© Антон Соя, 2016

© ООО «РОСМЭН», 2016

Ночь-княжна, ночь нежна, ночь нам всем так нужна, чтобы спать-отдыхать, чтобы сны наблюдать», – написал когда-то бриллиантовый певец Серебряного века поэт Альберт Вампиров, и нам с ним трудно будет не согласиться.

Поговорим о снах, читатель? Сны – это навь. И навь нам часто интереснее яви. Особенно когда явь серая, а навь цветная. Люди очень любят спать, любят свои сны. Только вот кошмары почему-то никто не любит. Удивительное дело. Столько любителей посмотреть фильмы ужасов, столько разновидностей хоррора востребовано миллионами людей, особенно молодых; все так рвутся получить выброс адреналина в кровь и с удовольствием погрузиться в чужие кошмары, а вот свои кошмары предпочитают обходить стороной. А если уж что-то страшное все-таки начинает сниться, то любитель фильмов-катастроф, слэшеров и мистических триллеров вряд ли захочет досмотреть шедевр собственного подсознания до конца, а, наоборот, тут же судорожно начнет пытаться проснуться, вынырнуть как можно скорее из липких объятий темноты в явь, пусть даже самую серую из всех возможных.

А вот всегда ли это удается и не ведет ли подобное пробуждение в еще более страшный сон или, не дай бог, в еще более кошмарную реальность – это вопрос для отдельного изучения.

Сергей Михайлов за свои шестнадцать лет никогда еще не видел страшных снов. Хотя, может, они и снились ему, но к моменту пробуждения всегда напрочь забывались. Поэтому вставал Серега обычно в прекрасном, бодром настроении, да и вообще он был человеком легким, идущим по жизни весело, с большим зарядом оптимизма. Несмотря на слякотную осень, не балующую питерцев светом и витаминами, настроение сегодня у Сергея перед сном было прекрасное. Они с лучшим корешем-одноклассником Федди затеяли вечерний рэп-баттл во «Вконтакте», затянувшийся далеко за полночь. Чудеса ритмичной речовки лились водопадом на виртуальные странички, и друзья-рэперы были готовы веселить друг друга до утра. Но когда отец в третий раз с угрюмым лицом заглянул в спальню Сергея и молча постучал себе толстым пальцем по седому виску, парень решил не гневить судьбу. Поставив айфон на зарядку, он забрался в постель и уткнулся носом в мягкую пуховую подушку. Ссориться с отцом сейчас совсем не имело резона, еще, не дай бог, передумает отпускать его на осенние каникулы в Париж с Федди. И так мама каждый день истерит по этому поводу, считает, что мальчишки еще не доросли до самостоятельных поездок. Тем более в Европу, где сейчас совсем не спокойно. Но у него с отцом договор. Сергей обещал ему летом поступить в Военно-медицинскую академию. Пойти по стопам, так сказать. Не очень хочется в казарму, но до лета далеко, а до каникул и Парижа рукой подать. Париж, конечно, не Нью-Йорк. Даже интересно, что рэп там читают арабы и на французском. Уж они-то с Федди там оторвутся по полной программе. Жаль, Таньку с ними не отпустят. Она, конечно, тоже хороша. Психопатка! Устроила им с Федди сегодня цыганочку с выходом на ровном месте. Из-за какой-то страшной дуры в магазине. Уже и приколоться нельзя над всякими уродами, что ли? Ответа на свой риторический вопрос Сергей не дождался, потому что заснул беспечным сном молодого человека, не обремененного совестью, интеллектом и памятью.

Меж тем унылая осенняя погода за окном решила неожиданно сменить формат. Редкий дождик, монотонно барабанящий по подоконникам нагоняющие сон песни, резко прекратился. Серые тучки разбежались, словно увидев нечто страшное, и оказалось, что на небе по-прежнему рассыпаны соляные крупинки звезд и даже висит полная грусти дева-луна. Ее слабенький мертвенный свет заполнил до краев колодец двора дома Сергея, который крепко спал и ничего этого не видел.

Зато в полумраке комнаты Сергей четко видел Таньку Курпатову. Она сидела на его кровати, игриво улыбалась ему, и ее пухленькие, розовые, чуть потрескавшиеся губы призывно тянулись к его лицу.

Давно бы так», – подумал Сергей и, позабыв о том, как нехорошо он поступает по отношению к лучшему другу Федди, поспешил поцеловать Таньку. Но вот какая незадача. Как только их губы соприкоснулись, ее прекрасное лицо раздулось, словно футбольный мяч, и покрылось угрями, а синие глаза почернели и уменьшились, превратившись в злобные маковые зернышки. Губы Тани, те самые пухлые губы, которыми он бредил весь прошедший год, еще секунду назад такие желанные, мгновенно растянулись в огромный жабий рот и обросли гадостными волдырями сверху и снизу.

Сергей в ужасе отпрянул от Таньки, превратившейся в мерзкую жабу, но на его губах и языке остался гореть смрадный вкус жабьего поцелуя.

– Фу, фу, блин, фу. – Сергей попытался рукой вытереть рот, но руки его совершено не слушались. Он вообще не почувствовал рук, словно их у него никогда и не было. А Танькино жабье лицо все продолжало и продолжало раздуваться перед его испуганными глазами. Теперь это был уже не мяч, а зеленый блестящий воздушный шар, ухмыляющийся кривозубым ртом, источающим болотное зловоние.

«Елки, я же сплю!» – мелькнула спасительная мысль. Обрадованный Сергей тут же попытался проснуться и открыть глаза, чтобы навсегда попрощаться с этим кошмаром. Но глаза не открылись. Тогда он попытался закрыть глаза во сне, чтобы хотя бы не видеть эту отвратительную рожу, с которой только что по ошибке поцеловался. Но широко раскрытые глаза во сне закрываться отказались. Мало того – не поворачивалась шея, не двигались словно уехавшие куда-то далеко-далеко ноги. Ни один мускул его молодого тренированного тела совершенно не хотел его слушаться. Холодный пот ужаса скудным ручейком пробежал по спине парня, но он его не почувствовал. Огромный зеленый шар, в который превратилась Курпатова, лопнул с легким хлопком и растворился в ночной темноте. Смертельно испугаться Михайлов не успел только потому, что мысли в его голове застыли, словно их залили моментально твердеющим пластиком. Затем спортивное тело подростка съежилось, скукожилось, уменьшилось в пропорциях в сотню раз и исчезло под одеялом, накрытое модными трусами с широкой резинкой со зловещей надписью: «NEXT». Тело Сергея (а точнее сказать, тельце) затвердело пластмассой, на местах коленей, локтей, плеч и шеи появились шарниры, русый ежик волос сменился жесткой щетиной, а на целлулоидном лице скривилась нелепая, навсегда застывшая растерянная улыбка. И только засыпающий огонек души в раскрытых в глупом удивлении серых глазах новоиспеченной куклы еще пару секунд светился сине-желтым ужасом кухонного газового цветка.

Как только последний лучик души в глазах куклы Сергея потух, из-под его кровати разом выскочили три противные жирные крысы с мокрыми носами, дрожащими от нетерпения усами и длинными хвостами. Крысы, мерзко попискивая и толкаясь, вскарабкались на высокую подростковую кровать и ловко забрались под одеяло. Вскоре одна из них вылезла обратно, аккуратно держа в зубах голое бездыханное кукольное тельце со всеми микроскопическими анатомическими подробностями. Спрыгнув на пол, крыса положила куклу на ковер и дождалась запутавшихся в пододеяльнике подельников. Втроем они радостно пропищали над телом незадачливого рэпера какое-то подобие торжественной крысиной песни. Затем синхронно повернулись к нему толстыми серыми попами, ловко обхватили куклу хвостами и, как заправские грузчики, закинули ее себе на спины. После чего крысы-похитители скрылись под кроватью. Айфон на зарядке натужно пискнул, получив очередной лайк в Инстаграмме за фотку вчерашнего лягушачьего дождя. Небо за окном снова подернулось клочковатыми тучами, мертвенный свет в колодце угас, комната погрузилась в темноту. По подоконникам стал отбивать свои бесконечно грустные телеграммы промозглый осенний дождь. Совершенно обычный дождь. Не то что вчера.

– Смотрите, какие они прикольные! Я такие клевые BJD[1] раньше только в Интернете видела. Это же корейские авторские шарнирные куклы?!

Шестнадцатилетняя умница и красавица Таня Курпатова превратилась в маленькую девочку, как только вошла в этот новенький, пахнущий свежим ремонтом магазин на замшелой и зябкой Зверинской улице. Той самой улице, что начинается от Петербургского зоосада, из которого век назад сбежал плотоядный крокодил. Знаете это место?

Таня возвращалась домой из школы со своим парнем Федей Лавровым (он же Федди) и его лучшим другом Сергеем Михайловым, когда ее взгляд вдруг упал на свежеокрашенную вывеску: «Живые куклы». Изысканные буквы вывески причудливо переплетались между собой, словно цветочные стебли в поле. В отличие от своих шумных спутников, которые, как всегда, сочиняли на ходу новый «рэпак», то и дело плевались, ржали через слово и энергично махали руками, Таня знала, что эта стильная вывеска сделана под старину и копирует стиль под названием модерн, или ар-нуво. В этом фантастическом стиле с его разнообразными цветочными орнаментами, сказочными барельефами, нарядными мозаиками и волшебными витражами проектировали дома в начале двадцатого столетия, как будто пытаясь зримо передать болезненную красоту фантазий писателей и поэтов Серебряного века. В Петербурге таких домов больше всего стоит на Петроградке, где еще сохранился причудливый и загадочный образ таинственного острова эпохи декаданса, выстоявшего в туманном и мрачном хаосе современного мегаполиса.

О том, что магазин совершенно новый, кричали пустые, еще пока не оформленные витрины, оригинально украшенные зеркалами изнутри, – видимо, чтобы прохожие, заглянув в них, лишний раз могли полюбоваться собственными физиономиями и задуматься над тем, а не издеваются ли над ними хозяева магазина с названием «Живые куклы». С другой стороны, кто же из прохожих задумывается, глядя в витрины магазинов, пусть даже и зеркальные? Вот и Таня с провожатыми ни о чем таком не задумались.

– Хочу, хочу, хочу! – немедленно запросилась в магазин импульсивная красавица, а галантные кавалеры, не став ей перечить, потащились следом, не прекращая нести свою рэп-околесицу. Тяжелые двери магазина распахнулись, и от дивного зрелища у Тани перехватило дыхание.

Это был магазин ее мечты. Попасть бы ей в такой лет десять назад! Словно шестилетняя девочка, открыв рот, вытаращив глаза и даже то и дело хлопая в ладоши, Таня перебегала от одного стеллажа к другому На полках до самого потолка сидели и стояли самые невообразимые игрушки всех цветов и размеров. На мозаичном полу разместились огромные корзины, доверху заполненные фабричными куклами всех кукольных фабрик мира. Вокруг круглых хрустальных люстр в двух залах магазина парили подвешенные под потолком игрушечные самолеты, дирижабли, вертолеты, бумажные драконы и пластмассовые птеродактили. На полу по игрушечным рельсам гонялись друг за дружкой игрушечные поезда с настоящими паровозами, дымящими, как заядлые курильщики.

Оловянная армия Наполеона наступала на резиновых индейцев, на помощь к которым спешили нарядные роботы, мигающие лампочками, как цветомузыка на дискотеке восьмидесятых годов. Но самые интересные персонажи сидели на стеллажах. Мишки Тедди, всех размеров и расцветок, хитрые зайцы в цилиндрах, смешные лягушата, вытаращившие восторженные глаза, мягкие милашки слоны необыкновенной красоты… И при этом в магазине, кроме Тани с друзьями, больше никого и не было. Только чудесные игрушки, которые так и просили, чтобы Таня их потискала. Что она с удовольствием и проделала, сняв с высокой полки большого бурого плюшевого франта Тедди в шляпе-котелке и галстуке-бабочке.

– Ми-ми-мишка? – едва сдерживая снисходительный смех, спросил у счастливой Тани Федди, все это время увлеченно наблюдавший за превращением своей одноклассницы в маленькую девочку.

– Ми-ми-мишечка! – Таня поцеловала медведя в черный нос. – Может, купить его? А, Федь?

– Ты чего тупишь? Ценник не видела? Твой ми-ми-мишка как айфон стоит! Лучше сама такого сваляй. Это же хенд-мейд, – вступил в разговор Сергей, отлично разбирающийся во всех бытовых вопросах.

– Их не валяют, а шьют. И у меня никогда так круто не получится, – загрустила Таня.

– Давай лучше «себяшку» сделаем, – предложил Федди и достал айфон.

– Эй, детишки! Здесь нельзя делать ваши селфи-шмелфи! Здесь вообще нельзя ничего фотографировать. Это авторские игрушки, созданные своими руками, каждая в единственном экземпляре, – неожиданно громко и грозно прозвучал в пустом магазине низкий бархатистый женский голос.

Ребята обернулись и увидели справа от входа широкий прилавок с кассой, а за ним крупную яркую даму. И как это они ее сразу не заметили? С первого взгляда становилось понятно, что это не какая-то рядовая продавщица, а настоящая хозяйка магазина. «Знойная женщина – мечта поэта» стояла, тяжело упираясь в прилавок толстыми руками, пальцы на которых ослепительно лучились камнями мощных перстней, и плотоядно улыбалась, глядя на ребят пронизывающими зелеными глазами. Ее облик гармонично дополняли черное платье, такое же бархатное, как ее голос, огромная брошь на груди в виде золотого паука с кровавым рубиновым животом и алая роза в высокой двухэтажной прическе-хале. Очень красивое лицо, то ли цыганское, то ли испанское, слегка портили хищный мясистый нос и весьма заметные тонкие черные усики под ним.

«Кармен на пенсии», – тут же окрестил ее про себя Федди.

– Ой, извините нас, пожалуйста. Мы вас не заметили и не знали, что тут нельзя фотографироваться. Нам просто очень понравились ваши куклы, – попыталась разрядить обстановку вежливая Таня.

– Понравились? Надо же, – издевательски удивилась важная дама. – Эти куклы очень-очень дорогие. Не для всякой шантрапы.

– Ну, это мы уже поняли. – На щеках у Федди появились ямочки от ехидной улыбки, не предвещающей собеседнику ничего хорошего. – А резиновая Зина у вас есть?

– У нас есть все. Покопайтесь в корзинах, – отмахнулась от шутника «Кармен». У нее было дело гораздо интересней, чем разговоры с безденежными школьниками. На широком дубовом прилавке она раскладывала карты Таро. Не виртуальные на экране планшета, а старые, засаленные, но очень красивые карты с замысловатыми страшными картинками.

– Нет, я точно знаю, – подмигнул Федди Сергею, – резиновой Зины у вас нет.

– Что еще за резиновая Зина? – снизошла до него «Кармен», не отрывая задумчивого взгляда от карты в своей ладони, с которой на нее в ослепительной улыбке скалила кривые острые зубы голова средневекового шута в красном капюшоне с тремя бубенчиками.

Федди, заговорщицки переглянувшись с Сергеем, выкинул вперед по очереди три пальца на правой руке. Увидев знакомый знак товарища, Сергей поднес кулак ко рту и начал выдавать жирный басовый битбоксерский ритм. А Федди, махая руками в такт, начал читку:

– Резиновой Зины у меня нет, а вот резиновая дубинка для горе-остряков и несмешных шутов найдется, – разозлилась «Кармен», смешала карты на столе и действительно достала из-под прилавка резиновую полицейскую дубинку.

– Простите их! Они просто глупые. И рэперы к тому же, – принялась извиняться Таня, все еще не потерявшая надежды наладить с хозяйкой контакт. – У вас такой классный магазин. Я бы здесь жила. Ой, а что это за стеллаж у вас за спиной?! Неужели это BJD?

– Можно и так их называть, – усмехнулась хозяйка магазина. – Хочешь посмотреть поближе? Подходи, не стесняйся. Это вотчина моего цветочка. Сейчас я ее позову. Розочка, выйди, покажи девочке свои куклы! А то совсем завянешь без света в подсобке.

И хозяйка вновь полностью погрузилась в таинственный расклад карт Таро, моментально забыв о существовании двух наглых рэперов и их любопытной подруги.

Когда из подсобки вышла на свет Розочка, первым желанием Тани было бежать из магазина без оглядки. И даже не потому, что «цветочком» Роза оказалась на редкость безобразным, хоть и не без этого, конечно. Но все же Роза выглядела скорее ужасно странной, чем уродливой. Представьте себе трехлетнюю девочку, веселую пухляшку, но распухшую до размеров тридцатилетней толстой дамы. Матовую бледность рыхлого лица подчеркивало черное каре, смотрящееся париком над ниточками бровей, маленькими глазами-щелочками, жирно подведенными черным, обвисшими щеками и змеиным безгубым ртом. Вообразите себе взрослую даму в лопающемся на боках кружевном черном платье, но сохранившую при этом детские манеры в движениях и мимике. Так вот, вовсе не это в первый момент так напугало старшеклассницу Таню, а всего лишь серая облезлая крыса с мокрым носом и глазами-бусинками, которую Роза нежно держала на руках.

Конечно, Таня и раньше сталкивалась с людьми, содержащими крыс в качестве домашних питомцев. Но это были небольшие декоративные белые или голые крыски с умными глазами. А на руках у странной девушки сидел настоящий полуметровый монстр с торчащими из пасти клыками и горящими злобой глазами. Хвост крысы, словно толстый розовый дождевой червь, обвивал руку хозяйки. Так, во всяком случае, показалось Тане. Пытаясь подавить страх и отвращение, она не спешила подходить к прилавку, даже ради вожделенных шарнирных кукол.

– Это не магазин, а какой-то цирк уродов. Давай свалим отсюда поскорее, – услышала Таня шепот Федди, приобнявшего ее сзади за плечи.

Роза, будто услышав парня, состроила обиженную гримасу, опустила крысу под прилавок и сказала плаксивым тоненьким голосом:

– Чего замерли? Не бойтесь, я не кусаюсь. Идите сюда скорее, я покажу вам своих деточек.

И она стала снимать кукол с полок и ставить их на прилавок. Это были удивительные куклы. Таких красивых лиц Таня не видела даже на корейских и японских сайтах BJD, где дневала и ночевала пять лет назад. Видимо, за это время азиатские производители игрушек шагнули далеко вперед. На сайтах красовались целлулоидные мальчики и девочки с идеальными кукольными пропорциями и огромными глазами. На прилавке же перед Таней толпились совершенно нормальные мальчишки и девчонки, худенькие и толстенькие, спортивные и сутулые, сделанные настолько мастерски, что, казалось, в них живое все – от ресничек и веснушек до ногтей на ногах. Если бы не глупые взгляды застывших глаз, пластмассовая оболочка и заметные шарниры, можно было бы засомневаться, а куклы ли это? Нет, все-таки куклы. Таня завороженно смотрела на маленький народец в разноцветных нелепых одеждах, торжественно расставляемый по прилавку Розой. Даже рэперы заинтересованно засопели над Таниной головой, разглядывая необыкновенных кукол.

– А почему на них такие дурацкие тряпки? Они панки? Бомжи? Или, может, клоуны? А если так, то почему у них тогда «причи» обычные? А?

– Сереж, чего ты к девушке пристал? – заступилась за Розу Таня. – Она же их не делает. Это фабричная одежда, другую нужно в Интернете на специализированных сайтах заказывать.

– Поня-а-тно, – протянул Сергей. – Кругом обман и замануха. Вытягивают гадские капиталисты денежки из карманов глупых девочек.

– Не-а, – весело сказала Роза, непосредственно почесав курносую кнопку носа, – это я сама им шью одежду, своим деточкам. Там в подсобке и шью. Я – модельер.

– Вот клево, настоящий модельер, – обрадовался Сергей. – Сшей тогда нашему Федди сценический костюм. Только рукава подлиннее сделай, как на смирительной рубашке, чтобы за спиной можно было завязывать.

Парни весело загоготали, «Кармен» приподняла одну бровь и сердито взглянула на них, а у Розы от удивления распахнулся рот. По избороздившим ее узкий лоб морщинам было понятно, что она напряженно обдумывает предложение Сергея.

– Мы теперь вообще только у тебя будем одежду шить, – решил, несмотря на Танины тычки кулаком в бок, доработать тему Сергей, – мне вот жабо нужно. Сошьешь мне жабо? Жабо!

Таня густо покраснела. Ей было ужасно стыдно за одноклассника, издевающегося над явно слабоумной дочкой хозяйки магазина. Какой же он все-таки козел! Как хорошо, что год назад она предпочла ему Федю. Но, слава богу, ни Роза, ни ее грозная мать, похоже, не уловили прямого хамства в словах Сергея. Рот у Розы открылся еще шире, а с губы свесилась тонкая клейкая струйка слюны.

– Нет. Вам я пока одежду шить не буду. Вы еще слишком большие, – наконец промямлила Роза. – Извините, пожалуйста. Нужно подождать.

– Ага, – обрадовался Сергей, – придем, когда измельчаем! Точно, Федди?

– Точно-точно. – Хозяйка подняла голову от карт. В ее черных глазах разгорались красные угли ярости. – Сошьем тебе жабо, паршивец. Мельчать-то тебе, правда, уже некуда. Мой цветочек не понимает твоих насмешек, и ты не сможешь ранить ее нежное сердце, как ни старайся. А с меня уже довольно, так что валите из моего магазина раз и навсегда, чтобы духу вашего тут не было! Валите, пока я добрая!

Но даже ее грозный вид и крик не смогли остановить зарвавшегося подростка. Слишком сильно он разогнался, чтобы не нахамить злобной тетке напоследок по-своему, фирменно, по-рэперски:

– Слышь, а ты чего такая дерзкая?

И в ту же секунду незадачливая троица мгновенно оказалась на Зверинской улице перед массивными дверями магазина под вяло моросящим питерским дождем.

– Слышь, а ты чего такая мерзкая? – спросил Сергей у закрытых дверей, не успев осмыслить произошедшего.

Но никто не засмеялся.

– Я не понял, – сказал ошарашенный Федя, смешно хлопая глазами, – она что, как-то выкинула нас из магазина?

– Да ты че, Фед? Мы сами сдернули, – уверенно сказал довольный собой Сергей. – А круто я дебилку троллил? Жабо, сшей мне жабо… Я, кстати, знаю, кому в этом цирке уродов самое место, – нашей долбанутой Вики.

Тут до сих пор молчавшую, красную и мелко трясущуюся Таню просто прорвало диким криком:

– Дебилку? Да это вы дебилы со своим Тимати! Видеть вас больше не хочу. Это были куклы моей мечты. А ты! – Она обернулась к Сергею. – Ты просто жалкое ничтожество! Он крутой, надо же! Поиздевался над больной, убогой теткой!

Герой! В «Камеди Клаб» его теперь возьмут! Ненавижу вас! И не звони мне больше, Федди! Феееее-еддибил!

Таня повернулась к притихшим рэперам спиной и быстро побежала домой по Зверинской улице по направлению к зоопарку. На ее раскрасневшемся лице слезы обиды мешались с дождевыми каплями.

И тут над Петроградским островом пошел дождь из лягушек.

Сначала небо внезапно потемнело, а потом на Петроградку обрушился ливень. Осадками петербургских островитян не удивишь. Но даже самые старые аборигены такого странного дождя припомнить не смогли бы, сколько ни старались. Вместе с водой на город обрушились тысячи мелких амфибий, в просторечии называемых лягушками. Они гулко шлепались холодными зелеными телами на асфальт, крыши домов, автомобили, шмякались на облетающие деревья и пестрые зонты, пружиня от них, как от батутов. Сыпались прямо на головы изумленных зевак, не успевших спрятаться под зонтами и козырьками магазинов. Три минуты мощного лягушачьего водопада, три минуты зеленой бомбежки, три минуты атмосферного безумия – и дождя как не бывало. Небо стало светлеть, проявляться, как фотобумага в реактиве, и на нем показалась небывалая тройная радуга, соединившая Петроградку с Васильевским островом. Вместе с радугой выкатилось осеннее солнце, бледное настолько, будто это его, а не небо только что стошнило лягушками. Люди радостно выбежали из убежищ, сложили зонты, вдоволь нащелкали на телефоны яркие дуги радуг и груды лягушачьих трупов, смытые ливнем на обочины и в дождевые коллекторы, и снова как ни в чем не бывало заспешили по своим делам, не обращая больше внимания на жертв таинственной небесной батрахомиомахии[2]. Мало ли что падает с неба, главное, чтобы не бомбы.

В дикие Средние века сие событие записали бы либо в дурные предзнаменования, либо в кары небесные. Обязательно нашли бы ведьму, виновную в случившемся (то есть она просто под пытками взяла бы на себя вину за не предусмотренные Господом атмосферные осадки), и торжественно сожгли бы ее на главной площади на радость горожанам. Но Питера в Средневековье еще не было. На болоте, которое находилось в устье реки Невы, жили только лягушки, гадюки да гигантские комары. Ну и еще, конечно, здесь обитали ведьмы, которых никто не смел трогать. Легенды утверждают, что в том болоте стоял стольный град Серпентиум.

Много кто слышал про него и в шведском городке Ниене, и в соседнем Новгороде, но никто своими глазами не видел, а если и видел, то оттуда живым не возвращался. А мертвому-то кто поверит? Так что на всякий случай обходили путники и охотники новгородские, кривичские, карельские да ингерманландские страшное болото за версту и плевали трижды через плечо в его сторону. Лишь случайно заблудившийся бедняга и мог сюда попасть, чтобы сгинуть ни за грош в местных трясинах и топях… Однако, похоже, мы с вами сильно отвлеклись от лягушачьего дождя.

Конечно, сейчас каждому дураку с Интернетом из шести миллионов ныне проживающих на месте страшного болота известно, что подобные лягушачьи дожди периодически случаются в разных точках земного шара и в их природе нет ничего мистического. Просто подхватил смерч невезучих лягушек с некоего болота, поносил в атмосфере да и выплюнул над Петроградской стороной города на Неве. Только и всего.

Но одного человека на острове, щуплую девочку лет пятнадцати на вид, в данный момент это объяснение категорически не устраивало. Одетая во все черное – пальтишко, длинную юбку и тяжелые гриндерсы, словно в трауре по погибшим лягушкам, – она перебегала с улицы на улицу и, склоняясь над грудами холодных существ, пыталась найти выживших. Поднимала скользких лягушек маленькими руками в перчатках без пальцев, дышала на них черногубым ртом и приговаривала:

– Ну давай, лягушечка, оживай. Ты же можешь. Выходи из анабиоза, просыпайся.

Синие огромные глаза девочки при этом были полны слез. Она одна на всем острове искренне жалела упавших с неба существ. Звали эту странную невысокую девочку с иссиня-черными волосами Вики.

Вернее, звали ее конечно же Викторией, но об этом громком, победоносном имени все уже давно забыли. И родители, и друзья, и одноклассники, и даже сдавшиеся к выпускному классу учителя теперь звали упрямую девочку Вики, и никак иначе. Вики, как вы уже могли догадаться, очень любила животных. В квартире девочки жили-поживали разные твари. В террариуме в ее комнате важно ползали гигантские улитки-ахатины и лениво шевелили усами мадагаскарские тараканы. Скучала в высокой клетке молодая ворона Карма, которую Вики подобрала весной на улице у подъезда, а на уютной кухне около любимого блюдца терпеливо ждала возвращения хозяйки отважная одноглазая кошка Мотя.

Про нее придется рассказать подробнее. Два года назад в такой же сырой и ветреный осенний день Вики, возвращаясь из школы, увидела у себя на лестничной площадке страшную картину: тощая дворовая кошка не на жизнь, а на смерть сцепилась с огромной крысой. Кошка и крыса не обращали на оторопевшую девочку никакого внимания, катаясь лохматым пищаще-вопящим шаром по полу прямо перед ее дверью. Наконец кошке удалось вцепиться зубами в шею огромного грызуна и навалиться на него всем тщедушным телом. Но задыхающаяся крыса не сдавалась. Подлым ударом когтистой лапы она выбила кошке глаз, который повис на кровеносном сосуде, как на ниточке. Сорвав с плеча рюкзак, Вики немедленно вступила в бой, с размаху обрушив на крысу всю тяжесть учебников. От неожиданности кошка разжала зубы, и крыса отлетела на целый пролет лестницы вниз. С ненавистью взглянув оттуда на врагов, она могучими прыжками, перелетая через несколько ступеней сразу, умчалась вниз. Вот так у Вики появилась новая подружка – одноглазая кошка Мотя, которая теперь по ночам на всякий случай дежурила у ее кровати, охраняя чуткий сон хозяйки.

Ну и еще в квартире Вики жил филин Фил, и хотя это была птица папы и Ма-Маши, ухаживать за ним приходилось девочке, потому что ученые родители постоянно были в разъездах. Вот и сейчас они улетели на конференцию ведущих «паранормальщиков» мира в Австралию на целую неделю, пообещав вернуться ровно к ее шестнадцатилетию.

Вики еще долго бродила бы по улицам, выискивая уцелевших лягушек, но тут синхронно подъехали машины специальной службы по уборке биологического мусора, и мрачные типы в желтых клеенчатых комбинезонах стали лопатами сгребать несчастные лягушачьи тельца в большие пластиковые контейнеры. Тяжело вздохнув, девочка достала из своего черного рюкзака трехлитровую банку и накидала туда доверху холодных лягушечек, не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих. Вики давно уже перестала обращать внимание на то, какие эмоции она вызывает у всех вокруг. Да и что поделать, если она не такая, как все?

Девочка закрыла банку, поставила ее в рюкзак и поплелась домой, мучимая сразу многими неприятными переживаниями и предчувствиями одновременно. Она знала, что теперь ей сильно влетит от родителей, и ей действительно было жалко лягушек. Ведь она же просто хотела порадовать Фила парой-тройкой дохлых амфибий, когда поставила тазик на смотровой площадке башни (а квартира Вики Адамсон располагалась в маленькой башне, венчающей старый пятиэтажный дом) и прочитала заклинание из старинной толстой книги в почерневшей от времени телячьей коже. Лягушачьего дождя она никак не ожидала!

С этими древними рукописными колдовскими фолиантами одна морока. Видимо, в древневерхненемецком языке нашлись какие-то нюансы, неизвестные Вики. Хотя сам язык она, как обычно, усвоила за один вечер. Хотела как лучше, а вышло как всегда, когда она не слушалась папу. Она же не виновата, что он всегда прав!

История с этим гримуаром началась пару лет назад. Вики устроила родителям жуткую истерику, когда они при ней покормили Фила живыми белыми мышками. Вики ревела в три ручья, обзывала родителей плохими словами на пятидесяти известных ей языках и не желала с ними больше знаться, отказываясь признавать жестокое устройство природы жизни, где филины глотают мышей на глазах у малышей. Тогда папа и достал эту книгу с верхней полки высившихся до потолка его кабинета стеллажей, сдул пыль и, прочитав какую-то тарабарщину, заставил бедного, удивленно задравшего брови филина изрыгнуть мышек здоровыми и невредимыми. Это был первый и последний раз, когда Вики видела, как папа использует книгу не для научных изысканий. И вспоминать об этом экстренном случае в их семье было не принято. С тех пор филина кормили только купленными на рынке мясом и рыбой, а секретный «гримуар» (именно так называются старинные колдовские книги) папа надежно спрятал и строго запретил дочке брать его в руки. Во всяком случае, до шестнадцатилетия.

Но спрятать что-либо от Вики практически невозможно. Вся школа, да и весь район, знала, что девочка может находить любые пропавшие вещи и даже животных. Семью совершенно не радовала подобная известность, но что поделать – шила в мешке не утаишь. Как ни старалась Вики не засвечиваться, как ни держала дар в себе, однажды ей пришлось помочь симпатичному ей человеку, и тайное стало явным.

Старейший педагог их школы Рахиль Иосифовна, милая старушка с энциклопедическими знаниями, ведущая искусствоведение и каждую среду водившая класс то в Эрмитаж, то в Русский музей, потеряла свои любимые очки в металлической оправе, без которых ее никто никогда не видел. Стресс от пропажи оказался настолько сильным, что Рахиль Иосифовна слегла и не пошла в школу на занятия. Вики со своими верными друзьями Ваней и Цоем (с ними я вас познакомлю чуть позднее) и с увязавшейся за ними Ленкой Хвостиковой пошли навестить одинокую старушку, которую они до этого не раз провожали домой после музеев, помогая ей донести тяжелые сумки. Прямо до дома 29 на канале Грибоедова, что расположился рядом с деревянным Банковским мостиком, где так приятно заглянуть в золотые глаза крылатым львам. Ну вот скажите, разве могла Вики не помочь любимой учительнице найти очки? Особенно после того, как она увидела ее горе и услышала трогательную историю о том, что Рахили оправу от этих очков подарила бабушка в блокадном Ленинграде, когда ее, девочку, эвакуировали в Узбекистан после первой, самой страшной блокадной зимы. И эти очки, единственную память о бабушке, сгинувшей бесследно в мареве войны, она проносила последние сорок лет. Учительница грешила на беспорядок в маленькой квартирке, бывшей дворницкой, где никогда ничего нельзя было найти. Но очки – очки никогда не пропадали.

Учительница держала их на подоконнике в специальной вазочке.

В общем, Вики ничего не оставалось, как раскрыться с новой стороны. Стоило ей только взглянуть в растерянные глаза старушки и подумать про ее очки, как Вики сразу же увидела их в сорочьем гнезде на тополе в Собачьем садике, который ютится сбоку от Казанского собора. Вики немедленно выдвинулась туда с друзьями, а вернулись они уже с очками. С тех пор Рахиль Иосифовна всегда закрывала форточку на кухне, а слава об умении Вики находить вещи вышла за рамки семьи благодаря длинному языку Ленки Хвостиковой. И много еще всяких полезных и бесполезных вещей было найдено Вики с тех пор.

Так что, естественно, драгоценный гримуар давно был найден, прочитан и изучен (конечно же втайне от родителей). Всякое вредное колдовство отсекалось априори, поскольку Вики была не какая-нибудь там чародейка, а просто добрая и совестливая девочка-индиго, дочь родителей-ученых, которые придерживались гуманистических воззрений и использовали гримуары только как научные фолианты, строго для изучения «вербального воздействия древних экстрасенсов на современную реальность». Но все-таки некоторые небесполезные в повседневной жизни заклинания осели в голове Вики и терпеливо ждали своего часа. Вот и дождались сегодня.

Что все-таки заставило Вики достать запретный гримуар? Все случилось из-за Вани и Цоя, ее верных и неразлучных друзей, которые сегодня не смогли проводить ее домой из школы. Вики терпеть не могла ходить из школы одна. Вечно какой-нибудь зануда-доброжелатель прицепится: «Девочка, а что ты такая худая. Девочка, а что ты такая бледная? Почему синяки под глазами? Тебя дома не обижают? А в школе? А ты, случайно, не эмо?» Идиоты! А тут, как назло, у Вани сегодня отчетный концерт в музыкальной школе, а у Цоя соревнования по регби. Что это вообще за спорт такой – регби? Где в него играют и зачем? Крипто спорт какой-то! Его даже по телевизору не показывают! Хотя в семье у Вики не было телика, она отлично знала, что там показывают. Возмущению девочки просто не было предела. Пришлось идти домой одной под нудным моросящим дождем. Еще и проходить мимо Федди, который ее, как всегда, в упор не заметил, потому что целиком и полностью был занят своей Танечкой. И чего он в ней нашел? Обычная симпатичная дура с надутыми губками… В общем, пришла Вики в свою башню злая, мокрая и обиженная. Посмотрела на вечно спящего днем толстяка Фила, которому забыла купить рыбу, пожалела его и решила наколдовать ему пару лягушечек заклинанием из гримуара. Простецкое, кстати, такое заклинание. Всего триста слов. Поднялась с тазиком и чертовой книгой по стремянке на смотровую площадку башни. А дальше вы все уже знаете. Полил лягушачий дождь.

В школу завтра лучше не ходить, решила Вики. Там все будут показывать друг другу в телефонах фотки злополучного дождя и отпускать идиотские комментарии. Прямо как сейчас «Вконтакте», куда Вики сдуру полезла. От отца уже и в личку, и эсэмэсками пришло сакраментальное: «Ну что, коза-дереза, допрыгалась?» Ничего оригинальней придумать он, конечно, не мог. А еще профессор. Правда, психиатр. Чего с него взять. А жена у него психолог. Оба – психи! Ма-Маша, мачеха Вики, замечательная тетка, ее лучшая подружка. Но не мама. Маму Вики никто не заменит. Некому ее, бедную, пожалеть. Некому ей, бедной, поплакаться. А так хочется! Приходится самой себя жалеть. Вики залезла под одеяло с головой, включила в наушниках «Lacrimosa» и стала себя старательно жалеть.

Маму она никогда не видела. Говорят, она погибла, когда Вики была еще младенцем. До пяти лет отец растил ее один в Эстонии, а потом познакомился с Ма-Машей и перебрался в Питер. Раньше у нее была бабушка Люба, настоящий друг, мама Ма-Маши. Но теперь Люба живет в Италии, в городке Амальфи, в апельсиново-лимонном раю у самого синего моря, в расщелине между гор. Вышла замуж за хозяина ресторанчика и уехала. Там у них в саду растут хлебные лимоны размером с человеческую голову. А в ноябре можно купаться. Вики очень не хватало бабы Любы. Ее вкуснейших сырников по утрам, доброго голоса, теплых, мягких рук. Предательница! И хотя Вики летала к ней каждое лето, все равно – предательница. Потому что Вики терпеть не могла оставаться одна.

А еще она ненавидела свою эстонскую фамилию Адамсон, за которую ее дразнили в первых классах, особенно когда кто-то из одноклассников (наверняка противный Михайлов) не только посмотрел «Семейку Адамс», но и всем показал. Да, она действительно немного похожа на героиню Кристины Риччи, только гораздо худее и симпатичнее ее. Живет Вики в круглой башне, в квартире, где нет ни одного угла, что для шкодливого ребенка (а Вики в детстве была очень шкодливым ребенком) было совсем неплохо. Сама – маленькая, черноволосая, бледная, огромные синие глаза, с виду как фарфоровая статуэтка. На полноценную Викторию не тянет, поэтому Вики.

Подруг, кроме Ма-Маши, у Вики нет. И никогда не было. Ма-Маша – женщина без возраста. Незнакомые люди не верят, когда узнают, сколько ей лет. Рыжая, веснушчатая, веселая, несмотря на свою отнюдь не веселую работу. Вики всегда интересно с ней поболтать обо всем на свете. Ма-Маша – ходячая энциклопедия. Причем с ней можно поговорить и о последнем альбоме «Nine Inch Nails», и об истории появления масонской ложи, и щенка корги из соседнего подъезда обсудить, и на школьную жизнь пожаловаться. Ма-Маша ходит на родительские собрания (когда не в командировке), в отличие от отца, всех ее учителей знает по именам и всегда воюет с ними за Вики. И всегда, кстати, побеждает. Потому что в ответ на их нелепые претензии к ее внешнему виду и надменному (по их мнению) поведению у Ма-Маши всегда есть железные контраргументы, подтвержденные научной базой. Так что учителя ее очень даже побаиваются.

