Тиски смерти

[Брок Леснар] Тиски Смерти: Предисловие

Моя история о решимости, господстве превосходстве и выживании.

Посвящается моей жене Рене и моим детям Мие, Терку и Дюку.

Ради вас я делаю то, что делаю.

Черная полоса в моей жизни продлилась 17 месяцев. Я поставил на кон свою репутацию настоящего спортсмена, я был полон решимости стереть клеймо «энтертейнера» WWE. Все что мне нужно было сделать, это рингу Фрэнка Мира. Но я совершил детскую ошибку и попался на ней. Такие вещи случаются в жизни, но я думал, что слишком хорош для этого. И я подарил парню, который никогда не поднимется до моего уровня, победу, которой он не заслужил.

Так что следующие семнадцать месяцев я провел в ожидании.

Семнадцать месяцев я представлял себе, как пройдет матч-реванш.

Семнадцать месяцев я не мог дождаться момента, когда встречусь с этим парнем и покажу ему, моей семье, всему миру и господу Богу, на что я способен.

И когда ожиданию пришел конец, я сделал все, что планировал. Я избил Фрэнка Мира до полусмерти, свалил на землю и стал наносить по его лицу такие сокрушительные удары, что судья был вынужден остановить бой.

Я не просто был неоспоримым чемпионом мира UFC в тяжелом весе, я прервал черную полосу, которая все не хотела заканчиваться.

Я был очень счастлив. Я нашел свое истинное призвание. Я был с женщиной, которую любил и с которой собирался провести остаток своей жизни. Я перевез родителей ближе, старался отплатить им за все, что они мне дали. Моя жена только что родила, к нашей радости, здорового малютку-сына, которого мы назвали Терк.

Жизнь была не просто хороша, она была великолепна! Лучше, чем когда либо. Я никогда не был так счастлив.

А затем я едва не умер.

Что, черт подери, случилось со мной? Я должен был охотиться и рыбачить вместе со своими детьми. Я должен был вознаградить жену за всю ее любовь и поддержку. Я должен был надирать задницы, быть лучшим в мире ММА, быть самым крутым плохим парнем на планете.

Я не должен был лежать и умирать в какой-то больнице черт знает где, окруженный кучкой врачей, которые не могли поставить мне диагноз, потому что в компьютерном томографе не хватало детали, которую все никак не могли привезти. Но даже без подтвержденного диагноза они хотят вскрыть меня.

Удивительно, что происходит в голове у человека, когда он оказывается в тисках смерти.

Тиски Смерти #1: Рос, чтобы быть чемпионом

Я хочу, чтобы вы поняли кое-что. Все очень просто. Я всем обязан своим родителям. Кто я есть. Что я есть. Где я есть.

Родители часто оказывают сильное давление на своих детей, требуя достижения успехов в спорте, неважно, значимых или нет. Некоторые дети справляются с давлением и оправдывают ожидания родителей. Другие – не могут и проигрывают. Мне же не оставляли выбора. Я обязан был побеждать.

Талант и атлетизм достались мне при рождении – это был Божий дар. Но многие талантливые спортсмены ничего не достигают. Что отличало меня? Среди прочего, мои мама и папа, как и вся остальная семья, были готовы идти на жертвы ради меня.

Многие люди помогали мне сформировать характер чемпиона, но родители заслуживают упоминания в первую очередь. Я не родился под счастливой звездой. Я рос не таким, как многие думают — испорченным спортсменом, которому целовали зад на протяжении всех школьных лет, с которым нянчились, которому старались угодить. Я рос в бедности на молочной ферме в Южной Дакоте, и мне приходилось трудом зарабатывать все, что я имел. Многим моим друзьям не разрешали заниматься спортом и участвовать в других внеклассных занятиях. Они были фермерами, и работа на ферме была превыше всего. Мы тоже были фермерами. Но мои родители разрешили мне заняться борьбой, когда мне было всего 5 лет. Я доил коров и сгребал удобрения, как и все остальные, но тренировок по борьбе я никогда не пропускал.

Мои родители возили меня на все возможные турниры по борьбе, потому что хотели, чтобы я впитал в себя дух состязаний. Сколько я себя помню, выходные означали турниры. Я могу представить себя на заднем сидении нашего семейного автомобиля-универсала, смотрящим в окно на проплывающие мимо поля ферм и размышляюшим, куда же мы в итоге приедем.

В основном, на тренировки и соревнования меня возила мама, потому что папа часто вынужден был оставаться дома и работать на ферме. Они оба ездили на турниры, когда могли, хотя иногда мне приходилось ездить и с другими семьями или моим тренером. Но каким бы образом я ни попадал туда, моей работой было побеждать.

Моя мама не принимала никаких извинений. Если я проигрывал, это была моя вина. Я не мог обвинить в поражении судью, и не было никаких товарищей по команде, которые могли бы подвести меня. Были только я и другой ребенок на борцовском ковре. Один победитель. Один проигравший. Результат зависел от меня и только от меня.

Когда я проигрывал схватку (а, время от времени, это случалось), я испытывал одинаковые ощущения: «прими это, признай это, полезай в машину, и поехали домой». Комментарии моей мамы всегда были коротки, и она всегда говорила одно и то же: «На следующей неделе будет другой матч. Если тебе не нравится то, что ты чувствуешь, когда проигрываешь, тогда пойди и выиграй. Каким ты хочешь быть? Парнем, который чувствует себя хорошо, потому что победил, или парнем, который чувствует себя, как ты сейчас, потому что проиграл?»

Моя мама была довольно жестким человеком, но это оказало на меня наилучшее влияние. Это может показаться жестоким, но она любила меня достаточно, чтобы заставить захотеть выйти на мат и заслужить победу. Мне нельзя было плакать после поражений, но и больших празднований после победы не было. Вместо этого мама просто говорила: «Хорошая работа, Брок, теперь полезай в машину, и поехали домой. Ты победил. Как и должно быть».

Мой отец был таким же. Если я выигрывал трофей, он говорил: «Хорошая работа». Если я проигрывал, он говорил, чтобы я лучше старался и выиграл в следующий раз. Вот и все. Ожидания были четкими. Поражение не рассматривалось как вариант.

Сегодня, оглядываясь назад, я не вижу другого пути. Борьба – это состязание. Как и жизнь. Даже будучи ребенком, я участвовал во всех турнирах с единственной задачей – победить. Мои родители не ожидали ничего другого. Меня всегда учили не довольствоваться вторым местом. И я никогда им не довольствовался.

Я никогда не забуду, как мама была расстроена моим поражением в четвертьфинале Национального Турнира по борьбе среди учащихся двухгодичных колледжей. Это было в мой первый год обучения в Bismarck State College в Северной Дакоте. Мама отчаянно хотела, чтобы я был лучшим, чтобы я выделялся. Она хотела, чтобы я не просто раскрыл свой потенциал, но сделал даже больше. Мама знала, что у меня были способности к спорту и что я мог выкладываться больше, чем другие. Так почему же я не номер один? По ее мнению, не было причины, по которой я не должен был быть лучшим, поэтому она никогда не позволяла мне даже думать о том, что быть вторым – это нормально.

Действительно, моя мама приложила немало усилий, чтобы привести меня к победе. Она видела во мне страсть. Она видела во мне бойца. Она хотела, чтобы я выжал максимум из своих природных инстинктов. Я был ее последним сыном.

Я был третьим из четырех детей в семье, и мне было неловко перед остальными, ведь большую часть времени я был в центре внимания. Два моих старших брата, Трой и Чед, сами были прекрасными атлетами, но решили не посвящать свою жизнь спорту. Со временем, они стали известны как братья Брока. Моя бедная младшая сестра Брэнди тоже была отличной спортсменкой и преуспевала в баскетболе, волейболе, легкой атлетике и любом другом виде спорта, за который решала взяться. Но как хороша она ни была, она все равно оставалась в тени старшего брата Брока.

Не буду врать. Пребывание в центре внимания имеет свои плюсы. Но это не всегда хорошо. Я чувствовал, что от меня ждут успехов. Но я выделялся тем, что принимал все вызовы.

В очень юном возрасте я выработал внутреннюю уверенность, которая остается со мной по сей день. Я не знаю, как это назвать: эго, отношение, высокомерие или что-то еще. Но, что бы это ни было, это работает.

Я думаю, я так уверен в себе, потому что, сколько я себя помню, я всегда был стержнем семьи. Мне комфортно быть ключевой фигурой. Тем, от кого зависят другие. Тем, кто контролирует ситуацию. Это всегда было моим путем. Я до сих пор забочусь о родителях и всегда стараюсь убедиться, что у остальных членов семьи все в порядке. Просто я такой. Это мое дело, и я забочусь о тех, кого люблю.

В то же время, я знаю свои пределы. Я знаю, что я не совершенен. Я знаю, что я знаю, и, что более важно, знаю, чего не знаю. И когда я чего-то не знаю, я окружаю себя людьми, которым могу доверить учить меня.

Как часто вы видели спортсменов, которые являются злейшими врагами самих себя? Они не могут оставить свое эго за дверью тренажерного зала или за пределами игровой площадки. Они никого не слушают. У меня никогда не было такой проблемы. Все тренеры, что у меня когда-либо были, начиная с детского сада, колледжа и заканчивая моей нынешней командой тренеров в ММА, согласятся – я обучаем.

Сегодня я знаю, как важно иметь правильных тренеров вокруг себя. Великий спортсмен нуждается в тренерах, способных увидеть его ошибки, работать над несовершенствами, обращать внимание на то, что кажется очевидным, и мотивировать. Спортсмены слишком погружаются в состязания и не всегда видят то, что для тренера ясно как день.

Мне всегда очень везло на великих тренеров. Начиная с тренера старшей школы Джона Шили, тренера в колледже Роберта Финнесета и тренера из университета Миннесоты, с которым я работаю до сих пор, Марти Моргана. Последние двое, в частности, заслуживают множества упоминаний.

Моя мама заставляла меня учиться на своих ошибках, а суть спортивной борьбы только закрепила этот урок. В борьбе ты можешь сегодня выиграть турнир, а уже завтра в тренировочном зале тебя положит на лопатки парень из дублирующего состава или парень, который весит меньше тебя. Поэтому борьба – такой смиряющий вид спорта, и поэтому она закрепила уроки, которые раз за разом преподавала мне мама.

Каждый день с родителями и в тренажерном зале был постоянным напоминанием. Я не совершенен. Я всегда могу совершить ошибку. Один промах лишит всего. Один простой, глупый, секундный просчет (как тот, что я совершил во время своего дебюта в UFC против Фрэнка Мира) — это все что нужно, чтобы из «чемпиона» стать «неудачником». Как только ты начинаешь думать, что ты слишком хорош, что просто не можешь сделать ошибку, обязательно найдется кто-то, кто накажет тебя за ошибку.

Но у меня были родители, которые поддерживали меня на протяжении всего пути. Если бы не их вера в меня и не жертвы, на которые они ради меня пошли, вы бы сейчас не читали эту книгу. Они – мои самые большие поклонники. А я – их.

Тиски Смерти #2: Борьба с моим будущим

Я наслаждаюсь жизнью фермера и собираюсь вернуться к ней, когда закончу карьеру. Сейчас я живу на ферме, потому что это мой выбор, а не потому, что я больше ничего не знаю. Я не застрял на ферме. Я хочу быть здесь. Но так было не всегда.

Когда я учился в третьем классе старшей школы, я хотел будущего, в котором бы было что-то большее, нежели дойка коров и сидение на тракторе. И как раз когда я думал о том, как выбраться с фермы, в моей школе появился вербовщик Национальной гвардии. Мой отец служил в гвардии, и я был уверен, что он станет возражать, если и я вступлю в нее. Фактически, я его даже не спрашивал. Я попросил маму расписаться от лица родителей.

И вот я, семнадцати лет от роду, отправился в Форт Леонард-Вуд, штат Миссури. Для истории скажу, чтобы каждый, кто будет это читать, смог кое-что понять: девять недель, проведенных в Национальной Гвардии тем летом, изменили мою жизнь. Я вернулся домой совершенно другим человеком. И все изменения были к лучшему.

Единственной проблемой было то, что я отправился в гвардию, чтобы присоединиться к местному подразделению артиллерийского обеспечения. Мы работали с взрывными зарядами, помеченными красным и зеленым кодами. Я хотел этим заниматься. Но после проверки зрения, показавшей, что я страдаю дальтонизмом и не различаю красный и зеленый цвета, меня дали канцелярскую работу. Можете представить мою большую задницу, сидящую перед монитором компьютера целый день? Это было не совсем то, что я представлял, когда записывался в гвардию. К счастью для меня, я не прошел наборный тест на клавиатуре, и на этом моя карьеры в Национальной гвардии закончилась.

Во время моей службы мы бегали каждое утро. Это помогло мне пробегать две мили за 10:56. Вернувшись в старшую школу, я был в великолепной форме, и у меня был еще один год в футбольной команде с моими друзьями. Я даже подписал письмоо намерении играть в футбол за Northern State University в г. Абердине, потому что у меня не было предложений по борьбе.

Я хотел выносить мяч. У меня была скорость, и я набирал габариты. Но едва я достиг внушительных показателей, защитный бэк выбил мне колено. Мне потребовалась операция. И на этом закончилась моя карьера футболиста в старшей школе.

Борьба в старшей школе начинается, когда заканчивается футбольный сезон. И мое колено не было до конца залечено к первому дню занятий. Фактически, к этому моменту я был еще на костылях.

Это было уже достаточно плохо. Но еще хуже было то, что каждый год, начиная с того момента, как я был в 6-м классе, наш тренер Джон Шили устраивал для нас шестимильный забег в первый день занятий. Он называл это «проверкой на вшивость». И все, кто рассчитывал оказаться в его команде, должны были добежать до финиша. Это был мой четвертый год обучения, и я был лидером. Так что я начал шестимильный забег на костылях и продолжал двигаться до тех пор, пока тренер не был удовлетворен и не позволил мне запрыгнуть в кузов его пикапа. Но я все равно был разочарован, ведь до этого я добегал до финиша каждый год, начиная с шестого класса.

Хотите верьте, хотите нет, я был ребенком с поздним развитием. И в детстве я, конечно, не был никаким тяжеловесом. Я был как стручок фасоли.

В седьмом классе я боролся в категории до 47 кг. Будучи новичком в старшей школе, я весил 69 кг. На втором году обучения в старшей школе – 72 кг. К третьему году я набрал 86 кг. И, наконец, на четвертом году я преодолел планку тяжелого веса, но и то, лишь на пару килограмм.

Глядя на меня сегодня, трудно поверить, что у меня даже не было волос в подмышках, когда я окончил старшую школу. Гарантирую вам, что я был последним парнем в классе, у кого наступило половое созревание. Я поднимал большой вес и, даже несмотря на то что был 185 см ростом и 95 кг весом, выглядел не иначе как большой и вытянутый ребенок. Даже в первый год колледжа мой вес не превышал 102 кг.

Проходя через классы старшей школы, я никогда не был монстром, ни в каком смысле. Я просто старался быть тем, кем был. И эта борьба принесла мне огромную пользу. Когда мне приходилось бороться в категориях до 47 кг или до 69 кг, я приобрел скорость и подвижность борца-легковеса. Став тяжеловесом, я остался подвижен и быстр. Если бы я всегда был большим, я бы, вероятно, выезжал только на силе и размере. И я бы никогда не научился двигаться так, как я это делаю сейчас.

И на третий, и на четвертый год старшей школы я занимал третье место в чемпионате штата. Но для меня в этом не было ничего особенного. Я собирался победить. Именно за этим я туда приезжал.

Хотя я играл в футбол в старшей школе лишь потому, что все так делали, я был достаточно хорош в нем. Но в сердце я был борцом. Футбол был лишь времяпрепровождением с друзьями, пока не начнется сезон борьбы.

Я никогда не думал о себе как о футболисте, даже когда прорывался сквозь защитную линию. Я ни минуты не думал, что буду играть в футбол в колледже или на профессиональном уровне. Когда я смотрел в зеркало, я видел там только борца.

Вероятно, поэтому, когда у меня не сложилось с командой «Миннесота Вайкингс», я не был этим сильно опечален. Вместо этого, став последним человеком, отцепленным из команды перед сезоном, я лишь убедился в том, что знал всегда. Я не могу скрыть этот факт, да и не хочу. Я с гордостью говорю: я не футболист, я боец. Это то, что я делаю. Это моя страсть. Это моя жизнь.

 Тиски Смерти #3: Новичок с фермы

Мне становится смешно каждый раз, когда я читаю статьи о том, что меня считали выдающимся атлетом и как рекрутеры и скауты целовали мой зад, когда я окончил старшую школу. Рекрутеры колледжей не вели за меня войн. Не было никаких денег в конвертах. Никаких фантастических автомобилей. Это все ерунда. Я был третьим в Южной Дакоте. И это, определенно, не ставило меня в поле зрение национальных скаутов.

Но есть еще одна вещь, которую эти статьи не упоминают и о которой большинство людей не знает. После старшей школы я не попал прямо в университет Миннесоты, чтобы бороться в дивизионе 1 NCAA. Фактически, я не был подписан ни одним университетом дивизиона 1 и лишь по счастью оказался в университете Миннесоты.

Поскольку большие университеты меня не взяли, а я мечтал продолжать заниматься борьбой, я начал свою карьеру в двухгодичном колледже Bismarck State в Северной Дакоте. Я не смог выступать на высоком уровне. Более того, я стал только пятым в соревнованиях среди двухгодичных колледжей в первый год. Хуже того, меня победил пухлый маленький мальчишка, чье имя я даже не могу вспомнить, да и никто другой не сможет.

Это поражение от пухлого безымянного пацана стало главной поворотной точкой в моей жизни. У него не должно было быть никакой возможности победить меня. Я смотрел на парня, который выиграл турнир, и в глубине души знал, что смог бы побить его в матче за чемпионство. Это убивало меня, ведь я так и не получил этого шанса, жирный мальчик лишил меня его. Жаль, что я не помню твоего имени, но я действительно хочу сказать тебе спасибо.

В тот момент я заглянул в себя и стал серьезным. Я поклялся быть самым большим, сильным, быстрым и крутым сукиным сыном, каким я только могу стать. Я хотел накачать килограммы мышц, тренироваться так, будто от этого зависит моя жизнь, и, наконец, начать крушить всех. Я знал, что обладаю нужными качествами. И я был полон решимости усердно работать в тренажерном зале и на борцовском ковре каждый день, до тех пор пока не окажусь на вершине. Я не из тех, кто сдается, и я не собирался заканчивать свою карьеру на студенческом уровне в звании проигравшего.

Закончив первый курс в Bismarck State, я отправился домой в Вебстер, Южная Дакота, чтобы заработать немного денег за лето. Родители помогали мне, как могли, но они были бедны, и содержание фермы стоило им всех накоплений. Я не мог позвонить родителям и попросить их прислать денег. У них их просто не было. Они делали, что могли, но я был не похож на своих соседей по комнате в общаге. У них были приличные машины, карманные деньги, чтобы перекусить или повеселиться. У меня ничего этого не было.

Когда я вернулся в Вебстер на каникулы, я знал, что мне нужно найти работу. Но моей главной целью было не только заработать деньги, но и нарастить 10–15 кг мышц. Я не хотел быть мясным качком, одним из тех здоровых, тупых, неповоротливых парней, кого волнует, как их руки выглядят в обтягивающих футболках (хотя я сам иногда рассматривал свои банки в зеркале). Это не в моем стиле. Я хотел быть атлетом: сильным, быстрым и взрывным.

Должен сказать, это было великолепное лето. Я был разнорабочим в энергетической компании ведомства электрификации сельского хозяйства в Вебстере. Каждый день я брал с собой еду и шел работать с 8 утра до 3 дня. Потом я отправлялся тренироваться со своими приятелями Джейсоном Нолти и Троем Нибэлом. Мы просто нагоняли вес. Я был полон решимости увеличить объем, но в то же время быть полноценно развитым атлетом. Так что я не только гнался за весом, как зверь, я занимался растяжкой. О да, я занимался растяжкой! Я держал свое тело гибким и подвижным.

Каждый вечер мы приходили в зал в пять тридцать. Никаких исключений. Это было навязчивой идеей. Иногда мы ездили в другие залы, просто чтобы встряхнуться, поддержать интерес, не давать крови застояться. Но мы не пропускали ни дня.

Я думаю, весь мой драйв, вся моя страсть стать больше, быстрее и лучше пришла от менталитета борца. Я не говорю о профессиональных рестлерах, которым также необходимы огромная дисциплина и самопожертвование. Я говорю о стиле жизни борца-любителя.

Любительская борьба – это не просто спорт, это стиль жизни. Ты дышишь им, как воздухом. Этот образ жизни поглощает тебя. Как только ты встаешь, первая мысль о топливе, которое ты должен залить в свое тело. Затем ты выходишь на дорогу для пробежки, потому что хочешь разогнать кровь, хочешь сделать пульс таким, каким он должен быть. Всегда еще одна миля, еще один шаг. Ты работаешь с весами, будто человек, умирающий от жажды и думающий, что каждое новое повторение даст тебе глоток воды из колодца. Затем ты, опустошенный, идешь в постель за необходимым отдыхом, чтобы завтра встать и сделать это опять. И так день за днем.

Сегодняшние атлеты больше, сильнее и быстрее, чем когда-либо раньше. Они тренируются больше и тренируются умнее. Никто уже не может подняться на вершину в каком-либо спорте за счет одного таланта. Побеждает тот, кто правильно тренировался и готов был пожертвовать большим. Хорошей новостью было то, что я обладал необходимым стремлением, был готов слушать тренеров и был готов работать больше и дольше всех, кто хотел меня победить.

Моя работа тем летом окупилась. Я потяжелел со 102 до 117 кг. Я был гибок и быстр. Я накачал мышечную массу благодаря великолепной генетике (мои папа и братья — здоровые мужики), мясу, которое я ел в больших количествах, молоку, которое, я пил галлонами, бананам, которые я ел пачками, и упорной работе в тренажерном зале.

Во время тренировок я не переставал думать о дисциплине, которой научился на ферме, о том, как важно следовать плану. Я знал, что смогу это сделать, и я сделал. Фактически, перед возвращением в колледж я поверил, что смогу сделать в жизни все, чего захочу.

На втором году в Bismarck State я участвовал в турнире Daktronics Open в университете Южной Дакоты и побил там двухкратного национального чемпиона дивизиона 2 NCAA Райана Рейсала. Затем я отправился на Bisop Open в университете Северной Дакоты, где катком прошелся по сетке турнира тяжеловесов. Именно там главный тренер команды университета Миннесоты Джей Робинсон и его ассистент Марти Морган впервые меня заметили.

Bisop Open был первым большим турниром года, и многим парням требовалось время, чтобы набрать форму, потому что просидели все лето в своих маленьких хорошеньких машинках, наслаждаясь собой. Но не мне. Я провел все лето в тренажерном зале, так что был в идеальной форме. И я собирался раздавить каждого, кто ступит со мной на борцовский ковер.

Одним из звездных спортсменов в команде университета Миннесоты был тяжеловес по имени Шелтон Бенджамин. Дважды обладатель титула All-American в Миннесоте, Шелтон был серьезным борцом. И Джей хотел построить вокруг его успеха великую команду тяжеловесов. Я был частью этого плана.

Следующее, что я помню: я сижу в самолете, направляющемся в Миннеаполис на просмотр. Я помню, мой тренер из начального колледжа Роберт Финнесет говорил мне ничего там не подписывать, но когда я оказался в Миннеаполисе, я сразу почувствовал себя как дома. Университет Миннесоты не стал тратить время впустую, и в тот же день я подписал с ними контракт.

Меня все еще ждал целый сезон в начальном колледже, но я знал, чего я хочу, и понимал, как этого добиться. Я закончил тот сезон, одержав 36 побед и не потерпев ни одного поражения. Я также стал чемпионом NJCAA.

Вот вам еще один интересный факт. Я был последним парнем, который когда-либо боролся за колледж Bismarck State. Они свернули программу по борьбе после моего ухода.

Мой второй год в колледже был закончен. Я был чемпионом NJCAA, и впереди меня ждало большое будущее в команде «Суслики» из Миннесоты. По крайней мере, я так думал.

Тиски Смерти #4: Крюк на пути к чемпионству

Тренеры университета Миннесоты Марти и Джей хотели, чтобы я переехал в Миннеаполис после окончания начального колледжа и сразу начал работать с их тяжеловесами, такими как Билли Пирс и Шелтон Бенджамин. Но, как обычно, у меня не было денег, и я не мог позволить себе жилье в Миннеаполисе.

Здесь то и появился Алан Райс. Когда-то он участвовал в Олимпийских играх, а теперь оказывал огромную поддержку «Сусликам» из Миннесоты. Кроме того, как оказалось, он владел домом студенческого братства в университетском городке. Алан сказал, что там есть лишняя комната на чердаке, и что он готов совсем недорого сдавать мне ее. Выходило где-то 100 долларов в месяц. Вроде бы, для меня это было отличной сделкой.

Но позвольте заметить: даже если бы Райс запросил 20 центов в месяц за эту ночлежку, это бы все равно было слишком. Там было совершенно ужасно. Когда Райс сказал, что комната на чердаке, он не шутил. Это не было спальней на верхнем этаже дома братства. Это был настоящий вонючий чердак с голубями. Тесный, пыльный, продуваемый сквозняками. Я жил на паршивом чердаке в Миннесоте!

Чтобы оплачивать проживание в этом чертовом месте и иметь немного денег на еду, я устроился рабочим в строительную компанию. Это была идеальная работа для меня. Каждый день с 7 утра и до середины дня я крушил кувалдой все подряд. А когда я заканчивал махать 8-килограммовым инструментом, у меня все еще было время для занятий в тренажерном зале.

О да, я много работал, но я знал, что оно стоит того. Я был полон решимости выиграть титул чемпиона дивизиона 1 NCAA и был готов на все для достижения этой цели. Программа по борьбе университета Миннесоты была на подъеме, и я собирался стать звездой. Но в этот момент жизнь совершила неожиданный поворот.

Стоило мне освоить новый образ жизни, как Джей Робинсон вызвал меня к себе и сказал, что есть проблема. Меня пытались внести в списки университета уже к осени, но в моей выписке из зачетно-экзаменационной ведомости начального колледжа не хватало 24 «кредитов» (зачетная единица в учебном заведении – прим. пер.) до необходимого для перевода количества. Вы шутите? Я был зол. Я думал только об одном: «У вас, парни, были все мои выписки, и вы видели, какие классы я посещал. Мне 19 лет. Вы тренеры команды по борьбе. Это было как раз тем, о чем вы должны были позаботиться». Но вот мы сидим в кабинете Джея, и он говорит мне, что мне недостает 24 кредитов.

Можете в это поверить?

После всего, через что я прошел, я не собирался просто попрощаться со своей мечтой. Я мог позволить системе сломать меня. Я решил взять свою судьбу в свои руки. Но, к сожалению, летние занятия в большинстве учебных заведений уже начались.

Джей хотел отправить меня в колледж, где я могу бы тренироваться с командой по борьбе. У него были связи с Lasson Community College в г. Сьюзанвилле, штат Калифорния, где была довольно хорошая команда. Первоначальный план был таков, что лето и осень я провожу там, а потом перевожусь в университет. Переезд с фермы в Южной Дакоте в большой Миннеаполис, хоть это всего пара сотен миль, казался мне путешествием на край земли, но Калифорния! С тем же успехом Джей мог сказать, что мне нужно ехать в Японию. Для меня оба эти мира были одинаково далеки.

Я немедленно отправился на свой чердак, сгреб вещи в сумку и отправился домой в Вебстер. По дороге я думал, как же скажу родителям, что вместо того, чтобы выступать за команду «Золотые Суслики» из Миннесоты, через два дня я уезжаю в Калифорнию.

Я никогда не умел преподносить плохие новости в хорошем свете, так что я просто прямо сказал родителям: «Я не мгу поступить в университет, и мне надо отправиться в Калифорнию, чтобы по-быстрому заработать «кредиты». Родители смотрели на меня, будто я спятил, но мое решение было окончательным. Если это нужно, чтобы попасть в команду университета Миннесоты по борьбе, я сделаю это. И здесь нечего обсуждать.

Я покинул дом на своей десятилетней Mazda RX-7 и направился в Lasson Community College в Сьюзанвилле, штат Калифорния. Помнится, я думал, что из этого могла получиться действительно забавная поездка.

Я ничего не знал об учебном заведении, куда ехал. Понятия не имел, где там остановлюсь. Не был в курсе, как буду питаться и где тренироваться. Все, что я знал — мне предстояла долгая дорога до Сьюзанвилля. И доберусь я туда как раз ко времени начала занятий.

Я доехал до Солт-Лейк-Сити, штат Юта, около пяти утра воскресенья. Там я заехал на стоянку для грузовиков, чтобы немного вздремнуть, но я знал, что если не вернусь на дорогу, не видать мне «кредитов» из колледжа, а без них мне не попасть в университет Миннесоты, не заниматься там борьбой. Как же Джей Робинсон мог не знать, что мне не хватает 24 кредитов?

Наконец, я добрался до Lasson Community College в 5:30 утра понедельника, дня, когда начинались занятия. Я немедленно попытался позвонить тренеру по борьбе. Разумеется, никто не ответил – только мальчишка с фермы просыпается в полшестого. Так что я оставил сообщение и сел у таксофона, ожидая ответа.

Не знаю, спал ли я или дремал, но в семь телефон зазвонил. Это был тренер. Он сказал, что встретит меня у колледжа через полчаса. Я был полностью вымотан путешествием, но проклятые «кредиты» звали меня.

Когда я встретился с тренером, он спросил, есть ли у меня родственники в штате Калифорния. Если бы они были, меня бы могли зарегистрировать как местного жителя. Так вышло, что у меня было две тетки в Калифорнии. Я дал один из адресов, и получение 16 «кредитов» обошлось мне всего в 160 долларов. Но для меня даже это было большой суммой, ведь когда я добрался до Калифорнии, у меня в кармане было 480 баксов, а на счету в банке — ноль.

Я потратил 160 долларов на обучение, у меня осталось 320. Я знал, что мне нужно питаться, так что я внес еще 200 долларов на депозит в столовой. Там я получал завтрак, ленч и обед каждый день, и у меня оставалось еще 120 баксов. Впрочем, сам калифорнийский колледж мне не очень-то подходил. Я выделялся там, как большой нарыв на пальце.

Итак, я позаботился об учебе и еде, но все мое путешествие оказалось бы бессмысленным, если бы я не прошел обучения, что было довольно непросто сделать, не имея никаких книг. Но если бы я заплатил за нужные книги, у меня бы не осталось денег ни на что другое. Так что мне пришлось делить книги с другими борцами. Звучит довольно просто, но я действительно терпеть не мог постоянно выпрашивать учебники у других парней.

И все же, Сьюзанвилль, штат Калифорния, навсегда останется особым местом для меня. Здесь я практически начал свою бойцовскую карьеру.

Я нашел небольшой тренажерный зал с кое-каким оборудованием и додзе смешанных единоборств. Это были мои первые занятия ММА. Однажды парни из тренажерного зала поехали в г. Рино, штат Невада, чтобы провести бои. Я позвонил Джею Робинсону и сообщил, что собираюсь биться в Рино и заработать немного денег. Он прямо ответил мне, что я поставлю под угрозу мои шансы стать спортсменом дивизиона 1, если поступлю так. Это было все, что мне нужно было услышать, и я не поехал. Чтобы было, если бы я почувствовал вкус ММА тогда, кто знает? Возможно, я бы никогда не вернулся к учебе.

Когда-нибудь мне бы хотелось привезти жену и детей в Сьюзанвилль, просто так. Возможно, даже прокатиться туда на автомобиле. Показать детям, куда мне пришлось отправиться, что мне пришлось делать, просто чтобы попасть в университет Миннесоты.

Я не жалуюсь. Я рад, что мне пришлось так много работать и что я прошел по собственному пути.

После лета в Калифорнии мне оставалось получить еще 8 «кредитов», чтобы попасть в университет Миннесоты. Я позвонил своему куратору и попросил ее помочь перезачесть все мои «кредиты» из Калифорнии в Bismarck State College. Затем я отправился из Лассона в Бисмарк, чтобы пройти осенний семестр в моем старом колледже. Но там больше не было программы по борьбе, и я знал, что мне придется найти какой-то способ поддерживать свои кондиции и навыки. Не найдя в колледже никого, с кем бы я мог бороться, я стал ездить в находившийся неподалеку католический университет св. Марии, в NAIA (Национальную Ассоциацию Межуниверситетских Спортсменов), и каждый день тренировался с их командой.

Будучи успевающим учеником, я получил 12 «кредитов», хотя мне достаточно было восьми. На этот раз я решил не рисковать.

В Bismarck State College я жил со своим старым другом Майком Экертом, который был моим соседом по комнате годом ранее. Майк был действительно классным. Та же самая старая история: у меня совсем не было денег, и Майк разделил со мной свою комнату. Это была просто крыша над головой, но для меня это было очень важно, ведь мне некуда было больше идти. И я очень рад, что у меня есть шанс рассказать всем, что Майк сделал для меня той осенью.

Я быстро втянулся в рабочие будни колледжа. Утром тренажерный зал, затем учебные занятия, потом борцовские тренировки в университете св. Марии и, наконец, домашняя работа. Но каждый день я мог думать лишь о том, что становлюсь на день ближе к команде университета Миннесоты по борьбе. Я хотел надеть их трико, и все происходящее вело меня к этому.

Я закончил семестр в Bismarck State College, успешно пройдя все курсы. Затем я уехал оттуда, причем на 2 недели раньше, чтобы успеть в Миннеаполис до рождественских каникул. Я хотел подготовиться к новому семестру в университете Миннесоты. Также я хотел встретиться с борцами, ведь я собирался попасть в команду немедленно.

Когда я добрался до Миннеаполиса, я подселился к Тиму Хартунгу и Чаду Крафту. Эти парни действительно немалым пожертвовали ради меня. Университету Миннесоты нужен был новый большой тяжеловес, и многие люди изо всех сил старались помочь мне. Это было хорошее время для меня, я двигался в правильном направлении. Я, наконец, приступил к осуществлению своей мечты. Я принял участие в своем первом турнире за «Сусликов» и проиграл Тренту Хайнеку в полуфинале Omaha Open. Ну что ж, добро пожаловать в дивизион 1 NCAA.

Я проиграл. И это неслабо подпалило мой хвост. Вот он я, парень, который говорил всем, что будет следующим чемпионом дивизиона 1 NCAA в тяжелом весе. Я был центром команды. Парнем с плаката. Я должен быть звездой тяжелого веса. Но я проиграл в своем первом турнире. Мне было чертовски стыдно.

В тот год я проиграл лишь дважды, в первом турнире и в последнем. В финале чемпионата NCAA я уступил Стивену Нилу со счетом 3-2. Сегодня Нил играет в линии нападения с Томом Брэди в «Нью-Ингленд Пэтриотс» и носит 2 перстня победителя Супер Боула. А тогда он был действующим чемпионом NCAA по борьбе в тяжелом весе.

Нил завершил карьеру футболиста, выиграв и третий Супербоул в 2005м году, а еще дважды выходил с Пэтриотс в финал. Всего на его счету 86 игр в NFL — прим.ред.

Я проиграл Нилу, потому что он был лучше меня в тот день. Это стало для меня уроком. Никогда не нужно относиться к сопернику со слишком большим уважением. Я до сих пор уверен, выйди я с ним на ковер на «полном ходу», я бы выиграл финал NCAA 1999 года. Как бы то ни было, я сделал вывод из этой ошибки.

Я отнесся к Нилу со слишком большим пиететом. Он был национальным чемпионом NCAA. Это изменило мое отношение к матчу. Я был выбит из равновесия. Нил казался мне лучше, чем он был на самом деле. Я много думал о том поражении 3-2 и, наконец, осознал, что я никогда не выиграю ничего значительного, если буду относиться к оппоненту с таким почтением. Никогда. Если кто-то хочет моего уважения, ему придется выбить его из меня. Это единственный способ его получить.

