Меня Насильно замуж взять Протея хочет сын.

Вторая женщина

Проклятый, незнакомца ты опять дуришь? Не верь! Мошенник он: забрался он сюда Стянуть, что попадет из золотых вещей.

Мнесилох

Бранись, ругательствами осыпай меня!

Еврипид

Старуха эта кто, что злобно так шипит?

Мнесилох

То — Феоноя, дочь Протея.

Вторая женщина

Вот уж нет! Критилла[326] — Антифея из Гаргетты дочь! А ты — мошенник!

Мнесилох

О! Что хочешь говори! За брата твоего не выйду никогда: Не изменю супругу Менелаю я.

Еврипид

Что слышу?! Дай узреть мне блеск твоих очей!

Мнесилох

Мне стыдно обнажать увядших щек красу.

Еврипид

Что вижу я? О боги! Слов не нахожу! Чей облик это?! Женщина, скажи, кто ты?

Мнесилох

А ты? Один вопрос обоих мучит нас.

Еврипид

Гречанка ты иль в этой родилась стране?

Мнесилох

Гречанка. Но хочу я также знать, кто ты.

Еврипид

Елену образ твой напоминает мне.

Мнесилох

Ты Менелай! Узнала я по зелени.

Еврипид

Ты не ошиблась: я — твой злополучный муж.

Еврипид идет к Мнесилоху.

Мнесилох

О, наконец ты здесь, в объятиях моих! Возьми меня, супруг… Покрепче обними… Прими мой поцелуй… веди меня, веди… Веди же поскорей…

Вторая женщина

Не взвидит света тот, Кто поведет тебя, так факелом прибью!

Еврипид

Как! Ты препятствуешь законную жену, Дочь Тиндарееву, мне в Спарту увезти?

Вторая женщина

Эге! Я вижу, ты — мошенник, как и он, И в заговоре с ним: недаром долго вы Египтян корчили. Но вы поплатитесь! Сюда идет притан и стражник вместе с ним.

Еврипид

Пропало все! Придется мне отчаливать.

Мнесилох

А мне, несчастному, как быть?

Еврипид

Спокоен будь! Тебе не изменю, пока я вижу свет, Пока уловок всех своих не истощу.

Уходит.

Мнесилох

Ах, эта удочка улова не дала.

Входит Притан со стражником-скифом.

Притан

Злодей, указанный Клисфеном, — этот ли? Что нагибаешься?

(Стражнику.)

Эй, уведи его, В колодки посади, затем поставь вот здесь И стереги, да так, чтобы никто не смел И близко подойти, и всякого бичом Лупи, кто подойдет.

Вторая женщина

И следует: сейчас Какой-то тут моряк его чуть не увел.

Мнесилох

Рукою правою, которую, раскрыв, Протягивать для взяток любишь ты, притан, Пред казнью окажи мне милость, я прошу!

Притан

Какой ты милости желаешь?

Мнесилох

Прикажи Раздетым привязать меня. Ведь я старик, И с женским поясом, в шафрановом плаще Быть не хочу посмешищем для воронов, Которые слетятся угощаться мной.

Притан

Решил Совет, что в платье женском должен ты Привязан быть, чтоб знали все, что ты за плут.

Мнесилох

О горе, о беда! Шафрановый хитон, Что ты наделал? И надежды нет спастись!

Скиф уводит Мнесилоха. Притан и вторая женщина уходят.

Предводительница хора

Начинаем веселиться, как в обычае у женщин В дни торжественных служений в этом храме в честь богинь, Свято чтимых и Павсоном,[327] воздержавшимся от пищи. Он ведь молится о том, Чтобы удавалось чаще Приобщаться к тому счастью — чтить по-нашему богинь.

(Танцует.)

Начинайте, подвигайтесь Легкой поступью по кругу,[328] Взявши за руки друг друга, Соблюдая дружно темп, Ускоряйте шаг, подруги, И, следя вокруг прилежно, Не расстраивать старайтесь наш веселый хоровод.

Первое полухорие

Строфа 3

Ну, а мы Олимпийцев поколенье[329] Дружным пением прославим в такт стремительному танцу.

Второе полухорие

Антистрофа 3

Если кто Ожидает с надеждой, Что мужчин позорить будем, ошибется он жестоко.

Хор

Вот теперь Благородное движенье В стройном круге хоровода мы по-новому начнем.

Первое полухорие

Строфа 4

Пой же бога с звонкой лирой И богиню Артемиду, Непорочную царицу! Наш привет тебе, о Меткий,[330] Посылай победы нам. Мы поем и Гере славу! Гера любит наши хоры, Охраняет очень строго двери брачного покоя, Узы брака бережет.

Второе полухорие

Антистрофа 4

Стад хранителя Гермеса, Милых нимф и Пана молим Посмотреть на наши танцы С благосклонною улыбкой И порадоваться им. Ну-те, дружно! Начинайте Веселей двойную пляску.[331] Исполнять должны мы танец по обычаю, который Соблюдаем мы всегда.

Хор

Тра-та-та! Теперь кружитесь и обратно возвращайтесь С громкой песней на устах. Царь наш, Вакх, плющом повитый, Царствуй в нашем хороводе, И тебя разгульной песней Мы прославим в такт движеньям.

Первое полухорие

Строфа 5

Здравствуй, Бромий,[332] о Дионис, Зевса сын и сын Семелы, Ты, кого ночной порою, На горах танцуя, нимфы звонкой песней веселят! Эвоэ, эво, эво! Ты танцуешь вместе с ними!

Второе полухорие

Антистрофа 5

И веселому привету Вторит эхо Киферона,[333] И в глуши лесов нагорных И в ущелиях скалистых гулко катится оно. Ты прекрасен и увенчан Молодым плющом зеленым.

Эписодий второй

Стражники вносят на орхестру Мнесилоха, забитого в колодки, и привязывают его к столбу. Скиф остается его стеречь, остальные уходят.

Скиф

На вульна воздуха айда сюда пуплач.

Мнесилох

Страж, я прошу тебя!

Скиф

Ни надо, ни пруси.

Мнесилох

Ослабь, прошу, мне винт.

Скиф

Аслабит? Харашо.

(Закручивает.)

Мнесилох

Ой, ой, беда моя! Сильней ты закрутил!

Скиф

Ишшо крутим, жалайшь?

Мнесилох

Ой, ой, ой, ой, ай, ай! Ну, пес тебя дери!

Скиф

Молчат, старик дурной! Потстилку приташу, лижача поглижу.

(Приносит подстилку, ложится и засыпает.)

Мнесилох

Ну, положение! Спасибо, Еврипид!

Еврипид показывается на подъемной площадке в костюме Персея и вскоре исчезает.

О, боги! Зевс спаситель![334] Вновь надежда есть! Я вижу, не предаст меня мой Еврипид. Персеем[335] вылетел. Он хочет намекнуть, Что Андромеды[336] роль играть я должен. Ведь Привязан я теперь. Понятно, хочет он Меня спасти, за этим прилетел сюда.

(Декламирует.)

Девушки милые, милые девушки, Как мне отсюда уйти, Чтоб не видал меня скиф? Слышишь ли, песням в пещере вторящая,[337] Будь благосклонна, позволь Мне воротиться к жене. О злополучнейший в мире, Связан безжалостно я! Спасшись едва от поганой старухи, Снова попал я в беду, Снова под стражею: скифа приставили! Цепь, одиночество, смерть — мой удел. Вороны злые мой труп разорвут. О, посмотри: я стою не в кругу хоровода И не в толпе моих юных подруг, Не урну держу, В крепкие цепи закована я! Жертва чудовища, жертва Главкета, Слышу не брачную песню веселую, Слышу я песню цепей. Плачьте, подруги! О я, страдалица бедная! О я, несчастный, несчастный! Стражду напрасно, напрасно я стражду по воле родных. Да! умолять я должна лиходея, Слезы горючие, слезы предсмертные лить я должна перед ним. Горе мне, горе! Он меня выбрил, во-первых, В желтый хитон нарядил, во-вторых, И, наконец, в этот храм, К женщинам этим послал. О моя горькая доля! Свыше ты мне суждена. Бремя проклятья несу я. Видя мое злополучье, Кто усомнится, скажите, в тяжких страданьях моих? Гряньте, перуны небесные, В прах обратите несчастного! Светоч бессмертный, ты мне опостылел, Жизнь мне в цепях немила: Скорбь роковая, смертельная давит, Мрак мне могильный грозит!

Еврипид

(за сценой)

Привет тебе, дитя, но твой отец, Кефей, Что бросил здесь тебя, пусть казни не уйдет.

Мнесилох

О, пожалевшая страдалицу, кто ты?

Еврипид

Я — отзвук слов чужих, насмешница Эхо, Я здесь была уже, то было год назад, Для Еврипида я была союзницей. Дитя мое, должна согласно роли ты Петь песню слезную.

Мнесилох

А ты — за мной вторить.

Еврипид

Я это сделаю. Итак, начни свой плач.

Мнесилох

О, как длинна ты, священная ночь! Медленно едет твоя колесница, Путь среди звезд совершая В недрах священных небес Над величавым Олимпом.

Еврипид

(изображая эхо)

Олимпом.

Мнесилох

Горе такое за что Андромеду терзает!

Еврипид

Терзает!

Мнесилох

Смерть мне, несчастной, грозит.

Еврипид

Мне, несчастной, грозит.

Мнесилох

Болтовней ты меня изведешь.

Еврипид

Изведешь.

Мнесилох

Вот прилезла! Мой бог! Надоела ты мне Чересчур.

Еврипид

Чересчур.

Мнесилох

Дай одной монолог дочитать. Будь добра, замолчи.

Еврипид

Замолчи.

Мнесилох

Пропади ты совсем!

Еврипид

Пропади ты совсем!

Мнесилох

Ой, беда!

Еврипид

Ой, беда!

Мнесилох

Ерунда!

Еврипид

Ерунда!

Мнесилох

Заревешь!

Еврипид

Заревешь!

Мнесилох

Завизжишь!

Еврипид

Завизжишь!

Скиф

(проснувшись, Мнесилоху)

Што брехашь!

Еврипид

Што брехашь!

Скиф

Иль пританыв позвать?

Еврипид

Иль пританыв позвать?

Скиф

Ой, беда!

Еврипид

Ой, беда!

Скиф

(вскакивает)

Где кричит?

Еврипид

Где кричит?

Скиф

(Мнесилоху)

Ты сказал?

Еврипид

Ты сказал?

Скиф

Будишь бит.

Еврипид

Будиш бит.

Скиф

Ты смиялся миня!

Еврипид

Ты смиялся миня!

Скиф бросается на Мнесилоха.

Мнесилох

(указывая)

Да не я же кричу, это женщина там.

Еврипид

Это женщина там.

Скиф

(оглядываясь, не видя Еврипида)

Где негодная?

Мнесилох

Прочь убежала уже.

Скиф

Эй, куды ты бижал?

Еврипид

Эй, куды ты бижал?

Скиф

(грозит кулаком)

Задаем!

Еврипид

Задаем!

Скиф

Пабалтаишь ишшо?

Еврипид

Пабалтаишь ишшо?

Скиф

(бежит на голос)

Эй, паганку держи!

Еврипид

(издалека)

Эй, паганку держи!

Скиф

(возвращается на место)

Ну, пруклятый бабенка, балтушка!

Еврипид

(появляясь в костюме Персея)

В чью землю чуждую — о боги! — принесли Нас ноги быстрые! Свободно в небесах Прокладывая путь крылатою стопой, К Аргосу[338] я, Персей, лечу, чтоб принести Горгоны голову.

Скиф

Как сказываишь ты? Неушта писыря Гурга башка?

Еврипид

Горгоны, Я говорю.

Скиф

Гургу и мы тибе скажим.

Еврипид

Что это за страна? И кто, скажи-ка мне, Прелестная из дев, привязанная там, Как лодка у причала одинокая?

Мнесилох

О, сжалься, незнакомец, над моей судьбой, Меня освободи.

Скиф

Мулчать! И ни бултать! Пракляты, перед смертью смеет он бултать.

Еврипид

О дева, больно мне глядеть, как ты висишь!

Скиф

Ни дивка он сапсим, адин гришна старик, Мушенник, вуруват пришла.

Еврипид

Все врешь ты, скиф! Кефея дочь пред нами, Андромеда здесь.

Скиф

Гляди прумеж нага: балшуща штук видна.

Еврипид

Позволь мне за руку взять эту деву, скиф. Позволь, прошу тебя: безудержным страстям Подвержен человек; любовью страстною Я к деве воспылал.

Скиф

Ни бульна жалка нам: И если б он сюды пувернут задом был, Ты б мог ево абнять, нам ета пся рувна.

Еврипид

С прекрасной пленницы позволь мне цепи снять, Чтоб ложе брачное с желанной разделить.

Скиф

Са старый силовик? Кали ахота есть, Ташши иди бурав, верти даскам дыра.

Еврипид

Нет, нет! Освобожу я деву!

Скиф

(грозно)

Будишь бит!..

Еврипид

Не страшно! Все равно я сделаю свое.

(Идет к Мнесилоху.)

Скиф

(загораживая дорогу)

Ни смешь! Мы тисакам твуя башка рубим!

Еврипид

(отступая)

Увы! Что предпринять? Чем убедить его? Природа варвара чужда моим речам, Идеи новые невеждам предлагать — Пустая трата слов. Нет, к сердцу дикаря Другой какой-нибудь придумать надо путь.

Уходит.

Скиф

Надуть меня хотишь! Ах ты, лиса дурна.

Мнесилох

Персей, в несчастии меня покинул ты!

Скиф

(Мнесилоху)

Жалаишь ты апять быть бит маим бича?

(Ложится и засыпает.)

Хор

Богиню Палладу, хоров подругу, В наш хоровод звать велит обычай, Юную, чистую, деву безбрачную!

Первое полухорие

Строфа 6

Ты, полновластно над городом нашим Мощную руку простершая явно, Ключедержавная, Полная злобы законной к тиранам, — явись!

Второе полухорие

Антистрофа 6

Женское вече тебя призывает: Дева, приди, Миром ликующим нас надели.

Первое полухорие

Строфа 7

Вы, всемогущие, вы, благосклонные, вы, милосердные, В вашу дубраву, куда запрещен Доступ мужчинам в час оргий священных, когда вы в сиянье Факелов ярких являете ваши бессмертные лики!

Второе полухорие

Антистрофа 7

Молим усердно, придите, явитесь, О Фесмофоры, о всемогущие! Если и прежде внимали вы нам, Молим смиренно, явитесь и ныне.

Эписодий третий

Входит Еврипид с арфой, за ним девушка танцовщица и мальчик с флейтой.

Еврипид

(хору)

Хотите, женщины, со мною мир теперь На будущее время заключить? Готов Я обещать вам всем, что больше от меня Вы не услышите дурного слова впредь.

Предводительница хора

К чему ты клонишь речь? И хочешь ты чего?

Еврипид

Мужчина, что сидит в колодках, — мне родня. Отдайте мне его, и больше вас срамить Не буду никогда. Но если против вы, То донесу мужьям, когда с войны придут, Что вы без них тайком выделывали тут.

Предводительница хора

Ну, что ж, согласны мы условия принять, Но варвара того ты сам уж убеждай!

Еврипид

Я с этим слажу. Ты, Элафион, смотри, Чему тебя учил я, — так и сделай ты. Пройдись пограциозней, в пляске пронесись, Ты ж, Тередон, сыграй персидский танец нам.

Пока мальчик играет и девушка танцует, Еврипид наряжается старухой.

Скиф

(проснувшись)

Какой там пьянисам дудит? Миня будил!

Еврипид

(голосом старухи)

Хотела девочка поупражняться, страж: Пред важными людьми ей надо танцевать.

Скиф

Ну, танцувай, учись: памиха мы ни будь.

Девушка танцует.

Ай, ай, прытка! Как есть блуха на туфяке.

Еврипид

Ну, вот что, девочка моя: ты платье скинь, Сядь на колени скифу, ноги протяни, А я сандалии с тебя сниму.

Девушка снимает платье и садится, Еврипид ее разувает.

Скиф

Так, так! Сиди, пужалуста, сиди… так, дучка, так… Ай, ай, как хараша! Как рипа грудь крипка.

Еврипид

(Тередону)

Наигрывай живей! Неужто страшен скиф?

Музыка делается живей, девушка опять танцует.

Скиф

(наблюдая).

Задкам яво хуруш! Цып, цып, свой миста знай! Вот так… и пиридкам красива бульна туж.

Еврипид

Прекрасно, девочка. Оденься, нам уже Пора идти.

Скиф

Пирва миня бы салувал.

Еврипид

Согласен, поцелуй.

Девушка целует скифа.

Скиф

Ой-ой! Ай-ай, ай-ай! Ай, губкам сахарна! Сладка, как здишна мед! Мы спать жалаим с ним.

Еврипид

Ну, стражник, будь здоров! Нам этого нельзя.

Скиф

Старушка, можна, пусть! Ну, адулжай миня!

Еврипид

Изволь, а драхму дашь?

Скиф

Так, так, даем, даем!

Еврипид

Чур, денежки вперед.

Скиф

Да денга нет сисяс. Держи заклад кулсян, А деньга дам пусля.

(Отдает колчан.)

Айда типерь, дитя. Пастой, старушка, здесь: гляди на старикам. Нам надо имям знать.

Еврипид

Артемисия я.

Скиф

Типерь ни забуваем: Артумуксия.

Уходит с девушкой.

Еврипид

Гермес, лукавый бог! Идет удачно все.

(Флейтисту.)

Возьми-ка все с собой и удирай, малец, А я останусь здесь освободить его.

Мальчик убегает, Еврипид распутывает веревки.

Как только отвяжу, со всех ты ног беги Домой к своей жене и к деточкам своим.

Мнесилох

Уж я-то убегу, ты только отпусти!

Еврипид

Ну вот и развязал. Теперь — заботься сам. Беги, покуда скиф не вышел.

Мнесилох

Я удрал.

Убегает, за ним Еврипид.

Скиф

(выходит с девушкой)

Ай бульна хуруша, ай сладка дученька! И смирна дивка, ни сирдита. Где старух?

(В ужасе.)

Бида, бида, прупал! Куды старик пушла? Старушка, бабушка! Ниладна так, старух! Эй, Артумуксия! Адманывал мина!

(Девушке.)

Штоп дух твой ни был здись!

Девушка убегает.

(Увидев брошенный колчан.)

Не зря ты взял кулсян, сапсим миня кончал. Бида сапсим! Што дилат будим? Где старух? Эй, Артумуксия!

Предводительница хора

Старуха с арфою? Ее ты ищешь, скиф?

Скиф

Так, так. Видал яво?

Предводительница хора

Вот в эту сторону Ушла сейчас она с каким-то стариком.

Скиф

Адежа на старик был жулта?

Предводительница хора

Да, да, да! Беги скорее вслед: успеешь их догнать.

Скиф

Пагана бабушка! Какой дуружка шел? Эй, Артумуксия!

Предводительница хора

Туда, вперед, все прямо… Эй, назад, назад!. Вот в эту сторону… Ты не туда бежишь.

Скиф

(мечется по орхестре)

Бида! Бихим назад… О Артумуксия!

(Убегает.)

Предводительница хора

(вслед)

Дорога скатертью и провались совсем!

(Публике.)

Ну, довольно! Забаве — конец: Наступила пора Расходиться домой. В благодарность за труд, Фесмофоры, Благосклонностью нас наградите.

Хор покидает орхестру.

Лягушки

Действующие лица

Дионис бог театра

Ксанфий его слуга

Геракл

Покойник

Харон перевозчик в царство мертвых

Плутон бог преисподней

Эсхил трагический поэт

Еврипид трагический поэт

Эак слуга Плутона

Служанка Персефоны

Первая торговка

Вторая торговка

Хор лягушек

Хор из двадцати четырех мистов

Без речей:

Музыканты

Могильщик

Стража

Флейтистка

Кифаристка

Комическая танцовщица

Пролог

Пустая орхестра. В глубине постройка — «Храм Геракла». Дионис, наряженный в шкуру льва, с палицей в руке, и Ксанфий с поклажей, верхом на бутафорском осле, выходят на орхестру.

Ксанфий

Сказать ли, сударь, шуточку привычную Из тех, что вечно потешают зрителей?

Дионис

Скажи! Не говори лишь: задыхаюсь я! Уж это — шутка чрезвычайно старая.

Ксанфий

Так что ж сказать?

Дионис

Не говори: ой, лопаюсь!

Ксанфий

Вот шуточка отличная!

Дионис

Скажи смелей! Не говори лишь одного.

Ксанфий

Чего еще?

Дионис

Что, ношу перекладывая, треснешь ты.

Ксанфий

А это: издыхаю я под тяжестью. Снимите, а не то в штаны…

Дионис

Прошу тебя, Не продолжай! Давно уже тошнит меня.

Ксанфий

Зачем же я поклажу на себе тащу, Когда и пошутить нельзя, как водится У Фриниха, у Ликида с Амипсием?[339] У них рабы таскают груз в комедиях.

Дионис

Не надо лучше! Всякий раз, как вижу я В театре эти штучки знаменитые, Иду домой, на целый год состарившись.

Ксанфий

Чтоб ты свернулась, шея злополучная! Вся в синяках, а пошутить не велено.

Дионис

А разве не нахальство, не разврат сплошной: Я как-никак, а Дионис, Бочонка сын, Тружусь пешком, а этого — верхом везу, Чтоб не устал он и не нес бы тяжестей!

Ксанфий

Я разве не несу?

Дионис

Ничуть, ведь едешь ты!

Ксанфий

Несу же вот!

Дионис

Да как же?..

Ксанфий

Еле-елешки!

Дионис

Да ведь не ты поклажу, а осел везет.

Ксанфий

Я и везу, я и несу, свидетель Зевс!

Дионис

Да как несешь, ведь самого другой несет?

Ксанфий

Не знаю, но плечо совсем раздавлено.

Дионис

Раз никакой нет пользы от осла тебе, Слезай живее, на себе тащи осла!

Шуточная потасовка.

Ксанфий

Ай-ой, зачем я не сражался на море![340] Тогда б — шалишь! — плевать я на тебя хотел!

Дионис

Слезай, негодный! Вот уже добрались мы До двери. Здесь нам остановка первая.

Они останавливаются в глубине орхестры перед дверью храма.

Дионис

(стучит в дверь)

Эй, мальчик! Эй, скорее! Открывай, эй-эй!

В дверях показывается Геракл.

Геракл

Кто в дверь стучит? Что за кентавры ломятся?[341] Да что это такое? Говори, ты кто?

Дионис в ужасе спрятался за Ксанфия.

Дионис

(шепчет)

Эй, Ксанфий!

Ксанфий

Что?

Дионис

Ты не заметил?

Ксанфий

Что еще?

Дионис

Как испугался он меня?

Ксанфий

С ума сойти!

Геракл

(громко хохочет)

От смеха удержаться не могу никак, Кусаю губы, а смеюсь. Хо-хо-хо-хо!

(Продолжает хохотать раскатисто.)

Дионис

Чудак, послушай, подойди! Ты нужен мне.

Геракл

Да не могу отделаться от хохота. На женской рубашонке шкура львиная![342] Вот вздор! В чем дело? Туфельки и палица! Куда собрался?

Дионис

Воевал с Клисфеном я.

Геракл

И на море сразился?

Дионис

И пустил ко дну Двенадцать или двадцать суден вражеских.

Геракл

Кто? Ты?

Дионис

Да, Зевс свидетель!

Ксанфий

(в сторону, с ужимкой)

Тут проснулся я!

Дионис

На корабле я перечел трагедию, Творенье Еврипида «Андромеду».

(Очень торжественно.)

Тут Желанье прямо в сердце мне ударило.

Геракл

Желанье?

Дионис

Ростом с великана Молона.[343]

Геракл

По женщине?

Дионис

Нисколько.

Геракл

По мальчишке?

Дионис

Нет.

Геракл

Так по мужчине?

Дионис

(в ужасе)

Ой!

Геракл

С Клисфеном спутался?

Дионис

Не смейся, брат, а лучше пожалей меня! Томление такое душу жжет мою.

Геракл

Какое ж, братец?

Дионис

Рассказать не в силах я, Но попытаюсь разъяснить сравнением. Тоску по каше ты знавал когда-нибудь?

Геракл

По каше, ну еще бы! Тридцать тысяч раз.

Дионис

Сказал я ясно, или объяснить еще?

Геракл

Про кашу? Нет, не надо! Понимаю все.

Дионис

Такое же грызет меня томление По Еврипиду.

Геракл

Что ты, по покойнику?[344]

Дионис

Да, и ничто меня не остановит, знай! Иду за ним.

Геракл

И даже в глуби Тартара?[345]

Дионис

И если нужно, то еще глубиннее.

Геракл

Зачем?

Дионис

Ищу поэта настоящего.

(Торжественно.)

«Одних уж нет, а то, кто есть, — ничтожество».[346]

Геракл

Как, разве умер Иофонт?[347]

Дионис

Один лишь он Чего-нибудь да стоит. Да и то вопрос, И в этом не уверен я как следует.

Геракл

Софокл ведь лучше Еврипида. Что же ты, Когда идти собрался, не за ним идешь?[348]

Дионис

Нет, нет, сначала поглядеть мне хочется, Что без отца сумеет Иофонт создать. К тому же Еврипид — пройдоха, каверзник — Удрать из преисподней приспособится. А тот и здесь был тихим и остался тих.

Геракл

А Агафон?[349] Где этот?

Дионис

Он ушел от нас, Поэт отличный и друзьям примерный друг.

Геракл

Куда ж?

Дионис

Куда Макар не загонял телят.

Геракл

А где Ксенокл?[350]

Дионис

Чтоб сгинул он, свидетель Зевс!

Геракл

Инфангел где?

Ксанфий

(изнемогая под тяжестью поклажи, про себя)

А про меня и речи нет. А плечи я натер почти что до крови.

Геракл

Да разве нет у вас мальчишек множества? Трагедии они строчат по тысяче И Еврипида на версту болтливее.

Дионис

Все это пустоцветы, болтунишки, мразь, Сороки бестолковые, кропатели! Как однодневки сгинут, получивши хор, Один разочек переспав с трагедией. Но днем с огнем не слышишь прирожденного Поэта с величавым, зычным голосом.

Геракл

Какого величавого?

Дионис

Такого вот, Чтоб отколол коленце позабористей: «Эфир — квартира Зевса», «лапа времени»,[351] Или про то, что клясться не желала мысль И стал язык без мысли лжесвидетелем.

Геракл

И это все ты любишь?

Дионис

До безумия!

Геракл

По-моему, так это — вздор и глупости.

Дионис

Не залезай мне в голову, своей живи!

Геракл

Но, право, это просто надувательство!

Дионис

Учи меня обедать!

Ксанфий

(в сторону, со вздохом)

Обо мне — ни-ни!

Дионис

Вот почему, наряд надев диковинный, В тебя переодевшись, я пришел. Прошу, Друзей своих мне назови, с которыми Якшался ты, когда ходил за Кербером,[352] Все перечисли: булочные, гавани, Ручьи, колодцы, перекрестки, тропочки, Мосты, местечки, бардачки, гостиницы — Там, где клопов поменьше.

Ксанфий

(в сторону)

Обо мне ни-ни!

Геракл

И ты идти дерзаешь, сумасшедший?

Дионис

Друг! Об этом ни полслова. Назови скорей Дорогу, чтоб сойти мне в преисподнюю, Ни жаркую, ни чересчур холодную.

Геракл

Какую же назвать тебе дорогу? А? Одна дорожка — волоком: на бечеве Повеситься.

Дионис

Дорожка слишком душная!

Геракл

Другая есть: короткая и торная… Взять ступку…

Дионис

На цикуту намекаешь ты?[353]

Геракл

Ну да!

Дионис

Холодный, мерзлый и ненастный путь. Тотчас закоченеют обе голени.

Геракл

Еще есть путь, не длинный: стремя голову…

Дионис

Скажи, прошу, ведь я ходок неопытный.

Геракл

Сперва на Керамик приволокись…[354]

Дионис

И что?

Геракл

На столп высокий поднимись…

Дионис

И дальше что?

Геракл

Гляди и жди, чтоб факелов начался бег. Когда же заторопят шумно зрители: «Валяй!» Тогда и ты валяй!

Дионис

Куда же?

Геракл

Вниз!

Дионис

Мозги свои порастрясу, пожалуй, так. Дорогой этой не пойду.

Геракл

Какою же?

Дионис

Какою ты когда-то шел.

Геракл

Велик тот путь. Сперва увидишь озеро огромное, Бездонное.

Дионис

Кто ж будет мне паромщиком?

Геракл

На челночишке маленьком старик седой, Гребец, за два гроша перевезет тебя.[355]

Дионис

Ого! Как всемогущи всюду эти два гроша. Да как в Аид они попали?

Геракл

Ввел Тезей. Потом увидишь змей и чудищ полчища Страшнейшие.

Дионис

Не ври и не пугай меня! Не запугаешь!

Геракл

Дальше — грязь ужасная, Навоз бездонный. В нем зарыты грешники. Кто чужеземца оскорбил заезжего, Кто мальчика облапив, не платя, удрал, Кто мать родную обесчестил, кто отца По морде стукнул, кто поклялся кривдою…

Дионис

Да, да, и с ними вместе тот несчастнейший, Кто песнопенья выучил Кинесия И выписал на память стих из Морсима.[356]

Геракл

А дале — флейт услышишь дуновения И свет увидишь дивный, как надземный день. И роши мирт, и радостные сонмища Мужей и жен, и рук неисчислимых плеск.

Дионис

А это кто ж такие?

Геракл

Посвященные.[357]

Ксанфий

(про себя)

Я ж, право, как осел при посвящениях.[358] Довольно, положу поклажу на землю.

(Кладет поклажу наземь.)

Геракл

Они тебе расскажут все, что надобно. Сейчас же по соседству с их жилищами Идет дорога ко дворцу Плутонову.[359] Прощай теперь!

Дионис

И ты, братишка, будь здоров!

Геракл уходит в дверь храма.

Дионис

(Ксанфию)

А ты мешки клади обратно на плечи.

Ксанфий

Да я и снять их не успел.

Дионис

Живее, ну!

Ксанфий

Нет, нет, не надо! В помощь мне найми, прошу, Покойника, из тех, кто нам попутчиком.

Дионис

А вдруг никто не встретится?

Ксанфий

Так я тащу.

Дионис

Согласен! Погляди, выносят мертвого.

На орхестре, в сопровождении музыкантов, появляется похоронное шествие. Останавливает шествие и обращается к покойнику.

Эй ты, тебе я говорю, покойничек! Снести возьмешься ношу в преисподнюю?

Покойник

(с готовностью приподымаясь на смертном одре)

А ноша тяжела?

Дионис

(показывая поклажу)

Гляди!

Покойник

Две драхмы дашь?[360]

Дионис

А меньше?

Покойник

(снова ложится на одр)

Живо, трогайте, могильщики!

Дионис

Постой, чудак, давай же поторгуемся!

Покойник

Две драхмы, баста! Понапрасну слов не трать!

Дионис

Ну, скинь хоть три обола!

Покойник

(в негодовании)

Чтоб мне вновь ожить!

Могильщики уносят покойника.

Ксанфий

Как важничает, подлый. Погоди же, плут! Я понесу.

Дионис

О честный, благородный муж! Пойдем же к перевозу!

На орхестре появляется челнок Xарона.

Харон

Эй, причаливай!

Дионис

А это что?

Ксанфий

Что? Озеро.

Дионис

Свидетель Зевс! То самое. А вот и челночок на нем.

Ксанфий

Да, видят боги! Тут же и старик Харон.

Дионис

(кричит)

Сюда, Харон, сюда, Харон, сюда, Харон!

Харон

(подплывает на своем челноке, восклицает)

Кому в места блаженного успения? Кому в равнину Леты,[361] в долы ужаса, В юдоль печалей, в яму, к черту, к дьяволу?

Дионис

Мне!

Харон

Заходи живее!

Дионис

Поплывем куда? Неужто к черту?

Харон

Только для тебя, входи!

Дионис

(входит в челнок, зовет Ксанфия)

Эй, мальчик!

Харон

Стой, рабов не перевозим мы, Когда они не воевали на море.

Ксанфий

Мне не пришлось. Ячмень над глазом выскочил.

Харон

Так обежать тебе придется озеро.

Ксанфий

А где вас ждать?

Харон

У пристаней отчаянья, В ущельях мрака.

Дионис

Понял?

Ксанфий

(в сторону)

Понимаю, да! И что я встретил, бедный, выйдя из дому!

(Бежит кругом орхестры.)

Челн с Хароном и Дионисом движется поперек орхестры.

Харон

(Дионису)

Садись на весла. Кто еще плывет, входи! Эй, эй, ты что?

Дионис

Как что? Да это самое. Сел на весло, как ты мне сам приказывал.

Харон

Сюда, сюда садись, брюхан!

Дионис

Ну вот, сижу.

Харон

И вытяни ладони и держи!

Дионис

Держу.

Комическая пантомима.

Харон

Довольно балагурить! В дно упрись ногой, Греби, натужься!

Дионис

Как же мне грести, чудак, Юнцу, береговому, сухопутному?

Харон

Сгребешь отлично. Пение услышишь ты — И в лад ударишь веслами.

Дионис

Чье пение?

Харон

Лягушек-лебедей. Чудесно!

Дионис

Дай же знак!

Харон

Начинай, начинай!

Раздается пение лягушек. Дионис гребет в такт лягушечьей песне.

Лягушки

Брекекекекс, коакс, коакс! Брекекекекс, коакс, коакс! Болотных вод дети мы, Затянем гимн, дружный хор, Протяжный стон, звонкую нашу песню. Коакс, коакс! Нисийского бога[362] так Мы чествуем Бромия На древних болотах, В час, когда пьяной толпою, Праздник справляя Кувшинов,[363] Народ за оградою нашей кружится. Брекекекс, коакс, коакс!

Дионис

А я мозоль себе натер, А вам шутить! Коакс, коакс! А вам плевать, а вам играть!

Лягушки

Брекекекекс, коакс, коакс!

(Поют все быстрее и быстрее.)

Дионис все быстрее гребет, выбиваясь из сил.

Дионис

Чтоб сдохнуть вам, крича: коакс! Заладили одно: коакс!

Лягушки

Ты просто — трус, болтун, лентяй! Любят наше пение сладостные Музы, Любит козлоногий игрец на свирели, Пан, Аполлона форминга напевам нашим вторит, В нашей утешительной болотине Певучий зыблется тростник. Брекекекекс, коакс, коакс!

Дионис

Я в пузырях, я в волдырях, Измученный потеет зад, Еще лишь миг — и прогремит…

Лягушки

Брекекекекс, коакс, коакс!

Дионис

Квакучий род, тише вы! Молчите!

Лягушки

Нет, будем петь Вдвое громче. Так мы скачем Яркосолнечными днями Меж аира и кувшинок, Прорезая тишь веселой Переливчатою песней. Так пред Зевсовым ненастьем В час дождливый в глуби водной Блещет след проворных плясок, Лопающихся пузырьков.

Дионис

Брокекекекс, коакс, коакс!

(Квакают наперегонки и все громче и быстрее.)

У вас я кваканью учусь.

Лягушки

Обижаешь нас ужасно.

Дионис

Вы — меня. Гребу и дохну. Чуть не лопаюсь, гребу.

Лягушки

Брекекекекс, коакс, коакс!

Дионис

Пищите, мне и дела нет!

Лягушки

Будем голосить, горланить, Сколько в зычных, громких глотках Хватит силы, день-деньской.

Дионис

Брекекекекс, коакс, коакс! Мне нипочем ваш горлодер.

Лягушки

А твой нам и подавно жалок.

Дионис

Посмотрим, буду выть, вопить, День целый не закрою рта, Пока не пересилю ваше кваканье. Брекекекекс, коакс, коакс! Что ж замолчали? Квакайте, ну, квакайте!

Харон

Постой, довольно! К пристани причаливай! Слезай! Плати паромщику!

Дионис

Возьми обол![364] Эй, Ксанфий, эй! Где Ксанфий, где? Мой Ксанфий, ой!

Ксанфий

(появляясь)

Ау!

Дионис

Иди живее!

Ксанфий

Вот и я, ау!

Дионис

Ну, что ты видел?

Ксанфий

Грязь и тьму кромешную.

Дионис

А видел ты, скажи мне, лжесвидетелей? Отцеубийц и взяточников?

Ксанфий

Да, а ты?

Дионис

Конечно, видел. Вижу и сейчас еще.

(Показывает на зрителей, сидящих в амфитеатре.)

Что ж делать нам?

Ксанфий

Пойдем вперед, я думаю. Ведь мы в местах, где чудища страшнейшие. Так он сказал нам.

Дионис

Я еще задам ему! Он просто хвастал, чтобы напугать меня. Он знал, как я отважен, и завидовал, Бахвал известный, пустослов и трус Геракл. А я хотел бы встретить приключение, Достойное меня и путешествия.

Ксанфий

Какой-то шум и странный шорох слышится.

Дионис

(испуганно)

Где, где?

Ксанфий

Да сзади.

Дионис

Ну, так позади иди!

Ксанфий

Нет, спереди как будто.

Дионис

Впереди иди!

Ксанфий

О боги, вижу чудище ужасное.

Дионис

Какое?

Ксанфий

Дивное. Оно меняется. То бык, то мул, а то — как будто женщина Прелестная.

Дионис

(обрадованно)

Но где же? Я прижму ее.

Ксанфий

И вот уже не женщина, а страшный пес.

Дионис

(в ужасе)

Эмпуса, верно.[365]

Ксанфий

Да, ужасным пламенем Лицо пылает.

Дионис

Да, а ноги медные?

Ксанфий

Одна. Другая же нога — навозная. Чудовищно!

Дионис

Куда бежать?

Ксанфий

А мне куда?

Дионис

(бежит через орхестру к креслу, занимаемому жрецом)

О жрец мой, защити же божество свое![366]

Ксанфий

Погибли мы, Геракл, владыка!

Дионис

Замолчи! Не называй меня Гераклом, миленький.

Ксанфий

Ну, Дионис!

Дионис

А это хуже в десять раз!

Ксанфий

Тогда ступай! Хозяин мой, сюда, сюда!

Дионис

А что?

Ксанфий

Мужайся, снова все наладилось, И можем мы, как бедный Гегелох, сказать:[367] «Из бездны волн спасло нас… провидение». Эмпуса смылась.

Дионис

Поклянись!

Ксанфий

Свидетель Зевс!

Дионис

Клянись еще раз!

Ксанфий

Видит Зевс!

Дионис

Клянись!

Ксанфий

Эй, Зевс!

Дионис

Я, право, побледнел, ее увидевши.

Ксанфий

А плащ со страху порыжел как будто бы.

Дионис

За что напастей столько на меня, ой-ой! Кто из богов задумал погубить меня?

Ксанфий

(насмешливо)

«Эфир — квартира Зевса», «лапа времени». Эй-эй!

Дионис

Ты что?

Ксанфий

Не слышишь ничего?

Дионис

А что?

Слышится музыка флейт.

Ксанфий

Играют на свирелях.

Дионис

И от факелов Пахнуло духом смольным. Как таинственно! Давай в сторонку встанем и послушаем.

Слышится пение хора.

Хор мистов

Иакх, о Иакх![368] Иакх, о Иакх!

Ксанфий

Да это — те места, где посвященные Поют и пляшут. Говорил Геракл о них, Как грешник Диагор, Иакха чествуют.[369]

Дионис

Ты не ошибся. Тихо постоим теперь И разузнаем все во всех подробностях.

Отходят в сторону.

Парод

На орхестру входит хор из двадцати четырех мистов с факелами в руках.

Первое полухорие

Строфа

Иакх наш, снизойди к нам, золотых стен обитатель! Иакх, о Иакх! К нам приди, на святой луг, на зеленый! С нами будь рад, в наш вступи ряд! Пусть венок мирт многоцветных Пышнокудрый окружит лоб! Попляши, бог! И ногой в лад бей о землю! Восхити дерзновенный И веселый хоровод, Наших игр сонм, наших плясок богомольных череду, Песни мистов посвященных!

Хор пляшет.

Ксанфий

(из своего угла)

Деметры дочь святая и великая![370]

Как сладостно пахнуло поросятиной!

Дионис

Сиди и нишкни! Хрящик заработаешь.

Второе полухорие

Антистрофа

Раздуй свет искряных смол, подымай ввысь знойный витень! Иакх, о Иакх, Ты, ночных хороводов пламеносец! Запылал луг, заалел лог, Рвется в пляску стариков сонм, Позабыв груз огорчений. Прожитых лет, роковых бед злую тяжесть Отогнал час торжества. Выше витень подымай, Выводи рой молодежи На цветистый, травянистый, На святой луг, на зеленый!

Хор пляшет с факелами в руках.

Предводитель первого полухория

Пусть молчат нечестивые речи! Пускай наши пляски святые оставит, Кто таинственным нашим речам не учен, не очистился в сердце и в мыслях, Непричастен к высокому игрищу Муз, не плясал в хороводах священных, Быкобойца Кратина[371] неистовых слов не любил, величавых и буйных, Кто дурацкими шутками тешиться рад, недоступный высокому смеху, Кто смирить не стремится борьбу и мятеж, не желает отчизне покоя, Кто раздоры растит, раздувает вражду, для себя прибылей добиваясь, Кто лихву вымогает и взятки берет, правя городом в годы ненастья, Кто корабль или крепость врагу передал иль запретный запас из Эгины[372] Вывозил, как бессовестный Форикион,[373] откупщик злополучный и мытарь, Наши снасти, уключья, смолу, паруса в Эпидавр[374] для врагов отправлявший, Кто за золотом едет в чужие края, на отчизну врагов призывая, Кто в часовню Гекаты зайдет за нуждой, хороводную песню мурлыча, Кто в отместку за шутку[375] на играх святых, на веселых пирах Диониса, На собранье потребует хлеба кусок у поэтов отгрызть комедийных, — Налагаю запрет, и еще раз запрет, вновь и снова запрет налагаю Я на них, от веселия мистов гоню. Вы ж, другие, полночную песню Затяните, приличную часу, и дню, и возвышенным праздникам нашим.

Хор

Пусть все прилежно пляшут, Стуча ногой о землю, Топча святые травы В ночных лугах. Шутите, тешьтесь, смейтесь, Набив живот досыта! Пляшите, песней громкой Спасительницу нашу[376] Воспойте и прославьте! Она хранит Страну вовеки эту, Назло Форикиону.

Хоры пляшут.

Предводитель второго полухория

Затяните теперь особливую песнь, возвеличьте владычицу жатвы, Нашу матерь Деметру — в высоких словах величавое имя почтите!

Первое полухорие

Строфа

Деметра, таинств пресвятых Царица! Ныне с нами будь, Твой богомольный хор храни, Нам без помехи дай весь день Плясать и забавляться!

Второе полухорие

Антистрофа

Смешного много нам позволь И много важного сказать, Потешившись и поиграв Достойно праздников твоих, Дай победить на славу! Эво!

Хоры пляшут.

Предводитель мистов

И бога-юношу теперь песней призовите! Пускай приходит, с нами пусть празднует и пляшет!

Первое полухорие

Иакх любезный, радость наших празднеств Сладчайшая, поводырем будь нашим К богине в дом! И покажи, что долгий путь Нам легок и короток. Иакх, владыка плясок, проводи меня!

Второе полухорие

Ты любишь смех. И пусть в лохмотьях платья, Подметки рвутся, скаредность забыта. Ты лоскуты Благословил, чтоб без забот Плясать могли мы и шутить. Иакх, владыка плясок, проводи меня!

Первое полухорие

Плясунья быстроногая, подружка, Красавица, одежду растрепала. Из лоскутов Глядит девическая грудь Цветком розоволистым. Иакх, владыка плясок, проводи меня!

Ксанфий

(высовывается из своего угла)

Где мир, там я. Жить не могу без общества. Хочу плясать, хочу гулять!

Дионис

И я хочу!

Комическая пляска обоих актеров.

Предводитель мистов

Хотите, будем вместе Шутить над Архидемом![377] Семи годочков был он без родителей. Теперь он верховодит Там, на земле, у мертвых, Главарь бродяг, воров и всякой сволочи. Я чую, копошится Клисфен в своей могиле. В печали чешет зад, лицо царапает, Колотится, согнувшись, И плачет, и взывает К Ядриле, чтобы в страсти он помог ему. А Каллий знаменитый, Сыночек Гиппоблуда,[378] Налег на девку, шкурой льва украсившись.

Дионис

(выходит вперед)

Прошу вас, объясните: Где тут дворец Плутона? Мы — странники и только что пришли сюда.

Предводитель мистов

Не отходи далеко, Не спрашивай нас больше, Но знай, у двери ты стоишь Плутоновой.

Дионис

(Ксанфию)

Возьми поклажу, мальчик!

Ксанфий

Час от часу не легче. Не мех, а прямо хвастовство коринфское.[379]

Навьючивает на себя поклажу.

Предводитель мистов

Ступайте На луг богини, в круг святой, Где цветы и травы. Играйте и ликуйте там, с вами милость вышних, Со мной идет пусть хоровод девушек и женщин, В сиянье факелов всю ночь пусть богиню славят.

Первое полухорие

Строфа

Пойдем туда, где купы роз, Цветов благоуханье. Забавы прелестных игр, Чудеснейших плясок рой Там ждут нас. Лелеют нас Блаженные Мойры.

Второе полухорие

Антистрофа

Сияет солнце нам одним. Для нас лишь горний пламень дня. Священные мисты — мы, Мы чисто сквозь жизнь идем, Союзу друзей верны И милых сограждан.

Часть хора уходит. Другая занимает места на орхестре. Актеры подходят к постройке в глубине, изображающей сейчас дворец Плутона.

Эписодий первый

Дионис

Но как же в дверь мне постучаться, как мне быть? Когда б я знал, как в дверь стучатся мертвые!

Ксанфий

Не размышляй! По двери двинь как следует! Ведь у тебя Геракла вид и палица.

Дионис

(стучит в дверь дворца Плутона)

Эй! Эй!

Из дверей выходит Эак-привратник.

Эак

Кто там?

Дионис

Геракл, силач известнейший.

Эак

Ах, мерзкий, ах, треклятый, ах, негоднейший! Подлец! Из подлых подлый, распреподлейший! Ты уволок у нас собаку Кербера.[380] Душил ее, давил и бил, с собой увел Мою собачку милую. Постой же, вор! Теперь утесы Стикса чернодонные[381] И Ахеронта гребень окровавленный, И псы Кокита резвые, и сто голов Чудовищной ехидны[382] будут грызть тебя И рвать твою утробу. А нутро пожрет Тартесская мурена.[383] Потроха твои И черева твои кровоточивые Горгоны сгложут, страшные тифрасские.[384] Я к ним, не медля, быстрый направляю бег.[385]

В ярости уходит. Ксанфий подымает забившегося на край орхестры и упавшего со страха Диониса.

Ксанфий

Эй! Что с тобой?

Дионис

Обклался. Призови богов!

Ксанфий

Чудак! Вставай живее! Подымайся, эй! Пока никто не видел из чужих.

Дионис

Нет сил! Я в обмороке. Губку положи на грудь.

Ксанфий

Ну, вот возьми!

Дионис

Да где же?

(Берет губку и кладет ее довольно далеко от сердца.)

Ксанфий

Боги чистые! Где сердце у тебя?

Дионис

Наверно, екнуло И в пятки соскочило и запряталось.

Ксанфий

Последний трус ты из богов и смертных!

Дионис

Я? Какой же трус? Ведь губку я потребовал, А кто б другой был столь отважен?

Ксанфий

Где ему!

Дионис

Лежал бы трус в навозе, не посмел бы встать, А я поднялся. Я посмел и вытерся.

Ксанфий

Храбрец ты, Зевс свидетель!

Дионис

Да, поистине. А ты не испугался слов ужаснейших И страшной брани?

Ксанфий

Я? Да вот ни чуточки!

Дионис

Когда ты так отважен, впереди иди И богом будь! Возьми и шкуру львиную, И палицу, храбрец неустрашимейший! А я, как твой носильщик, позади пойду.

Они переодеваются. Комическая пантомима.

Ксанфий

Отлично, я согласен. Поменяемся! Ну, погляди же на Геракло-Ксанфия, По-твоему, я буду труса праздновать?

Дионис

Отнюдь! Ты прямо из Мелитты каторжник.[386] Иди вперед! Поклажу подниму я сам.

Снова подходят к двери Плутонова дворца. Из дверей выходит служанка Персефоны.

Служанка

(приветливо Ксанфию, принимая его за Геракла)

Геракл милейший, здравствуй, заходи сюда! Богиня чуть услышала, что прибыл ты, Лепешки замесила, два иль три горшка Сварила каши, полбыка зажарила, Коврижек, колобочков напекла. Входи!

Ксанфий

(робко поглядывая на Диониса)

Отлично, одобряю.

Служанка

Видит бог, не дам Тебе уйти голодным. Птичьи крылышки Поджарены. Печенье подрумянено, Вино разлито по ковшам сладчайшее, Иди за мною!

Ксанфий

(неуверенно)

Я сейчас.

Служанка

Все шутишь ты. Не отпущу я, так и знай. Флейтисточка Хорошенькая ждет нас и танцовщицы, Не то ли две, не то ли три.

Ксанфий

(не выдержал)

Танцовщицы?

Служанка

Молоденькие, только что побритые. Входи скорее! Повар приготовился Вносить копченье. И столы расставлены.

Ксанфий

Ступай! Привет мой передай танцовщицам. Им расскажи, что сам я за тобой иду.

Служанка уходит.

(С важностью чванной Дионису.)

Эй, раб, скорей поклажу понеси за мной!

Дионис

Постой, дружок, за правду, вижу, принял ты, Что я шутя Гераклом нарядил тебя. Меня не разыграешь, Ксанфий миленький! Остановись и на плечи взвали мешки!

Ксанфий

Да что это? Отнять ты собираешься, Что сам же дал?

Дионис

Не собираюсь, делаю. Снимай наряд!

Ксанфий

(зрителям)

Вас всех зову в свидетели И обращаюсь к божествам.

Дионис

К каким богам? Ну не потеха разве, не посмешище — Ты, смертный, раб, Алкмены сыном назвался.

Ксанфий

Что ж, отнимай, отлично. Все же, думаю, Меня еще попросишь, если бог велит.

Они снова переодеваются. Комическая пантомима.

Первое полухорие

Строфа

Видно сразу хитроумца, Ловкача и остромысла. Много повидавшего. Извиваться и вертеться, Нос всегда держать по ветру — Это лучше, чем стоять Разрисованной статуей. Поворачиваться бортом, Как удобней, как помягче — Это умников достойно В духе Фераменовом.[387]

Хор пляшет.

Дионис

(пляшет комический танец)

Разве ж не потешно было б, Если б Ксанфий, раб негодный, На милетские ковры Лег, с танцовщицей балуясь И в посудину рыгая. Я бы дураком глядел, Он же, вор и проходимец, Дал мне в скулы кулаком, Трахнул в челюсть, двинул в зубы, Выбил целый огород.

Эписодий второй

Из бокового прохода на орхестру вбегает в ярости торговка. За ней другая.

Первая торговка

Платана, эй, беги, держи! Мошенник тут, Ввалившийся намедни в нашу лавочку И дюжину сожравший калачей.

Вторая торговка

Ну да! Он — этот самый.

Обе накидываются на Диониса, наряженного Гераклом.

Ксанфий

(в сторону, со злорадством)

Попадет кому-то здесь!

Первая торговка

Стащил он двадцать пять кусков говядины По три гроша кусок.

Ксанфий

(в сторону)

Побьют кого-нибудь!

Первая торговка

И чесноку без счета.

Дионис

Брешешь, женщина! Не знаешь, что болтаешь.

Первая торговка

Туфли на ноги Надел и думал, от меня укроешься? Еще чего! Сельдей уж не считаю я.

Вторая торговка

Да, видят боги, а сыры зеленые! Он проглотил их заодно с корзинами.

Первая торговка

Да, а когда потребовала денег я, Он глянул дико, зарычал чудовищно.

Ксанфий

Его проделки, нрав его всегда таков.

Первая торговка

И вынул нож, прикинулся помешанным.

Вторая торговка

Ай-ай, ужасно!

Первая торговка

Мы же, перетрусивши, Вбежали в сени и в сундук запрятались.

Вторая торговка

А он удрал, подстилки и мешки забрав.

Ксанфий

Его повадка! Что ж вы делать станете?

Первая торговка

Ступай, покличь сюда Клеона-пристава![388]

Вторая торговка

Ты ж, если повстречается, — Гипербола. Уж мы его потешим!

Первая торговка

Пасть обжорная! С какой охотой выбью я булыжником Твои клыки, мое добро пожравшие.

Вторая торговка

А я бы в ров тебя, как падаль, сбросила.

Первая торговка

А я бы нож взяла и глотку взрезала, Куда грудинку и рубцы запрятал ты. Бегу, зову Клеона. Он сегодня же Тебя облупит и ощиплет начисто.

Обе в бешенстве убегают.

Дионис

(ласково Ксанфию)

Пускай умру, коль не люблю я Ксанфия.

Ксанфий

Оставь, оставь! Все вижу, понимаю все, Не буду больше я Гераклом!

Дионис

Миленький, Не зарекайся!

Ксанфий

Как же называться вдруг Алкмены сыном мне, рабу и смертному?

Дионис

Сердит ты, знаю. Что ж, сердись, ты прав, ты прав! Ударь меня — тебя не трону пальчиком. И если впредь тебя обижу чем-нибудь, Пускай погибну с корнем, и жена, и с ней Сиротки-детки, с ними Архидем-Бельмо.

Ксанфий

Я верю клятве. Принимаю договор.

Они снова переодеваются. Пантомима.

Второе полухорие

Антистрофа

Докажи теперь на деле, Что недаром нарядился. Снова неприступным будь, Важным, чванным и надутым, Вкруг поглядывай сердито, Что ты бог, не забывай, Раз уж нарядился богом. Если струсишь, сковырнешься Или сдуру маху дашь, Снова тотчас же придется На плечи поклажу взять.

Хор пляшет.

Ксанфий

(пляшет комический танец)

За советы вам спасибо. Но и сам я умным вырос, Раскумекал все я сам. Если встретится удача, Знаю, он захочет снова Свой подарок отобрать. Буду все-таки отважным, Будет взгляд полыни злее, Буду лих и буду смел. Время настает. У двери Шорох слышится и шум.

Эписодий третий

Вбегает Эак со стражею.

Эак

Скорей вяжите, бейте вора псиного! Уж я его! Спешите!

Дионис

(в сторону, злорадно)

Кто-то влипнет здесь!

Ксанфий

К чертям, не подходите!

Эак

Он грозит еще?

(Страже.)

Эй-эй, Удав, эй, Дыба, эй, Ярыга, эй! Сюда, сюда, хватайте распроклятого!

Стража с комическим остервенением накидывается на Ксанфия.

Дионис

Вот чудеса, еще и драться смеет он! Нахал и вор вдобавок!

Эак

Возмутительно!

Дионис

Бессовестно и дерзко!

Ксанфий

(которого схватили и связали)

Зевс свидетель мне, Пусть сдохну, если прежде приходил сюда И обокрал тебя хотя бы на волос. Постой, вот предложенье благородное. Вот мой слуга.

(Указывает на Диониса.)

Бери его, пытай его![389] Вину мою докажет, так казни тотчас!

Эак

Но как пытать?

Ксанфий

По-разному: плетями бей. Души, дави, на дыбу вздерни, жги, дери, Крути суставы, можешь в ноздри уксус лить, Класть кирпичи на брюхо. Можешь все! Прошу Лишь об одном: не бей его былинкою!

Эак

Совет разумный. Если ж изувечу я Раба на пытке, деньги возмещу сполна.

Ксанфий

Не надо денег, уводи, пытай его!

Эак

Пусть здесь он признается, на глазах твоих.

(Дионису.)

Снимай скорей поклажу! И смотри не смей Ни слова лгать!

Дионис

Постойте! Запрещаю я Меня пытать! Я — божество бессмертное! А тронете — пеняйте на себя!

Эак

Ты что?

Дионис

(с великой торжественностью)

Я заявляю, что я — бог и бога сын. Я — Дионис, а это — раб.

Эак

(Ксанфию)

Ты слышишь?

Ксанфий

Что ж? Тем более его пытать вам следует. Ведь если бог он, боли не почувствует.

Дионис

Ну, что же, богом ведь и ты зовешь себя? Так почему же и тебя не выпороть?

Эак

Совет отличный!

Ксанфий

Тот же из обоих нас, Кто первым перетрусит и вопить начнет Под розгами, считай, что тот совсем не бог.

Эак

Я вижу сразу, человек достойный ты И мыслишь справедливо. Раздевайтесь же!

Оба раздеваются и готовятся к пытке.

Ксанфий

Как испытаешь нас, по справедливости?

Эак

Отменно! Буду бить поочередно.

Ксанфий

Так.

Эак

Готовься!

Ксанфий

Погляди же, и не двинусь я.

Эак

(ударяет Ксанфия)

Ну, вот ударил.

Ксанфий

Да ничуть, свидетель Зевс!

Эак

Теперь того ударю.

(Бьет Диониса.)

Дионис

Ну, когда же ты?

Эак

Да я ж ударил!

Дионис

Не сморгнул и глазом я.

Эак

Загадка! Этого опять попробую.

(Бьет Ксанфия.)

Ксанфий

Чего ж ты медлишь?

(Кричит.)

Ай-ай-ай!

Эак

Что, ай-ай-ай? Задело за живое?

Ксанфий

Нет, подумал я. Когда ж Геракла празднества в Диомиях![390]

Эак

Вот муж благочестивый!

(Дионису.)

Твой черед теперь.

(Бьет его.)

Дионис

Ой-ой!

Эак

Что, больно?

Дионис

Всадников увидел я.

Эак

Чего ж ты плачешь?

Дионис

Чеснока нанюхался.

Эак

Ни чуточки не режет?

Дионис

Ни вот столечко!

Эак

Пора приняться сызнова за этого.

(Бьет Ксанфия.)

Ксанфий

Ай! ай!

Эак

А что?

Ксанфий

Занозу вынь, пожалуйста!

Эак

Ну и дела! Опять примусь за этого.

(Бьет Диониса.)

Дионис

Великий Феб![391] Владыка Дельф и Делоса![392]

Ксанфий

Ты слышишь, он от боли закричал.

Дионис

Отнюдь! Мне просто ямбы Гиппонакта вспомнились.

Ксанфий

Не так сечешь. Под душку и в подвздошье бей!

Эак

Да, вижу.

(Ксанфию).

Поворачивайся передом!

(Лупит его.)

Ксанфий

О Посейдон!

Эак

Что, больно?

Ксанфий

Господин зыбей, И скал эгейских, и седых глубин морских!

Эак

Клянусь Деметрой, разобрать не в силах я, Кто бог из вас обоих. Так войдите в дом — Пусть сам хозяин признает родню свою И Персефона. Оба божества они.

Дионис

Благая мысль. Досадно лишь, что этого Ты не придумал прежде, чем избить меня.

Все актеры уходят с орхестры, на которой остается хор. Музыка.

Парабаса

Первое полухорие

Ода

Муза, к святым хороводам приблизься, На голос приди и услышь Песни зов! Глянь на великие толпы народа. Мудрость в них И высокий разум. Ты достойнее славы, чем сам Клеофонт, Болтун, на губах у него В щебете темном и алом Варварскую песню Тянет ласточка, гостья фракийских трущоб. Под стать соловью она стонет и плачет О том, что погибнет Муж на жеребьевке.

Хор пляшет.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Дело праздничного хора — город доброму учить И давать совет разумный. Вот и мы вам говорим: Уравнять должны вы граждан, снять с души тревожный страх. Если кто и поскользнулся в хитрой Фриниха[393] сети, Оступившимся когда-то ныне помогите встать! Случай дайте им загладить стародавнюю вину. Говорим еще, бесчестьем граждан нечего казнить. Стыд и срам! Рабов, однажды лишь сражавшихся в бою, Как платейцев благородных, вы подняли до господ. (Впрочем, этого нимало не хотим мы осудить. Нет же, хвалим, только это вы и сделали с умом.) Все же тех, кто с вами рядом воевал не раз, не два, Чьи отцы за город бились, кто вам кровная родня, Старую одну невзгоду им вы ставите в вину! Нет, злопамятство оставьте, по природе вы мудры. Всех, кто близок нам, кто в битву рядом с нами выйти рад, С них бесчестие мы снимем, званье граждан возвратим, А побрезгуете просьбой, чванно стороной пройдя, Вас, родной доведших город до пучины черных бед, Умными и мудрецами впредь не будем мы считать.

Второе полухорие

Антода

Если умен я и правильно вижу Людскую судьбу и людской Злой конец, Этот Клиген, коротыш, обезьяна,[394] Вор негодный, Всем надоевший, Этот банщик проклятый, Владыка золы, Земли кимолийской,[395] песка, Щелочи, шаек, мочал И грязных обмылков, Не проживет уже долго. И вот почему: Он мира не любит И ходит с дубинкою всюду, чтоб одежек Вор с него не сдернул.

Хор пляшет.

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Часто кажется, что город граждан и сынов своих, И достойных и негодных, ценит совершенно так, Как старинную монету и сегодняшний чекан.[396] Настоящими деньгами, неподдельными ничуть, Лучшими из самых лучших, знаменитыми везде Среди эллинов и даже в дальней варварской стране, С крепким, правильным чеканом, с пробой верной, золотой Мы не пользуемся вовсе. Деньги медные в ходу, Дурно выбитые, наспех, дрянь и порча, без цены. Так и граждан благородных, славных домом и умом, Справедливых, безупречных, убеленных сединой, Выросших в хорах, в палестрах, знающих кифарный строй, Их мы гоним, любим медных, чужеземцев и рабов, Подлых и отродье подлых, ловких новичков из тех, Кто на виселицу прежде пригодился бы едва. Хоть сейчас-то измените свой обычай вы, глупцы, Верьте тем, кто стоит веры, сразу все похвалят вас. Если ж и случится злое, так не попусту, не зря, А на дереве хорошем и повеситься не жаль.

Эписодий четвертый

Из дверей выходят Эак и Ксанфий.

Эак

Свидетель Зевс, мужчина благороднейший Хозяин твой.

Ксанфий

Еще б не благороднейший! Ему бы только пьянствовать и девок мять!

Эак

А странно, что тебя не изувечил он, Когда ты, раб, назвал себя хозяином.

Ксанфий

Попробовал бы только!

Эак

Это сказано, Как слугам подобает. Так и я люблю.

Ксанфий

Ты любишь?

Эак

Да, себя царем я чувствую, Чуть выбраню исподтишка хозяина.

Ксанфий

А любишь ты ворчать, когда посеченный Идешь к дверям?

Эак

Мне это тоже нравится.

Ксанфий

А суетиться попусту?

Эак

Еще бы нет!

Ксанфий

О Зевс рабов! А болтовню хозяйскую Подслушивать?

Эак

Люблю до сумасшествия!

Ксанфий

И за дверьми выбалтывать?

Эак

И как еще! Мне это слаще, чем валяться с бабою.

Ксанфий

О Феб! Так протяни мне руку правую, И поцелуй, и дай поцеловать тебя!

Нежные объятия. Во дворце слышится шум.

Но ради Зевса, во плетях нам общего, Скажи мне, это что за крик ужаснейший И ругань?

Эак

Еврипид с Эсхилом ссорятся.

Ксанфий

Да ну?

Эак

Дела, дела пошли великие. Средь мертвецов восстанье небывалое!

Ксанфий

А что?

Эак

Закон старинный установлен здесь Для всех искусств, могучих и прославленных: Кто всех сильней и выше в мастерстве своем, Тем в Пританее угощенье дарится[397] И трон с Плутоном рядом.

Ксанфий

Понимаю все.

Эак

Когда другой придет, сильнее прежнего, Соперники в искусстве состязаются.

Ксанфий

Эсхила что ж так сильно опечалило?

Эак

Трагическим престолом он давно владел, Как величайший мастер.

Ксанфий

Ну, и что ж теперь?

Эак

Когда сошел под землю Еврипид, собрал Вокруг себя воров он и налетчиков, Отцеубийц, грабителей и взломщиков — Их в преисподней множество. Наслушавшись Словечек ловких, доводов и выдумок, Они взбесились и мудрейшим мастером Его признали. Возгордившись, занял он Эсхила трон.

Ксанфий

Его избили до крови?

Эак

Ничуть! Народ судилища потребовал, Чтобы решить, кто в мастерстве искуснее.

Ксанфий

Вот негодяи!

Эак

И какие! Подлые!

Ксанфий

Но разве не нашел Эсхил союзников?

Эак

Людей немного честных на земле и здесь.

Ксанфий

А что ж Плутон намерен предпринять теперь?

Эак

Велел он к состязанию готовиться И к тяжбе из-за трона.

Ксанфий

Почему, скажи, Престола и Софокл себе не требовал?

Эак

И не подумал даже. Снизойдя в Аид, Поцеловал Эсхила он и руку дал, И тот его на троне посадил с собой. Теперь же обещал он (Кледемид сказал)[398] Быть очередным. Если победит Эсхил, Не тронется он с места. Если ж нет, тогда Он с Еврипидом вступит в состязание.

Ксанфий

Когда ж начало?

Эак

Скоро, Зевс свидетель мне. Вот здесь, пред нами, совершится судьбище, Здесь на таланты будут весить музыку.[399]

Ксанфий

Они подвесят на безмен трагедию?

Эак

Они линейки вынесут, и гири слов, И слитки изречений.

Ксанфий

Будут плиты лить?

Эак

И рычаги и клинья. Еврипид клялся, Что по словечкам разберет трагедии.

Ксанфий

Я думаю, Эсхил ужасно сердится.

Эак

Как грозный бык взглянул он и нахмурил лоб.

Ксанфий

А кто ж судьею будет?

Эак

Много спорили. Людей с рассудком не легко нигде найти, К тому же брать афинян не хотел Эсхил.[400]

Ксанфий

Воров нашел бы много и налетчиков.

Эак

А остальные все — невежды круглые В делах искусства. К твоему хозяину Тут обратились. Он знаток художества. Но в дом войдем! Где господа дерутся, там Достаточно и нам перепадает слез.

Уходят в дом.

Хор

Желчью чудовищной здесь изойдет громоносный вития В час, как увидит врага, наточившего едкие зубы С острым оскалом. Тогда в исступленье и злобе Завращаются глаза. Спор шлемоблещущий вспыхнет словес, оперенных султаном, С колкими стружками шустрых острот и с занозами мыслей Хитрого мужа. Подымется он против силы Конновздыбленных речей. Всхолмив чудовищных косм золотую летучую гриву, Страшно морщины стянув и насупив тяжелую складку, Этот взревет и речений, окованных медью, Исполинский вырвет вздох. Тот же — расчетливый фокусник слов, изощренный искусник, — Гибкий язык наточив, раскидает словечки, расщепит Зычную бурю речей и запутает петли, Губы ядовито сжав.

Эписодий пятый

В яростном споре входят Еврипид и Эсхил. С ними Дионис.

Еврипид

Не откажусь от трона, уговоры брось! Я говорю, что в мастерстве сильней его.

Дионис

Эсхил, чего ж молчишь ты, иль не слышишь слов?

Еврипид

Сначала станет важничать. Ведь всякий раз Чудачит точно так же он в трагедии.[401]

Дионис

Постой, дружок, не городи напраслину!

Еврипид

Его давно я знаю, раскусил давно. Певца невежд, горластого, строптивого, С безудержным, неистовым, безумным ртом, Бахвала, витьеватого, трескучего.

Эсхил

Богини огородной порождение,[402] Что ты сказать посмел мне! Попрошайка слов, Тряпичников властитель и лоскутьев швец! Не будешь рад отваге!

Дионис

Замолчи, Эсхил! Не раздувай дыханье в жаркой ярости!

Эсхил

Отнюдь, сперва изобличу я этого Творца уродов. Кто он? И насколько нагл?

Дионис

Овцу, овцу, рабы, ведите черную![403] Грозит нагрянуть ураган чудовищный.

Эсхил

Изобретатель песенок изнеженных, Любви развратной выдумщиц, ужо тебе!

Дионис

Замолкни, удержись, Эсхил почтеннейший! А ты, несчастный Еврипид, покуда жив, Беги от бури и от градобития, Чтобы, метнув увесистым речением, Не размозжил он темени и «Телефа»![404] А ты, Эсхил, без ярости, но с кротостью Доказывай, доказывай! Не дело ведь, Чтоб трагики бранились, как разносчики. Ты ж сразу вспыхнул, словно подожженный дуб.

Еврипид

Что до меня, готов я, не боясь ничуть, Кусать и получать укусы, взвесив все: Стихи и песни и костяк трагедии. «Эола» и «Пелея» отдаю на суд, И «Мелеагра», и, конечно, «Телефа».

Дионис

А ты что делать хочешь, говори, Эсхил?

Эсхил

Не препираться — вот мое желание. Здесь не равны мы в споре.

Дионис

Почему ж это?

Эсхил

Моя со мной не умерла поэзия. Его же — с ним скончалась, под рукой она. Но если хочешь, будет пусть по-твоему!

Дионис

Сюда огня нам дайте и кропильницу. Я помолюсь пред тем, как в состязании Судить начну. Пусть будет мудр и прям мой суд. А вы начните песню, восхвалите Муз.

Хор

Зевсовы дочери, чистые девы, Музы, о дивные девять! Вы видите замысел смелый Этих мужей, созидателей слов. Они ринутся в битву Ярую, в споре сойдутся, метнутся в словесном ристанье. Музы, явитесь и силу вселите В страшную распрю речей, Стружек словесных и кряжей стихов! Мудрость вступила в великую битву. Час приходит.

Дионис

Вы оба помолитесь перед прением.

Эсхил

(торжественно)

Деметра-матерь, разум мой вскормившая,[405] Твоих мистерий даруй мне достойным быть!

Дионис

(Еврипиду.)

Возьми и ты кропильницу, молись!

Еврипид

Готов! Но я богам молюсь совсем особенным.

Дионис

Как? Собственным и нового чекана?

Еврипид

Да!

Дионис

Что ж! Помолись особым божествам своим!

Еврипид

Эфир, питатель мыслей, языка рычаг, Со мною будь! Ищейки — ноздри чуткие, Слова хватать и расщеплять позвольте мне!

Совершается жертвоприношение.

Агон

Первое полухорие

Ода

Мы пришли и здесь собрались Выслушать от хитроумцев, Как из-за стихов и песен В боевой пойдут поход. Распален язык отвагой, Нрав свиреп, ужасно сердце, Мысли быстры и легки. Знаем, будет спор жестокий, Утонченно, изощренно Будет говорить один, А другой, с корнями вырвав Слов стволы, Бросит их. И хруст промчится По ристалищу речей.

Хор пляшет.

Предводитель хора

Для прений время настает. Так говори ж искусно, Не подражая никому, по-своему и тонко.

Еврипид

Эпиррема

Каков я сам и каково мое искусство, после Я всесторонне разъясню. Сперва ж его ошибки Разоблачу и докажу, что он — бахвал и гаер И вводит зрителей в обман. Немало уж и Фриних Морочил нас. Сперва, лицо закутав покрывалом, Сажает в одиночку он Ахилла иль Ниобу[406] — Трагические чучела. Они молчат, не пикнут.

Дионис

Клянусь богами, да!

Еврипид

А хор четыре песни кряду, Топоча оземь, пробубнит. Актеры ж все ни слова.

Дионис

А мне вот нравилось, клянусь, молчанье их не меньше, Чем нынешняя болтовня.

Еврипид

Ты глуп и неотесан, Поверь мне!

Дионис

Видимо, что так. Зачем же так чудит он?

Еврипид

От шарлатанства, для того чтоб зритель ждал смиренно, Пока откроет рот Ахилл. Тут и конец всей драме.

Дионис

Каков мошенник! Нагло как обмануты мы были!

(Эсхилу.)

Чего ж мычишь ты, что рычишь?

Еврипид

Боится обличений. Покуда он дурачит вас, подходит к середине Потеха. Дюжину еще словес прибавит бычьих, С бровищами, с хвостищами, как пугала ребячьи, А зрители ни бе ни ме.

Эсхил

О, горе!

Дионис

Помолчи ты!

Еврипид

Не скажет слова в простоте.

Дионис

(Эсхилу)

Да не скрипи зубами!

Еврипид

Скамандры всё, и крепости, и на щитах звенящих Орлы-грифоны, медь и блеск речей головоногих, — Понять их — величайший труд.

Дионис

Да, видит Зевс, вот так же И я промучился без сна всю ночь![407] Понять старался, Что значит рыжий конь-петух. Ну что это за птица?

Эсхил

Невежда! Знак на кораблях такой изображают.

Дионис

Я ж коне-петухом считал павлина Филоксена.[408]

Эсхил

А ты, посмешище богов, какие пишешь драмы?

Еврипид

Да не про коне-петухов, не про козлов-оленей, Как любишь ты, как чертят их на завесах мидийских. Ничуть! Когда из рук твоих поэзию я принял, Распухшую от пышных слов, надутую от бредней, Сперва ее я подсушил, от тучности избавил Пилюлями истертых слов, слабительным из мыслей И кислым соком болтовни, настоянным на книжках. Потом на песнях воспитал Кефисофонта тонких.[409] Герой не мямлит у меня и вздора не городит, Нет, выходя, он всякий раз свое происхожденье Сперва рассказывает.

Дионис

Да, твое намного хуже.[410]

Еврипид

С начала драмы ни один актер не остается Без дела. Всем даю слова: и женщинам, и слугам, И девушкам, и господам, старухам даже.

Эсхил

Боги! Какой ты казни заслужил за дерзость?

Еврипид

Зевс свидетель! Любовь народа — цель моя!

Дионис

Дружок, молчал бы лучше, Тебе не очень-то к лицу такие разговоры![411]

Еврипид

Витийствовать я научил вас всех.

Эсхил

Ну да, негодный! А лучше прежде чем учить, ты сам бы разорвался.

Еврипид

Безмены ввел я, и углы, и меры красноречья, Чтоб можно было весить, жать поэзию и мерить, Стругать, слесарничать, паять.

Эсхил

Вот-вот, паять — согласен.

Еврипид

Заговорил я о простом, привычном и домашнем. Меня проверить всякий мог. В ошибках каждый зритель Мог уличить. Но я не врал, не фанфаронил вздорно, Не надувался как индюк, не надувал сограждан, Кичливых Кикнов выводя, Мемнонов-пустозвонов.[412] Теперь его учеников с моими вы сравните.[413] Его — отпетый Меганет[414] и рукосуй Формисий,[415] Удар-ярыго-дракуны, трескун-ревун-редеди. Мои же — умник Клитофонт и Ферамен глумливый.[416]

Дионис

Да, Ферамен — премудрый ум и мастер на все руки, Пускай товарищи в беде, пусть поскользнется ближний, — Сухим он выйдет из воды, за грош алтын получит.

Еврипид

Умело их я обучил, Пример для жизни показал, В поэзию науку ввел И здравый разум. Рассуждать Теперь способны все про все, И в государстве, и в домах, Хозяйничать на новый лад Способен всяк, и всяк кричит: Уж я задам, уж я вас!

Дионис

Да, Зевс свидетель мне. Теперь Афинянин, в свой дом войдя, На домочадцев и на слуг Кричит: подать сюда горшок! Кто голову у пескаря Отгрыз? На рынке прошлый год Кувшин купил я, он погиб. Позавчерашний где чеснок? Оливку кто тут надкусил? А домочадцы-дурачки, Как фатюки, как малюки, Сидят, разинув глотки.

Второе полухорие

(Эсхилу)

Антода

Это видит твой взор, блестящий Ахилл, Что же ты на это скажешь? Но держи себя в поводьях, Чтобы грохочущий гнев Не умчал тебя за вехи. Издевался враг ужасно. Ты же, милый, воздержись, Не плати за ругань бранью. Паруса свернувши, в море Осторожно выплывай! Бег ускорив понемногу, Зорко бодрствуй, Чтоб устойчиво и ровно Легкий ветер вел корабль!

Хор пляшет.

Дионис

Ты ж, среди эллинов первый, кто важных речей взгромоздил величавые башни, Кто трагедию вырядил в блеск золотой, дай излиться ключу красноречья!

Эсхил

Антэпиррема

Эта встреча ярит меня. Злоба горит, распаляется сердце от гнева. Неужели с ним спорить я должен? Но все ж, чтоб меня не считал побежденным, Отвечай мне: за что почитать мы должны и венчать похвалою поэтов?

Еврипид

За правдивые речи, за добрый совет и за то, что разумней и лучше Они делают граждан родимой земли.

Эсхил

Если ж ты поступал по-иному, Если честных, разумных, почтенных людей негодяями низкими делал, Так чего ты тогда заслужил, говори!

Дионис

Лютой казни! Не спрашивай дальше!

Эсхил

Погляди, поразмысли, какими тебе передал я когда-то сограждан. Молодцами двужильными были они, недоимок за ними не знали, Шалыганами не были, дрязг не плели, как сейчас, не водились с ворами. Нет, отвагой дышали они, и копьем, и шумящим султаном на шлемах, Как огонь, были поножи, панцирь, как блеск, бычье мужество в пламенном сердце.

Еврипид

Заварилась беда, завелась болтовня! Ведь не в лавке мы здесь оружейной, Расскажи нам толково, как добрыми ты и достойными делал сограждан.

Дионис

Объясни нам, Эсхил, своенравным не будь, не упорствуй, не важничай чванно!

Эсхил

Создал драму я, полную духа войны.

Дионис

Но какую же?

Эсхил

«Семь полководцев».[417] Кто увидит ее, тот о львиной душе затоскует и сердце отважном.

Дионис

В этом очень ошибся ты. Сделал фиван и воинственней всех, и храбрее, И в осадах сильнее, — обида для нас. Получай поделом пораженье!

Эсхил

Вы могли бы сравниться, героями стать не слабей, не хотите, однако. Я трагедию «Персы»[418] поставил потом, чтоб вложить в вас стремленье к победе, К превосходству великую волю вдохнуть. Я одел ее в блеск и величье.

Дионис

До упаду смеялся я, помню, тогда, про покойника Дария слыша, Вышел хор и в ладони захлопал, завыл и протяжно заплакал: «Иайой!»

Эсхил

Вот о чем мы, поэты, и мыслить должны, и заботиться с первой же песни, Чтоб полезными быть, чтобы мудрость и честь среди граждан послушливых сеять. Исцеленью болезней учил нас Мусей[419] и пророчествам. Сельскую страду, Пахотьбу, и посевы, и жатвы воспел Гесиод.[420] А Гомер богоравный Потому и стяжал восхваленье и честь, что прославил в стихах величавых Битвы, воинский подвиг, оружье мужей.

Дионис

У Гомера напрасно учился Пантаклей, злополучный левша.[421] Прошлый год, выступая на праздниках в хоре, Шлем сперва он навьючил, а после султан навязать собирался на гребень.

Эсхил

Но припомни о многих, о славных других! О воителе Ламахе вспомни! По заветам Гомера в трагедиях я сотворил величавых героев — И Патроклов и Тевкров, с душой как у льва.[422] Я до них хотел граждан возвысить, Чтобы вровень с героями встали они, боевые заслышавши трубы. Но, свидетель мне Зевс, не выдумывал я Сфенебей или Федр — потаскушек.[423] И не скажет никто, чтоб когда-нибудь я образ женщины создал влюбленной.

Еврипид

Ну, еще бы, тебе незнакома была Афродита!

Эсхил

Пускай незнакома! Но зато и тебе и всему, что с тобой, она слишком уж близко известна.[424] Оттого-то навеки ушиблен ты ей.

Дионис

Это верно, свидетели боги! Что о женщинах выдумал подлого, все по своей это знаешь ты шкуре.

Еврипид

Ну, а чем повредили отчизне, скажи, неразумный, мои Сфенебеи?

Эсхил

Тем, что женщин примерных, отличных супруг соблазняли страстям нечестивым Предаваться и зелья цикутные пить из-за всяческих Беллерофонтов.

Еврипид

Или, скажешь, неправду и с жизнью вразрез рассказал я о Федре несчастной?

Эсхил

Зевс свидетель, все — правда! Но должен скрывать эти подлые язвы художник, Не описывать в драмах, в театре толпе не показывать. Малых ребяток Наставляет учитель добру и пути, а людей возмужавших — поэты. О прекрасном должны мы всегда говорить.

Еврипид

Это ты, с Ликабет воздвигая[425] И с Парнеф громоздя словеса, говоришь о прекрасном и доброму учишь? Человеческим будет наш голос пускай!

Эсхил

Злополучный, сама неизбежность Нам велит для возвышенных мыслей и дел находить величавые речи. Подобает героям и дивным богам говорить языком превосходным. Одеянием пышным и блеском плащей они также отличны от смертных. Но законы искусства, что я утвердил, изувечил ты.

Еврипид

Чем изувечил?

Эсхил

Ты царей и владык в лоскуты нарядил и в лохмотья, чтоб жалкими людям Показались они.

Еврипид

Ну и что ж? Нарядил. Объясни, что плохого я сделал?

Эсхил

Из богатых и знатных не хочет теперь ни один выходить в триерархи.[426] Они рубища носят, как ты им велел, сиротами безродными плачут.

Дионис

Да, Деметрой клянусь, а внизу, под тряпьем — из отменнейшей шерсти рубашку. И, разжалобив всхлипом и ложью народ, выплывают в садках живорыбных.

Эсхил

Научил ты весь город без толку болтать, без умолку судачить и спорить. Ты пустынными сделал площадки палестр, в хвастунов говорливых и вздорных Превратил молодежи прекраснейший цвет. Ты гребцов обучил прекословить Полководцам и старшим. А в годы мои у гребцов только слышны и были Благодушные крики над сытным горшком и веселая песня: «Эй, ухнем!»

Дионис

От натуги вдобавок воняли они прямо в рожу соседям по трюму, У товарищей крали похлебку тишком и плащи у прохожих сдирали. Нынче спорят и вздорят, грести не хотят и плывут то сюда, то обратно.

Эсхил

Сколько зла и пороков пошло от него: Это он показал и народ научил,[427] Как в священнейших храмах младенцев рожать, Как сестрицам с родимыми братьями спать, Как про жизнь говорить очень дерзко — нежизнь. Вот от этих-то мерзостей город у нас Стал столицей писцов, крючкотворов, лгунов, Лицемерных мартышек, бесстыдных шутов, Что морочат, калечат, дурачат народ. Средь уродов и кляч не найдешь никого, Кто бы с факелом гордо промчался.

