Я родился в стране, которой больше нет, в городе, которого теперь нет на карте, в роддоме номер тринадцать.

Я родился, вырос и живу в самом мистическом месте на Земле. В темном и сыром городе, где по Невскому проспекту когда-то носился сбежавший от хозяина Нос, а Медный всадник скакал по затопленным улицам; где Раскольников с окровавленным топором заблудился в коридорах будущих коммуналок, а старая графиня до сих пор является питерским игроманам в тревожных снах, зловеще бормоча: «Тройка, семерка, туз».

Я вырос на берегу узкого и мелкого канала Грибоедова, где каждое утро здоровался с золотыми крылатыми львами на скрипучем деревянном Банковском мостике. Я ползал в колготочном детстве по ступеням Казанского собора и согревался снежными зимами дыханием кондиционера у входа в Дом книги. А синими вечерами, я, трехлетний малыш, ежился под одеялом в темной комнатке полуподвальной квартиры во дворе-колодце, мучительно выбирая, чего я боюсь больше – черных рук теней, тянущихся ко мне по стене из-за шкафа, или страшного лица ведьмы, которая обязательно выглянет из моего сна. Поэтому не стоит сильно удивляться тому, что из меня получилось.

Мистика, фантазия, сверхъестественное, называйте эту сторону жизни, как вам больше нравится, – для меня она с детства неотделима от реальности. Я рос, но мое отношение к мистике только укреплялось. Я предпочитаю веру отрицанию и знаю, что в мире, который мы нагло считаем нашим, возможно все. За мою жизнь со мной происходило столько всего необъяснимого, что впору написать десятки книг по мотивам реальных событий. Эта книжка всего лишь одна из них, и я искренне надеюсь, что прототипы героев, узнав себя в них, не станут сильно обижаться на автора. Хотя на всякий случай я подготовил пару-тройку защитных заклинаний.

Вовке Козлову к вечеру стало совсем плохо. Ночная вечеринка в клубе «Дозари», который, как известно, расположился на кораблике, стоящем на приколе у набережной Невы, не прошла даром. Отлежаться не удалось. Сердце пустилось в бешеный пляс. Стены квартиры убегали от взгляда то вниз, то вверх, а титанические попытки остановить их кончались не только резкой болью в голове и глазах, но и рвотными позывами. Такого с ним за его восемнадцать лет еще не случалось. Слава богу, что родители улетели до пятницы в командировку. Как Вова попал утром домой, он совершенно не помнил – к счастью, поскольку верные друзья-первокурсники дотащили его до дома за ноги, как сани, волоча беспамятное тело на спине по заснеженному, а местами и заледенелому асфальту. Повезло ему, что дворники в это утро плохо убрали Петроградку и что тащить его от «Дозарей» до дома было совсем недалеко! Мычащее тело Козлова было загружено заботливыми товарищами в теплую ванну, где ему опять-таки крупно повезло – он не захлебнулся. Вова вообще слыл отчаянно везучим. Но злоупотреблять везением нельзя, это Вова хорошо знал, несмотря на юный возраст. Поэтому, как только он более-менее пришел в себя – лежащим без одежды на диване в гостиной и накрытым с головой простыней заботливыми дружескими руками, – то сразу ощупал раскалывающуюся голову И тут же застонал, обнаружив там кучу шишек и кровоподтеков неизвестной этиологии. Шея тоже саднила, словно ее прокусил гигантский комар. Вова Козлов, между прочим, был будущим врачом и учился со своими друзьями Юрой и Павлом в Первом медицинском институте.

– Сколько сейчас времени? – спросил он невидимых, но вполне себе слышимых друзей, которые сидели рядом с диваном на ковре и отчаянно рубились в «Sony Playstation 4».

– Полшестого, – ответил его лучший друг Паша Сотник, не отрываясь от консоли.

– Утра?

– Вечера.

– Черт, Паша, – тихо простонал Вова, – что-то мне совсем хреново. Помираю я.

– А мы тебе говорили, чтобы ты не жадничал, – отозвался Юра Казанков, еще один юный студент– медик. – Предупреждали, Вован.

– Я серьезно, чуваки, – Вова застонал в голос, – сердце прыгает. Паническая атака, походу И аритмия.

– Так мы тебя сейчас сами вылечим! – обрадовался Павел.

– Нет, только не это. – Вова покрылся холодной испариной, вспомнив, что Паша три раза пересдавал зачет по кардиологии. – Вызывайте «скорую». Или лучше дайте мне телефон, я сам вызову.

Пальцы у Вовы предательски дрожали, когда он набирал номер, картинка плыла перед глазами и издевательски троилась. Ему даже показалось, что, возможно, он набрал «003» или «033», а может быть, даже «000333». Но в любом случае на том конце сразу, практически без гудков, сняли трубку и ответили:

– Неотложная медицинская помощь. Что у вас случилось?

– Сердечный приступ. Головокружение. Тошнота. Мне очень плохо. Владимир Козлов, восемнадцать лет. Кронверкский проспект, пять, квартира десять.

– Ждите. Мы скоро будем.

– Круто, – сказал Юра, внимательно слушавший разговор, – сейчас наши умелые коллеги поставят тебя на ноги. Сделают то, что не получалось у нас все утро.

– Я заметил, что у вас не получилось. – Вова снова застонал, одной рукой схватившись за раскалывающуюся голову, а второй придерживая выпрыгивающее из грудной клетки сердце. – На голове живого места нет.

– Мог бы и спасибо сказать, – обиделся Юра, – сам виноват, что без шапки ходишь, понтуешься. С шапкой никаких шишек бы не осталось.

– А с шеей у меня что?

– Что-что? Известно что. Засос. Прятался от нас по углам с этой рыжей, а теперь еще предъявы друзьям кидает, – обиделся Паша.

– Ничего не помню, – огорчился Вова, – скорей бы они приехали…

– Скоро только сказка сказывается, – «обнадежил» его Паша, – а «скорую помощь» нужно терпеливо ждать часами. Может, тебе пока что-нибудь сердечное у родителей в аптечке поискать?

Но искать ничего не пришлось, потому что раздался пронзительный звонок домофона, от которого вся троица удалых гуляк схватилась за больные головы. Юра пошел открывать дверь. Высокий молодой врач с чемоданчиком, а с ним такая же молодая медсестра и огромный, но тоже молодой санитар со складными носилками под мышкой стремительно вошли, даже можно сказать, ворвались в квартиру, отодвинув в сторону не успевшего ничего сказать Юру. Выглядела бригада до неприличия странно, но в то же время на редкость стильно. Во всяком случае, до сих пор никому из студентов такой формы у «скорой помощи» видеть не приходилось. На всех троих были халаты, шапочки и маски. Эка невидаль, скажете вы. Да, конечно, только вот были они черного цвета. И пошиты из первоклассного атласа. И подбиты красным бархатом. А еще на шапочках и масках были красные атласные кресты.

Осмотрев больного, измерив Вове давление (и даже заглянув ему в рот), врач велел медсестре сделать ему укол глюкозы с физраствором в вену и попросил рассказать друзей, как это молодой человек дошел до такого состояния. Лица врача, сестры и санитара из-за масок разглядеть было очень сложно. Поэтому Паше, пока он рассказывал о вчерашних подвигах Вовы в «Дозарях», все время казалось, что под масками прятались ехидные улыбки.

– Значит, все это вы употребляли вместе? – без всякой издевки приятным голосом переспросил врач, меряя пульс Вовы.

– Ага, – подтвердил Юра.

– Отличный коктейльчик. – Врач быстро переглянулся с сестричкой и санитаром, и Юре показалось, что глаза их азартно заблестели. – Значит, потребляли вместе, а плохо стало только товарищу?

– Ну, понимаете, коллега, тут тонкий вопрос, – вкрадчиво объяснил Юра, – пару раз Вова удалялся без нас в туалет с подозрительной компанией. Возможно, мы за ним не уследили.

– Так-так-так! А вот это уже очень грустно. А еще будущие медики. Стыд и срам, коллеги! – Врач осуждающе посмотрел на Юру с Пашей. – Нельзя же так глупо и безответственно портить молодую кровь! Ваша кровь – наше достояние!

Лица студентов обиженно вытянулись.

Врач кивнул гиганту-санитару, и тот немедленно стал раскладывать на полу зеленые брезентовые носилки.

– А для вас, Козлов, у нас плохие новости. Будем вас госпитализировать! Дорога каждая секунда, – безапелляционно сказал врач.

Вова тревожно застонал.

– Да ладно, – удивился Паша, – ну, перебрал чувак. С кем не бывает. Поставьте ему капельницу, и дело с концом.

– Нет, – жестко сказал врач, – только не сегодня, коллеги. Видите наши маски? В городе свирепствует новый вирус. Возможна эпидемия. Симптомы сходны с симптоматикой вашего друга: сердечная недостаточность, головная боль, тошнота и сыпь на слизистой ротовой полости. А самое главное – у нас сегодня уже трое посетителей «Дозарей» в эпидемиологической реанимации. Так что вы тоже в зоне риска, ребята. И вам придется проехаться с нами. Надеюсь, вы не попадете в карантин. Возьмем кровь и отпустим. Собирайте друга. Одевайтесь и помогите нам нести носилки.

Такого поворота Юра с Пашей никак не ожидали, но послушно стали собираться в путь с одной и той же мыслью: «Проклятые «Дозари», только бы не вирус!»

Через пять минут они уже сидели в машине странной бригады рядом с носилками, на которых беспрестанно стонал Вова Козлов. Машина тоже была под стать бригаде: черный с красными крестами микроавтобус «Мерседес», переоборудованный под «скорую помощь» с большой синеглазой мигалкой.

– Куда едем? – настороженно спросил Юра, когда они переехали мост.

– В Боткина, – впервые подала голос медсестра. Голос у нее оказался неожиданно низким.

– Разве она не закрыта? – удивился Паша.

– Не для всех, – ответил тяжелым басом санитар.

– Ребята, наденьте это, пожалуйста, – попросила медсестра, передав студентам-медикам толстые черно-красные повязки, точно такие же, как у нее, и повязывая повязку страдающему Вове. – И будет вам счастье.

Повязки оказались толстыми и влажными, словно чем-то пропитанными. Через пару вдохов студентам стало очень хорошо, и они окончательно потеряли чувство реальности. Вечерний город светился в темноте предновогодней лампочной развеской, которая превратилась в глазах Юры и Паши в сплошную полосу света, по которой они летели навстречу сказочному счастью. Скрипели ворота в темноте, слетали с голых деревьев испуганные разбуженные вороны, трясся на колдобинах развороченной тракторами дороги черный «Мерседес», загорался молочный свет тысячи свечей в пустом заброшенном корпусе старинной инфекционной больницы, переехавшей год назад в спальный район, а в глазах незадачливых студентов крутилась веселая разноцветная круговерть. Они прекрасно себя чувствовали. Им казалось, что все происходящее вокруг идеально. Именно так все и должно быть.

Павел с Юрой радостно вылезли из машины и вошли вслед за бригадой в полутемное холодное здание. Носилки не понадобились, потому что затихшего, переставшего стонать Козлова санитар закинул себе на плечо. Пройдя по темному коридору, они завернули в кабинет бывшей операционной, посреди которой стоял стол, накрытый белой простыней и уставленный горящими свечами. Их ждали. Около двадцати силуэтов отделились от темноты стен, и комната наполнилась тенями и их голосами.

– Наконец-то!

– Вас только за смертью посылать!

– Чего так долго? Мы уже чуть с голоду не померли.

Высокий врач картинно развел руками:

– Знакомьтесь. Наши коллеги-медики. Молодая кровь, так сказать. Юра и Паша, два вкуснейших компота. А это проблема по имени Вова. Он новоиспеченный обращенный!

Санитар положил спящего Вову на пол, а Юра и Паша, ничего не понимая, вышли на свет свечей и, радостно улыбаясь, закивали уставившимся на них теням. Все вокруг казалось им веселой вечеринкой, в голове взрывался праздничный салют и играла музыка, у каждого своя, но очень кайфовая.

– Довольно клоунады! Пора готовить ужин. Зачем вы обратили этого типа? Нас и так уже слишком много! – зашумели тени.

– Это не мы, – возразила медсестра, – а «рыжая незнакомка» прошлой ночью на кораблике «Дозари». Сколько раз говорить, что нужно инфицировать добычу, не обращая ее? Для кого были курсы, спрашивается? Лина, золотце, у тебя последнее предупреждение. Еще один прокол, и я сама вгоню золотую иглу в твое бархатное сердечко.

– И что нам теперь с ним делать? Мы ведь должны принять его в семью.

– Или выпить?

– Даже и не думайте, – строго сказала медсестра, – в нем полно вредных неизвестных веществ.

– Ладно, решим после ужина, – сказал «врач». – Дэн, Ли, Настя, сегодня вы готовите ужин. И чтобы ни одной капли не пропало.

Три тени оторвались от стаи, подошли к Юре с Павлом, подхватили их своими прохладными руками и вывели из операционной в темноту коридора.

Вова Козлов очнулся от страшного холода и жуткой жажды. Сердце успокоилось и даже слегка замедлило свой обычный ритм. Глаза тоже не резало. «Скорая» помогла, подумал Вова еще до того, как открыть глаза. Свет полной луны отсвечивал от мягкого снега, застилавшего черную ночную кровать спящего Староневского проспекта. Вова сидел на автобусной остановке в спортивном костюме и тапочках – в том, что напялили на него, впопыхах собирая в больницу, верные друзья. Они тоже сидели рядом с ним – одесную и ошуюю, справа и слева от него, странно скрючившись, – наклонившись к подтянутым вверх коленям и сжав головы в окоченевших ладонях. Оба были совершенно голые, синюшного цвета, как перемороженные курицы. Вова вскочил на ноги и закричал дико, истошно, неистово, стараясь криком прогнать ночной кошмар. Мертвые Юра и Паша, оставшись без опоры, повалились замерзшими боками друг на друга. А Вова, не переставая дико кричать, побежал по Староневскому проспекту в сторону родной Петроградской стороны. Все-таки он был необыкновенно везучим парнем этот Вова Козлов.

Сегодняшний день Леры не задался с самого начала. Не с утра, потому что все утро Лера проспала. Да и как не проспать эти зимние питерские, так называемые утра, которые отличаются от ночи только простуженно ворчащими машинами и насекомыми-людьми, ползающими по полутемным, слабоосвещенным улицам. Так, во всяком случае, казалось Лере, когда ей приходилось вставать раньше часа дня.

Даже вид из окон на Таврический парк в ранние утренние часы не радовал Леру. Но сегодня она встала вместе с поздним солнцем. Можно было бы спать и дальше, но на нее забралась русская голубая кошка по имени Кошка и стала всеми четырьмя лапами мять ей живот, урча при этом, как маленькая трансформаторная будка. Бесцеремонное животное вовсе не собиралось доставить ей удовольствие этим массажем. Кошка хотела есть, и ей было наплевать, что Лера легла только в шесть утра, так и не закончив рисовать афишу для рок-фестиваля в Хельсинки. «Хелл-син-ки» – «Ключ от адского греха», как называл чухонскую столицу ее приятель Алекс. Да-да, все именно так. Скажи Лере кто-нибудь еще год назад, что европейские фестивали будут у нее заказывать свои афиши, а ее работы будут висеть в лофтах голливудских звезд, она бы решила, что над ней изощренно издеваются.

Год назад Лера Быстрова была семнадцатилетней хулиганкой в маленьком провинциальном городе, где на таких синеволосых любителей панк– рока, как она, была открыта круглогодичная охота для всех желающих. А желающих хватало: менты, скинхеды и просто гопники не давали ей с друзьями прохода. Зато в ее южном городке ночи были как ночи. Светлело рано, и перед рассветом, пока враги спали, Лера и ее сообщники успевали украсить унылые стены городка своими шедеврами из пульверизаторов с краской.

Три года подряд младшеклассницу Леру в районном ДПШ учили рисовать натюрморты, пейзажи и портреты, но ей всегда нравились только зомби. Всю жизнь, сколько она себя помнит, Лера рисовала только этих несчастных монстров. Учителя вызывали в школу родителей и демонстрировали им расписанные парты и туалеты, а те смущенно пожимали плечами: вся их квартира давно стала пещерой зомби, где на стенах не было живого места без изображения этих нелепых созданий постголливудского сознания. Зомби у Леры с каждым годом выходили все лучше и лучше, то есть становились все отвратительней, нелепей и натуралистичней. Но в то же время они стали вызывать у созерцателей сопереживание и добрую улыбку. Ходячие полуразложившиеся трупы приобрели яркие индивидуальные черты. Они теперь не просто пожирали несчастных зазевавшихся прохожих во время Апокалипсиса, а зажили полноценной жизнью: влюблялись, встречались, создавали семьи, рожали зомбят, играли в футбол и в рок-группах и даже учились в зомби– школах у зомби-учителей. Невозможно было не посочувствовать этим милашкам. К тому же они были просто гениально нарисованы.

Но Лера тогда об этом не подозревала. За свои художества она получала только по шапке и каждый раз радовалась, что не ломом. Лера в свои семнадцать любила две вещи: зомби и панк-рок. Плеер, наушники и баллончики с краской – это был ее мир, а остальное просто мешало ей им наслаждаться. Пока не появился Сид, такой же, как она, синеволосый марсианин, бог стрит-арта и гитарист местной группы «Ветер Аны». Их миры идеально совпали. Почти идеально. Потому что в его мире жил хищник, который ел Сида изнутри, но которого Сид любил больше, чем Леру. У хищника было имя. Его звали Герыч. Лера боролась с Герычем, но силы были неравны. Однажды хищник загрыз Сида насмерть. Его гениальные работы, сфотографированные случайными прохожими до того, как их закрашивали доблестные коммунальные службы, до сих пор вызывают восхищение у юзеров всего мира. Эти фотографии в Сети – все, что осталось от ее Сида.

Лера снова осталась одна в своем мире. Но без Сида он уже не радовал ее. Она сама стала зомби. Живым мертвецом без эмоций и чувств. Выбросила плеер и наушники. Перестала рисовать. Почернела от горя. Спала, спала, спала и иногда через силу ела. Ей постоянно снился Сид, они занимались любовью, и Лере совершенно не хотелось просыпаться. Родители страшно испугались. Они на все свои сбережения купили Лере тур в ее любимый Лондон. Спящая наяву зомби-Лера улетела с группой туристов в Лондон. Обратно группа вернулась без нее. В Лондоне, городе ее мечтаний, Лера проснулась, и к ней снова вернулся ее мир – зомби плюс панк-рок и с ним, бонусом, острое желание жить. Она прекрасно вписывалась в этот странный город, куда, казалось, съехались жить фрики со всех сторон света. Здесь никого не удивляла ее синяя шевелюра. Здесь вообще никого ничего не удивляло и не ломало. Языка Лера не знала, и это ее вполне устраивало. Она позвонила родителям и сказала, что решила никогда не возвращаться в город, где нельзя рисовать зомби на стенах и где больше нет Сида, но по-прежнему живет припеваючи убивший его хищник.

Лера познакомилась с художниками в районе Шордич, отданном городом уличным художникам всего мира под разгул стрит-арта, и стала жить с ними в сквоте. Целыми днями она покрывала стены Шордича своими рисованными поэмами из жизни зомби, и с каждым днем росла ее слава и армия поклонников. Сида в ее снах совершенно не устроили перемены, произошедшие с Лерой. Сны становились все ужасней. Теперь Сид приходил к ней вместе со зверем и требовал, чтобы она отказалась от своей новой жизни, вернулась в их город и была только с ними. Навязчивые сны с Сидом стали кошмаром Леры. Она старалась спать как можно меньше. Ложилась под утро, пытаясь обмануть Сида.

Чтобы жить, ей пришлось писать картины на мешковине и продавать их на утренних барахолках рынка в Кэмдене. Однажды ее картину «Зомби и сын» купил за пару фунтов нью-йоркский галерист, после чего жизнь Леры поменялась навсегда.

Мало того что ушлый галерист продал ее картину на интернет-аукционе за десять тысяч долларов, так на него еще тут же обрушился шквал заказов. Все хотели купить картины с забавными зомби, а галерист даже не знал, как зовут главного художника открытого им «зомби-арта». Ему снова пришлось лететь в Лондон и разыскивать там Леру. Нашел он ее, естественно, в Шордиче за процессом расписывания очередной стены. С тех пор одна модная галерея на Манхэттене под железнодорожным мостом в районе парка Хайлайн целиком переключилась только на продажу работ Леры. Девушка с синими волосами в одночасье стала звездой мирового арт– сообщества, и на свои гонорары легко смогла купить квартиру в Питере, который она тоже любила с детства, потому что из доступных мест он больше всего был похож на Лондон. На сам Лондон денег ей катастрофически не хватало. Квартиры там стоили баснословно дорого, и Лере, чтобы купить их, нужно было еще лет пять рисовать своих зомби. Но она не сильно переживала по этому поводу, тем более что из Англии ее выслали за просрочку визы и в ближайшие пять лет попасть в Лондон ей не светило. Зато она регулярно летала в Нью-Йорк и Лос– Анджелес на свои выставки.

А жила Лера теперь на улице Таврической, в мансарде исторической башни в бывшей квартире поэта-мистика Серебряного века Вячеслава Иванова, даже не задумываясь, какую энергетику несут эти стены, на литературных средах в кружке символистов слышавшие и видевшие, пожалуй, всех звезд русского декаданса. Какие страсти здесь, в Ивановской башне, кипели в начале двадцатого века, какие перформансы разыгрывались, какие любовные интриги плелись, какая магия творилась! Но, к сожалению, фамилии Брюсов, Бальмонт, Городецкий, Сабашникова, Мережковский, Гиппиус были для Леры и ее знакомых пустым звуком из далекого прошлого. И даже слово «Блок» вызывало у них в первую очередь устойчивые ассоциации с сигаретами и агрессорами из НАТО и только потом с великой поэзией. Сейчас же стены повидавшей виды квартиры были разрисованы картинками из «веселой» жизни неунывающих зомби. Кстати, прописываясь в Ивановской башне, родоначальница зомби-арта поменяла свою звонкую русскую фамилию на Зомби. Лера Быстрова стала Лерой Зомби по паспорту! Пазл сложился, жизнь удалась! Ведь о том, чтобы жить в свое удовольствие и ни в чем не нуждаться, занимаясь при этом исключительно любимым творчеством, большинству людей приходится только мечтать. А у Леры все получилось. Вот только заснуть раньше пяти утра синеволосой Зомби по-прежнему не удавалось, ей снова и снова снился Сид, ее душили слезы. И так каждую ночь. Лера до утра писала свои картины, пока не падала замертво на кровать, чтобы заснуть мертвым сном без Сида.

Даже любовь Алекса, красавца-вокалиста из группы «ПсиХоз», не смогла разлучить их души и защитить ее сны. Вот и сегодня перед пробуждением Сид заглянул Лере под веки своими печальными мертвыми глазами с огромными зрачками, которые, как черные дыры, моментально высасывали из девушки всю ее жизненную энергию. Худшее из всех возможных пробуждений. Конечно же, бедной кошке Кошке досталось за то, что попала под горячую руку. Чертово прошлое не отпускало респектабельную Леру. Хотя ничего, кроме синих волос, ее с ним уже не связывало. Ничего, кроме волос и зомби. Но зомби – это навсегда. Они ее единственные друзья, которые никогда не бросят ее, как Сид, и не предадут, как Алекс. Этот павиан сейчас, как обычно, на гастролях. И Лера просто уверена, что вчера, после концерта в очередном Попинске, десятки смазливых наглых малолеток, как всегда, выложили в инстаграме кучу пошлейших селфи с ним. К бабке не ходи – навыкладывали, фолловерши поганые!

Еще не продрав как следует глаза и не дойдя до ванны, Лера Зомби традиционно заглянула в инстаграм Алекса.

– Чтоб ты сдох, Алекс! – Бедная Кошка, теперь попавшаяся под ногу, истошно мяуча, перелетела коридор. – Ну это уж слишком! Не-на-ви-жу!

Многочисленные зомби, бесконечной толпой идущие вдоль коридора вместе с Лерой, то ли сочувственно, то ли издевательски скалили безгубые рты.

– Алекс, да ты совсем охренел! – через пару секунд кричала Лера Зомби в лицо бездушному айфону, сидя на краю огромной ванны. – Ты понимаешь, что мне больно смотреть, как ты лапаешь этих девиц! А что это за рыжее чучело, с которым ты целуешься взасос? Что? Вдохновение? Творческая личность? Свобода? Может, мне тебе еще и презервативы в сумку на гастроли укладывать? Ты понимаешь, что эти фотки видят все наши друзья? Тебе просто плевать на меня! Что? Это мне-то никого, кроме моих зомби, не надо?

На секунду Лера задохнулась от злобы.

– Знаешь что, Алекс, гут нормалекс? Да пошел бы ты… Нет! Это я тебя посылаю! Нет! Это я!

Айфон с треском врезался в стену ванной комнаты, попав прямиком в пробитый голый череп несчастной девочки-зомби. Что ж, это символично! Выбросив в мусорное ведро зубную щетку и тапки Алекса, Лера добралась до его любимых футболок и с наслаждением раскромсала их портновскими ножницами на мелкие кусочки. Потом она схватила с кухонного стола длинный зазубренный хлебный нож и изрезала стоящую на мольберте последнюю картину – портрет Алекса, наполовину зомби, изъеденного червями.

– Он сказал, что мне место с моими зомби! – хрипела Лера. – Он сказал, что я не умею общаться с нормальными живыми людьми! Гад! Гад! Гад!

С Сидом они ни разу не поругались за полгода их любви, с Алексом грызлись через день. И вообще ей было ужасно неуютно в этом темном, промозглом, влажном псевдо-Лондоне, гордо называющем себя Петербургом. Даже друзей за полгода не появилось. Одни тусовщики, хипстеры и прихлебатели. А сколько трудов ей стоило найти квартиру в центре с видом на более-менее приличный сад. В Лондоне таких садов, как Таврический, – сотни! А таких музыкантов, как Алекс, в каждой песочнице – горка! Нет – кучка! Куча вонючих Алексов!

Лера схватила чистый холст, краски и быстро начала писать новую картину. На ней отразилась вся ее ненависть к подлому предателю с пухлыми губами. Прямо на концертную сцену, где Алекс, как всегда, выпендривался с микрофонной стойкой, лезли разъяренные зомби. Ее армия! Ее мстители! Гитарист и басист уже лежали на сцене в лужах крови, с проломленными собственными гитарами черепами. Клавишника доедали голодные девицы, положив его мертвое тело на подставку для клавиш. Барабанщику воткнули палочки в глаза и отгрызали пальцы, а Алекса, с поднятой стойкой и такими же поднятыми от ужаса вверх волосами, Лера решила оставить на сладкое. Надо придумать, что бы такое с ним сделать, чтобы ему было так же больно, как ей. Вроде ее понемножку отпускало. Лера покормила кошку и задумалась. На улице уже опять было темно. Долбаные петербургские зимние дни-коротышки – только встал, а уже вечер! Зажглись фонари и подсветили сказочный крупный снег. Он медленно кружился за окнами, словно снежинки танцевали вальс под музыку, слышную только им.

– Может, я и правда не умею общаться ни с кем, кроме зомби? Может, мне действительно нужно завести друзей-зомби? Парня-зомби? Отличная идея! – засмеялась в голос Лера, заваривая кофе. – А потом завалюсь с друзьями-зомби к Алексу на юбилейный концерт третьего января и устрою ему зомби-апокалипсис! Здорово было бы тогда взглянуть на его физиономию. Хочу уметь оживлять своих зомби! – громко сказала Лера и задула оставшийся с ночи на кухонном столе огарок свечи. Сказала и испуганно прислушалась, потому что ей показалось, что старая Ивановская башня утвердительно проскрипела ей в ответ деревянными балками с металлическим сердечником.

«Оживить, оживить, этот мертвый, анемичный город нужно оживить, – радовалась свежей мысли Лера, – сонный Питер нужно расшевелить. Ему явно не хватает моих зомби на серых стенах. И как это я раньше не догадалась!»

Действительно, Лера еще ни разу не баловалась стрит-артом в Петербурге. Некогда было. Море заказов. Подготовка выставок. Печать принтов и календарей. Алекс. Чертов Алекс сожрал кучу ее времени! «Да пошло оно все, – думала Лера. – Сегодня я в темных подворотнях нарисую армию зомби. Мою армию. И еще я нарисую Сида, пусть будет предводителем моей армии. Может, тогда он успокоится и перестанет мне сниться?»

Лера оделась, не забыв про черную шерстяную балаклаву, набила сумку баллончиками с краской и отправилась анимировать питерские подворотни своими зомби. Давно у нее не было такого прилива сил и вдохновения. В этот вечер на стене подворотни дома рядом с Таврическим садом появилось двенадцать злобных голодных зомби в полный рост и один очень красивый, почти не тронутый тлением мертвец по имени Сид. Довольная собой и предновогодним украшением города, уставшая и замерзшая Лера вернулась домой и впервые за полгода в Питере моментально заснула, едва добравшись до кровати. У зомби в ее комнате от удивления отвисли гнилые челюсти. Кошка Кошка, набравшись наглости, осторожно залезла к Лере в кровать и уснула у нее в ногах.

Наутро ни одного из нарисованных Лерой накануне зомби на стене уже не было. Всю ночь падал пушистый снег и полностью занес следы всех настоящих и волшебных существ. До Нового года оставалось десять тяжелых зимних предпраздничных дней. Тяжелых, но очень коротких. А сегодня наступил самый короткий день в году – двадцать второе декабря. Синеволосая девушка Лера Зомби тихо спала в своей башне на углу Таврической и Тверской. Она ничего не ведала о том, что в это время в другой старой башне, на улице Бармалеева, что на Петроградской стороне, болеющая гриппом синеглазая черноволосая девушка Вики, валяясь в постели, впервые за последние два месяца взяла в руки свой секретный дневник.

Ведьмы, оказывается, тоже болеют гриппом. Вирусу наплевать, кто ты, он не ведает различий между обычными людьми и ведьмами, поэтому я третий день валяюсь дома. Температура наконец-то спала, и я созрела, чтобы сделать какие– то осмысленные записи. Два последних месяца я ничего не писала, потому что это были самые пустые месяцы в моей жизни. Я не жила, а влачила жалкое, бессмысленное существование. Представьте себе, что вы – Золушка, которую прекрасный принц отыскал по хрустальной туфельке. Вы приходите во дворец, посылаете принца на фиг, разбиваете хрустальный башмачок о его лоб, отказываетесь от свадьбы и королевства, возвращаетесь домой к злобной мачехе и несчастному отцу, садитесь в кучу золы у печки и, изрядно посыпав золой голову, думаете: «Что я сотворила со своей жизнью?»

Примерно так все и было. Только хуже. Я не только сама себе оборвала волшебные крылья, я еще и дражайших родителей оставила без любимого занятия и целый колдовской орден почти загубила. Пятьдесят семей волшебников, стоявших на страже добра в Питере, разом остались не у дел из-за моего отвратительного, непредсказуемого поведения и вздорного характера. В том числе семьи моих верных друзей – Цоя и Вани. Конечно же они во всем винят меня. Даже про Карму все забыли. Она на моем фоне теперь белая ворона.

Теперь мы с Ваней и Цоем общаемся только в школе. Если это можно назвать общением. Цой ушел в себя. Он и раньше был молчуном, но хотя бы постоянно цитировал песни «Кино» к месту и не к месту. Это раздражало, но было забавно, а иногда очень веселило меня. Теперь же это молчащая гора мускулов с вечной саркастической усмешкой на лице. Я знаю, Олег, знаю, что я очень виновата перед тобой. Я дала тебе надежду, а потом отняла. Но с другой стороны, я же не просила тебя влюбляться в меня. Мы были лучшими друзьями. Друзьями! И я отдала тебе свою вторую жизнь – как другу. Между прочим, ни на секунду не задумываясь. И что, теперь ты всю жизнь будешь на меня дуться? Даже не смешно. Это здесь, на бумаге, я такая смелая. А в глаза Цою я ничего сказать не могу. И очень страдаю от этого, потому что мне очень не хватает нашего (прежнего?) общения. Но я уверена, что мы выберемся из этого болота. Цой поймет, как он мне нужен и дорог, и простит меня. Между прочим, я знаю, что они с Ваней поклялись не донимать меня своей любовью до окончания школы. Руки даже резали. Клялись на крови. А для колдунов это священная клятва. Но я никогда не буду этим спекулировать. Тем более что когда Ваня с Цоем клялись, они даже представить себе не могли, что их обычные на первый взгляд семьи входят в могущественный витчхантерский орден Уробороса. А я его будущая Королева. А на практике – Недокоролева.

Ваня тоже со мной почти не общается. Правда, по другой причине. Ваня весь в любви. То, что он теперь не просто Иван Гамелянский, а самый настоящий герой-крысолов, утопивший в Неве многотысячную армию серых воинов, придало ему сил и самомнения. И он тут же закрутил бешеный романище с одной из спасенных нами девушек. Помните скейтершу Катю с красными дредами? Теперь все его мысли только о ней. Она поселилась в его айфоне, в его голове и сердце. Он стал еще глупее шутить и всячески избегает общения со мной. Ну да, конечно, о чем ему говорить с лучшей подругой, с которой он десять лет делился самым сокровенным и благодаря которой испытал самое крутое приключение в своей жизни? А кто Катю твою расколдовал, Ваня, ты не забыл? Я не ревную. Мне просто обидно. Безусловно, я виновата. Я лишила своих друзей жизни, полной приключений, в которой они каждый день могли бы реализовать свои внезапно открывшиеся суперсилы. Представьте, у Вани чуть не забрали его дудку! Это было так унизительно. Но все-таки прошло уже два месяца. Можно уже и простить маленькую глупую ведьму. Скоро Новый год, и я ужасно хочу его встретить с Ваней и Цоем.

Про нашу войнушку с крысами и Тертой я могу поговорить только со стариной Филом. Он, наверное, единственный из участников тех славных событий, кто ни в чем меня не обвиняет. Он по-прежнему уверен, что Уроборос возродится и я стану его королевой. Наверное, это потому, что филину почти тысяча лет. Он видел взлеты и падения ордена и пережил уже не один десяток его королев. Возможно, среди них были штучки еще круче, чем я.

Как бы там ни было, Фил и бабушка Люба – единственные, кто искренне поддерживал меня эти два месяца. Папа и Ма-Маша не в счет. Хоть мы и простили друг друга, отношения наши потеряли былую легкость и радость. Родители сказали, что, раз им запретили защищать город, они сосредоточатся на научной работе. Папа обложился дома книгами и вечерами почти не общался со мной, днем пропадая на своих работах: в дурке на Пряжке и на психфаке Первого меда. А Ма-Маша вдруг так стала уставать на работе от психологической помощи жертвам лжеколдунов, что сил на былое дружеское общение с падчерицей у нее совсем не осталось. Скорее всего, они просто меня боятся. Я часто ловлю краем глаза их напряженные взгляды и понимаю, что они вполне обоснованны, учитывая то, что я с ними провернула в течение нескольких безумных октябрьских дней. Сначала заставила их побыть в клетках в шкурах несчастных беззащитных зверюшек, а потом, как минимум, на год лишила их витчхантерского ордена, которым они блестяще управляли десять лет, верой и правдой служа добру. Так что они вправе ждать от меня еще каких-нибудь «веселых» сюрпризов. А учитывая мое в высшей степени неприятное знакомство с биологической матерью, я тоже готова ко всяким фокусам от своих змеиных генов. Как говорится, от осинки не родятся апельсинки.

Ну и я на них тоже до сих пор обижена. Пробежала между мной и родителями кошка, и не какая– то абстрактно-поговорочная, а моя любимая одноглазая Матильда, «раба любви». Если бы родители не позволили Герте проводить надо мной свои чудовищные эксперименты, Матильда была бы жива, а не погибла бы от укусов моих сестер-гадюк, спасая отвратительного крысюка. Я каждую субботу езжу к ней на могилу, привожу ей рыбку… А однажды сорвалась среди ночи, села на новый пылесос и полетела поплакать к ней на кладбище. Просто ужасно захотелось, и все. Мы часто летаем по ночам с бабой Любой и Филом. Бабушка, как единственный член нашей семьи, которому Совет Верховных колдунов разрешил колдовать, делает нас невидимыми, и мы рассекаем холодный зимний питерский воздух над центром. Сверху все ужасно красивое: и Исаакий, и Казань, и Катькин сад, но моя фаворитка – это Новая Голландия. Вот ведь воистину колдовское место. Но чаще всего мы летим в Петропавловку и рассказываем там с Филом бабе Любе, как все это было, каждый раз вспоминая новые подробности. Особенно бабе Любе нравится слушать про драку сфинксов.

В общем, как видите, я все еще полностью живу событиями двухмесячной давности. А больше и писать-то не о чем. Не про школу же писать, в самом деле! Про то, как Михайлов и Лавров на пару недель после своего триумфального возвращения стали самыми популярными личностями в школе? Их даже таскали на всякие ток-шоу в ящике и один раз дали прочитать свой рэпак. Но так как они ничего не помнили (потому что Шкатов как следует промыл им мозги, а существование в кукольном обличье вообще напрочь отсутствовало в их памяти) и ничего интересного рассказать не могли, то скоро про них, секту и магазин «Живые куклы», перемещавшийся по городу, все быстро забыли.

Или рассказать вам про дружную подготовку к ЕГЭ? Вот тоже достойная тема. Одноклассничков моих как подменили. Все стали такие серьезные, говорят только о поступлении, делятся полезной информацией. Мне с ними страшно скучно. Ну вот куда, по-вашему, должна собираться поступать юная ведьма, ведущая род от Василиска и праматери Гадюки: в университет белой магии или в академию темных искусств? Что я вообще делаю в этой школе? Раньше, когда я считала себя нормальным человеком, я ходила в школу, потому что так было надо, а еще потому, что там были мои друзья Ваня и Цой, и, конечно же, Федди. Федди! Я даже не представляла, что смогу его так быстро разлюбить. Неужели я такая ветреная, такая легкомысленная? Ведь я любила его с пятого класса. Ревела ночами в подушку, что он меня не замечает. А теперь мне совершенно все равно, есть он в классе или нет. Я не слушаю его новые песни в «Вконтакте», не сплю с его куклой и со стыдом вспоминаю украденный поцелуй. А ведь тогда мне казалось, что это высочайшая из наград Вселенной и большего чуда со мной не произойдет. Сейчас у меня из головы не идет Анжело.

Имя-то какое дурацкое! Только в Астралии и могло такое случиться. Сходила, называется, на коронацию на пару часов. Даже не знаю, нормально ли это – влюбиться в человека, которого я совсем не знаю. Да и человек ли он, это тоже большой вопрос! Один танец. Один разговор. И теперь он мне снится каждую ночь. А Федди мне стал совершенно неинтересен и не нужен. Может, я вообще этого Анжело больше никогда не увижу! Почему же я тогда краснею каждый раз, когда думаю о нем, словно совершаю или собираюсь совершить что-то стыдное? А мне даже поговорить об этом не с кем. Раньше я могла все что угодно обсудить с Ма-Машей, а теперь нет. Баба Люба подходит для разговоров про колдовство, Астралию, ведьминский этикет, но точно не про мальчиков. К тому же сегодня утром она улетела в Италию к своему мужу Марио, чтобы вместе с ним встретить католическое Рождество. Ведьма и Рождество в моей маленькой больной голове как-то не сильно уживаются, о чем я и посетовала, после чего у нас с бабушкой случился прелюбопытный разговор, который я попробую воспроизвести.

– Вики! Во-первых, Марио даже и не подозревает, с кем он живет. Ты же знаешь, я очень спокойная и редко выхожу из себя, так что моя змеиная сущность известна только тем, кому необходимо об этом знать. Во-вторых, у нас в ордене свобода вероисповедания. Нет разницы, кому ты молишься, когда ты вместе с нами служишь добру.

– Но ведь орден Уробороса изначально принадлежал клану болотных ведьм, жриц праматери Гадюки. Ты же сама рассказывала, ба.

– Да. Это так. Но наш древний клан никогда не воевал с новыми верованиями. Если они начинали воевать с нами, мы находили себе новое болото. Религия – это то, что всех объединяет, так всегда считали мудрые змеи. Она может объединять разные верования ради благой цели.

– Разные верования, но не любые культы. Ведь поклонение змеям приравнивалось к культу Сатаны в Средние века. И все эти ваши жертвоприношения меня тоже отпугивают, ба.

– Чушь. Праматерь Гадюка жалила только тогда, когда ей наступали на хвост. Никаких невинных жертв она не требовала. Все древние культы преследовались новыми монотеистическими верованиями. Но это не значит, что все они были плохими. Мы веками жертвуем собой, служа в Уроборосе и людям, и колдунам, и Древним – могущественным нечеловеческим расам, – помогая сохранять равновесие в этом мире. Я больше не хочу слышать от тебя эту суеверную ересь! Да, я – жрица Гадюки, которая, в отличие от твоей матери, никогда не злоупотребляла возможностью оборачиваться змеей. Моя дочь и твой отец – атеисты, они верят в науку, и колдовство для них всего лишь одна из наук. Они готовы всему найти материалистическую подоплеку, даже Древним и создателям миров – Первородным. Это их тяжелый путь, но я не противлюсь ему. Родители Олега Хвана, твоего стража Цоя – буддисты, а родители Вани – воцерковленные православные, а все вместе мы – орден Уробороса. И не надо так вздыхать, Вики! Ты ни в чем не виновата и все сделала правильно! Я горжусь тобой, а с орденом все будет нормально. За тысячу лет он переживал и не такие перипетии, но всегда возрождался и становился еще сильнее. Так вот, возвращаясь к теме вероисповеданий. Ты же прекрасно помнишь, что видела в глазах большинства прохожих?

Вопрос был риторический. О да. Конечно, я помнила. Это же была моя любимая забава, пока я не узнала, кто я на самом деле. Стоять на оживленной улице и пялиться людям в глаза.

– В большинстве случаев ты видела нечисть. Но нечисть, которая, слава Гадюке, даже не подозревала об этом. И значит, могла быть как атеистичной, так и истово верующей. Все эти кухонные ведьмы, энергетические вампиры и оборотни в погонах. Понимаешь, к чему я клоню? Неважно, какому богу ты молишься, – важно, о чем просишь, что из себя представляешь и как живешь. Мы в ордене знаем, кто мы, чему мы призваны служить, и стараемся соответствовать своему призванию. Наши славные времена уже близко. Полгода наказания промчатся быстро. А мне пора мчаться в аэропорт. Честно скажу, я ужасно соскучилась по Марио, но зимой в Амальфи тоска смертная. И еще эти штормы. Они меня просто бесят. Морская стихия, стихия Первородных, не подвластна никаким нашим заклинаниям. Зато мы живем прямо над расщелиной, где есть прямой выход в Астралию. Так что если соскучишься, милости просим.

– Ба, ты издеваешься? Ты же знаешь, что мне на год запрещен вход в Астралию.

– Уже на десять месяцев, Вики. И поверь моему нюху, я чую, что срок наказания скоро может значительно сократиться.

– Как это?

– Увидишь. Все. Давай обниматься, целоваться. Я гриппа не боюсь, уже переболела. А когда я вернусь через две недели, ты должна быть бодрая и здоровенькая.

– Значит, тебя и на Новом году не будет?

– Детка! Новый год – семейный праздник. Марио теперь моя семья. Зато потом я снова буду летать с тобой до марта над дышащими на ладан петербургскими крышами!

– А ты папу с днем рождения поздравила?

– Германа? Естественно! Мой отлет – это лучший подарок, который я смогла для него придумать. Шучу. Просто рейсов на Милан до Рождества больше не будет.

Да, чуть не забыла. Сегодня, в самый короткий день в году, день рождения у моего папа. Профессора Германа Адамсона (в прошлой жизни Павла Войтова). Вот пока, пожалуй, и все, что я хотела записать.

А, нет. ПыСы. Вчера в интернете во всех новостных лентах выложили какой-то мрак и ужас про убийство молодой тетки на Васильевском острове. Я обычно такое пропускаю, но тут не смогла. Ее сбросили с многоэтажки в одной ночной рубашке. Именно сбросили, потому что руки и ноги у нее были связаны. А на ее ночнушке убийца написал красными печатными буквами: «Я не ведьма! Ведь я не умею летать. Жаль…» Вот ведь сволочь. А самое главное, что она действительно была ведьмой, эта тетка. Я видела ее в октябре на моей коронации. Теперь, пожалуй, точно все. Пойду поздравлю папу с днем рождения.

Десять своих последних дней рождения профессор Герман Адамсон отмечал в башне на улице Бармалеева со своей семьей. Обычно приходили его институтские коллеги, было шумно и весело. Но сегодня все было по-другому. Папа никого не позвал под предлогом Викиного гриппа. На самом деле он просто не хотел никого видеть. Получился тихий семейный праздник, самый грустный из всех папиных дней рождения, которые помнила Вики. За круглым кухонным столом сидели Герман, Ма-Маша и Вики в белой марлевой повязке, на которой она намалевала черную улыбку. На столе сидел огромный филин Фил. А над столом висело чучело дракончика, переделанное под светильник. Папа зачем-то перевесил его сюда из спальни, но веселья он посиделкам не прибавлял. Разговор о папиных заслугах не клеился, и Вики, пользуясь моментом, решила поговорить на актуальную для себя тему:

– Па, Ма! Вы видели новость про ведьму? Правда, ужас?

– Вики, ты ни в чем не виновата. – Такого ответа Вики от отца не ждала. – Никто не может уберечься от подобных случаев. Преступление могло произойти, даже если бы на страже города стояли мы. Я уверен, что люди Авессалома и его орден Розенкрейцеров во всем разберутся. У них есть очень сильные витчхантеры. Так что не бери в голову.

– Вообще-то я никак не увязывала это происшествие с собой, пока ты мне об этом не сказал. Но ладно, все равно спасибо за заботу.

– Другое дело, что, пока мы стояли у руля, подобные происшествия не просачивались в прессу. Шкатов четко следил за этим, – сказала Ма-Маша.

– Наши спецы были лучше во всем, – сказал филин, заглотив дохлую мышку. Вики наколдовала ему их целую кастрюлю в честь папиного дня рождения. Ну не торт же ему есть, в самом деле.

– Почему были, магистр? – удивилась Ма-Маша. – Я слышала, что Шкатов и сейчас прекрасно сотрудничает с действующими орденами. Такого опытного сыскаря и ассасина в городе днем с огнем не сыщешь. Он, кстати, звание капитана недавно получил, за раскрытие дела с пропавшими школьниками. Дали ему звездочки, несмотря на то что преступницы в розыске. Так что, как минимум, одному члену Уробороса ты помогла, Вики.

Прямо на этих словах раздался звонок в дверь.

– Я открою, – обрадовалась Вики.

А вдруг это Ваня с Цоем вспомнили про папин день рождения и решили по этому поводу с ней помириться? Но в дверном проеме стоял капитан полиции Шкатов собственной персоной. Как говорится, помяни черта, он и явится к тебе. В руках у брутального капитана было два букета роз. Один он, молча улыбаясь, с поклоном протянул открывшей дверь девочке в маске. А второй, галантно встав на одно колено, вручил Ма-Маше.

– Приятно, что кто-то еще соблюдает субординацию даже в распущенном ордене, – одобрительно пробормотал Филин.

– Господин Адамсон, разрешите мне от всего ордена Уробороса поздравить вас с тридцатисемилетием! – Шкатов склонил мощную спину в поклоне перед отцом Вики.

– Андрей, – сказал папа, и Вики в первый раз услышала имя бравого полицейского, – бросьте вы этот цирлих-манирлих и садитесь с нами пить чай. Торт у нас сегодня замечательный, Вики сама наколдовала. Вы просто обязаны его попробовать. Тем более что мы вас только что вспоминали.

– Что же, я с большим удовольствием.

Шкатов сел напротив Вики, и она стала его внимательно разглядывать.

Наверное, можно было сказать, что Шкатов был красивым мужчиной. Если бы, конечно, он не был таким старым, а на глаз Вики дала бы ему лет тридцать пять. У капитана был темно-русый ежик волос, точеный римский профиль, массивная нижняя челюсть и ямочка на подбородке. Прибавьте к этому фигуру пловца – и вы получите словесный портрет суперполицейского Шкатова.

– Мы все очень переживаем за вас. За последние десять лет орден стал вам семьей и главным делом жизни. Старики говорят, что вы с Марией были лучшими главами ордена. Мне тоже всегда очень комфортно служилось под вашим руководством. – Шкатов будто бы говорил длинный тост с чашкой чая, спрятавшейся в большой ладони. – А вы, ваше высочество, были бы лучшей королевой Уробороса. Я уверен в этом.

– Все еще будет, Шкатов. Какие-то десять месяцев потерпите, ребята, и наше изгнание закончится, – произнес Фил.

– Я так всем и говорю, многоуважаемый магистр. Но, – все настороженно уставились на Шкатова, услышав это зловещее «но», – кто-то, похоже, очень сильно хочет помешать нам вернуться.

– Я сразу понял, Андрей, что ты зашел к нам не чаю попить, – сказал посерьезневший Герман, – докладывай обстановку.

– Если коротко, то все очень плохо. Кто-то решил основательно подпортить Петербургу Новый год. Город атакован с трех сторон. Витчхантеры Авессалома не справляются, что вроде бы нам на руку, и это как раз-таки и плохо. А теперь подробнее. Начну с наименьшего зла. Сегодняшние свежие новости. Ночью в центре в районе Таврического сада патрулем ордена Розенкрейцеров были замечены зомби. Причем не один, не два, а не меньше десятка.

– Зомби? Откуда? У нас их отродясь не было, – поразилась Ма-Маша. – Ну еще ладно там упыри, убыры, вурдалаки или умертвия, но чтобы зомби – верится с трудом.

– Мы же не на Гаити! – поддержал жену Герман. – Да и вообще зомби – это же просто продукт масскультуры, киношный штамп.

– Зомби и один живой мертвец с ними, типа вожак, – невозмутимо продолжил Шкатов, – я ребятам из патруля доверяю. Они их пытались догнать, но зомби просто растворились в воздухе. Исчезли у них на глазах. Похоже, что в городе появился новый неподконтрольный колдун-одиночка, влюбленный в хоррор-фильмы. Но это, как я уже говорил, меньшая из опасностей. Десятую ночь подряд на автобусных остановках находят голые обескровленные тела молодых ребят.

– Что я слышу?! – не выдержал Фил. – В Питере вампиры! Куда смотрит Авессалом? Нужно срочно собирать Совет старейшин и возвращать в дело орден Уробороса!

– Или не вампиры, а подражатели, – сказал насупленный Герман. – С чего бы это Древним устраивать такую выставку? Прямо рекламная акция какая-то – «Поймай вампира». На Древних не похоже, у них давно крови в достатке и развлечения совсем другие. А что говорит Авессалом? У него же прямые контакты с московскими Древними.

– Версии две. Либо это дилетант, маньяк-подражатель, возможно, вообще не из наших. Либо это неофиты под крылом Древнего-отщепенца, которого нужно унять. Нам Древние из Москвы по линии полиции прислали в помощь спеца по таким делам – некоего следователя Антона Зверского, или просто Зверя. Он там у них в главке возглавляет спецотдел по паранормальным преступлениям. Прислали три дня назад официально по полицейской линии, и я теперь у него в подчинении.

Шкатов умолк.

Вики даже присвистнула от удивления. Ну дела! Город, оказывается, полон неконтролируемой злобной нечисти. Если бы не ее несдержанность и неумение вовремя промолчать, все бы было по– другому. А теперь, когда орден Уробороса распущен, справляться с нечистыми делами, похоже, некому. Орден Розенкрейцеров, занявший его место, явно не справляется…

Герман Адамсон сложил руки на груди, щелкнул костяшками пальцев, как он делал всегда, когда задумывался о чем-то неприятном, и сказал нарочито спокойным голосом:

– Зверский – серьезный товарищ. Я о нем наслышан. Вряд ли его бы прислали из-за вампиров. Ты что-то не договариваешь, Андрей. Не по мою ли душу ты пришел, старший ассасин?

Шкатов обиженно насупился:

– Я солдат ордена, а вы мой командир, и я лучше погибну, чем предам вас. Но вы правы. Дело очень серьезное. И Зверь здесь из-за вас. За последнюю неделю в Питере были убиты четыре ведьмы из всех орденов, кроме Уробороса. Идет самая настоящая охота на ведьм! Мы как могли скрывали это от СМИ, но вчерашнее убийство не смогли. Дебилу понятно, что это подстава специально для нас. Но Авессалом настаивает на том, что все наоборот – это мы пытаемся подставить его орден Розенкрейцеров и нечестной игрой хотим вернуть себе роль главного витчхантерского ордена. Он считает, что жертвы вампиров – это тоже наших рук дело. А зомби – это штучки Вики, которой запрещено напрямую колдовать. И все это якобы устроили мы только для того, чтобы показать его, Авессалома, несостоятельность.

– У старика крыша поехала от свалившейся на него власти. Десять лет не у дел, а тут такое везение. По-моему, он просто решил окончательно разделаться с нами под эту лавочку, – предположила Ма-Маша. – Мама заблокирует на Совете его глупые происки.

– Я тоже так думал, – согласился Шкатов. – Но у Авессалома – козырь, чрезвычайная ситуация с убийствами витчхантеров. Охота на ведьм, которая вылезла на поверхность. Великая мать не сможет вам помочь, пока не будет найден настоящий преступник.

