Константин Прохорович Яузов, отставной штабс-капитан.

   Степанида Карповна, жена его.

   Наденька, дочь их.

   Александр Иванович Алинской, гусарский офицер, жених Наденьки.

   Иван Григорьевич Падчерицын, уездный судья, крестный отец Наденьки.

   Емельян, слуга Яузова.

Константин Прохорович и Степанида Карповна. Муж в халате, жена в спальном капоте.

    Константин Прохорович. Послушай, душа моя! Я тебе говорю, что он придет не прежде одиннадцати: а ведь только половина девятого... Ну, что ты так суетишься?

    Степанида Карповна. Вот хорошо! Еще бы мне не суетиться! Ведь дело-то, батюшка, не шуточное! По той причине -- я с ног сбилась хлопотавши.

    Константин Прохорович. Эх, жена! жена! Я тебе говорю, ты много лишнего затеваешь: смотри, Алинскому это не понравится!

    Степанида Карповна. Пожалуйста, мой ангел, не суйся там, где тебя не спрашивают! По той причине, неужто я не знаю, что делаю? Для такого дня да чтоб не приготовиться, принять по-деревенски гостя... да еще какого гостя-то? Зятя! Зятя! Боже мой, я с ума сойду от радости... У меня будет зять!

                       Ах, как приятно это слово,

                       И как мне хочется сказать:

                       "Любезный зятюшка, здорово!

                       Здорово, мой любезный зять!"

                       А если внук у нас родится

                       Точь-в-точь как зять, ни дать ни взять...

    Константин Прохорович.

                       Жена! болтать так не годится:

                       Твой зять тебе еще не зять.

    Степанида Карповна. Ах, батюшка! Знаю, что еще не зять, ну да будет зять, как скоро увидит наш Наденьку: по той причине, ведь сегодня только первое свидание.

    Константин Прохорович. А легко может быть -- и последнее. Я тебе говорю, поручиться за это нельзя.

    Степанида Карповна. Сделай милость, перестань молоть вздор! Да где ж Алинской найдет себе такую невесту? По той причине: Наденька у нас красавица, умница, скромница, воспитана в институте... и как славно варит варенье!

                       Могу сказать я беспристрастно:

                       Невеста прелесть дочь моя!

                        Умна, воспитана прекрасно;

                       Собою ж ангел! Вся в меня!

    Константин Прохорович.

                       За нею много милого найдется;

                       Позволь одно лишь мне сказать:

                       У нас пословица ведется

                       Тесть любит честь, зять любит взять.

   И потому я тебе говорю, главное дело тут -- приданое: а ведь у нас всего только сто душ за Наденькой. Впрочем Алинской, как я от многих слышал, отличный молодой человек, сам очень богат, а родных никого не имеет; стало, надо думать, что он ищет себе жену, а не деревень; и эта свадьба сладится, вот помяни мое слово.

    Падчерицын (за театром). Тс! Стой!.. Не шалить! Устал, разбойник! Ох, хо, хо, хо! Поводите его немножко.

    Константин Прохорович (смотрит в окно) Прошу покорно!.. Это Падчерицын верхом пожаловал!

    Степанида Карповна. Иван Григорьевич?.. Ай да кум!.. Что это с ним сделалось? По той причине, я еще не видала, чтоб он когда-нибудь верхом ездил.

    Падчерицын (за театром). Каков жеребенок? То-то же, ребята!

    Степанида Карповна. Ах он проказник! Ведь целых три недели он у нас не был: совсем зарылся в своих приказных бумагах. Скажу ему про нашу радость: по той причине, он так любит свою крестницу -- вот уж с зимнего Николы все хлопочет ей найти хорошенького женишка.

Прежние и Падчерицын, в шпорах и с хлыстиком.

    Степанида Карповна. Иван Григорьич! Милости просим!

    Константин Прохорович. Здорово, брат Иван! Заспесивились, сударь, и глаз к нам не кажете!

    Падчерицын.

                       Здравствуй, кум ты мой любезный,

                       Здравствуй, кумушка моя:

                       Вот вам в лицах суд уездный --

                       И измученный судья!

Наденька и потом Степанида Карповна. Наденька в соломенной шляпочке, беленьком платьице и с корзинкою в руках.

    Наденька.

                       Придет твоя пора, любезная подружка,

                       Когда не будешь ты беспечна и востра;

                       Уж не займет тебя ни кукла, ни игрушка:

                                 Придет твоя пора!

                                 Тра, ла, ла, ла...

Прежние и Емельян.

    Емельян. Сударыня! Сударыня! Степанида Карповна!

    Степанида Карповна. Что там такое? Емельян. Константин Прохорыч вас сию минуту к себе требует: у него, примером будучи, манишка пропала-с.

    Степанида Карповна. Ну так! Ведь я положила ее к нему на стул, вместе с белой косынкой... Презапамятная головушка! По той причине, он с кумом там заговорился и все разбросал.

    Наденька (в сторону). И папенька тоже рядится!

    Емельян. Тришка хочет уж каклеты поджаривать: надо, примером будучи, скатерть и салфетки к столу. На сколько прикажете?

    Степанида Карповна (тихо). Замолчишь ли ты, дуралей? Я сию минуту выдам тебе белье и серебро. (Наденьке.) А ты, мой ангел, не тревожься и не забывай того, о чем я тебе говорила: продолжай всегда быть скромной, доброй девушкой... да надень непременно сатентюрковое платье и атласные башмаки... По той причине, ведь ты знаешь, как я люблю тебя!.. Будь над тобой родительское благословение!.. Поцелуй меня... Да что ты все горбишься? Держись прямее! (Уходит.)

Наденька и Емельян.

    Наденька. Что с ними сделалось? К чему эти приготовления, хлопоты, одевания, парадный стол? Они чему-то радуются и что-то от меня скрывают.

    Емельян. Неужли-то вы, матушка-барышня, не догадываетесь?

    Наденька. Право, нет... А ты разве знаешь? Скажи поскорей!

    Емельян. Мне накрепко запрещено сказывать; ну да ведь, примером будучи, без вас-то не обойдется, потому что ведь в вас-то и штука вся: так надобно ж будет вам сказать. (Вполголоса.) Примером будучи... вас хотят выдать замуж.

    Наденька. Как замуж?!! Меня!.. Ах, боже мой! Что я слышу? А ведь мне и в ум не приходило. Меня хотят выдать замуж! Да зачем это? Да к чему это?

    Емельян. Как к чему? Дело известное, матушка-барышня! Будто это вам не приятно-с?

    Наденька. Нисколько! Напротив, это меня пугает... И я вся дрожу!.. Зачем ты говорил мне это? Зачем ты сказал мне это?

    Емельян. Да как же было не сказать? Ведь жених-то, того гляди, приедет... А женишок прекрасный-с, офицер! И, говорят, очень богат!.. Так извольте, матушка-барышня, хорошенько приготовиться, чтобы этак, примером будучи, приглянуться ему наверняка.

    Наденька. Вот еще!.. Ах, какое мученье! Теперь я понимаю маменькины загадки: и для чего она велела сшить мне новое платье и для чего вчера фортепьяно настраивали...

