Оборотни в повязках (пьеса)

ОБОРОТНИ В ПОВЯЗКАХ

Пьеса в одиннадцати действиях (с оптимистическим финалом).

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Первый дружинник – Борис Евгеньевич. Возраста 53 лет. Рост 1.85, вес – 90 кг. В свободное от работы и борьбы за свободный проход по городу – дружинник.

Второй дружинник – Сергей Николаевич. Возраста 55 лет. Рост 1.95, вес – 96 кг. От первого отличается красным цветом лица и золотыми зубами. В свободное от работы, дачи, домогательства до чужих жен и распития возбуждающих средств на основе алкоголя время – дружинник.

Юра – инженер, возраста 37 лет. Телосложение субтильное. Отец двоих детей. Поэт. Поет. Имеет двух любовниц. Свободного времени не имеет по причине наличия все вышеперечисленного.

Третьяков – конструктор, 48 лет. Живет с родителями. В свободное время – ярый демократ, латентный пчеловод и тихий пьяница.

Игорь Юрьевич – начальник Юры. Интеллигентнейший человек. Как и всякий хрестоматийный русский интеллигент – в очках, не любит «черных» и сильно бухает.

Главный конструктор, Виктор Петрович – начальник обоих дружинников по основному месту работы. Бывший десантник.

Рома – высокий недоросль 40 лет. Поведения крайне придурковатого. Любимое развлечение, помимо краж чайных ложечек, игры в «Ворлд оф танкс» и псевдо древне Египетского бреда, подкрадываться к женщинам и крякать.

Бел Озеров – 47-летний девственник с внешностью аристократа (не путать с дегенератом). Тайный воздыхатель Ромы.

Влад – сотрудник Юры и Игоря Юрьевича. Бритоголовый. Личность темная и воздействию коллектива не поддающаяся (что и было зафиксировано по всем правилам в протоколе собрания данного коллектива).

Девушка за стойкой.

Мария Ивановна – ну что тут сказать? Мария Ивановна – этим сказано всё!

Вера Тихоновна – любимица мужчин пред пенсионного и пенсионного возраста, верная жена и мать двоих сыновей, ставших военными врачами, в целом очень достойная и сострадательная женщина.

Зимний вечер. Второй дружинник и Третьяков сидят в кафе под названием «Крым наш!» ©. На столе полупустая бутылка «Путинки», бумажная тарелка с кусками селедки, пластиковая бутылка «Вятского кваса» ©. Пустая бутылка из-под «Путинки» под столом. В колонках читает рэп Тимати. Раскрасневшийся сверх обычного Второй, поднимая граненый стакан:

– Эх, Сашка. Я в твоем возрасте…, – смахивает слезу, – А вот Ты всё без бабы, да без бабы. И как ты без них обходишься? Здоровый вроде мужик. Или Ты из этих, из европейских?

Третьяков, растроганно шмыгая носом: Да Николаевич, Ты ж пойми. Бабы – это сплошной негатив. Даже сам Борис Николаевич про то говорил.

Второй: Вон даже у Ромы жена была,– наливает еще по одной, – А Ты все без бабы и без бабы, только Ельцина портрет.

Третьяков, вытирая нос: Так то Рома. Он то жених завидный. Дом, машина, квартира, велосипеда два, мопед, хозяйство там всякое.

Второй, заинтересованно: А что за хозяйство?

Третьяков: Ну собаки там, кошки.

Второй: А съедобное есть у него что-то?

Третьяков: Ну вот Влад говорил, что у собак мясо по вкусу как баранина.

Второй: Странная направленность. Лучше бы курей завел. Они вкусные. И верные. Помнишь Игоря Семеновича? Так вот он курей в кухне держит и счастлив.

Третьяков: В кризис и собаке рад будешь.

Второй: Ладно, аппетит мне не порти, кореец доморощенный. Ты, я смотрю, ботинки новые прикупил?

Третьяков: Да на распродаже попались.

Второй: А я вот третий год все в сапогах резиновых,– вздыхает,– ладно, допивай и пошли.

Встает, залпом выпивает. Занюхивает бутылкой из-под кваса. Воровато оглянувшись, сует в карман вилки.

Третьяков: Куда «пошли»?

Второй, одевая на рукав повязку дружинника: Я доведу, не боись.

Офис, как ныне модно выражаться. Старые, еще советские столы, со стоящими на них компьютерами. За одним столом Юра, увлеченно пялящийся в экран монитора. За соседним столом, за спиной Юры, Вера. Читает газету. Входит Второй с пакетом.

Второй: А Ты, Тихоновна, все хорошеешь.

Вера: Мне муж тоже самое говорит.

Второй (явно теряя интерес к разговору): А Вот Ты, Юра, что делаешь? Опять женщин в интернете смотришь?

Юра: Да я вот программу пишу…

Второй, разочарованно: Ну вот и поговорить с вами не о чем. Кому твоя программа нужна? Тоже мне Бил Гей выискался.

Юра: Для взлома порносайтов программа.

Второй, заинтересовавшись: И как? Получается? Покажи!

Юра, удрученно: Нет пока.

Оба вздыхают.

Второй: Юрик, а вот ботинки не купишь? Дешево отдам.

Юра (задумчиво): Ну, надо с женой посоветоваться.

Второй, обрадованно: Во, во. Мне как раз жена их на распродаже купила, а они малы оказались. Бери. Недорого отдам.

Юра достает мобильник. Звонит: Таня, мне тут ботинки хорошие предлагают, недорого. Брать?

Поворачиваясь ко Второму, присевшему рядом с Верой, – А у меня уже есть одни.

Вера: Вторые возьми, про запас. Кризис же.

Юра, в трубку: Вторые, про запас. Кризис же.

Второй: Вот, вот. Двое ботинок лучше, чем совсем без ботинок. Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Юра, в трубку: Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Вера, заглядывая в пакет: Может мужу взять? Или сыновьям?

Юра, в трубку: А то Вера Тихоновна мужу возьмет. Или сыновьям. Выслушивает ответ – Второму: Сейчас Таня подумает, перезвонит.

Вера, глядя на Второго: Слышала, Третьякова вашего вчера опять ограбили.

Второй, воровато оглянувшись: Да, опять не повезло Сашке. У том месяце ажно сто рублей отобрали возле банкомата. Еще и избили за то, что больше на карточке не было. Сейчас вот опять. Невезучий он. Всё на Ельцина покойного и Явлинского молится. Тяжело же без бабы то, с Ельциным да Явлинским.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А у нас же тоже горе большое. Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Второй, заинтересовано: И много взяли?