Поражение от Нила заставило меня мысленно вернуться к тем турнирам, когда мне было пять лет, и к тому, как мама была разочарована, когда я проигрывал. Я терпеть не мог ее разочаровывать, и терпеть не мог то чувство, которое приходило вслед за поражением. Мне было стыдно, когда я проиграл в моем первом крупном турнире Тренту Хайнеку, но теперь было еще хуже. Я прошел через все это: Калифорнию, колледж, чужие книги, чужие спарринг-партнеры в университете св. Мэри, только чтобы попасть в университет Миннесоты… а затем я проиграл свой главный матч.

Я слышал, как люди говорят: «Большая честь попасть в финал, ты должен чувствовать гордость уже от того, что борешься на таком уровне». Но это все чушь. Я был борцом, а еще в пять лет я узнал от Джона Шили, что ты борешься, чтобы побеждать. Я мог быть либо победителем, либо неудачником. А быть неудачником паршиво.

Я был ужасно раздосадован поражением от Нила. Если вы думаете, что я был поглощен желанием взять реванш за поражение от Франка Мира, вам стоило бы увидеть меня после поражения в финале дивизиона 1 NCAA 1999 года. У меня был еще один год на осуществление своей мечты, и именно это я держал в голове все время. На планете не было ни одного борца-студента, способного меня остановить.

 Тиски Смерти #5: Четвертый год в колледже

Последний шанс забраться на вершину

Проиграв финал NCAA 1999 года, я мог думать только о том, чтобы стать чемпионом в тяжелом весе NCAA в 2000 году. Я ходил на учебные занятия, чтобы быть допущенным до тренировок по борьбе. Но кроме этого, все мои мысли были лишь о достижении цели. Если я что-то ел, то лишь для того, чтобы приблизиться к титулу. Если я поднимал штангу, то в голове держал конечную цель. Если я выходил на борцовский ковер для спарринга, то только за победой, и победой уверенной. Чемпионство в тяжелом весе не было просто главной целью для меня, это было единственное, о чем я мог думать.

Когда я швырял на маты 130-килограммовых тяжеловесов, программа по борьбе университета Миннесоты делала себе из этого большую рекламу, все внимание было обращено на меня. Я был высоким, белокурым, будто высеченным из камня. Я бросал своих противников так, как никто до меня на студенческом уровне. СМИ вцепились в меня. И на каждый матч стала приходить куча народу.

Люди приходили посмотреть, как я борюсь, и я получал удовольствие, устраивая шоу для болельщиков. Однако я бы с радостью обошелся без внимания СМИ. Я даже возненавидел все это.

Я довольно быстро выяснил, что могу манипулировать многими людьми и создавать большой интерес к предстоящим матчам, говоря определенные вещи. Но это было не актерство, это просто был я. Я привык говорить то, что думаю, это я и делал.

Покопавшись в архивах, вы сможете найти репортаж газеты Minneapolis Star-Tribune (самой тиражной газеты в Миннесоте – прим. пер.) от 1999 года, в котором я дал комментарий о том, что собираюсь сделать с Уэсом Хэндом, тяжеловесом «Ястребов» из университета Айовы, и как университет Миннесоты намеревается «раскатать» Айову. Мы собрали полные трибуны, просто потому, что я дал тот комментарий. Университет никогда не видел такого внимания к команде по борьбе. И уже тогда люди приходили, чтобы посмотреть на Брока Леснера.

Вместо того чтобы просто освещать мою карьеру или, например, рассказывать, как я готовлюсь к ближайшему матчу, СМИ просто доставали меня. Они задавали чертовски много вопросов.

И однажды я решил, что с меня довольно. Я сказал Джею, что больше не собираюсь сотрудничать с журналистами. Я просто хотел бороться. И кроме тех моментов, когда я был на соревнованиях, я хотел, чтобы СМИ оставили меня одного. Но вместо того чтобы отстать от меня, журналисты захотели говорить со мной еще больше.

До сих пор освещение в СМИ является единственной частью известности, которую я действительно недолюбливаю. Я люблю выступать перед аудиторией, но я всегда ненавидел то дерьмо, которое называется «связи с общественностью».

Я пытаюсь ограничить доступ СМИ к себе и создать немного личного пространства, но это лишь делает их еще более голодными. Они как звери. Если ты однажды дашь им еду, они всегда будут возвращаться за новым куском. И еще за одним. И еще за одним.

Поэтому я очень рано научился не отдавать им все сразу. Они всегда возвращаются, и я должен сохранить немного про запас.

Я пошел в летнюю школу перед последним, четвертым годом обучения, также я подрабатывал тренером в борцовском лагере Джея Робинсона, чтобы заработать немного денег. И как раз когда я собирался начать свой четвертый год, пришло сообщение, что останется лишь 10 стипендий для борцов. Это означало, что если программа по борьбе хотела готовить больше борцов, ей пришлось бы разделить целые стипендии на частичные, или некоторые борцы остались бы вовсе без университетских денег. На всех просто не хватило бы стипендий.

Думаю, вы уже поняли, что было дальше. Университет вдруг сообщил мне, что урезает мою и без того небольшую стипендию, чтобы отдать ее другому парню. Я был очень зол. Я принес программе по борьбе фанатов и деньги, но после четырех лет работы на износ, я остался с кучей долгов по образовательным кредитам. Это злило меня почти так же, как поражение от Нила. Вся та ситуация до сих пор чертовски меня раздражает.

Я снова стал сам по себе. Но на этот раз это был мой последний год, и я понимал, что это мой последний шанс.

И я просто сказал: «К черту!» — и продолжил бороться, оставаясь непобежденным до последней недели перед турниром Big Ten в конце сезона.

Это был матч против Уэса Хэнда из университета Айовы. Уэс и я боролись несколько раз в прошлом году, и он «просчитал» меня. Я бросился на него, а он боковым броском кинул меня прямо на спину. Спустя 15 секунд схватки я уже проигрывал 5-0. В дивизионе 1 это означает, что ты «готов».

Я не собирался проигрывать так… ни ему, ни кому бы то ни было… Я продолжал говорить себе: «Ты Брок Леснар, никто не может сделать этого с тобой…», и я ринулся отвоевывать очки. Но Уэс просто пытался держаться от меня подальше, чтобы сохранить свой отрыв в 5 очков. Я смог заработать четыре очка подряд, но мне попросту не хватило времени, и Уэс победил меня со счетом 5-4.

Стоит ли говорить, что я снова испытал унижение. Мне было уже не пять лет, но мама опять устроила мне разнос. Она хорошо умела отчитывать, а я заслужил хорошую порку.

Когда мы пошли в стейк-хаус Outback той ночью, я даже не смог доесть свой стейк. Поражение вызывало у меня отвращение. У меня не было никаких оправданий за проигрыш. Я вновь и вновь прокручивал в голове: «Никто не должен быть способен победить меня. Я слишком хорош для этого. Я лучше Уэса Хэнда».

Когда я оглядываюсь назад, я думаю, то поражение было лучшей вещью, которая могла случиться со мной. Оно заставило меня работать еще усерднее и помогло полностью сфокусироваться на турнире Big Ten, который был последним важным соревнованием перед чемпионатом NCAA. Через две недели после моего единственного поражения я выиграл Big Ten, победив в финале Уэса Хэнда со счетом 2-1.

Но, так или иначе, и мне, и Уэсу главный матч жизни еще только предстоял через неделю. 64 тяжеловеса… лучшие в стране… состязаются за титул национального чемпиона NCAA. Если бы Хэнд и я преодолели свои сетки из 32 человек, мы бы поборолись за чемпионство друг с другом. Я не мог этого дождаться.

Долгий год прошел с того момента, как я проиграл Стивену Нилу, и это был мой последний шанс стать чемпионом дивизиона 1 NCAA в тяжелом весе. Я очень хотел выиграть этот титул. Ради этого я прошел через все это дерьмо. Я шел сюда все время, прошедшее с поражения от Стивена Нила. И я вновь стремился в финал. Это был мой шанс отомстить, возможность осуществить мечту, попытка достигнуть цели.

Я не мог уснуть всю ночь перед тем, как отправиться на турнир NCAA. Река Миссисипи протекала через наш студенческий городок, и я прогулялся вниз по ее течению до места, где мы устраивали тренировочные забеги.

Когда я стоял там у реки, я сказал себе: «Нет в мире человека, который сможет остановить меня и не позволить мне подняться на пьедестал чемпиона NCAA в тяжелом весе. Ни Уэс Хэнд, ни кто-либо еще, кто встанет передо мной. Я вернусь домой чемпионом. Этот титул будет моим».

И тогда чувство спокойствия разлилось по всему телу. Вернувшись домой, я уснул, как младенец. На следующее утро я встал, и мы полетели в Сент-Луис, штат Миссури, где мне предстояло провести свои последние схватки в качестве борца на студенческом уровне.

Добраться до финала на четвертый год обучения оказалось непросто. Я проиграл финал годом ранее, и это жгло мне зад каждый день. Плюс к этому, вы же знаете старое выражение: «Если что-то может пойти не так, оно обязательно пойдет не так!»

Весь год я боролся с травмой колена. Кроме того, по ходу сезона мне пришлось ложиться на операцию по удалению из шеи слюнной железы. Я не был борцом, которым мог бы быть, но я был полон решимости выйти на достаточный уровень, чтобы стать чемпионом NCAA.

Шестьдесят четыре парня были приглашены на турнир NCAA. После череды матчей шестьдесят два его покинули. Все было готово. Брок Леснар против Уэса Хэнда в третий и последний раз. Доложу вам, это была очень напряженная схватка. Мы боролись изо всех сил и разошлись ничьей. К матчу было прибавлено дополнительное время, но вновь без победителя.

Перед началом второго овертайма я выиграл на подбрасывании монетки, что позволило мне выбрать позицию сверху или снизу. Я знал, что смогу победить Уэса Хэнда сверху, но я выбрал нижнюю позицию. Я хотел «взорваться» оттуда. Лучшая возможность сбросить соперника появляется сразу после свистка. Это элемент неожиданности. Я попытался рвануться со свистком, но Уэс остановил меня.

Когда матч продолжился, я попытался подняться, но Уэс тянул меня вниз. Я постарался крутануться, развернул его рывком бедер и освободился, когда у меня оставалось еще 9 секунд. Одно очко Леснару. Я сделал это. Все, ради чего я работал… все, чем жертвовал… чему был верен… боль… надежды и мечты моей семьи, которая жертвовала вместе со мной… это был момент, ради которого мы боролись все эти годы. Все эти усилия достигли кульминации в один короткий момент, когда я был официально объявлен чемпионом дивизиона 1 NCAA по борьбе в тяжелом весе!

Двумя неделями ранее Джей Робинсон показал мне этот рывок бедрами. Очень вовремя. Спасибо, Джей!

Я чемпион NCAA: что дальше?

Старый сосед Джея Робинсона по комнате в колледже смотрел турнир NCAA и захотел встретиться со мной. Его звали Джерри Бриско, и он работал в компании, известной тогда как World Wrestling Federation (WWF). Потом они сменили название на WWE, но в 2000 они назывались WWF и гордились своей федерацией.

Это моя книга, и я буду называть их WWE. Если вам это не нравится, переходите сразу к главам о UFC.

Мои студенческие деньки подходили к концу, и мне пришлось серьезно задуматься о том, что делать дальше. Многие спрашивают меня, почему я не поехал на Олимпиаду 2000 в Сиднее. Ответ прост. Я ужасно устал сидеть без гроша.

Я знал парней, которые погнались за олимпийской мечтой. Они ездили на тренировки в своих битых машинах, работали с 9 до 5, чтобы оплатить тренировки. Я уже делал это всю свою жизнь. После всего, что я сделал для победы в турнире NCAA, я устал платить по счетам. Пришло время всему этому окупиться. Я никогда не мечтал об Олимпиаде. Я мечтал стать чемпионом NCAA в тяжелом весе. Я достиг своей цели и в глубине души знал, что пришло время двигаться дальше.

Университет помогал мне в переходе от студенческого спорта к профессиональному. На тот момент я думал попробовать себя либо в профессиональном футболе, либо в профессиональном рестлинге. В университете был юридический отдел, который устраивал мне собеседования с различными представителями и агентами. Я выбрал юриста из Миннеаполиса по имени Дэвид Брэдли Олсен, потому что он был самым опытным. Он представлял профессиональных рестлеров, включая Джесси «Тело» Вентуру, и даже пару раз судился с WWE.

Я также несколько раз встречался с главным тренером Тони Данджи из NFL, потому что в прошлом он играл в футбол за университет Миннесоты. Он хотел, чтобы я попробовал себя в NFL за Тампа Бэй, где он был главным. Тони верил, что мне удастся пройти отбор в команду, но я принял окончательное решение в ночь перед вылетом во Флориду. NFL придется подождать. Мне предложили верное дело, и я согласился стать профессиональным рестлером.

В общем, все было довольно просто. WWE предложили мне гарантированные деньги, включая большой бонус за подписание контракта, без дополнительных условий. Я стал бы получать огромную зарплату даже в период обучения профессиональному рестлингу.

Мои юристы сказали, что я не могу разглашать сумму контракта из-за пункта о конфиденциальности. Но вот что я могу сказать: я подписал самый большой подготовительный контракт в истории WWE. Я также могу сказать, что я не имел представления, насколько выгодным был мой контракт, ведь я не знал никого в рестлинге. Я ни разу в жизни не смотрел рестлинг дольше пяти минут. Я знал лишь то, что я бедный парнишка с долгами за обучение и что мне предложили больше денег, чем я когда-либо видел за всю свою жизнь. Брок Леснар сорвался с места, чтобы делать шоу!

 Тиски Смерти #6: Введение в рестлинг

Вера, семья, федерация

Я помню свою первую встречу с представителями WWE. Мне было 22 года, и я со своим юристом летел к Винсу МакМэну в Коннектикут. Сразу после приземления нас ждал лимузин, отвезший нас в штаб-квартиру WWE в г. Стэмфорде. Это место отличалось от всех спортивных сооружений, к которым я привык, и выглядело как смесь рок-клуба и музея борьбы. Везде были телевизоры, которые показывали нарезки шоу WWE. В аудиосистеме играл хеви-метал. Плакаты звезд WWE висели вдоль стен. Там были новейший тренажерный зал, отличный кафетерий и своя телестудия. Для мальчишки с фермы из Южной Дакоты это было весьма впечатляюще.

Для тех, кто не в курсе: Винс МакМэн всемирно известен и богат. Очень богат. С 80-х годов ХХ века он еженедельно появляется на национальном ТВ в собственных передачах, и он – лицо WWE. Но в дополнение к роли президента WWE, играемой им на ТВ, он также владелец и креативный центр всей компании. Винс – абсолютный босс. Ничто в компании не происходит без его благословения. Он большой, атлетически сложенный, с гладкими черными волосами и мощным голосом. Он невероятно крут и может продать снег эскимосам. Но тогда я не был фанатом рестлинга, и когда я вошел в кабинет, то увидел лишь парня, который может выписать мне чек.

Винс был окружен своим юристом Эдом Кауфманом, Джеральдом Бриско и Джимом «Джей Ар» Россом. Кауфман выглядел типичным офисным планктоном и смотрелся здесь совсем не к месту. Бриско был в прошлом борцом-любителем и рестлером, а теперь работал за кулисами ТВ-записей и был скаутом компании. Джей Ар был ведущим и комментатором на ТВ-шоу и на тот момент еще и вице-президентом по кадровой работе.

Мы все сели за большой стол для переговоров в просторном офисе Винса. Я не вспомню всех деталей встречи, но был один момент, который я никогда не забуду.

Когда Винс и его команда рассказывали, чего мне ждать от жизни в WWE (напомню, тогда это называлось WWF, Мировая ФЕДЕРАЦИЯ Рестлинга), Джей Ар наклонился к столу, посмотрел мне прямо в глаза и произнес, растягивая слова своим оклахомским акцентом: «Мистер Леснар, есть три вещи, к которым мы относимся очень серьезно в нашей компании. Это Вера, Семья и Федерация». Я понятия не имел, о чем он, черт подери, говорил, так что я просто кивнул.

Я по-настоящему понял это спустя пару лет, проведенных в разъездах, потому что к тому моменту я думал, что потерял свою веру… У меня не было семьи, потому что я был в дороге 300 дней в году… И все, что у меня было – это Федерация. Вот как Винс МакМэн, в конце концов, владеет всеми своими парнями. Все, что у них есть, это компания, это рестлинг. Все, чем они владеют, это то, чем Винс позволяет им владеть. А Винс владеет их карьерами, и поскольку их карьеры становятся их жизнью, он владеет их жизнями.

Это порочный круг. Парни жертвуют, и жертвуют, и жертвуют. Затем они добиваются своего, что означает для них работу 300 дней в году, каждую ночь в новом городе. Именно тогда они теряют свои дома и семьи. В конце концов, они работают так до смерти, чтобы зарабатывать на дома, в которых они почти не бывают, и детей, которых они никогда не видят, а также на бывших жен и затем дома бывших жен.

Я сразу понял, что это совсем не то, к чему я хотел прийти. Но я должен сказать, начиная с моей первой встречи с Винсом и до того последнего раза, когда я шнуровал свои борцовские ботинки, все происходящее было одним крутым приключением.

Введение в рестлинг

Как только Винс убедился, что я серьезно отнесся к идее стать рестлером и готов взять на себя все необходимые обязательства, мы приступили к делу. В мгновенье ока мы договорились о деньгах, ударили по рукам, и я начал свой путь.

Мой юрист позаботился о деталях, и уже сама эта фраза сейчас кажется мне смешной. Неделей ранее, когда я впервые пришел в офис «моего юриста» в центре Миннеаполиса, мне пришлось занять у него денег, чтобы выехать с парковки. Теперь же я платил ему, чтобы он приглядывал за мной.

Не успели высохнуть чернила на моем контракте, как меня отправили в Ohio Valley Wrestling (OVW), подготовительную площадку WWE в г. Луисвилле, штат Кентукки, чтобы я мог начать тренировки как можно раньше. Я позвонил Джей Ару и сказал, что у меня есть некоторые обязательства перед сообществом любительской борьбы в Миннесоте и что мне нужно несколько недель, прежде чем я смогу приехать в Луисвилл. И мне улыбнулась удача, потому что WWE тогда усердно трудилось, дабы добиться при вербовке новичков «понимания» с сообществом любительской борьбы. Мне дали дополнительное время.

Впервые в жизни у меня в кармане были деньги. Я использовал свою бонусную выплату за подписание контракта, чтобы погасить образовательные кредиты, а еще я купил мотоцикл. Я еще даже не ступил на ринг, а уже разделался со всеми своими долгами. Чеки от WWE продолжали приходить каждую неделю, и я думал, что добился цели.

Я слышал, как люди говорили, что я принимаю подачки от WWE, потому что я получил большой контракт, не пройдя всех карьерных ступеней, как это делали другие. И это меня просто бесит. Я никогда в жизни не просил милостыни и никогда не принимал подачек, если мне их предлагали. Винс МакМэн не стал бы миллиардером, раздавая деньги просто так. Люди, думающие, что я получал подаяния от WWE или кого-либо еще, просто не имеют ни малейшего понятия, о чем говорят.

Правда была в том, что я рвал свой зад, чтобы стать чемпионом в тяжелом весе дивизиона 1 NCAA. Никто не дарил мне этой чести. Я ее заработал. Добившись своей цели, я взглянул на себя как на ценный товар, который нужно продать по самой выгодной цене – точно как молочные продукты, что мы производили на нашей ферме в Вебстере. Я знал, что моя рыночная стоимость очень высока, ведь после многих лет тяжелой работы я стал редким товаром. Я был 190-сантиметровым и 130-килограммовым чудом природы. Я был сложен, как тяжеловес, но двигался как легковес. А самое главное, я не был чемпионом колледжа по борьбе десятилетней давности. Чемпион NCAA в тяжелом весе — это борцовский эквивалент Хайсман Трофи (приз, вручающийся самому выдающемуся игроку университетского футбола – прим. пер.), и я им стал только что.

За свои студенческие годы я доказал, что во мне определенно что-то есть. Любите меня или ненавидьте, но люди платили, чтобы посмотреть, как я боролся. Винс МакМэн знал, что я могу собрать зал. А это редкий талант. Я вышел с ним на рынок, и рынок вознаградил меня.

Даже когда я собирался остаться в Миннесоте на некоторое время, я все еще хотел поскорее начать обучение рестлингу. Я никогда ничего не делаю наполовину. Я хотел учиться у лучших и скоро понял, что это означает позвонить Брэду Рейнгансу.

Брэд был прекрасным борцом-любителем. Он был чемпионом NCAA 1975 году, выступая за университет Северной Дакоты, и занял 4-е место на Олимпиаде 1976. Он прошел отбор и на Олимпиаду 1980, но не выступал там из-за бойкота игр Соединенными Штатами. Вся тяжелая работа прошла зря, у него даже не было шанса осуществить мечту.

Брэд был также активным профессиональным рестлером более десяти лет. В США он был наиболее известен благодаря работе в American Wrestling Association (AWA) Верна Ганье. Он также работал за океаном в New Japan Pro Wrestling, сначала как рестлер, а затем как агент.

Многие рестлеры, которые блистали на крупных шоу на протяжении многих лет, очень быстро проматывали свое состояние, но Брэд был умен и сохранил деньги. Все свои деньги. Готов поспорить, что этот скупердяй до сих пор хранит свой первый заработанный доллар. И сейчас, поскольку он так сильно экономил, он живет великолепной жизнью. У Брэда прекрасный дом, и он может охотиться и рыбачить, когда бы ему этого не захотелось. Он наслаждается своей жизнью, и он это заслужил. Все, что у него есть, он заработал, а его тело годами покрывалось шрамами сначала на борцовском ковре, а потом на ринге.

Вскоре после начала работы с Брэдом я осознал, насколько особенную услугу он мне оказывает. Во-первых, я узнал, что Брэд прекратил работать в подготовительных лагерях начинающих рестлеров более чем за год до того, как начал работать со мной. Во-вторых, через две или три недели тренировок я отправился на ленч с Дэном Джессером. Дэн был местным рестлером, который хотел стать звездой и в то время был одним из известнейших инди-рестлеров Миннесоты.

Мы просто болтали о пустяках, и тут я упомянул, что говорил о чем-то с Брэдом в его доме. Дэн удивленно посмотрел на меня и сказал: «Брэд никого не пускает в свой дом!» Дэн рассказал, что работал с Брэдом 8 лет, но ни разу не был приглашен к нему.

С того дня я знал, что Брэд считает меня не просто учеником. Мы развили долгосрочные отношения, которые превратились в настоящую дружбу. Брэд тренировал сотни учеников за годы работы, но все они были просто работой. А со мной все было иначе. Брэд стал мне старшим братом, и с того дня он – моя семья. У Брэда нет своей большой семьи — только он, его мама и ее муж, Джим. В Рождество, День Благодарения и другие семейные праздники, Брэд — всегда желанный гость за нашим праздничным столом. Мой дом открыт для него так же, как его дом был открыт для меня.

Курт Хенниг

Во время моих занятий с Брэдом я встретил одного человека, оказавшего огромное влияние на мою карьеру в рестлинге. Его звали Курт Хенниг, и я бы очень хотел, чтобы он сегодня был с нами и мог прочитать эту главу.

Курт был рестлером во втором поколении, сыном звезды рестлинга на территориях AWA по имени Ларри «Топор» Хенниг. Когда старики собираются вместе, чтобы поболтать о «старых добрых временах» AWA, они все говорят, каким большим и крутым ублюдком был Ларри Хенниг в расцвете сил. Отец Курта рано объяснил сыну, что может предложить рестлинг и какую цену придется заплатить, чтобы добиться в нем успеха.

Курт тогда научил меня кое-чему: в рестлинг-бизнесе ты должен «выступить и уехать!»

Я до сих пор слышу, как он произносит эту фразу. Курт знал, что рестлинг держится на людях, из которых выжимают все, на что они способны, а потом выбрасывают на обочину. Я не говорю, что это хорошо или плохо. Я лишь говорю, как это есть. Поняв суть рестлинга, Курт пришел к идее, что единственный путь сохранить психическое и физическое здоровье — это «выступить и уехать».

Мне жаль, что он не практиковал то, что проповедовал. Курт выступал долгие годы, а потом навсегда покинул нас. Он умер в 2003 году. Забавный каламбур…

Я действительно думаю о нем каждый день. Мы могли так классно проводить время вместе. Я очень скучаю по нему, потому что с Куртом невозможно было просто тратить время. Ты получал удовольствие от каждой минуты.

Почему он должен был умереть?

Тиски Смерти #7: Луисвилл

Отработав с Брэдом лишь пару месяцев и выполнив обязательства перед сообществом любительской борьбы, я был готов отправиться в Луисвилл, чтобы стать частью подготовительной системы WWE. Я начал понемногу смотреть рестлинг по ТВ, чтобы понять, на что я подписался. В общем, я купил пикап, погрузил в кузов все свои вещи и отправился в путь.

Когда я прибыл в Луисвилл, я встретился там с бывшим «Золотым Сусликом» Шелтоном Бенджамином. Я сменил его на посту тяжеловеса номер один в университете, где он оставался помощником тренера, пока я проходил обучение. Шелтон, как и я, подписал контракт с WWE после того, как его заметил Джерри Бриско. Мы с Шелтоном сняли квартиру с двумя спальнями, и теперь я был готов начать обучение.

Моя первая тренировка была назначена на 9 утра понедельника. И когда я пришел на нее, я просто не поверил глазам. «Тренировочный центр OVW» был ничем иным, как маленькой «коробкой» посреди складских территорий. Я подумал: «Я работаю на громадную международную компанию, и это то самое место, где тренировались все телевизионные звезды рестлинга?»

Когда я заходил в дверь, Дэнни Дэвис как раз вышел, чтобы встретить меня. Дэнни был владельцем и главным тренером OVW. Мне он понравился сразу, и мы стали отличными друзьями, пока я тренировался в Луисвилле. О Дэнни я могу рассказать только хорошее.

В первый же день он спросил меня: «Парень, ты умеешь бегать в канаты?» Я чемпион в тяжелом весе NCAA, почти 130 кг весом, готовый бросить вызов всему миру, а Дэнни хочет знать, умею ли я бегать в канаты! Я сказал себе: «Я делал это тысячи раз во время тренировок с Брэдом! Я покажу этому сукину сыну, как жестко и быстро я могу отскакивать от каната и как круто я выгляжу, делая это».

Я забрался на ринг и на полном ходу бросился на канаты, точно так же, как делал это каждый день с Брэдом. Но вместо того, чтобы отлететь обратно в ринг, как я рассчитывал, мое тело сквозь канаты рухнуло на бетонный пол у всех на глазах. Я себе чуть шею не сломал.

Тогда я еще не знал, что существуют разные типы «канатов» для ринга. Когда я тренировался в Миннесоте, у Брэда был старомодный ринг WCW с канатами из стального кабеля, покрытого садовым шлангом и замотанного лентой. Канаты у Дэнни были самыми настоящими канатами (такими же, какие использовали в WWE). Настоящие канаты куда более податливы, нежели стальной кабель. И это знание досталось мне дорогой ценой.

Оглядываясь назад, я понимаю, что выставив себя дураком, я стал ближе к остальным парням. Это растопило лед, показало всем, что я тоже человек, я совершаю ошибки и истекаю кровью так же, как все остальные. Сейчас я могу над этим посмеяться, но тогда мне было совсем не смешно.

Несмотря на стартовую осечку, я быстро прогрессировал и выделялся на тренировках каждый день. Я хорошо усваивал уроки и понял, что могу делать на ринге те вещи, которые от меня требуются.

Через считанные недели Дэнни Дэвис решил поставить нас с Шэлтоном в команду, и мы начали ездить по всем окрестным городкам, выступая перед крошечными аудиториями в залах для игры «Бинго», церквях местных общин, спортивных залах школ, где угодно. Мы работали с некоторыми парнями, которые широко известны сегодня, но тогда они, как и я, только начинали: Батиста, Джон Сина, Рэнди Ортон, Марк Генри.

По сравнению со всеми моими предыдущими тренировками, жизнь в OVW была довольно легкой. Мы проводили дома каждую ночь, а чеки приходили регулярно, без задержек.

Дэнни предоставил мне «честь» доставлять ринг на каждое шоу, а затем возвращать его обратно к нему в гараж. Он говорил, что выбрал меня, потому что я все время говорил о трудовой этике, но я думаю, ключевым стал тот факт, что у меня был пикап. Так или иначе, ринг был под моей ответственностью.

Став ответственным за ринг, я стал контролировать, чтобы остальные парни были на месте вовремя и помогали мне его установить. Если кого-то не было, Дэнни узнавал об этом, потому что для меня это было коллективной работой. Мне было совершенно плевать, кто сколько времени провел на территории. И никто не собирался мне возражать, потому что ему бы пришлось иметь дело со мной. Я не думаю, что меня не любили из-за того, что я заставлял других исполнять их обязанности. Но даже если это было так, мне абсолютно все равно.

Я был там, чтобы выделиться. И я настроился быть лучше всех, с кем я тренировался. Я пришел в OVW не для того чтобы выиграть конкурс популярности. Я пришел, чтобы учиться и попасть в WWE, где были большие деньги.

Некоторые парни из OVW оставались в городках после каждого шоу допоздна, чтобы произвести впечатление на местную публику в барах. Я, вероятно, задерживался в барах от силы пару раз в месяц. У меня не было ни желания, ни интереса впечатлять местных жителей. Я хотел приходить в тренажерный зал утром до тренировки, заниматься на ринге, а затем весь оставшийся день иметь свободное время. В то время мы участвовали только в местных шоу 3 раза в неделю, плюс у нас были свободные выходные. Так что у меня было много времени для себя, именно так, как я и люблю.

Я отлично провел время в OVW. Дэнни и его жена Джули хорошо ко мне относились. Так же, как и с Брэдом, мои отношения с Дэнни были чем-то большим, нежели просто учитель-ученик. Мы стали настоящими друзьями.

Дэнни пустил меня в свой дом, и я ценил это. Я бывал у него дома часто (так как там хранился ринг), и Дэнни с Джули обычно приглашали меня на ленч. В обмен на угощение я делал для них кое-какую работу по дому. Это одно из преимуществ быть парнем с фермы: ты можешь починить что угодно. И я знал, что если я предложу что-нибудь подчинить, Дэнни угостит меня большим стейком, когда я закончу. Мы до сих пор остаемся друзьями.

Через некоторое время я понял, что научился всему, чему должен был научиться в Луисвилле. И я сказал Джону Лауринайтису, которого тогда перевели на должность вице-президента по кадровой работе, что с меня хватит маленьких местных шоу и что мне нужен больший вызов. Я сказал ему: «Если вы хотите, чтобы я стал лучше, поставьте меня в ринг с людьми получше!»

Я попросил Джона дать мне шанс на новом уровне, всего пару «темных матчей», чтобы показать, как далеко я продвинулся. Темные матчи не попадают в эфир, но проходят перед записью ТВ-шоу для разогрева толпы. А еще они дают возможность руководству WWE взглянуть на тебя.

Я знал, что мне нужен лишь один шанс. Дайте мне выступить на «темной» части шоу, сказал я Джону, и я буду работать больше и лучше всех остальных. Если у меня будет возможность продемонстрировать свои способности, я поднимусь в основной ростер.

Я понимал, что если бы я не подошел, Винс бы избавился от меня. Он платил мне слишком много, чтобы вечно ждать, пока инвестиции окупятся. Но мой взгляд, время низшей лиги в Луисвилле для меня закончилось, наступило время узнать, как далеко я смогу дойти в качестве звезды. Я напомнил Джону, что и Джей Ар, и Джерри Бриско говорили мне, что я проведу в Луисвилле только год, а к тому времени я провел там уже год и четыре месяца. Я чувствовал себя обманутым. Мое время истекло. Я отправился домой в Миннеаполис.

 Тиски Смерти #8: Следующая звезда

Проведя в Миннеаполисе всего пару дней, я получил звонок. WWE хотели, чтобы я отправился гастролировать вместе с ними и начал участвовать в «темных» матчах. Борьба за то, чтобы стать настоящим борцом-энтертейнером началась.

Насколько я помню, в самых первых «темных» матчах меня ставили в ринг с Билли Ганном. Мы были в Нэшвилле или Ноксвилле (все эти города очень быстро стали для меня одинаковыми) всего одну ночь, и Курт с Брэдом пришли посмотреть шоу. Я исполнял прием «Shooting Star Press» — обратное сальто с верхнего каната с приземлением животом на лежащего противника – и на лицах Курта и Брэда в это время было написано: «Что, черт подери, с тобой не так, Брок?»

Они оба подошли ко мне сразу после выступления и сказали: «Твоя карьера будет очень короткой, если ты продолжишь делать это 130-килограммовое сальто гориллы. Придумай себе новый финишер».

Эти парни сказали мне правду, потому что им было не все равно. «Оставь это небольшим парням, – сказал Курт, — им важно использовать каждое свое преимущество в этом бизнесе. Тебе не нужен этот прием. Он не стоит такого риска». Но я продолжал использовать «Shooting Star Press», потому что это было эффектно. Я хотел быть лучшим, и никто моего размера не мог повторить такой прием.

Если вы не можете представить, как выглядит 130-килограммовый человек, крутящийся в воздухе и обрушивающийся на противника, или вы никогда не видели, как я исполняю «Shooting Star», вы можете легко найти видео в интернете. Вы будете поражены увиденным. Вы также ужаснетесь, если увидите, что происходит, когда я приземляюсь неудачно. Я – счастливчик, что не закончил в инвалидном кресле.

Поначалу я путешествовал с Куртом Энглом и Тэзом. Это было одновременно и хорошо и плохо потому, что они оба сыграли очень большую роль в моем развитии и последовавшем разрушении.

Курт Энгл был Олимпийским чемпионом по борьбе 1996 года, и мне нравилось, как он подходил к рестлингу, потому что когда он шнуровал ботинки, он был готов. У Курта был только один режим работы — гипер-перегрузка.

Курт и я сошлись довольно близко, ведь мы оба в прошлом занимались любительской борьбой. Он мог ответить на мои вопросы о рестлинге, потому что начал выступать на несколько лет раньше.

Курт мог бы уйти в бои без правил сразу после Олимпиады-96, но время было неподходящим. UFC не «состоялся» в 1996 году, и деньги там были совсем не те, что сейчас.

Когда я впервые встретил Брэда Рейнганса, он сказал мне: «Главное в жизни – нужный момент». Тогда я этого не понял, но потом, годы спустя, до меня дошло. Все в жизни происходит в нужный момент времени. Если ты не оказался в правильное время в правильном месте, ничего не произойдет.

По сей день меня спрашивают про Курта и его шансы в качестве бойца ММА. Давайте проясним одну вещь: Курт Энгл чертовски крутой сукин сын. Мог ли он в расцвете сил биться в UFC? Разумеется! И он бы разорвал UFC на части. Может ли Курт биться в UFC сейчас? Разумеется, нет. После всех его травм, полученных в рестлинге, не думаю, что он даже пройдет медицинские тесты.

Тэз тоже был уникальным парнем. Это был сердитый рестлер-коротышка, чей самый большой пуш в карьере остался позади и который изо всех сил пытался стать комментатором в эфире. А почему нет? Это отличная работа, хорошие деньги, и ты не должен принимать бампы на ринге каждый вечер.

Тэз мог болтать без умолку, что сделало его хорошим комментатором и тем более отличным попутчиком для путешествий на машине. Тэз также был большим фанатом любительской борьбы, знал мою историю и понимал, что я хочу забраться на самый верх. Я этого не стеснялся, и ему это во мне нравилось.

