Понедельник, одиннадцать часов утра. Джулия только что вернулась с покупками в квартиру на Кипарисовой Аллее, где она жила с мужем. За Тома Ролстона она вышла замуж всего семь месяцев назад, когда он демобилизовался после службы в Германии.

До свадьбы Джулия работала официанткой, но Том уговорил ее бросить работу. Зря она согласилась! Теперь по утрам ей нечем было занять себя, и она праздно валялась в постели с иллюстрированными журналами или смотрела телевизор, пока Том не приходил обедать.

Джулии 23 года. Светлые рыжеватые волосы обрамляют ее миловидное личико, которое слегка портит неправильной формы нос и выступающие зубы. До замужества у нее была стройная фигурка, но теперь из-за лени и праздности она заметно растолстела.

Джулия разобрала покупки, уложила мясо в холодильник, остальное — в стенной шкаф. Подвесила рулончик туалетной бумаги — и в этот момент зазвонил звонок.

Заглянув в глазок, Джулия увидела перед дверью молодую женщину в огненно-красном трикотажном платье. Под мышкой у нее был портфель-дипломат, она поддерживала его рукой в белой перчатке. Женщина была красива экзотической красотой — высокая, стройная, с горделивой и властной осанкой.

Джулия открыла дверь.

— Доброе утро, дорогая! — сказала женщина и улыбнулась очаровательной, но холодной улыбкой. — Меня зовут Шейла Ньюберри, — продолжала она звучным уверенным голосом. — Я принесла вам чудесный подарок от фирмы «Глобал Электрик», лучшего производителя транзисторных приемников. — Она замолчала. Ее губы, похожие на розовые лепестки, были приоткрыты, большие немигающие глаза ярко лучились.

— Я слышала про эту фирму, — ответила Джулия, — но…

— Нет, нет, я ничего не продаю, дорогая. Я рекламирую новую продукцию фирмы — транзистор «Космическое ухо». Ваш супруг наверняка им заинтересуется.

— Не исключено, — согласилась Джулия, — но он сейчас на работе. Да и какой вам смысл тратить время, если у нас нет сейчас денег на предметы роскоши…

— Милочка моя, какая же я глупая! Я ведь не объяснила, что вам не придется ничего покупать. Вы не потратите ни цента. Просто получите транзистор от фирмы в подарок, это наш новый метод рекламы. Мы раздаем приемники некоторым нашим клиентам, а взамен просим у них лишь об одной услуге: расхваливать «Космическое ухо» своим друзьям и советовать его купить.

— Ну, это другое дело, — сказала Джулия с легким вздохом облегчения. — Только почему вы выбрали именно меня?

Шейла Ньюберри хихикнула и кокетливо прикрыла лицо рукой в белой перчатке. — Должна вам признаться, дорогая, что мы выбираем клиентов совершенно случайно. Но как только вы получаете «Космическое ухо» в подарок, вы сразу становитесь близки нам и дороги. Понятно, солнышко?

— Кажется, да, — добродушно засмеялась Джулия. — Можно взглянуть на приемник?

— Силы небесные! Что же я стою тут и болтаю, вместо того чтобы поскорее вручить его вам. Вот он, берите его, слушайте, наслаждайтесь! Отныне он ваш. — Шейла распахнула свой дипломат и торжественно вынула из него радиоприемник.

Это была красивая вещица, сияющая металлом и полированным черным деревом. Шкала приемника пестрела зелеными и золотыми цифрами, рядом были встроены изящные часики.

— Какая прелесть! — воскликнула Джулия.

— Правильно говоришь, киска! — согласилась Шейла. — Действительно чудо. Два вида модуляции — амплитудная и частотная, электронный будильник с нежным мелодичным звоном, телескопическая антенна. И при этом он легко помещается в сумку. А звук какой чудный! Хочешь послушать?

— Конечно.

— Сейчас, лапка. Где тут у вас розетка?

— А он разве не работает на батарейках?

— Работает. Но к своим подаркам фирма батареек не прилагает. Придется купить самим, — Шейла состроила забавную гримаску.

Джулия отступила из прихожей в комнату. Шейла шагнула за ней и огляделась. — Какая милая квартирка! Вы живете вдвоем? Детей нет?

— Мы недавно поженились.

— Понятно.

— Розетка там, у письменного стола.

