Полночный соблазн
Баронет Ричард Хармзуорт, с детства преследуемый сплетнями о своем незаконном происхождении, решает положить конец этим гнусным слухам и разыскать таинственную старинную драгоценность, способную доказать законность его наследственных прав. Ради этого он готов на все, даже соблазнить нынешнюю владелицу украшения – скромную дочь сельского священника Дженевив Барретт, полностью погруженную в научные исследования.
Однако в расчеты Ричарда вкрадывается ошибка: Дженевив, при всей своей неискушенности, решительно противостоит его ухаживаниям, а вот сам бывалый повеса влюбляется в эту необычную девушку все сильнее и сильнее…
Пролог
– А вот и главная распутница высшего света!
Оскорбительная реплика прозвучала в тот редкий момент затишья, какие иногда случаются даже в переполненном бальном зале. Как и остальные гости, собравшиеся в доме лорда Пэкхема этой удивительно теплой весенней ночью, сэр Ричард Хармзуорт вытянул шею, чтобы посмотреть на того, кто произнес эти дерзкие слова, и – что еще любопытнее – на ту, кому они были адресованы.
Высокий рост позволял Ричарду смотреть поверх голов, и он быстро вычислил участников конфликта. Проклятье, кое-кому снова захотелось публично перетряхнуть его семейное грязное белье!
Прямо у входа в зал светловолосый юнец высокомерно смотрел на красивую немолодую женщину с темными волосами. На мгновение губы женщины дрогнули в презрительной усмешке, а затем на ее лицо вернулось прежнее безмятежное выражение. И хотя Ричард не узнал наглеца, зато с объектом оскорбления был прекрасно знаком.
Леди Огюста Хармзуорт, его дорогая мать.
Ричард состроил ставшую привычной дружелюбную гримасу, словно небольшой скандал в высшем свете не касался его лично, и направился к дверям, хотя внутри у него все сжалось от едва сдерживаемой ярости. Увы, скандал, опорочивший имя матери, разразился тридцать два года назад, поэтому теперь оставалось лишь мириться с его последствиями.
Жадная до сплетен толпа расступилась перед ним, как морские воды перед Моисеем. Десятки взглядов жгли ему спину. Конечно, Ричард, привлекательный внешне и всегда одетый по моде, привык к вниманию толпы. Однако сегодня это внимание не вызывало в нем приятного отклика. Высший свет всегда знает, когда пахнет жареным. Ричарду же предстояло потушить огонь, прежде чем он разгорится.
Краем глаза он заметил своего лучшего друга – Кэмерона Ротермера герцога Седжмура, также торопившегося к дверям. Затем Хармзуорт вновь нашел взглядом свою мать. Они не виделись лет пять, а она совсем не постарела. «Что ж, видно, грех добавляет красоты чертам», – кисло подумал Ричард.
– Советую воздержаться от оскорблений, Колби, – заявил лорд Бенчли, один из преданных поклонников леди Огюсты. Он окинул юнца насмешливым взглядом. – Играйте, да не заигрывайтесь.
Теперь Ричард узнал светловолосого денди. Лорд Колби, недавний выпускник Кембриджа, был новичком в светском обществе. Весьма хорош собой и самоуверен, но леди Огюста смотрела на него, как на пустое место. Хотя ей нравились красивые мужчины, она предпочитала общество более опытных и благородных, таких как лорд Бенчли. Ходили слухи, что он когда-то был удостоен чести делить с ней ложе.
Не то чтобы Ричард собирал сплетни о своей матери, но только глухой не слышал о ее якобы многочисленных любовных похождениях. Сын делал вид, что ему нет дела до интрижек вдовствующей леди Хармзуорт, однако каждая сплетня бросала тень и на его имя.
– На выручку блуднице явился ее ублюдок, – процедил сквозь зубы Колби. Впрочем, его голос звучал уже не так дерзко, когда подошел Ричард.
Толпа качнулась в едином вдохе, полном ужаса и восхищения. Стихла музыка. Долговязый приятель Колби схватил его за руку.
– Заткнись, Колби! Хармзуорт – отличный стрелок. Нарвешься на пулю в дуэли!
Колби поник. Оказавшись рядом, Ричард убедился, что молодой лорд выглядит изрядно напуганным – инцидент не перерастет в скандал. Пусть так, но давний скандал в очередной раз выплеснулся в это грязное слово «ублюдок».
– Добрый вечер, мама. Ты всегда умела эффектно появляться в обществе, – сухо произнес Ричард, намеренно игнорируя Колби.
Перетрусившего скандалиста можно было не опасаться. Нетрудно было замять неприятную сцену. Куда сложнее было унять клокотавшую внутри Ричарда злость.
Зная, что за ними следят десятки глаз, Ричард прильнул губами к руке матери в знак приветствия. Нельзя было пренебрегать традициями, давая повод для кривотолков.
Леди Огюсте было чуть сложнее скрывать свои эмоции, хотя за три десятка лет можно было привыкнуть к жестокости толпы. Возможно, причиной ее волнения была встреча с сыном после долгой разлуки. Ричард гадал: что заставило мать приехать сюда? Несколько секунд она почти бесстрастно смотрела на сына, затем ее губы изогнулись в улыбке. Такая улыбка неизменно сводила мужчин с ума. Жертвой ее, похоже, когда-то стал и отец Ричарда.
Злые языки поговаривали, что леди Хармзуорт обрюхатил конюх, пока ее муж, барон Лестер, находился с дипломатической миссией в России. Когда сэр Лестер вернулся после шестнадцати месяцев отсутствия, он принял младенца как своего сына и наследника, ни разу не упрекнув жену в прелюбодеянии. Общество кипело мерзкими сплетнями, но сэр Лестер объявил Ричарда следующим баронетом.
– Зато там, где я, нет места скуке, – откликнулась леди Огюста.
Ричард вскинул бровь и едва заметно улыбнулся, хотя ярость продолжала бурлить в его крови. Со школьных лет он страдал от насмешек сверстников и едва скрываемого презрения их родных. Гордость, возможно, научила его скрывать обиду, но не помогала смягчить ее.
– С этим не поспоришь, – согласился Ричард.
– Леди Хармзуорт, рад вас видеть! – Кэмерон наконец пробрался через толпу.
– Ваша светлость. – Ее изящный реверанс был воплощением достоинства.
Да, Ричарда многое раздражало в матери, однако он глубоко уважал ее мужество и силу воли. Он знал, как трудно держать голову высоко, если тебя презирает свет.
– Вы решили слегка взбаламутить тихие воды этого омута? – негромко спросил Кэм. – Могу я пригласить вас на танец?
Леди Огюста кивнула и с усмешкой обратилась к Ричарду:
– Мой дорогой сын, неужели ты поспешил ко мне, желая защитить мою честь, и даже собирался сразиться на дуэли? Но ведь я и честь – понятия несовместимые.
В ответ на это заявление за спиной Хармзуорта раздался тихий шепот. Ричарда и бесило, и восхищало это желание матери вновь и вновь бросать вызов благопристойному обществу. Они были похожи в том, что использовали невозмутимость и холодную уверенность, чтобы дать отпор чужой дерзости.
По лицу Ричарда не пробежало и тени.
– Я не стреляю в незрелых юнцов, сколько бы шерри они ни выпили, – небрежно ответил он, зная, что Колби передернет от этой фразы.
Приятель Колби вцепился в рукав его сюртука.
– Будь благоразумен, – прошептал он другу. – Ты еще легко отделался! Давай уйдем.
– Ладно, уйдем… – Колби мрачно посмотрел на Ричарда. – Мне нечего делать там, где принимают нечестивых дам и… и их отпрысков. Даже носи кто-то из Хармзуортов драгоценную фамильную подвеску, и она не сделала бы его достойным приличного общества. Рожденный в грязи и умрет в грязи.
Голос Колби, испуганного собственной дерзостью, был едва слышен, однако толпа подалась вперед, словно болото, готовое затянуть любого в свою трясину.
У Ричарда перехватило горло. Проклятый идиот! Желание уложить глупого щенка одним ударом металось в голове, но он заставил себя презрительно ухмыльнуться в лицо обидчику. Пропавшая подвеска, древняя реликвия Хармзуортов… Господи, да никто не видел эту подвеску со времен войны Алой и Белой розы! Поразительно, что Колби вообще знал о существовании драгоценности, владеть которой может только истинный наследник рода Хармзуортов. Подвеска была утрачена для семьи вот уже более пятидесяти лет.
– Вы сказали «нечестивых дам»? – Внезапно совсем рядом раздался серебристый смех леди Огюсты. – Ах, дорогой сэр Колби, и где вы набрались таких выражений? Неужели у вашей почтенной матушки?
– Забудьте об этом школяре, леди Хармзуорт. – Кэмерон Ротермер герцог Седжмур сделал шаг вперед, оставив Колби за своей широкой спиной. – Итак, танец? – Он подал сигнал оркестру, как будто именно он, а не лорд Пэкхем был хозяином дома.
Зазвучал вальс. Кэмерон и леди Огюста направились в центр зала как царственные особы – толпа молча расступилась перед ними. Ричард мысленно поблагодарил своего друга, не первый раз выручавшего его в сомнительных ситуациях. С изрядным разочарованием приглашенные разошлись по залу. В очередной раз семья Хармзуортов сохранила свое достоинство.
– Я настоятельно рекомендую вам увести своего друга, – посоветовал Ричард приятелю Колби.
Как же он устал от всего этого! От презрения толпы. От собственного притворства. Разве оскорбления не ранят и не мучают его? От необходимости расплачиваться за чужой грех. А более всего от того, что он был ублюдком, носившим имя барона Хармзуорта.
Ярость у Ричарда внутри внезапно остыла и налилась свинцом. Он должен найти эту чертову фамильную подвеску! Он превратит ее в булавку для шейного платка. Ричард будет нести ее на себе как флаг победы, заставляя всех и каждого признать в нем истинного наследника барона Лестера. И пусть он не чистокровный Хармзуорт, но он – будущий барон. А с семейной реликвией в булавке никакой Колби не посмеет дерзить ему в глаза или за глаза. Ни один человек на свете не назовет его ублюдком.
Глава 1
– Проклятье! – раздался приглушенный мужской голос откуда-то снизу.
Глухой стук, сопровождавший ругательство, заставил Дженевив проснуться. Ей понадобилось несколько долгих секунд, чтобы понять, что она задремала, положив голову на письменный стол в своем кабинете. Свечи погасли, и только в камине еще тлели угли. В их слабом мерцании, затаив дыхание, девушка наблюдала, как темная фигура проникла в кабинет, подошла к окну и потянулась к подсвечнику на подоконнике, заслонив собой звездное небо. Страх сковал Дженевив.
Страх… и возмущение! Кто это смеет ломиться в ее дом? Это почти оскорбительно. Викарий, отец Дженевив, и тетя Люси уехали в поместье герцога Седжмура, куда были приглашены на торжественный ужин. Герцог почти не бывал в столь удаленном уголке своих обширных владений, поэтому все соседи жаждали его увидеть. Дженевив тоже была приглашена, но решила остаться дома и заняться важными исследованиями. Она даже служанку в этот вечер отпустила.
Человек у окна стоял неподвижно, будто стараясь убедиться, что комната пуста, прежде чем начать свое темное дело. Казалось, он напряженно прислушивается. Затем абрис плеч на фоне окна опустился – мужчина шагнул к камину.
Из своего уголка Дженевив наблюдала, как незнакомец поднес огарок свечи к углям. Что ж, очень скоро наглец убедится, что рано потерял бдительность.
Девушка нащупала ручку второго ящика стола и открыла его, не беспокоясь о шуме. Рукоятка пистолета легла в ее ладонь. Злоумышленник резко обернулся. Дженевив вскочила на ноги, вышла из-за стола и кивнула мужчине с невозмутимостью, которую на самом деле не чувствовала.
– В этом доме нечего красть. Я дам вам возможность просто уйти.
Мужчина вовсе не бросился прочь из комнаты. Он неторопливо поднял свечу, чтобы осветить Дженевив. Его лицо было скрыто черной шелковой полумаской, какие носят на костюмированных балах.
– Если здесь нечем поживиться, что же вы защищаете с пистолетом в руке?
Рука Дженевив чуть дрогнула.
– Дом стоит на краю деревни. Пистолет в любом случае не лишний. Вы думали, дом на окраине – легкая добыча? – Она подозрительно прищурила глаза. – Вы… вооружены?
Незнакомец поджал губы, как будто вопрос его оскорбил. Чтобы продемонстрировать благие намерения, он показал открытые ладони.
– Разумеется нет, милая леди.
Странный это был грабитель. Конечно, знания Дженевив о воровском мире были невелики, но ее поразило не столько спокойствие, сколько обходительность грабителя. Он изъяснялся как джентльмен и, казалось, не особенно беспокоился, что у нее в руке пистолет.
– Нет? При вашей работе вы должны предположить сопротивление со стороны ваших жертв.
– Я всегда проверяю, чтобы дом был пуст, прежде чем начинаю… работать.
– Как сегодня, например, – холодно бросила девушка.
Грабитель пожал плечами.
– Даже лучшие в моем ремесле могут допустить ошибку, мисс Барретт.
У нее перехватило дыхание. На смену волнению пришел ужас.
– Вам известно мое имя?
Губы мужчины дернулись – он сделал шаг вперед.
– Не подходите! – вскрикнула Дженевив. Ей казалось, будто сердце бьется так громко, что незнакомец вот-вот его услышит.
Мужчина поднял свечу выше и поводил ею из стороны в сторону, рассматривая Дженевив. Она против воли сделала крохотный шажок назад. Ощущение нереальности происходящего все усиливалось, словно родной дом стал ей чужим.
Маленькая комната со старинным столом, уставленным милыми сердцу мелочами. Стопка исписанных страниц ее статьи. Угольки в камине. Легкая занавеска на окне… Все было, как всегда, за исключением высокого мужчины в полумаске, со снисходительной улыбкой наблюдавшего за прыгающим в ее руке пистолетом. Чутье подсказывало девушке, что незнакомец не только не взволнован, он… развлекается!
Дженевив впилась взглядом в прикрытое черной тканью лицо грабителя, пытаясь угадать, как он выглядит без маски, но тщетно: стоит незнакомцу раствориться в ночной тьме, и она никогда не сможет описать его властям. Мало толку в таких приметах, как светлые волосы, белый ворот рубашки, бриджи и ботинки – простые, но хорошего качества, говорившие, пожалуй, о вкусе хозяина. И хотя Дженевив не могла полностью видеть его лицо, расправленные широкие плечи, манера держаться подсказывали ей, что мужчина весьма уверен в себе.
Очень странный грабитель.
– Талантливый вор тщательно изучает своих жертв, – ответил он на вопрос, о котором она успела забыть. – Но, увы, у всех бывают промахи. По слухам, сегодня вечером вы должны были присутствовать на ужине в Лейтон-Корте.
– Я собиралась… – Дженевив осеклась, сообразив, что не обязана давать объяснений. Рука с оружием устала, и дуло постепенно клонилось вниз, к полу. Она прикусила губу и махнула пистолетом в сторону двери. – Убирайтесь из моего дома.
– Но я не получил того, за чем пришел. – Незнакомец сделал еще шаг вперед, заставив девушку отступить.
Внезапно ей стало совсем жутко. Во всем доме были только они двое: сильный мужчина с дурными намерениями и слабая напуганная девушка. Больше не в силах храбриться, Дженевив отпрянула назад и, защищаясь, ткнула пистолетом мужчине в грудь.
– Немедленно убирайтесь, или я буду стрелять!
Его сжавшиеся губы ясно дали понять, что для вора не так уж сложно нарушить правила приличия.
– Дорогая… – процедил он сквозь зубы.
Дженевив словно пробудилась. Как она, державшая в руке пистолет, позволила безоружному грабителю зайти так далеко?
– Я вам не дорогая, – прошипела она.
Словно признав ее победу, мужчина поклонился.
– Как вам угодно, мисс Барретт. Я не сделал вам ничего плохого. Это вы, угрожая мне пистолетом, ведете себя не слишком учтиво.
– Вы вломились в мой дом, угрожали мне… – Она так удивилась, что едва не рассмеялась.
– До сих пор, – перебил ее грабитель, – только вы угрожали мне.
– Намерение обокрасть честных людей – угроза имуществу, – торжествующе сказала Дженевив.
Выразительный рот мужчины изогнулся в улыбке.
– Ваша взяла. Я покину ваш дом, как вы того требуете.
– Отпусти я вас – вы найдете себе другую жертву! – Теперь, почувствовав себя более уверенно, Дженевив крепче сжала пистолет и даже подалась вперед, заставляя грабителя отступить. – Я запру вас в подвале и вызову служащего магистрата.
– Это весьма жестоко с вашей стороны, – ухмыльнулся мужчина. – Я не люблю темные мрачные помещения.
– В таком случае вы выбрали неподходящее ремесло. Однажды вас все же поймают и заключат в темное мрачное помещение.
– И вы думаете, этим смельчаком будете вы? – Внезапно, словно позабыв о пистолете, незнакомец снова сделал шаг вперед. – Не могу поверить, что подобное злодеяние вы совершите с легким сердцем.
Дженевив, отступая, прижалась к письменному столу, и еще выше вскинула пистолет, сжав его двумя руками. Ставшие влажными пальцы скользили по металлу.
– Прочь! Или, клянусь, я стреляю!
Мужчина неторопливо поставил свечу на стол рядом с ней и покачал головой. Пистолет упирался ему в грудь, но это, казалось, ничуть его не беспокоило. Сейчас между ним и Дженевив не было и трех футов.
– Выстрелив в меня, мисс Барретт, вы испачкаете кровью ковер.
– Я… – Голос ее сорвался.
И в этот момент грабитель стремительно схватил ее руку, державшую пистолет. Молниеносное движение – и пистолет был отведен вниз, а сильное мужское тело прижало Дженевив к письменному столу. Она не выпускала оружие, но не могла и высвободить руку из стальных тисков его пальцев.
Он усыпил ее бдительность, говорил так небрежно, даже шутил! Ужас захлестнул девушку с новой силой. Зачем она вообще вступила в диалог с этим негодяем? Уверенная в своей безопасности, она совершила оплошность. Один бог знает, что теперь будет делать этот опасный человек.
– Отпустите меня! – Вместо резкого тона из ее горла вырвался жалобный писк.
Стальные пальцы лишь усилили хватку на запястьях. Дженевив была высокой и гибкой, но незнакомец был сильнее ее в несколько раз. К тому же он находился так близко, что она чувствовала его тревожащий запах, и это пугало ее еще сильнее.
– Будьте благоразумны, мисс Барретт. Даю слово, что я не причиню вам вреда.
– Тогда отпустите меня! – Она часто дышала. Несколько непослушных локонов выбилось из прически. Зрачки были расширены.
– Отдайте пистолет.
Дженевив попыталась высвободить руки, но тщетно.
– Если я отдам пистолет, то буду совершенно беззащитной, – простонала она.
Незнакомец рассмеялся.
– А разве сейчас вы не беззащитны, мисс Барретт? – вкрадчиво прошептал он.
От этого интимного тона волоски на шее Дженевив встали дыбом. Она снова принялась вырывать руки. Словно устав от этой возни, незнакомец легко разжал ее пальцы и забрал пистолет. Затем он быстро положил его на стол и вновь перехватил оба ее запястья.
– Я закричу!
– Никто не услышит, – произнес грабитель небрежно, и в этот момент она возненавидела всем сердцем эту его самоуверенность.
– Я презираю вас, – прошипела Дженевив, пытаясь освободиться. Сердце ее бешено колотилось от испуга и гнева. Глупая девчонка, не сумевшая взять верх над мужчиной, даже имея пистолет в руках.
– Думаю, я смогу с этим жить. – Он еще сильнее прижал ее к столу бедрами, и она ощутила обжигающую волну, прокатившуюся по ее телу. Этот запах – свежий, с оттенками трав…
Зная, что ничего этим не изменит, Дженевив попыталась пнуть негодяя. Все, чего она добилась, была заведенная за спину рука, лишившая ее возможности двигаться. Покачав головой, мужчина подтолкнул ее к камину, а затем к двери в кладовую. В замке торчал ключ. Сообразив, что он задумал, Дженевив изо всех сил наступила ему на ногу каблуком.
– А у вас боевой нрав, – буркнул незнакомец, скривившись. Уже не слишком церемонясь, он распахнул дверь кладовой и толкнул ее внутрь, продолжая выкручивать руку.
Дженевив буквально накрыло волной тонкого аромата, исходящего от грабителя.
– Не смейте закрывать меня в кладовой! – почти простонала девушка.
– Вы не оставляете мне выбора, мисс Барретт, – раздался бархатный голос у нее над ухом.
От этого по ее телу побежали мурашки. Ей хотелось чувствовать гнев, но вместо этого внутри расходилось странное волнение. В какую немыслимую ситуацию она попала!
Внезапно человек в маске коснулся пальцами щеки Дженевив, застыл на пару секунд, а затем мягко оттолкнул ее от себя. Дженевив качнулась вперед и едва удержалась на ногах. Беспомощно взмахнув руками, она уцепилась за ручку серванта и потеряла драгоценные мгновения, которых злоумышленнику хватило, чтобы захлопнуть дверь кладовой. И тотчас раздался звук поворачивающегося в замке ключа.
– О нет! – воскликнула Дженевив в отчаянии. – Не вздумайте шарить по дому! – Она развернулась и заколотила кулаками в дверь. Какое там! Дубовые двери дома викария могли выдержать и не такой натиск. – Вы не посмеете!
Задыхаясь, Дженевив замерла и прижалась ухом к двери, отчаянно пытаясь расслышать хоть какой-нибудь звук. Она уловила удаляющиеся шаги: грабитель шел к входной двери. Он что, передумал? Но зачем ему бросать начатое теперь, когда хозяйка дома заперта в кладовой?
Девушка сжала кулаки и зажмурилась. Как легко он ее перехитрил! И эта внезапная ласка, обезоруживающее касание его ладони, вызвавшее бурю незнакомых эмоций. Лучше всего их было назвать… неуместными. Неподобающими.
Даже с оружием в руках Дженевив ощущала себя слабой и беззащитной рядом с этим человеком. А оказавшись в его руках, и вовсе превратилась в испуганную овечку. И вот результат ее слабости: заперта в кладовой до приезда отца и тетки, а грабитель, возможно, выносит из дома ценности. Один бог знает, сколько ей придется сидеть в темноте и гадать, какая участь постигла столовое серебро. А ведь преподобный Эзикиел Барретт дорожил фамильным комплектом. Может, попытаться выбраться через окошко под потолком, пробраться по карнизу, залезть в окно кабинета?
Дженевив почувствовала, как на глаза набежали слезы. Странно, но она все еще ощущала тепло мужского тела, к которому была прижата против воли. Как будто незнакомец продолжал прикасаться к ней. Теперь воспоминание о подобной близости не пугало ее: если бы грабитель хотел причинить ей боль, то он мог сделать это в любой момент. Скорее, Дженевив было горько. Незнакомец не навредил ей, а она даже с оружием в руках не смогла его задержать. Глупая, жалкая курица! Она могла прогнать его, могла передать властям…
Из-за двери не раздавалось ни звука. Что он там делает? Шарит по шкафам и сундукам? Щурясь в полумраке, Дженевив обернулась к массивному бюро у окна и возблагодарила Господа: единственный подлинно ценный предмет остался не замеченным вором. Может, грабитель и был хитер, но потерял бдительность, пытаясь избавиться от свидетеля. А не заметить драгоценную вещицу было сложно: золотая цепочка с подвеской лежала на бархатной салфетке на бюро и притягивала взгляд даже в слабом свете, льющемся из узкого окна.
Что-то с глухим стуком упало у открытого окна. Дженевив бросилась к прямоугольнику света – это был ключ. Не веря своим глазам, она подняла ключ с ковра. За окном раздался негромкий удаляющийся свист. Знакомая мелодия, похожая на «За холмами и долами». Вор уходил прочь по садовой дорожке.
И снова его уверенность в собственной неуязвимости поразила Дженевив. Через полминуты ночь проглотила остатки звука. Пожав плечами, девушка вставила ключ в замочную скважину и медленно повернула. Открыв дверь, она осторожно выглянула из кладовой. В кабинете никого не было. Как будто никто не вторгался вероломно в ее дом и не вел себя так дерзко!
Лишь тонкий аромат трав все еще витал в воздухе.
Лимонная вербена.
Глава 2
Ричард сделал глоток бренди и положил голову на спинку кожаного кресла в библиотеке Лейтон-Корта.
Он заслужил порцию хорошего алкоголя: не так уж часто приходится вламываться в чужой дом под видом грабителя в маске. Черная шелковая тряпица валялась на столике. Попытка ограбления вышла неудачной, однако он узнал самое главное. После шести месяцев детективной работы Ричард нашел свое сокровище.
– Подвеска у нее, и это важнее всего. Я рад, что провел расследование. Кто же мог знать, что эта чертова тетка Амелия так странно распорядится семейной реликвией. Когда я оказался в кладовой, подвеска просто лежала на бюро! Я видел ее так же явственно, как огромный нос на твоем лице!
– Зачем сразу переходить на личности? – проворчал Кэмерон Ротермер, герцог Седжмур, и поднялся со своего высокого стула, чтобы пополнить стакан Ричарда. Зеленые глаза герцога казались суровыми, однако близкие друзья часто могли разглядеть в них искорки смеха.
Ричард понимал, что несколько злоупотребил дружбой. Только настоящий друг мог приехать в самое дальнее из своих владений и поддержать приятеля, вместо того чтобы наслаждаться жизнью в Дербишире или Лондоне. Но Ричарду требовалось тайное укрытие недалеко от дома Барреттов, а поместье Кэмерона в Литтл-Деррике подходило для этого как нельзя лучше.
Кэмерон зацокал языком от нетерпения.
– Так почему, черт возьми, ты не забрал подвеску, если она была под самым твоим носом? Хорошая работа, быстрый результат. Ты бы получил фамильную драгоценность, а я бы отправился домой, к родным лугам и не менее родным конюшням.
– Кража не лучшая идея, дружище.
Улыбка коснулась губ Ричарда, когда он протянул руку, почесал голову и потеребил уши мохнатого Сириуса. Эта собака была неопределенной породы, но довольно дружелюбного нрава. Пес вздохнул и развалился на полу рядом с креслом, его длинный нос уткнулся в передние лапы. Его совершенно не волновала фамильная подвеска.
– Краденую вещь нельзя назвать своей. Как я смогу предъявлять всем и каждому эту подвеску, чтобы продемонстрировать, что имею право на титул, если опущусь до воровства? Полагаю, для начала надо попытаться выкупить это безделицу у нынешних владельцев.
Хотя Ричард Хармзуорт и говорил небрежным тоном, но предмет обсуждения имел для него колоссальное значение. До сегодняшнего вечера он видел драгоценность барона Лестера лишь на старинных акварелях. Желание заполучить вещицу было невероятно сильным, но попытка кражи была просто разведывательной миссией.
Его агенты несколько раз связывались с мисс Барретт, предлагая купить драгоценность, но она утверждала, что даже не слышала о сокровище. Однако, что бы ни говорила Дженевив Барретт, любая ниточка расследования неизменно вела в дом викария Литтл-Деррика. Проникновение в дом было последней попыткой выяснить, не ложный ли след взял Ричард.
Ярость, охватившая его в бальном зале лорда Пэкхема, все еще клокотала глубоко внутри. Заполучить подвеску стало самым важным делом его жизни. Только так Хармзуорт мог вернуть себе достоинство и прекратить всяческие кривотолки на свой счет.
– Что ж, я рад, что мне не придется укрывать от закона бесчестного человека, – усмехнулся Кэмерон.
– Да. Сначала только честные методы. – Ричард отхлебнул превосходного бренди и внезапно вспомнил, каким горячим нравом обладает дочь викария. С такой трудно торговаться. Однако на карту были поставлены честь и достоинство, поэтому он выиграет эту партию. – Представляешь, мисс Барретт угрожала мне пистолетом!
Кэмерон удивленно рассмеялся.
– Неужто? Что ж, и правильно делала. Когда викарий Барретт и его сестра приехали без Дженевив, было поздно предупреждать тебя об опасности, ты уже бросился продолжить свое расследование. Клянусь, я весь вечер чувствовал себя как на иголках. Да еще эти скучные провинциальные разговоры. Это был чудовищный ужин.
– Я у тебя в долгу. – Ричард вытянул длинные ноги на сине-красном турецком ковре. Он чувствовал усталость пополам с удовлетворением.
– Это точно. Но я вынужден признать, что не зря приехал посмотреть поместье. Следовало наведаться сюда гораздо раньше, сразу после смерти дяди Генри, чтобы понять, в каком ужасном состоянии сейчас – дом и земли. – Кэмерон опустился на стул. – Кстати, об ужасном состоянии. Эта ученая дева, мисс Барретт, в самом деле похожа на книжного червя? Как она выглядит? Плохая кожа? Круглые плечи? Плоская грудь? Косоглазие от прочтения пыльных фолиантов?
Ричард хмыкнул. Тело, которое он прижимал к себе, определенно было округлым в нужных местах. Как ценитель женщин, Ричард Хармзуорт мог дать Дженевив Барретт весьма высокую оценку.
– Она… интересная, – задумчиво произнес он, потрепав мохнатое ухо Сириуса. Пес возмущенно чихнул, не слишком довольный такой бесцеремонностью.
– Ну, если она умеет пользоваться оружием и способна угрожать мужчине в маске, ничуть не сомневаюсь в твоей оценке.
Ричард улыбнулся, вспомнив, каким резким и требовательным тоном говорила с ним Дженевив, наведя на него пистолет. Вместо иссушенной науками старой девы он встретил воинственную амазонку. Высокую темноволосую красотку с внимательными серыми глазами. Сильную, непокорную и…
– Ричард, – окликнул друга Кэмерон.
– Да?
– Судя по твоей странной улыбке и блуждающему взгляду, рискну предположить, что мисс Барретт хороша собой. Однако что ты собираешься делать дальше?
– Да, она хороша собой, но это ничего не меняет. Мисс Барретт должна расстаться с подвеской в любом случае. – Хармзуорт встал и без приглашения наполнил свой бокал. Он приподнял графин, предлагая налить и Кэмерону, но тот покачал головой. – У меня просто нет выбора. Я мог бы попытать счастье в суде и доказать, что тетя Амелия не имела законного права отдавать драгоценность мисс Барретт, но такое дело будут рассматривать годами. И кто знает, сколько еще помоев выльется на мою голову. Мисс Барретт ясно дала понять, что не хочет продавать подвеску даже после того, как мои представители предложили за нее десять тысяч! Похоже, деньги не особо ее интересуют.
– И каков твой план?
– Есть одна шальная мысль. К счастью для меня, ее отец берет на подселение практикантов-историков. Я могу проникнуть в семью и втереться в доверие, узнаю, что нужно этой Дженевив. У всего есть своя цена.
Герцог Седжмур посмотрел на друга с сомнением.
– Едва узнав, кто ты, мисс Барретт обо всем догадается. Какой из тебя историк?
Губы Ричарда изогнулись в лукавой улыбке.
– Встречайте Кристофера Эванса, богатого дилетанта из Шропшира.
Кэмерон нахмурился.
– И что дальше? Попытаешься ее соблазнить?
На мгновение мысль о тайной связи с Дженевив Барретт зацепила Ричарда, однако он неохотно возразил:
– Ты обо мне не слишком высокого мнения, мой друг. Я всего лишь влюблю ее в себя, но не испорчу. Я подарю ей несколько недель мужского внимания, стану делать подарки и говорить весь этот глупый вздор, о котором она читала в своих книжках, уговорю продать подвеску, а затем… исчезну.
– Женщина, которая способна навести на тебя пистолет, может оказаться нелегкой добычей.
Ричард пожал плечами.
– Я знаю, чего хотят женщины, Кэм. Поверь, очень скоро эта недотрога будет есть из моих рук.
– Если вспомнить, какой отпор мисс Барретт дала тебе накануне, эта малышка скорее откусит тебе пальцы. Но ты так увлечен своей затеей, что я готов сделать ставку.
Хармзуорт рассмеялся.
– Поверь, я могу быть очень убедительным, если того требует дело. Боже мой, да я могу давать уроки! Я так хорошо научился скрывать свои эмоции и притворяться в свете, что в сердечных играх мне нет равных. Вспомни, как часто притворство выручало меня в трудных ситуациях. Моя любезность в ответ на оскорбления не раз спасала меня от наказаний в колледже.
Ричард передернул плечами, вспоминая, что перенес их друг Джозеф Меррик, также незаконнорожденный, в Итоне, потому что был слишком прямолинейным и упрямым. Впрочем, в прошлом году Джозеф был отмщен – получил титул виконта Холбрука. Ричард тоже намеревался посмеяться последним, когда на его булавке будет сверкать легендарная подвеска Хармзуортов.
Кэмерон по-прежнему смотрел с сомнением.
– Но ведь ничто не изменит обстоятельств твоего рождения. Даже фамильная безделушка.
– Возможно, и нет, – произнес Ричард с горечью. – Но законы светской морали – штука тонкая.
Об этом Кэмерону было известно не понаслышке. Его мать герцогиня делила ложе не только с мужем, но и с его братом. Кто был настоящим отцом Кэмерона, похоже, не знала и она сама. Скандалы такого рода всегда ложатся пятном на фамильную историю. Однако герцог Седжмур с достоинством носил семейный титул и посещал все приемы и балы с гордо поднятой головой.
Еще в школе подпорченная репутация сдружила Ричарда, Кэмерона и Джозефа. Каждый выбрал свой способ защиты от унижений и издевок, но дружбу, окрепшую в невзгодах, они пронесли через годы. И теперь Кэмерон, ни в чем не сомневаясь, стал соучастником аферы, в которую втянул его Ричард.
– Любая победа будет носить лишь символический характер, – сказал Кэмерон Ротермер.
– Иногда этого достаточно. – Ричард вернулся к своему креслу. – Брось, дружище. Позволь мне развлечься напоследок, ведь очень скоро моя жизнь станет предсказуемой и скучной. Ты же помнишь, что в следующем сезоне я намерен стать респектабельным женатым мужчиной. Я долго выбирал юную леди, чья безупречная родословная вернет престиж опороченному роду Хармзуортов.
Кэмерон смотрел на него со странным сочувствием.
– Жениться на любимой женщине гораздо приятнее.
– Любовь, мой дорогой друг? – Смех Хармзуорта был циничным. – Я планирую брак по расчету. Все, что я потребую от будущей жены, это подарить мне законного наследника. В остальном пусть делает, что хочет.
– Ты совершаешь ошибку. Любой человек заслуживает счастливой семейной жизни, а ты особенно.
Ричард поежился. В чувствах они с Кэмероном всегда придерживались диаметрально противоположных взглядов. Его друг желал ему добра, но Ричард был не уверен, что заслуживает счастья.
– Ты несешь вздор, Кэм! Вот уж не думал, что с годами ты станешь таким сентиментальным.
– Разве ты не хочешь такого брака, как у Джозефа и Сидони? Меррик нашел себе идеальную пару. Они делают друг друга счастливыми. Это заставляет меня думать, что любовь стоит ждать, за нее стоит бороться.
Ричард знал, что Джозеф действительно любит жену и что любовь эта взаимна, а после рождения дочери его брак с Сидони стал еще крепче.
– Джозефу несказанно повезло. Но такой брак скорее исключение. Женщины, подобные Сидони, встречаются одна на миллион. И я бы не поставил и пенни на то, что мне суждено встретить такую, как Сидони.
Но уже лежа в постели, в полусне Ричард вспоминал о другой женщине. О той, в чей дом вероломно вторгся. Дерзкая, умная и красивая Дженевив Барретт со сверкающими гневом глазами и чувственным телом. Он вдруг обнаружил, что ждет предстоящих дней с нетерпением. Что ж, его хитроумная затея предвещала весьма недурное развлечение.
Глава 3
Поначалу Дженевив заметила только собаку.
Девушка сидела у окна и смотрела на улицу, позабыв про вышивку, лежавшую на коленях. Гостиная выходила окнами на аллею, которая окружала дом и вливалась в Оксфорд-роуд. В глубине комнаты ее овдовевшая тетя пыталась развлечь разговорами лорда Невилла Фэрбродера – он приехал к викарию, но отец Дженевив навещал прихожан. Лорд Невилл, к сожалению, решил дождаться его и не спешил вернуться в свою усадьбу Янгтон-Холл. Лорд Невилл финансировал научные работы викария, но Дженевив относилась к нему с неприязнью. Что-то в его глубоко посаженных глазах заставляло ее ежиться, а когда лорд Невилл находился рядом, от него словно исходил неприятный холодок.
Когда крупная дворняга пробежала по аллее, девушка вытянула шею. В Литтл-Деррике бродячие собаки редко находили сытный обед и потому заглядывали в городок нечасто. Пес сел посреди лужайки, почесал за ухом и насторожился. Через пару мгновений появился изящный и богато украшенный фаэтон, вальяжно покачивавшийся на рессорах.
