========== 1. Возрожденный. Какая разница?.. ==========

Вот и наступил этот долгожданный день. Если, конечно, не брать в расчет, что Пит оттягивал его как мог… Свобода. С привкусом горечи, но это ничего.

С его плеча свисал рюкзак — все пожитки уместились в этот маленький кусок ткани, да и еще места для провизии хватило… Как же так вышло, что в его жизни не осталось никаких ценностей? Ответ прост — Революция не только уничтожила его семью, дом, душу… Она также сожгла его воспоминания… Было очень больно потерять всех и вся, но отсутствие памяти, казалось, его совсем доконало — поначалу он помнил лишь рваные обрывки, смутные образы роились в его сумасшедшем мозгу. И только иногда его посещали короткие сценки из прошлого, но вот беда — он не мог понять, настоящие ли они?..

Единственное, что четко вставало перед его глазами — события на Арене и что-то между… Но он знал, что эти воспоминания извращенные… Спасибо ученым из столицы… Но со временем картина прояснилась. На сегодняшний день воспоминаний больше… Но от этого Пит не считал себя менее больным. Приятные воспоминания из жизни до Игр казались какими-то пресными и бесцветными… А вот память об Играх и событиях после, казалось, пестрила всеми цветами радуги…

После окончания войны ему пришлось полгода провести в больнице — доктор Аврелий пытался его вылечить. Вроде сдвиги есть — он стал менее агрессивным, головные боли посещали уже не так часто. Увы, вылечить прошедшего Голодные Игры, пытки, войну, может и можно, а вот излечить — это вряд ли. Хорошо, что врачи не в курсе галлюцинаций… Пит не считал, что поступил нечестно, умолчав о посетителях с того света… Тем более, за это время «гостей» поубавилось.

Первые месяцы своего заточения в соседней палате с ним лежала Энни Креста. После смерти Финника у нее случился нервный срыв. Кто знает, если бы не ее беременность, возможно, она бы до сих пор оставалась его соседкой. Ей повезло найти исцеление в своем будущем сыне. У нее появился смысл жизни после потери любимого. У него такой роскоши не было — не осталось никого. Совсем. Но он рад за Энни.

Часть терапии, предложенной доктором Аврелием, включала в себя попытки возродить художественный талант Пита. Мозгоправ полагал, что творческая сущность старого Пита поможет в лечении. Но… увы. Рисовать он больше не мог… Точнее, мог, но ничего не получалось… Рисунки выходили бездушными, мертвыми, пустыми… Пит только злился, выходил из себя. Он решил, что все дело в потере души. Как можно выразить на бумаге свои чувства, если души нет? Дело не в технике, с ней все было идеально… Но он всегда работал кистью, слушая свою душу и свое сердце… Увы. Этот дар он утратил, видимо, навсегда…

Удушливый воздух нервировал — ему не хватало свежего ветерка Двенадцатого. А еще… как ни парадоксально… Он скучал по хлебу. По своему хлебу.

Пит горько усмехнулся — он мало что четко помнил из своей прошлой жизни до Жатвы, но рецепты выпечки прочно засели в его голове… С трудом вспоминать, как выглядела мать, но как молитву повторять сотню рецептов. Удивительно.

Он стоял на перроне и взирал на поезд, который должен был увезти его прочь из Капитоля. Куда? А какая разница? Не все ли равно, где разлагаться остаткам его души?.. Подальше отсюда — это главное.

Вот и настало время отправляться. Без сожаления он прошел в вагон и занял свое место.

Поезд уносил его все дальше. Пит в задумчивости смотрел в окно и вспоминал последние полгода своей жизни. Пустой и никчемной. В госпитале большинство из пациентов и медперсонала к нему относились с опаской… Другие настороженно. Некоторые с жалостью. И только очень немногие проявляли сочувствие. Но таких людей можно было пересчитать по пальцам. Причем, только одной руки…

Но он никого не осуждал. Пит понимал — охмор не изучен как следует и последствия могут быть самыми ужасными. Он замечал за собой различные странности. Например, то ему хотелось смеяться, а в тот же миг он мог начать крушить все вокруг… Одним словом — ненормальный.

В такие моменты ему виделась Арена, кровь, горящий в аду Капитолий, переродки, и… она…

Он давно понял, что даже доктор Аврелий растерял свой пыл в лечении — переплетение потерянного и приобретенного приносило Питу больше головной боли, чем пользы.

Иногда Пит чувствовал — лучше бы его не спасали из плена… Но и в то же время понимал, что в противном случае его бы просто обвязали бантиком и скинули к 13-му дистрикту, как парашют-подарок… Цель-то была поставлена — он должен был убить ее… И до сих пор мысли о ее теле, теряющем жизнь, отдавалась теплом где-то в глубине… души?..

Сейчас же одна мысль никак не отпускала — какая разница, куда возвращаться… Вернуться все равно не получится. Какая разница, какая разница, какая разница, какая разницаааааа какаяяяяразницаааа какаяяяяяяяяяразницаааааааа — так и стучало в его голове в такт колесам…

Дрожь пронзила тело — разница все-таки была… Ничтожная. Но он предательски ухватился за нее, не понимая пока — ему будет лучше в Двенадцатом, потому что там будет она, или потому что он сможет завершить свою миссию, навязанную президентом Сноу?..

Я иду к тебе, Китнисс Эвердин! И каковы бы ни были мои мотивы, тебе в любом случае не видать покоя…

А еще… Оставалась призрачная надежда подстегнуть свои воспоминания родными местами, хоть он и понимал, что кроме руин его там ничего не ждет…

========== 2. Обескрыленный Мир. Родня ==========

Прошло уже полгода, ­с тех пор, как Китнис­с вернулась в родной ­дистрикт… Только из родни никого не оста­лось. Разве что Хейми­тч. Старый добрый пьяница. Не такой уж и с­тарый, да и добрым окружающие бы его назва­ли с натяжкой… А пь­яница — это точно про­ него. Он периодическ­и появляется в её дом­е на несколько минут, посмотрит на неё, удостоверится, что жив­а и уходит к себе. Он­а его не винит. Менто­р понимает, что общес­тво ей ни к чему, да ­и его приходы символи­чны — уж если б с ней­ что случилось, Сальн­ая Сэй сообщила бы старику…

Мать уехала в 4-й, ст­роить больницу, ей тяжело сюда возвращатьс­я… После Прим, особ­енно… Как всегда, м­ысль о Прим отзывалас­ь болью в сердце. О чувствах Китнисс никто­ не думал, запихивая ­её в 12-й. С другой с­тороны, так даже лучш­е. Приятнее подыхать ­там, где когда-то был счастлив и где есть осязаемые напоминания­ о ней…

Гейл во 2-м. У него о­тличная работа, если судить по телеэфирам, ­ где он периодически ­мелькает. Если мать о­на винила в бегстве, ­то Гейла — нет. После всего, что он сделал­… Может он и участвовал косвенно… А мо­жет быть и вовсе он н­и при чем. Но… Войн­а все равно изменила ­его. Сделала жестче, таким она его знать не хотела.

Пит. Ещё один потерян­ный для неё родной че­ловек. Как-то все вых­одило очень парадокса­льно. Она была сломлена смертью Прим — её ­не вернешь и это разрывало ей душу. Пит бы­л жив, но мёртв для н­её. Иногда это казало­сь ещё страшнее, чем ­смерть. Знать, что он­ есть где-то там, но ­не иметь возможности увидеть, прикоснуться­.

Нет, так нельзя. Все ­же лучше знать, что о­н не погиб по её вине­, как все остальные.

Вот так и выходит, чт­о знаменитая Сойка ос­талась одна… Не счи­тая своего наставника­, да женщины с внучко­й… Крылья подрезаны­, больше ей не летать­.

По началу было совсем­ плохо. Неделями она ­сидела в кресле, вста­вая разве что в туале­т и поесть. Механичес­ки пережевывала пищу, ­ что готовила старуха­. Вот и все. Все дово­льны.

Но с приходом весны и­зраненная душа не выд­ержала — её потянуло ­в лес. Охотиться она ­больше не могла — слишком много жизней был­о отнято ею… И тепе­рь даже охота на дичь­ не привлекала ее… ­Лук в руки она не бра­ла ни разу с тех пор, ­ как отняла жизнь у новоиспеченного президента. Но лес… Это е­е стихия. Китнисс про­водила за ограждением­ много времени. Так и­ существовала в этом обескрыленном мире, непонятно зачем.

========== 3. Возрожденный. Со знаком минус ==========

Обычно Питу было довольно сложно избавиться от назойливой мысли, захватывающей все его существо липкими щупальцами…

Сейчас он мысленно перенесся в момент после убийства Койн, когда ее держали в заточении, а он был уверен, что ее пытают и в конце концов убьют, если к тому времени она сама не исхитрится покончить с собой… Не зря же она пыталась проглотить капсулу с морником… Почему он не позволил ей это?.. Ответа не было.

Пока она медленно умирала, он ничего не мог сделать. Уговаривал себя, что должен ей за спасение. Хотя разум твердил — долги настолько переплелись, что разобраться, кто кому больше должен уже невозможно…

Воспоминания о событиях в Капитолии после казни президента, поглотили его, но он не хотел сейчас копаться во всем этом. Однако мысли все возвращались к тому моменту.

Почему-то именно в те дни он ощущал, что она ему близка, чувствовал — их связывает незримая нить и он до черного исступления готов был бороться, пытаясь эту нить сохранить. Ему казалось, что если она умрет, то и ему в этом мире места не будет.

Он слышал, что она отказывалась есть и принимать лекарства, врачи не могли заставить ее жить, да и не особо пытались.

Как-никак — их пациенткой была сама убийца президента. Пит только и надеялся, что она возьмет себя в руки. Пока он силился пережить ее еще несостоявшуюся смерть, в соседней комнате Хеймитч напивался до четриков. Остальному миру как будто было все равно. Только что она была символом, а теперь стала изгоем.

Пит помнил, как его раздражало всеобщее веселье по поводу падения режима Сноу… И как-то все разом забыли, скольким она пожертвовала ради новой жизни.

Она была сломлена, он понимал, чувствовал, что желания жить в этом новом мире, в ней нет и в помине… Хрупкие крылья так ужасно сломались. Больше Сойка не взлетит…

А ему нестерпимо хотелось ее обнять и успокоить, как когда-то в поезде во время Тура победителей, он смутно помнил ее тепло и чувство безграничного счастья. Да чего там греха таить — он отдал бы свою жизнь, лишь бы она жила. И заплатил бы еще одну, лишь бы она обрела покой. Или его подобие.

Когда он узнал, что ее выписали и даже отпускают в родной дистрикт, наваждение стало спадать и привычная неприязнь к ней вернулась. Душа снова окаменела. Пит одернул себя, напомнив себе, что души у него больше нет…

Напряжение этого долгого дня немного отпустило. Пит уставился в окно, да так и просидел до вечера. Встрепенулся, когда стало темнеть. Все-таки поездка выбивала из колеи.

Он вздохнул и решил прилечь. На самом деле со сном у него были большие проблемы. Особенно в начале лечения.

В то время он считал свои сны маленькими кусочками смерти. Практически каждый раз, в царстве Морфея, его осаждали воспоминания… А после… почти всегда следовали Приступы.

Еще там, в 13-м, он разделил свои сновидения на 2 категории. Одни мучили его своей ясностью, четкостью и несли ужас и страх… Сны-Кошмары… Голодные Игры, Арена, убийства, кровь, пытки, ненависть к… ней… Иногда всплывало что-то между этими событиями…

После пробуждения в холодном поту, он понимал, что переродки на самом деле не разрывали его на кусочки, не впивались в горло, не лакали его кровь прямо из раны… В этих снах все переворачивалось с ног на голову — то Пит заталкивал ей морник в глотку, то она пускала в его грудь стрелу… В себя Пит приходил довольно долго — необходимо было сравнить увиденное с тем, что было рассказано ему в госпитале о тех событиях. И убедить свой воспаленный мозг, что увиденное — ложь… Сложно.

Такие сны он помнил очень долго. Опять же — видеозаписи с Игр не могли восполнить в полной мере его чувства и эмоции, переживаемые на Арене. Да что там в полной мере — практически не могли… Он узнавал себя на экране, но оставался чужим.

С событиями, которых не найдешь на пленке — сборы на Игры, дорога в Капитолий, подготовка в Тренировочном центре — дело обстояло еще хуже… Те, кто мог опровергнуть или подтвердить его догадки — уже давно были раскиданы по всему Панему… Или погибли…

Другие сны были настолько призрачными и размытыми… Сны-воспоминания… Проснувшись, Пит пытался ухватиться за исчезающие осколки своей памяти, что удавалось очень редко, а сами усилия несли с собой глухие удары в голове — бум, бум, бум, бууууууум… и щемящее чувство безысходности… Эти сны он ждал с нетерпением и животным страхом. Хотелось что-то вспомнить из той жизни, но и ощущения в эти моменты были, мягко говоря, не очень приятными. Точнее — весьма неприятными.

Вот и получалось, что сон для Пита был — непозволительной роскошью, но необходимой — никто не может бодрствовать вечно. Сначала он пытался не спать как можно дольше, но выходило еще хуже — просыпаясь, он не мог обрести чувство реальности, мысли еще больше путались и приступы длились дольше.

И вот, спустя год, Пит уже не так боялся засыпать, кроме того, за этот период кое-что удалось вспомнить.

Но привычка спать мало, но часто — сохранилась. Поэтому он и решил подремать. Как всегда, только успев погрузиться в приятное оцепенение, пришли воспоминания. В этот раз о том времени, когда Пит был в плену, но еще не подвергался особо изощренным пыткам, тогда ему еще удавалось слегка контролировать свои мысли… Он стал марионеткой в руках Сноу… Вот Пит увидел себя со стороны — как его приводят на сцену для записи агитационного видео, слегка покачивающегося. Разум его уже был в ступоре, но еще не пустился в крутое пике… В пике он ушел позже.

Пит встрепенулся и сел. Горьковатый привкус во рту. И… в душе (это слово снова вызывало в нем тоску…). Как же глупо он выглядел для всего Панема, когда нес весь этот бред со сцены. Плясал под их дудку. Как он ненавидел их, а ещё больше — себя, за то, что позволил им манипулировать собой. Как послушную собачонку его водили из подвала в «царские покои».

Питу показалось, что он снова ощутил всю боль, которую причинил ему Капитолий…

Как же отчаянно он хотел убежать… Или умереть. Оба варианта были хорошей альтернативой…

Он смутно помнил, что мысли о… ней придавали ему сил. Сейчас Пит не понимал, как эта девушка могла быть спасительной соломинкой для его сознания… Иногда он даже шептал «Песнь Долины», свернувшись калачиком в камере… Сейчас такое поведение казалось глупым.

Ему говорили, что когда-то она была для него всем, освещала ему путь… Теперь она стала никем. Символично.

Да, все приспешники Сноу во главе с ним самим очень злились, видя Сойку на экране… И срывали свою злость на нем… Еще один повод ее ненавидеть…

Больше всего на свете Пит мечтал вернуть себе… себя. Но как понять, где настоящий ты?.. Он уже давно не принадлежал себе и это его убивало. Поэтому с одной стороны ему хотелось стать прежним Им, с другой — уступить новому Себе… хотя бы так обрести свое Я… Пусть и со знаком «минус».

Устал быть Никем…

Комментарий к 3. Возрожденный. Со знаком минус

Как и обещала… выкладывают главу. Честно сказать, я опять простывшая, поэтому может быть будут какие-то “косяки”…

========== 4. Обескрыленный мир. Надежда ==========

Комментарий к 4. Обескрыленный мир. Надежда

Глава маленькая, но так задумано. Потому порадую Вас сразу двумя главками…

Дистрикт потихоньку отстраивался. Нет, в город она не ходила и о переменах знала со слов Сальной Сэй. Но лес… Лес расцвел. Теперь она почти каждый день выбиралась на прогулку. В одиночестве.

В одиночество.

Ей никто не мог помочь. Те, в ком она отчаянно нуждалась, или погибли, или оказались в недосягаемости. Так что все было так, как должно было быть. Она убеждала себя, что это кара… За все смерти, за все сломанные судьбы, что были на ее совести. Убеждала Китнисс себя и в том, что если Пит не вернется, значит так лучше для него. А для нее главным являлось его благополучие.

Однако, эгоистичные мысли никак не хотели покидать ее сознание… Он нужен ей. И так было всегда. Только, увы, осознала она это слишком поздно.

«Поздно». Какое короткое слово, но как оно ранит. Так и с Прим… Ее не спасти.

Поздно.

Ее маленькая сестренка никогда не вернется, никогда не засмеется, никогда не обнимет… Осознание этого факта разрывало ей сердце. Веры в то, что время лечит, не было… Время вгрызалось в Память, напоминая, что жизнь идет своим чередом и только для Прим она остановилась. Навсегда. Ничего не изменить.

Поздно.

Но в отношении Пита Китнисс никак не могла заставить себя признать, что это короткое, но емкое слово, встало и между ними… Надежда все еще теплилась в ней.

Вернувшись из леса, Китнисс зашла в дом, не переодеваясь перекусила и направилась в жилище напротив. В его дом. Естественно, он встретил её пустотой и тишиной. Но она упорно приходила каждую неделю — приводила дом в порядок, вытирала скопившуюся пыль, перестилала постель. Так она обретала уверенность, что Пит вернётся…

Сначала Китнисс никак не могла понять — почему все ещё барахтается в этом мире, почему не покончит с ним раз и на всегда… Вроде как ничто её не удерживало здесь. К чему мучиться. Корчиться. Корячиться. Выдавливать из себя жизнь по капле?..

Но в глубине души она осознавала — Пит, даже находясь вдали, оставался для неё стимулом к жизни. Не иссякла ещё надежда на его возвращение. Вот так. Может быть наступит момент, когда она сорвется, осознав и приняв истину — он не вернётся. Но пока оставался ничтожный шанс… Она не могла себе позволить уйти. Закончив уборку, она поставила в вазу букет цветов, сорванных ранее в лесу и, тихонько прикрыв дверь, вышла на улицу.

========== 5. Возрожденный. Пешка в чужой игре ==========

Наступило утро. Поезд уносил Пита все дальше и дальше от Капитолия и с каждым дистриктом, проносящимся мимо, становилось легче, но и тоскливее одновременно… Он и не заметил, что состав встал. Проводник сообщил, что ожидается дозаправка и это займет какое-то время.

Пит решил прогуляться. Вышел на перрон и пошел вперед — вокруг зеленело поле, с цветными вкраплениями — белыми и розовыми… Тут в голове как будто что-то взорвалось — эти цветы уже сыграли какую-то роль в его жизни. До него не сразу дошло, что здесь он узнал — она притворялась… Это воспоминание Сноу не уничтожил и не исказил — видимо обиды, нанесенной ею тогда и последовавшей за тем боли и так хватало сполна…

Пит вдруг осознал — такие вспышки уже посещали его. Иногда, глядя на какие-то вещи или предметы, перед ним возникал образ, смутно напоминавший о чем-то, он отмахивался от него, считая, что разум потешается над ним…

Например, сидя на крыше госпиталя, глядя на багряный закат, его охватывал непонятный трепет… Теперь он не был уверен, что это было игрой воображения. По приезду надо позвонить доктору Аврелию…

Еще раз взглянув на ненавистные цветы, Пит отчетливо услышал ее голос, как будто она была рядом. Он даже повертел головой, чтобы убедиться — ее здесь нет.

— Хеймитч подсказывал мне, как вести себя, чтобы не было хуже, — голос звучит нетвердо.

Тут он услышал себя, — Все было только ради Игр. Все, что ты делала.

— Не все.

Он помнит, как пытался уйти, но огненная девушка судорожно пытается что-то объяснить… Вопреки желанию сбежать, он останавливается. Слушает.

— Я хотела помочь, хотела стать настоящей, хотела спасти хоть кого-то кроме себя. Не быть пешкой. Помнишь?

Хоть кого-то… Ножом по сердцу.

— И ты решила сделать меня своей пешкой… Спасибо. «Хоть кто-то» тебе очень благодарен за спасение.

Он видит будто со стороны, как разворачивается и уходит.

Гудок вывел Пита из оцепенения. Локомотив был готов двинуться дальше.

Пит вернулся в купе. Вспомнились 74-е Голодные Игры, которые включали в себя и ее виртуозную Игру с ним…

Надо отдать ей должное — она действительно, невзирая на опасность, отправилась на его поиски к реке. И уж положа руку на сердце — Эвердин могла выжить без него, причем шансы даже вроде как возрастали. Он же без нее точно бы помер.

Там, в пещере, он поверил в ее чувства. Все казалось таким логичным — смысл спасать того, кто тебе безразличен?.. Но логика и Китнисс — вещи несовместимые. Эту истину он уяснил позже.

Конечно, Пит бы предпочел, чтобы ее помыслы были более романтичными… Но… Сердцу не прикажешь, как говориться… Особенно, если оно каменное по отношению к тебе…

Как бы там ни было, ее поведение на Арене впечатлило и восхитило его…

Он умирал, а она пошла на Пир… Ради него?.. Нет, не стоило и надеяться — ради себя… Она бы не смогла жить, зная, что не попыталась… Такая вот самоотверженность.

Он любил ее. Это он помнил. Чувство размытое и кажется теперь глупым, но она вросла в него. Только теперь она представала какой-то двуликой. Она и восхищала его и дико раздражала.

Китнисс спасла его, этого он отрицать не мог. Но… Оглядываясь назад, он все чаще сожалел об этом…

Господи, как же он устал от ее образа, что преследует его постоянно… И наяву и во сне… Ну, уж нет… Он постарается избавиться от этой навязчивости… В 12-м все прояснится.

Я иду к тебе, Эвердин, до скорой встречи!

========== 6. Обескрыленный мир. Неботерапия ==========

Комментарий к 6. Обескрыленный мир. Неботерапия

Хоть я и выкладываю главы к своим работам по очереди… Но в этот раз получилось так, что настроение подпадало под эту историю… Так что… еще две главы, надеюсь, вас порадуют.

И да, пожалуйста, пишите комментарии, пусть всего пара слов, но они Автору очень приятны, спасибо!

В очередной раз сбежав от реальности в лес, она лежала на весенней траве и смотрела в Небо. Она вообще подружилась с Небом. С любым.

Бескрайнее, цвета его глаз, она вбирала его в себя. Китнисс казалось, что так она ближе к нему, что вот-вот сможет уловить в воздухе запах корицы и укропа. Это была всего лишь иллюзия, призрачная, но такая привлекательная…

Когда-то она призналась Питу, что её любимый цвет — зелёный, цвет листвы и травы. Теперь все изменилось. Так было тогда. Сейчас ее питало Небо, потому что ей казалось, он смотрит на неё.

С Прим было иначе… Как она ни старалась, глядя в чистое Небо, уловить ее лазурный взгляд… Ничего не выходило.

А Китнисс так отчаянно хотелось ощутить ее присутствие, почувствовать ее рядом… Приехав в Двенадцатый, у нее оставалась призрачная надежда, что в доме, где столько воспоминаний, столько вещей, к которым прикасалась маленькая Примроуз… должен витать ее дух… Увы. Вещи — это всего лишь вещи… И подобные воспоминания приносили лишь боль и осознание потери…

Она бродила по дому, прижимая к груди вещи Прим, шепча слова раскаяния, но кроме пустоты, давящей и затягивающей, ничего не ощущала… Возможно ли, что когда-нибудь она ощутит присутствие Прим?..

И вот однажды, задержавшись в лесу перед грозой, Китнисс с удивлением осознала, что как раз стальное Небо в изорванных пурпурно-пепельных тучах, подарило ей такую милость…

Бушующее Небо спускалось все ниже, касаясь верхушек деревьев… И в этот миг Китнисс вдруг показалось, что ее маленькая сестрёнка смотрит на неё, слышит ее отчаянные мольбы о прощении… Девушка как будто видела ее лицо в клубившихся, под настиском шквального ветра, облаках…

И тогда она рухнула на колени, воздела руки к Небу, и обратилась к Прим… Она не замечала, что дождь хлестал по лицу, не слышала раскаты грома, а только продолжала шептать что-то, известное только ей и, быть может, той, к кому она внимала…

И впервые ей казалось, что ее услышали… В тот момент умиротворение снизошло на нее… Удивительно, но его ей подарила буря…

С тех пор, только завидев приближающуюся грозу, Китнисс срывалась в лес и очень долго не возвращалась…

Сальная Сэй сильно переживала, когда девушка в такую погоду отправлялась в лес, но не объяснять же ей причины… Её и так считают все чокнутой…

Вот так и получалось, что Небо для Китнисс стало своего рода терапией… В ясную погоду она как будто глядела в глаза своего мальчика с хлебом, а в грозу ощущала незримое присутствие Прим…

А иногда, в особо тоскливые вечера, Китнисс проводила особенный ритуал — она сидела на балконе в кресле-качалке или на ступеньках крыльца у задней двери и сверлила глазами Закатное Небо. Ей вспоминалась крыша тренировочного центра, пикник и… Пит…

========== 7. Возрожденный. Город-Призрак ==========

Выйдя из поезда, Пит забросил на плечо свои скромные пожитки и отправился в город. Он понимал, что ему не стоит пока ходить к пекарне, но ноги сами несли его туда.

Он с горечью отметил, что за время его отсутствия дистрикт не особо восстановился. В городе витал запах обречённости, потери и смерти… Город-Призрак, как ни крути… Пройдёт не мало времени, прежде чем он оживет по-настоящему.

Горстка новых зданий не рождала в нем никаких воспоминаний, но это все же было лучше чем глядеть на руины.

Он сам не мог понять, чего больше желал — чтобы на месте пекарни высилось новое здание или остатки старого.

Все же, то, что предстало его глазам… Как же нестерпимо больно. Окружающие звуки куда-то исчезли, все померкло. Он тяжело опустился на землю и уставился на развалины пекарни, на развалины своей жизни… В голове проносились какие-то образы, как кадры из фильма.

