Венок Брюсову. Валерий Брюсов в поэзии его современников

fb2
Молодяков Элинархович Василий

«Венок Брюсову» выходит к 140-летию со дня рождения Мастера. Это наиболее полное на сегодняшний день собрание стихотворных посвящений поэту. Книга стремится показать личный и литературный облик Валерия Брюсова в восприятии современников – от друзей до недругов, от соратников по символизму до безвестных дебютантов. В сборник, включающий в себя 132 текста 82 авторов, вошли не просто посвященные Брюсову произведения, но, как правило, непосредственно к нему обращенные или содержащие его «портрет».

Стихотворения:

Дмитрий Абельдяев, Адалис, Георгий Адамович, Иван Аксенов, Моисей Альтман, Амари, Иннокентий Анненский, Глеб Анфилов, Константин Бальмонт, Андрей Белый, Николай Бернер, Александр Блок, Сергей Бобров, Вадим Борисовский, Иона Брихничев, Александр Булдеев, Магдалина Вериго, С. Владимирова, Юрий Верховский, Анатолий Волкович, Максимилиан Волошин, Николай Воробьев, Александр Гербстман, Зинаида Гиппиус, Сергей Городецкий, Яков Городской, Виктор Гофман, В. Григорьев, Василий Дембовецкий, Сергей Есенин, Николай Захаров-Мэнский, Борис Зубакин, Вячеслав Иванов, Александр Ильинский, Владимир Кириллов, Вера Клюева, Александр Койранский, Дмитрий Крючков, Михаил Кузмин, Иосиф Кунин, Александр Курсинский, Александр Кусиков, Макс Кюнерт, Олег Леонидов, Иван Логинов, Анатолий Луначарский, Надежда Львова, Я. Любяр, Николай Минаев, А. Миропольский, Ольга Мочалова, Максим Нетропов, Н. Ольхин, Надежда Павлович, Софья Парнок, Борис Пастернак, Сергей Поляков, Игорь Поступ альский, Александр Рославлев, Иван Рукавишников, Владимир Руслов, Борис Садовской, Владимир Святловский, Игорь Северянин, Иосиф Симановский, Александр Скрябин, Игорь Славнин, Александр Соколовский, Сергей Соловьев, Федор Сологуб, Елена Сырейщикова, МаркТарловский, Борис Троицкий, Николай Ушаков, Александр Федоров, Марина Цветаева, Александр Чачиков, Георгий Шенгели, Вадим Шершеневич, Григорий Ширман, Эллис, Владимир Эльснер.

«Велик как человек и как поэт…»

Каждый поэт посвящает стихи современникам-поэтам, друзьям или врагам. Каждому сколько-нибудь значительному поэту посвящают стихи его современники, великие и малые. Облик поэта в них редко бывает достоверен или историчен – это продукт поэтического творчества, а значит вымысла. Стихи современников отражают не столько облик поэта, сколько его «образ» – представления о нем, зависящие от множества факторов.

Обмен стихотворными посланиями и посвящениями был характерен для поэзии Золотого века – предпушкинского и пушкинского времени. Серебряный век, век символистов и акмеистов, возродил эту традицию, почти угасшую в непоэтическую эпоху шестидесятых и семидесятых годов XIX века. Порой это было подчеркиванием своей избранности и отделенности от мира профанов, но чаще радостно выражало чувство того «сладостного союза», который «издревле меж собой связует» поэтов, будь они в частной жизни друзья или враги.

По количеству и, скажем так, качеству стихотворных посвящений современников среди поэтов Серебряного века на первом месте стоит Александр Блок. За ним следует Валерий Брюсов, и два этих мастера, два признанных кумира и вождя символизма, заметно опережают остальных. Особенности биографии Блока и исторических судеб России вызвали исключительно сильный поэтический отклик на его смерть, в то время как большинство посвящений Брюсову написано при его жизни. Различие корпуса стихотворных посвящений Блоку и Брюсову – прежде всего различие их личных и литературных судеб.

Ю.М. Гельперин в исследовании «Блок в поэзии его современников» верно писал о стойком «обожании» Блока, особенно ярко проявившемся в посмертных стихах. Обожание – слово, мало применимое к Брюсову, хотя его и любили, и ненавидели. Ему адресовали не только восторженные признания, но и гневные инвективы, в том числе стихотворные. Но того, что Блок однажды назвал «какой ужас пошлости», среди посвящений Брюсову мы почти не найдем.

Поэтическую «брюсовиану» можно разделить на пять групп или, скорее, на пять расходящихся кругов. Первый круг – личные обращения близких людей. Таковы стихотворения Константина Бальмонта, являющиеся неотъемлемой частью их переписки, Вячеслава Иванова, Андрея Белого, а также возлюбленных поэта – Надежды Львовой, Елены Сырейщиковой, Аделины Адалис. Здесь мы встречаем стихотворные записки или инскрипты на книгах, что для самого Брюсова было нехарактерно. Читая и тем более публикуя такие стихи, в чем-то домашнего, в чем-то интимного характера (многие из них не предназначались для печати), можно почувствовать некоторую неловкость. Но… жизнь великого человека уже не принадлежит ему, а нам дорога каждая ее черта. И что бы ни говорил о нем в сердцах тот же Бальмонт, в надписи на первом томе переводов Шелли – и в нашей памяти – останутся слова: «Тебе, единственный мой брат… Хоть мы с тобой далеки, – с тобою вечно мы вдвоем».

Второй круг – обращения соратников по перу, ровесников (в литературном смысле) или учеников. Они предназначались для печати и требовали ответа. Брюсов, как правило, отвечал – из его стихотворных посланий можно составить интересный сборник. Этот круг частично пересекается с первым: Бальмонт и Иванов подчеркивали дружбу с Брюсовым, Белый – восхищение, переходившее в ненависть и обратно. (Именно отсюда идет легенда о Брюсове – «черном маге», подхваченная теми, кто не знал его лично: «астролог» у Александра Булдеева, «безумец, гений и мудрец» у Александра Соколовского и иже с ними). Здесь мы видим имена большинства выдающихся поэтов Серебряного века, по крайней мере, так или иначе связанных с символизмом. Александр Блок откликнулся на присылку сборника «Зеркало теней» стихотворением, которое стало одним из украшений третьего тома его «лирической трилогии». Михаил Кузмин куртуазно обменялся с Брюсовым сонетами-акростихами. Сергей Соловьев и Борис Садовской изливали восторги учеников, признанных и одобренных мастером. Игорь Северянин всячески афишировал не только близость к «президенту среди поэтов», но и то, что они говорят на равных: «Великого приветствует великий». Зинаида Гиппиус, Федор Сологуб, Юргис Балтрушайтис, Максимилиан Волошин, Николай Гумилев посвятили Брюсову значимые для них стихи, даже если в них не было прямого обращения к адресату посвящения. Виктор Гофман и Николай Бернер благодарили за внимание к своим первым опытам, а недовольная Марина Цветаева полемизировала со слишком скромной, по ее мнению, оценкой, которую Валерий Яковлевич дал «Вечернему альбому» и «Волшебному фонарю». Третий круг – стихи людей, лично не знакомых с Брюсовым, но в той или иной степени участвовавших в «литературном процессе». Они покупали его книги, как только те появлялись в магазинах, выписывали журналы, где регулярно печатался Брюсов, ходили на литературные вечера. Наиболее смелые посылали мэтру свои творения с просьбой – а иногда с требованием – об оценке, советах или протекции. До поры до времени мэтр читал присылаемое, хотя однажды на полях в сердцах написал: «Нельзя же так беззастенчиво подражать Брюсову». Потом обратился с открытым письмом к молодым поэтам, попросив не отнимать у него время, нужное для собственного творчества, или, по крайней мере, не обижаться на молчание. К сожалению, письмо было опубликовано только в наши дня, а поток писем и рукописей, то усиливаясь, то иссякая, не прекращался до самой смерти.

Имена этих стихотворцев (многих уместнее назвать «стихоплетами», нежели «поэтами») по большей части ничего не говорят современному читателю, кроме специалистов и знатоков. Главная ценность их скромных опытов в том, что содержащийся там образ Брюсова – сугубо литературный, не «замутненный» личным знакомством. Обращения, как правило, восторженные: «ваятель четких слов» (Владимир Руслов), «славный учитель и муж, многоопытный в тайном труде песнопений» (Иосиф Симановский), «безумец, гений и мудрец» (Александр Соколовский), «аллей ликейских друг и оргиаст бессонный» (Анатолий Волкович). Много перекличек со стихами самого Валерия Яковлевича – воистину «друг друга отражают зеркала, взаимно искажая отраженья». Посвящения Брюсову все чаще появляются в книгах дебютантов, дальнейшая судьба которых на тот момент еще не ясна. Сергей Бобров, Николай Асеев, Константин Большаков займут видное место в литературе; Симановский и Соколовский канут в Лету; сведений о других просто не найти. Нередко стихотворения – опубликованные и неопубликованные – посылались адресату. Иногда это имело продолжение: Брюсов отметил отдельной рецензией первый сборник Александра Булдеева, а Николай Бернер на старости лет, в эмиграции, с благодарностью вспоминал: «Валерий Брюсов был моим другом и первым наставником в творческих исканиях и опытах».

Четвертый круг – приветствия к пятидесятилетнему юбилею (декабрь 1923) и отклики на смерть Брюсова (октябрь 1924), которые я рискну объединить как подведение итогов его жизненного и литературного пути. Отчасти он сделал это сам в стихотворении «Пятьдесят лет». С нелегкой руки некоторых современников юбилей принято считать «казенным» – дескать, не было там ни друзей, ни единомышленников. Тому есть объективные причины: кто-то умер, кто-то оказался в эмиграции, кто-то из оставшихся не принял новой поэзии и позиции Брюсова. Михаил Кузмин не приехал и стихов не прислал, но опубликовал теплую статью. Анатолий Луначарский произнес стихотворный экспромт, не уступающий большинству посвящений дореволюционного времени. Владимир Кириллов принес на удивление лиричную благодарность юбиляру от имени «пролетарских поэтов». Наконец, едва ли не самую точную и откровенную характеристику Брюсову дал Борис Пастернак, весьма далекий от него и в жизни, и в литературе:

Что мне сказать? Что Брюсова горькаШироко разбежавшаяся участь?Что ум черствеет в царстве дурака?Что не безделка – улыбаться, мучась?Что сонному гражданскому стихуВы первый настежь в город дверь открыли?Что ветер смел с гражданства шелухуИ мы на перья разодрали крылья?..Что я затем, быть может, не умру,Что, до смерти теперь устав от гили,Вы сами, было время, поутруЛинейкой нас не умирать учили?

Поэтические отклики на смерть Брюсова по благожелательности явно превосходили прозаические некрологи и первые мемуарные очерки. Смерть примирила с ним если не врагов, то оппонентов. Вячеслав Иванов из Рима откликнулся на просьбу вдовы поэта сложить «современную молитву» его памяти. Внешне незатейливо, но искренне и с глубокой душевной болью написал Сергей Есенин: «Валерий Яклевич, мир праху твоему». Торжественным, «брюсовским» стихом помянул его Георгий Шенгели: «В дубовом гробу костенеет поэт, и костью над гробом ломается ямб». Наконец, Игорь Северянин гневно ответил хулителям: «Как жалки ваши шиканье и свист над мертвецом, бессмертием согретым». Сказали «последнее прости» и многие безвестные стихотворцы.

Пятый и последний круг – стихи современников, запечатлевшие его литературную «жизнь после смерти» (поэтов позднейших поколений я не рассматриваю). С каждым годом Брюсова вспоминали все реже, но память о нем «в буднях советской недели» выглядела знаком своеобразного «посвящения». Символом этой памяти стало «имя брюсовского дома на Мещанской 32», где жила его вдова и хранительница наследия Иоанна Матвеевна. Здесь часто бывал Георгий Шенгели, вместе с хозяйкой работали над архивом Игорь Поступальский и Александр Ильинский, а Борис Зубакин и Макс Кюнерт дописали неоконченные произведения Валерия Яковлевича. И все они посвящали ему стихи. В стихах, а теперь и в мемуарах продолжал бороться с «черным магом» Андрей Белый. И даже когда Брюсов стал «историей», его – кумира далекой юности – вспоминали филолог-классик Моисей Альтман и альтист Вадим Борисовский.

Поэты русского зарубежья в любви к Брюсову почти не признавались, хотя, конечно, знали его стихи. «“Тень несозданных созданий…” – готовы мы были повторить как пропускной пароль», – заметил в начале 1960-х годов Георгий Адамович, и после этого признания уже не кажется неожиданным его довоенное стихотворение «Ничего не забываю, ничего не предаю…» с концовкой из брюсовского «Творчества»:

И как прежде, с прежней силой,В той же звонкой тишинеВозникает призрак милыйНа эмалевой стене.

Настоящий сборник – только часть поэтической «брюсовианы», но, смею надеяться, лучшая часть – произведения, не просто формально посвященные Брюсову, но адресованные ему, повествующие о его личности и стихах, об отношениях с авторами посланий, великими и малыми поэтами-современниками. Большинство имен говорит само за себя, а некоторые новые, надеюсь, запомнятся читателям. Брюсов – это не история литературы, но сама литература, сама живая жизнь.

Вот поэтому в перечне длинномДорог мне средь сокровищ земныхПровозвестник удачи старинной —Нестареющий брюсовский стих!

Василий Молодяков

Венок Брюсову

К 140-летию со дня рождения

Сергей Поляков

Валерию Брюсову, Императору рифм

Грустью мировПовеяло вдругОт этих строф,Где брезжет духГрядущих снов.Смущенный умНе ищет в нихЗначений дум.Их бьющий стих —Природы шум.Ты пробудилВо мне мечтыО силе сил…Ты —Победил!

7 августа 1899

Константин Бальмонт

«Только ты в мой ум проник…»

Только ты в мой ум проник,В замок, спрятанный за рвами.Ты увидел тайный лик,С зачарованными снами.Что нам этот бледный мир?Есть у нас с тобой примета.В каждом схимнике – вампир.В каждом дьяволе – комета.Только ты поймешь меня.Только ты! На что мне люди?Мы от духа и огня,Мы с тобою чудо в Чуде.

1 мая 1902

Виктор Гофман

Валерию Брюсову

Могучий, властный, величавый,Еще не понятый мудрец,Тебе в веках нетленной славыГотов сверкающий венец!В тебе не видит властелинаВзор легкомысленной толпы:Что им бездонных дум пучина,Мечты победные тропы?Пусть будет так, пускай донынеТвой вдохновляющий призыв —Глас вопиющего в пустыне.О, верь! О, верь! Ты будешь жив!Напевных слов твоих могучестьПрожжет упорные сердца…О, обольстительная участь!О, блеск, о, слава без конца!Твои предчувствия и думыПостигнув, в сердце я таю,И пред тобой, мудрец угрюмый,Склоняю голову свою!

1902

А.Л. Миропольский

Великому брату

Учитель! Жрец предания седого,Вновь письмена твои меня живят.Твой взор меня ласкает снова,И узнаю я свой магический наряд.Мы в строгой комнате, мы в строгом мраке,Не слышен город за цветным стеклом.Круг сомкнут, выставлены знаки…И в круге мы с тобой вдвоем!Жезлом моя рука к земле гнетется,Но ты хранишь бессилие мое…Чу! всадник огненный во весь опор несется,Нам в сердце устремив копье.Чу! тысячи встают бесформенных, безликих,И малых, сильных множеством своим…Но мы пройдем сквозь сонм до тайн великих,И дикий мир развеется, как дым.Да, я стою с тобою рядом,Такой же древний, как и ты.И я горжусь магическим нарядом:Мы одиноки и чисты!

<1902>

Константин Бальмонт

Валерию

Тебе, единственный мой брат,С которым демоны и феиВо мгле прозрачной говорят, —Тебе, в чьих мыслях вьются змеиИ возникает КрасотаНедвижным очерком камеи, —Тебе, чьи гордые устаСлагают царственные строки,Где сталь и жесткие цвета, —Тебе воздушные намекиНа то, что в замысле моем.Смотри: хоть мы с тобой далеки, —С тобою вечно мы вдвоем.

Январь 1903

Москва

Андрей Белый

Маг

В.Я. Брюсову

Я в свисте временных потоков,мой черный плащ мятежно рвущих.Зову людей, зову пророков,о тайне неба вопиющих.Иду вперед я быстрым шагом.И вот – утес, и вы стоитев венце из звезд упорным магом,с улыбкой вещею глядите.У ног веков нестройный рокот,катясь, бунтует в вечном сне.И голос ваш – орлиный клекот —растет в холодной вышине.В венце огня над царством скуки,над временем вознесены —застывший маг, сложивший руки,пророк безвременной весны.

1903

Александр Койранский

В. Брюсов

В немую даль веков пытливо ты проник,Прислушался к их звукам отзвучавшимИ тайный разговор расслышал и постиг.Ты очертанья дал теням, едва мелькавшим,Ты начертил свой круг и встал в нем, вещий маг!Ты подал дивный знак, – и нет конца восставшим.В сухих штрихах гравюр, в шуршании бумаг,Ты уловил, что в них необычайно.Ты разгадал их смысл, – и ожил каждый знак.Ты явным сделал то, что прежде было тайно,И в глубине увидел ряд глубин.Так быть должно, так было не случайно.

<1903>

Зинаида Гиппиус

«Валерий, Валерий, Валерий, Валерий!…»

Валерий, Валерий, Валерий, Валерий!Учитель, служитель священных преддверий!Тебе поклонились, восторженно-чисты,Купчихи, студенты, жиды, гимназисты…И, верности чуждый – и чуждый закона,Ты Грифа ласкаешь, любя Скорпиона.Но всех покоряя – ты вечно покорен,То красен – то зелен, то розов – то черен…Ты соткан из сладких, как сны, недоверий,Валерий, Валерий, Валерий, Валерий!Валерий, Валерий, Валерий, Валерий!Тебя воспевают и гады и звери.Ты дерзко-смиренен – и томно-преступен,Ты явно-желанен – и тайно-доступен.Измена и верность – все мгла суеверий!Тебе – открываются сразу все двери,И сразу проникнуть умеешь во все ты,О маг, о владыка, зверями воспетый,О жрец дерзновенный московских мистерий,Валерий, Валерий, Валерий, Валерий!

1903

Зинаида Гиппиус

Сообщники

В. Брюсову

Ты думаешь, Голгофа миновала,При Понтии Пилате пробил час,И жизнь уже с тех пор не повторялаТого, что быть могло, – единый раз?Иль ты забыл? Недавно мы с тобоюПо площади бежали второпях,К судилищу, где двое пред толпоюСтояли на высоких ступенях.И спрашивал один, и сомневался,Другой молчал, как и в былые дни.Ты все вперед, к ступеням порывался…Кричали мы: распни Его, распни!Шел в гору Он – ты помнишь? – без сандалий…И ждал Его народ из ближних мест.С Молчавшего и там одежды снялиИ на веревках подняли на крест.Ты, помню, был на лестнице, направо…К ладони узкой я приставил гвоздь.Ты стукнул молотком по шляпке ржавой,И вникло острие, не тронув кость.Мы о хитоне спорили с тобою,В сторонке сидя, у костра, вдвоем…Не на тебя ль попала кровь с водою,Когда ударил я Его копьем?И не с тобою ли у двери гробаМы тело сторожили по ночам?Вчера, и завтра, и до века, оба —Мы повторяем казнь – Ему и нам.

<1903>

Константин Бальмонт

Валерию Брюсову

Да, быстро, тотчас я хочуСказать тебе одно:Тебе я предан, как лучу,Как предан тот навек мечу,Кому быть сильным суждено.Я силен был, пока любилТебя, мой лучший сон.К тебе остыв, я жизнь забыл,Себя своей рукой убил,Но снова я в мечту влюблен.Я позабыл, что я солдат,Я бросил острый меч.Но твой холодный гневный взглядМеня к себе вернул назад,Для жизни вместе – не для встреч.И я люблю, и я живу,Навек я снова – я.С тобой все путы я порву,Со смехом в пасть взгляну я льву, —О, свет, о, счастье лезвия!

Октябрь 1903

Константин Бальмонт

Моему единственному брату Валерию Брюсову

Кто верит в свое вдохновение,Тот должен любить лишь себя.Я в том виноват, что мгновениеРазбил, на секунды дробя.И в этих секундах томительных,Как между незримых вещей,Я – в нитях, я в цепкостях длительных,И больше не свой, хоть ничей.Но вот я устал от ничтожества,Порвал паутину свою.И больше не будет убожества,Я твой, я с тобой, я пою.

Октябрь 1903

Максимилиан Волошин

…Когда время останавливается

По ночам, когда в туманезвезды в небе время ткут,я ловлю разрывы тканив вечном кружеве минут…Я ловлю в мгновенья эти,Как свевается покровсо всего, что в формах, цвете,со всего, что в звуке слов.Да! я помню мир инойПолустертый… непохожий…В вашей жизни – я прохожий,близкий всем, всему чужой.Ряд случайных сочетаниймировых путей и силв этот мир замкнутых гранейвлил меня и воплотил.Как ядро прикован к телушар земной. Свершая путь,вниз на звезды заглянутья решаюсь лишь несмело.Мир отрывочен и пуст…Необычно мне сознаньезнать весь мир как сочетаньелишь пяти отдельных чувств.Что одни зовут звериным…что одни зовут людским…Мне, который был единым,стать отдельным и мужским!Вечность с жгучей пустотоюнеразгаданных чудесскрыта близкой синевоюпримиряющих небес…Мне так радостно и нововсе обычное для вас…Я люблю обманность словаи прозрачность ваших глаз;ваши детские понятьясмерти, зла, любви, грехов —мир души, одетый в платьеиз священных, лживых слов:гармонично и поблеклов них мерцает мир вещей,как узорчатые стеклав мгле готических церквей.В вечных поисках истоковя люблю в себе следитьжутких мыслей и пороковнас связующую нить. —Когда ж уйду я в вечность снова,и мне раскроется она,так ослепительно ясна,так беспощадна, так сурова…И звездным ужасом полна!

