Жара начала спадать. Джимми Берд закурил сигарету и, широко шагая, отметил на земле прямоугольник — размером с могилу, может, чуть шире и чуть длиннее. С математикой Джимми никогда не дружил — эта алгебра с ее цифрами и буквами была для него в средней школе сущим наказанием, — но зато он мог на глаз определить величину участка земли, прикинуть, сколько времени уйдет, чтобы расчистить его поверхность и выкопать яму нужной глубины. Или канавы, могилы. Почва в Блэк Джек Пойнте заросла травой и прибрежным тростником высотой где-то по грудь, и Джимми представил себе, как будет выглядеть здесь яма шесть футов в поперечнике и такой же глубины. У него с партнерами уйдет на нее часа три непрерывной работы, учитывая, что в темноте они будут копать медленнее. Еще около часа придется потратить на то, чтобы разобраться с добычей, загрузить драгоценности в грузовик, а затем — прощай, нищета! Через несколько дней он уже будет нежиться у бассейна где-нибудь на Карибах и болтать с шоколадными девчонками в бикини. Он купит себе лодку, чтобы ловить рыбу в самой синей на свете воде, и, лениво развалясь на теплой палубе, будет смотреть на окружающий мир.

Но Джимми чувствовал себя неспокойно, несмотря на то что стоял ногами на миллионах.

— А что, если нас кто-нибудь увидит? — терзаясь сомнениями, спросил он сегодня утром.

— Тогда, Джимми, мы о них позаботимся, — хладнокровно ответил Алекс.

— Что значит «позаботимся»?

— Именно то, о чем ты сразу подумал, — ухмыльнувшись, сказал Алекс. Его усмешка выглядела странной из-за небольшого, изогнутого в виде полумесяца шрама в уголке рта. Казалось, будто он разговаривает с ребенком.

— Я против чего-то такого, — угрюмо произнес Берд и тут же понял, что совершил большую ошибку, поскольку продемонстрировал отсутствие решимости. Именно в этом его неоднократно упрекали жена, мать, отец и даже маленькая дочка Джимми.

Алекс продолжал улыбаться, словно не расслышал последних слов Берда, но от этой улыбки у того засосало под ложечкой.

— Я хотел сказать, что мы не должны оставлять за собой следов, — поспешил добавить Джимми. — Я это имел в виду.

Алекс криво улыбнулся и похлопал его по спине.

— Никаких следов не останется. Обещаю тебе.

Джимми Берд взял колышек с небольшим кусочком оранжевой флуоресцентной пластиковой ленты на конце и воткнул его в середину участка. Так им будет легче сориентироваться в темноте. Он почувствовал облегчение, вспомнив, что старика Гилберта сегодня ночью не будет дома. Коттедж Гилберта, который скрывался за густыми кронами дубов, отсюда не был виден, и это, подумал Джимми, к лучшему. Никто не увидит их. И никто не пострадает.

Никаких следов не останется. Обещаю тебе.

Чем больше Джимми вдумывался в эти слова, тем меньше они ему нравились, — не исключено, что он сам мог быть таким следом. Он невольно потянулся к пистолету, который на всякий случай для уверенности заткнул сзади за пояс рабочих штанов, и трижды похлопал по оружию. В какой-то момент он осознал, что делает это в ритме, который его дочка выбивает на голове своего плюшевого мишки. С тех пор как Берд покинул семью, он больше всего скучал по дочери. Чуть позже он обязательно пошлет ей денег на обучение. Быть может, эта математика с ее мешаниной из цифр и букв будет даваться ей легче, чем ему.

По его подсчетам, он должен был превратиться из землекопа в мультимиллионера примерно через двенадцать часов. Джимми Берд снова забросил металлоискатель на плечо и двинулся сквозь густые заросли дубов с искореженными стволами.

Пока Стоуни Вон вытирал со своих рук капли крови и остатки мозгов, его тошнило и все внутренности судорожно сжимались, словно сигнализируя ему: «Только что, приятель, ты навсегда перечеркнул всю свою жизнь». Это было необычное ощущение. Провал. Шок. Потеря самообладания, переполнившая его сердце. Он поднял глаза на Джимми Берда, который грузил заново упакованные монеты в темное отверстие контейнера грузовой камеры хранения. Занятый своей работой, тот не смотрел ни на него, ни на Алекса. Алекс с пистолетом в руке стоял у контейнера и следил за тем, чтобы их никто не видел. Единственное освещение шло от включенных фар грузовика.

Стоуни скомкал окровавленную тряпку, которую ему предусмотрительно предложил Алекс, и бросил ее на пол; потом, подумав, что это неправильно, он сунул ее в свой рюкзак, где лежал аккуратно завернутый тяжелый камень. Теперь ему следует быть очень осторожным. В горле у него пересохло; он нервно сглотнул и постарался подавить дрожь в голосе.

— Алекс. Это меняет абсолютно все.

Алекс Блэк, даже не повернувшись в его сторону, сдержанно ответил:

— Все не так страшно. У меня есть план и на этот случай.

— Что ты, собственно, имеешь в виду?

— На некоторое время придется залечь на дно. Понятно, что прямо сейчас мы не сможем купить землю.

— Конечно.

— Поэтому мы немного подождем. Одна из племянниц старика скоро сама предложит ее продать, и тогда ты вытащишь свой кошелек и сыграешь в игру под названием «Как стать знаменитым». — Алекс сделал шаг в контейнер хранилища, отстегнул висевший на поясе фонарик и посветил им на стоявшие там ящики. — В котором из них лежит Глаз?

— В этом. Маленький ящичек сверху, — сказал Джимми Берд.

У Стоуни перехватило дыхание. Он чувствовал гнетущую тяжесть изумруда в своем рюкзаке: камень был больше кулака, больше сердца. «О Боже, Алекс убьет меня», — думал он, наблюдая, как его партнер открыл ящик и направил свет на большой кусок зеленого камня, который Вон подложил вместо изумруда. Стоуни Вон первым осмотрел их добычу и, обнаружив этот камень, осторожно заменил его подделкой еще до того, как остальные обратили внимание на ящик с изумрудом. Сейчас он не сводил напряженного взгляда с Алекса, который с любопытством рассматривал камень.

Наконец Алекс закрыл ящик.

— Джентльмены, — сказал он, нагнув голову вперед так, что в его круглых очках в тонкой металлической оправе отразился свет фонарика. — План будет такой. Мы поставим на двери два замка. Стоуни, у тебя будет ключ от одного, у меня — от другого. Что касается алиби, то это личная проблема каждого из нас. Мы не только один другого не знаем, но даже имени друг друга никогда не слышали. Надеюсь, это понятно? — Он взглянул на Джимми. — Ты пойдешь со мной: нужно почистить твой грузовик и избавиться от всех улик.

— А тела… — начал было Стоуни.

— А тела не найдут еще очень долго, — закончил за него Алекс. — Если вообще найдут.

— Я был с ним знаком. Копы придут, чтобы поговорить со мной, — хрипло сказал Джимми Берд, не замечая, что его голос дрожит.

— Может, и не придут.

— Я не хочу просто сидеть и дожидаться этого. Я хочу мою долю прямо сейчас, — продолжил Джимми.

Алекс внимательно посмотрел на него.

— Я прошу только то, что мне причитается по справедливости, — настаивал Берд.

— Конечно. Я понимаю. Но сначала, приятель, мы должны почистить твой грузовик. Мы отдадим твою долю завтра, а потом превратим ее в наличные и поможем тебе выбраться из страны.

— Спасибо. Я только хочу, чтобы все было по справедливости.

— Хорошо.

После того как трое мужчин вышли из камеры хранения, Алекс задвинул дверь и закрыл ее на один замок. Стоуни неожиданно для себя твердой рукой защелкнул другой. Щелк. Щелк. Заперто.

— Теперь вот что, — процедил сквозь зубы Алекс. — Мистер Берд. Мистер Вон. Я знаю, что вы оба будете держаться хорошо. Теперь вы соучастники. — Он перевел луч фонарика на свое мальчишеское лицо.

— Не нужно мне угрожать, Алекс, — жестко произнес Стоуни. — Без моей помощи ты ничего бы не раскопал. Без меня у тебя вообще ничего не получилось бы.

— Это правда, наш человек-кремень,[1] — сказал Алекс. — Но ради тебя я сегодня ночью убил двоих. Так что на данный момент ты, возможно, должен мне уже больше, чем я тебе.

Стоуни промолчал.

— Пойдем, Джимми, — позвал Алекс. — Стоуни, поговорим об этом через неделю, не раньше. Успокойся. Я просто занимался осуществлением всех твоих желаний. — Алекс улыбнулся и крепко похлопал его по плечу. — Отправляйся домой и хорошенько выспись. Надеюсь, клопы тебе не помешают.

Стоуни выдавил из себя улыбку. Он посмотрел, как Алекс и Джимми Берд залезли в грузовик с установленным на нем подъемником, а затем сел в свой «порше». Он последовал за грузовиком к выезду с площадки, где остались контейнеры для хранения. Когда грузовик повернул направо и поехал на юг в сторону Порт-Лео, Стоуни свернул налево и направился в Копано Флэтс, где на берегу располагался его шикарный особняк. Он ударил по кнопке приемника, и машину наполнили неожиданно громкие звуки бьющего по голове рока. «Нирвана»… «Чудесно, — подумал он. — Голос покойного парня».

Одной рукой он держал руль, а вторую запустил в свой рюкзак, куда положил изумруд. Камень казался горячим на ощупь, и это походило на сумасшествие: пролежав в земле почти двести лет, он должен был быть холодным. «Ты только что спер у маньяка-убийцы пару миллионов долларов», — подумал он.

Стоуни Вон проехал еще с полмили, после чего, не в силах сдержать тошноту, вынужден был съехать на обочину.

Был четверг, четыре часа вечера. Заседание суда закончилось, правосудие свершилось, и достопочтенный судья Уит Мозли мечтал теперь только о том, чтобы минут двадцать энергично поплавать со своей подружкой в теплых водах Мексиканского залива, где-нибудь вдали от пляжей Порт-Лео. А потом было бы неплохо съесть большой стейк в гостинице «Шелл Инн» и, вернувшись домой, пообниматься с Люси на своем диване, наблюдая по телевизору за «Хьюстон Астрос», которые снова начинают вселять надежду в своих болельщиков. Ну а по окончании трансляции матча заняться любовью прямо здесь, на диване, как они делали это позавчера под жужжание шоу, которое обычно показывают после игры.

Люси любила бейсбол так же, как и он сам. Но сейчас она стояла в дверях его кабинета и хмурилась. Похоже, подруга Уита не разделяла его желания съесть стейк, поплавать и получить удовольствие от игры.

— Кажется, пропал мой дядюшка Пэтч, — с тревогой в голосе произнесла Люси.

Уит выбрался из судейской мантии, давая черному шелку соскользнуть прямо на пол и радуясь тому, что он снова в своей обычной гавайской рубашке, старых брюках цвета хаки и любимых сандалиях «биркенсток». Июль в Порт-Лео выдался богатым на разбирательства. Сегодня на заседаниях суда по транспортным нарушениям все нервничали, от старенького кондиционера, установленного в зале, толку было мало, и теперь от его мантии исходил слегка несвежий запах. Вечером обязательно постираю ее, решил Уит. Так сказать, судебная стирка, не указанная ни в одном списке его служебных обязанностей.

— В нашей тюрьме его нет, — сказал он. — Пожилых граждан мы туда не сажаем.

— Кончай свои шуточки, Уит, — поджав губы, отозвалась Люси. — Дома Пэтча нет. Машина стоит, а его самого нет.

— Я думал, что они с Туй поехали в Порт-Арансас.

— Я звонила в гостиницу «Ночлег и завтрак», где бронировала им номер, но они выехали оттуда прошлым вечером, не пробыв там даже нескольких часов.

— Может, они поехали в другую гостиницу.

— Но его автомобиль здесь, Уит.

— А как насчет рыбацкой лодки Пэтча?

— Тоже на месте. Дверь в дом не заперта. На столике стоят бокалы, и в одном из них осталось вино.

— Значит, они приехали домой и не успели убрать за собой. Возможно, твой дядя отправился с Туй на ее машине.

— Я звонила дочери Туй, и она сказала, что сегодня еще не связывалась с матерью. Ей все это показалось очень странным. Она говорит, что мама звонит им каждый день. Послушай, Уит, я действительно очень беспокоюсь. Они же старенькие.

— Но сопровождающие им определенно не нужны.

— Ты меня не слушаешь! — раздраженно воскликнула Люси. — Я чувствую относительно этого плохие вибрации. — Она потрогала маленький камешек янтарного цвета, висевший у нее на шее. — С ними что-то случилось. Позвони своим друзьям в управление шерифа или помоги мне попробовать их разыскать.

— Полиция не будет заниматься этим еще двадцать четыре часа, — не задумываясь, ответил Уит, и она разразилась слезами.

Он немного растерялся, потому что никогда раньше не видел, чтобы Люси плакала. Он обнял девушку и прижал ее голову к своему плечу.

— Хорошо, Люси. Я сейчас позвоню в офис шерифа. А потом мы с тобой сделаем несколько звонков знакомым Пэтча и Туй. Мы обязательно найдем их. — Уит погладил ее по волосам и добавил: — Но когда Пэтч начнет возмущаться по поводу шума, который мне пришлось поднять, ты возьмешь все это на себя. Договорились?

Люси шмыгнула носом.

— Согласна. Спасибо, дорогой. Моя аура уже не так напряжена, и мне намного спокойнее.

— Ладно, Люси.

Уит не придавал особого значения ее разговорам о всяких там вибрациях и ауре, но это было неотъемлемой частью ее мира, а он любил в ней все. Нежно целуя девушку в лоб, он большим пальцем вытер слезы на ее щеках и потянулся к телефону.

Он позвонил в офис шерифа округа Энсайна, надеясь, что через час или два выяснится, что Пэтч и Туй, живые и здоровые, рыбачат где-то в море напротив Блэк Джек Пойнта.

Но этого не произошло.

Теплые солнечные лучи приятно грели закрытые глаза Клаудии Салазар. Погрузившись в дремоту, она полулежала в шезлонге у бассейна и наблюдала, как с ее кожи быстро испаряется вода. Клаудия лениво думала: «К такому легко привыкнуть».

Последние несколько дней были очень насыщенными: ей все-таки удалось положить конец серии краж со взломом, которые происходили в домах, где проживали приезжие туристы, и арестовать уже попадавшегося на этом преступника, отправив его в тюрьму. Как ни печально, у того было трое детей. Две ночные смены Клаудия подменяла своего приятеля, патрульного офицера, который слег с тяжелой летней простудой, потому что во всем полицейском участке Порт-Лео катастрофически не хватало людей. К тому же эти два жутких убийства Гилберта и Тран, которые хоть и не подпадали под юрисдикцию Порт-Лео, но в таких неординарных случаях управление шерифа и полицейский участок всегда помогали друг другу. Однако Дэвид Пауэр, бывший муж Клаудии, вежливо отклонил помощь их участка, и она подумала: «Гордость идет впереди падения». Это была единственная библейская мысль, пришедшая ей в голову за многие годы. Стараясь оставаться объективной, Клаудия удивлялась: неужели она настолько раздражала Дэвида, что он из-за этого решил отказаться от помощи полицейских? Поразмыслив, она посчитала, что не стоит обращать на это внимание. Что касалось дня сегодняшнего, то она уже официально находилась в отпуске.

Открыв глаза, Клаудия выпрямилась в шезлонге и увидела Бена, который стоял у столика между бассейном и стеклянными французскими дверями в комнату и мучился с тугой пробкой в бутылке с вином.

— Какая же я никудышная гостья, — сказала она. — Я тут заснула.

Бен Вон с трудом вытащил пробку и улыбнулся.

— Ты просто выдохлась. Не переживай по этому поводу.

Клаудия ответила ему улыбкой. Если бы она плавала с Дэвидом, потом пила бы с ним вино среди бела дня и после этого задремала, это наверняка послужило бы для него поводом для глубокого анализа: «Я что, надоел тебе? Или со мной что-то не так?» Бен же просто оставил ее в покое, и она была ему за это благодарна.

Клаудия встала, чувствуя себя несколько неловко в своем новом пурпурном бикини, которое казалось ей слишком смелым, натянула через голову длинную футболку и разгладила ее на бедрах.

— Больше никакого вина. Два бокала — это моя норма.

— Ты же не на службе, — напомнил ей Бен. — Я приготовил ленч. Надеюсь, что неплохой.

— Я бы все равно простила тебе любой ленч. Так чем я могу сейчас помочь?

— Просто присядь. Ты же моя гостья.

Бен снова скрылся в доме. Терраса, на которой находился бассейн, вытянулась вдоль берега бухты Святого Лео; в летнюю жару зеленая морская вода была похожа на старое стекло, а волны напоминали белые губы, поднимавшиеся словно для поцелуя и затем вновь исчезавшие в глубине. Клаудия надела темные очки. Отпуск. Что ж, несколько дней отдыха ей действительно необходимы, а потом снова за работу. Но сидеть здесь, на многоуровневой террасе, рядом с частным причалом, выходившим прямо к задней части дома, площадью, надо полагать, около семисот квадратных метров… — это, признаться, намного лучше, чем питаться бутербродами и смотреть старые видеофильмы, как было в ее прошлый отпуск.

Бен вернулся с подносом, на котором стояли тарелки с весьма внушительными порциями салата из тугих розовых креветок правильной серпообразной формы и порезанными дольками авокадо, небольшой хрустальный кувшинчик с домашним соусом и блюдо с дымящимися булочками. Все это он поставил перед ней.

— А где шоколад?

— Неблагодарная. — Бен снова налил им обоим вина и поднял свой бокал для тоста. — За твой прекрасный отпуск. И за старых друзей.

— За старых друзей, — повторила Клаудия и чокнулась с ним своим бокалом. «Друзья, — подумала она. — Забавное слово. Оно может означать слишком много». Когда-то давно они были любовниками, но сейчас, глядя на него, Клаудия не могла думать о Бене как о бывшем любовнике. Теперь он совершенно не был похож на того застенчивого, немного неуклюжего мальчика, которого она когда-то знала.

— И нам даже не пришлось ловить креветок, — сказал Бен.

— Меня это иногда выручало, а иногда я стыжусь этого. Мой отец — последний из Салазаров, который до сих пор промышляет ловом креветок, — откликнулась Клаудия. Заметив, что лицо Бена слегка омрачилось, она опустила вилку и мягко произнесла: — Прости. Я не хотела вызывать неприятные воспоминания…

Бен опять улыбнулся. Ей нравилась его улыбка, теплая и счастливая, открывавшая немного неровные передние зубы.

— Все нормально. Моих родителей нет уже очень давно, Клаудия. Я скучаю по ним, но ты тут ни при чем.

Клаудия знала, что, неожиданно попав в шторм в самой бухте, они погибли, когда их лодка для ловли креветок перевернулась. Бену тогда было шестнадцать, а его брат Стоуни только что поступил в колледж.

— Из меня мог бы выйти хороший ловец креветок, — усмехнувшись, сказал после паузы Бен.

— Тебе, я думаю, это быстро надоело бы.

— Но зато в море ты сам себе хозяин. — Бен сделал маленький глоток белого вина. — Все время на солнце. Правда, Стоуни ловлю креветок на дух не переносит.

Клаудия взглянула на террасу, частный причал, на слишком большой, с ее точки зрения, дом.

— Такого заработка не хватило бы, чтобы выплачивать по закладной за все это, — заметила она.

Клаудии нравился бассейн, нравился ленч, нравилось быть с Беном, но женщина чувствовала себя неловко от сознания, что, находясь в доме его брата, она как будто бы нарушает границу частных владений. Продолжая смотреть на Бена, облачившегося в скромные плавки, на красивые руки мужчины и приветливую улыбку, она вдруг захотела поцеловать его, но сдержала себя. Только не здесь. Если она сейчас поцелует его, ей уже трудно будет остановиться, а в любой момент может появиться хозяин дома, Стоуни Вон.

— А чем конкретно занимается твой брат? Ты сказал, инвестициями? — спросила Клаудия, чтобы поддержать разговор.

— Я и сам никогда точно не знал этого. Некоторое время он работал с венчурными[2] вложениями где-то в Калифорнии, немного прогорел с разорившейся интернет-компанией и решил вернуться домой. Он консультирует многие фирмы по оказанию им различных финансовых услуг в Далласе и Хьюстоне. Однажды он и меня попытался приобщить к своему бизнесу. — Бен покачал головой. — Когда-то Стоуни украл мои карманные деньги, чтобы на совместные средства открыть киоск, торгующий лимонадом, а меня даже не поставил в известность. Сложив наши деньги, мы могли бы заработать больше. Мне кажется, что он до сих пор продолжает использовать свою модель ведения дел.

— Похоже, это работает.

— У него очень дорогие хобби: машины, лодки, охота за сокровищами.

— Охота за сокровищами?

— Он финансировал несколько проектов по подводному поиску сокровищ во Флориде-Кис. Знаешь, эти галеоны, потерпевшие крушение на мелководье и занесенные сейчас песком. Он нанимал команду, которая опускалась на дно, чтобы раскопать их. Это навязчивая идея Стоуни, безумный способ рисковать своими деньгами. Но, играя в эту игру, можно заработать огромные деньги. — Бен криво улыбнулся.

— А тебя, значит, огромные деньги не интересуют?

Бен снова усмехнулся.

— Я и финансы? Да я просто обречен на неудачу. И клиенты мои будут обречены. — Он покачал головой. — Мне нравится быть преподавателем, хотя платят за это мало, многие дети не хотят учиться, а родителям нет до этого никакого дела. Я уже начинаю серьезно думать, что для этого занятия нужно просто иметь призвание, как и для того, чтобы быть священником.

— Или копом, — сказала она.

— Или копом, — согласился Бен. — Ты никогда не думала бросить свою работу?

— Один раз, в прошлом году, да и то не очень долго. Но серьезно никогда не думала.

— А жить здесь со своим братом… В общем, Стоуни испортил меня. — Бен наколол последнюю толстую креветку в салате и обмакнул ее в лужицу соуса у себя в тарелке. — Но у меня нет таланта делать деньги.

— Деньги — это еще не все.

— Но за них можно столько всего накупить.

— И все-таки…

— Ты права. И видит Бог, Стоуни — не тот человек, которого можно было бы назвать счастливым. Он какой-то нервный, дерганый. Даже не хочется думать, как он выглядит, когда занимается своими стрессовыми делами.

— Давай поговорим еще о чем-нибудь, кроме твоего брата, — предложила Клаудия. От трех бокалов вина и безделья под летним солнцем настроение ее вдруг стало несколько игривым. — Ленч был потрясающий. Спасибо. Я не знала, что ты умеешь так хорошо готовить.

— Я знаю, что у тебя была тяжелая неделя, — сказал Бен. — Я сделал то, что было в моих силах. Граждане обязаны поддерживать своих стражей порядка всеми возможными способами.

В его голосе прозвучали подтрунивающие нотки, и Клаудия, чтобы немного поддержать флирт, провела кончиком пальца ноги по мышце его икры. Но тут открылись высокие стеклянные двери, и она замерла, увидев вышедшего из дома высокого мужчину. У него были такие же, как у Бена, каштановые волосы, широкие плечи и небольшой животик. Рубашка его летнего костюма цвета хаки была застегнута под самое горло, но уместный в этом случае галстук отсутствовал. Намазанные гелем волосы были идеально расчесаны, как у игрушечного приятеля Барби, Кена. Он улыбнулся лишь после того, как к нему повернулся Бен.

— Привет, братец! — воскликнул Бен. — Иди к нам.

— Я не хотел бы вам мешать, — отозвался мужчина.

— Это ведь твой дом, — удивился Бен. — И ты не можешь здесь никому мешать. Клаудия, это мой брат Стоуни. Стоуни, это Клаудия Салазар.

Стоуни Вон протянул Клаудии руку с наманикюренными и блестящими, словно жемчужины, ногтями. Рукопожатие было крепким, но сама ладонь оказалась мягкой.

— Клаудия. Я помню вас по школе. Я был на несколько лет старше. Рад снова встретиться с вами.

Его взгляд быстро скользнул по ее груди, бедрам, затем снова вернулся к лицу. Это произошло в одно мгновение, но она все равно заметила и про себя порадовалась, что успела надеть футболку.

— Здравствуйте, — сказала Клаудия. — У вас замечательный дом.

— Удобный, — скромно ответил Стоуни.

Это прозвучало настолько фальшиво, что она чуть не расхохоталась. Но вместо этого она сказала:

— Присоединитесь к нам?

— Я сегодня не могу. Мне еще нужно кое-что сделать у себя в офисе. Но вы, конечно, продолжайте развлекаться.

— У Клаудии сейчас небольшой отпуск, — объяснил Бен. — Она следователь в полиции Порт-Лео.

На некоторое время повисла тишина.

— Правда? Это, должно быть, захватывающая работа, — сказал Стоуни после паузы.

— Если считать захватывающими кражи со взломом.

— Клаудия любит рыбачить, — продолжил Бен. — Может быть, завтра утром выедем на «Юпитере» в залив и немного развеемся? Послушай, почему бы тебе не сделать перерыв на денек? Возьмешь с собой одну из своих подружек. Кто там на этой неделе возглавляет твой рейтинг?

— Никого. Я сейчас в немилости. Был слишком занят и никому не звонил. В последнее время очень много работы. А вы, разумеется, поезжайте.

— Нет, поехали с нами, — сказала Клаудия.

— Конечно, поехали, — подхватил Бен.

— Хорошо, — согласился Стоуни. — Звучит заманчиво. Рад был познакомиться, Клаудия. Купайтесь в бассейне, развлекайтесь.

Они пожали друг другу руки, и Стоуни заторопился назад, в дом. Глядя ему вслед, Клаудия вдруг подумала о том, что на самом деле Стоуни очень хотелось, чтобы они с Беном ушли, скрылись с его глаз, исчезли из его дома. Это было странное чувство, но оно долго не оставляло ее.

Уит схватил свой комплект для выезда на место происшествия и последовал за молодым помощником шерифа мимо ухоженной лужайки и дальше, через густые заросли высокой травы и полевых цветов. Впереди широко простиралась бухта Святого Лео; Блэк Джек Пойнт располагался на севере побережья, а Порт-Лео занимал южную и среднюю часть бухты. Бриз с моря смешивался с горячим липким воздухом и доносил до Уита неясный гул голосов помощников шерифа и членов команды по обследованию места преступления от департамента общественной безопасности, ДОБ. Находясь на отдалении, Уит еще не видел этих людей, и доносившиеся голоса показались ему какими-то потусторонними, несмотря на слепящий глаза солнечный свет. Уит вдруг вспомнил, как бывал здесь мальчишкой и Пэтч говорил местной детворе, которой он разрешал ловить рыбу, купаться и нырять со своего пирса: «Знаете, в Блэк Джек Пойнт частенько наведывается сам старик Блэк Джек, а также пираты, индейцы и поселенцы, с которых сняли скальп и которым перерезали глотки. Будьте осторожны, а не то кто-нибудь из них схватит вас за ногу и уже ни за что не отпустит. Молодые души они любят больше всего. Такие сла-а-а-аденькие». Вспомнил он и внутреннюю дрожь напуганных детей, которые все же надеялись, что Пэтч шутит. Некоторые даже были уверены в этом.

Тела убитых еще не поднимали. Яма оказалась достаточно глубокой, около двух метров; вырытая земля была смешана с сорванной травой. Уит присел на краю, пока эксперт выездной бригады ДОБ делал фотоснимки. Все молчали, и в полной тишине был слышен даже писк круживших вокруг комаров.

Пэтч Гилберт лежал на спине, раскинув руки; большая часть его тела находилась пока под слоем земли; рот старика был широко открыт, так что сквозь выбитые зубы виднелись комки земли. Изуродованное лицо старика представляло собой сплошную кровавую массу; кусок кожи на голове с седеющими волосами был косо содран, а из краев раны на лбу торчали острые обломки черепа. Туй Лин Тран лежала поверх правой руки Пэтча, словно он пытался обхватить ее в последнем успокаивающем объятии. Налитые кровью глаза женщины были присыпаны землей, а во лбу зияла пулевая рана.

Уит надел на туфли пластиковые пакеты, осторожно спустился в яму, прикоснулся к артерии на горле Пэтча, а затем Туй и записал в свой блокнот время осмотра погибших. В уголках глаз он почувствовал резь от внезапно выступивших слез, и ему захотелось разрыдаться по этому забавному, милому старику и доброй женщине, но он сдержал себя. Только не на глазах у всей толпы. У себя на спине он чувствовал внимательный взгляд Дэвида.

Уит выбрался наверх и, не отрывая глаз от своих бумаг, начал работу по исследованию места преступления для протокола и последующего распоряжения о проведении медэкспертизы. Так ему было легче.

Рядом с Унтом присел Дэвид.

— Я думаю, что этого человека ударили лопатой. Сильно ударили. И били несколько раз, даже, видимо, уже после его смерти. Хотя тогда не совсем понятно, почему убийца застрелил женщину. Может, сломал лопату и уже не мог ею воспользоваться?..

— Пэтч наверняка яростно сопротивлялся, — сказал Уит.

— Но он же старик, — заметил Дэвид.

«У которого было в десять раз больше смелости и мужества, чем у тебя», — подумал Уит, но предпочел отмолчаться.

— Это напоминает мне одно дело, которое я читал, — продолжил Дэвид. — Где-то в Оклахоме году в 65-м или 66-м пожилую пару убили во время прогулки и закопали прямо рядом с аллеей…

Уит отвернулся. Дэвид так любил пересказывать старые полицейские дела из архива преступлений, как будто речь шла о красоте любовных сонетов. Сплошные детали, вырванные из контекста. Уит закусил губу и, когда Дэвид запнулся, чтобы перевести дыхание, быстро попросил одного из экспертов сделать дополнительные снимки лиц и ран. После этого полицейские начали измерять глубину захоронения жертв и аккуратно расчищать тела от земли. Внезапно кто-то из них потрясенно вскрикнул.

— Что там?

Эксперт отступил в сторону от того места, где лежали еще присыпанные ноги Туй, и Уит увидел покатую поверхность проступившего сквозь слой почвы коричневого черепа.

— Посмотрите, — сказал другой полицейский, разгребая глину рядом с коленом Пэтча. Там показались скрюченные кости пальцев, словно манящих куда-то за собой. — Кости старые. Действительно очень старые.

— Не прикасайтесь к ним, — поспешно произнес Уит. — Прекратите копать.

— Почему? — не скрывая раздражения, спросил Дэвид.

— Вместе с ними захоронены останки кого-то еще. Я должен позвонить одному человеку в Сан-Маркос. А здесь пока нужно все приостановить.

— Мы не можем так поступить. Это место серьезного преступления… — начал было Дэвид.

— На семинаре по подготовке мировых судей подробно рассказывали об анализе места преступления. Вы должны немедленно прекратить раскопки, — настойчиво повторил Уит.

Дэвид бросил на него выразительный взгляд и вздохнул, изображая бесконечную терпимость.

— Что это за человек из Сан-Маркоса?

— Судебный антрополог. Имени его я сейчас не помню. Но он обязательно должен осмотреть это место. Похоже, эти тела были погребены в старой могиле без опознавательных знаков. — Уит вытер выступивший на лбу пот. — Вы не должны их трогать, пока сюда не прибудет антрополог со своей командой.

— Судья Мозли прав, Дэвид, — тихо сказал кто-то из экспертов. — Он имеет в виду доктора Паркера, который сможет добраться сюда минут через сорок. ДОБ подхватит его на своем вертолете и быстро доставит сюда.

— Ладно, — согласился Дэвид, и его губы вытянулись в ниточку. — Тогда привезите сюда этого парня, да побыстрее. — И он отвернулся от Мозли, начав что-то обсуждать с бригадой ДОБ.

Уит вытащил свой блокнот, которым пользовался при осмотре места происшествия, кратко набросал в нем описание тел, тихонько побеседовал с фотографом департамента безопасности и, пока та отщелкивала свою пленку, несколько раз подсказал ей, под каким углом следует делать снимки, необходимые ему для расследования. Он старался не смотреть на обезображенные лица Пэтча и Туй и вместо этого переключил свое внимание на обнаруженные в яме старые кости.

— Пэтч Гилберт искал сто тысяч долларов. И просил об этом по секрету, — сообщил Гуч. — Ты знаешь, как я отношусь к огласке, поэтому в полиции ничего говорить не буду, но тебе об этом деле расскажу.

Гуч открыл пиво «Шайнер Бок». Они с Уитом находились на пристани Золотой Залив и любовались игрой солнечных бликов, которые отсвечивали на мелкой ряби моря. Летняя жизнь на борту стоявших там лодок неторопливо катилась к обеду; отовсюду доносились неистребимые мелодии Джимми Баффетта,[6] под которые здешние обыватели, освежая похмельные головы, пили пиво, чтобы вернуться к давно устоявшейся, ленивой жизни на последующие полдня.

— Предполагается, что я должен сказать тебе за это спасибо? — Уит достал из холодильника банку с содовой. — Ради бога, Гуч, не стоит идти из-за меня на такие жертвы.

Утро четверга в мировом суде было полностью забито делами по нарушению правил дорожного движения и разбирательством мелких жалоб, и Уит был донельзя раздражен. Глаза после бессонной ночи болели. К тому же ему не терпелось получить информацию от Паркера о старом захоронении, а от службы медицинской экспертизы округа Нуэсес — о результатах вскрытия.

— Я не знаю, был ли я первым или единственным, к кому обращался Пэтч, — невозмутимо продолжил Гуч.

Он снял футболку, вытянулся в шезлонге и закрыл глаза от ярких лучей солнца. На его мощном теле, темном от загара, белели многочисленные шрамы. Один из них, небольшой, в форме цветочка, остался, скорее всего, от пулевого ранения в грудь, другой — от зарубцевавшегося пореза на животе. Еще один — от старой колотой раны — красовался на плече. Но о своих оставшихся на всю жизнь метках Гуч никогда не рассказывал.

— А почему он попросил сто тысяч долларов у тебя?

Гуч открыл один глаз и внимательно посмотрел на Уита.

Когда твой лучший друг ведет себя так загадочно, это, по меньшей мере, странно. Гуч мог своим взглядом смутить наемных убийц, использовать замысловатые приемы в рукопашной схватке и сделать так, что люди, которые создавали ему с Уитом проблемы, каким-то образом попадали под надзор ФБР. Кроме того, он был проводником для желающих половить рыбу и капитаном первоклассной лодки под названием «Даже не проси». Имея внешность, которая могла нравиться разве что только его собственной матери, Гуч был одним из самых некрасивых мужчин, когда-либо встречавшихся на жизненном пути Уита. Тем не менее он обладал харизмой, благодаря которой к нему, словно магнитом, тянуло людей определенного склада. Несколько месяцев назад Гуч спас Уиту жизнь и сумел отделаться от наркодилеров с такой же непринужденностью, с какой священник увещевает запоздавших на службу школьниц. При этом Гуч дал ясно понять, что никаких объяснений по поводу того, как он это сделал, не последует. Уит чувствовал, что в тот момент Гуч занял выжидательную позицию, чтобы понять, останутся ли они друзьями и сможет ли Уит уважать его настоятельную потребность иметь собственные секреты. А Уит был просто рад тому, что им удалось спастись, и сделал вид, что ничего не произошло.

— Люди считают меня бережливым и рассудительным, — с важностью заявил Гуч.

— Ага, — подтвердил Уит.

К причалу медленно подходила тяжелая парусная лодка, на которой расположились три женщины в бикини, подставив теплому солнцу свои лица и плоские животики. Облокотившись на перила, Уит несколько минут с удовольствием наблюдал за ними, отрешившись от повседневных забот.

— И насколько тебя это интересует? — осведомился Гуч.

— Давай поподробнее.

— Ладно. Пэтч был моим постоянным клиентом. Я возил старика и кое-кого из компании его закадычных друзей на рыбалку. Он знал, что я знаком со многими людьми, и однажды спросил меня, не знаю ли я кого-нибудь, кто заинтересуется очень надежным частным вложением. Короче, его интересовали люди, которые могли бы расстаться с сотней тысяч, не моргнув и глазом.

— Если бы Пэтчу нужны были деньги, он мог бы продать часть своей земли.

— Очевидно, такой вариант его не устраивал. — Гуч пожал плечами. — Я сказал ему, что хотел бы узнать об этом более подробно. Старик ответил, что посвятит меня в детали, если я найду одного-двух инвесторов, которые захотят обсудить с ним этот вопрос. Я, конечно, заявил ему, что не могу злоупотреблять временем богатых людей, потому что в этом случае мне придется рассматривать их как своих клиентов тоже. Кроме того, я опасался, что это может быть какой-то долбаный проект и из-за него обо мне могут плохо подумать. Блин, может, он собирался торговать фигурками домашних животных в натуральную величину из ростков декоративных растений?..

— Пэтч не намекнул тебе, для чего ему нужны были эти деньги?

— Нет, просто поручил мне подобрать ему несколько мультимиллионеров, которые, честно говоря, составляют очень маленький процент среди моих клиентов.

— А как ты думаешь, обращался ли он с этим к кому-нибудь еще?

— Он налетел на меня так, будто очень торопился. Я спросил, почему он не обратится в банк, и Пэтч объяснил, что не хочет огласки. Кажется, он говорил, что дело не терпит отлагательств. При мне он даже сказал: «Дело достаточно горячее и крупное, чтобы смести этот городок с лица земли».

— Получается, что поначалу он не хотел привлекать к себе внимание, но рассчитывал, что впоследствии интерес к этому делу будет весьма значительный.

Гуч отхлебнул пива и кивнул.

— Надеюсь, моя подсказка тебе пригодится.

— Может быть, он просто втирал народу очки. А если Пэтч задолжал кому-то большую сумму денег? И этот кто-то решил ее вернуть.

— Возможно, — согласился Гуч. — Ты знал его лучше меня. Он не был мошенником?

— Да нет. Пэтч производил впечатление покладистого мужика. Он всегда разрешал нам купаться и ловить рыбу на своей земле. Я никогда не слышал, чтобы у него были проблемы с долгами.

— А вымогательство?

— У Пэтча? Вряд ли. Представляешь, он сам хвастался, что принимает виагру. Таких людей, как он, просто нельзя поставить в неловкое положение.

— Старик, который хвастается тем, что принимает лекарства для сексуального возбуждения, — это одно, — авторитетно заявил Гуч. — А вот если у Пэтча была какая-то темная тайна, из-за которой его в конце концов взяли за горло, — это другое. Или кто-нибудь рядом с ним попал в беду и нуждался в деньгах.

— Только не Люси.

Гуч прищелкнул языком и прокашлялся, глядя, как маленькая красная парусная лодка лениво выходит в бухту.

— Не нужно снова все грузить на Люси, — сказал Уит.

— Люси восхитительна. Она очаровательна в ветреном смысле этого слова. А попка у нее просто безупречна.

— Но… — попытался перебить его Уит.

— Но я не уверен, — насмешливо произнес Гуч, — что она читает книги. А чтобы болтать по телефону, много ума не надо.

— Почему тебе не нравится моя девушка?

— Не хочу видеть, как тебя дурачат.

— Но она не мошенница.

— Разумеется, ведь экстрасенсы, работающие по телефону, как раз славятся своими высокими этическими принципами.

— Ты даже не попытался познакомиться с ней как следует.

— Это чистая правда. Если ты счастлив, я тоже счастлив. Трахаться вообще безумно счастливое занятие.

Уит поднялся.

— Мне нужно возвращаться к себе в суд. Я сообщу Дэвиду о том, что ты мне сейчас рассказал.

— Надеюсь, мое имя при этом упоминаться не будет.

— Конечно. Попробую, по крайней мере.

— Пэтч просто так не сдался бы, — задумчиво произнес Гуч. — Я бы хорошенько проверил, не нашел ли он эти деньги где-нибудь в другом месте.

Под ярким палящим солнцем свежая кровь зажигалась на зеленых волнах Мексиканского залива красными искорками. Тонкие чешуйки блестели, словно бриллиантовая пыль, а разорванные на кусочки розовато-коричнево-белые креветки, крутясь на водной поверхности, казались калейдоскопом плоти, постепенно уходившим на дно. Гирлянды рыбьих внутренностей, качаясь на волнах, медленно погружались в глубину, меняя при этом цвет: сначала — красные, потом — зеленые и напоследок — серые.

— Красиво, — сказала Клаудия.

— Класс, — отозвался Бен Вон и добавил: — Конечно, это чисто мужской взгляд на вещи.

Было утро четверга, и Клаудия с удилищем в руках стояла на открытой корме шикарного сорокавосьмифутового судна «Юпитер». Обычно она предпочитала рыбачить с открытой палубы лодки, но здесь, на корме, ей была обеспечена прохладная тень навеса, плетеное кресло с подушками и стакан грейпфрутового сока под рукой. Сейчас она наблюдала за тем, как от них удалялась тяжелая лодка для ловли креветок. След за ее кормой окрасился приманкой для рыбы, которую Бен вылил за борт.

Бен поднялся по лестнице с платформы для купания и тщательно вымыл выпачканные приманкой руки.

— Готова наловить рыбы на завтрак?

Клаудия улыбнулась.

— На это я всегда готова.

— Я почти рад, что мой брат не поехал с нами. — Бен сел рядом с ней, расслабленный, улыбающийся. — Мне кажется, он чувствовал бы себя здесь совершенно лишним.

— Очень мило с его стороны дать нам свою лодку.

— Стоуни слишком занят, чтобы играть своими игрушками. И я в восторге, что у меня все наоборот. Летние каникулы — это прекрасно, — радостно произнес Бен и, наклонившись, легонько поцеловал ее. — Удачи тебе, Клаудия.

Она забросила свою леску в растекавшееся по воде кровавое пятно, стараясь попасть в его центр, и проследила за леской Бена, оказавшейся на краю прикормленного места.

— Вижу, ты не нуждаешься в советах, — заметил он.

— Зато мне нужен человек, который подтвердит мои рыбацкие небылицы, если мне не удастся поймать ничего путного, — сказала она.

— Тогда каждый из нас поймал по киту, договорились? — пошутил Бен, делая глоток содовой.

Клаудия видела, как под кровавым пятном в воде взад-вперед метались большие тени крупных рыб. Через мгновение на ее леску клюнул упитанный желтопер. Она резко подсекла его, вгоняя крючок поглубже, а затем дала рванувшейся от нее рыбине отмотать с катушки примерно сто пятьдесят футов прочной монолески. Борьба и рывки длились минут десять, но затем сопротивление на другом конце начало ослабевать. Клаудия аккуратно подтащила свою добычу и, осторожно втянув ее на борт, подняла вверх, любуясь красивым телом рыбины, которое было похоже на снаряд.

— Какая красота! Ты что, собираешься переловить меня сегодня?

— День только начинается. — Клаудия положила тяжелого желтопера в специально изготовленный по заказу контейнер для живой рыбы, стоявший здесь же, и снова забросила леску.

Но удача изменила ей. На этот раз ей попался боевитый малый тунец, «бонито», который сдался через несколько минут. Но когда Клаудия уже подтаскивала его к лодке, из-под расплывшегося в воде пятна приманки метнулась темная тень, и леска после этого обвисла.

Бен показал куда-то в глубину.

— Акула. Стащила твою рыбку на завтрак.