На последнем собрании классуха попыталась взять реванш за прежние поражения от Ма-Маши. Дело в том, что им сверху в школу пришла директива, что они просто обязаны бороться с неформальными объединениями. Ну, там с эмо, готами, панками и другими оболтусами и лоботрясами. В общем, классухе совершенно все равно, кто как называется, во что верит, что слушает и почему так себя ведет. Для нее главное, чтобы никто сильно из серой толпы не выделялся. А Вики ее всю дорогу раздражала своей особенностью и ни на кого не похожестью. Неизвестно, что за определители им там из роно прислали, но классуха, ее еще Ольгой Леонидовной некоторые называют, записала Вики в готы. Дальше – больше. Леонидовна прочитала про готов в Интернете всякие байки – мол, они на кладбищах ночуют, черной магией не брезгуют, а название свое ведут от варварского племени, которое принимало участие в разрушении Римской империи, – и очень испугалась за Вики. Тут уже и до прямого вандализма и употребления запрещенных химических средств недалеко.

Совсем, видать, у старушки крыша поехала. Какие там неформальные объединения молодежи? Вики с младых ногтей была такой ярко выраженной индивидуалисткой, что с трудом переносила общество больше трех человек. Поэтому и в классе она себя всегда так неуютно чувствовала. И ни под кого в жизни не подстраивалась, никакого имиджа не придерживалась – просто была такой, какая есть по своей природе. Это готы были на нее похожи, а не она на готов! Это они слушали ее любимых музыкантов, а не она их. Но где там учительнице с тридцатилетним стажем такое понять? Вот Рахиль ее понимала, потому что умная была и добрая. А Леонидовна, естественно, срочно решила Вики спасать от саморазрушения и на родительском собрании обрушилась грозой на Ма-Машу – дескать, та за ней плохо следит и не видит, как девочка катится в пропасть. «Сегодня она во все черное одевается, Мерилина Менсона в черных наушниках с черепами слушает, а завтра – деструктивный образ мыслей, депрессия, наркотики и, не дай бог, суицид! А если этот дурной пример всех заразит и у меня полный класс готов будет? Они в этом возрасте знаете какие восприимчивые?» Ага, за девять лет она их ничем таким не заразила, а тут на тебе, все – раз, и стали как Вики. Леонидовна явно решила запугать родителей и привлечь их на свою сторону.

Но Ма-Маше тоже палец в рот не клади. Раскатала классуху на глазах у родителей всего класса. Доказала ей на простых примерах, что сейчас самое опасное объединение молодежи – это безликие. Самые обычные серые и ничем не примечательные личности, которые тихо ненавидят всех, кто ярче их. А уже следом за ними и по опасности, и по количеству идут гопники – те, которые уже открыто ненавидят всех, кто от них отличается, и убогость свою на них вымещают. И хоть Вики ни разу и не неформалка, и никакая не готка, Ма-Маша категорически против того, чтобы с детьми в школе или в семье боролись. Детей нужно любить, понимать и делиться с ними знаниями, а не третировать и притеснять по внешним признакам. Тем более что Вики в жизни никому ничего плохого не сделала, и нечего к ней цепляться. Будет ходить в школу в таком виде, в каком ей самой комфортно!

Прямо манифест у Ма-Маши получился в защиту неформалов. И хоть никто из родителей с ней напрямую не солидаризировался, но и против нее никто не выступил, потому что никто из них ни себя, ни своих детей к «безликим» или «гопникам» не захотел причислять. Все только руками развели. Пришлось Леонидовне сдаться и от Вики отстать. Да чего уж там, все равно они вместе последний год. Недолго мучиться осталось. Вот какая у Вики клевая мачеха. С такой мачехой и подружек не надо.

Не с одноклассницами же дружить? Все девчонки в классе – скучные дуры. Все их интересы в лучшем случае – Джаред Лето, в худшем – Рома Желудь. Всегда – зубрилки и ябеды. А теперь они еще и вроде как взрослые, все познавшие дамы с разноцветным маникюром, с которым, как со страшным злом, постоянно борются строгие училки.

Вот с черными ногтями Вики они все (кроме упертой Ольги Леонидовны) бороться прекратили еще два года назад, после того как она принесла справку от изумленного дерматолога, что это их естественный цвет. И губы ее тоже черные от природы. Представьте себе, бедному ребенку всю жизнь приходилось красить губы специальной помадой в розовый цвет, чтобы не пугать окружающих. Зато теперь можно ходить такой, какая она есть на самом деле. Никто не испугается. В крайнем случае примут ее, как классуха, за асоциальную, зашоренную, необщительную девочку-готку. И сильно ошибутся. Просто Вики родилась такая, и у нее есть справка. В учительской неделю посмеялись над этим феноменом и забыли. Все-таки семейка Адамсон была настолько странной, что за десять лет все перестали удивляться причудам Вики и стали принимать их как должное. Тем более что мрачная девочка Адамсон знает все предметы гораздо лучше своих учителей, и совершенно непонятно, зачем она ходит в их школу.

И правда, зачем? Может, чтобы не сидеть дома одной? Ведь в классе есть Ваня – самый старый друг Вики. Еще с первого класса, когда их, как самых низкорослых, посадили за первую парту. Ваня уже тогда был в очках и с астмой и баллончиком. И чувство юмора у него уже тогда было на высоте. Оно только и спасало. Ведь их двоих всегда травили, как самых слабых. Ну как не травить таких фриков? Маленькая хмурая черноволосая девочка, смотрящая на всех с подозрением и категорически не желающая ни с кем общаться. И щуплый очкарик-астматик с презрительной улыбкой на губах, никогда не расстающийся (даже на физре!) со своей странной дудкой, в деревянном футляре-трубке, получившей в классе имя «Флейта Страдивари».

В пятом классе к их лузер-группе присоединился Цой. Пришел и сразу взял Вики с Ваней под защиту. С тех пор они стали неразлучны – странная девочка, очкарик с флейтой и здоровенный кореец с пудовыми кулаками. Никто из бывших любителей приколоться к ним близко теперь не подходил. В шестом классе Цой, человек-гора, побил десятиклассника выше его на голову.

Бедолага в раздевалке неудачно пошутил над круглой черной шляпкой с вуалью, которую Вики носила вместо нормальной девчоночьей шапки. Вики тогда Цоя сильно отругала, хотя в глубине души ей было очень приятно, что у нее теперь есть такой могучий рыцарь. Тогда же Цоя рекрутировали в юношескую сборную города по регби.

На самом деле Цоя зовут Олег Хван, но вот уже год, как он отзывается только на фамилию бессмертного вокалиста группы «Кино» Виктора Робертовича Цоя, гениального поэта и последнего русского неоромантика. Олег-Цой очень молчаливый. Первую неделю его пребывания в классе все, включая учителей, считали, что Цой иностранец и не говорит по-русски. Просто он не говорит без дела, как выяснилось впоследствии. А еще он очень добродушный и никого не тронет, если не заденут его друзей. Цой не только присвоил себе фамилию кумира, но еще, похоже, выучил все его стихотворное наследие наизусть. Что для него, не прочитавшего для собственного удовольствия ни одной книги, реальный подвиг. Зато теперь он по любому поводу и без повода может отвечать на любые жизненные вызовы словами Виктора Робертовича.

Ваня – ребенок, воспитанный телевизором и компьютерными играми, поэтому у него мультипликационное мышление и специфический юмор. Большого труда Вики стоило пересадить Ваню с игр на книги, но и теперь он тайно от нее продолжает играть в свои «мочилки», «стратегии», «квесты», «стрелялки» и «бродилки». Правда, книжки тоже успевает читать. Ваня и Цой – полные противоположности, но оба безнадежно влюблены в Вики. Они думают, что она не в курсе, и девочка радостно поддерживает их уверенность. Хотя давно проведала про их договор, скрепленный кровью из ладоней, порезанных скальпелем Ваниного папы: хранить тайну своей любви к ней до конца школы.

Вики тоже очень любит своих друзей, причем именно в этом качестве. Сердце же ее принадлежит Федди, самовлюбленному, наглому типу, взгляд которого не задерживается на ней дольше секунды. Если бы не стойкие антиколдовские принципы, воспитанные в ней папой и Ма-Машей, и неизбежные скверные последствия приворота, она давно бы его приворожила. Вот как все отвратительно устроено на белом свете! Да и не такой уж он и белый на самом деле. Но об этом позднее.

Зато у Вики есть огромная библиотека, собранная пятью поколениями коренных петербуржцев, предков мачехи. Они даже умудрились сохранить ее без ощутимых потерь в блокаду, когда книгами повсеместно топили печки-буржуйки. Вики – типичный книжный червь. «Меня вырастили книги и любовь», – частенько говорит она себе и не сильно кривит душой. Это могут подтвердить и всегда очень занятые родители Вики. Папа – Герман Адамсон, профессор психиатрии, специалист по шизофреническому раздвоению личности, чужим голосам в голове, одержимости и прочим болезням. Верит только в науку. Работает в психиатрической больнице на Пряжке, преподает, читает курс в Первом медицинском институте, вечно в командировках, на конференциях, в экспедициях. Маша, или, по-домашнему, Ма-Маша, его жена, мачеха Вики – доктор-психолог, оказывает помощь пострадавшим от вредоносной деятельности доморощенных ведьм и экстрасенсов; их в последнее время расплодилось во множестве благодаря телевизору, которому спонсоры и продюсеры псевдоведьм платят огромные деньги за рекламу своих бизнес-проектов. Так говорит Ма-Маша. А у Вики нет повода ей не доверять.

В квартире Вики телевизора, как вы помните, нет. И папа и мачеха считают зомбо-ящик оком дьявола. Он, мол, не только показывает всякую чушь, отнимающую твое время, а значит, и твою жизнь, он еще и следит за тобой, выжигает изнутри. Да уж, иной раз эти ученые люди, родители Вики, рассуждают как настоящие мракобесы. Хуже дремучих религиозных фанатиков! Интернет у них называется не иначе как «ведьмина сеть», ловящая наивные и заблудшие души, усыпляющая память и убивающая веру в человечество. Кроме шуток, отец Вики считает, что человеку не под силу понять и принять бездну информации, таящуюся в Интернете. Все эти лишние знания, в том числе о знакомых и незнакомых людях, которые без стеснения выкладывают все, что думают, видят и слышат, в социальные сети, и погубят человечество, потому что оно совершенно не готово принять истинную картину реальности. Людям нужны сказки и мифы, которые они придумали про себя, свою историю и окружающий их мир. А жесткая, порой жестокая природа происходящего, не подчиняющаяся никаким законам человеческих наук, не сможет поместиться в человеческом сознании. И если люди и дальше будут так же активно и бесконтрольно усваивать все, что вываливается в Интернет, то скоро их хлипкие головы разорвет на миллиарды частей! Заумно, но чертовски убедительно. Не правда ли?

До пятнадцати лет голова Вики, дабы не разорваться, была лишена всех прелестей виртуального общения. Хорошо, хоть телефонное не запрещали. И только год назад после грандиозного скандала с битьем посуды и недельным отказом от пищи Вики удалось добиться от родителей выхода в Сеть. Ей были куплены ноутбук и смартфон с одним лишь незыблемым условием – никогда не выкладывать там свои фото и не позволять другим это делать.

Конечно, у таких странных родителей в такой странной трехэтажной квартире, где круглые комнаты располагались друг над другом, не могло быть совершенно нормальной дочери. Вики это прекрасно понимала, принимала и лелеяла свои маленькие ненормальности, которые вовсе не делали ее жизнь легче и приятней. А скорее, наоборот, еще более запутывали ее и усложняли. Поэтому взгляд на жизнь у Вики за долгие шестнадцать лет выработался сугубо ироничный, приправленный здоровым скепсисом и отягощенный хроническим пессимизмом. Что, несомненно, повлияло на ее тяжелый характер, включающий в себя одновременно высоченное самомнение и постоянное самокопание, старание выглядеть крутой белой вороной и постоянное желание, чтобы тебя кто-нибудь понял и пожалел. Все это противоречивое месиво и составляло ее богатый внутренний мир, который, будучи помноженным на экзотическую внешность готической лолиты, в совокупности являлся старшеклассницей Вики.

В общем, как вы уже могли понять, Вики была самым обычным подростком со своими бестолковыми подростковыми проблемами. Правда, с некоторыми скромными отклонениями. Ничего особенного. Тривиальный паранормал, о котором придется рассказать вам поподробнее. Итак!

Во-первых (кроме черных губ и ногтей на руках и ногах), как вы уже знаете, Вики могла найти любую пропавшую вещь и даже живность. Родители нещадно эксплуатировали эту ее способность, поскольку вечно умудрялись все потерять в недрах своей бардачной квартиры.

Во-вторых, Вики иногда видела окружающий мир совершенно по-своему. Когда настроение у нее спонтанно портилось, а это случалось достаточно часто, цветной мир вокруг моментально становился черно-белым. Причем черный и белый цвета удивительным образом менялись местами, и мир превращался в сплошной негатив. Понимаю, что это неочевидный пример для цифрового поколения, никогда не державшего в руках фотопленки, но что поделать – с одной стороны, прогресс не остановить, с другой стороны, более удачного примера я не вижу. Придется вам напрячь фантазию. Эффект негативного зрения, как называл его профессор Герман Адамсон, негативно (простите за тавтологию) сказывался на Вики. Поэтому добрый папа просил Вики как можно меньше расстраиваться и гнать прочь плохое настроение. Чему очень способствовала самоирония и верные друзья. Ну, а если их не хватало, всегда можно было забраться под одеяло, надев любимую пижаму в лягушечку, включить в ушах заунывную музыку и долго жалеть себя с закрытыми глазами. Лягушачий дождь все равно уже обратно не вернешь и в памяти не сотрешь, зато есть надежда, что папа с Ма-Машей сильно ругаться не будут. Пожалеют ее, и к тому же в день рождения на именинника не ругаются.

А что касается несчастной любви к позеру и талантливому реперу Федди… Тут, конечно, все плохо. Проклятое осеннее обострение чувств. У Вики нет никаких шансов против его длинноногой Тани. Но ничего, ничего. Надо верить в чудеса. Жить в негативе долго невозможно. Завтра будет новый день, будет дождь и осеннее солнце. И может быть, Федди случайно заглянет ей в глаза и поймет, какую ошибку он совершает, не обращая на нее внимания. А через неделю Вики стукнет шестнадцать лет, и жизнь засияет новыми красками. Должна засиять.

Вики свернулась калачиком под одеялом и уснула прямо в наушниках. Сны Вики должны были присниться только цветные и добрые. Рядом с ее кроватью заступила на боевое дежурство кошка Матильда. Тихо спала в своей клетке ворона Карма. Объевшийся небесными лягушками филин Фил, как всегда, незаметно для всех вылез из клетки и, выпорхнув из открытого на кухне окна, отправился на Васильевский остров к башне Пеля, рассказать тамошним смешливым грифонам, что за тарарам учудила сегодня его молодая хозяйка.

Школу Вики сегодня сознательно и старательно проспала. Придется вызвать участкового врача, милую женщину, которая каждый раз, заходя в их квартиру, впадает в легкий ступор. Она обязательно напишет Вики справку, потому что девочка с легкостью может имитировать симптомы трехсот известных ей болезней. Главное, не перестараться и не испугать врачиху до смерти какой-нибудь тропической лихорадкой или сибирской язвой. Вики отключила телефон, чтобы друзья не донимали. Затем все-таки сжалилась над ними и поставила «Вконтакте» статус: «Я дома с легкой инфлюэнцей. В понедельник буду в школе».

Кто вообще придумал учиться в школе по субботам? В субботу нужно убираться в доме, решила подбодрить себя неожиданной идеей Вики, тем более что из-за этой бесполезной субботней учебы она никак не могла вспомнить, когда же она в последний раз брала в руки пылесос или тряпку.

Вытирать пыль в башне Адамсонов было занятием слабоосуществимыми потому совершенно бессмысленным и бесполезным. Книжные полки от пола до потолка высились в прихожей (она же гостиная и кухня в одном помещении), а также в спальне (она же кабинеты родителей и тренажерный зал), которая находилась над прихожей. И, естественно, в комнате Вики вокруг круглой кровати, смещенной от центра, чтобы было удобно ставить стремянку к люку, тоже стояли книжные полки, до потолка сплошь забитые старыми, в основном научными книгами. Чтобы стереть с этой библиотеки вековую пыль и стряхнуть тонны паутины, нужно потратить пару жизней минимум. А у Вики такой возможности не было. Она, честно говоря, хотела уложить уборку в пару часов. И вообще эта безумная затея родилась только для очистки совести за прогул школы.

Трехэтажная башня, стоящая на пятиэтажном доме, только из двора казалась маленькой. А как начнешь убираться внутри, так сразу осознаешь и ее истинные масштабы, и какое это тяжелое и совершенно безнадежное дело. Все стены заняты книгами, одежда лежит тут и там, в основном кучками на стульях. В родительскую спальню, она же рабочие кабинеты, Вики вообще не совалась со шваброй, потому что папа с Ма-Машей потом ничего не смогут найти. Хотя они и без уборки ничего не находят. А ей за них все искать надоело. Эксплуатируют ее с малолетства, можно подумать, она Гугл какой-нибудь! Там, в спальне, возможно, все давно поросло мхом, грибами и папоротниками, особенно под кроватью и рабочими столами, а чучело младенца-дракончика, которое папа мастерски приспособил под люстру, просто идеальная рассада для всевозможных аллергенов.

Всякие чучела и другие предметы роскоши, свисающие с потолков, – это вообще бич их квартиры. Поскольку стены заняты книгами, со стальных колец, вкрученных в потолки, свисает что попало. В прихожей висят самурайские мечи (спасибо, что в ножнах) и древние медные лампы, о которые обычно стукаются головами гости, когда приходят и уходят, а весь потолок у Вики завешан (правильнее сказать заклеен) портретами рода Щекотихиных-Потоцких – Ма-Машиного, между прочим, рода – в красивых, массивных, позолоченных рамах. Иногда Вики, лежа в постели, долго переглядывается с ними, пытаясь выйти на связь и познакомиться поближе. Но пока без толку. Честно говоря, не очень-то приятно, когда на тебя с потолка глазеют лица незнакомых людей, давно ушедших в мир иной. Но привычка великое дело, и Вики теперь совершенно их не боится и даже не стесняется. Как не боится и не стесняется многочисленных пауков, завесивших кракелюры[3] масляных портретов своими опасными, но прекрасными липкими кружевами.

Ну что же, при желании рассказывать об интерьерах жилья семьи Адамсон можно очень долго, но ведь от этого необходимость убираться никуда не денется. Поэтому Вики закрыла рот нарядной марлевой повязкой розового цвета, надела поверх любимой пижамы клеенчатый фартук в мухоморах и посадила себе на плечо ворону Карму, чтобы было веселей. А чтобы было еще веселей, включила в наушниках последний альбом группы имени несчастного австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда и принялась за дело. Сначала она вычистила авгиевы конюшни Фила, который делал вид, что спал, и даже бровью не повел, пока она вытаскивала его лоток, наводила в нем порядок и засыпала в него новую свежую чистую стружку. Потом убралась в клетке у Кармы и в террариуме у улиток, насыпала пахучего корма Моте и поменяла наполнитель в кошачьем туалете. Большое хозяйство мелкого домашнего скота потребовало недюжинных усилий по уборке, поэтому Вики сильно утомилась. Так и не добравшись до пылесоса, она присела передохнуть на широком подоконнике одного из окон кухни, чтобы выдохнуть, погладить верную Мотю и посмотреть в окно-бойницу.

Чем еще хороша была ее башня, так это окнами. Они здесь имелись любых форм и размеров и прорезаны были на разной высоте, совершенно произвольно, так что до некоторых можно было добраться, только встав на высоченную стремянку. В одних окнах еще сохранились вычурные витражи различной тематики, на других почему-то ржавели решетки. Пара самых настоящих судовых иллюминаторов в комнате Вики почему-то закрывалась изнутри тяжелыми деревянными средневековыми полуставнями. Но самое главное – окна смотрели на все стороны света, и из них был виден весь центр города Санкт-Петербурга, красивого и величественного, запущенного и неумытого, вечно невыспавшегося, ворчащего и чихающего, но от этого не менее привлекательного и любимого.

Из одного окна Вики могла посмотреть, как в полдень стреляют пушки у Петропавловки, а потом подойти к другому и понаблюдать, как латают купола Смольного собора, потом перейти к третьему и разглядывать лошадок, гуляющих за Академией художеств. Глубокие синие глаза Вики позволяли ей сделать это без помощи биноклей и подзорных труб. Зум, зум, зум! Да, да, те самые глаза, видевшие весь негатив мира, те самые глаза, которые так глупо игнорировал Федди, таили в себе еще множество тайн, в том числе и от своей хозяйки.

Сейчас, в субботний день, Вики с удовольствием поглазела на веселых кришнаитов, звенящих своими бубнами и голосящих мантры на Литейном проспекте. Пересев на другой подоконник, она смогла бы при желании с дотошностью пересчитать трехтысячный хор мальчиков, выстроившийся на ступенях Исаакия. Жаль, что послушать их не удастся. Слух, в отличие от зрения, у Вики, хоть и очень хороший, все-таки не выходил далеко за пределы обычного человеческого.

С трудом оторвавшись от башневизора, нечеловеческим усилием воли Вики все-таки заставила себя дойти до пылесоса и включить проклятую «шайтан-арбу», как называл его папа. Мотя немедленно сбежала наверх и забилась под кровать. И было от чего. Пылесос был старый советский и напоминал по форме такую же старую советскую космическую ракету. Более того, он даже так и назывался – «Ракета»! Только вряд ли настоящая советская ракета могла производить такой же сильный рев. «Мощная зверюга!» – в очередной раз удивилась способностям пылесоса Вики и выкатила его в прихожую. Убирать так убирать, начинать так от дверей. От зорких глаз Вики не уйдет ни одна пылинка на паркете, ни одна соринка, а сколько полезных и нужных вещей, о которых все давным-давно забыли, будет найдено. О-го-го! В общем, уборка из самоистязания и утомительного подвига превратилась в настоящую археологическую экспедицию, и если Вики не найдет нефть или золото в своих запущенных владениях, то зачем вообще нужно было садиться в эту ревущую ракету?!

Золото Вики нашла под старой чугунной ванной, стоящей на когтистых львиных ножках, покрытых облупившейся черной краской. Хоть и не золотоносную жилу, а всего лишь Ма-Машину сережку, экспедиция все равно была признана состоявшейся. Хотя, может, сережку потеряла и не Ма-Маша, а ее прабабушка. Что-то Вики не помнила, чтобы мачеха или баба Люба когда-нибудь носили в ухе витого змея – уробороса[4] – с изумрудными глазками. Не совсем такая, но очень похожая, кусающая свой хвост змея – древний символ мудрости – украшала полуразбитую мозаику на полу у входа в квартиру Вики и чуть проглядывала под ногами на смотровой площадке башни. Но довольная собой Вики не придала этим совпадениям должного внимания. В фамильной башне семьи Ма-Маши можно было по идее откопать все что угодно. Вики не удивилась бы, если бы обнаружилось, что в стенах башни замурованы многочисленные скелеты, а под паркетом ждут своего часа сундуки с золотишком и драгоценными побрякушками. Так почему бы сережке не закатиться сто лет назад за чугунную ножку ванны?

Кроме сережки, там же, под львиной лапой, Вики нашла еще и серое окаменевшее яйцо, чуть поменьше куриного, поразившее ее своей необычайной тяжестью и странным холодом, словно рвущимся изнутри. «Чего только не валяется в нашей башне!» – в очередной раз констатировала девочка. Давясь от смеха, она положила яйцо в опилки в клетку спящего Фила – вот он удивится, когда найдет эту штуку! – и тут же забыла про него.

Только-только Вики, переодевшаяся в черное атласное платье с лиловыми кружевами, примерила сережку и залюбовалась на себя в овальном зеркале с потемневшей местами амальгамой, как в прихожей раздался громкий звонок. Ну конечно! В школе кончились уроки, и к ней пришли друзья проведать ее инфлюэнцу. Ваня с Цоем смотрелись рядом очень забавно. Примерно как маленький знак вопроса рядом с большим восклицательным знаком. Матильда прибежала в прихожую тереться о ноги гостей и жаловаться на хозяйку. Карма бесцеремонно села к Цою на плечо. Карма любит сильных. А Цоя особенно. А Ваня с Цоем картинно застыли в дверях. В руках – дешевые тюльпанчики из «Флоры». Пришли навестить больную подружку, а она полна сил и энергии, и квартира сияет чистотой.

Несколько мгновений друзья стояли, выдерживая паузу, оценивая обстановку и состояние болезной подруги, а потом плюхнулись на старый продавленный кожаный диван у дверей.

– О! У вас, оказывается, есть паркет в квартире! – блеснул своим фирменным несмешным юмором Ваня. Грассирующее «р» добавляло ему колорита. – Болезнь явно пошла тебе на пользу. Проснулись совесть и желание потрудиться. Ни дня без чуда, Вики? Ну, тогда с днем менеджера по клинингу тебя!

И Ваня и Цой протянули ей цветы. Флористы-юмористы.

– Ага. Убралась немного. Десять мешков пыли со смотровой над городом развеяла. Надеюсь, пыльной бури на улицах не было? – На самом деле мешков было не десять, а шесть, но десять звучало гораздо красивее. – Хотя после вчерашнего дождика…

– А мы с Цоем все вчера пропустили. Лягушки только над Петроградкой падали. В школе сегодня тренд дня – лягвы. Биологиня нам целую лекцию про подобные дожди прочитала. Скукота.

– Да? А как там вообще в школе? Какие новости?

– Все не то и все не так, когда твоя девушка больна, – с неизменно серьезным выражением лица продекламировал Цой.

– Какие новости? – Ваня почесал указательным пальцем переносицу под очками. – Федди твой с Танькой поссорился. Она даже демонстративно сегодня весь день за партой со мной просидела, воспользовавшись твоим отсутствием. Красная, злая. Дала мне поиграть в своем планшете. Мне кажется, я влюбляюсь в нее. Так что не торопись выздоравливать, Вики.

Цой, не врубившись, с тревогой посмотрел на друга. Вики было смешно, но она держалась.

– Шутка, Цой! – Ваня очень рисковал с подобными шуточками. Ему, конечно, можно, но не все. – И вот еще. Михайлов пропал. Форменным образом. В школу не пришел. Федди звонил его отец, очень волновался. Говорит, они с утра встали, а Сережи нет дома. А самое интересное, вся одежда на месте. Даже трусы. И телефон. Куда же он делся без трусов и телефона? Странная телега. Очень странная.

Действительно, странная история. Сколько раз Вики мысленно желала Михайлову, чтобы он провалился в тартарары, сколько раз хотела, чтобы Федди с Таней поссорились. И вот оно случилось, и никакой радости. Никакой. А может, это дурацкое вчерашнее заклинание тащит за собой побочные проявления? Может, теперь все ее тайные желания осуществятся? О-ё-ёшеньки!

«Нет, впредь никакого чернокнижия и тарабарских заклинаний, – дала себе зарок Вики. – Буду слушаться папу!»

– А мы тебе ромовые бабы принесли. Надо же тебя как-то поправлять.

Ваня вынул из рюкзака коробку, и они пошли пить чай. К ромовым бабам Вики пристрастилась прошлым летом в Неаполе, где жила неделю с бабой Любой. Там они большущие, сочные, сладкие, пропитанные от души настоящим ромом, вкусные до невозможности. Но и этот питерский суррогат сойдет. Вики очень любила сладкое и могла съесть гору пирожных зараз и ничуточки не поправиться. Карма тоже обрадовалась – ей достанутся все крошки со стола.

Какие же все-таки у Вики классные друзья! Скрасили субботний вечер маленькой трудолюбивой девочке.

Воскресенье началось с приятного сюрприза. Залезла Вики спросонья в Интернет, а там чудо чудное. Федди френдит ее «Вконтакте»! Еще вчера ночью к ней в личку постучался. Неужели это случилось? Он ее заметил! Она ему для чего-то нужна! Сердце девичье забилось быстро-быстро. Но проклятый мозг все испортил, напомнил про вчерашние опасения. Неужто и правда с заклинанием напортачила и Федди ненароком приворожила? В любом случае она не специально. А не специально – можно. Наверное. Дрожа от предвкушения, Вики списалась с Федди. Оказалось, что ему нужна ее помощь. Он в ней нуждается! Хочет встретиться и поговорить о чем-то. Разве могла она мечтать об этом еще вчера? Конечно могла. Только этим и занималась, честно говоря.

Забили стрелку на час у метро «Горьковская», прямо у входа в «летающую тарелку». Так это что, настоящее свидание, получается?! Вики, как угорелая белка, забегала вверх-вниз по башне, собирая вещи, в которых незазорно пойти на свидание. Матильда носилась вместе с ней, думая, что это новая игра, а Карма даже пыталась ей помогать, принося то шляпку дореволюционную, то туфлю Ма-Машину, то брошку бабы Любы. Наконец Вики собрала на кровати все, что хотела; осталось только отобрать верхнюю одежду. Выбор был богатый: черный плащ, черное пальто или черная курточка. Черная шубка явно не попадала в сезон. Несмотря на болезненное осеннее солнце, воровато пролезшее в окна, Вики выбрала плащ. Дождь осенью в Питере может пойти в любой момент. Попыталась надеть Ма-Машины остроносые туфли на высоченных каблуках, чтобы стать повыше и повзрослее, но не смогла ступить на них и пары шагов. Пришлось, чертыхаясь, переобуваться в любимые черные кеды. Правда, Вики не удержалась и напялила на них сверху блестящие черные резиновые галоши. Схватила на бегу длинный черный зонт с резной костяной ручкой в виде змеиной головки и стремглав помчалась на свидание. Даже дверь не заперла. Пришлось старому Филу, ворча и супя брови, вылетать из клетки и самому захлопывать хитрый замок.

Вики влюбилась в Федю Лаврова задолго до того, как он стал сетевой знаменитостью, рэпером с ником Федди. С пятого класса она тайком на уроках любовалась его гордым профилем, а по вечерам рисовала его в своих альбомах и тяжело вздыхала. Полюбила Вики Федю не за его неземную красоту и гордый нрав, а за три выдающихся качества.

Во-первых – безбашенность, или бесстрашие, если вам так больше нравится. Федя никого и ничего не боялся. Он мог перелезть из окна в окно по узким школьным отливам из оцинкованной жести на четвертом этаже школы, чтобы открыть случайно захлопнувшуюся дверь класса. Мог исписать протестными граффити стены школы. Поджечь доску ненавистной Нулихе, мучившей их невыносимо скучной алгеброй и геометрией. Мог притащить в школу скейт и съехать на нем по перилам со второго этажа в столовую. Он дерзил классной руководительнице и директору. Его заслуженно выгоняли с уроков. И даже хотели выпинать из школы. Но преподаватели его отстояли. Потому что он был замечательный и очень способный.

Во-вторых – тяга к справедливости. Федя хулиганил не просто так, а в знак протеста против произвола взрослого мира. Стоило кому-то обидеть его товарищей или, не дай бог, лучшего друга Серегу Михайлова, как Федя слетал с катушек. И тогда появлялись и граффити, и подожженная доска. За друзей и за справедливость Федди был готов биться в одиночку с целым миром. Даже суровый Цой уважал его за это.

В-третьих – несомненный талант. Граффити, скейт и конечно же рэп. Как только у Вики появился Интернет, она стала смотреть все ролики, которые Федди выкладывал в своей группе. Она знала наизусть все его песни. Только, пожалуйста, не рассказывайте об этом Ване и Цою.

Если честно, была и еще одна очень важная причина столь долгой и устойчивой влюбленности Вики в Федди, в которой она не признавалась даже себе. Его недосягаемость. Федди не обращал на Вики ни малейшего внимания. Что, признаться, довольно трудно, учитывая, насколько ярким персонажем она всегда была. Когда его друг Михайлов изводил Вики и Ваню в младших классах, Федя его не поддерживал, но и не вступался за них. Просто не замечал. Потом, когда появился Цой, все от них отстали, а Федя по-прежнему не замечал. Год назад он стал бойфрендом Таньки Курпатовой и теперь не замечал никого, кроме нее, но Вики от этого было нисколько не легче. Кстати, с тех пор, как он стал ходить с Танькой, безбашенность и тяга к справедливости куда-то улетучились, зато поэтический талант расцвел новыми невиданными красками.

Однажды, правда, в прошлом году чуть не случилось настоящее чудо. Какой-то бойкий хулиганистый восьмиклассник закинул Викин рюкзачок на высоченный металлический шкаф, стоявший рядом с кабинетом химии. Вики даже не успела как следует разглядеть наглого типа. Цой, как назло, в этот день был на сборах, а ни Вики, ни Ваня не смогли допрыгнуть до свисающей со шкафа лямки. К тому же прыгать в коридоре перед всем классом было очень унизительно, а просить кого-то помочь – еще унизительнее. И вот он – этот недосягаемый, вечно игнорирующий ее мегаталантливый Федди – вдруг подошел к шкафу, в легком прыжке достал рюкзак и молча вручил его Вики, которая чуть не упала в обморок от счастья. Неделю Вики прожила в оцепенении чувств, ожидая волшебного продолжения сказки. Но ничего не произошло. Федди все так же не обращал на нее никакого внимания, продолжая глядеть в рот своей Танечке. А сегодня он позвал ее на свидание! Сам позвал! Чудо чудное!

Станция метро «Горьковская» еще лет десять назад была обычной питерской серой конструкцией, но какой-то архитектурный гений превратил ее в футуристический гриб, больше всего напоминающий НЛО. Вики так боялась опоздать на встречу, что прибежала на полчаса раньше. Сердце бешено стучало, мысли путались, и, чтобы успокоить себя и одновременно чем-то занять на долгие тридцать минут, Вики принялась рассматривать людей, выходивших из метро. В погожее воскресенье их было довольно много. Кто-то направлялся семьей в зоопарк, кто-то спешил осмотреть музеи и храмы Петропавловки, кто-то просто приехал по своим делам. Со стороны могло показаться, что странная девочка с большим зонтом праздно пялится на прохожих – ан нет, на самом деле Вики была занята сложным процессом сканирования человеческих сущностей. Это был еще один побочный эффект ее «негативного» взгляда на мир. Вики видела нечистые души людей, а потом уже сама соотносила свое метафизическое зрение с современной популярной классификацией нечисти. Для этого нужно было только сосредоточиться и заглянуть внутрь человека через его глаза.

Вот как сама Вики писала об этом в своем тайном дневнике:

Но сегодня все поменялось. Федди скоро придет. Он позвал ее на свидание! Поэтому, наверное, сеанс сканирования прошел неудачно. Нечисть почти не попадала сегодня под пронзительный взгляд Вики, народ навстречу шел добрый и светлый. Ну, может, парочка вампиров и тройка оборотней, да одна старая ведьма, да и не ведьма даже, а злая городская сумасшедшая – очень слабенький улов. Зато в большом количестве появились странные, не попадающие под стандартную классификацию люди. Даже не люди, некие существа. Еще месяц назад она такие экземпляры не встречала. Серые, ничем не примечательные внешне личности обоего пола, словно клоны какого-то совершенно никчемного, пустого человека, они шли по два или по три, скаля мелкие зубы и поводя по сторонам остренькими носами. Их души были не грязны, не чисты, а совершенно пусты, как голодные пиявки. И это не на шутку встревожило Вики. Она стала думать над их возможным происхождением, придумывать им название («оболочники», например, неплохо звучит), как вдруг услышала: «Привет, Вики!» – и тут же забыла обо всем на свете.

Сердце, затрепетав, подскочило и гулко забарабанило где-то в районе ушей.

– Привет, Федди! Что-то большое в лесу сдохло? – Ну вот, конечно же начала с идиотского вопроса. – В смысле, что случилось? Ты чего такой грустный?

На Федди действительно лица не было. То есть его красивое лицо хоть и было на месте, но выражало при этом страшное беспокойство и печаль. Голубые глаза смотрели в землю, а вовсе не в синие бездны глаз Вики.

– Да есть отчего. Пойдем прогуляемся, поговорим. – Не дожидаясь реакции Вики, Федди развернулся и пошел по Александровскому парку в сторону Невы.

Девочка поспешно засеменила следом.

– Скажи, Вики, ты ведь реально можешь все найти?

Эх! Все понятно. Да уж, не таким представляла она себе первое свидание.

– Вроде могу. Что-то даже находила.

– И человека можешь?

– Не приходилось. Но могу попробовать. – Вики уже поняла, какого именно человека нужно искать, и совершенно этому не обрадовалась.

Федди, резко остановившись, повернулся к ней. В его глазах была такая боль, что Вики сразу стала готова на все, чтобы убрать ее оттуда.

– Вики, я знаю, у вас с Серегой были плохие отношения. И я знаю, что он был полным козлом. – С этим Вики не могла не согласиться. Михайлов третировал ее с первого класса и до прихода Цоя. – Но он мой друг. Почти как брат, понимаешь? Я не могу без него.

Вики кивнула, глядя снизу в несчастные глаза Федди, и увидела в его душе боль, отчаяние и слабую надежду. Этой надеждой была она – вполне достаточно, чтобы простить Михайлову все его грехи.

– Родаки Сережкины места себе не находят. А полиция пока отказывается его искать: слишком мало времени прошло. Говорят, что он может объявиться в ближайшие дни. Ага. Как же! Только вот куда он мог деться, если вся его одежда и даже телефон дома?

– В жизни всякое случается, – обнадежила Федди Вики и для убедительности даже взяла его за руку. Заодно еще одна ее мечта сбылась. Нехорошо пользоваться чужой бедой, но что поделать. Жизнь есть жизнь. – У тебя есть какая-нибудь его вещь?

– Что? – удивился Федди, несколько смущенный ситуацией. Он не ожидал от странной девочки такой прыти. Вики крепко держала его за руку, пристально смотрела ему в глаза, и он впервые отметил, что эта чудачка очень даже симпатичная. Двухдневные переживания и бессонная ночь отпустили его, он расслабился и даже немного успокоился. – Вещь? А, да, конечно есть.

Парень снял с головы бейсболку и протянул Вики.

– Он ее только месяц проносил. В сентябре мне подарил. Я даже не просил. Увидел, что мне нравится, и подарил.

Вики растерянно повертела кепку в руке. И даже надела ее на голову в надежде, что близость к мозгу прояснит картину. Но ничего не помогло. Обычно все происходило мгновенно. Если кто-то просил найти пропавшую вещь, она, просто взглянув человеку в глаза, уже знала, где ее искать. Стоило увидеть игрушку или поводок исчезнувшей собаки, как Вики представляла пропажу перед собой, где бы она сейчас ни была, и легко могла выстроить виртуальный маршрут поисков. Сейчас же она видела только белую стену, будто кто-то закрасил ей глаза густой белой краской или как если бы она сидела внутри идеально белого яйца.

– Он жив? – с надрывом спросил Федди, увидев, что она замешкалась.

– Да, – уверенно соврала Вики, – я же говорила тебе, что еще не искала людей. Мне понадобится больше времени, чем обычно. Но я постараюсь его найти.

«Надо добавить: „только ради тебя”», – подумала она. Тут Федди, неожиданно для нее и даже для себя, крепко ее обнял, поддавшись секундному импульсу благодарности, и все мысли из девичьей головки испарились, вытесненные полной и безоговорочной эйфорией.

– Спасибо! Спасибо, Вики! Сколько лет мы вместе учимся, а я и не думал, что ты такая… – Федди запнулся, подбирая верное слово.

– Какая? – шепотом спросила Вики, едва сдерживая внутреннюю дрожь.

– Добрая? – словно сомневаясь, сказал Федди. – Что-то я совсем расклеился. Еще и Танька перестала со мной общаться из-за какой-то полной фигни. Больно, когда тебя предают те, кого ты любишь. Прости, что гружу тебя своими траблами.