Вот он таскает муку на клад, что находился в задней части здания. А вот он потихоньку наблюдает за двумя девочками, что с улицы рассматривают в витрине пироги, разукрашенные им. Он слышит, как та, что помладше, со светлыми волосами, восторгается его творениями. Но взгляд его прикован к старшей. У неё иссиня чёрные волосы, а взгляд хмурый, но и она согласно кивает в ответ сестре. А вот он на заднем дворе — дождь льет как из ведра, а у яблони сидит все та же девочка с чёрными волосами, измученная и равнодушная… Он убегает в пекарню, чтобы подпалить хлеб… И, получив от матери затрещину, вылетает на улицу — надо бросить хлеб свиньям, однако, вопреки желанию матери, бросает его девочке…

Это были воспоминания из прошлой жизни… Настоящей жизни… И тут Пит заметил в развалинах своего отца… Не может быть… Неужели жив?.. Неужели ошибка? Пит вскочил и стал пробираться сквозь обломки к отцу. Увы. Он очень быстро понял, что ошибся… Галлюцинации вернулись.

Отец стоял и смотрел на него печально улыбаясь. Он действительно улыбался.

— Папа, прости…

— Ты не виноват, сын. Я горжусь тобой.

Слёзы текли по лицу, разумом он понимал, что это иллюзия, его отца здесь нет, это отголоски болезни, реакция на те вещи, что оставляют внутри зияющие раны…

Но он не мог остановится и плакал и плакал и плакал… Он убеждал себя, что главное — отец не винит его. Надо примириться с этой потерей, не забывать, но и не позволять чувству вины сжирать его…

— Я рад, что ты жив, сынок. А еще… я рад, что ты вернулся домой… Мне хочется, чтобы город стал таким, как прежде. Нет, лучше!

— Я тоже рад, папа… Город оживет, я верю… — прошептал Пит, вытирая мокрые щеки.

— Будь счастлив, Пит… Ты заслужил! Я тебя люблю!.. — пекарь махнул на прощанье рукой и растворился в воздухе.

Пит понимал, что это игра его воображения, что мозг специально вывел такую картинку, чтобы в стрессовой ситуации он не наделал глупостей… И все же какая-то часть его разума хотела верить, что отец и правда приходил к нему с того света…

Пит представил, что здесь творилось во время бомбежки… Паника, страх, смерть… Люди бежали, спасая свои жизни. Но большинство так и остались в своих домах, погребённые или сгоревшие заживо…

Он устало опустился на остатки фундамента, огляделся вокруг — на застывших улочках и в осунувшихся окнах не было ни души. Будет ли он когда-нибудь чувствовать себя здесь как дома?.. Сможет ли он снова… жить?..

Он пытается. Видит Бог, он пытается жить.

Вот только получается не очень…

Комментарий к 7. Возрожденный. Город-Призрак

Ну, вот и вторая обещанная глава… И кстати. В следующей главе предстоит первая встреча Пита и Китнисс…

========== 8. Возрожденный Обескрыленный Мир. Все вместе ==========

Комментарий к 8. Возрожденный Обескрыленный Мир. Все вместе

Ох, с тяжёлым сердцем выкладываю главу… Все мне кажется не так и не то… Но времени совершенно нет… Вышла на работу, теперь я офисный планктон - с 9 до 6…

Оглядываюсь назад и не понимаю, как я успевала учиться очно, работать на двух работах и даже на свидания бегать :…(

Теперь времени катастрофически не хватает, но я обещаю, что буду очень стараться не затягивать с продолжением.

Спасибо за понимание, мои дорогие. И как всегда - жду ваших комментариев!

После посещения пекарни у Пита не осталось сил, чтобы дойти до своего дома. Точнее, он не был готов пока встретиться со своим ментором и… с ней. Поэтому, случайно заметив картонку, с нацарапанной от руки надписью «Гостиница», Пит решил переночевать там.

У импровизированной стойки, сооруженной из коробок и кирпичей, топтался дряхлый старик, сообщивший, что постояльцев нет — никто не стремится в далекий 12-й дистрикт, у черта на рогах. Старик совершенно не видел без очков, а надевать их не спешил, так что Пит остался не узнанным, чему был безмерно рад. Схватив ключ, он поднялся на второй этаж и нашел свой номер.

Комнатка встретила его затхлым воздухом и пылью. Первое, что сделал Пит — открыл единственное окно. Стало легче. Не раздеваясь, он завалился на жесткую кровать и провалился в сон.

Ему снилась его Жатва. Вот она вызывается добровольцем, а вот вытягивают его имя… Прощаться почему-то вместо отца приходит мать. Ее взгляд холоден, как глыба льда…

Ну, почему, мама, почему я тебе так ненавистен?

И тут она зло шепчет, — умри, ради Бога, умри там, на Арене… Тогда мы все останемся живы!

Пит вздрогнул и проснулся. Это его чувство вины. И только! И только. И только… И только?..

*****

Наступило утро. Солнечное, но от этого как будто еще более тоскливое… Пит медленно брел к Деревне Победителей. Чем ближе он подходил, тем меньше уверенности в правильности своих действий оставалось. Решительность, превращась в мягкотелую и безвольную тряпку, вытекала из него с каждым шагом.

В итоге, у самых ворот он замер и не мог заставить себя двинуться дальше…

Ну, давай же, Пит, давай… — подгонял он себя, — Это всего лишь Деревня Победителей…

Только, увы, Победителем он себя совершенно не ощущал… Вот поверженным — это да… В этом ему практически нет равных.

В конце-концов, он заставил себя взглянуть на горстку домов, одиноко застывших на окраине…

Здания, так одинаково непохожие друг на друга… словно близнецы, но со своими едва заметными отличиями… К примеру, дом ментора даже отсюда выглядел заброшенным и нежилым…

Его дом, в отличие от жилища Хеймитча, как раз пустовал, но выглядел вполне сносно и даже опрятно…

Он перевел взгляд на её дом, который казался совершенно поникшим, хотя и чувствовалось, что он обитаем… Здание как будто скорбело вместе со своей хозяйкой…

Вдруг он заметил хрупкую фигурку, неподвижно застывшую на последней ступеньке… Весь мир сжался до размеров жемчужины, что он ей когда-то подарил — такое напряжение Пит испытывал…

На какой-то миг вдруг исчезло все — охмор, пытки, Капитолий, Игры, Бойня, Война… Он увидел её такой, какой любил в школе — рано повзрослевшей, волевой, но самой милой и доброй для него… Всего лишь на секунду он как будто вернулся в то время, вернул те чувства…

******

Китнисс сидела на ступеньках своего крыльца, обнимая резные перила, и глядела на дом, что стоял напротив. На его дом. Таков уж был каждодневный ритуал — выходя из дома она садилась на крылечко и несколько минут внимательно высматривала какие-то видимые изменения. А натыкаясь взглядом на запертые наглухо окна, разочарование все глубже проникало в ее и без того измученную душу. Пит всегда открывал окна настежь, впуская свежую жизнь…

И тут она всем своим существом ощутила чье-то присутствие. Охотник всегда остаётся охотником, даже если по воле случая превратился в жертву…

Повернувшись к воротам, в первую секунду девушка решила, что это сон. Призрак. Галлюцинация. Не может быть…

Пит?..

Ей хотелось броситься к нему, но разве она могла?.. Одичавшая. Нелюдимая. Она забыла как это — ощущать рядом близкого человека, а главное — столь необходимого…

Так они пялились друг на друга не шелохнувшись.

Пит отметил, что выглядела она неплохо, намного лучше, чем в Капитолии, где он видел её в последний раз. Тогда она была тенью, жалким подобием самой себя. Сейчас же перед ним стояла та самая Китнисс, какой он ее помнил.

Образ дополняли привычная коса и отцовская куртка. Только вот… Глаза. Они были тусклыми и безжизненными.

Ни один из них не сдвинулся с места, продолжая сверлить друг друга взглядом, пока посторонний звук не ворвался в их сознание. Одновременно повернув головы к источнику звука, они заметили своего ментора.

— Ну, может хватит стоять, как истуканы? Чего как не родные-то? — пробурчал Хеймитч, но чувствовалось, что даже он волнуется.

Пит нехотя двинулся к старику, не то чтобы он был не рад ментору… просто любое движение сейчас давалалось с большим трудом. На протянутую Питом ладонь, Хеймитч ответил крепким объятием… Надо же. Впервые за несколько месяцев Пит почувствовал, что не один…

А вот заглянуть в глаза той, что когда-то была его жизнью, он не смел… Боялся?..

Да.

Боялся прочитать в ее взгляде… отчуждение вперемешку с отвращением?.. Возможно. Но больше всего он страшился… не увидеть совершенно ничего… Равнодушие порой ранит сильнее ненависти…

— Привет… — скомканное подобие приветствия.

Ни звука.

Лишь по едва уловимому движению искусанных губ, он понял, что она поздоровалась в ответ.

Ментор откашлялся и как нельзя кстати предложил отдохнуть Питу с дороги. Спасительная соломинка, за которую он трусливо ухватился… В конце-концов, никто ведь не знал, что он прибыл еще вчера…

Медленно, но твёрдо, он прошёл к своему дому. Ему пришлось собрать всю свою волю, чтобы не оглянуться. Пит знал, что Китнисс ещё некоторое время будет стоять у крыльца. Он застал её врасплох. В его душе бушевала целая буря эмоций, и ему было тяжело их разложить по полочкам. Одно он знал наверняка — эта встреча выбила его из колеи, почти так же как и посещение развалин пекарни.

Что ж… Добро пожаловать домой, Пит Мелларк!

******

Пит прошёл в гостиную и включил свет. Он ожидал увидеть свой дом заброшенным и нежилым. Но вопреки его ожиданиям комната выглядела так, как будто он покинул её вчера. На столе стояла ваза с живыми цветами… Никак Сальная Сэй приглядывала за его домом. Он слышал, что старуха взяла шефство над победителями…

В любом случае, это его волновало сейчас меньше всего. После первой встречи с ней, Пит не находил себе места. На смену волнению и трепету пришли раздражение и злость. Он снова ощутил, какую власть огненная девушка над ним имеет… Сама мысль об этом сводила с ума. Он хотел быть хозяином своим мыслям и чувствам, но все чувства обострились в сто крат, а мысли то и дело возвращались к ней…

Ему казалось перед отъездом из Капитолия, что он справится, что он в состоянии себя контролировать, что если он захочет причинить ей боль, то по своей воле, потому что она заслужила!

Но нет, противоречия разрывали его, головная боль вернулась, и он не понимал, кем Китнисс была на самом деле… Чудовище или спасительница?..

Только что он испытывал радость при виде девушки, а через секунду уже люто её ненавидел… Самое противное — и те и другие чувства казались настоящими…

Он подумал о своих родных, которые покоятся где-то здесь, среди развалин или в братской могиле и ему стало нестерпимо больно, захотелось призвать к ответу… Кого?.. Сноу мёртв, режим свергнут… Неужели захотелось отомстить… ей?.. Но ведь он убеждён, что это не её вина? Поправочка…

Его в этом убедили.

Стоп. Неужто я ещё так сильно болен?

Пит не заметил, что уже добрых полчаса мерил комнату шагами, схватившись за голову… Он напомнил себе раненого зверя, что делать? Выпустить зверя на волю — может быть свобода его усмирит? Или запрятать поглубже в себя, но сколько он сможет сдерживать своё чёрное Я?..

Пит присел на диван, снова удивляясь его чистоте — ни пылинки…

Китнисс Эвердин, так кто же ты?.. Ты, разбудившая войну и смерть?.. Только был ли смысл?..

Парадоксально. В мире, где больше нет Голодных Игр, Китнисс Эвердин делать было как будто и нечего. Кто был дорог — потерян навсегда… Та, ради кого она меняла этот самый мир, покинула его безвозратно… А судьба, небось, насмешливо потирает руки…

С этой мыслью Пит поднялся в свою спальню и распахнул окно. Только вот… в этот раз легче не стало. Воздух как будто пропитался горечью и унынием и вздохнуть свободно никак не получалось.

******

Китнисс все еще стояла, ошарашенно глядя в след своему мальчику с хлебом. В самых смелых мечтах она представляла себе, что он вернется. До сих пор ей не верилось, что это не сон, ведь столько раз во сне она открывала дверь, а на пороге стоял он — такой же родной, улыбающийся ей своей доброй улыбкой, а в глазах столько тепла…

Просыпаясь после таких снов, она долго плакала — чувство потери в такие моменты разъедало ее сознание, такие видения были хуже самых жутких кошмаров. Пожалуй, соперничать с ними могли только сны о Прим. Она тоже часто представала живой и невредимой… такие сновидения были даже хуже тех, когда ей снилось, что она опять и опять не может спасти свою маленькую Примроуз… Пусть она просыпалась от собственного крика, но она не теряла чувства реальности. Каково же было просыпаться и постепенно осознавать, что Прим больше нет…

Так и с Питом… Сколько раз она подбегала к окнам и вглядывалась в очертания его дома — может быть и правда он вернулся?.. Натыкаясь взглядом на закрытые окна она обреченно брела в постель.

И вот теперь он действительно вернулся… Только все не так радужно, как ей представлялось.

Выглядел Пит неплохо. Похудевшим и осунувшимся, но взгляд его синих глаз (таких, как она помнила!), был настороженным, печальным, но ненависти в них она не заметила…

— Кхм… — Китнисс совсем забыла, что ментор так и стоял на прежнем месте, буравя ее взглядом.

— Что?.. — слишком уж резко бросила она.

— Солнышко, он вернулся.

— Телом — да, а вот душой…

— Дай ему время.

— Конечно, — ответила она и побрела к дому. Впереди у них целая… боль?..

Хеймитч продолжал смотреть ей вслед и надеяться, что они справятся.

Все вместе.

========== 9. Возрожденный. Невозвращение ==========

Поспать Питу почти не удалось — кошмары не отпускали, продолжая мучить своей реалистичностью. В итоге, бросив бесполезные попытки, он поднялся с кровати и решил обойти свой дом. Голова раскалывалась от таких незнакомо знакомых вещей, впору было завыть.

Обессилев, он присел на диван с единственным желанием…

Не думать.

Не вспоминать.

Не чувствовать.

Так он просидел довольно долго. Наконец, мысли вернулись к уюту в его доме. Поднявшись, он размял затекшие мышцы и подошёл к телефону. Набрав номер ментора, долго слушал гудки и уже собрался вешать трубку, как уловил щелчок.

— Да! — донесся до него пьяный голос Хеймитча.

— Прости, что отвлекаю от важных дел, — съязвил Пит, — Но не мог бы ты подсказать, где сейчас живёт Сальная Сэй? Хочу сказать ей спасибо за уборку дома. Никто ведь не знал, когда я приеду и приеду ли вообще, а она исправно готовила дом к моему возвращ… приезду (Пит не осмеливался произносить это слово в разговоре с кем-то, он не считал, что вернулся потому что его больше нет. Он просто приехал).

Задумавшись, он не сразу сообразил, что в трубке воцарилось молчание.

— Эй, ты ещё здесь? — зашипел Пит.

— Да-а, — голос ментора звучал неуверенно, — Понимаешь… Это Китнисс наводила чистоту в твоей берлоге… Она так верила в твоё возвращ…

— Спасибо, Хеймитч! — перебил его Пит и повесил трубку.

Ну, вот опять.

Я не вернулся, не вернулся, не вернулся…

Меня нет, я жалкое подобие самого себя… А она… Её ждёт разочарование, когда она поймёт, что зря ждала своего Пита, от него осталась лишь оболочка.

Хотя… иногда ему мерещилось, что капля души теплится все-таки где-то в глубине его существа… Но была, увы, ущербной, неполноценной…

Пит вздохнул и направился в кухню — ему не терпелось взяться за выпечку.

******

Прошло несколько недель, жизнь текла своим чередом, никаких событий, из ряда вон выходящих, не происходило. Жители деревни особо не пересекались.

Хеймитч продолжал пить, изредка просыпаясь и радуясь свежему хлебу —хорошо все-таки, что мальчишка вернулся. Да и девчонке на пользу…

Китнисс немного ожила, глаза уже не были такими пустыми.

Пит по большей части находился дома или ходил в город, помогать восстанавливать дистрикт.

Только пекарня оставалась в руинах, он никак не решался её отстроить.

Между тем, Пит все равно испытывал постоянное давление, приступы участились (хотя и не были такими сильными) и он раздражался по каждому поводу.

Дома он облюбовал подвал, совершенно случайно узнав о его существовании.

Вдоль стены проходили трубы водопровода. Но места оставалось много — Пит поставил раскладушку, небольшой столик с настольной лампой. Здесь он проводил много времени, чаще в темноте, иногда даже с бутылкой вина. Но это редко.

Так он уверял сам себя.

Только спать он предпочитал в спальне — подвал был без окон, он задыхался без свежего воздуха, поэтому если вдруг засыпал на раскладушке после нескольких стаканов вина, просыпался довольно быстро и плелся в спальню.

Ему уже приходила шальная мысль — может зря он приехал? Может следовало остаться в столице? Возможно, там ему было б легче… Из двух зол, как говорится…

Чтобы напомнить себе, каков из себя Капитолий, Пит достал кассету с первыми играми. Ему хотелось увидеть всю мишуру и извращенность жителей этого города, дабы выжечь ощущение из сердца, что он сделал ошибку, уехав оттуда. Конечно, сейчас Капитолий иной — власть сменилась, жители стали проще, но для него он навсегда останется вычурным и искусственным, главное напоминать себе почаще об этом.

Он смотрел на экран и злился. Как они могли вот так радостно провожать детей на смерть? Воспоминания постепенно возвращались и Пит помнил свои эмоции в тот период — ему почти все капитолийцы казались сборищем напыщенных, глупых, охотных до жестоких и кровопролитных зрелищ.

Пусть Игры и принимали вид чего-то обыденного, по факту это был изощрённый и извращенный способ воздействия на простых граждан из дисткритов. А в столице большинство получали удовольствие от увиденного.

Зверье…

Как же отличался простой люд из Двенадцатого. Большинство голодали, но оставались людьми… Для Пита родной край, пусть и был бедным, однако возвышался над величественным Капитолием… Только вот свободы им и не не хватало… Наконец они глотнули свободы, но вот потерь оказалось больше…

И все же он считал, что правильно сделал, сбежав оттуда… Там его сломали. Точнее не так. Там его уничтожили, слепив взамен какое-то подобие, даже… пародию на Пита Мелларка.

Но поселиться можно было и в другом месте, перед ним лежал огромный выбор — 13 дистриктов. Стоит ли всерьёз задуматься об этом? Пит решил, что ещё поразмышляет над такой перспективой…

Как знать, быть может, найдется такое место, где Китнисс Эвердин превратится всего лишь в бледный образ из прошлого?..

Комментарий к 9. Возрожденный. Невозвращение

Ох, понесло меня в сопливую даль как будто… Это все мое настроение, простите…

И все равно жду комментариев ваших, даже одно словечко - уже радость.

========== 10. Обескрыленный мир. Холод души ==========

Китнисс с утра ушла в лес и сидя на валуне, предавалась размышлениям.

С тех пор, как Пит вернулся, он всячески избегал её. Девушке казалось, он нутром чует, какой дорогой она пройдёт и делает все, чтобы они случайно не пересеклись…

Нельзя сказать, что она слепо надеялась на его расположение… Естественно, Китнисс не верила, что Пит сам будет искать с ней встреч. Но… Чтобы так явно избегать. Ну, ничего. Вода камень точит.

Потребуется время. Много времени… А его у нее предостаточно. Главное, чтобы Пит не решил уехать. Она ведь не сможет последовать за ним — она в изгнании до особых распоряжений, что звучит весьма расплывчато… Её даже в поезд не пустят. Поэтому… никакого давления с её стороны.

Она наивно полагала, что он будет заходить к ней — заносить хлеб. Но он неизменно передавал свежую выпечку через Сэй.

Ей надо набраться терпения. Всего-то. И это когда ей безумно хочется подойти к его двери и постучать. Нельзя… Надо довольствоваться светом в его гостиной, радоваться, что он на расстоянии десятка метров (по факту —целая жизнь!), иногда видеть его светлую макушку, мелькнувшую в окне кухни. А ночью часами наблюдать за открытыми окнами его спальни…

Какой-то непонятный трепет наполнял все ее существо. Они дома. Они справятся. Они вместе.

Всегда.

Что ж, Пит Мелларк, я постараюсь вернуть тебя прежнего. Мы связаны с тобой и ничего с этим не поделаешь. Такие уж мы с тобой — вечно спасаем друг друга.

*******

Лето почти наступило, воздух уже был основательно прогрет, но Китнисс все также ходила в отцовской куртке. На все расспросы Хеймитча и Сэй, она неопределенно пожимала плечами.

Как объяснить, что она все время мерзнет? Спала она под тремя одеялами, в теплой пижаме и все равно тряслась от холода. Ледяной холод сидел где-то в глубине души, что даже тело мерзло. Вот тебе и Огненная девушка. Смех да и только.

Особенно тяжело было пробуждаться от кошмаров — когда несколько одеял придавливают к кровати и ты не можешь подняться сразу, чтобы сбросить с себя наваждение, навеянное ужасами снов… Но иначе она совсем не могла заснуть — только тряслась, как осиновый лист.

Китнисс казалось, ни что в мире не может отогреть её душу. Разве только…

Пит.

Он был здесь, но также отчаянно далеко, как и раньше. Даже дальше Капитолия. В другой жизни, в другом измерении. Иногда ей мерещилось, что он никогда не существовал, что сознание играет с ней в игры. Как будто мало ей пришлось играть в свое время…

Комментарий к 10. Обескрыленный мир. Холод души

Ох… продолжает нести… Все еще надеюсь на вашу отзывчивость. Скажете, что совсем плохо - буду исправляться.

Наверно.

========== 11. Возрожденный Обескрыленный мир. Вернемся? ==========

Сегодня случился один из тех редких моментов, когда у Пита и Китнисс состоялось подобие разговора.

Был вечер, звезды уже зажигались на ещё вечернем, но уже тёмном небе.

Пит шёл из города к дому, как всегда, свернув к Деревне Победителей, он насторожился, потому что иногда они пересекались на подходе к своим домам… Он не мог понять, как его внутреннее Я реагирует на такие столкновения (самое подходящее слово!).

С одной стороны, сердце как будто пропускало несколько ударов, он терялся и не знал, как себя вести. А с другой… Руки сами собой сжимались в кулаки, челюсть сводило судорогой — так он стискивал зубы — впору крошить уголь…

После таких «встреч ни о чем» он довольно долго успокаивался… Бывало, к нему приходили и призраки. Выходит, девушка действовала на него отрицательно — ведь посещавшие его умершие, явно не сулили ему скорейшего выздоровления…

Вот и сейчас Китнисс застыла у своего дома.

Как всегда, дабы закончить поскорее «содержательную» беседу, Пит первый отважился:

— Привет…

— Привет…

— Как дела?

— Нормально.

Обычно этим все и ограничивалось. Но сегодня на Эвердин снизошло красноречие.

— А у тебя?

Пит в первый момент так опешил, что ответил лишь спустя какое-то время.

— Ничего.

Она внимательно осмотрела его с ног до головы. Под её взглядом ему стало не по себе, захотелось сорваться с места и скрыться. Где-нибудь далеко, желательно за пределами 12-го. Нет, еще дальше — за пределами страны, памяти, жизни…

Увы, такой роскоши он себе позволить не мог. Она действовала на него, как наркотик

— жгучее желание завязать, и испытать долгожданное облегчение и вместе с тем, ожидание каждой встречи… Ему без неё слишком пусто и… мертво.

Вот он и стоял столбом, не в силах пошевелиться. Наконец, Китнисс подошла к своему крыльцу, он облегченно вздохнул, но не тут-то было…

Она уселась на ступеньки крыльца.

— Не хочешь со мной посидеть?..

Безумно хотелось отказаться — она будила в нем все низменное, все порочное и злое… Но также и самая светлая часть души была неизменно связана с ней.

Теперь вздох был полон обреченности, но Пит подошёл и сел рядом. Не совсем так. Он специально сел у другого края, чтобы ненароком не коснуться её. Он не был готов даже к мимолетным прикосновениям. Кто знает, какая реакция последует. Вдруг его руки сами собой потянутся к её шее…

— Знаешь… — голос её прозвучал глухо.

— Что? — едва прошептал он, в горле пересохло, как в том ручье у пещеры на первой Арене…

— Я все время думаю… Мы вернулись домой, но как будто нас нет. Мы существуем здесь, а наши души, точнее то, что от них осталось, где-то вне нас… Я… я хочу или умереть, или вернуться полностью. А ты?

Пита словно током ударило… Эта девушка как будто ему в голову влезла без наркоза и выудила самые сокровенные страхи…

— Я не знаю о той части своей души. Ты забыла — мне почти нечего помнить. А то, что есть — перемешалось настолько, что… Может в этом моё спасение? Наверно мне легче. Ты помнишь, какой была, знаешь, чего лишилась, это приносит страдания. А мне все равно.

— Не говори так! — в словах было столько горечи, что Питу стало жаль ее, — Давай попытаемся? Вернёмся?.. — с надеждой спросила девушка.

— Конечно… — ему не хотелось её расстраивать. Он дал обещание. Почему бы и нет? А про себя добавил…

вернёмся, лет через тысячу…

— Спасибо.

«За что?» — хотелось крикнуть ему.

«За ложь?» — Но не осмелился лишать её надежды и веры в лучшее, видит Бог, он рад, что ей хочется вернуться… хочется жить…

Небо стало совсем чернильным. Пора было расходиться. Усилием воли Пит встал и, тихо попрощавшись, направился к дому.

Комментарий к 11. Возрожденный Обескрыленный мир. Вернемся?

В общем, наверно все ждут действий уже каких-то, а не демагогию… но Остапа понесло, тормоза отказали…

========== 12. Обескрыленный мир. Задушевная беседа ==========

Дождавшись, пока в доме Пита загорится свет, Китнисс вернулась в одиночество своего дома. Есть не хотелось. Она свернулась калачиком на диване и попыталась уснуть. Увы…

Никак не получалось выбросить разговор из головы… Она отметила, что он сел подальше от нее, словно от прокаженной. Так и есть. Она для него кошмар наяву, дьявол во плоти, только Пит не желает причинять боль своему Люциферу. Как всегда, думает о других.