                       Ах, боже мой, нет сил терпеть!..

                       Они мне жениха представят...

                       И, может быть, играть и петь

                       Они при нем меня заставят!

    Емельян.

                       Да уж теперь пошла писать!

                       Того смотри, что не на шутку,

                       Примером будучи, сказать,

                       Они заставят вас плясать...

    Наденька (испугавшись).

                       Плясать!

    Емельян.

                                 Под женихову дудку.

    Наденька. И все это, верно, делается через папеньку крестного. Ну, не грешно ли ему так обижать меня? Ну что я стану делать при этом незнакомом мужчине?

    Емельян. Маменька говорила, что вам надобно при нем держать себя в струне! То есть, примером будучи, на вытяжке; стыдливо опускать глазки; на женишка эдак поглядывать исподтишка: знаете, как обыкновенно поглядывают все девушки, которым, примером будучи, уж замуж хочется.

    Наденька. Вот прекрасно! Да ни за что на свете! Я еще не видала этого жениха, а уж терпеть его не могу! Емельян. Погодите, еще будет время на Vro, матушка-барышня: дайте срок ему на вас жениться.

    Наденька. Нет, этому не бывать! Я сейчас же уйду на мельницу.

    Емельян. Помилуйте! Что вы это? Знаете, как маменька рассердится? Долго ль до греха? Пожалуй, этак и в самом деле свадьба разойдется... Узнают, что я вам выболтал, и тогда, примером будучи, достанется мне на орехи!.. А притом... у меня в голове есть одна штучка-с!

    Наденька. Что-ж такое?

    Емельян. А вот что-с... Вы знаете, матушка-барышня, что я капли в рот не беру и даже в воскресные дни в кабаке не бываю...

    Наденька. Ну, этого я знать не могу; а что я пьяным тебя еще не видала, всегда скажу: и это очень похвально.

    Емельян. То-то нет, матушка-барышня! В кухне все зубы скалят надо мной, что я с ними пить не хожу, и дразнят меня бабой: а это, примером будучи, очень обидно-с... Так, чтоб доказать им, что я не баба... я придумал... редкостную штучку-с!

                       Хочу знать я их злословье...

                       Примером будучи, скажу-с!

                       За ваше с женихом здоровье

                       Мертвецким образом напьюсь!

Степанида Карповна вбегает с левой стороны; Емельян, Константин Прохорович и Падчерицын. Люди бегают из стороны в сторону... хлопоты, суета.

    Степанида Карповна (в шлафроке и папильотках). Емелька! Ротозей! Пошел отвори скорей ворота!

Емельян уходит.

   Константин Прохорыч! Константин Прохорыч! Приехал! Приехал! (Кричит в дверь.) Костя! Костя! Гости! Гости! Что он там, оглох, что ли? Ах! Боже мой! По тон причине, принять некому!

    Константин Прохорович (без фрака и без галстука). Жена! Жена! Приехал! Уж на дворе!

    Степанида Карповна. А ты еще до сих пор без фрака? Сумасшедший!

    Константин Прохорович. Я тебе говорю: мы с кумом все ответ сочиняли губернаторскому сыну... а фрак-то у меня взяли чистить.

   Степанида Карповна. Ах ты чудак! Что-ж делать-то? А у меня завтрак не готов, надобно за всем присмотреть... да и самой еще одеться!

    Константин Прохорович. Послушай... как же я приму его без фрака?

    Степанида Карповна. Ну уж как ты хочешь, ты видишь: я сама в одном чехле и папильотках.

    Падчерицын. Вот хорошо! Стало, придется ему со стенами разговаривать?

    Степанида Карповна. В самом деле, Иван Григорьич, займите его на минуту, ради бога! По той причине, что... ах ты, господи! (Уходит.)

    Константин Прохорович. Сделай одолжение, любезный кум! Ты такой мастер говорить, я тебе говорю...

                       Пожалуйста, любезный кум,

                       Прими его: ты нас обяжешь!

                       Я знаю, кум, в тебе есть ум.

                       Ты на ветер словца не скажешь.

    Падчерицын.

                       Что это, братец, за мечты?

                       Ты лучше сам бы...

    Константин Прохорович.

                                           Что за враки

                       Я без ума теперь, а ты

                       В своей тарелке и во фраке! (Уходит.)

    Падчерицын. Бедняжки! Из кожи лезут! Посмотрим, что за гусь такой! Наш брат ведь не промах и сейчас видит птицу по полету.

Алинской, Падчерицын.

    Алинской (в дверях). Нет, зачем? Не надобно: я лучше подожду. (Подходя к авансцене.) Я очень рад, что могу оправиться немножко. Сам не знаю, что со мною делается: я, право, оробел, как дитя... Еще подъезжая к дому, я почувствовал в себе что-то такое, какое-то волнение. Здесь, думал я, живет моя подруга... та, которой я обязан новым существованием! (Оборачивается и кланяется Падчерицыну, который рассматривал его издали.) Извините, я вас и не видал...

    Падчерицын (смотря на него). Он сейчас же к вам явится, а покамест до тех пор на меня возложена комиссия представлять здесь его лицо.

    Алинской. Конечно, я имею удовольствие говорить с его родственником?

    Падчерицын. Со старинным другом его и кумом, братец. Я крестный отец оной молодой особы.

    Алинской (в сторону). Я вижу, что крестный отец оной молодой особы знает уж обо всем: он так пристально на меня смотрит.

    Падчерицын (в сторону). Что ж они его превозносили? Я, братец, не нахожу ничего особенного: просто офицер с усиками, да и только!

    Алинской. Может быть, немножко неучтиво с моей стороны, что я приехал так рано; но в деревне... и, как сосед, я думал, что... (В сторону.) Да крестный отец и не думает мне помочь, а, кажется, он бы мог знать, что мое положение для меня ново.

    Падчерицын. Так у вас поместье невдалеке отсюда?

    Алинской. Тридцать верст.

    Падчерицын. А как оное прозывается?

    Алинской. Село Богатое.

    Падчерицын. А! Это в другом уезде, бывшее князя Радугуна... знаю...

    Алинской. Два месяца, как я его купил.

    Падчерицын. Знаю, братец, знаю. Село Богатое -- подлинно богатое село. Кажется, по последним ревизским сказкам числится в оном триста душ мужеского пола, братец... А что вы за него заплатили?

    Алинской. Двести пятьдесят тысяч.

    Падчерицын. Двести пятьдесят тысяч! Куш порядочный. И есть у вас еще другие поместья?

    Алинской. Есть.

    Падчерицын. И чай всего-то этак, братец, душ сотенок восемь наберется?

    Алинской. Почти... (В сторону.) Что ж это такое? Разве им не было времени прежде узнать об этом? Что за допрос такой? (Вслух.) Верно, Константина Прохоровича дома нет? По крайней мере хоть нельзя ли мне видеться с его супругой?

    Падчерицын. Никак нельзя, ибо они пошли переодеваться в хорошее платье.

    Алинской. Переодеваться в хорошее платье? Уж не для меня ли?

    Падчерицын. Думаю, так.