Дионис

Никого! Видят боги! До колик на днях Я смеялся на празднике Панафиней.[428] Вздумал в беге участвовать кто-то, кривой, Белотелый и пухлый. Он страшно отстал, Он пыхтел, и хрипел, и сопел. У ворот Керамика народ колотить его стал По загривку, по заду, под ребра, в бока. Отбиваясь от палок, щелчков и пинков, Навоняв, пропотев, Он свой факел задул и умчался.

Первое полухорие

Строфа

Спор сердитый, гнев великий, бой жестокий закипел. Кто рассудит злую тяжбу, В десять ртов один грохочет, А другой ударить сзади норовит, врага прижав. Ждать нельзя, не время мешкать, И сноровок, и уловок, и лазеек много есть. Если вышли состязаться, Говорите, спорьте, ссорьтесь Об искусстве старом, новом.

Второе полухорие

Антистрофа

Постарайтесь поизящней, помудрее говорить. Если страшно вам, боитесь, что невежественный зритель Не оценит полновесно ваших тонких, острых мыслей, Попечения оставьте! Не заботьтесь! Страх смешон. Здесь сидит народ бывалый, Книгам каждый обучался, правду каждый разберет. Все — испытанные судьи, Изощренные в ристаньях, Так не бойтесь, спорьте смело, Состязайтесь. По заслугам Зрители оплатят вам.

Хор пляшет.

Еврипид

Сперва твоими я займусь прологами — Ведь это доля первая в трагедиях. Твое искусство взвешу достохвальное.

Дионис

А что ты будешь весить?

Еврипид

Все и всячески. Сперва из «Орестеи» прочитай стихи![429]

Дионис

Все замолчите, тише! Говори, Эсхил!

Эсхил

(говорит стихи)

«Бог недр, Гермес, отца наместник властного, Спасителем явись мне и союзником! В страну сию притек и возвратился я…».

Дионис

Ну что? Нашел ошибку?

Еврипид

Сразу дюжину.

Дионис

Да тут всего лишь три стиха без малого.

Еврипид

Но в каждой строчке два десятка промахов.

Эсхил

Бесстыдно лжешь!

Еврипид

Болтай, болтай, мне дела нет!

Дионис

Прошу тебя, молчанье сохрани, Эсхил. Не то в трех строчках триста он грехов найдет.

Эсхил

Пред ним молчать?

Дионис

Прошу, меня послушайся!

Еврипид

Да сам же нагрешил он гору целую.

Эсхил

В чем грех, скажи!

Еврипид

Сначала повтори стихи!

Эсхил

«Бог недр, Гермес, отца наместник властного…».

Еврипид

Ведь это говорит Орест как будто бы? Перед могилой мертвого отца?

Эсхил

Да, так.

Еврипид

Ведь пал отец его, рукою женскою Коварно убиенный? Почему ж тогда Гермеса величает он наместником?

Эсхил

Совсем не так! Гермеса-благодетеля, Владыку недр, зовет он, подтверждая тем, Что власть от Зевса тот принял, родителя.

Еврипид

Тогда твоя ошибка тяжелей вдвойне, Раз над гробами властен он и недрами…

Дионис

Выходит, был Орест гробокопателем?

Эсхил

О Дионис, твое вино не вкусное!

Дионис

Читай сначала!

(Еврипиду.)

Промахи подсчитывай!

Эсхил

«… Спасителем явись мне и союзником! В страну сию притек и возвратился я…»

Еврипид

Эсхил достопочтенный повторяется!

Дионис

Но как?

Еврипид

В стихи вглядись! Я объясню тебе. Тут сказано: «Притек и возвратился я». Притек и возвратился — в чем тут разница?

Дионис

И верно. Кто ж соседа станет спрашивать: Квашонку одолжи мне и корчажину?

Эсхил

Неправда, болтунишка, есть различие. Здесь нужные слова и верно выбраны.

Дионис

Да почему? Будь добрым, научи меня!

Эсхил

Притечь в страну не значит возвратиться вспять. Притечь спокойно можно, без опасности, А тот, кто изгнан, в дом свой возвращается.

Дионис

И верно! Что ты скажешь, Еврипид, на то?

Еврипид

Я утверждаю, что Орест не мог «притечь». Тайком, у власти не спросясь, явился он.

Эсхил

И верно! Впрочем, вовсе я запутался.

Еврипид

Ну, продолжай!

Дионис

Конечно, продолжай, Эсхил, А ты грехи по-прежнему выслеживай!

Эсхил

(читает)

«…На холме, пред гробницей, я молю отца Услышать, внять…»

Еврипид

Опять он повторяется! «Услышать», «внять» — здесь тождество бесспорное.

Дионис

Чудак, ведь он же говорит с покойником: Хоть трижды повторяй, не докричишься тут.

Эсхил

А как же ты прологи строишь?

Еврипид

Расскажу. И если слово лишнее разыщешь ты Иль повторенье, смело мне в глаза наплюй!

Дионис

Начни! А мы посмотрим и послушаем, Насколько речь в твоих прологах правильна.

Еврипид

(читает)

«Счастливейшим из смертных был Эдип сперва…»[430]

Эсхил

Свидетель Зевс, неверно! Был несчастнейшим. Еще не родился он и не начал жить, А Феб отца зарезать предсказал ему. Так почему ж зовешь его счастливейшим?

Еврипид

«…А после стал среди людей несчастнейшим…»

Эсхил

Да нет, несчастным был и оставался он. Еще бы: чуть родился, в стужу зимнюю На черепице выбросили мальчика, Чтоб, выросши, не стал отцеубийцей он. Едва дополз на костылях к Полибию. Потом старуху в жены взял, молоденький, К тому ж вдобавок — мать свою родимую, — И выколол себе глаза.

Дионис

Счастливчик, да. С Эрасинидом только что не бился он.[431]

Еврипид

Все брешешь, я прологи хорошо пишу.

Эсхил

Свидетель Зевс, тебя ценить не думаю По строчке, по словечку. С божьей помощью, В бутылочку тебя я загоню легко.

Еврипид

В бутылочку меня?

Эсхил

В пустую скляночку. Так пишешь ты, что можно без труда влепить Бутылочку, подушечку, корзиночку В твои стихи. На деле докажу сейчас.

Еврипид

Ну, докажи!

Эсхил

Конечно!

Дионис

Начинай пролог!

Еврипид

(читает)

«Египт, который, славясь многочадием, С пятьюдесятью сыновьями корабли Направил в Аргос…».[432]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

При чем же здесь бутылочка? Не клеится! Другой пролог начни нам! Поглядим еще!

Еврипид

(читает)

«Бог Дионис, который, тирс в руке подъяв И шкурою покрывшись, в блеске факелов У Дельфов пляшет…».[433]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

Ой-ой, опять побиты мы бутылочкой.

Еврипид

Пустое дело! Я другой пролог прочту. К нему уж не приклеится бутылочка.

(Читает.)

«Не может смертный быть во всем удачливым: Один, достойный, погибает в бедности, Другой, негодный…»[434]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

Эй, Еврипид!

Еврипид

Ну, что тебе?

Дионис

Беда идет. Опасною становится бутылочка.

Еврипид

Клянусь Деметрой, не боюсь ни чуточки. Его обезоружу я немедленно.

Дионис

Так начинай сначала, без бутылочки.

Еврипид

«Могучий Кадм, великий сын Агенора, Сидон покинув…»[435]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

Чудак, пусть он продаст тебе бутылочку, Пока прологи в порох не истер твои.

Еврипид

Мне у него просить?

Дионис

Меня послушайся!

Еврипид

Отнюдь, прологов у меня достаточно, К которым ни за что он не привяжется. «Пелоп, дитя Тантала, на лихих конях Примчавшись в Пизу…»[436]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

Опять уж он вогнал тебя в бутылочку.

(Эсхилу.)

Милейший, нам по дружбе уступи ее, За грош другую ты добудешь, лучшую.

Еврипид

Да нет, прологов у меня большой запас.

(Читает.)

«Эней однажды…».[437]

Эсхил

Потерял бутылочку.

Еврипид

Дай до конца сперва договорить строку. «Эней однажды, сноп колосьев жертвенных С земли поднявши…»

Эсхил

Потерял бутылочку.

Дионис

Во время жертвы? Кто же подобрал ее?

Еврипид

Оставь его, я для тебя продолжу стих. «Бессмертный Зевс, как говорят поистине…»[438]

Дионис

Погибнешь? Скажет: потерял бутылочку. Бутылка на твоих прологах выросла, Как на глазах припухлых ячмени растут. Во имя бога, песнями займись теперь!

Еврипид

Отлично. Докажу, что отвратительно Слагал он песни и однообразнейше.

Первое полухорие

Строфа

Что же теперь приключится? Мы в раздумье, какой порок В песнях поэта найдет он. Среди тех, кто живет и жил, Всех прекрасней и всех сильней Он в создании хоров.

Еврипид

Отличнейшие хоры! Вот увидите!

Выходит флейтистка.

Я все его напевы к одному сведу.

Дионис

Подсчитывать готов я. Вот и камешки!

Заигрывает с флейтисткой, та начинает игру на флейте.

Еврипид

(пародируя, поет под музыку флейты)

«Герой Ахилл! Звяку внимая убийственной сечи, Почто не спешишь на подмогу усталым? Народ по-над озером молится богу Гермесу, Почто не спешишь на подмогу усталым?..»[439]

Дионис

Вторая уж подмога. Берегись, Эсхил!

Еврипид

«Ахейцев вождь, скажи, многомудрое чадо Атрея, Почто не спешишь на подмогу усталым?..»[440]

Дионис

Эй, Эсхил! Это — третья подмога.

Еврипид

«Все молчите, подходят к вратам Артемиды священные пчелы, Почто не спешишь на подмогу усталым? Я возвещаю о счастье, что силу вселила в героя, Почто не спешишь на подмогу усталым?..»

Дионис

Великий Зевс, подмога невозможная! Бежать мне в баню нужно и попариться. От всех подмог нутро оборвалось в кишках.

Еврипид

Теперь другое песнопенье выслушай! Оно из гимнов взято кифарических.

Дионис

Ну, начинай, но без подмог, пожалуйста!

Выходит кифаристка. Начинает играть.

Еврипид

(пародируя, поет под музыку кифары)

«Когда вожди юного воинства славной Эллады,[441] Флатофраттофлатофрат, Сфингу,[442] постылую суку, губящую душу, наслали, Флатофраттофлатофрат, С медью в руке и с отвагою в сердце орел остроклювый, Флатофраттофлатофрат, На бой зовя хищных, летающих в тучах чудовищ, Флатофраттофлатофрат, На погребенье Аякса, Флатофраттофлатофрат». Дионис А что такое флатофрат? С каких болот Пеньку собрал он для напевов крученых?

Эсхил

Прекрасное собрал я из прекрасного В единое искусство, чтобы Фриниха Не истоптать Харитами любимый луг. А он, как шлюха, натаскал со всех сторон Мелета прибаутки,[443] песни Кариев, Заплачки, плясы, все он обобрал, и все Сейчас разоблачу я. Дайте лиру мне! На что тут лира, впрочем? Где гремки твои, О муза Еврипида? В побрякушки бей! Под бубен твой споем мы эти песенки.

Входит комическая танцовщица с бубном.

Дионис

Да, эта Муза родилась не в Лесбосе.

Эсхил

(поет под комическое сопровождение бубна)

«Чайки, над вечно подвижными волнами Моря щебет ваш звенит! Перья крыл ослепительных Вы росой увлажняете. А в углах, по карнизам, у притолок Ни-и-и-и-ти томи-и-и-тельно прядут Пауки тонконогие. Засновал по утку челнок, Заиграл песнелюб дельфин, Прижимаясь к цветным килям, Понеслись прорицанья. Светлый дар виноградных лоз, Гроздь усладительных ягод. О дитя, протяни мне ручонки!»[444] Видишь, что за размер?

Дионис

Ну, да!

Удар в бубен.

Эсхил

Этот слышишь стишок?

Дионис

Ну, да!

Удар в бубен.

Эсхил

Такою дрянью полон ты весь, И все же смеешь гимны мои Порочить? Девка, на сто ладов Собой торгуешь ты в песнях? Вот хоры каковы твои! Хочу теперь Припомнить песнь твою одноголосную.

(Поет под музыку.)

«О ты, с черным сияньем ночь![445] Поведай, зачем Тяжелую грезу Из поддонных глубин Первозданного ада Прислала душе бездушной? Ее мать ты, ночь! Твой мрак, Смерть, страх, блеск глаз дал ей, Чернодонно одетой, Ужасно, ужасно, ужасно! На руках ее страшные когти. Девы-прислужницы, свечи подайте мне, Влагу из речки в кувшинах сберите и воду согрейте! Я жертвою сон отвращу безотрадный, Ио, бог океанов! Вон он, эй, соседи! Что за чудо, поглядите! Петуха подлянка Глика из сарая Утащила. Нимфы — владычицы скал! Девка Мания, держи! А я, горе мне, ушла из дому, Своими руками Холстин белых корзину Из ни-и-и-тей томи-и-и-тельных Соткала, чтоб в город На рынок, с зарею, Снести на продажу. Упорхнул, упорхнул он и скрылся, Легкие крылья его понесли. Мне остались рыданья, рыданья. Слезы да слезы текут из глаз. Кинул, ах, кинул меня петух. Э-эй, критяне, дети гор, Спешите на помощь со стрелами, с луками, Скачите, безумствуйте, дом окружите воровки! С ними ты, дочь Лето, Артемида! Поспеши, приведи своих псиц, Обыщи дом и двор! И ты, дочь Зевса, смолистые факелы В руках подымая, Геката, явись, озари Глики дом! Я войду, Все добро перерою».

Дионис

Довольно петь, прошу тебя!

Эсхил

И я устал. Его сейчас я на весах испробую. Последнее осталось испытание: Стихов и слов теперь мы тяжесть взвешаем.

Дионис

Ну, что ж, начнем! Никак не собирался я На вес поэтов покупать, как козий сыр.

Второе полухорие

Антистрофа

Ум на выдумки хитер: Диво новое нас ждет — Чудо чудное идет. Кто б другой сумел придумать, Рассказал бы мне об этом Кто-нибудь из очевидцев, — Видят боги, я б не верил, Думал бы, что враки.

На орхестре устанавливают исполинские весы.

Дионис

Эй, становитесь оба у весов!

Эсхил и Еврипид занимают места у весов.

Ну, вот!

Дионис

Схватившись за стихи свои, читайте вслух Без устали, пока вам не скажу: ку-ку!

Эсхил

Готовы мы!

Дионис

Кидайте на весы стихи!

Еврипид

(читает)

«О, если б бег Арго остановила свой…»[446]

Эсхил

(читает)

«Поток Сперхей, через луга лиющийся…»[447]

Дионис

Ку-ку! Довольно! Тяжелей во много раз Его строка.

Еврипид

Но чем же тяжелей, скажи?

Дионис

Поток метнул он. Как торговец войлоком, Он подмочил стихи свои, как шерсти куль. А ты нам бросил легкий, оперенный стих.

Эсхил

Опять начнем! Повторим состязание!

Дионис

Еще раз приготовьтесь!

Эсхил и Еврипид

Мы готовы.

Дионис

Раз!

Еврипид

(читает)

«Нет сил сильней, чем слово убеждения…»[448]

Эсхил

(читает)

«Не ищет приношений и не просит смерть…»[449]

Дионис

Довольно, до земли он наклонил весы. Он смерть поверг, из бедствий тяжелейшее.

Еврипид

Я ж кинул убежденье, речь разумную.

Дионис

Без веса убежденье и без разума. Нет, поищи другой, потяжелее стих. Увесистый, и плотный, и объемистый!

Еврипид

Где ж у меня стихи такие, где?

Дионис

А вот!

(Подсказывает.)

«Метнул Ахилл костяшки — дважды три очка…»[450] Начните ж! Состязание конечное.

Еврипид

(читает)

«Окованную медью взял он палицу…»[451]

Эсхил

(читает)

«Повозка на повозке и на трупе труп…»

Дионис

Опять тебя он переплюнул.

Еврипид

Как же так?

Дионис

Два трупа взгромоздил он и повозки две. Египтян сотни столько не стащили бы.

Эсхил

Да не в стихах тут дело. На весы пускай Детей, жену, раба Кефисофонта с ней Пускай положит, сам пусть сядет с книгами, Его двумя словами пересилю я.

Входит Плутон со свитою.

Дионис

Друзья мои, судить их не желаю я. Обоим и не буду и не был врагом.

(Еврипиду.)

Считаю мудрым этого,

(Эсхилу.)

того — люблю.

Плутон

За чем пришел, ты, стало быть, не выполнишь?

Дионис

А если объявлю свой приговор?

Плутон

Тогда Избранника с собою уведешь наверх.

Дионис

(Еврипиду и Эсхилу)

Спасибо, друг! Вы оба помогите мне! Сюда пришел я за поэтом.

Еврипид

Для чего?

Дионис

Чтоб город был спасен и правил праздники. Того из вас, кто городу совет подаст Мудрейший, поведу с собой на землю я. Скажите же, какого мненья держитесь Насчет Алкивиада.[452] Город болен им.

Еврипид

Что ж город думает о нем?

Дионис

Что думает? Желает, ненавидит, хочет все ж иметь. А вы какого мненья, расскажите мне?

Еврипид

Мне ненавистен гражданин, что медленен На помощь государству, на беду же скор. Кто ловок для себя, ленив для города.

Дионис

Отлично, видят боги!

(Эсхилу.)

Ты что думаешь?

Эсхил

Не надо львенка в городе воспитывать. А вырос он — себя заставит слушаться.

Дионис

Свидетель Зевс, я снова в нерешимости. Один ответил мудро, а другой — мудрей. Другой совет подайте мне, пожалуйста, Про город: где и в чем найдет спасенье он?[453]

Еврипид

Я знаю и хочу сказать.

Дионис

Скажи скорей!

Еврипид

Когда считать неверным будем верное, Неверное же верным…

Дионис

Как? Не понял я. Не так учено, объясни отчетливей.

Еврипид

Когда не будем верить тем, кто городом Сейчас владеет, и вручим правление Тому, кто нынче не у дел, спасемся все, Раз нынче терпим неудачу, счастливы Наверно будем, действуя навыворот.

Дионис

Прекрасно, хитрый Паламед, лукавый дух!

(Эсхилу.)

А ты что скажешь?

Эсхил

Город наш, ответь сперва, Кем правится? Достойными людьми?

Дионис

Отнюдь! Достойные в загоне.

Эсхил

А в чести воры?

Дионис

Да не в чести, выходит поневоле так.

Эсхил

Да кто ж спасти сумеет государство то, Где ни дерюга, ни парча не по сердцу.

Дионис

Найди спасенье! Взять тебя с собой хочу.

Эсхил

Там, на земле, отвечу. Здесь нельзя сказать.

Дионис

Тебя я умоляю, здесь ответ нам дай!

Эсхил

Когда страну враждебную своей считать Не станем, а свою — пределом вражеским,[454] Доход увидим в кораблях, в налогах — вред.

Дионис

Доходы сгложут все равно присяжные.

Плутон

Ну, что ж, решил?

Дионис

Готово уж решение. Кого душа избрала, я того возьму.

Берет за руку Эсхила.

Еврипид

Богов припомни, пред богами клялся ты Меня на землю возвратить. Бери меня!

Дионис

(насмешливо)

Не я, язык поклялся. Избран мной Эсхил.

Еврипид

Что сделал ты, последний из людей?

Дионис

А что? Эсхилу я победу присудил. Что, взял?

Еврипид

Обидев кровно, смеешь мне в глаза смотреть?

Дионис

(издеваясь)

В чем грех, когда его не видят зрители.[455]

Еврипид

Несчастный, ты над мертвым издеваешься.

Дионис

(шутовски)

Кто знает, жить не то же ли, что мертвым быть?[456] А жизнь не то ль, что выпивка, а смерть — тюфяк?

Плутон

Друг Дионис, войди с Эсхилом в дом!

Дионис

А что?

Плутон

Хочу вас угостить перед отъездом.

Дионис

Что ж! Отказываться не люблю, свидетель Зевс!

Актеры входят во дворец Плутона.

Эксод

Первое полухорие

(поет и пляшет)

Строфа

Счастлив тот, в ком ясный ум, Мудрость, опыт, дух прямой, Вправе он толпу учить. Доказав свой острый разум, Вновь поэт идет на землю, Всем согражданам на благо, Самому себе на благо, Всем друзьям и кровным близким. Мудрость в нем, и в этом — все.

Второе полухорие

Антистрофа

Не сидеть у ног Сократа, Не болтать, забыв про Муз, Позабыв про высший смысл Трагедийного искусства, — В этом верный, мудрый путь. Слов громоздких и пустых Городить забор воздушный, Празднословьем заниматься — Это могут лишь глупцы.

Выходит Плутон с Дионисом и Эсхилом.

Плутон

Будь же счастлив, Эсхил, и на землю вернись, Сохрани и спаси государство свое, Научи и наставь, дай хороший совет Неразумным, их много, их целый народ! Передай от меня Клеофонту кинжал!

(Передает огромный кинжал.)

Городским казначеям и мытарям все, Никомаху[457] и Мирмеку — петлю вручи![458]

(Дает.)

Археному же — яд!

(Дает.)

Передай, чтоб ко мне торопились прийти, Чтоб не мешкали больше; скажи им, что жду. А попробуют медлить, так, Феб мне судья, Заклеймив и связав, Адиманту,[459] Левколофа сыну, вослед Я велю их согнать в преисполню.

Эсхил

Так и сделаю, помни! А ты мой престол Передай под охрану Софоклу, пускай Он блюдет мое место! Пускай меня ждет! Я вернусь, а Софокла поэтом вторым Я считаю. Высок и велик его дух. Берегись, чтобы вор, чтоб обманщик и плут, Балаганный дурак, площадной шарлатан Без меня на престоле моем не воссел. Чтобы случай ему не помог бы!

Плутон

Подымите священные факелы ввысь, Проводите на землю гостей дорогих! Из напевов поэта прекрасную песнь Пропоем мы во славу поэта.

Хор

Песней напутственной, радостной души подземного царства Славят поэта прекрасного: он возвратится на землю. Городу славному счастья, добра и удач пожелаем. Скоро от бед и жестоких скорбей мы спасемся, забудем Тяготу воинских сборов. Пускай Клеофонт уберется! Пусть на далекой отчизне своей продолжает он битвы!

Актеры и хор покидают орхестру.

Женщины в народном собрании

Действующие лица

Праксагора афинянка

Три женщины

Хор женщин

Блепир муж Праксагоры

Сосед

Xремет сосед Блепира

Несдатчик

Женщина-глашатай

Юноша

Молодая

Первая старуха

Вторая старуха

Третья старуха

Служанка Праксагоры

Без речей:

Слуги Хремета

Флейтистка

Пролог

На орхестре два дома — улица Афин. Из одного выходит Праксагора. На ней длинный мужской плащ и башмаки; в руке фонарик.

Праксагора

(обращаясь к фонарику, торжественно)

О глаз блестящий[460] глиняной светиленки, На видном месте хорошо повешенной, Твое рожденье и судьбу прославлю я. В круговращенье колеса гончарного Возникнув, споришь ты с сияньем солнечным. Свой свет привычный на меня излей сейчас! Тебе лишь наши тайны доверяем мы. Как соглядатай верный, ты присутствуешь На играх Афродиты в тесных спаленках. Свидетеля сплетенных в сладострастье тел Никто твой светоч за двери не выставит. Меж бедер уголочки заповедные, Пушок волос сжигая, озаряешь ты. Воровочкам помощник ты, крадущимся В кладовки, полные вина и сладостей. Все знаешь ты, молчишь и не бахвалишься. Узнай же и теперь, какую штуку мы На празднике с подругами придумали. Но не пришли подружки, как им велено, Хоть день к рассвету близок и собрание Начнется скоро. Надо нам места себе Тайком добыть. Не те, что приготовил нам Злосчастный Фиромах,[461] — его вы помните! Что ж приключилось? Иль густых бород себе Они еще не сшили, как приказано, Иль неприметно у мужей плащи стащить Так трудно им? Но вот идут с фонариком Сюда. Все ближе. Отойду я в сторону, Чтоб невзначай с мужчиною не встретиться.

Через орхестру, с фонариком в руке, идет первая женщина в сопровождении еще нескольких женщин. Все они в мужских плащах и с посохами в руках.

Первая женщина

Пора уже! Сейчас, пока бежали мы, Прокуковал глашатай во второй разок.

Праксагора

А я, вас поджидая, за ночь целую Глаз не сомкнула. Погоди-ка, дай сейчас Соседку разбужу я! Тихо стукнусь в дверь, Чтоб не почуял муженек.

Отходит ко второму дому и стучится. Из дома выходит вторая женщина.

Вторая женщина

Услышала, Как в дверь скребешься. Туфли надевала я И не спала нимало. Дорогой супруг — Моряк он, родом саламинец, милые, — Всю ночь в постели греб со мной без устали. Сейчас лишь плащ смогла я у него стянуть.

Праксагора

(выйдя на орхестру и оглянувшись)

Вот вижу я, Сострата с Филенетою[462] Спешат сюда, и Клинарета к нам идет. Поторопитесь. Глика угрожала нам: Кто позже всех объявится, поплатится Вина бочонком и бобовой кашею.

Вторая женщина

Жену Смикифиона,[463] Мелистиху, ты Не видишь? В башмаках явилась мужниных. Ее одну как будто не трепал супруг.

Первая женщина

А Гевсистрату видите, старьевщицу? Помахивая фонарем, бежит она.

Праксагора

Жена Филодарета с Хэретадовой[464] Идут сюда. И с ними женщин множество. Все собралось, что путного есть в городе.

Третья женщина

(появляясь)

Едва-едва я ускользнула, милые, Всю ночь ужасно кашлял и плевался муж: Он перед сном селедочек налопался.

Входит толпа женщин.

Праксагора

Садитесь же! Я вижу, объявились все, Сперва вопрос задам вам: точно ль сделано, Что мы на празднике решили, в Скирии?

Первая женщина

Я сделала. Под мышкой шерстка выросла Густая-прегустая — так решили ведь. И дальше. Чуть на рынок уходил супруг, Я маслом натиралась и на солнышке Весь день валялась. Загорела дочерна.

Вторая женщина

А я так первым делом бритву бросила Подальше, чтоб шершавой и кудлатой стать, Не походить ни чуточки на женщину.

Праксагора

А запаслись вы бородами? Велено Явиться на собранье с бородищами.

Первая женщина

(вытаскивает огромную бороду)

Клянусь Гекатой, борода отличная!

Вторая женщина

А у меня почище Эпикратовой![465]

Праксагора

(обращаясь к остальным женщинам)

А ваш ответ?

Первая женщина

Кивают. Раздобыли все.

Праксагора

И остальное, вижу я, исполнено: Лаконские ботинки, палки толстые, Плащи мужские — все, как было сказано.

Первая женщина

Дубинку притащила я огромную. Как Ламий[466] мой заснул, ее стащила я.

Праксагора

Да, от такой дубинки всласть попрыгаешь.

Вторая женщина

Сумеет, Зевс свидетель, эта палица, Закутавшись в кожух всевидца Аргуса,[467] Народ-Ио пасти верней, чем многие.

Праксагора

Ну, ладно! О дальнейшем позаботимся. Уже высоко звезды светят на небе. Собранье, на которое отправиться Решили мы, начнется, чуть забрезжит день.

Первая женщина

Свидетель Зевс, должны мы захватить места У камня, перед самыми пританами.

Вторая женщина

А я немного шерсти принесла сюда, Чтоб расчесать, пока идет собрание.

Праксагора

Чудачка, на собранье?

Вторая женщина

Видят боги, да! Ведь даже за работою услышу я Проклятья. Ну, а дома — дети голые.

Праксагора

Час от часу не легче! Шерсть! Да тело скрыть Должна ты от соседей на собрании! Прилично ль будет, если пред собравшимся Народом станем через загородку лезть? Подол подымем? Что тогда откроется? Нет, спозаранку сядем и под складками Плащей, что надо, спрячем. Книзу бороды Привязанные свесим. Кто ни взглянет, все Доподлинными нас сочтут мужчинами. Ведь щеголяет в бородище Пронома Агиррий.[468] Прежде был он просто женщиной, А в городе смотри какою шишкой стал! И потому с зарею восходящей дня Дерзнем мы на великое дерзание, Страны кормилом завладеть отважимся, Но лишь затем, чтоб пользу принести стране. А так нам ни на веслах, ни под парусом!

Первая женщина

Но как стыдливость вековая женская Заговорит в собранье?

Праксагора

Превосходно, друг! Ведь сказано, что те из молодых людей Всего речистей, кто всех чаще замужем. А быть под мужем нам сама судьба велит.

Первая женщина

Не знаю. Но меня страшит неопытность.

Праксагора

Так для того нарочно собрались мы здесь, Чтоб наши речи разучить заранее.

(Первой женщине.)

Пожалуйста, надень скорее бороду, И ты и все, кто говорить готовится.

Вторая женщина

Чудачка, надо ль женщин болтовне учить?

Праксагора

Так нацепи же бороду, мужчиной стань! А я сниму венок и наряжусь, как вы, Чтоб также слово взять, когда захочется.

Все женщины подвязывают бороды.

Вторая женщина

Ой, Праксагора милая, взгляни, дружок, Ну разве не забавно получается?

Праксагора

Забавно что?

Вторая женщина

Да словно бы не бороды У нас, а жареные каракатицы.

Праксагора

(подражая глашатаю)

Подать кота для жертвоприношения! Вперед пройдите! Арифрад,[469] довольно врать. Садись, вошедший! Кто желает слово взять?

Вторая женщина

Мне слово!

Праксагора

Так надень венок, и в добрый час!

Вторая женщина

(надевает венок)

Ну вот.

Праксагора

Начни же!

Вторая женщина

Говорить не выпивши?

Праксагора

Что? Пить?

Вторая женщина

Ну да! К чему ж на голове венок?

Праксагора

Прочь убирайся! Натворила б мерзостей Нам на собранье.

Вторая женщина

Разве ж там вина не пьют?

Праксагора

Поди ты прочь!

Вторая женщина

Клянусь я Артемидою, Пьют чистое. Такие там решения Услышать можно, что невольно кажется, Что сочиняют их мертвецки пьяные. А возлияний сколько! Видит Зевс, к чему б Молились так, когда б вином не пахло там? Да и ругаются всегда, как пьяные, А слишком буйных в шею гонят лучники.

Праксагора

Ступай и сядь! Пустышка ты никчемная!

Вторая женщина

Ах Зевс, была б я лучше безбородою! Сожжет утробу жажда и кишки спалит.

Праксагора

Кто говорить еще желает?

Первая женщина

Я хочу!

Праксагора

Так встань и увенчайся. Дело ладится Отлично. Как мужчина говори, дружок, С достоинством, на посох опершись рукой!

Первая женщина

(торжественно ораторствует)

Хотел бы, чтоб другие, кто мудрей меня, Сказали правду, я ж сидел в спокойствии. Но если мне уж говорить приходится, Клеймлю позором тех, кто кувшины с водой В харчевнях держит. Призываю двух богинь…[470]

Праксагора

Как, двух богинь? Несчастная, с ума сошла.

Первая женщина

А что? И слова не было о выпивке.

Праксагора

Мужчиной нарядившись, ты богинь зовешь? Но, впрочем, остальное ловко сказано.

Первая женщина

Мне Феб свидетель![471]

Праксагора

Помолчи! Ох, горе мне! Нет, нет, клянусь, я не явлюсь в собрание, Покуда всё не установим в точности.

Первая женщина

Венок отдай мне. Снова говорить начну. Сейчас я превосходно все обдумала: Мне мнится, о собравшиеся женщины!..

Праксагора

Что? Женщинами снова ты зовешь мужчин?

Первая женщина

(указывая в публику)

Вина здесь Эпигона.[472] На него взглянув, Подумала, что обращаюсь к женщинам.

Праксагора

Ступай, ступай! На место поскорее сядь! Вам всем на пользу речь произнесу сама. Надев венок, молюсь я горячо богам, Чтоб ниспослали нам удачу в замыслах. Заботы одинаковы о городе У всех у нас. С печалью, с огорчением Слежу я за разрухой государственной И вижу: негодяи правят городом. А кто поступит раза два порядочно, Тот двадцать раз окажется мошенником. Зовут другого, тот — подлее во сто крат. Народом недовольным управлять — беда. Вы тех страшитесь, кто вам хочет доброго, Смиренно отдаетесь злым врагам своим. Народное собранье сытным промыслом Доныне не бывало. И Агиррия Считали мы за плута. Ныне ж кормимся В собранье. Кто гроши урвал, доволен всем; Кто не добыл, кричит: пускай повесят тех, Кто обратил собрание в поденщину.

Вторая женщина

Клянусь Кипридой, говоришь ты правильно!

Праксагора

Кипридою клянешься, злополучная! Вдруг то же брякнешь на собранье, — что тогда?

Вторая женщина

Не брякну там.

Праксагора

Так отвыкай заранее!

(Продолжает ораторствовать.)

Когда союзный обсуждали договор, Кричали: сдохнем, коль не заключим союз! А заключили — все ворчат, и краснобай, Нас убеждавший, тот удрал немедленно. Идти ли в море? Голодранцу по сердцу, А богачу и пахарю — не по сердцу. Вы на коринфян злитесь? И они на вас. Сейчас они надежны. Будьте ж вы верны. Аргосец глуп?[473] Зато Гиероним[474] умен. Спасенье мы увидели, но бедствия Сулит нам Фрасибул,[475] хоть не зовут его.

Вторая женщина

Как он умен!

Праксагора

(обращаясь к ней)

Теперь сказала верно ты.

(Продолжает ораторствовать.)

Но вы одни во всем повинны, граждане! Кошель народный отдали чиновникам, И каждый о своей лишь помнит прибыли, А город ковыляет, как Эсим-хромец.[476] И все ж спасемся, лишь меня послушайтесь! Я предлагаю женщинам вручить бразды Правления. Ведь доверяем женщинам И деньги, и хозяйство, и дома свои.

Все женщины

Отлично, превосходно! Продолжай, дружок!

Праксагора

А что умней они и деловитей нас, Я докажу вам тотчас: парят женщины Шерсть кипятком, как искони заведено, Все как одна. Не рвется к новизне никто. Да разве б не цвела земля афинская, Когда бы так же рассуждали граждане И постоянно не искали нового? А жены носят платье, как в былые дни, Обед готовят, сидя, как в былые дни, И праздники справляют, как в былые дни, Коврижки запекают, как в былые дни, Мужей своих изводят, как в былые дни, Любовников заводят, как в былые дни, Сластишки закупают, как в былые дни, Винишком запивают, как в былые дни, Им передать должны мы все владычество, Не споря, не расспрашивая попусту: «Да что, да как же править будут?!» Полную Им власть доверим! Об одном подумайте: Жалеть, беречь кто будет наших воинов, Как не они, родительницы, матери? Кто, как не мать, о хлебе позаботится? Кто деньги раздобудет, как не женщина? И в должности дадут ли обмануть себя? Они ведь сами мастера обманывать! О прочем умолчу. Совет примите мой И жизнью жить блаженнейшею будете.

(Садится)

Первая женщина

Отлично, Праксагора, хорошо, умно, Искусно! Где же говорить училась ты?

Праксагора

У Пникса с мужем беженцами жили мы,[477] Там вдоволь я наслушалась ораторов.

Первая женщина

Не диво, что искусна ты и сметлива. Тебя мы избираем в полководицы Не медля, только сделай, как сказала нам. Но если ринется Кефал[478] ругать тебя, Ты как ему ответишь на собрании?

Праксагора

Скажу, что он взбесился.

Первая женщина

Это знают все И без тебя.

Праксагора

Что черной желчью болен он.

Первая женщина

И это всем известно.

Праксагора

Что лепить горшки Он слаб, зато мастак лепить решения.

Первая женщина

А если станет спорить Неоклид-Бельмо?[479]

Праксагора

Скажу ему: собаке загляни под хвост!

Первая женщина

А вдруг тебя разложат?

Праксагора

Что ж, найду ответ! Толкаться и пихаться я научена.

Первая женщина

Еще одно обсудим: если лучники Тебя потащат. Что тут делать?

Праксагора

Руки в бок, Вот так упрусь. На передок не взять меня.

Первая женщина

А мы подымем гомон: отпусти, не тронь!

Вторая женщина

Все это превосходно мы обдумали. Но вот чего не рассчитали: как же мы Подымем руки при голосовании? Ведь только ноги задирать учили нас.

Праксагора

Вопрос мудреный. Все же, голосуя, нам Поднять придется руку обнаженную. Ну так! Рубахи подтяните поясом И подвяжите башмаки лаконские. Ведь все видали, как мужья в собрание Идут, как важно выступают из дому. Когда ж со всем как следует управитесь, Так нацепите бороды. Старательно, Плотнехонько приладьте к подбородку их, Плащи накиньте сверху вы, те самые, Что у мужей стащили. В руки посохи Возьмите и бредите! Пойте песенку По-стариковски, словно ковыляете Вы из деревни!

Первая женщина

Ясно все, давайте ж мы Пойдем вперед! Из сел другие женщины Прибудут прямо к Пниксу.

Праксагора

Поспешим, а то, Кто не поспел на Пникс забраться поутру, Домой уходит, не добыв и гвоздика.

Парод

Предводительница хора

Пора в поход нам выступать, мужи, такою кличкой Себя привыкнем называть и, чур, не ошибаться! Опасность очень велика: ведь вдруг проговоримся Про смелый замысел, в ночи рожденный и во мраке.

Первое полухорие

Строфа 1

Мужчины, эй, к собранью поспешим, не мешкая! Законник[480] давно грозил: Кто с первым лучом зари В пыли не придет на Пникс, — Чесночная грусть во рту, Горчичная злость в глазу, — Тому ни гроша не даст. Эй, Харитимид,[481] живей, Смикиф и Дракет, скорей! Спеши, нажимай, эй! Должны начеку мы быть, Чтоб верную взять струну, Не выдать притворства. Сперва свой жетон возьмем,[482] Усядемся тесно в ряд, Поближе одна к другой, Чтоб в голосовании Согласными быть во всем С веселой толпой подруг… Нет, нет, не подруг — друзей, Так зваться мы будем.

Второе полухорие

Антистрофа 1

Так затолкаем мы взашей щеголей из города. Пока выдавали им, Пришедшим в собрание, По грошику на душу, Сидели за печкою, Болтали, надев венки. Теперь с ними сладу нет. В пору, когда был еще Храбрец Миронид могуч, Никто не посмел бы Родимой стране служить И денежки класть в карман. Но всяк приходил на Пникс, В котомке неся с собой Баклажку, да хлеба кус, Да лука головки две, Да горстку оливок. Теперь по три гроша им Выкладывай, словно бы Служили не городу, А глину месили.

Хор покидает орхестру, которая некоторое время остается пустой.

Эписодий первый

На крыльце своего дома появляется Блепир.

Блепир

Что за напасть! Куда супруга сгинула? Часы идут к рассвету, а ее все нет. И вот лежу, давно в желудке колики, Во тьме и башмаки никак не сыщутся, И не видать накидки. Сколько ощупью Ни шарил, все без пользы. В дверцу заднюю Урча стучится друг запор. Придется взять Исподнюю юбчонку у супружницы И эти туфли нацепить персидские.

(Наряжается в женские одежды, выходит на улицу.)

Но где бы, где усесться поспокойнее? Да говорят, все кошки ночью серые. Никто и не приметит, как присяду я. Беда, беда мне! Старый на молоденькой Женился! Бить меня за это следует! Не за добром в полночный час ушла она Из дому. Но сходить мне надо все-таки.

(Присаживается в уголке.)

Из окошка противоположного дома выглядывает сосед, замечает Блепира.

Сосед

Да это кто? Никак Блепир, соседушка?

Блепир

Он самый, Зевс свидетель!

Сосед

Расскажи, прошу, Во что ты это вырядился желтое? Кто вымарал тебя, уж не Кинесий ли?

Блепир

Да нет же, выходя, напялил платьице Жены моей, шафранное, домашнее.

Сосед

А где ж твоя накидка?

Блепир

Сам не знаю, где: Как ни искал в постели, не нашел никак.

Сосед

А у жены спросить не догадался ты?

Блепир

Проклятой нету дома, на беду мою Исчезла, точно в щелку улетучилась. Боюсь, плутовку потянуло к новому.

Сосед

Мне Посейдон свидетель, то же самое Точь-в-точь со мной случилось. И моя жена Пропала без следа и плащ взяла с собой. Да это полбеды. Где башмаки мои? И башмаков не удалось найти нигде.

Блепир

Мне Дионис свидетель, то же самое Со мною. Нет лаконских. Но приспичило, И выбежал во двор я в женских туфельках, Чтоб простыни не замарать. Ведь новая!

Сосед

Что ж приключилось? Иль на угощение Ее подружка зазвала?

Блепир

Наверно, так! Она ведь, право, неплохая женщина.

Сосед

Да ты сходить решил канатом якорным! Ну, мне пора отправиться в собрание. Найти б накидку, у меня одна она!

Блепир

И мне пора, но прежде надо высидеть Еще одну, засела сирота в кишках.

Сосед

Не та ли, что зажала Фрасибулу[483] рот?

Блепир

Свидетель Зевс, приперло так, что мочи нет.

Сосед скрывается в своем доме.

Беда, что делать? Если бы одно еще Меня терзало это! Как наемся вновь, Куда ж копить все это стану золото? Уже и так калитку заколодило. Чтоб ты пропал, проклятый господин дерьмо! Кто позовет мне лекаря? И звать кого? Кто по делам задов знаток испытанный? Аминон,[484] что ли? Отпираться станет он! Пусть Антисфена[485] мне доставят как-нибудь. Большой он мастер по одним стенаниям Определить, чем дышит зад страдающий. О Илифия,[486] рожениц заступница, Не дай мне лопнуть, не оставь заклиненным, Чтоб я не стал посмешищем комедии!

По улице идет Xремет, сосед Блепира.

Хремет

Что делаешь, приятель, положить присел?

Блепир

Свидетель Зевс, ни чуточки, встаю уже.

Хремет

А почему надел юбчонку женскую?

Блепир

Впотьмах случайно подвернулась под руку. Откуда ты, однако?

Хремет

Из собрания.

Блепир

Уж кончилось?

Хремет

Сегодня, брат, ранехонько. Смеялись до упада мы, свидетель Зевс, Как повалили на канат[487] афиняне.

Блепир

Достались три гроша тебе?

Хремет

Достались? Нет! Пришел я слишком поздно. Прямо совестно, Свидетель Зевс, домой идти с пустой сумой.

Блепир

А в чем же дело?

Хремет

Множество несметное, Как никогда, народу собралось на Пникс. На них взглянув, мы скопом за сапожников Их приняли. Невероятно бледные, Как молоко, все лица на собрании. Вот так ни с чем и я ушел и многие.

Блепир

Приди сейчас я, ни гроша б не выручил?

Хремет

Откуда же? Хотя бы к петухам вторым Ты подоспел.

Блепир

О, горе мне, злосчастному! Друг Антилох, оплачь,[488] но не гроши мои, Над жизнью плачь разбитой! Все погублено. А почему ж народ такою кучею И рано так собрался?

Хремет

Да взбрело на ум Пританам о спасении отечества В собрании вопрос поставить. Тотчас же, Всех прежде, выползает Неоклид-Бельмо. Тут весь народ горланить стал неистово: «Ужасно, что пускают разговаривать, К тому же о спасении отечества, Того, кто глаз своих не может вылечить». Он завопил, всех оглядел и так сказал: «А что ж мне делать?»

Блепир

«Чесноку и маку взять, Перетереть получше с чемерицею И всякий вечер веки густо смазывать», — Случись я с вами, так бы я сказал ему.

Хремет

Затем взял слово Эвеон,[489] блестящий ум. Он вышел голым, так нам показалось всем, И сам сказал, что у него накидки нет, И стал такою речью завлекать народ: «Глядите все, ищу и я спасения Драхм на сто или даже меньше. Все-таки Я вам открою, как спасти отечество. Пусть сукновалы выдадут всем гражданам Плащи потолще перед равноденствием. Тогда никто у нас не схватит насморка. А у кого ни тюфяка, ни войлока, Пускай, помывшись хорошенько, ляжет спать У скорняка, а если тот захлопнет дверь В лихую стужу, взыщем пеню шкурами».

Блепир

И правильно, свидетель Дионис. Никто Такого не отвергнет предложения. Добавить надо, чтобы люду бедному Зерна давали по три меры хлебники[490] Для пропитанья. И казнить ослушников! С паршивца Навсикида[491] нам хоть шерсти клок.

Хремет

Затем вскочил мальчишка прехорошенький, Лицом как сливки бел, похож на Никия,[492] И речь к народу начал, убеждая всех Бразды правленья предоставить женщинам. Тут завопили, заорали «Правильно!» Сапожники с лицом, как молоко. В ответ Крестьяне бурю подняли.

Блепир

И правильно!

Хремет

Но оказались в меньшинстве. Тот криком взял И продолжал всех женщин прославлять. Тебя ж Бранил ужасно.

Блепир

Что сказал?

Хремет

Сперва, что ты Мерзавец.

Блепир

Так, а кто же ты?

Хремет

Не спрашивай! Потом, что вор ты.

Блепир

Я один?

Хремет

Свидетель Зевс! И клеветник.

Блепир

Все я один?

Хремет

Свидетель Зевс! Все скопом негодяи.

Блепир

Что уж спорить тут.

Хремет

А женщины, сказал, созданья скромные, Хозяйственные, тайн о Фесмофориях Они не станут разглашать, а мы про все, Что на Совете было, разболтаем вмиг.

Блепир

Клянусь Гермесом, это правда чистая!

Хремет

Еще сказал: друг другу в долг дают они Плащи, посуду, серебро и золото, Наедине и вовсе без свидетелей, — И платят долг, зажилить не пытаются. А мы таким обманом не гнушаемся.

Блепир

И перед очевидцем отпираемся.

Хремет

Хвалил он женщин за другое, многое: Сутяг меж ними нету и доносчиков, И смут не вносят в город. Всех похвал не счесть.

Блепир

А как решили?

Хремет

Женщинам всю власть отдать. Одно лишь это, дескать, не испытано В Афинах.

Блепир

Что ж, на том и порешили? И будут нынче всем они заведовать, Что выполняли граждане?

Хремет

Вот именно!

Блепир

И в суд пойду не я уж, а жена теперь?

Хремет

Детей не ты прокормишь, а жена теперь!

Блепир

На жизнь поутру плакаться не мне теперь?

Хремет

Отнюдь, все это нынче — дело женское. А ты лежи в постели и в кулак свисти.

Блепир

Опасно лишь одно моим ровесникам: А вдруг, кормилом завладевши города, Они принудят нас насильно…

Хремет

Что еще?

Блепир

Их прижимать.

Хремет

А что, когда не в силах ты?

Блепир

Без завтрака оставит.

Хремет

Постарайся же, Сумей, дружок, и прижимать и завтракать.

Блепир

Ужасно! Через силу?

Хремет

Все, что городу Идет на пользу, долг мужчины выполнить. К тому же есть старинное поверие: Нам всякое решенье бестолковое На счастье, на удачу повернет судьба. Великая Паллада, боги милые, Спасите нас и ныне! Будь здоров!

Блепир

Прощай!

Каждый уходит в свой дом. На орхестру возвращается хор женщин в мужских одеждах.

Хор

Правь шаг смелей! Смотри, чтоб из мужчин никто за нами не погнался. Кинь взор кругом! Остерегайтесь, ждите бед! На свете зла немало. За нами следом пусть никто пробраться не посмеет!

Первое полухорие

Строфа 2

Ступай храбрее, пусть земля звенит под нашим шагом! Навеки стыд падет на нас, Когда отважный заговор разоблачат мужчины. Сплотитесь в тесные ряды, Глядите бдительно вокруг! Туда — сюда, назад — вперед, Чтобы нежданная беда не погубила дело. Но поспешим! Недалеко до площади, откуда Мы в путь пустились поутру, в собранье направляясь. А вот и дом, где наш главарь живет и полководец, Та, что придумала закон, сейчас народу данный.

Второе полухорие

Антистрофа 2

Бояться нечего теперь и мешкать не пристало. А бороды привешены, Чтобы доносчик невзначай не подглядел за нами. В сторонку отойдем и в тень, К стене прижмемся, поглядим Еще разок сюда, туда И скинем наземь наш наряд, в который обрядились. Поторопитесь, вижу я, дорогой из собранья К нам полководица идет. Не медлите, скорее! Давайте бороды со щек сорвем, на землю сбросим. Прелестное лицо и так уродовали долго.

Эписодий второй

На орхестру выходит Праксагора.

Праксагора

Благополучно, женщины любезные, Мы выполнили все, что мы задумали. Живей, пока мужчины не заметили, Плащи снимайте, башмаки кидайте прочь, Ремни распутав прочные лаконские. Бросайте палки!

(Предводительнице хора.)

Ты ж все вещи взятые В порядок приведи. А я обратно в дом Прокрасться попытаюсь, чтоб не видел муж. Сейчас на место и накидку мужнину И все, что утащила, положу опять.

Предводительница хора

Что велела ты нам, мы свершили уже, научи же, что делать нам дальше. Что полезно исполнить, скорей прикажи, мы докажем свое послушанье! Среди племени женщин мудрее тебя никого еще не было, помни!

Праксагора

Оставайтесь, чтоб в должности трудной моей, на которую избрана вами, Мне советом и делом могли вы помочь. Ведь и там, на собранье, на Пниксе, Средь опасных смятений, под натиском вы всю отвагу свою доказали.

Из дому выходит Блепир.

Блепир

Эй, ты откуда, Праксагора?

Праксагора

Старенький, Тебе-то что?

Блепир

Как мне-то что, смешной вопрос!

Праксагора

Боишься, есть любовник?

Блепир

Да к тому ж еще И не один, пожалуй!

Праксагора

Убедись, прошу!

Блепир

Но как же?

Праксагора

Пахнут ли помадой волосы?

Блепир

Нельзя как будто лечь с ненапомаженной!

Праксагора

Чудак, чтоб я… Да никогда!

Блепир

А утречком Зачем пешком ушла ты и взяла мой плащ?

Праксагора

Приятельнице время подошло рожать. Она за мной послала.

Блепир

Почему ж ушла, Не отпросившись у меня?

Праксагора

Родильнице Не помогать, голубчик?

Блепир

Мне сказала бы. Тут что-то есть!

Праксагора

Клянусь двумя богинями, Я побежала, в чем была. Родильница Меня молила поспешить что было сил.

Блепир

А почему в свое не нарядилась ты? Взяла мой плащ, а мне юбчонку кинула И голым, как покойника, оставила, — Елея и веночка не хватало лишь.

Праксагора

Прохладно было, я хрупка, я неженка, Чтоб не замерзнуть, потеплей закуталась. А ты лежал в тепле, в постели мягонькой, Когда бежать пришлось мне.

Блепир

Башмаки мои Зачем стащила, палку унесла зачем?

Праксагора

Чтоб плащ не отнял среди ночи вор, пришлось Переобуться, топотать ножищами И палкою сердито по камням стучать.

Блепир

Так знай, пшеницы горнца не видать тебе! Ведь я же денег не добыл в собрании.

Праксагора

Не беспокойся, родился мальчишечка.

Блепир

Как, у собранья родился?

Праксагора

У женщины. Собранье было нынче?

Блепир

Говорил же я Тебе на сон грядущий.

Праксагора

Вспоминаю, да.

Блепир

И знаешь, что решили?

Праксагора

Нет, не слышала.

Блепир

Усядься мягче, устриц и омаров жуй: Вам, женщинам, все государство отдано.

Праксагора

(простодушно)

Зачем же, в стирку?

Блепир

В управленье.

Праксагора

Править чем?

Блепир

Делами всеми города заведовать.

Из своего дома выходит Хремет и прислушивается к разговору.

Праксагора

Клянусь Кипридой, дни пришли счастливые Для города.

Блепир

Но почему же?

Праксагора

Сто причин. Буяны перестанут здесь бесчинствовать, Присяжные исчезнут, лжесвидетели, Доносчиков не будет.

Блепир

О, молю тебя, Не делай так, оставь мне мой насущный хлеб!

Хремет

Молчи, несчастный, не перебивай жену!

Праксагора

Забудут грабить, ближнему завидовать, Не станет нищих, голых, голодающих, Не будет распрей, описей имущества…

Хремет

Когда не враки, дело превеликое.

Праксагора

(Хремету)

Все докажу так ясно, что поверишь мне.

(Указывает на мужа.)

И этот не сумеет возразить ни в чем.

Агон

Хор

Ода

Нынче ясный и смелый ум Ты напряги, красноречья Сладостный дар призови, Дело подруг защищая. На общую радость и пользу Должен твой голос звучать! Государству Блеск ты несешь и народу Неисчислимые радости, в жизни удачу. Время настало для дел. В мудрой мысли город нуждается. Ждет он Выдумки, смелой находки! Все, что решила свершить, Будет пускай небывалым, Будет неслыханным пусть! Не любят у нас, чтобы в новом Старина сквозила.

Предводительница хора

Но не мешкай! Стремглав и напористо бей, нападай, развивай свои мысли! Чем стремительней дело в театре идет, тем народ веселей и довольней.

Праксагора

Эпиррема

Что добру я и пользе могу научить, в это верю. Что люди боятся Обновленья, что в прошлом, в привычном старье искони они любят копаться, Что они стародумы и трусы насквозь, — вот чего я сейчас опасаюсь.

Хремет

За успех новизны ты не бойся! У нас величайшей считается честью За новинкою гнаться, старье презирать, над минувшим отважно смеяться.

Праксагора

Попрошу не мешать, не перечить ни в чем, не кричать вперемежку, не спорить, Постараться понять, что хочу я сказать, терпеливо, внимательно слушать. Утверждаю: все сделаться общим должно и во всем пусть участвует каждый. Пусть от общего каждый живет, а не так, чтоб на свете богач жил и нищий. Чтоб один на широкой пахал полосе, а другому земли на могилу Не нашлось; чтоб у этого — толпы рабов, а другой и слуги не имел бы. Нет же, общую жизнь мы устроим для всех и для каждого общую участь!

Блепир

Как же, общую участь для всех?

Праксагора

Не спеши, за дерьмо не хватайся, не глядя.

Блепир

И дерьмо будет общим у всех?

Праксагора

Видит Зевс, ты меня перебил слишком рано! И об этом как раз я хочу говорить. Мы общественной сделаем землю. Всю для всех, все плоды, что растут на земле, все, чем собственник каждый владеет. От имущества общего будем кормить вас, мужчин, мы, разумные жены, Бережливо и мудро хозяйство вести, всенародно отчет отдавая.

Блепир

Как же тот, у кого ни сажени земли, но зато серебро и червонцы И сокровища скрытые?

Праксагора

Все передать он обязан на общее благо.

Блепир

А когда не отдаст? Поклянется на лжи? Все добро ведь стяжал он неправдой.

Праксагора

Да ведь выгоды больше не будет ему никакой.

Блепир

Почему же не будет?

Праксагора

Никого ни к чему не принудит нужда. Ведь у всех будет все в изобилье: Хлеб, закуски, венки, виноград, и плащи, и гороховый суп, и лепешки. Что за польза ему состоянье скрывать? Пораскинь-ка мозгами! Подумай!

Блепир

Разве ж нынче не тот, кто богаче других, вороватее всех и преступней?

Хремет

Так бывало, дружочек мой, прежде, пока по старинным мы жили законам. А сейчас, когда жизнь будет общей для всех, что за прибыль в обманах и кривде?

Блепир

Если встретишь девчонку веселую вдруг, позабавиться с нею захочешь, — То при денежках можно девчонку добыть. Ну а так? Баловаться в постели Дело общее тоже?

Праксагора

Конечно, ведь впредь обнимать будут женщин бесплатно. Знай, и женщин мы сделаем общим добром, чтоб свободно с мужчинами спали И детей, по желанью, рожали для них.

Блепир

Что ж получится? Все устремятся К расчудеснейшей, к той, что красивее всех, с ней одной захотят насладиться.

Праксагора

Но с красивою рядом уродки стоять и старухи курносые будут. Кто обняться захочет с хорошенькой, тот пусть сперва поласкает дурнушку.

Блепир

Как же нам, пожилым, поступать, если лечь с безобразною нужно сначала? Изведемся вконец и до точки дойдем, не дорвавшись совсем до красивой.

Праксагора

Право, спорить не будут. Не бойся! Смелей! Никому не захочется спорить.

Блепир

Да о чем же, скажи!

Праксагора

Чтоб с тобой ночевать! Из-за этого спора не выйдет.

Блепир

Да, для вашей сестры в этом выгода есть. Позаботились вы превосходно, Чтобы щель ни одна не осталась пустой. Только как же с мужчинами будет? Станут женщины бегать от тех, кто дурен, за красивыми станут гоняться.

Праксагора

Точно так же, как будут красавцев ловить у ворот после пира дурнушки, Так хорошеньких станут уроды стеречь, и приказано будет в законе, Чтобы женщинам с теми, кто юн и силен, ночевать дозволялось не прежде, Чем тщедушных они, мозгляков, стариков позабавят любовною лаской.

Блепир

Вот тогда уже нос задерет Лисикрат[493] пред красавцами и молодыми!

Праксагора

Феб свидетель, народу на пользу пойдет наш закон. Посмеемся над теми, Кто, надувшись, франтит, у кого на руках перстеньки золотые с печатью. Подойдет в башмаках деревенских бедняк и на франта прикрикнет: «В сторонку! Отойди, погоди! Я управлюсь сперва, а тебе корешочки оставлю».

Блепир

Если этак вот будем мы жить сообща, как сумеет детей своих каждый Различать, расскажи!

Праксагора

А зачем различать? Будут дети своими отцами Всех считать, кто по возрасту годен в отцы, кто постарше годочков на двадцать.

Блепир

Со спокойною совестью смогут тогда задушить старикашку любого По неведенью чистому! Разве ж теперь, когда дети родителей знают, Их не душат они? А не будут и знать, уж, конечно, задушат, и баста!

Праксагора

Колотить не позволит соседа сосед. Если прежде никто о собрате Не заботился, лупят его или нет, то теперь, кто о драке услышит, Побоится, не станут ли бить и его, и отважно вмешается в свару.

Блепир

Не бессмысленно вовсе, что ты говоришь. Только вдруг Эпикур с Левколофом[494] Подойдут и папашей меня назовут — каково это будет услышать?

Хремет

Пострашнее еще приключиться беда, поужаснее может…

Блепир

Какая?

Хремет

Если примет тебя за отца Аристилл[495] и полезет с тобой целоваться.

Блепир

Завопит он тогда и побитым уйдет!

Хремет

Все равно провонял бы ты перцем!

Праксагора

Да на счастье он раньше на свет родился, чем закон обнародован новый, И тебе не опасен его поцелуй.

Блепир

Это было б чудовищно, право! Кто же будет возделывать пашню?

Праксагора

Рабы. А твоею всегдашней заботой Станет вот что: чуть длинная тень упадет, нарядившись, идти на попойку.

Блепир

Позаботится кто ж об одеждах для нас? Ведь спросить и об этом полезно!

Праксагора

Для начала достаточно тех, что на вас, а потом мы вам новые выткем.

Блепир

Об одном лишь спрошу: если пеню суду уплатить обвиняемый должен, Где достанет он денег? Из общей казны? Это вовсе неправильно будет.

Праксагора

Да ведь исков судебных не станет совсем!

Блепир

Этим словом себя ты погубишь.

Хремет

Ну конечно, погубишь.

Праксагора

Послушай, дружок, для чего же нам будет судиться?

Блепир

Да по многим причинам, свидетель мне Феб! Назову хоть одну для примера. Отопрется, допустим, от долга должник?

Праксагора

А веритель откуда добудет Столько денег для ссуды? Ведь общее все. Очевидно, украл и припрятал.

Хремет

Объясняешь отлично, Деметрой клянусь.

Блепир

Но теперь об одном расскажи мне: Если пьяный гуляка ударит меня, возвращаясь с попойки, то как же За бесчестие сможет буян заплатить? Здесь в тупик ты, я думаю, станешь.

Праксагора

Из обеда, которым питается он, будет вычтено. Впроголодь сидя, Про бесчинства забудет он скоро, поверь, за которые платится брюхом.

Блепир

И совсем уже больше не будет воров?

Праксагора

Все ведь общее, где же здесь воры?

Блепир

И не станут накидок сдирать по ночам?

Хремет

Нет, конечно, коль дома ты дремлешь.

Праксагора

Если спишь на дворе, тоже разницы нет. Ведь у всякого средства найдутся. Ну, а станут сдирать, и отдай подобру. Для чего тут ругаться и драться — В кладовую отправившись общую, плащ ты новее и лучше достанешь.

Блепир

Значит, больше не будут в костяшки играть?

Праксагора

А на что же играть тут в костяшки?

Блепир

Ну а как ты устроишь хозяйство?

Праксагора

Для всех будет общим хозяйство. Весь город Будет домом одним. Все прикажем снести, переборки и стены разрушим, Чтобы к каждому каждый свободно ходил.

Блепир

Где же будут обедать? Скажи мне!

Праксагора

Где судебный был двор и присутственный дом, там отныне столовые будут.

Блепир

А подмостки на что пригодятся тебе?

Праксагора

Там кувшины расставим, и кружки, И корчаги. Оттуда в обеденный час хоры мальчиков песнею славить Будут тех, кто силен и отважен в бою, будут трусов стыдить и бесчестить, Чтоб с позором ушли они прочь от стола.

Блепир

Феб свидетель, придумано славно! Где же жребии будут тянуть? Расскажи!

Праксагора

Жеребьевку устроим на рынке, Где Гармодия памятник. Урну для всех там воздвигнем,[496] и очередь станет. Получивший жетон побежит второпях в залу ту, что указана буквой. И воскликнет глашатай: «В Богатую Сень поспешите, кто с буквою бета, Те, кто с буквою тета, пускай полетят отобедать к Торговому Ряду, А кто с буквою каппа, стремглав, со всех ног, побеги к Коробейным Лабазам».

Блепир

Чтобы долю урвать?

Праксагора

Всех там кушанья ждут!

Блепир

Ну, а те, кому сытная буква Не достанется вовсе, им быть без еды, на посмешище всяким обжорам?

Праксагора

Нет, таких огорчений не будет у нас, — Изобилье и счастье готовим мы всем, Чтоб в веселом хмелю, нацепивши венок, Возвращался бы с факелом каждый в руке. Чтобы в уличках узких, толпясь и теснясь, Догоняли бы женщины пьяных гуляк И кричали: «Дружок, заворачивай к нам, Расчудесная девочка ждет тебя здесь!» «Нет, сюда заходи! — Завопят с чердака. — Здесь другая живет, Всех белее она и прелестнее всех! Не забудь только прежде, чем с ней поиграть, Полежать у меня!» А красавца толпой старики-гниляки Окружат и заявят: «Постой, не спеши, Погоди-ка, дружочек, торопишься зря. Все равно не добьешься ты цели своей. Нам, курносым, уродам, трухлявым, хромцам, По закону с девчонками первым лежать. Подожди-ка ты лучше со смоквой в руке Во дворе у дверей, Одинокою страстью сгорая». Ну что, вам это по сердцу?

Блепир и Хремет

И как еще!

Праксагора

Сейчас на рынок надо мне отправиться И собранные там принять сокровища. Глашатайку возьму я с зычным голосом. По званью полководицы обязана Сама все сделать, приготовить пиршество. Ведь в первый раз мы нынче угощаем вас.

Блепир

Сегодня угощенье?

Праксагора

Непременно, да. Всем потаскушкам запрещаю промысел.

Блепир

Но почему же?

Хремет

Ясно и понятно мне: Чтоб им самим досталась ярость юношей.

Праксагора

Не дело, чтоб рабыни, напомадившись, Киприду у свободных похищать могли. Пускай себе с рабами наслаждаются, Свои овчинам открывая прелести!

Блепир

Я за тобою буду по пятам ходить — Пускай глазеют на меня и шепчут так: «Вот полководицы супруг, почет ему!»

Хремет

А я, чтобы на рынок отнести добро, Перетряхну еще раз барахло свое.

Актеры уходят с орхестры. Хор пляшет.

Эписодий третий

Хремет выходит из дома, за ним слуги выносят домашнюю утварь.

Хремет

За двери выглянь, сито непорочное,[497] Из всех вещей моих ты станешь первым здесь В муке, как кошеносица на празднике — Немало мне мешков муки просеяла. Где ж дева со скамейкой? Сковородка, эй! Черна же ты, как зелье Лисикратово, Которым он обычно красит волосы! Сюда и ты подвинься, подметальщица! Эй, выноси корчагу, водоносица! И ты, мой друг кифара, стань скорей сюда! В часы ночные звоном ты не раз меня Будила и звала идти в собрание. И ты, с корытом, подойди! Медовых сот Пусть принесут! Поставят ветвь масличную! Треножники придвиньте! Дать кувшин сюда, А черепки и рухлядь трогать нечего!

Несдатчик

(приближаясь к дому Хремета)

Отдать свое имущество? Ведь буду я Тогда глупцом и дураком помешанным, Мне Посейдон свидетель, ни за что! Сперва Сто раз отмерю, взвешу и обдумаю. Свой горький пот и бережливость мудрую Так безрассудно, так бесцельно выкинуть, Не разглядев затеи всей внимательно?

(Хремету.)

Эй, эй, сосед! Со скарбом собрался куда? Все вытащил! Переезжать готовишься? Иль распродажа на носу?

Хремет

Да вовсе нет!

Несдатчик

Зачем же эта выставка? Надеешься, Придет глашатай Гиерон оценивать?

Хремет

Да нет же! Все отдать хочу я городу, Снести на рынок, как в законе сказано.

Несдатчик

Отдать решаешь?

Хремет

Да!

Несдатчик

Совсем с ума сошел, Свидетель Зевс!

Хремет

Но почему?

Несдатчик

Пустой вопрос!

Хремет

Законам не должны ль повиноваться мы?

Несдатчик

Глупец! Каким законам?

Хремет

Установленным!

Несдатчик

Сказал же! Установленным! Чудак же ты!

Хремет

Чудак?

Несдатчик

Еще бы нет! Ты дуралей, осел Среди ослов!

Хремет

Дурак, что правил слушаюсь?

Несдатчик

Да разве правил слушаются умники?

Хремет

Ну да, конечно.

Несдатчик

Тупость беспросветная!

Хремет

Добро не сдашь ты разве?

Несдатчик

Подожду сперва, К чему склонится большинство и как решит.

Хремет

Чего ж решать? Имущество заставят сдать На общество.

Несдатчик

Поверю, как увижу сам.

Хремет

Народ шумит на площадях.

Несдатчик

И пошумит.

Хремет

Народ вопит: «Отдать добро!»

Несдатчик

И завопит!

Хремет

Отчаяньем убьешь меня!

Несдатчик

Отчаешься!

Хремет

Пускай тебя ударит Зевс!

Несдатчик

Ударишься! Да кто ж из умников свое добро отдаст? Не отдавать, а брать — таков обычай наш! Свидетель Зевс, ведь так и боги делают. Ты погляди им на руки на статуях! Мы о щедротах молим их и милостях, Они ж суют нам руки вверх ладонями. И ясно, не дарить, а брать им хочется.

Хремет

Довольно слов, несчастный! Дело делать дай! Связать поклажу следует. Веревка где?

Несдатчик

И впрямь потащишь?

Хремет

Видит Зевс! Треножники, Гляди, уж упакованы.

Несдатчик

Бессмыслица! Не выжидать, что делать станут прочие! А подождав и поглядев…

Хремет

Ну, что еще?

Несдатчик

Отсрочить, отложить, пересмотреть опять.

Хремет

А для чего?

Несдатчик

Случись землетрясение,[498] Начнись пожар, по рынку пробеги хорек, Придет конец всем сдачам, оглашенный ты!

Хремет

Вот было б славно, если б для мешков моих На складах места не хватило.

Несдатчик

Приходи Хоть в новолунье, хватит места!

Хремет

Думаешь?

Несдатчик

Я знаю их насквозь, законодателей. Решать им — быстро. Отменить — еще быстрей!

Хремет

Но все сдают ведь.

Несдатчик

Вдруг не все сдадут, так что?

Хремет

Сдадут, не бойся!

Несдатчик

Вдруг не отдадут? Так что?

Хремет

Полезу в драку.

Несдатчик

Вдруг тебя побьют? Так что?

Хремет

Отчалю с миром.

Несдатчик

Вдруг да продадут? Так что?

Хремет

Чтоб ты пропал!

Несдатчик

А вдруг да пропаду? Так что?

Хремет

И на здоровье!

Несдатчик

Сильно подмывает сдать?

Хремет

И даже очень! Вижу я, соседи все Поклажу сносят.

Несдатчик

Да, и Антисфен, гляди, Сдавать собрался. Но сперва отлить решил Никак не меньше, чем за тридцать дней вперед.

Хремет

Уйди!

Несдатчик

А Каллимах,[499] наставник хора, сдать Добро намерен?

Хремет

Каллия богаче он.

Несдатчик

Чудак, всего лишится достояния!

Хремет

(с иронией)

Ужасно!

Несдатчик

Что ужасно? Или думаешь, Законы не такие всякий день у нас? Указ о соли, помнишь, был недавно дан.

Хремет

Еще бы!

Несдатчик

А о медяках решение, Которое мы приняли, забыл?

Хремет

Ну нет! Оно мне вышло боком. Виноград тогда Я продал. Рот набил деньгами медными[500] И за мукою на Торжок отправился. Но только-только развязать мешок успел, Как заорал глашатай: «Никому не брать Чеканки медной. Серебро одно в ходу».

Несдатчик

А разве под присягой не решили мы,[501] Чтоб городу пятьсот талантов податей Сороковиной сдали? Еврипида все Тогда хвалили, словно бога славили. А на поверку вышло это сказкою, Сплошною чепухой и пустяком сплошным, И Еврипида люди дегтем мазали.

Хремет

Есть разница. Ведь прежде управляли мы, Теперь у власти — женщины.

Несдатчик

Вдвойне боюсь. Перемарают так, что не отмоешься.

Хремет

Болтаешь вздор! Эй, мальчик, подымай мешок!

Входит празднично одетая женщина-глашатай.

Женщина-глашатай

О дети горожанок! Так вас звать теперь! Спешите все, бегите к полководице, Пускай она решает жеребьевкою, Как за столами разместятся граждане. Широкие столы уже расставлены, Добром и снедью всякою уставлены, Коврами, мехом скамьи все украшены. Вино мешают. Девушки с помадою Стоят кругом. На углях мясо жарится, Зайчатину готовят, пироги пекут, Плетут венки, орех каленый щелкают. Красавицы в горшочках кашу стряпают, И знаменитый Смой,[502] в наряде всадника, Тарелки моет поварихам-женщинам. Пришел Геронт[503] в сафьяне, в дорогом плаще, Со щеголем болтает, шутит шуточки. Где рваный плащ, где башмаки дырявые? К столу спешите! Вносят угощение! Вы раскрывать лишь поспевайте челюсти.

Несдатчик

Бегу, бегу, не медля. Медлить нечего, Когда народа таково решение.

Хремет

Куда ж пойдешь? Ведь ты не сдал имущества?

Несдатчик

На пир.

Хремет

Прогонят, если ум есть в женщинах, Пока всего не отдал им.

Несдатчик

Отдам.

Хремет

Когда?

Несдатчик

(с тоскою)

Чему помехой мой скарбишко?

Хремет

Как это?

Несдатчик

Поздней, чем я, сдадут другие, многие.

Хремет

На пир пойдешь ты все же?

Несдатчик

Почему же нет? Участвовать посильно в деле города — Вот долг того, кто честен.

Хремет

А не впустят вдруг?

Несдатчик

Я прокрадусь тихонько.

Хремет

Поколотят вдруг?

Несдатчик

К суду поволоку их.

Хремет

Посмеются вдруг?

Несдатчик

Так перед дверью стану.

Хремет

Для чего, скажи?

Несдатчик

У подавальщиц с блюда буду рвать еду.

Хремет

Так приходи попозже!

(Слугам.)

Парменон, Сикон! Весь этот скарб себе взвалите на плечи.

Несдатчик

Позволь, я подсоблю тебе.

Хремет

Уйди, не тронь! Боюсь, что ты обманешь полководицу И выдашь скарб мой за свое имущество.

Уходит, за ним двое слуг уносят на плечах утварь.

Несдатчик

Изобрести необходимо каверзу, Чтоб рухлядь сохранить свою и все-таки К общественной похлебке приспособиться. Вот осенила мысль меня: пойду скорей, Поем со всеми. Не о чем печалиться!

(Убегает.)

Хор пляшет.

Эписодий четвертый

Улица в Афинах. Два дома — один против другого.

Первая старуха

(появляется в окне одного из домов)

Чего ж мужчины не идут? Пора пришла. Помазавши себе лицо белилами И нарядившись в юбочку шафранную, Сижу напрасно, песенку мурлыкаю, Воркую, чтобы изловить прохожего. О Музы, снизойдите на уста мои, Внушите песню сладко-ионийскую!

Молодая

(показывается в окне другого дома)

Гнилушка! Из окна нахально свесилась И думаешь, пока я далеко, моим Полакомиться виноградом? Песенкой Завлечь дружка? Я песнь спою ответную, Такая шутка хоть привычна зрителям, Занятна все же и сродни комедии.

Первая старуха

Со стариком якшайся! Забавляйся с ним! А ты, флейтистка милая, свирель возьми И песнь сыграй достойную обеих нас.

Флейтистка играет.

(Поет в сопровождении флейты.)

Если хочешь узнать блаженство, Спи, дружочек, в моих объятьях. Толку нет в молодых девчонках, Сладость в нас, подружках зрелых. Из девчонок кто захочет Верной быть и неизменной Другу сердца? От одних к другим порхают.

Молодая

(поет в сопровождении флейты)

Не брани красоток юных! Томной негой наслажденья Стан наш прелестный дышит. Грудки — сладостный цветок. Ты ж, старуха, Гроб в известке, труп в румянах, Смерть по тебе скучает.

Первая старуха

Лопни, дрянная девка! Ложе твое пусть рухнет, Чуть обнимать захочешь! Пусть змея в подушки ляжет, Пусть змея тебя оближет, Чуть целовать захочешь!

Молодая

(поет)

Ай-ай-ай! Истомилась я, Милый не приходит. Мать со двора ушла, Куда — известно, только говорить нельзя.

(Старухе.)

Тебя заклинаю, бабуся, Зови Орфагора,[504] если Сама забавляться любишь. Скорей на ионийский лад Уймешь ты зуд греховный! А может, приспособишь и лесбийский лад… У меня забавки милой Не отнимешь! Час любви Не загубишь ты мой, не похитишь!

Первая старуха

Пой, сколько хочешь! Изгибайся ласочкой! Ко мне пойдут сначала, а потом к тебе.

Молодая

К тебе придут на похороны, старая!

Первая старуха

За новизной старухи не гоняются! Мои года — тебе печаль?

Молодая

А что ж еще? Твои румяна, что ли? Притирания?

Первая старуха

Зачем дразниться?

Молодая

А зачем в окно глядишь?

Первая старуха

Пою про Эпигона, друга верного.

Молодая

Гнилая старость — вот твой друг единственный!

Первая старуха

Сейчас дружка увидишь — он зайдет ко мне. Да вот и он.

Молодая

Проказа! Не тебя совсем Здесь ищет он.

Первая старуха

Меня.

Молодая

Чахотка тощая! Пускай он сам докажет. От окна уйду.

Первая старуха

И я. Смотри, какая благородная!

Юноша

(в венке и с кубком в руке входит на орхестру, поет)

Если б мог я уснуть с девчонкой юной, Если б мне не лежать сперва с курносой, Гнилой старухой! Отвращенье! Невыносимо это для свободного!

Первая старуха

Хоть ты плачь, а ложись! Мне Зевс свидетель! Ты не с дурой сошелся[505] Хариксеной. Справедливый велит закон, По правилам живем демократическим.

(Появляется в дверях своего дома.)

Постерегу, что делать он теперь начнет.

Юноша

Пошлите мне, о боги, ту красавицу, К которой от попойки я ушел, томясь.

Молодая

(в окне)

Старуху обманула я проклятую — Она исчезла, веря, что и я уйду. Но вот и тот, о ком я вечно помнила.

(Выглядывает. Поет в сопровождении флейты.)

О приди, о приди! Миленький мой, ко мне приди! Со мною ночь без сна побудь Для сладостных, счастливых игр. Бесконечно влечет меня страсть К смоляным твоим кудрям. Безграничное желанье Томным пламенем сжигает. Снизойди, молю, Эрот, Чтобы он в моей постели Оказался тотчас!

Юноша

(поет в сопровождении флейты)

О приди, о приди! Друг прелестный, поспеши Отворить мне двери! А не откроешь, лягу здесь, наземь, в пыль. Жизнь моя! Грудь твою жажду я Гладить рукой горячей И жать бедро. Зачем, Киприда, к ней я страстью пылаю? Снизойди, молю, Эрот, Чтоб она в моей постели Оказалась тотчас. Где песнь найти и где слова, чтоб передать свирепость Моей тоски? Сердечный друг! Я умоляю, сжалься! Открой и будь нежнее! Разорвала мне сердце ты. Золотокрылая моя забота! Дочь Киприды! Ты — пчелка песен! Ласка Харит! Радость! Улыбка счастья! Открой и будь нежнее! Разорвала мне сердце ты!

(Яростно стучится в дверь.)

Первая старуха

(выскакивает из двери своего дома)

Чего стучишься? Ищешь ты меня?

Юноша

Ничуть!

Первая старуха

Ты в дверь мою стучался?

Юноша

Провалиться мне!

Первая старуха

Так для чего ж сюда примчался с факелом?

Юноша

Искал друзей из дома Онанистов.

Первая старуха

Как?

Юноша

Для старых кляч объездчиков сама ищи.

Первая старуха

Клянусь Кипридой, хочешь ли, не хочешь ли…

Юноша

В шестидесятилетних нам пока еще Нет нужды. Мы на завтра отложили их. Кому и двадцати нет, те в ходу сейчас.

Первая старуха

При старой власти было так, голубчик мой! Теперь не то — за нами нынче первый ход.

Юноша

Как ходят в кости? В кости не игрок с тобой.

Первая старуха

А не игрок — так без обеда будешь ты.

Юноша

Не знаю, что болтаешь. В эту дверь стучусь!

Первая старуха

Сперва в мою ты должен постучаться дверь.

Юноша

Гнилого решета не надо даром мне.

Первая старуха

Меня ты любишь, знаю. Удивляешься, Что здесь я, перед дверью. Дай обнять тебя!

(Обнимает юношу.)

Юноша

(вырывается)

Пусти! Страшусь я твоего любовника.

Первая старуха

Кого же?

Юноша

Живописца пресловутого.

Первая старуха

Кого?

Юноша

Сосуды красит погребальные Для мертвых он. Уйди! Тебя заметят здесь.

Первая старуха

Чего ты жаждешь, знаю.

Юноша

Знаю — ты чего.

(Рвется из рук старухи.)

Первая старуха

Кипридою клянусь, меня избравшею, Тебя не отпущу я!

Юноша

Бредишь, старая!

Первая старуха

Ты вздор несешь. В мою постель стащу тебя.

Юноша

Зачем крюки для ведер покупали мы? Не лучше ль вот такие вилы старые Спустить в колодец и на них ведро тянуть?

Первая старуха

Не издевайся, милый, и ко мне иди!

(Тащит юношу к дверям.)

Юноша

Не смеешь заставлять! Ты пятисотую Часть своего добра[506] внеси в казну сперва!

Первая старуха

Заставлю! И, клянусь я Афродитою, С такими молодыми спать приятно мне.

Юноша

А мне лежать со старыми охоты нет! Я ни за что не соглашусь!

Первая старуха

Свидетель Зевс, Тебя принудит это вот!

(Выхватывает свиток.)

Юноша

Что «это вот»?

Первая старуха

Закон.[507] Тебе велит он ночевать со мной.

Юноша

А что стоит в законе? Прочитай!

Первая старуха

Прочту!

(Развертывает свиток, читает.)

«Постановили женщины, когда юнец С молоденькой захочет переспать, сперва Пускай прижмет старуху. А откажется Прижать старуху и поспит с молоденькой, В законном праве пожилые женщины, Схватив за жгут, таскать юнца беспошлинно».

Юноша

Беда! Боюсь проделок я Прокрустовых.[508]

Первая старуха

Законов наших мы заставим слушаться!

Юноша

А что когда земляк или приятель мой Даст выкуп за меня?

Первая старуха

Неправомочен он Распоряжаться сверх медимна суммою.[509]

Юноша

Спастись присягой можно?

Первая старуха

Без виляния!

Юноша

А заявить, что я купец?[510]

Первая старуха

Наплачешься!

Юноша

Так что ж мне делать?

Первая старуха

Как велю, со мной идти.

Юноша

Ведь это же насилье!

Первая старуха

Диомедово![511]

Юноша

Тогда полынь насыпь на ложе брачное, Четыре связки лоз поставь, и траурной Повязкой повяжись и погребальные Кувшины вынь, водицу у дверей налей!

Первая старуха

Тогда уж и могильный мне венок купи!

Юноша

Конечно! Если только доживешь до свеч И как щепотка пыли не рассыплешься.

Первая старуха тащит юношу в дом. Из дверей другого дома выходит молодая.

Молодая

(старухе)

Куда его ты тащишь?

Первая старуха

Мой! С собой веду.

Молодая

Бессмыслица! Тебе же не ровесник он. Ну, как с такою старой ночевать юнцу? Ты в матери годишься, не в любовницы. Ведь если будете закону следовать, Эдипами всю землю переполните.

Первая старуха

Завидуешь ты мне, о тварь негодная! И потому болтаешь! Отомщу тебе!

Потасовка. Молодая и старуха стараются вырвать юношу друг у друга. Молодая прогоняет первую старуху.

Юноша

(молодой)

Спаситель Зевс, красотка, славен подвиг твой! Цветочек! Ты у ведьмы отняла меня. За эту милость нынешним же вечером Могучим, жарким даром отплачу тебе.

Направляются к дому молодой. Показывается вторая старуха, страшнее первой, и преграждает им дорогу.