Однажды Тэз узнал о дурацком сценарии для моего «темного матча»: старомодный, медлительный монстр-хил, ненатуральная чушь. Тэз лишь покачал головой. Он сказал: «Это отстой». Никакого сглаживания углов. Мне это нравилось в Тэзе. Он был в рестлинге уже долгое время, но не пытался быть корпоративной марионеткой. Тэз уважал мои достижения, а я уважал его честность. Тэз слышал всех этих ветеранов, дававших мне плохие советы о том, как большой рестлер должен работать, но я понимал, что сейчас новый день и новый век. Тэз тоже это понимал, поэтому он устроил мне встречу с Полом Хейманом.

Как вы знаете, Пол пишет эту книгу вместе со мной, так что довольно странно говорить о нем, но тогда мы мгновенно стали друзьями. До этого я был с ним совершенно не знаком, но он сразу занялся следующими двумя моими «темными» матчами. Пол ходил прямо к Винсу МакМэну чтобы просить за меня.

Неожиданно «машина заработала». Мне сказали, что я нужен на Рестлемании в Торонто и что я буду выступать на конвенции «Fan Axxess». Следующее, что я помню, Пол отвел меня в сторонку и, весь светясь от радости, сказал: «Мы выходим на ТВ на следующий день после Рестлемании».

Я совершил свой дебют на национальном телевидении в марте 2002 года. Начал я с вмешательств в матчи, ненадолго появляясь перед камерами, запрыгивая в ринг и проводя свой финишер, которым, в конце концов, стал прием «Ф-5». Я подбрасывал противника над головой, раскручивал его и плашмя бросал на настил ринга, причем все одним движением. И все это «схавали». Фаны WWE искали новую звезду, и появился я, снося все на своем пути!

После моего первого появления на ТВ все произошло очень быстро. Это было как в тумане. Будто я сам провел себе Ф-5.

Все время, что я был в WWЕ, вообще-то было как в тумане. Но те первые несколько месяцев – особенно. Пол стал моим экранным «агентом» (в компании не хотели видеть его старомодным «менеджером», а Винсу нравилась идея агента-хила, потому что он ненавидел иметь дело с голливудскими агентами), и меня довольно быстро вписали в сюжет с братьями Харди. Мне действительно нравилось работать с ними. Они отлично двигались, болельщики их любили, и они могли принимать мои приемы так, чтобы вовлечь аудиторию в матч и заставить ее ненавидеть меня. Лита, одна из «Див» WWE, встречалась тогда с Мэттом Харди, причем как в жизни, так и на экране, и это дало нам с Полом еще одну возможность поднять планку ненависти. Ничто так не возмущает зрителей, как приставания к женщине.

Я хочу кое о чем кратко сказать здесь, в этой книге, а затем продолжу повествование.

Как раз тогда, когда все это происходило, у меня родилась дочь Мия. Сразу после моего дебюта. И стоило начаться моей жизни в дороге, она вошла в мою жизнь и изменила все навсегда. Я стал отцом 10 апреля 2002 года. Не важно, чем я буду заниматься до конца своей жизни, я всегда буду, в первую очередь, отцом Мии Линн Леснар. Я очень сильно люблю Мию, и с того дня, как она родилась, я счастливый человек.

Я получил очень хорошую реакцию на ТВ и стал получать букинг на шоу WWE по всему миру. В рестлинг-бизнесе чем больше ты работаешь и чем больше фанатов привлекаешь, тем больше ты зарабатываешь. Хотя суммы в моих чеках становились все больше и больше, я был далеко от дома все дольше и дольше. Эта пропорция является другим способом, которым рестлинг тебя «сжирает».

Жизнь в дороге – это жестко. Я летал из города в город каждый день и жил жизнью рок-звезды. Везде я встречал людей, которые меня знали. Я классно проводил время, а кто бы на моем месте не стал? Деньги. Девочки. Больше девочек. Больше денег.

Единственной проблемой было то, что все это не было настоящим. Это была не жизнь. Это было убиванием времени. Я оглядывал раздевалку перед шоу и думал, каким же везунчиком я был. Я был, наверное, самым молодым там и двигался прямо к вершине. Другие парни в раздевалке были не так удачливы. Они были в западне собственной жизни. У них не было выхода. Они пили алкоголь и постоянно глотали обезболивающие. Они были несчастны, потому что потеряли веру вместе со своими семьями. Все, что у них оставалось, это Федерация.

Я не хотел быть стариком, натягивающим наколенник на хирургически восстановленные, переломанные колени, изо всех сил старающимся натянуть налокотник, с артритными плечами, глотающий обезболивающие, чтобы суметь выйти на еще один денежный матч. Так что, даже несмотря на то что с самого начала я отлично проводил время, я думал о том, как буду уходить. Слова Курта звенели в ушах: «Выступить и уехать».

Когда сюжет с Харди закончился, ракета была уже привязана к моей заднице, оставалось только зажечь фитиль, чтобы взлететь на самый верх. Именно тогда произошла история с так и не состоявшимся матчем против Ледяной глыбы Стива Остина, одной из крупнейших звезд WWE того времени. Почему он был звездой? «Потому что Ледяная глыба так сказал». Он был большим, крутым, невоспитанным, грубым, неотесанным быдлом, и зритель сходил по нему с ума.

Пол знает эту историю лучше меня, ведь он был за кулисами с Винсом, а я лишь делал свою работу, следовал расписанию, проводил матчи, получал чеки. Но я постараюсь рассказать вам все, что помню.

Когда я прибыл в Атланту, дорожный агент WWE сказал мне, что этим вечером я буду работать со Стивом Остином и каким-то образом одержу победу. Но минуту спустя все поменялось. Я слышал, что Стив ушел. Отправился домой. После его ухода Винсу необходимо было что-то срочно делать.

Пол отвел меня в сторонку и угостил двумя стейками из офиса Винса. Он всегда утаскивал парочку обеденных стейков Винса для меня. Я никогда не спрашивал, знает ли сам Винс. Я просто был рад, что мне достался лучший кусок.

Пока я уминал стейки, Пол объяснил мне новый расклад: Винс сам собирается бороться с Риком Флэром этим вечером в Атланте. Битва двух мужиков за пятьдесят лет по сценарию «победитель получает все», сценарные 50 % акций WWE Винса против таких же 50 % Рика. И когда зритель уже поверит, что Флер вот-вот победит МакМэна, должен появиться я, запрыгнуть на ринг и лишить Флера победы. Винс, таким образом, оказывается в огромном долгу перед восходящей звездой.

Согласно быстро подготовленному сценарию, Пол в ответ на мою услугу попросил у Винса на национальном ТВ, что, если я стану Королем Ринга 2002, я получу бой за звание чемпиона на шоу SummerSlam. Фанаты, смотревшие шоу, еще этого не знали, но МакМэн уже принял решение сделать меня самым молодым в истории чемпионом WWE в тяжелом весе.

Дебютировав на национальном ТВ лишь несколько месяцев назад, закончив колледж лишь год назад, я уже готовился выиграть титул чемпиона WWE в главном матче второго по масштабу рестлинг-шоу в году. Я смотрел, как суммы в моих зарплатных чеках росли каждую неделю, и не мог даже вообразить, как много получу за два предстоящих события. Главный бой шоу на PPV — это самый лакомый кусочек в нашем бизнесе.

Именно так. Это всегда было для меня лишь бизнесом. Я занимался этим не для популярности или славы, хотя я получал некоторое удовольствие и от того, и от другого. Я был здесь ради денег. Я хотел кормить свою семью, давать моим родителям и моим детям самую лучшую жизнь, какую только мог обеспечить, и уйти, пока я еще относительно молод и здоров.

То лето, когда я несся на ракете на самый верх, промчалось мимо меня. Я толком не помню, как совершил свой дебют в «Мэдисон Сквер Гарден» против Рика Флера, но я отлично помню, как мне за это заплатили. Я не помню, сколько раз мы ездили в Великобританию тем летом, но я отчетливо помню, что суммы в чеках становились больше каждый раз, когда мы возвращались. Я не помню никаких деталей шоу King of the Ring, но я помню, что это был на тот момент самый большой гонорар в моей карьере.

Именно это происходит, когда живешь в дороге, под прицелом телекамер. Ты перестаешь отличать один город от другого, предыдущее шоу от следующего. Все они просто сливаются. Ты просыпаешься в отеле, таком же, как и все остальные, едешь в аэропорт в стандартной, взятой напрокат машине, садишься в самолет, и тебе уже не важно, где он приземлится… Потому что там будет ровно то же самое. Рутина затягивает очень быстро, и ничего уже не меняется.

Иногда мне выпадало счастье прибыть в город достаточно рано, чтобы сходить в тренажерный зал и найти достойную еду. После этого, впрочем, мне приходилось просто убивать время, пока не нужно было ехать на арену. Я не мог многого, ведь фанаты везде узнавали меня. Так что, чаще всего, я просто сидел в своем номере.

Когда я приезжал на арену, я должен был пожать всем руку. Потому что таков был неписаный закон. Будто Господь лично сделал это 11-й заповедью. Я не видел парней с того момента, как несколько часов назад мы толпились у ленты выдачи багажа в аэропорту, надеясь, что наши сумки приедут как можно быстрее и мы сможем оказаться первыми в очереди за прокатными авто. Но мы всегда жали друг другу руку, и все должны были улыбаться, будто рады друг друга видеть. Все это было так неискренне и фальшиво, что меня тошнило.

Между тем, пока я двигался вперед по бесконечной беговой дорожке, в которую превратился мой жизненный путь, я мог думать лишь о том, как вернусь домой и увижу мою малютку дочь Мию, ведь она по чуть-чуть росла каждый день, что меня не было рядом. Я пропускал все удивительные моменты в жизни моей дочери, я пропускал все лучшее, что было в отцовстве. А вместо этого я занимался всей этой чушью с «рутинным рукопожатием» куче людей, которых я видел несколько часов назад, будто они мои давным-давно потерянные братья. Это было безумием.

Дошло до того, что я однажды посмотрел в раздевалке на Рика Флера, которому тогда было хорошо за пятьдесят, и сказал себе: «Этого ни за что не случится со мной». Я не хочу высказать какого-либо неуважения к Рику. Он отдал жизнь рестлингу. Он был действительно одним из великих, и он заслуживает большого уважения за то, что делал.

Но при всем величии, что его имя должно представлять, и всем том времени, что он провел на вершине, что, черт возьми, он до сих пор там делает? Он выступил, но так и не уехал.

Лично я не собирался быть тем парнем, который пропускает дни рождения и выпускные своих детей.

Мне интересно, как много дней рождения своих детей пропустил Флер? Как много их выпускных? Я не хотел, дожив до шестидесяти лет, носить трико рестлера.

Флэр был известен как лучший, и если уж этот бизнес сумел сломать его, он может сломать любого. Даже меня. Поэтому, каждый раз глядя на Флера, каждый раз видя, как он карабкается на ринг и кричит свое фирменное «Вууууууууууууууу!», я слышу в своей голове голос Курта Хеннига: «выступить и уехать».

Тиски Смерти #9: Рок и Гробовщик

Выигрыш титула… у Рока

Я боролся с Дуэйном «Роком» Джонсоном трижды. Первый раз в Австралии, прямо перед шоу SummerSlam, прошедшем в Nassau Coliseum на Лонг-Айленде, где мы сошлись в главном бое вечера за титул Неоспоримого чемпиона WWE. Я выиграл турнир Король Ринга и отправился на свой первый главный бой шоу. На тебя оказывается огромное давление, если тебе предстоит бой вечера с главной звездой на данный момент. Ты должен быть осторожен, чтобы не нанести вред гусыне, несущей золотые яйца, но в то же время обязан показать хороший матч.

Чтобы подготовиться к Року, я провел матч на ТВ против Халка Хогана. Это было серьезным шагом, ведь Хоган далеко не каждую неделю выступал на ТВ. WWE позиционировало его как легенду легенд. И чтобы максимально усилить мое продвижение, мы собирались показать по ТВ, как я «уничтожаю» Халка Хогана. Мне была оказана честь выйти в ринг с Хоганом, но в то же время я смотрел на эту ситуацию несколько иначе, нежели остальные. Да, Хоган — величайшая звезда 80-х и 90-х. Он собирал стадионы и продавал миллионы просмотров шоу по системе PPV (предварительной платы за просмотр). Этот мужик сделал больше денег, чем любой другой рестлер его эры, но вот он же, выжимающий из себя последнее ради «еще одной попытки» в возрасте за пятьдесят… также как Рик Флэр.

И мы встретились с Халком Хоганом на шоу WWE Smackdown!, где я жестоко «разнес» его. Я знал сценарий, потому что Пол был главным автором шоу и мы все время были на связи. Винс постоянно говорил мне, что этот матч нужно сделать как можно более запоминающимся для фанатов, ведь это был очень значимый момент в моей карьере. Я собирался «убить» бессмертного Халка Хогана, сломать его и оставить умирать. Другие рестлеры наскакивали на Хогана со спины или нападали до матча, чтобы подогреть интерес к нему, а я собирался выбить из него всю дурь лицом к лицу. Винс не просто хотел, чтобы я стал популярным, он хотел, чтобы я взлетел до небес. Многое было поставлено на кон на шоу SummerSlam, и WWE рассчитывали на большое число продаж по системе PPV, чтобы встретить осень с поднятой головой.

Рок был проверенным «товаром», а вот новичок в главном бое второго по значимости шоу года был фактором риска. Винс любил рисковать, но он предпочитал «просчитанный риск». Идея была в том, чтобы подогреть интерес к матчу, позволив мне провести Халку Хогану Ф-5, врезать ему по голове стулом так, чтобы его кровь брызнула на мою грудь, будто я Брок Завоеватель. Это было довольно драматично. Винс считал, что если и это не поместит меня в ряд топ-звезд в глазах аудитории WWE, не придаст мне нужного ускорения, не сделает меня достаточно убедительным, чтобы привлечь достаточно денег за бой с Роком на шоу SummerSlam, то не поможет уже ничто.

За кулисами Хоган был вычеркнут из всех будущих сценариев и не должен был появляться на шоу в Австралии. Без него работать в главном бое вечера в Мельбурне предстояло нам с Дуэйном, чтобы мы сработались, почувствовали друг друга прежде, чем окажемся на ринге на глазах у всех на шоу SummerSlam. Нам предстоял бой «Тройная угроза» (три рестлера в ринге одновременно), где Рок защищал свой титул одновременно и от меня, и от Игрока.

Когда мы с Дуэйном оказались в ринге, мы сразу почувствовали взаимопонимание. Я знаю, мы «украли» шоу. Все сразу поняли, что нас ждут отличные сборы. До шоу SummerSlam оставалось полторы недели, и мы были готовы.

WWE нужен был новый чемпион, потому что Дуэйн собирался сделать перерыв, чтобы сняться в фильме. И выходом было пройти весь этот путь с парнишкой по имени Брок Леснар. Мне нужно было приносить компании прибыль, пока Дуэйн снимается в кино. Не каждый обладает тем, что нужно, чтобы каждую ночь продавать билеты на главных аренах, чтобы несколько раз в году приносить миллионы долларов на продажах шоу через систему PPV. А это как раз то, что делает чемпион. И Винс считал, что у меня есть все, что для этого нужно.

Дуэйн, разумеется, очень умный парень. Он собирался сделать так, чтобы его персонаж, Рок, проиграл чисто, ведь он рассчитывал вернуться в нужный момент. Дуэйн знал, что дать мне одержать верх – правильно для бизнеса, и он был готов проиграть ради команды, на глазах у всех фанатов. Он видел мой талант и понимал, что для компании будет лучше, чтобы у фанатов не было вопросов к тому, что я победил его «честно и чисто». Так, когда я заберусь на самый верх, он сможет побить меня в матче-реванше, когда вернется, и тогда он сам будет выглядеть еще лучше. Это будет восхитительно. WWE заработает кучу денег. Я заработаю кучу денег. Дуэйн заработает кучу денег. Именно так и работает рестлинг!

Дуэйн также понимал, что проиграть мне чисто – это не просто правильно для дела, это также именно то, чего хотел Винс. Если Дуэйн собирался оставить дверь открытой для возвращения, ему нужно было радовать Винса, делать все, чтобы тот думал: «Дуэйн всегда работает на компанию, заботится о том, что правильно для бизнеса». Винс закончил не одну карьеру, когда кто-то переходил ему дорогу и ставил свои интересы выше интересов компании. Дуэйн был слишком умен для этого и сделал все правильно… по-умному.

Я не знаю, как много было других парней, которым Дуэйн был бы рад проиграть чисто, но он сделал это для меня, потому что понимал, что я не уроню знамени компании до его возвращения. С его стороны это не был подарок. Это был бизнес.

25 августа 2002 года в возрасте 25 лет я стал самым молодым чемпионом WWE в истории, «победив» Рока в матче за титул на шоу SummerSlam.

Той ночью моя жизнь изменилась навсегда. Теперь я мог регулярно зарабатывать огромную кучу денег за один вечер работы. Теперь я мог себе позволить купить кучу разных вещей. Я всегда буду благодарен Року за то, что он сделал для меня и моей семьи. Если бы он тогда не помог мне выглядеть так хорошо, все могло бы сложиться совсем иначе.

Победа над Роком на шоу SummerSlam 2002 сделало меня настоящей суперзвездой в глазах фанатов. Я не просто выиграл какой-то титул, у меня в руках было главное достижение в индустрии спортивных развлечений, пояс Неоспоримого чемпиона мира WWE в тяжелом весе. Я больше не был «еще одним парнем в раздевалке», не был борцом из андеркарда, не был середняком или тем, кто надеется и молится, чтобы получить шанс. Я был «главным событием». Люди платили, чтобы видеть меня. И это было как раз тем, чего я хотел, потому что именно так зарабатывались серьезные деньги.

На своем первом в жизни шоу, показанном по системе PPV, в уже не помню каком городе, я победил Джеффа Харди в андеркарде и получил, как мне тогда казалось, очень неплохую сумму. Теперь я стал хедлайнером PPV и за каждое появление получал столько, что хватило бы очень надолго. Неплохо за однодневную работу. И все это произошло со мной буквально за одну ночь. Десять минут в ринге с Джеффом Харди были классными. Но двадцать минут в ринге с Дуэйном стали знаковыми в моей жизни.

Вот почему матч с Дуэйном стал таким важным моментом в моей жизни. Не важно, кто был лучше, кто действительно победил. Перестаньте, это же просто смешно. Все дело в том, что я хотел купить родителям дом, хотел отложить деньги на образование дочери, я хотел быть в состоянии позволять себе и своей семье лучшие вещи. Я был Неоспоримым чемпионом WWE и мчался прямо к славе и удаче. Я был на вершине мира.

Но я поглядывал назад через плечо, понимая, что часы уже тикают и дни мои сочтены.

Гробовщик

Как только я стал Неоспоримым чемпионом, WWE решили разделить бренды Raw и SmackDown!, сделать два параллельных еженедельных шоу, выходящих в разные дни и имеющих своих рестлеров и своих чемпионов.

Мое первое появление на ТВ в ранге чемпиона WWE состоялось на шоу Raw, шедшем в прямом эфире из «Мэдисон Сквер Гарден». Я знаю, что все эти знаменитые арены что-то значат для многих людей и что у «Мэдисон Сквер Гарден» есть богатая история, но все они ни черта не значат для меня. Сегодня (в 2011 году – прим. пер.) мне нравится биться в Лас-Вегасе, потому что я привык там выступать. Миннесота – тоже отличное место, потому что после выступления я могу просто поехать домой. Все остальное – просто еще одно место для меня. Еще одно в долгом ряду арен и городов, которые мне не удается посмотреть, с той же самой раздевалкой, где я должен жать руки, а затем желать доброй ночи и счастливого пути тем, кого через несколько часов увижу в новом городе, который мне тоже не удастся посмотреть.

К концу первого вечера на ТВ в качестве чемпиона Пола и меня перевели на шоу SmackDown! (разумеется, по сценарию, как и все в рестлинге), а Raw осталось без чемпиона. Пол был сценаристом на SmackDown!, и я понял, что будет дальше. Когда я покинул Raw, я открыл Игроку (который является зятем Винса) дорогу к чемпионству. Но меня это не беспокоило. Мне действительно было все равно, пока я мог держаться наверху, в «мэйн-ивенте» на PPV, все было отлично. Игрок будет чемпионом на Raw. Вот и молодец. А я буду чемпионом WWE на SmackDown! Но когда приходит время объединенного шоу, PPV, кто-то один может быть в главном матче вечера. И иногда это зависит от того, против кого ты защищаешь титул.

Очко в пользу Леснара.

Почему? Потому что мое первое противостояние, первый фьюд в качестве чемпиона прошел против одного из любимчиков Винса – Гробовщика.

Должен сказать, в WWE были парни, с которыми мне нравилось бороться, или, точнее сказать, «выступать». Между собой мы просто говорили «работать». Я получал удовольствие, работая с Биг Шоу. Мне также нравилось работать с Куртом Энглом, Халком Хоганом и Дуэйном Джонсоном. Мне нравилось работать со всеми, кто был «наверху», кто значил что-то для публики. Мне нравилось работать с каждым, кто мог увеличить кассовые сборы, ведь я был в этом бизнесе ради денег. Слава и известность уходят, а деньги могут помочь тебе и твоей семье достичь лучшей жизнь.

Из всех, с кем мне довелось работать, мне, пожалуй, больше всего понравился Гробовщик. Несмотря на разные личности, работать с ним было очень легко. У него был образ «Мертвеца», и он знал, как играть эту роль. Гробовщик – умный парень, понимавший, что я могу помочь ему выглядеть на ринге великолепно. Он также понимал, что моя победа над ним будет выглядеть правдоподобной.

Также мне нравилось с ним работать потому, что мне было легко принимать его приемы. Он был значительно крупнее меня, и зрители не просто любили его образ, но и верили, что он действительно крут. Принимать прием от парня, крупнее меня, мне всегда было проще, чем весь вечер скакать по рингу с братьями Харди. Это просто другой стиль матча. С Харди нужно работать, и работать, и работать, чтобы подготовить для них прием. Гробовщик же настолько большой, что можно сразу принимать его приемы.

А еще у Гробовщика была мистическая аура. И он должен был стать первым человеком, кто действительно надерет Броку Леснару зад. И мы собирались сделать так, чтобы это выглядело красиво. У меня не было с этим проблем. Пока люди платили, чтобы увидеть меня, я был счастлив.

Наш первый матч на PPV состоялся в Лос-Анджелесе на шоу Unforgiven. Винс хотел, чтобы в концовке матча Гробовщик пробил мной световые декорации у выхода из-за кулис. Мне это не нравилось, но я знал, что нам будет назначен матч-реванш по правилам «Ад в клетке». А это означало, что на двух первых шоу PPV в статусе чемпиона я буду в главном бое вечера, что, в свою очередь, значило, что я получу самый большой чек.

Матч «Ад в клетке» против Гробовщика стал моим любимым в WWE. Той ночью все сложилось, как надо. Гробовщик делал то, в чем был действительно хорош, и я был готов ему в этом помочь. Люди были уверены, что Гробовщик либо надерет мне зад, либо сам получит от меня по полной. Это не должно было быть очередным главным боем на ежемесячном PPV, это должно было стать чем-то особенным.

Так и случилось.

Тиски Смерти #10: Биг Шоу, водка и викодин

Следующий в очереди? Биг Шоу!

Моим следующим противником после Гробовщика сначала должен был стать Халк Хоган. Он должен был вернуться, чтобы отомстить за то, что я «размазал» его на ТВ. Винс хотел сделать сюжет, в котором Хоган сводит со мной счеты, а матч Леснар против Хогана в прямом эфире из «Мэдисон Сквер Гарден» должен был стать главным событием шоу Survivor Series 2002. И я стал бы хэдлайнером еще одного PPV. Винс хотел, чтобы Халк выглядел очень хорошо, но не сумел победить меня в бое за титул. Думаю, старине Халкстеру не слишком понравилась эта идея, и следующее, что я знаю – мы переходим к «Плану Б»… Биг Шоу!

Я встречал Биг Шоу еще в Луисвилле, и мы сразу не поладили. Он разозлил Винса или кого-то еще, потому что был не в форме. И его сослали в подготовительную площадку в качестве наказания. Он был гигантом, 215 см роста и больше 200 кг веса, но Винс хотел, чтобы его рестлеры «выглядели хорошо». Никто не заплатит, чтобы посмотреть, как пара толстяков катается по рингу.

Итак, я впервые встретил Биг Шоу, когда был в Луисвилле, постигал азы рестлинга и воспринимал все очень серьезно. Я хотел подтянуться к главному ростеру и большим гонорарам как можно скорее. Когда Шоу опустили в Луисвилл, он смотрел на остальных парней как на личинок, опарышей или что-то в этом духе. Он был несдержан и сердит с самого начала, так как должен был сбросить вес, и все в лагере его боялись. Все, кроме меня.

Я не боялся Биг Шоу, даже несмотря на то что он был почти на 30 см выше и на 100 с лишним килограмм тяжелее меня. И однажды я дал ему это понять. Во время тренировки мы оказались на ринге. Он думал, что я лишь еще один тупоголовый перекаченный новичок, которого он может запугать, но я бросил его на настил проходом в ноги, и он сдался. Я оказал давление на него, потому что мне не нравилось то, что он считал себя настолько лучше остальных парней там. Я заработал его уважение в тот день, и у меня не было проблем, чтобы сделать это и с другими.

В один из следующих день он быковал на всех вокруг, и я решил ответить. Его это взбесило, и он сказал мне: «Я вернусь назад в мейн-ивент, буду зарабатывать миллионы, а ты так и останешься здесь в Луисвилле, собирая ринг!»

Когда я стал звездой, я решил напомнить Шоу ту нашу маленькую историю в Луисвилле. Как только я начал работать с Шоу, я все ждал удачного момента, чтобы сказать: «Помнишь тогда в Луисвилле, когда ты сказал…»

Он оборвал меня ровно на этом слове и произнес: «Я знаю, к чему ты клонишь, иди на х**!»

Но я продложил подкалывать здорового засранца и пошел еще дальше: «Эй, разве я не свалил тебя на глазах у всех, а?» — засмеялся я. Но я люблю Шоу, потому что он оказался одним из лучших людей, рядом с которыми вы можете оказаться.

Черт подери, он плакал, когда я объявил всем, что покидаю WWE. Он просто очень милый, сентиментальный парень, запертый в громадном теле. Это не может быть просто. Я знаю, когда на тебе 130 кг мышц, довольно непросто управляться с таким весом. А представьте, каково это – еще 90 кг веса и 20–30 см роста?

Я любил работать с Шоу, потому что, как и в случае с Гробовщиком, я выходил в ринг с кем-то, кого даже я могу назвать монстром. Многие считают монстром меня, но Биг Шоу действительно такой, так я без проблем принимал его приемы. Разница в работе с ним и с Гробовщиком в том, что вместо мистической ауры второго у Биг Шоу есть настоящие 220 кг. Это не просто выдуманный гиммик. Он весит 220 кг! Его не просто сложно поднять. Это больно.

Каким бы большим он ни был и как больно ни было отрывать его огромный зад от настила и бросать по рингу, я должен был это сделать. И я должен был делать это красиво, потому что WWE планировали дать Шоу выиграть титул у меня. Сюжет должен был быть таков: Пол предает меня и помогает Биг Шоу выиграть пояс у непобедимого Брока Леснара. И чтобы это подготовить, мне приходилось таскать эти 220 кг по рингу каждый день, что быстро измотало мое тело.

Структура матча на шоу Survivor Series была очень проста. Я провожу Шоу Ф-5, после чего Пол показывает, что «продал Брока Леснара», прерывая отсчет судьи. Около минуты спустя меня подлостью лишают титула. Я был самым большим хилом, то есть, плохим парнем компании, и меня просто ограбили. Фанаты знали, что мой персонаж вернется, чтобы отомстить Полу и Шоу, что сделает меня новым «бэбифейсом», или героем. Не могу сказать, что мой персонаж стал «хорошим парнем», я просто собирался надрать зады. И люди платили за то, чтобы увидеть, как я это делаю.

Однажды в Южной Африке мы работали с Шоу в главном бое вечера. Мы работали друг с другом уже несколько месяцев и продумали для себя довольно простой матч, который мы могли повторять, радуя людей и заставляя их платить деньги, чтобы увидеть нас. Шоу выходил к рингу с Полом, и Пол читал речь, заставляя зрителей злиться, что на языке рестлинга называется «получить реакцию». Затем выходил я, и мы резво начинали матч с того, что я долбить здорового засранца по голове. Биг Шоу атаковал в ответ, пропускал удар, и я сокрушал его, проводя Ф-5. Затем я проводил Ф-5 Полу уже после матча. Зрители обожали это. Я обожал это тоже, ведь я знал порядок действий, и это работало. Никаких проблем, ведь так?

И вот мы оказались в каком-то южноафриканском городке. Подумать только. Южная Африка. Достаточно продолжать в том же духе. Те же действия. Это было безопасно, это работало, и я получал достаточные повреждения, уже просто таская 220 кг по рингу весь вечер. Я устал… я был травмирован… и мне не хотелось никаких сюрпризов.

Прямо перед нашим матчем Шоу зашел прямо в мою раздевалку, куря сигарету. Это само по себе было смешно, потому что сигарета в его огромных руках смотрелась, как обрезанная зубочистка. Я ненавидел сигареты, и он должен был это знать. Когда я заставил его избавиться от этой чертовой штуки, он сказал: «Давай-ка сегодня изменим матч».

Мы были настолько далеко от дома, насколько возможно. С тем же успехом мы могли быть на Марсе. Мы знали матч. Он был прост. Зачем его менять? Шоу был разочарован моим ответом. Он снова и снова повторял: «Я ветеран, я хил, я определяю матч!»

Я не мог поверить, что он говорил это всерьез. Ладно, мы все испытывали стресс от путешествия через полмира. И у меня были плохие новости для Шоу. Я был не в настроении для его ерунды тем вечером.

— Я сделаю все, что ты хочешь, — ответил я огромному брюзге, — просто скажи мне об этом на ринге.

Тогда этот 210-сантиметровый, 220-килограммовый гигант вышел из моей раздевалки, бубня себе что-то под нос. Весело вспоминать об этом сейчас, потому что я знаю, что Шоу — самый приятный парень из тех, кого я когда-либо встречал, но тогда я лишь хотел оттаскать его по всей Южной Африке!

Шоу, надменный и напыщенный, шел к рингу, намереваясь начать матч так, как он задумал, но, как только я залез на ринг, я схватил его и начал проводить суплексы по всему рингу. Шоу отбросил меня в угол и попытался провести чоп, мощный шлепок ладонью по груди, но я проскочил под его рукой и схватил его за талию. Когда я сомкнул руки, он сразу понял, что будет дальше. Я собирался скрутить бедра и швырнуть его туда, куда хотел. Шоу начал мне кричать: «Нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет!» — но я уже не слушал. Я кинул его через весь ринг, до сих пор слышу грохот, с которым он приземлился на маты.

Прежде чем он успел встать, я пересек ринг и снова схватил его, сомкнув руки вокруг него. Он начал паниковать, крича: «Брок, какого черта ты делаешь? Стой, стой, стой, стой, стой, стой, стой!» Но я отправил его в полет по рингу еще несколько раз. Он запомнил тот урок.

После этого мы отлично ладили. Я «летал» по рингу для Шоу в той части матчей, где мы вызываем «реакцию», когда хил заставляет толпу злиться, избивая фейса и подготавливая его «возвращение», чтобы надрать хилу зад. Шоу иногда действовал мне на нервы, но я никогда не мог его ненавидеть. Я уверен, что тоже действовал ему на нервы, особенно, когда однажды привез карлика к обеду. Кстати, Биг Шоу боится карликов. Не знаю, почему. Это фобия. Собственно, чтобы достать его, я и привез карлика… а тот все время откусывал от гамбургера Биг Шоу!

Водка и викодин

Когда приближалась моя первая WrestleMania, я уже чувствовал, чего стоит жизнь в дороге и в свете софитов. У меня были повреждения, полученные даже раньше, чем я проиграл титул Биг Шоу. Ребра были сломаны и чертовски болели, а еще у меня был надрыв задней крестообразной связки в правом колене. Я летал из города в город каждую ночь, пил все больше водки и глотал все больше викодина, только чтобы притупить боль. Это вошло в привычку очень быстро. Я не мог отделаться от мысли, что родители не хотели для меня такой жизни, и на то была хорошая причина.

Людям легко винить рестлинг, когда люди на вершине, вроде меня, становятся жертвами, но это лишь уход от проблемы. Причина не в рестлинге.

Я мог бы легко кончить, как некоторые менее удачливые парни. Я время от времени пил таблетки, просто чтобы убить боль от постоянного нахождения в дороге, от травм, которые никогда не лечились, потом я начал пить водку. Много водки. Я даже не могу точно сказать сколько, но примерно по бутылке каждые один-два дня вместе с парой сотен таблеток обезболивающего каждый месяц. Вы спросите, почему в этой книге не так много историй о моей карьере в рестлинге? Правда в том, что я многого не помню из того времени.

Еще более грустная правда в том, что мое пристрастие к выпивке и таблеткам было ерундой по сравнению с некоторыми парнями, которые выступали гораздо дольше меня. Они были в настоящей западне и знали, что им из нее уже не выбраться. Так что они спасались другим путем. Когда я стал задумываться о своей жизни, то понял, что останься я там достаточно долго, я бы закончил, как они. Некуда идти, и ты даже не помнишь, где ты был.

Проблема не в самом рестлинге, а в стиле жизни, который приходит вместе с ним.

График слишком жесткий для любого. Ты должен жить в дороге и в то же время иметь дело с травмами, фанатами, машинами на прокат, клерками в отелях, официантами и официантками в ресторанах, политикой компании; все вокруг ходят, как зомби, и почти никогда не бывают дома. А в те редкие моменты, когда ты все же там оказываешься, ты должен мгновенно оставить это все в стороне и просто стараться быть «папочкой».

Да, моряки тоже много путешествуют и подолгу не бывают дома. Но их не швыряют наземь 120-килограммовые мужики, они не рвут коленные связки, приземляясь после обратного сальто с верхнего каната, они не ломают ребер, не получают сотрясений мозга, их руки не вырывают из сустава каждый вечер перед тем, как они отправятся в аэропорт. Рестлеры делают все это. Ожидается, что они залечат раны в самолете и после нескольких часов сна в отеле будут «отлично выглядеть» следующим вечером в следующем городе.

Я почувствовал, как это все затянуло меня, и понял, что потерял реальность из виду на некоторое время. Но я не жалею. Я был готов на это ради своей дочери. Ничто не было мне так важно, как уверенность в стабильной жизни моей семьи.

Тиски Смерти #11: Моя первая Wrestlemania

Курт Энгл выступал на WrestleMania 2003 в Сиэтле с травмой. Он вывернул себе шею, и ему необходима была операция. Но Курт не хотел терять год, и тогда он нашел хирурга в Питтсбурге, который в качестве альтернативы предложил вставить пластину вместо операции на шее, которую проводили другим рестлерам.

Курт не хотел ложиться на операцию еще и потому, что не собирался упустить гонорар за главный бой на WrestleMania. Не могу сказать, что виню его в этом. Я тоже хотел получить эти деньги.

Мы с Куртом обсудили наш матч, но не говорили о нем слишком много. Мы знали, что могли помочь друг другу показать свои лучшие качества, а я понимал, что мне нужно беречь Курта с его травмированной шеей.

Джон Лауринайтис стал агентом матча. Это значило, что он будет хореографом, парнем, который должен знать, что мы будем делать, чтобы камеры могли следить за нами и снять матч как следует. Агент узнает исход боя у Винса, затем говорит с рестлерами и собирает всю историю воедино. Затем он возвращается с ней к Винсу в надежде, что тому понравится.

Джон хотел сделать что-то особенное, потому что слишком многие в компании внимательно следили за ним, с тех пор как его готовили занять место Джима Росса в качестве главного по кадровой работе. Теперь он был агентом самого большого матча в году, главного боя на WrestleMania. Титул чемпиона WWE оспаривали два чемпиона по любительской борьбе, два настоящих борца с легитимным борцовским прошлым. Но, видимо, Джону Лауринайтису этого было мало. Он считал, что матч нуждается в «моменте, достойном WrestleMania».