Клаудия проследила за серебристыми трехметровыми торпедами, сновавшими под лодкой, и почувствовала, как по спине пополз неприятный холодок. Акулы.

— Надеюсь, ей понравится завтрак, который я для нее поймала.

— Давай-ка поищем не такое шумное место, — предложил Бен и поднялся на мостик, чтобы направить «Юпитер» подальше от маршрутов ловцов креветок, далеко за метеорологический буй, стоявший на отметке семьдесят пять миль от побережья Техаса. За следующий час или около того они поймали королевскую макрель и морскую щуку.

Бен вытащил большую щуку, внимательно ее осмотрел и отпустил. Рыбина ударилась о воду и уже в следующее мгновение нырнула в зловещую синюю глубину.

— Моя лучшая рыбалка за последнее время. Тот поцелуй все-таки работает.

— А у меня все работает, — весело откликнулась Клаудия. — Поэтому есть вопрос. Бен, почему ты позвонил мне через столько лет?

Он снова забросил свою леску и дал грузу опуститься.

— Ты ведь больше не с Дэвидом.

— Забавно. Честно говоря, только сейчас я поняла, что никогда не чувствовала себя по-настоящему близкой с ним.

— Ты его не любила?

— Любила. Но не так, как ты думаешь.

— Есть какой-то рецепт?

— Есть минимальное требование. Нам с ним вместе было уютно. Но уют этот не был достаточно спокойным.

— Ты когда-нибудь вспоминала обо мне, после того как вышла замуж?

— Да, — призналась Клаудия. — Несколько раз. Но если бы ты вдруг возник на пороге моего дома, то все, на что мог бы рассчитывать, — это дружеские объятия и чашка кофе. Я относилась к своему замужеству серьезно, Бен.

— Не сомневаюсь. — Бен взял ее за руку. — Я никогда тебе об этом не говорил, но ты у меня была первой, Клаудия. — Он улыбнулся. — Чтобы сообщить тебе об этом, пришлось выйти на середину залива. Здесь уж точно никто не подслушает.

— Насколько я припоминаю, я об этом все-таки догадывалась.

— Я просто не мог тебе в этом признаться. Парень не может быть девственником.

Она пожала его руку.

— Ладно, я прощаю тебе это, Бен.

Он наклонился и поцеловал ее: его поцелуй, мягкий и нежный, вовсе не был робким. Эти губы уже не походили на губы мальчишки, с которым она целовалась в семнадцать лет и который тоже был ее первым мужчиной. Сейчас в его прикосновении чувствовалась уверенность и опыт. Бен оторвался от губ Клаудии, чтобы поцеловать ее закрытые глаза.

— А сейчас я на самом деле рад, что Стоуни не поехал с нами. К тому же все его подружки — круглые идиотки.

Интересно, подумала она, каково заниматься любовью здесь, на палубе лодки, посреди необъятного простора, где единственным покрывалом будут солнечные лучи.

— Сейчас я сделаю нам бутерброды и открою хорошего вина, — сказал он.

— Ты делал это вчера. Теперь моя очередь.

— Ну уж нет. Ты моя гостья. Просто расслабься. Я мигом.

Клаудия поудобнее устроилась в шезлонге, подставив тело бризу, гулявшему над заливом, и задумалась. Быть с Беном — это действительно счастье. Редко думая о любви, к которой она относилась с известной долей рациональности, Клаудия отметила, что ей повезло с Беном. Во-первых, она хорошо его знала. Во-вторых, этого парня ее семья с радостью примет, несмотря на то что еще недавно они восторгались Дэвидом. Ее мама, считавшая, что быть одной в возрасте за двадцать пять лет — это признак своего рода социальной проказы, готова будет хирургическим путем пришить ее к Бену, лишь бы увеличить шансы дочери на замужество.

Но тебе нравится Бен или сама мысль о Бене? Может быть, все дело в том, что ты одинока, а он человек, которого ты хорошо знаешь и который никогда не причинит тебе боли?

Бен принес сэндвичи — домашний салат с курицей на кусках пышного свежего хлеба, картофельные чипсы, порезанные фрукты.

— Тебе пришлось вкалывать над этим, как рабу на плантациях, — улыбаясь, сказала она.

— Да, открывая упаковку. Перед тем как мы взяли лодку, экономка Стоуни полностью заправила ее едой. Я подумал, что, возможно, попозже мы с тобой сплаваем в Порт-Арансас и пообедаем в гостинице «Тарпон Инн», если ты захочешь.

Но ответить на его приглашение она не успела. Взгляд Бена устремился куда-то вдаль, мимо нее.

— На той лодке что-то случилось, — сказал он, напряженно щуря глаза.

На фоне испещренных бурунами кобальтовых волн залива Клаудия увидела лодку «бертрам» для спортивной рыбалки; на носу стоял мужчина и размахивал красным покрывалом, как флагом.

— Чертов козел, — проворчал Бен. — Заплыть на семьдесят пять миль от берега и не позаботиться о том, чтобы хватило горючего.

— А может, дело и не в этом, — возразила Клаудия и помахала хозяину «бертрама» в ответ. Теперь человек на лодке поднял вверх свою ярко-красную бейсболку.

— Сейчас узнаем.

Бен торопливо зашел на капитанский мостик и попробовал вызвать эту лодку на стандартной частоте канала 16. Никакого ответа. Бен круто повернул штурвал, и расстояние между «Юпитером» и дрейфующей лодкой стало быстро сокращаться. Пока Бен направлял их к «бертраму», Клаудия стояла на палубе перед капитанским мостиком.

Через несколько минут они подошли к рыбацкой лодке вплотную. На корме выцветшей голубой краской было написано «Мисс Катрин», а чуть ниже более мелкими буквами — «Новый Орлеан, Луизиана».

Мужчине, стоявшему на носу «Мисс Катрин», было около сорока. Розовощекий, немного полный, с темной от загара кожей, он был одет в мешковатую белую футболку с логотипом «Пираты Тампа Бей»[7] на груди и линялые оранжевые шорты. Он ослепительно улыбнулся Клаудии, обнажив полный набор белых ровных зубов.

— Эй, на лодке! — крикнула Клаудия. — У вас что-то случилось?

— У меня сломался генератор, — ответил мужчина, поправляя темные очки. — Нет питания ни для двигателей, ни для рации.

— Далековато вы забрались от Нового Орлеана, — заметил Бен.

— О, это старая надпись. Сейчас я живу в Копано, — пояснил мужчина и виновато добавил: — Это вышло из-за мамы, которую пришлось возить по всему заливу. Она сейчас на камбузе, проклинает меня на чем свет стоит. — Он пожал плечами и, бросив красное покрывало, представился: — Я — Дэнни.

— Думаю, вам нужен буксировочный трос, — вежливо сказал Бен, но без особого энтузиазма.

Копано находился в десяти милях от Порт-Лео по берегу, и Клаудия поняла, что если взять их на буксир, то от ужина при свечах в Порт-Арансасе придется отказаться. Тем не менее она бодро произнесла:

— Мы охотно возьмем вас.

— Если бы вы просто одолжили нам свою рацию, я мог бы связаться с буксировочной службой. — Дэнни сдержанно улыбнулся Клаудии. — Ну а маме, возможно, следовало бы одолжить у вас мозги.

Бен спустился с мостика и протиснулся в узкий проход на палубе между перилами и стенкой каюты.

— Конечно, никаких проблем. — Он бросил Дэнни швартовочный конец. — Я — Бен. А это Клаудия.

— Огромное вам спасибо. Вы просто спасли нас. И лодка у вас замечательная.

— Благодарю, — сказал Бен. — Рыбачили сегодня?

— Несколько щук, — ответил Дэнни и кивнул на удилище с пустой катушкой, установленное у него на лодке. — Акулы стащили тунца, которого я поймал.

— Они просто обворовали вас, — сказала Клаудия.

Дэнни вежливо улыбнулся. Он столкнул за борт своей лодки смягчающие подушки и, закончив привязывать «Юпитер» к «Мисс Катрин», легко перепрыгнул через перила обеих лодок. Затем он вынул из-под футболки пистолет «Зиг Зауэр», который был заткнут за пояс его мешковатых шорт, и, по-прежнему улыбаясь, наставил его на Бена.

— Да, акулы меня, конечно, обокрали, но вы, надеюсь, будете вести себя спокойно, и тогда никто не пострадает.

Бен побледнел — это было заметно даже под его загаром — и сделал два шага назад.

— Ради бога, приятель, тебе нужны деньги? У меня в кошельке есть где-то сотня…

— Мне нужно, — жестко произнес Дэнни, — чтобы ты вел себя спокойно и заткнулся. — Он сунул два пальца в рот и резко свистнул. После этого на палубу «Мисс Катрин» выскочили двое мужчин с пистолетами в руках и навели их на Клаудию и Бена. На головах у них были нейлоновые чулки, полностью скрывавшие лица.

— Господи, — прошептал Бен.

— Опустите-ка ваши пистолеты, — решительно потребовала Клаудия.

Дэнни удивленно посмотрел на нее.

— Неужели у нас недостаточно большие яйца для… — начал он.

Но тут в атаку бросился Бен. Он ринулся на Дэнни, раздался выстрел «зига», и их тела врезались в перила, выворотив при этом щепки с палубы «Юпитера».

Двое других нападавших перескочили с «Мисс Катрин» на «Юпитер». Клаудия ударила первого из них, худого, костлявого парня, чем весьма удивила его: ее кулак попал ему в скулу и сбил с ног. Но второй, крупный и крепкий, тут же врезал ей в челюсть. Она отлетела на палубу, приземлилась на бок и почувствовала, как ей в висок уперся ствол автоматического пистолета.

— А ну-ка успокойся! — прикрикнул на нее худой, у которого под нейлоновой маской оказались изумительные ярко-рыжие волосы. — Лежи смирно, а то мы сейчас проверим, насколько цвет твоих мозгов идет к твоей смазливой рожице.

Бен тоже лежал на палубе с широко открытыми от возбуждения глазами, к его затылку был приставлен пистолет.

«Не говори им, что я коп», — беззвучно сказала ему Клаудия, не зная, сможет ли он понять ее по одним губам.

Бен кивнул ей, пока здоровяк обыскивал его со всем изяществом профессионального борца.

— У меня есть немного наличных, возьмите их. О’кей? — голос Бена звучал уже более спокойно. — К чему эта грубость? Неприятности не нужны никому.

Дэнни подошел к Клаудии и присел рядом с ней.

— С вами все в порядке, мисс? — мягко спросил он, как будто его действительно интересовало ее состояние.

— Да, — ответила Клаудия.

— Любовь в море закончена, детка, — сказал худой.

Дэнни склонился к Бену.

— А теперь скажи, где наш приятель Стоуни?

— Что? — не понял Бен. — Он дома.

Дэнни внимательно смотрел на него сверху вниз. Затем он поднял глаза на одного из головорезов.

— Гар, спустись вниз, найди Стоуни. Не убивай его.

— Его нет на борту. Он отказался поехать с нами, — объяснила Клаудия.

Тощий рыжий парень ткнул дулом пистолета ей в шею.

— Не влазь в серьезный разговор, пока тебя никто не спрашивает, крошка.

— Стоуни здесь нет, — подтвердил Бен. — Мы вас не обманываем.

Дэнни даже не посмотрел в его сторону. Он ждал. Вернулся здоровяк Гар.

— На борту больше никого, приятель.

— Ладно, — сказал Дэнни. — Тогда я думаю, нам следует выработать новый план. — Он нагнулся ниже, приблизив свое лицо к Бену и Клаудии. — Начнем с того, как вас зовут, детки. Просто скажите мне, кто вы такие и каким образом оказались на лодке Стоуни Вона.

— Я — брат Стоуни, Бен. А это моя подруга Клаудия. — Голос Бена звучал довольно спокойно.

— Ага, брат. Вот уж, блин, идеальная справедливость! — воскликнул Дэнни и приставил ко лбу Бена ствол своего пистолета. — Стоуни кое-что украл у меня. За это он заслуживает того, чтобы его пристрелили. Я хочу вернуть себе то, что мне принадлежит, и ты мне в этом поможешь. — Он улыбнулся Бену, потом, все так же улыбаясь, повернулся к Клаудии, но его улыбка совершенно не вязалась с тем, что он говорил. — Брат — это как раз то, что я с успехом могу использовать.

Уит приехал в Блэк Джек Пойнт в четверг после обеда. Полицейские уже закончили свои раскопки, но один из офицеров все еще оставался в машине возле укрытого тентом места происшествия. Еще одна женщина-полицейский, которая, казалось, просто с ума сходила от скуки, сидела в патрульной машине на месте выхода частной дороги на хайвэй, вероятно, для того, чтобы не пускать сюда любопытных и назойливых. Она помахала Уиту рукой.

Усадьба Гилберта отражала жизненные успехи хозяина за долгие годы. В центре находилось старое здание, возведенное еще в 20-е годы девятнадцатого века. Явно рассчитанное на всевозможные опасные ситуации, возникавшие на побережье бухты, оно было построено из крепкого дуба. С годами, в связи с улучшением благосостояния, произошли заметные перемены: появилась новая комната в восточном крыле, были построены новый гараж, сиявший безупречно белой краской, и мастерская под навесом с фундаментом, укрытым ковром дикой лантаны с яркими желтыми цветами. Пэтч построил эту мастерскую сам, укладывая один необработанный камень на другой. Уит вспомнил, как помогал ему замешивать раствор вместе со всеми подростками, рыбачившими в Пойнт, — это было жестом благодарности человеку, разрешавшему им пользоваться своим участком.

Люси сидела за кухонным столом одна и пила чай со льдом. Перед ней в беспорядке валялись бумаги по организации похорон. Сейчас он узнавал в ней Пэтча: те же ясные синие глаза, четко выраженные скулы, похожая линия рта и подбородка. Но у Люси, при всей ее напористости, чувствовалась утонченность и хорошо скрытая мягкость. С того момента как были обнаружены тела, она больше не плакала, демонстрируя завидную волю и спокойствие.

— Не хочу больше заниматься приготовлениями к похоронам, — с горечью произнесла Люси.

— Боже упаси! — откликнулся Уит.

Она взболтнула чай, и кубики льда звякнули о тонкую стенку стакана.

— Им вряд ли удастся восстановить его лицо, так ведь? Оно полностью разбито, Уит. Они изуродовали его.

Он сел рядом с Люси.

— Уже арестовали кого-нибудь? — спросила она.

— Нет. Но Дэвид говорит, что у него есть подозреваемый. — Он взял ее за руку. — Я пока не знаю, кто это.

Она сделала глоток чая.

— Люди из управления шерифа забрали вчера автоответчик и компьютер Пэтча. Я переписала все его сообщения, потому что, возможно, людей, которым нужно позвонить, на самом деле намного больше. Но что мне им сказать, Уит? Он не сможет с вами пообедать, потому что его убили?

Уит мельком прослушал сообщения: на следующий день дом Пэтча должны были опрыскивать от насекомых — это нужно отменить; три раза прозвучала просьба Сюзан перезвонить ей; был звонок из библиотеки Порт-Лео насчет не возвращенной в срок книги. Разнообразные штрихи повседневной, текущей в своем обычном русле жизни выглядели слишком привычно, чтобы поверить, что судьба изменила ее, развернув вспять и поставив все с ног на голову.

Уит позвонил в библиотеку Порт-Лео и осведомился по поводу просроченной книги. Люси, нахмурившись, наблюдала за ним.

— Уит, кому сейчас дело до этой книги? — спросила она, когда он повесил трубку.

— Он был постоянным читателем в библиотеке?

— О Господи, нет. Пэтча вообще не интересовало ничего, что не умело плавать, делать ставки на бейсбольные матчи или не могло его поцеловать. — Она подсела к нему поближе. — А какую книгу он там взял?

— «Жан Лаффит — король пиратов».

Люси пожала плечами.

— Никогда не видела, чтобы он читал что-то еще, кроме газет и своего журнала «Спортс иллюстрейтед». — Она помолчала. — Ты еще не говорил с Сюзан?

— Нет. Я сказал, что заеду к ней попозже, чтобы взять показания для расследования.

Люси вытащила из-под своего стакана бумажную салфетку и начала рвать ее на мелкие клочки.

— Ты говорил, что у них появился подозреваемый.

— Пытаешься угадать, кто это?

— Я, конечно, стерва, — сказала Люси, — и мне нет прощения. Но признаюсь, что меня это действительно волнует.

— Кто же это, дорогая?

— Может, дружок Сюзан Рой Кранц? Они с Пэтчем не слишком-то ладили.

— Ты мне об этом никогда не говорила.

— Они и встречались-то не чаще раза в месяц, — продолжила Люси. — Их клыки не выдержали бы более частых столкновений.

— Люси, пойми, это уже не шутки. Если ты укажешь на кого-то конкретно, твои слова будут учтены со всей серьезностью. Мною, по крайней мере, а возможно, и Дэвидом.

Люси притихла.

— Не хочется верить, что лично знаком с человеком, который способен хладнокровно убить старых людей.

— Но ты считаешь, что Рой способен на это, разве не так?

— От него явно исходят плохие вибрации, — угрюмо произнесла Люси. — Я знаю, как ты относишься к моим вибрациям. Но поверь, я просто пытаюсь рассуждать логически. Он уже побывал в тюрьме. За наркотики. Однако этот факт мисс Сюзан, естественно, не афиширует.

— Наркотики необязательно ведут к жестоким преступлениям, — возразил Уит, заметив, как сразу помрачнело лицо Люси. — Но с чего бы это Рою нападать на Пэтча и Туй?

— В этом могла быть заинтересована Сюзан. Она получает половину земли и денег со счетов Пэтча. Я уверена, что их там немало.

— А она не может сказать то же самое о тебе?

— Но у меня не такие плохие взаимоотношения с деньгами, как у этой Сюзи Кью.[8] — Люси прокашлялась. — Пэтч как-то сказал мне — и у меня нет оснований не верить ему, — что он хотел бы, чтобы я вообще не давала ей денег. Не больше пары долларов, поскольку у нее проблемы с азартными играми.

— Это действительно серьезно?

— Даже очень. Пэтч говорил, что Сюзан задолжала уже под сотню тысяч, Уит.

«Опять сто тысяч. Счастливое число», — вздохнув, подумал он.

Люси продолжила:

— Сюзан и Рой каждые несколько недель ездят в Босье-Сити или летают в Билокси. Иногда они играют в казино на лодках из Рокпорта и Галвестона. Она протранжирила свои деньги, и Пэтч не давал ей ни цента. Сегодня утром я рассказала об этом Дэвиду Пауэру.

— И как Дэвид отнесся к твоему предположению, Люси?

— Он задумался и наморщил лоб. Знаешь, у него аура очень проницательного человека. Он наверняка глубокий мыслитель.

— Возможно, и мыслитель, когда рассуждает о водопроводе, но я, честно говоря, не уверен даже в этом.

— Я понимаю, что Сюзан не понравится, если она узнает, что я обвиняю ее приятеля.

— Безусловно.

— Но у меня же должна быть какая-то ответственность, Уит?

— Конечно.

Люси взяла его ладони в свои руки.

— Я должна оставаться здесь, чтобы охранять дом от их посягательств. Я уже делала это и раньше. Рой — или кто-то другой — не посмеет влезть сюда, пока я тут.

— Но ты не можешь утверждать наверняка, что во всем виноват этот Рой.

— Да, я играю сейчас в игру под названием «А что, если…». Это самая ужасная игра в мире, я бы сказала, судьбоносная. Если пару раз не угадаешь, можешь проиграть свою жизнь. — Она вытерла губы тыльной стороной ладони. — И если ты сейчас решишь порвать со мной, значит, начались действительно плохие времена.

— С чего это, интересно, ты взяла, что я собираюсь с тобой порвать?

— Я просто так говорю, — сказала Люси. — Не бросай меня, по крайней мере, еще месяца три.

— Я вообще не думал об этом.

— Потому что ты меня любишь, да? — Люси внимательно посмотрела на него. — Я вовсе не пытаюсь загнать тебя в угол, Уит. Поверь мне, я ощущаю исходящие от тебя вибрации любви, но ты мне ничего не говоришь. Однако если ты действительно что-то чувствуешь, сейчас самый подходящий момент сообщить мне об этом.

— О том, что я люблю тебя? О Боже, Люси! Разумеется, я люблю тебя.

— При таком красноречии у тебя должны быть проблемы с написанием поздравительных открыток.

— Я действительно люблю тебя, Люси, и никуда не собираюсь уходить, — невольно вырвалось у Уита, и он подумал: «Ну вот, сказал-таки. Не так уж и тяжело, когда слова уже произнесены».

— Я тоже люблю тебя, Уит. Я никого еще в жизни не любила так, как люблю тебя. Я хочу, чтобы ты об этом знал. И все у нас дальше будет хорошо, правда?

— Ну конечно, детка. У нас и сейчас все хорошо.

Он встал и поцеловал ее. Сначала она отвечала ему робко, но затем стала целовать крепко, страстно, с силой прижимаясь к его груди. Однако тут зазвонил телефон, и Люси прервала поцелуй.

— Вот черт, — пробормотала она и нехотя подняла трубку. По ее интонации он понял, что это кто-то из родственников или друзей семьи. Судя по всему, звонили откуда-то издалека и узнали о случившемся несчастье совсем недавно. Люси опустилась на стул рядом с телефоном и принялась что-то говорить в ответ на соболезнования. Затем она коротко рассказала о происшедшей трагедии. Уит пододвинул к ней ее стакан с чаем, и она благодарно похлопала его по руке. Чтобы не мешать ей, он ушел в гостиную.

Бутылка «Гленфиддика», из которой он наливал себе прошлой ночью, по-прежнему стояла на столе. Он взял ее в руки и только сейчас заметил бирку на золотой ленточке, висевшую на горлышке. На ней была надпись от руки: «Чтобы вспоминать дни минувшие. Стоуни». Уит поставил бутылку обратно в бар. Теперь встреча с Сюзан Гилберт не обещала уже ничего приятного, и он решил, что, возможно, ему чуть позже понадобится это виски.

«Я люблю тебя», — сказала ему Люси. Эти слова вызвали в нем легкую счастливую дрожь, волнение и предчувствие новых возможностей, открывающихся перед ним.

В дверях появилась Люси. Она снова была бледна — румянец, появившийся после их поцелуя, исчез.

— Когда я закончила разговор с одним из старых армейских приятелей Пэтча, позвонили из управления шерифа. Они хотят, чтобы я к ним приехала. Для допроса.

Похитители завязали Клаудии глаза куском плотной бархатистой ткани, отвратительно пахнувшей составом для полировки лодки. Невидимые руки подхватили ее под мышки, поставили на ноги и направили вниз, к каютам. Рядом она слышала тяжелое дыхание постоянно спотыкавшегося Бена.

Воздух в каюте был горячим и неподвижным. Ее толкнули на ковер, устилавший салон лодки. Клаудии связали руки впереди, затем захлестнули этой же веревкой ноги и снова завязали на руках. Узлы получились толстыми, как кулак. Неподалеку она слышала прерывистое, как у большой усталой собаки, дыхание Бена.

— Вас обязательно арестуют, — сказал Бен.

— Сомневаюсь, — холодно ответил Дэнни.

В его голосе чувствовалась решимость, которой не было, когда он говорил с Клаудией. Она слышала, как он ходит взад-вперед, очевидно разглядывая их, как тарпонов призовых размеров.

— Где дневник? — спросил Дэнни. — Где изумруд?

— Я не понимаю, о чем вы говорите, — глухо произнес Бен.

— Дай-ка я прирежу эту сучку, — угрожающе прошипел Гар прямо над ухом Клаудии. — Не сразу, начнем потихоньку, с безымянного пальца.

— Почему бы тебе просто не угомониться? — раздраженно прикрикнул на него Дэнни. Похоже, он не на шутку разволновался. — Мы сейчас совершенно не на той стадии. Обыщите лодку.

Они обшарили «Юпитер». Вывернули все ящики, вскрыли кожаные подушки, выпотрошили матрасы. Обыск лодки от носа до кормы занял не менее получаса.

Клаудия определяла их положение по голосам. Она уже дала им клички: Дэнни, Рыжий (гортанный, хихикающий тенор), Гар (низкий баритон). Затем один из этих мужчин встал на колени между ней и Беном, и она услышала треск разрываемой ткани. Потом почувствовала аккуратное прикосновение пальцев на своем плече.

— Неудачное место, неудачное время, — вкрадчиво произнес Дэнни, осторожно притрагиваясь к ней. — Мне бы хотелось вести себя по отношению к вам совсем по-другому. Правда. Мне жаль вас, мисс…

— Оставь ее в покое, козел! Тронешь ее — и я тебя убью! — прорычал Бен.

— Заткнись, братишка. Я не похож на своих приятелей, которые способны зверски убить невинную жертву. Мы же здесь все джентльмены, не так ли?

Его напарники предпочли промолчать. Клаудия почувствовала на своей щеке поцелуй его влажных губ, и у нее во рту появился неприятный привкус меди.

— Послушайте, через пару часов нас ожидают назад, — сказал Бен. — Если мы не вернемся, брат позовет на наши поиски береговую охрану. Они поймают вас и…

— До Техаса плыть далеко, — перебил его Рыжий. — Я тебе сейчас расскажу, что ты будешь делать дальше. — Его голос звенел, как у ведущего игрового шоу. — Ты подойдешь к этой замечательной современной переговорной системе и позвонишь своему брату. Если он захочет увидеть тебя снова, он перечислит пять миллионов долларов на ряд счетов в офшорных банках. Каймановы острова. Багамы. Ангвилла. Когда все это будет сделано, мы отпустим тебя и твою подружку домой, к вашим семьям. Звучит заманчиво? — Он расхохотался.

— Чертовы придурки, — пробормотал Бен.

— Пять миллионов для него не так уж много, — заметил Дэнни. — Мы можем проявить жадность и забрать все.

— Даже убить вас, если захотим, — вставил Гар.

— Грубить не надо, — остановил его Дэнни.

— У Стоуни нет пяти миллионов, которые просто так лежали бы на текущих счетах. Черт возьми, деньги у него вложены в акции, ценные бумаги, недвижимость.

— Это уже случилось, детка! Слу-чи-лось! — воскликнул Рыжий, у которого, похоже, голова шла кругом, оттого что он мог кого-то прижать.

— Бен, — сказал Дэнни, стараясь говорить спокойно. — Все очень просто. Я хочу, чтобы твой брат сделал три вещи. Во-первых, он должен отдать то, что он у меня украл, — это документ, дневник. Во-вторых, ему следует вернуть ценную находку, связанную с этим дневником, — это изумруд. Ну и, наконец, я требую от Стоуни пять миллионов в качестве компенсации за то, что он убил моего кузена, который был славным парнем. И все. Разве не просто?

— Ты — долбаный псих, — сказал Бен. — У моего брата нет того, что вы ищете. И он не убивал твоего кузена или кого-либо другого.

— А твой брат, случайно, не увлекался поисками сокровищ? И не у него ли вся библиотека забита книгами на эту тему?

— Это просто хобби, Господи!

— Хобби! Да эту стадию он уже давно прошел. Пора платить по счетам. Пойдем.

Клаудия слышала, как Бена подняли на ноги и его ноги проволочились по ковру рядом с ее коленями. Что-то брызнуло ей на затылок. Кровь Бена.

— Гар, отведи Клаудию в каюту, — распорядился Дэнни.

Сильные руки подхватили Клаудию под грудь и бедра, быстро перенесли через короткую лестницу и с порога каюты бросили на разодранный матрас. Падая, она вывернулась и, перекатившись, осталась лежать на спине.

— Оставь нас на минутку, Гар, — попросил Дэнни.

Дверь каюты закрылась, и Клаудия почувствовала возле своего лица осторожное дыхание мужчины.

— Клаудия, — мягко произнес Дэнни. — Мне на самом деле очень жаль.

— Вы производите впечатление разумного человека, — солгала Клаудия. — Остановите все это. Отпустите нас. Пожалуйста.

— Если вы с Беном не имеете ко всему этому отношения, что ж, я очень сожалею. Но что вы знаете о жизни Стоуни Вона вообще?

— Я не понимаю вас.

— Я имею в виду его повседневную жизнь. Может, Стоуни переводит старушек на другую сторону улицы? Или сметает их со своего пути? Ласкает собак или пинает их?

— Я действительно мало его знаю, — ответила Клаудия.

— А как вы думаете, может Стоуни совершить убийство? Хладнокровно убить человека?

В горле у нее пересохло.

— Он уважаемый финансист…

— Ну да. Это деньги сделали его святым? — В голосе Дэнни звучал неприкрытый сарказм, который ей совсем не понравился.

— Нет, — сказала она, невольно качая головой. — Точно так же, как и то, что вы, допуская ошибку, не превращаетесь в плохого человека, Дэнни. Прошу вас, прекратите все это.

Снова последовала долгая пауза. Слышен был только плеск волн, бьющихся о борт лодки.

— Что сделано, то сделано, Клаудия. В жизни нельзя что-то стереть, а потом исправить.

— Но жизнь предоставляет выбор, — возразила она. — Вы можете сделать выбор и отпустить нас. А пиратство — это уже федеральное преступление.

— Пиратство? — Дэнни коротко хохотнул. — Нет, правда, скажите мне: вы действительно считаете нас пиратами? Признаться, я от этого просто в восторге, Клаудия. Вы доставили мне настоящее удовольствие. — Он залился отрывистым смехом.

— Отпустите нас прямо сейчас, и…

В этот момент дверь снова открылась.

— Она хорошо себя ведет? — осведомился Гар. — Или ты просто щупаешь ее?

— Прибереги свое хамство для своих подружек, — огрызнулся Дэнни.

— Мне нужно потолковать с ней с глазу на глаз, — заявил Гар.

— Потолковать? О чем?

— Не стоит лезть в бутылку, приятель. Я не причиню ей вреда. Давай, прогуляйся пока.

Клаудия боялась пошевелиться.

— Не указывай мне, что я должен делать, — резко бросил Дэнни. — Пока что ты работаешь на меня.

— Но ты же хочешь узнать, куда делись все эти вещи, так ведь? Я могу заставить ее говорить, и при этом ни один волосок не упадет с ее головы. Если только она действительно что-то знает. Дай мне минутку. А ты пока пойди и помоги Бену правильно объяснить ситуацию его братишке Стоуни.

Дэнни поднялся, и Клаудия услышала, как под ним скрипнули пружины кровати.

— Я вернусь чуть позже, Клаудия. С вами все будет в порядке, — пообещал он, после чего за ним закрылась дверь.

— Ты полезла драться с нами, — воркующим голосом произнес Гар. — Такая маленькая рыбка. Честно говоря, меня это бесит.

— Прости.

Гар заметил каплю крови у нее на шее и размазал ее пальцем по коже, как краску, которую женщины наносят на лицо. Медленно. Нежно. А затем он запустил руку ей в волосы и сильно ударил Клаудию головой о спинку кровати. Ее зубы щелкнули, в челюсти, которая болела после удара, запульсировала кровь. Она поморщилась, но даже не вскрикнула.

— Ты тут не шути с нами, рыбка, ладно? Не надо сопротивляться. И не стоит встревать в разговор, пока тебя не спросят. Понятно?

— Понятно, — выдавила сквозь сжатые зубы Клаудия.

Кровать скрипнула под его весом. Он взял ее босую ногу — она потеряла свои сандалии во время потасовки — и, словно клешней, стиснул большой палец.

— Если мне не понравятся твои ответы, я тебе его сломаю. Где ты научилась драться?

— На уроках самообороны в местном клубе, — солгала Клаудия. У нее было подозрение, что при правдивом ответе — в Полицейской академии в Корпус-Кристи — она может тут же вылететь за борт с пулей в голове.

Гар сдавил ее палец. Она напряглась и затаила дыхание.

— Где твоя сумочка?

О Боже. Ее полицейское удостоверение… Пистолета в сумочке не было, — она не видела необходимости носить его с собой во время отпуска и тем более брать на рыбалку, но значок и удостоверение лежали в специальном бумажнике, отдельно от водительских прав, кредитных карточек и наличных денег.

— Не знаю. Где-то здесь. Не думаю, чтобы в кошельке у меня было больше пяти баксов.

Клаудия слышала, как он встал и прошелся по каюте. Она действительно не могла вспомнить, куда положила сумочку. Когда Бен провел ее, чтобы показать лодку, она положила ее где-то по дороге. Сейчас они находились в самой большой, хозяйской каюте, которая выходила в небольшой холл. Через него можно было пройти в гостевую каюту с двухъярусными кроватями и туалетом. А чуть дальше располагалась короткая лестница, которая вела в главный салон-гостиную. В передней части «Юпитера» еще одни ступеньки вели на небольшой камбуз и дальше, к третьей каюте, где тоже были двухъярусные кровати, туалет и отдельный душ. Она решила, что сумочка находится либо в этой каюте, либо в салоне, где они держали Бена.

Ящики со стуком открывались и закрывались, пока она не услышала звук расстегивающейся молнии. Во рту Клаудии появился кислый привкус страха, когда она поняла, что он копался в ее сумочке. Звякнули ключи: они были колечком пристегнуты к бумажнику. Увидел ли он удостоверение? Он убьет ее, если узнает, что она коп, — в этом Клаудия не сомневалась. Щелкнул раскрывшийся бумажник.

— Клаудия Марисол Салазар, Мимоза-стрит, 55, квартира 23, Порт-Лео, Техас, — громко произнес Гар.

Это он прочитал в ее водительских правах. Она почти не дышала, ожидая, что сейчас бандит заметит бумажник, в котором лежало ее полицейское удостоверение, откроет его и скажет: «Вот блин», — и сомкнет свои грязные пальцы у нее на горле.

Вместо этого Гар просунул толстую, крепкую руку ей под поясницу и спросил:

— Так, значит, эта классная лодка стоит прямо у дома Стоуни?

— Да.

— А есть там еще кто-нибудь? На службе у богатого человека?

— Мне кажется, там есть домоправительница, которая приходит по вызову. Но кроме Стоуни и Бена, там больше никто не живет.

Он снова схватил ее за большой палец ноги и больно вывернул его.

— Если ты врешь, то заплатишь за это.

— Я не вру, — ответила Клаудия, сдерживая дрожь. — Послушай, пиратство — это уже федеральное преступление. А если к нему добавится еще и убийство, то дело только усугубится.

Кость большого пальца Клаудии хрустнула у него в руках, и она уткнулась в подушку, подавляя крик от пронзившей ее боли.

— Я что, просил тебя читать мне лекцию?

— Прости, — еле слышно сказала Клаудия, превозмогая острую, как нож, боль.

Он отпустил сломанный палец, пощекотал и поцеловал ее ступню, затем взялся за следующий палец.

— Я скажу своему приятелю, что ты мне очень понравилась, и возможно, мне захочется повеселиться с тобой. Вот тогда он перестанет столько смеяться. Он просто позеленеет от зависти. Он всегда начинает ревновать, если я интересуюсь такими красивыми девчонками, как ты. Он переломает в твоем теле каждую косточку; начнет с оставшегося большого пальца на ноге, потом примется за остальные пальцы, пока дело не дойдет до ребер, ключиц и основных органов. И никто здесь не услышит твоих криков. Поэтому не нужно читать мне лекции.

Клаудия впилась зубами в подушку. Дверь в каюту снова открылась.

— Я же сказал, чтобы ты оставил ее в покое, — голос Дэнни звучал немного неуверенно, хотя он явно старался сохранить командный тон.

— Я ничего не сделал, — ответил Гар.

— У нее из носа течет кровь. Я не потерплю, если ты будешь бить ее.

— Кое-что тебе потерпеть все-таки придется. Она — его баба, приятель. И она ничем не лучше его. Это цена выбора, который ты сделал.

— Он ударил тебя, Клаудия? — участливо спросил Дэнни.

Перед тем как ответить, Клаудия мгновение колебалась.

— Я пыталась брыкаться, и он отсоветовал мне делать это в дальнейшем.

— Ты не должен ее бить, — сказал Дэнни. — Разве что только в том случае, если она попытается убежать. Я имею в виду настоящий побег, а не пререкания с тобой. Или если у тебя просто зачешутся кулаки. Ты понял меня?

— Знаешь, я уже вижу капитанскую фуражку у тебя на голове, — огрызнулся Гар. Он всем телом прижался к Клаудии, и она почувствовала на своем бедре его возбужденный член.

— Будешь хорошей девочкой, — шепнул Гар ей на ухо, — и я смогу держать себя в руках. Будешь вести себя плохо, я не откажусь поиграть с тобой. И растяну это на долгие часы, до самого конца.

Она почувствовала его слюнявый поцелуй у себя на ухе. Потом он вышел и закрыл за собой дверь.

Наступила тишина. Должно быть, Дэнни тоже вышел вместе с ним. Клаудия лежала с завязанными глазами, не в силах унять дрожь, от которой тряслось ее тело. Они не собираются нас отпустить. Точно не собираются. Даже если Стоуни и заплатит этот выкуп. Они знали, что это лодка Стоуни. Знали, что он должен был выйти на ней в море сегодня. Но не знали, что он передумал. Как это могло случиться?

Дневник. Драгоценный камень. Охотники за сокровищами. Все это казалось дикостью, но сейчас она могла думать только об одном: как получить помощь или как выбраться отсюда самим?..

И как же ты собираешься вытянуть себя и Бена из всего этого дерьма?

У похитителей были пистолеты, но, поскольку Стоуни здесь не оказалось, они начали ссориться между собой и импровизировать: плана на случай отсутствия Вона-старшего у них не было и они повели себя глупо. Она же должна действовать умно.

Клаудия извивалась на матрасе и пыталась тереться головой о постель. Через какое-то время ей удалось немного сдвинуть повязку на глазах. Потом еще немножко. И еще. Теперь она уже могла кое-что видеть из-под нижнего края плотной ткани. В каюте было темно. Слабый свет пробивался через овальные иллюминаторы, расположенные над кроватью, и, проходя через полуприкрытые жалюзи, образовывал белые и темные полосы. На стенах висели репродукции старых морских карт и набор старинных монет на планшетах в рамках. Рядом со шкафом Клаудия увидела пожелтевший рисунок — портрет мужчины с ниспадающими черными локонами, в лихо надетой шляпе и синей морской куртке. Он гордо смотрел вперед, застыв в высокомерной позе. Рисунок этот пробудил в ней какие-то смутные воспоминания. Казалось, нечто похожее она видела в туристском баре в Порт-Лео, но точно вспомнить не могла. Она сфокусировала свой взгляд на портрете, стараясь успокоиться и упорядочить дыхание.

Для начала надо освободиться.

Она перекатилась на край кровати. Поскольку руки у нее были связаны спереди, то, лежа на самом краю и наклоняясь вперед, она смогла дотянуться и выдвинуть ящик прикроватной тумбочки. Ни пистолета, ни перочинного ножа там не нашлось — лишь потрепанная книжка в мягком переплете и самозаводящиеся часы. Книжная полка была такая маленькая, что не выдерживала даже веса тяжелой подпорки для книг. У противоположной стены стоял шкаф, но Клаудия помнила, что в нем находилась только одежда и вешалки. Перекатившись еще раз, она встала на колени и выглянула в иллюминатор над кроватью. Каюта располагалась непосредственно под салоном, из которого они с Беном еще недавно ловили рыбу, а чуть ниже находилась небольшая платформа для купания.

Разбить стекло в иллюминаторе и осколками перерезать веревки? Бандиты услышат ее, и она просто не успеет освободиться.

Если бы ей удалось открыть иллюминатор — правда, никаких гарантий, что это у нее получится, не было, — она смогла бы выскользнуть на платформу для купания. А что потом? До берега семьдесят пять миль, на помощь никак не позовешь, остается только жариться на солнце, пока они ее не найдут. Либо она свалится в воду и утонет. Со связанными руками и ногами вряд ли она сумеет выползти наверх, на основную палубу, так, чтобы они ее не услышали. Может, ей удастся соскользнуть в воду и разрезать веревки о гребные винты лодки? Эх, совсем как у киногероев. Одно короткое включение двигателя — и ее изрубит, как капусту. Если до этого, конечно, она не утонет. Клаудия вспомнила акул с оскаленными пастями, врезавшихся в стаю желтоперов. Для этих акул она, конечно, может показаться слишком крупной добычей, но они не ограничивают себя в еде. Эти существа просто едят. Они все равно справятся с ней, пусть даже за пять раз, неторопливо откусывая по одной ручке-ножке.

Клаудия прислушалась. Сквозь тихий плеск волн она услышала, как они угрожают Бену, заталкивают его в кресло, а тот упирается. Она лежала очень тихо и беззвучно дышала ртом.

Затем она услышала телефонный звонок. Еще один звонок. Щелкнула трубка.

— Здравствуйте, это Стоуни Вон.

— Здравствуй, Стоуни, — голос Дэнни был мягким, как масло. — Это твой приятель Дэнни, из Нового Орлеана.

Наступила пауза. Затем прозвучал раздраженный голос Стоуни:

— Я же сказал тебе, чтобы ты мне больше не звонил, козел долбаный.

— А у нас здесь твой брат и его подружка.

Тишина.

— Тебя не оказалось сегодня на твоей маленькой лодочке, Стоуни. Видимо, ты был слишком занят, убивая людей, воруя и разрушая чьи-то судьбы.

— Стоуни, — хрипло произнес Бен. — Они говорят, что ты у них что-то взял.

Снова тишина.

— Они лгут. Это что, какая-то дурацкая шутка? — спросил Стоуни.

— Глаз Дьявола, Стоуни. Отдай его мне вместе с дневником, который ты украл. И в придачу — большую жирную котлету бабок, чтобы просто загладить свою вину передо мной. И мы будем квиты. После этого я отпущу Бена и его девушку на все четыре стороны.

Голос Стоуни, почти шепот, был теперь едва слышен:

— Я, черт возьми, совершенно не понимаю, о чем ты тут говоришь…

Клаудия снова встала на колени, схватилась за рукоятку и начала открывать иллюминатор. Давай, попробуй выскользнуть через окно. Постарайся выбраться на палубу. Радиосигнал о помощи. Давай, быстрее, пока они там заняты.

Оконное стекло начало медленно подниматься.

— Значит, вы не видели Джимми с понедельника? — спросил Дэвид Пауэр у Линды Берд. Он не любил сидеть во время допросов и предпочитал стоять. Или ходить по комнате — почти так, как это делают адвокаты. Он знал, что допрашиваемые всегда нервничали, разговаривая с полицейскими, гарантированно нервничали, даже если были чисты и невиновны, как дюжина святых одновременно. К тому же, когда он стоял, возвышаясь над ними, люди становились как бы еще меньше. В этом и состояла его задача: принизить их, и тогда уж они расколются. Шериф округа Энсайна Рэнди Холлис сидел по диагонали от Линды Берд и сосредоточенно рисовал в своем блокноте с отрывными страничками пересекающиеся окружности.

Жена Джимми Берда подняла глаза на Дэвида. С прической, которая была в моде лет десять назад, и тусклыми от постоянных перекрашиваний в домашних условиях волосами она казалась какой-то неухоженной. На щеках были заметны рубцы от прыщей, проступавшие сквозь небрежный макияж.

— Правильно. Я уже говорила вам об этом, — сказала женщина.

Она пока что не чувствовала себя достаточно приниженной рядом с ним.

— Не стоит возмущаться, Линда, если вам нечего скрывать, — с важностью произнес Дэвид, скрестив руки на груди.

