Другие редакции и варианты (сборник)

Бранная красавица

Она чиста, она светлаИ убрана сребром и златом,Герою воину милаИ с ним дружна, как с милым братом.Свои стальные красотыОдеждой тесной чинно кроя,Во время мира и покояОна стыдится наготы;Но вспыхнет брань, настанет дело,И вмиг блеснет, обнажена,И миру выкажет онаКрасиво выгнутое тело,Объята воина рукой,Тогда, открыта, без наряда,Она сверкает остротойОгнеубийственного взгляда,И в глубь сердец находит путь, –И хоть лобзает без сознанья,Но далеко проходят в грудьЕе жестокие лобзанья,И часто, в жаркие местаВсекаясь с дикою любовью,Ее железные устаДымятся жертвенною кровью. –Когда нага – она грозит,Она свистит, она разит;Но гром военный утихает,И утомленная рукаЕе покровом облекает,И вновь она, тиха, кротка,Близ друга, сбоку, отдыхает.

Сослуживцу

Буря брани прекратилась,Кончен лютый пир войны,И спокойно опустиласьСабля верная в ножны.К сердцу счастие привьетсяСлаще стройного напева,Ярче солнечных лучей,В легкой резвости своейИногда она игралаГде рука ее бралась,Сабля лавром обвилась.Ты повергнешь к ножке милойЭтот мужественный мечИ, богат сердечной силой,Поведешь такую речь:«Вот, – ты скажешь ненаглядной, –Вот, желанная моя,Царской милостью наградной –Посмотри – увенчан я.К твоему лишь правосудноОбращаюсь я теперь:За отчизну бился грудьюЯ недаром – нет потерь.Но за то, что стойко, честноБой я выдержал в груди,Жду еще награды лестной:Ангел жизни! Награди!»

Жалоба дня

Чудной таинства приманкойУвлечен, я как стрелаГнался, гнался за смуглянкой:«Стой!» – кричу я… Нет! ушла.Грусть-тоска меня погубит,Доля злая мне дана, –Белокурого не любитЧернокудрая она.

Золотой век

Где радость сверкала, куда ни взгляни –На землю взирая с лазурного свода,Светила небес заменяли судей,Законы писала одна лишь природаИ острым мечом не играла враждаЛюбовь не таилась в ущельях сердец.

Озеро

Средь вскормленных снегом дубрав и пустыньЯ некогда видел волшебную синь,На ложе песчаном покоясь,Она то дрожала, тиха и светла,То дико мутилась, росла и рвалаУнизанный камнями пояс.Я отроком часто на бреге стоялБез мысли, но с чувством на волны взирая,К ногам моим ластились волны.Неверной стихии живая краса,Летя расцветали челнов паруса.Как перси красавицы, полны.

Облака

Там – в краях недостижимыхДля мечтателя очейСколько форм неуловимых!Сколько дымчатых кудрей!То прозрачны, то угрюмы,Как сомнительные думы,То с готовою слезой.То с небесною грозой,Эти груды, эти глыбыЧерез горний мчатся свод.Мнится, там простер изгибыДев туманных хоровод.Там, в степи небес обширной,Виден армии эфирнойБоевой, громадный ход:Растянулась эта сила –И заря из-под рукиСловно кровью обкатилаЭти грозные полки;Войско реже, – там под тучей,Как огни стрельбы летучей,Солнца брызнули лучи –И легли кругом в обломках,В раззолоченных каемках,Шлемы, латы и мечи.Вот, отделясь от области волнистойТех облаков, идет из них одноМогучее, – и с высоты оноЦарем глядит, – в опушке золотистойСияет верх; увенчано чело,А мрак в груди, а в сердце – тяжело,И капли слез с той вышины престольнойВ обитель слез – на мир упали дольный,А белый пар, как чистый фимиам,Клубится ввысь, истаивая там.

Напоминание

Помнишь ли?