Ну вот, сказка кончилась, не успев начаться, – здравый смысл вернулся к Вики вместе со звонком мобильника. Она неловко вывернулась из объятий Федди и услышала папин голос:

– Ну что, коза-дереза, соскучилась по предкам? Мы вот с Машей очень скучаем. И даже почти простили тебе шалости с лягушками. Как там наш домашний зоопарк? Все живы-здоровы?

– Все нормально. – Вики вжала телефон в ухо, злясь, что Федди слышит все из его громкого динамика. – Жду вас. Не шалю. Звони завтра.

– Ишь ты, какая важная мадама. А мы тебе бумеранг купили. Будешь со смотровой запускать. Ну, ладно-ладно, злюка, до завтра. Целую.

– Предки, – виновато повела плечом Вики, – из Австралии названивают.

– Зачет, – одобрил Австралию Федди, – а мы с Серым в Париж на каникулах собираемся. Слушай, Вики, спасибо тебе заранее, большое человеческое спасибо. Ты звони мне, как только найдешь его, ладно? А я к Таньке пойду, попробую помириться.

«Ну и дебил, – с досадой подумала Вики. – Хорошо хоть, меня не попросил их помирить».

– Ничего я в вашей бабской психологии не понимаю. Может, ей мишку в этом дурацком магазине купить?

– В каком еще магазине? – ничего не поняла расстроенная девочка.

– Да ни в каком. Не парься. Позвони мне обязательно!

И Федди умчался в сторону Зверинской улицы. Такое вот получилось у Вики с ним первое свидание. Но, несмотря ни на что, Вики еще долго млела, вспоминая радость объятий любимого, пусть еще пока и не любящего ее Федди.

«Для начала найду этого гада Михайлова, а там посмотрим», – строила смелые планы Вики.

А в голове у бегущего мириться с подружкой рэпера крутилась виниловой пластинкой неизвестно откуда взявшаяся допотопная песня: «Очаровательные глазки – очаровали вы меня».

«А Вики прикольная, даже кульная, – проносилось в его голове параллельно с песней. – И почему я раньше этого не замечал? Глазищи такие! Блин!»

Последнее слово относилось к магазину «Живые куклы», который, как оказалось, по воскресеньям не работал. Федди с досады даже легонько пнул запертые двери, сунул руки в карманы и пошел мириться без подарка. Если бы он оглянулся назад, то увидел, как неотступно, словно тени, следуют за ним три серые, безликие личности, втянув остроносые головы в узкие плечи.

У арки подворотни, ведущей во двор Вики, ее караулили друзья. Немудрено было в сегодняшнем фейерверке чувств забыть, что они собираются каждое воскресенье в три часа читать в дружеском кругу стихи поэтов Серебряного века. Сегодня Вики должна была читать за Зинаиду Гиппиус, Ваня – за Вячеслава Иванова, а Цой – за Петра Городецкого. Вы удивитесь, но Цой умеет читать. Просто не любит. Но ради Вики он готов на все.

– Я ведь не опоздала?

– Да нет. Мы только подошли, а тут и ты бежишь. – Ваня с интересом разглядывал подружку. – Откуда это ты, такая заполошная?

– Дела были, – решила свернуть тему Вики.

Но не тут-то было.

– Мамина помада, сапоги старшей сестры, – пропел Цой с удивленной интонацией.

– Насчет помады не знаю, а вот бейсболка на тебе точно Федькина. Первый раз вижу тебя в столь отстойном прикиде, – продолжил допрос Ваня. – Ты встречаешься с тупым рэпером у нас за спиной?

– Вау-ва-у, но это не любовь? – вопросительно пропел Цой.

– Так, – насупилась Вики, – хватит глупых приколов. Федди попросил меня найти Михайлова. Бейсболка должна помочь.

– Ты будешь искать упыря, который пил нашу кровь, пока не получил в нос от Цоя? – Возмущению Вани не было предела.

– Да, и вы тоже будете, как миленькие. Вместо стихов сегодня ищем Михайлова.

Вики, не оглядываясь, рванула в арку. Она была уверена, что верные пажи последуют за ней, и не ошиблась.

У подъезда Вики стояла группа людей. Человек пять-шесть. Серые, сутулые, с мятыми, ничем не примечательными лицами. Стояли, смотрели на ребят и криво улыбались тонкими губами. Оболочники, вспомнила Вики и немного встревожилась. Ване тоже стало не по себе. Он опасался незнакомых компаний в чужих дворах. Только Цою все нравилось. Он любил приключения. Особенно с драками. Но первым никогда не начинал.

– Разрешите пройти, – обратилась Вики к незнакомцам, которые даже и не подумали расступиться. Их близко посаженные черные глазки заблестели, а губы, вздернувшись то ли в улыбках, то ли в оскалах, обнажили частокол мелких острых зубов.

«Наркоманы?» – мелькнула мысль у Вани.

– Эй, прохожий, проходи, эх, пока не получил! – залихватски пропел Цой и встал в боевую стойку.

Один из серых резко шагнул к Вики и протянул руку к ее лицу. Это стало его роковой ошибкой. В три секунды Цой разметал непрошеных гостей по двору точными ударами сильных ног и рук и, схватив друзей, словно сумки, под мышки, заскочил с ними в парадное.

Вики и Ваня пришли в себя только в лифте. Цой спокойно улыбался. Еще один оболочник со страшным шрамом через все горло ждал их, сидя на лестнице перед дверью, за которой раздавался воинственный вой Моти. Без лишних разговоров Цой схватил его за шиворот и потащил по лестнице. Тело оболочника нелепо болталось над ступеньками. Он пытался достать Цоя руками и ногами, но ему явно не хватало умения. К тому же могучая и длинная рука Цоя позволяла ему нести врага на безопасном для себя расстоянии. Мерзкий серый тип старался укусить держащую его руку, но тоже тщетно. Выглядели все его потуги скорее противно и смешно, чем опасно. Зато Вики успела разглядеть мелкие острые серые зубы оболочника, которые явно не были знакомы с зубной щеткой. Фу, какая гадость! Цой закинул тварь в лифт и отправил вниз.

– Легкие очень. Как пустые. И двигаются, как под кайфом. Тела их еле слушаются. Вот наркоты! – то ли возмутился, то ли восхитился Цой.

Добрейшей души человеком был Цой, ведь мог бы оболочника и пинком с лестницы спустить. Как только Вики открыла дверь, оттуда, как ошпаренная, выскочила Мотя и, не переставая угрожающе вопить, прыжками помчалась вниз. Ничего, ничего, побегает и вернется.

– Мир сошел с ума, – констатировал Ваня.

– Давно уже, – согласилась Вики. – Они и правда пустые, эти серые твари. А этого со шрамом я уже где-то видела. Ромбабы принесли?

– Обижаешь, – сказал Ваня, доставая коробку с пирожными.

– Тогда выпьем чаю, а потом примемся за поиски. Я буду искать в себе, ты, Ваня, займешься Сетью. Посмотришь, не пропадал ли кто-нибудь еще похожим образом за последнее время. А Цой… Цой поможет нам с анализом.

Так они и поступили. Ваня сел за ноутбук, Цой устроился медитировать перед террариумом, а Вики ушла в ванную комнату, встала перед зеркалом, надела бейсболку и уставилась в свои широко открытые глаза. От напряжения у нее даже заискрились кончики пальцев. Но Михайлова она не увидела. Вместо этого она снова перенеслась в момент своего знакомства с Мотей. Видимо, нежную душу Вики судьба убежавшей кошки беспокоила гораздо больше, чем судьба одноклассника. Девочка заглянула крысе с прокушенным горлом в черные бусинки ее глаз. Смертельная злоба и страх смерти горели там во тьме. Это было настолько отвратительно, что девочка решила сделать передышку и вернулась к друзьям. Ваня был весьма доволен проделанной работой:

– Вики! Наш Михайлов далеко не первый хам, пропавший за последние две недели. Причем «хам» в данном случае скорее сходный тип пропавших, чем моя характеристика Сереги. Я нашел десяток групп «пропал одноклассник-одноклассница», причем во всех одна и та же песня – чувак или чувиха бесследно исчезает на рассвете из родной постели. Все вещи на месте. Родители в шоке. Одноклассники в основном радуются. Это по поводу «хама». Все пропавшие не отличались приятным характером, и любимым их занятием, естессно, были либо пранкстерство, либо троллинг.

– Кто-то собирает армию троллей в Зазеркалье! – «помог с анализом» Цой.

Все-таки иногда и он шутит, только уж больно своеобразно.

– Ага, ага! – поддержал друга Ваня. – По городу ползут слухи о страшной секте, в которую сбегают старшеклассники. А у тебя что?

– Ни-че-го, – задумчиво произнесла Вики. – Хотя подожди. Крысы! Вернее, одна крыса. Старая знакомая. Я видела ее в своих глазах. Тебе не попадалась крыса в связи с нашим делом? Может быть, фото крыс на страничках пропавших детишек?

– Не помню. Но сейчас еще раз посмотрю. Не люблю крыс, если честно. – Ваня погрузился в экран ноута.

Вики в этот раз никуда не ушла, а стала нервно ходить вокруг круглого кухонного стола, за которым сидел Ваня, постепенно все больше разгоняясь. В один из виражей она прихватила лежавший на столе маленький бубен и дальше побежала, нещадно стуча им себе по голове. Так ей легче думалось, а насколько этот шумный процесс полезен Ваниным поискам, для Вики важно не было. Цой с восхищением смотрел на подружку, напевая под нос:

– В наших глазах ад или рай, что тебе нужно – выбирай!

– Есть! – закричала Вики, затормозив у стула Вани. – Крыса! Оболочник, который стоял у дверей квартиры, и крыса, которая выбила Моте глаз, – это одна и та же сущность! Понимаете?

Цою не обязательно было что-либо понимать, он с восторгом принимал любую чушь, исходящую от Вики. Но только не Ваня:

– А ты сама понимаешь, чего несешь?

– Пока нет, но я близка к разгадке.

– Дай-ка я тебе помогу, – лениво проворчал Ваня, не отрываясь от экрана. – У дверей нас ждала крыса-оборотень? Так? Во дворе тоже были оборотни? Среди бела дня в центре мегаполиса? Так? Или нет. Крыса после драки с Мотей, получив от тебя портфелем, взялась за ум, пошла работать грузчиком в супермаркет, и труд сделал из нее человека. Она пришла к тебе сегодня с друзьями, такими же эволюционировавшими крысами, поделиться трудовыми успехами и поблагодарить за науку. А тут Цой грубо стустил ее в лифте на первый этаж. Унизил! Еще и кошку мы на нее спустили. Все, пропал человек. Теперь сопьется, опустится до заурядной крысы. Бинго! Есть! Нашел! Смотрите, какая красавица!

На фотке, увеличенной до размера экрана, за прилавком стояла странная толстая некрасивая девушка. Лицо размазано, видимо не в фокусе. Она нежно держала на руках здоровенную крысу. Подпись под фото гласила: #двестремныекрысы#магаз «живыекуклы», средний пр. В. О. дом 16. Снимать запрещали, но я была крута, как никогда!

– Это две недели назад выложила пропавшая на следующий день Лена Пэ. А вот это селфи неделю назад повесил Андрей Бэ, перед тем как исчезнуть. Гляньте.

На фотографии на фоне вывески «Живые куклы» корчил страшную рожу и показывал «фак» какой-то прыщавый паренек.

– Посмотрите на адрес. Улица Чехова, дом шесть. Похоже, у нас в городе появилась новая сеть игрушечных магазинов, про которую ничего не известно Интернету. В одном магазине живет большая крыса. После посещения магазинов этой сети пропадают люди. Страшновато.

– Бошетунмай! – недовольно покачал головой Цой.

– Отличная новость. Я сегодня уже слышала про магазин игрушек. Я сейчас!

Вики побежала к себе наверх, захлопнула дверь, плюхнулась со смартфоном на кровать и набрала номер Федди:

– Ты где?

– Я дома. Танька меня даже на порог не пустила, представляешь? Ты нашла Серого?

О, этот голос был для Вики мелодичней любой музыки, слаще ромовой бабы, приятнее…

– Не молчи, Вики! Ты нашла его?!

– Я близка к этому. Ты не знаешь, он мог быть накануне исчезновения в магазине «Живые куклы»?

– Мы были там втроем. Гнилое местечко на Зверинской, тринадцать. А что такое?

– Ладно, ничего, все, пока. Завтра позвоню!

Когда Вики спустилась к друзьям, на лице ее блуждала редкая гостья – улыбка:

– Ну что, спасибо, друзья! Клубок потихоньку распутывается. Пусть пока еще загадок больше, чем отгадок, но ниточка явно ведет в магазин «Живые куклы». Туда мы с вами и отправимся завтра. А сейчас вам пора домой.

– Я пробил адреса. Ни на Чехова, ни на Ваське этого магазина нет, – сказал обеспокоенный Ваня.

– Я знаю. Он теперь на Зверинской. Что такое? Чего вы такие загадочные?

– Мы загадочные! – возмутился Ваня. – Да это ты весь день какая-то перевозбужденная. Похоже, кепка Федди тебе голову пережала. Мы тут с Цоем посоветовались и решили, что никуда не пойдем. Мы уже и домой позвонили. Вдруг эти крысолюди вернутся? Цой тут у входа на диванчике поспит. А я в спальне у твоих родаков поваляюсь. Почитаю заодно что-нибудь по психиатрии про крысофобию. К тому же на улице хлещет как из ведра. И долго еще будет.

– Вот молодцы! Все решили, значит? А мое мнение вас не интересует? – для порядка поворчала Вики и пошла доставать из морозилки две пиццы. Одну для себя и Вани, а вторую для Цоя и Кармы.

– А тем, кто ложится спать, спокойного сна. Спокойная ночь! – поставил точку в несостоявшемся споре Цой.

Вики проснулась среди ночи от страшного шума. Гремел гром, лязгало железо, по стеклам иллюминаторов, то и дело освещаемых молниями, струилась вода. Девочке даже показалось, что башня слегка раскачивается. Вики включила торшер и поспешно накинула на пижаму черный в серебряных звездах халат. В комнату забежали взволнованные мальчишки. Они были одеты в плащи ее отца, обычно дежурившие на вешалке в прихожей. Вики впервые увидела подобие страха на скуластом лице Цоя. На его плече дрожала нахохлившаяся Карма.

– Третий день с неба идет вода. Очень много идет воды, – доложил Цой.

– Шторм! Даже штормище. Крыши срывает. Слышишь, как жесть гремит? Жесть! Еще и наводнение. – Ваня протер очки краем ее халата. – Полезем на смотровую?

– С ума сошли? В грозу на смотровую площадку? Нет, конечно! Вы мне живые завтра нужны, – рассердилась Вики. Мальчишки вроде взрослее ее, а совсем как дети! – Мотя вернулась?

– Вернулась, – вздохнул Цой, – глаз на месте. Спит.

– Вот и вы спите. Раз кошка спит, ничего страшного не случится.

Выгнав ребят, Вики затворила иллюминаторы изнутри плотными ставнями, задраила как следует люк на смотровую и снова легла спать. Долго она ворочалась под одеялом, но сон все не шел. В голове попеременно крутились серые оболочники и мерзкая крыса с фотографии. Даже воспоминания о крепких, но нежных объятиях Федди не помогали. Вики сдалась. Она снова оделась и, не включая свет, чтобы не побеспокоить друзей, выбралась, а вернее, вынырнула на смотровую площадку.

Грозы и воды Вики никогда не боялась. Это была ее родная стихия. Быстро захлопнув люк, чтобы по минимуму залить комнату, она вцепилась в поручни и огляделась, насколько это было возможно в темноте под водопадом, обрушившимся на Питер. Страшное, величественное и одновременно скорбное зрелище открылось ей. Вода заливала город сверху и снизу. Неба не было. Вместо него была сплошная стена падающей холодной воды, периодически разрезаемая зигзагами толстых белых молний, похожих на перевернутые деревья. За серой стеной дождя бушевало страшное, невиданное городом за триста лет наводнение. Нева, вышедшая из берегов, стремительно неслась себе же навстречу, затопляя Васильевский и Петроградский острова. Серая вода, блестящая в электрическом свете молний и окон домов, несла с собой сотни машин и десятки несчастных людей, какие-то перевернутые ларьки и переломанные деревья, вырванные ветром с корнями. Ветер, ураганный ветер, который, казалось, дул со всех сторон, рвал своими беспощадными зубами ветхие петербургские крыши, лязгал оторванной жестью и, играючи, кружил свою добычу над несущимися водами. Внезапно весь электрический свет в городе разом погас с громким щелчком, больно ударившим по барабанным перепонкам Вики. Словно таинственный великан повернул гигантский рубильник. В полной темноте, упавшей на город вместе с грозой, теперь можно было что-то разглядеть только благодаря вспышкам молний.

Оглядев все вокруг своими глазами-подзорными трубами, которые к тому же прекрасно видели в темноте, Вики заметила еще кое-что интересное. Там, где воды Невы еще не слились в экстазе разрушения, а только стремительно летели навстречу друг другу, шло последнее действие трагедии еще одного питерского народа. Маленького и серого вечного народца. Перед бегущими за ними волнами на последнем издыхании неслись серые крысы. Словно гигантский серый живой ковер, сотканный по эскизу сумасшедшего сатаниста, они то бежали, то плыли в глубоких лужах, издавая страшный предсмертный писк тысячами глоток. И эта сюрреалистическая картинка крысиного апокалипсиса потрясла Вики даже сильнее, чем тонущие здания, потому что была гораздо более реалистичной и доступной для ее понимания. Она с содроганием смотрела на крысиную погибель, не в силах оторвать застывшего взгляда, пока серые волны не столкнулись друг с другом и не скрыли крыс под собой. Но страшный писк еще пару секунд стоял в ушах Вики.

Первобытный ужас охватил маленькую Вики. Все происходило настолько быстро, невская вода прибывала с такой невероятной скоростью, что за пару минут дома в центре Питера оказались под ней по четвертый этаж. На глазах у Вики и малюсеньких, а оттого еще более нелепых и жалких горожан, дрожащих и жмущихся друг к другу под ураганным ливнем на крышах домов, город на Неве становился городом под Невой, уходя под воду, будто Атлантида.

– Нет! – закричала мокрая насквозь Вики. – Нет! Этого не может быть! Прекратите немедленно!

Она кричала, топала ногами, трясла руками поручни и даже прикрыла глаза, чтобы не видеть всего этого ужаса. Под ногами у Вики загорелась зеленым светом холодных мудрых глаз древняя змея Уроборос. А в небе над ней смеялось, закатывалось смехом-громом запрокинутое отвратительное женское лицо с почти не различимыми чертами.

И тут в один момент ливень резко прекратился, словно испугавшись истерики Вики, а в светло-сером небе появилось робкое рассветное солнышко. Девочка робко открыла глаза и обмерла. Все вокруг окрасилось в кроваво-красные оттенки ржавчины. Нева-убийца, передумав завершать свое мокрое дело, бодро откатывала воды к гранитным берегам, оставляя после себя на площадях, улицах, в переулках и дворах искореженные трупы животных и машин. Пара стремительных минут, и река вернулась в свое русло, а на мертвые мокрые улицы стали потихоньку выходить первые смельчаки. Но тут же, прямо у них (и у Вики) на глазах, пространство города, словно на максимально ускоренной перемотке, стало зарастать осокой и камышом, лужи почернели и подернулись ряской, из разбитого, лопающегося асфальта повылезали зелено-коричневые кочки, поросшие крупной красной осенней клюквой и брусникой. За секунды вместо положенных тысячелетий город превращался в болото, ржаво-бурое опасное болото, в бездонную трясину которого стали потихоньку погружаться накренившиеся дома и храмы Петербурга. Сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее. Вот уже скрылись в черной болотной воде Ростральные колонны, а за ними следом ушел в трясину и главный защитник города – ангел с Александрийского столпа на Дворцовой площади. Вот уже от Исакия, Смольного, Казанского и Владимирского собора остались только половинки куполов, тускло блестящие крестами над кочками, словно шатры христиан-кочевников. Глупо торчала над болотом ослепшая верхушка телевизионной вышки.

Погрузился по самую башню и дом Вики. А наивные люди ошалевшими муравьями все бегали по городу-болоту, пытаясь выжить или хотя бы проснуться. И тут пошли дожди. Именно дожди, а не дождь. Они шли одновременно, пересекаясь и сливаясь в один. Первым полил грибной, классически – с солнцем, только вот с водой вниз летели грибы, преимущественно болотные поганки на тонких, длинных и кривых ножках. С неба в болото на головы уцелевших петербуржцев стали падать ужи, гадюки, жабы с лягушками, ежи… Но и эта напасть прошла за несколько минут, сменившись еще более ужасной. Тучами налетели на болото гнусные создания, комары да мошки, а среди них – огромные, в человеческий рост, твари с острыми трубками смертельных хоботов, двойным набором сетчатых крыльев и волосатым брюхом, жадные до теплой крови млекопитающих. Воздух, пропитанный болотным смрадом, немедленно наполнился мерным, отвратительно громким жужжанием. Одна из гигантских тварей пролетела в смертельной близости от Вики, стоящей на пока еще торчащей над болотом башне.

«Это же заразные комары, – пронеслось в голове у похолодевшей от ужаса девочки, – в смысле, те, которые за раз из человека всю кровь выпивают!»

Она опять с силой зажмурила глаза. И даже закрыла их для верности ладонями. В какофонию жужжания проникла стройная мелодия Моцарта. Кто-то играл на флейте. Кто?

«Ваня!» – обрадовалась Вики и открыла глаза. В комнате было совершенно темно и, как ни странно, сухо. Болотом не пахло. Вики лежала на кровати, рядом с одеялом, а снизу доносились жизнерадостные звуки Ваниной флейты. Никакого жужжания. «Все-таки я заснула», – радостно смирилась с реальностью Вики и открыла ставни. На улице накрапывал дождик. Серый, заплаканный, «любимый до слез» город стоял на месте, разве что пару деревьев повалило, да старую ржавую жесть на крышах сорвало ночью штормовым ветром.

«Уфф, – вздохнула Вики. – Как здорово, что это был сон. Мой первый кошмар».

– Знаете что, парни, – сказала она, спустившись к друзьям в столовую, где на столе в чугунной сковородке уже весело скворчала фирменная глазунья Цоя, – все не так уж плохо! – И, покосившись на улыбающегося Цоя, быстро, на опережение, добавила: – И без пачки сигарет и даже без билета на самолет с серебристым крылом. Просто я рада, что проснулась, а мой город на месте. И вы тоже. Я только сейчас поняла, как вас люблю.

Вики, Цой и Ваня с глупыми улыбками стояли в магазине «Живые куклы» и глазели по сторонам. Улыбки эти повылезали сами собой, и стереть их с лиц не было никакой возможности. Такое количество кайфовых игрушек в одном месте при отсутствии других покупателей и продавцов превратило ребят в маленьких детей. Создавалась полная иллюзия, что все в магазине принадлежит тебе и ты можешь играть сколько угодно. Цой уже вертел в руках собаку-робота, Ваня завис рядом с солдатиками, а Вики, как загипнотизированная, уставилась на стенд за пустующим прилавком с кассой. Тот самый стенд с неправдоподобно натуральными шарнирными куклами. Их растерянные лица приковали к себе ее взгляд. Куклы однозначно хотели ей что-то сказать. Может быть, где искать Михайлова?

– Привет, сестричка! Как ты на меня похожа. – Детский голос уродливой продавщицы, поднявшейся из-под прилавка, заставил Вики вздрогнуть. – Тебе тоже нравятся мои детки? Хочешь посмотреть поближе?

«Если я и вправду на нее похожа, то понятно, почему Федди меня игнорирует, – подумала Вики. – Несчастная тетка. Хотя стрижка в самом деле похожа на мою. Срочно бегу в парикмахерскую!»

– Да, если можно, я хотела бы их разглядеть как следует. У них такие живые глаза!

«И в твои глаза, красавица, я бы тоже с охотой посмотрела», – мысленно добавила она.

Толстые, заляпанные пальцами стекла очков в детской оправе, такой же нелепой, как и вся одежда продавщицы, не давали возможности заглянуть ей в душу. А там могло оказаться очень интересно.

– Конечно можно, сестричка! А ты позовешь меня в гости? Можно, я приду к тебе? Поиграем вместе в моих деточек. – Юродивая продавщица напрашивалась так жалобно и вкрадчиво, что Вики не выдержала и решила ей подыграть. Ведь со слабоумными нужно соглашаться, это их успокаивает. Не правда ли?

– Приходите, конечно, – сказала Вики, – только покажите мне сначала ваших кукол!

Продавщица, радостно захлопав в пухлые ладошки, с грацией бегемотихи сгребла кукол в охапку и стала аккуратно рассаживать их на прилавке. Взяв первую же куклу в руки, Вики беспричинно занервничала, что с ней случалось крайне редко. Сильная дрожь, начавшись от кончиков пальцев рук, побежала по телу и спутала и без того бессвязные мысли. К тому же засаднило ухо, в котором висела недавно обретенная сережка. Ее словно раскалили на огне. Вот ведь действительно нельзя вдевать в уши ничего с пола, даже после спиртовой дезинфекции, расстроилась Вики.

– А почему ваш магазин так часто переезжает? – Верный Ваня, заметив, что что-то пошло не так, поспешил к ней на помощь.

– Кто это здесь такой любознательный? – услышала Вики из подсобки бархатистый женский голос, от которого она просто окаменела, дрожь ее усилилась втрое и почти добралась до степени конвульсий, руки инстинктивно сжались в кулаки, а ухо с сережкой запылало алым маком.

Когда же из подсобки вышла важная брюнетка с высокой прической и, в упор уставившись на Вики, словно никого в магазине больше не было, произнесла абсурдно фамильярное: «Здравствуй, дочка!» – с Вики вообще случилась странная история. Сказать, что она испугалась, – ничего не сказать. Но очнулась она только через несколько мгновений – в холодном поту, бегущая без оглядки, в квартале от магазина, с зажатой в руке куклой. До родной арки на улице Бармалеева оставалось метров сто, и девочка, пробежав их на автомате, без сил сползла по стене на асфальт. Она не чувствовала дождя, не замечала, что сидит в грязной луже. Ее трясло, как при сильном жаре; все чувства сейчас в ней вытеснил черный липкий страх, который, к счастью, становился все меньше и меньше с каждой секундой, пока не лопнул в голове маленьким черным пузырьком. Вместе со страхом ушла дрожь и вернулась способность мыслить. Вики машинально ощупала только что пылавшее ухо – вроде на месте, и сережка тоже при нем.

«Дома сниму, – подумала Вики. – Чертовы ведьмы!»

То, что в магазине она столкнулась с ведьмами, сомнений не вызывало. Правда, такие сильные и страшные ведьмы в Питере ей еще не попадались. В основном она встречала мелких пакостниц, сплетниц и сглазниц, даже не знавших своей истинной природы, просто им нравилось делать гадости окружающим. В магазине игрушек ведьмы были настоящие, могучие и злобные. В их душах (правда, Вики успела заглянуть только в душу старшей) сидели готовые к прыжку ядовитые змеи. Но не это стало причиной бегства Вики. За мгновение она смогла рассмотреть в глазах ведьмы что-то, чего совершенно не хотела знать. Что-то очень личное, что-то про себя…

– Малыш, ты меня волнуешь!

Вики подняла голову. Над ней склонились запыхавшиеся друзья.

– Меня, кстати, тоже, – с трудом дыша, сказал Ваня, потом достал баллончик с вентолином, пшикнул в горло. – Раньше ты не воровала в магазинах. Хотя бы могла предупредить нас. Бросила с гарпиями наедине. А если бы они нас заперли и полицию вызвали?

– Не вызвали бы.

Похоже, парни не заметили, как она испугалась. Вот и хорошо. Они не должны об этом знать, пока она сама не поймет природу своего панического страха. Она же вроде командир их летучего отряда.

– Почему это? – усомнился Ваня.

– Потому что мы сами вызовем полицию. Эти тетеньки, гарпии, как ты их назвал, точно имеют отношение к пропавшим детям. И мы с вами это докажем. Вот наш вещдок!

Она подняла куклу-девочку с рыжими дредами.

– Сейчас пробьем ее по твоей вчерашней базе пропавших подростков. Сдается мне, там была такая с дредами.

– Бред с ред дредами, – мрачно сказал Ваня, но все-таки поплелся за Вики и Цоем, хромая стертыми ногами и держась за бок.

Дома Вики сразу же помчалась приводить себя в порядок и переодеваться. Хозяйственный Цой занялся чаем, кормлением питомцев и чисткой их клеток. Особенно долго он возился с огромным жилищем демонстративно спящего Фила, меняя ему опилки. А Ваня засел за ноутбук с куклой, пытаясь идентифицировать ее с пропавшими школьницами.

В душе и голове Вики царил полный раздрай: поганый магазин страшно пугал и одновременно притягивал ее, как магнит. Федди не отвечал на звонки, видимо, отключил телефон на время занятий. Она закидала его эсэмэсками с просьбой перезвонить. Отец и Ма-Маша, которые сейчас были ей нужны, как никогда, тоже не брали трубки. Наверное, сидели на важной конференции или даже выступали в данный момент. А может, просто спали – какая у нас там разница во времени с Австралией? Могли бы и проснуться! Ведь Вики так важно было узнать у Ма-Маши, что это за чертова сережка, которую она теперь не может вытащить из уха, потому что застежка бесследно исчезла.

Когда Вики спустилась, Ваня, Цой и Карма склонились над столом и что-то оживленно рассматривали. В руке у Вани было большое увеличительное стекло в серебряной оправе с костяной ручкой в виде овечьей ножки с копытцем. На столе перед ними, бесстыдно раскинув пластиковые конечности, лежала совершенно голая кукла.

– Совсем одурели, – вспыхнула багряным румянцем Вики, – на минуту вас оставить нельзя! Похотливые обезьяны! Немедленно оденьте куклу!

Казалось, что покраснели все, включая черную как смоль ворону Карму.

– Вики! Тебе лишь бы наорать на нас, – оскорбился Ваня, отложив лупу. – Мы нашли эту девчонку. А теперь досконально изучаем ее куклу. У этой Кати были татуировки на запястье и над… – Ваня замялся, подбирая приличествующее месту слово, как говорится – попа есть, а слова нет, – короче, на пояснице. И еще должен был остаться шрам под коленом после падения с велика этим летом. «Вконтакте» – великий кладезь особых примет. Мы все нашли. Даже шрам.

– И для этого нужно было ее раздеть догола? Не сомневаюсь, что вы нашли еще много всего интересного для ваших воспаленных пубертатных мозгов! – не унималась Вики.

– На ней не было ничего, кроме красного комбеза. Я что, виноват? – оправдывался бедный Ваня. – Это же просто кукла! Есть нормы этики поведения с куклами?

– Это не просто кукла, это сама Катя и есть, – заявила Вики и сама удивилась своей уверенности.

– Чушь! Это отличная 3D кукла, сделанная на супер 3D принтере. А то, что ее сделали с голой модели, говорит о том, что мы имеем дело с бандой похитителей подростков, которые используют их как модели для кукол. Нужно срочно накрывать эту малину!

– Через день будет поздно! – сурово добавил Цой.

– Накрывать надо, – согласилась Вики, – только эти куклы на самом деле – живые люди, заточенные в пластиковую тюрьму. Поэтому и относиться к ним надо, как к людям. Их заколдовали, понимаете? – Она с отчаянным упорством посмотрела в глаза друзьям.

Воцарилось напряженное, тягостное молчание. Но ненадолго.

– Вики, прости, но мне шестнадцать, а не шесть лет, – возмущенно сказал Ваня. – Я не верю в заколдованных детей и прочие глупости. Ты сама-то понимаешь, о чем говоришь? «Заколдовали»! Тебе не кажется, что это слово из детского мультика? А у нас здесь не канал «Карусель»!

– Понимаю, что тебе трудно в это поверить. Но все так и есть. Ведьмы превратили их в кукол, – твердо стояла на своем девочка.

– Бред! Вчера были крысы-оборотни, сегодня подростки, превращенные в кукол. Вики, а нельзя твоего папу срочно вернуть из Австралии? Мне кажется, психиатр помог бы тебе сейчас лучше, чем мы. – Ваня говорил медленно и раздельно, как с настоящей сумасшедшей.

– Папу вернуть было бы очень кстати, – гагласилась Вики. – И Ма-Маша не помешала бы. Только вот они пока на связь не выходят. А времени ждать у нас нет. И, да, Ваня, я понимаю тебя. Со стороны может показаться, что я сошла с ума. Но, к сожалению, это не так.

– Мама, мы все тяжело больны! Мама, мы все сошли с ума! – радостно пропел Цой.

– И что ты предлагаешь делать с этим колдовством? Инквизиторов вызывать? Или ты полицейским будешь рассказывать свои байки? Нас просто упекут в дурдом на радость этим тварям. – Ваня раскипятился так, что у него запотели очки.

– Полицию наверняка заинтересуют куклы, идентичные пропавшим детям. Но пока я бы нанесла еще один визит в наш любимый магазин. У меня есть план. Просто поверь мне. Я вроде никогда тебя не обманывала.

– Верь мне! Я знаю, нам надо быть вместе! Верь мне, и я буду с тобой в этой драке! Дай мне все, что ты можешь мне дать! – пропел Цой.

– Отлично, я теперь в секте верящих Вики, – обиженно протянул Ваня. – Верь мне, и все дела. Может, для Цоя это и достаточный аргумент, но мне все равно хотелось бы объяснений. Как можно превратить людей в кукол, Вики?

Девочка вздохнула. Ей предстояла нелегкая задача – убедить друга в том, что он ничего не знает о мире, в котором живет. Придется быть убедительной и максимально заумной.

– Ваня! Колдовство – это вербальная атака на реальный мир. Слово материально, просто нужно уметь им пользоваться. Ну и, конечно, знать и употреблять правильные слова. Древние практики правильного произношения первичных слов способны изменять структуры объектов и живых тел на молекулярном уровне, в результате чего происходит так называемое превращение. Превратить можно что угодно во что угодно. Видишь эти старинные фолианты на полках? Они полны правильных сочетаний этих страшных слов, по-простому – колдовских заклинаний.

– Значит, каждый дурак, зная эти заклинания, может колдовать? – усмехнулся Ваня.

– Кроме правильных слов, нужно умение и врожденный талант к колдовству. И еще нужно долго учить мертвые языки, правильно интонировать и следить за произношением. Все, как обычно, очень сложно.

Вики снова вздохнула. Ну что ж ты так уперся, друг?

– Преврати меня в куклу или зверя. А потом обратно. Я готов участвовать в эксперименте. Возьми колдовскую книгу и преврати. Ты же можешь прочитать заклятие. Или научи меня. Мы же друзья! – не унимался Ваня.

Вики и Цой еще никогда не видели его таким возбужденным. Он сейчас спорил не только с Вики, но и со своим сознанием, отказывающимся принимать новые границы реальности.

– Ты врач? Давай-ка сделай мне пересадку сердца. Вот тебе скальпель, вот сердце, вот медицинский справочник. Звучит примерно так, Вань. Ты художник? Краски есть? Давай, напиши мне гениальную картину, которой будут любоваться столетиями. – Вики старалась не сорваться на крик. – Я не колдунья, Ваня. Мои родители изучают колдовство с точки зрения науки. Ты же все это прекрасно знаешь. Мы знакомы почти десять лет.

Ваня молча уставился в экран монитора и обиженно засопел. Чувствовалось, что он не собирается сдаваться. Вики вздохнула:

– Мне родители не разрешают пользоваться этими книгами. Эти практики за гранью понимания сегодняшней науки. Ты все равно мне не поверишь. Это вербальное оружие, понимаешь? Помнишь, каких тумаков отец надавал Цою за то, что он взял его пистолет из любопытства?

– И правильно сделал, – кивнул Цой.

– Знаешь, отмазываться болтовней и я могу. Я не поверю в сказочные превращения, пока сам не увижу их своими глазами. Я тебе не маленький мальчик, – сердито пробурчал Ваня.

– Понятно. Ты, Ваня, просто дурак, трус и предатель! – громко и четко сказала Вики.

Ваня побагровел, жилы на его тонкой шее вздулись, руки затряслись. Он захлопнул ноутбук, вскочил на ноги и встал перед умолкшей Вики, тряся руками, выпучив глаза, не в силах произнести ни слова, смешно и страшно разевая рот, словно вытащенная из воды рыба. Цой с упреком и непониманием смотрел на друзей. За пять лет знакомства это была их первая ссора. Они никогда еще не позволяли себе опускаться до взаимных оскорблений.

– Вот видишь, Ваня? Видишь своими глазами? Вот она – волшебная вербальная сила. Всего три брутальных слова, и посмотри в зеркало, в кого ты превратился, – торжествующе сказала Вики. – Все, успокойся. Ты сам напросился. Зато пример вербального воздействия получился налицо. Это были обычные злые слова. А представляешь, как работают правильные волшебные? Политики, кстати, давно уже используют колдовскую силу слов для пропаганды, чтобы превращать людей то в послушное стадо, то в разъяренную свору по необходимости.

Ваня отвернулся, чтобы друзья не видели слез обиды, и отошел к окну отдышаться и прыснуть в горло вентолином. Конечно, он не ожидал такой болезненной атаки от лучшей подруги, но он был умным парнем и умел признавать свои ошибки. К тому же он не мог долго сердиться на Вики. Чуть погодя девочка подошла к нему и положила руку на плечо.

– Прости меня. Беру свои слова обратно. Они ранили меня точно так же, как и тебя. Ты же знаешь, что я про тебя так не думаю. Просто ты упрямец, Ваня. Не обижайся, но это так. Я знаю, что превращения возможны. И не надо меня просить это продемонстрировать. Просто поверь мне. Я надеюсь, что ребят можно расколдовать обратно. Поэтому надо спешить в «Живые куклы». Пойдешь с нами?

– Да, пойду, – сказал Ваня, окончательно проглотив обиду. – Но больше так никогда не делай! Обещаешь?

– Обещаю, – обрадовалась Вики, обняла Ваню, и они поспешили на выход.

«Но почему же, почему Федди мне не перезванивает?» – заполошно ныло сердечко Вики. Страха в нем больше не было. Только решимость довести дело до конца и ненависть к злу, затаившемуся среди кукол в магазине. Ну и, конечно, бесконечная любовь к Федди.

Никакого плана у Вики на самом деле не было. Было недоброе предчувствие по поводу Федди и огромное желание пересилить свой животный страх перед хозяйкой магазина. Страх, сравнимый с тем, что вы испытываете, наступив на ядовитую змею и отдернув ногу за миг до ее смертельного укуса. Страх, который уходит, только когда вы убежали от змеи достаточно далеко и неизменно возвращается при встрече с ней. И даже при мысли о встрече с ней. Поэтому Вики старалась ни о чем не думать. Вспоминала живописные скалы Амальфи, ноздреватую цедру хлебных лимонов у бабушки Любы в саду, изумрудное море; отвлекалась, как могла. Ваня и Цой молча тащились за ней, оба слегка пришибленные последними событиями. С Вики, конечно, всегда было нескучно. Но чтобы так!

Снова «Живые куклы», только теперь они были здесь не одни. Стоило зайти, как ребята сразу ощутили на себе косые взгляды. Будто острые иглы в спину. Ну да, конечно, вот и они. Серые личности. Оболочники. Пустые, бездушные сущности. Теперь и в магазине. Следят, преследуют. Скалят хищные крысиные мордочки.

– Серый цвет у меня вызывает рвоту, – тихо пожаловался Ваня.

– Выкинуть этих крыс? – спросил у Вики Цой.