– Ну и как еще нам может напакостить этот гнусный старикашка? – не выдержала Вики. – Он и так уже запретил нам колдовать, закрыл для нас Астралию и распустил орден!

– Авессалом ничего особо не может. А вот Древние, которым служит Зверь, и тем более Первородные, могут многое. Ты же сама пользовалась их заклинаниями. Они очень сильны, – печально сказал Герман.

– Для начала Древние могут изолировать вас в Астралии. Как Герту, – произнес капитан, опустив взгляд. – Они пойдут на это, если ваше отсутствие прекратит охоту на ведьм.

– Которую мы не начинали, – опять хрустнул костяшками Герман. – Но это лишь полумеры. Обвинения слишком серьезные. Если они убедятся, что без нас ведьм перестанут убивать, а Авессалом справится с вампирами и зомби, – Уроборосу конец. Конец в прямом смысле, Андрей. Ты понимаешь? Древним проще уничтожить подозрительный и ненадежный орден, чем разбираться.

– Это точно, – подтвердил Шкатов, – у Зверя есть досье на каждого члена ордена. Мы все под колпаком. Для Древних жизни тринадцати семей ордена ничего не стоят по сравнению с опасностью, которую, по их мнению, мы можем представлять.

– А мнение это создал Авессалом! – взъярился Фил. Он взлетел над столом и начал нарезать круги в воздухе вокруг чучела дракончика. – Я найду его и разорву на кусочки, как когда-то Аркобаленуса. Этим старым магам нельзя верить, я всегда это говорил!

– Они только этого и ждут, Фил, – сказал Герман. – Те, кто затеял эту игру. Авессалом понимает, что он тоже под ударом, и, естественно, пытается перевести стрелки на нас. Что ему еще остается?

Древним все равно, кто виноват. У них свои резоны. Их главный принцип – хранить тайну. Люди не должны знать о них. А если люди узнают о нас, о том, что колдовство безнаказанно вторгается в реальный мир, если витчхантеры станут героями сплетен в интернете, значит, доберутся и до Древних. А им их покой дороже всех колдовских кланов Астралии. Поэтому, если наш орден исчезнет и безобразия в Питере прекратятся, они останутся довольны независимо от того, кто это затеял. А если все продолжится – конец Авессалому и остальным орденам. За дело возьмутся сами Древние.

– Что же нам делать, папа? – Вики впервые стало по-настоящему страшно за семью. – Может, свяжемся с бабушкой?

– Я здесь. – За столом на пустом венском стуле появилась баба Люба, правда, прозрачная и нечеткая, словно «пиратская копия» самой себя. – Вернее, мой фантом. Но это неважно. Маша уже позвала меня, внученька. Дело плохо, ребята. Но мы пробьемся. Бежать нельзя – мы подставим орден. Единственный выход из ситуации – найти гада, который все это затеял. Это твоя прямая работа, Шкатов. Ты должен его искать, а не чаи здесь распивать! Найти и разобраться! Или тебе мешает Зверь?

– Я ищу, – грустно сказал полицейский, – и Зверь мне не мешает. Но когда я его найду, я не знаю. Я ассасин и сыскарь, но такого великого дара к розыску, как у Вики, у меня нет. Поэтому я и пришел.

– Сколько у нас времени, Шкатов? – спросил Герман.

– Авессалом настаивал на аресте глав ордена сегодня. Но Зверь не спешит, он разрешил мне поговорить с вами. Он тоже видит здесь нечистую игру, но долго гнев Древних сдерживать не сможет.

Герман снова громко щелкнул пальцами.

– Да прекрати ты этот хруст. Невозможно уже. Ты же знаешь, как я это ненавижу! – взъярилась Ма-Маша.

– План такой, – не обращая внимания на окрик жены, сказал профессор, – мы с Машей завтра улетим на конференцию парапсихологов в Мехико ровно на неделю. Здесь мы только будем создавать дополнительные риски для ордена, а там будем на виду. Ты, Вики, наша единственная надежда. Ты должна сделать самое главное – найти того, кто за всем этим стоит. Это тебе с твоими талантами инквизитора – в хорошем смысле слова – вполне по силам. Найди его, дочура! Мы будем все время с тобой на связи. Как только ты скажешь нам, кто мутит воду, орден будет спасен. Нам останется лишь остановить охотника на ведьм и разобраться с вампирами и зомби. Я верю в тебя. Соберись, девочка. Это тебе не куклы и крысы и даже не Герта, тут экзамен посерьезней. На кону наши жизни. Жизни всех членов ордена, и мы доверяем их тебе.

Вики с силой выдохнула. В воздухе повисло напряженное молчание. «Слишком театрально, – мелькнуло в голове у Вики, – как же я хочу, чтобы это оказалось розыгрышем, чертовым квестом!»

Все в комнате не отрываясь смотрели на нее в ожидании ответа.

– Я найду его, – выдавила из себя Вики.

– Вот и молодец! А я немедленно соберу Совет и добьюсь для тебя временной отмены запрета на колдовство и посещение Астралии, – сказала баба Люба. – Тебе это просто необходимо для защиты.

– Для меня и для Цоя с Ваней. Без них мне не справиться.

– Уверена, что они пойдут на это. У Авессалома просто не найдется контраргументов. Если он против того, чтобы ты за неделю нашла виновного в убийстве ведьм, значит, он и есть виновный. Жди сигнала, Вики.

И «пиратская копия» бабушки исчезла с громким хлопком и синей электрической вспышкой.

– Бьюсь об заклад, что у Великой матери все получится. И у вас тоже, ваше высочество, все получится. А я возьму на себя Зверского и постараюсь чисто заметать нечистые следы, чтобы не злить Древних, – сказал Шкатов, радуясь мысли, что скоро их тяжкая проблема будет решена. – Я буду рядом, ваше высочество, и не дам вас в обиду.

– Мы все будем рядом, – сказала Ма-Маша.

Но только Вики уже была совсем не рядом, хоть и сидела с ними за столом. Она полностью ушла в свои мысли. И если вы думаете, что это были мысли о великой ответственности или страх, что она не справится и все погибнут, то вы очень сильно заблуждаетесь. Вики думала о том, как обрадуются возможности снова проявить себя в деле ее друзья, что скоро они обнимутся и начнут подтрунивать друг над другом, как раньше. А еще она думала, что, возможно, она снова увидит Анжело. Да, да, да, увидит Анжело!

Кстати, ведь вы с ним до сих пор не знакомы. Что ж, для знакомства с этим загадочным персонажем нам придется переместиться на два месяца назад и кратко вспомнить события, предшествовавшие злосчастной ночи коронации Вики.

Два месяца назад, 22 сентября, в ночь после шестнадцатого дня рождения Вики, она совершила поступок, который резко поменял ее только что начавшуюся новую волшебную жизнь. Жизнь волшебную в прямом смысле этого слова, потому что только накануне шестнадцатилетия Виктория Адамсон, одиннадцатиклассница, обычная, хоть и немного странная девочка из семьи ученых, живущих на Петроградке в трехэтажной башне, стоящей на старой пятиэтажке, узнала о себе нечто невероятное и фантастическое. Ее привычный мир безвозвратно поменял привычную серую окраску на безумные цвета павлиньего оперения зазеркалья. Все вокруг оказалось не тем, чем было раньше: родные, друзья и даже домашние питомцы. Ее родители, отец и мачеха, оказывается, всю ее жизнь скрывали от нее, что были витчхантерами, главами могучего ордена Уробороса. А сама Вики оказалась не только принцессой и будущей королевой Уробороса, но и потомком древних магов, змеедевой – ведьмой из рода болотных гадюк – и наследницей престола Верховной ведьмы в метафизическом королевстве Астралия.

Круговорот опаснейших событий и приключений закружил Вики с ее верными друзьями Ваней и Цоем (они же Крысолов и Страж), совершив переворот в их сознании, заставив поверить в волшебство и проверить на прочность свои не только человеческие, но и сверхчеловеческие качества. При помощи почетного магистра ордена Уробороса мудрого филина Филантропа, ведьмы Розы и превращенной в ворону цыганки Кармалиты им удалось избавить родной город от нашествия армии крыс под предводительством безумного двухголового крысиного короля, мага Максимауса.

Немалой ценой далась Вики и ее команде эта победа. Они познали свою суть и недюжинные магические силы, бились в воздухе и на брусчатке Петропавловской крепости, потеряли в бою несчастливую кошку Матильду и множество смелых змей, пока наконец не упокоили крыс на невском дне, обретя могучие колдовские артефакты: дудку Гаммельнского крысолова и Голубой Карбункул – яйцо праматери Гадюки. Мало того, Вики и ее команде удалось вернуть прежний облик петербургским подросткам, превращенным Верховной ведьмой Гертой в корейские шарнирные куклы за хамское поведение по отношению к уродливой продавщице магазина «Живые куклы» ведьме Розе. А ведь среди этих кукол был Федди, одноклассник Вики и ее сердечная боль.

Но главным испытанием для Вики стала встреча с родной матерью, которую она считала давно погибшей. Выяснилось, что ее мать Герта, Верховная ведьма и куратор ордена Уробороса. Герта устроила ей испытание с крысами и куклами, чтобы понять, готова ли Вики принять корону. Причем в первую очередь Герту интересовал принадлежащий Ма-Маше Голубой Карбункул, сам выбирающий себе хозяина, а затем уже сила Вики и вероятность ее претензий на ее трон. Герта впутала в свою игру отца и мачеху Вики, удалила их в Астралию и подвергла девочку жестким испытаниям, с которыми та с честью справилась. Поскольку Вики проявила себя в войне с крысами и в эпопее по спасению детей-кукол не только как могучая ведьма, но еще и как добрый человек, пожертвовав свою вторую королевскую жизнь погибшему Цою, безутешно горюя по погибшей Матильде и, наконец, простив пакостницу Розу и категорически отказавшись ее казнить, старая ведьма осталась довольна экзаменом.

Герта решила, что все прошло прекрасно: Карбункул, за который она предложила возврат человеческого тела кукле Федди, теперь уже точно попадет к ней, трон в безопасности, и можно смело давать согласие на то, чтобы Вики возглавила Уроборос, став его королевой. Теоретически Герта рассуждала правильно. Она ведь не знала, что за силы живут в хрупком маленьком теле синеглазой Вики. И уж никак не ожидала, что вновь обретенная дочь превратит ее в жабу. Да, вы не ослышались. Вики пришла в ярость, когда узнала, что все злоключения последней недели были всего лишь испытанием, «квестом», как Герта игриво именовала все, что проделала с Питером, несчастными детьми-куклами, армией крыс и своей дочерью. Кровавый, циничный квест, в котором Вики попрощалась с детством и нормальным миром, потеряла веру в родителей и стала ведьмой.

Ну, ведьма так ведьма. Вики перетрясла до клеточки всю свою генетическую память и призвала себе на помощь заклинания Первородных, от которых не было защиты даже у Верховной ведьмы. В результате в состоянии аффекта она превратила в животных всех своих близких и подвернувшуюся под руку Розу и встретила свои шестнадцать лет в компании жабы-Герты, кролика-папы, полевки-мачехи и лягушки-Розы.

Первыми Вики расколдовала папу и Ма-Машу. Сделала она это прямо перед прилетом бабушки Любы из Рима, чтобы времени на скандальное выяснение отношений осталось как можно меньше. Честно говоря, ей было очень стыдно перед родителями за то, что она с ними сделала, даже если они сами были виноваты и вполне заслужили эти сутки содержания в клетках в зверином обличье. Скандала, как ни странно, не случилось. Но и примирения со всепрощающими поцелуями и объятиями тоже не произошло. Сначала родители, толкаясь, побежали в ванну и, не поделив ее, дружно мылись под душем. Выйдя оттуда, они, потупив взоры, принесли Вики свои извинения и попросили никогда больше не превращать их в животных.

– Ты не представляешь, какой это был кошмар! – сказал отец, не отрывая глаз от своих беспрерывно шевелящихся пальцев.

Ма-Маша ежесекундно поглядывала на себя в зеркальце, словно проверяя, не превратилась ли она снова в мышку. Вики тоже извинилась перед родителями.

– Вики, Фил, Карма! Я надеюсь, мне не надо объяснять, что это недоразумение должно остаться в стенах башни, – обратилась к присутствующим Ма-Маша, вроде бы окончательно придя в себя (только сейчас Вики открылся потаенный смысл этого речевого оборота). – Мы с Германом серьезно провинились перед Вики и, наверное, получили по заслугам. Но если об этом узнает кто-то кроме нас, последствия могут быть самыми непредсказуемыми. Понятно?

Девочка-ведьма, важный филин и ворона с раненым крылом дружно покивали с очень серьезным видом.

– И надо срочно расколдовать Герту с Розой, – добавил Герман Адамсон.

– А вот здесь я с тобой не соглашусь. Розу можно. Герта же и так всегда зла и непредсказуема. Что с ней будет после такого фиаско? Я бы подождала маму, – сказала Ма-Маша, и на лице ее мелькнуло подобие улыбки. – Превратить Верховную ведьму в жабу – да это же просто мечта! Жаль, что никто об этом не узнает. Надеюсь, Герте это пойдет на пользу, и она впредь будет с нами поосторожнее.

– Кстати, про бабушку, – Вики посмотрела на часы, – она уже приземлилась. Вы опоздали в аэропорт.

Ровно через полчаса к ним присоединилась обиженная баба Люба. Вики была уверена, что из аэропорта до башни она летела на чемодане или на другом подручном (ручном) средстве, иначе бы так быстро не добралась.

– Не встретили больную пожилую женщину! Да что с вами такое происходит? Телефон не берете. Морды у всех такие постные. У девочки сегодня такой праздник, а у тебя, Машка, глаза заплаканные. Что случилось? – напустилась на них с порога баба Люба, дородная кустодиевская красавица, одетая по последней миланской моде и выглядящая немногим старше своей дочки Маши. Не дав никому открыть рот, чтобы попытаться ответить на обвинения и вопросы, она втянула воздух ноздрями, как заправская хищница. – А что это за запах? Такой до боли знакомый и отвратительный. Здесь Герта? Вы впустили ее в дом? Вики все знает? У нее в ухе Уроборос? Что вы тут натворили, дети? Нельзя вас оставлять одних!

Баба Люба плюхнулась на мягкий, протертый до пружин, кожаный диван в прихожей и картинно схватилась за сердце. Пришлось Вики ей все рассказать. В красках. Но больше всего, естественно, получилось у любимой Вики черной краски. Вики рассказывала, размахивая руками, в одной из которых была зажата кукла Федди, а мама с папой и Фил с Кармой послушно кивали головами. Глаза бабы Любы во время рассказа наливались то злобой, и тогда метали молнии, то восхищением, и тогда они светились ясным солнышком. Она периодически грозила пальцем дочке с мужем, а когда Вики закончила свой рассказ, Люба встала и обняла ее крепко-крепко.

– Молодец, девочка! Все правильно сделала. Мое воспитание! Мотю жалко. Любила я ее, дуру несчастную. А вам, балбесам, так и надо! Мало того что купились на дешевые фокусы и посулы Герты, так еще и, со мной не советуясь, согласились подвергнуть дочку опасным тестам. Хорошо еще, что все так закончилось. Дрянь эту с помощницей ее расколдуем прямо перед коронацией. А то будет нам тут настроение портить. Я с самого начала была против коронации (Герты или Вики?), но тогда я еще не контролировала Совет. Сегодня моей любимой внучке шестнадцать, и ее коронуют. Но для начала давайте отпразднуем твой день рождения в кругу семьи. Надень-ка это, Вики. – Бабушка достала из сумки на колесиках красивый пакет и подала его внучке. – А Голубой Карбункул отдай мне от греха подальше.

В пакете было платье. Черное бархатное платье, украшенное стразами, – а лучше сказать, ночное небо, расшитое звездами, из которого скроили платье для Вики. Конечно же, оно пришлось ей впору, и уже через десять минут вся семья, включая филина и ворону Карму, сидела за столом и дегустировала торт Вики. Первый ее наколдованный торт. И он даже не комом получился, а вполне съедобным тортом.

Здорово все-таки, что баба Люба приехала, радовалась Вики. Такой родной, хоть и не по крови, человек и никак не замазанный в истории с Гертой. Девушке сразу стало легче. Во-первых, она выговорилась, во-вторых, есть на кого положиться и кому поплакаться. А тут и Ваня с Цоем пожаловали. Нарядные, как никогда. Ведь прямо из башни они намеревались выдвинуться вместе с семьей Вики на коронацию. Оба были в черных смокингах и черных галстуках-бабочках. Особенно круто смокинг выглядел на атлетичном Цое. Зеленые рубашки и зеленые ботинки из змеиной кожи дополняли их наряд.

– Приятно видеть вас, молодые люди, в традиционных цветах нашего славного ордена, – поприветствовал их профессор Адамсон.

Цой за весь вечер не проронил ни слова, но это никого не удивило. А вот то, что он как-то странно на Вики поглядывает и один раз даже улыбнулся, – отметили все. Зато Ваня, как обычно, говорил без умолку. Он то и дело вспоминал свой волшебный подвиг над Невой, когда, сидя на грифоне и играя на волшебной дудочке, отправил на дно целую армию крыс. Вспоминал страшную мясорубку на Монетном дворе и как они весело скакали на Грибонале, когда ожил Цой, и как смешно прятались за корзинами с игрушками голые подростки, вернувшиеся в свои тела из кукольных, и как Вики перекинула Герту через прилавок, и как…

Чтобы Ваня наконец унялся, Вики сказала ему, что страшная Герта здесь, наверху. Вы бы видели, как побелело лицо у смелого Крысолова! Пришлось вкратце, без погружения в детали и упоминания про квест, рассказать друзьям о событиях прошлого дня. А что? Все равно Вики должна была объяснить, откуда взялась Герта и как удалось расколдовать Федди. Только про то, что Герта – Верховная ведьма и куратор Уробороса – оказалась ее матерью, и про то, как она в сердцах превратила Ма и Па в грызунов, Вики пока друзьям говорить не стала. Пожалела их. Решила, что скажет все после коронации, чтобы у них головы не полопались, как у нее вчера.

– Вики! Я всегда знал, что ты необыкновенно крута! С первого класса! – восхитился ее подвигами Ваня.

– Главное не зазнаваться, ребята, – отреагировал на его спич папа Вики, Герман Адамсон. – Помните: все, что вам дано, дано не просто так, а должно служить доброму делу. Мы защищаем людей нашего города от сил, против которых у них нет оружия. И вы теперь – часть нашего боевого отряда. Наша смена. Добро пожаловать в орден.

– Это что, и есть таинство коронации? – расстроился Ваня. – Нас приняли в орден Уробороса? А как же клятва?

– Не бойся, Ваня, – улыбнулась Ма-Маша, глядя в его обескураженное лицо, – официальная церемония пройдет сегодня ночью. Все будет волшебно, красиво и помпезно. Обещаю: вы запомните ее на всю жизнь. Тем более что вы первый раз попадете в Астралию.

– Мы сегодня отправимся в Астралию?! А правда, что там живут сказочные существа – феи, гномы, сатиры? – спросил заинтригованный Ваня, протирая очки в старинной круглой металлической оправе. Раньше Вики у него таких прикольных очков не видела.

– Правда, – успокоил его профессор Адамсон. – Астралия – параллельная реальность, где волшебство так же обыденно, как наши посиделки с чаем. Наберись терпения и все увидишь сам.

За час до полуночи семейный совет принял решение об освобождении Герты. Баба Люба, Вики и Ма-Маша проследовали по винтовой лестнице наверх в спальню девочки, а Герман остался внизу развлекать гостей, дабы не создавать дополнительный фактор раздражения для разъяренной ведьмы. Герта и Роза тихонечко сидели в террариуме с гигантскими улитками.

– Симпатичная жабка, – не удержалась баба Люба, – и лягушечка тоже очень миленькая получилась. Ах, Вики-Вики, умница-колдуньица моя.

С «лягушечки» и начали процесс расколдовывания. Баба Люба ловко опустила ее на пол и строго осмотрела через призму Голубого Карбункула, беззвучно шевеля пухлыми губами. Алле-ап! Маленький вихрь закрутился на полу, и перед ними явилась толстая ведьма Роза. В ее крошечных черных глазках сияла радость освобождения.

– Ну, как тебе, змея, в лягушачьем теле сиделось? Понравилось? Еще хочешь? – строго спросила бабушка.

Недолго думая Роза бухнулась на колени перед бабой Любой, размазывая руками слезы по жирным щекам.

– О Великая! О старейшая мать! Простите меня, змейку глупую! Не посмела перечить Верховной ведьме! Запугала она меня! А я ведь вашим потом помогала, как могла. И с крысами билась до смерти. Кровью искупила, так сказать. Вы хоть Вики-то спросите.

Вики кивнула. Она на Розу зла не держала. Хоть та и страшна была в змеином обличье, зараза! Ну, так и крысам от нее досталось сполна. Чистая правда.

– Вики? – изумилась баба Люба. – Она тебе не Вики, змея, а ее высочество! А через пару часов ты ей на балу как королеве присягать будешь. На коленях проси прощения, тварь болотная!

– Да ладно, ба, давай ее простим, – вступилась за Розу смущенная Вики, – она перевоспиталась уже. Я бы даже в Уроборос ее взяла, чтобы она подальше от Герты была.

– Добрая девочка, – усмехнулась баба Люба, – вся в папу. У нас в роду таких добрых нет, правда, Маш? Вот и сестра твоя троюродная подтвердит, когда мы ее расколдуем. А ты, Вики, не в курсе же, наверное. Герта, мать твоя, – моя племянница троюродная по матери.

Вики с ее аналитическим умом, честно говоря, не сильно удивилась этой информации. Учитывая, что и Люба, и Герта, и Маша – все оказались из рода болотных ведьм, какое-то родство между ними должно было быть. Вики сейчас гораздо больше беспокоило, как себя поведет злющая непредсказуемая Герта, когда ее расколдуют. На всякий случай она приготовилась к бою с новоиспеченной матерью. Роза, видимо, боялась не меньше, потому что спряталась за их спинами. Но ничего подобного не случилось. Черная жаба с хлопком превратилась в черное грибообразное облачко, из которого появилась угрожающе массивная и, как всегда, экстравагантная Герта в прекрасном черном платье и с красной розой в высокой прическе. Колдунья была на удивление спокойна, и только сверкающие ненавистью глаза и чуть трясущиеся пальцы рук, клацающие массивными перстнями, выдавали, с каким трудом она держала себя в руках.

– Спасибо за мою дочь, тетя. Чертовка хороша. Мои поздравления. Я рада, что, несмотря на ваше бездарное воспитание, моя кровь в ней все-таки взяла верх, – высокомерно вздернув породистый нос, сказала Герта своим бархатным голосом, обращаясь к бабе Любе. На Вики она старалась не смотреть. – Увидимся на церемонии, родственнички. Надеюсь, подробности моего пребывания у вас в башне останутся в семье. Для общего блага, разумеется. Дальнейшие действия обсудим на Совете. Пока, родственнички!

И, изобразив что-то вроде насмешливого полупоклона, ведьма резко изменила тон:

– Розка, к ноге! Я все слышала, гадюка. Сгною в болоте! Бегом за мной из этого предательского гнезда!

Герта и помчавшаяся за ней хвостом Роза грохочущей кометой промчались по винтовой лестнице. Громко хлопнула входная дверь.

– Да уж, – резюмировала баба Люба, – характер у твоей мамаши всегда был не сахар. Но одного у нее не отнять – она настоящая ведьма. Вся в праматерь. Поэтому ее и выбирают в Верховные ведьмы. А Машка моя пошла в отцовскую линию.

Вот и слава богу, подумала Вики, но почему-то не решилась сказать это вслух. Вместо этого она спросила:

– Ба, а чего это Роза так лебезила перед тобой? Что это еще за Великая старейшая мать?

– Девочка моя, – баба Люба обняла Вики, – наш мир только начал раскрываться перед тобой. Тебе еще столько всего предстоит узнать. Давай-ка присядем. А ты, Маша, иди к мальчикам.

Ма-Маша и Вики послушно выполнили команды важной матроны. Вики была донельзя заинтригована. Она никогда не видела бабу Любу такой – властной, уверенной, сильной. Ее любимая бабушка открывалась с самой неожиданной стороны.

– Я – глава Совета старейшин колдунов Петербургской Астралин. В Совет входят главы колдовских кланов Санкт-Петербурга Астралийского. Герта – Верховная ведьма, глава клана болотных ведьм, член Совета, не более того. Верховная ведьма – должность выборная на пять лет, я тоже когда– то была ею, но последние десять лет выбирали Герту, как самую сильную ведьму. Я тоже голосовала за нее. Какая ни есть, а все же родня, гадюка. А семья – это главное, Вики. Герта действительно курирует орден Уробороса, как Верховная ведьма. Но даже в Питере она не главная. Совет главнее. Вот почему ей так нужно было восстановить Серпентиум. Но это невозможно. Здесь сейчас сосуществуют четыре могущественных клана. И даже если бы Герта заполучила карбункул и тебя, никто не дал бы ей ни вернуть Серпентиум вместо Петербурга, ни поставить тебя во главе Астралии. Эта сумасбродка ведь обещала тебе трон Астралии?

– Что-то вроде того. Я плохо помню. Моя голова работала только на то, чтобы вспомнить заклинания Первородных.

– И твоя голова отлично справилась. От этих заклинаний нет защиты даже у меня. Надеюсь, ты не превратишь меня в жабу или крысу?

– Конечно нет, ба! Ты же знаешь, как я тебя люблю. Скажи мне, почему тогда эти могущественные кланы не вмешались в историю с Максимаусом? Не встали на защиту Петербурга от крыс?

– Они ничего об этом не знали. Город защищает орден Уробороса, и прийти к нему на помощь остальные кланы могут только по его просьбе. А ты прекрасно обошлась без помощи. Понимаешь?

Вики кивнула, хотя понимала все с большим трудом. Но очень старалась. Баба Люда продолжила свой ликбез:

– В Астралию входят все колдовские семьи мира. У Астралии нет границ. Живя в Италии, я спокойно заходила в Астралию и вела все Советы старейшин. Глобалистские аппетиты Герты меня всегда пугали. Она всегда хотела быть владычицей Астралии. И тебя она родила только с этой дальней пристрелкой, в надежде, что соединение двух могучих кровей даст великую силу ее ребенку, породит самую могущественную ведьму на Земле, которая сможет объединить все кланы и править Астралией. И не только ею, но и всем миром. Безумие! Как хорошо, что мы с ней последние шесть лет виделись только на Советах.

– Подожди, подожди, ба. Значит, получается, что ты тоже была в курсе, что Герта готовит мне испытание?

Баба Люба внимательно посмотрела в синие испытующие глаза Вики, вздохнула и подтвердила ее догадку:

– Это ее материнское право. Таковы наши законы. А мы – клан болотных ведьм – чтим наши законы. Но никто не знал, что она учудит. К тому же я верила в твои силы и не ошиблась. Все страшное позади, Вики. Вместе с детством и странной девочкой, не знавшей, почему у нее от рождения черные губы и ногти. Пора оставить там свои обиды. У старика Тругота уже начали собираться члены ордена. Нам тоже пора почистить чешую и отправиться в путь. Так что собирай свою свиту. Мы выдвигаемся через десять минут, моя королева.

Торжественная церемония коронации королевы Виктории проходила в доме белого волшебника Тругота на улице Блохина. От улицы Бармалеева идти туда было недалеко. Воспользовавшись отсутствием дождя и сравнительно теплым октябрьским вечером, Вики с семьей и примкнувшими к ним Стражем и Крысоловом отправились на коронацию пешком. Редкие прохожие, попадавшиеся на пути этой красочной процессии, увидев ее еще издалека, застывали с раскрытыми ртами. И было от чего.

Первой вышагивала Великая мать, баба Люба, в великолепной зеленой бархатной накидке-плаще поверх черного платья, расшитого зелеными шнурами-змеями, в высокой черной остроконечной шляпе и сапогах-галифе из кожи анаконды. В руке у колоритной бабушки был зонт-трость, также из тончайшей змеиной кожи и с серебряной ручкой-змейкой – вещь, совершенно необходимая при переменчивой петербургской погоде. За ней степенно, рука об руку, шли главы ордена Уробороса – Герман и Мария. Ма-Маша и папа Вики, в повседневной жизни одевающиеся, как студенты – в джинсы, футболки и свитера, – этим вечером были неотразимы. Вернее сказать, любое зеркало почло бы за честь в этот вечер отразить великолепную пару. Ма-Маша была одета в точности, как ее высокочтимая мать, с одним отличием. Вместо шляпы ее веснушчатое лицо украшала помпезная высокая прическа а-ля рококо, и в рыжие волосы гармонично вплетались зеленые змейки малахитовых бус, прекрасно гармонировавших с ее глазами. На Германе был парадный зеленый френч Уробороса, черная рубашка, черные узкие штаны и узконосые зеленые ботинки, а на голове залихватски сидела треуголка – все это, как и трость в руке, сразу отсылало очевидцев к прошлому, а может, и позапрошлому столетию. На широком плече профессора с трудом помещался огромный важный филин в золотой цепи с медальоном, на котором был изображен узорчатый уроборос. Кроме того, магистр Филантроп в честь праздника был наряжен в зеленую блестящую мантию и грозно зыркал по сторонам желтыми фарами глазищ. За родителями, чуть отстав, шла принцесса Вики со своей свитой, Стражем Цоем и Крысоловом Ваней, которые поверх фраков накинули легкие зеленые плащи. Ваня без устали болтал и хихикал, а могучий Цой всем своим видом показывал, что он готов справиться с любой опасностью, по глупости решившей встать на пути его будущей королевы. Вики же чувствовала себя не в своей тарелке, периодически спотыкаясь на высоких каблуках. Платье с узором ночного неба, конечно, было красивое, но уж больно непривычное, как и длиннополое пальто болотного цвета, лисья горжетка (горжетка!) и зеленая остроконечная шляпа высотой почти с нее саму. «Народ, наверное, думает, что мы массовка из исторического фильма про городских сумасшедших, – отвлекала себя Вики, пытаясь справиться с волнением, охватившим ее с тех пор, как они вышли из башни. – Конечно, не каждый день тебя коронуют! Некоторые всю жизнь к этому готовятся, а у меня было чуть больше суток», – сетовала она мысленно.

Вы, наверное, заметили, что с Адамсонами не было вороны Кармы. Но несчастная птица отказалась идти на церемонию, сославшись на раненное крысами крыло.

Так они и дошли яркой процессией до узкой и тихой улицы Блохина. Тут Цой впервые за вечер открыл рот, указав рукой направо:

– Кочегарка.

Они проходили мимо места, святого для каждого поклонника творчества группы «Кино». Когда-то по ночам здесь топил углем кочегарку молодой Виктор Цой. Смешной он все-таки, этот Олег Хван, он же Цой, верный страж принцессы Вики.

У арки в просторный двор Тругота они встретили нарядных родителей Вани и Цоя, которые тоже были одеты в зелено-черную гамму Уробороса. Мальчишки сразу подбежали к ним. К Труготу семьи уже подходили, выстроившись по субординации, – родители Вани и Цоя замыкали процессию.

Дом Тругота ничем не отличался от примыкавших к нему старых и обшарпанных петербургских домов, у вросшего в асфальт входа в парадную чернело однорукое дерево. Дверь в подъезд была не заперта. Узкая, плохо освещенная лестница, ободранная обивка на дверях квартир, а из-за них – запах жареной картошки и голос Стаса Михайлова. Вики даже стало обидно, что ее будут короновать в таком незамысловатом месте. Уж лучше бы в нашей башне, подумала она, с трудом поднимаясь по ступенькам в неудобных сапогах на высоких платформах. Лифта в подъезде не было. Но как только они добрались до последнего пятого этажа, залитого ярким светом из полностью распахнутых дверей двух входов в квартиру, как все беспокойство, недовольство и опасения Вики куда-то безвозвратно улетучились. Двери в квартиру Тругота снаружи были обычными, старыми и требующими ремонта, а внутри они уже сияли наборной слоновой костью и вели в прекрасные дворцовые помещения, откуда маняще звучала чудесная живая музыка.

– Добро пожаловать, ваше высочество! Гости продолжают прибывать на бал-маскарад в вашу честь. Но у вас еще есть время погулять по Астралии.

Подметая плюмажем роскошной пижонской шляпы пол лестничной площадки, склонился перед Вики в низком поклоне здоровенный суровый привратник в костюме мушкетера. На боку у него даже болталась шпага. А когда привратник распрямился, Вики с удивлением узнала в нем старшего лейтенанта Шкатова, полицейского, уже не раз приходившего ей на помощь.

– Виктория! Где ты застряла?! Я хочу познакомить тебя с хозяевами, – услышала Вики голос бабушки, и, улыбнувшись (вот чего она от себя точно не ожидала) Шкатову, она забежала в квартиру.

И тут же замерла у входа, затаив дыхание. Она еще никогда не бывала в таком необычном месте. Первое, что ее потрясло, – это игра пространства. Совершенно непонятно было, как все, что сейчас видела девочка, могло вместиться в квартиру Тругота!

Вики стояла в просторной прихожей размером с небольшую ярмарочную площадь. Схожесть с площадью ей придавали и гладкие булыжники под ногами. Прихожая была замощена! Напротив Вики, в противоположном конце прихожей, были распахнуты исполинские двери в бальный зал, где наяривал Шуберта симфонический оркестр и кружились в танце яркие пары. Бальный зал казался бесконечным и был залит ярким солнечным – вы не ослышались, солнечным – светом, в котором растворялись силуэты зашедших туда родителей Вики и семей ее свиты. Вправо и влево от прихожей отходили анфилады бесчисленных полутемных комнат, откуда вкусно пахло неизведанными пряностями и доносилась странная механическая музыка, сливающаяся в постепенно затихающую какофонию. У входа в бальный зал стоял огромный музыкальный автомат, изображающий японский императорский оркестр с деревянными музыкантами в натуральную величину. Деревянные японцы приветственно улыбались широко распахнутым синим глазам Вики. А вокруг летали красавицы-бабочки всех возможных и невозможных цветов и порхали колибри, как сначала показалось Вики. Только потом до нее дошло, что и у бабочек, и у птичек были вполне себе человеческие ручки, ножки и головки.

«Этого не может быть», – заверещало сознание Вики.

«Ты в Астралии, детка. Здесь все может быть», – ответила ей бабушка прямо в ее голове.

«Ты что, читаешь мои мысли?» – мысленно возмутилась Вики и стала оглядываться по сторонам.

– Вики, детка, позволь представить тебе старых друзей нашей семьи и нашего ордена. Гавриил и Джозефина Тругот. А это мое главное сокровище, без пяти минут королева Уробороса – Виктория. Но для вас, друзья, всегда Вики!

Тут только девочка поняла, что все время, пока она с открытым ртом стояла в прихожей, рядом с ней находилась эта престранная парочка с огромным белым пуделем, подстриженным подо льва по всем правилам циркового искусства.

– О, позвольте, я поухаживаю за вами, прелестное дитя, – обратилась к Вики со смешным прононсом шикарная дама без возраста, разряженная, как французская королева восемнадцатого века.

Джозефина одним легким движением сняла с Вики пальто и отбросила его прочь. В полете оно было подхвачено сотнями пищащих от счастья крылатых существ и унесено куда-то в бесконечную череду комнат. Туда же последовала и шляпа. Как ее неудобные сапоги превратились в легчайшие туфли-лодочки, Вики не уследила. Она во все глаза смотрела на колоритного старичка с мальчишеской белозубой улыбкой. Еще на этом старом, сморщенном, но очень живом лице были лукавые, совсем молодые глаза. Такие же синие, как у Вики. Они не выцвели, несмотря на то что их хозяину, судя по всему, перевалило за сотню лет, и лучились юношеским задором из-под шикарной белой, как пух, шевелюры, подстриженной по последней лондонской моде. Одет Тругот был моднее, чем самый модный бруклинский хипстер. Узкие клетчатые штаны, чернобелые штиблеты, неимоверной расцветки пиджак и колючий мохеровый шарф – и все это было к месту, со вкусом и сидело на нем как нельзя кстати.

– Гаврик очень хочет показать вам свои галереи, – сказала Джозефина, слегка картавя и растягивая слова. – Он не умеет говорить, но все прекрасно нарисует.

– Иди-иди, деточка, уважь герра Тругота, – подтолкнула Вики баба Люба. – Прогуляйся с хозяевами минут десять и возвращайся к нам. Я пойду пока, поприветствую членов Совета. Сегодня здесь соберутся представители всех питерских колдовских кланов, чтобы приветствовать новую королеву Уробороса.

Гавриил Тругот, ловко взяв Вики под локоть, повлек ее налево в бесконечные анфилады комнат, призывно подмигивающие тусклыми светильниками. За ними поспешила Джозефина, усердно семеня под тяжелым платьем и держа на поводке пуделя. Больше всего «галерея» Тругота напоминала музей обыкновенного безумия. Высокие стены залов-комнат, выкрашенные в темные цвета, были хаотично увешаны разнообразными предметами, большинство из которых оказались картинами Тругота. Творения белого мага были страшными, загадочными, смешными и притягательными одновременно: зеленые и желтые лица людей; написанные как бы впопыхах, но при этом совершенно живые сказочные существа; городские пейзажи с летающими в красном небе домами, обилие откровенно обнаженных прекрасных тел, сливающихся в любовном экстазе в самых неподходящих местах. Такое чересчур своеобразное творчество одновременно притягивало и отталкивало Вики, вгоняло в краску и не давало оторвать взгляд. Но кроме картин кругом висели самые разнообразные предметы, наличию которых наверняка позавидовал бы любой уважающий себя музей мира. Первым бросалось в глаза обилие разнообразного оружия – от ножей бронзового века до мушкетов, украшенных великолепной гравировкой, золоченых револьверов с ручками из слоновой кости, алебард и прообразов первых пулеметов. Кроме оружия, переполненное эмоциями сознание девочки успело отметить: маски африканских колдунов, искусно изрезанные бивни слонов, мамонтов и нарвалов, множество старинных кукол и машинок на полочках, театральные средневековые марионетки, заспиртованные в огромных банках уродцы, вертепы, самодельные вывески, модели кораблей и самолетов от самых первых до современных. И все это в полной темноте умело подсвечивалось разнообразными изысканными светильниками, ни один из которых не повторялся.

Казалось, что все это собирал какой-то сумасшедший коллекционер, не знающий проблем ни с деньгами, ни со временем и всю свою жизнь посвятивший потаканию своей болезненной прихоти. По углам комнат чучела единорогов и саблезубых тигров соседствовали с латами рыцарей в полный рост, а рядом с ними стояли первые игорные автоматы с ярмарок начала прошлого века.

И конечно же, в каждой зале обязательно был один, а иногда даже два музыкальных автомата – от самых простых в виде музыкальных шкафов или комнат, наполненных механическими, самостоятельно играющими инструментами, до необыкновенно изощренных, изображающих целые военные оркестры в натуральную величину. Пробегая мимо них, Тругот резко взмахивал костлявой рукой, и они моментально начинали играть свою резковатую, заунывную, отчужденно нечеловеческую музыку, холодную, как свет далеких звезд. Любое классическое произведение, даже давно знакомое Вики, в исполнении деревянных артистов или одиноких бездушных инструментов превращалось в красивый, таинственный, а порой и пугающий сюрреалистический опус. Вики думала, что, наверное, так должен был бы выглядеть сон Сальвадора Дали, срежиссированный Тимом Бертоном на пару с Дэвидом Линчем. И она сейчас была неотъемлемой частью этого сна.

Иногда Вики хотелось остановиться, чтобы как следует все рассмотреть. Но Тругот не замедлял шага и неумолимо тащил ее вперед, словно боясь не успеть показать что-то более значительное и интересное. При этом он успевал рисовать в воздухе пальцами свободной руки немедленно оживающих маленьких фей, крылатые сердечки, цветы и воздушные поцелуи в виде пухлых губ с крылышками, которые порхали вокруг и так совершенно закружившейся головы девочки.

«Боже, да он заигрывает со мной, совершенно не стесняясь жены, – вспыхнула Вики. – Может, у магов или у художников так принято? Или даже положено по этикету? Я совершенно ничего в этом не понимаю».

Но флирт Тругота был настолько милым и простодушным, что Вики милостиво позволила ему продолжить рисовать все эти пошлые поцелуйчики и сердечки.

Они пронеслись галопом комнат этак двадцать пять, пока не попали в огромную залу, посреди которой, словно сошедшая с ума юла или раскрученный рукой великана свадебный торт, под нарочито веселую балаганную музыку крутилась украшенная белыми горящими лампочками старинная красная карусель потрясающих воображение размеров. Тругот наконец остановился и написал в воздухе горящими буквами: «Это самая большая в мире карусель, моя девочка!» Писал старик обеими руками одновременно, правой с конца предложения, а левой с начала, так что предложение сходилось в воздухе примерно посередине.

Вики не могла налюбоваться на карусель. Ей немедленно захотелось прокатиться на каждом диковинном существе, с бешеной скоростью мелькавшем перед ней. Сиденья-существа располагались на обитом алым бархатом круглом полу карусели в три ряда, и, чтобы разглядеть их всех, нужно было очень сильно постараться. Кентавры, грифоны, крылатые львы, единороги, василиски, рогатые слоны на тонких ножках, гигантские пауки, грустные русалки, сцепленные перепутанными синими хвостами, диковинные рыбы из морских пучин, полуголые красотки, вырастающие из тел черных пантер и кобылиц с чешуйчатыми рыбьими хвостами, умные волки и хитрые коты – это те, кого Вики удалось рассмотреть. А сколько там было еще непонятных, неизвестных, чарующих существ, которые, проносясь мимо, звали ее оседлать их и нестись, нестись по кругу под безумную музыку. «Никогда не любила карусели, – думала завороженная, загипнотизированная Вики, – но на этой старушке я бы каталась, пока меня не выгнали бы. Какие же глупые мысли лезут в голову без пяти минут королевы витчхантерского ордена. Надеюсь, Труготы меня не слышат?»

«Хозяева – нет, а я вполне разделяю твои чувства, девочка», – мысленно сообщил Вики пудель Джозефины и дружественно повилял длинным хвостом с кисточкой на конце.

А старик Тругот, загадочно улыбаясь, уже тащил Вики дальше по своей безумной галерее. В следующем зале с расписанными а-ля средневековая Верона стенами находился большой симфонический оркестр. Даже огромный рояль присутствовал. Правда, все музыканты были деревянные, зато инструменты настоящие.

– Дайте-ка догадаюсь, – сказала Вики, иронично сощурив глаза, – самый большой в мире деревянный оркестр?

Тругот, пудель и Джозефина радостно закивали головами, а Вики поняла, что галерея белого мага, несмотря на свое великолепное безумие, ей уже порядком наскучила… И тут она увидела его. Вернее, сначала услышала, как кто-то, лениво перебирая струны, играет «Нирвану», и не что-нибудь там, а ее любимую песню «Литиум». Вики обернулась и увидела странного юношу, сидящего на стуле у стены. В руках у него была маленькая белая арфа, и на ней– то он и играл. Сначала Вики решила, что это еще один механический экспонат из коллекции Тругота. Уж больно нереально он выглядел – полностью белым, от совершенно белых длинных волнистых волос до белых теннисных туфель. Бледный, худой, даже изможденный. Прозрачно-белая кожа, почти белые, с розовой радужкой глаза, как у жителя пещер. Ну просто абсолютный альбинос.

– Это наш дальний родственник. Правда он милый мальчик? – проскрипела Джозефина где-то возле уха Вики.

Вики обернулась к ней, но она вместе со стариком и пуделем поспешно растворилась в полумраке.

– Анжело! Меня зовут Анжело. Ты же это хотела спросить.

Юноша, оставив арфу на стуле, легкой поступью подошел к Вики. Подошел слишком близко, заведомо нарушив границы ее личного пространства.

«Вот нахал», – подумала Вики, но почему-то не стала отходить или отгонять альбиноса. Вместо этого она сказала:

– Странное имя для мальчика.

– Кто бы говорил. Виктория конечно же идеальное имя для девочки.

– Все зовут меня Вики. Ты тоже можешь.

– Ты, наверное, знаешь все на свете, Вики-педия?

– Не все, – не поддалась на провокацию Вики, – например, я не знаю, кто ты.

И в этот самый момент неожиданно, как гром в ясном небе, самый большой в мире деревянный оркестр грянул вальс. Наглый альбинос положил ей на талию левую руку в белой лайковой перчатке, а правой рукой сжал ее маленькую ладонь.

Свершился один из самых страшных кошмаров Вики… Простите, но тут я должен открыть вам большой секрет: Вики не умела танцевать классические танцы. Просто никогда не училась этому. Желания не было. Да и такой необходимости у нее раньше не возникало. Собственно, поэтому-то она и замерла в прихожей у Труготов, не спеша вместе со всеми заходить в большой бальный зал, где нужно было бы объяснять каждому встречному-поперечному, что она не танцует не из-за королевской спесивости, а просто потому, что не умеет.

Не умеет?! А кто же тогда невесомым мотыльком порхает по полутемному залу, который с каждым мгновением становится все светлее и светлее от мириадов светлячков? Кто кружится в вальсе с Анжело и смеется от счастья? Кто эта маленькая кудесница танца с черными волосами, в платье, сверкающем Млечным Путем? Оказывается, ее ноги гораздо лучше ее знают, что такое вальс. А Анжело прекрасно ведет в танце. Ведет! Она откуда-то знает это слово, и ей так уютно и спокойно в руках этого иронично улыбающегося, хрупкого альбиноса, что она не может понять, отчего это ее маленькое сердце так и норовит выпрыгнуть из груди.

Больше всего Вики боялась сейчас, чтобы происходящее не оказалось сном. Девочке казалось, что время остановилось и вальс играет уже целую вечность, и она думала, что это лучшее из всех возможных применений для вечности. Но тут, как назло, в ее голове раздался громкий голос бабы Любы:

«Вики! Гости собрались и ждут свою королеву на балу!»

Девочка испугалась, что Анжело исчезнет, растворится в темноте галереи, как Труготы. Ей уже совсем не хотелось ни на какую коронацию. Она вообще забыла о ней. Ей хотелось только одного: чтобы ее вальс с Анжело никогда не закончился. И он не кончался!

– Судя по твоему лицу, принцесса, нам пора в парадный зал, – сказал Анжело и закружил ее еще сильнее и быстрее.

Они поднялись в воздух над деревянным оркестром. В голове у Вики все поплыло, но она доверилась сильным рукам юноши и нисколько не удивилась, когда через мгновение они оказались на наборном паркете в центре бального зала, кружась среди других нарядных и счастливых пар.

Бал королевы ордена Уробороса был в полном разгаре. Здесь играл живой оркестр, все музыканты которого были раскрашены поверх черных трико под скелетов. Гордый Ваня Гамелянский с намалеванным на лице флюоресцирующим черепом солировал, играя на флейте, – но, конечно, не на своей волшебной дудке, ведь она была нужна совсем для другого. Мелькали знакомые и незнакомые лица, неподалеку кружились отец с Ма-Машей, вдали – родители Цоя. Но Вики сейчас интересовало только анемичное лицо напротив нее, лицо белокурого Анжело с чуть насмешливой, грустной улыбкой и розоватыми глазами цвета фруктового зефира. Когда музыка остановилась, Вики отказалась поверить в такую несправедливость. Но зато ее кавалер наконец-то соблаговолил заговорить:

– Ты спросила, кто я. Я дальний родственник старика Тругота. Не правда ли, он чертовски обаятелен? Ни дать ни взять лондонский денди. Это в его-то три тысячи девяносто три. К тому же гениальный художник. А как легко танцует! Тебе обязательно нужно станцевать с ним, Вики.

– Что? – утопая в глазах Анжело, растерянно спросила Вики.

Она слушала, но не понимала странного парня, потому что слышала лишь свое бешено прыгающее сердце, пустившееся вразнос с того момента, как ее руку сжала худая рука в белой лайковой перчатке.

– Ничего, милая. Ты прекрасно танцуешь! Спасибо за удовольствие. Еще поболтаем, – сказал Анжело, снова улыбнулся и растворился в круговерти бала.

Сбитая с ног волной чувств, ничего не понимающая Вики, едва сдерживая слезы, осталась стоять посреди зала. Несмотря на красочную гомонящую толпу вокруг нее, Вики казалось, что она в зале совершенно одна. Музыканты сделали небольшой перерыв, но пары не расходились, надеясь на скорое продолжение танцев. Рядом с Вики тут же материализовалась вездесущая баба Люба.

– Поздравляю, деточка! Бал удался. Присутствуют все члены Уробороса и важные гости из дружественных нам орденов: Розенкрейцеров, Перуна и Ариев. Герман и Маша развлекают их светской беседой. Твоя биологическая мать тоже там. Ведет себя пока прилично. Нахваливает тебя с пеной у рта. А как ты танцевала вальс! Все просто в восторге. Познакомишь меня потом со своим кавалером?

Вики кивнула, растерянно оглядываясь по сторонам в поисках Анжело.

– Вики, девочка, соберись! Ты сегодня королева бала. Каждый мечтает станцевать с тобой, и ты не вправе отказать кому-либо из гостей. До церемонии еще час. Ты вообще слышишь меня?

Конечно, Вики слышала бабушку какой-то частью слуха и даже понимала смысл произнесенного ею, хотя и находилась в состоянии грогги, то бишь легкой контузии. Мир вокруг нее, яркий пестрый мир Астралин, крутился, как красная карусель, слепя ее своими лампочками, а вместе с ним кружилась ее бедная голова. Один раз год назад, когда Вики неудачно поэкспериментировала с игристым итальянским вином, привезенным бабушкой, у нее точно так же все плыло перед глазами. А сейчас ей казалось, что сам воздух вокруг – словно молодое вино с пузырьками, и она уже давно опьянела от него. А может, она сама превратилась в карусель и кружится со страшной скоростью в своей внутренней Вселенной, когда ей так нужно остановиться, сойти с себя и найти Анжело. Не мог же он ее вот так бросить здесь одну после того… А, собственно, после чего? Танца и полета? Полета в танце? Тут снова грянула музыка, и перед Вики возник статный кавалер в белой венецианской маске с ангельскими крылышками.

– Разрешите пригласить вас, ваше высочество.

И Вики разрешила. А потом, когда танец кончился и партнер встал перед ней на колено, она поблагодарила его, позволив поцеловать руку. Потом ее пригласил похожий на жабу дедушка, весь в зеленом, от туфель до парика. Старичок лихо отбрасывал коленца, и Вики мгновенно подстроилась под него. Потом его сменил новый кавалер. Вики танцевала, уже не удивляясь, насколько умело ее никогда не учившиеся хореографии ноги выписывают сложные фигуры мазурки, польки и вальса. Ее вели опытные кавалеры. Они прекрасно танцевали, причудливо выглядели, говорили изысканные комплименты, но душа Вики не летала с ними. Она просто танцевала и с каждым следующим партнером забывала прошлого, думая только об одном человеке на свете. Том самом, с розовыми глазами и острым языком, и во всем белом (цвет, который раньше не вызывал у Вики никакой симпатии). В отличие от остальных кавалеров, она не услышала от него никаких «ваше высочество» и прочих высокопарностей. Зато она летала с ним и была счастлива в этом полете, и… Что именно «и», как раз и силился понять кипящий разум Вики, когда перед ее глазами четко и ясно встал образ ее Стража и одного из двух лучших друзей (а других у нее, собственно, и не имелось). Цой, Олег Хван, собственной квадратной персоной, кружил ее в очередном вальсе, видимо, уже не первую минуту, и с мольбой во взгляде что-то говорил ей, но самое ужасное, что Вики в этот момент согласно кивала ему.

– Цой! Прости, я совсем закрутилась. В смысле, я сама не своя. Прости, друг. Ты что-то говорил, а я отвлеклась.

Отвлеклась настолько, что не помнила, как давно она с ним танцует, и вообще только что его идентифицировала. Такого конфуза Вики от себя не ожидала.

– Не извиняйся. Я понимаю. Ты нервничаешь. Коронация – большая ответственность. Наша жизнь сегодня изменится навсегда.

«А Цой отлично танцует. Вот уж ночь сюрпризов», – думала Вики, кивая партнеру и напрасно высматривая Анжело среди кружащихся рядом пар.

– Я тоже очень нервничаю, – продолжил удивлять Вики старый друг, – ты сегодня, когда станешь королевой, посвятишь нас с Ванькой в рыцари ордена. Я всю ночь учил клятву. Тебе будет легче, просто повторишь все за Ма-Машей, тьфу ты, за Левой Главой. А я учил. «Клянусь служить добру и свету, клянусь беспрекословно выполнять приказы командиров и, если будет нужно, с честью умереть во славу ордена». Круто?

– Ага, – кивнула Вики, стреляя глазами по сторонам.

Сердечко девочки прыгало под платьем, ошеломленное нарождающимся чувством, куда более мощным, чем ее предыдущая «первая любовь», вялотекущая детская перманентная болезнь по имени Федди. Сердце стучало так громко, что заглушало дудку Вани. Видимо, Цой тоже услышал этот настойчивый стук и понял его по-своему.

– Я хочу сказать тебе кое-что до церемонии.

Вики кивнула.

– Просто хочу сказать, чтобы ты знала, и все.

Еще кивок…

– Мне от тебя ничего не надо. Просто хочу, чтобы ты знала, что я тебя люблю.

Вики снова кивнула – и очнулась.

– Что?! Цойчик? Цоюшка? Что ты такое говоришь? Я тоже тебя люблю, как друга. Мы же друзья, Цой? Друзья навсегда?