Нина! Помнишь ли мгновенья,Как поклонник верный твой,Полный страстного волненья,Всюду мчался за тобой?В светозарной, шумной зале,Помнишь, милая, на бале –В этом общем кипятке, –Как вносили в вихрь круженьяСтан твой полный обольщенья,На пылающей руке, –Как рука моя ленивоОтделялась от огнейБесконечно прихотливойДивной талии твоей, –И в роскошном утомленьеТы садилась в отдаленье,Словно Нину ураганБросил вдаль своим порывомИ возвысил ей приливомЮных персей океан,И на этом океанеВ пене млечной белизныЧерез дымку, как в тумане,Колыхались две волны, –И, следя их колыханьеИ ловя твое дыханье,Головой к тебе склонясь,То угрюм, то бурно весел,Я стоял у этих кресел,Где, легко облокотись,Ты покоилась так нежно,Отмахнув кудрей извивИ мизинца сгиб небрежноК алым губкам приложив,И с дрожащей, страстной речьюК твоему клонясь заплечью, –Между слов, – прошу! молю! –Весь проникнут обаяньем,Перерывистым дыханьемЯ вышептывал: люблю;Ты внимала мне приветно,А шалун главы твоей –Резвый локон – незаметноПо щеке скользил моей.Помнишь, где-то раз, мечтамиНевоздержными влеком,Я осмелился тайкомМежду жадными перстамиСжать твой пальчик с перстенькомИ почувствовал мгновенно,Как руки твоей огоньВскользь, незримо, сокровенноВесь упал мне на ладонь,Словно сказано: страдалец!Робко ловишь ты слегкаМой один лишь бедный палец, –На! вот вся моя рука!Боже! Жизнь готов отдать я,Только б был возобновленЭтот миг рукопожатья, –Сотни жизней стоит он.Помнишь, Нина, в миг разлуки,Наши, от людей вдали.Словно сросшиеся рукиРазорваться не могли?Помнишь, раз, в уединенье –Незабвенное мгновенье! –Я к ногам твоим упал,И потом в своем пылу яЧто-то вроде поцелуяС жарких уст твоих сорвал?Помнишь, Нина… Нет? Забыла?Для чего ж и говорить,Коль нельзя того, что было,Нам на деле повторить?Нина, помнишь те мгновенья,Или времени струиВозрастили мох забвеньяНа развалинах любви?

Буря и тишь

Над морем гроза – так и брызжет огонь!И вал то приляжет и пену раскатит,То вскинется, вспрянет, как бешеный конь,И, кажется, гривой до неба дохватит; –И вот опоясана молний мечомСтроптивая влага взлетела смерчом,Но небо далеко – и столб тот сердитыйУпал с диким воплем громадой разбитой.Кончен ропот непогоды,Улеглись морские воды, –Где и след минувших бурь?Зыбь блестит и дышит ровно –И глядится в ней любовноНеба ясного лазурь.Так смертный, познаньем земли недовольный,Из темного мира, из сени юдольнойСтремится всей бурей ума своегоДопрашивать небо о тайнах его;Но ум, изнурив свои бурные крылья,Во прах ниспадает, – напрасны усилья!Стихло гордых дум волненье,Сердце в тихом умиленьеИзбирает веры путь.Смертный к небу взор возводит,И оно к нему нисходитВ успокоенную грудь.

Радуга

За тучами солнце, не видно его,Но там оно капли нашло дождевые,В них блеск преломило луча своего.И по небу ленты пошли огневые.И ленты те стали цветистой дугой,И эта дуга в своем ярком уборе,К зениту подъемля изгиб свой крутой,Концы погрузила в безбрежное море.И радугой ясной мой взор уяснен,И вид ее сердцу отраден и сладок:Он мне обновляет минувшего сон –Тот сон, опоясанный лентами радуг.Мне памятны сумрак и тучи тех дней,Но в тучах тех крылось блаженства светило,Бывало, грустил я, но в грусти моейВсё так многоцветно, так радужно было.Как в каплях дождя, в сих слезах облаков,Рисуется пламя лучистого Феба,В слезах моей грусти сияла любовьЦветными огнями сердечного неба.

N. N-ой

О, не играй

О! не играй веселых песен мне,Мой бедный слух напрасно раздражая!Мне блеск их чужд, мне живость их – чужая,Не для меня пленительны оне.Где прыгают, смеются, пляшут звуки –Они скользят по сердцу моему,Лишь мощный вопль аккордов, полных муки,Вторгается в объятия к нему.Так вот она, вот музыка родная!Она, скорбя, рыдая и стеная,Святым огнем всю душу мне прожгла,И там – на дне, на язвах замерла.Играй! Играй! Пусть эти тоны льются!Пускай в груди на этот внятный зовВсе прошлые страданья отзовутся,Протекшего все тени встрепенутсяИ сонная пробудится любовь!Божественно! – Дыханья нет… нет слова…Божественно! – Лей эти звуки, лей!Еще! еще! – О, дай ожить мне снова!Дай умереть под музыкой твоей!Понятны мне, понятны эти звуки:Вот – вздох любви! вот – тяжкий стон разлуки!Вот – тихая молитва… вот – слеза…Вот – звонкое надежды лепетанье!Вот – ревности глухое клокотанье!Вот – дикого отчаянья гроза,И бешеных проклятий скрежетанье,И хохота безумного раскат,И вот – сверкнул кинжал самоубийцы…Чу! – Божий гром!.. Конец! – Трещат гробницы…Земля дрожит… Архангелы трубят.Остановись!.. Струнами золотымиПонятно всё ты высказала мне,И, звуками исполнен неземными,Я весь горю в торжественном огне.Я в них воскрес, их силой стал могуч я,И, следуя внушенью твоему,Когда-нибудь я лиру обоймуИ брошу в мир их полные отзвучья!