    Алинской (в сторону). А мне сказали про них, что они церемоний не любят. (Вслух.) Очень жалею, что эти лишние хлопоты лишают меня удовольствия их видеть. Я слышал о них столько хорошего: особливо Константин Прохорович, говорят, прекраснейший, пречестнейший человек.

    Падчерицын. И это правда, братец! (В сторону.) Сердит на кума, а уж не выдам! (Вслух.) Вот уж двадцать лет, братец, как я его знаю, и смело могу сказать, что таких людей в наше время со свечкой поискать! Он так дорожит честию, что уж если даст кому слово, так это кончено! Добрый муж, братец, добрый отец; до крайности любит дочь свою, которую, впрочем, и нельзя не любить... Чудесная девушка: воспитана в институте, братец! Тиха, умна, скромна, добра и мила, как херувимчик! Уж в этом вы можете на меня положиться, потому что я, братец, крестил ее.

                       Как рад я, что судьба решила

                       Мне крестным быть ея отцом!

                       Ее природа одарила

                       Умом и сердцем и лицом.

    Алинской (в сторону, с досадой).

                       К достоинствам такого рода

                       Ума и сердца и лица,

                       Как жаль, что ей дала природа

                       Такого крестного отца!

    Падчерицын. И уж я головой ручаюсь, братец, что тот, кто на ней женится, будет ею доволен... непременно будет.

    Алинской (в сторону). Как это мило! Они с другого слова на шею навязывают... Я ехал сюда в приятных ожиданиях, а теперь эти похвалы что-то меня расхолодили... Впрочем, я сам увижу: вот идет сюда все семейство.

Прежние, Степанида Карповна, разодетая в пух; Константин Прохорович, в чулках, башмаках, в ионом фраке, орден в петличке, шляпа в руке и белые перчатки; Наденька, с модной прической, в пунцовом платье с блондами, на голове фермуар, на шее жемчужное ожерелье.

   Константин Прохорович и Степанида Карповна (Наденьке).

                       Ну что ж? Сойди хоть с места!

                       Мой бог! Какой прием!

                       Совсем у нас невеста

                       Расстроилась при нем!

    Падчерицын (в сторону).

                       Все стали! Все ни с места!

                       Мой бог! Какой прием!

                       Тесть, теща и невеста

                       Расстроились при нем.

    Наденька.

                       Мой бог! Какой прием!

                       И я его невеста!

                       Я вся дрожу при нем!

    Алинской (на авансцене, с правой стороны).

                       Мой бог! Какой прием!

                       Все стали, все ни с места...

                       И как мы речь начнем?

   Все.

                       Мой бог! Какой прием!

    Константин Прохорович (тихо жене). Ну что ж ты стала? Подходи, я тебе говорю.

    Степанида Карповна (тихо дочери). Ну что ж ты стала? Подходи! Полно прятаться-то!

Все трое подвигаются вперед. Алинской идет к ним навстречу и раскланивается. Из средних дверей выглядывают украдкой старуха нянька, горничные, повар, кучер и прочие.

    Алинской. Тысячу раз прошу прощения, если я обеспокоил вас собою (Степаниде Карповне.) Особливо перед вами, сударыня, я так виноват!

    Константин Прохорович (рекомендуя). Александр Иванович Алинской, новый наш сосед...

    Степанида Карповна. Право, нам так совестно... вы застали нас в таком беспорядке... По той причине, что... право...

    Падчерицын (в сторону). Что она за чепуху городит? Все, братец, разодеты как нельзя лучше.

    Константин Прохорович. Но в деревне знаете... я вам говорю... попросту, без церемоний... и вы нас извините, если мы так долго заставили вас дожидаться.

    Алинской. Помилуйте, я и не заметил, как время прошло (Показывая на Падчерицына.) Этот господин умел так занять меня своим приятным разговором... Он все отзывался мне об вас с такой похвалой...

    Константин Прохорович. Помилуйте! Это наш старый друг, я вам говорю... Позвольте представить вам дочь мою.

    Алинской (раскланиваясь). Я, сударыня, почту себя очень счастливым, если вы удостоите меня вашим знакомством.

Наденька прячется за Степаниду Карповну.

    Константин Прохорович (тихо Наденьке).

                       Да будь немножко посмелее,

                       Скажи ему хоть что-нибудь!

    Степанида Карповна.

                       Держись, сударыня, прямее!

    Наденька.

                       Но мне шнуровка давит грудь!

    Алинской (посматривая на Наденьку, в сторону).

                       Ах, как они меня морочат:

                       И кум, и дочь, и мать с отцом;

                       И как все пристально хлопочут,

                       Чтобы продать товар лицом!

   А я просил еще, чтоб ей не сказывали: хорошо же они держат свое слово.

Прежние и Емельян, с салфеткою.

    Емельян. Кушанье готово-с!

    Константин Прохорович. Надеюсь, что Александр Иванович не откажется позавтракать с нами без чинов.

    Степанида Карповна. Знаете... попросту, чем бог послал.

    Емельян. Степанида Карповна! Тришка говорит, чтоб поскорее за стол садились: не то, примером будучи, каклеты перегорят.

    Степанида Карповна (тихо). Молчи, осел!

    Алинской. А приехал только поговорить с вами о восьми десятинах леса, которые вы хотели мне уступить.

    Падчерицын (в сторону). А! Вот она, штука-то! (Вслух.) Ну, так что ж? Мы поговорим об этом за завтраком: за столом, братец, говорить о делах гораздо веселее.

    Константин Прохорович. И конечно!

    Степанида Карповна. Милости просим!

    Алинской. Покорно вас благодарю: я уж завтракал.

   Константин Прохорович и Степанида Карповна. Завтракали?!

    Степанида Карповна (в сторону). Итак, вся моя стряпня ушла ни за копеечку... Подкосил же он меня! (Алинскому.) Нет, неужли вы и в самом деле завтракали?

    Алинской. Перед тем, как сюда ехать, я спросив себе творогу и сливок.

    Степанида Карповна. Ну вот и Наденька, и той причине, точно так же творогу со сливками наелась!

    Алинской (в сторону). Как! И тут точно так же! Нет, это уж слишком!

    Константин Прохорович. Вы завтракали.,. Что ж за беда? Поевши, можно и еще поесть; я иногда в день-то раз шесть за еду принимаюсь: и это ничего, я вам говорю. Пожалуйте, Александр Иванович!

    Алинской. Ей-богу, не могу! Очень вам благодарен.?

    Падчерицын. Ну, нечего делать! Мы одни поедим; (Тихо Константину Прохоровичу и Ствпаниде Карповне.) Не мешайтесь, сделайте милость! Вы, братец, все глд пости говорите.

    Константин Прохорович (тихо). Право? С непривычки.

    Падчерицын. Пойдемте к столу.

   Константин Прохорович и Степанида Карповна. Теперь нам уже и есть не хочется.

    Падчерицын. Все равно пойдем. (Алинскому.) Извините, почтеннейший Александр Иванович, если мы вас здесь оставим: моя крестница, которая тоже уж пофрыштикала, сделает вам компанию.

   Наденька (тихо). Как! Я должна с ним остаться? Ах, маменька!