— Вы либо верьте мне, либо не верьте, — грубо отрезала Линда. — А если он будет спрашивать меня одно и то же снова и снова, как какой-то хренов попугай, я потребую для себя адвоката, потому что, судя по всему, меня здесь хотят подловить. — Она бросила выразительный взгляд на шерифа.

— Я вызову для вас адвоката прямо сейчас, миссис Берд, — отозвался Холлис. Голос у него был низкий, с приятным тембром, которому позавидовал бы любой радиоведущий. — Пока вас никто ни в чем не обвиняет. Но, поскольку вы являетесь женой Джимми Берда, мы хотели бы знать, куда он мог уехать.

— Джимми не говорил вам о каких-нибудь конкретных местах, где он мог находиться продолжительное время? Возможно, там, где живут его родственники? — спросил Дэвид.

— Все его родственники либо на кладбище, либо в Тиволи, и ни один из них его не любит.

— Назовите имена его родных в Тиволи.

Она назвала имена тетки и двух двоюродных братьев Джимми.

— Пэтч уволил Джимми около года назад, — сказал Дэвид.

— Да, — подтвердила Линда. — Как раз накануне Дня труда.

— За что?

— Джимми сходил с ума из-за того, что Пэтч заставлял его работать в субботу, и в сердцах назвал старика ублюдком. Когда Пэтч услышал это, он уволил Джимми без лишних разговоров. Джимми, конечно, просил дать ему еще один шанс. Но Пэтч ответил, что Джимми перешел запретную черту, а потому ноги его больше у него не будет, — объяснила Линда и, не спрашивая разрешения, закурила сигарету.

Дэвид бросил на шерифа выразительный взгляд, но Холлис не обратил на него внимания.

— Джимми затаил на него злобу?

— Он действительно хотел вернуться на эту работу. Пэтч — нормальный мужик, и с ним в большинстве случаев можно было легко ладить. А выполнять для него странную работу — не такое уж тяжелое дело. Но тут гордость Джимми пересилила. Он говорил о том, чтобы отомстить Пэтчу.

— Каким образом?

— Проколоть колесо, бросить сахар в бензобак. Детские шуточки. — Линда стряхнула пепел в чашку из-под кофе. — Я уверена на сто процентов, что он не собирался никого убивать. Джимми даже не может толком отшлепать наше четырехлетнее чадо. Я никогда его не боялась. И если он мог просто так выйти и убить двоих человек, — сказала она, щелкнув пальцами, — значит, я его совершенно не знаю. Но если вы считаете, — что он теперь опасен, я прошу у полиции защиты для себя и своей маленькой девочки.

В комнату для допросов заглянул патрульный офицер.

— Дэвид, тут пришел второй человек, которому ты назначил встречу.

Дэвид кивнул, и диспетчер закрыл дверь.

— Так у вас есть подозреваемый? — с любопытством спросила Линда.

— Это по другому делу, — ответил Дэвид, отворачиваясь от нее.

— Неужели вы такая неутомимая пчелка? — не скрывая иронии, спросила Линда.

— А как сейчас с вашим браком? — Шериф Холлис положил карандаш и внимательно посмотрел на нее.

Последовала пауза.

— На прошлой неделе я написала заявление на развод. Джимми знал, что к этому идет.

— Получается, что у него могли быть причины покинуть город?

— Могли. Хотя он очень не любил уезжать от нашей дочки, Бритни. Он на самом деле любит ее — этого у него не отнять, даже если Господь и наградил его куриными мозгами.

— Зачем же вы написали заявление? — поинтересовался Дэвид.

— Мне с ним невыносимо скучно.

Рэнди Холлис подался вперед.

— Если Джимми позвонит вам, что вы станете делать?

— Скажу ему, чтобы держался от меня подальше. И посоветую, если он невиновен в этом деле, пойти в полицию и все объяснить. Если Джимми виновен, пусть сдастся властям. Ради Бритни. Это все?

— Расследование проводит судья Мозли. Он может пригласить вас для дачи показаний.

— Мозли — нормальный, — сказала она, презрительно взглянув при этом на Дэвида. — Судейская мантия — это вам не униформа, она не так портит человека.

Дэвид почувствовал, как в нем начинает закипать злость.

— Вы должны хорошо усвоить, Линда. Если ваш муж позвонит вам, не нужно предлагать ему никакой помощи. Вы ведь не хотите стать соучастником? А я не хочу выдвигать против вас обвинения. Вашей девочке незачем проходить через такое испытание.

— Только попробуйте сделать это без должных доказательств, — ответила она. — Здесь вам не какой-нибудь коммунистический Китай.

Она так и не стала меньше ростом, и Дэвид отметил это. Он задал женщине еще несколько вопросов, на которые заранее знал ответ, и отпустил ее. Когда Дэвид уже взялся за ручку двери, шериф Холлис остановил его:

— Дэвид. Насчет Люси Гилберт.

— Что?

— Ты собираешься просто снять еще одни показания или будешь допрашивать ее? — Вопрос был задан так, как будто шериф даже не догадывался, что на уме у Дэвида, хотя сам Пауэр был уверен, что это не так.

— Я допрошу ее.

— На каком основании?

— Они с Сюзан Гилберт являются единственными родственниками Пэтча Гилберта. Им обеим была выгодна его смерть.

— Это оставим. Что у тебя еще есть на нее?

— Она ведет сомнительный бизнес.

— Ты имеешь в виду эту экстрасенсорную телефонную службу? — спросил Холлис. — И почему «сомнительный»? Моя мама, например, частенько звонит им и говорит, что все девушки на телефонах действительно милые и проницательные.

— Вам нравится, что ваша мать транжирит деньги своего пенсионного обеспечения на консультации экстрасенсов по телефону?..

— Она может тратить свои деньги так, как ей заблагорассудится, — оборвал его шериф и, немного помедлив, добавил: — Я слышал, что Люси Гилберт встречается с Уитом Мозли.

— Ну и что?

— Вас и его честь нельзя считать большими друзьями, верно? — Холлис надел колпачок на свою ручку и неожиданно бросил на Дэвида хмурый взгляд.

— Мы нормально ладим.

— Нет, не ладите. Ты никогда с ним не ладил. И насколько я понимаю, ты даже не делал попыток найти с ним общий язык. — Холлис поднялся и смял листок с каракулями. — Если у тебя есть причина подозревать Люси Гилберт и твердое на то основание, тогда действуй. Если же ты допрашиваешь ее только потому, что она является подругой парня, который для тебя как кость в горле, забудь об этом. Мне не нужны офицеры, злоупотребляющие своим положением.

— Я возмущен таким подозрением. Глубоко возмущен.

— А я и не старался, чтобы ты возмущался мелко, Дэвид, — отрезал Холлис. — Надеюсь, мы поняли друг друга?

— Полностью. — Голос Дэвида оставался спокойным. — Мне нужны объяснения по некоторым пунктам ее показаний. Вот и все. Вообще-то мы с моим другом судьей Мозли собираемся поехать вместе в Корпус-Кристи, чтобы получить результаты медэкспертизы и встретиться с командой судебных антропологов.

— Вот и хорошо. Играйте, детки, дружно и ведите себя как следует, — сказал Холлис и вышел из кабинета.

Дэвид Пауэр разжал пальцы. Странно. Холлис был демократом; Уита Мозли выбрали по списку Республиканской партии, хотя сам Уит скорее был похож на парня, который заблудился и случайно забрел на собрание Партии Зеленых, потому что задержался на показе мод. Почему Холлис принял сторону Уита? После недолгих раздумий он решил, что это объясняется тем, что оба они из старых семей Порт-Лео, влиятельных и богатых семей побережья, к которым Пауэры не относились. Старые семейные связи значат больше, чем принадлежность к той или иной политической партии. Такого за деньги не купишь. Вот и все объяснение.

Дэвид вышел в холл. Там стояла Люси Гилберт вместе с какой-то женщиной. Наверное, ее адвокат, решил Дэвид. Люси бросила на него взгляд, показавшийся ему хищным взглядом голодной барракуды, которая пропустила завтрак, обед и ужин одновременно.

Уита нигде не было. Это удивило Дэвида. Он был уверен, что Мозли обязательно явится, чтобы шумно выпускать пар из ушей. Но, возможно, это даже к лучшему, мелькнуло в голове Пауэра. Он одарил Люси Гилберт своей самой доброжелательной улыбкой и подумал: «Если ты, сучка, сделаешь хоть малейший неверный шаг, но при этом все же имеешь отношение к этим убийствам, ты — моя».

— Мисс Гилберт? Спасибо, что пришли. У меня есть к вам несколько вопросов относительно показаний, которые вы давали полиции. Пройдите, пожалуйста, сюда…

Клаудия просунула голову через иллюминатор, стараясь выскользнуть наружу всем телом. Вышло только одно плечо. Она повернулась и попробовала высунуть голову вместе с другим плечом, но отверстие было слишком узким, к тому же туго затянутые и глубоко врезавшиеся в тело веревки растерли ей кожу. Она едва не разрыдалась от злости, но, поскольку терпеть не могла плакать, сдержалась.

Тяжелая повязка сползла с глаз на шею и болталась теперь, как шарф. Блин. На глаза ее теперь никак уже не натянешь, и это может стоить перелома всех пальцев на ноге.

Она отодвинулась назад, но узел веревки неожиданно зацепился за крючок иллюминатора. Нехорошо, ой, нехорошо. Усилием воли Клаудия заставила себя успокоить дыхание, освободилась от крючка и упала спиной на кровать. Она попыталась вернуть повязку на глаза, но ей это не удалось. Дотянуться руками, чтобы поднять повязку до уровня глаз, было невозможно. Кроме того, из-за всей этой возни узел на тряпке сильно ослабился.

По громкоговорящей связи она услышала голос Стоуни, звучавший как-то потерянно, как будто тот находился в оцепенении и не мог прийти в себя.

— Деньги я вам дам, — медленно говорил он. — Но тех, других вещей, которые вы просите, у меня просто нет, правда.

— Номер один, — торжественно объявил Гар, и до Клаудии донесся резкий крик Бена. — Это был палец номер один, — пояснил Гар. — Я его сломал. Такой розовенький. Если ты будешь спорить, я его отрежу.

— У меня нет того, что вы хотите! — в отчаянии воскликнул Стоуни.

— Давайте ускорим весь процесс. Предлагаю отрезать его брату член, — хихикнув, сказал Рыжий. — Куда я сунул эти ножницы?..

— Нет, оставьте его в покое! — закричал Стоуни.

— Оставим, — отозвался Дэнни, в голосе которого слышалось отвращение. — Если ты заплатишь. Для начала пять миллионов.

— О Боже, — застонал Стоуни.

— Ты уже приготовил свою ручку, солнце мое? — с издевкой произнес Рыжий. — Полмиллиона переведешь в банк на Каймановых островах. — Он продиктовал номер счета. — Это «Грейт коммерс бэнк» на острове Большой Кайман. В первую очередь отправишь деньги туда, понял?

Несчастный Стоуни что-то буркнул в знак согласия.

— Не хнычь, — продолжил Рыжий, ухмыляясь. — Другие полмиллиона отправь в банк на Анквилле. Вот номер счета…

Затем последовали еще счета, банки, медленно вычерчивая новую линию судьбы Стоуни. Клаудия заскрипела зубами.

— И наконец, дневник и Глаз Дьявола, — сказал Дэнни. — Ты привезешь их в ярмарочный торговый центр в Корпус-Кристи. Завтра в восемь утра, когда центр открывается для первых пожилых посетителей. Пойдешь к карусели и оставишь там дневник и изумруд в пакете фирмы «Сирс». Оба должны быть завернуты в простую коричневую бумагу и прикрыты сверху парой книжек. Положишь пакет под серую лошадь с белой гривой, красным седлом и ярко-синими лентами. Если там вдруг окажется полиция или мне не понравится, как все это выглядит, твоему брату и его подруге конец, а я сообщу в полицию Нового Орлеана об убийстве, которое совершил Стоуни Вон. Мы, приятель, дошли до той черты, за которой мне уже не важно, что будет со мной. Но с тобой определенно будет покончено.

Последовала долгая пауза. Наконец Стоуни сдавленно произнес:

— Я не знаю, сколько времени займет перевод денег. После того как платежи пройдут через банки в Хьюстоне, мы навряд ли сможем получить подтверждение сразу же, а я сейчас не в своем офисе…

— Платеж на Большой Кайман мы проверим очень быстро, а ты молись, чтобы деньги нигде не задержались, — вставил Рыжий.

— Как только деньги будут отправлены из моего банка, я уже не смогу контролировать их перевод. Вы и сами это знаете, — с отчаянием в голосе произнес Стоуни. — Допустим, я сделаю все, как вы требуете. Когда я получу своего брата назад?

— Если все пройдет так, как я планирую, мы высадим Бена и Клаудию в безопасном месте, — ответил Дэнни. — Мы позвоним тебе, чтобы сообщить, где они находятся.

— Они не пострадают? — спросил Стоуни.

— У нас нет претензий к ним. Все дело в тебе. Мы не станем убивать невинных людей. И не будем звонить в полицию, береговую охрану, военным или кому-нибудь еще. Но, если мы заметим вертолеты или увидим лодки, которые нас разыскивают, они сразу же умрут. — Дэнни говорил с таким бесстрастием, что у Клаудии побежали мурашки по коже.

— Ублюдок, — отозвался Стоуни.

— Согласен, но командую здесь все же я, — ответил Дэнни.

— Ладно, ладно. Пожалуйста, я хочу поговорить со своим братом.

— Он здесь. У вас есть пять секунд.

— Стоуни? — По голосу Бена Клаудия не сказала бы, что он испуган или ему очень больно. Скорее, он уже был просто не в себе.

— Да.

— Сделай все, что они говорят.

— Как вы попали к ним? Я никак не могу понять, что произошло.

— Они захватили лодку. Прошу тебя, Стоу…

— Пять секунд прошло, разговор закончен, — прервал его Дэнни. — Начинай переводить деньги, Стоуни. Мы будем следить за тобой. Я позвоню тебе через пятнадцать минут.

— Этого времени недостаточно… — начал было Стоуни, но его голос тут же умолк. Очевидно, повесили трубку.

— Прогресс, — ухмыльнувшись, произнес Рыжий. — Но я все-таки буду держать эти ножницы где-нибудь под рукой, ладно, Бен?

Клаудия услышала шаги по ступенькам за стенкой хозяйской каюты.

О Господи, она забыла, что иллюминатор остался открытым.

От тяжелого удара дверь каюты резко распахнулась, стукнувшись о стену. Это был Гар с чулком на голове. Тяжелое круглое лицо, темные глаза, толстые губы, торчащие из-под чулка светлые волосы. Он сразу заметил, что у нее сползла повязка.

— Черт побери! — со злостью воскликнул он и грубым движением снова натянул ее на глаза Клаудии. — Постарайся, чтобы больше она не сползала, поняла? А то мы начнем играть с этим вот поросеночком. — Он схватил ее ступню и дернул за сломанный палец.

Ногу пронзила резкая боль, но Клаудия постаралась говорить спокойно.

— Прости. Она соскользнула, когда я хотела улечься поудобнее.

— В твоем нынешнем положении удобства не положены. — Он низко наклонился к ней и лизнул в ухо своим сальным языком, от которого пахло пиццей. — Я не малыш Дэнни, который слишком предупредителен с тобой. И я не верю, что человек просто так может оказаться в том же месте и в то же время. Если уж судьба свела нас вместе, мы вполне можем немножко повеселиться.

Он поднял Клаудию, взвалил ее на плечо и понес к выходу.

Уит позвонил семье Тран со своего мобильного телефона. Он с неохотой признал, что Рой был прав насчет того, что главной мишенью убийцы могла быть именно Туй, а не Пэтч. Сын Туй Дат предложил ему встретиться на заднем дворе их семейного ресторана. Семья Тран держала его неподалеку от Олд Лео Харбор — старой маленькой гавани, где швартовались лодки для ловли креветок. Уит ждал на пристани и смотрел, как один из ловцов поливал из шланга свое судно, а над ним металась стая голодных чаек, выискивая, чем бы здесь поживиться.

Ресторан семьи Тран, «Конг Лу», находился всего в нескольких десятках метров от гавани, и сейчас Уит наблюдал, как к нему торопливо шел сердитый и осунувшийся Дат Тран, который сосредоточенно пыхтел сигаретой, словно в ней было его единственное утешение.

— Не возражаете, если во время нашего разговора я буду курить? — вежливо осведомился Дат. Его сигарета уже догорала.

— Конечно, не возражаю, — сказал Уит. — Еще раз примите мои соболезнования по поводу вашей потери.

Уже на следующий день после обнаружения трупов он заехал ненадолго к семье Тран, чтобы побеседовать с родными погибшей. Тогда две дочери и сын Туй сказали, что они ничего не знают. У них вообще в голове не укладывалось все, что произошло с их матерью. Разговор был спокойный, короткий и только по делу.

— Я как раз еду от дома Сюзан Гилберт, — сообщил Уит.

В ответ Дат выпустил струю дыма.

— Вы работаете сегодня? — поинтересовался Уит. Принимая во внимание трагедию в семье, он подумал, что ресторан может быть закрыт.

Дат облизнул нижнюю губу.

— Туристический сезон. Мы не можем позволить себе закрыться. Другие семьи сразу же обойдут нас. Я вышел к вам в свой обеденный перерыв.

— Я хотел спросить, как ваша мать познакомилась с мистером Гилбертом.

— Их представил друг другу мой племянник Сэм.

— Каким образом?

— Он записывал репортаж об истории округа, готовил свою дипломную работу. Парень учится в Университете Райса сразу по двум специальностям — история и экономика. Хочет получить степень магистра делового администрирования, чтобы больше никогда в жизни не видеть креветок. — Дат выдохнул дым. — Вы же знаете, какие сейчас дети. Он взял интервью у Пэтча для своего репортажа по истории и сказал, что старик забавный и очаровательный. А затем пригласил его на ленч в воскресенье в наш ресторан. Там Пэтч познакомился с мамой, а потом позвонил ей и предложил выпить кофе.

Дат нахмурился, и Уит подумал, что он, видимо, охвачен коварной болезнью всех, кто когда-либо понес утрату, под названием «если бы только…». Если бы только Сэм не выбрал эту тему по истории… Если бы только он не пригласил Пэтча Гилберта… Если бы только его мать отказалась тогда пойти пить кофе… Так и с ума сойти можно.

— Вы одобряли то, что они встречаются? — спросил он.

— Обычно все это выглядит несколько иначе, — ответил Дат. — Англоязычные американцы не в восторге от вьетнамцев.

— Я не спрашиваю вас о ваших расовых убеждениях, — жестко произнес Уит. — Мне просто хотелось узнать ваше мнение по поводу того, что они встречались друг с другом.

Дат выбросил окурок в воду. Тот зашипел и погас.

— Пэтч был хорошим человеком. Всегда шутки, всегда праздник. Моя мама была учительницей и относилась к жизни очень серьезно. Так же серьезно она относилась и к его ухаживаниям. Я предчувствовал, что когда-нибудь это причинит ей боль. — Когда он прикурил следующую сигарету, Уит заметил, как тряслись его руки. — Я слышал, что вы встречаетесь с племянницей Пэтча?

— Да.

— Возможно, родственникам Пэтча не нравилось, что у него роман с вьетнамкой.

— Я всегда слышал от них только самые теплые и уважительные слова в адрес вашей матери.

Дат посмотрел на него сквозь сизое облако дыма.

— Конечно. Теперь она мертва. Быть хорошей легко. — Он перевел взгляд на гладкую поверхность гавани. — Следователь в полиции, мистер Пауэр, сказал, что это может быть убийством на расовой почве.

Уит закусил губу. Разумеется, Дэвида вполне устраивал такой подход к трагическому случаю. Руководствуясь политическими соображениями, он стремился сделать карьеру в управлении шерифа. Раскрытие преступления на расовой почве позволит ему крепко держаться в седле на белом коне и с помпой отстаивать мораль и правосудие. Но пока что не было никаких оснований считать, что убийство произошло из расовых соображений, и Уит чувствовал раздражение по отношению к Дэвиду, который бессмысленно подверг семью Тран этой утонченной ментальной пытке. Смерть их матери и сама по себе была ужасной. Но смерть родного человека из-за цвета его кожи и формы черепа казалась гораздо страшнее.

— Я не могу поверить, что их убили за то, что они встречались.

— А я могу. Почему нет? Большинство людей слепы и глупы. Нет же пока других причин. Если у вас есть какое-то объяснение, я внимательно выслушаю его, — с горечью сказал Дат. Его вера в человечность явно пошатнулась: еще один побочный результат жестокого убийства.

— Дат, ваша мама никогда не говорила, что Пэтч нуждается в деньгах? — спросил Уит. — В большой сумме, которую нужно было получить, не афишируя это?

Дат удивился.

— Нет. Никогда. Моя мама, судья, была очень рассудительной женщиной. Если Пэтчу нужны были деньги и он ей об этом сказал, она бы никогда не злоупотребила его доверием. У него что, были какие-то неприятности?

— Я пока не знаю. Возможно.

— Он был недостаточно хорош для нее. — Дат замолчал, и на мгновение маска вежливого спокойствия слетела с его лица. Уит увидел горе этого человека, обнаженное в своей беспощадности. — Простите. Я знаю, что вы любите Гилбертов. Но эта семья… Их очарование меня не коснулось. Моя мама сделала плохой выбор.

На это заявление трудно было что-то ответить, но Уит все же попытался.

— Мы все очень скорбим по поводу вашей потери, — мягко произнес он. — Я знаю, что Люси и Сюзан также очень жалеют вашу маму.

Дат выбросил в воду вторую сигарету.

— Это меня чрезвычайно утешает. — Он внимательно посмотрел на Уита. — Скажите мне, зачем женщине под семьдесят с кем-то встречаться? Почему бы ей было просто не сидеть дома и смотреть телевизор, как это делают другие пожилые дамы?

— Мне кажется, — осторожно подбирая слова, сказал Уит, — что, пережив столько трудностей, она научилась ценить жизнь. Каждый ее день.

— Ну да, и посмотрите, к чему это привело. Люди говорят, что нам повезло, когда мы выжили при взятии Сайгона, чудом остались живы в тех лодках, добрались до Техаса. Повезло. Счастливчики. Это про нас. — Он резко отвернулся от Уита и побрел назад, к ресторану. Со стороны казалось, что этот человек полностью исчерпал запас своей удачи.

— В общем, на ваших костях есть остатки кожи, — сказал доктор Паркер, сидевший наискосок от Уита и Дэвида в предоставленном ему кабинете морга, где команда судебных антропологов устроила временную лабораторию. — Когда я смотрю на кости, у меня нет возможности сказать вам о них очень много. После визуального обследования нельзя определить, умер этот человек в 1800 году или в 1900 году. Такая точность гарантирована только в том случае, если останкам не более трех лет. А эти ребята умерли на-а-амного раньше, чем три года назад. Если вы заинтересованы в более точных сведениях, звоните в Техасский университет и становитесь в длинную очередь на углеродный анализ — датирование по углероду-14. Но такой анализ на самом деле стоит очень дорого, да вам это и не нужно.

Он прокашлялся и отодвинул в сторону пачку фотографий с раскопок.

— В том месте обнаружены три скелета. Три черепа, часть ребер трех грудных клеток, шесть больших берцовых костей и целая куча зубов и суставов пальцев. Все трое погибли от огнестрельных ран. Сэма застрелили между глаз, Тома и Юрайю — в затылок. Картина трещин…

— Вы дали им имена? — удивился Дэвид.

— Конечно, дал, — ответил Паркер. — Это помогает не забывать, что когда-то они были людьми, дышали воздухом, были счастливы, грустили, тащили на себе груз тех же проблем, которые сегодня есть у нас. Начальные буквы имен у нас идут по алфавиту, как в названиях ураганов. Сейчас мы были уже на букве «С». Давайте посмотрим. — Он полистал свои бумаги. — Теперь я могу взглянуть на останки скелетов и рассказать о них более подробно. Конечно, из-за того, что скелеты были очень серьезно разрушены, мы здесь кое о чем можем только догадываться. Сэм был мужчиной под метр семьдесят, европейского происхождения, около двадцати двух лет к моменту смерти, правша. Том — мужчина ростом метр шестьдесят пять, европеец, около двадцати восьми лет к моменту смерти, левша. Юрайя — мужчина ростом метр семьдесят пять, европеец, около тридцати лет к моменту смерти, правша. Но вполне допустима ошибка из-за того, что мы могли сопоставить длинные ребра не с теми черепами. Но, черт возьми, должны же вы с чего-то начать.

— Значит, они не были индейцами каранкава или каманчами, — подытожил Уит. Он говорил слишком тихо, потому что до сих пор не мог отделаться от мысли по поводу завещания Пэтча в пользу Люси, о котором ему любезно сообщил Дэвид.

— Нет. — Паркер открыл следующий файл. — Теперь о том, что касается других предметов: гвоздей, железных задвижек и замков. Я переслал их своей приятельнице Айрис Домингес из компании «А & M-Корпус». У нее есть книги для идентификации исторической утвари. Многие задвижки имеют отличительные особенности и, будучи изготовленные вручную, несут на себе почерк изготовителя. Доктор Домингес утверждает, что две из этих задвижек попали сюда от испанского мастера по изготовлению мебели Оливареса из Барселоны, который работал с 1770 года до конца 1820-х годов. Судя по их дизайну, задвижки можно датировать 1818 годом. Еще одна задвижка была сделана мебельным концерном «Ла-Борд» из Нового Орлеана, который действовал с 1800 года до начала Гражданской войны в Америке. О гвоздях и замках сказать с такой же определенностью нельзя, так как в этом случае возможности для идентификации меньше.

— Этот Оливарес и «Ла-Борд» изготовляли гробы? — спросил Уит.

— Насколько нам известно, нет. Они делали сундуки, ящики, мебель.

Сундуки, отметил про себя Уит.

— Таким образом, время после 1818 года представляется разумным объяснением? Если наши ребята уже столько лет как умерли, никто, видимо, не должен был знать, что они находятся именно в этом месте, — констатировал Дэвид.

— Очевидно, так. Мы также нашли небольшой обломок кости рядом на траве. Следовательно, кости сначала откопали, затем бросили обратно в яму, присыпав их. Тела жертв убийства оказались сверху этих костей. Это действительно выглядит странно.

— А что, если… Сэм, Том и Юрайя были похоронены вместе с еще чем-то? — медленно произнес Уит. «Задвижки, замки, гвозди — все это неспроста оказалось там», — подумал он.

Доктор Паркер на мгновение задумался.

— Я не понимаю, что вы имеете в виду.

— Вы сказали, что эти задвижки и замки могли быть частью сундуков. Закопанные сундуки не наводят вас ни на какую мысль?

Дэвид коротко хохотнул.

— Ты имеешь в виду клад, закопанные сокровища? Это просто смешно!

— Доктор Паркер, — спросил Уит, — это действительно смешно?

Паркер слегка улыбнулся ему из-под своей кепки с эмблемой «Янкиз».

— Я не знаю, есть ли здесь какая-то историческая подоплека. Я же антрополог, а не археолог.

— Ваша честь, — произнес Дэвид подчеркнуто терпеливым тоном. — Не нужно увлекаться сумасбродными идеями…

— Я просто рассуждаю, — ответил Уит. — Как вы объясните появление здесь этих старинных предметов? Дэвид, ты ведь тоже вырос на побережье. И наверняка слышал легенды о сокровищах с затонувших испанских кораблей, захваченных у берега штормом. Или о Жане Лаффите. Он пиратствовал здесь, в заливе. Пэтч любил рассказывать истории о нем самом и о спрятанных им сокровищах. А этот старый отшельник, Блэк Джек, который жил в Пойнт, говорил, что был одним из людей Лаффита.

Уит вдруг вспомнил о книге, которую Пэтч взял в библиотеке: «Жан Лаффит — король пиратов».

— Но это всего лишь байки, — возразил Дэвид. — И только. Возможно, эти парни были похоронены со своим имуществом. Мне это представляется гораздо более правдоподобным.

— Это же не фараоны какие-то, — упрямо продолжал Уит. — Если бы их убили и ограбили, бандиты забрали бы сундуки с собой.

Дэвид потер лоб.

— Этих людей могли похоронить в сундуках. Мы ведь не нашли ничего, что указывало бы на наличие там сокровищ. Нет, честно, ты только сам себя послушай.

— Когда я закончу работу, вам пришлют подробный отчет, — сообщил доктор Паркер. Казалось, ему надоел этот бессмысленный и ненужный спор. — Что вы собираетесь делать с этими ребятами, когда мы завершим обследование?

— Их похоронят должным образом за счет округа, — ответил Уит. — Вы можете послать все это назад, ко мне в офис.

Дэвид поднялся и пожал Паркеру руку. Доктор похлопал Уита по плечу.

— Закопанные сокровища… — медленно произнес он. — Неужели такое действительно возможно?

— А почему, собственно, и нет? — Уит пожал плечами.

Гар вынес Клаудию на палубу «Юпитера». Глаза у нее по-прежнему были завязаны, но она сразу ощутила на лице и ногах прикосновение жарких солнечных лучей. Мужчина пошатнулся, и на какое-то жуткое мгновение Клаудии показалось, что он собирается выбросить ее за борт. Но затем Гар поставил ее на ноги и взял за плечи. Только тогда она поняла, что он просто переступал через перила «Мисс Катрин». Значит, мы никуда не сдвинулись с места, догадалась Клаудия. Она вдруг представила холод морской могилы, куда не могут проникнуть солнечные лучи, явственно увидела, как мясо постепенно, в течение долгих недель, отделяется от костей, как ребра, кости ног и рук проваливаются в вязкий ил, словно какие-то старинные обломки затонувших кораблей, чтобы затем медленно раствориться в соленой воде.

— Не делай этого, — с мольбой в голосе произнесла Клаудия. — Пожалуйста. — От безысходности она сжала кулаки, хотя и понимала, что он намного сильнее ее. Чтобы уравнять их шансы, ей требовалось какое-то оружие.

— Он не причинит тебе вреда, — услышала она из-за спины голос Дэнни. — Я просто хотел немного поговорить с тобой.

Значит, пока ей не грозит изнасилование. По крайней мере, в ближайшие пять минут.

Гар пытался направлять ее, слегка подталкивая вперед. От ходьбы сломанный палец пульсировал еще сильнее. Они прошли на камбуз, провонявшийся горелой пиццей и густым кисловатым запахом рома и пота. Он подвел ее к пластиковому столу со скамейками и толкнул на сиденье.

— Теперь, Клаудия, — сказал Дэнни, — мы можем несколько минут поговорить с тобой. Пока у меня есть время, чтобы убедиться в том, что Стоуни готов к сотрудничеству.

Клаудия почувствовала у своего уха горячее дыхание.

— Если сделка сорвется, — прошептал Гар, — я намерен с тобой немного развлечься. Зальем тебе между ног подсолнечного масла и устроим небольшой марафончик.

Ее сердце колотилось о ребра, как молот по струнам пианино.

— Отпусти ее, — велел ему Дэнни, — и возвращайся на нашу лодку.

— Веди себя хорошо, — напоследок посоветовал Гар.

Клаудия слышала, как за ним закрылась дверь, и почувствовала усилившийся запах рома. Скрипнул пластик — это Дэнни уселся напротив. Она положила свои по-прежнему связанные руки на стол. Его поверхность была липкой.

— Не бойся, — мягко произнес Дэнни.

— Ну да, конечно, — отозвалась она. Угроза Гара точила ее мозг, словно червь.

— Я не думаю, что он изнасилует тебя. Эти двое ребят… — Дэнни запнулся. — В общем, прошлой ночью они спали в одной каюте. Я слышал оттуда стоны. Не думаю, чтобы это было вызвано расстройством желудка.

Клаудия уловила в его голосе осуждающую нотку.

— Он сломал мне палец только потому, что ему не понравилось мое замечание. Честно говоря, мне кажется, вы не можете контролировать ни его самого, ни то, что он делает.

— Могу.

— Не можете, — настойчиво повторила Клаудия. — Судя по тому, что говорят эти двое уродов, они используют вас, чтобы добраться до денег. Вы слишком мягкий. У вас для таких дел кишка тонка. И если ваш план не сработает, вы такой же покойник, как и мы с Беном.

— Клаудия, мне жаль, что ты попала во все это дерьмо. Очевидно, следует выбирать себе других друзей. Хочешь пить? Налить тебе воды?

— Пожалуйста.

Заурчал кран, и он вставил ей в руки стакан. Клаудия с жадностью выпила воду. Дэнни подвинулся, стараясь усесться поудобнее, и она услышала, как под ним заскрипела пластиковая скамья.

— Расскажи мне, что ты знаешь о Стоуни, — попросил Дэнни.

— Ничего. Я знаю Бена. А со Стоуни мы были едва знакомы по средней школе.

— По средней школе. До того, как он стал миллионером.

— Да.

— Он сильно изменился с тех пор?

— У него теперь больше денег на завтраки.

Чиркнула спичка, появился характерный запах вспыхнувшего огня. Зашелестела сигаретная бумага, и шелковистый табачный дым коснулся ее ноздрей.

— А тогда, в средней школе, Стоуни тоже тиранил людей? Он никого не убивал из тех, кто вставал на его пути?

— Это все болтовня, — ответила она. — Какие у вас есть доказательства, что Стоуни кого-то убил?

— Только он один знал о дневнике, — задумчиво произнес Дэнни. — Я сам рассказал ему о нем. И он решил, что должен заполучить его. Ради этого он пошел на убийство.

Дневник. Изумруд. Она уже слышала, как Дэнни упоминал и том, и о другом. Но сейчас речь шла о более серьезном деле — о том, чтобы украсть миллионы Стоуни.

— Забудем об этом на минутку, — предложила Клаудия, — ведь Стоуни утверждает, что дневника у него нет. Лучше подумайте о том, что, даже получив его деньги, вы все равно не сможете скрыться, поскольку все трансакции оставляют электронный след. Через несколько дней вас схватят. — Она немного наклонилась в сторону Дэнни и вдохнула запах рома. — Не нальете мне немного для храбрости?

— Хочешь выпить?

— Конечно. Из медицинских соображений. Когда я испытываю дискомфорт, меня одолевает морская болезнь. А эти веревки так врезались в кожу… Да и нога болит тоже, — жалобно произнесла Клаудия. Пусть он думает, что она нежная и беспомощная.

Он плеснул в ее стакан немного рому.

— Где ты работаешь, Клаудия? — спросил Дэнни, словно бармен, поддерживающий разговор с посетителем.

— Я секретарша, — солгала она. — Работаю у мирового судьи в Порт-Лео. Его зовут Уит Мозли.

— У тебя, наверное, выходной?

Сегодня был четверг. Она взяла отгулы со среды по пятницу. В полицейском участке ее до понедельника никто не хватится. Но пираты этого не знают.

— Я взяла отгул на сегодня, — ответила Клаудия. — Только на один день, потому что по пятницам у нас рассматривают дела несовершеннолетних. А это всегда превращается в цирк.

— Чертовы детки. — Он мягко затянулся сигаретой. — А что, если мне позвонить этому судье? Скажу ему, что у твоей лодки проблемы с двигателем недалеко от острова Падре. И тебя не будет еще один день. Объясню, что я механик, который занимается ремонтом. Я уверен, что он поймет.

Клаудия встрепенулась и начала про себя молиться, чтобы Уиту — если Дэнни действительно позвонит — хватило сообразительности не бросить в ответ что-нибудь вроде: «Что вы несете, черт побери? Она у меня вовсе не работает».

— Он не воспримет звонок постороннего человека с извинениями от моего имени. Я должна поговорить с ним сама.

— Мы обсудим это с моими коллегами.

— Коллегами? Хорошо сказано.

Молчание длилось секунд десять. Она не могла видеть лицо Дэнни и поэтому едва сдерживала беспокойство. Как он отреагировал на ее слова? Скривился от злости, снисходительно улыбнулся, недоверчиво нахмурил брови? Или, может быть, готовится погасить свою сигарету у нее на лбу?

— Ваши приятели нарушили договор? — осторожно спросила Клаудия. — Похоже, они сейчас пекутся только о деньгах, а не о том, чтобы наказать Стоуни. Их не волнует изумруд и что-то еще, о чем переживаете вы. Я права?

— Заткнись.

— Возможно, я могу вам помочь.

— С чего это ты станешь мне помогать, дорогая моя?

— Все очень просто: я хочу жить. Я достану вам то, что вы хотите, если вы вытяните нас отсюда живыми.

Теперь она слышала только его тяжелое дыхание.

— Вы ведь не такой, как эти парни, правда? Вы немного постарше, немного мудрее. Они здесь только ради денег. Вы же здесь не только потому, что хотите денег, но еще и потому, что ненавидите Стоуни. В этом «еще» заключается большая разница между вами.

Теперь молчание затянулось уже на полминуты. Клаудия не в силах была сдерживаться, и слова полились из нее потоком.

— Послушайте. Я знаю о Стоуни только то, что у него есть крутой дом, напичканный всякими системами безопасности. Но я смогу провести вас через эти системы. Вчера вечером Бен показал мне коды для дома, чтобы я могла, так сказать, приглядывать за ним, когда он и его брат уезжают из города. Но я помогу вам только в том случае, если вы не причините вреда ни мне, ни Бену, ни Стоуни. — Ей очень хотелось сорвать с глаз повязку, чтобы увидеть его реакцию на свою ложь. Как, интересно, слепые ориентируются в эмоциях этого мира, как оценивают человеческие порывы? Она прислушивалась к его участившемуся дыханию, к нервному постукиванию пальцев по столу, к беспокойному ерзанию на скамейке. Но Дэнни молчал.

И только после довольно продолжительной паузы он наконец спросил:

— Знаешь, почему лодка Стоуни Вона называется «Юпитер»?

— Потому что он считает себя богом? — Клаудия попыталась произнести это с некоторой долей горечи, решив, что может сыграть на его чувстве обиды на Стоуни. Ей даже удалось изобразить злость на высокомерного эгоиста Вона-старшего.

Клаудия слышала, как Дэнни стряхивал пепел с сигареты. Она почувствовала, что он близко наклонил свою голову к ней: от него пахло чесноком, ромом, табаком.

— Что ты знаешь о Жане Лаффите?

— О ком?

— О Лаффите. О пирате Лаффите.

Это прозвучало так неожиданно, что Клаудия растерялась.

— Ну, что он… хм… был знаменитым пиратом в заливе. Правда, это было очень давно. Вдоль всего побережья ходит масса всяческих легенд о золоте, которое он здесь закопал.

— У Жана Лаффита в его флоте была шхуна, которая называлась «Юпитер». Стоуни назвал свою лодку в честь судна Лаффита. У него в каюте даже висит портрет Лаффита. Он намного хуже картин, которые есть у меня, но все равно неплохой.

Клаудия вспомнила эту репродукцию. Точно. Пират Лаффит, уверенный и дерзкий.

— А знаешь, почему эта лодка называется «Мисс Катрин»?

— Расскажите мне.

— Лаффит очень любил женщину по имени Катрин Вилларс. Она была квартеронкой из Нового Орлеана — четверть негритянской крови, три четверти белой — и легендарной красавицей. У нее была кожа, как у тебя, Клаудия, возможно, чуть темнее. — Он провел пальцем по ее руке, но это не испугало ее.

— Значит, вы со Стоуни мечтали стать пиратами, — сказала Клаудия. — Возьмите напрокат фильм Эррола Флинна[15] и смотрите на своей системе. — Эти разговоры о пиратах нервировали ее: пираты перерезают своим жертвам глотки, пираты заставляют людей ходить по краю бортовой обшивки корабля с завязанными глазами, пираты насилуют и убивают.

— Тебе известно, что произошло с Жаном Лаффитом?

— Догадываюсь, что он вряд ли закончил жизнь в санатории.

— Никто этого точно не знает. Как это жутко и красиво, когда о тебе никто ничего не знает, — Дэнни произнес это странным тоном, полным тягучей, отвратительной злости, от которой по ее коже пробежали мурашки. — Вот основные факты. Лаффит использовал в качестве своей базы бухту Баратария Бэй в Луизиане. Он сколотил свое богатство, нападая на испанские корабли. Он продавал награбленное — в основном рабов и предметы роскоши — в Новом Орлеане. От его пиратства Новый Орлеан жирел, процветая на нелегальной торговле. Вот только налогов Лаффит не платил.

— А в те времена уже были агенты ВНС? — полюбопытствовала Клаудия, но Дэнни не обратил внимания на ее иронию.

— Лаффит был богом для населения Нового Орлеана, — продолжил он, — но для американского правительства этот человек был вне закона. Поэтому во время войны 1812 года британский флот сделал Лаффиту предложение: если он поможет англичанам захватить Новый Орлеан, они дадут ему золото, землю, высокую должность в их флоте. Трудно представить, но, возможно, вся наша история могла быть другой, если бы британцы взяли Новый Орлеан.

— Йоркширский пудинг с джамбалайя,[16] — вставила Клаудия, усмехнувшись.

— Но Лаффит обманул англичан. Он предупредил губернатора об их планах. И знаешь, как американцы отблагодарили его?

— Как?

— Они атаковали лагерь Лаффита и сожгли дотла все его коммуникации. И все это за то, что он их предупредил. Такая вот милая благодарность, черт побери.

— Да, не очень-то у них получилось, — сказала Клаудия.

— Но Лаффит — патриот, человек чести! — запальчиво воскликнул Дэнни. — Когда Эндрю Джексон приехал защищать Новый Орлеан, Лаффит предложил вместе со своими пиратами помочь оборонять город. Джексон чрезвычайно нуждался в опытных солдатах и оружии, и Лаффит оказал ему неоценимую помощь, потому что у него, несмотря на то что его лагерь разорили, осталось больше ружей, чем было у правительственных войск. С благословения Джексона Лаффит и его пираты заняли ключевые позиции обороны и сдержали атаку британцев.

— И Лаффит помог выиграть один день, — догадалась Клаудия.

— Он не просто выиграл, он стал предводителем в этот день, — поправил ее Дэнни. Его голос задрожал, как будто он сам принимал участие в этом сражении. — Его пушки кромсали превосходящие силы англичан. Пираты стали национальными героями. Президент Мэдисон простил Лаффиту и его людям все их прошлые преступления.

«Может быть, Лаффит просто не хотел терять свой рынок», — подумала Клаудия, но вместо этого сказала:

— И все они вышли на пенсию и доживали свой век в «Клубе Мед».[17]

— Ну, он и не искал себе работу с девяти до пяти. Пират все-таки, сама понимаешь. В конечном счете, Лаффит поменял Новый Орлеан на Техас.

— И закончил на острове Галвестон, — сказала Клаудия. Она хорошо знала эту часть истории, как, впрочем, и все подростки на техасском побережье.

— Представь себе картину: несколько сотен пиратов высадились на Галвестоне; они бороздят воды залива вдоль и поперек, привозят Лаффиту свою добычу, переправляют товар в Луизиану. Один из его кораблей атакует американское торговое судно, и Лаффит принимает решение повесить капитана корабля, который совершил это. Виселицу поставили на берегу, чтобы американские моряки со своих кораблей могли видеть болтавшееся на ней тело. Но американскому правительству этого показалось мало. Лаффиту приказали уйти из Техаса и покинуть воды залива.

Клаудия воспринимала пирата Лаффита как законченного придурка, но в то же время она чувствовала, что для Дэнни Жан Лаффит был образцом геройства и сиял, как путеводная звезда.