К М<ейсне>ру

И сколько планов жизни мнимойЧертила детская душа,И там – в дали необозримойКак жизнь, казалось, хороша!Ударил час, – мы полетелиВдоль разных жизненных дорог,И скоро сердцем откипели,И юный пыл наш изнемог.И вот, мой друг, пожив немного,Узнав людей, вкусив любовь,Уже на мир мы смотрим строго,Как пересозданные вновь,Вздыхаем, шлем упреки людямИ говорим, что жизнь плоха,Что вся она, когда рассудим,Не стоит звучного стиха.Что всё неправдой, злобой веет,Что в общей стуже мерзнет кровь,Что дружба нехотя немеетПод гнетом рока, – а любовь?В любви ль найдем еще отраду?Увы! Напрасные мечты!Любовь земная – капля яду

Люблю тебя

«Люблю тебя» – как слабо это слово!Я, может быть, тебя им оскорблю.Оно звучит так пошло, так неново,Ничтожно так! Его я истреблю, –А между тем не нахожу другого,Чтоб выразить, что я тебя люблю,Люблю не так, как те, что лишь полюбят –Твердят «люблю» – и слово это губят.Люблю тебя, – но я не говорю.«Люблю тебя», лишь в мыслях это слово,А сам без слов я на тебя смотрю,И выпрыгнуть душа моя готова,И всё молчу, и таю, и горю,И хочется спросить мне: ты суроваКо мне за что? – Ты видишь: я, любя,Не говорю, что я люблю тебя.Люблю тебя. – Но, может быть, сердитаТы на меня, затем что ты прочлаТу мысль мою, где это слово скрыто?Ее прочесть, конечно, ты моглаВ глазах моих… Но вот – она забыта –Та мысль моя, она уж отошла,Отвергнута. Люблю тебя… Досада!И думать так, и так смотреть не надо!Люблю тебя. – Ты не смотри, молю,Мне так в глаза, а то еще, пожалуй,Опять прочтешь, что я тебя люблю,Рассердишься. – Любовью небывалойПроникнут, я все мысли удалю.Люблю тебя – что в этой мысли вялой?Люблю тебя, но втайне, про себя, –Не думая, что я люблю тебя.

Могила

Вместо Порой ураганом взлетев на простор,Все вихри пустынные скличуИ прахом засыплю грабителя взор,У хищника вырву добычу.И путь я свободный повсюду найду.Сквозь стены, в чертог беспредельныйЯ к злому сатрапу заразой войдуИ язвою лягу смертельной.Утихну, – и к ангелу-деве потомЛегко полечу, и над неюВ день знойный прохладным кружась ветерком,Чело моей милой обвею.И райским довольством и негой полна,Сияя улыбкой умильной,Узнает ли в этом привете она,Что это привет замогильный?

Песнь соловья

Вот он свистнул… Снова свистнул!Это он – знакомый всем!Щелкнул, щелкнул, – дробью прыснул,И пустился вслед за темВ переливы, в перекаты,В перерывы, в перехваты,Бойко звонко голосист.Что за трели! Что за грохот!Вздохи, стоны, шепот, хохот –И опять знакомый свист!«О милая! Певец в воздушном кругеПоет любовь и к неге нас зовет. –Так юноша шептал своей подруге. –Прислушайся! Не правда ль? – Слышишь? – ВотОн просвистал к своей, конечно, милой:Как счастлив я! – Вот замирает онОт счастия! Вот с новой, свежей силойОпять поет, блаженством упоен!»И милая на юношу взглянула,К его устам с улыбкою прильнулаИ с трепетом, под краскою стыда,Склонясь главой, ему шепнула: «Да», –И локонов с чела ее скатилсяЖивой поток разливом темных струй,И соловья под сладкой песнью длилсяТомительный, протяжный поцелуй.А там – сидел, оставлен и уныл,Уединен, страдалец злополучный.Песнь соловья он слушал и ловилВ той песни звук, с тоской его созвучный, –И грустному казалось: соловей,Покинутый подругою своей,Измученный, поет свое страданье.«Вот, – думал он, – несчастного рыданье!Вот горького раскаяния стон,Зачем любви он поддавался плену!Вот злобный свист! – Обманщицы изменуВ отчаянье освистывает он».Пой, садов, лесов глашатай!Из конца греми в конец!Пой, единственный певец!Песнью чудной и богатойТы счастливому звучишьТак роскошно, пылко, страстно,А с несчастным так согласно,Гармонически грустишь.Пой, греми, дитя свободы!Этой песни внемлю я –И душа на клик природыОткликается моя.В час безмолвия ночногоСлуху жадному звучиИ в глуши певца земногоПесням неба научи!