Вторая старуха

Эй-эй-эй-эй! Закон нарушен, ты куда Его волочишь? Ясно говорит закон, Что спать сперва со мной он должен.

Юноша

Горе мне! Откуда же ты вынырнула, мерзкая, Той гниды отвратительнее во сто крат?

Вторая старуха

Иди сюда!

Юноша

(молодой)

Молю, не отпускай меня! Ей утащить меня не дай.

Вторая старуха

Не я, не я, Закон тебя волочит.

Тащит юношу, вырывая его из рук молодой.

Юноша

Ты — чудовище! Пузырь, пузырь ужасный, кровью налитый!

Вторая старуха

(волочит его)

Сюда, малютка! Не болтай! Ко мне иди!

Юноша

Сперва позволь мне забежать в отхожее И храбрости набраться, а не то напасть Меня с тобой настигнет неминучая От страха.

Вторая старуха

Не робей. Устроим дома все.

Юноша

Страшусь, ужасней разнесет, чем хочется. Двух за себя поставлю поручителей Надежнейших..

Вторая старуха

Не надо!

(Тащит его.)

Появляется еще старуха, омерзительнее двух первых.

Третья старуха

Ты куда, куда Уходишь с ней?

Юноша

Не я иду, ведут меня!

Драка. Третья старуха отбивает юношу у второй.

Старушка, кто б ты ни была, будь счастлива За то, что пожалела бедняка!

Третья старуха с бурной страстью обнимает его.

(Отскакивает в ужасе.)

Геракл! О братья Диоскуры![512] Корибанты![513] Пан! Всех чудищ безобразней это чудище. Да это что ж такое, объяснить прошу, Мартышка, вся покрытая белилами, Или карга, которой все пугаются?

Третья старуха

Не смей дразнить! Со мной иди.

(Тащит его.)

Вторая старуха

(тащит в свою сторону)

Иди со мной!

Третья старуха

Тебя не отпущу я!

Вторая старуха

Не отдам и я!

Потасовка.

Юноша

Меня вы разорвете, распроклятые!

Вторая старуха

Со мною спать он должен: так велит закон.

Третья старуха

Ничуть, когда старуха есть уродливей.

Юноша

Беда, меня вконец вы изувечите! Скажите, как дожить мне до красавицы?

Третья старуха

Твоя забота! А пока исполни долг.

Юноша

Кого же мне отстукать, чтоб свободным стать?

Третья старуха

Кого? Иди со мною!

Юноша

Та отпустит пусть!

Вторая старуха

Сюда, ступай со мною!

Юноша

Если пустит та!

Третья старуха

Не отпущу, не думай!

Вторая старуха

Не отдам и я!

Драка.

Юноша

Паромщицы ужасные вы обе!

Вторая старуха

Что?

Юноша

Своих пловцов вы в клочья разрываете.

Третья старуха

Молчи, иди со мною!

Вторая старуха

Нет, со мной ступай!

Юноша

Закон Каннона[514] мне припоминается! По очереди спать придется с каждою — Ведь веслами двумя я не могу грести.

Третья старуха

Отлично! Только луком подкрепись сперва!

(Тащит юношу.)

Юноша

Беда мне, злополучному! К дверям уже Приволокли меня.

Вторая старуха

(вцепляется в юношу).

Не уступлю тебя! Я в дом ворвусь с тобою.

Потасовка. Старухи тянут юношу в разные стороны.

Юноша

Зевс свидетель мне, Одна напасть не так страшна, как две беды!

Третья старуха

Клянусь Гекатой, хочешь ли, не хочешь ли…

Юноша

О, трижды жалкий! Я гнилушку старую И ночь и день обязан прижимать к груди, И только с ней покончу, должен взяться вновь За эту Фрину,[515] с челюстью покойницы! Ну, разве ж не страдалец я, не мученик? Свидетель Зевс! Мужчина разнесчастнейший, Сцепиться должен с этими зверюгами! Но если суждено мне претерпеть конец У этих шлюх, нарвавшись на подводный риф, Пусть буду похоронен у протоков их! Пусть эту над могилой водрузят моей Живьем, но засмоленную! Литой свинец Пускай привяжут к щиколоткам мерзостным, Воздвигнут так, как кружку погребальную!

Старухи утаскивают юношу с орхестры.

Эксод

Служанка

(вбегает с факелом)

Народ свободный счастлив, и блаженна я. Счастливей всех живущих госпожа моя. Вы, женщины, перед дверьми стоящие, Соседи все и земляки любезные, Со всеми вами также я, служаночка. Душистым маслом смазала я голову. Но, Зевс великий, слаще и душистее, Чем это все, кувшин вина фасосского — Хмель от него подолгу в голове шумит, А розы отцветают, облетают вмиг. Вино, о боги, что его прекраснее? Наполните кувшины! Напролет всю ночь Пируйте, славьте благовонный дух вина! Скажите же мне, женщины, хозяин где? Хозяин где, супруг моей владычицы?

Предводительница хора

Здесь, с нами подожди, и ты найдешь его.

Служанка

И верно! Вот уж он идет на пиршество.

Выходит Блепир в венке.

О господин блаженный, трижды счастлив ты!

Блепир

Кто? Я?

Служанка

Ну да! Ты из мужчин счастливейший. Такого где же разыскать удачника? Средь трех десятков тысяч граждан города Один лишь ты до этих пор не завтракал.

Предводительница хора

По праву ты зовешь его счастливчиком.

Блепир бежит.

Служанка

(останавливая его)

Куда, куда помчался?

Блепир

На обед спешу.

Служанка

Клянусь Кипридой, позже всех отправился! Тебя сыскать велела мне жена твоя И привести с тобою этих женщин всех. Еще вино не допито хиосское И сласти не доедены. Не мешкайте! Пускай идут и зрители, коль нам друзья, И судьи, кто не смотрит волком в сторону. Ступайте с нами! Все на стол мы выставим.

Блепир

Об этом объяви широкогласно всем! Смотри, чтоб не обидеть никого! Зови И старика, и юношу, и мальчика, Для каждого кормежка приготовлена.

(В сторону.)

Ведь всякого, наверно, дома ужин ждет. И мне пора спешить на угощение: Вооружен я не напрасно факелом.

Служанка

Чего ж еще ты медлишь! Собирайся в путь

(указывая на хор)

И их возьми. Пока спускаться будешь ты,[516] Пропеть сумею песенку предпирную.

Предводительница хора

С коротким словом к судьям обращусь сперва. Кто разумен, о разумном вспомнит пусть, судя меня. Весел кто, мой смех веселый вспомнит пусть, судя меня. Откровенно, с чистым сердцем, всем велю судить меня. А черед, что нам достался,[517] пусть не ставит нам в вину. Жеребьевка так решила. Твердо помня обо всем, Беспристрастно, справедливо будьте судьями хоров. И примера не берите с потаскушек. Ведь у них В памяти живет сердечной лишь последний из друзей.

Служанка

Эй-эй, пора! О подруги дорогие, медлить нечего, вперед! Всем приказ: спешить на ужин и плясать на критский лад!

(Блепиру.)

Друг, и ты пляши!

Блепир

Танцую.

Служанка

(хору)

Вы, пустые животы, Дружно ноги поднимайте! Скоро ждет нас Устрично-камбально-крабья — Кисло-сладко-остро-пряно — Масло-яблоко-медово — Сельдерейно-огуречно — Голубино-глухарино-куропачья — Зайце-поросятино-телячья Запеканка. Слышал, так хватай живее Блюдо, чашку и тарелку! И при этом не забудь Захватить с собой закуску.

Блепир

Все раскрыли жадно пасть.

Хор

Выше ноги! Иэ-иэ! Попируем вволю! Эво! Победа наша, эво! Эва, эва, эва, эва!

Пляска. Актеры и хор покидают орхестру.

Плутос

Действующие лица

Карион раб

Хремил старик земледелец

Плутос бог богатства

Хор стариков земледельцев

Блепсидем друг Хремила

Бедность

Жена Хремила

Честный человек

Доносчик

Старуха

Юноша

Гермес

Жрец Зевса

Пролог

Хремил, увенчанный лавровым венком, и его раб Карион, тоже с венком на голове, идут за слепым стариком в лохмотьях. У Кариона в руках корзина с остатками жертвенного угощения.

Карион

(приостанавливается)

О Зевс, о боги! Что за наказание Принадлежать хозяину безумному! Пусть раб дает советы превосходные, Да господин их не желает слушаться, — Терпи, слуга, за это неприятности! Ведь раб владеть не смеет телом собственным, Кто нас купил, тому мы богом вверены. Что так, то так. Но все же бога Локсия,[518] С треножника златого говорящего, Упреком упрекаю справедливым: он, Целитель и пророк, как слышно, опытный, Дал от себя уйти чуть не в безумии Хозяину. Ведь вот он за слепым идет, А должен был бы за собой вести его, Ведь зрячие всегда поводыри слепых! А этот — сзади сам идет и мне велит. И ни словца в ответ мне не прохрюкает!

(Хремил грозит ему.)

Так нет же вот, молчать теперь не стану я, О господин, и если не ответишь мне, Зачем идем за ним — беды наделаю! Ведь не прибьешь меня: венок — защита мне![519]

Хремил

Коль станешь досаждать, то отниму венок. Заплачешь ты тогда!

Карион

Все вздор, и от тебя Не отвяжусь, пока не объяснишь: кто он?

(Указывает на слепого, который присел на камень в отдалении.)

Узнать хочу, тебе ж добра желаючи.

Хремил

(останавливаясь)

Ну, так и быть, скажу. Из всех рабов моих Я ведь тебя считаю за сквернейшего.

(Помолчав.)

Благочестив и справедлив я был всегда, Но был и беден и несчастлив…

Карион

Знаю я!

Хремил

Кто ж богател? Безбожники, ораторы, Доносчики и негодяи.

Карион

Правильно!

Хремил

И вот пошел спросить я у оракула, Не о себе, несчастном неудачнике, — Ведь стрел в колчане жизни не осталося, — Спросить о сыне о моем единственном: Не лучше ли ему вступить на новый путь, Не лучше ль стать мошенником, обманщиком? Полезны в жизни, вижу, эти качества.

Карион

И что ж промолвил Феб из-под венков своих?[520]

Хремил

Так слушай же. Ответ оракул ясный дал: Кого, из храма выйдя, встречу первого, За тем я должен неотступно следовать И убедить его со мною в дом войти.

Карион

(указывая на слепого)

И этого ты первым встретил?

Хремил

Этого.

Карион

Неужто ты не понял прорицания? Глупец! Сказал тебе ведь бог отчетливо, Чтоб нравам здешним сын твой в жизни следовал.

Хремил

Ты думаешь?

Карион

Слепому ясно, кажется, Что в наши дни нет ничего полезнее, Чем ничего не делать в жизни путного.

Хремил

Не может быть! Не в этом смысл пророчества! Тут глубже мысль, тут скрыто что-то большее. И если б мы могли узнать от этого,

(показывает на слепого)

Кто он, зачем пришел и в чем нуждается, Мы разгадать смогли бы прорицание.

Карион

(слепому, грубо)

Эй ты, старик! Кто ты таков? Ответь живей, Не то начну я по-иному спрашивать!

Слепой

Чтоб ты пропал!

Карион

Ого, хозяин, понял ты, Что он за человек?

Хремил

Тебе сказал, не мне: Невежливо ты, грубо начал спрашивать.

(Ласково, слепому.)

Послушай, друг, я человек порядочный, Ответь мне…

Слепой

Будь ты проклят, говорю тебе!

Карион

(ехидно)

Прими, хозяин, мужа и пророчество!

Хремил

(слепому)

Клянусь Деметрой, ты еще раскаешься!

Карион

(грозно подступает к слепому)

Ответь, подлец, не то жди смерти подлой ты!

(Схватывает его.)

Слепой

О, если б от меня вы отвязались!

Хремил

Нет!

Карион

Хозяин, наилучший я подам совет: Я отведу его на гибель подлую. Над пропастью его поставлю, сам уйду — Пускай себе он сломит шею, падая!

Хремил

Веди скорей!

Слепой

Нет, нет!

Хремил

Так отвечай тогда!

Слепой

Но стоит вам узнать, кто я, — так горе мне! Тогда меня вы, знаю, не отпустите.

Хремил

Лишь пожелай — клянусь, тебя мы выпустим!

Слепой

Пустите же сперва.

Хремил

(переставая его держать)

Вот, отпустили мы.

Слепой

(опять садится на придорожный камень)

Так слушайте. Сказать мне вам приходится То, что сперва хотел я утаить от вас: Ведь я — сам Плутос!

Карион

Как?! Ах ты, негоднейший Из всех людей! Богатство — ты! И ты молчал?

Хремил

Как, Плутос — ты? В таком обличье жалостном? О Аполлон! О божества священные! О Зевс! Как, как? Ты в самом деле он?

Плутос

Ну да!

Хремил

Ты самый?

Плутос

Да, я самый!

Хремил

Так откуда же Идешь такой ты грязный?

Плутос

От Патрокла я,[521] Который с дня рождения не моется.

Хремил

А почему ты слеп? Что за беда стряслась?

Плутос

Зевс ослепил меня, всем вам завидуя. Ребенком я однажды пригрозил ему, Что посещать я стану только праведных, Разумных, честных: он и ослепил меня, Чтоб никого из них я различать не мог. Настолько людям честным он завидует!

Хремил

А между тем ведь Зевса чтят лишь добрые И честные!

Плутос

Конечно.

Хремил

А поэтому Ты, зрячим став, захочешь ли, как ранее, Всех негодяев избегать?

Плутос

Конечно же!

Хремил

И поспешишь к порядочным?

Плутос

Немедленно! Давным-давно уже ведь их не видел я.

Хремил

(смотрит на зрителей)

Что ж странного! Я — зрячий, да не вижу их!

Плутос

(встает)

Пустите же. Всё обо мне узнали вы.

Хремил

Тем более теперь в тебя мы вцепимся!

Плутос

Не говорил ли я, что неприятности Вы причините мне?

Хремил

Молю — послушайся, Не покидай меня. Ведь нравом лучшего Ты мужа не найдешь, хоть обыщи весь свет. Свидетель Зевс, один такой я, нет других!

Плутос

Все так твердят! Но стоит им найти меня И в самом деле стать людьми богатыми, Как тотчас превосходят всех негодностью.

Хремил

Пусть так: но ведь не все же люди — подлые?

Плутос

(собираясь уходить)

Клянуся — все до одного!

Карион

Раскаешься!

Хремил

(останавливая его)

Когда узнаешь ты, какое счастие Найдешь, у нас оставшись, передумаешь! Надеюсь я, надеюсь, с божьей помощью,[522] От этой слепоты освободить тебя И зрячим сделать…

Плутос

(испуганно)

Нет, не делай этого! Я не хочу стать снова зрячим.

Хремил

(изумленный)

Что с тобой?

Карион

Вот человек, природою обиженный!

Плутос

Узнает Зевс, что вы, глупцы, задумали, — Меня погубит.

Хремил

Он тебя давно сгубил: В потемках ты блуждаешь, спотыкаешься.

Плутос

Быть может… Но боюсь его ужасно я.

Хремил

И вправду, ты — из всех божеств трусливейший! Да знаешь ли, что Зевсову владычеству И всем его перунам вместе — грош цена, Как только ты прозришь хоть на мгновение?

Плутос

Ах, замолчи, несчастный!

Хремил

Будь спокоен, друг! Я докажу тебе, что Зевса много ты Сильней.

Плутос

Докажешь? Ты?

Хремил

Клянусь всевышними!

(Кариону.)

Скажи, что над богами Зевсу власть даст?

Карион

Конечно, деньги. Их ведь много у него.

Хремил

А кто, скажи, ему дает их?

Карион

(указывая на Плутоса)

Этот вот.

Хремил

Не чрез него ль и жертвы получает Зевс?

Карион

Да, и при том все о богатстве молятся.

Хремил

Не этот ли всему причина? Трудно ли Все прекратить, лишь только пожелает он?

Плутос

Как так?

Хремил

А так, что в жертву принести нельзя Быка, лепешку иль другое что, коль ты Не пожелаешь.

Плутос

Почему?

Хремил

Поэтому! Да кто ж купить что сможет, если ты не дашь Ему на это денег? Значит, Зевса власть, Коль в чем он виноват, низвергнуть можешь ты.

Плутос

Как? Я причина жертв, что Зевсу воздают?

Хремил

Клянуся — да! Все славное, прекрасное, Что радует людей, тобой рождается: Нет ничего, богатству не подвластного.

Карион

А я вот стал рабом из-за безденежья,[523] Из-за того, что у меня богатства нет.

Хремил

А вот гетеры, говорят, коринфские,[524] Пристань к ним бедный, так они внимания Не обратят совсем, а для богатого Вертеть сейчас же начинают задницей.

Карион

И мальчики, как слышно, то же делают — Не по любви, а по корыстолюбию.

Хремил

Да, мальчики развратные; хорошим же Не надо денег вовсе.

Карион

Что ж им надобно?

Хремил

Кому — коня, кому — собак охотничьих.

Карион

Стыдятся, видно, деньги прямо требовать; Название не то, да те же мерзости.

Хремил

Ремесла все даны нам не тобою ли? Искусства все не чрез тебя ль открыли мы?

(Показывает на зрителей.)

Смотри: вон тот — тачает сапоги весь день…

Карион

(подхватывая)

А тот — кузнец, а тот — древообделочник…

Хремил

(перебивая)

Тот — ювелир, и ты ж ему дал золото…

Карион

(так же)

А этот вором стал, а этот — взломщиком…

Хремил

(так же)

Тот — чешет шерсть…

Карион

(так же)

А вон и сукновал сидит.

Хремил

(так же)

А тот — дубильщик…

Карион

(так же)

Тот — торгует овощью…

Хремил

(так же)

Без помощи твоей — беда развратнику!..

Плутос

Несчастный я! Я в полном был неведенье!

Карион

(обращаясь к Плутосу)

Персидский царь кичится не тобою ли? Не ты ль ведешь народное собрание?[525]

Хремил

Не ты ль, скажи, триеры снаряжаешь нам?

Карион

Не ты ль содержишь нам войска коринфские?[526] Памфил не без тебя ли горько плачется?

Хремил

Не плачутся ль Памфила прихлебатели?[527]

Карион

Агиррий разве не из-за тебя кряхтит?

Хремил

Не для тебя ль Филепсий стал рассказчиком?[528] Не чрез тебя ль союз наш с египтянами?[529] Не чрез тебя ль Лаисы к Филониду страсть?[530]

Карион

А башня Тимофея…[531]

Хремил

(перебивая)

Провались ты с ней! Так не тобой ли это все свершается? Запомни же, что ты всего единственный Виновник — и дурного и хорошего.

Карион

И на войне тот будет победителем, На стороне кого ты сам находишься.

Плутос

И я один все это совершать могу?

Хремил

Свидетель Зевс, и много больше этого. Тобой одним лишь не бывают сытыми, А всем другим на свете пресыщаются: Любовью…

Карион

Хлебом.

Хремил

Музыкою.

Карион

Лакомством.

Хремил

Почетом.

Карион

Пирожками.

Хремил

Славой.

Карион

Фигами.

Хремил

Тщеславьем.

Карион

Кашей.

Хремил

Властью.

Карион

Чечевицею.

Хремил

Но никогда никто сыт не бывал тобой. Кто завладел талантами тринадцатью, Тот только и мечтает о шестнадцати; Получит их — о сорока он думает, Иначе, говорит, ему и жизнь не в жизнь!

Плутос

Мне кажется, всё верно говорите вы. Но одного боюсь…

Хремил

Чего ж боишься ты?

Плутос

Пусть правы вы, пусть силой обладаю я, Да как мне подчинить ее себе опять?

Хремил

Клянусь, недаром стало поговоркою: «Трусливое богатство»!

Плутос

Нет! С досады так Какой-то взломщик вздумал оболгать меня, Когда из дома ничего украсть не смог. Найдя все крепко-накрепко затворенным, Он трусостью назвал предусмотрительность.

Хремил

Теперь ты можешь больше не заботиться; На дело если только сам решишься ты, Насквозь все будешь видеть, как Линкей-герой.[532]

Плутос

Ты, смертный человек, и это сделаешь?

Хремил

Надеждой обнадежил не напрасною Меня сам Феб в священном лавра шелесте.[533]

Плутос

(испуганно)

Как? Он все тоже знает?

Хремил

Разумеется!

Плутос

Смотрите же!

Хремил

Ты можешь не тревожиться! Но твердо знай: хотя б мне умереть пришлось, Так сделаю!

Карион

И я, когда захочешь ты…

Хремил

Немало мы еще найдем союзников, Почтенных, только хлеба не имеющих…

Плутос

Ай-ай! Плохих готовишь нам союзников!

Хремил

Ничуть, ведь ты сперва разбогатеть им дашь!

(Кариону.)

А ты беги скорей!

Карион

Куда бежать велишь?

Хремил

Соседей-пахарей зови, найдешь их там, На их полях, в работе утомительной. Скажи, пускай идти сюда торопятся, Чтоб разделить богатство всем нам поровну.

Карион

Бегу сейчас.

(Указывая на корзину.)

А из домашних кто-нибудь Пусть заберет мясца кусочек этот вот.

Хремил

Давай, я позабочусь. Ну, беги скорей!

Карион убегает.

А ты, о Плутос, всех божеств сильнейшее, Войди сюда со мною. Здесь мой дом стоит, Который ты сегодня же богатствами Наполнить должен, правдой иль неправдою.

Плутос

Клянусь богами я, что в каждый новый дом Вхожу всегда с великой неохотою: Добра еще от этого мне не было. Когда случайно к скряге попадаю я — Меня он в землю закопать торопится; Заявится к нему пусть честный друг тогда, Просить взаймы деньжонок хоть немножечко, Клянется жизнью он, что не видал меня. А если к моту мне попасть случается, Меня на кости и на баб изводит он И за дверь скоро выгоняет голого.

Хремил

Ты, значит, граждан не встречал умеренных; А я всегда был из числа таких людей. Я бережлив бываю, как никто другой, А надобно, так я и расточителен. Войдем же в дом: мне хочется, чтоб видели Тебя моя жена и сын единственный; Люблю его, но все ж тебя люблю сильней.

Плутос

Ну что ж, войдем!

Хремил

Всю правду я сказал тебе.

Входят в дом.

Парод

Вдали показывается хор земледельцев, которых ведет Карион.

Карион

О вы, делившие хлеб-соль так часто с господином. Друзья-сограждане его, любители трудиться. Скорей, скорей спешите вы, совсем не время медлить, А время вам теперь как раз явиться на подмогу.

Предводитель хора

Да разве сам не видишь ты, что уж из сил последних Давно спешим мы, старики бессильные, как можем. Ты, верно, хочешь, чтобы я бежал, а сам не скажешь, Зачем меня хозяин твой сюда призвал сегодня.

Карион

Я все давно сказал тебе, ты сам не хочешь слушать. Хозяин объявить велел, что жить вам будет сладко, Что вы избавитесь теперь от жизни тяжкой, мрачной.

Предводитель хора

Да что за дело, не пойму, взялось оно откуда?

Карион

Ах, что за бестолочь! Пришел сюда старик — весь грязный, Согбенный, жалкий, сморщенный, плешивый и беззубый, И даже, небом я клянусь, немного искалечен.

Предводитель хора

(не расслышав)

О, повтори! Златая весть! Премного обеспечен? Сказать ты хочешь, у него с собой есть денег куча?

Карион

Да, старческих-то немощей, наверно, будет куча!

Предводитель хора

Уж не морочишь ли ты нас, надеясь увернуться И безнаказанно уйти? Ведь у меня есть палка!

Карион

Что ж, вы считаете меня бездельником врожденным И думаете, что совсем не говорю я правды?

Предводитель хора

Ишь, важно как заговорил! Смотри, чтоб не заплакать! Давно, мой милый, по тебе соскучились колодки!

Карион

В гробу суди! Такой тебе теперь выходит жребий. Что ж не спешишь? Ведь сам Харон тебе жетон вручает!

Предводитель хора

Чтоб лопнул ты! Наглец какой, обманщик от рожденья, Морочишь нас, а толком сам никак не растолкуешь, Зачем хозяин твой велел сюда нас нынче вызвать. Устали мы, нам недосуг, но все ж сюда охотно Пришли мы, много луковиц дорогой пропустивши.[534]

Карион

Не буду более скрывать. Привел к себе, о старцы, Хозяин бога Плутоса — он всех обогатит вас!

Предводитель хора

Неужто это правда, мы теперь разбогатеем?

Карион

Мидасами вы станете, ушей лишь не хватает.[535]

Предводитель хора

И сладостно, и весело, и хочется плясать мне На радости… Ах, если бы все это было правдой!

Карион

Строфа 1

Треттанело́![536] И сам хочу изобразить Киклопа я: Вот так ногами путаясь, вот так ногами топая, Веду вас. Деточки, живей! Перекликайтесь сами: Вы блейте, сбившись кучами! Вперед, козлы вонючие! Вверх фаллосы! Эй вы, козлы, мы пьяны будем с вами!

Предводитель хора

Антистрофа 1

Третанелло́! Ну, а вот мы найдем тебя, Киклопа-то, И, блея овцами, тебе уж причиним мы хлопоты! И грязного и пьяного тебя мы под кустами Найдем, когда пасешь стада И где-нибудь заснешь, — тогда, Взяв обожженный кол большой, в твой глаз вонзим мы сами.

Карион

Строфа 2

А я так стану Киркой той, что растирала зелья![537] В Коринфе как-то раз она дружочков Филонида Уговорила, как свиней, Пожрать растертый кал, сама его им намесила… Так подражать я буду ей! Вы веселитесь, хрюкая, бегите вслед за матерью — За мною, поросята!

Предводитель хора

Антистрофа 2

Тогда тебя мы, Кирку ту, что растирала зелья, Что может обморачивать друзей да куролесить, С весельем мы тебя возьмем, Чтоб, как Лаэртов сын, тебя нам за ноги повесить;[538] И калом мы твой нос натрем. Ты ж, как дырявый Аристилл, тогда козлом проблеешь нам: «За мною, поросята!»

Карион

(приостанавливаясь)

Ну, хватит! Надо прекратить теперь нам эти шутки; К другому представлению пора вам обратиться. А я домой хочу пойти, Тихонько хлеба с мясом взять, Чтоб не видал хозяин. Жевать я буду — вот моя на будущее помощь.

(Уходит.)

Хор пляшет.

Хремил

(выходит из дома)

«Сограждане! Пусть радость вам сопутствует!» — Такой привет уж стар, и век свой отжил он. Приветствую вас просто. Ведь охотно вы Пришли; с трудом и все ж без промедления, Чтобы во всем мне оказать содействие И чтоб самим спасителями бога стать.

Предводитель хора

Не бойся, друг! Увидишь, сущий я Арес![539] Когда за три обола мы в собрании Толкаемся, то странно было б, если б я Из рук своих отнять позволил Плутоса.

Хремил

А вот сюда, я вижу, Блепсидем идет. Об этом нашем деле он наверное Услышал: вот шагает он, торопится.

Эписодий первый

Блепсидем

(входит, рассуждая сам с собой)

В чем дело тут? Каким же это способом Разбогател Хремил внезапно? Верить ли? А между тем, клянусь Гераклом, шумная Идет молва в цирюльнях средь собравшихся, — Внезапно-де Хремил богатым сделался! Но если так, всего мне удивительней, Что он, в удаче, все ж друзей к себе зовет! В стране у нас ведь это не в обычае!

Хремил

Не утая, скажу: со дня вчерашнего, О Блепсидем, дела мои поправились И есть чем поделиться. Ты ж — мой старый друг.

Блепсидем

Так слухи верны — ты богатым сделался?

Хремил

Я стану им, как только соизволит бог. Но есть — да, есть — опасность в предприятии!..

Блепсидем

Какая же?

Хремил

(нерешительно)

Такая…

Блепсидем

Договаривай!

Хремил

Удастся нам свершить — так наше счастие, А если нет — так будем мы раздавлены…

Блепсидем

Гм! Дело-то, по-видимому, тяжкое! Не нравится мне это. Неожиданно Разбогатеть безмерно так и трусить так: Уж, видно, мало сделал ты хорошего!

Хремил

При чем тут я?

Блепсидем

(тихо, отводя его в сторону)

А так: уж не украл ли ты Там, в храме бога,[540] серебра иль золота И вот теперь, быть может, в этом каешься?

Хремил

Хранитель Феб! Клянусь тебе, конечно, нет!

Блепсидем

Довольно вздор молоть, мой друг, все ясно мне!

Хремил

Ни в чем таком не смей подозревать меня!

Блепсидем

Увы! Где ж люди честные, разумные? Во всех сердцах — одно корыстолюбие!

Хремил

Ты сам безумным стал, клянусь Деметрою!

Блепсидем

С недавних пор как сильно изменился он!

Хремил

Клянуся небом, человек, рехнулся ты!

Блепсидем

Не смотрит он, глаза отводит в сторону, И ясно, что уж в чем-то он смошенничал.

Хремил

Я знаю, что ты лаешь: в долю просишься. Украл я, думаешь?

Блепсидем

Проситься в долю мне?!

Хремил

А дело здесь не в том, совсем в другом оно.

Блепсидем

(испуганно)

Не кража, значит, а грабеж?

Хремил

С ума сошел!

Блепсидем

И ничего чужого не присвоил ты?

Хремил

Да нет же.

Блепсидем

О Геракл! К чему же клонится Весь разговор? Сказать не хочет правды он.

Хремил

Ты обвиняешь, дела ж сам не ведаешь.

Блепсидем

Мой друг, пока еще не знают в городе, Готов помочь тебе. Не стану много брать, Чтоб рты заткнуть ораторам монетою.

Хремил

Клянусь богами, ты двенадцать мин с меня По-дружески возьмешь, а им лишь три отдашь.

Блепсидем

Я вижу на скамье для обвиняемых С женой, с детьми кого-то. Ветвь масличная В руках у них, — ну, Гераклиды чистые[541] Или Памфил, молящий о спасении.

Хремил

Да нет, несчастный ты! Людей порядочных, И нравственных, и честных в состоянии Богатством наделить я.

Блепсидем

Неужели же? Так много ты украл?

Хремил

О горе! Право же, Меня погубишь ты!

Блепсидем

Ты губишь сам себя!

Хремил

Нисколько, о глупец, когда богатство я Имею!

Блепсидем

Ты? Какое?

Хремил

Бога Плутоса!

Блепсидем

Где ж он?

Хремил

(указывая на дом)

Да там.

Блепсидем

Где?

Хремил

Дома.

Блепсидем

У тебя?

Хремил

Ну да!

Блепсидем

Да пропади совсем! Сам Плутос у тебя?

Хремил

Клянусь…

Блепсидем

Воистину?

Хремил

Да.

Блепсидем

Гестией клянись!

Хремил

Клянусь я богом Посейдоном!

Блепсидем

Как? Морским?

Хремил

А коль иной найдется, так иным клянусь!

Блепсидем

Так что ж ты Плутоса не шлешь к друзьям своим?

Хремил

Пока не в этом дело.

Блепсидем

Как? Делить его Не нужно?

Хремил

Нет. Сначала нужно…

Блепсидем

Что же, что?

Хремил

Нам сделать зрячим…

Блепсидем

Зрячим? Да кого ж, скажи?

Хремил

Кого же, как не Плутоса, — любым путем.

Блепсидем

Так он и вправду слеп?

Хремил

Слепой, клянусь тебе.

Блепсидем

Вот то-то он ко мне совсем не заходил!

Хремил

По милости богов зато теперь придет!

Блепсидем

А может быть, к нему врача бы нам позвать?

Хремил

Какой же врач найдется в нашем городе? Вознагражденья нет — так и леченья нет.

Блепсидем

Поищем!

(Обводит взглядом зрителей.)

Хремил

Что искать!

Блепсидем

Мне тоже кажется.

Хремил

Конечно, так. Но я придумал лучшее: Давай его положим в храм Асклепия.[542]

Блепсидем

Вот это так! Ты прав, клянусь богами я! Не мешкай же, а делай, что задумано.

Хремил

(направляясь к дому)

Иду.

Блепсидем

Спеши.

Хремил

Вот это я и делаю!

Хремил хочет уйти. Блепсидем направляется к хору. Обоих их останавливает торопливо идущая старуха страшного вида, в лохмотьях.

Эписодий второй

Старуха

(свирепо)

На дерзкое, преступное, безбожное Дерзнувшие, людишки вы несчастные, — Куда? Бежать? Нет, стойте!

Блепсидем

(в ужасе)

Помоги, Геракл!

Старуха

Вас, жалкие, я погублю безжалостно: Дерзнули вы на дерзость нестерпимую, Какой никто и никогда не пробовал, Ни человек, ни бог. За то — погибнете!

Хремил

(собираясь с духом)

Да кто же ты? Бледна, как привидение…

Блепсидем

Эриния, должно быть, из трагедии! Глядит она безумно и трагически…

Хремил

Нет факела у ней.

Блепсидем

Так ей достанется!

Старуха

Вы кем меня считаете?

Хремил

Кабатчицей Иль рыночной торговкою. Иначе бы Так не орала, раз тебя не трогают…

Старуха

Не трогают? А кто же дело страшное Затеял — изо всей страны изгнать меня?

Хремил

Тебе не остается ль преисподняя? Однако кто ты? Надо бы давно сказать.

Старуха

Я — та, что вам воздаст по праву нынче же За то, что вы изгнать меня задумали.

Блепсидем

Быть может, то соседняя трактирщица, Что в счет всегда мне ставит чарки лишние?

Старуха

Я — Бедность, та, что с вами много лет живет!

Блепсидем

(в ужасе хочет бежать)

Владыка Аполлон! О боги! Скрыться где?

Хремил

Эй, ты, куда? Трусливое животное, Постой!

Блепсидем

Нет, ни за что!

Хремил

Ты не останешься? Два мужа, от одной сбежим мы женщины?

Блепсидем

Пойми, несчастный, — Бедность это! Нет нигде На свете существа ее зловреднее.

(Снова хочет бежать.)

Хремил

Стой, стой, прошу!

Блепсидем

Клянусь, я не останусь здесь!

Хремил

(догоняет и хватает его)

А я скажу, что дела нет позорнее. Из всех тех дел, что мы на свете делаем, Чем бога одного бросать беспомощным И, струсив, убежать, не поборовшись с ней.

(Указывает на Бедность.)

Блепсидем

Да сила где и где у нас оружие? И где тот щит, где панцирь тот, которого В заклад не отнесла б она, проклятая!

Хремил

Не бойся. Знаю, что с ее характером Один лишь Плутос сладить в состоянии.

Бедность

Вы, грязные, дерзить и хрюкать смеете, Когда с поличным в страшном деле пойманы?

Хремил

А ты, мерзавка, пропади ты пропадом, Что здесь ругаешься? Тебя не трогают!

Бедность

По-вашему, меня вы не обидели, Пытаясь так устроить, чтобы Плутос ваш Опять прозрел?

Хремил

Да что же тут обидного, Когда для всех людей добро мы сделаем?

Бедность

Какое же добро, скажи?

Хремил

Какое же? Тебя, во-первых, из Эллады выгоним!

Бедность

Меня? Тогда какое же есть худшее Из зол, возможных для людей?

Хремил

Какое зло? Когда б забыли мы, что делать надо нам.

Бедность

На это вам я буду возражать сейчас. Сперва о главном: докажу, что я одна Для вас причиной всяких благ являюся, Что живы только мною вы. А если нет, То делайте со мной, что пожелаете!

Хремил

Ты смеешь это утверждать, о мерзкая?

Бедность

А ты — внимай! Легко я докажу тебе, Что ты во всем жестоко ошибаешься, Желая сделать праведных богатыми.

Хремил

О палки, о колодки! Не поможете ль?

Бедность

А ты не злись и не вопи, а выслушай!

Хремил

Да кто бы мог, такую вещь услышавши, Не возопить?

Бедность

Кто? Всякий благомыслящий!

Хремил

Ну, что ж, к какой мне пене присудить тебя, Коль проиграешь?

Бедность

Да к любой!

Хремил

Ну ладно же!

Бедность

Но если вы мне оба проиграете…

Хремил

(Блепсидему)

Достаточно ли будет двадцати смертей?

Блепсидем

Да, для нее. А нам и двух достаточно!

Бедность

Не медлите, вы их сейчас получите! Что ж можно возразить мне справедливого?

Агон

Предводитель хора

Только мудро должны говорить вы теперь, чтоб над ней одержать вам победу! Возражайте речами на речи ее и ни в чем не давайте ей спуска.

Хремил

Эпиррема

Ясно, кажется, всякому, думаю я, — и у всех одинаково мненье, — Справедливо, чтоб честные люди одни в благоденствии жизнь проводили; Негодяев же всех и безбожников всех да постигнет обратная участь! Ну так вот, всей душой к этой цели стремясь, мы с трудом наконец отыскали Благородное средство, прекрасную мысль, применимую к нашему делу. Если Плутос теперь станет зрячим у нас и не будет вслепую скитаться, Он к порядочным людям направит свой путь и уж их никогда не оставит, А дурных и безбожников будет бежать. И затем всех людей осчастливит, Их богатыми сделав, но в них сохранив благочестье и прежнюю честность. Ну, скажи, кто придумать бы мог для людей лучше что-нибудь этого плана?

Блепсидем

Да никто! И свидетелем этому — я.

(С пренебрежением указывает на Бедность.)

У нее и не спрашивай вовсе!

Хремил

Если только представить себе, как у нас жизнь людская теперь протекает, Кто ее не признает безумьем сплошным, а быть может, еще и похуже? Мы ведь знаем, что многие между людей негодяи, а все же богаты, И неправедно обогатились они; ну, а многие, будучи честны, Голодают, и терпят различное зло, и с тобой чуть не всю жизнь проводят. Утверждаю я: этому впредь не бывать, если Плутос, прозрев, уничтожит Вот тебя. И кто вступит на путь на такой — наибольшее благо даст людям.

Бедность

Изо всех из людей, видно, легче всего вас к безумству склонить удалося, Вас, двух старцев седых, сотоварищей двух в болтовне и пустых заблужденьях! Если б даже случилось, как хочется вам, — это вам не пошло бы на пользу! Да ведь если бы Плутос стал зрячим опять и раздал себя поровну людям, То на свете никто ни за что бы не стал ремесло изучать иль науку. А коль скоро исчезнет у нас ремесло и наука, то кто же захочет Иль железо ковать, или строить суда, или шить, или делать колеса, Иль тачать сапоги, иль лепить кирпичи, или мыть, иль выделывать кожу, Или, «плугом разрезавши лоно земли, собирать урожаи Деметры», Если сможете праздными жить вы тогда, ни о чем о таком не заботясь?

Хремил

Пустяки говоришь! Потому что над всем, что теперь перечисляла нам ты, Будут слуги, конечно, трудиться у нас.

Бедность

Да откуда же слуги возьмутся?

Хремил

Разумеется, купим за деньги мы их!

Бедность

Ну, а кто же займется продажей, Если денег у каждого будет хватать?

Хремил

Что ж, какой-нибудь, в жажде наживы, К нам приедет сюда фессалийский купец, ненасытный торговец рабами.

Бедность

Но, во-первых, не станет на свете никто заниматься торговлей рабами, Как вполне это ясно из слов из твоих. Кто ж захочет, владея богатством, За подобное дело приняться и жизнь подвергать постоянному риску?[543] Так что сам поневоле ты будешь пахать, и копать, и все прочее делать, И гораздо мучительней жизнь проводить, чем теперь…

Хремил

Чтоб тебе провалиться!

Бедность

А затем — не надейся, что будешь ты спать на кровати: кроватей не будет! На коврах? Тоже нет: кто захочет их ткать, сам достаточно денег имея? Благовонными маслами не умастишь ты невесту, вводя ее в дом свой, Не украсишь ее расточительно ты пестроцветно окрашенным платьем. Между тем что за польза богатыми быть, если радостей всех вы лишитесь? От меня ж получаете вы это все, в чем нуждаетесь, в изобилье: У ремесленника, как хозяйка, сижу в доме я и его принуждаю И нуждою и бедностью путь отыскать, чтобы денег на жизнь заработать.

Хремил

Да, уж ты! Что ты можешь хорошего дать? Разве только ожоги от бани, Только плач и стенанья голодных детей и голодных старух причитанья! О бесчисленных блохах, о вшах, комарах говорить я уж вовсе не стану, Их великое множество, над головой они вьются, жужжат, досаждают, Заставляют вставать бедняка, говоря: «Хоть голоден, а все ж подымайся!» И к тому ж вместо платья имеет бедняк лишь лохмотья, а вместо кровати — Сноп соломы, клопами кишащий; засни — так они тебя живо разбудят! И гнилую рогожу он вместо ковра постилает, а вместо подушки Он под голову камень побольше кладет, и питается он вместо булки Корнем мальвы, а вместо ячменных хлебов — пересохшими листьями редьки; От большого кувшина разбитого верх стулом служит ему; бок корчаги, Весь потрескавшийся, заменяет квашню. Ну, теперь доказал я наглядно, Что причиною многих, неслыханных благ для людей ты являешься, Бедность?

Бедность

Ты не жизнь бедняка описал, а, скорей, нищеты беспросветной обличье.

Хремил

Ну, конечно, недаром же Бедность зовем Нищеты мы сестрою родною.

Бедность

Вас послушать, окажется, что Фрасибул Дионисию равен, тирану![544] Нет, клянусь, не такая совсем моя жизнь, никогда и не будет такою. Участь нищего, как описал ты ее, в том, чтоб жить, ничего не имея; Участь бедного — быть бережливым всегда и всегда быть прилежным в работе, Нет избытка совсем у него, но зато не бывает ни в чем недостатка.

Хремил

Да, Деметрой клянусь, ты блаженную жизнь бедняка описала прекрасно: Век свой трудится он и гроши бережет, а умрет — и на гроб не оставит.

Бедность

Насмехаться пытаешься ты и острить, уклоняясь от дельного спора, И не знаешь того, что не Плутос, а я помогаю стать лучшими людям И душою и телом. Ведь вот: от него, от богатства, — подагрики люди, Толстопузые и толстоногие все, разжиревшие до безобразья; У меня ж — сухощавы, страшны для врагов и с осиною талией тонкой.

Хремил

Верно, с голоду сохнут они у тебя, вот откуда и талии тонки.

Бедность

А теперь речь о нравственности поведу и немедленно вам докажу я, Что пристойность и скромность со мною живут, а с богатством — одна только наглость.

Хремил

Ну, конечно! Ведь скромно вполне — воровать и устраивать кражи со взломом!

Блепсидем

Вору надо скрываться, и, Зевсом клянусь, разве это — не высшая скромность?

Бедность

Посмотрите теперь на ораторов вы в государстве: пока они бедны, То с народом своим, с государством они поступают всегда справедливо; Но лишь станут богаты, казну обобрав, — справедливость их тотчас исчезнет; Строят козни они против граждан своих, поступают враждебно с народом.

Хремил

Это все ты не ложно теперь говоришь, хоть при этом и сильно злословишь: Что ж из этого? Нечего нос задирать, берегись, как бы после не плакать. Если нас пожелаешь ты все ж убедить, будто бедность гораздо желанней, Чем богатство.

Бедность

А ты мне на речи мои возразить ничего не умеешь, Трепыхаешься только да вздор говоришь.

Хремил

Отчего ж тебя все избегают?

Бедность

Оттого, что я лучшими делаю их. И на детях ты можешь наглядно Это видеть: они ведь бегут от отцов, хоть отцы и желают им блага. Да, нелегкая это задача всегда — распознать, где и в чем справедливость!

Хремил

Ты, пожалуй, готова сказать, что и Зевс распознать не умеет благое: Ведь богатством не малым владеет он сам!

Блепсидем

(указывая на Бедность)

А вот эту на нас насылает!

Бедность

Гноем басен прадедовских, жалкие вы, залепило обоим вам разум! Ну, конечно, Зевс беден! И это я вам докажу как нельзя очевидней. Если Зевс сам богат, отчего же тогда он, создав Олимпийские игры, На которые эллинов всех и всегда через каждые пять лет сзывает, Отчего же тогда победителей он в состязанье, борцов украшает Лишь масличным венком? Золотым должен был увенчать бы, имей он богатство!

Хремил

Ну, не ясно ль вполне, что так делает Зевс потому, что он ценит богатство? Сберегает его; расточать же его он желанья совсем не имеет: Победителям он пустяки лишь дает, а богатство себе оставляет.

Бедность

Вещь постыднее бедности хочешь ему приписать ты, когда полагаешь, Что, владея богатством, немалым притом, Зевс настолько и скуп и корыстен.

Хремил

Ах, проклятая! Зевс пусть погубит тебя, увенчавши венком из маслины!

Бедность

Так посмейте ж еще утверждать, будто все, что есть только благого на свете, — Не от Бедности!

Хремил

Что ж! У Гекаты самой нам об этом теперь остается Разузнать: что же лучше — богатым ли быть или бедным? Пускай она скажет, Как богатые люди в указанный день каждый месяц приносят еду ей И как бедные сразу всю эту еду похищают, не дав и поставить… Однако — сгинь! Не хрюкай ты Ни словечка больше! Не убеждай — не убедишь!

Бедность

О Аргос, их речам внемли![545]

Хремил

Павсона-друга призови![546]

Бедность

Что ж мне, горькой, делать?

Хремил

Скорей проваливай от нас!

Бедность

Куда же мне деваться?

Хремил

Колодки ждут тебя! Спеши! Нечего тут медлить!

Бедность

Однако знайте, вы меня Обратно позовете!

Хремил

Тогда придешь, теперь же сгинь: Ведь лучше мне разбогатеть, А Бедности — башку сломить!

Блепсидем

Богатым быть хочу, о Зевс, С детьми, с женою пировать! Когда же, умастившись, Пойду домой из бани, — Плевать хочу на ремесло, Да и на Бедность тоже!

Выгоняют Бедность вон.

Хремил

Ну, наконец ушла от нас проклятая! Теперь скорей возьмем с собой мы Плутоса И поведем — положим в храм Асклепия.

Блепсидем

Не станем медлить, чтобы снова кто-нибудь Не помешал нам в замысле задуманном.

Хремил

(зовет)

Эй, Карион, подстилку выноси сюда, И Плутоса веди, как то положено, И все возьми, что дома приготовлено.

Карион выводит слепого Плутоса. Все уходят, хор пляшет.

Эписодий третий

Карион

(вбегает)

О мужи-старцы! На Тезейских празднествах[547] Похлебку вы хлебали часто коркою,[548] Вам счастие теперь, вам радость выпала, А с вами всем, кто в жизни шел путем добра!

Предводитель хора

Что доброго принес ты, друг друзей своих? Ты, видно, к нам пришел, как вестник радости!

Карион

Счастливо жизнь хозяина сложилася. А Плутоса — еще того счастливее: Слепой прозрел, блестят теперь глаза его, По милости Асклепия-целителя.

Предводитель хора

Готов я от радости громко кричать!

Карион

Да, радуйтесь, хотите ль, не хотите ли!

Хор

Восславим отца прекрасных детей, Асклепия, свет для смертных.[549]

Шум, радостные крики. Из дома выходит жена Хремила.

Жена

Что тут за крик такой? Уж нет ли весточки Какой-нибудь хорошей? Ведь давно уже Я, сидя дома, ожидаю этого.

Карион

Скорей, скорей, хозяйка, выноси вино И пей при всех, — винцо, я знаю, любишь ты, — Ведь блага все тебе несу охапками!

Жена

Да где ж они?

Карион

Из слов моих узнаешь все.

Жена

Так расскажи скорей, что хочешь рассказать.

Карион

Ну, слушай же теперь; я всю историю От головы до пяток изложу тебе.

Жена

Ах, головы не тронь моей!

Карион

Не хочешь ты Добра себе?

Жена

Нет, не хочу историй я!

Карион

Как только мы ко храму бога прибыли,[550] Ведя того, кто был тогда несчастнейшим, Теперь же стал блаженным и счастливейшим, — Сперва мы взяли, к морю повели его, Потом омыли…

Жена

Зевс свидетель, счастлив был Слепой старик, в холодном море вымытый!

Карион

Потом мы ко святилищу направились. На алтаре лепешки, жертвы разные Мы предали огню Гефеста[551] мрачного;[552] И Плутоса, как надо, уложили мы, Себе ж подстилки из соломы сделали.

Жена

А были там другие, бога ждавшие?

Карион

Был там и Неоклид, который хоть и слеп, Да в воровстве заткнет за пояс зрячего, И многие другие с всевозможными Болезнями. Когда же, потушив огни, Жрец нам велел ложиться спать немедленно И приказал молчать, коль шум послышится, — Мы тотчас же в порядке улеглися спать. Заснуть не мог я: не давал покоя мне Горшок с пшеничной кашею, поставленный Какою-то старушкой в изголовии. Чертовски мне хотелось подползти к нему. Но тут, глаза поднявши, вижу я, что жрец Утаскивает фиги и пирожные От трапезы священной. После этого Стал обходить проворно алтари кругом — Не пропустил ли где лепешки жертвенной. Потом все это посвятил… в мешок себе! Уразумев всю святость дела этого, Я кинулся к горшку с пшеничной кашею.

Жена

Ах ты, несчастный, бога не боялся ты?!

Карион

Клянусь, боялся: как бы до меня к горшку Не подошел тот бог, венком увенчанный! Ведь жрец его уже мне показал пример, Но тут старушка, шум услышав близ себя, Горшок рукой прикрыла. Свистнул я, как змей Священный, и впился зубами в руку ей. Старуха быстро руку вновь отдернула, Сама ж лежала тихо, вся закутавшись И хуже кошки навоняв от ужаса. Горшок пшеничной каши я уплел зараз. Когда ж набил себе живот, то снова лег.

Жена

А бог еще не приходил к вам?

Карион

Нет еще. Затем я штуку выкинул забавную: Лишь только сам он подошел поближе к нам, Я грохнул, — сильно так живот мне вспучило.

Жена

Конечно, бог тут отвращенье выразил?

Карион

Нет, но Ясо, что шла за ним, сконфузилась, А также Панакия отвернулася, Зажавши нос: воняю я не ладаном!

Жена

А бог?

Карион

Клянусь, не обратил внимания!

Жена

По-твоему, бог, видно, деревенщина!

Карион

Скорей, дерьма любитель он.

Жена

Ах, дерзкий ты!

Карион

Но, струсив все же, быстро я закрыл лицо Своим плащом, а бог тут, обходя вокруг, Внимательно всех страждущих осматривал. Затем служитель-мальчик дал Асклепию Из камня ступку, пестик и коробочку.

Жена

Из камня?

Карион

Что? Коробочку? Конечно, нет!

Жена

Ах, пропади совсем! Да как ты видеть мог, Раз весь закутан был?

Карион

Да через дырочки! Их у меня в плаще, клянусь, достаточно! И прежде всех для Неоклида начал он Готовить пластырь; положил для этого Головки три он чесноку теносского[553] И в ступочке растер их с соком сильфия.[554] Все это он полил сфеттосским уксусом[555] И налепил на глаз, да веко вывернул, Чтоб было побольнее. С криком, с воплем тот Стал убегать, а бог ему сказал, смеясь: «Так и сиди здесь, пластырем залепленный, Чтоб ложных клятв ты не давал в собрании…»

Жена

Какой бог мудрый, как он любит город наш!

Карион

А вслед за тем подсел уж он и к Плутосу, Со всех сторон его ощупал голову, Потом, взяв чистую льняную тряпочку, Протер ему глаза он. Панакия же Ему закрыла покрывалом пурпурным И голову и все лицо. Тут свистнул бог — Из алтаря вдруг два дракона выползли Огромные!

Жена

О боги милосердные!

Карион

Под покрывало тихо подползли они, Ему глаза лизали, как мне кажется. И прежде чем, хозяйка, десять шкаликов Успела бы ты выпить, — Плутос зрячим встал! В ладоши тут захлопал я от радости И разбудил хозяина. Немедленно И бог и змеи скрылись во святилище. Лежавшие ж кругом, как ты сама поймешь, Приветствовали Плутоса; ночь целую Не спал никто, пока не занялась заря. И бога я благодарил восторженно За то, что Плутоса вновь зрячим сделал он, А Неоклида ослепил еще сильней.

Жена

Владыка бог, вот сила какова твоя! Но где, скажи мне, Плутос?

Карион

Он идет сюда, Но окружен толпою он несметною. Все люди, что доселе были честными И бедными, теперь его приветствуют И руку жмут ему, сияя радостью; Богатые ж, владевшие имуществом Обильным, да нечестно приобретенным, И хмурят брови и глядят все пасмурно… А те идут, венками увенчав себя, Смеясь, благословляя. Мерной поступью Шагают старики, стуча подошвами.

(Хору.)

И вы здесь, все до одного, не медлите, Скакать, плясать и танцевать пришла пора! Никто теперь уж дома не объявит вам, Что хлеба нет, что нет в мешке муки у вас!

Хор шумно выражает радость.

Жена

Гекатою клянусь, баранок связкою За вести добрые, что ты принес, хочу Тебя я увенчать.

Карион

Смотри, не медли же! Пред нашими дверями скоро будут все.

Жена

Пойду домой, чтоб сласти для обсыпки взять[556] Как будто бы глаза — покупка новая.

(Уходит в дом.)

Карион

А я теперь пойти хочу навстречу им.

(Уходит.)

Хор пляшет.

Эписодий четвертый

Появляется шествие: впереди Плутос, за ним — Хремил и народ, все с венками на головах.

Плутос

(воздевая руки)

И прежде всех — тебе привет, о Гелиос![557] Священная Паллада — мир земле твоей И всей стране Кекропа, давшей мне приют![558] Своих несчастий прежних я стыжусь теперь: Не ведал я, с какими раньше жил людьми! А всех достойных моего сообщества Я избегал, не видя их. О горе мне! Неверно поступал в обоих случаях. Иначе я теперь все это сделаю, И докажу всем на земле отныне я, Что против воли был я с негодяями!

Хремил

(отталкивая назойливых)

Подите прочь! Как, право, надоедливы Друзья, что тут как тут, лишь повезет тебе! Толкаются и наступают на ноги, И всякий хочет выразить любовь свою. Кто только не приветствует! Какой толпой Был окружен я стариков на площади!

Из дома выходит со сластями жена Хремила.

Жена

(обращается к мужу и к Плутосу)

Привет тебе, любимый, и тебе привет! Постой-ка по обычаю, сластями я Тебя осыплю.

Плутос

Нет, ни в коем случае. С тех пор как я прозрел, я в первый дом вхожу. А потому, друзья мои, не из дому Мне уносить, — напротив, надо в дом вносить!

Жена

Ты, стало быть, не примешь эти лакомства?

Плутос

У очага, внутри, да, по обычаю. Избегнем тем и шутки балаганной мы. Не подобает нашему учителю Бросать и лакомства и фиги зрителям, Чтоб к смеху их принудить этой выходкой.

Жена

Ты прав, войдем. А то Дексиник — вон, гляди,[559] Уж с места встал, чтоб фиги на лету хватать.

Плутос и Xремил входят в дом; остальные понемногу расходятся. Хор пляшет.

Эписодий пятый

Из дома выходит Карион.

Карион

Как сладко жить, коль валит счастье, граждане, И ничего тащить не надо из дому! Добра такая куча в дом вломилась к нам, Хоть никого ни в чем мы не обидели. Разбогатеть — такая вещь приятная! Наполнены лари мукою белою, Кувшины же — вином душистым доверху; Посуда вся и серебром и золотом Полным-полна — ну, просто удивительно! Колодец полон масла, а бутылочки — Душистой миррой, кладовые — фигами; А уксусницы, блюдца, утварь разная — Вся стала бронзовой. Дощечки старые Для рыбы — все серебряными сделались. Очаг же вдруг у нас слоновой кости стал. Мы, слуги, в «чет и нечет» лишь статерами[560] Играем, подтираемся ж не камешком, Но лист чесночный в негу погружает нас. Хозяин мой теперь, венком увенчанный, Свинью, козла, барана колет в жертву там, Меня же дым прогнал. Не в состоянии Я оставаться там: глаза мне выело!

Входит честный человек в сопровождении мальчика-раба; последний несет старый плащ и башмаки.

Честный

За мною следуй, мальчик, чтобы к богу мы Пришли скорей.

Карион

Эй, кто сюда шагает к нам?

Честный

Несчастным раньше был, теперь — счастливый я.

Карион

Один из честных ты людей, как кажется?

Честный

Ты прав.

Карион

Чего же ты желаешь?

Честный

К богу я Иду; он мне причиной стал великих благ. Я, от отца изрядное имущество Наследуя, друзьям стал помогать в нужде; Я думал, в жизни это пригодится мне.

Карион

И скоро расточил все состояние…

Честный

Вот именно!

Карион

И стал совсем несчастным ты.

Честный

Вот именно! В то время, впрочем, думал я, Что если-де я помогу в нужде друзьям, Они потом помогут мне при случае. Все отвернулись, точно не узнав меня!

Карион

К тому ж и насмеялися!

Честный

Вот именно! Меня сгубила засуха имущества! Теперь уже не так! За это бога я Иду почтить молитвой подобающей.

Карион

Но, ради всех богов, к чему же этот плащ, Который мальчик твой вслед за тобой несет?

Честный

Хочу его я богу в дар пожертвовать.

Карион

В нем, верно, посвящался ты в мистерии?

Честный

Нисколько; просто мерз я в нем тринадцать лет.

Карион

А башмаки?

Честный

И в них я зимовал всегда.

Карион

И это в жертву ты несешь?

Честный

Свидетель Зевс!

Карион

Занятные несешь подарки богу ты!

Вбегает доносчик, за ним его постоянный свидетель.

Доносчик

О, горе мне! Пропал, погиб, несчастный я, Несчастный дважды, трижды и четырежды, Двенадцать раз и десять тысяч раз! Ой-ой! Я предан власти божества всесильного!

Карион

Спаситель Феб и боги многочтимые! Что за беда постигла неудачника?

Доносчик

Не претерпел ли я теперь все ужасы? И не погибло ль все мое имущество? Всему виною этот бог; ослепнуть он Вновь должен, коль суды еще имеются!

Честный

Мне кажется, суть дела понимаю я: К нам человек прескверный приближается. Чекана, видно, он совсем неважного.

Карион

Тогда пусть пропадет, клянусь, я буду рад!

Доносчик

(приближается)

Где он, где этот бог, который всех один Сулился нас обогатить немедленно, Лишь только зрячим станет, как был ранее? Куда там! Разорил уже он кой-кого!

Карион

Но с кем же так он поступил?

Доносчик

Да вот со мной!

Карион

Ты что ж — из негодяев и грабителей?

Доносчик

Свидетель Зевс, в вас нет ни капли честности! Конечно же, у вас мое имущество!

(Шныряет по сцене и заглядывает в дом.)

Карион

Какой шальной влетел, клянусь Деметрою, Доносчик к нам! Понятно: голодает он.

Доносчик

(Кариону)

А ты ступай скорей на площадь, живо, ну! На колесо там вздернутый по правилам, Расскажешь, как смошенничал.

Карион

Чтоб сгинул ты!

Честный

Спаситель Зевс! Как много благодарности Заслужит этот бог от всех от эллинов, Когда он злом погубит злых доносчиков!

Доносчик

О, горе мне! Грабитель, издеваешься?! Скажи ж, откуда взял ты этот новый плащ? Я на тебе вчера видал изодранный.

Честный

Ты для меня ничто. Купил за драхму я Эвдамово кольцо заговоренное.[561]

Карион

Но силы нет в нем отразить доносчика!

Доносчик

Не страшное ли это издевательство? Глумитесь вы! А что хотите делать здесь — О том молчок! Уж видно, что не доброе!

Карион

Да, для тебя недоброе! Ты так и знай.

Доносчик

(принюхивается)

Клянусь, за мой вы счет хотите пир задать!

Карион

И вправду так! А ты, с твоим свидетелем, Хоть лопните — ни крошки не получите.

Доносчик

Вы отпираетесь? Мерзавцы! Жарится Там, в доме, мясо, рыба там навалена.

(Нюхает.)

Ю-хю, ю-хю, ю-хю, ю-хю, ю-хю, ю-хю…

Карион

Ну, чем, проклятый, пахнет?

Честный

Пахнет холодом, — Ведь он закутан в этот плащ изодранный.

Доносчик

О Зевс, о боги! Непереносимые Терплю от них обиды! О, как горестно, Что я, примерный гражданин, страдаю так!

Честный

Ты — гражданин примерный?

Доносчик

Как никто другой!

Честный

Ответь тогда мне на вопросы.

Доносчик

Что тебе?

Честный

Ты земледелец?

Доносчик

Разве я с ума сошел?

Честный

Тогда купец?

Доносчик

Прикидываюсь им порой.

Честный

Что ж? Ремеслу учился ты?

Доносчик

Клянусь, что нет!

Честный

Так чем живешь ты, ничего не делая?

Доносчик

О всех делах — и частных и общественных — Забочусь я.

Честный

Ты? А зачем?

Доносчик

Так хочется!

Честный

Так в чем твоя примерность? Ненавидимый, Суешься ты, грабитель, не в свои дела!

Доносчик

Ах ты, глупыш! Не должен ли заботиться По мере сил я о своем отечестве?

Честный

Соваться всюду — значит ли заботиться?

Доносчик

Да! Помогать законам установленным И преграждать пути их нарушителям!

Честный

Не для того ли судьи в нашем городе Нарочно избраны?

Доносчик

А обвинитель кто?

Честный

Кто пожелает.

Доносчик

Ну, так я — желающий! Настолько благо города мне дорого.

Честный

Плохого же имеет он защитника! Скажи: что ж ты не хочешь жить в спокойствии И без забот?

Доносчик

Такая жизнь — собачья жизнь, Раз мы ее проводим не в занятиях.

Честный

И ты не переменишься?

Доносчик

Хоть золотом Меня осыпь и молока дай птичьего!

Карион

Снимай же плащ скорей!

Честный

Тебе ведь сказано!

Карион

И башмаки!

Честный

Тебе все это сказано!

Доносчик

А ну-ка, пусть ко мне из вас подступится Кто пожелает!

Карион

(силой раздевает его)

Ну, так я — желающий!

Доносчик

О горе мне! Средь бела дня ограблен я!

Карион

Что, будешь жить, в дела чужие путаясь?

Доносчик

(своему свидетелю)

Ты видишь? Я беру тебя в свидетели!

Свидетель убегает.

Карион

Но удирает, погляди, свидетель твой!

Доносчик

Попался я один! Увы!

Карион

(бьет его)

Кричишь теперь?

Доносчик

Увы, увы, увы!

Карион

(Честному)

Дай мне твой рваный плащ, Чтоб облачить им этого доносчика!

Честный

Нет, плащ мой посвящен давно уж Плутосу.

Карион

Для дара места лучше и не сыщется, Чем возложить на вора и грабителя! А Плутоса плащом украсим праздничным.

Закутывают доносчика в рваный плащ.

Честный

Скажи теперь, что делать с башмаками нам?

Карион

А башмаки ко лбу его немедленно Мы пригвоздим, как к дереву священному.

Вешают башмаки на голову доносчика.

Доносчик

Я ухожу. Я знаю — вы сильней меня. Но если бы найти мне содоносчика, Хоть глупого, и бога я могучего К ответу потяну тогда немедленно. Он явно разрушает демократию — Один, не испросив на то согласия Совета и народного собрания.

(Уходит взбешенный.)

Честный

(вслед ему)

Теперь, когда шагаешь снаряженный ты Во все мои доспехи, в баню ты спеши[562] И грейся, став на место корифейское.[563] Когда-то я ведь тоже занимал его!

Карион

Но банщик в двери вышвырнет, схватив его За задницу. По виду разгадает ведь, Что человек совсем плохой чеканки он. А мы пойдем и богу вознесем хвалу.

Уходят в дом. Хор пляшет.

Эписодий шестой

Входит старуха, накрашенная и разряженная; в руках у нее блюдо с пирожными и лакомствами.

Старуха

(хору)

Туда ли я попала, старцы милые? Не здесь ли этот новый бог находится, Иль совершенно я с дороги сбилася?

Карион

Ты у его дверей, красотка юная, Чей голос полон робости девической.

Старуха

Ну так из дома кликну я кого-нибудь.

Хремил

(выходит ей навстречу)

Не надо. Выхожу и сам я из дому. А ты зачем являешься? Выкладывай!

Старуха

Ах, милый мой, дела свершились страшные, Безбожные: с тех пор как этот бог прозрел, Мне жизнь не в жизнь он сделал окончательно.

Хремил

Да дело в чем? Неужто ты доносчица Средь женщин?

Старуха

Нет, клянусь тебе, конечно нет!

Хремил

Так обнесли тебя, наверно, чаркою?

Старуха

Смеешься ты, а я терзаюсь, бедная!

Хремил

Да что ж тебя терзает так? Рассказывай!

Старуха

Ну, слушай. Я имела друга — юношу, Хоть бедного, да милого, красивого И честного. Чуть выскажу желание, — Исполнит все так чинно, так прекрасно он! Зато и я, что ни попросит, делала.

Хремил

Что ж у тебя просил он главным образом?

Старуха

Немного: был со мной стыдлив до крайности. Попросит он драхм двадцать, чтоб купить себе Гиматий,[564] восемь — чтоб купить сандалии; Да для сестер попросит на хитончики, Да для старухи-матери — накидочку, Зерна четыре меры — на питание.

Хремил

Немного же, клянуся Аполлоном я, Ты назвала! И впрямь стыдлив был юноша!

Старуха

И это все не из корыстолюбия, — Так говорил, — он просит, из одной любви: Чтоб вспоминать меня, нося гиматий мой…

Хремил

Да это не любовь, а страсть безмерная!

Старуха

Да, но теперь совсем переменился он И думает, противный, не по-прежнему. Когда вот это самое пирожное И все другие, что на блюде, лакомства Заботливо послала я, сказав ему, Что вечерком приду…

Хремил

Скажи, что сделал он?

Старуха

Все это он обратно отослал ко мне, Чтоб больше у него не появлялась я, И, отсылая, мне он передать велел: «Что было, то уж больше не воротится».

Хремил

Как видно из всего — способный юноша: Богатым став, не хочет чечевицы он, А раньше все готов был есть от бедности.

Старуха

Да, раньше что ни день, клянусь богинями, К дверям моим сам направлял стопы свои…

Хремил

На вынос твой?

Старуха

Ах нет, клянусь: лишь голос мой Любил он слышать.

Хремил

Ну, не бескорыстно же…

Старуха

И если он печальной заставал меня — «Голубкою» звал ласково и «уточкой»…

Хремил

И тут же он просил купить сандалии.

Старуха

Взглянул раз кто-то на меня, — в повозке я Спешила на Великие мистерии,[565] — Так он потом день целый колотил меня! Вот как ревнив был мальчик ненаглядный мой!

Хремил

Все съесть хотел, как видно, в одиночку он!

Старуха

Он говорил, что руки хороши мои…

Хремил

Когда они ему давали двадцать драхм.

Старуха

Он говорил, что пахнет кожа сладко так…

Хремил

Когда вином фасосским угощала ты.

Старуха

Что взор мой неги полон, обаяния…

Хремил

Не глуп был парень — видно, разбирался он, Как обобрать старуху похотливую!

Старуха

Так праведно ль, мой милый, поступает бог? А хвастал — помогать всегда обиженным.

Хремил

Что ж должен делать он? Скажи, и сбудется!

Старуха

Клянусь — заставить справедливо было бы, Чтоб мне добром воздал, кто получал добро, А коль не так — он недостоин благ земных!

Хремил

Ночь каждую ведь он тебе платил долги?

Старуха

Пока жива, клялся не покидать меня.

Хремил

Теперь тебя живою не считает он.

Старуха

В печали, милый друг, я вся истаяла…

Хремил

Сгнила, а не истаяла, мне кажется…

Старуха

И сквозь кольцо меня теперь проденешь ты!

Хремил

Когда кольцо да с решето окажется!

Старуха

Да вот сюда тот мальчик приближается, Которого так долго обвиняю я. Не на пирушку ли собрался?

Хремил

Видимо: Идет, венком увенчанный и с факелом.

Входит нарядный юноша навеселе, с горящим факелом в руке.

Юноша

Привет!

Старуха

(не расслышав)

Что он сказал?

Юноша

Подруга ветхая, Клянусь богами, скоро ж поседела ты!

Старуха

Бесчестием меня бесчестят, бедную!

Хремил

Как кажется, давно тебя не видел он.

Старуха

Давно? Негодный! У меня вчера он был!

Хремил

Иначе с ним, чем с многими, случилося: Подвыпив, он острее видит, кажется.

Старуха

Нет, он всегда таким был неотесанным.

Юноша

(поднося факел к ее лицу)

О Посейдон морской, о боги старости! Да сколько на лице морщин у ней!

Старуха

Ай, ай! Не подноси ты факела!

Хремил

Права она: Коснись ее хотя б одна лишь искорка, — Спалит совсем, как ветку пересохшую.[566]

Юноша

Эй, хочешь поиграть со мной?

Старуха

Да где ж, милок?

Юноша

Да хоть бы здесь, орехами.

Старуха

Во что ж играть?

Юноша

Вот: сколько… у тебя зубов?

Хремил

Да это я Сам знаю: три-четыре приблизительно.

Юноша

Плати! Один лишь клык у ней единственный!

Старуха

Негоднейший, ты, видно, не в своем уме: Мне баню задаешь пред посторонними!

Юноша

Кто вымоет тебя — прекрасно сделает.

Хремил

Ну нет, — она теперь так разукрашена, Что, если смоешь эти притирания, Лишь сеть морщин увидишь на лице ее.

Старуха

И ты, старик, как видно, не в своем уме!

Юноша

По-моему, тебя схватить пытается За титьки он. Иль думает, не вижу я?

Старуха

Противный, нет! Клянуся Афродитою!

Хремил

А я, клянусь Гекатой, не сошел с ума! Но, юноша, ты эту деву юную Не презирай!

Юноша

Люблю ее безмерно я!

Хремил

А вот она винит тебя.

Юноша

А в чем винит?

Хремил

Обидчик будто ты и говорил-де ей: «Что было, то уж больше не воротится».

Юноша

Я за нее с тобой не ссорюсь!

Хремил

Что же так?

Юноша

Твой возраст уважаю я. Другому же Я никому так сделать не позволил бы: Бери же деву, счастью с нею радуйся!

Хремил

Да, знаю, знаю мысль твою: не хочешь ты С ней больше жить!

Старуха

Да кто же разрешит ему?..

Юноша

Зачем иметь мне дело с той, которую Мужчин тринадцать тысяч перещупали?

Хремил

Однако раз вино тебе пить нравилось, Так пить изволь ты и подонки с дрожжами!

Юноша

Да дрожжи слишком старые, прокисшие!

Хремил

Исправить можно это все цедилкою.

Юноша

Войдем, однако, в дом. Желаю богу я В дар принести венки вот эти самые.

Старуха

И я ему желаю кой о чем сказать.

Юноша

Тогда я не войду.

Хремил

Не трусь, спокоен будь! Тебя не изнасилует!

Юноша

Вот правильно! Ведь я ее достаточно просмаливал!

Старуха

Иди вперед. Я за тобою следую.

Хремил

Владыка Зевс! Вот крепко присосалася Старуха к юноше, как к камню устрица!

Входят в дом. Хор пляшет.

Эписодий седьмой

Вбегает Гермес, сильно стучится в дом Хремила, но, услышав шаги, прячется.

Карион

(открывая дверь)

Эй, кто такой стучится в дверь? Да что это, Нет никого? Ну дверь сама, наверное, Скрипела зря. Вот я ее!

(Хочет закрыть дверь.)

Гермес

Послушай-ка! Эй, Карион, постой!

Карион

(оборачиваясь)

Не ты ль, скажи-ка мне, Так сильно в эту дверь стучался только что?

Гермес

Хотел стучать, а ты предупредил, открыв.

(Возбужденно.)

Теперь скорей беги — зови хозяина, Потом зови жену его с детишками, Потом рабов зови и пса домашнего, Потом — себя, потом — свинью…

Карион

Да ты скажи, В чем дело тут?

Гермес

О ты, несчастный! Хочет Зевс В один мешок связать вас до единого И всех швырнуть немедля в преисподнюю!

Карион

Язык бы вырезать такому вестнику! За что ж так с нами поступить намерен он?

Гермес

За что? За то, что самое ужасное Вы совершили! С той поры как зрячим стал Бог Плутос — нет ни лавра, нет ни ладана, Ни пирога, ни жертвы: нам, богам, никто И ничего не жертвует!

Карион

И впредь тому Так быть, клянусь! Вы плохо опекали нас!

Гермес

Ну, до других богов мне дела вовсе нет, Но сам погиб, пропал я…

Карион

Судишь правильно!

Гермес

Бывало, получал от всех торговок я С утра добра немало: слойку сдобную И мед, и фиги, как и подобает мне; Теперь — лежу, задравши ноги с голоду!

Карион

И поделом: под штраф не подводи людей,[567] От них добра имея столько!

Гермес

Горе мне! Где ты, пирог, что мне пекли в четвертый день![568]

Карион

Ты зря зовешь, мечтаешь о несбыточном!

Гермес

Где ты, нога свиная! Я едал тебя!

Карион

Попрыгай здесь в прохладе на одной ноге!

Гермес

Горячие кишки, где вы! Едал я вас!

Карион

Ну, а теперь в кишках, как видно, колики!

Гермес

Где ты, стаканчик с влагой ароматною!

Карион

(поворачиваясь к нему задом)

Вот это выпей и скорей проваливай!

Гермес

Неужто не поможешь ты товарищу?

Карион

Да в чем нужда? Коль в силах я — готов помочь.

Гермес

Ты вынеси мне хлеба пропеченного, Добудь мне мяса жертвенного, свежего, Что в жертву там приносите.

Карион

Не вынесу!

Гермес

А ведь когда ты из домашней утвари, Бывало, крал — всегда я покрывал тебя![569]

Карион

И сам, грабитель, в доле ты участвовал: От пирога кусок перепадал тебе.

Гермес

Кусок, который сам же ты съедал потом!

Карион

Делился разве я с тобой побоями, Когда меня ловили в плутовстве моем?

Гермес

Уж раз ты Филу взял, не будь злопамятным,[570] Но, ради всех богов, возьми в сожители!

Карион

Богов покинув, хочешь ты остаться здесь?

Гермес

Хочу; ведь жизнь у вас гораздо лучшая.

Карион

Неужто дезертирство — вещь почетная?

Гермес

Где лучше нам — там наше и отечество.

Карион

Да в чем же ты полезен дома будешь нам?

Гермес

«Привратником» поставьте у дверей меня.

Карион

Привратником? Да здесь ведь не придется врать.

Гермес

«Торгующим»!

Карион

И без того богаты мы! Гермес-барышник в доме нам не надобен.

Гермес

Ну, «Хитрецом»!

Карион

И хитреца не надобно: Не в хитрости теперь нужда, а в честности!

Гермес

«Водителем»!

Карион

Зачем? Наш бог прозрел теперь, Прекрасно без вожатого обходится.

Гермес

Тогда «Судьей на играх»! Как ты думаешь? Для Плутоса ведь самое пристойное В игре, в борьбе устроить состязания.

Карион

Удобно многие иметь прозвания: Вот и нашел он хлебное занятие! Недаром в списки судьи все стараются Внести себя под несколькими буквами.[571]

Гермес

Так, значит, я войду?

Карион

Войди и вымой сам, Пройдя к колодцу, внутренности жертвы ты, Чтоб показать, что ты слугой способен быть.

Входят в дом.

Эписодий восьмой

Жрец Зевса

(вбегая)

Кто скажет толком — где найти Хремила мне?

Хремил

(выходя из дома)

А что случилось?

Жрец

Что же, кроме скверного? С тех самых пор как Плутос снова зрячим стал, От голода я гибну, есть мне нечего. И это мне — жрец Зевса я спасителя!

Хремил

Да в чем же здесь причина, ради всех богов?

Жрец

Жертв приносить никто не хочет!

Хремил

Что же так?

Жрец

А то, что все богаты стали! Прежде же, Хоть бедны были, жертву приносили в храм Спасенный путешественник иль следствия Удачно избежавший. Если кто хотел Счастливое услышать прорицание, То и меня, жреца, он звал. Никто теперь Жертв больше не приносит, не приходит в храм… А вот нагадить — ходят прямо тысячи!

Хремил

И ты берешь с них, что тебе положено?

Жрец

Мне кажется, что с Зевсом я спасителем Прощусь, а сам приду сюда, останусь здесь!

Хремил

Так не робей: все к лучшему устроится По воле бога. И спаситель Зевс уж здесь. Явился сам…

Жрец

О, вести благодатные!

Хремил

Но погоди, мы Плутоса немедленно Там поместим, где пребывал он ранее: Паллады он оберегал святилище.

(Кричит в дом.)

Эй, факелы сюда подать зажженные!

(Жрецу.)

Ты их возьми, чтоб перед богом шествовать.

Жрец

Быть посему!

Хремил

Сюда ведите Плутоса.

Эксод

Из дома выходит праздничное шествие. В числе других старуха.

Старуха

А мне что делать?

Хремил

Богу посвященные Возьми горшки и их на голове неси[572] Торжественно. Ведь в платье ты расцвеченном!

Старуха

А то, за чем пришла я?

Хремил

Все устроится, И вечером придет к тебе твой юноша!

Старуха

Ну, если так и если ты ручаешься, Что он придет ко мне, то понесу горшки!

(Ставит горшки себе на голову.)

Хремил

Как не похожи эти вот горшки мои На все другие! Ведь во всех других горшках Всегда седая пена сверху плавает, А здесь — седая пена под горшком плывет!

Из дома выводят Плутоса.

Предводитель хора

Так не будем и мы тратить время, друзья, но, немного назад отступивши, Вслед за богом пойдем, провожая его подобающей случаю песней.

Хор и актеры в праздничном шествии покидают орхестру.

Ахарняне

Действующие лица

Дикеополь — землевладелец

Глашатай

Амфитей

Афинские послы — вернувшиеся из Персии

Лже-Артаб — уполномоченный персидского царя

Феор — посол, вернувшийся из Фракии

Хор стариков ахарнян

Дочь Дикеополя

Слуга Еврипида

Еврипид — трагический поэт

Ламах — военачальник

Мегарец

Две дочки мегарца

Доносчик

Беотиец

Никарх — другой доносчик

Слуга Ламаха

Крестьянин

Дружка жениха

Вестник

Без речей:

Послы

Евнухи

Фракийские наемники

Флейтисты

Подружка невесты

Две девицы

Пролог

Действие происходит на Пниксе, площади для народных собраний в Афинах. Площадь пуста. Появляется Дикеополь с мешком за спиной.

Дикеополь

Уже не раз тоска мне душу мучила. Две или три всего и было радости, А горя — больше, чем песку на дне морском. Когда ж я рад бывал по-настоящему? Да, вспомнил. Видел я, как взятку выблевал Клеон.[574] Вот это было удовольствие! Я ликовал тогда. Спасибо всадникам За это дело, Греции достойное! Зато уж и печаль была трагической: Разинув рот, я драмы ждал Эсхиловой И слышу вдруг: «Хор Феогнида[575] выступит». Какое сразу сердцу потрясение! Еще приятный случай: после Мосха нам Спел Дексифей[576] мелодию фиванскую. Недавно шею насмерть чуть не вывихнул, Когда Хэрид[577] вдруг вверх повел мелодию. Но все-таки с тех пор, как умываюсь я, Ни разу так глаза не ело щелоком, Как нынче. Ведь народное собрание С утра должно начаться. Что ж безлюден Пникс?[578] На рынке шум. Забегали афиняне: От красных жгутьев[579] стражников спасаются! Пританы[580] не идут. Они не вовремя Придут, и сразу толкотня поднимется. Помчится каждый на места на первые, Все скопом ринутся. А вот о мире-то Не думают они. О город, город мой! Всегда являюсь первым на собрание, Сижу и принимаюсь в одиночестве Вздыхать, считать, рыгать, чесаться, волосы Выдергивать, скучать, трещать, позевывать. А мыслями я в поле, мира жажду я. Мне город мерзок. О село желанное! Там не кричит никто: «Купите уксусу!», «Вот угли! Масло!» Это там не водится: Там все свое, и нет там покупателей. Сегодня с твердым я пришел намереньем Кричать, мешать, стучать, бранить ораторов, Лишь только не о мире говорить начнут. Уж полдень. Наконец пританы прибыли… Как я сказал, все так и получается: Все устремились на скамью переднюю.

Глашатай

Вперед пройдите! Пройдите все на место освященное!

Вбегает Амфитей.[581]

Амфитей

Что, началось?

Глашатай

Кому угодно выступить?

Амфитей

Мне.

Глашатай

Кто ты?

Амфитей

Богоравный.

Глашатай

Человек ты?

Амфитей

Нет. Бессмертен я. Был Амфитей, Деметры[582] сын И Триптолема. А Келей[583] был сын его, Который на моей женился бабушке И был отцом Ликину, моему отцу, Бессмертен я. Богами мне поручено, И только мне, мир заключить с лаконцами. Но и бессмертному нужны прогонные, А не дают пританы…

Глашатай

Ну-ка, стражники!

Амфитей

О Триптолем с Келеем, помогите мне!

Стражники выталкивают Амфитея.

Дикеополь

О граждане пританы! Вы собрание Обидели, прогнав того, кто вызвался Мир заключить, щиты повесив на стену.

Глашатай

Сиди-ка молча!

Дикеополь

Нет, молчать не стану я, Пока дела вы к миру не направите.

Глашатаи

Посланники вернулись от царя.[584]

Дикеополь

Какой там царь! Плевал я на посланников, Послов, ослов и всяческих мошенников.

Глашатай

Молчать!

Входят послы.

Дикеополь

Ба, что за платье! Ай да Персия!

Посол

Отправили вы нас к царю великому С тем, чтоб платить нам по две драхмы суточных, В архонтство Эвфимена.[585]

Дикеополь

Сколько драхм ушло!

Посол

В полях Каистра[586] нам пришлось помучиться, Пришлось блуждать, укрывшись балдахинами, В повозках лежа, обложась подушками, Изнемогая…

Дикеополь

(в сторону)

Повезло мне, видимо, Когда у вала я валялся в мусоре.

Посол

Пить, как гостям, случилось через силу нам Из чаш стеклянных, золотых, серебряных Вино несмешанное, сладкое…

Дикеополь

О город мой, Ты видишь — издеваются посланники.