За ланчем в тот день ко мне подсел Джон и рассказал свой великолепный финал нашего матча, который заключался в том, что я выиграю титул, проведя Курту Shooting Star Press. У Джона была сложная концепция, по которой я должен был вырываться из удержания после всех приемов Курта. Затем Курт сам должен был вырваться из удержания после Ф-5. Тогда, раз наши лучшие приемы не сработали, нам придется искать в загашнике что-то особенное. Я должен оглянуться по сторонам, стараясь придумать, как смогу одолеть Энгла. Затем я заберусь на угол ринга и проведу ему Shooting Star Press, после чего удержу его и стану двукратным чемпионом WWE в тяжелом весе. Таков был большой финал Джона для самого большого боя самого большого шоу в году.

Единственной проблемой было то, что я не проводил этого приема более года и это было очень опасно для нас обоих. Многое могло пойти не так, когда 130-килограммовый мужик делает обратное сальто с верхнего каната, и права на ошибку практически нет.

Так или иначе, Джон был неумолим. Он сказал: «Брок, ты закончишь матч так. Это же так памятно. Это будет твой момент, достойный WrestleMania».

Я-то думал, что моим моментом станет победа над Куртом, такая же как над всеми остальными, и возвращение украденного у меня на шоу Survivor Series титула. Разве не эту историю мы рассказывали? Я не хотел делать Shooting Star. Я не видел в этом никакого смысла.

Чтобы оказать на меня еще большее давление, Джим Росс подсел к нам, а Джон начал говорить: «Не думаешь ли ты, что Брок должен закончить матч приемом Shooting Star Press? Это так впечатляюще, уже давно никто не видел, как он его проводит, это такой великолепный прием, бла-бла-бла».

Джей Ар на секунду задумался, а затем протяжно произнес: «Черт, парень, это станет одним из чертовых моментов, достойных WrestleMania!» Это было похоже на неудачную пьесу.

Наконец, я сдуру согласился сделать это, но я хотел, по крайней мере, попрактиковаться для начала. Я должен был довериться чутью и просто сказать: «НЕТ!», но я отправился на ринг, чтобы потренироваться сбрасывать себя с верхнего каната.

Джон сгреб несколько матов и закинул их на ринг, чтобы я не ушибся, отрабатывая прыжок. Когда я забрался на угол ринга и прыгнул первый раз, это было даже круто. Я идеально приземлился первый раз. Попробовал опять — и вновь все вышло прекрасно. После еще нескольких попыток я почувствовал себя уверенно, и мы все решили, что с таким завершением матча не будет проблем.

Я не учел, что проведу в ринге с Куртом 15-18 минут и буду смертельно уставшим и залитым потом к концу матча.

Той ночью мы с Куртом показывали лучшее шоу, возможное в наших обстоятельствах. Мы провели действительно интенсивный матч, который был вовсе не прост, если вы вспомните о том, насколько он был травмирован. И вот, наконец, пришло время Shooting Star Press, но мы с Куртом кидали друг друга в канаты и работали в углах весь матч. Когда я взялся за верхний канат, чтобы забраться наверх, он был весь мокрый. Уже нехорошо. Когда я забрался наверх, я залил потом угол канатов еще сильнее, но я не думал об этом. Все на арене Safeco Field в Сиэтле знали, что сейчас произойдет, и все они кричали в предвкушении того, как я проведу прием и выиграю титул у Курта.

И вот я стою на верхнем канате, обе руки победно вскинуты, моя голова запрокинута, позволяю толпе прочувствовать момент… а потом я прыгнул.

Каждый любитель рестлинга знает, что случилось дальше. Мой ботинок «поехал» на мокром канате, я недокрутился, эффектно рухнул на мат и заработал мощное сотрясение мозга, чуть-чуть не сломав себе шею. Я все еще был в сознании, чтобы понимать, что должен выиграть, но конец матча я уже не запомнил. Я его закончил, а значит, вновь стал чемпионом, но я совершенно не помню этого. Вообще.

Можете себе представить, что бы было, если бы я вырубился? Если бы «запоротый» прием стал не просто концом матча, но и моей жизни?

На следующее утро я должен был появиться на спонсорском мероприятии, но я даже не смог вылезти из кровати в отеле. После нескольких телефонных звонков, растормошивших меня, я, наконец, выбрался наружу, чтобы отправиться на мероприятие. Но когда люди спонсора увидели, как меня вырвало от сотрясения, они отправили меня обратно в отель.

После участия в Супер Боуле или Мировой серии у тебя есть немного времени для себя, чтобы провести его с семьей или в отпуске. Но в рестлинге все не так. Ты возвращаешься к работе уже на следующий день после WrestleMania, чтобы участвовать в Raw в прямом эфире, или через день, чтобы оказаться на записях SmackDown! Курт пережил матч, а мне повезло отделаться «только» сотрясением. Затем Курт отправился на альтернативную операцию, а я вновь отправился в дорогу в качестве чемпиона WWE, во второй раз.

Тиски Смерти #12: Мясорубка

Начало второго года

Мой первый год в основной обойме WWE прошел, как в тумане. Второй был еще хуже. Я продолжал пропускать себя через мясорубку. Та же рутина каждый день, изо дня в день. Денег было очень много, и я покупал себе кучу классных вещей, но у меня не было времени насладиться ни одной из них. График тура просто сжирал меня. И я продолжал думать, что должен быть лучший способ зарабатывать хорошие деньги.

Но кое-что хорошее, даже великолепное, произошло со мной на второй год. Я встретил свою будущую жену Рену.

Думаю, всем хорошо известно, что я очень скрытный человек, и на то есть причина. Когда я на работе, в ринге, на арене, я там, чтобы развлекать вас. Я понимаю это. Вы заплатили, чтобы увидеть меня, и я должен сделать так, чтобы вы убедились, что потратили свои деньги не зря.

Но когда я не на работе, я не думаю, что кому-то что-то должен. Если вы сантехник и пришли с семьей в ресторан, понравится ли вам, если официант подойдет к вам и скажет: «Эй, в туалете что-то сломалось, не мог бы ты пойти туда и починить это»? Полагаю, нет. Ты пришел туда, чтобы есть, а не чтобы доставать тампон из трубы.

Когда я провожу время с семьей, я не на работе. Я не «включен». Я не собираюсь никого развлекать. Я муж и отец. Я папочка. Вот кто я и кем хочу быть. Так что если какой-нибудь придурок хочет сфотографироваться со мной, это выводит меня из себя, ведь он не просто надоедает мне, он надоедает моей жене и моим детям.

Думаю, каждый должен иметь право на личную жизнь. И, естественно, моя семья должна иметь право на покой. Моя жена была на ТВ некоторое время, так что она может ожидать некоторого внимания, это я понимаю. Но мои дети вовсе не артисты. Что делает их мишенью камер? Что дает кому-либо право фотографировать моих детей? Почему кто-то думает, что может подойти ко мне и вести себя так, будто я обязан отвечать ему на личные вопросы? Это потому, что он купил билет или заказал просмотр шоу по системе PPV? Никогда этого не понимал. Почему я не могу просто делать свою работу? Когда я на мероприятии или промо-акции — это одно. Я жду, что со мной будут фотографироваться и брать у меня автографы. За этим я туда и пришел. Но я также заслуживаю и личную жизнь, как и моя семья.

Уверен, за прошедшие годы я не заработал много денег, оставаясь таким закрытым, каким я был. Я мог бы быть одним из этих медийных шлюх, появляясь везде, где могла быть камера, просто чтобы удерживать мое имя в заголовках, а лицо на экранах и обложках, получая процент. Но это не мое, и я могу без этого прожить.

Я люблю быть дома, проводить время с семьей, чтобы меня никто не трогал. Моя жизнь — это моя жизнь. И никому не должно быть дела до того, что происходит в моем доме или с моей женой и детьми. Я не лезу в вашу частную жизнь, так и вы не лезьте в мою.

Вот поэтому, в каком-то смысле, в WWE я всегда больше всего завидовал персонажу Каина. У него был лучший образ из когда-либо существовавших, ведь он был звездой, которая носит маску на ТВ. А когда он приходил домой, он снимал ее и жил нормальной жизнью. Никто не знал, как он выглядит, и никто ему не докучал, когда он был не на работе. У него, должно быть, была самая нормальная жизнь, какая только может быть у профессионального рестлера. Возможно, поэтому Гленн Джейкобс (Каин) выжил в WWE так долго. Может, и мне стоило носить маску. И я смог бы продержаться чуть дольше… или нет.

Мясорубка

Когда люди говорят обо мне в 2003 году, они сразу вспоминают мой матч с Куртом Энглом на WrestleMania, мои бои с Джоном Синой и Биг Шоу, матч против Курта на «SmackDown!» по правилам «Железный человек» (побеждает тот, кто за час проведет больше удержаний) или как я избил Энгла, отобрал у него титул, и снова стал хилом.

С финансовой точки зрения, это также был мой лучший год в WWE. В первый раз я стал чемпионом очень быстро, что Винс даже не удосужился обсудить со мной новый контракт. А я так много гастролировал, что у меня просто не было времени на это. Даже когда я был уже дважды чемпионом, я все еще оставался на «подготовительном контракте», подписанном мной еще при заключении соглашения с OVW. Но, наконец, мы обговорили новый контракт, и я заключил крупную сделку с WWE 1 июля 2003 года.

Джим Росс говорил мне тогда, что я войду в «клуб миллионеров» быстрее, чем кто-либо другой в истории нашего бизнеса. Возможно, он говорил правду, но мне в любом случае пришлось поверить ему на слово. Я не особо обращал внимание на то, сколько зарабатывали другие парни. Так или иначе, они все лгали, так что кто мог действительно это знать?

Я теперь зарабатывал огромную кучу денег, но я просто не мог себе представить, что ближайшие пятнадцать лет или около того я проведу в дороге. Мне действительно нравились окружавшие меня парни, но я не хотел быть таким, как они. И мне не пришлось тратить много времени, чтобы это понять.

Сложно даже представить себе, что значит в 35-40 лет отрабатывать матчи по четыре вечера в неделю в разных городах. Когда эти рестлеры попадают домой на день-два, они слишком усталые и опустошенные, чтобы делать хоть что-то. Те же немногие, у кого еще есть семья, стараются проводить хоть чуточку времени с ней, но когда они приезжают домой уставшие, больные и, вероятно, с похмелья, весь первый день они тратят на то, чтобы просто прийти в себя. Следующий день уходит на то, чтобы проверить почту, заплатить по счетам и разобраться с делами по дому. Затем, проведя всего 1-2 ночи в собственной кровати, они вновь собирают вещи и ни свет, ни заря мчатся в аэропорт. Их жены и дети видят их по телевизору. И что? Это не заменит личного присутствия и общения.

Нет никакой разницы, где приземлится самолет, потому что все города выглядят одинаково. Стоит об этом напомнить. Номера во всех отелях выглядят одинаково. Все раздевалки, все пункты проката машин, заказные автобусы, все это выглядит одинаково. Ты все время на автопилоте. Затем ты оказываешься дома, но прежде, чем ты это поймешь, ты уже снова в «мясорубке», жмешь всем руки и ведешь себя аккуратно, чтобы никого не разозлить.

Винс вдалбливает в парней идею о том, что они должны сами верить в своих персонажей, если хотят, чтобы в них поверили фанаты. И иногда случается, что некоторые парни за годы работы так погружаются в своего персонажа, что уже не знают когда или как из него выходить. Они становятся своими же самыми ярыми фанатами. Вот как Винс «держит за яйца» так много людей. Они сделают все, чтобы их персонаж добился успеха, а когда удача им улыбается и они поднимаются достаточно высоко, они готовы на все, лишь бы удержать своего персонажа в свете софитов. Они полностью зависят от Винса. Именно он дергает за все веревочки.

Винс может предлагать все, что захочет. Если он говорит: «Это будет хорошо для твоего персонажа», найдется куча людей, готовых сделать все, что он скажет. Им промыли мозги, а они этого даже не знают.

Получить удар по голове складным металлическим стулом? Отличная идея. Принять бросок с верхнего каната на бетонный пол за рингом? Классное завершение матча. Упасть с самого верха 20-футовой лестницы? Это вызовет отличную реакцию зрителей. Закончить матч приемом Shooting Star Press? Да, я знаю.

Хотя я был там сравнительно недолго, я не был застрахован от такой участи. Меня постепенно засасывало внутрь. Рестлер WWE Брок Леснар согласился провести Shooting Star Press, а вовсе не Брок Леснар, фермер и отец.

Проблема в том, что когда ты находишься внутри вселенной WWE, становится очень трудно ее покинуть. Ты не можешь взглянуть на себя со стороны. Ты не можешь посмотреть на себя и честно себе сказать: «Какого черта я делаю?» Там нет такого понятия как «нормальность».

В попытке сохранить свой разум и не стать таким, как все остальные, я продолжал говорить Джей Ару, Лауринайтису, Бриско (и всем, кто был готов меня выслушать), что мне нужно немного времени на отдых. Это не работало, так что, в конце концов, я «прижал к стенке» Винса и сказал то же ему.

Вам стоило бы увидеть его лицо в этот момент. Вы бы подумали, что я вонзил ему нож в самое сердце и провернул его там. Он вел себя так, будто я совершил абсолютное предательство. Он говорил: «Я инвестировал в тебя столько телевизионного времени… КОМПАНИЯ рассчитывает на тебя… Я говорил всем, что могу на тебя положиться. Ты не можешь меня так подвести».

В конце концов, я убедил Винса дать мне несколько выходных, но он бы никогда не согласился отпустить меня на несколько месяцев. Ему было совершенно неважно, ношу я титул или нет, он просто ни за что не собирался дать мне столько свободного времени.

Винс, конечно, многое поставил на меня. Я был самым молодым чемпионом в истории и был готов стать следующей суперзвездой. Но многое из этого было сделано для того, чтобы Винс был уверен, что я не покину вселенную WWE на достаточно долгое время, чтобы заглянуть в нее со стороны. Если бы я это сделал, я бы мог увидеть вещи такими, какие они есть, а не такими, какими он хотел, чтобы я их видел.

Речь о контроле, и Винс не собирался давать мне его. Чем больше я работал, тем больше денег зарабатывал для Винса через продажу билетов, товаров с моей символикой, DVD-дисков, через заказы шоу по системе PPV и поступления от рекламы. Если это разрушит мою жизнь и я превращусь в зомби как остальные, что с того?

В один из редких уик-эндов, что я проводил не на работе, я сидел дома и пытался понять, почему я так изможден. Я чувствовал себя стариком, хотя мне было всего 25. Очевидно, виной тому были травмы, которые у меня никогда не было времени лечить как следует; множество выпитых бутылок водки, сотни проглоченных пилюль обезболивающего просто для того, чтобы суметь закончить тур, а также мое отсутствие дома, из-за чего я терял связь с семьей. Но я был профессиональным рестлером, так что все в порядке.

Но я все еще думал, что, если бы мне не приходилось иметь дело с некоторыми трудностями, которые случались во время путешествий, все могло быть иначе. Очереди на досмотр в аэропортах становились все хуже после 11-го сентября, и на многие рейсы приходилось приезжать за 2 часа. Когда ты летаешь каждый день, всегда уставший и помятый, постоянные очереди и ожидание просто выжимают из тебя все соки. Но все становится еще хуже, если тебе при этом не удается остаться неузнанным сотнями, а то и тысячами людей, жаждущих сфотографироваться и получить автограф. Так что я провел некоторые вычисления и выяснил, что мои перелеты по стране стоят Винсу около 175 000 долларов в год. Международные туры — это совсем другая история, но внутренние рейсы обходятся где-то в промежутке 150-175 тысяч.

И тут у меня в голове родилась идея. Почему бы мне не купить собственный самолет и избежать всех этих очередей, проверок, прогулок по аэропорту в ожидании посадки или выдачи багажа? Что если я просто запрыгну в свой собственный самолет, отправлюсь на работу, сделаю свое дело, вернусь на самолет и направлюсь домой? Это было бы так же, как ездить на работу для большинства людей. Да, я мог бы сделать это!

И, сделав дополнительные вычисления, я выяснил, что действительно могу купить самолет, а мой старинный друг Джастин будет моим пилотом. Так я, в то же время, сэкономлю деньги Винса. Ему останется только оплачивать обслуживание и топливо, что выйдет значительно дешевле. Однажды во время записей SmackDown! я направился в офис Винса со своими расчетами и рассказал ему свой план. Я показал Винсу, как он может реально сэкономить деньги на этой сделке со мной, и, возможно, мне не нужно будет столько свободного времени, сколько я просил. И знаете что, на следующий день он пришел ко мне и сказал: «Давай сделаем это!»

К сентябрю 2003 года я отдал титул обратно Курту Энглу, но только чтобы стать хилом и выиграть его вновь. Я был на ТВ неполных полтора года и уже трижды выигрывал пояс чемпиона WWE. Для меня он не был так важен, но я был очень рад заполучить его, ведь так я еще чаще мог быть в мейн-ивентах. Я зарабатывал миллионы, у меня был свой самолет, и компания рассчитывала на меня, о чем мне напоминали каждый день.

И тут случилась история в Майами…

Тиски Смерти #13: Брок против Рока в Майами

(в главе речь идет о домашнем шоу в Майами, состоявшемся 15 марта 2003 года, за две недели до WrestleMania XIX — прим.ред.)

Я был очень рад узнать, что меня ждет второй матч один на один с Дуэйном «Роком» Джонсоном в Майами (если считать «Тройную угрозу» с Игроком, то наш третий матч). В конце концов, этот день стал одним из самых важных в моей карьере рестлера, потому что матч в Майами стал ключевым моментом в моем решении покинуть WWE.

Перед тем первым матчем на SummerSlam компания отправила меня к Дуэйну, чтобы мы могли поработать над ключевыми моментами и финалом предстоящего боя. А тут как раз был первый день рождения у дочери Дуэйна, и он пригласил меня остаться у него дома, с ним и его семьей.

Отцом Дуэйна был рестлер с богатым опытом по имени Рокки Джонсон, и он знал как устроен реслинг настолько, что дай бог каждому. Как и Курт Хенниг, Дуэйн родился в рестлинг-бизнесе. Эти рестлеры во втором или даже третьем (как Рэнди Ортон) поколении понимают индустрию куда лучше пришедших со стороны, ведь они с детства были в ней. Дуэйн, Курт и Рэнди знали, что это за бизнес и на какие жертвы должна пойти семья. Они также изучили закулисную психологию, потому что сталкивались с ней с рождения. Это огромное преимущество для них, потому что рестлинг, можно сказать, у них в крови.

Я не был рожден в этом бизнесе, и мне, в отличие от Дуэйна и остальных, пришлось познавать многое на своем горьком опыте.

Если кто-нибудь из компании позвонил бы мне перед тем вторым матчем и сказал: «Эй, Брок, а давай ты проиграешь Року в Майами на этих выходных?», для меня это не было бы проблемой. Я многим обязан ему. Мне нравился Дуэйн, и я многому у него научился за ту неделю перед нашим чемпионским боем на SummerSlam 2002. Но то, как все прошло в Майами, действительно открыло мне глаза на рестлинг-бизнес. День моего большого матча с Дуэйном стал одним из тех, что я никогда не забуду.

Я прибыл на арену и встретил Джека Ланзу, дорожного агента, отвечавшего за шоу. Джек, как не чужой человек для Миннесоты, взял меня под крыло, когда я поднялся в основной ростер WWE. Будучи дорожным агентом, он получал результаты матчей по телефону или электронной почте от Винса, Джей Ара или Лауринайтиса. Затем он должен был организовывать ход домашнего шоу и докладывать боссам, как все проходит, кто выступает хорошо, а кто – не очень.

Я уже несколько раз работал с Джеком в турах, и сегодняшний день не должен был ничем отличаться от всех остальных. Я представлял, что, когда время придет, мы все сядем вместе и Джек расскажет, как Винс хочет закончить матч. Никаких причин думать, что это шоу чем-то будет отличаться от остальных, кроме того, что я должен был работать с Дуэйном, а это само по себе было чем-то особенным для нас обоих.

И тут я осознал: «Что-то идет не так».

Шоу уже началось, а Джек так и не рассказал, как наш матч должен закончиться. Мы с Дуэйном начали обсуждать предстоящую схватку, но я продолжал думать: «Это понятно, но как мы ее закончим?»

Где-то за полтора часа до выхода на ринг Дуэйн сказал мне: «…и тогда я провожу «Подножье скалы», и раз… два… три!»

Я засмеялся, потому что думал, что Дуэйн шутит надо мной. Я был чемпионом WWE. Фаворитом. Это было мое время. Я должен был победить. И вот Рок, который знает это все лучше меня, говорит, что удержит чемпиона WWE после «Подножья скалы». Это было забавно.

Дуэйн занервничал и не засмеялся вместе со мной. Он просто перевел стрелки на Винса, сказав: «Не могу поверить, что Винс тебе не сказал… Разве он не звонил тебе по этому поводу?» Дуэйн сделал вид, будто я должен знать, что он победит меня, и был в шоке, что это не так.

«Я говорил тебе о таком», — сказал Дуэйн, — «много всего теряется и забывается, ты должен все время быть на связи с Винсом».

Я вспомнил неделю, проведенную у Дуэйна, он постоянно был на телефоне с Винсом. Это было правильным путем в нашем бизнесе. Дуэйн прикладывал руку ко всему, что происходило с его персонажем. Он был достаточно большой звездой, чтобы иметь голос при обсуждении того, как его персонаж должен использоваться и как Винс должен его продавать и продвигать. Даже тогда Дуэйн сказал мне: «Теперь, когда ты собираешься забраться на самый верх, ты должен быть в курсе всего, все время».

Я отправился к Ланзе и спросил: «Джек, скажи мне, какого черта здесь происходит? Я, чемпион WWE, проигрываю сегодня? Почему никто мне не сказал?» Джек лишь ответил: «Ну, это же не титульный бой!»

Что, черт подери, это значит? Я понятия не имел, что мой титул сегодня не на кону. Я понятия не имел, что должен проиграть Року.

«Это Майами» — сказал Джек, — «Никто никогда не узнает!»

Я помню эти слова Джека, будто это было вчера. Я не был расстроен поражением. Дело было вовсе не в этом. Что меня действительно беспокоило, так это то, что я был последним, кому об этом рассказали, хотя должен был быть первым. Никому не хватило смелости сказать мне правду, пока я не вышел в ринг. По лицу Дуэйна и по тону Джека я понимал, что они знают что-то, чего не знаю я. Мне было очевидно, что Винс, Дуэйн и Джек о чем-то договорились и не собирались посвящать меня в это до последней минуты.

Этот день изменил мое отношение к WWE, потому что именно тогда я начал чувствовать, что Винс – манипулирующий всеми засранец, а я просто пешка в партии.

Я думал, что было очень глупо позволить чемпиону WWE проиграть в матче без титула на кону, но я был вынужден согласиться. Для меня как для человека, сражающегося по-настоящему, ситуация, когда чемпион проигрывает и остается чемпионом, не имела смысла. Если кто-то в состоянии побить чемпиона, он заслуживает титул. Все просто.

Кто захочет на это смотреть? Люди платят, чтобы увидеть чемпиона, ведь он чемпион, он – номер один. И мне это все не нравилось. Я «пахал» на компанию, заполнял арены, продавал шоу через PPV, и никто даже не сказал мне, что Дуэйн хочет вернуть себе должок? Ни у кого не оказалось мужества, чтобы просто сказать: «Брок, так все и есть»?

Винс не может объяснить мне суть, рассказать сюжет, почему я должен проиграть Року в матче без титула на кону? Ему не интересно мое мнение? Я, черт возьми, человек с афиши, и я единственный, кто не в курсе, что происходит?

Даже понимая, что однажды мне пришлось бы проиграть Року, я все еще продолжал считать, что Винс подставляет меня. За всем этим должно было стоят куда больше, чем просто желание держать меня не в курсе, что Дуэйн спустя полтора года хочет взять реванш. Я чем-то разозлил Винса? Ему нужно было показать, что он может поставить меня на место? Что-то происходило.

Мне нужно признаться, что я помешан на контроле. Когда речь идет о деле, я хочу знать, что, когда, где и почему происходит. Так я устроен. Если я должен был проиграть на благо компании, я был готов, но только на своих условиях. Я думал, что я в хороших отношениях с Винсом, но, видимо, я ошибался.

Из всей WWE единственный, кому, как я думал, я мог доверять, был Винс. В самом начале мы пожали друг другу руки, и я доверил ему свое будущее. Он управлял компанией. Он контролировал все. Я знал, что если я не смогу рассчитывать на его честность, мне несдобровать. Я мог вести свою игру с кем угодно в ростере или офисе, но только не с владельцем компании. Этот бой я буду проигрывать каждый раз, потому что ОН подписывает чеки. ОН устанавливает правила.

Если я лучший рестлер Винса… его опора… его палочка-выручалочка… его главное событие… почему он мне врал? Почему он играл со мной в такую игру в Майами без видимой причины? Чтобы запутать меня? Или сделать это просто, чтобы сделать?

Для Винса это, возможно, был всего лишь очередной день в офисе, но для меня это значило куда больше. Этот день стал первым звеном в цепи событий, приведших меня к уходу из WWE.

В моей голове еще крутились мысли о подставе в Майами, когда Винс сказал, что хочет, чтобы я проиграл титул Эдди Герреро. Конечно, Винс и здесь подготовил неожиданный поворот. Он сказал: «Голдберг вмешается в матч, что позволит Эдди выиграть. Это подготовит грандиозный матч на WrestleMania между тобой и Голдбергом. Это будет такой значительный бой, что он продаст себя сам, даже не понадобится вовлекать пояс чемпиона WWE».

Разумеется, Винс говорил мне, как для моего персонажа будет замечательно проиграть титул Эдди, а затем разобраться с Голдбергом. Он убеждал: «Ты можешь побить Голдберга хоть за 30 секунд. Он уходит, так что мне все равно. Мы можем вовлечь Остина, и это будет самый большой матч в карде. WrestleMania XX. Мэдисон Сквер Гарден. Брок Леснар против Билла Голдберга. И Ледяная глыба Стив Остин в качестве специального судьи. Это — огромные сборы. Это – чистые деньги!»

Я знал, для чего все это. Винс так активно продвигал меня на WrestleMania, потому что хотел отдать титул Эдди Герреро. Винс говорил мне, как растет латиноамериканская аудитория и как это хорошо для бизнеса. Но после Майами наши отношения уже бесповоротно испортились. Я больше не верил ни единому слову, выходившему из его рта. У меня больше не было никакой веры в Федерацию.

Но Винс не был единственным, кто меня подставил.

Тиски Смерти #14: Уход из WWE

Уход из WWE

Злость во мне продолжала расти. Я не мог взять отпуск. Все тело ломило от боли. Хватало и личных проблем. Меня взбесила история с матчем в Майами, и я не был доволен тем, что в качестве чемпиона WWE меня заменят на Эдди Герреро.

Я не забыл, что каждый шажок вверх по лестнице приносил мне все больше денег, и теперь мне придется спускаться по этой лестнице?

Сейчас я почти не общаюсь с людьми из WWE, но и во время выступления в компании я держался в стороне. Мне не нравилось, что многие рестлеры не были достойны доверия, но я считал, что могу положиться на некоторых. Курта Энгла я бы мог причислить к таковым. Но потом кое-что заставило меня задуматься.

Я много общался с Куртом, но потом стал понимать, что в наши разговоры посвящены и другие люди. К несчастью, я узнал об этом очень неприятным образом.

Я знал, что в любой момент каждый из рестлеров в раздевалке может подставить меня, если они будут уверены, что это сойдет им с рук. Каждый хотел продвинуться вверх по лестнице. Каждый хотел зарабатывать больше денег, участвовать в лучших матчах и получать больший пуш. Ни для кого не секрет, что в рестлинге нужно постоянно быть начеку и чаще оглядываться. Каждый находится в таком положении, что предательство коллеги поможет ему сделать шаг вперед. Иногда руководство специально смотрит, насколько ты безжалостен, потому что Винсу нравится, когда его фавориты грызутся за главное место.

У Курта и меня должна была быть особая связь. Мы оба достигли вершин в любительской борьбе. Мы оба были настоящими атлетами, борцами в душе. Но в то же время Курт хотел занять мою позицию, как и любой другой рестлер в раздевалке. Он хотел того, что было у меня.

Винс никогда не смотрел на Курта теми же глазами, что и на меня. Курт выиграл золото Олимпиады, но Винс и Игрок не видели в нем олимпийского чемпиона. Они видели 180-сантиметрового парня в борцовке. По их мнению, фанаты готовы платить настоящие деньги только ради больших парней и Курт никогда не стал бы суперзвездой. Каким бы крутым Курт ни был в ринге, он просто был недостаточно высоким или большим, чтобы Винс МакМэн рассматривал его в качестве главной звезды на долгие годы.

Полагая, что могу доверять Курту, я признался ему, что хотел бы завязать. Больше я никому не рассказывал, да и он пообещал держать язык за зубами. Но после этого признания я стал замечать, что Винсу известно о моих планах. Неужели меня подставил Курт?

Тогда Курт и я вместе ездили на шоу, и по его поведению я уже заподозрил неладное. А в один из дней я вышел переставить арендованную машину и нашел в ней сотовый Курта. Взглянув на экран, я увидел, что последний звонок он сделал Винсу МакМэну. Является ли это доказательством вины? Может да, а может — нет. Но с того дня я держал язык за зубами и не говорил Курту о том, о чем никто не должен знать.

Я проиграл пояс чемпиона WWE Эдди Герреро на арене Cow Palace в Сан-Франциско. Весь сюжет вращался вокруг того, что Билл Голдберг выбрался на ринг и провел на мне «Гарпун». Я не верил, что причиной смены чемпиона стало то, что Винс действительно считал Эдди способным приносить больше денег, чем я, или что Винс действительно считал, что в матче с Голдбергом на WrestleMania пояс не нужен. Я подозревал, что Винс решил снять с меня пояс, потому что Курт рассказал о моем желании уйти из рестлинга.

Я решил сконцентрироваться на том, чтобы просто покинуть WrestleMania целым и невредимым, получить большой чек и уйти. Конечно, как и любой другой план, этот так и не осуществился. Пока я настраивался на новый режим, WWE провернули со мной очередную шутку.

Нам предстояло путешествие в Южную Африку, а это просто ужасная поездка. Это перелет в противоположную часть мира. Еда — отстой. Лететь туда долго, а возвращаться, кажется, еще дольше. В этом нет ничего хорошего, кроме денег, если ты выступаешь в мэйн-ивенте.

Во всех четырех шоу в Африке мне предстояло выступать в мэйн-ивенте против Курта и Эдди, но прямо перед вылетом из Соединенных Штатов мэйн-ивент заменили обычным матчем Курта против Эдди. Мне сказали, что им нужно отрепетировать матч на WrestleMania, а мне предстояло возиться с Бобом Холли, которого я только что, на Royal Rumble, победил за 4 минуты.

Мне нравится Боб. Он хороший парень и относится к себе серьезно, но я не хотел работать с ним. Ничего личного, но матчи с Бобом Холли ничего для меня не значили в то время.

Матч на Royal Rumble должен был положить конец нашему сюжету. А теперь я должен лететь в Южную Африку, чтобы снова работать с Бобом Холли? Кто-то может мне объяснить зачем? Я знал, что никто не заплатит за такой матч. Если я не нужен, дайте мне отпуск. Мне очень нужен был перерыв в то время, но Джон Лауринайтис уверял меня, что я необходим в карде. Против Боба Холли? Да вы издеваетесь?

Я знал правду. Мной просто забивали место в карде. Я не хотел играть такую роль. Никогда.

Даже сегодня я не могу простить себя за то, что сел в тот самолет до Южной Африки. Надо было просто уйти. Поездка была отвратительной во всех смыслах: деньги не стоили потраченных времени и здоровья, а я пил весь обратный путь до Штатов. Только в том путешествии я провел 54 жалких часа в самолетах.

Когда мы приземлились в аэропорту JFK в Нью-Йорке, нас, словно скот, загнали в автобус и повезли в аэропорт LaGuardia, где нас ждал самолет до Атланты. В Атланте мы должны были пересесть в какой-то кукурузник и полететь в Саванну. А в Саванне нас ждала привычная однообразная мясорубка. Забрать багаж. Арендовать машину. Найти зал. Найти еду. Попытаться поспать, потому что на следующий день с самого утра будут ТВ-записи, на которых ты должен выглядеть хорошо.

И тогда я взорвался.

Месяцем ранее сорвался Натан Джонс, за несколько минут до выступления в своем родном городе в Австралии. Странно то, что в словах Натана я уловил немало смысла: «Ничто не может оправдать этот стресс… Все это похоже на игру, а потом тебе говорят, как серьезно они относятся к бизнесу… Я больше не хочу быть здесь».

В общем, мы высадились в JFK, доехали до LaGuardia, и там я снова начал пить. Сидя в баре аэропорта, я решил, что я не сяду ни на какой самолет и не полечу в Саванну. Зачем? Чтобы провести еще один матч с Бобом Холли? Я не представлял, какой сюжет ожидал меня на ТВ-записях, да и мне было наплевать. С меня хватит. На этом все. Конец пути. Я отправляюсь домой.

Я покинул бар, прошел через весь аэропорт к кассе и купил билет на свой самолет до Миннеаполиса. Сев в самолет домой, я заказал еще выпивки, но мне отказали. Мне не понравилось, что мне не продают алкоголь, и я закатил сцену, которая могла закончиться весьма плачевно. Это не было умным решением, но моя голова была забита всей этой чушью…

К счастью, меня не выкинул с самолета, и я добрался домой. Бедные стюардессы. Они могли бы вызвать полицию, но не стали. Пожалуй, это мое публичное извинение перед ними и благодарность, что не сделали и без того неудачный день еще хуже.

Я решил не ехать на ТВ-записи в Саванну. Вообще я просто поступил, как Стив Остин. Я был дома и не собирался никуда уезжать. Никаких больше переездов. Ни в коем случае! Тогда я, наконец, понял, что могло твориться в голове Остина, когда он сорвался, поэтому я никогда не чувствовал обиды на него за тот поступок. Стив ушел не потому, что не хотел работать со мной. Я, скорее всего, был последним в списке возможных причин.

Я хотел уйти не из-за Эдди Герреро, Боба Холли или кого бы то ни было еще. Мне просто было необходимо свалить. Я потерял веру, потому что перестал общаться с семьей, проводя в разъездах по 300 дней в году, поэтому у меня осталась лишь Федерация. Как я мог обеспечить дочери хорошую жизнь, если она меня никогда не видела? О какой финансовой мотивации может идти речь, если меня медленно опускали вниз по карьерной лестнице? Наконец, я стал мыслить здраво, по крайней мере, мне так казалось.

Не знаю, почему я сел в свой самолет на следующее утро и полетел в Саванну, но это случилось. По-моему, Рена уговорила меня: «Слетай в Саванну, поговори лицом к лицу с Винсом, делай дела правильно».

Я люблю эту женщину.

Я прибыл на арену в Саванне задолго до начала шоу, и продюсер сообщил мне, что мой матч с Бобом Холли на ТВ займет 9 минут. Тут я сорвался. Я отправился прямо к Джерри Бриско и заявил ему: «Вы наняли меня, поэтому я сообщаю лично вам, что ухожу. Я увольняюсь».

Я хотел высказать все в лицо Винсу. Я должен был отдать пояс Эдди Герреро, чтобы WWE привлекло внимание латиноамериканского рынка? Мой матч с Голдбергом на WrestleMania настолько крут, что его не надо рекламировать? Мне сказали, что я раздавлю Голдберга на «Мании» за 30 секунд, но на Боба Холли мне нужно целых 9 минут?