Сонеты

2Взгляни на небеса! Там стройность вековая.Как упоительна созвездий тишина!Как вся семья миров гармонии полнаИ как расчетиста их пляска круговая!Но, между ними путь особый пролагая,Комета яркая – системам не верна,И, кажется, грозит другим мирам она,Блистательным хвостом полнеба застилая.Спокоен астроном, по небу гостья та –Он видит – шествует дорогой соразмерной,Но страшен новый блеск для черни суеверной.Так мысль блестящая, высокая мечта –Пугает чернь земли во тьме ее пещерной,Но ясным разумом спокойно принята.7Слеза и улыбкаКогда укрытую, невидимую миром,Красавицу томит заветная тоска, –Слеза в ее глазах – алмаз в игре с сапфиром,Росинка божия в лазури василька.Когда ж ей весело – и за сердечным пиромУлыбка по устам продернута слегка, –Сдается: тронуты два розовых листкаВесенним воздухом, чуть дышащим зефиром.Порою вместе – дождь – и ясны небеса.Так на живом лице ее, моей голубки,Порой встречаются улыбка и слеза.Как тягостны тогда приличию уступки!Лобзаньем хочется ей осушить глаза,Лобзаньем хочется ей запечатать губки.8ЖемчужинаЛетучая ладья над влагою мятежнойНеслась, окрылена могуществом ветрил,И вдаль я уплывал, оставив край прибрежный,Где золото надежд заветных схоронил.Измену испытав, с любовью безнадежнойНад пеной шумных волн я голову склонил,И с горькой думою, глубокой, неизбежнойКипучую слезу я в воду уронил.Из сердца, полного тоскою безотрадной,Та скрытая слеза невольно истекла,И жаркая влилась в затворы влаги хладной –И, раковиной там проглоченная жадной,Быть может, светлый перл она произвелаК венцу для милого изменницы чела.

К черноокой

И какой-то силы скрытнойТы, волшебница, полна,Притягательно-магнитнойСферой вся обведена;Сын железа – северянин,Этой силой отуманен,На тебя наводит взор –И пред этим обаяньем,Ограждаясь расстояньем,Еле держится в упор.Лишь нарушься только мера,Полшага ступи вперед, –Обаятельная сфераТак и тянет, так и жжет!Нет, не верю, – ты не близкоРождена – твои чертыГоворят: султанша ты,Ты – Зюлейка, одалиска,Верх восточной красоты!

Ватерлоо

Порою там, в плену, развенчанный философПытался отмыкать мышления ключомТяжелые замки глубоких тех вопросов,Которых не успел он разрешить мечом.Судьбу свою обдумывая строго,Порой он сам себя судил:«Да, – я был деспот, сил я многоИ много жизни раздавил;Но я был ураган, – среди земных творенийЗаразу видя, я был должен всё крушить,Чтоб полный вредных испаренийЕвропы воздух освежить.Гниенье тайных язв я видел в недрах наций, –Их исцелить, глазам моимКазалось, можно лишь однимПутем кровавых операций –И я над миром стал хирургом роковым, –И пусть меня в сем деле судитПотомство дальнее! Еще не близок срок,Когда понятен людям будетМной людям заданный урок».Окончен путь его. На нем лежат все видыПрироды разных стран с обновами границ,Громады Альпов, Рейн, Каир и пирамиды,Маренго, Иена, Аустерлиц,Порабощенный Рим и пленная тиара,Покорных королей склоненные главы,Фридланд, Ваграм, Смоленск и в пламени пожараТвердыня пышущей Москвы.Окончен этот путь – чрез горы, через стены,Через моря, пески и скатерти снегов,От Корсики до острова Елены,От берегов тревожных СеныДо Немана и Нила берегов,От первославного ТулонаДо рокового Ватерло,От школьничьей скамьи до трона,От трона до цепей, и от цепей до склонаК свободной вечности, – всё было и прошло –От одного из дивных в мире видов –Гробницы гения средь моря на скалеДо гроба в Доме инвалидовНа этой ветреной земле.

Услышанная молитва

И, с тьмой преград в докучной битве,Мелькнула мне среди борьбыИ здесь, в услышанной молитве,Насмешка новая судьбы.

Бездна

Те искры – ангельские чувства –Дар слепо веровать, любить;Тот мрак – дар женского искусстваПрельщать, и мучить, и губить.Те перлы – верх земных сокровищ,Способность всё, что в мире есть,Святому долгу в жертву несть;А пасти, зубы тех чудовищ –Коварство, зависть, злость и месть.

Отрывки (Из книги любви)

3Когда настанет оный миг.Когда нарушу я молчаньеИ пред тобою на признаньеУполномочу мой язык,И от тебя пред оком светаЯ стану требовать ответаНа мой вопрос, и в слове «нет»Явиться должен твой ответ –Прошу тебя: без замедленьяМои надежды разрушай,И грудь мою без сожаленьяПрямым ударом отверженьяС возможной силой поражай!Да разразится тяжким громомТвой приговор! Несчастья весть –Я в сердце, с бурями знакомом,Найду способность перенесть,И вновь над этим тщетной страстьюИзмятым сердцем – головаСпокойно вступит с гордой властьюВ свои суровые права.Но если… если жизни словоЯ должен выслушать тогда,И будет мне в тот миг готовоВ твоих устах не «нет», но «да» –О, пощади больного друга!Не вдруг открой блаженства дверь,Но прежде жар его недугаОтрадой легкою умерь!Мне счастье страшно: в миг ответаНе вдруг, не разом ты облейЛучами радостного светаТуманный взгляд души моей,Да от всегдашнего ненастьяСебя к живому блеску счастьяЯ постепенно приучу!С судьбой враждебной вечно споря,Я умереть не мог от горя,А от блаженства – не хочу.