От любопытства Дженевив прижалась лбом к стеклу. Возница был в повозке один. Он ловко правил красивой гнедой лошадью, тянувшей за собой черно-золотой экипаж.
Что привело богатого человека в глубинку Оксфордшира? Должно быть, путешественник просто сбился с пути. Узкая аллея обрывалась у конюшни. Кроме викария, навещать здесь было некого. Более всего Дженевив удивила собака: пес явно ожидал фаэтон, а не просто бегал по округе. Даже цыгане, расположившиеся табором у речки, не стали бы прикармливать подобную дворнягу.
Фаэтон, сопровождаемый куда менее эффектной собакой, исчез за углом. Дженевив ждала, когда возница поймет, что ошибся, и вернется. Это было не бог весть какое событие, но день выдался скучным, поэтому, когда фаэтон не появился через пару минут из-за угла, девушка стала проявлять нетерпение.
День мог сложиться куда приятнее, удели она внимание научным трудам, однако визит лорда Невилла вынуждал ее сидеть в гостиной, как того требовали законы гостеприимства. Экипаж все не возвращался. Дженевив вздохнула. У нее был невеликий талант к вышивке, но рукоделие позволяло избежать разговоров с навязчивым гостем.
Горничная Доркас открыла дверь, сжимая в руке маленький картонный прямоугольник. Тетя Люси изо всех сил пыталась привить ей привычку приносить визитные карточки на подносе, но Доркас упорно игнорировала поднос.
– Прошу прощения, мисс, но к викарию снова посетитель.
Тетя Люси встала, чтобы взять карточку, затем передала ее Дженевив. Кристофер Эванс. Имя ничего не говорило обеим.
– Ты сказала, что мистера Барретта нет дома? – спросила Дженевив.
– Да, мисс. Но гость желает подождать. – Щеки Доркас вспыхнули от смущения. – Он такой красивый, мисс. Прямо как с картины. Настоящий джентльмен.
Усмехнувшись, Дженевив украдкой взглянула на лорда Невилла.
– Скажи, чтобы этот человек назначил встречу и уезжал. – Лорд Невилл даже не потрудился скрыть свое неодобрение по поводу восторга горничной.
Ноздри Дженевив раздулись. Сам-то лорд Невилл изрядно злоупотреблял гостеприимством, но был благодетелем отца, поэтому она проглотила едкий комментарий. Научная работа викария приносила слишком мало денег, многое у семьи было лишь благодаря поддержке лорда Невилла.
– А если он приехал по неотложному делу?
– Действительно, – поддержала Дженевив Люси. – Доркас, пригласи мистера Эванса в гостиную.
Дженевив отложила в сторону вышивальные пяльцы. Поднявшись, разгладила юбку простого зеленого платья. Человек, который вошел в комнату, был тем самым владельцем фаэтона, который по какой-то воле судьбы занесло в их глубинку. Она даже представить себе не могла, какое срочное дело привело к отцу столь богатого дворянина.
Как бы простодушно ни описала гостя горничная, она не ошиблась: мистер Эванс был действительно красив.
– Добрый день, мистер Эванс. Я миссис Уоррен, невестка викария.
– Ваш покорный слуга, миссис Уоррен. – Мистер Эванс учтиво склонился к руке тети Люси. Дженевив заметила восхищение на лице тети. – Прошу простить мое вторжение. Прошлым вечером на обеде у герцога Седжмура викарий проявил любезность, пригласив меня к себе.
Накануне вечером викарий снова был приглашен в Лейтон-Корт, на сей раз на обед. Он вернулся домой взволнованным: герцог и его знакомые интересовались его научными трудами.
Голос посетителя был ровным, приятным и… странно знакомым. Дженевив нахмурилась, пытаясь вспомнить, где они могли встречаться. Нет, невозможно! В отличие от отца, ее жизнь была скудна на новые знакомства. Пожалуй, единственным чужаком, с которым она столкнулась недавно, был таинственный грабитель, четыре дня назад проникший в дом викария.
Припоминая это вторжение, Дженевив изучала незнакомца. Ростом мистер Эванс походил на странного грабителя, но его волосы вовсе не были светлыми – голову гостя украшала каштановая шевелюра. Лицо мужчины было несколько худощавым, но с твердым, решительным подбородком. Костюм был даже не модным – щегольским.
Нет-нет, мистер Эванс никак не мог быть недавним грабителем. И что за глупости приходят ей в голову? Герцог Седжмур не стал бы принимать у себя вора. Должно быть, ее нервы все еще взвинчены.
– Викарий не упоминал о вашем визите, – неуверенно произнесла Дженевив.
Мистер Эванс повернулся к ней и синими, как небо, бесхитростными глазами осмотрел ее с ног до головы. Точно так лорд Невилл разглядывал ее при каждой встрече. Однако на этот раз вместо отвращения девушка почувствовала смущение. И тотчас где-то глубоко внутри нее забилась тревога.
– Мой визит неуместен? Я могу приехать завтра. – На лице мистера Эванса появилось сомнение.
Дженевив стало еще более неловко. Теперь и она покраснела, как недавно Доркас.
– О нет, мистер Эванс, я хотела сказать…
Мимо Дженевив, шипя и подвывая, пулей пронеслась Гекуба – их старая черная кошка. Гекуба развернулась на месте, ловко прыгнула на плечо Дженевив, успев спрятать когти, а затем взлетела на высокую полку, уставленную фарфоровыми тарелками. Пес гавкнул всего раз и спокойно уселся у ног хозяина.
– Боже мой! – по-женски взвизгнул лорд Невилл и отпрыгнул назад.
Тетя Люси вскрикнула от неожиданности и вцепилась в подлокотники кресла. Мистер Эванс, который до сих пор выглядел довольно расслабленным, с удивительной скоростью сделал выпад вперед, чтобы спасти сине-белую тарелку из Делфта – этот фарфор Дженевив терпеть не могла.
– Я выведу Сириуса на улицу, – извиняющимся тоном произнес гость, передавая тарелку тете Люси.
Пес поглядел на него с упреком. Такое предательство в ответ на безупречное поведение!
– Думаю, это разумно, – откликнулась миссис Уоррен.
– Давайте я сниму кошку с полки, пока она не разбила всю посуду.
– Она не любит мужчин, – предупредила Дженевив, но гость уже тянулся к Гекубе.
Удивительно, но пушистая бестия охотно прыгнула к нему в руки.
– Да, это заметно, – торжествующе сказал мистер Эванс и улыбнулся, показав ряд ровных белых зубов. Улыбка была весьма располагающей.
– Это очень необычно… – пробормотала Дженевив. Она с недоумением глядела на Гекубу, которая не только мурлыкала, но и терлась головой о рукав чужака, оставляя на нем шерсть.
Когда-то девушка спасла кошку от мальчишек, пытавшихся поджечь ей хвост. Воспоминание о перенесенных издевательствах оставило шрам на сердце бедной твари: Гекуба терпеть не могла весь мужской пол.
Мистер Эванс опустил кошку на пол и небрежно отряхнул рукав. Гекуба шикнула на попятившегося пса и потерлась головой о ногу гостя. Он потрепал пса по голове.
– Пойдем, Сириус. Ты подождешь на крыльце.
Дженевив, все еще пребывая в растерянности от странного поведения кошки, наклонилась над Гекубой и почесала ее за ухом.
Кем был их странный гость? И что ему нужно от викария? Отец никогда не водил дружбу со знатными особами. Ну, кроме герцога Седжмура, но это были скорее соседские отношения. Лорда Невилла Дженевив не считала благородным человеком, каким бы ни было его происхождение, – слишком уж он был неприятным.
– Пусть ваш Сириус останется, – выпалила она неожиданно и затаила дыхание.
Что это с ней? Испытывать симпатию к незнакомцу лишь потому, что того признала Гекуба? Однако мистер Эванс внушал доверие. Уверенность, сквозившая в его жестах, улыбка, веселые искорки в глазах – все заставляло отнести его к людям, приятным в общении. Он не пытался понравиться, но, должно быть, нравился всем, с кем ему случалось хотя бы перекинуться словом.
Гость взглянул на Дженевив, очевидно удивленный и тронутый заботой о своем псе, и снова улыбнулся. Девушке на миг стало не по себе – уж слишком приятным был этот мистер Эванс.
– Спасибо. Сириус хорошо воспитан и не причинит хлопот.
Словно понимая, о ком идет речь, пес, не сводя настороженного взгляда с кошки, придвинулся к ногам хозяина. Дженевив снова поразил контраст между безупречным нарядом мужчины и беспородным Сириусом.
– Позвольте мне представить вам еще одного нашего гостя, – спохватилась Дженевив, вспомнив правила хорошего тона. Она надеялась, что мистер Эванс не заметит неловкую торопливость в ее голосе. Впрочем, такой красивый мужчина наверняка знает, какую магическую власть имеет над глупыми восхищенными им женщинами, среди которых, судя по всему, оказалась и она сама. – Это друг моего отца, лорд Невилл Фэрбродер. – Дженевив вежливо улыбнулась лорду Невиллу.
– Надеюсь, я также и ваш друг, дорогая Дженевив, – хмыкнул лорд Невилл. Он снисходительно кивнул незнакомцу. – Мистер Эванс.
– Лорд Невилл, – ответно кивнул тот, но с куда бо́льшим тактом.
– А я – Дженевив Барретт. Прошу, присаживайтесь, мистер Эванс. – Тетя Люси как-то позабыла об обязанностях хозяйки и с восхищенной улыбкой взирала на гостя. – Я велю принести нам чай. Доркас!
– Спасибо. – Мистер Эванс выбрал стул рядом с тетушкой Дженевив.
Пес, как и было обещано, вел себя безупречно: устроился у ног хозяина, лишь изредка настороженно поглядывая на кошку.
– Отец посещает прихожан. – Дженевив взяла на руки Гекубу и отошла к окну.
Мистер Эванс улыбнулся в ответ, и сердце Дженевив забилось сильнее. Доркас сказала: красивый? Кристофер Эванс, кем бы он ни был, был не просто красив – он был неотразим.
– Я все равно рад, что заехал. Приятно знакомиться со своими будущими соседями.
В этот момент Дженевив испытала неприятный укол в районе солнечного сплетения. Интуиция предупреждала ее об опасности.
Итак, это не случайный визит одного из скучающих гостей герцога Седжмура. Похоже, у мистера Эванса были далеко идущие планы. Красивый, богатый, образованный мужчина в такой глубинке, как Литтл-Деррик? Что ему здесь понадобилось?
Дженевив не была склонна к приступам паники, однако сейчас ей почему-то стало не по себе. Приятная улыбка гостя внезапно показалась фальшивой. Он что-то скрывает… Он точно что-то скрывает.
– Так вы теперь наш сосед? – спросил лорд Невилл. – Боюсь, в этой деревне вы быстро заскучаете. Это, знаете ли, очень провинциальное местечко.
– Ах, лорд Невилл, неужели вы так не любите наш Литтл-Деррик? – со смехом спросила тетя Люси.
– Я говорил не о любви. – Невилл Фэрбродер почти презрительно наморщил нос. – Помимо нашего научного кружка здесь нет никаких развлечений.
– Это отнюдь не медвежий угол, лорд Невилл. – Мистер Эванс широко улыбнулся. – Герцог говорил, что тут живут самые красивые женщины Оксфордшира. – Его взгляд остановился на Дженевив, голова учтиво склонилась. – И я вижу, он не преувеличивал.
Дженевив изо всех сил старалась не покраснеть и выдержать взгляд мистера Эванса, но не смогла и отвернулась к окну. Это мог быть обычный вежливый комплимент, если бы не его настойчивый взгляд. Гость откровенно флиртовал с ней! А ведь она не столь юна – двадцать пять лет, – да и женское кокетство не относилось к ее сильным сторонам. Она была ученой девой, погрузившейся в изучение пыльных фолиантов и рукописей. Дженевив машинально дернула Гекубу за ухо. Кошка зашипела и вывернулась из ее рук. Совершенно проигнорировав Сириуса, Гекуба прошмыгнула под столом, чтобы прыгнуть на колени Кристофера Эванса. Дженевив выдавила вежливую улыбку.
К счастью, у парадной двери раздались знакомые шаги. Девушка с облегчением вздохнула:
– Отец вернулся.
– Отлично, – сказал лорд Невилл. – Викарий обещал показать мне редкий манускрипт, который ему прислал Каррутерс.
– Потрясающе! – воскликнул мистер Эванс. – Могу ли я тоже взглянуть на рукопись?
Дженевив посмотрела на него с интересом.
– Вы так же… интересуетесь историей, мистер Эванс? – изумленно спросила тетя Люси.
– Вы не похожи на знатока, – добавила девушка.
Тетка взглянула на нее с неодобрением. Миссис Уоррен жила в доме викария вот уже пятнадцать лет и все эти годы пыталась привить светские манеры своей племяннице. Но Дженевив была не самой прилежной ученицей.
Однако мистер Эванс ничуть не оскорбился.
– Среди таких увлеченных историей и наукой людей, как вы, я бы назвал себя просто любителем, но никак не знатоком, – усмехнулся он.
Столько учтивости, такая гладкая речь! В душе Дженевив вновь зашевелилась тревога.
Отец размашистым шагом вошел в комнату, спасая ее от ответа на скромность гостя.
– Лорд Невилл! Какая приятная неожиданность! – Затем викарий повернулся к другому гостю и заговорил с искренней радостью, заставившей лорда Невилла неприязненно передернуть плечами. – Мистер Эванс! Если бы я знал, что вы приедете, я бы отложил визиты к прихожанам. Мне так понравилась наша дискуссия прошлым вечером. – Он строго глянул на дочь и тетю Люси. – Вам даже не принесли чай? Какой недосмотр! Должно быть, вы считаете нас деревенскими неучами.
Викарий всегда говорил много и громко. Его голос метался по гостиной, заставив лежащего на полу Сириуса недовольно заворчать, не поднимая тяжелой морды. Отец Дженевив прошелся по комнате, пожал руку лорду Невиллу, потом мистеру Эвансу с особым радушием, которое почему-то вызвало у Дженевив странный протест. Ее отец был известной личностью в научных кругах, его уважали прихожане, ценили коллеги. Однако сдержанности ему явно недоставало. Она вздохнула, искренне желая, чтобы мистер Эванс побыстрее уехал. Интуиция подсказывала девушке, что появление этого человека в их доме станет причиной конфликта между отцом и его покровителем лордом Невиллом.
Несмотря на разделяемый ею интерес отца к древним рукописям, Дженевив была совсем на него не похожа. Порой ей казалось, что она и вовсе не дочь викария. Высокий, седой, напористый, шумный, он был образован, окружающие были уверены, что мистер Барретт обладает исключительно пытливым умом. Дженевив была привязана к отцу, но в глубине души она знала, что он слабый и эгоистичный человек. Однажды отец уже доказал это и…
Доркас шумно распахнула дверь и поставила на стол чайник. Гостиная была небольшой, и для шести человек тут явно было тесно. Горничной пришлось почти танцевать с подносом, расставляя чашки. Дженевив едва не охнула, когда молочник покачнулся и молоко выплеснулось на стол. Мистер Эванс наверняка решит, что даже горничная в доме викария – просто деревенская девчонка. Впрочем, какое ей дело до его мнения?
– Оставь, Доркас, я сама. – Дженевив разлила по чашкам чай куда более грациозно, чем это пыталась сделать горничная.
Лорд Невилл и викарий завели оживленную беседу, касавшуюся новой научной теории. Тетя Люси разговаривала с мистером Эвансом о местных достопримечательностях.
Дженевив вернулась в кресло у окна и принялась за вышивку. Она изо всех сил пыталась успокоиться. Нелепо позволять красивому мужчине с хорошими манерами оказывать на нее такое влияние. Дженевив с прохладцей относилась к мужчинам, если только они не были выдающимися учеными. К тому же реакция на мистера Эванса не имела никакого отношения к его интеллекту, и это настораживало.
– Как очаровательно выглядят девушки за вышивкой! – Голос Кристофера Эванса прозвучал совсем рядом.
Дженевив весьма скептически глянула вверх. Гость прислонился к оконной раме и наблюдал за ней. На руках у него уютно устроилась пушистая Гекуба.
– Люблю заниматься делом, – отозвалась Дженевив.
Вышло не слишком любезно, но ей и не хотелось смягчать тон. Пусть знает, что не все обитатели Литтл-Деррика готовы подставить мягкое пузико для почесываний, как ее предательница Гекуба.
Как ласково пальцы мистера Эванса перебирают кошачью шерсть…
Лицо Дженевив заливал румянец. Она опустила голову к вышивке, моля Бога, чтобы гость ничего не заметил. Когда мистер Эванс сбросил кошку на пол, та недовольно потянулась и, не оборачиваясь, удалилась под стол. Мужчина протянул руку и забрал у Дженевив пяльцы. Она молча ждала, пока он изучит вышивку. На его лице проступило восхищение.
– Это будет пион, – пояснила девушка.
– Я… так и думал.
Что это? Неужели насмешка в его глазах?
– Правда? – Дженевив вернула пяльцы с вышивкой и внимательно осмотрела рисунок. Даже она, знавшая, что именно хочет изобразить, не смогла бы угадать очертания цветка.
Мистер Эванс удобно устроился на подоконнике, скрестив на груди руки и вытянув длинные ноги на выцветшем ковре. И это вызвало раздражение у Дженевив. Однако его следующий вопрос не понравился ей еще больше.
– Наверное, вы помогаете отцу в его работе?
Ее глаза сузились, губы сжались.
– Делаю все, что в моих силах, милорд, – сказала Дженевив ровно.
Вечерело. Свет, падавший в окно, сообщая каштановым волосам мужчины странную рыжину. Вернулась Гекуба и, мурлыча, принялась тереться о лодыжки гостя. Дженевив склонилась над вышивкой. Ей так хотелось, чтобы он оставил ее в покое.
– Вчера вечером в Лейтон-Корте викарий высоко отзывался о ваших способностях.
– Вас удивляет, что женщина может иметь мозги? – спросила Дженевив сдержанно, хотя злилась все сильнее.
Кристофер Эванс вздохнул, словно расстроенный ее очевидной неприязнью.
– У меня такое чувство, что я совершил какую-то ошибку, мисс Барретт, и наш диалог пошел в неверном направлении.
Дженевив подняла голову и пристально посмотрела ему в глаза. Почему ее не покидает ощущение, что у мистера Эванса есть скрытые мотивы?
– Так ли это важно? – Дженевив изобразила вежливую улыбку. В конце концов, какая разница, что он о ней подумает? Даже если этот щеголь поселится по соседству, это не обязывает ее общаться с ним.
– Если я обидел вас, примите мои извинения. – С этими словами мистер Эванс переместился ближе – его рука легла на подлокотник ее кресла.
Дженевив напряглась и едва не отпрянула.
– А вы весьма самонадеянны, мистер Эванс.
Его губы дрогнули.
– Не стану отрицать, мисс Барретт.
– Рада за вас, однако попытайтесь держаться чуть дальше со своей самонадеянностью. – Она возмущенно махнула пяльцами.
Его смех был низким и манящим.
– Как я могу спорить с вооруженным человеком?
– Что? Я… – Дженевив осознала, что размахивает перед ним пяльцами с иглой, словно щитом и мечом.
Замечание мистера Эванса попало в точку. Несмотря на досаду, пораженная абсурдностью происходящего, девушка чуть не задохнулась от смеха. Она воткнула иглу в лепесток пиона, который скорее напоминал ножку жареного цыпленка.
– Вы напрасно тратите время, сэр, – сказала Дженевив уже более миролюбиво.
– Я так не думаю, – отозвался гость с мягкой настойчивостью.
И что она должна ответить?
К счастью, ее отец окликнул их.
– Лорд Невилл говорит, вы пожелали увидеть редкую рукопись, мистер Эванс. Вам действительно интересно?
Мистер Эванс моргнул, словно выходя из гипноза. Дженевив поймала себя на том, что изучает его лицо так внимательно, как будто это и был древний манускрипт. Гость повернулся к викарию.
– Конечно, сэр. Я жду с нетерпением.
С уходом мужчин и сопровождавшего мистера Эванса пса гостиная опустела. Девушка посмотрела на тетю Люси, сидевшую в кресле с рассеянным видом. Ее руки безвольно лежали на коленях.
– Какой прекрасный человек, – мечтательно произнесла пожилая леди.
Дженевив недовольно хмыкнула и встала, чтобы собрать чашки на поднос.
– Уверена, что именно так он о себе и думает.
Тетя Люси с интересом уставилась на нее.
– Все потому, что мистер Эванс обращался с тобой как с женщиной, а не как с заплесневелой книгой из библиотеки твоего отца. Это тебя настроило так воинственно?
– Мне кажется, вы слишком им очарованы, тетя. Этот мужчина флиртует с любой женщиной, попавшей в зону его досягаемости. Сегодня это вы, я и даже Гекуба. – Услышав свое имя, кошка потерлась о ноги девушки. – Поздно опомнилась, предательница, – попеняла ей Дженевив.
– Надеюсь, мистер Эванс будет у нас частым гостем, – сказала тетя Люси. – А с твоим характером ты никогда не найдешь мужчину, который захочет на тебе жениться.
Потрясенная до глубины души, Дженевив чуть не уронила поднос.
– Тетя! Это же нелепо! Даже если бы мне понравился мистер Эванс, – а это невозможно, – он слишком тщеславен! И я… не собираюсь замуж. Я люблю свою работу.
Этот аргумент не проходил. Леди Уоррен желала племяннице только добра и не хотела, чтобы та умерла старой девой. Любого мужчину, оказавшегося рядом с их домом, она рассматривала как возможного кандидата в женихи. Однажды тетушка даже предложила, чтобы Дженевив «повнимательнее рассмотрела» лорда Невилла.
Одна мысль об этом человеке вызывала у девушки тошноту. Лорд Невилл был немолод, а замашками и манерами и вовсе напоминал сварливого старика. И физически вызывал у Дженевив лишь отвращение.
– Работа не согреет долгими зимними ночами. – Тетя Люси сделала паузу. – А я подозреваю, что мистер Эванс мог бы… согреть.
Глава 4
К великому огорчению Дженевив и восторгу пушистой Гекубы, мистер Эванс остался на ужин. Осторожно, чтобы никто не заметил, Дженевив наблюдала за гостем из-под опущенных ресниц. Происходящее казалось ей нелепым фарсом. Мистер Эванс явно не страдал плохим аппетитом и с удовольствием ел все, что могла предложить на ужин скромная семья викария.
Как обычно, дискуссия велась вокруг научных увлечений викария. Он был одержим желанием доказать, что младший принц выжил в Тауэре. Пока мистер Эванс завороженно слушал ее отца, Дженевив поймала весьма неодобрительный взгляд лорда Невилла из-под сведенных бровей. Он тоже остался на ужин и теперь сидел рядом с ней.
Слава богу, в чулане нашлась баранья нога, которую Доркас предполагала использовать на начинку для пирогов, поэтому викарию было не стыдно перед гостями. Дженевив следила, как во ртах прожорливых мужчин исчезали запасы еды на неделю.
– Надолго вы собираетесь задержаться в Литтл-Деррике, милорд? – спросила она, когда ее отец наконец отдал должное вину, позволив тем самым вставить слово и другим.
Мистер Эванс, сидевший справа от отца рядом с тетей Люси, улыбнулся Дженевив с преувеличенным обаянием. Было нетрудно представить, что эта улыбка заставляет трепетать бесчисленные женские сердца. К несчастью для мистера Эванса, Дженевив Барретт была скроена из другого полотна. По крайней мере, она так думала.
– Мне бы этого хотелось. Это тот самый случай, когда можно сочетать приятное с полезным. – Он бросил на Дженевив хитрый взгляд, словно догадывался, что его учтивость раздражает ее. – Отдых и научные труды, да еще и в столь милом сердцу обществе.
– Как я понял, вы давно знакомы с герцогом Седжмуром, – прорычал лорд Невилл, нарезая мясо так яростно, как будто это была шкура мистера Эванса.
Дженевив представляла, как раздражает лорда Невилла близкая дружба мистера Эванса с Кэмероном Ротермером. Не только лорд Невилл не разбирался в моде и бывал не слишком учтив в обществе, с презрением отзывался о «придворных франтах», но и светское общество не принимало его. Даже в научных кругах он был известен скорее благодаря своим деньгам и связям, чем своему интеллекту. Лорд Невилл был неглуп и разбирался в научных течениях, однако во многих отраслях оставался дилетантом.
Мистер Эванс отпил глоток бордо, которое подарил викарию лорд Невилл, и ответил с хладнокровием, еще больше взбесившим его собеседника:
– Мы учились вместе. Я горжусь нашей дружбой.
– А откуда вы родом, мистер Эванс? – До сих пор тетя Люси хранила молчание. Она, как и ее племянница, осторожно наблюдала за новым знакомым. – Эванс – это уэльская фамилия, не так ли?
– Я родился в Шропшире. Возможно, когда-то моя семья действительно жила в Уэльсе. – Когда он обратился к тете Люси, его голос значительно смягчился.
– Для истинного любителя истории это настоящий вызов, – заметила Дженевив. Она понятия не имела, что именно нужно мистеру Эвансу от ее отца, но поставила бы последний пенни на то, что к истории у него нет никакого интереса.
Ее вопрос ничуть не задел гостя. Напрашивался вывод, что мистер Эванс готов к любым издевкам и самым странным вопросам, а вывести его из себя просто невозможно.
И он так улыбался ей, отвечая на любой вопрос. Уж не испытывал ли он к ней… мужского интереса?
Вероятно, это было нелепое предположение, но ведь Дженевив была единственной женщиной в возрасте до тридцати в доме викария. Горничную Доркас можно было сразу вычеркнуть из списка. Мысль о том, что элегантный мистер Эванс волочится за простодушной горничной в надежде ухватить ее за толстое бедро, показалась ей… очень забавной.
– Я надеюсь, ваш уважаемый отец будет помогать мне в моих исследованиях. Возможно, даже поможет разгадать кое-какие семейные тайны.
– Поиск богатых и именитых предков? – с издевкой произнес лорд Невилл, заставив тетю Люси нахмуриться. – Надеетесь найти связь с принцем Уэльским?
Ни один мускул не дрогнул на красивом лице мистера Эванса.
– О, у нас не столь именитый род, – с достоинством ответил он.
Дженевив мысленно сняла перед ним шляпу. Гордиться своим происхождением, каким бы невысоким оно ни было, способен не каждый. У этого человека явно не было причин сомневаться в себе.
– А как насчет вашей жены, мистер Эванс? – спросила тетя Люси с невинным видом.
Дженевив пнула тетушку под столом ногой. Вернее, она попыталась пнуть тетушку под столом ногой. Мистер Эванс чуть слышно охнул и выпрямился на стуле. Боже! Теперь Дженевив точно стала красной как помидор.
– Увы, я до сих пор не женат, миссис Уоррен. Возможно, здесь, в прекрасном Оксфордшире, я найду свою даму сердца. – Его губы изогнулись в такой демонической усмешке, что Дженевив стало ясно – это блеф чистой воды. – Хотя уверен, что лучшие женщины графства сидят сейчас за этим столом.
– Ах, сэр, вы такой льстец, – хихикнула тетушка.
Тетя Люси оставалась привлекательной женщиной. Увы, ей не слишком повезло в жизни. Солдат, за которого она вышла замуж, погиб через год. Она мечтала о крепком браке и троих детишках, но вместо этого похоронила мужа, а с ним и мечты о большой и дружной семье. Оставшись одна, она переехала к мужу покойной сестры и племяннице, странноватым, эксцентричным людям, которые стали ее семьей.
– Вовсе нет, миссис Уоррен. Вовсе нет. – Мистер Эванс учтиво поднял бокал. – За двух хозяек дома!
– Ах, этот вежливый вздор, – не слишком учтиво прервал его викарий. – Люсинда хорошо сохранилась для своих пятидесяти, но называть ее красавицей?..
Дженевив не сдержалась и фыркнула.
– Настоящая красота не имеет возраста, – твердо произнес мистер Эванс. Вспышка гнева в его голубых глазах смягчила враждебность Дженевив, хотя и не заставила больше доверять ему. Она до сих не могла понять: почему человек, который мог посещать ужины при дворе, сидел за их скромным столом?
Ричард наслаждался вечером куда больше, чем ожидал. Впрочем, недавняя встреча с прекрасной Дженевив должна была подготовить его к тому, что у нее необычная семья. Перспектива неторопливого флирта, в то время как он будет убеждать ее продать подвеску Хармзуортов, становилась все привлекательнее. Даже научные дискуссии с викарием увлекали его.
В колледже Ричард был не слишком прилежным учеником. Жизнь предлагала множество приятных развлечений для молодого человека с большим состоянием. Но, по-видимому, он гораздо больше почерпнул на семинарах по истории, чем думал.
Викарий Барретт оказался не только обладателем пытливого ума, но и увлеченным рассказчиком. Ричард подготовился к дискуссиям, прочитав некоторые его статьи. Умные, вызывающие любопытство, эти очерки захватывали, а не просто содержали научные факты.
После нескольких часов в компании мистера Барретта Ричард обнаружил несколько подводных камней в своем плане. Для начала от него не ускользнуло некоторое неодобрение в глазах Дженевив, когда ее отец принимался увлеченно описывать некоторые свои исследования. Судя по всему, между отцом и дочерью существовал некий скрытый конфликт. Могло ли это повлиять на его планы?
Делая вид, что увлеченно слушает викария, Ричард наблюдал за остальными. Казалось, каждый вел свою игру. Тетя Люси была очарована им и явно заинтересована в том, чтобы сосватать за него Дженевив. Лорд Невилл точно был бы против этого, судя по тому, какие алчные взгляды он бросал порой на девушку. А ведь лорд Фэрбродер мог составить отличную партию для небогатой дочери викария. Конечно, на роль потрясающего любовника в столь преклонном возрасте он бы не сгодился, однако муж мог из него получиться неплохой. Странно, что тетка Дженевив до сих пор не выдала племянницу за этого носатого упыря с крохотными глазками. Ричарда передернуло, когда он представил красивую непокорную Дженевив в объятиях лорда Невилла.
Теперь, когда подали чай, Ричард вступил в разговор с миссис Уоррен. Тетя Люси нравилась ему, как и вечно взъерошенная Гекуба – кошка-мужененавистница, которая снова мурлыкала у него на коленях. На время ужина Сириуса отправили во двор, и порой снаружи раздавалось его обиженное поскуливание. Ричард сожалел, что дочь викария не пришла от него в восторг, как ее тетка и кошка. Он не имел ни малейшего понятия, что сделал не так, но знал, что девушка наблюдает за ним со скрытым неодобрением.
Не могла же Дженевив узнать в нем недавнего грабителя! Тогда почему она смотрела на него так, словно ожидала, что Ричард положит в карман серебряную ложку. Он был отлично замаскирован той ночью, а теперь еще и выкрасил волосы в каштановый цвет.
Ричарда удивило, как легко все приняли его за богатого мистера Эванса из Шропшира. Было непривычно общаться без оглядки на прошлое, без попыток удержать в шкафу семейные скелеты. Это оказалось так увлекательно и приятно притворяться другим человеком. Впрочем, оставалось болезненное напоминание о том, какой могла бы быть его жизнь, если бы не сомнительное происхождение.
– Дженевив, оставь свои пыльные бумаги и помоги мне распутать шерсть – все клубки перепутались, – позвала тетя Люси.
– Но папа хотел показать мне старинный фолиант, – возразила племянница. Она присоединилась к лорду Невиллу, который с интересом разглядывал потрепанный временем томик в руках викария.
– Посмотришь завтра. Наш гость скучает, иди к нам!
Ричард встретил взгляд миссис Уоррен. Он отлично понимал, к чему она ведет. И она, и Дженевив знали, что он все понимает. Но девушка не могла игнорировать просьбу тети Люси.
Ричард следил, как Дженевив подошла к сидевшей в кресле миссис Уоррен и наклонилась, чтобы поднять пару вязальных клубков. Еще утром Ричард копался в воспоминаниях и задавался вопросом: не преувеличил ли он достоинства девушки? Но встреча развеяла сомнения. Это был неограненный драгоценный камень. Сокровище, способное конкурировать с подвеской Хармзуортов. Сегодня днем Дженевив играла недотрогу, смотрела с прохладцей и намеренно его игнорировала. Теперь, при свете свечей, она казалась загадочной нимфой, готовой в любую минуту ускользнуть в лесную глушь. Было даже немного жаль, что Дженевив – женщина из хорошей семьи. Это исключало возможность короткой интрижки, ведь он был человеком чести. Хотя о какой чести могла идти речь, если он нагородил столько лжи всего за один день?
– Еще чая, мистер Эванс? – спросила Дженевив почти ледяным тоном.
– С удовольствием, мисс Барретт.
Миссис Уоррен повернулась к нему.
– Вы давно в Литтл-Деррике, мистер Эванс? Не слышали, о каких невероятных вещах судачат местные обыватели всю неделю?
– Тетя, я уверена, мистер Эванс не интересуется сплетнями, – сказала Дженевив почти враждебно. Она знала, о чем пойдет речь.
– Напротив, я заинтригован. Это какая-то особенная история?
Ричард постарался не улыбнуться, когда заметил, как возмущенно девушка сматывает пряжу в клубок. Все говорило о ее неопытности в общении с мужчинами. Будь у Дженевив чуть больше опыта, она была бы более сдержана и не метала молнии из своих прекрасных серых глаз. Девушка пыталась вести себя ровно, но внутри полыхало настоящее пламя.
– Представьте себе, Дженевив едва не поймала вора! – Выдохнула тетя Люси с восторгом, даже не поежившись под возмущенным взглядом племянницы. – Только пистолет спас ее от негодяя.
Ричард обратил к Дженевив взор, полный преувеличенного восхищения.
– Поразительно! Мисс Барретт, вы такая смелая!
Дженевив сделала глоток чаю и изобразила кривую улыбку. Ричард помнил, как она целилась в него из пистолета, как потом он держал ее в объятиях, неуступчивую и податливую одновременно, с шелковистыми ароматными волосами и полными смятения глазами.
Его колени напряглись – Гекуба завозилась, недовольная. Он погладил кошку, чтобы отвлечься.
– Тот грабитель оказался трусом. Когда он обнаружил, что хозяева дома и вооружены, предпочел ретироваться, – пробормотала Дженевив.
Что ж, она слегка приукрасила историю для своих родных. «Ай-яй-яй, мисс Барретт», – подумал Ричард. Оказалось, что в доме викария лгал не только он.
– Разве моя дочурка не храбрая девушка? – Викарий оставил лорда Невилла за столом и подошел к ним.
– Не преувеличивай, папа, – смущенно потупилась Дженевив. – Я наставила на вора пистолет и велела ему уйти. К тому времени он, вероятно, догадался, что в доме особо нечего брать. Любой на его месте убрался бы подальше.
Выходило, девушка умела не только лгать, но и смущаться. Особенно когда ее одаривали незаслуженными комплиментами.
– Ты – героиня! – воскликнула миссис Уоррен. – Я бы упала в обморок от ужаса, столкнись я с грабителем в темном доме.
Ричард с удовольствием отметил, как алый румянец заливает скулы Дженевив. В обморок она не падала, зато почти упала в его объятия. Ему захотелось коснуться губами ее алеющих скул и манящих губ.
– Не преувеличивай, тетя. Вор был совершенно не впечатляющий. Какой-то тощий и хлипкий. Я бы даже сказала, тщедушный. – Дженевив удивленно взглянула на Ричарда, который со звоном поставил чашку на блюдце. – Все в порядке, мистер Эванс?
Вот, значит, как? Тщедушный?
– Не беспокойтесь, мисс Барретт, – ответил Ричард ровным тоном. – Но я понял, что засиделся. Уже довольно поздно. – Словно откликаясь на его слова, часы в гостиной пробили девять.
– Вам уже пора? – разочарованно спросила миссис Уоррен.
Лицо Дженевив, напротив, осветила с трудом скрываемая радость. Пожалуй, дочь викария была бы рада, если бы гость спешно покинул не только их дом, но и Литтл-Деррик, причем навеки.
«Однако мы не всегда получаем то, чего хотим», – подумал Ричард, вставая.
– Мне в самом деле пора. Еще предстоит добраться до дома, а скоро стемнеет. Благодарю вас, мистер Барретт и миссис Уоррен за ваше любезное гостеприимство. Лорд Невилл, был рад знакомству. – Он поклонился Дженевив. – Ваш покорный слуга, мисс Барретт.
– Уверены, что не хотите остаться на ночь? У нас есть свободная комната.
Тетя Люси смотрела на гостя с такой тоской, будто упускала последний шанс в жизни. Ричарду даже стало жаль Дженевив: если ее тетя так наседала на каждого потенциального жениха, неудивительно, что это закалило ее племянницу.
Он не мог остаться. Следовало хорошенько поразмыслить над следующим шагом, пересмотреть свою стратегию и… избавиться от странного влияния Дженевив.
