Стихи и другие стихотворения

ПЕРВЫЕ С ТИХИ ГОДА

Отдаляясь, меркнет снег —подожди, пока не смерки не сделался дождем– Хорошо. Подождем —Отделяясь, меркнет снег —подожги, чтобы не смерки не сделался дождем– Хорошо. Подожжем —

I, 07

НА НАБЕРЕЖНОЙ

…а едва из башенки мы сошлив те накатанные из мягкого дымного льданебеса, что так сизо-розовы и покаты,как всё и опять мы увидели, но не так, как с земли:Цыгане, поклевывающие с моста.Цыганки, поплевывающие на карты.Утки, поплавывающие в пенной пыли.Собачки, курчавые, как борозда.Младенцы, щекотаны и щекаты.(И низкие покоробленные корабли.)(И черные опаздывающие поезда.)(И белые ослепительные закаты.)

II, 07

ФЕВРАЛЬ НА ХОЛМЕ

Ольге Мартыновой

ТРИ ШЕСТИСТИШИЯ СО СЛОВОМ «ВОДА»

Из небес, как баночка, пустыхс толстыми гранеными бокамина дуршлаг откинута вода.Все затычки-марлечки невстык —проползают медленно, пока невалятся в брусчатый снег, сюда.Мы живем, как водоросль, на днесмутностенного пустого неба,где на ситах носится вода.И со вжиком – бритвой на ремне —облетают нас по краю недо —переправленные поезда.А когда колесный перестукзамерзает где-то за краями,в капле каждой гасится вода.И тогда выводит нас пастухпоглядеть с холма, как в черной ямедышат золотые города.

ПЕСНИ ЗИМНИХ ВЫСОТ (1)

О холмы, облитые брусчаткой,Лязгнул быстрый луч и был таков,И пропал – над смотровой площадкой,В набеленных лицах облаков.Луч зеленый, новый штык трехгранный,Бескозырка – ленточки до пят…– Облака, не спите под охраной,Под охраной облака не спят.– И не жмите к холодящей граниВаши щеки, вспухлы и нежны,Ведь уже в ущелья за горамиУзкие откинуты ножны.Сизый дым взвивается по мачте…Ржавый пар на куполе – как йод…– Вы его, бессонного, не прячьте.Вот он выйдет и вас всех убьет.

ПЕСНИ ЗИМНИХ ВЫСОТ (2)

– Не по склону, а по небо-склону,По скрипящей звездной шелухе,Побежать бы тополю и клену,И сосне, и вязу, и ольхе… – —…Ах, куда ж там… Да и по площадкеИм не разбежаться смотровой,Где в своей железной плащ-палаткеКаменеет тенью часовой.– Не по своду, а по небо-своду,Чтоб получше звезды полущить,Вон на том Шляху на ту подводуХорошо бы лучик получить… – —Но куда ж там… Замер свилеватыйПостовой – приклад у каблука,И, сияя броненосной ватой,Над холмом сомкнулись облака.

ПЕСНИ ЗИМНИХ ВЫСОТ (3)

Поглядишь со смотровой площадкиПóд гору, в тускнеющую мглу —Там, надевши черные перчатки,Замерзают óльхи на углу,Там, на мельничном плече повесясь,Зеленеет в сыпких облакахУтлый месяц, захудалый месяцВ каменных железных башмаках,Там по раскореженному шляхуРозлит позолоченный мазут,И по расхоложенному шлакуМотоциклы черные ползут,A за вахтой пляшут, за корчмарней,Прыгая, вертясь и семеняВсё быстрей, кромешней и кошмарней,Вугленные яблоки огня.

ТРИ ШЕСТИСТИШИЯ БЕЗ СЛОВА «ВОДА»

Как двойная водоросль в окнемеж двойным стеклом, попеременноизгибаясь и прямясь, мы спим,но – одновременно видно мне —черной лестницей одновременномы сбегаем изгибаньем спин.…А когда мы вышли за пороги, вступивши в фосфорный аквариум,побрели (мерцанье – по глаза),черный порох обходных дорогвспыхивал зигзагами по хмарям —стало быть, готовилась гроза.Всё, что в облаках оттиснено,вся ручная азбука ночная,все насечки с блеском голубым —всё на край земли оттеснено(вспыхивать и пухнуть начинаятам, где ствольный чад неколебим).

II–III, 07, Schloss Solitude, Stuttgart

ПРОСТОЙ ЗИМНИЙ ХОР

строфасдутая марля и… сбитая вата и…небо в расплоинах зеленовато и…снег вычищается шнеком – наверхночь освещается снегоми одноцветный ее фейерверкгаснет с набегомантистрофавзбитая вата и… вздутая марля и…небо в проплоинах – йоду не мало ли? —снег воспаленный подтлело померкперсть полетелаи – сквозь нее проступает наверхгорода темное тело

IV, 07

1.…между проволок нежно колючихи беззвучно поющих колечекпроскакал – по вздыхающим ярусам – лучик,одноногий кузнечик —для теней их кольчáтых и клетчатых льющихон сверкающий метчик2.…клен, и липа, и ясеньв золотых и серебряных сталях,уколясь им,расхристались, как если бы враз расхлестали их —в потных складках очнулся, протерся, стал ясенподдымлённый хрусталик3.…из бесслезно горючихоблаков, что сверкают, зерцáла раззямши,на листочек весь в рубчикиз зеленой и дырчатой замшину зачем же так падать, голубчик,ведь преломишься сам же4.отвечает отпрыгнувший лучиктьме и свету летающий метчик:– ну и что же, преломлюся– и навеки поселюся– среди проволок нежно колючих– и беззвучно поющих колечек

IV, 07

///

полетели из домупо литейному дымупо сухому седомуголубому подымуи до тьмы долетелигде лишь звезды в засадеи назад погляделии увидели сзадиреку полную блескупереплеску и лоскувон к тому перелескуподтянувшую лёску —за литую железкузолотую желёзку