    Степанида Карповна (тихо). Полно дурачиться: не смей уходить отсюда.

    Падчерицын (Алинскому). Мы сейчас будем к вам. (Тихо Константину Прохоровичу.) Видишь, братец, как дело-то уладилось? Вот теперь они и познакомятся. Константин Прохорович, Степанида Карповна и Падчерицын (тихо Алинскому).

                       Мы к вам в минуту возвратимся,

                       Придем как можно поскорей;

                       А впрочем, мы надеждой льстимся

(указывая на Наденьку).

                       Что вам не скучно будет с ней.

    Константин Прохорович (тихо Падчерицыну).

                       Ей-ей, когда б не ты, приятель,

                       Остался-б, верно, я глупцом...

                       Что за комиссия, создатель...

                       Быть взрослой дочери отцом!

   Вместе. Мы к вам в минуту возвратимся и проч. (Уходят в столовую.)

    Алинской (в сторону). Ушли... затем, чтоб нарочно нас одних оставить... Это лучше всего придумано: по крайней мере я тут сам все увижу.

   Наденька (тоже). Ах, боже мой, как я боюсь! Что-то он будет мне говорить? Я бы, кажется, все на свете отдала, чтобы только он ушел поскорее!

    Алинской (в сторону). С чего бы начать разговор? Ей-богу, это претрудно!

    Наденька (в сторону). Уж как он хочет, а я первая не заговорю!

    Алинской (застенчиво и после минутного молчания). Стало быть, вы, сударыня... имеете привычку завтракать довольно рано?

    Наденька (тоже). Да-с!

    Алинской. Я этому очень рад... потому, что это доставляет мне теперь удовольствие...

    Наденька. Покорно вас благодарю-с!

    Алинской. Доставляет мне удовольствие быть вместе с такой особой, которая, как сказывают, сколь прекрасна, столько и умна.

    Наденька (в сторону). Этого недоставало! Теперь уж я решительно ни слова ему не скажу!

    Алинской (в сторону). Молчит... Кажется, однако ж, на мой комплимент можно бы что-нибудь сказать... Еще попробую. (Вслух.) Вы, как я вижу, очень любя рисовать?

    Наденька. Нет-с.

    Алинской. Так играть на фортепьяно?

    Наденька. Нет-с! (В сторону.) Уж не хочет ли за ставить меня спеть?

    Алинской. Однако ж я слышал, что вы отличи знаете музыку.

    Наденька. Совсем нет-с!

    Алинской (в сторону). Она откровеннее батюшки с матушкой. (Вслух.) Поэтому вы больше всего занимаетесь хозяйством? И вам нравится ваша домашняя жизнь!

    Наденька. Да-с... Мне так весело с папенькой! маменькой!

                       Я так привыкла их любить,

                       И все при них мне так прелестно,

                       Что с ними век хочу я жить.

    Алинской (в сторону).

                       Для жениха как это лестно!

                       С какой невинной простотой

                       Она мне делает признанье,

                       Что ей быть замужем за мной --

                       Все то ж, что быть на покаянье.

   Наденька (при конце куплета старается уйти, но заметив, что Алинской на нее смотрит, говорит ему). Извините-с... мне послышалось, что выходят из-за стола.

    Алинской. Позвольте... одно слово. Я вам еще и сказал, зачем я сюда приехал.

    Наденька (в сторону). Ах, господи! Верно, он хочет говорить мне о любви!.. А маменька ушла... ах, маменька!

    Алинской. Наши намерения, кажется, не должна бы вам быть известны... По крайней мере я просил об этом; однако ж по всему видно, что вы их уж знаете... они вам не нравятся.

    Наденька (почти не слушая его). Как-с? Что-с?

    Алинской. Я так думаю, по крайней мере и во всю жизнь свою не прощу себе, что мог огорчить вас хотя на одну минуту. Да, сударыня (в сторону.) Надобно же ее успокоить... (Вслух, стараясь взять ее за руку.) Верьте что теперь все желание мое...

    Наденька (быстро отдернув руку). Вот прекрасно! Что это значит, сударь? Прошу вас не брать меня за руку!

    Алинской. Помилуйте! Неужели вы...

    Наденька. Нет, ничего... только я, право, терпеть не могу, когда меня трогают.

    Алинской (в сторону). Э! Да она просто дура набитая! Пойду скажу ее крестному папеньке, что я слуга покорный! Вот после этого прошу верить слухам и жениться на слово! (Кланяется Наденьке и уходит.)

Наденька и Степанида Карповна.

    Степанида Карповна. Ну! Что?

    Наденька. Ах, маменька! Как я рада, что вы пришли! Уж как вы долго не приходили! (Взяв ее за руку.) Но вы здесь -- и я отдыхаю!

    Степанида Карповна. А Александр Иванович где? Уехал?

    Наденька. Слава богу, уехал!

    Степанида Карповна. Неужли? И ты рада этому?

    Наденька. Как же не рада-то! Теперь уж все кончено: мы друг другу не понравились!

    Степанида Карповна (подходя к окну). Ты врешь, сударыня! По той причине, я вижу, он там на дворе разговаривает с твоим отцом и Иваном Григорьевичем и, верно, они толкуют о свадьбе.

    Наденька. В самом деле! Ах, боже мой! Если это правда, тем хуже... Я никак не могу любить этого жениха! Я его боюсь.

    Степанида Карповна. Вздор, вздор, сударыня! Что за ребячество такое? У меня не капризничай! По той причине, после самой слюбится... Вот Иван Григорьич с добрыми вестями!

Прежние и Падчерицын.

    Степанида Карповна. Ну! Что, Иван Григорьич?

    Падчерицын (решительно). Разошлось!

    Степанида Карповна. Как так? Наденька. Неужели?

    Падчерицын. Он очень вежливо просил меня, чтоб я его извинил перед вами и сказал, как это ему больно... Одним словом, видно, это свадьба не по нем... И он сию же минуту уедет, как скоро подадут коляску.

   Степанида Карповна. Какое несчастье!

   Наденька (прыгая, от радости). Какое счастье! Следовательно, я могу теперь скинуть это богатое платье? Не правда ли, маменька? Вы мне позволите?

    Степанида Карповна (горестно). Как хочешь, душенька, пожалуй.

    Наденька (бросаясь к ней на шею). Ах, маменька, дайте себя расцеловать! Ах, как я рада! Пойду сейчас опять надену любимое свое беленькое платьице

                       Я буду в беленьком опять!

                       Ах, как я рада! Как я рада!

                       Мне в этом средства нет дышать,

                       А в том корсета мне не надо...

Константин Прохорович, Степанида Карповна, Падчерицын и потом Емельян.

    Константин Прохорович (с письмом в руках). Ну вот, я тебе говорю: изволь, сделал по-твоему.

    Степанида Карповна. Что это?

    Константин Прохорович. Да вот: кум поневоле заставил меня написать ответ губернаторскому сыну.

    Степанида Карповна. Так разве ты соглашаешься?