Помню, как Бриско искал Винса, пока я кипел внутри. Винс был на ринге с Игроком, поэтому я вышел к нему и сказал: «Нам надо поговорить». Не понимая всю серьезность ситуации, Винс заставил меня подождать несколько минут. Я становился все злее с каждой секундой и, в конце концов, прервал их разговор и заявил, что нам нужно поговорить немедленно.

Мы отправились в кабинет Винса, где я сказал ему, что все кончено, я отправляюсь домой. Я не имел никакого желания выступать с Бобом Холли на ТВ, вообще не хотел выступать в тот вечер и просто собирался уйти из компании. Винс ответил: «Но Брок, как же WrestleMania? Ты не можешь уйти на минорной ноте!»

Следующие его слова я не забуду никогда: «Ты не можешь так поступить со мной».

В голове у меня стучало: «ТАК ПОСТУПИТЬ С ТОБОЙ?» Я не знал, что такого, по мнению Винса, я делал с ним, но больше не собирался быть частью происходящего!

Я согласился остаться до WrestleMania, просто потому что мог бы получить большой чек за матч с Голдбергом. Я договорился, чтобы время матча с Бобом Холли сократили до пары минут, выступил, помылся в душе, переоделся и сел в свой самолет.

Рена составила мне компанию в рейсе домой, и я почувствовал громадное облегчение. По глупости я позволил Винсу уговорить меня протянуть до WrestleMania, но, не согласись я на это, наверняка, мне не заплатили бы большую часть из уже причитавшихся мне денег. С финансовой точки зрения, это был правильный ход.

Я знал, что разозлил Винса. В его глазах я проявил неблагодарность. Я наплевал ему в душу. Но он мог бы это предвидеть. Сколько раз я просил его об отпуске? Сколько раз жаловался на свой образ жизни и его последствия? Винс всегда отвечал дежурной фразой: «Брок, ты же крепкий парень».

Но быть крепким парнем — это не цель жизни. Цель жизни — иметь жизнь. Многолетние перелеты из города в город, из бара в бар, от одной девки к другой, от викодина до викодина, от одной бутылки водки до другой — это не жизнь.

Мне нравилось выступать на ринге. Заставлять людей вскакивать на ноги. Заставлять их ненавидеть моего персонажа. Развлекать фанатов. Я с удовольствием занимался этим, особенно когда мог работать с рестлерами, которые мне нравились. Но мне также хотелось иметь семью, а это было невозможно с моим рабочим графиком. Я не ненавижу рестлинг, и уж точно не ненавижу рестлеров. Просто жизнь в дороге не для меня. Такую жизнь я бы себе не выбрал.

В нужное время я объявил всем, что покидаю WWE. С того момента я стал изгоем. Никто из парней не хотел светиться рядом со мной, потому что я заслужил плохую репутацию. Я отвернулся от рестлинга — их бизнеса, их жизни. Я сдался. Спрыгнул с поезда. Они не могли этого понять, потому что этот поезд был единственным средством передвижения в их жизни.

Мне было наплевать, потому что я уже сделал свой выбор. Я продолжал вести себя, как хозяин положения, потому что во всей компании не нашлось бы ни одного человека, способного бросить мне вызов. Если бы я захотел сломать любого в раздевалке, никто ничего не сделал бы в ответ. Я мог бы порвать любого из них. Но это не является целью бизнеса, поэтому я старался оставаться дружелюбным. Быть профессионалом. Делать свою работу. Получать за нее деньги. Обеспечивать семью.

Рождение дочери Мии изменило мою жизнь. Я хотел быть рядом с ней, наблюдать, как она растет. Многие рестлеры с кучей бывших жен и брошенных семей в различных штатах пропустили самые важные события в жизни любого человека. Я этого не хотел, и еще больше не хотел, чтобы моя дочь страдала. Она заслуживает настоящего отца.

Поймите меня правильно. Работа в WWE имеет множество положительных сторон. Я заработал много денег, хотя и потратил немалую их часть на то, чтобы освободиться от контракта. Я стал знаменит, что помогло мне попасть в UFC. Я разобрался в промоутировании и маркетинге. Но самое лучшее в этой истории то, что я встретил свою жену. Если бы я не попал в WWE, я бы не встретил Рену. Она родила мне двух здоровых сыновей и относится к Мии, как к своей дочери. Поэтому я откровенно говорю, что меня благословил Бог.

Рена поддержала мое решение покинуть WWE, что было для нее нелегко, поскольку она все еще работала в компании в то время. Но она понимала, что меня никакими силами не удастся заставить остаться там. Проведя несколько лет в таком режиме и пройдя через много трудностей, я хотел снова заниматься спортом и участвовать в соревнованиях. Я подумывал о том, чтобы попробовать свои силы в американском футболе.

Но, готовый на все ради ухода из WWE, я совершил крупнейшую ошибку в жизни. Я подписал соглашение о расторжении, в котором был пункт о запрете на конкуренцию.

Винс был зол на меня, потому что в июле 2003 года мы только подписали новый контракт на условиях, которые, по словам Винса, он не давал еще ни одному рестлеру. Но тогда меня уже не волновали ни деньги, ни условия. Деньги у меня были, и я лишь хотел распрощаться с Винсом.

В то время я не имел представления, что займусь смешанными единоборствами и попаду в UFC. Я не мог и подумать, что буду заниматься рестлингом в Японии. Я планировал попасть в NFL, но это не было моей главной целью. Я просто хотел распрощаться с Винсом и забыть о стиле жизни в WWE. Все остальное стояло на втором плане.

В конце концов, Винс согласился отпустить меня, но заставил подписать это соглашение о расторжении. Я решил, что неплохо было бы показать документ моему юристу перед тем, как я поставлю свою подпись. Я получил соглашение от Винса в каком-то отеле и сразу же отправил факсом юристу в Миннеаполис. Он позвонил, обещал посмотреть документ и вернуть мне версию с его комментариями.

Но мне не терпелось. Я хотел уйти. Я не собирался составлять конкуренцию Винсу и WWE, поэтому мне было наплевать на этот запрет в версии Винса. Поэтому еще до того, как мой юрист прислал свою версию, я подписал документ Винса. Я думал, все будет просто: я получу чек за WrestleMania и навсегда забуду о карьере рестлера. Так сильно я еще не ошибался.

Я не узнал одного нюанса, потому что не стал ждать ответа юриста: хотя в моем контракте с WWE срок ограничения выступления за конкурентов составлял всего лишь год, соглашение о расторжении вносило поправки в этот пункт.

Стараясь избежать переговоров и перетягивания каната, чем и занимаются юристы, я просто подписал соглашение, в котором говорилось, что я не могу появляться в любой компании, связанной с рестлингом, смешанными единоборствами и «спортивными развлечениями», в любой точке мира вплоть до середины 2010 года.

Одним росчерком пера я подставил себя больше, чем кто бы то ни было. Я перешел от запрета на съемки в TNA (единственном конкуренте Винса в Штатах с ТВ-слотом) в течение года к запрету на рестлинг, бои и любые проявления «спортивного развлечения» во всем мире на следующие 6 лет. А мне только исполнилось 27 лет. Если бы я не стал бороться против этого пункта в соглашении о расторжении контракта, я бы остался без работы до 33 лет, то есть до момента, когда я сел писать эту книгу. Все, чего я добился после матча с Голдбергом в Madison Square Garden, не произошло бы. А самый пик своей карьеры я бы провел на скамейке запасных.

Наверное, здесь стоит привести старую пословицу: «век живи — век учись». Я потратил год жизни и кучу денег, чтобы отменить этот пункт соглашения. Но все это осталось в прошлом, я отвоевал свободу. У меня есть семья. Я люблю свою жизнь. Я не гружу себя воспоминаниями. Это осталось в прошлом. Эта часть жизни закончена.

Завершение

Так удачно совпало, что последний матч в WWE я провел против Билла Голдберга, а рефери был Стив Остин; Билл и Стив мне по-настоящему нравятся. Жаль, что я узнал их ближе только тогда, когда мы уже покинули бизнес.

Стив — хороший парень. Я думал, что Стив просидит в WWE до конца своих дней, но он удивил меня и многих других. Я не сожалею о своей карьере в WWE и уж точно не сожалею об уходе из компании, но иногда мне хочется, чтобы Стив и я все-таки провели хотя бы один матч, когда мы оба работали в компании. Это было бы интересно, потому что наши персонажи являются антиподами по природе. А это всегда приносит большие деньги.

Стив был жестким парнем, не терпящим ерунды. Он также больше времени уделял закулисной политике. Я все делил только на черное и белое, а Стив всегда находил компромисс. Наш матч со Стивом мог собрать огромную кассу. Он стал бы особенным. Но кто знает? Может, однажды это еще произойдет.

Я согласился проиграть Биллу Голдбергу в последнем матче в компании, хотя мне обещали, что я уничтожу его за 30 секунд. Полагаю, мой уход вызвал у руководства больше ненависти, чем уход Билла.

Билла придумал не Винс. Для Винса Билл навсегда остался созданием WCW, чужаком. Но Билл провел мне «Гарпун» и удержал в матче на WrestleMania. Но никого в Garden это не интересовало. Все фанаты освистывали нас, потому что уже знали, что мы оба уйдем. Для них лучшим моментом матча стали «Станнеры» Остина нам обоим.

Билл схож со мной по духу. Мы оба не хотели быть на ринге в тот вечер, мы просто хотели получить чеки и покинуть компанию. Но даже если бы мы были друзьями и тусовались вместе в WWE, это ничего бы не значило, потому что там ты настолько цепенеешь от образа жизни, что все воспринимаешь скептически. То, что мы узнали друг друга ближе уже после ухода, даже к лучшему, потому что тогда мы поняли, что сможем стать друзьями. А в WWE мы были двумя жалкими ублюдками. Оказавшись вне компании, мы поняли, что у нас много общего.

Билл — честный парень, который выступал, чтобы потом уехать. Я это уважаю. Он хочет делать ту работу, которая ему нравится. Ведь Билл мог бы теперь сидеть в раздевалке TNA, выдаивая из них огромные чеки, как многие другие так называемые «легенды». Но Билл не таков. Он хочет играться с сыном, работать с машинами и иногда появляться на ТВ за деньги. Билл был комментатором у ринга в моем первом матче в ММА, и с тех пор мы стали отличными друзьями.

Забавно, ведь в рестлинге мы оба были уничтожающими все на своей пути животными, что и привело к матчу на WrestleMania. Перед тем матчем я почти не общался с Биллом, но он оказался таким классным, что я был готов рассмотреть возможность стать друзьями вне компании.

В общем, я выступил на WrestleMania и уехал домой в марте 2004 года. Уже не чемпион, уже не рестлер. Я собирался попробовать свои силы в NFL.

Тиски Смерти #15: Меч у горла

Короткая карьера в NFL

Покинув WWE весной 2004 года, я предпринял попытку наладить карьеру в NFL. На самом деле, вид спорта не имел никакого значения. Я лишь пытался убежать от стиля жизни WWE. Выбор NFL казался мне разумным. Это было настоящее соревнование, чего мне не хватало.

Я начал поиски футбольного агента и в первую очередь позвонил парню по имени Майк Моррис, он долгое время был лонг-снэппером в «Миннесота Вайкингс». Еще когда я выступал за «Сусликов», я познакомился с Майком благодаря «Братству верующих спортсменов». Меня пригласили в его зал «СКМ», чтобы я мог поработать с весами. Зал получил большую известность, потому что Майк постоянно говорил о нем на местном радио KFAN в Миннеаполисе. Если вам интересно, СКМ означает «Сумасшедшая качалка Майка».

Майк Моррис и я быстро нашли общий язык, потому что мы оба любили включить музыку в зале на полную катушку и приседать, пока из носа не пойдет кровь. Я сам разработал программу весовых тренировок в университете Миннесоты, а с Майком начал тренироваться между 3-м и 4-м курсом. Я уважал Майка, потому что он добился успеха, жил в хорошей семье с хорошими детишками и женой.

Зал СКМ располагался в подвале дома Майка. Весь подвал был уставлен тренажерами. Узнав меня поближе, Майк понял, что может быть честен со мной. Поэтому, когда я позвонил ему, он не мог поверить, что я ушел из WWE. Он сказал: «Да ты с ума сошел! Ты отказываешься от верного варианта, гарантированных миллионов долларов на следующие лет десять и пытаешься начать карьеру заново с шансами в районе 5 процентов? Ты же не играл в футбол со школы!»

Я оценил его честность.

Я заверил Майка, что абсолютно серьезен. Я уже сошел с поезда и больше не вернусь в WWE. Я поставил себе новую цель и был готов идти к ней. Майк принял мое решение и пообещал поддерживать меня на все сто. Он доказал это, представив меня Джону Вольфу, который был агентом нескольких игроков NBA и NFL, но уже отошел от дел. Джон, в свою очередь, познакомил меня с Эдом Хичкоком.

Эд был родом из Миннесоты, выпускник университета Миннесоты и спортивный агент. Мне он понравился, поэтому мы быстро перешли к делу. Эд сразу подготовил план действий. «Ты должен набрать форму для футбола, — сказал он мне, — поэтому тебе надо как можно скорее лететь в Аризону. Там есть центр под названием Athlete’s Performance, где тренируются все лучшие игроки NFL и спортсмены со всего мира».

Я последовал совету Эда и отправился на юг. По прибытии я сразу встретил парня со среднего запада по имени Люк Ричессон. Он вырос на границе штатов Канзас и Миссури и был одним из тренеров в центре. Люк немного занимался борьбой и поиграл в колледже в футбол, но ему не хватало габаритов. Он компенсировал это безумной энергией.

Сегодня Люк работает тренером по силовой подготовке в «Джексонвилл Джагуарс» и продолжает заниматься моей силовой и функциональной подготовкой. Я считаю Люка одним из неотъемлемых членов команды DeathClutch.

Прибыв в Финикс, я остановился в отеле «Марриотт», но это быстро мне надоело. Я словно снова оказался в рестлинге, откуда только что сбежал, и спал в отеле каждую ночь. Тогда я снял квартиру и начал готовиться к игре.

Я вставал каждый день, завтракал и вкладывал все силы в программу физической подготовки Люка. Вся моя жизнь строилась вокруг тренировок. В это время Рена работала в графике WWE, но все равно прилетала в Финикс, чтобы побыть со мной. Мне уже не нравилось, что она находилась в той атмосфере. Тогда я уже понял, что хочу провести с ней всю оставшуюся жизнь, но она еще не была готова закончить свою карьеру.

Наверное, я не могу винить Рену, что она не ушла со мной. Мы еще не были женаты, я только что лишил себя работы, да и шансов заиграть в NFL у парня, который и в колледже толком не играл в футбол, было немного. Но я все равно попытался уговорить ее уйти.

Я не мог найти себе места, когда Рена уезжала в тур. Этот бизнес перекачан тестостероном, и я опасался, что какой-нибудь козел может что-то сделать или наговорить ей неприятного. Но Рена — выдающаяся женщина, она может сама о себе позаботиться. В итоге она ушла из WWE, но не потому что с ней плохо обращались или не уважали. Она сделала это ради меня. Моя жена — восхитительная женщина.

Подготовка к карьере футболиста, где я не имел обширного опыта, казалась для меня странной. Моя жизнь зашла в тупик, но при этом я чувствовал себя отлично. Я набирал форму футболиста и показывал отличные тренировочные показатели по скорости, силе и выносливости. В очных тестах я уделывал игроков NFL, что не прошло незамеченным.

Я был готов к своему просмотру (день, когда на меня приедут посмотреть представители команд). Я собирался выполнить 6-недельную программу тренировок, выступить на просмотре, а потом отправиться домой и повидаться с дочерью. Все шло как по маслу… до 19 апреля 2004 года.

Какое-то время назад я оставил свой мотоцикл в мастерской моего друга «Фанатика» в Миннеаполисе. Он прокачивал мой «Харлей», пытаясь сделать из него убийственный байк. Я собирался сделать его невероятно крутым. Вложил, наверное, тысяч 70 баксов.

Когда я прибыл домой в то утро, ничто не предвещало беды. Я играл с Мией на ее диванчике. У меня остановились старый сосед по колледжу Джесси Сэйбот с братом, а мой брат ночевал в подвале. Мне нравилось, когда меня окружали эти добрые люди.

Тогда я решил поехать и посмотреть на прогресс Фанатика с мотоциклом. Мне просто снесло крышу. Я был на нем, словно Король дорог.

Я забрал байк из мастерской Фанатика в центре Миннеаполиса и поехал домой. На выходных я собирался отдохнуть, восстановиться после изматывающего тренировочного курса и провести время с Мией. Приятная поездка на байке казалась мне отличным времяпрепровождением.

Джесси с братом, мой брат и все знакомые пришли посмотреть на байк. Когда я газовал на стоянке, заднее колесо едва не ушло из-под меня, так что я быстро понял, что получил в распоряжение серьезного монстра.

Я проскочил перекресток и увидел, как на следующем красный сигнал светофора переключается на зеленый. Впереди я увидел машину, которая, похоже, ехала прямо, а перед ней фургон перестраивался в правый ряд для поворота. Я собирался пристроиться за фургоном и повернуть направо. Но внезапно женщина за рулем машины, которая едва не убила меня, решила подрезать меня и повернуть направо, что не оставило мне никакого пространства для маневра. Она приближалась ко мне, фургон впереди не давал возможности проскочить на скорости, а сзади меня также поджимала машина. У меня не было вариантов, я резко нажал на тормоза, но и это не спасло. Остальное происходило, словно в замедленной съемке. Я выжимал 75 км/ч при ограничении в 40. Я врезался в фургон, затормозив только до 60 км/ч.

Я врезался в него лицом, потом меня подбросило и положило на крышу. Байк ушел под фургон и разлетелся на 3 части.

Когда я приземлился на асфальт и перестал катиться, я подскочил на ноги и побежал на обочину. Адреналин зашкаливал, я еще успел подумать, что легко отделался. Конечно, я почувствовал боль в низу живота, когда ударился о фургон, но я не имел понятия, что сломал челюсть и 8 костей в левой руке. Также я не знал, что боль при ударе была вызвана тем, что мои паховые мышцы полностью оторвались от костей. Боль начала обостряться только с прибытием врачей и полиции. Потом я сообразил, что руль мотоцикла на скорости 60 км/ч врезался в мою лобковую кость.

Мой брат говорил врачам скорой: «Он в порядке, все хорошо!» Но, приняв сидячее положение, я понял, что не только уничтожил свой байк, но и сломал свое тело. Я не хотел ехать в больницу на машине скорой помощи, поэтому Джесси подвез меня.

В больнице меня заверили, что у меня не обнаружили внутренних кровотечений, зато перечислили длинный список травм, которые я получил. Сломанная челюсть. Сломанная левая рука. Сломанная кость таза. Я растянул пах так сильно, что даже спустя 6 лет мне все еще больно упоминать об этом. Я только что прошел шести- или семинедельную программу в центре Athlete’s Performance и вышел на пик физической формы. Я набрал 135 кг веса, выполняя изматывающие упражнения с весами. И все это я отправил коту под хвост за какие-то 3 секунды.

Сначала я позвонил Люку, а потом своему футбольному агенту.

В этой аварии меня спасло то, что мое тело было твердым, как сталь. Весовые упражнения с Люком спасли мою жизнь. Я сохранил возможность говорить, потому что отказался от фиксатора на сломанную челюсть. Руку зафиксировали в небольшом гипсе, который не причинял много неудобств, но хуже всего была травма паха. Восстановление могло занять вечность. Там ни фиксатор, ни гипс не помогут.

Если я собирался пробиться в NFL и, что еще более важно, окончательно проститься с WWE, у меня не было выбора. Несмотря на травмы, я должен был тренироваться.

Я был доволен своим прогрессом в зале перед травмой. Лежа я выжимал 185 кг по 8 повторений за подход; я мог присесть с 390-килограммовой штангой на плечах; и, хотя я весил почти 135 кг, я пробегал 40-ярдовую дистанцию за 4,67 секунды. Это скорость на уровне раннинг-бэков. Скауты NFL были заинтересованы в моих услугах.

И я умудрился получить травму за пару недель до просмотра. Я думал, что Господь пытается заставить меня притормозить. Я ушел из рестлинга, что считал умным решением; а потом запрыгнул на «чоппер» и погнал так, словно завтра уже не наступит, что было совершенно глупым поступком в моей ситуации. Да, я хотел стать футболистом. Но сначала мне нужно было трезво проанализировать происходящее. Пришло время обратить внимание на более важные вещи в жизни.

Я вернулся в Финикс и начал восстановительные тренировки. Они включали много реабилитации: массаж, работа с весами — все такое.

Я не мог перемещаться, потому что едва мог ходить из-за разрыва паховых мышц. Боль была такой, что я не смог бы пробежать по прямой. Какой уж там просмотр.

Прошло три недели, скорость и веса росли, но пах заживал гораздо медленнее, чем я того хотел. Я начал думать, что пора распрощаться с мечтой о футболе, но тут мне позвонили из «Миннесоты Вайкингз». Они позвали меня на тренировки. Я не собирался упустить такой шанс.

Я честно рассказал представителям «Вайкингз» о своей травме. Поэтому, когда я тренировался с ними, они уже знали, что я могу демонстрировать лучшие показатели в здоровом виде, поэтому мне дали месяц на восстановление и попросили вернуться к тренировкам незадолго до предсезонного лагеря. Мои травмы были настолько тяжелы, что я бы не выдержал 8-недельный тренировочный лагерь команды NFL, но Люк помог мне набрать наилучшую возможную форму, учитывая все обстоятельства.

Оказавшись в тренировочном лагере, я вернулся к Викодину и противовоспалительным. Я этим не горжусь, но это было, а я не собираюсь врать и выкручиваться в своей книге. Я прошел тренировочный лагерь, показывая лишь три четверти своих возможностей, если не меньше. Возможно, я мог работать лишь наполовину своих возможностей, но, тем не менее, я стал последним, кого отчислили перед сезоном.

Я гордился своим достижением. Там были парни, которые всю жизнь готовили себя к карьере в NFL, звезды крупных колледжей, и их тоже отчислили. Я же поиграл немного в школе, потом запрыгнул на поезд WWE, поработал с Люком несколько недель, разбил мотоцикл, едва не погиб и почти прошел отбор в основную команду.

Думаю, не все тогда поверили мне, но я действительно не расстроился из-за отчисления. Я никогда не рассматривал себя как футболиста. Я просто пытался заниматься чем-то, в корне отличающимся от рестлинга. Я хотел полностью изменить свою жизнь. Я зашел весьма далеко, побаловавшись с футболом, но, когда все закончилось, мне пришлось осознать тот факт, что я остался без работы и с запретом на конкуренцию, из-за которого я не мог выступать или даже упоминаться в любой организации по борьбе, рестлингу или смешанным единоборствам в любой точке мира. Если только, конечно, эта организация не принадлежала Винсу МакМэну.

Я проглотил гордость и попросил Дэвида Ольсена связаться с WWE от моего имени. Там сказали, что Винсу я уже не нужен.

Меч

Мои проблемы внезапно стали нагромождаться друг на друга, как гора. Мне не хватило самой малости, чтобы попасть в NFL. Возникли проблемы с налоговой. Началась судебная тяжба о праве на посещение дочери Мии. Нового заработка у меня не было, а вариантов почти не осталось, потому что я подписал этот глупый договор с WWE. И винить я мог только себя. Юристы просили меня не торопиться и не подписывать ничего, но мне так не терпелось свалить из компании, что я все-таки поставил свою подпись на том соглашении.

Это стоило мне уймы времени и денег. Думаю, стоит просто сказать «век живи — век учись», но я до сих пор не могу успокоиться при мысли о том, сколько денег потерял, потому что там знали, что я устал и хочу поскорее покинуть компанию.

Давление усиливалось, проблемы сменяли одна другую, я был в депрессии. Каждый день я пил все больше водки, глотал все больше Викодина. Я словно вернулся в WWE, но теперь не зарабатывал кучу денег. Я быстро тратил накопления и уже не понимал, что делать дальше. Я ушел из рестлинга, и дороги назад уже не было. Да и других дорог было немного, учитывая ограничение в конкуренции.

Я был зол, пьян, накачан таблетками. Я хотел выместить злобу на ком-то или на чем-то. И кто стал первой жертвой? Я сам!

Как-то я оказался в баре байкеров в Финиксе, рядом с которым (что может кому-то показаться удивительным) был тату-салон. Мне казалось, что жизнь поднесла меч к моему горлу, поэтому я пошел в салон, потому что не хотел забыть того ощущения.

В плохие времена еще больше ценишь то, что было хорошо раньше, и если бы меня заставили оставить на теле лишь одну татуировку, я бы сохранил именно эту, где меч указывает на мое горло. Я бы даже на секунду не задумался над выбором. Эта татуировка на груди имеет для меня большое значение. Все это странно, потому что тот период жизни я бы очень хотел забыть, но я знаю, что смогу использовать эти воспоминания как мотивацию. И если я снова начну ошибаться, меч на теле останется постоянным напоминанием о том, как я смог все изменить в жизни.

Я смотрю на этот меч как на фамильный герб. Меня вдохновляет борьба с жизнью, потому что в глубине души я знаю, что никогда не сдамся. Я воин и никому и ничему (будь то NFL или Винс МакМэн) не позволю победить себя!

 Тиски Смерти #16: Брок Леснар против WWE

«Рена, ты выйдешь за меня?»

Куда бы я ни посмотрел, я везде видел неопределенность. Но в одном я был уверен: я хотел жениться на Рене. Но до этого мне нужно было уговорить ее уйти из WWE. «Если мы хотим отношений, — сказал я ей, — ни один из нас не должен работать в этой компании. Мы оба знаем, к чему это может привести».

Это было мое единственное требование. Больше ничего. Только это.

И она уволилась из World Wrestling Entertainment. Она много работала, чтобы вернуться в компанию, а теперь снова из нее ушла, но в этот раз она отказалась от своей карьеры ради меня. Это, должно быть, стало для нее нелегким решением. Я погрузился в депрессию, будущее висело на волоске, а на руках у меня была маленькая дочка. Как и все пары, мы проходили через ссоры и разногласия, но Рена была готова на все, чтобы у нас все сложилось. Она заслуживает огромной благодарности, потому что в то время я всюду создавал противоречия.

Как бывает, однажды я перешел через край, и Рена решила, что с нее хватит этого дерьма. Она собрала вещи и вернулась домой, во Флориду.

Я знал, что рано или поздно женюсь на ней, и понял, что сам виноват в ее отъезде. Я начал названивать ей, но она не хотела, чтобы все разрешилось так просто. Думаю, я должен был понять намек через неделю, как она перестала отвечать на мои звонки. Как оказалось, хорошо, что я не понял намеков.

Думайте, что хотите, но я никогда еще ни за кем не бегал. Это не в моем стиле. Но вот я стал ей постоянно звонить и, готов признать, умолять поговорить со мной.

По прошествии двух недель я был уже на грани. Рена не отвечала на телефон и не перезванивала мне. Она давала мне ясный намек. Она не играла в недотрогу; она давала мне понять, что готова прожить со мной жизнь, но я должен играть по правилам.

Я хотел показать ей, насколько серьезными были мои намерения, так что я запрыгнул на самолет и в последней попытке вернуть женщину, с которой должен был провести остаток жизни, направился в Орландо.

По пути в аэропорт я сделал одну остановку — заехал в ювелирный салон и купил обручальное кольцо. Я шел на риск — все или ничего — и никогда в моей жизни ставки не были так высоки.

Я бывал у Рены дома миллион раз, но ни разу не записал адрес. Я знал, как добраться туда от аэропорта, но это мне никак не помогло.

В одном такси я принялся спорить с глупым шофером, который требовал от меня точного адреса. «Не волнуйтесь про адрес! — повторял я. — Поверните направо, потом 6 кварталов прямо…»

Я уже собирался вырубить этого таксиста и сдерживался из последних сил. В итоге я просто вышел из той машины и нашел другого таксиста.

С этим идиотом повторилась та же история. «Мне нужен адрес. Я должен знать, куда еду!» Я попытался объяснить ему, куда он поедет. «Езжайте прямо по этой улице, поверните направо…»

Из этого такси я тоже вскоре вышел. Чаша моего терпения переполнилась. Я хотел попасть к Рене, увидеть женщину, которую люблю, и убедить ее выйти за меня замуж. Но я даже не мог выполнить первый пункт, потому что все эти проклятые таксисты — круглые ослы!

Тогда я сел в третью машину и обратился к шоферу: «Слушай, у меня сегодня плохой день. Мне надо просто попасть домой. Но я не знаю своего адреса. Зато знаю, как туда доехать. Пожалуйста, отвезите меня, куда я попрошу, ладно?»

Таксист либо хохотал надо мной про себя, либо был перепуган до смерти. В общем, он сказал: «Просто покажите дорогу».

Я был рад услышать эти слова.

Конечно, на этом приключения не закончились.

Рена жила в закрытом квартале, и, как можно догадаться, ворота были закрыты, когда мы подъехали. Поэтому я просидел там с таксистом более получаса, пытаясь придумать, как пробраться внутрь, как, о чудо, подъехала другая машина. Мы пристроились за ней, и после всех приключений я оказался возле дома Рены.

Я был готов к встрече. Позвонил в дверь. Я ожидал встретить любую реакцию, когда она увидит меня на пороге. Если она будет выглядеть счастливой, я крепко обниму ее. Если будет злиться, я сознаюсь во всех своих ошибках. Ну же, как она отреагирует?

Ну, тогда я этого не узнал, потому что Рены не было дома. Я стоял, звоня в дверь, и понимал, что соседи скоро меня заметят и вызовут копов.

Я не мог взломать дверь, потому что дом был подключен к сигнализации. Да и Рену бы это не обрадовало. Тогда я решил пробраться в дом со двора. Вот так 130-килограммовая горилла полезла через забор, и нельзя сказать, что это не привлекло внимания. Я только надеялся, что она забыла закрыть окно или что-то в этом роде. Конечно, этого не случилось. Все было закрыто.

Я увидел соседа возле гаража его дома, но я знал, что он часто видел меня с Реной и понимал, что мы пара. Мне повезло, потому что этот парень ничего не заподозрил. Я сказал ему, что работаю во дворе и забыл отвертку. Лучшего оправдания я не придумал.

Сосед одолжил мне отвертку, с помощью которой я открыл одну из раздвижных дверей, и, конечно, сразу сработала сигнализация. Я знал пароль, поэтому отключил сигнализацию и оказался внутри. Потом я вернул отвертку соседу, занес сумки в дом и стал ждать. Я знал, что Рена где-то в городе, потому что еще недавно в доме кто-то был. Я решил подождать ее и уладить все наши проблемы.

Я просидел несколько часов, а Рены все не было. Я начал звонить ей со своего сотового, что было глупо, ведь она не отвечала мне уже 2 недели. Я не хотел, чтобы она узнала, где я, поэтому звонил с сотового, а не с ее домашнего.

Я изнемогал от нетерпения, сидя в доме Рены. Больше ждать я не мог, поэтому схватил трубку ее домашнего и позвонил на сотовый. Представьте, что могла подумать Рена, увидев на экране сотового свой домашний номер.

Конечно, она ответила, а я в своем стиле брякнул: «Эй, как дела?»

Рена был в бешенстве: «Брок, ты откуда мне звонишь?»

Я пошел ва-банк и спросил: «Ты что, не узнала номер?»

Она едва не лишилась дара речи: «Надеюсь, ты сейчас не в моем доме!»

Я ответил: «Нет, я в нем, и буду здесь, когда ты придешь, потому что я жду тебя!»

Рена решила преподать мне урок и очень долго возвращалась домой, заставляя меня ждать, и ждать, и ждать. По ее виду я понял, что она рада видеть меня не меньше, чем я ее, но я все еще скользил по острию ножа.

В итоге я провел во Флориде с Реной неделю. В аэропорту она проводила меня до посадки. И там, в аэропорту Орландо, я предложил ей стать моей женой.

Думаю, жена никогда не сожалела о том, что тогда согласилась. Я точно ни секунды не жалел об этом. Мы созданы друг для друга.

Моя не очень тайная встреча с Винсом

Я оказался последним, кого отчислили из «Вайкингз» перед сезоном. Я не старался пробиться в NFL, просто пытался сбежать из WWE. Покинув стан «Вайкингз» и уехав из Финикса, я почти месяц ничего не делал, только охотился и думал о своем будущем.

Меня не интересовали странные предложения, которые сыпались на меня горой. Таблоид хочет заплатить мне за публикацию моей истории? Нет, спасибо.

Глупые роли в ужастиках? Думаю, без этого я тоже продержусь.

Раздача автографов в супермаркетах? Извините, но это не в моем стиле. Я никогда не занимался проституцией, чтобы заработать легкие деньги.

Я должен был найти занятие, которым бы гордился, и наслаждаться им. Я хотел делать что-то, что одобрили бы мои родители, что позволило бы мне обеспечивать семью достойными вещами.

Я не знал, куда податься, и вдруг мой юрист, Дэвид Ольсен, позвонил, чтобы поделиться интересными новостями. С ним связалась New Japan Pro Wrestling, большая группа, базирующаяся в Токио и управляемая Антонио и Саймоном Иноки. Они понимали, какое внимание получат, подписав настоящего атлета, ставшего самым молодым чемпионом WWE в истории, и хотели бы сразу заключить сделку.

Я никогда не думал о том, чтобы выступать в Японии, да и где бы то ни было, потому что мое соглашение с WWE подразумевало, что я мог работать только на Винса, поэтому я мысленно поставил крест на этой карьере до 2010 года. Поэтому я не стал просить Дэвида договариваться с Иноки и порекомендовал связаться с WWE.

Но если бы я вернулся в компанию, я не хотел бы повторения предыдущего раза. Я хотел иметь возможность самостоятельно решать, когда и где работать. Я хотел, чтобы в контракте была зафиксирована возможность отпуска, и хотел получать деньги, соответствующие моему статусу.

В течение следующих нескольких месяцев Дэвид общался с юристами WWE, пытаясь договориться о деталях. Наконец была организована якобы тайная встреча между мной и Винсом.

Я до сих пор смеюсь, вспоминая эту «секретность».

Едва я вошел в офис WWE, на меня были направлены все камеры. Мы с Винсом еще не успели поздороваться, а на сайте компании уже висела статья с заголовком: «Брок Леснар встречается с WWE!»

На одной стороне планеты я заходил в офис Винса МакМэна, чтобы узнать, сможет ли мы примириться, оставить все претензии в прошлом и снова заняться бизнесом. А на другом конце земли Иноки, наверняка, прочитали о моей «тайной встрече» с Винсом и решили, что теперь им придется бодаться за меня с WWE.

Опубликовав этот «секрет» в Интернете, Винс предоставил мне все средства для давления на Иноки. Винс с такой же легкостью мог подарить мне рождественский подарок с большим красным бантом. Иноки возлагали на меня такие надежды, что теперь мое подписание стало для них делом чести. Они были готовы заплатить столько, сколько бы понадобилось, чтобы не дать мне вернуться в WWE.

Я не хотел ехать за тридевять земель, в Японию, чтобы зарабатывать на хлеб. Если бы все сложилось, я бы лучше вернулся в WWE, но на своих условиях. Я отправился на встречу с Винсом, чтобы объяснить, что я готов сотрудничать. Ему оставалось только придерживаться здравого смысла. Если он хотел меня вернуть, у него был такой шанс. Если нет — я просто потерял бы время, а Винс мог бы посмотреть мне в глаза и рассказать, как сильно он расстроился из-за моего ухода. Решение было на его стороне, и я бы очень скоро понял, в каком направлении он движется.

Винс пригласил Джона Лауринайтиса присоединиться к встрече. Лауринайтис заменил Джима Росса на посту начальника кадрового отдела, и Винс хотел, чтобы он посидел с нами, пока мы обсуждаем дела. Я не люблю ходить вокруг да около, поэтому сказал Винсу — прямо на глазах у Джона — что мы начали разговор неправильно.