Шейла включила приемник, поставила его на стол и покрутила верньер настройки. Продолжая вращать верньер, она не отрывала глаз от Джулии. На губах Шейлы появилась загадочная улыбка: казалось, разговор утратил для нее всякий интерес и что-то другое поглотило ее внимание.

Странные глаза у этой женщины, подумала Джулия. Как будто видят что-то недоступное другим, какой-то свой, особенный мир.

Хотя Джулия продолжала стоять, Шейла без приглашения с хозяйским видом уселась в кресло. За ее спиной транзистор наполнял комнату громовыми звуками рок-музыки.

Шейла закинула ногу за ногу. Ноги были длинные, стройные, затянутые в плотные ярко-синие колготки. На шее был повязан белый с синим шарф, ниспадающий на пышную грудь. Черные, как ночь, волосы подчеркивали безупречную белизну кожи и нежные черты лица.

— Как тебя зовут, пупсик? — спросила она, опершись подбородком о скрещенные пальцы. Фамильярные нотки в ее голосе все больше усиливались.

Джулия нерешительно присела на краешек стула. Ей хотелось побыстрее овладеть приемником и выпроводить эту странную женщину. Но сделать это надо было, не нарушая правил приличия. Что-то тревожило ее, было в Шейле что-то враждебное, какая-то скрытая угроза…

— Меня зовут Джулия Ролстон, — ответила она с напряженной улыбкой. Ее голос был едва слышен в грохоте радиомузыки.

Шейла кивнула. — Джулия? Так я и думала! Какое пошлое имя! Хуже не придумаешь.

Вы так считаете? — Джулия постаралась сдержаться. — К сожалению, мы не выбираем себе имена, когда рождаемся.

Губы Шейлы дрогнули в ядовитой усмешке. — А ответь мне, дружочек, с тех пор, как ты родилась, довелось ли тебе, Джулия, совершить что-нибудь необычное? Необузданно-дикое, прекрасно-греховное? Ха-ха? Уверена, что нет? Ты всегда была трусливой маленькой занудой, послушной паинькой и верила всей этой дурацкой мещанской болтовне, которой потчевали тебя папочка с мамочкой? Всей этой бодяге, что жить, якобы, нужно скромно и честно, а на самом деле — скучно и тошно. И замуж ты вышла за такое же ничтожество, как сама, без капли воображения. Да другой на тебе бы и не женился. И умрешь ты, так ничего и не поняв в этой жизни. Жаль мне тебя?

Джулия стиснула губы. — Ну, довольно? Меня не интересует ваше мнение о моем…

— С другой стороны, — продолжала Шейла, повелительным жестом заставив ее замолчать, — может быть, я и не права. Как говаривала моя покойная маменька, не спеши судить о людях. А маменька никогда не ошибалась. — Шейла важно кивнула. — Да, возможно, за неряшливой внешностью глупой домохозяйки скрывается другая Джулия — грешница с обольстительными тайнами. Птичка моя, я обожаю слушать исповеди — страстные, жгучие, сокровенные… Поведай, деточка, тете Шейле свои страшные тайны! Сбрось эту пошлую маску, открой мне душу, обнажи истинную Джулию?

Джулия встала, дрожащими руками разглаживая юбку.

— Уходите! — сказала она. — Немедленно, сию же минуту. Я не понимаю, к чему вы клоните, но уверена, что вы — не в своем уме. Вас надо держать взаперти, подальше от нормальных людей. Уходите, или я позову на помощь. И заберите свой приемник. Он мне не нужен.

Шейла тоже встала.

— Не нужен так не нужен, очень приятно. Я и не собираюсь его оставлять. Еще чего? Он обошелся мне и тридцать два доллара плюс налог.

— Она пошарила рукой к своем портфеле.

— И все-таки, мышка, подарочек для тебя у меня найдется.

Она вынула из портфеля охотничий нож с широким сверкающим лезвием.

— Дорогая вещица? — сказала она. — Из лучшей стали. Посмотри, какое чудо. И до чего острый?.. Уж теперь-то, крошка, я тебя не обижу. Этот ножичек ты получишь в полное владение. И навсегда.