– Не хочу вас стеснять в первый же день знакомства, – учтиво сказал Ричард.
– Раз вы так непреклонны, придется вас отпустить. – Викарий не скрывал своего разочарования.
– Дженевив, проводи мистера Эванса, – попросила миссис Уоррен.
Девушка отставила чай.
– Мистер Эванс, – учтиво произнесла она.
– Мисс Барретт.
Ричард взял девушку под руку, когда она поднялась. Дженевив словно вся окаменела, а едва они вышли в прихожую, почти отдернула руку.
– Каких-то пара шагов – и столько неприязни, – негромко заметил Ричард.
Дженевив стиснула зубы. Она всегда считала себя выше женских слабостей, не умела и не желала кокетничать, была чужда заигрываний, не стреляла глазами. Ей казалось, что подобные глупости, основанные на интересе пустоголовых девушек к противоположному полу, не имеют с ней ничего общего.
Однако сейчас Дженевив страдала от мучительного осознания того, что и ей интересен мужчина из плоти и крови. Впервые она переживала о чернильном пятне на запястье и о том, что не слишком тщательно причесана. Рядом с идеально одетым гостем ее собственный наряд казался простым и до невероятности скучным. Но более всего Дженевив раздражало то, что она почему-то переживает по этому поводу.
Дженевив прикрыла дверь, чтобы Гекуба не выскочила из гостиной. Они с мистером Эвансом остались наедине в небольшой прихожей. Дженевив показалось, что стены ощутимо сжались, вынуждая их стоять слишком близко друг к другу. Он повернулся к ней с серьезным лицом.
– Чем я так вам не угодил, мисс Барретт?
Она вздохнула и постаралась улыбнуться.
– С чего вы взяли?
– Я чувствую, что не нравлюсь вам.
– А что, всем остальным вы нравитесь?
– Если скажу, что меня все любят, вы сочтете меня самовлюбленным идиотом.
– То есть вас все любят?
Ричард усмехнулся и склонил голову.
– По крайней мере, женщинам я нравлюсь.
Ее губы изогнулись в саркастической улыбке.
– Могу себе представить.
Ричард сделал шаг к Дженевив. Она с трудом не отпрянула, хотя инстинкт подсказывал, что сбежать в такой ситуации будет лучшим решением.
– Я бы хотел, чтобы мы подружились.
Это озадачило девушку.
– Зачем вам это?
– А ваш отец не сообщил вам новость?
Холодное предчувствие беды заметалось у нее внутри.
– Какую именно?
– Викарий пригласил меня поучаствовать в его научной работе. Завтра я покидаю Лейтон-Корт и переезжаю в ваш дом.
– О нет! – сорвалось с ее губ, прежде чем она успела прикусить язык.
– Мне жаль, что мое присутствие настолько вам неприятно, – с досадой произнес мистер Эванс.
Дженевив смущенно опустила глаза. Они были едва знакомы, а она уже успела оскорбить гостя. Но все же предстоящее соседство, завтраки и ужины за одним столом – это было как-то слишком!
– Прошу прощения. Я не хотела задеть вас своей неучтивостью.
Ричард взял шляпу со столика.
– Возможно, вы измените свое мнение, когда узнаете меня получше.
Скорее старая Гекуба научится петь арии Россини, подумалось Дженевив, но она оставила эту мысль при себе. Ей следовало вести себя более сдержанно. Особенно если мистер Эванс поселится с ней под одной крышей.
И как отцу могла прийти в голову такая мысль? Конечно, в своем доме он иногда принимал ученых мужей, некоторые из них платили ему ренту и оставались на какое-то время постояльцами, что облегчало совместную работу. Но дать кров первому встречному? Что ж, по всему выходило, что труд, над которым девушка втайне работала, становился все более актуальным.
– Как долго вы пробудете в Литтл-Деррике? – спросила Дженевив напряженно.
Что-то в улыбке мистера Эванса заставило ее отступить. Ей показалось, что это была первая искренняя улыбка гостя за все время его пребывания. Так улыбался бы тигр, загнав антилопу. Это вызвало ужас и странный трепет в теле девушки.
– Столько, сколько потребуется, – мягко, почти вкрадчиво ответил Ричард.
Весь день он изображал идеального гостя, обаятельного богача, внимательного человека. Но Дженевив успела заметить странное превращение, длившееся всего пару мгновений. Интуиция не подвела ее: мистер Эванс был не тем, за кого себя выдавал.
– Какой уклончивый ответ.
– Скажем так… я задержусь ровно на столько, сколько потребуется, чтобы вы оттаяли, моя дорогая Дженевив.
– Перестаньте заигрывать со мной, – твердо сказала она. – Вы флиртуете только потому, что это ваша привычная манера поведения. Со мной она не сработает.
На этот раз Ричард громко расхохотался. Это был приятный смех, открытый, настоящий.
– Вы снова уложили меня на лопатки, мисс Барретт. Какие бы уловки я ни применял, вы все время меня побеждаете.
Она не улыбнулась в ответ, хотя его удивительный смех эхом отозвался в ее сердце.
– Я предпочитаю искренних людей, мистер Эванс.
– А вот вашей тетушке мое поведение вполне по нраву.
Дженевив фыркнула:
– Моей тетушке понравится любой неженатый мужчина в радиусе пяти миль, если за него можно будет меня сосватать.
Опять смех в ответ! Этот раздражающий, открытый… приятный смех. Дженевив едва не улыбнулась, но вовремя сжала губы.
– Какая очаровательная женщина!
– И чем дольше мы будем оставаться наедине, тем ярче она будет представлять ваше кольцо на моем пальце.
Мистер Эванс небрежно прислонился к дверной притолоке и посмотрел на Дженевив так, как будто она обеспечила ему чудесное развлечение. Возможно, так оно и было. Вероятно, его слегка забавляли ее неловкость и прямолинейность. Должно быть, он с этим прежде не сталкивался.
– Вы говорите о браке с таким презрением, с каким говорят о нем светские повесы, – заметил Ричард.
– Вам виднее.
– Даже так? – Он сощурил глаза. – Вы сделали обо мне неверные выводы. Я всего лишь человек, преследующий научные интересы.
– Ах, оставьте! Научные интересы! Может, я и кажусь вам не слишком умной, но даже я понимаю, что вы бесконечно далеки от науки.
– Вот как? – Мистер Эванс окинул ее долгим задумчивым взглядом. – Мне кажется, я понял причину вашей враждебности. Дело не в том, что я вам не нравлюсь. Скорее, я не вызываю у вас доверия.
Дженевив опустила глаза. Как ловко он ее раскусил! Откуда такая проницательность в таком самовлюбленном человеке?
– А разве одно исключает другое? Быть может, вы не вызываете доверия и одновременно неприятны мне? – пролепетала девушка.
Ричард подошел ближе.
– Так я вам неприятен?
Дженевив уставилась на него, как кролик на удава. Ее никогда не целовали. Никто и никогда не касался ее губ своими. Но сейчас у нее было такое чувство, что он вот-вот ее поцелует. И это почему-то не возмущало ее, а заставляло трепетать от предвкушения.
– Пожалуйста, уходите. – У нее был хриплый, словно внезапно севший голос. – Тетя Люси решит, что вы как порядочный джентльмен должны будете на мне жениться, если я не вернусь в течение следующих пяти минут.
– Вы действительно не торопитесь выйти замуж, – задумчиво сказал мистер Эванс.
Алый цвет снова залил ее щеки, поэтому Дженевив ответила резко:
– Я не просто не тороплюсь. Я вовсе не хочу замуж.
– Ого, мисс Барретт, подобные высказывания могут шокировать.
– Я отдаю себя науке. Мое негативное отношение к браку не означает, что я готова на неприличные связи, – отрезала она.
Что это? Он наклонился или разыгралось ее воображение?
– Какая жалость. – Ричард внезапно выпрямился и водрузил на голову шляпу. – До завтра, мисс Барретт.
Дженевив обдало жаром. Ее отец, сам того не подозревая, привел волка в овчарню. Девушка расправила плечи, напоминая себе, что она умная и независимая, способная отличить редкий фолиант от бульварного чтива, а благородного человека от нечестивца.
– До сих пор не могу понять, что вам за радость жить под одной крышей с викарием и его семьей. Вам очень быстро наскучит наше общество.
– Я дам вам знать, если заскучаю.
– Да что же вам нужно, мистер Эванс? – вырвалось у нее.
Ричард отступил назад и поклонился со всей учтивостью, на какую был способен. В его спокойном, полном дружелюбия взгляде не было и следа того пламени, что горело всего пару минут назад. Словно он не взирал на нее, как кошка на полузадушенную мышь, с которой еще можно поиграть. Кажется, мистер Эванс снова менял правила.
Ричард вежливым жестом коснулся шляпы, откланиваясь.
– Доброго вечера.
Снаружи темнело, и ему пришлось взять со столика подсвечник. Этот жест вызвал в Дженевив какое-то смутное чувство узнавания. Чувство возникло и растворилось мгновение спустя.
– Удачной дороги, мистер Эванс, – произнесла девушка едва слышно.
Она думала, что бросится в свою комнату, едва за ним закроется дверь. Взбежит проворно вверх по лестнице и закроется у себя, не в силах перевести дыхание. Вместо этого Дженевив оставалась в прихожей, пока не услышала, как его экипаж удаляется прочь, грохоча колесами по булыжной мостовой.
Глава 5
Переехав в дом викария, Ричард получил совсем не столь занимательный досуг, как рисовало его воображение, разгоряченное после общения с прекрасной Дженевив Барретт. Викарий был настолько рад обзавестись помощником в научных трудах, а еще более благодарным слушателем своих скучноватых повествований, что гостю приходилось несладко. За неторопливую, усыпляющую болтовню и копание в пыльных бумагах приходилось еще и щедро платить, хотя ширина постели и размеры спальни явно того не стоили.
Даже Люси Уоррен была куда более приятной собеседницей, она болтала о пустяках и много смеялась. Однако по легенде Кристофера Эванса привела к викарию жажда знаний, а не любовь к пустой болтовне, и скрепя сердце он тратил свое время на научную работу.
Лорд Невилл зачастил в гости, следуя за Ричардом по пятам, предлагая помощь и задавая порой довольно каверзные вопросы. Судя по всему, новый любимец викария, да еще и живущий под одной крышей с Дженевив, внушал ему массу подозрений.
А печальнее всего было то, что сама Дженевив старательно избегала общения с ним.
Более того, ни в одном из разговоров – тайно или явно – Ричарду не удалось выведать ничего про фамильную драгоценность Хармзуортов. Если бы он не видел подвеску собственными глазами, впору было засомневаться, что она вообще существует. Все его осторожные расспросы о любых семейных реликвиях, все намеки тонули в бездне непонимания. Как будто обитатели дома и вовсе не знали о наследстве, полученном Дженевив.
Прошло три дня, а разочарование Ричарда только росло. Он ни на шаг не приблизился к финальной цели своего плана. Зато узнал так много о лондонском Тауэре и наследном принце, что голова раскалывалась от имени и дат.
Пришло время для более решительных действий.
Ранним утром, еще до рассвета, Ричард осторожно поднялся наверх и приоткрыл дверь в кабинет, где неделю назад застал спящую Дженевив. Удивительно, но и в этот странный час она опять была здесь, сидела, склонившись над бумагами. Догоравшая свеча бросала круг на крышку бюро и стены, освещала лицо девушки.
У Ричарда перехватило дыхание – настолько хороша была Дженевив в этот момент. С полминуты она сосредоточенно писала что-то на листке бумаги, затем повернулась к лежавшему на полке портфелю. Оранжевый свет осветил горделивый профиль, прямой нос, упрямый подбородок. Тень от ресниц упала на скулы длинным темным клином.
Потянув портфель на себя, Дженевив вытащила из нее тетрадь. Ей пришлось наклониться в сторону, платье скользнуло с плеча, обнажив его.
Ричард встречал много красивых женщин. Они были романтичными и роковыми, нежными и зовущими. Но он впервые столкнулся со столь удивительным сочетанием невинности и ледяной грации, которым была наделена Дженевив.
Какая жалость, что девушка сразу же невзлюбила его новое воплощение – Кристофера Эванса. Впрочем, узнай она настоящего Ричарда Хармзуорта, ее неприязнь могла бы только возрасти – перед ней предстал бы не только повеса, дуэлянт и довольно жесткий тип, но и незаконнорожденный наследник барона.
Ричард продолжал любоваться точеным профилем девушки, ее обнажившимся плечом, когда по ступенькам взлетел Сириус, ткнул его под колено носом и ворвался в кабинет, распахнув дверь.
– Привет, пес! – негромко воскликнула Дженевив и принялась трепать Сириуса за загривок.
Ричард ощутил укол странной ревности. Если бы с такой теплотой она говорила с ним…
Девушка подняла голову, вздрогнула, заметив раннего гостя, ее лицо тотчас стало непроницаемым. Она быстро поправила платье, прикрыв плечо, и напряженно выпрямилась в кресле.
– Мистер Эванс?..
– Мисс Барретт.
Ему предстояло объяснить, за каким дьяволом его занесло наверх в такой час.
– Вы застали меня врасплох, – поджав губы, заметила Дженевив. – И признаться, напугали.
– Я этого не хотел.
– Возможно. Просто у меня нервы шалят после…
Ричард испытал внезапный приступ вины. Девушка вела себя так смело и уверенно перед лицом опасности, что он и заподозрить не мог страх под маской дерзости.
Пытаясь скрыть неловкость, Дженевив почесала Сириуса за ушами. Ричард вновь почувствовал укол ревности.
– Отчего вы не спите в такой час? – спросила она, не поднимая глаз.
Словно откликаясь на ее слова, за окном завел свою песню жаворонок.
Ричард решил, что лучше говорить начистоту. По крайней мере настолько, насколько может говорить начистоту человек, скрывающийся под чужим именем.
– Днем вы избегаете меня.
– Это полная чушь! – Дженевив не смотрела на него, а пальцы ее еще усерднее теребили уши собаки.
– Я въехал три дня назад, а мы едва обменялись парой слов.
– Но ведь вы здесь не ради моего общества. Вас привел интерес к науке. Вы же именно так сказали? – В ее голосе отчетливо сквозил сарказм.
Сириус с блаженным рычанием вытянулся у ее ног.
– Но ваше общество украсило бы мои дни.
Дженевив хмыкнула и прикусила губу. Ричард поймал себя на том, что не может отвести взгляд от ее рта.
Он вошел в кабинет и осторожно закрыл за собой дверь. Все полки и шкафы были заняты книгами и папками с бумагами, какие-то тетради лежали на бюро, записи на разного размера обрывках бумаги разбросаны повсюду. Это было странное зрелище, пожалуй, самая захламленная комната в доме. Оказавшись здесь впервые, Ричард не успел оценить обстановку, поскольку его вниманием целиком завладела женщина с пистолетом. Женщина и фамильная подвеска Хармзуортов.
Дженевив отложила перо.
– Я… должна помочь Доркас с завтраком.
Ричард не сдвинулся с места.
– Полагаю, Доркас еще спит.
– Но мы разбудим весь дом, если будем говорить так громко.
– Могу поспорить, здесь толстые стены, – усмехнулся Ричард и провел ладонью по стене.
Дом строился в семнадцатом веке, и строился на славу. Когда он запер Дженевив в кладовой, то почти не слышал ее угроз и протестов.
– Но нам… нельзя быть вдвоем в столь неурочное время! – Дженевив резко встала.
К несчастью, ее порывистое движение качнуло бюро и расплескало воду из стоявшего на нем стакана. Вода залила бумаги.
Ричард бросился к столу. Они принялись выхватывать тетради и записи из разливавшейся лужицы. Там, где вода касалась чернил, расплывались темные пятна.
В суете Дженевив налетела на Ричарда, когда бросилась спасать стопку писем. Его обдало тонким запахом осенних листьев и фиалок. Девушка отпрянула, лицо ее мгновенно стало пунцовым.
Он учтиво отступил назад и тотчас заметил, что из-под вороха бумаг тянется золотая цепочка. Итак, фамильная подвеска Хармзуортов перекочевала на стол и была погребена под записями. Подобная небрежность удивляла и возмущала.
Перехватив его взгляд, Дженевив сместилась чуть в сторону, стараясь отвлечь его внимание.
– Нам повезло, что воды пролилось совсем немного, – подвел итог Ричард, вытаскивая из кармана платок и проводя им по столешнице.
– Пострадали лишь мои записи, но я их легко восстановлю.
Она осторожно разложила исписанные листки на подоконнике, чтобы они быстрее просохли.
За окном светало. Ричард почувствовал, что упускает возможность растопить лед в сердце Дженевив. Еще минут десять – и проснется Доркас. Что же делать? Смутить ее внезапным прикосновением? Попытаться поцеловать?
От мысли о поцелуе Ричарда обдало жаром. Странно. Ему казалось, что лишь недоступность Дженевив влечет его. Сдайся она на его милость, ореол загадочности развеется, и он потеряет к ней интерес.
Так ли это?
Ричард вспомнил точеный профиль в неверном отблеске свечи, округлое плечо, открывшееся так невинно и соблазнительно. Чем бы ни была занята Дженевив, она казалась ему интересной. Испуганная, враждебная, задумчивая, она была удивительно настоящей. И это заставляло Ричарда чувствовать себя… Настоящим? Живым, обычным человеком, а не ублюдком, вынужденным следить за каждым своим словом и поступком.
Ричард огляделся по сторонам с подчеркнуто непринужденным видом.
– А чем вы занимались? Что это за работа?
Дженевив бросила на него подозрительный взгляд, когда он поднял стопку не тронутых водой бумаг.
– А почему вы интересуетесь?
О, Ричард интересовался! И не столько бумагами, которые взял с бюро, сколько подвеской на золотой цепочке – она теперь открылась его взору. Рубины, сапфиры и бриллианты сверкали в золотом обрамлении. Он видел драгоценность боковым зрением. Нельзя было так сразу обнаружить свой интерес перед дочерью викария.
– Судя по вашей враждебности, вы что-то скрываете. – Он посмотрел ей в глаза.
В ее ответном взгляде был вызов. Дженевив принялась перебирать бумаги, желая убедиться, что больше ничего не промокло.
– Вам нравится работать с моим отцом?
– Пожалуй, – уклончиво ответил Ричард.
Викарий говорил о своих работах увлеченно и с удовольствием, но блестящая латынь, тонкости греческого языка, которые он анализировал в своих трудах, наводили на мысль, что тексты писал не он. Уж слишком велика была разница между академическими текстами и простоватой, хотя и довольно грамотной, речью викария.
– Мне кажется, ему помогает более сведущий в истории человек, – предположил Ричард.
– Возможно. – Тень неудовольствия упала на красивое лицо Дженевив.
Ричард и прежде ловил смутные намеки на отчуждение между викарием и дочерью, но теперь у него не осталось сомнений. Дженевив никогда не участвовала в научных дискуссиях между отцом и его гостями, и, похоже, причина была не только в ее неприязни к новому жильцу.
Ричард задумчиво взял со стола письмо, которое девушка, очевидно, писала перед его приходом. Она вскочила из-за бюро с невероятной поспешностью.
– Не трогайте! – Дженевив вцепилась в бумагу.
– Это ваши собственные работы? – Понимая, что переходит всякие границы, Ричард потянул письмо к себе. Дженевив неохотно уступила и почти упала назад в кресло. Глаза Ричарда забегали по строчкам. Он положил первую страницу, приступил к следующей и через несколько минут отложил бумаги и поднял голову, изумленно глядя на девушку. – Так это все вы?
Дженевив нахмурилась, почти враждебно глядя на него. Серые глаза метали молнии, но плечи бессильно поникли.
– Не имею понятия, о чем вы говорите.
– Так самый острый ум этого дома вовсе не викарий, а его дочь? Вы пишете статьи за него!
Дженевив побледнела, вскочила, вырвала у него рукопись из рук и смяла бумаги.
– Что за нелепость?! Какой еще острый ум? Я обычная женщина.
Ричард рассмеялся, придя от ее горячности в восторг.
– Впервые вижу, чтобы умная женщина притворялась дурочкой. Вы удивительная!
Девушка сникла и нахмурилась.
– Вы же видели статьи отца. Они подписаны его именем.
– Да, но настоящий автор стоит передо мной.
Дженевив была готова отрицать очевидное. Но пытливый интеллект и острое внимание к деталям, идеальный анализ, продемонстрированные в статьях, были слишком узнаваемы.
– Перестаньте упрямиться, мисс Барретт. Ведь я прав?
В то время как девушка искала способ увильнуть от ответа, Ричард уже прикидывал, как использовать новые знания в своих целях. Можно ли будет получить фамильную драгоценность с помощью шантажа? Насколько Дженевив боится огласки своей тайны, чтобы продать подвеску?
Действовать подло не хотелось, поэтому Ричард пока отбросил мысль о шантаже. Нет, не отбросил, а просто убрал в дальний уголок сознания в надежде, что воспользоваться столь гадким планом не придется.
– У меня нет ученых степеней.
– Зато есть блестящий ум. А также сильнейшая тяга к знаниям, – возразил Ричард.
Он был впечатлен тем, сколь многого добилась девушка без специального образования. Не обращая внимания на ее сопротивление, Ричард взял руку Дженевив, сжимавшую скомканные бумаги, и осторожно поцеловал ее пальцы. Это не было попыткой соблазна, скорее, это был жест невероятного уважения к ее силе воли.
Дженевив бросила на него растерянный взгляд из-под ресниц. Она поняла, какой именно смысл вложил гость в этот поцелуй, и безропотно приняла его.
Когда он отпустил ее руку, девушка принялась расправлять скомканные бумаги.
– Я прошу вас не делиться с отцом своими подозрениями. Это может разрушить его репутацию.
– Но это несправедливо. Ваш талант и ваше упорство должны быть вознаграждены.
Дженевив вздохнула и развела руками:
– Отец обещал признать меня соавтором, после того как мне исполнится двадцать один, но этого до сих пор не случилось.
По тому, как поникли плечи девушки, Ричард понял, что ему признаются в очень личных вещах. Неудивительно, что она злилась на отца. Хармзуорт сочувствовал Дженевив, как человек со сложными семейными отношениями.
– И никто не подозревает?
– Для этого нет причин, – вздохнула Дженевив печально.
– Но ваша рука так узнаваема, – хмыкнул Ричард и сел на стул рядом с ее креслом. – Стоило углубиться в чтение, и у меня не осталось сомнений.
– Вы удивили меня, мистер Эванс.
– Просто между нами существует особая связь, мисс Барретт.
Она поглядела на него с осуждением.
– Перестаньте заигрывать. Это серьезная тема.
Ричард негромко рассмеялся и откинулся на спинку стула.
– Поверьте, я тоже вполне серьезен. – Помолчав, он высказал предположение: – Не кажется ли вам, что лорд Невилл что-то подозревает?
Лорд Невилл вел себя как сторожевой пес, почуявший нарушителя. Этот человек явно защищал свою территорию. Но что или кого он считал своей собственностью? Научные труды викария? Дружбу с самим викарием? Его незамужнюю дочь? Или все вместе?
Дженевив усмехнулась с удивившим Ричарда цинизмом:
– Лорду Невиллу очень хочется быть причастным к великим умам и открытиям. Спонсируя моего отца, он возвышается в собственных глазах.
Это было неожиданное мнение, однако вполне правомочное. Оно легко объясняло поведение лорда Невилла. Возможно, тому просто не хотелось делиться славой с внезапно возникшим на горизонте соперником.
– Послушайте, вы не должны прятаться в тени отца.
Внезапно девушка ответила с жаром, прижав ладони к груди.
– А я и не собираюсь! – Казалось, ей не терпелось поделиться наболевшим даже со случайным слушателем. – Я хочу опубликовать под своим именем статью о фамильной драгоценности Хармзуортов!
Господь милосердный! Ричард вытаращил на нее глаза и несколько секунд не мог прийти в себя от изумления.
Неудивительно, что Дженевив не хотела продавать артефакт.
Он спросил как можно небрежнее:
– Какой драгоценности?
– Да вот же она. – Девушка ткнула пальцем в подвеску на цепочке, лежавшую среди бумаг. – Мои изыскания потрясут ученый мир. По крайней мере, тех историков, которые изучают англосаксов, – добавила она горько, подчеркивая тем самым, что таких немного.
Взяв драгоценность со стола, словно это была безделица, Дженевив накрутила цепочку на палец. Камни в подвеске заиграли разноцветными лучами, отразив свет свечи.
Ричард еле удержался, чтобы не выхватить вожделенную вещицу.
– Мне завещала подвеску прекрасная женщина. Увы, ее уже нет в живых. Она училась у Мэри Уолстонкрафт и была первой, кто догадался, что я пишу статьи для своего отца. Я благодарна ей за этот подарок, ведь это семейная реликвия.
Еще бы. Реликвия, черт бы ее побрал! Его семейная реликвия. И тетя Амелия, виконтесса Беллфилд, не имела никакого права передавать ее в чужие руки. Какого труда Ричарду стоило промолчать, не сознаться Дженевив, кому именно принадлежит подвеска.
– Видимо, эта дама очень ценила вас. – Он боялся, что голос дрогнет и выдаст его.
Терпение, напомнил Ричард себе, терпение. У него еще есть время заполучить проклятую подвеску.
– Я тоже дорожила нашей дружбой. Это была прекрасная женщина! – с пылом воскликнула Дженевив. – Ах, видели бы вы ее коллекцию старинных книг!
– Если виконтесса Беллфилд так уважала историю предков, не странно ли, что фамильную реликвию она отдала вам, а не своим прямым наследникам?
– Она не слишком ладила с Хармзуортами. Давний семейный скандал, знаете ли. Она считала, что наследник не имеет права претендовать на титул.
Ричард вздрогнул, как от пощечины. Даже под чужим именем в чужом доме он все равно был уязвим. Семейный позор несмываемым пятном лежал на нем, и стереть его было труднее, чем пятна чернил с залитых водой рукописей.
Но нет! Он не сдастся! Он вернет подвеску туда, где ей место, – в фамильное имение в Норфолке. Подвеска принадлежит семье Хармзуортов. А он, Ричард, был, черт побери, Хармзуортом, пусть и нечистокровным!
Ему всегда нравилась тетя Амелия, несмотря на ее суровый характер. И узнать теперь, что она также считала его ублюдком и порченой кровью, было больно. Привычный гнев заворошился где-то в районе солнечного сплетения, сковывая ледяным жаром внутренности. Гнев и стыд.
По счастью, Дженевив изучала подвеску и не видела, как тени упали на лицо Ричарда.
– Я получила подарок с одним условием: племянник леди Амелии Беллфилд, Ричард Хармзуорт, никогда не должен владеть этой подвеской.
Будь проклята тетка Амелия, старая ведьма!
Гнев разрастался внутри, словно опухоль.
– Сомневаюсь, что поверенный Амелии Беллфилд станет преследовать вас, если вы продадите подвеску. Она ведь стоит немалых денег, – произнес Ричард, стараясь ничем себя не выдать.
Дженевив взглянула на него с неодобрением.
– Это же последняя воля покойной.
– Зато деньги пригодились бы вам для покупки редких изданий.
Она смотрела, прищурившись.
– Странно, что вы это говорите. Несколько месяцев назад сэру Ричарду стало известно, что драгоценность у меня. Теперь он пытается выкупить ее всеми возможными способами.
– И какова цена?
Ричард предлагал баснословные деньги и не понимал причину ее упрямства. Зато теперь ему все стало ясно. Дженевив была предана тете Амелии и держала свое слово. Здесь шла речь о чести, а не о материальных интересах.
– Какая разница? – небрежно ответила девушка. – Меня больше удивило, зачем сэру Ричарду подвеска. Ее реальная цена не столь велика. А этот человек не слишком интересуется историей.
«Интересуется, – подумал Ричард устало. – Интересуется, и еще как!»
– Красивая вещица.
– Когда-то подвеску считали амулетом. Камни не столь хороши, однако легенда делает их бесценными. Говорят, Альфред Великий вручил подвеску предку Хармзуорта в благодарность за спасение от нападения викингов. С тех пор она передавалась от отца к сыну в знак наследования древнего титула. Такие легенды всегда придают исследованиям особое очарование.
– Зато для вас это всего лишь безделушка, которую даже нельзя носить, – голосом искусителя проговорил Ричард. – Только подумайте, как вы могли бы использовать вырученные деньги.
Дженевив пожала плечами.
– Я не могу нарушить слово. Я очень уважала леди Беллфилд. Возможно, благодаря ее вере в меня, я не бросила учиться и достигла того, чего достигла.
– Так ли многого?
– Я говорю о знаниях и саморазвитии.
– Значит, вы так верны старой леди, чье тело уже предано земле, что согласитесь жить в тени отца всю свою жизнь? А ведь вы могли оплатить свое образование…
Дженевив покачала головой.
Ричард беспомощно глядел на нее.
Все тщетно. Фамильная драгоценность была рядом, но он не мог ее получить. Украсть? Добавить к репутации ублюдка еще и славу вора?
– Не переживайте насчет денег, – заметила Дженевив. – Статья, основанная на моих исследованиях семейного древа Хармзуортов и происхождения подвески, принесет мне славу и деньги. Лишь в случае если я не смогу опубликовать статью, я подумаю о продаже подвески.
Надежда снова затеплилась в Ричарде.
– Если вы опубликуете статью, по вашему стилю все сразу поймут, кто пишет за вашего отца.
Ее лицо вспыхнуло.
– Труды отца посвящены Средневековью. Это совсем другая эпоха. А сходство стиля не так уж страшно. Все решат, что именно отец учил меня.
Не в силах больше сопротивляться, Ричард протянул руку к подвеске.
– Могу я взглянуть?
Глаза Дженевив сузились, словно она решала, достоин ли он такого доверия.
– Будьте осторожны, пожалуйста, – наконец произнесла она.
– Поверьте, я сама осторожность. – У Ричарда было куда больше причин относиться к подвеске с трепетом, чем у любого другого жителя Англии.
Вздохнув, Дженевив протянула ему удивительную вещицу. Ричард опустил голову, чтобы скрыть алчный блеск в глазах, взял подвеску из рук девушки. Золото было теплым, словно подвеска была живой. Несмотря на небольшой размер, драгоценность оказалась неожиданно тяжелой.
Поднявшись со стула, Ричард подошел ближе к окну – хотел рассмотреть каждый камень при свете рождающегося дня, а заодно и избежать пытливого взгляда Дженевив. Она не должна понять, как долго он ждал этого момента.
Все наброски, которые Ричард видел раньше, нисколько не передавали красоты изделия. Тонкое, извилистое тело дракона было золотым ложем для эмалевого овала с изображением святого, выполненного в наивной, почти детской манере. Овал обрамляла мелкая россыпь рубинов и сапфиров. Подвеска, по словам историков, была очень древней, однако эмалевые краски отлично сохранились.
Да, Ричард выдумал себе новую личность. В отличие от Кристофера Эванса он никогда не испытывал интереса к истории, но теперь, держа подвеску в руках, ощутил смутный трепет и почти благоговение перед веками. Он хотел обладать фамильной реликвией Хармзуортов так же сильно, как и Дженевив Барретт.
Ричард заставил себя оторвать взгляд от драгоценности и посмотрел на девушку.
– Вам не кажется, что разумнее хранить такие вещи в банке или хотя бы под замком?
Дженевив нахмурилась.
– Но подвеска нужна мне для работы.
– Ваша статья дороже этого сокровища?
– Но от статьи зависит мое будущее. – Дженевив не оправдывалась, понял Ричард, она действительно считала науку важнее денег и золота. – Если я создам себе репутацию талантливого историка, я смогу работать без отца. Я же говорила, что не собираюсь замуж, а отец не может содержать меня вечно.
Дженевив хотела оставить отца и жить самостоятельно. Теперь ее планы были ясны ему как божий день. Она не нуждалась в деньгах как таковых, поскольку их пришлось бы делить с семьей и всегда жить под одной крышей с викарием. У девушки были куда более амбициозные цели: она мечтала о независимости и уважении научного сообщества. Такая позиция невольно восхитила его.
– А ваш отец в курсе ваших планов?
На лицо Дженевив упала тень смущения.
– Я… еще не говорила с ним об этом.
– Полагаю, он не одобрит их.
Она подняла на него свои серые, полные мольбы глаза.
– Он не должен знать! Я хочу поставить его перед фактом, когда статья уже выйдет. – Дженевив помолчала. – Вероятно, вы считаете меня неблагодарной дочерью.
– Это ваша жизнь. И вам решать, что с ней делать. Вы и так немало поддерживали работу викария.
– Спасибо.
Ее плечи расслабились. Она смотрела на подвеску, которую никак не мог выпустить из рук Ричард.
– Вы знаете, – заметила Дженевив, – я удивлена, что грабитель не забрал драгоценность. Даже не зная о ее исторической ценности, он должен был польститься на золото и камни. Не понимаю, что в таком случае вор вообще хотел украсть? Денег в доме нет. Столовое серебро не слишком большой куш.
– Действительно, – пробормотал Ричард.
– Любой грабитель понял бы, что вломился в небогатый дом. Тогда что ему было нужно? Пожалуй, единственный, кто уверен, что здесь есть ценная вещь, – сэр Ричард Хармзуорт. Он мог подослать вора. – Услышав это, Ричард замер. – Однако я убеждена, что тот тип видел подвеску, но не взял ее. Не странно ли это? Ведь я… не сразу достала пистолет, – добавила девушка, оправдываясь.
– Возможно, он был ослеплен вашей красотой? – Ричард почти не шутил, говоря это.
Дженевив бросила на него задумчивый взгляд, не придав комплименту значения.
– Мы обыскали весь дом. Ничего не пропало. Это кажется слишком подозрительным. Знаете, что я думаю?
У Ричарда похолодело внутри.
– Что же?
– Это был не грабитель.
Проклятие! В самом деле, как он мог допустить такую промашку? Следовало взять любую ерунду, хотя бы разворошить пару ящиков якобы в поисках денег.
– Вы бы предпочли, чтобы вас ограбили? – с принужденным смешком спросил Ричард.
– Не говорите ерунды! – фыркнула Дженевив не слишком учтиво. – Но ведь странно, что вор ничего не тронул.
Кроме нее самой.
Девушка вспыхнула и отвернулась, вспоминая, как прижимал ее к себе странный грабитель.
Внезапно Ричард решился.
– Продайте подвеску мне. Я удвою любое предложение сэра Ричарда Хармзуорта.
Повисла тяжелая тишина. Его сердце замерло в ожидании ответа. Дженевив посмотрела на него в изумлении.
– О чем вы?..
– Драгоценность останется у вас до публикации статьи. Вы не продадите ее наследнику, а значит, не нарушите слово. У вас появятся деньги, которыми вы сможете распорядиться по своему усмотрению. Сэр Ричард больше не сможет давить на вас с покупкой. И вы закончите свою работу, – торопливо выложил Ричард.
Но девушка медленно покачала головой.
– Нет, подвеска не продается.
Ричард не мог понять, разочарован он очередным провалом переговоров или очарован ее упрямством. Никогда раньше он не сталкивался с женщиной, не знающей сомнений, когда дело шло об отстаивании личных интересов.
Глаза ее неприятно сузились.
– Могу я забрать подвеску?
Все в нем протестовало, когда он передавал драгоценность Дженевив. Она забрала золотое украшение из его непослушной ладони. Его рука была горячей – она торопливо отдернула свою.
– Я все же не поняла, какой была бы ваша выгода, мистер Эванс. Вы предложили бо́льшую цену, чем тот, кто действительно нуждается в подвеске.
Ричард заставил себя небрежно пожать плечами.
– У меня достаточно денег на любые прихоти. А у этой вещицы есть легенда. Если я очарован, то пускаюсь в погоню. И всегда получаю то, чего хочу.
Дженевив побледнела.
– Звучит безжалостно.
Кажется, он перегнул палку. Надо было срочно усыпить ее бдительность. В противном случае зародившееся в Дженевив доверие быстро уступит место подозрительности. Кроме того, Ричарду нравилось, когда она смотрела на него задумчиво или с улыбкой, а не с колючим недоверием.
– Не хотел вас напугать своими словами, мисс Барретт. – Он встал и прошелся по комнате. – Меня просто увлекла идея заполучить чужую семейную реликвию. – Он нарочито зевнул и потянулся. – Полагаю, сейчас самое время для завтрака.
– Надеюсь, вы не станете делиться с моей семьей новыми сведениями? – взволнованно спросила девушка.
– Ни в коем случае. Даю вам слово. – Ричард беззаботно улыбнулся, но, кажется, это не успокоило Дженевив. – Увидимся позже, мисс Барретт.
Он вышел из кабинета и зашагал вниз по лестнице. Сириус недовольно встал, помотал ушами и последовал за хозяином.
Несмотря на беспечный вид, на сердце у Ричарда лежал камень. Ему посчастливилось прикоснуться к фамильной реликвии. Этим утром он узнал гораздо больше о подвеске и ее нынешней хозяйке. Однако новые знания только усложняли задачу.