V, 07

БАЛЛАДА

1.Запах потопа былого.Запад подводный в огне.Выпукло, криво, лиловооблако всплыло в окне……выпукло-криво, лиловооблако с пыла в окне…… выпукло, криво-лиловооблако стыло в окне……выпукло-криво-лиловооблако с тыла в окне…2.Плачет под облаком ивав стёкла ногтями скребет —зелено, выпукло-криводрожит ее жидкий хребёт……зелено-выпукло, криводрожит ее, рыбки, хребёт……зелено-выпукло-криволежит ее, рыбки, хребёт……зелено, выпукло, кривоплавник ее зыбкий гребет…3.…Выпукло, криво и синев слезы вливается мгла…– Скажи мне, в каком керосинепоследнее море ты жгла?…и что ж ты так плачешь?4.– Одна яна краешке неба стою,погашенной пеной пятнаязажженную кóсу свою……влагой небесной пятнаясветлую кóсу свою……подвижною тенью пятнаякóсу косую свою…5.Это последняя старость,это последний костер —уже никого не осталосьс косыми косáми сестер —уж нас ни одной не осталосьс сырыми косáми сестер —6.вся растворилась аллея,все утонули пруды,одна погибаю во мгле я,в пожаре небесной воды —одна волосами белеяв разгаре небесной воды.

V, 07

ФРАНКФУРТ, 1840 – Е ГГ

Над рекою над Майном Жуковский опарный живет.Он из сада из черного женихам мужиковским грозит,Он из лука из лунного обложных паразитов разит —И дрожит под халатом его бело-холодный живот.За рекою за Майном на осевших во мглу теремахСвет блуждает болотный в становищах тех половчан,И черкасскими стрелами полный колчанЕму Гоголь подносит, голубой Тилемах.А из бледно-блестящей листвы, со стремянки простой,Из пробирки из лунной, из лопнувшей стклянки пустойИм хохочет и кычет свой двоюродный брат холостой —Алексей Константиныч Толстой.

VII, 07

ЭЛЕГИИ НА ПЕРЕМЕНЫ СОСТОЯНИЙ ПРИРОДЫ

///

Ein verweintes Pferd sah mich aus Linsen an.Arno Schmidt, “Das steinerne Herz ”Из-за стеклянных наклонных стрелконь заплаканный посмотрелсквозь чечевички огня и снатуда, где сырная ночь ясна.По наклону из облачных телклен заплатанный полетел,платан заклеенный побежалтуда, где синий лежал пожаргнутой гаснущей полосой,а ночь по склону всходила босой,и, разгораясь, сырая мгласквозь черевички ее росла.

VI, 07

МЫ ПОГЛЯДЕЛИ С НОЧНОГО ДНА:

1.…весь скат небeсный был, как однанетуго скатанная папироса —полурассыпана, полуполна;и тонкого дыма ползла волна,разноизогнутая равнополосо,а сверху падали искры на…2.Или нет:…весь сад небесный был ветвь одна,равноизогнутая разнополосо,на ней разрозненная роза– разоблачённая луна —лежала, изнутри темна.И жала падали сверху на.

VI, 07

ТРИ ТРЕХСТИШИЯ ПЕРЕД ГРОЗОЙ

И клены с лапками, и липы с лапоткамии хлопали, и топали на лестнице с лотками,и нагибались, будто их толкали.И в свете медленном, дошедшем недосюда,и петли нам, и полосы чертила мгла-постудаи поворачивалась посуда.И воздух поднялся и щелкнул плетью óб стол,и клены окружил, и плотно липы обстал,и где был неба тыл – там лоб стал.

VII, 07

ДВУСТИШИЕ С НЕВИДИМОЙ ЧАСТЬЮ

Воздух в межгорьях грузнеющий —Так начинается ночь(чтоб показаться грозней – еще ейнадо его подтолочьв вывороченно зияющейстоптанной ступке-лунеа чтоб оказаться грозней еще – ейнадо его разволочьпо мягкой сырой и сияющейнизкопарящей луне —но эта земля не своя еще ей,и весь этот сад еще не).

IX, XI, 07

ВНИЗУ, У ДОРОГИ

К машине, едущей с горы(хворост небесный растворя)во мглы сияние дождевое,зачем приделаны шарыиз выщелоченного хрусталясо смятой сеточкой в обвое?Зачем искрится головой(раствор надземный раздвояна пресное и дрожжевое)дождик дорожный угловойиз вышелушенного хрусталя?…или же нет, и их тоже двое?

IV, 08

В ДЕКАБРЕ ПОПОЛУДНИ

будто ниоткуда вынутыйчерез тлеющий прожогв смутной линзе опрокинутыйпоявляется снежокподпускает пара чуточкув бело-черный фейерверкраспускает парашюточкуи спускается наверхв небо ветхое господнееа под тем еще однопод исподним подысподнееа под ним еще – свободнееи светлее и безводнееи – последнее оно

XII, 08

ОБЛАКА, МАРТ

Латынский небосвод латунныйШелестит, как колокол без языка —Чем ослепительнее луны,Тем ослепленнее облака.Но чем слепее облака те,Тем слепленнее огня шары,Что на подпрыгивающем самокатеВзлетают в гору, как с горы.

III, 09

ТРИ РАЗА О ГРОЗЕ

Где гром был кругл, там бегл стал блиц.И небо вспыхнуло, oгрузло…И глина, сметена с таблиц,Кусками застучала в русло.2.Где холм был обл, там шпиль стал длинн.И в облаках померкли соты…И по краям ночных долинОгней обрушились высоты.3.Где небо шар, там дело швах.И свет шарахался в аллее…И сердце скрипнуло на швахИ, может быть, еще левее…

VII, 10

///

загород черный светом заросв форме наклонно-ходящих полосростом с наспригород белый тенью прироскак на желéзе подтек купороспросто снясьподгород желтый прахом подроскак от надпоротых папиросростом с насгород незримый в воздухе росвесь наплоенье невидимых розпросто снясь

VIII, 10

СОЛДАТСКАЯ ПЕСНЯ В ПЕТЕРБУРГЕ

<…>

Мы были отблеском и тенью,Багровой пылью полутел,Когда к небесному растеньюПо тучных волн переплетеньюБезвидный всадник полетел.Греми, река. Мигай, зарница.Неси, сова, лицо свое.Свисти, подводная цевница,Стучи, стучи, пороховницаО запотевшее цевье!