Музыка умолкла. Все остановились. Цой молчал.

– Цойчик, миленький, прости. Я совсем не хотела сделать тебе больно. Просто сейчас голова кругом идет от всего. Еще ты… Давай поговорим после церемонии? – тихо попросила Вики.

Цой вежливо, но очень резко склонил голову перед Вики и сказал так, чтобы никто, кроме нее, не слышал:

– Все понятно. Размечтался, дурачок. Я теперь тебе не ровня, королева. – А потом громко, чтобы слышали все: – Спасибо за танец, ваше высочество! – И снова тихо-тихо: – Лучше бы я умер тогда у Дома книги.

И ушел прочь с гордо поднятой головой, ее могучий, бесстрашный, верный Цой. Или теперь уже не ее? Вот дурак! Надо же было так испортить пятилетнюю дружбу. Ну все, хватит с меня танцев.

Пытаясь осознать, что с ней происходит, привести в порядок растерзанные чувства, Вики наугад выбиралась из толпы танцующих. Она всегда могла найти, что хотела, с закрытыми глазами. Все, да не все. Упрямец Анжело не находился. А вот родителей она нашла быстро. На высокой сцене, которая оказалась примерно посередине зала. Примерно, потому что конца-краю залу не было видно. Они стояли все вместе: Герман, Мария и Герта. Фил гордо восседал у папы Вики на плече. Стояли они вместе с двумя незнакомыми Вики забавными персонажами рядом с высоким черным троном, словно вырезанным целиком из вулканического стекла. В сверхпрочном блестящем обсидиане нечеловеческими руками были выточены бесчисленные переплетающиеся змеи с сияющими изумрудами глазами.

«Какой страшный стульчик», – подумала Вики, поднимаясь к своим на сцену.

– А вот и она, наша прекрасная Виктория, – громко объявила Герта, фальшиво сияя белизной приветственной улыбки.

– Она великолепна, слава Перуну Одину и Ра, единому в трех ликах! – воскликнул, потрясая увесистым кубком, заросший бородой по уши брутальный тучный мужчина в лаптях и расшитой самоцветами рубахе до колен. Не выпуская драгоценного во всех смыслах кубка из правой руки, он постучал увесистым кулаком левой руки себя в грудь. – Ратибор Кондратьевич Велесов, глава Боевого братства Перуна, приветствует тебя, Виктория! Перун всегда благоволил к змеиному народу.

Музыка тем временем стихла, и гости стали потихоньку стекаться к подножию сцены.

– Миледи, я просто потрясен. Спасибо за честь. – Противный лысый старикашка в пенсне и черном балахоне до пят обслюнявил ей руку На балахоне спереди и сзади красовался вышитый золотом крест, увитый розой. – Розенкрейцеры рады, что добру и свету теперь будет служить их живое воплощение. Нам, просвещенным европейцам, всегда комфортно было вместе с Уроборосом биться с тьмой.

– Ну все, пиши пропало, пошла унылая немецкая песенка. Хорошо хоть, старик Авессалом где-то болтается со своими восточными глупостями, – насмешливо сказал бородач, – сколько раз я говорил тебе, Карл, что Уроборос – наш, славянский орден. Хоть и придуман немчурой, но гадюки-то наши. Родные – подколодные, посконные, кондовые, болотные! Скажи ему, Люба!

– Я сейчас всем скажу. Настало время, – отозвалась баба Люба и, достав прямо из воздуха красную бархатную подушку, положила ее на трон. На подушечке до боли в глазах сиял вставленный в платиновую диадему Голубой Карбункул.

«Изящная корона», – подумала Вики. Такой минимализм был ей по душе. Она продолжала высматривать Анжело в толпе, собравшейся у сцены, но увидела среди сотен незнакомых лиц и масок только сияющего Ваню, мрачного, как грозовая туча, Цоя, загадочно улыбающегося Тругота и преисполненного важности момента Шкатова. Кого угодно, только не таинственного альбиноса.

Из толпы на сцену резво вспорхнул хор крылатых мальчиков в белых хитонах. Они похихикали, потолкались, выстроились в три ряда и исполнили красивейшую ораторию а капелла. Дирижировал небесным хором, взмахивая своими волшебными экспрессивными руками, старик Тругот. Такого красивого, воистину ангельского многоголосья Вики еще не доводилось слышать. Даже слезы на глаза навернулись. Хор смолк. На авансцену вышла баба Люба.

– Приветствую вас, вольные колдуны, ведьмы и маги Петербурга и наши дорогие гости. Сегодня великий день для ордена Уробороса, откуда когда– то вышла и я. Сегодня достигла совершеннолетия дочь Верховной ведьмы Герты и магистров ордена Уробороса Германа и Марии прекрасная Виктория. Скоро она произнесет при вас присягу и станет законной тринадцатой королевой ордена Уробороса. Но сначала по традиции я расскажу всем вам о нашем ордене. Вдруг среди собравшихся есть кто-то, кто не знает его славной истории.

Члены Уробороса и их гости дружно засмеялись над предположением Великой матери, но та, улыбнувшись вместе со всеми, все равно продолжила говорить. И даже взлетела над черным троном, чтобы всем было ее видно и слышно.

– Наш орден – воистину самый старый из всех известных колдовских орденов матушки-Земли. И начинается его история с позорного выдворения праматери Гадюки из Астралии. Многие тысячи лет прошли с тех пор, но все знают, что теперь этот позор стал нашей гордостью и свидетельством нашего первенства. Мы первыми из Древних стали служить людям, попытавшись открыть им глаза, посвятить их в истину вещей, и были изгнаны вместе с ними. Так праматерь Гадюка из касты Древних была переведена Первородными в ведьмы. И так возник первый колдовской клан, состоящий из посвященных колдунов-людей, служащих добру и поклоняющихся Древним в лице праматери. Потом эту историю не раз интерпретировали и подстраивали под себя разные цивилизации. Но нам не жаль историю. Нам важнее ее суть. Мы самый древний и самый сильный витчхантерский орден, потому что вышли из клана болотных ведьм. Вышли из чрева праматери Гадюки, словно Голубой Карбункул! И мы верим, что когда-нибудь Древние поймут и оценят суть нашего служения и вернут праматерь Гадюку в ее новом воплощении в свою касту. Возможно, этой самой реинкарнацией будет прекрасная ведьма, которой сегодня предстоит впервые надеть корону нашего славного ордена, стать его лицом и сердцем. Десять последних лет орден Уробороса каждый год выбирается Верховным Советом ведьм главным вичхантерским орденом Астралийского Санкт-Петербурга, десять лет он без страха и упрека, отважно и безупречно защищает город!

И тут Вики, которую настолько потрясла пафосная речь бабы Любы, что она даже перестала искать глазами свою белокурую потерю, услышала из толпы отвратительный, каркающий и беспощадный смех.

– Гра-хра-хра! Хра-гра-хра-хра! Ой, насмешила, Люба! Безупречно защищает. Позор! Спустись на землю, Люба!

Раздался коллективный вздох недоумения. Баба Люба замолчала и грозно нахмурилась, высматривая в толпе наглого обидчика. И угля дела-таки:

– Авессалом Арийский? Так я и думала! Ты понимаешь, что для того, чтобы срывать церемонию коронации, у тебя должны быть веские основания?

– Конечно понимаю, о Великая мать! – раздался саркастический ответ. – Я не сошел с ума. У меня есть неопровержимые доказательства того, что Уроборос потерял свою честь и церемония не может продолжаться, пока Совет не выслушает нас. Я требую экстренного заседания Совета старейшин.

Толпа у сцены заколебалась, пошла волнами и выплюнула на ступени, ведущие к трону, новых ярких персонажей. Их было двое. Старый колдун Авессалом, глава клана Ариев, выглядел, как городской сумасшедший, с длинной клочковатой хоттабычевской бородой, в халате и синем тюрбане звездочета. А вместе с ним на сцене стояла прекрасная молодая индианка в свадебном сари и с рукой на перевязи. Она старательно отводила глаза от Вики, но девочка успела заглянуть в них. Сомнений не осталось: это была ее ворона Карма! Но как? Ведь она говорила, что ее заклятие никто не может снять. Похоже, она врала им! Вики приготовилась к самым неприятным последствиям вранья Кармы и не ошиблась…

– Простите нас, свободные маги, ведьмы и колдуньи, но случилось нечто, дающее мне право встать здесь и обратиться к вам. Я, член Совета старейшин, требую его немедленного заседания и прерываю коронацию, пока мы здесь во всем не разберемся, – сказал старик, обращаясь к замершему залу.

Мрачной тучей спустилась вниз и встала перед смутьянами баба Люба. Рядом с ней встали Ратибор и старик Карл, тоже члены Совета старейшин. Чуть поодаль, соблюдая субординацию, выстроилась семья Адамсон с Филом и шипящая от злобы Герта, готовая броситься на старика и девушку, стоящих перед ними.

– Коронация не может состояться, потому что действующие магистры Уробороса – Мария и Герман, – вступив в преступный сговор с Верховной ведьмой, нарушили главный принцип витчхантеров – защищать город от зла! – взмахнул Авессалом костлявыми руками, вырвавшимися из широких рукавов халата. – Герта подвергла Петербург страшной опасности, связавшись с полоумным Максимаусом и его крысиной армией. Она практически спровоцировала войну между крысами и людьми, проверяя готовность своей дочери Вики стать королевой. Она рисковала жизнями людей, которых, по уставу ордена, витчхантеры должны защищать от колдовства, а не наоборот, и все это с попустительства магистров ордена! Древним это не понравится! Герта заигралась в безнаказанность! Мария и Герман проявили халатность и беспечность и уронили честь ордена! Я уж не говорю про лягушачьи дожди и превращение людей в кукол. Вот до чего доводит семейственность! Я давно говорил, что орден змей не может контролировать змея! Орден Уробороса нарушил свод колдовских законов и должен быть распущен.

Толпа перед сценой, большинство которой составляли семьи членов Уробороса, угрюмо зароптала. Импульсивный старичок Карл, глава Розенкрейцеров, схватился за голову. Ратибор скрестил толстые руки на груди. Только баба Люба, судя по всему, не потеряла самообладания.

– Ну, это всего лишь твои инсинуации и предположения, Авессалом, – сказала она громким, спокойным голосом, – а судить Совет будет по поступкам. Ты всегда ненавидел нас, болотных ведьм, а последние десять лет, с тех пор как Уроборос стал бессменным главным витчхантерским орденом города, а Арии стали орденом-парией, ты просто с ума сходишь от зависти. Конечно, я понимаю тебя. Верховная ведьма – гадюка, Великая мать – гадюка, и королева будет в ордене гадюк. Как тут не сойти с ума. Семейственность – это плохо, говоришь ты. Чушь! Для каждого из нас семья – главное. Десять лет орден Уробороса был семьей моей дочери Марии и ее мужа Германа, и ни разу они не посрамили свою семью. Я права? – обратилась она к толпе у помоста.

– Да, – в едином порыве ответили ей снизу.

У Вики стало легче на душе. Похоже, не все еще потеряно. Задай ему, баба Люба! Баба Люба, давай!

– Ты говоришь, Авессалом, что город втянули в страшную авантюру, подвергли опасности. Ты сосчитал риски? Но испытание будущей королевы – обязательная часть обряда посвящения, и ты это прекрасно знаешь. Раз в сто лет, а то и реже удается какому-либо витчхантерскому ордену короновать своего члена. Я не могла быть королевой, и моя дочь не могла. А в Вики все сошлось – и кровь, и силы. И это дело клана, какое испытание давать инфанте. Важен результат. Город избавлен от крысиного нашествия, Максимаус пал. Победителей не судят!

Так что вопрос снимается. И кстати, Виктория проходила свое испытание не одна. С ней были Страж, Крысолов и самый опытный витчхантер из собравшихся здесь. Наш всеми уважаемый магистр черной и белой магии Филантроп Великолепный!

Зал радостно засвистел, заулюлюкал и захлопал. Но это, кажется, совсем не смутило Авессалома. Старик с ехидной усмешкой наблюдал за Великой матерью, которая продолжала свое наступление:

– Вики и ее команда прекрасно справились с испытанием. Вот и Карма не даст соврать. – Баба Люба указала на встрепенувшуюся индианку, по– прежнему прячущую глаза от Вики. – Вы только посмотрите на эту тварь, которую мы привыкли видеть в вороньем обличье. Вики выходила раненую птицу. Любила ее. И кто же она? Шпионка, которую Авессалом еще год назад внедрил в орден Уробороса. Авессалом гостил в горной Индии у знакомого колдуна, когда с цыганской принцессой Кармалитой случилась беда. Жена колдуна превратила ее в ворону за то, что та пыталась забраться в постель к ее мужу. За возвращение в родное тело Карма все это время служила Авессалому, шпионя за своей хозяйкой.

Публика в зале возмущенно вздохнула. Раздались крики:

– Позор Карме!

– Продолжить коронацию!

– Корону Вики! Ворону на пики!

– Спокойствие, – обратился к залу Авессалом, – пусть будет так. Пусть победителей не судят. Да, я всегда не доверял гадюкам. Да, я ввел шпионку в башню Уробороса. И да, я таки был прав! У меня нет претензий к тебе, Великая мать. У меня нет претензий к прекрасной Виктории, победительнице крысиного короля. Но я обвиняю Германа, Марию и Герту! Обвиняю в самом страшном грехе для любого руководителя. Обвиняю их в слабости. Герта заигралась, забыла о том, что должна согласовывать действия и подчиняться Совету. Но ее главная вина не в этом. Верховной ведьме можно простить все, кроме слабости. Она боялась, что Вики окажется сильнее, и оказалась права. Вики превратила ее в жабу за попытку украсть Голубой Карбункул. В жабу! Кому нужна и страшна Верховная ведьма – жаба?

Зал молчал. Но это было затишье перед бурей. Авессалом взял академическую паузу и трагически постоял, опустив очи долу. А потом продолжил:

– Как орденом Уробороса, великим и ужасным, могут управлять слабаки, давшие малолетней дочери превратить себя в кролика и полевую мышь? Представьте себе, Левая глава ордена Уробороса Мария сидела и дрожала сутки в клетке вороны

Кармы, видевшей все это своими глазами. А гроза инфернальных преступников Герман, белый маг и чародей, Правая глава Уробороса, хрупал морковку в клетке герра Филантропа! Подтверди, Карма!

Цыганка понуро кивнула.

– Ну вот и все, – прошептал Герман.

– Виктория сильна и доказала свое право на корону, превратив родителей в нелепых зверюшек в отместку за тяжелые испытания. Я ее не виню. Но над Уроборосом теперь все будут смеяться. Вся Астралия будет потешаться над питерскими витчхантерами. Орден с кроликом и мышью во главе будет защищать наш город от зла? Все витчхантеры у отступников будут ассоциироваться с кроликами и мышами. Такого мы допустить не можем. Древние потеряют уважение к нам. Они пришлют в Питер свой новый орден, которому мы все будем подчиняться, если не разберемся с этой ситуацией сами.

Это был нокаут. Баба Люба молчала, выразительно переглядываясь с дочерью. Герман закрыл глаза, словно стоял у позорного столба. Герта просто исчезла из поля зрения.

Толпа внизу разочарованно молчала. Даже солнце Астралии потемнело. Или это потемнело у Вики в глазах.

«Карма, как же ты могла так поступить со мной, моя Карма?» Если бы Авессалом не скрыл бы Карму от глаз Вики широкой полой халата, она бы сейчас испепелила ее своей ненавистью.

– Скажите, что все это не так. Скажите, что этого не было. Скажите, что Авессалом врет, – попросил семью Адамсон Ратибор.

– Авессалом не врет, – сказал Герман, – все было именно так.

– Позор, – раздался одинокий выкрик из толпы.

Остальные разряженные в бальные платья и маскарадные костюмы гости угрюмо молчали. Праздник был безвозвратно испорчен. Карма уничтожила коронацию. Авессалом превратил ее в позорный суд. Но виноватой во всем оказалась Вики. Чувство вины заполнило несчастную девочку, вытеснив все остальные чувства. Что делать? Неужели никто ей не подскажет? Где этот все время вылезающий не к месту бабушкин голос в голове? Вики будто бы все бросили одну на растерзание чудовищной вине.

– Но тогда ведь, по нашим законам, орден Уробороса должен быть наказан, – словно извиняясь, сказал Карл Иванович.

– Распущен навсегда, – потребовал Авессалом.

«Нет!» – мысленно закричала Вики, не разжимая черных губ.

– На месяц, – твердо сказала Великая мать, – и коронация немедленно продолжится.

– Согласен, – пробасил Ратибор.

– Это невозможно, – сказал Авессалом. – Виктория не может быть королевой ордена без ордена.

Народ зашумел, явно не одобряя слова Авессалома. А что толку? Сражение было проиграно. Авессалом разбил орден Уробороса при помощи шпионки Кармы. Подло, некрасиво, но разбил. А победителей не судят. Так ведь сказала баба Люба. Так что теперь можно было пенять только на себя. Карл Иванович и Ратибор, стыдливо пряча глаза от Германа и Марии, в прямом смысле перешли на сторону Авессалома. Баба Люба казалась совершенно растерянной. Авессалом, напротив, почувствовал силу и уже не стеснялся руководить процессом:

– Зато Виктория Адамсон, которая показала себя сильнейшей колдуньей, может быть избрана Верховной ведьмой и занять место в Совете старейшин, потому что Герта лишается всех своих титулов, лишается права колдовать под страхом смерти и ссылается вместе со своей помощницей Розой на поселение в самую отдаленную закрытую провинцию Астралии на пять лет. Кстати, где она? Сбежала? Глупо. От Древних не сбежишь.

Вы представляете, этот Карл Иванович, полчаса назад лобзавший Вики руку, сейчас мерзко подхихикивал Авессалому. И жирдяй Ратибор тоже ему старательно подхрюкивал. Перебежчики! Может, превратить всю эту братию в свиней и козлов?

«Только не это, девочка! Только не это. Ты уже достаточно дров наломала. Нужно пытаться отделаться малой кровью. Соглашайся на Верховную ведьму», – объявилась баба Люба у нее в голове. А может, она никуда и не девалась.

Увидев, что другие члены Совета перешли (в буквальном смысле) на его сторону, Авессалом окончательно обнаглел и принялся озвучивать свой вердикт:

– Если Виктория займет место Герты, орден Уробороса распускается на полгода. Герман и Мария пусть пока занимаются своей человекозащитной деятельностью с помощью науки, у них это отлично получается, не то что орденом руководить. Всем членам Уробороса на это время запрещается практиковать магию и общаться с членами действующих орденов. Вход в Астралию для них закрыт. Смотрящим витчхантерским орденом по Питеру на будущий год назначаются Розенкрейцеры! Уроборосы за неделю должны сдать им дела.

– Опять нерусский орден! – в сердцах вскричал Ратибор. – В российском городе должны быть главными мы, Перуны! Все витчхантеры равны, но русских в России вечно притесняют. Сколько можно это терпеть? Мы хотим официально быть главным витчхантерским орденом Петербурга. Думаете, раз у города имя немецкое, то немцы в нем хозяйничать должны?

– Будете! Если через полгода на Совете старейшин мы так решим. Мы и Верховная ведьма Виктория. – Авессалом улыбнулся, насмешливо глядя на Вики карими глазами, один из которых оказался стеклянным.

Эта отвратительная улыбка, желтые длинные щербатые зубы и надменный тон, это издевательское «Виктория» стали последним камнем, разрушившим мост терпения Вики, и определили последующие события. Авессалом провоцировал ее и добился своего. Никакой голос бабушки в голове, никакие правила приличия и здравый смысл больше не могли ее сдержать.

– Да пошли вы со своими Советами! Гнусные, отвратительные колдуны! Вы не стоите мизинца папы и Ма-Маши! – Девочка бросилась на Совет с кулаками, но сзади ее крепко перехватили чьи-то сильные руки. – А ты, ты… Ворона!

Вики повернулась к Карме, извиваясь в воздухе, в попытках вырваться из рук отца (она никогда бы не подумала, что он такой сильный). Слезы заливали синие глаза Вики. Неожиданно Карма бросилась перед ней на колени, сложив дрожащие руки в мольбе перед грудью. Она тоже ревела в два ручья.

– Виктория Адамсон себя не контролирует. Что и требовалось доказать. За твое поведение, Вики, за оскорбление Совета мы увеличиваем наказание Уроборосу до года! – крикнул крайне довольный происходящим Авессалом. – А место Герты, так и быть, займу пока я.

Дальнейшее Вики помнила очень плохо. Чудом ей удалось вырваться из отцовских объятий и, по дороге лягнув Карму сбежать вниз по ступенькам. Толпа расступилась перед ней, освободив дорогу до выхода из зала. Лишь один человек последовал за ней, догнав у самого выхода и попытавшись остановить. Конечно же, это был верный Цой.

– Не надо меня жалеть. Себя лучше пожалей.

Это те ее слова Цою, которые Вики запомнила. И за которые ей было чудовищно стыдно. Причем сразу. Было еще много слов, от которых добрая девичья память берегла сердечко Вики. В конце концов Вики оттолкнула Цоя, и человек-скала, как ей показалось, отлетел обратно в толпу, а она побежала дальше, размазывая слезы по лицу. Вроде бы Шкатов, снова вставший у выхода, отдал ей честь, приложив руку к мушкетерской шляпе. Как она бежала в платье и туфлях по ночному городу, Вики не помнила. Помнила только, что проревела остаток ночи в подушку. Вот такая вот чудная получилась коронация.

А на экс-коронации после ее побега разгорелись жаркие дебаты, в результате которых все три оставшихся ордена – Арии, Розенкрейцеры и Перуны – получили право совместно оберегать Санкт-Петербург от вредной магии под руководством Верховного колдуна Авессалома. Баба Люба сохранила пост главы Совета старейшин. Она же за год должна была обуздать, воспитать и вправить мозги принцессе, «анфан терибль» Виктории. Уроборос обязали распуститься и ждать окончательного решения своей участи в течение года. Герман обратился к ордену с покаянной речью, приняв вину за все происшедшее на себя. Ну а что касается коронации, Авессалом, как Верховный колдун, обещал пересмотреть условия и сделать ее доступной для любой достойной кандидатуры из каждого ордена.

– В нашем городе последняя королева витчхантерского ордена была в позапрошлом веке. И это было гордостью для всех орденов. С тех пор королевы-ведьмы в Питере не было. Слишком суровы требования к крови и силе. Но на примере Виктории Адамсон мы видим, что иногда и они не работают. Пришло время упростить процедуру отбора. Пусть каждый орден предложит свои кандидатуры. Устроим конкурс через год, когда к нам вернется Уроборос. Пусть в честном состязании наши ведьмы докажут свое право на корону. И Вики Адамсон сможет принять в нем участие, если не побоится. Через год у наших орденов будет общая королева, которой мы все будем гордиться! Королева Астралийского Петербурга! – заявил старый некромант Авессалом, потрясая зажатой в костлявой руке короной с Голубым Карбункулом.

И никто ему не возразил. Даже баба Люба. Слишком уж все были деморализованы предательством Кармы, подлостью Авессалома и побегом Вики. Правда, семья Адамсон по какой-то причине не стала сообщать Вики о конкурсе на законно причитающуюся ей корону.

С тех пор прошло два месяца. Вики практически не общалась со своей бывшей свитой. «Привет – пока». Ваня купался в любви. Цой ушел в себя и в спорт. Вики же все свободное время посвящала общению с бабой Любой и вытягиванию родителей из болота депрессии. Колдовской мир вместе с позорной коронацией стал прошлым, о котором было больно думать и совершенно не хотелось вспоминать. От него остался только смутный и отчаянно желанный образ Анжело, приходивший к Вики во снах, о которых никому не расскажешь. Так она и жила, словно во сне, пока 22 декабря к ним не заявился Шкатов с дурными новостями. Хотя об этом вы и так уже все знаете.

Город ждал Новый год и обстоятельно к нему готовился. Создавал настроение. Покрылся снегом, когда его изможденные чахлые жители уже и перестали ждать, надеяться и верить в настоящую снежную зиму. Где это видано, чтобы в начале декабря в лесу росли лисички и набухли почки на деревьях? Горожане коллективно молились в интернете, писали стихи про снег, и погода смилостивилась над ними. Приободренный своими белыми одеждами город призывно зажег разноцветные лампочки на городских елках, а все прочие деревья засверкали белым электричеством светодиодных трубок. Улицы тоже стильно осветились в темноте, увешанные горящими гирляндами, включенными в предпраздничное светопреставление. Петербуржцы, как ночные мотыльки, увидев яркие лампочки, среагировали на их свет, вылетели на центральные улицы и помчались за подарками для друзей и близких.

А вот у следователя Антона Зверского настроение было отнюдь не праздничным. Антон не любил город на Неве: слишком холодный, сырой и ветреный для его южной души. Он и Москву, в которой ему приходилось жить и работать, не сильно жаловал, но там уже деваться было некуда. Работа есть работа. Без нее следователь Зверский свою жизнь не представлял. Работа была непыльная, потому что витчхантерские ордены, которые он курировал на государственном уровне по всей стране, очень старались оставить его без дела. Им совсем не хотелось, чтобы из Москвы присылали Антона Зверского решать их проблемы и исправлять их ошибки. Его глубоко засекреченный, тайный тринадцатый отдел по борьбе с метафизической преступностью подчинялся напрямую министру внутренних дел, о чем министр, возможно, и не догадывался. Но кому надо, тот знает. А меньше знаешь, лучше спишь. Зверский знал слишком много, иногда и сам поражаясь объему информации, живущей в его лысой голове. Поэтому спал он очень плохо. Пара часов днем после сытного обеда, вот и весь сон. От такого неполезного режима дня здоровье полковника к официальным сорока годам изрядно подкосилось, к тому же его ужасно разнесло от «зверского» аппетита. Как любил говаривать сам полковник, он неминуемо приближался к идеальной форме – форме шара. Однако добрее от этого не становился и вполне оправдывал свою фамилию и прозвище. Силы Зверский был немереной, несмотря на тучность, по-прежнему резок и скор на коротких дистанциях, а испорченную свою фигуру оправдывал достаточно оригинально:

– Мозг, как известно, практически целиком состоит из жировой ткани. Так вот, я теперь сплошь мозг и мыслю всем телом.

А уж мыслить беспокойному полковнику Антону Зверскому было о чем. В отличие от Шкатова, его нисколько не волновали какие-то ряженые зомби или жертвы вампиров. С этим полицейский Шкатов и некромант Авессалом разберутся сами. Вполне возможно, что это орудует банда подражателей, обсмотревшаяся вампирских и зомби-сериалов. Уж больно все красиво и витиевато. Если это простые смертные балуются, то это точно не к нему. Ну а если неофиты, пусть Авессалом за своими хозяевами подчищает. Зверского сейчас беспокоили одни лишь только ритуальные убийства ведьм. Что они ритуальные, у него сомнений не было. Ведьмы и раньше периодически становились персонажами криминальной хроники, но чтобы их убивали с таким размахом и злобой, он давно не помнил. Чай, Петербург не Салем и век не девятнадцатый. Тут точно были замешаны посвященные, без колдовства не обошлось, в этом Антон был уверен. Другой вопрос – зачем? Искать, как всегда, того, кому это выгодно, – самое банальное, что можно было сделать, и в этом он моментально преуспел. Выгодно это было только ордену Уробороса. Ответ был настолько очевиден и прост, что никак не устраивал мыслящего всем телом следователя. Поэтому он очень обрадовался накануне вечером, когда Шкатов сообщил ему об отъезде Марии и Германа и о том, что их дочь остается здесь.

– В качестве заложника? – бесцеремонно спросил Зверь.

– В качестве нашего помощника. – Шкатов совершенно не понимал и не принимал циничного юмора московского начальника.

– Ну, помощники мне как раз не нужны, – ответил Зверь, – я бы и тебя, капитан, слил. Ну да ладно, будь. Должен же кто-то меня веселить.

Всю прошедшую ночь Зверский веселил себя сам. Он раз за разом прокручивал подробности убийств четырех питерских ведьм, пытаясь представить себе их убийцу, нарисовать его или ее портрет, почуять следы. На стене в кабинете, который ему предоставил Шкатов, висела огромная доска типа классной, только мягкая. К ней кнопками были пришпилены фотографии несчастных ведьм в жизни и того, что от них осталось после нападения убийцы. Живые ведьмы с укором смотрели на Зверя. Мертвым смотреть было нечем. А он в тысячный раз пытался высмотреть на фотографиях то, что мог упустить. Все они были молодые и красивые. Возраст от восемнадцати до двадцати пяти. Незамужние, одинокие. Никто, кроме членов их семей и орденов, никогда и подумать бы не мог, что общается с ведьмой. Убийца сделал все возможное, чтобы об этом узнали все.

Первая жертва, ведьма Василиса из ордена Ариев, была спортсменкой-пловчихой, чемпионкой города по плаванию на спине на длинные дистанции. Считалась перспективной спортсменкой. И в ордене Розенкрейцеров тоже была на хорошем счету. Карл Иванович Розен дал ей идеальную характеристику. Прошла три уровня посвящения. Характер нордический. Зверский хмыкнул. Грех смеяться над покойниками, но удержать себя ему не удавалось. Слишком тяжелая, запредельно мрачная работа сделала его циником, иначе он бы давно упокоился сам. Сердце-то у него в груди хоть и зверское, но не железное. Так вот, Василису убийца утопил в ее же собственной ванне. Девушка была одета в спортивный купальник и шапочку. Руки у нее за спиной были привязаны к ногам. На зеркале помадой жертвы преступник написал печатными буквами: «Утонула – значит, не ведьма!» Глаза Василисы шутник забрал с собой. Криминалисты из непосвященных, коллеги Шкатова, которые не обнаружили ни в ванной, ни в квартире никаких следов ни злодея, ни борьбы, ни взлома, квалифицировали это преступление как убийство на почве ревности. По совокупности увиденного они решили, что жертва с убийцей была знакома и она сама пустила его к себе домой, а глаза он после убийства забрал себе на память. Зверский знал, что они ошиблись. Если бы Антон мог заглянуть в глаза Василисе, он бы увидел убийцу, и тому явно это было известно. Поэтому версия про ревнивого любовника отпадала. Тут действовал хладнокровный серийный маньяк из посвященных. Как минимум, из колдунов. А может, и из Древних.

Следующей убили медсестру Ирену из ордена Ариев. Прямо в больнице на дежурстве. Ее нашли в морге, пришпиленной к столу через сердце шприцем с огромной иглой для взятия пункций. Глаза отсутствовали. На полу убийца написал ее кровью: «У тебя есть сердце – ты не ведьма». В больнице была пропускная система, и никто посторонний туда попасть не мог. Тем более в морг. Однако их маньяк, похоже, мог попасть куда угодно. И это еще раз убеждало Зверского в его колдовской сущности. Возможно, он был знаком со всеми жертвами, они не боялись его и подпускали к себе.

Третьей жертвой стала учительница химии Кларисса из ордена Ариев. Когда она погибла, школьники, от которых скрыли ужасную правду, целый день веселились, потому что «химера» отличалась исключительной строгостью, как, впрочем, и красотой, которой, однако, никому уже не пришлось насладиться. Клариссу хоронили в закрытом гробу. Сторож услышал ночью подозрительный шум и нашел ее еще живую в школьной лаборатории. Она лежала ничком на полу, а вокруг все шипело, взрывалось и пенилось, по словам сторожа. Он перевернул Клариссу и сразу упал рядом с ней без сознания. Зрелище и правда было страшное. Серная кислота сделала свое мерзкое дело. Даже Зверь старался не смотреть на эту фотографию. На классной доске кабинета химии, к которому примыкала лаборатория, маньяк написал: «Химия – не алхимия. Ты не ведьма!» Камеры слежения у входа школы не зафиксировали накануне ни одного подозрительного посетителя. Опять никаких следов и зацепок. После этого убийства Зверского и отправили в Петербург в помощь коллегам. Впрочем, коллега у него тут был один – Шкатов. Остальные, к счастью для них, ни слухом ни духом ни о каких посвященных, древних и первородных не ведали. Шкатов сразу Зверю не понравился: слишком лощеный, гипермужественный, этакий супермен из американского сериала про полицию. А на самом деле штатный ассасин витчхантерского змеиного ордена. Хотя и временно распущенного, но это дела не меняет. Ведь он теперь работает на все остальные ордены. Так что должен из кожи своей змеиной лезть, стараться, чтобы его из Москвы не дергали. Развели бездельников, а потом удивляются, что у них ведьм под носом убивают.

– Значит, ты на всех местах преступлений был первым, капитан, и ничего интересного не учуял? – первым делом спросил Зверский Шкатова.

– Ничего и никого, – мрачно ответил Шкатов.

– А ведь ты их всех наверняка знал, Шкатов, – строго взглянул на капитана Зверь. – Может, это ты их того, а? Ты же у нас знатный витчхантер и штатный ассасин.

– Ну, вот вы все и раскрыли, товарищ полковник. Прямо за минуту. А я не верил в вас. Поздравляю, – изобразил Шкатов на лице голливудскую улыбку.

Но это была их последняя пикировка. Такого отношения к себе Зверский потерпеть не мог.

– Ты, Шкатов, заруби у себя на носу. Я тебя подкалывать могу. А ты меня нет. Соблюдай дистанцию, и чтобы никакого амикошонства. У меня, Шкатов, чувства юмора нет. Я сразу обижаюсь. А когда я обижаюсь, ты можешь увидеть мое истинное лицо. Оно тебе надо? В общем, ты понял. Не буди во мне зверя.

– Понял, товарищ полковник. Разрешите идти искать убийцу?

– Уже поискали. Три мертвые ведьмы за неделю. Давай ко мне вашего дуролома Авессалома.

Авессалом Зверю не понравился. Типичное пресмыкающееся. Слуга отребья Древних. Зверь тоже служил, но чувства достоинства никогда не терял. А этот старик со стеклянным глазом сразу начал лебезить, петь ему осанну, мяса ему притащил сырого целый пакет.

– Это взятка, чтобы я тебя сразу не съел, Авессалом? Маловато будет, – мрачно пошутил Антон. – Десять лет, пока здесь Уроборос хозяйничал, меня в ваше болото не дергали. Ты во всем виноват и ответишь за это.

Оправданий у Авессалома не было, внятных идей о том, что творится, – тоже. Он был страшно напуган. И нес очевидное:

– Это провокация! Явная провокация. Кто-то хочет настроить ведьм города против меня. А может, и против Древних. Кто-то обиженный.

– А обиженный у нас – Уроборос? Да, Шкатов?

– Мы бережем честь ордена и никогда не опустимся…

– Да брось ты, Шкатов. Я и не такое видел. Только здесь, похоже, игра поинтересней, чем грызня за место у штурвала. Авессалом, ты – Верховный колдун, и витчхантеры города на тебе. Чтобы завтра у меня здесь был убийца, а в городе тишь да гладь. И Древних при мне больше не поминай. У тебя и так глаз всего один.

Но назавтра они получили еще одну мертвую ведьму. Пройдя за оцепление, Зверь со Шкатовым внимательно осмотрели (а Антон еще и обнюхал) упавшую с крыши на черную «Тойоту» лишенную глаз летунью из ордена Розенкрейцеров. Ничего. Пустые глазницы Татьяны Костровой вели в совершенно пустой мозг со стертой памятью. Ничего, кроме запаха страха и обреченности, у работницы банка и посвященной второй степени с правом на колдовство в голове не осталось. Тогда Шкатов и предложил первый раз задействовать Вики в расследовании.

– Она очень сильная, – сказал капитан.

– Настолько сильная, что развалила твой орден, Шкатов? Хочешь, чтобы она еще и мою репутацию развалила? «Ведьма на троне – миру конец», да, Шкатов?

– Не понял, товарищ полковник.

Вроде и правда не понял. В глаза ассасину смотреть совершенно бесполезно. Их учеба начиналась с умения ставить барьер чужим взглядам. Зверь хорошо это помнил.

А сейчас Зверь пытался разглядеть хоть что-то в глазницах, висящих на доске фотографий.

– Я найду этого гада во что бы то ни стало, – пообещал Зверский мертвым ведьмам и, видимо, для того, чтобы его обещание не показалось пустыми словами, достал из кобуры золотой пистолет и потряс им в воздухе.

Золотой пистолет с золотыми пулями. Это было не обычное золото – тяжелое и мягкое, – а колдовское – алхимическое, при одной мысли о котором даже у Древних отморозков сводило тестикулы от страха.

У Зверского в кармане завибрировал телефон. В шесть утра. Это мог быть только Шкатов.

– У нас очередная ведьма. Приезжайте, товарищ полковник. Вам понравится.

Шкатов ждал его на Невском проспекте у Гостиного Двора. Вход в метро был оцеплен полицейскими. Издалека заприметив на месте встречи городскую елку, Зверь почуял неладное. Нюх его никогда не обманывал. На гигантской искусственной ели, горящей цветными гирляндами, среди здоровенных зайчиков и сердечек висело чужеродное украшение, от вида которого сердце Зверя забилось в полтора раза быстрее. Там, в самом сердце города, на новогодней ели, примотанная общей гирляндой, висела очередная жертва их маньяка, как наглядное свидетельство их беспомощности перед ним. Зверь видел ее очертания через брезент, который полицейские накинули сверху. Рядом с елью стояла спецтехника, на которой мерзли полицейские в ожидании Зверя. Он махнул им, и они откинули брезент. Страшная елочная игрушка сидела в белой ночной рубашке на кресле, руки и ноги к которому убийца примотал веревкой. В пустых глазницах мертвой ведьмы весело мигали лампочки гирлянды.

– Разрешите снять тело? – нарисовался перед Зверем щеголь Шкатов, раздражающе пахнув на него бодростью и свежесваренным кофе.

– Идиот, – сквозь зубы процедил Зверь, – надо было ее сразу снять. Чего вы тут цирк устроили.

Ее сейчас уже сто прохожих в адов инстаграм выложили.

Шкатов, словно не слыша Зверя, дал отмашку ребятам, и они, снова накинув брезент, стали аккуратно спускать вниз кресло с трупом.

– Это я ее нашел. Ну, то есть мне позвонили из участка. Как он ее туда повесил, не понимаю. Здесь же все время люди ходят. – К Шкатову и Зверю подбежал худой красноносый лейтенант полиции. – Его наверняка кто-нибудь заснял и выложит. Походу, их целая банда. И без крана тут им было не обойтись. Вон сколько мои возятся, снимают. Теперь мы их точно возьмем. Да, товарищ полковник?

Зверь молча отвернулся от него. А Шкатов ответил за него:

– Сидоров, шел бы ты обратно.

– Я ж это, подбодрить вас хотел, – наивно улыбнулся лейтенант Сидоров.

– Холодно-то как в вашем Заполярье, – пробурчал Зверь Шкатову, словно не замечая надоедливого лейтенанта и ежась от холода.

Лейтенант, осознав, что он тут некстати, резво убежал руководить процессом к елке.

– Опознавать надо девчонку, Шкатов.

– Я уже вызвал Авессалома. Чтоб все по протоколу было.

– К черту Авессалома. Не хочу его видеть. Боюсь, не сдержусь, сожру этого старого козла. Нарушу всю диету, – прервал Шкатова Зверь.

Таким злым капитан его еще не видел.

– Ладно. Обойдемся без Авессалома. Я ее знаю. Это наша ведьма, уроборосовская. Ольга Шварц. Работала в строительной фирме менеджером. Отличная была витчхантерша, образцово-показательная. И постоять за себя могла.

– Вот как, Шкатов? Стоило тебе сходить в башню Уробороса, как ночью убивают вашу ведьму. Какой «подарок» Авессалому.

– Она пропала еще позавчера. Мне звонил ее парень. Но была надежда, что все не так плохо. Мы ее искали.

– Надежда? Это пятый труп за девять дней. Вы – стая дебилов, а не витчхантеры. В вашем болоте через день убивают ведьм, а у них надежда, понимаешь ли. – Круглое безволосое лицо Зверя побагровело, маленькие глаза налились кровью, он рычал. – Чтобы сегодня ты, Шкатов, лично обошел всех ведьм города и оповестил их об опасности. Пусть чертят круги, ставят защиты, заговариваются, не вылезают из нор, но я не хочу больше видеть их трупы. Понял меня, сынок? Головой мне ответишь. У башни ставь охрану. И Авессалом свой пикет пусть там ставит. Ты у них прослушку поставил, как я просил?

– Поставил, товарищ полковник. Только Мария и Герман уже в аэропорту.

– Помню. Но теперь я буду круглосуточно слушать твою гениальную Вики. Лично буду ее слушать. Машину с прослушкой рядом с башней поставь, и пусть все пишут. – Зверь начал успокаиваться. – Послание нашли?

– Да. Ольга держала в руках плакат: «С новой ведьмой! С новым гадом, Петербург!»

– Это он нам с тобой пишет, Шкатов. Вся эта театральщина, спектакль этот, для нас. И чтобы Древних достать. Показательная казнь, чтобы все боялись. А те, кому есть чего бояться, боялись вдвойне. И еще преступник точно знает, что ты вчера был в башне, Шкатов.

У Шкатова запищала рация.

– Товарищ капитан! – услышали через треск и помехи Шкатов и Зверь. – Тут опять синий жмурик на остановке на Староневском. Его туда же везти?

Шкатов скривился, как от зубной боли.

– Туда же. Я подъеду через час.

Зверь иронично посмотрел на капитана:

– Не позавидуешь тебе. Авессалом-то, похоже, совсем на город забил. Один ты его теперь держишь. Ты же мне обещал, что эту лавочку прикроешь в два счета, Шкатов! Днем бы всю эту «камарилью» и замочил бы, пока они спят. А Авессалом пусть перед Древними отвечает.

– Спасибо за совет, товарищ полковник. Я разберусь. – Шкатов развернулся на каблуках и двинулся в сторону своей машины, хрустя свежевыпавшим снежком.

Капитану очень сильно хотелось спать. Но про это придется забыть до следующей ночи. Сейчас одинокий волк заедет домой, примет душ и снова проведет весь день в бегах. Через час он должен быть в Тринадцатой больнице, где у ордена работают свои люди в администрации и самое главное – в морге. Туда свозят несчастных жертв вампиров. Все они проходят у Шкатова по секретному делу государственной важности как жертвы нового страшного вируса. Несчастным родственникам их выдают в запаянных гробах без права вскрывать их, так как они подвергнут опасности всех вокруг, и заставляют подписывать соответствующие бумаги. Правда, вскрыть их архисложно, а если кто-то все же умудрится – внутри его будет ждать пустота. Пока эта уловка работала безотказно. Но больше покрывать Авессалома Шкатов не будет. Пусть выкручивается сам. Тем более что дни старика сочтены. Зверь очень зол на него. Да и многие Древние терпеть не могут выскочек-неофитов, которым за злато служит корыстолюбивый Авессалом.

Заходя в свою холостяцкую квартиру, Шкатов с порога почуял затхлый запах Верховного колдуна.

– Легок на помине, Авессалом! С повинной пожаловал?

Старик вальяжно развалился в икеевском кресле за кухонным столом Шкатова, не снимая тяжелой собольей шубы. Рядом с ним, словно у себя дома, хлопотала волоокая цыганка Карма, наливая ему кофе из любимой турки капитана.

– Все шутишь, ассасин? Молодец! Я бы на твоем месте плакал. – Авессалом отхлебнул кофе и подмигнул Шкатову живым глазом. – Ты предупредил своих бывших начальников? Мы знаем. Напрасно, как видишь. После сегодняшней елки Уроборосу не возродиться. Свою решили убрать для отвода глаз! Негодяи! Но ты свою шкуру еще можешь спасти. И даже быть принятым в действующий орден. Если найдешь, кто убивает ведьм. И если отдашь его нам раньше, чем до него доберется Зверь. Иначе он нас всех погубит. Всех!

– Значит, ты не веришь, что это проделки Германа и Марии? – Шкатов подсел к столу, и Карма тут же налила кофе и ему, продолжая почтительно стоять в стороне.

– Кишка у них тонка, – хмыкнул Авессалом. – Я бы на их месте, может, и позволил себе такое. Но они – трусы и тюфяки. Вот Любовь Поликарповна – она может. Но зачем ей? Тут много вопросов. И еще эта Вики – темная лошадка. Работай, Шкатов!

– Я-то работаю. Вот сейчас поеду очередного синего жмура принимать. – Шкатов отодвинул чашку и скрестил руки на груди. – В последний раз поеду, Авессалом. Твои подопечные слишком расшалились. Мне плевать, чьи там они дети и кто за ними стоит. Я больше за ними подчищать не буду. И за тобой тоже. Угомони их, как обещал. А не то я угомоню. Я их вампирятник в «Дозарях» мигом прикрою.

– Вот черти! – наигранно расстроился Авессалом. – Обещали же мне еще вчера свалить в Румынию. Я с ними вопрос решу. Не волнуйся. Ты за нас за всех волнуйся, Шкатов. Не нравится мне эта история с мертвыми ведьмами. Кто-то с нами играет по-крупному. Пугает нас, провоцирует, а может, и не только нас!

Это была не простая вечеринка, а самая настоящая «Ночная новогодняя дискотека с зомби:,Танцующие мертвецы”! Зом-Зом-Зомби!». Во всяком случае, так гласили расклеенные по всему городу красочные афиши, к дизайну которых, естественно, приложила руку главная звезда зомби-арта. И хотя до Нового года оставалось еще девять дней, отмечать его уже очень хотелось, поэтому на праздник собрались любители повеселиться со всего города. На сцене центрового ночного клуба, кроме диджея Упыря и искусственной елки, выкрашенной в черный цвет и увешанной бутафорскими черепами, всю ночь отплясывали раскрашенные под ходячих мертвецов полуголые девицы. Официантки тоже были наряжены в кровавые лохмотья и улыбались разорванными ртами на подпорченных тленом лицах таким же устрашающе раскрашенным лицам отдыхающих в клубе. А чего вы хотели? Это же зомби-хоррор-стиль!

Клуб под завязку был забит разгоряченной молодежью. Часам к трем утра все уже были веселые, орали, скакали козлами и козами на танцполе в гипнотическом мигании стробоскопа и показывали пальцами «козы» диджею Упырю, задыхающемуся в китайской резиновой страшной маске, но назло всему крутившему любимые death-металл треки.

Никто и не заметил, когда в темноте с толпой смешалась новая группа колоритных зомби. Их «грим» качественно отличался от грима девчонок на сцене и самодельного грима энтузиастов зомби-хоррора в зале. Ну, как никто? Один человек, по крайней мере, точно заметил. Может быть, потому, что он был совершенно трезвым и пришел сюда не для того, чтобы тупо скакать до бесчувствия и седьмого пота, а с целью себя показать и найти новых единомышленников. Степа Серегин, ученик десятого класса, боем с родителями отвоевавший себе право скакать на этом сборище, был просто потрясен крутостью новоприбывших. Степа смотрел все сезоны «Бродячих трупов» и «Зловещих мертвецов», смотрел «Нацию Z» и участвовал во всех зомби-флэшмобах за последние два года, но таких крутых подражателей зомби он видел в первый раз. Это были не просто какие– то раскрашенные девчонки и мальчишки, как большинство набившихся, как шпроты в банку, клубных посетителей. Они поражали своей натуралистичностью. Реальные ходячие трупы без возраста и с трудом различимыми признаками пола. Правда, пара женщин среди них все-таки была. И еще маленькая одноглазая девочка без носа и с ножом в руке. Да что там девочка, с ними была обезьянка-зомби! Реальная полуистлевшая обезьянка с голым черепом сидела на плече у самого высокого из новых зомби, парня с красивым мертвенно-синим лицом и чудесно сохранившейся прической. Остальные щеголяли в отблесках стробоскопа вылезшими из плоти черепами и прочими костями, торчащими из лохмотьев, когда-то бывших одеждой. Степа присмотрелся – у некоторых из них реально не хватало конечностей.

«Вот это да! Офигеть, – подумал Степа, – гениальные ребята неимоверно круто подготовились! Надо срочно с ними затусовать». Может быть, даже случится такое, что он им понравится и они возьмут его в свою компанию.

Пока же эта живописная группа товарищей сбилась в кучу, зажатая со всех сторон активно отдыхающей молодежью, и уныло топталась на месте, завалив шеи набок, выставив вперед дрожащие руки и то и дело озираясь по сторонам, словно принюхиваясь. Степа заметил их издали и стал пробиваться через толпу, не обращающую на крутую компанию гиперреалистичных мертвецов должного внимания. И, только оказавшись в непосредственной близости от них, он почуял неладное. По спине Степы побежали мурашки священного ужаса. Зомби были настоящими! Понимаете? Настоящими. Он всегда знал, что это возможно. Всегда верил в это. Но чтобы так! Столкнуться с ними сегодня на банальном зомби-пати! Это была неслыханная удача.

Степа даже не смог определить, какое чувство побеждает в его душе – страх или восторг, – пока дохлая мартышка не перескочила с плеча длинного зомби к нему на голову и не укусила его за ухо. Вернее, попыталась укусить, потому что тут Степа уже по-настоящему испугался и стряхнул голодного примата на пол, где его немедленно затоптали десятки слепых ног. Степин крик потонул в грохоте очередного трека Упыря. Держась за ухо, он начал локтями прокладывать себе путь к выходу и поэтому не увидел начало атаки армии Леры. Я думаю, пытливый читатель уже понял, что непрошеными гостями на «Зом-Зом-Зомби» были именно эти самые несчастные ходячие мертвецы, в припадке ревности нарисованные Лерой в центровой подворотне. Но ведь танцующие в упоении под громкий «трэш» подростки с раскрашенными под зомби лицами этого не знали и не понимали, какая опасность нависла над их затуманенными мозгами.

Паника началась, только когда зомби Леры под руководством мертвого Сида начали кусать посетителей и рвать их новогодние костюмы. Делали они это очень неуверенно и неловко. Сил на то, чтобы причинить публике реальный вред, у них еще не накопилось, все-таки они еще совсем недавно были всего лишь стрит-артом, картинками, красовавшимися на промерзшей грязной стене. И только прошлой ночью неведомая сила согнала их со стены, оживила и повела неведомо куда. Брошенные создателем, совершенно одинокие, охваченные одним лишь только чувством – вселенского голода, они блуждали всю прошлую ночь рядом с Таврическим садом, а перед утром, напуганные патрулем Розенкрейцеров, вернулись домой на стену и с облегчением застыли на ней. Но в эту ночь все повторилось снова с одним лишь отличием – они стали сильней. Теперь они уже были готовы пробовать утолить свой голод. Но сил для того, чтобы хотя бы укусить кого-то как следует, у них еще не находилось. Поэтому визжащей в ужасе и ничего не понимающей публике с трудом, но все-таки удалось отбиться без особых потерь. В темноте, во вспышках стробоскопа, под музыку Упыря и визг девиц проходила эта первая в истории человечества битва настоящих зомби с их жалкими подражателями. В образовавшейся толчее и неразберихе каким-то чудом никто серьезно не пострадал. Когда часам к восьми утра на сорванную «Зомби-дискотеку» приехали полицейские, в зале клуба оставалось всего лишь с десяток перепуганных, слегка покусанных и помятых толпой ребятишек. Кусачие нарушители спокойствия благополучно скрылись.

– Да это, походу, какие-то придурки балуются, – говорил, попивая чаек в кабинете директора клуба, незадачливый лейтенант Сидоров. – Уже второй такой выезд за ночь. Насмотрелись детишки «Ходячих мертвецов» и барагозят теперь. Совершенно безбашенные. До вас они компанию гуляющих дагестанцев пытались покусать. Те их порядком отметелили. А добросовестные граждане, наблюдавшие драку, вызвали нас. По телефону сказали, кавказцы бьют ребят, наряженных зомби. Приезжаем – никого. Дагестанцы одного аксакала оставили. Он нам говорит, что ничего и не было. Типа, молодые накурились, привиделось страшное. Шайтаны, говорит. Трава, говорит, видать, плохая была. Нормально, да? Это он мне – полицейскому – говорит. А что с ним делать – сам-то он чистый.

– А мне что делать, – не выдержал толстый директор клуба, – у меня впереди еще десять таких мероприятий! На все билеты проданы. Что делать– то? Это конкуренты мои лютуют. Завистники!

– Да ладно тебе, ерунда какая. Охрану удвой, и все. Я могу тебе ребят надежных подогнать, если что, – успокоил его лихой лейтенант. – Это тебе не наш потрошитель. Слыхал, может, мы сегодня снова мертвую тетку без глаз нашли прямо на елке у Гостинки? Народ потом видео ночное повыкладывал, как рабочие на спецкране, которые город украшают, покойницу на кресле, никого не стесняясь, на ель ночью монтируют. Нашли мы этих работяг, арестовали – а что толку? Они ничего не помнят. Смотрят видео, глазами хлопают, охают. Кто им это кресло вручил, кто загипнотизировал, так и не узнали. Чего теперь с ними делать – непонятно. И еще утром, на трамвайной остановке у Московского вокзала, опять мертвяк без кровиночки. Говорят, это вирус какой-то. Биологическое оружие. Наверняка америкосы нахимичили. Гадят и гадят. Только ты никому. Понял? Секретная информация! Ау тебя в клубе так, баловство одно!

Нет, ребята, ошибаетесь, эти зомби не балуются. Они просто набираются сил, они уже видимые и осязаемые, у них уже чешутся зубы, и они очень, очень голодные. И хоть Лера еще не осознала, что натворила, когда просила выпустить их погулять со стен, скоро, очень скоро они придут к ней. Придут к мамочке. Ведь до юбилейного концерта «ПсиХоза» во дворце спорта «Юбилейный» осталось всего чуть больше недели.