Радость и горе

О радость! Тебя захватив, как добычу,Люблю я тобою делиться с людьми.Тебя не скрывая, собратий я кличу:Идите – и всяк свою долю возьми!Ты соком из гроздий любви набежала, –О братья! Вот нектар! Идите на пир!Мне много, хоть капля мне в чашу упала, –Хочу угостить я и каплей весь мир.Идите сюда, мои юные други!К совету, – вот радость! Куда ее деть?Приди ко мне, старец, забудь про недуги!Тряхни стариною! Давай молодеть!Красавица дева, мой змей черноокой!Приди, – тебе в очи я радость моюВ уста твои, в перси, глубоко, глубокоМятежным лобзаньем моим перелью!Но ежели горе мне в душу запало –Прочь, люди! Оно нераздельно мое.Вам капли не дам я тогда из фиала,В который несладкое влито питье.Всё выпью один я, – и скрытое гореМне сердце уширит и грудь разведет,И ляжет страданья в них целое море,И скорби волна берегов не найдет.Все скорби снесу я к пределу дороги,Назначенной смертным, в молчанье святом.Не собственность наша – нет, это – залоги!Я знаю: их выкупит небо потом.

Холодное объяснение

Когда-то я любил тебя. Тех днейМогу ль забыть я жаркую тревогу?Тяжел, тяжел был бред души моей,И этот бред окончен, слава богу.Прошедших мук не проклинаю яИ ныне встреч с тобой не избегаю,И кажется, что ныне близ тебяИзмученным я сердцем отдыхаю.С покорностью смотрю в глаза судьбе,Еще не стар, но не безумно молод,И пред тобой я чувствую в себеОдин святой, благоговейный холод.На сердце – снег, но то не снег долин,Истоптанный средь мрака и тумана,Нет – это снег заоблачных вершин,Льдяной венец погасшего вулкана,И весь тебе, как солнцу, он открыт;Весь мир в тени, а он тебя встречаетИ отблеском лучей твоих горит,Но от огня лучей твоих не тает.

Реки

Так катятся жизни извивы и волны,Необщая доля твореньям дана, –Те – временной силы, те – немощи полны, –Но дальше – связует их вечность одна.И что ж? – Океан испаряет могучийТу влагу, что взял он от вьющихся рек,И, свежим дождем опрокинув из тучи,Проточный опять возвращает ей бег.И суетной жизни земной волнотечность,Ее очищая небесным путем,Земле возвращает бездонная вечностьИ жизненным паром и жизни дождем.

Мечтание

Заветным мечтаньям о деве пленительнойЯ предан в полночной тиши.Алина! Как мил мне твой голос томительный!Как очи твои хороши!Ты вдруг озарила мне душу унылую, –Люблю, изнываю любя!Тебя – ненаглядную, светлую, милую,Тебя, моя радость, тебя!Но слышу, – сон входит ко мне невидимкоюИ веет воскрыльем одежд,Уже он коснулся волшебною дымкоюМоих тяготеющих вежд.«Склонись, – он мне шепчет, – ты видишь, – полночнаяДавно расстилается тень,Томлений пора миновалась урочная,Давно закатился твой день!Так вижу я: мгла над холмами зелеными,Спят люди, темнеет эфир,Но в мире живет под иными законамиВлюбленных мечтательный мир.Свое у них солнце, – оно не скрывается,Как жалкое солнце других,Всегда его свет в их очах разливается,А жар его – в сердце у них.Оставь меня, сон! Золотого, желанногоНе дашь ты видения мне!Я образа милой, красою венчанного,Быть может, не встречу во сне.А бодрому мне сей в тумане рисуется,Мелькает, улыбкой блестит…Божественный призрак. Душа им любуетсяИ робким желаньем горит.Но если, но если, о, сон обольстительный!Волшебным крылом осеня,С прекрасною девой любви упоительнойГотов съединить ты меня, –Приди, обними меня, ангел беспечности!Мне бурную грудь спеленайИ с призраком милым в объятия вечностиУкрадкой меня передай!

Москва

Близко… Сердце встрепенулось,Ближе… ближе… Вот видна!Вот раскрылась, развернулась,Храмы блещут – вот она!Так – она! – Давно ль из пепла?А взгляните, какова!Встала, выросла, окрепла,И по-прежнему жива!И кресты церквей далече,В радость сердцу и очам,Идут в золоте навстречуЗолотым небес лучам, –И спокойный, величавый,Бодрый сторож русской славы –Кремль – и красен, и велик, –И светла, златовенчаннаКолокольня ИоаннаДвижет звучный свой язык;Только с бурей поборолась –Глядь! Опять в лучах горитИ во весь свой медный голосС божьим небом говорит.Город – досыта простору!Город – есть на что взглянуть!Город – под гору да в гору!Так и эдак повернуть!Он не в вытяжку, не стройно,Но широко, но спокойноНа холмах по-барски лег,Дал разгул своим палатам,И рассыпался по скатам,И раскинулся, как мог.Много прожил он на свете,Помнит предков времена,И в живом его приветеНараспашку Русь видна.Русь… Блестящий в чинном строеЕй Петрополь голова,Ты ей – сердце ретивое,Благодатная Москва!Хладный, строгий, многодумныйОн, воспитанник Петра,Полн заботою разумнойО стяжании добра.Он – питомец полуночи –К морю Финскому приник;У него России очи,Слух, и дума, и язык.А она – Москва родная –В грудь России залеглаИ в себе родного краяЖилы жаркие сплела,И богата русской кровью,И кипучею любовьюК славе царской горяча,Исполинов коронует,И трезвонит, и ликует,Бьет по всем струнам сплеча;Но когда ей угрожаетСилы вражеской напор,Для себя сама слагаетСлавный жертвенный костерИ, врагов завидя знамя,К древней близкое стене,Повергается во пламяИ красуется в огне,И как феникс, вылетаяИз трескучего огня,Снова блещет, золотая,С кликом: «Русь! целуй меня!»