<…>

Мы были эхом и молчаньемНад костяного блеском льда,Когда под знаменем мочальнымВ огне молочном и печальномСирена выла никуда.Слезись, заря. Дымись, Селена.Река, седые клочья дыбь!Не в силах вырваться из плена,В седые клочья рвись, сирена,—Екатерина, плачь, как выпь!

VII–VIII, 07

ВИНОГРАДНЫЕ ПЕСЕНЬКИ

ПЕСЕНЬКА

…hier wächst der Wein…

На ходу вино растет,Уцепясь за посошок,По нему везде растертЗолотильный порошок,Но везде ли он вездеИ всегда ли он везде —То при той видать звезде,Что видать при той звезде:Чуть взойдут они на склоннеба, Как заведено,Так серебряным стекломИ нальется то вино;Чуть сойдут они за скатнеба, Перейдет, дрожа,Постоянный ток цикадВ переменный ток дождя,Потому что не всегда,Не всегда и не вездеТа звезда не та звездаИ вода не в той воде.

VIII, 07

ПЕСЕНЬКА (II)

Виноградною тенью тмимПоутру-поутруКориандр, анис и тминНа-ветру-на-ветру,Лезвьем свищущим обритПод ребром, под ребромИ синеющим облитСеребром.Мы выходим на заре, на зареВ наклоненный, как в дыму, вертоград,И в зеленом и лиловом домуПленный брат – в сентябре – синебрад.И на этом-то златом серебреСтолько тлеющих полос и полос,Что в тумане на горящей гореЧто-то – вроде – во тьму сорвалось.

IX, 07

ПЕСЕНЬКА (III, ОСЕННЯЯ)

Шел одноногий виноградСклоненными рядками,Но многорукий винокрадУкрал его руками.Что же осталось? – Ничего.Так тихо отчего-то:Не слышно свиста ничьего,Ни посвиста чьего-то,На безызвестные кустыВ рядках обезветвленныхИзвестки падают кускиС небес обызвествленных.

X, 07

ПЕСНЯ, ПЕСЕНЬКА (IV, ИЛИ ВТОРАЯ ОСЕННЯЯ)

И ХОР (СКРЫТЫЙ)

<…>

в солнечном тумане

в ослепительной мгле

маленький соколик

стоит на крыле

раззолоченное варевонад горою дымный лед:разволóченное зарево —раскуроченное влет —посередке пересоленопо краям – пережженораспускает парасоль онои спускается оно

<…>

маленький соколикна крыле виситвот сейчас вот повернетсяи совсем улетитзасвистали и зачпокалиласточки врезаясь в чад:ворон на вороне сокол на соколеплачут стучат и кричатптичий колокол почат —где это? близко? далёко ли?и кто – во рту кривой свистокнеся – несется на восток?<…>

XII, 07

///

…золотая, залатала…

Дм. Закс

Если бы не из ржавеющей сталисделаны были бы эти кусты,так до зимы бы они и блисталииз искривлённой своей пустоты,так бы они до зимы и блестели,перемещая косые края,и неподвижные птицы б летелина растроённые их острия,так и сопели из них до зимы бычерных цикад золотые свистки,так и ползли бы подземные рыбытихо под ними, круглы и жестки,так и плыла бы из пыльного светатихо над ними луна-госпожа,если бы только не ржавчина эта,эта в три цвета горящая ржа.

X, 07

///

В ночных колесиках огняЗияет колбочка зрачка,Сияет полбочкá волчка —И всё это едет на меня.Но скрип земной и хрип ночной,И шаг дождя в глухом саду,Его дыхание на ходу —Это всё мимо, стороной.

IX, 07

ПЛАТАНЫ В ЯЩЕРИЧНОЙ КОЖЕ

Платаны в ящеричной коже,Но посветящееся и поглаже,С таким кручением в крупной дрожиКультей всперённых, воздетых в раже,С такой курчавой детвой в поклаже,С такой натугой в нагнýтом кряже,Что кажется: мы взлетаем тоже —Что, кажется, мы взлетаем тоже,Как будто бы тоже и нам туда же —Туда, где спят на наклонном ложеБольшие птицы в пуху и саже,И ложе горит изнутри, похоже,А в верхних подушках снаружи даже…Так что же, что же, и нам того же?– И вам того же, и вам туда же…Постой, не стоит – себе дороже.

VIII, 07

ОСЕНЬ В ЛЕНИНГРАДЕ

(80 – е гг.)

А не, на прощанье

и – как ветер ее сентябрьский ни полоскай —реке напрягающейся, но всё еще плоскойчаечка светлая под Петропавловскойтемной отольется полоскойи – как их октябрьский дождик ни полощи —на крыше мечети в ее голубом завороченном желобегорлышком потускнеют от спеси и немощиполумертвые голубии – будут деревья сверкающей пыли полнычто полки уходящие в небо натопалиодни только будто из жести синеющей выпиленыбудут тополии – трещать будет весело и в ноябре еще имкрылушком кратко стригущимворобей на бреющемнад «Стерегущим»

II, 08

ТОЛСТЫЙ ФЕТ

Толстый Фет идет вдоль сада;ночь сквозь прутья палисадас трех концов подожжена;и выходит, полосата,женщина за Шеншина,оттого что он печален.И пока она без снасветит скулкой, как блесна,в круглой комнате без дна,—в антрацит ночных купаленнасыпается луна.

III, 08

ОСЕНЬ В ПОЛЯХ

(80 – е гг.)