<1 ноября> 1903

Коктебель

Борис Садовской

Валерию Брюсову

(По прочтении «Urbi et orbi»)

Прервав сны вещего безумья,Ты вспомнил, наконец, о насИ кинул миру плод раздумья,Как отчеканенный алмаз.Похитив радужные краскиУ неба, моря и лучей,Ты нам живописуешь сказкиТаинственных грядущих дней.Зовешь нас к радостной свободе,К блаженству вечному души,Провидя тайны в звездном ходеИ в сумраке лесной глуши.В решеньи пламенных вопросовЛюбви, рождения, концаВ тебе задумчивый философСменяет вещего певца.Все, что сказать мы не умели,Ты, одинокий человек,Обрел в заоблачном пределеИ воплотил в стихе навек.Не в силах мысль, огнем объята,Восторгов удержать своих… —Прими от младшего собратаИз сердца вырвавшийся стих!Тебе привет мой, скорбный гений,Глашатай нового пути:В мир одиноких вдохновенийТы пособил мне перейти.Я жду, молясь и пламенея,Душою я разорвался:Я пред собой увидел Фею,К которой отроком рвался…За мной – обманы, жизнь пустая,Следы унылых, тяжких лет,А впереди – сиянье РаяИ данный Истине обет.И твердо верю я отныне,Что светлой молодости сныЯ унесу с собой в пустыню,Как ликование весны.О, если б мог я бесконечноОтдаться Тайне всей душойИ слиться с Истиной предвечной,Как звезды робкие с зарей!..

8 ноября 1903

Москва

Константин Бальмонт

Валерию Брюсову

Как разлюбить Ассаргадона?Пусть он, порой, людского стонаНе слышит, опьянен собой.Что стоит гений! В нем быть вечность,Замрет в нем, вспыхнув, быстротечность,Но быстрый миг поймет любой, —А кто поймет миров бездонность,Их длительность, их непреклонность,Их бури в бездне голубой?Один лишь он, кто – вне закона,Кто мерит дали небосклонаСвоей душою, лишь собой!

Декабрь 1903

Москва

Вячеслав Иванов

Valerio Vati[1]

Здесь вал, мутясь, непокоривойУ ног мятежится тоской,А там на мыс – уж белогривыйВысоко прянул конь морской.Тебе несу подснежник раннийЯ с воскресающих полей,А ты мне: «Милый, чу, в тумане —Перекликанье журавлей».

<1903—1904>

Вячеслав Иванов

Ему же

Твой правый стих, твой стих победный,Как неуклонный наш язык,Облекся наготою медной,Незыблем, как латинский зык!В нем слышу клект орлов на кручахИ ночи шелестный Аверн,И зов мятежный мачт скрипучих,И молвь Субурр, и хрип таверн.Взлетит и прянет зверь крылатый,Как оный идол медянойПред венетийскою палатой —Лик благовестия земной.Твой зорок стих, как око рыси,И сам ты – духа страж, Линкей,Елену уследивший с выси,Мир расточающий пред ней.Ты – мышц восторг и вызов буйный,Языкова прозябший хмель.Своей отравы огнеструйнойТы сам не разгадал досель.Твоя тоска, твое взыванье —Свист тирса, – тирсоносца ж нет…Тебе в Иакхе целованьеИ в Дионисе мой привет.

<1903—1904>

Вячеслав Иванов

«О сильный Лиры! Ты, чьи сны необычайны…»

О сильный Лиры! Ты, чьи сны необычайны,Верь – одарил тебя не светлый Аполлон,Но зодчий Лиры сам, Гермес – с ключами тайны,Струнами властных чар, чьим звоном АмфионПлоть глыб одушевлял и содвигались живыОсновы градные седмизатворной Фивы.

19 апреля 1904

Вячеслав Иванов

Mi fur le serpi amiche[2]

Dante, Inf., XXV 4

Валерию Брюсову

Уж я топчу верховный снегАлмазной, девственной пустыниПод синью траурной святыни:Ты, в знойной мгле, где дух полыни, —Сбираешь яды горьких нег.В бесплотный облак и в эфирГлубокий мир внизу истаял…А ты – себя еще не чаял,И вещей пыткой не изваялСвой окончательный кумир.Как День, ты новой мукой молод;Как Ночь, стара моя печаль…И я изведал горна голод,И на меня свергался молото,Пред тем как в отрешенный холодКрестилась дышащая сталь.И я был раб в узлах змеи,И в корчах звал клеймо укуса;Но огнь последнего искусаЗаклял, и солнцем ЭммаусаОзолотились дни мои.Дуга страдальной КрасотыТебя ведет чрез преступленье.Еще, еще преодоленье,Еще смертельное томленье, —И вот – из бездн восходишь ты!

27 ноября 1904

Андрей Белый

Старинному врагу

В.Б.

Ты над ущельем, демон горный,Взмахнул крылом и застил свет.И в туче черной, враг упорный,Стоял. Я знал: пощады нет —И длань воздел – и облак белыйВ лазурь меня – в лазурь унес…Опять в эфирах, вольный, смелый,Омытый ласковостью рос,Ты несся ввысь со мною рядом,Подобный дикому орлу.Но, опрокинут тяжким градом,Ты пал, бессильный, на скалу.Ты пылью встал. Но пыль, но копотьСпалит огонь, рассеет гром.Нет, не взлетишь: бесцельно хлопатьСвоим растрепанным крылом.Моя броня горит пожаром.Копье мне – молнья. Солнце – щит.Не приближайся: в гневе яромТебя гроза испепелит.

9 декабря 1904

Вячеслав Иванов

Валерию Брюсову

О Тайн ключарь, проникший руны,Где звезд предначертан устав, —С моими властно сочетавСвои магические струны,Ты стал мне друг и брат. СудьбеЗавет глухой я завещаю,И музы темной посвящаюПрозренья – зрящему Тебе.

<1905>

Вячеслав Иванов

«Венок»

Волшебний бледный Urbi пел et Orbi:То – лев крылатый, ангел венетийский,Пел медный гимн. А ныне флорентийскойПрозрачнозвонной внемлю я теорбе.Певец победный Urbi пел et Orbi:То – пела медь трубы капитолийской…Чу, барбитон ответно эолийскийМне о Патрокле плачет, об Эвфорбе.Из златодонных чаш заложник скорбиЛил черный яд. А ныне черплет чарыМедвяных солнц кристаллом ясногранным.Садился гордый на треножник скорбиВ литом венце… Но царственной тиарыВенок заветный на челе избранном.

3 января 1906

Иннокентий Анненский

Валерию Брюсову

То шелестящему листвой,То громозвучному на струнах,Я фимиам несу и свойПоэту чар янтарно-лунных.Никто

17 февраля 1906

Константин Бальмонт

«Где же ты, святыней клявшийся…»

Где же ты, святыней клявшийся,Быть красивым обещавшийся,Быть поэтом до конца,И меняя выражение,Не гасить восторг внушенияВ изменениях лица?Где же ты? Душа измучилась,Враждовать она соскучилась,Нет цветов во мгле вражды.Отзовись в минуту трудную,Сказку вспомни, изумрудную,Нашей, двойственной Звезды.

19 марта 1906

Александр Курсинский

Пророк

Валерию Брюсову

Творя господние веленья,Тревожа глубь людских сердец,Ты все блаженство отреченьяПостиг, властитель и мудрец.Вольна, светла твоя дорогаС дарами неба для земли,Твой взор уверенно и строгоГлядит на скрытое вдали.И видя Правду неземную,Что мнится людям лишь как сон, —Проходишь Ты страну больную,От казни Божьей огражден.

<1906>

Александр Курсинский

Валерию Яковлевичу Брюсову

Тебя встречая в дни расцвета,Когда так верилось в мечты,Тебя любил я как поэтаИ песнь как голос Красоты.Теперь настали дни тревоги, —Но, опрокинутый в борьбе,Не оскверню конца дорогиИзменой песне и Тебе.

14 июня 1906

Москва

Сергей Соловьев

Валерию Брюсову

1.

Ты, Брюсов, не был бы униженСреди поэзии царей,И к ямбу Пушкина приближенТвой новоявленный хорей.Я женской, медленной цезуреПослушным был рабом, и вотТвоих созвучий ярой буриМеня схватил водоворот.То вещим магом, то ученым,Ты встал: безжалостно греметь.В твоем стихе озолоченномЗвенит Вергилиева медь.Твой стих, что конь, в кипящей злобеУздою сдержанный едва,И, как удары мелкой дроби,Твои короткие слова.Чредой подъемов и паденийТвой стих бежит, как вал к реке.Ты замыкаешь вихрь виденийВ одной стремительной строке.Ты тлеющего манускриптаРазжечь угасший дух сумел.Поешь ты о богах Египта,Как будто их когда-то зрел.Равно ко всем явленьям чуток,Передаешь в напевах тыИ ласки грешных проституток,И чистых мучениц мечты.Всегда иной, всегда притворный,Ты созерцаешь снег вершин,Вдыхая чистый воздух горный,Сам – в тине илистых низин.

<1905>

2.

Ты, Валерий, Пушкина лиру поднял.Долго в прахе звонкая лира тлела.В пальцах ловких вновь рассыпает лираСладкие звуки.Дал ты метко в речи созвучной образВ шлеме медном воина Рима. РавенСтих искусный медному звону речиРимских поэтов.Ты Эллады нежные понял песни.Ты рисуешь девы стыдливой ласки.Песни льются Аттики синим небом,Медом Гимета.Властно, крепко стих с меднозвонкой рифмойТы чеканишь; образы – ярки; краски —Сочны, свежи; цельною жизнью строфыПолные дышат.Вечно, вечно памятны будут, Брюсов,Всем поэтам сон Ариадны нежной,В мире мертвых стоны Орфея; вечныВопли Медеи!

<1906>

3.

В ответ на «Озимя»

Прах, вспоенный влагой снега,Режет гения соха.Звука Пушкинского нега!Пушкин – альфа, мы – омегаВ книге русского стиха.

<1905>

4.

В ответ на «Stephanos»

Нет, наших песен не иссяклаКогда-то мощная струя:В тебе поэзии ГераклаВстречают русские края.Эллада, вновь из праха выройКумиров мертвых телеса;Воскрес Орфей с волшебной лирой,Чтоб двигать камни и леса!Но жребий царственный поэтаЯзвящим тернием остер:Тебя зовет вторая ЭтаНа очистительный костер.Свиваясь, сохнут листья лавраВ пожаре яростных страстей,И ядовитый плащ кентавраСжигает тело до костей.Но – полубог – ты прянул в небо.И нектар, сладкий и густой,Тебе улыбчивая ГебаПодносит в чаше золотой.

<1906>

В. Григорьев

Поэт

В.Я. Брюсову

Твои глаза – тоска агата…Твои мечты – безумный мир…В часы безмолвные закатаГорит в руках твоих потир.И каплют строки золотые,И расцветают, и цветут,И ожерелия святыеТвои жрецы из них плетут.Горят уста – гвоздики алость…И облеченный в омофор,Ты перельешь в стихи усталость,Ты перельешь в них каждый взор.Как пред Омфалой, нежной, чистой,Поник сраженный Геркулес, —Так пред тобой, Поэт лучистый,Лежит безгранный мир чудес.

<1906>

Александр Рославлев

Учителю

Валерию Брюсову

Учитель, в сердце откровеньеСтрелою огненной впилось,И я, как ты, в оцепененьеСлежу в веках земную ось…Ты вскрыл грозящие нам бездны,Ты расшатал ее чеку,И вот гласит твой стих железныйТвою суровую тоску.Уйдя от гулкого смятенья,Слепых чудовищ – городов,Ты в своевольном заточеньиСмертельно алчешь вечных снов.В ночной тиши, мудрец упорный,Вкушаешь яды вещих книг,В мечтах: то зверь, то дух нагорный,То Бога солнечный двойник.На миг луч сладостной надеждыПустыню мира озарит,И вновь устало клонишь вежды,Храня спокойный, строгий вид.Моя душа встречалась где-тоС твоей великою душой.Тропой тернистою поэтаИду, учитель, за тобой.

<1907>

Эллис

Поэту наших дней

Разуверение во всем!

Валерий БрюсовЗемле и Небу не простилаТвоя огромная душа,Отвергла все, за все отмстила,Грозой безумия дыша.Она чудовищной обидойОтветила на суд слепцовИ встала черной пирамидойПревыше храмов и дворцов.Вкусив смертельного напитка,Змеей безумья оплетен,Ты не кричишь, сведенный пыткой,Как не кричит Лаокоон.Упорством всемогущей волиСмирив мистическую дрожь,Гигант, изваянный из боли,Ты башней замкнутой встаешь.С улыбкою ты носишь путыИ дремлешь в темноте тюрьмы.Как Гулливера лилипуты,Тебя во сне связали мы.Над горькой бездной все тревожнейТвой дух, качаем вещим сном,И безнадежней, безнадежней«Разуверение во всем».Твой путь, созвездья затмевая,Влекла огромная звезда,Но у дверей заветных РаяИ ты услышал «Никогда!».Ты молвил: «К небу нет возврата!Земле молиться не хочу!».И в душном капище развратаЗатеплил красную свечу.И все ж, как раб, влечешься к Раю,Упав на этом берегу,И ты не скажешь слов: «Не знаю»,И не помыслишь: «Не могу».Но там, во мгле души суровой,Где день, как ночь, угрюм и строг,Я разглядел цветок лиловый,Полураскрывшийся цветок…Да, ты любил людей когда-то,Как ныне любишь лишь слова,Но, претворяя их в стигматы,Твоя душа всегда жива.Прими ж восторг моих приветовТы, чар не знавший чародей,Счастливейший среди поэтов,Несчастнейший среди людей.

<1907>

Михаил Кузмин

Акростих

В.Я. Брюсову

Валы стремят свой яростный прибой,А скалы все стоят неколебимо.Летит орел, прицелов жалких мимо,Едва ли кто ему прикажет: «Стой!»Разящий меч готов на грозный бой,И зов трубы звучит неутомимо.Ютясь в тени, шипит непримиримоБессильный хор врагов, презрен тобой.Ретивый конь взрывает прах копытом.Юродствуй, раб, позоря Букефала!Следи, казнясь, за подвигом открытым!О лет царя! как яро прозвучалаВ годах, веках труба немолчной славы!У ног враги – безгласны и безглавы.

1908

С. Яншин

Spiritus

Посв. Валерию Брюсову

Ты – оковами звенящий,Изнемогший дух,Пролетаешь ты, палящий,Зноен, злобен, сух.Кто надел тебе оковы,В башню заточил?И, задвинув все засовы,Смертью залучил?Под тобою властен синийОтблеск и рассвет,И в твоей душе-пустынеСлышно только: «Нет!».Звон, грозящий над тобою,Злобен, дик и прям…Кто померялся с судьбою,Не отдавшись сам?Лишь одна печаль рассветаБлаговест взманит…И на зов твой нет ответа, —Небо не роднит!

<1908>

Андрей Белый

В. Брюсову

Поэт

Ты одинок. И правишь бегЛишь ты один – могуч и молод —В косматый дым, в атласный снегПриять вершин священный холод.В горах натянутый ручейСвоей струею серебристойПоет – тебе: и ты – ничей —На нас глядишь из тучи мглистой.Орел вознесся в звездный деньИ там парит, оцепенелый.Твоя распластанная теньСечет ледник зеркально-белый.Закинутый самой судьбойНад искристым и льдистым пиком,Ты солнце на старинный бойЗовешь протяжным, вольным криком.Полудень: стой – не оборвись,Когда слетит туманов лопасть,Когда обрывистая высьРазверзнет под тобою пропасть.Но в море золотого льдаПадет бесследно солнце злое.Промчатся быстрые годаИ канут в небо голубое.

1904

Москва

Созидатель

Грустен взор. Сюртук застегнут.Сух, серьезен, строен, прям —Ты над грудой книг изогнут,Труд несешь грядущим дням.Вот бежишь: легка походка;Вертишь трость – готов напасть.Пляшет черная бородка,В острых взорах власть и страсть.Пламень уст – багряных маков —Оттеняет бледность щек.Неизменен, одинаков,Режешь времени поток.Взор опустишь, руки сложишь…В мыслях – молнийный излом.Замолчишь и изнеможешьПред невеждой, пред глупцом.Нет, не мысли, – иглы молнийВозжигаешь в мозг врага.Стройной рифмой преисполниВихрей пьяные рога,Потрясая строгим тономЗвезды строящий эфир…Где-то там… за небосклономЗасверкает новый мир; —Там за гранью небосклона —Небо, небо наших душ:Ты его в земное лоноРифмой пламенной обрушь.Где-то новую туманностьНам откроет астроном: —Мира бренного обманность —Только мысль о прожитом.В строфах – рифмы, в рифмах – мыслиСозидают новый свет…Над душой твоей навислиНовые миры, поэт.Все лишь символ… Кто ты? Где ты?Мир – Россия – Петербург —Солнце – дальние планеты…Кто ты? Где ты, демиург?Ты над книгою изогнут,Бледный оборотень, дух…Грустен взор. Сюртук застегнут.Горд, серьезен, строен, сух.

Март 1904

Москва

Маг

Упорный маг, постигший числаИ звезд магический узор.Ты – вот: над взором тьма нависла…Тяжелый, обожженный взор.Бегут года. Летят: планеты,Гонимые пустой волной, —Пространства, времена… Во сне тыПовис над бездной ледяной.Безводны дали. Воздух пылен.Но в звезд разметанный алмазС тобой вперил твой верный филинОгонь жестоких, желтых глаз.Ты помнишь: над метою звезднойИз хаоса клонился тыИ над стенающею безднойСтоял в вуалях темноты.Читал за жизненным порогомТы судьбы мира наизусть…В изгибе уст безумно строгомЗапечатлелась злая грусть.Виси, повешенный извечно,Над темной пляской мировой, —Одетый в мира хаос млечный,Как в некий саван гробовой.Ты шел путем не примиренья —Люциферическим путем.Рассейся, бледное виденье,В круговороте бредовом!Ты знаешь: мир, судеб развязка,Теченье быстрое годин —Лишь снов твоих пустая пляска;Но в мире – ты, и ты – один.Все озаривший, не согретый,Возникнувший в своем же сне…Текут года, летят планетыВ твоей несчастной глубине.

1904, 1908

Москва

Встреча

Туманы, пропасти и гроты…Как в воздух, поднимаюсь яВ непобедимые высоты,Что надо мной и вкруг меня.Как в воздухе, в луче эфирномВознесся белоснежный пик,И от него хрустальным фирномСлетает голубой ледник…У ледяного края бездныПровеял облик ледяной:Мгла дымная передо мной…Ударился о жезл железныйМой посох бедный, костяной:И кто-то темный из провалаВыходит, пересекши путь,И острое вонзилось жалоВ мою взволнованную грудь…Раскатам мстительного смеха,Раскатам бури снеговойОтветствует громами эхо…И катится над головой —Тяжеловесная лавина,Но громовой, летящий комОскаленным своим жерломСъедает мертвая стремнина.Глухие стоны ураганаУпали в пасти пропастей,Скользнули на груди моей,Свиваясь, пропасти тумана,Над осветленной крутизнойИстаяв ясными слезами…И кто же! – брат передо мнойС обезумевшими очами —Склонился, и железный свойОн поднял жезл над головой…Так это – ты?.. Но изумленный,Безгневный, улыбнулся лик;И жезл упал окровавленныйНа звонкий, голубой ледник.«Высоких искусов наукуИ марева пустынных скалМы поняли», – ты мне сказал:Братоубийственную рукуЯ радостно к груди прижал…Пусть шел ты от одной долины,Я – от другой (мой путь иной): —Над этой вечной крутизнойНа посох бедный, костянойТы обменял свой жезл змеиный.Нам с высей не идти назад:Мы смотрим на одни вершины,Мы смотрим на один закат,На неба голубые степи; —И, как безгрешные венцы,Там ледяных великолепийБлистают чистые зубцы.Поэт и брат! В заре порфирнойТеперь идем – скорей, туда —В зеркальные чертоги льдаХрустального дорогой фирна.

1909

Бобровка

Борис Садовской

Валерию Брюсову

(После «Всех напевов»)

Орел! Над пасмурным болотом,Где с шипом гады в клуб свились,Вознесся ты с широким взлетомВ свою заоблачную высь.Упорно гордые усильяПрорвали вихрь смятенных бурь,И вот – свободный, ты в лазурьПростер задумчивые крылья.Оттуда, с тверди голубой,Ты сыплешь свой победный клекот,И дальней бури стихнул рокот,Бессильно ропщут под тобойПучины хаоса глухие,И, осенив тебя венцом,Склоняются цари-стихииПред заклинателем-певцом.

5 июня 1909

Юрий Верховский

Валерию Брюсову

На книгу «Все напевы»

Познавший грез, веков, народовИ перепутья и пути,Испытанный среди рапсодов,Свою нам песню возврати.Еще не все, не все напевыРодная слышала земля,Что слали яростные девыВо след пришельца-корабля —Где к мачте трепетной привязан,Ты расширял бесстрашный слух,Где в тайновидцы был помазанПытливый и крылатый дух.

<1909>

Владимир Руслов

Послание Валерию Брюсову

Сонет-акростих

Ваятель четких слов, Твой вдохновенный взорАфина строгая над вихрем жизни правит;Людская злоба стих Твой светлый не отравит,Ему грядущего не страшен приговор.Равно ты нам поешь и наших дней позор,И Рима буйный хмель. Тебя ярмом не давитЮродств вседневных сеть, и стих Твой так же славитБезумье городов, как и полей простор.Рассвет иных веков провидел ты во тьмеЮдоли наших дней; зажженные судьбоюСверкают и поют в Твоем, поэт, умеОгни иных миров. Вершится властный Рок —Века стремят свой лет над бездной голубою,Увенчаны венком Твоих стихов, Пророк!

Лето 1909

Иосиф Симановский

В. Брюсову

Славный учитель и муж, многоопытныйв тайном труде песнопений,Песням твоим я, склонясь благоговейно,внимал, —Книги твоей переплет – есть отныне онмне как ворота:Пусть раскрывается вновь – вновьс Полигимнией я.