Глава 6
Когда все собрались в гостиной перед ужином, Дженевив вновь устроилась у окна с вышивкой. Она осторожно наблюдала за Кристофером Эвансом, опасаясь, как бы тот не сказал чего лишнего, однако гость вел себя так, будто утром ничего не случилось. Он играл с тетей Люси в какую-то глупую карточную игру, старательно поддаваясь своей сопернице. Замечая это, тетя Дженевив млела от восторга. Будь она моложе, вероятно, с удовольствием бы и сама вышла за него замуж.
Когда мистер Эванс покинул кабинет и оставил Дженевив с подвеской и бумагами, она какое-то время сидела в кресле совершенно неподвижно. Девушку преследовало ощущение, что она совершила чудовищную ошибку, так легко открывшись этому подозрительному человеку.
Дженевив не доверяла ему с момента встречи. Все в нем казалось ей фальшивым, начиная с красивого лица и безупречных манер и заканчивая мнимым интересом к научным трудам отца. А теперь он знал ее главную тайну и планы на будущее. Как безрассудно было дать ему такую власть над собой! Что, если мистер Эванс использует эти знания против нее?
Годы слепой преданности делу отца и его нежелание разделить с ней авторство дали Дженевив горький опыт. Меньше всего отныне она хотела быть зависимой и подчиняться чужой воле. Именно поэтому брак казался ей клеткой, в которую она не желала угодить. Муж будет ожидать от жены повиновения и поддержки в любой ситуации, но Дженевив слишком дорожила собственным мнением, чтобы променять его на чужое. Она хотела свободы, свободы от семьи и общественного мнения. А мистер Эванс…
Мистер Эванс мог все испортить.
Викарий и лорд Невилл, сидя за столом, обсуждали какую-то новую теорию, склонившись над научными статьями и новым фолиантом – подарком лорда Фэрбродера. Дженевив не любила лорда Невилла, но была благодарна ему за возможность работать с редкими книгами и рукописями.
Впрочем, щедрость соседа имела и оборотную сторону. С появлением нового жильца лорд Невилл стал почти ежедневно посещать викария, и от его назойливого внимания просто некуда было скрыться. Это превращало повседневную жизнь Дженевив в ад. Избегать общества обоих джентльменов было почти невозможно, и это очень затрудняло ее работу.
Неделя выдалась непростая. Девушка помогала накрывать на стол и, как могла, развлекала гостей, хотя больше всего на свете хотела оказаться в кабинете и продолжить труд над статьей. Приходилось работать по ночам, а это слишком часто возвращало ее к мыслям о недавнем странном грабителе. Дженевив могла не опасаться нового вторжения теперь, когда каждую ночь в доме было сразу двое мужчин, однако она нервничала от близкого соседства с подозрительным Кристофером Эвансом.
Девушка склонилась над вышивкой в гаснущем свете дня. Пион по-прежнему выглядел не слишком эффектно, как бы вежливо ни отозвался о нем гость.
Она украдкой глянула в его сторону и тотчас наткнулась на его взгляд. Порывисто вздохнув, девушка отвернулась к окну. Опускался знойный вечер. В гостиной было душно. Сентябрь выдался необычно теплым в этом году.
Дженевив бросило в жар. Должно быть, надо шире распахнуть окно. В гостиной собралось слишком много людей… и животных. Она поднялась и потянула на себя оконную створку. Все это время мистер Эванс продолжал неотрывно следить за ней, словно изучая.
Девушка уселась обратно в кресло, откинула со лба выбившуюся прядь волос и взялась за вышивку.
Почему мистер Эванс смотрит на нее так внимательно? Возможно, дамам, которых он встречал на приемах, это льстило, но Дженевив было не по себе. Может, в ней говорил страх быть раскрытой? По сути, она рассказала свою сокровенную тайну самому неподходящему человеку на свете, тому, кому сама не доверяла.
Сокровенная тайна…
Когда викарий предложил пятнадцатилетней Дженевив помочь ему в научной работе – собрать материал для статьи о местных монастырях, – она с радостью взялась за труд. Ей льстило доверие отца, а неуемная жажда знаний и интерес к науке подстегивали азарт. Когда написанная ее рукой статья появилась в журнале, подписанная фамилией отца, это совсем ее не задело, а лишь заставило гордиться своим успехом.
Дженевив продолжала ассистировать викарию в надежде однажды обрести собственное имя в науке, но время шло, а положение вещей не менялось. Отца устраивали ее работы и растущий опыт, а любое упоминание о самостоятельности раздражало. Когда Дженевив достигла совершеннолетия, он и вовсе стал обижаться на ее просьбы об отдельных исследованиях.
Обида на несправедливость отца росла и сгущалась, словно туча, грозя вылиться в семейный скандал. Но все изменилось, когда в руки Дженевив попала подвеска Хармзуортов – наследство леди Беллфилд. Возможность обрести независимость и собственную известность в науке забрезжила на горизонте. Дженевив прекратила упрекать отца и затаилась.
Однако как бы ни хотелось ей быть твердой в намерениях и жесткой в расчетах, червячок сомнений точил ее изнутри. Сможет ли она оставить отца, отказаться работать с ним, практически предать? Как бы ни злилась Дженевив на викария, она любила его всем сердцем. Но ей так нужны независимость и возможность заниматься любимым делом!
И как мистер Эванс с такой легкостью распознал ее стиль? За учтивыми манерами и сладкими речами, похоже, скрывался острый ум, хотя мистер Эванс и не производил впечатления интеллектуала. Такая прозорливость делала гостю честь, но еще больше настораживала девушку.
Почему, ну почему Дженевив так легко признала его правоту? Она ведь могла отрицать свою причастность к работам отца, могла возмутиться самой мысли, что викарий выдает ее труды за свои. Неужели понимающая улыбка и мягкий взгляд мистера Эванса ввели ее в заблуждение и внушили ложное чувство доверия?
Дженевив с силой вонзила иглу в ткань.
Она пыталась поговорить с отцом и тетей Люси о том, что проживание гостя под их крышей нелепо и почти их компрометирует. Мистер Эванс вполне мог приезжать к обеду и уезжать после ужина. Но все, чего она добилась, это недовольство викария и обвинение тетей Люси в том, что девушка просто ревнует к тому вниманию, которым так щедро осыпают гостя домочадцы. Предположение было тем более смешным, что Дженевив всем сердцем мечтала о свободе.
– А ваш розовый слон заметно вырос, – раздалось над ее ухом. Она вздрогнула и подняла голову. Стоявший рядом Кристофер Эванс указывал пальцем на ее бесталанную вышивку. Очевидно, он оставил карточную игру, чтобы уделить ей свое назойливое внимание.
Сириус с грохотом рухнул у ног хозяина. Пес нравился девушке, и она тотчас почесала его за ухом.
– Вы прекрасно знаете, что это пионы, – холодно заметила Дженевив. Ей хотелось вести себя как можно более отстраненно после разговора с мистером Эвансом утром в кабинете.
До тети Люси, видимо, донесся ее голос, поскольку пожилая леди неодобрительно покачала головой.
Мистер Эванс не смутился.
– Я думал, вы пошутили в тот раз. На вышивке все точнее проступают очертания слона.
– Розового?
– Слон чем-то смущен. – Кристофер Эванс одарил ее белозубой улыбкой.
– Это звучит оскорбительно, милорд, – процедила Дженевив и принялась раздраженно тыкать иглой в ткань.
В этот момент гость рассмеялся, и от его смеха, такого легкого и беззаботного, у нее сжалось сердце.
– Простите мои дурные манеры, мисс Барретт, – сказал Кристофер Эванс. – Мне жаль, что мое замечание задело вас.
По тону было ясно, что мистер Эванс сознательно старался обидеть девушку. Дженевив яростно орудовала иглой, не в силах избавиться от мысли, что рисунок в самом деле все больше напоминает огромного розового слона с малиновыми ушами. Чертов Кристофер Эванс и его издевки!
Несмотря на ее необщительность, собеседник не собирался возвращаться к картам или работам викария. Он явно ждал приглашения остаться на ужин, которое – можно было не сомневаться! – тут же было бы принято.
Дженевив подняла глаза и поймала насмешливый взгляд мистера Эванса.
Гость был одет просто, но с большим вкусом. Более того, даже девушка из глубинки, вроде Дженевив, могла заметить великолепный пошив костюма и качество тканей. И как ему удавалось идеально завязать шейный платок при отсутствии личной прислуги? Мысли о собственной небезупречности заставили девушку надеть накануне вечером лучшее свое платье и заколоть на плече брошь, доставшуюся от матери. Однако, сообразив, чем именно продиктовано такое поведение, Дженевив раздраженно отколола брошь и бросила ее на туалетный столик. Ей было стыдно за желание впечатлить гостя.
– Извинения приняты, мистер Эванс.
Он учтиво поклонился.
Дженевив не отрывала взгляда от его сапог. Они были такими ухоженными, словно их только что купили. Ее собеседник наклонился и погладил рукой лохматую собаку. Удивительный контраст был между хозяином и его псом!
– Как вы завели Сириуса? – не удержалась она от вопроса и тотчас добавила: – Уж слишком явный между вами контраст.
– Вы правы, мисс Барретт. Сириус слишком хорош для такого недостойного человека, как я. Пожалуй, именно поэтому я так дорожу нашей с ним дружбой.
Дженевив нахмурилась, пытаясь понять смысл этой странной шутки, но ее собеседник говорил на полном серьезе. Не успело ее сердце сжаться от сочувствия, как на лицо мистера Эванса вернулось веселое выражение.
– Но вам куда больше подошла бы борзая или хотя бы мопс.
Он громко расхохотался, заставив лорда Невилла вздрогнуть. Это был рокочущий низкий смех, похожий на далекий шторм.
Какая-то часть души Дженевив устремилась навстречу этому звуку. Как бы ни хотелось ей отрицать это, но голос и смех нежеланного гостя завораживали ее.
– Вы сказали… мопс? Какая жестокость! Я понимаю, вы мстите мне за розового слона, но это как-то чересчур.
– Я имела в виду любую собаку с родословной, сэр.
Странная серая тень упала на его лицо, сделав взгляд жестким и колючим. Как если бы само слово «родословная» раздражало его. Это было удивительно, если учитывать манеры и происхождение мистера Эванса.
– Люди частенько переоценивают значение хорошей родословной.
Дженевив смотрела снизу вверх, пытаясь прочесть в его глазах хоть какую-то подсказку, объясняющую его внезапную мрачность.
– Так как вы завели Сириуса?
– Как я завел Сириуса? – Выражение лица мистера Эванса смягчилось. – Может, это Сириус завел меня? Поверьте, у нас равноправные отношения. Мы дружим уже три года. Однажды Сириус просто пришел к моему дому и остался, оказав мне этим честь. Полагаю, он гораздо достойнее большинства людей, которые пересекали порог моего дома.
Дженевив смягчилась против собственной воли. Как можно говорить ледяным тоном с человеком, который с такой теплотой отзывается о собаке? Пришлось напомнить себе, что дружба с четвероногими не всегда означает благородство поступков по отношению к людям. Однако злиться уже не получалось.
Кристофер Эванс уловил этот момент, перестал гладить пса и посмотрел ей прямо в глаза. Без привычной защитной маски лицо Дженевив выглядело слишком уязвимым и открытым. Она силилась жестко стиснуть губы, но почему-то все равно улыбнулась.
А он улыбнулся в ответ.
Лишившись дара речи, девушка смотрела на Кристофера Эванса и восхищалась им. Она никогда не думала о мужчинах с точки зрения внешней привлекательности и теперь совершала одно открытие за другим: глаза пронзительного синего цвета, прямые, резко очерченные скулы, сильное, мускулистое тело, длинные ноги…
Мистер Эванс прищурился:
– Что-то не так, мисс Барретт?
Мог ли он притворяться? Мог ли он выдумать историю с собакой и украсить ее личными деталями специально, чтобы растопить лед их отношений?
– Я не… – Она неловко выронила пяльцы.
– Дженевив…
Оба бросились поднимать вышивку. Заметив это, девушка вовремя отдернула руку. Она не могла допустить касания их пальцев!
К счастью, именно в этот момент тетя Люси перестала тасовать карты, отбросила колоду и поднялась. Пригревшаяся на ее коленях Гекуба, противно взвизгнув, спрыгнула на пол.
– Шесть часов, – возвестила тетушка. – Время ужина. Надеюсь, вы не откажетесь составить нам компанию, мистер Эванс.
Часы на каминной полке пробили шесть раз.
– С радостью, миссис Уоррен.
Дженевив торопливо забрала вышивку, протянутую мистером Эвансом, и выпрямилась в кресле. Необходимо было взять себя в руки. Что за странности с ней творятся?
Она осторожно поглядела на Кристофера Эванса из-под ресниц. Теперь он улыбался. Улыбался с пониманием. Ее затошнило от ужаса. Что именно он понял по ее растерянному виду? Гость не выглядел удивленным, скорее был похож на человека, чьи тайные желания внезапно стали осуществляться.
Дженевив встала, заставляя себя двигаться неторопливо, без суеты, положила на подоконник розового слона и с гордо поднятой головой прошла мимо Кристофера Эванса к двери. По пути она поймала странный, неодобрительный взгляд лорда Невилла.
Почему каждый мужчина в этом доме пытался подкараулить ее в моменты слабости? Как будто она совершала что-то предосудительное, например, танцевала голой в таверне или целовалась с женатым мужчиной в церкви.
Но даже зная, что не сделала ничего постыдного, Дженевив умирала от стыда. Она поторопилась скрыться на кухне, чтобы помочь Доркас с ужином. Ей срочно требовалась передышка.
Как ни странно, лорд Невилл вышел из гостиной следом за ней. Догнав Дженевив на лестнице, он схватил ее за руку. Девушка почувствовала исходивший от него неприятный запах и попыталась с возмущением отдернуть ладонь, повернувшись к лорду Невиллу всем корпусом. Дверь в гостиную плавно закрылась, погружая лестницу в полумрак. Лицо мужчины показалось ей враждебным.
До чего же она стала нервной! Вторжение вора превратило ее в истеричку. Она знала лорда Невилла почти всю свою жизнь. Да, он не слишком ей нравился, но никогда ничем ее не задел. Почему теперь его лицо пугало ее?
Дженевив вновь попыталась отдернуть руку.
– Скажу вам прямо, мне не нравится этот человек, – негромко сказал лорд Невилл. – Что-то в нем внушает мне подозрение.
– Но папе он нравится. И ведет себя учтиво, – пробормотала Дженевив.
Она понятия не имела, почему защищает Кристофера Эванса, вместо того чтобы согласиться с лордом Невиллом.
– Ваш отец силен в науке, но плохо разбирается в людях. К тому же восхищение мистера Эванса льстит его самолюбию.
– Сомневаюсь, что он замышляет неладное, – солгала Дженевив.
– Но мы не можем быть в нем уверены. – Губы лорда Невилла неприятно искривились. – А почему он назвал вас по имени?
Ее щеки зарделись. Она надеялась, что в темноте румянец останется незамеченным.
– Всего один раз.
– Но это оскорбительно. Мистер Эванс должен уехать, пока его поведение не скомпрометировало вас.
Дженевив могла согласиться с лордом Невиллом во всем, кроме одного: он не имел права судить гостя, поскольку не был связан с ней родственными узами. Она выпрямилась и резко отдернула руку.
– Уж не хотите ли вы сказать, что я дала мистеру Эвансу повод? – В ее голосе звенел лед.
Плечи лорда Невилла странно поникли, и Дженевив поняла, что поступила правильно, избрав тон оскорбленной добродетели.
– Дженевив, вы благочестивая женщина. Вина лежит вовсе не на вас, а на этом…
– И поэтому вы сами позволяете себе звать меня по имени? – Глаза ее сузились. – Мне кажется, милорд, вы лезете не в свое дело.
Он был явно обижен в лучших чувствах.
– Я всего лишь хотел защитить ваши интересы. Вы знаете, как глубоко и сильно я… уважаю вас, мисс Барретт.
Дженевив стало слегка неловко. В конце концов, она говорила не с посторонним человеком, а с коллегой и покровителем отца.
– Лорд Невилл…
Дверь гостиной распахнулась, выпуская мистера Эванса в сопровождении лохматого пса. Заходящее солнце обрисовало его силуэт в дверном проеме. Он замер, оценивая ситуацию, его тело напряглось, словно готовясь к прыжку. Сириус вопросительно посмотрел на хозяина.
– Все в порядке, мисс Барретт? – спросил Кристофер Эванс негромко. Это был покровительственный тон, и от него у Дженевив по спине побежали мурашки.
Зато ответный тон лорда Невилла оказался почти визгливым.
– Вы прервали личный разговор, милорд!
– Я всего лишь хотел вывести собаку из обеденной зоны, – очень медленно, почти по слогам произнес мистер Эванс.
Лорд Невилл смерил его взглядом, который вышел бы более внушительным, будь лорд Невилл выше ростом, чем его соперник. Презрение и злость читались в каждом его шаге, когда он решительно проследовал обратно в гостиную.
Да, между этими двумя мужчинами с самого начала не было особой приязни, но впервые общение вылилось в открытую конфронтацию.
Дженевив вздохнула.
– Полагаю, он хотел настроить вас против меня? – усмехнулся мистер Эванс.
Девушка скрестила руки на груди.
– Полагаю, теперь вы будете настраивать меня против него?
Кристофер Эванс не собирался ее разубеждать.
– Почему вы так нервничаете в моем присутствии, мисс Барретт? – спросил он.
– Совсем нет, милорд. – Она повернулась к нему спиной и зашагала по лестнице. Казалось, даже ее юбка шелестит возмущенно. Должно быть, вероломный мистер Эванс смотрел ей в след, пока она не скрылась на кухне. Однако никакая сила не могла заставить Дженевив обернуться и встретиться с ним взглядом.
Глава 7
Ричард внезапно проснулся посреди ночи. Он неподвижно лежал на узкой неудобной кровати и пытался понять, что его разбудило.
Все было тихо. Лунный свет лился в окно. Ночь выдалась душной, поэтому Ричард спал голым. Его одежда висела на спинке дубового стула. Створка окна была распахнута, дверь чуть приоткрыта, чтобы создать поток воздуха.
Сириус вытянулся у окна, его громоздкий силуэт тонул в тени, однако голова была приподнята, уши тревожно торчали. Пес выглядел настороженно.
Ричард услышал тихий скрип двери соседней комнаты, затем осторожные, едва различимые шаги по лестнице.
За стеной слышался храп викария. Храп потоньше и поделикатнее, принадлежавший горничной Доркас, доносился с чердака. Это значило только одно: шаги могли принадлежать либо миссис Уоррен, либо, что еще волнительнее, Дженевив.
Двигаясь медленно, чтобы не скрипнула кровать, Ричард сел и потянулся за бриджами и рубашкой. В такую жару одежда казалась неудобной и слишком плотной. Натягивая легкие сапоги, он услышал, как тихо закрылась входная дверь. Кто бы ни гулял в такое время по дому, действовал этот человек весьма осторожно, а двигался, как призрак.
Ричард выглянул в окно. Внизу некто, закутанный в темный плащ, пробирался через сад, ловко перескакивая через грядки с салатом. Невозможно было разобрать, кто именно удаляется от дома, однако миссис Уоррен точно не была способна так грациозно порхать над осенним урожаем. Значит, это Дженевив.
Он следил за тем, как девушка, постоянно оборачиваясь, добралась до конюшни. Ричард не хотел преследовать ее раньше, чем она перестанет ожидать погони. Если бы он слишком высунулся в окно, Дженевив могла заметить его в лунном свете.
Итак, куда держала путь очаровательная мисс Барретт?
Встреча с таинственным любовником?
От этой мысли Ричарда пронзил ужас. Он считал Дженевив невинной особой, поскольку ей были чужды кокетство и желание нравиться противоположному полу. Ее суровый отпор вызывал в нем уважение, а решимость в достижении целей и вовсе повергала в трепет. Да, сегодня вечером на какое-то мгновение девушка ослабила оборону. Между ними точно проскочила искра, но и только. Она противилась его чарам, а он читал в этом признаки скромности и невинности. Но что, если ее сердце уже занято?
Дьявол!
Ричард бросился вниз по лестнице, стараясь не топать. Входная дверь, сад с грядками, конюшня… Сириус скользил рядом беззвучно, как привидение.
Торопливо приоткрыв заднюю калитку, Ричард огляделся. Дженевив и след простыл. Беспомощно он крутил головой по сторонам, пытаясь понять, куда она делась. Выругавшись сквозь зубы, он наклонился к псу.
– Искать Дженевив, Сириус. Искать Дженевив, – прошептал он на ухо псу.
Секундное замешательство – Сириус понесся стрелой к полуразрушенной кирпичной стене, отделявшей владения викария от земель Лейтон-Корта. Он быстро проскользнул через ржавые ворота, почти сорванные с петель. Ричард бросился вслед за Сириусом и тоже проник на чужую территорию.
Это был даже не луг, а просто густые заросли травы, местами достигавшей его плеча, а под старыми полусухими яблонями доходившей до самой макушки. Крапива, таволга, завитые плющом… Ричард пробирался по едва приметной тропе сквозь настоящую зеленую чащу. Местами попадались проплешины, покрытые клевером и донником, покачивались серебристые в лунном свете колосья луговых злаков.
Сириус ждал Ричарда у опушки леса, а дождавшись, бросился к частоколу деревьев. Здесь было темнее, тропа шла вниз, под ногами шуршали листья, земля становилась все более влажной. Свежие ароматы пьянили, ветки шелестели всюду, словно вокруг танцевали призраки.
Ричард уже стал сомневаться, что взволнованный Сириус преследует Дженевив, а не идет по следу кролика, когда лес внезапно закончился на краю некрутого обрыва. Едва не полетев вниз, Ричард ухватился за толстую ветку дуба и вгляделся вслед бегущей собаке.
У него перехватило дыхание.
Дженевив не искала встречи с тайным любовником. Она отправилась плавать. Поверхность пруда была покрыта серебристой в лунном свете рябью. Тут и там были разбросаны небольшие кувшинки, покачивалась осока. От тела Дженевив, по пояс вошедшей в воду, расходились круги.
Ричард не знал, как долго стоял, вцепившись в ветку и не отрывая взгляда от удивительного зрелища. Он был изумлен, очарован.
То, как уверенно Дженевив входила в воду, говорило о ее частых визитах к пруду. Очевидно, она совершенно не боялась чужих глаз. Все дальние земли герцога Седжмура были давно заброшены.
Ричард принялся осторожно обходить пруд, чтобы найти более удобную позицию для наблюдения. Он подбирался все ближе, пока под кустом ракитника не заметил небрежно брошенные плащ, платье и полотенце.
Ричард улыбнулся, предвкушая то, что произойдет дальше.
Дженевив беззаботно плавала, сильными гребками рассекая воду. Потом утомленная повернула к берегу. Вода была прохладной и умиротворяющей. Здесь, наедине с природой, девушка чувствовала себя куда более уверенной, чем дома в обществе семьи и Кристофера Эванса. Пруд она обнаружила давно, когда отец перевез ее и тетю Люси в Литтл-Деррик. Ей было всего десять, когда умерла ее мать, и только здесь пролитые слезы приносили ей облегчение.
За прошедшие пятнадцать лет ни одна живая душа не встретилась ей по дороге к заросшему пруду в чужих заброшенных землях. Порой ей казалось, что это особенное, почти сказочное место, в которое может проникать только она, а входом служили старые ржавые ворота.
Сегодня девушка отчаянно нуждалась в одиночестве, поэтому выскользнула из дома среди ночи и направилась в свое тайное убежище. События последних дней волновали Дженевив, общение с Кристофером Эвансом лишало покоя, воспоминания о грабителе заставляли нервно вздрагивать от ночных шорохов. Она чувствовала себя в безопасности лишь в своей крохотной комнате, потому что это было единственное место, куда не вторгались нежеланные гости. Дженевив не могла больше работать над исследованиями викария, потому что все ее мысли были заняты собственной работой и маячившей впереди свободой.
Дженевив почти вышла из воды, но решила сделать еще круг. Не хотелось покидать приятную прохладу. Наконец она стала пробираться к берегу и кустам, в которых обычно оставляла одежду.
Что-то зашуршало в подлеске – девушка вздрогнула. Она никогда не думала, что сюда могут проникнуть цыгане или браконьеры, но такая опасность все же существовала.
– Кто здесь? – спросила Дженевив дрожащим голосом.
Ступая осторожно и озираясь, девушка вышла из воды и бросилась к кустам. Быть может, стоило сразу кинуться наутек, но не могла же она явиться домой совершенно голой. Сердце, как безумное, колотилось в груди. Сейчас Дженевив жалела, что никогда не брала на прогулки пистолет. Он был заперт в ящике бюро вместе с подвеской Хармзуортов.
Дженевив сжалась от ужаса, когда из кустов с треском вырвалось что-то темное и бросилось к ней. Она слабо вскрикнула, но тотчас узнала Сириуса.
– Ты напугал меня, пес! – с облегчением воскликнула девушка. – Ты сбежал от хозяина? Он и тебя раздражает, да?
Она потрепала пса по холке и принялась искать плащ.
Ей нравился Сириус. Он был умным животным, а Дженевив уважала чужой интеллект. Если бы в этот момент пес ответил ей, она бы не удивилась. В таком сказочном месте могло произойти все, что угодно.
Засмеявшись своим мыслям, Дженевив продолжала искать одежду под кустом ракитника. Плащ и платье были на месте, а вот полотенце бесследно исчезло.
– Сириус, это ты утащил мое полотенце? Если так, будешь иметь дело с Гекубой!
– Не вините Сириуса, он совершенно ни при чем, – раздался позади знакомый голос.
Дженевив застыла, покрываясь мурашками ужаса. На плечи ей опустилось полотенце.
– Господь милосердный! – Она едва дышала, униженная и полная праведного гнева.
Торопливо закутавшись в полотенце, девушка резко обернулась. Она понимала, как мало скрывает ее скудное одеяние.
– И давно вы наблюдаете за мной?
Мистер Эванс стоял буквально в метре позади. В полумраке он казался еще более высоким и широкоплечим. Поза его была небрежной, однако напускная расслабленность не обманула девушку: этот человек был собран внутри, словно гончая перед рывком.
– Достаточно давно.
Дженевив сухо сглотнула.
– Вы не имели права…
– Все верно. Но ни один мужчина из плоти и крови не упустил бы шанса увидеть вас обнаженной в лунном свете, мисс Барретт.
Обжигающий стыд затопил Дженевив с головой. Этот вероломный человек посмел подглядывать за ней, вторгся в ее тайное убежище, осквернив его своим присутствием! Он украл очередной секрет Дженевив вслед за тайной ее научной работы и авторством статей викария. Еще один мужчина после отца вероломно разбивал ее мечты!
Она испытала приступ жгучей ненависти к Кристоферу Эвансу, а тот явно наслаждался ситуацией. Ее смятение и гнев только забавляли его.
Девушка прикусила губу. Никто и никогда не видел ее обнаженной.
– Вы не джентльмен, мистер Эванс!
– Мисс Барретт, я понимаю ваше возмущение. – Он рассмеялся – и мурашки забегали по спине Дженевив. – Но вы так мило ругаетесь. Неужели в подобных обстоятельствах вам не пришли на ум выражения покрепче?
– Вы негодяй и подлец! – Она вытаращила глаза от собственной дерзости. – Это вам больше по душе?
– Гораздо больше.
От неловкости Дженевив попыталась оправить платье… и нащупала только полотенце. Румянец смущения заставил ее щеки пылать.
– Вы находите все это забавным, милорд? – воскликнула она, борясь с душившими ее слезами. – Буду благодарна, если вы немедленно уйдете.
– Простите, дорогая мисс Барретт. Мне невероятно жаль, что я так глубоко оскорбил ваши чувства. – Однако, сказав это, мистер Эванс не тронулся с места.
– Не пытайтесь быть учтивым.
Он наклонился за лежавшим на траве платьем и протянул его Дженевив.
– Думаю, прекрасное зрелище, которое я сегодня увидел, стоит небольшой учтивости, – усмехнулся Ричард.
Ей показалось, что теперь горят не только щеки, но и уши и, кажется, даже макушка. Невыносимо было сознавать, что этот негодяй способен выиграть в любой словесной стычке, особенно когда она не одета и скомпрометирована. Дженевив хотелось броситься на него и отхлестать по щекам за дерзость и вероломство.
– Прошу вас, уходите, мистер Эванс! – простонала девушка.
– Никакая сила не заставит меня уйти, ваши мольбы и уговоры бессильны. – Ричард приблизился осторожно, но Дженевив сделала шаг назад. – Учитывая, что наши отношения перешли на новый, интимный, уровень, полагаю, пришло время называть друг друга по имени. – Он снова приблизился. – Зови меня Кристофером.
– Вы достойны только гадких эпитетов, мистер Эванс, – холодно отозвалась Дженевив и вновь отступила. Жесткая трава колола босые ноги.
– У вас мурашки даже на шее. Одевайтесь.
– Я не стану одеваться при вас!
Он улыбнулся, но при свете луны улыбка эта показалась Дженевив алчной и пугающей.
– Обещаю, я не буду смотреть.
– Я верю только слову джентльмена. А джентльмен давно бы удалился, – бросила девушка с вызовом. Или ей просто хотелось думать, что в ее словах звучит вызов.
Никогда в жизни с ней не случалось ничего более неприличного и ужасного. Конечно, в случившемся надо винить только саму себя. Как можно было пойти на пруд в жаркую ночь, когда в доме живет посторонний мужчина, а все окна распахнуты настежь? Следовало предположить, что мистер Эванс ни в коем случае не упустит шанс последить за ней.
– Я отвернусь, Дженевив, – сказал Ричард и в самом деле повернулся к ней спиной.
Мгновение девушка смотрела Ричарду в затылок, прикидывая, стоит ли ему доверять, однако вариантов у нее не было. Торопливо отбросив мокрое полотенце, она натянула старое домашнее платье и закуталась в плащ.
– Уже все?
– Да, – буркнула Дженевив.
– Чувствуете облегчение? – Он пробежался по ее фигуре таким пытливым взглядом, что она невольно вновь почувствовала себя обнаженной.
Дженевив подавила желание скрестить на груди руки, закрываясь от его взгляда.
– Зачем вы следили за мной? – спросила она. Впрочем, она заранее знала ответ. Гость играл с ней с первого дня, словно кот, пытавшийся поймать маленькую мышку. Он хотел знать все ее секреты и не упустил возможности сунуть нос в еще одну тайну.
– Я подумал, что у вас свидание с тайным любовником.
Дженевив удивилась:
– Свидание? У меня? Нет у меня никакого любовника!
Его бровь вопросительно изогнулась.
– Тогда осмелюсь предложить свою кандидатуру.
– Что? – Она бы отпрыгнула назад, но кусты ракитника цепляли ее подол. Не спасаться же бегством в кусты. – Если мой отец узнает, что вы приставали ко мне…
– … Ночью у пруда? – закончил мистер Эванс. – Вы скажете ему о своих купаниях?
– Я могу… немного изменить обстоятельства.
В его глазах промелькнуло что-то пугающее, и Дженевив все же попятилась.
Юбка зацепилась за торчавшую ветку, нога запуталась в плюще, завивавшем ракиту. Покачнувшись, Дженевив чуть не упала, но мистер Эванс поймал ее запястье и помог удержаться на ногах.
– Осторожнее, мисс Барретт.
– Пустите!
Девушка дышала так часто – то ли от страха, то ли от волнения, – что боялась задохнуться. Сердце колотилось почему-то в горле, а грудь болезненно сдавило под платьем. Высвободив руку, она дернула подол, отцепляя платье от веток.
– Я буду очень глуп, если упущу этот шанс, – задумчиво произнес мистер Эванс, словно говорил сам с собой.
– О чем вы?
Сердце ее замерло и не билось до тех пор, пока не последовал ответ:
– Я хочу поцеловать вас. – Ричард смотрел на нее в упор, улыбка исчезла с его лица.
Дженевив не знала, чувствует ли она ужас или облегчение. Подумала, что ее собеседник говорит о каких-то более… неблагочестивых намерениях, поэтому поцелуй не показался столь уж страшной перспективой.
– Не можете же вы…
– О, уверяю вас, могу. – Ричард улыбнулся и сделал шаг вперед.
– Не делайте этого! – как-то уж очень жалобно попросила Дженевив и мысленно отругала себя за такой тон.
Он рассмеялся теплым, ленивым смехом, словно кот, уже загнавший мышку в угол, но решивший дать ей еще немного свободы.
– Что ж, тогда поспешите домой, мисс Барретт.
Иллюзия побега: испуганная мышка, большой хитрый кот.
– Вот так просто?
– Конечно. Что может быть проще? – Его улыбка стала еще шире. Ричард отступил к воде и сделал широкий жест в сторону леса. – Возвращайтесь под крылышко викария.
Дженевив гордо вздернула голову.
– Желаю вам спокойной ночи, мистер Эванс, – сказала девушка решительно. Она, разумеется, не доверяла ему, но, похоже, ее отпускали домой невредимой.
Резко отвернувшись, Дженевив зашагала прочь. Смутное ощущение сожаления почему-то поселилось в ней. Трава хлестала по лодыжкам, цеплялась за плащ, как будто пыталась удержать.
Девушка почти достигла подлеска, когда раздался его голос:
– Жаль.
Остановившись, Дженевив обернулась. Мистер Эванс по-прежнему стоял у воды, силуэт подсвечивала луна, словно превращая его в статую из серебра и черного дерева. Еще никогда мужчина не вызывал в ней трепета или хотя бы интереса, но в мистере Эвансе было что-то такое, от чего благоразумие Дженевив испарялось без следа.
Повисло молчание – тягостное, бесконечное. Ночные ароматы пьянили, в траве стрекотали цикады, по воде бежала светлая рябь.
– Жаль? – отозвалась наконец девушка.
Ричард рассмеялся.
– Жаль, что вы такая трусиха, дорогая.
– Не называйте меня так! – рассердилась Дженевив.
– Стоит начать с вами флиртовать, вы бросаетесь наутек под прикрытие вашей рассудительности и холодности. Личный разговор пугает вас. Любая попытка перейти привычные границы заставляет вас пасовать. Вы ведете себя, как старая дева, со своими пыльными фолиантами и вредной кошкой. – Ричард засмеялся. Он говорил мягким, подтрунивающим тоном, лишенным жесткости, несмотря на откровенно обидные вещи. – Как же вы сделаете смелый шаг и опубликуете статью, если боитесь самой себя, Дженевив?
Ричард словно вызывал ее на дуэль. Провоцировал. Заставлял вернуться и совершить необдуманный поступок.
Беги, беги прочь, твердил ее внутренний голос.
– И вовсе я не боюсь! – выкрикнула Дженевив. – Вы говорите о моей работе, но думаете даже не о поцелуях, а совсем о… других вещах!
– Других вещах? Вы боитесь, что за поцелуем последует что-то еще? – Ричард покачал головой. – Клянусь, нет. Вас целовали когда-нибудь?
Боже! Она почувствовала головокружение.
– Мистер Эванс, мне все-таки не шестнадцать! – Ее тон был полон оскорбленного достоинства.
Но, похоже, мистера Эванса было не так просто обмануть. Он знал, что дочь викария неопытна. И теперь понял, что даже более неопытна, чем он думал.
– Какая жалость…
– Жалость?
– Такая красивая женщина – и ни одного поцелуя.
Зато кое-кто видел ее сегодня обнаженной. Дженевив снова залилась краской. Кажется, это было почище поцелуев.
А что, если он решит, будто она и вовсе не вызывает в мужчинах желания? Если спишет ее неопытность на то, что противоположный пол ею не интересуется?
– Ну, меня хотели поцеловать… несколько раз, – пробормотала Дженевив, словно оправдываясь.
– Уж это наверняка. – В его голосе не было насмешки.
– Просто я не хотела целоваться.
– Все может измениться, если вы узнаете, каким сладким может быть обычный поцелуй.
– Правильно ли я думаю, сейчас вы ведете речь о своем поцелуе? – Она хотела задать вопрос с издевкой, но прозвучал он так, словно ей любопытно.
– Почему нет? Поверьте, я умею целовать женщину.
На этот раз у Дженевив заныла не только грудь, но и губы. Она неловко переступила с ноги на ногу. Как она, женщина, увлеченная наукой, могла оказаться в такой щекотливой ситуации? Впрочем, что она за ученая, если не имеет понятия о простейших… деталях притяжения между полами? Что, если ей суждено провести остаток жизни в кабинете, погруженной в работу, а единственной авантюрой в ее судьбе останется эта странная ночь?
– Разве хотя бы часть вашей натуры не хочет прикосновений и ласк? – продолжал искуситель.
К месту или нет, Дженевив вспомнились картинки из древних книг, образы с картин. Мужчины, сжимавшие в объятиях женщин. На их лицах были смятение и страсть, о которых она могла только размышлять.