Италия

Есть дивный край, – художник внемлетЕго призыв и рвется в путь.Там небо с жадностью объемлетЗемли изнеженную грудь.Могучих сил и блеска полны,Нося по безднам корабли,Кругом, дробясь, лобзают волныБрега роскошной сей земли,К ней скачут в бешеных порывах,Она ж, в венце красот стыдливых,Их ласки тихо принялаИ морю место в двух заливахУ жарких плеч своих дала.С одной руки – громадой стройнойПодъемлясь, Генуя спокойноГлядит на зеркальный раздол,С другой – в водах своих сверкая,Лежит Венеция златаяИ машет веслами гондол.Страна заветных идеалов!Страна неслыханных забав!Страна любви! Страна кинжалов!Страна сонетов и октав!Там страсть кипит, там дышит древность,Блестят искусства образцы,Там рыщет месть, скрежещет ревность,И, взяв у неба сладкопевность,Поют певицы и певцы.Красавица в частях и в целом!Страна, сиявшая векам!С водами моря по бокам.На солнопек простершись телом,Челом припала загорелымОна к альпийским ледникам.И как красуются изгибыЕе потоков и озерИ к небу вскинутые глыбыИ огневых, и снежных гор!Красавица! – Вот волны Бренты:У ней на персях дан им бег,По этим персям вьются лентыИгриво сыплющихся рек.Волшебный стан! – ЗмееобразнымОн Тибра поясом обвит,И вечный Рим замком алмазнымНа этом поясе горит;А здесь цветущий и прекрасныйВ венце садов и гордых стен,Неаполь – близ ее колен;Здесь и Везувий сладострастныйТо жар свой внутренний таит,То рвется, пышет и бурлит.А тут – у ног страны сей чуднойРаскинут остров изумрудный:Обильных нив дарами полн,Пред ней он блещет вечным храмомС куримым Этной фимиамомНад зыбью средиземных волн.Чудесный край! Тобою дышитСын вдохновенного труда,И сердце зов приветный слышит –Небесный зов: туда! туда!

К женщине

И снова демон расторгаетВ тебе их родственную связьИ прелесть чистую ввергаетВ наш дольний прах, в земную грязь.И там, где тщетные усильяТвоим лилейным раменам,Скажу: лети туда! – И, мнится,Их подаю… ты смотришь в дальПустых небес… твой взор слезится:Тебе покинуть землю жаль, –И смотришь ты, нельзя ль собоюТуда весь груз, каков он есть,Тебе навязанный судьбою,На нежных персях перенесть;Ты пристрадалась к этой цепи,И, укрепясь в быту земном,Необозримые лишь степиТы видишь в небе голубом.Там душ ристалище святое,Сорвавших бренной жизни цепь.Там блещет утра багряница.Там свет полярный – исполин.Там мчится солнца колесница;Движеньем ока вдруг заставить,Чтоб чувство выросло в груди, –Счастливца гордого оставить,С несчастным в каторгу идти, –Порой смиреньем бесконечнымСмягчать звериные сердцаИ превышать чутьем сердечнымВысокий разум мудреца, –

Одесса

В память доброго свиданьяЗдесь, на юге золотом,Не приветы, не желаньяВнесть хочу я в ваш альбом.Об Одессе молвим слово,Где так живо всё и ново,Где на время свел нас бог, –И да будет слово этоВам от верного поэтаЧувств приязненных залог!Быт Одессы мне неведом,Я здесь вольный и чужой,Жил матеовским обедом,Морем, небом и гульбой;И средь всякого крушеньяЭти легкие мгновеньяЯ на памяти моейСохраню всегда и всюдуИ не лихом помнить будуВас и светлый ваш лицей!

Киев

Божьей милостью обильныйКиев! Много тел святыхВ глубине пещер твоихПолны жизни безмогильной,И является всесильныйВ чудотворной силе их.Процветай же, чужд гордыне,Помня были и молясь!Да, в века переносясь,Не слабеет, как доныне,Русской славы со святынейНебом скованная связь!