Едва уловимый запах корицы, перемешанный с запахом Капитолия сводил ее с ума — казалось здесь два Пита — один славный сын пекаря, добродушный и родной… Другой — отчужденный и холодный. Такой чужой.

Такой… ничей.

Она знала Пита слишком хорошо, чтобы услышать в его «конечно» только безнадежность и неверие… Он ответил так, как хотелось ей. Чувствовал он другое.

Увидев его вблизи, она заметила круги под глазами, а сам взгляд стал немного жестче со времени его приезда… Ему здесь несладко… Она понимала, что пройдет немного времени и он станет чахнуть. Как же ему помочь?

Очевидно, пришло время наконец-то подумать не о себе несчастной, а о нем? Решить, что лучше для самого Пита? Не убивает ли она его своим присутствием?

Вероятно, она ошиблась в расчетах, полагая, что необходима ему, как глоток весеннего воздуха для обретения Самого Себя.

Ему нужно уехать, нужно не восстанавливать память, а запихнуть все воспоминания подальше, тогда, возможно, он будет счастлив?..

Китнисс понимала, что эту тему ей необходимо обсудить с Хеймитчем. Завтра утром она первым делом и направится к нему. Еще бы застать его более менее трезвым. Так и пролежав всю ночь с открытыми глазами, Китнисс задремала под утро.

******

С утра, едва подскочив с дивана, Китнисс еле дождалась часа, когда будет считаться приличным «навестить друга». Не то, чтобы ее волновали приличия, особенно в отношении ментора, но для адекватного разговора нужно было дать наставнику поспать.

У Хеймитча в доме, как обычно, стоял запах перегара, но окна были открыты, с удивлением обнаружила Китнисс. На столе лежала свежая буханка хлеба — не иначе Пит уже побывал здесь и позаботился о старике. Немного кольнуло в груди — к ней он так ни разу и не зашел…

Хеймитч спал в кресле с ножом в одной руке и пустым стаканом в другой — видимо Пит не стал беспокоить ментора по пустякам и оставил все как есть. Но она-то не настолько деликатна.

— Эй, Хеймитч, вставай… — потрясла его девушка за плечо.

Но он продолжал спать мертвецким сном, сладко посапывая. Что ж, придется перейти к радикальным мерам, как тогда, перед Туром победителей. С трудом пробравшись на кухню и отыскав ковш, она набрала воды и вернулась обратно. Честно сказать, она даже испытала удовольствие, наблюдая за разъяренным ментором и даже улыбнулась.

Впервые с тех пор, как вернулась.

Эбернети смотрел на нее во все глаза — Китнисс не была частым гостем в его обители, а тут с утра пораньше (сейчас ведь утро?..) да еще стоит и улыбается.

— Заблудилась, солнышко?

— Я пришла поговорить.

— Да ну? И чем это я заслужил?

— Я хочу поговорить о Пите.

— Да уж знаю, что не о моем здоровье ты пришла справиться!

— Прости, что не заходила, просто…

— Да брось! Мы с тобой одного поля ягоды — мне нянька ни к чему. Так что с Питом? Вроде все хорошо, хлеб лежит на столе, значит мальчишка жив-здоров, насколько это вообще возможно…

— Хеймитч, а самого Пита ты воочию видел, или только по выпечке узнаешь, как он? — Китнисс начинала злиться.

Если она старалась к Питу не приближаться из-за боязни навредить, то ментор мог свободно навещать своего трибута.

— Солнышко, давай без нравоучений? Он взрослый мальчик, прошел курс лечения, ни на кого не бросается, живет себе тихо… Или… У него был приступ? Он навредил тебе?

— Нет, черт возьми! Мы не видимся с ним, я боюсь… боюсь вызвать приступ… Поэтому и пришла к тебе. Думала, ты за ним приглядываешь.

— Я решил дать ему время. Пару раз он меня будил и мы разговаривали.

— О чем?

— О погоде, Солнышко, о погоде.

— Хеймитч, я серьезно… Мне кажется, Питу здесь становится хуже… Я уехать не могу из-за… Ну, ты знаешь. Думаю, я плохо на него влияю… Да и его родные…

— Девочка, дай ему время. Но только не слишком отстраняйся. Друзья Питу не помешают… А я не самая лучшая кандидатура для задушевных бесед, как ты знаешь…

— Ладно, я подумаю… И знаешь что?

— Что, Солнышко?

— Спасибо за задушевную беседу, Хеймитч!

— Обращайся, Солнышко! — ментор издал смешок и устроился в кресле поудобнее.

Китнисс, вернувшись домой, обдумала разговор с наставником и пришла к выводу, что он прав. Нужно как-то налаживать отношения с Питом, возможно, получится стать ему другом. Надо все хорошенько взвесить и перейти в наступление.

Комментарий к 12. Обескрыленный мир. Задушевная беседа

Вот такое благородство от Китнисс - отпустить, лишь бы ему было лучше… не это ли подтверждение ее любви к нему?..

========== 13. Возрожденный. Неверие… лучшая защита?.. ==========

В доме было темно и мрачно. Очень хотелось не зажигая свет, пройти в подвал — руки чесались взять бутылку, своего рода ещё один наркотик, заменяющий и немного подавляющий тот, другой, что остался стоять на улице… Но он знал — она наблюдает за его окнами. Создание иллюзии, что все хорошо, было частью фарса, разыгрываемого им. Как все легко и просто — свет включён, значит он жив-здоров, значит она спокойно ляжет спать.

Так он и сделал. Зажег свет в кухне, а сам прошёл в подвал. Там, не включая лампу, улегся на раскладушку… Он потянулся к бутылке, стоящей на полу… Откупорив вино, глотнул прямо из горлышка… Ещё одна слабость, которую побороть было очень сложно — довольно часто после встреч с нею, и даже просто после долгих размышлений о ней, ему хотелось забыться, и вино иногда помогало.

Да, мысль, что он идёт по стопам своего ментора назойливо, словно червь, вгрызалась в его мозг, но он отмахивался от неё, как от надоедливой мухи… Алкоголь дарил долгожданное забытие.

Выпив добрую половину бутылки, он решил, что на сегодня хватит. Хотелось ещё раз обдумать состоявшийся разговор, однако довольно быстро его сморил сон — видимо беседа с ней отняла очень много сил…

Снились Питу его родные, печальные и молчаливые. Он просил прощения, но разве этим что-то исправишь?..

Вдруг они растворились в воздухе, а вместо появилась ящерица-переродок и Пит вдруг понял, что уже находится под Капитолием… У ящерицы были серые глаза. Её глаза, он узнает их из тысячи. Вдруг из пасти твари вырвалось шипение, но Питу удалось разобрать слово «вернемссссся?»

Крик выудил его из объятий морфея. Он лежал весь мокрый от пота и дрожал. Нет, так нельзя. Поднявшись, Пит принял душ.

Теперь ему стало чуточку легче…

Пусть он и не верил в своё «возвращение», но ему было гораздо легче от осознания, что он искренне желает вернуться ей…

******

— Хеймитч, я не могу. Я схожу с ума. Боюсь, если я останусь, произойдёт что-то ужасное… Вдруг я причиню ей вред? Ты первый меня убьешь, и поделом. Мне нужно уехать… Так будет лучше.

— Кому? Тебе? Ей? Если ты считаешь, что лучше будет ей… Ты ошибаешься. Она без тебя пропадает.

— Но не пропала же, пока я был в госпитале…

— Она жила тем, что ждала тебя. Вечно пялилась на твои окна, драила твой дом и надеялась на чудо. Если теперь ты решишь уехать, это её сломает, помяни моё слово. Тогда уж точно Сноу посмеется над нами с того света. Она без тебя не жилец, парень.

— Ты ошибаешься. Я ей не нужен.

— Да, ну? Я видел то, что не видел ты.

— О чем ты?

— Когда ты был в плену… Она была… Как бы это сказать помягче-то. Не в себе, что ли. Шарахалась ото всех. Пряталась в чуланах да подсобках, ничего не ела и ни с кем не разговаривала… Ничего не напоминает?

— Гибель Прим…

-Именно, парень. Тогда, в 13-м, полет Сойки прервался впервые… Она только и делала, что рыдала. И все выпрашивала у Койн помилование для тебя. Умоляла спасти… Проклинала меня, ведь я обещал ей вернуть с Арены тебя… Но так уж вышло… — замялся Хеймитч словно оправдываясь.

— Не надо. Ты всегда ставил на неё. И я сам тебя об этом просил…

— Я тебе говорю, Пит, она без тебя не сможет… Пойдём, я покажу тебе одну запись… Она была сделана случайно. После налета на 13-й, когда ты нас предупредил, Койн приказала снять ответный ролик, — они прошли в гостиную и сели на диван.

— Так вот. У Китнисс началась истерика она кричала, что не может этого сделать, ведь тогда тебя убьют…

Ментор вставляет кассету и нажимает на пуск.

Пит вжался в диван, ни жив, ни мёртв. Она выглядит такой… Сломленной. Несчастной. Влюбленной?.. Нет. Это не правда. Просто все тот же долг перед ним — её спасли с Арены, его взяли в плен. Опять пресловутое чувство вины. И только? И только… И только. И только!

— Хеймитч. Это чувство вины и чувство долга передо мной. Ты же её знаешь…

— Дурень… Как ты не поймешь. Что нужен ей не меньше, чем она нужна тебе… Ты один мог понять и её боль и её страхи. А вот её любовь понять мозгов не хватает?

— Вот тут уж нет… Это у вас вечный тандем был. Вы всегда друг друга понимали без слов. А я вечно был третьим лишним. Дурачком. Так что ты лучше всех её понимаешь…

— Это другое. Мы просто очень похожи. Потому цепляемся и ругаемся вечно. В больших дозах мы друг другу противопоказаны, уж поверь.

— В любом случае, это все было до того, как я пытался её убить… До охмора. Теперь все иначе.

— Ты давай-ка, не руби с плеча. Утро вечера мудренее. Правда, и дрянее. А теперь иди-ка домой, дай мне посидеть одному…

— Скажи, лучше, что не терпится выпить.

— Это само собой, парень.

Пит выходит из дома наставника и направляется к себе. Дома он зажигает свет на кухне — все тот же безмолвный сигнал для неё — мол, у меня все нормально, жив пока. Подумав, поднимается на верх и открывает окно. Сегодня он напьется до чертиков и вряд ли доберётся до спальни. Но она знает, что он не спит с закрытыми окнами. Пусть думает, что все в порядке.

Прихватив бутылку виски, он спускается в подвал, в свою «нору».

Образ Китнисс с видеокассеты молчаливо следует за ним… Предательски крутится мысль — я ей нужен. Я ей нужен.

Я. Ей. Нужен.

И как издевательство — Был.

Возможно он был ей нужен когда-то… Не теперь. Слишком большая пропасть между ними.

Пита так и тянет к бутылке. Он понимает, что уже привыкает заливать свою боль алкоголем. Но по-другому не может…

Рассказ ментора никак не выходил из головы. Так ли все было на самом деле? То, что между ними была какая-то мистическая связь, он не отрицал. Он чувствовал её боль, как свою… Но что было «по ту сторону баррикад»? Он не имел представления…

Он всегда видел в ней нечто большее, чем окружающие. Но вот она… Он был никем. Трибутом. Союзником. Напарником. Мнимым женихом. Но по факту даже другом он не был. Другом был Гейл.

Нет. Он не верил ей. Больше нет. Слишком уж неправдоподобно все это. Она уже играла на камеру, когда изображала чувства к нему. И не раз. Его вдруг охватила животная злость. Хватит делать из него дурака. Он больше не поведется. Ментор всегда был с ней заодно.

Руки Пита сомкнулись на бутылке в предвкушении забытия и на долю секунды он представил, что это её горло…

Комментарий к 13. Возрожденный. Неверие… лучшая защита?..

Вот так вот Хеймитч пытается помочь своим детям. Детям, потому что они для него давно перестали быть просто трибутами…

========== 14. Возрожденный Обескрыленный Мир. Выход… в жизнь ==========

Китнисс долго думала, как ненавязчиво приблизиться к Питу?.. Но совершенно ничего не приходило в голову. Любой вариант казался слишком… назойливым.

А вот мозолить ему глаза просто так, ей не хотелось. Ну, не мастер она на подобного рода штучки…

Если что и говорит, то как есть. А если на разговор нет смелости или сил — молчит до последнего.

Бесцельно она бродила по своему дому, выдумывая несуществующий повод для встречи…

А что если просто признаться?

Пит… Я хочу, чтобы мы стали ближе, если это возможно. Если от моего присутствия тебя не вывернет наизнанку…

Бред.

В итоге жизнь так и текла, казалось, мимо жителей Деревни… Китнисс так и не решалась на какие-то действия.

******

Лето было в самом разгаре, когда Пит решился на поход в город… Не сказать, что он с удовольствием посещал центр дистрикта, но иногда его жутко тянуло на место, где когда-то располагалась пекарня его семьи… Сегодня в городе кипела работа — дистрикт восстанавливался…

Медленно, шаг за шагом…

Материалов особо не завозили, так что предприимчивые жители использовали вторичный материал — в развалинах находили много кирпича, бетонных плит и досок.

И костей. Но об этом он старался не думать…

Пит вдруг с горечью отметил, что людей в родном городе очень мало, большинство — незнакомцы… Многие из тех, кто спасся не захотели вернуться в это захолустье… И все же, мелькали и знакомые лица… Вот — каменщик, его дом располагался в противоположном от пекарни конце города. Пит знал его, так как периодически нужно было перекладывать печь, когда та выходила из строя. Тогда как раз отец обращался к нему.

А вот мистер Берк, учитель истории. Питу всегда казалось, что он с бо’льшим удовольствием рассказывал бы о восстании и Темных временах, чем о добыче угля…

Все-таки 12-й, который и во времена своего «расцвета» казался убогим, теперь выглядел израненным и не пригодным для жизни. Больно смотреть на разрушенные районы. Даже сохранившиеся дома выглядели мертвыми — хозяева или погибли во время бомбежки, или решили не возвращаться к истокам.

Сейчас горстка людей расчищала дорогу к площади, где когда-то стоял Дом Правосудия.

Пит решил, что тоже внесет свой вклад в строительство родного края. В конце концов, ему все равно нечем себя занять… Маленькая дорожка к площади была в итоге расчищена. Чуть дальше, за площадью, располагалась старая школа… Здание частично сохранилось, но до него руки еще не дошли. Может быть, потому что детей в Двенадцатом — раз, два и обчелся?.. Так и стояла она, полуразрушенная, навевая невеселые мысли.

Парень решил пройтись по развалинам. По развалинам своей Памяти, если быть точным. Может и не стоило, но ноги уже сами несли его к школе.

Первый этаж сохранился почти полностью. Он сам не понял, как оказался у кабинета музыки. Там он впервые услышал, как она поет… Сначала он почти ничего не помнил об этом, но врачи в 13-м услужливо показали ему видео с первых Игр, где в пещере он на весь Панем рассказывает, как влюбился в нее…

Дурак.

Теперь он помнил не только сам факт, но и часть эмоций, что испытал в пятилетнем возрасте на уроке музыки, когда она пела…

На пороге он вдруг услышал как раз мелодию той самой песни… Опять галлюцинация? Он огляделся и заметил среди обломков сломанный рояль. Она стояла к Питу спиной и наигрывала «песнь Долины»… Чувствовалось, что рояль расстроен, но для Пита музыка звучала очень чисто…

В этот миг ему казалось, что все будет хорошо. Все наладится. Игры, смерть, боль, Бойня, пытки, охмор, Революция, остались где-то за гранью… Здесь была только она. И пока звучала музыка, он был уверен — они справятся.

— Спой… — его голос прозвучал очень тихо, но в большом зале прогремел как гром среди ясного неба. Китнисс вздрогнула и обернулась к нему.

— Я не могу… Не хочу… Больно.

— Извини. — столько жалости было в его словах, что Китнисс не выдержала и, подбежав к Питу, взяла его руки в свои и заглянула в глаза.

— Не тебе просить прощения…

Пит высбодился. Ее прикосновения для него — это слишком… Его движение не осталось незамеченным и он попытался сгладить ситуацию.

— Мне вспомнился тот самый день… Тогда мне казалось, что не только птицы, но и весь мир умолк… — Пит не лукавил, так все и было.

— Вряд ли теперь даже птицы умолкнут от моего голоса! — тут он с удивлением заметил улыбку на ее губах.

Пит понял, что уже сам улыбается вовсю.

— Ты всегда могла заставить меня улыбнуться. Правда или ложь? — он сам не заметил, как слова сорвались с его губ.

Китнисс вдруг стала очень серьезной.

— Ложь… Я причиняла тебе только боль и страдание. Это твоя любовь творила чудеса за двоих, — голос ее дрожал, а в глазах стояли слезы.

— Не важно. Пойдем… домой? — И вот они впервые шли куда-то вместе. Пусть дорога и занимала всего несколько минут, но обоим казалось, что жизнь стала чуть светлее…

В Деревне Победителей они, не сговариваясь, подошли к дому Пита.

Слова были ни к чему — оба чувствовали какой-то необъяснимый прилив сил и благодарности друг к другу.

— Зайдешь на чай? — Он был уверен, что Китнисс не откажется.

— Только если испечешь булочки, — она слегка краснеет, но глаза не отводит.

— Испеку сырные, твои любимые!

— Ты помнишь? — столько надежды прозвучало в ее голосе, что Пит на секунду напрягся. Почему для нее это так важно?

Ах, ну, да… Чувствует ответственность за меня и, возможно, вину.

— Недавно вспомнил…

— Значит, ты возвращаешься. Я рада! — Китнисс никак не удавалось отвести взгляд от его небесных глаз. Сколько раз она смотрела в небо и видела его глаза…

— Пока рано говорить, но кто знает…

Так они зашли в дом и направились на кухню.

******

Они пили чай, поедали булочки с сыром и болтали. Пит с удивлением заметил, что девушка ест с неподдельным удовольствием.

Потом впервые Китнисс заговорила о Прим… Он не перебивал. Чувствовал, что сейчас никакие слова не помогут. Необходимо только слушать, иначе она опять замкнется и так не выговорится.

Спустя несколько часов она заторопилась домой. Проводив ее к выходу и дождавшись, когда она скроется за дверью своего дома, Пит занялся мытьем посуды. Закончив уборку он присел в гостиной на диван. Душа пела. Душа? У него же нет души…

Отгоняя неприятные мысли, он прокрутил в голове прошедший день.

Сегодня он вспомнил свои чувства к ней… Призрачные, расплывчатые, но они казались настоящими. Точнее, когда-то он точно их испытывал. И они питали его подобно весеннему дождю долгожданный росток.

Его любовь.

Возможно ли, что девушка от которой врачи советовали держаться подальше, наоборот станет его спасением? Сегодня ему показалось, что он важен ей. Не просто старый товарищ, напарник, земляк… А как-то по-особенному. Может быть, ментор прав?.. И Китнисс к нему не равнодушна?..

А что чувствует он сам?.. Это, пожалуй, очень сложный вопрос. Но после неожиданной встречи что-то изменилось.

Неуловимо, едва заметно… и все же.

Пит наверно в первый раз за долгие месяцы думал о жизни с воодушевлением. Неизвестно, когда его настроение снова сменится на тоску и уныние, но Пит не сомневался, что долго радоваться не придется.

Он был готов на все, лишь бы продлить ощущение… счастья? Но понимал, что его настроение меняется, как ветерок поздней осенью. Вот они, последствия охмора.

******

Китнисс зашла к себе домой и, захлопнув дверь, сползла по ней на пол. Давно она не чувствовала себя так спокойно. Если уж быть честной, то с момента гибели Прим… ни разу. В этом весь Пит. Он всегда мог ей подарить частичку умиротворения.

А вот она, в отличие от него, только и делала, что подводила его, лгала ему, причиняла боль. Когда он нуждался в ней больше всего, после пыток и охмора, она бросила его. И как он после этого еще вернулся в 12-й? Но ведь это ее мальчик с хлебом. Самый добрый и самый бескорыстный. Ничего не требующий взамен. Теперь она не сомневалась, что где-то в глубине души, прячется прежний Пит и ей просто нужно очень постараться, чтобы вытащить его на поверхность…

Прим уже не вернуть… Она не смогла спасти своего утенка, но она сделает все, чтобы спасти, вернуть своего Пита…

Комментарий к 14. Возрожденный Обескрыленный Мир. Выход… в жизнь

Вот так, дорогие мои… Как говорил один герой из фильма “Ветер-то переменился”:)

Надолго ли?.. Вот вопрос!

Ночью, под аккомпанемент кашля дочки совсем не спалось, и чтобы хоть как-то отвлечься от невеселых мыслей, набросала эту главу…

========== 15. Возрожденный. Волчье солнце ==========

Последние несколько дней прошли относительно спокойно — без приступов, мнимых воспоминаний и жгучего желания исчезнуть из этого мира. Пит надеялся, что сегодня его сон будет хоть и поверхностным, но без кошмаров. Но не тут-то было…

Самое нелюбимое чувство для Пита, связанное с царством Морфея (помимо самого ужаса от видений) — когда он только проваливается в сон, ещё понимает, что это не по-настоящему, что оживаемый мир кошмаров — эфемерный и нереальный…

В такие моменты Пит отчаянно пытается выбраться обратно. Вот она — явь, почти осязаема. Он цепляется за неё своим сознанием из последних сил, но все настоящее растворяется, и кошмар поглощает его целиком и полностью.

Вот и сегодня, только-только задремав, Питу показалось, что воздух вокруг внезапно стал влажным, а тело нестерпимо горит от яркого солнца…

Запах леса просачивается, а вместе с ним… запах страха и смерти. И боль. Боль такая, что хочется выть. Пит попытался вернуться в настоящий мир, в мир своей комнаты, где все родное и безопасное. Не вышло.

Пит понимал, куда он проник. Арена. 74 Игр. И он, замаскированный у реки, умирающий в одиночестве. Вот и скованность движений и невозможность пошевелиться…

Все.

Питом полностью овладело сновидение, он больше не помнил этот мир. Теперь это был мир опасности и безысходности.

Боль, дикая боль. Но кроме физической боли — боль душевная от того, что он умрёт в одиночестве, от того, что ему не удастся защитить Китнисс, от того, что он не увидит перед смертью её глаза в последний раз…

Как же хочется пить. Тело горит и ломает, но он не может шевельнуть и пальцем… Язык распух. Почему-то вокруг лежит снег, холодный, манящий… До этого белого рая не дотянуться…

А над головой безжалостно палящее солнце. Каждый раз, открывая глаза, Пит видит только бескрайнее небо, а на нем ни облачка. И только солнце сжигает его и плавит заживо…

Он знает, что его ищут профи, и если не они, так это гребанное солнце прикончит его так или иначе.

Но перед смертью так хочется заглянуть в её пепельные глаза… Так хочется сказать ей… Что? Что он мог ей сказать? Что ему жаль? Что он верит в её победу?

И тут он услышал осторожные шаги. Еле-еле приоткрыв глаза, он увидел её… Она стоит совсем рядом, но не замечает его… Пит попытался окликнуть Китнисс, но из его иссушенного рта не вырвалось ни звука… Он пытается сдвинуться хоть на миллиметр, чтобы привлечь её внимание, но не может…

И вот уже она двинулась дальше.

Неееет, — пронеслось у Пита в голове, — Пожалуйста… Я не хочу умирать один. Под этим волчьим солнцем. Одиночество хуже самой смерти.

Пит проснулся в горячем поту. Он до сих пор ощущал жар, исходивший от его тела… В горле пересохло на самом деле. Хорошо, что на тумбочке стоит графин с водой. Половину графина он выпил залпом, а остальное вылил на себя…

Вода стекала с волос, затекала за шиворот футболки, но это его не смущало. Стало немного легче. Теперь он дрожал. Но не от холода, а от облегчения — это был сон. Только сон.

Она нашла меня и спасла…

Пит почувствовал, как жар отступает вместе с кошмаром… Мокрая футболка приятно холодила кожу… Так и не сняв её, он завалился на кровать, накрывшись пледом. Сон больше не приходил, да Пит и не надеялся уже поспать, поэтому просто лежал и смотрел в потолок…

«Раньше, чтобы отогнать кошмары, я взялся бы за кисти…» — с тоской подумал он и тихо вздохнул.

******

Лежа в постели, Пит все прокручивал свой сон. Не самый страшный кошмар, но что-то не давало ему покоя… Наконец, он сообразил.

Ощущения.

Переживания.

Страхи.

Все было настоящим. Неподдельным. Впервые, он не ломал голову над тем — правдиво ли то, что он чувствовал. Пит знал… просто знал, что так все и было на самом деле. И это знание и радовало, и пугало до чертиков…

Память выдала ему фрагмент из его прошлой жизни, не искажая чувства и эмоции, что он испытал тогда. Похоже, воспоминания возвращаются.

Медленно.

Еле-еле.

Едва-едва.

Мир стал приобретать первозданную свою сущность. Вот только… что ему с ней делать, Пит пока не знал…

Комментарий к 15. Возрожденный. Волчье солнце

Главка маленькая, но для меня имеет большой смысл. Мне всегда было интересно, что испытывал Пит, лежа у реки…

А еще… хотелось попробовать передать, как кошмар проникает в мир снов. Удалось ли - судить Вам…

В итоге… эта глава все-таки переросла в отдельную работу, под названием “Смертельное ожидание”, кому интересно - милости прошу!

========== 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?.. ==========

Лето почти догорело. Тусклая осень нетвердой походкой, словно с похмелья, вползала в Двенадцатый, заодно пронзая и душу своими холодными щупальцами.

Пит помнил, что когда-то любил это время… Осень не только пора поэтов, но и пора художников. Как же ему не хватает кисти в руках и белого полотна…

Именно сейчас он чувствовал себя особенно убогим… Живопись — его страсть. Но Пит дал себе зарок никогда не брать больше в руки карандаш или кисть, потому что у него больше не получалось выразить себя в рисунках. Совершенно. В итоге… он отчаивался и зверел… Ему не хотелось больше проходить через эти муки… Краски в прошлом. Да будет так.

Но на сердце было неспокойно. Как обуздать свои порывы?

Никак.

Нужно взять себя в руки. И жить дальше.