Но мистер Эванс… Он опытен в соблазнении – в этом нет сомнений. А если он сдержит слово и ограничится поцелуем? Разве это не станет уникальным исследовательским опытом для нее?
Прежде ее внимания добивались лишь робкие юноши. Но сильные, уверенные в себе мужчины пасовали перед ее ледяным тоном и равнодушием.
Все, кроме мистера Эванса.
Дженевив приняла решение и направилась к нему.
– Дело не в желании. Мной руководит научный интерес. Меня ничуть не влечет к вам.
– Разумеется. – Ричард усмехнулся.
Дженевив подошла совсем близко и заглянула ему в лицо.
– Что ж, покажите, на что вы способны.
Глава 8
Да простит его Бог, Ричард был дьявольски хитер и горд собой. Он выиграл очередную партию, играя с Дженевив, и знал, что партия эта не последняя. В этот раз Ричард сделал ставку на любопытство и не прогадал.
Да, джентльмену не пристало следить за женщиной, которая купается ночью в пруду.
Да, джентльмен не стал бы соблазнять поцелуями невинную деву.
Да, джентльмен не строит планов обмануть бедняжку и заполучить фамильную драгоценность.
Но, как справедливо заметила Дженевив, Ричард не был джентльменом.
Кроме того, он не был слеп. Общение с дамами света, интриганками и притворщицами, сделало его довольно циничным, научило отличать природную красоту от фальшивой подделки.
Дженевив была настоящей красавицей. Удивительно, что никто прежде не был так настойчив, чтобы сорвать ее поцелуй. Или во всем Оксфордшире не нашлось смельчака, который попытался бы пробить брешь в ее обороне. Жалкие, бесхребетные слабаки!
Согласие Дженевив отдать ему свой первый поцелуй внушало Ричарду гордость.
Сложность состояла лишь в том, что ему хотелось не только поцелуев. Обнаженное тело девушки было таким ладным, таким гибким и волнующим, что воспоминание о том, как вода стекает с полной груди, грозило терзать его еще много бессонных ночей. А эти длинные ноги! Как обвились бы они вокруг его бедер, если бы он вошел в Дженевив.
Ричард напомнил себе, что имеет дело с девственницей. И дочерью викария к тому же.
Лишить невинности девушку и исчезнуть? Оставить ее жить в позоре до конца дней? Нет, Ричард никогда не поступил бы так ни с одной женщиной на свете. Достаточно было и того, что сам он нес на себе постыдное семейное клеймо.
– У вас такое лицо, мистер Эванс… – неуверенно начала Дженевив. – Почему вы так на меня смотрите?
Проклятие! Образ сплетающихся тел, мысли о длинных ногах и округлой груди, послушно ложащейся в ладони, никак не хотели покидать его голову. Почему ему так трудно сдерживать себя? Откуда эта жажда?
Ричард должен взять себя в руки. Он должен быть насмешливым, играть легко, с улыбкой и задором, а не пылать адским пламенем. О, Ричард умел скрывать эмоции, умел притворяться равнодушным даже тогда, когда боль и ненависть грызли его изнутри.
– Смотрю – как? – Он натянул на лицо улыбку.
– Словно вы полны сомнений. – Дженевив приблизилась. Трава шелестела у нее под ногами.
«Контроль», – напомнил себе Ричард.
– Сомнений? – Он тихо рассмеялся. – Это не про меня.
Она подошла еще ближе. Теперь их разделяло чуть более фута. Девушка смотрела ему в лицо снизу вверх. Ее нежные веки казались тронутыми серебром в лунном свете.
– Дженевив, вы очень красивы сегодня, – признался Ричард.
– Сегодня? – Она рассмеялась. Голос был серебристым, как лунный свет. – В этом старом платье?
Сказав это, Дженевив смутилась и опустила глаза. Ее визави знал толк в дорогих тканях и хорошем пошиве. Ей стало немного стыдно за потертый, бесформенный муслин своего одеяния.
Ричард положил руку ей на локоть и осторожно потянул к себе.
– Иди ко мне.
И вновь ему пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не прижать девушку к себе со всей силой…
«Контроль».
Дженевив нерешительно подалась вперед.
Ричард взял ее за талию, осторожно, словно мог сломать этот нежный цветок. Он держал ее в руках, будто это была вожделенная реликвия Хармзуортов, а не скромная дочь викария.
– Надеюсь, я не совершаю ужасную ошибку, – вырвалось у Дженевив. Однако ее тело прильнуло к груди Ричарда, а вовсе не отстранилось.
– Уверен, что нет.
Он чувствовал странный трепет, и этот трепет усмирял дикое животное внутри него. Ричард знал, как соблазнять женщин, но ни одна из его прошлых побед не казалась ему столь вожделенной, столь желанной.
Плащ упал с плеч Дженевив. Теперь на ней было только платье, без лишних оборок и складок, даже без нижней юбки, простое домашнее платье, под которым пальцы Ричарда нашли прекрасное женское тело.
Внезапно она положила прохладную руку ему на грудь и замерла. Сердце Ричарда готово было выпрыгнуть наружу – таким невинным и интимным было это прикосновение.
– Оно так бьется, – заметила Дженевив. – И ты… такой горячий.
– Позволь мне согреть тебя, – прошептал Ричард.
Она запрокинула голову, встретившись с ним взглядом. В ее глазах он читал множество эмоций: трепет, волнение, бесстрашие и… желание. Желание, которое он хотел увидеть с момента, как две недели назад тайно пробрался в дом викария в поисках подвески.
Ричард наклонился и поцеловал Дженевив. Он ожидал чего угодно, но не той бури эмоций, которую ощутит, касаясь ее губ своими. Девушка едва заметно дрожала, глаза ее были прикрыты, рот открылся навстречу, повинуясь древнему инстинкту подчинения.
Дженевив чуть слышно застонала. Ей нравилось его сильное тело и могучая грудь с глухо бьющимся сердцем. Когда мужские губы коснулись ее губ, она ответила на поцелуй не думая, сначала нежно, потом интенсивнее.
Это было похоже на водоворот, уносящий в сверкающей спирали куда-то в темную и неизведанную глубину. Мужчина брал ее губы силой, и она отвечала с той же настойчивостью, словно вовсе не знала стыдливости. Ошеломленная, Дженевив вцепилась в плечи Ричарда, потому что ноги внезапно потеряли устойчивость. Пальцы мяли ткань его рубашки, тихие стоны рвались наружу, тело, ставшее чужим, льнуло к мужскому телу.
Ричард, чувствуя ее податливость, прижимал Дженевив к себе все теснее. Его язык проник между ее губ, в горле заклокотал звук, похожий на звериный рык.
Девушка испуганно сжалась и забилась в его руках.
Ричард отпустил ее. Видит бог, это далось ему нелегко. Напоследок он коснулся губами ее виска и кончика носа.
– Ты можешь отпустить меня, – пробормотала Дженевив. – Мы же уже поцеловались.
Он принужденно рассмеялся.
– Это еще не был поцелуй, я только начал.
– Не может быть, – пискнула Дженевив. – Это был вполне… настоящий поцелуй.
– Откуда тебе знать, моя невинная овечка? – На сей раз, он смеялся искренне.
– Какой же тогда настоящий поцелуй?
– Просто откройся мне.
И Ричард снова поцеловал ее. На этот раз его язык не встретил сопротивления. Дженевив прильнула всем телом, ее грудь прижалась к его груди, и – помоги ему Господь! – он почувствовал напрягшиеся от желания соски.
У Дженевив кружилась голова. Странное волнение охватило тело, грудь налилась непривычной тяжестью. Тяжесть была и между ног. Это было так… странно. Даже первое прочтение старинного фолианта не возбуждало ее сильнее. Запретный сад. Запретный плод.
Дженевив должна была бы испугаться, но страх растворился в волнах возбуждения. Бархатные губы мужчины ласкали, посасывали ее губы, язык осторожно касался ее языка.
Дженевив вновь услышала странный стон, похожий на рычание, который исторгла его сильная грудь, но на этот раз она не отстранилась. Когда пальцы Ричарда вплелись в ее волосы, притягивая лицо ближе, застонала уже Дженевив, смутно осознавая, что его вторая рука сжимает ее бедро и двигается к ягодице. В висках стучало. Словно сквозь слой ваты девушка слышала свое и его дыхание.
Ричард приподнял подол платья и сжал голую ягодицу Дженевив. Это было так сладко… и так опасно!
Ричард обещал ограничиться поцелуем, но, похоже, игра вышла за рамки правил.
Дженевив внезапно пришла в себя и толкнула его руками в грудь.
– Нет!
Она не была уверена, что он послушает ее, однако он отстранился. Подол платья с шелестом опустился. Ричард дышал глухо и часто.
Дженевив казалось, что она пережила бурю. Теперь Дженевив знала, почему глупые девицы так безрассудно бросаются в объятия любовников, позабыв о чести и долге. Если простой поцелуй так быстро лишает разума, то куда способны завести другие ласки?
Как она могла согласиться на подобную авантюру?
В голове все еще стучало, ноги предательски дрожали. Дженевив знала, что поцелуи мистера Эванса теперь долго будут преследовать ее, что она всю жизнь будет вспоминать сегодняшнюю ночь. Какой опрометчивый поступок!
Дженевив оценила выдержку мистера Эванса. Он отпустил ее по первому требованию. Похоже, этому человеку все же было не чуждое понятие чести.
– Мне нужно идти, – пробормотала девушка, даже не шелохнувшись.
– Да, – мгновенно согласился он, но Дженевив так и слышался в этом слове призыв остаться.
Несколько секунд она изучала его лицо, показавшееся ей полным смятения, затем потянулась и осторожно коснулась его губ.
– И вы никому не расскажете о том, что здесь произошло?
Ричард смотрел изумленно.
– Вы же собирались пожаловаться на меня отцу.
Пожаловаться отцу? Рассказать чопорному викарию, что его дочь ночами проникает в поместье герцога Седжмура и плавает в пруду, что этой ночью она целовалась с мистером Эвансом, позволив трогать свой зад?
– Нет, я никому не буду жаловаться на вас.
– Благодарю.
Молчание тянулось, словно длинная тонкая паутина. Дженевив понимала, что должна уходить как можно скорее, чтобы лишить мужчину шанса вновь прильнуть к ней в поцелуе. А может, она и сама была готова броситься к нему в объятия и умолять о запретных ласках.
– Спокойной ночи, мистер Эванс.
Фраза прозвучала так чопорно и формально, что это было даже смешно. Однако ни один из них не рассмеялся. Обоим отчаянно требовалось выстроить незримую границу, пересекать которую оба считали неблагоразумным.
– Спокойной ночи, мисс Барретт, – с улыбкой ответил он.
Эта улыбка, такая открытая и растерянная, заставила сердце Дженевив сжаться. Мистер Эванс не пытался очаровать ее. Он сам был очарован.
Еще несколько секунд они смотрели друг на друга.
– Да к черту все! – внезапно произнес Ричард и прижался к ее губам своими.
А мгновение спустя он уже шел к деревьям. Большой лохматый пес беззвучно бежал за ним.
Дженевив смотрела им вслед, часто дыша, растерянная, напуганная, полная дурных предчувствий.
Луна скрылась в облаке, деревья и кусты погрузились во тьму. В воздухе все еще витал легкий аромат, оставленный мистером Эвансом, – чистый, волнующий, цитрусовый…
Лимонная вербена.
Глава 9
Итак, мистер Эванс был тем самым странным грабителем.
Проснувшись утром, Дженевив вспомнила о событиях ночи и своем ужасном открытии.
Работая в кабинете, она никак не могла сосредоточиться на бумагах. И как она не догадалась раньше? Телосложение, голос, манеры – все безошибочно указывало на Кристофера Эванса.
Да, он попытался замаскироваться, перекрасил волосы. Ей сразу следовало заподозрить неладное – уж слишком шевелюра гостя отливала каштаном!
Вот почему при первой встрече в гостиной Дженевив инстинктивно напряглась, разглядывая Кристофера Эванса. А его прикосновения вчера ночью?! Такие притягательные, такие узнаваемые.
О, как она его ненавидела!
Десять лет Дженевив помогала отцу, надеясь на его благородство, но викарий обманул ее ожидания. А теперь человек, сорвавший ее первый поцелуй, оказался вероломным грабителем.
Но все же куда больше девушку переполняли недоумение и непонимание, чем гнев на мистера Эванса. Хотя он и планировал кражу, но ничего не украл, кроме ее спокойствия и нескольких поцелуев, поэтому называть его вором в полной мере было несправедливо. Но что же ему было нужно на самом деле?
Поначалу Дженевив хотела разоблачить мистера Эванса, однако подавила в себе этот порыв. Не лучше ли самой разобраться в его истинных мотивах? К тому же для разоблачения у нее слишком мало доказательств. Нельзя же признаться, что она узнала ночного грабителя по запаху.
Какова была его цель? Реликвия, хранившаяся в кабинете Дженевив? Кроме подвески Хармзуортов, в доме брать было нечего. Но ведь никто не знал, что драгоценная вещица принадлежит Дженевив. Разве что доктор Партридж из музея Эшмола, который читал наброски к ее статье. Леди Беллфилд давно упокоилась, поэтому получить от нее сведения было невозможно.
Сэр Ричард Хармзуорт… Уж не он ли подослал в дом викария своего агента?
С неприятным чувством прозрения Дженевив вспомнила, как мистер Эванс предложил купить подвеску. Но для себя или для сэра Ричарда?
Если Кристофер Эванс работал на Ричарда Хармзуорта, почему он не украл подвеску ночью при первом вторжении? Не мог же он ее просто не заметить. Даже если он пребывал в смятении после угроз вооруженной Дженевив и упустил драгоценность из виду, то буквально на днях она сама вложила подвеску ему в руку. Отчего было не забрать реликвию и не скрыться?
И как во всем этом деле замешан Кэмерон Ротермер, герцог Седжмур?
Мистер Эванс представлялся другом герцога, он ночевал в его доме, ужинал и был представлен викарию.
Знал ли герцог о криминальной афере? Если да, то какую выгоду преследовал? Дженевив вздохнула и отложила наполовину исписанную страницу. Так много вопросов. И ни одного логичного ответа.
Дженевив решила всегда носить подвеску при себе и не позволять мистеру Эвансу прикасаться к ее телу. И уж конечно, не целоваться с ним.
Решение это далось девушке непросто. Несмотря на свои подозрения и открытия, она не могла отрицать, что поцелуи мистера Эванса потрясли ее. Дженевив могла бы сдать его властям, не опасаясь, что в отместку он раскроет ее тайны, могла бы все рассказать отцу, но все равно тосковала бы по ласкам негодяя.
– Вот вы где? Вас зовет отец.
Дженевив так задумалась о двуличном мистере Эвансе, что не заметила, как в дверном проеме возник лорд Невилл Фэрбродер.
– Милорд? – Дженевив удивилась, что лорд Невилл поднялся наверх. Прежде он не позволял себе такой вольности без сопровождения викария. – Вы могли отправить за мной Доркас.
– Меня всегда интересовало, где вы пропадаете целыми днями, – ответил лорд Невилл, заходя в кабинет. Дженевив невольно сравнивала его неуклюжую походку с тигриной грацией мистера Эванса. – А вы, оказывается, работаете. – Лорд Невилл выглядел очень самоуверенным, словно каждый сантиметр дома викария на самом деле принадлежала ему.
Как будто подтверждая ее догадку, он взял со стола подвеску Хармзуортов. Дженевив подавила желание немедленно вырвать ее из чужих рук. Лорд Невилл неплохо, но далеко не так хорошо, как бы ему хотелось, разбирался в антиквариате. Именно благодаря его деньгам и опыту Дженевив, викарий смог получить для работы множество старинных фолиантов и реликвий.
– Мой бог, что это? – Руки их благодетеля, державшие подвеску, задрожали, пальцы принялись крутить вещицу туда-сюда, заставляя камни переливаться. – Двенадцатый век?
У Дженевив не было ни малейшего желания доверять свою тайну лорду Невиллу. Ее неприязнь к нему была так сильна, что даже обманщик Кристофер Эванс не казался столь опасным соперником.
– Это подвеска Хармзуортов, – нехотя призналась девушка. – Подарок основателю рода от Альфреда Великого.
Губы лорда Невилла сжались в узкую линию.
– Девятый век? Но что эта вещь делает в вашем кабинете? Почему викарий не показал ее мне?
«Потому что вы немедленно пожелали бы купить ее», – подумала Дженевив с тоской.
– Подвеска не принадлежит отцу. Я получила ее в наследство от друга, – жестко сказала она.
– Вот уж забавно. Должно быть, нынешний баронет, ублюдок с грязным прошлым, обыскался своей фамильной драгоценности!
– Не знала, что вы следите за сплетнями, лорд Невилл.
Тот пожал плечами, не отрывая взгляда от эмали и рубинов в глазах дракона. Дженевив казалось, что лорд Невилл пачкает своими алчными руками старинную реликвию.
– Сплетни меня мало трогают. Я интересуюсь более возвышенными вещами. Однако о скандале в семье Хармзуортов говорят не первое десятилетие.
Он усмехнулся так гадко, что Дженевив невольно стало жаль сэра Ричарда. Должно быть, нелегко жить в условиях, когда любой провинциальный лорд может полить тебя грязью.
– Могу я забрать свою вещь? – спросила девушка. – Она нужна мне для… набросков.
Лорд Невилл покачал подвеску на цепочке, подняв руку так высоко, чтобы дракон оказался на уровне его глаз.
– Сколько за нее хотите?
Дженевив глядела в его глаза, сузившиеся в предвкушении желанной покупки.
– Подвеска не продается.
– Ох, дорогуша, все на свете зависит от цены. Назовите вашу цену.
Когда мистер Эванс назвал ее «дорогая», это вызвало у девушки волну возмущения. Когда лорд Невилл произнес свое «дорогуша», Дженевив едва не стошнило.
– Подвеску оставила мне в наследство леди Беллфилд. Это память о ней. Торг тут не уместен.
– Я заплачу десять тысяч.
Вот это поворот!
– Так много?
Точно такую сумму предлагал поверенный сэра Ричарда. Кристофер Эванс был явно готов заплатить больше. По всему выходило, что скоро можно будет объявить аукцион. Если цена взлетит хотя бы вдвое, Дженевив обеспечит себе безмятежное будущее.
– Когда речь идет о чем-то особенном, я не постою за ценой.
Странный блеск в глазах лорда Невилла заставил ее насторожиться. Была ли это… алчность?
– Верните подвеску. Опасаюсь, что вы можете ее поцарапать.
– Поцарапать? Я? – Лорд Невилл выглядел оскорбленным. – Вы забываете, что я знаю толк в антиквариате, дорогуша. – Недовольно поджав губы, он с видимым нежеланием вернул драгоценность Дженевив.
Ей хотелось побыстрее убрать подвеску в ящик стола и запереть на ключ.
– Не хотела вас задеть, но подвеска дорога мне.
– Так вы принимаете мое предложение? – Глаза старого лорда неприятно сверлили девушку.
Десять тысяч. Целое состояние.
Дженевив вздохнула.
– Подвеска не продается.
– Пятнадцать?..
Она покачала головой:
– Повторяю, дело не в цене.
Лорд Невилл схватил ее за запястье и потянул к себе. Хватка была не болезненной, однако не позволяла высвободиться и выпрямиться.
– Дело всегда в цене, дорогуша. Я готов предложить вам двадцать тысяч. Но это мое последнее слово.
– Милорд, вы…
– Двадцать тысяч и обещание сохранить вашу тайну!
Дженевив застыла, скованная ужасом. Неужели лорд Невилл видел ее с мистером Эвансом прошлой ночью?
– Тайну? – пролепетала она. Ее глаза расширились от страха.
Лорд Невилл выглядел еще более самодовольным, чем обычно.
– Снимите маску, мисс Барретт. Не стоит разыгрывать святую невинность.
Боже, он видел ее у пруда!
– Вы все не так поняли…
– Здесь и понимать нечего. Вы пишете статьи за отца!
Облегчение наступило так стремительно, что у Дженевив закружилась голова. Она могла даже упасть, так что жесткая хватка лорда Невилла была как нельзя кстати.
А еще секунду спустя она поняла, о чем он говорит.
Разоблачение! Потеря репутации для отца. Скандал в научных кругах.
Дженевив не раз задавалась вопросом: любит ли она отца, обманувшего ее ожидания? Но она никогда не запятнала бы семейную репутацию таким гадким способом, как разоблачение.
– Что? О чем вы говорите?
Смех лорда Невилла заставил ее съежиться.
– Не утруждайте себя отрицанием. Я знаю правду уже много лет. Вы лезете вон из кожи, убеждая всех, что вы просто помощник викария, однако опытный взгляд может отличить профессионала от дилетанта. – Он смотрел с гордостью, как детектив, распутавший сложное дело. – А вам, моя птичка, следовало держать свой клювик на замке во время семейных ужинов. Ваши суждения о работах отца, все эти детали и замечания… Вы выдавали свой секрет раз за разом, день за днем, год за годом.
Итак, уже два человека разгадали ее секрет…
Как странно, что репутацию отца готов был поставить на карту не вероломный мистер Эванс, а лорд Невилл – соратник, покровитель викария, много лет работавший с ним рука об руку.
Дженевив набралась смелости и посмотрела на лорда Фэрбродера с вызовом.
– Даже если бы это была правда, вам не удастся заставить меня проститься с подвеской Хармзуортов путем шантажа, милорд.
– Неужели? – Взгляд его стал неприятно пронзительным.
– Хотите проверить?
– Пока нет. – Хватка лорда Невилла превратилась в стальную. На запястье девушки проступили красные пятна. – Но столь редкие драгоценности должны храниться в банке, а не в кабинете на столе.
– Полагаете, кто-то может настолько захотеть получить подвеску, что украдет ее прямо у меня из-под носа? – Глаза Дженевив гневно сверкнули.
– Я просто беспокоюсь о сохранности вашего наследства. – Челюсть лорда Невилла ходила из стороны в сторону, словно он размалывал что-то зубами. – У меня отличное хранилище. Продайте мне подвеску, и она будет в безопасности.
– Кстати, милорд, если научное сообщество узнает, что статьи писал не викарий, вы как его покровитель и коллега будете выставлены на посмешище, – отчеканила девушка.
Лорд Невилл издевательски рассмеялся.
– Научное сообщество простит коллекционера. А свою репутацию ваш отец никогда не отмоет от позора, – прошипел он.
– Вам нужна помощь, мисс Барретт? – раздался голос от двери.
Что бы ни думала Дженевив о мистере Эвансе этим утром, сейчас его появление вызвало в ней вспышку радости и облегчения. Он стоял у входа в кабинет, одетый в костюм для верховой езды, в его руке были зажаты кожаные перчатки.
– Вы не вовремя, Эванс, – прорычал лорд Невилл, выпуская из тисков запястье девушки.
– А мне кажется, как раз вовремя. – Гость сделал шаг в кабинет и пристально посмотрел на покрасневшую кисть Дженевив, которую та не успела прикрыть.
Лорд Невилл стушевался и отступил назад.
– Если вы доверите мне подвеску, я буду хранить ее как самое дорогое, – буркнул он мрачно. – И верну ее, когда вы… примете верное решение.
Лорд Невилл имел в виду продажу.
Дженевив мрачно насупилась.
Двадцать тысяч! Это больше, чем она могла себе представить. Дженевив работала бы независимо от отца, а секрет викария остался бы нераскрытым… Но все ее существо противилось продаже подвески столь неприятному типу.
– До этого я и сама неплохо охраняла ее, – заметила она.
– А как же грабитель, который ворвался в ваш дом?
Дженевив была рада, что лорд Невилл перестал звать ее дорогушей.
– Я смогла выгнать его из дома, если вы помните.
– Но в следующий раз вам может не повезти.
Дженевив неторопливо убрала подвеску в ящик стола и повернула ключ под настороженными взглядами обоих мужчин.
– Я должна привести себя в порядок. Прошу меня оставить.
По взгляду лорда Невилла было понятно, что ему еще есть что сказать, но он не решился на открытую конфронтацию перед Кристофером Эвансом. Однако теперь она знала, что покровитель отца не всегда действует благородно. Опухающее запястье и гадкие угрозы были тому подтверждением.
– Хорошо, мисс Барретт. Мы обсудим наше дело чуть позже. Я дам вам время подумать, – раздраженно произнес лорд Фэрбродер.
Дженевив холодно кивнула. Она уже поняла, что лорд Невилл не прекратит попытки заполучить то, что возжелал. И ей действительно требовалась передышка, чтобы обдумать план действий.
– Выйдем подышать, Эванс? – спросил лорд Невилл, с трудом сдерживая агрессию.
– Мне нужны водные процедуры. Я весь провонял конюшней, – откликнулся тот с улыбкой, хотя взгляд его был по-прежнему острым.
Лорд Невилл пожал плечами, проходя мимо мистера Эванса к выходу.
– Это точно. Провоняли. – Он обернулся к Дженевив. – Вы так наивны, мисс Барретт. Будьте осторожнее, простодушие погубит вас. Лучше прислушайтесь к совету друга.
Из-за странной игры Кристофера Эванса и отвратительной перемены в поведении лорда Невилла Дженевив грозило очень скоро проститься с наивностью и простодушием.
– Вы тратите свое и мое время, милорд. Я останусь верна принятому решению.
– Посмотрим. – Лорд Невилл коротко кивнул и вышел.
– Что хотела эта сушеная рыбина? – спросил Ричард, как только Фэрбродер спустился по лестнице.
– Он хочет заполучить подвеску Хармзуортов.
Да, мистер Эванс тоже пытался заполучить подвеску, однако не пошел на кражу и не угрожал шантажом, что несколько примиряло Дженевив с его странным маскарадом.
– Подвеску и вас в придачу, полагаю.
– Какая чушь! – возмутилась девушка.
Дженевив не могла забыть о том, что мистер Эванс видел ее обнаженной. Это было унизительно.
Даже странно, что всего пару минут назад она радовалась его появлению!
– Что ж, у нас с лордом Невиллом весьма схожие желания.
– Я бы предпочла забыть прошедшую ночь. И буду весьма признательна, если вы также не будете вспоминать о случившемся, – процедила Дженевив.
Ричард прошел к столу, бросил перчатки и взял нож для бумаг.
– Вы все пишете свою статью, Дженевив, – задумчиво произнес он. – Пытаетесь уйти с головой в работу, только бы не вспоминать о наших поцелуях?
Она помрачнела.
– Предлагаю сделать вид, что этого вовсе не было.
– Но это не так просто. – Ричард посмотрел на нее с улыбкой и повертел в руках нож. – Не так ли?
– Возможно. Но если вы джентльмен…
– Ай, мисс Барретт. Вы же сами утверждали, что я не джентльмен.
Он смотрел на нее с усмешкой, синие глаза искрились весельем. Дженевив отметила, как чувственно очерчены его губы, и отвернулась.
– Я верю… в лучшее в людях, – пробормотала она.
– Польщен. – Ричард разглядывал ее, заставляя сердце биться все чаще. – Вы так зажгли меня, мисс Барретт, что я провел ночь без сна.
Она смущенно покраснела и опустила голову.
– Зато я спала сном младенца.
Если бы лорду Невиллу пришла в голову мысль вернуться и подслушать их разговор, у него появился бы новый повод для шантажа.
– Уверен, вы говорите неправду… – У мистера Эванса был воркующий тон, от которого мурашки бежали по коже.
– Я… Мне надо идти вниз. Меня ждет отец.
– Хотите сбежать от меня?
Дженевив возмущенно фыркнула.
– Уж не думаете ли вы, что я вас боюсь? Вот уж нет! – Она вызывающе вздернула подбородок. – Я должна вас оставить, мистер Эванс.
Он удержал ее за локоть.
Дженевив охнула.
– Прекратите! Здесь нас могут увидеть!
– Может, назначим встречу в более укромном месте? – немедленно предложил Ричард.
Она едва не застонала от отчаяния.
– Вы неверно меня поняли!
Он отпустил ее, не переставая улыбаться.
– Какая жалость! – По лицу Ричарда было видно, что он получал истинное наслаждение, ведя свою игру.
У него был такой взгляд… Хотелось немедленно прижаться к нему и позволить целовать себя в губы до исступления…
Дженевив одернула себя.
Еще недавно самой большой ее проблемой были академическая репутация отца и собственные научные работы. С каких пор жизнь наполнилась шантажом, поцелуями, подозрительными личностями, алчными богачами? И что самое ужасное, борьбой с собственным проснувшимся телом.
Ричард изучал ее лицо. Должно быть, на нем многое было написано.
– Пожалуйста, дайте мне спокойно уйти. Нас не должны увидеть, – попросила девушка устало.
– И встретимся чуть позже?
– Нет.
– Тогда я должен поцеловать вас. – Ричард отложил нож, которым играл, и протянул к ней руку.
– Что? Ничего вы не должны! – запротестовала Дженевив. Затем – о ужас! – она услышала на лестнице шаги. – Ради всего святого, отпустите!
Ричард успел коротко притянуть ее к себе и еле заметно коснулся губами виска.
Мгновение спустя оба стояли на приличном расстоянии друг от друга. У Дженевив жгло висок, каким бы невинным поцелуй ни вышел.
Еще через секунду появился викарий. Он взволнованно размахивал каким-то письмом.
– Мистер Эванс, вот вы где! Рад, что нашел вас. У меня любопытная новость!
Дженевив викарий как будто не заметил, как это частенько бывало. Отец прикипел сердцем к Кристоферу и разговорами с ним заполнял свой досуг. Еще бы! Хитрый обманщик сумел змеей вползти в доверчивое сердце.
Что же задумал странный гость? Зачем поселился в чужом доме, если его главной целью не была кража подвески Хармзуортов? Насколько опасной была близкая дружба мистера Эванса с викарием? Что, если его появление обернется неприятностями?
– В самом деле, мистер Барретт? Жду с нетерпением, – приветливо откликнулся Ричард, приближаясь к викарию.
Дженевив тем временем тихо отперла ящик стола и переложила подвеску во внутренний карман платья, который подколола поутру булавкой. Пусть оба – Эванс и Невилл – считают, что драгоценность лежит в столе, тогда как драгоценность будет всюду сопровождать хозяйку.
Она вновь задумалась над своим странным положением. Опасно было оставаться наедине с Кристофером Эвансом, равно как и с Невиллом Фэрбродером. Надо держаться подальше от обоих или следить за тем, чтобы одновременное присутствие этих господ нейтрализовало опасность.
– Предлагаю пройти в гостиную, – сказала Дженевив. – Думаю, лорд Невилл заждался нас.
– Конечно, милая, конечно. – Викарий суетился у двери, торопливо складывая письмо. За его спиной Ричард смотрел на Дженевив в упор и улыбался.
Невозможно было забыть, как страстно он может целовать ее губы.
Глава 10
Еще две ночи Ричард провел в горячечных снах, в которых целовал Дженевив. Жара не спадала целую неделю, и потому он держал окно распахнутым, а дверь слегка приоткрытой. Впрочем, все это было не только ради сквозняка. Каждую ночь он ждал, что прекрасная лесная нимфа вновь отправится к пруду.
Когда вся семья собралась после обеда в гостиной, Ричард пребывал не в самом радужном расположении духа. Он ни на шаг не приблизился к обладанию подвеской, обрел врага в лице лорда Невилла Фэрбродера и потерял покой из-за нежных губ Дженевив. Его план трещал по швам.
Девушка устроилась с вышивкой у окна, а кресло напротив нее заняла Гекуба. Викарий и лорд Невилл изучали какое-то письмо. Сириус, изнывающий от духоты, развалился в дальнем углу и тяжело дышал. Миссис Уоррен вязала свитер.
В какой-то момент лорд Невилл бросил на Ричарда раздраженный взгляд и направился к Дженевив, однако его перехватила с какой-то вежливой чепухой пожилая леди. Она успела коротко глянуть на Ричарда, намекая, что дает ему фору. Он немедленно встал и направился к окну. Кошку он сгонять не стал, а устроился на подоконнике рядом с креслом Дженевив.
– Ваши пионы становятся все прекраснее, мисс Барретт, – начал Ричард.
– Мистер Эванс, – вздрогнула девушка. – Вы напугали меня. Дались вам мои пионы…
– Они очень хороши. – Последовал настойчивый взгляд на ее губы.
Дженевив зарделась.
– Вы выражаетесь… двусмысленно.
– Я просто восхищался рукоделием.
– Да, я помню, что вы без ума от моей вышивки, – буркнула Дженевив.
Ричард наклонился ближе и посмотрел на рисунок. Слон превратился в огромную медузу.
– Да у вас талант, мисс Барретт. – Ричард взял с кресла кошку и устроился на ее месте. Гекуба развалилась у него на коленях и заурчала.
Дженевив посмотрела на кошку с неодобрением.
Девушке не нравилось, что мистер Эванс преследует ее. Пожалуй, следовало пожаловаться на головную боль и уйти.
Дженевив сделала попытку встать, но мужская рука едва заметно коснулась ее локтя, останавливая. Предплечье словно пронзило током.
– Знаю, вы не хотите говорить со мной.
– Так и есть, мистер Эванс. – Она возмущенно сверкнула глазами.
– Но если вы останетесь здесь, лорд Невилл не станет преследовать вас наверху.
Дженевив вздохнула.
– С чего вы взяли, что ваше общество мне приятнее?
– А разве это не так?
Ричард понимал, что Дженевив рада ему лишь в те моменты, когда рядом крутится Невилл. Быть меньшим из зол не особо его радовало, однако давало некоторое преимущество.
– Вы просто невыносимы.
Он улыбнулся. Даже оскорбления из уст Дженевив звучали как музыка.
Ричарду пришлось мысленно одернуть себя. Не следовало слишком увлекаться женщиной, которая должна была быть пешкой в его планах. Короткое приключение, интересная игра – не более!
– Полностью согласен.
– И тщеславны.
– Возможно.
Дженевив едва не улыбнулась, и это не ускользнуло от внимания Ричарда.
– Вы – самовлюбленный тип.
– Боюсь, на этот раз вы перегнули палку, – с видом оскорбленной добродетели заметил он.
– У вас куча недостатков, милорд, – хмыкнула Дженевив.
– Например, я кажусь вам привлекательным?
– Вот еще! – Она быстро задвигала иглой и положила два довольно кривых стежка.
– Вы делаете успехи, – заметил Ричард. – Вышиваете все быстрее.
– Стараюсь занять руки, – ответила девушка. – А иначе будет трудно не придушить вас.
– Возможно, мне бы это понравилось. – Ричард рассмеялся, покачав головой.
Его внезапное веселье привлекло внимание.
Викарий вздрогнул, словно смех напугал его. Миссис Уоррен засияла от радости. Лорд Невилл смотрел так, как будто всерьез подумывал об убийстве. Ричард адресовал ему вежливую улыбку.
– Рада, что вы находите меня забавной, – произнесла Дженевив и сделала еще один неровный стежок, удлиняя щупальце розовой медузы.
– А я рад, что вы рады, мисс Барретт.
– Нас подслушивают, – пробормотала она едва слышно.
– Не беспокойтесь, я ни словом, ни делом не планирую вас опорочить. – Глаза Ричарда сузились, и он добавил тише: – Хотя вы сами едва не сделали это три ночи назад.
Хмурясь, Дженевив продолжала вышивать.
– Не вам меня судить, мистер Эванс. Вы мне не отец, не брат и не муж. Вы просто малознакомый человек.
– Я не прочь познакомиться поближе.
Дженевив возмущенно вскинула бровь.
– Намекаете на роль любовника?
– Осторожно, миледи. Как вы верно заметили, нас подслушивают.
И без того румяная Дженевив раскраснелась еще больше и осторожно оглядела гостиную. Тетя Люси и лорд Невилл продолжали поглядывать в сторону окна. Викарий целиком погрузился в чтение.
– Вы постоянно заставляете меня забывать об осторожности, – вздохнула Дженевив.
– Хорошо, если так. Однако я не хочу компрометировать вас. Гостиная не лучшее место для подобного разговора, – с досадой произнес Ричард.
– Вот именно, – назидательно заявила она.
– Тогда где мы можем пообщаться?
– Нигде, – испуганно пискнула девушка. – Странно, что вы не хотите меня услышать.
Ричард смотрел молча, словно ожидая продолжения.
Как бы сильно ее ни тянуло к загадочному гостю, он все равно не нравился ей и внушал массу подозрений. Если бы он немедленно собрал вещи и уехал, она бы вздохнула с облегчением.
– Поймите меня, – почти с мольбой прошептала Дженевив. – Нам нельзя быть наедине. Поэтому лучше вовсе не видеться. Если вы исчезнете из нашего дома, я буду вам весьма признательна. Смогу целиком отдаться работе, на которую сейчас у меня не хватает времени.
– Какая красота! – воскликнул почти над ее ухом лорд Невилл. Он смотрел на чудовищную вышивку с преувеличенным восторгом.