– Рано. Нам нужна вся банда. А эти крысы здесь далеко не главные.

Вики смело направилась к прилавку, зная, что ведьмы не заставят себя долго ждать.

– Сестричка вернулась! – Вот и первая тварь выросла перед ней, загораживая толстым телом кукол. Сегодня на Розочке красовалась белая блузка с черным бантом и черные, едва не лопающиеся шорты. – А мы по тебе скучали.

Спокойствие, только спокойствие, как завещало маленькое стокгольмское привидение с мотором. Вики справится, у нее все получится.

– Я случайно утром прихватила вашу куклу. Вот, пришла извиниться. Хочу купить, но другую. Мальчика. Можно мне их снова посмотреть?

– Купить нельзя. Я не продаю своих деточек. А посмотреть можно. Вот я тебе их сейчас рассажу. Только больше не убегай. Мама Герта очень сердится.

Так они еще и мама с дочкой. Как это Вика раньше не догадалась? Ваня с Цоем стояли за ее спиной, прикрывая от серых оболочников. Мало ли что там, на их крысином уме. Пока серые близко не подходили, делали вид, что рассматривают игрушки. Сгрызть их, наверное, хотят.

– Розочка! Цветочек мой! Ты смотри, кто к нам вернулся! А я тебе говорила: побегает и придет. Родная кровь! Моя Виктория! – Старая ведьма выплыла из подсобки, сияя ослепительной улыбкой.

Вики сдержала свой страх, вперив взгляд в сидящих на столе кукол и сканируя их лица. Вроде всех посмотрела. Уф-ф, похоже, пронесло, Федди здесь нет. И Михайлова тоже. «Мама Герта» знает ее имя? Ну и что? Конечно, ведьмы могут читать твои мысли. Но и она не лыком шита. Она знает про ведьм все. Ей эти гадюки не страшны. А если укусят – найдет противоядие. Главное, не смотреть ей в глаза. А проклятая сережка опять жжет ухо так, что хочется ее вырвать с мясом немедленно.

– Не знаю, откуда вы меня знаете, да и знать не хочу. – Вики из последних сил старалась говорить спокойно. – Зато очень хочу знать, где мой одноклассник Сергей Михайлов, которого вы похитили и превратили в куклу?

– Хи-хи-хи, какая поразительная наивность. – Роза сложила пухлые ручки на необъятной груди и вытянула змеистые губы ехидной трубочкой. – И наглость, какая неприкрытая, фи-фи-фи. Бескультурье-то какое! А еще в культурной столице живут. Позор!

– Подарок на день рождения пришла выбрать, моя прелесть? – Герта как ни в чем не бывало продолжала наигранно улыбаться, будто не услышала вопроса Вики и издевок Розы. – У меня тут есть чудесный новый мальчик. Даже два. Не продаются. Но могу поменяться на одну безделушку.

Ведьма, держа в руках двух кукольных мальчиков так, что из ее кулаков торчали только коротковолосые головы, протянула руки над прилавком и сунула их Вики прямо под нос.

– Лавров и Михайлов! – одновременно выдохнули за спиной девочки Ваня с Цоем.

Ну, это уже было слишком, даже для железных нервов Вики. Мозг замер в коллапсе, потеряв контроль над реальностью, а разбитое сердце Вики взорвалось диким криком:

– Не-е-е-е-ет!

Дальнейшие события происходили стремительно и хаотично, но все же в некой последовательности. Маленькая, хрупкая Вики схватила массивную Герту за запястья и легко перекинула стокилограммовую ведьму через прилавок, едва не прибив ее тушей любимых друзей. Совершая свой перелет, Герта зацепила длинным каблуком туфли стеллаж с шарнирными куклами, и тот с грохотом рухнул на Розу, которая в свою очередь грузно упала на прилавок и, сметая кукол, навалилась на Вики, сидевшую верхом на Герте и выкручивавшую из ее рук пластиковых одноклассников. Цой в это время отражал атаку оболочников – те трусливо сбились в стаю и, опустившись на привычные четыре конечности, набросились на него, чтобы тут же с жалобным писком разлететься по всему магазину, роняя стеллажи с игрушками.

Ваня ползал по полу и сгребал обеими руками в рюкзак заколдованных детей. А Цой уже схватил за круглые плечи Розу, пытавшуюся оторвать руки рычащей Вики от Герты, но тут же взмыл с молодой ведьмой к зеркальному потолку. Роза впечаталась в потолок толстой попой в шортиках. Потолок моментально пошел трещинами и рухнул тысячами острых осколков вниз. Ваня зажмурился и приготовился к неминуемой смерти и поэтому не увидел, как осколки зеркала, остановленные пристальным взглядом Герты, не пролетев и полпути до пола, превратились в листочки серебряной фольги и мягко спланировали вниз, покрыв собою поле боя.

Ваня открыл глаза и, убедившись, что жив, продолжил собирать кукол. Вики к этому моменту наконец удалось без потерь вырвать у Герты тельце Федди, а вот у Сергея Михайлова открутилась кукольная голова, что очень развеселило старую ведьму. Пока она хохотала, Цой, все еще висевший на плечах парящей под потолком Розы, увидел, как шея ведьмочки удлинилась, а затем вместе с круглой головой развернулась к нему на 180 градусов. Широкий рот Розы распахнулся, и в Цоя выстрелил узкий черный раздвоенный язык, по бокам от которого, охраняя вход в алую змеиную пасть, торчали два загнутых кинжала ядовитых зубов. Цой оказался на полу даже раньше, чем подумал об этом. На него сверху камнем упала клыкастая Роза. И тут раздался спасительный звон колокольчика на входной двери. В магазине у входа стояли два полицейских с короткими автоматами наперевес.

– Всем на пол! Лежать, не рыпаться! Руки за голову! Что за дерьмо тут у вас происходит?

Вздохнув с облегчением, Цой и Ваня радостно растянулись на холодном полу.

– Это и есть твой план? – спросил Ваня лежащую рядом с ним Вики.

Тяжело дышащая девочка ничего не ответила, крепко прижимая к груди самую дорогую куклу на свете.

– Господа полицейские! Тут какое-то недоразумение. У нас все в порядке. Я хозяйка магазина Герта Карловна Серпентиади-Подколодная, – елейным голоском пропела с пола старшая ведьма. – Мы не вызывали полицию!

– Знаем. Ваши соседи сверху нас вызвали. Сказали, что, судя по звукам, вас грабят. А судя по виду, вас тут еще и громят!

Полицейские подошли к прилавку, продолжая с интересом разглядывать раскуроченный магазин.

– Господин капитан! Это не так. Я вам все объясню. Можно, я хотя бы встану?

– Я вам не господин и не капитан, я старший лейтенант Шкатов! Ладно, попробуйте, Герта Карловна, – смилостивился полицейский.

Грузная хозяйка магазина легко, как девочка, вскочила на ноги, успев при этом одним движением прикрутить на место голову Сергею Михайлову.

– Значит, так, господин старший капитан! Какой-то неприятный тип, весь в сером, зашел в магазин, видимо в серьезном подпитии, и перевернул пару стендов. Моя неуклюжая корова-дочь бросилась его выпроваживать и уронила стеллаж за прилавком, а эти добрые ребятишки помогали нам собирать кукол. Ой, смотрите, вот и этот тип лезет из-за корзины! Держите его, а то сбежит!

Из-за корзины действительно выполз один из оболочников, который дольше других приходил в сознание. Остальные его собратья давно уже улизнули в подсобку.

– Стой! Стрелять буду! Руки за голову! – закричал старший лейтенант Шкатов.

Оболочник серой неуловимой тенью выскользнул из дверей магазина.

– Фесенко, за ним. Я тут один управлюсь! – скомандовал Шкатов второму полицейскому и, дождавшись, когда за тем захлопнулась дверь, продолжил допрос: – Так, говорите, эти прекрасные «пионэры» вам помогали. Мне-то сослепу показалось обратное.

– Помогали! Очень хорошо помогали! Вон мальчик целый рюкзак кукол собрал. Такой молодец! – Герта бесцеремонно вырвала рюкзак у Вани.

– Ясно. Значит, ошибочка вышла. Вставайте, ребята!

Все дружно встали. «Ребята» тут же с ненавистью уставились на ведьм.

– Это вот дочка моя, Розочка. Поможет вам игрушку какую-нибудь подобрать для жены или для деток ваших, господин полицейский, – продолжала увиваться вокруг офицера гражданка Подколодная.

– Ага, – злобно сказал Ваня, – а еще она может ваших детей похитить и сделать их маленькие копии на 3D принтере. У них наверняка в подсобке 3D принтер стоит. Вы проверьте.

– Не понял, – нахмурился полицейский.

– Бредят детишки от стресса, это вы их так напугали. – Роза решила вести себя хорошо, она перестала корчить из себя маленькую девочку и превращаться в змею и стала просто странной, некрасивой толстой теткой, втиснутой в образ «готической лолиты». – Вы идите домой, ребятки. Куколку нашу пусть девочка отдаст, и идите. Спасибо, что помогли.

– Здесь непонятно, где лицо, а где рыло, и непонятно, где пряник, где плеть, – злобно пропел Цой.

– А вы посмотрите на кукол в моем рюкзаке, товарищ старший лейтенант, – уперся Ваня, – посмотрите и арестуйте этих преступниц немедленно. Там все куклы – уменьшенные копии подростков, пропавших за последний месяц в центре Питера! Вы наверняка знаете об этих подростках. Вики, чего ты молчишь? Покажи ему Федди.

– Нет, не бредят – они сумасшедшие! Кукукнутые, – оскорбленно всплеснула руками Герта. – У нас куклы все с паспортами. Все сертифицированные. Каждая с номером. Каждую лично в Корее заказывала. Какие еще копии старшеклассников? Вы на лица их посмотрите – типичные большеглазые корейские куклы.

И действительно, лица шарнирных кукол, выпавших на прилавок из Ваниного рюкзака, полностью поменялись на анимешные привычные стандарты. Они стали безликими, обычными симпатичными BJD. Только кукла Федди, которую Вики по-прежнему прижимала к груди, оставалась неизменной.

– Ваня, брось, – устало сказала Вики, – так с ведьмами не справиться. С ними только по их правилам играть надо. Мы пойдем, товарищ господин полицейский?

– Да уж, идите! Пока я вас на наркотики не стал проверять за ваш спектакль, – недовольно проворчал Шкатов.

– Куклу верни! – сверкнула глазами-углями Герта.

– Не верну. Она не ваша. Не корейская! Я ее сама расколдую! А потом за вас примусь, гадюки! – Вики даже топнула ногой, ставя точку в разговоре.

– Ну вы смотрите, что творят! Оскорбляют! Грабят на глазах у полиции. – Герту затрясло от возмущения. – Точно. Не сумасшедшие они. Наркоманы типичные! Обкурились удобрений и пришли сюда куролесить. Помогите, товарищ полицейский!

– Я не понял, – раздраженно сказал Шкатов, обращаясь к Вики сотоварищи, – вам проблемы нужны, детишки? Отдали куклу и бегом домой.

– Не отдам! – отрезала Вики. – Арестуйте меня.

– Вот дрянь! Слава богу, вы зашли, господин капитан, – возмутилась Герта. – Завтра же найму охранника. Ну что за молодежь пошла! Сталина на них нет!

– И нас арестуйте, – сказал Ваня.

– Ну вот! Не зря зашел, – иронично откликнулся Шкатов. – В детскую комнату милиции троих дураков определю. Ну-ка быстро имена и фамилии, наркоманы малолетние!

– Иван Гамелянский, – гордо представился Ваня.

– Это что там у тебя на боку висит за трубка? Телескопическая дубинка? На вооруженное ограбление тянем? – обрадовался полицейский.

– Это флейта. Фамильная. Стоит как «Мерседес», – усмехнулся Ваня, – и на учете в детской комнате я уже состою, потому что играл на ней без разрешения на Невском проспекте.

– Понятно. Богатырь?

– Олег Хван! Попробуй спеть вместе со мной!

– А я тебя знаю, певец. Ты же в юношеской сборной по регби играешь! Регби уважаю, а наркоманов – нет. Спортсмен-наркоман грабит игрушечные магазины? Ай-яй-яй! Непорядок!

– Ты понимаешь, что мне было нужно развлечься, мне нужно чем-то лечить душевные раны, – не сдавался Цой.

– Молодец, подготовился! Но лучше б ты молчал. Так, а вы, барышня?

– Виктория Адамсон. Я украла куклу и готова дать признательные показания.

– Отлично! По-взрослому. Коротко и ясно. Руки за спину и гуськом на улицу.

– Стойте-стойте, – всполошилась Герта, – куклу-то отдайте!

– Не могу, – походя бросил Шкатов, – вещдок!

– Какой еще вещдок? Отдайте куклу, клоуны! Пожалеете! Вот, Розка, смотри, вот она, кровь гадючья, что творит! – захлебывалась злостью Герта.

Но было поздно. Полицейский Шкатов вывел ребят к своему джипу, рядом с которым курил грустный Фесенко.

– Не догнал, – скорее констатировал, чем спросил Шкатов.

– Быстро бегает, собака! Петлял, петлял, потом как сквозь землю провалился, – посетовал Фесенко («Не собака, а крыса, – пронеслось в голове Вики, – и не провалился, а в канализацию ушел»). – А с этими гавриками что?

– Ты за мальчишками пригляди, Фесенко, а мне с девицей тет-а-тет перетереть надо. Пять минут, по-отечески.

– Эй, старлей, – тихо сказал Цой, – если ты ее хоть пальцем тронешь, я тебя порву, как грелку.

– О-о-о, угроза и оскорбление лица при исполнении, – обрадовался Фесенко. – Может, на них наручники надеть?

– Не надо, – сказал Шкатов. – Спокойно, богатырь, не умножай сущности. Нам с тобой из заплеванных колодцев не пить.

Пока Цой с открытым ртом переваривал услышанное, Шкатов и Вики молча сели в тонированный джип. Вики взглянула в глаза полицейскому и увидела там спокойное синее небо с облаками раздумий. Никакой грязи. Удивительный криптополицейский, недаром он любит регби. Такие души Вики видела только у родителей, хотя давно подозревала, что у них стоит какой-то блок от ее глаз.

– Нельзя так рисковать собой, ваше высочество, – прервал молчание Шкатов. – Эти твари очень сильны. Мы их уже три недели пасем. Госпожа просила не мочить их до ее приезда. У нее к ним разговор по душам есть. Да и детишек всех назад вернуть надо. А без Голубого Карбункула это никак невозможно. Хотя кому я это говорю. Хорошо, что я быстро запеленговал ваш Уроборос. Не знал, что вас уже приняли в орден. Вроде говорили, что коронация будет на торжественном совете в пятницу. Планы поменялись?

Вики поплыла. Она ничего не понимала. Бессмысленный набор слов! Может, это очередной сон наяву? На секунду она даже забыла о Федди за пазухой. И все-таки Вики нашла в себе силы кивнуть криптополицейскому:

– Вы нас не арестуете?

– Смеетесь, ваше высочество? Провожу до башни. И очень прошу, не покидайте ее до приезда родителей. Там вы под защитой. И старик Фил поможет, если что, со своими грифонами. Мы тоже подтянемся. Но, надеюсь, не понадобимся. Страж и крысолов отлично справляются. Если что, готов ходатайствовать за них на совете.

– Спасибо. – Вики совершенно отупела от ахинеи, которую нес полицейский. Было такое ощущение, что слова-мячики отскакивают от резинового мозга, не доходя до него. А может, он просто сумасшедший, этот Шкатов? – Спасибо. Я все поняла.

– Фесенко, заводи ребят! – крикнул Шкатов.

Через пять минут ничего не понимающих друзей высадили около арки Вики на улице с благозвучным названием Бармалеева.

– Ты отдупляешь, что происходит? – нервно спросил подругу Ваня. – Ты контролируешь ситуацию?

– Да, все идет по плану. Спасибо, ребята. Вы просто супергерои у меня. – Вики обняла по очереди Ваню и Цоя и чмокнула их в щеки. Королевская награда, ваше высочество? Бу-у!

– Мы стали героями чьего-то дневного кошмара. Я все время хочу проснуться. Но последнее действие мне понравилось! – воспрянул духом Ваня.

– Я тоже хотела бы проснуться, – грустно улыбнулась девочка, – хотя и заснуть сейчас тоже ужасно хочу!

– Проснись, это любовь, – пропел неунывающий Цой.

«Любовь у меня на сердце холодит кожу», – подумала Вики и поняла, что больше всего на свете ей хочется сейчас остаться наедине с Федди, пусть даже игрушечным.

– Знаете, я уже уверена, что все будет хорошо! Давайте так: вы сейчас проводите меня до квартиры, а потом пойдете домой. Завтра контрольная по алгебре. А после школы придете ко мне, и мы вместе добьем этих чертовых ведьм и спасем ребятишек. Договорились?

– Договорились, – согласился покладистый Цой.

Усталый Ваня тоже не стал спорить с командиром.

– Договорились, Вик. Только вот еще. Прости меня, плиз, что я не верил тебе по поводу колдовства. Я был не прав.

– Теперь веришь? – выдавила улыбку Вики.

– Боюсь, что да.

– Ты тоже прости меня, Ваня. Я очень переживаю, что обидела тебя. – Вики бессовестно врала другу, и ей даже не было стыдно. Все ее мысли были сейчас заняты Федди. Она отбила его у ведьм. Осталось только расколдовать его. Но как?

Прямо у дверей квартиры в телефоне Вики пискнула эсэмэска от папы. «Посмотрю дома», – решила девочка и попрощалась с Цоем и Ваней.

Никогда не верь ведьмам». Так было написано в эсэмэске. Неужели ее ученый папа наконец-то поверил в ведьм? А ведь она еще ничего не рассказала ему про сегодняшние приключения. Просто совпадение? Но Вики сейчас было не до шарад и ребусов. И не до сна. Она на своей круглой кровати обложилась с головой гримуарами и искала одно-единственное заклинание, которое бы помогло ей расколдовать бедного рэпера. Роза сшила ему короткие штаны и рубашку с длинными рукавами из грубой мешковины, и Федди стал похож на Зербино-нелюдима из итальянской сказки, прочитанной ею сто лет назад. Раздевать и переодевать любимого Вики постеснялась. Она все время держала его в левой руке (правой она перелистывала тяжелые страницы рукописных книг) и то и дело попеременно то прижимала Федди к сердцу, то целовала сухими губами его застывшее в удивлении пластиковое лицо.

У Вики уже голова распухла, но заветное заклинание не находилось. Зато пару раз она натыкалась на упоминание о Голубом Карбункуле, о котором что-то говорил Шкатов.

Карбункулоказался драгоценным (особенно для ведьм) камнем, вернее, окаменевшим яйцом праматери Гадюки, родоначальницы финно-угорских и карельских ведьм, ведущих свой род из финских болот. Карбункулом владеют якобы самые могущественные ведьмы змеиного рода, которым он придает необыкновенную силу и власть над целыми городами и народами.

Раз в сто лет камень сияет, как глаза праматери, холодным синим светом и в это время особенно силен. Карбункул может отменить любое колдовство, но что в этом толку, если у нее нет этого змеиного камня!

Уйдя с головой в книги, Вики не заметила, как над ее головой открылся люк, выходящий на смотровую площадку, и в комнату вниз головой протиснулась толстая ведьма Роза. Тихо спустившись, медленно и бесшумно зависла она прямо над Вики. Потом решилась, спустилась еще чуть ниже, по-прежнему вися вниз головой, и, заглянув Вики в глаза, тихо сказала:

– Привет, сестренка!

И тут же, получив тяжеленной книгой по голове, упала на пол.

– Сгинь, змеюка! – Вики вскочила на кровать и прижала Федди к груди двумя руками.

– Чудесно гостей встречаете, ваше высочество! – обиженно прогундосила с пола Роза. – А ведь я такая же, как и вы, благородная ведунья! И такой же, как вы, несчастный приемыш! Моих родителей тоже убили витчхантеры из ордена Уробороса! Я творю зло не по своей воле и пришла вам помочь! А меня сразу гримуаром по голове! Больно и обидно. Вот и делай после этого добрые дела!

– Почему я должна верить подлой ведьме, которая пыталась убить меня и моих друзей пару часов назад и которая теперь несет полный бред? Мой отец жив – он прислал мне эсэмэс, кстати, очень своевременно. – Вики стояла посреди кровати, а Роза, не пытаясь встать, говорила с пола, медленно перемещаясь вокруг кровати.

– Ты, конечно же, не должна мне верить, но ты ведь умненькая девочка, Вики. – Роза перешла на ты. – Если бы мы с Гертой хотели тебя убить, нам не составило бы труда нанести тебе смертельный укус в магазине, да так, что ты и не заметила бы. Ты ведь не заметила, как я вползла к тебе сейчас? А я ведь с легкостью могла только что откусить тебе голову или даже проглотить целиком. Отец? В нашем роду испокон веков отцы нужны были только для зачатия. Ты называешь отцом того, кто подло убил твою великую мать и похитил ее Голубой Карбункул. А знаешь, за что он ее убил? За то, что она стала помогать людям. Твоя мать была ведуньей, лечила людей, не колдовала, никому не делала зла. Но помогать людям запрещено Верховной ведьмой. Витчхантеры ордена Уробороса уничтожают только тех ведьм, которые становятся на сторону людей. Этот мент Шкатов, я сразу почуяла, что он из «этих», родной змеиный запах, но с человеческим душком. Он не может тронуть нас с Гертой, ведь мы правильные ведьмы. Мы не помогаем людям, мы вредим им. А знаешь, почему уроборосы уничтожают ведьм-перебежчиков?

– Почему? – автоматически спросила Вики, которой приходилось поворачиваться, чтобы не упускать из виду Розу, медленно ползущую вокруг кровати.

– Потому что они считают это своим святым правом и охраняют его. Они первыми, давным-давно, отступились от закона праматери и пошли против запрета Верховной ведьмы. Они запятнали наш род позорной дружбой с людьми. Змея, кусающая себя за хвост, – их изуверский подлый знак. И теперь витчхантеры Уробороса считают, что остальным предателям не место в их рядах. Только посвященные ведьмы их рода и дети, родившиеся от их потомков в шестом колене, имеют право на коллаборационизм с нашими вечными врагами. Узкий змеиный круг!

– Но почему тогда они не убили меня?

– Потому что ты очень нужна их ордену! Вернее, твоя сила! Ты рождена от потомков Василиска и самой Гадюки. Ты, Вики, наша будущая королева. В твоих силах вернуть ведьмам-змеям власть над всеми ведьмами мира и отдать им обратно их столицу – Серпентиум. А уроборосы скрывают от тебя правду. Они хотят, чтобы ты стала главой их ордена и продолжала их подлое дело в охоте за согрешившими ведьмами. Они всего лишь новые инквизиторы. Слепые змеи возмездия. Жалкая доля для королевы ведьм!

В голове у Вики творилась настоящая революция. Ее мир не просто рушился, он становился вверх ногами. Роза излагала свою речь грамотно, логично и даже красиво. Но Вики хорошо знала: нет ничего грамотнее и логичнее лжи. И чем страшнее ложь, тем скорее в нее верит слабый мозг. К тому же нет ничего красивее по структуре логического построения, чем логика безумных фантазий опасного шизофреника.

– То есть, по твоей ведьминской логике, я, услышав слово «королева» и остальной твой бред, должна немедленно возненавидеть отца, который вырастил меня в любви, и поверить ведьме, которая превращает детей в куклы? Кстати, зачем вы это делали и как мне расколдовать моего одноклассника?

– Ты королева, Вики, и ты давно об этом знаешь. А что касается кукол, по моему скромному разумению, это был гениальный способ найти тебя.

И гуманный к тому же. Что совсем не свойственно Герте, для которой «гуманность» – ругательное слово. Эти дети – отъявленные хамы и мерзавцы, они издевались над убогой продавщицей, так что наказать их было делом чести. А превращались они во сне, «под наркозом», к тому же Герте не составит труда их расколдовать, как только ты отдашь ей карбункул. Мы знали, что ты придешь за ними, но не знали, за кем конкретно, поэтому обращали всех, сходных с тобой по возрасту.

Пришлось нам попотеть. Крысиный народ, с которым у гадюк давнее перемирие, пошел с нами на сделку и в обмен на дневные сущности исправно доставлял нам по ночам новообращенных куколок. Видишь, сколько хлопот, чтобы открыть тебе глаза на твои же права. Слишком хорошо тебя спрятал Войт. Мы долго тебя искали. Но сильную кровь не утаишь! Мы, змеедевы, можем помочь друг другу. Будем держаться вместе. Ведь мы – ведьмы.

Роза стала ползти чуть быстрее, при этом немного извиваясь, а речь ее, наоборот, становилась все более плавной, распевной и баюкающей.

– И потом, эти твои противные друзья, Страж и Крысолов, они были опасны даже не проснувшиеся, даже не познавшие свою силу, но теперь с ними все будет хорошо. Я сошью им новые костюмчики. Да и старик Филантроп еще пока в силе. Надеюсь, он крепко спит. – Роза поползла еще быстрее, Вики едва успевала поворачиваться, голова кружилась, веки тяжелели. – И тебе, Вики, тоже пора спать. Спасибо, что пригласила в дом, иначе я не смогла бы прийти к тебе. Герта прислала меня решить все полюбовно. Ты даже не представляешь, как больно мне было пролезать через знак Уробороса на твоей крыше. Я вижу в твоей голове, что ты пока не знаешь, где карбункул. Но ты обязательно узнаешь. Ведь это в твоих интересах. Сейчас я возьму обратно нашу куклу, а ты завтра сама принесешь нам камень. Так всем будет лучше. Все получат, что хотят. Ты станешь нашей королевой. Федди оживет и всегда будет при тебе. Правда ведь, замечательно? Отдай мне куклу. Отдай мне куклу. Просто дай мне ее. Давай, Вики.

Глаза Вики медленно закрывались, в них кружилась золотая змейка, сон наступал, а рука с Федди начала предательское движение в сторону Розы.

– Нет, ведьма! Прочь отсюда! – проснулась Вики от своего крика. Она до боли вжала куклу Федди в грудь.

– Глупая Вики! Пожалеешшшь, – зашипела Роза.

– Убирайся, тварь! И скажи своей матери или хозяйке, что я буду говорить с вами только после того, как вы освободите всех заколдованных детей! А если с голов моих друзей упадет хоть волосок…

– Поздно, Вики! – прошипела Роза. Ее тело стало быстро удлиняться и сворачиваться в тугие кольца. – Надо было соглашаться на сделку!

Вики не могла оторвать взгляда от гипнотических глаз ведьмы, – ярко-желтых глаз-фонарей с узкими черными вертикальными зрачками, – под которыми замелькал туда-сюда черный раздвоенный язык. Туда, в эти вертикальные щели, уходящие в вечную тьму, неумолимо стало утекать сознание девочки. Бороться с этим было сложно. Случайно Вики коснулась пальцами раскаленной сережки в ухе, обожгла пальцы, вскрикнула, и в тот же миг в ее комнату ворвался грозный пернатый вихрь. Отважный разъяренный хищник, ее Фил, заняв своими крыльями половину спальни, вцепился когтистыми лапами в змеиное тело Розы и легко поднял ее вверх. Вики даже и не подозревала, что ее филин такой огромный. Со злобным уханьем он взмыл к потолку и, со второго раза с трудом вписавшись в люк, унес шипящую Розу в черное петербургское небо.

Рука, стискивавшая Федди, онемела от напряжения. Девочка с такой силой прижимала куклу к груди, что на нежной коже появился синяк, повторяющий контуры лица злополучного рэпера. Интересно, чувствует ли он хоть что-нибудь? Вики трясло, как в тропической лихорадке. В голове хаотически носились мысли, одна другой важнее. Она – ведьма? Папа убил маму? Витчхантеры? Уроборосы? Змеедевы? Черт побери! Господи, вразуми! Но! Что там эта тварь говорила про гуманизм? Ведьмы превращают детей в кукол во сне. Во сне! Вот что сейчас важнее всего!

Нужно срочно звонить Цою и Ване. Они в беде! Только бы они не спали!

– Ваня! Ты не спишь! Ура!

– Я честно пытался. Но, похоже, я трус. Перед глазами сразу возникает змеиная морда толстой продавщицы. Ты видела, как она превращалась в змею? Превращалась! Слышишь, я уже сам говорю это слово. Ты видела эти ядовитые зубы? Или это был мой личный глюк?

– Видела! – Уж видела, так видела, до смерти не развидеть. – Нужно срочно позвонить Цою. Ваня! Нам нельзя спать этой ночью!

– Облом. Но я и не надеялся. Вот уж не думал, что ты будешь говорить со мной сегодня на такие интимные темы.

Вот ехидна! Остряк-самоучка!

– Ваня! Это не шуточки! Пойми, все ребята превратились в кукол во сне. Сегодня ваша очередь. Информация из первых уст, которые тебе так понравились! Делай что угодно, только не спи! Ты понял? С утра вместо школы идете с Цоем ко мне. Позвони ему!

– Ладно-ладно, буду всю ночь рубиться в «Контр-страйк». А Цою лучше сама позвони. Он тебя скорее послушает. Уже полночь. Он точно спит. Он же спортсмен и очень не любит, когда его будят!

Нет! Нет! Только пусть не спит! Ну, возьми же трубку, Цоюшка! Гудок, гудок, гудок… Такие длинные и громкие гудки в полной тишине. Никогда еще время не тянулось для Вики так медленно. Цой не взял трубку. Сердце Вики тревожно заныло, а пальцы ног предательски похолодели, как всегда, когда она чего-то сильно боялась. Дара предвидения у нее никогда не было. Зато фантазия была о-го-го. Вики моментально представила себе маленькую несчастную куклу Цоя, с никому уже не страшными рельефными пластмассовыми мускулами и безмятежным выражением на скуластом лице. Цоя тащила крыса, бегущая по темным переулкам ночной Петроградки. Лохматая злобная крыса с горящими завистью глазками.

«Как же я их ненавижу, – вздрогнула Вики. – Ненавижу и боюсь крыс и змей. Это только снаружи я такая смелая, а внутри я обычная девчонка. Внутри меня живет тысячелетний животный страх перед крысами, змеями, пауками, волками… Ой!»

Нет, это не волк и не крыса. Это Матильда пришла и виновато трется о ногу хозяйки. Не смогла защитить ее от змеюки, позорно бежала. Какая из нее стражница? «Прости, хозяйка!» Матильда, Матильда, зачем же так наговаривать на себя. Если бы ты не позвала старика Фила, все могло кончиться плохо. А теперь просто плохо продолжается.

Вики гладила любимую кошку, жалела ее. А в висках кровью стучало ужасное: неужели Цоя больше нет? Неужели она не успела его предупредить? На эти секунды Вики даже забыла про Федди, которого не выпускала из левой руки. Выпустила Федди! Потому что с писком пришла эсэмэска от Цоя: «Уже поздно, все спят. И тебе пора спать. Что случилось, Куролева?»

Куролевой Вики называла себя в детстве. На прошлом ее дне рождения папа рассказал об этом за столом. С тех пор Ваня и Цой иногда подтрунивают над ней. Папа? Это тот, который ее маму-ведьму убил? Нет, с этим бредом потом будем разбираться. Сейчас важно только одно – Цой жив! Он не спал, слушал «Кино». Маньячина! Все, что Вики сумбурно вылила по телефону на его голову, принял спокойно. Какой же он классный! Обещал не спать, сказал, что всегда любил ночь. Утром они с Ваней придут к ней и обязательно придумают, что им делать с этим безобразием, которое ворвалось в их жизнь из детских страшилок.

Главное сейчас – не заснуть до утра. А спать хочется просто ужасно! И попробуй доказать усталому телу, что это смертельно опасно. Даже мозг над ней скоро посмеется и заснет мертвым сном. Вот этого не надо! Держись, девочка! На кухне есть бразильский кофе в зернах. Сейчас она намелет его столько, чтобы не спать пару недель. И сядет писать дневник. За этим чудесным занятием можно скоротать осеннюю ночку. К тому же, когда пишешь, гораздо проще разобраться в такой густой каше, какая сейчас заварилась в голове у Вики. Будет писать все, что придет в голову, а потом уже выловит здравые мысли-рыбы в мутном потоке сознания.

Итак, ведьма Роза, тварь, способная превращаться в змею, сообщила мне, что я тоже якобы ведьма. Такая же, как она. Вот только почему я должна верить твари, которая дважды за день пыталась меня убить? Еще она сказала гадость про моего отца, что он мне не отец и убил мою маму, опять же ведьму, а я не сомневаюсь, что «папа» мой отец. Значит, она мне солгала, полностью подтвердив папину последнюю эсэмэску. С другой стороны, я бы не стала сразу отбрасывать версию своего «ведьминского происхождения». Потому что мой ученый (в прямом смысле) отец просто помешан на ведьмах и жизнь свою положил на то, чтобы доказать, что их не бывает.

Представляете? Дыма без огня не бывает, а ведьм – сколько угодно. Всегда они были, и он это прекрасно знает. Мои знания про ведьм почерпнуты не только из книг и Интернета, доступ к которому я получила не так уж давно, но и из бесед с отцом и Ма-Машей, которая у нас крупный специалист по псевдоведьмам. То есть по тем дамам, которые выдают себя за ведьм, чтобы на этом заработать. А обращаются к ним, как к настоящим ведьмам, за магической помощью вполне обычные люди, которые считают себя нормальными, многие из них атеисты, а некоторые очень даже верующие. Так что я, верящая в существование ведьм, – не сумасшедшая, а гораздо ближе к норме, чем мой папа с его манией их отрицания.

Почему я уверена, что он мой отец? Есть опыт. Давно, в детстве, когда мне еще не было и пяти лет, родаки пытались прогнать залепуху про то, что Маша – моя мама. Вернее, даже так. Лет до пяти я в это верила. Странно было, что она появилась в нашей жизни, когда мне уже было четыре, но они там что-то плели про экспедиции и тому подобное. К тому же мне очень хотелось в это верить вопреки всему. Себя я до трех лет не помню. Только как меня током долбануло, когда я в два года засунула заколку в розетку. А вот чья это была заколка? Фиг знает. Потом помню луга, речку, стрекоз, сметану вкусную. Это мы на хуторе жили в Эстонии. Мужик там был страшный – Арвид. И детей не было вообще. Змей и крыс тоже, кстати, не было. Так вот, я очень хотела верить, что Маша – моя мама, которую мы с папой снова обрели в душном, ветреном, грязном, но очень красивом Санкт-Петербурге. Хотела верить, но не могла. И даже не потому, что мои волосы черны, как крылья Кармы, а Маша рыжая. Папа-то вообще лысеющий блондин. А потому, что я знала: не мать она мне. В глаза ей смотрела и видела там любовь настоящую, но не материнскую. Объяснить не могу. Такие у меня глаза. И они мне всегда говорили только правду. Так что с отцовством меня не проведешь, Роза, и точка.

Когда я в двенадцать лет поняла, что могу видеть сущность людей, заглядывать в них и видеть там то, что они сами о себе не знают, у нас с папой произошел первый серьезный разговор про ведьм. Во-первых, он мне сказал, чтобы я своего дара не боялась. Что ничего страшного в этом нет, что я просто ребенок-индиго с определенными, но в основном бесполезными способностями. Вот искать его вечно пропадающие носки – просто нереально крутая и нужная способность, а видеть людей такими, какие они есть, – бесперспективно. Так и сказал: мол, ты видишь не плохие стороны людей, не какую-то нечисть, ты просто видишь людей такими, какие они есть. А это ложный дар. Совершенно бессмысленный. И уж точно я никакая не ведьма, чтобы я немедленно выбросила это из головы. Потому что все вокруг только в нашей голове, и ведьмы в том числе.

Ха, я уже тогда была достаточно начитанной девочкой. Читать в Ма-Машиной библиотеке мне ничего не запрещали. Поэтому у нас вышел небольшой диспут.

– Доброе утро, последний герой!

Ну а что еще могла услышать Вики от Цоя в восемь утра, открывая друзьям входную дверь?

– Не очень-то хорошо выглядишь, подруга, – радостно сообщил Ваня. – Нам с тобой хоть сейчас на Хеллоуин. Мы бы там всех затмили.

Вики после бессонной ночи действительно походила на маленькое бледное привидение с черными кругами вокруг глаз. Да и Ваня не сильно отличался от нее. Тоже белый, как простыня, глаза превратились в красные щелочки. Только Цою все нипочем. Бодр, спокоен, весел, руки в карманах. Глаза у него всегда были не особо широкими, попробуй пойми, спал он сегодня или нет. Спрашивать его бесполезно, ответ очевиден.

– Видели ночь, гуляли всю ночь до утра! Так и есть.

Рассказ Вики о ночном визите Розы мальчишек не сильно потряс. Все ведь кончилось хорошо. Про папу-убийцу и свое возможное происхождение Вики им сообщать не стала. Должны же у нее быть от них хоть какие-то секреты.

– Ну, и что будем делать? – спросила друзей Вики.

– Спать, – твердо сказал Цой. – Очень спать хочется.

И, не дожидаясь реакции друзей, прямо в куртке завалился на диван в прихожей.

– Это точно, – зевая, сказал Ваня, – утро вечера мудренее, конечно, но ничего не вымудревывается пока. Но у тебя же всегда есть план, Вики? Мы на все согласны.

И Ваня походкой зомби направился к софе, стоявшей у кухонного стола.

– Мы только немного поспим, а потом будем воевать со всеми змееведьмами на свете, – бормотал он, засыпая.

Ладно, пусть поспят герои, согласилась с уже случившимся безобразием Вики, надеясь, что после рассвета кукольное колдовство Герты и Розы не работает. На самом деле она совершенно не знала, что делать. Родители в своей Австралии затихли и к телефонам и скайпу не подходили.

Можно, конечно, попробовать найти странного полицейского Шкатова, но он же вроде и так все им сказал: сидеть в башне и не высовываться. Фил не возвращался. Карма виновато заглядывала Вики в глаза, понимая, что ничем помочь не может. О ногу терлась такая же виноватая Матильда.

«Пойду-ка я тоже часок посплю. Кофе вроде как отпускает меня потихоньку. Боже мой, я же буду сейчас спать с Федди, – думала Вики, поднимаясь по винтовой лестнице в спальню. – Первый раз в жизни буду спать с любимым человеком. Я столько раз представляла себе этот момент, и, конечно же, никогда он не выглядел настолько глупо и неестественно. К тому же совершенно против воли Федди. Вернее, без согласия. Нечестно и некрасиво. Зато я точно не наделаю нелепых ошибок, мне не будет неловко, и мой парень от меня с утра не убежит. Счастливица! И что за садистская манера – постоянно над собой издеваться? Интересно, эта беспощадная самоирония у меня от ведьм или от охотников за ними?»

Как только она коснулась кровати, нелепые мысли улетучились сами собой. Вики легла на спину, аккуратно положила безмолвного и на все согласного Федди себе на грудь и накрылась черной шелковой простыней. Только она захотела подумать о бедной страдающей Тане Курпатовой и о том, не очень ли подло поступает по отношению к ней, как мгновенно увязла в болоте предсна. Ей виделось и слышалось нечто дерганое и непонятное – обрывки слов, фрагменты фильмов, тени на стене, мельтешение света за опущенными веками. Зацепиться было решительно не за что. Все, за что она тщетно пыталась схватиться, стремительно исчезало в зеленой тине, и вообще было непонятно – спит она или только пытается уснуть. Это болотное предсонное состояние длилось бесконечно и вконец утомило и без того измученную девочку.