    Падчерицын. Разумеется, черт возьми! Надобно, братец, доказать этому гусарику, что можно и без него обойтися. (Пробегая письмо.) "Я считаю себе за особенную честь ваше предложение и с большим удовольствием его принимаю!" Именно! (Кличет.) Емельян!

    Степанида Карповна. Подумайте, однако ж, что после этого уж никак нельзя будет отказать!

    Падчерицын. Да так и надо; а не то ведь с вами пива не сваришь. (Дочитывая письмо.) Очень хорошо. Ты не забыл пригласить его сегодня на вечерок?

    Константин Прохорович. А тут, на другой стороне, приписка.

    Степанида Карповна. Как! Ты просишь его к себе на вечер?

                       Так Наденьке еще придется

                       Другого жениха встречать?

    Падчерицын.

                       У нас всегда уж так ведется --

                       Дела немедленно кончать.

                       Я к женихам приноровился,

                       И мне отказ их -- сущий вздор.

                       Один ушел -- другой явился,

                       Один с двора -- другой на двор.

   Емельян! Емельян!

    Емельян (входя). Что прикажете?

    Падчерицын. Садись, братец, поскорее на лошадь и отвези это письмо к его высокоблагородию Владимиру Петровичу Гремиславову.

    Емельян. К губернаторскому сыну? Знаю-с. (Тихо.) Но... простите моей глупости... позвольте, батюшка Иван Григорьич, спросить: правда ли, что будто барышнина-то свадьба, примером будучи, расходится?

    Падчерицын. Не бойся, братец, у нас уже есть другой жених, который непременно женится. Эта записка к нему.

    Емельян. То-то, сударь, а я уж было струхнул. (В сторону.) Так Емельян будет пьян! (Вслух.) Мигом слетаю... (Идет и ворочается.) Да! Я ведь и забыл: а тот-то, примером будучи, там ждет, чтоб ему позволили войти с господами проститься.

    Константин Прохорович. Какой тот?

    Емельян. Ну прежний-с... который уж не женится-то... Прикажете, примером будучи, ему подождать?

    Константин Прохорович. И! Нет, нет, что ты, дурак? Я тебе говорю: проси его сию минуту. Что он не будет нашим зятем, так уж нам и надо быть врагами? Экой вздор!

Емельян вводит Алинского и уходит.

   Прежние и Алинской.

    Алинской (в некотором замешательстве). Я никак не мог уехать без того, чтобы не засвидетельствовать вам лично моей благодарности... и не извиниться перед вами.

    Константин Прохорович (весело и дружески} Руку, сосед! Что тут за благодарность и извинения. Мы давеча вас насмешили, я вам говорю, не правда ли?

    Алинской. Как, сударь?

    Константин Прохорович. Что делать-то! Эти свадебные церемонии, встреча жениха, которого мы еще в глаза не видали,-- все это вскружило нам голову, и мы, я вам говорю, были не в своей тарелке. Но теперь, когда уж между нами все кончено и мы объяснились, так станемте обходиться попросту, то есть, что называется, без экскузаций. Будьте с нами, я вам говорю, как с добрыми своими соседями, которые вас всею душой любят и почитают и рады доказать вам это на самом деле.

    Алинской (в сторону, удивясь). Что это? Какая перемена! Простота, радушие... (Вслух.) Право, Константин Прохорович, я очень сожалею... что...

    Константин Прохорович. Не о том речь: ведь вы обедаете с нами?

    Степанида Карповна и Падчерицын. И точно, отобедайте-ка с нами.

    Алинской. Как! Вы хотите...

    Константин Прохорович.

                       Конечно, мы все трое просим вас

                       На миску щей.

    Падчерицын.

                                           И вот мое условье,

                       Чтоб доказать, что нет вражды у нас --

                       Мы за столом пьем общее здоровье!

    Степанида Карповна.

                       Уж выпью рюмочку и я!

    Алинской.

                       И я не смею спорить с вами!

    Константин Прохорович.

                       Ну! По рукам, душа моя!

                       Когда уж нам родными быть нельзя,

                       Так просто будемте друзьями!

    Алинской. От всего сердца! (В сторону.) Да они ей-богу, прелесть что за люди!

    Константин Прохорович. Послушайте, сосед, вы еще пригодитесь нам на подмогу; ведь к вечеру-то мы ждем опять другого жениха.

    Алинской (улыбаясь). Что вы!

    Константин Прохорович. Я вам говорю! Владимира Петровича Гремиславова, губернаторского сына, который в одно время с вами сватался за нашу Наденьку.

    Степанида Карповна. Не правда ли, мы не сидим сложа руки? Как быть-то? По той причине, у кого на руках есть дочь-невеста... Ну да вы когда-нибудь сами на себе это испытаете.

    Константин Прохорович. Вы ведь видели, как мы смешались. Я тут ничего не смыслю; жена мечется как угорелая, врет глупости; ну а вы, я вам говорю, вы человек хладнокровный, умный, ловкий -- вы, верно, нас выручите, не так ли? Решено?

    Алинской. С удовольствием!

    Константин Прохорович. Что ж касается до восьми десятин леса, которые вам нужны, так я вам говорю, они ваши: за какую цену вам угодно.

    Алинской. О! Я только в таком случае соглашусь на это, когда вы тут ничего не потеряете. Я для того хотел иметь этот перелесок, что он прежде принадлежал к моему селу, которое я также купил по желанию покойного моего дяди и благодетеля Евгения Николаевича Правдолюбива.

    Падчерицын. Евгения Николаевича Правдолюбова? Что вы говорите? Евгения Николаевича Правдолюбова, рязанского помещика?

    Алинской. Разве вы его знали?

    Падчерицын. Он вам дядя?

    Алинской. Родной брат моей матери.

    Падчерицын. Помилуйте! Да мы с ним были короткие приятели, братец! Я в Рязани-то с полком зимовал у него однажды; это было в восемьсот семнадцатом... Верно, он когда-нибудь говорил вам об Иване Падчерицыне?

    Алинской. Как же! Очень часто.

    Падчерицын. Ну, а я-то самый и есть Иван Григорьев сын Падчерицын!

    Алинской. Неужели? Да он очень любил вас!

    Падчерицын. А я-то его как любил! Уж как же мы с ним, бывало, попивали и в картишки поигрывали! Добрый был человек, царство ему небесное! Да кон черт, братец, и я не мог догадаться! Алинской, Алинской... Это имя мне что-то знакомо, думал я... Сестра Правдолюбова вышла за Алинского, кавалерийского полковника, который после был убит под Бородином.

    Алинской. Он был мой отец... Вскоре после того и матушка моя скончалась... Таким образом, оставшись круглым сиротою, я вырос в доме моего дяди.

    Падчерицын. Вот что! Так это ты, Сашенька? (Обнимает его.) Ах ты сокол мой ясный! Представь себе, братец, я помню тебя вот таким... крошкою! Как ты еще, бывало, бегал в красной рубашечке и кучерской шляпе... Ах ты, боже мой! Что значит не узнать друг друга! Ведь с первого взгляда ты, братец, мне вовсе не понравился... то есть нисколько не поправился.

    Алинской (улыбаясь). Сказать правду, и вы мне тоже не понравились!