Вечер и почти всю ночь после визита Шкатова Вики провела за чтением толстых пыльных фолиантов из домашней библиотеки. Благо этого добра в башне хранилось с избытком. Все стены от пола до потолка на трех этажах были уставлены стеллажами, забитыми старинными рукописными книгами. Орден Уробороса не зря гордился наиболее полным в мире собранием магических, алхимических, ведовских и некромантских трудов всех главных магов и волшебников подлунного мира. Таких первоисточников вы в интернете не найдете. Что, несомненно, не может не радовать.

Вики решила прошерстить все, что касается вампиров, оживших мертвецов, нынешней молодежью квалифицирующихся как зомби, а также еще раз изучить историю действующих в Питере витчхантерских орденов и их отношения. Ну и про Древних настало время почитать. Что-то часто в последнее время она стала про них слышать, а знать толком ничего не знает. Можно, конечно, было расспросить родителей, но после разговора со Шкатовым на них было больно смотреть. Да и читать Вики всегда очень нравилось. Обложки из воловьей и свиной кожи, а может быть, даже из кожи единорогов и огров, желтые пергаментные страницы, испещренные витиеватыми буквами и страшными рисунками. Сам процесс их изучения был необычайно притягателен, сейчас же он имел еще и практическую составляющую, и Вики глотала том за томом без остановки. Зря она, что ли, учила все эти старые, живые и мертвые языки? Часов в пять утра Герман с Марией поднялись в спальню к Вики, поглощавшей очередной гримуар, чтобы обняться и попрощаться с ней.

– Береги себя, дочура, – строго сказал Герман. – Ты должна только вычислить того, кто за всем этим стоит, и сообщить нам. Все остальное мы сделаем сами. Никакой самодеятельности. Никуда не лезь. Собой не рискуй. По любому вопросу выходи с нами и бабушкой на связь. Шкатов будет тебя страховать.

– Я справлюсь, па. Удачной конференции. Привет Мексике. – Вики очень хотелось подбодрить отца, хотя все, что она успела изучить по теме на данный момент, ее совсем не порадовало.

Весь вечер и половину ночи я, обложившись книгами, просидела за кухонным столом. И только когда пару раз поймала себя на том, что клюю носом стол, решила кое-что записать, чтобы не растерять. Завтра утром внимательно прочитаю и проанализирую. В любом случае я чувствую, что произошел реальный прорыв. Я уцепилась за ниточку, и она точно приведет меня туда, куда надо. Но попробую излагать по порядку.

Цой вел себя как лапочка, тихонько сидел на своем любимом диване с наушниками в ушах и томиком Пушкина в руках. До сих пор не могу поверить, что он читает, да еще и классику. Может, это только декорации для меня? Через каждые полчаса Цой подбегал ко мне с горячим кофе, который я во время напряженной умственной деятельности потребляю литрами. Звонили предки. Страшно возмущались подлостью Шкатова, но болтать мне с ними было некогда, потому что я взяла след и уверенно по нему шла. Чем больше я читала о взаимоотношениях Древних и посвященных, то бишь нас – колдунов и ведьм, тем больше убеждалась: история с убитыми ведьмами не обошлась без этой древней вражды.

Странное дело. Казалось бы, какая может быть вражда между ними, если посвященные изначально были служителями культа Древних и охранителями их покоя? Но очевидно, что две эти касты тем не менее умудрялись постоянно враждовать. Предательство и вероломство, постоянный страх друг перед другом – вот суть их отношений. Так. Попробую– ка для начала разобраться в иерархии нашего мира! По крайней мере, на уровне слегка просвещенной ведьмочки, начитавшейся магических книг. Итак, начнем сверху вниз.

На самом верху стоят Первородные Создатели. Их принято называть во множественном числе. Возможно, просто из уважения. Для атеистов это силы природы. Для монотеистических авраамических религий, как аналог – Бог. Для нас Первородные – каста созидателей, они же одухотворенные силы природы, темная и светлая стороны бытия.

Они же – Космос, бесконечность, непостижимое, бессмертное, вечное. Хозяева и Создатели всего – и реального мира, и Астралии. Недоступные, но иногда снисходящие до своих творений-людей, порой в человеческом образе. Общаются Первородные теперь только с Древними. Во всяком случае, мне до сих пор не попадались свидетельства их общения с представителями других каст за последнее время. В Библии Бог то и дело общается с вероломными и непослушными людьми через пророков, поучает и наказывает их. Но это было давно. И моя иерархия основана на совсем других книгах. В любом случае похоже на то, что Первородные в людях разочаровались, а может, и сразу не были ими особенно очарованы. Пойди их пойми. У Первородных свои резоны и законы. Задолго до людей они создали Древних, и те служили им (по их словам) верой и правдой.

Итак, Древние – каста жрецов Первородных, бессмертные сущности, нечеловеческие формы интеллекта, живущие на Земле. Древние, появившиеся задолго до людей, иногда приписывают себе их создание, иногда отрицают свою причастность к их происхождению. В нескольких источниках я нашла утверждения, что люди были созданы Первородными по просьбе Древних исключительно для их развлечения. Людей было ограниченное количество, и у них отсутствовал инстинкт размножения. А потом Змее (одной из Древних) стало жалко людей, и она открыла им тайну плотской любви. Ну, они, естественно, и пошли себе размножаться. Остальные Древние, видимо, этот момент пропустили, а когда спохватились, было уже поздно. Предательницу Змею изгнали из касты Древних, обратив в человека, ну а дальше, впрочем, вы и сами знаете.

Это Древним молились первые люди, им приносили жертвы, их культы жили наряду с культом Первородных. Мать Гадюка, та самая изгнанная Древними собратьями Змея, сохранила свой дар бессмертия. Он заключен в ее способности к перерождению, реинкарнации. Когда, где и в кого она перевоплотится – неизвестно. За этим очень внимательно следят не только служители ее культа, в ордене которых, собственно, теперь служу и я, но и Древние. В нашем клане конечно же есть легенда о возвращении былой власти. Древние живут среди людей, перерождаясь, правят ими, развлекаются войнами и искусствами, но их бессмертие в руках Первородных. Древних можно убить, но не так просто, как колдунов или простых смертных. Древние – хранители и властители Астралии. Они могут жить в Астралии сколько угодно.

Что такое Астралия? Астралия – единый коллективный магический мир, в который попадают только тонкие метафизические тела и посвященные после определенных обрядов. Припоминая толпу, которая собралась в Астралии на мою несчастную коронацию, обряды чрезвычайно простые. Зато и закрыть колдунам доступ в Астралию для Древних тоже раз плюнуть.

Еще я с удивлением узнала, что крайне популярные в масскульте в последнее время вампиры – тоже Древние. Только это вовсе не прекрасные юноши или мерзкие трансильванские графы. Вампиры – бессмертные внутриклеточные организмы, паразиты-гемофаги. Их носители – люди – обретают бессмертие благодаря тому, что эти твари живут в них и постоянно питаются их кровью. Но бессмертие, которое эти люди якобы обретают, – мнимое, потому что убить их довольно просто. Главное найти их, поскольку они прекрасно научились маскироваться. Оборотни – тоже Древние, генетические трансформеры. Вампиры, оборотни, в том числе и болотные гадюки, такие, как Роза, Герта, и, видимо, я, считаются низшими Древними. Вирусы и бактерии, как я поняла, тоже часть пантеона Древних. А история борьбы человека с ними – это и есть история борьбы посвященных с Древними, о которой я упоминала раньше.

Иногда добрые колдуны, вместо того чтобы служить Древним, переходили на сторону людей и делились с ними знаниями, гибельными для Древних.

Подозреваю, именно отсюда взялись антибиотики, например. Периодически появлялись колдуны, считавшие, что мир устроен несправедливо, что Древние обленились и зажрались и чем служить им, гораздо правильнее было бы занять их место и править миром людей. Причем, по их разумению, колдуны, ведьмы и маги правили бы миром людей гораздо справедливее, чем Древние, которым до людей давно нет никакого дела. Эти бунтовщики устраивали тайные ордены и плели заговоры против Древних, но каждый раз все заканчивалось одинаково – их разгромом. Инквизиция в Средние века – как раз самый яркий пример такой битвы между Древними и колдунами. Здесь Древние действовали через церковь, уничтожая колдунов руками непосвященных людей. И хотя большая часть погибших была невинными жертвами, репутацию посвященным очень сильно подпортили, да и с обычными людьми их надолго развели.

Сразу в нескольких книжках я наткнулась на упоминание старого тайного пророчества, которое все же давало колдунам надежду на смену мирового порядка. Дескать, придет время посвященных, и Древние будут повержены, а на Земле воцарится благодать под властью магов. Понятное дело, что Древним это совсем не нравилось. Вот почему появились витчхантерские ордена, следящие за равновесием в отношениях между колдунами и Древними. Но это я опять перескочила. Нужно же немножко и о колдунах рассказать.

Посвященные, они же ведьмы, ведуны, маги, колдуны, – каста жрецов, служащих Древним, смертные люди, частично посвященные в магию Древних и стоящие на страже их интересов. Кланы колдунов постоянно борются за близость к Древним, за их благоволение, за возможность бывать в Астралин.

Витчхантеры – члены боевых колдовских орденов на службе у Древних, следят также за тем, чтобы люди не получали знаний, которые они могут использовать против Древних. Но при этом витчхантеры помогают другим людям, защищая их от черного колдовства посвященных-преступников. Своеобразная магическая полиция на страже мирового порядка.

Смертные – люди, обитатели Земли, не посвященные в существование других каст. Такой я была всего лишь пару месяцев назад.

Вот такая получилась у меня иерархия, очень упрощенная, конечно же. Подведем итоги. Первородные давно умыли руки и не лезут в земные дела, к тому же наши преступления для них это слишком мелко. Если бы они захотели, просто прислали бы к нам метеорит типа Тунгусского, и все дела. Смертные тоже к убийствам ведьм в Питере, скорее всего, отношения не имеют. Последние годы смертные и посвященные живут бок о бок совершенно бесконфликтно. Если даже представить, что это орудует съехавший с глузда смертный-маньяк, то Шкатов и Зверь своими методами его бы уже давно нашли и слопали. Значит, остается два варианта – конкурентная борьба за власть среди колдовских орденов города и наказание от Древних. И, судя по показушности и размаху преступлений, а также по реакции на них колдовского сообщества, мне кажется, что без Древних тут не обошлось, тем более что я нашла подтверждение своей версии. Правда, не без помощи бабы Любы.

А было это так. После третьего литра кофе, когда я уже искрилась, как фантом, а информация в моей голове обрабатывалась со скоростью света, в эту самую голову пришла чудесная мысль. А почему бы мне просто не найти этого гада, представив, что он потерялся? Нахожу же я вещи, которые кто-то посеял! Собственно, эта мысль пришла мне в голову сразу, как только Шкатов рассказал в подробностях об убийствах ведьм. Но тогда у меня ничего не получилось, я смотрела на Шкатова и никого, кроме него, и не увидела. С тех пор я не пыталась. Итак, я опять зажмурилась, стараясь увидеть убийцу, – и опять увидела бравого полицейского, о котором только что думала. Что ж, все правильно, ассасин – это и есть убийца, все, как заказывали. Сбой вполне ожидаемый.

Я открыла глаза и перефразировала запрос: «Хочу увидеть главного убийцу!» Закрыла глаза и увидела Анжело. Опять неудача. Черт побери, да последние два месяца, закрывая глаза, я каждый раз видела Анжело! Ничего не получалось. Видимо, здесь мои способности по розыску совершенно не годились, и убийцу придется искать долго и нудно.

«Последняя попытка! Хочу увидеть не просто убийцу, а того, кто за ним стоит!» Я закрыла глаза – и увидела свою любимую бабу Любу. Неужели я так по ней соскучилась? Ведь не может же быть, чтобы моя бабушка… Я в волнении открыла глаза, но баба Люба по-прежнему стояла прямо передо мной. Правда, с желтым ореолом по всему контуру тела и немного искрясь.

– Хватит хлопать глазами, Вики, – усмехнулась баба Люба, – так ты никого не найдешь. Ты же была на правильном пути. Вернись в библиотеку. Найди Книгу змей, она тебе поможет. Она всегда спасала нас в трудной ситуации.

Фантом исчез, а я отправилась на второй этаж башни в родительскую спальню. Именно там навигатор в моей голове отыскал Книгу змей во втором ряду на самой верхней полке. Книга оказалась небольшой, но толстой и тяжелой и очень-очень старой. На обложке, отделанной змеиной кожей, местами осыпавшейся и протертой, не было никакого названия. Да и вся книга, составленная из кусков тонкой выделанной желтой кожи неизвестного мне зверя, была заполнена непонятными значками и пиктограммами, похожими на елки, даже отдаленно не напоминавшими мне какой-либо язык. И только в середине книги, на развороте, который отличался от всех остальных листов тем, что был гораздо темнее, тоньше и с розовыми прожилками, бурыми, возможно, когда-то красными латинскими печатными буквами с левой стороны было выведено стихотворение, которое я перевела для себя следующим образом:

С правой стороны разворота остались видны лишь последние две строчки стихотворения:

Сначала я подумала, что строчки сверху затерты, но, приглядевшись, поняла, что часть листа была оторвана, а потом кто-то аккуратно пришил новый, – так аккуратно, что без колдовства тут не обошлось. Я поняла, что это и было то самое тайное пророчество, якобы навсегда потерянное колдовским сообществом. И это все расставляло на свои места. Баба Люба знала о нем. Значит, вполне возможно, она готовилась вступить в борьбу с Древними. Баба Люба была заговорщицей и посвящала меня в свои планы. Час от часу не легче. Но Древние тоже наверняка знали пророчество, боялись страшных Перемен и кровавой расплаты и были готовы ко всему. А что это значило? Мне крупно повезло, что я не села два месяца назад на трон! Вот что это значило. Меня стал бить сильный озноб. Я даже не могла понять – от страха, возбуждения или от кофе.

Картинка постепенно выстраивалась, резкость наводилась, и ко мне потихоньку приходило понимание происходящего. Итак, похоже, все из-за меня, как бы мне ни хотелось, чтобы это было не так. Если ведьма из пророчества – это я, то Древние должны любой ценой помешать мне. Но я не стала королевой, а Авессалом с новым регламентом коронации и конкурсом на должность королевы, похоже, запутал ситуацию окончательно. Или это и была его главная миссия перед хозяевами – не допустить меня в королевы? Убито четыре ведьмы, которые вполне могли бы претендовать на корону по новым правилам. Что это значит? Древние дают нам понять, чтобы мы и думать забыли о коронации. Нет королевы-ведьмы – нет проблемы. Может быть так? Конечно, может. Главный вопрос: почему я до сих пор жива? Потому что после коронационного позора мои шансы малы, и никто не верит, что темная ведьма из пророчества – это я? Или меня оставили на сладкое?..

А может, я ошибаюсь, и все происходит с точностью до наоборот? Кто-то из колдунов хочет добиться от Древних выполнения своих условий и шантажирует их древним пророчеством. Как там? «Семь невиновных страшно уйдут». Четыре уже ушли. Причем налицо издевательская имитация казней ведьм, которые использовала инквизиция. Подозреваемых в ведовстве топили со связанными конечностями, а если они всплывали живыми, признавали ведьмами. Палач, совершающий казни над нашими ведьмами, хочет, чтобы все видели эти отсылки и сразу вспоминали Святую Инквизицию, а стало быть, и Древних. Если это, конечно, не сами Древние. Только вот никого пока не сожгли. Возможно, этот вариант берегут для меня. Древние никогда не воевали с колдунами своими руками. За них это делали либо люди, как во времена инквизиции, либо витчхантеры все последнее время. А кто из глав орденов все время на связи с Древними? Только Авессалом. Значит, все опять уперлось в противного одноглазого старикашку. Столько сил я потратила, и зачем? Фил сразу сказал, что это он. Ну конечно, надо рассмотреть все альтернативные версии. Но начнем мы с Авессалома. Тем более вампиры – точно по его части. Орден Ариев всегда служил им, да и создан был по их инициативе.

Пока я ломала голову и строила догадки, мне позвонил предатель Шкатов и, естественно, был послан подальше. В ответ он стал оправдываться, говорить, что прослушка нужна для моей безопасности, чтобы он знал круглосуточно, что у меня все в порядке, но я сказала, что справлюсь без него, а для защиты у меня есть Цой. Про свои догадки насчет Авессалома говорить ему не стала, чтобы он ему не доложил. Шкатов, несмотря на мой хамский тон, продолжал лебезить, беспокоиться за меня, просил никуда не выходить и как можно скорее найти гада, который сегодня выложил свой манифест в интернете. А вот это уже интересно. Залезла в ноут, погуглила «убийца ведьм» и посмотрела занимательное видео. Нечто сидит в полутьме в черном балахоне, ничего не разглядеть, и вещает глухим нечеловеческим голосом:

– Сограждане. Петербуржцы. Добрые и чистые люди. Разве вам не надоела нечисть в нашем светлом городе? Я не потрошитель, я – санитар. Я – Чистильщик! Спасаю город от заразы, чищу от нечисти. Умрут семь ведьм, и город будет чист. Это мой подарок всем вам к Новому году.

Тоже мне Dead Мороз, Сатан Клаус хренов. И у этого урода уже десять тысяч просмотров. И опять цифра «семь». Значит, я права во всех своих рассуждениях. Ничего, я постараюсь добраться до тебя раньше, чем ты до меня. Потом позвонил Ваня. Я ему сразу вместо «здрасте»:

– Видела. И почти точно знаю, кто за ним стоит.

– А, даже так. Ну, хорошо-хорошо. А я, кажется, нашел наших зомби. Они вчера вечерину в «Полигоне» разогнали. Думаю, надо сегодня на них там засаду устроить и проследить за ними.

– Ваня, ты же помнишь, что нас просили только найти их и того, кто их привел?

– Вики, ты серьезно?

Прямо вижу, как у Вани там очки на носу подскочили. Рвется в бой, отважный Крысолов.

– Ладно, сходите, только без глупостей.

– Оки-доки. Ты Цою скажи, чтобы через час подходил.

Цой обрадовался, как борзая собака, которую берут на охоту. Взял с меня честное слово, что я никуда не уйду и никому не открою, и убежал ловить зомби. А я осталась с дневником на диване у входа. До стола уже лень дойти. Да и лежа мне больше нравится писать.

Пожалуй, я не буду пока рассказывать моим друзьям про пророчество. Мне самой нужно как следует его изучить. Но сейчас я уже не в состоянии. Ну вот, опять клюнула носом – и увидела Анжело. Что за наказание такое! Я очень, очень скучаю по этому проклятому Анжело. Как можно скучать по кому– то, кого видел всего пару минут в своей жизни? Как можно было так безнадежно влюбиться? И вообще меня тут убить собираются, может, даже сжечь за то, что я могу весь мир перевернуть, а я скучаю по какому-то худосочному Анжело. И кто мне, собственно, мешает попробовать его увидеть? Цой свалил, Фил спит, родня разъехалась, Шкатов не у дел, Астралию для меня открыли. А я тут сижу и кропаю письмена себе в дневник, вместо того чтобы лететь к Труготу. Вот ведь дурища!

Мысль о том, что ничто сейчас не мешает ей попробовать увидеться с Анжело, полностью завладела сознанием Вики, взбодрила ее, прогнав сонливость и усталость. Забежав к себе в комнату, девочка достала из шкафа коронационное платье, переоделась, накинула на плечи пальтишко, распахнула иллюминатор (комнату сразу заполнил холодный декабрьский ветер) и, оседлав новехонькую швабру, вылетела на улицу. «Я обещала Цою не выходить из дома, а не вылетать – не обещала», – весело подумала ведьмочка, пролетая над светящейся внизу предновогодней мишурой, заполонившей своим разноцветьем темные ночные улицы.

А вот и ничем не примечательная заснеженная крыша дома Тругота. Вход со двора. Рядом огромное черное мертвое дерево расставило руки-ветки, чтобы не пустить Вики к Труготу. Грозит ей корявыми черными пальцами. Швабру Вики оставила внизу рядом со скрипучей дверью в подъезд и взлетела на крыльях любви по полуосвещенной лестнице на пятый этаж. На этот раз вход в квартиру был всего один, и дверь, обитая старым, местами прорванным дерматином, была прикрыта неплотно, так что непрошеной гостье не составило никакого труда попасть внутрь. Вики зашла в квартиру и ничего сначала не узнала в полутьме и цветном дыму кальянов. Она закашлялась. Квартира Тругота изменилась с момента ее позорного побега. Никакого входа в бальный зал в прихожей не было, зато узкий коридор по-прежнему убегал в две стороны, ведя в манящие трепетным светом свечей анфилады комнат безумного мага.

Внутри явно проходила вечеринка. Гуляла веселая компания: молодые, красивые, очень модно одетые люди на пару лет старше Вики сидели на низких диванчиках, курили кальяны и вяло беседовали, то и дело заглядывая в светящиеся экраны смартфонов. Никаких колдунов и ведьм, обычные студенты-хипстеры. И разговоры вокруг Вики, пробирающейся в глубь галереи, в сторону гигантской карусели, звучали соответственно о крафтовом пиве, последнем альбоме «Muse», новом фильме Тарантино и вездесущих гопниках, что так мешают им жить. Обычная модная тусовка, утомленно веселящаяся под заунывное пение музыкальных автоматов. Но вот только ни Труготов, ни Анжело нигде нет.

– А Анжело здесь? – решила идти напролом Вики, поймав за лацкан пиджака бледного бородача, который шел ей навстречу.

– Анжело? – Бородач смерил наглую пигалицу удивленным взглядом. – Был здесь. Наверное, где-то тихарится, как обычно. Но к ужину появится, не сомневайся.

Бесконечная анфилада комнат, где в полумраке играет нервная сюрреалистическая музыка музыкальных автоматов, крутятся старинные карусели с фарфоровыми куклами, а у высоченных потолков висят манекены с крылышками, совершенно не радовала Вики. Словно во сне ходила она из комнаты в комнату, в дыму кальянов совершенно не отличающихся друг от друга, пока не поняла, что попала в странную ловушку и, похоже, ходит по кругу, видя одних и тех же людей, ни на йоту не приближаясь к своей цели. Тогда она присела отдохнуть на велюровый диванчик перед большим стеклянным столом в одной из комнат. Музыкального автомата там почему-то не было. Картин Тругота Вики тоже не заметила. Стены комнаты были украшены средневековым оружием: пики, пищали, аркебузы, мушкеты соседствовали с латами, мечами и кинжалами, а также военными рожками, трубами и фанфарами. А напротив нее… Прямо через стол на Вики сквозь цветной туман пристально смотрел бледный альбинос с насмешливой улыбкой. Щурился и молчал, глядя на нее в упор, словно бы увидел в первый раз. Сердце девочки встрепенулось и заколотилось – и от долгожданной встречи, и от неожиданной обиды. Что делать?! Броситься к нему на шею, бросить в него пепельницей, бросить резкое слово, резко вскочить и убежать? Пока Вики сомневалась, выбирая наиболее достойный вариант реакции на неожиданную холодность Анжело, трубы на стенах комнаты торжественно исполнили победную мелодию, и комната заполнилась оживленными людьми, которые быстро расселись на диваны. Взбудораженная Вики в одно мгновение оказалась зажата между красивой девчонкой в коротких шортах и зеленых колготках и нервно хихикающим парнем в черных солнцезащитных очках-каплях. Парень закатал левый рукав на рубашке и противно потирал ладони, словно в предвкушении чего-то очень заманчивого. Примерно так же вели себя и все остальные. На стол аккуратно положили большую подушку из черного бархата с красным крестом посередке, а на нее – пухлый белый пластиковый медицинский пакет с синей чернильной печатью и какими-то цифрами, возможно, датой. Следом за подушкой с пакетом чьи-то быстрые руки поставили на стол коробку с одноразовыми шприцами.

Вики в ужасе схватилась за голову, пораженная страшной догадкой. Бледность Анжело, улыбка эта его нелепая, не узнал ее. Боже! Как же она сразу не поняла. Он – наркоман. Они все здесь – наркоманы. Фу, какая гадость!

Вики на животном уровне всю жизнь испытывала отвращение к шприцам, а уж к шприцам, впрыскивающим в кровь сладкий дурман – тем более. Грязь, подворотни, слезы, боль – вот все ассоциации с внутривенными удовольствиями, что имелись в ее шестнадцатилетней голове. В параллельном классе в ее школе учился мальчик Эдик, который за прошлый год превратился в нервную страшную мумию. А был лучшим футболистом школы. Вики прекрасно помнила, как он гонял мяч вместе с Федди рядом со школой, и даже она, равнодушная к любым видам спорта, невольно любовалась им. А потом… «Сторчался», – презрительно говорил о нем Цой. Вики очень жалела парня. Но помочь ему уже никто не мог. Родители забрали его из школы, а потом вообще переехали. Его страшная судьба стала хорошим уроком для Вики, и сейчас она в ужасе смотрела на весело разбирающих шприцы молодых модников. Комната заполнилась мерзкими звуками рвущейся ткани. Это хипстеры-наркоты, дрожа от нетерпения, стали по очереди втыкать шприцы в пакет, наполняя их бурой жидкостью.

– Ты чего застыла, как статуя? – удивилась зеленоногая. – В первый раз, что ли? Тебя кто привел, девочка?

– Успокойся, Ли. Она с Анжело, – защитил Вики чувак в очках.

– Круто. Счастливая, – завистливо протянула соседка Вики.

– Ну уж нет. Такого счастья мне не надо. Я не собираюсь колоться, – сказала Вики даже больше себе, чем надоедливым соседям, и попыталась встать.

Но диван словно втянул в себя ее маленькую попу и не собирался отпускать.

– Куда ты? – удивился парень в очках. – Ты с ума сошла? Это же чистяк! Полный кайф без каких– либо побочек и последствий.

– Дэн прав. Будет тащить неделю. Поимеешь Вселенную, и она ответит тебе взаимностью, – доверительно сказала Ли, глядя Вики прямо в глаза.

Зрачки у нее были красные.

«Цветные линзы, что ли? – пронеслось в голове Вики. – Ой, не нравится мне все это. Надо быстрее сматываться отсюда».

– Это сила, это власть, это вечность. Тебе неделю больше ничего не будет хотеться, все, все, совершенно все будет в тебе. Полная гармония. Абсолют! Понимаешь? – давил на Вики очкастый Дэн.

«Ага, знаю я эти разводки, – у нас все чистое, одноразовое. С первого укола никто не подсаживается. Так и с Эдиком было. Он тоже такой гордый на переменках ходил сначала. А потом подвалы с бомжами, все отдам за дозу, жуткая жажда, которую ничем не утолить, и смерть от удушья в собственной рвоте. Все я знаю. Не на ту напали».

– Она не понимает, Дэн. Она еще маленькая. Она еще даже не знает, что ей нужно. Мечтает ночами о любви. Дурочка трусливая. Или сумасшедшая, – усмехнулась Ли и плотоядно облизнулась.

– Да пошли вы! Это вы все сошли с ума! Я ненавижу наркотики! – закричала Вики, и в воздухе повисла гробовая тишина.

– Наркотики?

– Она сказала «наркотики»?

– Она решила, что мы наркоманы?

– Кто ее привел?

– Анжело, эта дурочка с тобой?

Заголосили вокруг Вики, которая всеми силами пыталась выбраться из дивана и убраться как можно дальше от тесного круга больных уродов.

– Мы не наркоманы, и мы никогда не умрем! Мы вечно будем молодыми! – навис над Вики Дэн.

Он поднял очки на лоб, и стало видно, что у него такие же красные зрачки, как у Ли.

– Отвали от меня! – рассвирепела Вики и сбила кулаком очки со лба наглеца.

– Она необращенная!

– Да, точно, от нее человечиной за километр несет!

– Да бросьте. Сюда не может пройти человек.

– Она с Анжело.

– С Анжело?

– Эй, Анжело!

– Да где же он? Пусть сам разбирается со своей телкой.

– Весь кайф обломала, дрянь! Еще и дерется.

На Вики навалилось столько народу, что она уже ничего не видела и не понимала.

– Отпустите меня! Я просто хочу уйти!

– Нет! Уж раз ты пришла, то будешь пить с нами! Или мы выпьем тебя! – К вмятой в диван Вики протянулись десятки рук с наполненными шприцами.

А по углам уже стонали и рычали самые нетерпеливые. Вики не видела их, но от того, что она слышала, ей стало очень страшно. Ее схватили за руки, растянули, как куклу, закатали рукава. Девочка сжала зубы, приготовившись к самому страшному. Она пыталась вспомнить и произнести защитные заклинания, но в пустой голове то играли музыкальные автоматы, то крутились бешеные карусели.

– Она со мной! – Вики не думала, что хрупкий Анжело может так рычать. – Я сам с ней разберусь!

Все вокруг исчезло и затихло. Во всяком случае, так показалось Вики. Остался только Анжело, сидящий на столе прямо перед ней. Ее руки отпустили. Но диван по-прежнему крепко сжимал ее в объятиях кожаных подушек.

– Зачем ты пришла? Я же не звал тебя? – То, что она принимала за наглую улыбку, вблизи оказалось гримасой боли. – Они не отпустят тебя, пока ты не станешь такой же, как они. Здесь я бессилен. И магия твоя здесь тоже не сработает. Это не твой мир. И даже не Астралия, – продолжал шептать Анжело, держа ее лицо в своих руках. В холодных руках в белых лайковых перчатках. Глаза его, розовые глаза альбиноса, были полны слез сожаления.

Глупое сердце Вики пело, а в голове все крутилось, словно в нее попала бешеная карусель из соседней комнаты. Вики не знала, что ей делать. Она слушала Анжело. Она слушалась его. Она держала его за руки, и ей было плевать на долбанутых торчков вокруг и на все остальное тоже. Ей больше не было страшно. Совсем.

– Все, что я могу сделать, – пройти через это с тобой! Будет немножко больно и очень приятно. Все, что тебе говорили Ли и Дэн, – ерунда по сравнению с тем, что ты получишь. Я дам тебе свою любовь, и она будет жить в тебе вечно. Маленький укол счастья. Моя любовь в твоей крови.

«Какое глупое слово „вечность”, – невпопад подумалось Вики. – Вечность – это же от слова «век», всего-то столетие, а совсем не навсегда. А еще есть веки, они тоже от слова «век». Веки, тяжелые, заразы… Анжело что, только что признался мне в любви? Или эти гады все-таки незаметно вкололи мне свою дрянь, и уже пошло ее действие?»

Но, несмотря на странно тяжелеющие веки, она видела, как Анжело держит в руке шприц, но не обычный одноразовый, как у всех, а, судя по всему, антикварный, золотой с хрусталем. Видела, как он вонзает золотую иглу себе в голубую вену и набирает, втягивает полный шприц крови.

«Кровь! Они все тут колют себе кровь. Безумцы!» – осознал мозг, загнанный сердцем влюбленной девочки в далекий угол.

Но поздно, Вики не слышала его. Не хотела слышать.

Анжело сжал правую руку Вики выше локтя и спросил:

– Ты готова стать абсолютно счастливой, Вики?

Девочка кивнула, глядя в розовые глаза и стараясь не смотреть, как игла войдет в вену. С уколами Вики никогда не дружила. До шестого класса так вообще падала в обмороки. И ничего не могла с этим поделать. Сама мысль о том, что в ее вене будет игла, была ей невыносима. Потом, правда, как рукой сняло. Обмороки прекратились. А страх, отвращение и неприязнь остались. Не терпела вмешательств ее королевская кровь. Только в этот раз все произошло иначе. Игла не вошла в нее. Анжело развалился на две половины, разрубленный мощнейшим ударом тяжелого, сияющего, словно огненного меча. Меча, который держал в руке… другой Анжело! Еще один Анжело, как две капли воды похожий на первого. Только белые волосы на его голове были всклокочены, в глазах горел красным огнем бешеный гнев, а за спиной трепетали, разгоняя воздух, прозрачные крылья. Забрызганная с ног до головы чужой кровью, ошеломленная Вики даже не успела среагировать на происходящее. В ушах стоял дикий ор, поднявшийся во всей квартире Тругота. Первый Анжело с золотым шприцем в руке, вернее, две его половинки лежали на ковре. Но она смотрела только на пылающего страстью и гневом второго Анжело, стоящего перед ней. Он с силой схватил ее за руку и рывком выдернул из плотоядного дивана. Вики взлетела и упала на пол. Блин, больно. Анжело, ты что?

Вики окончательно проснулась. Она лежала на полу рядом со старым кожаным диваном, стоящим у входной двери. Дневник валялся тут же. Она включила свет. Фил в своей клетке недовольно заворчал. Два часа ночи, а Цой еще не вернулся. «Надеюсь, у них с Ваней ночь проходит веселее. Приснится же такое! На этом диване нельзя засыпать ни в коем случае – кто знает, где Ма-Маша откопала эту рухлядь. Или ее предки колдуны. И Цою надо запретить на нем спать. Сон был ужасный! Брр, – содрогнулась Вики, вспоминая шприц, полный крови. – Но и прекрасный тоже. Ведь Анжело признался мне в любви. Хотя его потом зарубил другой Анжело. И вообще во сне не считается», – думала Вики, поднимаясь по винтовой лестнице в спальню.

Больше этой ночью ей ничего не приснилось. Ничегошеньки.

А в пять часов утра в башню вернулся Цой и, прямо в пуховике завалившись на диван, уснул богатырским сном. Они с Ваней абсолютно бессмысленно протусовались на зомби-вечеринке среди фальшивых ходячих мертвецов. Это и понятно. Армия Леры Зомби этой ночью передислоцировалась в другое место.

Две предыдущие ночи Лера проспала как убитая, в хорошем смысле, – если, конечно, у слова «убитая» может быть хороший смысл. Во всяком случае, Сид не являлся ей во сне, и Лера выспалась впервые за долгое время. Это, несомненно, повлияло на ее расположение духа. Она два дня не срывала зло на Кошке и даже простила в душе своего непутевого бойфренда. В конце концов, Алекс действительно «рок-звезда», и ей, богине зомби-арта, лучше жить с ветреным Юпитером, чем с верным быком. Лера даже решила, что завтра она обязательно с ним помирится. Все– таки она молодец, что выплеснула свои эмоции на стены подворотни. Не стала саморазрушаться, копить в себе негатив, а поделилась им с миром. Все правильно сделала. Так думала Лера, целыми днями покрывая холсты новыми сюжетами своей зомби-библии. Писалось ей в эти два дня необыкновенно легко и приятно. Вот что значит полноценно высыпаться.

Но этой ночью выспаться Лере не удалось. Под утро ей приснился настоящий кошмар. Всю ее уютную мансарду оккупировали зомби. Чертовы живые мертвецы брели по ее коридору, натыкались в темноте на обувь, падали, вставали и снова шли, заглядывая по пути во все комнаты. Они шли и кричали одно только слово, повторяя его на разные лады своими отвратительными загробными голосами:

– Мозги! Мозги! Мозги!

Словно они потеряли знакомого чувака с таким экзотическим именем. Это было бы смешно, если бы среди этих уродов не затесался мертвый Сид с полусгнившей обезьянкой на плече. Но это не был ее обычный Сид из прошлых снов. Это был тот образ Сида, который она запечатлела на стене подворотни. Точно-точно. И обезьянку ему на плечо она посадила сама. Меж тем делегация зомби добралась до спальни Леры. И когда она услышала «Мозги!» над самым ухом, а кошка Кошка перескочила в один прыжок с ее ног к ней на подушку, выгнув спину, задрав хвост, бешено трясясь и искрясь ужасом, Лера окончательно проснулась и включила настольную лампу на тумбочке, чтобы отогнать остатки сна. Но стало только хуже. Потому что мертвые ходоки никуда не исчезли. Они стояли вокруг кровати Леры, тянули к ней руки или то, что от них осталось, и упорно твердили свою мантру. Потом зомби, видимо приняв окончательное решение, полезли к Лере на кровать. От них пахло улицей и краской, никакого запаха тлена и разложения, слава богу, не чувствовалось.

«Да они реально ожили и хотят сожрать мои мозги!» – наконец дошло до Леры, и она завопила что есть мочи, вжавшись худой спиной в высокую спинку итальянской кровати и закрыв лицо руками.

Она столько раз рисовала подобные картинки, что прекрасно представляла, что сейчас произойдет. Во всей красе представляла. И единственное, о чем она сейчас мечтала, – чтобы все закончилось как можно скорее. Лера не видела, как метнулась в коридор Кошка, а за ней следом выскочила мертвая обезьяна.

В это же самое темное утреннее время прямо под окнами Леры по улице Таврической мимо башни Иванова пронесся джип Шкатова. Рядом с капитаном развалился ехидный Зверь.

– Ну вот, я же говорил, что он нас сегодня опять порадует! – издевался над мрачным капитаном полковник Зверский. – Веселее, Шкатов, скоро майора получишь. Я же знаю, что ты карьерист. Спишь и видишь новые звезды на погонах. Сколько там ведьм ему осталось? Две? Дадим парню доработать, а потом возьмем. Да шучу я, шучу. Что ты прямо побелел, Шкатов. Что ж вы, питерские, такие впечатлительные?

Шкатов молча прибавил скорость. Он совсем не разделял энтузиазма московского товарища. Тем более что в это утро они поменялись привычными ролями. Это Зверский позвонил в пять утра Шкатову и выдернул его из жесткой спартанской постели одинокого аскета.

– Да не гони ты так, капитан. Чай, не на пожар летим. Ведьма уже мертвая. Чистильщик наш ушел, как всегда следов не оставив. И Вики твоя нам ничем не помогла. Я только зря почти сутки слушал тишину в ее башне. Никаких зацепок.

– Я же говорил, что она нашла мой жучок. Хорошо хоть, он успел отложить яйца в столешницу.

Жучки вырастут уже через пару часов. Только теперь ребятишки будут осторожничать. Но прослушка нам вообще не нужна. Вики сама со всем разберется. Надо только дать ей время.

– Если Чистильщик не она сама.

– Бред какой-то, – хмыкнул Шкатов.

– Почему же бред? Твоя Вики – самая сильная ведьма в городе, владеющая заклинаниями Первородных. Даже я их, между прочим, не знаю. Ее лишили трона. Почему бы ей не затеять славное представление, чтобы поглумиться над всеми?

– Потому что я ее знаю.

– Запомни, Шкатов, никто никого не знает.

Джип затормозил на небольшой площади, где у новогодней, на этот раз настоящей, пушистой голубой ели, украшенной высокими электрическими свечами, столпилось с десяток полицейских. У подножия дерева стоял накрытый брезентом таинственный объект.

– Снимайте, – скомандовал подбежавший к елке Шкатов.

– О-о-о, – разочарованно протянул Зверь, – у нас появился подражатель. Наш клиент ни за что бы не повторился. Да и на ель закинуть жертву не смог. Слабачок. Смертный дилетант.

К кожаному офисному креслу была привязана мертвая, задушенная собственным шейным платком женщина в черном платье и одной красной туфле на левой ноге. Ее вылезшие из орбит карие глаза застыли в страшном удивлении. На коленях у нее лежал лист ватмана со слегка поплывшей от снега игривой надписью: «Чистим, чистим Трупочиста, будет чисто, чисто, чисто». Зверь хладнокровно навис над несчастной, выпитывая (выпивая, впитывая и выпытывая одновременно) информацию из ее глаз.

– Товарищ капитан, а я знаю, кто это! – Стараясь не хрустеть снегом, ступая мягко, как кот, подошел к магистрам молодой полицейский.

– Опять ты, Сидоров, – изумился Шкатов. – Да кто ж ее не знает. Победительница прошлогодней «Битвы ведьм» на НТН Алиса Стерх. О покойниках вроде как плохо говорить нельзя, так что я лучше помолчу.

– А я молчать не стану! – К магистрам темных дел присоединился запыхавшийся Авессалом в лохматой волчьей шубе и высокой бобровой шапке-пирожке. – Вот из-за таких бесталанных актрисок у посвященных дурная репутация.

К Авессалому наперерез сразу же бросились бравые полицейские, но Шкатов остановил их жестом могучей руки:

– Все в порядке, ребята. Это наш эксперт. Он известный ученый, хоть и похож на городского сумасшедшего. Давай, это, Сидоров тоже, не отсвечивай тут. Иди к ребятам. Не мешай работать.

– Спасибо, Шкатов, – обиделся Авессалом, и его длинная, торчащая вперед козлиная борода нервно запрыгала. – Ну, слава Первородным, этот тип переключился на ведьм из телевизора.

– Девочки, не ссорьтесь. – У Зверя на глазах поднималось настроение. Наконец-то ему представилась возможность продемонстрировать свои таланты. – Никто никуда не переключался. Симулянт убил симулянтку. Наследил страшно. Можем ехать его брать. Нашего Мордодыра. Тепленького.

Зверь победно посмотрел на Шкатова, одарившего его в ответ скептическим взглядом и вопросом:

– И кого же мы едем брать, товарищ полковник?

– Да главного борца с виртуальной нечистью, как ни странно.

– Депутата Паралонова?

– Его, родимого. И его помощницу.

А в это время в Ивановской башне происходили не менее странные события. Полуодетая Лера Зомби, грозно размахивая мясницким ножом над головой, резво гнала тринадцать зомби по темному коридору в сторону выхода, по дороге пытаясь напялить меховые унты и срывая с вешалки пуховик. Пятнадцать минут назад она уже была готова умереть страшной смертью. Но гости не стали вскрывать ее драгоценный череп. Вместо этого они стали тереться своими холодными телами об ее голые коленки, словно голодные кошки, причитая: «Мозги, мозги». Ее зомби еще не набрались сил для нападений на людей, в чем они убедились на своем опыте, и пришли к ней, к своей создательнице, с просьбой утолить голод, снедающий их изнутри. Лера даже умилилась немножко, когда окончательно поняла, что ее не будут убивать и что все эти монстры, созданные ее фантазией, включая дебильную копию Сида, – несчастные безобидные создания, нуждающиеся в ее помощи. Она стала мучительно вспоминать, чем же еще, кроме отсутствующих у нее мозгов, можно накормить незваных гостей. Вроде как Алекс притаскивал стейки и пихал их в морозилку. Сама Лера, несмотря на свою грозную теперь фамилию, предпочитала растительную диету. Ах да, еще есть кошачьи консервы. А вот едят ли зомби кошкину еду, она не знала. Лера вскочила с кровати и отправилась на кухню. Зомби гурьбой последовали за ней, голося:

– Мозги, мозги, мозги!

– Заткнитесь! – не удержалась Лера.

Первое, что она увидела на кухне, была ее мертвая Кошка, на спине которой по-хозяйски расселась мартышка. Чертова обезьяна с удовольствием доедала кошачьи мозги. Теория о безобидности явившихся к Лере мертвых ходоков дала серьезную трещину.

– Пошла вон, адская тварь!

Лера толкнула в сторону обезьяны табуретку, но промахнулась. Мелкая сытая дрянь ловко запрыгнула на плечо Сиду.

– Мозги, мозги, мозги! – Гости заполнили кухню.

Ну уж нет, решила Лера, боясь смотреть на несчастную кошку. Девушка залезла в ящик и достала оттуда огромный мясницкий нож. Доверчивые зомби по-прежнему тянули к ней руки. Размахнувшись, Лера ударила ближайшего из них. Досталось безносому толстяку. Он с удивлением посмотрел на отсеченную кисть, упавшую к ногам художницы.

– Убирайтесь вон! Возвращайтесь на стену! Понятно? – кричала Лера, топая ногами.

Как ни странно, ходоки ее послушались и, недовольно воя, стали выходить в коридор. Раздухарившаяся Лера пинала их ногами, подгоняя, словно стадо овец. Главное загнать их обратно на стену, а дальше… Их можно стереть, смыть, закрасить. «Господи, чем я думала, когда захотела их оживить?»

– Мозги, – обиженно ответствовало ей ее стадо, неуклюже спускаясь по крутой лестнице на улицу.

…– Мозги он свои окончательно потерял, – говорил в это время Шкатов Зверю, подруливая к дому, где жил скандально известный депутат Паралонов, главный борец с телевизионной нечистью в Питере. – Нужно будить прокурора. Просить ордер. У него же депутатская неприкосновенность. Вот скандалище-то будет.

– Ничего не надо, Шкатов, дружище, – злорадно хохотнул Зверь, – у меня карт-бланш от генерального прокурора по этому делу Могу хоть губернатора съесть, не то что какого-то рыжего клоуна. Дело государственной важности.

– Но зачем он это сделал? – подал голос с заднего сиденья Авессалом, про которого они забыли. – Неужели депутат действительно так ненавидел ведьм, что, увидев в Сети обращение маньяка, сразу же побежал убивать, стараясь подражать ему, чтобы все подумали, что это дело рук Чистильщика?

– Неплохая версия, Авессалом, – сказал Шкатов, – но здесь все проще. Ничего личного – чисто бизнес. Я давно Паралонова на заметку взял. Слишком громко он на эти телешоу лаял. А значит, неспроста. Чем громче он что-нибудь хает, тем больше внимания к этому привлекает. Так называемый вирусный маркетинг. Наверняка у него там интерес был, и серьезный.

– Более чем серьезный, – согласился с коллегой Зверь, – есть у Паралонова любовница. Настоящая ведьма. Закарпатская чернокнижница Барбара Химич. На учете у вас не стоит, хотя должна. Залетная красавица. Паралонов, дурачок, перевоспитать ее пытался, а вышло наоборот. Приворожила его, как теленка. Служит ей теперь верным псом. До сегодняшнего дня, правда, только лаял, но сегодня она его с цепи спустила. У нее сеть гадальных салонов в Питере. Сниму сглаз, напущу порчу и все такое. Сама она не работает. Работают артистки. А контингент свой артистический она на шоу этих раскручивает. Так вот, на последнем шоу победила наша покойница, а должна была Барбарина ставленница. После заявления Чистильщика Барбара решила, что пришел час мести, и скомандовала Паралонову «фас». Вот так. Значит, ребята, Паралонов мой, с Барбарой вы сами разбирайтесь по колдовскому кодексу, а я пошел. У меня желудок сводит от голода.

– Товарищ полковник, – Шкатов чуть не схватил Зверя за рукав, – вы что, все это в глазах жертвы увидели?

– Ну да. – Зверю не терпелось отправиться к Паралонову.

– А чего ж эта Барбара ей глаза оставила?

– От недостатка информации. Боялась сделать что-то не так, как Чистильщик. Ну и нас явно недооценила. Все, Шкатов. Никаких больше вопросов. Жди меня тут. Я за полчаса управлюсь. Пора ему сбежать навсегда от уголовного преследования. Да, Шкатов? Или оставим бледного фантома?

Зверь мячиком выкатился из машины и растворился в ярком свете фонарей перед охраняемым подъездом.

– Неужели он его съест? – спросил притихший Авессалом. – А, Шкатов? Это же беспредел!

Вики с Цоем чинно и вдумчиво пили утренний чай с остатками торта, пережившего папин день рождения. Фил по-стариковски дремал в своей клетке. Чай пили в полной тишине, если не считать музыки, пробивавшейся из наушников серьезного, как всегда, Цоя. Стражу похвастаться было нечем, а Вики взвешивала, стоит ли делиться с друзьями своими вчерашними находками и догадками. Слишком уж неоднозначными они пока ей казались. Рассказать им, что вся эта заваруха, по ее мнению, заварилась из-за ее королевской персоны и ее возможной роли в переустройстве мира? Как-то не очень скромно это выглядело. А еще этот сон с двумя Анжело! Он совершенно ее смутил и запутал. Хорошо, что звонок от Вани прервал ее мучительные раздумья. Вики включила громкую связь для Цоя с Филом. Бодрый Ванин голос ворвался в башню:

– Я нашел вампира.

– Одного?

– Да, Вики, одного. Извини, что не сотню. Что будем делать?

– Нужно поговорить с ним.

– Отличная мысль. И представляешь, какое совпадение, он тоже хочет поговорить. Правда, он смертельно напуган и просит ему помочь.

– Ничего не понимаю. Вампир просит ему помочь?

– Ага. Умоляет. В вампирском чате в мессенджере, где я его нашел, над ним все жестоко глумились, потому что считали его обычным троллем. Вот прикол. Вампира приняли за тролля.

Ваня расхохотался, и Вики услышала, как рядом с ним заливается смехом Катя. Просто какие-то попугаи-неразлучники. Цой вытащил наушники из ушей и внимательно следил за беседой Вики и Вани. Впрочем, как и Фил.

– Чудесная шутка, Ваня. Но мне что-то не до смеха, – рассердилась Вики.

– Прости, Вик. Это у нас на нервной почве. Тот парень показал мне пару минут назад, что он сделал со своими родителями. Это – кошмар.

– Он убил родителей? Может, он просто сумасшедший?

– Не-а. Говорит, что только что пришел в себя. А прошедшие три дня для него, как страшный сон. Очнулся, увидел родителей и все вспомнил. Он не сумасшедший, он студент-медик. Говорит: уверен, что его инфицировали в баре «Дозари», потом они с друзьями вызвали «скорую», приехали вампиры и увезли их в Боткина, друзей его вампиры убили и посадили на остановке автобуса. А его просто выбросили. Он показал мне свои клыки и как его кожа начинает дымиться на солнце – это впечатляет.

– Почему это он перед тобой так раскрылся? Может, это подстава от Авессалома?

– Он раскрылся потому, что я ему поверил. Я сказал ему, что он не единственная жертва и мы ему поможем. Парню реально очень страшно. Мы же поможем ему, Вик? Ты сможешь забрать его в башню?

Цой и филин одновременно утвердительно кивнули девочке.

– Конечно, – сказала Вики, – мы с Цоем немедленно за ним выезжаем. Поймаем машину на улице. Где он сейчас?

– Совсем близко от тебя. На Кронверкском. Записывай адрес.

– Я запомню.

Цой уже оделся и стоял в дверях.

– Может быть, все-таки Шкатову сообщим? Или с родителями посоветуемся? – засомневалась Вики.

– Ни в коем случае, – сказал Цой, – мы сделаем все сами. Только поторопись, куролева.

И надо же было отцу рассказать ее друзьям, как она называла себя в колготочном детстве. Теперь не отделаешься от этого обидного прозвища. Через пятнадцать минут они с Цоем уже стояли у подъезда Вовы Козлова и тщетно трезвонили в домофон. Рядом с ними бодро притоптывали Ваня с Катей, пытаясь согреться.

– Похоже, наш новый друг передумал общаться, – предположила Вики.

– Ну, уйти-то из квартиры он тоже не мог. – Ваня показал рукой на неожиданно яркое зимнее солнце.

День выдался на редкость погожим. Приятный морозец, солнышко, гулять бы да радоваться, а они тут вампиров спасают. Цой выдернул дверь могучим рывком, сломав замок, и ребята дружно завалились в парадную. С дверью в квартиру ту же силовую операцию проводить не пришлось. Она была просто прикрыта, что сразу же навело ребят на неприятные мысли. Но, несмотря на это, они решительно зашли в темную прихожую. Первым, естественно, вошел бесстрашный страж Цой. Что не помешало быстро заскочившей за ним Вики тут же споткнуться и упасть руками вперед во что-то липкое и холодное. А когда Цой включил свет, Вики вскочила и закричала, глядя на свои перепачканные в крови руки. Рядом с ней раздался крик Кати. Перед ними лежало окровавленное бездыханное тело того, кто еще недавно был Вовой Козловым. Из его груди торчал аккуратный осиновый колышек. Мертвые глаза Вовы удивленно смотрели на команду Вики. Любое везение рано или поздно кончается.

– Кто-то нас опередил, – констатировал Цой, пробежав по комнатам и вернувшись к друзьям в прихожую, – девчонки, вам лучше туда не ходить.

– Лучше бы нам вообще сюда было не ходить, – прошептала бледная Катя. Холодный труп молодого вампира напрочь убил в ней охоту к приключениям.

Словно подтверждая Катины слова, дверь в квартиру распахнулась, и в нее ворвались три нежданных гостя. Два модных молодых человека и девушка в одинаковых черных пальто до пола, черных вязаных шапках с помпонами и черных солнцезащитных очках. В руках перед собой они держали аккуратные деревянные кресты, покрытые резными розами. Нижние части крестов были опасно заострены. Цой моментально встал стеной между крестоносцами и Вики. Через пару секунд незадачливые пришельцы оказались на полу рядом с Вовой Козловым, а их кресты – в руках у Цоя.

– А вы еще кто такие? – весело спросил Цой. – Свидетели Иеговы, что ли?

– Мы пришли убить вампира, – промямлил снизу один из черных пальто.

– Это наша работа, – добавила девушка.

– А мертвые ведьмы тоже ваша работа? – спросила Вики.

– Отнюдь! Скорее все-таки ваша. Это витчхантеры-розенкрейцеры, и они со мной, – важно объявил входящий в квартиру Авессалом. – О, какая встреча! Принцесса Вики, здрасте. Почему-то я не удивлен, что вы тусуетесь здесь со своей сворой.

– Поосторожнее со словами, – сказала Вики, пряча перепачканные кровью руки за спиной, – я тоже не удивлена нашей встрече. И не удивляюсь, что в городе процветают злодейства, если его охраняют такие бравые витчхантеры.