<1910>

Александр Булдеев

Астролог

(отрывок)

Посвящается Валерию Брюсову

с чувством глубокого уважения

На высокой башне белойЖил когда-то астролог;В вечных думах поседелый,Он ходить уже не мог.В мире древнем, позабытомБыл он братом короля,Слыл он узником укрытым…(Слухом полнилась земля).В те поры враждой зверинойНапитались все сердца,И не прятал ни единыйОт сражения лица.Орд бродячих злые станыНаводили страх окрест;И зловещ был день багряныйНад руинами тех мест.Воли дикие обрядыОсвящались на огне.Разъяренные отрядыСмерчем шли по всей стране.Но угрюмый старец странныйБыл далек от всяких бед,Погруженный в мир туманныйСфер небес и их планет.Не земной и не небесный,Знал он грешную мечтуИ лелеял мир прелестный —Чары жен и красоту.И к нему-то ночью каждойЖены, грешные во всем,Разгораясь страсти жаждой,Шли, закутавшись плащом.Так бежали дни земные.Полдень бил… И вот закатБросил пятна золотыеНа глубокий мудрый взгляд.Астролог, в себе замкнутый,Жен давно уж не ласкал,И в ночи им ни минутыНи одной не посвящал.В тайны вечно погруженный,Проводил он круглый годНа площадке укрепленнойВ крыше замка. Вечный ходНепреклонным видел взоромЗвезд, туманностей, планетИ назад глядел с укоромНа безумства прошлых лет.Но однажды в час унынийМесяц, серебря струи,Упадая в сумрак синий,Притупил рога свои.В этот миг при скрипе двериИ с поклоном евнухаПоступью волшебной периТень скользнула. И грехаУж остынувшего в жилахЗакипела бурно власть.Наслаждений, сердцу милых,Вся тоска встает и страсть.Забывая о недуге,Астролог поднялся, к нейОн идет, и строй упругийТела ожил в нем сильней.Но неведомая дева,Озаренная луной,В звуках тающих напеваТкань отбросила рукой:«Только в небе месяц встанет,Проходя воздушный путь,Он лучи ко мне протянет,Чутких струн коснется чуть.И разбуженные звукиИз груди моей текут,Вдохновляемые рукиСтруны лирные влекут.Старец! Музам ты любезный,Извещен да будешь мной:В век суровый, век железныйВедал век ты золотой.И тебе я в миг последнийЭтим небом посланаУвенчать святые бредни,Сладострастная жена».И в тоске минутной, краткойАстролог седой поник.Подойдя походкой шаткой,К ней, испуганной, приник.И на знойном, страстном ложе,Распаленный наготой,С юношей безумным схожий,Пил он жизни пыл святой.И былого все мгновеньяПережил он в эту ночь,В пьяном буйстве наслажденьяПриготовясь изнемочь…

<15 февраля 1910>

Константин Бальмонт

Два сонета Валерию Брюсову в ответ на его сонет в «северных цветах» 1911 года

1.

Мы встретились на утре наших дней.Я в Мае был, а ты еще в Апреле.Не знали мы тогда о скучном деле,Бродя среди блуждающих огней.Там, в синем утре, зов. Он все ясней.В нем сон и звон пастушеской свирели,В нем всплеск и блеск, в нем вскрик: «О, неужели,Лишь тени мы на празднике теней?»Не может быть. Два маяка в пространстве,Мы в мире звуков разных две струны,В двумирности – два солнца, две луны.И там, где ты – в серебряном убранстве,Полночным солнцем рдяность я творю, —Где солнце ты, луною я горю.

2.

Но где же, солнце, ты? Уж я не знаю.Затем, что солнце ежели с луной,Соединясь, глядит на свет дневной,Не одному они сияют Раю.Не к одному они уходят краю,Когда идут, раздельно, в мир двойной.И Осень перекликнется с Весной,Но Август не прильнет сердечно к Маю.Любили мы друг друга без конца,Друг другу были Месяцем и Солнцем.Перевязавши тонким волоконцем,Златые два узорные кольца,Их бросили – венчанье дружбы – в Море.Быть может, там – на дне – сойдемся вскоре?

27 августа 1911

Александр Блок

Валерию Брюсову

(При получении «Зеркала теней»)

И вновь, и вновь твой дух таинственныйВ глухой ночи, в ночи пустойВелит к твоей мечте единственнойПрильнуть и пить напиток твой.Вновь причастись души неистовой,И яд, и боль, и сладость пей,И тихо книгу перелистывай,Впиваясь в зеркало теней…Пусть, несказанной мукой мучая,Здесь бьется страсть, змеится грусть,Восторженная буря случаяСулит конец, убийство – пусть!Что жизнь пытала, жгла, коверкала,Здесь стало легкою мечтой,И поле траурного зеркалаПрозрачной стынет красотой…А красотой без слов повелено:«Гори, гори. Живи, живи.Пускай крыло души прострелено —Кровь обагрит алтарь любви».

20 марта 1912

Дмитрий Крючков

Послание Валерию Брюсову

Была пора – бездарный мим,И я кривлялся на подмостках,В бубенчиках, нашивках, блестках,Тоскою тяжкою томим…Сверкала рампа на подмостках,И я кривлялся – жалкий мим.А ныне кто-то тяжко дышитИ водит косною рукой,И песни полные тоскойОн в списки горестные пишет,И душу взятую Судьбой,Как трость усохшую, колышет.И Он сказал: «Есть саркофагВ стране забвенья и неверий,Вдали от злоб и лицемерий —Вкруг алтаря – пахучий мрак;Там властелин – извечный Маг,Мой сын возлюбленный – Валерий!Иди!». Покорствуя веленью,Несу стихов иероглиф.О Маг, ответствуй преклоненью!Еще я отрок – юный скиф,Ладье грозит подводный риф,Я к твоему стремлюсь паренью,Седатый, царствующий гриф!

Март 1912

С. Владимирова

Валерию Брюсову

<1>

Призыв бросаю, – ты ответствуй.

Иду, – ты будь готов к борьбе.

В. БрюсовВалерий милый! сердца строкиСтруятся стройною волной.Мне чужды горькие пороки,Когда душою ты со мной.Мои страдания глубокиСредь хаотичности земной.Ищу я нежной, знойной ласки,Объятий бурно-огневых,Весенней животворной сказки,Речей правдивых и живых.Возможно ль жить в смертельной пляскеВсех, всех событий мировых?

<2>

Идут года. Но с прежней страстью,

Как мальчик, я дышать готов —

Любви неотвратимой властью

И властью огненной стихов.

В. БрюсовСны переменные порывны,И правда их – смешная явь.Мой друг, мои слова призывны —Ты власть своих стихов расплавь.И пусть теперь все дни надрывны —Свою ладью ко мне направь.Бывал ты, с нежностью, обманутИ, с лаской, дружбой оскорблен, —Но строфы славить не устанутЛюбви и страсти сладкий сон.Так пусть же боли в Лету канут —Петь будем песни в унисон.Известно мне: ты осупружен,Но ты безумно одинок.Тебе привет участья нужен,Как тонкий ритм прелестных строк.Тобой твой гений обнаружен.Твой гений – всех красот пророк.

<3>

На радости и на страданья

Живым стихом отвечу я.

В.БрюсовЛовец в пучине бытияСтоцветных перлов ожиданья!Моих желаний не тая,Плачу мечты безумной дань я.В невыразимом блеске дняМне чужды нотки состраданья,Твой цельный дух к себе маняПредначертанием свиданья.Вдвоем, лелея сердца страсть,Преобразим чернь первой ночи,И наша сказочная властьПокроет сладкой дремой очи.Как хороша объятий пасть,Когда безумие короче —Хочу скорей на грудь припасть,Иль что ни день душа жесточке.Соблазны мысли, чары грез,Весь блеск, весь шум, весь говор мираСольются в радостный гипнозТобой нежданного кумира.При нежном трепете угрозСпадет в атласных плеч порфира —Пройдет тоска сердечных грозПод сенью райского эфира.

<4>

Я – твой демон, я – эринияНеразлучная с тобой!Что ни шаг – безумий линияПредначертана судьбой.На кудрях пушинки инея,В сердце зной, Сахары зной.Пред тобой предстала ныне я,Чтоб опять ты был со мной.Ты – в весельи вдохновения, —Я шепчу начало строк.Я с тобой во все мгновения,Как томящий душу рок.Что нам смерти дуновение?Что нам гибели порог?Пьем безумное забвение,Тайну жизненных дорог.– Ненавистная! Любимая!Призрак! Дьявол! Божество! —Жжет тебя неутолимаяЖажда тела моего.Лишь собой руководимая,Зная духа торжество,Я, к тебе мечтой гонимая,Жду ответа твоего.

<1912>

Игорь Северянин

Прощальная поэза

(Ответ Валерию Брюсову на его послание)

Я так устал от льстивой свитыИ от мучительных похвал…Мне скучен королевский титул,Которым Бог меня венчал.Вокруг талантливые трусыИ обнаглевшая бездарь…И только вы, Валерий Брюсов,Как некий равный государь…Не ученик и не учитель,Над чернью властвовать устав,Иду в природу, как в обитель,Петь свой осмеянный устав…И там, в глуши, в краю олонца,Вне поощрений и обид,Моя душа взойдет, как солнце,Тому, кто мыслит и скорбит.

1912

Марина Цветаева

В.Я. Брюсову

Улыбнись в мое «окно»,Иль к шутам меня причисли, —Не изменишь, все равно!«Острых чувств» и «нужных мыслей»Мне от Бога не даноНужно петь, что все темно,Что над миром сны нависли…– Так теперь заведено, —Этих чувств и этих мыслейМне от Бога не дано!

<1912>

Марина Цветаева

В.Я. Брюсову

Я забыла, что сердце в вас – только ночник,Не звезда! Я забыла об этом!Что поэзия ваша из книгИ из зависти – критика. Ранний старик,Вы опять мне на мигПоказались великим поэтом…

1912

Амари

«Огненный ангел» Валерия Брюсова

Как полноводный Рейн, течет рассказ,Но не как Рейн немецкий меж зеленыхХолмов, где виноград растет на склонах,Где дух средневековья не угас.Но даже память о былых баронах —Разбойниках только пленяет глазВ замшелых замках, где и речь влюбленных,Наверно, тише льется в страстный час.Не как швейцарский – горных вод бурун,Но как голландский – мрачный, у низовьяОт тучных пастбищ до бесплодных дюн.Рассказ твой мужественно сдержан. КровьюОкрашен он. Над ним, как злой колдун,Застыл багровый диск средневековья.

<1912>

Я. Любяр

Ответ на стихотворение В. Брюсова «Грядущие гунны»

На нас ордой опьянелой

Рухните с темных становий —

Оживить одряхлевшее тело

Волной пылающей крови.

В. БрюсовВарвары, варвары грянут!Вскрикнул в надежде поэт,Жить, уничтожив нас, станут,Гимн будет снова запет!Но осторожный ученыйСкажет поэту: ты рад?Вечны движенья законы —Варвары нас породят.Снова измыслятся воли,Кругом движенье бежит,«Tangere circulos noli» —Рок, как мудрец, говорит…

<1912>

Игорь Северянин

Валерию Брюсову

Сонет-ответ (Акростих)

Великого приветствует великий,Алея вдохновением. БлеститЛюбовью стих. И солнечные бликиЕлей весны ручьисто золотит.Ручьись, весна! Летит к тебе, летитИюнь, твой принц, бессмертник неболикий!Юлят цветы, его гоньбы улики,Божит земля, и все на ней божит.Рука моя тебе, собрат-титан!Юнись душой, плескучий океан!Самодержавный! мудрый! вечный гордо!О близкий мне! мой окрылитель! ты —Ваятель мой! И царство Красоты —У нас в руках. Мне жизненно! мне бодро!

10 октября 1912

Вадим Шершеневич

Тост

В с е м ы к а к б у д т о н а р о л и к а хс в а л и т ь с я л е г к о н о с е й ч а см ч а т ь с я и в е с е л о и с к о л ь к од а м л о р н и р у ю т о т м е н н о н а сн а ш г е р б у к р а ш е н л и к е р а м ии м ы д е р з к и е д у ш а с ь ш и п р о ми щ е м ю г и ю л я и в о в с е м ф о р м ум ч а с и л о ю о т к р ы т о к л и п п е рз н о й н о з н а е м ч т о в с е ю н о ш ии в с е п о ч т и г о в о р ю б е з у с ы еу т в е р ж д а я э т о ч а ш к у п у н ш ап ь е м с р а д о с т ь ю з а Б р ю с о в а

<1913>

Дмитрий Абельдяев

«Поэт-сладкопевец, не зная меня…»

Поэт-сладкопевец, не зная меня,Ты «тени» моей подал руку…Красив был твой жест. Я узнал в нем тебя.Он мне врачевал мою муку,Он сбросил оковы с рыдающих дум…Ваятель скульптурного слова!В тебе я почувствовал эллина ум,И люб мне твой образ, и струн твоих ропщущих шум,Пера возрожденный Канова!

<1913>

Владимир Эльснер

Валерию Брюсову

Ты, русской речи Всадник Медный,Стоишь над нами вознесен,Вперяя взоры в заповедный,Еще не завершенный сон.И что тебе хвала ли, зависть,И новых Кассиев клинки;Любовнику нетленной славы —Столетья нашего венки.

<1913>

Сергей Бобров

Валерию Брюсову

Когда душою угнетенноюВладеет сон людских речей,Какою песнью благовонноюТебя приветить мне милей!Но в зала прелести размерныеТы появляешься – ничейВ неуследимые, неверныеМельканья взоров и огней.И остро резок лоб морщинистый,Скулы безумный поворот: —И ты уже над влагой тинистой,Над зыбями запевших вод.Сжимают четко руки тонкиеЗдесь летопись судьбы твоей.О, эти строки меднозвонкие,Рыданья родины моей!И – после тяготы томительнойИ переменчивых сует —Своею влагою целительнойТы указуешь грани бед.И голос предостерегающий,Прельстительные вызвав сны,Встает, как призрак быстротающийНеизреченной тишины.

<1913>

Надежда Львова

На Сайме

Сайма ласкает почти успокоенно…

Сурово нас встретила старая Сайма.Задорные волны, серея, ревели,И в такт с перебоями лодки качаемойСвистели и пели столетние ели.И чайки стонали от счастья и страха,И падали стрелы расплавленных молний.За маленьким островом спряталась Рауха…Лишь небо, да мы, да гремящие волны!Вся Сайма гремела торжественно-стройноБезвестного гимна суровые строфы…А сердце смеялось почти успокоенно,Забыв о пройденной дороге Голгофы.

11 июня 1913

Надежда Львова

«Долго шли бульваром, повернули обратно…»

Долго шли бульваром, повернули обратно.С грохотом трамвая слились злые слова.Кажется, я назвала Вас развратным,Заявила, что отныне я для Вас мертва.Что мою любовь Вы растоптали сами,Что в душе только презренье и брезгливость…Вы как-то сжались под моими словами,Да изредка взглядывали по-детски боязливо!Но, когда я хотела одна уйти домой, —Я внезапно заметила, что вы уже не молоды,Что правый висок у Вас почти седой, —И мне от раскаянья стало холодно.Электрическим фонарем вспыхнуло прошедшее,Нежность иглою сердце пронзила;Я робко взяла Вашу руку, – и воскресший,Вы растроганно твердили: «милая, милая!..»

Осень 1913

Надежда Львова

«Мне заранее весело, что я тебе солгу…»

Мне заранее весело, что я тебе солгу,Сама расскажу о небывшей измене,Рассмеюсь в лицо, как врагу, —С брезгливым презрением.А когда ты съежишься, как побитая собака,Гладя твои седеющие виски,Я не признаюсь, как ночью я плакала,Обдумывая месть под шприцем тоски.

1 ноября 1913

Софья Парнок

«Какой неистовый покойник!…»

Валерию Брюсову

Какой неистовый покойник!Как часто ваш пустеет гроб.В тоскливом ужасе поклонникГлядит на островерхий лоб.Я слышу запах подземелий,Лопат могильных жуткий стук, —Вот вы вошли. Как на дуэли,Застегнут наглухо сюртук.Я слышу – смерть стоит у двери,Я слышу – призвук в звоне чаш…Кого вы ищете, Сальери?Кто среди юных Моцарт ваш?Как бы предавшись суесловью,Люблю на вас навесть рассказ…Ах, кто не любит вас любовью,Тот любит ненавистью вас.

<Конец 1913>

Федор Сологуб

«Зальдивши тайный зной страстей, Валерий…»

Зальдивши тайный зной страстей, Валерий,Ты назвал сам любимый свой цветок.Он ал и страстен, нежен и жесток,Во всем подобен он тебе, Валерий.И каждый день одну из криптомерийНебрежно ты роняешь на песок.Сковавши тайный зной страстей, Валерий,Ты назвал сам любимый свой цветок.

29 декабря 1913

СПб.

Елена Сырейщикова

Моему жестокому милому мальчику Валерию

Как море вольное изменчивИ зыбок, зыбок без конца,То кроток, робок и застенчив,То жалишь дерзостью лица.То нежишь лаской поцелуяИ темным вечером очей,Звенишь, ласкаешься, чаруя,Как заколдованный ручей.То, как не сын родного мира,С тоской глядишь в чужую даль;Твои уста – уста вампира,Глаза – отточенная сталь.И в час, когда кружит beau Mond'aТебя блестящая волна,Ты взглянешь странно, как Джоконда,И улыбнешься, как она…Но в праздный день с семьей покорнойНа время собранных друзейТы дышишь лаской непритворной,Ребенка нежного милей.То светлой речкой разольешься,Впивая неба чистый свет,То Мефистофелем смеешься,Откинув бархатный берет.В минуты оаск, как раб влюбленный,Целуешь жадно ноги жен,Но вечно жаждать обреченный,Ты бледным сном не утолен.И скорбным взглядом ЛюцифераВзмахнув презрительно кругом,Ты дня земного саван серыйПрорвешь сверкающим крылом!Твои стихи? Они жесточеВсех мук, придуманных тобой;В них аромат июльской ночи,И зной, и ужас пред грозой;Они, как папоротник острыйВ тумане топких берегов,Как орхидеи венчик пестрый,Как вздохи влажных лепестков.В них трепет страсти опьяненнойИ чары горькой красоты,Так соловей поет влюбленный,Так дышат сонные цветы.

<1913—1914>

Елена Сырейщикова

«Я так тебя люблю, как и мечтать не смела!…»

Я так тебя люблю, как и мечтать не смела!Так страстно вешний лист ни разу не дрожал,Так ласково вода ни разу пеной белойНе одевала грудь угрюмо-гордых скал!Так нежно радуга сквозь листья не сквозила,Так ярко не цвели июньские цветы,С таким томлением, от века, милый к милойЕще не припадал в молчаньи темноты!Быть может, для тебя я – только сон манящий,Я – только ветерка душистый поцелуй,Певучий луч луны, приветливо скользящийПо зыбкой тишине бесстрастно-ясных струй,Но верно знаю я: в твоей душе надменнойБесследно не пройду, как утренний туман!В безбрежности твоей пусть я останусь пленной.Я все ж – волна твоя, мой вольный океан!

<1913—1914>

Глеб Анфилов

В.Я. Брюсову

Слышу ваш топот чугунный…

БрюсовВы хотите, чтоб гунны и готыНа восточных стеклись плоскогорьях,Чтобы вновь кровавые счетыС миром свел седой Теодорих.Нет, не вырастут добрые севыПод ударами варварской плети,Короли из металла и гневаНе размечут курган столетий.Лучше пусть от урочищ АлтаяДо излучин старого ТибраПронесутся голодные стаиНастоящих желтых тигров.О, какие жуткие ловлиМы увидим на всех перекрестках,И как страшно будет на кровлеСлышать тихую чью-то поступь.В день, когда мы измерим испугиИ на вечные веки задремлем,Пусть пройдут великие плугиПо удобренными нами землям.

1914

Иона Брихничев

В. Брюсову

Когда в Поэзии родимойБукашкой малой ползал яИ был мой лепет нелюдимый,Как свист стального соловья…Из всех орлов родного неба,Из всех прекрасных лебедей,Лишь ты один мне подал Хлеба,Когда бросали мне камней…Ты постигал душой орлинойОрленка в ползавшем черве…И звал на Подвиг Лебединый…Необрученного Молве…И вот, – с твоих высот, Могучий,Ты видишь – новой Тверди сынК тебе, разрезывая тучи,Несется гордо от низин…Благослови, Орел Полночи,Мой неразгаданный полет.И пусть, как пламя, блещет в очиТвоих мне песен водомет.

<1914>

Александр Федоров

На войне

Сонет

В. Брюсову

Мы на войне. Вы слышите ли, люди,Мы на войне, где вся земля в крови,Где лязг штыков, свист пуль и рев орудийРождает гнев возвышенной любви.Но, Боже правый, милостив нам буди,И в день, когда все говорит: живи —Дай позабыть о Каине, Иуде,И жизнь и смерть равно благослови.Чтоб в светлых зовах радостного света,Напомнивших зимою про апрель,Земля раскрыла сердцу колыбель,И два безумца, два твоих поэта,Мы вспомнили, что посланы судьбойПеть не войну, а мир твой голубой.

Варшава

13 января 1915

Александр Скрябин

Валерию Яковлевичу Брюсову

Властитель и любовник нежный мираДалекого и чуждого тебе,Я, вняв своей загадочной судьбе,Увы, не гость сегодняшнего пира.Но будь послушна, о поэта лира,И в сем послании дай в похвальбеВоспеть собрата мне по ворожбеИ многих душ пророка и кумира.А ты, о жрец, меня не осудиИ не почти, поэт, за дерзновеньеНеискушенных рук прикосновеньеК струнам неведомым: в моей грудиЖеланье властное мной смеет правитьНа языке родном тебя восславить.

<Январъ 1915>

Игорь Северянин

Поэза для Брюсова

Вы, чьи стихи как бронзольвы,Вы поступаете бесславно.Валерий Яковлевич! Вы —Завистник, выраженный явно.Всегда нас разделяла грань:Мы с вами оба гениальны,Но разных толков. Ваша брань —Уже не львы, а просто зайцы…Различны данные у нас:Я – вдохновенностью экватор,И я осоловил Парнас,Вы – бронзовый версификатор!И свой у каждого подходВсе к тем же темам мирозданья,У каждого свой взгляд, свой взлет,Свои мечты, свои заданья.Вы – терпеливый эрудит,И Ваше свойство – всеанализ.Я – самоучка-интуит, —Мне непонятна Ваша зависть!Но чем же, как не ею, чемЯ объясню нападки ВашиНа скудость тем, моих-то тем!На лейт-мотивность, мая краше!Не отвечаю никому:Достойных нет. Но Вам отвечу,Я Вам отвечу потому,Что верю в нашу снова встречу.Я исто смел. Я исто прям.Вас ненавидят много трусов.Но я люблю Вас: вот я ВамИ говорю, Валерий Брюсов.Не Вы ль приветили меняВ те дни, когда еще бутылкиЖурчали, весело звеня,Как Фофанов приветил пылкий?Я Вам признателен всегда,Но зависть Вашу не приемлю…Прояснись, каждая звезда,Ты, озаряющая землю!