Путевые заметки и впечатления (В Крыму)

9То – узкий ход, то – целый храмИ перлы, перлы по стенам.Волшебный блеск! Вся глубинаАлмазами окроплена;Коснитесь – влага! Капли слез,Скажите, кто сюда занес?Не слезы ль то жильцов землиСюда с лица ее втекли,В сердцах глубоко рожденыИ в глубину из глубиныСо всех сторон проведены?12Под исполинскими пятамиРаскинув армию холмов,Повит широкими крыламиОрлов парящих, он с орламиПрошиб затворы облаков,

Дружба

Новая дружба

Отвергнув страсть мою, ты мне сказала внятно,Что дружбу мне даришь – благодарю стократно!Отныне мы – друзья. Освобожден от мук,Я руку жму твою: благодарю, мой друг!Итак, теперь с тобой в беседе откровеннойСклониться я могу главою утомленнойНа дружескую грудь… Но что я вижу? – ТыКраснеешь; с робостью стыдливой красотыОправить на плечах спешишь свою косынку, –Зачем же? – Я в тебе уже не властелинку,Но друга признаю. Робеть тебе не след,Таиться не к чему: для друга тайны нет.В любви остерегись – для ней нужна ограда,Не должно выходить там из-под строгих мер;Но мы с тобой – второй неслыханный примерОреста верного и милого Пилада –Должны быть запросто; условий светских грузНе должен бременить наш искренний союз, –И, смело действуя и рассуждая здраво,Должны любовникам мы предоставить правоСмущаться и краснеть, бледнеть и трепетать.А мы… Да осенит нас дружбы благодать!Нам дозволительны – огонь рукопожатийИ крепкий сплав сердец и дружеских объятий,И как бы ни было, при солнце иль луне,Беседы долгие, в тиши, наедине.

Лебедь

Ветерок едва колышетВоду в сонных берегах.В шепотливых камышах.Белоснежна и чиста:Что так важно, лебедь белый,Иль доставил пользу нам?Вечно вымыт добела,Я плыву – и грязь земнаяНе пятнает мне крыла.Он не стоит сладких песен,Злобный, жалкий человек.Но – в миг смертный, в сладкой муке,Вдохновенной песни звукиИ блаженный мой наследникТуча дум найдет: могучийТо перо возьмет – пора!И под мглою думной тучиС лебединого пера!От груди моей остылой,И, когда любовь отгонитСон от девственных очей,На него слезу уронитДева в сумраке ночей,Кос виющихся змеямиЭтот пух переплетет,Обовьет его рукамиИ прильнет к нему устамиИ к груди его прижмет,И огнем ее дыханьяЭтот пух начнет дышатьИ на персей колыханьяКолыханьем отвечать.Где нырял я, полн отваги,Но на месте, где плескатьсяНочи мирная звезда

И тщетно все

Казалось мне: довольно я томился.Довольно мне, сказал я, милых петь!Мой день любви навеки закатился –И бог с ним! Пусть! Чего о нем жалеть?Пришла пора степенного раздумья,Довольно мне струной любви бренчатьИ титулом торжественным безумьяРебяческую глупость величать!

Догадка

Быть может

Когда ты так мило лепечешь «люблю»,Волшебное слово я жадно ловлю;Оно мне так ново, так странно, так чудно!Не верить – мне страшно, а верить – мне трудно.Быть может, ты, сердца следя моегоОдни беспредметно-слепые стремленьяИ сжалясь над долей его запустенья,Подумала: «Дай, я наполню его!Он мил быть не может, но тихо, бесстрастноЯ буду питать его чувства порыв;Не боле, чем прежде, я буду несчастна,А он… он, быть может, и будет счастлив!»И с ангельской лаской, с небесным приветомКо мне обратила ты дружеский взор –И в сердце моем, благодатно согретом,Все радости жизни воскресли с тех пор.О, ежели так – пред судьбой без упорстваСмиряя заносчивых дум мятежи,Готов я признать добродетель притворства,Заслугу неправды, достоинство лжи.Чрез добрую цель оправдание средства,Безгрешность коварства и благость кокетства.Не зная, как сладить с судьбой и людьми,Я жил безотрадно, а ты, из участьяНесчастному кинув даяние счастья,С радушной улыбкой сказала: возьми?О, ежели так – для меня ненавистенЯд правды несносной и тягостных истин,С которыми свет мне был мрачен и пуст,Когда я, блаженства проникнутый, дрожью,До глупости счастлив прелестною ложьюТвоих обаяньем помазанных уст.

Мелочи жизни

Вместо Мучительный, из терний соплетенный,Под ним для язв целенья в мире нет,Но всё ж венец! – А это сор презренныйСкудельных зол и черепичных бед.За роем рой! Одни едва лишь сбиты –Те сыплются, ты их глотаешь вновь,А на душе осадок ядовитыйОт них растет и входит в плоть и кровь.

Христианские мысли перед битвами (В дни св. Пасхи 1855 г.)