Вера, возмущенно: Утюг, сволочи, унесли!

Второй (сочувственно): Дааааааааааааааааа. Утюг – это да, это серьезно. А вот у меня у прошлом лете тоже случай был. У соседки на даче коршун, поганец этакий, всех курей потаскал (облизывается). И главное, что характерно, по курице в день таскал, проглот бездонный.

Вера: Вот несчастье то какое. А у Влада то у нашего опять вилку украли.

Входит Влад. Второму: Привет проходимцам! Всем остальным: Ну что, враги трудового народа? Каяться будем?

Второй: Да я вот просто шел мимо…

Влад: Так и шел бы мимо. А то заходят тут всякие, а потом ложки пропадают…

Второй, удивленно: Как ложки?

Влад, с подозрением глядя на Второго: А вот так. Вилки то все еще неделю назад ушли,– достает из кармана сверток, – Вот принес три ложки, три чайные ложечки и три, прошу заметить, вилки! Выкладывает все перечисленное на стол, показывая каждый предмет. Надеюсь, на эту неделю хватит.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А у нас же тоже горе. Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Влад: Ложка или вилка?

Вера, возмущенно: Утюг, сволочи, унесли!

Влад: И кому он нахрен понадобился? Дорогой был?

Вера: Да нет, старый уже.

Влад: Антиквариат, что ли?

Второй: Или на металл просто снесли. Кризис же.

Влад: Ты еще ИГИЛ¹ приплети. Или Турцию подлую… Стопудово – соседи это (подозрительно оглядывает присутствующих). Или в гости кто-то заходил – переводит взгляд на Второго.

Второй, возмущенно: Да у меня у самого то у соседки по даче у прошлый год как раз…

Влад, проходя к своему столу и включая компьютер: Слышь, у моего соседа через дорогу, Кольки Лобана, тоже случай был. Аутентичный, можно сказать. Это еще когда я в деревне жил. Еще Крым не наш был, – достает из ящика стола напильник и начинает надпиливать столовые приборы, – будят его, значит, вечером. Не поздно еще так было. Не ночь чтобы сказать там была. Часа два ночи где-то всего. И предлагают на продажу два мешка капусты.

Юра, задумчиво: Два часа – два мешка…

Влад, надпиливая следующую вилку: Ты прав, Юра. Я бы сразу насторожился то, а он обрадовался. Своя, мол, капуста отличная, а тут еще два мешка прекрасной капусты. И что характерно – дешево. Почти даром… Две поллитры самогона всего. Я тогда как раз самогон гнал, а он у меня покупал.

Юра, задумчиво: Два мешка – две поллитры…

Влад: И я про тоже. В общем, вышел Колька Лобан утром на огород – а это его капуста была. Воно как бывает!

Входит Игорь Юрьевич.

Вера, кивая в сторону пустого стола: А Мария Ивановна не придет сегодня.

Юрьевич, снимая куртку, раздраженно: Что, опять племянница рожает?

Вера: Да нет, что Вы Игорь Юрьевич. Она же прошлый раз родила уже.

Юрьевич, проходя к своему столу: Опять у внучатых племянников зубы режутся?

Вера: Да нет, что вы.

Юрьевич: А что тогда? Опять понос у них?

Влад, здороваясь с Юрьевичем за руку: Утюг спи..ли, демоны госдеповские!

Юрьевич, ошарашено: А я думал вилку!

Влад, вновь начиная помечать вилки: Нет, мой утюг на месте. У Марии Ивановны увели лиходеи!

Юрьевич, утирая пот со лба: И слава Богу! Вере: И что, она там теперь розыск ведет?

Звонит мобильник Юры.

Юра (в мобильник): Ну что там, Таня? А Мама твоя что сказала? Поворачиваясь ко Второму: Наверно возьмем. Запасные будут. Тем более кризис. Всегда перепродать можно будет дуракам каким-нибудь.

Второй, обрадовано: Вот, вот!

Влад: Слышал, Третьякова вашего разули. Правда?

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! У меня же тоже на днях зашел знакомый в гости. Пробыл двадцать минут. Потом я глядь в серванте – две сотни пропали!

Юра, задумчиво: Две сотни – двадцать минут.

Влад: Эт жена могла увести. Или соседи. Вот у меня тоже случай аутентичный был. Принес две досточки полки сделать. Две недели пролежали вот тут на столе – никому не нужны были. А вот в пятницу стали мы с Верой полки делать. Отвлекся на полчаса, возвращаюсь… Так и есть. Точнее нету. Двух досок, в аккурат, и нету. Б..во полное развели. Главное, две недели пролежали – никому нужны не были. А как стал делать, так сразу ушли на полчаса раньше.

Юра, задумчиво: Две недели – две доски… Второму: А стоят сколько?

Второй: Два ботинка – две тысячи.

Юра, в трубку, задумчиво: Два ботинка – две тысячи… Второму: Дорого!

Второй, помявшись: Полторы только для тебя!

Юра, в трубку, задумчиво: Полторы только для меня… Второму: А цвет какой?

Второй: Коричневые, как раз для тебя. Сам бы носил, но размер мал!

Юра, в трубку, задумчиво: Коричневые, как раз для меня. Он сам бы носил, но размер мал! Слушает трубку: А откуда они?

Второй, обрадованно: Мне жена их на распродаже купила, а они малы оказались.

Влад: А Ты с женой сколько лет то живешь?

Второй: Лет двадцать пять где-то.

Влад: И за двадцать пять лет она не знает, какой у тебя размер ноги? Странно как-то.

Юра, в трубку, задумчиво: Он с женой лет двадцать пять живет и она не знает какой у него размер ноги. Поворачиваясь к Второму: Жена сказала – странно как-то.

Влад: Бдительность превыше всего!

Второй: Ну забыла она просто. Дешево же отдаю.

Влад: Все равно помрем. И куда тогда Юре две пары ботинок? Ну в одних то понятно, похоронят. А вторые куда? Или как Шекспир будет в завещании расписывать кому какие ботинки? И зачем дочкам ботинки умершего папеньки?

Второй, в отчаяние: Пусть хоть померяет. Может понравятся.

Юра меряет ботинки. Ботинки ему малы.

Второй, обиженно: Ну ладно, я пошел. Вы прям как турки какие-то!

Влад: Третьякову предложи. Может, ему в пору окажутся. А за турков можешь и ответить!

Вера: Тем более если его разули…

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! Куда смотрит полиция? Второму: А ты же дружинник. Могли бы уж Третьякова до дому провожать, раз он невезучий такой.