а там – в горах перегородчатыхв темнобородчатых борахсырые птицы в кожах сводчатыхкак пистолеты в кобурах —вот – подвигáют дула синиеи черным щелкают куркоми прямо по прицельной линиилетят в долины – кувырком – —а там – на тушах замороженныхсады вздыхают как ничьии в поворотах загороженныхблестят убитые ручьи —и каждый вечер в час назначенныйпод небом в грыжах грозовыхзаката щелочью окаченныйна стан вплывает грузовик – —

IV, 08

СТИХИ С ЮГА

волна наклоненных растенийв наклонное море ушлаи что же светлей и растленнейчем узкие эти тела?и что же темнее и тленнейи ниже – длинней и темнейчем отблески – нá море – тéнейи блески – на небе – теней?

IV, 08

ПО ЭТУ СТОРОНУ ТУЛЫ

Сквозь неясные поляныи поплывшие поляЛев Толстой, худой и пьяный,над тупыми колоколами —под крылами – под полами —пролетает тополя.Тютчев тучный, ты не прядайсерным пледом на ветру —гром грохочет сивобрадый:граф пролетом над тусклым прýдомосыпает тухлым трутомсиволапую ветлу.

III–VI, 08

ЗВЕНИ, ЗВЕНИ, МАЯК-ГОРА

Звени, звени, маяк-гора —гора обратная, дыра близнечнаяпод шатким пологом голым-голашатра небесного – бесследно-млечная;над валким порохом, поднятым с тлакостра безместного – мгла бесконечная.С твоих ли звуков страшной прелестигудит на черном желтизна?Засну ли я, и в моря спелом шелестепоет, звенит вся жизнь из сна!

VI, 08

AN DIE FREIER[1]

пока мы были на войнекрай новомесячья в окнетугой как слово о полкуперетолкнул по потолкукосые полосы вовнеа косы полые в шелкудо толокна перетолоки заволок до поволокпока мы плыли в облакахсгоревшим порохом дышаони на утлых каблукахпо острию карандашабежали млея и шуршав распотрошенных клобукахи сколько было их во мгленикто не знает на землекогда я милый твой придуи облаком оболокупо пóдволоку подволокýкосые волоса в шелкукривые голоса в садутогда поднимется уракак поднебесная гораа вы пока быкуйте фраера.

VII, 08

СТИХИ С ЮГО-ЗАПАДА

Дымы распались на горахраспотрошенным гинекеем,и пеший грак, как некий Гракх,кричал на мéртвом языке им.И слушал, копья наклоня,наклонный лес над влажным склоном,и два огня – как два коня —летели в воздухе зеленом.

VII, 08, Looren, Züricher Oberland

За боярышник под дождем,сам себя на себя облокачивающий,на другой горе подожженколкий газ, облака поднакачивающий.А за выжженный дочернагрозный куст – до последнего терния! —на иных горах дочтенакнига ветреная, вечерняя.От нее ж летит на ветру глухомстрочка выветренная, слепая,самый дальний, последний и светлый холммглой дочернею засыпая.

VII, 08, Looren, Züricher Oberland

Когда сказал зеркальный пух,протершийся сквозь неба купол,что свет зерцаемый попух,что свет зерцающий потухи в вишнях искрами захрупал,что пал боярышник, что палс горы туман – как между стеколразъятых капель накопал —,что пар погас и газ попалв жерло небес и там зачпокал,что крылья длинные свернулкороткий ястреб – и свернулся,и тенью выгнутой сверкнул,как будто сверху бездну ткнули к верху, в бездну, вертанулся… —сейчас же знали мы: ага,ночные зеркала прорвало —вторая армия врага,поднявши тучи на рога,уже стоит у перевала.

X, 08

Ильме Ракузе

солнца сушеная жёлчь, неба прожженная синь;лавровишенье – бело-пронзительный блеск;дуболиственье – мелкозýбчатый плебсв золотых париках, как Расин;богумильские сосны в рыжей полуистлевшей золе;лигурийского войска соломенный стройпóд гору лёгший окровавлéнной махрой;розоперстье прованское, сладкое, как керосин, —всё отливается в сизомолочном стеклепоперечного воздуха; и если долго глядеть на скалу,то из окон в скалевыйдут ласточки-люди и поползут по стеклу —направо и в рост,а лодочки-птицы, голýбки, сестра за сестрой,крыльями быстро скрипя, полетят под горойна ущерб и налево – во мглу виноградных борозд;и провожатый жужжащий замолкнет.

VIII, 09, Venasque, Provence

СТИХИ С СЕВЕРА

полусумраком полныполусомкнутые купыснизу – вдоль заостренысверху – поперечно тупыснизу – хлещут второпяхдлинноплечие моталасверху – блещут в тополяхискры белого металласнизу косная водав прорезиненных прорезахсверху – полыханье льдаи негромкий гром железокедем-едем в полумглепо сверкающей дорогеснизу – небо на землесверху – море на пороге

VIII, 08

ПЕТЕРБУРГ

Спустился сон еще до тьмына сад, закрывшийся рукамисвоих смутнобелеющих камней.Мы засыпали стариками,а просыпаемся детьмии даже лучше, кажется, – умней.Над садом шелк небесный туги солнечно круглеет бокомнад твердым шевеленьем вод —последний щелк, последний стук,и вот, как в выдохе глубоком,корабль, шар и сад и небо поплывет —тогда очнемся и начнем,гудя свежеподдутой пневмой,о человечестве ночноми о России полудневной.

IX – Х, 08

ЗИМА 2008

изгибаясь как пиларека в небо заплылаи где она заплылапыльной пеленойвылеплен из пылаалый шарик ледянойи где ракета взмыла —ускользая вследвырезан из мылаоплывающий светкак бездымный порохкак бездомный прахпар парит вращающийсяна двойных ветрах

и никуда не детьсяот бездыханных вьюгдаже если с дамочкамиулететь на юг —на мазутных пляжахне пересветитьмрáмористость ляжекизвестковость титьдаже и на поездедаже из умаиз-за того что тьма вездеи везде зимавставшая на два углазима в море заплыла

XI, 08

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ О ПАВЛОВСКЕ

1. В ПАВЛОВСКОМ ПАРКЕ – ВЫХОДЯ

как в оплетенные бутылив деревья розлили лунуа чуть оглянешься – не ты лискользишь перекошенный по дну?и свет сквозь ветки заголенныйи ветер в дереве пустоми вечер белый и зеленыйи скрип и шорох и стук и стон

XII, 08

2. ПАВЛОВСК – ВО СНЕ

за полоненною лунойв слезах – бежать – в одной сорочкев заполоненное лунойтьмы облако без оболочкиостановиться не дойдядо круга света и распадаи в черных пóлосах дождясреди – застыть – глухого садаи засыпая до веснысвежо и горько пахнуть тленомв зеленых волосах луныплечом смутнея и коленом

VIII, 10

ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ

Д. Ю.