Да, кару высшую в войне сознали мы –Потомки Каина. Ее несут народыИ терпят над собой, как терпят зло природы,Как родовый недуг, как черный пир чумы,Не знаем, что творим!.. Но благо провиденье!Мы в зле от вящих зол приемлем исцеленье.Коснея в тишине, наш тучный эгоизмБлагоутробствуя, не мыслит протрезвиться.Нам нужно потрясать больной наш организм,Чтоб язвам внутренним не дать укорениться,Нам нужно молнии, чтоб прояснить глаза,Чтоб образумить нас, нам надобна гроза.Чтоб хоть росток зерна, что мир зовет любовью,Нам вызвать, мы должны обрызгать почву кровью;Пусть девятнадцатый наш не гордится век!Он темен, человек и в нем лжечеловек!И если варварством не дышат в цирках игрыИ смертные на бой с зверьми не сведены,Зато весь мир наш цирк, в котором львы и тигрыХристолюбивыми людьми заменены.Страданья крестные Распятого мы множим,И распинаем вновь его мы каждый час:Всё губим мы себя и всё сгубить не можем,Он гибнуть не дает и всё спасает нас.

Несколько слов о Крылове (При воздвигнутом ему памятнике)

А тут толкованье начнетсяФигур и значения их,И басни стишок подвернется,А если зартачится стихИ в горле засядет занозой, –Чтоб в грязь не ударить лицом,Махнет толкователь и прозой.Да с рифмой, да с красным словцом.

К России

Того, сего или иного радиВсё поднялось враждебно против нас.Там продувной племянник лезет в дядиИ, всякими неправдами крепясь,Весь мир мутит, пытаясь нас ослабить.Там Англия (всегда не прочь пограбить,Где случай есть), прижав как раз к немуСвой рыбий хвост, как жадная акула,На нас свой зев кровавый растянула.Да наша кость для ней жестка в Крыму.

Бивак

С дорогой пыль с дали слегалась…На поле хлынул ратный строй,И скоро поле взволновалосьЗабот воинских кутерьмой, –И односуточные домы,Сплетясь из ветвей и соломы,Воздвиглись. Западает день,Уж поле хладом облилося,Скрипит забор, трещит плетень,Падут, – и пламя завилося,И, сыпля искры к небесам,Восходит, блещет и дымится;Кругом него толпа теснится,Возобновляя фимиам.Народ, разгульный словно море,Кипит на полевом просторе;Всё дышит жизнью боевой,Блестит воинственной красой.Вдали отсталые телегиНесут дары походной неги,Развьючен утомленный конь,Вздымает медленно копыто,Храпит и в землю бьет сердитоИ дико смотрит на огонь.Подъемля длань с походной флягой,Солдат, свершив тяжелый путь,Отрадно освежает грудьДушеспасительною влагой.Ложится Вакхова росаНа завитках его уса –Он бодр и весел становится;Слова проблещут остротой,И он на грудь земли сырой ложится.Иной перед огнем стоит.Колебля взмокшие одежды,И дым, взвиваяся, коптитПолусомкнувшиеся вежды.Другие вдаль гурьбой летятИ, область торга осаждая,Ее торжественно громят,Монетой звонкою стреляя.А там пестреющим венкомПитомцы брани молодыеСидят и вольным языкомРешают споры вековые,И шумно чайник круговойПеред огнем опустошают,Из трубок вьется дым седой,И шутки беглые сверкают.А там усталый часовойВ цепи, перекликаясь, бродитИ взором бдительным обводитКипящий табор кочевой.Всё звуков и движенья полноИ дикой, бурной суеты;Луна лишь тихо и безмолвноГлядит с небесной высотыНа бедный мир – юдоль тревоги,Плывя под сводом голубым,Где мирны ангелов чертогиИ вечный трон неколебим.

Елка (24 декабря 1857)

Вот игрушки вам! – А тут,Отойдя в сторонку,Жду я, что-то мне дадут, –Старому ребенку?Нет! Играть я не горазд.Годы улетели.Пусть же кто-нибудь подастМне хоть ветку ели.Буду я ее беречь, –Страждущий проказник, –До моих последних свеч,На последний праздник.К возрожденью я иду,Уж настал сочельник.Скоро на моем ходуНужен будет ельник.

Привет старому 1858-му г<оду>

Проникнуты тайной немою,Вокруг него тени стоят,И свет окружается тьмою,И «тьма же его не объят».

Недоумение

Не умею я быть целымПлоть понежишь – дух обидишь.В небе звезд блестящих много, –Чудный блеск! Смотри, любуйся!Но наука, глядя строго,Говорит: «Разочаруйся!Искры те, что так лучисты, –Те ж миры, в них те ж соблазны,Как отсюда смотришь, – чисты!А вблизи, пожалуй, грязны.Может быть, и там есть в пятнахТьма явлений неутешных,И загадок непонятных,И созданий многогрешных».Ум мой – трепетный искатель –Отдан весь недоуменью…Научи меня, создатель,Высшей мудрости – смиренью!

Достань!

И любви поддельной силойВзгляд ее меня пронзал.«Друг, меня ты понял, милый?»– «Понял!» – глухо он сказал.