Посол

У варваров считаются мужчинами Лишь те, что могут есть и пить без удержу.

Дикеополь

(в сторону)

У нас — развратники и толстозадые.

Посол

Прошло три года — во дворец явились мы. Но царь взял войско и пошел в отхожее. Полгода он сидел в горах из золота.

Дикеополь

И что же, долго вытирал он задницу?

Посол

До новолунья. А затем вернулся он И принял нас, кормил быками целыми На вертеле.

Дикеополь

Да кто ж видал когда-нибудь На вертеле быков? Вранье бесстыдное!

Посол

Однажды птицу подали огромнее, Чем Клеоним.[587] Она зовется уткою.

Дикеополь

И на такую утку столько драхм ушло!

Посол

Мы Лже-Артаба к вам сюда доставили. Царево Око.

Входит Лже-Артаб в сопровождении евнухов.

Дикеополь

Боги всемогущие! Твой глаз не меньше люка корабельного.[588] Что, мыс ты огибаешь? Ищешь пристани? Не веки это — бурдюки тяжелые…

Посол

Так доложи, пожалуйста, афинянам Все то, о Лже-Артаб, что царь велел тебе.

Лже-Артаб

Иарт сатрапа кривда артапсамана.

Посол

Понятно ли?

Дикеополь

Не понял я ни капельки.

Посол

Он говорит, что царь пришлет вам золото. Скажи-ка громче и яснее: «зо-ло-то».

Лже-Артаб

Нет злота вам, ионай рыхлозадые.

Дикеополь

О горе, слишком ясно!

Посол

Что же понял ты?

Дикеополь

Что понял я? Назвал он рыхлозадыми Ионян, ждущих золота от варваров.

Посол

Да нет, шла речь о ящиках для золота.

Дикеополь

Какие ящики! Прохвост несчастнейший! Уйди. Я сам сумею расспросить его. Ну, говори мне ясно и отчетливо, Не то тебя исколочу я до крови, — Пришлет ли царь обещанное золото?

Лже-Артаб отрицательно качает головой.

Так, значит, нам послы морочат голову?

Лже-Артаб и евнухи кивают утвердительно.

Кивнули эти люди мне по-гречески. Похоже, что живут они поблизости. Ба, одного я узнаю из евнухов. Ведь это же Клисфен,[589] сынок Сибиртия![590] Ты, похотливый, с выбритою задницей. Ты, обезьяна, с бородою длинною, — Да как ты вздумал нарядиться евнухом? А это кто такой? Стратон,[591] конечно же!

Глашатай

Садись, молчи! Совет афинский просит Око Царское Откушать в Пританее.[592]

Послы и Лже-Артаб уходят.

Дикеополь

Режут заживо! Чтоб я еще чего-то ждал и мучился, А им — почет, приемы безотказные? Ну нет! Задумал дело я великое… Эй, Амфитей, куда пропал?

Вбегает Амфитей.

Амфитей

Да вот он я.

Дикеополь

Вот восемь драхм. Возьми их и со Спартою Мир заключи, но лишь для одного меня, И для детей моих, и для жены моей, А вы в послов играйте, ротозеи вы!

Амфитей уходит.

Глашатай

Феор,[593] посланник при Ситалке![594]

Входит Феор.

Феор

Вот он я.

Дикеополь

Теперь другого привели мошенника.

Феор

Не пробыли бы долго мы во Фракии…

Дикеополь

(в сторону)

Не пробыли, когда бы не платили вам.

Феор

Когда б не занесло снегами Фракию И реки не замерзли в пору самую, Как Феогнид в театре приз оспаривал. Все это время пировал с Ситалком я. Необычайно предан он афинянам. На всех стенах в знак этой дружбы искренней Он написал: «Афиняне хорошие». А сын его, которого в афиняне Мы здесь произвели, колбас аттических[595] Поесть желает и помочь отечеству Просил отца. И тот клялся за выпивкой Помочь такою ратью, что афиняне Воскликнут: «Саранча идет во множестве».

Дикеополь

Пусть смерть ко мне придет, коль ты правдивое Одно хоть слово, кроме саранчи, сказал.

Феор

И вот храбрейший из народов Фракии Он к вам прислал.

Дикеополь

Уж это дело ясное!

Глашатай

Сюда, фракийцы, что с Феором присланы!

Появляются фракийцы.

Дикеополь

Да что же это?

Феор

Одоманты[596] — воины.

Дикеополь

Какие одоманты? Это что, скажи? Зачем же так их обкорнали спереди?

Феор

Назначьте им две драхмы содержания — И стрелами засыплют всю Беотию.[597]

Дикеополь

Им — по две драхмы в сутки? Им, обтяпанным? Да ведь застонут люди корабельные, Оплот Афин!

Тем временем фракийцы похищают чеснок у Дикеополя.

Ах, горе! Горе-горькое! Чеснок украли одоманты-жулики! Чеснок отдайте!

Феор

Отойди, несчастнейший! Не подходи к ним, если начесночились.

Дикеополь

Да как же вы, пританы, допускаете, Чтоб это дома я терпел от варваров? Я против продолжения собрания По поводу фракийцев. Было знаменье: Сейчас мне с неба на голову капнуло.

Глашатай

Фракийцы пусть придут к началу месяца: Собрание распущено пританами.

Дикеополь остается один.

Дикеополь

Ах, горе! Сколько загубил похлебки я!

Вбегает Амфитей.

Но вот и Амфитей из Лакедемона.[598] Здорово, Амфитей!

Амфитей

Дай отдышаться мне. Бегом бегу я от ахарнских жителей.

Дикеополь

А что такое?

Амфитей

С миром я спешу к тебе, И вот об этом старики разведали, Ахарняне, народ суровый, кряжистый, Безжалостный, вояки марафонские,[599] И ну кричать: «Подлец, подлец негоднейший! Ты мир несешь, а виноград наш вытоптан». Они камней плащи набрали полные, А я — бежать. Они — за мною с криками.

Дикеополь

И пусть кричат. Но мир принес ты все-таки?

Амфитей

Принес, принес. И целых три образчика. Вот пятилетний. От него отведай-ка.

Дикеополь

(отпивает глоток из первой бутылки)

Тьфу, дрянь!

Амфитей

А что?

Дикеополь

Совсем он мне не нравится: Смолой разит и подготовкой воинов.

Амфитей

Попробуй-ка теперь десятилетнего.

Дикеополь

(пьет из второй бутылки)

Нет, этот сильно отдает посольствами, А также проволочками союзников.

Амфитей

Тогда хлебни-ка ты тридцатилетнего На суше и на море.

Дикеополь

Боги милые! Ведь это ж пахнет нектаром, амвросией, А не пайком трехдневным[600] продовольственным. Так и журчит: «Ступай, куда захочется!» Беру его для возлиянья мирного, Пускай себе подавятся ахарняне! А я, свободный от войны и горестей, Домой пойду и справлю Дионисии.

Уходит.

Амфитей

А мне спасаться от ахарнян следует.

Убегает.

Парод

Улица в Афинах. Друг против друга стоят два дома. Вбегают разгневанные старики ахарняне.

Предводитель первого полухория

Строфа 1

Эй, сюда! Беги, преследуй, всех прохожих расспроси, Где беглец? Ведь, право, стоит, чтобы город наш его Изловил.

(Зрителям.)

Так вот, скажите, если ведомо кому, Где беглец, куда девался, договор куда унес.

Первое полухорие

Он удрал, он исчез! Нет следа, горе мне! Стал я стар, стал я слаб. В молодости с полною корзиною Угля на плечах Я бы мог догнать Самого Фаилла,[601] и теперь не скрылся б, Так легко не улизнул бы Этот мироносец от меня.

Предводитель второго полухория

Антистрофа 1

Но теперь, когда исчезла гибкость прежняя в ногах И почти не держат ноги Лакратида-старика, Убежал он. Непременно мы догнать его должны, Чтобы нас, ахарнян старых, он не высмеял потом.

Первое полухорие

Зевс-отец! Сонм богов! Он посмел заключить Мир с врагами. Они Разорили земли наши. Ненависть Все растет к врагам. Нет покоя мне До тех пор, пока их земли не разграблю. У меня они поплачут! Виноград мой не топтать врагам.

Предводитель первого полухория

Да! Искать его должны мы, стиснув камень в кулаке, Шаг за шагом гнать, покамест не найдется наконец. Век швырял в него бы камни и усталости не знал!

Дикеополь

(за сценой)

Тишина! Благоговенье.

Предводитель второго полухория

Все молчите. Ведь слыхали вы к молчанию призыв? Вот он, тот, кого мы ищем. Ну-ка, в сторону, сюда, Отойдем. Смотрите, с жертвой он выходит из ворот.

Дикеополь выходит из дома с женой, дочерью и рабами.

Дикеополь

Тишина! Благоговенье![602] Пройди чуть-чуть вперед, корзиноносица, Фалл приподнять прошу повыше Ксанфия.[603] Поставь корзину, дочь, приступим к таинству.

Дочь

А ты подай сюда мне ложку, матушка, Пирог я этот оболью подливкою.

Дикеополь

Вот так, прекрасно. Дионис, владыка наш, Хочу, чтобы любезно приношение Ты принял от меня и от семьи моей И чтобы мог счастливо я отпраздновать Вдали от войн святые Дионисии. Тридцатилетний мир, пойди на пользу мне! Неси корзину, дочь. Гляди красавицей, Держись смелей. Как счастлив тот, которому Женой ты будешь и щенят наделаешь, Чтобы, как ты, под утро воздух портили. Иди вперед. Смотри, не будь разинею: В толпе стянуть недолго драгоценности. Эй, люди, фалл повыше поднимите вы, Идите позади корзиноносицы. А я — за вами, с песнею фаллической. А ты, жена, ты с крыши на меня гляди.

Праздничное шествие направляется через орхестру.

Поет.

Фалес,[604] приятель Вакха ты, Любитель кутежей ночных, И мальчиков, и женщин! Шесть лет прошло. И вот опять Тебе молюсь, вернувшись в дом. Мир заключил я для себя. Довольно горя, хватит битв! Ламахи надоели! Во много раз приятнее, Фалес, Фалес, Застать в лесу за кражею валежника Рабыню молодую Стримодорову, Фракиянку, схватить ее, поднять ее И повалить на землю… О Фалес, Фалес! Пируй же, друг. Опохмелишься утром ты, Хлебнув из чаши мира многолетнего, А щит в дыму, над очагом, висит пускай.

Хор бросается на Дикеополя. Домочадцы разбегаются.

Предводитель хора

Вот он, тот, кого мы ищем! Камнем, камнем, камнем, камнем Каждый стукнет подлеца! Бей его! Бей его!

Дикеополь

Строфа 2

О Геракл! Да что же это? Разобьете мне горшок!

Первое полухорие

Мы побьем тебя камнями, слышишь, мерзкая башка!

Дикеополь

О старейшины ахарнян, за какую же вину?

Первое полухорие

Спрашивать еще посмел он. Что за гнусный негодяй! Ты — отечества предатель. Ведь из нас один лишь ты В договор вступил с врагами. Как глядишь ты мне в глаза?

Дикеополь

Выслушать причины мира я прошу вас, выслушать!

Первое полухорие

Слушать станем? Нет, погибни! Дождь камней на тебя!

Дикеополь

Нет, послушайте сначала. Перестаньте же, друзья!

Первое полухорие

Передышки не дам! Даром слов не теряй. Ненавистнее ты, Чем проклятый Клеон. На подошвы бы резать Клеонову кожу.

Предводитель хора

Я речей твоих болтливых слушать вовсе не хочу. Мир со Спартой заключил ты, я за это отомщу.

Дикеополь

Люди добрые, лаконцев вы оставьте в стороне И услышьте, справедлив ли заключенный договор.

Предводитель хора

Как он может быть хорошим, если с теми заключен, Кто ни клятвы, ни присяги, ни богов не признает?[605]

Дикеополь

Я уверен, что спартанцы, на которых злимся мы, Не во всех повинны бедах, что терзают нас теперь.

Предводитель хора

Не во всех? Мерзавец гнусный! Ты осмелился сказать Мне в лицо слова такие? И еще пощады ждешь?

Дикеополь

Не во всех, замечу снова, не во всех! И я бы мог Доказать, что и спартанцы много вынесли обид.

Предводитель хора

Вещь ужасную сказал ты, душу самую потряс: Ты способен перед нами быть защитником врагов.

Дикеополь

Если вздор скажу и если большинству не угожу, Голову склонив на плаху, речь согласен я держать.

Предводитель хора

Почему жалеем камни? Отвечайте, земляки! Почему же краской крови не окрасим подлеца?

Дикеополь

Вы опять уже объяты черным чадом ярости. О ахарняне, неужто не дадите мне сказать?

Предводитель хора

Не хотим тебя мы слушать!

Дикеополь

Значит, гибель мне грозит!

Предводитель хора

Пусть умру, коль слушать стану!

Дикеополь

Нет, постойте, старики!

Предводитель хора

Знай, что ты сейчас погибнешь.

Дикеополь

Ну, так я вам покажу! Из друзей любезных ваших самых милых я убью. Я заложников-ахарнян захватил и заколю.

Вбегает в дом.

Предводитель хора

Это что же за угроза? Поразмыслим, земляки, Чем ахарнянам грозит он? Не ребенка ли чьего Он унес и дома спрятал? Почему так дерзок он?

Дикеополь выносит из дома нож и корзину с углем. Поставив корзину наземь, он заносит над ней нож.

Дикеополь

Что ж? Пожалуйста, бросайте. Но вот этих я убью. Посмотрю, кому забота есть об угольях еще?

Предводитель хора

Горе мне! С корзиной этой мы по дему земляки! Ты угрозу в исполненье, я молю, не приводи!

Дикеополь

Антистрофа 2

Нет, убью. Теперь кричите, я не стану слушать вас.

Второе полухорие

Неужели ты погибнешь, о корзинка, милый друг?

Дикеополь

Говорил и я недавно — вы не слушали меня.

Второе полухорие

Мы теперь согласны слушать. Если хочешь, говори, Почему ты любишь Спарту, чем хорош Лакедемон. Я свою корзинку с углем не намерен предавать.

Дикеополь

Побросать на землю камни потрудитесь-ка сперва!

Второе полухорие

Камни брошены на землю. Ты свой нож убери.

Дикеополь

Да смотрите, чтобы камни не застряли вдруг в плащах.

Второе полухорие

Все на землю стрясли На твоих мы глазах! Без уверток и ты Свой кинжал убери. Видишь, ветер пустые плащи развевает.

Дикеополь

Ну наконец-то замолчать надумали. Парнесских углей[606] чуть не погубили вы — И все из-за ахарнской вашей глупости. Корзина с углем, словно каракатица, Меня со страху сажею измазала. Беда, когда ударит дикость в голову, — Начнут кричать, начнут швырять каменьями, Не выслушают слова справедливого. Ведь я хотел, склонив на плаху голову, Сказать, что мог, в защиту Лакедемона, А голова мне дорога, поверьте уж!

Первое полухорие

Строфа 3

Ну что ж, говори! И плаху сюда Скорее тащи. Что можешь ты знать, Несчастный наглец? Я мысли твои Услышать хочу.

Предводитель первого полухория

Такое сам поставил ты условие: Так ставь же плаху здесь и речь начни свою.

Дикеополь выносит из дома плаху.

Дикеополь

Сейчас начну, смотрите, плаха — вот она. А вот оратор — маленький, малюсенький. Не беспокойтесь, не начну увиливать, Я в пользу Спарты все скажу, что думаю. И все-таки мне страшно. Ведь известен мне Крестьянский нрав: тогда они радехоньки, Когда какой-нибудь мошенник хвалит их И город их, за дело ли, без дела ли. Тогда они не видят, что обмануты. И стариков я знаю — этим только бы В суде принять решение колючее. Немало сам я от Клеона вытерпел[607] В прошедший год — и все из-за комедии. Он притащил в Совет меня, и столько он Здесь лжи, и клеветы, и брани выблевал, Что, право, недалек я был от гибели — Я чуть не захлебнулся нечистотами. Позвольте же пред тем, как стану речь держать, Мне нарядиться самым жалким образом.

Второе полухорие

Антистрофа 3

Виляешь зачем? И медлишь к чему? Пусть Гиероним[608] Невидимый шлем Своих тебе даст Чернейших, густых, Лохматых волос.

Предводитель второго полухория

Зови на помощь хитрости Сизифовы[609] — Здесь никаких лазеек не отыщется.

Дикеополь

Ну что ж, пришла пора собраться с силами. Идти мне надо к дому Еврипидову.

Стучит в дверь Еврипидова дома.

Эписодий первый

Дикеополь

Эй, раб!

Слуга

Кто там?

Дикеополь

Что, Еврипида дома нет?

Слуга

Он дома и не дома. Коль умен — пойми.

Дикеополь

Как, дома и не дома?

Слуга

Точно так, старик, — Умом умчался, складывает песенки. Не дома, значит. Сам же наверху сидит, Творит трагедию.

Дикеополь

Поэт блаженнейший! Ведь даже раб твой преисполнен мудрости! Зови его!

Слуга

Нельзя позвать.

Уходит в дом.

Дикеополь

Ну, все-таки? Ведь не уйду, а в дверь стучаться стану я. Эй, Еврипид, эй, Еврипидушка! Послушай, если только смертных слушаешь, Я, Дикеополь из Холлид,[610] зову тебя.

Еврипид

(из дома)

Мне некогда.

Дикеополь

Пусть выкатят тебя!

Еврипид

(все еще не показываясь)

Нельзя!

Дикеополь

Да можно же!

Еврипид

Что ж, выкачусь. Пешком спускаться некогда.

При помощи театральной машины декорация, изображающая дом Еврипида, поворачивается, так что зритель видит внутренность дома. Еврипид сочиняет, лежа на постели; по стенам развешаны костюмы героев из его трагедий, в углу свалена различная бутафория. Рядом с Еврипидом его слуга.[611]

Дикеополь

О Еврипид!

Еврипид

Что скажешь?

Дикеополь

Ноги вверх задрал? Спустил бы их. И вправду, хромоногие Твои герои. У тебя, наверное, Тряпье найдется. Ведь недаром нищие Герои драм твоих. Молю покорнейше, Из драмы старой дай лохмотья жалкие: Пред хором речь держать я должен длинную. Не так скажу — казнят меня немедленно.

Еврипид

Какие же лохмотья? Уж не эти ли? В них выступал Эней,[612] старик несчастнейший.

Дикеополь

Нет, не Энея. Есть еще несчастнее.

Еврипид

Не Феникса ль слепого?

Дикеополь

Нет, не Феникса. Другого. Он еще несчастней Феникса.

Еврипид

Какое же еще желаешь рубище? Ты говоришь про Филоктета нищего?

Дикеополь

Нет, тот куда, куда, куда беднее был!

Еврипид

Наверное, ты хочешь взять вонючее Тряпье Беллерофонта хромоногого?

Дикеополь

Нет, не Беллерофонта, хоть и этот был И хром, и нагл, и мастер разглагольствовать.

Еврипид

Ах, Телефа-мисийца!

Дикеополь

Верно, Телефа. Я умоляю, дай его мне рубище.

Еврипид

Эй, раб! Подай ему лохмотья Телефа, Они лежат среди рванья Фиестова,[613] Над тряпками Ино́.

Раб приносит лохмотья.

Возьми, пожалуйста.

Дикеополь

(рассматривая на свет лохмотья, которые состоят почти из одних дыр)

О Зевс! Насквозь ты видишь все поистине. Принаряди ж меня как можно жалостней.

(Еврипиду.)

Ты, Еврипид, уж удружил однажды мне, Так дай же все, что требуется к рубищу. Колпак мисийский[614] нужен мне на голову: Сегодня должен я сойти за нищего, Собой остаться, не собой представиться. Меня узнают зрители комедии, Зато хористы будут одурачены, И я легко речами заморочу их.

Еврипид

Я дам. Ведешь разумно дело тонкое.

Дикеополь

Ты счастлив будь, а Телеф… нет, молчу, молчу. Ну ладно! Словесами я наполнился. Теперь лишь посох требуется нищенский

Еврипид

Возьми его, и прочь от врат от каменных!

Дикеополь

О сердце, видишь, гонят, гонят прочь меня! А для наряда не хватает многого. Будь вкрадчив, нагл, пронырлив. Еврипид, теперь Корзинку из-под лампы дай прожженную.

Еврипид

Зачем тебе корзинка, о несчастнейший?

Дикеополь

Да низачем. И все же взять мне хочется.

Еврипид

Ну, знаешь, надоел ты. Прочь проваливай!

Дикеополь

Увы! Будь счастлив ты, как мать твоя счастливая.

Еврипид

(давая ему дырявую корзину)

Ступай же прочь!

Дикеополь

Нет, об одном-единственном Прошу. Дай мне с отбитым краем чашечку.

Еврипид

Возьми, чтоб ты пропал! Вот гость докучливый!

Дикеополь

(в сторону)

Куда докучливей твои творения!

(Громко.)

Еще, мой Еврипид, одно, последнее, Дай мне горшок, закупоренный губкою.

Еврипид

Ты всю растащишь у меня трагедию. Возьми и убирайся.

Дикеополь

Ухожу теперь.

(Делает несколько шагов и возвращается.)

Ну что мне делать? Без одной вещицы я Погибну. Слушай, Еврипид любезнейший, Ее возьму и не приду вовеки я; В корзину положи засохшей зелени.

Еврипид

Моя погибель! На. Прощай, трагедия!

(Дает зелень.)

Дикеополь

Нет, кончено, иду. И верно, слишком я Докучлив стал, презрев печаль властителей. Ох, горе мне, ох, смерть моя! Про главное Совсем забыл, а в нем-то все спасение. Милейший мой, сладчайший Еврипидушка, Погибнуть мне, коль попрошу когда-нибудь Еще чего. Одно, одно, последнее! Дай ты мне травки из запасов матери.[615]

Еврипид

Он обнаглел. Замкните двери крепкие!

Декорация поворачивается, принимая прежнее положение.

Дикеополь

Без травки, сердце, нам идти приходится. Ты знаешь, на какую битву вышли мы, Спартанских граждан защищать намерившись. Вперед же, сердце! Подошли к пределу мы. Стоишь? Но Еврипида в изобилии Вкусил ты. Он за нас. О сердце бедное! Иди туда, чтоб там на плаху голову Склонить и все, что пожелаешь, высказать. Смелей, вперед! О сердце, я дивлюсь тебе.

Хор

Что сделаешь ты, что ты скажешь теперь? Бесстыжий, бесчувственный ты человек! Ты городу в залог представил голову. Ты против всех один решился выступить. Нет, он не дрожит пред делом таким. Ну что ж, говори, раз сам пожелал!

Эписодий второй

Дикеополь

Простите, зрители, что, нищим будучи, Афинянам о деле государственном Сказать хочу, к тому ж еще в комедии. Но правду знает даже и комедия. Речь будет необычная, но честная. На этот раз не сможет клеветать Клеон, Что при гостях злословлю я о родине. Гостей покамест нет; не едут с податью И не спешат военные союзники. Сегодня здесь просеянные граждане: Метеки[616] — это шелуха афинская. Так вот: к спартанцам ненависти полон я. По мне, пожалуй, Посейдон, Тенарский бог,[617] Пускай дома обрушит им на голову. Мой виноград врагами тоже вытоптан. Но все-таки — ведь здесь друзья присутствуют — Зачем одних спартанцев обвиняем мы? Ведь среди нас — речь не о целом городе, Запомните, речь не о целом городе — Людишки есть негодные, беспутные, Бесчестные, фальшивые, доносчики. Фискалят, видя плащики мегарские, Чеснок заметят, свинку или зайчика, Увидят тыкву или соли горсточку — «Мегарское!» вскричав, доносят тотчас же. Да это мелочь, это так уж принято. Но вот в Мегарах, после игр и выпивки, Симефу-девку молодежь похитила. Тогда мегарцы, горем распаленные, Похитили двух девок у Аспасии.[618] И тут война всегреческая вспыхнула, Три потаскушки были ей причиною.[619] И вот Перикл, как олимпиец, молнии И громы мечет, потрясая Грецию. Его законы, словно песня пьяная: «На рынке, в поле, на земле и на море Мегарцам находиться запрещается». Тогда мегарцы, натерпевшись голода, Спартанцев просят отменить решение, Что из-за девок приняли афиняне. А нас просили часто — мы не сжалились. Тут началось бряцание оружием. «Вот не бряцали б», — скажут. Но, помилуйте, Что оставалось им? Когда б серифского[620] Щенка конфисковал лакедемонянин, Хозяин утлой лодки, усидели бы Вы дома? Нет. Вы бы спустили на воду Судов три сотни. Город бы наполнился Военным гулом, триерархов[621] криками. Раздача денег. Судно оснащается. Заполнен портик. Рядом отмеряется Паек. Меха и бочки закупаются, Чеснок, маслины, луковки корзинами, Венки, флейтистки, сельди, зуботычины. А в гавани строгают веслам лопасти, Уключины скрипят, гребцы меняются. Фанфары, флейты и свистки сигнальные. Вот так бы поступили вы. Не думали, Что Телеф это знает? Ах вы, глупые!

Предводитель первого полухория

Каков нахал! Подлец, подлец негоднейший! Ты, нищий, речь нам говорить отважился И обругать осмелился доносчиков?

Предводитель второго полухория

Мне Посейдон свидетель, правду сущую Он говорит, ни в чем обмана не было.

Предводитель первого полухория

Пусть правду, но ему молчать пристало бы. Нет, не на радость речь держать решился ты.

Предводитель второго полухория

(первому полухорию)

Эй, ты, куда? Постой-ка! Если вздумаешь Его ударить, сразу сам поплатишься.

Завязывается драка.

Первое полухорие

Ламах, поспеши, глазами сверкни, На помощь! Горгона[622] на шлеме твоем. Сюда, о Ламах, о друг и земляк! Эй, полководцы, храбрые воители! На помощь скорее спешите сюда, Я в битву уже с врагами вступил.

Эписодий третий

Из своего дома выходит Ламах.

Ламах

Откуда клич услышал я воинственный? Кому помочь? Кого пугать расправою? Кто из чехла Горгону вызвал криками?

Дикеополь

Ламах-герой! О меч, о сечь геройская!

Первое полухорие

Ламах, вот человек, который город наш Давно уже поносит речью мерзкою.

Ламах

Ты, нищий, город поносить осмелился?

Дикеополь

Ламах-герой, прошу, помилуй нищего, Когда сболтнул он что-нибудь неладное.

Ламах

Что говорил ты? Повтори.

Дикеополь

Не помню.

Ламах

Как?

Дикеополь

Меня тошнит от страха пред оружием. Прошу, оставь подалее страшилище.

(Показывает на щит Ламаха.)

Ламах

(кладет щит)

Ну вот.

Дикеополь

Переверни его, пожалуйста.

Ламах

(кладет щит выпуклой стороной вниз)

Готово.

(Теперь щит напоминает плевательницу.)

Дикеополь

(наклоняясь над щитом)

Из султана дай мне перышко.

Ламах

Возьми перо.

Дикеополь

И подержи мне голову. Хочу сблевать: не выношу султанов я.

Ламах

(видя, что Дикеополь засовывает перо себе в горло)

Эй, погоди! Пером ты рвоту вызовешь? Ведь это ж перья…

Дикеополь

Да, скажи, пожалуйста, Чьи это перья? Индюка, наверное.

Ламах

Умрешь, подлец!

Дикеополь

Ламах, ты ошибаешься. Здесь ты бессилен. Если же всесилен ты, Что ж не насилуешь? С тобой оружие.

Ламах

Ты, нищий, полководцу отвечаешь так?

Дикеополь

Какой я нищий?

Ламах

Кто же, как не нищий, ты?

Дикеополь

Кто? Гражданин я честный,[623] не искал наград. Пришла война — и сразу стал я в первый ряд. Пришла война — ты сразу получил оклад.

Ламах

Но я же избран…

Дикеополь

Да, тремя кукушками. Вот мир и заключил я. Отвратительно Глядеть, как старики в строю сражаются, А ты и молодежь, тебе подобная, На жалованье едете во Фракию, Гиппархиплуты. Тисаменожулики. А то к Харету или же в Хаонию,[624] Геретофармазоны, Гиперхитрые, В Хитрину, в Камарину[625] с поручением.

Ламах

Но избраны же мы!

Дикеополь

А что причиною Тому, что вы при должности и в денежках, Другие ж — никогда?

(Обращается к одному из ахарнян.)

Вот, Марилад, скажи: Ты сед, а быть послом тебе случалось ли?

(Марилад отрицательно качает головой.)

Вот видишь, нет. А деловит и сведущ он. А ты, Дракилл, а ты, Принид, ты, Эвфорид,[626] — Вы были в Экбатанах[627] и в Хаонии? Нет, не были. Ламах же и Кесиры[628] сын Там были. А недавно и на складчину Им не хватало. «Прочь!» — Друзья кричали им И осыпали руганью отборною.

Ламах

О демократия! Стерпеть возможно ли?

Дикеополь

Конечно, нет, когда Ламах без должности…

Ламах

Так вот, со всеми я пелопоннесцами Всегда сражаться буду и оружием Преследовать на суше их и на море.

Входит в свой дом.

Дикеополь

Я ж объявляю, что с пелопоннесцами, С мегарцами и всеми беотийцами Торгую. А Ламах здесь не участвует.

Уходит.

Парабаса

Предводитель хора

Побеждает он мудрою речью своей, согласятся афиняне мирный Заключить договор. Ну-ка, скинем плащи и попляшем мы в такт анапестам. Ведь с тех пор как поэтом учитель наш стал и в комедии хор возглавляет,[629] Он ни разу еще об искусстве своем говорить не решался в театре. Клевету на него возводили враги, безрассудным афинянам лгали, Будто город родной и афинский народ поднимает в комедии на смех. Оправдаться сегодня ему надлежит, чтоб о нем изменили вы мненье. Утверждает поэт, что немалые он перед вами имеет заслуги. Это он научил, чтоб не верили вы чужеземца неверному слову, Чтоб с восторгом не слушали льстивую речь, не зевали за делом гражданским. Прежде было нетрудно послам городов обмануть вас, начав с обращенья: «О фиалковенчанные!»[630] Стоило лишь услыхать вам приятное слово О венках и фиалках — и в этот же миг вам уже не сиделось на месте. Или если какой-нибудь ласковый льстец говорил о «блестящих Афинах», Он всего добивался от граждан, хотя и селедка бывает блестящей. Вот заслуги учителя. Множеством благ вы обязаны слову поэта. Он еще показал, как народная власть в городах управляет союзных. И поэтому, если послы городов привезут нам, афиняне, подать, То прибудут они потому, что хотят наилучшего видеть поэта. Ведь недаром согражданам этот поэт говорил безбоязненно правду. Слава так далеко по земле разошлась о великой отваге поэта, Что персидский владыка к спартанским послам обратился сначала с вопросом, Кто из греков на море сильней, а затем он спросил у послов у лаконских: «А которых из греков известный поэт порицает особенно часто?» «Те, — сказал он, — которых ругает поэт, несомненно становятся лучше. И, конечно, победа достанется тем, кто советчика видит в поэте». Вам поэтому мир предлагают сейчас и условием ставят лаконцы Наш отказ от Эгины.[631] Не то чтоб они чрезвычайно пеклись об Эгине — Здесь не в острове дело. Желают они отобрать у афинян поэта. Вы ж его никому отдавать не должны: он расскажет в комедии правду. Он берется хорошему вас научить, чтобы вечно вы счастливы были. Он не станет вам льстить, мзды не станет сулить, не захочет ни лжи, ни обмана, Он не будет хитрить и чрезмерно хвалить, он хорошему граждан научит. Пусть плетет Клеон свои хитрости, Пусть грозит клеветой, строит козни пусть. Справедливость со мной и добро со мной. С ними в бой иду. Кто сказать бы мог, Будто городу я послужить не рад. Я не то, что он, трус поганый.

Первое полухорие

Ода

Ты, ахарнская муза, приди, Ты, как пламя, приди, как огонь, Ты лети, словно искры летят, Словно дым от горящих углей. А на угольях жарится рыбка И подливку готовят фасосскую,[632] А в углу месят хлеб. Так приди же, о сельский напев, Сильный, радостный, полный огня! Приходи же скорее!

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Старцы дряхлые, в обиде мы на город наш родной. Мы о том и не гадали, в битвах бедствуя морских, Что лишите нас почета, что ужасно будем жить. Вы начать готовы дело против слабых стариков, Чтобы риторы-мальчишки[633] потешались на суде. Что теперь от нас осталось? Песня спета до конца. Посох — вот опора наша, наш хранитель — Посейдон. Мы стоим перед трибуной, шевеля беззубым ртом, Ничего уже не видя, кроме этого суда, А мальчишка, заручившись благосклонностью судей, Ловко хлещет нас речами, мечет быстрые слова. Как ножи, его вопросы, что ни скажет — западня. Рвет на части он Тифона,[634] и сбивает, и страшит. Старец шамкает губами и уходит осужден. А потом страдает, плачет, говоря своим друзьям: «Что на гроб себе скопил я, забирают по суду».

Второе полухорие

Антода

Не годится, чтоб старец седой Погибал у судейских столов. Многотрудную прожил он жизнь, Много пота он пролил в бою, В Марафонской участвовал битве, Послужил он родимому городу. В Марафоне тогда Неприятеля гнали мы прочь. А сегодня нас гонит подлец. Что ответишь ты, Марпсий?[635]

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Правда, разве справедливо, чтобы дряхлый Фукидид[636] Погибал, вступивши в тяжбу с этим скифским дураком, С болтуном, фискалом мерзким, чей отец Кефисодем?[637] Я был полон состраданья, горько плакал я, когда Старика наемник скифский на суде припер к стене. Нет, Деметрою клянусь я, был бы молод Фукидид, Он такого б поношенья даже грекам не простил, А Эвафлов бы десяток для начала он свалил, Он бы крикнул — и от крика скифских тысячи стрелков Пали б наземь. Он побил бы всю их скифскую родню. Но уж раз вы не даете старикам спокойно спать, То судите хоть отдельно стариков и молодых, Чтоб защитником у старых выступал старик седой, У мальчишек — толстозадый говорун Алкивиад.[638] Чтоб отныне наказанье устанавливал в суде Молодой для молодого, а для старого — старик.

Эписодий четвертый

Из дома с плетью из ремней выходит Дикеополь.

Дикеополь

Вот рынка моего границы новые, Здесь торговать дозволено беотянам, Пелопоннесцам и мегарцам, только бы Чтоб не Ламах, а я был покупателем. Надсмотрщиками рынка я по жребию Избрал вот эти ремешки лепрейские.[639] Вход запрещен фискалам, и доносчикам, И всяким разным там осведомителям. Теперь схожу и за столбом, где высечен Мой договор,[640] чтоб виден был на площади.

(Уходит в дом.)

Входит мегарец с двумя девочками.

Мегарец

Афинский рынок, радость ты мегарская! Мы по тебе скучали, как по матери. Ну, дочери, отцово наказание, Ищите хлеба, может, где и сыщете. Послушайте, не скажут ли желудки вам, Что лучше — быть голодной или проданной.

Девочки

Продай, продай нас!

Мегарец

И я того же мненья. Да какой дурак Захочет вас купить себе на голову? Но я сейчас мегарский номер[641] выкину: Я наряжу вас, дочки, поросятами И так продам. Копытца надевайте-ка, Чтоб видели, что мать — свинья хорошая. Клянусь Гермесом, ежели придется вам Домой вернуться, голода натерпитесь. Теперь наденьте пятачки на мордочки И полезайте-ка в мешок живехонько.

(Наряжает и сажает в мешок обеих девочек.)

Смотрите же, повизгивайте, хрюкайте, Как подобает поросятам жертвенным. А я пойду покличу Дикеополя. Эй, Дикеополь, поросят не купишь ли?

Дикеополь выходит из дома.

Дикеополь

Мегарец, да?

Мегарец

По делу я торговому.

Дикеополь

Как жизнь?

Мегарец

Какая жизнь? Сидим голодные.

Дикеополь

Неплохо посидеть, послушать музыку. А что ж еще вы делаете?

Мегарец

Всякое. Когда, к примеру, собрался в Афины я, Совет мегарский принимал решение, Как погубить нас наихудшим способом.

Дикеополь

Враз от забот освободитесь.

Мегарец

Именно.

Дикеополь

Ну, что еще? А хлеб в Мегаре дорог ли?

Мегарец

Он для меня, как боги многоценные.

Дикеополь

Ты соль принес?

Мегарец

Не вы ль над ней хозяева?[642]

Дикеополь

Чеснок, наверно?

Мегарец

Где там! Так уж водится, Как мыши полевые, вы нагрянете И всё колами поле перероете.

Дикеополь

Что ж ты принес?

Мегарец

Да поросяток жертвенных.

Дикеополь

Прекрасно, покажи.

Мегарец

(вынимает из мешка одну девочку)

Да превосходные. Взвесь, если хочешь. Жирные, красивые.

Дикеополь

А это что ж?

Мегарец

Свидетель Зевс, щетиночка.

Дикеополь

Щетина? Да откуда же?

Мегарец

Мегарская. Что ж, разве не щетинка?

Дикеополь

Нет, мне кажется.

Мегарец

Подумать только, что за недоверие! Не верит, что щетинка. Если хочется, Давай с тобой на тмин и соль поспорим мы: Щетина это по законам греческим.

Дикеополь

Но человечья.

Мегарец

Да, клянусь Диоклом[643] я, Моей работы. Чьи ж они, ты думаешь? Послушай, как визжат.

Дикеополь

Ну что ж, послушаю, Пожалуй.

Мегарец

Эй, подай-ка голос, хрюшечка! Молчишь? Не хочешь? Ну смотри, паршивая, Клянусь, домой с тобой сейчас отправимся.

Девочки

Хрю-хрю.

Мегарец

Не свинка ли?

Дикеополь

Покамест поросеночек. Покормишь — станет свинкой.

Мегарец

Да, лет пять пройдет, И будь покоен, не уступит матери.

Дикеополь

Но в жертву не годится.

Мегарец

Что за новости? Как не годится в жертву?

Дикеополь

Хвост отсутствует.

Мегарец

Мала еще. Немножечко подкормится, И хвост большой, толстенный, красный вырастет. Вот на откорм другая, тоже славная.

Дикеополь

Но до чего ж у них вот это схожее!

Мегарец

От одного отца, от той же матери. Вот потолстеют, отрастут волосики, Для Афродиты жертва будет славная.

Дикеополь

Но ей ведь посвящать свиней не принято.

Мегарец

Нет, посвящать — так Афродите именно. Куда как сладко мясо этих свиночек, Когда его прокалываешь вертелом.

Дикеополь

А что, сумеют есть они без матери?

Мегарец

Клянусь, и без отца они сумеи бы.

Дикеополь

Какую любят пищу?

Мегарец

Что ни дай, съедят. Спроси их сам.

Дикеополь

Эй, хрюшки, хрюшки!

Девочки

Хрю-хрю-хрю!

Дикеополь

Хотите вы гороху, свинки?

Девочки

Хрю-хрю-хрю.

Дикеополь

А ягод винных не хотите ли?

Девочки

Хрю-хрю.

Дикеополь

Так станете их есть?

Девочки

Хрю-хрю-хрю-хрю-хрю-хрю.

Дикеополь

Ишь завизжали, услыхав про ягоды. Эй, кто-нибудь! Мне вынесите из дому Для свинок винных ягод.

Раб выносит требуемое.

Ишь набросились! Геракл преславный! Ну и свинки! Чавкают, Как будто бы явились из Едотии.

Мегарец

А все-таки не всё сожрали дочиста: Одну стащить я ухитрился ягодку.

Дикеополь

Свидетель Зевс! Скотина презабавная. Ну, сколько ты за них с меня потребуешь?

Мегарец

За связку чесноку одну продам тебе, За мерку соли и другую отдал бы.

Дикеополь

Ну, так и быть! Постой-ка здесь.

Входит в дом.

Мегарец

Вот это да! Гермес, торговли бог, когда б жену мою Мне так продать, да заодно уж с матерью!

Входит доносчик.

Доносчик

Ты кто?

Мегарец

Мегарец я, торгую свиньями.

Доносчик

Я донесу, что свиньи контрабандные, И сам ты — тоже.

Мегарец

Вот оно, несчастие, Которым все несчастья наши вызваны!

Доносчик

Ты у меня поплачешь! Отдавай мешок!

Мегарец

Эй, Дикеополь! Гибну от доносчика!

Дикеополь выходит из дома.

Дикеополь

Какой доносчик? Эй, ко мне, надсмотрщики!

(Берет плетку.)

Неужто вы фискала не прогоните? Куда совать свой нос донос осмелился!

Доносчик

Ведь на врагов я доношу.

Дикеополь

Наплачешься! Отсюда — прочь! В других местах выслеживай!

Бьет и прогоняет доносчика.

Мегарец

Ведь для Афин же это горе сущее!

Дикеополь

Смелей, мегарец! А теперь за хрюшечек Ты получи. Вот соль, а вот чеснок тебе. Будь счастлив.

Мегарец

Да у нас какое счастие!

Дикеополь

Болтун! Так мне пусть счастье улыбается.

Мегарец

Ну, поросятки, без отца попробуйте Хлеб-соль жевать, когда жевать случится вам.

Уходит. Дикеополь уносит мешок в дом.

Первое полухорие

Строфа 4

Как счастлив этот человек! Слыхали, как успешно Теперь пошли его дела? Плоды своих решений, На рынке сидя, он пожнет. А если Ктесий[644] вдруг к нему Или другой фискал придет, Уйдут со слезами.

Второе полухорие

Антистрофа 4

И никакой теперь тебе не страшен соглядатай, Свой широченный зад теперь Препид[645] к тебе не сунет. Тебе не страшен Клеоним. В одежде праздничной гуляй! Гипербол,[646] встретившись с тобой, Тебя не засудит.

Первое полухорие

Строфа 5

Не подойдет к тебе теперь, по площади гуляя, Кратин[647] — распутник и подлец. Всегда он выбрит гладко, Он кутит, словно Артемон,[648] Он чересчур на песни скор. Козлом отцовским у него Под мышками пахнет.

Второе полухорие

Антистрофа 5

Не посмеется над тобой Павсон,[649] подлец и сволочь, Позор Холарга, Лисистрат,[650] на рынке не пристанет. Увяз он по уши в беде, Он голодает, мерзнет он Не менее, чем тридцать дней В один только месяц.

Эписодий пятый

Входит беотиец с рабом; за ними флейтисты.

Беотиец

(снимая со спины огромный мешок)

Клянусь Гераклом,[651] я мозоль натер себе. Снимай-ка груз, Исмений, потихонечку, А вы, флейтисты, дудари фиванские, Вы лучше дули бы собаке в задницу.

Из своего дома выходит Дикеополь.

Дикеополь

(флейтистам)

Ну, хватит! Убирайтесь. Осы сущие! Чтоб вам сгореть! Откуда прилетели вы К моим дверям, жужжалы вы Хэридовы?

Флейтисты уходят.

Беотиец

Вот, Иолай[652] свидетель, благодарствую. От самых Фив дудят, меня преследуя, И даже с мяты все цветы осыпались. Не хочешь ли ты, друг, купить чего-нибудь? Вот птенчики, а вот четверокрылые.

Дикеополь

А, хлебоед! Здорово, друг беотянин. Ну, что принес?

Беотиец

Да все, что есть в Беотии. Приправы, мята, коврики, светильники, Крапивники, нырки, сороки, голуби, Перепела и утки.

Дикеополь

Бурей птичьею На рынок наш сегодня ты обрушился…

Беотиец

Еще есть выдры, лисы, гуси, кролики, Ежи, хорьки, кроты, лягушки, суслики, Угри великолепные копайские…[653]

Дикеополь

Ты нам принес приятнейшее лакомство. Раз так, позволь мне выступить с приветствием.

Беотиец

(вынимая угря)

«Пятидесятый», ты по праву старшего Иди сюда. В гостях мы будем вежливы.[654]

Дикеополь

(угрю)

О долгожданный, дорогой, возлюбленный! Ты здесь, отрада хора комедийного И Мориха[655] приятель. Поспешите же, Рабы, жаровню и меха мне вынести.

Являются рабы.

Смотрите, дети, угорь превосходнейший Явился к нам. Шесть лет о нем мечтали мы. Приветствуйте ж его, о дети. Угольев Я вам достану по такому случаю. Несите гостя в дом. «И смерть, наверное, Не разлучит меня»… с угрем приправленным.[656]

Хочет уйти.

Беотиец

А кто же деньги за угря заплатит мне?

Дикеополь

Его беру я в счет торговой пошлины. Ну, что еще продать намереваешься?

Беотиец

(указывая на мешки)

Да все здесь продается.

Дикеополь

Сколько ж просишь ты? Иль на другой товар сменяешь?

Беотиец

Правильно. Не все, что есть в Афинах, есть в Беотии.

Дикеополь

Тогда фалерских ты возьми селедочек[657] Или горшков.[658]

Беотиец

Горшки? Селедки? Дома есть. А что в одних Афинах только водится?

Дикеополь

А, знаю, знаю! Как горшок, доносчика Ты упакуй и вывези.

Беотиец

Поистине Я дома дельце прибыльное сделаю, Придя с такою обезьяной хитрою!

Дикеополь

Вот кстати и Никарх идет на промысел.

Появляется Никарх.

Беотиец

Как мал он ростом!

Дикеополь

Весь дерьмо чистейшее.

Никарх

Чьи здесь товары?

Беотиец

Все мои, фиванские, Свидетель Зевс.

Никарх

Я донесу, что прибыл ты С военной контрабандой.

Беотиец

Ты с ума сошел! Ведь ты же воевать задумал с птицами.

Никарх

Ты тоже пострадаешь!

Беотиец

Что же сделал я?

Никарх

Я отвечаю только ради публики: Ты от врагов привез сюда светильники.

Дикеополь

Ты, значит, загорелся от светильника?

Никарх

Ведь он поджечь сумеет доки в гавани.

Дикеополь

Светильник — доки?

Никарх

Да.

Дикеополь

Каким же образом?

Никарх

Привяжет к водяной блохе беотянин Светильничек и прямо к нашей гавани При ветре пустит сточными канавами.[659] А кораблям одной довольно искорки — И вспыхнут в тот же миг.

Дикеополь

Подлец негоднейший! От блошки вспыхнут, вспыхнут от светильника?

Никарх

(зрителям)

Вы все свидетели.

Дикеополь

Заткни-ка рот ему. Соломы дай. Займусь я упаковкою.

Хватают доносчика и упаковывают его.

Первое полухорие

Строфа 6

Получше, друг мой дорогой, Покупку гостю заверни, Не то в пути Расколется горшочек.

Дикеополь

Уж я на труд не поскуплюсь, Пускай шипит он и бурлит, Он от огня, Богопротивный, треснул.

Первое полухорие

На что сосуд годится?

Дикеополь

Для надобности всякой: Дерьмо месить, дела мутить, Как плошкой, ябедам светить И заварить Любую можно тяжбу.

Второе полухорие

Антистрофа 6

Кто ж согласится взять горшок И дома пользоваться им? Ведь он всегда Трещит без передышки!

Дикеополь

Зато, любезный, крепок он, Не разобьется никогда. Ногами вверх Его подвесить нужно.

Второе полухорие

Прекрасно упакован!

Беотиец

Я на барыш надеюсь.

Второе полухорие

Что ж, наживайся, милый гость. Неси доносчика домой. Теперь его Бросай куда угодно!

Дикеополь

Ну вот, насилу увязал проклятого. Так забирай же свой горшок, беотянин.

Беотиец

А ну, Исмений, подставляй-ка спинушку.

Дикеополь

Смотри же, донеси его ты бережно. Не то чтоб груз хороший был, но все-таки Хотя бы тем покупка эта выгодна, Что не страшны тебе отныне кляузы.

Беотиец уходит.

Эписодий шестой

Вбегает слуга Ламаха.

Слуга Ламаха

Эй, Дикеополь!

Дикеополь

Что? Зачем зовешь?

Слуга Ламаха

Да вот Ламах велел, чтобы дроздов на драхму я Взял у тебя на праздник Возлияния[660] Да на три драхмы — угорька копайского.

Дикеополь

Какой такой Ламах угря потребовал?

Слуга Ламаха

Престрашный, потрясающий Горгоною, Щитом из кожи и тремя султанами.

Дикеополь

Нет, не получит, пусть хоть щит в придачу даст. Пускай над воблою трясет султанами. Ты только пикни — позову надсмотрщиков.

Слуга Ламаха убегает.

Пойду-ка я домой с товаром купленным. Чем не султан — пернатой дичи крылышки?

Уходит.

Первое полухорие

Строфа 7

Посмотри, город весь, Вот хитрец, сверхмудрец, Мир добыл он себе, Все сумеет купить, Чтобы полон был дом, Чтобы весел был пир.

Предводитель первого полухория

Счастье, радость и богатство сами в дверь к нему идут. Никогда войну отныне не пущу к себе я в дом. Не хочу, чтоб пела песни о Гармодии[661] война. Эту пьяную старуху я за стол не посажу. К тем, кто счастлив и доволен, вдруг врывается она, И творит дела лихие, и буянит, и громит, И дерется. А попробуй по-хорошему сказать: «Ляг, возьми заздравный кубок, выпей сладкого вина» — Так она еще свирепей наши изгороди жжет И еще неумолимей топчет, давит виноград.

Второе полухорие

Антистрофа 7

Он обедать пошел. Как он важен и горд! Всем на зависть метнул Птичьи перья за дверь. Ты Киприде сродни И Харитам,[662] о Мир!

Предводитель второго полухория

Тишина, свой лик прекрасный ты скрывала от меня, Почему же нас с тобою бог Эрот не обручит, Не придет, как на картине,[663] осенив чело венком? Иль ты думаешь, быть может, что негоден я и стар? Будь моею — и увидишь, что на многое гожусь. Я взращу, во-первых, лозы, чтоб стояли, как стена. А за ними встанет дружно цепь смоковниц молодых, Дальше снова будут лозы — все по силам старику! А вокруг всего участка — молодых маслин кольцо, Чтобы маслом в новолунье умащались мы с тобой.

Эписодий седьмой

Глашатай

Внимай, народ! По старому обычаю Попойка будет.[664] Победитель пиршества Получит мех размера Ктесифонтова.[665]

Дикеополь выходит из дома.

Дикеополь

Эй, дети, женщины! Ведь вы же слышите! Так что ж вы? Иль не поняли глашатая? Свежуйте, потрошите, жарьте, пробуйте, Шпигуйте зайцев! И венки мне вынести! И вертел дать! Дроздов сейчас поджарю я.

Первое полухорие

Строфа 8

Хотел бы я твой ум иметь, Хотел бы есть такую снедь, О человек счастливый!

Дикеополь

А то ли будет, как дроздов Увидите на блюде?

Первое полухорие

Да, как всегда, ты прав опять.

Дикеополь

Огонь раздуй скорее!

Первое полухорие

Смотрите все: по-поварски, Искусно, ловко, мастерски Обед он приготовил.

Входит крестьянин.

Крестьянин

Ах, горе мне!

Дикеополь

Геракл, кого приносишь ты?

Крестьянин

Несчастного.

Дикеополь

Так лучше поворачивай.

Крестьянин

Но мир ведь только у тебя, любезнейший, Так удели мне от него хоть на пять лет.

Дикеополь

А что с тобой?

Крестьянин

Пропал, волов лишился я.

Дикеополь

Где?

Крестьянин

Из-под Филы[666] увели беотяне.

Дикеополь

Ах ты, бедняга! Что ж одет ты в белое?[667]

Крестьянин

Свидетель Зевс, волы всегда кормильцами Моими были.

Дикеополь

Так чего же просишь ты?

Крестьянин

Ослеп совсем, пока волов оплакивал. Но если жаль тебе Деркета Фильского,[668] Скорее миром ты помажь глаза мои.

Дикеополь

Вот бестолковый! Я ж не врач общественный.

Крестьянин

Молю тебя. Волов бы только выручить.

Дикеополь

Нет, нет, нельзя. Иди и плачь у Питтала.[669]

Крестьянин

Одну лишь каплю, капельку единую Вот в этот пузырек, прошу я, капни мне.

Дикеополь

Не дам ни капли. У меня не выклянчишь.

Крестьянин

Ох, горе мне, волы мои рабочие!

Уходит.

Второе полухорие

Антистрофа 8

По вкусу, видно, мир ему, Теперь, наверно, никому Не уделит ни капли.

Дикеополь

Полейте медом колбасу И рыбок мне зажарьте.

Второе полухорие

Ты слышишь, кто-то там кричит?

Дикеополь

Угрей вы не забыли?

Второе полухорие

Соседей всех твоих убьют Названья блюд и запах блюд, И я погибну тоже.

Дикеополь

(рабам)

Вот мясо. Пусть как следует прожарится.

Эписодий восьмой

Появляются дружка жениха и подружка невесты.

Дружка

Эй, Дикеополь!

Дикеополь

Кто еще? Ну, кто еще?

Дружка

Со свадьбы мясо посылает в дар тебе Один жених.

Дикеополь

И превосходно делает.

Дружка

Но он просил, чтобы за мясо мира ты Одну лишь ложку налил в эту баночку. Не на войну он хочет, а к жене в постель.

Дикеополь

Неси обратно мясо, не возьму его. За сотню драхм, и то не дам ни капельки. А это кто?

Дружка

Подружку новобрачная К тебе прислала с просьбою секретною.

Дикеополь

Ну что же, говори.

Подружка шепчет ему на ухо.

Смешна поистине Невесты просьба. Просит настоятельно Оставить ей оружье новобрачного.

(Рабу.)

Давай-ка мир. Лишь ей отлить согласен я. В войне нисколько неповинны женщины. Так подержи, о женщина, бутылочку. Что нужно сделать, знаешь? Этой жидкостью, Когда набор случится, новобрачная Пускай помажет мужу место нужное.

Дружка и подружка уходят.

(Рабу.)

Снеси-ка мир домой, черпак мне вынеси. Сейчас вино по кружкам будет налито.

Эписодий девятый

Предводитель хора

Насупив брови, кто-то к нам торопится. Должно быть, весть приносит он ужасную.

Входит глашатай.

Глашатай

Увы, ламахи, страхи и сражения!

Ламах выходит из дома.

Ламах

Кто там шумит у двери меднопанцирной?

Глашатай

Вожди велели, чтобы ты немедленно С людьми и лошадьми в поход отправился И в снегопад чтоб запер перевалы ты. Им донесли, что в праздник Возлияния Хотят напасть разбойники-беотяне.

Ламах

Вожди! Числом сильнее вы, чем разумом. Ужасно! Праздник не дадут отпраздновать.

Дикеополь

Увы! Поход военно-ламахический!

Ламах

Ах, горе! Надо мною насмехаются?

Замахивается на Дикеополя.

Дикеополь

(берет в каждую руку по два птичьих крылышка)

С четверокрылым Герионом[670] свяжешься?

Ламах

Ай, ай! Какую весть узнал я от глашатая!

Дикеополь

Ай, ай, с каким бегут ко мне известием?!

Входит вестник.

Вестник

Эй, Дикеополь!

Дикеополь

Что такое?

Вестник

К ужину Поторопись с кувшином и корзиною. Жрец Диониса пригласить велел тебя. Задержка за тобой. Живее двигайся! Все прочее давно уж приготовлено: Столы, тазы, венки, подушки, коврики, Лепешки, девки, благовонья, сладости, Маковники, коврижки, булки, пряники, Танцовщицы и песни о Гармодии. Иди скорее.

Ламах

Горе мне, несчастному!

Дикеополь

А кто здесь говорил про щит с Горгоною?

(Рабу.)

Дом запирай, скорее снедь укладывай!

Ламах

А ну-ка, раб, сюда мой ранец вынеси.

Дикеополь

А ну-ка, раб, сюда корзину вынеси!

Рабы Ламаха и Дикеополя на протяжении всей сцены бегают в дом и возвращаются с поклажей.

Ламах

Мне чесноку и соли, с тмином смешанной!

Дикеополь

Мне балыку! Чеснок мне отвратителен.

Ламах

Мне солонины, да с душком, немедленно!

Дикеополь

А мне свинины. Там ее поджарю я.

Ламах

Мне принеси для шлема оперение!

Дикеополь

Мне голубя и перепела вынеси!

Ламах

Чудесны, белоснежны перья страуса.

Дикеополь

Чудесно и румяно мясо голубя.

Ламах

Эй, перестань смеяться над оружием!

Дикеополь

Эй, перестань моих дроздов разглядывать!

Ламах

Султан мой и мешок подать немедленно!

Дикеополь

Зайчатины горшок подать немедленно!

Ламах

Что, если вдруг султаны молью съедены?

Дикеополь

Что, если съем кусочек перед ужином?

Ламах

Не смей со мною больше заговаривать!

Дикеополь

Я и не думал. Мы с рабом поспорили.

(Рабу.)

Побьемся об заклад! Ламах рассудит нас: Чье мясо слаще — голубей иль ящериц?

Ламах

Ты что, смеешься?

Дикеополь

(рабу)

Говорит, что ящериц.

Ламах

Эй, раб, мое копье сними и вынеси!

Дикеополь

Эй, раб, сюда мои колбасы вынеси!

Ламах

Давай-ка из чехла копье мы вытащим. Тяни же, раб.

Дикеополь

(протягивая своему рабу связку колбас)

И ты тяни как следует.

Ламах

Мне рукоять щита скорее вынеси.

Дикеополь

А мне, мой раб, неси скорее чапельник.

Ламах

Подай сюда мой круглый щит с Горгоною!

Дикеополь

Пирог мне круглый с сырною начинкою!

Ламах

Все люди скажут: эти шутки плоские.

Дикеополь

Все люди скажут: эти булки сладкие.

Ламах

Налей-ка масла.

Раб поливает маслом щит.

В меди отражается Старик трусливый, ждущий наказания.

Дикеополь

(глядя в кружку)

Налей-ка меду! Виден мне отчетливо Старик, плюющий на Ламаха-воина.

Ламах

Подай сюда скорее панцирь воинский.

Дикеополь

А мне подай ты кружку вместо панциря.

Ламах

Я в нем сражусь с врагами озверевшими.

Дикеополь

А я напьюсь с друзьями охмелевшими.

Ламах

Подстилку, раб, теперь к щиту привязывай!

Дикеополь

Как увязал обед, скорей показывай!

Ламах

Я ранец свой сейчас надену на плечи.

Дикеополь

А я накину плащ перед дорогою.

Ламах

Возьми-ка, мальчик, щит, и в путь отправимся. Вот снег пошел. Проклятье! Дело зимнее!

Дикеополь

Возьми закуски, мальчик. Дело пьяное!

Уходят в разные стороны.

Предводитель хора

А теперь в добрый час отправляйтесь в поход. До чего же несхожи обоих пути! Пить вино одному, увенчав седину, А другому стоять на посту, замерзать. А кому-то лежать Рядом с девушкой, свежей, как утро весной, Замирая от сладостной ласки.

Первое полухорие

Строфа 9

Обиняков Я не люблю: Пусть Антимах,[671] Скверный поэт, Погибнет. Пусть бы ему Страшную смерть, Гнусный конец Зевс уготовил в гневе. Этот хорег, Скряга и плут, Не накормив, Хор разогнал Недавно. Вот бы взглянуть, Как Антимах Ужина ждет. Пред ним шипит поджаренная рыбка. Но только лишь поэт раскроет рот, Пусть пес придет и рыбку украдет.

Второе полухорие

Антистрофа 9

Пусть бы еще, Кроме того, Новое зло Ночью стряслось С поэтом. Пусть он верхом Скачет весь день, Ночью домой Пьяный идет от скачки. Тут-то его Встретит пускай Пьяный болван, Новый Орест,[672] И стукнет По голове, Сил не щадя. Камень швырнуть Наш Антимах захочет. Вместо камня Пускай поэт дерьмо швырнет впотьмах. Пусть угодит в Кратина Антимах!

Эписодий десятый

Вбегает вестник.

Вестник

Эй, домочадцы, эй, рабы Ламаховы, Воды, воды согрейте быстро в тазике, Жгуты готовьте и щипите корпию, Перевязать ему лодыжку надобно. Герой наш прыгал через ров и ранен был: О кол споткнувшись, он лодыжку вывихнул, Упав на камень, головою стукнулся И даже из щита Горгону вытряхнул. Когда же славное перо индюшечье На камень пало, речь он молвил страшную: «О славный мир! В последний раз сияние Твое мне видно! Исчезаю. Нет меня».[673] Сказав, герой упал в канаву сточную. Но снова встал, бегущим путь отрезал он, С копьем в руке преследуя разбойников. А вот и сам он. Двери отворите же!

Появляется Ламах.

Эксод

Ламах

Ай-ай-ай-ай! О, горе мне! Ужасные страдания! Погибну я, копьем сраженный вражеским. Но есть другая боль невыносимая. Меня увидит Дикеополь раненым И над судьбой моею посмеется.

Появляется Дикеополь с двумя девицами.

Дикеополь

Ай-ай-ай-ай! Какие груди — славные, упругие! Целуй, целуй меня нежнее, золотце! Взасос целуй, прижмись покрепче губками. Ведь это я Первый кружку выпил.

Ламах

О жалкая судьба, о беды горькие! Увы, увы! Как болят раны!

Дикеополь

Эге, эге! Здорово, друг Ламашечка.

Ламах

Как несчастен я!

Дикеополь

(девице)

Поцелуй меня!

Ламах

Как ужасно мне!

Дикеополь

(другой девице)

Укуси меня!

Ламах

Мы проиграли свалку рукопашную.

Дикеополь

Напившись, учинили свалку страшную?

Ламах

Увы, целитель Аполлон!

Дикеополь

Да нет, не Аполлона праздник празднуем!

Ламах

Скорей, скорей меня схватите за ногу И держите, прошу!

Дикеополь

Меня вдвоем за эти принадлежности Подержите, прошу!

Ламах

Кружится голова от сотрясения. Я словно в бреду.

Дикеополь

С девицей лечь хочу. От возбуждения С ума я сойду.

Ламах

Меня к врачу вы отнесите, к Питталу, Несите осторожно.

Дикеополь

Меня несите к заправилам пиршества И мех мне передайте.

Ламах

Ужасно! Острие копья мои пронзило кости.

Дикеополь

Смотрите! Выпил я до дна. Так славьте же победу!

Хор

Ну что ж, согласны мы, старик, твою победу славим.

Дикеополь

Я не мешал вина с водой, к тому же выпил залпом.

Хор

Хвала тебе, достойный муж! Возьми же мех в награду.

Дикеополь

А вы идите все за мной и пойте: слава, слава!

Хор

А за тобою мы пойдем, Тебе и меху пропоем Победную славу!

Хор и актеры покидают орхестру.

Всадники

Действующие лица

Народ афинский дряхлый старик

Кожевник (Клеон)

Колбасник (Агоракрит)

1-й раб (Никий)

2-й раб (Демосфен)

Слуги

Нимфы мира

Хор из двадцати четырех всадников знатных афинских юношей

Пролог

На сцене — жилище Народа. Из двери с плачем выбегает 1-й раб Никий.

Никий

Иаттатай! Ах, горе мне! Иаттатай! Пусть пафлагонца, эту язву новую, С его лукавством сгубят всемогущие! С тех пор как в дом ворвался он, прохода нет Нам, домочадцам, от битья и ругани.

Выбегает 2-й раб Демосфен.

Демосфен

Да, да, пускай погубят горькой гибелью Распафлагонца подлого!

Никий

(замечая Демосфена)

Ну, как живешь?

Демосфен

Да как и ты, прескверно! Подойди сюда!

Никий

Затянем вместе плач Олимпа[674] жалостный.

Оба

(делая вид, что играют на флейте)

Миу-миу-миу-миу-миу-миу.

Демосфен

Постой, довольно жалоб! Не поищем ли, Как нам спастись? А в плаче утешенья нет!

Никий

Что ж делать нам?

Демосфен

Скажи-ка ты!

Никий

Нет, ты скажи, Чтоб мне не спорить!

Демосфен

Ни словечка, видит Зевс!

Никий

В слова, молю, признанье облеки мое![675]

Демосфен

Ну, говори смелее, я потом скажу.

Никий

Нет смелости! И слов мне не найти никак Искусных, скользких, гладких, еврипидовских.

Демосфен

Ах, нет, не надо брюквы еврипидовской! Как нам уйти, придумай, от хозяина.

Никий

Так говори «де-рем», слоги подряд связав.

Демосфен

Ну вот, сказал: «Де-рем».

Никий

Теперь прибавь еще «У» перед «де» и «рем».

Демосфен

«У».

Никий

Так, поори теперь «Де-рем», а после «у» скороговоркою!

Демосфен

Де-рем, у-де-рем, у-де-рем.

Никий

Ага, ну что? Понравилось?

Демосфен

Конечно, только вот боюсь За шкуру.

Никий

Почему же?

Демосфен

Да у поротых Линяет шкура, знаешь?

Оба озабоченно молчат.

Никий

Уж не лучше ль нам В беде такой с мольбою к алтарю припасть?

Демосфен

К чьим алтарям? Поди, в богов ты веруешь?

Никий

Ну да!

Демосфен

А почему же?

Никий

Потому, чудак, Что я богопротивен. Значит, боги есть.

Демосфен

Ты прав! Но все ж иного нет ли выхода? Не рассказать ли нам о деле зрителям?

Никий

Прекрасно, только об одном попросим их: Пусть откровенно скажут нам, довольны ли Они рассказом и игрою нашею?

Демосфен

Итак, начну!

(Зрителям.)

Хозяин с ним один у нас, Бобов грызун,[676] сварливый, привередливый, Народ афинский, старикашка глухонький. На рынке прошлом он себе раба купил, Кожевника, рожденьем пафлагонца. Тот, Пройдоха страшный, негодяй отъявленный, Нрав старика тотчас же раскусить сумел, Кожевник наш, и стал ему поддакивать, Подкармливать словечками лукавыми, Подмасливать и льстить: «О государь Народ! Одной довольно тяжбы, отдохни теперь! Поешь, попей, а вот тебе три грошика![677] Сварить прикажешь ужин?» Дерзко выхватив Еду, что мы хозяину состряпали, Ему он преподносит. Вот недавно так Крутую кашу заварил я в Пилосе, Лаконскую. Негодник подскочил, схватил И господину всю мою стряпню поднес. Нам не дает прислуживать, всех гонит прочь, А сам овчину держит над хозяином, Как опахало, чтобы ей отмахивать Ораторов. И все поет пророчества. Старик совсем помешан. Отупел совсем. А тот и рад. Всех нас оклеветал кругом. Под розги подведет, а после бегает По дворне и орет, и взяток требует: «Видали вы, как Гила нынче высекли Из-за меня? Послушными не будете — Помрете все!» И мы даем, и как не дать! Не то такого влепит подзатыльника Хозяин, что в овчинку свет покажется.

(Никию.)

Ну вот теперь, дружочек, вновь подумаем, Каким путем и где искать убежища.

Никий

Каким? Да тем же, милый, удирать пора!

Демосфен

Ничто от пафлагонца не укроется! «Все видит он, все знает»…[678] Он одной ногой Уперся в Пилос, а другой — в собрание, Расставясь так.

(Широко расставляет ноги.)

Широкий зад — в Раззявине, В Грабильном — руки, а заботы — в Жуликах.

Никий

Так, видно, лучший выход — умереть!

Демосфен

Но как? Мы умереть должны достойным образом.

Никий

(в раздумье)

Но как бы, как бы так, достойным образом? Напьемся крови бычьей! Мысль прекрасная! Смерть Фемистокла[679] всех смертей завиднее!

Демосфен

Но крови бычьей, нет, винца бы чистого, Чтоб в голову полезли думы путные!

Никий

Ну вот, винца! Тебе бы все о выпивке! Какие ж думы путные у пьяницы?

Демосфен

(зрителям)

Хорош, глядите, жаба пресноводная! Вино ты вредным обозвать осмелился? Да ты найдешь ли что вина полезнее? Кто пьян, тот и богат, и тороват во всем, И счастлив, и догадлив, и находчив он. Он в тяжбах побеждает и соседям мил. Живей, живее, притащи бутылку мне, Чтоб вспрыснуть мозг и до добра додуматься.

Никий

Да только проку что от этой выпивки?

Демосфен

Уж будет прок, ступай!

Никий убегает.

А я улягусь здесь. И, выпивши, засыплю все как есть кругом Затейками, лазейками и планами.

Оглядываясь, возвращается Никий с мехом вина и кружкой.

Никий

Стянуть тайком бутылку удалось. Никто И не заметил.

Демосфен

Что же пафлагонец, что?

Никий

Храпит вовсю на коже, нализавшись всласть Да пирожков нажравшись конфискованных.

Демосфен

Тогда налей мне чашу, да чтоб пенилось!

Никий

(наливает)

Но не забудь молитвы добрым демонам!

(Дает чашу Демосфену.)

Тяни, тяни дар демона Прамнийского![680]

Демосфен

(опрокинув кружку)

О добрый демон! Честь тебе открытия!

Никий

А что, скажи?

Демосфен

Гаданье поскорей стяни У пафлагонца, благо спит он, и сюда Беги!

Никий

Бегу.

(Про себя.)

Ах, как бы добрый демон твой Со мной чего недоброго не выкинул.

Убегает.

Демосфен

(зрителям)

А я налью еще глоток тем временем, Чтоб вспрыснуть мозг и до добра додуматься.

Пьет. Возвращается Никий с табличками.

Никий

Такой там поднял пафлагонец храп и гром, Что утащил я под шумок гадание, Что больше всех стерег он.

Демосфен

Молодец какой! Дай, я прочту, а ты вина тем временем Налей мне кружку.

(Берет табличку.)

Что ж здесь написано?

(Читает.)

О мудрость!

(Никию.)

Дай же, дай скорее кружку мне!

Никий

(подавая кружку)

Возьми! А что ж гаданье?

Демосфен

(опрокинув кружку)

Ну, еще налей!

Никий

Так и стоит в табличке: «Ну, еще налей»?

Демосфен

(читает дальше)

Велик Бакид![681]

Никий

А что?

Демосфен

Налей мне кружечку!

Никий

Любил же, видно, кружку поминать Бакид!

Демосфен

А, подлый пафлагонец! Опасался ты Вот этого гаданья, о себе?

Никий

А ну?

Демосфен

Как он погибнет, вот о чем здесь речь идет.

Никий

А как?

Демосфен

(торжественно)

Да все отчетливо указано: В начале всех начал[682] пенькой торгующий Придет и встанет у кормила города.

Никий

Один уж есть торговец. Кто ж потом придет?

Демосфен

Другой, и будет торговать он овцами.[683]

Никий

Еще торговец! С этим что же станется?

Демосфен

Пока другого не найдут, мерзейшего, Он править будет, а потом провалится. Кожевник-пафлагонец вслед за ним придет, Буян, горлан, как мельница, грохочущий.

Никий

Падет овчарник, значит, от кожевника? Так суждено?

Демосфен

Как видишь.

Никий

Вот несчастье-то! Ужель другого не найти торговца нам?

Демосфен

Есть и четвертый, с ремеслом изысканным.

Никий

А кто он, кто?

Демосфен

Сказать?

Никий

Скажи, пожалуйста!

Демосфен

(торжественно)

Придет колбасник и сразит кожевника.

Никий

Колбасник? Боги, ремесло чудесное! Ну где же, где же мы найдем колбасника?

Демосфен

Поищем!

На орхестру входит Колбасник с лотком и колбасами.

Погляди, на рынок входит он. По воле всемогущих.

(Кричит.)

Эй, любезнейший! Сюда, сюда, колбасник, подымись скорей! Стране и нам явился ты спасителем.

Колбасник

Что нужно вам, в чем дело?

Демосфен

Друг мой, выслушай Про счастье, про удачу, про судьбу свою.

Колбасник подходит к сцене.

Никий

Пускай лоток он сложит. Ты прочти ему Пророчество, чтоб он узнал о будущем, А я пойду посторожу кожевника.

Уходит.

Демосфен

(Колбаснику)

Сперва свою поклажу с плеч долой сними!

Колбасник снимает поклажу.

Теперь приветствуй землю и богов святых!

Колбасник

(кланяясь)

Ну вот, что ж дальше?

Демосфен

(торжественно)

Здравствуй, муж блаженнейший! Ничто сегодня, завтра — все! Привет тебе, Афин властитель, пышных и прославленных!

Колбасник

Ты что ж, голубчик, не даешь кишок промыть? Колбас не купишь? Что ты издеваешься?

Демосфен

Дурак, при чем кишки тут? Погляди сюда!

(Показывает ему зрителей.)

Внизу людей ты видишь сотни, тысячи?

Колбасник

Конечно, вижу.

Демосфен

Всеми будешь ты владеть. И рынком, и собранием, и гаванью. Вертеть Советом будешь и стратегов брить, Судить, рядить и девок в Пританей водить.

Колбасник

Все я?

Демосфен

Все ты! Да видишь ты не все еще! Сюда, повыше, на лоток вскарабкайся! Теперь ты видишь море, острова на нем?

Колбасник

Все вижу.

Демосфен

Барки, корабли с товарами?

Колбасник

И барки вижу.

Демосфен

Как же не счастливец ты? Теперь окинь-ка правым глазом Карию,[684] А левым — Карфаген.

Колбасник

Глаза я вывихну! И, верно, уж косое счастье ждет меня.

Демосфен

Тобою будет все это распродано! Все сбудется, как говорят гадания, О человек могучий!

Колбасник

Только как же так Я человеком стану из колбасников?

Демосфен

За то велик и будешь, что ты этакий Подлец, наглец, буян, горлан проулочный.

Колбасник

Нет, о себе я мненья невысокого!

Демосфен

Ах, боги, почему же невысокого? Иль за собой ты знаешь что похвальное, Иль ты из благородных?

Колбасник

Вот уж это — нет! Скорее, из негодных!

Демосфен

Счастлив жребий твой! С рождением, я вижу, повезло тебе.

Колбасник

Голубчик, да ведь я же малограмотен. Читать умею, да и то едва-едва.

Демосфен

В том и беда, что все же хоть едва-едва! Ведь демагогом быть — не дело грамотных, Не дело граждан честных и порядочных, Но неучей, негодных. Друг мой, выслушай, Что возвещают прорицанья Фебовы!

Колбасник

А что?

Демосфен

Да все прекрасно, Зевс свидетель мне, Темно, премудро и уж очень путано.

(Читает табличку торжественным тоном.)

«В день, когда волею рока кожатник — орел кривокогтый В схватке смертельной сойдется со змеем балдой-кровопийцей, Скиснет тогда пафлагонская снедь, а колбасников роду Боги великую власть и бессмертную славу даруют, Аще они не восхощут, как встарь, торговать колбасами».

Колбасник

А я-то здесь при чем же? Научи меня!

Демосфен

«Орел-кожатник» — пафлагонца прозвище!

Колбасник

А кривокогтый почему?

Демосфен

Да лапами Кривыми загребает он добро себе.

Колбасник

А змей при чем тут?

Демосфен

Это уж совсем легко! Ведь змей же длинен, ну и колбаса длинна, Змей-«кровопийца» — колбаса кровяная. Здесь сказано, что змей сразит кожатника И будет править, «аще не впадет в соблазн».

Колбасник

Ну, аще так, доволен я. А все-таки Дивлюсь, как заправлять я стану городом.

Демосфен

Заправишь славно. Делай то, что делаешь: Мели, толки, покруче фарш замешивай, Подперчивай, подсаливай, подмасливай Да подсласти словечками повкрадчивей. А в общем, как рожден ты демагогом быть, С пропойным басом проходимец рыночный, Всем одарен ты, чтобы стать правителем. И помни: власть сулят тебе пророчества. Возьми ж венок и бесу помолись Балде,[685] Чтоб одолеть помог тебе противников.

Колбасник

Постой, а где отыщем мы союзников? Ведь богачи напуганы кожевником, А бедноте — его противны выходки.

Демосфен

Есть всадников неустрашимых тысяча, Они-то уж помогут нам наверное; Да лучшие из граждан — нам союзники, Да зрители разумные и честные, Да Аполлон, да я за дело примемся, Да ты не бойся, не походит маскою Актер на пафлагонца: испугался он! Но все равно, узнают все и так его: Ведь зрители у нас народ понятливый.

Колбасник

Ах, горе! Пафлагонец приближается.

(Бежит по орхестре.)

В ярости вбегает Клеон.

Клеон

Клянусь богами всеми, вы раскаетесь, Что на Народ умыслили недоброе.

Замечает чашу, из которой пил Демосфен.

Ага! А чаша здесь зачем халкидская?[686] В Халкидике восстанье вы готовите? Долой! Проклятье! Смерть и кровь предателям!

(Старается догнать Колбасника.)

Демосфен

Эй, ты, вернись! Куда бежишь, почтеннейший? Колбасник, милый! Не губи отечества!

(Кричит.)

Мужи-всадники! На помощь! Торопитесь, час настал! Эй ты, Симон! Эй, Панетий![687] Правым заходи крылом!

(Колбаснику.)

Уж идут, а ты сражайся, защищайся, в бой вернись! Вот и пыль столбом клубится. Помощь, помощь нам близка. Так смелей, гони, преследуй, в бегство обрати врага!

Парод

На орхестру входит хор из двадцати четырех всадников, разделенных на два полухория.

Предводитель первого полухория

Бейте, бейте негодяя, коневредного слепня, Ненасытную харибду,[688] живоглота-паука! Негодяя, негодяя! Дважды, трижды повторю: Ведь не просто негодяй он, — дважды, трижды негодяй. Ну, так бей его, преследуй, колоти, гони, лупи! Плюй, как мы плюем, и с криком нападай на подлеца! Да смотри, чтоб не удрал он! Он ведь ловок удирать, Как Евкрат когда-то с Пникса с головой нырнул в лабаз.

Всадники преследуют Клеона.

Клеон

(бежит)

О старейшины, о судьи! Трехгрошовые друзья! Я ли правдой и неправдой не растил вас, не кормил? Помогите, избивают заговорщики меня!

Предводитель второго полухория

(загораживает своим отрядом дорогу Клеону)

И за дело! Ты ведь общий жрешь без жеребьевки пай! Ты ведь щупаешь, как смоквы, у ответчиков бока, Что, созрели уж для взятки или пусть еще растут. Ты ведь ищешь среди граждан побогаче дурачков, Почестнее, поглупее выбираешь простака, С херсонесского надела[689] вызываешь и в суде Мигом скрутишь, на лопатки опрокинешь и с сумой Пустишь по миру скитаться. Всем давно ты омерзел!

Клеон

Как, и вы меня тесните? Из-за вас меня ведь бьют! Все за то, что уж давно я собирался предложить Монументом достославным ваше мужество почтить.

Старший всадник

Вот хитрец-то, вот проныра! Видишь, что задумал он? Стариками нас считает, хочет плутней провести. Нет, сюда попробуй сунься, здесь же будешь ты избит, А туда, так посчитаем ребра мы тебе и там.

Клеон

(кричит)

Эй! Народ! Эй! город! Волки раздирают здесь меня!

Демосфен

Ты здоров кричать, мы знаем. Криком город ты мутишь.

Клеон

И тебя я этим криком быстро в бегство обращу.

Демосфен

(показывает на Колбасника, стоящего в стороне)

Коль его перекричишь ты, пальма первенства тебе! Но когда тебя бахвальством превзойдет он — нам венок!

Клеон

Этот вот? Да в контрабанде обвиняю я его. Он колбасы на канаты продает в Пелопоннес.

Колбасник

Сам мешочник! С брюхом ходишь ты порожним в Пританей, Чтоб, набивши всякой снедью, полным вынести его.

Демосфен

Да, и снедью запрещенной, хлебом, салом, колбасой. Угощения такого сам Перикл не получал.

Клеон

(кричит)

Сдохнешь в миг один от воя.

Колбасник

(кричит)

Зареву я громче втрое!

Клеон

(еще громче)

Лопнешь ты, как только крикну!

Колбасник

(еще громче)

Треснешь ты, чуть только пикну!

Клеон

Уличу тебя в измене!

Колбасник

Подведу тебя под пеню.

Клеон

Оглушу тебя нахальством!

Колбасник

Обойду тебя бахвальством!

Клеон

Посмотри в глаза мне, двинь-ка!

Колбасник

Что же, вскормлен я на рынке.

Клеон

Задавлю, чуть залопочешь!

Колбасник

Заплюю, чуть загогочешь!

Клеон

Я краду, признаюсь, смело. Не посмеешь ты признаться.

Колбасник

Видит бог, могу умело Воровать и отпираться.

Клеон

По чужим не шарь карманам!

(Истошным криком.)

Донесу, гляди, пританам, Что священной солониной Ты торгуешь, десятины В честь богов не уплатив!

Агон первый

Первое полухорие

Ода

Мерзкий, ненавистнейший, бесстыднейший Крикун! Твоих дерзких дел Белый свет полон весь, полон Пникс. Все суды, все ряды, Лавки все, рынки все. Пугало горластое! Город возмутил ты наш. Все перевернул вверх дном. Ты ведь светлые Афины ревом оглушил своим, Дань союзников, как рыбу, сторожишь ты со скалы.

Клеон

Знаю, знаю я подкладку вашей брани и угроз!

Колбасник

Коль не знать тебе подкладок, значит — фарша мне не знать. Мастер ты гнилую кожу за добротную продать Простакам, крестьянам, срезав вкось ее по-плутовски. Только суток не проносишь, глядь, разлезся весь сапог.

Демосфен

И со мной недавно шутку он такую же сыграл. И друзья и домочадцы на смех подняли меня: До Пергас[690] я не добрался, а уж в стоптанных поплыл.

Первое полухорие

Разве ты с первых дней Не был груб, не был глуп. Нет стыда, чести нет У таких крикунов. Грабишь жатву чужеземцев, а в театре первым ты.[691] Сын же бедный Гипподама[692] жмется, сидя наверху. Все ж нам на радость нашелся другой теперь, Много подлей тебя, много хитрее. Он управится с тобою, это ясно, дважды два! Бесстыден и бесчестен он И на выдумки силен.

Предводитель первого полухория

Теперь, голубчик, покажи, каким ты уродился. Пусть знают все, что грош цена наукам и ученью.

Колбасник

Эпиррема

Каков вот этот гражданин, я расскажу вам тотчас.

Клеон

Не дашь мне первым говорить?

Колбасник

К чему? Я вор такой же!

Демосфен

А если недоволен он, прибавь: «Отродье вора».

Клеон

Мне говорить не дашь?