Вера: Это все из-за кризиса. Совсем народ озверел!

Влад: Вы еще Обаму вспомните – явно же что-то темное замышляет! Опять же, пенсии не платит в России – темная личность!

Обиженный Второй уходит.

III

Те же там же.

Влад: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать.

Юрьевич, Вера и Юра смотрят на свои мобильники.

Юрьевич: Какой разгул преступности в стране! Прямо опять «лихие 90-е»! Куда смотрит полиция?

Вера: Это все из-за кризиса. Совсем народ озверел!

Походкой от бедра входит улыбающийся Бел Озеров.

Бел Озеров, придурковато улыбаясь: А я же похвастаться пришел. Мобильник вчера купил.

Юрьевич, Вера и Юра смотрят на его мобильник.

Влад: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать…

Бел Озеров, переставая улыбаться: Да я просто…

Вера: Это все из-за кризиса все. А у нас же тоже горе.

Бел Озеров: Что, опять у Влада ложку украли?

Вера, кивая в сторону пустого стола: Марию Ивановну нашу опять обокрали.

Бел Озеров, ошарашенно: Мобильник?

Вера, возмущенно: Типун тебе на язык! Утюг, сволочи, унесли!

Юра: И Третьякова же разули.

Бел Озеров смотрит на свои ботинки.

Влад: А мобильник то тебе зачем?

Бел Озеров: Мобильник? У всех же есть. Теперь и у меня будет.

Влад: Это из тех денег, что ты десять лет на машину копил тебе только на мобильник хватило?

Вера: Это все из-за кризиса все!

Юра, задумчиво: И Третьякова опять же разули.

Вера: Обещали, что девальвации не будет.

Юрьевич: Обещали, что не будет дефолта и деноминации. Про девальвацию не обещали.

Влад: А помните, я говорил, что будет хуже? Ну так вот – будет еще хуже!

Вера: Кризис? Или Крым отнимут?

Влад: А все вы виноваты! Понабрали кредитов, теперь из-за вас нормальным людям есть нечего. Пилит последнюю ложечку. И нечем! Прячет столовые приборы в стол.

Вера: Все же брали. Вот и мы взяли.

Влад: Вера, что значит все? Вот посмотри на Бел Озерова. Дурак дураком – ни отнять, ни прибавить. Пятьдесят лет скоро, а голой женщины не зрел. А и тот кредит не взял! Вот!

В помещение тихо входит Рома. Завидев Бел Озерова, стоящего к нему спиной, начинает приближаться к нему крадучись.

Влад: А все потому, что пи..ры сверху!

Юра, задумчиво: Сверху?

В это время Рома ткает Бел Озерову в спину и издает мерзкий звук, отдаленно напоминающий кряканье прокаженного пингвина, узревшего Патриарха.

Бел Озеров, хватаясь за сердце, падает: Убили! Из-за мобильника!

Влад Роме: Вот сколько раз я тебе, муфлону симферопольскому говорил, что будешь крякать -закончишь кукарекая на зоне.

Подходит к Бел Озерову. Берет мобильник. Сует в руки Роме: Подержи. Щупает на сонной артерии пульс.

Юрьевич: Как его пульс? Неровный, прерывистый, лихорадочный, нитевидный, слабый?

Влад: Юрьевич, не части так. Беда с вами, с интеллигенцией. Буду краток, скажу просто. П..ц! один отмучился.

Проходит к столу. Садится. Достает из стола какой-то список. Что-то вычеркивает.

– Одним дураком меньше. А какие надежды подавал! Роме: А ты чего приперся сюда, мокрушник. Иди старушек-процентщиц чкай. Юрьевичу: Вызывай доблестных стражей правопорядка. Роме: Докрякался, удав межосевой? Закроют теперь Тебя надолго!

Рома: Да я хотел просто сообщить вам принеприятнейшее известие…

Влад: На бую мы твоего ревизора видали! В рот ему Джонса-младшего! Тоже мне поклонник классики выискался. Ты же кроме «Плейбоя» для геев и не читаешь ничего.

Рома: Да нет. Не ревизоры. По два дня теперь работать будем.

Влад: Ты не волнуйся так особо. Ты таперича надолго работой обеспечен будешь. Тайга большая, лобзиков тебе хватит. И телогрейку парадную выдадут.

Юра, задумчиво: Два дня – две тысячи…

Влад: Закатай губу мой юный друг. Две тысячи ему. Тут тенденция совсем другая: двое детей – два дня. И кормить их тебе будет совершенно нечем! Я уж про Наташу с Олесей молчу…

Входит полиция и санитары. Кратковременная суета над телом. Санитары уносят Бел Озерова на носилках. Полиция уводит Рому в наручниках.

Влад, Роме в спину: Доигрался? Ролевик танковый! Ошибка аборта, отрыжка подсознания больного простатой пингвина. Там встретишься со своей либеральной оппозицией попа к попе!

К присутствующим: Эх, какого образцового дурачка загубили. Помянуть бы надо. Эх, вот так всегда. Жил человек, надеялся. Мобильники покупал… и вот… и вот… фаталити!

Те же там же.

Входит Первый дружинник с доской в руках.

Влад: Слушай, а не моя ли это доска?

Первый, пряча доску за спину: Да нет. Просто несу – скворечники делать буду.

Влад: Скворечники? Достает список, что-то отмечает. Еще один того… А то ходят тут всякие безумцы, а потом ложки пропадают!

Первый: Вроде вилки пропали?

Влад: А вилки от нас давно прячут! Тут же комиссии всякие правительственные чкаются. А вилка, сам понимаешь, страшное оружие в руках озверевшего инженера.

Первый: А я пришел вам заявить свою гражданскую позицию!

Влад: Опять подписи против Явлинского собирать будешь?

Вера: А у нас же горе! Горе то какое! Сама не верю!

Первый: Что, опять с Марией Ивановной что-то? Племянница рожает?

Вера: Андрейку то нашего убили! Не уберегли мы сокола ясного!

Первый: Какого Андрейку? Аршавина?

Влад: Известно какого! Был тут у нас последний девственник. Не уберегли…

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое девственник?

Юрьевич: Юра, Ты не поймешь.

Первый: А что случилось то?

Влад: Пал жертвой спермотоксикоза Романа! А я ведь предупреждал, что так будет!!!!

Вера: Ой, случилось, случилось!!! Какой Андрейко был!!! Богобоязненный, вежливый!!!

Влад: Девственник!

Первый: Так что случилось то? Обьясните.

Юра: Вон, в Нижнем Новгороде уже за мобильники стали убивать.