– И поэтому, несмотря на запрет, вы решили самостоятельно навести в Питере порядок. Ай-яй-яй. Любовь Поликарповна будет очень расстроена. Совет пошел ей навстречу, разрешив вам искать убийцу ведьм. Искать. Убийцу ведьм. – Авессалом шел по коридору, пытливо заглядывая в комнаты. Дошел до спальни и перешел на противный крик. – А не убивать людей или вампиров в их домах! За эту бойню я, как Верховный колдун, отстраняю вас от поисков Чистильщика. И буду настаивать на вашем аресте и роспуске Уробороса навсегда!

– Что тут происходит? – В прихожую вошел Шкатов, и там сразу стало чудовищно тесно.

– Шкатов! Мы никого не убивали. Авессалом нас подставил, – закричала Вики, – я уверена, что он замешан в убийствах ведьм, а эту подставу с вампирами он организовал, чтобы отстранить нас от расследования.

– Глупости! – сказал озадаченный Авессалом. – Нас по этому адресу отправили мои вампиры-неофиты. Ты же сам просил меня разобраться с вампирами, Шкатов? А вот какого рожна здесь делает Вики, мало того, что со свитой, так еще и с непосвященной? Кто вообще рассказал им про вампиров? Ты говорил, что они ищут Чистильщика, не так ли? Вампиры – моя территория. Что происходит, Шкатов?

– Вы очень подвели меня, ваше высочество. Вам нельзя было так рисковать. Вампиры очень опасны и коварны, – сказал Шкатов Вики, игнорируя вопрос Верховного колдуна, а потом подошел вплотную к старому магу, нависнув над ним, как крутой утес над рекой. – Все, Авессаломушка, игры закончились. Город ты не контролируешь. Неофиты творят что хотят. Убивают родителей в своих квартирах. Потом их кто-то убивает у тебя перед носом. Чистильщика ты найти не можешь или не хочешь. Витчхантеры твои – слабаки. Я больше тебе не подчиняюсь. У меня до конца расследования один начальник – Зверский. И что-то мне подсказывает, что, когда мы закончим, ты вряд ли останешься Верховным колдуном, старый недодавленный таракан.

– Отлично, – Авессалом наставил на полицейского свою бороду, словно грозное оружие, – сначала бойня, теперь бунт. А меня вы, значит, хотите выставить ответственным за все. Даже за этих несчастных мертвых ведьм. Ты, Шкатов, кем себя возомнил? Ты всего лишь штатный ассасин змеиного ордена. И Зверем меня не пугай. Он уедет в свою Москву, а мы останемся и с тобой тут по-свойски разберемся.

Старик отвернулся от Шкатова, всем видом показывая, что тот ему больше неинтересен. Теперь он сосредоточился на Вики.

– Сегодня в шесть я жду вас, принцесса Вики, у себя дома на рождественский ужин. Я позову туда глав орденов Перуна и Розенкрейцера и представлю всем неопровержимые доказательства своей непричастности к убийствам. Хватит уже этих инсинуаций и недомолвок. Заодно обсудим этот инцидент и выслушаем ваши соображения по Чистильщику, если они у вас есть. Не опаздывайте. Низшие чины не приглашаются, понял, Шкатов?

Старик злобно топнул, поставив жирную точку в разговоре, и вышел из квартиры. За ним, охая, выползли помятые модники розенкрейцеры. Цой великодушно вернул им их страшное оружие.

– Ваше высочество, вы же не собираетесь идти на поводу у старого колдуна? – Шкатов умоляюще поглядел на Вики. – Он явно задумал очередную пакость.

«А ведь Шкатов действительно переживает за меня, – подумала девочка, – вряд ли он такой хороший артист. И он опять вовремя появился. Впрочем, как всегда».

– Если вы немедленно уберетесь с места преступления и больше не будете ни во что ввязываться, я обещаю не сообщать об этом инциденте вашей семье, – продолжил капитан.

– Авессалом все равно сообщит, – вздохнула Вики.

– Если у вас есть доказательства его причастности к убийствам ведьм, я хотел бы об этом знать. – Шкатов все так же внимательно глядел на Вики, и ей даже сделалось как-то не по себе.

– Ну, все пока на уровне догадок, – сказала она.

Цою неожиданно надоел их милый диалог, и он грубо напустился на Шкатова:

– Слушай, капитан, уж больно ты любопытный! Узнаешь все в свое время. Если тебя, конечно, не попрут из ордена за предательство. Пошли, Вики. – И, не дожидаясь ответа, Цой вышел из квартиры.

А за ним мимо Шкатова прошмыгнули тихие как мышки Ваня с Катей. Капитан полиции в ответ на тираду Цоя только страдальчески усмехнулся:

– Подрастает смена. Всего хорошего, ваше высочество. Не ходите к Авессалому.

– Пока, Шкатов. Все будет хорошо. – Вики даже похлопала Шкатова своей маленькой, перепачканной в крови вампира ладошкой по рукаву пальто. Ей первый раз в жизни было немного стыдно за поведение Цоя.

– Мрак, – озвучила общее настроение Катя, когда они вышли из парадной и двинулись пешком на Бармалеева. – Я первый раз в жизни была на месте преступления. Бедный парень, он так просил его спасти. Ждал нас. А дождался кого-то другого.

– А я так и не понял, кто его убил, – сказал Ваня.

– Шкатов, кто ж еще. Больше некому, – буркнул Цой.

– Здоровенный мент? Но как? – удивилась Катя. – Он же пришел последним. Скорее, это сделал противный одноглазый старик.

– Шкатов все время вертелся рядом. Он пришел раньше нас. Я думаю, что кое-кто нашел не все жучки у себя в башне. Я видел ночью у дома машину прослушки. А когда мы выдвинулись сюда, ее там уже не было.

– А я думаю, что кто-то просто тупо ревнует, – выдала обиженная на «кое-кто» Вики и сразу поняла, что сморозила глупость.

– Ревнует? – удивилась разрумянившаяся Катя и хохотнула. – Круто! С вами не соскучишься, ребята.

Цой резко развернулся и широкими шагами двинулся к дому.

«Хорош Страж», – обиженно подумала Вики.

– Цой, стой! Ты чего? – Ваня ничего не понимал. – Вики, чего он такой странный?

Катя толкала его кулаком в бок, но он не унимался.

– Что у вас за траблы, Вик? Только же помирились, и что, опять?

– Пусть идет, – сказала Вики, – и вы тоже идите. Только не бросайте дело. Может, еще какого вампира найдете или зомби. Я буду сидеть дома. А пока хочу пройтись одна. Подумать.

И она действительно всю дорогу назад напряженно думала, анализировала, смотрела на солнце через сосульку, фотографировала телефоном синичек на кустах, снова думала и прямо перед башней пришла к выводу, что без родительского совета ей тут никак не обойтись.

Для начала Вики решила еще раз поискать дома жучки. И что вы думаете? Цой оказался прав сто раз. Примерно столько микроскопических биомеханических короедов намертво засело в дубовой столешнице антикварного семейного стола. Выковырять их оттуда было просто невозможно. Заклинаний по изгнанию электробукашек Вики не знала, да и вряд ли такие существовали в природе и даже в Астралии. Придется выбрасывать любимый папин стол. Возмущению Фила не было предела. Если бы полицейский попался сейчас под его тяжелое крыло, живым бы он вряд ли ушел. А Вики еще и поссорилась с Цоем из-за этого мутного типа. Девочке было жалко Цоя, жалко себя, жалко несчастного парня-вампира. И как она, такая жалостливая, будет менять мировой порядок? Или она чего-то не поняла и пророчество не имеет к ней отношения? Вопросов накопилось много. Но сначала надо было избавиться от лишних ушей. Вики уставилась тяжелым взглядом в стол, потом закатила глаза и произнесла аннигиляционный заговор. Стол вместе с мелкими оккупантами исчез, а вместо него появился новый. Такой же круглый. Но, конечно же, не такой крутой, как старый. Стандартный колдовской новодел без личной истории. Ну, ничего, пооботрется со временем, а пока, чтобы пить чай, сгодится и таким.

– Ба, Па, Маша, выходите на связь! Мне нужен ваш совет! – громко произнесла Вики в кухонную пустоту, и через пару секунд сразу же на трех стульях у нового стола расселись фантомы ее родственников. Их полупрозрачные астральные тела, как обычно, искрились синим электричеством. Экономя время и помня, что астрально-фантомная связь не надежнее скайпа и родные могут исчезнуть в любую секунду, Вики наскоро пересказала им суть последних событий.

– Стол жалко, но Шкатов все сделал правильно, – неожиданно отреагировала на ее рассказ баба Люба, – с вампирами, особенно новоиспеченными, разговаривать не о чем. Их в любую секунду переклинить может. И правильно он тебе про Авессалома говорит. Нечего тебе к нему ходить. Опять влипнешь, как муха в янтарь. Что еще за доказательства невиновности? Просто шапка на воре горит, и все тут. Придумал тоже рождественский ужин, старый некромант! Сиди дома и никуда не выходи. Я постараюсь прилететь на днях.

– Мы Авессалома прижали. Он теперь наверняка затаится. Сегодня никого не убьют, Вики. Вот увидишь. Позови стража и сиди дома. Никуда не ходи. Ты свое дело сделала. – Фантом папы безрезультатно пытался щелкнуть костяшками пальцев.

– Значит, вы уверены, что это Авессалом? Можно прекращать поиски? – спросила девочка.

– А ты разве так не считаешь? – спросила МаМаша, исчезла со звонким хлопком и снова появилась, рябя в воздухе. – Извини, мы сейчас на конференции сидим. Здесь в зале связь плохая.

– Я не знаю, – честно сказала Вики, – никак не могу понять, зачем он все это затеял?

– Чтобы свалить все на нас и похоронить наш орден как потенциальную опасность для Древних.

Ты же прочитала пророчество? – Папин фантом сильно заискрил.

– Прочитала. И мне оно совсем не понравилось. Неужели оно имеет отношение ко мне? Ведьма на троне – это я?

– Конечно же нет, – поспешил успокоить ее профессор, – не переживай, дочура. На самом деле это всего лишь старая легенда, апокриф. В нем даже город не указан. Да и когда его придумали, нашего Питера в помине не было. Такие духоподъемные лжепророчества есть у каждого колдовского клана Астралии. В каждом из них гиперболизируется важность роли в будущем именно их рода, клана или ордена. Никто из Древних не относится к этим письменам серьезно.

– Но есть одно «но», Герман, – перебила его баба Люба, – в нашем пророчестве отсутствует вторая часть. И есть устная легенда, что, когда она найдется, тогда и начнется тот самый конец света, что обещан Древним в пророчестве. Я, Герман, лучше, чем ты, знаю Древних. Да что там говорить, мы, гадюки, и есть Древние, только удаленные от власти. И я отлично знаю, что они очень даже следят за нами и нашим пророчеством. Древние – трусливые твари, которые больше всего боятся перемен. Авессалом своими играми хочет втянуть их в конфликт с нами, и этому нужно срочно положить конец. Сегодня католическое Рождество, а послезавтра я соберу Совет и низложу там этого зарвавшегося прислужника вампиров. Даже если у нас нет веских доказательств по ведьмам, я добьюсь его отставки и ареста.

– А я согласна с Герой, мама, – вступила в диспут Ма-Маша. – Всем, кроме нас и, может быть, других питерских кланов, наплевать на наше пророчество. Слова «Ведьма на троне – миру конец» давно стали всего лишь поговоркой.

– Но не забывайте, детки, что эти слова уже десять веков являются тайным паролем колдунов и магов, борющихся с Древними! – От Великой матери искры повалили снопами. – За эти слова погибли сотни колдунов!

– Хорош секретный пароль, который знают все! – хмыкнул Герман.

– Не передергивай! – прикрикнула на него баба Люба. – Его знают только маги!

– Магия – это всего лишь мудрость, – дерзко возразила Ма-Маша Великой матери. – Сейчас все ученые – маги.

– Но не все маги – колдуны! – парировала баба Люба.

– В общем, верить сейчас в это пророчество может только безумец! – не унимался профессор.

– Молодец, Гера! В психи тещу записал? – Фантом бабы Любы зловеще полыхнул молниями.

Вики молча наблюдала за перепалкой фантомов, не решаясь пока встревать в нее. Словесная баталия разгоралась на глазах в прямом смысле. Между участниками спора не только пробегали искры, но уже летали маленькие шаровые молнии и горели синей злобой электрические дуги. Вики еще ни разу не видела такой свары в семье. Может быть, фантомы ее родственников так разошлись, чувствуя свободу от настоящих тел? Ведь папа с Ма-Машей сейчас мирно сидели на конференции, а баба Люба поливала лимоны на горном склоне или готовила мужу рождественский ужин…

– Не передергивайте, Любовь Поликарповна! – вспыхнул синим пламенем Герман. – Псих на повестке дня только один. Я сейчас говорю про Авессалома! Он одержим идеей захвата власти в Питере и готов избавиться от нас любым способом. «Семь невиновных страшно уйдут». Он знает текст пророчества и устраивает кровавый цирк с убийствами ведьм, чтобы напугать Древних, в надежде, что они станут на его сторону против нас. Без них ему с нами не справиться.

– Вывернулся, зятек. – Баба Люба и не думала снижать градус полемики. – Знаю я ваше поколение. Ничего святого. Ни во что не верите. Только я все равно, в отличие от вас, верю в пророчество. Верю в нашу Вики и в большие перемены. Верю в возрождение гадюк. Мы встанем с колен. И изменим мир к лучшему. «Новая эра в мире грядет! Северный лед Перемены несет!»

– Ну, знаете ли, Любовь Поликарповна, если это действительно так, то я немедленно возвращаюсь домой и увожу Вики подальше от вас. Если вы реально верите в этот бред, как вы могли допустить коронацию Вики? Подвергнуть ее такой опасности! Конечно, она же вам не родная! И ты, Маша, тоже с ней заодно?

– Герман, успокойся. Я на твоей стороне. И мама тоже совсем не это хотела сказать. Она бы никогда не стала рисковать жизнью Вики. Она просто на нервах из-за Авессалома!

– Я на нервах? Да я – змея. Я сохраняю покой. От судьбы не уйдешь, зятек! Твоей дочери и моей любимой внучке уготовано стать самой великой ведьмой в истории. И ни ты, ни Авессалом, ни я, ни зажравшиеся Древние не смогут ей помешать. Вики, радость моя! Я люблю тебя и верю в тебя. Ничего не бойся. К Авессалому не ходи!

Разряд. Хлопок. И баба Люба исчезла, оставив над стулом сизый дымок. Фантом Германа упал локтями на стол, обхватив голову руками.

– Вики, прости нас за эту свару! – обратилась к девочке Ма-Маша. – Вечная проблема отцов и детей. Маме лишь бы спорить с кем-нибудь, а твой отец никогда не может ей подыграть. Конечно же она тоже понимает, что пророчество – это всего лишь красивая легенда.

– О кровавом апокалипсисе, который ведьма на троне принесет в мир? – мрачно спросила Вики, угнетенная услышанным.

– Ну, это каждый волен понимать по-своему. Спасти Землю от рабства, дать людям тайные знания, принести в мир справедливость – разве это не красиво?

Фантом профессора громко застонал:

– Замолчи, Маша! Проклятые змеи! Хитрые древние твари. Вся ваша семейка. Герта, ты и твоя мамаша – вы просто использовали меня, чтобы заполучить мою дочь. А теперь хотите использовать ее для возрождения величия вашего поганого рода. Вам плевать на нас и наши жизни. Ты никогда нас не любила!

Ма-Маша вспыхнула красным пламенем и исчезла. Вот это да! Какой ужас! Папа с Ма-Машей никогда в присутствии Вики не ссорились. Даже не спорили. А сейчас они просто расстались у нее на глазах! Семья Вики распадалась из-за нее. На совете, который созвала она. Вот так помогли, так помогли, родители!

– Немедленно помирись с Ма-Машей! Она хорошая, и я ее люблю, – потребовала Вики.

– Вики, доча! Прости меня. Я подозревал, что твоя бабка слегка того, но что она совсем безумная, не знал.

– Ты сам хорош! Мог бы мне рассказать про это пророчество до коронации. Я бы просто отказалась короноваться, и все. Да и хватит уже про это. Перессорились все из-за дурацкого стишка.

– Сиди дома. Я прилечу через пару дней и заберу тебя из этого болотного города. К черту орден Уробороса! К черту ведьм! К черту твою чертову бабушку! Хочу жить нормальной человеческой жизнью без колдовства, витчхантеров и старых безумцев, борющихся за власть. Я ведь ученый с мировым именем. Мне везде будут рады. Уедем с тобой куда– нибудь, где всегда тепло и плещет океан под боком.

– Угу. В Мексику, например. Мне, между прочим, в нашем болотном краю жить нравится. У меня здесь друзья и любимая семья, и Нева плещет под боком. И город мой самый красивый на свете. А с колдовством я как-нибудь справлюсь. Главное, чтобы вы не ссорились из-за меня. Иди, папа, мирись с Ма-Машей. Не знаю, как она тебя простит теперь. Хотя знаю. Простит, потому что любит. И пока не помиритесь, на связь не выходи. Я тут сама со всем разберусь.

Вики ткнула в плечо фантома пальцем, и он с треском лопнул. На этом семейный совет закончился.

– Что скажешь, Фил? Только не нуди.

– Кошмар и ужас, ваше высочество! Все переругались, а виной всему проклятый Авессалом. Ненавижу магов.

– Они помирятся?

– Всенепременно помирятся.

– Тогда предлагаю положить конец безобразиям в нашем городе. Надеюсь, ты не против проветриться? Мы с тобой приглашены на званый ужин к Авессалому. Извини, не знаю, будут ли там подавать живых мышей.

– Спасибо, ваше высочество. А что касается угощения, то меня вполне удовлетворит циррозная печень мага. Обожаю французскую кухню.

– Фу-у. Не хочу больше этого слышать, Фил. Пойду повторю боевые и защитные заклинания. Вылетаем в пять. Лучше прибыть пораньше и сориентироваться на местности.

– Слушаюсь, ваше высочество.

В голове у Вики крутился детский стишок поэта Заходера про людоеда, пригласившего на обед другого людоеда. Она настраивала себя на бой. Рождественский ужин у Авессалома обещал не быть томным и скучным. Это ведь Авессалом подослал к ней в дом шпионку Карму под видом несчастной вороны-доходяги. Это Авессалом сорвал ее коронацию и предложил всем ведьмам в городе участвовать в конкурсе на корону которую он, кстати, умыкнул под шумок. Королевскую корону с Голубым Карбункулом, по праву принадлежащим ордену Уробороса. Авессалом, единственный из всех глав орденов Питера, напрямую общался с Древними и не стеснялся якшаться с вампирами-неофитами. Авессалом обвинил ее витчхантерский орден в убийстве невинных ведьм, каждая из которых претендовала на трон. Это из-за него погиб Вова Козлов, в смерти которого, как и в убийстве его семьи, Авессалом обвинил Вики и ее друзей. И теперь он ждет ее, чтобы предъявить доказательства своей невиновности? Ему придется очень сильно постараться. Никакого оружия Вики с собой не взяла, достаточно заклинаний Первородных, дремлющих в ее голове. Они должны пробивать любую защиту. Одна Верховная ведьма в этом уже убедилась на своей жабьей коже. Теперь очередь Авессалома.

После пяти вечера над городом окончательно сгустились вечерние сумерки, и Вики решила, что им с Филом пора лететь. Новая пластмассовая швабра (на которой она уже летала во сне) нужна была ей теперь только как аксессуар. Баба Люба научила ее летать без всяких предметов. Оделась Вики на званый ужин точно так же, как на коронацию, вовсе не для того, чтобы напомнить Авессалому и его прислужнице Карме о той феерической ночи, а лишь потому, что ей было лень и некогда подбирать другой наряд. Хотя лететь в платье на швабре было совсем неудобно. Приходилось сидеть боком, ну да ладно.

Вот чего Вики не сделала и о чем жалела всю дорогу, летя в багровеющем небе за Филом, так это не позвонила Цою. Зачем только люди влюбляются, раздумывала Вики, со свистом рассекая холодный воздух, от этой любви одни неприятности. Характер у друзей портится, и общаться с ними становится совершенно невозможно. Цой стал ранимым и нервным, словно Ваня. А Ваня постоянно хохочет, как полоумный, и везде ходит со своей красноголовой барышней, держа ее за ручку, как в детском саду. Неужели Вики тоже так глупо выглядит? Она хотя бы держит любовь в себе, в отличие от Цоя. Хотя позвонить ему и извиниться все-таки было необходимо. Противная бессердечная ведьмочка!

Авессалом жил на Староневском проспекте, занимая последний этаж серого семиэтажного здания, построенного в конце позапрошлого века. Во всех окнах квартиры мага горел яркий свет. Похоже, он действительно ждал гостей. Почему у главы ордена Ариев не было такого замечательного входа сверху, как у нее в башне? Так бы было удобно сейчас зарулить на крышу. Но нет. Пришлось Вики, как простой смертной, спускаться на землю, чтобы подниматься на самый верх в тесном лифте с филином на плече и шваброй в руке. На лестничной площадке перед квартирой мага ее ждал Цой с томиком Пушкина в руке-лопате.

– А вот и первые гости, – сказал Цой, будто они и не ссорились сегодня.

– Ты был прав насчет жучков. Извини.

– Ладно, проехали. Чего так рано? Еще полчаса до ужина.

– Проголодались, – буркнул Фил, явно недовольный присутствием дополнительного героя.

– В этот раз я решила гарантированно появиться раньше Шкатова, – объяснила Вики. – А ты чего здесь?

– Тебя жду. Я же твой Страж, куролева. Или ты теперь будешь разить врагов сама этой смертоносной шваброй?

О! Ирония! Такого раньше за Цоем не наблюдалось.

– Что читаешь? – перевела тему Вики.

– «Медного всадника» перечитываю.

– Молодец, – одобрил выбор Цоя филин. – Медный всадник для нашего ордена – сакральный символ. Вот все думают, что конь Петра Первого давит копытом змею, а на самом деле это памятник клану болотных гадюк. Символ того, что царь всегда мог на них положиться. Даже песня такая есть:

«Как у нашего царя только лошадь да змея, только лошадь да змея, вот и вся его семья».

– Отлично, магистр, – вздохнув, сказала Вики, – может, уже позвоним в дверь и пойдем на ужин? А ты, Страж, подежурь здесь на всякий случай и оружие мое посторожи. Тебе туда нельзя по субординации.

Вики протянула швабру Цою, у которого от такой наглости даже вытянулось лицо. Но ответить Вики он не успел. Из квартиры Авессалома донесся звон бьющегося стекла, а следом истошный, как пожарная сирена, женский крик, полный неподдельного страха. Не дожидаясь команды, Цой впечатался плечом во входную дверь, высадив ее внутрь вместе с косяком. Прямо из просторной прихожей, в которой небесно-синие стены были покрыты золотой арабской вязью и серебряными звездами, открывался вид на роскошную столовую с пышно накрытым обеденным столом. Крик доносился оттуда.

Цой ворвался внутрь и застыл у стола. Фил завис над столом, распахнув крылья. Вики забежала в столовую последней и только успела что-то увидеть, как Фил закрыл ей лицо крылом, стараясь оградить от кошмарной картины. Но и доли секунды Вики хватило, чтобы понять – это чудовищное зрелище теперь навсегда поселится в ее ночных кошмарах и надолго лишит ее аппетита. За столом, уставленным замысловатыми и манящими (еще недавно) яствами, в атласном восточном халате сидел человек без головы. Кровь из торчащей, словно пенек, старческой шеи фонтаном била на стол, заливая скатерть, лежащую на ней чалму звездочета, посуду и еду, перемешиваясь с разлитым вином из упавшей бутылки.

Бедную Вики стошнило. Более серьезного доказательства своей невиновности Авессалом предъявить не мог. А в том, что это его дряхлое тело сидело за праздничным столом, сомнений ни у кого не возникло. Бледный Цой стоял, обнимая молодую цыганку в цветастом индийском платье, рыдающую у него на плече. Конечно же это она – предательница Карма – только что оглушала их своим криком. Фил нервно кружил под потолком вокруг хрустальной помпезной люстры, заливавшей кровавое пиршество неестественно ярким светом, словно сцену в анатомическом театре-гиньоль.

– Кто это сделал, Карма? – наконец смог спросить Фил. – И где, черт побери, голова некроманта?

– Я не знаю. Я просто накрывала на стол. Захожу, а он, он, ой-ой-ой, – зарыдала цыганка. – Заберите меня отсюда. Он держит в заложниках мою семью. Я ненавидела его. Но такой смерти не желала. Возьмите меня с собой. Я вам все расскажу, ваше высочество!

Ее высочество безмолвствовало. Вики словно провалилась в какую-то бездонную трясину. Инфернальный ужас происходящего выбил ее из седла реальности. Она почувствовала себя персонажем компьютерной игры, и ей ужасно захотелось выйти из нее или хотя бы вернуться в ее начало. Игра шла по неизвестным ей правилам, играл в нее кто-то очень жестокий, и Вики даже показалось, что если она приглядится, то сможет увидеть этого злодея с той стороны экрана. Все, что она ни делала в последние дни, лишь глубже утягивало ее на дно трясины. «Ваше высочество, вы же не собираетесь идти на поводу у старого колдуна?.. Сиди дома и никуда не выходи… К Авессалому не ходи!» – загудели у нее в голове голоса, но поздно. Она опять облажалась. Опять не послушалась старших. И винить, кроме себя, ей было некого. Горбатого могила исправит.

– Вики! Нам надо срочно валить отсюда. Слышишь меня? – Цой легонько потряс ее за плечо. – Это подстава, Вики! Ты сможешь лететь?

– Конечно смогу. Я в порядке. Мы что, так его и оставим?

– Вряд ли мы чем-то сейчас сможем помочь Авессалому, ваше высочество. Зато если нас сейчас застанут главы Розенкрейцеров и Перуна, боюсь, нам будет очень сложно объясняться.

На лестничной площадке раздался предательский звук открывающегося лифта. Цой рванулся к окну столовой и с силой распахнул его. Ворвавшийся в дом зимний ветер задул в комнату тюль, повалил на стол оставшиеся бутылки и закружил снежинки под потолком. Цой приглашающе махнул Вики рукой: мол, давай лети уже, куролева.

– Что за чертовщина! Дверь выбита! Авессалом, старина, ты в порядке? – забасил с площадки Ратибор Велесов. – Похоже, он не в порядке. Карл, не входи туда. Хорошо, что мы пришли с охраной. Они сейчас поднимутся, и мы зайдем.

– Я так и знал, – загундосил Карл Иванович, – я так и знал. Они добрались до него, чтобы заткнуть ему рот. Я так и знал!

Когда в столовую вбежали дюжие охранники из ордена Перуна, там не было никого, кроме обезглавленного тела мага Авессалома, а рядом с настежь открытым в комнату окном в вихре снежинок летало большое серое перо из крыла филина.

– Во дают! – воскликнул пораженный страшным зрелищем Ратибор. – Хоть я и язычник, но учинить такое накануне Рождества… Зверье!

– Эй-эй-эй! Поосторожнее со словами! Зверь здесь только один.

За спинами витчхантеров возник лениво зевающий полковник Зверский, а следом за ним и его теперешний верный «хвост» – Шкатов.

– Смотри-ка, капитан, наш маг, похоже, окончательно потерял голову! А нечего старичкам на ужин приглашать молоденьких девчонок. К тому же ведьм. Да, Шкатов?

– Ну это уже предел цинизма. Прекратите уже глумиться, молодой человек! – попытался образумить Зверя тщедушный Карл Иванович. – Вас из Москвы прислали прекратить этот кошмар. А он только усиливается день ото дня. Почему вы не разберетесь с этой зарвавшейся ведьмочкой? Упустили ее родителей. А теперь она обезглавила главу витчхантеров Питера прямо у него дома на званом ужине! Неслыханная наглость! И кому нам теперь прикажете подчиняться?

– Шкатову! Шучу. Подчиняться пока будете мне. Про Авессалома никому в орденах ни слова. Охране своей память вычистите. Никаких контактов с Великой матерью! С девчонкой мы разберемся. Да, капитан?

– Да, товарищ полковник. Только Вики не имеет отношения к этому убийству. Не ее это почерк. Она бы превратила старика в мышь или жабу. Но чтоб такое! Надо искать Чистильщика. Он просто подставил Вики. Вывел из игры.

– Какой же ты упрямый осел, Шкатов! Твоя Вики, скорее всего, и есть наш Чистильщик. Чистила себе дорогу к трону, а старый некромант ее раскусил. Она была здесь с Филантропом, известным всем своей кровожадностью, и юным горячим Стражем, который за нее любому башку оторвет. Видимо, им что-то очень не понравилось, беседа пошла не так либо маг стал ее шантажировать. И вот тебе результат на столе. Нравится? Мне – нет. Так что будем ее брать. Всем витчхантерам города мой приказ: взять живьем ведьму Вики Адамсон и доставить ко мне. Тебе, Шкатов, я больше не доверяю. Слишком долго ты меня с этой девчонкой за нос водил. Поставишь дверь на место. Квартирку законсервируешь. Тело тоже. И чтоб никакой утечки! Голову оторву! Извините, вырвалось.

Шкатов понуро принял вердикт шефа.

– Вот это правильно. По-нашему, по-древнеславянски! Четко, жестко, справедливо, – одобрил действия московского гостя Ратибор. – А где, кстати, Карма? Старик не расставался с ней с октября. Неужели они и ее? Ай-яй-яй! За предательство? Наверное, выбросили в окно. Лежит, бедолага, внизу, рядом с головой Авессалома.

– Уверен, что нет, – сказал Шкатов, – а вот где голова вашего дружка, для меня сейчас главная загадка этого квеста. И вам бы, господа витчхантеры, тоже не мешало бы ею озадачиться.

Со Староневского проспекта в это время донеслась тревожная сирена «скорой помощи». И если бы посвященные, столпившиеся в столовой Авессалома, удосужились взглянуть в распахнутое окно, они бы непременно увидели, как по улице мчится машина-призрак черного цвета с красным крестом, везя праздничный ужин ненасытным вампирам.

Зимний ветер, пронизывающий до костей, окончательно вернул Вики в сознание и помог прийти в себя после глубоко потрясшего ее отвратительного зрелища. Но легче ей от этого не стало. Она неслась в темном небе, где суетливые клочковатые облака, подгоняемые ветром, то и дело заслоняли белый лунный лик. Неслась неведомо куда, далеко позади оставив Фила, который, словно добычу, тащил в сильных лапах Карму и потому не мог за ней угнаться. Хотя, по идее, Вики тоже должна была лететь гораздо медленнее обычного. Ведь позади нее на ручке швабры, каким-то чудом умудряясь не падать, примостился Цой. Он впился своими могучими ручищами в швабру перед Вики и практически обнимал девушку. Но Вики было не до объятий. Если бы она могла сейчас прилететь в сентябрь, туда, где она была почти обыкновенной девчонкой, безнадежно влюбленной в придурка-одноклассника! Туда, где друзья еще были друзьями, а не свитой, родители не ругались из-за безумных пророчеств. Туда, где домашние любимцы не предавали и дважды в день на нее не сыпались обезображенные трупы вампиров и безголовых колдунов. Но, к сожалению, секретные знания о перемещениях во времени были для Вики недоступны, и она просто мчалась в питерском небе, словно пытаясь удрать от самой себя.

– В башню возвращаться нельзя, – прокричал Фил, с трудом догнавший их с Цоем, – придется где-то прятаться, пока мы не разберемся с Чистильщиком. Сейчас летим на Ваську к Пелю. Переночуем у грифонов, а завтра решим, что делать дальше.

– Отличная идея, – кивнула Вики.

Бессловесные грифоны – лучшая компания на ближайшее время из всех, что можно себе представить. Забиться в темный уголок и проспать там до утра без всяких мыслей. Хотя какой уголок может быть в башне? Ладно, утром она что-нибудь обязательно придумает, а пока не хочет ни с кем общаться. Даже с Кармой. Хотя, надо признаться самой себе, она соскучилась по бестолковой вороне и рада, что Карма теперь снова с ними, несмотря на ее предательство.

Вики никогда раньше не видела цифровой башни аптекаря Пеля, хотя с ее грифонами успела бок о бок повоевать против крысиной армии. Поэтому ее потрясли скромные размеры строения.

– Да это же просто труба от старой кочегарки, заложенная сверху кирпичами и расписанная мелом, – возмутилась девочка, когда они с Филом спланировали в темный двор на Васильевском острове, а Цой, с трудом разжав посиневшие руки, поспешно убежал в темноту.

Филин поставил на землю окоченевшую Карму (на которую, впрочем, сразу же накинул свою куртку вернувшийся Цой), принял царственную позу и принялся работать гидом:

– Аптекарь, а на самом деле алхимик и маг Пель был одним из виднейших членов Уробороса своего времени. До наших дней дожила его прекрасная аптека и эта башня, ваше высочество. Цифры действительно написаны мелом. Но это волшебный мел, и в целом они составляют код Вселенной, который открыл Пель. Код охраняет вход в башню, но доступен высшим чинам Уробороса. Это наши кладовые. Здесь хранится невидимое миру золото, добытое Пелем при помощи Уробороса. Уроборос, чтобы вы знали, молодые люди, одно из названий философского камня.

– Замерзаем, Фил! – взмолилась Вики.

Филин стал быстро нажимать крылом комбинацию цифр на кирпичах башни, и перед ними черной дырой раскрылся вход, исчезнувший без следа, как только все они зашли в башню. Внутри вопреки всем законам физики оказалось просторное, светлое и уютное помещение. Золотые грифоны подбежали к ним и стали вилять длинными львиными хвостами, словно они и не расставались на два месяца. Вики огляделась. Они стояли посреди большого зала, из которого вело неизвестно куда великое множество дверей. Между дверями стояли удобные диванчики. Фил поймал ее взгляд.

– Ваше высочество, у вас был тяжелый день. Здесь, в башне, для каждого найдется спальня и возможность отдохнуть. Если кто-то проголодался…

– Нет! Только не это! Не говори про еду! – Вики снова чуть не стошнило. – Здесь есть душ?

– А как же, ваше высочество. В каждой опочивальне есть все, что только может вам понадобиться. Кроме интернета и телевизора. И телефоны здесь работать не будут. Зато и Шкатов нас тут не вычислит.

– Думаешь, нас уже ищут, Фил? – спросил Цой.

– Конечно ищут. Зверь серьезный инквизитор. Наша башня, скорее всего, оцеплена. За Ваней следят. А башню Пеля тоже оцепят на всякий случай. Не каждый день убивают Верховного колдуна.

– Подождите! Не расходитесь, – всполошилась Карма, – я хочу сделать признание. Это срочно.

– Может, хотя бы присядем? – Вики и правда очень устала за сегодняшний день. Устала эмоционально, а это выматывает гораздо сильнее, чем физически.

Вики с Цоем плюхнулись на ближайший диван. У их ног тут же улеглись уютные грифоны, тихо клекоча. Между Цоем и Вики присел важный Фил, как бы невзначай помогая им соблюдать дистанцию, что было достаточно забавно после совместного полета.

Карма стояла перед ними, словно студент перед экзаменаторами, и не решалась начать. Она мялась и мялась, пока Вики не выдержала.

– Ты хотела нам рассказать, кто убил Авессалома?

– Никто не убил. Это очень сложно сделать. Авессалом жив, – тихо сказала покрасневшая от напряжения Карма, – он снова прислал меня шпионить за вами. Но на этот раз я не буду этого делать. Если вы мне не поможете, он убьет всю мою семью.

В зале башни стало так тихо, что четыре человеческих сердца застучали, как четыре барабанные установки, а сердца грифонов – словно два электронных барабана.

– Авессалом жив? Ты сошла с ума, Карма? – спросил Цой. – Мы видели его обезглавленное тело.

– Нет, милый, я в своем уме. Старый маг провел вас и всех остальных. Его жизнь в голове. А тело он меняет раз в столетие. Его голове четыре тысячи лет. Представляете?

Вики молчала. Сонливость и усталость сняло как рукой. Ее сознание мучительно перезагружалось. Что ни говори, с Кармой весело.

– Так это был фокус! От этих магов всего можно ждать. Но почему ты не сказала нам это там? Ты так кричала! Я слышал неподдельный ужас в твоем крике. – Фил с трудом принял новую версию уже отпразднованного им фиаско Авессалома.

– Он был там все время. Следил за вами. Невидимый и с новым телом. Я не знала, что это будет так страшно. Его голова – она живая. Она сама оторвалась и перебралась на новое тело. Молодое тело, которое ему сегодня привезли вампиры. Оно хранилось у нас на балконе. Он не предупреждал меня, что будет на ужине. Просто сказал, что я должна сбежать с вами и втереться в доверие.

– Что ты сейчас и делаешь, послушная Карма, – констатировала Вики. – Вороной ты мне нравилась больше.

Карма опять замолчала, на ее красивом смуглом лице застыло виноватое выражение, граничащее с гримасой боли. В больших черных глазах появились слезы.

– Вики, ты у нас, конечно, куролева. Но ты не права. – От Цоя такого выступления никто не ждал. – Я не могу винить человека, семью которого взяли в заложники. Тем более Карма только что во всем призналась и хочет нам помочь.

Карма воздела руки:

– Мне очень-очень жаль, что все так случилось. Но тогда, перед коронацией, Авессалом убедил меня, что это все для вашего блага, ваше высочество. Вы были в шаге от смерти, по его словам. Убийца уже был в зале, готовый в любой момент…

– Предлагаешь нам поверить Авессалому? Этому похитителю тел? – Теперь на Карму накинулся Фил.

– Ладно, Фил. Цой прав. Хватит обид, поз и упреков. Будем милосердны и великодушны. Давайте выслушаем Карму, – сказала Вики, поражаясь собственной мудрости и рассудительности. – Зачем Авессалом послал тебя шпионить первый раз? Ты докладывала ему обо всем, что слышала у нас дома? Как вы общались, ты же никуда не вылетала?

– В ворону меня превратил не Авессалом, а жена колдуна, в которого меня угораздило влюбиться. Маг пожалел меня и обещал снять заклятие, если я буду ему служить два года. Он привез меня сюда, в этот чужой холодный город, и ничего от меня не требовал. Я просто жила у него дома в клетке. Но однажды он сказал, что время пришло – я буду жить у вас. Он сказал, что ты не простая девочка и в твоем будущем заинтересованы очень серьезные силы, но никто пока не знает, чем это обернется.

– Вики, ты понимаешь, о чем она говорит?

– Да, Цой, да.

– Ок, тогда я спокоен.

– Маг сказал, что сам найдет меня, когда время придет, – продолжила рассказ Карма, – а я должна служить тебе и ничего не говорить про него. В ночь перед твоей коронацией Авессалом явился мне во сне и сказал, что сегодня он вернет мне тело. Ему нужно было знать все, что происходило последнюю неделю. Я поверила ему, что все это для твоей пользы. Конечно же зря. Наивная дурочка. У него были свои планы. В том числе и на меня. Да еще и ты подкинула ему такой подарок, отказавшись стать Верховной ведьмой. Я очень надеялась, что Авессалом отпустит меня домой после коронации. Возможно, если бы он не стал Верховным, так бы и было. Но в ту же ночь он признался мне в любви и предложил стать его женой. Я отказала ему. Тогда он сказал, что, если я не соглашусь, моя семья будет превращена в свиней. Он дружит с нашим колдуном, и им ничего не стоит такое провернуть, хотя я из очень знатного цыганского рода. Я попросила отсрочку до Нового года. Он согласился и оставил меня в услужении. А еще у него появилась маниакальная идея посвятить меня в орден и посадить на трон.

– Походу, у старичка крышу снесло от упавшей на него власти, – сказал Цой. – Так вот зачем он стал убивать ведьм! Чтобы посадить на трон свою фаворитку!

– Ошибаешься, милый. Он не убивал ведьм, – уверенно сказала Карма, – более того, Авессалом был уверен, что это проделки ордена Уробороса и Великой матери. И еще он все время твердил что-то о пророчестве и постоянно шептался со своими вампирами по этому поводу. Сначала, когда убили первых ведьм, он разозлился, потом сказал мне, что это нам только на руку. Пусть, мол, этот Чистильщик расчистит мне дорогу к трону. Но когда в городе появился Зверь, маг очень испугался. Зверь подчиняется высшим Древним. Древние, которым служит Авессалом и на поддержку которых рассчитывает, в подметки им не годятся. Тогда он решил, что найдет Чистильщика, заслав меня к вам. Как только я поняла, что вы не имеете к убийствам никакого отношения, тут же решила раскрыться. Теперь я рассказала все.

– Вот тебе и раз. – Фил поднялся в воздух и стал нервно летать кругами. – Похоже, мы опять в тупике. Что будем делать, ваше высочество? Посоветоваться с магистрами Уробороса и Верховной матерью мы отсюда не можем. Связи тут нет, даже астральной.

– Вики! Ваше высочество! Я украла это у Авессалома для вас. Наденьте ее. Она по праву ваша. – Карма достала из одной из многочисленных складок цветастого платья корону с Голубым Карбункулом.

– Коронация начинается, – смешным дребезжащим старческим голосом произнес Цой фразу из допотопного комедийного кинобоевика, и все нервно засмеялись, выбрасывая из себя вместе со смехом переживания сегодняшнего бесконечного дня.

Как только Карма водрузила корону на голову Вики, все мысли в ней успокоились и пришли в порядок, словно карбункул выстроил их по росту.

– Мы все заслужили небольшой отдых, – сказала Вики, – а потом выберемся отсюда и надерем всем задницы! И Чистильщику, и Авессалому, и его вампирам, и таинственным неуловимым зомби, если они еще сами не сдохли! Всем, всем, всем надерем!

Нет, не сдохли еще зомби! Пока наши герои отсыпаются в башне Пеля, а все витчхантеры города сбились с ног, разыскивая их, пока Ваня не находит себе места, переживая за пропавших с радаров друзей, а Катя пытается поддерживать в нем оптимизм, пока в нашем напряженном повествовании выдалась удобная пауза, я, пожалуй, немножко расскажу вам о том, что произошло за это время с несправедливо забытой нами Лерой Зомби и ее нарисованной бандой.

Когда Лера пришла днем к проклятой подворотне, чтобы раз и навсегда покончить со своим оживающим творческим наследием, серая облупившаяся стена снова была девственно-чиста. То есть стена была грязная, как обычно, но тринадцать нарисованных зомби, включая неудачную версию Сида и обезьянку-убийцу, на ней отсутствовали. «Может, они свалили навсегда в какую-нибудь свою псевдореальность, – помечтала Лера, сама не очень веря в такое счастье. – А может, их и не было вовсе. Может быть, я просто сошла с ума и мне все это привиделось, начиная с того, что я что-либо нарисовала на этой стене».

Отличная попытка, но как тогда объяснить присутствие в ее квартире кошки-зомби? Делать нечего, в тяжелых раздумьях Лера отправилась на Некрасовский рынок, чтобы пополнить недостачу продуктов в холодильнике. На рынке она купила все пять килограммов телячьих мозгов, что продавались в мясном ряду. Просто так купила. На всякий случай. Ну и побаловать Кошку. Потом она зашла в зоомагазин и купила Кошке намордник, поводок и шапочку. Зашла в хозяйственный и купила пару больших банок с белой краской, малярный валик и средней тяжести кувалду, такую, чтобы можно было поднять ее одной рукой.

Дома Лера первым делом закрасила все свои художества на стенах. Делать это было до слез жалко, но при одной мысли о превращении ее квартиры в табор оживших зомби рука Леры сама водила валиком по стенам. Теперь Лера жила в совершенно белой квартире. Кошка, объевшаяся мозгами, весь день проспала в наморднике, привязанная поводком к батарее на кухне. А Лере вот, наоборот, не спалось. Вечером она положила в кровать кувалду, поставила рядом с входной дверью железные ведра и стеклянные банки, чтобы не пропустить приход непрошеных гостей. Мозги с рынка она не стала убирать в холодильник, а оставила в кастрюле на столе, чтобы кухня как следует ими пропахла.

Обращаться за помощью к кому-либо Лера не стала. Друзей в Питере у нее особо не было. А тем знакомым, которые имелись, ей было бы трудно объяснить, чего она от них хочет. В лучшем случае они бы решили, что Лера приболела головой. Та же история и с полицией. А специальной службы по борьбе с зомби в телефонной книге и даже в интернете вы не найдете. Но Лера не отчаивалась. Будучи по своей природе одиночкой, она привыкла решать свои проблемы сама. С любимым она решила пока не мириться. Какой в этом смысл, если ночью ее могут съесть. На ночь Лера включила весь свет, который был в доме, и легла в постель с ноутом, погуглить, что новенького написали о ней и ее разложенческом искусстве в Сети за последние сутки. Написали много. Потом Лера зависла в ВК, повтыкала в ФБ и сама не заметила, как заснула.

Ей приснилось, что башню Иванова заполнили ужасные зомби. Словно в метро в час пик они шли плотной толпой, заполняя лестницу-эскалатор. Они битком набились в ее квартиру: ходили по комнатам, скандируя свое любимое слово. Тусовались они и в ее спальне, буквально ходили по ней, не обращая внимания на лежащую под ногами Леру, а она все никак не могла проснуться. Проснулась художник-зомбист в холодном поту. На часах было шесть утра. Дом пуст. Никаких следов гостей Лера не обнаружила. Но мозги в кастрюле на кухне были подчистую съедены, а сама кастрюля вылизана до блеска. Кошки она тоже не нашла. Лера схватилась за голову. Все там под синими волосами вроде бы было на месте. Зато рядом со входом в спальню на идеально белой стене появился рисунок, пародирующий знаменитый мотив Бэнкси: молодой зомби со срезанной черепной коробкой занес далеко назад полуистлевшую руку, готовясь метнуть во врага сжатый в грязной ладони свой мозг, похожий на старый грецкий орех без скорлупы. Сомнений не было. Такое нарисовать мог только один человек на Земле. Ее Сид. И вот теперь Лера уже по-настоящему растерялась и испугалась. Она совершенно не знала, что ей теперь делать. Эта башня проклята, этот город проклят, нужно бежать отсюда! В Бостон, например. Там ее зомби не оживают. Или теперь они оживают везде?

Вики проснулась и испугалась. Огромная чужая кровать, высокие сводчатые потолки без привычных глазу портретов рода Щекотихиных-Потоцких – все вокруг сияет чистотой, как в операционной. Ах да, она же прилегла на часок в одной из спален в башне Пеля, даже не добравшись до вожделенного душа. Даже не сняв корону. Но сейчас-то контрастный душ от нее никуда не денется.

Вместо душа в комнате за ширмой, расшитой китайскими драконами, обнаружилась нелепая старинная ванна. Мало того что это была посудина с декоративным рыбьим хвостом и курносой головой кита, какими их изображали в Средние века, так она еще, похоже, была отлита из чистого золота. Или из нечистого, если вспомнить, как добывал его алхимик Пель. И добыл он его, судя по ванне, отнюдь не мало. И длинный, изогнутый кран в ванну тоже подозрительно сиял золотым блеском. А прятавшийся за перегородкой фарфоровый унитаз в виде старинной китайской вазы династии Цинь окончательно добил Вики. «Королевские апартаменты! – подумала она. – Надеюсь, вода из крана течет обычная, а не амброзия или боржоми. Здесь, видимо, туалет и ванну нужно обязательно посещать в короне. Стыдоба-то какая!»

Но в ванну девочка все-таки полезла. Причем в короне!

На диванчике в огромном холле Вики ждали Цой и Карма. Увидев Вики, Цой выдернул свою ладонь-лопату из длинных смуглых пальцев цыганки. Оба зарделись стыдливым румянцем. Ничего себе, удивилась Вики и еще больше поразилась болезненному уколу в сердце. Неужели это ревность, и с чего бы это вдруг?

– Карма мне гадала по руке, – стал оправдываться Цой, – только ничего не говорит. Зачем было смотреть тогда? Скажи ей, куролева. Она тебя слушается.

Вики удивленно посмотрела на Карму. В больших миндалевидных глазах эмоциональной цыганки опять дрожали слезы. Это уже начинало раздражать.

– Цой! Еще раз услышу эту «куролеву» – не буду с тобой разговаривать, – строго сказала Вики. – Где Фил?

– Он улетел с грифонами на разведку, ваше высочество! – Карма обрадовалась перемене темы. – Ой, а вот и они.

В белой стене башни из мгновенно выросшей и тут же исчезнувшей черной дыры прямо на них вылетели Фил и два грифона, на которых сидели замерзшие Ваня и Катя.

– Привет, друзья! Привет, ворона-предательница! Я рад, что ты снова с нами. Фил нам все рассказал. А мы вам тут серебра привезли.

Ваня с Катей вывернули карманы курток, и на каменный пол со звоном попадали серебряные ножи и вилки от столовых приборов.

– Фил сказал, что сегодня нам понадобится много серебра. Вики, как тебе идет корона! – радостно сказала Катя, недоуменно оглядываясь по сторонам. – Фигасе! Как все это пространство помещается в небольшой трубе? Какой-то хитроумный оптический обман зрения?

– Фил сказал? Фил? – возмутился филин. – Для тебя, Катечка, я герр Филантроп. Ясно? В цифровой башне Пеля искажены и пространство, и время. Но непосвященным такое сложно понять. Советую принимать не понимая. Здесь свои законы физики. Надеюсь, вы хорошо спали, ваше высочество?

– Прекрасно, Фил, – ответила Вики, не ожидая подвоха.

– Очень хорошо. А как вы думаете, сколько вы проспали?

– Пару часов?

– Пару суток, – сказал довольный филин. – Время в башне летит еще быстрее и незаметнее, чем снаружи.

– Это шутка? – встревожилась Вики.

– Нет. Это правда, – сказал Ваня, – сейчас восемь вечера двадцать шестого декабря. Ваши с Цоем предки двое суток вас разыскивали. И мы с Катей тоже. Но сейчас они уже в курсе дел. Фил постарался. Твои прилетят послезавтра, Вики. Папа был страшно зол, что ты его не послушалась, и велел тебе не выходить из башни.

– Отлично! Сейчас наколдую пир горой, и будем два дня объедаться. Видимо, для этого вы и притащили столько ножей и вилок? – съязвила Вики, но никто не поддался на ее слова.

– Докладываю обстановку. – Фил поднялся в воздух и совершил круг почета над Вики. – Разыскивают вас с Цоем не только родители, как я и думал. В нашей башне засада. За Крысоловом тоже следили. Но мы их обманули. Один грифон отвлек внимание витчхантеров и увел их от Вани, а мы со вторым грифоном забрали их сюда. Главам ордена я о ситуации отчитался. И серебро прихватил, потому что по опыту знаю, что вас, ваше высочество, никто здесь не удержит, если вы решите напасть сегодня на вампиров. А уж то, как вы слушаетесь последнее время своих родителей, лучше и не вспоминать.

«Хитрюга Фил пытается мной манипулировать. Он просто соскучился по хорошей драчке, а единственные, кого мы можем сейчас реально достать, это вампиры Авессалома», – поняла Вики наивную хитрость птицы и улыбнулась.

– Башню Пеля не оцепили? Хвоста за вами не было? Почему Шкатов не послал сюда витчхантеров?

– Вокруг башни Пеля все чисто, ваше высочество, – радостно доложил Фил, вращая желтыми фарами глаз. – Мне кажется, что Шкатов не очень хочет нас поймать. А Зверь про башню Пеля знает далеко не все, как и Арии, и Розенкрейцеры. Все– таки это секретный форпост нашего ордена.

– У Шкатова и без вас сейчас проблем хватает, – сказал Ваня, – блогосфера полна свидетельств инфернальных преступлений. Нечисть в Питере – тренд недели. Появились фотографии утренних жертв вампиров, сидящих на остановках – то еще зрелище, я вам скажу. Вчера ночью какие-то гуляки делали селфи с зомби на площади Восстания. Пока одному из них не откусили ухо. Он сейчас в стационаре. Я загнал фотки этих зомби в сравнительную программу и нашел их автора.

– В смысле? – не понял Цой.

– Я нашел некую Леру Зомби, художницу, которая рисует точно таких же зомби. Нашел ее инстаграм, нашел, где она живет. Вы офигеете! – Ваня был чрезвычайно доволен проделанной работой.

– Вообще-то это я нашла Леру, – обиделась Катя, – а живет она на Таврической улице в башне Иванова!

– Есть контакт! – обрадовалась Вики. – Это же место силы, одно из главных колдовских мест Петербурга. Там жила одна очень важная ведьма из Розенкрейцеров, но она уехала к детям в Германию на ПМЖ. Таких совпадений не бывает! Значит, ваша Лера – ведьма-одиночка, которая решила наводнить город зомби. Но зачем?

– А может, ваша Лера не знает ни своей силы, ни силы башни. Может, она случайно оживила этих зомби? – робко предположила Карма.

– Воронам слова не давали, – нахамил ей Ваня, за что сразу же получил такой злобный взгляд от Цоя, что даже поперхнулся.

– Все может быть, – примирительно сказала Вики. – Ваня с Катей, вы большие молодцы. Но давайте разбираться со злодеями по степени их вредоносности. Что с Чистильщиком?

– Затаился, – сказала Катя.

– Отлично. Зомби, как я поняла, еще никого не убили. Тогда предлагаю заняться вампирами. Серебро у нас теперь есть. Новообращенный выдал нам два адреса. С чего начнем? С «Дозарей» или с боткинских бараков?

Все оживились, собрались вокруг диванчика. Даже грифоны возбужденно заклекотали и замахали хвостами. Лишь одна Карма продолжала пребывать в грусти, не отрывая внимательного взгляда от Цоя.

– Ну заражают они своих жертв в «Дозарях», – рассудительно сказал Ваня, – к тому же они ближе. Давайте с них и начнем.