Колбасник

Не дам.

Клеон

(бросается на него)

Нет, дашь!

Колбасник

Так вот не дам же! За то, чтоб первым говорить, полезу первым в драку.

Драка. Клеона бьют.

Клеон

Со злости лопнуть я готов.

Колбасник

(в азарте)

Не дам, клянусь богами!

Демосфен

Ах, почему? Уж это дай! Пусть на здоровье лопнет.

Клеон

Кто ты таков, наглец, что в спор со мной вступить решился?

Колбасник

Таков, что говорить и лгать, как ты, могу не хуже.

Клеон

Туда же: «Говорить могу!» Я поглядеть хотел бы, Как принялся бы ты, дружок, за свеженькое дельце? Да знаешь ты, кто ты таков? Хоть пруд пруди стадами Таких, как ты, говорунов. Небось процессик выиграл У чужеземца-простака, бедняги-поселенца. И то ночами прозубрив, на улицах мурлыча, Друзьям все уши протрубив, сырую воду пивши, И думает — «оратор я». Дурак, а не оратор!

Колбасник

А ты какое зелье пил, что город обморочил? Что все молчат, а ты один кричишь, не уставая?

Клеон

А где ты ровню мне найдешь, чтобы без долгих споров, Подзакусивши балычком да опрокинув кружку Винца покрепче, прикрутить пилосских полководцев?

Колбасник

А я натрескаюсь рубцов, налопаюсь печенки, Похлебки выдую горшок, а там, не умываясь, Взъерошу всех говорунов и Никия взлохмачу.

Демосфен

Мне нравятся слова твои, одно лишь не по вкусу, Что собираешься один похлебку ты прикончить.

Клеон

Хоть камбалы наешься ты, милетян не осилишь.[693]

Колбасник

Что? Да нажравшись студня всласть, и рудники куплю я.

Клеон

Вот погоди, ворвусь в Совет и заору истошно.

Колбасник

Вот погоди, кишки тебе и потроха я вырву.

Клеон

За двери выброшу тебя, пинками в зад поддавши.

Демосфен

(бросается на него)

Так заодно уж и меня, я с ним, клянусь богами!

Вступается за Колбасника. Драка. Клеона снова бьют.

Клеон

(кричит)

Тебя в колодки закую!

Колбасник

(тоже кричит)

Тебя к решетке притяну!

Клеон

(еще громче)

С тебя покрышку я сдеру!

Колбасник

(еще громче)

Тебя в пустышку оберу!

Клеон

На стельки раскрою тебя!

Колбасник

Для фарша раскрошу тебя!

Клеон

Ресницы выщиплю на лоб!

Колбасник

Тебе повыпотрошу зоб!

Демосфен

Ей-богу, да! И пасть потом, Как повара, колом проткнем, Язык мясистый оторвем, Свиную глотку раздерем, Задище толстый раздвоим Да поглядим, Уж не паршив ли боров!

Второе полухорие

Антода

Пламеннее пламени огонь нашелся. Брани той, что была, Жарче брань и наглей. Ловок был Мой расчет, и побед Близок час. Враг уж слаб. Спуска не давай ему, Крепче нападай и бей. В крепости пробита брешь. Если бросишься на приступ жарче, тверже и смелей, Будет твой он, вот увидишь, я ведь знаю нрав его.

Колбасник

И таким презренным трусом был всегда он. Молодцом, Смельчаком казался только. Где не сеял, там он жал. Вот и те снопы,[694] что в город он недавно приволок, Он гноит сейчас в темнице, чтобы дорого продать.

Клеон

Не страшусь твоей угрозы, знай, пока живет Совет И Народ с дурацким видом на собраньях, сидя, спит.

Второе полухорие

Антода

Вот наглец, а с лица, Как и был, он румян, Прежних дол и грехов Не боясь, не стыдясь. Если ты мне не противен, в драмах Морсима[695] играть И для пьяницы Кратипа стать подстилкой я готов. «Ты, словно пчелка, высоко взлетевшая, С каждой былинки сбираешь по взятке». Как схватил кусок нахрапом, так и вырыгни его. Тогда одно я стану петь: «В день веселья пей до дна».

Предводитель второго полухория

И сын Иулов,[696] мой сосед, старик всегда голодный, И тот, ликуя, завопит: «О Вакх! О Вакх! О Бромий!»

Клеон

Антэпиррема

Клянусь богами, вам меня не превзойти бахвальством. А нет — пусть потрохов от жертв не получать мне больше.

Колбасник

Я ж колотушками клянусь и мясников пинками, Что с детских лет я получал помногу ото многих, Тебя бесстыдством превзойду. А нет, так, значит, даром, Кормясь объедками, таким я вырос молодчиной.

Клеон

Объедками кормился ты, как пес. Да как ты смеешь Тогда в борьбу вступать со мной, с самим песьеголовцем.

Колбасник

Клянусь вам Зевсом, в детстве знал я и другие плутни. Так надувал я поваров: «Ребята, поглядите, Нам ласточка весну несет». Они уставят бельма, А я жаркого утащу с лотка кусок румяный.

Демосфен

И впрямь ты, вижу, молодец. Ловка твоя проделка. Верна пословица: «щипал ты до весны крапиву».[697]

Колбасник

К тому ж я действовал тайком. А если попадался, Так живо мясо под себя; божусь, что и не видел. Какой-то с Пникса говорун меня застал за делом. Так он тогда уж предсказал, что быть мне демагогом.

Демосфен

Он не ошибся, а узнал он по таким приметам: Украл и отпирался ты и мясо всунул сзади.

Клеон

Я спесь повыбью из тебя. Повыбью из обоих. Я устремлюсь, как ураган, грохочущий и грозный, Что гневно над землей ревет и море потрясает.

Колбасник

Что ж. Я колбасы с мачт спущу и по волнам попутным Вперед спокойно поплыву. А на тебя плевать мне.

(Садится на лоток, изображая из него корабль.)

Демосфен

(с такой же игрой)

С тобой и я. А будет течь, я вычерпаю живо.

Клеон

(кричит)

Клянусь Деметрой, не сойдут тебе таланты даром, Что у афинян ты украл.[698]

Демосфен

(командует)

Эй, паруса на рифы! Пахнуло штормом от него, доносами и кляузой.

Колбасник

Талантов десять ты стянул из Потидеи,[699] знаю. Ну, что ж?

(Вполголоса.)

А, получив талант, молчать ты согласишься.

Демосфен

Он согласится, он таков.

(Колбаснику.)

Поднять ты можешь парус: Заметно ветер ослабел.

Клеон

Талантов сто, уж подведу, Заплатишь пени ты суду.

Колбасник

А ты за воровство — пятьсот. За дезертирство — девятьсот.

Клеон

Да, да, в тебе, скажу я вновь, Алкмеонидов злая кровь.[700]

Колбасник

А я скажу, что прадед твой Придворным был.

Клеон

Кого, постой?

Колбасник

«Овчины» — Гиппия жены.

Клеон

Негодник ты.

Колбасник

Бесстыдник ты.

(Бросаются в драку.)

Демосфен

Лупи его!

Клеон

Эй! Эй! Эй! Эй! Убьют меня, сюда скорей!

Демосфен

Тузи, дери, покрепче бей! По брюху бей, эгей, смелей! Кишками бей, Чтоб в нем кишки трещали!

Клеона избивают.

(Колбаснику)

О муж великий и святой, герой неустрашимый. Пришел ты на спасенье нам и городу на благо. Ты бранью поразил врага отважно и умело. Слов не найти нам, чтоб тебя прославить по заслугам.

Клеон

(поднимаясь с земли)

Клянусь святой Деметрой, все известно мне: Все замыслы, что тайно мастерите вы, И все, что вы стругаете и клеите.

Колбасник

А мы не знаем, что ли, чем ты в Аргосе Так занят.[701]

(Зрителям.)

Не союз он заключает там, Тайком с лакедемонцами торгуется.

Демосфен

(Колбаснику, шепотом)

Беда, беда! Ты не умеешь плотничать.

Колбасник

И что вы там паяете, мне ведомо: О пленниках куется соглашение.

Демосфен

Так. Столяру ответим по-кузнечному.

Колбасник

И новые крамолы вы клепаете; И ты меня ни серебром, ни золотом Не купишь, и друзей не подсылай ко мне. Скажу о всех делах твоих афинянам.

Клеон

А я прямой дорогой побегу в Совет И всех вас обвиню как заговорщиков. За покушенья, за ночные сборища, За заговоры с персами преступные, За все, что вы в Беотии[702] заквасили.

Колбасник

А простокваша дорога в Беотии?

Клеон

Клянусь Гераклом, в порох искрошу тебя.

В бешенстве убегает.

Предводитель хора

(Колбаснику)

А ты свою отвагу и находчивость На деле докажи теперь. Увидим мы, Как под себя ты прятал мясо в юности. В Совет беги сейчас же за кожевником, — Нас всех он оклевещет, чуть влетит туда, И рев и крик подымет оглушительный.

Колбасник

Бегу, бегу. А колбасу и ножики И все мои пожитки положу сюда.

Демосфен

(подавая ему чашу вина)

Но прежде горло этим умасти себе, Чтобы от сплетен ускользать проворнее.

Колбасник

(пьет)

Совет хорош. Ты — воспитатель опытный.

Демосфен

Еще и это проглоти.

(Дает ему чеснок.)

Колбасник

Зачем?

Демосфен

Затем, Чтоб, чесноку наевшись, быть отважнее. Теперь беги!

Колбасник

Уж побежал.

Демосфен

Так помни же, Кусай, царапай, клевещи, когти его И, гребень отклевавши, возвратись живей.

Колбасник убегает. Демосфен входит в дом.

Парабаса

Предводитель хора

Ну, так с богом иди и свой подвиг сверши Нам на радость. Пусть Зевс, государь площадей, Охраняет тебя. И, врага одолев, Из сраженья скорее к друзьям воротись, Нагруженный венками победы.

(Зрителям.)

К парабасе теперь, что мы вам пропоем, Обратите свой слух; Ведь и раньше уж в стольких искусствах других Изощрили вы разум и сердце. Если б в годы минувшие нас кто-нибудь из поэтов комедии прежних Пригласить захотел с парабасой его перед вами, о зрители, выйти, Мы б с трудом согласились; но этот поэт и любви и услуги достоин: Он — друзьям нашим друг и врагам нашим враг, он за правду стоит непреклонно И отважно и рьяно бросается в бой с огнедышащим зычным Тифоном.[703] Удивлялись нередко друзья,[704] почему до сих пор не просил у архонта Для себя он актеров и хора; так вот что просил через нас передать он: Не без разума так поступает поэт и не в страхе, но так полагая: Комедийное дело не шутка, но труд. Своенравна комедии муза, И хоть многие ласк домогались ее, лишь к немногим она благосклонна. И любви вашей цену он знает. Она кратковечна, как летние травы. И любимцев былых, только старость придет, предаете вы быстро забвенью. Так и Магнет[705] старинный был вами забыт, с сединами познал он бесчестье. Хоть без счета он славных трофеев воздвиг, побеждая противников хоры, Хоть на разные пел ради вас голоса, по-лидийски играл и на лире, И по-птичьи порхал, и пчелою жужжал, и веселой лягушкою квакал, Да себе не помог. Только старость пришла, позабыта победная юность, Затуманился взор, ослабела рука, и старик беспощадно освистан. А Кратин? Не печальна ли доля его?[706] Ведь, бывало, надувшись от славы, По полям, по лугам он стремился, бурля, неуемным, широким потоком, Вырывая с корнями платаны, дубы и противников мелкий кустарник. Только слышно и было, что песни его на пирах, на веселых попойках: Про «Беру на сандалиях смоквы и лжи» да «Искусные зодчие гимнов»,[707] — Отчего ж вы теперь не щадите его, когда стал он болтливым и вздорным, Когда выпал янтарь из кифары певца, золотые потрескались роги И ни строю, ни ладу привычного нет. Стариком он скитается жалким И, как пьяница Конн,[708]«хоть в увядшем венке», умирает бедняга от жажды. А ведь он заслужил ради прежних побед в Пританее теперь напиваться, Чепухи не болтать, но в почете сидеть впереди, у жреца Диониса. И Кратет[709] ведь немало от ваших причуд претерпел поношений и горя, Хоть трапезой не пышной он вас угощал на веселых пирах комедийных, Но в трезвейших речах до отвала кормил невзыскательной мудростью житной. До конца удержался он все же один, то хвалу, то свистки пожиная. Вот таких-то примеров страшился поэт. Да к тому ж полагал он, что прежде, Чем кормило схватить, должен быть он гребцом, а потом уж и лоцманом зорким, Чтоб природу ветров своевольных понять и уж после умелой рукою Самому свой корабль направлять и вести. Так за то, что разумно и скромно, Не кичась, без забот, не бросаясь вперед, он выходит с комедией в море, Подымите же плеск веселей и дружней, веселее ударьте по веслам, Чтоб веселый, ленейский, ликующий шум Был поэту наградой, чтобы радостным он И довольным ушел, Лучезарною плешью сверкая.

Первое полухорие

Ода

Коней владыка! Люб тебе, О Посейдон,[710] четверок храп, Медных копыт тяжелый звон И под кормою расписной Пена триер победных. И молодежи пышный рой На колесницах любишь ты, Тяжкой боримых страстью. Суний[711] свят тебе, свят берег Гереста. В наш сойди хоровод, с грозным трезубцем, Крона[712] сын и дельфинов царь, Формиону[713] любезен ты И Афинам из всех богов Ныне свят и почтенен.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Восхвалить хотим мы ныне наших дедов и отцов, Славы города достойных и покрова Госпожи.[714] Без числа в сраженьях пеших и борясь на кораблях, Побеждая, прославляли имя города они. Силы вражьей не считали наши деды, в бой идя, Но решали в яром сердце отразить и одолеть. Если ж в битве и склонялись, то, как опытный боец, Отряхали пыль, как будто и не падали они, И, сражаясь, побеждали. Полководцы в годы те Угощенья в Пританее не просили, а теперь И сражаться без награды полководцы не хотят. Мы же рады бескорыстно за родимую страну, За родимые святыни подымать копье и меч. А награды не попросим никакой, иль разве вот: Пусть, когда война минует и от бед мы отдохнем, Хоть и в кудрях непослушных, вам любезны будем мы.

Второе полухорие

Антода

О градодержица, тебя, Дева Паллада, мы зовем, Свята земля твоя, и нет В мире кругом меча острей, Нет и поэтов слаще. Ныне приди. И пусть с тобой Та, что в походах и боях Спутница наша вечно, — К нам Победа придет, хоров подруга, На врагов пусть она с нами восстанет, Ныне, Дева, явись, явись! В битве мы одолеть должны. Дай победу сынам твоим Ныне вновь, как и прежде!

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Восхвалить хотим мы коней, наших преданных друзей. Похвалы они достойны. Много подвигов и битв, Много схваток и сражений вместе мы перенесли. Но не подвиги на суше будем славить мы, а то, Как, на барки погрузившись, в море выплыли они.[715] Взяли кружек для похода, взяли луку, чесноку, А потом схватили весла, словно были бы людьми, И поплыли и заржали: «Иго-го! Берись дружней! Налегайте, не робейте! Да греби, греби, Саврас!» Вышли на берег в Коринфе. Новобранцы бивуак Тут копытами вскопали и соломы принесли. Клевер вовсе позабыли. Ели крабов водяных, Их по берегу искали и ловили в глубине. Говорит Феор, воскликнул так тогда коринфский краб: «Посейдон! Беда! Что делать? Нам от всадников теперь Ни в пучине, ни на море, ни на суше не уйти».

Эписодий первый

С венком на голове входит Колбасник.

Старший всадник

Привет тебе, о муж победоноснейший, Любезнейший! Немало нас заботила Судьба твоя. Но раз ты возвратился здрав, Скажи нам, как в Совете ты сраженье вел.

Колбасник

Да как? Пришел Совета головою я.

Первое полухорие

Строфа

Вот теперь для всех настало Время ликованья. Славно говоришь ты, но дела твои прекрасней слов. Ныне же сраженья ход Жаркого поведай мне. Долгий путь я готов Перейти, чтоб услыхать Твой рассказ; так поспеши же, Друг любезный, чтоб победе Мы порадовались все.

Колбасник

Рассказа стоит, право, происшествие. Бегом сейчас же я догнал кожевника. Придя в Совет, лавины слов грохочущих Метать он стал на всадников, в измене их Изобличая; скалы выворачивал, Пугая, громыхая, убеждая всех. Совет, такой кислятины наслушавшись, Насупил брови грозно, набок рот скривил, Сидел горчицы горше. Чуть заметил я, Что речью он опутан клеветнической И дерзкими обманут ухищреньями, Взмолился так: «О Бесы плутен, Жулики, Ты, Дуриндас, вы, Надувалы мелкие, Ты, Рынок, ум и сердце воспитавший мой, — В меня вселите наглость! Речь проворную И голос зычный и бесстыдный дайте мне!» Усердно так молился я, и справа тут Прогрохотал вдруг некий муж обклавшийся. Я принял добрый знак с благоговением, Решетку задом выставил и заорал Что было сил: «О граждане! Я с добрыми Пришел вестями. Первым рассказать хочу. С тех пор вот, как война на нас обрушилась, Сельдей на рынке не видал дешевле я». Тут лица тотчас же у них разгладились, И был увенчан я за вести добрые. И внес я снова предложенье тайное: «Дабы за грош купить селедок дюжину, — Конфисковать все миски у горшечников». Рукоплескать мужи Совета начали И, рот разинув, на меня уставились. Кожевник это видит. Тут уж понял он, Какою речью угодить советникам, И внес такое предложенье: «Граждане! Мне справедливым кажется на радостях, В знак благодарности за вести добрые Сто телок в жертву принести владычице». Тут вновь Совет к нему склонился милостью. Но одолеть навозом я не дал себя. Второю сотней телок обогнал его, Да Артемиде коз к тому же тысячу Зарезать предложил, когда за грош один Снеточки продаваться станут сотнями. И вновь Совет склонился одобрительно Ко мне. А тот, заслышав это, вздор такой Загородил, что стражники с пританами Его стащили силой. А советники Вскочили с мест и о сельдях заспорили. А тот их просит подождать немножечко: «Послушайте посла из Лакедемона, Принес он снова предложенья мирные». Те заорали как один: «Ну нет, дружок. Прослышали враги, что нынче дешевы У нас селедки, мира захотелось им. Нам мир не нужен. Дальше пусть идет война! Пританы, распустить Совет!» И в стороны Через канат попрыгали. На рынок тут Я побежал и все, что было, луковиц И зелени скупил. Когда ж к сельдям они Приправ искали, даром их попотчевал. Они тут захлебнулись в благодарностях. Задохлись в лести, в похвалах рассыпались. И так-то вот за луку горсть и зелени Совет принес я скрученным и связанным.

Второе полухорие

Антистрофа

Как счастливчик, все удачно Ты свершил и ловко. Подлинно нашел подлец противника подлейшего. В каверзах искусен ты, В плутнях изощрен и смел И на лесть ты силен. Но теперь обдумай здраво, Как сражаться будешь дальше И союзников надежных В нас по-прежнему найдешь.

Колбасник

А вот и пафлагонец приближается, Вздымая пену, бешенством клокочущий. Меня вот-вот проглотит! Вот так пугало!

Эписодий второй

В ярости вбегает Клеон.

Клеон

Пусть провалюсь на месте, если хитростью Моей старинной я не погублю тебя.

Колбасник

(прыгая и кривляясь)

Смеюсь твоим угрозам, похвальбе пустой. Пляшу, скачу, гляди, на голове хожу.

Клеон

Пусть больше мне не жить, клянусь Деметрою, Когда тебя не проглочу, не слопаю.

Колбасник

Не слопаешь. Да сам тебя я выдую. А там пускай хоть лопну, подавлюсь тобой!

Клеон

Погибнешь ты, клянусь пилосской почестью!

Колбасник

Да, почестью? А вдруг да пересядешь ты В бесчестье в задний ряд из ряда первого?

Клеон

Свидетель Зевс, в колодки закую тебя!

Колбасник

(зрителям)

Как он свиреп! Ну что же, покормить тебя? Но чем его потешить, не мошною ли?

Клеон

Гляди, ногтями вырву потроха твои!

Колбасник

А я тот корм, что в Пританее слопал ты!

Клеон

Народ пусть судит, там я обличу тебя!

Колбасник

А я — тебя, и наплету с три короба.

Клеон

Ну, нет, щенок! Тебя он не послушает! А я его морочу, как захочется.

Колбасник

Уж очень на Народ ты полагаешься!

Клеон

Его кормлю я, нянчу и баюкаю.

Колбасник

И, точно нянька, кормишь отвратительно. Пока жуешь кусок, три добрых четверти Проглотишь сам, — ребенку лишь объедки дашь.

Клеон

Клянусь богами, в этом так искусен я, Что вверх и вниз Народом, как хочу, верчу.

Колбасник

Так что ж? Знаком и я с таким искусником.

Клеон

Забудешь, что в Совете оболгал меня. Идем к Народу тотчас!

Колбасник

Что ж, согласен я, Идем, чего же стал ты? Нет помехи нам!

Эписодий третий

Оба подходят к жилищу Народа.

Клеон

(стучит)

Народ, о, выйди!

Колбасник

Выйди, господин Народ! Скорей сюда, Народушка, голубчик мой!

В окне показывается Народ, дряхлый и седой старик.

Народ

Кто тут кричит? От двери не уйдете вы — Мою иресиону[716] вы растреплете.

Клеон

Сойди сюда, увидишь, как обижен я.

Народ

(показывается в средних дверях дома)

Кто ж бьет тебя, мой пафлагонец?

Клеон

(показывает на Колбасника и на хор)

Этот вот И молодежь, и все из-за тебя.

Народ

За что?

Клеон

За то, что я ласкаю и люблю тебя.

Народ

(Колбаснику)

Ты кто такой?

Колбасник

Кто я? Его соперник я. Тебя давно люблю я и давно хочу Тебе служить, как много граждан доблестных И благородных. Только он мешает нам. Ведь ты похож на мальчиков балованных. Ты благородных гонишь прочь поклонников, А свечникам, кожевникам, дубильщикам[717] И шкуродерам отдаешься с радостью.

Клеон

Народу я полезен.

Колбасник

Ты? А чем, скажи!

Клеон

Как чем? Когда стратеги перетрусили, Поплывши в Пилос, приволок я пленников.

Колбасник

А я, шатаясь этак же, из лавочки Стянул похлебку, что другой замешивал.

Клеон

(Народу)

Так объяви немедленно собрание, Народ мой, и увидишь, кто сильней тебя И пламеннее любит, а потом суди!

Колбасник

Да, да, суди, прекрасно, не на Пниксе лишь!

Народ

Ну нет, не стану заседать я иначе. Пойдем на Пникс, как исстари заведено.

Колбасник

(про себя)

Пропал, пропал я, бедный! Ведь старик таков, Что дома он куда как рассудителен, Но чуть на этих камешках усядется, Зевать он начинает и ворон считать.

Идут в орхестре. Народ располагается на ступеньках Пникса.

Агон второй

Первое полухорие

Ода

Теперь на полных парусах ты в море выйти должен. Воинственным и грозным будь, В речи неотступным, Чтобы противника разбить. Он хитер и ловок. Непроходимою тропой пройти он умудрится. Так налети же на него стремительно и рьяно!

Предводитель первого полухория

Только будь осторожен! И, прежде чем он на тебя нападет, наготове И багры, и крюки, и дельфины[718] держи, и спасательный бот на канатах.

Клеон

Эпиррема

Я владычицу Деву-Афину молю, что хранит этот город и землю, Если, верно, заслуги мои велики пред народом афинским (Лисиклу, Салабакхо и Кинне[719] равняюсь я в них), пусть меня, как сейчас, в Пританее Будут зря угощать. Если ж я тебе враг, если ж я за тебя не сражаюсь Против многих — один, пусть меня раскроят на ремни, на подвязки разрежут.

Колбасник

О Народ мой! Меня ж, если я тебе враг и тебя не люблю, на кусочки Пусть покрошат, сварят и в колбасы набьют. А когда ты мне все же не веришь, Пусть на этом лотке изотрут в порошок и, как сыром, приправят оладьи И, мясницким крюком вот сюда подцепив, хоронить в Керамик[720] поволочат.

Клеон

О Народ! Как же может другой гражданин тебя жарче любить и сильнее? Ведь с тех пор, как сижу я в Совете, казну я деньгами наполнил доверху. Я одних заморил, а других задушил, запугал, обобрал и опутал, Никого не жалел я из граждан, тебе одному угодить помышляя.

Колбасник

О Народ! В этом подвига нету ничуть. Что ж, и я услужу тебе так же И, стащив у других из-под носа кусок, поднесу тебе: «Милый, покушай!» А что враг он тебе и не предан совсем, это тотчас тебе докажу я: У твоих уголечков погреться он рад, на тебя ж наплевать ему вовсе! А что ты, кто когда-то мидийскую рать отразил[721] на полях Марафона И, победой прославившись, нам завещал похвальбу и трескучие речи, Что на голых камнях тебе жестко сидеть, это вовсе его не заботит. Ну а я не таков! Я подушку набил и тебе подношу ее! Встань же! Будешь мягко сидеть ты, и то отдохнет, что страдало в бою Саламинском.

(Подносит Народу подушку.)

Народ

(садится на подушку)

Кто такой ты, о муж? Не Гармодия ль ты, демократа, достойный потомок? Ведь и вправду деянье твое велико, благородно, народолюбиво.

Клеон

(Народу)

За какую пустую и жалкую лесть полюбил ты пройдоху и плута?

Колбасник

(Клеону)

Что же в том? На приманки похуже ловить ты его до сих пор ухитрялся.

Клеон

Повторяю я все ж: коль найдется другой, кто б Народу был пламенней предан, Кто б страстнее и жарче тебя обожал, так меня с головой ему выдай!

Колбасник

Хороша же, любовь! Ты ведь видишь его, ведь восьмую он зиму ютится В подземельях, и в бочках, и в башнях сырых, в погребах, в ястребиных гнездовьях. И не жалко тебе! Лишь сильнее еще ты его потрошишь, притесняешь. Архиптолем[722] к нам с миром пришел, так его ты прогнал, да и всех, кто приносит Договоры и мир, подзатыльника дав, за ворота ты гонишь бесчестно.

Клеон

Все затем, чтоб владыкой Эллады он стал. Суждено ему, знай, в прорицаньях Стать в Аркадии[723] дивной присяжным судьей, пять грошей всякий день получая, Если вытерпит он. А пока я его и поить и кормить не устану И не правдой, так кривдой добуду ему трехгрошовый паек ежедневный.

Колбасник

Не о том, чтоб в Аркадии стал он судьей, ты заботишься, Зевс мне свидетель! Но чтоб грабить ты мог, города прижимать, вымогать приношенья и взятки. Чтоб Народ в суете и в угаре войны не видал твоих подлых проделок И глядел тебе в рот, в нищете и беде, и подачек просил, голодая. Но когда он вернется в деревню домой, и по-старому вновь запирует, И на каше отъестся, и в силу придет, на бобы и на брюкву наляжет, — Вот тогда он увидит, какое добро за твои отдавал он подачки. По-мужицки сердит он придет и тебя провалить, голосуя, сумеет. Это знаешь ты сам и затем-то его надуваешь и снами морочишь.

Клеон

Не обидно ль мне слышать, как грязью чернишь и меня облыгаешь бесстыдно Пред Народом и всеми Афинами ты? А ведь я перед городом больше Заслужил, госпожою Деметрой клянусь, чем и сам Фемистокл ваш любезный!

Колбасник

О аргивяне! Слову внимайте его. С Фемистоклом себя ты равняешь? С Фемистоклом самим, что наш город нашел отощалым и сытым оставил, Да вдобавок к тому и приморский Пирей примесил, как закуску на завтрак. И, из прежних богатств не отняв ничего, угостил нас невиданным блюдом. Ну а ты, — ты афинян в мещан обратить, в торгашей мелочны́х замышляешь, Прорицанья шепча и валы городя. Вот каков Фемистокла соперник! Помни также, в изгнанье погиб Фемистокл, ты же руки о пряники чистишь![724]

Клеон

Мой Народ! Не вдвойне ль мне обидно терпеть от него поношенья такие? Все за то, что тебя я люблю?

Народ

Перестань! Тошнотворны твои причитанья. Вижу, вижу, давно ты меня надувал и теперь норовишь обморочить.

Колбасник

Да, Народушка, подло тебя надувал, изощрялся в бесчисленных плутнях. Чуть задремлешь ты, глядь, он уж удит себе Корешочки ревизий и в глотку сует. Так и шарит руками обеими он Без стыда и без страха в казенном горшке.

Клеон

Пожалеешь, гляди, обличу я обман! Тысяч пять, десять, сто положил ты в карман.

Колбасник

Что ты даром ревешь, что ты воду толчешь? Пребесстыдны, преподлы проделки твои Пред народом афинян. И я докажу, Вот Деметрой клянусь, пусть мне дня не прожить, В Митиленах[725] сумел, вымогая, добыть Ты не меньше чем сорок талантов!

Второе полухорие

Антода

Ты человечеству всему спасенье и отрада. Легкоязычие твое Зависти достойно. Свершивши подвиг, станешь ты Первым на Элладе. В Афинах и на островах, трезубцем потрясая, Царить ты будешь, всем вертеть и гнать деньгу без счета.

Предводитель второго полухория

Но только спуска не давай, ведь он уж поддается! С такою глоткой, как твоя, его легко осилить.

Клеон

Антэпиррема

Ну нет, голубчики, ну нет! До этого далеко. За мною подвиг есть такой, что всем сумею глотку Что ни на есть врагам заткнуть. Спокоен я, покуда Остался цел хотя б один из тех щитов пилосских.[726]

Колбасник

Эй, на щитах остановись! Вот тут ты промахнулся! Когда бы ты Народ любил, щитам бы не оставил Ты рукояток.

(Народу.)

Это все лукавая проделка, Народ мой, чтоб, когда его ты наказать захочешь, Тебе остаться ни при чем. Ты видишь, что за толпы Кожевников вокруг него. Тут сбитенщики рядом, Творожники и скорняки. Все — одного полета. Едва нахмуришь брови ты и черепок ухватишь, В полночный час сорвут щиты и бросятся на приступ К рядам, да так, что к хлебу нам потом не приступиться.

Народ

Уж вот беда! Ты прав, ты прав! Ведь целы рукоятки!

(Клеону.)

Негодник! Сколько лет уж так Народ ты за нос водишь?

Клеон

Чудак, не слушай ты его! Нигде ты не отыщешь Поклонника верней, чем я. Ведь заговоров сколько Один сумел я сокрушить. Ничто не ускользнуло. Чуть затевались мятежи, крик подымал я живо.

Колбасник

Не так ли точно рыбаки угрей гоняют в сети? Пока залив спокоен, тих, им не поймать ни рыбки! Но чуть подымут ил столбом и воду взбаламутят, Так ловля прибыльней идет. Ты тоже в мутном ловишь! Тревога на руку тебе! Но вот на что ответь мне: Немало кож ты продаешь, а подарил хоть стельку Для теплых туфель старику? Ведь так его ты любишь?

Народ

Ей-богу, нет! Ей-богу, нет! Не подарил ни стельки!

Колбасник

Теперь его ты раскусил? А я вот туфель пару Тебе купил и подношу! Носи их на здоровье!

(Надевает на старика туфли.)

Клеон

Ну, не несносно ли, скажи, что так всесильны туфли? А я уж вовсе позабыт? Забыто, как недавно Я блуд повывел из Афин, предав бесчестью Гритта.[727]

Колбасник

А не несносен разве ты, постельный надзиратель? Что, блуд ты вывел? Ну так что ж? Из страха, не иначе! Боялся, чтоб из блудников не вышли словоблуды. Но погляди, ведь он уж стар, а ходит без хитона В такой мороз! А ты ему и телогрейки не дал. Гляди ж, я плащ тебе дарю. Народушка, согрейся!

(Дает ему плащ.)

Народ

Такой премудрости, клянусь, и Фемистокл не ведал, Хоть и неплох его Пирей. По-моему, так, право, Вот эта выдумка с плащом Пирею не уступит!

Клеон

Беда! И обойдешь меня ты плутнями такими?

Колбасник

Твоими ж плутнями, дружок! И на попойке так же, Нужда погонит, побежишь, не разбирая туфель.

Клеон

И все же лестью ты меня не превзойдешь. Народ мой! Тебе к плащу тулуп дарю!

Снимает с себя овчину и дает старику.

Народ

Что, взял, подлец? Фу, пропасть! Проваливай! Да твой тулуп насквозь воняет кожей!

Колбасник

Нарочно так подстроил он, чтоб в смраде ты задохся. И раньше погубить тебя старался он. Ты помнишь, Как сильфий[728] вдруг подешевел?

Народ

А что? Конечно, помню.

Колбасник

Умышленно на сильфий он тогда понизил цены, Чтоб вдоволь лакомились им, а после в гелиэе Друг друга в смраде, в духоте поотравляли судьи.

Народ

Клянусь богами, говорил уж мне об этом Смердий.

Колбасник

Ну да, и вы в конце концов в зловонье порыжели.

Народ

И это, верно, изобрел вот этот рыжий-красный?

Клеон

(Колбаснику)

Подлец, каким же плутовством меня поддеть ты хочешь?

Колбасник

(торжественно)

Богиня приказала мне тебя убить бахвальством.

Клеон

Так не убьешь же! Мой Народ! Тебя я обещаю Кормить, поить и угощать задаром по-пустому.

Колбасник

А вот в бутылочке дарю тебе я притиранье, Чтоб мазать мог ты лишаи и язвы на коленях.

(Дает ему склянку.)

Клеон

Седины выщиплю тебе, и станешь вновь ты молод.

Колбасник

Вот заячий пушистый хвост, чтоб прочищал ты глазки.

(Дает ему.)

Клеон

О волосы мои, Народ, суши, сморкаясь, пальцы!

Колбасник

И о мои! И о мои!

Оба лезут вперед, толкаются.

Клеон

(Колбаснику)

Вот в триерархи попадешь, Казны без счета изведешь! Корабль достанется гнилой, Его чинить, его крепить Не хватит денег никаких. Уж я добьюсь, уж разорвусь, Чтоб с браком снасть ты получил!

Колбасник

Кипит, бурлит! Уймись, уймись! Прольет, уйдет! Беги, держи! Вот ложка, плошка, эй, сними С похлебки пену похвальбы!

(Дает Клеону ложку из своего мешка.)

Клеон

Еще поплатишься, гляди! Пройму до пота податьми. Уж я устрою, чтоб попал Ты в список первых богачей.

Колбасник

А я не стану угрожать. Одно хочу лишь пожелать: Пусть рыба варится в горшке, А ты в собрание спешишь Дела милетские решать, Талантов дюжину сорвать. Да чтоб на Пникс не опоздать — Суешь живее рыбу в рот, А тут посыльный подойдет, Тебя торопит и зовет. Талант боишься упустить. Спешишь жаркое проглотить И на ходу — Подавишься и лопнешь!

Хор

Прекрасно! Клянусь Зевсом, Аполлоном и Деметрой!

Народ

Мне кажется, теперь уж нет сомнения: Ты — гражданин отменный. Не видал еще Подобных я средь трехгрошовой братии.

(Клеону.)

Ты ж со своей любовью лишь сердил меня. Отдай назад мой перстень! И отныне ты Не ключник мне!

Клеон

(отдает перстень)

Ну что ж, бери! Одно лишь знай: Ты мне не веришь больше, но другой придет Подлей меня, гнуснее и негоднее.

Народ

(разглядывая перстень)

Не мой, не мой как будто это перстень! Нет! Печать совсем другая. Иль не вижу я?

Колбасник

Дай, я взгляну.

(Берет перстень.)

А какова печать твоя?

Народ

В оливках поросенок доморощенный.

Колбасник

Совсем не то.

Народ

Не поросенок? Что ж тогда?

Колбасник

Обжора чайка, с кафедры кричащая.

Народ

Беда, беда!

Колбасник

А что?

Народ

Подальше брось его! Совсем не мой то перстень, а Клеонима. Возьми ж вот этот и моим будь ключником.

Дает ему перстень со своего пальца.

Клеон

Нет, нет, о господин мой! Подожди еще! Пророчества мои сначала выслушай!

Колбасник

Так и мои послушай!

Клеон

Чуть доверишься Вот этому — тебя обреет догола.

Колбасник

А тот тебя обреет и не так еще!

Клеон

В моих гаданьях, знай, тебе предсказано Вселенной править, розами венчанному.

Колбасник

Мои ж тебе сулят в порфире вышитой На колеснице золотой преследовать… Агирия и Смикифа процессами.

Клеон

Тащи уж все гадания, чтоб выслушал Хозяин их.

Колбасник

Отлично!

Народ

(Клеону)

Ты ж свои тащи!

Клеон

Тотчас!

Колбасник

Тотчас!

Народ

Беги же!

Клеон и Колбасник

Нет помехи нам!

Бегут в разные стороны.

Первое полухорие

Строфа

Солнца ясного сладкий луч Воссияет для граждан всех, Воссияет для всех гостей В день паденья Клеона. Слышать, правда, и мне пришлось, Как толкуют, наморщив лбы, Старики-ворчуны порой На толкучке судебной: «Если б в силе не был Клеон, Не видать бы по всей земле Двух полезных вещей у нас: Ни пехтила,[729] ни ступки».

Второе полухорие

Антистрофа

Но чему я еще дивлюсь — Это ловкости рук его. Говорили мне молодцы, Что с Клеоном учились: Он на лире один лишь лад — «По-дарийски»[730] легко постиг, А других не хотел учить, Рассердил кифариста. Тот велел увести его: «Мальчик вовсе и туп и глуп, Затвердил на один лишь лад: „Подари да подай мне!“»

Эписодий четвертый

Клеон и Колбасник вбегают, нагруженные свитками.

Клеон

Ну, видишь сколько? А несу не все еще!

Колбасник

Ах, надорвусь! А захватил не все еще!

Народ

Да что же тут?

Клеон

Гаданья.

Народ

Всё гаданья?

Клеон

Что? Дивишься? Полный у меня сундук стоит.

Колбасник

А у меня чердак с двумя сараями.

Народ

Дай поглядеть мне, чьи же тут вещания?

Клеон

Мои — Бакида!

Народ

(почтительно)

Вот как!

(Колбаснику.)

А твои кого?

Колбасник

(не моргнув глазом)

Гланида,[731] брата старшего Бакидова.

Народ

О чем же прорицанья?

Клеон

Да о городе, О Пилосе, о нас с тобой, о всем другом.

Народ

(Колбаснику)

Ну, а твои о чем же?

Колбасник

Да о городе, О каше, да о Спарте, да о скумбриях, О рынке, о мошенниках-лабазниках, О нас с тобой.

(Клеону.)

Что, слышишь? Накось выкуси!

Народ

Начнемте ж! Прочитайте мне гадания! И то, что обо мне (оно мне нравится), — Как воспарю орлом я по поднебесью.

Клеон

Так выслушай меня и будь внимателен.

(Разворачивает свиток и читает торжественно.)

«Ныне внемли, Эрехфид,[732] прорицаний тропе, что из кельи Храма, с треножника дивного Феб возвестил многомудрый. Чтить он тебе заповедал священного пса-скалозуба, Пса, что рычит за тебя, за тебя огрызается борзо, Корм добывая тебе, а когда не добудет — издохнет. Галок немало над ним, ненавидя, кричат и кружатся».

Народ

Клянусь Деметрой, не понять мне этого. При чем же пес, и Эрехфид, и галки тут?

Клеон

Я — этот пес! Ведь за тебя горланю я. Меня-то, пса, тебе хранить приказано.

Колбасник

Совсем не в этом дело. Словно кости хрящ, Вот этот пес отгрыз кусок пророчества. Но от меня про пса узнаешь истину.

Народ

Прочти! Но прежде подниму я камешек, Не то укусит прорицанье псиное.

Колбасник

(читает по списку)

«Богу внемли, Эрехфид! Душегуб, омерзительный Кербер,[733] Льстиво виляя хвостом, за обедом глядит тебе в миску. Ждет, чтобы цапнуть кусочек, едва ты заснешь иль задремлешь. В кухню собачьей повадкой тишком прокрадется он ночью, Вылижет все, и горшки, и судки, и суда, и Киклады».[734]

Народ

Гланид, ты много лучше! Зевс свидетель мне!

Клеон

Сперва послушай, сударь, а потом суди!

(Читает.)

«Будет жена, и родит она льва в богозданных Афинах! Станет сей лев за Народ с мириадами мошек сражаться, Словно за племя свое. Ты хранить его должен надежно За деревянной стеной и за башнями кованой меди».

(Народу.)

Ты это понял?

Народ

Я? Да ничегошеньки!

Клеон

Велит вам Феб меня хранить заботливо, Ведь, словно лев рычащий, я служу тебе.

Народ

Да как же львом исподтишка ты сделался?

Колбасник

Одно нарочно скрыл он из пророчества, Что за стена такая с башней медною, Где повелел нам Локсий[735] охранять его?

Народ

А что же разумел он?

Колбасник

Приказал нам Феб Его забить в колодки пятищельные.

Народ

И думаю, свершится, что предсказано.

Клеон

«Не доверяй клевете: то завистливо грают вороны. Ястреба ты возлюби, памятуя в душе благодарной, Как закогтил и примчал воронят он из Лакедемона».

Колбасник

Дело такое свершил пафлагонец, наверно, с похмелья. О Кекоропид неразумный! Велик ли тут подвиг, помысли. Сказано: «Бремя снесет и жена, если муж ей возляжет. Но не сразится жена, а сразится — так с раной вернется».

Клеон

Слушай теперь, что вещает о Пилосе в Пилосе Локсий: «Есть кроме Пилоса Пилос…»

Народ

Ну, что ж «кроме Пилоса Пилос»?

Колбасник

Да говорит, возьмет кропило в бане он.

Народ

А мне немытым, значит, целый день ходить?

Колбасник

Украл у нас кропила и лохани он. Но вот тебе о флоте прорицание, Его ты должен выслушать внимательно.

Народ

Внимать внимаю, только научи меня, Откуда взять мне деньги корабельщикам?

Колбасник

(читает)

«О Эгеид![736] Псолисицы обманов и ков опасайся, В кознях искусной, к добыче проворной, коварной и борзой».

(Народу.)

Ты понял?

Народ

(радостно)

Псолисица — Филострат,[737] ведь так?

Колбасник

Не в нем тут суть. Когда триеру быструю За податями у тебя потребует Вот этот, — не давай ты, запрещает Феб.

Народ

Зачем же псолисой триера названа?

Колбасник

Зачем? Быстра триера, — ну а пес не быстр?

Народ

Зачем же к псу лиса еще прибавлена?

Колбасник

Солдат тут называет бог лисицами За то, что рвут по селам виноград они.

Народ

Ну, пусть! А чем платить таким лисицам все-таки?

Колбасник

В три дня тебе и деньги раздобуду я. Выслушай это еще прорицанье Летоина сына:[738] «Кряжистой бойся Киллены,[739] да зла избежишь и соблазна».

Народ

Какой Киллены?

Колбасник

Кряжистою назвал Феб Вот эту лапу,

(показывает на Клеона)

что о краже думает.

Клеон

Не так толкуешь! Феб Килленой кряжистой Назвал, конечно, руку Диопифову.[740] Но у меня и другие крылатые есть прорицанья, Как воспаришь ты орлом и владеть будешь всею землею.

Колбасник

(перебивая его)

Есть у меня оно также: землею и морем пурпурным. Будешь судить в Экбатанах, кормиться коврижкой и медом.

Клеон

(перебивая)

Мне же видение было. Воочию зрел я богиню, Лила она на Народ из лохани богатство и счастье.

Колбасник

(перебивая)

Зевсом клянусь я, мне тоже. Воочию зрел я богиню. Вышла из храма она, а сова на плече восседала. После облила тебя, мой Народ, из огромного таза Влагой амвросии дивной, его же — чесночным помоем.

Народ

(в восторге)

Ого, ого! Нет в свете мудреца, Гланиду равного.

(Колбаснику.)

Тебе себя вверяю я. Ты старому Поводырем отныне будь и нянькою.

Клеон

Нет, умоляю! Погоди немножечко! Тебе зерно добуду, твой насущный хлеб.

Народ

(затыкая уши)

Чтоб о зерне не слышать мне! Довольно уж Вы с Феофаном[741] так меня морочили!

Клеон

Так я мукой тебе отдам помолотой.

Колбасник

Я дам тебе лепешек подрумяненных, Тушеных почек. Поспевай лишь в рот совать.

Народ

Поторопитесь принести, что можете. И кто теперь сытнее угостит меня, Тому я тотчас Пникса передам бразды.

Клеон

Так побегу ж я первым!

Колбасник

Нет уж, первым я!

Оба убегают.

Первое полухорие

Строфа 1

Народ мой, красна твоя Держава. По всей земле И страшен и славен ты — Хозяин могучий! Но слаб и послушен ты, Но, лестью окутанный, Но, ложью опутанный, Чьи б речи ни слышал ты, С разинутым ртом сидишь, Твой разум не дома.

Народ

Строфа 2

Нет разума в вас самих, Что я вам глупцом кажусь. Ведь я простаком таким, Ей-ей, притворяюсь. Я так забавляться рад, За соской гоняться рад И вора-чиновника На Пниксе кормить-растить, Чтоб, брюхо набив ему, Поднять и прихлопнуть.

Второе полухорие

Антистрофа 1

Придумал неплохо ты, И, видно, разумен ты. Хитро и затейливо Казнишь негодяев! С расчетом на Пниксе их, Как скот на убой, растишь, Чтоб там, как нужда придет И нет под рукой мясца, Схватить каплуна жирней — Заклать и зажарить.

Народ

Антистрофа 2

Глядите, как ловко я Врагов в западню ловлю, Ученых и умников, Искусных и хитрых. Ворам я слепцом кажусь, Сквозь пальцы на все смотрю, А сам не спускаю глаз И все, что украли, вмиг Добуду из глотки их, Нажав черепочком.[742]

Эписодий пятый

Клеон и Колбасник вбегают с полными корзинами, ругаясь и в драке.

Клеон

Эй, провались, негодный!

Колбасник

Провались, подлец!

(Толкает его.)

Клеон

(садится со своей корзиной)

Народ мой, я давно уж приготовил все, Давным-давно сижу, чтоб угодить тебе.

Колбасник

(также садится)

А я давным-давным-давно. В сто раз давней. И в тысячу. Давным-давным-давным-давно.

Народ

А я вас жду давнее в мириады раз. Плюю на вас давным-давным-давным-давно.

Колбасник

(Народу)

Теперь что делать, знаешь?

Народ

Скажешь, буду знать.

Колбасник

Бежать наперегонки нас двоих пусти, Чтоб взапуски тебя могли мы потчевать.

Народ

Что ж, дело! Эй!

(Хлопает в ладоши.)

Клеон и Колбасник

(толкаются)

Вот тотчас!

Народ

Эй!

Колбасник

Не лезь вперед!

Клеон и Колбасник бегут и дерутся.

Народ

Ну, вижу, угостят меня поклонники Сегодня всласть, чуть поломаться вздумаю.

Клеон

(вбегает с креслом)

Гляди же, кресло первым я несу тебе.

Колбасник

(принося свой лоток)

Да все ж не стол, а со столом первее я.

Клеон и Колбасник попеременно подбегают к своим корзинам и приносят то одно, то другое угощение.

Клеон

(подбегая с лепешкой)

А вот тебе лепешку я принес, гляди, Испеченную из зерна пилосского.

Колбасник

(с коркой хлеба)

Вот корка для похлебки,[743] а долбил ее Самой богини палец беломраморной.

Народ

(благоговейно)

Хозяюшка! Велик же, видно, палец твой!

Клеон

(приносит миску с бобами)

А вот бобы, горячие, румяные — Паллады дар — Воительницы в Пилосе.

Колбасник

(принося миску с кашей)

Тебя богиня охраняет явственно И над тобой простерла миску с кашею.

Народ

(еще с большим благоговением)

А город наш еще б стоял, ты думаешь, Когда б над ним господней миски не было?

Клеон

(с жарким)

Вот вырезку прислала В Сечах Грозная.[744]

Колбасник

(с куском грубого мяса)

Вот из похлебки мясо, и рубца кусок, И требуху подносит Совоокая.

Народ

Спасибо ей, что вспомнила о пеплосе.

Клеон

(подносит пирог)

Вот испекла пирог Эгидодержица, Чтоб вы пеклись о кораблях без отдыха.

Колбасник

(с обглоданными костями)

Возьми ж и это.

Народ

Да на что же ребра мне?

Колбасник

На что они? Богиня с добрым умыслом Тебе прислала ребра корабельные: О флоте явно Дивная заботится.

(Подносит Народу вина.)

А вот вино, прекрасной смеси, выкушай.

Народ

Как сладко, боги! И отменной крепости.

Колбасник

Его в Боях Губящая пригубила.

Клеон

(с куском расстегая)

Вот расстегая жирного ломоть тебе.

Колбасник

А от меня и целый расстегай возьми.

Клеон

Но зайца-то тебе уж не достать никак.

Бежит за зайцем.

Колбасник

(в сторону)

Беда, пропал! Откуда ж мне зайчины взять? О разум мой, теперь лазейку выдумай!

Клеон

(приносит зайца и торжественно показывает Колбаснику)

А это видишь, мерзкий?

Колбасник

Мне и горя нет!

(С жестом вдаль.)

Вот там послы идут ко мне откуда-то И кошельки с казной несут тяжелые.

Клеон

Да где же, где?

Колбасник

Тебе-то что? Не тронь гостей!

Клеон убегает, Колбасник хватает зайца.

О мой Народ, вот зайца от меня прими!

(Дает старику зайца.)

Клеон

(возвращается с пустыми руками)

Ох, горе, ты бесчестно обокрал меня!

Колбасник

Так что же? А не крал ты, скажешь, в Пилосе?

Народ

(Колбаснику)

Скажи мне, как до кражи ты додумался?

Колбасник

(торжественно)

От Девы — мысль, а кража — дело рук моих.

Клеон

Его я изловил, его изжарил я!

Народ

Отстань! Награда не тебе — поднесшему.

Клеон

Беда, беда! В бесстыдстве превзошли меня!

Колбасник

(Народу)

Ну, что ж ты не решаешь, кто из нас двоих Тебе и брюху твоему полезнее?

Народ

Но по каким приметам рассужу я вас, Чтоб правосудным показаться зрителям?

Колбасник

(Народу)

Вот мой совет: к корзине подойди моей Тишком и загляни, что там положено. Потом к его корзине. Будет правильно!

Народ

Взгляну!

(Подходит к корзине Колбасника.)

Что ж тут?

Колбасник

Пуста корзина, дедушка! Пуста, вот видишь, все тебе я выложил.

Народ

(в восторге)

Сама корзина — демократка чистая!

Колбасник

Ну, подойди же к коробу кожевника!

(Народ подходит к другой корзине.)

Что, видишь?

Народ

И добра же здесь наложено! И расстегая уймищу припрятал он! А мне ведь дал кусок такой вот маленький!

Колбасник

Вот так же он и прежде поступал с тобой. Из прибыли тебе частицу малую Давал, а больше для себя откладывал.

Народ

Негодник, ты и крал и надувал меня! К чему ж мои венки и приношения?

Клеон

О да, я крал, но во спасенье Городу!

Народ

Снимай венок живее! Я отдам его Вот этому.

Колбасник

Снимай живее, висельник!

Клеон

А вот и нет! Дано мне прорицание. В нем сказано о том, кто победит меня.

Колбасник

Да обо мне и сказано, тут спору нет!

Клеон

И все ж я по приметам испытать хочу, Подходит ли богиней предреченное. И вот о чем сперва я вопрошу тебя: Ходил к какому в детстве ты учителю?

Колбасник

На бойне вразумлен я колотушками.

Клеон

Что ты сказал? Мутится ум от знаменья. Ну пусть! Чему ж, скажи, в палестре[745] обучался ты?

Колбасник

Укравши, отпираться с дерзкой рожею.

Клеон

О Феб Ликийский![746] Что ты совершил со мной? А чем же промышлять ты начал, выросши?

Колбасник

И передом, и задом, и колбасами.

Клеон

Ох, я несчастный! Горе! Я — ничто уже! Одной держусь надежды, как соломинки. Одно скажи: а торговал колбасами Ты у ворот или на рынке, в лавочке?

Колбасник

Нет, у ворот, где торг идет селедками.

Клеон

Увы! Свершилось богом предреченное! Катите в дом, катите злополучного!

(Бросает венок на землю.)

Прощай, венок! В печали расстаюсь с тобой! Другой тебя возьмет, тобой украсится, Не больше вор, а разве что счастливее.

(Вбегает в дом.)

Колбасник

(торжественно надевает венок)

Зевс эллинов! Тебе, тебе победы честь!

Старший всадник

Привет тебе, победоносный. Помни же: Тебя я в люди вывел. Дай за то теперь Твоим мне Фаном[747] стать, судейским писарем.

Народ

А мне скажи, как звать тебя?

Колбасник

Агоракрит.[748] За брань на рынке получил я прозвище.

Народ

Агоракриту ныне предаю себя. А пафлагонец пусть себе провалится.

Колбасник

Теперь увидишь, мой Народ, так тщательно Тебе служить я стану, что признаешься, Среди разинян[749] никого нет в ровню мне.

Народ и Колбасник входят в дом.

Малая парабаса

Первое полухорие

Ода

Что краше, чем песнь начиная, Чем при конце песнопенья, Петь хвалу Ристателям коней ретивых? Полно о Лисистрате! Полно нам Фуманта[750] бездомного песней Ядовитой огорчать. Милый Феб, ведь он голодает всегда, В горючих слезах изливаясь, И, к луку припав твоему, От глада спасения просит.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Издеваться над негодным — в этом вовсе нет греха. В этом честь тому, кто честен, так рассудят мудрецы. Все же, если тот, кто брани и насмешек заслужил, Дружен с вами, ради дружбы я не тронул бы его. Аригнота[751] знает всякий, кто сумеет отличить Белый день от черной ночи и на лире чистый лад. У него есть братец, брату нравом вовсе не сродни. Арифрад[752] — подлец. Да, впрочем, брани сам он захотел. Не простой подлец он (так бы не заметил я его!) И не расподлец. Придумать и похуже он сумел. Безобразною забавой губы опозорил он. Упоенный, увлеченный, все на свете позабыв, В грязных уличных притонах скверных девок лижет он. Там же спереди — Эоних,[753] там же сзади — Полимнест.[754] А кому такой красавец не противен, так уж с тем Я не стану на попойке пить из кубка одного.

Второе полухорие

Антода

Давно уж в безмолвии ночи Думой одной я терзаюсь, Размышляя, Как ухитряется лопать Так безбожно Клеоним. Слух идет, что, в дом богача затесавшись И налегши на обед, Он от миски не оторвется никак, Напрасно хозяева просят: «У ног твоих молим, уйди, Почтенный, хоть столу-то дай пощаду».

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Как-то, слух идет, триеры собралися на совет; И одна, других постарше, речь такую повела: «Не слыхали вы, сестрицы, новых сплетен городских? Для похода к Карфагену сотню требует из нас Злополучный полководец, кислый уксус, Гипербол». Нестерпимым и ужасным показалось это всем. Говорит одна (с мужчиной не пришлось еще ей быть): «Отвратите, боги, нет же! Мной не будет он владеть. Лучше праздной мне остаться и состариться и сгнить». «Мною тоже, Волнорезой, что Летаем рождена. Той сосной клянусь, что доски мне для остова дала. Если ж так Народ захочет, мой совет, в Тезеев храм[755] Плыть и в храм богинь почтенных и с мольбой обнять алтарь. Нет, не будет, нами правя, город наш морочить он! Пусть плывет, куда захочет, хоть к собакам, да один, Пусть лотки свои свечные в море спустит ламповщик!»

Эксод

Входит Колбасник, празднично одетый.

Колбасник

В благоречье священном замкните уста, прекратите допросы и тяжбы! Пусть закроют суды, что Народ возлюбил, и счастливые повести вести Пусть приветствует ныне веселый театр, и поет, и ликует, и славит!

Старший всадник

О, привет тебе, светоч священных Афин! Островов покровитель могучий! Что за добрую весть ты приносишь? Зачем ликовать нам на рынках и славить?

Колбасник

Я Народ вам сварил в кипятке и его превратил из урода в красавца.

Старший всадник

Где ж теперь он? Скажи! О колдун, о ведун, в изумительных чарах искусный!

Колбасник

Он в фиалковенчанных Афинах живет, в первозданных священных Афинах.

Старший всадник

Как увидеть его? Он в уборе каком? И каким ныне стал он, поведай?

Колбасник

Да таким же, как некогда трапезу он с Мильтиадом[756] делил, с Аристидом.[757] Вы увидите все. Вот уж слышится шум, отворились, скрипя, Пропилеи.[758] Возликуйте ж! Афины являются вам в незабвенной, невянущей славе. Красота многопетых, чудесных Афин! Золотая столица Народа!

Открываются двери дома. Виден Народ в праздничном уборе.

Старший всадник

«О Афины, Афины, краса городов![759] О Афины, в венке из фиалок!» Покажите же нам господина страны, самодержца счастливой Эллады!

Колбасник

Вот и он! С золотою цикадой в кудрях, в облачении прадедов древнем. Уж не тяжебным смрадом несет от него, умащен он елеем и мирром.

Старший всадник

О, хвала! О, привет тебе, эллинов царь! А для нас — ликованье и радость! Вот теперь ты достоин отчизны своей и святых марафонских трофеев.

Народ

Агоракрит! Приди сюда, возлюбленный! Как счастлив я, что юность возвратил ты мне.

Колбасник

Да, друг мой! Позабыл ты, чем недавно был. И делал что? Не то меня бы богом счел.

Народ

Что ж делал, расскажи мне, и каким я был?

Колбасник

Да если речь кто заводил в собрании: «Тебе я — друг, Народ мой, и люблю тебя, И о тебе забочусь, и тружусь один». Едва такие слышал ты речения, Сейчас же таял, гордо вскинув голову.

Народ

Как, я?

Колбасник

А тот обманывал и был таков.

Народ

Что ты сказал?

Колбасник

Да, видит Зевс. И тотчас уши зонтиком Ты расправлял, а после снова складывал.

Народ

Каким же был глупцом я, стариком каким!

Колбасник

Ей-богу, да! Когда б из двух ораторов Один триер постройки новых требовал, Другой казну на плату расточить хотел, Так верх бы одержал он над триерами. Да что с тобой, что голову к земле склонил?

Народ

Ах, прегрешений мне прошедших совестно!

Колбасник

Твоей вины и нет тут, не печалься, друг! Повинны те, кто лгал и соблазнял тебя. Скажи ж теперь: когда писец негоднейший Грозить начнет: «Не будет, судьи, хлеба вам, Коль обвиненьем дела не закончите!» — С таким, скажи, что сделаешь оратором?

Народ

Подняв на воздух, брошу со скалы его, На шею подвязав ему Гипербола.

Колбасник

Вот это славно сказано и правильно. А вообще, скажи, как станешь править ты?

Народ

Сперва гребцам отдам я содержание На кораблях военных, — все сполна отдам.

Колбасник

Задов потешишь много ты мозолистых.

Народ

Теперь гоплита в списки занесенного, Никто по дружбе не сумеет выручить. Нет, где записан, там и остается пусть.

Колбасник

А, зачесалось под щитом Клеонима.

Народ

Пускай молчат в собранье безбородые![760]

Колбасник

А где ж Клисфену речь держать и Стратону?

Народ

Я говорю о мальчиках накрашенных, Что так себе стрекочут, сидя рядышком: «Феак[761] велик, он спас себя умением, Искусен, смел в сужденьях силлогических, Отличен риторически, типически, Критически остер и полемически».

Колбасник

Ты малому насыплешь позадически?

Народ

Нет, в поле погоню его охотиться, Чтобы и думать позабыл о прениях.

Колбасник

Прими ж за это от меня скамеечку.

Входит мальчик со скамеечкой.

И мальчика, чтоб за тобой носил ее. А пожелай, так встанет сам скамеечкой.

Народ

Счастливец я, былое возвращается.

Колбасник

Что скажешь ты, как мир я поднесу тебе На тридцать лет? Эй, нимфы мира, выгляньте!

Выбегают танцовщицы, нимфы мира.

Народ

О Зевс святой и чтимый, вот красавицы! А можно мне их поприжать, скажи, дружок? И где ты взял их только?

Колбасник

Пафлагонец, знай, Скрывал их в доме, чтоб тебе не видеть их. Так от меня прими их и ступай теперь В поля и села с ними.

Народ

Пафлагонца как Накажешь ты за все, что он проделывал?

Колбасник

Да пустяки, мое пусть ремесло возьмет И у ворот пусть торг ведет колбасами, Мешая всласть ослятину с собачиной, Напившись пьяным, с девками ругается И воду из-под бань хлебает мыльную!

Народ

Придумано прекрасно! Заслужил подлец Меж банщиков и девок руготню вести. Тебя же я за это в Пританей зову На место, где негодник до сих пор сидел. Иди ж, наряд надев зеленый, праздничный!

Колбасника наряжают в праздничный зеленый хитон.

Того ж пусть тащат на работу новую, Союзникам, гостям на посмеяние.

Актеры и хор покидают орхестру.

Облака

Действующие лица

Стрепсиад старик

Фидиппид сын его

Ксанфий слуга

Сократ мудрец

Ученики Сократа:

Правда; Kpивдa — спорщики

Пасий; Аминий — заимодавцы Стрепсиада

Хор из двадцати четырех женщин облаков

Без речей:

Свидетель

Пролог

На сцене два дома: один — Стрепсиада, другой — Сократа. Стрепсиад дремлет на крыльце. Ворочается. Встает.

Стрепсиад

Ай, ай, ай, ай! Владыка Зевс, какая ночь ужасная! Конца ей нет! Когда же рассветет заря? Давно уже слыхал я, как петух пропел. Храпят рабы. Ах, прежде было иначе! Война, чтоб ты пропала! Много зла в тебе! Из-за тебя и слуг не смеем высечь мы.[762]

(Указывая на сына, спящего рядом.)

А этот вот молодчик, ладно скроенный, Всю ночь без передышки спит, без просыпа, Свистит, трещит, в двенадцать шуб закутавшись. Ну, что ж, и я закутаюсь, и я вздремну.

(Ворочается.)

Беда мне: не могу уснуть! Грызут меня Корма, овсы, расходы и долги мои. Всему виною — сын мой. Закрутив вихор, В седле гарцует, правит он четверкою, Во сне конями бредит. Я же мру живьем, И долг растет.

(Слуге.)

Эй, мальчик, огонек подай! И книгу принеси мне! Перечесть хочу, Кому и сколько должен, сосчитать лихву.

Слуга приносит светильню и книгу. Держит светильню над господином.

Кому ж я должен?

(Читает.)

«Пасии двенадцать мин». Как, мин двенадцать? Пасии? За что это? «За жеребца гнедого». Горе, горе мне! Пусть сам бы сгнил я! Глаз бы вышиб жеребьем!

Фидиппид

(бормочет во сне)

Плутуешь, Филон! Не виляй! Прямей держи!

Стрепсиад

Вот, вот оно, несчастье! Вот в чем зло мое! Сын и во сне мечтает о ристаниях.

Фидиппид

(так же)

На сколько едешь ты кругов на празднике?

Стрепсиад

Отца вконец заездил! Ощипал кругом! Кому ж еще я должен кроме Пасии? «Три мины, за хомут и хлыст, Аминии».[763]

Фидиппид

(во сне)

Проезди и в конюшню пригони коня!

Стрепсиад

Меня из дому скоро вовсе выгонишь! И тяжбу проиграю, и лихва меня Сживет со света.

Фидиппид

(просыпается)

Эй, родитель, что с тобой? Чего ворчишь? Ворочаешься до утра?

Стрепсиад

Грызет меня из-под перины староста.

Фидиппид

Старик, оставь причуды, не мешай мне спать!

Стрепсиад

Спи, если хочешь! Только знай: долги мои Когда-нибудь падут тебе на голову. Ox, ox! Пускай бы удавилась сваха подлая, На матери твоей меня женившая. Чудесной, тихой жил я жизнью сельскою, В уюте, и в достатке, и в спокойствии Средь пчел, вина, оливок и овечьих стад. Тут в жены взял племянницу Мегаклову,[764] Родню Кесиры, важную, надутую. Женился, спать пошел с ней, от меня землей Воняло, сеном, стойлом и достатками. От барышни — помадой, поцелуями, И Афродитой пахло, и расходами. Но не была лентяйкой, ткала в две руки. Свой рваный плащ тогда я ей показывал И говорил: «Супруга, слишком тонко ткешь!»

Слуга

Нет масла в ночнике у нас ни капельки.

Стрепсиад

Проклятье, твой ночник — негодный пьяница! Ступай и лопни!

Слуга

Для чего же лопаться?

Стрепсиад

Фитиль купил ты толстый и прожорливый.

Слуга уходит.

(Сам с собой.)

Позднее сын вот этот родился у нас, Ох, у меня и у любезной женушки. Тут начались раздоры из-за имени. Жене хотелось конно-ипподромное Придумать имя: Каллиппид, Харипп, Ксантипп.[765] Я ж Фидонидом звать хотел, в честь дедушки. Так спорили мы долго; согласясь потом, Совместно Фидиппидом сына на́звали.[766] Ласкала мать мальчишку и баюкала: «Вот вырастешь, и на четверке, в пурпуре, Поедешь в город, как Мегакл, твой дяденька». Я ж говорил: «Вот вырастешь, и коз в горах Пасти пойдешь, как твой отец, кожух надев». Но слов моих сыночек не послушался, В мой дом занес он лихорадку конскую. Всю ночь я нынче думал, не смыкая глаз. Одно придумал средство, но надежное. Когда сынка уговорю, спасемся мы. Но прежде разбудить его мне надобно. Как разбудить поласковей, подумаю. Мой Фидиппид, сыночек, Фидиппид!

Фидиппид

Чего?

Стрепсиад

Дай руку мне и поцелуй родителя!

Фидиппид

Ну вот! А что?

Стрепсиад

Скажи, меня ты любишь? Да?

Фидиппид

Да, Посейдоном-Конником клянусь тебе!

Стрепсиад

Ой, ой, ой, ой! Нет, нет, не надо Конника! Всем огорченьям нашим этот бог виной. Когда меня от сердца любишь, искренне, Послушайся, мой мальчик!

Фидиппид

В чем же слушаться?

Стрепсиад

Переменись, привычки позабудь свои! И поучись, сходи, куда скажу тебе!

Фидиппид

Чего ж ты хочешь?

Стрепсиад

А исполнишь?

Фидиппид

Выполню! Мне Дионис свидетель!

Стрепсиад

Погляди сюда! Калиточку ты видишь, домик маленький?

Фидиппид

Конечно, вижу, но, отец, зачем он нам?

Стрепсиад

Мыслильня это для умов возвышенных. Здесь обитают мудрецы. Послушать их, Так небо — это просто печь железная,[767] А люди в этой печке — словно уголья. Того, кто денег даст им, пред судом они Обучат кривду делать речью правою.

Фидиппид

Но кто ж они?

Фидиппид

Не знаю точно имени, — Мудрило-заводилы благородные.

Фидиппид

А, знаю, негодяи бледнорожие, Бахвалы, плуты, нечисть босоногая, Дурак Сократ и Херефонт помешанный.[768]

Стрепсиад

Цыц, цыц, молчи, не говори бессмыслицы! Когда тебя заботит дом родительский, Послушайся, от конной откажись езды!

Фидиппид

Мне Дионис свидетель, нет! Хотя бы ты Фазанов подарил мне леогоровых![769]

Стрепсиад

Прошу тебя! Мой миленький, любименький, Ступай и поучись!

Фидиппид

Чему ж учиться мне?

Стрепсиад

Рассказывают, там, у этих умников, Две речи есть. Кривая речь и правая. С кривою этой речью всяк, всегда, везде Одержит верх, хотя бы был кругом не прав. Так, если ты кривым речам научишься, Из всех долгов, которым ты один виной, Не заплачу я и полушки ломаной.

Фидиппид

Нет, не согласен! Как же показаться мне Пред всадниками выцветшим и высохшим?

Стрепсиад

Клянусь Деметрой, знай же: ничего теперь Не дам тебе, ни жеребцам, ни меринам! К чертям, к воронам, вон из дома выгоню!

Фидиппид

Что ж, не потерпит дядя мой Мегакл, чтоб я Без лошадей остался! Я к нему пойду.

(Уходит.)

Стрепсиад

Что ж, кто упал, тому подняться надобно. Отправлюсь сам в мыслильню, помолясь богам, И сам начну учиться. Горе, горе мне! Как голове тупой, седой, забывчивой В лапше словес тончайших разобраться, ох!

(Переходит к соседнему дому.)

Но все ж пойду! Чего мне копошиться здесь И в дверь не постучаться? Эй, привратник, эй!

Стучит. Выходит ученик.

Ученик

Пошел к воронам! Кто здесь в двери ломится?

Стрепсиад

Я, из Кикинны Стрепсиад, сын Фидона.[770]

Ученик

Невежда, Зевс свидетель! Несознательно Стучишься в дверь и выкидышем пагубным Рождаемому угрожаешь замыслу?

Стрепсиад

Прости меня! Я — темный, из деревни я. Так объясни, какой же это выкидыш?

Ученик

Ученикам лишь слушать дозволяется.

Стрепсиад

Не бойся, друг любезный, я пришел сюда Как ученик. В мыслильню поступаю я.

Ученик

Так слушай и считай за тайну страшную! Недавно Херефонта вопросил Сократ: На сколько ног блошиных блохи прыгают? Пред тем блоха куснула Херефонта в бровь И ускользнула на главу Сократову.

Стрепсиад

И как же сосчитал он?

Ученик

Преискуснейше! Воск растопивши, взял блоху и ножками В топленый воск легонько окунул блоху. Воск остудивши, получил блошиные Сапожки, ими расстоянье вымерил.

Стрепсиад

Великий Зевс! Не ум, а бритва острая!

Ученик

Что ж скажешь ты о новом изобретенье Сократа?

Стрепсиад

О каком, скажи, прошу тебя?

Ученик

Мудрец сфетийский[771] Херефонт спросил его, Как мыслит он о комарином пении: Трубит комар гортанью или задницей?

Стрепсиад

И что ж сказал о комарах почтеннейший?

Ученик

Сказал он, что утроба комариная Узка. Чрез эту узость воздух сдавленный Стремится с силой к заднему отверстию. Войдя за узким ходом в расширение, Из задницы он вылетает с присвистом.

Стрепсиад

Тромбоном оказался комариный зад! Мудрец кишечный, дважды, трижды счастлив ты! Избавиться от тяжбы — дело плевое Для вас, разъявших чрево комариное!

Ученик

На той неделе истина великая Погибла из-за ящерицы.

Стрепсиад

Как же так?

Ученик

В полночный час, исследуя движение И бег луны, стоял он, рот разинувши. Тут с крыши в рот ему наклала ящерка.

Стрепсиад

Смешно, Сократу в рот наклала ящерка!

Ученик

Вчера ж у нас еды на ужин не было.

Стрепсиад

Ну! ну! И пропитанье как промыслил он?

Ученик

Зашел в палестру, стол слегка золой покрыл, Взял в руки вертел, циркулем согнул его И осторожно… из палестры плащ стянул.

Стрепсиад

К чему ж еще Фалета прославляем мы![772] Открой, открой скорее мне в мыслильню дверь, Сократа видеть я хочу великого! К нему иду в науку. Дверь открой скорей!

Дверь открывается, показываются ученики.

Геракл великий, это что за чудища?

Ученик

Чему дивишься? За кого ты принял их?

Стрепсиад

За спартиатов тощих, взятых в Пилосе. Но в землю почему они уставились?

Ученик

Разыскивают то, что под землей.

Стрепсиад

Ага, Чеснок! Не надо, не трудитесь, милые, Я знаю место, там растет отличнейший. А те, что в кучу скучились, чем заняты?

Ученик

Они глубины Тартара исследуют.[773]

Стрепсиад

Зачем же в небо этот поднял задницу?

Ученик

Считает звезды собственными средствами!

(Мыслителям.)

Идите в дом, чтоб здесь он не застигнул вас.

Стрепсиад

Нет, нет, не надо! Пусть они останутся! Поговорю я с ними о делах моих.

Ученик

Никак нельзя! Им строго запрещается Дышать так долго чистым, свежим воздухом.

Стрепсиад

(оглядывается, рассматривает диковинные предметы в мыслильне)

Богами заклинаю, это что ж, скажи?

Ученик

Вот это — астрономия!

Стрепсиад

(с тою же игрой)

А это, здесь?

Ученик

А это — геометрия.

Стрепсиад

К чему она?

Ученик

Чтоб мерить землю.

Стрепсиад

Понял я. Надельную?

Ученик

Ничуть, всю землю.

Стрепсиад

Очень хорошо, дружок! Народная наука и полезная.

Ученик

А здесь — изображенье всей Вселенной. Вот Афины. Видишь?

Стрепсиад

Пустяки, не верю я: Присяжных здесь не видно заседателей.

Ученик

А дальше, будь уверен, это — Аттика.

Стрепсиад

Кикинна где ж, село мое родимое?

Ученик

Там, позади. А вот — Евбея, видишь ты,[774] Как вытянулась узкая и длинная.

Стрепсиад

Да, растянули мы с Периклом бедную. Но где же Лакеде́мон?

Ученик

Где он? Вот он где!

Стрепсиад

Бок о бок с нами? Позаботьтесь, милые, От наших мест убрать его подалее.

Ученик

Никак нельзя!

Стрепсиад

Час не ровен, поплатитесь!

(Замечает в вышине Сократа.)

А это кто же в гамаке качается?

Ученик

Он сам.

Стрепсиад

Что значит «сам»?

Ученик

Сократ.

Стрепсиад

Привет, Сократ! Послушай, друг, погромче покричи ему.

Ученик

Нет, сам кричи, а у меня нет времени.

Стрепсиад

(кричит)

Сократ! Сократушка!

Сократ

Чего ты хочешь, праха сын?

Стрепсиад

Скажи сначала, чем ты занимаешься?

Сократ

Паря в пространствах, мыслю о судьбе светил.

Стрепсиад

В гамак забравшись, о богах гадаешь ты. Но почему ж не на земле?

Сократ

(важно и торжественно)

Бессильна мысль Проникнуть в тайны мира запредельного, В пространствах не повиснув и не будучи Соединенной с однородным воздухом. Нет, обретаясь в прахе, взоры ввысь вперив, Я ничего б не узрел. Сила земная Притягивает влагу размышления. Не то же ли случается с капустою?

Стрепсиад

Ай, ай, В капусту влагу тянет размышление! Сойди же наземь, милый мой Сократ, сойди, Тому, зачем пришел я, обучи меня!

Сократ

Зачем же ты явился?

Стрепсиад

Красноречию Хочу я обучиться. Жмут долги меня. Худею, чахну, сохну, изведусь вконец.

Сократ

Но как в долги попал ты так нечаянно?

Стрепсиад

Болезнь меня заела, язва конская. Прошу тебя, той речи научи меня, С которою долгов не платят. Я ж тебя, Клянусь богами, награжу сторицею.

Сократ

Каких богов ты разумеешь? Боги здесь Особого чекана.

Стрепсиад

Чем же клясться вам? Железными грошами, как в Византии?

Сократ

Желал бы ты природу божества узнать На деле?

Стрепсиад

Зевс свидетель, если есть он, Зевс!

Сократ

Вступить в беседу с облаками хочешь ты, Которых почитаем за богов?

Стрепсиад

Ну да.

Сократ

На эти козлы сядь тогда священные.

Стрепсиад

(садится)

Вот видишь, сел.

Сократ

Прими теперь из рук моих Венок.

Стрепсиад

Зачем венок мне? Ой, боюсь, Сократ! Как Афаманта, вы меня зарежете![775]

Сократ

Нимало. То же с каждым посвящаемым Мы делаем.

Стрепсиад

А что я получу за то?

Сократ

В речах мучнистым станешь, тертым, крупчатым. Так смирно стой!

Обсыпает его мукой.

Стрепсиад

И правда, Зевс свидетель мне, Обсыпанный, я стану тертым, крупчатым.

Сократ

Не кричи, замолчи, покорись, старичок, и внимай терпеливо молитве.

(Молится.)

Господин и владыка, о Воздух святой, обступивший, объемлющий Землю, О сверкающий, ясный Эфир, Облака громоносные, матери молний! Поднимитесь, взлетите, царицы, свой лик мудролюбцу седому явите!

Стрепсиад

Погоди, не спеши, дай закутаться мне, а не то до костей я промокну. Ах, глупец, ах, несчастный! Сегодня как раз без накидки я из дому вышел!

Закутывается.

Сократ

Облака многочтимые! Слушайте зов, где б вы ни были, ныне явитесь! На Олимпе ль, на снежной, священной горе залегли вы семьею лучистой,[776] Или с нимфами в быстрый сплелись хоровод в темных кущах Отца-Океана, Или в Нильских далеких верховьях дожди в золотые черпаете ведра, Залетели ли в топь меотийских болот[777] иль на льдистые гребни Миманта,[778] Нас услышьте, и жертву примите от нас, и порадуйтесь нашей молитве.

Парод

Издали доносится пение Облаков.

Строфа

Вечные Облака! Встаньте, явитесь, росистые, мглистые, в легких одеждах! Бездны Отца-Океана гудящие Кинем, на горные выси подымемся, Лесом покрытые, С вышек дозорных на сторону дальнюю Взглянем на пашни, на пышные пажити! Взглянем на реки, бурливо журчащие, Взглянем на море, седое, гремящее! Око эфирное неутомимо сверкает. Даль в ослепительном блеске. Двинемся ж, сбросим туманы волнистые С тел непорочных и взглядом всевидящим Землю святую окинем!

Сократ

О священные жены, богини мои, Облака, вы молению вняли!

(Стрепсиаду.)

Ты ведь слышал их песни и пенью вослед грохотанье тяжелое грома?

Стрепсиад

Да, слыхал и молюсь вам, мои госпожи, и хотел бы на гром ваш ответить Грохотаньем из брюха: так сильно дрожу, так жестоко я вас испугался! Вот уже, вот оно, пусть прилично, пусть нет, не могу удержать! Осрамился!

Сократ

Эти шуточки брось и не смей подражать паяцам — гаерам балаганным! Благочестья исполнись! Божественный рой продолжает священную песню.

Второе полухорие

Антистрофа

Девы, несущие дождь! Город Кекропа богатый, блистательный,[779] землю Паллады,[780] Родину храбрых хотим мы приветствовать. Там — несказанные таинства правятся, Там открываются Пред посвященными двери святилища. В честь небодержцев-богов приношения Там возвышаются, храмы с кумирами. Шествия движутся там богомольные. Жертвы приносятся пышные, в зиму и лето — Праздники, игры и пляски. Вот наступила весна, и в честь Бромия[781] Песни несутся, хоры состязаются, Флейты призывно рокочут.

Стрепсиад

Объясни мне, Сократ, заклинаю тебя, это кто же поет так прекрасно, Так торжественно, чинно и важно? Скажи, иль слетелись сюда героини?

Сократ

Да ничуть! Это — дети небес, Облака, а для нас, для мыслителей — боги Величайшие, разум дающие нам, мысли острые, силу сужденья, Красноречия жар, убеждения дар, говорливость и в речи сноровку.

Стрепсиад

Понимаю. Так вот почему, услыхав их напевы, душой я воспрянул И к сплетениям слов потянуло меня и к сужденьям о дыме летучем, Захотелось на слово ответить тремя и мыслишкою в споре ужалить! Если можно, прошу, дай воочию мне, дай вблизи величавых увидеть!

Сократ

Погляди же сюда, на Парнеф! Началось! Вижу, вижу, спокойно и плавно К нам нисходят они.

Стрепсиад

Где же, где? Покажи!

Сократ

Вот, подходят густыми рядами По расщелинам горным, по склонам лесным. Прямиком.

Стрепсиад

Удивительно, право! Ничего я не вижу!

Сократ

У входа они.

Стрепсиад

Вот теперь различаю немножко.

Сократ

Хоть теперь-то ты видишь их, глупый старик, иль ты слеп, или бельма на веках?

Стрепсиад

Вижу, вижу! Почтенные! Зевс мне судья! Вся площадка полна облаками.

Сократ

Что ж, а раньше не знал ты, что боги они? Как богов их не чтил и не славил?

Стрепсиад

Видит Зевс, и не думал. Считал их росой, и туманом, и слякотью мокрой.

Сократ

Видит Зевс, ошибался ты. Знай же теперь: это вот кто питает ученых, И врачей, и гадателей, франтов в кудрях, с перстеньками на крашеных пальцах, Голосистых искусников в круглых хорах, писателей высей надзвездных, Вот кто кормит бездельников праздных, а те прославляют их в песнях надутых.

Стрепсиад

Вот зачем воспевают они облака, буревые, несущие грозы, «Стоголового смерча летучую прядь»,[782] «завывание вихрей ревущих», И еще «кривокогтых кочующих птиц заблудившиеся караваны», И еще «облаков волокнистых росу», а за это питаются сами Камбалою копченой, «прозрачной, как сон», и жарким «из дроздов сладкогласных».

Сократ

Незаслуженно разве?

Стрепсиад

Скажи мне теперь, умоляю тебя, если вправду Облака — эти твари, зачем же тогда на земных они женщин похожи? Ведь иначе совсем они выглядят.

Сократ

Как? Расскажи мне, как выглядят тучи.

Стрепсиад

Хорошенько сказать не могу. Например, как летящие шерсти волокна. Но совсем не как женщины, Зевс мне судья! А у этих носы, и большие.

Сократ

А теперь на вопросы мои отвечай!

Стрепсиад

Говори! Что угодно отвечу.

Сократ

Никогда ты не видел, скажи, в небесах облаков, на кентавра похожих, На быка, на пантеру, на волка?

Стрепсиад

Видал, Зевс свидетель! Видал! Ну так что же?

Сократ

Как хотят, обернуться умеют они. Завитого увидят красавца,[783] Вот из этих кудрявых, распутных гуляк, из породы козла-Ксенофанта, И тотчас, издеваясь над бешенством их, превратятся в блудливых кентавров.

Стрепсиад

Если ж Симон, грабитель народной казны, попадется им, чем они станут?[784]

Сократ

Подражая разбойной природе его, уподобятся хищному волку.