— Ты только подумай, — взахлеб говорил Дэнни, — человек спас Новый Орлеан, но все забыли об этом, проявляя типичное американское высокомерие. Однако Лаффит подчинился. Он уплыл весной 1820 года, оставив за собой полностью сожженный остров Галвестон. — Дэнни остановился, представляя, вероятно, себе эту сцену: выцветший кадр старого черно-белого кино, в котором потрошители были галантными героями.

— Ну и что из этого? — вырвалось у Клаудии. Ей хотелось дать ему пощечину, встряхнуть его и сказать: «Это произошло двести лет назад. Почему нужно из-за этого убивать меня?»

Но Дэнни никак не мог успокоиться.

— О Лаффите рассказывают разные истории. Кто-то говорит, что он отправился на Юкатан и умер там от лихорадки, кто-то — что он уплыл на Кубу и погиб в морском сражении. Есть люди, утверждающие, что Лаффит пытался освободить Наполеона с острова Святой Елены. А один человек, предположительно потомок Лаффита, заявил, что тот вернулся в Америку под вымышленным именем и прожил до конца своих дней в небольшом городке Миссури. — Последняя фраза была наполнена сарказмом, сквозившем в каждом слове. — Но никто не знает точно. Конечно, многие болтают, что он закопал свои сокровища стоимостью в миллионы долларов где-то в Техасе или Луизиане.

— Сокровища, — повторила Клаудия, вспомнив, что Бен говорил ей вчера за ленчем о Стоуни. Он финансировал несколько проектов по подводному поиску сокровищ во Флорида-Кис… Безумный способ рисковать своими деньгами.

— Представь себе такую сцену, Клаудия. Правительство, которому Лаффит так хорошо служил в тяжелую пору, неожиданно предало его. Он ушел, как и обещал, но американский флот постоянно досаждал ему, следуя за ним по всему пути вдоль побережья. У него были веские причины полагать, что их корабли в любой момент могут атаковать его и взять на абордаж. Кроме того, на него могли напасть британцы или испанцы. Не забывай, что его изгнали, он лишился своего лагеря, а за спиной у него не оставалось ничего. Ничего! — Дэнни подавленно замолчал. — Чтобы не отдать свои сокровища в чужие руки, у него оставался единственный вариант: закопать их, а потом, когда все уляжется, вернуться и забрать клад.

— Выглядит довольно рискованно, — заметила Клаудия.

— Лаффит знал все мели и рифы по пути через барьерные острова и бухты. Американские корабли не могли преследовать его здесь. — Дэнни прокашлялся. — В этом дневнике — кстати, подлинном документе — были доказательства того, что Лаффит закопал сокровища на берегу бухты Святого Лео. Но Стоуни украл его, заверив меня точно так же, как и ты: если ты поможешь мне, возможно, я смогу помочь тебе.

Кажется, он делает тебе предложение. Капля пота сбежала у нее между грудей и дальше по животу. Это был единственный шанс, который она сейчас видела. Стоуни знал, кто такой Дэнни, так что через него можно потом выйти на след Гара и Рыжего. Они с Беном все равно погибнут, если ей не удастся доказать свою полезность.

Сделай все по-умному, девочка.

— Расскажите мне поподробнее о дневнике. Может быть, мне удастся сообразить, где Стоуни прячет его. Я очень хорошо знаю его дом.

— Он выглядит как старый дневник — коричневый, в кожаном переплете, странички маленькие. Написан в 1820-х годах Джоном Фаннингом, который был судовым хирургом на военной шхуне «Рысь». Согласно записям Фаннинга, «Рысь» задержала Лаффита после того, как он покинул Галвестон, и взяла его корабль на абордаж на выходе из бухты Святого Лео. Военные тщательно обыскали судно Лаффита, пытаясь найти трофеи с испанского казначейского судна «Санта-Барбара», которое пропало примерно за неделю до этого. «Рысь» эскортировала корабль Лаффита до Мексики, а затем его высадили там без гроша. Команду помиловали и распустили. Один из матросов Лаффита, напившись, рассказал Фаннингу, что незадолго до этого Лаффит сошел на берег с несколькими людьми из своей команды и закопал награбленное на «Санта-Барбаре» в Блэк Джек Пойнте, но назад он вернулся один. Разумеется, историки считают, что все было не так, но дневник Фаннинга опровергает официальные версии, тем самым освещая всю историю Лаффита по-новому. И этот документ принадлежал мне. Был моим…

Клаудия прикусила губу.

— Если в дневнике все верно, эти сокровища по нынешним ценам могут стоить несколько миллионов долларов! — воскликнул Дэнни. — Одна только их историческая ценность впечатляет. Настоящие, имеющие документальное подтверждение сокровища пиратов. Подумай о том, сколько за них могут предложить музеи, Клаудия. Например, Смитсоновский институт.[18] — Он тяжело вздохнул и повторил: — Миллионы… К тому же предполагается, что на борту «Санта-Барбары» находился великолепный драгоценный камень — огромный колумбийский изумруд под названием Глаз Дьявола. Он может стоить… особую цену.

— Значит, вы обратились к Стоуни, чтобы он помог вам разыскать эти сокровища? А Стоуни украл у вас этот дневник и мог найти эти сокровища сам, без вас.

— Да.

Это прозвучало совершенно серьезно и в данный момент абсолютно здраво. Если не принимать во внимание все, что было сказано раньше.

— Но ведь у Стоуни есть деньги. Зачем ему куча старого золота, которое к тому же, возможно, вообще не существует.

— У него есть такие же деньги, какие могут быть у кого угодно. Но сокровища… Они ведь единственные в своем роде. Эго Стоуни не могло вынести такого. И у меня предчувствие, что клада уже нет. Мне кажется, он нашел его.

— Вы считаете, что Стоуни откопал сокровища?

— Не думаю, что он станет ждать, засунув себе палец в задницу, — грубо ответил Дэнни. — Он приехал в Новый Орлеан, где я живу, когда меня не было в городе, и забрал мой дневник. Он убил моего кузена, который присматривал за моим домом. Пустил ему пулю в голову. Трусливый способ убийства.

— Мне жаль вашего погибшего кузена, — искренне сказала Клаудия. — Честно. Но что будет со мной, если я помогу вам? Если я сумею добыть ваш дневник? Или это сокровище?

— Я отпущу тебя. — Дэнни сказал это так просто, как будто предлагал ей съесть мороженое на пляже.

Все верно, все так, как она предполагала. Клаудия сделала вид, что поверила ему.

— А как же Бен?

— О, его я тоже отпущу. Я не хочу ссориться ни с кем из вас. У меня есть понятие о чести.

— Это точно, — резко бросила она. — И благодаря этому понятию я сижу здесь, связанная, с тряпкой на глазах и поломанным пальцем на ноге.

Молчание длилось около минуты. Затем Дэнни аккуратно потянул фланелевую повязку вниз. Она соскользнула ей на плечи, словно шарф. Свет в каюте был тусклым, и Клаудия часто заморгала, но зато теперь она видела сидящего перед ней Дэнни. На его пышных темных волосах, зачесанных назад, выступила соль, тусклые карие глаза беспокойно бегали, белки были красными — глаза пьяницы, глаза сумасшедшего.

В руке он держал автоматический пистолет, направленный прямо ей в сердце.

— Если мы собираемся помочь друг другу, я должен доверять тебе, а ты должна доверять мне. Правильно? — спросил он.

— Правильно. И мне бы очень хотелось положиться на вас, хотя, признаться, это трудно сделать. Ведь я каждую минуту буду думать, что вы собираетесь убить меня, или Бена, или Стоуни. Пусть он даже убийца и вор.

— Я не такое чудовище, как Стоуни, Клаудия. Я и не думаю его убивать. Я просто не хочу, чтобы ему достались сокровища. Они мои. Они принадлежат мне по всем моральным соображениям. — Его голос зазвенел от ярости, и, делая ударение на последних словах, он трижды ударил ребром ладони по столу: — Если я получу сокровища, то сохраню ему жизнь. Клянусь своей семьей.

Тогда, приятель, все у нас пойдет хорошо.

— Вы же не знаете меня. Как вы можете доверять мне?

— Я и не доверяю тебе. Как, впрочем, и ты тоже. Но я не хочу тебя убивать. Я хочу получить сокровища. Я хочу избавиться от этих двух придурков. А еще я не хочу попасть в тюрьму. Если ты проведешь меня в дом Стоуни, будешь жить. Выбор за тобой.

Она долго молчала. От безумия, которое отражалось в его глазах, по коже Клаудии пробежали мурашки. Отлично. В этом его слабость. Используй ее против него, чтобы спасти себя и Бена.

— Так мы договорились? — спросил он.

Клаудия кивнула.

— Умоляю вас не причинять вреда моему брату, — просил Стоуни Вон по громкоговорящей связи. — Прошу вас. Позвольте мне все объяснить.

— Мы только что звонили в банки. Никаких денежных потоков туда не хлынуло, — холодно произнес Рыжий. На этот раз он уже не хихикал. — Где мои ножницы?

— Господи, Стоуни, пожалуйста! — заорал Бен. — Отдай им то, что они просят!

Стоуни нервно откашлялся.

— Я не могу. Перевод денег не проходит. Сбой компьютерных систем на моей инвестиционной фирме. Туда попал вирус. До завтрашнего дня ничего исправить не удастся.

Наступило молчание.

— Стоуни, Боже мой… — голос Бена превратился в шепот.

— Вирус, вы же понимаете. Как та картинка Анны Курниковой, которую рассылали по электронной почте. Наши серверы «упали».

Гар вскочил с дивана и стал метаться по каюте, что-то бормоча себе под нос.

— Значит, переведи их через другой банк.

— Не могу. Сначала должен сработать этот сервер. Через него осуществляется доступ ко всем моим счетам и их блокирование. Прошу вас, вы должны дать мне еще немного времени.

— Ответ неправильный, — отрезал Рыжий.

Бен почувствовал, как острие ножниц движется по его щеке, к горлу, вниз по груди.

— Стоуни, прошу тебя, они убьют нас! Отдай им то, что они просят!

— Стоуни, — тихо произнес Гар. — Ты же слышал наши требования. Они обсуждению не подлежат.

— Дайте мне поговорить с Дэнни, — попросил Стоуни. — Я хочу предложить альтернативный вариант.

— Его сейчас здесь нет, — ответил Рыжий. — Можешь говорить с нами. Не забывай, что мы с Дэнни партнеры.

— А… Ладно. У меня нет ни дневника, ни изумруда, о котором он говорил, ясно? Это все его домыслы, причем безумные домыслы, черт возьми. У меня ничего этого нет. Я переведу эти чертовы деньги, но вы должны дать мне время. — Он сделал паузу. — В знак моих добрых намерений я хочу увеличить сумму.

— Мы слушаем тебя, — напрягшись, сказал Рыжий. Ножницы остановили свое движение и уперлись острием в живот Бена.

— Сделайте так, чтобы Дэнни забыл о воображаемом драгоценном камне, который он у меня просит. Отпустите моего брата и его подругу. И я заплачу вам дополнительно полмиллиона.

— Подожди минутку. — Рыжий нажал на кнопку, выключив микрофон громкой связи. — Что ты об этом думаешь? — спросил он, обращаясь к Гару.

Тот глубоко вздохнул.

— Я бы взял пол-лимона наличными за эту фигню. Но он, заметь, еще не перевел и цента. Так что это все вполне может оказаться подлым враньем.

Рыжий снова включил микрофон.

— Каким образом ты собираешься передать нам дополнительные полмиллиона?

— Дэнни слышит нас?

— Нет, — ответил Рыжий.

— У меня есть полмиллиона на отдельном счету, — объяснил Стоуни и, помедлив, добавил: — Но вы должны отделаться от Дэнни. Вы получите эти деньги, он — нет.

— Но у нас нет доступа к счетам, — заметил Гар.

— Это ваша проблема. Я перешлю деньги, когда Дэнни уже не сможет вам помешать. Вы поняли меня? А потом отправлю остальное.

— Стоуни, что ты, черт возьми, делаешь? — сказал Бен. — Блин…

— Я пытаюсь спасти твою задницу, — ответил Стоуни. — А теперь просто помолчи, Бен.

— И тебе будет достаточно нашего сообщения о том, что мы избавились от него? — спросил Рыжий после минутного замешательства.

— Нет. Вы приведете Дэнни ко мне. На мою пристань возле дома в Копано Флэтс. Я расплачусь с вами наличными, когда вы передадите мне его тело и высадите моего брата. Ну и его девушку, если, конечно, захотите. Она — коп. Поступайте с ней, как считаете нужным.

— Блин! — Гар забегал по каюте.

— Стоуни, ради Бога! — закричал Бен.

— Заткнись, Бен, — ответил Стоуни.

— Оставьте Клаудию в покое. Вы не посмеете тронуть ее, — прерывисто дыша, сказал Бен. — Прошу вас…

— Ты можешь нагнать туда кучу копов, — не успокаивался Гар.

— Но я этого не сделаю, — заверил его Стоуни. — Или ты уже забыл, что я попросил вас убить для меня Дэнни. У меня нет причин приглашать полицейских на нашу встречу. Забирайте деньги и забудьте, что вы вообще когда-то слышали о Дэнни. Договорились?

— Мы перезвоним тебе в пять, — ответил Рыжий. — Будь на месте. — Он выключил телефон и хмыкнул. — Интересный поворот событий.

— Так она коп? — Гар схватил Бена за руки и стащил с дивана.

— Да пошли вы, — бросил Бен.

— Я расцениваю это как «да», — ухмыльнувшись, сказал Гар.

— А если Стоуни просто затягивает время? Не верю я во всю эту фигню насчет отказа компьютеров, — заметил Рыжий.

— Но он хочет смерти Дэнни, — возразил Гар. — И мы получим полмиллиона премии за то, что сами собирались сделать.

— Сделаем так. Сначала избавимся от женщины. Она коп, и поэтому нам нельзя рисковать, — заявил Рыжий. Его голос звучал спокойно и твердо. — Я открою для нас новые счета за границей. Затем скажем Стоуни, что Дэнни убит. Я думаю, ты достаточно силен, чтобы задушить его. После этого заставим Стоуни перевести деньги, а там посмотрим, получит он своего брата или нет. У младшего братишки вполне может поехать крыша, и он сдаст нас копам, когда мы прикончим его подружку. Так ведь? Побежишь к копам, младшенький?

Бен ничего не ответил.

— О женщине я позабочусь сам, — заявил Гар. — Впрочем, сначала немножко развлекусь. Мне всегда хотелось трахнуть копа.

— Не делай этого, — попросил Рыжий капризным тоном, обиженно выпятив нижнюю губу.

— Не беспокойся. Тебя я люблю больше. Оставайся здесь и следи за ним.

Бен услышал тяжелые шаги Гара, поднимавшегося по ступенькам.

— Клаудия! — пронзительно закричал Бен. — Клаудия! Господи, нет!

В то же мгновение он почувствовал, как между его ног больно уперлось дуло пистолета.

— Еще одно слово, — предупредил Рыжий, — и я тебе все это дело отстрелю.

— Ты… — начал было Бен, но осекся, скорчившись от боли.

Ужин получился особым и назывался «Сладкая месть»: мясо акулы-молота на гриле с маленькими чашечками растопленного масла, куда нужно было опускать кусочки рыбы; крупная кукуруза прямо в початках; картофель фри, нарезанный соломкой толщиной в палец. Уит Мозли и Дэвид Пауэр сидели в заведении «У Стабби» в тени дубов, широко раскинувших над ними свои ветви. Еда была великолепна, хотя это место явно не предназначалось для гурманов.

Забегаловка «У Стабби» представляла собой всего-навсего трейлер с окном-стойкой и барбекю в задней части вагончика, где готовили свиные ребрышки и грудинку. Но нынешним утром сын хозяина подцепил на выходе из бухты Святого Лео невезучую акулу, и теперь блюдо из нее торжественно открывало меню на сегодня. Столами здесь служили старые катушки для кабеля, вокруг которых были расставлены пеньки, отполированные тысячами сидевших на них задниц. Хотя вечернее небо было затянуто облаками, на улице все еще стояла жара, и духота мешала в полной мере насладиться едой на свежем воздухе. Но Дэвид хотел именно к Стабби. Народу здесь было мало, а значит, и меньше шансов, что их кто-нибудь подслушает.

Дэвид энергично вцепился зубами в акулу, наводя Уита на грустные размышления о суровости этого беспощадного мира.

— Давай сначала проясним один момент. Я не собираюсь преследовать Люси на том основании, что ты имеешь к ней какое-то отношение. Можешь в этом не сомневаться. Но я просто не могу не рассматривать ее особу, и ты это сам понимаешь.

— Но у тебя же есть другой подозреваемый. Джимми Берд.

— А ты откуда знаешь?

— Его жена тебя не переваривает. Она кое-что сообщила мне по телефону, а я сразу перезвонил Холлису. У нее есть подозрение, что Джимми сбежал в Новый Орлеан, — сказал Уит и подумал: «Пусть они сами обсудят это с шерифом».

— Ну а мне почему об этом не рассказал?

— Ты был слишком озабочен тем, чтобы поделиться со мной своими подозрениями по поводу Люси, — ответил Уит. — К тому же миссис Берд просила ничего тебе не говорить.

— Она обычная алкоголичка.

— Сегодня я получил анонимное уведомление, — спокойно продолжил Уит.

Дэвид положил на тарелку свой початок, по его подбородку потекло масло.

— И скажи после этого, что ты не популярен в народе.

— Я слышал, что Пэтч Гилберт пытался без лишнего шума занять в городе сто тысяч долларов.

— С какой целью? — поинтересовался Дэвид.

— Этого я не знаю.

— Я надеюсь, это уведомление поступило не от чиновника кредитного отдела банка?

— Нет. Поэтому оно и было анонимным, — слегка улыбнувшись, ответил Уит. — Но тебе не кажется, что было бы разумно проверить финансовые дела Пэтча? Посмотреть, не было ли у него долгов, может быть, проигрышей. Ну, не знаю, что еще, но это должно касаться крупных сумм.

— Уже проверяем, — отозвался Дэвид и пробормотал: — Господи, сто тысяч.

— По словам Люси, его вторая племянница, Сюзан, просила Пэтча одолжить ей именно такую сумму. Но в разговоре со мной Сюзан отрицала это. Она заявила, что попросила у Пэтча десять тысяч, но старик отказал ей. И тогда Сюзан, по ее словам, взяла эти деньги у своих друзей. Люси утверждает, что она и ее приятель, бывший уголовник, постоянно имеют проблемы, связанные с игрой.

— Люси, я вижу, неплохо информирована.

— У Пэтча были деньги, — сказал Уит, не обращая внимания на выпад Дэвида. — По крайней мере, у него было много земли. Я не вижу причин, которые побудили его искать ссуду у частного лица.

— Ты точно не в курсе, откуда поступило это уведомление? Это был телефонный звонок?

— Сообщение было анонимным, что тут еще непонятно? — пожав плечами, ответил Уит. Он был обязан Гучу жизнью, и, если Гуч хочет анонимности, Уит предоставит ее. Конечно, лгать было противно, но он все равно не изменил своего решения.

— Но ты все-таки знаешь, кто это был, верно? — Дэвид смял вощеную бумагу, на которой было подано жареное акулье мясо. — Ну ладно. Я не собираюсь ломать вокруг этого копья, судья. Я просто хотел бы напомнить, что ты — судебный чиновник. Лицо официальное и публичное. И ты ни в коем случае не можешь идти на сделку с совестью, тем более если речь идет о правопорядке, сэр.

— Дэвид, отнесись к этому, как к любому другому уведомлению.

— Но оно точно было не от Люси?

— Нет, это была не Люси.

Дэвид вытер рот салфеткой, вынул кусочки мяса, застрявшие в передних зубах, и буркнул:

— Угу.

— Это была не Люси, — повторил Уит.

— Понятно. Но я давно заметил, что в этой семье принято указывать пальцем друг на друга. Может быть, всего чуть-чуть, совсем немножко. Да? — Дэвид показал это жестом, разведя указательный и большой пальцы на сантиметр.

— Я знаю, что на самом деле ты не подозреваешь Люси. — Уит постарался, чтобы его голос звучал уверенно.

— В понедельник ночью она была с тобой?

— Да.

— Чем вы занимались с ней в ночь с понедельника на вторник?

— Ты ее уже спрашивал об этом.

— Я задаю вопрос вам, ваша честь. — Дэвид сделал ударение на последних словах. — Как представителю правосудия.

Уит разломал кусочек картошки пополам.

— Мы ужинали у меня дома. Потом смотрели телевизор.

— Что было на ужин, что за фильм вы смотрели?

«Вот придурок», — подумал Уит, но все же ответил:

— Гаспачо.[19] Жареная форель. Салат. Немного австралийского белого вина, которое она принесла. Рыбу готовил я. Фильм назывался «Влюбленный Шекспир». Люси взяла его напрокат.

— Я и не сомневался в этом. Она не осталась на ночь?

Уит мог воспротивиться и затеять спор, но решил этого не делать. В конце концов, им скрывать нечего.

— У нас у обоих с утра было много работы. Она ушла домой около одиннадцати.

— А ты?

— Я пошел спать.

— Когда ты увидел Люси после этого, судья?

— Когда она появилась в здании суда, чтобы рассказать мне об исчезновении Пэтча.

Дэвид хмыкнул и неожиданно заявил:

— У нее большие долги. Может, это связано с горячей экстрасенсорной линией? Знаешь, ей звонит масса детей. Родители жалуются, что их затраты на это увеличиваются. В результате народ перерасходует деньги по кредитным карточкам, и те закрываются. Но это не значит, что персонал Люси и ее расходы уменьшаются. Финансово она попала в тяжелое положение. Она говорила тебе, что в прошлом месяце пара кредиторов подала на нее иски?

Уит молчал.

— Значит, не говорила, — подытожил Дэвид. Он облизал масло с пальцев.

— И все-таки я не пойму, почему ты связываешь ее бизнес с совершением убийства? Причем таким способом, каким были убиты Пэтч и Туй?

— Похоже, мне удалось найти твою болевую точку, да? — Дэвид холодно улыбнулся.

Уит видел, что он обижен этими анонимными уведомлениями, звонком миссис Берд, самой мыслью, что у Уита есть перед ним преимущество.

— Я думаю, что у тебя такой же точкой была Клаудия, — сказал Уит, зная, что его слова могут ранить не хуже выпущенной стрелы.

Но Дэвид даже не моргнул.

— Я покончил с Клаудией. Можешь сказать ей об этом, когда увидишь ее в следующий раз.

— И теперь ты хочешь неприятностей для Люси? Хорошо. Не забывай только обдумывать каждый свой шаг. Будь внимателен, Дэвид, потому что, если ты сделаешь ошибку, я так возьму тебя за задницу, что мало не покажется. Я думаю, мне стоит поговорить об этих скелетах непосредственно с твоим боссом, потому что сам ты, похоже, не придаешь им особого значения.

— Я этого не сказал. — Дэвид встал. — Я не отбрасываю ни одной версии. Как и должен делать настоящий следователь. Но тебе, судья, я дам один совет. Я не думаю, что ты можешь позволить себе и дальше встречаться с Люси Гилберт. Пресса не будет к этому снисходительна. Репортерам понравится мысль о том, что такая броская маленькая штучка, как Люси, могла убить двух стариков, чтобы получить деньги для спасения своего бизнеса с телефонными консультациями экстрасенсов.

— Мне кажется, что тебя эта броская маленькая штучка интересует больше, чем поиск истины.

— Ничего подобного, — возразил Дэвид. — А если ты будешь упорно настаивать, чтобы я оставил Люси Гилберт в покое, мне придется выступить с заявлением к прессе. У меня уже созрела парочка подходящих фраз для этого. И ты в два счета предстанешь перед комиссией по надзору за деятельностью судов. А может, тебя вообще переизберут.

— Не нужно мне угрожать.

— Не беспокойся. Если это действительно сделала Люси, я не приду к тебе за подписью на постановление об ее аресте.

Алекс не застрелил Стоуни только потому, что тот успел сказать:

— Я не знаю, о чем ты говоришь относительно изумруда, но очень скоро здесь будут эти ребята, и сначала мы должны все уладить с ними.

— Я сам смотрел на него. Вблизи. Он не настоящий. — Голос его звучал глухо и отчетливо, в нем чувствовалось нетерпение. — Глаз должен быть немного красноватым.

— А я и не знал, что ты у нас являешься экспертом по изумрудам.

— Где он? — не слушая Стоуни, спросил Алекс.

— Лучше ответь, почему у тебя оказались ключи от обоих замков. Мы же договаривались…

— Ты, блин, украл камень, — перебил его Алекс, — и еще смеешь отчитывать меня? — Он покачал головой, словно не верил собственным ушам, и пистолет в его руке на мгновение опустился дулом в пол.

— Я ничего не крал у тебя. — Стоуни посмотрел в окно в сторону бухты. — О Боже, вот они!

Но это был не «Юпитер», а небольшой рыбацкий траулер, проплывавший у ближнего края бухты.

— Пожалуйста, отдай Глаз, — угрожающе произнес Алекс. — Я не стану помогать тебе разбираться с Дэнни и его парнями, пока ты не выложишь мне камень.

— Послушай, я взял его, чтобы защитить.

— Правда? И каким же образом? — поинтересовался Алекс, будто у него было время, чтобы выслушать все подробности.

— Дэнни… — начал Стоуни и запнулся. — Послушай, он знает, что мы проводили раскопки. Он был на месте и видел бумаги о Блэк Джек Пойнте и убийствах. Он знает, что Глаз у нас. Он мог найти, где мы его прячем. — Затем, разыграв приступ ярости, он перешел в наступление. — Слушай, у тебя самого был ключ, о котором я ничего не знал! Так что мы квиты.

— Ни хрена мы не квиты! — Пистолет Алекса поднялся и уперся в грудь Стоуни.

— Если со мной что-то случится, — торопливо залепетал Стоуни, — полиция получит пленку с записью всех наших разговоров за последние пару месяцев. О Пэтче Гилберте. О сокровищах Лаффита, о Глазе Дьявола, о твоем небольшом проколе в Новом Орлеане. Я сделал несколько копий этой пленки и спрятал их в разных местах. В различной форме: магнитофонная лента, звуковые файлы и еще парочка вариантов, о которых ты никогда не догадаешься. Но все это обязательно обнаружится, если я исчезну или умру, Алекс. Я тебе не бессловесный, на все согласный Джимми.

— Ты блефуешь. Ты бы не пошел на то, что может подставить тебя самого.

— Мог и пойти. Для страховки. Я всегда перестраховываюсь.

Алекс опустил пистолет, развернулся и вышел из кабинета.

— Ты куда? — спросил Стоуни. Он последовал за Алексом в большую белую гостиную, где все стены были увешаны старыми морскими картами и повсюду лежали толстые старинные книги в кожаных переплетах. Алекс присел перед выложенным камнем камином и открыл лежавший рядом пенал с декоративными спичками. Эти длиннющие спички могли довольно долго гореть, не обжигая пальцы. Он повертел в руках пенал и, вернувшись к тому месту, где на нижних ступеньках лестницы стоял Стоуни, сильно ударил его кулаком в лицо, разбив губы. Тот упал на спину, и по его подбородку потекла тоненькая струйка крови вперемешку с соплями.

— Уфф, — промычал Стоуни.

Алекс схватил его за грудки, с силой толкнул на ступеньки и процедил сквозь зубы:

— Твоя страховка может обойтись тебе очень дорого.

Стоуни сплюнул кровью.

— Не могу поверить, что ты, ублюдок, ударил меня, — возмущенно сказал он, но легкая дрожь в голосе выдавала его страх.

Алекс легко размахнулся и, словно играючи, залепил Стоуни звонкую пощечину.

— Ты украл Глаз, а потом позвонил мне и рассказал, что Дэнни похитил твоего брата и собирается обменять его на Глаз Дьявола. Значит, мы отдаем им поддельный Глаз, чтобы спасти твоего брата? А я потом так никогда и не узнаю, куда подевался настоящий?

— Можно подумать, что ты позволил бы мне отдать Глаз какому-то Дэнни. Я не настолько наивен. Ты бы никогда этого не сделал. — Стоуни вытер нос. — Ты же слышал, что говорят приятели Дэнни по телефону.

— Ну, слышал. И это не произвело на меня никакого впечатления. У тебя могут быть свои друзья, о которых мне ничего не известно, Стоуни, и которые могут разыграть по телефону весь этот цирк. — Алекс мрачно посмотрел на него и добавил: — И все с единственной целью — одурачить меня. — Он схватил Стоуни за горло. — Говори, где Глаз?

— Я не…

Алекс провел кончиком спички — незажженной — по бровям Стоуни и дальше, по краю уха.

— Щекотно?

— О Боже, не надо, — прошептал Стоуни. — Прошу тебя.

— Я не хочу тебя поджаривать. — Алекс чиркнул спичкой по стене, и она тут же загорелась. — Но я это сделаю, а затем потащу тебя на твой причал. Возьму там немного бензина, который, надеюсь, подействует на тебя благоприятно. Заруби это себе на носу.

— Дева Мария, Матерь Божья, не надо, — прохрипел Стоуни.

— Где камень?

Стоуни, не отрываясь, смотрел на огонь.

— Глаз на лодке. На моей лодке. Именно там я его и спрятал. Он попал в руки Дэнни, хотя тот об этом даже не догадывается.

— И они сейчас плывут сюда?

— Да. И теперь ты сможешь получить его.

Алекс задул спичку.

Гуч решил, что название мотеля «Байю Ми»[20] вполне созвучно с тем, что могли бы сказать две девушки, прохаживающиеся возле парковки. Довольно грязный мотель с открытым двором на Тулейн-авеню был скорее местом проживания, чем заведением, где могла остановиться на ночлег веселая семья. Он находился в нескольких кварталах от здания уголовного суда Нового Орлеана рядом с фирмами-поручителями, которые занимались освобождением арестованных под залог. Гуч подумал, не предназначен ли «Байю Ми» как раз для тех, кто только что вышел из тюрьмы. Он видел, как уже знакомые ему девушки прошли с темной автостоянки вместе со своими новыми приятелями в номера и через полчаса вернулись на свое место, хотя внешне и не были похожи на чувственно сопящих уличных девиц с трясущимися задницами. Скорее они выглядели как обычные девушки, в футболках и джинсовых шортах, случайно оказавшиеся на стоянке перед мотелем и задержавшиеся здесь, чтобы просто поболтать. Несомненно, с ними можно организовать свидание, если знать секретный пароль. Гуч увидел, как мимо них, даже не притормозив, проехала полицейская патрульная машина. Четверг, поздний вечер, девушки еще не слишком заняты.

Он заплатил за свою комнату и сообщил портье:

— Я ищу здесь своего друга.

— Как его зовут?

— Алекс.

— Я не знаю никакого Алекса, — нахмурившись, грубо ответил портье.

— Как, вы не знаете мужчины по имени Алекс? — Гуч положил на стойку пятьдесят долларов. — Совсем не знаете Алекса?

— А как он выглядит? — Портье, тощий подросток с грязными светлыми волосами и тонким золотым колечком в ноздре, увидел купюру, и она молниеносно исчезла в кармане его джинсов.

— Алекс жил здесь где-то с месяц назад, — сказал Гуч.

— У нас не придают особого значения внешности.

— В его счет могли войти несколько звонков в Техас. Это вам ни о чем не говорит?

— Вы коп?

— А что, копы платят деньги за ответы на свои вопросы?

— Конечно, но не всегда.

— Я не коп. И не частный детектив.

— Имя Алекс мне ни о чем не говорит. У большинства парней здесь более звучные имена, например Бубба или Хосс. Или Джон. — Он засмеялся.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил его Гуч. — Но вы все-таки подумайте насчет этого.

Он вернулся в свою комнату и начал следить за девушками. На стоянку заехал фургон. Та, что повыше, нагнулась к окну и, смеясь, начала говорить что-то. Ее подруга отошла к пластиковому контейнеру, стоявшему через две двери от комнаты Гуча, села на него и закурила.

Гуч открыл свою дверь и прошел мимо нее. Она мельком взглянула на него и слегка нахмурила брови. Он бросил несколько монет в обшарпанный автомат кока-колы.

— Он сломан, — сообщила девушка.

— Тем не менее этот ящик годится, чтобы делать на нем деньги, — ответил Гуч, прислушиваясь к звону монет, которые глухо протарахтели внутри автомата. — Мой приятель рассказывал мне, что когда-то в этом славном местечке можно было нормально отдохнуть, а сейчас здесь не получишь даже глотка газировки. — Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Она улыбнулась в ответ.

— А кто твой друг? — спросила она.

— Знаешь Алекса?

— Не уверена, что была удостоена такой чести. — Девушка сбила пепел с сигареты.

— А как насчет парня по имени Джимми Берд?

— Не-а. У тебя действительно много друзей, — фыркнула она.

— А у тебя — нет?

— Я всегда пользуюсь вниманием, потому стараюсь видеть в людях хорошее.

Он подошел и стал рядом с ней. Девушка посмотрела Гучу в лицо, которое не вызывало приятных эмоций, потом взглянула на его потертые джинсы, серую футболку, поношенные ботинки и попыталась сообразить, не имеет ли она дело с полицейским.

— Тот Алекс, которого я ищу, может быть теперь в Техасе.

— Все равно лучше, чем здесь. — Она стряхнула пепел себе под ноги и растерла его сандалией.

— А вообще какие-нибудь Алексы тут работают?

— Нет, — коротко ответила она.

— Алекс мог останавливаться здесь месяц назад дня на два, а может, чуть больше.

— Я повторяю, что не знаю никакого Ал… — Внезапно она осеклась, посмотрела на него со страхом и смущением, как будто только что поняла смысл шутки, и резко встала.

— Как тебя зовут? — спросил Гуч.

— Мне нужно идти.

— Алекс мне не друг, — поспешил заверить ее Гуч, увидев в глазах девушки неподдельный страх. — Но я действительно хочу найти его. Или ее.

— Малыш, я люблю поболтать, но за мое время нужно платить.

— И сколько стоит час твоего времени?

— Семьдесят пять.

— Я хочу просто поговорить с тобой, — сказал Гуч.

— Цена та же самая.

Он согласно кивнул.

— Мы пойдем ко мне в комнату, — предупредила девушка. — У меня там есть немного «Комфорта». Может, мне захочется выпить.

Ее комната находилась в противоположной части двора; в окне не было стекла, и проем просто забили фанерой. Она сказала, что ее зовут Хелен. Смешав напиток для них обоих — спрайт с персиковым ликером «Саузерн комфорт», — она протянула Гучу маленький пластиковый стаканчик. Кубиков льда у Хелен не оказалось, а спрайт был несколько тепловат.

— Ты здесь настоящая хозяйка, — заметил Гуч. Он сразу выдал ей всю сумму, семьдесят пять баксов, и теперь смотрел, как она пересчитывала их. — Я сказал что-то такое, что напугало тебя? — спросил он.

— Алекса я не знаю. Но я знаю Альберта Эксли. Он объявился здесь под этим именем. Я называла его Ал, потому что имя Альберт мне не нравится. Это очень напоминает Алекс, верно? Он появился у нас примерно месяц назад.

— Как он выглядит?

— Жилистый. Более сильный, чем кажется на первый взгляд. Волосы каштановые, рост примерно метр восемьдесят пять. Когда я увидела, как он приехал сюда, даже подумала: вот то, что мне надо, — еще один социальный служащий, который попытается устроить меня на работу в какой-нибудь ресторан типа «Курица от Попайя». Или приобщит к проповедям «чудаков Христовых».[21]

Хелен отхлебнула из своего стаканчика. Гуч, глядя на нее, подумал, что хотя ей и не больше двадцати пяти, она уже начинает увядать: кожа на осунувшемся лице бледная, темные волосы тусклые.

— А потом я поняла, — продолжила Хелен, — что он такой же социальный служащий, каким в свое время был Гитлер.

— Чем он тут занимался?

— Ты коп?

— Нет. Я просто неравнодушный гражданин.

— Похоже, кто-то из таких же неравнодушных позаботился о том, чтобы Альберт Эксли убрал свою задницу с нашей улицы. — Девушка указала на фанеру. — Он выбросил меня через это окно. — Она подняла руку, и Гуч увидел на ее коже несколько заживающих шрамов. — Я сильно поранила руки, спину… В общем, чувствовала себя хреново. Я ведь практически была его девушкой.

— Поясни.

— Он был здесь четыре или пять дней. Я все никак не могла взять в толк, что этот парень, внешне похожий на профессора, может делать в нашей дыре. Он нанимал меня по два раза на день — вроде как коротал время. — Она пожала плечами. — У меня сложилось такое впечатление, что он не просто так здесь околачивался, что у него было в Новом Орлеане какое-то важное дело. Но прекрасно понимаю, что подобных вопросов лучше не задавать и держать рот на замке. Нет, ну открывать его иногда, конечно, нужно. — Она засмеялась. — Ты понимаешь, что я имею в виду.

Гучу очень хотелось купить ей билет на «Грейхаунд»[22] и сказать на прощание: «Уезжай отсюда куда-нибудь, начни на новом месте все сначала и больше никогда не занимайся этим». Но она смотрела на него как на одного из «чудаков Христовых», и он предпочел промолчать.

— Мы с ним нормально ладили. Один раз он исчез почти на целые сутки и вернулся в дурном расположении духа. Я подумала, что он славный парень и заслуживает того, чтобы ему помогли расслабиться. Это происходило в его комнате, не в моей, поэтому я сделала все так, как он любит. Потом Ал пошел в душ, а мне предложил посмотреть телевизор, потому что у меня в комнате телевизора не было. Кроме того, он знал, что я не стану шарить у него по карманам. Когда он выключал душ, зазвонил его мобильник и я нажала на кнопку ответа, чтобы сразу дать телефон Алу. Типа смотри, какая я сообразительная, — Хелена грустно покачала головой. — Но тут парень, который ему звонил, принялся орать в трубку. Похоже, он был в полной панике. Я сказала ему, чтобы он успокоился, и ничего больше. И вдруг Ал вырывает трубку у меня из рук, слушает вопли своего приятеля, а потом выбрасывает меня в окно. — Девушка невольно вздрогнула. — Я лежу там голая, истекаю кровью, и никому вокруг нет до меня никакого дела. Ал быстро схватил свои шмотки, запрыгнул в машину и свалил отсюда. — Она вздохнула. — Копы потом искали его, но, думаю, не слишком усердно. Сама я налогов не плачу, а значит, не оплачиваю их работу. Джерри, хозяин, заставил меня переехать в эту комнату и сказал, что я сама виновата в том, что Ал выбил стекло. Этот придурок пока что не вставил новое стекло, а тут сейчас слишком жарко. — Хелен готова была расплакаться.

— Я поговорю с этим Джерри. Будет тебе новое окно, — сказал Гуч.

Она уставилась на него.

— Этот тип, звонивший по мобильнику… Чего он так нервничал? — спросил Гуч.

Она пожала плечами.

— Точно не могу сказать. После того как я вылетела из окна, у меня проблемы с памятью. Я потеряла слишком много крови. Но когда я вспоминаю об этом, мне кажется, что он орал что-то вроде «Тупой ублюдок, ты грохнул не того». — Она допила свой напиток. — Не нужно тебе связываться с этим Альбертом. Он псих. Он готов был убить человека только за то, что тот ответил на телефонный звонок.

— Когда мне удастся найти его, — заявил Гуч, — я тоже выброшу его через окно просто ради тебя.

— Это очень мило. Но я бы посоветовала тебе напасть на него сзади, — сказала Хелен и, несмотря на стоявшую духоту, зябко повела плечами. — Нельзя, чтобы этот человек видел, как ты к нему приближаешься. Тогда второго шанса у тебя просто не будет.

В густых зарослях дубовой рощи пахло сыростью. Уит стоял с подветренной стороны от посадки. Была пятница, полтретьего ночи. Парочка влюбленных в поисках уединенного места наткнулась на старый грузовик с подъемником, оставленный кем-то на краю рощи сразу за западной границей Порт-Лео, вдали от суеты пляжей и пристаней. Скрюченное тело Джимми Берда лежало на сиденье; пулевое отверстие в виске было окружено засохшим пятном крови и пороха — очевидно, ствол был приставлен к голове вплотную. Пистолет 45-го калибра лежал здесь же, на полу грузовика, прямо под свисающей рукой Джимми. Выездная команда ДОБ вытащила тело из машины, предварительно сделав подробные снимки места происшествия. Уит заполнил бланк распоряжения на проведение медицинской экспертизы.

Через какое-то время к Уиту подошел Пауэр, чтобы тоже расписаться на этом бланке.

— Я думаю, что в нашем деле можно будет скоро поставить точку, — сказал Дэвид, нацарапав свое имя ниже подписи Уита.

— Ну да, — сказал Уит, кивнув ему.

— Даже не сомневайся. В кармане рубашки Джимми найдена записка. — Дэвид кашлянул и процитировал; — «Я сожалею о том, что сделал в понедельник». — Бросив на Уита самодовольный взгляд, он продолжил: — В задней части пикапа обнаружена сломанная лопата. А это было в кармане его брюк. — Дэвид вынул из бумажного пакета пластиковый мешочек, положил его на раскрытую ладонь и посветил фонариком.

Уит увидел полдюжины монет грубой чеканки, явно старинных; на одной был щит, на другой — голова мужчины, увенчанная лавровым венком; одна монета была серебряная, остальные золотые.

— Очевидно, старинные, — заметил Уит. — Вот блин. Значит, я все-таки был прав.

— Давай не будем торопиться с выводами, ваша честь. Возможно, у Пэтча была коллекция монет, и Джимми мог украсть их в доме.

— Люси никогда не упоминала о том, что Пэтч увлекался нумизматикой. Да и он сам не говорил, что собирает монеты.

— Он мог просто найти их вместе с наличными и кредитными карточками в ящике для перчаток. Я думаю, что именно Джимми вламывался в дом.

Уит наклонился и стал разглядывать монеты через пластик.

— Здесь стоит дата: 1812 год. Видишь? А еще одна 1820 года. Боже праведный!

— Да. И я понимаю, куда ты клонишь, — поморщившись, сказал Пауэр. — Опять насчет всего этого дерьма про зарытые сокровища.

Уит перешел на шепот.

— Дэвид, послушай. Забудь про клад. Посмотри на это с другой точки зрения. Это уже из области археологии. Если бы в Блэк Джек Пойнте проводили раскопки какие-нибудь профессора в поисках артефактов и их бы там убили и сбросили в яму, ты бы стал искать людей, похитивших ценности? Так ведь?

Дэвид кивнул.

— Возможно, это и были раскопки, о которых мы просто не знаем. О которых вообще никто ничего не знает.

Теперь Пауэр недоуменно покачал головой.

— Итак, Дэвид, вероятно, у Джимми были соучастники. И если эти монеты — часть клада, то где же тогда все остальное?

Дэвид сплюнул в траву, всем своим видом показывая пренебрежение к версии Уита.

— Почему ты так возражаешь против этого предположения?

— Я не собираюсь выходить к прессе с заявлением, что Пэтч и Туй были убиты из-за найденного клада, и не хочу, чтобы шериф Холлис делал это, — заявил Дэвид. — Господи, если твоя версия не подтвердится, нас в городе просто засмеют. Не нужно будоражить общественность сообщением о сокровищах. Давай пока помолчим и посмотрим, что еще удастся узнать.