Январь 1915

Александр Соколовский

Избраннику

Валерию Брюсову

Над жадной бездной исступленности,Над стрелами враждебных глаз,Всплывают отклики влюбленности,Царит властительный экстаз.Душой уверенной и гибкоюТы чью-то тайну подстерегИ с равнодушною улыбкоюВенчаешь доблесть и порок.Безумно-алыми рубинамиБросая беспощадный стих,Ты дышишь сказками стариннымиВ извивах улиц городских.Равно прекрасному и злому тыСплетаешь огненный венокИ смотришь зорко в злые омутыСтрастей, желаний и тревог.Ты грезишь смутными намеками,Но в каждом слове – твой экстаз.Какими злыми и далекимиТы видишь нас, ты видишь нас!Изнежен грезами весенними,Безумец, гений и мудрец —Ты равнодушными хотеньямиБросаешь сердце в бой сердец.И если песни вдохновеннееПридумает иной поэт —Ты будешь помнить все мгновенияТвоих уверенных побед.И все безумия и нежностиСплетутся в пламенный венец,Венчая тайной неизбежностиТебя – восторженный певец!

Март 1916

Владимир Святловский

В.Я. Брюсов

Ты, – Брюсов, – странный мир, где все необычайно,Где пластику Афин и чары мастеровПронзает гения непознанная тайна,Несущая земле – вуаль предвечных снов.Ты, жрец Изид, таинственно-прелестных,Оракул и певец при храме строгих Фта,Змеиных страж цветов средь подземелий тесных,Неопалимый лист горящего куста.

1916

Магдалина Вериго

«В его усталом вдохновеньи…»

В его усталом вдохновеньиНет томных красок блеклых роз,Но изнурительны виденьяВысокомерно-ярких грез.Он обладает странной властьюСердца горячие пленять.Он, полный горького бесстрастья,Все страсти может возбуждать.О, сколько жарких слез исторгли,Для скольких душ зажгли цветыЕго холодные восторгиИ равнодушные мечты!Он в хаос снов, где дух расплавлен,Вперять бесстрашно может взгляд:Ни блески льдов, ни солнца пламеньПомеркших глаз не ослепят.

<1912—1918>

Игорь Северянин

Валерию Брюсову

Нежны berceus'ные рессоры —Путь к дорогому «кабаку».В нем наша встреча, – после ссоры, —Меж наших вечеров в Баку.Я пил с армянским мильонеромТокай, венгерское вино.В дыму сигар лилово-серомСойтись нам было суждено.Походкой быстрой и скользящей,Мне улыбаясь, в кабинетВошли Вы, тот же все блестящийСтилист, философ и поэт.И вдохновенно Вам навстречуЯ встал, взволнованный, и вот —Мы обнялись: для новой речи,Для новых красок, новых нот!О, Вы меня не осудилиЗа дерзкие мои слова, —И вновь певцу лесных идиллийЖизнь драгоценна и нова!Я извиняюсь перед Вами,Собрат, за вспыльчивость своюИ мне подвластными стихамиЯ вас по-прежнему пою!

1918

Игорь Северянин

Брюсов

Никем не превзойденный мастер.Великий ритор и мудрец.Светило ледовитой страсти.Ловец всех мыслей, всех сердец.Разламывающая силаТаится в кованых стихах.Душа рассудок научилаЛюбить, сама же пала в прах.И оттого – его холодность:Душа, прошедшая сквозь ум.Его бесспорная надмодностьНе столь от чувства, сколь от дум.Великий лаборант, он каждыйПорыв усвоил и постиг.Он мучим неизбывной жаждойПознанья всех вселенских книг.В нем фокус всех цветов и световИ ясной мысли торжество.Он – президент среди поэтов,Мой царский голос за него.

1918

Николай Минаев

Валерию Брюсову

Акростих

Весна! Как счастлив я! Покончено с зимой…Апрельский вечер тих, и легкий ветер веяЛаскает ветки верб; улегшись на траве, яЕму отдал себя, он – брат весенний мой.Раскрыли облака свой веер с бахромой,И от закатных стрел стыдливо розовея,Юг весь заволокли, а выше и правееБлестит звезда любви над алою каймой.Резва и весела беспечная летуньяЮлит вокруг меня, и только нежно дунь я,Слетит с прозрачных крыл пыльца из серебра…О, милая моя! Не избегай меня ты:В душе как здесь – апрель, душа вдвойне добра,Усталость и недуг с нее весною сняты!

<Май> 1919

Константин Бальмонт

Валерию Брюсову

В те дни, когда мы были двое,Лишь ты и я, лишь я и ты,Светило небо голубоеПервопричастьем красоты.Все мироздание живоеВело нас в тайну бытия,И было в мире только двое:Лишь я и ты, лишь ты и я.Но кто он, третий?И кто он, пятый?И кто он, сотый?И миллионный?Сверкнули сети.Мелькнул распятый.Глядят заботы.Провал бездонный.На песни сердцаНам отвечалиРазрывный хохот,Звериный крик.У иноверцаСвои печали,И рухнул грохот,Везде возник.Мечта хотела,Душа броласьИ уходилаК иным пределам.Душа и телоСложились в голос,Да светит силаИ слава смелым.Мы побеждали.Смотри – ликую.Мы победили.Горю. Горишь?Звено из сталиВ тюрьму немую.Изжитой былиСлепая тишь.И вновь мы в мире только двое:Лишь ты и я, лишь я и ты.Но что нам эхо верховоеДобросит книзу с высоты?Две силы бьются в равном бое,Орел летит, язвит змея,И падаем мы в вечность двое:Лишь я и ты, лишь ты и я.

30 сентября 1919

Олег Леонидов

Валерию Брюсову

Я чту его определенность,Его размеренную медь,Его уменье петь влюбленностьИ не любить, и не гореть.В его напевах напряженность,И от годов им не истлеть:Он – в море брошенная сеть,Чтобы измерить всю бездонность,Изведать тайны глубиныИ цвет изменчивой волны,Пройти дорогой отраженийИ в четком зеркале тенейЯвить и ярче, и яснейБоль вечных взлетов и падений!..

1920

Адалис

«Уходит нежный день с повинной головою…»

Вал. Брюсову

Уходит нежный день с повинной головою,Тлеет на западе его последний кров;И небо позднее вскипает над МосквоюУмелым пламенем латинских облаков.Я ветру говорю: «Уже звездам являться,Уходу тучных туч ты песней помоги:Шагам Юпитера пристало удаляться,Когда Венерины послышатся шаги!»

<1920>

Адалис

«Вверх голубым дном…»

В. Брюсову

Вверх голубым дномМарт звонко и плотно.Всем покидающим этот домПоручаю фиалки, сумерки и болота.А мне безвыездно жить помогиВ сердце твоем, где весна слаба.Продана, продана за долгиНаша выгоревшая судьба!Только решились ее замкнуть,Только окрепли проститься с ней,Как захлестнуло последний путьГолубым таяньем черных дней!Некуда, некуда, нежный друг, —Песнями не облетишь суженой!Звонко проветренный – твой досугПламенем прожит и мной заслужен.

27 марта 1921

Николай Бернер

В. Брюсову

Брюсов – певец, из мастеров терпеливейший мастер.Опытом всех превзойдя, римскою тогой гордись.Не Маяковщина, нет, даже не Блока «Двенадцать» —Муза классических форм вычертит поступь судеб.Переживем как-нибудь и балаган недоучек,Переживем палачей кисти, пера и резца.Скифские годы пройдут, имажинистские годы…Только душа – что алмаз магом граненых стихов.

<1922>

Анатолий Волкович

Многоликий

Сонет-акростих

В пещерах древних снов затворник – и пророк,Аллей ликейских друг – и оргиаст бессонный,Людских морей волна – и странник, в даль влюбленный…Ему и жизнь, и смерть судил постигнуть рок.Равны в его мечтах святыня и порок,И, сердце пепелить на пытке обреченный,Юпитер – зодчий грез, Гефест в ковальне строк,Блистающим стихом явил он пепл сожженный.Рабом Эроса он в алькове долгий срокЮтится в душной мгле. Но, слыша Третий Рог,Свергает гнет с души, каким ее он сгорбил,Орфеем вновь встает, чтоб Urbi at que OrbiВоспеть тебя, Любовь, и круг земных дорог,Узнать, что все – на миг, и стать герольдом скорби.

<Декабрь 1923>

Владимир Кириллов

В те дни

Валерию Брюсову

В те дни я отдан был снегам,Был север строг, был сумрак долог,Казалось, никогда ветрамНе распахнуть свинцовый полог.Мой темный, низкий потолок,Иная жизнь здесь только снится…Но вот, на золотой песокВыходит гордая царица.Царица – жаркая мечта,Я бедный раб, нубиец черный,Мне не обресть ее устаИ не расторгнуть плен позорный…И только в звонком полуснеБлагоуханные баллады…Но вот, иная даль в огне,И гнев вздымает баррикады.И каменщик, подняв кирпичНад стройкой тягостной, острожной,Задумался, услышав кличСвободы близкой и возможной…Любовно закрываю том,Уж ночь, а не могу уснуть я:За далью – даль, чудесным сномВстают «Пути и перепутья».

<Декабрь 1923>

Иван Аксенов

Валерию Брюсову

Пятьдесят лет. У Скинии ЗаветаГремели трубы и ПервосвященникБлагословлял собравших лет избытокНа радость и на отдых годовой.Нет отдыха поэту!Есть избыток:Он собран жизнью, полной стройных песенО счастье, о тоске, о строгой страсти,О городе, о мире, о восстаньи,О правой мести, о былых веках,О будущем великом совершеньи.Но это нам, а новый труд – поэту.Еще дрожал пальбою этот город,Еще дымились баррикады Пресни,Еще мычали чьи-то поздравленьяО наступавшем правовом порядке,Когда Валерий Брюсов крикнул: «Нет!»«Нет, мне не надо травоядной жвачки,Я не войду в парламентский загон,Я срам пред ликом будущих вековДругим предоставляю. Дети молний,Кующие восстанье! Дети дняИскусственного, под крепленьем шахт —Разбейте эту жизнь и, с ней, меня!»То было восемнадцать лет назад.Поэт, Вы помните «довольных малым»?Их небывалый смерч отбросил в смерть,Не видно даже пыли их паденья,А Вы?Напрасно ль в шахтах нашей речиВы вырубали пламенной киркоюБазальты слов и образов трахиты?Напрасно ли Вы каждое страданье,Каждую радость отливали в формыЗакрытые в придавленную жизнь?Напрасно ли Вы ели хлеб насмешки,Напрасно ли Вы пили желчь вражды,Замешанную в уксусе клеветИ впитанную губкой лицемерья?Но я скажу:Республики ТрудаВам отвечают. Многих вод паденье —Их голос. Эти лампы – слабый призракТех глаз, которые хотят увидетьСегодня Ваше торжество и праздникНеуклонимой, бешеной работы.И голос мой теряется средиПриветствий, кем взволнованный далекоВоздух Страны Всемирного ВосстаньяСегодня полон.Это Вам наградаЖеланней Вечности, которой Вам не надо.

<Декабрь 1923>

Александр Гербстман

Валерию Брюсову сонет-чаша к 50-тилетию

В тиши больших Веков ствол мира обвивая,И рАтные годА включив в свой зычный круг,РосЛо, печаЛьный сон преображая в звук,Твое ЕдиноЕ начало – песнь живая.Так Разно пРолегла в былое – к свае свая:СтихИ, за нИми драм, романов ход упруг,И ГамаЮн, Ютясь в ветвях их, стонет вдругАвтомоБилями и взвизгами трамвая.Пусть вРемя трудное поэзии грозитИ песен Юных свет отравой мистик вздымлен –ПятидеСяти лет Ты нам даешь свой щит,Что от бОев хранил еще могучих римлян.И в этот Властный день, в Твой жданный юбилейЯ чашУ пью, Участь у мудрости твоей.

<Декабрь 1923>

Борис Троицкий

Валерию Яковлевичу Брюсову

И, поклонникам кинув легенды да книги,

Оживленный, быть может, как дракон на звезде,

Что буду я, этот? – не бездонное ль nihil,

Если память померкла на земной борозде.

В. Брюсов, кн. «Дали», стих. «Nihil»И в пятьдесят исканья – трап от прошлогоЧерез сегодня, брошенный на брегВеков иных, манящих так же просто,Как прост времен неудержимый бег.Истраченное в прошлом – только памятьСтраниц желтеющих грядущим сохранит…Сегодня, – Новое – к рулю! – И верно правитИным путем. Иначе жизнь гранит!Быть может все, основанное новьюЕдинственных, незыблемых побед,Как юность звонкая магнитною любовью,Пропело нам в сегодняшней борьбе!?Тебе, корабль мысли снявший с nihil,Науки рулевой, приявший новый миг,Мой стих, где каждой строчкой никнуПеред грядущим, вставшим напрямик!И в пятьдесят исканья – трап от прошлогоЧерез сегодня, брошенный на брегВеков иных, манящих так же просто,Как прост времен неудержимый бег.

<Декабрь 1923>

Николай Ушаков

Сонет

Брюсову

Пусть металлический язык сонетаФанфарами торжественными крут.Ни шторм, ни прах, ни время не сотрутТого, что тягостным резцом задето.Кто смел сказать с улыбкою про это,Что розы в мастерской не расцветут?Литейщика, гравера и поэтаБлагословен тройной и трезвый труд.Тому покорны медленные сплавы —И оловом и медью величавы —Кто укротил рдяную круть руды.Вы дышите тяжелою свободой,Поэзии бессонные садыИ голубых плавилен садоводы!

<16 декабря> 1923

Александр Кусиков

Валерий Брюсов

Наглухо застегнутый сюртук —Метущийся и суетный покой.Скрестивши мысли гибкою рукой,Как будто бы оберегая грудь,Он говорит. – И трепетно во ртуЛучится негасимо папироса.Слова тяжелые и скользкие – как ртуть.Вот вижу: – он в ЛИТО и в НАРКОМПРОСЕ,Вот председательствует он в СОПО,Вот он читает об Эдгаре По,О символизме, о Катулле…Одним он враг – другим он нежный друг.Лицо татарское, обрубленные скулы,И наглухо застегнутый сюртук.Порой улыбка остро от вискаВ провал подбровный выморщит иглу,И скалы скул, вздымаясь на оскал,Его зажженные глаза уводят в глубь.Походка мягкая: – плывет, крадется он,Внезапно выхватом срывая легкий шаг,Потом прыжок, потом волчковый бег…День в памяти: дымилась пороша: —Он промелькнул, и сдержанный поклонДвум нелюбимым обронил на снег.Еще один запомнился мне день,Раскатный день,Неповторимый день: —Октябрь по улицам грузовиком грохочет,С Ходынки молния: гремит чугунный гром,И новый стих и новый твердый почеркВыводит Кремль бушующим пером.Мы встретились. – Он радостный и страстный,Его глаза восторженно горели…Да, это ты, суровый, строгий мастер,Мой старший друг,Любимый друг,Валерий.

<16 декабря 1923>

Борис Пастернак

Брюсову

Я поздравляю вас, как я отцаПоздравил бы при той же обстановке.Жаль, что в Большом театре под сердцаНе станут стлать, как под ноги, циновки.Жаль, что на свете принято скрестиУ входа в жизнь одни подошвы; жалко,Что прошлое смеется и грустит,А злоба дня размахивает палкой.Вас чествуют. Чуть-чуть страшит обряд,Где вас, как вещь, со всех сторон покажут,И золото судьбы посеребрят,И, может, серебрить в ответ обяжут.Что мне сказать? Что Брюсова горькаШироко разбежавшаяся участь?Что ум черствеет в царстве дурака?Что не безделка – улыбаться, мучась?Что сонному гражданскому стихуВы первый настежь в город дверь открыли?Что ветер смел с гражданства шелухуИ мы на перья разодрали крылья?Что вы дисциплинировали взмахВзбешенных рифм, тянувшихся за глиной,И были домовым у нас в домахИ дьяволом недетской дисциплины?Что я затем, быть может, не умру,Что, до смерти теперь устав от гили,Вы сами, было время, поутруЛинейкой нас не умирать учили?Ломиться в двери пошлых аксиом,Где лгут слова и красноречье храмлет?..О! весь Шекспир, быть может, только в том,Что запросто болтает с тенью Гамлет.Так запросто же! Дни рожденья есть.Скажи мне, тень, что ты к нему желала б?Так легче жить. А то почти не снестьПережитого слышащихся жалоб.

15 декабря 1923

Анатолий Луначарский

Экспромт В. Брюсову в день его юбилея

Как подойти к Вам, многогранный дух?Уж многим посвящал я дерзновенно словоИ толпам заполнял настороженный слухПорой восторженно, порой, быть может, ново.Но робок я пред целым миром снов,Пред музыкой роскошных диссонансов,Пред взмахом вольных крыл и звяканьем оков,Алмазным мастерством и бурей жутких трансов.Не обойму я Вас, но уловлю я нитьСудьбы логичной и узорно странной.И с сердцем бьющимся я буду говоритьПред входом в храм с завесой златотканной.

17 декабря 1923

Александр Корчагин

Валерию Брюсову

Я маленький и ничего не знаю, —Существованье трудно оправдать.Смогу ль, как ты, нести и славить знамяБорьбой освобожденного труда?Я лишь одной мужицкою тоскоюИ то едва ль успел переболеть,Меж тем как ты, чтоб мысли бег ускорить,Взрывал могилы потускневших лет.Тебе века избороздили сердце.Их смысл туманный силясь разгадать,Ты впитывал глазами иноверцаВ страницах заключенные года.Ты в древности, как золотоискательВ заманчивых далеких рудниках.Тебя, как сына лучшего, ласкалаИстории тяжелая рука.Тебе седого времени изломы,Как этот день. В утраченном быломТы проходил раздумчиво, как дома,Меж величавых мраморных колонн.Я маленький, и было бы мне трудноПростой урок раздельно повторить.И помню только: проходили гунны…Афины помню и Великий Рим…Я не горел огнем тысячелетий.Мне жаль, что – равнодушный к красотеИных веков – я лишь теперь заметилСледы тобой изведанных страстей.В пути – чадрой закутанные лица,Сказаний волн не слышу со скалы.Хочу, как ты, к прошедшему склониться,Чтобы смелей в грядущее отплыть.

Сентябрь 1924

Батуми

Борис Зубакин

«Вдали от злобственных укусов…»

Вдали от злобственных укусовКак Фауст – средь книг и песен Муз,Валерий Яковлевич БрюсовЖивет у Башни, где в союзВводил масонский – хмурый БрюсТерявших закоснелость руссов.А я, питомец русских «Брюсов»,На сухаревский ли лотокСменял «гран-мэтров» молоток,Науки мелкой черепкамиЗаняв себя и молоткамиМузейных сумрачных витрин,Где бог палеолита – сплин?О нет! И Брюсов календарь,И строчки Брюсова в мой ларь.Их не продам за полки прозыСухой учебы! И занозыОт стрел оленьевой порыГорят во мне, как зуд игры.На Малой Знаменке дом семьОт двери с цифрой «двадцать восемь»Сквозь снежный двор, где я живу,Мой путь, – во сне иль наявуМне тень перебегает лосем,И жажду – севера иль лыж,Где обгорелый сердца пыжВ мишень скитания забросим.Вчера запел Ваш телефонУнылой вестью о недуге.Ужели на постели – фонФигуры, свившей путь во вьюге?Но не подагрою отцов,Не расслаблением вельможиВас приковал на строгом ложеБолезни искус! И законАссоциации неложной —Утеха мне – со всех сторон,Везде судьба шлет четкость знаковСвоих отметин и путей:Сегодня Брюсов, как Иаков,Стал хром в борьбе с Еговой дней,Включившим спор в пределы тела.Но завтра – воля одолела! —И снова – грозный, как Тиртей,Как Байрон с острою отвагой, —Он, опьянен кровавой влагой,Вина, боренья и тревог —Переступивши за порог,Об ассирийском льве напомнит.О, Рок-сульптор. В каменоломнеТвоих затей есть барельеф,Где с перебитой лапой левЕще грозней, еще огромней!..Пока напрасен наш сговорВ музее встретиться и спорВести над мамонтовой костью,Иль милой свастики узорНайти под вековой коростью.Но нас олений ждет уборЭпохи бронзы и железа,И все сокровищницам КрезаВ нем иронический укор.И как перебегая двор,(Когда иду) ночные тени,В мой сон вбежавшие олениИз дымных дней, где у костраИгла художника остраИ где водители-поэтыСвои заклятья – в амулетыИм напевали до утра.Скорей, немедля поправляйтесь,Сие избавит Вас потомОт скверным писанных стихомМоих посланий. УлыбайтесьЕще тому, что только сто —Не триста строк включил листок.

<Начало октября 1924>

Василий Дембовецкий

Валерий Брюсов

Торжествен, строг и строен, как фронтон,И прост математически, и сложен,В другой стране, в кругу других временВалерий Брюсов был бы невозможен.Но над его судьбой сомкнулся круг:Два роковых, нерасторжимых брата —Век девятнадцатый и век двадцатый —Сказали все стальным пожатьем рук.И здесь у нас, средь призрачного бденья,Он встал как явь, преображая жизнь,И воплотил в себе преодоленьеВсех тяг земных и всю порывность ввысь.От солнца древнего затепленные страстиПорой в его груди будили крик,Зовя к немыслимому счастью,И женский потаенный ликОт Евы сладостной до смуглой КлеопатрыИ от нее до женственной мечтыО dolorosa matre,[3]Томил его виденьем красоты.В дни мужества он понял неотторжностьВсего, что с ним слилось,И сердца пленного великость и ничтожность,Пронзившую его земную ось.И он отдал себя заботеИ весь ушел в надрывный труд,В благословляющий приютК безостановочной работе.Упорный каменщик стиха,Без устали гранил он слово,И молоток его суровыйНи на минуту не стихал.Его усилья, твердые, как дамба,Как неотступный меч,Нам высекали каменные ямбыИ мраморную речь.Он славе Пушкина неколебимый цокольВоздвиг в сердцах,И им для нас постигнут до концаИспепеленный Гоголь!Стремя, как рать, свой непокорный стих,Изнемогая жертвенно в напеве,Стозвучным символом измерив миг,Из мудростей земных и терпких повседневийОн предпочел лишь мудрость пчел —Сальери сам, он выпил яд СальериИ в одиночество ушелПутем иным, чем Данте Алигьери.В Москве, в полуночном Кремле,Он пребывал, как внемлющий оракул.И вместе с Лениным к землеИ припадал, и слушал он, и плакал.И в эти дни, когда изнемоглиЕго глаза, ему опять сияли,Сквозь вещий дым пылающей земли, —И мирный дол, и кругозор, и дали.Благословив восстанье новых сил,Валерий Брюсов, первый из поэтов,Под красным знаменем свой стих сложилЗа власть Советов!