Полицейский сержант из Отдела по расследованию убийств, стоял в прихожей со своим напарником, в то время как накрытое простыней тело Джулии выносили из квартиры. На лестнице шныряли газетные репортеры и фотографы. Вспыхивал магний, щелкали затворы фотоаппаратов. Несколько репортеров умудрилось втиснуться в кабину лифта вслед за санитарами с носилками, остальные изо всех сил ринулись вниз по лестнице. Сержант печально покачал головой: — Нат, ты когда-нибудь видывал такое?

— Не доводилось. Однажды видел женщину, которую сбил поезд. Но она выглядела поцелее, чем эта.

Сержант глубоко затянулся. — Я бы понял, если бы бедняжку изнасиловали. Но доктор сказал, что этого не было. Ее просто искромсали. Возможно, из мести. Представь себе, что ты приходишь домой на обед и находишь такое у себя в постели!

— Я бы не выдержал, Бен. Если бы это была моя жена…

— Вот и Том Ролстон не выдержал, — заметил сержант. — Сидит и вперился в одну точку. Ничего не соображает.

— Джулия Ролстон, жертвенный агнец.

— Может, и не такой уж агнец, — хмыкну-т сержант.

— Думашь, она погуливала?

Сержант пожал плечами. — Не исключено. Взлома-то не было. Вряд ли она впустила в квартиру совсем незнакомого мужчину. Надо бы проработать версию с ее дружком. Пока ясно одно: мужик этот — ненормальный. Здоровый человек так бы ее уродовать не стал. Явно у него не все дома. Но хитрый, сволочь, — никаких следов! Ни оружия, ничего.

— Отпечатки еще не проявили.

— Не слишком-то на них рассчитывай, Нат, — скептически возразил сержант. — Если я хоть что-то понимаю, его отпечатков здесь не будет.

— В таком случае остается последнее, — сказал Нат. — Соседка заметила перед домом красную спортивную машину. У жильцов такой нет, и гости на ней ни к кому не приезжали. Соседка уверяет, что это «Триумф» — у ее сестры точно такая же, только зеленая.

Сержант презрительно сплюнул. — Лучше бы номер заметила? В городе таких машин до черта. Очень слабый след. Конечно, мы постараемся проверить всех владельцев красных «Триумфов». Как раз хватит работы до пенсии.

Пятница на той же неделе. Одиннадцать часов утра. Шейла Ньюберри, которую газеты окрестили «Бешенный Мясник», а в других кругах известная под своим подлинным именем Бобби де Марко, зевнула, потянулась и вылезла из роскошной мягкой постели.

Бобби накинул поверх пижамы ярко-красный шелковый халат, украшенный изощренным восточным рисунком. Бобби любил красный цвет — он такой подвижный, трепещущий, полный жизни… От одной любимой красной игрушки пришлось отказаться.

Бобби не сомневался в том, что Шейла — гений, но ведь и гении — смертны, и иногда ошибаются. Красный «Триумф» был, конечно, крупной ошибкой.

Какой-то болван — репортер ткнул своим корявым пальцем в его машину, да еще на первой странице! Пришлось с ней распрощаться и довольствоваться пока автобусом, поездом, а то и ходить пешком. Но в путь, детка, в путь, не сиди на месте! Слышишь, Шейла?

Бобби сунул украшенные педикюром ноги в вышитые шлепанцы, подошел к громадному, во всю стену окну и дернул за шнурок. Ослепительное солнечное сияние наполнило комнату, озарило его красивое лицо. Щурясь, он смотрел на расстилавшийся внизу парк, который протянулся далеко на север. Купы зелени, высокие старые деревья, яркие цветочные клумбы, теннисные корты, летний театр…

— Неплохое здесь местечко, — подумал Бобби. — Какой вид! Верно, Шейла?

Окончательно проснувшись, Бобби проделал комплекс наклонов и приседаний. Он никогда не пропускал этих упражнений, хотя и не перебарщивал с ними. Необходимо поддерживать свое тело изящным и стройным. Но слишком много мускулов, выпирающие бицепсы — фи! Мы ведь не хотим выглядеть как штангист-тяжеловес.

В ванной Бобби тщательно выбрился, пристально разглядывая свою бархатистую кожу в увеличительное зеркало. Потом вычистил ровные, словно жемчужины, зубы, принял душ и обильно надушился. Затем надел поверх халата пестрый передник с оборками и приготовил себе скромный завтрак. Чтобы Шейла оставалась изящной и стройной, он не ел ни сладкого, ни мучного.