Это было именно то, на что Уит и рассчитывал.

— Но мы все-таки должны выяснить ценность этих монет, хорошо?

— Да, разумеется.

— Я подозреваю, что стоят они немало, — сказал Уит. — У Джимми не могло быть депрессии, вызванной безденежьем. Наверняка коллега доктора Паркера, та, которая идентифицировала обнаруженные в яме предметы утвари, — кажется, ее фамилия Домингес, — знает о монетах больше, чем мы с тобой.

— Давай я сам позабочусь об этом. Для начала мне хотелось бы убедиться, что следы протекторов Берда совпадают со следами, оставленными на земле Гилберта. Потом нужно посмотреть, нет ли в грузовике и на пистолете еще чьих-нибудь отпечатков пальцев. Давай поедем к вдове, судья, — предложил Дэвид и тут же покачал головой. — Насколько мне не нравится эта Линда Берд, настолько же мне не хочется сообщать ей сейчас о смерти мужа.

Джейсон Сэлинжер с первого взгляда показался Уиту похожим на одного из гномов, фигурки которых иногда выставляют на лужайке перед домом. Он был маленького роста, с румяными, как яблоки, щеками и пухлыми розовыми губами, обрамленными пышной бородой. На нем была футболка с надписью «Фанат примечаний».

— Только поаккуратнее с моими книгами, — предупредил Джейсон.

Легко сказать. Уит проследовал за ним в мрачную гостиную, превращенную в рабочий кабинет. Книги горой лежали на компьютерном столе, были разбросаны по всему дивану, в беспорядке валялись на полу.

— Похоже, вы очень любите читать? — Уит осторожно переступил через стопку книг и присел на краешек дивана.

Джейсон посмотрел на него так, как будто у судьи было не все в порядке с головой.

— Ну да, наверное…

«Вероятно, книги о социально полезных навыках?» — чуть не спросил Уит, но вместо этого улыбнулся.

— Вы простите его. По утрам он не всегда любезен, — сказала жена Джейсона. Сообразительная и непосредственная, одетая в потертые джинсы и синюю футболку, женщина казалась настолько же милой, насколько суров был ее муж. — Так ведь, мой сладкий?

Джейсон издал странный звук, который должен был означать согласие.

— Не хотите ли чашечку кофе, судья Мозли?

— Нет, мэм, благодарю вас. На сегодняшний день я уже заправил полный бак, — ответил Уит.

— А я бы выпил, пожалуй, — сказал Джейсон.

— Ты же сам знаешь, что твой доктор сказал про тебя и кофеин. — Супруга по-матерински похлопала Джейсона по плечу, подмигнула Уиту, хотя, как он догадывался, женщина была лет на шесть-семь моложе мужа. — Не буду мешать вашему разговору, мальчики.

В этот момент Уит заметил в углу комнаты пирата без головы. Ну, не совсем без головы. Это был старый портновский манекен, одетый в причудливый синий сюртук и серые панталоны, подпоясанные красным кушаком. Кроме этого на манекене висели шпага и пистолет, которые казались настоящими.

Джейсон развернул кресло от компьютерного стола и сел лицом к Уиту. Дом Сэлинжера находился в старой и довольно неухоженной части Порт-Лео. За газоном, казалось, никто не следил, мебель — прямо из оптового магазина. Но книги в рабочем кабинете Джейсона были толстыми, в дорогих твердых переплетах, и их здесь насчитывалось огромное множество. Да и компьютерная система у него была самой последней модели.

— Чем я могу быть вам полезен, судья?

— Насколько я знаю, вы проводили исследования о Жане Лаффите.

— Я частным образом пишу статьи для журналов, являюсь внештатным преподавателем, редактирую книги для двух небольших издательств.

— Но Лаффит, судя по всему, представляет для вас особый интерес.

— Конечно. Я собираюсь поступать в аспирантуру, может быть, в следующем году. Хочу когда-нибудь написать наиболее полную книгу о Лаффите, возможно, получить докторскую степень, сфокусировавшись на истории залива. Тогда я смогу преподавать в любом месте от Техаса до Флориды. Я плохо переношу холодные зимы.

— Меня интересует Лига Лаффита.

— Это имеет какое-то отношение к Пэтчу Гилберту, верно?

— Почему вы об этом спросили?

— Ну, он приходил на последнее собрание нашего отделения в Корпус-Кристи в мае. Насколько я понял, он хотел присоединиться к нам. Я был огорчен, услышав, что его убили.

— Вы знали Пэтча?

— Нет. Я встречался с ним всего один раз, на том самом собрании. Он был очень дружелюбен, представлялся каждому. Просто такое имя, как Пэтч, не забывается.

— Давайте поговорим сначала о Лиге. Что она, собственно, из себя представляет?

— Для вас я бы разделил Лигу Лаффита на три группы. Подавляющее большинство людей в ней проявляют серьезный интерес к истории, они исключительно порядочны и респектабельны. Помимо них есть те, кто интересуется легендами о зарытых кладах, хотя относительно того, что Лаффит закопал свое золото, а не потратил его, никогда не было известно ничего, кроме старых баек. Но эти ребята насмотрелись фильмов вроде «Пирата» и думают, что Лаффит — это Юл Бриннер,[24] герой-головорез из выдуманного романа. — Джейсон повернулся в своем кресле на колесиках. — Есть еще очень небольшая, но совершенно очаровательная прослойка сумасшедших. Некоторые из них утверждают, что они потомки Лаффита, и подделывают дневники и другие документы, чтобы потом продать доверчивым любителям старины, или пытаются как-то иначе эксплуатировать имя знаменитого пирата.

— Это сумасшествие опасное или забавное?

— Забавное. Там есть парень, который называет себя Дэнни Лаффит, но это не настоящее его имя. Этот псих из Луизианы утверждает, что он Лаффиту какой-то пра-пра-пра-пра кто-то там. Но он безобидный. Однажды он обманул какого-то парня в Хьюстоне, и тот заплатил ему десять тысяч долларов за письма, предположительно написанные Лаффитом Эндрю Джексону. Поддельные, разумеется, — я в этом не сомневаюсь. Кончилось все тем, что деньги пришлось вернуть назад, чтобы избежать разбирательства в суде.

— Он тоже член Лиги Лаффита?

— Был. Лига аннулировала его членство. Фальсификаторам не место среди заслуживающих доверие историков.

— А как насчет всех этих легенд о зарытых сокровищах?

Джейсон пожал плечами.

— Не существует никаких доказательств того, что Лаффит закопал на побережье хотя бы унцию золота, но слухи об этом упорно продолжают ходить. Сокровища означают славу, приключение. К тому же таким интересным способом, в противовес скуке повседневного кропотливого труда, можно в одно мгновение достичь процветания.

— Романтические деньги.

— Вот именно. В детстве мы все читали «Остров Сокровищ» или смотрели фильм. Нам всем хотелось быть Джимом Хокинсом, который перехитрил Долговязого Джона Сильвера и нашел золото, — улыбнувшись, сказал Джейсон. — Этот Долговязый Джон Сильвер, — единственный литературный убийца, в честь которого назвали сеть ресторанов фаст-фуд.

— Действительность гораздо менее романтична, чем вымысел, — заметил Уит.

Джейсон резко повернул голову к манекену.

— Каждый год я надеваю этот костюм и, воображая себя Лаффитом, иду в школы, чтобы поведать детворе разные истории. Дети хотят видеть Лаффита эдаким пиратом из кинофильмов: с саблей в руке, берущего корабли на абордаж, спасающего благородных девиц на залитых кровью палубах. Все это полный бред. Лаффит уклонялся от уплаты налогов, посылал других капитанов захватывать для себя чужие корабли, больше имел дело с рабами и хлопком, чем с золотом. Конечно, он следил за тем, чтобы не нападать на американские корабли, потому что это было чревато неприятностями, и грабил всех остальных. Лаффит был скорее администратором, чем головорезом. Его хладнокровию можно было позавидовать. За несколько месяцев до того, как он покинул Галвестон, этот остров был опустошен ураганом. Для тысячи человек, которые там жили, еды стало катастрофически не хватать. Решение Лаффита было простым: собрать вместе всех чернокожих на Галвестоне — будь то невольник или свободный человек, не важно, — и продать их на нелегальном рынке рабов в Луизиане. Пострадали даже свободные черные женщины, которые были замужем за людьми Лаффита. Всех их загнали на корабли; жены умоляли своих мужей спасти их, но Лаффит пристреливал каждого, кто оказывал сопротивление. Меньше людей, которых нужно кормить, и больше денег в сундуках на восстановление после урагана. Просто и жестоко.

— Но вы ведь восхищаетесь им.

— Я восхищаюсь его решимостью, — сдержанно ответил Джейсон Сэлинжер. — Наш мир гораздо менее решителен. Мы все анализируем. Мы агонизируем. Мы пытаемся предугадать. Лаффит никогда не мог позволить себе такой роскоши. Возможно, когда-нибудь я напишу книгу для бизнес-менеджеров «Бизнес по Лаффиту». Знаете, сегодня многие находят свои пути зарабатывания денег строго по науке. Выгребают в свою струю.

— Но где же тогда Лаффит держал свои деньги? В те времена банков на Галвестоне не было, да и, вероятно, легальный банк не стал бы иметь с ним дело.

— По-видимому, Лаффит отмывал свои деньги и золото в банках Нового Орлеана. На него работали лучшие адвокаты города. А он и его брат Пьер объявили себя банкротами, официально демонстрируя, что им принадлежит очень мало. Но, разумеется, сегодняшние гангстеры используют такое же прикрытие.

— Но ведь любым его счетам постоянно угрожала опасность со стороны правительства США. Если бы заподозрили, что счет принадлежит Лаффиту, его бы тут же арестовали, верно?

Джейсон нахмурился, но кивнул.

На стене над компьютером висела большая карта Техаса. Уит встал и принялся рассматривать ее.

— Просветите меня, пожалуйста, — сказал Уит. — Допустим, что за долгие годы Лаффиту удалось собрать приличное количество золота. Достаточное, по крайней мере, чтобы было с чего начать, если ему придется уйти с Галвестона или если его счета в Новом Орлеане будут арестованы. Или, возможно, ему удалось несколько раз захватить крупную добычу, перед тем как его заставили покинуть остров. Лаффит не мог прийти в порт Нового Орлеана: если бы он ступил на землю США, его бы сразу арестовали как пирата, верно?

— Да, — сказал Джейсон. — Его бы действительно арестовали, окажись он на территории Америки. Его люди уже и так успели досадить американскому военному флоту тем, что напали на торговое судно, хотя Лаффит и казнил потом виновного в этом капитана. Но что окончательно подвигло правительство выбросить его с Галвестона, так это захват одного из их кораблей, «Ле Брав», во время его атаки на испанское судно. У капитана «Ле Брав» на руках оказался документ, подтверждающий дележ захваченной пиратами добычи, который был написан рукой Лаффита и на котором стояла его подпись. Это был тот самый дымящийся ствол, который так был нужен американскому военному флоту.

— Таким образом, Лаффит оказался в бегах. Ему некуда было приткнуться. Если бы он перевозил с собой свое золото, он потерял бы его в случае, когда его остановили или атаковали бы, так?

— Ему была выдана бумага, гарантировавшая безопасный проход мимо американских военных кораблей к выходу из залива. Они не должны были препятствовать ему.

— Но эта бумага не могла бы защитить Лаффита от испанцев или от какой-либо другой страны, на корабли которой он нападал ранее?

Джейсон наморщил лоб.

— Нет, не могла бы. Но пираты на самом деле не так часто закапывали свои сокровища, как все мы думаем. Это был скорее вариант «Острова Сокровищ», чем общепринятой практикой. Я хочу сказать, что, несмотря на всеобщее мнение о том, что капитан Кидд закопал свои богатства где-то в Новой Англии, их никто и никогда не смог обнаружить.

— Но, может быть, у Лаффита появлялся шанс выжить, если бы он закопал свои сокровища, — хотя бы на несколько недель или месяцев. Ведь носиться с ними по заливу, который кишел имевшими на него зуб военными кораблями, было очень опасно: он легко мог потерять все. Лаффит был человеком без родины. Поставьте себя на его место. Где бы вы закопали клад?

Джейсон уставился на Уита, словно хотел о чем-то спросить, но так и не сделал этого. Он снова повернулся к карте и провел пальцем по линии побережья.

— Только не Галвестон или Боливар. Слишком велик риск быть пойманным американским патрулем, который наверняка следил за тем, чтобы предводитель пиратов не вернулся на эту территорию и не возобновил свою деятельность. Возможно, подальше на юг или север. — Палец Джейсона двинулся по карте в южном направлении. — У Лаффита были свои лагеря по всему побережью. Но точно можно сказать лишь о бухте Матагорда и острове Святого Иосифа.

— А был ли у него лагерь на берегу бухты Святого Лео?

Джейсон быстро взглянул на него и после небольшой паузы ответил:

— Легенда гласит, что был, но до сих пор никаких следов не обнаружено.

— Вполне вероятно, что он сам хотел скрыть следы своего пребывания там, — заметил Уит. — Если бы я закопал сокровища, мне и в голову не пришло бы на этом месте писать свое имя крупными буквами.

— Его лагеря не были чем-то особенным. Они представляли собой обычные укрытия, где он или его люди могли пересидеть, сойдя на берег в бурю, или спрятаться от других кораблей. Всего четыре стены да еще, может быть, пушка.

— Наверное, можно предположить, что, если бы Лаффит закопал свои сокровища, он должен был бы как-то отметить это место или быстро вернуться за ними, если бы появилась такая возможность.

— Разумеется.

— Так что же случилось с Лаффитом после того, как он покинул Галвестон?

— Никто этого не знает. Существует целый ряд гипотез. Пират мог умереть, мог отправиться на Кубу или в Мексику. А в последнее время появилась теория, что он погиб как борец за свободу в Южной Америке. — Джейсон улыбнулся. — Люди всегда старались как-то оправдать пиратов. Мы слишком любим их, чтобы помнить о том, что они воры и убийцы.

— Следовательно, — подытожил Уит, — Лаффиту могли помешать забрать его сокровища. Могли убить. Или посадить в тюрьму.

— Конечно. Мы ведь определенно так и не знаем, что с ним произошло.

— А в легендах не упоминается, где именно в бухте Святого Лео мог находиться его лагерь? — спросил Уит.

— Одни говорят, что в Копано Флэтс, другие — в Блэк Джек Пойнте. Точно можно сказать только о том, что старый Блэк Джек — Черный Джек — верил, что Лаффит был именно там.

— А что вы знаете о Джеке?

— Лишь то, что он был старым ненормальным отшельником, который жил в Пойнте со времен Гражданской войны до 1890 года. Я не знаю, действительно ли он был черным и звали ли его на самом деле Джек. Я думаю, что Пойнт мог получить свое название от растущих там мэрилендских дубов.[25] Возможно, это название приклеилось уже потом и к человеку. Он утверждал, что плавал с Лаффитом еще мальчишкой, и говорил, что Лаффит якобы собирался вернуться в Пойнт и убить всех жителей Порт-Лео, потому что они украли его сокровища. Этот Джек казался сумасшедшим, но он был совершенно уверен в существовании клада. Этот человек перерыл в Пойнте немало земли. Я думаю, что семья Гилбертов — именно они получили этот участок в вечную собственность — относилась к нему терпимо. Все это довольно печально — посвятить жизнь собственной алчности.

— А нельзя ли сказать то же самое и о жизни знаменитого пирата?

— Да, вы правы. За исключением эпизода, связанного со спасением Нового Орлеана, что было по-настоящему круто. — Джейсон снова поднял бровь. — И все-таки объясните мне, к чему вы задаете все эти полупровокационные вопросы?

— Я пытаюсь понять, чем жил Пэтч в последние недели своей жизни. Все, о чем мы с вами сейчас говорили, Джейсон, является конфиденциальным. Я провожу официальное расследование по факту смерти.

— Да вы, приятель, просто прикрываете собственную задницу.

Уит покачал головой.

— У нас нет никаких доказательств, что Пэтч нашел какие-то старинные вещи или ценности. — Уит сказал чистую правду: Пэтч действительно ничего не нашел. Хотя, возможно, нашел кто-то другой. — Я просто не хотел бы, чтобы поползли слухи и чтобы на земле, где скорбят семьи Гилбертов и Тран, начали толкаться толпы новых блэк джеков.

— Конечно, я понимаю, — задумчиво произнес Джейсон. — Я не стану распускать никаких слухов и обещаю держать язык за зубами. Но если эта история коснется…

— Не коснется. Я спрашивал вас о сокровищах в основном из любопытства. Просто люди в первую очередь начинают думать о Лаффите, а у Пэтча к этой особе в последнее время был свой интерес. И больше ничего. — Чувствуя, что его слова не особенно убедили Джейсона, Уит перевел разговор на другую тему. — Вы знаете Стоуни Вона?

— Конечно. Он президент представительства Лиги Лаффита в Корпус-Кристи.

— Он ваш приятель?

— Нет. У слепых котят больше здравого смысла, чем у Стоуни. Он полностью охвачен мистической идеей охоты за сокровищами. Этот молодой человек финансирует подводные раскопки во Флорида-Кис, где за долгие годы потерпело крушение много испанских галеонов. Он пытался также финансировать проект по подводному обследованию галеона, затонувшего возле острова Падре, но штат запретил проводить эти поиски. Историческая Комиссия штата Техас просто ненавидит охотников за сокровищами. Любой клад, обнаруженный в водах штата или закопанный на общественных землях, по закону принадлежит им, и они делают все, чтобы никто нигде не нырял без их разрешения.

— Значит, Стоуни Вон финансирует поиск сокровищ? — Уит старался говорить бесстрастно, не показывая своего интереса к личности бизнесмена.

— Ну да, во Флориде. Там еще много кораблей, затонувших на мелях вдоль Кис. Я думаю, что он мог входить в группу, которая финансировала подводные работы Барри Клиффорда на «Вдовушке», за мысом Код. Это до сих пор единственное обнаруженное пиратское судно. Они подняли оттуда внушительное количество золота, серебра и драгоценных камней. По крайней мере, Стоуни много об этом говорил. В прошлом году он оплатил десяти членам Лиги поездку на Юкатан, в город, где умер брат Лаффита.

— Были ли Стоуни и Пэтч приятелями?

— Я не знаю, знакомы ли они друг с другом, но думаю, что могли встретиться на собрании, — ответил Джейсон. — Ладно, сейчас вы меня уже по-настоящему заинтриговали. Сначала вы расспрашивали о сокровищах Лаффита, а теперь задаете вопросы о парне, который занимается охотой за кладами.

— Ну что тут еще сказать… Сейчас я поведаю вам одну историю, но поверьте, исключительно вам, — медленно произнес Уит. — Но пусть у вас пока не перехватывает дыхание. Если вы скажете, что рано еще о чем-то говорить, забудьте все это.

Джейсон удивленно поднял брови.

— Хорошо.

— Но сначала еще один вопрос: а не было ли здесь или в Лиге Лаффита каких-либо других… искателей кладов?

— У Стоуни действительно был приятель, который принимал участие в той поездке на Юкатан. Этот парень был знаком с ним по работе во Флориде. Зовут его Аллен Экк, если я не ошибаюсь. М-да… Выглядит как настоящий профессор. Производит впечатление очень крутого. Но Боже мой, какой придурок! Мы ездили на экскурсию по Мериде — маленькому городку тут неподалеку. Гид рассказывал историю Лаффита и допустил пару незначительных ошибок по поводу каких-то подробностей из жизни пирата. Большинство людей об этом никогда бы и не догадались. Аллен очень спокойно сделал ему замечание, сказал, что тот ошибается, но гид твердо ответил, что он прав. Видно, подумал, что Аллен обычный тупой турист. Никогда не забуду взгляд, которым на него посмотрел Аллен: не просто ледяной, а уничтожающий, как будто этот глупый гид не стоит даже жалкого окурка. Но тогда он больше ничего не сказал. А на следующий день этого несчастного гида нашли на аллее: обе руки сломаны, лицо — сплошной синяк, нос тоже сломан. Парень этот так и не сказал, кто на него напал: то ли он действительно не видел, то ли был жутко напуган. — Джейсон покачал головой. — Я, конечно, понимаю, что это всего лишь безумное предположение, только мне все равно кажется, что именно Аллен избил того человека.

Стоуни лежал на одеяле перед большой застекленной дверью, которая выходила на пристань. Он всю ночь проворочался, словно спал на голых камнях. В ожидании лодки он включил на пристани все фонари, но никаких судов так и не появилось из темноты. Алекс, положив перед собой пистолет, устроился за обеденным столом и читал толстую книгу о пиратстве в Азии в семнадцатом столетии. Он нашел ее у Стоуни на полках и, сосредоточенно листая страницы, время от времени подавал возгласы одобрения или несогласия.

Наконец Стоуни все-таки погрузился в сон и проснулся оттого, что Алекс с кем-то говорил по мобильнику. Он услышал, как тот сказал:

— Хорошо. Я согласен.

Потом наступила тишина, и только слышно было, как Алекс выключил свой телефон. Стоуни притворился спящим, спиной чувствуя тяжелый взгляд Алекса. Некоторое время после этого Стоуни не спал, но затем сказалось выпитое им виски, и он опять провалился в забытье.

Проснулся он в семь. Язык прилипал к небу, мышцы спины неприятно ныли. Фонари на пристани по-прежнему горели. Не было ни лодок, ни Дэнни, живого или мертвого. Он встал и прошел в кухню. Алекса тоже не было.

Стоуни подумал, что можно с облегчением вздохнуть. Он вспомнил, что прошлой ночью Алекс хотел убить его, и поежился, представив, как этот ублюдок собирался жечь огнем его лицо. Но вместо облегчения отсутствие Алекса повергло его в панику. Куда он, черт возьми, подевался? А если, пока его нет, сюда заявится Дэнни со всей его бандой?..

Стоуни подошел к телефону. На автоответчике — никаких сообщений. Он набрал номер спутниковой связи с «Юпитером». Никто не ответил. Тогда он включил телевизор и посмотрел пятничный утренний выпуск местных новостей. Никаких сообщений ни о брате миллионера, похищенном в море, ни о пропавшей лодке, ни о выброшенных на берег телах Бена и Клаудии.

Услышав, как открывается входная дверь, он поспешил в прихожую и увидел Алекса.

— Проклятие, где ты был?

— Они показывались?

— Нет, — сказал Стоуни и, сдерживая раздражение, снова спросил: — Где тебя носило?

— Нужно было уладить одно дело. — Алекс потер руки. — Ты ведь умеешь готовить, верно? Яичница. Ветчина. Черный кофе. Мой организм нуждается в протеине.

— Какое еще дело, Алекс?

Прекрасное настроение Алекса не предвещало ему ничего хорошего, и Стоуни насупился. Алекс же как ни в чем не бывало похлопал его по щеке и сказал:

— Они могут и не приехать. Должно быть, у Дэнни и его друзей кончилось терпение. Или, возможно, Дэнни пристрелил своих приятелей.

— Или убил Бена, — вставил Стоуни. — И теперь ему нечем с нами торговаться, кроме обвинения в мой адрес, которое он не предъявит.

Алекс пошел в кухню и вымыл там руки.

— А эта подружка Бена, она коп?

— Да.

— Тогда, может быть, она их там всех повязала?

— Она там одна. К тому же женщина.

— Пистолет, умение обращаться с оружием и желание его применить могут, в принципе, уравнять их шансы. Позвони на свою лодку еще раз.

— Я только что пробовал дозвониться, но никто не отвечает.

— А у Дэнни Лаффита есть своя лодка? Ведь нужна же им была еще одна лодка, чтобы взять «Юпитер» на абордаж.

— Да.

— Ты помнишь, как она называется?

— «Мисс Катрин». В честь Катрин Вилларс.

У Алекса округлились глаза.

— Тогда начни приветствовать эту лодку по радио. Возможно, они пытаются составить план, как им нас провести. А может, они не хотят рисковать и поэтому побоялись приплыть сюда ночью. — Он криво улыбнулся и добавил: — Но вполне вероятно, что они нашли Глаз, спрятанный у тебя на лодке, и плывут сейчас в сторону Китая.

Недобрая усмешка застыла на его лице, однако он этого не замечал. У Стоуни засосало под ложечкой.

— У меня в кабинете есть еще одна морская рация, мощная, дальнего радиуса действия, — пробормотал он.

— Что ж, давай посмотрим, не захочет ли кто-нибудь с нами пообщаться, — сказал Алекс.

В пятницу утром, собираясь на заседание суда по делам несовершеннолетних, Уит решил немного опоздать. Это была его самая нелюбимая часть работы мирового судьи. Читать лекции подросткам о том, что они заблуждаются, и наблюдать, как их нетерпеливые или смущенные родители стоят здесь же, скрестив руки, было выше его сил. Но округ тратил деньги на поддержание дисциплины среди подрастающего поколения, и судья Мозли не имел права отлынивать от исполнения своих обязанностей.

Он нажал кнопку звонка на двери Стоуни Вона. На широком изгибе подъездной дороги к дому стояли те же машины, что и вчера, — «порше» и видавший виды фургон.

Уит подождал. Как и накануне, никто не отвечал. Он снова нажал кнопку.

По-прежнему тихо. Уит двинулся вдоль фасада, завернул за угол и прошел через лужайку, настолько тщательно подстриженную, что на ней можно было играть в гольф. Оказавшись у широко растянувшейся задней части дома, он увидел металлическую ограду с причудливыми железными завитушками, украшавшими верхушки столбов. Калитка была не заперта. Задний двор представлял собой многоярусную террасу. Уит поднялся по деревянной лестнице и с верхней площадки увидел красивую частную пристань, возле которой не было лодок. Там все еще горели фонари, словно их оставляли на всю ночь. Неподалеку был бассейн с помостом вокруг него, дорогая садовая мебель и выложенный из кирпича гриль, какие делают в ресторанах.

Застекленная дверь позади него открылась, и из дома вышел мужчина. Уит понял, что это Стоуни Вон, — он узнал его по фотографиям, помещенным в статье, которую он нашел в Интернете. Мужчина выглядел ужасно: мятая одежда, заросшее щетиной лицо, круги под глазами. Казалось, он ночевал на улице.

— Извините, — сказал Стоуни, невольно прикрывая рукой разбитую губу. — Это частная собственность.

— Я знаю, — ответил Уит. — Но на звонок в дверь вы не отвечали.

— Да, не отвечал. Ну и что?

— Я Уит Мозли. Я одновременно мировой судья и коронер округа. Мне хотелось бы поговорить с вами о двух убийствах, которые недавно произошли в нашем городе.

— Позвоните мне в офис. Назначим встречу, — заявил Стоуни и тут же осекся, словно пожалел о своей первой реакции.

— Я уже здесь. И, признаться, не сказал бы, что вы очень заняты.

— Я допоздна работал, — объяснил Стоуни. — Простите мою резкость. — Он закрыл за собой дверь и, выйдя на открытое пространство, посмотрел в сторону расстилавшейся перед ними бухты. — Дело в том, что у меня назначена встреча в Корпус-Кристи и мне еще нужно к ней подготовиться. Не знаю, чем я могу быть вам полезен.

— Но вы ведь знали Пэтча Гилберта, не так ли?

— Да, это имя мне о чем-то смутно напоминает…

— Вы послали Гилберту бутылку «Гленфиддика» после разговора с ним на собрании Лиги Лаффита, — сказал Уит.

Стоуни прикусил язык, улыбнулся и потер глаза.

— О да. Я припоминаю его. Очаровательный старик.

— Был. Вы, возможно, слышали, что его убили в понедельник ночью. Вместе с его подругой.

Глаза Стоуни округлились от удивления.

— Вы разыгрываете меня. Мистер Гилберт мертв?

— Вы что, не смотрите новости?

Последовала пауза.

— В последнее время нет. Я сейчас занимаюсь организацией нового бизнес-проекта, так что приходится работать по двадцать четыре часа семь дней в неделю.

— Еще одно финансирование поиска сокровищ? — спросил Уит с ангельски невинным видом.

Стоуни снова внимательно посмотрел на него.

— Хм… — Он помолчал и, едва скрывая изумление, произнес: — А вы много знаете обо мне, мистер Мозли.

— Называйте меня, пожалуйста, судья. Я предпочитаю официальный тон. — Уит сложил руки на груди; сегодня на нем была рубашка лимонно-зеленого цвета с танцующими на ней пучеглазыми ананасами.

— Извините, судья. Я уже больше не играю в искателей кладов. Слишком дорогое хобби. Могу я поинтересоваться, как вы узнали обо мне?

— Я провожу расследование по факту смерти мистера Гилберта и в данный момент пытаюсь восстановить картину его жизни в последний месяц перед кончиной.

— Что ж, мы встречались с ним один раз. Поболтали. — Стоуни пожал плечами и после паузы сказал: — Меня интересовал его участок, и я спросил, не продаст ли он землю. Мистер Гилберт ответил, что не собирается этого делать.

— А другие члены семьи Гилбертов — вы обращались к ним?

— Меня здесь в чем-то подозревают? Может быть, мне нужен адвокат?

— Я не знаю, а вы?

— А есть у вас какие-нибудь документы, подтверждающие вашу личность? — спросил вдруг Стоуни. — Извините, но на судью вы определенно не похожи.

Уит протянул ему свое заламинированное удостоверение и показал водительские права.

— В любом случае, мистер Вон, времени у меня не очень много. Но с вашим именем я уже столкнулся не один раз, и мне хотелось бы знать о ваших отношениях с мистером Гилбертом.

— В лучшем случае наше знакомство можно считать шапочным. — Теперь Стоуни даже улыбнулся. — Да, мне кажется, что я встречался еще с одной из Гилбертов. Ее зовут Сюзан, верно? Я спрашивал у нее насчет земли, но она тоже отказалась ее продать.

— Не все хотят, чтобы каждый сантиметр побережья был застроен.

— Это точно, — согласился Стоуни. — Что-нибудь еще? Извините, но я больше ничем не могу быть вам полезен…

— Конечно. Где вы были в понедельник ночью?

Улыбка Стоуни погасла, но затем снова заиграла на его губах.

— Я был здесь, у себя дома.

— Вы были одни?

— С моим братом, Беном. Он живет вместе со мной.

— Если можно, я хотел бы с ним поговорить.

— В данный момент Бена нет дома.

— А как вы думаете, когда он может вернуться? — осведомился Уит.

— Видите ли, он взял мою лодку, чтобы немного порыбачить и отдохнуть, и я не могу точно сказать, когда он вернется домой. — Стоуни снова улыбнулся. — У меня даже нет времени поиграть со своими игрушками, за меня это делает мой брат.

— Хорошо. — Уит бросил взгляд в сторону застекленных дверей, которые вели в дом. Ему показалось, что за стеклом мелькнула чья-то тень, но из-за солнечных бликов он мог и ошибаться. — Пожалуйста, попросите его перезвонить мне.

— В этом действительно есть необходимость, сэр? Неужели у меня и в самом деле какие-то неприятности? Я хочу сказать, что до этого полиция никогда не интересовалась моей персоной. И уж тем более меня никто не допрашивал.

— Спасибо, что уделили мне время, — сдержанно поблагодарил его Уит. — Да, и еще. Если вы любитель кладов, то, возможно, могли бы помочь мне.

— Хм, конечно.

— Есть у вас какие-нибудь книги о старинных монетах?

— Не нравится мне, что тут рыскает этот судья и что-то вынюхивает, — сказал Алекс.

— Он же безобидный. — Стоуни стоял перед выступающим наружу окном и смотрел в сторону бухты.

— Но он уже дважды приходил сюда.

— Он встречается со всеми, кто знал Пэтча Гилберта. Это ни о чем не говорит.

— Может быть.

— Послушай, он ведь меня практически ни о чем не спрашивал — только о том, как и где я познакомился с Пэтчем. Вот и все. Ни о закопанных сокровищах, ни о Лаффите даже не упоминалось. Верно? Я вышел к нему, потому что должен был как-то от него избавиться. Не могли же мы допустить, чтобы он торчал здесь, когда приплывет Дэнни. Да и тебя ему видеть не стоит.

— Согласен. — Алекс снял свои очки в металлической оправе, протер их краем рубашки и снова надел. — Если Дэнни убил твоего брата, как ты собираешься объяснять мотив убийства?

— Пропала моя лодка. Он был на ней. Откуда мне знать, что там произошло. Дэнни — помешанный псих, который в конце концов сорвался. Он испытывает ко мне необъяснимую неприязнь. Почему я еще должен что-то объяснять?

— Знаешь, а ты все-таки полный мерзавец, Стоуни.

— Я не хочу вреда своему брату.

— Ты и пальцем не пошевелил, чтобы помочь ему, — заметил Алекс. — Неужели семья для тебя ничего не значит?

— Ты, убивший несколько человек, будешь читать мне мораль?

— Я не имел ничего против Гилберта и миссис Тран, — сказал Алекс. — Старики, видимо, прожили хорошую жизнь. Джимми был слишком туп, чтобы жить. Просто я не хотел, чтобы они портили мне жизнь. Но, блин, близких мне людей я бы не убивал.

— Я и так не убивал своего брата.

— Нет, убил. Обокрав меня, ты даже не подумал поделиться с братом хотя бы медной монетой и предпочел его смерть. Ты — настоящая душка. — Алекс развернул жевательную резинку и предложил Стоуни, но тот покачал головой. — Когда Дэнни появится здесь, — продолжил Алекс, — мы встретим его внизу, на пристани.

— Если Бен и Клаудия все еще живы…

— Она должна погибнуть, приятель. Прости. Похитители и Дэнни тоже уже мертвецы. Твой брат… Если ты считаешь, что ему можно доверять, тогда ладно.

— Он будет не в восторге, если ты убьешь его девушку.

— Он будет еще в меньшем восторге, если умрет сам.

— Не убивай его, Алекс. Пожалуйста. — Стоуни посмотрел в сторону берега, переходившего в отмель. — Сюда приближается лодка. Не моя. Для спортивной рыбалки.

— Это наш Малыш Дэнни, — сказал Алекс. — Пойдем, поздороваемся с ним. — Он заткнул пистолет за пояс брюк и надел легкий пиджак, взятый у Стоуни, чтобы прикрыть оружие.

— Ты носишь пиджак летом? Это выглядит подозрительно.

— Может, ты сам пойдешь и пристрелишь его, Стоуни?

Стоуни открыл было рот, но в последнее мгновение решил промолчать. Они стали спускаться по ступенькам террасы к пристани.

Лодка, пыхтя, двигалась вперед, постоянно меняя направление, словно тот, кто стоял у штурвала, был не очень уверен в правильности курса. Утро становилось ветреным, и на поверхности моря появились белые барашки волн.

— Стой у меня за спиной, — приказал Алекс. — Чуть позади.

— Ты собираешься сразу же пристрелить его? — прошептал Стоуни.

— Нет, не собираюсь, — ответил Алекс. — Просто делай то, что тебе говорят.

Катер «бертрам», давно не крашенный, качался на волнах возле пристани, но не швартовался к ней, оставаясь от нее на небольшом расстоянии. Стоуни увидел Дэнни, стоявшего в тени козырька на капитанском мостике; его волосы были взъерошены от ветра и быстрой езды.

Алекс поднял обе руки ладонями вперед, показывая, что они пусты.

На лодке заглушили двигатели.

— Кто ты такой? — крикнул Дэнни.

— Я здесь, чтобы помочь совершить обмен, — ответил Алекс.

— Стоуни, — сказал Дэнни, — ты решил спрятаться за спину этого головореза?

— Так же, как и ты прячешься за моего брата и его девушку, — парировал Стоуни.

— Где дневник и Глаз Дьявола? — спросил Дэнни.

— В доме. А где моя лодка, черт возьми? — вспылил Стоуни.

— Тебя, я вижу, больше волнует лодка, а не твой брат, — усмехнулся Дэнни. — Очень мило.

— Перед обменом мы хотим убедиться, что Бен и Клаудия невредимы, — заявил Алекс. — Это чисто деловая операция.

— Никогда не любил банкоматы, — сказал Дэнни. — Сначала вы покажете мне Глаз и дневник. Потом бросите их мне на лодку. Я отойду немного подальше, а затем дам Бену и Клаудии доплыть до пристани.

— Нет, — твердо произнес Алекс. — Ты сначала пришвартуешься, чтобы мы убедились, что с нашими друзьями все в порядке.

— Будет или по-моему, или никак, — ответил Дэнни.

— Чудесно, — с деланным равнодушием сказал Алекс. — Тогда можешь отчаливать в сторону заходящего солнца.

Дэнни нахмурился.

— Я позвоню копам и расскажу им, что ты сделал. Здесь и в Новом Орлеане.

— Звони, — отозвался Алекс. — Ты — похититель людей. И доказательств у тебя никаких нет. Парень, который убил твоего кузена в Новом Орлеане, мертв. Его звали Джимми Берд. Он застрелился на этой неделе. Он использовал нас и тебя. Стоуни и пальцем не прикоснулся к твоему кузену.

Дэнни, пристально смотревший на Алекса, покачал головой.

— Я вам не верю.

— Чтобы получить то, что ты хочешь, Дэнни, тебе придется работать со мной. Иначе ты проиграешь.

— И все-таки скажи, кто ты такой, черт бы тебя побрал?

— Я — твоя единственная надежда получить то, что тебе нужно, — ответил Алекс. — А теперь швартуйся, или мы уйдем отсюда, а ты останешься ни с чем. Швартуйся, иначе не получишь свой Глаз. Мы отдадим тебе камень, а остальная часть сокровищ останется у нас. Договорились?

Стоуни видел отражавшуюся на лице Дэнни борьбу чувств: желание победить, одержимость, необходимость оказаться правым и никогда больше не быть предметом насмешек.

— Через десять минут я должен выйти на связь со своими напарниками, которые находятся на лодке Стоуни. Если я этого не сделаю, они убьют Бена.

— Так Бена с тобой нет? — громко воскликнул Стоуни.

— Он цел и невредим. У меня тут Клаудия.

— Хорошо, — сказал Алекс. — Вот видишь, мы готовы поверить тебе. Мы не хотим, чтобы Бену или Клаудии причинили вред. Тебя обвел вокруг пальца Джимми Берд. Я могу легко доказать это, Дэнни. Мы отдадим тебе Глаз и поверим на слово, что ты вернешь нам Бена. — Он медленно вынул из кармана пиджака фальшивый изумруд, который Стоуни оставил в контейнере камеры хранения, и повертел его в руках, дав поиграть в солнечных лучах. — Смотри. Он твой. Только верни нам Бена и Клаудию.

Дэнни на мгновение прикусил губу, а потом медленно повернул лодку в сторону пристани. Не сводя глаз с Алекса, который держал огромный изумруд на кончиках пальцев, он направил лодку вдоль пристани. Когда «Мисс Катрин» остановилась, Стоуни бросил на край пирса подушки-амортизаторы, чтобы защитить борт лодки, и закинул на ее палубу канат, закрепив другой конец на швартовой утке. Дэнни, подняв пистолет, держал Алекса на прицеле.

— Мы в тебя не собираемся стрелять, — сказал Алекс. — Опусти ствол, или я брошу Глаз в море.

— Бросай его сюда. — В глазах Дэнни загорелся безумный огонь.

Алекс ухмыльнулся. Стоуни, увидев это, прошептал:

— О нет, не нужно.

Алекс высоко подбросил фальшивый камень в сторону вытянутой руки Дэнни.

Дэнни с округлившимися от изумления глазами попытался поймать его одной рукой, и в этот миг Алекс выхватил из-за спины револьвер и выстрелил один раз. Из плеча Дэнни брызнула кровь, и он с криком упал навзничь.

Стоуни перелез на палубу лодки, Алекс последовал за ним. Дэнни лежал на спине и всхлипывал от боли. Он явно был в шоке.

— Не убивай меня. Господи, не убивай…

— Пойди и посмотри, есть ли на борту твой брат и его девушка, — приказал Алекс. — А я останусь здесь. — Он присел возле Дэнни и попытался успокоить его, положив руку ему на грудь. — Все в порядке, парень. Остынь.

— Ну пожалуйста, — простонал Дэнни, — не убивай меня.

— Хорошо, — ответил Алекс и повернулся к Стоуни. — Какого черта ты еще ждешь?

— Те ребята, которые были с ним… — пробормотал Стоуни. — Они могут быть внизу.

— Они здесь, Дэнни? — спросил Алекс.

— Нет… нет… — ответил тот. — Они уплыли.

— Давай, Стоуни, вперед. Сделай хоть какую-то мало-мальскую работу, — сказал Алекс и взмахнул пистолетом.

Стоуни сглотнул и нехотя отправился в нижние помещения лодки. Он проверил камбуз, маленькую каюту, пустой носовой отсек.

— Бен, дружище! Клаудия! — громко позвал Стоуни, стоя перед большой каютой. — Все в порядке. Все кончено.

Он осторожно толкнул дверь кончиками пальцев.

Увидев разрезанную веревку, разбитое зеркало и открытый иллюминатор, он понял, что здесь кто-то определенно был, но теперь этот кто-то сбежал. Стоуни выглянул в иллюминатор в надежде, что Бен или Клаудия, возможно, отплывают от лодки именно в этот момент, но на воде в его небольшой бухточке никого не было.

Стоуни вернулся на палубу. Кровь по-прежнему сочилась из плеча Дэнни, Алекс сидел на корточках рядом с ним.

— Там больше никого нет. В каюте, очевидно, кого-то держали, но пленнику удалось перерезать веревки и выпрыгнуть в иллюминатор.

— Клаудия, — слабым голосом произнес Дэнни. — Там была… Клаудия. Я не причинил ей вреда.

— Что ты рассказал ей, Дэнни? — спросил Алекс.

Дэнни часто заморгал.

— Ничего. Она ни о чем не догадывается. — При каждом движении он болезненно морщился.

— А где Бен? — поинтересовался Алекс.

— Гар пытался изнасиловать Клаудию. Придурок. Я пристрелил его и выбросил тело за борт. Зак… сбежал на «Юпитере». Бен был там.

— Ты знаешь, о ком он говорит? — Алекс посмотрел на Стоуни.

— Ни Гара, ни Зака я не знаю, — ответил тот, — и даже никогда не слышал о них.

— Хорошо, — сказал Алекс. Его голос звучал вкрадчиво, почти нежно. — Кто еще знает о сокровищах, Дэнни?

— Никто… Я не говорил никому. Я хотел, чтобы все досталось мне.

— Поэтому ты и не рассказал копам, кто убил твоего кузена. Ты просто не хотел, чтобы кто-то встал на твоем пути к сокровищам. Ты собирался незаконно завладеть кладом, как и мы.

— Где мой брат, скотина? — вспылил вдруг Стоуни.

— Я не знаю. Когда ты отказался перевести деньги, все пошло кувырком. — Дэнни закрыл глаза, снова скривившись от боли. — Болит.

— Знаю.

— Прошу тебя, не убивай меня, — жалобно произнес он.

— Я же обещал, что не буду, — сказал Алекс. Он встал и протянул пистолет Стоуни. — Это сделаешь ты.

— Что? — переспросил Стоуни, вытаращив от изумления глаза.

— Теперь твоя очередь. До сих пор я выполнял всю рискованную работу. Ты обокрал меня, врал мне. Дэнни — твоя проблема.

— Нет, я не могу. — Стоуни отступил на шаг назад. — Лучше ты.