В конце концов, потеря таланта не сравнится с потерей родных и близких…

Вечером Пит вышел на задний двор и присел на крыльцо. Чтобы хоть как-то отвлечься, он решил насладиться закатом… Только мысли его заблудились и никак не возвращались в безопасное русло — когда-то он с легкостью запечатлел бы этот закат…

Хватит! Не думай об этом…

За-будь!

— Что с тобой?

Пит вздрогнул и повернулся на голос. Она стояла невдалеке, и в упор смотрела на него. Ему даже стало слегка не по себе.

Слегка?

— Ничего. Что ты здесь делаешь? — лишь бы только не молчать… Неловких пауз у них и в прошлом хватало. С избытком.

— Ничего… — теряется она.

Вот и поговорили… Что тут скажешь. Очень содержательная беседа.

— Ты что-то хотела? — Пит ведёт себя агрессивно, надеясь, что она уйдёт. Не тут-то было.

— Тебя что-то беспокоит?

— Нет, что ты! Все отлично. Я молод, здоров, полон сил, у меня вся жизнь впереди. Я самый счастливый человек на свете! — иронизирует он.

— Прости… Я пойду…

— Пожалуйста, не уходи! — слова срываются прежде, чем Пит понимает, что он сказал. А главное — кому…

Китнисс поднимает на него удивленный взгляд, но ничего не говорит, а просто садится рядом. Он благодарен ей за… тишину.

Сколько они так просидели? Пит не знал. Но закат почти потух и только облака, словно едва тлеющие угольки в камине, еще освещали горизонт.

— Я не могу больше рисовать, — решается Пит. Он ожидает от неё уговоров пытаться ещё, или заверений, что все получится, но она удивляет его.

— Мне жаль. Живопись всегда была частью тебя. Хорошей частью. Как охота — плохой частью меня. Я не беру больше лук в руки. Но мне и не хочется…

Пит молчит. Молчит так долго, что ей кажется, будто он не ответит.

— Спасибо.

— За что? — удивляется Китнисс, при этом нервно теребит край старой отцовской куртки.

— Не уговариваешь попробовать.

— Когда будешь готов, сам решишься. Я тебя знаю.

— Удивительно. А вот я, похоже, себя совсем не знаю.

Девушка напрягается и вздыхает, — Прости. Это я виновата во всем… Все твои беды из-за меня… — она закрывает лицо руками и шепчет, — Но помни, что я теперь рядом. Всегда.

Знакомое слово отдается болью в сердце.

— Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний — не твой конек.

— Ты прав. Спокойной ночи, — что она может? Ничтожно мало — дать очередное обещание. А вот подарить веру в свои слова не способна.

Она встаёт и бесшумно уходит. Пит ещё долго сидит, вглядываясь в уже почерневшее ночное небо… Он и не заметил, как небосвод затянуло тучами… Где-то гремит гром. Скоро начнется гроза… Пора вернуться в одиночество своего дома.

На сей раз он не зажигает свет — она давно спит и лицемерить ни к чему… Поднимается наверх. По стеклу уже стучат первые капли дождя. Нужно открыть окно, но Пит не может заставить себя.

Нет. Не хочу. Не буду.

Он вглядывается в пелену дождя, но за окном лишь мрак и темень. Впрочем, как и в его жизни. Пит отходит от окна. Дикое желание выпить накрывает его.

Бедный Хеймитч, Питу теперь проще понять его зависимость. Переборов желание спуститься за выпивкой, Пит все-таки ложится на кровать, не глядя на злополучное окно… Раздеваться он не стал. Зачем?

Кажется, будто все краски мира исчезли, а в черно-серых тонах все выглядит слишком пресным и безжизненным.

Давно у Пита не было такого настроения. С ужасом он думает, что же будет, когда придёт Зима?..

Ливень уже бушует во всю. Ему так не хватает свежего воздуха…

Только открытые створки — не признак благополучия, а всего-навсего дань его привычкам из прошлого… Как будто он тот же, что прежде.

Иллюзия.

Привычные вещи и действия не сделают тебя прежним. Насмешка над самим собой.

Спустя какое-то время он все же забывается беспокойным сном. Ему снится Китнисс. Она пришла к нему. Укрыла покрывалом и погладила по волосам… С присущей только ей, скрытой нежностью…

******

Пит открывает глаза. И вдруг замечает, что накрыт пледом. В комнате довольно свежо и пахнет дождем, смешавшимся с дорожной пылью. Он переводит взгляд на окно…

Распахнуто.

Настежь.

Не может быть. Он не открывал его. Вскакивает. Подбегает ближе — так и есть.

Открыто.

На полу замечает следы от ботинок. Её ботинок.

Небо все такое же хмурое и дерзкое, но это уже совсем не важно. На душе (если таковая все-таки имеется) светлеет…

Она рядом…

?..

Комментарий к 16. Возрожденный Обескрыленный Мир. Рядом?..

Коротенькая главка. Но она родилась в моей голове еще в самом начале…

Пит потихоньку оттаивает и придет время, когда он тоже окажет поддержку Китнисс в трудный момент.

Как всегда, жду Ваших мнений…

========== 17. Обескрыленный мир. Глоток свежего воздуха ==========

За окном собиралась гроза. Китнисс безошибочно чуяла приближение непогоды. Это чутье не раз спасало жизнь и ей, и Гейлу в лесу. Она всегда распознавала малейшие изменения погоды — по цвету и форме облаков, по дуновению ветра. Раньше дождь расценивался ею только как препятствие в добывании пропитания — дичь пряталась, а выследить зверье сквозь пелену дождя не представлялось возможным. Теперь же дождь стал тем призрачным спасением… Китнисс снова ощутила потребность оказаться вне мира, вне сознания, вне воспоминаний…

Гроза обещала быть сильной, но Китнисс уже не думала об этом — через черный ход она незаметно выскользнула за дверь. Ей не хотелось, чтобы Пит заметил, как она убегает в лес на ночь глядя, да еще перед грозой… Почему? Наверно не хотела, чтобы он волновался…

Ой ли?

Скорее… тешила себя иллюзией, что ему не все равно…

Лес встретил ее своей неповторимой тишиной, наполненной лишь звуками природы. Шелест листвы, первые капли только-только зарождающегося дождя, вечернее стрекотание обитателей леса. Кажется неподалеку ухнула сова… Нечто совершенное. Ее стихия. Ее мир. Сюда не дошла война, здесь не найти следов смерти… может, поэтому она так часто сбегает в лес?..

И вот уже она подставляет лицо под струи дождя, словно очищаясь, словно смывая с себя всю тяжесть воспоминаний о Революции и Войне.

— Но помни, что я теперь рядом. Всегда.

— Китнисс, не нужно. Выполнение обещаний — не твой конек.

Она вновь и вновь прокручивала в голове их последний диалог. Он прав. И от этого становилось как-то горько и пусто. И кто виноват, что Пит больше не верит ей?..

Хеймитч, который не спас его с Арены?

Сноу, который пытал и мучил Пита?

Нет.

Только она сама.

Пит стал заложником Капитолия и до сих пор им остается. Тело его освободили, а вот разум и душу… продолжают терзать демоны столицы. Впервые Китнисс глубоко задумалась — что именно вытворяли капитолийские ученые?.. Использовали яд ос-убийц, но… сколько экспериментов должны были провести, чтобы Пит, добродушный и милый Пит, стал тем, кем стал…

Нет, не стал.

Его вылепили наподобие памятника, что возвышался на одной из площадей Капитолия. И как его вернуть?..

Ответ пришел сам собой. Нужно слой за слоем освобождать его сознание от ненавистных образов. Но как это сделать, если именно она главный предмет его кошмаров?.. Но ведь… но ведь и светлая часть души Пита связана с ней?.. Значит, не все потеряно, значит можно еще все исправить. Ей нужно достучаться до него.

Только и всего?

Задачка не из легких…

И она обязана справиться, обязана вернуть этот долг. И не только ради Пита, но и ради себя самой.

Потребовалось дважды побывать на Играх, пройти Революцию, пережить гибель Прим, чтобы осознать простую истину… Пит… он словно глоток свежего воздуха в грозу — ты вдыхаешь его полной грудью, а надышаться никак не можешь.

Любовь ли это?.. Она не знала. Точнее… не желала разбираться. Все так шатко и неустойчиво в их жизни. Главное — он здесь.

Китнисс хотелось прямо сейчас помчаться к Питу, чтобы… чтобы что? Дать очередное обещание быть рядом? Уже проходили…

Не лучше ли обойтись без высокопарных и бесполезных слов? Тем более, что красноречие — не ее сильная сторона. Но что она может? Ничтожно мало. Но с другой стороны… быть рядом — уже бесконечно много. Просто нужно доказать, что на нее можно положиться. Можно довериться.

И тогда, возможно, ей удастся вернуть прежнего Пита.

******

Она пробыла в лесу до глубокой ночи. Тело продрогло до костей, а вот душа, напротив, как будто немного оттаяла… Возвращаясь домой, она все думала, как помочь Питу.

Дождь уже утих, вокруг витал запах свежести и умытой земли. В такие моменты ей мерещилось, что мир возрождается.

Уже на подходе к дому, Китнисс, как всегда кинула взгляд на жилище Пита, ожидая увидеть открытые створки окна.

Она совершенно опешила, заметив, что оно закрыто наглухо. В первую секунду Китнисс решила, что Пит уехал. Сердце провалилось куда-то вниз и застыло в отчаянной попытке забиться вновь, дыхание перехватило и воздух вдруг куда-то испарился из легких. Неужели она лишилась своего глотка свежего воздуха? Как она будет жить без Пита?

Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

Постепенно к ней возвращалось дыхание вместе с возможностью мыслить здраво: когда она оставила Пита у крыльца, была почти ночь. Да и поезд из Двенадцатого отправляется раз в неделю. Расписание Китнисс изучила основательно после возвращения Пита домой. Но с другой стороны… вдруг он решил перебраться в город, в ожидании отъезда?..

Мысли лихорадочно сменяли одна другую, пока она мчалась к его дому. Двери в Деревне Победителей не закрывали — бояться было не кого. Но даже если Пит и не желал внезапного вторжения, у нее имелся ключ, который она носила во внутреннем кармане куртки у самого сердца.

Однако, дверь поддалась и даже не скрипнула. Подавив нестерпимое желание выкрикнуть его имя и сломя голову броситься на поиски, Китнисс тихонько подошла к лестнице, ведущей на второй этаж. Меньше всего ей хотелось разбудить Пита, ведь сон без кошмаров — нечаянная радость для Победителя.

Но тревога никак не оставляла ее сознание. Открытое окно для Пита — символ жизни до охмора. Привычка из прошлого, за которую он цеплялся, как утопающий в море… И нарушение ритуала… своего рода сигнал — что-то не так.

Она бесшумно подошла к его спальне (что-что, а ходить тихо она умела!) и приоткрыла дверь. Пит беспокойно спал на своей кровати, ворочаясь из стороны в сторону. Видимо, кошмары все же наведались в гости… Плед практически сполз на пол.

Девушка подошла к окну и распахнула створки — поток свежего воздуха хлынул в комнату. Она повернулась к спящему Питу, он выглядел таким беззащитным… Горло сдавило от нахлынувших эмоций, и слёзы подступили к глазам.

Он здесь, он не ушел.

Китнисс подошла к парню и бережно укрыла пледом. Повинуясь порыву, она провела рукой по его пшеничным волосам, несмело, едва-едва… боясь быть застигнутой на месте преступления. Этот жест показался ей настолько интимным, что она отдернула руку, едва прикоснувшись. Пит же, казалось, спал, ничего не замечая, однако, дыхание его выровнялось, а метания прекратились.

— Спи… Все будет хорошо, — одними губами произнесла она и вышла из комнаты.

Комментарий к 17. Обескрыленный мир. Глоток свежего воздуха

Обещанная глава о закрытом окне, с позиции Китнисс.

Извините за задержку - дочка снова болеет.

В следующей главе обещаю некоторое движение вперед:)

Как всегда - в ожидании Ваших комментариев. Даже пара слов - бальзам на душу…

========== 18. Возрожденный Обескрыленный Мир. Забытое ощущение счастья ==========

Комментарий к 18. Возрожденный Обескрыленный Мир. Забытое ощущение счастья

Ну, вот. Обещанная глава, зарисовки уже были, так что…

Жду Ваших размышлений в эту зимнюю морозную ночь… Хотя… у кого-то сейчас идут дожди, а снега нет и в помине, но это не так уж важно.

Спасибо, что читаете!

Лютая зима в Двенадцатый пришла неспешно, постепенно заметая снегом дома и улицы, и даже последние искорки осени, цепляющиеся за ветки деревьев, опали под натиском ледяного ветра.

Глядя в окно, Китнисс все больше ежилась, а дрова сжигала, не жалея. Если летом она мерзла под несколькими одеялами, то что будет в сильные холода?

Решение пришло неожиданно. Китнисс перенесла матрац, одеяла и постельные принадлежности к камину. Теперь она будет спать здесь, у огня… Может, станет хоть немного теплее?..

Она практически перестала выходить из дому — снег наводил на нее тоску, а морозный воздух пугал еще больше… Регулярно она справлялась у Хеймитча о состоянии Пита, на большее ее просто не хватало.

Увы… камин и многочисленные одеяла не спасали ни от дикого озноба, ни от злобных кошмаров.

Прим все чаще посещала ее сны и все чаще обвиняла Китнисс в своей смерти и смерти тысяч других…

— Ты развязала войну! Ты убила тысячи ни в чем неповинных людей! И что теперь? Ты счастлива? — глаза ее сестры злобно горели огнем. Огнем ненависти.

— Прим… нет… прости… Я не спасла тебя, не спасла…

— У меня была вся жизнь впереди! но ты… ты отняла ее!

— Мне так жаль, так жаль, так жаль…

— Тебе никогда никого не было жаль. Все, что ты делала, ты делала только ради себя, разве нет?..

Китнисс под толщей одеял металась и никак не могла проснуться.

— Я хотела спасти тебя…

— Нет. Я тебя ненавижу, ты убила меня, убила нас всех… — в этот момент за спиной Прим возникли люди. Сотни погибших глядели на нее с презрением.

— Неееет, — закричала она, только ее крик застрял где-то в горле.

Наконец, Китнисс, продираясь сквозь дебри сна, открыла глаза… Скинув с себя одеяла, она села. Ее трясло. От бесконечного холода, от нескончаемого чувства вины… Проведя рукой по лицу, она ощутила влагу. Что это? Не сразу до нее дошло, что это слезы.

Китнисс обхватила колени руками, чтобы хоть как-то согреться и, раскачиваясь из стороны в сторону, бормотала, — Это я ее убила, я, я, я…

Вдруг она вскочила и заметалась по дому. Схватив графин со стола, Китнисс запустила его в стену, потом принялась за подушки — распотрошив несколько, она перебралась в кухню, сметая все на своем пути…

Это я, это я, это я

Как заведенная она твердила без конца одну и ту же фразу…

Кухонная утварь полетела на пол, разбиваясь вдребезги. Как и ее жизнь после смерти Прим…

Бесполезно. Ее не вернуть.

Никогда.

Она не хотела больше этих мучений… но как? Как избавиться от этого кошмара?

Ответ всплыл как-то уж очень просто.

Смерть.

Тогда она обретет долгожданный покой, а самое главное — встретится с отцом и Прим…

Выход казался таким заманчивым, таким простым… Где-то на задворках души мелькнуло — а как же Пит?..

Никак.

Она не в силах ему помочь…

Не давая себе возможности передумать, Китнисс сунула ноги в ботинки и прямо в пижаме смело выскочила за дверь. Ледяной холод вцепился в горло, не позволяя вздохнуть. Ничего. Ей недолго осталось мерзнуть на этом свете…

******

Питу в очередной раз не спалось. С некоторых пор спал он все хуже и хуже. Он уговаривал себя, что Китнисс тут ни причем… Хотя понимал — с приходом зимы они совершенно перестали видеться, а его неумолимо тянуло к ней…

В конце концов, неужели он не может навестить ее? По-дружески. Просто спросить как дела и убраться восвояси…

Всего минута.

Одна минута.

Пит оделся и наспех накинул куртку и шапку, не давая себе времени придумать кучу предлогов, чтобы не ходить к ней, он вышел на улицу.

За ночь порядочно намело. Надо бы расчистить дорожку от снега… К черту. Иначе он передумает.

Утопая в сугробах, Пит с трудом подобрался к ее дому — с протезом месить снег, было не так-то просто.

Он уже собирался подняться по ступеням крыльца, когда дверь неожиданно отворилась, и Китнисс, в одной пижаме, вылетела наружу. Не успев затормозить, девушка врезалась прямо в него… Чтобы сохранить равновесие, оба вцепились друг в друга.

— Это я, это я, это я… — продолжала бормотать Китнисс, слезы заливали ее лицо, а тело сотрясала крупная дрожь… Это все холод? А может быть чувство вины? Или… его объятия так действуют?.. Поди, разберись…

— Нет, нет, это не ты… не ты… — он чуть не задохнулся от неожиданности. Она была так близко и это было так… слишком.

Постепенно всхлипы затихли.

— Китнисс, пойдем в дом… — бережно ее приобняв, Пит открывает дверь и попадает в мир хаоса…

Повсюду битое стекло, раскуроченные подушки, сломанная портретная рамка валялась тут же…

— Я…

— Не объясняй, я все понимаю… — Пит подвел ее к дивану, усадил на краешек и решил хоть как-то прибираться, чтобы можно было передвигаться по дому без происшествий. Заодно он ставит чайник на плиту, зачем-то поднимается на верх.

— Я набрал горячую ванну… Тебе нужно согреться, а я пока заварю чай, — Китнисс вздрагивает, не сразу замечая, что он вернулся.

Когда она спустилась, гостиная преобразилась — исчезли все следы ее недавней истерики, чайник весело кипел на плите, а Пит уже что-то увлеченно готовил. Надо же. Ее жилище показалось даже уютным… До Китнисс вдруг дошло, что уют поселился здесь только с приходом Пита…

— Садись, тебе надо поесть.

— Спасибо… за то… за то…

— Пожалуйста! — он улыбнулся ей, совсем как раньше.

— Но я должна объяснить…

— Китнисс, у всех нас бывают особенно тяжелые дни. И каждый справляется, как может…

— И как справляешься ты?.. — она не могла не спросить…

Что он мог ей сказать? Что напивается до чертиков?

— По-разному…

— Мне жаль…

— Все дело в Прим? — сменил он щекотливую для него тему.

— Да… Она снится мне… ее глаза… она ненавидит меня… говорит, что я…

— Что это ты во всем виновата? — Пит понимающе глянул на нее. Ему ли не знать, каково это — видеть такие сны.

— Но ведь так и есть, я ее не уберегла!

— Китнисс, это чувство вины играет с тобой в свои грязные игры, уж поверь мне… Прим была доброй и чистой. Ты можешь представить, чтобы она хоть кого-то ненавидела?

На глаза снова навернулись слезы — Прим не должна была умереть, она не заслуживала… Но Пит прав… Прим, которую она помнит, не была способна на ненависть.

— Помни о том, что если бы не ты, Прим наверняка бы погибла на Арене 74-х Игр. Все началось на той самой Жатве, но не ты вытянула ее имя из шара… Ты делала все, чтобы спасти сестру и не твоя вина, что вышло иначе. — странно, но в этот момент Пит не сомневался, что так оно и было, точнее он помнил это.

— Спасибо тебе. Ты умеешь меня успокоить. Как никто… — чуть хрипловатым шепотом добавила она и слегка покраснела.

— Кстати о покое. Тебе нужно отдохнуть… — Пит улыбался ей открыто и нежно, как когда-то давно… в другой жизни… до охмора. У нее даже дыхание перехватило.

— Ты прав, — Китнисс вдруг осознала, как сильно устала. Даже язык немного заплетается.

Если Пит и подумал что-то, увидев её постель у камина, то ничего не сказал. Он уложил ее, как маленькую девочку, подоткнув края одеяла. Даже одна целая подушка нашлась.

— Спи, я посижу с тобой…

— Спасибо… — уже зевая, прошептала она.

*******

Пит сидел в кресле рядышком и наблюдал за спящей девушкой. Заснула она практически сразу, но спала беспокойно… И вот уже ее затрясло так, что было слышно, как стучат ее зубы.

Пит бросился к ней, может быть у Китнисс температура? Он положил руку ей на лоб, но тот оказался совершенно холодным. Она проснулась, но трясти ее не перестало.

— Китнисс, что такое?..

— Мне холодно, — щеки ее заалели, — Постоянно. Везде и всюду. Даже летом. А теперь, когда пришла зима… Я думала, здесь будет теплее… Ошиблась, — уже чуть тише добавила она.

Пит, даже не осознавая, что делает, прилег с ней рядом, раскрывая объятия… предлагая свое тепло и поддержку.

Голова Китнисс как-то совершенно естественно легла на грудь Пита… Он гладил ее по волосам, нашептывал что-то успокаивающее.

Девушка наслаждалась его близостью, о которой еще вчера даже мечтать не смела. Впервые, за много недель, Китнисс больше не тряслась от холода, а утопала в тепле, таком родном, таком желанном…

Она уснула почти мгновенно, а Пит лежал ни жив, ни мертв. Ее близость будоражила его и пугала, но вместе с тем дарила давно забытое ощущение… счастья? Что-то вроде.

В конце концов, он тоже провалился в царство Морфея — бессонные ночи давали о себе знать. И ни одному из них сны, как будто, не снились вовсе, позволяя выспаться, казалось, за целую жизнь…

========== 19. Возрожденный. Время уносит все ==========

Пробуждение было резким. Пит не сразу сообразил, где он находится, а вспомнив, вдруг испугался… Голова девушки покоилась на его груди, а их ноги переплелись в причудливом узоре. Все это было так… обыденно. Почти по-семейному. Как будто они совершенно обычные люди. Только это не так. Их души слишком измучены Играми, Революцией и… потерей близких.

Китнисс больше не дрожала, а одеяло вообще сползло на половину, значит леденящий душу холод, отступил. Он был рад.

Она дышала так…

Она дышала.

Спокойно. Размеренно.

Незаслуженно.

А его родные мертвы и больше никогда не сделают и вздоха…

Она тоже должна перестать дышать, разве нет?..

О чем он?

От чудовищности собственных мыслей, его затрясло, а к горлу подступила тошнота… Неприятный холодок прошелся вдоль позвоночника.

Приступ.

Ему нужно уйти, пока он не сотворил что-то ужасное…

Пит боялся, что она проснется, если ее потревожить, но она спала очень крепко.

И так сладко…

Словно не было на ее совести тысяч смертей…

Охмор.

Питу удалось выбраться из ее объятий, без приключений… Бросив последний взгляд на девушку, его внимание вдруг привлекла бьющаяся жилка на ее шее…

Стоит только протянуть руку… сомкнуть пальцы…

Пит поспешил к выходу, обувшись наспех, накинув куртку, он опрометью бросился за дверь.

******

Пит сидел на диване собственной гостиной, схватившись руками за голову…

Боже… Он чудовище… капитолийский переродок, жаждущий крови.

Ее крови.

Больше всего его пугала резкая перемена собственной сущности… Только что он радовался ее безмятежному сну, а через секунду уже представлял, как лишает Китнисс жизни…

Девушка вызвала в нем самые жуткие желания, но вся ирония была в том, что лишь она и дарила подобие счастья…

Такое положение вещей разрывало его сердце — Китнисс была способна излечить его душу, но, вместе с тем, вызывала и приступы… И что ему делать?

Держаться подальше, вот что…

Пит вскочил с дивана и принялся лихорадочно мерить комнату шагами. Снова безумно хотелось выпить, но он запихал свое желание поглубже в себя — ему нужна ясная голова. А еще он нуждался в совете. Позвонить доктору Аврелию?

Нет. Со времени своего приезда он, конечно, звонил врачу регулярно, но беседы больше не были откровенными. Почему? Потому что Пит боялся, что его отправят назад в Капитолий… Остается только один вариант — преданный ментор.

Снова наспех накинув верхнюю одежду, он помчался к Хеймитчу. Дом старика встретил его затхлостью и привычным запахом скисшего алкоголя. Пит открыл форточки, чтобы хоть как-то проветрить комнату.

— Чем обязан, парень? — оказывается ментор не спал, а предавался размышлениям или воспоминаниям, сидя в своем излюбленном кресле.

— Мне нужен твой совет…

— Рассказывай… — Хеймитч хоть и не был особо трезв, но отнесся к просьбе серьезно.

После рассказа Пита, старик глубоко задумался.

— Как насчет поездки в столицу?..

— Нет! — слишком поспешно возразил Пит, — Я не могу… уехать. Я не смогу без… без…

— Без нее? — услужливо подсказал Эбернети.

— Да… Понимаешь, после приезда приступы участились и вообще… мое состояние не назовешь стабильным, но… я ощущаю и нечто иное — мой мир как будто приобретает целостность, понимаешь? И помимо желания ее убить, я испытываю к ней и другие чувства. Из прошлого.

— Хм… Я думаю, вы просто рано сблизились. Нужно больше времени. А так… твои, казалось бы, забытые эмоции и чувства говорят сами за себя — ты возвращаешься, Пит.

— А как мне теперь лучше себя вести?..

— Я считаю, что вам пока стоит исключить прикосновения, на всякий случай. Время в борьбе с охмором — лучший помощник, доверься ему. В остальном же… Смотри по своим ощущениям, прислушивайся к себе и все должно быть нормально.

Исключить прикосновения…

С одной стороны, Пит испытал облегчение — ему было страшно от одной мысли, что он мог причинить ей вред, а с другой… разочарование вползло в душу рука об руку со страхом. Но соображениям ментора доверять стоило.

— Спасибо, Хеймитч. Мне важно твое мнение, потому что из нас троих ты мыслишь наиболее трезво.

— Сам-то понял, что сказал? — хмыкнул наставник, который даже в мирное время пил не меньше, чем во времена Игр. Вот и сейчас он потягивал свое пойло, словно апельсиновый сок.

— Если уж алкоголь не помешал тебе вытащить нас с Арены… то тут ты точно мыслишь объективно, — Пит даже улыбнулся, — Ладно, пойду домой, нужно еще раз все обдумать.

— Давай… И это… парень, — Пит обернулся, — Будь с ней честным. Она заслужила.