Я забыл эту зиму, слюдяную грозу,от нее даже дыму не осталось в глазу,даже в горле – намокшего меха.Двадцать лет я не помнил ни сон, ни слезу,ни растущую в сердце ледяную лозу,ни под сердцем жужжащее эхо.Двадцать лет я не помнил и столько же зимэтот сладкий, прозрачный и плачущий дым,этот запах прощанья и страха.Двадцать лет мы – почти что незримо – кружими над садом седым, и над рядом чужимв плотном небе слоистого праха.Что ж, пчела дорогая, теперь ты – сама,оттого что кончается эта зима,оттого что исполнились сроки.Неслучайно опять зазвенело ледкомнезнакомое небо, чей холод знаком —скоро в сердце подтает иззубренный ком,скоро снова откроется путь над летком —и свободы шажок неширокий.

I, 09

СТИХИ С ЭПИГРАФАМИ

ДОЖДЬ, тринадцатистишие

В ужасных тех стенах, где Иоанн,

В младенчестве лишенный багряницы…

В. К. Кюхельбекер, «Тень Рылеева»

где лишéнный багряницысквозь пустые проводапарк чернеет в никудавзяв перо у голубицыс разгромлённого гнездабыстрым почерком убийцыпишет пóд ветер водапишет пишет не допишетот земли и до небесжухлым паром не додышитпухлым жаром не допышетпровода не доколышети не с тенью и не без

I, 09

ПОСЛЕДНЯЯ ВЕСНА, одиннадцатистишие

…Как бедный нищий мимо саду…

Ф. И. Тютчев, «Пошли, Господь, свою отраду…», июль 1850 г.

Вдоль той ограды копьеноснойнад тенью костно-полостнойсвоею – плоской и полóсной —по мостовой мясной и коснойкак бы полоской папироснойлететь последнею весной…Но вам, где вам знать ту ограду,тот свет, хладнеющий в горсти?И ту, последнюю отраду —богатым нищим мимо садуна солнце жидкое брести.

VI–VII, 09

ХОЛОД, пятнадцатистишие

В снегах отечества лелеять знобких муз…

К. Н. Батюшков, Из письма к А. Н. Оленину от 4 июня 1817 г.

сыпкий ссыпался графитв реку с высохшей доскизыбкий луч сумрак графитполосует на кускизря мы сердце леденим леденимхоть изрезан ледерин ледеринсвод небесный неделимлучше выйти покурить в юный дымк нелюдимым звездáм молодымпопросить у сонных мурзсердцу вылечить ознобпожелать у знобких музв спелом небе белый сноп белый снопчто ж мы сердце леденимсвет над бездной неделим

XI, 09

ЛУНА, четырнадцатистишие

На шаровидной колеснице

Хрустальной, скользкой, роковой

Г. Р. Державин, ода «На Счастье» (1790)

Гляди-ка, у луны сооснойПодбито нижнее крыло —По набережной светоноснойВ траве нескошенной стоостнойОно волóчится тяжело.И всё волóчится и волóчится,И волочи́тся по мостовой,Пока не всклочится и не всклокочется,Не скособочится вниз головой,Пока до остова не раскурочитсяСтоостой тенью мостовой,До острого пока не сточитсяНад остановленноü Невой —Хрустальной, скользкой, роковой.

XII, 09

ПЕСНЯ О ПЕКЕ ДЕМЕНТЬЕВЕ[2]

Жуковский, время всё поглотит —

Тебя, меня и славы дым…

К. Н. Батюшков, «Жуковский, время всё поглотит …» (1821)

Слава слáвна, мгла заглавна,Вспухл над нею алый шар —Пребудет наше время плавно,Пока в реке плывет пожарУ сада Летнего, где вскипяченнаяТа Лета русская, Фонтанка черная,Литейным расплавом втекает в Неву,Но – с лавы дым не тонет наплаву!Но – слабый дым плывет уже три века,И кто на нем плывет, как в облаках? —Великий Петр и Петр малый, Пека.И кто еще, с коробочкой в руках?Пусть эта песня и надсадна,Ее споют, хоть не своя,Два Петра, два Александра,Два Иосифа и я.

VII, 10

СТИХИ

Истолченная мгла просыпаетсясквозь решетку в стеклянном огне —это птица-игла просыпаетсяи летит к истончённой луне.Растворяется блещущий зрак —растворяется свищущий мрак.Здравствуй, мгла моя, ясная, зимняя,здравствуй, ночи светящийся шар —это птица-игла-Полигимниявозвращается в белый пожар.Зелен ветер на снежном плацу —ловит волк роковую овцу.

IV, 09

В АМЕРИКЕ

Мы полночи обведены стеной,а в ней дощатый дождь, заборы повторяющий —дощатый дождь, сжигаемый лунойи алюминьевой золою воспаряющий.Парящий сад в смятении своемскачет пред Г-дом всё полоумнее —в Америке полночной мы живемгде полный месяц полнолунье.В саду прозрачных коников скачки́И призрачные скáчки конников,А мы глядим, как дети и зрачки —столетники с горящих подоконников.