«Наверное, бразильский кофе виноват, – подумала Вики, открывая глаза. – Черт, а почему так темно, день же вроде был?» – испугалась она и решила позвать друзей. Только вместо знакомых имен из ее горла вылетели странные звуки, больше всего напоминающие детский плач. Вики попыталась вскочить на ноги, но не тут-то было. Она была крепко спеленута. В прямом смысле спеленута. Пеленкой! Вики с ужасом осознала, что проснулась среди ночи в детской колыбельке и что она – грудной младенец. Как только она это поняла и приняла, ей стало легче, Вики даже перестала кричать. Перестала, потому что к ней пришла мама. Вернее, приползла. Девочку нисколько не удивило, что мама такая странная, потому что мама любила ее, и ничего больше объяснять было не надо. Рядом с мамой Вики было спокойно и хорошо. Все тревоги куда-то ушли, на душе стало спокойно и ясно, как на море в штиль. Мама обвила Вики крепко, но нежно, и та наконец-то стала засыпать, погружаться в сладкий, безмятежный сон младенца, который вдруг грубо прервал страшный мужской крик. Сказка кончилась. Маму буквально вырвали из ее колыбельки. Крики продолжились где-то наверху, и Вики тоже заревела в голос, неосознанно поняв, что происходит что-то страшное, навсегда меняющее ее жизнь. Потом сильные мужские руки, руки отца, подняли ее, прижали к широкой груди, и все вокруг понеслось, завертелось бешеной каруселью: свет, темнота, ветки деревьев, шелестящие густой листвой, черное небо, усыпанное звездами, как черный хлеб крупной солью…

И снова болото. Топь, черная вода под зеленой ряской, из которой только что вынырнула Вики и полетела, полетела, рассекая со свистом влажный утренний воздух, над холмиками кочек и чахлыми кустами. Лететь было приятно, даже весело. «Надо же, как я могу», – подумала девочка и тут увидела, зачем она здесь появилась. Длинная похоронная процессия растянулась по болоту на десятки метров. Люди в черных балахонах до пят. Одни женщины. Лиц в глубоких капюшонах не видно. Но Вики была уверена, что там женщины. Они не шли, а будто бы скользили между кочек по сырому болоту аж по самой трясине. Передние несли узкий черный гроб, изнутри обитый алым бархатом. Он был открыт и вроде бы пуст. Вики подлетела поближе взглянуть на покойницу. Почему-то она отчетливо знала, что в этом кажущемся пустым гробу должна быть именно покойница. На дне гроба в кровавом красном бархате лежала серая гадюка. Мертвая гадюка с маленькой игрушечной золотой короной на разбитой голове. И это почему-то очень сильно испугало Вики. Она громко закричала, и тут же в ответ ей пронзительно и коротко закричали женщины, провожающие покойницу, словно они давно ждали крика Вики, как команды к действию. Гроб выпал из их рук и стал медленно, с противным чавканьем тонуть в трясине. Пошел дождь. Даже не пошел, а полил сплошной водяной стеной. Ржавый дождь цвета бурой засохшей крови на бинте. Словно лесное небо решило оплакать мертвую гадюку кровавыми слезами. Дождь шел сквозь парящую над болотом Вики, но она ничего не чувствовала. Просто смотрела вниз и жадно вбирала, впитывала в себя все, что видела. Женщины в нелепых мокрых черных балахонах, отяжелевших от неистового дождя, пали ниц, где стояли, и из их уже пустых одежд выползали болотные гадюки: серые, коричневые, бурые; медно-красные молодки-модницы с молниеобразным узором на спине, но в основном траурно-черные. Они ползли к месту захоронения, где с последним отчаянным всхлипом уходил под воду гроб. Дождь прошел, закончившись так же резко, как начался, сменившись ярким, слепящим солнцем. Змеи меж тем собрались вместе, дружно свились-переплелись в единый животрепещущий клубок, нырнули в болотную воду над утонувшим гробом и, извиваясь своим новым общим телом, забили красными кончиками хвостов по воде. Была в этом чудовищном уродстве своя прелесть, необыкновенная красота. Словно змеиное солнце с живыми протуберанцами яростно плескалось, брызгалось в черной воде, отражая, разбрасывая по всему болоту слепящий свет солнца. Июльского солнца, почему-то подумала Вики и проснулась.

«Змеи во сне, змеи наяву, словно в змеином гнезде я живу, – родился в ее голове бессмысленный поэтический след уходящего сна. – Вот ведь, сколько раз я себе говорила, что нельзя спать на спине – кошмары замучают. Теперь у меня что ни сон, то кошмар. Хоть совсем не спи».

Недовольная собой Вики заметила, что на улице все еще сумрачно. Наверное, даже часа не проспала, подумала расстроенная девочка и стала тихо спускаться вниз, чтобы не разбудить друзей. В телефоне предательски запищала эсэмэска: «Ничего не делай. Жди нас. Из башни не выходи».

«Добрый» папа, похоже, лучше ее знает, что здесь происходит. А время-то на телефоне – девятнадцать тридцать. Вечер на дворе. Выходит, что Вики весь день проспала. Час от часу не легче.

– Ну, и чего вы меня не разбудили? – обиженно спросила Вики у странно притихших мальчишек, молча пьющих чай за столом. – Друзья называется. Мы же день потеряли!

– Нам Фил запретил, – сказал Ваня и махнул рукой в сторону клетки филина. – Сказал, что тебе нужно выспаться. Ты, кстати, кричала. Страшный сон?

– Угу, – кивнул Цой.

– Даже не смешно, – еще больше обиделась Вики.

– А я и не смеюсь, – действительно очень серьезно сказал Ваня.

– Королева, все именно так, как сказал Крысолов! Вы в серьезной опасности. И я, как старший сегодня в ордене, принял на себя временное командование башней. В данный момент наша башня в осаде, и от всех нас потребуется слаженность действий и полное доверие друг другу, – скрипучим голосом проговорил филин, чинно выходя из своей клетки, расшаркиваясь и вальяжно помахивая перед клювом крылом, словно галантный придворный вельможа восемнадцатого века.

– Так, похоже, я опять не проснулась, – пробормотала изумленная Вики.

– Теперь ты хочешь проснуться, но это не сон, – подпел ей Цой.

– Прошу к столу, королева, – продолжил Фил, – нам есть о чем поговорить.

– Это точно, – добавила глубоким грудным голосом кошка Матильда, запрыгивая на табурет.

– Пришла пор-р-а, – внесла свою лепту Карма с плеча Цоя.

– Как это трогательно и мило. Королева всюду теперь со своим заколдованным принцем, – со вздохом, мечтательно произнесла Матильда, задрав к потолку одноглазую мордочку.

– Да, в мире, к сожалению, ничего не меняется, – проворчал Фил, устроившийся прямо посреди стола, – им по-прежнему правят страсти, а не разум и знания.

– Что все это значит? – Вики, вытаращив глаза, смотрела на свой заговоривший зверинец, по-прежнему силясь проснуться.

– Привыкай, – сказал Ваня. – Мы уже полдня живем в этом зверином балагане.

– Это значит, ваше высочество, что ввиду экстренных обстоятельств, – продолжил вещать филин, – нам пришлось открыться вам до обряда инициации. Но позвольте представиться. Я – здешний старейшина ордена Уробороса, верховный охранитель святынь и артефактов силы, хранитель знания и смотритель за миром ведовства.

Когда-то, каких-то восемь веков назад, я был дворянином и рыцарем Священной Римской империи, разбогател в Крестовых походах, потом немножко разбойничал у себя в Венском лесу, с разрешения короля разумеется. Всего у меня тогда было в достатке. И золото, и земля, и замок, и сотни слуг имелись. Вот только жизнь моя стремительно клонилась к закату. А я так и не создал семью, дожив до преклонных лет в роскоши и разврате, не обзавелся наследниками. Но седина в бороду, а бес в ребро, и я влюбился в молодую дочь соседа, такого же, как и я, богатого вельможи. Я мог на ней жениться, но сколько бы мне осталось лет для счастья? Да и какое счастье со стариковским здоровьем? Тогда я обратился к известному венецианскому магу Аркобаленусу. Написал и отправил ему с гонцом письмо с просьбой погостить у меня в Венском лесу. В двенадцатом веке колдуны и маги, несмотря на преследования, еще жили при дворах вельмож, в основном под видом алхимиков. Мне же философский камень был не нужен. Золота у меня и так было предостаточно. Я хотел вернуть себе молодость и получить вечную или хотя бы чрезвычайно долгую жизнь.

Мой маг серьезно подошел к вопросу. Я был тогда так глуп и ослеплен любовью, что готов был отдать ему за возврат молодости все свое золото и замок в придачу. И маг забрал у меня все, не постеснялся. Я получил то, что просил, стал молодым и получил возможность жить тысячу лет, но оказался навсегда заточен в тело филина. Таков был подлый план Аркобаленуса! Маг сказал всем, что я отправился паломником в Иерусалим замаливать грехи и отписал ему все свое имущество, что подтвердил моими бумагами с печатями. Меня же он держал в самой высокой башне замка в крепкой клетке, в постоянной темноте. Он боялся меня, но убивать не хотел. Ему нравилось смотреть на мои муки.

Десять лет я питался змеями и собственной злобой, не видя белого света. Но однажды мы с магом поменялись местами. Я сполна насладился зрелищем его казни. Увидел его голову на острие копья! Выклевал его подлые глаза! Сожрал его черное сердце! – Филин так разошелся и размахался крыльями, что все сидящие за столом вскочили и отбежали на безопасное расстояние. – Простите меня, ваше высочество! Чувства разбередили птичью грудь. Последний раз я рассказывал свою историю так подробно лет двести назад. Меня спасли из заточения члены ордена Уробороса, предки вашей мачехи, ваше высочество. Они были прекрасной парой – красивые, сильные, неутомимые борцы с преступными колдунами и колдуньями, поправшими простой ведовской закон, гласящий: «Не навреди человеку!» Тогда их было только двое – Карл и Клара! И нечего смеяться, молодежь! Могучие колдуны и честные люди, вот кто были основателями ордена. Они ушли от своего змеиного тотема и колдовских традиций, чтобы блюсти закон. У них была сила, данная природой, набранная сотнями поколений колдунов в роду, знания, накопленные за тысячелетия, непоколебимая вера в добро и справедливость и пара драгоценных артефактов, подтверждающих их силу и власть. Почему Уроборос? Смешной вопрос. Потому что это символ мудрости почти во всех прарелигиях мира. И еще потому, что змеи в древности всегда охраняли сокровища в пещерах, гробницах и храмах. А знания – это истинное сокровище человека. Но тайные ведовские знания способны нанести страшный урон человечеству. Не допускать вреда от тайных знаний, контролировать их носителей – вот главная задача ордена. Я присоединился к ним. Меня могли расколдовать, но зачем? За десять лет, проведенных в клетке, я многое понял. Девушка, в которую я был влюблен, вышла замуж, родила мужу пятерых детей. Я потерял свою любовь. Мне ни к чему уже был бренный облик человека. С тех пор я в ордене. И стал со временем главным хранителем традиций! А имя в ордене Карл и Клара дали мне Филантроп, что значит «любящий людей».

– Это было до или после того, как вы сожрали сердце мага Аркобаленуса у них на глазах? – между делом вставил Ваня.

– Иронию твою я понимаю, Крысолов. Я видел много зла. Много плохих людей. И многих преступников казнил лично. Но поверь, несмотря ни на что, я люблю людей, люблю их такими, какие они есть, – жалких, глупых, несчастных, обычных людей, которые вдруг могут сгореть ярким факелом ради ближнего, даже если он того и не достоин! Поэтому я, как могу, отдаляю конец света в надежде, что когда-нибудь знания, сила, доброта и любовь одержат верх в каждой, даже самой нечистой душе. Я видел такое чудо, поверьте мне на слово, детишки. Со мной, например, так случилось. Моя душа теперь чиста.

– Так, – сказала Вики, постепенно приходя в себя, – довольно философии, Фил! Или мне теперь называть вас как-то по-другому? Господин Филантроп? Герр Филантроп?

– Вам, ваше высочество, можно все.

– Отлично. Тогда у меня есть вопросы. Много вопросов.

Филин низко поклонился всем телом, снова пошаркал по столу длинным крылом, выказывая покорную готовность отвечать. Кошка с вороной перебрались на стол поближе к нему, и началась импровизированная пресс-конференция.

– Как мне расколдовать Федди?

– Я знал, ваше высочество, что это будет первым вопросом. Голубой Карбункул может отменить любое колдовство ведьм Змеиного клана. Механизм воздействия карбункула на чары я вам сейчас освещать не возьмусь, как не взялся бы своим друзьям рыцарям в двенадцатом веке пытаться объяснить принцип работы Интернета.

– И где мне его взять, этот карбункул?

– Ваше высочество, ваша мачеха не расстается с ним от рождения. Это главное сокровище ее рода и великая святыня Уроборосов. Нужно всего лишь дождаться ее возвращения, моя королева.

Раздосадованная Вики вскочила со стула, словно ее ужалила оса.

– Всего лишь дождаться! – передразнила она филина. – Это еще целых два дня! Два дня!

И с чего это я вдруг стала королевой? Шестнадцать лет была странной девчонкой, и на тебе – королева?

– Официально, ваше высочество, вы еще не стали королевой. Для этого должна пройти коронация. Но я не смею называть вас по-другому. Мы все многого о себе не знаем. Не знаем своих сил и возможностей. Предков теперь помнят максимум до четвертого колена. Некоторые себя не осознают до определенной поры, как вы, например. А некоторые так и умирают в неведении. Все, кто сейчас собрался в башне за круглым столом Уробороса, – особенные личности и встретились в этой жизни не просто так. Нас здесь собрало Провидение, моя королева. Собрало не за раз, за много лет. А королевой вас делает, естественно, ваша кровь, которую вы унаследовали от коронованных тысячи лет назад предков. Вопросы истории древних колдовских династий длинны и зашифрованы, как генетические коды. Генетика и селекция, кстати, давно были известны колдунам. Благодаря генам у вас есть не только королевская кровь, но и сила. А вот знаний у вас еще нет. Знания вам даст Уроборос после обряда инициации. Хотя частично вы его уже прошли, когда вдели в ухо двойного золотого Уробороса. Но как он к вам попал, моя королева?

Мудрому филину, очевидно, было приятно вести светскую беседу с Вики, и его все время заносило в далекие эмпиреи, а девочке, напротив, очень хотелось быстро получать четкие ответы.

– Нашла под ванной. – Вики не терпелось узнать главное. – То есть я унаследовала королевский титул от отца?

– Павел Войт отказался от короны, когда узнал от Марии, кто он. Да, именно так звали вашего отца, королева, до вступления в орден Уробороса.

– Ма-Маша и Па-Паша, – прыснул смешливый Ваня. – Что ж, сей факт вполне укладывается в логику происходящего безумия.

– Вы унаследовали корону от матери, – недобро сверкнул глазом в сторону Вани филин, – королевы синявинских болотных ведьм, или просто змеиной королевы. Что сделает вас королевой Уробороса после обряда посвящения, который должен пройти в день вашего шестнадцатилетия, ваше высочество.

– Королева змей? Спасибо, что не крыс. – Вики передернуло от отвращения. – Пожалуй, я пойду по папиным стопам. Откажусь от такой короны.

– Не надо спешить. Всему свой черед, Вики, – произнесла своим странно низким голосом Матильда. – Я имею право так к тебе обращаться, потому что мы ровня. Хотя я и служу тебе, я тоже королева. Правда, в изгнании.

– Ух ты! Матильда, так ты кошачья королева? – развеселился Ваня.

– Нет, Крысолов! Я была королевой у твоих любимых крыс! Хотите услышать мою историю?

– Конечно хотим! – хором ответили Ваня и Вики.

– Это грустная и долгая история. Наверное, вам стоит налить себе чаю, чтобы зря не терять время. Я тоже до поры до времени была обыкновенной питерской девушкой. Не знала ничего про свои североафриканские корни. Именно там много тысяч лет назад жило племя кочевников, поклоняющихся кошкам. Но это все уже рассказал мне герр Филантроп, когда я попала сюда, в башню. Это совершилось совсем не случайно. Как все, что происходит в подлунном мире. Итак, я была обыкновенной серой мышкой, а вовсе не женщиной-кошкой, как вы могли бы предположить. Серая, скромная, незаметная мышка. У меня даже парня не было в десятом классе. У единственной из одноклассниц. Да что там, я даже не целовалась ни разу. Стыдоба.

Вики почувствовала, что ее бледное лицо предательски краснеет.

– И вот угораздило меня влюбиться в самого крутого парня в классе. Безумного красавца, гонявшего по ночам на папиной машине. На ней Андрей и разбился прямо перед первым сентября выпускного класса. Его буквально собрали по частям. Переломы рук, ног и основания черепа. Он лежал в Институте Поленова весь в гипсе, под капельницами, жалкий и несчастный. К нему никого не пускали, кроме самых близких. Но я так ревела, что родители Андрея разрешили мне приходить. У него была официальная герл-френд из параллельного класса. Но эта фифа так испугалась больницы, что даже ни разу к нему не заглянула. А я просиживала там целыми днями, пока меня не выгоняли. Представляете, эти сволочи-врачи сказали, что он вряд ли когда-нибудь встанет! И это в лучшем случае. Какая чудовищная, какая жестокая несправедливость! Почему это случилось с ним, с моим Андреем, с лучшим парнем на свете?! Мое сердце разрывалось от боли. Я так его любила, что готова была отдать свою жизнь ради его выздоровления. Мысль о жертве, о том, что я готова отдать свою жизнь за любовь, беспрестанно крутилась в моей голове и днем и ночью. Этим и воспользовались темные силы. – Матильда глубоко вздохнула. За окном два раза отчетливо громыхнуло. Начиналась гроза.

Но сидящим за столом и на столе в башне Уробороса было не до погоды. Вечер откровений продолжался. – Я сидела на гнутой скамейке, покрытой облупившейся синей краской, во дворе Института Поленова и горько плакала. Знаете этот дворик-садик прямо напротив Снегиревского роддома на улице Маяковского? Дворик, где бездомные собаки, на которых в институте ставят жестокие опыты, лежат круглый год под деревьями, роя себе ямы-кровати в земле и снегу? На следующий день мне должно было исполниться шестнадцать – а зачем? Жизнь серой мышки потеряла смысл. И совсем не потому, что в школе все узнали о моей безответной, бессмысленной любви к Андрею и вскоре затравили бы меня своими насмешками. На это как раз мне было наплевать. Смысл уходил из моей жизни, потому что я ничем не могла помочь любимому человеку. Я хотела одного – чтобы он выздоровел. Я ревела все громче и громче, совершенно перестав себя контролировать. И тут на скамейку ко мне бесцеремонно подсел маленький человечек в медицинском халате. Круглое лицо в стариковских очках, неприятная потная лысина и наглые, безумные глаза. Я приготовилась к тому, что он будет меня сейчас утешать, и расплакалась еще сильнее.

«Ненавижу людей, – сказал маленький доктор, болтая в воздухе тяжелыми ортопедическими ботинками, не достающими до земли. – Они подлые, бесчестные твари. Смеются над слабыми особями, все время врут друг другу и себе, мучают животных. Знаешь, сколько крыс замучили в Институте Поленова? Одной недавно отрастили вторую голову на спине! Если бы я стал крысой, я бы отомстил людям за каждую крысиную слезинку. Крысы – прекрасные гармоничные создания. Они гораздо лучше людей. Они сильные и очень умные. Крыса может пережить ядерный апокалипсис. Я всегда хотел стать крысой. А у тебя, рева, есть мечта?»

Я даже перестала плакать от неожиданности. Дядька в голубом докторском халате показался мне опасным сумасшедшим. И я была недалека от истины.

«Ладно, можешь не говорить. Я и так все знаю, – продолжал удивлять меня лысый псих, – видел твоего парня. Хочешь, чтобы он выздоровел? Встал и пошел? Да? У крысы точно все зажило бы через пару дней. Хочешь, я его вылечу?»

«Хочу!» – слово непроизвольно вырвалось из моего пересохшего от волнения рта, хотя мозг уже командовал: «Беги, спасайся, посмотри, какие вихри крутятся в его расширенных зрачках!»

«Отлично, мне как раз нужно испробовать мою сыворотку. Я сделаю все, как обещал, исполню твою мечту. – Незнакомец придвинулся ко мне вплотную. – Но ты должна будешь исполнить два моих желания, иначе твой парень сразу умрет. Согласна?»

Изо рта у него так отвратительно воняло, что мне чуть не сделалось дурно. На секунду мне показалось, что это не моя жизнь, а какое-то дурацкое кино, которое я смотрю со стороны. Рядом, по улице Маяковского, шли люди по своим делам. Сентябрьское солнце смеялось в высоком сиреневом небе. А ко мне прицепился какой-то мерзкий лысый недоросток, мечтающий стать крысой. Два желания? Он что, пытается меня домогаться? Но вопреки всем доводам разума, мое несчастное сердце отчаянно цеплялось за любой шанс помочь любимому.

«Что еще за желания?» – спросила я, смело глядя маньяку в лицо.

«Я знаю про тебя кое-что такое, что ты сама еще не знаешь! Ты – кошачья королева, ну то есть королева кошек-ведьм, вернее, можешь стать ею после инициации. Крысы ненавидят кошек, но в данном конкретном случае ты можешь быть нам очень полезна.»

«Ну вот, типичный конченый псих», – расстроилась я. Надежды рухнули. Я резко встала со скамейки, чтобы уйти.

«Подожди. Не бойся. – Коротышка тоже вскочил и перегородил мне путь. Стало заметно, что он боится еще больше, чем я. Его всего трясло крупной нервной дрожью. – Мое первое желание: жизнь на жизнь! Твою – на Андрея. Согласна?»

Меня поразило, что этот тип как будто бы прочитал мои мысли. Ведь я уже неделю мысленно настойчиво предлагала неизвестно кому этот страшный вариант обмена. Хотела отдать свою жизнь Андрею. Я коротко кивнула.

«Отлично! Отлично, – обрадовался круглолицый и стал противно тереть друг о друга свои маленькие потные ладошки. – Тогда слушай второе желание. Ты в своей следующей жизни отдашь мне свою силу, о которой еще не знаешь, и выйдешь за меня замуж на три года! Согласна?»

Ну не бред ли? Мироздание тупо посмеялось надо мной. Я только что согласилась отдать жизнь за любимого человека, а этот лысый карлик издевается над моей бедой, неся откровенный бред. Все сразу стало понятно: это просто больной психопат, нацепивший халат врача, а я тут раскатала губу. Такая большая девочка, а поверила в сказку.

«В следующей жизни? Отлично. На три года? Всего-то. А чего так ненадолго?» – Я резко развернулась и пошла прочь.

Но псих не отставал. Он, нелепо подпрыгивая, шел за мной и продолжал верещать:

«Я понимаю, что звучит все дико. Но чем больше я тебе буду объяснять, тем более ненормальным буду казаться. Пойми, это просто деловое предложение. Ты ничего не теряешь. Просто скажи, что согласна! Я не могу сделать это без твоего согласия. Долбаные колдовские правила. Ты согласна?»

Я развернулась к нему и закричала:

«Согласна! Ради Андрея! Я на все согласна! Чертов придурок! Псих! Отвали от меня!»

Потом я побежала к метро, слезы душили меня, заливали глаза. К вселенскому горю прибавилась вселенская обида. Перебегая улицу Маяковского, я попала под черную «Хонду», резко свернувшую с Невского проспекта. Через три дня меня похоронили. Вернее, похоронили нас: меня, Андрея и лысого психа, доктора Максима Раца.

– Максим Рац, потомок могущественных лангобардских колдунов, генный инженер, доктор наук, посвятивший свою жизнь изучению мозга крыс и человека, крысолюб и человеконенавистник. – Филин воспользовался тем, что Матильда замолчала, грустно глядя на Вики единственным глазом. Вики даже увидела крупную слезу на кошачьем глазу. – Известен нам теперь как предводитель питерских крыс, провозгласивший себя их королем Максимаусом Первым Двухголовым. Король не по крови, а по браку. Унаследовал титул от жены Матильды, королевы африканских кошек.

– Все кошки изначально африканские, – вставил Ваня.

– Поправка принята, – милостиво согласился Фил. – Это мы виноваты. Орден Уробороса. Не уследили. Павел и Мария в Африке были на симпозиуме, а я проворонил Матильду. Леной ее тогда звали. Буквально на днях мы собирались ей раскрыть ее суть, королевское происхождение и возможность обращаться кошкой. В результате она потеряла человеческий облик, колдовскую силу и первую жизнь: у каждой королевы колдовского мира их две. А мир приобрел страшного, безумного врага. Это его предки когда-то использовали крыс, чтобы переносить блох, носителей чумы! Я помню эти страшные годы. Страшнее было только во Вторую мировую…

– Так я не поняла, Матильда, – бесцеремонно перебила Фила нетерпеливая Вики, – этот мерзавец обманул тебя, не спас Андрея, а ты все равно сдержала слово и вышла за него?

Кошка вздохнула и продолжила рассказывать свою ужасную историю:

– Я очнулась в теле, которое вам всем знакомо, на Южном кладбище, в момент, когда мой гроб опустили под землю. Ничего не понимая, я, только что бежавшая к метро, вдруг увидела своих родных и одноклассников, плачущих над могилой. Решив, что это хоронят Андрея, я истошно закричала.

«Уберите кошку», – первое, что я услышала в новой жизни.

Но это было не так-то просто. Я визжала, царапалась и кусалась. Хотела, чтобы родители узнали меня в этом кошачьем виде. Не знаю, как они меня тогда не прибили. Испортила собственные похороны. А через час хоронили Андрея. Моего Андрея! Силы мои кончились. Голова не работала. Я просто дождалась, когда все уйдут, и уснула мертвым сном на могиле любимого. Неделю я лежала на могиле. Не ела, не пила, не думала ни о чем, вернее, старалась не думать. Маленький лысый псих не выходил у меня из головы. Он обманул меня! Это бесило меня больше, чем кошачье тело. К новой сущности привыкаешь быстро. Старые чувства никуда не уходят. Меня никто не трогал. Кладбищенские рабочие обходили меня с уважением. А потом, когда я совсем ослабла, кожа да кости, и почти не могла пошевелиться, к могиле пришли две крысы. Одна – отвратительный белый двухголовый урод, а вторая – обычная серая, вызвавшая у меня непонятную симпатию, несмотря на крысиный облик.

«Привет, я Максимаус, будущий император Земли! Помнишь меня, кошка? Ты задолжала мне два желания. Правда, одно я уже забрал. Твоей жизненной силы хватило, чтобы обратить двоих. Я знал, где тебя найду. Вот только добираться из города пешком до Южного кладбища получается долго, извини».

Какой же мерзкий это был писк. А вонь из пасти! Эту вонь я узнала бы в любом обличье. Если бы у меня были силы дотянуться до него, я бы разорвала его в клочки.

«Тише-тише, я выполнил свою часть договора. Смотри, вот он, твой Андрей, живой и невредимый, и выглядит гораздо лучше, чем раньше».

Черт побери, лысый псих превратил моего любимого в крысюка! Не только сам стал крысой, но и его обратил безвозвратно. И использовал при этом мою силу, которую я сама ему отдала. Перенес душу из его больного тела в эту крысиную сущность. Спас, как и обещал, черт его дери! Короче, виновата во всем, виновата кругом, виновата сама. В крысиных глазах Андрея стоял дикий ужас. Он был обычным человеком, и, чтобы адаптироваться к жизни крысы, ему понадобились годы, но ужас в глазах и ненависть ко мне в нем остались навсегда. Навсегда. Навсегда…

Матильда опять замолчала. Нахлынувшие чувства не давали ей продолжить. И на помощь вновь пришел мудрый Филин:

– В ту пору у питерских крыс был вожак по прозвищу Бесхвостый или просто Бес. Бесстрашный пасюк размером с таксу и с откушенным кошкой хвостом. Но куда ему было против хитроумного двухголового Максимауса, доктора наук, мозговеда и полного психа. Когда тот заявился в подвал Гостиного Двора на совет стаи с ручной, на все согласной кошкой и человеком, превращенным в крысу, его сразу выбрали новым вожаком. А старого Беса съела Матильда.

– Я сожрала бы их всех, если бы смогла, – очнулась кошка, – но главного ублюдка, которого я больше всего на свете хотела разорвать на тысячи кусков, я не могла даже тронуть. Ради души Андрея, запертой в крысином теле, я пошла на все. На пышную крысиную свадьбу – для того чтобы Максимаус официально стал королевской особой. Вы бы видели этот пир, на который сбежались лучшие крысы Питера и Ленинградской области!

Приехали даже почетные гости из Москвы. Вроде как на скоростном поезде «Сапсан» в чьих-то сумках. Не поверите, но там была даже гигантская перуанская выдра в качестве иностранного гостя! И целая делегация нутрий, которые налакались красного вина из бумажных коробок и устроили драку. Из кошек была, естественно, только я. Происходило это замечательное действие на огромном продуктовом складе известного супермаркета. Сколько же продуктов было изгрызено в ту ночь… Мой благоверный, чтоб он трижды сдох, на всякий случай накачал меня успокоительными лекарствами. Жаль. Эти твари могли надолго запомнить нашу свадьбу. В конце пира Максимаус сам водрузил на свою верхнюю голову корону, сплетенную им же из медной проволоки, и объявил начало священной войны против людей. «Я буду королем мира!» – кричал он, а крыс Андрей радостно подпискивал ему и лакал вино с цементного пола. Это ради него, ради того, кого считала своей любовью, того, кто был мне дороже жизни, я согласилась жить в вонючем крысином аду. Королевская жизнь в канализации, бредни отвратительного Максимауса… Радовало только одно – мой супруг был на редкость безжалостен к собственному народу, во всех видел трусов, скрытых врагов и предателей. А казнила их я, королева-палач Матильда. Три года, три года с крысами…

– Они ведь теперь перебазировались в подземелья Петропавловки? – спросил Мотю Фил, пытаясь направить ее рассказ в новое, менее болезненное для нее русло.

– Да, Максимаус со свитой и войском перебрались в подвалы Монетного двора перед самым моим побегом. Я сбежала, когда поняла, что моя защита Андрею уже не нужна. Он стал настоящей крысой. Нет, даже большей крысой, чем настоящие. Благодаря абсолютной безжалостности, лизоблюдству и рвению дослужился до начальника гвардейцев Максимауса. И даже провел быструю победоносную войну с голубями в районе Сытного рынка. Теперь он правая рука двухголового короля. Сарказм судьбы: лучший парень в мире теперь старается стать лучшей крысой в мире. Моя любовь к Андрею постепенно переросла в ненависть ко всему крысиному народу. Да, кстати, это с ним, с крысой Андреем, мы выясняли отношения на твоей площадке, Вики. Максимаус послал его вернуть меня, хотя три года нашего брака прошли. Подлый обманщик, он и здесь не хотел держать слово. Я бежала к тебе, Вики, инстинктивно понимая, что только ты, самая сильная ведьма на свете, сможешь помочь мне вернуть Андрею его изначальный облик. А теперь даже и не знаю, надо ли? Ты видела его в серой человеческой оболочке – она такая же пустая, как и у других крыс. Похоже, что ничего от человека в нем больше нет.

– Ужас какой. – Вики настолько впечатлила история Матильды, что она пересадила Федди со стола к себе на коленку.

– Этот Максимаус не только Андрея в крысу превратил. Он всех своих подданных зомбировал. Дал им внешнего врага – Человека, от которого у крыс все проблемы, что сразу их сплотило и подняло боевой дух. Теперь готовит их к смертельной битве за власть над миром, который по праву принадлежит крысам. Типичный клиент ордена Уробороса. Давно уже надо было с ним разделаться. «Хватит стоять на коленях перед этими тупыми двуногими – перегрызем их сытые глотки, пока эти зомби пялятся в свои айфоны! Напомним им, что реальность кусается! Зря они загнали нас в угол своими отравами и санэпидстанциями, с крысами так нельзя!» – это из его последней речи на совете. Перебежчик доложил. А внутренних врагов, крыс поумнее, которые воевать не хотели, гвардейцы Макси-мауса всех извели. Одна Матильда наша сколько этих крысиных диссидентов съела, не сосчитать. Первая в мире кошка – королева крыс! – Непонятно было, восхищается Фил Матильдой или по-дружески глумится.

Вики было ужасно жалко смелую кошку, пострадавшую за любовь. Она действительно почувствовала в ней родственную душу и полюбила ее еще больше. Только вот чем она могла ей помочь? Пока Вики даже своего любимого не способна расколдовать.

Как только за окнами засверкали первые молнии, Вики быстренько выключила весь верхний свет в квартире – для безопасности так приходилось делать в каждую грозу. Теперь весь круглый кухонный стол был заставлен разнокалиберными свечками: высокими восковыми, разноцветными декоративными и даже бесформенными оплывшими огарками, так что разговоры за ним приняли еще более романтический и в то же время зловещий характер.

– Я тоже король? – мрачно спросил доселе молчащий Цой. – Да или нет? Король тараканов, голубей или, может, дворовых собак?

– Нет, Олег, ты воин. Вернее, страж, – успокоила друга сидевшая у него на плече ворона Карма. – Ты из древнего рода великих восточных воинов. Сильный, бесстрашный и верный.

– Война – дело молодых, лекарство против морщин! – обрадовался Цой. – Снова за окнами белый день. День вызывает меня на бой!

Я чувствую, закрывая глаза, – весь мир идет на меня войной!

Карма посмотрела на мальчишку влюбленными глазами (так, во всяком случае, показалось Вики).

– Глупая я, влюбчивая ворона Карма. А раньше была глупая влюбчивая цыганская принцесса Кармалита. Мне бы замуж за цыганского принца. И свадьба уже вовсю готовилась. Сари у меня было такое красивое. Приданое за меня давали хорошее. У нас же как – если приданое семье жениха не понравится, они же невесту изуродовать могут и даже сжечь. Но меня бы не сожгли. За меня десять волов давали, и луг у подножия горы, и манговый сад. Там такие сладкие манго росли, что я ничего слаще не ела. В этом саду меня кобра и укусила. Я как мертвая была. Понесли меня к колдуну, и он меня спас. А я влюбилась в колдуна. Ведь он мне новую жизнь подарил. И был такой красивый. Все зубы золотые! Вот ведь дура пятнадцатилетняя! Летала на крыльях любви, птицей вольной себя почувствовала. Про все забыла, про родителей, про принца, про свадьбу. И про то, что колдун женат, тоже позабыла. Ну а жена его меня в ворону превратила. Да такое заклятие наложила – никакой карбункул не снимет. Хорошо, что добрые птички нашептали, куда лететь, где своих искать. Далеко летела. Аж из самой Индии. Из сил выбилась, чуть не померла. Спасибо, ваше высочество, вы меня выходили. И что ж я тебя в прошлой жизни не встретила, мой воин, мой герой? – Карма переступала с ноги на ногу на плече у Цоя. – А в этой жизни мы все – свита юной королевы Вики. Я – фрейлина. Ты, Олег, – страж и паж. Как и твой друг Ваня. Он паж и шут, ведущий род от легендарного гаммельнского крысолова.

– Который за отказ горожан оплачивать свои профессиональные услуги увел всех детей из Гаммельна? – спросила Вики.

– Точно. Увел и утопил. За что и был справедливо казнен орденом, – подтвердил Фил, отведя взгляд своих огромных желтых глазищ от Вани. – Семью его орден взял под опеку. И флейту тоже. А ты, Иван, не только паж и шут, ты еще и хранитель. Волшебный артефакт, которого крысы боятся больше чем огня, всегда с тобой. Ведь так?

– Нет, не так. Я в ваши игры не играю, – недовольно сказал Ваня. – Я здесь потому, что я друг Вики и Цоя. Ни разу еще ни одна крыса не приходила на мои концерты. И на «рэпы» тоже крысы не приходят. Фамилия Гамелянский у меня от деда-поляка, и она не дает вам права надо мной издеваться. И на флейте меня родители отправили учиться играть из-за астмы. Потому что это очень полезно для легких. А весь этот бред, что сегодня здесь услышал, я очень надеюсь забыть до утра.

– До утра еще надо дожить, – мрачно сказал Фил.

– Не обижайся, Ваня, я ведь тоже крысолов поневоле. Мы родственные души. И все мы – свита королевы Вики. – Матильда попыталась потереться спинкой о Ванину руку, но мальчик ее невежливо отодвинул.

– Королевы, свита, маги, орден инквизиторов-мстителей, двухголовый крысиный король, ведьмы, змеедевы, говорящие птицы. Я словно в дешевом фэнтезийном фанфике. Але, народ, мы в двадцать первом веке! Людям головы пришивают, искусственное мясо выращивают, роботов от людей уже не отличишь, Марс колонизируют. А вы в какой-то бред верите, в заклинания, проклятия и магические змеиные яйца, их снимающие. – Ваня так разошелся, что у него запотели очки. – Такую пургу несете, любой шизик позавидует. Если бы я своими глазами не видел, что эту пургу несут филин, кошка и ворона, ни за что бы не поверил.

– Я не люблю, когда мне врут, но от правды я тоже устал, – добавил Цой.

– Значит, Ванечка, теперь ты понимаешь, что все, что ты сейчас сказал, может прекрасно сосуществовать не только в голове сумасшедшего, но и в нашей безумной реальности? – поинтересовалась кошка.

– А что мне еще остается, – проворчал Ваня.

– Нам всем остается только во все это поверить и попробовать жить по новым правилам. – Вики, на некоторое время взявшая паузу, чтобы переварить услышанное, теперь смотрела на своих друзей и питомцев другими глазами, возможно уже почти королевскими.

– Как это мудро, ваше высочество, – отметил Фил. – Древние тысячелетние религии ужились с достижениями научно-технической революции. У священников блоги в Сети, прихожане виртуально молятся; вера в чудо, старые предрассудки и суеверия прекрасно сочетаются с гаджетами, роботами и полетами в космос. Теория относительности, понятие бесконечности, принцип работы Интернета, атомная бомба и непорочное зачатие, вечная жизнь и адские муки, колдовство и превращения – все это одинаково далеко от понимания обывателя, во все это можно только верить. И это очень мудро!

«Главное, чтобы голова от мудрости не лопнула», – подумала девочка.

За окнами башни бушевала гроза, по стеклам струились слезы дождя, черное небо вспыхивало электрическими зигзагами толстых ветвистых молний, гремел камнепадом раскатистый гром. Трудно было подобрать погоду, более подходящую к тому, что творилось в душе и голове у Вики. Она вздохнула и продолжила допрос филина:

– Что случилось с моей мамой? Только честно, Фил.

– Я прожил почти тысячу лет, ваше высочество, еще и потому, что никогда не совал клюв в чужие дела, а тем более тайны. Одно я знаю абсолютно точно: она жива.

– Она жива, – эхом повторила Вики, не понимая, почему счастье в этот миг не переполняет ее сердце; ведь она всю сознательную жизнь мечтала услышать эти слова. – Я так понимаю, остальное мне расскажут мои правдивые Па и Ма. Вот и славно. О, я чуть не забыла спросить в этом кавардаке – ты сожрал Розу, Фил?