1924

Феодосия

Александр Ильинский-Блюменау

«В тысячеголосном уличном шуме…»

В тысячеголосном уличном шумеСегодня прокричала вечерняя газета:«Умер Брюсов!.. Брюсов умер!» —И нет с нами нашего поэта.И весь мир вдруг нам сделался тесен,И, кажется, весь мир соединился в нем,В угасающем отзвуке недопетых песен,Каждый отзвук которых нам знаком…Еще вчера, в бреду он сжал усталую руку,Как будто в чернила опустил перо,И в улыбке скрылась последняя мука,И в глазах залучилось мыслей серебро…А сегодня в многоголосном уличном шумеГлухо-скорбно прокричала вечерняя газета:«Умер Брюсов!.. Брюсов умер!» —И нет больше с нами нашего поэта.

9 октября 1924

Сергей Есенин

Памяти Брюсова

Мы умираем,Сходим в тишь и грусть,Но знаю я —Нас не забудет Русь.Любили девушек,Любили женщин мы —И ели хлебИз нищенской сумы.Но не любили мыПродажных торгашей.Планета, милая, —Катись, гуляй и пей.Мы рифмы старыеРаз сорок повторим.Пускать сумеемГоголя и дым.Но все же были мыВсегда одни.Мой милый друг,Не сетуй, не кляни!Вот умер Брюсов,Но помрем и мы, —Не выпросить нам днейИз нищенской сумы.Но крепко вцапалисьМы в нищую суму.Валерий Яклевич!Мир праху твоему!

<11 октября 1924>

Η. Ольхин

Каменщику

В.Я. Брюсову

Каменщик, ширится,высится,строитсяКрасное зданье твое!Где же ты, каменщик?– Я успокоился.Дело теперь не мое…Каменщик, мастер, а как же с поденными?Видишь, унынье в строю.– Ломки и стройки рождают БуденногоВ каждом бою!Каменщик, братец, а в звезды за балкамиКто же нас будет вести?– Эх, говорю, продолжай да подталкивай!Песня, прости!..

<11 октября 1924>

Георгий Шенгели

У гроба Брюсова

Тяжелый, серебряный, креповый светОт крепом затянутых накрепко ламп;В дубовом гробу костенеет поэт, —И костью над гробом ломается ямб.Как странно звучит панихида стихом,Как странно и стих в панихиде звучит:Кость мыши летучей, разрыв и разлом,Крошится о крестик, нашитый на щит.О, магия слова! Игрушка ночей.Вот скулы камфарные вдвинуты в гроб.А ну-ка, поробуй, под крепом лучей,С крахмальной подушки поднять этот лоб!И вьются летучею мышью словаПод крепом затянутых накрепко ламп;Крошится мышиною косточкой ямб;В гробу – парафиновая голова.

11 октября 1924

Иван Логинов

Памяти В.Я. Брюсова

Живого слова зодчийИ автор многих книг,Верхарна переводчик,Бодлэра и других.Пришел от символизмаОн, творчеством горя,Под знамя Коммунизма,К поэтам Октября.Россию трудовуюПоэт не покидал,И строить жизнь инуюРабочим помогал.Живого слова зодчийИ автор многих книг.Забудет ли рабочийПоэта дней таких.

<12 октября 1924>

Игорь Северянин

На смерть Валерия Брюсова

Как жалки ваши шиканье и свистНад мертвецом, бессмертием согретым:Ведь этот «богохульный коммунист»Был в творчестве божественным поэтом!Поэт играет мыслью, как дитя, —Ну, как в солдатики играют дети…Он зачастую шутит, не шутя,И это так легко понять в поэте…Он умер оттого, что он, поэт,Увидел музу в проститутском гриме.Он умер оттого, что жизни нет,А лишь марионетковое джимми…Нас, избранных, все меньше с каждым днем:Умолкнул Блок, не слышно Гумилева.Когда ты с ним останешься вдвоем,Прости его, самоубийца Львова…Душа скорбит. Поникла голова.Смотрю в окно: лес желт, поля нагие.Как выглядит без Брюсова Москва?Не так же ли, как без Москвы – Россия?

16 октября 1924

Järve

Игорь Славнин

Валерию Брюсову

Бессмертьем отмечает памятьТех, кто не может умереть: —Твоих стихов поющий каменьИ сердца пламенную медь.Чуть жесткий взгляд. Тугие брови.Единою мечтой пленен,Ты кинул тлен средневековья,Заслышав бурный плеск знамен.Горел. Погас. Чего же проще?Нам всем одним путьем идти.Сегодня зеленеют рощи,Чтоб завтра ржавью отцвести.А стих живет, а слово светит,А песней празднуют весну —За снежные хребты столетийТебе дано перешагнуть.Звени, векам поющий каменьИ сердца пламенная медь, —Бессмертьем отмечает памятьТех, кто не может умереть.

«Октябръ 1924>

Александр Чачиков

Поэту-филателисту

Века пройдут – томительные звенья,А пролетят – и не заметим их.Любовно повторяя каждый стих, —Его узнает столько поколений!Раскрыта «Меа», много книг иных,И, вот, идут приветные виденья: —Юг переменчив, Север не затих,Бурлит Восток, на Западе смятенье!Руши миры! Смешай в одну громадуЮпитер, Марс, Венеру и Сатурн!Смел, – дерзок, пламенен, отважен, бурн, —Октябрь червонный прежние преграды!Валерий Брюсов! Имя это надо, —Услышав, повторить в напеве зурн.

«Октябръ 1924>

Вера Клюева

Памяти Брюсова

В твоих словах фиалки не цвели,Не пели звезды, соловьи молчали.Но огненные страстные печалиПо городам дряхлеющим брели.И летний зной, и зимний хлад землиТебя равно ветрами обжигали,И твой закал огнеупорной сталиСиял прозрачным месяцем вдали.Плыли года. Вигилий городскихЗвучала медь о каменные плиты,И все жесточе становился стихИ оборвался. Трауром обвитыКладем на гроб из досок смоляныхЛюбви старинной пожелтевший свиток.

<15 ноября 1924>

Борис Зубакин

Брюсову

У него порой бывали совсем юношеские глаза. Из художников это понял только один.

И Ангел Огненный сказал ему: «Восстань»!И он восстал и видел: лик двоякий.Добро и зло свои смешали знакиИ Темные Весы – сжимала длань.И принесла ему свой скрежет, вой и плачНесметная орда: чудовища, химеры.И, как застигнутый волками в ночь скрипач,Он стал им петь – и потекли размеры.И там, где под ногой его скалаС внезапной трещиной в расщелину раздалась,Его на ложе миртов принялаАнтичная беспечная усталость.И все химеры вспомнили о том,Что их хвосты – лишь водосточный желоб,Что «Нотр-Дам» – высокий, светлый домИ в высоту летит, ликуя, голубь.И смерть вздохнула меж пустых дубравО юном Отроке, о днях несущих убыль,С улыбкой, на груди его разнявТе руки, что скрестил прозревший Врубель.

<Ноябрь 1924>

Вячеслав Иванов

«Как листья ветр, – у Вечности преддверий…»

Как листья ветр, – у Вечности преддверийСрывает Смерть, что украшало нас;И в строгий, нелицеприятный часЯ о душе твоей молюсь, Валерий.О вечной памяти – не здесь, в молве,На поколений столбовой дороге, —Но в ждущей нас недвижной синеве,Но в искони помыслившем нас Боге.

30 ноября 1924

Максим Нетропов

Памяти В.Я. Брюсова

Труженик слова на славу трудаМысли сверлящей и острой,Время, безвременье, дни и года —Гроз и сияния гости.Гордый в гореньи и мягкий подчас,В хоре друзей одинокий,Быстро светильник чудесный погас,Скошенный болью глубокой.Снова под знаком беззначным стоим,Снова волнения, речи,В юном задоре мы зорко хранимМудрость заветов предтечей.

6 декабря 1924

Александр Ильинский

Ultimum vale[4]

Валерию Брюсову

К чему поток ненужных слов,Когда, уйдя в безгранность дали,Он тленной жизни снял покровИ мы в скрижаль его вписали,Запечатлев последний миг:«Ultimum vale» – жуткий крик.Ты пел всегда про радость дня,Ты мудрость знал змеи очковой,Ты шел, в душе своей храня,Стихов отточенное слово…И вот теперь покинул насТот, в ком мы мудрость познавали…Был час девятый… страшный час…Померкло солнце… скрылись дали…Смешались в хаос все пути,И в храме скорби и печалиЗвучит «последнее прости».

11 декабря 1924

Сергей Городецкий

Валерию Брюсову

В те годы, в страшные те годы,Когда в провале двух эпохМерцали мертвые эподыКошмарами Эдгара По, —Когда свирелями ВерденаЗвенел в поэтовой молвеЗакон губительный: из пленаЛети, лети! – Au vent mauvais![5]Когда, как мертвых листьев шорох,Был слог, был звук, был лепет слов,Зануженных в шаманьих шорах, —Свое он начал ремесло.Да. Помним. Заласкать мещанеХотели бронзу, сталь и медь,Чтобы от их проржавых тщанийГортани гневной онеметь.Но Врубелем в точнейший контур,Собой – в законченный портретНавеки впаян, – горизонтуНочному был он – строгий свет.Кругом на отмели и рифыБросались в гибель корабли,И клювами когтили грифыМыс Прометеевой земли.Кликуши плакали и выли,Ему свистели в пьедесталИ злобой харкали, – не вы ли,Кто нынче в гроб ему рыдал?Он устоял, шальному тропуПодковой мягкий рот стеснив,Валун Рутении в ЕвропуПерегранил – Бореем с нив.И стал над безднами провала,На грани берегов иных,На догоранье карнавалаСмотря с презреньем седины.И первым смелым из былогоВошел в огонь, в грозу, в октябрь,Свое взыскующее словоС багряной бурею скрестя.Ушел, испив вино и оцет.Живет, расплавив миг в века.Vos morituros nasci docet,Vos nasciendos evocat.[6]

1924

Николай Захаров-Мэнский

Памяти Валерия Брюсова

Два долгих дня, две долгих ночиСтоял почетный караул —Не разбудили б – ведь рабочий,Устав за долгий день, уснул…Не разбудили б… Тише, тише,Знамена ластились к нему…Спокоен, он в цветочной нишеПринял таинственную тьму…Враги, друзья… Но не волнуютПривет, и слезы, и укор,Теперь, когда его целуетСедая смерть в угасший взор…И все равно, что он бессмертен —Тому, кто здесь и нищ, и нем…Ведь заколдован и зачерченПуть мерзлым снегом хризантем.

1924

Ольга Мочалова

Брюсову

Посторонитесьперед железным отчаяньем,Похожим на силу,Чем дышало Брюсова имяПод небом синим.Помнитевсю особенностьЭтой не теплоты,Сухую яростность страсти,Жадные поиски красоты!Величавое отвращеньеРядом с волею к жизниЗамкнутого человекаБез мирной отчизны.Но безотчизной и наша становитсяЖизньперед убылью силы,Когда вздрагивает морозомОктябрь без БрюсоваУ разрытой могилы…

<1924>

Сергей Соловьев

«Нас было трое на турнире…»

Нас было трое на турнире:С улыбкой девы на губахО небесах звенел на лиреВоздушный Вольфрам Эшенбах.Но, скован чьим-то властным взором,Он вдруг растерянно умолкПеред волшебником Клингзором,В наш круг ворвавшимся, как волк.Откуда были эти звуки?Сокрытое от всех людейПутем таинственной науки,Казалось, вызвал чародей.Вдохнувши страсть в свой стих железный,Вонзавший в сердце сотню шпаг,Он Эвридику звал из бездны,Елены призрак оживлял.Но образ дщери лебединойТерялся в сумраке, а яУсвоить мнил твой ум змеиный,Доспехи бранные куя.Да, ты мне грудь наполнил ядом,Клингзор, но помнишь ли ту ночь,Когда рождалась с нами рядомУ графа Вартбургского дочь?И, как пчела вонзает жало,Ты острый взор вперил туда,Где лучезарная сиялаНад замком Вартбургским звезда.Елена спит в Лакедемоне.Ее пленительную ложьВолшебством песенных гармонийО, новый Фауст, не тревожь!В Колхиде собранные зельяТы истощил, усталый маг,И роковое новосельеТебе приготовляет мрак.Молись же той, чей светлый жребийТы угадал по книге звезд:Она давно цветет на небеСредь Иисусовых невест.

16/23 января 1925

Дедово

Марк Тарловский

Памяти Брюсова

Тиран покорных кирпичей,Строитель Сухаревой башни,Ответь: ты наш или ничей,Ты нынешний или вчерашний?Как будто не было «вчера»,Как будто снова метят датыИ снова противу ПетраБунтуют вольные солдаты.Пускай забава палачаВ царе не нравится милорду —Он рубит головы с плеча,И клейма жжет, и лупит морду,И башня – в память мятежа,Покуда тешится хозяин, —Опальный город сторожа,Встает из северных окраин.Здесь будет жить начетчик Брюс,Дитя Европы легендарной,Кому купец-великорусОбязан книжкой календарной.Весь век, до вечера с утра,Прожив на Сухаревском рынке,Немало сказок про ПетраКупец расскажет по старинке.Небрежным сплевывая ртомНа исторический булыжник,Он нам поведает о том,Как жил и умер чернокнижник.Но, с ним по имени един,Хоть из среды великоруссов,– И тоже Сухаревки сын —От нас ушел Валерий Брюсов…Так пусть народная молваК легендам новый сказ прибавитИ по Мещанской тридцать дваКвартиру милую прославит!

29 марта 1925

Игорь Северянин

Брюсов

Его воспламенял призывный клич,Кто б ни кричал – ноавтор или Батый…Немедля честолюбец суховатый,Приемля бунт, спешил его постичь.Взносился грозно над рутиной бич,В руке самоуверенно зажатый.Оплачивал новинку щедрой платойПо-европейски скроенный москвич.Родясь дельцом и стать сумев поэтом,Как часто голос свой срывал фальцетом,В ненасытимой страсти все губя!Всю жизнь мечтая о себе чугунном,Готовый гимны петь грядущим гуннам,Не пощадил он – прежде всех – себя…

1926

Игорь Поступальский

Историк

Памяти В. Брюсова

Книгочием и прорицателемВ этих строгих днях я живу.Опыт прошлого отрицать ли им,Если связь видна наяву?Над пергаментами знакомей труд,И ночами вникать легкоЯсновидящему психометруВ отдаленную мглу веков.За пределы столетий, память, рей,Вековой собирая мед!Вот библейской башней (в диаметреНепомерной) мечта встает.От походов Киров и ДариевЗагудели поля кругом;И гоплиты Афин ударилиНа несметную рать врагов.Рим возносит железных цезарей,Но старинный не кончен спор,Не над Римом ли перерезаннымТевтобурский ликует бор.Громоздятся замки громадамиИ теснят горожан простых;Но уже, громыхая, падаютПеред буйной чернью мосты.Ветер дует один в упор, в лицоОт древнейших времен до нас —Юность с миром отжившим боретсяСменой классов, сословий, каст.Так следя в былом настоящее(Небоскреб в душе единяС первобытной постройкой пращура),Я живу в этих строгих днях.

1926

Григорий Ширман

«Опять в цветах знакомый челн…»

Памяти Брюсова

Опять в цветах знакомый челнГотов к отплытью в край незримый,Рояль по каплям грусть прочелО том, что люди – пилигримы.О том, что бродят по мирамОни с зажженными глазамиИ оставляют здесь и тамСвой след горючий и упрямый.То звон не клавишей, а волн,Реки подземной гул глубокий…Ему мечта была как вол,Пахал он каменные строки.И он работать заставлял,И сам затепливал он страсти.Раскройся, круглая земля,Прими того, кто звался мастер.

<1926>

Григорий Ширман

«В кругу последнем ада, где Виргилий…»

Б.

В кругу последнем ада, где ВиргилийПочил и Дант, покорный ученик,Испуганно к учителю приник,Блуждает дух певца, чей прах в могиле.Шумят рабы, от их певучей гили,Похожей не на песню, а на крикВчерашних схимников, сейчас расстриг,Ушные раковины наши сгнили.Лишь тот, кто знал могучий бег миров,Был холодом прекрасен и суров,Он в мраке глаз хранил огонь агата,На дне качались тени всех времен,На черном дне, что мудростью богато.Он был поэт, который был умен.

<1926>

Иван Рукавишников

Брюсов

(стих напевный)

Ах, город, город, город, город.Зловещих ямбов стук.Кто там в окно выглядывает?Недруг или друг?Город, город, город, город —Мчащийся хорей.Раз, два, три, четыре.Eins, zwei, drei.В городе поэзия! ха-ха-ха.Здравствуй, чорт.С грузом железного стихаПлывем в последний порт.Богов забудем.Стальными будем.Плывем, плывем в последний порт.Город. Брюсов. Брюсов. Город.Поэт Валерий, эй!Закрутился чортов ворот.Eins, zwei, drei.Рим и Эллада,И Лель и Лада, —Ах, все не надо,Ах, все прощай.Брюсов. Город. Город. Брюсов.Eins, zwei, drei.Где нет ни минусов, ни плюсов,Туда гони скорейЛадью, Борей.Но наша память,Людская память,Везде, где пламя.А ты и пламя,Ушедший брат.

<1926>

Макс Кюнерт

В.Я. Брюсов

Палач, себя пытать готовый,Стихосложения кузнец,Ваятель мысли, скульптор слова,Схоласт, мечтатель и мудрец.Он, всех соблазнов искусивший,Испробовавший всех отрав,Поочередно мудро пившийТо зелье книг, то зелье трав.И, через все пройдя соблазныЗемных и инфернальных сил,Он благовонья и миазмыВ своих размерах накопил.Под мерный трепет опахалаИм, опьяненным, в чутких снахИстома страсти познаваласьНа мягких шкурах россомах.А после сладостной истомыСлова бессмертных мертвецовПрилежно собирал он в томыИ видел вечности лицо.Он в поклоненье разным верамТо вспыхивал, то вновь стихал.Кую ему привет размеромЕго державного стиха.

1927

Яков Городской

К портрету Валерия Брюсова

Мы в прах былое наше рубим,Но ты нам дорог, и таким,Каким тебя рисует Врубель,Мы крепко в памяти храним.Я шел к знаменам, к бурям, к битвам,Был этот путь тебе не нов.Я у тебя учился ритмамИ точной ковке строгих слов.Сюртук. Суровость. Отзыв юным,Идущим к берегам другим,И песня о грядущих гуннах,И грозному кинжалу гимн.И муза – не мечта, не фея —Натруженный, покорный вол…Своим бесстрастьем страстно вея,Ты к городу меня привел.А там трофеями досталось:Огни, авто, громовый груз,И скверов ранняя усталость,И каменщика злая грусть.Старье бесилось, мертвых вызвав,Легла туманная межа,И синий сумрак символизмаТебе вперед глядеть мешал.А после дни – как солнце, жарки,И Кремль увидел ты иным,Из пулеметной ленты ПаркиСплели незримо нить войны.От дряхлого АссаргадонаТы к Ленину ушел тогдаИ влил в колеблемое лоноХолодно-огненный свой дар.Под звоны буйного рассветаМы встретили – рука к руке —Тебя, мыслителя, поэтаИ каменщика в сюртуке.Идем и в прах былое рубим,Но Брюсов с нами, и таким,Каким тебя рисует Врубель,Мы крепко в памяти храним.

<1929>

Андрей Белый

Брюсов

Сюита

1.

Свисты ветряных потоков,Рвущих черный плащ.Тучи мороками рокаВспучил горный хрящ.В тьмой объятую стремнинуМаг, объятый тьмой,Бросил белую лавину…Шаг оборван мой.Из-за скал, как клекот злого,Горного орла, —Бьет магическое словоВ сердце, как стрела.Взвивший молнийные мукиМертвой головы,Мертвый маг, сложивший руки,Вставший в выси, – вы.

1903,1929

Москва

4.

Разрывая занавески,Ветер – винт перевертной —Кружевные арабескиЗавивает надо мной.Плещут тюлевые шторы;Тени ползают в окне,Как невидимые ворыВ душном, обморочном сне.Ты ль, вытягиваясь в нише,Пылью пепельною встав, —Под железный желоб крышиВзвил невидимый состав?Ты ль, скривляясь тенью злою,Губы к уху перевлек, —Черной, морочной полоюПеререзав потолок?Словно вздох, зефира тише,Словно дох небытия, —Легколепетней, чем мыши,Легколепетное: —«Я!»Сгинь, – покоя не нашедший,Оболгавший свой позор, —Бестолковый, сумасшедший,Теневой гипнотизер!В синем дыме папиросыВстали синие персты;Прожужжали, словно осы:«Сгинем, —– Минем —– Я —– И ты!»

1931

Кучино

Борис Зубакин

Кантата Валерию Брюсову, автору «Венка» и «Грядущих гуннов», к десятилетию со дня смерти

Учитель молодых поэтов,Трибун Советов и поэт,Ты в толще книг искал ответов,Но в песне лишь нашел ответ.И твой венок в веках не вянет.Идет к всезнанью мнимый «гунн»И песней он тебя вспомянет —Поэт, Учитель и Трибун.