V, 09

в америке где грыжеватыи дрожжеваты облакавспенённый крест из жидкой ватына небе ширится покаиз каменного перелескагде смертью поят зеркалане вылетит кусочек блескаи не дожжет его дотла – —– – в америке где полудённыйогонь сжижается в дымуи крыж вспенённый полутемныйнад ней снижается во тьмуи перелесок шлакоблочныйвесь в искрах гаснет надо мной – —– – в америке светло-полночнойво тьме ее полудневной

V, 09 – VII, 10

НА ВЕЧЕРЕ МЕЖДУНАРОДНОЙ ПОЭЗИИ

(три эпиграммы)

старое остекленевшее мясоиз пустоты надутого пузавосхищенно попaхивает по-французскистарый обызвествленный разумиз пестроты надутого пахавозмущенно попыхивает по-итальянскистарая окостеневшая совестьиз простоты надутого сердцавоспрещенно попукивает по-кастильски

VI, 09

ТРИ ПЕСНИ

ВОЛЖСКАЯ ПЕСНЯ

вышли девушки нá рекув полосатом своем полуснеих – подобны фонарику —полыхают пустые пенснес их папах позолоченныхоблетает горючая цвельв их пахах заболоченныхшевелится щавельа в глазах их безжалостныхи не пыл и не жар и не блеск —жалкий лоск побежалостныхуходящих под землю небес

VI, 09

ПЕСНЯ О СОКОЛЕ

как посмотришь в сад небесныйс поднебесного холма —там под бездною асбестнойне кончается зиматам раскромсанный под тучейкак попал над вертолеткруглый куб воды падучей —западного ветра ледсквозь него лежит на северв жидкой ночи полосусонный сокол – змеевеерс круглым носом на весув море солнечном и черномне кончается пургаи стеклом своим снотворнымне скрепляет берегапод стеклянною могилойэта мгла недозажглась…сокол сокол змей воскрылыйс желтым когтем между глаз

VII, 09

ПЕСНЯ О КОНЕ

нет все отпрянули не зря мычто-то мимо нас неслосьвпереди лицо с ноздрямипозади пучок волосвпереди огня полоскадогорала до горыа по краям светло и плоскокачала ночь свои шарыслева облако чернелоподзолотой меловойа справа туча червенелаизжелта-синей головойи когда всем этим блескомстали мы ослепленыветр глухой с посвистом резкимналетел из-за спины

IX, 09

ТРАМВАЙ ДЕВЯТЫЙ НОМЕР

(Ленинград, 60 – е гг.)

у трамвая девятого номераразноцветные гаснут глазапоскольку с Колокольной улицыон сворачивает заснег льется по проволкекак соль по ножуя еще пока маленькийя на раскладушке под окошком лежуа когда сквозь переднюю дверь еговоздух выдыхается весьпо ступенькам в потухшее черевовсходит снежная взвесьи чернеет трамвайное красное деревоснег скользит по проволкекровью по лезвию ножевýя еще пока маленькийя еще поживу

Х, 09

О ЗИМЕ

в России где уже лесаполны полупрозрачным саломзаподлицо к сырым сусаламзвезда летит из-под лицабольших и плоских облаковк ней черный лыжник поднялсядве искры вычиркнул кресаломотхаркался и был таковподи-ка поищи по мракугде был и не был бедный духгде прахом возвратили прахусырые перья черный пухсигналят звезды пассажирамна самом верхнем этажезимы полупрозрачным жиромземля накормлена уже

XII, 09

СТИХИ ЕЛЕНЕ ШВАРЦ

1. ОСОКОРЬ

С пóдвывом, будто гармоникаДолго сползает с плеча,Во тьме, на холме, в голове у громовникаСипло кричит саранча.Во мгле, на горе, в головне света серогоДробно горит серебро…Осокорь, осокорь, райское дерево —Черное в сердце ребро.

IX, 09

2. С ЛЮБОВЬЮ И НАДЕЖДОЙ

Шуршащий гром почти замолк,Столь нестерпимый человеку,И чтобы дождик не замок,Уже замкнули на замокОгнем замощённую реку.Прощай, прощеная зимаИ запах смертного карбида,Спускающийся на дома,И ты, светящаяся тьма —Мы свидимся, дева-обида.Мы были блеском без тепла,Мы были теплотой без тела,Когда на западе блестелаОбледенелая пилаИ птица в падении пела.Теперь мы дождик на весу,Зеленый снег шестиугольный,И воздуха укол небольный,И Бог, смотрящий на лису,И грохот шуршащий над Школьной…

II, 10

3. ПРОЩАНИЕ

Под искрящейся лещадкойЧерная вода лежит.У реки возок с лошадкой —Кто там, цы́ган или жид?Кто там, попик или барин,Петушок или бекас,Астраханский ли татарин,Чигиринский ли черкас?Кто там, ворон или мельник,Или древний, глупый цверг?Что там – черный понедельникИли каменный четверг?Почему с тоской нещаднойОн глядит из-под рукиНа серебряный и чадныйЧерный свет из-под реки?Отчего уже не режетЭтот свет, и стар и нов,Отчего не слышен скрежет,Стук и скрежет жерновов?Остановлены страданья,Остановлена вода.До свиданья, до свиданья,До свиданья навсегда.

12. III. 2010

ПЛАТАН-ПОЗВОНОЧНИК

на платан-позвоночник что до пястьев истёкших облезс облаков подзолоченных осыпается шелковый блесктам где низкое облако в кислоту обращенного льдатам в колючья разодрана проволка и стекает руда как водатам где мгла просыпается там где мга протирает стеклодо того там протерто стекло что и солнце стеклопо платану полуголому что сдирает последний кушаки – на мертвую голову с морозной осокой в ушах

XII, 09

ПРОСТЫЕ СТИХИ О СНЕГЕ

(Ленинград, 80 – е гг.)