Дженевив ощутила себя воробышком между двумя голодными лисами. Мог ли лорд Невилл слышать ее последние слова?
Ричард смотрел на Фэрбродера с улыбкой, граничащей с оскалом.
– Благодарю, милорд.
– Как я понял, вы довольно невежливо пытаетесь прогнать гостя викария. – Лорд Невилл выглядел весьма довольным. – Не стану скрывать, порой этот человек переходит всякие границы. Кстати, мисс Барретт, я просил разрешения у вашего отца поговорить с вами наедине в библиотеке.
– Но мы беседовали, – едва слышно, но с угрозой произнес Ричард.
Невилл Фэрбродер поглядел на него так, словно видел перед собой улитку, вылезшую из салата.
– Полагаю, ваша беседа окончена. Вы злоупотребляете добротой мисс Барретт.
– Не вам судить, – нарочито медленно, с ленцой парировал Ричард.
Мужчины мерили друг друга взглядами.
– Так. Прекратите оба! – Дженевив отбросила вышивку. – Лорд Невилл, нет нужды идти в библиотеку. Уверена, что мистер Эванс оставит нас сейчас же и мы сможем пообщаться.
– Но ваш отец настаивал, чтобы разговор был полностью конфиденциальным, – ухмыльнулся лорд Невилл.
Девушке стало не по себе. Она бросила взгляд на отца, но тот так низко склонился над письмом, что его лица не было видно.
– В таком случае пойдемте.
Она встала, не приняв протянутую руку лорда Невилла, и направилась к двери. Фэрбродер шел за ней. У него было такое торжествующее лицо, что Ричарда одолели нехорошие предчувствия. Чему радовался этот сухарь?
Дженевив оглянулась, поймав озадаченный взгляд мистера Эванса. Этот мужчина заставлял ее меняться, но она не была уверена, что рада изменениям. Никогда прежде Дженевив не чувствовала себя похороненной заживо среди пыльных книг и рукописей старой девой. Впервые она по-настоящему жила, дышала полной грудью, а ее сердце сжималось от трепета и странных предчувствий. Волнение бродило в крови, а тело казалось незнакомым, почти не предсказуемым в своих реакциях.
Дженевив словно спала все эти годы. Спала в ожидании поцелуя… Нет, не сказочного принца, а дракона, охранявшего ее замок. Властного, сильного, ироничного, способного сжечь ее своим дыханием.
Дженевив вспомнила красные рубиновые глаза дракона на подвеске Хармзуортов и вздохнула.
Ее размышления прервал звук закрывшейся двери библиотеки.
Тревога росла как снежный ком.
– Милорд, здесь душно, откройте дверь.
Лорд Невилл словно не слышал ее. Он торопливо приблизился. Лицо его выражало волнение.
– Сегодня я говорил с вашим отцом.
Дженевив нахмурилась.
– Вы угрожали его разоблачить?
Радостная улыбка на лице лорда Невилла не внушала ей оптимизма.
– Что вы! Я бы не стал действовать столь вероломно. – Он рассмеялся.
– Если речь о подвеске, то она принадлежит мне, а не отцу.
– Ваша скромность делает вам честь – речь идет совсем о другом.
Девушка попятилась.
– Я не продам подвеску Хармзуортов.
– Дорогуша, сейчас меня интересует совсем другая драгоценность, – вкрадчиво произнес лорд Невилл. К ужасу Дженевив, он опустился на колено. – Я ждал слишком долго, чтобы стать вашим мужем, миледи.
– Милорд! – Ее голос прервался. Глаза округлились.
События развивались слишком стремительно.
Дженевив испытала дурноту и мысленно взмолилась о том, чтобы мистер Эванс вломился в библиотеку под любым, самым глупым предлогом и прервал этот фарс.
– Согласитесь, долгие годы мы понимали друг друга с полуслова, – разливался соловьем лорд Невилл. – У нас схожие интересы.
Дженевив пятилась, пока не уперлась в письменный стол.
– Я, конечно, польщена вашим предложением, милорд, но…
– Ваше согласие сделает меня самым счастливым человеком в мире, – перебил лорд Невилл довольно раздраженно.
Девушка смотрела на него с отчаяньем. Что она сделала такого, чтобы лорд Невилл просил у викария ее руки?
Фамильная реликвия Хармзуортов… Ну конечно! Желание заполучить подвеску и страх соперничества с Кристофером Эвансом заставили лорда Невилла перейти к решительным действиям. Женившись на дочери викария, он получит все ее приданое.
Дженевив хотелось швырнуть лорду Невиллу в лицо резкую отповедь, но она помнила: перед ней покровитель отца, и заставила себя быть вежливой.
– Мне очень жаль, милорд, но вы обманулись на мой счет. Между нами нет иной общности, кроме интереса к науке. Вы мой коллега, не более того!
Хмурясь, лорд Невилл поднялся.
– Что это значит? – спросил он агрессивно.
Дженевив скользнула за стол, желая выстроить перед собой хоть какую-то преграду.
– Это значит, что я тронута вашим вниманием, но не могу принять ваше предложение.
Ноздри лорда Невилла раздулись от гнева.
– Вы надеетесь, что я буду уговаривать вас? С чего бы?
Конечно, Дженевив не собиралась замуж, однако от мужчины, сделавшего ей предложение руки и сердца, она ожидала большей учтивости.
– Я вовсе не кокетничаю, милорд. Вы неплохо знаете меня. Я всегда говорю то, что думаю.
Лорд Невилл мрачно переминался с ноги на ногу. Кулаки были сжаты.
Библиотека внезапно показалась девушке очень маленькой, а закрытая дверь – зловещей.
– Без меня вы жили бы в нищете – вы и ваш папаша. Вы просто неблагодарная девка, если отказываетесь от моего предложения, – прорычал лорд Невилл. – И не забывайте, в моей власти испортить вашему отцу репутацию, а потом лишить его средств.
Дженевив во все глаза смотрела в его изменившееся лицо.
– Вы хотите получить мое согласие путем шантажа?
Он скривился:
– Какое гадкое слово.
– И не менее гадкий поступок. – Девушка выпрямилась. Она знала, что в ней говорят безрассудство и гордость, но не могла переступить через себя. – Можете делать, что хотите. Пусть весь мир узнает о наших проблемах.
В глазах лорда Невилла проскользнуло удивление.
– Я вполне могу это сделать, мисс Барретт, – прошипел он. – И когда ваш отец будет умирать в нищете, советую почаще вспоминать о том, что это дело ваших рук.
Негодование, охватившее ее, вытеснило остатки страха.
– Вы просили моей руки, милорд. Я вам отказала. Прошу вас удалиться.
Ее собеседник не двинулся с места.
Высоко вздернув подбородок и шелестя юбками, Дженевив пошла к двери. Несмотря на пылавшее в груди бешенство, она все еще не верила, что повела себя так смело.
Лорд Невилл схватил ее за руку и грубо развернул к себе.
– Не смейте! Отпустите меня!
Кровь прилила к щекам Дженевив, когда Невилл Фэрбродер потянул ее на себя. Ее обдало жарким мускусным запахом, вызвавшим дурноту.
– Я еще не закончил.
Она впилась в него взглядом.
– Милорд, вы под крышей моего отца. Не забывайте о правилах приличия.
Его рот презрительно скривился.
– Это вы ведете себя неприлично, дорогуша. Да вы должны были броситься мне в ноги и благодарить за оказанную честь. Вам сделал предложение человек с высоким статусом и не стесненный в средствах. Вам, дочери нищего викария.
Ситуация накалялась, но Дженевив было не остановить.
– В таком случае, милорд, я удивлена, что вы снизошли до дочери нищего викария, – ядовито прошипела она.
– Да, я именно снизошел. Я – Фэрбродер, вы – никто. – Лорд Невилл смотрел на нее раздраженно. – Но я буду снисходителен, вернусь через несколько дней и повторю свое предложение. Полагаю, обдумав последствия своего отказа, вы примете верное решение.
Лорд Невилл отшвырнул руку Дженевив.
Она отступила.
– Не хочу вызвать ваш гнев, милорд, но мой ответ останется неизменным.
– Полагаю, этот сопляк вскружил вам голову, дорогуша, – процедил лорд Невилл сквозь зубы. – Вы думаете, он движим серьезными намерениями? Да у него на уме только развлечения. Вы еще глупее, чем я думал.
– Что? Мистер Эванс не имеет к моему отказу никакого отношения!
Лорд Невилл зло рассмеялся.
– О да, уверен, что это так, пустоголовая Дженевив.
– Милорд, вы переходите всякие границы! – выпалила она.
– Просто хочу, чтобы вы знали: я не буду ждать вечно.
– Вы напрасно тратите время.
Неужели ее отец мог хоть на секунду подумать, что она хочет стать леди Фэрбродер? Какая нелепость! Как плохо он ее знает!
– И перед свадьбой, миледи, вас осмотрит врач, – процедил лорд Невилл сквозь зубы. – Моя невеста должна быть девственницей.
Горя негодованием, Дженевив отвернулась. Ей было противно и хотелось плакать.
– Вам лучше уехать, милорд. – С этими словами она выскочила из библиотеки, широко распахнув дверь.
Рыдания душили Дженевив, но она не позволила ни слезинке пролиться в присутствии отвратительного лорда Невилла. Следовало поскорее добраться до спальни, чтобы все обдумать и успокоиться.
Дженевив навлекла на себя ужасную опасность. Отец никогда не простит ей испорченной репутации. Более того, викарию нужна была дружба с лордом Фэрбродером, равно как и деньги, которые он от него получал. Что же ей делать?
– Дженевив?
– Господи… – простонала девушка.
Мистера Эванса она хотела сейчас видеть менее всего.
– Что с вами?
У него было встревоженное лицо. Насмешливость и самодовольство испарились, уступив место искренней заботе.
Но Дженевив не верила ему.
Видит бог, она больше никому не может верить.
– Ради всего святого, оставьте меня в покое!
Разрыдавшись, девушка бросилась вверх по лестнице, оставив мистера Эванса в недоумении смотреть ей вслед.
Глава 11
– Черт возьми, дружище, почему так долго?
На нетерпеливый вопрос Кэмерона пес Сириус поднял сонный взгляд. Он лежал на устланном свежей соломой каменном полу в конюшне Лейтон-Корта. За окном висела дождевая пыль. Ричард задумчиво поглядел на серые облака и поправил полотенце на голых плечах. Он вновь окрашивал волосы в ужасный каштановый цвет. Вонявшая перегноем и ореховой скорлупой паста лежала на голове омерзительной шапкой. По спине стекала коричневая струйка. Это была самая гадкая часть его маскарада.
– Молчишь? – продолжал Кэмерон. – Может, ты в самом деле работаешь на викария? Когда я согласился помочь тебе, не думал, что эта затея продлится дольше недели. А между тем приятель, твое длительное отсутствие в городе породило новые слухи. Смотри, как бы кто не пронюхал о твоем плане. Шило в мешке долго не утаишь.
Ричард мрачно молчал. Он был не в самом лучшем расположении духа. Дженевив трижды сбегала от него в последнее время. Ричард уже знал, в какое трудное положение попала девушка, но не мог утешить ее, ни облегчить ее страдания. Он ненавидел безвыходные ситуации и искренне сочувствовал Дженевив.
– Ты что, язык проглотил? – возмущался Кэмерон. – Или в этой богом забытой дыре ты променял остроумие на занудство? Дал обет молчания?
Ричард оторвал мрачный взгляд от покрытого каплями дождя стекла.
– Прости. О чем ты спросил?
– Ты выглядишь как лунатик! – Кэм ударил кулаком по деревянному столбу. Черный жеребец в соседнем стойле нервно передернул ушами. – Эта женщина затуманила твои мозги. О чем ты думаешь?
Ричард раздраженно мотнул головой.
– Не говори ерунды. Я просто пытаюсь взвесить все «за» и «против».
Кэмерон недоверчиво хмыкнул и наклонился поближе к сидевшему на табурете другу.
– Я должен увидеть эту Дженевив Барретт. Кажется, ты впервые встретил достойного соперника, да еще в женском обличье. Она уложила тебя на лопатки. Вот уж не думал, что доживу до этого дня.
Ричард хмуро поежился. Погода испортилась неожиданно, жара уступила место сырой промозглой мгле и дождям. Сидеть в одних брюках в холодной конюшне было весьма некомфортно.
– У тебя очень богатое воображение. Никто меня не укладывал на лопатки, – буркнул Ричард. – Это… временное отступление перед атакой. Я обдумываю следующий шаг.
– Какой именно? Украсть подвеску или невинность девушки?
Ричард раздраженно сжал губы, но не ответил колкостью на шутку друга, еще больше его озадачив.
– Повторяю, я не могу просто так взять и украсть подвеску. Это будет воровство чужого наследства, а значит, владение будет незаконным. Что касается твоего вопроса о невинности… я, конечно, не всегда веду себя высокоморально, однако еще никогда не опорочил чужую репутацию. Ситуация весьма тонкая.
Кэмерон подавил желание уточнить, откуда именно его друг знает о невинности Дженевив. Ричард был признателен ему за это.
– И что дальше? Сколько еще времени тебе нужно? – Герцог Седжмур проявлял нетерпение. – Или ты полюбил радости провинциальной жизни?
Ричард подумал: «Если бы Кэм украл пару поцелуев Дженевив, он вынужден был бы признать, что в провинциальной жизни есть… особое очарование».
– Есть кое-какой прогресс.
– Неужели? И в чем? – спросил его друг с издевкой.
Ричарда тянуло раскрыть Кэмерону тайну Дженевив, дать понять, как много трудится она ради своего будущего. Он не хотел обижать такую упорную и честную в своих намерениях девушку. Однако Кэмерон мог углядеть в происходящем отличный повод надавить на дочь викария и побыстрее получить подвеску Хармзуортов.
Откуда в Ричарде взялось это благородство, которое удерживало от некрасивого поступка? Неужели Дженевив Барретт действительно уложила его на лопатки и даже не догадывается о своей победе?
– Я применил тонкий подход.
– Как романтично! – хохотнул Кэмерон.
Ричарду было лень отбиваться от нападок друга. Его тревожила ситуация, в которую попала Дженевив. Да, он хотел заполучить драгоценность, но не любой ценой. После разговора с лордом Невиллом девушка убежала к себе в слезах, и лишь позже Ричард узнал причину ее слез. Сильнейшее желание защитить несчастную змеей вползло в сердце и свило там уютное гнездышко.
– Кстати, что тебе известно о Фэрбродере?
– Ты про лорда Невилла? – Кэмерон удивленно вскинул брови. – Ну, он довольно замкнут. Кажется, его поместье в нескольких милях отсюда, Янгтон-Холл. Говорят, он коллекционер и скряга. Владеет большой коллекцией антиквариата. Когда он приезжал на ужин, я едва не сбежал. Невыносимо скучный человек.
– Да, это точно про него.
– Зато деньги у него водятся. Фэрбродеры – богатая семейка, пусть даже и не самого высокого происхождения.
– Тайные накопления? Побочный бизнес? Откуда деньги?
– Не интересовался.
– Можешь разузнать больше?
Кэмерон прищурился.
– Не помню, чтобы обещал вести расследования.
– Я не прошу о многом. Просто поспрашивай. Слово – тут, слово – там.
– Странно…
– Странно, что я не прошу о многом?
– Странно, что ты хочешь узнать побольше о лорде Невилле. – В голосе Кэмерона звучало любопытство. – Откуда такой внезапный интерес ко второму сыну престарелой маркизы?
– Этот тип волочится за Дженевив. Более того, он заставил девушку плакать. Мне хотелось придушить негодяя.
Кэмерон расхохотался.
– Прекрасно! Мало того, что дочь викария не сдает своих позиций, так у нее объявился еще один ухажер! Мой друг, чувствую, тебе придется уползать с поля боя, поджав хвост.
У Ричарда было нехорошее ощущение, что Кэмерон может оказаться прав. Он уже заплыл дальше, чем собирался. Оставалось только не утонуть в незнакомых водах.
– Три дня назад Фэрбродер сделал мисс Барретт предложение. Она ему отказала.
– Да что ты? – Кэмерон казался все более веселым. – Дочь простого викария отказала второму сыну маркизы? Как такое возможно?
– Он просто ей не нравится.
– Не нравится?! Подумать только!
– Она слишком умна и слишком дорожит своей свободой, чтобы выйти за него замуж.
Ричард ожидал, что уж теперь-то друг засыплет его насмешками, однако Кэмерон посмотрел на него странно.
– Умна, говоришь? Умная женщина ухватилась бы за такой прекрасный шанс, как брак с богатым человеком.
– Ни одна здравомыслящая женщина не выйдет замуж на Невилла Фэрбродера. Он весьма неприятный человек и редкостный хам.
– Это если сравнивать с тобой, я полагаю?
– Хотя бы и так. Я, по крайней мере, не старше Дженевив на тридцать лет.
– То есть ты рассматриваешь возможность жениться на ней?
– Что?.. – Ричард уставился на Кэмерона, приоткрыв от неожиданности рот.
Жениться? Сочетаться браком с Дженевив? Что за бред?!
– А что?
– Ты сам себя слышишь? Мы уже говорили с тобой о браке! Я рассматриваю женитьбу лишь как возможность обелить честь семьи после обретения подвески Хармзуортов. Это должна быть женщина с безупречным происхождением и без сомнительных увлечений.
– Сомнительных увлечений? – Кэмерон выглядел заинтригованным.
Ричарду надоело защищаться от друга в словесной перепалке.
– Дженевив Барретт – целомудренная девушка. Но, если бы я женился на девушке столько низкого рода, это никак не помогло бы смыть пятно с семейной репутации, а лишь породило бы новую волну слухов.
– Это только предположение.
– Я не стану спорить с тобой, но поверь, брак – последнее, что у меня на уме. Я займусь поисками невесты уже после того, как получу семейную реликвию.
– Правда? Когда же это будет? После Рождества? Следующим летом? Когда вы, дорогой лорд Хармзуорт, соизволите оторваться от манящей дочери викария?
– Признаю, она влечет меня. Однако я здесь ради дела, – сурово ответил Ричард. – Мне нужна подвеска.
– Ты куда больше говоришь о девушке, чем о подвеске, приятель. Кого из нас ты пытаешься обмануть?
Друзья схлестнулись взглядами. Глаза Ричарда метали молнии, Кэмерон смотрел испытующе.
Ричард сдался и уставился в пол. В словах друга отчасти была истина. Странным было то, что после первого шока мысль о браке с Дженевив уже не казалась столь фантастической. С ней никогда не было скучно, она мыслила на шаг вперед и порой даже предугадывала его поступки. Да, она была наивна в некоторых сферах, но далеко не глупа. Ричард привык, что женщины, с которыми он проводил время, отстают от него на шаг или на два, и это казалось ему совершенно нормальным.
До встречи с Дженевив.
А более всего его волновало то, что она совершенно не пыталась заполучить его. Это тоже было непривычно. А что, если не он играл с дочерью викария, а она играла с ним?
Мысль была абсурдной, но не лишенной здравого смысла.
– Она слишком хороша для меня, Кэмерон.
– Глупости.
– Даже если так, у нее другие интересы в жизни. Она думает о науке и исследованиях. Она не хочет выходить замуж, потому что знает, как подавляет в свободу женщины брак. – Ричард вздохнул. – Не могу себе представить Дженевив послушной женой и хозяйкой дома.
– Тут вы с ней весьма схожи.
– Хорошо. Вынужден признать: она мне нравится. И внушает уважение. – Ох, если бы только… – Но это ничего не меняет.
Лицо Кэмерона стало суровым. Он подошел к Ричарду вплотную и сказал назидательно:
– Если Дженевив нравится тебе, дружище, если нравится по-настоящему, а не просто как очередная кокетливая птичка, если своим характером она внушает тебе уважение, ты обязан рассказать ей правду. Я знаю тебя с детства и могу утверждать с полной ответственностью: ты не даешь в обиду тех, кто тебе дорог. Чем дольше ты лжешь, тем сложнее выпутаться из этой лжи. Однажды правда откроется. Эта девушка никогда не простит тебя. Да и ты не сможешь простить себя.
Ричард смотрел в пол. Если бы он умел краснеть от стыда, сейчас бы его щеки пылали. Слова друга затронули самые сокровенные уголки его сердца.
– Может, ты преувеличиваешь?
Кэмерон отступил.
– Наверняка.
– Наверняка?
– Тебе виднее.
Ричард поднял глаза на друга, но тот уже отвернулся и смотрел в окно на непогоду. С минуту Кэмерон молчал, а потом внезапно сменил тему, притом на самую неприятную.
– Слышал, твоя мать вернулась из Парижа? На той неделе моя сестра Лидия встретила ее в опере. Говорит, на ней было такое ослепительное платье, что все светские дамы тотчас бросились к своим модисткам. В ложе с ней были два французских графа, минимум на двадцать лет моложе ее светлости.
Милостивый Боже! Меньше всего Ричарду хотелось вспоминать сейчас о матери. Впрочем, не только сейчас.
– Нет, не слышал, – сквозь зубы прошипел он. – Мне плевать на то, где и с кем моя мать.
И Кэмерон, и Ричард знали, что это неправда. Каждая выходка леди Хармзуорт служила напоминанием о давнем позоре. Думать об этом было куда болезненнее, чем размышлять о плюсах и минусах потенциального брака с дочерью викария. Из-за поведения матери и своего происхождения Ричард всю жизнь держал глухую оборону от насмешек высшего света. Горький опыт сделал его почти неуязвимым. Почти…
Мисс Барретт, сама того не зная, обнаружила крохотную брешь в его безупречной обороне.
Да, она была куда сложнее и интереснее тех женщин, на завоевание которых у Ричарда уходило весьма немного времени. Но Дженевив все-таки была женщиной, обычной женщиной в череде прекрасных и просто привлекательных женщин, с которыми сталкивала его жизнь. Ей не удастся оставить шрам на его расчетливом сердце. Слабости здесь не место!
Ричард медленно выдохнул.
И какие только странные мысли порой не посещают его.
Глава 12
– Его светлость герцог Седжмур слишком хорошо меня знает, – посетовал Ричард, обращаясь к трусящему рядом Сириусу.
Он шел пешком к дому викария и вел коня Паламона под уздцы. Ричарду хотелось привести мысли в порядок, поэтому он спешился за пару миль и сейчас брел по заросшей травой тропе, обнаруженной во время слежки за Дженевив. Уж больно нравился Ричарду этот тайный путь из владений Кэмерона к конюшне викария.
Можно было сколько угодно притворяться, что колкие замечания друга отлетают от него, словно деревянные дротики от камня, однако на деле все было иначе. Друг детства всегда знал, что творится у Ричарда в душе.
Деревья вокруг шелестели красными, желтыми и еще зелеными листьями. Осень вступала в свои права. Недавно выкатившееся из-за облаков солнце бросало на мокрую растительность слабые блики. Облака у горизонта были малиновыми и розовыми, напоминали вышивку Дженевив.
Ричард раздраженно выругался. Ему не нравилось постоянно возвращаться мыслями к дочери викария.
Тропа вильнула к пруду. И снова в памяти всплыл образ Дженевив. Венера, выходящая из воды.
– Да, она чертовски хороша собой, – пробормотал Ричард и досадливо дернул поводья. Паламон фыркнул. – И весьма умна. Но это ничего не меняет!
Сириус, забежавший немного вперед, остановился и обернулся. Раскрытая пасть, вывалившийся язык – пес словно насмехался над хозяином.
– Я серьезно, – повысил голос Ричард. – Что за недоверие на твоей морде? Дженевив Барретт не подходит мне! – Он осекся. – Да и вообще, что значит, «подходит» или «не подходит»? Мне нужна фамильная подвеска, а не брак и даже не ее аппетитные формы.
Аппетитные формы…
У Ричарда пересохло во рту. Мысль о соблазнении Дженевив то и дело приходила ему в голову, но он гнал дьявольский шепоток прочь.
Но ведь Дженевив не собиралась выходить замуж и становиться добродетельной матроной. А значит, не будет законного супруга, который пожелает получить девственницу, не будет необходимости хранить невинность до скончания времен. Более того, не век же бедняжке жить, не познав радостей плоти…
Ричард в бешенстве отмахнулся от дьявола-искусителя и снова выругался.
– Заткнись! – рявкнул он. Сириус снова обернулся и глянул на хозяина с укором. – Не вздумай осуждать меня и… Куда это ты?
Пес внезапно бросился вперед, рассекая влажную траву, и, глухо гавкнув, ворвался в подлесок.
Хмурясь, Ричард ускорил шаг, однако вести Паламона по лесной тропе было не слишком удобно – конь задевал низкие ветки и взволнованно всхрапывал. Сириуса и след простыл.
Оказавшись в саду викария, Ричард зашагал быстрее, ведя лошадь между грядками. Оказавшись возле конюшни, он услышал топот бегущего человека – через мгновение из-за угла на него выскочила Дженевив.
Гибкое, волнующее тело, копна распущенных волос, пахнущих травами, летящие юбки – вот что врезалось в Ричарда, заставив пошатнуться. Паламон, коротко заржав, встал на дыбы. Ричард едва успел отпустить поводья и перехватить девушку, чтобы она не попала под копыта.
– Что за спешка?
– Отпустите меня! Быстро отпустите! Они уйдут!
Дженевив забилась в его руках.
– Да о ком речь?
– Пустите же!
Она вырвалась и схватила стоящую у стены метлу.
Глаза Ричарда полезли на лоб от изумления.
– Мисс Барретт? Дженевив!
Но она уже бросилась вдоль ряда яблонь дальше по огороду, шелестя юбками и размахивая метлой.
– Я пригляжу за Паламоном. – Пожилой конюх Уильямс вышел из конюшни и перехватил поводья нервно гарцующей лошади.
– Что за дьявол в нее вселился?
– О, так вы не слышали? – Уильямс покачал седой головой. – Мисс Барретт вернулась после своих приходских визитов и застала в доме грабителей. Представляете, второй раз за месяц! Даже не знаю, что хотят вынести эти воры, в доме только рассыпающиеся книги и старая мебель.
Какого черта? Дженевив, выходит, преследовала злоумышленников, вооруженная метлой. У этой женщины начисто отсутствовал здравый смысл.
Ричард бросился за ней. Похоже, он был не единственным грабителем в округе.
– Дженевив! Где вы?
Добежав до конца яблоневого сада, он замер, прислушиваясь. Где-то в отдалении залаял Сириус. Ричард немедленно устремился в этом направлении, молясь о том, чтобы пес нашел смелую, но склонную к необдуманным поступкам девушку.
Ричард провел утро, споря с собой, ведя бесконечные мысленные диалоги, отрицая свое особенное отношение к дочери викария. Однако теперь от мысли о том, что Дженевив может пострадать, внутри все холодело. О, если какой-нибудь негодяй тронет хотя бы волос на ее прекрасной головке, Ричард, не раздумывая, совершит убийство.
Миновав поляну, он увидел бегущую впереди девушку, а рядом с ней лохматого пса.
– Дженевив! Мисс Барретт! Постойте! – Ричард настиг ее и поймал за руку. – Это я, Рич… Кристофер Эванс. – Он едва не выдал себя.
– Да оставьте вы меня! – Дженевив стала вырываться.
Сириус, придя в неистовство, прыгал вокруг с громким лаем.
– Успокойтесь, дорогая! Прекратите эту нелепую погоню! Я всего лишь пытаюсь помочь… Сириус, тихо!
Она горько рассмеялась.
– Помочь? Вы? – Дженевив замахнулась на него метлой. – Да пустите же!
Ричард поднял руки, словно защищаясь, и отступил.
– Хорошо, хорошо. Вы в порядке?
– Смотря с чем сравнить, – буркнула девушка.
– Уильямс сказал, что в доме были грабители. – Ричард сделал шаг вперед, но Дженевив снова угрожающе подняла метлу.
– Не трогайте меня!
– Вы напрасно боитесь меня, – вздохнул он.
– А вот тут не соглашусь.
Сириус с глубоким вдохом ткнулся мордой Ричарду в колено.
Что это значило? Дженевив обвиняла его во вторжении? Могла ли она узнать в нем грабителя? Первого грабителя, если быть точнее.
– О чем вы?
– Где вы были?
– Герцог Седжмур вернулся на несколько дней. Я был у него все утро. – Ричард примирительно улыбнулся, но улыбка не смягчила Дженевив. – Прошу, положите метлу. Это нервирует меня и Сириуса.
Дженевив опустила свое грозное оружие, но ее поза все еще была враждебной.
– Взломщики знали, что нас с тетей Люси в полдень не будет дома.
– Но викарий был на месте.
Она хмыкнула.
– И что с того? Даже если начнется ураган, мой отец ничего не заметит. Запрется у себя с книжками и ничего не слышит вокруг. – Вздохнув, Дженевив оперлась на метлу, словно заправская ведьма.
По крайней мере, она больше не стремилась огреть Ричарда метлой. Какой-никакой, а прогресс. Ричард вообще не понимал, за что Дженевив так ополчилась на него. Возможно, она считала, что из-за него не смогла настичь злодеев.
– Как все произошло?
– Леди Мишем еще не оправилась от тяжелой болезни и не смогла принять меня, поэтому я просто оставила корзину с фруктами и отправилась домой раньше времени. Вошла через задний вход и заметила, что кухонная дверь распахнута. Доркас всегда закрывает дверь, потому что запахи готовящейся еды проникают всюду. Я окликнула ее, но никто не ответил. Зато сверху раздались какие-то шорохи, словно я кого-то спугнула. – Дженевив перевела дух и продолжила: – Я бы подумала на отца, но шум шел из моего кабинета.
– И вы бросились наверх?
– А что в этом такого? – удивилась девушка.
– Весьма безрассудное поведение. Вы подвергаете себя опасности, – покачал головой Ричард. – Сколько их было?
– Двое.
Ужас пронзил его при мысли о том, чем все могло кончиться.
– Вы их видели раньше?
– Нет. Я вообще их не разглядела. Они бросились ко мне, оттолкнули в сторону и побежали вниз.
– А вы, стало быть, решили преследовать их, чтобы покарать этой метлой?
Дженевив покраснела.
– Не могла же я так просто отпустить их. – Она вздохнула. – Однако они скрылись. Вы никого не встретили, пока шли к дому?
– Нет. Но незадолго до столкновения с вами я потерял Сириуса. Он бросился в подлесок, словно почуял белку. – Ричард помолчал. – Думаю, воры искали подвеску Хармзуортов.
– Смелое предположение. Если вам так нравится подвеска, это не значит, что за ней охотится весь мир.
– Но ведь это самая ценная вещь в доме. Если, конечно, вы не припрятали клад, о котором я не знаю.
– В библиотеке полно ценных рукописей и коллекционных изданий.
– Они заинтересовали бы только узкого специалиста. – Ричард прищурился. – Кто знает о подвеске?
Дженевив некоторое время молчала, размышляя, развивать ли эту тему, затем сдалась.
– Отец. Вы. Доктор Партридж из Оксфорда. Сэр Ричард Хармзуорт. Поверенный леди Беллфилд. Лорд Невилл. – Она сделала паузу. – Возможно, мой отец упоминал о подвеске в разговоре с кем-то из коллег, не знаю. Или в каком-нибудь письме. У него обширная переписка.
– Это дело рук Фэрбродера.
– Уверена, что нет! – Дженевив нахмурилась. – Лорд Невилл – богатый человек, из хорошей семьи. Для чего ему рисковать своим именем и вламываться в чужой дом? Даже если представить, что он украл бы подвеску, как бы он ею воспользовался? Украденное нельзя никому показать, о нем нельзя даже говорить.
– Частная коллекция. Амбиции. Могу привести сотни причин.
– Но он был готов купить подвеску!
– Однако получил отказ, – заметил Ричард. – И вслед за этим предложил вам брак. Подумайте, Дженевив. – Он знал, что должен называть ее мисс Барретт, но не мог противиться соблазну произносить вслух ее мелодичное имя.
Дженевив. Нежная, пылкая Дженевив.
– Откуда вы знаете про брак?
– Мне сказал викарий.
– Отец не имел права делиться этой информацией с посторонним, – заявила девушка недовольным тоном.
Ричарда задело, что она назвала его посторонним.
– Как давно лорд Невилл знает о подвеске? Неужели с того дня, когда он довел вас до слез?
– Он не доводил меня до слез! – выкрикнула Дженевив.
– Хорошо. Он вывел вас из себя.
– Так же как и вы, милорд, – заметила она. – И что, вы всерьез считаете, что лорд Невилл сделал мне предложение лишь из желания обладать подвеской Хармзуортов?
– Не только. – Ричард не раз обращал внимание на то, какие похотливые взгляды бросает на девушку старый Фэрбродер.
Дженевив ждала продолжения, но не дождалась.
Внезапно Ричард осознал, что так и не спросил про судьбу подвески. Кэмерон был прав, он всерьез запутался в приоритетах.
– Что с вашей реликвией? Воры нашли ее?
Она покачала головой.
– Нет.
Странно, но Ричард даже не испытал облегчения. Похоже, безопасность Дженевив начинала волновать его больше, чем сохранность фамильной драгоценности. Как такое было возможно?
– Они проверяли ящик стола?
– Проверяли и даже открыли его. Ключ был в замке. – Дженевив задумчиво помолчала. – Ничего больше они не тронули, рылись только в столе.
– Разве это не лучшим образом указывает на их главную цель? Воры знали, что именно ищут.
– Может, я их спугнула? Это может быть совпадением. – Дженевив уставилась на Ричарда немигающим взглядом. – Как и то, что вы вселились в наш дом почти сразу после первого вторжения.
– Вы в чем-то меня обвиняете, мисс Барретт? – спросил Ричард, чувствуя внезапную усталость от необходимости притворяться другим человеком. Если Дженевив узнала в нем ночного грабителя, пусть лучше скажет напрямик.
Она долго смотрела на него, словно ощупывая лицо взглядом, а потом ответила:
– Пока нет. – Это с натяжкой можно было назвать ответом. – Я должна идти.
Дженевив перехватила метлу поудобнее и зашагала к дому, гордо расправив плечи и вздернув подбородок. Она чеканила шаг так, словно была солдатом, а метла – винтовкой. Девушка могла показаться нелепой, пытаясь выказать свою независимость, однако Ричард смотрел ей в след с нежностью и волнением.
Что, если опасные люди, кем бы они ни были, вернутся за подвеской и обидят смелую, но хрупкую дочь викария?
Она не должна пострадать!
Сокровище Хармзуортов может подождать, решил Ричард. Сейчас у него есть задача поважнее: он должен проследить за безопасностью Дженевив.
Глава 13
Лорд Невилл был вне себя от возмущения, услышав о новом нападении на викария. Дженевив рассказала о грабителях как о «жалких, мелких людишках», сбежавших раньше, чем она успела позвать на помощь, но это ничуть его не успокоило. Фэрбродер настоял на серьезном обсуждении случившегося в библиотеке.
И хотя приглашен на беседу был только викарий, его упрямая дочь последовала за ним. Заметив это, Ричард присоединился к остальным. Дженевив ждала, что лорд Невилл будет протестовать против его присутствия, однако тот только раздраженно поджал губы.
Она стояла у камина, вытянув руки к огню. Осень быстро наступала – с утра было сыро и холодно.
Вторая попытка ограбления за месяц с небольшим. Это выглядело слишком подозрительно. Что, если мистер Эванс прав и последний взлом – дело рук лорда Невилла? Впрочем, точно так же это могло оказаться делом рук самого мистера Эванса, который всюду совал свой нос.
Да, визит к герцогу Седжмуру был неплохим алиби, но ведь ограбление не обязательно совершать лично. Гораздо проще заплатить лихим людям и преспокойно ждать результата.
И во второй раз ничего не пропало! Значит, предположение Кристофера Эванса было правдоподобным: охотились именно за подвеской. Какое счастье, что Дженевив носила драгоценную вещицу в потайном кармане своего домашнего платья!
Когда мистер Эванс нагнал ее в подлеске, она едва не бросила ему в лицо обвинение, крутившееся на языке. Ей хотелось заявить наконец, что она давно узнала в нем первого странного грабителя, однако страх, что, будучи раскрытым, он погубит ее репутацию, взял верх. Теперь у нее было два шантажиста, и это изрядно усложняло ситуацию. Инстинкт подсказывал, что лучше всего держать рот на замке, а глаза – широко раскрытыми.
– Здесь становится небезопасно! – театрально воскликнул лорд Невилл, меряя библиотеку шагами. – Второе ограбление! – Он остановился рядом с викарием и вперил в него настойчивый взгляд. – Мой дорогой доктор Барретт, вы и ваши близкие должны переехать в Янгтон-Холл, и как можно скорее.
Ричард молча слушал и выглядел совершенно безучастным. В отличие от хозяина Сириус нервно вздрагивал и неотрывно следил за лордом Невиллом.
– А как же мои прихожане? – дрожащим голосом спросил викарий, сидевший за столом. У него был испуганный, даже затравленный взгляд. Если первое вторжение сделало его немного нервным, то после второго викарий часто оборачивался и вздрагивал по любому поводу.