    Падчерицын (смеясь). Ой ли? Да это, братец, преуморительная штука! А еще старинные друзья!

   Константин Прохорович и Степанида Карповна. Как это славно! Какая встреча!

    Алинской (пожимая руку Падчерицыну). Как я рад! И надеюсь, что теперь мы все будем видеться как можно чаще, не правда ли, Константин Прохорович?

   Константин Прохорович и Степанида Карповна. Разумеется то вы у нас, то мы у вас.

    Алинской. И прекрасно! А что Константин Прохорович, бываете ли вы на охоте?

    Константин Прохорович. Очень редко, жена! не пускает.

    Падчерицын. Нет, я в праздники таки постреливаю.

    Алинской. А у меня дичи бездна, и мы когда-нибудь вместе отправимся. Между тем прошу вас навещать меня, как только вам вздумается.

                       И погреб у меня чудесный,

                       Бутылками набит битком;

                       И повар у меня прелестный,

                       У Яра был учеником.

    Падчерицын.

                       Ну как же тут не восхищаться,

                       И что милее может быть --

                       По-деревенски обращаться,

                       И по-московски есть и пить!

    Константин Прохорович. Да, нам будет превесело... Однако ж ведь мне еще надобно заняться с приказчиком, пересмотреть кое-какие счеты.

    Степанида Карповна. А мне кой-что приготовить к вечеру.

    Константин Прохорович (Падчерицыну). Кум! Поди-ка пособи, сделай милость.

    Падчерицын. Изволь, братец!

    Константин Прохорович (Алинскому). Видите, мы с вами попросту, по-дружески; так уж и вы, пожалуйста, я вам говорю, будьте как дома. Вот вам фортепьяно, карандаши, играйте, пойте, рисуйте, гуляйте по саду... возьмите книгу... то есть что вам угодно: совершенная свобода, я вам говорю. За обедом мы увидимся. (Уходит с женой и с Падчерицыным.)

    Алинской (один). Право, они чудесные люди: какая доброта, какое простосердечие! Меня на их счет не обманули... А я сперва принял было их за глупцов, за церемонных! Никогда не должно судить о людях по первой встрече. Конечно, это видно, что они не получили блестящего воспитания. (Берет со стола книгу.) Однако ж со всем тем я все-таки очень рад этому соседству и буду часто к ним ездить; жаль только, что дочка-то у них... дочка-то! И довольно дурна и довольно глупа...

Слышно пение Наденьки за кулисами.

   А! Да вот и она идет... скинула красное-то платье и хорошо сделала: эдак она гораздо интереснее.

Алинской и Наденька в прежнем беленьком платьице.

    Наденька (входит, прыгая и распевая). Придет твоя пора, любезная подружка... (Увидя Алинского.) Ах! Это вы? Извините!

    Алинской. Я наперед знал, что эта встреча вас удивит.

    Наденька. Почему же это? Нисколько. Папенька мне сказал, что вы как добрый сосед остаетесь с нами обедать, и это очень похвально... Это доказывает, что вы на нас не сердитесь.

    Алинской. Мне сердиться? За что?

    Наденька. За то, что мы вам давеча наскучили ужасным образом... И мне очень досадно на самое себя, что я тут также помогала.

    Алинской (смешавшись немного). Как, сударыня? (В сторону.) Она уже знает, что я от нее отказался, каково же мое положение! (Вслух.) Поверьте, сударыня, что... причины очень важные... домашние обстоятельства.

   Наденька (в сторону). Вот и он теперь оробел и смешался точно так же, как я давеча, это пресмешно!.. круговая порука. (Вслух.) Не беспокойтесь и не ищите фраз: ей-богу, я и не думаю на вас быть в претензии. Напротив...

                       Я вас пришла благодарить,

                       Что вы жениться расхотели;

                       Пришла, чтоб с вами здесь побыть.

    Алинской.

                       Как? Неужели, в самом деле?

    Наденька.

                       Ну да! Теперь наедине

                       Готова с вами я остаться.

                       Ведь вы не женитесь на мне,

                       Так отчего ж мне вас бояться?

   Притом папенька крестный сказал мне, что вы с ним старинные друзья; а мы его друзей привыкли считать за своих: стали вы теперь у нас свой человек. Но я помешала вам: вы книгу читали... Читайте, читайте! А я сяду за свою работу. (Подходит к рабочему столику на левой стороне.)

    Алинской (смотря на нее в то время, как она садится за шитье). Она и в самом деле при мне уж не чинится и обходится со мной, как с ежедневным гостем!

   Наденька (взглянув на него и видя, что он не садится и смотрит на нее). Что ж вы не садитесь и не читаете?

    Алинской. Нет, мне уж читать что-то не хочется... Теперь до обеда я остаюсь без всякого дела и, если только я вас не беспокою...

    Наденька. Нимало! Вы видите, я шью.

    Алинской (берет стул и садится подле нее, несколько поодаль). Когда так, я очень буду рад с вами побеседовать. (После минутного молчания.) Из ваших слов я догадываюсь, что давишнее наше знакомство мне повредило в вашем мнении.

    Наденька. Но...

    Алинской. Да, признаюсь откровенно: я вам не понравился!

    Наденька (тихо). Так... Немножко...

    Алинской. То есть очень?

    Наденька (потупив глаза). Правда! (Улыбаясь.) Видите, тут была симпатия!

    Алинской. Я вижу тут одну только вашу откровенность... А чем же я вам не понравился? Я у вас спрашиваю об этом для своей пользы, чтобы исправиться, если можно, и пусть это послужит вам доказательством, что...

    Наденька. Что у вас прекрасный характер и что правда вам не колет глаз. Послушайте же, вот вы чем мне не понравились: вы приняли на себя такой вид... покровительства; в вашем тоне заметно было, что вы чувствуете все ваши преимущества передо мною... что хотя и справедливо, однако же показалось мне очень обидно; вы как будто хотели мне сказать: "Видите, как я благороден и великодушен, я гораздо вас богаче, умнее, образованнее и со всем тем, однако же, делаю вам эту милость: женюсь на вас".

    Алинской (приближаясь к ней). Как, сударыня! И вы могли подумать!

    Наденька. Да как же не подумать-то! Вы не знаете, что значит положение бедной молодой девушки, когда ее родные скажут ей: "Будь мила... старайся понравиться... держись прямее... Вот твой жених... ты должна любить его, он прекрасный молодой человек, затем что очень богат..." Они всегда ведь только и говорят о богатстве, а это-то и ужасно!

    Алинской. Ужасно? Почему же?

    Наденька. Как без состояния выйдешь замуж за богатого человека, то сколько достоинств надобно иметь, чтобы заменить ему приданое!

Музыка Россини, из оперы "Осада Коринфа"

                       Сколько терпенья,

                       Ласк угожденья

                       И снисхожденья

                       Вправе он ждать!

Прежние и Падчерицын.

    Падчерицын. Ай-да молодежь! Смотри-ка, братец, как задувают!

    Наденька. Ну вот, папенька крестный! Вы помешали нам в самом лучшем месте... Александр Иванович представлял из себя скромника, а знаете ли, что он отличный музыкант?