— Если ты не пристрелишь его, я пристрелю тебя.

Стоуни судорожно сглотнул, сжимая в руках пистолет.

— Тогда ты не получишь Глаз, — заявил он.

— Я не думаю, что он у тебя на лодке, приятель. Мне кажется, что это очередная маленькая ложь, которую ты выдал, чтобы я убирал за тобой все это дерьмо. Ты бы никуда не отпустил своего брата на лодке, если бы спрятал на ней камень. Я же тебя знаю. — Алекс криво улыбнулся. — Прошлой ночью я уравнял наши козыри. Вывез остальные сокровища, пока ты дрых на своей жирной заднице.

Стоуни пристально посмотрел на него.

— Ты не мог этого сделать.

— Не мог, но сделал, — сказал Алекс. — Пристрели его.

— Пожалуйста, не надо, — жалобно залепетал Дэнни. — Вы не посмеете убить меня. Я — Лаффит.

— Да какой ты там Лаффит! — бросив на него презрительный взгляд, воскликнул Алекс.

— Я Лаффит, черт возьми! — завизжал Дэнни.

— Я не буду этого делать. — Стоуни попятился, не спуская глаз с Алекса, который пальцем прицелился в хнычущего Дэнни.

— В почки или в сердце? По твоему выбору, Стоуни. На твоем месте я бы выбрал сердце.

— Правильно, пристрели его, — сказал Дэнни. — Он сволочь.

«Я не могу», — подумал Стоуни, но пистолет в его руке вдруг дернулся, и в ту же секунду на палубу обрушился красный фонтан: выстрелом снесло верхнюю часть головы Дэнни.

На лице убитого застыл изумленный взгляд, полный смятения; немигающие глаза, густо забрызганные капельками крови, уставились на Стоуни.

— Не так уж сложно, правда? — небрежно произнес Алекс, словно учитель, возвращающий ученику контрольную с оценкой «хорошо», тогда как ожидался «неуд».

Стоуни вдруг подумал: «А сейчас пристрели Алекса. Просто сделай это, и все будет кончено». Но затем он вспомнил об оставшейся части сокровищ, о сотнях серебряных и золотых монет, и молча отдал пистолет Алексу.

— Так, — деловито продолжил тот. — У нас остается еще одна проблема: подруга твоего брата. — Алекс повернулся к Стоуни. — А может, этот псих убил ее?

— Не думаю. Я подозреваю, что она сбежала.

— Но тогда возникает новая опасность, приятель, и это меняет все. Мы должны торопиться. Мне нужна будет твоя помощь.

— Я… — Стоуни уставился на бездыханное тело. — Я только что убил человека. — Он думал, что у него должны подгибаться коленки и дрожать руки, что его будет одолевать тошнота. Однако ничего такого не произошло, и более того, он чувствовал себя прекрасно. — Я боюсь, что Клаудии известно то, что знал Дэнни…

— Если она утонула где-то в заливе, проблема отпадет сама собой, — заметил Алекс.

— Мой брат… Может быть, нам стоит поискать его? Взять лодку Дэнни и…

— Нет. Здесь мы ничего не сможем сделать. Либо Бен сейчас уже мертв, либо они сами свяжутся с нами. Нам нужно заняться первоочередными задачами. Помоги мне.

Через десять минут все было закончено. С помощью шланга они вымыли палубу, выключили насосы и частично открыли систему затопления лодки. С работающими на полную мощность двигателями «Мисс Катрин» направилась обратно в бухту, где через несколько минут должна была затонуть на большей глубине. Они предполагали, что лодка, вероятно, не уйдет под воду полностью, но это не страшно: на ней царил беспорядок, а тела там нет.

Они завернули Дэнни Лаффита в большие двойные мешки для мусора, и теперь его тело было похоже на гигантский буррито[27] из пластика. Алекс аккуратно, как пакуют рождественские подарки, заклеил края свертка липкой лентой. Они погрузили его в фургон, заперли дом и сели в машину.

— Стоуни, — поучительно произнес Алекс. — Посмотри внимательно на Дэнни. Если ты попытаешься кинуть меня, станешь следующим мальчиком-буррито.

«Но сейчас я такой же, как и ты, — подумал Стоуни. — Я тоже убил человека и, к собственному удивлению, уже не так боюсь тебя. К тому же Глаз, эта козырная карта, все-таки находится у меня, и очень может быть, что следующим буррито будешь именно ты».

Он спокойно посмотрел на Алекса и сказал:

— Я все понял.

— Может, подкинешь какую-нибудь хорошую идею насчет того, где нам его выбросить?

Стоуни кивнул. Сев в фургон, они рванули из Копано Флэтс и по грязной дороге, покрытой крошкой ракушек, помчались вдоль берега.

— И еще одно, — непререкаемым тоном заявил Алекс. — У меня есть новый план. На случай, если покажется эта Клаудия.

— Уит, — сказал Гуч. — Я хотел бы, чтобы ты познакомился с Хелен Дюпуи. — Он появился раньше, чем рассчитывал Уит, и уже в час дня в пятницу стоял в зале суда, ожидая, когда закончится рассмотрение последнего дела, касающегося несовершеннолетних. Наконец представший перед судьей мальчишка, заядлый прогульщик, и его донельзя смущенные родители покинули зал суда.

Уит все еще был одет в свою мантию и сидел на судейской скамье. Гуч одной рукой обнимал молодую женщину, стройную, с завитыми волосами и тяжелым, заметно уставшим взглядом, которая, однако, вполне могла стать хорошенькой, если бы побольше ела и спала. На ней были потертые джинсы и старая синяя футболка с едва заметной дырочкой на плече.

— Привет, Хелен, — сказал Уит. — Я Уит Мозли. — С этими словами он пожал ей руку.

Сейчас они были в зале суда одни: Гуч покусывал губу, а Хелен выглядела так, будто не понимала, что она здесь делает.

— Я привез Хелен с собой из Нового Орлеана, — объяснил Гуч.

— Я вижу.

— Мы улетели сегодня первым утренним рейсом, — уточнил он.

— Правильно сделали, — заметил Уит. — Нечего было надолго задерживаться в Новом Орлеане.

— Я чувствовал, что мы должны вернуться сюда как можно скорее. — Гуч выразительно посмотрел на свою спутницу. — Хелен, мне нужно переговорить с его честью с глазу на глаз, если ты не возражаешь. — Он дал ей немного мелочи. — В коридоре есть автомат с кока-колой, возьми себе напиток, а я подойду через пару минут.

— Было приятно познакомиться с вами, сэр, — вежливо произнесла девушка, обращаясь к Уиту.

— Не нужно называть меня сэр.

— Я точно знаю, что с судьями лучше не пререкаться. — Хелен улыбнулась Гучу и вышла из зала суда.

Уит подождал, пока дверь за ней закроется, и осведомился:

— Кто она такая, Гуч?

— Шлюха, — коротко ответил тот, — но не отпетая.

— Уже хорошо, — сказал Уит. — Но зачем ты, черт побери, привез эту девушку с собой из Нового Орлеана?

— Альберт Эксли. Тебе это о чем-нибудь говорит?

Уит помедлил. Это имя действительно о чем-то напоминало ему.

— Похоже на Аллен Экк.

Уит рассказал Гучу о ненормальном охотнике за кладами, которого описал ему Джейсон Сэлинжер из Лиги Лаффита, а также сообщил, что Джимми Берд мертв.

— Альберт Эксли. Аллен Экк. Алекс, — задумчиво произнес Гуч. — Имена у него, судя по всему, постепенно укорачиваются.

— Так кто такой Альберт Эксли?

— Это имя использовал человек, который рассчитывался наличными, останавливаясь в мотеле, куда звонил Джимми Берд. Он, к слову, чуть не убил эту славную девушку, только что вышедшую отсюда. — Гуч коротко сообщил о том, что узнал от Хелен. — Если это тот же парень, которого Стоуни Вон возил в Мексику, то, значит, наш бизнесмен знаком с этим Алленом-Альбертом-Алексом. Тройной «А»…

— Тройной «А»?

— Я не собираюсь называть его всеми этими вымышленными именами сразу, — заявил Гуч. — Тройной «А» был в контакте с Джимми. А Джимми работал у Пэтча. Вот тебе и связь.

— Но это пока не доказано. Нам нечего сообщить Дэвиду. Альберт Эксли и Аллен Экк могут быть двумя совершенно разными людьми.

— Я так не думаю, — возразил Гуч. — Имена слишком похожи. Что-то подсказывает мне, что это один и тот же человек.

— И что же он делал в Новом Орлеане?

— Судя по тому телефонному разговору, который слышала Хелен и из-за которого вылетела через оконное стекло, я думаю, что он собирался кого-то убить. Я хочу кое-что выяснить сегодня и взять с собой в помощь Хелен. Надо проверить, кто в Новом Орлеане пропал или погиб в то время, когда этот загадочный незнакомец находился в городе. Она все схватывает на лету.

— Не сомневаюсь.

— Только не нужно иронизировать, Уитмен.

— А не следовало ли тебе остаться в Новом Орлеане, чтобы сделать это?

Гуч покачал головой.

— Тройной «А» здесь, приятель. Здесь. Если это тот самый парень, с которым контактировал Джимми, и если именно он охотится за кладом и общается со Стоуни, то его нужно искать у нас. Большая часть того, что я собираюсь проверить, находится в газетных архивах. Я могу сделать это через Интернет. — Гуч поднял бровь. — И я на сто процентов уверен, что тебе нельзя заниматься этим расследованием в одиночку. Похоже, этот парень псих.

— Почему ты привез сюда Хелен, Гуч?

— Мне может понадобиться кое-какая помощь, а Хелен, скажем так, очень заинтересована в том, чтобы разыскать этого Алекса. Он жестоко избил ее. Во-вторых, ей самой нужна передышка. Отпусков у шлюх нет. Оплачиваемых, по крайней мере. К тому же Хелен знает этого парня. Его фотографии у нас нет. Я тут подумал, что она могла бы найти в городе художника, описать ему внешность своего обидчика, и тот сделал бы для нас хотя бы набросок.

— Как фоторобот в полиции? Художники обычно этим не занимаются, Гуч. Это слишком специфическое дело.

— Тем не менее, — заупрямился Гуч, — главное для нас — найти этого парня, Уит. Если все эти «А» в итоге окажутся одним и тем же человеком, ты его получишь, я тебе обещаю.

— Повези ее к Джейсону Сэлинжеру, — посоветовал Уит. — Пусть они сравнят свои описания. Это поможет нам понять, идет ли речь об одном и том же человеке или нет. Возможно, у него есть фото, сделанное в Мексике.

— Тогда, может, попозже я сходил бы с ней в кино, — сказал Гуч. — Если мы не будем выслеживать этого козла.

— Гуч, так ты что, спишь с ней?

— Ну да, прошлой ночью мы спали вместе. Но мы не трахались, просто спали.

— Ну конечно. Просто спали…

— Представь себе. Она, правда, немного похрапывает, но мне это не мешает.

Люси уже была готова покинуть дом Пэтча. С сумочкой в руках, в джинсах и простой белой футболке, темных очках с толстыми стеклами и бейсболке, она вышла на крыльцо и увидела подъехавшего Уита. Он припарковал «форд-эксплорер» так, чтобы она могла выехать на своем «шевроле», и вышел из машины. Люси подошла к своему автомобилю, открыла дверь, бросила на сиденье сумочку и застыла в ожидании, глядя, как Уит приближается к ней.

— Как твои заседания после обеда?

— Очень медленно. Рад, что удалось закончить чуть раньше. Ты куда сейчас? — спросил он.

— Есть несколько дел, — ответила она. — С тех пор как умер Пэтч, я еще пальцем о палец не ударила.

— Я с удовольствием помогу тебе.

Она выжала из себя улыбку.

— Все в порядке. Лучше, если я справлюсь сама. Мне необходимо чем-то заняться.

Он рассказал ей о своем разговоре с Сюзан. За темными очками не было видно никаких эмоций, но она скрестила руки на груди и от злости начала притопывать ногой по земле.

— Ладно. И что же ты собираешься делать? — поинтересовалась она.

— Если я откажусь от расследования, пресса может раздуть это дело, посчитав, что ты в большей степени подозреваемая, чем свидетель. Но решать тут действительно тебе, Люси. По крайней мере, относительно завещания.

— Когда ты говоришь о моем решении, ты ведь имеешь в виду наше. — Люси улыбнулась ему, но улыбка эта была лишь слабой тенью того, что она должна была означать. — Мы ведь одна команда, правда?

— Да.

— Тогда забудь про Сюзан. Маленькая избалованная сучка. Она перешла черту, которую никогда не будет в состоянии перешагнуть снова.

— Хорошо.

У Люси вырвался короткий смешок.

— У меня не осталось никого из моей семьи, Уит. Были Пэтч и Сюзан, а теперь… Не думаю, что я смогу когда-нибудь простить ее.

— Никогда не говори «никогда». Она очень расстроена. Как и ты.

— Она алчная. А я ненавижу жадных людей. Жадность разъедает душу. Ты знаешь, что большинство из тех, кто звонит по нашей экстрасенсорной горячей линии, хотят узнать, будут ли они богатыми? Часто люди спрашивают, выиграют ли они в лотерею? — Она сокрушенно покачала головой. — И редко кто интересуется, будет ли он просто счастлив, найдет ли свою любовь. Похоже, обычного человеческого счастья им уже недостаточно.

— Брось ты свои дела. Давай зайдем в дом и побудем вместе.

— Нет. Мне сейчас лучше куда-то выехать и остаться наедине с собой.

— Ладно, Люси. Я что-нибудь приготовлю нам на ужин.

— В этом нет необходимости. Дамы из церкви и друзья Пэтча принесли тонну всякой еды. Разогрей себе что-нибудь поесть. Там есть и салат. Открой бутылочку вина, если хочешь. Меня не жди. Меня какое-то время может не быть.

Он следил, как Люси отъезжает от дома. «„У меня не осталось никого из моей семьи“, — сказала она. Я буду твоей семьей, Люси», — подумал он и чуть не рассмеялся: каким странным образом подкрадывается к нам любовь.

Худенькая проститутка сидела на капитанском мостике «Даже не проси», грызла яблоко и явно наслаждалась послеобеденным бризом.

— А где Гуч? — спросил Уит, поднимаясь на борт.

— Он сказал, что должен кое-кого выследить, — ответила Хелен Дюпуи.

Выследить. Плохой знак.

— А кого именно?

— Не знаю. Он предупредил, что скоро позвонит. И еще сказал, что будет лучше, если я останусь на яхте.

Видимо, она решила, что Уит настроен враждебно по отношению к ней. Он сел рядом с девушкой и сбросил сандалии.

— Я тоже так считаю: ты же его гостья.

Она перестала грызть яблоко и вытерла руки.

— Для тебя вообще-то нормально — улетать куда-то с мужчинами, которых ты едва знаешь?

— На самом деле это действительно выглядит глупо, — ответила Хелен. Казалось, что без судейской мантии Уит уже не так пугал ее. — А вы как думаете?

— Ты либо слишком доверчивая, либо слишком наивная, либо…

— Либо я просто хочу помочь Гучу достать того парня, который избил меня.

— Хорошо.

— Вы считаете, что я недостойна быть его другом. Наверняка Гуч рассказал вам, чем я занимаюсь, и поэтому вы сразу стали смотреть на меня иначе.

— Из всех, кого я знаю, у Гуча самый широкий круг друзей.

— Он славный. Действительно славный.

— Когда он сам этого хочет. О плохих сторонах его характера лучше не знать.

— Могу поспорить, что этих плохих сторон я видела у людей больше, чем вы.

— Сколько ты собираешься пробыть здесь?

— Не знаю. Честно говоря, возвращаться назад не очень хочется.

— У тебя нет сутенера?

— У меня есть менеджер. Гуч объяснил ему, что мой гражданский долг — оказать ему помощь.

— О Боже.

— Я не работаю на улице, — сказала Хелен, сделав глоток воды из стакана. — У меня есть постоянная клиентура. В основном рабочие, «синие воротнички». Большинство из них даже не женаты. Они просто не могут позволить себе потратить море денег, покупая выпивку высокомерным девушкам, которые им в итоге ничего не дадут.

— Еще один твой гражданский долг.

— Так вам нужна моя помощь или мне лучше уехать прямо сейчас?

— Я надеюсь, что ты поможешь мне, Хелен.

— Мы поговорили с Джейсоном Сэлинжером. Фотографии у него не оказалось, но мое описание Альберта и его описание Аллена Экка во многом совпали, за исключением того, что у Альберта волосы черные, а у Аллена — каштановые. У них обоих есть небольшой серпообразный шрам в уголке рта.

— А как вы объяснили Джейсону свой интерес к этому парню?

— Просто сказали ему, что я ваша секретарша и вам нужны ответы еще на кое-какие вопросы. — И как настоящая секретарша, Хелен протянула ему файл. — Вот. Мы с Гучем воспользовались ноутбуком Джейсона и залезли на сайт архива прошлых выпусков газеты «Таймс-Пикеюн». Мы просмотрели там информацию обо всех преступлениях с первого по четвертое июня. Гуч сказал, что вас может заинтересовать самая верхняя статья.

Когда Уит начал читать, Хелен кратко изложила ему содержание.

— Это об одном богатом парне из Сент-Чарльза по имени Дэнни Моутон, — только здесь он фигурирует как Дэнни Лаффит. Этот тип утверждает, будто он потомок Жана Лаффита. Так вот, здесь написано, что у него большие проблемы с головой. Кто-то убил его кузена, который оставался в его доме. Один выстрел в лоб, с близкого расстояния. Про калибр в газете ничего не написано.

Так же была убита Туй Тран.

— А самого Дэнни Лаффита в этом не подозревали? — спросил Уит, вспомнив, что Джейсон Сэлинжер называл имя Дэнни Лаффита как предполагаемого фальсификатора, которого выгнали из Лиги Лаффита.

— Нет. Он в это время навещал своих родственников в Каролине. В квартире все было перерыто, пропали телевизор и видик. Ограбление. Но сам Дэнни Лаффит после этого куда-то исчез.

— Никого не арестовали? — Уит мельком пробежал глазами оставшуюся часть статьи и короткое послесловие, которое в большей степени было посвящено пестрой карьере Дэнни Лаффита, чем его несчастному кузену, которого звали Филипп Вилларс.

— Нет. Мы распечатали все истории об убийствах — летом их в Новом Орлеане всегда больше, — но Гуч сказал, что, скорее всего, только одно из них имеет отношение к нашему делу. — Она снова отхлебнула воды. — Гуч говорил, что Алекс — я теперь так и буду его называть — является охотником за кладами и каким-то образом связан с тем парнем, Дэнни Лаффитом. Во всяком случае, именно так вы все думаете.

— Возможно, это слишком зыбкая связь. У них всего лишь есть общий знакомый, Стоуни Вон.

— А злополучный звонок, когда Алексу сказали, что он убрал не того парня? Может быть, это как раз Дэнни Лаффита нужно было убить, а не его кузена?

— Подай мне, пожалуйста, телефон, — попросил Уит.

Он набрал 411 и попросил соединить его с Дэнни Моутоном из Нового Орлеана, который живет на Первой улице. Ему ответили, что этот телефон отключен. Уит положил трубку. В голове начинали вырисовываться смутные подробности происшедшего. Но, если Джимми Берд застрелился сам, еще не факт, что Дэвид или кто-нибудь другой станет вообще слушать Уита.

— Я пойду вниз и немного вздремну, — сказала Хелен. — У меня была беспокойная ночь и очень суетный день. Я устала.

— Хелен, спасибо тебе. — Уит в нерешительности замолчал. — Мне хотелось бы, чтобы ты знала: я ничего не имею против тебя, честное слово.

Хелен Дюпуи встала.

— Я и сама понимаю, что недостаточно хороша для Гуча. А вот он — нет. Может быть, вы смогли бы дать мне возможность провести здесь пару хороших дней, прежде чем он сам поймет это и купит мне билет на самолет. — С этими словами она спустилась вниз.

Не успел Уит вернуться к своей машине, как у него в кармане зазвонил мобильник. Он ответил, а уже через минуту его «форд» с ревом выехал с парковки и на всей скорости направился в сторону городской больницы Порт-Лео.

У самой бухты, в небольшом старом доме, построенном из тяжелой древесины кипариса, вот уже почти семьдесят лет жила пожилая пара. Когда в дверь к ним постучали, они почти спали, задремав во время довольно скучного фильма, который показывали по кабельному телевидению. Старая женщина от неожиданности и испуга едва не подпрыгнула, проверив затем, не слетели ли бигуди у нее с головы. Ее супруг выбрался из глубокого кресла и пошел открывать.

На верхней ступеньке стоял молодой человек. С него текла вода, от него пахло морем, он весь дрожал, нос и скулы распухли от удара и превратились в сплошной кровоподтек, словно он попал в автокатастрофу; с запястья свисала пара сломанных наручников. Один из пальцев, явно выбитый, был багрового цвета.

— Не могли бы вы… Не могли бы вы вызвать полицию? — запинаясь, произнес он. — Пожалуйста, меня зовут Бен Вон. Я был похищен какими-то сумасшедшими. Я думаю, что эти люди убили мою девушку.

В субботу утром Уит проснулся рано: Люси трясла его за плечо. Когда он вернулся из больницы, ее еще не было дома. Но он был так измучен, что съел сэндвич и тут же, укрывшись одеялом, уснул. Сквозь сон он слышал, как она вскоре приехала, улеглась рядом, обняла его и поцеловала в затылок.

— Телефон, — прошептала Люси ему на ухо, увидев, что он открыл глаза. — Голос у этого парня такой, словно он превращает уголь в алмазы, прессуя его собственной задницей.

Уит взял трубку, долго слушал, пару раз ответил «угу» и снова лег, натянув на себя одеяло.

— Кто это был?

— ФБР.

— ФБР? — ее тон подскочил на целую октаву.

— Гувер[29] там больше уже не командует. Так что тебе бояться нечего. — Он зарылся лицом поглубже в подушку. — Они хотят поговорить со мной о Стоуни Воне. Думаю, что я действительно был последним, кто видел его перед тем, как он исчез, сбежал или что там еще могло с ним произойти. — Он изложил ей очень краткую — и хорошо отредактированную — версию похищения Клаудии. Люси провела рукой по его спине, и он шумно вздохнул.

— И что, по их мнению, могло случиться с этим парнем?

— Не знаю. Возможно, похитители, которые захватили его брата, потом вернулись за ним. — Ему не хотелось говорить с ней о Дэнни Лаффите, поездке Гуча или еще о чем-то, связанном с этим делом. Люси не может держать язык за зубами, думал он, да и зачем ей лишний раз расстраиваться.

— И все-таки скажи, был ли этот Стоуни причастен к убийству Пэтча, Уит? — шепотом спросила она, гладя ему живот. — Я думала, что это сделал Джимми Берд.

— Стоуни был знаком с твоим дядей. Это была единственная причина, почему я поехал поговорить с ним. А похищение его брата может не иметь ничего общего со смертью Пэтча.

Люси провела ногтями по его ребрам: он любил, когда она так делала. Улыбнувшись, он все же отстранился от нее и ласково произнес:

— Сейчас не время, детка. До встречи с федералами мне еще нужно принять душ.

— Хорошо, — коротко ответила Люси.

Он открыл один глаз и подозрительно посмотрел на нее.

— С тобой все в порядке?

— Да. Я в норме, просто устала.

— Твои дела заняли у тебя много времени.

— Да нет. Я вернулась, но тебя не было дома. Поэтому я быстро перекусила и поехала к себе на квартиру, чтобы взять чистую одежду.

Уит встал с постели и отправился в душ. Не успел он раздеться, как Люси снова позвала его.

— Уит! — Она стояла в дверях ванной в футболке на голое тело и тонких беленьких трусиках.

— Что, детка?

— Ты когда будешь проводить дознание? На следующей неделе?

— Во вторник.

— А зачем, если это сделал Джимми Берд? Он ведь мертв.

— Я считаю, что это будет чистая формальность. К тому же, возможно, ко вторнику мы будем знать больше. Я не думаю, что он действовал в одиночку, и в этом мое мнение не совпадает с мнением Дэвида.

— Но Дэвид все-таки коп, дорогой.

— Вот именно. — Уит стянул длинные трусы и шагнул под струи горячей воды. — Дознание является процедурой, с помощью которой правосудие определяет, была ли смерть одного человека вызвана действиями другого. Если я возложу вину за гибель Пэтча и Туй на Джимми, это все равно не объяснит причин происшедшего.

Люси продолжала стоять в дверях и смотреть, как он моется.

— Ты нашла какую-нибудь страховку на эти монеты? — спросил он.

— У меня не было времени искать ее, — ответила она, и Уит, который намыливал в это время волосы, уловил в голосе девушки злые нотки. Однако неожиданная вспышка раздражения тут же погасла, и Люси спокойно продолжила: — Может быть, они и не принадлежали Пэтчу, я ведь точно не знаю. А можно мне взглянуть на эти монеты?

— Я посмотрю, можно ли будет устроить это. Я не хотел злить тебя.

— Конфликт плохо отражается на твоей ауре, Уит. Ты по своей природе миролюбивый парень. Но когда началось это расследование, я почувствовала, что от тебя стали исходить плохие вибрации.

Уит прополоскал волосы, смывая пену.

— Ты не можешь возразить мне ничего толкового, — сказала Люси.

— Ты же сама только что сказала о вреде конфликтов, детка.

— Я знаю, что ты не веришь в паранормальные силы. Это обычное дело. Тебе свойственен научный подход, а у нас нет таких демонстрационных технологий, чтобы я могла показать ауру человека так, как мне бы этого хотелось. Но ее можно зафиксировать так же, как распечатку картинки компьютерного томографа.

— Люси, если ты говоришь мне, что ты экстрасенс, я верю тебе. Потому что люблю тебя. И больше тут добавить нечего.

Люси ничего не ответила, и Уит молча закончил мыться. Но когда он выключил воду, оказалось, что она все еще стоит рядом и тихонько всхлипывает.

— Детка, — ласково произнес он.

— На самом деле я не настоящий экстрасенс. Я не вижу ауру. Я не могу предсказывать будущее. Я действую интуитивно, как и любой другой человек, вот и все.

— Ну, мне, например, моя интуиция ничего не подсказывает, так что здесь ты далеко впереди меня.

— Но я ведь ненастоящая! Как можно любить подделку? Я же не назвала свою службу «Горячая линия интуитивных подсказок». — Оторвав кусок туалетной бумаги, она промокнула ею глаза и высморкалась.

— Люси. — Уит обернул полотенце вокруг бедер. — Ты не подделка. Ты, как бы это сказать, адвокат без лицензии. Точно так же, как я — судья без юридического образования.

— Но тебя же выбрали. Образование тебе и не нужно.

— Тебя люди тоже выбирают: они сами решают, позвонить ли им в твою службу или нет, стоит ли погадать на картах или получить небольшой совет. — Он прижал ее к себе и легко, но с чувством поцеловал в губы.

— Я хочу выйти из этого бизнеса, — продолжая всхлипывать, сказала Люси. — Я хочу, чтобы ты мной гордился.

— Я и так горжусь тобой, — ответил он серьезно. — И люблю тебя такой, какая ты есть.

— Ты не можешь гордиться мной, Уит, — грустно произнесла Люси.

— Могу.

— Нет. — Она отчаянно помотала головой.

— Поверь, я тобой горжусь, — сказал Уит, сбрасывая полотенце и роясь в сумке из плотной ткани, которую принес с собой. Он нашел там чистые длинные трусы, надел их, а затем вытащил рубашку ошеломительного желтого цвета с танцующими по ней красными крабами. В следующую секунду он уже влез в брюки цвета хаки и надел сандалии.

— Не стоит одеваться так легкомысленно, идя на встречу с агентами ФБР, — заметила Люси. — Надень костюм.

— Ты настраиваешь меня на раздражительный лад,[30] — с улыбкой сказал он.

— Уит, шутки в сторону. Я серьезно. Я не хочу ставить тебя в неудобное положение.

— Ты имеешь в виду Сюзан?

— Нет, себя.

— Что бы ты ни сделала, я всегда поддержу тебя. Хочешь заниматься экстрасенсорной горячей линией? Прекрасно. Потеряла к этому делу интерес и мечтаешь о чем-нибудь другом? Тоже хорошо. Но неудобно за тебя мне никогда не будет. — Он помахал перед ней своей рубашкой, надел ее и стал застегивать. — Скорее уж тебе будет неудобно за меня.

— Думаю, что ты ошибаешься, — прошептала Люси.

Клаудия увидела Бена в субботу утром, после того как его еще раз допросили федералы и полиция. Снаружи у двери его палаты стоял охранник и следил за проходящими мимо медсестрами и родственниками пациентов. Когда она зашла к нему, он открыл глаза и на его бледном лице, похожем на сплошной синяк, появилась слабая улыбка. Темные волосы Бена торчали, как у маленького мальчика.

— Слава Богу, — сказал он, когда Клаудия присела на край кровати и, наклонившись, обняла его. Он тоже обнял ее, слегка поморщившись от боли.

— Больно? Мне сказали, что ты был молодцом…

— Ребра слегка болят, но не очень сильно. — Голос Бена звучал хрипло. — И лицо печет. Господи, я очень рад, что с тобой все в порядке. Гар сказал, что собирается…

— Он этого не сделал. Дэнни застрелил его.

— Мне об этом уже рассказал твой бывший.

— Так ты разговаривал с Дэвидом?

— Да, — ответил Бен. — Он пришел сюда около трех утра и допрашивал меня в течение часа. Они нигде не могли найти Стоуни.

— Пожалуйста, скажи мне, что ты пошутил. Не мог он так поступить.

— Смог. Да ладно, Клаудия, все нормально. Лишь бы это помогло им найти моего брата.

— Как Дэвид вел себя?

— Как настоящий джентльмен.

— Что-то тут не так. — Она прикоснулась к его груди. — Расскажи мне обо всем, что у вас там произошло.

— Гар… был в бешенстве, оттого что они не получили денег. Он сказал, что пойдет и изнасилует тебя. А второй парень…

— Его зовут Зак, — вставила Клаудия.

— Пусть будет Зак. Так вот, он начал психовать по этому поводу. Я хотел урезонить его и сказал, чтобы он не пускал Гара к тебе, но за это он ударил меня пистолетом в лицо. — Бен потрогал серовато-синий кровоподтек на своем блестевшем от мази лице. — Когда я очнулся, оказалось, что он связал меня и приковал наручниками в передней каюте.

— Куда он повез тебя?

— Думаю, что он ходил кругами. Этот тип слабо разбирается в лодках, дорогая, — усмехнувшись, произнес Бен. — Потом он запаниковал, попробовал позвонить Дэнни на его лодку, но никто ему не ответил.

— Дэнни мне об этом не говорил. Он сказал, что Зак, вероятнее всего, убьет тебя.

— Этот тупой придурок, видимо, просто не умел правильно обращаться с рацией и делал запрос не на тех каналах. Но вот с телефоном он разобрался. Я слышал, как Зак звонил кому-то и просил приехать и забрать его, потому что он застрял вместе с заложником посреди залива на огромной долбаной лодке, которой не может управлять. Потом он кричал что-то про своего бойфренда, проклинал Стоуни за то, что того не оказалось на лодке и поэтому у них все пошло кувырком. Глядя на него со стороны, можно было подумать, что у него сломалась машина и он звонит, чтобы вызвать на помощь дорожную службу.

— Но Зак бросил Гара. Он перерезал веревки.

— Не думаю, Клаудия. Судя по тому, что я слышал, их, скорее всего, перерезал Гар. Он не хотел, чтобы его бойфренд помешал ему добраться до тебя.

Клаудия глубоко вздохнула.

— Значит, кто-то приехал и спас его?

— Не совсем так. Зак сказал мне, что подгонит лодку поближе к берегу, но поскольку он не знает, как бросать якорь, то ему придется добираться туда вплавь. Он говорил все это через закрытые двери носового отсека. Я до последнего момента думал, что Зак откроет дверь и застрелит меня. Но потом он заявил, что не хочет, чтобы его обвиняли в убийстве, и даже пообещал, что отпустит меня, если я скажу в полиции, что за всем этим стояли Гар и Дэнни, а о нем не буду упоминать. Я ответил, что готов сделать ему одолжение, но все равно был уверен, что он застрелит меня, когда надумает уходить. Но после этого он исчез. Я не слышал поблизости звука моторов других лодок и надеялся, что он не встал на якорь. Я рассчитывал, что лодка будет дрейфовать в сторону Берегового канала[31] и станет помехой для других судов. Господи, это означало бы, что люди меня найдут.

— А как ты избавился от наручников?

— Под раковиной умывальника я нашел маленький гаечный ключ и подтянул его к себе пальцами ноги. Вероятно, его забыл Стоуни, когда в последний раз подкручивал кран. Он никогда за собой не убирает. Вот я и использовал его, колотя по замку, пока тот в конце концов не сломался. Но пока я все это делал, «Юпитер» сел на мель. Меня аж потом прошибло. Я подумал: «Господи, неужели я сейчас затону?» Я разбил наручники, выбрался наружу и увидел, что лодку вынесло на ракушечный берег одного из цепи маленьких островков недалеко от Берегового канала. Вдали я видел грузовое судно, которое направлялось в Корпус-Кристи. Зак оборвал все провода в спутниковом телефоне и рации. Я был готов покинуть лодку, надеясь, что тебя еще можно спасти. Поэтому я просто бросился в воду и поплыл. На полпути до берега у меня в голове вдруг мелькнула мысль, что мне, возможно, все-таки было бы лучше остаться на лодке и пустить сигнальную ракету. Я чуть с ума не сошел. Потом добрался до Энсайна Пасс. — Он сжал ее в объятиях. — Клаудия. Я был уверен, что…

— Я знаю. — Клаудия поцеловала его, и он притих, словно до сих пор не мог поверить, что она сейчас снова рядом с ним.

Он задержал ее поцелуй подольше, а потом сказал:

— Мой брат…

— Они найдут его. — Клаудия выпрямилась. — Я как раз и хотела поговорить с тобой о твоем брате.

— Это Зак. Или его дружки. Они, вероятно, бросились за Стоуни, чтобы забрать у него деньги.

— Твой брат знал, что нас похитили, Бен, но он не обратился в полицию. Он вообще никому об этом не сказал.

— Они пригрозили, что убьют нас, Клаудия, если он это сделает.

— Но он согласился или отказался заплатить выкуп?

На лице Бена заиграли желваки.

— Мой брат не мог так поступить с нами.

— На следующее утро Дэнни сказал мне, что Стоуни согласился на сделку, рассчитывая, что ты находишься у него вместе со мной. Поэтому я думаю, что накануне он не собирался платить выкуп.

— Стоуни сказал, что у него полетели компьютерные программы и он не может осуществить перевод денег. Клаудия, мой брат не какой-нибудь бездушный монстр. Ты не можешь так думать о нем.

— Я знаю, что ты любишь своего брата, Бен…

— Но ты ведь сама слышала его, верно? Ты была свидетельницей того, как он по телефону повторял и записывал номера счетов для переводов, Клаудия. Просто у него не было этого воображаемого изумруда, который требовал Дэнни, этот проклятый псих…

— Да, — согласилась Клаудия, стараясь говорить мягко. — Но твой брат все-таки не позвонил в полицию. Ни сразу, ни потом.

— Эти головорезы схватили его, прежде чем он смог что-то сделать.

— Судья — мой друг Уит Мозли — видел его в пятницу утром у себя дома. Стоуни выглядел ужасно. А что, если его вид не связан с вирусной инфекцией, Бен? Может, он просто не хотел расставаться с пятью миллионами?..

— Да нет. Я уверен, что он не мог перевести деньги. Вероятно, Стоуни ждал, когда похитители снова выйдут с ним на связь. А потом дружки Зака схватили его. Это самое простое объяснение. Ты ведь не веришь всему тому, что плел тебе этот псих Дэнни, правда?

— Честно говоря, я не знаю, что и думать относительно Стоуни.

— Мой брат… — Бен осекся, его голос задрожал.

— Прости, если я ошибаюсь. Клянусь, мне искренне хочется верить, что я действительно заблуждаюсь, — тихо произнесла Клаудия.

— Стоуни любит меня.

Клаудия промолчала.

— Стоуни боялся, что бандиты причинят нам вред, если он позвонит в полицию. — Бен изо всех сил старался убедить ее в этом, как, впрочем, и себя тоже.

— Знаешь, Бен, Гар знал, что я коп. Он назвал меня офицер.

Бен невидящим взглядом уставился на простыню, которой его укрыли.

— Ты говорил им, что я коп?

— Нет.

— А твой брат?

— Послушай, я больше не хочу обсуждать это. Пожалуйста. Мой брат — хороший человек, Клаудия. Мы ведь пока не знаем всей правды. — Бен слегка отстранился от нее, сдвинувшись на край кровати. Его нежелание верить фактам было слишком очевидным.

— Я щадила тебя, — сказала Клаудия, — и не хотела причинять тебе боль.

Бен не смотрел в ее сторону, и она чувствовала, как он все больше отдаляется от нее. Он выпустил ее руку, но в ответ она сама взяла его за руку и крепко сжала.

— Не говори так о моем брате.

— Хорошо, — согласилась Клаудия. — Ты сейчас нуждаешься в отдыхе. — Она поцеловала его в лоб. — Я ненадолго уйду, а ты сможешь поспать. Сон тебе необходим.

Бен ничего не ответил, и она направилась к двери.

— Клаудия! — слабым голосом позвал ее Бен. — Если бы Стоуни не согласился платить выкуп, они могли бы прийти и забрать его, так ведь? Они все равно не отказались бы от этих пяти миллионов, если осталась хоть какая-то возможность получить их.

— Надеюсь, что так, Бен.

— Я хочу сказать, что он не думал, будто мы с тобой не стоим этих пяти миллионов. Он смог бы снова заработать их за несколько лет, заключая такие же сделки, как и раньше. Господи, я ведь его брат.

— Возможно, они схватили его, Бен.

Надежда на то, что человека действительно похитили, звучала странно. Но еще более странной казалась мысль о том, что в данной ситуации такой исход воспринимался ими как положительный.

— Но если бы он так и не смог добраться до своих денег, — сказал Бен, — они ведь не убили бы его?

«Это ложное похищение не сработает», — подумал Стоуни. Он очень плохо спал, один раз даже поднял трубку, чтобы позвонить домой и поговорить с Беном. Но потом решил, что телефон могут прослушивать. К тому же Бен, вероятно, все еще в больнице.

Глядя на стены коттеджа, он думал, намного ли стены тюремной камеры отличаются от этих. Он вспоминал своих друзей, свой дом, юных бизнес-леди, которые старались с его помощью сделать карьеру и которых он подталкивал вверх по социальной лестнице. Стоуни был деловым человеком — именно на этом он зарабатывал деньги, — и за эту долгую ночь он решил, что, видимо, пришла пора заключать сделку. Ситуация постоянно менялась. На Люси надеяться нельзя. Алекс вот-вот сломается. К тому же в городе появилась девушка, которая знала Алекса по его пребыванию в Новом Орлеане, и это еще больше усложнило обстановку. Он подумал, что Алекс, скорее всего, постарается уйти в тень.

Стоуни попробовал сложить цепочку лжи, которая прикроет его задницу более основательно, но так и не смог придумать что-нибудь убедительное, чтобы выглядеть более или менее чистым. Он снова взялся за трубку, на этот раз собираясь звонить в полицию, но тут же положил ее. Нет, он не может сделать этого. Только не полиция — с ними сделки точно не заключишь. С адвокатом — да. Вот адвокат и должен оговаривать все условия сделки. Хороший, знающий адвокат.

Стоуни расхаживал взад-вперед, стараясь настроить себя на боевой лад. Хуже всего было с Дэнни. Если бы ему удалось убедить всех, что это Алекс убил Дэнни, тогда, конечно, другое дело… Но от мысли, что золота и Глаза он так и не получит, в груди у него заныло. Может, продать сокровища за свою цену и сбежать из страны?..

Внезапный стук в дверь заставил его подскочить на месте.

Наверное, Алекс. Смотрового глазка в двери не было, а из маленьких окон нельзя было незаметно выглянуть, не выдавая себя. Поэтому Стоуни Вон открыл дверь. Это был не Алекс. Перед ним стоял огромный, как шкаф, уродливый мужик, который сильно толкнул Стоуни в грудь, и тот упал на спину. Прерывисто дыша, он лежал на полу и молча смотрел на ужасного громилу.

— Мистер Вон? Как поживаете? Нет, не нужно вставать, прошу вас. И разговаривать тоже. — Мужчина закрыл за собой дверь. — Дышите глубже, восстановите дыхание. Может, хотите блевануть? Какой симпатичный коврик. Давайте, я поищу ведерко. Что? Не нужно? Вы уже в порядке?

Он поднял Стоуни за шиворот, как провинившегося школьника, которого ведут в кабинет директора, бросил его на диван, а затем вытащил из-за пояса устрашающего вида огромный черный пистолет какой-то иностранной марки и показал его Стоуни.

— Уфф… уфф…

— Не понял. Вежливость в людях всегда восхищала меня. Возможно, вы убедительно просите меня не стрелять в вас?

Стоуни умудрился кивнуть в ответ.

— Хорошо, не буду, — издеваясь, продолжал здоровяк. — По крайней мере, не сейчас. Не в ближайшие две минуты. Но нам нужно поговорить. Надеюсь, вы понимаете меня? — Урод наклонился, сверля его глазами. — Меня зовут Гуч. Мне кажется, что вы собираетесь кинуть моих друзей. Видите этот пистолет? Смерть от него будет быстрой и… легкой. Посмотрите на этот кулак. — Гуч поднял огромную руку со сложенными крепкими пальцами. Его кулак был похож на большую кувалду. — Он будет убивать медленно. На это уйдет время. Думаю, смерть наступит только через… хм… ударов двадцать-тридцать, когда все косточки уже будут сломаны и начнут протыкать кожу изнутри, а я все еще буду продолжать дубасить вас, пока не собью об вас костяшки своих пальцев и настроение у меня окончательно, блин, испортится. — Гуч неприятно улыбнулся. — Вы же не хотите умереть от этого мощного кулака, верно?

Стоуни замотал головой и смог наконец сделать нормальный вдох.

— Как… как…

— Как я разыскал вас? Именно об этом мне и хотелось бы с вами поговорить. О вас и Люси Гилберт.

От изумления у Стоуни чуть не отвалилась челюсть.

— И еще о том, почему вы торчите в этом коттедже, когда столько народу носится в поисках известного в городе финансиста, мечтая встретиться с ним.

— Я… Я не сделал ничего плохого, — выдавил из себя Стоуни.

— Кому известно о том, что вы находитесь здесь?

— Люси… Только она знает…

— А как насчет парня, которому так нравятся разные имена на букву «А»?

— Что?

— Алекс. Альберт. Аллен. А как его зовут на этой неделе? Аферист?

— Я действительно не знаю, о чем вы говорите…

Гуч направил на него пистолет, уперев дуло в висок.

— Этот пистолет еще советского производства, «стечкин». Очень чувствительный спуск. Столько случайных выстрелов, жуть! — Он прижал ствол сильнее, словно хотел достать им до мозга Стоуни. — Неужели вы испытываете желание проверить надежность советского оружия?

— Алекс! Его имя Алекс Блэк. Боже мой! — Глаза Стоуни от напряжения вылезли из орбит.