Лорд Невилл раздраженно махнул рукой.
– Если что-то потребуется, вам могут прислать весточку. А для проведения воскресной службы я буду отвозить вас в своем экипаже. Поймите, это временная, но необходимая мера.
– Я в этом не уверен, – пробормотал викарий. Конечно, он не был пастырем от Бога, но ему нравилось общение с прихожанами. Более того, скорый переезд в чужой дом пугал его больше, чем опасности, подстерегавшие в своем. – Если окрестности наводнят воры, мое место здесь, рядом с моей паствой.
Судя по тому, как резко сжалась рука лорда Невилла на деревянной трости, его уже раздражало сопротивление викария.
– Что ж, – процедил он, – я понимаю ваши высокоморальные мотивы, однако речь идет не только о вас, доктор Барретт. Оставаясь, вы подвергаете опасности дочь. Отправьте в Янгтон-Холл хотя бы Дженевив.
У девушки перехватило дыхание. Ей не нравилась удушающая, лишающая свободы выбора забота лорда Невилла. Хорошо хоть, он больше не настаивал на браке и не требовал продать подвеску. С другой стороны, подобное отступление было подозрительным.
– Это будет нарушать светские приличия, – потрясенно прошептал викарий. – Ваши регулярные визиты в Литтл-Деррик не вызывают вопросов, поскольку вы здесь ради научных целей и все знают вас, лорд Невилл, как увлеченного коллекционера и ценителя раритетов. Однако переезд моей дочери будет выглядеть… неприлично! Я знаю, что вами движут лишь благородные мотивы, но я вынужден отказать.
Дженевив, не слишком уверенная в благородности мотивов лорда Фэрбродера, перевела дух.
Тем не менее отказ викария лорда Невилла не смутил.
– Для меня важна репутация вашей дочери не меньше, чем ваша и моя собственная! – напыщенно воскликнул он. – Поэтому я предлагаю свое гостеприимство не только вашей дочери, но и миссис Уоррен. Это не вызовет кривотолков.
– Я не оставлю тебя, папа, – торопливо сказала Дженевив. Ее крайне раздражало, что лорд Невилл говорит о ней в третьем лице.
Лорд Невилл сверкнул глазами.
– Дженевив, вы должны быть осторожны и…
– Полагаю, мисс Барретт имеет право сама принять решение, милорд. Незачем так настаивать, – внезапно вмешался Кристофер Эванс.
– Это не ваше дело, Эванс, – прорычал Фэрбродер и презрительно скривился. Если с Дженевив он оставался в рамках приличий, то с соперником считаться не собирался.
– Отчего же? Я беспокоюсь за мисс Барретт не меньше, чем вы, милорд, – вкрадчивым голосом сказал мистер Эванс. – Поэтому принял решение оставаться в этом доме, пока опасность не минует, а негодяи не будут наказаны.
Лорд Невилл метнул в него ненавидящий взгляд.
– Тогда я последую вашему примеру, – рявкнул он.
– Милорд, у нас нет свободных комнат, – заметила Дженевив, с трудом подавляя смешок. Сообразив, что к отказу следует добавить нечто утешительное, она произнесла: – Вместе с тем я невероятно польщена вашим благородным предложением, лорд Невилл. Обещаю, что буду крайне осторожна. Однако в доме уже трое мужчин: наш конюх Уильямс, мой папа и мистер Эванс. Полагаю, я в безопасности.
Мысленно она окрестила Кристофера Эванса лисой в курятнике, но все же была признательна ему за неожиданную поддержку.
– Мирный ученый, старик и посторонний человек… Вот уж защитники, – презрительно процедил лорд Невилл.
Викарий внезапно вскочил на ноги.
– Быть может, я и мирный ученый, милорд, но я способен защитить то, что мне дорого! – с пылом воскликнул он.
Лорд Невилл наконец сообразил, что переходит границы вежливости, поэтому предпочел ретироваться. Он коротко поклонился Дженевив, кивнул викарию, а мистера Эванса не удостоил даже взглядом.
– Мое предложение остается в силе, – буркнул лорд Невилл.
– Вы останетесь на ужин, милорд? – торопливо спросил викарий.
– Не сегодня.
Трость Фэрбродера застучала по полу.
– Снаружи весьма прохладно, лорд Невилл, – с улыбкой произнес мистер Эванс. – У людей преклонного возраста зачастую ломит кости в такую сырость.
– Это точно не про меня, – поджав губы, произнес лорд Невилл. – Меня не пугает непогода.
– В таком случае приятной дороги, – все так же улыбаясь, пожелал Кристофер Эванс, тем самым не оставив викарию шанса уговорить гостя остаться.
– Благодарю вас, – процедил лорд Фэрбродер.
Дженевив почти осязала, какая в библиотеке напряженная атмосфера.
– Проводи лорда Невилла, дочка, – попросил викарий.
– Я сам провожу милорда, – предложил мистер Эванс. – Сочту это за честь.
Дженевив вновь испытала прилив благодарности к гостю.
– Но я хотел перемолвиться парой слов с мисс Барретт.
Викарий замахал руками.
– Дженевив, иди, проводи гостя. Мистер Эванс останьтесь здесь.
Девушка бросила взгляд на Кристофера Эванса. Тот едва заметно кивнул, давая понять, что бросится на помощь, если она задержится снаружи хотя бы на минуту.
В прихожей лорд Невилл вернулся к уговорам.
– Я по-прежнему настаиваю на вашем переезде в Янгтон-Холл.
– Мне здесь ничто не угрожает.
– Вы слишком своенравны для женщины.
– Да, и меня это устраивает. – Дженевив пожала плечами. – Я не собираюсь слушаться чужих приказов лишь потому, что их отдает мужчина.
Лорд Невилл выпятил вперед челюсть и засопел.
– Даже норовистую лошадь можно объездить.
– Как вы сказали? Объездить? – Она расхохоталась, хотя ей было весьма не по себе.
– Я хочу, чтобы этот Эванс уехал.
– Но он нравится отцу.
Лорд Невилл покачал головой.
– Ваш отец живет в мире иллюзий. Если бы не его инфантильность, вы бы не выросли такой упрямой.
Возмущение рвалось наружу, но Дженевив пыталась держаться вежливо. Лорд Невилл помогал отцу и спонсировал его работы.
– Милорд, при всем вашем благородстве и щедрости порой вы говорите о вещах, которые вас не касаются.
Лорд Невилл не стушевался. Он никогда не отступал и теперь шел напролом.
– Напрасно вы так считаете, Дженевив. У вашего отца слабый характер, поэтому я так принимаю в вас участие. Я… словно отец вам! Вы отказываетесь переехать в мой дом, однако пускаете постороннего в собственный. Уверен, весь округ давно полон сплетнями.
Щеки девушки раскраснелись от досады и стыда. Если бы кто-то наткнулся на нее и мистера Эванса у пруда несколько дней назад, поводов для сплетен стало бы куда больше.
– Вы мне… как отец? – переспросила она. – Тем более странно, что вы предлагали мне брак.
– Вы слишком буквально восприняли мое сравнение.
– Правда? – Дженевив покачала головой. – Да будет вам известно – и все мои домочадцы свидетели, – что мистер Эванс ведет себя благородно и сдержанно. А ваши странные намеки заставляют меня всерьез задуматься, почему вам так часто приходят в голову столь неприличные подозрения.
Лорд Невилл удивился и даже, похоже, немного смутился.
– Я никогда не подозревал в непристойном поведении вас, дорогуша, – запел он. – Речь только об этом проходимце Эвансе. Что вы вообще о нем знаете?
«То, что он мошенник», – подумала Дженевив.
– Мистер Эванс друг герцога Седжмура. Отец и тетя доверяют ему. И я знаю, что он бросился за ворами сегодня утром в стремлении защитить меня, не думая о своей безопасности.
Теперь, защищая мистера Эванса, она пыталась понять, чем он ее привлекает. Да, мистер Эванс обладает отменным чувством юмора и умен. Любит животных. Он божественно целуется…
О нет!
Дженевив покраснела.
Лорд Невилл закатил глаза.
– Нет смысла взывать к вашему разуму, дорогуша. Вы слепы, как и ваш отец. Боюсь, этот человек околдовал всю вашу семью.
– Какая глупость!
– Но вы так рьяно защищаете его, – процедил он сквозь зубы.
– Потому лишь, что вы на него нападаете. Я не сторонница конфликтов.
Лорд Невилл мрачно глядел на Дженевив.
– Я не желаю пускаться в дебаты. Просто отдайте мне подвеску Хармзуортов на хранение, если не хотите перебраться в безопасное место сами.
Дженевив нахмурилась.
– Никто не знает, что она у меня.
– В преступном мире источники информации бывают разные.
– И все же подвеска еще не украдена, – заметила девушка. – Она в полной безопасности.
Единственный способ отнять подвеску состоял в том, чтобы добраться до юбки Дженевив и срезать потайной карман.
– Вы уверены? И где же она?
Девушка внутренне напряглась. Ей не нравились расспросы лорда Невилла. Еще неделю назад она без малейшего подозрения выложила бы все старому другу семьи, однако теперь подозрения на его счет усилились.
– В моем кабинете есть секретная ниша. Подвеска там. Я достаю ее только для работы.
– Вы можете работать и в Янгтон-Холле.
Дженевив упрямо насупилась.
– Я останусь с отцом и тетей, – отчеканила она. И с мистером Эвансом, могла бы она добавить.
– Как пожелаете. Пока вы не станете моей женой, я не имею права вам указывать, – с видимым сожалением произнес лорд Невилл.
– Я должна предупредить на кухне, чтобы на вас не накрывали, – резко сменила тему Дженевив, смерив его холодным взглядом. Так странно: она не доверяла Кристоферу Эвансу, но, выбирая, с кем разделить кров, выбрала не Фэрбродера. – Удачной дороги, милорд.
Лорд Невилл взял ее пальцы в свою мясистую руку. Дженевив затошнило от того, какой горячей и влажной оказалась его ладонь.
– Однажды вам придется покориться, дорогуша.
– Осталось перейти к угрозам, не так ли? – сощурив глаза, заметила девушка.
– Пока этого не требуется. – Лорд Невилл склонился к ее руке и поцеловал. – Приятного вечера, Дженевив.
Он повернулся, чтобы уйти. Девушка боролась с желанием вытереть руку о подол. Выйти замуж за человека столь отталкивающего?
Только не это.
Глава 14
Несмотря на странные события последних недель – угрозы лорда Невилла, знаки внимания мистера Эванса, вторжение грабителей, надвигающийся скандал, связанный с авторством статей, – Дженевив предпочла не менять свою размеренную жизнь. Ей хотелось жить так, как она привыкла, словно мир не трещал по швам с каждым днем все сильнее.
Поутру она собралась обойти жителей прихода и проведать тех, кто нездоров. Когда отец был занят работой, она выполняла его обязанности, и люди привыкли к ней.
Примерно через час Дженевив заметила, что у нее появился спутник. Она как раз выходила из особняка мисс Браун, с которой обсуждала, какие цветы лучше посадить вдоль кладбища, когда наткнулась на лежащего под дубом Сириуса.
Присев на скамейку рядом, она потрепала собаку по голове и проверила ошейник. Сириус был отличным псом и нравился ей куда больше, чем его хозяин.
– Ты не должен бродить по улицам один. Чего доброго, тебя сочтут бродячей собакой. Откуда ты тут взялся?
Сириус вывалил изо рта длинный розовый язык и обернулся.
Дженевив проследила за его взглядом. От соседнего дуба отделилась высокая фигура и направилась к ней. Кристофер Эванс дожидался, когда она выйдет от мисс Браун. Он был одет гораздо более модно, чем любой житель округа, и это назойливо бросалось в глаза.
От вездесущего Кристофера Эванса некуда было деваться. Должно быть, лисы во время сезона охоты чувствуют себя точно так же, как Дженевив: ее преследовали и находили всюду.
– Я думала, вы остались с отцом, – не улыбаясь, заметила девушка. – Вы же собирались обсуждать Эдварда Пятого.
– Тяжело быть Эдвардом, – заметил мистер Эванс. – Обязательно кто-то тебя свергнет. Впрочем, Генрихом быть ничуть не легче.
Шутка не достигла цели.
– Что вы тут делаете? – спросила Дженевив резко.
Прежде она не замечала за гостем желания погулять по Литтл-Деррику. По утрам мистер Эванс работал с отцом, днем частенько уезжал по своим делам, и Дженевив могла рассчитывать на уединение.
Видимо, не в этот раз.
Девушка раздраженно сжала ручку корзинки с провизией.
– Захотелось подышать. – Мистер Эванс невинно пожал плечами и втянул носом прохладный воздух.
– Ну разумеется, – язвительно откликнулась Дженевив и зашагала прочь.
Предстояло навестить миссис Мишем. Старушка с артритом и слабым зрением почти не выходила из дома, и Дженевив приносила ей свежие овощи и мясо.
– Позвольте помочь вам, мисс Барретт. – Мистер Эванс нагнал ее и перехватил ручку корзинки.
Дженевив хотела возразить, но передумала. Если этот вероломный человек собирается ее сопровождать, то пусть хотя бы таскает тяжести.
– Вы могли бы прокатиться до герцога Седжмура, раз уж он все еще в провинции. Не вижу смысла просто бродить по улицам.
Мистер Эванс посмотрел на нее – его губы дрогнули.
– Думается мне, я имею не меньше прав ходить по улицам Литтл-Деррика, чем вы, мисс Барретт.
– И следить за мной. Не так ли?
Он засмеялся.
– Случайная встреча.
– Не ждите, что я поверю.
У дома миссис Мишем Дженевив протянула руку за корзиной.
– Мы на месте. Благодарю за помощь. Увидимся после обеда.
Мистер Эванс задумчиво изучал лепной фасад дома.
– Ах, милая миссис Мишем, – произнес он задумчиво. – Полагаю, вчера как раз пришла почта. Должно быть, ее сын, который служит во флоте, прислал письмо. Бедняжке понадобится посторонняя помощь, чтобы его прочесть.
Дженевив в изумлении уставилась на него. Чем занимался Кристофер Эванс в свободное время? Шарил по домам в шелковой маске и читал чужие письма? Откуда эти сведения?
– Как вы узнали?
– Заглянул в хрустальный шар, – ухмыльнулся он.
– Прекратите. – Она вздохнула. – И прошу вас уйти.
Просьба не обескуражила его.
– Я обещал зайти к миссис Мишем этим утром.
Дженевив заметила Шарлотту Смит, спешившую по своим делам. Красотка слегка замедлила шаг и приветливо кивнула Кристоферу Эвансу, словно старому знакомому. Он послал ей восхищенный взгляд.
– Вы не могли случайно встретиться с миссис Мишем, – пробормотала Дженевив растерянно. – Она никогда не выходит из дома.
Мистер Эванс пожал плечами.
– Мы с викарием навещали ее. Я получил приглашение.
– Уверена, что никакого приглашения не было.
Старая леди была довольно нелюдимой.
Мистер Эванс адресовал Дженевив ласковую понимающую улыбку, вызвав трепет в животе. У нее было ужасное чувство, что она совершенно не способна противиться его обаянию. Долгими ночами она лежала без сна и вспоминала его поцелуи. Вспоминала поцелуи и искала предлог, чтобы вновь окунуться в пучину желания.
Дженевив поднялась на крыльцо и постучала.
– Ладно, можем зайти вместе, – буркнула она через плечо.
– Вы очень великодушны, – рассмеялся мистер Эванс.
– Мне просто хорошо известно, как вы упрямы.
Мистер Эванс одарил ее белозубой улыбкой. Дженевив поджала губы. Он был очень хорош собой, но общее недоверие и растущие подозрения заставляли ее видеть в его привлекательности лишнюю помеху.
– Тут вы правы, Дженевив, – тихо шепнул мистер Эванс ей на ухо, заставив волоски на ее шее встать дыбом. – Я очень упрям и всегда добиваюсь того, чего желаю.
Мистер Эванс назвал ее по имени?! Она хотела ответить резкой отповедью, но в этот момент служанка миссис Мишем распахнула парадную дверь.
Сириус послушно устроился на крыльце. Дженевив и Ричард прошли внутрь.
– Мисс Барретт, мистер Эванс. Как мило с вашей стороны зайти навестить старую леди! – воскликнула хозяйка дома, силясь подняться с кресла.
Ричард бросился к ней и взял за руку.
– Не вставайте, миледи! Не стоит утруждать себя ради нашего скромного визита.
– А где же Сириус? Я просила оставить для вашего любимца мозговую косточку.
– Мой пес остался сторожить ваш прекрасный дом. Грета может вынести угощение на крыльцо. Отведав косточку, Сириус станет вашим покорным слугой, как и я, – с почтением ответил Ричард.
Ему нравилась эта вдовая старая леди. Она была полна достоинства, однако чужда всякого рода снобизма и общалась со всеми людьми на равных. Несколько дней назад миссис Мишем принимала викария у себя дома, и Ричард, а точнее Кристофер Эванс, имел честь быть представленным ей лично.
Вдова бросила острый взгляд на Дженевив. В отсутствие другой пищи для ума, кроме книг, должно быть, она разгадывала загадку, почему посетить ее дом гости решили вместе.
После вежливой беседы о здоровье Ричард зачитал вслух письмо Чарлза Мишема.
– Итак, в открытом море все спокойно, – закончил он и заговорщицки наклонился к вдове. – Хотите партию в пикет, прежде чем мы с мисс Барретт отправимся навещать следующего жителя прихода?
– Вы играете в карты? – неодобрительно спросила девушка сразу у обоих.
– О, моя милая, еще как! – откликнулась пожилая леди с демонической усмешкой.
– Мне скоро придется закладывать ботинки, – признался мистер Эванс. – Это очень сильный соперник.
Миссис Мишем хихикнула, как девчонка.
– Помнится, проиграв в последний раз, он проспорил час чтения вслух.
– Это так. И я готов платить по счетам, если мисс Барретт согласна немного задержаться.
Дженевив хотела отказаться, но неохотно кивнула. Ей нравилась пожилая леди, и она впервые видела ее в столь взволнованном и довольном состоянии. Повернуться и уйти было бы невежливо.
Ричард подошел к стеллажу с книгами и снял одну из них с полки.
– Кажется, в прошлый раз мы дошли до пятнадцатой главы «Айвенго». По мне, так это слишком пресная книга.
– Да, полностью согласна с вами, – тотчас поддержала гостя миссис Мишем. – У меня есть кое-что получше! Племянница прислала лондонские газеты!
Ричард рассмеялся.
Ему нравилось, что вдова, несмотря на угасающее зрение, артрит и тяжелое финансовое положение, сохранила живейший интерес к миру вокруг себя.
– Думаю, это будет куда интереснее, – согласился он.
Однако его энтузиазм очень скоро угас. Газеты оказались двухмесячной давности, и в основном в них пересказывались сплетни и события высшего света. Чаще всего речь шла о том, что некий Ричард Х-т (фамилию специально шифровали так, чтобы догадаться было несложно) подыскивает себе жену среди дебютанток сезона. Здесь же говорилось, что у девушки должна быть идеальная родословная, дабы отполировать потускневшее имя Хармзуортов.
Миссис Мишем комментировала каждую фразу так, словно Ричард Хармзуорт был ее любимым, но не слишком послушным племянником. Она сетовала, что он действует слишком расчетливо, хвалила его предусмотрительность, ругала скрытность. На долю секунды Ричарду показалось, что он на самом деле обрел в лице миссис Мишем заботливую тетушку.
К счастью, в газете были только забавные карикатуры, в которых ни одна живая душа не признала бы Кристофера Эванса.
– «Наряды лорда Хармзуорта выглядят дороже, чем он сам», – читал с удивлением Ричард. – «Часто ли вам приходилось судить людей только по одежде?»
Ричард так тщательно культивировал свой безупречный стиль, что его внешний образ стал значить больше, чем он сам. Это было… унизительно.
– Бедный сэр Ричард, – вздохнула миссис Мишем после очень длинного и досадно точного списка дам, с которыми Хармзуорт танцевал на балу у сестры Кэмерона. – Думаю, в ту ночь кто-то из слуг работал на репортеров за солидную сумму. Так гадко быть постоянно в фокусе чужого интереса. Смирится ли бедняга со своим темным прошлым или это будет терзать его до заката дней?
Ричард осторожно перевел дух.
– Лорд Невилл упоминал о скандале, связанном с его рождением, – вежливо откликнулась Дженевив.
Ричард подавил желание закатить глаза к потолку. Даже в Литтл-Деррике нашлись желающие обсудить его незаконное происхождение.
– Не хочу быть грубой, милая, – горячо зашептала миссис Мишем, привставая в кресле, – но сэр Ричард Хармзуорт – плод греха! И никто не знает, кто отец бедняги.
У Ричарда по спине побежали привычные мурашки. Надо же! За последний месяц он отвык от этого унизительного чувства.
И именно тут Дженевив услышала реальную историю сэра Ричарда Хармзуорта! Какая досада!
– Но сэра Ричарда принимают в обществе. Газеты пишут о его победах, на балах дебютантки готовы составить ему пару.
– Ах, милая, вы так неопытны, – засмеялась миссис Мишем. – Он богат и красив. Более того, барон Лестер признал его своим наследником, хотя и тяжело пережил удар. Сэр Ричард всю жизнь провел с запятнанной семейной репутацией, а теперь ищет способ очиститься. Отсюда это желание найти себе супругу с безупречной репутацией. – Она перевела взгляд на Ричарда, который в этот момент словно варился в адовом котле. – Мистер Эванс, вы же бывали в свете. Должно быть, виделись с этим Хармзуортом. Говорят, он весьма дружен с герцогом Седжмуром, как и вы.
Что Ричард мог ответить?
– Как ни странно, мы ни разу не встречались, – сдержанно произнес он, отбросив газету. – Из того, что я прочел тут, выходит, что это слабый, безвольный человек, который думает лишь о переменчивом мнении высшего света.
Ричард говорил презрительно. Самое удивительное, что он действительно чувствовал презрение… к самому себе.
– А мне кажется, сэр Ричард очень интересный человек, – заметила миссис Мишем. – Пережить все сплетни, все кривотолки, не отступить под натиском толпы, идти своей дорогой…
– А по мне, мнение толпы вообще не слишком важно, – подхватила Дженевив. – Но по этим заметкам мне показалось, что сэр Ричард идет самым скучным путем. Ищет безупречную невесту. Модник и франт в одежде. Человек достоин большего, чем быть рабом чужого мнения.
Миссис Мишем принялась рассказывать, как проходили балы в старые добрые времена, но теперь Ричард слушал вполуха. Он смотрел на Дженевив удивленно, со смешанным чувством восхищения и ужаса. Много лет он пытался создать свое «Я», идеальный образ, в котором не было изъяна. И вот появился Феникс, который с презрением отнес все его старания к пеплу и пыли, потому что они ничего не стоили.
Глава 15
Дженевив поразил тот теплый прием, который оказала мистеру Эвансу пожилая миссис Мишем. Похоже, гость викария не терял времени даром. Почти каждый встреченный ими человек дружелюбно кивал ее спутнику.
А она-то считала, что он просто работал вместе с ее отцом или катался по лугам на своем породистом жеребце. Паламон был настолько ухожен и красив, что смотрелся нелепо в покосившейся тесной конюшне викария.
Девушка шла по торговой улице городка вдоль линии магазинов и таверн, чувствуя себя ужасно неловко. Отовсюду за ней наблюдали. Сириус трусил рядом и время от времени тыкался в ладонь влажным носом. Мистер Эванс шагал чуть позади, что-то насвистывая и помахивая пустой корзиной. Он выглядел до отвратительного беззаботным.
На самом деле в голове Ричарда блуждали невеселые мысли. Газетные статейки о нем самом вызвали оскомину. Он так давно игнорировал сплетни, что даже не знал, как тщательно следят за каждым его шагом обыватели.
Реакция Дженевив весьма заинтриговала его. Оказывается, ей не было дела до незаконного происхождения богатого аристократа. Скорее, ее возмущало его навязчивое желание казаться лучше в чужих глазах. Презрение к мнению света – это как раз то, чего Ричарду всегда не хватало.
Дженевив шагала в направлении церкви. Ее смущало и беспокоило присутствие мистера Эванса. Как она могла винить местных жителей в том, что они подпали под его очарование, если даже она, полная подозрений на его счет, считала его обаятельным? Девушка пыталась злиться на него, наивно полагая, будто злости хватит, чтобы позабыть о его поцелуях. Но одной злости было явно недостаточно.
У церкви Святой Екатерины Дженевив остановилась и обернулась к своему спутнику.
– Не знаю, как долго задержусь здесь. – Она собиралась только занести вышитые накидки для потертых деревянных скамеек, подаренные доброй мисс Браун. – Вы можете не ждать меня.
Она не задержалась, чтобы услышать его ответ, а вошла внутрь, вдыхая пронизанную запахом ладана прохладу. С цветного витража на девушку взирала сама святая Екатерина с пальмовой ветвью в руке, опиравшаяся на колесо. Красные и синие стеклышки напоминали блеском подвеску Хармзуортов. Великомученица смотрела на Дженевив с неодобрением.
– Ну что я могу поделать? – вздохнула девушка. – Он ужасно меня раздражает.
Даже в церкви Дженевив чувствовала себя заложницей своих эмоций, направленных на мистера Эванса.
– О нас будут судачить, – оправдывалась она, присаживаясь на скамью и укладывая рядом стопку вышитых накидок.
Раньше, до гадкого обвинения лорда Невилла, Дженевив не приходило в голову, что постоянное присутствие мистера Эванса в доме викария кто-то может счесть подозрительным. Ведь смотрели же местные сквозь пальцы на регулярные визиты в дом викария самого лорда Фэрбродера. Однако теперь, пройдясь по улице в компании Кристофера Эванса, девушка поймала десятки любопытных взглядов. Местные матроны, должно быть, уже давно ждут объявление о помолвке.
– Святая Екатерина, молю, пусть он уедет!
Пусть уедет, прежде чем Дженевив совершит что-нибудь непоправимое; прежде чем он так глубоко поселится в ее душе, что вырывать придется с корнями; прежде чем украдет ее сердце.
Лицо великомученицы оставалось бесстрастным. Святую Екатерину не трогали страдания живых. Людские страсти были ей чужды.
Как же хотелось Дженевив вернуться в то прекрасное время, когда приоритетами ее были независимость и свобода, а не желание испытать чувственные наслаждения, которые мог дать ей Кристофер Эванс.
Вздохнув, девушка встала со скамьи и принялась раскладывать накидки. Она всегда чувствовала умиротворение, находясь в церкви. Здесь прошлое не было отделено от настоящего. С давних времен тут венчали пары и отпевали покойников, крестили младенцев, отмечали красивые церковные праздники. Но сегодня покой не снизошел на Дженевив, как бы она ни молила святых.
Накидки, расшитые крестиком, изображали библейские сцены. Мисс Браун была замечательной рукодельницей. Дженевив было стыдно за свои жалкие попытки изобразить пионы или розового слона. Вышивка мисс Браун была выше всяких похвал, а вот вышивка Дженевив в церкви вызвала бы всеобщее порицание и была бы торжественно сожжена на главной площади городка.
Девушка вышла на задний дворик и выдернула несколько сорняков на грядке с цветами. Она использовала любой предлог, чтобы подольше не выходить на улицу, на случай если мистер Эванс решит ее дождаться. Да, это была самая настоящая трусость, но у нее осталось не так много мест, где она могла побыть одна. Куда бы Дженевив ни направлялась, назойливый мистер Эванс был всюду – шутил, улыбался, смотрел своим понимающим взглядом…
Это было нечестно! До появления Кристофера Эванса Дженевив была вполне довольна своей жизнью. У нее была цель, у нее были свои ценности, которые теперь казались не столь уж важными. А когда он исчезнет – а это неизбежно! – что останется в ее жизни? Мистер Эванс заставил ее желать большего, желать того, о чем она прежде даже не задумывалась. Теперь Дженевив сознавала себя не только как личность, как человека с чувством собственного достоинства, но и как женщину из плоти и крови.
Подобные мысли были слишком греховны для святого места, и Дженевив ощутила укол совести. Она встала и задумчиво посмотрела на алтарь.
Нужно сопротивляться своим чувствам. Как только статья будет напечатана, если все пойдет по намеченному плану, все изменится. К этому моменту мистер Эванс потеряет интерес к однообразной работе с викарием и провинциальным жителям и уедет. Надо просто подождать.
Дженевив вернулась мыслями к своей работе. Она почти закончила исследования, статья была практически готова. Назначенный на завтра визит к доктору Партриджу в музей Эшмола должен был объединить две основные нити работы. Перспектива уехать в город на целый день и избавиться от общества отца и его гостя манила Дженевив.
Мысль о предстоящей поездке немного утешила девушку, она улыбнулась святой Екатерине и вышла из церкви. Облака рассеялись, солнце пригревало усыпанную листвой землю. Дженевив, шелестя юбками, дошла до калитки. Она была уверена, что провела внутри достаточно много времени и ее назойливый спутник отправился домой, но ошиблась.
– Я уж подумал, что вы сбежали через сад, – с широкой улыбкой заявил Кристофер Эванс, вытянувшийся на скамейке у куста акации.
Дженевив вздрогнула от неожиданности. Она не сразу его заметила. Не каждый день аристократ позволяет себе полежать на деревянной скамье для общего пользования. Сириус устроился внизу с самым благостным видом. Рядом стояла пустая корзина.
– Вы решили дождаться меня? Как мило, – не очень любезно заметила девушка. Она могла позволить себе быть не слишком учтивой возле церкви, расположенной на краю городка. Это было довольно безлюдное место.
– Разумеется, мисс Барретт. – Ричард сел и вежливо склонил голову.
– Напрасная трата времени.
– Я не мог оставить вас одну. – Его губы медленно раздвинулись в улыбке, обнажая белые зубы. – Вы умная женщина и должны были это предвидеть.
Дженевив сохраняла чопорное выражение лица, хотя по спине побежала волна мурашек, а дыхание участилось. То, как медленно Кристофер Эванс произносил слова, заставило ее заволноваться. В его голосе были какие-то особые вибрации, от которых ей хотелось по-кошачьи жмуриться.
– Повторяю, это было совсем не обязательно, – процедила Дженевив ледяным тоном. – Я не нуждаюсь в эскорте.
– Но я должен обеспечить вашу безопасность.
Она удивилась. Так он преследовал ее лишь потому, что хотел защитить?
– Здесь мне ничто не угрожает. Это мой родной город.
– Дом викария тоже для вас родной, – заметил Ричард, вставая со скамейки. – Однако там вы два раза подверглись нападению. Кто-то очень хочет заполучить вашу реликвию и, похоже, не остановится ни перед чем.
«Да, причем этим “кто-то” мог быть и Кристофер Эванс», – с горькой усмешкой подумала Дженевив. Ей вновь захотелось бросить ему обвинение в лицо, но она сдержалась. Нужно было разгадать его тайну, прежде чем он уйдет в глухую оборону.
– Я тоже все больше склоняюсь к мысли, что преступники ищут именно подвеску, – произнесла она.
Ричард сделал к ней осторожный шаг.
– Вы могли бы передать ее мне на хранение.
Ну вот опять! Все буквально помешались на ее сокровище.
Дженевив быстро отступила к калитке.
– Нет.
– Тогда просто скажите, где храните подвеску, и я…
– Нет!
Кристофер Эванс посмотрел на нее с сожалением и театрально вздохнул.
– Вы не доверяете мне…
Она фыркнула.
– Ничем не могу помочь.
– Прислушайтесь к моему совету, Дженевив. – Он снова назвал ее по имени. – Такие люди, как Фэрбродер, не остановятся ни перед чем ради достижения цели. Ему не так важно, каким способом он получит желаемое, он легко пойдет на обман или подлог, будет вести нечестную игру. Я всерьез опасаюсь, что этот человек может вам навредить.
Ей очень хотелось вступить в спор, но в последнее время лорд Невилл вел себя очень странно, укрепив в ней чувство неприязни.
– Но я все равно не отдам ему подвеску! Как он не понимает? Ни за деньги, ни на хранение, ни путем заключения брака. Реликвия принадлежит мне! Мистер Эванс, вы же знаете мои мотивы.
– Знаю. – Он вздохнул. – Но я тоже был бы не прочь купить подвеску Хармзуортов, и это знаете вы. Я обеспечил бы вам завершение работы над статьей, ждал бы окончания ваших исследований…
Дженевив покачала головой. Ее так и подмывало рассказать ему правду о подвеске, поделиться удивительными фактами, обнаруженными во время исследований, но приходилось молчать. Ее статья произведет настоящую сенсацию в научных и социальных кругах, и это обеспечит ей признание и новую жизнь.
– С тем же успехом я могла бы продать подвеску сэру Ричарду Хармзуорту, который явно нуждается в ней больше, чем вы, – заметила девушка.
– Верно, – неожиданно согласился мистер Эванс. – Несмотря на сегодняшние гнусные статейки о нем, я уверен, что сэр Ричард – неглупый человек. Герцог Седжмур не выбрал бы себе в друзья недостойного человека.
– Как бы то ни было, я не стану обсуждать продажу, – отрезала Дженевив.
Он прищурился.
– Тогда я буду всюду следовать за вами.
– Это не поможет вам заполучить подвеску.
– Дженевив, вы можете упрямиться, сколько хотите, но я считаю, что угрожающая вам опасность вполне реальна.
Если первым взломщиком был сам мистер Эванс – а в этом Дженевив была почти уверена, – его уговоры продать подвеску ему или Ричарду Хармзуорту были вполне объяснимы. Однако по какой-то неясной причине таинственный Кристофер Эванс не собирался действовать подло или причинять ей вред.
– Вы думаете, на меня могут напасть среди дня прямо на улице?
– Может, и не нападут. Но вы не всегда ходите только по улице. Не так ли? А порой выходите и среди ночи…
Ее щеки вспыхнули. Вернулись воспоминания о купании в пруду и последовавшем за этим поцелуе.
– Я… больше не хожу на пруд!
Улыбка, украсившая его губы, была весьма довольной.
– Я был бы не против.
– А я думала, вы хотите, чтобы я была в безопасности.
Он прищурил глаза, улыбка превратилась в нахальную усмешку.
– А кто сказал, что вам надо ходить на пруд одной?
Его бархатный голос, казалось, забирается прямо под кожу. Словно, не сдвинувшись ни на шаг, Кристофер Эванс обнял ее.
– Вы опять флиртуете, – возмутилась Дженевив. Внутри нее как будто растекался горячий шоколад.
Его улыбка стала шире.
– Ничего не могу с собой поделать. Когда вы хмуритесь, я ни о чем другом не думаю, как только поцеловать вас и разгладить губами эти морщинки на лбу. Пожалейте меня, не хмурьтесь!
Дженевив едва не рассмеялась, но мысленно одернула себя.
– Неужели есть женщины, которые верят в подобную чушь?
Мистер Эванс картинно прижал руку к груди.
– Ах, Дженевив, почему вы мне не верите?
Она вдруг почувствовала, что безумно, до шума в ушах, хочет, чтобы он поцеловал ее.
– Потому что вы никогда не говорите правду.
Внезапно Ричард посерьезнел.
– Насчет «никогда» вы погорячились. – Он вернулся к скамейке и забрал корзину. – Знайте одно: я волнуюсь за вас. Я бы не хотел, чтобы с вами что-то случилось.
Мистер Эванс называл ее по имени, но ей не хотелось протестовать. Дженевив всей душой желала, чтобы сильное тело Кристофера Эванса прижало ее к церковной ограде, а губы слились с ее губами, чтобы его руки скользили по…
Похоже, именно путем соблазнения Кристофер Эванс собирался достичь цели, какой бы она ни была.
Девушка коротко кивнула и повернулась, чтобы идти.
Ричард поймал ее за руку.
– Дженевив!
Она вздрогнула.
– Не зовите меня так!
– А как я должен называть женщину, которую целовал? Мисс Барретт? Нелепо! Противоречит законам природы.
Она хмуро отдернула руку.
– Я предпочитаю законы общества, милорд.
Ричард тихо рассмеялся и взял ее за локоть.
– О нет. Вы просто маленькая лицемерка. Вам не нравится жить по правилам общества, но в некоторых случаях весьма удобно прикрываться ими. Не так ли?
Дженевив принялась с ужасом озираться.
– Прошу вас, отпустите меня, – пискнула Дженевив, вырывая руку. – Нас увидят. Моя репутация… Это маленький городок, почти деревня. Все и так гадают: что между нами происходит?
– Но ведь это потому, что между нами действительно что-то происходит. Вы же не станете отрицать это?
– Умоляю, мистер Эванс!
– Кристофер.
– Что? – Дженевив перестала вырываться и уставилась на него. – Я не стану звать вам по имени.
– Станете. Это очень просто. Всего три слога: Крис-то-фер. Повторяйте за мной.
Дженевив возмущенно округлила глаза. Вся ее приязнь и благодарность мистеру Эвансу за поддержку немедленно испарилась. Теперь она жалела, что не пристрелила его в ту злополучную ночь.