— Я постараюсь. Еще раз спасибо за помощь.

— Надеюсь, у меня нет белой горячки, иначе все может пойти совсем не так, — пробубнил он себе под нос, слава богу, что Пит уже скрылся за дверью.

Комментарий к 19. Возрожденный. Время уносит все

Эта история меня не отпускает:)

Знаю, что многие ожидали романтики… совместное утро и все такое. Увы. Состояние Пита еще оставляет желать лучшего… Надеюсь, никого не разочарует такое положение вещей, но иначе я просто не вижу - Пит еще слишком нестабилен… Но разница с первыми днями в Двенадцатом все-таки есть и мне хочется верить, что и для Вас она заметна.

Глава была больше, но следующую встречу Китнисс с Питом я решила перенести в отдельную главу и описать более детально, так что…

========== 20. Возрожденный Обескрыленный Мир. Так правильно?.. ==========

Китнисс проснулась от холода, который снова вползал в душу, заставляя трястись в ознобе. Одеяло валялось практически в ногах.

Где Пит?..

Неужели это ее подсознание снова выдает желаемое за действительное?.. Сколько раз она просыпалась, ожидая увидеть рядом Пита, такого родного и такого… своего. Увы, каждый раз она постепенно осознавала, что это был всего лишь сон.

Но сегодня все было иначе… Она чувствовала всем своим существом — Пит действительно был рядом. Остатки подаренного им тепла, вытекали из нее, заставляя снова окунуться в этот дикий холод. Словно в подтверждение ее мыслей, взгляд наткнулся на две чашки, одиноко стоящие на столе — ей ничего не приснилось. Он был с ней, и ему удалось укутать ее не только своим душевным теплом, но и долгожданным покоем, как тогда, в Туре Победителей…

Но почему он ушел?.. Пит бы никогда…

Прежний Пит, — поправляет она себя… А что твориться в голове у нынешнего Пита, она не знала. Но очень хотела узнать. Для этого ей необходимо набраться смелости и… поговорить с ним.

Нет, я не могу…

Можешь. Должна. Обязана.

Ради Пита.

Откровенный разговор означал… признание своих страхов. Своих… чувств?.. А это… больно. Она ведь не знает, как отреагирует Пит на ее откровения. Обнажить свое сердце, вывернуть душу. Сложно.

И вдруг ей вспомнилась та дождливая осенняя ночь, когда она решила, что Пит уехал… Тогда она была готова вновь пройти через Голодные Игры и Войну, лишь бы вернуть его.

Что изменилось сейчас?

Ничего.

Стоило лишь представить, что она его больше не увидит, и Китнисс стало уже не важно — что говорить и что делать… Главное — не потерять…

Уже ни о чем не думая, она бросилась к двери.

******

Пит вернулся к себе. Он был слишком возбужден и решил заняться выпечкой — это занятие его всегда успокаивало.

Он тешил себя надеждой, что Хеймитч прав — пройдет время, и охмор отступит… И тогда, быть может…

Шум у двери прервал поток его мыслей. Он поднял голову — она стояла в проеме, запыхавшаяся, раскрасневшаяся и… испуганная. Шапка съехала на бок, накинутся куртка расстегнута.

— Почему ты ушел?.. Я проснулась, а тебя нет…

— Тебе лучше уйти, — он прислушивался к себе — нет ли признаков охмора.

— Нет. — столько твердости в ее словах, столько протеста…

— Китнисс, нам нельзя… — Пит не был пока готов к разговору с ней.

Вдруг ее осенило. Одна из возможных причин…

— У тебя был приступ? — голос прозвучал тревожно или ему показалось?

— Да…

— Расскажи! — ну, вот… теперь этот требовательный тон.

— Не стоит… — руки его замерли над тестом.

— Тебе… хотелось меня… убить?..

— Китнисс…

— Расскажи, мне. Пожалуйста… — и тут он вспомнил обещание, данное ментору — быть честным.

— Я… я не знаю, что произошло. Я проснулся и… ты так сладко спала, я обрадовался, что тебе стало лучше. А потом… потом вдруг… — Пит сглотнул подступивший к горлу комок, озвучить дальнейшее вслух, он просто не смог, — Самое ужасное, что все эти безумные мысли — мои… Нет никакого мерзкого голоса, который нашептывает мне гадости о тебе. Я… узнаю о приступах лишь по чудовищности своих желаний. Вот так… — он несмело взглянул на нее, ожидая увидеть в ее глазах признаки страха.

И неприязни.

К нему.

Ничего подобного — во взгляде лишь беспокойство и волнение… Или это только игра его воображения?

— Мы справимся… Все будет хорошо! Главное — не уезжай! — наконец, она высказала вслух свой главный страх. Странно, но стало как будто легче.

— Я… не собираюсь уезжать.

У Китнисс отлегло от сердца, а на душе посветлело. Он не уедет. Она бросилась к нему, но Пит выставил испачканные в муке руки вперед, не позволяя ей подойти.

— Китнисс… Ты не должна ко мне приближаться.

Она застыла.

Снова не иметь возможности прикоснуться к нему? Снова превратиться в едва знакомых людей? Сердце сжалось от боли и разочарования.

А чего ты ожидала? Пара часов совместного сна и он исцелен?

— Я понимаю, прости… И спасибо за… сегодня. Впервые со времен Революции мне было так… тепло и спокойно.

Пит лишь кивнул, на большее его не хватило. Китнисс еще мгновение глядела на него, глаза ее заблестели, и она попятилась к выходу, но он успел разглядеть пару слезинок, скатившихся по ее щеке. Негромкий хлопок двери возвестил о ее уходе.

Он не бросился вслед, хотя старый Пит так бы и поступил. Почему же он остался на месте? Он не знал. Возможно, страх перед новым приступом остановил его, а возможно… просто так было правильно?..

Комментарий к 20. Возрожденный Обескрыленный Мир. Так правильно?..

Ну, вот. Как и обещала, выкладываю новую главу. Возможно, не совсем то, что ожидалось, но… Так уж выдало вдохновение:)

Ваши отзывы - лучшая награда, даже если что-то пришлось не по нраву, пишите!

========== 21. Обескрыленный Мир. «Когда» превращается в «если»?.. ==========

Китнисс медленно брела к дому… Глаза щипало то ли от ледяного ветра, то ли от горьких слез. Она склонялось ко второму.

Ну, почему, почему судьба к ним так несправедлива? Столько испытаний и потерь… и вот настал мир, только их жизнь, похоже, никогда не вернется в мирное русло…

Возвращаться в пустоту своего дома совсем не хотелось. Китнисс направилась к ментору.

— О, солнышко, ты по делу или в гости? — Китнисс вдруг стало стыдно, ведь в своем затворничестве после прихода холодов, она звонила ментору лишь, чтобы справиться о состоянии Пита, и ни разу не спросила о состоянии самого Хеймитча.

— И то, и другое, — не сразу нашлась она.

— Врёшь и не краснеешь. Ладно, выкладывай.

— Пит… — комментарии излишни. У Китнисс и ментора всегда были две темы для разговора — выживание и сын пекаря. В первом случае надобность в беседах вроде как отпала — Революция кончилась (правда, Победители по старой памяти продолжали выживать, да и неудивительно — после всего-то пережитого). А вот вторая тема, напротив, набирала обороты как раз теперь, — Я хочу его вернуть… Хочу ему помочь… Но он… сторонится меня.

— Детка, не пори горячку. Понимаю, что тебе неймется, терпением ты никогда не отличалась, но в этом случае я бы советовал послать свои желания куда подальше и научиться просто… ждать. Усекла?

— Хеймитч, но ведь…

— Китнисс, да пойми ты, что давить на него нельзя! Когда он будет готов — ты поймёшь.

— Ладно.

— Ладно? Так просто?

— Если так лучше для Пита…

— Так лучше для вас обоих…

Вот с этим утверждением она бы поспорила. После того, как Пит побывал в ее доме, она с уверенностью могла сказать, что он для нее — то единственное лекарство от душевной боли и ночных кошмаров. Кто бы выписал рецепт… И желательно на всю оставшуюся жизнь.

— Как скажешь. Буду тихонечко сидеть у себя в доме и сходить с ума, — получилось как-то резко. И немного… жалко.

— Господи, так я ведь не запрещаю тебе с ним общаться. Просто с обнимашками стоит повременить!

— Да он сам теперь не подпустит меня и близко! — голос ее сорвался, — Думаю, он даже видеть меня не готов.

— Солнышко… — Хеймитч пытался сгладить углы, но что он мог?

— Не стоит! — Китнисс зло глянула на ментора, понимая, что он-то как раз ни в чем не виноват. Виновата она, а расплачиваются все.

— Я пойду… — уже спокойнее попрощалась она и направилась к выходу.

— Не пропадай…

Эбернети, сидя в своем излюбленном кресле, обреченно вздохнул. С окончанием Войны проблемы не кончились, а приобрели иное свойство. Но он надеялся, что его бывшие трибуты справятся и теперь.

******

Китнисс все же пришлось вернуться в пустоту своего дома. Чтобы хоть как-то отвлечься, она решила заняться домашними делами. Но ее мысли неизменно возвращались к блондину в соседнем доме. И как держать себя в руках, если ей до безумия хочется его объятий? А разве она не признана сумасшедшей? Даже удивляться нечего.

Ночь неумолимо приближалась и Китнисс, завернувшись в шерстяной плед, сидела у камина. Только тепла она практически не ощущала… Ночь для девушки давно превратились в предвестницу кошмаров и жутких сновидений. А сегодня засыпать будет еще тоскливее… Поэтому Китнисс не торопилась ложиться, а, свернувшись в кресле, глядела на огонь.

Огонь… Ей вспомнилось другое пламя. Пламя Революции, уничтожившее все, что было дорого ее сердцу. Даже Пит… Его Душа, его Память, его Любовь сгорели в этом пожаре, а искрой послужила она сама…

С такими невеселыми мыслями она все-таки провалилась в сон. Пугающе беспокойный, но сон…

Снился ей… Пит.

Арена 74-х.

Переродки.

Морник.

Только на этот раз все пошло совсем иначе. Пит не стал дожидаться ее сигнала и проглотил ягоды, жертвуя собой ради нее…

Душераздирающий крик. Бессилие. Боль.

Китнисс бросилась к Питу, прекрасно осознавая, что все ее попытки окажутся тщетными — его не вернуть.

Как всегда, пробуждение несло ей море слез и… облегчение. Он жив. Он здесь.

Вот только Пит был совсем не здесь, а блуждал во мраке воспоминаний о ней, и кто виноват, что даже те, что были настоящими, несли ему только боль и страдание? Ответ очевиден.

Китнисс вновь ощутила себя одинокой. Похоже, единственный, кто в ней нуждался, это кошмар, подпитываемый ее страхами и потерями.

А как спокойно и мирно ей спалось еще с утра… Так случалось всегда, когда Пит был рядом.

Только вот надежное «когда» превращалось в призрачное «если»…

В любом случае, как бы ей ни хотелось иного, Китнисс решила держать дистанцию. Если для Пита так будет лучше, она будет жить (точнее — существовать!) ожиданием своего мальчика с хлебом… И когда (или снова если?..) он будет готов, она будет рядом.

Всегда…

Комментарий к 21. Обескрыленный Мир. «Когда» превращается в «если»?..

Вот такая незамысловатая главка получилась.

Китнисс, конечно, достаточно эгоистична и теперь ей особенно трудно - она понимает, чего лишается вдали от Пита. Однако… ее характер мне представляется именно таким - не сможет она бегать за Питом и выпрашивать встречи… Не умеет…

Еще одна-две главы душевных терзаний и в повествовани начнется движение:) но кто сказал, что от этого терзаний станет меньше?;)

========== 22. Возрожденный. И снова здрасте ==========

Пит все также продолжал избегать Китнисс и попутно пытался разобраться в себе… Но чем больше он думал о девушке и приступах, тем тоскливее ему становилось. Ему хотелось ее увидеть, но Пит не смел… Долгими зимними вечерами он тосковал по себе прежнему, и по ней… любой.

А она? Он никак не мог понять — она тянулась к нему, потому что он был охморен, и теперь чувство вины не давало ей покоя, или… она просто нуждалась в нем?

Вернись он полностью здоровым… Что его ожидало бы — счастливая жизнь рядом с любимой или полное разочарование?.. Он не знал. И это отсутствие истины разъедало его сознание…

Он многое вспомнил о прошлом, только ощущение, что угол обзора изменился… Время заштопало его Память, но оставило безобразные шрамы, которые вряд ли когда-то исчезнут. Он все еще боялся себя нынешнего, боялся причинить ей вред, а потому… держался от нее подальше.

Он снова пил, стараясь выкинуть из головы образ брюнетки, но все попытки оказались тщетными. Она преследовала его и наяву и во сне, представая перед ним то милой и доброй, то мерзкой и гадкой.

Однажды, сидя в своем подвале, Пит, как обычно, пытался избавиться от мыслей о ней, в очередной раз напиваясь до беспамятства. И вдруг ему послышались тяжелые шаги на лестнице. Кто мог к нему пожаловать?..

Увидев гостя, у Пита все похолодело внутри. Катон, собственной персоной… Опять посетители с того света.

Трибут из Второго (мертвый!) ухмылялся, глядя на него.

— Ну, что, женишок?.. Опять распустил нюни?

— Не твое собачье дело! — Пит понимал, что соперника по Арене здесь на самом деле нет, но игнорировать его насмешки не мог.

— Слушай, если уж тебе так тошно на этом свете, покончи с ним! А мы тебя горячо встретим, ты уж не сомневайся.

Не то чтобы Пит не задумывался над таким вариантом… В капитолийской лечебнице ему частенько приходила такая мысль — покончить с этим миром самому и дело с концом. Но он не мог. Это было бы слишком… эгоистично… нечестно… Нечестно по отношению к другим, тем, кто отдал бы все, лишь бы вернуться в мир живых… Жизнь — это дар. В его случае, правда, жизнь больше походила на проклятие. Но… за все нужно платить. Пит расплачивался по полной за то, что когда-то на 74-х Играх вовремя не подох.

— Спасибо за приглашение, — усмехнулся Пит, — Но я пока воздержусь.

— Что ж. Имей в виду, мы с нетерпением ждем тебя в любое время, — Катон хищно улыбнулся и растворился в воздухе.

— Не в этот раз, — уже скорее убеждая себя, прошептал Пит.

Комментарий к 22. Возрожденный. И снова здрасте

Совсем маленькая главка… Но обещаю, следующая будет побольше. И обещанные события будут отражены в ней. Она практически закончена, так что… довольно скоро я ее выложу:)

========== 23. Возрожденный Обескрыленный Мир. Краски Памяти ==========

Зима, наконец, подошла к концу. Пит очень ждал, когда потеплеет, надеясь, наверно, что с приходом тепла и его душа немного расцветет и станет легче. На деле же весна подступала, словно к горлу комок — и легче отнюдь не становилось.

С Китнисс они почти не пересекались, а при встрече… шарахались друг от друга, будто прокаженные. Теперь то далекое утро у ее камина казалось лишь нереальным сном. Но Пит хорошо помнил внезапное желание убить ее, выползшее из глубины… души?.. Так что он все также старался держаться от девушки подальше, да и она сама больше не стремилась встретиться с ним. Может, боялась приступов? Пит внутренне усмехнулся. Китнисс и чего-то боится?.. Нет. Скорее, не видит необходимости.

Но сегодня случай особый. Сегодня у Пита знаменательная дата. Его день рождения. На самом деле, таких вот дат у него уже насчитывалось великое множество: день окончания 74-х Игр — он остался жив, чем не праздник?

Потом удар о силовое поле… Тогда он умер. Финник спас его. Имя друга всегда вызывало чувство вины. Почему в этом мире остался он? Ведь Финник так любил жизнь… У него была Энни, а сейчас была бы полноценная семья — жена и сын. Он заслужил этот шанс больше, чем Пит, потому что жаждал жить. Пит же прозябал и не понимал, почему до сих пор барахтается в этом мире.

Ему вспомнилась морфлингистка, пожертвовавшая собой ради него… Ещё один шанс.

Спасение из Капитолия — очередные именины…

Потом война… «Звёздный отряд» — сколько раз он оставался в живых?.. Только он с радостью бы поменялся с другом местами.

И вот сегодня его день рождения. В прошлом году он встретил свои 18 лет в госпитале незадолго до выписки. Уже почти год, как он вернулся в родной дистрикт, а его состояние назвать даже стабильным язык не поворачивается…

Хеймитч заходил с утра. Поздравил. Подарил бутылку виски. Он знает. Рыбак рыбака…

Ментор обещал зайти ближе к вечеру — видать надеялся, что перепадет нормальной еды. Наверно, скоро нарисуется, если не слишком много выпьет к тому времени.

Интересно, а она помнит?.. Не то что бы для него это было важно. Просто любопытно.

Он стоял на балконе — на втором этаже своего дома — балкон располагался в одной из гостевых комнат и выходил на задний двор. По идее эта комната должна была стать его спальней, но он выбрал комнату с окнами напротив её дома ещё в самом начале. Так и повелось.

Но отсюда было неплохо наблюдать за горизонтом. Балкон выходил на окраину. Здесь был только лес… И небо… Иногда Пит забредал сюда, чтобы взглянуть на мир свысока… Потешить своё самолюбие. И не важно, что мир давным-давно потешается над ним.

Вот и сейчас он стоял тут, держа в руках стакан с виски — не пропадать же подарку. Он думал о прошлом, настоящем и будущем… Все снова переплелось в его сознании.

— С днём рождения.

Пит вздрогнул и обернулся. И вот опять весь мир разлетелся на тысячи осколков. Он понял, что пропал… Он снова не принадлежал себе. Видимо, пока жива она, покоя ему не видать.

Китнисс стояла в нескольких шагах и сверлила его взглядом. Привычная коса, брюки военного покроя, тяжелые ботинки, отцовская куртка… Все как всегда.

В её руках был свёрток.

Видимо подарок, — догадался Пит.

Сверток она положила на столик, стоявший рядом.

У Пита пересохло в горле. Вот такую ее он помнил и любил… Любил? Ну, да… Когда-то любил. Он и сейчас нуждался в ней. Китнисс стала для него своего рода наркотиком — она переворачивала его сознание с ног на голову, терзала душу. Но без нее он чувствовал себя неполноценным, неживым.

— Спасибо… Налить тебе вина? Или виски? — спросил он, приподнимая свой стакан с янтарной жидкостью.

— Если только немного вина… — девушка явно волновалась.

Пит плеснул ей в стакан вина — благо на столике стояли различные напитки, можно подумать, он специально готовился к приходу гостей. Само гостеприимство! Протянув стакан ей, он сделал так, чтобы не соприкоснуться с ней. Пит слишком хорошо помнил, каково это — касаться ее… И к каким последствиям может привести прикосновение.

Так они стояли, глядя на уходящее солнце… В конце концов, молчание стало неуместным. Китнисс поставила свой стакан на место и взяла сверток в руки. Питу пришлось поступить также — негоже принимать подарки со стаканом в руке…

— Это тебе, — пробормотала она, подходя ближе.

Он протянул дрожащие руки и взял свёрток. Снова получилось её не коснуться. Еще раз, чему он был безумно рад.

— Попробуешь, если будешь готов. Когда будешь готов…

Развернув бумагу, он увидел кисти и краски. Не новые. Нет. Его краски и кисти. Руки вдруг отяжелели и все посыпалось на пол.

Девушка бросилась подбирать осколки его прошлой жизни.

— Прости, я не хотела… Ты оставил их у меня той зимой, когда мы доделывали книгу трав. Мне не стоило. Прости…

Пит присел рядышком, помогая ей собрать остатки.

Остатки его души.

Зачем? Зачем она мучает его? Он смирился с тем, что больше никогда не возьмет в руки кисть, а она вновь вскрыла уже, казалось бы, заживающую рану.

Пит случайно задел её пальцы, и вдруг в голове что-то щелкнуло. Он вскочил, потянув её за плечо вверх. Хватка такая, что ей не вырваться. Он видит напряжение в её глазах, но огненная девушка не отступает.

Вот уже его рука переместилась с плеча к шее… Что он делает?

Пит наблюдал за своими действиями будто со стороны.

Уходи! Уходи! Уходи! — стучало в его голове, но она не ушла, напротив, её лицо уже совсем близко и вот она с жадностью посмотрела на его губы… или это лишь игра его воображения?

— Пит… — он так давно не слышал, как она произносит его имя…

Хватка слабеет. И уже её рука тянется к его лицу… касается щеки. Если секунду назад он был готов сомкнуть свои руки на её шее, то сейчас он притягивает её к себе и наконец накрывает её губы своими…

*******

Китнисс едва не задохнулась… Он так близко. Такой родной и такой чужой. Кроме столь привычного запаха корицы и укропа она чувствует запах алкоголя и… отчаянья. Не правы те, кто говорит, что эмоции невозможно «учуять»… Иногда чувства красноречивее любых слов.

И вот Пит уже в неистовстве срывает с её губ поцелуй. А она в порыве обнимает его за шею и отвечает. Ей так не хватало его. Было так мертво и так пусто все это время. А сейчас… Жизнь как будто бы взорвалась тысячью красок. Даже стыдно. В то время, когда Прим… Разве имеет она право чувствовать так живо?..

— Пит… — его имя срывается хрипом помимо воли, и вдруг она осознала, сколько раз произносила это имя наедине сама с собой… В кошмарах, когда думала, что теряет его… И ни разу не обращалась по имени к нему…

— Пит… — уже смакует она с удовольствием, не выпуская его из своих объятий, боясь потерять своего мальчика с хлебом.

*******

Его руки спустились ниже и проникли ей под куртку. Он прижал ее к балконным перилам своим телом, она же не сопротивлялась, а наоборот, изгибалась ему на встречу. Голова шла кругом, Пит не верил, что это происходит на самом деле. Даже самые смелые его мечты и рядом не стояли с тем, что он испытывал сейчас.

Она стонала, приглашая его к действиям, он осмелел и вот его руки уже блуждали по её разгоряченному телу — израненная кожа, испещренная шрамами, казалась Питу самой нежной на свете, она жгла и распаляла его, разнося в его крови огонь страсти. Во истину огненная девушка. Вот его ладонь накрыла её грудь…

— Пит… — девушка снова произнесла его имя. С придыханием, с мольбой в голосе… Он окончательно потерял самообладание и запустил другую руку ей в штаны — там было горячо и влажно.

Пит думал, что вот сейчас она оттолкнет его и все встанет на свои места. Но вместо этого она прижалась ещё теснее к нему и задвигалась в такт его пальцам, её дыхание участилось, он понял, что она на грани… Возбуждение накрыло его с новой силой и неизвестно, чем бы все кончилось, если бы не знакомый кашель где-то рядом…

— Кхе-кхе… Извините, что помешал, но кажется в духовке что-то горит…

«Будь он проклят, этот Хеймитч», — пронеслось у Пита в голове.

Он оторвался от девушки, которая выглядела настолько растерянной, что даже не сразу отпрянула от него. Пит поспешил вниз, проверить пирог. Точнее то, что от него осталось.

— Я сейчас… — голос звучал глухо и хрипло одновременно. Он пожалел, что вообще открыл рот.

Старик и девушка остались одни. Ментор не преминул воспользоваться моментом и заговорил.

— Слушай, солнышко… Только не осложняй парню жизнь ещё больше, ладно?

— О чем ты? — Китнисс была вся раскрасневшаяся то ли от стыда и смущения, то ли от того, что только что произошло. Или точнее — чуть не произошло.

— Я знаю, что он тебе дорог, знаю, сколько он для тебя значит. Но я также знаю тебя… Я не хочу, чтобы в итоге ты оттолкнула его снова. И не важно, каковы будут причины — твой вечный страх, желание уберечь его от лишнего геморроя, твоя глупость, наконец…

— Хеймитч…

— Нет, послушай. Я ему должен. Чертовски много должен. И я не хочу, чтобы парень слетел с катушек, потому что ты в очередной раз запуталась в себе любимой, или опять мечешься между двух парней. Ясно?

— Беспокоиться не о чем…

— Надеюсь. А теперь пошли вниз, а то именинник заждался.

Уже подходя к лестнице, Эбернети вдруг обернулся и лукаво глянул на девушку.

— Кстати, вы бы уже закончили начатое на балконе, ей-Богу! Гормоны такое дело…

Китнисс была готова провалиться сквозь землю.

— Детка, если до этого ты походила на помидор, то теперь твое лицо приобрело оттенок свеклы, — заржал ментор и начал спускаться вниз.

— Да пошел ты… — Прошипела она чуть слышно.

Комментарий к 23. Возрожденный Обескрыленный Мир. Краски Памяти

Вот такая вот глава получилась. Очень переживаю, придется ли вам по нраву, дорогие мои…

Оставляйте свои комментарии, делитесь впечатлениями, жду с нетерпением!

П.С. следующие пару глав тоже написаны, осталось отредактировать, так появится продолжение довольно скоро.

========== 24. Возрожденный Обескрыленный Мир. «Семейный» ужин ==========

Оказалось, что с ужином все закончилось не так уж скверно. Пирог если и подгорел, то не сильно. Все присутствующие сделали вид, будто ничего не произошло. Ну, как все… Ментор, конечно же, продолжал отпускать колкости, наблюдая за молодыми. Было заметно, что он получает истинное удовольствие, вгоняя их в краску.

Пит никак не мог дождаться, когда же Хеймитч наконец посчитает, что его долг перед бывшим трибутом исполнен и уберется восвояси. Но с другой стороны… Оставаться с Китнисс наедине после произошедшего на балконе ему тоже не очень хотелось. Вряд ли она бросится ему на шею с распростертыми объятиями… А выслушивать неловкие извинения, было выше его сил. В такие минуты он чувствовал себя… униженным. Никчемным. Ничтожным. Ей так хорошо удавалось втаптывать его чувства в грязь. У нее несомненно талант по этой части…

******

Китнисс сидела ни жива ни мертва, дожидаясь ухода ментора. Она даже начертала примерный план побега в голове.

— Ну, что ж… Молодежь, спасибо за ужин. Пит, еще раз поздравляю! — ощущение было, что ментор поздравлял Пита отнюдь не с днем рождения…

— Мне тоже пора… — девушка вскочила так резко, что опрокинула бокал с вином.