13 ноября 1934

Георгий Шенгели

Валерий Брюсов

Подобен панцырю затянутый сюртук,Подобен мрамору воротничок сорочки,Скульптурно-четок слом скрещенных цепко рук, —И бронзою звенят и тяготеют строчки…В гортанном клекоте всегда каленых слов,В пантерьем отблеске зрачков неугасимыхВилось предчувствие грядущих катастрофИ скорбь о рухнувших Ассириях и Римах.Как резонатором, огромная душаНа гуды всех эпох стозвучно отзываласьИ, всеми гарями и дымами дыша,Тяжелой поступью столетий любовалась.И в повседневности, среди обычных дел,Умела находить рубеж, накал, кипенье, —Вдоль черной пропасти прочерченный предел,За коим страстный бред иль пытка преступленья.Так в жизни будничной он «трепет без конца»Постиг, и подстерег, и окунулся в трепет, —И в нас вливалась дрожь, и прядали сердца,Когда, бывало, он, читая, руки сцепит,Как бы сдавив огонь и молнию взнуздав…И в годы гневные, когда его РоссияТряслась до самых недр, потоком алых лавСметая и круша преграды вековые,Не мог он не пойти навстречу лаве той,Не мог не сделаться «напевом бури властной»И лиру не сложить к ногам страны родной,Преображенной и прекрасной.

1939

Надежда Павлович

Валерий Брюсов

Желтеющие проседью усы…Монгольского лица скуластый треугольник…И молодой поэт стоит пред ним, как школьник.– Всегда учитесь! – Смотрит на часы: —Пора теперь мне в Книжную палату! —Неяркий свет улыбки суховатой.

1939

Григорий Ширман

«Скажите мне, где проживает некий…»

Скажите мне, где проживает некийВалерий Брюсов, у меня к немуЕсть дельце, хоть он, кажется, в дымуПодземном ада и умолк навеки!Ужели в Лете он? Умел он реки,Что орошают ад, пройти, во тьмуСтолетий взор вперив, – я все примуНауки меры, он откроет веки!Вот кто бы рецензентом был моим!Я по душе поговорил бы с нимО том о сем, коснулся б, между прочим,И наших дней, он всех времен знаток…Историки, мы всё назад пророчим,А от грядущего мы наутек!

7 июля 1947

Вадим Борисовский

Памяти В.Я. Брюсова

Тебя всем сердцем назовуАрбитром рифм, и строф, и вкусов,И память о тебе я чту,Великий мэтр – Валерий Брюсов.Как скромный плющ над прахом милым —Я, твой безвестный ученик,От юных лет и до могилыК тебе, учитель мой, приник.От поэтических талмудов,От скверны пишущих людей —Меня лишь ты спасаешь, мудрыйИ вдохновенный чародей.Вторая жизнь в волшебном снеЛюдских не ведает укусов…Пусть тень твоя живет во мне —Учитель мой, Валерий Брюсов.

<1949>

Моисей Альтман

Брюсов Валерий

В Помпею я вступал, как странник в отчий дом,

Был снова римлянин, всходя на римский форум.

В. БрюсовНе в том ли дара Брюсова разгадка,Что каждой строчки строгим аргументом,И крепью строф, и цепким их цементомОн образец античного порядка,А если и порой, до новшеств падкий,Талант свой подвергал экспериментам,В них более, чем русским декадентом,Он римлянином был времен упадка.Как имя италийское ВалерийИ книг именованье по латыниКамене соответствуют поэта,Творенья чьи, от оды до сонета,Напоминают римские твердыниНа гранях полуварварских империй.

23 декабря 1953

Иосиф Кунин

Памяти В.Я. Брюсова

(1924—1954)

Жанне Матвеевне Брюсовой

с глубоким уважением

Треть века. Смена поколений.А кажется мне, Мастер, лишь вчераЯ видел Ваш высокий мудрый лобИ скул крутой, могучий поворот,И желтизну прокуренных усов,И взгляд, то детски-робкий, то горячий,Сухой и пламенный, усталый и летящий.Треть века! Покорен упрямый атом.Осделан полюс. Древний дровосек,Отважный мореплаватель вселеннойГотовится к полету в звездный мир.Встает из праха юноша-Китай,Виясь, срастаются за Эльбой кольца Змея,Над золотом колдует царь Кощей.Как изменилась старая Земля!Неузнаваемо! Кровавый севВзошел стократы страшным урожаемИ сжат в урочный час. И снова зреютВ глубоких бороздах немые семенаГрядущих бед. Не приведи ГосподьУвидеть жатву.Смена поколений!Ушли из жизни зоркие титаны,Мыслители, провидцы и поэты,Подвижники, льстецы и славолюбцы,Рабочие в давно слинявших кепках,Бойцы в остроконечных шлемахИ девушки, суровые на вид.Не тот и я. Треть века серебритсяПостылым инеем на горестных висках,Бежит промоинами меж бровейИ сушит сердце поздним сожаленьем.Но нет, ученику не позабыть,Из памяти не выжечь, не утратитьТого, чему Вы, Мастер, нас учили:Ни строгого, как истина, искусства,Ни праздничного вдохновенья мысли,Летящей сквозь века и поколеньяОт Атлантиды до грядущих дней.

9 октября 1954

Николай Воробьев

«Что это там, где искр летят каскады…»

Что это там, где искр летят каскады,Где пламени ужасен в небо взлет?Чей пот с чела на рифмы льется градом,Чей неустанный это молот бьет?У вздутых нагнетающих мехов —Искусный зодчий кованых стихов,Но и певец напыщенных феерий.Поэт, но и ремесленник Валерий.Нам есть за что его благодарить:За трубный звук, «латинской меди зов»,За то, что жар сумел во многих влитьЧудесный мастер сочетаний слов.За высоко засученный рукав,За адский труд, за бой с упрямой Музой,За то, что битву не считал обузой,За то, что дрался, крепости не сдав.Но есть и «но»… Прекрасное начало,Однако, есть в конце большой изъян:Ведь вместо муз на трон его венчало«Правительство рабочих и крестьян»!Признателен и Пушкин. Даже очень —За дерзкий подвиг. Все лишь потому,Что дописал «Египетские ночи»,Повергнув их в египетскую тьму.

<1969>

Георгий Адамович

«Ничего не забываю…»

Ничего не забываю,Ничего не предаю…Тень несозданных созданийПо наследию храню.Как иголкой в сердце, сноваГолос вещий услыхать,С полувзгляда, с полусловаДруга в недруге узнать.Будто там, за далью дымной,Сорок, тридцать, – сколько? – летДлится тот же слабый, зимний,Фиолетовый рассвет,И как прежде, с прежней силой,В той же звонкой тишинеВозникает призрак милыйНа эмалевой стене.

Примечания

В основу настоящего сборника положены принципы исследования и публикации Ю.М. Гельперина «Блок в поэзии его современников» (ЛН. Т. 92. Александр Блок. Новые материалы и исследования. Кн. 3. М., 1982): в него включены имеющие посвящения Брюсову стихотворения его современников, которые при жизни поэта были или могли быть его читателями (т. е. родились не позднее 1908 г., достигнув 16-летия в год смерти Брюсова). Дополнительно учтены (хотя, вероятно, не полностью) произведения, не снабженные формальными посвящениями, когда известно, что они адресованы Брюсову: посвящения опускались авторами, если стихи посылались в качестве письма или если обнародование посвящения по каким-либо причинам было нежелательным. Не учтены требующие отдельного изучения: стихотворения с эпиграфами из Брюсова; пародии, эпиграммы и шуточные стихи; тексты иностранных авторов, в том числе написанные на русском языке.

По данным составителя, на момент выхода книги опубликованная поэтическая «брюсовиана» насчитывает 193 текста, включая ряд циклов с общим посвящением, 100 авторов (предварительная публикация списка: Библиография. 1994. № 6). Настоящее издание включает 132 текста 82 авторов, в том числе 1 стихотворение Георгия Адамовича, не входящее в свод «брюсовианы»; 2 стихотворения Николая Минаева и Веры Клюевой публикуются впервые. Для сборника отобраны произведения, не просто посвященные Брюсову, но, как правило, непосредственно обращенные к нему или содержащие его «портрет»; формальные посвящения в знак дружеского уважения и внимания стоят над многими стихотворениями, в которых однако никак не отразился образ адресата. Цель сборника именно в том, чтобы показать, каков был в восприятии современников личный и литературный облик Брюсова.

Необходимость соблюдения пропорций в отборе текстов диктовала, с одной стороны, расширение круга авторов за счет малоизвестных или вовсе неизвестных поэтов, с другой – ограничение числа произведений тех авторов, которым принадлежит наибольшее число посвящений (К. Бальмонт, Вяч. Иванов, Игорь Северянин). Стихотворения расположены в хронологическом порядке, однако в ряде случаев он приблизителен, т. к. точные даты написания многих текстов неизвестны (они датируются, как правило, по первой публикации). В примечаниях приводятся краткие сведения об авторах (исключая общеизвестные персоналии), указываются первая публикация и принятый в настоящем издании источник текста, если он отличается от первой публикации, даются необходимые краткие пояснения историко-литературного или реального характера. Примечания даны по алфавиту авторов в порядке следования стихотворений в сборнике. Публикации составителя отмечены астериском (*).

Приношу благодарность В.И. Безъязычному, A.B. Бурлешину, СЕ. Зенкевичу, В.П. Крейду, Μ.В. Орловой, Б.И. Романову и А.Л. Соболеву, сообщившим мне ряд текстов и ценных сведений.

В примечаниях приняты следующие сокращения:

Валерию Брюсову – Валерию Брюсову. 1873—1923. Сборник, посвященный 50-летию со дня рождения поэта. М., 1924.

ВБ – Венок Брюсову. СПб., 1993 (первое издание настоящей книги);

ИМЖ – Валерий Брюсов. Из моей жизни. Автобиографическая и мемуарная проза. М., 1994.

ЛН – Литературное наследство. М., 1931– (издание продолжается);

НН – Валерий Брюсов. Неизданное и несобранное. М., 1998;

РГБ – Научно-исследовательский отдел рукописей Российской государственной библиотеки (Москва);

РНБ – Отдел рукописей и редких книг Российской национальной библиотеки (Санкт-Петербург).

Абельдяев Дмитрий Алексеевич (1865—1915) – прозаик. * «Поэт-сладкопевец, не зная меня…» // НН. С. 196 (по копии И.М. Брюсовой в РГБ). Стих, связано с участием Брюсова в редактировании и публикации романа Абельдяева «Тень века сего. Записки Абашева» в журнале «Русская мысль» (1912, №№ 6-12; сокращенный вариант), где Брюсов заведовал литературным отделом; предположительно датируется по времени выхода отдельного, полного издания романа, в предисловии к которому автор обрушился с упреками на редактора «Русской мысли» П. Б. Струве (но не на Брюсова) за несанкционированное сокращение текста.

Адалис (псевдоним Ефрон Аделины Ефимовны; 1900—1969) – поэтесса, переводчица; последняя любовь Брюсова, главный адресат его лирики с 1920 г. *«Уходит нежный день с повинной головою…» // Волга. 1992. №4. С. 115 (по автографу РГБ); последние две строки этого стих. Брюсов взял эпиграфом к стих. «Шаги Афродиты» (21 июля 1920). *«Вверх голубым дном…» // ВБ. С. 97 (по автографу РЫБ).

Адамович Георгий Викторович(1892—1972). «Ничего не забываю…» // Адамович Г. На Западе. Париж, 1939; печ. по: Адамович Г. Единство. Стихи разных лет. Нью-Йорк, 1967. С. 47. Стих, формально не посвящено Брюсову, но представляется составителю наиболее удачной концовкой свода поэтической «брюсовианы». Реминесценции из стих. Брюсова «Творчество» (1894).

Аксенов Иван Александрович (1884—1935) – поэт, литературный и художественный критик, переводчик и исследователь английской драматургии; в 1923 г. возглавлял Всероссийский союз поэтов. Валерию Брюсову («Пятьдесят лет. У Скинии Завета…») // Валерию Брюсову. С. 66—67. Реминесценции из стих. Брюсова «Довольным» (18 октября 1905). Трахиты – горная порода.

Альтман Моисей Соломонович (1896—1986) – поэт, филолог-классик. Брюсов Валерий («Не в том ли дара Брюсова разгадка…») // Altman M. The Undying Swan. Selected Poems. Dallas, 1976 (на русском языке); печ. по: Альтман М.С. Разговоры с Вячеславом Ивановым. СПб., 1995. С. 324—325. Эпиграф из неоконченного стих. Брюсова «Я в море не искал таинственных Утопий…» (1913) (с разночтениями).

Амари (псевдоним Цетлина Михаила Осиповича; 1882—1945) – поэт, прозаик, редактор, издатель; деятель партии эсеров, с 1907 г. в эмиграции (кроме 1917—1918 гг.). «Огненный ангел» Валерия Брюсова («Как полноводный Рейн, течет рассказ…») // Amarie. Лирика. Кн. 2. [Париж], 1912. С. 85.

Анненский Иннокентий Федорович (1855—1909). Валерию Брюсову («То шелестящему листовії…») // Л Η. Т. 27/28. М, 1937. С. 670. Инскрипт на кн.: Анненский И.Ф. Книга отражений. СПБ., 1906 (библиотека Брюсова в РГБ). Никто (вариант: Ник. Т-о) – псевдоним Анненского, под которым он выпустил первый сб. стих. «Тихие песни» (1904).

Анфилов Глеб Иоасафович (1886—1938) – поэт, участник «четвергов» Брюсова в 1913—1914 гг. *В.Я. Брюсову («Вы хотите, чтоб гунны и готы…») // НН. С. 196—197. Эпиграф из стих. Брюсова «Грядущие гунны» (осень 1904; 30 июля – 10 августа 1905).

Бальмонт Константин Дмитриевич (1867—1942). «Только ты в мой ум проник…» // Л.Н. Т. 98. Кн. 1. М., 1991. С. 128. Послано Брюсову из Оксфорда; дата по новому стилю. Подпись – Лионель, один из псевдонимов Бальмонта, заимствованный из стих. П.Б. Шелли «Лодка на Серкио» (1821); в конце 1890-х годов получило известность стих. М.А. Лохвицкой «Лионель», обращенное к Бальмонту. Валерию («Тебе, единственный мой брат…» // Там же. С. 786. Инскрипт на кн.: Шелли. Полное собрание сочинений в пер. К.Д. Бальмонта. Т. 1. М., 1904 (библиотека Брюсова в РГБ). Валерию Брюсову («Да, быстро, тотчас я хочу…») // Там же. С. 155. Послано Брюсову с припиской: «Через пять минут после твоего ухода». Моему единственному брату Валерию Брюсову («Кто верит в свое вдохновение…») // Там же. С. 152. Инскрипт на кн.: Бальмонт К. Только любовь. М., 1903 (библиотека Брюсова в РГБ). Валерию Брюсову («Как разлюбить Ассаргадона…») // Там же. С. 787. Инскрипт на кн.: Шелли. Полное собрание сочинений в пер. К.Д. Бальмонта. Т. 2. М., 1904 (библиотека Брюсова в РГБ). «Где же ты, святыней клявшийся…» // Там же. С. 172. Послано Брюсову из Парижа; дата по новому стилю. Брюсов ответил стих. «Равному» (22 марта 1906). Два сонета. Валерию Брюсову. В ответ на его сонет в «Северных цветах» 1911 года: 1. «Мы встретились на утре наших дней…». 2. «Но где же, солнце, ты? Уж я не знаю…» // Там же. С. 227—228. Послано Брюсову из Франции; дата по новому стилю. Ответ на стих. Брюсова «К.Д. Бальмонту» (1909); Бальмонт поблагодарил Брюсова за посвящение и послал «ответный привет», предназначавшийся для «Русской мысли», однако его стих, не были опубликованы. Валерию Брюсову («В те дни, когда мы были двое…») // Москва. 1920. №4. С. [2]. Ответ на стих. Брюсова «К.Д. Бальмонту 1919 года» (22—23 февраля 1919), помещенное в предыдущем номере журнала. По мнению В.Ф. Маркова, к Брюсову обращено стих. «Ожесточенному» в сб. «Горящие здания» (Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K.D. Balmont. 1890—1909. Koln, 1988. S. 117—118).

Белый Андрей (псевдоним Бугаева Бориса Николаевича; 1880—1934). В.Я. Брюсову («Я в свисте временных потоков…») // Альманах книгоиздательства «Гриф». М., 1903. С. [44]. Старинному врагу («Ты над ущельем, демон горный…») // Вопросы жизни. 1905. № 3. С. 100. Написано в период наибольшего ухудшения отношений поэтов, ознаменованного, по словам Белого, «вызовом на умственную дуэль»: Белый отвечает (впрочем, проставив в печати только инициалы адресата) на стих. Брюсова «Бальдеру Локи» (ноябрь 1904), опубликованное (Северные цветы Ассирийские. М., 1905) с посвящением «Андрею Белому». Стих. Брюсова (без посвящения) вошло в сб. «Stephanos»; Белый свое стих. не перепечатывал. В. Брюсову. 1. Поэт («Ты одинок. И правишь бег…»). 2. Созидатель («Грустен взор. Сюртук застегнут…»). 3. Маг («Упорный маг, постигший числа…»). 4. Встреча («Туманы, пропасти и гроты…») // Белый А. Урна. М., 1909. С. 15—22. Цикл открывал сб., имевший посвящение «Валерию Брюсову». Ранний вариант первых трех стих.: диптих «Одинокий» // Весы.

1906. № 8. «Встреча» – ответ на стих. Брюсова «Андрею Белому» (1909). Брюсов. Сюита. 1. «Свисты ветряных потоков…» 4. «Разрывая занавески…» // Белый А. Стихотворения и поэмы. Л., 1966. С. 513—516 (цикл «Черч теней» в неопубликованном сб. «Зовы времен»). Кардинально переработанный и частично написанный заново (только стих. 2 и 6 воспроизводят, с небольшими изменениями, стих. «Созидатель» и «Встреча» из сб. «Урна») вариант цикла «В. Брюсову», отражающий изменения как в творческой манере Белого, так и в его отношении к Брюсову (ср. писавшиеся одновременно с «сюитой» воспоминания «Начало века»),

Бернер Николай Федорович (1890—1969) – поэт; с 1942 г. в эмиграции. В автобиографии писал: «Валерий Брюсов был моим другом и первым наставником в творческих исканиях и опытах» (Содружество. Нью-Йорк, 1967. С. 510—511). Бернеру посвящены два акростиха Брюсова: «Немеют волн причудливые гребни…» (1912) и «Над мирным морем ласково-недвижен…» (9 мая 1912). В. Брюсову («Брюсов – певец, из мастеров терпеливейший мастер…») // Бернер Н. Осень мира. Киев, 1922. С. 7.

Блок Александр Александрович (1880—1921). Валерию Брюсову. При получении «Зеркала теней» («И вновь, и вновь твой дух таинственный…») // Русская мысль. 1913. № 4. С. 3. Экземпляр третьей книги «Собрания стихотворений» Блока (1912) с этим стих. в качестве инскрипта был послан Брюсову; позднее находился в собрании Э.П. Григолюка (Москва).

Бобров Сергей Павлович (1889—1971) – поэт, прозаик, литературный критик, стиховед, переводчик. Spiritus («Ты – оковами звенящий…») // Весна. 1908. № 9. С. [7]. Подпись: С. Яншин; первое выступление Боброва в печати. Валерию Брюсову («Когда душою угнетенною…») // Бобров С. Вертоградари над лозами. М., 1913. С. 125—126.

Борисовский Вадим Васильевич (1900—1972) – альтист, профессор Московской консерватории, поэт. *Памяти В.Я. Брюсова («Тебя всем сердцем назову…») // НН. С. 204—205. Датируется по сборнику стих. Борисовского «Зеркал волшебный круг» (М., 2012).

Брихничев Иона Пантелеймонович (1879—1968) – поэт, публицист, священник (позднее сложил с себя сан), один из лидеров группы «голгофских христиан». В. Брюсову («Когда в Поэзии родимой…») // Брихничев И. Осанна. Вторая книга стихов. Одесса, 1914. С. 14—15.

Булдеев Александр Иванович (1885—1974) – поэт, журналист, редактор; с 1943 г. в эмиграции. * Астролог («На высокой башне белой…») // Новый журнал (Нью-Йорк). Кн. 231. Июнь 2003. С. 144—146 (по автографу РГБ). Приложено к письму (15 февраля 1910), в котором автор напомнил Брюсову о посланной ему ранее книге стихов «Потерянный Эдем» (1910) и просил о встрече; состоялась встреча или нет, неизвестно, но Брюсов откликнулся на книгу благожелательной рецензией (Русская мысль. 1910. № 4) и перепечатал ее в сборнике «Далекие и близкие» (1912).

Вериго Магдалина Брониславовна (1891—1994) – поэтесса, художница; в 1912 г. стала лауреатом поэтического конкурса им. Надсона, в жюри которого состоял Брюсов. *«В его усталом вдохновеньи…»// НН. С. 197.

Верховский Юрий Никандрович (1878—1956) – поэт, переводчик, историк литературы. Валерию Брюсову. На книгу «Все напевы» («Познавший грез, веков, народов…») // Верховский Ю. Струны. Собрание сочинений. М., 2008. С. 486.

Владимирова С. * Валерию Брюсову: <1> «Валерий милый, сердца строки…». <2> «Сны переменные порывны…». <3> «Ловец в пучине бытия…». <4> «Я – твой демон, я – эриния…» // НН. С. 199—202 (по автографу РГБ). Послано Брюсову по почте с надписью на конверте: Поэту Валерию Яковлевичу Брюсову (под личную расписку); обратный адрес: Москва. Почтамт. До востребования. Сведениями об авторе не располагаем – есть основания предполагать, что это мистификация. Датируется 1912 г. как возможный отклик на сборник стих. Брюсова «Зеркало теней» (вышел в марте 1912 г.), из стих, которого взяты все эпиграфы: «Родной язык» (31 декабря 1911), «Идут года. Но с прежней страстью…» (1911), «Веселый зов весенней зелени…» (1911; первые две строки стих. Владимировой – незакавыченная цитата из того же стих.); четвертое стих. – парафраз стих. Брюсова «Ты – мой демон, ты – эриния…» (1910; 1911) с прямыми цитатами из него.

Волкович Анатолий Сергеевич (1897—1937) – поэт, переводчик, участник литературного объединения «Майна» при киевской газете «Пролетарская правда». *Многоликий. Сонет-акростих («В пещерах древних снов затворник – и пророк…») // ВБ. С. 100—101 (по автографу РГБ). Прислано в числе поздравлений к 50-летию Брюсова, упомянуто: Валерию Брюсову. С. 84.