– Ну конечно же нет, ваше высочество. Во-первых, у меня идиосинкразия на змеиное мясо после десятилетней диеты в плену у Аркобаленуса. Во-вторых, я змеедев, даже преступниц есть не могу по идейным соображениям – потому что служу Уроборосу, змеиному ордену. Ну и самое главное, Роза для нас очень ценный информатор. Все, что задумала и разболтала крысам старая ведьма Герта, открыла мне ее подручная Роза, когда висела в моих когтях над мрачной бурлящей Невой. Ее визит к вам, моя королева, был вызван паникой в стане ведьм. Им срочно нужен карбункул, потому что их временные союзники вероломно вступили с ними в войну. Крысы больше не верят Герте, которая обещала им за помощь человеческий облик навсегда. Сейчас те крысы, что получили временные оболочки, могут их носить лишь днем, а ночью позорно возвращаются обратно в серые шкурки. Они недовольны. К тому же они поняли, что вы, ваше высочество, Герте не по зубам. Крысы боятся, что Герта их обманет и в обмен на карбункул расколдует кукол, лишив крыс их временных человеческих оболочек. Теперь они под руководством алчного и тщеславного Максимауса, – за него тебе отдельное спасибо, Матильда, – хотят силой забрать у нас карбункул и дудку Крысолова, которую они искали сотни лет.

Фил умолк. Но никому почему-то не захотелось открыть рот. Тогда он многозначительно вздохнул и продолжил:

– Напрасно Герта заигрывала с крысами. Они древние воины хаоса и слуги энтропии. И если Уроборос, как может, замедляет приход конца света, то крысы, как истинные дети тьмы, ему будут только рады. Они столетиями ждут, когда люди с помощью непосильных для них знаний, данных им колдунами-учеными, с помощью расщепленного атома или новых вирусов уничтожат себя, и крысы будут править миром. Так гласит их родовая легенда. Но зачем ждать, если можно все приблизить в одночасье? Герта растрепала Максимаусу тайну о силе Голубого Карбункула, и он решил ускорить процесс, сделать крыс новыми людьми, способными выжить в любых условиях. Крысиному народу понравилась жизнь в человеческих оболочках. Они теперь хотят в полной мере пользоваться благами цивилизации людей, колдовскими открытиями – телефонами, телевизорами, Интернетом и самолетами. Это вам не жизнь на свалках, помойках, в подвалах и канализации. Да, и самое главное, в отличие от Герты, крысы не верят, что карбункула нет в башне. Так что сюда, как только стемнеет, ринутся полчища крыс. Уже сейчас башня в осаде оболочников.

– И что мы будем делать с этой крысиной ордой? – воскликнула Вики. – Я не могу сидеть тут сложа руки и ждать, пока предки прилетят из Австралии, зная про полный магазин несчастных детей, превращенных в кукол!

– Они уже летят. Только не из Австралии. Они в ловушке в Астралии – метафизической стране колдунов и ведьм. Герта все это устроила, когда нашла тебя. Шесть дней назад. Но я уверен, что Павел и Мария скоро будут здесь. Ловушкам Герты их не удержать.

– Опять какой-то бред. Астралия? Метафизическая страна, из которой регулярно доходят эсэмэски, а порой и звонки? – не поверила Филу Вики.

– Да, это парадокс, который я объяснить не в силах. А если и мог бы, вы все равно не поняли бы меня, ваше высочество! Наука и магия всегда шли рука об руку. Колдуны и ученые – суть одно и то же. Только первые владели и хранили от всех тайные знания, колдуя потихоньку, сохраняя мир как можно ближе к первозданному и сдерживая энтропию. А ученые-колдуны популяризируют эти знания и дают людям, а те не в силах их порой принять. Колдуны и маги скрывали от людей возможность управлять разрушительными силами, а провинившихся отступников карали мы, слуги Уробороса. Ученые же, наоборот, теперь на службе политиков и военных, а те работают на тьму, на энтропию, своей жадностью, безумием и злобой стремительно приближая конец света. Мы же, витчхантеры Уробороса, спасаем мир, мы санитары колдовского мира, отступников и радикалов типа Герты мы караем. Вы знаете, что она удумала? Вернуть назад болотную столицу, отнятую царем Петром у ведьм. Старуха хочет превратить Петербург обратно в смрадное болото. И для этого ей срочно нужен Голубой Карбункул.

– Мне тоже нужен этот проклятый карбункул, – задумчиво произнесла Вики, грустно глядя на сидящего перед ней Федди.

– И Максимаусу, – напомнила Матильда.

– Вики, ты же можешь найти все что угодно, – удивился Ваня. – Просто найди этот камень.

– В том-то и дело, – пожаловалась Вики, – мне кажется, что карбункул где-то рядом со мной. Прямо здесь, на расстоянии вытянутой руки.

– Этого не может быть, ваше высочество, – сказал Фил. – Мария не расстается с камнем. Ваш мозг просто выдает желаемое за действительное. Такое бывает даже с королевами.

Гроза все не стихала. Осенние водные процедуры в виде ливня, грома и молнии разогнали петербуржцев по квартирам. Петроградка опустела. Внизу во дворе Вики уныло мокли не поместившиеся на лестнице оболочники. Вся парадная лестница была забита подозрительными серыми личностями. Соседи девочки по лестничной клетке боязливо поглядывали на них в стеклянные глазки дверей. Некоторые даже пытались позвонить в полицию. Но провода стационарных телефонов были перегрызены острыми крысиными зубами, а мобильная связь глючила из-за грозы. Ровно в полночь оболочники исчезли с лестницы и со двора, растворившись в серой толпе своих собратьев, оккупировавших двор и подходы к башне с улицы Бармалеева. Крысы осадили башню ордена Уробороса по всем законам военного искусства.

По круглым стенам башни внутри столовой комнаты бежали страшные тени от мерцающих на столе свечей.

– Так что будем делать, свита? – Последнее слово Вики произнесла нарочито иронически.

– Выполнять инструкции глав ордена! – строго сказал Фил.

– Но мы-то не входим ни в какой орден, – резко сказал Ваня, – даже в медаль не входим. Что скажешь, Вики, то и будем делать. Мы ввязались в эту драку из-за тебя.

– Дальше действовать будем мы! – согласился с друзьями Цой.

– Ну-ну, – глумливо сказал Фил, – интересно как? В магазине у вас не очень-то получилось. Если бы не Шкатов…

Странная пугающая тень пронеслась через всю комнату.

– За окнами кто-то летает! Занимаем оборону, – крикнул Цой, и все бросились к окнам, встав спинами к стене рядом с ними.

– Да это же Роза, – опознала летающий объект Вики, – вот змея! Она еще и летает.

– Летает на швабре! – радостно констатировал Ваня. – Что там еще нужно этой твари?

Совершенно мокрая Роза, рискованно быстро облетая башню, отчаянно гримасничала и махала им свободной рукой. Вторая ее рука крепко сжимала швабру, на которой она каким-то чудом разместила свою пышную задницу. Похоже было, что она пытается докричаться до них, но ее крик тонул под потоками дождя в раскатах грома.

– Сейчас узнаем, – сказала Вики и решительно распахнула окно.

Роза тут же оказалась в комнате. Вместе с ней в башню ворвались гром и дождь. Роза сидела в луже на полу и чертыхалась – нелепая, смешная, совсем не страшная.

– Снова-здорово? Попытка номер два? – подскочила к ней Вики. – Вчера тебе показалось мало?

Между ними моментально оказались Цой, Матильда и Фил – бесстрашные бойцы.

– Да тише вы, – выставила вперед пухлые руки ведьма, – я с миром и с помощью.

– Чего это вдруг? – удивился Ваня. – Совесть проснулась?

– Совести у ведьм нет. Только здравый расчет, – уточнил Фил. – Видимо, пришла пора менять союзников.

– Точно, – ощерилась Роза, – этот Макси-маус – просто редкостный псих. Я верю, что карбункул не у вас. И Герта верит. А он не верит никому. Он развязал полноценную войну. Вы бы видели, сколько мерзких крыс уже пасется вокруг вашего дома. Они здесь все сожрут. А потом доберутся и до нас. Мы такого не хотели. Так что предлагаем биться с этой напастью вместе. Герта вообще не понимает, как такое могло приключиться, она говорит, что крысы всегда были трусливыми и послушными тварями.

– Просто раньше у них не было такого отмороженного вожака, лидера нации, – объяснил Фил. – Максимаус ведет крысиный народ к погибели, возомнив себя его спасителем. Крысы пали жертвами мании вожака, как когда-то немцы пали жертвой Гитлера.

– Довольно исторических параллелей, Фил, – перебила заумную птицу Вики. – Мне одной кажется, что Роза чего-то недоговаривает? Выкладывай все, змеюка!

– Такая же, как и ты! – огрызнулась Роза. – Хорошо, я скажу. На простых людей и на ваш орден палачей нам в общем-то плевать. Но есть нюанс. Дудка Крысолова! Она не должна попасть к крысам! Если играть на ней с обратной стороны – она заклинает змей. Мы не враги своему народу.

– Ну вот, опять началось, – разозлился Ваня. – Я уже сто раз говорил, что моя флейта – обычный инструмент. Просто очень дорогой и старый.

– Может, ты просто не умеешь им пользоваться? – злорадно спросил филин. – Дикарь тоже не сможет включить телевизор, даже если дать ему пульт, а микроскопом можно успешно забивать гвозди.

– Фил, прекрати задирать Ваню, – попросила Вики. – Может, он не такой мудрый и важный, как ты, но он мой друг.

– Слушаюсь, ваше высочество, – поклонился Фил.

– О, я вижу, у вас тут королевский двор, – съязвила Роза. – Все в бирюльки играете, а голодные крысы уже карабкаются в башню. Вам срочно нужно улетать отсюда. Герта ждет вас в гнезде, тьфу, в магазине. Через час подтянется гадючья армия из синявинских болот. Час мы продержимся на магии. Времени в обрез!

– А может, это ловушка? – промурлыкала Матильда. – Почем нам знать, что это не новый план Герты с Максимаусом, чтобы заманить нас, отобрать дудку и захватить королеву в заложницы. Мария и Павел будут вынуждены отдать карбункул за Вики.

– Давайте-давайте, – разозлилась Роза, – стройте дальше теории заговора. Минут через пять вы будете облеплены крысами с ног до головы. Они, кстати, жаждут встречи со своей бывшей королевой-кошкой. Королевой-перебежчицей! Они не любят ее даже больше, чем людей! И скелетика от тебя не останется, Матильда Первая и Последняя!

– Хорош пугать нас крысами, змея! – Фил грозно насупился. – Ваше высочество, с вашего позволения я улетаю на разведку. Мне нужно самостоятельно оценить серьезность опасности.

И Фил, открыв могучей лапой окно, вылетел в грозовую ночь.

– Если мы теперь заодно, то почему Герта не расколдует детей? – бросилась к Розе Вики.

– Она не может это сделать без карбункула. А у твоих Па и Ма его тоже нет. Иначе они давно уже выбрались бы из Астралии. Все пошло как-то не так. Может, его вообще нет и не было в ордене, а все это просто хвастливая легенда?

– Я не знаю, – искренне сказала Вики.

– Если это так, то твои родители так и будут вечно выбираться из колдовского мира, а хамские детишки навсегда останутся куклами.

Вики не успела открыть рот в ответ, как в окно постучали. Цой открыл его, и в комнату с водопадом брызг влетел возбужденный филин. И не один. С ним явились два совершенно фантастических существа, каждое размером с пони. Их сильные крылатые тела источали золотистый свет. Да, собственно говоря, и немудрено, ведь они были созданы не из плоти и крови, а из идеального вещества – алхимического золота. Орлиные головы и крылья, львиные туловища – конечно же, это были грифоны.

– Надо немедленно убираться отсюда, ваше высочество, рвать когти. – Фил больше не подбирал выражения. – Такое количество крыс я видел только перед штурмом Сталинграда. Тогда на рассвете серые твари организованно покидали обреченный город, а сейчас они, заполнив улицы живыми хвостатыми реками, стремятся в нашу башню. Если они встанут друг другу на спины, то легко влезут на башню и повалят ее одним своим весом. Я вызвал подмогу. Знакомьтесь – грифоны из башни аптекаря Пеля. Слава богу, крысы не летают! И, да, Роза, мы не полетим в ваше гадючье гнездо, мы полетим к грифонам в башню. Там безопасней. Цифры на башне скроют нас от крыс Максимауса. Если хочешь – можешь лететь вместе с нами, лишние руки нам пригодятся, а на суде тебе это зачтется.

– Пф-ф, – возмущенно выдохнула ведьма, закатив глаза и не удостоив филина ответом.

Но тот уже громко командовал:

– Цой и Ваня летят на грифонах. Не бойтесь, малыши, – непонятно к кому обратился Фил, к ребятам или к грифонам. – Матильду я возьму на себя, Карма летит сама.

– А я? – Вики удивилась такому наглому игнорированию своей, практически королевской, особы.

– Пора познавать свои силы, ваше высочество, – отрезал Фил.

– Вики, если боишься летать – делай, как я, – неожиданно пришла к ней на помощь Роза, – используй швабру или метлу.

– Но у меня есть только пылесос!

– Отлично, – одобрила Роза, – скорее седлай его.

Пока Вики как ошпаренная бегала в спальню за пылесосом, Филин продолжал инструктировать ее друзей:

– Повезло вам, ребята. Грифоны – отличное транспортное средство. Эти две особи искусственно выведены алхимиком Пелем в девятнадцатом веке для вечной охраны добытого им невидимого золота, которое он оставил в башне во дворе своей аптеки на Васильевском острове.

– Аптеку я эту знаю, она недалеко от Василеостровкого рынка. Там еще чучело крокодила висит. И действительно, во дворе стоит такая маленькая башенка, похожая на трубу кочегарки, вся расписанная цифрами. Я слышал, что городские власти эти цифры постоянно стирают и закрашивают, а они на следующее утро опять на месте. Так? – спросил Ваня, с опаской поглядывая на острый клюв и могучие когтистые лапы своего грифона.

– Именно так. Только на самом деле башня огромная, просто спрятана в маленьком футляре, который виден. Сложно для понимания, да? А цифры – это тайный код Вселенной, защищающий башню, так что там мы будем в полной безопасности. Если бы не команда от Марии, я бы давно всех туда увел, – стал оправдываться филин.

– Прямо так на пылесос и садиться? – в ужасе спросила Вики, вбегая в столовую и держа в одной руке «Ракету», а в другой Федди. – А включать его надо?

Роза сначала злорадно забулькала глупым смехом, колыхаясь всем своим сдобным телом, но все-таки сказала:

– Включать не надо. Устраивайся поудобнее, держись крепче и мысленно командуй ему, что делать.

– Ага, – вздохнул Ваня, – ты, Вики, хоть на «Ракете» полетишь, а мы с Цоем на каких-то жертвах алхимической биоинженерии.

– Закончили разговорчики, – прикрикнул Филин, – на грифонов советую садиться задом наперед и держаться за хвосты. Им не больно – вам удобно. Я вылетаю первым, остальные за мной, последняя Карма – закрывает окно и вылетает из форточки. Немного покружим над крысами, чтобы они нас заметили, и стрелой на Ваську.

Но отличному плану, к сожалению, было не суждено осуществиться. Как только Фил распахнул окно, в него серой тугой струей ворвались крысы. И хотя Филу и Цою с трудом удалось захлопнуть окно, сотни мокрых крыс оказались внутри столовой, распространяя страшную вонь и пронзительно пища. Они вертелись, втягивая воздух носами и щуря глаза, но пока ни на кого не нападали, несмотря на то, что грифоны уже раздавили с десяток грызунов, да и Матильда успела придушить парочку тварей.

– Стойте на месте, и никто не пострадает! Даже Матильда! Это говорю вам я, начальник гвардии Максимауса Двухголового! – пропищал самый крупный крысак, запрыгнув на стол. – Мы, крысы, мирный народ и пришли взять только то, что принадлежит нам по праву, – карбункул и флейту. Отдайте их нам, и мы уйдем. Мои гвардейцы шага не ступят без моего приказа. Спросите Матильду.

Вики и ее свита переглянулись. Теперь они понимали друг друга без слов. Пришло время битвы. Матильда в мгновение ока оказалась на столе и вцепилась в горло начальнику гвардии. Они покатились по столу и рухнули вниз, где уже кипел кровавый бой. Крысы накатывались на армию Вики серыми волнами и разбивались о нее, как о каменный волнорез. Филин, наводя ужас на крыс, расправил могучие крылья. Сразу заняв собой половину комнаты, хранитель традиций ордена Уробороса неистово рвал врагов клювом и когтями. Могучими львиными лапами и золотыми орлиными клювами крушили крыс грифоны. Цой стоял перед Вики могучей стеной, и ни одна крыса не смогла прорваться мимо него, как ни старалась. Словно на тренировке с регбийными мячами, Цой одну за другой кидал серых врагов об стены башни, безжалостно пачкая их бурыми пятнами. Карма клевала врагов в головы, летая по комнате маленьким бешеным черным истребителем. Матильда и Андрей – а это конечно же был ее бывший любимый, ставший со временем смертельным врагом, – катались по полу в макабрическом танце, словно безумная юла смерти, снося с лап крыс, заваливая стулья и роняя цветочные горшки. Даже Роза умудрялась наносить крысам серьезные удары шваброй, буквально разметая их в разные стороны. Только Ваня, казалось, растерялся. Он молча наблюдал за боем, держа подрагивающую руку на футляре от флейты.

– Эй, Крысолов, – крикнул ему филин, – не пора ли тспытать твою дудку в действии?

Будто очнувшись ото сна, Ваня расчехлил флейту и уже поднес к губам, когда со страшным треском полопались окна на кухне и со всех сторон, словно из брандспойтов под большим давлением, серыми тугими живыми струями в комнату полились усатые солдаты Максимауса.

– По коням! – скомандовал Фил. – Взлетаем, друзья!

Цой и Ваня сами не поняли, как оказались под потолком, сидя на грифонах и вцепившись в их гибкие, но жесткие хвосты. Чтобы сыграть на флейте, Ване теперь не хватало второй руки, но он держал инструмент наготове у рта. Вики на «Ракете» летала рядом с друзьями, лавируя между свисающих с потолка чучел, мечей и ламп. И хотя ситуация меньше всего на свете подразумевала радостные чувства, душа у Вики неожиданно запела, радуясь полету. Пылесос слушался ее, будто еще одна нога. Стоило только мысленно приказать ему, как он уже закладывал мастерский вираж. Сидеть на нем было удобно, и Вики даже перестала сжимать его руками. Теперь руки девочки были свободны! Но Федди она все равно на всякий случай спрятала подальше за пазуху.

– Будем пробиваться через верх. Летите к люку смотровой площадки! – услышала Вики сквозь эйфорию голос Фила.

В молниеносном нырке Фил выхватил Матильду из серой массы крысиных тел, заполнивших пол.

– Брось его! – крикнул филин кошке.

Она с сожалением выпустила из когтей и пасти неубиваемого командира гвардейцев, который мгновенно оседлал самую здоровую из крыс и помчался на ней в сторону лестницы. Остальные крысы ринулись за ним. А над ними летела королева Вики со свитой и примкнувшей к ним болотной ведьмой.

– Цоюшка, давай, открывай люк скорее! – крикнула Вики, залетев в свою спальню.

Ее душа наполнилась азартом и ликованием. А еще ей не терпелось полетать с друзьями в ночном питерском небе. Пусть даже и под страшным ливнем. Вся ее команда сгрудилась под потолком спальни, вынужденно разглядывая портреты предков Ма-Маши, а внизу под ними бушевало крысиное море. Прилив крыс продолжался, и к моменту, когда Цою удалось отдраить люк, грызунов в комнате скопилась уже такая гора, что они, подпрыгивая, пытались вцепиться в лапы грифонов, но, обламывая зубы и кости, падали обратно. И вот люк все-таки открылся, словно иллюминатор затонувшего корабля. В комнату хлынули потоки воды, а им навстречу в черное мокрое небо вылетели принцесса Карма, магистр Фил с королевой Матильдой в когтях, принцесса Вики на пылесосе «Ракета», пажи Цой и Ваня на золотых грифонах Пеля, и ведьма Роза на швабре. Стоявшие на смотровой площадке крысы радостным писком приветствовали беглецов, что очень не понравилось мудрому стратегу Филу.

Их атаковали мгновенно. Меньше всего они ожидали нападения крыс с воздуха. «Крысы не летают», – этот железный постулат Фила разбился вдребезги, как только из-за тугих струй дождя на них налетели крысы, сидящие верхом на больших летучих мышах с острыми лохматыми ушами и страшными сплюснутыми мордами. Эффект неожиданности отлично сработал, и белой крысе, сидящей на самой большой летучей мыши, удалось выхватить из руки Вани флейту.

– Ура!!! – завопил Максимаус (а это конечно же был он) в две свои глотки, перекрикивая шум грозы и размахивая дорогим трофеем. – Дудка Крысолова вернулась домой. Теперь дело за карбункулом!

Но крысиный король рано обрадовался. Фил и его воинство уже пришли в себя после первого шока и вступили в бой с воздушной флотилией крыс. Они сгруппировались вокруг Вики, которая с трудом удерживалась на мокром пылесосе, и медленно облетали ее, словно спутники большую планету, стараясь сдерживать атаки летучих мышей, которые носились рядом с ними со страшной скоростью. Из-за этого было совершенно невозможно понять, сколько их всего.

– Просто старайтесь сбить чертовых крыс с чертовых летучих мышей. Сами мыши не опасны, – скомандовал Фил.

– Одну сбила, – отрапортовала Роза.

– А я уже троих! – ответил Цой.

– Откуда взялись эти твари, Фил? – крикнула Вики.

– С чердаков Эрмитажа.

– Про эрмитажных котов я слышала, а про летучих мышей никогда.

– Коты живут в подвалах, а эти «нетопыри» на чердаках. А теплыми летними ночами летают рядом с Эрмитажем. В белые ночи их даже можно увидеть, – откликнулась Матильда, висящая в цепких когтях Фила. Говоря, она умудрилась одновременно пробить когтистой лапой кожистое крыло летучего врага.

– Нетопыри – не тупари, – решил порадовать друзей очередной несмешной шуткой Ваня, в голове которого, как в барабане стиральной машины, крутилась только одна мысль: «Блин, родители меня теперь прибьют за флейту, блин, родители теперь…»

Бой в небе под проливным дождем разгорелся не на шутку. Филин приноровился сбивать мышей крыльями, Матильдой и ловить мощным клювом, тут же глотая. Грифоны тоже не отставали от него, носясь в черном небе, как золотые молнии. Карма и Роза, стараясь не улетать далеко от Вики, ежесекундно сбивали крыс с летучих мышей одну за одной. Даже робкий близорукий Ваня размахивал футляром от дудки, который теперь в его руках превратился в удобную дубинку, смертельно разящую крыс. Летучие мыши, теряя седока, теряли интерес и к бою и тут же отправлялись к родному Зимнему дворцу. Бой продолжался, пока летучих мышей не осталось всего ничего, от силы десяток. И только тогда упрямый маньяк Максимаус понял, что его план воздушной атаки провалился.

– Довольно, мои смелые воины! – возопил он. – Мы изрядно потрепали этих жалких человеческих и змеиных прихвостней. У нас есть дудка, которая однажды уже увела всех детей из города. Так что я уверен, что вы – уроборосы (это слово крысиный король произнес со всем возможным отвращением) – сами приползете ко мне и принесете карбункул. А я, так и быть, пока смилостивлюсь над хилыми петербургскими детишками. Домой, лошадки! Ю-х-у-у!

Двухголовый король развернул и пришпорил свою летучую мышь. И тут же он и его летучий отряд исчезли в темноте.

– Черт! Черт! Черт! Тварь умудрилась укусить меня за руку! Я что, теперь превращусь в крысу? – неожиданно закричал вслед воинам Максимауса Ваня, и все увидели, что он неистово трясет левой рукой. – Они же не оборотни, правда? Скажите, что они не оборотни, либо добейте меня!

В ответ Ваня услышал дружный смех. Сначала он решил обидеться, но не смог и присоединился к хохочущим друзьям. Черт побери, они только что выиграли битву, победили смертельную опасность, сражались в небе под проливным дождем, и сейчас их нервы не выдержали. Страх, который они побороли, и радость победы вылились в этом истерическом смехе. Булькала Роза, ухал Фил, заливалась смехом Карма, громогласно хохотал Цой, чуть не свалилась с «Ракеты» Вики. Только лишенные эмоций грифоны недоуменно переглядывались, не понимая, что происходит.

– Ваня! Ваня! Какой ты смешной, – сквозь смех пыталась выразить свое восхищение другу Вики, которая была уверена в том, что он пошутил.

Ваня и сам уже в это поверил и ни за что теперь бы не признался, что минуту назад был абсолютно искренен в своем страхе.

– Нас всех немного покусали, – отсмеявшись, сказал Фил. – Когда все закончится, вам, ребята, лучше бы сходить в поликлинику, сделать уколы. Крысы переносят кучу болезней. Но они не оборотни. Ни их ночные обычные крысиные сущности, ни подаренные им Гертой дневные эфемерные оболочки не передаются через укус. Нас покусали, но мы победили! Виват королеве Вики! Ура!

– Ура! – дружно закричали все, кроме грифонов.

– Ура! Мы победили! Мы победили! – обрадовалась Карма и ткнулась клювом в сильное плечо Цоя, продемонстрировав всем вороний поцелуй.

– Эх, зря мы их отпустили. Надо было добить гадов, – раздухарился вдохновленный боем Цой.

Но момент был явно упущен. Да и кто мог ожидать такого развития событий еще десять минут назад. Оказывается, не они должны бояться крыс, а, наоборот, Максимаусу приходится драпать от их могучей команды.

– Ну что, летим в башню Пеля, как собирались, ваше высочество? – спросил подобревший Фил. Он всегда добрел после плотного ужина.

– Нет, – твердо сказала Вики, – летим в логово Максимауса. Нужно отобрать у него флейту.

– Правильно, – одобрил Ваня, – а то родители меня убьют.

– Крысы вместе с ведьмами уже превратили кучу детишек в кукол. – Вики выразительно посмотрела на довольную собой Розу. – С них станется увести всех детей из города!

– Или утопить их в Неве, – добавила наглая Роза.

– Утопим их в Неве сами, – грозно сказал Цой.

– Я все понял, ваше высочество, – констатировал Фил, – летим в Петропавловку. Большая часть воинства Максимауса еще в башне и возле нее. Мы должны оказаться на Заячьем острове раньше их. Однако нужно отдать должное извращенному мозгу этой лабораторной крысы. Он понял, что гораздо проще забрать у нас дудку и камень в воздухе, и выкурил нас из башни!

Свое восхищение Максимаусом Фил выражал уже в полете, плавно махая огромными крыльями в черном небе. Вики старалась не отставать от него и красавцев-грифонов, в золотых телах которых отражался ночной Петроград, освещаемый толстыми стволами многоруких молний. Позади всех летели Карма с Розой и о чем-то тихо трещали, словно старые подруги. Как ни старалась Вики крепко держаться за ручки «Ракеты», предательская попа все равно съезжала с мокрой сигарообразной конструкции. И каждый раз, когда она съезжала, Федди до боли вжимался в девичью грудь. Но это была приятная боль.

«Вот это экстрим, – думала Вики, перелетая Кронверкский проспект рядом с Планетарием, лежа грудью на «Ракете» и болтая в воздухе ногами. – Лететь над городом в грозу на мокром пылесосе, это вам не параплан какой-нибудь или кайт. Жалко, что Федди меня сейчас не видит. Зато наверняка чувствует».

Во всяком случае, ей очень хотелось в это верить.

Королю Максимаусу Петропавловка нравилась еще тогда, когда он был Максимом Рацем. Он любил бродить по территории крепости и представлять себя императором Петром Первым, сгноившим тут своего сына. Вообще мощная крепость никогда не использовалась по назначению. Никто не нападал с Невы на град Петра, и поэтому сначала, пару веков, Петропавловку использовали как тюрьму, а теперь вовсю эксплуатировали как музейный комплекс. Здесь было множество музеев, но любимым местом Раца, естественно, был Музей пыток, этот памятник человеческой неполноценности. Какие еще животные с таким простосердечием могут хвастаться ненавистью и изощренным садизмом по отношению к представителям своего же вида? И они еще что-то говорят о крысах, эти жалкие людишки?

То, что в петропавловских казематах в свое время томилось огромное количество людей, в том числе известных, очень нравилось Максимаусу. Он искренне надеялся в скором времени снова заполнить тюрьму Трубецкого бастиона и Алексеевский равелин новыми пленниками. В первую очередь учеными-биологами, ставящими жестокие опыты над крысами и другими беззащитными тварями. Став крысиным королем, Максимаус сразу наметил себе новую резиденцию в Петропавловке и долго выбирал, где ему жить со свитой: в подвалах величественного собора, в Великокняжеской усыпальнице или в домике дирекции музея. Наконец он остановился на просторных подвалах Монетного двора. Там без труда размещалась скрытая от посторонних глаз его верная серая гвардия. Днем по Петропавловке бродили туристы, там смеялись дети, стреляли пушки и звонили колокола, а ночью крепость всецело принадлежала мегаломаньяку Максимаусу Первому Двухголовому и его народцу. Сейчас же грозный король вышагивал по подвалу в гордом одиночестве и пугал тишину, нервно постукивая коготками по трофейной дудке Крысолова, конец которой он, не в силах поднять, волочил по пыльному полу подвала. Остатки его летучего отряда дежурили у входа в логово, поджидая возвращения остальной армии. Максимаус ждал гостей и немного нервничал. Слишком многое этой ночью было поставлено на карту. Но как только король услышал удивленные крики и карканье на Монетном дворе, он сразу успокоился. Все шло по плану. Его плану.

Королева Вики и ее летучая свита удачно приземлились на площади, замощенной булыжниками, у монетного двора в Петропавловской крепости. Вики успела полюбоваться сверху на крест высокого золоченого шпиля Петропавловского собора, освещенный, как и стены крепости, яркими, желтыми, как глаза Фила, антивандальными прожекторами. Лишь пролетев над Петропавловкой, девочка окончательно осознала, что крепость стоит на маленьком Заячьем острове, соединенном с Петроградским островом узким деревянным Иоанновским мостом. Подлый ливень перестал лить, как только Вики и ее насквозь мокрые сотоварищи опустились на булыжники Монетного двора. Эти булыжники видали кандалы настоящих революционеров, а некоторые даже помнили поступь петровских гвардейцев. На темном ночном небе нарисовался белый глаз луны, словно кому-то там стало очень интересно, что сейчас будет происходить внизу.

И вот наши герои стоят прямо у входа в логово Максимауса в полном недоумении. А виной тому огромный сфинкс, с надменной улыбкой перегородивший своим массивным каменным телом вход в здание.

– Но как крысы перетащили его сюда от Академии? – поразился Ваня. – Он же такой тяжелый!

И точно, Вики тоже узнала одного из тех двух древних фиванских сфинксов, что лежат на набережной Невы у Академии художеств: тело льва, голова фараона и высокая шапка-корона, украшенная головой кобры с раздутым капюшоном.

Сфинкс надменно смерил их взглядом и сказал басом, без всякого акцента:

– Перетащили? Я и сам отлично перемещаюсь, малыши. Стойте, где стоите, иначе вы в этом быстро убедитесь.

– Еще один предатель кошачьего рода, переметнувшийся к крысам, – презрительно сказал филин, но пробовать перелетать через сфинкса не стал.

– Это всего лишь работа, – лениво сказал сфинкс, – мне все равно, где лежать и что охранять. Главное, чтобы платили золотом. А фараон Максимаус нарыл в своих подвалах золота достаточно, чтобы оплатить мою службу.

– Фараон Максимаус? – возмутилась Матильда. – Слушай, ты, каменная кошка! Ну-ка брысь отсюда! Это говорю тебе я, кошачья королева Матильда!

– Нет! Ты могла бы быть королевой, и я бы служил тебе, если бы ты не отдала свою силу Макси-маусу. Любовь сделала тебя слабой, Матильда. Ты предала наш кошачий род и служила крысам. Даже не за золото, как я, а из-за какой-то там любви. Из-за слова, придуманного людьми, чтобы оправдывать свою похоть и слабость. Так что не серди меня, а то прихлопну, как клопа. И ты, Вики, тоже лучше не подходи. Ты еще пока никто, несмотря на королевского Уробороса в ухе. Я чту законы. Кобры – покровительницы фараонов, и я не пойду против их королевы. Но пока ты просто девчонка, нацепившая без спроса мамину сережку. Вот когда станешь королевой змей, поговорим на равных. А пока стойте на месте или убирайтесь туда, откуда прилетели.

Десяток крыс, летающих над сфинксом на летучих мышах, радостно и ехидно запищали.

– Разве ты не должен загадать нам загадку? – спросил начитанный Ваня. – Если что, я знаю ответ: «Человек!»

– Загадку? – удивился сфинкс. – Нет. Никаких загадок. У вас есть карбункул, у фараона Максимауса – дудка. Если вы не отдадите нам сейчас же камень, очень пожалеете. Если отдадите, мы вас отпустим на все четыре стороны. И поторопитесь. Армия возвращается.

Сфинкс не врал. К Заячьему острову с Петроградки бежали воины. Тысячи крыс шлепали по лужам короткими лапками, устремляясь к королю, после удачного штурма башни ордена Уробороса. Ух, и загадили же они башню на радостях. Счастье, что Вики сейчас не видит, во что превратили ее любимую квартиру эти грязные твари. Серой бурной рекой неслась крысиная масса к Иоанновскому мосту. Но не только крысы стремились в этот предутренний час в крепость. Сотни гадюк вплавь добрались до Петропавловки и теперь выползали из Невки, чтобы, собравшись на площади, присоединиться к своей будущей королеве в битве с крысами.

– Ура! Смотрите! Наши ползут! Сейчас мы зададим этим грызунам! – радостно закричала Роза, увидев первых родственниц, выползающих на мостовую площади. Но никто почему-то не разделил ее энтузиазма. Зато из-за сфинкса выскочил Максимаус и, забравшись на его каменную спину, торжествующе потряс Ваниной флейтой:

– Ага! Гадюки пожаловали! Отлично! Я так и знал! Добро пожаловать, змеюки! Потанцуем? Сейчас мы вас будем заклинать по старинке.

Теперь, без дождя и при ярком свете луны, Вики смогла как следует рассмотреть крысиного короля. У толстой белой крысы действительно было две головы, только вторая, маленькая и болезненная, росла на спине, и, когда король вставал на задние лапки, она беспомощно откидывалась затылком к земле. На Максимаусе были надеты смешные шорты по колено, видимо из кошачьей шкуры, а на верхней голове красовалась проволочная корона. Красные глаза короля горели лютой ненавистью.

Сфинкс вдруг легко поднялся на свои толстые лапы и выпустил из них каменные когти.

Площадь меж тем продолжала заполняться змеями и крысами, которые пока только боязливо танцевали-покачивались друг перед другом, готовясь к драке. Вокруг команды Вики и сфинкса с Максимаусом образовалась свободная зона окружностью в десяток метров, – ни крысы, ни змеи не рисковали подходить к ним. Напряжение на площади росло, шипение змей, писк крыс усиливались эхом, но внимание Вики и ее друзей было приковано к дудке в лапках Максимауса. Крысиный король старательно дул в нее, кусая мундштук и смешно раздувая при этом розовый живот, проглядывающий под белой свалявшейся шерстью. Ему даже удалось сыграть подобие мелодии, что-то до боли знакомое, но что, Вики так и не поняла.

Король играл на флейте, но ничего не происходило. Ни крысы, ни змеи никак не реагировали на его потуги. И короля Максимауса это страшно бесило. Быстро перебирая лапками, он перевернул флейту и начал дуть с другого конца. Тот же эффект. Все его старания ни к чему не привели.

– Я так и знал. Дудка фальшивая! – закричал Максимаус и стал в сердцах колотить флейтой по каменной спине сфинкса, разбивая дорогостоящий инструмент в щепки. – Жалкие людишки с их хвастливыми легендами! Все – ложь! Но нам не нужно чудо для победы. Нас много, и мы сильны, как никогда. Мы разорвем вас и так. Зубами и когтями! Убейте этих жалких тварей, мои серые воины! Всех до одного!

– Я же говорил вам, что это обычная флейта, – проныл Ваня.

Но тут ему, как и всем, стало не до дудки. Громадина сфинкс резко встал на дыбы и взмахнул обеими лапами. Вики и не заметила, как оказалась в воздухе на верной «Ракете». А с ней и все остальные. Кроме Матильды, которая активно включилась в бой на площади, где тысячи крыс бились с тысячью гадюк. Да, и, конечно, внизу осталась Роза, обратившаяся огромной двухметровой гадюкой и сразу взявшая на себя роль предводительницы своих холодных сестер. Она заглатывала крыс десятками, одновременно сильным хвостом разбрасывая когорты серых воинов по площади монетного двора. Крыс было значительно больше, и они облепляли отчаянно бьющихся змей со всех сторон, впиваясь острыми зубами и когтями в извивающиеся тела, и падали навзничь, сраженные смертоносным гадючьим ядом. Крысы, облепившие змей, змеи, обвивающие крыс, разящие их молниеносными выпадами треугольных морд, треск разрываемой змеиной кожи, шипение и писк… В этой барахтающейся в крови батальной гуще Вики сразу потеряла из вида Матильду. Сфинкс стоял на месте, чтобы не передавить серых воинов, и ехидно поглядывал то на бойню на площади, то на парящих над ним Фила, Карму, Вики и грифонов. Максимаус переместился в самое безопасное место. Он теперь скакал и пищал, махая ошметками флейты, как дирижерской палочкой, прямо между передними лапами сфинкса. Там двухголового дирижера было не достать ни змеям, ни отряду Вики.

– Нужно помочь Матильде и Розе, – сказал Цой, у которого уже давно чесались кулаки и болело сердце от невозможности вмешаться в драку. – Мы не можем просто смотреть, как они там бьются за нас.

– Если вы спуститесь, чертов сфинкс вас раздавит. А атаковать сверху неэффективно, – посетовал Фил, глядя, как непослушная Карма уже долбит клювом крыс, наседающих на Матильду. Как раз в этот миг сразу двум крысам удалось зубами вцепиться Карме в крыло, и Фил ринулся ей на помощь. Он усадил раненую ворону на грифона рядом с Ваней.

– На войне главное – дисциплина! Я же говорил, что мы не будем атаковать крыс сверху! Глупая ворона! Теперь мы лишились бойца.

Вики металась над площадью, пытаясь разыскать снова пропавшую на поле брани Матильду. Но в месиве серых мокрых тел внизу почти ничего не удавалось различить. Ваня гладил по спине несчастную дрожащую Карму. Ее прокушенное крыло бессильно провисло. Цой, кряхтя от злости, сжимал и разжимал пудовые кулаки. Даже мудрый Фил, похоже, растерялся и не понимал, что делать дальше.

– Почему же флейта не сработала? Может, важно не на чем, а кто? – мучил себя пустыми размышлениями Фил, стараясь отвлечься от собственного бессилия.

И тут сфинксов у монетного двора стало двое!

– Так вот ты где, предатель! Продался крысам и лениво смотришь, как они убивают благородных змей и кошек?

Брат-близнец фиванского сфинкса с грохотом выбежал на площадь монетного двора, проскочил ее тремя прыжками и одним ударом каменной лапы разом сбил со своей копии и корону, и спесь. Максимаус немедленно исчез, словно растворился в сыром холодном воздухе.

– Брат, лучше уйди! Я на службе! – проревел сфинкс-ренегат, неуклюже водружая сбитую корону себе на голову. – Не пощажу!

Два каменных сфинкса встали на дыбы, прыгнули навстречу друг другу и с грохотом столкнулись в воздухе каменными грудями, разбросав вокруг снопы огненных искр. Ничего более пугающего и одновременно красивого, чем эта битва каменных исполинов с искаженными гневом древнеегипетскими лицами, Вики за свою жизнь, пожалуй, еще не видела. Сфинксы со страшным шумом носились по площади, оставляя после себя раздавленные трупы несчастных крыс и змей.