— Да, и куда это ты так торопишься, детка? В очередной раз спасать мир? Так ведь уже спасла… Или на ночь глядя приспичило в лес? — Хеймитч явно издевался.

— Мне… Я… я плохо себя чувствую, — не сразу нашлась она.

— Ну, пошли, провожу, — отозвался старик. Во второй раз за вечер Китнисс была благодарна ментору. Все-таки, не появись он вовремя, они с Питом вполне могли бы… А сейчас она жутко боялась, что Пит вызовется ее проводить, а говорить о том, что произошло, она была не в состоянии.

Китнисс и Хеймитч шли по дорожке к дому девушки. И ежу понятно, что провожатые тут ни к чему — 10 метров от дома парня.

— Ну, вот. Я же просил, детка…

— Что?

— Я просил не отталкивать его, даже если тебе страшно… Пройти Игры, Квартальную бойню, Войну и бояться близости с парнем. Ты точно чокнутая…

— Ну, спасибо за лестную оценку моей скромной персоны, но я сама разберусь! — взорвалась Эвердин. Хеймитч же только засмеялся и потопал к своему дому.

«Ну, откуда ментор знает, что у меня на душе?» — с этой мыслью она зашла в дом, понимая, что сегодня ей не уснуть, и виной тому будут вовсе не кошмары…

******

Пит проводил гостей до двери. Скомканное прощание. Горький осадок в душе. Вот и все. Он стоял совершенно растерянный. Точнее потерянный. Только она могла вот так запросто разбивать его сердце. Раз за разом. Ему казалось, что он не перенесет ее извинений и сожалений о произошедшем. Однако, реальность оказалась куда хуже. Она решила сделать вид, что ничего не было. Так почему бы ему не последовать ее примеру? В конце концов, он едва не сомкнул свои руки на ее шее… Приступ. В этот раз она опять смогла остановить в нем зверя своей нежностью и лаской. Может быть, в этом и была ее стратегия… как тогда, в Капитолии, вернуть его сознание поцелуем?..

К черту. Он должен держаться от нее подальше.

И кому он врет?

Он и приехал в 12-й из-за нее. Сначала ему казалось, что он хотел просто излечиться от нее, выздороветь от этой болезни, под названием «Китнисс Эвердин». Но не стоит лгать самому себе — он не мог без нее. Она его ангел, она же и его бес. Наваждение. Спасение. Проклятие. И в глубине души он надеялся, что они смогут помочь друг другу… Наивно? Скорее всего.

Успокоиться Пит никак не мог… Сегодня ночью его кошмар обернется искушением и соблазном… Китнисс — его камень преткновения. Вся его жизнь сводится к ней. Жаль, что в ее жизни он был всего лишь сыном пекаря, которого она однажды пожалела на Играх…

Спустя несколько дней Пит все еще не мог выкинуть из головы встречу на балконе… Сейчас, вымешивая тесто для хлеба, он предавался воспоминаниям о том вечере.

Он сжимал Китнисс в своих объятиях и она отвечала ему с такой страстью… Пит был уверен — если бы не ментор, они могли зайти гораздо дальше. Господи, благослови Хеймитча… Как бы он ни жаждал продолжения… Он понимал, что Китнисс никогда бы не простила ему… Но она так прижималась к нему, как будто… как будто… знала, что нужно делать.

Нет. Не может быть. Это всего лишь первобытный инстинкт — тело само знает, чувствует, как нужно действовать. Или…

Или охотник показал ей.

Ревность захлестнула его с такой силой, что Пит сжал тесто аж суставы хрустнули. Надо выкинуть из головы эти мысли. Она была настоящей. Невинной. Чистой. И все же какой-то внутренний голос нашептывал ему…

Она продолжает играть с ним, она обманывает, как всегда.

И Пит не мог понять — это охмор в нем говорит или просто страх опять оказаться отвергнутым и ненужным?..

******

Этой ночью Китнисс едва ли удалось сомкнуть глаза. Пару раз ненадолго задремав, она видела в обрывках сновидений его.

Пита.

Ее губы все еще слегка болели от поцелуев, но это была приятная боль. Ей все еще чудилось, что его губы касаются шеи, а грудь до сих пор ныла там, где его рука прикасалась к ней. Но самые острые ощущения сосредоточились между ног. Там все пульсировало и горело огнем… Тот голод, что настиг ее когда-то в пещере и на пляже… Он возродился, но с большей силой.

В этот раз Китнисс снедало чувство жуткой неудовлетворенности… Что-то должно было произойти там, на балконе… Если бы не Хеймитч, она вряд ли смогла бы остановить Пита. Нет, не так. Вряд ли бы она захотела его останавливать.

В тот момент она думала, что умрет, если его рука остановится и прекратит эту сладкую пытку. Это ее очень пугало. Но что самое страшное — она теперь желала испить эту чашу, узнать, ощутить, почувствовать…

Как ей смотреть Питу в глаза — наверняка она будет краснеть и заикаться каждый раз. Боже! Хеймитч прав. Она трусиха. Стоит попытаться сделать вид, что ничего не было. Выкинуть из головы… Но как? Если все ее тело требует неизведанных до селе ощущений?

******

Китнисс была бы не Китнисс, если бы в итоге не стала избегать парня, как огня… Но и он, похоже, не стремился с ней встретиться. С одной стороны она радовалась этому факту — так было легче. Но с другой… Она испытывала какое-то непонятное разочарование…

Спустя несколько дней девушка с удивлением обнаружила, что последние ночи вместо жутких кошмаров ей снились сладкие сновидения с участием Пита. И в эти моменты ей хотелось чувствовать руки и губы Пита рядом не меньше, чем во время самых страшных снов…

Она просыпалась от собственных стонов, дрожала всем телом и больше всего на свете хотела, чтобы ее мальчик с хлебом был сейчас рядом. Только он мог утолить этот голод, как и подарить долгожданный покой…

Комментарий к 24. Возрожденный Обескрыленный Мир. «Семейный» ужин

Вот такая вот стеснительная молодежь:)

Милые мои, эта глава была практически готова, но я только добралась до сайта… На все комментарии и письма обязательно отвечу в ближайшее время… Спасибо за понимание!

И как всегда *смущенно потупив взор* - мне интересно Ваше мнение о главе:)))

========== 25. Возрожденный. Картина новой жизни?.. ==========

Прошла неделя с того случая на балконе. Все это время они не виделись. Пит старался не пересекаться с Китнисс, в чем весьма преуспел. Но он догадывался, что это желание взаимно.

Только ментор посмеивался время от времени и приговаривал, — «Что поделаешь, молодость…»

Старый чертяка вел себя так, словно знал что-то такое, только ему известное. Возможно, так и было?..

Все это время Пит не решался прикоснуться к подарку Китнисс… Ему было довольно страшно снова браться за кисть. Вдруг в итоге опять ничего не получится?..

Но, тем не менее, его как магнитом тянуло к мольберту. Он решил начать с самого простого. Что для него всегда было проще изобразить? Он вспомнил свои первые наброски — бесконечное Небо… И живое Солнце… Да, пожалуй, можно рискнуть.

Как же он заблуждался…

Спустя час, мастерская была усыпана смятыми безжизненными рисунками… Везде одно и то же — искусственное Небо, мертвое Солнце… Он утратил свой дар в стенах подземелья Капитолия и теперь сидел на полу чуть ли не плача…

Для него на холсте Небо олицетворяло его душу, а Солнце — его сердце… Это был первый настоящий набросок, сделанный в детстве, наверно поэтому он и вернулся к нему… Решил, что можно начать сначала.

Как глупо.

Ему так хотелось растопить лёд, сковавший душу. Точнее то, что от неё осталось… А осталось ли?..

Рисование — это часть его души. Утраченная часть души.

Видимо навсегда…

Пит почувствовал, что его вновь охватывает злость. Злость на неё. Это она виновата… Зачем заставила вновь проходить через это?.. Он безнадёжен. А она… Она хочет его доломать?..

«Нет, нет…» — Пит пытался отогнать от себя эти мысли, но её смеющийся образ возник перед глазами и никак не исчезал — вот она уже ухмыляется…

Что, думал, ты сможешь? Нееееет, Пииииит, ты никогда не сможешь рисовать, потому что ты мёртв, мёртв, мёртв, мертвмёртвмертв!

Кое-как Пит сфокусировался на одной точке перед собой, чтобы избавиться от наваждения. Слава Богу, образ Китнисс отступил…

Попробовать снова? Ещё раз испытать боль от осознания собственного бессилия? Да, надо добить себя, сломать окончательно, чтобы больше никогда не брать в руки даже карандаш, оставить все это в прошлом!

Пит трясущимися руками схватился за кисть… Слёзы текли по его щекам, а он продолжал наносить краску неуверенными движениями… Что это?.. Неужели получается? Неужто набросок живой, неужто он дышит?.. Так и есть. Вот оно — Небо-душа… Пит совершает последние мазки… Он вымотан до предела, но что-то в рисунке определённо есть… Он с нежностью берет набросок в руки, словно это самая хрупкая вещь на свете. Это его душа, покалеченная, но еще живая, теперь сомнений не было — где-то глубоко внутри заперт старый Пит, стоит лишь попытаться подобрать отмычку… Определенно, он на верном пути.

Пит внимательно рассмотрел рисунок и поставил на место. Теперь у него появилась пугающе призрачная, но, все же, надежда, что бутылка в его руке сменится на кисть…

Обессилев, Пит лег прямо на пол, свернувшись калачиком. Он так устал… Но, вместе с тем, он испытал ни с чем несравнимое удовольствие. Что-то вышло. Он не совсем безнадёжен.

«Спасибо, Китнисс…» — с этой мыслью он и заснул.

Комментарий к 25. Возрожденный. Картина новой жизни?..

Маленькая главка, но я решила вас порадовать… Надеюсь, главка придется по вкусу…

========== 26. Возрожденный Обескрыленный Мир. Снова ==========

Вот и настал момент истины. Китнисс и Пит одновременно оказались возле своих домов. Пит возвращался с Луговины, а Китнисс только собиралась в лес.

Увидев друг друга, они так и замерли. Ни один не сдвинулся с места.

Китнисс мысленно уговаривала себя сбежать в лес, но не могла и шевельнуться. Пит стоял в лучах солнца и казался ей ангелом. Такой красивый… он как будто сам источал свет, которого в душе девушки остались лишь жалкие крохи…

Пит смотрел на нее во все глаза. Его мысли о том, что надо оставить ее в покое и держаться на расстоянии, развеялись, как утренний туман.

Он двинулся к ней на встречу. Зачем? А не все ли равно? Он просто ощущал потребность быть ближе к ней.

Потребность в ней.

Пит вертел в руках сорванный на опушке леса одуванчик, казалось, цветок придавал ему сил. Подойдя ближе он вручил его ей.

— Вот… это тебе. Кусочек летнего солнца.

Китнисс протянула руку и взяла цветок дрожащими пальцами. Сейчас ей чудилось, что все будет хорошо, ведь ее мальчик с хлебом и символ возрождения из прошлого объединились. Она улыбалась ему, а по щекам текли слезы. Но впервые, за долгое время, слезы были не от горя или боли, а от давно забытого ощущения жизни…

Пит протянул руку и подушечкой большого пальца, едва касаясь, стер влагу с ее лица. Китнисс прижалась к его ладони щекой и закрыла глаза.

У обоих вырвался вздох…

И тут где-то рядом, словно гром среди ясного неба, прозвучало…

— Кискис…

******

Оба встрепенулись и отпрянули друг от друга. Девушка обернулась на голос.

— Гейл?.. — он стоял в нескольких шагах от них, в военной форме, за спиной рюкзак.

И тут напарник по охоте бросился к ней и, подхватив на руки, закружил ее в своих объятиях. Китнисс совершенно растерялась, не совсем понимая, что происходит. Когда же Гейл ее наконец поставил наземь, она успела заметить лишь закрывающуюся дверь дома Пита. Все. Момент упущен…

Бывший товарищ проследил за ее взглядом, но ничего не сказал.

— Откуда ты? — она испытывала смешанные чувства — с одной стороны была вроде как рада видеть Гейла, а вот с другой…

— Сейчас я все тебе расскажу, пойдем…

С сожалением девушка поплелась к дому. В руке ее все еще оставался одуванчик. Глупо, но она прижала цветок к груди и стало как будто легче…

Войдя в дом, Китнисс первым делом налила в стакан воды и бережно поставила в него солнечный дар. Если ее старый друг и подумал что-то, то умышленно промолчал. Он просто глядел на нее и улыбался ей той самой улыбкой из прошлого, когда еще не было Игр, Капитолия, Сноу… Когда Прим была еще жива…

Прим…

— Как ты? — спросил парень, прервав тем самым поток ее грустных мыслей.

— Как странно слышать такой вопрос спустя год после всего. Жива, как видишь… — ощетинилась Китнисс, как будто Гейл ей что-то должен.

— Кискис. Я не мог приехать раньше. Я ведь военнообязанный.

— Да я все понимаю. Просто не надо вести себя так, как будто все по-прежнему, — она не лукавила — так, как прежде уже никогда не будет.

— Скажи… только честно! Если бы я приехал раньше, если бы я приехал к тебе… ты была бы рада?.. Это бы что-то изменило?..

Не стоило лгать ни себе, ни Гейлу… ни черта бы это не изменило… Да и злилась она на друга по старой памяти — вроде как он забыл о ней совершенно, а она сгорала в своем горе одна, пока не появился Пит.

— Вряд ли…

Лицо Гейла исказила гримаса боли, но он быстро справился с собой: — Я так и думал…

— Зачем ты здесь? — решила сменить щекотливую тему девушка.

— Мы приехали с миссией. Нам поручено проследить за строительством фабрики.

— Фабрики? Что за фабрика?

— Фармацевтическая. Моя команда остановилась в маленькой гостинице в городе. Но номеров мало. Я, как главный, решил уступить подчиненным комнаты. Хотел остановиться у мамы, но места там совершенно нет…

Китнисс слышала от Сэй, что Хейзел вернулась пару месяцев назад. Но она не могла заставить себя навестить женщину. Да и та, по всей видимости, не особо стремилась увидеть девушку.

— Так что я решил остановиться в одном из домов в Деревне Победителей.

— Что? — не то чтобы девушке было это неприятно. Но она привыкла к личному пространству. Это их территория — ее, Пита и Хеймитча.

Видимо, в глазах ее что-то промелькнуло, Гейл быстро затараторил: — Не волнуйся. В Капитолии мой план не пришелся по душе. Деревня Победителей — исторический памятник и никто кроме победителей не имеет права занимать дома… Только если не гостит у кого-то из бывших трибутов.

Китнисс хмыкнула.

— Выходит, нас записали в ходячие памятники?

Гейл улыбнулся в ответ.

— Выходит, что так. Я хотел попросить тебя об одолжении. Не хочу нарушать твое уединение, но может быть ты… — он как будто подбирал подходящее слово, — Приютишь меня на недельку в качестве гостя? Пока я не найду себе жилье в городе…

— Гейл, это слишком…

— Только в память о старой дружбе.

— Ладно, — слово сорвалось с языка, а Китнисс уже пожалела о сказанном. Что подумает Пит? Если ее решение причинит ему боль… она не простит себе.

Нужно сходить к ментору, посоветоваться.

— Пойдем, я покажу тебе твою комнату, — мысленно же Китнисс уже мчалась к мудрому пьянице за советом.

******

Пит, на сколько ему позволяла искусственная нога, устремился к дому, чтобы скрыться от них.

Его мир вновь рухнул. Ну, как он мог наступить снова на те же грабли? Ведь знал же, что он всего лишь номер второй для нее. Так было и так будет.

Ему вспомнилось, как однажды, она пообещала, что будет рядом.

Всегда.

В тот раз он еще сказал ей — обещания не ее сильная сторона. Он был прав.

Самое удивительное, что злости он не чувствовал. Охмор как будто отступил. Только бесконечная боль и сожаление… он действительно любил ее.

Снова.

И снова остался в дураках. И почему жизнь его ничему не учит?..

Комментарий к 26. Возрожденный Обескрыленный Мир. Снова

Ну, вот как-то так… закидайте меня помидорками - салатик сделаю…

Как смогу, обосную свои сюжетные заскоки в комментариях…

Жду приговора.

========== 27. Возрожденный Обескрыленный Мир. Хоть сто жизней проживи… ==========

Пока Гейл остался разбирать вещи, Китнисс решила сбежать в соседний дом. Ей очень хотелось зайти в дом напротив. Но что она могла сказать?

Пит, Гейл поживет у меня недельку, но не обращай внимания, ты мне очень дорог?

Это так… не так.

Поэтому Китнисс поплелась к Хеймитчу.

Дом ментора, как всегда, был наполнен неприятными запахами. Но старик, как ни странно, не спал.

— А-а, солнышко? Заблудилась? Или снова по делу?

— Гейл приехал.

— И?.. Надеюсь, ты не наделала глупостей? — ментор даже встрепенулся.

Китнисс опустила глаза в пол и покраснела.

— Он остановился у меня на неделю, пока не найдёт жилье.

— Ты шутишь?! — Хеймитч явно был не в восторге от этой идеи.

— Он мой друг, я не смогла отказать.

— Детка, я ведь просил… неужели тебе нравится измываться над парнем?

— Я не хотела, правда… я объясню Питу, он поймет.

— И что ты скажешь? Дорогой Пит… Помнишь, мы с тобой обжимались на балконе? Так вот, я не против повторить, но так уж вышло, что пока что я буду занята — видишь ли, мой «кузен» пожаловал в гости… — такого издевательского тона Китнисс не ожидала.

Но Эбернети все расписал как по маслу. Может быть слегка утрированно, но верно. Этого-то она и боялась.

— Хеймитч…

— Нет. Если до этого я его уговаривал остаться, то в этот раз не буду. Тебе на него плевать. Решит уехать, пусть едет подальше от тебя. Хоть сто жизней проживи… продолжение ты знаешь. Иди к своему «братцу» и не трогай Пита, если не хочешь, чтобы охмор вернулся.

— Пит хотел уехать? — ее сознание ухватилась за эту фразу, означавшую для нее смертный приговор.

— А тебе не все ли равно? — довольно грубо поинтересовался Хеймитч.

— Нет!..

— Да ну? А мне видится другое, — он был зол как дьявол.

Китнисс решила убраться от греха подальше.

******

После разговора с ментором на душе стало еще хуже. Как же глупо она поступила. Нет, хватит бояться. Нужно зайти к Питу и попытаться все объяснить.

Китнисс смело взошла на крыльцо и постучала. В ответ ни звука. Девушка подергала дверь — не заперто. Зайдя в дом, она огляделась. Пита нигде не было видно. Поднявшись на второй этаж, Китнисс заглянула в спальню — никого.

Пройдя дальше по коридору она заглянула в последнюю комнату. Пит стоял к ней спиной и… что-то рисовал на холсте. Рисовал! Он рисовал! Ей не было видно, что изображено на картине — его широкие плечи закрывали от нее мольберт.

— Ты снова рисуешь?

Пит вздрогнул и развернул мольберт так, чтобы картину было не видно. Потом он обернулся.

— Немного. Пойдем вниз.

— Я рада. Но почему ты не сказал мне?

— А мы с тобой много разговаривали с тех пор? — не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы понять — он имел в виду случай на балконе. Предательский румянец залил ее щеки.

Здесь он был прав. Они избегали друг друга до сегодняшнего дня.

Спустившись на первый этаж,

Пит замер в напряжении.

Что если она скажет, что отправила охотника восвояси? Смеет ли он надеяться?

— Как Гейл? — голос Пита звучал глухо.

— Пит… Так получилось, что он… ему негде остановиться… и он попросился пожить у меня в гостевой. Всего неделю.

Китнисс несмело взглянула ему в глаза. Но то, что она увидела в этих бездонных голубых озерах, заставило ее сердце сжаться от жалости к нему и презрения к себе.

В его глазах было столько боли и отчаяния, что Китнисс стало страшно.

К черту все. Хеймитч прав. Пусть Гейл ночует хоть на улице. Она не позволит Питу страдать. Мало он вытерпел из-за нее?

— Пит… я скажу ему, что это плохая идея…

— Нет. Так будет лучше. Когда-то это должно было случиться. Лучше сейчас, — его глаза вдруг слегка потемнели, а лицо исказило от злости.

«Приступ», — пронеслось у Китнисс в голове. Она сделала шаг навстречу к Питу, как вдруг входная дверь распахнулась, и в дом влетел Гейл.

— Отойди от нее! — процедил охотник.

И тут Пит слетел с катушек. Он схватил ее за плечи и больно сжал.

— Это ты. Тыыыыы во всем виновата. Ты всегда играла мной. И в этот год тоже.

Он сжимал ее все сильнее и сильнее.

Сколько Китнисс мечтала оказаться в его объятиях… но все пошло не так.

— Пит, нет… я не играла. Разве я могла играть там, на балконе?

Он замер. Впервые, с того времени, она признала, что события на балконе имели место быть, а не привиделись ему во сне.

И тут Хоторн вдруг ожил, вырвал девушку из его рук и процедил сквозь зубы:

— Не прикасайся к ней, переродок!

Волна ненависти накрыла Пита с головой. Он как будто вернулся в самое начало болезни. Бросившись на охотника, он сбил его с ног.

Китнисс онемела от ужаса — глаза ее мальчика с хлебом почти почернели.

Девушка бросилась к нему.

— Пит, Пит, это я! Пожалуйста, Пит!

Парень мельком взглянул на нее, взгляд его немного прояснился. Он отпустил Гейла, которого держал мертвой хваткой за грудки.

— Уходи, Китнисс. Он прав. Я чудовище. Уходите оба. Уведи ее, — обратился он к Хоторну.

Гейл схватил ее в охапку и потащил к двери.

Китнисс отчаянно закричала…

— Нет, Пит, нет…

— Уходи… Лучше я останусь один. В конечном счёте так и происходит. Я один… всегда!

Их заветное слово резануло ее по сердцу… она обещала. Быть рядом. Всегда. И опять подвела.

Уже за дверью она вырвалась из рук Гейла и, не глядя, побрела к своему дому. Ее мир, такой хрупкий и шаткий, разбился на тысячи осколков. Только-только она стала оживать. Гейл, черт его дери! Хотя кого она обманывает? Это она виновата! Если бы она сразу повела себя как нужно… Теперь поздно. Хеймитч прав.

Она никогда не заслужит Пита…

Комментарий к 27. Возрожденный Обескрыленный Мир. Хоть сто жизней проживи…

Ну, вот и обещанный гнев в действии…

Гейл, как и всякий нормальный мужик, бросился на защиту любимой, не судите его строго.

========== 28. Возрожденный Обескрыленный Мир. Мысли-осколки ==========

Пит старался не попадаться им на глаза. Впервые, со времени приезда, он стал закрываться на задвижку. Шторы были теперь наглухо задернуты.

Удивительно, но появление Гейла послужило неким стимулом, чтобы справиться с собой и держаться, наконец, от нее подальше.

Она, правда, приходила еще пару раз к нему, стучала, звала. Только он не открыл. Не важно, что у нее было на уме — он переродок и вряд ли когда-нибудь излечится до конца. Последний приступ тому подтверждение. Жестокое. Но правдивое.

В одном Пит был уверен — он искренне желал ей счастья. Кто знает, возможно Охотнику удастся сделать её счастливой?

Теперь он постоянно рисовал. На каждом полотне была она. Везде такая разная, но везде такая… любимая?..

Но чаще всего он любовался той самой картиной, что чуть было не попалась ей на глаза. Пит как раз закончил ее перед приездом Гейла, оставалось всего пару штрихов. С тех пор, он тысячи раз порывался уничтожить картину, но рука так и не поднялась.

Это был единственный рисунок, где он позволил себе изобразить Китнисс влюбленной. Влюбленной именно в него… в пекаря, в трибута, в союзника, в жениха… так и не ставшего, увы, любимым.

Но это уже не важно. Пусть мечта, пусть иллюзия, но такая заманчивая… Имеет он право хотя бы думать о ней? Определённо. Он покинет ее жизнь, вырвет себя из ее мира, но вот от памяти своей, и без того покалеченной Капитолием, он отказываться больше не собирался…

Пару раз он видел, как они возвращались из леса, без добычи. Видимо, даже Хоторн не смог вернуть ей тягу к охоте.

В конце концов, Пит решил, что лучшим выходом в сложившейся ситуации будет его отъезд. Однажды, увидев, как Китнисс и Гейл в очередной раз устремляются к лесу, Пит поспешил к ментору.

— Я наверно уеду… Так будет…

— Лучше?

— Нет, не лучше. Но проще. Легче.

— Парень…

— Хеймитч, ты знаешь, что у меня был приступ? В день приезда Гейла. И тогда, на балконе, тоже…

— Знаю. Говорил ведь ей, не ходить пока к тебе, но как услышала, что ты подумывал уехать, как с цепи сорвалась.

— Не надо. Она никогда… — Пит тяжело вздохнул.

— Так я ведь никогда не утверждал, что она умная… Но Пит… Я все же думаю, что тебе стоит подождать.

— Хеймитч, ты не понимаешь… я задыхаюсь рядом с ней и вместе с тем, она же как воздух — без нее тоже не могу… Год назад в Капитолии было легче, я так не нуждался в ней.

— Думаешь, сбежав, ты что-нибудь изменишь?.. Парень, просто теперь ты помнишь и в столице не будет легче…

— Ладно. Пока я еще здесь.

— Не уезжай, не попрощавшись.

— Конечно, я к тебе обязательно зайду…

— Я не о себе, я о ней…

Пит изменился в лице.

— Как ты себе это представляешь?..

— Не знаю. Ладно, хотя бы мне сообщи…

— Договорились. — Пит выскользнул за дверь, ему совершенно не улыбалась перспектива столкнуться с этой парочкой у дома.

*******

Одуванчик завял через пару дней, и ее душа как будто увяла вместе с ним…

Китнисс погрузилась в отчаянье. Целыми днями она бродила по дому и глазела на его окна, прижимая к груди цветок. Теперь она снова постоянно плакала, а на все расспросы Гейла, молча отворачивалась.

Мол, все хорошо.