Волошин (Кириенко-Волошин) Максимилиан Александрович (1877—1932). …Когда время останавливается («По ночам, когда в тумане…») // ЛН. Т. 98. Кн. 2. С. 286—287. Первая редакция стих., посланная Волошиным Брюсову 1 ноября 1903 г. из Коктебеля с припиской: «Позвольте мне в память наших весенних разговоров посвятить Вам это стихотворение, первые строфы которого я читал Вам еще в Москве». Первая публикация с посвящением: Волошин М. Стихотворения. 1900—1910. М., 1910. С. 39—40 (без заглавия; заключительное стих, цикла «Когда время останавливается»); ранее без посвящения: Северные цветы Ассирийские. М., 1905; оба текста с незначительными разночтениями по отношению к приведенному.

Воробьев Николай (псевдоним Богаевского Николая Николаевича; 1908—1989) – поэт; с 1920 г. в эмиграции. «Что это там, где искр летят каскады…» // Воробьев Н. Стихи о разном. Pebble Beach, Calif., 1969. С. 101—102 (цикл «Гул окаянный»).

Гербстман Александр Иосифович (1900—1982) – поэт, литературовед, шахматист; с 1965 г. в эмиграции. Валерию Брюсову. Сонет-чаша к 50-летию («В тиши больших веков ствол мира обвивая…») // Валерию Брюсову. С. 69. Пример фигурного стихотворения в духе поздних римских поэтов, творчество которых изучал и пропагандировал Брюсов.

Гиппиус Зинаида Николаевна (1869—1945). «Валерий, Валерий, Валерий, Валерий…» // Новый путь. 1903. № 6 (в статье «Два зверя»); печ. по: Антон Крайний (3. Гиппиус). Литературный дневник (1899—1907). СПб., 1908. С. 104—105. Иронический парафраз стих. К.Д. Бальмонта «Ветер» (1903). Сообщники («Ты думаешь, Голгофа миновала…») // Гиппиус 3. Собрание стихов. 1889—1903. М., 1904. С. 163—164. Первоначально было посвящено Андрею Белому.

Городецкий Сергей Митрофанович (1884—1967). Валерию Брюсову («В те годы, в страшные те годы…») // Стык. Первый сборник Московского Цеха Поэтов. М., 1925. С. 74—75 (цикл «Стихи ушедшим»); с некоторыми изменениями в сб. «Грань» (1929). Эпод – в древнегреческой трагедии, заключительная часть гимна, исполняемая хором перед жертвенником. Рутения – Русь.

Городской Яков Зиновьевич (1898—1966) – поэт, критик. К портрету Валерия Брюсова («Мы в прах былое наше рубим…») // Красное слово. (Киев). 1929. № 7. С. 33—34.

Гофман Виктор (Виктор-Балтазар-Эмиль) Викторович (1884—1911) – поэт, прозаик, критик. О его отношениях с Брюсовым см. очерк последнего «Мои воспоминания о Викторе Гофмане» и комментарии к нему: ИМЖ. С. 182—197, 253—255. Валерию Брюсову («Могучий, властный, величавый…») // Северные цветы. Альманах третий. М., 1903. С. 122. Брюсов посвятил Гофману стих. «Прими послание, о Виктор…» (март 1903), написанное на обороте подаренной ему фотографии (РГБ).

Григорьев В. Сведениями об авторе не располагаем. Стих, было послано «самотеком» в журнал «Весы». Поэт («Твои глаза – тоска агата…») // Гречишкин С.С. Архив C.A Полякова // Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1978 год. Л., 1980. С. 22.

Дембовецкий Василий Эдуардович (1885—1944) – поэт, педагог. Валерий Брюсов («Торжествен, строг и строен, как фронтон…») // Артемовец. (Сталино). 1926. № 1. С. 17—18 (цикл «Поэты» из готовившегося к печати, но не вышедшего сб. «Грани Мелькарта»). Курсивом выделены заглавия книг Брюсова («В те дни» – читай: «В такие дни»). Примечательны многозначительные строки о Брюсове как о «кремлевском оракуле».

Есенин Сергей Александрович (1895—1925). Памяти Брюсова («Мы умираем…») // Заря Востока. (Тифлис). 1924. 11.10.

Захаров-Мэнский Николай Николаевич (1895—1942)-поэт, участник группы «неоклассиков». Памяти Валерия Брюсова («Два долгих дня, две долгих ночи…») // Захаров-Мэнский Н. Маленькая лампа. М., 1926. С. 38.

Зубакин Борис Михайлович (1894—1937) – поэт, археолог, деятель ордена розенкрейцеров; в первой половине 1930-х годов дописал неоконченный роман Брюсова «Юпитер поверженный» (не опубликовано; рукопись в архиве Брюсова в РГБ). «Вдали от злобственных укусов…»// Немировский А.И., Уколова В.И. Свет звезд, или Последний русский розенкрейцер. М., 1994. С. 129—131; публикаторами датировано временем последней болезни Брюсова. Башня – Сухарева башня (построена в 1692—1695 гг. по приказу Петра I; снесена в 1934 г.) в Москве, на Сухаревской площади, от которой начиналась 1-ая Мещанская улица (ныне проспект Мира), где в доме 32 с 1910 г. жил Брюсов. При Петре I в Сухаревой башне находились математическая и навигацкая школы, обсерватория и библиотека, связанные с именем сподвижника Петра I Якова Виллимовича Брюса (1670—1735), шотландца по происхождению. Брюс пользовался славой колдуна и чернокнижника, которая надолго пережила его (см. например повесть A.B. Чаянова «Необычайные, но истинные приключения графа Федора Михайловича Бутурлина» (1924)); достоверных сведений об организации им в России масонской ложи нет. Тиртей (2-ая пол. VII в. до н. э.) – древнегреческий поэт, жил в Спарте; воспевал храбрость спартанских воинов. Брюсову («И Ангел Огненный сказал ему: «Восстань!»…») // Стык. Первый сборник Московского Цеха поэтов. М., 1925. С. 85. Прочитано на вечере памяти Брюсова в литературном объединении «Никитинские субботники» 15 ноября 1924 г. (запись H.H. Розанова: ЛН. Т. 85. С. 760). *Кантата. Валерию Брюсову, автору «Венка» и «Грядущих гуннов», к десятилетию со дня смерти («Учитель молодых поэтов…») // Библиография. 1994. № 6. С. 104 (по автографу РГБ).

Иванов Вячеслав Иванович (1866—1949). Valerio Vati («Здесь вал, мутясь, непокоривой…») // Иванов Вяч. Прозрачность. Вторая книга лирики. М., 1904. С. 86 (цикл «Современники»). Ему же («Твой правый стих, твой стих победный…») // Там же. С. 87—88. Вскоре после знакомства Иванов и Брюсов обменялись стихотворными посвящениями; стих. Брюсова «Вячеславу Иванову» (16 ноября 1903) открывало его сб. «Stephanos», посвященный «Вячеславу Иванову, поэту, мыслителю, другу». «О сильный Лиры! Ты, чьи сны необычайны…» //ЛИ. Т. 27/28. С. 672. Инскрипт на кн.: Иванов Вяч. Прозрачность. М., 1904 (библиотека Брюсова в РГБ). Mi fur le serpi amiche («Уж я топчу верховный снег…») // Северные цветы Ассирийские. М., 1905. С. 37—38. Заголовок – цитата из «Божественной комедии» Данте (источник указан в подзаголовке). Валерию Брюсову («О Тайн ключарь, проникший руны…»)// Северные цветы Ассирийские. М., 1905. С. 41. Посвящение к циклу «Carmen saeculare». «Венок» («Волшебний бледный Urbi пел et Orbi…») // Иванов Вяч. Cor ardens. 4.1. Μ., 1911. С. 141. Ответ на указанное выше стих. «Вячеславу Иванову» из сб. «Stephanos». «Лев крылатый, ангел венетийский» – статуя перед собором Св. Марка в Венеции, символ города; ср. стих. Брюсова «Лев святого Марка» (9/22 июня 1902). Барбитон – древнегреческий музыкальный инструмент, род лиры. Теорба – лютня. «Как листья ветр, – у Вечности преддверий…» // ЛИ. Т. 85. С. 545. В письме к И.М. Брюсовой от 30 ноября 1924 г. из Рима, в ответ на ее просьбу сложить «современную молитву» памяти Брюсова.

Ильинский (Ильинский-Блюменау) Александр Адольфович (1885—1971) – поэт, исследователь творчества Брюсова, многолетний помощник И.М. Брюсовой. *«В тысячеголосном уличном шуме…» // НИ. С. 202. *Ultimum vale («Кчему поток ненужных слое…») // Волга. 1992. № 4. С. 116 (по автографу РГБ).

Кириллов Владимир Тимофеевич (1890—1943) – один из наиболее известных «пролетарских поэтов». В те дни («В те дни я отдан был снегам…») // Валерию Брюсову. С. 68. Кириллов вспоминает свое пребывание в ссылке в Усть-Сысольске (1907—1911) за участие в революционной деятельности; собрание стих. Брюсова «Пути и перепутья» (1908—1909) вышло как раз в это время.

Клюева Вера Николаевна (1894—1964) – поэт, переводчик, педагог. * Памяти Брюсова («В твоих словах фиалки не цвели…») // Печ. впервые по автографу из частного собрания. Прочитано на вечере памяти Брюсова в литературном объединении «Никитинские субботники» 15 ноября 1924 г. (запись H.H. Розанова: ЛН. Т. 85. С. 760).

Койранский Александр Арнольдович (1884—1968) – поэт, журналист; с 1920 г. в эмиграции. В. Брюсов («В немую даль веков пытливо ты проник…») // Альманах книгоиздательства Гриф. М., 1903. С. [76].

Корчагин Александр Иванович (1900-?) – издательский работник, заведовал редакцией классики издательства «Художественная литература»; с 1921 г. студент ВЛХИ, в 1922—1924 гг. заместитель ректора в качестве представителя от студентов. Валерию Брюсову («Я маленький и ничего не знаю…») // Брюсовские чтения 1971 года. Ереван, 1973. С. 632—633 (в составе воспоминаний о Брюсове). По свидетельству автора, написано «под свежим впечатлением от прочитанных тогда романов «Огненный ангел» и «Алтарь победы»».

Крючков Димитрий Александрович (1887—1938) – поэт, переводчик. Послание Валерию Брюсову («Была пора – бездарный мим…») // Соболев А.Л. Летейская библиотека. М., 2013 (в печати).

Кузмин Михаил Алексеевич (1872—1936). Акростих («Валы стремят свой яростный прибой…») // Весы. 1909. № 1. С. 19. Посвящение к повести «Подвиги Великого Александра». Брюсов ответил сонетом-акростихом «М.А. Кузмину» (24 декабря 1908), опубликованным в следующем номере «Весов». Букефал (правильнее, чем принятое: Буцефал) – конь Александра Македонского.

Кунин Иосиф Филиппович (1904—1996) – литератор, музыковед. * Памяти В.Я. Брюсова (1924—1954) («Треть века. Смена поколений…») // НН. С. 203—204 (по автографу РГБ).

Курсинский Александр Антонович (1873—1919) – поэт, журналист, киносценарист; друг юности Брюсова. Пророк («Творя господние веленья…») // Курсинский А. Сквозь призму души. Стихи и проза. М., 1906. С. 22. Валерию Яковлевичу Брюсову («Тебя встречая в дни расцвета…») // ЛН. Т. 98. Кн. 1. С. 355; одновременно: * Волга. 1992. №4. С. 113 (по автографу РГБ). Инскрипт на кн.: Курсинский А. Сквозь призму души. Стихи и проза. М., 1906 (библиотека Брюсова в РГБ).

Кусиков (Кусикян) Александр Борисович (1896—1977) – поэт, участник группы имажинистов; с 1922 г. в эмиграции. Валерий Брюсов. («Наглухо застегнутый сюртук…») // Накануне (Берлин). 1923. 16.12. Литературная неделя. С. 3. – в подборке материалов, посвященных 50-летию со дня рождения Брюсова.

Кюнерт Макс (псевдоним Гинценберга Макса Николаевича; 1896 или 1906—1938) – поэт; в конце 1920-х годов заключенный Соловецких лагерей (опубликовал статью «Валерий Брюсов» в журнале «Соловецкие острова», 1929, №3/4); в 1930-е годы жил в Магнитогорске, дописал неоконченную повесть Брюсова «Записки декабриста Малинина». *В.Я. Брюсов («Палач, себя пытать готовый…» // ВБ. С. 124—125 (по копии РГБ). Печ. по автографу на книге А.К. Закржевского «Карамазовщина» (Киев, 1912) с дарственной надписью «Уважаемой Жанне Матвеевне Брюсовой в память недолгих встреч. М. Кюнерт. 16/ II 1933» (ГЛМ).

Леонидов Олег (псевдоним Шиманского Олега Леонидовича; 1893—1951) – поэт, руководитель группы «неоклассиков», киносценарист. Валерию Брюсову («Ячту его определенность…») //Лирика. Стихи. М., 1922. С. 18.

Логинов Иван Степанович (1891—1942) – пролетарский поэт, сатирик. Памяти В.Я. Брюсова («Живого слова зодчий…») // Красная газета. 1924. 12 окт.

Луначарский Анатолий Васильевич (1875—1933). Экспромт В. Брюсову в день его юбилея («Как подойти к Вам, многогранный дух…») // ЛН. Т. 82. A.B. Луначарский. Неизданные материалы. М., 1970. С. 261. Написано перед чествованием Брюсова в Большом театре 17 декабря 1923 г.; речь Луначарского на заседании: Там же. С. 245—261.

Львова Надежда Григорьевна (1891—1913) – поэтесса, переводчица; подруга Брюсова в 1911—1913 гг.; самоубийство Львовой в ноябре 1913 г. было приписано недоброжелателями (Б.А. Садовской, В.Ф. Ходасевич, С.Я. Парнок) влиянию Брюсова. На Сайме («Сурово нас встретила старая Сайма…») // Львова Н. Старая сказка. Издание второе, дополненное посмертными стихами. М., 1914. С. 108. Первое издание вышло с предисловием Брюсова, опущенным во втором издании. Неподписанный эпиграф из стих. Брюсова «Сайма» (8 июля 1913); Брюсов и Львова отдыхали на озере Сайма в пансионе Рауха летом 1913 г. «Долго шли бульваром, повернули обратно…» // Там же. С. 116. В мемуарах «Люди, годы, жизнь» И.Г. Эренбург вспоминал: «При первой нашей встрече <в 1917 г. – В.М.> Брюсов заговорил о Наде Львовой – рана оказалась незажившей. Может быть, я при этом вспомнил предсмертное стихотворение Нади о седом виске Брюсова, но только Валерий Яковлевич показался мне глубоким стариком» (Эренбург И.Г. Собрание сочинений в 9 томах. Т. 8. М., 1966. С. 229). См. также стих. Брюсова «Памяти другой» (1920). «Мне заранее весело, что я тебе солгу…» // Там же. С. 120. Последнее стих. в книге «Старая сказка».

Любяр Я. (псевдоним Любича-Ярмоловича-Лозина-Лозинского Алексея Константиновича; 1886—1916) – поэт, прозаик. Ответ на стихотворение В. Брюсова «Грядущие гунны» («Варвары, варвары грянут…») // Любяр Я. Противоречия. Кн. 1. Эпикуру. СПб., 1912. С. 83. «Tangere circulos noli» («He трогай моих кругов», лат.) – по преданию, последние слова Архимеда.

Минаев Николай Николаевич (1893—1967), поэт. *Валерию Брюсову. Акростих («Весна! Как счастлив я! Покончено с зимой…») // Печ. впервые по автографу РГБ. Вошло в рукописный сб. «Вторая книга стихов (1917—1921)». Приложено к письму, в котором автор просил Брюсова высказать мнение о его стихах. Брюсов ответил Минаеву стих. «Первый привет» (3 августа 1919).

Миропольский А.Л. (псевдоним Ланга Александра Александровича; 1872—1917) – поэт, участник сборников «Русские символисты»; друг юности Брюсова, разделял его увлечение спиритизмом. Великому брату («Учитель! Жрец предания седого…») // Северные цветы на 1902 год, собранные книгоиздательством «Скорпион». М., 1902. С. 139.

Мочалова Ольга Алексеевна (1898—1978) – поэт, мемуарист. Брюсову («Посторонитесь перед железным отчаяньем…») // Мочалова О. Голоса Серебряного века. М., 2004. С. 203. Вошло в рукописный сб. «Желанье лета (1924—1932)»; датируется по контексту.

Нетропов Максим (псевдоним Портена Максима Эрнестовича; 1886—1937) – поэт, прозаик, филателист; автор статьи «Филателистическое наследие В.Я. Брюсова» (РГБ; * фрагменты и изложение: НН. С. 248—251). Памяти ВЛ. Брюсова («Труженик слова на славу труда…») // Нетропов М. Извечные шумы. Вторая книга стихов. М, 1930. С. 47.

Ольхин Н. В момент публикации стих. рабочий Госавтозавода; другими сведениями не располагаем. Каменщику («Каменщик, ширится, высится, строится…»). В Я. Брюсову // Известия. 1924. 11.10. С. 3.

Павлович Надежда Александровна (1895—1980) – поэтесса, переводчик, мемуарист. Валерий Брюсов («Желтеющие проседью усы…») // Павлович Н. Думы и воспоминания. М., 1962. С. 47. Датируется по сборнику стих. Павлович «Сквозь долгие года» (М., 1977). В 1917—1919 гг. Брюсов возглавлял московское отделение Книжной палаты.

Парнок Софья Яковлевна (1885—1933) – поэтесса, критик (под псевдонимом «Андрей Полянин»); отличалась предвзятым отношением к Брюсову. «Какой неистовый покойник…» // Парнок С. Собрание стихотворений. Ann Arbor, 1979. С. 166. В примечаниях приведено сообщение Л. В. Горнунга, что стих. написано «под свежим впечатлением самоубийства поэтессы Н.Г. Львовой» (Там же. С. 335).

Пастернак Борис Леонидович (1890—1960). Брюсову («Я поздравляю вас, как я отца…») // Валерию Брюсову. С. 65. Прочитано на чествовании в Большом театре 17 декабря 1923 г. В автографе РГБ (архив Брюсова) еще одна, заключительная строфа, перечеркнутая, видимо, самим Брюсовым, но исключенная и Пастернаком из окончательной редакции:

От сердца вам желаю дальше блюстьОтветственности и призванья горечь.Простите, если в строчки вкралась грусть,Их смоет радость юбилейных сборищ,

(впервые: Брюсовские чтения 1973 года. Ереван, 1976. С. 289).

Поляков Сергей Александрович (1874—1943) – переводчик, меценат, владелец издательства «Скорпион». Валерию Брюсову, Императору рифм («Грустью миров…») // ЛН. Т. 98. Кн. 2. С. 47. Печ. по воспроизведенной там же фотографии, с восстановлением отсутствующих знаков препинания.

Поступальский Игорь Стефанович (1907—1989) – поэт, переводчик, исследователь творчества Брюсова. Историк («Книгочием и прорицателем…») // Красная стрела. Сборник-антология. Нью-Йорк, 1932. С. 9. Стих. ориентировано на «научную поэзию» Брюсова 1920-х годов, активным пропагандистом которой был Поступальский (см. его вступительную статью «Поэзия Валерия Брюсова» в кн.: Брюсов В. Избранные стихи. М.-Л., 1933).

Рославлев Александр Степанович (1883—1920) – поэт, прозаик. Учителю («Учитель, в сердце откровенье…») // Рославлев А. В башне. Стихи. Кн. 1. СПб., 1907. С. 9—10. Иронический отзыв об этом стих, в статье К.И. Чуковского об эпигонах символизма «Третий сорт»: Чуковский К.И. Собрание сочинений в 15 томах. Т. 6. М., 2002. С. 110 (впервые: Весы. 1908. № 1).

Рукавишников Иван Сергеевич (1877—1930) – поэт, прозаик, теоретик стиха, переводчик. Брюсов. (Стих напевный) («Ах, город, город, город, город…») // Новые стихи. Сборник первый. М., 1926. С. 52—53.

Руслов Владимир Владимирович (188?—1929) – поэт, переводчик. *Послание Валерию Брюсову. Сонет-акростих («Ваятель четких слов, Твой вдохновенный взор…») // ВБ. С. 60—61 (по автографу РГБ).

Садовской (Садовский) Борис Александрович (1881—1952). Валерию Брюсову (По прочтении «Urbi et Orbi») («Прервав сны вещего безумья…») // Новое литературное обозрение. № 4 (1993). С. 102—103. Написано под впечатлением первой встречи с Брюсовым в середине октября 1903 г. и послано ему в письме от 23 ноября 1903 г. с припиской: «Прошу верить его искренности. Все высказанное в нем не ложь и не набор фраз, а мое искреннее убеждение»; Брюсов благодарил его за стихи в ответном письме от 25 ноября. Валерию Брюсову (После «Всех напевов») («Орел! Над пасмурным болотом…») // Там же. С. 107. Послано Брюсову в письме от 20 июня 1909 г.; предназначалось для публикации в «Весах». Очевидно, Брюсов не дал согласия на публикацию, чтобы не создавать лишнего повода критике упрекать авторов журнала в саморекламе и взаимном восхвалении, как это было с сонетами-акростихами Брюсова и Кузмина.

Святловский Владимир Владимирович (1869—1927)-историк, социолог, поэт. В.Я. Брюсов («Ты, Брюсов, странный мир, где все необычайно…») // Святловский В. Седые города. Пг., 1917. С. 103. Реминисценция из стих. Брюсова «Жрец Изиды» (9 марта 1900).