– Гут! – обрадовался хищный Фил в предвкушении славной охоты. – Тогда слушайте меня внимательно, молодые люди. Вампиры не боятся крестов и чеснока, а вот серебро и деревянный колышек в сердце работают. Главная наша задача – уничтожить всех вампиров на кораблике, не навредив простым смертным. Эх, сколько раз я просил глав ордена сделать мне серебряный клюв!

– Это очень плохая и опасная идея, – тихо сказала Карма, – вампиры мутируют и приспосабливаются к новым вызовам. Они стали очень сильными. Неофитов можно убить серебром. Но на кораблике могут быть и Древние. За их жизнь нужно платить жизнью.

– Карма! С каких это пор ты у нас главный специалист по вампирам? – возмутился Фил. – Ты, сопливая девчонка. А я уже девятьсот лет их убиваю. Может, тебе их просто жалко? Жалко друзей и хозяев своего бывшего хозяина? Надо оставить тебя здесь.

– Нет, Фил, – жестко сказала Вики, – Карма полетит с нами. А здесь останется Катя. Мы не можем ею рисковать.

– Но я хочу драться с вампирами! – расстроилась красноголовая воительница. – Возьмите меня. Я занималась капоэйрой!

– Чем-чем? – искренне удивился Цой. – А, вспомнил, это такие бразильские боевые танцы. Предлагаю Катю взять. Без танцев в «Дозарях» будет скучно.

– Ладно. Пусть танцует, – согласилась покладистая Вики.

– «Дозари» вообще-то обычный караоке-бар. Я как-то раз там была днем с друзьями, – сказала Катя.

– Был раньше, – снова робко подала голос Карма, – а теперь там самое настоящее вампирское место охоты. Они там выбирают своих жертв. Кусают их. Ставят на них жучки. Ставят жучки им в телефоны. Сидят рядом с домом в засаде – прослушивают квартиру. А когда жертве становится плохо, вампирская спецмашина забирает их под видом «скорой помощи». Они всегда забирают всех, кто есть дома, под разными предлогами – страшный вирус, вакцинация, обследование. Они очень хитрые, эти вампиры. Хитрые и коварные.

– Да, они хитрые и коварные древние твари, – согласился Фил, – но у нас есть опыт (он важно раскланялся), есть сила (кивнул на Цоя), отвага (кивок в сторону Вани с Катей) и самая сильная из ведьм с Голубым Карбункулом в короне.

– И несмотря на это, Авессалом уже дважды обманул вас! – заявила Карма. – Его голова – отдельный организм-вампир, меняющий тела. Вам никогда не постичь всю глубину коварства этих адских тварей. Все вампиры такие же, как Авессалом!

– Старый маг совсем запугал нашу Карму, – сказал Цой, – она теперь боится всего: его, вампиров, линий на моей руке. Наверно, Фил прав, и ее стоит оставить здесь.

– Я боюсь за вас, – раскраснелась Карма, – и вовсе не пытаюсь отговорить вас от борьбы с вампирами и Авессаломом. Но почему бы вам не подождать два дня, когда вернутся главы ордена?

Вики решила ответить максимально откровенно:

– Потому что я доверяю им теперь далеко не так безраздельно, как раньше. И вера в их всесилие тоже сильно пошатнулась. И еще потому, что за эти два дня вампиры еще кого-нибудь обязательно выпьют (она с содроганием вспомнила свой сон). Но ты, Кармалита, если боишься, можешь остаться здесь и в безопасности дождаться нашего возвращения.

– Нет. Мое место теперь с рядом с вами.

– Отлично! – Корона на голове Вики делала свое дело, уверенно контролируя ситуацию. – Тогда давайте быстренько составим план нашей победоносной атаки. Сколько вампиров может ждать нас на кораблике, Карма?

– В городе сейчас на гастролях где-то тридцать вампиров. Четверо из них постоянно курсируют по городу на черной «скорой». Особей двадцать сидит в заброшенном корпусе больницы. А еще четыре– пять обычно охотятся на кораблике.

– Всего пять вампиров! Пяток! А нас шестеро! Ха! – обрадовался Ваня. – Да наш Цойчик один с ними управится, а мы просто полюбуемся со стороны.

Вики открыла глаза. Темнота, обрушившаяся на нее в «Дозарях», сменилась ослепительным светом, как в операционной. Руки и ноги по– прежнему не шевелились. «Я в больнице?» – мелькнула тревожная мысль. Нет, нет, эта яркая хрустальная люстра не из больницы, а из самого дурного ее сна наяву. Со стоном опустив запрокинутую голову, Вики поняла, что, к сожалению, не ошиблась. Синие стены с золотой арабской вязью. Это столовая Авессалома. Обеденный стол, чист и пуст, стоял у окна. В комнате никого. Вики обнаружила, что сидит на стуле, руки и ноги крепко связаны. Из-за спины девочки бесшумно вышла Карма и внимательно заглянула ей в лицо.

– Очнулась? Замечательно.

– Что происходит, Кармалита?

– Принцесса Кармалита! Хотя можешь называть меня «ваше высочество». Я ведь всегда была тебе ровней. Только моя семья гораздо более знатная, богатая и известная в колдовском мире Востока. Правда, вам, важным северянам-европейцам, было лень покопаться в моей родословной.

Вики ничего не понимала.

– Родословной? О чем ты? Развяжи меня скорей. Где Авессалом?

– Развязать тебя? Отличная мысль! Хотя нет. Прости! Мысль так себе. Я и есть Авессалом! – Карма заговорила низким загробным голосом. – Глупая ведьма! Неужели нельзя было сразу догадаться? Я просто использовал тело твоей подружки, чтобы подобраться к тебе поближе. А ее обратно превратил в ворону, поджарил и подал вам к столу.

Вики напряглась. Карма – Авессалом? Кармавессалом? Видимо, работа ее непроснувшегося мозга настолько явственно отразилась на лице, что Карма не смогла удержаться от смеха. Смеясь, она подошла к окну и нажала рукой на стену в нише рядом с рамой. Из стены выдвинулся глубокий потайной ящик. В руке у Кармы оказалась замерзшая, белая от инея отрезанная голова Авессалома. Цыганка подняла ее за седые космы и торжествующе потрясла перед лицом Вики. К Карме вернулся ее обычный голос, только теперь в нем зазвучали ироничные и истерические нотки.

– Серебряный меч – голова вампира с плеч. Какие же вы все доверчивые. Придумали себе название – посвященные – и гордитесь им. Маги, ведьмы, колдуны – да вы все обычные доверчивые людишки, готовые с радостью поверить в любую чушь, сказанную вам с серьезным выражением лица, а еще лучше, со слезами на глазах. Живая голова – верите. Я – Авессалом, ты снова веришь. Какая из тебя властительница мира, ниспровергательница основ, Викочка, если ты не в состоянии различить врага в двух шагах от себя. Ты маленькая, влюбчивая, добренькая девчонка, случайно попавшая в жернова разборок древних магических сил. Мне даже жалко тебя убивать, Вики. Честное слово, я так привязалась к тебе за этот год. Но ты не оставила мне выбора.

Карма злобно бросила голову колдуна на пол, так что его стеклянный глаз выпал и укатился в угол, и торжествующе уставилась на Вики.

– Кто ты? Ты – Чистильщик? – Вики пыталась собраться с мыслями, но даже корона на голове не могла ей помочь.

– Да уж, Вики, с логикой у тебя тоже не все в порядке. Я не Чистильщик, хотя восхищена его стилем и наглостью. Чистильщика пора остановить. Его игра входит в противоречие с моей большой игрой. Глупец-мудрец Авессалом считал, что Чистильщиком можешь быть ты. Дурак! Он же не жил с тобой год, как я. Я не знаю, кто убивает ведьм, но знаю, из-за кого. Из-за тебя, Вик. И если тебя не станет, Чистильщик исчезнет сам собой. Тогда Чистильщиком можно будет объявить кого угодно из покойников, что тебя, что Авессалома. Всех это устроит. И Древних, которые прислали Зверя. И меня. Знаешь, у тебя такое забавное глупое лицо, что я не могу лишить себя удовольствия полюбоваться им еще какое-то время. Поиграть с тобой, как кошка с мышкой. Я видела, как играла с жертвами твоя любимая Матильда. Тем более что здесь нас вряд ли кто-то сейчас будет искать. Твои друзья наверняка рванули в больницу, спасать тебя и меня от злобных вампиров. Так, девчонки, я вас не звала. Быстро на место. Следите за небом и входом в дом!

Заглянувшие было в столовую вампирши из «Дозарей», которых Вики заметила краем глаза, исчезли из поля зрения. Вики облизнула пересохшие черные губы:

– Если Авессалом мертв, зачем ты все это делаешь, Карма? Ты же теперь свободна и можешь вернуться к семье. Я видела, как ты плакала на похоронах Матильды. Я уверена, что ты не желаешь мне зла. Авессалом заставлял тебя шпионить за мной. Но теперь все закончилось. Зачем тебе меня убивать?

– Ты, Вики, всего лишь жертва собственных заблуждений. Ты – добрая и открытая и считаешь, что все вокруг должны быть такими же. Но я не такая. В моей жизни есть цель, и ради нее я готова на все. А ты всего лишь маленькое препятствие на моем пути. Я пыталась тебя обойти, но придется тебя убрать. – Карма действительно наслаждалась непониманием в глазах Вики, не в силах оторваться от них в своем извращенном удовольствии.

– Цель в жизни, которой я мешаю? Ты же хотела вернуться домой, Карма!

– Дети, которые хорошо себя вели днем, заслуживают сказку на ночь. Тебя, Вики, ждет вечная ночь. Поэтому слушай внимательно. В моем древнем роду тоже есть пророчество, правда на санскрите, а не на латыни, и в нем королеве из моего рода, сумевшей занять трон в далеком северном городе, обещано ровно то же, что и в твоей змеиной книге. Только мы, в отличие от вас, храним свое пророчество в тайне. Поквитаться с Древними для нас, арийского колдовского рода Ворон, святое право. Это они рассеяли наш народ по всему свету и обрекли его на вечные скитания и презрение. Для вас мы надоедливые гадалки и попрошайки, но если бы не Древние, мы давно бы правили миром. Потому что только мы способны видеть будущее! Так вот, глупая девочка Вики, я не влюблялась в колдуна, и никто не обращал меня в ворону. Я сделала это сама по доброй воле. Авессалом, напыщенный глупец-вампир, возомнивший себя арийским магом, гостил у моего отца в надежде выпытать щепотку наших секретов и случайно проговорился о том, что весь колдовской Питер держал в «страшной тайне», но при этом любой посвященный трепался на каждом углу. А именно про твою коронацию через год. Он хвалился тем, что в вашем болоте, возможно, будет королева невиданной доселе силы. Когда-то английские маги думали то же самое про свою Маргарет Тэтчер, но она оказалась обычной ведьмой. И я поняла, что это может быть мой шанс. Твоя судьба была предрешена. Древние все равно не пустили бы тебя на трон. Я знала, что свершу пророчество и займу твое место в любом случае. Но решила подстраховаться. Я пленила сердце старого вампира Авессалома, он сошел с ума от любви ко мне и потерял голову задолго до того, как вы нашли его здесь без нее. Отныне он делал все, что было нужно мне. Он привез меня в Питер. Я внедрилась в твою семью, воспользовавшись вашей беспечностью и глупой добротой. Жить в вороньем теле было несладко, но ваша библиотека того стоила. Я прочитала все, что мне недоставало, чтобы стать самой великой некроманткой и самой сильной ведьмой на свете. Я могла тебя убить, но зачем? Ведь я была уверена, что трусливые Древние сами сделают за меня грязную работенку В последний момент, перед самой коронацией мои нервы не выдержали, и я решила не рисковать. Подговорив Авессалома, я лишила тебя короны и разогнала Уроборос. Ты, кстати, должна быть мне благодарна, что прожила на два месяца дольше отпущенного. Когда я увидела на балу, как ты, глупышка, вне себя от счастья кружишься в вальсе с посланным за тобой ангелом смерти, я поняла, что дергалась напрасно.

Последние слова Кармы поразили Вики больнее электрического тока. Разряд пришелся прямо в девичье сердце. «Ангел смерти?» Не про Анжело ли были эти слова? А Карма продолжала нараспев сказывать свою сказку, присев на стул прямо перед бедной девочкой.

– Но все, что ни делается, все к лучшему. По моей просьбе Авессалом, который стал благодаря твоему упрямству Великим колдуном (я была уверена, что ты откажешься от места Герты), ввел новую процедуру претензий на трон. И теперь мне осталось только выйти из тени. Влюбленный старик жаждал свадьбы, и меня это вполне устраивало. Жена Верховного колдуна, это звучало совсем неплохо, чтобы осенью сесть на трон. Отличный статус. Конкурса я не боялась. Сильнее меня в Питере ведьмы нет. Разве что Любовь Поликарповна, но она вся в своей любви и сельском хозяйстве. Вики! Любовь должна делать ведьму сильной, а не слабой! Ты думаешь, я билась с крысами за тебя, фальшивое высочество? Я билась за Цоя. За его любовь. Когда я займу трон, он станет моим мужем и начальником моей стражи. Да, я знаю, что он любит тебя, и только тебя. Я видела его руку. Но моей любви и силы хватит на нас двоих. А ты не любишь его и не стоишь мизинца моего любимого. Я решилась убить тебя, когда здесь появился Зверь и в городе запахло древними жестокостями. Чистильщик был мне на руку, но трус Авессалом стал выходить из-под моего контроля. Он испугался, что Зверь узнает обо мне и нашем плане. Старый некромант боялся, как огня, твою бабку и гнева Древних, от которого его не могли уберечь даже прикормленные им вампиры. Чистильщик тоже пугал его. Трусливый старик стал мне обузой. И тогда я придумала историю с ужином. Неплохую такую многоходовочку, которая позволит мне избавиться сразу от тебя, Авессалома и Чистильщика, явно неравнодушного к тебе. Мне очень нравятся послания, которые он оставляет вместе с мертвыми ведьмами. Знаешь, что я оставлю рядом с твоим безглазым трупом?

– Свой отвратительный лживый язык?

– Отлично держишься. Нет, Вики. Я оставлю надпись: «Ты глупая и добрая – ты точно не ведьма».

– Я не борюсь за корону. Зачем тебе убивать меня?

– А я борюсь. И кстати, про корону. Тебе не показалось странным, что я тебя практически короновала, а потом вы так дружно отправились на кораблик, хотя я и пыталась вас отговорить. Вы действовали по моему плану. Это я посоветовала Филу захватить серебро, сказав, что ты наверняка захочешь навестить вампиров. А ты полностью была в моей власти благодаря короне. Я попросту добавила к карбункулу песчинку со своей горы и управляла тобой, как куклой, приведя к вампирам, которые нас ждали и переправили сюда согласно моим указаниям. Они, бедняжки, тоже верят, что Авессалом жив и я с ним до сих пор заодно.

Карма встала, резко сняла с Вики корону и, положив ее на стол, снова села перед девочкой, любуясь эффектом своих слов. Вики не сдавалась:

– Все знают, что ты пропала с кораблика вместе со мной. Тебя раскроют, Карма. Давай придумаем новый план.

– В дело пошла хитрость? Понимаешь, что мольбами и слезами делу не поможешь? Может быть, я уберу слово «глупая» из твоей эпитафии. Твои друзья поверили, что Авессалом остался жив. Скоро до них дойдет, что это он похитил нас и неплохо было бы его навестить. Тогда они найдут здесь картину страшной бойни. Двух убитых вампирш, твой труп с посланием от Чистильщика и рядом труп Авессалома с новым телом, которое ждет в потайном шкафу, когда я пущу его в дело. Конечно же, в руках Авессалома будет орудие твоего убийства. Ну и меня, понятное дело, тоже найдут здесь, в истерике и с серебряным ножом в руке. Ножом, которым я нанесу ударов двадцать в голову убийце-некроманту Авессалому. На моих ногах и руках будут разорванные путы. Так что прости, подруга! Я не успела вовремя выбраться из плена, и подлый маг тебя убил. Принес в жертву новой королеве. Скажу, что я услышала, как он хотел, чтобы ею стала твоя баба Люба. Которая, конечно же, свела его с ума. Чем страшнее будет ложь, тем быстрее в нее поверят. А с меня какой спрос? Я повторяю то, что услышала от буйного маньяка. Ты станешь шестой, а я должна была стать седьмой мертвой ведьмой. Но чудом уцелела и спасла город. Чем не заход на трон? А Чистильщик исчезнет без следа.

– Зверь тебе не поверит! И мой отец тебе не поверит! А баба Люба тебя уничтожит!

– Боюсь, боюсь, боюсь. Мне жаль тебя, Вики. Ты всегда была добра ко мне. И может быть, я даже подарила бы тебе жизнь и справилась с Чистильщиком. Но есть еще одно «но». Рука Цоя. Она сняла мои последние сомнения. Я увидела, что Цой погибнет из-за тебя, Вики. Я не могу этого допустить. Но обещаю, что убью тебя не больно. Сказка кончилась, ваше высочество!

Карма встала со стула и медленно, откровенно любуясь страхом в глазах Вики, достала из складок юбки малайский крис с волнистым лезвием. Солнечный зайчик от стали меча ударил Вики в глаза. Она невольно вскрикнула. В комнату ворвался огненный вихрь, раздался страшный вопль Кармы. Две вертикальные половинки цыганки, мгновенно запекаясь на разрезе, рухнули с двух сторон от Вики, прямо как в ее недавнем сне об Анжело. Ослепленная сиянием, оглушенная воплем и умирающая от страха Вики потеряла сознание и поэтому не увидела, как из левой груди дымящегося тела Кармы вырвалась заполошная, перемазанная кровью иссиня-черная ворона и, пулей пробив двойное стекло рамы, вылетела в темное вечернее небо.

Горячий поцелуй холодными губами. Вот что привело Вики в сознание. Ее тело начала колотить усиливающаяся дрожь. Вики опять очнулась на стуле в столовой Авессалома. Скотч, связывавший ее последние часы, был аккуратно разрублен. Ноги и руки страшно затекли и кололись миллионами микроиголок. На полу в луже крови лежали останки Кармы и голова Авессалома. Но все это было неважно. Перед ней на коленях в крови Кармы стоял бледный беловолосый юноша с зефирными глазами и трепещущими прозрачными крыльями за спиной. Он обнимал ее и нежно целовал в пересохшие черные губы.

«Только бы не проснуться», – подумала Вики и окончательно пришла в себя.

Анжело не исчез, но медленно отвел свои губы от ее полуоткрытого рта.

– Я же говорил, что мы еще встретимся, Вики.

– Там еще две вампирши!

– Уже нет, – сказал Анжело. – Прости, Вики, но из меня плохой телохранитель. Я – убийца, а не страж.

Тут Вики вспомнила слова Кармы про ангела смерти и в сердцах оттолкнула крылатого юношу.

– Тебя прислали Древние, чтобы ты убил меня после коронации?

– Меня прислали, чтобы я убил злобную ведьму, которая попытается занять трон не по праву. И я, похоже, успел это сделать.

Он успел, он спас ее, он рядом, он поцеловал ее, он любит ее! Вики обхватила Анжело за шею и, поражаясь своей смелости, впилась в его губы жадным поцелуем. Анжело очень аккуратно и бережно отстранился от девочки.

– Тебе надо успокоиться, Вики. Я возжелал тебя с первого взгляда. Мне кажется, что в моем случае это слово честнее, чем «полюбил». Но нам нельзя быть вместе. Это слишком опасно для тебя. Ты ведь ничего про меня не знаешь. Я старше тебя в тысячу раз.

Вики обиженно насупилась. Потом выдохнула и сказала тихо:

– Ну вот и расскажи мне про себя, Анжело. Только забери меня, пожалуйста, отсюда.

– Хорошо. Полетели к Тру готу. Они с Джози на Рождество улетели в Париж. Галерея в моем полном распоряжении.

Вики встала, разминая затекшие ноги. Она приняла для себя очень важное решение, и ее синие глаза засветились изнутри. Ее взгляд упал на корону, лежащую на столе. «Это мое», – подумала Вики и, убрав крупную песчинку с внутренней стороны карбункула, надела корону на голову. Анжело открыл разбитое окно столовой. Они обнялись и полетели в сторону Петроградки.

Забыв про здравый смысл и все возможные запреты, ангел смерти и девочка-ведьма целовались всю дорогу до дома Тругота. «Вот оно, счастье!» – думала Вики в те редкие моменты, когда была в состоянии думать. В черном небе горели ослепительные звезды, внизу сверкали россыпи предновогодних украшений города. Но Вики ничего не видела. Она летела с закрытыми глазами, полностью доверившись сильным рукам и крыльям Анжело. А если она открывала глаза, то видела только сияющее страстью лицо любимого. Надо ли говорить, что она и думать забыла про своих отчаянных друзей, которые, потеряв Вики на вампирском кораблике, сходили с ума от беспокойства за нее.

В квартире-галерее белого мага Тругота, легальном колдовском портале, ведущем в Астралию, как вы уже знаете, есть много укромных мест и альковов, где можно легко скрыться от посторонних глаз двум любящим сердцам. Но все, что происходит в Астралии, как известно, остается в Астралии, и я не вправе открывать завесу над интимной стороной жизни моей героини. Поэтому перенесемся по времени ближе к рассвету, оставив на время Вики и Анжело совершенно одних.

Под утро Вики в белой рубашке ангела смерти, которая смотрелась на ней ночной сорочкой, закрывающей ноги до щиколоток, и Анжело в белом пиджаке на голое тело сидели у окна за маленьким кофейным столиком в уютной кухне Тругота, сплошь увешанной фарфоровыми тарелками с его картинками. Они держались за руки и вели бесконечный разговор, игру в вопросы и ответы.

– Мой любимый цвет? – спрашивала Вики.

– Черный, – отвечал Анжело, – а мой белый, представляешь?

– Ну, надо же, как оригинально, – восхищалась Вики, – сама бы я ни за что не догадалась!

И они оба смеялись тем самым счастливым смехом, доступным только полным дуракам и безнадежно влюбленным. Смеялись, несмотря на то что на самом деле им было совершенно не весело. Потому что Вики теперь знала, что эта ночь – первая и последняя ночь их любви. Первая и последняя ночь их счастья. Анжело открыл Вики свою душу и все свои тайны. Постичь и то и другое для девочки было непросто, но такова была плата за эту ночь, очень важную, счастливую и несчастную одновременно.

Судите сами, вот что Вики уже знала про своего любимого: Анжело не человек и никогда не был человеком.

– Это я уже сама догадалась, – говорила Вики. – А кто же ты?

– Я ангел. Ассимилированный ангел, такой же, как и Тругот. Кстати, он мой двоюродный правнук.

– Тругот тоже ангел… О господи! И много вас тут, ангелов?

– Нет, что ты. Таких, как мы, на Земле единицы. Почти все ангелы были истреблены людьми еще до нашей эры, – вздохнул Анжело. – Несмотря на свою силу и способность летать, мы были кроткими и не могли противостоять кровожадным людям, которых к тому же было в тысячи раз больше. А когда опомнились и стали учиться обороняться, было уже слишком поздно. Потроха ангелов считались деликатесом у дикарей, а перья из их крыльев украшали наряды самых богатых женщин человеческого рода и ценились выше серебра и золота.

– Какой кошмар! Бедняги!

– Но это все цветочки. А вот и ягодки. Держись крепче, Вики. Я – единственный в мире ангел-вампир.

– Что?!

Вики окаменела на стуле, не веря своим ушам.

– Я пошел на это сознательно, чтобы мстить Древним за мою любовь, прекрасную эллинку Психею, укушенную вампиром, – объяснил Анжело. – Психея сама обратила меня по моей же просьбе. Ей вогнали кол в сердце добрые люди, пока я добывал для нее кровь в честном бою.

– И как ты не возненавидел после этого людей?

– Поверь, мне понадобилось долгое время, чтобы простить их и обратить свой гнев исключительно на вампирскую братию… Знаешь, – Анжело взял Вики за руку, – я уверен, что на мне лежит проклятие Психеи. Она была очень ревнива, немного поколдовывала, а обращение в вампира вконец испортило ее характер. Пять моих любимых женщин погибли у меня на глазах, и я не мог их спасти. С тех пор я уверился в том, что проклят навеки.

– И теперь ты боишься снова полюбить, чтобы не погубить свою возлюбленную? – тихо спросила Вики.

Анжело молча кивнул.

– Сотни лет мне удавалось избегать искушения плотской любовью, полностью посвятив себя мести. Питаюсь я исключительно кровью поверженных мною вампиров. Их кровь гораздо энергетичней человеческой. Одного вампира хватает на три месяца жизни.

– А как же боязнь солнечного света и все такое?

– На меня это не распространяется. В отличие от людей-вампиров, меня не мучает жажда крови, я не боюсь солнечного света, никогда не сплю и всегда готов к бою. Я – ангел смерти, ассасин высшего уровня, убийца вампиров, работающий на Древних, приближенных к Первородным. За мою работу они закрывают глаза на мою перманентную войну с Древними-вампирами и их жалкими подражателями, обращенными за деньги вампирами-неофитами. С тех пор как я стал ангелом смерти, мое сердце окаменело. О моем бессердечии и разящем насмерть золотом мече слагались легенды. Но каменное сердце превратилось в мармелад, как только я увидел маленькую принцессу Вики в галерее Тругота… Любовь к тебе оказалась сильнее моего разума и тысячелетних страхов…

Вики вернула Анжело полный нежности взгляд и с грустью закончила его фразу:

– Но от проклятия она тебя не избавила, поэтому мы не можем быть вместе…

Анжело только горько вздохнул и принялся рассказывать, как он оказался на ее роковой коронации.

В тайном пророчестве Первородных, состоящем из двух частей и доступном только верхушке Древних, сказано, что королева-ведьма из северного города изменит их мир, потрясет его основы, поменяет порядок вещей. То есть грядет то, чего так боятся Древние, то, от чего их призваны защищать витчхантерские ордена, – ПЕРЕМЕНЫ. Это Вики знала. Однако не все Древние считают, что Первородные благоволят порядку, устроенному Древними. В мире нет гармонии и справедливости. Хаос был временами порядочнее этого порядка. Даже среди Древних нет полного согласия. В основном недовольны низшие Древние – оборотни. Но у них есть свои высокие покровители. Те, кому интересны перемены. Заговорщики из среды Древних, тайная секта, ожидающая Перемен. А вот этого Вики не знала.

Поэтому на коронацию Вики был отправлен Анжело. Его прислали убить королеву-ведьму.

– Так вот на что намекала Карма, – сообразила Вики. – Она говорила, что смерть поджидала меня на балу! Значит, ты должен был убить меня?!

– И вместо этого в тебя влюбился, – усмехнулся Анжело. – На наше счастье, ты не стала королевой. Я решил, что заказ отменяется. Но Древние посчитали иначе и потребовали довести дело до конца.

– А ты? – замерла Вики.

– А я отказался… Впервые за тысячу лет отказался выполнять приказ. И теперь уверен, что мои хозяева не успокоятся, пока не завершат задуманное.

– Значит ли это, что они прислали кого-то другого? – Вики посетила ужасная мысль. – Зверя, например?

– Я не знаю, милая. Я остался в Питере, чтобы выяснить это. И чтобы незримо охранять свою любимую. Незримо еще и потому, что я лишился поддержки Древних, которые наверняка уже послали других ассасинов охотиться на меня. Теперь понимаешь, почему тебе так опасно находиться рядом со мной?

Вики кивнула, понимая, о чем он. Последние тысячелетия Древние прикрывали Анжело от вампиров, которым он мстил. И вот в одночасье из-за внезапно вспыхнувшей любви ее возлюбленный потерял свою защиту. Теперь у вампиров развязаны руки. Они будут мстить ему за тысячи убитых им собратьев.

– Так и есть, – подтвердил Анжело. – А ресурсы у них огромные. Ведь они практически правят миром.

– Миром правят вампиры? – Вики совсем не хотелось верить в такое.

– Ну да, только они себя так не называют. Им нравится общее название – Древние. Хотя далеко не все Древние – вампиры. Я вот тоже, например, Древний. А те Древние, которым я служу, вампиров презирают, считая их образ жизни отвратительным, а их жажду власти – глупой. Считают, что вампиры – жалкие политики и жадные плутократы, которые лишают себя радостей вечной жизни, постоянно контролируя людей. Мои Древние получают удовольствие от продуктов творчества людей, от произведений искусства – живописи, музыки, кино и литературы. Сами они лишены творческого дара Первородных. Мои Древние наблюдают за людьми, считая, что жизнь каждого смертного есть произведение искусства Первородных. А вампиры развлекаются обогащением и войнами, упиваются собственной властью над людьми. Они бессмертные. Богатейшие. Сильнейшие. Чувствуют себя богами. Научились за тысячелетия манипулировать целыми народами. Развлекаются, как могут. А я им мешаю по мере возможностей. Я и еще десяток таких, как я, одиночек. Объединяться нам нельзя, быстрее отследят и уничтожат.

Потом Анжело честно объявил Вики, что их ждет впереди, хотя ему это было совсем нелегко:

– Я остался тут из-за тебя, но долго быть не смогу. Ты и сама отлично справляешься вместе со своими друзьями. А я только буду притягивать к тебе все большие опасности. Было бы здорово списать пророчество на Карму. Но я не уверен, что это получится. Если ты не будешь претендовать на трон, тебя не тронут. В идеале тебе нужно уехать из Питера как можно дальше. Но я не смогу уехать с тобой. Не смогу быть рядом с тобой. Не хочу становиться главной опасностью в твоей жизни. Тебя могут оставить в покое, если поймут, что ты не несешь им угрозы. Меня не оставят в покое никогда. Я помогу вам добить обнаглевших неофитов Авессалома, но как только закончу дело – исчезну. В том числе и из твоей жизни. Надеюсь, что навсегда. Понимаешь?

– Не хочу этого слышать и понимать не хочу! Это глупо! Больно! Нечестно! А сон? Тот сон, где ты не дал мне уколоться? Ты что, проник в мой сон?

– Прости. Мне нельзя было этого делать. Но Авессалом сделал это первым. Подонок в моем образе пытался обратить тебя во сне. Хотя бы ментально. Чтобы ты захотела попробовать сделать это наяву. Мне пришлось вмешаться.

– Спасибо. А я всегда думала, что вампиры пьют кровь. Высасывают из горла.

– Все меняется. Эволюционирует. И способы приема пищи тоже. Тем более что обращение – это сейчас большой бизнес. Неофиты – все сплошь детишки нуворишек. К тому же они позеры, им мало пить кровь и быть бессмертными, они хотят сиюминутной славы, им нужно, чтобы про них знали, чтобы их боялись. Отсюда и больничка, и черные «скорые», и трупы на остановках. Неофиты – вечная проблема Древних, но без них нельзя. Они нужны для определенных целей, о которых сами даже не догадываются. Они думают, что покупают бессмертие, а становятся всего лишь развлечением для настоящих хозяев.

– И что я потеряла, когда отказалась? Предложение было так заманчиво.

– Вампиры умеют убеждать, заманивать, подсаживать. Но результат всегда один. Кайф не стоит жизни. А вампирские ломки без крови страшнее наркоманских во сто крат. Кровь действует на вампиров, как опиаты на человека. Подменяет им жизнь. Убивает все человеческое, меняя его на кайф. Продвинутые неофиты колют себе в вены очищенную человеческую кровь. Они сделали свой выбор сами. Их не жалко. Ты ничего не потеряла, отказавшись. Ты потеряла бы себя – согласившись.

– Мне кажется, что я теряю себя сейчас. Поцелуй меня еще раз, пожалуйста.

– Да, ты еще безумнее меня, Вики. Но не смею перечить вашему высочеству.

Так проходила их первая и, возможно, последняя ночь. А утро застало их на уютной кухне Тругота. Время от времени Вики пыталась позвонить Цою и Ване, но их телефоны молчали. К семи утра Вики уснула в объятиях Анжело чистым, пустым и счастливым сном младенца, сном, в котором не было ведьм, вампиров, зомби и несчастной проклятой любви.

Все еще немного контуженный Цой стоял на козырьке разбитого окна на третьей палубе «Дозарей».

– Вики и Карма погнались за вампирами? – спросил он.

– Боюсь, что все гораздо хуже, – грустно сказал Фил, присев рядом и нахохлившись. – Нас здесь определенно ждали. Авессалом переиграл меня. Карма была права. Вам с Ваней и Катей нужно возвращаться на грифонах в цифровую башню. Только там вы будете в безопасности.

– Я никуда не пойду без Вики. Она вернется сюда.

– Нет, Цой. Только не сюда. Ее похитили. Теперь нужно ждать сигнала от похитителей с требованиями. Они выйдут на нас.

– Фил! Мы же знаем, где их второе гнездо. Нужно немедленно атаковать боткинские бараки и освободить Вики.

– Они не потащат их туда. Это место засвечено. Вики там нет, а вампиры устроили засаду на нас. Мы и так наделали ошибок. Я возвращаюсь в башню Уробороса и доложу обо всем главам ордена.

– Это я виноват, что не смог ее защитить.

– Нет, Страж, это я во всем виноват, старый дурак. Мне и отвечать за все.

– Если с ней что-нибудь случится, я этого не переживу, – тихо сказал Цой.

– Хватит причитать, девчонки. – Ваня просунул очкастую голову в окно. – С Вики все будет в порядке. Если бы ее хотели убить, убили бы здесь. Она выберется и найдет нас. С Гертой она разобралась одна, между прочим. Опять же с ней Карма. А мы сейчас же навестим Леру Зомби, чтобы было не стыдно перед Вики, когда она объявится. Как вам такая идея?

– Гениально, – сказал Цой и полез обратно в помещение.

Фил улетел, не удостоив Ваню ответом. Старик тяжело переживал поражение, но еще больше переживал за Вики.

– А что нам делать с замершими людьми? – спросил Цой Ваню, когда они оказались на первой палубе.

– Хороший вопрос, – отозвался Ваня, – не знаю, брат.

– А если тебе попробовать сыграть на своей волшебной дудке? – предложила Катя. – Может, она их растормошит?

– Почему бы и нет, – согласился Ваня и поднес к губам футляр от флейты, с которым он не расставался с шести лет.

Чудесные звуки музыки Моцарта тонкой струйкой живой воды влились в какофонию разбитных ритмов, грохочущих на кораблике, и жизнь застывших тел моментально продолжилась, словно их сняли с паузы в остановленном на экране фильме. Катя смотрела на мальчишек взглядом полного триумфатора. Ваня перестал играть и огляделся. На их странную компанию никто, кроме пробирающегося к ним охранника, не обращал внимания. Почти никто из отдыхающих не заметил потери тридцати минут своей жизни. Упавшие поднялись, вилки с остывшей едой дошли до ртов, поющие караоке переключились на новые песни. Ну а те несчастные зануды, которые следили за временем – счастливые, как известно, часов не наблюдают, – удивились странной аномалии с потерянным получасом и тут же забыли о ней. А охранника Нурбекова Цой на прощание опять уронил на невский лед. Но очень аккуратно и вежливо. Нурбекову ведь еще предстояло разбираться с мертвыми вампирами и полицией. Кстати, о полиции…

– Черт! Это же джип Шкатова! Мы забыли про телефоны, и он нас вычислил! – Цой застыл у трапа, заслоняя друзей мощным торсом.

– Делимся, – решительно крикнул Ваня, усаживая Катю впереди себя на грифона. – Мы летим к Зомби, а ты на всякий случай слетай в Боткинскую больницу – глянь, как там и что. А потом к нам. Телефон выбрось!

Последние слова Ваня прокричал, уже летя над Невой. Цой на своем грифоне рванул следом за друзьями. И откуда в Ване взялась эта командирская лихость?

– Ну, капитан! Где же твоя хваленая молниеносная реакция? – Зверь обошел джип и, засунув руки в карманы дубленки, встал рядом с задумчивым Шкатовым. – Или ты их специально упустил?

– Я по детям без крайней необходимости не стреляю, – сказал ассасин, – к тому же вам нужна Вики. А без них мы ее не поймаем.

– Летели, как на пожар. Теперь стоим, – пожаловался Зверь. – Может, хоть на кораблик зайдем.

– Там ничего интересного, кроме двух дохлых кровососов, – сказал Шкатов, глядя в смартфон. – Охранник уже позвонил в полицию.

– Понятно, – сказал Зверь и зевнул. – Не очень ты, как я погляжу, вампиров жалуешь, капитан. Впрочем, я тоже. Начальство никто не любит.

– Товарищ полковник, мне тут еще два месяца назад секретная ориентировка пришла по темным каналам из Москвы на одного типа. Но вам-то, я думаю, можно показать. Знаком он вам?

– Конечно, – хмыкнул Зверь, глянув в смартфон Шкатова, – кто ж его не знает. Только у моего рода с ним никогда разногласий не было. Это вампиры на него тысячу лет зубы точат. Только вот, видит око, да зуб неймет. Под такой защитой он был, что мало не покажется. А сейчас, похоже, слили парня. Нет у него больше крыши.

– А что случилось? Не знаете?

– Слышал краем уха, что пошел против своих. Капитан, – Зверь опять хмыкнул, – ты, я слышал, неплохой ассасин. Я прирожденный убийца, несколько повыше тебя рангом. Но с этим парнем нам с тобой не тягаться, Шкатов. Забудь про это. Да и с чего ты взял, что он в Питере?

– Так вот же, фотку вчера мне прислали. Разве ж это не он? – Шкатов снова сунул свой телефон Зверю под нос.

На фотографии было запечатлено нечто странное – рядом с ангелом-хранителем города Санкт– Петербурга, что держит свой тяжелый крест на вершине Александрийского столпа посреди Дворцовой площади, стояла еще одна маленькая фигурка. Шкатов пальцами увеличил ее, и стало видно крылатого белокурого юношу с горящим крестом– мечом в руке.

– А вчера новая служебка пришла, товарищ полковник. Они там, в темном министерстве, считают, что это и есть наш Чистильщик.

– Брехня! Это не его стиль. – Зверь злобно посмотрел на капитана. – Ты мне зубы не заговаривай, Шкатов. Опять свою девчонку выгораживаешь. То у тебя Авессалом – Чистильщик, то ангел смерти. Лишь бы не Вики Адамсон. А я почему-то уверен, что это она.

– Может быть, потому, что у вас разнарядка на нее? Или заказ?

– Много болтаешь, Шкатов! – Недовольный Зверь забрался обратно в джип и, послушав рацию, крикнул капитану: – У тебя на Аничковом мосту зомби на людей нападают, балабол. Поехали скорее!

На Аничковом мосту и правда шла самая настоящая битва. Группа фанатов «Зенита» в сине– бело-голубых шарфах билась с тринадцатью зомби. Крепкие бритоголовые ребята соскучились по мордобою. Зима – мертвый сезон для футбола. Встретившись вечером в спорт-баре на Караванной и распалив себя обильными возлияниями, совмещенными с просмотром последнего матча лиги чемпионов с участием любимого клуба, стайка гоблинов выдвинулась на Невский проспект и пошла по направлению к Московскому вокзалу, распевая «Город над вольной Невой» и скандируя «Зенит. Зенит!». Каковы же были их удивление и радость, когда на Аничковом мосту, где брутальные атлеты-нудисты в любую погоду укрощают своих строптивых коней, они увидели идущую им навстречу группу живописных бомжей, скандирующих «Мозги-мозги» и явно желающих оскорбить святые чувства петербургских болельщиков. Конечно, если бы фанаты пригляделись внимательно, то поняли бы, что таких страшных бомжей не бывает, что среди них есть пара женщин, однорукая девочка и даже обезьянка, но все это не смутило близоруких и жаждущих драчки любителей футбола. Они хотели крови, а зомби искали мозги, и вот чудо, их обоюдные желания сбылись. Сбылись и мечты народа, тысячелетиями алчущего хлеба и зрелищ. Случайные прохожие освободили им место для боя, держа в руках мобильные средства съемки. Фанаты были корифеями уличных боев и без труда повалили на промерзшие плиты моста первых врагов, но «бомжи» оказались достойными противниками. Они стоически переносили пинки фанатов и даже лежа пытались зацепить их своими дрожащими костлявыми руками, чтобы притянуть к себе. Что им, как ни странно, периодически удавалось. В результате на мосту образовалась кровавая куча-мала. Когда фанаты поняли, что бьются с необычными противниками, было поздно. Двоих их товарищей уже колотили бритыми черепами о плиты моста в попытках выколотить глубоко спрятанные мозги, что оказалось чрезвычайно трудно.

Но любое старание может увенчаться успехом, и глазам питерских фанатов, не прекращавших пинать своих врагов, предстала уже вовсе неприглядная картина. Зомби наконец добыли то, за чем так долго охотились, и, урча, накинулись на свою жертву, пожирая содержимое ее черепа. Более страшного ритуала фанатам видеть еще не приходилось. Одному парню, по кличке Бивень, даже стало так плохо, что он лишился чувств, как кисейная барышня. Еще двоих фанатов вырвало, публика в ужасе разбежалась с криками: «Полиция!» Обалдевшие от зверства «бомжей» фанаты попросту поскидывали их с моста на лед Фонтанки. Но те, вместо того чтобы разбиться насмерть и заплатить своими жалкими жизнями за куцые мозги погибших бойцов, встали, отряхнулись и удалились в сторону Инженерного замка, торжествующе скандируя глумливый лозунг: «Мозги. Мозги». Ровно в этот момент у моста резко затормозил джип Шкатова и несколько полицейских машин с сиренами и сине-красными мигалками. Но на мосту к этому времени остались только несчастные фанаты, скорбящие над трупами друзей и обещающие проклятым «бомжам» все возможные кары небесные и земные при следующей встрече.

В это же самое время в башне Иванова девочка с синими волосами наливала чай девочке с красными волосами и мальчику в очках, попутно рассказывая историю появления своей армии, только что так удачно принявшей свое первое боевое крещение. Сначала Лера не хотела пускать непрошеных гостей. Но когда она услышала, что они в курсе ее проблем и даже готовы ей помочь, немедленно открыла дверь. Ваня с Катей показались Лере очень милыми. Впрочем, любые люди, поверившие ей в ее ситуации, показались бы ей сейчас самыми милыми людьми на свете. А еще с ними был грифон, который нежно курлыкал и давал себя погладить. После оживших зомби Леру уже нельзя было чем– то удивить. Лера рассказала ребятам о своих бедах и о том, что послезавтра она улетает в Бостон. Всю прошлую ночь она проболталась по спящим улицам города, таская за собой на поводке вернувшуюся Кошку. Когда они, почти околевшие от холода, вернулись домой (дохлая кошка, естественно, замерзнуть не могла, но думать так Лере было гораздо приятней), на стене в коридоре появился еще один рисунок Сида – натуралистичное сердце, пронзенное розой, а очередная кастрюля из-под мозгов сияла чистотой на кухне. Эту ночь Лера тоже собиралась провести подальше от башни, но теперь ей стало не так страшно, и она решила дождаться своих зомби вместе с гостями.

Но вместо зомби к ним добавился Цой, который совершенно зря слетал в боткинские бараки, полуразрушенные корпуса которых встретили его полным запустением, темнотой и тишиной. Никакими вампирами там и не пахло. Может, покойный Козлов ошибся?

Цой сидел за столом, пил чай, гладил сытую зомби-кошку в смешной шапочке, но все его мысли были только о Вики.

– Значит, они возвращаются к тебе каждую ночь, тусят и опять уходят, – скорее подтвердил, чем спросил Цой. – И когда они придут сегодня, мы положим конец этим вечеринам.

– А вы уверены, что справитесь с ними? – Лера недоверчиво посмотрела на юных витчхантеров.

– Да не бойся, мы уже сегодня двух вампиров мочканули, – уверила ее Катя, которой Лера очень понравилась, – а мой Ваня целую армию крыс в Неве утопил. О, уже почти полночь. Нужно предкам позвонить, чтобы не волновались. Вань, я скажу, что мы с тобой в гостях у известной художницы.

Родители Кати тоже были экстремалами. Папа когда-то играл в панк-группе, а мама увлекалась эзотерикой и каталась на серфе. Так что Катя была экстремалом во втором поколении, и ей разрешали почти все. Главное было позвонить родителям до полуночи. Ребята выбросили свои телефоны, пролетая над Невой, так что звонить пришлось с телефона Леры. Заодно позвонили Вики. Она не подходила. Каждый гудок трубки отозвался болью в сердцах ее друзей.

– Вообще-то Лера права, – подумав, сказал Цой. – Зомби это вам не крысы. Их можно убить, только вышибив им мозги или оторвав бошки. Серебро и дудка тут не помогут. Так что фирменный отрыватель голов нам не помешает. Я метнусь за Филом, а вы, если что, держитесь до нашего прилета.

– Продержимся, – сказала Лера, – у меня еще целая кастрюля мозгов наготове.

На самом деле Цой очень надеялся, что у Фила есть новости о Вики. Но они с грифоном нашли старика в ужасном состоянии. От отчаяния магистр начал сам себе выщипывать перья. Вернувшись в башню, Фил не находил себе места, кружась под потолком в полной тишине. Старику везде мерещилась Вики, которую он не смог сберечь. Неожиданно он понял, что совсем забыл про подлого Авессалома. Вдруг это он похитил Вики и Карму? Недолго думая Фил рванул к его дому. Когда, облетев дом, Филин обнаружил распахнутое и разбитое окно в столовую, у него потемнело в глазах. А когда он увидел страшную картину бойни внутри, его отважное сердце чуть не разорвалось от страха за Вики. Но ее там не было. Зато было послание от Чистильщика. Оно лежало под столом, залитое кровью Кармы. «Ты глупая и добрая – ты точно не ведьма». Фил недолюбливал Карму после ее предательства, но такой страшной смерти ей не желал. Сомнений у Фила не было: Карму и Вики похитил Чистильщик при помощи вампирш с «Дозарей» и притащил к Авессалому. Здесь он избавился от сообщниц, казнил Карму с Авессаломом и куда-то унес Вики. Чистильщик не Авессалом. Чистильщик умеет летать. Чистильщик пока не убил Вики. Значит, еще осталась надежда. Фил вернулся в башню в еще большем смятении и растерянности. Он так и не решился пока связаться с главами Уробороса в надежде, что Чистильщик выйдет на связь. Но на связь вышел Цой.

– Я чувствую, что она жива, Цой. Наша девочка. – Увидев Стража, Филин заплакал, горько ухая. – Да не оставят ее Первородные!

Естественно, мудрый филин не стал рассказывать Цою о своей страшной находке в квартире Авессалома. К чему плодить сущности? Цой был слишком молод и горяч, а сейчас нужно было только ждать и верить. Но, несмотря на тяжелые думы, Фил сразу же ринулся на помощь друзьям. Только действия сейчас могли отвлечь его от страшных мыслей. Лера впустила их с Цоем через окно своей мансарды.

– Никогда больше не желай зла своим знакомым! Никогда не проси о чуде ради мести! – Филин с ходу стал воспитывать родоначальницу зомби-арта.

– Но я же не знала, что это сбудется, – пыталась оправдываться Лера.

– Ты не знала, что ты ведьма, не знала, что живешь в магической башне, это я готов допустить. Но что нельзя желать зла своим близким, ты должна была знать. Это – закон! – не унимался Фил. – Ты хотела оживить их, чтобы они напали на твоего возлюбленного во время его концерта? Я правильно понял?

– Угу, – шмыгнула носом раздосадованная Лера, которая терпеть не могла, когда ее воспитывают и которой очень не понравилось, что ее назвали ведьмой.

– А когда концерт? – продолжил допрос филин.

– Через неделю, – сказала Лера. – А что такое?

– Ничего такого, – передразнил ее Фил. – Мы ничего не сможем сделать с твоими зомби. Потому что они не зомби, а демоны из преисподней, которых ты вызвала в свои рисунки. И уйдут они, только когда выполнят твой запрос. Убить их мы тоже не сможем, потому что они дважды мертвые. Убить их могут только подобные им, вампиры например. Но мы не вампиры. Еще их можно перенаправить, но для этого нужны заклинания Первородных. Вот до чего доводит беспечность, незнание своих сил и пустая злоба! Просто пораскинь мозгами в следующий раз, прежде чем оживлять очередных мозгоедов.

– Что же делать? – испугалась Лера.

– Попробуем запечатать их здесь, в башне, пока я не разберусь с заклинаниями. Вики их наверняка знает. А пока вот что, Лера. Бери свою кисть или чем ты там рисуешь. Будем готовить демонам встречу.

Когда тринадцать зомби под утро вернулись в квартиру своей хозяйки, ловко просочившись через закрытые железные двери, их ждали таинственные руны, рдеющие красным цветом на белой стене коридора, каждая из которых велела им слушаться Леру. По руне на зомби. От неожиданности они даже перестали повторять свое любимое слово. Опустили вытянутые вперед руки и понуро пошли по стеночке, потом встали каждый у руны и запрыгнули на стену, превратившись в картинки. Лера, Цой, Ваня и Катя выбежали из кухни в коридор, чтобы дружно поаплодировать Филу.

– Ура магистру Филантропу! – кричал Ваня.

– Гип-гип ура! – подхватили все.

– Ладно вам, детишки, – засмущался Фил, – это еще далеко не победа. Руны могут продержать их сутки, не более. За это время мы должны найти заклинания.

– Или Вики, – грустно добавил Цой.

– Раз уж я разобрался с вашими зомби, мне ведь полагается мало-мальская награда, – сказал Фил, уставившись плошками глаз на Леру. – Могу я съесть мозги в кастрюле на кухне? Я не ел уже двое суток. А мозги, как выяснилось, это то, чего мне как раз не хватает.

– Конечно, герр Фил, – вежливо поклонилась новоиспеченная ведьма Лера и стала рассказывать своим новым друзьям о старых друзьях, теперь успокоенных на стене. – Это мартышка Чита, злобная тварь, укравшая мозг Кошки. Впрочем, характер Кошки от этого не ухудшился. А это девочка Тати. Она играла на скрипке. Теперь с одной рукой ей это сложновато. Этот толстяк без щеки и носа, но зато с огромным синим животом был раньше добрым кондитером Полом. А этот длинный – мой бывший парень Сид. Он был гением стрит-арта. Видите сердце на стене? Погиб от передоза.

– Ты должна отпустить его, – крикнул Фил из кухни, – совсем отпустить. Не так, как я сейчас отпустил грифонов в башню Пеля, а навсегда. Отпустить. Перестать винить. Простить. И жить дальше.

– Я так и делала. Вернее, пыталась. Надеюсь, теперь у меня получится лучше, – сказала Лера и продолжила рассказывать ребятам о своих зомби.

А когда закончила, все вдруг поняли, что смертельно хотят спать. Тогда они пошли в спальню, повалились вчетвером на огромную кровать Леры и тотчас уснули мертвым сном. Фил к тому времени уже давно храпел на кухне в пустой кастрюле. Разбудил Леру пронзительный звонок в дверь. В окно спальни бил полуденный солнечный свет. В глазок Лера увидела симпатичную бледную девушку в черном пальтишке, с иссиня-черным каре на голове, черными губами и пронзительными синими глазами. В черных волосах сиял зеленый камень. Ее обнимал за плечи белобрысый юноша в белом пальто. Его холодные розовые глаза внимательно смотрели на нее сквозь дверь. «Классная парочка, – подумала Лера, – как будто это я их придумала и нарисовала». Она открыла дверь и сказала:

– Привет! Я – Лера. А ты, наверное, Вики?

Девочка кивнула черной коронованной головой.

– Твои друзья очумеют от радости, когда увидят тебя.

А коридор уже наполнился безумными криками:

– Жива! Жива! Жива!

Цой подхватил Вики на руки и закружился с ней в прихожей. Катя и Ваня рядом отплясывали джигу счастья. Фил уронил кастрюлю на пол и неловко со сна вылетел в коридор, еле вписавшись в кухонную дверь. И тут же пал ниц.

– Простите меня, ваше высочество. Вы спаслись от Чистильщика! Но как?

Анжело и Лера с любопытством наблюдали эту эпическую сцену.

– Поставь меня на пол, Цой. У меня голова закружилась. Поставь немедленно. А ты, Фил, немедленно поднимайся. Мы все провинились в равной степени.

– А мы загнали зомбей на стену, – похвастался Ваня. – Это, кстати, Лера. Она клевая. А это что за крендель с тобой? И где ты была, черт побери? Мы тут чуть с ума не сошли от тоски.

– Мы все ошиблись. Авессалома убила Карма. Она пыталась убить и меня. Но Анжело меня спас. Познакомься, Анжело, это мои лучшие друзья! Они такие же сумасшедшие, как и я.

Нужно ли говорить, что бледнолицый Анжело очень не понравился Цою? Особенно Стражу не нравились взгляды, которыми они с Вики постоянно обменивались. Но за то, что этот тщедушный альбинос каким-то чудом спас и вернул их любимую подругу, Цой был готов простить ему что угодно и старательно душил в зачатке позывы черной ревности.

На кухне у Леры Зомби кипела работа нового штаба армии Вики по борьбе с вампирами. Шел мозговой штурм. В данный момент слово держал Анжело, как главный специалист по кровососам:

– Если в «Дозарях» вампиры охотились, то в боткинских бараках у них гнездо, лежбище, совершенно скрытое от посторонних глаз, поэтому Цой ничего там не нашел. Больницу перевели в другое место, а старые помещения еще не удосужились снести. Вампирам нравятся такие места, они частенько их облюбовывают. Возникает вопрос: как туда пробраться? Но это не главный вопрос. Даже если мы найдем их лежбище, соваться туда смертным все равно что наступить босой ногой в гадючье гнездо или засунуть нос в осиное. Платить вашими жизнями за жизнь этих тварей совсем не хотелось бы. Сам бы я десять раз подумал, прежде чем соваться на их территорию во время принятия ими пищи. Тем более что после потери двоих собратьев на корабле и двоих сестер у Авессалома они злы и готовы к битве.