После завтрака Бобби расположился в гостиной в уютном кресле. Он наклонил голову, закрыл глаза и целиком погрузился в себя. В его воображении, как на темном экране, мелькали яркие картины, чувственные и захватывающие. У каждой был свой законченный сюжет и звуковое сопровождение. Громкий крик, тихий стон…

Его обуяло неодолимое желание, и он понял, что пора действовать. Слишком долго он сдерживал это желание, и теперь оно достигло невыносимой остроты. Чтобы утолить его, нужно принести в жертву еще одну искусительницу, строго покарать ее.

Бобби отпер специальный шкаф, где хранилась одежда Шейлы, и пристальным взглядом окинул вешалки с дорогими нарядами. На этот раз. пожалуй, следует надеть вязаный бежевый костюм. К нему зеленое полупальто и зеленые перчатки. Очаровательно! То, что надо.

Внимательно глядя и зеркало, Бобби натянул на свою белокурую голову черный парик Шейлы и тщательно накрасился. Многие женщины позавидовали бы обилию дорогой косметики на его туалетном столике и искусству, с которым он ее применял. Чуть больше — и Шейла превратилась бы в карикатуру; чуть меньше и под ее маской проступили бы черты Бобби.

Но мера была соблюдена точно, и преображение свершилось — перед зеркалом стояла Шейла, бесконечно женственная и прелестная. Она улыбнулась своему отражению, а потом подмигнула ему.

Шейла достала с полки свой портфель — дипломат и транзисторный приемник. Из запертого ящика письменного стола появился охотничий нож со свеженаточенным сверкающим лезвием. Уложив в портфель приманку и орудие кары, Шейла надела полупальто и перчатки и отправилась на поиски второй жертвы.

Сюзанна Бранди, изящная молодая блондинка в мини-юбке и высоких сапогах, вышла из торгового центра, прошагала, стуча каблучками, по Большому бульвару и свернула на Логан-стрит. Среди бела дня, в ярком солнечном свете она не обращала внимания, идет ли за ней кто-нибудь, тем более ей не пришло бы в голову опасаться женщины. Поэтому, входя в подъезд двухквартирного дома на Логан-стрит, она не заметила Шейлу, украдкой разглядывавшую ее из-за угла.

Не успела Сюзанна расположиться в кресле и развернуть свежую газету, как раздался звонок. Ока отложила газету и пошла к двери.

Посетительнице не было и тридцати. Вязаный бежевый костюм изящно облегал ее стройную фигуру. Черные волосы подчеркивали белизну нежного лица. У нее были длинные ресницы и громадные лучащиеся глаза, которые, как и чувственные розовые губы, казалось, таили насмешку.

От глаз Сюзанны не ускользнул портфель-дипломат, и она приготовилась обороняться от коммивояжерской настойчивости.

— Добрый день, дорогая! — сказала женщина и ослепительно улыбнулась. — Меня зовут Шейла Ньюберри. Я из фирмы «Глобал Электрик» и хочу предложить вашему вниманию ее последнее замечательное изделие — радиоприемник «Космическое ухо». Ах боже, я вижу, вы меня уже не слушаете! Не бойтесь, милая, я ничего не продаю. Я принесла эту прелестную вещицу вам в подарок. Это наш новый метод рекламы.

Шейла сунула руку в портфель и эффектно вытащила приемник. — Ну разве не прелесть? — воскликнула она. — Вам нравится?

Сюзанна кивнула. — Нравится-то нравится, да наверняка здесь какая-то хитрость.

— Никакой хитрости, милая! Сейчас я его включу, дам вам послушать и покажу все встроенные приспособления, которых нет в радиоаппаратуре других марок. Если наше изделие вам понравится, вы, надеюсь, не откажетесь расхваливать его своим друзьям и знакомым и советовать приобрести себе? В этом весь наш замысел — распространять добрую молву о «Космическом ухе».

Что-то в этом роде я и ожидала, — сказала Сюзанна. — Мне это не составит труда, если, конечно, не придется за него платить. Я готова расхваливать ваш приемник всем своим знакомым. Хотите, я упомяну ваше имя?

— Это было бы просто замечательно! Пусть ваши друзья говорят в магазине: «Я — от Шейлы Ньюберри». Согласны? К сожалению, фирма не прилагает к подарочным экземплярам батарейки, придется включить его в электросеть. Вы не возражаете?