— Я думал, мы поговорим с глазу на глаз, — заявил я Винсу. Очевидно, у него были другие планы.

— Ну, Брок, — протянул Винс, устанавливая рамки всего разговора, — Джон отвечает за кадры, и было бы крайне неуважительно к нему просить его уйти сейчас. Я бы не выгнал его со встречи, которая полностью относится к юрисдикции его отдела.

Тогда я подумал: «Давай уже, переходи к делу. Я здесь не провел еще 10 минут, а у меня уже горечь во рту!»

Еще до обсуждения финансов Винс и Джон разыграли передо мной сценку. Джон заговорил о татуировке на моей груди и попросил меня снять футболку.

Прямо там. Посреди деловой встречи. И не простой деловой встречи — на этой люди пытались примириться и оставить обиды в прошлом. Некоторые вещи уже должны были забыться с течением времени, но обе стороны еще злились друг на друга. Мы пытались найти способ снова работать и зарабатывать вместе, а глава отдела кадров попросил меня снять футболку в кабинете президента, чтобы посмотреть на мое новое тату?

К черту все это.

Тогда Винс обозначил свою позицию и заявил, что я должен начать все сначала, потому что ушел в первый раз.

— Начнешь с начала, потом сможешь пройти весь путь наверх! – сказал он мне. – Другой вариант не сработает!

Винс имел в виду не пуш и позицию в карде. Он говорил о деньгах. Мне пришлось бы согласиться на контракт, гораздо менее выгодный, чем предыдущий. Я бы остался в топе, но это ничего не значило. Винс предлагал мне контракт новичка и понимал, что этим он оскорбляет меня.

Конечно, у меня был высокий статус, не изменившийся даже после поражений в матчах с Эдди Герреро (за пояс чемпиона) и Голдбергом на WrestleMania. Винсу было плевать, что я быстро вернул бы свою популярность, снова стал бы приносить ему большие деньги при правильном возвращении, правильном сюжете, даже при одном правильном промо.

Винс хотел задавить меня, как и всех остальных, потому что большинство из тех, кто расстаются с Винсом МакМэном в плохих отношениях, остаются у разбитого корыта. Они вынуждены ползти назад на коленях, умоляя о подачках.

Да, у меня была куча проблем и татуировка, изображающая меч, который, как мне казался, действительно был приставлен к моему горлу, но я не позволил бы никому обращаться со мной, как с куском мусора. Винс говорил со мной так, словно я был грязным бомжом, не имеющим никаких вариантов в жизни.

Но Винс никогда не мог осознать, что в глубине души я все тот же бедный паренек с фермы в Вебстере, штат Южная Дакота. Я жил жизнью рок-звезды в течение 2 лет в WWE, но я знал, что буду счастлив со своей будущей женой, что бы я ни делал в жизни и сколько денег бы ни зарабатывал.

Если бы у меня была только ферма, я стал бы счастливым, трудолюбивым фермером, женатым на любимой женщине и довольным, потому что никто бы со мной не разговаривал в той манере, в какой Винс говорил на нашей встрече. Он мог бы вернуть меня почти полностью на своих условиях, за исключением графика выступлений, и он облажался.

Покинув «тайную» встречу с Винсом в тот день, я направился в аэропорт. Рена позвонила и спросила меня о новостях, и я сказал ей, что все хорошо. Еще я сказал, что проглотил обиду и похоже на то, что я снова буду работать на Винса. Я не торопился принимать окончательное решение, потому что хотел сначала посмотреть контракт, который его адвокаты собирались послать Дэвиду Ольсену. Когда предложение Винса пришло на бумаге, оно все еще напоминало контракт новичка, с зарплатой новичка и почти без шансов на отпуск. Именно тогда я решил узнать, что Иноки готовы мне предложить за выступления в Японии.

Брэд Рейнганс работал в New Japan 19 лет, поэтому я сразу обратился к нему. Имея Брэда в команде, я получил идеального советника в том, как Иноки ведут бизнес. Я понимал, что поездка в Японию может обернуться большими прибылями, но я также знал, что нужно придерживаться определенной стратегии, чтобы получить такие деньги у Иноки.

После той встречи я еще подумал, что Винс МакМэн сделает все возможное, чтобы помешать мне зарабатывать на жизнь.

Брок Леснар против WWE

В январе 2005 года, спустя примерно 9 месяцев после моего ухода из WWE, я отправился в Японию с Реной и Брэдом. Я хотел сам оценить возможности, которые меня там ожидали, но я должен был сделать все, чтобы не навлечь на себя иск Винса МакМэна.

Мои юристы и я решили, что я должен сам купить билет на самое дорогое место в самолете. Понимал ли я, что это повысит мою стоимость в глазах New Japan? Конечно, понимал. Я хотел посмотреть их шоу и понять, как я могу произвести большое впечатление.

В Токио Иноки хотели получить как можно больше прессы, благодаря моему прибытию. За этим было интересно наблюдать. Они получали прессу, благодаря моему присутствию на их шоу, а я становился все более ценным активом, потому что я еще не пообещал им (и даже самому себе), что стану работать в New Japan Pro Wrestling.

Когда я прибыл на арену, Иноки попытались выжать из ситуации еще больше. Они пытались заработать на мне все, что можно. Спросили, можно ли представить меня толпе. Юристов со мной не было, но как представление людям может повредить? Мне даже не платили за появление. Я разыгрывал свою карту, набивал себе цену, оценивал, какой шум смогу поднять, прежде чем принять тяжелое решение. Я был в Токио. Не боролся. Не выступал с речью. Я сидел в зале и собирался быть представленным другим зрителям.

Иноки предложили мне пройти на арену через главный вход, чтобы зрители видели меня, а потом сесть на свое место. Они заверили, что так бы встретили любого известного гостя.

Новость появилась в Интернете в считанные минуты: «Брок Леснар представлен зрителям на шоу New Japan».

И плотину прорвало.

Юристы WWE подняли шумиху из-за моего визита. Винс не хотел, чтобы я хоть как-то был связан с другой рестлинг-компанией, и его адвокаты грозились воспользоваться этим пунктом и засудить New Japan за компанию.

Винс не хотел брать меня на работу, пока я не соглашусь снова жить в сумасшедшем графике переездов, без отпуска. Но из-за этого я ушел в первый раз.

Теперь, если бы я вернулся в WWE, мне бы пришлось выживать в таком графике, а я бы даже не получал приличную оплату. Нет, Винс хотел, чтобы я вернулся, работая в убийственном графике, и получал за это копейки.

Юристы WWE угрожали засудить меня при одной только мысли поработать в другой рестлинг-компании в мире, в какой бы то ни было роли. Меч был приставлен к моему горлу. Любой, кто меня знает, скажет, что я не боюсь сражаться. Я хотел работать, а Винс пытался это мне запретить.

Мои юристы говорили, что ограничение конкуренции не имеет законной силы по множеству причин, которыми я бы не хотел забивать ваши головы. Нельзя запретить человеку зарабатывать на жизнь, а именно в такую тюрьму пытались заключить меня Винс МакМэн и его адвокаты. Если бы я принял решение работать в New Japan, я мог бы увидеть иск от WWE в любой день. Если бы я боролся с белым медведем на Северном Полюсе, WWE засудила бы меня, просто потому что они могли это сделать. Им нравится давить на людей таким образом.

Это была настоящая драка, и я решил нанести первый удар.

Я подал иск на World Wrestling Entertainment в федеральный суд в штате Коннектикут с просьбой признать этот пункт договора нелегальным.

Любой знакомый Винса подтвердит вам, что он любит хорошую заварушку, и здесь Винс не стал отступать. Его юристы подали встречный иск за нарушение контракта и хотели, чтобы я заплатил за весь ущерб, нанесенный WWE моим уходом. Они хотели, чтобы я заплатил все судебные издержки (спасибо, но мне и своих издержек хватало), и попросили судью признать запрет конкуренции обязательным к исполнению. Они хотели заставить меня просидеть на заднице самую важную часть моей карьеры, вплоть до 2010 года, или вернуться на работу в WWE.

Винс обожает рассказывать, как он ненавидит менеджеров, агентов, а особенно — адвокатов, но сам он разыгрывают юридические баталии лучше всех. Мне приходилось платить своим юристам в Миннесоте, да еще и нанять адвокатскую контору на восточном побережье с лицензией штата Коннектикут. Было похоже, что WWE пытаются разорить меня. Нужны новые документы. Новые затяжки времени. Еще один запрос на бумажную работу. Если меня загонят в долговую яму, мне придется приползти на коленях и просить взять меня назад.

Винс придумал умную стратегию. Мне было трудно находить деньги на ежедневные расходы, но я тратил их на то, чтобы обрести свободу. Я понимал, что не могу сдаваться, но оплата судебных издержек выжимала из меня все соки.

Я попросил юристов заключить за меня сделку в Японии, но Иноки опасались иска от WWE.

Кстати, я говорил, что WWE перестала выплачивать мне гонорары за использование образа, когда решила засудить меня?

У меня не осталось источников дохода, все вокруг боялись большого и страшного монстра WWE и их юридических угроз. Я понял, как Винс заставлял сдаваться всех остальных парней. Он едва не добился успеха со мной.

Мне нужно было серьезно обдумать следующие шаги. Сдаться ли мне и делать то, что необходимо, чтобы зарабатывать? Продолжить ли плыть против течения и платить двум командам юристов, сопротивляясь компании, которая, как казалось, специально запутывала мое дело, чтобы оттянуть время?

Решение пришло не сразу, но я выбрал продолжать бороться. Я бы не смог посмотреть на себя в зеркало, если бы спрятал хвост между ног и смирился с обращением WWE. Я уговорил юристов заключить для меня контракт в Японии, чтобы я мог найти деньги на продолжение тяжбы.

Заключая сделку с New Japan, я попросил добавить в нее Брэда Рейнганса, поскольку надеялся, что его опыт работы с руководством New Japan послужит мне на пользу. Да и вообще, я подумал, что работа в Японии будет огромным опытом для меня. Я заработаю немало денег, поем свежих суши, отлично проведу время с Брэдом и прищемлю хвост Винсу.

Вот так я попал в мир профессионального рестлинга Японии.

Тиски Смерти #17: New Japan Pro Wrestling

Моим первым матчем в Японии был трехсторонник с Фуджитой и Чоно 8 октября 2005 года. Мне было неважно, с кем меня поставят: я знал, что японские зрители ждали монстра-хила. Они хотели бы видеть человека, который заслужил бы их ахов и охов, и я собирался таковым стать. Я был счастлив снова работать и зарабатывать, но во время пребывания в Японии я каждый день ожидал услышать плохие новости. Вот такую нервотрепку причиняют судебные тяжбы.

Едва New Japan принялись рекламировать мой первый матч, юристы WWE попытались не дать мне появиться на шоу. Они угрожали New Japan и обещали добиться постановления суда, чтобы не дать мне выступить. Пока я не ступил на борт самолета в Японию, я каждую секунду ожидал звонка юристов со словами: «Возвращайся, Брок, WWE воспользовалась такими-то уловками, и твой матч отменен».

К счастью для меня, у WWE были дерьмовые адвокаты. WWE так и не подала в суд на New Japan и не добилась никаких постановлений, которые могли бы помешать мне отработать запланированный матч. Но это не означало конец мучениям.

Я должен был выступить на нескольких шоу в Японии в декабре, а потом вернуться для крупного ежегодного шоу, прошедшего 4 января 2006 года. Я полагал, то все шоу пройдут без заминок, потому что, хотя собаки из юридического отдела WWE много гавкали, практика показала, что кусаться они не умеют. Они грозились запретить мне появиться на шоу в октябре, но каждый раз оттягивали решение. Все это напоминало о мальчике, который кричал: «Волк!»

Но я ошибался.

Перед моим вылетом на декабрьские шоу в Японии WWE выступила с ходатайством о приказе о временно запрете (или TRO). Я никогда не был специалистом в юридической области, но я учился на практике у World Wrestling Entertainment и команды адвокатов. WWE потребовала у судьи, ведущего наше дело, немедленно запретить мне выступления на шоу New Japan. Проигнорировав TRO, я бы не выполнил распоряжение суда.

Мои юристы пошли в контратаку, но судье нужно было время на принятие решения. Нельзя попросить судью поторопиться, потому что «Броку нужно знать, садиться ли ему на самолет в Японию или нет», поэтому в течение всего перелета в Японию я не знал, буду ли вообще выступать на шоу. Я не мог и представить, как сильно разозлюсь, если по прилету, мне придется развернуться и сесть на обратный самолет, если бы судья принял сторону WWE.

Однако судья так и не одобрил TRO, поэтому я выступил… и получил оплату за декабрьские шоу. Вернувшись в Штаты, я узнал, что WWE «формально отозвали» свое ходатайство, потому что поняли, что это полный провал. Они вообще не хотели, чтобы судья принимал это решение. По моему мнению, ходатайство WWE, как и большинство их юридических угроз, было просто формальным способом очернить меня, заставить переживать и тратить деньги на юристов. Я вернулся в Японию на главное шоу 4 января 2006 года и выступил еще на нескольких шоу после этого. Уверен, Винс кусал локти от бессилия помешать мне.

Я долгое время был мстительным человеком. «Око за око» было для меня не просто выражением, но образом жизни. Со временем я понял, как такой негативный настрой изнашивает тебя, но тогда я еще не был готов признать эту истину. В New Japan я использовал тот же финишер, что и в WWE.

В WWE он назывался F-5. В New Japan я назвал его «Вердикт».

Так я отправил свое сообщение Винсу и его команде юристов-ботаников.

Я собирался надрать задницу WWE в суде и хотел показать всему миру, что я по-прежнему грозный пес, который кусает сильнее, чем лает. Иноки, убедившись, что Винс не сможет помешать мне работать у них, построили свою компанию вокруг меня. Я взял с места в карьер и уже скоро победил Фуджиту и Чоно в матче за пояс чемпиона мира в тяжелом весе IWGP.

Один из моих бывших тренеров говорил, что 80 % из того, чего мы боимся и о чем переживаем, никогда не происходит. Мы тратим много времени на волнения из-за событий, которые никогда не станут реальностью. Все это трата ценного времени, и я не понимал этих слов, пока не попал в UFC и не начал концентрироваться на по-настоящему важных событиях в жизни. А тогда я продолжал летать в Японию, чтобы зарабатывать на кусок хлеба, меч все еще был приставлен к моему горлу, и мне было непросто смотреть на жизнь позитивно.

Окруженный негативом, я быстро вернулся к комбинации водки и Викодина. Недавно Брэд звонил мне, интересовался написанием книги, и он напомнил мне о матче с японским рестлером по имени Наканиши. Брэд считал, что это был один из лучших матчей в моей карьере, но мы оба знаем, что я тогда дрался почти по-настоящему. К сожалению, я ничего не помню из того матча. Брэд помнит гораздо больше; когда отравляешь себя таблетками и алкоголем, память начинает сдавать первой.

Я могу придумать много оправданий, почему вернулся к набору из таблеток и выпивки, но все это лишь отговорки. Спина доставляла мне немало забот, я постоянно испытывал боль. В итоге я отправился на МРТ в больницу, где у меня нашли трещины в двух позвонках, что означает, что я выступал в другой части мира со сломанной спиной. Врачи заявили, что мой случай достаточно серьезен и мне необходима операция. Ну уж нет. Только не я. Я знал множество спортсменов, которые так и не восстановились после операций на спине. Я собирался выбраться из ямы самостоятельно. Но сказать такое проще, чем сделать!

Я проводил жесткие матчи со всеми лучшими исполнителями New Japan. В WWE все работают в «мягкой» манере (насколько мягким может быть рестлинг), ведь цель компании — развлечения. В New Japan Pro Wrestling рестлеры лезут из кожи вон, чтобы доказать зрителям, что рестлинг все еще реален. Руководство поощряет в рестлерах желание выйти на ринг и выбить дух друг из друга. Если кто-то получает травму, это считается «хорошо для бизнеса».

Я не боялся жесткого стиля, но выступать в таком стиле с двумя треснувшими позвонками было самоубийством. Возвращаясь в раздевалку с Брэдом, я падал на пол от боли. Я не хотел, чтобы кто-то узнал о моем самочувствии, а единственным способом скрыть боль было больше Викодина и больше водки.

Мне повезло, что я выжил и могу рассказать вам эту историю, потому что многие пошли по этой дорожке, но теперь их уже нет с нами.

Слава Богу, я проснулся одним утром и решил, что с меня хватит. Я понял, что, продолжив жить такой жизнью, долго я не продержусь. В конец концов, статистика сыграет свою роль. Нельзя обойти неизбежную вероятность того, что что-то пойдет не так. Можно захлебнуться в собственной блевоте или упасть в обморок и разбить голову — слишком много способов убить себя, когда замораживаешь свои чувства до полного оцепенения и безразличия к реальности.

Поэтому я внезапно соскочил. Не потому что посетил какую-то частную клинику на деньги WWE. Не потому что прошел терапию или поговорил с психологом. Я перестал, потому что хотел наблюдать, как растет моя дочь Мия, и понимал, что не смогу ей помочь, если продолжу двигаться в том направлении.

Время было выбрано идеально. У Иноки было множество проблем с компанией, я понимал, что New Japan катится под гору. Мое время в их организации подходило к концу, и я хотел уйти, громко хлопнув дверью. И тогда на горизонте появился Акебоно.

Акебоно был крупной звездой в Японии. Хотя родом он был с Гавайев, его уважали как звезду реального спорта, народного героя, потому что он был доминирующим чемпионом в сумо. Я был рад, когда Иноки предложили мне провести матч с Акебоно, потому что я знал, что мы сможем построить матч как противостояние великого американского чемпиона-хила и еще более великой японской легенды сумо. Я видел большие знаки доллара на афише этого матча.

Акебоно из тех гигантов, у которых доброе сердце. Я полагал, что мы сможем заработать большие деньги, если бы Иноки верно разыграли сценарий. Я называл Акебоно «Большой Чад», он один из немногих парней в рестлинге, кого я могу считать другом. Я хотел, чтобы наше противостояние что-то значило, чтобы мы могли провести долгий фьюд и заработать друг другу много денег.

Но Иноки не рассматривали сюжет Брока Леснара и Акебоно в долгосрочной перспективе. Они хотели, чтобы я выиграл в обычном ТВ-матче. Я не мог поверить свои ушам. Зачем я должен убивать потенциально крутой фьюд в одном матче на бесплатном ТВ?

Тогда я понял одну из причин, почему Стив Остин так разозлился в тот день в Атланте, когда WWE решили выбросить наш первый матч на Monday Night Raw.

Я упрямый ублюдок, поэтому настоял, чтобы мы сделали так называемый «грязный конец», чтобы можно было повторить матч позднее и закончить его чисто. Я хотел, чтобы мы с Большим Чадом сделали все стандартные споты для больших рестлеров, а потом в нужный момент я ударил бы его поясом IWGP. Иноки уговаривали меня просто выиграть у Большого Чада, но я изматывал их до тех пор, пока они не согласились на мой вариант.

В общем, Большой Чад и я вышли на ринг и сделали все типичные для больших, мощных парней приемы. Например, блоки плечами, когда никто не падает, или спот, когда я отталкиваюсь от каната и врезаюсь в Большого Чада, или он врезается в меня, но мы остаемся на ногах и смотрим друг другу в глаза.

В концовке я ударил по его огромной дыне поясом чемпиона, как и планировалось. Большой Чад свалился на маты, я накрыл его, и все зрители замолкли. Наступила мертвая тишина. Толпа не издавала ни звука. Они не купились. Зрители заплатили не за «грязный конец», они слишком умны, чтобы купиться на такую неестественную победу хила. Я допустил тупейшую ошибку!

Рефери упал на колени и начал отсчет, и я сказал Большому Чаду: «Вырвись, сукин сын, вырвись». Раз… два… и за сотую долю секунды до последнего удара Большой Чад выбросил руку в воздух, а зрители взревели и вскочили на ноги.

Мы закончили матч каким-то бессмысленным образом, что только разозлило Иноки, но, по крайней мере, Большой Чад постарался выдать наилучший матч. Учитывая всю предысторию, матч действительно выдался на славу.

Я не удивился тому, что мы с Большим Чадом смогли сделать достойный матч. Мы оба тренированные атлеты и с гордостью носим это звание. Меня удивило то, что Иноки не попытались заставить мне проиграть пояс перед выездом из Японии. Наверное, они не хотели зажимать меня в угол, потому что мне уже не нравилась ситуация с оплатой моей работы.

Я считал поездку в Японию умным решением, потому что настоял на частной перевозке, размещении в отелях высшего уровня и компенсации всяких других расходов. Если мне предстояло работать в другой половине мира, я хотел бы, чтобы я чувствовал себя там комфортно.

Частью моего договора с New Japan была работа по предоплате. Мои юристы создали целевой счет в американском банке, и согласно договору я летел в Японию только после того, как Иноки переводили деньги на этот счет. По окончании матча деньги переводились на мой личный счет, так что мне не приходилось волноваться об оплате своего труда в Японии. Эта схема работала… какое-то время.

Перед одним из матчей я не получил полной предоплаты, но все равно сел на самолет. Я решил, что нужен Иноки, ведь я был чемпионом, но все же не собирался выходить на ринг, пока не получу подтверждения, что вся сумма переведена на счет в американском банке. Что здесь могло пойти не так?

Много чего. Но я должен был сам это понимать. Судьба преподнесла мне еще один урок. И, наверное, красочную историю для этой книги.

По окончании матча Иноки погрузили меня в автобус с остальными рестлерами, который поехал в аэропорт. Что за фигня? Мой контракт обязывал их предоставлять мне машину и водителя, чтобы забирать и отвозить в аэропорт. Поездка в автобусе была настоящим испытанием, и я не хотел в него ввязываться. Иноки не могли не понимать, что я не собираюсь ездить на автобусах, поэтому я не мог понять, почему они так обращаются со своим чемпионом в тяжелом весе.

Что за игру они устроили?

Я знал обо всех трюках, который Иноки могли бы попытаться со мной провернуть. Брэд рассказал мне о популярном способе переговоров, который любили Иноки. Они приглашали тебя на ланч или ужин и просто смотрели на тебя, не отводя глаз, чтобы ты почувствовал себя некомфортно. Они хотят, чтобы ты разговорился и открыл свои карты и стратегию. В наши первые три встречи они именно так и делали.

Благодаря Брэду, эта тактика не сработала со мной. Я также смотрел им в глаза и говорил о всякой чепухе. Я выдавал что-то, вроде: «Ну и как вам погодка?»; «Еда здесь отменная»; «Стоит признать, вы живете в замечательной стране». Я говорил обо всем… кроме бизнеса. Я знал их тактику и был готов к ней. Наверное, это сводило их с ума.

Я подготовился и к другой игре — пощечине Иноки. Наверное, это было частью принятия в команду в Японии — Антонио Иноки, настоящая легенда Японии, давал пощечину каждому новичку. Я сразу объяснил им свое отношение к этому ритуалу. Никто не имеет права давать мне пощечины. Ни Иноки, ни кто другой. Они меня поняли.

Но когда меня закинули в общий автобус, я повернулся к Брэду, который всякое видел в Японии. Даже он не знал, чего ожидать, поэтому мы готовились к любому повороту событий.

В аэропорту ко мне подошел Саймон Иноки со словами, сказанными в присущем ему мягком, уважительном тоне: «Мистер Леснар, Вы должны отдать мне пояс чемпиона. Мы хотим отполировать его для Вас и почистить стразы, чтобы пояс смотрелся на вас идеально, когда Вы вернетесь в Японию!»

Иноки, наверняка, понимали, что, возможно, я уже не вернусь, что означало, что меня просят сдать пояс. Однако у меня было преимущество, потому что пояс лежал на самом дне моего чемодана… и можете представить, как крепко я держал чемодан в руках. Мне так и не заплатили, и я хотел оставить себе пояс в качестве страховки. Я понимал, что пока имею пояс чемпиона мира IWGP, они найдут возможность заплатить мне причитающееся.

Если обращение Саймона назвать вежливым, то я, можно сказать, выступил настоящим рыцарем. Я поблагодарил его за беспокойство о моем поясе, но заверил, что и сам собирался как следует отполировать его, чтобы порадовать фанатов New Japan во время своего следующего приезда.

Иноки стараются быть на шаг впереди остальных, и мой ответ они, очевидно, ожидали, потому что рядом с Саймоном возникло несколько рестлеров New Japan. Мне и Брэду показалось, что они хотят забрать у меня пояс силой. У них было преимущество — я был чужаком и не говорил по-японски; если бы вмешалась охрана аэропорта, они могли бы наговорить все, что пожелают. Но когда эти парни попытались напугать нас, Брэд и я посмотрели на них внимательно и отошли к билетной стойке, где я уже прямо им заявил: «Я забираю пояс с собой!»

Теперь им уже ничего не оставалось делать, кроме как устраивать сцену в международном аэропорту, поэтому Брэд и я зарегистрировались и сели в самолет, а пояс остался в моем чемодане. Я слышал, что New Japan вела переговоры с TNA о сотрудничестве, так что я подумал, что они попросят меня проиграть титул в Америке. Но это давало мне много рычагов для переговоров. У меня было то, что им нужно, а у них были деньги, поэтому я воспользовался своим преимуществом.

Очень скоро Саймон Иноки позвонил моим юристам и объяснил, что хочет устроить большой титульный бой в Японии. Я сказал юристам: «Вот моя цена, пусть платит или катится к черту». Иноки сделали встречное предложение, поэтому мы не заключили сделку.

Несколько месяцев Саймон звонил, но не соглашался на мою сумму. В итоге, около года спустя, когда я уже долгое время занимался подготовкой к первому бою в ММА и почти забыл свое прошлое в рестлинге (хотя пояс чемпиона мира IWGP красиво смотрелся в моем гараже), Саймон сделал еще один звонок моим юристам. Иноки порвали все связи с New Japan и создали новую компанию, IGF. Им нужен был громкий мэйн-ивент на первом шоу, и они хотели устроить бой Брока Леснара против Курта Энгла за пояс чемпиона IWGP. Теперь они уже были готовы заплатить ту сумму.

Я согласился на предложение, но, учитывая, что Курт работал в TNA, я заставил Саймона подтвердить, что TNA и Курт официально согласовали участие в матче, и объяснил им, что смогу принять участие только после своего первого боя в ММА.

Я с удовольствием вернулся на ринг ради одного матча с Куртом и без сожалений проиграл ему пояс.

После того матча я был уверен, что мне не придется больше выходить на рестлинг-ринг… за одним исключением. Где-то в подсознании я был уверен, что, став достаточно известным в другой области, я всегда смогу получить большой гонорар, если решу вернуться на одно последнее шоу, один последний матч.

Но тогда это казалось далеким будущим.

Брок Леснар против WWE.

WWE против Брока Леснара.

До того последнего матча с Куртом я потратил целое состояние на борьбу с большой корпорацией с неограниченными возможностями. WWE заставила меня потратить огромную кучу денег на то, чтобы отстоять простое право на труд, но час расплаты в итоге настал.

В феврале 2006 года судья заставил нас пойти на посредничество, то есть попытку договориться перед передачей дела в суд, через федеральный магистрат в г. Бриджпорте, штат Коннектикут. Если нам не удалось бы договориться, тогда судья бы решал, имеет ли силу мое ходатайство об отмене соглашения об ограничении конкуренции. WWE исчерпала все способы отсрочить решение, но они боялись, что, став свободным человеком, я могу пойти дальше.

Встреча с посредниками была назначена на день после СуперБоула, поэтому Дэвид Ольсен и я посмотрели часть игры в баре гостиницы. Наутро мы отправились в здание суда, но я ни секунды не надеялся, что WWE примет мое предложение, потому что Винс МакМэн не собирался показывать мне, что его пункт об ограничении конкуренции не имеет силы.

Представители WWE заявляли, что мое стремление к свободе было неоправданным. Я считал предложения WWE оскорбительными. Мы ходили по кругу, а я просто хотел уйти и вернуться домой, но судья настаивал, чтобы мы договорились в таком формате, поэтому, в конце концов, мы сформулировали условия сделки.

Такой договор был правильным решением, потому что, если бы начался суд, даже если бы я выиграл дело, были бы апелляции и другие задержки, а я уже хотел положить этой истории конец и начать следующую главу в жизни. WWE хотела замять дело, потому что они не хотели, чтобы суд признал их соглашения об ограничении конкуренции недействительными. Это бы привело к прорыву плотины и причинило бы им множество проблем с другими рестлерами, которые давно бы ушли без этого пункта в договоре.

Юристы предупредили меня, что я не могу раскрывать здесь детали соглашения, потому что они конфиденциальны. Что за глупости. Просто я сделал несколько уступок, и представители WWE пошли на компромисс. В итоге каждый получил сделку, с которой мог бы прожить.

Вот так. Я ничего конкретного не сказал, но вы поняли суть. WWE не потеряла лицо, а я стал свободным человеком с целой жизнью впереди, теперь я мог выбирать, каким образом зарабатывать на жизнь и обеспечивать семью. Мне нужно было теперь только выбрать, чем я хочу заниматься.

Но долго думать мне не пришлось. Я хотел выступать в настоящем спорте. Хотел проверить себя. Я обсудил это с Реной, которая уже стала моей женой, и она уверила, что поддержит любое мое решение. Жена знает, что я боец и что соревнование является моей страстью. Это в моей крови. Этим я хочу заниматься. Ради этого я живу.

В 2006 году бои без правил стали набирать обороты и получить большое внимание со стороны прессы. Мне показалось, что там можно неплохо заработать, если поднять шум и привлечь к себе достаточное внимание. Я знал, что будет трудно, но все стоящее в жизни дается нелегко.

Моя судебная баталия с WWE закончилась. Также ушли в прошлое NFL, водка с Викодином и, как я тогда думал, New Japan Pro Wrestling. Настала пора прожить свою вторую жизнь, к чему я готовился с 5 лет.

Готовясь принять следующий вызов от жизни, я вступил в мир смешанных единоборств. Это было совершенно новое приключение.

Тиски Смерти #18: Начало карьеры в смешанных единоборствах

Решив стать бойцом, я должен был сразу принять несколько вещей. Я атлет и борец, но это не делает меня великим бойцом. Мне требовалась тщательная подготовка, чтобы забраться на вершину этого спорта.

Я поинтересовался разными тренировочными комплексами и в итоге остановил свой выбор на зале Пэта Милетича в г. Беттендорфе, штат Айова. Пэт был одним из пионеров боев без правил, его глубоко уважают в мире смешанных единоборств. Он бывший чемпион UFC, из его зала вышли такие парни, как Мэтт Хьюз, Тим Сильвиа, Йенс Пулвер и Робби Лоулер. Пэт мне сразу понравился, потому что начинал борцом-любителем, поэтому он должен был понимать, как превратить другого борца в бойца смешанных единоборств.

Я некоторое время тренировался с командой Пэта и научился у них многому. Не хочу обидеть Пэта, потому что уважаю его работу и ценю полученный опыт, но вскоре я понял, что его зал не подходит для меня.

К тому времени я снова накопил сбережения и решил создать собственный тренировочный лагерь, сосредоточенный на мне и единственной цели — сделать меня лучшим бойцом в максимально короткие сроки. Я не хотел терять многие годы в эквиваленте Луисвилля в ММА. Я хотел зарабатывать боями на жизнь и подумал, что в зале, где занимается много бойцов, невозможно получить полное внимание команды тренеров. Никто не будет сконцентрирован на тебе.

Если же у тебя свой тренировочный лагерь, где каждый сконцентрирован на твоей подготовке, у тебя больше шансов реализовать свой потенциал. На конце этой радуги много денег, и я хотел набрать свой горшочек с золотом.

Проявив желание заниматься смешанными единоборствами, я решил отправиться в UFC. Это главная лига… лига мечты. UFC — наиболее профессиональная организация, где руководство имеет достаточно ресурсов, чтобы проводить крупные интересные бои за большие деньги.

Этот бизнес хорош тем, что люди платят деньги за честный бой и в большинстве случаев получают победителя и проигравшего. Простая формула. Если хочешь стать лучшим — выходи на бой и бейся до победы. Никто не продержится долго в ранге чемпиона, если будет пытаться выиграть по очкам в каждом матче.

В итоге, боец может иметь только 2 статуса: либо ты первый, либо никакой. Я не признаю никаких мест, кроме первого, потому что второго мне уже недостаточно. Это все равно, что последнее место.

Я поставил себе цель, но не обошлось и без трудностей. В UFC меня считали «ненастоящим» рестлером из WWE. У меня было известное имя, но никакого опыта в ММА, что означало, что мне нужно начинать с нуля. Хотите верьте, хотите нет, но судьба снова привела меня в Японию.

Мне предлагали проводить бои, едва стало известно, что я тренируюсь в лагере Милетича. Организаторам было плевать, что их шоу проходят на пляжах, в школьных залах или на улице — все хотели, чтобы я провел первый бой в смешанных единоборствах у них.

В апреле 2006 года Дэвид Ольсен и новый член моей юридической команды Брайан Стигман устроили мне встречу с представителями японского промоушна К-1. Этим промоушном владеет компания FEG, и они отправили в Миннесоту своего менеджера по международным операциям, Дайске Терагучи, и юриста со знанием японских и американских тонкостей, Тору Накахару.

Мы встретились за ужином из суши в отеле Minneapolis Grand.

Еда была отличной, но встреча тянулась слишком медленно, на мой взгляд. В отличие от Иноки, которые просто сидели и смотрели на тебя, пока ты сам не начнешь выкладывать свои мысли, эти парни только говорили, и говорили, и говорили. Я думал, они уже никогда не начнут говорить об условиях контракта, поэтому, вопреки совету своих юристов, я перешел к делу. Прожевав ролл «Калифорния», я прямо сказал им, сколько прошу за один бой, или предложил дальше не продолжать разговор.

К их чести, Дайске и Тору даже не моргнули. Они спокойно попросили дать им несколько минут, чтобы обсудить мое предложение с глазу на глаз. Оживившись, я щедро предложил им поговорить 15 минут, а потом дать мне ответ.

Я, Дэвид и Брайан вышли на улицу и переглянулись. Я должен был дать им возможность говорить и обсуждать условия, но мне казалось, что встреча никуда не движется и все просто улыбаются и рассказывают глупые истории. Мои юристы ушам своим не верили, потому что, по их мнению, мое поведение поставило крест на карьере в ММА, которая еще даже не началась, и я уже был готов с ними согласиться. Мы засмеялись, потому что через 15 минут я либо провалю простейший переговорный тест, либо получу высшую отметку на выпускном экзамене. Слава Богу, ожидание не должно было занять много времени.

Дэвид поспорил со мной, что парни из FEG уже будут сидеть в такси и ехать в аэропорт, когда мы вернемся в зал. Но они все еще сидели за столиком. Они заявили, что, возможно, смогут устроить мне сделку, но им нужно уточнить детали с некоторыми людьми в Японии, прежде чем они дадут окончательный ответ. Но тот факт, что они еще не улетели в Токио, показался мне хорошим знаком.

Пока мои юристы обсуждали детали контракта с К-1, я готовился стать бойцом. В контракте было написано, что я смогу выбирать тренеров сам, а FEG оплатит расходы. Я должен был быть готов к бою в августе 2006 года. Ходили слухи, что моим первым оппонентом будет Ройс Грейси, первая крупная звезда UFC и наследник престола бразильского джиу-джитсу.

Я жил возле Миннеаполиса и тренироваться хотел в том же районе. Я не хотел летать в Калифорнию, или Неваду, или куда-то еще. Я мечтал покончить с постоянными перелетами.

Местные представители ММА высоко отзывались о Греге Нельсоне, который содержал в Миннесоте Академию смешанных единоборств, так что однажды я заехал в его зал. Грег также раньше боролся за Университет Миннесоты, тренировал чемпиона мира по версии UFC Шона Шерка и других бойцов. Грег согласился взять меня под крыло и подготовить к бою в К-1.