    Алинской. Уж не смейтесь! Скажите лучше, что вы превосходно поете.

    Падчерицын (Наденьке). Теперь не до песен, и поди-ка, тебя мать зовет; пособи ей десерт приготовить да отведи место для оркестра.

    Алинской. А разве будут танцевать?

    Падчерицын. Как же, братец! Под скрипку, кларнет, литавры и контрабас... по-деревенски!

   Наденька (Алинскому), Если кто из кавалеров будет меня просить на котильон, я скажу, что вы меня ангажировали; не правда ли? Вы по дружбе мне позволите это сделать?

    Алинской. Помилуйте, я очень рад!

    Наденька. С вами-то я как-то уж ничего не боюсь: мы уж коротко знаем друг друга. Прощайте, папенька крестный! Прощайте, Александр Иванович! Пойду сперва уложу десерт, а потом пойду затягиваться в пунцовое платье... Ах! Вы представить себе не можете, как это скучно!

    Алинской. Тем более что в этом простом наряде вы так хороши!

Наденька уходит.

Падчерицын и Алинской.

    Падчерицын. Прошу покорно! Да вы, братец, кажется, не на шутку подружились?

    Алинской (смотря вслед Наденьке). И слава богу! Потому что она, ей-ей, прелестна!

    Падчерицын (равнодушно). Да, не дурна, братец, крестница у меня бредет-таки.

    Алинской (с жаром). Как, братец! Да она очаровательна! Что за выразительность в лице! Что за огонь в глазах! И как приятно она изъясняется!

    Падчерицын (равнодушно). Да... она-таки не не глупа.

    Алинской (с жаром). Не только не глупа -- умна как нельзя больше! Сколько веселости, любезности, остроты в ее разговоре! И вдобавок ко всему этому -- какое редкое сердце!

    Падчерицын (холодно). Да... она девка добрая.

    Алинской (с большим жаром). Помилуйте! Ну можно ли говорить так равнодушно о прелестнейшем творении, которое соединяет в себе все превосходные качества ума и души, все возможные добродетели: доброту, откровенность... да это ангел!

    Падчерицын. Ой, ой, ой, братец! Да ты что-то уж не путем раскипятился! Скажи, пожалуйста: то она тебе не годилась -- или просто сказать была для тебя и глупа и дурна; а то вдруг стала и хороша и умна... что за перемена такая?

    Алинской. Послушайте, Иван Григорьевич... вы друг покойного моего дядюшки, следовательно, и мой?

    Падчерицын. Разумеется, братец!

    Алинской. Итак, обещайте мне наперед не смеяться надо мной, а потом сделайте мне одолжение!

    Падчерицын. Какое, братец?

    Алинской. Пусть я покажусь вам сумасбродом, бесхарактерным, флюгером --всем, чем угодно, -- для меня все равно: где дело идет о счастье целой жизни, там самолюбие не у места... Ваша крестница мне чрезвычайно нравится. Я влюблен в нее, я хочу иметь ее своей женой и прошу вас, чтобы вы ее за меня посватали!

    Падчерицын. Как, братец, посватал? Опять? Вторично?

    Алинской. Да.

    Падчерицын. Это нельзя, братец! Она уже обещана другому; часа с два уж как и письмо отослано.

    Алинской. Что ж за беда! Этому другому также можно отказать, как и я было отказался.

    Падчерицын. Отец с матерью на это не согласятся.

    Алинской. А почему?

    Падчерицын. Потому что этот отказ может наделать тьму неприятностей моему куму. У него есть значительная тяжба, и, пожалуй, он этак лишится даже всего своего небольшого имения: ты не знаешь, братец, как опасно ссориться с властями!

    Алинской. Не знаю, да и знать не хочу, а скажу только, что если тут не встретится какого-нибудь препятствия, то я заранее прошу вас к себе на свадьбу. Сейчас пойду к Константину Прохоровичу и Степаниде Карловне: у меня есть средство склонить их на свою сторону.

    Падчерицын. Какое же это средство, братец?

    Алинской. Самое верное, против которого не устоит не только сын губернаторский, но даже и сам губернатор. До свиданья, Иван Григорьич... Как вы милы! Как я вам благодарен!

    Падчерицын. Да за что же, братец?

    Алинской. Да так... за все и про все... Я сию минуту к вам ворочусь. (Уходит налево.)

    Падчерицын (один). Где видана такая любовь! Когда за него отдавали --он не брал; когда же отдаю! за другого -- он с руками отнимает!.. В наше время, кажется, таких штук не было; мы, бывало, братец, если н делали глупости, так делали их с умом.

                       Не так мы в старину живали,

                       Наш брат бывал на все удал;

                       Красавиц мы сортировали,

                       Но выбор нас не затруднял,

Падчерицын, Константин Прохорович, Наденька и потом Алинской. Наденька с тарелкой земляники, Константин Прохорович с тарелкой персиков.

    Наденька. Уж вы не беспокойтесь, папенька. Я сама все сделаю.

    Константин Прохорович. Полно! Ну, где тебе одной успеть все сделать? (Перекладывает персики зелеными листьями.)

    Наденька. Да уж вам так не уложить! Вы посмотрите-ка на мою землянику -- точно египетская пирамида (ставит тарелку на стол.) Только бы не развалилась!

    Константин Прохорович. А ты прежде посмотри на мою работу -- так, я тебе говорю?

    Наденька. Ну, как вам угодно... а я пойду между тем сахар просею.

    Падчерицын (лаская Наденьку). Хозяйка, братец, хозяйка! Уж что и говорить!

    Наденька. А! Вы здесь, папенька крестный? А куда же девался Александр Иванович?

    Падчерицын. Он пошел потолковать с твоей матерью, и, кажется, о тебе.

    Наденька. Обо мне?

    Падчерицын. Да, о тебе... (Отводя ее в сторону.) И чтоб не вышло опять катавасии, то признайся мне, пожалуйста, Наденька... Ведь я твой крестный отец, и ты, братец, не должна ничего от меня скрывать -- не так ли, а?

    Наденька. Конечно!

    Падчерицын. Все ли ты бракуешь Алинского?

    Наденька (потупив глаза). Давеча он точно мне не понравился.

    Падчерицын. Давеча? Ну а теперь?

    Наденька. А теперь-то уж мне не нравится другой... Тот, которого ожидают.

    Падчерицын. Как же это так, братец?

    Наденька. Я, право, не знаю; может быть, от того, что он стал моим женихом и слово жених мне не нравится.

    Падчерицын. А! Да... понимаю!

В это время входит Алинской и остается в глубине театра.

   Но положим, братец, что Алинской тебе уж больше не жених, то не чувствуешь ли ты к нему этак... чего-нибудь, братец, знаешь чего-нибудь особенного?

    Константин Прохорович (вслушивается в их разговор, в сторону). Что?.. Что там такое?

    Наденька. Я, право, не знаю, папенька крестный. Когда я почувствую, я вам скажу... Да зачем вы у меня об этом спрашиваете?

    Падчерицын. Экая ты какая, братец! Затем, что он влюблен в тебя по уши, с ума от тебя сходит.