Стрепсиад

Понимаю. Недавно толстяк Клеоним повстречался им, щит потерявший, Увидали трусишку они и тотчас обратились в пугливых оленей.

Сократ

А теперь повстречали Клисфена они и на женщин похожими стали.

Хор — женщины-Облака — входит на орхестру.

Стрепсиад

(Облакам)

Ну так здравствуйте, слава вам, грозные! Речь обратите ко мне благосклонно! Если голос ваш прежде слыхал кто-нибудь, пусть его я услышу, богини!

Предводительница хора облаков

Наш привет тебе, старец с седой головой, за наукой и правдой пришедший!

(Сократу.)

Ты ж, священнослужитель речей плутовских, объясни нам, чего ты желаешь. Никого так охотно не слушаем мы из искусников, ныне живущих. Одного разве Продика: мудрость его нас пленяет и гордые мысли.[785] Ты же тем нам приятен, что бродишь босой, озираясь направо, налево, Ходишь чванно и важно, в лохмотьях, дрожа, вскинув голову, нас обожая.

Стрепсиад

О Земля, что за голос! Торжественно как он звучит! Объявилось нам чудо!

Сократ

Так пойми же: богини они лишь одни, остальное — нелепые бредни!

Стрепсиад

Ну а Зевс? Объясни, заклинаю Землей, нам не бог разве Зевс Олимпийский?

Сократ

Что за Зевс? Перестань городить пустяки! Зевса нет!

Стрепсиад

Вот так так! Объясни мне, Кто же дождь посылает нам? Это сперва расскажи мне подробно и ясно.

Сократ

(показывая на Облака)

Вот они. Кто ж еще? Целый ворох тебе приведу я сейчас доказательств. Что, видал ты хоть раз, чтоб без помощи туч Зевс устраивал дождь? Отвечай мне! А ведь мог бы он, кажется, хлынуть дождем из безоблачной, ясной лазури.

Стрепсиад

Аполлон мне свидетель, отличная речь! Ты меня убедил. Соглашаюсь. А ведь раньше, и верно, я думал, что Зевс сквозь небесное мочится сито. Но теперь объясни мне, кто ж делает гром? Я всегда замираю от грома.

Сократ

Вот они громыхают, вращаясь.

Стрепсиад

Но как? Объясни мне, скажи мне, кудесник!

Сократ

До краев, до отказа наполнясь водой и от тяжести книзу провиснув И набухнув дождем, друг на друга они набегают и давят друг друга. И взрываются с треском, как бычий пузырь, и гремят перекатами грома.

Стрепсиад

Кто ж навстречу друг другу их гонит, скажи? Ну не Зевс ли, колеблющий тучи?

Сократ

Да нимало не Зевс. Это — Вихрь.

Стрепсиад

Ну и ну! Значит, Вихрь! И не знал я, деревня, Что в отставке уж Зевс и на месте его нынче Вихрь управляет Вселенной. Только все ж ничего ты еще не сказал о грозе и громов грохотанье.

Сократ

Ты ведь слышал. Набухнув водой дождевой, облака друг на друга стремятся, И, как сказано, лопнув, как полный пузырь, громыхают и гулко грохочут.

Стрепсиад

Как поверить тебе?

Сократ

Объясню тебе все на примере тебя самого же. До отвала наевшись рубцов отварных на гулянии панафинейском, Ты не чувствовал шума и гуда в кишках и бурчанья в стесненном желудке?

Стрепсиад

Аполлон мне свидетель, ужасный отвар! Все внутри баламутится сразу, И гудит, словно гром, и ужасно урчит, и шумит, и свистит, и клокочет. Для начала легонько, вот этак: бурр-бурр, а потом уж погромче: бурр-бурр-бурр. Тут нельзя удержаться, до ветра бегу, а в утробе как гром: бурр-бурр-бурр-бурр.

Сократ

Ну, прикинь: если столько грозы и громов в животишке твоем, так подумай, Как чудовищно воздух безмерно большой и бурчит, и гремит, и грохочет.

Стрепсиад

Все понятно теперь; так от ветра, от туч говорят у нас: ходим до ветра. Ну а молнии ярко горящий огонь, объясни мне, откуда берется? Попадет и живого до смерти спалит или кожу, одежду обуглит. Ну, не ясно ль, что молнии мечет в нас Зевс в наказанье за лживые клятвы.

Сократ

Об одном бы подумал, глупец, стародум, стародедовским верящий басням! Если мстит за присягу подложную Зевс, почему ж не сожжен еще Симон? Почему не сожжен Клеоним и Феор? Ведь они ж — из лгунишек лгунишки! Почему он сжигает свой собственный храм, и предгорье афинское — Суний, И вершины высоких дубов? Для чего? Ведь лгунов средь дубов не бывает.

Стрепсиад

Что ответить, не знаю. Пожалуй, ты прав. Расскажи же, в чем молнии тайна!

Сократ

Если воздух горячий, поднявшись с земли, залетает к заоблачным высям, Изнутри он вздувает огромный пузырь, а затем, под давлением силы, Разорвавши пузырь, клокоча и свистя, вылетает и в тренье сгорает, От полета, от стрепета в пламенный столб обращаясь и в пыль разрушаясь.

Стрепсиад

Зевс свидетель мне, то же случилось со мной на Диасиях нынешних.[786] Помню, Колбасу кровяную я жарить взялся для родных, да забыл ее взрезать. Тут надулась она, стала круглой, как шар, и внезапно возьми да и лопни! Все глаза залепила начинкою мне и сожгла, словно молнией, щеки.

Сократ

(торжественно поднимается)

Человек! Пожелал ты достигнуть у нас озарения мудрости высшей. О, как счастлив, как славен ты станешь тогда среди эллинов всех и афинян, Если тщателен будешь, прилежен в труде, если есть в тебе сила терпенья, И, не зная усталости, знанья в себя ты вбирать будешь, стоя и лежа, Холодая, не будешь стонать и дрожать, голодая, еды не попросишь, От пирушек уйдешь, от гимнасий сбежишь, не пойдешь по пути безрассудства; И за высшее счастье одно будешь чтить, как и следует людям разумным: Силой речи своей побеждать на судах, на собраньях, в советах и в спорах.

Стрепсиад

Что терпенья касается, твердой души и бессонных раздумий в постели, Воздержанья во всем, в животе пустоты, на воде и на хлебе сиденья, — Будь уверен во мне! Чтоб до цели дойти, на себя дам ковать я подковы.

Сократ

И не будешь иных ты богов почитать, кроме тех, кого сами мы славим? Безграничного Воздуха ширь. Облака и Язык — вот священная троица!

Стрепсиад

И словечка другим я теперь не скажу, не признаю, на улице встретив. Им молиться не буду, вина не пролью, фимиама ни крошки не кину.

Предводительница хора облаков

Говори же скорее, что надо от нас! Не робей, не получит отказа Тот, кто нас почитает, и молится нам, и мыслителем сделаться хочет.

Стрепсиад

О почтенные женщины! Надо от вас мне немногое, чуточку, крошку! Стадий на десять[787] всех, кто в Элладе живет, превзойти я хочу в разговоре.

Предводительница хора облаков

Мы исполнить согласны желанье твое. С этих пор на собраньях народных Чаще всех ты сумеешь решенья свои проводить, побеждая речами.

Стрепсиад

Я решений больших проводить не хочу, и совсем мне не этого надо. Я закон обвернуть вокруг пальца хочу, обмануть одолживших мне деньги.

Предводительница хора облаков

Исполненья дождешься стремлений своих. Старичок, ты немногого просишь. Передай же себя, ничего не страшась, нашим верным, испытанным слугам.

Стрепсиад

Так и сделаю. Вам доверяюсь во всем. Не охота, нужда меня гонит; Жеребцы вороные, кобылы с клеймом и женитьба меня разорили. Как хотите, со мной поступайте теперь. Я согласен на все. Вам вверяю я тело и душу свою. Колотите, дерите, держите без сна, Рвите заживо, трите, морите меня! Мне бы только словчить и долгов не платить. А потом пусть народ называет меня Негодяем, нахалом, шутом, наглецом, Шарлатаном, буяном, судейским крючком, Надувалой, громилой, бузилой, шпиком, Срамником, скопидомом, сутягой, лгуном, Забиякой, задирой, бахвалом, клещом, Подлипалой, прожженным, паршой, подлецом, Приживалом, плутом! Пусть прохожие так окликают меня, Как хотят, так пускай и поносят меня, Пусть меня, если надо, Деметрой клянусь, Изотрут в колбасу И на ужин дадут мудролюбцам!

Сократ

Что решил, решил он крепко, Не робея, пламенея. Твердо знай: Нашу науку осилив, до неба прославлен Меж людей ты будешь.

Стрепсиад

Что ж делать мне?

Сократ

Со мной проводи свои дни! Завиднейшей жизнью Жить начнешь отныне.

Стрепсиад

Будет успех? Счастье, удачу увижу?

Сократ

Будут теперь тесниться у двери твоей Пришельцев толпы. Мудрость твою вопрошая, дружбы с тобой ожидая, В путаных тяжбах своих, в делах опасных Лишь от тебя добиваясь помощь добыть и совет.

Предводительница хора облаков

Так начни ж, как обычно: возьми старика в предварительное обученье, Испытай его разум, сноровку узнай, остроумие, память изведай!

Сократ

Начнем же! Опиши мне самого себя, Чтоб, нрав твой изучивши, мог надежнее Уловками поближе приступить к тебе.

Стрепсиад

Ты на меня готовишь приступ! Зевс-отец!

Сократ

Ничуть! Порасспросить тебя мне хочется. Ты памятлив, скажи?

Стрепсиад

С двойною памятью. Когда должны мне, помню замечательно, А должен я — разиня, забываю вмиг.

Сократ

Есть у тебя наклонность к красноречию?

Стрепсиад

К двуречию скорей, чем к красноречию.

Сократ

Как станешь ты учиться?

Стрепсиад

Ничего, сойдет!

Сократ

Теперь вопрос из области возвышенной Тебе поставлю. На лету хватай его!

Стрепсиад

Хватать? Как пса, ты хочешь натаскать меня!

Сократ

Тяжелый случай! Глуп он и невежествен. Боюсь, старик, понадобятся розги нам! Чем на побои ты ответишь?

Стрепсиад

Дамся бить. Немного жду, друзей зову в свидетели, Еще немного — в суд тащу обидчика.

Сократ

Снимай накидку!

Стрепсиад

Разве провинился я?

Сократ

Нет. Голыми заведено входить сюда.

Стрепсиад

Но я же не для обыска в твой дом иду.

Сократ

Снимай! Болтать довольно!

Стрепсиад

Мне одно скажи: Когда прилежен и усерден буду я, Кому я уподоблюсь из учащихся?

Сократ

На Херефонта будешь ты во всем похож.

Стрепсиад

Беда, беда мне! Полутрупом сделаюсь!

Сократ

Не смей болтать! За мной иди и слушайся! Сюда скорее!

Стрепсиад

В руки мне вложи сперва Медовую коврижку. Замираю я. Мой бог! В пещеру я схожу Трофония.[788]

Сократ

Входи, входи! Чего у двери ежишься?

Сократ и Стрепсиад входят в мыслильню.

Парабаса

Предводительница хора облаков

Так иди же на радость! Есть воля в тебе И отважная мысль. Будет пускай удача с ним! Он, не глядя на старость, Не побоясь плеши своей, тяжелый груз новых наук Вздумал вместить в череп седой, Хочет постигнуть мудрость. Зрители, хочу говорить с вами откровенно я, Искренне. Свидетелем мне — мой кормилец Дионис! Так же как к победе стремлюсь, к славе и к удаче я, Так же вас считаю, друзья, за людей понятливых И игру вот эту мою лучшей среди всех других. Вам уж я однажды ее предложил. Трудней всего Мне она досталась, и что ж? Пред толпою грубою Незаслуженный потерпел я провал. Виной тому Вы, толковые, знатоки! Ради вас старался я! Все ж предать я вас не хочу, люди с пониманием. Ведь и прежде много похвал, зрители разумные, «Добрый» мой и «ветреный брат» слышали из ваших уст.[789] Был тогда как девушка я, не пристало мне рожать И пришлось подкинуть дитя, увидать в чужих руках.[790] Вы его вскормили тогда бережно и ласково. С этих пор надежда на вас выросла в груди моей. Как Электра, мчится сейчас к вам моя комедия,[791] Ждет и ищет: зрителей тех нет ли здесь, понятливых? Вмиг узнает — только б найти — брата кудри милые. Как пристойны нравы ее, сами поглядите вы:[792] Твердой кожи плотный кусок не подвешен спереди, Сверху — красный, толстый, большой, детям на посмешище. Шуток здесь над лысыми нет, плясок нету кордака,[793] Здесь старик, стихи бормоча, палкой собеседника Не колотит, чтоб прикрыть соль острот подмоченных. Не кричат здесь: «Горе, беда!», с факелом не бегают. Верит в силу песен своих и в себя комедия. Вот и я, хоть славен везде, длинных не ращу волос. За новинку выдав старье, надувать не стану вас. Только с новым вымыслом к вам прихожу я каждый год. Был когда-то грозен Клеон, я по брюху бил его. Но когда упал он ничком, я не тронул павшего. Эти ж, только раз сплоховать стоило Гиперболу, Затолкали насмерть плута, да в придачу мать его.[794] Первым Евполид забежал, «Мариканта» вывел он. Подлый, подло он обокрал наших славных «Всадников», Пьяную старуху приплел, вот и все, для кордака. А старуху Фриних давно на съедение рыбам дал.[795] Тут к нему Гермипп подскочил, облевал Гипербола. Подбежали прочие все, чтоб лягнуть Гипербола. В мутных водах ловят они, словом говоря моим; Тот, кто любит шуточки их, на мои не смотрит пусть! Если ж я и речи мои вам теперь понравятся, Прослывете вы навсегда судьями разумными.

Первое полухорие

Ода

В небе высоком грозного Зевса, богов властителя, В хор наш зовем мы первым. С ним и тебя, трезубца царь, Бог-великан, Синего моря и земли Яростный колебатель! Славного кличем родителя нашего. Вечный Эфир, тебя, жизнь сохраняющий в мире! С ним и тебя, пламенный бог, В белых лучах мчащий коней Над простором земли! Велик Меж богов ты и смертных.

Предводительница первого полухория

Эпиррема

Рассудительные люди, нас послушайте теперь! На тяжелую обиду мы пожалуемся вам. Всех богов опережая, мы лелеем город ваш, Вы ж из всех богов бессмертных нам не молитесь одним, Сторожам своим надежным. Если сдуру вы поход Затеваете, грохочем мы и посылаем дождь. Помните, когда Клеона-скорняка, врага богов, Вы избрали полководцем, грозно брови мы свели, Напугали вас, «из тучи с громом молнии неслись», И Селена путь привычный позабыла,[796] свой фонарь Спрятал Гелиос,[797] исчезнув с небосклона и грозя, Что светить не станет, если будет властвовать Клеон. Все же вы его избрали: легкомыслие давно В этом городе оседло; не впервые божествам Вашу глупость и беспечность вам на пользу обращать. А что это справедливо, мы докажем без труда. Если вы Клеона-вора в лихоимстве, в грабеже Обличите и в колодки закуете наглеца, Все былое вам простится, позабудутся грехи, Обернется все на благо, счастлив город будет вновь.

Второе полухорие

Антода

Феб-господин, приди и ты, Делоса царь,[798] владыка круч Высокогорных Кинфа![799] Ты, что в Эфесе,[800] в золотом Доме живешь, Горняя, с нами будь! Тебе Девы лидийцев служат. С нами будь, наша родная, владычица, Горододержица, с грозной Эгидой, Афина,[801] Ты, что хранишь горный Парнас,[802] В блеске пляши смольных костров, О Дионис, веселый бог, Вождь вакханок дельфийских!

Предводительница второго полухория

Антэпиррема

К вам идти мы собирались, да Селена на пути Повстречалась нам и вот что вам велела передать. И Афинам и друзьям их низкий шлет она поклон. Сердится на вас богиня: вы обидели ее. Хоть не на словах, на деле помогает вам она. Мало ль драхм вам каждый месяц сберегает лунный свет? Из дому идя под вечер, говорите вы не зря: «Факелов не покупай мне! Светит месяц в вышине». И других услуг немало вам оказывает. Вы ж Дней ее ничуть не чтите, повернули все вверх дном.[803] Боги злобно ей грозятся (жалуется нам она) Всякий раз, когда вернутся, жертву прозевав, домой. Счет они ведут привычный срокам праздников своих Вы же в дни для жертв и песен занимаетесь судом. А случается, что в сроки наших божеских постов, В день кончины Сарпедона, в Мемнона печальный день[804] Вы приносите нам жертвы и смеетесь. Вот за то Гипербол, когда священным выбрали его послом, Год назад, по воле божьей потерял венок. Теперь Знать он будет, что по лунам надо году счет вести.

Эписодий первый

Выходит Сократ.

Сократ

Клянусь Хаосом, Испареньем, Воздухом, Глупца такого я еще не видывал, Такого простофилю, никудышника. Зубря несчастных рассуждений несколько, Все позабыл он, не успевши вызубрить. Сейчас сюда за дверь его я вызову. Эй, Стрепсиад, иди и выноси постель!

Стрепсиад

(показывается голый)

Ой, не могу! Клопы не отпускают. Ой!

Сократ

Неси скорей и будь прилежен.

Стрепсиад

(выходит)

Вот, принес.

Сократ

С чего же мы приступим к изучению Тех тайн, которых раньше ты совсем не знал? С размеров, с диалогов иль с ладов — скажи?

Стрепсиад

По мне, начнем с размеров. Вот недавно лишь Надул меня торговец на две меры ржи.

Сократ

Не в этом дело: отвечай, какой размер, Трехмерный иль четырехмерный, любишь ты.

Стрепсиад

Я — четверик. Четыре меры полные.

Сократ

Болтаешь вздор.

Стрепсиад

Уж в этом извини меня! В четверике четыре меры. Кончено!

Сократ

Пошел к воронам, груб и не отесан ты! Ладами мы займемся, их усвой сперва!

Стрепсиад

На хлеб насущный чем лады помогут мне?

Сократ

Ты ладным быть научишься в сношениях, Лады сумеешь различать: военный лад, И плясовой, и конный, и на пальчиках.

Стрепсиад

На пальчиках?

Сократ

Ну да.

Стрепсиад

Отлично знаю.

Сократ

Ну!

Стрепсиад

Вот — пальчик. Этот лад давно я выучил. Забыл когда, еще мальчишкой маленьким.

Сократ

Мужик, невежда!

Стрепсиад

Бросим это, миленький! Таким вещам учиться не хочу!

Сократ

Чему ж?

Стрепсиад

Скорее кривде, кривде научи меня!

Сократ

Сперва другому научиться должен ты. Кто из животных мужеского пола? А?

Стрепсиад

Кто мужеского? Знаю, не сошел с ума. Козел, кобель, жеребчик, хряк, баран, фазан.

Сократ

Вот видишь, вздор несешь ты. Ведь и самочку, Как и самца, фазаном называешь ты?

Стрепсиад

Да. Посейдон свидетель, как же иначе?

Сократ

Зови «фазыней». А самца — «фазелезнем».[805]

Стрепсиад

«Фазыня»? Превосходно. Испареньями Клянусь, за это лишь одно учение Тебе мукой наполню я корзину.

Сократ

Стой! Ты говоришь «корзина» — рода женского. Не крепче ль по-мужски сказать: «корзан»?

Стрепсиад

Корзан? Но почему ж «корзан»?

Сократ

Ну, как «фазан». А то, Как «Клеоним».

Стрепсиад

Как Клеоним? При чем это?

Сократ

Фазан, корзан и Клеоним — все родственно.

Стрепсиад

Ну, нет, корзины мало для Клеонима. В корыте, в бочке месит он жратву себе. Но как же говорить теперь мне?

Сократ

Сказано. Корзан — фазан. Корзина и фазыня. Вот!

Стрепсиад

Корзан — фазыня.

Сократ

Будет это правильно.

Стрепсиад

Корзина, Клеонима — рода женского.

Сократ

Теперь об именах закончим собственных. Мужские имена пройдем и женские.

Стрепсиад

Да знаю я про женские.

Сократ

А ну, скажи.

Стрепсиад

Геро, Лизилла, Миррия, Деметрия.

Сократ

Теперь мужские назови мне.

Стрепсиад

Сотни их. Ну, Филоксен, Милесия, Аминия.

Сократ

Да это ж не мужские имена совсем.[806]

Стрепсиад

Как не мужские? Вот ты как!

Сократ

Конечно, так. Ну, как ты скажешь, чтоб пришел Аминия.

Стрепсиад

«Сюда, сюда», — я позову Аминию.

Сократ

Вот видишь, кличешь женщину — Аминию.

Стрепсиад

И верно: трус он, потому и женщина. Тому, что всем известно, не учи меня.

Сократ

Так ляг сюда и растянись!

Стрепсиад

Зачем это?

Сократ

В природу погружайся самого себя.

Стрепсиад

Не здесь прошу, не на лежанке, миленький, Уж на земле я лучше погружусь.

Сократ

Нет, нет! Нельзя иначе!

Стрепсиад

Горе мне! Несчастный я! Клопам сегодня уплачу я пошлину.

Сократ уходит в мыслильню. Стрепсиад ложится.

Первое полухорие

Строфа

Будь молодцом, будь остряком, Вывернись весь наружу! Грызи науку! Когда же будет побеждать отчаяние, Скачи отважно К другим размышленьям; пусть глаз твоих Сон-утешитель бежит!

Стрепсиад

Ай, ай, ай, ай, ай, ай-ай-ай!

Предводительница хора облаков

Чем болен, что мучит?

Стрепсиад

(катается, закутавшись в плащ)

Погиб, погиб я, бедный! Вот впились в меня Из-под лежанки выползшие конники. И бока раздирают, и гложут нутро, И сосут мою душу, и пьют мою кровь, И нежнейшие скрытые части грызут, И по теплым потайным проходам ползут, И живьем меня жрут.

Предводительница хора облаков

Не вопи через меру, без меры не вой!

Стрепсиад

Как же быть? Как же жить? Где именье — ау! Где здоровье — ау! Где покой мой — ау! Где подметки — ау! В довершенье всего, в заключение бед Погибаю без сна, Скоро буду и сам я — аушки!

Эписодий второй

Сократ

(выходит из мыслильни)

Эй-эй, старик. Ты размышляешь?

Стрепсиад

Я? Ну да, Свидетель Зевс!

Сократ

О чем же поразмыслил ты?

Стрепсиад

О том, спасу ли от клопов хоть что-нибудь.

Сократ

Чтоб ты пропал!

Стрепсиад

Голубчик, я уже пропал!

Сократ

Не унывай! Залезь в накидку по уши. Прием измысли мне опровергающий И опорочь улики.

Стрепсиад

(про себя)

Как измыслить мне Из этих дыр порок опровергающий?

Пауза.

Сократ

Теперь посмотрим, что бедняга делает.

(Раскрывает плащ над Стрепсиадом.)

Эй, эй, ты спишь?

Стрепсиад

Свидетель Феб, не думаю.

Сократ

Ну, что, поймал?

Стрепсиад

Ах, нет еще!

Сократ

Как нет еще?

Стрепсиад

Поймал вот этот хвостик в руку правую!

Сократ

Закройся вновь, продолжи размышления!

Стрепсиад

О чем же размышлять мне, расскажи, Сократ?

Сократ

Чего желаешь, для начала сам скажи!

Стрепсиад

Чего хочу, ты слышал сотню тысяч раз. Вся суть в долгах: платить долгов не хочется.

Сократ

Плащом закройся! Основную мысль найди, Развей ее и расчлени по косточкам, Определи и сопряги!

Стрепсиад

Несчастный я!

Сократ

Не шевелись. Когда же в рассуждениях Заблудишься, оставь их, после вновь вернись, Накинься, ухвати и осторожно взвесь!

Стрепсиад

Сократушка, голубчик!

Сократ

Что тебе, старик?

Стрепсиад

Нашел я мысль насчет долгов обманную!

Сократ

Развей ее!

Стрепсиад

Скажи, что, если…

Сократ

Если что?

Стрепсиад

Что, если я колдунью фессалиянку Найму, и месяц в час ночной с небес сведу, И в круглом сундуке запрячу накрепко, Как зеркало, и буду сторожить его?

Сократ

А польза в чем от этого?

Стрепсиад

А польза в чем? Пока всходить не будет месяц на небо, Лихвы, долгов не стану я платить.

Сократ

Да ну?

Стрепсиад

Ну да. По месяцам растет лихва моя.

Сократ

Отлично! Вот другое предложу тебе: Когда предъявят иск к тебе в талантов пять, Его ты как сумеешь устранить, скажи?

Стрепсиад

Не знаю как! Не знаю! Поищу, найду!

(Размышляет.)

Сократ

Сжимать чрезмерно разум ты не должен свой, Направь свободно мысль свою по воздуху, Как стрекозу, привязанную за ногу.

Стрепсиад

Нашел, нашел, как хитро уничтожить иск! Меня ты сам похвалишь!

Сократ

Что ж придумал ты?

Стрепсиад

У лекарей такой видал ты камешек,[807] Красивый и прозрачный, добывают им Огонь они.

Сократ

Ты говоришь о стеклышке?

Стрепсиад

Ну да! Что, если я добуду стеклышко И, подождав, пока напишет иск писец, В сторонке стану, солнечный поймаю луч И растоплю в руках писца ходатайство?

Сократ

Харитами клянусь я, ловко!

Стрепсиад

Счастлив я, Что в пять талантов уничтожил жалобу.

Сократ

Возьмись теперь проворней за другое!

Стрепсиад

Ну?

Сократ

Как от истца ты будешь защищать себя, Ни права не имея, ни свидетелей?

Стрепсиад

Пустое, только плюнуть!

Сократ

Так скажи!

Стрепсиад

Скажу. Когда до дела моего останется Один лишь иск, пойду и удавлюсь.

Сократ

Дурак!

Стрепсиад

Клянусь богами всеми, так и сделаю! К удавленнику кто ж предъявит жалобу?

Сократ

Все вздор! Иди! Тебя учить не стану я.

Стрепсиад

За что ж? Сократ! Ради богов, прости меня!

Сократ

Что выучил, сейчас же забываешь ты. Ну вот, скажи, что первым проходили мы?

Стрепсиад

Что первым? Ах, припомнить! Что же первым? Что? Как звать ее, в чем хлеб пекут, ту самую… Ой-ой! Ну как же звать ее?

Сократ

Пошел к чертям! Глупейший старикашка и забывчивый!

Стрепсиад

Беда, беда мне! Что со мною станется? Погиб я, не умею языком молоть! Вы, Облака, богини, помогите мне!

Предводительница хора облаков

Старик, тебе мы вот что посоветуем: Когда толковый, взрослый у тебя есть сын, Взамен себя пошли его в учение.

Стрепсиад

Есть у меня сыночек, ладно скроенный, Да не желает он учиться. Горе мне!

Предводительница хора облаков

И все ж ты терпишь?

Стрепсиад

Крепок и отважен он. Но матери из рода легкомысленных. Пойду за ним, а если не послушает, Так выгоню из дома обязательно.

(Сократу.)

Зайди в свой дом и подожди немножечко!

(Уходит.)

Второе полухорие

(Сократу)

Антистрофа

Видишь теперь, сколько от нас блага тебе. Другие Бессильны боги! На все он согласен. Тебе во всем Теперь послушен. Свихнулся он, закружился он, Разум теряет явственно. Рви же его, крепче щипли, шкуру дери, Не зевай! Спеши! В деле таком Все изменяет случай.

Эписодий третий

Стрепсиад и Фидиппид выходят из дома.

Стрепсиад

Клянусь туманом, в доме не останешься! Ступай! Столбы грызи Мегакла-дядюшки!

Фидиппид

Чудак! Отец! Каким шмелем ужален ты? Ты не в себе. Свидетель — Олимпийский Зевс!

Стрепсиад

«Зевс Олимпийский»? Ой-ой-ой! Вот глупости! Такой большой детина в бога верует!

Фидиппид

Чего же ты смеешься?

Стрепсиад

Над тобой смеюсь: Младенчик ты, и веришь басням нянькиным. Но подойди. Сейчас узнаешь важное; Скажу тебе я что-то — сразу вырастешь. Зато другим об этом ни гу-гу, ни-ни!

Фидиппид

Ну, говори! В чем дело?

Стрепсиад

Зевсом клялся ты?

Фидиппид

Да, клялся.

Стрепсиад

Видишь, как важно учение: Нет никакого Зевса, мой сынок. Царит Какой-то Вихрь. А Зевса он давно прогнал.

Фидиппид

Ай-ай! Вот вздор!

Стрепсиад

Поверь мне, это правильно.

Фидиппид

Да кто сказал?

Стрепсиад

Сократ, безбожник с Мелоса,[808] И Херефонт, прыжок блохи исчисливший.

Фидиппид

Так далеко зашел ты в помешательстве, Что веришь людям, бешеным от желчи?

Стрепсиад

Цыц! Не смей бранить людей достойных, доблестных, Умнейших. Из-за строгой бережливости Никто из них не мажется, не бреется,[809] Не ходит в баню мыться. Ты ж добро мое Собрался смылить, словно б я в гробу лежал. Иди ж туда и за меня урок возьми!

Фидиппид

Чему ж там можно научиться доброму?

Стрепсиад

Ах так! Всему, что называют мудростью. Поймешь, как неучен, как неотесан ты! Но погоди немного. Я тотчас вернусь.

(Входит в дом.)

Фидиппид

(один)

Что делать мне? Родитель мой с ума сошел. Суду ли заявлю о слабоумии, Гробовщику ль скажу, что уж готов старик?

Стрепсиад

(выходит из дома с птицами под мышкою)

Вот эту птицу как ты назовешь, скажи?

Фидиппид

Фазан.

Стрепсиад

Отлично. Ну, а эту птицу как?

Фидиппид

Фазан.

Стрепсиад

Смешно! Обеих одинаково? Впредь говори иначе. Называй его Фазаном. А ее зови фазынею.

Фидиппид

Фазынею? Так вот каким премудростям У этих великанов обучался ты!

Стрепсиад

И многому другому. Но одна беда: По дряхлости все забываю тотчас же.

Фидиппид

Вот почему и плащ свой там посеял ты?

Стрепсиад

Нет, не посеял — прогадал, промудрствовал.

Фидиппид

А туфли! Горемыка! Их куда ты дел?

Стрепсиад

Да как Перикл, «на надобности важные».[810] Идем, спешим, скорее! После прихотям Дашь волю, а сейчас отца послушайся!

(Уговаривает.)

Младенцем был ты, лет шести, лепечущим, А я тебя послушался. За первый грош Купил тебе тележку на Диасиях.

Фидиппид

(уступая)

Пускай! Но после тяжело раскаешься!

Стрепсиад

Спасибо, что послушался.

(Стучит в дверь мыслильни.)

Сюда, сюда! Сократ! К нам выйди! Сына я веду к тебе, Хотя и против воли.

Сократ

(выходит)

Он совсем дитя, Он не вращался в областях возвышенных.

Фидиппид

Ты сам в петле возвышенной повертишься!

Стрепсиад

(сыну)

Пошел в болото! Проклинать наставника?..

Сократ

(поучительно)

Вот, вот, «петля». Как грубо произнес он: «тля» — Язык прижат к гортани. Зубы стиснуты. Как изучить ему опровержения, Введенья, заключенья, обобщения? (А впрочем, за сто мин Гипербол выучил!)

Стрепсиад

Смелей! Учи! Он у меня понятливый. Ребеночком еще таким вот крохотным Кораблики лепил он, клеил домики, Из дерева вырезывал повозочки, А из кожурок — лягушат. Что думаешь? Смотри ж, речам обеим обучи его, Правдивой, честной речи и кривым речам, Которыми одолевают правые, Ах нет, одной лишь кривде научи его!

Сократ

Пусть Правда с Кривдой сами объяснят ему, А я пойду.

Стрепсиад

Так помни, знать обязан он, Как побеждают кривдой правду всякую.

Хор поет и пляшет.

Эписодий четвертый

В корзинах, как боевых петухов, вносят Правду и Кривду.

Правда

Появись, покажись! На народ погляди! Пусть увидят тебя, как ты дерзок и нагл!

Кривда

Я готов, выхожу. На глазах у людей Вдвое легче тебя я в речах погублю.

Правда

Ты погубишь? Ты кто?

Кривда

Речь.

Правда

Кривая, прибавь.

Кривда

Но тебя разобью. Хоть и Правдой себя Ты зовешь.

Правда

Разобьешь? Ухищреньем каким?

Кривда

Разыщу, изыщу новых мыслей поток.

Правда

Процветают теперь эти мысли у них, У безумных людей.

Кривда

У разумных людей.

Правда

Уничтожу тебя!

Кривда

Это чем, объясни?

Правда

Слово правды скажу.

Кривда

Опровергну тебя. Возражу, докажу, что по сути вещей Правды нет никакой.

Правда

Правды нет, говоришь?

Кривда

Где ж она, расскажи!

Правда

У всевышних богов.

Кривда

Если правда не вздор, почему тогда Зевс Не наказан? Ведь в цепи родного отца Заковал он.[811]

Правда

Вот, вот, началась чепуха! Распирает, тошнит! Дайте тазик скорей!

Кривда

Ах, дубина, чурбан, стародавний чудак!

Правда

Обнаглевший болван! Развращенный дурак!

Кривда

Сыплешь розы на грудь.

Правда

Площадной скоморох!

Кривда

Фимиам мне куришь.

Правда

Оскорбитель отца!

Кривда

Сам не зная, покрыл меня золотом ты.

Правда

Это золото прежде мы звали дерьмом.

Кривда

Я ж зову украшеньем, ценнейшим венцом.

Правда

Чтоб ты влип, медный лоб!

Кривда

Старый гриб, старый гроб!

Правда

Ты виною тому, Что учиться подростки не ходят совсем. Но узнают афиняне все же, чему Наставляешь и учишь ты глупый народ.

Кривда

Как ты грязен и груб!

Правда

Ты ж — наряден, ты — люб! А недавно еще побирался с сумой, И мисийцем Телефом себя называл, И уныло жевал Панделетовой мудрости крохи.[812]

Кривда

О разумная речь!

Правда

О безумная речь!

Кривда

Ты припомнил о ней.

Правда

О твоей и о том, Что народ тебя чтил, Развратителя юношей, язву страны.

Кривда

(указывая на Фидиппида)

Ты, беззубый, вот этого хочешь учить?

Правда

Да, затем, чтоб спасти и от зла сохранить, Чтоб в пустой болтовне не погряз он совсем.

Кривда

(Фидиппиду)

Подойди ко мне, мальчик, на вздорного плюнь!

Правда

Берегись! Руки дальше от юноши! Прочь!

Драка.

Предводительница хора облаков

Перестаньте браниться! Довольно кричать! Покажи ему ты, как учил молодежь В дни былые; ты ж прелести новых наук Перед юным раскрой, чтоб, послушавши вас, Он наставника выбрал по сердцу себе.

Правда

Я с охотой готов.

Кривда

Я не меньше готов.

Предводительница хора облаков

Хорошо! Кто же первым начнет говорить?

Кривда

Пусть начнет старичок! Очень скоро запнется он в речи своей И под градом новейших словечек и слов, Рассуждений, сомнений без сил упадет. Напоследок, едва заикнется бедняк, Налетят на него и вопьются в лицо, И в глаза, и во всё, словно рой шершеней, Мои мысли и насмерть зажалят!

Агон первый

Первое полухорие

Ода

Теперь должны вы доказать Ловких речей орудьем, Игрой ума, мыслей дождем, Блеском суждений острых, Кто из двоих вправе прослыть Красноречья мастером. Мудрость, сейчас вовлечена В яростный ты, в тягостный бой. Из-за тебя друзья мои На поединок вышли.

Предводительница хора облаков

(Правде)

Эпиррема

Ты, обычаи дедов и нравы отцов увенчавший блестящей хвалою, Начинай, свой раскатистый голос возвысь, изъясни свои мысли и душу.

Правда

Расскажу вам о том, что когда-то у нас воспитаньем звалось молодежи, В те года, когда я, справедливости страж, процветал, когда скромность царила. Вот вам первое: плача и визга детей было в городе вовсе не слышно. Нет! Учтивою кучкой по улице шли ребятишки села к кифаристу В самых легких одеждах, хотя бы мукой с неба падали снежные хлопья. Приходили, садились, колен не скрестив, а почтенный наставник учил их Стародедовским песням: «Паллада в бою воевода»[813] иль «Меди бряцанье», Запевая размеренно, строго и в лад, как отцы и как деды певали. Если б баловать кто-нибудь вздумал, дурить, выводить переливы и свисты, Как теперь это любят, Фринида лады,[814] безобразные трели, коленца, Запищал бы под палкою шут. Поделом! Не бесчести святого искусства! А в гимнасии, сидя на солнце, в песке, чинно-важно вытягивать ноги Полагалось ребятам, чтобы глазу зевак срамоты не открыть непристойно. А вставали, и след свой тотчас же в песке заметали, чтоб взглядам влюбленных Очертание прелестей юных своих на нечистый соблазн не оставить. В дни минувшие маслом пониже пупа ни один себя мальчик не мазал, И курчавилась шерстка меж бедер у них, словно первый пушок на гранате. Не теснились к влюбленным мальчишки тогда, лепеча, сладострастно воркуя, Отдавая себя и улыбкою губ и игрой похотливою взглядов. За обедом без спроса не смели они положить себе редьки кусочек, Сельдерея до старших стянуть со стола не решались, ни лука головку. В кулачок не смеялись, не крали сластей, ногу за ногу накрест не клали…

Кривда

Стариковская чушь! Диполидова рвань![815] Золотые кузнечики дедов![816] Завыванья Кикида,[817] Буфоний базар!

Правда

Да, конечно. Но это та сила, Из которой растила наука моя поколенья бойцов марафонских. Ты ж, негодник, теперешних учишь юнцов до ушей закрываться в хитоны. Удавиться готов я, когда погляжу, как на празднике Панафинейском, Щит на брюхе держа, выступают они, не краснея пред Тритогенией.[818] А поэтому, сын мой, мужайся: меня избери себе в спутники, Правду! Презирать ты научишься рыночный шум, ненавидеть цирюльни и бани, Безобразных поступков стыдиться, краснеть, от насмешек — грозой загораться, Перед старшими с места учтиво вставать, уступая сиденье и кресло. И почтительным сыном родителю быть, не роптать, не ворчать и не вздорить. Безрассудств избегать и стыдливости честь не пятнать, не позорить развратом. Перед дверью танцовщицы зря не стоять, рот разинув, моля о вниманье, Чтобы, яблока ласки добившись у ней, не лишиться почета и славы. И отцу-ворчуну не перечить ни в чем, не ругать его рухлядью старой И за долгие годы забот и трудов не платить ему черствою злостью.

Кривда

Дионисом клянусь, если вздорной его болтовне ты поверишь, дружок мой, Поросят Гиппократа напомнишь собой.[819] Назовут тебя соней и мямлей.

Правда

Да нисколько! Цветущим, блистающим жизнь проводить ты в гимнасии будешь, А не то чтоб на рынке, как нынче народ, кувыркаться в словах, и кривляться, И мытариться зря, извиваясь крючком в пересудах грошовых и тяжбах. Нет! В тени Академии, в мирной тиши, в тихо веющих рощах маслинных,[820] С камышовою зеленью в смуглых кудрях ты гулять будешь с другом разумным. Там цветет повилика, и манит досуг, и трепещет серебряный тополь, Там услышишь, как ясень весенней порой перешептывается с платаном. Если добрые примешь советы мои И свой слух обратишь к наставленьям моим, Будет, друг, у тебя — Грудь сильна, как меха. Щеки — мака алей. Три аршина в плечах, за зубами — язык. Зад — могуч и велик. Перед — мал да удал. Если ж будешь по новым обычаям жить, Заведешь ты себе восковое лицо, Плечи щуплые, щучьи, тщедушную грудь, Язычок без костей, зад — цыплячий, больной, Перед — вялый, большой; болтовню без конца. Ты приучишь себя Безобразно-постыдное — добрым считать, А добро — пустяком. В заключенье всех бед преисполнишься весь Антимаховым грязным паскудством.

Второе полухорие

Антода

Привет тебе, мудрых речей, Славных святынь хранитель! В словах твоих сладким цветком скромность и честь сияют. Счастливы, да, счастливы те, кто тебя знал и ведал.

(Кривде.)

Ты же теперь, Сложенных ловко мастер слов, Будь изощрен: противник твой Спор свой провел на славу!

Предводительница хора облаков

Антэпиррема

Чудовищно искусным быть теперь в речах ты должен, Чтоб переспорить старика, себя не обесчестить.

Кривда

Давно уж жжет меня в груди, я весь — как на иголках, Все рассуждения врага я разом опрокину. Средь образованных затем меня прозвали Кривдой, Что прежде всех придумал я оспаривать законы, И правду криво толковать, и побеждать неправдой. А бочек с золотом литым не стоит это разве: Кривой дорогой приводить к победе дело слабых?

(Фидиппиду.)

Смотри, как опровергну вмиг я все его советы! Водой горячею тебе он запрещает мыться?

(Правде.)

В горячих банях что, скажи, запретного находишь?

Правда

Я говорю, что бани — зло и для мужчин — отрава.

Кривда

Остановись! Готов! Тебя уже держу я крепко. Скажи: из Зевсовых детей кого считаешь лучшим, Кто всех храбрей и всех сильней и больше всех трудился?

Правда

Славней героя, чем Геракл, нет никого на свете.

Кривда

Но ведь «Геракловой» зовем горячую мы воду![821] А кто ж храбрее, чем Геракл?

Правда

Вот, вот они, увертки! Вот то, что делает у нас подростков болтунами, Гимнасий делает пустым и наполняет бани!

Кривда

На рынке говорящих речь хулишь ты, я хвалю их. Когда бы рынки были злом, тогда б Гомер не вывел Витией Нестора-царя и остальных героев.[822] Перехожу теперь к речам. Велишь ты молодежи Не упражняться в них совсем. Я ж говорю другое. Велишь подростку скромным быть. Две грубые ошибки! Где ж видано, чтоб кто-нибудь стал через скромность славен, Силен, могуч? Ну докажи, ну научи иному!

Правда

И докажу. За скромный нрав Пелею меч достался.[823]

Кривда

Что? Меч? Великое добро бедняга заработал! Не то Гипербол-ламповщик. Талантов сто и больше Обманом, ложью он добыл. Меча ж не заработал.

Правда

За скромный нрав свой получил Пелей Фетиду в жены.

Кривда

Она ж и бросила его. Сбежала. Был он скромник. Был увалень. И не умел играть с ней ночкой темной. По сердцу женщине — наглец. А ты — беззубый мерин! Смотри ж теперь, мой юный друг, к чему приводит скромность И сколько радостей себя из-за нее лишишь ты: Жаркого, мальчиков, сластей, вина, костяшек, женщин! Без этих сладостей, скажи, зачем и жить на свете? Пусть! Перейду теперь к тому, к чему влечет природа. Влюблен ты, соблазнил жену, поспал, попался мужу — Погиб ты насмерть, — говорить ведь не умеешь. Если ж Со мной пойдешь — играй, целуй, блуди, природе следуй! Спокоен будь! Найдут тебя в постели, ты ответишь, Что ничего не согрешил. В пример возьмешь тут Зевса: И тот ведь уступал любви и обаянью женщин. Так как же, чадо праха, ты сильней быть можешь бога?

Правда

Когда ж ощиплют там его и сзади редьку вставят, Питомец твой докажет чем, что он не из задастых?

Кривда

Когда б и был задастым, что плохого в том.

Правда

А я спрошу, что может быть постыднее?

Кривда

Что скажешь, если докажу обратное?

Правда

Что мне сказать? Все кончено!

Кривда

Ответь же мне, В собранье судьи из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Правильно! Поэты в театре из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Именно! Народоправцы из каких?

Правда

Из толстозадых.

Кривда

Видишь ли, Свою нелепость понял ты. Теперь из зрителей сочти, Кто — большинство?

(Показывает на зрителей в амфитеатре.)

Правда

Сейчас сочту.

Кривда

Что ж видишь ты?

Правда

Клянусь богами, понял все. Из толстозадых большинство. Того я знаю, и того, И этого, вот там в кудрях.

Кривда

Что ж скажешь ты?

Правда

Я побежден, распутники! Ради богов, Примите плащ мой, я бегу, Я к вам перебегаю.

Убегает.

Сократ

Ну, что ж, теперь обратно увести сынка Желаешь иль в науку мне отдашь его?

Стрепсиад

Учи его, пори его! Старайся, друг, Мальчишку навострить на обе челюсти, Чтобы одною грыз он тяжбы мелкие, Другую ж на большие наточил дела.

Сократ

Спокоен будь! Искусником вернется он.

Фидиппид

(в сторону)

Ах, нет! Несчастным, тощим, бледным, высохшим.

Сократ уводит юношу в дом.

Предводительница хора облаков

Ступай домой, но мнится мне, После пожалеешь! Судьи! Если по заслугам отличите вы наш хор, Выгод тысячу найдете. Выслушайте нашу речь. Первое: когда начнете вы поля свои пахать, Первым вам мы дождь подарим, а соседям уж потом. Будем сад ваш и зеленый виноградник охранять, Чтобы зноем их не выжгло, градобоем не смело. Тот же смертный, кто в безумье не уважит нас, богов, Вот послушайте, узнайте, сколько бед претерпит он. Пить вина уж он не будет, есть не будет овощей, Чуть в саду его маслины зацветут и виноград, Все завянет, тяжкой дробью из пращей собьем мы цвет. Кирпичи сушить захочет, хлынем на землю дождем, Все на кровле черепицы летним градом расшибем. Если ж свадьбу он затеет, или родич, или друг, До утра разверзнем хляби, так, что взмолится бедняк: Лучше б мне в Египте дохнуть, чем судить кривым судом.

Эписодий пятый

Стрепсиад

(с мешком выходит из дома)

До новолунья пятый, и четвертый день,[824] И третий, и второй, и тот, которого Боюсь, и ненавижу, и пугаюсь я: За ним последний — «молодой и старый день».[825] Заимодавцы кляузу о взыскании Пританам подадут, чтоб погубить меня. Я ж буду их просить о снисхождении: «Дружок, с должишком этим не тесни меня, Тот — отложи, а тот — прости!» — «Ни в жизнь тогда Не получу их», — скажут, заругаются, Судом пугая, обзовут мошенником! Судите, сколько влезет! Мне и дела нет! Кривым речам, наверно, обучен мой сын. Сейчас узнаю. Постучусь в мыслильню.

(Стучит.)

Эй! Эй-эй, откройте!

Сократ

(появляется в дверях)

Стрепсиад, привет тебе!

Стрепсиад

(отдает ему мешок)

Тебе привет! Подарок от меня прими! Уважить мы обязаны наставника. Скажи мне, сына обучил ты речи той, Которую недавно здесь показывал?

Сократ

Да, обучил.

Стрепсиад

Хвала тебе, мать Каверза!

Сократ

Теперь любую выиграешь тяжбу ты.

Стрепсиад

А если в долг просил я при свидетелях?

Сократ

Еще и лучше! Хоть при ста свидетелях!

Стрепсиад

(поет и пляшет)

Кричать, кричать буду я на радостях. Го-го-го-го-го-го! Смерть, заимодавцы, вам, Полушкам вашим, и лихве, и прибылям! Теперь меня ничем вы не ужалите! Такой в моем доме растет Чудный сын, диковинный сын! На два он языка остер! Хранитель мой, отца оплот, врагов чума! Дома спаситель он от бесконечных бед!

(Сократу.)

Так поспеши ж за ним и приведи сюда! Дитя, сыночек! Из дома выйди! Здесь ждет родитель.

Фидиппид, высохший и бледный, выходит в сопровождении Сократа.

Сократ

Вот он, вот он, твой сын!

Стрепсиад

Мой дружок, голубок!

Сократ

Уведи его с собою.

Уходит.

Стрепсиад

А-я-я! Мой родной! Ию! Ию! Как рад я видеть эту кожу желтую. Донос, крючок на ней так и написаны. А на губах так и цветет родимое: «Ты что сказал?» Обиженного горький вид, Хоть сам обидчик, добродетель кляузы, И взгляд при этом истинно аттический! Спаси теперь, как прежде погубил меня!

Фидиппид

Пред чем же страх?

Стрепсиад

Пред «молодым и старым днем».

Фидиппид

А что такое «молодой и старый день»?

Стрепсиад

К суду меня потянут в этот самый день.

Фидиппид

Истцы отчалят с носом. Как же мыслимо, Чтоб день один двумя бы днями сделался?

Стрепсиад

Немыслимо?

Фидиппид

Конечно. Разве может быть Старуха разом молодой девчонкою?

Стрепсиад

Но так закон определил.

Фидиппид

Уверен я, Закона дух остался скрыт.

Стрепсиад

А дух каков?

Фидиппид

Старик Солон любил народ поистине.[826]

Стрепсиад

Но здесь при чем же «молодой и старый день»?

Фидиппид

Определил для жалоб двое суток он; День старый, а за ним день молодой, чтоб суд На новолунье начал разбирательство.

Стрепсиад

А для чего ж тут старый день?

Фидиппид

Затем, чудак, Чтоб накануне доброю охотою Договориться мог истец с ответчиком. А нет, так в суд подать на новолуние.

Стрепсиад

Так почему ж и в новолунье денежки Берет притан, и в «молодой и старый день»?

Фидиппид

Как пробник поступает он, по-моему.[827] Чтоб поскорее прикарманить денежки, Он накануне их, как жертву, пробует.

Стрепсиад

Отлично.

(Зрителям.)

Вы, глупцы, чего уставились? Добыча для ученых, стадо темное, Толпа — не больше, камни, кружки битые! За здравие мое и сына-умника Сейчас спою я праздничную песенку.

(Поет.)

«Счастливец ты, Стрепсиад! И сам хитро, ловко жил, — Сыночка-хитреца родил», — Так будут мне петь друзья, Соседи петь, Завидуя, что в тяжбах всех Побеждает твой язык. Войдем же в дом. Тебя я угостить хочу.

Входят в дом.

Эписодий шестой

Пасий-сосед

(входит со свидетелем)

Добро свое годится ли растрачивать? Да ни за что! А, право, лучше было бы Прогнать его тогда, чем в тяжбу впутаться. А что теперь? Из-за своих же денежек Тебя тащу свидетелем, к тому ж еще Врагом соседу стану стародавнему. И все-таки не посрамлю отечества, Покуда жив.

(Кричит.)

Эй, Стрепсиада в суд зову.

Стрепсиад

(выходит навеселе)

Тебе чего?

Пасий

На «молодой и старый день».

Стрепсиад

(свидетелю)

Свидетель будь: два дня назвал он. Суд зачем?

Пасий

Двенадцать мин ты должен за саврасого Коня.

Стрепсиад

Коня? Чудесно! Ясно слышали? Ведь знают все, что коней ненавижу я.

Пасий

Долг возвратить клялся ты Зевса именем.

Стрепсиад

Свидетель Зевс, в то время ведь не знал еще Сынок мой кривды, все опровергающей.

Пасий

Теперь от долга отпираться думаешь?

Стрепсиад

А для чего ж другого нам учение?

Пасий

А если в суд пойдем мы, отречешься ты, Зовя богов в свидетели?

Стрепсиад

Каких богов?

Пасий

Гермеса, Зевса, Посейдона.

Стрепсиад

Видит Зевс, И поклянусь и три гроша в придачу дам!

Пасий

Так пусть чума возьмет тебя, бесстыдного!

Стрепсиад

(разглядывая Пасия)

Посыпать солью, выйдет мех отличнейший.

Пасий

Смеешься надо мною?

Стрепсиад

(так же)

На шесть ведер мех!

Пасий

Великий Зевс и боги мне свидетели, Так не уйдешь ты!

Стрепсиад

Презанятно! Зевсом ты Клянешься и богами, знатокам насмех!

Пасий

За это все ответишь мне со временем. Сейчас же говори, отдашь мне денежки Иль мне судиться?

Стрепсиад

Подожди немножечко. Сейчас тебе наверняка отвечу я.

Уходит в дом.

Пасий

(свидетелю)

Что сделает, как думаешь? Отдаст мне долг?

Стрепсиад

(возвращается с корзиной)

Где тот, кто денег требует с меня? Скажи! Вот это что?

Пасий

Корзина, дело ясное.

Стрепсиад

Такой безмозглый дурень денег требует! Не дам я ни полушки полоумному, Корзан, мой бог, зовущему корзиною!

Пасий

Что? Не отдашь?

Стрепсиад

Нимало, как мне кажется! А ты не затрудняйся, убирайся прочь От двери!

Пасий

Ухожу. Но знай, к пританам я Иду, подам к уплате, если буду жив.

Уходит.

Стрепсиад

(вслед уходящему Пасию)

Побольше потеряешь, чем двенадцать мин! А я тебе, поверь мне, не желаю зла, Хоть и назвал ты зря корзан — корзиною.

Эписодий седьмой

Аминий-сосед входит.

Аминий

Ай-ай-ай-ай!

Стрепсиад

Эге! Кто здесь вопит так горько? Не божок ли то Заголосил, отродье рака — Каркина?[828]

Аминий

Что я? Кто я? Узнать вам это хочется? Я — несчастливец!

Стрепсиад

Так иди путем своим!

Аминий

О бог суровый! Рок оседробительный! Моя упряжка!.. О Паллада! Горе мне![829]

Стрепсиад

«Но чем тебя обидел Тлеполем, скажи?»[830]

Аминий

Почтеннейший, не смейся! Прикажи, прошу, Чтобы вернул мне деньги поскорей твой сын. Давно я жду, к тому ж сейчас в несчастии.

Стрепсиад

Какие ж это деньги?

Аминий

Те, что должен он.

Стрепсиад

Дела твои прескверны, как мне кажется.

Аминий

Свидетель бог, свалился с колесницы я.

Стрепсиад

А мелешь вздор, как будто бы с осла упал.

Аминий

Как вздор? Хочу я деньги получить свои.

Стрепсиад

Ты не в своем рассудке. Это ясно.

Аминий

Что?

Стрепсиад

Всего вернее — мозга сотрясение.

Аминий

Всего верней — пойдешь ты в суд, свидетель Зевс, Когда долгов не возвратишь!

Стрепсиад

Скажи мне, друг, Как думаешь, для ливней воду свежую Зевс достает иль силой солнца старая Вода обратно на небо взбирается?

Аминий

Не знаю. И нисколько не желаю знать.

Стрепсиад

А правомочен разве деньги требовать Невежда в философии и в физике?

Аминий

Раз денег мало, ты бы хоть лихву на долг Отдал мне.

Стрепсиад

Что за зверь такой — лихва, скажи?

Аминий

А если с каждым месяцем и с каждым днем Все больше возрастает — возрастает долг, Пока проходит время.

Стрепсиад

Верно сказано. Скажи, а море, что оно, по-твоему! Растет или все то же?

Аминий

То же, думаю. Ему расти не подобает.

Стрепсиад

Бедненький! Да если море, с столькими притоками, Не возрастает, как же ты надеешься, Чтобы твои нежданно деньги выросли! Ступай, катись! Подальше от дверей моих!

(Рабу.)

Стрекало дай мне!

Аминий

(зрителям)

Вас зову в свидетели!

Стрепсиад

Но-но! не стой! Но, трогай, торопись, саврас!

Аминий

Ну не бесстыдство ль это?

Стрепсиад

Торопись! Не то Под хвост стрекалом, сивка, подбодрю тебя.

Бьет его, Аминий бежит.

Бежит! А я бы двинул, раскатал тебя С колесами, осями и заклепками.

Входит в дом.

Первое полухорие

Строфа

Сутяжничать, сквалыжничать — Большое зло! Упрямый старичок Решил зажать, не отдавать Добра и денег, взятых в долг. А все-таки сегодня же Приключатся новости. И кудесник наш, затеявший обман, За плутни все, за все грехи Расплатится жестоко.

Второе полухорие

Антистрофа

Боюсь я, то, чего искал, Чего желал, Сегодня он найдет. Ужасен в споре сын его, Опровергать, изобличать Неправдою умеет он. Всяких собеседников Переспорит трижды лживой болтовней. Но скоро, скоро взмолится Старик, чтоб онемел он.

Эписодий восьмой

Стрепсиад

(выбегает из дома, преследуемый Фидиппидом)

Увы! Увы! Соседи! Домочадцы и приятели! Спасите! Бьют! Бегите, помогите мне! О голова седая! Щеки старые! Отца ты бьешь, негодник?

Фидиппид

Да, отца я бью.

Стрепсиад

(зрителям)

Он признает, что бил меня, вы видите!

Фидиппид

Ну да!

Стрепсиад

Злодей, отцеубийца, висельник!

Фидиппид

Еще, еще брани меня, хули меня! Но знай, купаюсь я в твоих ругательствах!

Стрепсиад

Распутник!

Фидиппид

Сыпь мне розы, золоти меня!

Стрепсиад

Отца ты бьешь?

Фидиппид

Ну да, и докажу тебе, Что бил по праву.

Стрепсиад

Вот как, пес негоднейший! Да кто ж дал право сыну бить родителя?

Фидиппид

Послушай, что скажу я, убедишься сам.

Стрепсиад

Да что ты мне докажешь?

Фидиппид

Очень многое. Какою речью говорить мне, выбери!

Стрепсиад

Какою речью?

Фидиппид

Да, кривой или правою!

Стрепсиад

На то ль тебя учил я, окаяннейший, Опровергать законы, чтоб так каверзно Ты доказал, что нравственно и правильно Родному сыну избивать родителя?

Фидиппид

И докажу я все же правоту свою, И ты со мною согласишься с радостью.

Стрепсиад

Ну, что ж сказать сумеешь ты, послушаю.

Агон второй

Первое полухорие

Ода

Подумай, позаботься, поспеши, старик, Врага переспорить. Когда б в себя не верил он, наверное, Не бил так бесстыдно. На что-то он надеялся, — в словах его И дерзость и сила.

Предводительница хора облаков

Эпиррема

Из-за чего и почему у вас возникла тяжба, Пред хороводом объясни. Начни, не заминаясь.

Стрепсиад

Из-за чего и почему мы начали ругаться, Вам расскажу. Мы за столом сидели, как известно. Тут в руку лиру взять его я попросил и песню Поэта Симонида спеть:[831] «Барашек Крий попался».[832] А он сказал, что песни петь за чашей, под кифару, — Обычай устаревший, баб забота — мукомолок.

Фидиппид

Не прав ли был я, наскочив с руками и с ногами На старика? Заставить петь! Кузнечики мы, что ли!

Стрепсиад

Вот те же самые повел и за столом он речи, Сказал к тому ж, что Симонид — писатель очень скверный. С трудом, но все-таки себя я удержал от злости, И, ветку миртовую взяв, прочесть мне из Эсхила Я попросил его. А он ответить не замедлил: «Эсхила почитаю я первейшим из поэтов По части шума, болтовни, нескладицы и вздора». Вскипело сердце у меня, представите вы сами. Но гнев я все же закусил, сказал: «Тогда, голубчик, Из новых что-нибудь мне спой, из песен философских». Из Еврипида говорить тут начал он,[833] о брате С родной сестрой, избави бог, бесстыдно переспавшем. Тут удержаться я не мог, накидываюсь в злости С проклятьем, с криком на него. Потом, как и понятно, На слово — слово, брань — на брань, он вскакивает с места И ну душить, и ну давить, и мять меня и тискать!

Фидиппид

А не по праву, да? Признать готов ты Еврипида Мудрейшим из поэтов всех?

Стрепсиад

Мудрейшим? Ах ты, горе! Как обругать тебя? Опять меня побьешь?

Фидиппид

За дело!

Стрепсиад

За дело? Ах, бесстыдник! Я ж вспоил тебя, взлелеял, Нескладный детский лепет твой отгадывать умел я. Едва ты пролепечешь «и» — тебе даю напиться, А скажешь «мама», уж бегу леплю из хлеба соску, Кака захочешь — тут как тут, тебя несу я в сени, Высаживаю там. А ты меня схватил за горло, Хоть я кричал, хоть я пищал, Хотел на двор, ты, негодяй, Не пожалел, за дверь не снес, Меня душил, и под себя, Мой бог, кака я сделал.

Второе полухорие

Антода

У молодых стучится сердце, думаем. Все ждут его речи. Когда свои такие безобразия В речах защитит он, За шкуру стариков мы не дадим тогда Пустого орешка.

Предводительница хора облаков

Антэпиррема

Выдумщик, слесарь новых слов, твоя теперь забота Такие доводы найти, чтоб правым показаться.

Фидиппид

Наук новейших мастерством как радостно заняться И научиться презирать закон, обычай старый! Пока все помыслы мои ристаньям отдавал я, Трех слов связать я не умел, неловко не запнувшись. Теперь от скачек отучил меня вот этот самый, Сложеньем изощренных слов и мыслей я занялся. И доказать могу, что сын отца дубасить вправе.

Стрепсиад

Лошадничай, свидетель Зевс! Уж лучше заведу я Тебе четверку лошадей, чем от побоев сдохну!

Фидиппид

Меня от речи ты отвлек, я к мысли возвращаюсь И вот о чем тебя спрошу: меня дитятей бил ты?

Стрепсиад

Да, бил, но по любви, добра тебе желая.

Фидиппид

Что же, А я добра тебе желать не вправе точно так же И бить тебя, когда битье — любви чистейший признак? И почему твоя спина побоям неповинна, Моя же — да, ведь родились свободными мы оба? Ревут ребята, а отец реветь не должен? Так ли? Ты возразишь, что это все — обязанность малюток. Тебе отвечу я: «Ну, что ж, старик — вдвойне ребенок». Заслуживают старики двойного наказания, Ведь непростительны совсем у пожилых ошибки.

Стрепсиад

Но не в обычае нигде, чтоб был сечен родитель.

Фидиппид

А кто обычай этот ввел — он не был человеком, Как ты да я? Не убедил речами наших дедов? Так почему же мне нельзя ввести обычай новый, Чтоб дети возвращать могли родителям побои? А порку, что досталась нам до нового закона, Смахнем со счетов и простим за давностию срока. Возьмите с петухов пример и тварей, им подобных, Ведь бьют родителей у них, а чем они отличны От нас? Одним, пожалуй, тем, что кляуз они не пишут.

Стрепсиад

Но если петухам во всем ты подражать желаешь, Дерьма не щиплешь почему, на нашести не дремлешь?

Фидиппид

Ну, это, друг, совсем не то. Сократ со мной согласен.

Стрепсиад

И все-таки не бей! Потом винить себя же будешь.

Фидиппид

С чего же?

Стрепсиад

Как теперь меня, потом тебя обидит, Когда родится, твой же сын.

Фидиппид

А если не родится? Так, значит, бит я даром, ты ж в гробу смеяться будешь?

Стрепсиад

(зрителям)

Приятели, сдается мне, что говорит он дельно. Должны мы в этом уступить, как видно, молодежи. И поделом, кто был не прав, пусть на себя пеняет.

Фидиппид

Ты новый довод рассмотри!

Стрепсиад

Теперь меня угробишь!

Фидиппид

Быть может, с тем, что претерпел, сейчас ты примиришься?

Стрепсиад

Да как же? Научи меня. Ты чем меня утешишь?

Фидиппид

Я мать свою отколочу, как и тебя.

Стрепсиад

Что слышу? Вот дерзость, прежних всех страшней!

Фидиппид

Что ж, если словом кривды Тебя сумею убедить, Что матерей законно бить?

Стрепсиад

Когда и это превзойдешь, Тогда осталось мне одно: С откоса вниз тебя столкнуть, К чертям, Сократ! К чертям и слово кривды!

Эксод

Стрепсиад

(обращаясь к хору)

Вы всем моим несчастьям, Облака, виной. Вам, Облака, я вверил все дела мои!

Предводительница хора облаков

Нет, нет, в своих несчастьях виноват ты сам: На ложный путь направил ты дела свои!

Стрепсиад

Но прежде так со мной не говорили вы? Слепого дурня, старика морочили?

Предводительница хора облаков

Мы поступаем так же всякий раз, когда Погрязшего встречаем в преступлениях. Его в пучину бедствий повергаем мы, Чтобы богов бояться научился он.

Стрепсиад

Жестоко, Облака мои, но правильно. Я денег тех, что задолжал, не должен был Зажиливать.

(Сыну.)

Теперь же, милый мальчик мой, Пойдем Сократа с Херефонтом мерзостным Побьем! Обоих нас они опутали.

Фидиппид

Но обижать как смею я наставников?

Стрепсиад

Смелей, смелее! Чти лишь Зевса прадедов!

Фидиппид

Сказал же старый филин: «Зевса прадедов»! Да Зевса нет!

Стрепсиад

Да есть!

Фидиппид

Да нет же, нет! Царит Какой-то Вихрь, а Зевса он давно изгнал.

Стрепсиад

Да не изгнал! Хотя и сам я думал так И в Вихря верил. Слепота куриная! Принять за бога призрак, остов глиняный!

Фидиппид

С собой самим безумствуй и неистовствуй!

Уходит.

Стрепсиад

Ах я, дурак! Ах сумасшедший, бешеный! Богов прогнал я, на Сократа выменял.

(Обращаясь к статуе бога, стоящей на орхестре.)

Гермес, голубчик, не сердись, не гневайся, Не погуби, прости по доброте своей! От хитрословий этих помешался я. Пошли совет разумный, в суд подать ли мне На негодяев, отомстить ли иначе?

(Прислушивается.)

Так, так, совет прекрасный: не сутяжничать, А поскорее подпалить безбожников Лачугу.

(Слуге.)

Ксанфий, Ксанфий! Поспеши сюда! Беги сюда, топор возьми и лестницу, И на мыслильню поскорей вскарабкайся, И крышу разбросай, любя хозяина, И опрокинь стропила на мошенников! А мне подайте факел пламенеющий! Сегодня же заставлю расплатиться их За все грехи: они не что как жулики!

(Лезет на крышу с факелом.)

Ученик

(лезет из окна)

Ай-ай-ай-ай!

Стрепсиад

(на крыше)

Пылай, мой факел! Жги горючим пламенем!

Ученик

Что делаешь? Несчастный!

Стрепсиад

Что? Беседую Красноречиво с крышей дома вашего.

Херефонт

Ай-ай! Кто дом наш поджигает? Горе нам!

Стрепсиад

Тот самый, у кого накидку сперли вы!

Херефонт

Погубишь нас! Погубишь!

Стрепсиад

Погубить хочу! Пусть не обманет лишь топор надежд моих И сам не упаду я, шею вывихнув.

Сократ

(выбегает из мыслильни)

Голубчик, стой! На крыше что ты делаешь?

Стрепсиад

Парю в пространствах, мысля о судьбе светил.

Сократ

О, горе мне, беда мне! Задыхаюсь я!

Херефонт

(выбегает)

И мне несчастье! Жарюсь, как на вертеле!

Стрепсиад

Зачем восстали на богов кощунственно? Следы Селены вы зачем пытаете?

(Слуге.)

Коли, руби, преследуй! Много есть причин, А главное — они богов бесчестили!

Дом обваливается.

Предводительница хора облаков

Поспешайте, ступайте за мной! А игра Удалась нам сегодня на славу.

Хор и актеры покидают орхестру.

Осы

Действующие лица

Сосий; Ксанфий − слуги Бделиклеона

Бделиклеон

Филоклеон

Хор стариков ос

Мальчик

Пес Кидафинский

Сотрапезник

Торговка хлебом

Пострадавший

Рабы

Без речей:

Мальчики

Флейтистка

Хэр Офонт

Обиженные

Свидетель

Плясун

Карлики

Пролог

Дом Филоклеона. Кровля опутана охотничьей сетью. Раннее утро. Сосий и Ксанфий спят по обе стороны двери, прислонившись к стене; Бделиклеон спит на кровле.

Сосий

(просыпаясь)

Несчастный Ксанфий, эй! Что делаешь ты там?

Ксанфий

Ночное бдение стараюсь сократить.

Сосий

Изрядно, стало быть, намнут тебе бока: Забыл ты, что за зверь под стражею у нас?

Ксанфий

Я знаю, да вздремнуть мне хочется чуть-чуть.

Сосий

Рискнем, попробуем: и по моим глазам Истома сладкая какая-то пошла.

(Задремав, склоняется к земле.)

Ксанфий

(очнувшись, своему товарищу)

Ты корибантствуешь или сошел с ума?!.[834]

Сосий

Нет, просто сон послал Сабазий на меня.[835]

Ксанфий

Э! Значит, ты к нему привержен, как и я: И на меня сейчас набег свой учинял С персидской стороны какой-то носоклюй… Преудивительный я видел сон сейчас.

Сосий

Я тоже видел сон такой, как никогда. Ты первый расскажи свой сон.

Ксанфий

Приснился мне Огромнейший орел; слетел на площадь он, Вцепился в медный щит когтями и унес Его под небеса, но вдруг тот самый щит, Я вижу, с высоты бросает Клеоним.

Сосий

Как будто просится в загадку Клеоним! Теперь, беседуя с друзьями на пиру, Их можно так спросить: «Скажите, что за зверь На небе, на море, на суше бросил щит?»

Ксанфий

Ох, ох! Какое ждет несчастие меня? Увидеть сон такой!

Сосий

Приятель, не тужи: Клянусь, ужасного не будет ничего.

Ксанфий

Нет, увидать того, кто бросит щит, — беда… Но расскажи и ты свой сон.

Сосий

Мой сон важней: Я государственный видал во сне корабль.

Ксанфий

Суть дела с киля ты выкладывать начни.

Сосий

Сначала видел я: на площади сидят И совещаются бараны меж собой,[836] Как есть все с палками, в коротеньких плащах. Потом приснилось мне, что средь баранов тех Всепожирающий ораторствует кит[837] И голосом свиньи откормленной визжит.

Ксанфий

Тьфу, тьфу!

Сосий

Что это значит?

Ксанфий

Стой, молчи, молчи! Гнилою кожею воняет этот сон.

Сосий

Затем поганый кит принялся на весах Воловий жир развешивать.

Ксанфий

Беда, беда! Он собирается продать народ вразвес.

Сосий

Феора видел я:[838] вороньей головой Украшенный, сидел он тут же на полу; Тут вдруг Алкивиад картаво мне сказал: «Смотли, Феол сидит с волоньей головой».

Ксанфий

Скартавил верно в этот раз Алкивиад.

Сосий

Феор стал вороном! Недобрый это знак.

Ксанфий

Ничуть, напротив, добрый!

Сосий

Как?

Ксанфий

А вот как: он Из человека вдруг стал вороном; теперь Не трудно предсказать, что, взвившись к небесам, Он уберется прочь к воронам навсегда.[839]

Сосий

Ну как тебе не дать оболов пару: ты С такою ловкостью распутываешь сны.

Ксанфий

(зрителям)

Я должен зрителям суть дела объяснить, Но предварю сперва немножко вот о чем: Не ждите ничего высокого от нас, Ни шуток, краденных в Мегаре; нет у нас Рабов, что зрителям бросают из кулька Орехи грецкие; не выведен у нас Геракл прожорливый, лишаемый еды; И Еврипида вновь трепать не станем мы; Клеона вознесла судьба, но не хотим Окрошку делать здесь вторично из него. Для вас есть басенка неглупая у нас И вашему уму доступная: она Мудрее пошлостей комедии иной. У нас есть господин, огромный господин, Который спит теперь на кровле, наверху. Он запер на замок отца, а нам вдвоем Велел смотреть, чтоб тот из дома не ушел. Отец его болезнью странной заражен, И никому из вас не угадать ее Без нашей помощи. Попробуйте смекнуть.

(Указывая на отдельных лиц из публики.)

Аминий Пронапид уверен, что старик Завзятый костофил; клянусь, Аминий врет: Догадку строит он, беря себя в пример, Хотя в словечке «фил» лежит весь корень зла. Вон Сосий говорит Деркилу, что старик, Наверно, Винофил, — куда там! Вовсе нет. Такая хворь — удел порядочных людей. Вон Никострат из Скамбонид решил,[840] что он, Наверно, жертвофил иль ярый гостефил, — Клянусь собакою, старик не гостефил: Ведь Гостефил у нас — неистовый блудник.[841] Нет, где вам угадать! Пустая болтовня! Молчите, если суть вам хочется узнать. Открою вам сейчас хозяина болезнь: Он ярый судофил, каких и в мире нет; Он страстно любит суд и глубоко скорбит, Когда не попадет на первую скамью. Не может ночью он ни на волос уснуть, А если и вздремнет немножко, все равно Витает мысль его у водяных часов.[842] Держать привыкши шар, встает с постели он,[843] Сложив три пальца так, как будто фимиам В день новолуния бросает на алтарь. Увидит где-нибудь он надпись на дверях:[844] «Сын Пирилампа Дем — красавец»,[845] — и сейчас: «Воронка — ты моя любовь», — добавит он.[846] Петух его стал петь по вечерам — и вот Старик был убежден, что с подсудимых он За пенье позднее, наверно, взятку взял. Чуть ужин кончится, кричит он: «Башмаки!» Еще не рассветет, а он уж в суд идет И, как морской моллюск, там спит, прильнув к столбу, По злости ставит он всем длинную черту[847] И возвращается, как шершень иль оса, С ногтями, полными начинки восковой. Боясь, что камешков не хватит на суде, Он берег у себя морской в дому завел. Вот мания его. Советы — ни к чему: От них еще сильней он рвется в суд.[848] Его Мы держим взаперти, чтоб он не убежал. Жестоко удручен его болезнью сын. Сначала он отца старался убедить, Чтоб бросил наконец носить плащишко он И дома бы сидел, но тот не слушал слов. И омовения ему не помогли. Пытались плясками его лечить,[849] а он, Как был, с тимпаном в суд стремительно влетал. Когда же таинства ему не помогли, В Эгину сын отвез и положил его Насильно на ночь в храм Асклепия,[850] а он Чуть свет пред входом в суд явился — тут как тут, Когда уж мы его не стали выпускать, Он начал вылезать по стокам для воды И в окна. Мы тогда отверстья в доме все Забили наглухо, наполнив их тряпьем. И что же? — он гвоздей набил по всей стене И, точно галка, вон выпархивал по ним. Чтоб удержать его, теперь пришлося нам Сетями крепкими опутать двор кругом. Зовут же старика, клянуся Зевсом я, Филоклеон, а сын его — Бделиклеон.[851] Характер у сынка заносчивый и злой…

Бделиклеон

(с крыши)

Эй, Ксанфий, Сосий, эй! Уснули, что ли, вы?

Ксанфий

Ай, ай!

Сосий

Что там?

Ксанфий

Проснулся наш Бделиклеон.

Бделиклеон

Скорей, скорей сюда бегите кто-нибудь! Пробрался наш старик на кухню и, как мышь, Шуршит и возится. Поглядывай, чтоб он Не вылез как-нибудь чрез банную трубу.

Сосий входит в дом.

(Ксанфию.)

А ты наляг на дверь.

Ксанфий

Готово, господин.

Бделиклеон

(подходит к трубе)

Владыка Посейдон! Что там шумит в трубе?

Филоклеон высовывает голову.

Эй, кто ты?

Филоклеон

Это я, я вылезаю, — дым.

Бделиклеон

От дров каких, скажи?

Филоклеон

Смоковницы.[852]

Бделиклеон

О Зевс! Ползет из всех дымов вонючий самый дым, Но ты не вылезешь! Где вьюшка? Прочь, назад!

(Закрывает отверстие.)

Для крепости еще полено положу. Уловку новую придумывай теперь! Однако есть ли кто несчастное меня? Отныне будет мне прозванье «дымов сын».

Ксанфий

Толкает кто-то дверь.

Бделиклеон

(с крыши)

А ты держи плотней, Упрись покрепче! Я сейчас приду к тебе; Да освидетельствуй задвижку и замок, Смотри, чтобы старик щеколды не отгрыз.

Скрывается.

Филоклеон

(за решетчатой дверью)

Что делаете вы? Мне надо в суд, скоты, Иначе Драконтид оправдан будет там.[853]

Ксанфий

Тебе какое горе?

Филоклеон

В Дельфах Аполлон Мне предсказал, что я иссохну от тоски, Когда хоть кто-нибудь спасется от меня.

Ксанфий

Ну предсказание, спаситель Аполлон!

Филоклеон

Пусти, пожалуйста, иначе — я погиб.

Ксанфий

Нет, нет, Филоклеон, свидетель Посейдон!

Филоклеон

Тогда я вашу сеть зубами прогрызу.

Ксанфий

Да ты ведь без зубов.

Филоклеон

(трагически)

О, горе, горе мне! Как мне тебя убить? Подайте меч сюда. Или судейскую табличку поскорей!

Бделиклеон

(входя)

Готовит каверзу нам этот человек.

Филоклеон

Нет, нет, клянуся вам: мне только бы продать И сбрую и осла; вы знаете, теперь Ведь новолуние.

Бделиклеон

А разве то же сам Не мог бы сделать я?

Филоклеон

Да уж не так, как я.

Бделиклеон

Получше твоего.

Филоклеон

(подумав)

Ну, что же, выводи!

Скрывается.

Ксанфий

Закинул удочку прехитрую старик, Чтоб выбраться сюда.

Бделиклеон

Да, только на нее Не клюнуло: его уловку понял я. Итак, я в дом войду и выведу осла, Чтоб носа наш старик не высунул за дверь.

Входит в дом и сейчас же возвращается с ослом на поводу; осел ревет.

Что ты, осел, ревешь? Сегодня продадут? Иди, иди скорей! Что дышишь тяжело? Не Одиссея ли несешь?

Ксанфий

И впрямь несет! Вон кто-то спрятался под брюхом у него.

Бделиклеон

(наклоняясь)

Посмотрим: кто такой? Гляди! Что это тут! Ты что за человек?

Филоклеон

«Никто», свидетель Зевс![854]

Бделиклеон

Из стран каких?

Филоклеон

С Итаки, Беглиппида сын.[855]

Бделиклеон

Тебя, Никто, теперь ничто уж не спасет.

(Ксанфию.)

Тащи его скорей обратно. Вот так плут! Смотри, куда залез! Никак не отличишь От ослика, когда под маткой он стоит.

Филоклеон

(упираясь)

Пустите, иначе судиться буду я.

Бделиклеон

За что судиться будешь ты?

Филоклеон

«За тень осла».[856]

Бделиклеон

Ах ты, тухлятина, тупица, сумасброд!

Бделиклеон

Тухлятина? Ну нет! Не знаешь ты меня! Я — лакомый кусок. Чтоб испытать мой вкус, Поешь подбрюшины ты старого судьи.

Бделиклеон

(Ксанфию)

Тащи его, тащи с ослом обратно в дом.

Филоклеон

(в дверях)

О судьи! О Клеон! Друзья мои, ко мне!

Ксанфий тащит старика в дом и скоро возвращается.

Бделиклеон

Кричи себе теперь: загнали мы тебя.

(Ксанфию.)

Приваливай камней поболее к дверям, Скорее запирай опять их на замок, Наружный всунь засов и пододвинь к нему Каток потяжелее.

Ксанфий

(возится около двери)

Ах, беда моя! Откуда камешек свалился на меня?

Бделиклеон

Наверное, его столкнула сверху мышь.

Ксанфий

Какая мышь! Смотри: вон высунулся там, Меж черепицами над кровлей ваш судья.

Бделиклеон

О, горе! Воробьем стал мой отец теперь, Сейчас он улетит. Эй, сеть тяни сюда! Кыш, кыш, назад!

Старик исчезает.

О Зевс, уж лучше было б мне Скиону сторожить,[857] чем этого отца!

Ксанфий

Ну вот и кончено: спугнули старика, И больше он от нас никак не улизнет. А что, кабы теперь хоть капельку соснуть?

Бделиклеон

Несчастный! Явятся немного погодя Товарищи отца и будут звать его С собою в суд.

Ксанфий

Как так? Еще не рассвело!

Бделиклеон

Сегодня-то еще проспали старики, А прежде с полночи являлися они С лампадами в руках, мурлыча про себя Сидоподревнесладкофринихов напев,[858] Чтоб вызвать старика.

Ксанфий

Когда нужда придет, Тотчас каменьями мы славно встретим их.

Бделиклеон

Несчастный, если ты раздразнишь стариков, Не хуже ос они отделают тебя. И жало спереди имеется у них, И колют им они, и скачут, и жужжат, И точно искры жгут, бросаясь на людей.

Ксанфий

Не бойся ничего! Мне только бы камней, И я огромный рой судейский разнесу.

Слуги и Бделиклеон дремлют у дверей. Появляется хор стариков, закутанных в длинные плащи и с посохами в руках, их сопровождают мальчики, несущие тускло горящие лампады.

Парод

Предводитель хора

Вперед, живее, крепче шаг! Ты, Комий,[859] чуть плетешься. Клянусь, ты прежде крепче был ремня собачьей кожи, А ныне Харинад идет тебя куда быстрее. О конфилеец Стримодор,[860] приятель закадычный! Идет ли с нами Эвергид? Хабет идет ли, флиец?[861] Увы! Теперь… охо-хо-хо!.. осталось нас немного С тех пор, как наши молодцы сошлися под Византий.[862] Служили вместе мы с тобой, и, помнишь, как-то ночью, Шатаясь, у калачницы бадью мы утащили И, расколов ее в щепы, на них варили овощ… Скорей, друзья! Сегодня мы судить Лахета будем.[863] Все говорят, что у него деньжонок целый улей. Вчера защитник наш Клеон велел прийти пораньше И на три дня забрать с собой неутолимой злобы, Чтоб хорошенько наказать его за преступленья. Скорее двинемтесь, друзья, пока день не забрезжил. Пойдем вперед и осветим лампадами дорогу, А то нам камень на пути подстроит злую шутку.

Мальчик

Отец, отец, остерегись: лужа — на дороге.

Предводитель хора

С земли пруточек подними и поправь светильню.

Мальчик

Чего тут! Лучше пальцем вот я ее поправлю.

Предводитель хора

С какой же стати пальцем ты трогаешь светильню? И без того-то масла нет, дуралей-мальчишка! Тебе пустяк, а нам оно денег тоже стоит.

(Бьет его.)

Мальчик

Когда пинками вы еще будете учить нас, То мы, ей-ей, уйдем домой, погасив лампадки; Тогда, плутая в темноте без нас и без лампадок, Вы шлепать будете в грязи, как нырки в болоте.