Я стал профессиональным бойцом и должен был получать большие гонорары, поэтому мои юристы предложили мне создать новую компанию для ведения дел и попросили меня придумать название. Дэвид, Брайан и я провели телефонную конференцию, во время которой просто придумывали случайные названия.

Парень, который хотел делать для нас футболки, предложил название «Death Collector», но мне это показалось чересчур по WWE-шному. Тогда я сказал: «А как вам «Тиски Смерти»?» Это название показалось мне весьма подходящим, потому что после иска Винса и дерьма, через которое я прошел, мне казалось, что смерть не раз хватала меня в тиски. Я уже представил комментарий матча в голове: «Леснар сжимает тело оппонента руками… это же Тиски Смерти!»

Я с нетерпением ждал своего дебюта, но, пока я тренировался, К-1 сообщили, что они еще не нашли мне оппонента даже к октябрю 2006 года. Но и это еще не все. Они еще не забронировали арену и даже не заключили контракт на трансляцию шоу по системе PPV. Я стремился попасть в высшую лигу, но тогда было очевидно, что я выступаю на любительском уровне.

К-1 предложили мне большие деньги для продления контракта. Если бы я отказался, мне бы пришлось пробивать дорогу в другой маленькой организации, пока UFC не обратит на меня серьезное внимание.

Поскольку с К-1 у меня уже были налажены связи, я согласился продлить контракт и продолжил тренироваться с Грегом Нельсоном.

Осенью 2006 года я услышал, что К-1 подписали корейского кикбоксера и бойца ММА ростом 218 см по имени Хон-Ман Чой и хотели провести бой между нами в мае 2007 года на Dodger Stadium в Лос-Анджелесе.

Я никогда не слышал о таком бойце, поэтому мы навели справки. Он имел развлекательную репутацию и был большим, добрым гигантом, который мог уничтожать оппонентов в боях. Я не мог не обратить внимания на размер его головы. Его башка была просто огромной, даже больше, чем у Биг Шоу. Я подумал, что, стоит рефери скомандовать «к бою», как я просто начну поливать эту огромную мишень на его плечах. Хон-Ман Чой имел международную известность, но он был медленным и слишком большим, я был уверен, что легко с ним разберусь.

Примерно в это же время я поговорил со своим тренером по борьбе Университета Миннесоты, Марти Морганом. Мне предстоял бой с гигантом, и я хотел потренироваться с большими парнями. Марти тренировал Коула Конрада в Университете Миннесоты, и я начал тренировать удары с Марти и борьбу на матах с Коулом и другими тяжеловесами университетской команды.

Я снова чувствовал себя живым. После всего пережитого мне было плевать, кого поставят против меня в первом бое. У меня появился новый смысл жизни, и я не собирался упустить свой шанс.

Но за месяц до запланированного боя К-1 предупредили меня о новой задержке. Dodger Stadium забронировать не удалось, поэтому бой перенесли на шоу в июне 2007 года на L.A. Coliseum. Вы можете догадаться сами, что произошло потом. К-1 обещали провести крупнейшее шоу в истории ММА и говорили, что на трибунах будет сотня тысяч человек. Они ожидали, что все корейское население Лос-Анджелеса придет посмотреть на «Большеголового», а фанаты WWE придут поддержать меня.

Я устал от обещаний. Я хотел начать карьеру в смешанных единоборствах, и, хотя контракт с К-1 приносил мне хорошие деньги, я понял, что проведу лучшие годы в постоянных задержках и переносах моих матчей. Я хотел тренироваться, выступать и получать деньги. Я не собирался забивать голову вещами, о которых должно думать руководство промоушна. Это их работа.

Я делаю свою часть работы. Так и вы делайте свою.

К несчастью, мне так и не представился шанс сбить Большую Голову с плеч, потому что кто-то опередил меня. Примерно за месяц до нашего боя этот идиот ввязался в матч по кикбоксингу в Японии, пропустил мощный удар по голове и свалился, как срубленное дерево. Планирование боев так близко было полной глупостью со стороны К-1.

Перед нашим боем комиссия штата Калифорния признала Хон-Ман Чоя физически неготовым к бою.

К-1 предложила мне Мин-Су Кима в качестве замены на последней минуте. Это был южно-корейский боец, который выиграл серебряную медаль в дзюдо на Олимпиаде. Мне было плевать, кто это и что он выиграл, я знал, что проедусь по нему катком.

Стоит отдать должное К-1: они собрали, пожалуй, около 50 000 человек на стадионе Coliseum в прекрасный июньский вечер, и эти люди хотели посмотреть, как я уничтожу Мин-Су Кима. Промоушн постарался устроить спектакль, включая мое триумфальное появление из олимпийского факела на верху стадиона.

На мой взгляд, мне досталась простая работа: подождать команду рефери и наброситься на Мин-Су Кима. Бедняга не знал, на что подписался. Я быстро свалил его на ринг и начал бить. Бой продлился 69 секунд, а я не получил даже царапины. Более того, каждый перенос боя приводил к увеличению моей зарплаты. В итоге я заработал кучу денег, проведя всего лишь минуту на ринге.

Такую математику я люблю!

Тиски Смерти #19: Внимание Даны Уайта

Главная задача в WWE — привлечь внимание Винса МакМэна. В UFC такой фигурой является Дана Уайт.

Я не дурак. Избиение Мин-Су Кима не дало бы мне гарантированный билет в UFC. Эта организация набрала чудовищные обороты, а смешанные единоборства, наконец, стали восприниматься спортивной прессой как настоящие соревнования. UFC не стали бы давать критикам пищу для нападок, подписав бывшего чемпиона WWE с плохой репутацией, который выиграл только один настоящий бой, да и то против слабого соперника.

Курт Энгл и многие другие рестлеры бросались громкими словами, но никто не поддержал их на деле. Я же собирался стать лучшим бойцом смешанных единоборств в мире. Я хотел быть чемпионом. Быть в мэйн-ивенте главных шоу, стать лучшим тяжеловесом в истории спорта. Но с какой стати Дана Уайт должен был обратить на меня внимание? Я был очередным парнем, делающим много шума.

Я попросил Дэвида Ольсена и Брайана Стигмана организовать встречу с UFC, но у меня не хватает терпения на игры и тактику и стратегию деловых переговоров. Я хочу сразу решать дела.

До этого я провел почти 10 лет, избегая внимания прессы, но тогда настала пора получить публичное внимание. В UFC намечался крупный бой между «Капитаном Америка» Рэнди Кутюром и претендентом на его пояс, Габриэлем Гонзагой. Что если я появлюсь на этом шоу? Как отреагирует на это UFC?

Я потратил пару тысяч баксов, чтобы выбить себе и юристам лучшие места на трибунах, и попросил их слить в прессу новость, что я приду на бой. Я поучаствовал в нескольких радио-шоу, где вскользь заметил, что буду в Вегасе на бое Кутюра и Гонзаги.

Было весело оказаться на трибунах, потому что там присутствовало множество знаменитостей, каждого из которых в разное время показали на большом табло. Актеры. Баскетболисты. Футболисты. Певцы и певицы. Другие бойцы. Меня не показали. Ни разу.

Мои юристы готовы были поспорить, что UFC не возьмут план даже близко ко мне, потому что у меня не было с ними контракта, я выступал в конкурирующей организации и, что более важно, был тем парнем из WWE. Мы знали, что UFC не хотят связываться со «спортивными развлечениями», потому что фанаты считали UFC реальной силой и те не хотели разрушать свой имидж.

Не надо думать, что UFC старалась сделать так, чтобы я чувствовал себя незваным гостем. Уверен, они были рады заработать деньги на продаже билетов мне. Но они не сделали ничего, чтобы дать мне почувствовать себя комфортно. Шоу закончилось, начали включать свет и выключать камеры, фанаты направились к выходу, и я должен был принять быстрое решение.

Тогда я сказал юристам: «Парни, я перепрыгну через ограждения, и лучше не пытайтесь меня остановить». Юристы, верные своему званию, приготовились к любым потенциальным сложностям, которые могли бы последовать за моим поступком. Но в глубине души им понравилось то, что их клиент способен на решительные действия.

Я спрыгнул на пол возле ринга, пробился сквозь толпу и прошел мимо охранников. Подойдя к восьмиугольнику, я понял, что стою прямо за Даной Уайтом, тогда я просто хлопнул его по плечу и представился.

Мы нашли пустую комнату в подтрибунном помещении, и Дана сел поговорить со мной и юристами. Стоит отдать ему должное — Дана не пытался увиливать. Это хорошая черта для промоутера в бизнесе с реальными боями. Он пошел напролом: «Почему ты думаешь, что у тебя получится, Брок? Что заставляет тебя думать, что ты сможешь быть в UFC наравне с лучшими бойцами в мире?»

Я ответил Дане: «Не думайте, что я клоун, который считает себя настоящим спортсменом. Я и есть настоящий спортсмен, я чемпион NCAA в тяжелом весе. Рестлинг помог мне рассчитаться с долгами и заработать на жизнь после колледжа».

Я должен был объясниться за пару минут, потому что Дану ждала послематчевая пресс-конференция. Поэтому я был откровенен с ним настолько, насколько и он со мной. Я объяснил Дане, что мне некогда проходить через все маленькие организации, раздавливая их бойцов, как помидоры. Либо я стану чемпионом, либо нет. Я попросил Дану об одном шансе, а лучшим было то, что UFC не могла проиграть в этом случае.

Если я выиграю, в UFC появится новый герой. Если я проиграю, кто-то станет звездой, благодаря моей известности. В любом случае мой бой принесет деньги. Фанаты ММА заплатят, чтобы увидеть, как мне надерут задницу. Фанаты WWE заплатят, чтобы поддержать своего парня в бое против лучших сил UFC. У этой монеты не было обратной стороны.

Дана понял, что от этого предложения выиграют все, но от также понимал, что должен бросить меня на растерзание волкам. Если Дана просто продвинет парня из WWE, это могло бы выглядеть как сюжет или подстава. Матч должен был пройти против серьезного оппонента. В UFC ни у кого не бывает легких боев, и Дана не собирался давать мне такой бой, чтобы поднять мою репутацию. Но и я не ждал никаких подачек. Я хотел сразу начать наверху.

Дана торопился на пресс-конференцию, но мне нужен был ответ. И я получил тот, который хотел услышать. В UFC мне дадут шанс.

В то время промоушн пытался придумать что-то для своего бывшего чемпиона в тяжелом весе Фрэнка Мира, и моя кандидатура казалась ответом на все вопросы. Мир попал в аварию на мотоцикле, в результате которой его карьера пошла под гору, а теперь он пытался вернуться в спорт. Фрэнк — крупный парень, одинаково опасный в стойке и в партере. Бой с Фрэнком Миром никто не решился бы назвать подставой.

Сценарий был идеален для Даны и UFC. Либо я выиграю у бывшего чемпиона в тяжелом весе и начну карьеру на вершине, либо Фрэнк надерет мне зад и покажет всему миру, что парням из WWE не место в восьмиугольнике.

Вернувшись домой, я посмотрел записи боев Фрэнка. У него хорошие технические навыки и способности, но он просто не на моем уровне.

Хотя это было не главное. Я получил шанс в UFC и планировал вырвать сердце из груди Мира и запихнуть ему в глотку. Я хотел сделать заявление. И при этом заработать много денег.

Бой назначили на шоу UFC 81, прошедшее 2 февраля 2008 года на арене Mandalay Bay Events Center, в г. Лас-Вегасе, за день до СуперБоула.

UFC пустили все ресурсы в раскрутку боя. Нельзя было пройти по улице, не увидев мое лицо на каком-нибудь постере. Я мелькал на ТВ, радио и в Интернете. Нельзя было не знать, что у меня назначен бой в этот уикэнд.

Это было умным решением. Хорошей инвестицией. UFC заработали на мне большие деньги в тот день и, думаю, продолжают в том же духе и сегодня.

Но все знают, что случилось.

Говорят, что рано или поздно все в UFC проигрывают. Со мной это случилось рано.

Я быстро свалил Фрэнка с ног и принялся избивать его. Зрители были вне себя. Стоял оглушающий шум, и я не слышал команды рефери, пока он не стащил меня с Фрэнка. Сначала я подумал, что бой остановили и я выиграл. Но мою руку не подняли; вместо этого, меня отвели в угол, а Фрэнку удалось встряхнуться и собраться с мыслями.

Рефери Стив Маззагатти сказал, что я не по правилам ударил Фрэнка по затылку, пока он лежал на матах. Поэтому Маззагатти поднял нас на ноги. Фрэнку дали время передохнуть, но я мгновенно сбил его с ног и продолжил избиение.

Бой был в моих руках, но я совершил глупую ошибку, свойственную новичкам. Я слишком торопился закончить бой и наступил на ноги Фрэнка, когда он лежал на ринге. Я пытался занять лучшее положение, чтобы ударить прямо в лицо и вырубить его, и попал в ту ловушку, о которой меня постоянно предупреждали на тренировках. Этот сценарий мы тренировали миллион раз. Я открылся, и Фрэнк поймал мою ногу в болевой. Выбора у меня не было: либо сдаться, либо позволить сломать ногу. Я постучал по матам и винить в этом мог лишь себя.

Я отдал бой Фрэнку. Подарил ему победу. Он не заслужил ее. Я лучший боец, чем он. Даже в свой лучший день он уступит мне. Я дал ему ногу на блюдечке, сам загнал себя в болевой. Это мое поражение, а не победа Фрэнка. Я облажался.

Мне повезло, потому что в тот вечер я впечатлил достаточное количество людей, особенно Дану Уайта, чтобы сохранить работу в UFC. Наверное, я единственный парень в истории компании, который без какого-либо опыта был бит за 90 секунд, но при этом назван перспективным бойцом.

Но то поражение от Фрэнка Мира сильно мне раззадорило.

Я выбрался из Богом забытой Южной Дакоты и стал чемпионом NCAA, а затем неоспоримым чемпионом WWE. Я мог бы стать профессиональным футболистом, если бы отправился в Европу и получил игровую практику. Достигнув 30 лет, я ввязался в смешанные единоборства, получил шанс в UFC, избивал Фрэнка полторы минуты и при этом проиграл?

Даже мысль об этом заставляет меня сходить с ума и по сей день. Я знал в глубине души, сердца и ума, что я лучше Фрэнка Мира. Поражение от Фрэнка стало одним из худших моментов в моей жизни, ведь я проиграл человеку, который не заслуживал победы надо мной, он не заслуживал просто находиться со мной в восьмиугольнике.

Я хотел реванша!

Я понимал, что придется продираться к Фрэнку через других людей, но мне было плевать на соперников. Я хотел снова встретиться с Фрэнком Миром, хотел всей душой. Каждая моя мысль о Фрэнке был наполнена плохими намерениями.

Тиски Смерти #20: UFC 91: Я против Рэнди Кутюра

Возвращение в строй

Шоу UFC 87 было назначено на 9 августа 2008 года и прошло в Target Center в Миннеаполисе; это было первое шоу UFC в штате Миннесота. Мне предстоял бой на второй родине, всего в нескольких километрах от студенческого городка Университета Миннесоты, где я выступал за «Сусликов».

Изначально у меня планировался бой против члена зала славы UFC Марка Коулмана, который обладает хорошей технической базой и проводил схватки во всем мире. К сожалению, он получил травму незадолго до шоу и был вынужден отказаться от боя. Потеряв Коулмана, UFC спросили, готов ли я выйти на ринг с «Техасской бешеной лошадью» Хитом Херрингом. Я согласился, не раздумывая. При первой встрече я заявил Дане, что буду биться с любым оппонентом, и я был честен в этом. Я не собирался заполнять резюме легкими победами. Я пришел в UFC, чтобы биться, и был готов вступить в восьмиугольник с любым соперником.

Кроме того, я бизнесмен. В открывающих боях денег не заработаешь… все деньги собраны в мэйн-ивенте. И что из этого выбрали бы вы? Я никогда не хотел выступать в третьем матче шоу в WWE, и это дух настоящего победителя. В UFC все схватки реальны. Ты ставишь свою подготовку и желание победить против подготовки и желания победить другого спортсмена. В итоге, один идет наверх, а другой делает один или два шага вниз. Продолжишь двигаться вверх, достигнешь вершины — заработаешь много денег.

Как учил меня Курт Хенниг: «Выступить и уехать».

Я атлет, достойный больших денег. Это не мой эгоизм. Это факт. Так я вижу себя. Если бы я думал о себе по-другому, я бы не стал таким атлетом. Я был бы простым пареньком, мечтающим стать мэйн-ивентером. Я мечтаю, как и все люди. Но я также достигаю своей мечты и делаю ее реальностью.

Хит Херринг не был куском мяса. У него была репутация жесткого бойца, которую он заслужил, проводя бои против лучших парней, включая Федора, Ногейру, Конго, Крокопа, Белфорта и Керра. Подходя к нашему бою, Хит имел такой список выступлений: 43-27-1. У него был огромный опыт в смешанных единоборствах. Он знал каждый миллиметр восьмиугольника. Я же проводил лишь второй бой в UFC.

Не думаю, что Хит воспринимал меня всерьез, и это только подстегнуло меня. Он смотрел на меня как на новичка, рестлера WWE, который не заслуживал находиться в одном восьмиугольнике с таким опытным ветераном, как он сам. Он вел себя так, словно был выше меня, и я намеревался вбить эту спесь ему в голову. Уверен, Хит хороший парень для друзей и семьи, но мне он не нравился.

Я уверен, что и Хиту Херрингу я не нравлюсь… в конце концов, я расквасил ему лицо.

Я никогда не стремлюсь помешать человеку зарабатывать на жизнь, но, вынужден признать, было приятно наносить тот удар. Один удар, и Херринг завалился назад, сев на задницу со сломанной скулой. Если бы он не был таким жестким ублюдком, на этом бой бы и завершился. В течение трех раундов, как сильно бы я ни избивал его, он продолжал возвращаться. Хит принял избиение, как мужчина, и ни разу не подумал о том, чтобы сдаться. Вынужден отдать ему должное. Он заслужил некоторое уважение.

Свою первую победу в UFC я одержал по единогласному решению судей. Хит Херринг больше не провел ни одного боя.

UFC 91: Я против Рэнди Кутюра

Мне сказали, что следующим соперником будет Шейх Конго, французский мастер тайского бокса. Конго бьет наравне с лучшими, мне он казался идеальным оппонентом, потому что я мог перевести бой в партер и контролировать его на матах.

Потом до меня дошла новость, что Дана Уайт хочет предложить мне лучший шанс в жизни. Мне предстоял бой не с Шейхом Конго. Меня ждал Рэнди Кутюр, чемпион мира в тяжелом весе по версии UFC.

Рэнди — крестный отец ММА, живая легенда, остающийся опасным соперником. Рэнди обиделся на UFC, когда они не смогли договориться о бое с Федором Емельяненко, советники предложили Рэнди «уйти на пенсию» в UFC в статусе чемпиона, а потом найти нового работодателя. Как я понял, Рэнди должен был уйти в другое место и получать больше денег. UFC и Рэнди расставались точно также, как я и WWE. Каждый судился с каждым, что означало большие траты денег и никаких гарантий их возврата.

UFC решили создать «промежуточный пояс», который я называл «фальшивым поясом», потому что для его выигрыша надо было победить другого претендента. Если хочешь править королевством, ты должен победить текущего короля. Рэнди был королем дивизиона тяжеловесов, но в UFC устали ждать, когда он согласится защищать свой титул. Поэтому руководство организации пораскинуло мозгами и украло идею из арсенала Винса МакМэна, превратив затяжной кризис в прибыльное дело.

По плану они хотели сначала урегулироваться судебное разбирательство с Рэнди. Юристы UFC приперли его к стенке, потому что он не мог перейти в другую организацию, имея действующий контракт с UFC. Настоящий судья не поддался бы на уловку с «пенсией» Рэнди и последующим возвращением для боя с Федором в другой организации.

Все шло к тому, что Рэнди должен был защищать пояс против меня. В то же время два других тяжеловеса провели бы бой за фальшивый титул… простите, промежуточный титул… а потом два чемпиона встретились бы в бое за титул неоспоримого чемпиона мира в тяжелом весе по версии UFC. Это решение является примером гениального маркетингового хода, в котором каждый выиграл.

Кутюр уладил дела с UFC и согласился защищать титул на шоу UFC 91 15 ноября 2008 года на арене MGM Grand Garden Arena в Лас-Вегасе. На лучшее я и не мог надеяться.

Многих преданных фанатов UFC бесил тот факт, что я получил шанс стать чемпионом в третьем бою в UFC и четвертом — за всю карьеру в смешанных единоборствах. Но я сформировал свое отношение к этому.

К черту их.

Только дурак отказался бы драться с Рэнди Кутюром за титул чемпиона UFC в Лас-Вегасе. Что я должен был сделать? Отказаться? «О Боже, мистер Уайт, я этого не стою»?

«Мне нужно еще несколько боев, чтобы быть принятым публикой и стать претендентом на пояс чемпиона Рэнди Кутюра»?

Я ухватился за предоставленный шанс и выжал из него максимум. Так и поступает боец. Так поступает бизнесмен. А вы бы не сделали так ради вашей семьи?

Слишком много парней, готовясь к серьезному бою, подставляют себя, слушая критиков и так называемых экспертов. Все говорили, что я не достоин выступать в этом бое. Что я этого не заслужил. Мне говорили, что у Рэнди огромный опыт, а у меня нет нормальных навыков. Но я никогда не прислушиваюсь к рекламе и маркетингу. Я игнорирую это. В восьмиугольнике реклама ничего не значит. Репутация ничего не значит. Важно только то, что произойдет, когда клетку запрут.

Это настолько чистое дело. Два гладиатора. Один побеждает. Другой проигрывает.

По команде судьи «К бою» правда о каждом воине мгновенно оголяется. 20 000 кричащих фанатов. Международная аудитория PPV. Каждый наблюдает каждое твое движение. Каждый хочет, чтобы все внимание было сосредоточено на нем в такие моменты.

Если ты перегоришь, ты только подставишь себя под поражение. Либо ты веришь в себя, свой тренировочный лагерь, своих тренеров и свою подготовку… либо нет.

Когда мне предложили бой с Рэнди, я уже переехал в г. Александрию, штат Миннесота, в трех часах езды на северо-запад от Миннеаполиса. Там я организовал свой тренировочный комплекс, DeathClutch Gym.

Я поставил своего бывшего тренера по борьбе Марти Моргана во главе комплекса. Моими тренерами по смешанным единоборствам стали Грег Нельсон и Эрик Паулсон, они работали со мной над защитой от болевых, ударной техникой и общим планом на бой. Я тренировался с двукратным чемпионом дивизиона I NCAA Коулом Конрадом и двукратным чемпионом дивизиона II NCAA Крисом Тушерером. Я пригласил других больших, жестких парней, таких как Кирк Клозовски и Джесси Уоллес, поэтому каждый день были люди, которые ставили передо мной тяжелые задачи. Работая над конкретными навыками, я нанимал лучших людей, например семикратного чемпиона мира по бразильскому джиу-джитсу Родригу «Компридо» Медейруша.

Вообще, мне нравится Рэнди Кутюр. Точнее, теперь нравится. Я не хотел, чтобы его статус легенды отвлекал меня перед вступлением в восьмиугольник. Вступая в тот бой, я напоминал себе об уроке, полученном в матче с Уэсом Хэндом. Я не хотел относиться к Рэнди с уважением. Он стоял на моем пути, был препятствием к званию чемпиона UFC в тяжелом весе. Рэнди Кутюр мешал мне обеспечить хорошую жизнь семье, и поэтому я хотел размазать его.

В восьмиугольнике с Рэнди ты сражаешься не только с ним, ты бьешься со всеми его титулами и достижениями в мире смешанных единоборств. Любой может испугаться его послужного списка или проявить чрезмерное почтение к такому заслуженному бойцу. Но я понимал, что стоит мне подумать: «Ух ты, это Рэнди Кутюр, он сделал то-то и то-то» — как со мной покончат. Я бы проиграл бой еще до его начала.

Я сказал себе: «Я знаю, что умеет Рэнди Кутюр. Теперь надо понять, чего он не умеет». В этом заключается разница между мной и другими бойцами, которых он победил. Вступая в восьмиугольник, я не ставил Рэнди на пьедестал. Я даже не рассматривал его как равного себе. Я смотрел на него как на парня, которого смогу победить. У меня не было сомнений, что я лучший боец, заслуживший стать чемпионом.

Когда я выходил на бой, все зрители активно меня освистывали. Я вспомнил деньки в роли хила в WWE. Фанаты UFC не хотели, чтобы их героя победил «фальшивый» рестлер WWE. Они хотели, чтобы Рэнди указал мне мое место, надрал зад и отправил посылкой в дом Винса МакМэна.

Стоило Кутюру появиться на глазах у зрителей, как крики «Рэнди! Рэнди! Рэнди!» заполнили арену. Зрители поддерживали Кутюра столь же яростно, сколь и освистывали меня. Я наслаждался каждой секундой этой сцены. Я знал, что одержу победу. Я набрал максимальную форму к этому бою. Уверенность в своих силах зашкаливала. Посмотрев в другой конец восьмиугольника, я увидел человека, которого через несколько минут уничтожу и лишу чемпионского пояса. Всего несколько минут отделяло меня и мою семью от жизни, о которой я мечтал для них.

Во время первого раунда, следуя совету тренеров, я пытался понять Рэнди. Могу ли я прижать его к клетке? Могу ли перевести в партер? Дает ли он мне шансы атаковать?

Пока я разбирался в тактике Рэнди, он воспользовался своими старыми, проверенными методами и попытался прижать меня к клетке, чтобы использовать свои грязные удары. Но я это предвидел, нанес встречный удар и перевел на маты, где смог получить контроль над ситуацией. Все трое судей отдали победу в этом раунде мне.

В начале второго раунда я зацепил Рэнди правой рукой, но он ушел от атаки и встретил меня своей правой, вызвав рассечение над моим глазом. Увидев кровь, Рэнди решил, что сломал меня, и бросился добивать. Тогда я сделал свой ход. Я нанес удар по его левому уху, и он упал.

Едва Рэнди рухнул на ринг, я накинулся на него. Я знал, что мне представился шанс добить его, и не собирался отпускать, пока рефери Марио Ямасаки, не оттащил меня и не объявил победителем. Я безжалостно избил Кутюра. Это было похоже на охоту. Я не собирался давать ему возможность убежать. Я продолжал выбрасывать удары со всей силой. Я чувствовал, что от победы меня отделяют считанные мгновения.

И тогда Ямасаки остановил схватку, объявив, что Кутюр не в состоянии адекватно защищаться от моих атак. Легенда была побеждена. Я стал чемпионом мира в тяжелом весе по версии UFC!

Победа над Рэнди Кутюром стала для меня важным моментом, но в подсознании я думал только о том, как бы снова встретиться с Фрэнком Миром. Хотя выигрыш пояса чемпиона был лучшим моментом в моей карьере, поражение от Фрэнка в первом же бое не давало мне покоя.

UFC не отказалось от попыток назначить «промежуточного» чемпиона, который впоследствии сразился бы со мной за титул неоспоримого чемпиона. Должен признать, Дана Уайт и планировщик матчей в UFC Джо Силва знали, что делают. Бой за звание промежуточного чемпиона проходил между Антонио «Минотавром» Ногейрой и, как вы уже догадались, моим старым приятелем Фрэнком Миром.

Я очень хотел выступить против Ногейры, потому что мне было бы удобно работать в восьмиугольнике с бойцом его стиля. Он боец старой школы, наслаждающийся самим боем, такой же психологией воина обладает Рэнди Кутюр. Но как сильно бы я ни хотел испытать свои силы против Антонио, еще больше я хотел выбить весь дух из Фрэнка Мира. Я хотел отомстить за свое поражение. Оно принесло мне слишком много боли.

На бое Ногейры и Фрэнка я сидел в первом ряду и активно поддерживал Мира.

На первой же секунде боя я понял, что Ногейра нездоров. Ему следовало оставаться в постели, а не выходить в восьмиугольник. И я не имею в виду обычный насморк или простуду, парень был серьезно болен.

Никто не знал, что Ног только что поборол стафилококковую инфекцию. И на момент боя с Фрэнком он не был на пике формы. Его состояния даже не дотягивало до половины от пика. Рефлексы отсутствовали, реакция была ослаблена, из-за чего Фрэнк выглядел Мохаммедом Али.

Фрэнк Мир, наверное, родился с золотой подковой на груди — он снова одержал победу. Он вышел в восьмиугольник против лучшего человека, лучшего бойца, чем он сам мог бы когда-либо рассчитывать стать, и выиграл легким нокаутом, потому что его оппонент просто не в силах был биться в тот вечер. Фрэнки стал промежуточным чемпионом UFC, и ему стоило бы сразу уйти на пенсию, потому что следующим его соперником был я.

UFC показали мою реакцию на происходящее. Я улыбнулся и сказал в камеру, что благодарен за ранний подарок к Рождеству.

Не знаю, верил ли Фрэнк, что способен победить меня второй раз подряд, но я был уверен, что уничтожу его и отомщу… и стану неоспоримым чемпионом мира в тяжелом весе.

Бой с Фрэнком должен был пройти всего через пару месяцев, но он попросил перенести его, получив травму на тренировке. Фрэнку снова повезло, потому что бой за неоспоримый титул в итоге прошел в мэйн-ивенте крупнейшего шоу смешанных единоборств в истории, UFC 100.

Тиски Смерти #21: Искупление

Шоу UFC 100 прошло 11 июля 2009 года в Mandalay Bay Events Center в Лас-Вегасе, а мой бой с Фрэнком Миром стал главным матчем вечера. Я прокручивал разные сценарии боя, но, в основном, представлял, как схвачу эту золотую подкову и изобью ею Фрэнка.

Фрэнк хвастался победой надо мной, это понятно. Но он стал делать вид, что снова победит меня и станет чемпионом. Он ходил с фальшивым поясом чемпиона и считал, что он имеет то же значение, что и реальный пояс? Фрэнку повезло победить Ногейру в бое за фальшивый титул, когда Ног был серьезно болен.

Фрэнк рассказывал, что мои удары напоминают ему удары, которые наносила ему в детстве сестра. Правда? Я сделал из его лица котлету за 85 секунд после начала нашего первого боя, а теперь он рассуждает обо мне, словно я какой-то бомж? Фрэнк вел себя настолько надменно, что я просто хотел ударить его в лицо так сильно, чтобы сбить голову с плеч.

Даже сегодня, когда я думаю о Фрэнке Мире, я хочу избить его снова. И снова. И снова.

Мне пришлось фотографироваться для первого выпуска журнала UFC Magazine с Фрэнком, я смотрел на него и думал: «Как я мог проиграть этому парню? Как я мог позволить такому человеку победить меня?»

Начав подготовку к бою, мы стали анализировать, что потребуется для победы над Фрэнком. План на бой было разработать просто, потому что по факту я побил его в первый раз. Я должен держать Фрэнка под контролем, я и мои тренеры понимали, что, если я поймаю его, я доведу бой до победы.

Я мечтал об этом бое, и не только потому что хотел стать неоспоримым чемпионом в тяжелом весе, но и потому что хотел надрать Фрэнку зад. Жаждал победить его в его же игре. Меня бесило, что Фрэнк выставлял себя экспертом в джиу-джитсу и рассказывал о разнице между борьбой и джиу-джитсу…

Фрэнк заявлял, что у него черный пояс по джиу-джитсу. Вот дерьмо. Давайте посмотрим на факты… черный пояс в джиу-джитсу не значит для меня ничего. Пояс-шмояс. У меня белый пояс, но я победил черный пояс. Теперь и у меня черный пояс?

Фрэнк поймал меня в болевой, потому что я допустил глупую ошибку, и теперь он вдруг стал лучшим в мире специалистом по болевым. Извините, но парни, вроде Фрэнка, получают черные пояса лишь за количество времени, проведенное в додзе. Пояса им дают их собственные учителя. Для получения таких поясов не нужно победить кого-то в реальном бою.

Титул чемпиона Дивизиона I NCAA в тяжелом весе дал мне не мой тренер. Я заслужил это звание. Не тренерский штаб дал мне пояс чемпиона UFC. Оба титула я заслужил, победив соперника в финале и заслужив звание чемпиона. Я заслужил звание лучшего, победив кого-то один на один, в духе соревнования. Фрэнк получил черный пояс, потому что платил инструктору большие деньги в течение нескольких лет занятий. Большое дело.

Многие говорят, что я повернулся к Фрэнку спиной после того, как рефери дал нам инструкции в середине восьмиугольника. Наверное, нам надо было соприкоснуться перчатками. Но у меня не было желания прикасаться перчатками с Фрэнком Миром. Никакого желания выказывать ему уважение. После дерьма, которое он на меня вывалил, настала пора подкрепить слова делом. Эй, я тоже много дерьма на него вылил, но я был готов подтвердить свои слова, едва рефери даст команду начать бой.

Раз уж зашла речь о прикосновении перчатками и прочих ритуалов, давайте кое-что проясним. В UFC много правил и норм, но прикосновение перчатками не входит в этот список. Ни один спортивный комитет штата не заставляет бойцов касаться перчатками перед боем. На мой взгляд, я НЕ ДОЛЖЕН касаться перчатками или проявлять чрезмерное уважение оппоненту до или после боя. Мы не кучка детишек, которые играют во дворе в ясный, солнечный день. Это спорт. А если копнуть глубже — это драка.

Я сделал то, что планировал сделать в том бое. Уложил Фрэнка на маты, контролировал его и регулярно, со злобой бил по голове. Думаю, я неплохо встряхнул его мозги, пока бой не остановили во втором раунде. Жаль, что рефери не позволил бою продолжиться еще хотя бы несколько секунд, чтобы дать мне радость ударить Фрэнка по лицу еще пару раз.

Та победа принесла мне много эмоций. Я прождал 17 долгих месяцев, чтобы заткнуть Фрэнку рот, и я испытал большое облегчение.

И вот я стою в восьмиугольнике, адреналин после боя зашкаливает, зрители кричат, свет и камеры направлены на меня, Фрэнк лежит в углу с перекошенным лицом, а Джо Реган тычет в меня микрофоном со словами: «Брок, как ощущения?»

Как ощущения?

Я прождал 17 месяцев, чтобы ударить этого напыщенного индюка, Фрэнка Мира, в лицо, использовать свои навыки борца и поймать его, как котенка, чтобы избивать, словно сучку. Я прождал 17 месяцев, чтобы доказать свою силу самому себе, публике, Богу и всем людям, которым было важно или неважно, что этот парень просто рядом не стоял с Броком Леснаром. Я прождал 17 месяцев, чтобы сорвать золотую подкову с шеи Фрэнка и настучать этой подковой ему по голове.

Тогда все вышло наружу. Все эмоции, накопившаяся злость.

Сначала я махнул руками на зрителей, потому что они продолжали освистывать меня. Я не задумывался об этом действии. Просто сделал, и все. Может, во мне осталась крупица WWE? Частичка рестлера-хила? Может быть. Потом Мир, пошатываясь, подошел ко мне. Я был настолько возбужден после победы, что не понял, что Фрэнк просто хочет пожать мне руку. Я думал только, что нанес последний удар, и теперь хочу оставить за собой последнее слово. Я встал лицом к лицу с Фрэнком.

Тогда я выдал свою тираду.

Не знаю почему, но я увидел логотип пива Bud Light на полу восьмиугольника, и это меня зацепило. Bud Light был спонсором UFC, и многие их сотрудники пришли на бой. Но они не были спонсором Бока Леснара, так что я сказал, что буду праздновать, выпивая Coors Light, потому что «Bud Light не платят мне ни цента». Я даже добавил фразу: «Возможно, я даже заберусь на жену сегодня ночью».

Эй, Джо Реган спросил меня, как ощущения.

Ну, Джо, вот так.

Дана был зол. Владелец UFC Лоренцо Фертитта был зол. Мои юристы, которых Дана и Лоренцо бросились искать по всей арене, а потом перемывали им кости, были злы. Мои собственные спонсоры, сидевшие в нескольких метрах от меня, были злы. Но, если это вас интересует, я был рад. По крайней мере, какое-то время.