– Матильда! Найдите мою Матильду! – опомнилась Вики.

И все бросились искать кошку, стараясь держаться подальше от сражающихся каменных львов. Но пока Матильду найти не удавалось. Вновь прибывший сфинкс, исполненный праведного негодования, придавшего ему дополнительные силы, сумел каменной десницей отколоть кусок плеча у брата и погнал его к реке, через Невские ворота – охолонуться. Испуганный, затравленный древний фантастический зверь прыгнул в темную воду, и она закипела от жара его каменного тела, раскаленного битвой. Из Невы теперь торчала только лишь коронованная голова. Холодная невская вода сделала свое дело, и продажный сфинкс взмолился:

– Сдаюсь, брат! Я был не прав. Ты же знаешь, как на меня действуют чары золота! Ради его блеска я готов на все, чем и воспользовались подлые крысы…

– Знаю, брат, знаю, – прорычал с берега грозный сфинкс, – ив последний раз прощаю тебя. А теперь проси прощения у королевы Вики, и марш домой на набережную.

Но Вики сейчас было не до извинений сфинкса. Она нашла свою Матильду. Мертвую Матильду. Все остальное для Вики ушло на второй план. Она впервые в своей жизни столкнулась с большой потерей, со смертью близкого друга. О матери она тоже скорбела, но ее смерть не глядела ей в глаза, и саму мать Вики помнила смутно, а Матильда стала ей родной душой. Словно где-то вдалеке, в чужом сне бились в смертельной схватке крысы со змеями, а здесь посреди площади лежала мертвая кошка, рядом с которой ревела в три ручья ее маленькая хозяйка.

Но не одна Вики оплакивала Матильду. В ногах у кошки плакал, представьте себе, безутешно плакал в голос начальник крысиных гвардейцев. Вокруг них высились груды мертвых змеиных и крысиных тел, гадюки продолжали жалить и душить крыс, а крысы продолжали рвать острыми зубами жесткие змеиные тела, а здесь время навсегда остановилось, застыло в мертвом глазу Матильды – кошки, королевы, девочки с большим разбитым сердцем.

– Она нашла Андрея и принялась защищать его от наших, пока яд не остановил ее сердце, – объяснила девочке Роза, снова обернувшаяся человеком. – Вики, ты должна прекратить эту бойню. Крыс в разы больше. Твой народ, твои сестры гибнут за тебя.

Но Вики, убитая горем, не понимала, чего от нее хочет Роза. Ведь она всего лишь маленькая девочка, попавшая в непрекращающийся кошмар. Змеи – ее народ? Они бьются за нее с крысами?

Но ведь это они убили ее Матильду своим безжалостным ядом. Все это никак не хотело уживаться друг с другом в голове у Вики. Как же ей хотелось сейчас обнять отца, уткнуться лицом в его впалый живот и реветь-реветь-реветь. Ей сейчас нужны были жалость и сочувствие. Но змеиных королев никто не жалеет, от них все только чего-то ждут. Даже друзья.

И вот тут над монетным двором, словно свежий бодрящий ветер, кружась, танцуя в предутреннем воздухе, понеслась прекрасная музыка. Кто-то громко выводил простую и очень красивую мелодию на дудочке. Это Ваня Гамелянский, сидя на золотом грифоне, играл на деревянном футляре от своей флейты. Ваня и сам не смог бы объяснить, как все это вышло. А вышло само собой. Просто от боли за мертвую Матильду и плачущую Вики и от переживаний за кровавое безумие, творящееся у него на глазах, ему неудержимо захотелось сыграть на флейте. Сыграть что-нибудь в память погибшей кошке. Сыграть, чтобы хоть как-то утешить лучшую подругу. Он автоматически потянулся к поясу, забыв, что инструмента там уже нет. Рука сама отстегнула трубчатый футляр в виде грубой старинной дудки и поднесла к губам. Футляр, такой же старинный, как и флейта, а может быть, и гораздо более древний. Лакированный деревянный футляр с маленькими дырочками на корпусе и щелью в сужающемся дне, которым он никогда не придавал значения, с откинутой круглой крышкой спереди вдруг оказался неплохим инструментом. Совсем неплохим.

Услышав первые звуки его новой дудки, бойцы на площади замерли и остановились. Змеи стали приподниматься на хвостах и раскачиваться, словно танцуя в полной эйфории. А крысы и вовсе разом поднялись на задние лапки и гуськом поспешили к тому месту, где парил над схваткой Ванин грифон.

– К Неве, скорее к Неве! – К Ване подлетел Фил и сокрушенно добавил: – И почему я сразу не догадался? Флейта была очень ценная, а футляр – бесценный. О, как же мне надоела эта система секретов внутри ордена. Никто никому не доверяет! Теперь играй, Крысолов, на своей дудке, не останавливайся! А ты, Цой, оставайся с королевой и стереги ее пуще зеницы ока.

Филин размашисто полетел к Неве, над которой уже начало нехотя подниматься ленивое осеннее солнце. Ванин грифон послушно полетел следом, а за ним через Невские ворота могучим серым потоком на звуки манящей музыки побежали крысы. Они бежали на задних лапах, вытянув передние вперед, навстречу неведомому счастью, свалившемуся на них с небес. В их глазах светились радость и покой, которые им даровала эта музыка, такая добрая, такая простая, но хватающая за самое крысиное сердце. И не было им уже никакой жизни без этой сладостной мелодии. Каждая крыса знала, что только в этой музыке теперь смысл ее жизни. И нужно просто идти за ней, откуда бы она ни звучала, и все. И все. И все… Даже скрываясь под темной холодной водой, захлебываясь ею и отправляясь на дно реки к черным водорослям, крысы были счастливы, потому что в их головах еще звучала мелодия волшебной дудки Крысолова. Ванин грифон завис над Невой в десяти метрах от берега, а крысы все бежали и бежали из крепости в реку, пока серый поток не превратился в ручеек, который тоже вскоре иссяк. Последняя крыса, оскалив зубы в радостной улыбке, с громким бульком плюхнулась в воду и пошла вслед за остальной крысиной ратью, ждущей ее на дне Невы, среди жестких сорных черных водорослей, разбитых бутылок и прочего, давно уже упокоенного волнами и толщью воды мусора. И только после того, как утонул последний воин Максимауса, Ваня прекратил играть и изумленно уставился на чехол, превратившийся в волшебную дудку Крысолова.

– Браво, маэстро! – серьезно сказал, подлетев к нему, Фил и даже похлопал его крылом по плечу.

– Молодец, Ваня! – похвалила мальчика Карма.

На площади монетного двора оставалась только одна живая крыса. Это был плачущий над телом Матильды Андрей. Но когда грифон Вани подлетел к нему, он был уже мертв. Гадючий яд сделал свое дело.

Над Петропавловской крепостью, только что выдержавшей первое за свои триста лет существования настоящее сражение, всходило солнце. Всходило не торопясь, медленно выкатывая свой яркий медный бок, припекающий бескрайнее спящее серое небо. Но ярче солнца, ярче огненного грифона горели триумфом щеки у Вани Гамелянского, победителя крысиного воинства. Переполненный законной гордостью, Ваня влетел на заваленный трупами крыс и змей монетный двор в ожидании заслуженных аплодисментов или хотя бы похвалы от своих друзей. Но вместо радостных лиц он увидел совершенно растерянную и испуганную Вики, а рядом с ней, пытающуюся ее утешить Розу. Цоя на площади не было, как не было и его грифона. Победное настроение у Вани и Фила мгновенно улетучилось. Оказывается, пока Крысолов делал свою работу, подлый Максимаус нашел способ испортить им победу.

Как только крысиный король остался без защиты сфинкса, он понял, что все пошло не так, и приготовился к худшему варианту сценария боя. Во-первых, он умело спрятался среди крысиных трупов, во-вторых, заткнул шерстью из кошачьих шортов все четыре уха, чтобы не слышать страшного писка и шипения, в-третьих, он не отводил взгляда от Вики. Максимаус очень обрадовался смерти своей бывшей супруги. Еще больше он обрадовался, когда Вики нашла ее труп и застыла от горя рядом с ним. Но больше всего его черное сердце вдохновило то, что Вики не заметила, как громоздкий сфинкс, подбежавший к ней извиняться, случайно раздавил ее пылесос «Ракету». Крысиный король подобрался к Вики максимально близко, залег и стал выжидать свой момент. Затычки в ушах спасли его от дудки Крысолова, что в очередной раз дало ему повод порадоваться своей чертовской проницательности. Он, до крови кусая губы, с ужасом смотрел, как его могучая армия превратилась в колонну зомби-самоубийц, но продолжал сидеть тихо и незаметно, как настоящая мудрая крыса. Чтобы не разрыдаться, крысиный король стал напевать про себя гимн крысиного народа, им самим же и придуманный. А что, по-моему, самое время для исполнения гимна:

Но рыдания все равно душили его изнутри. Девчонка думает, что она победила. Как бы не так. Он знает слабое место девчонок. Все они одинаковы. Любовь делает их ничтожными врагами, из них можно вить веревки, если держишь в руках судьбу их любимого. Так у него было с Еленой-Матильдой, так будет и с Вики. Он отомстит ей за каждую погибшую сегодня крысу. Отомстит за сегодняшний позор. За каждую его слезинку! Она еще будет ползать перед ним на костлявых коленках и просить принять у нее дудку и камень в обмен на милосердие. Ага, вот и момент!

Вики встала на колени перед любимой кошкой и наклонилась к ней попрощаться. Вдруг, словно черт из табакерки, из-под Вики выпрыгнула белая крыса и, нырнув ей прямо за пазуху, выскочила оттуда с Федди в зубах. На долю секунды крыса застыла у нее на плече, злорадно скаля зубы, источающие жуткий смрад. В руках Вики держала мертвую Матильду и потому на миг растерялась. Этого мига вполне хватило Максимаусу. Вторая голова крысы пронзительно свистнула, в мгновение ока под крысиным королем оказалась летучая мышь, и их силуэт тут же растаял в утреннем небе. Все это произошло в течение одной секунды. Одновременно с криком ужаса и отчаяния Вики в небо вслед за похитителями взметнулся грифон Цоя. Вики бросилась к «Ракете». Увидев, что пылесос раздавлен всмятку, девочка бессильно рухнула на площадь, да так и осталась стоять на коленях с распахнутым в немом крике ртом и воздетыми к небу руками. Что еще она могла сделать? Ей даже не на чем было отправиться в погоню. В таком состоянии ее и нашли Ваня с Филом.

– Цой догонит его, ваше высочество, и вернет вам Федди. Все будет в порядке, – уверял застывшую на коленях безутешную Вики Фил. – Поверьте мне. Мы сейчас же отправимся вслед за ним. Только почтим память павших. И вам, ваше высочество, нужно сказать пару слов участникам битвы. Ваша армия только что одолела полчища крыс. Я понимаю, как вам сейчас трудно, но вы справитесь.

Вики и Ваня молча стояли рядом с телом Матильды. Рядом с ними молчали Фил, подбитая Карма и индифферентный грифон. Гадюки со всей площади сползались на пятачок перед Вики. Они даже попытались выстроиться в ряд, стоя на хвостах и грустно свесив головы. Змеи понимали, что виноваты перед своей королевой, но сделать ничего не могли. Война есть война. Они защищали королеву, а ее кошка неожиданно встала на сторону крыс. В чем они виноваты? Конечно, они ничего не могли сказать Вики, зато за них это прекрасно сделала Роза.

– Вики! Матильда погибла в бою, как герой, защищая свою любовь, – обратилась к девочке ведьма. – Но посмотри, как предан тебе змеиный народ. Посмотри, сколько гадюк погибло, защищая тебя в этой битве. Скажи им что-нибудь одобрительное.

– Королева справится, – сказал Фил Розе, – но к тебе, ведьма, тоже есть просьба. Ты не отправишься с нами в погоню. Вы с гадюками очистите площадь от тел. Люди не должны все это увидеть. А потом вы с Кармой отправитесь в башню и приберете там все после шабаша крыс.

– Это потому, что у меня швабра в руке или орден Уробороса уже осудил меня на хозяйственные работы? – огрызнулась Роза.

– Это потому, ведьма, что мы теперь верим тебе и считаем тебя частью нашей команды, – сказал филин. – Согласна? Тогда не забудь захватить в башню тело Матильды. И этого гада Андрея тоже. Она так любила его. Мы позаботимся о них по возвращении.

Роза коротко кивнула и выразительно посмотрела на Вики, которая тут же сделала шаг вперед, навстречу змеиному воинству.

– Спасибо вам, змеи, – сказала, пересилив себя, Вики (в висках у нее сейчас тяжелым молотом стучало только одно слово: «Федди»). – Вы отважные воины и ни в чем не виноваты. Без вас нам никогда бы не справиться с проклятым Максимаусом. Он один виноват в смерти и трагической судьбе моей верной подруги. Он один виноват в гибели своей армии. Надеюсь, что те крысята, которые пережили эту ночь, уже никогда не дадут обмануть себя никаким велеречивым диктаторам. А мы не забудем имена героев, павших сегодня на Заячьем острове! Это была великая битва, и мы победили! Гордитесь собой! Спасибо вам!

Гадюки одобрительно зашипели, приветствуя слова будущей королевы. А Вики склонилась перед ними в глубоком поклоне.

– А сейчас нам пора спешить на помощь друзьям. Прощайте, змеи! До встречи, Роза!

Грифон под Ваней нервно перетаптывался с лапу на лапу и щелкал клювом, показывая лобастой орлиной головой в сторону восходящего солнца, которое уже выкатилось наполовину.

– Да, да, конечно, – расстроился Фил, – мы должны отпустить его. Грифоны обязаны возвращаться в Цифровую башню с рассветом.

Грифон церемонно раскланялся перед ними и золотой пулей улетел домой на Васильевский остров.

– Но как же мы полетим? – спросил филина Ваня.

– Тебя, Крысолов, возьму я. Не бойся, я буду максимально аккуратен. А Роза любезно одолжит свою швабру Вики.

– Значит, Цой тоже остался без грифона, – испугалась Вики.

– Боюсь, что так, – подтвердил Фил, взлетая с Ваней в когтистых лапах и стараясь не отставать от Вики, нешуточно разогнавшейся на швабре.

Но это было очень непросто. Никакая птица не умчалась бы сейчас за Вики, которая летела спасать свою любовь. Летела, как безумный влюбленный метеор. Девочка точно знала, куда она мчится. На Невский проспект к Дому книги. Именно там она сейчас видела подло украденного у нее Федди. Именно там видела она и Цоя. Видела и в голове, и глазами. Ее анормальное зрение, о котором Максимаус, похоже, ничего не знал, пригодилось ей сейчас как никогда. Ветер соловьем-разбойником свистел в ушах. Вот уже позади и широкая, серая, тяжело дышащая астматичка Нева, осталось слева красное Марсово поле, промелькнул под шваброй похожий на торт храм Спаса на Крови. А вон и зелено-серый шар, венчающий башенку Дома книги. А на нем! На нем, черт побери, Цой, Максимаус и Федди. Всего мгновение – и шар снова пуст. Сердце Вики вместе с ней ухнуло вниз. Туда, где в лужах, на узкой набережной канала Грибоедова, рядом с Невским проспектом, лежали два тела – человеческое и крысиное. Белая двухголовая крыса была мертва. Человек еще жив. Он сжимал в широкой ладони куклу и протягивал ее Вики.

– Закрой за мной дверь, я ухожу, – с трудом пропел Цой.

Федди был в полном порядке. Правая нога чуть погрызена сверху, но в целом – невредим. А вот под Цоем, под ее Цоем, который из последних сил пытался улыбнуться Вики, медленно растекалась багровая лужа, мешаясь с лужей дождевой. Вики упала рядом с Цоем на колени. От ее боли потемнело небо. Ее глаза выжгли слезы. Ее уши оглохли от крика. От немого крика. От него же разверзлись небеса, громыхнул гром и снова хлынул ледяной ливень. Небо плакало над героем вместе с Вики.

– Нет! Нет! Нет, только не это. Пожалуйста, только не это. – Вики даже не могла смотреть на Федди в своей руке, она смотрела только в глаза Цоя, из которых явственно уходила жизнь. Глаза застывали, стекленели под дождем, и Вики, чтобы унять свою боль, готова была сейчас отдать свою жизнь этому парню, которого она так любила. Именно любила, поняла она. Пусть как друга, но этому другу она могла доверить свою жизнь и теперь хотела ему ее отдать. Если бы она могла вдохнуть ему свою жизнь, свою страдающую, воющую душу. Не понимая, что делает, Вики впилась в холодеющие губы Цоя прощальным поцелуем, пытаясь всеми силами легких передать ему жизнь. Она так сильно этого хотела, так сильно выдохнула, что ей показалась, что она и вправду умерла. Вдохнула свою жизнь в Цоя. Потом упала лицом в его широкую грудь и умерла. На самом деле она лишь на миг потеряла сознание. Но за этот миг без сознания она смогла увидеть то, что происходило здесь пять минут назад.

Максимаус на своем верном Буцефале, так он скромно прозвал мышь, летел очень быстро. А когда они вылетели на широкий Невский проспект, еще поддал скорости. Все шло отлично. Только этот амбал на грифоне очень его раздражал. Амбал был тяжелый, и его алхимический зверь никак не мог нагнать Буцефала. Максимаус наслаждался скоростью и даже стал насвистывать спинной головой арию мышиного короля из новомодного ледового мюзикла про Щелкунчика.

Цой был спокоен. Он знал, что должен догнать грызуна и вернуть куклу Вики. Ради Вики он сделает абсолютно все, и никаких сомнений в этом быть не может. Вот только грифон стал вести себя по меньшей мере очень странно. Они уже почти нагнали крысу, как он начал сбавлять скорость и умоляюще оглядываться на Цоя, указывая клювом на встающее вдалеке солнце. Мало того, грифон стал спускаться к проспекту, с неумолимым желанием ссадить Цоя. К такому предательству Цой был не готов. Максимаус уходил. В последний момент, спрыгивая с улетающего прочь грифона, Цой нащупал камень в боковом кармане своих брюк-милитари. Этот очень удобный булыжничек, ложившийся в кулак как родной, он нашел в клетке у Фила пару дней назад, когда прибирался в ней. Цой уже использовал его как кастет в драках с оболочниками. Вот и снова камешек пригодился. Полетел он, пущенный сильной и точной рукой талантливого рэгбиста Цоя, прямо в злосчастного Буцефала и сбил его, когда тот пролетал рядом со стеклянным глобусом, украшающим башню здания Дома книги. Каким-то чудом Максимаус в отчаянном прыжке успел перескочить на огромный шар и замер там, боясь соскользнуть с мокрой поверхности. Подбитый Буцефал, не приходя в сознание, спикировал прямо в мутные воды канала Грибоедова, где и нашел свое последнее пристанище.

Цой, увидев прыжок Максимауса, недолго думая полез вверх по фасаду здания Дома книги. При этом он очень смеялся про себя, представляя, как глупо это выглядит со стороны, и очень радовался, что нет дождя. Будто заправский Кинг-Конг, скалолаз Цой прополз рядом с удивленными бронзовыми валькириями, чуть не упавшими от такой наглости с носов своих кораблей, торчащих из стен Дома книги. Потом, минуя огромного орла, добрался до держащих шар огромных полунагих скульптурных женщин и убедился, что ползти наверх по мокрому стеклянному шару задача не из легких. Максимаус не на шутку переполошился, увидев перед собой суровое лицо Цоя. Крысюк угрожающе зашипел и даже сделал предупреждающее движение в сторону парня, но тут же, против своей воли, заскользил по мокрой поверхности ему навстречу, напрасно пытаясь хоть за что-нибудь зацепиться. Осознав, что он летит вниз, Максимаус истошно запищал в обе глотки и выпустил из пасти Федди. Регбист Цой рефлекторно дернулся и, поймав куклу, полетел за Максимаусом на набережную канала. Лететь было приятно. Биться об асфальт – нет. Это было очень больно. Очень больно. Но когда над ним склонилась Вики, Цой из последних сил все-таки сумел улыбнуться…

– Вики! Ты меня слышишь, Вики!? Что с тобой?

Ваня за плечи поднял бледную и дрожащую девочку на ноги. Вики открыла глаза. Перед ней все так же лежал мертвый Цой. И все так же лил ледяной дождь сверху.

– Что тут случилось? Что с Цоем? Он ранен? Надо же вызвать «скорую помощь»! Фак! Моя мобила села! Вики, ты вызвала «скорую»?

– «Скорая» уже не поможет. Мне очень жаль, но Цой мертв, Ваня. Цоя больше нет. – Филин по-отечески положил крыло на острое плечо Вани. – Хотя нет! О, господи, моя королева, скажите мне, что вы не отдали стражу свою вторую жизнь!

Вики непонимающе уставилась на филина, потом перевела взгляд на Цоя. И запрыгала от радости до неба. Она почувствовала себя самым счастливым человеком на Земле. В стеклянные глаза Цоя возвращалась жизнь. Они наполнялись смыслом, теплели, душа возвращалась в еще полумертвое тело. Цой оперся на локоть и пропел:

– Здравствуйте, девочки! Здравствуйте, мальчики! Смотрите на меня в окно. Бросайте свои пальчики.

Вики обняла Ваню, и они заскакали в бешеном танце пого под ливнем, выдавая фонтаны брызг из луж и крича во весь голос:

– Цой жив! Цой жив! Цой жив!

– Эй, «киноманы», харэ прыгать. Мне приснилось, что я умер, а ты, Вики, меня поцеловала. Это был мой лучший сон!

– Страж! Это был не сон. Королева отдала тебе свою вторую жизнь и теперь совершенно беззащитна. Я считаю, что это полное безрассудство, – объяснил филин Цою свою точку зрения на происходящее. – А у тебя, как минимум, сломана нога и сотрясение мозга. Твое тело нуждается в починке. Моя королева, Цою нужно вызвать «скорую» и отправить его больницу.

– А может, просто поколдуем немножко? Ну, то есть, может, Вики его сейчас вылечит своими чарами? – спросил Ваня.

– Вот еще, тратить волшебные силы на такую ерунду, – рассердился Фил. – Да и потом, королева не сможет. Вот если бы здесь была Мария с Голубым Карбункулом!

Дождь прекратился. Но светлее в Петербурге не стало. Солнце надежно прятали тучи. Обычное питерское промозглое серое осеннее утро. Сфинксы-близнецы, зализав раны, спокойненько лежали на своих местах у Академии художеств. Грифоны, свернувшись золотыми калачиками, спали в башне Пеля. Змеи в рекордные сроки закончили уборку монетного двора, наевшись на полгода вперед, и отправились водным путем домой в Синявинские болота. Роза не спеша шла по Зверинской улице к башне с Кармой на плече. Ведьма и ворона о чем-то без умолку болтали друг с другом, как старые подружки. По Невскому проспекту весело рассекая лужи, бежали первые машины. От метро «Канал Грибоедова» мимо Дома книги шли ранние пешеходы, с удивлением и недоверием поглядывая на филина и трех подростков, один из которых полулежал в луже рядом с черной литой решеткой канала, напоминающей бесконечную строчку черных нолей. Но никто не остановился и не предложил лежащему помощь. Видимо, очень спешили. «Скорая помощь» же, наоборот, не спешила приезжать.

– Можно, я съем Максимауса, ваше высочество? – спросил Фил.

– Пожалуйста, магистр, вы это заслужили, – с легкостью разрешила светящаяся счастьем Вики. – Ой, а что это так блестит в луже рядом с каналом?

– Где? – заинтересовался Ваня.

– Да вот же, прямо у решетки. – Вики подняла и показала всем синий, ярко сияющий камень размером с небольшое куриное яйцо. – Слушайте, я вроде его уже где-то видела. Нет, тот камушек так не полыхал. Ну, тот, который я нашла под ванной и положила к тебе в клетку, Фил.

Филин, чуть не подавившись Максимаусом, с трудом проглотил королевскую особу и замер с открытым клювом. Потом он так и стоял, покачиваясь на лапах, как китайский болванчик, только желтые глаза-плошки все больше и больше вылезали из орбит.

– Это и есть тот самый камень, Вики, – сказал Цой. – Я взял его в клетке Фила, когда чистил ее пару дней назад. Помнишь, Вики, когда ты сбежала из магазина с рыжей куклой и поругалась с Ваней? Я решил, что камень попал туда случайно, с опилками. У Фила всегда полно мусора в клетке. (Филин возмущенно закатил выпученные глаза к небу.) Это им я запулил в Максимауса. Счастливый камень!

– Отец небесный, какие идиоты, – в отчаянии пробормотал Фил. Не в силах больше держаться, он подлетел к Вики и выхватил камень из ее руки. – Это..! – Филину не хватило дыхания. – Это Голубой Карбункул! «Скорая» отменяется!

Филин подлетел к раненому Цою и приложил камень к его лбу. Через мгновение Цой встал и весело запрыгал вместе с друзьями.

– Карбункул все это время был у нас? – наконец дошло до Вики.

– И Цой чуть не выбросил его в канал, – добавил Ваня.

– Ага. Метра не хватило, – подтвердил Цой.

– Максимаус так хотел его получить! – радовался Ваня.

– А получил им! – восторженно закончила Вики.

И все трое весело засмеялись. Фил, глядя на хохочущую молодежь, только вздыхал и крутил крылом у виска. Мудрость не позволяла ему принять участие в их безудержном веселье. Веселый смех тем временем перерос в истерический, да такой силы, что врач и санитар подъехавшей «скорой помощи» чуть не забрали всех троих.

– Ну и где человек с переломами? – сурово спросил унылый врач, когда друзья отсмеялись.

– Диспозиция изменилась, – сурово произнес филин, взлетев и поднеся к его лицу сияющий камень, – отвезите нас срочно на Зверинскую, тринадцать.

– Поехали, – тихо согласился загипнотизированный врач, и они вместе с санитаром услужливо повели их к машине.

Всю дорогу до «Живых кукол» Вики, трясясь в машине «скорой помощи», прикладывала карбункул к Федди, надеясь, что справится с его возвращением в родное тело и без Герты. Но ничего не происходило. Видимо, все-таки необходимо было присутствие ведьмы, наложившей проклятие. Окна и двери магазина «Живые куклы» оказались закрыты снаружи темными металлическими жалюзи.

– Ваше высочество, приложите к ним карбункул! – подсказал Фил.

Полезное ископаемое моментально подняло все жалюзи и распахнуло двери. Внутри магазина неожиданно ярко горели люстры, словно там всю ночь ждали Вики и ее друзей. Все было на своих привычных местах. Все так же весело летали вокруг круглых люстр самолетики, жужжали вертолетики и бегали игрушечные поезда. Даже стенд с шарнирными школьниками стоял на месте. Не хватало в магазине только его колоритной хозяйки – Герты Карловны Серпентиади-Подколодной. Не было ее и в совершенно пустой и подозрительно чистой подсобке. Сомнений не осталось – Герта сбежала. Вики умоляюще уставилась на Фила.

– Ваше высочество, я считаю, что нужно пробовать снять чары без старой ведьмы, – ободрил ее филин. – Вашего желания и силы карбункула должно хватить.

– Подождите! – закричал Ваня и, достав из внутреннего кармана куртки рыжую куклу с дредами, посадил ее на прилавок.

– Мама дорогая! – поразилась Вики. – Я же совсем про нее забыла. А ты все это время таскал ее с собой? Влюбился в куклу? Очень по-взрослому.

– Ах-у-у-у-у, восьмиклассница-а-а, – ехидно пропел Цой.

Ваня густо покраснел, но промолчал.

«А чем я-то лучше», – подумала Вики и посадила Федди рядом с рыжей.

– Если все куклы сейчас превратятся обратно в людей, они же друг друга передавят в этом стеллаже, – резонно заметил Ваня, одновременно уводя внимание от скользкой темы.

Он принялся вытаскивать кукол из стеллажа и рассаживать их на прилавке и на полу.

– И кстати, они все будут голые, – хмыкнул Цой, помогая Ване.

– Так, хватит уже стеба, – рассердилась Вики. – Голые, не голые, может, у меня сейчас ничего не получится, и они так и останутся куклами навсегда. А у вас только одно на уме!

Она подняла карбункул на уровень глаз и, включив все свои ментальные силы, напрягшись сверх меры, вперила в него свой взгляд.

– Повелеваю куклам сим превратиться обратно в людей! Немедленно! – страшным, не своим голосом прорычала Вики, сама испугавшись его инфернальных обертонов.

В магазине тут же образовалась давка, будто в рождественские распродажи. Словно какой-то злобный приколист-продавец организовал конкурс – разденься догола и получи игрушку бесплатно. Именно такое действие творилось сейчас на глазах изумленной Вики и ее не скрывающих своей радости друзей, которых толпа из шестидесяти нагих подростков мгновенно разбросала в разные углы магазина. Ничего не понимающие ребятишки, очнувшиеся голышом в толпе на ярком свету, щурясь, продолжали думать, что спят и во сне участвуют в нудистском флэшмобе. Некоторые парни даже блаженно улыбались, поглядывая по сторонам. Вернувшиеся в свои тела старшеклассники так бы и топтались на месте, если бы отчаянный крик Вики не разбудил их окончательно. Всей толпой (мальчишки – смешно ойкая и ахая, девчонки – оглушительно визжа) подростки похватали с полок мягкие игрушки и, стыдливо прикрывая причинные места, попытались скрыться-спрятаться за стендами и корзинами с игрушками, сбиваясь в стайки по половому признаку. Хорошо, что на улицу никто не догадался выбежать. Но не эта суета сейчас занимала раздосадованную Вики.

– Федди! – кричала девочка, держа в руках шарнирную куклу любимого. – Все превратились, а он нет! Но почему, Фил?

– Думаю, ведьма продолжает с нами свои игры, ваше высочество, – ответил филин, кружа под потолком, – нужно возвращаться в башню.

– Я устала, – тихо сказала Вики, машинально крутя в пальцах карбункул. – Папа, мама, любимые родители! Где вас носит, черт побери, когда вы так мне нужны. Давайте быстренько домой!

– Вики! Ваня! Цой! Что за фигня тут происходит? – К ребятам, осторожно ступая и старательно прикрывая лохматыми мишками Тедди свою наготу с двух сторон, подошел их одноклассник Сергей Михайлов. – Это вы натворили, уроды? Немедленно отдайте мою одежду! Что за тупые приколы? И почему у меня так болит шея?

– Спасибо за благодарность, – зло сказала Вики, подумав: «И вот из-за этого козла погибла моя прекрасная Матильда».

Ваня забрался на прилавок и, выдув торжественную трель из дудки, обратился к ничего не понимающим спасенным ребятам:

– Внимание-внимание! Чуваки и чиксы, братья и сестры! Всех вас похитили и удерживали в этом магазине неизвестные злоумышленники. Вы были погружены в глубокий гипнотический сон и ничего не помните. Но если напряжетесь, то наверняка узнаете этот магазин, где работала странная некрасивая продавщица. Я подозреваю, что вас всех наказали за скотское отношение к ней. И думаю, что урок пойдет вам на пользу. Нельзя глумиться над больными, слабыми и несчастными людьми! Не будьте скотами впредь! Мы сейчас вызовем полицию, и она вам поможет разъехаться по домам! Сохраняйте спокойствие! Все самое страшное уже позади. Аминь!

Но полицию вызывать не пришлось. В магазин вбежал старлей Шкатов, как обычно с автоматом наперевес, и остолбенел от открывшегося глазам зрелища:

– Ек-кормалек! Это, надо понимать, похищенные дети?

– Все, кроме одного, – подтвердил Ваня.

– А у вас, ваше высочество, в руке Голубой Карбункул? Никогда еще не видел, чтобы он так сиял!

Цой и Ваня изумленно переглянулись. Как, оказывается, хорошо информирован этот полицейский!

– Завтра он засияет еще ярче. – Самодовольный филин опустился на прилавок перед Шкатовым. – Завтра нашей будущей королеве – шестнадцать!

– Спасибо, что напомнили, магистр, – поклонился полицейский. – Завтра на инаугурации обязательно увидимся. А с этими спиногрызами я тут дальше сам разберусь. Развезем оглоедов по домам. Я надеюсь, вы не наболтали им лишнего.

Шкатов строго посмотрел на Ваню с Цоем.

– А можно сделать, чтобы они про нас забыли? – попросила Вики, глядя на Сергея Михайлова, злобно пучащего глаза в ее сторону.

– Конечно, королева! Просто щелкните пальцами, когда выйдете за дверь, и взгляните на карбункул.

Так Вики и сделала, стоя на улице за дверями магазина. Только Ваня вдруг встрепенулся и ломанулся обратно в магазин. Обратно он выбежал без куртки и ужасно довольный.

– Отдал Кате, – подтвердил он догадку друзей, – вечером заберу. А чего?

– Молодец, – сказал Цой.

А Вики ничего не сказала, только подумала, что одним влюбленным в нее человеком стало меньше, и грустно улыбнулась, сжимая Федди в горячей ладошке.

– Ну что, на Бармалеева, юные помощники полиции? – спросил Фесенко. – Шеф просил доставить вас с вашей птичкой в целости и сохранности.

Выйдя из джипа у арки дома Вики, мальчишки топтались на месте, никуда не торопясь. Похоже, что они не собирались расставаться с ней.

– Вы что, так и будете теперь все время за мной таскаться? – раздраженно спросила Вики у друзей. – Идите домой! После такой ночки неплохо бы и отдохнуть! Завтра на дне рождения увидимся. С этим, – Вики кивнула на Федди, – вы все равно мне помочь не можете.

– Да-да, Страж и Крысолов, – добавил Фил, – спасибо вам за службу! И ждем вас завтра на коронации. Приглашения мы вам вышлем.

– Ой, как мне надоел этот ваш сказочный официоз, – махнул рукой Ваня. – Пойду получать дюлей от предков за флейту. Сказочных дюлей! Вряд ли они поверят в историю про крысиного короля.

– Твои родители ничего тебе не скажут, Крысолов! – уверил его Фил. – И они тоже будут на коронации, как и семья Стража. Идите и пообщайтесь с ними, как взрослые. Узнаете много нового о них.

– Очень не хотелось бы, – пробурчал Ваня.

И они с Цоем, смешно и церемонно раскланявшись перед Вики и филином, отправились по домам. А Вики пошла в башню, с содроганием готовясь увидеть, во что ее дом превратили полчища крыс. Но подъезд и лестничная площадка просто сияли чистотой. Роза прекрасно справилась с поручением. Дверь в квартиру была приоткрыта, и из нее доносился щекочущий ноздри запах свежесваренного кофе вперемешку с запахом тройного одеколона. Одеколона папы! Вики стремглав вбежала на кухню и замерла в оцепенении.

– Ну, вот и вся семья в сборе! Где ж тебя носит, королева Виктория? Ты что, не рада видеть свою мамочку? А ты, птица, знай свое место – быстро в клетку!

Все в кухне стояло на своих местах. Роза успела прибрать квартиру: выкинуть горы дохлых крыс, кучи помета их собратьев, вытереть кровь, грязную дождевую воду и даже заткнуть подушками выбитые окна. Чего не успела сделать Роза, так это убежать.

Теперь она сидела за круглым столом вместе с папой Вики и Ма-Машей. У всех троих были связаны скотчем руки и ноги, причем руки – за спиной. Скотчем же крест-накрест были заклеены их рты. Родители и Роза в ужасе смотрели на Вики, и девочка успела прочитать в их глазах страх. Страх не за себя, а за нее! А еще за столом лицом к ней сидела улыбающаяся Герта в наряднейшем золотом платье и с брильянтовой диадемой в черных волосах. В одной руке она держала чашечку с кофе, источавшим божественный аромат, в другой – огромный мясницкий нож-секиру. А прямо перед ней на столе сидел Федди, вернее, кукла Федди – точно такая же, как та, что Вики сейчас прижимала к груди.

– Да-да, все правильно, деточка, это оригинал, а у тебя в руке жалкая копия. А что ты думала, я позволю тебе рисковать телом твоего любимого? Чтобы его сгрызли крысы и ты меня никогда не простила? Садись, девочка! Мне нужно с тобой серьезно поговорить, – почти ласково пропела ведьма, указывая Вики на венский стул напротив себя.

Судя по тому, как послушно залетел в свою клетку Фил и сидел теперь там, не подавая малейших признаков жизни, нужно было соглашаться на приглашение Герты. Но смелая Вики упрямо подняла карбункул и направила свой злобный взгляд сквозь него прямо на ведьму.

– Хорошая попытка! Молодец, – порадовалась Герта, – моя кровь! Но только в этом и все дело, Виктория. В крови! Карбункул – яйцо нашей праматери гадюки – не может повредить нам – носителям ее крови. Ни мне, ни тебе, ни даже этой рыжей предательнице.

Ведьма кивнула на Ма-Машу.

– Видишь, как ее сейчас корежит! А нечего было связываться со мной. Ишь, что удумали, витчхантеры хреновы, – не отдавать мне дочь.

Кровиночку мою. Ты думаешь, мне было нужно это окаменевшее яйцо? Мне была нужна ты, и только ты. Садись, детка, решим все тихо, по-семейному, полюбовно.

Вики села. Ее всю трясло, как от сильного озноба. Сережка жгла ухо. Она мучительно соображала, что может сейчас сделать, чтобы спасти родителей и Федди, перебирая в голове все прочитанные ею сказки, легенды и колдовские книги. Но какая-то ее часть все-таки слушала то, что говорила ей Герта.

– Да, я твоя мать. Прости, что говорю это тебе только в канун твоего шестнадцатилетия, но так, черт побери, у нас принято. У нас, змеиных королев. Я всегда против любых традиций и канонов, но здесь бороться бессмысленно, ведь я к тому же еще и Верховная ведьма. Тебя вообще-то должны были воспитывать гадюки в Синявино, но я тебя пожалела. Отдала папаше на воспитание.