— Клад здесь?

— Нет.

— А где же он?

— Я… я не знаю. Он у Алекса.

— А Алекс где?

— Он постоянно ездит, — ответил Стоуни. — Я не знаю, где он.

— Я вам не верю, Стоуни. И мой советский друг — тоже.

— Я действительно понятия не имею, где сейчас Алекс. Прошу вас, мистер.

Гуч испытующе смотрел на него, словно что-то обдумывал. Он подтащил Стоуни к телефону, набрал номер, подождал, сбросил вызов, набрал другой номер, снова подождал и сказал:

— Это Гуч, перезвони мне. — Затем он положил трубку и снова толкнул Стоуни на диван. — Собирайтесь, мы уезжаем.

— Вы… вы не можете похитить меня.

— Только не надо хныкать. Вы ведь все равно уже похищены, правда?

Гуч рывком поднял Стоуни на ноги, толкнул его к двери и, вытащив из коттеджа, потянул к густой рощице из покореженных виргинских дубов, вдоль заросшего высокой травой берега. Там стоял большой «форд» — видавший виды красный пикап.

— Дело обстоит следующим образом, — начал объяснять Гуч. — Если я надумаю застрелить вас, никакие угрызения совести терзать меня не будут. Как только вы попытаетесь бежать — я начинаю стрелять. Ясно? Сидите на полу и держите руки так, чтобы я их хорошо видел. Будете вести себя хорошо — ничего страшного с вами не случится. У меня складывается впечатление, что вы лично не такая уж злобная акула — гроза морей. Или я ошибаюсь?

— Алекс… Алекс действительно опасен, — сказал Стоуни. — Он убьет вас на хрен. — Ему так и хотелось добавить: «Кстати, я тоже убил человека», — но он вдруг понял, что на этого парня ему вряд ли удастся нагнать страху. Лучше уж не дразнить его.

Гуч затолкал Стоуни в грузовичок, завел двигатель и выехал из рощи на дорогу. Они находились в четверти мили от шоссе, когда им навстречу выскочил бежевый фургон.

— А на чем ездит Алекс? — спросил Гуч у Стоуни, который тихо сидел, скрючившись на полу.

— На бежевом фургоне, — ответил тот.

— Ага, — сказал Гуч. Он высунулся из окна и начал стрелять из пистолета. Пули выбивали фонтаны гравия и раскрошенных ракушек рядом с колесами фургона, от кузова отлетали искры.

— Господи! — завизжал Стоуни.

Гуч резко придавил педаль газа: несмотря на обшарпанный внешний вид машины, в ровном реве ее мотора слышалась уверенная мощь. Извилистая дорога — одна из очаровательных особенностей сельской местности — не нравилась Гучу, и он съехал с нее, рванув по заросшему высокой травой полю, а затем круто повернул вправо и понесся по каменистой почве, пока не оказался на тонкой полоске пляжа у самой воды.

— Вы не в курсе, в Техасе разрешается законом ездить по пляжу? — спросил Гуч. — В большинстве мест, к сожалению, это запрещено.

— Да, — с трудом выдавил из себя Стоуни. Он подумал, удастся ли ему схватиться за руль, вырвать его и удержать этого парня на месте, чтобы Алекс мог пристрелить его.

Гуч посмотрел на него долгим проницательным взглядом.

— Эй, парень, дурные мысли я угадываю на расстоянии. Не делай этого. Убью.

Стоуни остался сидеть на полу, уткнувшись лицом в потертую обивку сиденья. Сначала он слышал под колесами шуршание прибрежной гальки, потом они выехали на траву, затем снова на ровную дорогу.

Нельзя сказать, что полуденная жара была невыносимой: дул приятный прохладный бриз. В субботу Уит встретился с доктором Паркером и привлекательной, ученого вида женщиной в маленьком ресторанчике, расположенном на причале. Они собирались пообедать. Доктор Паркер, представляя свою спутницу, доктора Айрис Домингес из отделения Техасского университета в Корпус-Кристи, произнес ее имя на испанский манер — И-ирес.

— Кости, обнаруженные во время раскопок, находятся в багажнике машины Айрис, — сказал доктор Паркер. — Если хотите, я могу подписать заключение по результатам анализа после обеда.

Уит заметил, как официантку, которая подошла к ним, чтобы принять заказ, передернуло, когда она услышала слова Паркера о костях.

— Уверяю вас, на самом деле он не маньяк, — сказал Уит, обращаясь к ней.

— Какой славный день. — У Айрис Домингес был красивый мягкий голос, но в нем чувствовалась сила и чуть холодноватая элегантность.

Уиту она сразу понравилась. Они заказали гамбургеры с колечками жареного лука, Паркер попросил себе «Соленую собаку»,[34] а Уит и Айрис — пиво.

— Значит, вы хотите узнать о монетах, а этим обедом намерены подкупить нас? — Паркер взял кусочек тортильи[35] с острым соусом сальса и отправил его в рот.

— Да, сэр.

— А почему было просто не обратиться в управление шерифа?

— Можно, конечно. Но в данный момент я не пользуюсь большой популярностью у правоохранительных органов. Я только что обидел агентов ФБР.

У Айрис Домингес вопросительно поднялась бровь.

Паркер рассмеялся.

— А с чего вы решили, что это вам поможет?

— Посмотрим, получу ли я тот результат, на который рассчитывал, — ответил Уит. — Признаться, я хотел отблагодарить вас и доктора Домингес за вашу помощь. — Он улыбнулся, посмотрев на Айрис. — Вы идентифицировали найденные останки, а это было исключительно важно для меня.

— Не стоит благодарности. Вы подарили мне прекрасный уик-энд.

Пришла официантка с их напитками. Паркер лизнул соль с края стакана и одним мощным глотком выпил половину смеси грейпфрутового сока с водкой.

Доктор Домингес подождала, пока официантка уйдет.

— Что вы сами знаете об этих монетах?

— Они ненадолго задержались у меня в кармане, — ответил Уит.

— Давайте я вкратце немного просвещу вас. Эти монеты использовались совсем не так, как мы с вами пользуемся нашей мелочью сегодня. Они изготавливались для того, чтобы легко и компактно перемещать большие ценности из Мексики в Испанию. Монеты могли быть отчеканены в Мексике, перевезены кораблем в Европу, а там мгновенно переплавлены. — Она сделала глоток пива. — Такие монеты называются перерабатываемыми, и, судя по всему, это последние из отчеканенных испанских колониальных монет. Золотые монеты имели номинацию в восемь, четыре, два и один эскудо. Реалы были серебряными. Естественно, золотые монеты стоили больше. — Айрис порылась в сумочке и вытянула конверт с фотографиями. — Я привезла несколько хороших снимков монет крупным планом, на которых я смогу показать, почему ваши монеты являются необычными. — Она высыпала фотографии и разложила их по группам: одну — в сторону, а вторую — рядом с бокалом Паркера, который быстро опустошался.

— У всех монет типичная обратная сторона, — продолжила Айрис. — Видите эти колонны и щит? Они характерны для большинства испанских колониальных монет. А у этих под колоннами имеются двойные розетки. Это весьма необычно. — Она передвинула на середину стола вторую группу снимков. — На лицевой стороне монет часто изображались либо щиты монархов — как на британских бумажных деньгах, например, есть портрет королевы, — либо голова императора, которую вы можете увидеть вот здесь. На большинстве монет изображен Фердинанд VII. Вам не кажется, что у него здесь безвольный подбородок? — Она показала на него кончиком карандаша.

— Да, пожалуй, — согласился Уит.

Айрис снова провела карандашом по колоннам, а также по буквам, расположенным по окружности.

— Видите буквы Мо? Они означают Монтебланко. Дальше идет номинал — здесь это восемь эскудо; далее — инициалы оценщика. Обратите внимание на буквы ЭТ, Эстебан Торрес, чиновник монетного двора Монтебланко. На обратной стороне указана дата. Вот эта монета была выпущена в 1819 году. Монтебланко в то время был самым новым монетным двором Мексики, он только открылся и считался свежеотчеканенным, так сказать.

— Айрис не слишком углублялась, — улыбаясь, произнес Паркер. — Это заметно?

— Я думаю, что вы — просто прелесть, — не скрывая своего восторга, произнес Уит и с благодарностью посмотрел на женщину.

Она улыбнулась ему, и Паркер шутливо воскликнул:

— Эй!

«Просто друзья, — подумал Уит, — все правильно».

Айрис постучала ногтем по пачке снимков.

— Я обратилась к историческим архивам и позвонила моему другу-профессору в Мехико, чтобы он навел кое-какие справки. Большая партия оригинальных серебряных и золотых монет, отчеканенных в Монтебланко — с этим необычным изображением двойной розетки, — была отправлена в Испанию сразу после чеканки на борту шхуны под названием «Санта-Барбара». Но согласно летописям, «Санта-Барбара» пропала в марте 1820 года где-то несколько южнее Кубы.

— Понятно, — сказал Уит. Снова 1820 год. Время Жана Лаффита. Сердце подкатило к горлу. Кто этому действительно порадуется, так это Джейсон Сэлинжер.

— Но согласно записям того времени, во всем Карибском бассейне стояла прекрасная погода. Так что вряд ли «Санта-Барбара» стала жертвой шторма в заливе.

Уит прокашлялся, прочищая горло.

— Я сейчас несколько усложню задачу. А что, если эти монеты были закопаны как часть клада?

— Да, по этому поводу я ничего не рассказывал Айрис, — сказал Паркер. — Не хотел повлиять на ее выводы.

— Ты бы и так не смог этого сделать, — сухо заметила Айрис. — Вы говорили о замках и задвижках, которые я идентифицировала. Они датируются тем же периодом, что и монеты. Вы считаете, что эти монеты могли быть первоначально закопаны вместе с обнаруженными предметами утвари и скелетами?

Уит чуть нагнулся и понизил голос:

— Да, именно так. Я думаю, что Жан Лаффит взял «Санта-Барбару» как свою последнюю добычу и у него просто не было времени, чтобы привести ее в Новый Орлеан под другим именем и там разгрузить. Весной 1820 года его силой заставили покинуть Галвестон. Военный флот Британии, Испании и США охотился за ним по всему заливу. У него не было лагеря, где можно было бы отсидеться, некуда было бежать.

— Значит, вы думаете, что он закопал добычу с «Санта-Барбары», надеясь позже с ее помощью восстановить былое могущество на море? — спросила Айрис.

— Это ему никогда больше так и не удалось, — закончил Уит. — Вы не считаете, что моя фантазия слишком уносит меня?

Айрис Домингес снова отхлебнула пива.

— Эти монеты должны были где-то находиться последние сто восемьдесят лет. Они потерты, но не руками человека.

Уит подумал о Люси, о том, как она утверждала, что монеты принадлежат Пэтчу.

— Вы допускаете, что они могли все эти годы находиться у кого-то в коллекции? — спросил Уит.

— Нет, судья. Учитывая то, что вам удалось узнать, я так не считаю. — Она закрыла глаза. — О мой Бог, какая историческая значимость! Она просто огромна. Настоящий закопанный пиратский клад.

В горле Уита пересохло.

— Это более ценно, чем стоимость монет?

— Я не знаю. Нужно для начала попытаться добыть в архиве копию декларации груза с «Санта-Барбары», чтобы посмотреть, сколько золота и серебра на ней везли. Но даже эти декларации не всегда точно отражали действительное количество ценностей. Тогда в финансовой системе процветали коррупция и воровство. Иногда тридцать, а то и сорок процентов груза просто не включалось в декларацию, чтобы пошлина была минимальной. А монетный двор Монтебланко был разрушен во время крестьянского восстания в 1822 году. Так что монеты Монтебланко являются исключительной редкостью.

— Значит, стоимость клада может быть достаточно большой.

— Это могут быть десятки миллионов, Уит. В записях о «Санта-Барбаре», которые мне удалось найти, также упоминалось, что корабль перевозил знаменитый колумбийский изумруд. В Мексике нет изумрудов — эта страна не очень богата на ископаемые драгоценные камни. Зато масса изумрудов неимоверных размеров есть в Колумбии. Камень, о котором идет речь, был особенно известен. Католические священники дали ему имя Глаз Дьявола.

— О Боже, — потрясенно произнес Уит, вспомнив рассказ Клаудии о требованиях Дэнни Лаффита. — А эти архивы в Мексике… Есть ли у них какая-нибудь информация об изумруде, которую они смогли бы мне прислать?

— Я постараюсь узнать, — ответила доктор Домингес.

— Судья, что происходит? Что-то не так? — Доктор Паркер заметно разволновался.

— А вы, случайно, не знаете, сколько может стоить этот изумруд?

— Могу предположить, что несколько миллионов. Но если он окажется частью клада Лаффита и это можно будет доказать, его стоимость, вероятно, утроится, — ответила доктор Домингес.

— Айрис, — сказал Уит, — не могли бы вы помочь мне выяснить, каким образом кто-нибудь мог бы попытаться продать Глаз Дьявола? Или эти монеты?

— Конечно, — ответила она и, не скрывая, что приятно изумлена, воскликнула: — Подумать только: настоящий пиратский клад!

— И настоящие пираты, — вставил Паркер. — Можно мне подержать эти кости у себя еще немного? Теперь они представляют для меня еще больший интерес. Они, должно быть, принадлежали тем мерзавцам, которым не повезло: Лаффит взял их с собой лишь для того, чтобы они помогли ему закопать сокровища, а потом в благодарность за это убил. Мертвецы не болтают лишнего, как известно.

Клаудия считала, что хорошее полицейское дело по серьезному преступлению должно содержать не только все имеющие к нему отношение сведения, но и его можно было бы читать как грамотно построенный короткий рассказ — что-то вроде новеллы. Ей нравилось, если между строчек судебных заключений и показаний свидетелей угадывались человеческие страхи, слабости, побуждающие мотивы. Когда они с Дэвидом поженились, он посчитал такое отношение к полицейскому документу совершенно безумным и посоветовал ей пойти на креативные писательские курсы.

Полиция Нового Орлеана сделала предположение, что Зак — это Захарий Джеймс Симард, и поэтому следователи решили прислать ей его полное досье. На фото действительно был Зак: землистого цвета лицо, пухлые губы, оценивающий взгляд. Диплом по финансам Луизианского университета, родом из Лейк-Чарльза. Подозревается в предоставлении денег и счетов для криминальной группировки, занимающейся наркотиками и проституцией, которая базируется в Новом Орлеане, но простирает свое влияние на восток к Пенсаколе и далее до Бомонта. Пять лет назад он был осужден за хранение марихуаны и провел два года в тюрьме штата Луизиана. С тех пор Зак был чист, по крайней мере, настолько, чтобы избежать обвинений до сегодняшнего дня и, соответственно, не подвергаться давлению со стороны федералов по поводу каких-либо показаний. Две недели назад он выпал из поля зрения властей.

Гар Джонсон, известный также под именем Гари Пол Джексон, урожденный Джеральд Пол Джонс. Подозревается в том, что является наемным убийцей; предполагается, что он совершил убийство в Билокси и двойное убийство в Новом Орлеане. Все жертвы были наркодилерами, которые, как считает полиция, утаивали свои доходы. В Новом Орлеане была убита молодая супружеская пара, оба заурядные джазовые пианисты, зарабатывавшие на жизнь игрой на сцене третьесортного клуба и предлагавшие кокаин богатым клиентам со стороны. Перед тем как они были застрелены, им сломали все пальцы, обоих изнасиловали, а их тела выбросили в канаву в бандитском районе Алжир. У Клаудии заныло в желудке.

Гар сидел дважды, и один раз — за вооруженное ограбление, отбывая срок в ангольской тюрьме в то же время, когда там находился Зак Симард. Их выпустили с интервалом в месяц, после чего оба направились в Новый Орлеан. Возможно, в тюрьме они и стали любовниками.

Она перевернула страницу.

Дэниел Вилларс Моутон. Выходец из богатой потомственной аристократической семьи, последний из Моутонов, он жил в огромном доме в районе Гарден-Дистрикт. Но и на Дэнни в полиции было заведено досье: жульничество, воровство книг в книжном магазине; затем обвинение в фальсификации, о котором Клаудия уже знала, но которое так и не подтвердилось; недолгое пребывание в дорогой психиатрической лечебнице в Метайри: очевидно, его поместил туда, а потом и забрал его единственный кузен. Его второе имя, Вилларс, было настоящим — семейное достояние, которое он носил с гордостью. Видимо, начитавшись про великую любовь в жизни Лаффита, Дэнни сам придумал легенду и поверил, что он является потомком пирата. Один диагноз — шизофрения, еще один — маниакально-депрессивный психоз. Обвинение в хранении марихуаны, развалившееся в результате переговоров с полицией по поводу заключения сделки о признании вины. Возможно, именно на почве увлечения наркотиками он и познакомился с Гаром и Заком.

Среди этих бумаг были записи и рапорты, подобранные из материалов следствия по делу об убийстве кузена Дэнни. Этот человек погиб меньше месяца назад во время кражи со взломом, которая пошла по не предусмотренному грабителем сценарию. Преступник попал в дом, выбив окно с задней стороны здания. Филипп Вилларс, пятидесятилетний овдовевший торговец антиквариатом из Французского квартала, живший у Дэнни во время реконструкции собственного дома, по-видимому, случайно застал злоумышленника и был убит одним выстрелом в лоб. Тело было брошено в холле на первом этаже. Труп обнаружил позже в этот же вечер Дэниел Вилларс Моутон, вернувшийся из поездки и позвонивший в полицию. Учитывая репутацию Дэнни, его допросили с пристрастием, но алиби у него было железное: всю прошлую неделю он был у друзей в Чарльтоне, штат Южная Каролина, и время его пребывания здесь можно было расписать буквально по часам. Кроме того, соседи и друзья утверждали, что при всей своей эксцентричности Дэнни и его кузен, два последних представителя увядающего рода, прекрасно ладили. В рапорте было примечание, что у полиции Нового Орлеана нет никаких зацепок по этому поводу. И еще один рапорт свидетельствовал о том, что сразу же после похорон кузена Дэнни Моутон пропал из поля зрения.

«Он просто залег на дно, — подумала Клаудия, — потому что вынужден был скрываться и прятаться от Стоуни».

Не все из того, что рассказал ей Дэнни, было ложью. Закрыв лицо руками, она думала о характере этого человека, в котором искренность, мужество — он спас ей жизнь, хотя мог дать Гару изнасиловать и убить ее, — сочетались с абсолютно безумной убежденностью в своей правоте. Со стороны он казался вполне приличным человеком, Стремившимся многого достичь, но его сбивали с пути психическое расстройство и наркотики. Жизнь, прошедшая впустую. Она закрыла папку.

В дверь ее спальни осторожно постучали, и в комнату заглянула Тина.

— Пришел Дэвид, — сказала она. — Принес шоколадные пирожные с орехами. Твои любимые. — Дэвид по-прежнему очень нравился ее матери.

— Спасибо. — Клаудия прошла за Тиной в маленькую гостиную. Там, облаченный в полицейскую форму, стоял Дэвид: под мышками — пятна пота, в покрытых веснушками руках — широкополый «стетсон». Тина, взяв пирожные, сделала вид, что не хочет им мешать, и удалилась в кухню, откуда, тем не менее, она все прекрасно слышала.

— Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, — сказал Дэвид.

— Ты же звонил сегодня утром, Дэвид. С тех пор ничего не изменилось.

— И все-таки… — Он замешкался и промямлил: — Тебе пришлось пройти через такие жуткие испытания, дорогая.

Дорогая. Словно они все еще женаты и так же, как и прежде, привязаны друг к другу. Дэвид был против их развода. Иногда Клаудия сомневалась, что поступила правильно, расставшись с ним, и думала, что, возможно, недооценила его. Но она устала от непостоянства, когда человек мог быть до предела взвинчен, а через минуту — нежен и ласков.

— В бухте продолжают искать тело Дэнни Лаффита, — сообщил Дэвид. — По главной версии — его убили, по второй — что он утонул, когда затапливалась лодка. Но пока ничего.

— А саму лодку Дэнни еще не подняли?

— Возможно, завтра удастся. А ты что думаешь по этому поводу?

— Мне кажется, что Дэнни никогда бы не сдался, — ответила Клаудия. — Вполне вероятно, что он застрелил Стоуни Вона. Он мог убить его, а тело бросить где-либо в другом месте. Но он считал, что камень и золото находятся в Порт-Лео, поэтому из города он бы не уехал. — Она повернулась к Дэвиду спиной. — Хотя я совершенно не могу представить себе, чтобы Дэнни по каким-то причинам затопил собственную лодку. Я думаю, что он мертв. — На мгновение Клаудия задумалась: «А если я ошибаюсь? Может, стоит задуматься о том, что он попытается найти тебя?» После паузы она сказала: — Вероятно, он захватил Стоуни, лодка потерпела аварию, и тела их обоих сейчас находятся в бухте.

— Возможно, — сказал Дэвид, поглядывая на Тину.

— Я ненадолго уйду, — объявила та. — Только спущусь в магазин купить молока к пирожным. — Она поцеловала Клаудию в щеку, похлопала Дэвида по плечу и стремительно покинула квартиру.

— Она хотела оставить нас одних, — заметил Дэвид.

— Мне кажется, что ты переоцениваешь ее, — ответила Клаудия, хотя и знала, что он прав.

— Можно мне узнать, как долго ты встречаешься с Беном Воном?

Клаудия не считала себя обязанной отвечать на его вопрос, но, поскольку Бен имел отношение ко всему этому делу, спорить смысла не было. Клаудия предпочла бы, чтобы к ней прислали другого следователя, но Дэвид, конечно, не сделает этого.

— Не так уж долго. Пару недель. И не очень часто.

— Он хорошо к тебе относится?

— Очень хорошо, он милый и приятный. А ты ожидал, что Бен должен быть полным придурком?

— Ну, его брат выглядит именно так.

— Я видела Стоуни всего раз, — сказала она, — если не считать, конечно, учебы в средней школе.

— Я думаю, что Стоуни Вон испугался и сбежал, чтобы защитить свои деньги, а теперь ему не с руки появиться просто так. Я также считаю, что твой бойфренд покрывает брата. Если Бен каким-либо образом начнет мешать следствию, у него будут большие проблемы.

— А разве для тебя это не идеальный вариант? Как бы ты был разочарован, если бы это дело оказалось не твоим.

— Дело Стоуни Вона подлежит юрисдикции округа, поэтому нет ничего удивительного, что именно мне приходится расследовать его. — Он сел в кресло рядом с диваном.

— Ну и что все это значит, Дэвид? Ты собираешься организовать Бену неприятности?

— Ты можешь помочь нам, Клаудия. Найди его брата. Вызови Бена на откровенный разговор.

Она молчала.

— Ты опасаешься, что помощь следствию может разрушить твои новые безоблачные отношения?

— Зачем ты так?

— Я искренне надеюсь, что ты не собираешься покрывать Бена, Кло. Может быть, ты знаешь что-то о его брате, чего не сообщила нам раньше? Какие-то места, где Стоуни может скрываться, какие-то возможности, которые он может использовать?

— Я ничего больше не знаю. — Она встала. — Я рассказала тебе и ФБР абсолютно все, о чем мне говорил Дэнни Лаффит.

— И в чем еще нужно хорошенько разобраться, — заметил Дэвид. — Особенно в том, что было причиной конфликта между Дэнни и Стоуни Воном. Дэнни Лаффит сказал тебе правду: в прошлом месяце у него действительно убили кузена. Сейчас мы выясняем, не был ли Стоуни Вон в это время в Новом Орлеане.

«Не дай Бог, чтобы это подтвердилось, — подумала Клаудия. — Это убьет Бена».

— Если твой бойфренд, — с презрением произнес Дэвид, — знает о том, что его брат совершил убийство, он является соучастником.

— Здесь ты прав, — тихо ответила Клаудия. — Но если ты начнешь против Бена охоту на ведьм, то поплатишься своим полицейским значком. Это я тебе обещаю, Дэвид.

— Опля! Какие страсти! Давненько я от тебя такого не слышал.

— Не надо меня кусать, тогда и я кусаться не стану.

Он явно колебался.

— Я меньше всего на свете хотел бы причинить тебе боль.

— Наверное, потому, что у тебя пока нет такой возможности.

— Я сейчас тебе скажу кое-что, о чем не знает никто. И поверь, не для того, чтобы свести тебя с ума, вновь завоевать симпатию или получить преимущество перед кем-то. — Он скрестил руки на груди. — Я по-прежнему люблю тебя.

Клаудия ничего не ответила.

— Поэтому я не хочу, чтобы ты страдала из-за кого бы то ни было, — продолжил он, — включая меня самого. — Дэвид встал. — Когда я заглянул к тебе, меня как будто прорвало, потому что я все еще без ума от тебя, хотя изо всех сил пытался с этим бороться. — Он улыбнулся. — Попробуй пирожные, они вкусные. Если у нас появятся какие-нибудь новости о Воне или Дэнни Лаффите, я тебе позвоню.

— Хорошо. — Клаудия не нашлась, что ей сказать еще, и молча кивнула на прощание.

Она смотрела в окно, наблюдая за тем, как Дэвид спускается по лестнице, нахлобучивает снова свой «стетсон» и направляется к патрульной машине управления шерифа. Когда Дэвид выезжал с автостоянки, Клаудия подошла к телефону, чтобы позвонить Бену: ей хотелось услышать его голос, — но в последний момент она вдруг подумала, что он сейчас нуждается в отдыхе, и положила трубку.

Вернувшись в спальню, Клаудия снова занялась бумагами из Нового Орлеана.

Филипп Вилларс — человек, оказавшийся не в том месте и не в то время. Один выстрел в лоб. Туй Тран погибла точно так же. Если во всем этом действительно замешан Стоуни, то где сейчас находится дневник, из-за которого был убит Филипп Вилларс? Если Дэнни не обманывал ее, он должен быть у Стоуни, либо Вон-старший знает, где находится документ.

У нее есть доступ в дом Стоуни. И она сама может сделать то, что впоследствии защитит Бена.

Ну давай, сделай это, найди улики против его брата. Но тогда, возможно, Бен возненавидит тебя…

Вернулась Тина, принесла молоко, и Клаудия, находясь не на службе, позволила себе съесть два пирожных.

— Очень мило со стороны Дэвида было заглянуть к тебе, — заметила Тина.

— Да, — ответила Клаудия. — Он заявил, что по-прежнему любит меня.

Рука Тины с пирожным повисла в воздухе на полпути ко рту.

— У него голова забита всякой чушью. — Клаудия усмехнулась и рассказала матери, что ей говорил Дэвид.

— Дэвид злится, но все-таки не теряет надежды, — подытожила Тина. — Может, он и вправду любит тебя, но хочет, чтобы ты немного помучилась, почувствовала себя в его шкуре, дорогая. Дэвид полагает, что он только выиграет, если ему удастся вынудить тебя испортить отношения с Беном.

— Так ты не на его стороне? — Клаудия не скрывала своего удивления. — Это что-то новенькое.

— Сегодня я на твоей стороне, — ответила Тина, закатывая глаза. — Пользуйся моментом.

— И все-таки, как ни крути, Дэвид прав, — грустно произнесла Клаудия. — Если Бен что-то утаивает, мне проще подобраться к нему, чем кому-нибудь другому.

— Ох уж эти копы! Вы остаетесь ими в любой ситуации. — Тина улыбнулась, доедая свое пирожное.

Клаудия чмокнула мать в щеку.

— Я сейчас поеду в больницу, повидаю Бена.

Но на самом деле она этого не сделала. Быстро собравшись, Клаудия направилась в Копано Флэтс, к большому дому Вонов.

— Я считаю, что Люси, как подозреваемая, конечно, уже не представляет для нас никакого интереса, — сказал Дэвид.

Они столкнулись с Уитом у автомата с кока-колой в холле здания суда: Уит пришел в свой кабинет, потому что здесь был более быстрый Интернет, чем у него дома, а Дэвид занимался обычными для своего субботнего дежурства делами.

— У тебя появилась новая мышка, с которой можно поиграть? — спросил Уит, догадываясь, к чему тот клонит.

— Тех пожилых людей убил Джимми Берд. По этому поводу вопросов уже нет. Отпечатки протекторов его грузовика соответствуют следам, обнаруженным на участке Гилберта, а сам он застрелен из того же пистолета, что и миссис Тран. Я значительно упростил для тебя все дознание.

— Спасибо.

— Теперь еще: меня интересует твоя теория насчет того, что Стоуни Вон каким-то образом мог быть связан с нашим Джимми.

Уит бросил в автомат монетки, выбрал кнопку «рутбир»,[36] подождал, пока выпадет банка, и воскликнул:

— О, было бы даже лучше, если бы дело действительно обстояло так! Представляю, как ты загорелся от этой мысли.

— Надеюсь, ты будешь благодарен за небольшую снисходительность с моей стороны. Я ведь оставляю в покое твою девушку. — Он протянул Уиту субботний выпуск «Порт-Лео Маринер» — местной газеты, выходившей дважды в неделю. — Здесь напечатано одно неприятное письмо в редакцию относительно тебя. Ты, оказывается, достал вторую половину семьи Гилбертов. Верни газетку, когда прочитаешь. Я сейчас натаскиваю нового щенка, и она может мне пригодиться.

Уит не стал читать статью при Дэвиде, чтобы не доставлять ему такого удовольствия.

Дэвид купил в автомате колу.

— Если все, что здесь написано, правда, к тебе на дознание может явиться целая толпа и потребовать твоего отвода.

— Дэвид, можно я дам тебе один дружеский совет?

— Какой?

— Тебе ее уже никогда не вернуть, — сказал Уит. — Никогда. К тому же ты в любом случае не стал бы счастливее, даже если бы твои надежды на новые отношения оправдались. Так что не стоит понапрасну бредить Клаудией и бросаться на всех ее друзей, с которыми тебе приходится работать. Ты ведь собираешься когда-нибудь стать шерифом, правда? Тогда подумай: осуществится ли когда-нибудь твоя мечта, если ты будешь продолжать плевать на людей? — Он отвернулся и пошел по коридору, бросив на ходу: — Я занесу газету, когда прочитаю.

Уит зашел в свой кабинет и закрыл за собою дверь. Ему не хватало терпения, чтобы дождаться новых сведений об изумруде Глаз Дьявола и шхуне «Санта-Барбара» от Айрис Домингес и ее коллег, поэтому он сам начал искать интересующую его информацию в Интернете. Уит нашел сайт, посвященный знаменитым драгоценным камням, которые по разным причинам были утеряны. Там было описание Глаза Дьявола, но фотография, разумеется, отсутствовала, да и само существование этого камня ставилось в статье под сомнение. Здесь же приводился предполагаемый вес изумруда: по современным меркам он достигал двух килограммов. История камня была представлена как часть описания многомиллиардного богатства в виде полезных ископаемых и драгоценных камней, вывезенных из Нового Света для пополнения испанской казны. Название Глаз Дьявола было дано этому камню личным священником советника короля, который неодобрительно относился к нему из-за того, что люди со слабой волей, словно завороженные, не могли оторвать от него глаз. Ориентировочная цена на сегодняшний день составляла от одного до четырех миллионов долларов. В связи с тем, что Глаз Дьявола был давно утерян, легенды о нем — как и его стоимость — постоянно росли.

Зазвонил телефон.

— Уит Мозли, слушаю.

— Это Айрис. Послушайте, я поговорила со специалистами по драгоценным камням в Мехико. Вы спрашивали меня о том, как можно было бы продать такой камень, как Глаз Дьявола.

— Ну, не через ломбард ведь, верно?

— Вы все шутите. Мои друзья рассказали мне, что существует черный рынок изумрудов, который контролируется колумбийскими торговцами. Как вам известно, в Колумбии многое держится на насилии и коррупции. Ведущие торговцы изумрудами подозреваются в спонсировании праворадикальных военных группировок. Это опасные люди.

— Но именно они могут быть покупателями Глаза Дьявола?

— Если тот, кто будет его продавать, захочет получить за него по максимуму, — то да. За такой камень, как Глаз Дьявола, может разгореться настоящая борьба.

— Значит, нашему продавцу нужно иметь немалое мужество, чтобы обратиться к богатым колумбийским экстремистам. Звучит для меня обнадеживающе.

— Я решила, что вам лучше об этом знать. Если мне удастся выяснить еще что-нибудь, я сразу же вам сообщу.

Уит поблагодарил ее и повесил трубку. В желудке у него тревожно заныло. Он попытался представить себе, как можно распорядиться кладом и что конкретно нужно для этого сделать. Монеты, вероятно, в таких случаях либо переплавляют, либо продают маленькими партиями коллекционерам. Но изумруд, если он действительно такой большой, как о нем говорят… И эти колумбийские правые… Сколько автоматов и бомб можно купить за Глаз Дьявола? Сколько дать взяток? Оттого что дело это может выйти на международные криминальные структуры и проповедующих насилие политиков, в горле у него пересохло. «Держу пари, что тройной „А“ и Стоуни сбежали, — думал он. — Они забрали изумруд и отправились в Боготу. И нам никогда не достать их там».

Уит открыл газету на странице, где печатались письма в редакцию. Рисовать у Сюзан Гилберт выходило лучше, чем писать. Но письмо, явно перегруженное напыщенными высказываниями, получилось весьма язвительным. Она обвиняла судью Мозли в должностном преступлении, заключавшемся в том, что он якобы игнорировал человека, которому была выгодна смерть Пэтча Гилберта, требовала провести расследование вокруг дознания судьи Мозли и его финансового положения, намекая, что он, вероятно, получил взятку. Уит посмотрел на свой телефон: на нем мигал сигнал о поступивших сообщениях. Несомненно, это звонили разгневанные избиратели округа Энсайна, требуя его крови. Он нажал кнопку автоответчика: один раз повесили трубку, четыре звонка было от избирателей, просивших объяснений по поводу письма Сюзан. В их голосах не было злости — только заинтересованность.

Зазвонил мобильник, и Уит ответил, искренне надеясь, что это не очередной избиратель, успевший прочитать кляузное письмо Сюзан.

— Скорее всего, ты будешь мною недоволен, — сказал Гуч.

— Даже боюсь спрашивать почему.

— Ты можешь дать мне юридическое определение похищения человека? Поскольку я считаю, что с юридической точки зрения не похищал Стоуни Вона, мне хотелось бы думать о своих действиях как об опеке с целью защиты.

Уит опешил и открыл от изумления рот.

— Ты придурок!

— Тот парень, тройной «А», — думаю, мы остановимся на первом из его имен, Алекс, — ездит, между прочим, на бежевом фургоне «крайслер». Я уверен, что этот Алекс собирался сделать нашему бедному Стоуни больно. Я обнаружил несчастного финансиста в рыбацком коттедже в Лаурел-Пойнте и увез его оттуда.

— Как ты узнал, что Стоуни находится в этом коттедже?

— Это тебя расстроит.

— Как будто я уже не расстроен.

— Я следил за Люси.

— Я тебя абсолютно не понимаю.

— Я. Следил. За. Люси, — делая ударение на каждом слове, произнес Гуч.

Желудок Уита снова заныл.

— Почему, Гуч?

— Я никогда не доверял ей. Прости.

— Где ты сейчас?

— Если я тебе скажу, у тебя будут проблемы с законом. Я думаю, мне не следует связывать тебя этой информацией, потому что судья Мозли должен оставаться чистым.

— Если я не доложу о тебе, то в любом случае буду соучастником похищения.

— Стоуни уехал со мной по собственной воле. Он проявил искреннее желание сделать именно это. Так ведь, Стоуни? Эй, Стоуни! — Обращаясь к нему, Гуч так гаркнул, что даже по телефону было слышно раскатистое эхо. — Ну вот, он энергично кивает. Наш Стоуни просто счастлив.

— Гуч, где вы находитесь?

— Видите ли, судья, вам не всегда удается найти прямой подход к людям. Поэтому мы со Стоуни намерены в самое ближайшее время хорошенько все обсудить. Нам предстоит выяснить, кем именно является этот самый Алекс, что ему известно, где он сейчас, а затем — какое отношение ко всему этому имеет Люси. Мы разберемся, что он знает о несчастных Пэтче и Туй. Этот разговор обещает быть забавным и поучительным.

— Гуч, только не вздумай…

— А потом я позвоню тебе и введу в курс дела. При этом я не буду представляться, и ты сможешь поступить так, как сочтешь нужным. Рассматривай это как масштабную анонимную подсказку.

— Гуч, придурок, не делай этого…

— Хелен поехала кататься на лодке с Даффом и Труди Смит, так что ей это повредить сейчас никак не сможет. Позаботься о ней, ладно? Она славный ребенок и может оставаться на моей лодке столько, сколько ей захочется. Будь, Уитмен. И не поворачивайся к Люси спиной. — Он повесил трубку.

Уит набрал сотовый номер Гуча. Никто не ответил. Он позвонил на пристань, где Гуч швартовал свою «Даже не проси». Хозяин сказал, что лодка Гуча на месте, с ней все в порядке; может быть, он хочет оставить сообщение?

По крайней мере, стало понятно, что Гуч сейчас устраивает свой суд инквизиции не на море. Уит мысленно обругал Гуча, потом — Стоуни Вона. Он понятия не имел, где они могут находиться… Вот только короткое эхо, возникшее, когда Гуч позвал Стоуни. Похоже, что они в большом помещении, под крышей. Большое помещение, но явно частное, где Гуч мог бы вести свою долгую и, возможно, жестокую беседу со Стоуни.

И где же это?

Возможно, старый школьный физкультурный зал, который вот-вот должны снести. Есть еще павильон звукозаписи на старой телестудии на окраине города. Это помещение, выставленное на продажу, сейчас пустовало. Или же… есть одна пристань на северной границе округа, за Флэтс; она сейчас заброшена, поскольку является частью доков, сгоревших в прошлом году. Эта большая металлическая конструкция старой пристани с высокой крышей по-прежнему стоит на месте. Никто ею сейчас не пользуется, и Гуч как-то говорил о том, чтобы купить ее у незаинтересованных владельцев из Хьюстона.

Уит схватил ключи от своей машины и быстро вышел из кабинета. Он должен остановить Гуча и урезонить его, хотя, признаться, мысль эта была почти чужда Уиту.

— Как похититель, ты выглядишь достойно, — сказал Стоуни и вздохнул. — Господи, по крайней мере, хоть еда вкусная. — Он немного расслабился, когда понял, что Гуч не собирается обрабатывать его гениталии щипцами или паяльной лампой. Они сидели за металлическим столом в дальнем конце склада и ели купленную на вынос еду из китайского ресторана.

После того как они выехали из Порт-Лео и грузовичок неспешно покатил по дороге, Гуч сказал по-прежнему прижимавшемуся к полу Стоуни:

— У тебя есть выбор: либо ты помогаешь мне, либо оказываешься на дне залива.

— Жесткое предложение, — ответил Стоуни, приподняв голову. — Я помогаю тебе.

— Предупреждаю, — заявил Гуч, — я рассчитываю на твою честность. Если этого не будет, ты — покойник. Понятно?

— Понятно.

— Первый тест на честность. Это ты убил Пэтча Гилберта и Туй Тран?

— Нет. Я этого не делал. — Слава Богу, хоть это он мог сказать совершенно искренне.

— Ты знаешь, кто это сделал?

Последовала пауза. Однако после недолгих колебаний Стоуни глухо произнес:

— Да. Алекс. Никто не мог его остановить.

— Его мог бы остановить человек с совестью, но тебя за это трудно осуждать ввиду полного отсутствия этого качества, — с издевкой произнес Гуч.

— Ты прав. Я не помешал Алексу. Но убийство стариков не предусматривалось. Они не должны были там появиться, — оправдываясь, сказал Стоуни и подумал: «Немного отступи». В случае с Гучем Стоуни вел переговоры, которые не слишком отличались от того, чем он занимался, работая с венчурными капиталами. Внезапно Стоуни понял, что он сможет справиться с ситуацией.

— Это очень успокаивает. Насколько глубоко во всем этом замешана Люси Гилберт?

— Она знала, что мы собираемся забрать клад с участка Пэтча, потому что он отказался продавать эту землю. Я предложил ему за нее слишком много; старик насторожился, навел обо мне справки, выяснил, что я занимаюсь поисками сокровищ, и задумался над тем, не спрятано ли на его земле что-то очень ценное, раз ему предлагают такую цену. Мне казалось, что он не сможет отказаться от моего предложения, но Пэтч стал собирать информацию о Лаффите, не нашел никаких подтверждений своим догадкам, но, как ни странно, только укрепился в решении ничего не продавать. Чтобы найти клад на его земле, нам нужно было пользоваться металлоискателями. Поскольку договориться с Пэтчем так и не удалось, я выяснил, что Люси Гилберт нуждается в деньгах, и вышел на контакт с ней. Она решила продать нам свою долю земли и позволить перепрятать клад на ней.

— Именно Алекс хотел снова зарыть сокровища на новом месте?

— Уже не хочет, а может, никогда и не хотел. Он получает свою долю, я — остальное.

— Да, парень, ты проделал огромную работу, — усмехнувшись, сказал Гуч.

— Тогда это казалось очень хорошей идеей. В итоге все должны были быть счастливы. Я даже мысли не допускал, что кто-то мог пострадать.

— Ну да, вот только если бы Пэтч смог найти эти сто тысяч, чтобы провести официальные раскопки, вам с Алексом все равно пришлось бы его убить, верно?

— Нет, — тихо ответил Стоуни. — Нет.

— А Джимми Берд?

— Он помогал нам. Алекс заставил его замолчать навсегда. — Стоуни мысленно молился, чтобы Гуч не спрашивал его, кто убил Дэнни Лаффита. Может быть, он просто сам решит, что это сделал Алекс.

— Тебе придется поменять хобби, — заявил Гуч. — Есть у тебя на примете местечко, где бы нам с тобой никто не помешал?

— Мне предлагается самому выбрать место своей смерти?

— Я не собираюсь тебя убивать. Мне нужно место, куда мы с тобой могли бы поехать и вызвать туда Алекса на переговоры. А затем я сам решу, пристрелить его или нет.

— Так ты хочешь убить его?

— У меня есть для этого отличный шанс, — ответил Гуч. — Он мне не нравится.

— А почему ты просто не обратишься в полицию?

— Они обожают все делать через судебные заседания, а на это уходит время. У меня же при возникновении сложной ситуации есть свой подход, простой и быстрый. Это как служба на благо общества.

Стоуни глубоко вздохнул. Что ж, возможно, это и сработает. Помочь Гучу заманить Алекса в какое-нибудь укромное местечко, где здоровяк сможет пристрелить его. Потом договориться с Гучем или, если получится, избавиться от него. Он боялся Гуча, но в этом огромном парне было слишком много самонадеянности, и из-за нее он, вероятно, недооценивал Стоуни.

Стоуни вспомнил, как его выстрел разнес голову Дэнни, и к нему вернулась прежняя уверенность.

— А ты побаиваешься этого Алекса? — полюбопытствовал Гуч.

Стоуни промолчал.

— Ты сказал мне, что сокровища у него.

— Во всяком случае, он сам заявил мне об этом. Может, он солгал и они по-прежнему лежат в контейнере камеры хранения в Лаурел-Пойнте. Но, зная Алекса, думаю, что он их оттуда вывез. Так что мы с ним оба в патовой ситуации.

— А где Глаз Дьявола?

Стоуни набрал побольше воздуха. Теперь ему придется лгать; он решил сделать это, потому что ни о каких торгах по поводу изумруда не может быть и речи: камень, безусловно, принадлежит только ему.