Первый достает из кармана мобильник и потрясенно рассматривает его.

Вера: Кризис то!!! А Тут еще Андрейка наш!!!

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое спермотоксикоз?

Юрьевич: Юра, это Ты тоже не поймешь.

Влад, Первому: Так что привело в эту юдоль скорби?

Первый: А же я пришел вам заявить свою гражданскую позицию!

Юрьевич: Да заявляй уже!

Первый: Во первых я за возрождение дубинбола!

Юрьевич: Нуу футбол я и сам люблю!

Влад: А я вот футбол ненавижу просто! Кучка гомосеков вяло ходит по полю, пиная несчастный мяч и получая за это миллионы, украденные у пенсионеров, инвалидов и сирот!

Первый: Дубинбола!

Влад: Это ты кого сейчас так назвал? Нас? Юрьевич, у нас в отделе несчастные случаи были? Сейчас наверное случится один!

Первый: Я же не в том смысле! Я про спорт.

Влад: Спорт – это не для нас. Нам жрать нечего, а он со спортом, прости Господи, приперся. Лучше бы спирту принес. И вообще – траур у нас!

Вера, всполошенно: А у нас же горе! Горе то какое! Сама не верю! Ааааааааа!

Первый: Да нет. Дубинбол – это спорт такой. Сейчас покажу. Юра, возьми эту доску в руку.

Юра: А в какую?

Первый: В правую бери.

Юра: А это не больно?

Первый: Ни сколько не больно. Временами даже приятно. Сожми эту доску в руке.

Влад: Странно знакомая доска. И вообще, чтобы было «временами приятно» надо не доску сжимать.

Первый: Видишь, совсем не больно. А я теперь постараюсь вырвать доску, а ты сопротивляйся.

Влад: А что тут сопротивляться? Юра, левой ему в кадык. А потом доской добьешь. И вообще я эту доску уже видел.

Первый: Да ладно, для спорта жалко что ли? К тому же все доски чем-то похожи.

Юра: Ну вырывайте.

Первый начинает размахивать доской. Юра не отпускает. Все напряженно наблюдают за поединком.

Вера: Совсем народ с ума посходил. Тут человека за мобильник убили, а они дубинболу какую-то выдумали! Креста на вас нет!

Вера выскакивает из помещения с криком «Убили!!».

Первый, напряженно: С блютусом то хоть мобильник был?

Юра, задыхаясь от усилия: Игорь Юрьевич, а что такое блютус?

Юрьевич: Это что-то там голубое…

Юра: Сверху?

Влад: Вот у меня тоже случай был. Про голубых. Был я в командировке в Москве. Зашел на ж/д вокзале в сортир. А там…

Юра: Сверху?

Влад: А там…

Юрьевич: Что?

Влад: А там значится…

Первый, бросая доску: Всё Юра. Ты победил! Владу: Так что там в сортире?

Влад: Уж явно не дубинбол там! В общем, захожу я в туалет. А они там так и роятся, так и роятся.

Юра: Сверху?

Первый: А ты?

Влад: А что я? С левой в челюсть ближайшему, второму ногой в пах. Так и порскнули из-под ног аки воробышки сиротливые! Потом до самого вечера как не зайду в сортир, а он все пустой. Благодать.

Первому: А кроме дубинбола в чем твоя позиция проявляется?

Юра: Сверху?

Первый: Что сверху?

Юра: Позиция!

Первый: Какая позиция?

Юрьевич: Гражданская твоя позиция.

Первый: А вы в этом смысле? Слушайте. Во-первых, я за возрождение дубинбола!

Влад: Зае..л реально своим дубинболом. Тут вилки с утюгами пропадают! Тут няни головы младенцам пилят! Страна с коленей поднялась и шатается на замлевших ногах как колосс на глиняных! Кризис в головах. А тут еще ты со своим дубинболом! Ну чисто зае..л! Нудишь как Немцов покойный!

Юрьевич: Не выражайся!

Влад: А что он со своим дубинболом приперся? У нас тут понимаешь трагедия.

Юрьевич: Согласен, есть и более жизненные требования.

Юра: Игорь Юрьевич, а как вы думаете, нас кризис коснется?

Юрьевич: Нет, Юра. Кризис коснется только олигархов и топ-менеджеров…

Влад: А нам с тобой, Юра, будет полный п….ц!

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое полный п….ц?

Юрьевич, срываясь на крик: Юра, хоть ты не выражайся! Владу: Я в твоем возрасте уже детей имел, а ты все со своим «возрождением России»!

Влад: Что я педофил что ли, детей иметь?

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое педофил?

Первый: Педофил – это…

Юрьевич: Хоть ты помолчи! У Него же двое детей, а то мало ли? Владу: Все ходите негров с реперами бьете. В твоем то возрасте! И где вы их находите только? Я сколько по городу не ходил – ни разу не встречал.

Влад: Вот захожу я в сортир на вокзале… А там негр в перчатках боксерских и паспорт мне протягивает…

Юра: Сверху?

Первый: Рой Джонс?

Влад: Да что я читал что ли? Я же не мент прописку проверять. Ногой в пах, помочился на агента Обамы и ушел. А Ты Юрьевич потому их не встречаешь, что мы ходим и бьем их! Так вот, Юра. Полный п…ц это…

Юрьевич: С меня хватит! Вон!!! Все вон!!!

Все, кроме Юрьевича уходят. Через несколько минут возвращается Юра.

Юра: Игорь Юрьевич, а что…

Юрьевич с диким криком убегает.

Красивый зимний вечер, в небе звезды и полная луна. Идут Юра, Игорь Юрьевич и Влад. Появляются дружинники. Оба одеты в куртки зимней камуфляжной раскраски НАТО, на плечах повязки дружинников. Некоторое время наблюдают за идущими.

Первый: Может пойдем уже?

Второй: Выпить бы. Чешет кадык.

Первый: Какое выпить? Мы же на страже этого …как его там?

Второй: Чего?

Первый: Ну сам же знаешь. Вспомни инструкцию.

Второй: Что-то я никого с таким именем не помню…Турчанка может?

Второй извлекает записную книжку. Ищет необходимое слово. Бормочет: Дубинбол, линия, сквер… Нашел! Правопорядок!

Второй: Вот что я скажу тебе, птичка… Инструкцию вспомнил. Хватаем этих субъектов! Тем более, мы их знаем. Опять же, у Юры размер ноги как у меня.

Первый, в сторону: Вот придурок. Третий год себе ботинки добыть не может.

Пересекают путь идущим.