М. Н. Айзенбергу

снег скрипит свежепросольныйна немеющих губахснег садится парасольныйна сугроба карабахв смутный садик двуугольныйсреди утлых калабахснег везут по колокольнойв скарабеях-коробах —едут едут скарабеижвалой гнутою гребутвсё слабее и слабееэтот скрежет этот гудвсё грубее и грубеетьмы светящейся скорбут —снизу прах зимы последнейсверху зрак ночной слюдывсё бесследней и бесследнейнаши круглые следы

XII, 09

ХОР «ПОЛЕЖАЕВ»

строфа

золотойоселедецрасслоёно колодецположённа порожеккак мерцающийножикна порожекполóжениз темнеющихножениз ножонподлужённыхи затемпогружённыхВСЁ ТЕМНЕЙОКОЛОДОКВ ОБЛАКАХ —ОГОРОДАХГОР

антистрофа

золотойзапорожециз отслóенныхкожицположёнполужженныйа вокругполужёнысоложёнда посоленхоть бы вытекиз штоленпосолённо солодоквстал бы хотьиз колодокА НЕ ЛЮБОНЕ НАДОСПИ В УГЛÉПОЛУСАДА —ВОР

эпод

спит в углупалисадаВОРтень горыкак глиссадаГОРв ней мерцаюткинжалыГОРа он лежитполежалыйВОР

I, 10

ЧЕРЕЗ ДВА ГОДА, романс

Куда ушли нагие зимы?Их больше нетуНи в невском воздухе, ни в рейнском.В бумажном садике еврейскомВновь пишет снег неугасимыйКак свет по свету.Вгорает след неугасимыйСлюдою – в воздухВ бесследном дворике еврейском.И в невском проблеске, и в рейнскомВновь: только снега шаг гусиный.И в ватных звездах.

I, 10

ДОЖДИК ВО ФЛОРЕНЦИИ: СНАРУЖИ И ВНУТРИ

(ранняя весна 2007 года)

– Мы вышли из ворот под синий дождь флоренский,В жемчужной сеточке жужжащий на весу —Как туча пчельная, как воздух полуженский,Как вдох, которого уже не донесу,—Так пело олово, расплескано меж облак,Так ныли головы деревьев под мукой,И сердца голого летел веселый отбликНад телом свернутым реки полумужской,Так твердь творожная свой дождик отрояла —остановившийся чтоб подождать пока вдохнуархангел с крыльями как крышка от роялянаклонно реющий по итальянскому окну.

I–II, 10

ОДЫ И ГИМНЫ НЕПРЕМЕННЫМ СОСТОЯНЬЯМ ПРИРОДЫ

ОДА НОЧИ

Я хотел бы звезд зеленых,вздыхающих в ночном пуху,и я хотел бы гор, сожженныхзыбкой нитью наверху,но сыпкой тенью черный порохссыпается с заоблачных корон:мир этот с верху покорён,где горний гул, и дальний шорох,и самолеты в сияющих шорах,и горны ночных похорон.Луны подотъеденный твóрог,звезд огурецкий орехзастревают в решетчатых створахнеподъемно-ступенчатых рек:подрагивают колосники,подпрыгивают колесики,и чей-то поезд поперек рекисквозь облый мрак летит по просеке;река же, створы затворя,углом уходит в горькие моря.

III, 10

ОДА РАССВЕТУ

хоть небосвод насквозь померксквозит из его дуг и падугкакой-то страшный фейерверкзеленый блеск и белый сверккак сад где только дуб и падубпо скользким лестницам зарикак за медузою медузасплывают света пузыриночное мужество замридневному ужасу обуза

IV, 10

ОДА ИЗ ПОЕЗДА

в речках медных нечищенныхизгибается медленный тока со сгибов посколотоу лещинок у нищенокмеди старой пятак на пятокно зато сколько золотана плечах у дубовых мужчинвыбегающих молодоиз лощенных закатом лощинсамолеты бескрылыенас несут над склоненной странойтени белые милыерасплоясь от небесного холодаоплывают за нашей спинойно зато сколько золотанабегает у нас на стеклеи ссыпается смолоток уходящей под землю земле

V, 10

ГИМН ВЕСНЕ

Смертью горло полоскалиДуры-горлинки во сне,Из пылающих клёвов плёскалиВ голые глаза весне —Золотыми полозкамиПо воспаленному стеклуИ вспылёнными полоскамиНа расплавленном полу.Вот сад, где ртутная водаСтекала всю ночь тройным уступомВ темнеющее никудаПо темно-голубиным купам —Сквозь пыль и пыл стекла, сюда;И ночь за ночь ее трудаОплачена тройным сюркупом:Медведки скрылись, и волчцыШипы зеленые надели,Седеют в гробе мертвецы,Когда еще не поседели,И смертью дурни-горлецыПолощут горло в самом деле.

V, 10

ПРОГНОЗ НА ЛЕТО

Я вижу синие дворы,

Где стены сложены из дыма.

На камни Иерусалима

Ты положи свои дары.

Владимир Шенкман (1955–2002)

Лето будет красное, как поезд-стрела.На застывших колесиках, перестуженных добела,на колесиках золотых-раскаленныхпролетит – от стрекоз черно-желтых и до сине-зеленых.Лето будет белое, встанет снег золотой.Станет ветр обратный дуть рот в рот пустотой,и, чернее зеленого, муравьиные львывылетят из иерусалимской Невы.Лето будет черное, а в нем золотые фонарики.По разлившейся пóд небом иерусалимской Москва-рекеметеором подкачанным вперекосперелетит – от зéлено-синих и до желто-черных стрекоз.

VI, 10

А КАК Я ВЫШЕЛ, БЫЛ ПОЛОН САД

…а как я вышел, был полон садогней сдвоений, теней строений;был сразу клетчат, затем полосат,и пáром из облачных строенийокачен с краю, где неба скат……когда б я знал, что уже пора,что в яблоке юном достанет воскана тающий в небесах укус,я в дом бы вернулся, что был как куст,кем-то срубленный без топорау предпоследнего перекрестка.…но кто у въезда на нéбо стоялсредь ягод бело– и чéрноплóдныхи был, как столиц небесных столяри как плотвиц стоместных плотник? —стамеской он тьму от тьмы отслоял……когда б я знал, что уже июль,что сада счетверена занавескасвеченьем со всех небесных сторон,я вышел бы иґз дому, сел в пароми пó небу, белому как от пуль,поплыл бы – в забытой руке стамеска.