— Я спрятал его у себя на участке. Глубоко закопал на цветочной клумбе, где земля и так вскопана. Там он в безопасности. Алекс очень хочет получить его.

— Тогда мы используем изумруд в качестве приманки.

— У меня есть одно подходящее место, где ты смог бы поговорить с ним, — сказал Стоуни. — Я купил пару складских помещений в порту Корпус-Кристи. Там очень спокойно. Алекс наверняка согласится приехать туда.

— Стоуни. — Гуч пронзительно посмотрел на него.

— Что?

— Только без фокусов. Для тебя это будет смертным приговором.

— А что будет со мной после того, как ты убьешь Алекса?

— А сколько ты стоишь, Стоуни? — криво улыбнувшись, поинтересовался Гуч.

Ну наконец-то. Деньги. Универсальный язык. Гуча можно купить. Эта мысль неожиданно принесла Стоуни теплое чувство спокойствия.

— Думаю, около двух миллионов.

— Я поразмыслю о местных благотворительных организациях, которым пригодился бы добровольный взнос на пару миллионов долларов.

Внутри у Стоуни все сжалось.

— Это вымогательство.

— Это сбор средств на благотворительные цели. Ты сможешь и так восстановить свое состояние. Но ты бросил людей умирать. За это надо платить свою цену. Впрочем, можешь выбирать: тюрьма, нищета или сосновые доски.

— Доски?

— Деревянный ящик, приятель.

— Тогда я выбрал бы нищету, — осторожно произнес Стоуни.

После этого они пересекли высокий мост Харбор Бридж в Корпус-Кристи, оставив порт справа, а стоящий в доках списанный авианосец США «Лексингтон» — слева, и в центре города, в китайском ресторане, купили еду навынос. В складе, находившемся в самом сердце Корпус-Кристи, в субботний день было тихо, улицы вокруг — пустынны: в основном никто не работал. Стоуни набрал код на электронном замке и открыл дверь. Огромный склад был забит беспорядочно стоящими большими коробками, ящиками и запакованными поддонами, которые образовали лабиринт. И теперь они сидели за металлическим столиком и доедали китайскую еду.

— Что ты держишь здесь? — спросил Гуч с полным ртом курицы под чесночным соусом.

— Одна из моих компаний скупает мебель и оборудование у разорившихся фирм и продает их со скидкой. — Стоуни зачерпнул свинину «му-шу»; у него не было твердой уверенности, что ему придется когда-нибудь поесть снова.

— Так ты, значит, эдакий всеядный стервятник, да?

— Мне действительно жаль твоих друзей. Правда.

— Можешь не беспокоиться. У тебя еще будет случай об этом пожалеть.

Стоуни пропустил слова Гуча мимо ушей. Уплетая за обе щеки «му-шу», он лихорадочно рылся в памяти, пытаясь сообразить, есть ли на складе какое-либо оружие. Он не мог вспомнить, держал ли старый начальник склада в своем столе пистолет. Немного выдвинув металлический ящик, который был не заперт и подался вперед довольно легко, Стоуни увидел, что пистолета там не было, — только несколько карандашей, самоклеящиеся листики для заметок и маленькая плоская бутылочка виски «Кроун Ройал». Он толкнул ящик назад, но тот не хотел закрываться до конца.

«Этот ящик может выдвинуться полностью и оказаться у меня в руках, — подумал Стоуни. — Тяжелый. Металлический. Как знать…» Он с силой задвинул ящик на место.

Гуч стоял в стороне и, говоря с кем-то по мобильнику, громко спросил, счастлив ли Стоуни. «Конечно, меня просто переполняет радость», — хотелось крикнуть ему, но он решил подыграть и, кивнув, ответил, что рад такому повороту в деле. Их голоса эхом отозвались в просторном помещении.

— А теперь давай обсудим, как нам добраться до твоего друга Алекса, — сказал Гуч.

— Нам нужно поговорить, — сказал Уит.

Люси лежала на большом кожаном диване Пэтча, прижимаясь лбом к прохладной обивке; рядом на полу стояла баночка с таблетками аспирина и открытая бутылка имбирного пива.

— Хорошо.

— О тебе и Стоуни Воне.

Не открывая глаз, Люси сложила руки на животе.

— Господи, Люси, посмотри же на меня.

Она повернулась к Уиту и окинула его быстрым взглядом.

— Ты знакома с ним? — спросил Уит, стараясь говорить спокойно.

— Да.

— И ты знала, что Стоуни прячется в рыбацком коттедже.

После довольно продолжительной паузы Люси вяло поинтересовалась:

— Он что, явился в полицию?

— Нет. Его увез Гуч.

Она резко выпрямилась, откинувшись на спинку дивана.

— Как увез?

— Он где-то укрывает Стоуни, — пояснил Уит. — Похоже, Гуч схватил его и пытается удержать, чтобы выйти на парня, который убил Пэтча и Туй. — Он внимательно посмотрел на Люси и добавил: — Гуч нашел Стоуни, когда следил за тобой.

— Блин, — вырвалось у нее.

— Этого человека зовут Алекс. Ты его знаешь? Может, тебе известно его настоящее имя? — Увидев, что она колеблется, Уит спокойно продолжил: — Ответь мне, Люси, ответь прямо сейчас. — «Господи, да кто же ты такая на самом деле?» — подумал он.

Она вскинула подбородок.

— Не смей со мной так разговаривать.

— Ты знала, кто убил Пэтча, — жестко произнес Уит.

— Нет, малыш, ничего я не знала. Для меня все это было такой же неожиданностью, как и для тебя.

— Ты определенно умеешь хранить секреты, — с едкостью заметил Уит. — И это, как я догадался, был еще один.

— Я поступила так, чтобы защитить тебя, — сказала она, нахмурившись.

— Защитила… Ты вся словно один большой щит, Люси. Ты только что разрушила мою карьеру. Все, что твоя кузина написала обо мне в сегодняшней газете, можно после этого воспринимать как Святое Писание. Ты лгала мне, лгала полиции. — В голосе Уита звучала горечь и досада. — Забудем о том, что я судья. Это не самое главное. Ты разрушила нас. С нами покончено. И это в тысячу раз хуже.

Она потянулась к нему, но он отстранился, словно боялся ее прикосновения.

— Я ничего не говорила тебе, потому что не была полностью уверена. И я знала, что если выступлю с заявлением, то потеряю тебя.

— Ты и так потеряла меня. Боже, неужели ты думала, что после этого я останусь с тобой?

— Прощай, настоящая любовь. — У Люси задрожал подбородок, но глаза оставались сухими. — Я люблю тебя, Уит. Только этим можно объяснить мое поведение. Стоуни пришел ко мне, когда Пэтч отказался продавать ему свою землю, и сказал, что купит мой участок. Тогда я ничего не знала о сокровищах, которые он хотел забрать. Но перед тем как начать раскопки, Стоуни рассказал мне об этом. Он хотел быть уверенным, что Пэтча не будет в городе. — Люси вытерла уголки глаз. — Я боялась, что Стоуни расправится со мной, если я кому-нибудь расскажу о его планах.

— Понятно.

— Я устроила Туй и Пэтчу эту поездку в Порт-Арансас, чтобы они уехали отсюда. Малыш, я не знала, что дядя переписал свое завещание. Клянусь. Клянусь тебе, Уитмен.

— Ты сейчас не в зале суда.

— Конечно. Здесь вершится суд Уита, где ты одновременно и судья, и присяжный, и палач.

— Так кто их убил?

Она судорожно сглотнула.

— Стоуни говорит, что Алекс.

— А Джимми Берд?

— Наверное, все-таки Алекс.

— А как же монеты в кармане у Джимми?

— У Пэтча таких не было. Думаю, они из клада. Возможно, Джимми стащил их, но Алекс об этом не знал.

— Как ты узнала, что Стоуни прячется в коттедже?

— Он сам сказал мне, и я поехала туда, прихватив с собой пистолет Пэтча. Я готова была убить его за то, что он натворил. Но я просто не смогла хладнокровно застрелить человека. Даже такого… Стоуни попросил меня застрелить Алекса. Кстати, Алекс тебя видел; он был в доме, когда ты приезжал к Стоуни. Я проследила за Алексом. Он остановился в мотеле «Серфсайд». По крайней мере, тогда он был там. — Люси вздохнула и потерла виски. — Я думала о том, как пристрелить его. Обставить это как случайное убийство. Ночью я даже постучала в его дверь: хотела просто выстрелить в него и убежать. Нас с ним ничего не связывает. Я боялась, что он причинит вред тебе. Но я не выдержала. Я… испугалась.

Он представил себе эту картину: решительная, своенравная Люси, сломавшаяся от непосильного груза, который ей приходится носить в своей душе. Ему хотелось схватить ее, накричать. Сердце Уита, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

— Где пистолет?

— В моей сумочке.

Он бросился к ее сумочке, вынул завернутый в салфетку пистолет, проверил патроны, поставил его на предохранитель и заткнул сзади за пояс брюк.

— Ты носишь с собой оружие. — Уит покачал головой. — Больше ничего не хочешь мне сказать, Люси?

— Я люблю тебя.

Она закрыла лицо руками.

— Я тоже люблю тебя. Любил… Зачем ты это сделала?

— Мне казалось, что я поступаю правильно.

— Правильно для себя. Ты обманула Пэтча. Обманула Туй.

— После того как я связалась со Стоуни, мне стало страшно, что с тобой может случиться что-нибудь… — Она скрестила руки на груди. — Ты такой правильный и сильный, Уит… Ты сказал, что Гуч схватил Стоуни. Ты уже сообщил об этом в полицию?

— Нет. У меня есть основания полагать, что Стоуни поехал с ним добровольно.

— «Есть основания…» — ее голос звучал тихо, но в нем было столько злости, что Уита передернуло. — Ерунда. Никуда бы Стоуни не поехал. Или, может быть, ты хочешь сказать, что этому громиле Гучу все позволено, а мне нет?

— Его поступок продиктован отнюдь не вседозволенностью.

— Черта с два! Читаешь мне тут лекции, рассказываешь, что между нами все кончено, что наша любовь уже ни хрена не значит, а когда Гуч похищает человека, готов прикрыть его задницу?

— Хорошо. Звоню в полицию прямо сейчас. — Уит поднял трубку. — Но и о тебе я им тоже расскажу. Для Дэвида Пауэра это будет настоящим праздником. Потом меня снимут и…

Она вырвала у него трубку.

— Послушай. Я сделала это, потому что мне нужно было много денег, срочно. У меня были долги, Уит, много долгов. Я не хотела тебе об этом говорить…

— Дэвид мне так и сказал.

— Я не хотела просить помощи, но я представить себе не могла, что из этого может получиться. Клянусь. Прошу тебя. — Люси положила трубку, и он не стал ей мешать.

— Ладно. Стоуни мог поехать с Гучем добровольно хотя бы потому, что он безумно боится Алекса. Я не хочу, чтобы у Гуча были неприятности только из-за того, что ты злишься на меня.

— Злишься! — раздраженно воскликнула она. — Это, мягко говоря, не то слово. Оно совершенно не передает того, что я сейчас чувствую.

Она нервно сглотнула и снова потянулась к нему. Уит отступил в сторону, и Люси увидела в его глазах недобрый огонек.

— Где спрятаны сокровища, Люси?

— Они были у Стоуни, но потом он сказал, что их забрал Алекс. Большая часть клада — это монеты.

— Большая часть?

— Там есть большой изумруд…

— Глаз Дьявола.

Люси набрала в легкие побольше воздуха.

— Я хочу заключить с тобой сделку…

— Никаких сделок, — оборвал ее Уит.

— Пожалуйста, дай мне договорить. — Она села. — Предположим, что Гуч доберется до Алекса. Но ему не одолеть его. Тогда Алекс может прийти за тобой или за мной. Я до сих пор не в курсе, знает он обо мне или нет.

— Думаю, не знает. Иначе ты была бы уже мертва.

— Ладно, — сказала она, и ее голос слегка задрожал. — Допустим, Алекс обо мне ничего не знает, зато я хорошо осведомлена о том, где он скрывается. Мы просто делаем анонимный звонок в полицию: сообщаем, что это Алекс убил Пэтча, Туй и Джимми, и называем им номер его комнаты.

— А потом сидим в ожидании, надеясь, что у него там повсюду разложены улики?

— Может, и разложены. Я не сомневаюсь, что полиция без особого труда сумеет связать этого типа с местами совершения преступлений, и это наверняка выведет его из игры. Если Гуч действительно спас Стоуни от Алекса, тот будет молчать. И у нас все будет в полном порядке.

— В порядке? А как же Пэтч и Туй?

— Их убил Алекс, — невозмутимо произнесла Люси. — Он и должен за это заплатить.

— Все это будет возможно, пока Алекс не укажет на Стоуни, а Стоуни — на тебя, — сказал Уит. — Мне плевать на то, чтобы остаться чистым и незапачканным самому. И прости меня, но Стоуни Вону я не верю. Он и сам мог убить их — этого ты не допускаешь?

— Он говорит правду.

— Почему ты так уверена? Чувствуешь его ауру? — спросил он, едва сдерживая себя, чтобы не накричать на нее.

— Именно поэтому я и хотела продать свою землю, — ответила Люси. — Ты всегда насмехался надо мной и считал, что держать горячую линию экстрасенсорных консультаций — это вульгарно, почти нечестно. Ты никогда не верил, что я просто стараюсь помочь людям! — запальчиво крикнула она и едко добавила: — А может, все дело в том, что я недостаточно хороша для тебя?

— Я любил тебя, Люси, как никого на свете, но тебе этого, судя по всему, было мало. И знаешь, это у тебя проблемы с самооценкой, а не у меня.

Люси открыла рот, чтобы возразить ему, но в последний момент решила промолчать. Она подошла к дивану и села.

— Что ж, давай. Сдай меня полиции, мне уже все равно.

Уит подавил в себе горячее желание обнять Люси, чтобы ей снова стало «не все равно». Он чувствовал, как у него першит в горле, как дрожат его руки. Ему не верилось, что их отношения могут кончиться вот так просто, но все шло к этому, и он понимал, что теперь уже ничего не изменить. Если ты любишь ее, по-настоящему любишь, ты простишь ее, верно? Усилием воли он заставил себя успокоиться.

— Сейчас нам необходимо найти Стоуни и Гуча.

— А как же насчет меня? Разве это не первый пункт в твоем списке срочных дел?

— Я дам тебе шанс: будешь сотрудничать с властями, Люси. Где находится этот коттедж, в котором скрывался Стоуни?

— Зачем тебе это?

— Потому что мне нужно посмотреть, есть ли там следы борьбы. Если Гуч на самом деле похитил Стоуни, у меня полностью будут развязаны руки. Так ты покажешь мне, где это?

— Покажу, — ответила Люси, и он заметил, как в ее глазах загорелась надежда.

Бен выгнал агентов ФБР из своего дома. Вернее, подумала Клаудия, попросил их уйти. Он вежливо объяснил федералам, что ценит их помощь, но с Клаудией чувствует себя в безопасности, — при этих словах она покраснела, — и ему хотелось бы остаться одному, чтобы окончательно прийти в себя после всего, что с ним произошло. Кроме того, до сих пор не было предъявлено никаких обвинений по поводу того, что Стоуни совершил преступление, как не было и доказательств, что его брат стал жертвой. Все телефоны прослушивались, на случай если позвонит Стоуни, Дэнни Лаффит или вымогатель с требованием выкупа.

В ответ агенты криво улыбнулись, но вынуждены были уйти. Клаудия из окна видела, как их машины выехали из Флэтс. После ухода Граймса и Горделла в доме стало так тихо, как будто в нем поселились привидения. Она подумала, что сюда может заехать Дэвид под предлогом, что ему нужно повидать Бена. Но дорога оставалась пустынной.

Бен включил стереосистему, и комнату наполнила нежная мелодия Вивальди. Слушая прекрасную музыку, Клаудия стояла у камина и рассматривала старинную морскую карту, висевшую на стене.

Бен подошел сзади и положил руки ей на плечи.

— Я очень рад, что ты сейчас здесь, Клаудия. Я бы сошел с ума от одиночества.

— Мне нравится эта старая карта, — тихо произнесла она.

— Это репродукция, хотя Стоуни, когда хорошенько выпьет, говорит гостям, что это оригинал. Много лет назад большая часть мира была неизвестна. Видишь, Европа изображена здесь неточно: наши предки видели исследованный мир не таким, каким он был на самом деле. Покидаешь родные края, доплываешь до середины, — говорил Бен, указывая на огромного змея среди волн с закинутой назад головой и высунутым языком, похожим на пламя, а тебе говорят: «Здесь водятся драконы. Если тебя это не пугает, плыви дальше и доберешься до края света, где и сгинешь навек. Это точка, откуда нет возврата».

— Мне кажется, что эта карта более точная, чем современная.

Он поцеловал ее в шею.

— Выпьешь немного вина? Или пива? А хочешь, я смешаю для тебя мичеладу?

— Мичелада? Звучит заманчиво.

Он пошел в кухню, положил кусочки льда в два высоких стакана, плеснул туда немного вустерширского соуса и соуса табаско, насыпал чуть-чуть перца и добавил немного лаймового сока. Затем залил оба стакана холодным светлым мексиканским пивом «Дос Эквис», и напиток стал темнеть на глазах, приобретая цвет кленового сиропа. Бен принес ей стакан с коктейлями, и они устроились прямо на полу, выложенном мексиканской плиткой. Они сидели рядом, почти касаясь друг друга плечами, и смотрели, как далеко в бухте тонут последние лучи заходящего солнца. Клаудия отхлебнула из своего стакана. На вкус мичелада напоминала первоклассный бифштекс, только холодный и мягкий.

— Когда они пригонят назад «Юпитер»? — спросила она. Лодка находилась у ФБР, и они обследовали ее как место совершения преступления.

— Бог его знает. Меня это не волнует. Не уверен, что я вообще когда-нибудь захочу ступить на борт этой лодки. Думаю, если со Стоуни что-то случится, лодка будет моей.

Клаудия ничего не ответила, а самого Бена эта неожиданная мысль, казалось, даже несколько удивила.

— Ты не голодна? У меня есть филе желтохвоста, могу поджарить его на гриле, — предложил он.

Они допили свои коктейли, и Бен, ловко передвигаясь по кухне, приготовил ужин: налил холодного вина «Совиньон Блан», сделал салат, поджарил рыбу с ароматом трав, приготовил ризотто, нарезал ломтиками киви. Она видела, что он изо всех сил старается заполнить пустоту, возникшую между ними за последние несколько дней. Клаудия была удивлена неожиданно разыгравшемуся у нее аппетиту. Она с удовольствием поела, выпила два больших бокала новозеландского белого вина и почувствовала, как по телу потихоньку растеклось приятное тепло.

Бен принялся открывать новую бутылку вина, когда она вдруг резко качнулась и оперлась на стойку. Клаудия быстро поставила бокал, внезапно испугавшись, что он лопнет у нее в руке. Она зябко поежилась, ощущая ледяной холод.

— Эй! Что с тобой? — Бен обнял ее, крепко прижимая к себе.

— Что-то не так. За-за-поздалый шок. Не знаю. — Дыхание Клаудии стало неровным.

Бен подвел Клаудию к дивану, сел рядом, пытаясь согреть ее своими руками. Он ничего не говорил, просто нежно целовал ее щеки, шею. Она тоже прижалась к нему, отзываясь на его ласки.

— Все в порядке, в порядке, — шептал Бен.

— Ну и что со мной было? — ошеломленно спросила она, когда через несколько мгновений дрожь, сотрясавшая ее тело, прошла. — Как ребенок, только уже большой.

— Знаешь, а ты намного отважнее, чем я, — сказал Бен. Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза. — Я ведь плакал, когда меня заперли на той лодке. Я боялся того, что́ они могут сделать с тобой, боялся, что Зак может убить меня…

Она взяла лицо Бена, на котором красовался громадный синяк, в свои ладони и нежно поцеловала в губы. Ее поцелуй был легким как перышко, и он робко ответил на ее ласку. Сначала он целовал ее, едва касаясь губ и лица, словно боялся, что она может покачнуться, но этого не произошло. После пяти долгих поцелуев Бен расстегнул пуговицы на блузке Клаудии, провел пальцем по изгибу кружевного бюстгальтера и прижался к ее груди.

— Я хочу любить тебя, — прошептал он.

Затем он взял ее за руку и повел наверх, в свою спальню. Возбужденная от охватившего ее желания, Клаудия принялась раздевать его, а он полностью, с головы до ног, раздел ее, целуя повязку на сломанном пальце ноги и забинтованные руки. Клаудия снова поцеловала кровоподтек на лице Бена, его поврежденный палец.

Он покрыл поцелуями ее тело, и Клаудия, с благодарностью отзываясь на ласки Бена, окутала его своим теплом.

— Первый раз за… за столько… За тринадцать лет? — шепнула она.

— Счастливое число — тринадцать. — Он рассмеялся. Сейчас, когда Клаудия была расслаблена, он чувствовал себя более уверенно.

— Стоило столько ждать, — сказала она, наслаждаясь его нежными прикосновениями.

— Я всегда любил тебя, Клаудия. Всегда. — Бен прижался губами к ее шее и накрыл ладонями груди.

Она чувствовала, как от его губ, тела, рук исходит живительное тепло, и жизнь внезапно показалась ей удивительно приятной. На какой-то миг она вспомнила о том, как лежала в той лодке, связанная по рукам и ногам, а потом качалась на волнах под жарким безжалостным солнцем, но тут же отбросила эти мысли.

— Давай, — задыхаясь, прошептала она. — Давай сейчас.

Когда все кончилось, Клаудия незаметно для себя заснула, ощущая теплое дыхание Бена на своем затылке.

Она не слышала, как он поднялся с постели.

Клаудия проснулась в полной темноте. Окружавшая ее ночная тьма была плотной, как стекло. Она почувствовала, как от внезапно возникшей паники у нее судорожно сжался желудок, а по спине пробежал холодок. Клаудии показалось, что она связана. Дэнни… Она по-прежнему была у Дэнни. А где-то рядом дожидался Гар, страдавший от неуемного голода насильника и готовый вытряхнуть из нее жизнь. Ее передернуло, когда она представила его руки, покрытые татуировками. Быстро сев на кровати и часто моргая, она принялась выпутываться из сбившихся простыней.

Никакого Дэнни здесь не было. И Гара тоже.

Не было на кровати и Бена.

Клаудия взглянула на цифровые часы. Десять сорок шесть вечера. Она слишком много выпила мичелады и вина, и от непривычно большого количества спиртного у нее немного разболелась голова. Поднявшись с постели, Клаудия направилась к балкону спальни, который выходил на море. Тяжелые шторы полностью закрывали окно, и она слегка отодвинула их. Поверхность ночного моря в бухте Святого Лео была неподвижна, луна лежала большим круглым пятном среди россыпи звезд Млечного Пути.

Клаудия вновь задернула шторы и отыскала на полу свою одежду. Она надела трусики, влезла в свои свободные брюки цвета хаки, затем нашла бюстгальтер и блузку и тоже надела их.

Спускаясь по лестнице, она увидела горевший в кухне свет и услышала голос Бена:

— Ладно, я буду там.

Когда она подошла к нему, он сидел у стойки с гранитной столешницей и держал в руке мобильник.

— Бен?

— Это был мой брат, детка. Стоуни жив, — сказал он, положив телефон на стойку.

— Слава Богу, — облегченно вздохнув, откликнулась Клаудия. — Где он сейчас?

— В Корпус-Кристи. Он хочет, чтобы я приехал к нему. Прямо сейчас.

— Он решил выйти из своего укрытия?

Бен сделал вид, что не заметил сарказма в ее голосе.

— Ему стыдно. Стоуни очень переживает, что запаниковал. Но он жив. — Бен взял Клаудию за плечи. — Он находится в принадлежащем ему складе возле порта. Ты знаешь парня по имени Леонард Гучински?

— Знаю. Он чокнутый. И какое отношение он имеет к этому делу?

— Стоуни сейчас с этим Гучински, хотя я не очень понимаю, почему они оказались вместе.

— Ну и что же ты собираешься делать, Бен?

— Я должен позвонить в полицию, — он произнес это таким тоном, что ей сразу стало ясно: на самом деле ему совершенно не хочется этого делать. — Сообщу им, по крайней мере, что с ним все в порядке.

— Хочешь немного подождать с этим, чтобы успеть поговорить с братом?

— Наверное, именно так мне и следует поступить. — Бен сунул мобильник в карман брюк. — Поедешь со мной?

— Возможно, вам следует встретиться один на один. — В глазах Клаудии застыл немой вопрос.

— Я бы очень хотел, чтобы ты поехала со мной. Он должен извиниться перед тобой и все объяснить. Может быть, ты подскажешь, как уладить все это с властями, поможешь Стоуни преодолеть смущение. Вероятно, ему понадобится адвокат.

— Скорее ему понадобится пиар-фирма, — возразила Клаудия. Смущение Стоуни ее нисколько не беспокоило. — Подожди, я сейчас сбегаю наверх, возьму сумочку, и тогда можно ехать.

Уит почувствовал, что машина останавливается, а вскоре услышал, как затих мотор. Он успел сложить инструменты в ящик, закрыл его, заткнул ножовку для шифера за пояс брюк и подтянул ремень. Он надеялся, что ему удастся быстро выхватить ее, не распоров при этом собственное тело. Закрыв глаза, Уит подумал о Люси.

Она спрашивала его: «С тобой я в безопасности, так ведь?» И он ей отвечал: «Всегда, детка». Господи, ей так хотелось подтверждения, хотелось знать, что он любит ее, несмотря ни на что.

Уит лежал, упираясь плечами в крышку багажника.

«Ну давай же, давай, — думал он. — Я жду тебя».

Хлопнула дверь со стороны водительского места, и он услышал шаги по бетонному покрытию.

— Судья! — низкий голос Алекса звучал спокойно. Даже нежно.

— Что?

— Я хочу, чтобы вы легли лицом вниз и положили руки на затылок. Если позовете на помощь, попытаетесь брыкаться или пукнете слишком громко, я всажу в вас всю обойму. Вы меня поняли?

— Да, — ответил Уит и лег, как приказал Алекс. Маленькая блестящая ножовка впилась ему в бедро.

Послышался звук вставляемого в замок ключа, и крышка багажника поднялась. В затылок Уита уперлось дуло пистолета.

— Поднимаемся. Медленно и без единого звука.

— Вы будете гореть в аду уже меньше чем через десять минут, — сказал Уит. — Против Гуча вам никакие молитвы не помогут. — Он поднялся, ощущая покалывание от острых зубцов ножовки.

— Вы сами, ваша честь, взвалили это на свою голову. Я не горю желанием вас убивать, но вы взяли на себя слишком много.

Уит не хотел, чтобы Гуч убил Алекса, — он хотел сделать это сам.

Он вылез из багажника, по-прежнему чувствуя, как дуло пистолета упирается ему в затылок. Алекс подтолкнул его вперед, в сторону ворот склада. На двери стоял электронный замок, и Алекс ввел код. Засов щелкнул и открылся.

— Сначала вы, судья.

Уит шагнул в темноту.

— Гучински! — позвал Алекс. — Включи свет. Сейчас же! Иначе судья умрет.

— Остынь, Алекс. Все в порядке. — Это был чуть осипший голос Стоуни Вона.

— А где же твой новый приятель? — осведомился Алекс.

— Тяжело дышит носом в бетонный пол. Я проломил ему голову.

Алекс помолчал.

— Я тебе не верю.

— Зайди и посмотри сам, — сказал Стоуни. Его голос дрожал.

«От страха или от злости»? — подумал Уит.

— Так чего ты дурака валяешь? Господи, он ведь похитил тебя, Стоуни. А я пытаюсь тебя спасти… — Алекс, казалось, уговаривал своего дружка.

— Да ты прямо герой, — ответил Стоуни из темноты. — Ты идешь или нет?

— Глаз у тебя, Стоуни? — спросил Алекс.

— Он здесь, у меня в кармане.

— Хорошо. Мы с тобой ведем себя спокойно, не нервничаем, правда? Я иду.

И Алекс действительно двинулся вперед, толкая перед собой Уита и не закрывая дверь на случай, если придется быстро отступать. На складе не горела ни одна лампочка, пахло пылью, машинным маслом и, как ни странно, жирной китайской пищей.

— Алекс, — послышался голос Стоуни. — Закрой дверь.

— А ты включи свет. Что нам делать в этой кромешной тьме? — Рука Алекса шарила по стене в поисках выключателя, но ему так и не удалось найти его.

Внезапно зажегся свет. Стоуни стоял в трех метрах от них с пистолетом в руке, который угрожающе поблескивал на свету.

— Хорошая игрушка, — спокойно произнес Алекс.

— Это «стечкин», — объяснил Стоуни. — Я взял его у Гуча. Привет, судья. Мне жаль, что так вышло. Господи, Алекс, да ты выбил из него все дерьмо.

Сердце Уита упало. Эта ножовка — совершенно глупая затея. Гуч валяется на полу, а сам он стоит между двумя сумасшедшими, и у каждого из них по пистолету. Он опустил руки, незаметно коснувшись своей не заправленной в брюки рубашки.

— Он застрелил Люси, — глухо произнес Уит.

Рот Стоуни, до этого сжатый в презрительной усмешке крутого парня, невольно открылся.

— Что?

— Она мертва, — подтвердил Алекс. — Я не хотел везти их обоих.

— В этом… не было необходимости. Я… — начал Стоуни.

— Что — ты? — перебил его Алекс. — Тебе была нужна ее земля, чтобы ты мог перепрятать там золото, а потом торжественно обнаружить его? И еще, чтобы твой снимок появился на обложке «Нэшнл джиографик», да? Брось, приятель.

— Люси мне нравилась, — сказал Стоуни.

— Да, похоже, она действительно была славной. Прости. Мне порой самому становится жутко от того, что иногда приходится делать.

Уит напрягся, ожидая, что Алекс сейчас скажет: «Что ж, раз Гуч вышел из игры, вы, ваша честь, мне больше не нужны», — и тут же пристрелит его. Но вместо этого Алекс, продолжая держать его перед собой, словно щит, спросил, обращаясь к Стоуни:

— Так где же изумруд?

— Насчет Глаза можешь не беспокоиться, — заверил его Стоуни. — Я обещал, что тебе достанется большая часть монет. Я получаю тридцать процентов и Глаз. Это более чем справедливо. Давай решим наши финансовые вопросы сейчас, Алекс.

— Я могу привезти тебе монеты завтра. Господи, сегодня ночью у меня просто заняты руки.

— Ты привезешь их сегодня, — жестко заявил Стоуни, багровея от злости.

— Не могу, — отрезал Алекс.

— Сможешь. Они ведь не дальше десяти метров от нас, вон там. — Стоуни кивнул в сторону нагроможденных в углу ящиков. — Единственное, чего я не могу понять, друг мой Алекс, так это того, что ты спрятал сокровища на моем собственном складе. Какого черта?

— Не понимаю, что ты имеешь в виду.

— Монеты. Они находятся в тех же ящиках, в которых мы оставляли их в камере хранения, — сказал Стоуни.

В воздухе повисла напряженная тишина. «Пора», — подумал Уит.

— Алекс, — вмешался он. — У Стоуни камня нет. Он лжет тебе, сказав, что Глаз у него в кармане. Пусть он покажет его.

— Стоуни, а это неплохая идея. Последние два дня я не видел камень и соскучился по нему, — кривляясь, произнес Алекс. — Показывай, но медленно.

— Когда я говорил, что он у меня в кармане, я не имел в виду буквально, — ответил Стоуни.

— Значит, он лжет, — констатировал Уит. — Вы были правы: он отдал его Гучу. Но если Стоуни предал Гуча, неужели вы думаете, что после этого он будет играть с вами в открытую?

Алекс сделал шаг в сторону Стоуни, продолжая держать Уита на прицеле. Уит в ответ тоже шагнул вперед и застонал, словно почувствовал резкую боль от полученных побоев. При этом он протянул руку к тому месту, где под выпущенной рубашкой находилась ручка ножовки.

— Ничего я Гучу не отдавал, — возразил Стоуни. — Он просто похитил меня, Алекс.

— И ты, судя по всему, жутко страдал от этого.

— Нам нужно держаться друг друга, — глухо произнес Стоуни.

— Правда? — ухмыляясь, спросил Алекс.

Когда Алекс стрелял, он вытянул свою руку рядом с Уитом, и тот, с силой ударив по ней, толкнул его к стене. Стараясь вырвать у Алекса пистолет, он сжал пальцами рукоятку и молотил противника по запястью, но тому удалось вывернуться. Схватив Уита за волосы, Алекс сильно ударил его головой о стену.

Оседая, Уит подумал: «Глупо, как глупо».

Алекс уселся на него сверху и уперся коленом ему в спину. Уит тяжело дышал, глядя на лежавшего рядом Стоуни, у которого была раздроблена челюсть и осколки костей впились в кожу лица, залитого кровью.

— Это было чертовски глупо, — словно подтверждая мысли Уита, сказал Алекс. — Или ты уже успел соскучиться по своей подружке? Хочешь с ней встретиться?

— Я знаю, где Гуч спрятал Глаз, безмозглый придурок. Если застрелишь меня, тебе его никогда не найти.

— Не вешай мне лапшу на уши, — злобно произнес Алекс. — Ты бы уже давно раскололся, чтобы спасти Люси.

— Я до последнего не верил, что ты выстрелишь в нее. — Правая рука Уита скользнула под рубашку к рукоятке спрятанной там ножовки. Но пока Алекс всем своим весом давил на него, он не мог свободно вытащить ее. — Дай мне подняться, и я тебе все расскажу.

— Давай прямо сейчас. — Алекс схватил левую руку Уита и распластал ее на бетонном полу, уперев горячее дуло в тыльную сторону его ладони.

— Я покажу тебе, — прохрипел Уит.

— Покажешь? — Алекс замер. — Так это здесь?

— Позволь мне сначала встать, и я покажу тебе. Только не отстреливай мне руку. — Уит вскрикнул и начал всхлипывать. — Пожалуйста, не отстреливай мне руку, приятель, прошу тебя. Я все тебе покажу. Пожалуйста. — Он начал бормотать что-то невнятное и плакать.

Алекс несколько секунд колебался.

— Хорошо. — Он отпустил Уита и сел рядом с ним на корточки. — Вставай, слизняк. — В его голосе звучало полное презрение.

Уит встал на оба колена, держась за бок: его губы дрожали, из разбитой щеки текла кровь, на глазах блестели слезы. Затем он начал медленно подниматься на ноги, запустив руку под рубашку, словно у него там что-то сильно болело.

— Пожалуйста… пожалуйста… — повторял Уит, пошатываясь, как будто ему было очень тяжело стоять. — Пожалуйста, я покажу тебе…

В следующее мгновение он решительно бросился к Алексу и одним быстрым движением резанул его маленькой блестящей ножовкой.

В воскресенье, во второй половине дня, Клаудия поехала с Уитом, который в ту ночь так и не ложился, в «Сеть экстрасенсов побережья». Он открыл дверь запасным ключом, который Люси дала ему две недели назад. Фирма не работала, экстрасенсы остались дома, пребывая в трауре по хозяйке.

— У меня мысли путались, я не думал о том, где она могла его спрятать, — говорил он.

— Уит, мы не должны делать это сейчас, — голос Клаудии звучал предостерегающе.

— Люси нравилось это место. И я не хотел бы, чтобы камень находился здесь, — не слушая ее, продолжил Уит. — Если, конечно, я не ошибаюсь. Ее кабинет вон там.

По окончательным оценкам экспертов, клад Жана Лаффита состоял из золотых слитков на двадцать тысяч долларов, серебряных слитков на десять тысяч, а также редких монет, отчеканенных монетным двором Монтебланко в 1820 году, на пять миллионов долларов, если учитывать их нумизматическую и историческую ценность. В ящиках, в которые Стоуни с Алексом упаковывали сокровища, помимо монет и слитков оказался грунт с места раскопок на участке Гилберта и обломки костей, включая целую фалангу пальца. Полиция Корпус-Кристи оставила все ценности в складе под усиленной охраной, пока шла работа по обследованию места перестрелки. Параллельно власти обратились в историческую комиссию штата Техас. Но Глаз Дьявола до сих пор найден не был.

Когда они вошли в кабинет Люси, взгляд Уита скользнул по небольшой абстрактной конструкции из фольги, разбросанным книгам по экстрасенсорному восприятию и телефонному маркетингу с маленькими неоновыми самоклеящимися листочками для заметок в качестве закладок, которые потускнели от частого прикосновения ее пальцев. На каминной доске над письменным столом лежали кристаллы — янтарные, прозрачные, зеленые, красные, — расположенные в соответствии с излучаемой ими целительной силой. Уит эту силу не ощущал.

— Здесь, — сказал он.

— Ох, Уит. — Клаудия покачала головой. — Я так не думаю. Они слишком маленькие.

— Нет, присмотрись, — настаивал Уит. Он прикоснулся пальцами к нескольким камням и остановился на самом большом, зеленом. Этот камень был грязно-зеленого цвета, напоминавшего цвет речного ила. Уит соскреб ногтем краску, и через нее прорвалось мягкое зеленое сияние, отголосок времен. Чарующий цвет зависти.

— Боже праведный, он действительно какой-то уродливый, — задумчиво произнес Уит и протянул камень Клаудии. — Айрис Домингес или кто-то из специалистов по драгоценным камням смогут точно определить, действительно ли это Глаз Дьявола. Честно говоря, я даже не знаю, где еще можно искать этот изумруд. Спрятать его таким образом — в этом была вся Люси. На самом виду. Она… — Уит умолк и отвернулся.

— Уит…

— Я никогда больше не хочу его видеть, Клаудия…

— Ладно, — сказала она. — Послушай, нам нужно поговорить.

Он внимательно посмотрел на нее:

— Насчет того, что ты стреляла в своего бойфренда? Знаешь, это была хорошая работа, несмотря на то что там было так темно.

Люси похоронили рядом с Пэтчем на старом католическом кладбище в Порт-Лео. После этого Уит чувствовал в себе такую опустошенность, словно у него внутри ничего не осталось. Он взял отпуск на месяц, временно пригласив вместо себя окружного судью, который находился на пенсии. Тем самым он освободил себя от необходимости проводить дознание по факту смерти Люси или просматривать документы с результатами вскрытия.

Наступила самая жаркая летняя пора, и каждый день после похорон он выходил в море вместе с Гучем. Сидя на палубе, Уит просто смотрел на водную гладь бухты и следил за тем, как быстро рождаются и так же быстро умирают морские волны.

Через пару недель Гуч пригласил на лодку Клаудию, и сейчас она сидела с Уитом на корме, устроившись в кресле, предназначенном для глубоководной рыбалки. Гуч стоял на мостике и направлял лодку в залив. Хелен Дюпуи нашла себе работу горничной в гостинице с режимом «ночлег и завтрак» и поэтому не смогла присоединиться к ним. Уит пил колу и говорил очень мало, в основном по поводу того, что этим летом «Астрос» снова неминуемо разочаруют болельщиков своей игрой.

— Люси ведь любила бейсбол, да? — спросила Клаудия.

— Да, — ответил Уит, стараясь не смотреть на нее.

Она коснулась его руки.

— Я не любила Бена — мои чувства так и не достигли своего пика. Мы были с ним очень недолго. А вот ты любил Люси.

— Да, доктор Клаудия, любил. — В голосе Уита появилась нотка недовольства.

— Но ты все-таки не убивался по ней.

— Я думаю, тут ты не права.

— Скажи мне, Уит, ты почувствовал облегчение, уничтожив Алекса?

Он внимательно посмотрел на нее и резко отвернулся.

— У нас сегодня будет чертовски долгая рыбалка.

— Конечно, это была самозащита, — продолжала Клаудия, — но ты убил его. Ты даже сказал мне, чтобы я не вмешивалась и дала ему умереть. Хотя тогда уже ничто не могло спасти его. — Эта мысль возникала у нее в голове несколько раз за последние недели и только сейчас, озвученная, невольно вырвалась наружу.

— Давай оставим это, Клаудия. — Уит тяжело вздохнул.

— А может, тебя волнует, что ты сам в чем-то похож на Алекса? Он убил Люси, ты убил его — получается, что вы находитесь на одном уровне?..

— Нет, — ответил Уит после паузы. — У меня нет никаких переживаний по поводу того, что я его убил. И это, честно говоря, не тревожит меня. — Он снова посмотрел куда-то в сторону. — Но Люси… Я… накричал на нее. Я порвал с ней. Наговорил ей жутких вещей.

— После всего, что она сделала, у тебя было вполне объяснимое основание рассвирепеть. Но так злятся только на того, кого любят.

— Это справедливо лишь в том случае, когда ты понимаешь, что у тебя остается шанс извиниться, Кло.

— Она все знала, Уит, и прекрасно понимала, как ты к ней относишься. — Клаудия коснулась руки Уита, и их пальцы сплелись в легком пожатии.

Гуч остановил лодку, бросил якорь и крикнул им, что пришло время ловить рыбу.

— Давайте сначала искупаемся, — предложила Клаудия.

— И ты полезешь в воду? После того как чуть не погибла в море?

— Вода здесь была ни при чем. Не должна же я шарахаться от залива до конца своих дней? — Клаудия встала, сняла футболку и сбросила шорты. На ней был купальник — темно-синий лифчик и узкие трусики.

— Это в полиции выдают такое бикини? — поинтересовался Гуч, усмехнувшись.

Она показала ему средний палец и прыгнула с борта. Затем, вынырнув из воды, Клаудия крикнула:

— Давай, Уит, здесь классно!

Уит, стоявший у поручней, не шевельнулся.

— Уит, прыгай!

Он сбросил рубашку и быстро, «бомбочкой», прыгнул через перила, словно боялся передумать. Всплыв на поверхность, он дал волне бережно подхватить себя и уложить на спину. Клаудия отплыла в сторону, давая ему место.

— Действительно здорово, — с восторгом произнес он.

Она следила за тем, как он погружается и выныривает, снова и снова, и не могла сказать, от чего блестят его глаза, — то ли от воды, то ли от слез.

Они плавали, ловили рыбу. За все это время Гуч произнес не больше двух фраз насчет того, как замечательно поработал его вашингтонский адвокат, сохранивший досье на Гуча чистым. Клаудия говорила с Уитом о бейсболе, о книгах, о возможной поездке в Остин, где они могли бы послушать игру Лайла Ловетта.[37] Жаркий день нагонял сон; зеленовато-синяя вода была освежающе приятной, а высокое небо — серебристо-белесым, словно жемчужина. На обратном пути, когда они уже зашли в бухту, Уит заметил, что Клаудия задремала в кресле. Ему захотелось дотянуться до нее, коснуться ее руки и сказать: «Я знаю, какую боль причинил тебе Бен. Я знаю и удивляюсь, как ты, несмотря на собственные переживания, беспокоишься еще и обо мне. Но со мной все будет в порядке. Пройдет время, и все будет хорошо. Это мой выбор — чтобы со мной все было хорошо».

Однако же Уит ничего такого не сказал. Он просто закрыл глаза и подставил лицо лучам теплого солнца, думая о том, что здесь, на этой лодке, рядом с преданными ему людьми, он обладает тем, что затмевает блеск редких золотых монет и дорогих драгоценных камней. И это даже больше, чем он мог бы когда-либо рассчитывать.