Первый: Привет трудящимся! Как сами? Куда путь держите?

Юра: Мы в «Крым наш!» © идем.

Влад: Бел Озерова помянуть по обычаю христианскому. Хотя и скаред был редкий, но все ж таки живая душа.

Второй: Это вы правильно решили! Это по нашему! По православному!

Первый: Юра, погоди. Вот меня один вопрос интересует. Что такое рок-музыка?

Второй, начиная приплясывать: Лучше бы о бабах поговорили! И вообще, у меня уже пальцы на ногах болят!

Первый: Ну и купил бы себе ботинки эти несчастные. Нет, все экономишь.

Влад: Пошлите с нами, жалкое подобие казачьего патруля, .ля! Помянем невинно убиенного. Заодно и согреетесь.

Юра: Помянем несчастную жертву кризиса.

Влад Второму: А чой-то ты пляшешь? На дальняк что ль приперло?

Первый: Да нет, просто сапоги ему жмут.

Влад: Оно и понятно. С такой то женой.

Заходят в «Крым наш!» ©.

Обстановка та же что и в первом действии. За стойкой девушка.

Девушка за стойкой: Чего?

Второй: Водки неси, корова! И пожрать!

Влад: Сергей Николаевич! Что за манеры для человека в летах? Вы же практически лампасник! Посмотрите на себя. Я бы не удивился, если бы узнал, что вы педик… Или в Национальную гвардию служить пойдете. Смотрите как надо!

Влад: Прекрасная принцесса общепита, не терзайте мою благородную душу…

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Пузырь вон тот. И два салата. И можно музыку поменять? Не люблю этих квасных педо-рэперов…

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Когда слушаешь подобные «шедевры» хочется узнать адрес исполнителя и сходить разбить ему морду в качестве выражения чувств от благодарных слушателей.

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Просто мы товарища поминать собрались. А эта бормотуха невнятной сексуальной ориентации явно не для поминок.

Девушка за стойкой: Господа, а не пройти ли вам в другое, более ангажированное место?

Влад: Чего?

Первый, девушке: Ты это самое, того, этого – не хулигань, в общем. Не видишь что ли стражи порядка перед тобой? Мы это…

Девушка за стойкой: Чего?

Второй: И это самое…привлечь могём! Мы этот самый…как его…правопорядок охраняем. Мы эти как их…бля… блю… блюстители!

Девушка за стойкой: Опять как в прошлый раз нажретесь и на стойке плясать будете?

Юрьевич, заинтересованно: А что, правда такое было?

Девушка за стойкой: Каждую пятницу гулимонят тута без памяти!

Влад: Во какая Власть в стране то! А с виду никогда не скажешь. Никогда не скажешь! С ума сойти, что вытворяют!

Юра: Игорь Юрьевич, пойду я. А то темно уже. Дома теща, жена, дети там всякие. Наташе с Олесей позвонить надо. Пойду я?

Влад: Юра, ты что, нас не уважаешь?

Юра: Нет, я уважаю. Просто теща, жена, дети там всякие. Наташе с Олесей позвонить надо…

Влад: Юра, Юра, Юра. Поминки – святое для русского человека дело. Аль ты не русский? Может Ты турок? А то ведь сам понимаешь… Пошел человек домой – и пропал. Сам видишь – полнолуние сегодня. Опять же, пятница тринадцатое. Оборотни, турки, негры, НАТО там и прочие враги рода человеческого.

Юра: Ну если поминки – то это святое. Я же русский! Тогда пошли накатим.

Отходят от стойки. Садятся за столик. Разливают.

Влад, вставая: Помянем невинно убиенного христианина Андрея Бел Озерова. Аминь.

Все выпивают. Влад стоит и со скорбным лицом что-то вспоминает.

Первый: Юрьевич, чего это он так убивается по покойному? Вроде и не дружили шибко?

Юрьевич: Так ведь Бел Озеров ему на день рождения свои часы швейцарские обещал подарить.

Второй: Дорогие?

Юрьевич: Десять тысяч.

Второй: Горе то какое! Хотя, лучше бы счет в Швейцарии завещал бы!

Юрьевич: А чем на фоне санкций поможет счет в Швейцарии? До него ныне и не доберешься никак. Лучше уж офшор в Панаме. Тем более, Влад давно хотел скрипку прикупить, да всё денег нету.

Влад: По второй за помин раба Божьего Бел Озерова. Пусть земля ему будет пухом.

Выпивают. Влад идет за стойку. Возвращается с двумя бутылками. Разливает по стаканам.

Влад: Третью по традиции за любовь и присутствующих здесь прекрасных женщин.

Второй и Юра, оглядываясь по сторонам, в один голос: А где они?

Влад, выпив, Я в метафизическом смысле. И вообще не на свадьбе. Жрите. И помните – водка подорожала. Надо бы скинуться. Юра, вот сколько у тебя женщин было?

Юра: Женщин?

Влад: Да женщин. Женщина, она и в Африке женщина. Хотя твой вопрос внушает определенные подозрения бдительному натуралу…

Юра: Игорь Юрьевич, а в каком смысле «было»?

Юрьевич: В том самом. Как Олеся и Наташа.

Юра: Нуууу, не знаю. Считать надо.

Влад, разливая еще по одной: Конкретнее можно?

Юра: По фамилиям?

Влад: Нет. Нам хватит числа. Число – это такая вещь, состоящая из цифр и несущая в себе информацию. В данном конкретном случае о количестве женщин.

Юра задумчиво достает из сумки какие-то списки и углубляется в расчет.

VII

Те же там же.

В это время отошедшие в сторону дружинники совещаются между собой.

Первый: Не, я на Влада не подписывался!

Второй: А чо так?

Первый: Он психопат известный. Таджиков жег. Ну его. И ботинки у него не твоего размера. А корпоратив помнишь новогодний?

Второй: Не был я там.

Первый: Нужно не по чужим женам шляться, а службу нести! Тем более, на фоне «подлого удара в спину России!» ©.

Второй: А что там было то хоть?

Первый: Нажрался, и в светлом костюме посреди зала танцевал.

Второй: И всего то?

Первый: Нижний брейк танцевал… Потом столиком ошибся и замдиректора в морду дал.

Второй: Круто, но мало. За что дал то?

Первый: Вина тот ему не успел налить.

Второй: Нуууу за это и я бы дал!

Первый: Потом к генеральному за столик рвался…

Второй: А полиция что?

Первый: Они же не дураки. Сразу свалили. Еще на брейке…

Второй: И что генеральный?

Первый: Он же не дурак. Тоже свалил.