– Поддерживаю. – Ваню тоже совсем не радовала перспектива сунуть нос в осиное гнездо. – И что же нам делать? Может, дождемся глав ордена? Они ведь завтра уже вернутся.

– Нет, – жестко сказала Вики, – я хочу сама довести это дело до конца. Мы так и не добрались до Чистильщика. Так хотя бы с вампирами разберемся.

– Я лично готов к битве с любыми гадами. Одного я уже вчера отправил на вечный покой. Если Анжело боится, справимся без него. А у тебя, Ванька, есть дудка – не дрейфь! – выступил Цой.

Лера Зомби в беседе участия не принимала. Она сидела на подоконнике с Кошкой, слушала весь этот бред и тихонько приговаривала про себя слова из любимого мультика: «А я сошла с ума, а я сошла с ума. Какая досада». Ха-ха-ха.

– Я не дрейфлю, Цой! Просто я разумен, в отличие от тебя!

– Ну, раз ты такой разумный, порази нас играми своего разума! – парировал Цой.

– Ребята, вы чего! Хватит бычить! Мы сейчас обязательно что-нибудь придумаем. Правда, Вик? – внесла порцию позитива в беседу Катя.

Ваня всерьез задумался, покраснел, надулся, насупился, даже очки слегка запотели от очевидной работы мозга. Трудно было не улыбнуться, глядя на него.

– Думайте-думайте, молодежь, – вступил в беседу филин, сильно сдавший после пропажи Вики. Теперь его уже не радовала перспектива охоты. – Только вот что я вам скажу: убирать вампиров – это прямая работа Шкатова. По мне, так пусть он с ними и разбирается. И эти бездельники из Ариев и Перунов вместе с ним. Почему мы должны за всех отдуваться? Мы вообще отстранены, да еще и в розыске. Они же на нас еще и ловушки везде расставили. Эти наглецы даже в башню пролезли. Когда я вчера вернулся домой, меня в кухне поджидали двое клоунов. Пришлось их оглушить и запереть в ванной комнате. Хорошо, что там бронированная дверь.

– Фил! – возмутилась Вики. – Немедленно лети домой и отпусти их. Они же не виноваты, что у них начальство с приветом. Нужно рассказать Шкатову про Карму и Авессалома, чтобы он отозвал приказ о нашей поимке.

– Думаете, он нам поверит, ваше высочество? Тем более что он уже ничего не решает. Главный теперь Зверь, и все главы витчхантерских орденов подчиняются ему.

– Значит, лети к Шкатову и Зверю, Фил. Если они тебе не поверят, тогда и будем думать, что дальше с ними делать. – Корона на голове добавляла Вики королевской непреклонности.

– Йес! Эврика-фигеврика! Я все придумал! Кто молодец? Я молодец! Кто мудрец? Я мудрец! – Ваня вскочил и запрыгал вокруг стола в индейском танце триумфатора.

– Да роди уж, наконец, что ты там придумал, – скептически глядя на друга, сказал Цой.

– Значит, так, мы хотим избежать потерь в битве с вампирами, но не знаем как. – Ваня запрыгнул к Лере на подоконник, чуть не сев на зомби-кошку. – Блин! У нас же есть непобедимая армия, которая, того и гляди, сорвется со стены. Заклятие, как я понял, с них снять нельзя, можно только перенаправить, убить их могут только такие же мертвые твари, как они, – какая удача, нам как раз хочется разделаться именно с такими товарищами! Давайте же устроим битву вампиров и зомби!

– А сами отсидимся в кустах? – спросил Цой.

– Да брось ты, Страж, – отозвался Фил, – отличный тактический ход. Великолепная стратегия. Браво, Крысолов! А в кустах никому сидеть не придется, работы хватит всем.

Ваня просиял от похвалы магистра.

– Мне тоже нравится эта идея, – сказала Вики. – А тебе, Анжело?

– Может получиться, – подтвердил ангел, – только нужно немножко усовершенствовать наших зомби. Покрасить им золотом зубы и когти.

– Легко, – сказала Лера, – дайте краску, и я всем вставлю новые зубы, сделаю маникюр и педикюр, даже мартышке. И Кошке заодно.

– Не краску! – сказал Анжело. – Нам понадобится сусальное золото.

– Уверен, что не серебро? – засомневался в компетентности бледного выскочки Цой.

– Уверен. Серебро – это вампирская деза, – невозмутимо ответил Анжело, – такая же, как чеснок и крест. Если отрубить вампиру голову серебряным мечом или топором, то он, конечно, умрет. Но если в битве нужно их всех гарантированно убить, тогда только золото. Ну и деревянные колышки в сердце никто не отменял.

– Поверьте мне, – сказала Вики, – Анжело знает, что говорит. Я видела его золотой меч в действии.

Анжело молча поднял над головой сияющий клинок, который до этого момента никто, кроме Вики, еще не видел. Как и его крылья, до сих пор спрятанные от посторонних глаз. Увидев меч, каждый из присутствующих непроизвольно выразил свой восторг. Даже Вики.

– У моего папы есть знакомый иконописец. Он точно знает, где раздобыть сусальное золото, – обрадовалась своей полезности Катя.

– Отлично! – Ваня от избытка чувств обнял подружку.

– А еще подтянем на битву грифонов Пеля! Они же золотые, – сказал Фил, – пусть покажут вампирам коготки!

– И крылатых львов с Банковского мостика позовите, – съязвил Цой.

– Помощь нам не помешает, – не замечая его сарказма, сказал Анжело, – но мы управимся без грифонов. Меня гораздо больше волнует, как мы попадем к вампирам. Или у тебя, Ваня, в запасе еще одна гениальная идея?

– Да! Есть идея в кармане! – Ваня достал из кармана джинсов телефон. – Это не мой. Это того несчастного чувака, Вовы Козлова с Кронверкского. Я тогда его тиснул, чтобы посмотреть звонки. Ну и чтобы он Шкатову не достался. А потом забыл про него в этой круговерти.

– Похоже, я поняла, – сказала Вики. – Ваня, ты гений!

– Может получиться, – снова в своей флегматичной манере одобрил идею Вани Анжело.

Фил ничего не понял, но вида не показал.

– Я один тут такой тупой? – подал голос Цой. – Это что, волшебный телефон?

– Я тоже не поняла, – сказала Катя.

– Мы проникнем в квартиру на Кронверкском. Я позвоню на «03» с телефона Вовы. Уверен, что вампиры запеленгуют мой звонок. Скажу, что я жив. Что их посланцы не смогли меня убить. Что их обманули. Скажу, что не держу на них зла. И что у меня для них есть подарок. Пара полнокровных девчонок, например. Думаю, что они клюнут. Мы приедем в гнездо вампиров с нашими зомби на вампирской черной «скорой»!

– Отлично, – сказал Цой, – план «Б» у нас есть в запасе?

– Нет, – сказал Анжело, – это классная идея. А других вариантов у нас нет.

– Тогда до вечера, – буркнул Цой, – пойду родителям покажусь. Два дня не виделись. В девять жду вас в квартире Козлова. Всем пока!

– Ой, мне тоже надо домой, – сказала Катя. – Еще и про золото нужно договориться. И съездить за ним.

Ваня, естественно, пошел ее провожать. Да и ему тоже пора было появиться перед родителями, рассказать им о своих славных победах и приключениях. С тех пор как он узнал, что его родители – витчхантеры Уробороса, их отношения перешли на совершенно новый качественный уровень, теперь они гордились сыном, а у него от них практически не было тайн. Да. И против его крепкой дружбы с Катей они ничего не имели. Она им нравилась, а Ваня за это их еще больше любил и уважал. Тихушник Анжело сослался на срочное неотложное дело и тоже откланялся, пообещал быть на Кронверкском в девять и, как простой смертный, вышел на лестницу. Вики выскочила его проводить и подозрительно долго не возвращалась. Фил даже забеспокоился, тоскливо поглядывая на дверь. А когда Вики все-таки вернулась, магистр увидел ее покрасневшие глаза и опухшие губы. Мудрый филин окончательно утвердился в своих подозрениях по поводу истинных отношений Вики и Анжело. Но он умел молча хранить чужие тайны. Потому и прожил так долго.

Дальнейшие события этого воскресного дня развивались в следующем порядке. Вики с Филом полетели в башню Уробороса. Там Фил первым делом отпустил двух несчастных пленных витчхантеров из Арийского ордена и отправился вместе с ними в отделение к Шкатову на переговоры. Вики тем временем нашла рукописный трактат монаха Бэкона по практической демонологии и поспешила с ним обратно к Лере, чтобы та произнесла под ее диктовку заклинание, меняющее цель вселившихся в ее картинки демонов. Заодно Вики подтвердила Лере неприятную новость. Художница действительно была ведьмой. Вики явственно видела ее суть в зеленых глазах. Если бы не башня Иванова, место мистической силы, где Лера умудрилась купить квартиру, она, возможно, никогда бы не узнала о тайне своей природы. Вики прекрасно помнила, что творилось у нее в душе, когда ей сообщили такую же новость. Хотя в отличие от Леры она давно мучилась подозрениями по этому поводу, все равно впала в шок. Поэтому Вики решила поддержать Леру и побыть с ней до вечера. Рассказать ей все, что удалось узнать за это время о ведьмах и их непростом мире. Девчонки провели процедуру переориентации демонов, теперь осталось только позолотить им когти и зубы и отвезти их вечером к вампирам. Теперь, когда Вики обновила в голове заклинания по управлению демонами, это будет проще простого. Через пару часов к ним прилетел расстроенный Фил.

– Шкатова не было. Сегодня же воскресенье. Зато полковник Зверский был на месте. Этот Зверь просто надутый московский чинуша, – возмущался взъерошенный магистр, – хорошо еще, что меня отпустили. Я дал честное слово, что вы, ваше высочество, явитесь к нему завтра в полдень на допрос. Это чистая формальность. Он хочет услышать от вас весь рассказ Кармы. Боится, что я что-то упустил. Зверь дал мне честное слово, что не будет вас задерживать. И прямо при мне отменил охоту на вас. Я, кстати, видел в кабинете Шкатова портрет Анжело на доске среди особо разыскиваемых преступников. Он в курсе?

Вики кивнула.

– Визиты в полицию – сплошное унижение. Сейчас они поехали к Авессалому. Я не стал рассказывать Шкатову про Анжело и нашу вечернюю операцию. Сказал, что это я убил вампирш и Карму, чтобы освободить вас. Это ничего?

Вики пожала плечами:

– Не знаю. У них есть новости про Чистильщика?

– Зверь сказал, что после смерти Авессалома ни одна ведьма больше не погибла. Похоже, они хотят списать все на старого мага. С другой стороны, мы знаем о его невиновности только от Кармы, а она все время врала. Все время!

– Да уж, – поддакнула Вики, – если Чистильщиком был Авессалом, можно было бы вздохнуть свободно.

– У меня прямо стресс от этого Зверя, – продолжил жаловаться Фил, – скажи мне, девочка с синими волосами, у тебя больше не осталось мозгов?

– Звучит двусмысленно, – сказала Лера и со вздохом достала из холодильника остатки купленного для зомби запаса в полиэтиленовом пакете.

– Чудненько! – обрадовался филин.

Незаметно подкрался вечер. Часам к шести подошли довольные Катя с Ваней и притащили с собой мешочек сусального золота, купленного на деньги, которые Ваня три года копил на крутой фотик.

– Наконец-то я буду что-то рисовать, – обрадовалась новоиспеченная ведьма.

Когда дошла очередь до макияжа и стоматологических процедур Сида, Лера спросила:

– Мои зомби, они все сегодня погибнут?

– Надеюсь, что да, – сказал жесткий Фил, – демоны вернутся в ад, или как там еще они сами называют свою родину. А твои картинки вернутся на ту стену где впервые появились.

– Не понимаю, как демон мог нарисовать такое? – Лера показала на рисунки Сида на стене.

– Это то, что ты в него вложила. Твоя память. Твоя любовь, – сказала Вики, – демон тут ни при чем. И Сид тоже.

В восемь вечера явился Анжело. Он раздал всем китайские электрические фонарики и объяснил свое появление:

– Я решил проконтролировать доставку демонов. Вдруг они начнут шалить, – подмигнул он Вики.

Но демоны сегодня не были настроены шалить. Они четко и послушно выполняли приказы Леры. Сойдя со стены, сверкая новенькими золотыми зубами и когтями, они построились в шеренгу и грозно прокричали свой боевой клич:

– Мозги. Мозги!

Видимо, они постарались вложить в это единственное доступное им слово готовность биться за Леру Зомби с любыми ее врагами и строго соблюдать все ее указания. Леру ситуация с ее обязательным присутствием во главе своей армии совсем не вдохновляла. Но Анжело пообещал, что ей ничего не надо бояться, все пройдет быстро и безболезненно и он полностью берет на себя ее безопасность. Спустившись по лестнице на улицу, друзья Вики и зомби обнаружили у парадной экскурсионный автобус с табличкой: «Прогулки по мистическим местам Санкт-Петербурга», который Анжело позаимствовал для их дел на этот вечер. Автобус повел Анжело. Когда они подъехали к дому на Кронверкском, воинство Вики разделилось. Катя и Ваня поднялись наверх в квартиру к ждущему их там Цою, который без труда взломал двери. Остальные остались в автобусе. В квартире Козловых царила тишина. Мертвые тела исчезли. Никаких следов насилия не осталось. Кто-то очень хорошо там убрался. Цой выдал Кате с Ваней по три заостренных колышка.

– Осиновые. Из папиных запасов.

Дальше наступил звездный час артиста Вани:

– Але, это «скорая»? Да, мне очень плохо. Очень плохо без вас, мои братья-вампиры.

На том конце трубки воцарилась тишина. Но трубку не вешали.

– Ребята, я знаю, что вы там. Возможно, вам сказали, что меня больше нет. Но, как вы слышите, это неправда.

Трубка молчала.

– Я благодарен вам за новую сущность. И готов это подтвердить. Приезжайте скорее. У меня для вас первоклассный подарочек. Две очень вкусные барышни.

– Они живы? – заговорила трубка.

– Они спят.

– Мы скоро будем, брат. Жди.

И действительно, не прошло и пяти минут, как к парадной Козлова подъехал черный мини-вэн с красным крестом. Только из него долго никто не выходил. Видимо, вампиры сомневались в правдивости звонка, или стоящий рядом автобус их насторожил. Наконец из «Мерседеса» вышел огромный санитар и тоненькая медсестра. Оба в черном. Оглядевшись по сторонам, они подошли к подъезду и зашли внутрь. В этот миг на крышу «Мерседеса» тихо приземлились Фил и Анжело.

– Приготовились, – прошептал Цой.

Катя с Ваней повернулись друг к другу, сделали вид, что о чем-то мирно переговариваются, и направились вниз по лестнице. Цой шел перед ними, сжимая спрятанные за спиной колышки. Санитар с медсестрой, стоявшие у лифта, посмотрели на ребят настороженными взглядами… и в тот же миг бросились на них, опередив атаку на долю секунды.

Цой машинально закрыл друзей широкой спиной, с размаху одновременно всаживая колышки в медработников. Раздался дикий вой. Медсестра упала. А санитар, на поверку оказавшийся на две головы выше рослого Цоя, с рыком перекинул его через себя. Цой успел выставить руки, чтобы смягчить удар о цементный пол.

– Бей его! – заорали хором Катя и Ваня и вонзили свои колышки в грудь гиганта, где уже торчал колышек Цоя.

Вампир пошатнулся, но не упал, а, развернувшись, побежал к выходу. Цой схватил его за ногу. Санитар, падая, вышиб дверь в парадную. Увидев его эффектный выход, врач и водитель «скорой» попытались скрыться. Но колеса машины проворачивались в воздухе, потеряв сцепление с дорогой. Это могучий Фил что есть силы вцепился в обшивку сверху и слегка приподнял «Мерседес» спереди. А сзади машину (на всякий случай) приподняли два дюжих зомби.

В это время Ваня с Катей в парадной отбивались от пришедшей в себя медсестры. Вот где Кате пригодились уроки капоэйры! Ване приходилось значительно сложнее: оскаленные зубы медсестры внушали ему ужас, и он отчаянно махал колышком, не подпуская ее близко. Цой, добравшись до санитара, лежащего в дверях на спине, методично вколачивал в его грудь уже торчащие там колы. Но все напрасно. Очередной удар пришедшего в себя монстра отбросил Цоя назад в подъезд. К счастью для ребят, он снес спиной медсестру, которая в этот миг уже почти добралась острыми зубами до шеи Вани. Какая-то пожилая женщина попыталась выйти из лифта, но, увидев, что там происходит, поспешно заскочила обратно и судорожно заколотила по кнопкам.

– Спектакль окончен! – прокричал Анжело, влетая в подъезд и снося золотым мечом голову неуемной медсестре. – Скорее к машине!

У подъезда восемь зомби насели на никак не желающего сдаваться санитара. Одному бедолаге великан успел оторвать голову, и он тут же растворился в темноте. Не повезло и мартышке, которая хотела укусить санитара за ногу. Он попросту расплющил ее в лепешку. На стену подворотни вернулись два рисунка. Но другим зомби-демонам удалось впиться своими золотыми зубами и ногтями в вампирскую плоть. В мгновение ока санитар был разорван на восемь частей. Мимо этого кровавого месива к машине «скорой помощи» промчались помятые ребята с Анжело во главе. В машине, которую продолжали держать над землей два зомби и Фил, тоже шла битва. Три зомби, просочившихся внутрь, атаковали водителя и врача. Лера приказала им оставить одного вампира живым. Поэтому зомби вяло царапались, не давая вампирам убить себя и поджидая подмогу. С главной задачей они справились – открыли вход сзади. Туда и забралась вся братия Вики – старая и новая, включая зомби, перемазанных в крови вампира. Зомби, державшие машину, бросили свое занятие и забрались в «Мерседес». То же сделал и Фил.

«Скорая» помчалась, ведомая ничего не понимающим вампиром-водителем, красные зрачки которого побелели от ужаса. Вампир-врач к этому времени лишился головы в черном чепце с красным крестом.

– Ненавижу позеров! – Анжело откинул срубленную голову врача вечно голодным зомби, встретившим подачку радостным «Мозги, мозги»!

Лера в ужасе смотрела на кормящееся дело своих рук, вместе с остальными пытаясь удержаться на ногах и не хватаясь при этом за зомби, что было крайне тяжело. Машину трясло и мотало.

Анжело, стоя сзади, приставил дымящееся острие своего клинка к подбородку водителя, удобно устроив меч на его плече.

– Один вампир может уцелеть сегодня ночью, дабы рассказать своим братьям, что в Питер им лучше не соваться. Как тебе мое предложение, тварь? Хочешь еще походить по земле?

– Хочу, – выжал из себя водитель.

– Вот и отлично. Гони в Боткина. Свяжись со своими. Скажи, что везешь ужин. Пусть встречают нас. И ни полслова больше.

Они пролетели по праздничному Невскому проспекту черным метеором. Настроение у всех было боевое, но пыла поубавилось. Лера, Катя, Ваня и даже Цой теперь с уважением смотрели на щуплого Анжело. Фил тяжело дышал после подъема тяжестей и ворчал, что он уже староват для битв и пора переходить к научной работе по теоретической магии.

– Ваше высочество, вы тоже так считаете?

Если Вики сейчас что-нибудь и считала, так это часы, которые остались ей с Анжело. Поэтому на вопрос Фила она ответила неуверенным мотанием головы. Она была готова провести всю свою жизнь в непрекращающейся битве с вампирами и все время ездить в набитой зомби машине, лишь бы ее альбинос всегда был рядом.

«Мерседес» так резко затормозил, что все упали бы, если бы не набились в машину, как сельди в бочку (или как зомби в тачку).

Территорию бывшей больницы, на которой дожидались сноса десятки корпусов, обнесли глухим забором. Машина остановилась ровно напротив незаметных ворот, которые со скрипом открывали два неприглядных типа, чьи лица были закрыты капюшонами «алясок».

– А где док? – Один из капюшонов подошел к водительской двери.

И тут же поплатился за любопытство головой. Второй попытался убежать. И хоть бежал он очень быстро, ангел смерти летел быстрее. Так что вампирская голова, срубленная вместе с капюшоном, улетела далеко в темноту и не досталась бедным зомби, жадно смотрящим на нее из машины.

– Пять – два в нашу пользу, – сострил Ваня.

Но никто не засмеялся, даже Катя.

– Рано радуетесь, – сказал пришедший в себя водитель, к затылку которого теперь был приставлен колышек Цоя, – вы все здесь умрете. Зачем вы сюда претесь? Уходите подобру-поздорову. Этот ваш ангел-вампир просто тащит вас в мышеловку.

– Поехали, хитрюга. Я ведь могу и передумать насчет тебя, – сказал Анжело, забираясь в машину.

Они в полной темноте, с погашенными фарами, подъехали к старому корпусу, стоящему здесь с девятнадцатого века. Луна, с трудом пробиваясь через ночные тучи, почти не освещала разбитую территорию больницы.

– Вампирам свет не нужен. Они отлично видят в темноте, даже неофиты. Они включают его, чтобы дать предсмертное представление своим жертвам. Жалкие позеры, – прокомментировал ситуацию Анжело. – Вики, Катя и Лера, вы остаетесь здесь. Если мы не вернемся через полчаса, убейте этого типа и уезжайте. Водить машину кто-нибудь из вас умеет?

Катя умела водить.

– Отлично. Повезешь всех обратно. Тех, кто выживет, – обнадежил ребят Анжело и выскользнул из машины. – Зомби, пошли! Лера, скомандуй им слушаться только меня и биться с вампирами до последнего писка. За мной, бойцы!

Цой и Ваня с фонариками и колышками в руках выскочили вслед за Анжело из машины. Филу фонарь не был нужен, в темноте он видел лучше, чем на свету. Девчонки проводили мальчишек взглядами, полными восхищения.

Как они все слушаются Анжело, прямо как она, поразилась Вики. И что это за жажда подвига их вдруг обуяла? А если водитель прав и они все погибнут? Даже не все, а кто-нибудь из ее друзей. Она же этого не переживет. Цой? Ваня? Анжело? Ну, этого не может быть, потому что не может быть никогда. Никогда!

Как только одиннадцать зомби затекли в темноту входа, оттуда раздались страшные вопли и грозный рык. Битва началась. Анжело, Ваня и Цой, включив фонари, ринулись внутрь бывшего корпуса гнойной хирургии. За ними влетел Фил. Как только они исчезли из поля зрения, вампир, сидевший за рулем, одним движением отшвырнул от себя не только упертые в его шею колышки, но и державших их девчонок. Черной тенью он метнулся к синеволосой Лере, схватил ее за плечи, но тут же его голова вспыхнула, словно факел. Девчонки вытолкнули горящего вампира из машины на снег. В свете его горящей головы стали видны контуры стоящих неподалеку старых деревьев. Из открытых дверей корпуса продолжали доноситься страшные звуки, но все тише и тише. Анжело с парнями продвигались вперед. Если они еще были живы. Были, были! В окнах первого этажа то и дело блестел свет их фонариков. Из одного окна после этого вылетел вместе со стеклами безголовый зомби. Упал на снег и тут же на глазах растаял в воздухе. Там шел бой, а девчонки у машины приходили в себя.

– Ты сожгла вампира взглядом, – восхитилась Катя.

– Еще не веришь, что ты ведьма? – спросила Леру Вики.

Но Лере было не до них. Она кинулась за машину, где ее вывернуло наизнанку. А Вики уже забежала в больничный корпус. В машине теперь было нечего делать. Пришла пора помочь мальчишкам.

В боткинских бараках, даже мертвых, пустых и заброшенных, все равно пахло больницей – тоской, лекарствами, болью и страданием. Вокруг темнота, впереди свет фонарей и страшные вопли. Кричали все сразу: от страха, от боли, чтобы напугать противника и чтобы подбодрить себя. И всюду валялись трупы вампиров. Безголовые, разрубленные пополам, два с колышками, торчащими из спин, но тоже без голов. Пару раз Вики спотыкалась, один раз упала в лужу крови. Ей не было страшно. Она боялась за ребят. Если совсем честно – за Анжело. Вселенная Вики с прошлой ночи сжалась до размера одного отдельно взятого альбиноса. Какой страшный крик! А это уже кричал Ваня! По спине Вики пробежала дрожь. Крик звучал из кабинета в конце коридора. Вики влетела туда, как оголтелая, и замерла, ослепленная фонарем Цоя.

– Уведите ее, – истошно завопил Анжело, – ждите меня в машине!

Кровь на стенах, кровь на полу. Филин, рвущий кого-то на части в углу. Гора мертвецов, Анжело, стоящий на ней и пригвоздивший к потолку огненным мечом какую-то мерзкую гадину. Ее Анжело с красным лицом, красными волосами и в ярко-красной пламенеющей одежде. До Вики не сразу дошло, что это кровь полностью окрасила его в естественный для ангела смерти цвет. Этот страшно красивый, отвратительно прекрасный кадр, вбитый навечно в ее память, стоял у Вики перед глазами все то время, что Цой и Ваня тащили ее по коридору обратно. Она упиралась и что-то кричала, а ребята, оглохшие от своих и вампирских криков, с ног до головы перемазанные кровью, успокаивали ее и твердили одно:

– Все кончилось, Вики! Все кончилось!

А над ними летел Фил с горящими глазами и клювом, перепачканным в крови.

Это когда они уже вышли на морозный воздух и на них налетела с объятиями красноволосая бестия, парни почувствовали себя героями и распушили хвосты. Но не особо сильно.

– Анжело! – сказал Цой. – Елки зеленые, я теперь навсегда фанат этого парня. Одно мне только непонятно. Зачем он нас с собою потащил? Мы с Ваней убили полтора вампира. Двоих Фил. Остальных убили зомби и Анжело. В последней комнате, когда зомби уже все кончились, Анжело один уложил десятерых матерых вампирюг.

– Что правда, то правда. Он был великолепен, – подтвердил Фил.

– Лера тоже сожгла одного взглядом, представляете? – похвасталась Катя.

– А где она? – поинтересовался Ваня.

– Пошла домой. Ей реально стало плохо. Просила извиниться.

– Бедняга. На нее сразу столько всего свалилось, – посочувствовал Лере Фил.

На крыльце появился Анжело. Он уже стер– смыл кровь с лица и волос и стал теперь альбиносом в бурых одеждах. На бледном его лице застыло странное страдальческое выражение, как будто он только что сделал что-то такое, за что ему теперь было очень стыдно.

– Езжайте по домам, друзья. Гнездо разорено. Древний убит. Я вижу, о наших подвигах вампирам сообщить теперь некому. Может, оно и к лучшему.

Убийство Древнего вампира никто не оправдает. Если что – вас здесь не было. Вы ничего не знаете об этом гнезде. Цой, Ваня – вы крутые. Спасибо за помощь. Вашим родителям есть чем гордиться.

– Анжело, поехали! – начала Вики, но ангел перебил ее:

– Нет, Вики! Прости! Сегодня мне нужно побыть одному. Завтра в шесть вечера жду вас у Тругота. Устроим веселье. А сейчас уезжайте. Немедленно!

– Я бы послушался этого парня. Кстати, Цой, завтра контрольная по физике, и, если тебя не будет, физичка на нет изойдет, – сказал Ваня.

– Точно. Мне тоже неплохо бы завтра в школе засветиться, – сказала озадаченная Катя, садясь за руль вампирской «скорой».

– Сначала поедем ко мне в башню, – сказала Вики, грустно глядя на Анжело, одиноко замершего на крыльце, – приведете себя в порядок и по домам. А машину эту хорошо бы сжечь.

– На пустыре рядом с моим домом сожжем, – сказал Цой.

Как только машина скрылась из глаз, Анжело направил свой меч на вход в корпус. Меч в его руке превратился в огнемет, хлещущий желтым пламенем. Корпус вспыхнул. Кинув на него прощальный взгляд, полный боли, Анжело поднялся в ночное небо и исчез. Через пять минут деревянные перекрытия старого корпуса запылали, полностью охваченные огнем. Еще через полчаса рухнула крыша. А через пару часов на месте вампирского гнезда осталось грустное черное пепелище, на которое упорно падали бархатные снежинки-камикадзе, стараясь своей напрасной смертью обелить это страшное место.

Вики разбудил магистр Фил, деликатно постучав клювом в дверь ее спальни. Она даже не помнила, когда заснула. Двое безумных суток без сна сделали свое дело. Вампиры, Карма, Анжело – может быть, все это ей приснилось? Анжело… Анжело…

Вики снова начала погружаться в сон, но ее снова разбудил Фил. На этот раз он, забыв о приличиях, залетел в спальню и сидел на краю кровати, легонько тормоша ее за плечо когтистой лапой.

– Ваше высочество, через полчаса вы должны быть в отделении у Зверского. Лучше не опаздывать.

Какого еще Зверского? Зачем? Ну, Фил, спасибо. Вики совсем забыла о полуденном визите в полицию. Единственный, ради кого ее сейчас можно было будить, остался вчера рядом с горящей больницей. Ее ангел – печальный ангел. Ну что ж, сон все равно безвозвратно пропал. Добро пожаловать в реальность, Вики.

Внизу ее уже ждал нервный Фил. Очень переживал за свое честное слово. А на диване у дверей похрапывал в папином банном халате отмытый Цой. Больше никакой одежды, в которую он мог бы поместиться, в доме не нашлось. А наколдовать новую оказалось некому. Вики уже спала. Вот, пусть хоть Цой за нее отоспится. Вики тихонечко открыла дверь, и они с Филом вышли на лестницу.

В отделении полиции на улице Чехова под ведомство Шкатова был полностью отведен верхний этаж, бывшая мансарда. Попасть туда можно было только по отдельной лестнице, а наверху посетителей встречали новенькие двери-решетки. У них-то Вики с Филом и поджидал сияющий, как медный таз, румяный лысый толстяк Зверский. Вики представляла его совсем другим – мрачным, злобным упырем, а с гладкого лица этого типа не сходила счастливая улыбка.

– Спасибо, Виктория, что опоздали всего на двадцать минут. Точность – вежливость королей, а не королев, как говорится. Герр Филантроп, вам придется погулять пару часиков. У нас намечается долгий тет-а-тет. Но у меня чудесный бразильянский кофеек и чай – лапсан сушонг, просто замечательный. Я позабочусь о королевской особе подобающим образом. А вы, герр Филантроп, полетайте пока рядышком. Тут чудесные крыши. Почти Монмартр.

Недовольный Фил распушил перья, но спорить с полковником не стал. Вики хмыкнула и протиснулась к Зверскому через узкий проход между стеной и свежеприваренными арматуринами дверей. Что еще за детские игры такие?

Девочка зашла за полицейским в просторный кабинет, который он прошагал, не оборачиваясь, насвистывая что-то веселенькое под нос. В дальней стене кабинета за рабочим столом была дверь, через нее они попали в точно такое же просторное помещение, только без окон. В его дальней стене тоже была дверь. Проследив взгляд Вики, Зверь сказал:

– А эта волшебная дверца ведет на чердак. Там Шкатов хранит чучела своих жертв.

Забулькав неприятным смехом тучного человека, полковник присел за свой массивный стол, оказавшись спиной ко входу в кабинет, из которого они только что зашли.

– Садитесь, ваше высочество. Чувствуйте себя как дома.

По правую руку от Зверя на стенной доске висели фотографии. Вики взглянула на них и сразу отвела взгляд, словно обожглась.

– Кошмар, да? – сочувственно сказал Зверь. – И как такую гадину земля носит, не проваливается?

– Вы хотели поговорить со мной про Карму, товарищ полковник?

– Ой ли, ваше высочество? Про карму, сансару и нирвану мы с вами поговорим в следующий раз, в более спокойной обстановке, когда вы будете в безопасности. – Голос Зверя приобрел новые обертона. От шутовства в нем ничего не осталось. – Верите вы мне или нет, но ваша безопасность – это главная и единственная цель моего нынешнего визита в ваш зябкий город. А если перефразировать то, что я сказал, – вы в большой опасности, ваше высочество. Так что сейчас мы поговорим об именах! И, кстати, зовите меня просто Антон. Мне будет очень приятно.

Вики непонимающе уставилась на полицейского. Верю, верю, каждому зверю. И ежу и моржу. А тебе погожу. И почему это все в последнее время решили разговаривать с ней ребусами? Имена, явки, пароли – это, что ли, имеет в виду толстяк?

– Не бойтесь, Виктория! Здесь нас никто не слышит. Я пометил территорию. Здесь нет злых духов и жучков, – заговорщицки подмигнул девочке Зверь. – «Ведьма на троне…»

Зверский выжидающе уставился на Вики.

– «.миру конец»? – поняла она, что именно хочет услышать от нее Зверь.

– Да, да, да, – обрадовался полковник, сжал кулаки, подняв вверх указательные и средние пальцы и развернув их ладонями к Вики, – вам ведь знаком этот знак, ваше высочество?

– Знак победы? – настороженно спросила Вики. Что за игры он с ней затеял?

– Правильно, «виктория», знак победы. Его-то и показывали раньше, говоря наш пароль, викторианцы. Мы так долго ждали вас, ваше высочество!

Вики надоела игра по правилам Зверя.

– Да что, черт возьми, происходит? Я ничего не понимаю! Что за викторианцы? Чего вы от меня хотите. Антон?

– Только одного, ваше высочество! Того, ради чего шли на плаху и костер викторианцы всех эпох. Чтобы вы исполнили пророчество и вернули на землю благодать Первородных и торжество справедливости. Мы – тайное общество, поклоняющееся вам. У вас очень высокие покровители среди благородных Древних. Все мы теперь уповаем на вас.

И ждем, когда Первородные явят вам вторую часть пророчества, скрытую от нас.

Час от часу не легче. Вики окончательно проснулась и попыталась уложить в голове новые вводные.

– Викторианцы? Торжество справедливости? Уповаете на меня? – недоверчиво переспросила Вики. – Красиво. Но Шкатов говорил, что вы здесь из– за Чистильщика и что подозреваете всех из нашего ордена. А после смерти Авессалома вы приказали арестовать меня, как главную подозреваемую. Разве это не так?

– Так, – сказал Зверь, – только эта версия происходящего для Шкатова. Я ему не доверяю. Как не доверяю никому из вашего окружения в вашем змеином ордене. И для этого у меня есть все основания! Я просил задержать вас исключительно ради вашей безопасности. Мне нужно немедленно эвакуировать вас в безопасное место к надежным людям из нашего общества.

– Немедленно, – поразилась Вики, – но ведь сегодня возвращается моя семья.

– Вот поэтому я и хочу провести эвакуацию как можно скорее. За Лаппеенрантой в лесу есть тайное убежище викторианцев, там вы будете в полной безопасности, пока мы не разберемся с Чистильщиком.

Ладно, родители. Анжело ждет ее сегодня у Тругота. Он обещал праздник для нее и ее друзей. А для Вики Анжело – это и есть праздник. Даже если попробовать поверить этому странному Зверю, она сейчас не готова к побегу Уж лучше опасности – она к ним привыкла.

– Нет, нет, нет! Я сегодня никуда не поеду. Какие у вас основания не доверять моим близким? Что за опасность меня ждет? И вообще, Антон, вы обещали мне разговор об именах, а не о тайном обществе имени меня.

– Я не забыл, ваше высочество. Сейчас поговорим об именах. Если сложить первые буквы имен первых пяти убитых Чистильщиком ведьм, получится ВИКТО. Странное совпадение, не правда ли? И я уверен, что следующую жертву будут звать Роза или Римма. А следующая жертва обязательно будет. Кто-то просто кричит во весь голос ваше имя и очень хочет, чтобы его услышали. Я услышал. И я уверен, что Чистильщик посвящен в таинство викторианства, но он не умеренный викторианец, к которым я себя отношу. Возможно, это представитель давно скрывшегося от чужих глаз правого радикального крыла викторианцев. Они безумцы, не хотят ждать, когда пророчество сбудется само собой. Они считают, что надо подтолкнуть события, стимулировать пророчество, они бы легко рискнули вами, проверяя, на самом ли деле вы та самая, избранная Первородными ведьма. И это как раз очень похоже на то, что делает Чистильщик. Они будят вас, ваше высочество, инициируют вас. Я говорю «они», потому что уверен: Чистильщик не один. Есть очень сильный исполнитель, и есть могущественный маг, использующий его втемную. При этом исполнитель даже может не догадываться, что его используют, веря, что действует по собственной воле.

– Но почему под подозрением мои родные?

– А как вас назвали при рождении, ваше высочество?

– Светлана. Но я узнала об этом два месяца назад.

– Правильно. Имя Виктория вам дали в ордене Уробороса. Круг посвященных очень узок. К тому же в древних манускриптах ведьма на троне фигурирует как посланница света. Посланница Света! Я думаю, что вам специально поменяли имя, чтобы подтолкнуть события и дать знак викторианцам Астралии. И ваши испытания перед коронацией тоже о многом говорят. Ваше высочество, я настаиваю на вашей немедленной эвакуации, но не могу провести ее принудительно.

Вики задумалась. Просидела в молчании минут пять. Полковник Зверский не торопил ее. Она заглянула в его маленькие умные глаза, но увидела в них только зверя, сидящего перед ней на задних лапах с одним лишь желанием – служить ей. Так вот вы какие, оборотни в погонах!

– Мне нужны сутки на обдумывание, – уверенно сказала Вики.

– Хорошо! Только одна просьба. Вы никому не должны рассказывать о том, что услышали от меня сейчас. Иначе вы погубите не только себя, но и последнюю надежду мира на возвращение справедливости. И помните: сейчас вам никому нельзя верить. Только мне.

– А что мне говорить, если меня спросят о нашем разговоре?

– Поддерживайте, пожалуйста, мою версию. Типа, я уверен, что вы и есть Чистильщик. Прямых доказательств у меня нет, но я обязательно возьму вас с поличным. Версия, идеальная по своей абсурдности.

Телефон Зверя завибрировал где-то под столом.

– Простите, ваше высочество, но это ваш поклонник Шкатов. – Зверь приложил трубку к маленькому пельменеобразному уху. – Я же просил меня не дергать! Что? Когда? Личность установили? Ладно. Присылай за мной машину.

Зверь торжественно положил умолкший телефон на стол.

– Час назад в Купчино убита ведьма. Страшная, надо заметить, тварь. Суд присяжных год назад не смог посадить эту старуху за четыре доказанных убийства. Присяжные были просто запуганы насмерть. Или заколдованы. Суть неважно. Для нас с вами, ваше высочество, куда важнее ее имя. Ведьму звали Раисой. Теперь вы мне верите?

Со странным чувством покидала Вики берлогу Зверя. Казалось бы, весь ее мир в очередной раз перевернут и поставлен на уши: подозрения пали на ее близких, ее хотят спрятать в финских лесах какие– то безумные викторианцы, Чистильщик опять вышел на охоту! Но все это как будто не касалось Вики, обтекая ее сознание. Видимо, лимит на изумление и ужас в ее разуме был исчерпан. Она вовсе не считала, что ее мир рухнул. Она считала минуты до встречи с Анжело.

На выходе из отделения полиции ее ждали Фил и Цой, прогулявший все-таки контрольную по физике.

– Ну как? Чего он от тебя хотел? – спросил Страж, которому добрый Фил успел принести одежду из дому, пока Вики сидела у Зверя.

– Все нормально, – сказала Вики. – Я главная подозреваемая по делу Чистильщика, но улик у них пока нет. Меня отпустили до завтра под подписку о невыезде…

«Не переборщила ли я с враньем?» – испугалась она, глядя, как побелело лицо и округлились глаза у Цоя.

– Что за бред? – Цой ударил кулаком по стене, и Вики быстренько потащила его от греха подальше на улицу Некрасова.

– Я же говорил, что этот Зверь невменяемый! – возмутился Фил.

– У нас еще четыре часа до встречи у Тругота, – Вики старалась говорить как можно веселее, – давайте навестим Леру Зомби. Что-то я за нее очень переживаю.

Дверь в квартиру Леры Зомби была открыта. Они застали Леру в полной готовности, с покрашенными в каштановый цвет волосами и на собранных вещах. Причем в прямом смысле. Она, полностью одетая, сидела в прихожей на большом чемодане на колесиках. Рядом с чемоданом спала Кошка.

– Как вы вовремя! Я только что порвала с Алексом. Больше меня ничто здесь не держит. Только вот, – сказала она, – совершенно не знаю, что делать с Кошкой. Не усыплять же ее. Не знаю к тому же, усыпляют ли ветеринары животных-зомби.

Через час начиналась регистрация ее рейса на Бостон.

– А возьмите Кошку к себе, – предложила Лера, – и вот вам с ней в комплекте ключи от квартиры. Я сюда возвращаться не собираюсь. Может быть, продам ее потом. А пока пользуйтесь.

– От себя не улетишь, девочка! – покачал головой мудрый филин. – Ты должна принять свою суть.

– Нет, – твердо сказала Лера, – я не такая, как вы. Я никогда не смогу стать витчхантером. Я видела вас в действии прошлой ночью. Мне было очень страшно. Я случайно убила вампира, а его горящая голова до сих пор стоит у меня перед глазами. Так что я, пожалуй, лучше поборюсь с собой.

– Проявляйся в Сети, – попросила Вики.

– Проявлюсь. А вы прилетайте ко мне в Бостон. Я вам там все покажу. Вам понравится.

– Как твои зомби? – спросил Цой. – Все на месте? Проверяла?

– Ага, – улыбнулась Лера, – прямо с утра и проверила. Стоят, родимые. Только теперь их четырнадцать. Я нарисовала себя, чтобы Сиду было не так одиноко. А еще я повесила им всем на грудь золотые медали. Они же пали смертью храбрых во вчерашнем бою с вампирами.

– Здорово! – восхитилась Вики. – Ты молодец, Лера. И не расстраивайся сильно, пожалуйста. Ведьмой быть не так уж и плохо. Хотя…

– Отлично у тебя получается утешать, подруга, – посмеялась Лера, – ну, ладно, мне пора. Так вы возьмете Кошку?

– Конечно возьмем, – сказала Вики, не замечая выпученных от негодования глаз Фила, – а с тобой мы еще обязательно встретимся.

– Если только в Бостоне.

– Посмотрим-посмотрим, – проворчал Фил, крайне раздраженный ситуацией с навязанной им зомби-кошкой, – что еще Герман с Марией скажут.

– Ладно, я почапал к Ваньке, – сказал Цой, когда они вышли из Ивановской башни и посадили Леру в такси, – узнаю, что там сегодня в школе было. Зайду за тобой в половине шестого, Вики. Мне надо еще телефон купить. Тяжело без него.

В башне их ждала баба Люба. Она сразу же бросилась тискать Вики, как будто они не виделись целую вечность.

– Как же я соскучилась по моей внученьке! А что у нас на голове? Ну-ка снимай немедленно! Это не игрушки! Ты что, не знаешь, что самокоронация – плохой знак, до добра не доведет! И куда только смотрел хранитель традиций?

Осторожный Фил заблаговременно спрятался в свою клетку, понимая, что корона на голове Вики – не самый его главный промах за последние три дня.

– Ну, рассказывайте, что вы тут без меня натворили? – строго сказала баба Люба. – И что это за ужас в шапочке у тебя на поводке? Замена Матильде?

Пришлось Вики поведать ей краткое содержание своих приключений с того момента, как, наплевав на все запреты, она полетела на ужин к Авессалому Только вот правдивым ее рассказ назвать было довольно сложно. Ведь она не стала рассказывать про Анжело, придерживаясь версии Фила о том, что именно он спас ее от жестокой хитроумной Кармы. И про бойню в боткинских бараках баба Люба тоже услышала вариант без участия Анжело. Ну и про сегодняшний визит к Зверю Вики рассказала ровно то же, что и Филу с Цоем. «Надо же, как, оказывается, просто врать, – с грустью думала Вики, пока слова автоматом вылетали из ее рта, – хорошо, что я раньше об этом не знала. Наверное, взрослая жизнь тем и отличается от детской, что у тебя появляются секреты от родных». Только почему она должна верить какому-то чужому отвратительному Зверю и подозревать самых близких людей непонятно в чем? Может, взять и рассказать бабе Любе все, что она узнала про викторианцев и про предложение московского гостя? Очень хотелось Вики рассказать все бабушке, но что-то удержало ее. Может быть, воспоминание о серьезных глазах Зверя? «Расскажу ей все завтра перед тем, как соберусь уезжать. Или если не соберусь», – решила Вики.

Рассказ о Звере заинтересовал бабушку гораздо больше всего остального. Она словно не услышала, что Вики со своей командой избавила город от зомби и вампиров и чудом избежала смерти.

– Значит, теперь ты главная подозреваемая? Таков итог твоих поисков Чистильщика? – Руки бабы Любы гневно затряслись. – А все потому, что кто-то совершенно не слушается старших. Сидела бы дома, как тебе велели, все было бы иначе. Ну что взять с этих москвичей? Древние выродки! У них всегда во всем виноваты мы – гадюки. Оно и понятно. В остальных орденах и магов-то не осталось. Так, посредственные колдунишки. Не было старших из Уробороса, выбрали Чистильщиком младшую. Но ничего, ничего, я вернулась и больше не дам тебя в обиду! У меня уже есть реальный подозреваемый! Нужно только кое-что проверить. Пара дней, и я поймаю Чистильщика за его скользкий хвост!

– Ты же сама думала, что это Авессалом? – удивилась Вики.

– Старика погубила Карма. А ты ушла от Кармы. Гордись, девочка! – увильнула от ответа бабушка. – Но больше рисковать тобой я никому не позволю. Тебя нужно немедленно спрятать! Увезти подальше от этих негодяев! Есть одно надежное место.

Ну вот, опять началось, затосковала Вики, сговорились они, что ли?

– Угу, – угрюмо сказала «послушная» девочка, – я, в общем-то, не против свалить куда-нибудь подальше на каникулы. Но только не сегодня, ба.

– Завтра, – согласилась баба Люба. – Вечером прилетят Маша с Германом, и мы все решим.

«Вот и решайте, решальщики, – подумала Вики, – а я пойду еще посплю. Может, мне приснится Анжело».

Когда за Вики зашел Цой, она была уже при полном параде. В черной искусственной шубке и черной шапке со смешными ушами.

– Куда это вы собрались, молодые люди? – забеспокоилась баба Люба, чаевничающая в столовой с молчаливым, надутым Филом.

Филин решил, что для него сегодня будет мудрее проигнорировать приглашение Анжело и дождаться в башне возвращения глав ордена.

– К Труготу, – поспешила ответить Вики, – нас пригласил его родственник. Помнишь, я танцевала с ним на коронации. Ты еще просила меня познакомить тебя с ним!

– Не помню. С кем ты там только не танцевала. Только умоляю, никаких фокусов! И дома чтобы была к полуночи. Страж, отпускаю Вики под твою ответственность.

Последние слова Вики услышала уже с лестничной площадки.

На улице резко похолодало. Сильный ветер дул в лицо. Цой, пока они бежали (именно бежали!) на улицу Блохина, пытался пару раз заговорить с Вики, но она полностью ушла в себя, отвечала невпопад, и Цой замолчал, списав ее поведение на стресс из-за подозрений Зверя. И даже когда Цой увидел, как Вики бросилась на шею Анжело, встречавшему их на лестнице, он снова подумал, что эта гиперэмоциональность вызвана ее сегодняшними переживаниями. Воистину любовь ослепляет влюбленных.

Квартира-галерея белого мага Тругота на этот раз была заранее подготовлена к встрече Нового года. К обычным предметам экспозиции в каждом зале добавились заснеженные елки, украшенные старинными елочными игрушками, везде порхали зимние феи в ярких синих и красных шубках, с елки на елку летали снегири и синички, горели тысячи разноцветных свечей. А главное, в галерее исчезли потолки. Стены уносились в серое небо, откуда шел приятный снежок, уже покрывший ровным слоем полы.

– Не раздевайтесь, – сказал Анжело удивленным гостям, – у нас сегодня прохладно.

Хотя на самом деле погода была гораздо приятнее, чем на улице, и вполне подходила для увеселительных прогулок. Снова, как во время неудачной коронации, распахнул свои широкие двери бальный зал, откуда сегодня звучала не интеллигентная симфоническая музыка, а гремела во всю мочь веселая медь свадебного (и заодно похоронного) балканского оркестра. Пятьдесят веселых трубачей играли песни, от которых ноги сами пускались в пляс, а из головы с ходу улетучивались все тяжелые мысли. Посреди зала стояла ель, уходящая верхушкой в синие небеса Астралин, увешанная огромными разноцветными стеклянными шарами, игриво позвякивающими в такт музыке. А вокруг ели, бодро откидывая коленца, кружились, держась за руки, молодые красивые нимфы, кривоногие бородатые гномы, лохматые лешие в валенках и ушанках, приземистые домовые, расфуфыренные румяные феи, важные моржи-водяные в одних плавках, бледные кикиморы и козлоногие фавны в теплых ватных шортах. А среди этого аляповатого, безумного, сказочного хоровода танцевали Ваня с Катей, пришедшие раньше Вики с Цоем. Старик Тругот в зимнем пальто с развевающимся шарфом легко летел вместе со всеми, держа за руку Джозефину, которая сегодня была в белой шубке и высоком белом парике. Пудель Доротеус, радостно лая, скакал рядом с хозяевами. Мало того, в хороводе вместе со всем местным бестиарием на равных танцевали ожившие куклы и рыцари из коллекции Тругота!

Анжело, Вики и Цой стояли, глазея на танцующих. Вики с Анжело ждали, когда Цой оставит их наедине, но Страж не собирался никуда отходить. И дело было даже не в поручении бабы Любы. Он просто не хотел оставлять Вики наедине с Анжело. Ситуация становилась неловкой.

– У вас тут что, уже Новый год? – спросил Цой у Анжело.

– Ага. На три дня раньше начинаем провожать год козла. Просто мне придется отбыть сегодня ночью, и я решил перед этим отметить с вами приближающийся праздник. Устроил маленький магический бал для своих. Ты не против, Цой?

Цой не успел ответить. К нему, сверкая стрекозиными крыльями, подлетела ослепительно красивая фея, искрящаяся радостью, словно бенгальский огонь.

– Какой красавчик! Танцевать, танцевать, немедленно танцевать!

Фея схватила Цоя за руку и потащила в сторону хоровода. Страж растерялся. Но грубить красавице не стал, только умоляюще посмотрел на Вики.

– Иди-иди. Мы сейчас же к вам присоединимся, – махнула Вики другу черной варежкой, отпуская его веселиться.

Через пару секунд Цой уже самозабвенно отплясывал с астралийцами.

– Я хочу, чтобы ты запомнила этот день, – сказал Анжело, обняв Вики, когда они, оставшись одни, отошли вглубь прихожей.

– День, когда ты оставишь меня, – грустно сказала девочка. – Нет уж, я лучше буду помнить нашу ночь.

– Не рви мне сердце, Вики. Ты знаешь, я должен исчезнуть. Со мной тебе опасно.

– С тобой мне хорошо. Я не знаю, как буду жить без тебя.

И Вики расплакалась, роняя слезы на снег в прихожей. Ну вот, а давала себе слово, что будет держаться, что не будет реветь, что не будет донимать Анжело своими чувствами. Все ведь действительно было предрешено. Она знала, что он исчезнет. Только зачем целовать ее глаза холодными губами, от этого она будет реветь еще больше. Соберись, тряпка! Соберись!

– Зверь оказался викторианцем. Он хочет спрятать меня в финских лесах под Лаппеенрантой, пока тут не разберутся с Чистильщиком. Что мне делать, Анжело?

– Соглашаться. Зверь играет в свою игру. Но он на твоей стороне, а для тебя сейчас главное – безопасность. Я знаю это место. Отсидишься там, пока здесь все не уляжется.

– А ты сможешь навещать меня там? Хоть иногда?

– Я буду держаться от тебя как можно дальше, Вик, пока не пойму, что с меня сняли черную метку.

– Пока не поймешь? Значит, мы когда-нибудь сможем быть вместе? – обрадовалась девочка.

Анжело молчал. Только крепко прижимал ее к себе, обняв так, чтобы ей не было видно его грустного, растерянного лица. Музыка стихла. Толстые трубачи растаяли в воздухе, и вместо них в зале появился самый большой деревянный оркестр в мире. Грянул вальс. Тот самый вальс, в котором Вики впервые поняла, что значит целиком и полностью доверить себя другому, отдаться без колебаний в надежные руки, потерять голову от любви, отдать любимому свое сердце. Вальс, который научил ее, что счастье бывает горьким. Вальс щемящего сердце прощания с детством. И, едва заслышав эту волшебную музыку, они полетели с Анжело в бальный зал, кружась среди других пар, и в то же время совершенно одни во Вселенной, наслаждаясь каждым мигом, отпущенным их короткому полету. Вальс кончился быстро, как все хорошее в земной жизни.

– Я хочу прокатиться с тобой на самой большой карусели, – сказала вдруг Вики, сама удивляясь нелепости своей просьбы.

– Что? – удивился Анжело.

– На большой красной карусели Тругота!

– А, понял. Конечно, Вики. Сейчас спрошу разрешения у племянника.

Анжело полетел искать Тругота, а перед Вики вырос Цой, обсыпанный серебряным дождиком и конфетти от хлопушек.