    Константин Прохорович (в сторону). Э! Нет, я не позволю!

    Наденька (Падчерицыну). Он влюблен в меня! В самом деле?

    Падчерицын. Это тебя удивляет?

    Наденька. Очень.

    Падчерицын. Это тебе неприятно?

    Наденька. О нет!.. Напротив!

    Алинской (подбегая к Падчерицыну). Что слышу?

    Наденька. Как, сударь! Вы были тут? Ах, как вы меня испугали!

    Алинской. Не пугайтесь! Я сию минуту от вашей матушки; она меня прощает и соглашается назвать своим зятем!

    Константин Прохорович (холодно). Жена моя глупо делает, я вам говорю; она должна знать, что уж теперь этому быть нельзя.

    Наденька. Неужели?

    Алинской. Ну, полноте, Константин Прохорович! Я предвидел это препятствие, о котором вы мне говорить хотите. Вы другому дали слово и, если его не сдержите, можете навлечь себе ту неприятность, от которого зависит все ваше имение, не так ли? Но я богат и когда женюсь на вашей дочери, то уж, без сомнения, как сын ваш, буду иметь право предложить вам половину своего состояния -- разделить его с вами!

    Наденька (Падчерицыну). Ах! Теперь-то уж я не стыжусь признаться, что люблю его всей душой! (Отцу с радостью.) Ну! Что же, папенька?

    Константин Прохорович. Мне очень жаль, моя милая, но я тебе говорю, я не могу согласиться... не могу быть обманщиком.

                       В кругу людей, я льститься смею,

                       Я уваженье заслужил,

                       Затем, что честию моею

                       Я целый век свой дорожил.

Алинской и Падчерицын.

    Алинской (в сильном волнении расхаживая по комнате). Не могу прийти в себя! Где видано такое тиранство? Да это самое каменное сердце! Это не отец, а просто варвар! Это... это... (Опомнясь.) Нет! Он истинно честный человек: надобно отдать ему справедливость... А я еще сначала думал, что он... так... пустой старик... не дальнего ума и без всякого характера!

    Падчерицын. Да! Как не так! Нет, братец, где коснется до чести, тут он настоящий черт, братец! Ведь я тебе говорил, что он в слове своем до того тверд, до того упрям, что в наше время это уж даже из рук вон!

    Алинской. А, он упрям, говорите вы? Так постой же! Уж и я ему не уступлю!

    Падчерицын. А что же ты сделаешь?

    Алинской (в отчаянии). Сам не знаю... но я не могу жить без Наденьки! Это решено: ей не бывать за Гремиславовым! Я вызову его на дуэль!

    Падчерицын. Что ты, братец, затеваешь! На дуэль!

    Алинской. Да! Кто-нибудь из нас должен умереть! Сейчас же напишу к нему записку и попрошу его явиться в назначенное время и место! А вы, Иван Григорьич, будьте моим секундантом. (Садится к столу и пишет.)

    Падчерицын. Этого еще недоставало! Полно, братец! И ты думаешь, что я допущу? Нет, дудки! Гей! Кто тут есть?

Емельян входит.

Прежние и Емельян, бледный и растрепанный.

    Падчерицын. Что это с его рожей сделалось?

    Емельян.

                       Я, сударь, сбился с панталыку.

                       Да на Руси у нас твердят,

                       Что ведь не всяка строка в лыку...

    Падчерицын (в сторону). Лыка не вяжет!

    Емельян.

                       Простите, сударь, виноват!

    Падчерицын.

                       Или сам черт тебя дурачит?

                       Что это значит, Емельян?

    Емельян.

                       А это просто, сударь, значит,

                       Что Емельян... немножко пьян!

   Виноват-с... и мне, того гляди, спину вздуют, примером будучи, если вы за меня не вступитесь... А ведь вы-то всему и причина, батюшка Иван Григорьич!

    Падчерицын. Я? Как так, братец?

    Емельян. Да-с, вы, батюшка! Вы извольте видеть... Я как честный христианин, примером будучи, давно уж обещался напиться в тот день, как барышню просватают, а ведь вы... Вот я, примером будучи, в рассуждении... Ей-богу, это в первый и в последний!

Алинской все пишет и уж изорвал две записки.

    Падчерицын. Ты, верно, сейчас из кабака?

    Емельян. Нет-с... с чердака... Я там, примером будучи, всхрапнул было немножко... да сонный-то вдруг и вспомнил: "Ах, мои батюшки! Ведь меня послали с письмом к губернаторскому сыну!.."

    Алинской (вставая). А ты потерял его?

    Емельян. Никак нет, ваше благородие.

    Падчерицын. Стало, ты его не отвез, братец?

    Емельян (на коленях). Простите! виноват-с! (подает письмо.)

    Алинской (бросаясь на шею к Емельяну, которого Падчерицын уже поднял). О, избавитель мой! Я тебе обязан жизнью!

    Емельян (испугавшись, думая, что его хотят бить). Виноват! Помилуйте!

    Алинской (давая ему денег). На, возьми! Вот тебе, выпей за мое здоровье.

    Емельян (удивясь). Нет, уж и без того наздравствовался, примером будучи!

    Алинской (крича). Константин Прохорович! Степанида Карповна! Все пожалуйте сюда!

Прежние, Константин Прохорович, Степанида Карповна и Наденька.

    Наденька. Ах, боже! Что сделалось?

    Алинской. Что сделалось? Ах! Если бы вы знали... Хотите ли вы быть моей женой?

    Наденька. Хочу ли я? Уж разумеется!

    Алинской (Константину Прохоровичу). Итак, теперь больше нет никаких препятствий! Вот письмо Гремиславова.

    Константин Прохорович. Ответ его?

    Алинской. Нет... Не на что было отвечать.

    Падчерицын. Емельян и не ездил, братец!

    Емельян (дергая Падчерицына за полу). Не сказывайте барину!

    Степанида Карповна. Не ездил? Право? Спасибо тебе, Емельянушка! Спасибо, друг любезный! По той причине я за это дам тебе на водку!

    Наденька. Уж и я также не забуду твоей услуги!

    Емельян. А еще боялся, что меня отдерут на обе корки. (Наденьке.) Дай вам бог, матушка-барышня, всякого благополучия с вашим супругом! И совет да любовь! Уж как бы я теперь клюкнул за ваше здоровье! Да нет уж, примером будучи, сыт! Душа не берет!

    Константин Прохорович (раздирая письмо, которое держал в руках). Ну! Вот и концы в воду. Напишем другое, со всевозможной учтивостью.

    Наденька. И с отказом...

    Степанида Карповна. И с приглашением на свадьбу нашей дочери...

    Падчерицын. С Александром Ивановичем, братец!

    Наденька. Ах, как я рада!

    Степанида Карповна. И я, по той причине, сама не своя!

    Константин Прохорович. Слава богу! Насилу дело сладили! Какое счастье, что у меня Наденька только одна, а то, я вам говорю: что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом!

   Наденька (к зрителям).

                       Жених сперва меня бранил,

                       Дурной и глупой находил,

                       Потом в меня влюбился страстно,

                       Нашел и умной и прекрасной...