Предводитель хора

Ну, мне случалося карать кой-кого почище. Однако, кажется, попал в лужу я ногами.

(Присматривается.)

Оно и видно, что теперь дня еще четыре На землю будет посылать Зевс хороший дождик; Поэтому и у лампад вон как нагорело: Всегда скопляется нагар в сильное ненастье… Но, впрочем, это хорошо для плодов незрелых, И ветер северный и дождь им необходимы.

(Приближается к дому Филоклеона.)

Но что за штука? Отчего из дома так долго Товарищ не выходит наш? Что с ним приключилось? Когда-то он проворней был: впереди, бывало, Идет — из Фриниха поет, а он певун известный. Я вот что думаю, друзья: встанем перед домом И песню хором запоем; может быть, скорее На зов друзей он поспешит радостно из дома.

Первое полухорие

Строфа 1

Почему же наш старик к нам не выходит? Отчего не отвечает? Или обувь затерял он? Иль в потемках спотыкнулся И зашиб, быть может, палец, А от этого распухла Вся нога — ведь он старик уж. Или грыжа одолела?.. Был старик наш всех язвительнее прежде И на просьбы не сдавался, А когда его попросят, В пол уставится упрямо И промолвит: «Камень варишь».[864]

Второе полухорие

Антистрофа 1

Иль вчерашний подсудимый в том виною? Ускользнул он, обманул нас,[865] Убедил в любви к Афинам, Будто первый нам донес он О предательстве Самоса. Вот и треплет лихорадка Старика от огорченья: У него такой характер. Встань, приятель, не терзайся так жестоко, Позабудь об огорченье! Толстосум у нас есть новый Из предателей фракийских:[866] Вот его ты и упрячешь.

Филоклеон не показывается.

Предводитель хора

Мальчуган, ступай вперед.

Мальчик

Строфа 2

А ты дашь ли мне, отец мой, То, чего хочу просить я?

Предводитель хора

О, конечно, мой сыночек! Говори, чего ты хочешь, Что купить тебе? Наверно, Назовет мой мальчик кости.

Мальчик

Нет, мой папочка, купи нам Смоквы: это — слаще…

Предводитель хора

Дудки! Ни за что, хоть вы повесьтесь!

Мальчик

Ну, так больше мы не станем провожать вас.

Предводитель хора

Из моей ничтожной платы[867] я ведь должен Содержаться сам-третей; Надо дров, приправы, хлеба, Ты же смоквы просишь!

Мальчик

Антистрофа 2

Ну а как же, если архонт Не назначит заседанья В этот день? На что припасов Купим мы? На что надежду Ты питаешь? Иль укажешь Нам на «путь священный Геллы»?[868]

Предводитель хора

Ах ты, горе наше, горе! Право, я и сам не знаю, Где тогда обед добудем.

Мальчик

«Ах, зачем меня ты, мати, породила…».

Предводитель хора

Чтоб кормить тебя забота мне досталась.

Мальчик

Ах, кошель мой, «для меня Украшенье ты пустое».[869]

Предводитель хора и мальчик

Как тут не заплакать?!

Филоклеон

(из-под сети у слухового окна)

Изнываю, друзья, Я давно у окна, Слышу песню, но сам Не могу с вами петь. Что мне делать? Меня Осадили враги. К урнам рвусь я давно, Чтоб кого-нибудь там Подвести и упечь. Бог мой Зевс, я молю, страшным громом твоим Или в дым преврати ты сейчас же меня, Или сделай меня Проксенидом, Иль прожженным лгуном, сыном Селла.[870] О, не медли, мой царь, пожалей, снизойди Ко страданьям моим! Иль палящий перун пусть зароет меня В кучу пепла скорей, А потом из нее мое тело достань, И обдуй, и подливкой горячей облей, Или в камень меня преврати, наконец, На котором шары мы считаем.

Первое полухорие

Строфа 3

Кто тебя насильно держит На запоре? Расскажи нам, Не скрывайся от друзей.

Филоклеон

Сын мой собственный. Но тише, не кричите: вот он здесь, Недалеко спит на кровле. Тише, тише! Ниже тон.

Предводитель хора

Да какая же причина обращаться так с тобой? Чем он это объясняет?

Филоклеон

Мне судить не разрешает, мне мешает зло творить, Жизнь привольную сулит мне, но не надо мне ее.

Первое полухорие

Поступить посмел с тобою Низкий Демологоклеон[871] Так за то, что смело правду О юнцах ему ты режешь?[872] Вот в чем дерзости причина: Заговорщик явный он.

Предводитель хора

Если так, то тебе остается одно: новый способ спасенья придумать; Изловчись как-нибудь к нам спуститься, но так, чтобы сын ничего не заметил.

Филоклеон

Что придумаешь тут? Нет, придумайте вы, а исполню я все, что угодно: Страстно хочется мне шаром голос подать за решеткой судебной палаты.

Предводитель хора

Не найдется ли щели какой где-нибудь? Изнутри бы ее ты расширил, А потом и пролез, как хитрец Одиссей, нарядившись нарочно в отрепья.

Филоклеон

Заколочено все, щелей нет никаких, комару даже негде пробраться. Нет, тут выход иной надо выдумать нам: для меня все отверстья закрыты.

Предводитель хора

Или ты позабыл, как украл вертела и проворно махнул через стену? Незадолго до этого Наксос был взят, мы служили тогда в ополченье.[873]

Филоклеон

Да, я помню, но что из того? Ведь теперь положенье мое не такое: Я был молод тогда и умел воровать, да и силы поболее было. И к тому же тогда не следили за мной, И удрать от беды безопасно я мог, А теперь стерегут каждый выход и вход, А у самых дверей два солдата Караулят меня с вертелами в руках, Точно кошку, стащившую мясо.

Второе полухорие

Антистрофа 3

Ну а все-таки придумать Надо выход поскорее, Моя пчелка, уж рассвет.

Филоклеон

Лучше нечего придумать: надо сети перегрызть, А Диктина пусть простит мне, если я испорчу их.[874]

Предводитель хора

Средство верное нашел ты для спасенья своего. Ну, пускай в работу зубы.

Филоклеон

(перегрызает сеть)

Перегрыз, готово дело. Тише, тише, ни гугу! Осторожнее! Услышит мой побег Бделиклеон.

Второе полухорие

Ничего не бойся, друг мой: Если сын твой только пикнет, Будет он душой терзаться. Будет он дрожать за шкуру И узнает, как опасно Презирать декрет богинь.[875]

Предводитель хора

А теперь ты в окошко веревку продень и вкруг тела концом обмотайся, А другой выпускай постепенно из рук, преисполнившись весь Диопифом.[876]

Филоклеон

Ну а если мои сторожа уследят и наверх, точно рыбу, потащат, Чтобы снова меня засадить под замок, что вы будете делать, скажите?

Предводитель хора

Всей толпою мы ринемся в бой за тебя, за тебя крепким дубом мы станем. И тебя взаперти не дадим мы держать. Вот намерены как поступить мы.

Филоклеон

Полагаясь на вас, стану действовать я, но послушайте: если убьюсь я, Поднимите меня и, оплакав мой труп, под оградой суда положите.

(Обвязывается.)

Предводитель хора

Не страшись: ничего не случится с тобой; опускайся смелее, приятель, Но сначала с мольбой обратися к богам, стародавним хранителям нашим.

Филоклеон

(простирая руки к площади)

Мой сосед, полубог, покровитель наш Лик,[877] мы с тобой одинаково любим Причитанья и слезные вопли людей, предстающих на суд перед нами. Ты нарочно пришел поселиться сюда, чтобы слышать их жалкие стоны; Из героев один пожелал ты сидеть возле места печали и плача, Пожалей же меня и спаси от беды по-соседски, а я поклянуся, Что во веки веков у ограды твоей облегчаться в нужде я не стану.

Начинает спускаться.

Бделиклеон

(проснувшись, кричит)

Эй, проснись!

Ксанфий

(просыпаясь)

Что такое случилось?

Бделиклеон

Кругом точно звуки какие-то слышу, Уж не лезет ли снова старик где-нибудь?

Ксанфий

(оглядывается)

Отче Зевс! Да ведь он по веревке Опускается вниз!

Бделиклеон

(бросается к Филоклеону)

Ах ты, плут из плутов! Ну уж нет, тебе слезть не удастся!

(Ксанфию.)

Подымайся скорее с другой стороны и лупи его прутьями сзади: Может быть, от ударов священной лозы задним ходом пойдет он скорее.

Филоклеон

(которого сын толкает вверх, а Ксанфий бьет прутьями)

Помогите мне все, кого нынешний год ожидают в суде заседанья! Помогите, друзья, помогите, Хремон, Тисиад, Фередипн, Смикифион![878] Не теперь, так когда же поможете вы? Помогите, пока не втащили.

(Бросает веревку и спрыгивает на землю.)

Предводитель хора

Строфа 4

Ну, скажите, что мы смотрим? Пустим ярость нашу в ход, Как всегда, когда приводят в озлобление наш рой.

Первое полухорие

Ну-ка жала, ну-ка жала, Гнева страшные орудья, Навострите.

(Сбрасывают плащи и выставляют жала. Мальчикам.)

Подбирайте наше платье и скорей, детишки, марш! Вы бегите и кричите, чтоб Клеона известить, И сюда его зовите На предателя, который Смерти стоит, ибо он Предлагает прекратить Все дела судебные.

Бделиклеон

Разберите дело прежде, чем кричать, голубчики.

Предводитель хора

До небес мы крик поднимем!

Бделиклеон

Старика я не отдам!

Предводитель хора

Не ужасно ль? Тирания это явная, как день!

Первое полухорие

О мой город! О богопротивный Феор! О льстецы, лиходеи вы наши!

Ксанфий

О Геракл, какие жала! Посмотри-ка, господин.

Бделиклеон

Горгиад Филипп зажален был уж ими на суде.[879]

Предводитель хора

И с тобою будет то же. Повернитесь все сюда! Жала выдвиньте наружу, и идите на него, И, сомкнувшись грозным строем, покажите вашу мощь, Чтоб потом он помнил долго, чью он злобу разбудил.

(Наступают.)

Ксанфий

Зевс свидетель, страшно будет с этим роем драться нам! Уж при виде жал их острых содрогается душа.

Первое полухорие

Отпусти же его, а иначе, смотри, Позавидуешь ты черепашьим щитам.

Филоклеон

Гей, соратники в процессах, осы с гневною душой, Пусть одни из вас вопьются разъяренные им в зад, А другие дружным роем жалят пальцы и глаза!

(Пытается сбежать.)

Бделиклеон

(хватая старика)

Эй, сюда, Мидас, Масинтий, Фриг! Скорей сюда, ко мне![880] Старика держите крепче и не смейте отпускать, Иначе в колодках тяжких будете поститься вы.

(Хору.)

Не пугайте: «Слышал часто треск горящих листьев я».[881]

Уходит.

Предводитель хора

(вслед Бделиклеону)

Если ты его не пустишь, зададим же мы тебе!

Филоклеон

(в руках у рабов)

О Кекроп, герой и царь наш, змеехвостый Драконтид! Иль тащить меня дозволишь дикарям, которых я Заставлял четыре полных меры слез выплакивать!

Предводитель хора

Много, много лютых бедствий угрожает старости! Это правда! Посмотрите: господина своего Два раба схватили грубо, про былое позабыв — Про овчины, безрукавки, что для них он покупал, И про шапки, и про обувь, что зимой он им давал, Чтоб они не слишком зябли, но и тени нет стыда В их глазах, забыли, видно, о дареных башмаках.

Филоклеон

(одному из рабов, которые его держат)

Что, негодная скотина, ты все держишь? Иль забыл, Как за кражей винограда ловко я тебя накрыл И отлично у маслины отодрал за воровство, Всем на зависть? Ты, выходит, не восчувствовал добра.

(Обоим рабам.)

Отвяжитесь-ка вы оба, сын пока не прибежал.

Предводитель хора

Погодите же, за это мы с лихвой заплатим вам; Вы узнаете немедля нрав таких людей, как мы, Нрав сторонников закона, непреклонный и крутой.

Бросаются на слуг. Драка.

Бделиклеон

(вбегает на помощь с палкой в одной руке и зажженной соломой — в другой)

Бей их, Ксанфий, отгоняй их, этих ос, от дома прочь.

Ксанфий

Я и бью.

Бделиклеон

(другому рабу)

А ты им дыму, да побольше подпусти.

Рабы

Кыш! подальше! Ну вас к черту!

Бделиклеон

(Ксанфию)

Колоти дубиной их!

(Другому рабу.)

Ты Эсхина Селлартида вместо дыма напусти.

Старики отступают.

Ксанфий

Наконец-то удалось нам отогнать отсюда вас.

Бделиклеон

Антистрофа 4

Но клянусь, не так-то скоро ты б отделался от них, Если бы они наелись Филоклеевых стихов.[882]

Второе полухорие

Бедный люд! Уж нет сомненья, Что подкралась тирания Незаметно, Если ты, второй Аминий, негодяй, косматый фат,[883] Нас лишаешь тех законов, что народ установил, Без разумных оснований, Без искусных убеждений, Самовластно, как тиран.

Бделиклеон

Нет, без яростного крика, без сраженья лучше нам Приступить к переговорам и уладить мирно все.

Предводитель хора

Нам с тобой — врагом народа, монархистом, — говорить?

Второе полухорие

Ты — союзник Брасида,[884] венок с бахромой Ты надел, бороды не стрижешь ты!

Бделиклеон

Зевс спаситель! Лучше вовсе мне отречься от отца, Чем таких напастей бурю ежедневно отражать.

Предводитель хора

Это все еще цветочки, вот дождешься ягодок, — На три меры слов отсыплем! Погоди, раскаешься! Ты победу торжествуешь, но придет и твой черед, И твой заговор раскроет обвинитель на суде.

Бделиклеон

Ради бога, отвяжитесь от меня вы наконец! Или есть закон, чтоб с вами мне сражаться целый день?

Второе полухорие

Ни за что! Мы живот свой положим в бою. Ты желаешь в тираны над нами попасть.

Бделиклеон

Вам мерещатся тираны, заговорщики во всем, Обсуждаете ль вы дело важное или пустяк; Между тем о тирании уж полвека не слыхать.[885] Ну а вы соленой рыбой меньше заняты, чем ею. На базаре даже стали о тиранах все кричать. Ты себе торгуешь карпа, не салакушку, — сейчас Продавец дешевой рыбы тут же рядом заворчит: «Этот, кажется, припасы выбирает, как тиран». Ты приценишься к порею, чтоб приправить им сардель, — На тебя взглянувши косо, зеленщица говорит: «Ишь, порею захотелось! Иль тираном хочешь быть? Иль должны тебе Афины дань приправами платить?»

Ксанфий

В полдень к девке непотребной я зашел вчерашний день. Оседлать ее собрался, а она озлилась вдруг И вскричала: «Как! Ты хочешь Гиппием-тираном быть?»

Бделиклеон

Это так; теперь далось им это слово на язык. Вот и я хочу избавить злополучного отца От привычки раноходносудокляузнобольной, Чтоб, как Морих, благородно мог он жить, — и я же вдруг В тиранических стремленьях и в измене обвинен!

Филоклеон

Поделом тебе, ей-богу! И на птичье молоко Не сменяю я той жизни, от которой ты меня Отстраняешь; мне не надо ни угрей, ни скатов: я Небольшой, в горшке тушеный, съем охотнее процесс.

Бделиклеон

Ну, конечно, этим блюдом объедаться ты привык. Впрочем, если помолчишь ты и послушаешь меня, То, надеюсь, убедишься, что всецело ты не прав.

Филоклеон

Я не прав? Судья присяжный?

Бделиклеон

Оглянися на себя: Те, кому ты ноги лижешь, все смеются над тобой; Своего не видишь рабства.

Филоклеон

Ты о рабстве помолчи, Всеми я повелеваю!

Бделиклеон

Нет, не ты! Ты лишь слуга, Хоть и мнишь себя владыкой. Объясни, родитель, нам, От Эллады всей какая достается часть тебе?

Филоклеон

Часть немалая.

(Указывая на хор.)

Пусть судят вот они.

Бделиклеон

Согласен я.

(Рабам.)

Все его вы отпустите!

Филоклеон

Меч подайте кто-нибудь: Если мне придется сдаться, грудью брошусь на него.

Один из слуг приносит меч.

Бделиклеон

(отцу)

Ну а если приговор их ты не примешь, что тогда?

Филоклеон

Мне не пить неразведенных… трех оболов в честь богов.

Агон

Первое полухорие

(Филоклеону)

Ода

Теперь, питомец нашей школы, Ты должен речи новизной Блеснуть и показать нам…

Бделиклеон

(прерывая их, слугам)

Скорее письменный прибор из дома принесите!

Слуга приносит прибор.

Все то, что скажет мне старик, для памяти замечу.

Первое полухорие

(продолжая)

…Что против нынешних юнцов Готов ты выступить всегда. Смотри: спор не на шутку, Рискуешь головой. Когда — минуй нас горе! — Победу он одержит.

Филоклеон

(Бделиклеону)

А ну, каков, посмотрим, ты, когда тебя раздразнят?

(Хору.)

Что будет, говорите вы, когда он верх одержит?

Первое полухорие

Тогда нигде, ни для чего Годны не будут старики; На смех нас станут поднимать На каждом перекрестке, Звать будут ветвеносцами,[886] Судейским хламом.

Предводитель хора

Ну, приятель, тебе предстоит говорить о могуществе царственном нашем; Уж пора; начинай состязанье смелей, испытай красноречия силу.

Филоклеон

Эпиррема

От барьера мой бег я сейчас же начну и тебе доказать постараюсь, Что могуществом нашим любому царю мы ничуть и ни в чем не уступим. Есть ли большее счастье, надежней судьба в наши дни, чем судейская доля? Кто роскошней живет, кто гроза для людей, несмотря на преклонные годы? С ложа только я сполз, а меня уж давно у ограды суда поджидают Люди роста большого, преважный народ… Подойти я к суду не успею, Принимаю пожатия холеных рук, много денег покравших народных, И с мольбой предо мной они гнутся в дугу, разливаются в жалобных воплях: «Умоляю тебя, пожалей, мой отец! Может быть, ты и сам поживился, Когда должность имел или войско снабжал провиантом в военное время». Я — ничто для него, но он знает меня потому, что оправдан был мною.

Бделиклеон

(записывая)

Что сказал ты сейчас о просителях, пусть нам для памяти будет заметкой.

Филоклеон

Наконец, размягченный мольбами, вхожу, отряхнувши всю ярости пену, Но в суде никаких обещаний моих исполнять не имею привычки, Только слушаю я, как на все голоса у меня оправдания просят. И каких же, каких обольстительных слов в заседанье судья не услышит? К нищете сострадания просит один и к несчастьям своим прибавляет Десять бедствий еще; до того он дойдет, что ко мне приравнять его можно. Тот нам сказку расскажет, исполнит другой из Эзопа забавную басню,[887] А иные острят, чтобы нас рассмешить и смирить раздражение наше. Но, увидев, что мы не поддались ему, он ребят поскорее притащит,[888] Приведет сыновей, приведет дочерей… Я сижу и внимаю защите, А они, сбившись в кучу, все вместе ревут, и опять их отец, точно бога, Умолять нас начнет, заклиная детьми, и пощады, трепещущий, просит: «Если криком ягнят веселится ваш слух, ради голоса мальчика сжальтесь! Если визг поросят больше радует вас, ради дочки меня пожалейте!» Ну, тогда мы чуть-чуть станем мягче к нему, раздражения струны ослабим… Или это не власть, не великая власть? Не глумимся ли мы над богатством?

Бделиклеон

Вот еще за тобой преимущество я запишу: над богатством глумленье; Но сказать не забудь, что за выгоды ты, повелитель Эллады, имеешь.

Филоклеон

Если юношей к нам на осмотр приведут, мы любуемся их наготою,[889] А когда к нам на суд попадется Эагр, не дождаться ему оправданья[890] До тех пор, пока он не прочтет пред судом из «Ниобы» прекрасный отрывок;[891] Коль в процессе победу одержит флейтист, то в награду за наше решенье Он с ремнем на губах мелодичной игрой выходящих судей провожает. Если умер отец и наследнице сам в завещании мужа назначил, То пускай завещанье его и печать, заключенная важно в футляре, От досады ревут, если могут, — они для суда не имеют значенья: Сироту отдаем мы женою тому, кто мольбами склонить нас сумеет. И отчета мы в том никому не даем, не в пример остальным учрежденьям.

Бделиклеон

Вот за это одно я, пожалуй, готов посчитать тебя вправду счастливым. Впрочем, все ж ты не прав, завещанье отца о наследнице так нарушая.

Филоклеон

Сам Совет и народ, затрудняясь порой в разрешении важного дела, Усмотренью присяжных судей предают подсудимых особым декретом. А Эвафл и великий трусишка-пролаз Колаконим, свой щит потерявший.[892] То и дело твердят, что не выдадут нас, что горой за народ они станут. И в народном собранье никто никогда не добьется решенья по вкусу, Если он не предложит судей распустить по решении первого дела. Сам горластый Клеон, оглушающий всех, только нас не грызет, а надежно Нас он держит в руках, от напастей хранит, надоедливых мух отгоняя. Я отец твой, но ты никогда вот меня не утешил подобным вниманьем. А Феор, например? Ведь такой человек не уступит ни в чем Эвфемиду, Но и он не гнушается с губкой в руках нашу обувь почистить над тазом. Посмотри же, каких ты лишил меня благ, заставляя в неволе томиться. Где же рабство мое? В чем служу я другим, как ты мне доказать собирался?

Бделиклеон

Говори, сколько влезет; потом все равно говорить о величии власти Перестанешь: тогда и окажешься ты победителем с задом побитым.

Филоклеон

Но приятнее всех мне судейских утех, — я сказать позабыл, — вот какая: Только я ворочусь с триоболом домой, домочадцы гурьбою обступят И начнут лебезить, знают: деньги принес! Первым долгом меня моя дочка И омоет, и ноги мои умастит, и, прижавшись ко мне, поцелует, И лепечет мне: «Папочка мой», а сама языком своим удит монету.[893] Чтоб умаслить меня, моя женушка мне мягкий хлеб предлагает любовно И, подсевши ко мне, угощает меня: «Ты вот этого, милый, покушай Да отведай того». Вот отрада моя! Я тогда не подумаю даже Ни смотреть на тебя, ни справляться о том, скоро ль кушанье повар сготовит, Проклиная меня и ворча, что опять ему скоро готовить придется.

Делает жест, как бы отсчитывая деньги.

Вот где есть у меня «оборона от зол» и «надежный оплот против копий».[894] Если кружку вина не нацедишь ты мне, — не беда: есть на это осленок;[895] В нем вино до краев, наклоню и тяну, а осленок с разинутой пастью Над посудой грохочет твоей и ревет так воинственно, так громогласно. Наша власть неужели ничтожна? Только Зевсу такая доступна, Только с ним наравне ставят нас. В самом деле, когда зашумим мы в суде, То прохожий народ, услыхав, говорит: «Слышишь, гром-то какой раздается в суде! Царь наш Зевс!» А когда Брошу молнию я, то мои богачи И весь важный народ Залопочут и воздух испортят. Да и ты ведь изрядно боишься меня, Да, клянуся Деметрой, боишься, а я, — Провалиться мне, если боюсь я!

Второе полухорие

Антода

Я никогда не слышал раньше, Чтоб говорить мог кто-нибудь Так ясно, так понятно.

Филоклеон

А он решил, что огород без сторожа оставлен! Давно пора бы знать ему, что говорить я мастер.

Второе полухорие

Как все подробно разобрал И ничего не упустил! Я слушал и гордился, Казалось, что сужу На Островах Блаженных: Так сладко было слушать.

Филоклеон

Уже закорчило его, опомниться не может. Смотри, сегодня хвост поджать тебя уж я заставлю.

Второе полухорие

(Бделиклеону)

Чтоб защититься, должен ты Все извороты в ход пустить: Наш гнев унять не так легко Тому, кто против нас.

Предводитель хора

Постарайся теперь себе мельницу ты подыскать поновей и получше, Чтоб могла размолоть нашу ярость она, если нам пустяков не наскажешь.

Бделиклеон

Антэпиррема

Много надо труда, больше силы ума, чем на долю дано дрожжепевцам,[896] Чтоб отчизну мою излечить наконец от болезни ее застарелой, Но начнем: «О Кронид, отче наш!»[897]

Филоклеон

Перестань! Ты взываешь к отцу понапрасну. Если только ты мне не докажешь сейчас, что другим я служу раболепно, Смертью страшной умрешь ты, хотя бы пришлось мне лишиться участия в жертвах.[898]

Бделиклеон

Ах ты, папочка мой, не сердись, прогони складки гнева со лба и послушай. Разочти-ка сперва приблизительно мне — не на счетах, а просто на пальцах, Сколько подати к нам ото всех городов, если всё сосчитать, поступает, Да прибавь-ка сюда все налоги еще да доход двухпроцентный с привоза, Да с базаров, с суда, рудников, пристаней, да с аренд и за счет конфискаций. Всех доходов таких приблизительно мы до двух тысяч талантов имеем. Из доходов теперь для присяжных судей отдели ежегодную плату Их шесть тысяч всего проживает в стране, больше, как ни трудись, не найдется, — И выходит, что мы на присяжных судей полтораста талантов издержим.

Филоклеон

Что же, стало быть, нам и десятая часть из дохода всего не придется?

Бделиклеон

Зевс свидетель, что нет.

Филоклеон

Но куда же уйдут после этого прочие деньги?

Бделиклеон

А на тех, кто кричит: «Не продам ни за что я афинян толпы беспокойной, Но стоять за нее буду грудью всегда». Ведь сознайся, отец мой, ты сам же В господа над собой выбираешь таких, поддаваясь на льстивые речи. А они между тем набивают мошну и зараз по полсотне талантов Вымогают нахально с других городов, и грозят, и пугают при этом: «Вы дадите мне дань, иль иначе у вас не оставлю я камня на камне». Ты же, властью великой любуясь своей, подъедаешь объедков остатки. Лишь узнали союзники наши, что здесь оборванцев голодная стая Получает из урны свой скудный обед, и погрызть-то ей нечего даже, Вот и стали за нищего Конна считать всех афинян,[899] а этим пройдохам Преподносят кувшины, вино и ковры, мед и сыр, и плоды, и подушки, Чаши, кубки, венки, ожерелья, плащи — богатей на здоровье и радость. Ты по морю проплыл и по суше прошел, чтобы власти великой достигнуть, А тебе хоть бы кто чесноку подарил для приправы к жаркому за это.

Филоклеон

Правда, сам я вчера к Эвхариду послал чесноку мне купить три головки.[900] Мне, однако, хотелось бы очень узнать, в чем ты видишь здесь признаки рабства?

Бделиклеон

Разве это не худшее рабство? Они получили и власть и влиянье, В должностях состоят прихлебатели их да берут еще плату за службу, А тебе подадут три обола — и ты просиял, хоть за эти оболы Ты трудился в поту, осаждал города, на морях и на суше сражался. И при этом тебя понукают еще! Я всегда задыхаюсь от злобы, Когда в дом за тобой этот гнусный юнец, сын развратный Хэрея, влезает,[901] Выступает расслабленно, станом вертя, и по-бабьи всем телом виляет, И велит приходить тебе в суд на заре, не опаздывать: «Иначе всякий, Кто к началу суда не придет из судей, трех оболов своих не получит». А ему все равно, хоть и поздно придет, как защитнику, драхму заплатят, Поделив с кем-нибудь из судейских чинов с подсудимого взятую взятку. В незаконное он соглашенье войдет, и начнет эта пара стараться. Весь процесс проведут, точно пильщики, враз: тот потянет, а этот отпустит. Ты ж с разинутым ртом казначея лишь ждешь и проделок их тайных не видишь.

Филоклеон

Так проводят меня? Что сказал ты, увы! Взволновал ты до дна мою душу, И вниманье мое все сильней и сильней; я понять не могу, что со мною.

Бделиклеон

Посмотри: ты и сам и народ, весь народ, благоденствовать мог бы свободно, Если б ты не позволил себя спеленать «благодетелям массы народной». От Сардинии власть ты до Понта простер, государства себе подчиняя, Но тебе ничего, кроме платы твоей, не дают, да и ту лишь по капле, Понемногу зараз, точно масло, тебе источают, чтоб на день хватило. Цель прямая у них, чтобы беден ты был, а зачем это им, объясню я: Для того, чтобы ты укротителя знал и, когда он тебе только свистнет, На врагов, на которых натравит тебя, ты, подобно собаке, кидался. Коль о благе народа мечтали б они, это было б нетрудно исполнить: Ныне тысяча есть городов, что везут свою дань ежегодно в Афины:[902] Если б каждый из них обязали кормить от себя двадцать граждан афинских, Двадцать тысяч людей проживало б тогда в изобилии полном: дичины, Всевозможных венков, творога, молока от коров новотельных — по горло. Так и следует жить людям славной страны, заслужившим трофей Марафона. А теперь вы за тем, кто покажет обол, как поденщики, следом плететесь.

Филоклеон

(роняя меч)

Что же это со мной? Ох!.. Я чувствую… Ох!.. по рукам разлилось онеменье… Меч упал, не могу удержать я его… силы нет… я слабею, слабею!

Бделиклеон

А когда они сами бояться начнут — отдают вам в добычу Евбею,[903] Обещают народу пшеницы раздать по полсотне медимнов на брата.[904] Но всего только раз ячменя дали вам по пяточку медимнов недавно, Да и то гражданин в чужеземцы попасть рисковал за отмеренный гарнец. Вот зачем запирал я тебя: я хотел Тебя сам содержать, чтобы тем господам Над тобой издеваться нахально не дать; И теперь я готов все доставить тебе, Чего хочет душа, Лишь не пей молока… казначея.

Предводитель хора

Без сомнения, тот был умен, кто сказал, что, не выслушав мнений противных, Не берись и судить. На твоей стороне оказалась сегодня победа. Раздражение ваше исчезло уже, прочь бросаем мы посохи наши.

(Филоклеону.)

А ты, товарищ нашей старости…

Первое полухорие

Строфа 5

…Благоразумней будь, послушайся его, Оставь настойчивость и нрав упрямый свой. О, если б и меня подобный опекун Иль добрый родственник на разум наставлял! Воочию тебе На помощь бог пришел; Воочию тебе он делает добро, Прими же дар его.

Бделиклеон

Право, я старику все, что нужно ему, Предоставлю: ячменный отвар, Меховую накидку и мягонький плащ. И девчонку найду для него — растирать Поясницу и член. Но молчит мой старик, хоть бы что промычал; Неприятно мне это молчанье.

Второе полухорие

Антистрофа 5

Он видит наконец, что страсть его была Безумием; теперь старик взялся за ум; Сознал ошибку он и понял, что досель Твоим внушениям напрасно не внимал. Теперь, наверно, он Послушает тебя, А уступив тебе и нрав свой изменив, Поступит он умно.

Филоклеон

О, горе, горе мне!

Бделиклеон

Что ты кричишь, отец?

Филоклеон

Мне не надо совсем обещаний твоих! Там все сердце мое, там желал бы я быть, Где глашатай кричит: «Кто не подал еще Голосов, пусть встают!» И поднялся бы я, возле урны бы встал И последним туда положил бы свой шар. О душа, поспеши! Где блуждает она?[905] Расступись, темнота! И, Гераклом клянусь, Пусть теперь мне еще, когда буду судьей, Попадется Клеон в лихоимстве!

Бделиклеон

Молю тебя, отец, послушайся меня.

Филоклеон

Послушаюсь во всем, но — кроме одного.

Бделиклеон

Чего?

Филоклеон

Судьею быть мне не мешай. Скорей Пойду на суд в Аид, чем соглашусь с тобой.

Бделиклеон

Когда уж для тебя такая радость суд, То не ходи туда, а оставайся здесь. И над домашними ты суд производи.

Филоклеон

Над кем? Что мелешь ты?

Бделиклеон

Все будет так, как там: Служанка наша дверь тайком откроет, — ты Один лишь только штраф наложишь на нее, Ведь так же делают и на суде у вас. Притом разумно всё: с утра, коль ясен день, Под ясным солнышком ты дело разъяснишь; А снег иль дождь пойдет, — суди у очага; Когда пробудишься в полдневные часы, Решетки не запрут, как там, перед тобой.

Филоклеон

Мне это по душе.

Бделиклеон

Затянется процесс, — Ты можешь закусить: полегче будет так И подсудимому и самому тебе.

Филоклеон

Но можно ли судить и вместе с тем жевать? По-прежнему ль хорош мой будет приговор?

Бделиклеон

Гораздо лучше, верь: недаром говорят: «Когда свидетель лжет, то должен дело суд Жевать старательно, чтоб истицу узнать».

Филоклеон

Я убежден почти. Ты не сказал еще, Кто будет мне платить?

Бделиклеон

Я.

Филоклеон

Это хорошо: Я буду получать один; а то со мной Однажды Лисистрат прегадко поступил, Нахал! Недавно с ним я драхму получил. Пошли мы в рыбный ряд; он разменял ее, А мне вложил в ладонь три рыбьих чешуи; Приняв за серебро, я в рот сейчас же их… От вони вырвало меня, и в суд его Грозил я потянуть.

Бделиклеон

Он что ответил?

Филоклеон

Что? Сказал, что у меня желудок петуха, Смеется: «Деньги, мол, легко переваришь».

Бделиклеон

Вот видишь, выгода и в этом для тебя.

Филоклеон

Да и немалая. Давай устроим так.

Бделиклеон

Повремени: сейчас, что надо, принесу.

Уходит.

Филоклеон

(оставшись один)

Смотри же, как сбылись оракула слова! Недаром слышал я, что все дела суда Со временем в домах мы будем разбирать, И каждый гражданин построит у себя В сенях судилище размеров небольших,[906] С часовенку Гекаты. В каждом доме суд!

Бделиклеон

(входит со слугами, которые несут жаровню, горшок, петуха, кружки, маленькое изображение Лика)

Смотри, что скажешь ты? Я все тебе принес, О чем я говорил, и многое еще. Почувствуешь нужду, так вот тебе горшок; Его повешу я поблизости на гвоздь.

(Вешает на стену.)

Филоклеон

Умно придумал ты: горшок для старика При задержании мочи необходим.

Бделиклеон

А вот жаровенка, на ней поставлен суп; Захочешь — и поешь.

Филоклеон

И это хорошо: Случись со мною жар, я платы не лишусь; Хоть дома просижу — суп будет у меня… А петуха сюда зачем вы принесли?

Бделиклеон

Защиту слушая, ты, может быть, заснешь, Так пением своим тебя разбудит он.

Филоклеон

Все это хорошо, одно бы только…

Бделиклеон

Что?

Филоклеон

Изображенье Лика надо принести.

Бделиклеон

(подавая)

Да я принес его: вот сам владыка Лик!

Филоклеон

Герой и царь, страшусь смотреть я на тебя.

Бделиклеон

Он так же выглядит, как храбрый Клеоним.

Филоклеон

И правда: хоть герой, но нет при нем щита.

Бделиклеон

Ты сел бы поскорей, тогда бы и процесс Скорее начал я.

Филоклеон

(садясь на скамейку)

Сижу, сижу, начни!

Бделиклеон

(в сторону)

Какой бы мне процесс на первый раз начать? Кто преступление свершил из слуг моих?

(Громко.)

Да! Пригорел на днях в горшке у Фратты суп…[907]

Филоклеон

(перебивая)

Эй, ты, постой! Сгубить меня ты захотел? Ты без решетки ведь собрался заседать, А это первая, священнейшая вещь!

Бделиклеон

О Зевс, ведь нет ее!

Филоклеон

Я побегу сейчас И мигом принесу ее из дома сам.

Убегает.

Бделиклеон

Ну, штука! Как сильна привычка к месту в нас!

Ксанфий

(вбегая)

Ах, дуй тебя горой! Корми такого пса!

Бделиклеон

Что там у вас?

Ксанфий

Да вот сейчас Лабетка пес На кухню забежал, и сицилийский сыр Схватил, и уволок, и весь его сожрал.

Бделиклеон

Его проступок мы и отдадим на суд Отцу на первый раз. Ты выступай истцом.

Ксанфий

О Зевс! В том нет нужды: другой согласен пес Быть обвинителем, как жалобу внесут.

Бделиклеон

Веди же их сюда.

Ксанфий

Сейчас.

Бделиклеон

(отцу, входящему с плетенкой)

Ты что несешь?

Филоклеон

Плетенку я несу, у Гестии забрал.[908]

Бделиклеон

Ты святотатец!

Филоклеон

Нет. Но с Гестии начать[909] Я должен, коль хочу виновного карать. Однако поживей: не терпится казнить.

Бделиклеон

Сейчас добуду стиль и доску для письма.[910]

Уходит.

Филоклеон

Какая канитель! Уморишь ты меня! Ведь мог бы на земле черту я провести.

Бделиклеон

(возвращаясь)

Вот и принес.

Филоклеон

(нетерпеливо)

Зови.

Бделиклеон

Сейчас.

(Просматривая таблички.)

Ну, первым кто У нас пойдет?..

Филоклеон

(прерывая)

Ах, пропади все пропадом! Я урны позабыл из дома принести.

(Хочет уйти.)

Бделиклеон

Куда же ты бежишь?

Филоклеон

За урнами.

Бделиклеон

Оставь! Зачем, когда у нас вот эти кружки есть.

Филоклеон

Отлично! Ну, теперь все вещи налицо, Какие нам нужны, клепсидры только нет.

Бделиклеон

(указывая на висящий горшок)

А вот посудина! Клепсидра — хоть куда.

Филоклеон

Как приготовил все по-нашему, умно!

Бделиклеон

(слугам)

Несите из дому огня сюда скорей, Подайте ладану и миртовых ветвей; Моления богам сперва мы вознесем.

Приказание исполняется; Бделиклеон готовится к жертвоприношению, а слуги обставляют сцену наподобие суда.

Предводитель хора

Сочувствуя молитвам предстоящим И возлиянию, Приветствуем мы добрым пожеланьем Конец раздоров ваших и вражды, Столь благородно миром завершенных.

Первое полухорие

Строфа 6 Благословение пускай объемлет вас. О Феб, пифийский бог, удачу ниспошли В том деле, что затеял Пред домом он; да будет нам Оно во благо после всех Ошибок наших, Ио, ио, Пеан![911]

Бделиклеон

Господин и владыка, сосед Агией, пред моими дверями стоящий,[912] Небывалую жертву, которую мы для отца совершаем, приемли, Исцели старика от упрямства его, исцели от язвительной злобы, Примешай к ядовитой душонке его ты хоть капельку чистого меда, Чтобы он наконец к человечеству стал Снисходительнее, Чтобы более он подсудимых жалел, Чем противников их, Чтоб рыдал он, когда зарыдают пред ним, Чтоб оставил навеки суровость свою И из мрачной души Всю крапиву повыдергал с корнем.

Второе полухорие

Антистрофа 6

Прекрасна речь твоя. Свою мольбу с твоей Соединяем мы и славим новый суд. Тебя мы полюбили, Когда увидели, что ты Народолюбец, как никто Из молодежи.

Эписодий первый

Слуги вводят двух собак.

Бделиклеон

(в роли председателя)

Коль есть еще судья за дверью, пусть войдет; Когда начнется речь, не впустим никого.

Филоклеон

Кто здесь ответчик?

Бделиклеон

(указывая на пса)

Вот.

Филоклеон

Попался наконец!

Бделиклеон

Внимайте жалобе. Ее приносит пес Из дома Кидафин:[913] «Эксонский пес Лабет[914] Меня обидел тем, что сицилийский сыр Он съел один. Карать ремнем смоковничным».

Филоклеон

Собачья смерть ему, раз будет осужден!

Подводят Лабета.

Бделиклеон

Вот обвиняемый Лабет перед тобой.

Филоклеон

Ах ты, негодный пес! И смотрит воровски. Ишь как осклабился! Он думает надуть. А где истец у нас, из Кидафина пес?

Пса подводят.

Пес Кидафинский

Гав, гав!

Бделиклеон

Вот сам истец.

Филоклеон

(встает)

Да он — второй Лабет!

Бделиклеон

Обучен лаять он…

Филоклеон

(перебивая)

Вылизывать горшки.

Бделиклеон

(отцу)

Молчи, сиди.

(Псу.)

А ты всходи и обвиняй.

Филоклеон

Тем временем за суп горячий я примусь.

Пес Кидафинский

О судьи, на него претензию мою Уж выслушали вы. Не одного меня, А всех матросов он обидел глубоко. Легко ль? Огромный сыр он в угол утащил И усицилил там без ведома других.

Филоклеон

О Зевс, сомненья нет! Сейчас вот на меня Преотвратительно он сыром отрыгнул, Поганый пес!

Пес Кидафинский

И не дал мне, хоть я просил. А будет ли служить вам верно тот, кто мне, Собаке, и куска не бросит никогда?

Филоклеон

И мне он ничего, ни капельки не дал. Не плох же молодец, как этот суп не плох.

Бделиклеон

Молю тебя, отец, не предрешай вперед, Пока обоих ты не выслушал.

Филоклеон

Дружок, Ведь дело ясное, ведь дело вопиет.

Пес Кидафинский

Не отпускайте пса. Других нет псов таких Прожорливых: один он поедает все. Недаром по морю объехал ступку он[915] И корку сырную объел у городов.

Филоклеон

А трещину я чем замажу на горшке?

Пес Кидафинский

Итак, казните пса. В одних кустах никак Два вора вместе жить не могут. Не хочу, Чтоб лай мой попусту пред вами пропадал; В противном случае я смолкну навсегда.

Филоклеон

Ого-го-го! Каким мерзавцем ты представил нам его! Он несомненный вор. А ты, петух, о нем Что думаешь? Мигнул: со мной согласен он… Где председатель? Пусть подаст он мне горшок.

(Встает.)

Бделиклеон

Сам снимешь. Надо мне свидетелей позвать. Пускай свидетели по делу пса войдут Все: чашка, пест, жаровня, терка, да горшок, И утварь прочая, что вызвана на суд.

Слуги вносят перечисленные предметы.

(Отцу.)

А ты все мочишься и все еще не сел?

Филоклеон

(указывая на Лабета)

Вот пустит кто у нас сегодня под себя.

Бделиклеон

Да перестанешь ли сердиться и брюзжать? Ведь подсудимого в зубах уж держишь ты.

(Лабету.)

Взойди и защитись. Да ну же, что молчишь?

Филоклеон

Похоже, что сказать и нечего ему.

Бделиклеон

Нет, думается мне, случилося с ним то, Что было на суде и с Фукидидом раз:[916] Внезапно в челюсти ударил паралич.

(Лабету.)

Ступай отсюда прочь, я буду защищать.

(Становится на его место.)

О мужи, не легко словами клевету С собаки смыть, но я намерен говорить. Он славный, добрый пес, волков гоняет прочь.

Филоклеон

Сказал бы лучше: вор и заговорщик он.

Бделиклеон

Ей-богу, лучший пес из нынешних собак: Огромным стадом он умеет управлять.

Филоклеон

Да что же толку в том, когда он сыр сожрал?

Бделиклеон

Грызется за тебя, у двери сторожит, По всем статьям хорош, а если и стянул, Так пожалей: «Кифарой не владеет он».[917]

Филоклеон

Да пусть бы уж не знал и грамоты, тогда Судебной речью бед не мог бы натворить.

Бделиклеон

Послушай, милый мой, свидетелей моих. Эй, терка, ты взойди и смело говори. Ты казначей была. Яснее отвечай. Все ль наскоблила ты, что выдано для войск? Вот, подтверждает.

Филоклеон

Врет она, свидетель Зевс.

Бделиклеон

О, сжалься, милый мой, над горемычным псом: Отбросы разные Лабетка должен жрать, Не зная отдыха, летать туда-сюда.

(Указывая на Кидафинского пса.)

А этот годен лишь жилище сторожить, Лежать в дверях, следить, что в дом к тебе несут, И долю требовать, а не дадут — кусать.

Филоклеон

Ай-ай, что за напасть? Душой смягчился я; Сочувствием объят, почти что убежден.

Бделиклеон

О, пожалей же пса, молю тебя, отец! Не погуби его! Собачьи дети где?

Приносят щенят.

Несчастные, войдите. Умоляйте, Просите, плачьте, визгом одолейте.

Поднимается визг.

Филоклеон

Долой, долой, долой!

Бделиклеон

Сейчас я удалюсь. Хоть очень многие таким «долой» не раз Вводилися в обман, я все же удалюсь.

Филоклеон

(утирая глаза)

Вот как нехорошо наесться, пес возьми! От слез я потерял сейчас рассудок свой, А все лишь потому, что супу я поел.

Бделиклеон

Итак, оправдан он?

Филоклеон

(быстро меняя тон)

Ну, это трудно знать!

Бделиклеон

Да ну же, папочка, смени на милость гнев: Ты в урну правую смелее этот шар, Зажмурясь, опусти, и будет прав Лабет.

Филоклеон

(вставая)

Ну вот еще! «Кифарой не владею я».

Бделиклеон

(берет отца за руку)

Дай, здесь тебя путем кратчайшим проведу.

(Обводит его вокруг кружек.)

Филоклеон

(закружившись)

Где урна левая?

Бделиклеон

(показывая на правую)

Вот здесь.

Филоклеон

(опуская шар)

Кладу сюда.

Бделиклеон

(публике)

Надул! Невольно он собаку оправдал. А ну-ка, высыплем.

(Опрокидывает кружки.)

Филоклеон

Что? Чья взяла у нас?

Бделиклеон

(делая вид, что считает шары)

Увидим мы сейчас. Оправдан ты, Лабет.

Старик падает.

Отец мой, что с тобой? Воды сюда, воды!

Слуга приносит воду.

Приподнимись!

Филоклеон

(приходя в чувство)

Скажи: действительно его Я оправдал?

Бделиклеон

Ну да.

Филоклеон

Так незачем мне жить.

Бделиклеон

Вот стоит горевать! Вставай же, милый мой.

Филоклеон

(приподнимаясь)

Нет, не прощу себе того, что оправдал Я подсудимого. Что станется со мной? О многочтимые, простите, боги, мне! Ведь я нечаянно! Характер мой иной.

Бделиклеон

Не огорчайся же. Ты у меня, отец, Отлично будешь жить: везде водить тебя Я буду на пиры, на зрелища с собой, Остаток жизни ты приятно проведешь. Обманывать тебя, морочить Гипербол Не станет впредь. Войдем же в дом.

Филоклеон

Согласен я.

Входят в дом; слуги убирают со сцены судейские принадлежности и тоже уходят.

Парабаса

Предводитель хора

(вслед старику с сыном)

Радость, счастие вам на избранном пути!

(Зрителям.)

А тем временем вы, мириады людей, Вы, бесчисленные, Допустить, чтоб на камень упало Наших слов благодетельных семя, Берегитесь: Зрителям тупым приличен, А не вам такой поступок. О сограждане, вновь я вниманья прошу, если цените вы откровенность. Наш поэт в этот день хочет высказать здесь, пред театром, слова укоризны. Он обижен, хотя для народа услуг оказал он доселе немало: Невидимкою он вам сначала служил, за других укрываясь поэтов,[918] И, приняв в образец проницательный ум и пророческий дар Эвриклея,[919] Он забрался в чужие желудки тайком и насмешкой обильной излился. После этого больше скрываться не стал, от себя выступать он решился, Не чужих, а своих, своих собственных муз полновластно узде покоряя. Вознесясь высоко и почтен, как никто не бывал почитаем в народе, Он не мнит, что достиг высочайших границ, самомнения дутого чуждый, По палестрам не ходит юнцов соблазнять, и когда обозленный любовник, Рассердившись на мальчика, просит его осмеять на комической сцене, На подходы его не сдается поэт: он стремится душой благородной, Чтобы муза, избранница сердца его, не явилася сводницей миру. Только начал комедии ставить поэт, он напал не на граждан обычных, А, Геракловым пламенным гневом объят, принялся за могучих и сильных.[920] Так, для первого раза, в отважном бою он с собакой зубастой сцепился. Взоры этого пса безобразным огнем, как у Кинны распутной, горели, А кругом сотня морд негодяев-льстецов его голову нежно лизала; Голос этого пса — рев потока в горах, что несет разрушенье и гибель; Как тюлень, зверь вонюч, сзади — точно верблюд, как у Ламии, грязь меж ногами.[921] Но, увидев чудовище это, поэт не поддался ни страху, ни взяткам, А доселе за вас храбро борется с ним. Вслед за тем, как поэт вспоминает, Прошлый год он за новое принялся зло: это были — кошмар, лихорадка.[922] Угнетали они и отцов по ночам, не давали покоя и дедам, И слетая на ложе спокойных людей, избегающих тяжеб судебных, Сеть присяг, и доносов, и явок на суд, и свидетельств над ними сплетали, Так что многие, в страхе покинув постель, впопыхах к полемарху бежали.[923] Но, имея такого защитника, вы исправителю родины вашей Прошлый год изменили, когда он метал семена новых дум плодотворных. Не восприняли сердцем вы мыслей его и созреть помешали им сами; Но, когда б ни свершал возлиянья поэт, он клянется самим Дионисом, Что никто никогда лучше этих речей не слыхал от комедии нашей. Стыд для вас и позор, что понять не могли вы тотчас же его превосходства, Но поэта за это, конечно, никто среди мудрых людей не осудит, Хоть порвал, обгоняя соперников, он повода у своих ожиданий. Но вперед, дорогие сограждане, вы Из поэтов того, кто стремится душой Отыскать и сказать слово новое вам, Постарайтесь побольше любить и ценить, Берегите вы мысли его, Спрячьте их в глубине сундуков Вместе с яблоками. Если это исполните вы, то на год Пропитается платье у вас Тонким вкусом.

Первое полухорие

Ода

Ах, давно когда-то были в хороводах мы сильны, И в боях сильны мы были; Мы достоинство мужское мужественно берегли. Ныне все прошло, прошло… Крыльев лебединых сделались белее Эти волосы мои… Но и в теле старом силы молодые У меня найдутся. Лучше наша старость, Чем расчесанные кудри, Чем распутные манеры Молодежи нашей.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Если, зрители, взглянувши на фигуры наши, вы Удивляетесь, что тонки тальи наши, как у ос, Иль понять не в состоянье назначенья этих жал, Это просто объясню я даже тем, кто муз был чужд. К благородным старожилам мы, владельцы этих жал, В нашей Аттике по праву причисляемся одни. Наша храбрая порода много пользы принесла В дни боев, когда напала чужеземцев рать на нас[924] И в дыму пожаров грозных разрушала город наш. Нас изгнать она хотела из осиного гнезда. Тотчас с копьями, щитами мы пошли навстречу ей И отважно, беспощадно с нею сшиблися в бою, Воин к воину примкнувши, губы злобно закусив. Хоть от наших взоров небо было скрыто тучей стрел, К ночи мы врагов прогнали; помогали боги нам: Ведь над войском пролетела пред сражением сова. Враг бежал; мы их кололи, как тунцов, в мешки штанов, И впивались наши жала в брови, в щеки беглецам; Оттого-то и доселе чужеземцы говорят: «Ос аттических храбрее никого на свете нет».

Второе полухорие

Антода

Да, тогда храбры мы были, не боялись ничего, И врагов мы отразили. В их владенья мы поплыли на военных кораблях.[925] Мы не думали тогда, Как бы красным словом удивить другого Или ябедой сразить; Мы на то смотрели, кто гребет всех лучше, Ну, и взяли много городов у персов. Ради нас сюда привозят Дань, которую воруют[926] Нынче молодые.[927]

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Присмотревшись к нам поближе, вы найдете, что во всем Мы ведем себя, как осы, и, как осы, мы живем. Ни одно созданье в мире, в раздражении своем, Не ведет себя так злобно, ни так яростно, как мы. Все осиные привычки мы усвоили себе: Например, подобно осам, мы сбираемся в рои; Часть роится там, где архонт[928] иль одиннадцать мужей,[929] Эти судят в Одеоне,[930] те, приткнувшись у стены, Сбились в кучу, смотрят в землю, чуть заметно шевелясь, Так же тихо, как личинки шевелятся среди сот. В добыванье пропитанья мы большие мастера: Жалим всякого и этим добываем хлеб себе. Впрочем, есть меж нами трутни, и сидят они без жал И, как только мы приносим дань, добытую с трудом, Пожирают, сидя дома, сами с нами не трудясь. А для нас всего досадней, что, оставшися в тылу, Нашу долю поглощает дармоед, который сам Не нажил мозолей даже от весла или копья. Предложу я, словом, вот что: впредь из граждан никому, Кто без жала уродился, трех оболов не давать.

Эписодий второй

Комната в доме. Филоклеон в рваном плаще, в старых башмаках и Бделиклеон; рядом с ним раб, у которого в одной руке новый теплый плащ, а в другой — башмаки.

Филоклеон

(указывая на свой плащ)

Его, пока я жив, не скину ни за что: В походах он один служил спасеньем мне, Когда силач Борей полки на нас водил.[931]

Бделиклеон

Мне кажется, добра не хочешь ты себе.

Филоклеон

От твоего плаща добра не будет мне. Объевшись рыбою, уж поплатился раз Тремя оболами за чистку платья я.

Бделиклеон

Да хоть попробуй ты, коль вверил мне себя Раз навсегда, чтоб я творил тебе добро.

Филоклеон

Что должен делать я?

Бделиклеон

Лохмотья сбрось свои И этот плащ надень, лохматый, шерстяной.

(Хочет надеть на него новый плащ.)

Филоклеон

(уклоняясь)

Вот после этого воспитывай детей: Теперь меня же он собрался задушить.

Бделиклеон

Да ладно, надевай, и полно вздор молоть.

Филоклеон

(взглянув на плащ)

О боги, что за дрянь ты мне даешь, скажи?

Бделиклеон

«Персиду», «каунак», — зовут и так и сяк.[932]

Филоклеон

Я думал, «сисира»[933] из наших Фиметид.[934]

Бделиклеон

Неудивительно. Ты в Сардах не бывал,[935] А то б его узнал. Теперь хоть узнаешь?

Филоклеон

Помилуй боги, нет. Сдается только мне, Что на одежду Мориха твой плащ похож.[936]

Бделиклеон

Нет, не похож: мой плащ — изделье Экбатап.

Филоклеон

(указывая на бахрому)

Из шерстяных кишок там делают плащи?

Бделиклеон

Откуда заключил? У иностранцев, друг, Немало тратят средств на выделку плащей. Вот этот на талант, пожалуй, шерсти съел.

Филоклеон

Не шерстоедом ли верней его назвать, Чем каунаком?

Бделиклеон

Стой, однако, милый мой. А я наброшу плащ.

(Набрасывает.)

Филоклеон

(срывая с себя плащ)

Увы, пропал совсем! Проклятый! Он меня так жаром и обдал!

Бделиклеон

Так не наденешь ты?

Филоклеон

(отскакивая)

Нет, ни за что!

Бделиклеон

Мой друг…

Филоклеон

Уж если надобно, наденьте прямо печь.

Бделиклеон

(настойчиво)

Как ни вертись — тебя одену я.

(Рабу.)

Ступай!

Филоклеон

(в новом плаще)

Теперь и вилку приготовь.

Бделиклеон

К чему она?

Филоклеон

Чтоб вытащить меня, иначе разварюсь…

Бделиклеон

Теперь снимай свои дрянные башмаки И вот «лаконики» сейчас же надевай.[937]

Филоклеон

Ни в жизнь и ни за что! Чтоб от моих врагов Мне ненавистные надел я башмаки!

Бделиклеон

Скорей, мой миленький! Покрепче встань ногой В Лаконику.

Филоклеон

(сунув одну ногу в башмак)

Меня обидел ты, сынок, На почву недругов заставивши вступить.

Бделиклеон

Другую ногу суй.

Филоклеон

Ее нельзя: на ней Один из пальцев — враг лаконцам с давних пор.

Бделиклеон

Без препирательства!

Филоклеон

Несчастный я старик! Под старость не могу и ног я познобить.

Бделиклеон

Надень же наконец!

Старик надевает.

Теперь, как богачи, Походкой важною, расслабленной пройдись.

Филоклеон

(важно прохаживается)

Ну, огляди меня и на кого, скажи, Из наших богачей я поступью похож?

Бделиклеон

На чирей, весь кругом натертый чесноком.

Филоклеон

И правда, задницу дерет, терпенья нет.

Бделиклеон

Посмотрим, можешь ли приличный разговор Поддерживать в кругу людей ученых ты?

Филоклеон

Да.

Бделиклеон

Например, о чем?

Филоклеон

Найдется много тем: О том, как Ламия, попавшись, наклала, И вот еще о чем: раз Кардопион мать…[938]

Бделиклеон

(перебивая)

Нет, сказки прочь! Скажи из жизни что-нибудь, Как мы в кругу семьи беседуем всегда.

Филоклеон

А на семейный лад я вот что расскажу: «Вот жили как-то раз мышонок да хорек…»

Бделиклеон

(снова перебивая)

«О неуч темный, — так однажды Феоген[939] Сказал золотарю в досаде на него, — В почтенном обществе — мышата и хорьки!»

Филоклеон

О чем же говорить?

Бделиклеон

О важном, — ну хоть, как На игры ездили[940] Андрокл,[941] Клисфен и ты.

Филоклеон

Когда же ездил я? На Парос только раз, По два обола в день притом я получал.

Бделиклеон

Ну, расскажи тогда, как раз Эфудион С Аскондой выдержал панкратий молодцом;[942] Он был и стар и сед, но отличался он Боками впалыми, и силой бедр и рук, И славным панцирем.

Филоклеон

Постой, не городи! Речь о панкратии, — при чем же панцирь тут?

Бделиклеон

Так люди умные беседуют всегда. Но вот другой вопрос: скажи мне, на пиру С людьми приезжими ты мог бы указать На подвиг памятный из юности своей?

Филоклеон

Был у меня такой, что затмевает все: У Эргасиона подпорки я стянул![943]

Бделиклеон

Подпорки! Я убит! Рассказывай, как ты Преследовал оленей, зайцев, о бегах О факельных, о всем, в чем удальство видно.

Филоклеон

Вот удальства пример: мальчишкою еще Фаилла-бегуна, преследуя судом За ругань, победил двумя шарами я.

Бделиклеон

Ну, бросим это! Ляг вот здесь и поучись Держаться на пиру в компании друзей.

Филоклеон

Скажи, как надо лечь?

Бделиклеон

Прими приличный вид.

Филоклеон

(ломаясь)

Ты хочешь, чтоб я лег вот так?

Бделиклеон

Совсем не так.

Филоклеон

А как же?

Бделиклеон

Распрями колена; на ковре Раскинься с грацией свободно, как атлет, Посуде полное вниманье окажи, Взгляни на потолок, узоры похвали… Вот подали воды… Внесли столы… Обед… Вот омовение… Вот чарки в ход пошли.

Филоклеон

О небожители, пирушка наша — сон!

Бделиклеон

Раздался флейты звук. В гостях тут Фан, Эсхин, Феор, Клеон,[944] Акестор[945] и еще другой Из чужеземцев гость у головы его… Подхватишь ли ты песнь застольную?

Филоклеон

Могу.

Бделиклеон

Ужели?

Филоклеон

Как никто из Диакрии всей.[946]

Бделиклеон

Посмотрим. Буду я Клеоном, например, Начнем «Гармодион», я первый, ты — за мной:[947] «Не-е бы-ы-ва-ало еще-е в Афи-и-нах пре-ежде-е…»

Филоклеон

(подхватывая)

«Не-его-о-одя-я-я тако-ого и-и хапу-уги-и.»

Бделиклеон

Коль ты так сделаешь, он оглушит тебя, Он пригрозит стереть с лица земли тебя, Прогнать из города.

Филоклеон

А я, свидетель Зевс, Когда он пригрозит, другое запою.

(Поет.)

«О человек! Домогаяся власти великой, Ты государство погубишь; катится в бездну оно».[948]

Бделиклеон

Затем, когда Феор, сосед у ног твоих, Схвативши за руку Клеона, запоет: «Помни, приятель, Адмета,[949] достойных людей уважай».[950] Какою песнью ты ответишь?

Филоклеон

Я зальюсь: «Хитрить, как лиса, человеку стыдно, Сумой переметной быть не следует».

Бделиклеон

За ним начнет Эсхин, сын Селла, дальше петь, Эсхин, прославленный мудрец, любимец муз: «Денег побольше бы Мне и Клитагору Вместе с фессалийцами».

Филоклеон

«…Много их растранжирил я с тобою!»

Бделиклеон

Ну, это, видно, все ты понял хорошо. Теперь пойдем на пир к Филоктемону мы.[951]

(Слуге.)

Эй, малый, Крез, сбери припасов нам скорей.

(Отцу.)

Кутнем сегодня мы с тобой разок.

Филоклеон

Ну нет, Кутить нехорошо: как лишнего хлебнешь, В чужую лезешь дверь, кого-нибудь прибьешь; Потом платись за все с похмелья кошельком.

Бделиклеон

У благородных так не водится людей: Там потерпевшего упросят все забыть, А ты развесели изящной басней всех, Эзоповой иль сибаритскою,[952] из тех, Что слышал на пиру. Старайся обратить Все дело в смех, и ты не наживешь врага.

Филоклеон

Побольше, значит, их я должен заучить, А то, наделав бед, поплатишься как раз.

Бделиклеон

Итак, идем. Пускай ничто не держит нас!

Уходят, раб с корзиной их сопровождает.

Малая парабаса

Первое полухорие

Ода

Я проворным человеком Сознавал себя не раз, А тупицей — никогда. Но проворнее Аминий,[953] Селла сын, Кробила отпрыск.[954] Голодал, как Антифонт,[955] А теперь не ест он зелень. Кутит вместе с Леогором. Все же он в Фарсал с посольством[956] Был отправлен, но и там С фессалийскими рабами Он якшался, сам беднее Бедняка любого.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Автомен, большим счастливцем почитаем мы тебя: Народил ты поколенье на все руки молодцов. Первый сын — любимец общий и искусный кифарист, Он своей игрой и пеньем очаровывает всех. А другой — актер искусный, трудно лучше отыскать. Арифрад, сынок твой третий, — диво сильного ума: Ты однажды сам поклялся, что никем не обучен, От природы умудренный, научился он владеть Языком своим искусно, школой был ему бордель.

Второе полухорие

Антода

……………

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Говорят, на мировую я пошел,[957] когда Клеон На меня налег, и мучил, и терзал на все лады. Да. Когда с меня он шкуру начал заживо сдирать, А над воплями в сторонке потешалася толпа, — Ей и горя было мало и лишь то хотелось знать, Отпущу ли и в тисках я шутку новую опять, — Тут уж, чуя неустройку, я вильнул ему хвостом. Но «тычина, знать, надула виноградную лозу».

Эписодий третий

Базарная площадь.

Ксанфий

(вбегает с воплем, держась за бока)

О-о! Завидую я черепах броне! О, трижды счастливы под панцирем бока! Предусмотрительно природа вам дала Покрышку на спину: удар не страшен вам. Ох, смерть моя! Нажгли мне палкою бока.

Предводитель хора

В чем дело, дитятко? Ведь вправе так назвать Мы даже старика, когда его побьют.

Ксанфий

Нет, посудите вы, не язва ль наш старик? Всех пьяной дерзостью затмил он на пиру. Компанья Фриниха в гостях была:[958] Гиппил, Ликон и Лисистрат, Фуфраст и Антифонт, Но вел себя старик куда нахальней всех. Он всякой всячиной набил себе живот И принялся скакать, смеяться, грохотать, Ни дать ни взять — осел, нажравшись ячменя, И с криком «раб!» меня жестоко отлупил. На эти выходки ответил Лисистрат: «Ты сильно, старина, на выскочку похож Иль на залезшего по шею в корм осла». Тогда старик вскричал: «А сам-то ты! Как есть Облезлая, без крыл, в лохмотьях саранча, Без одеяния оставшийся Сфенел!»[959] Тут все захлопали ему; один Фуфраст — Как будто сам хорош! — скривил в гримасе рот. Старик пристал к нему: «Скажи-ка мне, Фуфраст, Что важничаешь так и заноситься стал? Ты просто лизоблюд и шут у богачей». Таким же образом отбрил он всех гостей, Смеялся, как мужик, и говоря слова, Не сообразные ни с чем, как дуралей. И по дороге бил, кого б ни встретил он… Но вот и сам; едва он на ногах стоит… Однако я уйду, а то как раз влетит.

Уходит. Выходит, шатаясь, Филоклеон с факелом в руке и тащит за собой флейтистку. За ним толпа обиженных.

Филоклеон

Поднимайте выше факел!..[960] Кто за мною увязался — Все завоют у меня! Если вы не уберетесь, Негодяи, этот факел Обратит в жаркое вас.

Сотрапезник

Нет, ты поплатишься, и завтра на суде Мы зададим тебе, хоть ты и боек стал! Мы всей толпой пойдем, потянем мы тебя!

Уходит.

Филоклеон

Ай-ай-ай-ай! Потянут в суд! Нет, штука старая! Да мне Теперь и слышать-то про суд Противно стало… Вот как!

(Указывая на флейтистку.)

Вот где сласть!.. А урны — прочь!

(Толпе.)

Убирайся!.. Где судья тут?.. Провалился!..

Толпа расходится.

(Флейтистке, таща ее на сцену.)

Влезай сюда за мной, мой золотой жучок! Своею ручкою держись за этот жгут, Но осторожнее: непрочен, стар он стал… Однако трение не тягостно ему. Вот видишь, как тебя я ловко утащил, Когда должна была гостей ты потешать. За это ты должна мой жгут благодарить. Но ты благодарить не будешь, знаю я, Не впустишь, осмеешь, оставишь с носом нас; Ты многих и других обманывала так. Вот, если доброю девчонкой будешь ты, Я выкуплю тебя, когда мой сын умрет, И буду жить с тобой, щетиночка моя. Теперь пока не властен в деньгах я своих: Я под опекою по молодости лет; За мною сын следит… Так скуп, что силы нет; Из одного зерна спечет пяток хлебов… Он опасается, что я впаду в разврат; Нельзя, — единственный отец я у него. А вот он налицо… бежит, должно быть, к нам… Возьми-ка факелы и встань скорей сюда…

Ставит флейтистку около статуи.

Забавно посмеюсь над ним я, как и он До посвящения смеялся надо мной.[961]

Бделиклеон

(вбегая)

Эй, ты, послушай-ка! Блудник и сквернослов! Ты хочешь, кажется, залезть в красивый гроб, Но ты поплатишься, свидетель Аполлон!

Филоклеон

(насмешливо)

Ты с радостью бы съел под уксусом процесс.

Бделиклеон

А! Издеваешься, а сам флейтистку ты У собутыльников украл!

Филоклеон

Какую? Где? Из гроба вылез ты? Несешь такую чушь!

Бделиклеон

(указывая)

Свидетель Зевс, она, твоя дарданка, там.[962]

Филоклеон

То факел в честь богинь на площади зажжен.

Бделиклеон

Ужели факел?

Филоклеон

Да! Взгляни, раскрашен он.

Бделиклеон

Но в середине что черно тут у него?

Филоклеон

А это топится горячая смола.

Бделиклеон

(вертит флейтистку)

А с этой стороны? Не задница, скажи?

Филоклеон

Дает тут дерево причудливый изгиб.

Бделиклеон

Какой еще изгиб?

(Флейтистке.)

Иди-ка ты сюда!

Филоклеон

Ну-ну! Чего тебе!

Бделиклеон

Я у тебя ее Возьму и уведу; я думаю, ты сгнил И ничего не можешь.

(Хочет увести флейтистку.)

Филоклеон

(загораживая дорогу)

Слушай-ка, сынок. Когда в Олимпии я был на играх, там С Аскондой храбро в бой вступил Эфудион; Он был преклонных лет, но юношу старик Ударом кулака на землю повалил. Итак, остерегись: получишь фонари!

Бделиклеон

Ты про Олимпию запомнил хорошо.

Вбегает торговка хлебом, которую сопровождает в качестве свидетеля Хэрефонт.

Торговка

(Хэрефонту)

Богами заклинаю, помоги!

(Указывает на Филоклеона)

Вот он Ударом факела чуть не убил меня, И на десять оболов сбросил хлеба в грязь, И на четыре — к ним привесок небольшой.

Бделиклеон

(отцу)

Вот что наделал ты! И хлопоты и суд Пойдут теперь опять, — не пьянствуй!

Филоклеон

Нет же, нет! Изящной басенкой уладим дело мы, И я с торговкою, наверно, помирюсь.

Торговка

Богинями клянусь, за Миртию,[963] за дочь Анкилиона и Состраты, все равно Ты дашь в суде ответ: не порти мой товар.

Филоклеон

Послушай, тетенька, хочу я речь тебе Сказать приятную.

Торговка

Нет, дяденька, избавь.

Филоклеон

Эзоп с пирушки раз шел под вечер домой, Вдруг сука пьяная ну лаять на него; Тогда Эзоп сказал: «Ах, сука, если б ты, Захлопнув злую пасть, купила где-нибудь Пшеницы, я тебя за умницу бы счел».

Торговка

Смеется он еще! Ну, кто бы ни был ты, На суд зову тебя к торговым приставам: Ущерб я понесла. Свидетель — Хэрефонт.

Филоклеон

Послушай, речь тебе угодную скажу: Звал Ласа Симонид на состязанье раз.[964] «А мне плевать», — ему велел ответить Лас.

Торговка

Ах, вот как?

Филоклеон

Хэрефонт, тебе ж под стать идти Свидетелем за бабой желтой, как Ино,[965] Которую совсем замучил Еврипид.

Торговка и Хэрефонт уходят. На сцене показывается еще один пострадавший со свидетелем.

Бделиклеон

Вон кто-то, кажется, еще идет сюда И тоже с понятым… должно быть, звать на суд.

Пострадавший

Несчастный я, увы! Зову тебя, старик, На суд за оскорбленье.

Бделиклеон

Нет, оставь, прошу. Я лучше заплачу все, что назначишь ты. Я буду сверх того признателен тебе.

Филоклеон

Я полюбовную устрою сделку сам: Не отрицаю я камней и тумаков. Но подойди сюда. Не хочешь ли, тебе Я отступное за бесчестье уплачу, И впредь будь другом мне. Сам сумму укажи.

Пострадавший

Ты укажи: я дел судебных не люблю.

Филоклеон

Какой-то сибарит упал с повозки раз И сильно голову при этом повредил: С конями не умел справляться сибарит, Тут подошел к нему приятель и сказал: «Чего не изучил, за то и не берись…» Поэтому и ты к Питталу обратись.

Бделиклеон

(отцу)

И в этом случае ты верен сам себе.

Пострадавший

(свидетелю)

Итак, не позабудь, что он ответил нам.

(Хочет уйти.)

Филоклеон

Послушай, не беги. Сибаритянка раз Горшок разбила…

Пострадавший

(свидетелю)

Будь свидетелем.

Филоклеон

Горшок Кого-то пригласил в свидетели себе. «Клянуся девою, — сказала тут она, — Когда б, не трогая свидетелей своих, Ты бинт купил скорей, умно бы поступил».

Пострадавший

Насмешничай, пока не потянули в суд.

Уходит со свидетелем.

Бделиклеон

(отцу, теряя терпение)

Клянусь Деметрою, тебя я уберу, Возьму в охапку…

(Берет отца.)

Филоклеон

Стой! Ты что задумал?

Бделиклеон

Что? Нести тебя домой; иначе понятых На обвинителей не хватит наконец.

Филоклеон

Дельфийцы на Эзопа раз…

Бделиклеон

А мне плевать.

Филоклеон

Налгали, что украл фиал священный он. Тогда Эзоп сказал им: «Раз навозный жук…»

Бделиклеон

Проклятье! Пропади с жуками вместе ты!

Уносит отца.

Первое полухорие

Строфа 7

Достоин зависти старик. Как счастлив он! Прошла пора Угрюмых дум и скудных дней; Другую жизнь узнал старик. Средь неги, роскоши его Ждет много счастья впереди. Но он доволен ли судьбой? Нам нелегко забыть ту жизнь. Которой жили мы всегда. Хотя случалося не раз, Что, подчинив себя другим, Совсем менялся человек.

Второе полухорие

Антистрофа 7

Хвалу великую у нас, И всех, кто мыслью одарен, За ум, за преданность отцу Вполне заслуженно стяжал Филоклеона славный сын. Он благороден, как никто; Мы поведением его Поражены, восхищены. И в возражениях отцу Как прав был он, когда хотел Облагородить жизнь того, Кто породил его на свет!

Эксод

Ксанфий

(выходит из дома)

О Дионис! В наш дом чудесные дела, Непостижимые вкатил какой-то бог. Старик все время там тянул вино и вдруг, Услышав флейты звук, обрадовался так, Что танцы древние Феспида вспомнил он[966] И, кажется, всю ночь намерен проплясать, Чтоб доказать, что дрянь все трагики теперь, Сейчас он выйдет сам искусство показать.

Филоклеон

(в дверях)

Что за люди у врат восседают моих?

Ксанфий

Вот, смотрите, идет эта язва сюда.

Филоклеон

Пусть затворы сии распадутся: сейчас Начинается пляс…

Ксанфий

А вернее сказать, начинается дурь!

Филоклеон

(прыгая)

И в могучем порыве вертятся бока, И тяжелым дыханием ноздри шумят, И трещат позвонки.

Ксанфий

Чемерицы прими!

Филоклеон

Фриних низко пригнулся, как будто петух…

Ксанфий

(отстраняясь)

Так как раз зашибешь.

Филоклеон

…И высоко занес свои ноги!

(Высоко подпрыгивает.)

Ксанфий

Заголился твой зад…

Филоклеон

За собою смотри! Как легко мои члены теперь, Как свободно в суставах вертятся. Ну, разве плохо?

Ксанфий

Да, рехнулся ты совсем.

Филоклеон

(останавливаясь)

А ну-ка, вызову противников в борьбе. Плясун трагический, уверенный в себе, Пускай придет сюда: поспорим в плясе мы. Иль нету никого?

Выходит малорослый плясун.

Ксанфий

Вот только он один.

Филоклеон

Кто этот бедненький?

Ксанфий

Каркина средний сын.[967]

Филоклеон

Ну, этого-то я сумею проглотить И пляской кулака на месте пришибу; Ведь в ритме он ничто.

Входит новый карлик.

Ксанфий

Постой, несчастный, вот Другой Каркина сын трагический идет, Брат этому.

Филоклеон

Клянусь, еще закуска мне!

Ксанфий

Что это? О мой Зевс! Три рака собрались: Еще подходит к нам один из каркинят.

Входит третий карлик.

Филоклеон

Ба! Это что ползет? Флакон или паук?

Ксанфий

Рачонок крошечный, зовут — слизнякоед… И эта мелюзга трагедии творит!

Филоклеон

Каркин, ты человек, счастливый на детей: Ты кучу целую пичужек выслал к нам. Чтоб с ними танцевать, присесть придется мне.

(Рабу.)

Случись мне победить, ты сваришь с солью их.

(Выходит на середину орхестры.)

Предводитель хора

Ну-ка, в сторону все отойдите, друзья, плясунам уступите вы место. Чтоб свободно могли перед нами они кувыркаться кругом на просторе.

Начинается танец.

Первое полухорие

Строфа 8

Вы, чье имя прогремело, Вы, морского бога дети, На песке пляшите пляску, Возле шумного прибоя, Существа породы рачьей.

Второе полухорие

Антистрофа 8

В круговом вращенье быстром, Верны Фриниха заветам, Поднимайте ноги выше, Чтоб театр, следя за танцем, Весь стонал от восхищенья.

Хор

Выступайте стройным кругом, дружно хлопая по брюху, К небесам вздымая ноги. Вихри шумные, спешите: Вот сам царь моредержавный, их отец, ползет по-рачьи, С умилением взирая на трехчленное потомство.

(Плясунам.)

Как присяжные танцоры, провожая нас отсюда, Продолжайте танец резвый, хоть досель и не бывало, Чтобы с танцами орхестру покидали дрожжепевцы.

Хор и актеры удаляются, танцуя.

Тишина

Действующие лица

Тригей виноградарь

1-й Раб Тригея

2-й Раб Тригея

Девочка дочка Тригея

Гермес

Раздор бог войны

Ужас прислужник Раздора

Иерокл прорицатель

Кузнец

Горшечник

Оружейник

Копейный мастер

Трубач

Панцирщик

Мастер-шлемщик

Сын Ламаха

Сын Клеонима

Тишина богиня мира

Хор из двадцати четырех поселян

Без речей:

Нимфа Жатва

Нимфа Ярмарка

Народ

Представители греческих городов

Пролог

Двор перед домом виноградаря Тригея. Двое рабов замешивают корм в хлеву.

1-й раб

Живее! Каши колобок жуку подай!

2-й раб

Бери, корми проклятого! Чтоб сдохнул он! Чтоб слаще корма никогда не жрать ему!

1-й раб

Еще дай каши из добра ослиного.

2-й раб

Бери еще! Куда же делось прежнее? Все скушал?

1-й раб

Нет, свидетель Зевс, схватил, сглотнул, Меж лап зажав, с чудовищною жадностью. Меси покруче, пожирней замешивай!

2-й раб

(обращаясь к зрителям)

О мастера золотари! На помощь мне! Не то задохнусь в смраде, вот увидите!

1-й раб

Распутного мальчишки нам помет подай! Нам захотелось нежного.

2-й раб

Пожалуйста!

(Зрителям.)

В одном грехе зато не упрекнуть меня: Не скажут, что у печки пекарь кормится.

1-й раб

Ой-ой-ой-ой! Еще подай, еще подай! Меси еще!

2-й раб

Не буду! Нет! Свидетель Феб! Мне эту лужу мерзкую не вычерпать! Стащу ему, пусть на здоровье лопает!

(Тащит корыто.)

1-й раб

Чтоб он пропал, свидетель Зевс, и ты за ним!

2-й раб

(зрителям)

Прошу вас, если знаете, скажите мне, Где нос бы мне купить непродырявленный? Не видало поденщины чудовищней, Чем эта: корм давать жуку-навознику! Свинья или собака свой помет сырьем Готовы жрать. А этот зверь заносчивый Воротит морду, к пище не притронется, Пока не раскатаю, не скручу и корм Запеченным не дам, как любят женщины. Ну что, жратву он кончил? Погляжу тишком, Дверь приоткрывши, чтоб не увидал меня.

(Заглядывает в дверь.)

Ну, лопай, трескай, брюхо набивай едой, Пока не разорвешься ненароком сам! Да, ну и жрет, проклятый! Как силач-борец, Налег на корм и челюстями лязгает, И головою вертит, и ногами мнет. Так скручивает корабельщик снасть свою, Когда для барок толстые канаты вьет. Тварь гнусная, прожорливая, смрадная! Кто из божеств всевышних произвел его, Не знаю. Но не Афродита, думаю.

1-й раб

И не Хариты также.

2-й раб

Кто же?

1-й раб

Зевс родил,

2-й раб

Из кучи, не из тучи, громыхнув грозой. Теперь, пожалуй, спросит кто из зрителей, Заносчивый молодчик: в чем же драмы суть? И жук при чем здесь? Тут сидящий рядышком Заезжий иониец объясненье даст: «Я понял: на Клеона намекают здесь. В аду шметки навозные глотает он…» Бежать мне нужно и жуку напиться дать.

1-й раб

Я объясню, в чем дело, детям маленьким, Подросточкам и взросленьким мужчиночкам, Мужчинам расскажу великовозрастным, Мужчинищам великовозрастнейшим всем. Хозяин наш сбесился, но особенно, Не так, как вы, иначе и по-новому. День целый в небо он глядит, разинув рот, И Зевса кроет руганью ужаснейшей: «Эй, Зевс, — кричит он, — чем же это кончится? Оставь метлу! Не то Элладу выметешь».

Голос Тригея

(из-за ворот)

Ау-ау!

1-й раб

Молчите! Голос слышится хозяина.

Голос Тригея

О Зевс! Ты что с народом нашим делаешь? Ты, как стручки, шелушишь города, глупец!

1-й раб

Вот-вот она, напасть! Об этом речь моя! Образчик перед вами помешательства. Когда в нем желчь разлилась, вы послушайте, Что сам себе сказал он в сумасшествии: «Как прямиком залезть мне к Зевсу на небо?» Тут лестницу он смастерил лядащую, Чтобы по ней вскарабкаться, и шлепнулся, И дырку на затылке проломил себе. Вчера ж невесть откуда приволок домой С коня величиной жука этнейского[968] И конюхом к жуку меня приставил. Сам Его он гладит нежно, как жеребчика: «Пегасик мой! Краса моя пернатая! Взлети, примчи меня к престолу Зевсову!» Но погляжу, что там внутри он делает.

(Вбегает в дом и тотчас же выбегает в ужасе.)

Беда, беда! Соседи, поспешите, эй! Хозяин мой меж небом и землей повис. Сев на жука верхом, парит он в воздухе.

Тригей

(появляясь над крышей дома верхом на навозном жуке)

Тпру-у, стой! Тпру-у, стой! Тише шаг, мой жучок, Горячиться нельзя, выступая в поход! Юной силой гордясь, не гарцуй, не кичись. А сперва разойдись, жар почувствуй в костях, Сухожилья расправь ветровеющих крыл! Но в лицо не воняй мне, прошу об одном, А не то оставайся уж лучше в хлеву!

1-й раб

Господин и владыка! С ума ты сошел!

Тригей

Замолчи! Замолчи!

1-й раб

Но куда же гребешь ты, воздушный пловец?

Тригей

Над народами всеми Эллады взлечу. Небывалый задумал я подвиг свершить.

1-й раб

Но куда ты летишь? Ты в своем ли уме?

Тригей

В благоречье молчите! Ни жалоб, ни слез! Не вопить — ликовать наступила пора. Горожанам — язык за зубами держать, Все навозные ямы и нужники все Запечатать и новым покрыть кирпичом И зады заклепать до отказа!

1-й раб

Не замолчу, покуда не расскажешь мне, Куда лететь собрался?

Тригей

Да куда ж еще? К престолу Зевса, на небо.

1-й раб

Зачем это?

Тригей

Чтобы спросить, что делать затевает он С народом всем Эллады злополучнейшим.

1-й раб

А если не ответит?

Тригей

Обвиню его И заявлю, что предал персам эллинов.[969]

1-й раб

Не допущу, покуда жив, свидетель Зевс!

Тригей

Я не могу иначе.