VI, 10

///

Что будет музыкой в аду?Пила в разветвьях голотелыхИ колоченье оголтелыхКосилок на холостом ходу?Что будет золотом в аду?Ветчины узкие магнолий?А злотым медным – не стегно лиМедведки, вытомленной во льду?Что будет пóтом в полом сне?Что будет Тютчевым и морем?Что – истомлением, что – горем?И что потóм, куда и мне..?

V, 10

МАЙ

Дóждь был. Деревья отжалис острых воскрылий крахмал.Шершень споткнулся на жалеи тяжело захромалпо опаленной ступенькена опыленную тьму —шелка лоскутья, как деньги,розы роняют к нему.Здравствуй, пустая природа —мытые мая сады,древ золоченая ротау серебреной воды,осы, и красные шершни,и моховые шмели,черви, латунные стержни,выросшие из земли…мертвые в каплях стрекозы…крыльев потерянный шелк…дикие майские розы……Дóждь был. И снова пошел.

V, 10

///

в россии маленькой двойнойв ее волне сверкальноймы были сном и довойнойи завойнóй зеркальнойи спали в кованой водев ее литом завоев огнях пружинных и вездегде падали мы двоегде два окна и довойнаи завойна за воемночных машин – и чашка снапод солнечным завоеми где – невидимы чужимни локтем ни коленом —мы и сейчас еще лежимв огне военнотленном

VII, 10

О ЗВЕЗДКАХ

О звездках – о жужелах еле живых,О плачущих крыльями в черных коробках,Облитых мерцаньем ночных ежевик —Оттекшим, померкнувшим; или же в ихОсевшим подблескивать крыльях коротких,—О тех облаках, да – об их животе,О розово-синем и желтом сысподу,О мраке крученом в его пустоте,О тьме, где вращаются тени не те,О свете, сбегающем в гулкую воду,—О свете другом, из другого углаО черно-зеленом, как лавр или падуб,Оттуда идущем, где полая мгла,Оттуда, где голая полночь кругла,Откуда ни света, ни мрака не надо б,—О небе другом на другой стороне,О серо-сухом, как ежовая шерстка,О полой луне, да – о полой луне,О полуиссохшей, о той, где на днеОгонь наддвоённый глядит из наперстка.—

VIII, 10

///

Иппокрена… выцветшая ранаУ сухого неба на краю…Пьет больная птица из-под кранаРжавую небесную струю.Спит больная птица под лоскутным —Шевелящим листья – потолком…Музы, музы… скудным и паскуднымЗадыхаясь вашим ветерком.

IX, 10

СТИХИ С ДЫРОЧКОЙ В СМЕРТЬ АЛЕКСАНДРА МИРОНОВА

Подплакнули товарищи, подплыли господа,Подкапнула на клавиши сгущенная вода —Сгущенная, сыченая, свяченая вода.Подплакнули товарищи, сушеные сычи,Свящённые опарыши, ночные усачи,Как бархатные парусы вздыхая у свечи.Не плакайте, не плакайте, скажу я господам,Ни сýхоты, ни слякоти врагу я не отдам —Не плакайте, не клапайте, а позовите дам!Пусть выпрыгнут из баночек на ножке небольшой,Похожи на испаночек, но с русскою душой:С орляночкой начищенной и с решкой небольшой —В морозном небе высвещенной орешкой небольшой!

19. IX.2010

ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ

1. ТАМ, ТОГД А

(Ленинград, ноябрь 1981 г.)

Мой друг! я видел море зла

И неба мстительного кары…

К. Б. (1813)

Там рвет себе тельник беглый бук,гатчинский бухой голштинец —он камню райского града внук;и на плече твоем, смотри,треугольный его гостинецс мéртвой семечкой внутри.Там на углу ланских равниндробно дрожит под наши скрипыкрученый тополь-дворянини, распустивши тыщу губ,на плечике у сдутой липызаснул с рассветом барыга-дуб.Там светит ветер к ноябрювсё заведеннее и безгрешней,и в ту кромешную зарюты, мимо всех этих господ(чернореченской черешнейнатрудивши губ испод),едешь – как кесарь к косарю,летишь – как русский Гельдерлин,плывешь – как в море зла, мой друг,по каменно острóвскому проспектупока-еще-домой…

XI, 10

2. ЗДЕСЬ, ТЕПЕРЬ

(Гейдельберг, октябрь 2010 г.)

Wie der Vogel des Walds über die Gipfel fliegt,

Schwingt sich über den Strom, wo er vorbei dir glänzt,

Leicht und kräftig die Brüke,

Die von Wagen und Menschen tönt.

F. H. (1800)[3]

Под горою безводный Неккарчерез расчесочки течет,над горою взводный пекарьзвезды хлебные печет —звезды хлебные бесследныеу него наперечет.Под мостóм несет поноскунеподвижную река,а нас с тобою несут по мóстучетыре срезавшихся каблукаи сыплют искрами над намиостывающие облака,По мостý грохочет фурав сияньи дымных кристаллид,а у мóста кротко и хмурошвабский Батюшков стоит —швабский Батюшков-Безбатюшков,со шваброй пасынок Харит.Как поднимешься по Неккару,так закончится гора,и расплакаться будет некому,оттого что уже вчера.Скрипят на морозце ночном флюгерав прошло-будущем у столяра,еще-пока-не-дóма…

XI, 10

ГИМН

О клене клееном,О склоне слоеном,О дождике сонном, что летя пересох,О свете каленом,О лете соленом,О белой воде, что летит, как песок,О рое, парящем над райским районом,О небе, снижающемся наискосокЛасточки кричат на выдохеИ срываются над рекой:Раскрываются на выходеИ скрываются под рукой;А река – вся дым зеркальный,Над ней заря – вся зеркала,Из них змеею пирамидальнойТьма выезжает, как юла…На вдохе ласточка молчит,На вдохе дождик не стучит,И темнота над раем,И мы не умираем.

VIII, 09