Что я должен был сказать? «Поздравляю Фрэнка Мира с хорошим боем»?

Вы шутите? Кроме того, я рассказал не всю историю. Не знаю, сколько проблем вызовет этот рассказ, но это правда, и поэтому я публикую его в книге. Если кто-то думает по-другому, напишите об этом свою книгу!

Примерно за месяц до UFC 100 Дана и Лоренцо прилетели в Миннесоту, чтобы обсудить со мной новый контракт. Юристы и я показали им зал DeathClutch, а потом мы отправились в местный отель, чтобы поговорить.

Помимо контракта, мы обсуждали лучшие спонсорские условия. Я полагал, что ребята из UFC предложат мне что-то перед UFC 100, но больше мы ничего от них не слышали.

Не знаю, стоило ли мне так расстраиваться из-за этого, или все дело во мне. Со мной нелегко сойтись. Мне не нравится, когда со мной играют в игры, поэтому история с Bud Light не покидала меня во время боя с Фрэнком Миром, а потом я увидел логотип на полу восьмиугольника, и что-то замкнулось. Я оказался на вершине мира и смотрел вниз. Когда я посмотрел вниз и увидел большой логотип Bud Light, я подумал только о том, сколько денег UFC получает за это спонсорское соглашение, а я — нет.

Каждому досталось от Брока Леснара в тот вечер. Без цензуры. Я сказал то, что было в голове. Без сценария. Без подстав. Кому-то услышанное понравилось, кому-то — нет. Мне плевать.

Перед послематчевой пресс-конференцией Дана отвел меня в сторонку и высказал свои мысли. Позже я назвал это «избиением собаки», так оно и было. Дана пытался организовать бизнес, в котором все вместе мы могли бы зарабатывать большие деньги. Он объяснил, что нападки на основного спонсора никак этой цели не помогут. Я могу быть честен в своей книге, поэтому скажу, что свои мысли он облекал в весьма нелицеприятную форму. Он был зол на меня и, по правде говоря, имел на это все права.

Это был самый быстрый в истории переход с вершины мира в собачью конуру. Когда мы выбрались из подвала арены в зал для пресс-конференции, я уже успокоился и позволил профессиональной стороне меня взять контроль (если такая сторона у меня есть). Я нашел кегу Bud Light по пути в зал, поднял на плечи и собирался пронести в зал, но Дана понял мою мысль и отверг эту идею. Но я по-прежнему считаю, что это было бы забавно. Представьте, какие отзывы мы бы получили, если бы я пришел на пресс-конференцию с кегой Bud Light на плече.

Мои юристы воткнули мне бутылку Bud Light в руку, прежде чем я вошел в зал для пресс-конференций, и я поставил ее перед своим микрофоном, лицом к журналистам. Все отметили это и посмеялись.

Будучи «умным человеком», я извинился перед Bud Light. Я сказал им: «Я не предвзят. Я пью любое пиво».

Должен признать, я вел себя непрофессионально в тот вечер. Но, несмотря на последствия моей речи, это был один из самых счастливых дней в моей жизни. Я нашел занятие, которое приносило мне интерес и позволяло проводить много времени с семьей. Я был женат на любимой женщине и понимал, что проведу с ней остаток своей жизни. Рена недавно родила нашего сына Терка, здорового, крепкого малыша. Я зарабатывал хорошие деньги. Поддерживал семью, как всегда хотел, и все, нужное нам, у нас было.

Жизнь была не просто хороша, она была замечательной. Это было самое счастливое время.

А потом я едва не умер.

 Тиски Смерти #22: Что со мной не так?

Перед UFC 100 я был похож на старого медведя с занозой в заднице. Неделя до боя проходит жалко: ты просто сидишь и ждешь, когда уже наступит бой. Тренировки уже закончились. Большая часть подготовки завершена. Звонят друзья и спрашивают: «Что нового?» А ничего. Я просто сижу и жду, когда выйду в клетку на глазах у миллионов людей, и либо надеру чью-то задницу, либо буду посрамлен оппонентом. Вот и все.

Неделя перед боем — самая длинная в году. Я пытаюсь не думать о единственной вещи, о которой говорят все вокруг — о бое. Ты ничего не можешь поделать и только сводишь себя с ума мыслями о субботнем вечере, когда ты выйдешь на арену и займешься тем, к чему ты готовился несколько месяцев. Как говорится, делу время. Но мне нужно ходить на пресс-конференции и говорить о бое. Ходить на взвешивания и говорить о бое. Журналисты всегда задают одинаковые вопросы. Мое лицо мелькает везде. Я не могу сбежать от этого. Куда ни посмотри, с кем ни поговори, все напоминает о бое.

За неделю, предшествующую UFC 100, я сходил в кино 8 раз. Утренние или ночные сеансы — я просто хотел сбежать от давления на пару часов. Это напоминало затишье перед бурей.

Марти Морган работает моим главным тренером, потому что провел со мной много лет. Марти понимает меня — он знает, когда можно поговорить со мной о бое, а когда оставить меня в покое. Знает, когда мне нужны спарринг-партнеры, а когда лучше дать мне тренироваться в одиночку. Когда человек знает тебя настолько хорошо, его нельзя заменить. Он ключевая фигура и связывает все звенья.

Слава Богу, моя жена достаточно взрослая, чтобы понять, что я хочу делать. Она преодолела последние месяцы беременности практически в одиночестве, пока я тренировался. Она все поняла и этим оказала мне наилучшую поддержку.

После UFC 100 все изменилось. Все были на эмоциональном подъеме. Я никогда не испытывал столько счастья, но вместе с тем мне нужно было прочистить мозги. Я должен был выйти из «режима бойца» и снова стать мужем и отцом.

Люди должны это понимать. На бой выходит Брок Леснар, чемпион UFC, профессиональный боец смешанных единоборств. Но едва мэйн-ивент заканчивается, я сразу хочу провести время с моей женой и детьми и остальной частью семьи.

Едва пресс-конференция после UFC 100 закончилась, мы вылетели в Джексон-Хоул, штат Вайоминг, и провели целую неделю в лесу. Мы также посетили парк «Йеллоустон». Я хотел привыкнуть к новорожденному сыну.

Вернувшись в цивилизованный мир, я узнал, что Дана хочет, чтобы я защищал титул чемпиона против Шейна Карвина.

Я согласился. Почему? Потому что я никогда не отказывался от соперника, которого предлагали мне UFC. Хотите, чтобы я дрался с Шейном Карвином? Я выйду на бой с Шейном Карвином. И я защищу свой титул против него ровно так, как я бы сделал с любым достойным претендентом.

Но, начав подготовку к бою с Шейном, я почувствовал, что что-то не так. Я все время выматывался. Уставал. Изнемогал. Не было энергии.

Были дни, когда я приходил домой после тренировки и буквально не мог подняться с дивана. Некоторое время у меня были неприятности с желудком, но я сильно на них не зацикливался и продолжал подготовку. Большая ошибка. Стоило прислушаться к своему телу.

Это привело к серьезной проблеме. Здоровье ухудшалось день за днем, а день боя приближался. Мне предстояло сделать выбор. Я хотел быть честен с UFC, потому что они уже начали рекламировать бой. Но я знал, что не могу продолжать тренироваться и оставаться в форме. Что-то со мной было не так. Серьезно не так.

Я не привык сдаваться, и перенос боя с Шейном Карвином был одним из тяжелейших решений в моей жизни. Я обсудил ситуацию с женой, Марти и юристами, и все согласились, что другого выхода нет. Я был болен и должен был заботиться о своем здоровье.

Местный врач поставил мне диагноз мононуклеоз. Это выглядело логично. Тренировочный лагерь изматывает организм. Иммунная система может отказывать. Я мог подхватить болезнь, вроде мононуклеоза; такое постоянно случается с бойцами. И теперь случилось со мной. Так я думал.

Я не был рад от того, что подвел стольких людей, и уж тем более не был рад болезни; в общем, я решил свозить семью в Канаду. Я подумал, что мы могли бы отдохнуть на природе, где мой организм сможет восстановиться.

Едва мы расположились в западной Манитобе, я проснулся ночью с ужасной болью. Так плохо мне не было никогда. Пот лил ведрами, пропитав все простыни, у меня была горячка. Я даже не помнил, где нахожусь. Помню только взгляд Рены, а потом я снова заснул.

Вскоре я снова проснулся и заявил Рене, что мне нужно в больницу.

И быстро.

Я не мог самостоятельно стоять. Это что-то да значит, правда? Брок Леснар. Чемпион в смешанных единоборствах. Ну, знаете, самый опасный человек на планете. И он не может встать на ноги. Не может позаботиться о себе. Не может дойти от кровати до машины, чтобы спасти свою жизнь.

Мой брат Чад был с нами, он достаточно крепок, чтобы перенести меня на руках. Он погрузил меня в машину, и мы рванули в больницу, как сумасшедшие. Но как быстро он ни ехал, я все равно хотел разбить ему лицо, потому что мне казалось, что мы едва плетемся. Бедный Чад. Он мог бы давить на педаль газа обеими ногами и выжимать из машины максимум, но это все равно бы меня не устроило.

Боль была невыносимой, мне нужна была помощь, но мы застряли в глуши. Вам это покажется странным, но прерии Манитобы находятся в паре часов езды от любого ближайшего города. Спидометр показывал 140 км/ч, а я думал только о том, как бы заглушить боль и избить брата, который плелся, как улитка. Так мне казалось.

Мы добрались до больницы в городке под названием Брэндон, где мне немедленно дали морфий. Острая боль пропала, но я по-прежнему не понимал, что со мной происходит.

Когда состояние стабилизировалось врачи сделали рентген моего желудка, но рентген не показывает ткани и не дает полной картины. Врачи это понимали и хотели сделать компьютерную томографию, но в больнице был только один аппарат, и тот сломан. Мне пообещали починить его к 11 часам следующего утра.

Морфий вызвал у меня страшнейшую головную боль. Прошло 8 часов, но аппарат томографии так и не починили. Как говорится, в ненужном месте в ненужное время. Больше всего меня беспокоило отсутствие возможности контроля над ситуацией.

Называйте это эгоизмом, или наглостью, или надменностью, или как хотите, но я привык контролировать ситуацию. Кто-то родился лидером, а кто-то — ведомым. Я родился быть главным. И это не просто занятие, это моя натура.

Оказавшись в больнице под морфием, я был беспомощен и ненавидел каждую секунду в этом состоянии. Рена, беременная моим третьим ребенком, нашим вторым сыном (чего тогда еще никто не знал), часами сидела возле моей койки. Таким она меня еще никогда не видела. Она была напугана и готова действовать, если бы у нас созрел стоящий план.

Время шло. Деталь для аппарата так и не привезли. Мое состояние ухудшалось. Я не знал, умираю ли я, но ощущения были похожие.

Мне дали больше морфия и покормили куриным бульоном. Врачи хотели чем-нибудь подпитать меня, но бульон не зашел, и меня начало рвать. Морфий заморозил мое тело, но я понимал, что со мной что-то не так. Когда тело не принимает даже куриный бульон, ты в большой беде. Но все это волновало меня меньше того факта, что я не мог разобраться, что случилось, а врачи не могли сделать снимок моего желудка. Врач не мог поставить диагноз. Он ждал, когда привезут новую деталь аппарата. Время текло, и я уже начал бояться, что никогда не выберусь из проклятой больницы живым.

Я вложил всю веру во врачей той больницы. Зря. Это едва не стоило мне карьеры. А, быть может, и жизни.

Прошел еще день, и мне стало хуже. Я провел в больнице выходные, но аппарат так и не заработал. Меня заверяли, что деталь уже в пути и надо еще немного подождать.

Мое состояние давно перешло черту простого опасения. Сколько еще можно ждать? Нельзя ли сказать точнее, чем «мы ждем деталь» и «она скоро придет»? Что значит скоро? Сколько мне еще ждать, пока вы меня вскроете, чтобы не дать умереть?

Когда я сказал Рене, что умру там в ожидании аппарата, мы оба поняли, что нужно делать. Я сказал: «Давай убираться отсюда». Она обрадовалась этим словам, потому что думала также.

Я позвал одну из медсестер и попросил увеличить дозу болеутоляющих. Но я не объяснил, что наркоз мне нужен, потому что я собираюсь сбежать и проделать большой путь в машине. Рена и я собирались направиться в сторону американской границы, чтобы я попал в нормальную больницу.

Но мне нужен был план перед отъездом. Город Бисмарк, штат Северная Дакота, был ближайшим к нам американским городом, поэтому я позвонил Киму Сэботу. Его сын Джесси был моим соседом в колледже Bismarck State. Ким боролся с собственными проблемами со здоровьем долгое время, и он убедил меня, что в больнице города Бисмарка есть все необходимое.

Пункт назначения? Бисмарк!

Рена выкатила меня из больницы, усадила на пассажирское сиденье, и мы были таковы. Как и Чад, она ехала со скоростью только 140 км/ч, что сводило меня с ума. В машине стоял ограничитель скорости, который не позволял разгоняться дальше.

Дорога от канадской больницы до Бисмарка заняла 4 часа, в течение которых меня сопровождала невыносимая боль. Мой болевой порог превышает болевой порог большинства людей, но даже я не мог это терпеть. Казалось, что мне выстрелили в живот из дробовика, потом присыпали рану солью и табаком и принялись колоть вилкой.

Рена доставила меня в Бисмарк, и мы сразу поняли, что попали в руки профессионалов. Не прошло и 20 минут, а я уже проходил КТ и получил антитела. Спустя еще несколько минут врачи поставили мне диагноз — дивертикулит. Мне сказали, что у меня дыра в желудке. Выделения моего же организма отравили мое тело. Неудивительно, что я чувствовал, будто умираю.

Врачи в Бисмарке знали, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь. Это значило, что они понимали, что не могут просто разрезать меня (это означало бы конец карьере), и старались избежать этого всеми силами. Тогда они приняли решения.

Мне дали 8 часов. Если препараты сработают, моему организму дадут дополнительное время. Если нет, врачам придется провести операцию и хирургически удалить большой кусок моего кишечника.

Следующие 7 часов я пролежал в больнице с температурой под 40 градусов. Врачи начали обсуждать операцию. Дело принимал скверный оборот, речь зашла о моей жизни.

За 15 минут до срока жар, наконец, начал спадать. Мне удалось избежать радикального вмешательства.

Если бы в тот день дежурили другие врачи, я бы мог проходить с калоприемником следующие несколько месяцев и пройти еще несколько операций. Доктор принял замечательное решение. Его 28-летний опыт спас мне жизнь… он подарил мне возможность жить счастливой жизнью с женой и детьми. Этого я не забуду. Спасибо, доктор Брудерер. Я буду всегда помнить то, что вы сделали для меня и моей семьи.

Хотя я избежал хирургического вмешательства, дыра в моем желудке никуда не делась и продолжала убивать меня. Я умирал.

Следующие 11 дней я провел в больнице без еды и воды. Меня кормили раствором и тонной обезболивающих препаратов. Я жил, словно в тумане.

Придя в себя и оглядевшись, я увидел трубки для вливания раствора и жену, сидящую возле кровати. Рена рассказала, что постоянно созванивалась с юристами, но я даже не замечал этого. Она заметила, что звонил сам Дана Уайт и предлагал перевезти меня на вертолете UFC в частную клинику. Марти ехал ко мне. Этого я тоже не знал. Да и как я мог знать что-либо? Из-за обилия препаратов я едва приходил в сознание, но в сознании я только и думал о том, что умираю.

Однажды я очнулся, взял сотовый и начал звонить всем контактам из списка: моим менеджерам, юристам, тренерам — всем, и уволил всех до единого. Если бы ваш номер был в моем списке, я бы либо ушел от вас, либо уволил.

Придя в себя, я восстановил все отношения. Оказавшись на больничной койке, я стал сам не свой и теперь вспоминаю то время со смехом. Мне это кажется забавным, но не все мои абоненты проявили чувство юмора тогда, да и сегодня. Ну ладно. Надеюсь, когда-нибудь и до них дойдет. Признаюсь, я был в весьма подавленном настроении и не контролировал себя, совершая те звонки.

Рена уговаривала меня думать о хорошем, но, лежа в больничной койке, я решил уйти из спорта. В числе моих абонентов был и Дана Уайт. Он из тех, кто теперь любит посмеяться над теми моими звонками из больницы. Таков характер Даны. Мне это нравится, потому что, уверен, он наслышался от меня достаточно за те полторы недели, что я провел в больнице. Я помню, как объявил Дане о своем уходе. Теперь мы смеемся, вспоминая тот разговор. А тогда нам было не до смеха.

Я хотел жить. Хотел выбраться из больницы и проводить время с семьей. Все остальное было вторичным. Я собирался стать фермером. Кроме шуток. Все спрашивают меня, не боялся ли я лишиться карьеры в UFC, права защищать мой пояс. Меня это не беспокоило, потому что, лежа в больничной койке, я уже мысленно стал фермером Броком.

По истечении 11 дней в больнице, меня выкатили на инвалидной коляске к машине, потому что у меня не хватало сил идти самому. В тот момент я подумал об интересной вещи. 4 месяца назад я был неуязвим, а теперь сижу в инвалидной коляске. Посмотрев на Рену, я сказал: «Вот вам и самый опасный человек в мире, да?» — и засмеялся.

Возвращение домой оказалось для меня еще более трудным делом, чем пребывание в больнице. Действие медикаментов прекращалось, и с каждым движением боль становилась все сильнее. Я ощущал каждую кочку на дороге. Но хуже боли были мысли о моем состоянии. Я не хотел смотреть в зеркало, потому что боялся не узнать себя в отражении. Я знал, что мне придется посмотреть в лицо фактам рано или поздно. Поэтому в итоге я медленно подошел к зеркалу во весь рост в нашей спальне. Уставился на отражение, не веря, что это я, и пробормотал: «О да, я самый опасный человек в мире. Чемпион в смешанных единоборствах».

Рена стояла за мной, и я услышал ее шепот: «Так и есть».

Я сказал свои слова с иронией. А она честно.

Именно в тот момент я решил вернуться в строй. Больше не жалеть себя. Настало время снова взять ситуацию под контроль. Если мне суждено уйти на пенсию, я сделаю это на своих условиях, а не из-за глупой болезни.

Дыра в желудке. До сих пор не верится.

Спустя пару недель я отправился в клинику на полное медобследование. Я оказался в известной на весь мир клинике Mayo, потому что Дана дал моим юристам контакты нужных людей и вскоре им удалось продвинуть меня вне очереди.

После бесконечных тестов врачи в Mayo заявили, что лучшим способом добиться полного восстановления является операция. Они хотели вырезать около 30 см из моего кишечника. Я решил послушать другие варианты, потому что идеальный вариант меня не устраивал.

Врачи заверили, что я вне прямой опасности, поэтому операцию можно сделать в любое время. Это меня устроило.

Мне разрешили тренироваться, не перенапрягаясь. Конечно, я отправился в зал на следующий же день, но я подошел к делу с умом. Я просто прогулялся по беговой дорожке. Это не сравнится с сидением в инвалидной коляске — я начал чем-то заниматься.

Видели бы вы меня. Я был похож на кусок дерьма. Я часто смотрел на фотографию из колледжа, когда боролся по тяжеловесам и весил около 120 кг. Я был гибким и сильным. И тогда я поставил себе цель снова выглядеть так же, как на той фотографии.

Мне нужно было набрать старую форму, а значит, полностью изменить образ жизни. Прежняя жизнь не позволила бы мне снова набрать массу и избежать новых дыр в желудке, которые едва не убили меня. Я не уважаю своих соперников, но я должен был уважать дивертикулит. Мы провели изматывающий бой, и я не хотел давать ему шанс взять реванш.

Я полностью изменил рацион. Больше овощей. Гораздо больше протеина. Никаких консервов или обработанных продуктов.

Вскоре я стал повышать нагрузку в зале каждый день, включая кардио и веса. Чуть больше каждый день.

Я применил к болезни тот же подход, который использую при подготовке к боям. Я хотел победить. Я хотел вбить болезнь в маты так же, как вбил в маты Фрэнка Мира на UFC 100. Я проводил главный бой в жизни, и новый раунд начинался каждый новый день.

В январе 2010 года я снова отправился в клинику Mayo на проверку, где меня подвергли компьютерной томографии. Врачи глазам своим не поверили. Они не могли поверить, что мой желудок мог настолько восстановиться без операции. Это назвали исключительным случаем.

Я не могу описать, какие эмоции испытал при этой новости. Мне не придется резать кишки. Не придется ходить с калоприемником. Я смогу играть с детьми, оставаться самим собой и даже стать умнее, лучшее, здоровее. Я по-другому взглянул на жизнь.

Думаю, меня благословил сам Бог.

Моя удивительная жена снова доказала, что останется рядом со мной, что бы ни произошло. У меня было двое здоровых детей и, как выяснилось, третий, мой сын Дюк, также ждал своей очереди появиться на свет. Я снова смогу выступать. Я даже нашел для себя новый вызов: восстановиться после болезни и вернуться более сильным и здоровым. Больше я не стану воспринимать дары Господа как данное.

Как сильно бы я ни хотел тогда начать тренироваться и вернуться в восьмиугольник, я хочу, чтобы все понимали одну вещь. Да, я хотел стать лучшим тяжеловесом в истории спорта. Да, я хотел стать сильнее, здоровее, мощнее, чем раньше. Да, я хотел доказать миру, что я самый великий чемпион UFC в истории.

Но для меня важнее было другое желание — быть лучшим мужем для Рены и лучшим отцом для детей. Было бы круто стать лучшим бойцом в истории UFC, но это ничего не значит без семьи. Они для меня все и всегда будут моим первым приоритетом. Я ненавижу все, через что прошел, но благодаря этому я стал больше ценить семью.

Таким образом, при поддержке семьи я подготовился к возвращению. Если я победил дивертикулит, ни один человек на земле не сможет меня остановить.

 Тиски Смерти #23: Окончание

Такая длинная, но такая короткая дорога назад

UFC хотели, чтобы я вернулся в строй как можно быстрее, но все равно нужно было ждать начала лета. В это время у них определился новый временный чемпион. Матч проходил в декабре, когда еще не были ясны сроки моего возвращения. Дана, Лоренцо и Джо Силва решили, что за это звание поборются Шейн Карвин и человек с золотой подковой в заднице, Фрэнк Мир, на шоу UFC 111 в Нью-Джерси. Если врачам пришлось бы сделать мне операцию, в этом бою определился бы действующий чемпион UFC в тяжелом весе. Если я смог бы вернуться, матч Карвина и Мира прошел бы за временное чемпионство, а победитель боя встретился бы со мной за настоящий титул посреди года.

Я не виню UFC за то, что они настойчиво рекламировали бой за промежуточный титул, даже когда врачи разрешили мне вернуться на ринг. В этом спорте никогда ничего не известно заранее. Я мог вернуться к тренировкам и снова оказаться на больничной койке. Такую вероятность никто не исключал. Если бы схватку за промежуточный титул отменили, а я снова заболел, им бы пришлось делать все сначала, и все это время у компании не было бы настоящего чемпиона в тяжелом весе.

Я нанял Люка Ричессона на полный рабочий день в качестве своего тренера по физподготовке и силовой тренировке, и он стал одним из самых важных членов моего штаба, ведь его работа заключалась в том, чтобы сделать из меня более сильного и вместе с тем более здорового спортсмена. Люк и я уже проходили это вместе, когда я пробовался в NFL после аварии на мотоцикле. И снова мы оказались вместе, но теперь боролись с моим телом, которое атаковало меня изнутри.

Люк разработал для меня программу, и я стал набирать мышечную массу. Я чувствовал себя более здоровым, чем раньше. Я любил шутить, что не питаюсь овощами и травами, но теперь мне приходится следить за каждой крошкой, проникающей в мой рот. Я много лет строил свое тело, но оказался на больничной койке в горячке, накачанный морфием из-за проклятого дивертикулита. Когда ты быстро превращаешься из бесстрашного 130-килограммового воина в больного, беспомощного и бесполезного слабака, лучше задуматься об изменениях, иначе урок пройдет даром.

Я свой урок усвоил. И точка.

Я хотел восстановиться не только ради карьеры. Мой сын Терк взрослел и набирал силу с каждым днем, я хотел, чтобы он и моя дочь Миа росли рядом со здоровым отцом, с которым можно поиграть. Рена была беременна Дюком. Я был мотивирован по многим причинам, но основной причиной снова стать «Броком Леснаром» было то, что мои жена и дети достойны лучшего в жизни.

UFC попросили меня прийти на бой Карвина и Мира, чтобы мы разрекламировали бой за объединение титулов, который в итоге назначили на 3 июля в Лас-Вегасе. Я знал, что Дана и Лоренцо были довольны, потому что либо Карвин вырубит Фрэнка и добьется 12-й победы при 0 поражений, и Брок Леснар вернется на ринг против короля нокаутов, либо Фрэнку Миру снова повезет, и UFC проведет третий, решающий матч между мной и Фрэнки.

Карвин отправил Фрэнка в нокаут в первом раунде, чему я совсем не удивился. Фрэнк Мир был одержим мной, словно маньяк. Все его помыслы были направлены на то, чтобы снова оказаться со мной в восьмиугольнике, поэтому он едва смотрел на своего противника. Так делать нельзя, особенно, против каменных кулаков Шейна Карвина.

Дана не предупредил, что меня вызовут в восьмиугольник во время интервью победителя, но я сам об этом догадался. В предыдущий раз в UFC я появился как раз, когда победил Фрэнка, показал толпе средние пальцы и разозлил спонсоров. Я не хотел такой же противоречивой ситуации с Шейном Карвином, но и не старался избежать ее. Когда Карвин заявил, что титул промежуточного чемпиона — это большое достижение, я назвал вещи своими именами. Это фальшивый титул, и пояс тоже фальшивый. Мне даже стало жаль его, если это действительно был самый важный момент в его жизни.

Готовясь к Шейну Карвину, мы пригласили Питера Уэлча, прославленного тренера по боксу из Бостона. Хотя я разбил лицо Хита Херринга одним ударом и отправил Рэнди Кутюра в нокаут, я не мог заявить, что изучил основы бокса. Я хотел найти тренера по основам бокса, чтобы научиться правильной постановке ног. У меня был огромный опыт в борьбе, но я хотел совместить его с простыми вещами, как, например, правильная стойка, чтобы при нанесении удара он шел от ног к рукам. Я хотел изучить основы, и Питер был наилучшим кандидатом в этом деле.

Питер вкладывает огромную энергию во все, за что берется, и это заразительно. Он сразу вписался в коллектив моих тренеров. Это было крайне важно. Все мои тренеры должны понимать, что финальное слово остается за Марти Морганом. Я видел случаи у других бойцов, когда было слишком много начальником и мало исполнителей. В моем тренировочном лагере один босс — Марти. Мы делаем, как он скажет, потому что он знает, что делает. Он доказал мне это в Университете Миннесоты. Тогда технически главным тренером был Джей Робинсон, но Марти тратил огромные силы на то, чтобы развить со мной рабочие отношения. Сегодня ничего не изменилось. Я доверяю Марти, потому что он заслужил мое доверие. Питер Уэлч привык быть командиром, но быстро освоился в новом режиме и стал неоценимым участником.

Моя жена была беременна, и я мог бы попросить отсрочку перед защитой пояса от Шейна Карвина. Вообще я только что едва избежал смерти. UFC дали бы мне отсрочку на разумный срок, но я спешил вернуться в восьмиугольник. Словно старая поговорка о человеке, который упал с лошади. Ты должен вернуться в седло и скакать, пока не поймешь, что она снова тебе подчиняется. Не знаю, сколько еще боев смогу провести, но я знаю, что моя карьера бойца завершится, когда я так решу. Я не позволю судьбе принимать это решение за меня. Я хочу уйти на своих условиях.

Так же я относился и к бою за титул с Шейном Карвином. Я не считал, что он может прекратить мой чемпионский путь. Я работал так упорно, теряя возможность проводить время с маленьким сыном, оставив беременную жену почти в одиночестве, не для того, чтобы проиграть Шейну Карвину.

Мы пригласили на сборы много борцов с мощным ударом для имитации стиля Шейна Карвина, потому что мы понимали, что он не только может отправить соперника в нокаут, но и не зря был чемпионом Дивизиона II. Я понимал, что борюсь лучше его, но надо было что-то делать с его ударами. Если я не пропущу удар в подбородок, то и бояться мне нечего. Я стремился к тому, чтобы вообще не попасть под удар.

Перед боем рефери Джош Розенталь сказал нам:

– У нас бой за звание чемпиона UFC в тяжелом весе, поэтому я каждому даю шанс. Пока вы можете отвечать на мои вопросы и разумно защищаться, я не остановлю бой.

Я испытал проблему, вступая в бой с Карвином: я настолько настраивал себя не пропустить удар, не оказаться в нокауте, что вышел в клетку на нервах. Кем бы ты ни был, каким жестким бойцом ни являешься, это прямой путь к катастрофе. Это состояние чуть не стоило мне победы.

Первый раунд стал настоящей проверкой. Шейн Карвин наносил мощные удары, заставляя меня отступать. В ушах у меня зазвенело, но я оставался спокоен. Не знаю, как передать это ощущение, но с каждым ударом Карвина я просыпался, начинал вспоминать, кто я такой. Боялся ли я, что Джош Розенталь остановит бой? Да, боялся.

Я отвечал на его вопросы и продолжал защищаться, одновременно ища возможность выбраться из возникшей ситуации. Я не слышал указаний из своего угла, и как раз в такие моменты боец узнает, на что он способен. Тренировка, тренеры, спарринг-партнеры, тренировочные матчи не играют никакой роли, если у вас нет сердца чемпиона. Когда большой, подготовленный атлет, вроде Шейна Карвина, старается изо всех сил вырубить вас, можно либо поддаться давлению, либо пережить шторм.

С каждым ударом я ощущал, как Карвин выдыхается. Каждый следующий удар был слабее предыдущего. Во многом, первый раунд напомнил мою борьбу с дивертикулитом. Мне приходилось терпеть. Мне повезло, что бой вообще не остановили. Не думаю, что для этого были основания, но я видел много нелогичных решений раньше.

Когда Карвин устал от нанесенных им же ударов, я пошел в атаку. Встав на ноги, я прижал его к сетке. Вообще, я просто хотел выжить в том раунде. Это хорошая параллель с пережитым мной в последние 8 месяцев. Я смог бы вернуться в свой угол и собраться с силами, а также это бы разрушило уверенность в себе Карвина. Он сделал все, что мог, но не смог вырубить меня. Я чувствовал его тяжелое дыхание, когда прижал его к клетке. Он был готов. Никто еще не продержался больше раунда против него, а я не только этого добился, но продолжил стоять на ногах и даже контролировал его по окончании раунда.

В углу Марти спросил меня о моем самочувствии. Я улыбнулся и сказал: «Все хорошо». Марти ответил: «Здорово, так иди и выруби его!» Меня неплохо помяли, но я чувствовал себя прекрасно и даже испытал облегчение. Я слишком боялся оказаться в нокауте, пропустив целый год, и теперь я знал, что мой соперник никогда не сможет вырубить меня. В английском языке слова «уставший» и «опасный» нельзя употребить в одной фразе как синонимы. А Шейн Карвин уже был уставшим.

Все закончилось спустя 2 минуты после начала второго раунда. Я свалил Карвина на маты и заставил сдаться после удушающего. Как и в случае с UFC 100 (матч против Фрэнка Мира), стратегию победы над Карвином разработал Компридо. Мы полагали, что команда Карвина будет изучать немногие записи моих боев в UFC (всего их было 4). Карвин будет опасаться болевого, который я применял против Фрэнка Мира. Компридо подумал, что, если я завалю Карвина и попытаюсь перейти на удушающий, то Карвин просунет руку между моими, потому что это естественный способ защиты от приема.

— Он попытается прижаться к тебе телом, — повторял в тренировочном лагере Компридо, когда мы снова и снова отрабатывали этот болевой, — но если ты растянешься и используешь свои навыки борца, ты заставишь его сдаться.

Во время интервью с Джо Роганом после боя я не сказал ничего противоречивого. Я просто говорил от души, как всегда: «Я благословлен Богом» — заявил я на весь мир и искренне считал так. Моя жена готовилась дать жизнь нашему сыну Дюку… Я избежал смерти и защитил свой титул чемпиона… и я вынес целый раунд избиений от Шейна Карвина. Жизнь была замечательна. Что еще я мог бы просить от нее?

Эпилог

Сегодня воскресенье, 20 марта 2011 года, а книгу я должен закончить завтра к утру. Я собирался закончить ее главой о бое с Кейном Веласкесом. Но спустя столько месяцев после боя я даже ни разу еще не посмотрел его запись. Даже думать о нем не хочу. Я еще не готов.

Не знаю, как подойти к этому. Я думал о многом. Частично я хочу двигаться дальше и забыть о бое. Но спортсмен внутри меня знает, что нужно рассмотреть допущенные ошибки и научиться на них, если я хочу вернуть себе пояс чемпиона.

Я знал, что бой с Кейном почти сразу после противостояния с Карвином принесет большую пользу моей карьере. Но у каждой монеты есть обратная сторона. В моем случае это поражение.

Я человек.

Ага, знаю. Я не похож на обычного человека, но это так.

Я много пережил (а кто-то скажет, что я пережил «слишком много») за годы, предшествовавшие бою с Кейном. Я заболел. Потом стало еще хуже. Потом оказался в больнице без еды и воды, получая питание внутривенно. Потерял 20 кг. Оказался на ниточке. Попутно узнал, что жена беременна еще одним мальчиком. Выздоровел. Начал тренироваться. Старался быть рядом с женой, Мией и Терком, но все свелось к набору формы и подготовке к бою с Карвином.

После такого нужно отдохнуть.

Но я продолжил работать.

Родился наш сын Дюк. Я должен заниматься фермой, но иногда приходится от чего-то отказываться. Я не очень хорошо справляюсь с несколькими задачами одновременно. Я целеустремленный, собранный человек. У меня слишком много дел, и я прошел через слишком многое за тот год.

Почему я проиграл в тот вечер? Все очень просто. В тот вечер Кейн Веласкес был лучшим бойцом, чем я.

Есть старая поговорка о человеке, упавшем с лошади. Когда это случается, нужно вскочить в седло и усмирить эту лошадь. Я не говорю, что рад поражению и потере пояса UFC, но это помогло мне снова найти мотивацию и вспомнить, как сильно я хочу быть чемпионом.

Во время боя Кейн Веласкес так сильно повредил вращающие мышцы плеча, что ему потребовались операция и полгода на восстановление. Кейну предстоял бой с первым претендентом Джуниором Дос Сантосом, но тот бой пришлось отложить.

В UFC знали, что и Дос Сантос и я считали «промежуточный титул чемпиона» фальшивкой, пустым местом, пока отсутствует настоящий чемпион. Я четко дал это понять, когда титул «промежуточного чемпиона» носил Шейн Карвин.

Дана и Лоренцо придумали блестящую идею и сделали мне предложение, от которого я не смог отказаться. Если бы я согласился стать тренером на реалити-шоу Ultimate Fighter, в конце шоу я бы встретился в бое с другим тренером. Я согласился, потому что другим тренером был как раз Дос Сантос, а победитель нашего матча должен был встретиться с Веласкесом.

Я сделал, что должен был. Переехал в Лас-Вегас на 6 недель, взял с собой семью и принялся тренировать команду молодых и голодных бойцов. Это был кратчайший путь к возвращению моего пояса.

Я хотел снова стать чемпионом мира в тяжелом весе по версии UFC. Есть еще несколько вещей, которые я хочу сделать перед тем, как стану фермером Броком, но нельзя бежать впереди паровоза. Сейчас передо мной маячит пояс чемпиона UFC. Это мой следующий шаг.

Хотите узнать о других моих целях?

Ну, придется подождать другого раза.

Может быть, я поговорю об этом в «Тисках смерти 2»!