1-й раб

(кричит)

Ого-го! Эй-эй! Детишки! Ваш родитель собрался удрать, Летит на небо, сиротами бросил вас. Отца просите, заклинайте, горькие!

Девочки — дети Тригея — выбегают из дома.

Девочка

Милый отец наш, отец! Справедлива, Значит, та весть, что несется по дому: Нас покидая, по образу птичью Ты улетаешь к воронам и в пропасть. Все это правда? Скажи мне, отец, если любишь немножко!

Тригей

Может быть, так, мои доченьки. Правда, что жаль мне вас, бедных, Жаль, когда хлеба вы просите, папочкой ласково клича, В доме же нет ни полушки, ни крошки, ни грошика денег. Вот когда, дело удачно свершив, прилечу я обратно, Будет большой каравай вам и к сладкому — пуд колотушек.

Девочка

Дорогою небесной как доставишься? Не повезет тебя корабль по воздуху.

Тригей

Крылатый конь, а не корабль помчит меня.

Девочка

Скажи, что за причуда — оседлать жука И воспарить на нем к богам, папашенька?

Тригей

Не знаешь? В баснях у Эзопа сказано,[970] Что из крылатых жук один небес достиг.

Девочка

Невероятно это, о отец, отец, Чтобы богов достигла тварь вонючая.

Тригей

С орлом враждуя, некогда на небо жук Взлетел, гнездо разворошив орлиное.

Девочка

Не лучше ли Пегаса оседлать тебе? Богам ты показался бы трагичнее.

Тригей

Да нет, чудачка. Корма мне двойной запас Тогда б был нужен. А теперь, чем сам кормлюсь, Добром тем самым и жука кормлю затем.

Девочка

А что, когда в пучину моря влажную Он свергнется? Как, окрыленный, вынырнет?

Тригей

Есть у меня прави́ло подходящее: Челном наксийским будет мне навозный жук.[971]

Девочка

А свой корабль к какой пригонишь пристани?

Тригей

В Пирее, в бухте Жучьей бросим якорь мы.[972]

Девочка

Смотри не покалечься, не сломай костей! Не то хромцом ты станешь — Еврипид тебя Подцепит и состряпает трагедию.

Тригей

Об этом позабочусь. До свидания! А вы, кому на благо я свершаю труд, Сдержите ветры, отливать помедлите Три дня. Когда в полете жук почует смрад, Меня он сбросит, изувечив до смерти.

(Поднимается на воздух верхом на жуке.)

Подымайся бодрей, мой Пегас, веселей, Шевелись, золотою уздою звеня![973] Пусть сверкает зубов белоснежный оскал. Что с тобою? Что делаешь? Ноздри куда Повернул? Что почувствовал? Нужника дух? Подымайся смелей, над землей воспари! Легковеющих крыльев полет напряги И до Зевсова дома домчись прямиком, А на всякую пакость наплюй, не гляди! И про корм свой всегдашний сегодня забудь.

(Кричит вниз.)

Что ты делаешь? Эй! Кто там сел за нуждой В Непутевом проулке, в Пирее? Эгей! Ты погубишь, погубишь меня! Закопай! И побольше землицы поверху насыпь! И тимьяна цветущего куст посади, И душистого масла налей! А не то Я сломаю хребет, и за гибель мою Пять талантов заплатит хиосский[974] народ,[975] И всему будет зад твой виною! Ай-ай-ай-ай! Как страшно! Не до шуток мне! Эй ты, машинный мастер, пожалей меня! Какой-то вихрь ужасный вкруг пупка подул. Спаси меня! Не то жуку на корм пойду!

Жук опускается на «Олимпе», перед дворцом небожителей.

Но вот уж я в соседство к божествам попал. И предо мною Зевса двор, как кажется. Эй-эй, привратник Зевса! Отопри живей!

Эписодий первый

Гермес

(выходит)

Пахнуло чем-то смертным на меня! Геракл! Что за напасть такая!

Тригей

Это мерин-жук!

Гермес

Ах, мерзкий! Ах, проныра! Ах, бессовестный! Подлец, из подлых подлый! Прощелыжина! Как ты забрался, подлый прощелыжина! Как звать тебя! Ответь же!

Тригей

Прощелыжина!

Гермес

Откуда родом? Ну же!

Тригей

Прощелыжина!

Гермес

Отец твой кто?

Тригей

Отец мой? Прощелыжина!

Гермес

Клянусь Землей и Небом, не уйдешь живым, Когда не скажешь имя и откуда ты.

Тригей

Тригей — я, афмониец.[976] Виноградарь я, Не чинодрал, не сплетник и не кляузник.

Гермес

Пришел зачем?

Тригей

Привез тебе говядины.

Гермес

(сразу переменив тон)

Зачем ты здесь, бедняжка?

Тригей

Видишь, лакомка, Теперь уж я тебе не прощелыжина! Ступай покличь мне Зевса.

Гермес

Нет и нет! Тю-тю! Богов застать тебя не угораздило. Нет дома. Со двора вчера уехали.

Тригей

В страну какую?

Гермес

Не в страну.

Тригей

Куда ж?

Гермес

На край Вселенной. В мирозданья щель глубинную.

Тригей

Зачем же здесь забыли одного тебя?

Гермес

Да стерегу я барахлишко божее: Горшочки, ложки, плошки, сковородочки!

Тригей

Но почему все божества уехали?

Гермес

На эллинов озлившись. Поселили здесь Они Раздор, чудовищного демона, И все ему на расточенье отдали, А сами удалились в выси горние, Чтобы не видеть ваших непрестанных свар И жалоб ваших не слыхать назойливых.

Тригей

Зачем же боги с нами поступили так?

Гермес

За то, что вечно воевать хотели вы, Хоть боги устроили мир. Удача чуть Склоняется к лаконянам, кричат они: «Уж всыплем мы афинянам, почешутся!» Когда ж победа снова за Афинами И просят мира посланцы лаконские, Тут вы орете снова: «Нас надуть хотят! Палладою клянемся мы! Не верьте им! Придут опять. Ведь Пилос — наш. Наплачутся!»

Тригей

Все наши разговоры узнаю точь-в-точь.

Гермес

И потому едва ль еще увидите Богиню мира — Тишину.

Тригей

Да где ж она?

Гермес

Ее низверг Раздор в пещеру страшную.

Тригей

Да где ж пещера?

Гермес

Вон, внизу, каменьями, Ты видишь, завалил ее он доверху, Чтоб Тишину никак вам не добыть.

Тригей

Скажи, А что он с нами делать собирается?

Гермес

Одно лишь знаю. Он намедни под вечер Чудовищную ступку приволок домой.

Тригей

А с этой страшной ступкой что же сделает?

Гермес

Все города он хочет в порошок стереть. Но я пойду. Мне слышится, выходит он. Ужасный шум донесся изнутри.

(Уходит.)

Слышится ужасающий грохот.

Тригей

(в страхе)

Ай-ай! Давай бог ноги! Побегу. Почудилось Мне грохотанье ступки истребительной.

(Прячется.)

Эписодий второй

На орхестру выходит исполинский Раздор с огромной ступкой в руках.

Раздор

Ио, народ, народ, народ несчастнейший! Вот скоро кости затрещат и челюсти.

Тригей

(спрятавшись)

Чудовищная ступка! О, владыка Феб! А взгляд его — как гибель. Страшен он, Раздор! Так вот кого боимся, вот кто душит нас, Доспехами грозящий, леденитель ног!

Раздор

(над ступкой)

Вам, Прасии чесночные, конец пришел,[977] Пятижды, трижды, десять раз проклятые!

(Бросает в ступку чеснок.)

Тригей

А нам, друзья, до Прасий дела вовсе нет! Лаконяне пусть плачутся. Несчастье — их.

Раздор

Мегара, а Мегара! Изотру тебя!

(Бросает в ступку луковицу.)

Столку, приперчу, станешь кашей луковой.

Тригей

Ой-ой-ой-ой! Тяжелые и горькие Мегарцам тут слезищи приготовлены.

Раздор

Сицилия, эгей, и ты раздавлена![978]

(Бросает в ступку сыр.)

Тригей

Страна какая на творог размолота!

Раздор

Аттического меда подолью еще.

(Льет в ступку мед.)

Тригей

(в испуге)

Другого меда поищи, прошу тебя! А этот дорог! Пожалей аттический!

Раздор

Эй, мальчик, Ужас!

Ужас

(выбегает)

Звал меня?

Раздор

Наплачешься! Зевал без толку? Кулаки забыл мои?

(Бьет его.)

Тригей

(про себя)

Кулак сердитый!

Ужас

Сжалься, господин, ай-ай!

Тригей

(про себя)

Натер он луком кулаки, наверное!

Раздор

Достань толкач покрепче!

Ужас

Толкача еще Не завели. Вчера ведь только въехали.

Ужас

Тогда беги, в Афинах раздобудь живей!

Ужас

Бегу стрелою. А не то побьют опять.

(Убегает.)

Тригей

(зрителям)

Что ж делать нам, людишки горемычные? Грозит опасность страшная, вы видите! Когда толкач добудет он дробительный, Усядется и в крохи города сотрет. Не дай ему вернуться, Дионис, спаси!

Вбегает Ужас.

Раздор

Эй ты!

Ужас

Что надо?

Раздор

Не принес.

Ужас

Беда, беда! Пропал толкач афинский знаменитейший, Кожевник тот, что ворошил Элладу всю.

Тригей

(про себя)

О госпожа Афина, славно сделал он, Что вовремя подох на благо городу И кашу заварить не может новую.

Раздор

Так принеси другой из Лакедемона. Пошел!

Ужас

Не медлю.

(Убегает.)

Раздор

Приходи скорей назад!

Тригей

(зрителям)

Что с нами будет, граждане, беда идет. Средь вас тут не найдется ль посвященного В Самофракийских таинствах?[979] Пусть молится, Чтоб посланец в дороге ногу вывихнул.

Ужас

(прибегает снова)

Ай-ай, погиб я, ай, несчастье, ай, беда!

Раздор

Что? Не принес опять ты ничего?

Ужас

Пропал Толкач наилучший также в Лакедемоне.

Раздор

Проклятье! Как же?

Ужас

Отдали во Фракию Его на подержание, и пиши — конец!

Тригей

(в сторону)

О боги Диоскуры, славно сделано![980] Пока живем! Мужайтесь, люди честные!

Раздор

Возьми весь скарб, под кровлю отнеси его! А я пойду и смастерю толкач себе.

Уходит вместе с Ужасом.

Тригей

(оставшись один, зрителям)

Теперь шута Датида вспомним песенку.[981] Он так мурлыкал, пальцем тешась, в летний зной: «Как ладно мне, как сладко мне, как весело!» Теперь настало время, братья эллины, Оставив распри, позабыв усобицы, На волю вывесть Тишину любимую, Пока толкач не помешает новый нам.

(Кричит.)

Эй, пахари, торговцы, люд ремесленный! Эй, рукоделы, поселенцы, пришлые, И вы, островитяне, весь народ, сходись!

Парод

Тригей

Всяк скорей бери лопаты, и канаты, и кирки! Потрудиться предстоит нам, всем на радость, в добрый час!

На орхестру выходит хор из поселян, разделенный на два полухория. С ним множество всякого народа, представители греческих городов и т. д.

Предводитель хора

Смело, други, поспешите, избавленья близок день. О всеэллинское племя! Друг за друга встанем все, Бросим гневные раздоры и кровавую вражду! Светит нам весенний праздник, букам-ламахам назло!

(Тригею.)

Объясни теперь, что делать, главарем в работе будь! Все мы твердо порешили: не уйдем домой, пока Бечевою, рычагами вновь на землю не вернем Величайшую богиню, покровительницу лоз.

Хор шумно пляшет.

Тригей

Помолчите ж! Пляской вашей, громко, радостно крича, Там внутри разворошите вы Раздор, и вспыхнет он.

Предводитель хора

Веселимся мы и рады, услыхавши от тебя, Что еды на трое суток призывным не надо брать.

Хор продолжает плясать.

Тригей

Тише, чтобы в преисподней Кербера не разбудить,[982] Чтобы гомоном и гамом, словно в городе у нас, Он сладчайшую богиню нам спасти не помешал.

Предводитель хора

Ну уж нет! Ничто на свете не отнимет Тишину. Только бы она досталась в руки нам! Хо-хо-хо-хо!

Хор продолжает плясать.

Тригей

Все погубите вы. Стойте! Если будете орать, Враг прискочит и растопчет все тяжелою ногой.

Предводитель хора

Пусть бушует, сколько хочет, пусть грохочет и стучит! Не оставим мы веселья в этот расчудесный день!

Хор продолжает плясать.

Тригей

Вот беда! Сбесились, что ли? Бросьте, ради всех богов! Нашу славную затею пляской сгубите вконец.

Предводитель хора

Не хочу плясать я вовсе. Но от радости, гляди, Хоть стою на месте, ноги сами ходят ходуном.

Пляшут.

Тригей

Но и этому не время. Бросьте, бросьте танцевать!

Предводитель хора

Вот уж бросили мы, видишь.

Продолжают плясать.

Тригей

На словах. А пляс идет.

Предводитель хора

Ну, еще разок вприсядку! Скоком-боком хоть разок!

Продолжают плясать.

Тригей

Ну, еще разок — и хватит. Перестаньте же скакать.

Предводитель хора

Если пляс наш делу вреден, мы не будем танцевать.

Продолжают плясать.

Тригей

Вижу, пляшете вы все же!

Предводитель хора

Зевс свидетель! Раз еще Ногу правую поднимем и притопнем — и конец!

Пляшут.

Тригей

Напоследок позволяю, чтобы не ругаться нам.

Предводитель хора

Левая нога за правой в пляску просится сама. Счастлив я. Свищу, ликую, и кряхчу, и хохочу. Словно злую старость сбросил, так я рад, что кинул щит.

Пляшут.

Тригей

Рано, рано веселитесь! Не дался еще успех. Вот когда спасем богиню, смейтесь, веселитесь все! И вопите и орите! Будет нам заботой — дрыхнуть, Обжираться, обниматься И по ярмаркам шататься, Напиваться, наряжаться, Волочиться И кричать: «Хо-хо-хо-хо!»

Первое полухорие

Строфа

Как увидеть я хочу Этот долгожданный день! Сколько вынес я невзгод, На соломе жесткой спал, Как железный Формион. А теперь судьей не буду Черствым, сумрачным и злым.

Тригей

Нрав сердитый умягчивши, вы не будете ворчать?

Первое полухорие

Буду ласков, весел, мил, Буду снова молодым, Позабыв тревоги войн. Сколько лет уж мучат нас Все походы да походы, Гонят нас туда, сюда, То в Ликей, то из Ликея,[983] Со щитом, с копьем в руке.

Предводитель полухория

Расскажи же, что нам делать, чем нам другу услужить! Господином и владыкой дал тебя нам добрый рок.

Тригей

Куда свалить нам камни, погляжу сейчас.

(Идет к пещере.)

Из ворот дворца появляется Гермес.

Гермес

Наглец, негодник, что ты делать думаешь?

Тригей

Да ничего худого. Словно Килликон.[984]

Гермес

Погибнешь, шаромыжник!

Тригей

Если жребий даст. Но с жеребьевкой ловок ты мошенничать.

Гермес

Конец тебе: подохнешь!

Тригей

Завтра к вечеру?

Гермес

Сейчас же.

Тригей

Ничего я не купил себе, Ни сыра, ни муки. Не приготовился.

Гермес

Считай себя избитым!

Тригей

Почему ж это Такого я блаженства не почувствовал?

Гермес

Но знаешь разве, смерть назначил Зевс тому, Кто даст свободу Тишине.

Тригей

Наверное, Мне, значит, надо умереть?

Гермес

Уверен будь!

Тригей

Тогда на поросенка дай мне драхмы три! Принять хочу пред смертью посвящение.

Гермес

О Зевс, метатель молний!

Тригей

Ради всех богов Не выдавай же, господин, молю тебя.

Гермес

Молчать не стану.

Три гей

Вспомни о говядинке, О жертвах, что тебе я приносил, любя!

Гермес

Чудак! Да Зевс угробит самого меня, Когда не буду горло драть, орать, кричать.

Тригей

Гермесик, горла не дери, прошу, прошу!

(Хору.)

Что же с вами сталось, други, что стоите, очумев? Ну, кричите же, лентяи, чтобы он не закричал!

Второе полухорие

Антистрофа

Ни за что, Гермес владыка, ни за что! Ни-ни-ни-ни! Сладкую, сочную Поросятину в подарок принимал ты от меня. Вспомни о былых угодьях в нашей нынешней беде.

Тригей

Слышишь, чтут тебя и славят, милосердный государь!

Второе полухорие

Не гневись на нас, умильных богомольцев! И дозволь Дать свободу Тишине. О щедрейший из богов, К людям благосклоннейший! Если ты Писандра шлемы ненавидишь и щиты,[985] Шествия священные, Жертвоприношения, Праздники великие Обещаем вечно мы тебе.

Тригей

О, снизойди к их голосу, молю тебя! Они сейчас смиренней, чем когда-либо.

Гермес

Нет, вороватей нынче, чем когда-либо.

Тригей

Тебе открою тайну очень важную, Всем божествам большой бедой грозящую.

Гермес

Ну, говори! Быть может, убедишь меня.

Тригей

Луна-Селена и мошенник Гелиос Давно уж против вас готовят заговор, Предать хотят они Элладу варварам.

Гермес

Но почему же?

Тригей

Потому, свидетель Зевс, Что мы приносим жертвы вам, а варвары — Луне и солнцу. Потому, естественно, Они хотят нас всех замучить до смерти, Чтоб у божеств отнять все посвящения.

Гермес

Крадут они давно уж наши праздники И гложут дни, катясь без толку по небу.

Тригей

А потому, любезнейший Гермес, возьмись За дело с нами, помоги добыть ее! И в честь тебя Панафинеи справим мы И все другие празднества великие, Мистерии, Диполии, Адонии.[986] И государства прочие, уйдя от бед, Молить Гермеса будут, избавителя. Получишь много всяческих угод. И я Тебе дарю вот этот золотой кувшин!

Подносит ему подарок.

Гермес

(любуется подарком)

Как жалостлив я сердцем к золотым вещам.

(Отходит в сторону.)

Тригей

(хору)

Дело, граждане, за вами! В ход лопаты и кирки!

Предводитель хора

Поскорее, веселее, оттащите камни прочь! За работу мы возьмемся, ты ж, мудрейший из богов, Будь в артели нашей старшим. Приказанья отдавай И увидишь: будем скоро и прилежно работать.

Тригей

Проворней чашу протяни мне! Чашу мы Винцом наполним и богам помолимся!

Гермес

(с золотым кувшином в руках)

Возлиянье! Возлиянье! Все молчите! Все молчите!

Предводитель хора

Мы, возлияя, молимся, чтоб радостей Началом стал для эллинов идущий день. И кто сегодня за канат хватается, Пусть не возьмется больше никогда за меч.

Тригей

О нет! Пусть в мире сладком он проводит жизнь У камелька с веселою подружкою.

Гермес

А кто войну не может разлюбить никак…

Тригей

Пусть вечно тот занозы копий острые, Кряхтя, из ребер тащит, с божьей помощью.

Гермес

А кто к походам страстью одержим, тебя, Владычица, мешает воскресить на свет…

Тригей

Пусть с ним случится в битве, что с Клеонимом.

Гермес

А тот кольчужник или продавец щитов, Кто мира враг, а друг своей лишь прибыли…

Тригей

Пусть у разбойников в плену жрет хлеб сухой.

Гермес

И кто, гонясь за властью полководческой, Не тянет с нами, раб, побег замысливший…

Тригей

На колесо поднять его и выстегать! А нам пускай поможет сребролукий Феб!

Гермес

Про лук не надо! Феба одного зови!

Тригей

Приди, приди к нам! Феба одного зову И с ним Харит, Гермеса, Афродиту, Ор.[987]

Гермес

Но не Ареса?

Тригей

Нет!

Гермес

Не Посейдона?

Тригей

Нет!

Гермес и Тригей возлияют жертву. Хор и Города хватаются за канат и приготавливаются отвалить камень от пещеры, где скрывается Тишина.

Предводитель хора

За бечеву возьмемся и потянем, эй!

Гермес

Строфа

Еще раз!

Хор

Сама пойдет!

Гермес

Потянем!

Хор

Еще разок!

Гермес

Потянем! Потянем!

Тригей

(подходит к тянущим)

Почему же, ребята, не тянете вы, За канат не схватились? Надулись чего? Чтоб подохли вы все, беотийцы!

Гермес

Еще раз!

Тригей

Еще разок!

Предводитель хора

Но вы оба не тянете также?

Тригей

Я ж тяну, как могу, налегаю вовсю, Запрягаюсь в канат, выбиваюсь из сил.

Предводитель хора

А работишка все же ни с места.

Тригей

Эй, Ламах, ты мешаешь, зря расселся здесь! Нам ни к чему, дружище, это пугало!

Гермес

Аргивяне нисколько не усердствуют, Они смеются над трудами нашими. Сосут двух маток, хлеб едят у двух господ.

Тригей

Зато лаконцы, милый, тянут здорово.

Предводитель хора

Но знаешь что? Из них одни колодники Вовсю хлопочут. Только не велит кузнец.

Гермес

Нет толку и в мегарцах. Тянут врозь они, Точь-в-точь щенки, вцепившиеся в кости хрящ. Они от голодухи обессилели.

Тригей

Так ничего не сделать вам! Смелей, друзья, Единым духом все возьмемся сызнова!

(Тянут за канат.)

Гермес

Антистрофа

Еще раз!

Тригей

Потянем!

Гермес

Подернем!

Тригей

Еще разок!

Гермес

Понемногу идет!

Тригей

Дело дрянь! Никуда! Эти тянут вперед, а другие назад! Эй, аргивяне! Будете биты!

Поселяне и Города снова принимаются тянуть.

Гермес

Еще раз!

Тригей

Еще разок!

Предводитель хора

Затесались предатели, видно, меж нас!

Тригей

Но хоть вы, ведь по миру давно вас свербит, Хорошенько возьмитесь, тяните дружней!

Предводитель хора

Тянем мы. Да другие мешают.

Гермес

Эй вы, мегарцы, убирайтесь к воронам! Богиня ненавидит вас. Ей помнится, Вы чесноком ее натерли первые. Вам говорю, афиняне: схватились вы Не так, как надо, и без толку тянете. Судить-рядить — одно лишь вы умеете. Когда богиню воскресить желаете, Податься ближе к побережью надо вам.

Гермес и Тригей разгоняют Города и другой пришлый народ. Остается один хор поселян, который берется заново за канат.

Предводитель хора

За дело примемся одни! Эй, други-земледельцы!

Принимаются тянуть.

Гермес

Работа спорится у вас. На лад идет отлично!

Предводитель хора

Сказал он: «спорится»! Дружней! Пусть напряжется каждый!

Тянут.

Тригей

Одни лишь земледельцы мир вам возвратить сумеют.

Хор

Раз еще потяни!

Гермес

Немного остается!

Хор

Не отставать! Еще разок! Потянем здорово! Наддай!

Гермес

Покончено! Готово!

Хор

Еще разок! Пойдет, пойдет! Сама пойдет! Сама пойдет! Еще, еще, еще разок!

Тянут. Камень отвален. Из пещеры подымается богиня Тишина, с нею — нимфы Жатва и Ярмарка.

Тригей

Подательница лоз! О, что скажу тебе, Где взять мне слово тысячекувшинное, Чтобы тебя приветить: в доме нет таких! Здорово, Жатва! Ярмарка, тебе привет! Как ты красива, Ярмарка любезная! Как веет от тебя на сердце сладостно — Концом походов, миром и маслинами.

Гермес

А заодно солдатским ранцем, может быть?

Тригей

На воинскую сбрую я плевать хочу. Воняет чесноком она и уксусом. Здесь — Жатва, угощенье, Дионисии, Софокла песни, флейты, соловьиный свист, Стишонки Еврипида.

Гермес

Замолчи! Не лги На госпожу. Не может ей понравиться Поэт сутяг, певец судейской кляузы.

Тригей

Здесь плющ, овец блеянье, виноградный сок, В поля идущих женщин груди круглые, Разлитые ковши, служанки пьяные, Других утех без счета.

Гермес

Но гляди сюда! Друг с другом кротко Города беседуют, Смеются радостные, примиренные, Хотя в ужасных синяках, в царапинах, С продавленными головами, в ссадинах.

Тригей

Теперь взгляни на зрителей! Написано У них на лицах ремесло.

Гермес

И верно ведь.

Тригей

Сидит там, видишь, мастер оружейных дел И рвет в печали волосы.

Гермес

А рядом с ним Мотыжник плюнул в рожу оружейнику.

Тригей

Ковач плугов, ты видишь, как доволен он, В ребро он двинул мастера копейного.

Гермес

Скажи же поселянам, пусть домой идут!

Тригей

Услышь, народ! Велим мы земледельцам всем, Орудья снарядивши, выходить в поля. Бросьте щит скорей, и дротик, и проклятое копье! Дышит воздух весь чудесной плодоносной Тишиной. Все спешите на работу в поле с песнями, вперед!

Предводитель хора

День счастливый, день желанный для хозяев-поселян! Увидав тебя, с весельем я встречаю сад родной. Вижу смоквы, что когда-то я мальчишкой посадил. Вас приветствовать я счастлив после долгих-долгих лет!

Тригей

Други милые, богине мы помолимся сперва, Той, что нас освободила от султанов и горгон. На дорогу купим вкусный полоточек балыка И отправимся в веселье восвояси по домам!

Гермес

Посейдон свидетель, славной собрались вы здесь толпой! Встали густо, встали плотно, словно праздничный пирог.

Тригей

Видит Зевс, блестит мотыга навостренным лезвием И на солнышке сверкают вилы зубьями тремя! Как чудесно, как нарядно выстроились их ряды! Как мне хочется вернуться поскорей на хутор мой И перекопать лопатой залежалый чернозем! Братья, вспомните, как прежде Мы живали под покровом Тишины богини милой! Вспомните о тех вареньях, Об изюме, черносливе И о соке виноградном, О фиалках у колодца. О серебряных маслинах, Ненаглядных, А за это все богине Вознесите похвалу!

Первое полухорие

Строфа

Здравствуй, здравствуй, дорогая, Славен будь твой приход! Стосковались по тебе. Страсть томила нас давно Возвратиться на поля. Ты — наш клад, богатство наше, золотая Тишина! Свет и счастье ты для всех, Кто боронит, сеет, жнет! Всяким изобилием, Милостью, щедротами Нас благословила ты! Ты — спасенье земледельца, каши ячневой горшок! Низко кланяются лозы и смоковные побеги, Все, что зреет, все, что зеленеет на земле, Тебе шлет привет И смеется!

Предводитель хора

Только где ж она скрывалась столько долгих тяжких лет? Ты, среди богов добрейший, расскажи нам, научи!

Гермес

К вам, хозяевам, почтенным земледельцам, речь моя. Слушайте, чтоб знать и помнить, как погибла Тишина. Начал Фидий злополучный, первый он нанес удар,[988] А затем Перикл. Боялся он невзгоды для себя. Ваших прихотей страшился, ваши зубы злые знал. Чтобы самому не сгибнуть, в город он метнул пожар. Бросил маленькую искру — о мегарянах закон. И раздул войну такую, что у эллинов глаза Выжег дым до слез горючих. Плакал здесь народ и там. Услыхав про это, лозы грозно начали шуметь, В гневе бочки застучали, друг на дружку наскочив, И конца не стало сваре. Так погибла Тишина.

Тригей

Слов таких, клянусь я Фебом, не слыхал ни от кого. Не догадывался даже, что якшался Фидий с ней.

Предводитель хора

Не слыхал и я доселе. Значит, потому она Так красива, что в родстве с ним. Многого не знаем мы.

Гермес

Вам подвластные тотчас же услыхали города, Как, ощерив яро зубы, вы грызетесь меж собой. Стали строить злые козни, испугавшись податей. Тяжким золотом лакейских подкупили вожаков. Те — бесчестны и корыстны, лицемерные друзья — Подло выгнали богиню, жадно подняли войну. Но и там богатых прибыль стала злом для поселян! За отместкой полетели стаи наших кораблей И сожрали у безвинных смоквы спелые в садах.

Тригей

Поделом! Повырубали смоквы и в моем саду. Посадил я их, взлелеял, вырастил своей рукой.

Предводитель хора

Поделом, дружок, по праву! Ведь каменьями они Шестиведерную бочку у меня разбили в щепь.

Гермес

А когда собрался в город, кинув нивы, сельский люд, Невдомек, что продают их здесь и там одной ценой. Сад растоптан виноградный, и маслин родимых нет, — И на болтунов с надеждой стал глядеть бедняк. А те Знают, что для них находка — нищий и без сил народ, И дрекольем двуязычным прочь прогнали Тишину. Та частенько возвращалась, нашу родину любя, А они купцов союзных, словно яблоню в саду, Обколачивали палкой с визгом: «Он Брасиду друг!» Вы ж бросались на опадки и скулили, как щенки. Побледневший, изможденный, город в ужасе поник, Жадно клевету любую проглотить он был готов. А союзники, увидев, как терзают их и бьют, Стали золотом червонным засыпать горланам рот. Страшно те разбогатели. Обнищала вся страна. Ничего-то вы не знали. А кожевник был во всем Виноват.

Тригей

Гермес владыка! Помолчи, не называй! Под землей, куда ушел он, не тревожь его, оставь! Он уж стал теперь не нашим, он тебе принадлежит. Все, что про него ты скажешь, Что плутом он жил негодным, Болтуном, лгуном, пройдохой, И задрыгой и задирой, — Это все сейчас ты скажешь Про клеврета своего.

Хор пляшет.

(Обращаясь к Тишине, стоящей неподвижно.)

Но ты-то почему молчишь, владычица?

Гермес

Не подарит она ни слова зрителям: За муки все она на них разгневана.

Тригей

Так пусть с тобой поговорит хоть чуточку!

Гермес

Что думаешь о них, скажи мне, милая, Красавица, Доспехов Ненавистница!

(Как бы перешептывается с Тишиной.)

Так, слышу, слышу. Жалуешься? Понял все! Узнайте, почему она так сердится: Сама она пришла к вам после Пилоса С котомкой, договоров полной доверху. Над ней в собранье трижды насмеялись вы.

Тригей

Мы согрешили, верно. Но уж ты прости! Ушел у нас весь разум в кожу в те поры.[989]

Гермес

О чем сейчас меня спросила, слушайте!

(Как бы пошептавшись с Тишиной.)

Из здешних кто ей самый беспощадный враг И кто ей друг и битв противник яростный?

Тригей

Всех больше ненавидит Клеоним войну.

Гермес

А в деле боевом слывет каким у вас Вот этот самый Клеоним?..

Тригей

Душою храбр, Зато не сын он вовсе своего отца. Подкидыш он, чуть попадет в сражение, Подкидывает щит свой обязательно.

Гермес

Еще о чем меня спросила, слушайте!

(С тою же игрой.)

На Пниксе кто сейчас владеет кафедрой?

Тригей

Гипербол свил гнездо себе на месте том. Но что с тобою? Вертишь головой зачем?

Гермес

Да, отвернулась. Ей презренен город ваш За то, что проходимца вожаком избрал.

Тригей

За ним никто и не идет. Но город наш Сейчас остался без опеки, сир и гол, И с горя проходимцем препоясался.

Гермес

А городу какая ж в этом выгода?

Тригей

В Совете нам полезен он.

Гермес

Но как, скажи?

Тригей

Да, видишь: ламповщик он.[990] До него в делах Порой впотьмах блуждали мы и ощупью, Сейчас же все решаем в чадном дыме ламп.

Гермес

(как бы пошептавшись с Тишиной)

Ого-го! О чем сейчас велела мне спросить.

Тригей

О чем?

Гермес

О многом старом, что она оставила. Во-первых, о Софокле. Как он здравствует?

Тригей

Здоров. Но с ним творятся чудеса.

Гермес

А что?

Тригей

Да из Софокла вдруг он Симонидом стал.[991]

Гермес

Как Симонидом?

Тригей

Старец и дряхлец, пошел Он за наживой в море на соломинке.

Гермес

А жив Кратин хитрейший?[992]

Тригей

Умер он в тот год, Как был набег спартанцев.

Гермес

Умер как?

Тригей

Да так! Свалил удар. Разбилось сердце старое, Когда с вином бочонок стали в щепы бить.

(Обратившись к Тишине.)

А сколько бедствий город испытал других! Нет, никогда с тобой мы не расстанемся!

Гермес

Так что же. В жены Жатву ты возьми себе, На хуторе живи с ней, чтоб росли у вас, Цвели и зрели грозди виноградные!

Тригей

(обнимает Жатву)

Так подойди ж и дай поцеловать тебя, Красотка! Вредно, думаешь, Гермес дружок, Поспать мне будет с Жатвой после долгих лет?

Гермес

Нет, коль запьешь настойкою полынною. Возьми с собой и Ярмарку. И отведи Ее в Совет. Там место ей законное!

Тригей

Совет, блаженство ждет тебя с женой такой! Какая будет выпивка трехдневная, Жратва какая: почки, пышки, потрохи! Гермес дражайший, будь здоров!

Гермес

И ты, прощай! Дружок, будь весел и не забывай меня!

Тригей

(собираясь в путь)

Эй, жук! Сюда! Пора лететь домой, домой.

Гермес

Нигде жука не видно.

Тригей

А куда ушел?

Гермес

Впряженный в колесницу Зевса, молнии Влачит.

Тригей

Бедняга! Чем же он прокормится?

Гермес

Сыт будет Ганимедовой амвросией.[993]

Тригей

А как мне вниз спуститься?

Гермес

Не робей! Вот здесь Сойдешь, с самой богиней рядом.

Тригей

(Жатве и Ярмарке)

Милые! Сюда за мной скорей идите! Многие Вас ждут, желаньем налитые сладостным.

Тригей и нимфы спускаются вниз и покидают орхестру. Хор остается один.

Парабаса

Предводитель хора

Так иди же с весельем на радость! А мы отдадим на хранение слугам Нашу утварь, наряд маскарадный. Народ непутевый толпится у сцены. Здесь воришек не счесть. Так и шарят, чего б утащить им и чем поживиться. В оба глаза добро караульте! А мы обратимся к собравшимся с речью, Скажем зрителям все, что пришло на ум, и пройдемся дорогами мыслей. Надзиратели палкой должны б были бить комедийных поэтов, что смеют, Выходя, пред театром себя восхвалять в анапестах и хвастать бесстыдно. Но когда справедливо, о Зевсова дочь, превосходного славить поэта, Кто соперников всех в комедийной игре одолел, став любимцем народа, То тогда наш учитель высокой хвалы и славнейшей награды достоин. Из поэтов один он противников всех уничтожил, кропателей жалких, Кто над хламом тряпичным смеяться привык, кто со вшами отважно воюет, И Гераклов прогнал он с разинутым ртом, вечно жрущих и вечно голодных,[994] Он с бесчестием выкинул их, от беды он избавил рабов горемычных, Суетящихся, строящих плутни везде, а в конце избиваемых палкой, Чтобы раб-сотоварищ их мог поддразнить, над побоями зло насмехаясь: «Ах, бедняк, это кто ж изукрасил тебя? Или с тылу с великою ратью На тебя навалилась треххвостка? Иль ты к лесорубам попал в переделку?» Вот такую-то рухлядь и пакостный вздор, болтовню балаганную эту Уничтожил поэт, он искусство свое возвеличил до неба, как башню, Из возвышенных мыслей, из важных речей, из тончайших, не гаерских шуток. Не на мелких мещан, человечков пустых, ополчился поэт, не на женщин, Но с Геракловым мужеством в гневной душе он восстал на великих и сильных. Перебрал чрез ужасный кожевенный смрад, через злости вонючей угрозу И без трепета с первых шагов поднялся на чудовище с пастью клыкастой. На зверюгу. Страшней, чем у Кинны, глаза у него, словно плошки, пылали, А вокруг головы его лижущих сто языков, сто льстецов извивались. Его голос ревет, как в горах водопад, громыхающий, гибель несущий, Он вонюч, словно морж, и задаст, как верблюд, как немытая Ламия, грязен. Я взглянул на него, не дрожа, не страшась, я вступил с ним в смертельную битву. Из-за вас и союзных иных островов я боролся. Зато справедливо, Чтобы вы благодарными были сейчас, чтобы помнили старую дружбу. Я и в прежние годы, в счастливые дни, никогда по палестрам не шлялся, Угощая красивеньких мальчиков. Нет, я домой убежать торопился. Редко скучен бывал я, забавен всегда, угодить постоянно стараясь. Потому-то должны вы друзьями мне быть, Старики, и мужчины, и мальчики все, А вдвойне и особо плешивых прошу Посодействовать мне и в победе помочь. А когда победить мне удастся сейчас, На пирах, на попойках кричать будут все: «Дать плешивому это, плешивому то, И сластей и орехов! Не жаль ничего Для него, кто храбрее и доблестней всех, Для поэта с блистательной плешью!»

Первое полухорие

Ода

Муза, забудь про войну. К дружку своему подойди, Пропляши со мною! Воспой ныне Свадьбы богов, пиры героев, Игры блаженных прославь! Таков удел твой издавна. Если же Каркин подойдет, Будет молить поплясать с его сынами, Не поддавайся, не верь, Льстивых не слушай просьб! Все они — помни твердо — Пигалицы, плясуны-головастики, Карлики, козий помет, катышки, штукари — машинисты. Сам их родитель признался, что с муками Им порожденную драму Утащила кошка.

Второе полухорие

Антода

Пышноволосых Харит Заветные песенки пусть Песенник искусный Затянет в весенние дни, когда, щебеча, Ласточка лепит гнездо, И Морсим не водит хоров, И Меланфий молчит.[995] Слыхал я Мерзостный голос, визжащий. В хоре трагическом шел Он и почтенный братец, Оба с Горгоньим зубом. Лакомки, гарпии, жрущие камбалу,[996] Хахали гнусных старух, побирашки с козлиным зловоньем. В рожу плюнь им густою блевотиной, Муза-богиня! Со мною В пляс пустись веселый!

Эписодий третий

Тригей со своими спутницами спускается на землю и появляется у ворот своего дома.

Тригей

(зрителям)

Не шутка с неба прямиком сойти сюда! Признаться вам, колени ломит здорово! Малюсенькими сверху вы казались мне. Эй, люди, с неба поглядеть — ничтожны вы, А снизу глядя — во сто крат ничтожнее.

Раб Тригея выбегает ему навстречу.

Раб

Мой господин, вернулся?

Тригей

Говорят, что да.

Раб

А что с тобою было?

Тригей

Ноги долгий путь Перестрадали.

Раб

Расскажи нам!

Тригей

Что сказать?

Раб

Встречал ли ты, чтоб кто-нибудь другой, как ты По небесам шатался?

Тригей

Нет. Блуждали там Две-три души певцов дифирамбических.[997]

Раб

А для чего?

Тригей

Запевки крали в воздухе Весенне-вейно-мглисто-серебристые.

Раб

Скажи, а правду говорят, что на небе, Когда умрем, становимся мы звездами?

Тригей

Все правда!

Раб

Кто же там звездою сделался?

Тригей

Хиосец Ион.[998] Воспевал и прежде он «Звезду-денницу». Как скончался, на небе Его прозвали все «Звездою утренней».

Раб

А что это за звезды? Полосой огня Они скользят по небу?

Тригей

Возвращаются От богача-звезды с пирушки звездочки С фонариками, и огонь в фонариках.

Передает рабу нимфу Жатву.

Теперь вот эту проводи скорее в дом! Ополосни лоханку, вскипяти воды И с нею ложе постели мне брачное. А выполнив приказ мой, возвратись сюда! А я в Совет вот эту проведу сейчас.

Показывает на Ярмарку.

Раб

Откуда взял девчонок?

Тригей

Прямиком с небес.

Раб

Не дам я и полушки за богов теперь, Они, как мы здесь, своднями заделались.

Тригей

Да, кое-кто живет и в небе с этого.

Раб

(Жатве)

Пойдем теперь.

(Тригею.)

Скажи лишь, чем кормить ее Мы будем?

Тригей

Да ничем. Не станет есть она Ни толокна, ни хлеба. У богов вверху Она лизать амвросию приучена.

Раб

Что ж, полизать найдется для нее и здесь.

Уводит Жатву в дом.

Первое полухорие

Строфа

Глядите сюда, какой Счастливейший жребий ждет Достойного старца.

Тригей

А скоро женихом меня увидите блестящим!

Первое полухорие

Старик, ты завиден нам. Ты юность вернешь себе, Лоснящийся маслом!

Тригей

Еще бы! А когда к груди прижму красотку Жатву…

Предводитель хора

Блаженней будешь, чем волчки, чем Каркиновы чада!

Тригей

И по заслугам. Это я Жука-навозника взнуздал, Спасенье эллинам принес, Чтоб все могли по деревням, Не зная страхов, ночь насквозь Играть и баловаться.

Раб возвращается.

Помыта спереди и сзади девочка. Пирог спечен. Коврижки подрумянены. Готово все, как есть. За женихом черед!

Тригей

Но Ярмарку должны мы отвести сперва И передать Совету.

Раб

Это кто ж еще? Та самая, с которой во Бравроне[999] мы Гуляли, нагрузившись молодым вином?

Тригей

Та самая, добытая в трудах.

Раб

Ой-ой! Не зад у ней, а праздничное шествие!

Тригей

(зрителям)

Эй, кто здесь честный человек? Кому вручить На сбереженье эту вот красавицу?

(Рабу, который возится около Ярмарки.)

А ты чего тут крутишься?

Раб

На Истмиях[1000] Хочу занять палатку для приятеля.

Тригей

(зрителям)

Никто в опекуны не вызывается?

(Ярмарке.)

Иди сюда! Народу передам тебя.

Раб

Кивнул ей кто-то.

Тригей

Кто же?

Раб

Арифрад кивнул. Он хочет заиметь ее.

Тригей

Подлец, да он Ее обгложет, обсосет, как косточку.

(Ярмарке.)

Но ты сперва на землю одежонки скинь! Совет, пританы! Перед вами Ярмарка! Взгляните, что за сладость вам вручается, Раздвинуть ножки стоит лишь немножечко, Для жертв местечко сразу приоткроется. А тут, глядите, славная жаровенка.

Раб

Понятно, почему она закопчена. Здесь до войны Совет пыхтел над вертелом.

Тригей

А с Ярмаркою сможете вы завтра же Устроить состязанья превосходные. На четвереньках, на коленках, бок о бок, Стоймя стоять, бороться врукопашную И, умастившись, как бойцы кулачные, По-молодецки драться, жать, долбить, дробить. На третий день устроите ристания. На ездока наскочит на лету ездок. Повозка на повозку рухнет с грохотом, Помчатся, задыхаясь, тяжело храпя, И здесь и там возницы, ниц простертые, Без сил, в бесчестье будут у меты лежать. Эгей, пританы, получайте Ярмарку! Гляди, как принял радостно притан ее, Что значит — не с пустою приходить рукой К начальству! А не то проходишь без толку.

Второе полухорие

Антистрофа

Чудеснейший малый он! Всем гражданам верный друг Тригей наш любимый!

Тригей

Меня оцените вполне, Когда созреет жатва.

Второе полухорие

Сейчас уже ясно все. Спасителем родины Тебя почитаем!

Тригей

Что скажешь, нового вина хмельной глоток отведав?

Предводитель хора

Вслед за богами величать тебя мы будем первым.

Тригей

Да, вашей стою похвалы. Я из Амфовии Тригей, Избавил я от горьких зол Весь бедный люд И деревенский весь народ, Гипербола сразивши.

Хор пляшет.

Раб

Все хорошо! Теперь что станем делать мы?

Тригей

Как что? Кувшины в жертву принесем мы ей.

Раб

Кувшины? Как Гермесу захудалому?

Тригей

Прикажешь с боен привести быка для ней?

Раб

Не надо боен! С боем мы покончили.

Тригей

Тогда свинью упитанную?

Раб

Нет!

Тригей

А что?

Раб

Получится так свинство Феагеново.

Тригей

Кого же взять нам напоследок?

Раб

Нетеля.

Тригей

Как нетеля?

Раб

Ну да!

Тригей

Уж очень дикое Словечко!

Раб

В самый раз. Когда в собрании Начать войну предложат заседатели, Тут все со страху замычат: нет, нет, нет, нет.

Тригей

Сказал ты дельно.

Раб

Станут все любезными И кроткими друг с другом, словно телочки, С союзниками сделаются ласковы.

Тригей

Так приходи сюда скорее с нетелем!

Тригей и раб спешат в дом.

Первое полухорие

Строфа

Как ладится счастливо все, если бог захочет! Как по маслу идет, все растет и растет Наше дело и к сроку спорится!

Тригей

(возвращаясь)

И верно! Вот уже стоит алтарь перед дверями.

Первое полухорие

Поспешите, пока он силен, Этот ветер, навстречу войне, Что послал нам бог милосердный! Видно явно, на счастье теперь Изменилась судьба и на радость.

Тригей

Вот вам корзина с ячменем! Вот вам топор и ленты! Горит огонь. Готово все. Телка лишь не хватает.

Первое полухорие

Спешите, торопитесь, эй! Не то увидит вас Хэрид. Незваным приплетется он. В дуду дудеть, свистеть, потеть Начнет он — знаю хорошо, — Пока не поколотят.

Тригей

Возьми корзину в руки и кропильницу И посолонь проворно обойди алтарь, Сам окропись и передай кропило мне!

Раб

Готово! Обошел я. Дальше делать что?

Тригей

Вот факел, живо в воду окуни его! И широко маши им! Ты ж ячмень возьми И зрителей осыпь зерном!

Раб

Готово все!

Тригей

Все сделал?

Раб

Да, Гермес свидетель, сделано! В театре сколько ни собралось зрителей, Ни одного нет, кто б сидел без семени.

Тригей

И женщинам досталось?

Раб

Нынче вечером Мужья им всыплют!

Тригей

(восклицает торжественно)

Ну, тогда помолимся! Кто здесь собрался?[1001] Где благочестивый сонм?

Раб

Уж я полью их, сей благочестивый сонм!

Тригей

Считаешь этих ты благочестивыми?

Раб

Да. Сколько ведер мы на них ни вылили, Стоят, как пни, и с места не шелохнутся.

Тригей

Теперь скорей помолимся!

Раб

Помолимся!

Тригей

Пресвятая богиня, царица небес, Госпожа Тишина! Хороводов владычица, свадеб вожак, Нашу мирную жертву с любовью прими!

Раб

Да, красавица наша, с любовью прими, Зевс свидетель! И брать не подумай пример С похотливых, блудливых девчонок! Они Створку чуть приоткрывши, за дверью стоят И, головку просунув, глядят плутовски. Только стоит им сердце отдать хоть на миг, Убегают тотчас. А пройдешь, снова выглянут, снова зовут. С нами так никогда не играй, госпожа!

Тригей

Нет, во всем обаянье чудесной красы Дай счастливым влюбленным глядеть на тебя! Десять лет и три года в тоске и слезах[1002] Мы взывали к тебе. От усобиц избавь нас, от свары и драк, И тебя назовем мы — «Довольно Войны»! Подозрительность злую сними с наших душ, Прекрати болтовню, Под обличьем красивым грызущую нас, Соком дружбы взаимной, прощеньем обид Напои, как и встарь. Нас, прекрасной Эллады счастливый народ! В наше сердце веселую кротость пролей! Рынок весь нам до верху добром завали! Ранним яблоком, луком мегарским, ботвой, Огурцами, гранатами, злым чесноком, Рубашонками маленькими для рабов. Беотийцев увидеть позволь нам опять С куропатками, с кряквами, с гусем, с овцой, Пусть в корзинках притащат копайских угрей, А кругом мы толпимся, кричим, гомоним, Рвем из рук и торгуемся. Жмутся к лоткам Знаменитые лакомки: Морих, Телей И Главкет.[1003] Напоследок Меланфий грядет: Он на рынок приходит всех позже. Увы! Все распродано. Стонет и плачет бедняк, А потом из «Медеи» протяжно сопит: «Все погибло, погибло! И я — сирота! Сельдереевы дети, о, где вы, о, где? Люди добрые смотрят, смеются». Так соверши по нашему молению, Любимая!

Раб

(Тригею)

Топор возьми! По-поварски Зарежь овцу!

Тригей

Никак нельзя!

Раб

А почему?

Тригей

Резни не любит Тишина-владычица, Ее алтарь не терпит крови. В дом зайди, Там заколи и вынеси нам окорок! А эту для хорега сохраним овцу.[1004]

Раб уходит в дом.

Предводитель хора

Перед дверьми останься сам и выполни что надо! И дрова наколи, и костер наложи, Весь обряд соблюди, как пристало!

Тригей

Ну не по-жречески ль, гляди, накладываю хворост?

Второе полухорие

Антистрофа

Ну еще бы! На все ты мастак! Ты во всем расторопен и мудр, Не под силу не знаешь труда. Ловок ты и хитер, а беду Ты встречаешь с отважной душой.

Тригей

Огонь занялся, запылал. Назло Стильбидам разным[1005] Сейчас алтарь я принесу. Без услуг мы обойдемся.

Второе полухорие

Ну кто не воздаст хвалы Герою, трудов и жертв Так много принесшему, — Чтоб город святой спасти? Навеки будет он для всех Завиднейшим примером!

Хор пляшет.

Эписодий четвертый

Раб

(возвращается с говядиной)

Все сделано! Клади на угли окорок, А я за сердцем сбегаю и потрохом!

(Уходит.)

Тригей

Уж я-то справлюсь! Что же он копается!

Раб

(прибегает)

Да вот он — я! Признайся, разве мешкаю? Теперь поджарим мясо. Погляди, идет Какой-то щеголь, лаврами увенчанный. Кто б это был? По виду он — бахвал и шут, Пророк как будто?

Тригей

Нет же, просто Иерокл,[1006] Гадатель из Орея.

Раб

Самолично он. Послушаем, что скажет!

Тригей

Дело ясное: Кричать он станет против перемирия.

Раб

Да нет, почуял, что запахло жареным.

Тригей

Прикинемся, что мы его не видим!

Раб

Да.

Иерокл входит. Тригей и раб заняты жертвоприношением.

Иерокл

Кто жертвы здесь приносит и каким богам?

Тригей

(рабу)

Молчи и жарь! И жира отгрызать не смей!

Иерокл

Кому здесь жертва? Скажите!

Тригей

Спекся курдюк? Хрустит?

Раб

И как! О Тишина любезная!

Иерокл

Тогда отрежь початок и отведать дай!

Тригей

Пускай еще пожарится!

Иерокл

Сойдет и так! Готово!

Тригей

Нос не суй, куда не прошено!

(Рабу.)

Теперь разрежь! Где жертвенник? Неси вино!

Иерокл

Язык отдельно режут.

Тригей

Знаем сами все. Ты вот что сделай!

Иерокл

Что же?

Тригей

Перестань болтать! Приносят жертву Тишине и Миру здесь.

Иерокл

(торжественно)

Смертные, вас охватило безумие.

Тригей

Сам ты помешан!

Иерокл

Темен ваш разум, богов вы не чуете воли державной, Мир заключаете с племенем дико глядящих мартышек.

Тригей

Ха-ха!

Иерокл

Чего смеешься?

Тригей

Над мартышками.

Иерокл

Вы, простодушные горлицы, верите хитрым лисицам. Ложь у них в сердце, и ложь у них в мыслях.

Тригей

Хотя б прокоптился В глотке твоей бестолковый язык, как вот это жаркое!

Иерокл

Ежели не обманули Бакида священные нимфы, Или же смертных Бакид, иль опять-таки нимфы Бакида…

Тригей

В баки получишь, гляди, перестань завывать о Бакиде!

Иерокл

Боги еще не велят Тишину от неволи избавить Прежде чем, раньше чем, дондеже…

Тригей

Пресно! насыпь еще соли!

Иерокл

(продолжает возвещать)

Нет, не угодно блаженным богам, чтобы миром и дружбой Спор вы покончили прежде, чем волк обручится с овцою.

Тригей

Врун распроклятый! Да как это волк обручится с овцою?

Иерокл

Знай, пока, в бегстве спасаясь, куница смердит тошнотворно, И непорожняя сука щенится слепыми щенками, Вам до тех пор не дозволено мир заключить нерушимый.

Тригей

Что же нам делать? Друг с другом вести бесконечные войны? Или уж бросить нам жребий, кто больше претерпит мученья? Мы ведь могли бы, связавшись в союз, всей Элладою править.

Иерокл

Нет же, ползти прямиком никогда не понудишь ты рака!

Тригей

Нет, в Пританее обедать тебе никогда не придется. Так и того, что свершили мы, ты уж назад не воротишь!

Иерокл

Помни, ежа никогда вам колючего мягким не сделать!

Тригей

Иль никогда ты не кончишь афинян бахвальством дурачить?

Иерокл

А по какому же слову богам вы приносите жертвы?

Тригей

Слово чудесное это старинный Гомер заповедал: «Грозную тучу войны отогнали они и призвали Вновь Тишину и с богатыми жертвами к ней обратились. Тучные бедра сожгли они, сердца и легких вкусили И возлияли вина. Был вожатым я в шествии славном! Но прорицателю кубка никто не поднес золотого».[1007]

Иерокл

С этим отнюдь не согласен. Не так возвещала Сивилла.[1008]

Тригей

Правильно, Зевс мне свидетель, великий Гомер заповедал: «Проклят, поруган и прогнан да будет навек окаянный, Кто возлюбил смертоносную междоусобную распрю».

Иерокл

Бдителен будь, берегись, чтобы ястреб даров не похитил, Хитро тебя обманув…

Тригей

(рабу)

Стерегись хорошенько от вора! Явно опасно говядине нашей пророчество это. Чашу наполни вином, потроха передай мне и сердце!

Иерокл

Чашу наполни и мне и отведать позволь мне жаркого!

Тригей

Нет, неугодно еще это сонму богов непорочных! Будем сперва возлиять мы. А ты — уходи поздорову!

Иерокл

Ну, если так, самому управляться придется мне, видно!

Тригей

Вот — возлияние, вот — возлияние!

Иерокл

Вот — возлияю и я!

Тригей

Берегись! Получай к возлиянью!

Иерокл

Живо язык мне подай!

Тригей

Со своим убирайся подальше! О Тишина, ненаглядная! С нами навеки останься!

Иерокл

Кто ж поднесет мне жаркого?

Тригей

Никак поднести невозможно! Нет тебе потрохов, прежде чем волк обручится с овцою.

Иерокл

Вот я коснулся колен твоих!

Тригей

Молишь напрасно, бедняга! Знаешь, ежа никогда нам не сделать колючего мягким.

(Обращается к собравшемуся в театре народу.)

Эй, зрители, сюда! Здесь угощенье вам Готово.

Иерокл

Как же я?

Тригей

А ты — Сивиллу жуй!

Иерокл

Клянусь Землею, вам не пировать одним! И я урву жаркого! Дело общее!

(Пытается утащить кусок.)

Тригей бьет его.

Тригей

Лупи Бакида!

Иерокл

(зрителям)

Вас зову в свидетели!

Тригей

И я. Ты — вор, обжора и дрянной бахвал!

(Рабу.)

Лупи его! Дубась бахвала палкою!

Раб

Сам колоти! Я вышелушу подлого, Как луковицу из кожур, которые У нас украл святоша! Раздевайся, эй! Слыхал, ворона мерзкая орейская! Лети назад, в Элимний![1009] Торопись! Эй-ей!

Тригей и раб бьют Иерокла. Тот убегает. Они его преследуют и оставляют орхестру.

Малая парабаса

Первое полухорие

Ода

Хорошо, хорошо! Шлемов больше не видать! Лука нет и сыра нет! Не любитель я войны. То ли дело у огня С тем, кто мил, с тем, кто друг и сосед, Проводить вечерок, наколов Жарких и сухих дровец, За лето прогревшихся. Греть у угольков орешки И поджаривать жгуточек. И служанку целовать, Благо дома нет жены.

Предводитель первого полухория

Эпиррема

Что милей всего на свете? Если славно кончен сев, Небо дождик посылает и сосед нам говорит: «Чем бы нам таким заняться, друг Комархид, отвечай!»[1010] Выпить хочется мне, вот что! С неба шлет ненастье бог! Женка, эй, бобов отсыпь нам полные пригоршни три, И муки прибавь пшеничной, и маслин не пожалей! И Манета пусть покличет Сира с улицы домой.[1011] Все равно ведь невозможно нынче лозы подрезать И окапывать напрасно: землю дождик промочил. Пусть пошлют за перепелкой, двух тетерок принесут! Дома есть хмельная брага и зайчины три куска, Если только прошлой ночью не стащила кошка их: Что-то очень уж стучало, колобродило в сенях. Два куска неси нам, мальчик, третий дедушке оставь! Ветку мирт у Эсхинада попроси, да чтоб в цвету! Заодно и Харимеда по дороге пригласи! С нами пусть он нынче выпьет! Посылает бог удачу Нашим нивам и садам.

Второе полухорие

Антода

В дни, когда луг звенит Песней милою цикад, Я разглядывать люблю, Не налились ли уже Грозди лоз с Лемноса. Прежде всех зреет плод этих лоз. А потом горстку фиг с ветки рву, Спелость пробую на вкус, Фиги тают, так сочны! «Оры милые» пою я, И настоечку хлебаю, И за лето становлюсь Жирен, гладок и лоснист.

Предводитель второго полухория

Антэпиррема

Это лучше, чем военным любоваться (чтоб он сдох!), С гребнями тремя на шлеме, в алом пламенном плаще: «Крашен плащ, — бахвал клянется, — в сардский пурпур, в чистый цвет».[1012] Но когда придется драться в этой пурпурной красе, Тут окрасится накидка в самый подлый рыжий цвет. Первым франт несется с поля, словно рыжий конь-петух, Я, как птицелов, глазею. Все три гребня враз дрожат, А когда домой вернутся, шутки дикие творят. В список призывной внесут нас, после вычеркнут опять, Впишут снова, дважды, трижды. Тут кричат: в поход идем! А еды не закупили. Ведь не знали ни про что. К Пандионовой колонне[1013] подлетишь и тут себя В призывном увидев списке, с горькой злобою уйдешь. Так-то нас они терзают, сельский люд и городской. Эти трусы — щитобросы — людям и богам враги. С ними, если Зевс позволит, расквитаемся за все! Нам от них беда и слезы, Львы они в кругу домашнем, Хитролисы на войне!

Хор пляшет.

Эписодий пятый

Тригей выходит из дверей дома, за ним — слуги.

Тригей

Ну, ну! На свадьбу, на пирушку привалил народ. Возьми султаны эти, обмети столы, А ни на что другое не годны они. Перепелов неси сюда и рябчиков, Тащи зайчины, кулебяку пшенную!

Собирается народ. Входят кузнец и горшечник.

Кузнец

Где, где Тригей?

Тригей

Да здесь я! Жарю рябчиков.

Кузнец

Тригей, дружок любезный! Сколько радости Принес ты нам, вернувши Тишину! Никто И за полушку кос не покупал у нас. А нынче за пять драхм я продаю косу. А тот три драхмы за кувшин с селян берет. Прими ж в подарок лучшую косу, Тригей, Кувшин возьми, бери и это! Даром все! Мы разжились в торговле. И за то теперь К тебе пришли на свадьбу с подношеньями.

Тригей

Спасибо! Все сложите и идите в дом!

Кузнец и горшечник уходят. Входит оружейник с копейщиком.

Спешите на пирушку! Поглядите-ка: Подходит оружейник. Он ужасно зол.

Оружейник

Ай-ай, Тригей! Меня ты разорил дотла!

Тригей

Чего ты, горемыка? Шлемом рвет тебя?

Оружейник

И ремесла и хлеба ты лишил меня, И вот его, и мастера копейщика!

Тригей

За эти два султана сколько просишь ты?

Оружейник

А сколько дашь?

Тригей

Что дам? Мне, право, совестно, Но, чтоб над вязкой не трудиться веников, Три мерки фиг за оба дам и со стола Теперь сметать я буду сор султанами.

Оружейник

Зайди во двор и фиг три мерки вынеси! Ведь лучше что-нибудь, чем ничего, дружок!

Тригей метет стол султанами и потом кидает их сердито.

Тригей

Прочь убери, к воронам, этот подлый хлам! Да из твоих султанов лезут волосы. За эту дрянь и фиги я не дам тебе!

Бьет оружейника. Тот убегает. Вбегает панцирщик.

Панцирщик

Куда ж девать мне панцирь замечательный? С роскошною чеканкой, в десять мин ценой?

Тригей

На панцире убытка не потерпишь ты. За ту же цену у тебя куплю его. Отлично, как стульчак он пригодится мне.

Панцирщик

Не издевайся, дерзкий, над моим добром!

Тригей

Сюда еще три камешка — и кончено![1014]

Панцирщик

Невежа! Как же подтираться думаешь?

Тригей

Вот так просуну руку через скважину,[1015] А этак вот другую.

Панцирщик

Через обе?

Тригей

Да! У кораблей не занимать же скважину!

Панцирщик

Уплатишь ты за нужник десять мин, чудак?

Тригей

Еще бы! Зевс свидетель! Что ж ты думаешь, Мне десять тысяч драхм дороже задницы?

Панцирщик

Иди ж и деньги принеси!

Тригей

(вскакивает)

Постой, дружок! Жмет в мягком месте. Не куплю! Пошел! Пошел!

Бьет панцирщика. Панцирщик убегает. Вбегает трубач с трубою в руках.

Трубач

А с этой боевой трубой что делать мне? Ведь за нее отдал я шестьдесят пять драхм.

Тригей

Сюда в воронку жидкого свинца нальем, Прицепим сверху небольшую палочку, И коттаб превосходнейший получится.[1016]

Трубач

Ты все смеешься?

Тригей

Вот тебе другой совет: Налей свинца в воронку, как указано, Привесь на кончик грузило, бечевкою Перевяжи как следует, получится Безмен, чтоб фиги домочадцам взвешивать.

Бьет трубача, тот убегает. Вбегает шлемщик.

Шлемщик

Меня зарезал без ножа, чудовище! Я заплатил когда-то мину целую За эти шлемы. А теперь? Кому продам?

Тригей

Ступай и шлемы предложи египтянам![1017] Слабительное будут в нем размешивать.

Входит копейщик.

Копейщик

Ой-ой, торговец шлемами! Погибли мы!

Тригей

А с ним какая же беда?

Копейщик

Смешной вопрос, Кому же может пригодиться шлем теперь?

Тригей

Такие вот приделай рукоятки к ним, Пойдет товар гораздо лучше, верь мне, друг!

Шлемщик

Пойдем, копейный мастер!

Тригей

Погоди, сперва Хочу я эти копья у него купить.

Копейщик

А сколько дашь?

Тригей

Перепили их надвое. Возьму для частокола по сто штук за грош.

Копейщик

Уйдем, мой друг, над нами издеваются!

Уходят.

Эписодий шестой

Из дома выходят ребятишки.

Тригей

Гостей моих сынишки, глянь, идут сюда, Чтобы отлить. Да заодно испробовать Те песни, что решили на пирушке спеть.[1018] Эй-эй! Мальчишка! Что пропеть ты думаешь? Поди ко мне, послушать дай мне песенку!

Сын Ламаха

(поет)

«Воинов вооруженных поем мы…».

Тригей

(прерывает его)

Постой, погоди ты! «Воины вооруженные» сгибли. О чем же поешь ты? Ведь Тишина возвратилась в страну. Что за глупый невежда!

Сын Ламаха

(продолжает)

«Только друг к другу они подошли, устремляясь на битву, Тотчас же сшиблись щитами и медью доспехов звенящих».

Тригей

Что еще, «сшиблись щитами»! Чтоб мне о щитах и не слышать!

Сын Ламаха

(продолжает)

«Воинов вопли раздались, а там — ликования крики…»

Тригей

Это что? «Воинов вопли»? Клянусь Дионисом, завоешь, Если о воплях ты будешь мне петь и о меди звенящей!

Сын Ламаха

Ну, так о чем запеть? Подскажи мне, чего ты желаешь?

Тригей

Да хоть о том, как «быков закололи они», и так дальше.

Сын Ламаха

(поет)

«После быков закололи они, распрягли утомленных Коней, дымящихся потом. Насытившись тяжкой войною…»

Тригей

Славно! «Войною насытившись, приналегли на жаркое». Это вот пой, как, насытившись, жрали и допьяна пили!

Сын Ламаха

(поет)

«Но, отдохнувши, взялись они снова…»

Тригей

За песни, наверно?

Сын Ламаха

(поет)

«Бросились бешено к башням с неистовым воинским криком…»

Тригей

Чтоб ты пропал, мальчишка, вместе с битвами! Одно и знаешь — петь войну. Ты кто и чей?

Сын Ламаха

Кто я?

Тригей

Да, ты, свидетель Зевс!

Сын Ламаха

Сын Ламаха.

Тригей

Ага! Ага! Не удивительно вовсе мне слышать, что ты — порожденье Ламахов-мамахов, всяких ломальщиков, головоломов. Уйди! Твои для копьеносцев песенки. А где еще тут чадо Клеонимово?

(Другому мальчику.)

Останься здесь и спой нам! Знаю, про войну Не станешь петь, ты — сын отца разумного.

Сын Клеонима

(декламирует)

«Воин Салийский гордится щитом моим. Бросить пришлось мне, С поля бежав, под кустом свой знаменитый доспех».

Тригей

Эй, коротыш, отвечай, про отца ты поешь эту песню?

Сын Клеонима

«Но сохранил я дыханье…»

Тригей

Родителям на поношенье… Войдем же в дом! Уверен я, мой миленький, Того, что нынче пел нам, как бросают щит, Не позабудешь. На отца похож сынок.

Мальчик уходит.

Эксод

Тригей

(хору)

А вы останьтесь на пиру, друзья, забота ваша — Отважно взяться за еду! Набить досыта брюхо! Вгрызайтесь с силой! Раз да раз! Пусть храбро челюсти жуют! Глупцы! Пустяк никчемный — Зубов блестящих белый ряд, когда зубам нет дела.

Хор

Спасибо за советы, друг! Да тут совет не нужен.

Тригей

Довольно голодали вы. Хватайтесь за зайчину! Случается не каждый день, Чтоб без хозяев пироги по улицам гуляли. Кусайте смело! А не то раскаетесь, да поздно!

Хор

Час настал благоречья! Настала пора проводить нам невесту из дома И поднять огненосные факелы ввысь, всем народам плясать и смеяться. И с киркой и с сохой возвратиться в поля, в виноградники, на огороды. Поплясав хорошенько, натешившись всласть и Гипербола вытолкав в шею.

Пляшут.

А теперь обратимся с молитвой к богам: Пусть Элладе обилье и милость пошлют, Пусть богато ячмень уродится у нас И хмельное вино и плодятся в садах Грозди сочные смокв. Пусть рожают нам жены детей-крепышей, Пусть сокровища все, что война отняла, К нам вернутся сторицей! И пусть навсегда Мы забудем о блеске железном!

Из дома выходит свадебное шествие во главе с нарядно одетой невестой — Жатвой. Тригей идет ей навстречу.

Тригей

Эй, женка, идем в поля! Красавица, сладко Поспим мы с тобою! Гимен, Гименей, о!

(Обнимает Жатву.)

Хор

Гимен, Гименей, о! Счастливчик, по праву ты Блаженств и утех достиг! Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о!

Тригей

Что делать нам с нею?

Хор

Что делать нам с нею?

Тригей

Сорвем ее спелый плод!

Хор

Сорви ее спелый плод! А мы женишка возьмем, Соседи, и на плечи Со славой подымем! Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о!

Тригей

Живите сытехонько, Уйдя от тревог войны, И смоквы сбирайте! Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о!

Хор

Сучок его прям и тверд, Сладка ее смоква! Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о! За сытый садитесь стол, Пусть льется вино рекой! И пойте: Гимен, Гимен! Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о!

Тригей

Желаю вам счастья всем, Ступайте за мною: ждут Коврижки и сласти!

Хор

Гимен, Гименей, о! Гимен, Гименей, о!

В праздничном шествии актеры и хор покидают орхестру.

Примечания

Время жизни древнегреческого драматурга, «отца комедии» Аристофана (ок. 446 — ок. 385 гг. до н. э.) совпало с событиями, имевшими исключительное значение для его родного города Афин. К середине V в. до н. э. Афины, вышедшие победителем из долголетней войны с персидской монархией, заняли первенствующее положение в Древней Элладе: на внешнеполитической арене они возглавляли коалицию множества мелких государств и островов Эгейского архипелага, во внутренней жизни Афин середина V в. отмечена наибольшей степенью демократизации их государственного устройства и расцветом всех отраслей духовной культуры. Именно в это время на вершине афинского Акрополя (кремля) возводится Парфенон, а в театре Диониса у его подножия ставят свои трагедии Софокл и Еврипид; среди людей, группирующихся вокруг вождя афинской демократии Перикла, мы встречаем наряду с Софоклом историка Геродота, скульптора Фидия, философа Анаксагора.

Между тем внутри Афинского государства зрели силы, которые привели его в последние десятилетия V в. к глубокому кризису, обнажившему все противоречия античной рабовладельческой демократии. Внешним проявлением этого кризиса явилась Пелопоннесская война (431–404 до н. э.), в которой Афины и их союзники столкнулись с другим крупнейшим военно-политическим объединением древнегреческих государств во главе со Спартой. В то время как владельцы ремесленных мастерских и богатые купцы, связанные с морской торговлей, занимали в отношении Спарты непримиримую позицию, настаивая на дальнейшем расширении афинской экспансии на море, аттические[1] землевладельцы, страдавшие от опустошительных набегов спартанцев, все больше тяготились продолжающейся войной и склонялись к необходимости заключить мир.

Другой узел противоречий возник в духовной сфере. Афинская демократия, выросшая из родовой общины, сохраняла в своем мировоззрении достаточную долю консерватизма; в частности, непременным условием своего сохранения она считала традиционную веру в богов, покровительствующих государству, и следование вековым, установленным предками моральным нормам. Однако сама общественная практика демократического государственного строя каждодневно заставляла афинян самостоятельно решать вопросы и насущной политики, и индивидуального поведения человека; поэтому дедовские заветы и наставления подвергались весьма основательной критике в деятельности не только так называемых софистов — странствующих учителей мудрости, — но и во многом не согласного с ними афинского философа Сократа.

В обсуждении как злободневных политических вопросов, так и актуальных идеологических проблем далеко не последняя роль принадлежала в Афинах драматическим поэтам, и особенно тем из них, кто чувствовал в себе достаточные силы, чтобы принимать участие в состязаниях комедиографов. По самому своему происхождению древняя аттическая комедия («аттической» ее называют потому, что она возникла и развивалась в Аттике, «древней» — чтобы отличить от более поздней комедии IV–III вв. до н. э.) являлась жанром сугубо народным, объединившим в себе фольклорную обличительную песню, посрамление, издевку со столь же исконно народной балаганной сценкой, шутовским фарсом, до сих пор живущим в театре Петрушки и цирковой клоунаде.

В середине восьмидесятых годов V в. до н. э. после победы, одержанной при Марафоне крестьянским ополчением тяжеловооруженных воинов — гоплитов, аттическая комедия получила доступ на государственные празднества Великих Дионисий, но только к середине этого столетия оформилась как литературный жанр, подчиняющийся своим художественным нормам. Расцвета древняя комедия достигла как раз в период Пелопоннесской войны, и нам известны несколько десятков поэтов, способствовавших этому расцвету; и хотя сохранившиеся целиком одиннадцать комедий Аристофана (примерно четвертая часть его творческого наследия) являются для нас единственным образцом этого жанра, по ним вполне можно судить о его характере в целом.

Наиболее примечательной чертой творчества Аристофана являлся его гражданский пафос, сознательная общественно-политическая направленность. Выступая от имени аттического крестьянства, составлявшего едва ли не большинство населения в Древних Афинах, Аристофан обрушивал резкую критику на зачинщиков войны, ввергающих в нее ради собственной выгоды греческие государства (комедии «Ахарняне», «Мир», «Лисистрата»). Одновременно он ставил вопрос о судьбах афинской демократии: принимая те ее завоевания, которые способствовали возвышению и процветанию Афин, поэт беспощадно обличал ее лицемерных «вождей», хитрых и алчных демагогов, использующих в корыстных, низменных целях доверие народа («Всадники», «Осы»), Необычайно смелый в критике общественных явлений, «искажающих» демократические принципы, Аристофан не мог, однако, предложить каких-либо реальных средств борьбы с этими «искажениями», видя спасение в исторически несбыточном возврате к временам расцвета «крестьянской демократии» первых десятилетий V в. Отсюда в его творчестве тема социальной утопии, широко представленная в «Птицах» и в последних из созданных им комедий — «Богатство», «Женщины в народном собрании». Не оставался Аристофан в стороне и от идейных и эстетических проблем современности — в комедии «Облака» в лице Сократа он высмеивал модные философские учения, комедия «Лягушки» представляла собой развернутую критику идейных установок и художественных приемов Еврипида.

Открыто тенденциозная, плакатная в своем обличительном пафосе комедия Аристофана использовала в то же время все богатство красок, которые предоставляла в распоряжение художника фольклорная традиция, прошедшая через руки большого мастера. Сказочный сюжет, гротескный сдвиг во времени и пространстве становился средством для раскрытия остросовременной проблематики; фольклорный типаж «хвастуна», «дурака», «мудреца-шарлатана» неожиданно наделялся портретными чертами хорошо известного всем афинянам политического деятеля, поэта, философа, и на основе этих внешне индивидуальных примет создавался обобщенный образ демагога или ученого чудака. Комедия Аристофана не знала границ между реальностью и фантастикой, широко пользуясь гиперболой, материализованной метафорой, приемами народной сказки и притчи.

Исключительно своеобразна также структура древней комедии, в основу которой положено чередование хоровых и речевых партий.

Каждая комедия открывалась прологом — зачастую довольно большой сценой с участием нескольких персонажей, вводящих зрителя в сюжетную ситуацию пьесы. Затем следовал парод — выход хора, состоящего иногда из реальных действующих лиц (всадников, стариков, женщин), но нередко из каких-нибудь фантастических существ, зверей, птиц. Партии хора исполнялись, как правило, поочередно двумя его половинами и состояли из симметричных песен, называемых строфой и антистрофой. Появление хора, активно вмешивающегося в течение действия, придавало ему особенно напряженный характер и приводило к прямому столкновению враждующих персонажей — агону, то есть спору; в нем хор тоже принимал весьма живое участие. Агон, в котором раскрывалась идейная сторона произведения, распадался на две части; в первой ведущее место отводилось стороне, обреченной на поражение, во второй части — будущему победителю.

За агоном следовала парабаса («отступление»), важнейшая партия хора, обращенная непосредственно к зрителям и чаще всего не связанная с сюжетом комедии (отсюда ее название), своеобразное лирическое или публицистическое кредо автора, где поэт рассказывал о себе, о своих будущих замыслах, обсуждал волнующие политические вопросы. Парабаса состояла из двух основных частей.

Первую часть занимал декламационный монолог корифея (предводителя хора); вторая часть открывалась лирической одой («песней») первого полухория, затем шла речитативная эпиррема («присловие») предводителя этого полухория, за ней в строгом метрическом соответствии — антода второго полухория и антэпиррема его предводителя.

Следующие за парабасой речевые сценки балаганного характера (эписодии) обычно не прибавляли чего-либо нового к основному идейному тезису пьесы, а служили иллюстрацией победы, одержанной героем в агоне, или, напротив, компрометировали его достижения, если победа была мнимой.

Комедия завершалась эксодом, финальной песней хора, покидавшего сценическую площадку (орхестру).

Разумеется, описанная вкратце структура древней аттической комедии не являлась неподвижной. Парабаса и агон могли поменяться местами или включать в себя не все составляющие их композиционные элементы; есть комедии и вовсе без агона (например, «Мир»). Эписодии могли занимать весьма значительное место в первой половине пьесы — до агона и даже до выхода хора.

В наиболее цельной с композиционной точки зрения комедии «Лисистрата» эписодии, как и парабаса, включаются в развитие сюжета, делая его динамичным до самых последних сцен. Форма древней комедии, как бы ни была она традиционна, не являлась для поэта препятствием, а целиком подчинялась выявлению его идейного замысла.

Примечательной чертой древней аттической комедии, как и всей древнегреческой драмы, была ее постановка на общегосударственных празднествах в порядке художественного состязания между авторами, число которых в разное время колебалось от трех до пяти. Бесспорным победителем считался, естественно, поэт, занявший первое место; достаточно почетным, особенно для начинающего драматурга, был и второй приз. Третья премия при трех соревнующихся была равносильна провалу.

Драматические состязания происходили в Афинах в театре Диониса дважды в год: они входили в программу Великих Дионисий (конец марта — начало апреля), справлявшихся особенно торжественно при участии многочисленных гостей из союзных городов, и Ленеев (конец января — начало февраля), носивших более скромный характер.

В. Ярхо

В комедиях Аристофана, неразрывно связанных с породившей их эпохой, полных намеков на современные события и выпадов против разных политических деятелей и поэтов, многое стало непонятно без соответствующего комментария людям последующих поколений, и потому попытки играть их на сцене редки.

Наибольшее внимание русского театра привлекала «Лисистрата» с ее вечной темой мира и осуждения войны.

Из дореволюционных постановок Аристофана следует упомянуть постановку «Лисистраты» в Саратовском театре в 1910 г. в бенефис помощника режиссера Петровского. В том же году «Лисистрата» под названием «Афинянка Лизистрата» была сыграна в Киевском театре Соловцова. Пьеса была с большим вкусом поставлена известным режиссером Н. А. Поповым, но из-за слабой игры актеров спектакль успеха не имел. В роли Лисистраты выступала актриса А. А. Пасхалова.

История советских постановок Аристофана открывается в 1918 г. «Лисистратой» в Театре-студии имени В. Комиссаржевской. Режиссеры Ф. Ф. Комиссаржевский и В. Г. Сахновский, взяв за основу античные фрески, мастерски создали насмешливый фарс с яркими гротескными сценками. Однако спектакль получился несколько стилизованным, камерным, он не подымался до истинного пафоса и суживал проблематику древней комедии.

В 1923 г. Вл. И. Немирович-Данченко (помощник режиссера Н. Д. Баратов) поставил «Лисистрату» в Музыкальной студии МХАТа, вписав блестящую страницу в историю советского театра. Привлеченный антивоенной идеей произведения, радостным мироощущением Аристофана, он создал живой современный спектакль, сохранив глубину мысли и правдивость чувств древней комедии. Немирович-Данченко отказался от всякой стилизации и реконструкции античного театра. Он подчеркивал свое стремление говорить со сцены только правду, но правду не в натуралистической ее сущности, а в красоте яркого обобщения.

Успеху спектакля во многом способствовало блестящее новаторское оформление тогда еще молодого художника И. М. Рабиновича. Сцена была освобождена от кулис, задников и представляла собой вращающийся круг. Легкие стройные белые колонны в сочетании с белыми лестницами и площадками на фоне ярко-синего неба создавали обобщенный образ Греции. При каждом повороте сцены группа колонн выглядела по-иному и давала новые возможности для построения мизансцен. Не было никакой смены декораций, не опускался занавес, актеры выходили из люка.

Главным действующим лицом в спектакле была толпа — то народ, то хор. Не заслоняя отдельных актеров, игравших главные роли, толпа и хор как бы воплощали в себе аристофановскую эпоху. Благодаря блестящему режиссерскому решению этот спектакль имел большое принципиальное значение для развития советского театра, хотя критика и отмечала отдельные недостатки (плохой перевод Д. Смолина, не вполне удачную музыку Р. Глиэра, неровную игру некоторых актеров).

Через год, в 1924 г., С. Э. Радлов, как бы полемизируя с Немировичем-Данченко, дал в Ленинградском Малом академическом театре совсем иное решение той же комедии. Большой знаток античного театра, Радлов попытался реконструировать его в своем спектакле и таким образом восстановить истинный дух аристофановской комедии. В постановке сочетались элементы народного балагана, цирка, оперетты. Музыка H. М. Стрельникова, выдержанная в героическом, лирическом и юмористическом тоне, отвечала стилю спектакля. С блеском исполняла роль Лисистраты В. Р. Стрешнева. Но включение переводчиком А. Пиотровским в текст «Лисистраты» отдельных сцен из других комедий Аристофана — «Ахарняне», «Мир», «Осы» — нарушало стройность сюжета, прерывало основное действие пьесы, вызывая подчас недоумение зрителей.

В 1941 г. на сцене Театра Ленсовета шел «Бабий бунт», вольная композиция Д. Смолина из разных комедий Аристофана. Основная тема была взята из «Лисистраты», отдельные мотивы из «Ос», «Женщин на празднике Фесмофорий», «Птиц» и «Женщин в народном собрании». Главной героиней стала не Лисистрата, а Праксагора (из «Женщин в народном собрании»). В композиции, лишенной общей идеи, было много противоречий и неувязок в действии. Мысли Аристофана преподносились зрителям в искаженном виде, характеры действующих лиц были произвольно изменены. Все это определило полную неудачу постановки, которую не смогла спасти хорошая игра таких актеров, как К. М. Половикова и Н. В. Чистяков.

В 1960 г. «Лисистрата» была поставлена в Рижском театре русской драмы (постановщик В. М. Балюна). И на сей раз задача театра усложнилась введением в пьесу фрагментов из других комедий Аристофана.

В 1965 г. на гастролях Афинского художественного театра в Москве были показаны «Птицы» в постановке выдающегося греческого режиссера Каролоса Куна. Оставаясь глубоко современным художником, К. Кун сохранил все элементы аристофановской комедии, веселые пляски, пение, сценические трюки. Ему удалось передать свободное мироощущение древнего поэта, его протестующий пафос и иронию. Актеры играли так, словно спектакль шел не в закрытом помещении современного театра, а на афинской площади. Особенно большая удача Куна — изображение хора полуптиц-полулюдей, этого «птичьего» царства, которое жило на сцене настоящей жизнью.

В 1977 г. Афинский национальный театр привез на гастроли в Москву «Всадников» в постановке Алексиса Соломоса. В этом ярком спектакле была прекрасно решена сложная проблема партии хора (хореограф Дорас Цацис-Химеониди, хормейстер Элли Николаиди). Артисты хора выступали в оригинальных костюмах, создавая иллюзию скачущих на коне всадников. Их безупречная пластичность, владение искусством декламации и пения принесли «Всадникам» успех.

Ч. Подземская