– Так он ангел? Я раньше не видел у него крыльев. – Цой провожал глазами Анжело. – Хватит уже реветь, Вики. Я разберусь со Зверем. Я знаю, что делать.

– Ты с ума сошел, Цой! Даже и не думай лезть в эту клоаку!

– Защищать тебя – это мой долг и работа. Один раз я уже облажался. На кораблике. Больше такого не будет.

Оркестр снова заиграл вальс. Анжело беседовал с Труготом. И Вики не смогла отказать Цою и пустилась с ним танцевать. И что вы думаете? Случилось очередное дежавю. Упрямец опять признался ей в любви.

– Только ничего не отвечай мне, – попросил Цой, – я все равно буду надеяться на чудо. Я только что танцевал с феями и гномами. Пару месяцев назад все, что я вижу сейчас вокруг, даже во сне не могло мне присниться. Понимаешь? Поэтому я буду верить до конца, что ты… Ну, в общем, ты меня понимаешь. И это все, что я хотел тебе сказать. Просто помни об этом.

«Да уж, такое сложно забыть», – подумала Вики, и ей стало ужасно жалко друга. Но что она могла сделать, если ее сердце пело в руках другого? Она ничего не ответила Цою. Пусть трактует ее молчание, как захочет. Вальс стих. Цой поклонился Вики, грустно улыбнулся и отошел в сторону.

В зале тем временем появились четыре бешено крутящихся карусели. Они остановились, приземлившись на снег вокруг ели, словно зазывая к себе гостей. Самая большая в мире красная карусель, синяя трехэтажная карусель, уже наполовину заполненная вопящими куклами, карусель в виде торта с гигантскими вишнями и черная готическая карусель, разрисованная черепами и костяшками. Гости бросили танцы и побежали занимать места. А Вики задержалась, испугавшись, что в суете потеряет из виду Анжело. А когда он появился рядом с ней, все карусели уже были забиты под завязку.

– Идите к нам! – звали их Ваня с Катей с черной карусели.

– Вики, я здесь! – махал ей рукой Цой с вершины карусели-торта.

– Ваше высочество! Деточка! Мы здесь! – Это Джозефина показывала ей, что Труготы ждали их на красной карусели.

Куклы на синей карусели просто продолжали весело визжать на разные голоса.

Анжело посмотрел Вики в глаза, все понял и взмахнул рукой с золотым мечом, как заправский дирижер. Самый большой в мире деревянный оркестр заиграл бравурную мазурку а все четыре карусели, быстро завертевшись, поднялись вверх и закрутились в танце под густо падающим снегом. Карусели крутились все быстрее и быстрее и каким-то чудом вылетели из Астралин в реальный мир, оказавшись в темном небе недалеко от дома Тругота.

Вокруг крутилось и кружилось совершенно все! Крутилась в черной пустоте планета Земля, кружился снег над Петербургом, крутились, словно летающие тарелки в свете прожекторов рядом с Дворцом спорта «Юбилейный», четыре фантастические карусели, кружились на карусели-торте вновь проявившиеся щекастые балканские трубачи, по колено в креме играя свои жизнерадостные плясовые. Кружились обнявшиеся Анжело с Вики над крышей самой большой в мире красной карусели. Кружилась голова у Вики.

Народ, проходивший и проезжавший мимо, сбежался посмотреть на невиданный аттракцион, дружно выставив перед собой телефоны. Но ни у кого в этот раз не получилось заснять ни праздничные НЛО, ни безумной красоты салют, начавший с грохотом разрывать небо над каруселями разноцветным огненным дождем. С последним выстрелом салюта карусели исчезли из вечернего питерского неба, чтобы снова появиться в бальном зале квартиры Тругота. Карусели исчезли, а Анжело и Вики, не видимые никому, еще долго кружились в небе под музыку своих трепещущих сердец.

Но вот пришло и им время спуститься с небес. Настала пора прощаться. Они стояли на крыше дома Тругота. Вики опять роняла соленые слезы на снег и ничего не могла с собой поделать. В этот вечер она выплакала слез больше, чем за все свои шестнадцать лет. Девочка держала в своих варежках холодные руки ангела, словно пытаясь их согреть, понимая всю бессмысленность своих желаний, и сбивчиво шептала, уткнувшись головой в его узкую грудь:

– Я никогда никого не смогу полюбить, как тебя. Никто больше не сделает меня счастливой. Я найду способ снять твое проклятие. Мы будем вместе назло всем проклятиям мира! Поцелуй меня в последний раз, Анжело. Пожалуйста, поцелуй.

Анжело молчал. Его лицо, белее снега, перекосила некрасивая гримаса душевной боли. Если бы он умел плакать, он бы уже рыдал. Он колебался. В его бесконечной жизни, полной одной лишь кровавой мести, наконец-то появилось то, ради чего он захотел жить. Но еще больше, больше всего на свете, он хотел, чтобы его Вики не пострадала из-за его беспощадной любви. Им нельзя быть вместе. Нельзя. Рвать надо резко.

– Закрой глаза.

Вики закрыла глаза черными варежками, а когда открыла их, Анжело уже не было рядом, а она стояла в прихожей у Тругота. Двери в бальный зал были наглухо закрыты. Рядом стояли ее встревоженные друзья и семья Труготов.

– Вики! – радостно закричала Катя. – А мы тебя уже обыскались! Уже три часа ночи. Какая классная была вечерина! А чего ты ревешь? И где Анжело?

– Он что, обидел тебя? – Цой попытался заглянуть Вики в глаза.

Девочка отвернулась от него. Завтра она отсюда уедет. Может, оно и к лучшему. Ведь сейчас все в ее городе будет кричать ей об Анжело.

– Вики, скажи мне, что с тобой? – не отставал от нее Цой.

– Молодой человек, соблюдайте приличия, – вмешалась Джозефина, – ее высочество очень расстроены и не склонны сейчас делиться с вами своими переживаниями. Ей нужно побыть одной.

– Ну и пожалуйста, – сказал Цой, которого наконец-то осенила страшная догадка.

Он выскочил на площадку и гулко загрохотал ботинками по лестнице.

– Пфф, – возмутился Ваня, – как вы мне надоели со своими разборками. Пошли, Вики, мы проводим тебя до дома. Жаль, что ты не видела, как мы съели торт-карусель! Вот это было круто!

Если бы Вики не была занята своими печальными мыслями и обернулась по дороге домой назад, то она бы обязательно увидела, как метрах в ста позади тащится за ними бедняга Цой. Но девочка всю дорогу думала только о том, что никогда больше не увидит свою любовь. Никогда!

Дома у Вики никто не спал. Ее ждали всей семьей. Но когда родственники увидели, в каком она состоянии, разглядели ее убитое горем лицо, ругать ее не стали, расспрашивать ни о чем не стали, а серьезный разговор отложили на утро. Вики была благодарна им за понимание и с удовлетворением констатировала, что папа таки помирился с Ма-Машей. Но сейчас она хотела только одного – уснуть и увидеть сон с Анжело.

Уснуть ей удалось мгновенно. Она провалилась в черную тьму забытья, из которой ее вытащил прохладный поцелуй самых желанных губ на свете. Вики открыла глаза. В темноте перед ней на кровати сидел Анжело. Он приложил палец к губам, а потом стал говорить быстрым шепотом:

– Молчи, Вик! Я очень виноват перед тобой. И перед собой. Я хочу, чтобы ты знала, что я люблю тебя. Люблю и буду любить всегда.

Вики впилась глазами в бледное лицо Анжело, сияющее в темноте перед ней. Она впитывала каждое его слово, как песок пустыни впитывает долгожданный дождь. Ей это сейчас было жизненно необходимо.

– Прости, что я все решил за тебя. Испугался проклятия Психеи. Я должен был дать тебе выбор. Я могу дать тебе его сейчас. Но это страшный выбор, Вики.

Анжело взял ее маленькую левую ручку в свою холодную ладонь и что-то надел ей на безымянный палец. Кольцо? Это обручение?

– Камень, из которого вырезано это кольцо, – мое окаменевшее сердце, которое разбила любовь к тебе. Теперь ты всегда будешь носить его на пальце. Если ты его снимешь, я буду знать, что ты меня больше не любишь. Если ты его снимешь и наденешь на мизинец, значит, ты приняла решение и готова к «укусу ангела», который сделает тебя такой же бессмертной и несчастной, как я, – вечный изгой в мире людей.

Вот так да! Анжело готов обратить ее в вампира по ее желанию, зная, что она хочет только одного – быть с ним! И это так просто. Всего лишь снять кольцо. Так она его сейчас же и снимет! И станет вампиром? Здесь что-то не так. Здесь точно что-то не так. Ее Анжело не подверг бы Вики смертельному соблазну. Может, опять ненастоящий Анжело пробрался в ее сон? Значит, она спит? В любом случае Вики сейчас не могла пошевелиться, как ни старалась. Она могла только слушать.

– Я всеми силами не хочу такого исхода, но приму твой выбор. Если ты снимешь кольцо и наденешь его на указательный палец, значит, тебе грозит смертельная опасность, и я немедленно примчусь к тебе на помощь. И помни, Вик, кольцо можно снять один раз. Только один раз.

Зазвонил телефон, и ошеломленная Вики открыла глаза. Так это был сон! Анжело в комнате не было. Она спала на кровати в одежде. В потайном кармане черного платья надрывался телефон. На безымянном пальце левой руки блестело каменное колечко. Еще ничего не понимая, Вики поднесла мобильник к уху:

– Да, кто это?

От того, что она услышала, несчастный мозг девочки окончательно взорвался. Весь разговор Вики нервно крутила на пальце прохладное колечко, тщетно пытаясь вникнуть одновременно и в жуткий бред, доносящийся из трубки, и в то безумие, что с ней случилось во сне до этого адского звонка.

Вики звонил Шкатов и говорил чудовищные вещи. Он заявил, что его и Зверя срочно вызвали на работу, потому что к нему в отделение ночью пришел Цой и сознался в том, что Чистильщик – это он. Якобы он убивал ведьм – возможных конкуренток Вики, потому что он ее Страж и охранник. А еще из великой любви к ней. Кто давал ему адреса, он не говорит, но Шкатов думает, что здесь не обошлось без старой ведьмы Любы. Сейчас он дает признательные показания у Зверя в кабинете. Цой арестован!

Вики впала в шок, пытаясь понять, что происходит. Может, она снова спит? Девочка включила свет. Каменное кольцо было розовым, как радужки глаз Анжело, и прохладным, как его губы. Похоже на яшму, подумала Вики. Шкатов в трубке меж тем говорил, что только она может помочь Цою. Он, Шкатов, придумал схему. Вики должна немедленно приехать к нему, и он все ей объяснит. Только не надо пока ничего говорить родителям, а особенно старухе. Она под подозрением.

Старухе? Это он про бабу Любу? Да она выглядит моложе его. Шкатов там, похоже, совсем слетел с катушек.

– Хорошо. Я скоро буду.

«Эх, Цой, Цой. Что же ты наделал, дурачок! Я же говорила тебе, чтобы ты не лез в это дело. А ведь я сама виновата. Если бы я сказала Цою правду про план Зверя, этого бреда не случилось бы. А может, это все входило в хитроумный план Зверя? А Анжело со своим кольцом? Он-то чего творит? Да уж, мальчики мои, удивили так удивили!» Такие мысли крутились в шальной голове Вики, пока она летела в ночном небе в сторону улицы Чехова.

Пустой полицейский участок встретил Вики тишиной и хмуро молчащим Шкатовым. Дежурный проводил их осоловевшим взглядом. Всю дорогу, пока они взбирались по узкой лестнице в уже знакомую Вики мансарду, Шкатов молча шел перед Вики, сцепив руки за спиной. Большая комната, через которую девочка прошлый раз проходила в логово Зверя, оказалась кабинетом Шкатова. Всем своим видом мрачный капитан хотел показать Вики серьезность ситуации. Вики перекипела, пока летела, и теперь внимательно слушала капитана, стараясь абстрагироваться от абсурдности ситуации и не поддаваться на давление. Это игра, думала Вики, и я должна ее выиграть. Главное – освободить Цоя. Не может же Шкатов считать его Чистильщиком. И она оказалась права.

Шкатов, положив пудовые кулаки перед собой на стол, посвящал ее в свой план. Ему казалось, что он все гениально придумал и в плане не было слабых мест. Вот как все должно было быть, по мнению капитана Шкатова: Цой наломал дров. Шкатов видит, что он здесь ни при чем. Но упертый москвич раскрутит его по полной. Признание Цоя – просто подарок Зверскому. Но самое плохое, что это подарок для Любови Поликарповны Щекотихиной-Потоцкой! Потому что Чистильщик – не кто иной, как баба Люба. Она никуда не улетала. Ни в какой Италии не была. Шкатов проверил. Он давно уже ее подозревал. Баба Люба затеяла эту кровавую игру в Чистильщика, когда узнала про вампиров Авессалома и их делишки в «Дозарях» и боткинских бараках. Великая мать решила убрать всех конкуренток Вики, а потом свалить все на продавшегося вампирам мага. Но Авессалом не вовремя погиб. И вчера она продолжила свое дело. Баба Люба утопит Цоя, спихнет все на него, наколдует улики и даже мысли ему внушит, какие надо. Правда, от этого будет плохо всем!

Но Шкатов все уладит. Будет очень трудно, но он справится. Он решит вопрос со Зверем, и они спишут все убийства на Авессалома, а последнее на подражателя, на кого-нибудь из тех, кто сгорел прошлой ночью в больнице. Все будет шито-крыто. Никто не пострадает. Про тайну бабы Любы никто не узнает. Цоя отпустят через пару дней. Орден Уробороса останется чист и снова станет главным витч-хантерским орденом Санкт-Петербурга.

Только есть условие. Вики должна сейчас же заключить союз со Шкатовым, скрепленный кровью. Когда Вики станет Верховной ведьмой, а Шкатов не сомневается, что это случится на ближайших выборах, сразу после Нового года, он должен возглавить орден Уробороса при ней. Пусть для всех это выглядит как награда за избавление города от Чистильщика. Марию и Германа он назначит своими заместителями – десницей и шуйцей. Шкатов будет служить Вики верой и правдой. Но она должна вернуться в игру и осенью стать королевой питерской Астралии, его королевой! Все пешки, рвавшиеся в дамки, съедены Чистильщиком. Путь свободен. Старуха сделала свое гнусное дело и теперь пусть едет в свою Италию, в почетную ссылку. Хорошо бы ей отказаться от поста Великой матери в пользу Марии. Вики получит трон Верховной ведьмы и корону, а Шкатов получит орден Уробороса. План без изъянов! Осталось только узнать, согласна ли с ним Вики.

Шкатов умолк и вопросительно уставился на кипящую эмоциями, но каким-то чудом сохраняющую спокойствие и молчание девочку. Ай да капитан, ай да дьявол-искуситель! Такой наглости Вики не ожидала. Баба Люба в роли Чистильщика выглядела еще абсурднее, чем Вики или Цой. «Шкатов уверен, что я сейчас настолько деморализована, что готова ради освобождения Цоя заключить союз с самим чертом». Вики глядела на крепко сжатые кулаки капитана и думала, что Шкатов на всякий случай зажал в них амулеты, обереги или какое-то хитрое оружие. Вдруг эта нестабильная ведьмочка не согласится с его раскладом и попробует превратить его в мелкого грызуна или земноводное, как свою биологическую мать? Нет. Конечно, очень хочется, но пока рано. Вики сейчас необходимо узнать как можно больше о бабе Любе. Пусть выкладывает все, что напридумывал!

– Шкатов! Ты говоришь, что Чистильщик – моя баба Люба. Это очень серьезное обвинение. У тебя должны быть такие же серьезные доказательства. Пока я их не услышу, не могу ничего решать.

– И они есть, ваше высочество, – бодро начал Шкатов и буквально поперхнулся словами. Из его серых глаз на Вики смотрел первобытный ужас.

А все потому, что рядом со стулом, на котором сидела Вики, из ниоткуда прямо перед Шкатовым выросла баба Люба! Вот уж кто был страшен в своем гневе. Настоящая ведьма! Даже Герте с Розой до нее было расти и расти. Вики ее такой никогда еще не видела. Все черты лица цветущей женщины были искажены, гипертрофированы до безобразия. Она стала похожа на ожившую злобную карикатуру на саму себя лет через пятьдесят. Уродливая злая старуха. К тому же она выросла в размерах минимум вдвое и басила низким потусторонним голосом:

– Что, страшно, Шкатов? Не ожидал, дружок! Это тебе не дилетанток-чернокнижниц по елкам развешивать, гаденыш!

Шкатова от разъяренной ведьмы сейчас отделял только стол. Но это был очень широкий дубовый стол, такой широкий, что даже великанша Люба не могла дотянуться до побелевшего, как снег, капитана.

– Я действительно не улетала в Италию и все это время незримо была в Питере с тобой, Вики, – обратилась Люба к внучке. – Долго я не могла вычислить Чистильщика. Первые подозрения у меня появились после того, как ты, Шкатов, вывел из игры Геру и Машу. Но ты умело подставлял Авессалома, и я следила за ним до самой его смерти. Да, Вики, я знаю все. Я видела, как Карма убила Авессалома, но я тогда считала, что он и есть Чистильщик, и радовалась этому. Я видела, как вы улетели в башню Пеля. Но я не думала, что вы попретесь в «Дозари». И я пропустила эту ночь, когда тебя похитила чертова Карма, потому что уже следила за Шкатовым и Зверем. Мне тогда казалось, что они представляют главную опасность для тебя. Прости, детка, я ошиблась. Но не сильно. Я нашла тебя, Вики, уже только в башне у синеволосой дурочки. Как я понимаю, тебя спас не Филантроп, а ангел смерти, врушка?

Вики кивнула. У нее слегка отлегло от сердца, ведь их с Анжело ночь чудом укрылась от всевидящего ока бабы Любы. Если она сейчас не врет, конечно. А баба Люба уже снова переключилась на Шкатова, притихшего, как мышь перед змеей.

– Сын ведьмы и человека! Твой отец убил мать, когда ты был младенцем. Не пережил горя и покончил с собой. Орден нашел тебе отличную семью. Тебя прекрасно воспитали, хотя ты был трудным ребенком. Внедрили в полицию. Служба тебе нравилась. На работе ты ловил преступников, а после работы выполнял наши поручения. Ведьмак, ненавидящий ведьм, – идеальный витчхантер. Тебя приняли в орден. Ты рос по службе тут и там, но этого тебе оказалось мало. Амбиции и жажда власти сгубили тебя! Ты интриговал против меня – жалкий недомаг! Я не смогла попасть сюда на допрос Вики, потому что следила за тобой, Шкатов, и я была вознаграждена. Я была с тобой в Купчино и видела все до мельчайших подробностей, Чистильщик! Убийца и интриган!

Люба нависла над столом, как грозовая туча, готовая поразить Шкатова молниями из своих горящих глаз. Вики застыла на стуле с открытым ртом. Страшная правда потихоньку доходила до нее.

– Я делал это все ради ордена! Ради нашей королевы Вики! Вы не смогли защитить орден на коронации. Нас распустили. У меня пропал смысл жизни. Город стали наводнять вампиры Авессалома, а я ничего не мог сделать. Если бы я не уничтожал этих ведьм, одна из них осенью заняла бы место Вики. Мой план был прост. Уничтожить конкуренток и свалить все на Авессалома так, чтобы его вину доказала Вики. И все бы вернулось на свои места. Даже Зверь не смог бы мне помешать. Потому что настоящий хозяин города – я! Но вы опять все испортили. Надо было начинать с вас, Любовь Поликарповна!

– Кишка тонка!

Желтые молнии из глаз Любы ударили в Шкатова, но разбились о невидимую защиту. Однако пистолет, мелькнувший в правой руке капитана, расплавился и стек на стол, прожигая его, а затем и ковролин. Шкатов, воя, затряс обожженной рукой.

– Ишь ты! Чему-то все-таки научился, двоечник.

– Вики! Слушай! – закричал Шкатов, бешено вращая глазами. – Я говорю это для тебя. Мой отец не убивал мою мать. Я досконально расследовал это темное дело, хотя и в полиции, и в ордене оно под семью печатями.

На этот раз Люба метнула шаровые молнии руками, но они снова не нанесли вреда Шкатову, взорвавшись рядом с его лицом и лишь слегка опалив волосы.

– Она была не просто ведьмой. Она была, как ты, – наследницей престола. Полюбила человека. И пошла против воли ордена. За это ее убили. И отца тоже. А меня, как щенка, сначала приручили, потом дрессировали и натаскивали, науськивали на ведьм, неугодных Совету.

Вики слушала и вопросительно смотрела на Любу, ожидая разоблачения лжи Шкатова, но старая ведьма лишь самозабвенно метала в него шаровые молнии.

– Я был их псом, пока не увидел тебя в «Живых куклах», Вики. Я хотел помочь тебе, чтобы ты стала главной и смогла очистить это царство лжи. Я убивал этих тварей для тебя! Но, не буду врать, я получал огромный кайф от этого. Я мстил за мать и отца, и чем бы все ни закончилось – я счастлив, что вышел из-под контроля.

Баба Люба снова взмахнула ручищами, готовясь запустить в Шкатова очередной снаряд, но ему хватило доли секунды для побега. Резко оттолкнувшись ногами от стола, он уже стремглав вкатывался на офисном стуле в двустворчатые двери позади себя. Двери от удара распахнулись, и Шкатов влетел в смежный кабинет. А за ним туда ворвались, вернее, влетели разъяренная баба Люба с очумевшей от происходящего Вики.

– Зверь, стреляй! На нас напали ведьмы! Они хотят отбить Хвана!

Но Зверев, уже давно прислушивавшийся к шуму из смежного кабинета, не стал стрелять из своего страшного золотого револьвера, лежащего рядом с ним на столе. Развернувшись на стуле к распахнувшейся двери, он моментально оценил обстановку с точки зрения угрозы для Вики. И главной угрозой для нее его рефлексам почему-то показался вовсе не бравый капитан. Перекинув Шкатова через стол к вскочившему Цою, Зверский буквально «вышел из себя» и бросился на бабу Любу, прямо в прыжке теряя человеческое обличье. В воздухе над рабочим столом столкнулись уже не полковник темного спецподразделения и приличная дама. Там бились два самых настоящих чудовища: косматый человекообразный волк с бочковидной грудной клеткой и разверзнутой клыкастой пастью, из которой пеной слетала слюна, и толстая змея с крыльями и женской головой, на лету обвившая волка тугими кольцами. Они с грохотом рухнули на стол, разнеся его в мелкие щепы, и покатились по полу, рыча, шипя и воя. Вики по инерции взлетела под потолок, стараясь не обращать внимание на борющихся под ней монстров. Ни удивляться, ни ужасаться времени не было. К тому же она нисколько не боялась за бабу Любу, подспудно твердо уверенная в ее победе. Сейчас внимание Вики занимал только Шкатов. Этот гад смело ухмылялся ей в лицо, потому что стоял позади Цоя, прижав к его кадыку кровоточащей обгоревшей рукой блестящую опасную бритву. Здоровую левую руку он держал за спиной.

– Опуститесь до нас, ваше высочество, – издевательским тоном почти пропел Шкатов, – малейшее движение, и я отрежу голову вашему верному Цою. И скажите ему, что я не шучу! Я просто дойду с ним до двери и уйду. Никто не пострадает, кроме этих тварей. А их мне не жалко. Зверье! Мне все равно, кто из них перегрызет другому глотку. Они оба не доверяли мне, подозревали, мешали.

– Цой, не дергайся. Пусть Шкатов уйдет. Он – Чистильщик! Ему все равно никуда не деться от нас, – крикнула Вики, встав на пол.

– Вот так. Отлично. Молодцы. – Шкатов мягко, по-кошачьи, отступал к дверям. – Я делал все это для тебя, Вики. Хотел освободить тебя. Ты во власти страшных тварей. Посмотри на их истинные лица. Зря ты встала на их сторону Теперь ты никогда не будешь свободна. Как я. Как моя мать. Тебе не дадут любить. Баба Люба, любовь, ха-ха. Ее должны были назвать Ненавистью. Все – ложь, Вики. Скоро, очень скоро ты поймешь меня.

Кабинет был слишком большой. Шкатов пятился к двери на чердак. Мгновения тянулись вечностью. Вики не отрывала глаз от перекошенного в бессильной ярости лица Цоя, не отрывала взгляда от бритвы у его горла. Поэтому она не видела, что Люба и Зверь уже в человеческих обличьях сидят на полу среди разломанной ими мебели. Ведьма и оборотень натягивали на себя остатки уцелевшей одежды, с недоумением разглядывали друг друга, не понимая, что же их так вывело из себя и натравило друг на друга. Чертовы рефлексы отвлекли их от Шкатова, и теперь он торжествовал победу.

– Цой! Как ты мог поверить, что это я убивала ведьм? – не выдержала напряжения Вики.

– Любовь, – ответил за Цоя Шкатов. – Она делает человека мягким и глупым. Из-за нее погибли мои родители.

– Заткнись, смертное отродье! – Страшная окровавленная баба Люба в лохмотьях взвилась под потолок. – Ты убивал, потому что тебе это нравилось. Месть, власть, безнаказанность и порочная натура – вот что двигало тобой. Я убью тебя!

– Только не сейчас, бабушка, – испугалась Вики, – жизнь Цоя мне важнее, чем смерть этого гада.

– Значит, я – гад, – обиженно протянул Шкатов. – Какая черная неблагодарность от той, для блага которой я столько сделал. Но чего ждать от змей? Хорошо, пусть будет так. Я хочу сделать признание. Все, что я сделал, я делал по воле и указке Верховной ведьмы, твоей милой бабушки, Вики. Это она придумала многоходовую комбинацию, которая должна была закончиться сейчас. Она подавила мою волю и управляла мной, как марионеткой. Но сейчас пелена спала с моих глаз, и я понял, кто говорил со мной в моей голове, манипулировал мной, заставлял убивать ведьм и признаваться сегодня в содеянном. Если бы ты, Вики, не явилась сегодня спасать Цоя, план старушки прошел бы гладко. Теперь же все погибнут. А виновата будет только старая ведьма.

Рядом с Вики встал тяжело дышащий Зверь в растерзанном костюме.

– Ты жалкий трус, Шкатов, и все время пытаешься чем-то или кем-то прикрыть свою суть. От других и от себя. Всегда пытался. И сейчас пытаешься. Отпусти парня. Давай поговорим один на один.

Шкатов замер, нарочито задумавшись, и вдруг крикнул:

– А давай, Зверь! Ты сам это предложил. Только чтобы говорить один на один – нас должно остаться двое.

То, что произошло дальше, походило на отвратительный сон наяву. Все действия, описанные ниже, случились в одно мгновение, которое растянулось в сознании Вики на века. Шкатов полоснул Цоя по горлу бритвой, резко оттолкнул и выбросил из-за спины вперед здоровую левую руку, сжимающую револьвер вервольфа. Вики оглохла, не понимая, что оглушена собственным криком. Цой стоял, сжимая горло, из которого толчками била кровь, и виновато смотрел на нее. Выстрела Вики не услышала. На пол рухнула баба Люба. Молнии, пущенные ее руками, вошли в пол рядом с ботинками Шкатова. Вики увидела огромный дымящийся ствол у Шкатова в руке, направленный прямо на нее. Увидела Цоя между собой и револьвером. Цой упал лицом вниз с дырой в груди размером в свой кулак. К подлому капитану в яростном прыжке на всех парах подлетал Зверь, готовясь убить его одним ударом. Однако когда он приземлился, Шкатова уже не было. От него остались только ботинки «Мартинс» на резиновых подошвах, над которыми вился сизый дымок. Полыхала дверь на чердак. Крича от боли, ползла к Вики, извиваясь в крови на полу, баба Люба, держа в левой руке отстреленную по плечо правую. Вики трясло. Она держала мертвого Цоя за руку и, еще не понимая, что делает, сняла розовое кольцо и надела его на указательный палец. В кабинет Зверя тут же ворвался огненный вихрь с чердака. Анжело, мгновенно оценив обстановку, встал рядом с Вики, заглянул ей в глаза и, показав пальцем на Цоя, спросил:

– Ты уверена?

Вики кивнула. Зверь отвернулся от них, поднял с пола чудом уцелевший графин и побежал набирать в него воду из крана над раковиной в углу кабинета, чтобы потушить дверь. А горящее горем сердце Вики уже ничто не могло потушить. Она смотрела, как ее Анжело целует перерезанное горло ее Цоя. Видела, как затягиваются раны на теле мертвого друга. Однажды она уже переживала это. Она не думая отдала бы свою жизнь Цою снова, как отдала ему только что свой шанс на вечную любовь, но вторую жизнь королевы ведьм уже никому нельзя отдать. Рядом бормотала заклинания, пытаясь прирастить обратно уже мертвую руку, сидящая на набухшем кровью ковролине, ничего не видящая и не слышащая баба Люба. Анжело сделал свое дело и снова встал рядом с Вики. Он обнял ее крепко-крепко, прижал к своему сухому телу, нежно гладил волосы и долго шептал что-то на ухо. Что именно – как ни силился, не смог расслышать оборотень в погонах. Потом Анжело нежно поцеловал побледневшие от горя черные губы Вики, поцеловал ее белый холодный лоб, показал Зверю пальцами левой руки знак «виктори» и исчез. И только в этот момент Вики поняла, что это она пару минут назад испепелила взглядом Чистильщика – Шкатова. Цой все еще выглядел мертвее мертвого, но Вики знала, что сделала для него все, что могла. Теперь она должна была спасти бабу Любу.

– Ваше высочество! Извините, что дергаю вас в такой момент, но другого у нас не будет. Нам срочно нужно обсудить, как выбираться из этого щекотливого положения, – сказал Зверь. – Никто пока не должен знать правду про то, что здесь случилось. Никто не должен знать про Шкатова.

– Для начала я вызову бабе Любе врача. Нашего врача Михаила Гамелянского. Иначе она умрет. Счет идет на минуты, Антон!

– Может, оно и к лучшему, ваше высочество? Вы же слышали, что говорил Шкатов. И даже если он врал, я считаю, что главная опасность для вас…

Девочка не дала ему договорить.

– Это моя баба Люба, и она здесь не умрет! – Вики уже набирала домашний номер Вани.

– Ну, как знаете, ваше высочество. Но пока ваша бабушка без сознания, я бы все же обсудил с вами кое-какие важные вопросы.

Кто встретил этот Новый год на кладбище, тот – я! Говорят, как встретишь Новый год, так его и проведешь. Что ж, я полна оптимизма и энтузиазма по поводу будущего. Надеюсь, что хуже, чем было, уже быть не может. Это в дневнике я еще бодрюсь, а на самом деле мне очень, очень, очень плохо. Я только что вернулась с Северного кладбища, за окнами народ до сих пор гремит петардами, а я не могу спать уже третью ночь. Боюсь увидеть снова, как Шкатов убивает Цоя. Пару раз я вырубалась на полчаса и просыпалась от собственного крика. Папа не отходил от меня три дня. Но после похорон Цоя он спит мертвым сном. Ма-Маша в больнице у бабы Любы. Ей еще очень плохо, но рана заживает. Зверь долго недоумевал, как это она не умерла на месте. Обычно каждое попадание его золотой пули смертельно. Это потому, что Ванин папа настоящий волшебник! Врачи в больнице считают, что это он спас бабу Любу. Я тоже. Бабушка уже пришла в сознание и сразу заявила врачам, что закажет себе в Японии механическую руку-робота. Но пока она очень слаба. Я даже не смогла с ней ничего толком обсудить.

А ведь послезавтра, второго января, я уеду в странную, неведомую Лаппеенранту непонятно насколько. Пока папа и Зверь не посчитают, что мне уже безопасно возвращаться. Да, да, именно так. Теперь эти двое решают за меня, что мне делать дальше, а я вынужденно слушаюсь. Возможно, это случится не раньше следующей осени. Прощай, мой выпускной и аттестат. Придется доучиваться неизвестно в какой школе. Но это мелочи жизни по сравнению с гневом Древних, который стремится обрушиться на маленькую меня совершенно ни за что. Не нужен мне никакой трон и никакие перемены. Мне нужен только Анжело и мои друзья. Мой Цой, которого я, возможно, больше никогда не увижу. Мой самый большой друг, который погиб из-за моей глупости и бесчувственности. Никогда себе этого не прощу! А он меня простил. Мой великодушный бедняга Цой. Мысли пляшут. Но попробую рассказать по порядку.

– Не вини себя ни в чем, – первое, что прошептал мне на ухо Анжело после того, как встал с колен от тела Цоя, – это была его судьба. Теперь он мой друг и вечный спутник. А ты должна нас отпустить. Понимаешь?

Нет. Я не понимала. Я ничего не понимала. Почему я должна отпускать двух самых дорогих мне существ на свете? Хуже, чем в ту секунду, мне не могло уже быть. Судьбой Цоя было умереть за меня. Это пыталась донести до меня Карма, которая хотела убить меня, чтобы освободить Цоя от неминуемой участи. Это мне шептал Анжело. А как мне теперь жить с этим?

– Прости за кольцо, – продолжил Анжело, – это было жестоко. Но я не мог смотреть, как ты мучаешься. Решил, что ты проще перенесешь наше расставание, если часть меня будет с тобой. Я никогда бы не обратил тебя, как бы ты ни просила!

– Зачем же тогда… – начала я, но увидела ответ в его глазах.

Анжело простодушно надеялся, что так я его быстрее разлюблю. Что колечко на пальце будет напоминать мне о его двусмысленном предложении, и, в конце концов, если я не возненавижу его, то моя любовь к нему станет не больше этого колечка, и я выброшу ее вместе с ним. Но в глубине души он хотел только одного: чтобы я любила его всегда. Как же все непросто.

– Цой уже обращен, но будет готов к новой жизни только через двое суток. Пусть его похоронят. А мы с тобой тайно выроем его в новогоднюю ночь. Больше никому ни слова об этом, – прошептал мне на ухо Анжело, прервав поток грустных мыслей.

– Ни родителям Цоя, ни Ване?

– Никому, – сказал Анжело, – если не хочешь, чтобы за ним начали охоту, как за мной.

Поцеловал меня и исчез.

Гамелянский-старший был первым, на ком Зверь проверил нашу железную легенду. Он выслушал историю о том, как Чистильщик – Авессалом, арестованный пару дней назад, устроил бойню на ночной очной ставке со мной, Цоем и бабой Любой. В результате были убиты Шкатов и Цой, баба Люба осталась без руки, а сам маг тоже погиб – аннигилирован без следа. Мне показалось, что доктор Гамелянский не поверил ни единому слову Зверя. Но дал ему обет молчания, после того как заговорил рану бабы Любы. Потом бабушку увезли в больницу, а переодевшийся Зверь повез совершенно обессилевшую меня домой, где я часа три проплавала в ванной, утопая в своих слезах. Когда я вышла, стало понятно, что Зверь поладил с папой и Ма-Машей и мой отъезд в Лаппеенранту стал неминуем.

Бедные родители Цоя. Папа, настоящий боевой полковник, держался, как мог, а от его маленькой мамы осталась половинка. Два дня до похорон Цоя прошли, как в бреду. Я сидела дома и ни с кем не общалась. Баба Люба была в реанимации. Ване с Катей, которые рвались ко мне, родители сказали, что я в тяжелой депрессии и уеду на реабилитацию в специальную клинику за границей. В общем-то, почти не соврали. А я не хотела их видеть, чтобы не врать. Ведь мое вранье уже погубило одного моего друга. А правду про Шкатова мне говорить запретили. Ваня с Катей и так слишком много знали. Пришлось папе с Ма-Машей экстерном принимать Катю в витчхантеры Уробороса и брать с них с Ваней обет молчания.

Из всех погибших хоронить собирались только Цоя и Шкатова. Вернее, ботинки Шкатова. Но эти торжественные похороны полицейского лжегероя должны состояться пятого января. Меня, к счастью, уже не будет в городе. Зверь не нашел тел Авессалома и Кармы ни в одном из подведомственных Шкатову моргах. Видимо, капитан уничтожил, утилизировал их так же, как тела вампиров и их жертв. Зверь уверен, что Шкатов использовал мертвые тела для убийств ведьм. Делал из них одноразовых зомби – кадавров, которыми управлял на расстоянии. Записи камер наблюдения Шкатов чистил лично. А когда из Москвы нагрянул Зверь, он сменил тактику и уже выбирал места без камер наблюдения. Но это все домыслы Зверя. Теперь уже никто не узнает, как все было на самом деле. Мои глаза испепелили Чистильщика, и рассказать о своих преступлениях он уже не сможет.

Официальную версию о зарвавшемся Авессаломе, который убивал конкуренток Кармы, чтобы посадить ее осенью на трон, и симулировал свою смерть, озвучил вчера на экстренном Совете старейшин полковник Зверский как представитель Древних. Напуганные историей о том, как при аресте разоблаченный мной и бабой Любой Авессалом погубил Карму, Цоя и Шкатова, главы витч-хантерских орденов отменили санкции против Уробороса и попросили Германа и Марию Адамсон снова встать со своим орденом на защиту Санкт– Петербурга. Так жертва Цоя и вранье Зверя вернули Уроборосам власть. Теперь они снова главный витчхантерский орден в городе. Все запреты и ограничения сняты. А я собралась в ссылку. Осталось лишь выполнить свою миссию перед Цоем в новогоднюю ночь.

Похороны Цоя состоялись вчера, тридцать первого декабря, но, несмотря на грядущий праздник, народу собралось очень много. Он был очень хорошим, наш Цой. И все его любили. А загубила одна заносчивая дура.

Все время срываюсь! Заливаю слезами страницы. Размываю слова. Хоть не пиши. Но я закончу. День выдался солнечный и не очень холодный, как по заказу. Пришли друзья Цоя из городской сборной по регби, собрался весь наш класс (вот уж не ожидала) и, конечно, весь орден Уробороса и представители остальных орденов. Перед этой толпой выступил Зверь, проявив себя как настоящий оратор. Он сказал, что Олег Хван был настоящим героем, отважным бойцом и только благодаря ему полиции удалось поймать и обезвредить Чистильщика, опасного маньяка, который терроризировал город в последние недели декабря. Я стояла с Ваней и Катей, которая проревела в Ванино плечо все похороны. На Ваньку тоже было страшно смотреть. От него осталась бледная тень в очках. И я ничего не могла им сказать. Стояла и молчала, как последняя сволочь, в шляпке с вуалью, чтобы никто не видел моих красных запавших глаз. В результате я не удержалась. И пока тренер Цоя, наша класснуха и мой папа с Филом на плече рассказывали, каким хорошим парнем был наш друг, я рассказала все Ване с Катей, взяв с них слово, что больше об этом никто не узнает. Я опять не послушалась старших. Прости, Анжело, но я верю этим двоим, как себе. Удивительно, ведь раньше у меня не было подружек, и Катя мне сначала ужасно не понравилась, а теперь она мне очень близкий, родной человек. Странную ворону, скачущую рядом с могилой, я заприметила сразу, и уже тогда мне в голову закрались нехорошие подозрения. Я вместе с самыми близкими поцеловала Цоя в холодный лоб и чуть не свалилась рядом с ним. Все-таки я почти не спала и ничего не ела уже три дня. И вместе со всеми бросила комок замерзшего песка на его могилу. Какая же она была глубокая. На поминки я не поехала. Мне и так хватило на похоронах слез и объятий мамы Цоя. Она сказала мне на ухо, что Олег меня очень любил. Что я могла ей сказать в ответ?

Мы договорились встретиться с Ваней и Катей у ворот кладбища в половине двенадцатого. Они, конечно же, опоздали. Оба сказали дома, что пойдут гулять по цоевским местам, не хотят сидеть дома. И в общем-то, никого не обманули. Мои родаки считали, что я крепко сплю с закрытой на защелку дверью. Когда весь народ в едином порыве поднимал бокалы под звон курантов, мы, вооруженные лопатами и фонарями, перелезали забор кладбища. У могилы нас уже ждал Анжело, словно кладбищенский маяк, светящий нам в ночи своим огненным мечом. Это было очень красиво – скорбящий ангел с горящим мечом-крестом, застывший у заснеженной могилы.

– Я так и знал, что увижу здесь всех троих, – приветствовал нас ангел смерти.

Два битых часа мы лопатами, а Анжело мечом вгрызались в мерзлую землю. Мне показалось, что мой ангел при этом совсем не усердствовал, сберегая свое оружие для более важных дел. У меня совсем не было сил, но я шептала старые заклинания волшебника Ле Дантю, они мне помогали держаться на ногах и рыть со всеми вместе. Наконец лопата Вани ударилась о дубовую крышку гроба. Мы аккуратно отгребли с нее смерзшиеся комья, и Анжело, отогнав нас, открыл гроб своим мечом, откинув тяжелую крышку. Мы смотрели во все глаза в ожидании чуда. Анжело коснулся кончиком сияющего меча белого лба покойника, мерцающего в свете полной луны. Цой сел, закашлялся, как спасенный утопающий, и уставился на нас изумленными глазами. Потом он неуверенно встал на ноги. С дорогого серого пиджака в гроб посыпались замерзшие цветы.

– С Новым годом, Цой! С новой жизнью! – не удержался Ваня.

– Цой жив! – запрыгала от избытка чувств Катя, отбросив лопату.

А я просто повисла на шее у странно хрипящего Цоя. Слезы замерзли на моем лице. А я-то думала, что уже все их выплакала.

– Не пугайтесь. Он так хрипит, потому что пытается дышать. – Анжело положил руку Цою на плечо. – Расслабься, парень. Тебе это больше не нужно.

А я шептала и шептала:

– Прости меня, прости меня.

– Шкатов мертв? – Это были первые слова Цоя.

Я отцепилась и быстро пересказала ему все, что случилось после его смерти. Ну, и про Зверя и тайных викторианцев тоже рассказала. Катя с Ваней слушали, открыв рты.

– Прости меня, Вики. Я подвел тебя. Надо же быть таким глупым, – схватился за голову Цой.

– Твоя глупость избавила город от Чистильщика и вернула права Уроборосу, – сказал Анжело. – Гордись собой. Ты повел себя как герой.

– Мне почему-то совсем не холодно. Только в сердце холод. Я теперь вампир? – Голос Цоя дрожал.

– Да, но не совсем, – ответил ему Анжело. – Ты будешь в состоянии бороться со своим голодом. Я научу тебя контролировать его. И ты будешь служить добру. Вместе со мной.

– Долго? – спросил Цой.

– Пока тебя не убьют.

– А родители?

– Ты их больше никогда не увидишь. Как и они тебя. Я заберу тебя отсюда. Для всех ты умер, Цой. – Анжело был неумолим.

– Кроме нас, – поспешила добавить я. – Мы же еще увидимся, Анжело?

Ангел смерти посмотрел на заснеженные кресты:

– Вики, ты знаешь, кто такие оптимисты?

Я промолчала, чувствуя подвох.

– Оптимисты видят на кладбище плюсы. А я вижу кресты, – сам ответил на свой вопрос Анжело.

– Чертов Шкатов! Цой никогда не доверял ему, – перебил нас Ваня. – Почему мы не прислушались к нему?

– Вики! – Цой встряхнулся, будто вспомнил что– то важное. – А то, что Шкатов гнал на твою бабушку, это не может быть правдой? Они не могли быть заодно? Она была так страшна в битве со Зверем.

– Цой, ты же слышал мой рассказ. Баба Люба чуть не погибла, сражаясь со Шкатовым за тебя. Он отстрелил ей руку. Если бы не Ванин папа, ее бы похоронили сегодня. Я и думать не хочу о бреде, который он нес! – взвилась я.

– Ладно-ладно. Прости. – Воскресший медведь Цой неуклюже попытался меня обнять.

Возникла неловкость. Я была страшно виновата перед ним. Я была счастлива, что он снова стоял рядом. Я очень любила его, как друга. Но не могла ответить на его чувства. И это было мучительно. Я была очень благодарна Ване, который подскочил к нам, чтобы пообниматься с ожившим другом. На самом деле мы все очень устали, пока откапывали его, а Катя еще и совсем замерзла. Пришла пора прощаться. Я отошла с Анжело от разрытой могилы Цоя. Нам даже удалось спрятаться ото всех за чьим-то широким памятником и быстро поцеловаться. Это был самый холодный поцелуй из всех возможных, и в то же время он был страшно горячим. И соленым. Когда же эти мои слезы закончатся, наконец? Я пожаловалась Анжело, что не могу теперь снять его кольцо с указательного пальца.

– И не сможешь, – серьезно сказал он, – я же предупреждал, что снять его можно только один раз. Теперь оно вросло в тебя, стало частью тела и души.

Мы еще раз поцеловались, и Анжело сказал:

– Нам пора.

Как будто ему было пора идти в кино или он опаздывал на футбол, а не собирался оставить меня навсегда, еще и прихватив с собой моего Цоя.

Когда мы вернулись к ребятам, на плече у Цоя уже сидела эта чертова ворона, которую я заприметила еще на похоронах.

– Это Карма, – объявил Цой, как будто я сама не поняла, кто это, – она раскаялась и просит меня взять ее с собой.

Черные бусинки птицы опять блестели фальшивыми слезами. Но как такое возможно, ведь я своими глазами видела, как Анжело разрубил ее пополам?

– Я не та Кармалита, что принесла вам столько бед. Я душа Кармы, которую очистил огненный меч ангела смерти. Разрешите мне быть с моим любимым, ваше высочество!

Ну, это уже было слишком! Я не могу быть со своим любимым, а эта подлая ворона опять всех обманула и улетит с Цоем! Да ни за что! Эх, надо было сразу поджарить ее взглядом. Но вместо этого я сказала:

– Конечно!

Потом я обняла Цоя и еще раз попросила у него прощения. А он у меня. А потом они улетели. Растаяли в ночном небе над кладбищем. Цой теперь умеет летать. И я умею. Но не хочу летать без Анжело. Нам втроем пришлось зарывать обратно гроб Цоя в могилу и убирать следы нашего вандализма. С последним нам очень помог снегопад. Даже колдовать не пришлось. Возвращалась я домой совершенно без сил. Еле долетела. И вот теперь сижу пишу. Буду писать, пока сон меня не свалит. Надеюсь, сегодня обойдется без кошмаров. Мне очень плохо. И очень жалко себя. И я не понимаю, чем я так провинилась, что на меня свалились все эти несчастья! Раньше, когда я была безответно влюблена в одноклассника Федю Лаврова, думала, что несчастная любовь – это когда ты любишь, а тебя – нет. А теперь понимаю, что несчастная любовь – это когда двое любят друг друга, но не могут быть вместе.

Засыпаю, глаза закрываются… Завтра, то есть уже сегодня, поеду к своей героической бабушке в боль.

Встретиться с бабой Любой не получилось. В больнице объявили карантин из-за эпидемии свиного гриппа в городе. Даже Ма-Машу теперь к ней не пускали. По телефону баба Люба пожелала Вики счастливого пути. Так что теперь послушная Вики сидела у окна в вагоне фирменного поезда «Аллегро», мчавшегося на всех парах в столицу Финляндии, маленький, тихий город Хельсинки. За окном мелькали дачные домишки, голые деревья и снежные поля. Поезд без остановок летел до старого финского города Виипури, давно уже ставшего российским Выборгом. На вокзал девочку с утра провожала не только вся семья – папа, Ма-Маша и Фил, – но и Ваня с Катей, полковник Зверский и даже Труготы с пуделем Доротеусом. И еще совершенно неожиданно пришел Федди. Полгода назад она бы умерла от счастья. А теперь он стал ей совсем не нужен. Все в классе уже знали, что Вики из-за гибели Цоя уезжает на реабилитацию в Финляндию. Федди говорил что-то важное для себя, краснел и даже брал Вики за руку для пущей важности. Но она его не слышала. Думала о своем. Провожавший ее папа выглядел совсем потерянным. Как он будет руководить орденом после шкатовских фокусов? Это его бы по-хорошему нужно отправить на реабилитацию. Зверь и родители сказали, чтобы Вики ни о чем не волновалась. Просто вышла в Лаппеенранте, а на перроне ее встретят. И все будет хорошо. А как только они будут уверены, что ей ничего не угрожает, она сможет вернуться. Виза у нее в загранпаспорте стоит годовая, совсем как настоящая. Никто не подкопается. Зверь обещал.

Про Цоя и Анжело Вики старалась не думать. Не получалось. Мысли не слушались. Она спасла Цоя. Цой спас ее. Анжело спас Цоя. Теперь они вместе будут спасать мир. А она, возможно, их больше никогда не увидит. Никогда. Это слово «никогда», оно страшное, как смерть. А может, даже страшнее. Зачем она себя обманывает. Она никогда их не увидит. Но все– таки какая-то надежда на встречу остается. Пусть слабая. Пусть безумная. Но она знает – в жизни бывает все. Так что пока есть лучик надежды на встречу против кромешной тьмы слова «никогда», она будет верить в этот лучик. Верить и ждать. И ради этого будет жить. Назло всем «никогда». Вот так. Вот так.

Бородатый толстый сосед Вики, сопя заложенным носом, достал ноутбук, поставил на откидной стол перед собой и принялся что-то там с интересом изучать. Краем глаза девочка увидела стихотворение на экране. «Ведьма на троне»? Не может быть! Вики впилась глазами в экран ноутбука. Сомнений не было. Ее сосед со скучающим видом изучал зеркальное пророчество из Змеиной книги! Скан отсутствующего куска на латыни и на бумаге с розовыми прожилками гласил:

Она только-только успела прочесть стихотворение, как сосед резко захлопнул ноутбук, убрал его в сумку и с трудом встал.

– Знаете, здесь в вагоне-буфете чудесная красная рыба. Пойду перекушу Это, кстати, вам.

Толстяк подал взбудораженной Вики, с трудом переваривающей прочитанное, большой белый конверт и ушел не оглядываясь. Вики торопливо вскрыла конверт. На листке бумаги, сделанной ручным способом из тряпок (баба Люба привозила ей похожую из Амальфи), красивым почерком, витиеватыми фиолетовыми буквами было написано еще одно стихотворение, на этот раз на русском языке:

Неожиданно с сознания Вики спала пелена, пропали злые чары, как только она прочитала послание Первородных, а в том, чье это письмо, она не сомневалась. Все события последних месяцев выстроились в голове девочки в единую цепочку. Мозг заработал, как быстрый компьютер, просчитывая варианты. «Пять невиновных страшно уйдут» – это первые ведьмы, убитые Чистильщиком. «Пять виноватых с собой заберут» – Шкатов, Авессалом, ведьма из Купчино. Может, о ком-то она не знает?

Ищи, ищи, Вики, кому это выгодно. «Тьма Однорукая сядет на трон». Как ни пыталась Вики уйти от этого вывода, но, похоже, за всем стоит баба Люба. Она, тетка Герты и мать Марии, могла спланировать все еще до рождения Вики. Герта назвала ее Светланой с подачи Любы. А Викторией ее уже назвали папа с Ма-Машей, опять же с подачи Любы. Она стояла и за первым экзаменом Вики в октябре, и за вторым – в декабре. Это она задерживала родителей в Астралии, она знала про Карму, она интриговала с Авессаломом и управляла карманным Шкатовым. Так чего же она добивалась, эта сумасшедшая ведьма, потерявшая руку и чуть не потерявшая жизнь из-за своих интриг? Власти? Мести? Возвращения в касту Древних? Может быть, она хотела, чтобы все вокруг поверили, что пророчество имеет непосредственное отношение к Вики. Что ведьма на троне – это и есть Вики? Тогда она добилась своего. В это поверила Вики, в это поверили Древние, в это поверили викторианцы. И теперь, когда все внимание переключено на нее, Люба сама попробует занять трон под каким-нибудь благовидным предлогом, и тогда «все колдуны из Астралин – вон!». Что бы это значило?

Но ведь Любе неизвестно зеркальное пророчество. Оно неизвестно никому, кроме нее, Вики, и Первородных. И раз Первородные посвятили ее в эту тайну тайн, значит, ей придется возвращаться, чтобы разобраться в этой головоломке. В старых книгах Вики неоднократно читала, что появление зеркального пророчества ознаменует конец света. «Хаос всю землю охватит петлей». Это конец света Древних? Страшные, пугающие Древних Перемены или всеобщий конец? Как найти ответы?

Во всяком случае есть серьезный повод поговорить с бабой Любой по душам. Если она у нее, конечно, есть, душа. А ведь Вики ее так любила. «Любовь – обманная страна»… «Чтоб Посвященных от бойни спасти». Черт, но ведь посвященные – это ее семья и ее друзья! Ваня, Катя, папа и Фил в опасности! Надо срочно возвращаться.

А вдруг все это – липа? Вражеская уловка хитрых Древних. Может быть, все эти послания в поезде – очередная проверка Вики? Может, кто-то специально подставляет бабу Любу под ее горячую голову? Кто-то, кто не хочет, чтобы Вики выходила из опасной игры. Кто-то, кто хочет, чтобы она вернулась в Питер. Надо ли ей возвращаться? Или надо остаться в поезде и сделать все, как велели папа и Зверь? Наконец-то послушаться старших!

«Наш поезд подъезжает к приграничной станции Выборг. Просим пассажиров, следующих дальше, не покидать вагоны и приготовить документы для пограничного контроля», – проговорило вагонное радио душевным голосом.

Вики решительно сняла сверху свою сумку и быстро пошла по проходу к выходу. Толстый сосед, улыбаясь, смотрел ей в спину из другого конца вагона. Над его головой слегка искрился еле заметный электрический нимб.