Игорь Северянин (псевдоним Лотарева Игоря Васильевича; 1887—1941). Прощальная поэза. (Ответ Валерию Брюсову на его послание) («Я так устал от льстивой свиты…») // Игорь Северянин. Громокипящий кубок. М., 1913. С. 124. Ответ на стих. Брюсова «Игорю Северянину» (20 января 1912): Брюсов первым обратился к младшему и еще не признанному поэту за год до выхода его первого большого сб. «Громокипящий кубок» (см. воспоминания Северянина: Встречи с Брюсовым (1927) // Игорь Северянин. Стихотворения и поэмы. 1918—1941. М., 1990. С. 386—390). Валерию Брюсову. Сонет-ответ. (Акростих) («Великого приветствует великий…») // Игорь Северянин. Златолира. Поэзы. М., 1914. С. 10—11. Ответ на стих. Брюсова «Игорю Северянину» (Сонет-акростих с кодою) (1912). Поэза для Брюсова («Вы, чьи стихи как бронзольвы…») // Игорь Северянин. Victoria Regia. Μ., 1915. С. 111—112. Ответ Северянина на критические замечания Брюсова в адрес его сб. «Златолира» в ст. «Год русской поэзии. Порубежники» (Русская мысль. 1914. № 6); Брюсов парировал упреки Северянина в «зависти» в ст. «Игорь Северянин», написанной в июне 1915 г. (Критика о творчестве Игоря Северянина. М., 1916), однако личные отношения между ними были фактически разорваны. Валерию Брюсову («Нежны berceus'ные рессоры…») // Игорь Северянин. Соловей. Поэзы. Берлин-М., 1923. С. 97—98. В стих. описано примирение поэтов, состоявшееся в феврале 1917 г. в Баку при участии Г.А. Шенгели (см. его воспоминания: Валерий Брюсов // Шенгели Г. Иноходец. Собрание стихов. Литературные статьи. Воспоминания. М., 1997. С. 451—453). Брюсов («Никем не превзойденный мастер…») // Там же. С. 137—138. «Он – президент среди поэтов» – по воспоминаниям Северянина, он уже в 1912 г. послал Брюсову одну из своих ранних брошюр с инскриптом, начинавшимся словами «Господину Президенту республики «Поэзия»…». «Мой царский голос» – на вечере в Политехническом музее 27 февраля 1918 г., многократно описанном мемуаристами, Северянин был выбран «королем поэтов». «Великий ритор» – очерк Брюсова (1911) о древнеримском поэте Авсонии. На смерть Валерия Брюсова («Как жалки ваше шиканье и свист…») // Игорь Северянин. Стихотворения и поэмы. 1918—1941. С. 250; включено в сб. «Литавры солнца», не опубликованный при жизни автора. Брюсов («Его воспламенял призывный клич…») // Игорь Северянин. Медальоны. Белград, 1934; печ. по: Игорь Северянин. Стихотворения и поэмы. 1918—1941. С. 186.

Симановский Иосиф Бенционович (1892—1967) – поэт, библиограф. В. Брюсову («Славный учитель и муж, многоопытный в тайном труде песнопений…») // Симановский И. Новый мир. Бобруйск, 1910. С. 12. Парафраз стих. Брюсова «Начинающему» (1906).

Скрябин Александр Николаевич (1871/1872-1915). Валерию Яковлевичу Брюсову («Властитель и любовник нежный мира…»)// Известия Московского литературно-художественного кружка.№ 10(1915).С. 7. Прочитано 18 января 1915 г. на чествовании Брюсова по случаю 25-летия его литературной деятельности.

Славнин Игорь Кронидович (1898—1925) – поэт. Валерию Брюсову («Бессмертьем отмечает память…») // Молодая гвардия. 1924. № 9. С. 167.

Соколовский Александр Саулович (1895 – после 1941) – поэт; с 1920 г. в эмиграции. Избраннику («Над жадной бездной исступленности…») // Соколовский А. Зеленые глаза. Одесса, 1916. С. 15—16.

Соловьев Сергей Михайлович (1885—1942) – поэт, переводчик, литературный критик, публицист; племянник философа Вл. Соловьева и его биограф. Валерию Брюсову: 1. «Ты, Брюсов, не был бы унижен…». 2. «Ты, Валерий, Пушкина лиру поднял…». 3. В ответ на «Озимя» («Прах, вспоенный влагой снега…»). 4. В ответ на «Stephanos» («Нет, наших песен не иссякла…») // Соловьев С. Цветы и ладан. Книга сихов. М., 1907. С. 65—70. «Озимя» – цикл. стих. Брюсова в журнальной публикации (Вопросы жизни. 1905. № 7); в составе книг не сохранен. «Нас было трое на турнире…» // Соловьев СМ. Стихотворения 1917—1928 г. М., 1999. С. 61—63. Несмотря на отсутствие формального посвящения, содержание и время написания стих, не оставляют сомнений в том, что это – отклик на смерть Брюсова; ср. стих. Соловьева «Стирфорс» из цикла «Тени Диккенса» – отклик на смерть Блока. Вольфрам фон Эшенбах (ок. 1170 – ок. 1220) – поэт-миннезингер, автор стихотворного романа «Парсифаль» (1200-е гг.) о поисках святого Грааля, сюжет которого использован в опере Р. Вагнера «Парсифаль» (1882). «Нас было трое…» – возможно, A.A. Блок, А. Белый и сам С.М. Соловьев.

Сологуб Федор (псевдоним Тетерникова Федора Кузьмича; 1863—1927). «Зальдивши тайный зной страстей, Валерий…» // Сологуб Ф. Собрание сочинений. Т. XVII. Очарования земли. СПб., 1914. С. 214. Центральный образ стих. восходит к циклу Брюсова «Криптомерии» в сб. «Chefs d'ceuvre». Брюсов ответил триолетом «Ф. Сологубу» (1913).

Сырейщикова Елена Александровна (?—1918) – поэтесса, переводчик; подруга Брюсова в середине 1910-х годов. Моему жестокому милому мальчику Валерию («Как море вольное изменчив…) // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1985. М., 1987. С. 93. Автограф в РГБ, среди писем Сырейщиковой к Брюсову; подпись: «Твоя Нелли»; строфы 6 и 11 перечеркнуты карандашом – вероятно, самим Брюсовым. «Я так тебя люблю, как и мечтать не смела…» // Ежемесячный журнал. 1917. № 1. Стб. 7; ранняя редакция: *«Я так тебя люблю, как думать не хотела…» // НН. С. 205 (по автографу РГБ).

Тарловский Марк Ариевич (1902—1952) – поэт, переводчик. Памяти Брюсова («Тиран покорных кирпичей…») // Тарловский М. Молчаливый полет. М., 2009. С. 258—259.

Троицкий Борис. Возможно, автор книги стихов «Взлет» (Харбин, 1922), или Борис Васильевич Троицкий (1904—1937), будущий член президиума Госплана. Валерию Яковлевичу Брюсову («И в пятьдесят исканья – трап от прошлого…») // Валерию Брюсову. С. 70. Эпиграф из стих. Брюсова «Nihil» (1 февраля 1922).

Ушаков Николай Николаевич (1899—1973) – поэт, переводчик. Сонет («Пусть металлический язык сонета…»). Брюсову // Пролетарская правда. (Киев). 1923. 16.12.

Федоров Александр Митрофанович (1866—1949) – поэт, прозаик. На войне («Мы на войне. Вы слышите ли, люди…») // Клич. Сборник на помощь жертвам войны. М., 1915. С. 150. В 1914—1915 гг. Федоров, как и Брюсов, был военным корреспондентом в Польше, представляя газету «Утро России». В конце ноября 1914 г. Брюсов посвятил ему стих. «На память об одном закате» (в сб. «Семь цветов радуги») и «A.M. Федорову. Напоминание о дальнем путешествии в автомобиле «Утра» 25—27 ноября 1914 г.» (*НН. С. 105).

Цветаева Марина Ивановна (1892—1941). В.Я. Брюсову («Улыбнись в мое «окно»…») // Цветаева М. Волшебный фонарь. М., 1912. С. 111. Отклик на оценку Брюсовым в ст. «Новые сборники стихов» первого сб. Цветаевой «Вечерний альбом» (1910): «Когда читаешь ее книгу, минутами становится неловко, словно заглянул нескромно через полузакрытое окно в чужую квартиру… Мы будем также ждать, что поэт найдет в своей душе чувства более острые… и мысли более нужные» (Русская мысль. 1911. № 2). В.Я. Брюсову («Я забыла, что сердце в вас – только ночник…») // Цветаева М. Из двух книг. М., 1913. С. 23. Отклик на оценку Брюсовым сб. «Волшебный фонарь» в ст. «Сегодняшний день русской поэзии»: «…Невозможно примириться с этой небрежностью стиха, которой все более и более начинает щеголять г-жа Цветаева. Пять-шесть истинно поэтических красивых стихотворений тонут в ее книге в волнах чисто «альбомных» стишков, которые если кому интересны, то только ее добрым знакомым» (Русская мысль. 1912. № 7). В 1913 г. Брюсов собирался ответить на упреки недоброжелателей в «зависти» (в том числе по отношению к Цветаевой) в особой заметке, но не довел работу над ней до конца; набросок опубликован: ЛН. Т. 85. С. 205—208.

Чачиков Александр Михайлович (1894—1941) – поэт, переводчик. Поэту-филателисту («Века пройдут – томительные звенья…») // Советский филателист. 1924. № 10. С. 19.

Шенгели Георгий Аркадьевич (1894—1956). У гроба Брюсова («Тяжелый, серебряный, креповый свет…») // Звезда. 1925. № 1. С. 102; вошло в сб. «Норд» (1926). В тот же день Шенгели писал М.М. Шкапской: «Умер Брюсов. Сегодня он еще лежит в зале Института, в сюртуке, узкоплечий, с запавшими глазами, сердитый и удивительно похожий на Плеханова» (Минувшее. Исторический альманах. 15. М. – СПб., 1994. С. 263; публ. СВ. Шумихина). *Валерий Брюсов («Подобен панцырю затянутый сюртук…») // Волга. 1992. № 4. С. 117 (по автографу РГБ). В авторизованной машинописи РГБ после 16-й строки автором вычеркнуты еще четыре:

Кишенье толп людских, труда извечный лязг,Отравы мятежей, самоубийств соблазны,Загадки звездных сфер и судороги ласк —Все им воплощены, как стих, многообразны,

(впервые: ВБ. С. 154). Вошло в неопубликованный при жизни автора сб. «Панцырь. Стихи 1935—1945». Образы стих, развиты в статьях Шенгели: В.Я. Брюсов // Вечерняя Москва. 1939. 8. 10; *Валерий Брюсов (1946) // НИ. С. 206—210.

Шершеневич Вадим Габриэлевич (1893—1942). Тост («Все мы как будто на роликах…») // Пир во время чумы. Вып. П. М., 1913. С. [3]. В архиве Брюсова сохранилось несколько посвященных ему шуточных версификационных упражнений Шершеневича.

Ширман Григорий Яковлевич (1898—1956) – поэт; врач-гинеколог. «Опять в цветах знакомый челн…» // Ширман Г. Карусель Зодиака. М., MCMXXVI (1926). С. 126. «В кругу последнем ада, где Виргилий…» // Ширман Г. Череп. Сонеты. М, MCMXXVI (1926). С. 47. «Скажите мне, где проживает некий…» // Ширман Г. Зазвездный зов. М, 2012. С. 591—592.

Эллис (псевдоним Льва Львовича Кобылинского; 1879—1947) – поэт, переводчик, литературный критик; с 1911 г. жил за границей. Поэту наших дней («Земле и небу не простила…») // Весы. 1907. №11. С. 15—17.

Эльснер Владимир Юрьевич (1886—1964) – поэт, переводчик. Валерию Брюсову («Ты русской речи Всадник Медный…») // Эльснер В. Выбор Париса. М., 1913. С. 79.

Стихотворения, не включенные в настоящее издание (в хронологическом порядке)

Бальмонт К. Океан («Вдали от берегов страны обетованной…»). Валерию Брюсову // Бальмонт К. Собрание стихов. Т. 1. М., 1905. С. 60.

Курсинский А. Рассвет («Бледно-белой пеленою…»). Посвящается В. Брюсову // Курсинский А. Полутени. Лирические стихотворения. М., 1896. С. 16—17.

Бальмонт К. «Прорезав тучу, темную, как дым…». Валерию Брюсову // Книга раздумий. К.Д. Бальмонт – Валерий Брюсов – Модест Дурнов – Ив. Коневской. СПб., 1899. С. 16.

Коневской Иван (псевдоним Ореуса Ивана Ивановича; 1877—1901)[7]. Призыв («Давно ли в пущах безответных…»). Валерию Я. Брюсову. 3 мая 1899 // Коневской И. Мечты и думы. СПб., 1900. С. 9.

Бальмонт К. Воля («Неужели же я буду так зависеть от людей..»). Валерию Брюсову// Бальмонт К. Собрание стихов. Т. 2. М., 1904. С. 229—230.

Бальмонт К. «Я не из тех, кто требует любви…». 15/28 мая 1902[8] // ЛИ. Т. 98. Кн. 1. М., 1991. С. 131—132. [Письмо к Брюсову].

Бальмонт К. «Так ты не получил проклятия мои?..». 25 мая/6 июня 1902 // Там же. С. 132. [Письмо к Брюсову].

Бальмонт К. «Если светится волна…». 14/27 июня 1902 // Там же. С. 133. [Письмо к Брюсову].

Бальмонт К. «О ты, которого зловещая старуха…» // Там же. С. 137. [В письме к Брюсову].

Балтрушайтис Юргис Казимирович (1871—1944). Ночью («В великий храм полночного молчанья…»). Валерию Брюсову // Северные цветы. Альманах третий. М., 1903. С. 181.

Белый А. Не тот. [Цикл.] В.Я. Брюсову // Белый А. Золото в лазури. М, 1904. С. 27—34. (6 стих.)

Сологуб Ф. От злой работы палачей («Она любила блеск и радость…»). Баллада. Валерию Брюсову. 8 ноября 1898; 24—30 марта 1904 // Сологуб Ф. Родине. СПб., 1906. С. 10—12.

Иванов Вяч. Ответ («Над омутами темными…»). Валерию Брюсову. 16 июня 1904 //ЛН. Т. 85. М., 1976. С. 449. [В письме к Брюсову].

Бальмонт К. «Где ты, где ты, колдующий Валерий?..». 30 июня/12 июля 1904 //ЛН. Т. 98. Кн. 1. С. 156. [В письме к Брюсову].

Бальмонт К. Запорожская дружина («Запорожская дружина дней былых была прекрасна…»). Валерию Брюсову. Сентябрь 1905 //ЛН. Т. 98. Кн. 1. С. 168—169.

Иванов Вяч. Надпись под «Венок» («Сам он имя мое начертал на этом базальте…»). Январь 1906 // Л Н. Т. 85. С. 490.

Бальмонт К. Слепцы («Один слепец ведет другого…»). Поэту, не понимающему бури, В. Брюсову // Красное знамя. (Париж). 1906. № 6. С. 28.

Гумилев Николай Степанович (1886—1921). Волшебная скрипка («Милый мальчик, ты так весел, так светла твоя улыбка…»). Валерию Брюсову // Гумилев Н. Жемчуга. СПб., 1918. С. 7—8. [Первая публикация с посвящением; впервые, без посвящения: Весы. 1908, № 6. С. 7—8].

Иванов Вяч. «О Валерий! Не венцами…..».. 1 февраля 1909 //ЛН. Т. 85. С. 520 [В письме к Брюсову].

Кондратьев Александр Алексеевич (1876—1967). Парис – Ахиллесу («Неподвижны ветви пиний…»). Посв. Вал. Як. Брюсову. 1909 // Кондратьев А. Стихи. Книга вторая. Черная Венера. СПб., 1909. С. 13—14.

Геркен Евгений Георгиевич (Юрьевич) (1886—1962). Город («Как этот город тускл и бледен…»). В. Брюсову // Геркен Е. Лирические стихотворения 1907—1909 гг. Казань, 1909. С. 55.

Брихничев И.П. «Чтобы свет нам светился во мгле…». Валерию Брюсову // Новая земля. 1911. № 26. Октябрь. С. 3.

Асеев Николай Николаевич (1889—1963). Внезапье («Бился пульс нараставшего горя…») // Асеев Н. Ночная флейта. М., 1914. С. 10.

Балтрушайтис Ю. Сонет («Я весь поник пред Господом живым…»). Валерию Брюсову // Балтрушайтис Ю. Земные ступени. М., 1911. С. 61.

Балтрушайтис Ю. Мой сад («Мой тайный сад, мой тихий сад…»). Валерию Брюсову // Там же. С. 69—70.

Балтрушайтис Ю. Черное озеро («Из храма гор, из сонной мглы лесной…»). Валерию Брюсову// Там же. С. 79—80.

Балтрушайтис Ю. «Час покоя! Стелет тени…». Валерию Брюсову // Там же. С. 99—100.

Балтрушайтис Ю. Круг вековечный («Близится ночь к рассвету…»). Валерию Брюсову // Балтрушайтис Ю. Горная тропа. Вторая книга стихов. М., 1912. С. 19—20.

Балтрушайтис Ю. Колокол («Высился в славе созвучий..»). Валерию Брюсову // Там же. С. 25—26.

Игорь-Северянин. На летуне («Король на плахе. Королевство…»). Валерию Брюсову. 17 февраля 1912// Игорь– Северянин. Громокипящий кубок. М., 1913. С. 106.

Бестужев Владимир (псевдоним Гиппиуса Владимира Васильевича; 1876—1941). * Ильмаринен («Не верю в мир, как в ряд поставленных…»). Валерию Брюсову. 1 апреля 1912 // Волга. 1992. №4. С. 114.

Тиняков Александр Иванович (1886—1934). Валерию Брюсову («Над мертвой пропастью машин…»). 11 мая 1912 // Тиняков А. (Одинокий). Стихотворения. М., 1998. С. 234—235.

Львова Н. «Не только пред тобою – и предо мной оне…» // Львова Н. Старая сказка. Стихи 1911—1912. М, 1913. С. 50—51.

Семилуцкая Леонилла (псевдоним Горчаковской Леониллы Ивановны). Отшельник. («Где немой разросся ельник…»). Посвящ. В. Брюсову // Семилуцкая Л. Смена волн. Стихи 1909—1912. Т. 1. СПб., 1912. С. 28.

Шершеневич В.Г. Rondo amoroso. («Как тонкое sachet в моей душе…»). Валерию Брюсову. <27 февраля 1913> // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1985. М., 1987. С. 95.

Игорь-Северянин. Тоска о Сканде («У побережья моря Черного…»). Валерию Брюсову. Март 1913 // Игорь-Северянин. Златолира. Поэзы. М., 1914. С. 112.

Игорь-Северянин. Открытка Валерию Брюсову («Вы поселились весной в Нидерландах…»). Август 1913 // Игорь-Северянин. Собрание поэз. Т. 3. М., 1916. С. 126.

Усов Дмитрий Сергеевич (1896—1943). 3-я стража («Я сплю. Но стража ночи медной…»). Автору «Tertia Vigilia» // Усов Д. «Мы сведены почти на нет…». Том 1. Стихи. Переводы. Статьи. М., 2011. С. 200—201.

Иванов Вяч. Лира и ось. Валерию Брюсову: 1. «Слепец, в тебя я верую…». 2. «Есть Зевс над твердью – и в Эребе…» // Сирин. Сборник третий. СПб., 1914. С. XLIII—XLVI.

Юнгер Владимир Александрович (1883—1918). 17 января («Когда так холодно, и коченеют пальцы…»). Валерию Брюсову // Юнгер В. Песни полей и комнат. СПб, 1914. С. 39.

Брихничев И.П. В. Брюсову («Не вечно осенние вьюги…») // Брихничев И. Осанна. Вторая книга стихов. Одесса, 1914. С. 99—101.

Большаков Константин Аристархович (1895—1938). Англии («Из стали лондонских туманов…»). Валерию Брюсову. 7 января 1915 // Большаков К. Солнце на излете. М., 1916. С. 58—59.

Иванов Вяч. Валерию Брюсову («Книжка тебя догоняет, и с ней догоняют приветы…»). 2 июня 1915 // ЛИ. Т. 27/28. М., 1937. С. 672. [Инскрипт на кн.: Алкей и Сафо. Собрание песен и лирических отрывков в переводах размерами подлинников Вяч. Иванова. М., 1914].

Шершеневич В.Г. Баллада Валерию Брюсову («Ты раз сказал нам, что на «сердце»…»). <19 ноября 1915> // Памятники культуры. Новые открытия. Ежегодник. 1985. М., 1987. С. 94.

Б., Евгений [Криптоним не раскрыт]. Поэту («Взлетай, поэт, душой своей свободной…»). Посв. Валерию Брюсову// Бакинец. 1916. №4. Иянв. С. 5.

Дитерихс-Дитрихштейн Владимир Давидович (1890—1967?) Улицы («Улицы, жутко манящие…»). Валерию Брюсову // Дитерихс-Дитрихштейн В. Тихая свирель. Собрание стихов 1912—1916 гг. Пг., 1917. С. 56.

Выгодский Давид Исаакович (1893—1943). Валерию Брюсову. Экспромт на приеме («Где голос твой стальной…»). 22 сентября 1921 // Лица. Биографический альманах. Кн. 1. М. – СПб., 1992. С. 91.

Королев Владимир Леонидович (1896—1925). Спектакль-Gala. Валерию Брюсову// Корабль. (Калуга). 1922. № 4. С. 7.

Крайний И. (псевдоним Мукосеева Ивана Ивановича). Волынка. Песня пастуха («Ты играй, моя волынка…»). Посвящается лектору Литературно-Художественного кружка В. Брюсову // Рабочая газета. 1922. 26.09.

Иванов Вяч. Брюсову («Странником старца меня у ворот седмихолмного Рима…») // Иванов Вяч. Собрание сочинений. Т. IV. Брюссель, 1986. С. 93.

Новиков Иван Алексеевич (1877—1959). Брюсов («Дуб на вершине вершиной шумел…»). 20 мая 1924 // Новиков И. Писатель и его творчество. М., 1956. С. 515. [Две первых строфы].

Алтаев Сергей Александрович (1883-?). Венок на могилу В.Я. Брюсова («Одним из первых ты в искусстве…») // Пролетарий. (Харьков). 1924. 31.10.

Аргашев Сергей (псевдоним Семенова Сергея Петровича; 1902—1985). Гость города («Проспект огнями был залит…»). Памяти В. Брюсова // Бакинский рабочий. 1925. 9.10.

Белый А. Брюсов. Сюита: 3. «Свет, – как жегло; и воздух пылен…» 5. «В бездну…». 1929. 7. «Проклятый, одинокий…». 1907; 1929 // Белый А. Стихотворения и поэмы. Л., 1966. С. 514—515, 516—518.

Таубер Екатерина Леонидовна (1903—1987). «Тисненый черный переплет…» // Перекресток. Вып. 1. Париж, 1930. С. 38.

Городской Я. Карпаты («Целуем землю Киевскую снова…»). Памяти Валерия Брюсова // Городской Я. Возвращение. Киев, 1946. С. 55.