Второй, задумчиво: Ну тогда давай Юрьевича.

Первый: Не, он тяжелый. Его прошлый раз четверо полицейских еле доволокли. Пришлось им машину нанимать в итоге.

Второй: Куда еле доволокли?

Первый: Домой. Влад их заставил Юрьевича пьяного нести.

Второй: Давай тогда Юру. Он музыкант – безобидный. Субтильный. И нога, опять же, моего размера.

Первый: Давай. Только выманить его надо.

Влад встает из-за стола. Мутно смотрит на дружинников: Вы что там замышляете, удавы траншейные? Заговор против «возвращения Крыма домой» ©? Может вы сепаратисты? Или просто коллаборационисты? Аль простые онанисты?

Дружинники быстро подходят и присаживаются за столик.

Первый: Да нет, просто по работе решили обсудить.

Второй: Да и отошли вот. Чтобы вам не мешать.

Влад, Юрьевичу: Право слово, уроды! Точно сепаратисты.

Влад, дружинникам: Так может Вы против того, кого народы России любят безумною любовью?

Юрьевич: Это Ты про Национального лидера что ли?

Влад: Ну не про доллар же, который в России только кучка отщепенцев с двойным гражданством безумно любит.

Первый и Второй, в один голос: У нас долларов нет!

Влад: Это правильно! Это по нашему! Никаких грязных дорллАров! А вот рубли сдавайте – водка дорогая, .ля!

Юра, оторвавшись от списков: Сто семьдесят четыре!

Второй: Чего?

Юрьевич: Не рублей же! Откуда у Юры при двоих детях и двоих любовницах рубли?

Юра: И тринадцать не до конца.

Влад: Тогда давайте выпьем за жен!

Второй: Ты же не женат!

Влад: А за чужих жен я что, выпить не могу? Или у нас здесь не свободная страна? А, поборник кровавой тирании? Президент у нас вон тоже не женат…

Второй: Юрьевич, это он про что?

Юрьевич: Это скоро морды бить начнет. Шли бы вы от греха подальше. Он у нас огнеопасен, то есть горюч. Если байкеров или казаков не найдет, то вполне может и вам прилететь. А я помогу…Уж больно вы подозрительные. Не поймешь толи сепаратисты толи онанисты…

Все выпивают. Влад отходит к стойке.

Влад, кивая на дружинников: Однажды я видел, как две студентки с сотовыми телефонами, сидя рядом, общались по «аське». По ходу, эта парочка такая же чокнутая.

Девушка за стойкой: Вон тот, с красной мордой, вчера здесь был с каким-то ханыгой.

Влад: На стойке плясали?

Девушка за стойкой: Нет. Но вилки пропали после них.

Влад: Странная тенденция. У Шпака магнитофон, у посла медальон…

Девушка за стойкой: Еще стаканы пропадали.

Влад: Еще и стаканы…

Девушка за стойкой: И вообще. Ходят тут – посетителей пугают. Ироды. Ишь морды то какие нажрали.

Влад: Морды – это хорошо.

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: По такой морде промахнуться трудно.

Тут у него звонит мобильник. Разговаривает в трубку:

– как живой?

– Ага…

– Ну тебе, дураку, и везет…

– Мобильник? Какой мобильник? А Твой…у Ромы.

Стоит, о чем-то думает.

– Слышь, а ты давай0ка через сорок минут к Роме домой подъезжай. Заодно порадуется, тварь дрожащая, что не убийца. Хотя этого гамадрила крякающего убить мало. Совсем после Крыма крышей поехал.

Девушке: Ну ничего, они нам еще заплатят!

Девушка за стойкой: Чего?

Влад: Я про что? Пока наши отцы и деды кровь проливали…

Идет назад за столик.

IIX

Те же там же.

Второй, завидев приближающегося Влада: Пойду, пройдусь.

Влад, Первому: Я вот тут подумал насчет позиции…

Юра: Сверху?

Юрьевич: Юра, ты опять?

Первый: ну и?

Влад: Просто вспомнил что…

Тут входит Второй, таща Третьякова, обутого в резиновые сапоги.

Второй: В бараках спрятаться пытался! От нас не улизнешь! Садись, пей, скотина! И когда же ты нахлебаешься, окаянный?

Третьяков: Да трезвый я!

Второй: Не верю!

Первый: И правда, трезвый он. Саша, Ты заболел что ли?

Третьяков: Пить я бросил!

Второй: И правда заболел. Выпей грамм сто – полегчает.

Третьяков: Не хочу я!

Второй: Так в протокол и запишем: «Пить был уже не в состоянии!». А ты, Юра, свидетелем будешь.

Третьяков: Да трезвый же я! Побойтесь Бога!

Влад: Не поминай имя Господа всуе!

Второй: Молчи. Мне виднее кто тут трезвый. Я почетный дружинник и знаю, когда и кто пьян. Сознавайся, пособник Бахуса сколько выпил! Сознаешься – послабление тебе будет!

Третьяков: Да меньше чем ты!

Юра: Игорь Юрьевич, а кто такой Бахус?

Второй: Ах, вот так? Ну ладно! Сам напросился. Оскорбление при исполнении!

Третьяков: Да ради Бога! Ну ладно, сто грамм!

Влад: Не поминай имя Господа всуе!

Второй: Все слышали? Сознался вша барачная!

Смотрит на невзрачные сапоги Третьякова.

– Ладно, прощу на сегодня. Но протокол подпиши. Сам понимаешь. Порядок есть порядок.

Первый, Владу: Так что там про позицию?

Влад: Просто подумал. У меня от Роминой хаты ключи есть. Может, зацепим девочек и туда? Заодно поминки продолжим.

Разливает по стаканам, встает: Если мне будет позволено процитировать Шопенгауэра…

Юра: Игорь Юрьевич, а что такое Шопенгауэра?

Юрьевич: Юра, а более насущных вопросов у тебя нет?

Юра: Есть. А это не опасно, что с нами дружинники?

Юрьевич: нет Юра, не опасно. Они же нас знают.

Юра: Третьякова они тоже знают.

Юрьевич: Но с нами то они пьют. Еще вопросы?

Юра: Игорь Юрьевич, так что там насчет Шопенгаэеры?

Юрьевич: Юра, Ты реально за…л уже! Готовься лучше. Сейчас, наверно, начнется мордобой.

Юра: Игорь Юрьевич, мне страшно.

Юрьевич: Юра, мне тоже!

Влад: Про что это я?

Юра: Про Шопенгауэру!