— Конечно, нет. Заходите, пожалуйста.

Они вошли в дом и закрыли за собой дверь.

Минут через сорок Шейла Ньюберри появилась на пороге и своей изящной, уверенной походкой направилась по Логан-стрит. Одежда на ней была по-прежнему свежая и элегантная, если не считать бурых пятен на зеленых перчатках, которые пришлось спрятать в портфель. Ей повезло: не успела она подойти к ближайшей остановке, как подъехал автобус.

Через несколько дней Шейла вновь подверглась искушению и наказала третью искусительницу еще более жестоко. В жертву страстному и кровожадному божеству Шейлы-Бобби на этот раз была принесена 24-летняя медсестра по имени Луиза Хемминг. Подозревать было некого, никаких улик не осталось — даже красного «Триумфа».

Луиза Хемминг была незамужем, жила одна и была самой красивой из трех жертв. И словно бы для того, чтобы окончательно сбить с толку полицейских, криминалистов и психиатров, занимающихся этим случаем, — убийца ее изнасиловал.

В ночь убийства Луизы Хемминг выступление Бобби де Марко в ночном клубе «Ищи женщину» было не столь удачным, как обычно. В перерывах между номерами Бобби пил рюмку за рюмкой. Панические сообщения газет, радио и телевидения о третьем изуверском убийстве заметно пошатнули его обычное хладнокровие.

Выступления мужчин-травести в женских костюмах было коронным номером клуба «Ищи женщину», который не имел в этом жанре себе равных. Бобби де Марко (по сцене Шейла Роз) был звездой представления.

Его коллеги, друзья и даже враги утверждали, что никто из сидящих в зале не способен распознать в этой соблазнительной красотке мужчину.

Представление в ночном клубе не отличалось особой изобретательностью. Это было музыкальное ревю с пением и танцами, в котором гротескно обыгрывались характерные особенности женщин. Бобби де Марко все время находился на переднем плане: он пел, разыгрывал скетчи, рассказывал пикантные анекдоты. В конце представления он мастерски изображал стриптиз, что смешило и возбуждало публику.

Представление заканчивалось в половине второго ночи, последние напитки подавались около двух. Обычно Бобби сидел за коктейлем до самого закрытия клуба, но сегодня ему нс терпелось уйти пораньше, спрятаться, скрыться в своей уютной, прелестно украшенной квартире. Под влиянием страха ему вдруг померещилось, что целый ряд в зрительном зале заполнен сыщиками, и их зоркие и беспощадные глаза, наблюдая ужимки Шейлы на сцене, угадывают за ними леденящее кровь и вызывающее ужас жертвоприношение.

Едва опустили занавес, Бобби бросился в свою уборную. Он решил не переодеваться в мужской костюм, потому что газеты пестрели призывами к всеобщей облаве на «жуткого зверя в человечьем облике», как предполагалось, на могучего, гориллоподобного мужчину.

Бобби сдернул с вешалки меховую шубу, накинул ее поверх атласного платья, сунул бумажник в сумочку и поспешил к служебному выходу. Ему почти удалось уйти незамеченным, как вдруг одна из «хористок» вышла из мужского туалета и загородила ему дорогу.

— Бобби! — воскликнула «хористка». — Куда это ты собрался в таком наряде? Разве ты не знаешь, что запрещается появляться на улице в таком виде? Смотри, сцапают легавые!

— Не лезь не в свое дело! — рявкнул Бобби своим собственным густым баритоном и выскочил в дверь.

Стоянка перед клубом была уставлена машинами, но, увы, красного «Триумфа» среди них уже не было: он находился в автомастерской в соседнем городишке, где его срочно перекрашивали в голубой цвет. Бобби собирался перегнать его в свой родной город за 300 миль отсюда, продать его там, купить машину другой марки, а заодно и навестить маменьку.

Он пожалел, что нельзя во всем признаться хотя бы ей. Это был единственный на свете человек, который понял бы его страдания. С юности привыкнув изображать женщин, он и впрямь стал в тайниках своего сердца женщиной. И все-таки женщины притягивали его к себе своим демоническим очарованием, против которого маменька не раз предостерегала. За это он их и ненавидел.