Только ее друг не был дураком, он подмечал все вокруг, еще со времен их совместной охоты в лесу, и это умение не раз спасало им жизнь.

Иногда они выбирались в лес с Гейлом, но на все предложения поохотиться, она отвечала категоричным отказом.

По ночам ее все также одолевали кошмары, в ужасе она просыпалась, хватала ртом воздух и шептала, словно в бреду, его имя. Однажды Гейл, не выдержав ее криков, вбежал в комнату и прижал девушку к себе, вдыхая запах ее волос, такой родной, но такой запретный…

— Пит… — прошептала она, прижимаясь к широкой груди. Его плечи напряглись, а дыхание и вовсе остановилось. Китнисс, открыв глаза и увидев Гейла, отстранилась.

— Это всего лишь я… Но я готов быть рядом. Всегда. — их с Питом слово, прозвучавшее из уст Гейла, оказалось последней каплей, и ее просто прорвало — слезы бессилия и разочарования превратились в настоящую истерику.

Гейл прижимал ее к себе все крепче, покачивая на руках, шепча слова утешения и Китнисс действительно стало легче — Гейл как будто снова превратился в старого доброго друга, которому можно доверить все…

— Я люблю тебя, Кискис…

Вот и все.

Эти три слова встали между ними, словно стена, и уже лишними и неправильными показались объятия — он без рубашки, она в одной ночной сорочке… А ведь с Питом все было иначе. Наверно, это от того, что взаимностью Гейлу она ответить не могла. И вот уже девушка неловко отстранилась, а парень поспешно встал и поспешил убраться восвояси. Больше будить он ее не решался…

Несколько раз Китнисс ходила к Питу. Безрезультатно. Он ни разу не подал признаков жизни. Сердце ее затопил страх. Тягучий и липкий. Больше всего на свете Китнисс боялась, что Пит уедет. Она даже сходила к ментору, который попытался ее успокоить.

— Он обещал мне сообщить, если соберется уехать из Двенадцатого.

— Значит, он, действительно, готовится к отъезду?

— А чего ты ждала?! Что он опять будет сидеть тихонько и ждать, пока ты снова соизволишь о нем вспомнить?

— Я помню о нем. Всегда!

— Так докажи!

— А что я могу?!

— Солнышко, ты уж извини, но у тебя вместо мозгов каша. Всего три слова и поверь мне, он будет у твоих ног.

— Я не могу… Я не умею… — ей вспомнилось ночное признание Гейла и неловкость, последовавшая после. Что если Пит не ответит ей взаимностью?

— Ты можешь гораздо больше, чем кажется…

— Я даже не вижу его!

— Детка, существует телефон, могу подарить ручку — напишешь ему письмо. А еще лучше — пересели своего кузена ко мне, — заржал ментор, глотая самогон прямо из горла.

— Пошел ты! — прошипела Китнисс и швырнула в Хеймитча подушку, валяющуюся почему-то на столе.

========== 29. Обескрыленный. Чужие демоны ==========

Пит бессознательно бродил по дистрикту, стараясь отвлечься.

Китнисс и Гейл.

И почему эти мысли отдавались болью в его сердце? Ведь он всегда знал, что она выберет в конечном счёте Охотника… Они дышали в унисон ещё в школьные годы. Никто тогда не сомневался — это пара. Пусть слегка необычная, но пара. Эти воспоминания были довольно четкими. И прочными.

Волею судеб, Пит оказался на пути — его имя вытащила Эффи на Жатве…

Когда во время Игр она проявляла к нему нежные чувства, он не мог поверить в своё счастье. Он умирал, но умирал счастливым. Увы, удача никогда не была на его стороне… Он не умер в неведении и не стал ее избранником.

С такими вот невеселыми мыслями Пит уткнулся в забегаловку Сальной Сэй. Нет, туда он заходить не собирался — там работала Хейзел, мать Хоторна. Он решил обойти здание слева и отправится куда глаза глядят — подальше от города и режущих на части чувств, только… куда бы он ни шёл, его чувства следовали за ним попятам.

Уже почти обогнув здание, Пит вдруг услышал голоса. Правильно, там ведь располагался служебный вход для работников. Он уже собирался развернуться в обратную сторону (видеть никого не хотелось), как услышал знакомый мужской голос.

— Мама, прости, — голос принадлежал Гейлу.

— Милый, как бы там ни было, но ты мой сын и я люблю тебя таким, какой ты есть…

Пит попятился, было, назад, но остановился.

— Но я стал бесчеловечным чудовищем и мне лучше уехать? — горько заключил он.

— Не говори так, сынок!

— Я все вижу, мама. Я приехал в родной дистрикт, но меня боятся даже старые знакомые… Руку пожимают с опаской и стараются отделаться поскорее.

— Тебе кажется, Гейл…

— Нет, не кажется. Я не дурак. Я все вижу. Меня считают жестоким и бесчувственным, как будто я один из тех мировотрцев, что были здесь во времена Сноу.

— Просто ты настоящий солдат…

— Да, солдат до мозга костей, не жалеющий никого во имя Революции, так, мама?

— Ты солдат со своими убеждениями и целями. Сделать Панем лучше.

— Знаешь… Иногда мне снятся кошмары. Мне снятся незнакомцы из Второго, которых я обрек на смерть. Они приходят ко мне…

Значит и Хоторн не может спать спокойно. Ещё одна жертва Войны.

— А ещё… Во сне ко мне приходит мой командир. Сразу после бомбежки Двенадцатого, мы вели партизанские бои с миротворцами в Пятом. По началу я мнил себя освободителем… Но все чаще ловил себя на мысли, что становлюсь завоевателем. Убийцей. Но ведь мы сражались за правое дело… И погибшие в бою… Они погибали во имя Свободы!

— Без таких патриотов не получилась бы ни одна Революция…

— Здесь ты, наверное, права. Я тоже старался себя в этом убедить. Но наш командир… Он все чаще прикладывался к бутылке и без конца твердил — мирные жители гибнут ни за что… Но ведь это была Война… И жертвы неизбежны. Однажды я нашёл его в палатке с оружием в руке, он застрелился… Он не выдержал. Покончил с этим миром. Мне пришлось взять командование на себя… Тогда я запретил себе думать о жертвах, я упрятал себя глубоко под кожу и не позволял себе задумываться об этом. Иначе… Я бы последовал вслед за своим командующим. Вот так я стал тем, кем стал.

— Сынок… Но теперь все закончилось, ты можешь выдохнуть и попытаться стать прежним.

— Увы. Я не могу. Моя душа превратилась в камень. Только… Китнисс смогла бы мне помочь. Поэтому я здесь. Я хочу вернуть её к жизни и вернуться сам.

Пит не мог винить охотника в желании…

Жить.

И в желании делить эту жизнь с нею.

Если Китнисс будет лучше с ним… Надо отпустить её, ведь главное — чтобы она была счастлива, насколько это вообще возможно с искалеченной душой…

— Значит не все потеряно, Гейл! — воскликнула его мать.

— Я хочу верить. Но Китнисс… Я не могу достучаться до нее.

— Не только тебя изменила Война, а у нее еще и…

— Да, я знаю… Прим. Самое ужасное, когда я по ночам пытаюсь заснуть, и анализирую свою жизнь… Я осознаю — если бы удалась повернуть время вспять… Я бы снова пошёл в этот путь, во имя мира. И такие умозаключения пугают меня самого.

— Просто прошло слишком мало времени…

— Надеюсь. И знаешь…

Тут Пит не выдержал и, развернувшись, побрел назад. Ему не хотелось знать о демонах Охотника. Ему хватало своих.

Пит бродил по дистрикту до самого вечера. По сравнению с прошлой весной, когда он только приехал, город разостроился. Но все равно были заметны шрамы, от причиненных Войною ран.

Он специально дождался темноты, дабы незаметно пробраться домой и не встретить её или его.

Или их вместе.

Зайдя домой, Пит не стал зажигать свет, чтобы не привлекать внимания обитателей соседнего дома.

Есть не хотелось, несмотря на то, что ел он рано утром. Зато хотелось пить. И отнюдь не воды. Та жажда, что мучила его, напоминала зависимость ментора. Но Пит добрался до студии и упрямо взялся за кисть.

У него не было злости к Хоторну. Только сочувствие. Каждый выживал, как мог. И чего уж греха таить, у Гейла всегда было больше прав на Китнисс. Пит спал с ней, защищая от кошмаров, спасал ее жизнь, потом пытался её же отнять… Но Хоторн имел много больше — он давным-давно занимал отведенное ему место в ее сердце.

Для Пита там места не нашлось.

Комментарий к 29. Обескрыленный. Чужие демоны

Немного о Гейле… Честно говоря, Пит для меня номер один, но я действительно считаю, что без таких как Хоторн, тирания не свергается… И каким бы сильным он ни был, его мир тоже разрушен. Единственное отличие - его близкие живы, но он тоже повидал немало.

Это всего лишь кусочек, всего лишь пазл его души, на самом деле кошмаров у него тоже хватает, и чувство вины его тоже гложет. Об этом мне хочется написать отдельную работу.

До конца остается не так уж много… Надеюсь, несмотря на все сюжетные разочарования, Вы все же дочитаете эту работу!

========== 30. Возрожденный Обескрыленный Мир. Разговор с глазу на глаз ==========

Спустившись вниз после нескольких часов работы за мольбертом, Пит обнаружил нежданного гостя у себя на кухне…

— Финник?.. — глаза его расширились от изумления.

— Не рад видеть старого друга? — улыбаясь, пропел тот.

— Но ты ведь умер…

— Так точно, сэр, — шутливо отдавая честь, отрапортовался он.

— У меня снова рецидив… — после Катона галлюцинаций не было и Пит думал, что все позади.

— Возможно. Но разве от этого я перестал быть тебе другом?

— Конечно, нет… — и ведь действительно, Пит был рад «увидеть» товарища, как и своего отца год назад.

— Ну, так присядь, поболтай со мной… На том свете, знаешь ли, довольно пресно. И скучно. И никакого сахара.

— Финник, мне так жаль…

— Брось… Все вышло так, как вышло.

— У тебя родился сын… Говорят, вылитый ты…

— Знаю. И я рад, что мой малыш будет расти в мире, где нет Голодных Игр. Оно того стоило, уж поверь.

— Это ты должен был спастись тогда, а не я… Тебе… жизнь нужней. У тебя семья… жена и ребенок.

— Ты тоже имеешь право на счастье, Пит. Стоит лишь постараться, и новый мир заиграет красками…

— Не думаю… Мне жить не для кого. А вот тебе…

— А как же Китнисс?

— Я ей не нужен. И знаешь что? Я решил уехать. Завтра куплю билет.

— Пит. Я думаю, тебе стоит поговорить с ней.

— К ней Гейл приехал.

— Ну, и что? Знаешь, я бы многое отдал, чтобы иметь возможность поговорить с Энни хоть раз. Я бы столько хотел ей сказать. У тебя такой шанс есть. Не разбрасывайся им.

— Я…

— Мне пора, друг, на том свете строгие порядки! — с этими словами Финник растворился в воздухе.

А Пит еще долго стоял, ошарашенно глядя в пустоту, гадая, в какие игры с ним играет его подсознание?

******

Он все-таки решил последовать совету Хеймитча и Финника и попрощаться с ней. Пусть все пройдет быстро и спокойно. Он уедет, а им останется самая малость — быть счастливыми. Билет на поезд лежал в нагрудном кармане рубашки, сжигая сердце и превращая его в пепел.

Пит медленно подходил к дому Китнисс, откуда доносились голоса, сквозь открытое окно. Подслушивать гадко, но он ничего не может с собой поделать.

— Гейл, скажи честно, зачем ты приехал?

— Я хочу увезти тебя отсюда, туда, где ты сможешь стать счастливой. Со мной… Я… добыл разрешение, — выпалил он на одном дыхании.

Вот оно…

— Гейл…

— Не надо, Китнисс, не говори, что счастье не для тебя… Не хорони себя заживо здесь.

— Гейл, здесь я живее всех живых… На сколько это вообще возможно. Я не уеду.

— Но Кискис… Здесь ты обречена!

— С чего ты взял?.. Мне здесь спокойно… временами.

— Тогда я останусь с тобой!

— Нет, Гейл, мне не нужна твоя помощь. Все хорошо. Тем более со мной рядом… со мной рядом…

— С тобой рядом он? — разочаровано заканчивает за неё Гейл.

Пит стоял у крыльца ни жив, ни мёртв. Ему хотелось развернуться и уйти — так было бы правильно. Но он так устал от этой неопределённости.

— Да, он рядом. О большем я не смею мечтать.

— Ты ему больше ничего не должна, он поймёт, поехали со мной!

Да, вот оно…

— О чем ты говоришь?.. Я не могу уехать. Моя жизнь теперь здесь… И Пит… Он для меня очень… важен.

— Думаешь, что все-таки его любишь?..

— Гейл, я…

— Нет, Китнисс, так не любят. Ты зациклилась на нем, ты помешана на нем, зависима от него. Думаешь, я не видел, как ты целыми днями смотришь на его окна, как теребишь этот одуванчик, что он тебе вручил? Думаешь, я не слышу во сне, как ты стонешь и зовешь его? А потом бродишь по дому, как привидение, с опухшими глазами? Это больная любовь, она обречена на смерть, она не питает тебя жизнью, она высасывает из тебя все соки… Ты чахнешь, а любовь должна спасать!

Может быть, он прав.

— Да что ты знаешь обо мне, Гейл? Если на то пошло, я признана душевно больной, и никого не должно волновать, какие у меня дефектные чувства! С ним я живая, без него внутри лишь пустота.

В душе у Пита предательски затеплилась Надежда.

— Я все думал, почему так произошло? Ведь он совсем тебе не подходит. А мы с тобой… У нас столько общего — мы оба из Шлака, нам пришлось рано повзрослеть, лес и охота сблизили нас… Как же так?

— Видимо, этого не достаточно.

— Что в нем такого, чего нет во мне?

— Он настоящий!.. Он умеет любить так, как не дано никому! И он самый сильный человек из всех, кого я знаю… Меня смерть Прим сломала, ты прогнулся под эту Войну… А Пит… несмотря на Голодные Игры, Квартальную бойню, пытки в Капитолии, Революцию, потерю близких, он сохранил своё я… Остался самим собой. Да, болезнь пока имеет над ним власть, но он сильнее, он справится… В глубине души он все тот же мальчик, подаривший мне хлеб, с тягой к прекрасному… Возможно, он и надломлен, но он не сломлен!

Пит стоял в оцепенении, не веря тому, что услышал.

— Неужели Война меня так сильно изменила, Китнисс? — тихо спросил Охотник.

— К сожалению, Гейл, она ожесточила тебя… Иначе бы не было Орешка и этих парашютов-бомб…

— Ты знаешь, как мне жаль…

— Знаю. Но наши отношения были обречены изначально, Гейл, не вини себя…

— Я часто думаю — надо было мне вызываться добровольцем тогда, на Жатве… Мы бы спаслись, и ты бы так отчаянно нуждалась во мне, а не в нем! — столько боли было в словах Гейла, что Питу стало почти жаль его.

Почти.

— Нет, Гейл, с тобой нам бы не удалось выбраться оттуда обоим. В худшем случае вернулся бы только один, в лучшем — погибли бы оба…

— Не говори так, я бы защитил тебя, я бы сделал все, чтобы спасти тебя…

— Гейл, я не сомневаюсь в твоих намерениях… Но… Ты бы действовал как профи — суровый и с железной волей к победе… А для того, чтобы приковать к себе взгляды всего Панема и вызвать сочувствие, для того, чтобы дело дошло до этих чертовых ягод, этого не достаточно!

— Я не понимаю…

— Я попробую тебе объяснить… Впервые, за 74 года Голодных Игр, оружием для выживания стала… Любовь. Этим уникален Пит. На самом деле, может быть я и являлась символом Революции, но двигателем был он! Ещё на интервью Пит своим признанием положил начало нашему спасению. Тебе бы и в голову это не пришло! Ты бы наоборот, скрывал свои чувства — зачем показывать свои слабости противникам. Скажешь не так?

— Возможно, но… Китнисс, он ведь не боролся никогда за тебя, и даже теперь отказывается от тебя, прячась в своем доме.

— Вот об этом я и говорю, Гейл… Так любить, как умеет Пит, не может никто… Для него главным было моё благополучие — он хотел, чтобы я сама сделала выбор, без давления со стороны, для него моё счастье было важнее своего собственного… Его любовь жертвенная. Он готов был отдать меня тебе, лишь бы в итоге я была счастлива… Ты не такой. Ты любишь меня, но свои чувства ко мне ставишь выше…

— Но Китнисс, он же болен… И болезнь его заключается в желании убить тебя… Как ты собираешься строить свою жизнь с ним? Вечно подглядывать за ним в окна, все время бояться? Ты даже… постель с ним разделить не сможешь! Как ты себе это представляешь? В порыве страсти его руки вдруг сомкнутся на твоей шее?..

Именно такую картину Пит часто видел в своих кошмарах…

— Я не боюсь близости с Питом… Он будет меня защищать и не подпустит к себе, сколько сможет, это так. Но я пробью его оборону, не сомневайся!

Дыхание Пита сбилось. Неужели и правда у них есть надежда на будущее?

— Ты уверена в своих чувствах, Китнисс?..

— Гейл… Я с лёгкостью могу назвать момент, когда я поняла, что люблю его — это случилось на Квартальной бойне — сердце Пита остановилось при ударе о силовое поле… Вот тогда я чётко осознала всю глубину моих чувств к нему… Я… В один миг мне стало безразлично все вокруг — Арена, Капитолий, моя жизнь…

Пит помнил, как она вцепилась в него, когда он очнулся… Ему казалось, что Китнисс просто боялась потерять напарника, боялась остаться одна на Арене.

— Уже после, в 13-м, я пробежалась по страницам своей памяти… Мне вспомнился Тур победителей — мы усиленно играли любовь, меня это раздражало, думаю, мне была неприятна сама мысль о том, что я должна плясать по дудку Сноу… Но между тем, в поезде я каждую ночь спала в объятиях Пита — просто однажды мне приснился кошмар, я сильно кричала… Он вбежал, чтобы успокоить меня…

— Успокоил? — язвительно заметил Гейл.

— Если ты собираешься и дальше язвить, я не буду продолжать разговор… Между нами ничего не было, если тебя это так интересует, мы просто спали вместе, отгоняя кошмары друг друга. Только с ним я чувствовала себя спокойно, в безопасности… Тогда я уже нуждалась в нем…

Пит теперь хорошо помнил, что в то время был самым счастливым на свете, и не потому что он мог прижать её к себе… А как раз из-за того, что в эти моменты только он был нужен ей, только он мог подарить ей долгожданный покой…

— Прости… Просто все, что досталось мне — пара поцелуев, вырванных мною же, когда я смог застать тебя врасплох… Твои поцелуи из жалости — не в счет. О том, чтобы спать с тобой в обнимку, я и мечтать не смел…

— Гейл, мне так жаль…

Он как будто не слышал её: — Все это так призрачно… Вы могли никогда не заговорить, если б не Игры…

— Да, скорее всего, так и было бы. Ведь я запретила себе думать о замужестве, семье. Меня все это не интересовало. Во-первых, мне было не до этого — надо было кормить семью. А во-вторых… существовали Игры… Так что я никогда не позволяла себе никаких мыслей по этому поводу. Но случилось так, как случилось.

— Что ж. Раз так распорядилась судьба…

— Так решило мое сердце… Просто отпусти меня. Поставь мои чувства выше своих… Подумай о том, что для меня будет лучше и смирись. Как Пит когда-то.

— Не так-то легко вырвать из души любовь. Корень остается…

— Поверь мне, я знаю… И хочу, чтобы ты тоже обрел свое счастье, а потому — отпускаю тебя.

— Обещай лишь, что станешь счастливой…

Китнисс прерывисто вздохнула.

— Когда-нибудь, быть может…

— Ты ему не сказала?..

— Нет… Я боюсь…

— Скажи ему, он будет счастлив. Я был бы самым счастливым человеком на свете… Прощай, Кискис…

— Прощай, Гейл…

Гейл прошёл к двери и распахнул её. Выходя, он заметил Пита.

— Она твоя. И, видимо, всегда была…

Пит, не оглядываясь, взбежал на крыльцо.

Комментарий к 30. Возрожденный Обескрыленный Мир. Разговор с глазу на глаз

Ох…………………………………………………….

========== 31. Возрожденный Обескрыленный Мир. Главное ==========

Она стояла у камина к нему спиной, обхватив себя за плечи. Такая хрупкая, такая беззащитная.

Заслышав его шаги, Китнисс обернулась. Их взгляды встретились, и девушка задрожала и еще сильнее сжалась, будто ей было холодно.

Она все-таки боится меня?..

Питу вспомнилась их последняя встреча, закончившаяся полным фиаско — приступ, драка, боль.

— Пит… — она произнесла его имя так… мягко. — Ты пришел…

— Да… — в горле застрял ком, а сердце перестало биться.

— Хочешь… чаю? — «Господи, что я несу?»

— Да… спасибо, — на самом деле, он надеялся, что Китнисс скажет нечто совсем иное.

Китнисс прошла на кухню и трясущимися руками схватила чайник. Как все сложно. Пит появился так неожиданно, и она никак не могла заставить себя заговорить о главном. Она полагала, что успеет продумать свою речь. Увы, признание, так легко слетевшее с губ в беседе с Гейлом, теперь никак не желало складываться в слова.

Они сидели молча, глотая горячий чай. И все бы хорошо, но недосказанность, словно камень на шее, повисла в воздухе.

Китнисс откашлялась и, наконец, решилась.

— Я боялась, что ты уедешь…

— Я собирался. Даже билет купил…

— Нет!.. — не задумываясь, запротестовала девушка. — Не уезжай. Останься…

— Зачем?.. — главный вопрос, на который Пит, казалось бы, уже знает ответ, прозвучал.

— Я… боюсь одна, — нет, не то, — Мне… без тебя никак, — и опять не о том.

«Ну же, Китнисс, скажи,» — уговаривала она себя.

Пит молчал и, с каждой ее новой попыткой выразить свои мысли, только глядел на нее все пристальнее. И вот уже момент упущен, а ощущение такое, будто шанс на жизнь отобрали. Ее неудачные попытки остывали словно чай, что стоял на столе.

Тишина нервировала и выбивала из колеи еще больше. Как-то всё смазано получилось, их разговор — будто неудачный мазок на картине. Пит засобирался домой, посчитав, что сегодня они слишком напряжены для выяснения отношений.

Китнисс стояла в нерешительности — до безумия хотелось попросить его остаться, но… буквы снова упрямо не хотели складываться в слова.

— До… встречи?.. — Пит хотел сказать «до завтра», но вовремя себя одернул — они и так словно ступили на тонкий лед, и лучше уж начинать и без того хрупкие отношения с осторожных шажков.

— До встречи, — немного разочарованно выдавила Китнисс, но решила что сегодняшний день и так был подарком судьбы, и ей грех жаловаться.

******

И снова одиночество окутало ее дом, проникая и в самую душу. Китнисс приняла душ и честно попыталась заснуть. Но холодная постель не располагала ко сну. Она все также мерзла, как и раньше, только стала привыкать к этому внутреннему холоду. И сей факт пугал ее больше, чем сам холод.

Проворочавшись половину ночи, она, все же задремав ненадолго, провалилась в объятия кошмара.

Во сне ей отрезали язык и бросили на очередную Арену. С Питом. На ее глазах один из профи прицелился в него из арбалета, но он не видел надвигающейся опасности, а она слишком далеко, чтобы сразить противника. Все что она могла бы — предупредить Пита, крикнув ему о профи, но ни единого звука не выходит. И ей остается лишь молчаливо наблюдать за тем, как его убивают…

И вот она в ужасе просыпается и даже наяву крика нет — она все еще ощущает себя безгласой.

Пит…

С ним все в порядке, это только сон.

Однако, дикое желание убедиться в том, что он жив, что он рядом, накрывает ее с головой. Повинуясь импульсу, она вскакивает с кровати и прямо в пижаме мчится вниз, боясь передумать.

Китнисс вылетела из дома, лишь натянув ботинки на босу ногу, и помчалась к дому напротив, но вдруг остановилась, как вкопанная: Пит сидел на ступеньках своего дома.

— Тоже не спится? — тихо спросил он.

— Кошмар приснился…

— И мне… — блондин встает со своего места и, сняв с себя куртку, накидывает ей на плечи, — Лето почти настало, но ночи еще холодные…

— Спасибо…

Пит снова присаживается на крыльцо, освобождая и ей место, но Китнисс не готова к такой опасной близости — иначе ее и так кашеобразные мысли окончательно растекутся — не соберешь. Потому она лишь отрицательно машет головой, кутаясь в его куртку, наслаждаясь его теплом. Как будто сам Пит ее обнял…

— А куда ты так мчалась, среди ночи?..

— К тебе… — при свете полной луны, Китнисс заметила, как глаза его заблестели.

— Почему, Китнисс?..

— Мне приснилось, что я… теряю тебя… И я хотела… Мне было нужно убедиться, что… с тобой все хорошо…

— Почему?

— Потому что… ты… мне нужен.

— Знаешь, иногда я ощущаю себя спасательным кругом, который отбрасывают прочь, когда надобность в нем отпадает.

— Нет, Пит… Все не так!

Ну, вот… Не это ли самый благоприятный момент для… правды? Теперь или никогда. Вспомнился ментор с его наставлениями — всего три слова.

— Я… люблю… тебя… — щеки как будто прижали к раскаленной печке, она прикрыла веки, боясь, что не увидит в его глазах тех чувств, что переполняли её саму.

Китнисс услышала, как Пит встал. Уходит? Слезы уже тушили ее румянец, а губы дрожали.

Неужели все?

И вдруг… теплые ладони обхватили ее лицо, стирая непрошеную влагу.

— Я тоже тебя люблю. Снова. Хотя, наверное, и не переставал никогда… — Пит коснулся губами ее губ легким поцелуем, словно солнечный луч пробежался по коже…

И вот она уже в его объятиях, таких робких, но таких долгожданных.

*******

Они проговорили весь остаток ночи — обо всем и ни о чем. Вспоминали детство, Игры, ушедших близких, обсуждали, что Деревню Победителей стоит привести в порядок, возможно, даже разбить сад.