Влад: Х.. на Шопенгауэра! Где мы и где Шопенгауэр? Я про девочек. Думаю, невинно убиенному Андрейке будет приятно, если мы на его поминках оприходуем пару кошечек. Сам не получил, так пускай хоть из рая за нами понаблюдает. Николаевич, ты как?

Второй, задумчиво: А у Ромы там небось и хозяйство какое есть?

Влад: Да, он курей недавно завел. Когда с отдыха из Крыма вернулся. Между прочим, ему на отдых Бел Озеров денег давал.

Второй: Куры – это счастье в доме! А девочек где возьмем?

Влад: На ключи и топай. Девочек мы с Юрой найдем. У него в списке много еще. Тринадцать не до конца.

Второй: Юра, ты как?

Юра: Жене нужно позвонить.

Достает мобильник, набирает номер. Говорит в трубку: Таня, это я…Таня, тут срочная работа у меня… Нет… Нет. Ничего страшного не случилось. У Марии Ивановны утюг вот только украли. Да и Третьякова ограбили. Нет, только ботинки отняли. Да и Бел Озерова убили. Нет, за мобильник. Нет, не утюгом. Нет, ботинки целы остались. Да, кризис. В общем, ничего страшного не случилось. Ужинайте без меня. Маме своей скажи, что я буду поздно… Все… Пока.

Второй: Ну с Богом тогда!

Влад: Не поминай имя Господа всуе, старый греховодник!

Второй и Юра в коридоре.

Второй, воровато оглядываясь по сторонам: Юра, я давно тебя хотел спросить. А вот ботинки у тебя какого размера?

Юра: Жене нужно позвонить.

Достает мобильник, звонит.

– Таня, а ботинки у меня какого размера? И мама твоя тоже не знает? Спроси.

Второй: А вы сколько лет женаты?

Юра: Лет четырнадцать уже. У меня еще Влад подженишником на свадьбе был.

Второй: И за столько лет жена не знает, какой у тебя размер ноги? Странно…

Юра: Может, забыла просто. Сейчас скажет, подождите. Слушает трубку. Второму: Сорок пятого.

Второй: И теплые наверное?

Юра, в трубку:: Таня, и теплые наверное? И мама твоя не знает? Спроси.

Слушает трубку. Второму: Ага, теплые.

Второй: А я уже три года не могу себе ботинки купить. Продай, а?

Юра, в трубку: Сергей Николаевич их купить хочет.

Второму: Сколько дадите?

Второй, роясь по карманам: Ну, не обижу. Рублей пятьдесят дать смогу.

Юра, в трубку: Ну, не обидит. Рублей пятьдесят дать сможет.

Выслушав ответ, Второму: Два ботинка – четыре тысячи!

Второй: Чего так много то?

Юра: Кризис!

Второй: Не корысти же ради прошу! Я же тебя защищаю от преступников. Ночей не сплю. Жизнью рискую! А ты!

Юра, в трубку: Не корысти же ради просит! Он же меня защищает от преступников. Ночей не спит. Жизнью рискует!

Выслушав ответ, Второму: А вот Марию Ивановну надо было защищать! И Третьякова! И Бел Озерова!

Второй: Ладно, твоя взяла! Сто пятьдесят и свои сапоги в придачу.

Юра, в трубку: Сто пятьдесят и свои сапоги в придачу.

Выслушав ответ, Второму: А в них не холодно?

Второй: Отличные теплые сапоги! Сам третий год ношу. Ты посмотри, какой отличный фасон. А качество какое! А цвет какой чудесный!

Юра, в трубку: Нет, отличные теплые сапоги. Качество отличное – третий год носит. И фасон хороший. Второму: Три восемьсот и сапоги в придачу!

Второй: Да ты меня просто без ножа режешь! Кризис же. Денег нет ни у кого. А ты три восемьсот. Совесть поимей. Ладно, двести и сапоги. Крем еще дам, в придачу.

Юра, в трубку: Кризис же. Денег нет ни у кого. Двести и сапоги. Крем еще в придачу дает. Второму: мало!

Второй, задумавшись: Ну ладно. Мобильник Бел Озерова в придачу. Новый!

Юра, в трубку: Мобильник Бел Озерова в придачу. Новый! Второму: Извините, Сергей Николаевич, Таня сказала послать вас туда, куда Влад послал Шопенгауэра.

Второй: Ах вот как мы заговорили! Я при исполнении! А Ты пьян! Поспишь в мойке – одумаешься! Понабрали интеллигентов вшивых. Музыкант, мать его в ботинке за ногу! Творческая, растудыть его в ботинки, личность. Сталина на вас нет, дармоедов патлатых!

Хватает Юру за шиворот и выволакивает на улицу.

Навстречу идет Вера.

Вера: Юра, это что ты тут делаешь?

Юра: Да вот, Сергей Николаевич меня в «мойку» ведет…

Второй: Да мы просто шутим, Верочка!

Вера: Какая я тебе Верочка? Андрейку нашего, голубя сизокрылого, убили, а они тут играются! Глазья залили бесстыжие и педотятся мал по малу! Тьфу на вас, охальники окаянные! Креста на вас нет!

Юра: Мы с Сергеем Николаевичем сначала за девочками шли, а потом он захотел мои ботинки купить…

Вера, Второму: А Марина твоя знает, что ты по девочкам ходишь? И ты бы Юра постыдился. Дома жена, детей двое. Любовницы две. Немедленно по домам ступайте, нехристи!

Юра: Пойду я. А то темно уже. Дома теща, жена, дети там всякие.

Юра и Вера уходят. Второй смотри им в след.

Второй: Надо было в казаки идти! Там бы хоть штаны с лампасами дали и нагайку! Или вообще в Национальную гвардию! Боролся бы сейчас с коррупцией.

В сердцах, плюет на сапоги и тоже уходит.

«Крым наш!». Опять безумно и бездумно бормочет Тимати из колонок.

Влад, глядя на засыпающего Юрьевича: Клиент созрел. Не даром Пророк запретил правоверным травиться алкоголем, ох, не даром.

Первый: Закусывать, просто, надо правильно.

Третьяков, украдкой наливая себе: Мясом! С кровью!

Влад: Что мясо? Что мясо? Хорошее мясо, как и женщину, нужно смаковать. И хотя все женщины прекрасны, только не все мужчины способны это разглядеть, в то же время, не прожаренное мясо является страшным ядом и источником паразитов всяких нехороших. Про паразитов даже рассказывать не буду – аппетит потеряете напрочь. Что мясо – мясо тлен! Поэтому, берите пример с ныне покойного главного инженера. Помните, как он бутербродами с селедкой любил закусывать? Эх, врачи залечили…

Первый: Пошли, закажем бутербродов с селедкой.