И он на редкость неплохо справился, надо заметить. Для него реальность, конечно, выглядела немного не так. Он-то думал, что убил меня, а потом спас тебя и прятался шестнадцать лет без малого под чужим именем и внешностью. Прости, деточка, тебе ведь, наверное, интересны подробности. Пожалуйста. До твоего совершеннолетия еще почти сутки, и я никуда не спешу. Так вот. Павел Войт, последний из династии сильнейших белых колдунов из рода Василиска, которые, к сожалению, пару столетий назад отошли от дел и стали скрывать свою суть, по уши влюбился на последнем курсе психфака МГУ в холодную красавицу из Северной столицы. Ему-то было невдомек, что эта красавица уже сто лет разыскивала по всей стране представителя его рода. Спасибо всеобщей компьютеризации и Интернету – нашла! Несмотря на полное неприятие его пассии родственниками и друзьями, влюбленный Павел женился на ней. Странная была свадьба. Совсем без родственников и друзей невесты и жениха. А потом Павел ушел в армию. Пока служил, у него дочка родилась. Отпустили его в жарком июле в отпуск на дочь посмотреть. Жена с ребенком без него уехала жить в свой родовой загородный дом на Синявинских болотах в Ленинградской области. Не самое приятное место в мире эти болота. Топи там да буреломы кругом, а еще с последней войны снарядов да мин полно неразорвавшихся. Опасные места. Встретила жена Павла холодно, но накормила, напоила, в баньке попарила, спать с собой уложила. Все чин чинарем. Ночью проснулся Павел – жены под боком нет. Дочка Светлана плачет, а в колыбельке гадюка. Павел змею-то головой об пол как стал колотить, да еще и кочергой от печки уже мертвую лупил. Взял дочь к себе в постель и заснул, а во сне пришла к нему жена и прошипела: «Беги без оглядки, чтобы семья моя не нашла вас!» Проснулся, а дом полон змей. Схватил дочку и убежал нелегалом на три года к приятелю в Эстонию. Прятался на хуторе, все поменял: и внешность, и имя, и диплом, каждого червя боялся, пока случайно не встретил в Таллине в университетской библиотеке эту вот Машу, змею подколодную, и не переехал к ней в Питер. Он же, бедненький, ничего не знал ни про наш гадючий род, ни про мою вторую жизнь законную. Все боялся, что он шизофреник, пытался доказать себе и всему миру, что ведьм нет. Столько книг на эту тему перелопатил. Стал ведущим специалистом в мире по расстройствам психики, связанным с мистическими видениями, змеями и ведьмами. Маша примирила его с реальностью, рассказала ему, кто он есть такой, и затащила в свой Уроборос. Знаешь про их орден-то? Они у нас типа следят за соблюдением законов, стражи порядка, а на деле – предатели и палачи ведьминского народа. И тебя хотят в свою кровавую банду затащить. Молодцы! Только вот про меня они забыли! Про нашу с тобой кровь и мои материнские права. Забыли сказать тебе о том, кто ты такая на самом деле и кем тебе надлежит стать! Сиди, не рыпайся, муженек! – прикрикнула ведьма на папу Вики, который нервно задергался на стуле, пытаясь освободиться. – Надо было по-хорошему прибить тебя шестнадцать лет назад. У нас в роду все так и делали. Все мои проблемы от моей доброты.

Герта неожиданно резко вскочила, уронив стул, и с силой всадила нож в стол.

– Видишь ли, дочка, – продолжила ведьма, – завтра тебе стукнет шестнадцать. Ведьминское совершеннолетие. Учитывая то, что твой отец отказался проходить ведовскую инициацию, колдовским королем не стал, оставшись обычным человеком, у тебя появился странный выбор. Либо ты остаешься в их банде, чему они очень будут рады, считая, что ты рождена, создана для инквизиции! Ну ты же у нас гений сыска, а инквизиция – это прежде всего розыск. И если они завтра вечером проведут фальшивую, как кукла у тебя в руке, церемонию коронации, сделав тебя своей королевой без королевства, то ты так и останешься просто жалким человеком. Витчхантером с паранормальными способностями, которые на самом деле сотая часть того, что дает тебе наша кровь и знания, которые ты получишь от меня, если сделаешь правильный выбор. Они предлагают тебе охоту на ведьм и охрану порядка в мире, порядка, при котором три четверти населения не имеют крыши над головой и мучаются от голода. А я предлагаю тебе стать королевой Астралии.

– Астралии, – вздрогнула, словно проснувшись, Вики. – Что еще за Астралия? Фил говорил, что ты заманила туда моих родителей.

– Филин много говорит, но мало понимает. Твоего папашу и его сожительницу немножко подержали в плену дружественные мне местные австралийские колдуны. Австралия – страна змей и их почитателей! Нужно было думать, куда лететь. А Астралия – это вам не Австралия. Астралия – везде. Наш мир – это Астралия. Люди говорят: «Мы живем на Земле, планете людей», а мы ведаем, что мы живем в Астралии, мире Древних. Все необычное, что окружает людей, – это Астралия. Мы, астралийцы, не разделяем нави и яви. Мы воплощаем наши сны и мечты наяву. Ты будешь королевой Астралии, чудесного мира, не подчиняющегося законам человеческой обыденности. Ты сможешь стать самой могущественной в истории ведьмой Астралии и вернуть весь мир ведьмам. Воплотить в жизнь то, что недоступно даже мне. Если ты сейчас пойдешь со мной, то в ночь осеннего равноденствия все колдовские роды Астралии присягнут тебе на верность!

– А мне сказали, что ты хочешь превратить Питер обратно в болото. Это правда? – спросила Вики, все так же напряженно сканируя свою память в поисках выхода из этого мрачного лабиринта, в котором она все сильнее боялась потеряться навсегда.

– Розка! Предательская морда! Ну, я тебе язык-то твой змеиный подкорочу. Все разболтала, дрянь, – вяло и наигранно возмутилась Герта. – Почему бы и не вернуть Питер ведьмам! В дикое Ссредневековье церковники уничтожали людей, ни в чем не повинных, обвиняя их в ведовстве, а настоящие ведьмы в ужасе смотрели на это. И затаились на столетия. Убежали из Центральной Европы в бескрайние болота Скандинавии. Отстроили здесь, в болоте дельты Невы, на месте старинного поселения карельских ведьм, свою скромную столицу Серпентиум. Никому не мешали. А тут Петр с его стеклопакетом в Европу. Разве не справедливо будет вернуть город нам – гордым змеям? Может быть, я – идеалистка и просто хочу наказать плохих. А люди все плохие по определению – вспомни охоту на ведьм, святую инквизицию, Крестовые походы, колонизацию, Холокост – кто все это устроил? Ведьмы? Может быть, мы, ведьмы, придумали терроризм, реалити-шоу и ядерное оружие и всерьез готовимся к атомной войне, которая уничтожит все живое на Земле? И ты, дочь моя, хочешь вместе с этими «добрыми» людьми охотиться на свой народ? Пришла пора делать выбор, с кем ты, деточка.

– А если я вообще не хочу делать выбор? Если я не хочу быть ни королевой витчхантеров, ни королевой Астралии, ни ведьмой, ни витчхантером. Если я хочу остаться обычной странной девочкой с друзьями-лузерами и парнем, который меня никогда не полюбит? Что тогда?

– Тогда…

– Вики, немедленно убегай! Неужели ты не понимаешь, в какой ты опасности? – Это кричит папа, которому все же удалось с краю отклеить скотч, залеплявший рот.

– Эхе-хе, ничего-то ты не понял, муженек. – Ведьма легонько дунула, и пластырь снова намертво прилип к губам профессора. – От себя никуда не убежишь. Виктории завтра шестнадцать. Виктории! Слышишь, муженек, я даже не настаиваю на ее первоначальном имени. Виктория прошла свое испытание. Познала свои силы и естество. Теперь она должна вернуться к матери, Павел. Пора делать выбор, Виктория!

– Но я люблю людей и чувствую себя человеком! Я не хочу становиться змеей!

– Ведьмы тоже люди. Только особенные. Посвященные. Роза тебя обманула. Тебе не обязательно обращаться змеей, чтобы быть королевой змей. – Для убедительности Герта потрясла головой и тут же перешла почти на крик. – Розка, твой трус-отец и его отвратительная подружка достойны смерти. И ты должна их убить. Всех троих. Но я даже этого у тебя не прошу. Я – гуманистка. Убей Розу. Предательницу, двойного агента, эту Мату Хари недоразвитую. Она ведь тебя чуть не сожрала вопреки моему приказу. Без нее мир станет чище. Убей ее, чтобы пройти посвящение. После этого я отпущу Павла и его бабу, оживлю твоего замечательного принца, и мы втроем отправимся в прекрасную Астралию.

Герта стала поглаживать Федди по щеточке волос, и крупные мурашки ужаса побежали по спине Вики – она вспомнила, как легко отлетела голова у куклы Сереги Михайлова.

– А Ваня? А Цой?

– Крысолов и Страж? Пусть живут. Они просто все забудут. Мы не наказываем зря. У нас строгий кодекс. Крысаки нарушили его, попытались нанести мне удар в спину, и поплатились. Эта предательская тварь тоже должна заплатить свою цену.

Несчастная Роза, решив, что пришел ее смертный час, откинулась на стуле и, упав спиной на пол, стала кататься по нему, истерично рыча и пытаясь освободиться.

– Неплохо было бы сейчас обернуться змеей, правда, Розочка? – назидательно проговорила Герта. – Да вот теперь никак. Изгнана! Возьми ножик, доченька. Не бойся. Мама плохому не научит. Видишь, как мучается Розка. Помоги ей, и финита ля комедия. Отправимся в Астралию. А жалкие, ничтожные людишки пусть тут мучаются совестью. Это ты во всем виноват, Павел. Ты меня заставил пойти на это! Ты знал, что я приду за Викторией! Моей Викторией!

Герта стала распухать на глазах, становясь все больше и больше, грузнее и безобразнее, словно грозовая туча, готовая взорваться громом и молниями. Ее рука с ножом протянулась через стол к Вики.

– Я ни за что не буду этого делать, – тихо, но твердо сказала Вики, смело глядя в магнетические глаза ведьмы, – можете сразу убить меня!

Туча-Герта громко вздохнула-выдохнула, съежилась до обычных размеров и аккуратно положила нож на стол.

– Ну что ж. Се ля ви. Роза, девочка, можешь расслабиться и перестать сучить ногами. Все кончено. Виктория, дочка. Мне очень жаль. Ты не прошла последнее испытание. Завалила экзамен!

Ведьма выдержала долгую актерскую паузу и продолжила:

– К счастью для тебя, человеческое начало в тебе перевешивает ведьминское! Ты слишком мягкая и добрая для Верховной ведьмы! И это замечательно. Мне не придется тебя убивать. Было бы грустно расстаться, только познакомившись. Живи пока, Вики!

Было совершенно непонятно – шутит сейчас Герта или говорит серьезно.

– Я ведь пока не готова делиться с тобой троном! Так что результаты твоего теста меня вполне устраивают. И в целом я довольна, что у меня есть такая дочь. Я довольна тем, как ты вела себя с тех пор, как увидела меня в магазине, тем, как ты использовала друзей, уничтожала врагов, пользовалась силами и знаниями. Я найду для тебя достойное применение! На Верховную ведьму, как я уже сказала, ты не тянешь, а вот в витчхантеры в самый раз. Интересная, серьезная, достойная работа для бойкой ведьмочки. Конспирация, погони, перестрелки, битвы и очистительный огонь. Все очень просто – защищай чистых от нечистых, а нечистых от чистых. Ну, и охраняй покой Древних, само собой. За нами, ведьмами, глаз да глаз нужен. Людям нельзя помогать. Людям нельзя вредить. Высовываться нельзя. И чтобы ни в коем случае конкуренция Верховной ведьме не появилась. Так что это витчхантерство работает на мое благо и под полным моим контролем. Орден Уробороса – моя конторка. Удивлена?

Вики была не удивлена. Ее понятийная система была полностью взорвана и медленно отстраивалась заново. Но пока мозг категорически отказывался воспринимать услышанное.

– Да-да. Все это, детка, был всего лишь экзамен. Наш совместный с витчхантерами экзамен для тебя накануне совершеннолетия. Так сказать, последний тест перед коронацией. Или квест, как сейчас это модно называть. Фил, лентяй, вылезай из клетки и развяжи своих хозяев, у них уже затекли ноги.

Фил послушно вылетел из клетки и принялся клювом срывать скотч с папы и Ма-Маши.

– Вы все знали? – Вики очумело смотрела в глаза сконфуженным родителям. – А рты небось сами попросили себе залепить, чтобы не пришлось врать мне в лицо? Предатели! И ты, Фил, все знал про этот долбаный квест? И Карма?

– Нет, Вики, – тихо сказала Ма-Маша, – только мы и Герта. Это был семейный квест.

Вики закрыла лицо руками, чтобы не смотреть на любимых родителей.

– Значит, все эти превращения детей в кукол, только чтобы аттестовать меня, война с крысами – мой экзамен? А все это вместе – развеселый квест?

– Именно так, – подтвердила Герта, – развеселый квест. Для меня развеселый. А для тебя, Виктория, просто обязательный. Ну, заодно помогли ордену Уробороса сделать его грязную работу по Максимаусу. А ребятишкам урок только на пользу пойдет. Развелось хамов в культурной столице, понимаешь ли. У меня уже давно руки чесались.

– Вики, жизнь вообще сложная штука. Я тоже все время узнаю что-нибудь новое и непременно через шок, – подключился к беседе понурый папа. – Считается, что в жизни есть выбор между добром и злом. А на самом деле приходится выбирать между добром, стоящим на службе у зла, и злом, стерегущим нажитое добро. Я был уверен, что никогда в жизни больше не увижу твою мать, пока она не проявилась пару месяцев назад и не предъявила права на тебя в виде жесткого ультиматума. Или тест, или она просто забирает тебя у нас на правах матери. Я никогда не подозревал, что она Верховная ведьма, не знал, что витчхантерские ордены испокон веков подчиняются Верховным ведьмам. Мария скрыла эти факты от меня, связанная обетом молчания. Столько лет я считал, что борюсь с ведьмами, а оказывается, работал на их верхушку. Чтобы сохранить тебя, нам пришлось пойти на условия Герты. Мы согласились подыграть ей, чтобы протестировать тебя. Теперь ты готова к нашей коронации. Ты остаешься с нами, дочка. Все позади.

Вики только горько хмыкнула в ответ на эту речь и закидала отца вопросами:

– А если бы я не прошла экзамен? Вернее, наоборот, если бы я прошла его до конца и доказала, что готова стать Верховной ведьмой? Герта бы убила меня?

– Нет, что ты, коза-дереза! Никогда! Мы знали, чем все кончится. Но все равно очень переживали за тебя. Маша тайно оставила тебе королевскую серьгу и карбункул, я слал запрещенные эсэмэски.

Папа попытался обнять Вики, но она быстренько вывернулась из его объятий. Ма-Маша с досадой покачала рыжей головой:

– Мы так верили в тебя, что я спокойно оставила тебе карбункул, зная, что без него нам не вернуться назад. Мы знали, что, получив его, ты нас вызовешь. Только не думали, что ждать придется так долго. Почему ты так поздно им воспользовалась? Мы не хотели, чтобы все так далеко зашло. Герта обещала, что быстро протестирует тебя на куклах в магазине, и все.

Вики иронично уставилась на Ма-Машу, не удостоив ее ответом. Такой растерянной она мачеху еще не видела. Знала бы та, что ее карбункул не долетит всего метра до канала Грибоедова, вряд ли бы так рисковала драгоценным фамильным артефактом.

– Герта обещала, Герта протестировала, – примирительно сказала ведьма, – а вот войну со мной и Розкой ты устроила сама, Виктория. Я такого поворота не ожидала. И от Максимауса фортелей с войнушкой не ожидала. Одни сюрпризы.

– Зато теперь все будет хорошо, – вздохнув, сказал папа. – Мы снова вместе. И больше никаких квестов.

– Я больше не верю тебе, папа, – сокрушенно сказала Вики, – я больше никому не верю.

Ради моего дурацкого экзамена погибла Матильда и чуть не погиб Цой? А сколько змей и крыс сгинуло? А чего только не натерпелись несчастные родители пропавших детей? И все ради того, чтобы вы убедились, что я гожусь в витчхантеры и не опасна для Верховной ведьмы? А вы теперь хотите остаться белыми и пушистыми? Вы хоть понимаете, что натворили вместе с этой мерзкой Гертой?

– Зови меня просто – мама! О Матильде не печалься, значит, такова была ее судьба. Красивая королевская смерть. Я бы сама не отказалась от такой. – Герта сейчас казалась Вики похожей на самодовольную жирную жабу. – Мы проверяли не только тебя, но и Крысолова со Стражем. Вы все прошли экзамен. Отлично разобрались с тираном Максимаусом. Все кончилось. Давай обнимемся, дочка!

– Что-то я не готова пока. В моей маленькой голове случился ядерный взрыв. Мне нужно собрать ошметки мыслей. – Вики смертельно устала, но зато она вспомнила то, что так искала в глубинах своей памяти, и твердо решила немедленно применить это на практике. – Можно, я пойду?

– Можно. Но не нужно. Да и идти тебе некуда. Либо ты остаешься со мной, с нами, коронуешься в Уроборосе и стараешься постигать витчхантерскую науку, либо… – Герта снова разбухла и нависла над столом, – либо. Хотя, знаешь, я ведь могу стереть эту неделю в твоей памяти и исчезнуть из нее навсегда. Тогда из маленькой странной девочки ты со временем станешь обычной теткой со странностями, нарожаешь детишек какому-нибудь человечку, а я уже буду проверять способности своих внучек втайне от тебя, трусиха. Никакого волшебства, витчхантеров, уроборосов, карбункулов, свиты и ночных полетов. Скучная серая жизнь, где сны во сто раз интереснее яви.

– Мне нужно подумать. – Вики с усилием наморщила лоб. – Может быть, это и есть идеальный вариант для меня. Самое страшное в жизни – это разочароваться в близких людях. И это со мной уже случилось. Так что мне бояться больше нечего. И меня бояться больше нечего.

Вики демонстративно положила карбункул на стол, словно сдавая оружие. Потом она не спеша отошла на пару шагов от стола, будто идя к заткнутому подушкой окну. Вдруг, резко развернувшись, словно неожиданно вспомнив что-то важное, она повернулась к сидевшим за столом в тягостном молчании родственникам. Натянуто улыбнувшись, девочка спокойно и размеренно обратилась к отцу:

– Да, па, а как же «никогда не верь ведьмам»? Я все-таки не понимаю, как вы с Машей дали Герте так себя развести. Какой там тест, какой там квест, какая там Астралия? Она сразу знала, что я ей не конкурентка. Знала, что я в результате останусь с вами. Единственное, что ей действительно было нужно – это карбункул. Обидно быть Верховной ведьмой без главного символа власти. Правда, Герта? А квест, экзамен, война с Максимаусом, возможность поиздеваться над бывшим мужем и показать свою власть дочке – это так, просто бонусы к яйцу праматери. Не верите, попробуйте ей его сейчас не отдать. Посмотрим, что будет.

Черной молнией метнулась через стол к карбункулу Герта. Но яйцо уже оказалось зажато в руке у Ма-Маши. Герта повалила ее на пол, и они покатились у стола, вырывая друг у друга сияющий камень. Через секунду в этот клубок вплелись Павел и Роза. Над ними, ухая, но, не решаясь влезать в драку, летал страдающий Фил.

Вики, свысока глядя на эту круговерть, горько вздохнула, словно решаясь на что-то важное, и вдруг, размахивая руками, закрутилась на полу бешеным, неистовым волчком, громко выкрикивая грубые слова, похожие на полную тарабарщину:

– Гощез ра гиссаед! Рошпа ур хошер, кенад Тор! Урпас тор умпоиг, кенад Тор! Ракот ил вперо, ра нурчунос, кенад Тор ольодран!

А вместе с ней четырьмя смерчами против своей воли и часовой стрелки на полу закружились Герта, Роза, папа и Ма-маша. Когда через три минуты Вики остановилась, на паркете столовой сидели белый кролик, рыжая смешная мышка-полевка, зеленая лягушка и жирная черная жаба – и в глазах каждого из них светился неподдельный страх.

– Фил, – прикрикнула на замершую на столе птицу Вики, – родителей и Розу не есть! Я потом решу, что с ними делать. Надеюсь, на тебя-то я могу положиться, старина?

– Ко-конечно, в-ваше в-высочество. – Потрясенный филин взлетел со стола к потолку и оттуда испуганно смотрел на девочку, только что заколдовавшую самую опасную и авторитетную ведьму Астралии и глав могущественного ордена Уробороса.

– Видишь, магистр, что бывает, когда родители недооценивают своих детей? Герту и Розу я посажу к улиткам. – Вики ловко поймала лягушку и жабу. – А па и ма посади в клетку к Карме. Она временно поживет у тебя. Ой, лови скорее Ма-машу, ей нельзя убегать.

– Простите, госпожа! – Фил осторожно зажал мышь в лапе.

Кролик прикрыл красные глазки и упал в обморок.

– Ничего, ничего, – сказала Вики, собирая со стола обоих Федди и поднимая с пола карбункул, – пусть немного подумают о том, как они со мной поступили. А я приму ванну и пойду спать. Что-то я устала. Меня не беспокоить. Вам ясно, Фил и Карма?

– Да, госпожа, – хором ответила перепуганная свита.

– То-то, – пробормотала Вики, поднимающаяся в спальню.

Она просто валилась с ног от страшной усталости.

Поздравьте меня. Сегодня мне исполнилось шестнадцать лет. Накануне, вчера вечером, я сделала себе офигенный подарок. Лучший из возможных. Поцелуй любимого человека. Пусть украденный. Но зато такой настоящий. Мне просто необходим был поцелуй Федди, потому что весь мой мир покатился к чертям. Накрылся медным тазом. Меня все предали, и жизнь потеряла всякий смысл. Я положила Федди под одеяло, взяла карбункул и расколдовала любимого. Он проснулся, увидел меня и улыбнулся. Да-да – улыбнулся. Он сказал:

– А ты прикольная, Вики! Я говорил тебе об этом?

Он думал, что спит, и я этим воспользовалась и поцеловала его. А он мне ответил. И это было слаще любого итальянского мороженого и круче, чем лететь на пылесосе над городом. И знаете, что я сделала потом? Я снова превратила его в куклу.

Затем я завернула его в одеяло и отнесла к дверям Танькиной квартиры. Я знала, что Курпатова дома, что она сидит в спальне и ревет, как дура, потому что Михайлов нашелся, а Федди – нет. И еще я знала, что не могу его у нее украсть, потому что, целуясь со мной, он все равно думал о ней. Я положила его под дверь, потом нажала на звонок, отбежала на пролет вниз и расколдовала его. Когда я выбегала из парадной, я слышала счастливые крики Таньки. Пусть разбираются сами. Мне чужого не надо. У меня другие дела. Я знаю, что у меня теперь все будет хорошо. И с любовью тоже. Потому что я очень сильная. Гораздо сильнее, чем я могла себе представить. Гораздо сильнее, чем думала хитрая Герта. Я отлично выспалась вчера, хотя, надо признаться, я опять спала с куклой Федди в руке. Такая у меня теперь появилась дурная привычка. Что поделать, если это теперь мой главный в жизни трофей.

Потом я встала, выпила кофе и решила принять все как есть. Детство кончилось. Вернуться в старую Вики я уже не смогу, как бы ни хотела. И мой добрый детский мир с приходом в него Герты уже никогда не будет добрым. Но все не так уж и плохо. Все, кроме Матильды, живы, во всяком случае. Шестнадцать лет я была более-менее нормальным человеком, и на тебе – ведьма! Еще и змеиная королева. Ладно. Хотят короновать – пусть коронуют. Значит, так оно и должно быть. Что королевой Уробороса, что королевой Астралии – мне все равно. Лишь бы все были довольны и не устраивали войн почем зря.

Еще я сегодня с утра в свой день рождения похоронила любимую подругу, мою героическую Матильду. Она прожила всего двадцать лет. Шестнадцать лет как девушка Лена и четыре года как кошка Матильда. Завернула ее в отрез алой парчи. А крыса Андрея завернула в мешковину. Он ведь тоже жертва подлого Максимауса. Положила их в сумку вместе с огородной лопаткой. Посадила на плечо раненую Карму. Фила не взяли. Он теперь слишком много треплется, и я решила оставить его в башне на хозяйстве. И мы поехали на Южное кладбище. Сначала я хотела отвезти Карму на Смоленское лютеранское кладбище на Ваське. Там склеп Ма-Машиных предков, и я решила, что они не обидятся такому соседству. Это кладбище – одно из моих любимых мест в городе. Оно такое уютное, тихое, заброшенное, там полно ворон и красивейших полуразрушенных склепов. Когда мне раньше бывало грустно, я частенько туда ездила. Еще оно недалеко от башни, что немаловажно. Но потом я поняла, что у Матильды-Лены и Андрея уже есть могилы, куда приходят их родные и друзья и где сейчас лежат их фантомы. Надо просто подхоронить их туда. Так будет правильнее. Закрыла глаза и сразу увидела, где их искать. Оказывается, их похоронили рядом. Хорошо, что с утра там никого не было. Так что теперь вот буду ездить еще и на Южное кладбище. Мы с Кармой вдоволь поплакали над могилкой. Вы когда-нибудь видели, как плачут вороны?

Только что звонила перепуганная баба Люба. Поздравила меня, сказала, что прилетает завтра в семь утра из Рима и что никак не может дозвониться Маше. Я ее успокоила, сказала, что родители ее обязательно встретят, а Маша потеряла в Австралии мобильник (и совесть). Интересно, баба Люба прилетит на самолете или на метле? Еще одна ведьма. Мне пока неприятно это осознавать. Ведь я ее очень люблю.

Вечером, к приходу моих героических Вани и Цоя, расколдую папу и Ма-Машу. Пока я на них еще очень зла. Пусть посидят у Кармы в клетке, подумают о своем поведении. Чтобы знали, как ставить эксперименты над ребенком. Ребенком, который все равно их любит и жить без них не может.

Улиток покормила, теперь пора кормить жабу и лягушку. Вы только не подумайте плохого. Я очень заботливая дочь. У Герты с Розой на обед будут свежие жирные червяки с Кондратьевского рынка. Пусть только они пока поживут под боком в террариуме. Так всем будет спокойнее. Уж больно они непредсказуемые.

Еще меня очень мучил вопрос, почему я, найдя карбункул под ванной, не врубилась, что это не простая вещица, и не воспользовалась им и потом, когда он мне был так нужен, не увидела его в кармане у Цоя. Хорошо, что у меня есть всезнайка Фил. Он объяснил, что карбункул – не просто магический предмет, он умный, мыслящий артефакт и сам решает, когда спрятаться, а когда найтись. И хозяина себе он тоже выбирает сам. Поэтому он и находился у Ма-Маши, а не у Верховной ведьмы Герты, которая, естественно, очень комплексовала по этому поводу и давно хотела прибрать его к рукам. А теперь он будет у меня. Очень полезное и необходимое в хозяйстве ископаемое.

Еще одно чудо! Настоящее! Федди только что поздравил меня с днем рождения во «Вконтакте»! Смотрю в экран, туплю и не верю своим глазам. Надеюсь, он ничего такого не помнит?

Ну, все. Вроде все новости и мысли записала. Пойду наколдую себе большой именинный торт. Имею полное право оттянуться с друзьями перед новой жизнью, инаугурацией, коронацией и прочей нудной фигней.

ПыСы. Только сейчас поняла, что мы прошлой ночью спасли родной город от крыс, оболочников и хитрой, безжалостной ведьмы. Наверное, мы – крутые супергерои? Жаль, что об этом никто, кроме нас, не узнает. Хотя, возможно, это только начало наших подвигов, и скоро о нас сложат городские легенды, а стены города украсит стрит-арт с нашими портретами? Вот они и пришли – тщеславие и болезненное самомнение. Раньше я такой не была. Жаль, что мой чудесный характер начал портиться уже в шестнадцать лет. А что же будет дальше?

Санкт-Петербург, как всем известно, стоит на островах. Один из островов – Петроградский, именуемый официально Петроградской стороной. Именно там живет шестнадцатилетняя Виктория Адамсон. К Петроградской стороне примыкает маленький Заячий остров, на котором Пётр Великий поставил Петропавловскую крепость для защиты города от вражеских флотов. Но никто за три столетия так и не решился напасть на Питер с воды. Поэтому военные действия в крепости разворачивались всего один раз, когда Вики со своей свитой и маленькой змеиной армией дала бой крысиной армии безумного короля Максимауса. Подробности в книге «Идентификация Вики». А пока цитата из нее:

«Королю Максимаусу Петропавловка нравилась еще тогда, когда он был Максимом Рацем. Он любил бродить по территории крепости и представлять себя императором Петром Первым, сгноившим тут своего сына. Вообще мощная крепость никогда не использовалась по назначению. Никто не нападал с Невы на град Петра, и поэтому сначала, пару веков, Петропавловку использовали как тюрьму, а теперь вовсю эксплуатировали как музейный комплекс. Здесь было множество музеев, но любимым местом Раца естественно был Музей пыток, этот памятник человеческой неполноценности. Какие еще животные с таким простосердечием могут похвастаться ненавистью и изощренным садизмом по отношению к представителям своего же вида? И они еще что-то говорят о крысах, эти жалкие людишки?

То, что в Петропавловских казематах в свое время томилось огромное количество людей, в том числе известных, очень нравилось Максимаусу. Он искренне надеялся в скором времени снова заполнить тюрьму Трубецкого бастиона и Алексеевский равелин новыми пленниками, в первую очередь учёными-биологами, ставящими жестокие опыты над крысами и другими беззащитными тварями. Став крысиным королём, Максимаус сразу наметил себе новую резиденцию в Петропавловке и долго выбирал, где ему жить со свитой: в подвалах величественного собора, в великокняжеской усыпальнице или в домике дирекции музея. Наконец он остановился на просторных подвалах монетного двора.

Там без труда размещалась скрытая от посторонних глаз его верная серая гвардия. Днем по Петропавловке бродили туристы, там смеялись дети, стреляли пушки и звонили колокола, а ночью крепость всецело принадлежала мегаломаньяку Максимаусу Первому Двухголовому и его народцу».

Улица на Петроградке, где во дворе-колодце расположен дом, на котором стоит трехэтажная башня семьи Щекотихиных-Потоцких, она же башня витчхантерского ордена Уробороса. Улице Бармалеева мы все должны быть благодарны за появление на свет разбойника Бармалея. Именно в таком порядке. Вот как об этом рассказывает А. Нилин со слов К. И. Чуковского:

«Много лет назад Корней Иванович гулял по Петроградской стороне с известным художником Мстиславом Добужинским. Они вышли на Бармалееву улицу.

– Кто был этот Бармалей, в честь которого целую улицу назвали? – удивился Добужинский.

– Я, – говорит Корней Иванович, – стал соображать. У какой-нибудь из императриц XVIII века мог быть лекарь или парфюмер, англичанин либо шотландец. Он мог носить фамилию Бромлей: там Бромлеи – не редкость. На этой маленькой улице у него мог стоять дом. Улицу могли назвать Бромлеевой, а потом, когда фамилия забылась, переделать и в Бармалееву: так лучше по-русски звучит…

Но художник не согласился с такой догадкой. Она показалась ему скучной.

– Неправда! – сказал он. – Я знаю, кто был Бармалей. Он был страшный разбойник. Вот как он выглядел.

И на листке своего этюдника М. Добужинский набросал свирепого злодея, бородатого и усатого.

Так на Бармалеевой улице родился на свет злобный Бармалей».

А теперь там живёт Вики Адамсон.

А эти замечательные мистические места расположились на Васильевском острове, или, как его ласково называют петербуржцы, на Ваське. Аптека пока не принимала активного участия в историях про Вики, другое дело – башня. Ведь именно там живут золотые грифоны – верные друзья ордена Уробороса. А во второй книге башне Пеля суждено стать надёжным убежищем друзей Вики. Чтобы подробнее рассказать об алхимике Пеле, позволю себе цитату из своей книги «З.Л.О.»:

«Ян работал провизором в знаменитой аптеке Пеля на Седьмой линии Васильевского острова. Алхимик взахлеб рассказывал рассеянно слушающему другу о замечательной династии немецких аптекарей, о Вильгельме Эрденфриде Пеле, основавшем эту аптеку в середине девятнадцатого века, его сыне Александре Пеле, превратившем их дело в настоящую империю – с исследовательскими лабораториями, научной библиотекой, складами, конторами по сбыту, фармацевтической фабрикой и редакцией журнала «Медицинская химия и фармация». Мало того что Пель снабжал лекарствами почти весь столичный Петербург, он еще изобрел «стеклянный сосуд для асептического хранения жидких лекарственных растворов», – сосуд этот стал настоящим прорывом в фармакологии и дошел до наших дней под названием «ампула». А еще Александр Пель дружил с Менделеевым и Чеховым и разработал эссенцию спермина Пеля, реклама которой гарантировала «избавление от старческой дряхлости, полового бессилия, последствий пьянства, худосочия и истощения». Спермин наделал много шума не только в Петербурге, но и в других европейских столицах, омолодив немало богатеньких счастливцев и намного опередив разработки сегодняшних эндокринологов. Александр Пель стал «поставщиком двора его Императорского Величества» и воспитал двоих сыновей – Альфреда и Рихарда, которые продолжили семейное дело вплоть до 1917 года, когда аптеку национализировали. А в 1928 году закрылась и фабрика.

Но не научные и деловые достижения Пеля и не его призы на международных выставках волновали воображение Яна. Больше всего ему кружила голову легенда о башне Грифонов, стоявшей во внутреннем дворике аптеки Пеля. Это одиннадцатиметровое в высоту и двухметровое в диаметре сооружение из красного кирпича с ветхой жестяной крышей, по существу, было трубой химической лаборатории, которую Александр Васильевич Пель построил, а новые власти в двадцатые годы снесли за ненадобностью. Но Яну нравилось верить в городскую легенду – будто бы алхимик Александр Пель (а в девятнадцатом веке работников аптек в народе называли алхимистами, и никак иначе) выводил ночами в этой башне сказочных существ – грифонов, то есть крылатых львов с головами орлов. Затейник Пель скрещивал льва с орлом – символ Петербурга с символом Российской империи. А так как у удачливого Пеля все получалось (видно, продал душу дьяволу, бестия), то и грифонов вывести ему удалось. Только получились они невидимыми для взгляда простого смертного. Зато их можно увидеть в отражениях окрестных окон на закате, когда грифоны вылетали из башни на охоту. Или на рассвете, когда они возвращались обратно – охранять золото Пеля, добытое при помощи философского камня. Александр Пель умер в 1908-м, золото его давно растратилось, а люди продолжали видеть в своих окнах золотые блики его грифонов, по-прежнему стерегущих свою башню без окон и дверей. А стеречь там было что, ведь перед смертью Александр Васильевич Пель разместил на красных кирпичах башни Код Вселенной. И кто сумеет его прочитать, получит право на исполнение своего заветного желания. Такой вот прощальный подарок человечеству сделал великий петербургский алхимик».

Олег Хван – Страж, друг и одноклассник Вики Адамсон – настолько полюбил творчество Виктора Цоя, покойного лидера группы «Кино», что даже разговаривал исключительно цитатами из его песен. За что друзья и стали называть его Цоем. Кличка намертво приклеилась к Олегу. Может быть, это случилось потому, что жил Олег рядом с котельной, где когда-то работал кочегаром и писал по ночам свои песни настоящий Виктор Цой. Теперь там, в бывшей котельной на Блохина, 15, клуб-музей «Камчатка», где каждый фанат может немножечко почувствовать себя Виктором Цоем.

Любимое место моего ленинградского детства у канала Грибоедова, между двух самых прекрасных храмов – Казанского собора и храма Спаса на Крови. «Дом книги» – самое красивое здание в Петербурге – венчает круглый купол в виде стеклянного земного шара. Строился этот дом под офис компании Зингер, а потом стал огромным книжным магазином. На всю жизнь я запомнил скрип старых половиц, запах книг и теплое дыхание кондиционера у входа в Дом книги. Совершенно волшебное место! В первой книге про Вики «Дому книги» уготовано сыграть трагическую роль в судьбе сразу нескольких героев. Позволю себе небольшую самоцитату:

«Цой, увидев прыжок Максимауса, недолго думая полез вверх по фасаду здания Дома книги. При этом он очень смеялся про себя, представляя, как глупо это выглядит со стороны, и очень радовался, что нет дождя. Будто заправский Кинг-Конг, скалолаз Цой прополз рядом с удивлёнными бронзовыми валькириями, чуть не упавшими от такой наглости с носов своих кораблей, торчащих из стен Дома книги. Потом, минуя огромного орла, добрался до держащих шар огромных полунагих скульптурных женщин и убедился, что ползти наверх по мокрому стеклянному шару задача не из легких».

Мой любимый питерский пешеходный цепной мостик через канал Грибоедова украшен с двух сторон скульптором П. Соколовым золотыми крылатыми львами с круглыми фонарями на гордых головах. Последнее время этих львов почему-то стало модно именовать грифонами. Думаю, что их североитальянский родственник, являющийся символом Венеции, очень бы удивился. Как удивились бы и грифоны из башни Пеля. Ведь всем известно, что грифоны – полульвы-полуорлы с головой орла. Для меня, родившегося и выросшего в двух шагах от Банковского мостика, золотые крылатые львы были и остаются символом сказочной красоты Санкт-Петербурга. А еще рядом с этим мостиком живет любимая учительница Вики.

Эта башня в историческом доме на углу Таврической и Тверской улиц, несомненно, одно из самых мистических мест в городе, и еще она сыграла свою важную роль в появлении фантастических существ во второй книге про Вики Адамсон. Небольшая цитата из «Инициации Вики»:

«А жила Лера теперь на улице Таврической, в мансарде исторической башни, в бывшей квартире поэта-мистика Серебряного века Вячеслава Иванова, даже не задумываясь, какую энергетику несут эти стены, на литературных средах в кружке символистов слышавшие и видевшие, пожалуй, всех звезд русского декаданса. Какие страсти здесь, в Ивановской башне, кипели в начале двадцатого века, какие перформансы разыгрывались, какие любовные интриги плелись, какая магия творилась! Но к сожалению, фамилии Брюсов, Бальмонт, Городецкий, Сабашникова, Мережковский, Гиппиус были для Леры и ее знакомых пустым звуком из далекого прошлого. И даже слово «Блок» вызывало у них в первую очередь устойчивые ассоциации с сигаретами и агрессорами из НАТО и только потом с великой поэзией. Сейчас же стены повидавшей виды квартиры были разрисованы картинками из «веселой» жизни неунывающих зомби».

Самая большая в России инфекционная больница. Открытая ещё в 1882 году, за время своего существования она разрослась, как настоящее инфекционное заболевание, и превратилась в целый городок из множества корпусов. Уже больше десяти лет больницу безуспешно пытаются перевести из центра в спальные районы, а старые корпуса снести. Разве это не мистика?

Самый старый и самый мрачный больничный комплекс Санкт-Петербурга стал декорацией трагических событий, развернувшихся в книге «Инициация Вики». Именно здесь маленькой армией Вики Адамсон будет дан решительный отпор древним врагам человечества. Небольшая цитата:

«В Боткинских бараках, даже мертвых, пустых и заброшенных, все равно пахло больницей – тоской, лекарствами, болью и страданием. Вокруг темнота, впереди свет фонарей и страшные вопли. Кричали все сразу: от страха, от боли, чтобы напугать противника и чтобы подбодрить себя. И всюду трупы вампиров. Безголовые, разрубленные пополам, два с колышками в груди, но тоже без голов».

Медный всадник в центре Санкт-Петербурга – самый известный памятник Петру I. Он расположен в открытом сквере на Сенатской площади и является уникальным произведением русской и мировой культуры.

Главный символ города очень своеобразно трактуют члены ордена Уробороса, изначально принадлежавшему клану болотных ведьм праматери Гадюки. Вот что, например, говорит по этому поводу магистр Фил:

«Медный всадник для нашего ордена сакральный символ. Вот все думают, что конь Петра Первого давит копытом змею, а на самом деле это памятник клану болотных гадюк. Символ того, что царь всегда мог на них положиться. Даже песня такая есть: “Как у нашего царя только лошадь да змея, только лошадь да змея, вот и вся его семья”».

Страшные топкие болота в лесах Ленинградской области являются сакральным местом для клана болотных ведьм. Именно здесь теперь находится их родовое гнездо. Здесь родилась их будущая королева. Из Синявинских болот стартовала на помощь Вики Адамсон змеиная армия, чтобы принять участие в эпической битве с крысами в Петропавловской крепости. Кроме того, Синявинские болота являются меккой чёрных копателей. Там до сих пор находят в огромном количестве оружие и обмундирование погибших там в Великую Отечественную войну советских солдат. Ходит легенда, что, если вы не хотите накликать на себя беду, покой погибших в Синявинских болотах солдат лучше не нарушать.