Женщины искушали его, и значит следовало их наказать. Как говорила маменька: «Когда плод с древа греха созреет, его надо сорвать и растоптать». А маменька всегда права.

Бобби миновал стоянку автомашин и по темной аллее свернул на улицу. Он подошел было к стоянке такси, но там было пусто, и он направился к автобусной остановке. Ожидая автобус, Бобби дрожал от нетерпения и все врсмя оглядывался, не преследует ли его сыщик из зрительного зала.

Клуб «Ищи женщину» был местом встреч весьма сомнительной публики, поэтому полиция заглядывала сюда довольно часто.

Рядом остановилась старая потрепанная машина.

— Нам, кажется, по дороге, крошка? — У водителя были старые-престарые глаза на молодом лице. — Вряд ли, — ответила Шейла. — А ты куда едешь, котик?

— Туда же, куда и ты, мышка.

— Ошибаешься, — возразила Шейла, которую, несмотря на все ее беспокойство, этот разговор слегка развлек. — Маменька не позволяет мне садиться в машину к чужим мужчинам. А ты уж очень чужой какой-то…

Мужчина пожал плечами и отъехал.

Тут Шейла заметила двух типов в темных костюмах и тотчас узнала одного из них, которого когда-то показал ей директор ночного клуба. Это был легавый из Отдела по борьбе с проституцией. Время от времени он заходил в клуб и часами просиживал в баре за единственной кружкой пива. Второй был ей неизвестен.

Шейла подумала, не сотрудничает ли Отдел по борьбе с проституцией с Отделом по расследованию убийств. Полицейские остановились, закурили, о чем-то заговорили. Их лица ничего не выражали. Шейлу охватила паника.

В этот момент из-за угла вывернул автобус. Заскрипели тормоза, распахнулись двери. Преодолев нерешительность, с бьющимся сердцем, Шейла вошла в автобус. В последний момент вскочили и полицейские.

Шейла опустилась на переднее сиденье. Плавными движениями она запахнула потеснее шубку, чтобы скрыть глубокий вырез платья, подняла воротник и расправила атласную юбку, прикрывая ноги в черных чулках.

Автобус тронулся. Шейла украдкой взглянула на полицейских. Те, посмеиваясь, вели между собой непринужденную беседу. Шейла не могла понять: зачем было садиться в автобус у нее на виду, если они могли незаметно преследовать ее на машине без полицейской маркировки и схватить в любой момент, когда она выйдет из автобуса?

А что думает об этом Бобби? Бобби думал, что причиной всему его женское платье, и что полицейские хотят понаблюдать за его поведением в автобусе, прежде чем арестовать.

Что ж, если его арестуют за появление на улице в женском платье, в этом нет ничего страшного: отделается штрафом и предупреждением. И все-таки Шейле не хотелось привлекать к себе внимание легавых. А вдруг они докопаются до секретов Шейлы Ньюберри, если уже не докопались?

Надо смываться, подумала она. Даже если не удастся скрыться. выиграю по крайней мере время и смогу оценить опасность. Другого шанса может не предоставиться.

Когда автобус остановился у Гленвью-парка, за два квартала от ее дома, Шейла выскочила из передней двери за секунду до того, как она закрылась.

Она вбежала в парк и обернулась поглядеть на автобус.

Удивительное дело! Полицейские либо заснули, либо она их вообще не интересовала. Во всяком случае они и не подумали выходить. Шейла облегченно вздохнула.

Она постояла немного, успокоилась, поправила парик.

Вдруг Шейла уловила легкое движение у себя за спиной. Она резко повернулась и увидела перед собой молодое лицо со старыми глазами. Сильная жилистая рука обвилась вокруг ее шеи.

— Я же говорил, что нам по пути, крошка! Зря только на автобус потратилась.

И Шейла исчезла.

Бобби де Марко дрался яростно, вкладывая в удары и пинки все возмущение оскорбленного мужчины. Ему почти удалось вырваться из цепких объятий насильника, но тот выхватил из кармана обрезок свинцовой трубы и занес его над головой Бобби, продолжая мертвой хваткой удерживать его за шею.

В эту последнюю минуту полузаглушенный хрип мужчины вырвался из женского рта: Бобби пытался отречься от Шейлы.

Раздался хруст проломленного черепа.

Бобби де Марко умер мгновенно.