Третьяков, снова наливая себе: И мяса. Прожаренного!

Первый и Влад подходят к стойке. Входит главный конструктор.

Главный конструктор: До боли знакомые лица. Протягивает Владу руку: Ну как дела, поэт?

Влад: Я не поэт! Я прозаик!

Главный конструктор: Ну и как прозаические успехи?

Влад: Сборник добиваю. «Метаморфозы спермотоксикоза» называется.

Главный конструктор: Понятно. Первому: А Ты чего тут трешься?

Первый: Невинно убиенного поминаем.

Главный конструктор, смотря в сторону столика: А Третьяков чего? Тоже поминает?

Первый: Прибился к нам просто. Не гнать же его? Темно, холодно…

Влад: А вот скажи мне, что у вас за мода такая по зиме в резиновых сапогах ходить?

Главный конструктор: Кризис. Первому: Смотри, если и сегодня с Третьяковым что случиться…

Влад: Вы бы ему на охранника скинулись, что ли. А то чуть не каждую неделю жертвой ограбления становится. Глядя на Первого: И костяк ДНД у вас вроде такой мощный. А порядка нет. Ни у вас, ни в стране.

Главный конструктор: Я слышал, у вас тоже не все гладко. То утюги, то вилки пропадают. А теперь еще и убивать стали!

Первый: Совсем народ озверел. Но вот, к примеру, у меня есть твердая гражданская позиция…

Главный конструктор: Да слышали мы уже про твою позицию. Девушке за стойкой: Привет красавица. Мне двести водки и два биточка.

Влад, девушке за стойкой: А вот биточки эти самые. Они у вас свежие?

Девушка за стойкой: Пока никто не умер.

Влад, Первому: Вот в прошлое воскресенье всех собак в районе постреляли. А потом, мол, мясо свежее откуда-то появляется. И это в кризис! Подозрительно как-то…

Девушка за стойкой: Не нравится – не жрите.

Влад: Да нет, что вы. Я даже люблю собачатину, хотя этот собачий цепень… Но с другой стороны, по сравнению с лягушачьим мясом или там с тушканчиками какими… Из мышей вон тоже суп неплохой выходит.

Главный конструктор, сглотнув: Ладно, я лучше завтра зайду. Аппетит что-то пропал.

Влад: Нет Петрович, погоди. Я тут еще один забавный случАй вспомнил. Значится, как-то раз…

Главный конструктор: Нет. Спешу я. Ну всем пока! Первому: Ты тут присмотри за этими гурманами.

Девушка за стойкой: Свинина это, .ля!

Влад: А знаете, что бывает при заражении свиным цепнем?

Первый: Да ну мясо это! Здоровье дороже. Давай бутербродов с селедкой возьмем. В рамках импортозамещения!

Влад: Андрейка вот тоже здоровье берег. И где он теперь? А Ты знаешь, что практически вся слабосоленыя рыба заражена широким лентецом?

Первый: Девушка, дайте нам два салата из капусты. А ты Влад лучше молчи про паразитов в капусте!

Берут салаты и возвращаются за стол.

ХI

Дом Романа. Продавленный диван, ободранные кресла, телевизор с экраном размером с почтовую открытку. Входит Второй в порванных брюках.

Второй: Развел, понимаешь собак Баскервиля каких-то! Того и гляди Берримор какой-нибудь заморенный из чулана вылезет. И где у этого придурка куры? Одни велосипеды в сарае. Ворует он их что ли? Тоже мне, почтальон Печкин выискался. Простоквашино без коровы какое-то.

Проходит на кухню. Плюет в ободранную раковину. Открывает облепленный фотографиями кинозвезд холодильник.

– О, яйца есть! И мед.

Жарит яичницу, поливает медом, начинает есть.

– Неплохо живут лишенцы крякающие. Не то что мы! Пашешь тут как экскаватор. Ночами покой их охраняешь. А в итоге? Ботинок несчастных купить не можешь себе!

Вновь смотрит на брюки.

– И что я Марине скажу?

Достает из кармана початую бутылку водки «Путинка».

– И как можно так жить? Андрей и тот вон помер. Часы жалко, конечно. Живем же все скучно то как!

Наливает в стакан водку, выпивает.

– Да. Вон Третьяков и тот пчелами интересуется, когда от Ельцина с Явлинским перерыв устраивает. Первый – дубинболом. А мне что остается?

Вновь наливает стакан, выпивает. Оглядывается по сторонам.

– Докрякался, болезный. Тоже странный персонаж. Скользит между пальцами, как намыленный. Влад бы сказал – как навазелиненный. А ведь болезный не болезный, а и тот к женщинам приставал. И где же у этой жертвы птичьего гриппа куры быть могут?

Вновь оглядывается.

– Вот все думают, что нам легко. А нам не легко. С чего нам легко то будет? Мы же не казаки и не байкеры, не спортсмены и не чиновники. Меня одни психи окружают! Я и сам, наверное, псих уже давно. И нет никого, ни одного нормального человека, с которым можно было бы поговорить. Просто так – по душам. А какие хорошие были брюки! И как можно жить в таком мире? Вот и Андрейка умер. Какая все-таки смерть нелепая. Я понимаю разницу между убийством, умышленным или непреднамеренным, несчастным случаем и своей смертью – от болезни, от старости, от алкоголизма. Но ведь любая смерть, даже от чужой руки, в конечном счете – своя она. Но все-таки: какая нелепая смерть!

Подходит к холодильнику. Задумчиво смотрит в него.

– Да вот так всегда. Вместо теплой, исходящей жирком курицы – замерзшая ножка Буша. Или они Обамовские теперь? Надоело!

Находит в столе веревку. Задумчиво рассматривает ее. Затем делает петлю. Становится на табуретку. Привязывает к крюку, на котором крепится лампа. Продевает голову в петлю.

– Прощайте, уроды!

Входит веселый Бел Озеров.

Второй, увидев «воскресшего» Бел Озерова издает придушенный крик и сваливается с табуретки. Веревка, не выдержав рвется. Следом выпадает из потолка крюк.

Бел Озеров, глядя на это хватается за сердце и медленно оседает на пол…

Заметки

[

←1

]

«ИГИЛ» – террористическая организация, запрещённая на территории Российской Федерации в соответствии с Решением Верховного Суда РФ от 29.12.2014 по делу N АКПИ14—1424С О признании международных организаций террористическими и запрете их деятельности на территории РФ.