Впервые, за долгое время Китнисс испытывала легкость и подобие… счастья?.. Да, наверно. Ведь понятие счастья у каждого свое… Потеряв практически все, что было дорого сердцу, сегодня ее мир вновь обрел равновесие — Пит рядом. Он ее любит.

И это главное.

Комментарий к 31. Возрожденный Обескрыленный Мир. Главное

Ну, вот как-то так я это вижу именно в этой работе:)

Честно говоря… Подумывала на этом остановиться… Хотя есть несколько глав, написаных еще год назад, но мне кажется, можно обойтись и без них…

Но пока статус остается “в процессе”, а я подумаю…

========== 32. Возрожденный Обескрыленный мир. Перемены ==========

Спустя несколько дней, Пит уже перебирал свои вещи — он переезжал к Китнисс.

К Китнисс…

Его потрепанная Капитолием мечта, кажется, сбывалась. И не по чьей-то указке, а потому что они сами так решили.

Они захотели.

Сначала Пит не соглашался — считал, что слишком рано. Китнисс же попросила его прислушаться к себе, так он и поступил.

Чувствовал он себя хорошо, охмор как будто остался где-то за гранью. Конечно, некоторые последствия останутся на всю жизнь, но большую часть себя ему удалось вернуть. И не без помощи Китнисс. Ненависть к девушке казалась теперь далекой и ненастоящей, даже призрачной, словно из сна. Зато мир вокруг оживал как раз таким, каким Пит его помнил когда-то. Теперь, зная, что она его любит, он как будто действительно вернулся… По-настоящему.

В то знаменательное утро, когда на горизонте забрезжил рассвет нового дня, обещающего и совершенно иную жизнь, они, не сговариваясь, вошли в дом Пита.

Впервые, Китнисс и Пит спали в обнимку, зная, что так будет…

Всегда?

Отчаянно хотелось в это верить.

Что самое удивительное — пробуждение было пропитано неловкостью и стеснением. Раньше такого не случалось. Теперь же движения слишком обрывочные, глаза смотрят в пол, и невесть откуда взявшийся румянец…

Пит даже усмехнулся про себя — столько объятий было между ними, столько поцелуев, но природа их происхождения была совсем иной. Теперь все изменилось. Теперь они знали, что испытывают друг другу одинаково трепетные чувства.

Он решил подняться в свою студию — нужно собрать краски, кисти и некоторые полотна. В доме Китнисс тоже найдется место для мира красок. Вот Пит остановился напротив той самой картины, на которой позволил себе изобразить ее такой, какой ему хотелось ее видеть.

Сзади послышался шорох, Пит обернулся, пытаясь заслонить собой картину, но Китнисс стояла уже рядом с ним и вовсю рассматривала его творение.

— Здесь я такая… ранимая.

— Открытая, — поправил ее Пит.

— Уязвимая…

— Хрупкая… — не сдавался художник.

— Сломленная…

— Восставшая из пепла, — Пит не кривил своей истерзанной душой: он действительно видел её такой. Раньше — на бумаге, а теперь… и в жизни.

Китнисс удивленно изогнула бровь, а потом прошептала, краснея:

— Только благодаря тебе, Пит. Это ты возродил меня к жизни…

Комментарий к 32. Возрожденный Обескрыленный мир. Перемены

Шлю Вам небольшую весточку… В виде малюсенькой главки…

Я не забросила свои работы, просто очень сильно болею и даже писать нет сил - мозги плавятся от температуры и боли.

А потому… Если глава Вам покажется никакой… Я пойму.

========== 33. Возрожденный Обескрыленный мир. Звонок из прошлого ==========

С того разговора минуло уже несколько месяцев. Китнисс и Пит жили в одном доме и проводили много времени друг с другом.

Девушке пришла идея создания Книги Памяти — наподобие книги трав, что они заполняли той далекой зимой перед Квартальной бойней, только с более горьким содержимым… Лица близких людей, кто погиб по ее вине (как она сама считала) застыли на страницах.

Вот Финник, вечно улыбающийся задорно и искренне.

Вот отец Пита, с добрыми глазами, такими же, как у сына.

А вот… Прим… совсем юная и… снова грудь сдавило чувство вины — Прим погибла, а она, Китнисс, выжила и даже нашла в себе силы жить дальше… Точнее, Пит наделил ее этой силой. Она снова прерывисто вздохнула, как и всегда, добираясь до страницы с портретом сестры.

— Все хорошо, Китнисс? — Пит внимательно следил за возлюбленной.

— Да… Лучше, чем я могла себе представить, — смущенно проговорила она, закрывая книгу.

******

Когда ментор узнал, что они съехались, то отнёсся к этому событию довольно серьезно.

— Может, вам узаконить отношения, чтобы не болтали лишнего?..

— Хеймитч! — возмущаясь, воскликнула его подопечная. — Между нами ничего такого…

— Ну-ну, не заливай, солнышко! Видел я вас вместе. Эй, ты опять стала цвета свеклы, — заржал он.

На самом деле, Китнисс и Пит, действительно, вели довольно целомудренный образ жизни. У них были свои отдельные спальни, пусть и по соседству. Но каждую ночь Китнисс неизменно приходила к нему и молча ложилась на другую половину кровати. И все равно в итоге они оказывались в спасительных объятиях друг друга. Он был только рад — она нуждалась в нем. Да и она ему была нужна не меньше. Так они оба справлялись с кошмарами. Утром девушка всегда ускользала раньше, чем Пит просыпался. Видимо, ей не хотелось испытывать снова неловкость и смущение. Но это не важно. Главное — она с ним.

******

Этот день походил на все остальные — на душе было спокойно, впрочем, как и всегда, после переезда Пита. Сейчас он рисовал в студии, а Китнисс хозяйничала на кухне. Хотя, если честно, полноправным хозяином здесь был Пит.

Тишину разорвала трель телефонного звонка, девушка поспешила в кабинет: наверняка, это доктор Аврелий… Узнав, что молодые Победители живут вместе, он регулярно справлялся о состоянии Пита.

— Да? ­

— Привет… — донесся до неё далекий голос, бывший когд­а-то таким родным, а ­теперь ставший бескон­ечно чужим…

— Здравствуй… мама.­. — на слове «мама» Китнисс предательски запнулась.

— Как твои дела, дочк­а? — чувствовалось, что­ разговор матери даёт­ся тяжело.

— Нормально… — меха­нический ответ.

— Я хотела с тобой по­говорить…

— О чем?.. — напряглась Китнисс.

— Видишь ли… Я слыш­ала, что ты снова с Питом…

— И? ­

— Доченька… Мне каж­ется, ты совершаешь о­шибку.

Какая ей разница? Она брос­ила меня, моя жизнь б­ольше её не касается…

— Твоё мнение меня ин­тересует меньше всего­.

— Зачем ты так?.. Про­сто выслушай меня, хо­рошо?

-…­

— Я знаю, что к тебе ­приезжал Гейл…

Доро­гая, мне кажется тебе­ следовало принять ег­о предложение и уехат­ь… Двенадцатый дистрикт — э­то ещё одно напоминан­ие о боли… Видит Бо­г, ты этого не заслуж­ила. И честно говоря.­. Пит. Он ведь болен­. Он опасен. Я не хоч­у тебя потерять… — ­произнесла миссис Эве­рдин на од­ном дыхании.

— Мама, не поздно ли ­ты спохватилась?.. Ты­, которая уехала не о­глянувшись? Теперь те­бе есть дело до моей ­жизни?! Как же ты хорошо устроилась. Дождалась, пока я соберу свою жизнь по­ кусочкам, а теперь раздаешь советы?.. Что­ ты обо мне знаешь? -­ голос девушки сорвался.

— Китнисс…­

— Нет, мама, теперь б­уду говорить я! Я расставлю все точки над ­«i», раз и навсегда. ­Ты бросила меня дважд­ы. Дважды, мама. И ес­ли сейчас я могу тебя хоть как-то понять в­ отношении папы… Я ведь и сама вела себя­ не лучше, когда Пит был в плену… Но… ­Но в этот раз я не мо­гу тебя понять и простить. Ты потеряла одн­у дочь. И отказалась от другой. От единственного оставшегося ро­дного человека! Знаеш­ь, в чем отличие межд­у тобой и Пит­ом? Ты думала о себе, ­ всегда о себе… Теб­е было больно возвращ­аться сюда, а я в списке твоих приоритетов гораздо­ ниже. Думаешь, Питу не было больно вернуться в родные края, гд­е погибли все его род­ные? Но он вернулся ради меня, мама! Потом­у что его единственно­го заботит моё благополучие, несмотря ни н­а что.

— А ты не думала, что­ он приехал, чтобы завершить начатое?..

— Чтобы узнать ответ, ­ тебе следовало бы быть ­здесь, а не вести душещипательные беседы п­о телефону…

— Я всегда думала, чт­о Гейл — твоя судьба.­. Вы так с ним похож­и…

— Мама, если ты выбра­ла шахтера, это не значит, что я хочу тог­о же… Мне не нужен военный или охотник — я сама была и тем и ­другим, и теперь я хочу стать обычным человек­ом. Пит… он тот, кто­ мне нужен. Он несёт ­мир и покой…

— Но охмор, Китнисс! ­

— Мама, ответь мне на один-единственный вопрос. Если бы папа не погиб, а был охморен, ты бы его бросила?

— Нет, конечно, нет. Но… Ты так молода, ты не можешь знать, что…

Китнисс издала горький смешок.

— Мама, я стара как мир… Я успела повзрослеть и даже умереть… И только Пит смог меня возродить к жизни. Неужели ты думаешь, что все, через что мне пришлось пройти, не состарило меня, и я осталась все той же глупой девчонкой? Тебе не понять меня. Только Пит способен на это. Мы связаны с ним невидимой нитью, и я не откажусь от него, потому что кто-то считает, что «для меня так будет лучше».

— Я поняла твою точку зрения и постараюсь её принять. И ещё… Знаю, что просить прощения бесполезно… Но… Не думай, что я тебя бросила. Я каждый день о тебе вспоминаю, и молю Бога, чтобы ты оставалась целой и невредимой. Я просто не могла…

— Верится с трудом, мама. Как раз ты-то и могла, но не хотела. Видишь ли, это я была ограничена в передвижениях, ты свободна, как птица, и ты предпочла меня бросить и закрыться в своём горе… И ещё. Ты так надеялась, что я буду в порядке, так знай… Я бы наложила на себя руки, если бы не надежда и вера в Пита… Благодаря ожиданию, я сумела продержаться до его возвращения… И я постепенно оживаю. Капля за каплей ко мне возвращается жизнь…

— Мне жаль, что я оказалась такой слабой. Из нас двоих ты всегда была сильнее… Милая… Теперь, когда Гейл добился для тебя снисхождения, может быть ты…

— Нет, мама. Я никогда не приеду к тебе, не надейся. Если ты захочешь меня увидеть, тебе придётся пройти тот путь, что прошла я… Тебе придётся приехать в Двенадцатый.

— Я не смогу… — Китнисс услышала ни то вздох, ни то всхлип на том конце провода.

— А меня никто не спрашивал! И знаешь что?.. Если бы тебя сослали в Двенадцатый, я бы поехала за тобой.

— Прости…

— Не стоит… Бесполезный разговор. Прощай…

— До свидания, дочка, — миссис Эвердин явно расстроилась.

Ничего, — подумала девушка, положив дрожащей рукой трубку, — Мне тоже досталось…

До свидания…

А будет ли это свидание когда-нибудь? Сможет ли её мать превозмочь свою боль, ради дочери? И почему ей самой так больно? Слёзы предательски выступили на глазах.

Заслышав шорох, Китнисс обернулась. Пит стоял в дверях, не решаясь войти.

— Кто звонил? — спрашивает Пит наиграно небрежно.

— Мама…

— Я рад. Надеюсь, разговор удался?

— Увы. Она все также лелеет свою боль и жалеет себя… А ещё она пытается учить меня жизни.

— Китнисс, она твоя мать. Ты ей не безразлична. И мне кажется к её советам стоит прислушиваться…

— Даже если она советует бросить тебя и уехать к Гейлу? — зло проговорила она.

Пит невозмутимо продолжает глядеть ей в глаза. А потом выдыхает…

— Я и сам иногда думаю, что это был бы лучший выход… Как ни крути, но я болен и представляю опасность. Для тебя. Мы ведь прекрасно знаем, как неожиданно может проявиться охмор!

Китнисс подошла к нему вплотную и прижалась к его груди.

— Пит… — нежно произнесла девушка, как только она и умела, — если ты когда-нибудь оставишь меня, считая, что так будет лучше для меня, имей в виду, что я… я… — голос срывался и перешел на шепот, — не смогу… жить.

Так просто. Пит посмотрел в глаза любимой и не смог отвести взгляд — они светились любовью и надеждой.

— Но… В том случае, если тебе будет легче без меня… Если ты чувствуешь, что я плохо влияю на тебя и нарушаю твоё душевное равновесие… Только в этом случае я отпущу тебя и отступлю… Но тебе придётся уехать и исчезнуть из моей жизни. Навсегда.

Что он мог ответить? Мог ли он по собственной воле отказаться от нее?.. Ведь ей действительно стало гораздо лучше с тех пор, как он переехал в ее дом…

— Я не уеду… Если только ты сама не попросишь об этом.

— И не надейся! — с этими словами она мимолетным поцелуем прижалась к его губам.

Комментарий к 33. Возрожденный Обескрыленный мир. Звонок из прошлого

Глава про миссис Эвердин была готова ещё год назад… Немного ее подредактировала. Возможно, меня кто-то не поймет, но…

Сама, будучи матерью, я, честно говоря, не понимаю её… Дай Бог, мне никогда не оказаться в ее ситуации, но на сегодня я считаю, что ради ребенка можно было переступить через свою боль… Возможно, она понимала, что ничем не сможет помочь Китнисс, отношения у них всегда были натянутыми, однако…

Позицию Китнисс вижу именно такой — мать, если дочь ей действительно дорога, должна приехать сама, пересилив себя…

Что касается Пита — мне всегда казалось, что миссис Эвердин не особо его жаловала и не потому, что считала его плохим, нет… Может быть, все дело в его отце… А может быть, просто считала, что он не подходит Китнисс. Это мое субъективное мнение, основанное на впечатлениях при прочтении книги.

В общем, все так, как видит Автор… Возможно, мое мнение не совпадет с Вашим, буду рада обсудить все в комментариях:)

Спасибо всем, кто еще читает, несмотря на задержку… Обещаю — осталось совсем немножко;)

П.С. Изначально разговор по телефону писался еще в Ворде, потом был перенесен в телефон - замечаю, что вылезают какие-то “левые” дефисы рядом со словами:( возможно что-то пропустила…

========== 34. Возрожденный Обескрыленный мир. Рассвет ==========

В эту ночь Китнисс, как всегда, пришла в спальню Пита. Тихая и задумчивая. Что-то ее явно беспокоило…

Он по привычке отодвинулся на свою половину кровати, освобождая ей другую. Обычно они так и засыпали, порознь, а уже во сне, оставив смущение реальному миру, оказывались в объятиях друг друга. Просыпаясь среди ночи, Пит часами глядел на любимую, наслаждаясь ее близостью и теплом.

Если ей снились кошмары, он гладил ее по волосам и нашептывал что-то успокаивающее, и постепенно дыхание ее выравнивалось, и, спустя несколько минут, она уже снова мирно спала.

В особенно тяжелые ночи Пит все-таки будил девушку, крепко прижимая к себе ее дрожащее тело и как заклинание повторяя:

— Я здесь, я с тобой. Все хорошо… — осознав, что Пит рядом, а демоны растворились в ночи, Китнисс, ощущая дикую потребность в нем, снова и снова искала его объятий.

Вопреки его ожиданиям, сегодня Китнисс робко придвинулась к нему, старательно пряча глаза. Пит улыбнулся и раскрыл свои объятия, и она юркнула к нему под одеяло.

— Думаешь о матери? — как бы старательно Китнисс не пыталась скрыть свои переживания, Пит слишком хорошо ее чувствовал.

— Да… Не ожидала, что будет так больно.

— Мне кажется, тебе стоит позвонить ей.

— Это не я ее бросила, Пит, — встрепенулась она.

— Знаю. Но… ей многое пришлось пережить, Китнисс.

— А я страдала меньше, по-твоему? — кажется, она уже начинала злиться.

— Больше. Но ты всегда была сильнее. Может, пора принять ее такой, какая она есть, Китнисс? Ведь она твоя мать…

— Вот именно. В моем понимании мать не должна…

— И я так считаю. Но родителей не выбирают. И знаешь что?

— Что?

— Ты ведь помнишь, что моя мать не отличалась добрым нравом? — Китнисс помнила, а потому согласно кивнула, стараясь держать язык за зубами. — Так вот, несмотря на ее отношение ко мне, я бы многое отдал за разговор с ней… Жизнь слишком хрупкая штука.

Мы теряем близких, Китнисс, кому, как не тебе знать это… А теперь представь, на долю секунды, что и твоей матери неожиданно не станет. Что ты почувствуешь?

Китнисс вдруг действительно удалось представить во всех красках, как ей сообщают о смерти матери. В глазах защипало, а дыхание перехватило.

Боль.

Чувство вины.

Сожаление.

— Я понимаю, о чем ты… И я позвоню ей, только дай мне время. Так сразу… Я просто не смогу.

— Конечно! Главное, чтобы ты примирилась сама с собой и не хранила обиду в сердце, — он сильнее прижал ее к себе, — Нам и так хватает тяжелых воспоминаний.

— Спасибо, Пит… Ты всегда умел найти нужные слова.

— Рад помочь, — он поцеловал ее в макушку, — А теперь спи, тебе нужно отдохнуть от переживаний.

Китнисс и в самом деле устала. Устала… думать. К тому же… Сегодня они снова засыпали в обнимку, а не на разных сторонах кровати. Никакой неловкости, совсем как раньше… С этой мыслью она и провалилась в сон.

******

Пит проснулся, едва почувствовав, что девушка дрожит.

В эту ночь Китнисс снова беспокойно металась по кровати, простыни сбились, одеяло слетело на пол, а ночная рубашка задралась до талии, оголяя стройные ноги.

— Пит… — кажется, она видела сон о нем. Как всегда, он сначала попытался ее успокоить словами и прикосновениями. Но чем больше он старался, тем сильнее она дрожала и стонала.

— Пит… Пит…

— Милая, это я… Проснись, — он навис над ней, с тревогой вглядываясь в ее лицо, освещенное светом полной Луны, проникающим сквозь открытое окно.

Наконец, Китнисс открыла глаза.

— Все хорошо, я здесь… Снова кошмар?

— Нет. Мне снился… балкон, — она стыдливо опустила глаза.

— Китнисс. Посмотри на меня. Пожалуйста.

И она подчинились. Их взгляды встретились. И они различили в глазах друг друга отражение собственных желаний.

А потом, сама удивляясь, откуда в ней столько смелости, Китнисс подняла руку и погладила его по щеке.

Совсем, как тогда.

Только теперь не было охмора и того безнадежного отчаянья, съедавшего душу живьем, а лишь ожидание чего-то прекрасного витало вокруг.

— Пит… Пожалуйста… Я… — она с мольбой глядела ему в глаза, а потом перевела взгляд на его губы, — Хочу…

— Китнисс… — Питу показалось, что мир перевернулся. Так оно и было. Только все иначе. Это раньше он жил вверх тормашками, и лишь рядом с ней все, наконец, встало на свои места.

Наклонившись, он поцеловал ее, как мечтал уже очень давно, не сдерживая своей страсти. Поцелуй, казалось, длился целую жизнь, но там, где дело касалось Китнисс, ему бы не хватило и вечности.

Китнисс тяжело дышала, ее самые сокровенные сны воплощались в жизнь. Она застонала, выгибаясь ему навстречу. Все ее тело сотрясала дрожь, а внизу живота разгорался знакомый пожар.

Пит уже целовал ее шею, прокладывая дорожку к вырезу сорочки. И вот… тесемки расплелись под его пальцами, а взору открылась девичья грудь.

— Ох… — только и смог выдавить он. В паху пульсировало. Он и так всегда остро реагировал на ее присутствие, а сейчас…

— Китнисс…

Он прикоснулся губами к ее груди и нежно провел языком по соску. Девушка вздрогнула и притянула его еще ближе. Ноги сами инстинктивно раздвинулись в стороны. Пит, лег рядом и, не отрываясь от ее груди, провел рукой по ее животу вниз. Трусики были мокрыми…

— Пит… — голос ее звучал так призывно, что он не выдержал и запустил руку туда. Она была такой горячей и влажной… С каждым новым движением пальцев, Китнисс все громче стонала, покоряясь его напору, и, наконец, в момент кульминации, выдохнула его имя:

— Пит… — она уткнулась в его плечо, глубоко дыша, тело ее еще сотрясали судороги, — Боже, Пит…

Он гладил ее, обнимая.

— Все хорошо?..

— Пит, это было так… так…

— Приятно?..

— Чудесно… — даже в лунном свете он заметил, как она покраснела.

— Ты ведь до этого никогда?..

— Нет!..

— Я просто подумал… Быть может, Гейл…

— Никогда не прикасался ко мне! — перебила его девушка.

Пит снова наклонился и поцеловал ее. Она действительно принадлежала ему. Душой и телом. И он не хотел торопиться, постепенно они дойдут и до главного.

******

Китнисс и Пит спали безмятежным сном, прижавшись друг к другу, когда в комнату проникли первые лучи солнца, осветившие их счастливые лица…

Комментарий к 34. Возрожденный Обескрыленный мир. Рассвет

Начну с хорошего! Благодаря Friendzoneking появилась обложка к этой работе http://funkyimg.com/i/2nbAb.png (спасибо, тебе, что бы я без тебя делала?..) Пусть и на финишной прямой, но так приятно! Надеюсь, Вас она покорит, как и меня!

Теперь о главе…

Ну, вот. Наверное, многие ждали чего-то подобного. И разговора о матери, и любви… Сразу скажу, что душевные терзания у меня выходят гораздо лучше, нежели счастливые моменты…

А постельные сцены — вообще отдельная песня. Я в них не сильна. Так что… Не обессудьте.

Кстати, об этом. Мне кажется, девушку, которая впервые осталась наедине с парнем и совершенно ничего не видела и не знает, сразу лишать невинности не стоит… А уж если оба девственники… Тем более, не следует торопиться:)

Мне очень хотелось передать не только физические ощущения, но и душевные… Сцена на балконе, я считаю, вышла лучше… Как раз потому что была полна горечи и душевных мук.

Буду рада Вашим комментариям! Спасибо…

========== 35. Возрожденный Обескрыленный мир. Эпилог ==========

Они стояли у поля, держась за руки. Луговина вновь зацвела красками… Хотя еще совсем недавно была испещрена шрамами и походила на тела Китнисс и Пита… Но Природа всегда выживает. Несмотря на войны, разрушения и катаклизмы… Кажется, что все это даётся ей очень легко. Не то, что людям. Вот бы и им с Питом зацвести новыми красками — чувствами, мыслями…

Увы.

Их потери не восполнимы. Им приходится учиться жить с этим. Печально. Но зато они помнят. Всегда будут помнить тех, кто ушёл безвозвратно…

Китнисс вспомнился президент Сноу, который тоже покинул этот мир.

— Ненавижу! — вырвалось у нее помимо воли.

— Что такое? — Пит встрепенулся.

— Ненавижу Сноу. Он мёртв, а я его все так же ненавижу…

Пауза.

— А мне его иногда становится даже жаль…

— Как это? После всего, что он сделал? После Игр, пыток, после… твоей семьи?.. Тебе его жаль?

— Иногда мне хочется думать, что он был не в восторге от своей жизни… Что его одолевала жуткая усталость — постоянно бояться, быть начеку, опосаться предательства. Думаешь, ему нравилось пить этот яд? Мне хочется верить, что он был загнан в угол своей же властью… Уйти он добровольно не мог. Понимаю, что власть развращает… И он никогда бы не отказался от неё добровольно. Но… Мне кажется, и он иногда мечтал о покое.

— Как глубоко ты смотришь, Пит. По мне он был ублюдком, жаждущим власти, и третирующим всех вокруг, наслаждающимся страхом других людей… Таким его видела и знала я.

— А мне все же иногда приятно думать, что жизнь его была ущербной и никчемной… И никчемность эта заключалась в том, что он управлял Панемом, а управлять своей жизнью не мог… Он не был хозяином своей жизни. Ему надо было постоянно бороться за свою власть, чтобы остаться в живых… А это ещё более убого, чем жизнь бедняков в дистриктах. Сноу мнил себя королём мира, но понимал, что точно такой же заложник режима, которому так поклонялся…

Китнисс скептически хмыкнула:

— Если такие мысли приносят тебе облегчение… Мне больше по нраву думать, что он мёртв и ответил по заслугам… Но в этом весь ты…

— Весь я? Что ты имеешь в виду?

— Ты всегда все обдумываешь со всех сторон. Ты видишь две стороны медали там, где большинство разглядит лишь одну… И ты всегда ищешь другие выходы, заменяющие тупую ненависть. Так было и со мной…

— Ты не в счёт. Тебя я ненавидел искусственно. Это был не я…

— Тссс… — она приложила палец к его губам. — Важно, что теперь это ты. И ты со мной…

Пит обнял её и притянул ее к себе.

— Всегда, Китнисс, теперь всегда…

Он наслаждался теплом любимой и думал о том, что судьба все-таки смилостивилась над ними и подарила шанс на… счастье.

Он вернулся.

Благодаря Китнисс, его бесцветная жизнь вновь заиграла красками.

Она — его мир, возрожденный из обломков Памяти, Революции, Боли и Страха…

Китнисс прижалась к его груди, ощущая, как сильно бьется его израненное, но до сих пор истекающее любовью к ней, сердце… Именно так — истекающее… ведь эта любовь отняла у него все… А он рядом, несмотря ни на что. Еще год назад она барахталась в этом Обескрыленном Мире, а теперь… она будто снова обрела крылья. Пит же стал ветром, способным вновь поднять ее с колен.

Их души воскресила Любовь, оказавшаяся сильнее Голодных Игр, Войны и Смерти…