– Я не хочу называть вас по имени. Я вообще никак не хочу вас называть. Я хочу, чтобы вы уехали. Насовсем!
Он вздрогнул. Улыбка погасла.
– Это жестоко.
Она понизила голос:
– Отпустите меня, слышите. Иначе я ночью прокрадусь к вам в комнату и удушу вас подушкой, а все подумают, что вы умерли во сне, – в бешенстве прошипела девушка.
Его лицо снова обрело прежнее чувственное и чуть насмешливое выражение.
Дженевив нахмурилась. Что она опять сказала не так?
– Если вы решитесь пробраться в мою спальню ночью, клянусь, до убийства не дойдет. Мы найдем занятие получше.
– Вы просто самоуверенный эгоист! – бросила Дженевив в запале. – Можете упиваться своими фантазиями, они вам не помогут!
– Посмотрим.
Она была готова сдаться. К глазам подступили слезы.
– Пожалуйста… – зашептала Дженевив. – Ради всего святого, остановитесь…
К ее изумлению, мистер Эванс тотчас выпустил ее руку.
– Ради всего святого? – переспросил он. – Вы забыли, что я совсем не джентльмен, мисс Барретт.
Дженевив потерла предплечье. Ее начинали утомлять мужчины, пытавшиеся навязать ей свою волю.
– Я помню об этом каждую секунду.
Кристофер Эванс учтиво поклонился.
– Позвольте проводить вас до дома.
– Ваше присутствие меня раздражает, – буркнула девушка.
– Думаю, я смогу с этим жить, – ответил он.
– Зато я – вряд ли.
– Скоро вы перестанете даже замечать, что я рядом.
Это ее не успокоило.
Они пошли вместе по пустынной улице. Сириус лениво поднялся со своего места под скамьей и потрусил за ними.
Дженевив всю дорогу чувствовала пальцы Кристофера Эванса на своем локте, и от этого у нее горела вся рука. Что за сладкая мука? Она ненавидела его и отчаянно жаждала его прикосновений. Видно, святая Екатерина так и не услышала ее мольбы.
Глава 16
На следующий день спозаранку Ричард сидел в фаэтоне. Бледное солнце почти не грело, и он был рад, что накинул плащ. К сожалению, теплая одежда не спасла его от ледяного взгляда, брошенного Дженевив, когда та появилась в конюшне.
– Мистер Эванс?
– Доброе утро, мисс Барретт. Наша поездка в Оксфорд обещает быть весьма приятной. – Он учтиво коснулся кнутом своего цилиндра.
Дженевив выглядела очаровательно. Волосы были тщательно уложены и убраны под маленькую шляпку с зелеными лентами, бархатная накидка оттенка увядшей листвы подчеркивала цвет глаз и белизну кожи. В целом наряд был немного старомоден, однако очень ей шел.
– У меня действительно будет приятная поездка, – процедила девушка сквозь зубы. – У меня, а не у нас. Я просила Уильямса подготовить повозку.
– И мы ее подготовили. Как вам мой фаэтон? – ничуть не унывая, спросил Ричард.
Он видел, как губы девушки сжались в тонкую линию. Странное дело, но ее раздражение и упрямство только заводили его. В ее крови бродило столько потаенной страсти, что Ричарду постоянно хотелось вызывать ее на крохотный конфликт, чтобы видеть пылающие щеки или мечущие молнии глаза.
Как, должно быть, она горяча в постели!
– Ваша помощь и присутствие совсем не требовались.
– Зато я отлично управляю лошадью, а мой фаэтон лучше повозки викария. Я отвезу вас в Оксфорд лично.
Он соскочил с подножки, бросив поводья, и учтиво предложил ей руку в кожаной перчатке.
Дженевив отшатнулась.
– Я предпочитаю нашу старую повозку. Велю Уильямсу запрячь ее.
– Тогда я поеду на своей следом за вами. Хотя это будет выглядеть глупо. Вам не кажется?
– Что? В таком случае я вовсе не поеду в Оксфорд! – Дженевив порывисто отвернулась.
– Это меня тоже устроит. Приглядывать за вами проще в стенах этого дома, чем в шумном городе.
Девушка стояла к нему спиной и молчала. Ричард ждал. Когда она заговорила, ее голос вибрировал от негодования.
– Почему вы постоянно испытываете мое терпение, мистер Эванс?
– Клянусь, это не специально, мисс Барретт.
Он покривил душой, ответив так. Ему нравилось вызывать в дочери викария сильные эмоции. Она была неравнодушна к нему, и это странным образом примиряло Ричарда с тем фактом, что Дженевив отказывается быть очарованной.
Он твердо решил, что поедет с ней, оставалось убедить в этом Дженевив. Ко всему прочему перспектива ругаться всю дорогу его не устраивала.
– Послушайте, мисс Барретт, ваше упрямство не приблизит вас к цели. Вам нужно в Оксфорд, так поедемте вместе. Вам не избавиться от моего общества, так что просто примите это как факт.
Дженевив медленно повернулась.
– Вы не оставляете мне выбора. Неужели вы не понимаете, что целый день, проведенный наедине с вами, поставит мою репутацию под угрозу?
Ричард усмехнулся:
– Поверьте, о вашей репутации я позаботился заранее…
Словно услышав его слова, в конюшню вбежал одиннадцатилетний Джордж Гарсон. Вполне возможно, парнишка действительно подслушивал – уж слишком вовремя он появился.
– Я готов ехать, мисс Барретт! – воскликнул мальчик и мигом вскочил в экипаж.
Дженевив вздохнула, сдаваясь.
– А где Сириус?
– Он сегодня останется дома. Дорога до Оксфорда утомительна для его лап, а в экипаже четвертому пассажиру нет места.
– Полагаете, Джорджу будет интересно в городе?
– Конечно. Для него это целое событие.
Парнишка с энтузиазмом закивал головой.
– Твоя мать знает, куда ты собрался? – строго спросила Дженевив, хмуря лоб.
– Конечно. Мистер Эванс обещал крону маме и шиллинг для меня.
– Целый шиллинг? – прищурилась девушка, глядя с укоризной на Ричарда.
– Вот именно, – ответил он. – Если вы откажетесь от поездки, Джордж лишиться заработка.
Мальчик смотрел на нее с мольбой.
– У меня ощущение, что меня шантажируют, – буркнула Дженевив и подошла к фаэтону. Ричард поддержал ее за локоть. – Почему здесь нет ручки? Так было бы гораздо удобнее залезать на подножку.
Она грациозно поднялась на ступеньку. На мгновение из-под волны юбок мелькнула изящная лодыжка. Ричард тотчас представил, как проводит пальцами вверх по белой коже.
– Кстати, мисс Барретт, как там… ваше наследство? – понизив голос, спросил он и метнул быстрый взгляд на Джорджа. – Оно в безопасности?
– В полнейшей, уверяю вас, – заявила Дженевив.
– Великолепно. Наследство в безопасности, вы тоже в безопасности. – Ричард улыбнулся пассажирам.
Обойдя экипаж, он ловко вскочил на подножку и устроился рядом с мальчишкой. Теперь Джордж разделял их на обитой бархатом скамье. Приличия были соблюдены.
Ричард тронул поводья, и лошади вывели экипаж из конюшни. Постукивая колесами по брусчатке, фаэтон покатил в сторону городка.
– Почему мы едем не туда? Так в Оксфорд не попасть, – удивленно заметила Дженевив через несколько минут. – Надо было свернуть на развилке.
– Я решил сделать крюк.
Экипаж катил мимо мрачных развалин аббатства. Часть кладки лежала в руинах, хотя кое-где читались очертания стен. На заброшенном кладбище тут и там виднелись покосившиеся надгробья и старинные полуразрушенные склепы. Лошади тянули фаэтон в центр Литтл-Деррика – и Дженевив начала понимать задумку своего спутника.
Когда экипаж оказался на главной площади, где в эти часы вовсю шла торговля овощами, Ричард заставил лошадей замедлить ход. Джордж Гарсон вскочил с места и замахал руками жителям.
– Эге-гей! – закричал он радостно.
Ричард резко дернул поводья и обе лошади встали на дыбы. Это привлекло всеобщее внимание, а Джордж пришел в неописуемый восторг.
Люди смотрели на пассажиров с улыбкой, кивали, узнавая Дженевив и ее спутников, махали мальчишке в ответ. Ни на одном лице девушка не заметила и намека на осуждение. Она мысленно признала, что задумка мистера Эванса весьма хороша.
Самые радостные и громкие возгласы Джордж припас для своей вдовой матери и трех старших сестер, собравшихся у дома. Ричард приподнял кнут в знак приветствия. Все три девушки смущенно заулыбались. Семья жила очень скромно, поэтому деньги, обещанные Ричардом, им пригодятся.
Дженевив подавила раздражение, когда заметила, какими взглядами провожают сестры Джорджа экипаж, как перешептываются, краснея. Кажется, ей завидовали.
Да и как было не завидовать? Богатый и весьма привлекательный мужчина, городской житель и щеголь, вез ее в своем экипаже в Оксфорд. Ей и самой казалось, что она внезапно превратилась в принцессу, которую пригласил на прогулку прекрасный принц. Ох уж этот мистер Эванс! Опасный, очень опасный человек.
Поездка по городку длилась всего несколько минут – настолько невелик был Литтл-Деррик. Добравшись до окраины, Ричард свернул в сторону Оксфорда. Колеса перескочили с булыжника на проселочную дорогу, грохот смолк. Экипаж приятно покачивался на мягких рессорах, убаюкивая. Дженевив никогда еще не путешествовала с таким комфортом. Ее спутник управлял повозкой лучше иного кучера и лишь иногда слегка стегал лошадей хлыстом, чтобы немного подбодрить.
– Ну, – прервал Ричард молчание. – Я жду.
– Чего именно?
– Вашего порицания. Я превратил поездку по Литтл-Деррику в увеселительное представление.
– Вы думаете, я осуждаю вас за то, что вы устроили Джорджу маленький триумф?
Ричард озадаченно молчал.
– Скажу начистоту: вы редко одобряете мои действия.
– Редко, но сейчас – другой случай. Я считаю, это была блестящая идея. – Дженевив вздохнула. – Странный вы человек, мистер Эванс. Всякий раз, когда мне начинает казаться, что я вас раскусила, вы делаете что-то невероятное.
– Весьма неожиданное признание.
Глядя поверх головы Джорджа, Дженевив с удивлением заметила, что ее спутник смущен.
Мистер Эванс не переставал удивлять ее. Сговор с конюхом вызвал невероятное раздражение, однако продуманный сценарий поездки, а также щедрость, проявленная им по отношению к семье мальчишки, внушили ей уважение. Пускай он что-то скрывал, да и вообще лгал насчет своей личности, но рядом с тщеславием и хитростью в нем уживались доброта и заботливость.
Встреча с доктором Партриджем закончилась быстрее, чем Дженевив могла ожидать. Результат был обнадеживающим: после нескольких месяцев переговоров ученый согласился помочь с публикацией статьи под настоящим именем автора. Дата отправки материала на проверку была назначена, номер журнала, в котором статья должна была увидеть свет, также был определен. Наконец ее проект двигался к завершению.
Девушка бабочкой выпорхнула на ступени музея из массивных дверей. Радость переполняла ее, восторг бурлил в крови. В этот момент угрозы лорда Невилла и даже мысли о таинственных взломщиках отступили на второй план.
– Похоже, вы очень довольны собой.
Дженевив резко обернулась. Мистер Эванс стоял у одной из ионических колонн. Опьяненная восторгом, она успела забыть о его существовании. Его неожиданное появление напомнило о том, что в жизни есть не только радужные моменты.
И все же она была близка к триумфу и славе, как никогда. Мистеру Эвансу предстояло скоро исчезнуть из ее жизни, тогда как наука и увлекательная работа должны были остаться навсегда.
– Да, вы правы. Я весьма довольна результатом встречи.
Ричард улыбнулся и поднялся по ступенькам, одетый настолько дорого и элегантно, что выделялся даже в Оксфорде.
– Я рад за вас.
Дженевив поискала скрытый смысл в его словах, но не нашла.
– Спасибо.
– Позвольте взять вашу сумку.
– Но…
Поздно, сумка с тяжелыми рукописями уже перекочевала в руки мистера Эванса.
Дженевив вздохнула с облегчением. День был прекрасен, она получила отличные новости, ее репутации ничто не угрожало, а рядом с ней был красивый предупредительный мужчина.
– И можете не волноваться. Я не сбегу с вашими записями и подвеской.
Девушка кивнула. Драгоценность все равно была спрятана в потайном кармане юбки.
Ричард указал пальцем на тающие в небе облака.
– Скоро покажется солнце. Хотите прогуляться?
Она нахмурилась.
– Нам нужно возвращаться. Мои дела в городе окончены.
Он улыбнулся, и от его улыбки у Дженевив закружилась голова.
– Если с делами покончено, пришло время для удовольствий.
Она настороженно посмотрела на него. Слово «удовольствия» вызвало воспоминание о поцелуях.
– Не самая лучшая идея…
– Вы не доверяете мне? – Ричард рассмеялся.
– И это тоже. – Дженевив завертела головой, встревожившись. – А где же Джордж?
– В общественной конюшне, чистит лошадей. Ему нравится ухаживать за животными. – Ричард доверительно наклонился к ней. – Не переживайте за мальчика, за ним присматривают.
– Я слышала, что Джордж хочет стать конюхом.
– Я бы дал ему работу, но тогда семья лишится единственного мужчины, его мать будет безутешна. Впрочем, я подумаю, как решить эту проблему.
Дженевив уставилась на него настолько изумленная, что не заметила, когда он взял ее за руку и повел вниз по ступеням на Брод-стрит.
– Джордж мог бы работать у нас, помогать Уильямсу, но мы не можем нанимать новых людей.
– Учитывая, что теперь Уильямс следит и за моими лошадьми, работы у старика прибавилось, – заметил Ричард. – Быть может, некоторая помощь мальчишки после школы ему бы пригодилась. А поскольку это мои лошади, то и платить мне. Следовало раньше подумать об этом.
Дженевив почувствовала, как признательность переполняет ее.
– Вы очень великодушны.
Ее непрерывно преследовала мысль, что мистер Эванс наделен добрым и неравнодушным сердцем.
Они миновали колледж святой Магдалены – толпы прохожих значительно поредели. Девушка шла под руку со своим спутником, хотя в этом уже не было необходимости.
– Дженевив?
Внутри все приятно сжалось, когда мистер Эванс произнес ее имя. Она больше не требовала звать себя официально. И ей казалось все более правильным и удобным называть его Кристофером.
– Да?
– Сделаем это, вы согласны?
Дженевив не поняла, о чем он, но в голове пронеслась вереница сладких, дурманящих образов.
Она покраснела.
– О чем вы?
Ричард остановился и внимательно посмотрел на Дженевив. В его глазах не было и тени насмешки, скорее удивление.
– О работе для Джорджа, конечно. Если его мать не будет против, я буду привлекать его к работе с Уильямсом два раза в неделю после учебы.
Дженевив смутилась. Что за глупые мысли лезли ей в голову?
– Не вижу причин, почему бы миссис Гарсон могла отказаться. Деньги придутся ей весьма кстати.
Мистером Эвансом, оказывается, двигали благородные порывы, а она думала о разных непристойностях. Что это с ней? Возможно, здесь, вдали от дома и проблем, все возведенные ею стены рушились под натиском обаяния Кристофера Эванса.
– Значит, вы одобряете?
– Считаю это прекрасной идеей.
– Вот и славно! – просиял Ричард. – Следовательно, дело улажено.
Дженевив смущенно улыбнулась.
Так странно было обсуждать с ним сторонние темы, не связанные с подвеской, лордом Невиллом или жизнью домочадцев. Обсуждать дружески, без вражды, колкостей и двусмысленностей.
Впереди сверкала водная гладь реки. Солнце пригревало все сильнее. Бархатная накидка, которая так согревала в поездке, теперь казалась ненужной.
Дженевив не отказалась бы от чая. Маленький завтрак, состоявший из рулетов и сыра, который они разделили в дороге, уже давно переварился.
Ричард остановился в тени раскидистой ивы. Отсюда открывался отличный вид на реку. Дженевив залюбовалась уточками, делившими в воде кусок булки. Ей нравился шумный Оксфорд, заполненный торговцами, студентами и праздной публикой. Ей нравилось гулять по его улицам с мистером Эвансом и молчать.
Оказывается, с ним можно было и молчать. День изобиловал открытиями.
Человек, похожий на пончик на коротких ножках, торопливо подошел к мистеру Эвансу. У него в руках была большая корзина.
– Вот вы где, милорд. Ваш заказ выполнен, – неожиданно басом отчитался мужчина.
Ричард заглянул в корзину и кивнул.
– Благодарю, Таит, отличная работа.
Мужчина засеменил к воде и аккуратно пристроил корзину на носу деревянной лодки, которую Дженевив не сразу заметила.
– Спасибо вам, мистер Эванс, – пробасил он.
– Думаю, пара часов, не больше, – сказал Ричард.
– Вы оплатили целый день, так что как пожелаете. – Таит добродушно улыбнулся и передал Ричарду швартовы. – Погода налаживается. Прекрасное время для водной прогулки с прекрасной дамой.
– Вы читаете мои мысли.
– Мисс. – Человек учтиво приподнял шляпу и удалился, насвистывая.
– Мистер Эванс, – слабым голосом начала Дженевив. – Я не совсем…
Он коснулся рукой ее ладони.
– Все в порядке. Просто в Литтл-Деррике у нас не бывает возможности побыть вдвоем.
– И это замечательно! – Дженевив отдернула руки и скрестила их на груди, словно защищаясь.
– Правда?
Она опустила голову и бросила на него взгляд из-под шляпки. Мистер Эванс снова играл с ней, подменяя смысл ее слов, заставляя сомневаться.
Плавать на лодке по реке? Вдвоем? Конечно, здесь никто не мог выследить их и сделать дурные выводы. Однако сама ситуация была довольно щепетильной.
– Вы обещаете вести себя… благородно? – пролепетала девушка, краснея.
– Дженевив, как вы могли подумать! – воскликнул он и рассмеялся. – Послушайте, если я буду позволять себе вольности, а вы будете сопротивляться, мы просто перевернем лодку. – Она смотрела с сомнением. – Хорошо, хорошо. Я обещаю вести себя благородно.
В ней боролись волнение от предстоящей водной прогулки и неуверенность в правильности совершаемого поступка. А если Кристофер Эванс ее поцелует? У нее вдруг возникло ужасное подозрение, что она будет разочаровала, если он этого не сделает.
– Слово чести?
– Слово чести.
Дженевив медленно кивнула. Почему судьба предлагала ей, своенравной и упрямой женщине, провести целый день в обществе блестящего мужчины, который постоянно испытывал ее терпение?
Их взгляды встретились.
Он уже знал, что она ответит согласием. Любопытство и смелость Дженевив всегда перевешивали здравый смысл.
– Что ж, мистер Эванс, – торжественно произнесла девушка и улыбнулась. – У вашего судна есть пассажир.
Глава 17
Ричард и сам себе не признался бы, каким облегчением было для него услышать согласие Дженевив. Он продумал план до мельчайших подробностей еще накануне, пока лежал без сна и мечтал о прекрасных формах дочери викария. С момента поцелуя Ричард лишился сна, а необходимость охранять ночной покой дома усугубляла бессонницу.
Оксфорд он знал хорошо. Они с Кэмероном учились в этом городе. С тех времен ему были знакомы и некоторые торговцы. Найти лодку и договориться о водной прогулке было проще простого: Таит и прежде помогал Ричарду в его студенческих похождениях.
Но, даже составив идеальный план, Ричард боялся, что в любой момент наткнется на яростное сопротивление Дженевив.
– Вам лучше снять накидку, солнце сегодня теплое.
Она развязала ленты шляпки и распахнула зеленый бархат.
– Подарок леди Беллфилд. Я пыталась убедить ее, что это слишком экстравагантный наряд для дочери простого викария, но она настояла на подарке. Мне нравится эта накидка. Красивая и практичная одновременно.
Подобное простодушие умиляло Ричарда. Вдали от книг и рукописей Дженевив становилась понятнее и ближе. Это вызывало в душе Ричарда странную нежность, более тревожившую его, чем банальная похоть.
– Вы не просто дочь викария, Дженевив, – заметил он. Голос внезапно стал хрипловатым, и ему пришлось откашляться. – Вы еще и красивая женщина. Вы должны носить дорогие вещи.
Ричард ожидал резкой отповеди, но девушка только улыбнулась, скидывая накидку с плеч.
– Благодарю.
Палевое платье под накидкой куда больше скрывало, чем оголяло, но воображению Ричарда не нужно было слишком много пищи. Он видел округлое очертание груди, затянутой в плотную ткань, тонкую талию, не стянутую никаким корсетом. Дамы света носили вычурные наряды с золотой вышивкой и кружевом по подолу, с глубоким декольте, наводившим на соблазнительные мысли. Дженевив ничего этого не требовалось, чтобы вызвать в Ричарде безумное желание.
Пытаясь отвлечься, Ричард снял плащ и аккуратно сложил его возле корзинки с продуктами. Затем он снял со столбика трос и забросил его в лодку. Быстрое движение – и вот уже Ричард стоял в лодке, ни на секунду не потеряв равновесие.
– Дайте руку.
Дженевив торопливо шагнула к кромке воды и вложила свои пальчики в протянутую ладонь, второй рукой торопливо приподняла подол – совсем немного, в рамках приличий. Девушка шагнула в лодку. Суденышко закачалось, и она охнула. Ричарду пришлось поддержать ее за оба локтя.
Словно молния пронзила Дженевив с головы до ног. Никогда еще мужские прикосновения не вызывали в ней такого горячего отклика. Она охнула и испуганно взглянула на Ричарда. К счастью, он увидел только ее боязнь упасть в воду.
– Все в порядке, можно сесть. – Ричард помог ей устроиться среди мягких сатиновых подушек, которые по его просьбе уложил в лодку Таит.
Пока он разбирался с веслами и сматывал канат, девушка следила за его ловкими точными движениями. Она коснулась пальцами воды и улыбнулась. Солнце было ласковым и теплым. Дженевив вытянула ноги вдоль бортика, и юбки вновь обнажили ее тонкие щиколотки. Запрокинув голову и закрыв глаза, она наслаждалась солнечным теплом. Ее лицо выглядело так, словно молило о поцелуях, и это заставляло Ричарда томиться от невозможности реализовать свои желания.
Он наблюдал за ней исподтишка – это доставляло ему тайную муку и удовольствие одновременно.
– Я никогда прежде не каталась на лодке, – призналась Дженевив, открывая глаза и вновь касаясь рукой воды. Ее пальцы оставляли полосы на прохладной глади, а Ричард представлял, что это его обнаженная кожа.
Он вложил всю мощь своего желания в весла, и лодка заскользила к середине реки.
– Я рад, что подарил вам незнакомые ощущения, – ответил Ричард. Затем добавил с хитрой усмешкой: – Можете не благодарить.
– А я и не собиралась, – парировала Дженевив и рассмеялась.
У нее был серебристый смех, немного низкий и, как показалось Ричарду, интимный. Он едва подавил желание бросить весла и расцеловать ее всю.
– В Литтл-Деррике есть лодочная станция. Неужели никто не катал вас на лодке? Такую красивую девушку, как вы, Дженевив, должны были много раз приглашать на прогулку.
Она вытерла влажную руку о юбку. Намокшая ткань облепила тонкую ножку. Невинное движение, а Ричард уже горел в аду.
– Вы же знаете, мистер Эванс, я целиком отдаю себя работе, а не развлечениям.
Дженевив все еще называла его «мистер Эванс», и эта чопорность раздражала Ричарда сверх всякой меры. Она должна была звать его по имени, пусть даже это имя ему не принадлежало.
Ах, если бы Дженевив могла назвать его Ричардом!
Он представил, как звучало бы его имя, слетая с ее губ. Пожалуй, случись это, Ричард бы точно повел себя не как джентльмен. Выходило, что Кристофер Эванс с его галантностью защищал дочь викария от страсти Ричарда Хармзуорта.
Или не защищал?
– Ваш отец говорил, что раз или два молодые люди приглашали вас прогуляться. Куда еще они могли позвать вас в Литтл-Деррике, если не на реку?
Дженевив задумчиво улыбнулась.
– Мы ходили на рыночную площадь. Там много людей. – Она слегка смутилась. – Я не доверяю мужчинам, мистер Эванс. И вы прекрасно это знаете.
Какая целомудренность!
Дженевив не нужны были прыщавые юнцы. С ней должен быть более взрослый мужчина… и опытный любовник.
– Раз эти бедняги не проявили настойчивость, значит, не были влюблены в вас, – заметил Ричард.
– Это были ученики отца. Он никогда не поощрял своих коллег к флирту со мной, – поджала губы девушка.
Ричард поднял брови. Конечно, старый викарий хотел, чтобы его дочь целиком отдавала себя работе во славу его благородного имени, а не строила личную жизнь.
Лодка описала изящную петлю и скользнула к берегу, с которого в воду клонились высокие ивы, создавая занавес из ветвей. Теперь суденышко скользило в зеленом тоннеле, хранящем прохладу. Как часто в студенческие годы Ричард привозил сюда роскошных красоток для того, чтобы сорвать поцелуй.
Сквозь листву проникали тонкие лучики, бросавшие на волосы Дженевив яркие блики. Она принялась настороженно озираться.
– Мистер Эванс, это слишком уединенное место. Мне кажется или у вас не самые чистые намерения?
– Вы так умны, мисс Барретт, – рассмеялся он, внутренне досадуя на ее догадливость. – Я заплыл под ивы, потому что тут прохладнее.
– Вы дали слово вести себя в рамках приличий, – напомнила она.
– Разумеется. Пара поцелуев входит в рамки приличий, не так ли?
Дженевив прищурилась, размышляя над его логикой.
– Я опасаюсь, что вы нападете на меня, как оголодавший медведь, и мы окажемся в воде. Не хотелось бы вернуться домой в мокром платье, – парировала она.
У Ричарда отвисла челюсть. Воистину, никогда не узнаешь заранее, что именно волнует женщину!
Дженевив расхохоталась:
– Вы проглотили язык, милорд?
Он смотрел на нее, проклиная косноязычие Кристофера Эванса. Уж Ричард Хармзуорт ни секунды бы не медлил с ответом на столь дерзкий вопрос.
– Пожалуй, – пробормотал он невнятно.
– Все-таки, мистер Эванс, я надеюсь, что вы способны быть джентльменом. А настоящий джентльмен не будет держать даму голодной. Что у вас там в корзинке?
Ричард с трудом отогнал мысль о том, что ему бы вполне хватило поцелуев вместо обеда.
– Там… припасы, – все так же невнятно пробормотал он и внезапно рассмеялся от собственного идиотского поведения.
Дженевив с легкостью подхватила его смех. Ей нравилось смущение спутника, это было так непривычно, давало ей странную власть над происходящим и вызывало желание вести себя дерзко. Например, потянуться и поцеловать его…
Здесь, вдали от дома, пропала необходимость вести постоянные военные действия, и это странным образом сблизило Дженевив с человеком, о котором она почти ничего не знала.
Ричард встал на колени, склонившись над корзиной. Когда он открыл крышку, в корзине оказалось такое количество разных припасов для пикника, что можно было накормить большую и весьма прихотливую компанию.
– Ого! – восхищенно воскликнула девушка.
Цыпленок, салат, хрустящие хлебцы, сливочный сыр, тонкие ломтики буженины, виноград, блестящие красные яблоки и даже бутылка шампанского! Никогда еще никто не устраивал для Дженевив такого пира. Кроме еды в корзине были фарфоровые тарелки с золотой каймой и хрустальные бокалы.
Мистер Эванс наполнил одну тарелку снедью, добавил приборы и салфетку и протянул Дженевив. После этого он положил еду себе и принялся открывать шампанское. Девушка думала, что, согласно своему коварному плану соблазнения, ее спутник постарается устроиться на одной скамье с ней, однако Кристофер Эванс так и остался на своем месте, словно не желая ее смущать.
Хлопнула пробка, из горлышка бутылки поднялся белый дымок. Шампанское зашуршало в бокале. Дженевив взяла протянутый бокал за тонкую ножку.
– За ваше здоровье, мисс Барретт. – Он улыбнулся.
– И за ваше, мистер Эванс. – Пузырьки защекотали ей нос. – Ой!
– День новых впечатлений?
Девушка сердито посмотрела на него:
– Я и прежде пила вино.
– Но не шампанское? – Она кивнула. – Вам понравится, просто доверьтесь мне.
Дженевив показалось, что ее спутник говорит не только о шампанском.
Она сделала глоток. Напиток имел освежающий вкус, чуть пощипывал язык и оставлял во рту привкус яблока. Еще глоток… И еще.
Отставив бокал, девушка принялась за еду. Она опустошила тарелку со скоростью летящей кометы. День был полон волнений, и это сделало ее страшно голодной.
Когда Дженевив подняла голову, мистер Эванс смотрел на нее довольно странно, не отрываясь. Поза, внешне расслабленная, не обманула девушку: ее спутник был внутренне напряжен. Он держал в руке бокал с шампанским, а поймав ответный взгляд, сделал торопливый глоток.
Минут пять они молчали, подкрепляя силы едой и распивая игристый напиток.
– Сегодня у вас отменный аппетит, Дженевив. – Ричард немного помолчал и сделал глоток. – Вас не удивило мое замечание насчет поцелуев?
– Зато моя реакция удивила вас. Не так ли?
Он взъерошил волосы ладонью. Дженевив в очередной раз подумала, что настоящий их цвет должен быть значительно светлее.
– Все верно.
– Я предполагала, что у вас есть некий план относительно меня, но мне показалось… – Дженевив осеклась. Шампанское сделало ее смелой. Она не отрываясь смотрела на свой бокал и думала, что не следует больше пить, чтобы не сболтнуть лишнего.
Или наоборот? Приятное тепло разливалось в животе. Говорить было легко, запретных тем почти не существовало.
– Вам показалось… что? – осторожно спросил Ричард, подаваясь вперед.
Дженевив молчала, подбирая слова.
– Что поцеловать вас здесь, вдали от дома, не такая уж плохая идея.
Ричард изучал ее лицо: румянец, заливший щеки, расширенные зрачки.
– То есть наши желания совпадают?
– Я подумала, что хочу повторить этот опыт. – Она помолчала и отставила бокал. – Не поймите меня превратно! Я вовсе не чувствую себя такой смелой, как это может показаться, но хочу, чтобы вы меня поцеловали. Я лишь опасаюсь…
Ричард приподнял бровь.
– Что мы можем упасть в воду и вы вернетесь домой в мокрой одежде.
– Наверное, я говорю глупости, я не привыкла договариваться о…
– О наслаждениях?
Ее щеки пылали.
– Я могу сама заканчивать предложения, спасибо.
– Приношу извинения. – Ричард понимающе усмехнулся.
– Видите ли, вследствие нашего… маленького секрета… я поняла, насколько я неопытна в некоторых областях жизни. А вы могли бы дать мне необходимый опыт, поскольку для вас это нетрудно и… приятно.
– Ого, кажется, мне предлагают работу! – Ричард рассмеялся. – Мне предоставить рекомендации от предыдущих нанимателей?
Дженевив сощурила глаза и не ответила на шутку.
– Я не собираюсь выходить замуж, поэтому ни один мужчина на свете не сможет предъявить мне претензию по поводу моего… опыта. Однако мне не нужны слухи, поэтому помочь мне может только человек неместный и способный держать язык за зубами.
Ричард молчал, все еще не веря своим ушам. Он, конечно, знал о магическом свойстве шампанского развязывать язык, но такого поворота не предполагал даже в самых смелых фантазиях.
– Мистер Эванс? Когда я сказала держать язык за зубами, я не имела в виду сейчас, – взволнованно произнесла Дженевив. – Это же диалог, вы должны что-то отвечать.
Ричард сверлил ее взглядом.
– Я думаю. – Он наполнил оба бокала и кинул в рот ломтик сыра.
Дженевив отпила шампанское, не отрывая взгляда от спутника. Она начинала терять терпение.
– Можно подумать, что я принуждаю вас к чему-то неприятному! – возмутилась одна.
Ричард улыбнулся.
– Не могу принять непристойное предложение от женщины, которая боится назвать меня по имени.
– Это всего лишь несколько поцелуев. Может, чуть больше. О какой непристойности идет речь?
Его улыбка стала шире.
– Но поцелуи далеко не невинны. Они граничат с непристойностью.
Господи!
Волнение пронзило Дженевив, когда она вспомнила, как сладко ноют губы от поцелуев.
– Так вы будете меня целовать или нет?
– «Ты», а не «вы», – поправил Ричард. – И по имени, пожалуйста.
– Но вас так бесит, когда я зову вас мистер Эванс, – поддразнила Дженевив. – Это забавляет меня.
– Что? – Ричард расплескал шампанское. – То есть ты просто издеваешься надо мной?
Он встал резко, заставив лодку закачаться. Его голова задела листву – раздался шелест. Через мгновение Ричард уже был возле девушки, ладони схватили ее за талию, поднимая со скамьи.
– Осторожно! – взвизгнула она.
– Так как меня зовут? – Ричард выхватил бокал, который Дженевив держала в руке, и выплеснул из него шампанское за борт лодки.
– Мистер Эванс, – вызывающе сказала девушка, отталкивая его от себя и вновь садясь на сатиновые подушки.
Это выглядело как призыв к действию: ни одного свидетеля, дерзкая девушка, полулежащая на подушках, ее чуть затуманенный взгляд.
– В самом деле? – Ричард опустился на колени, наклоняясь над ней и заставляя откинуться назад. – А может, Кристофер? – Ее вздымающаяся от волнения грудь притягивала его, и он поцеловал верх лифа, не в силах сдержаться.
– Мистер Эванс! – охнула девушка, прижав руки к груди.
Как ему хотелось сорвать ее лиф, обнажить полную грудь, которую он видел в ту ночь у пруда! Вместо этого Ричард коснулся губами ее ключицы, заставив девушку поначалу испуганно забиться, а затем запрокинуть голову, подставляя обнаженную шею его поцелуям.
– Ах, Дженевив, в тебе совсем нет стыда, – прошептал Ричард негромко ей на ухо. – Позволять такие непристойные вещи человеку, с которым общаешься только официально.
– Непристойные… – эхом выдохнула девушка.
– Мне остановиться?
– Остановиться? – Ее пальцы вцепились в его плечи. Веки были полуприкрыты.
Ричард чуть откинулся назад, рассматривая ее. Несмотря на сильнейшее желание, он не мог подавить чувство острого триумфа, когда глядел в ее затуманенные глаза.
Если бы Дженевив видела в этот момент его волчий оскал, она бы забилась в его руках, как птичка, попавшая в силки.
– Так как меня зовут?
Ричард и сам не понимал, зачем хочет услышать имя… чужое, не принадлежащее ему имя, слетающее с ее губ. Возможно, это означало бы полную капитуляцию строгой, уверенной в себе дочери викария.
– Боже, как вы упрямы, – прошептала Дженевив, когда он снова прошелся губами по ее ключице.
– Это ты упряма сверх всякой меры. Ты позволяешь мне целовать себя, но цепляешься за идиотские светские манеры.
Она открыла глаза.
– То есть вы вот-вот начнете грести к берегу?
Ричард выругался:
– Черт побери твое упрямство, Дженевив!
Она рассмеялась низким, хрипловатым голосом, от которого кровь бросилась ему в голову. Глядя ему прямо в глаза, Дженевив произнесла:
– Тогда не прекращай целовать меня, Кристофер.
Глава 18
Лицо Ричарда прояснилось. Он притянул к себе Дженевив, и ее взволнованный трепет как по волшебству передался ему. Прижавшись к ее губам своими, Ричард едва не застонал.
Девушка ответила на поцелуй не сразу, замерла на мгновение, затрепетала, а затем всем телом подалась вперед, вцепилась в его волосы, застонала.
В первый раз, когда Кристофер Эванс целовал ее ночью у пруда, она не смогла открыться полностью, испугавшись слишком интенсивного вторжения. На этот раз сомнения покинули ее. Никогда прежде Дженевив не желала мужских прикосновений и ласк так страстно и поэтому совершенно забыла о том, что умеет сопротивляться.
Язык его скользнул беспрепятственно между ее губами, нырнул внутрь, поднимая беспокойную волну возбуждения в животе. Дженевив опрокинулась на подушки, и тело Кристофера последовало за ней, накрыв собой.
Что-то плотное ткнулось ей в живот, и девушка приподняла навстречу бедра, догадываясь смутно, что прижимается к ней. Низкий хриплый стон стал ответом на ее движение. Его губы танцевали на ее губах волшебный танец, отступая, дразня, захватывая и сдаваясь на милость. Это было как музыка, только слаще, горячее.
Сначала робко, потом с растущей уверенностью Дженевив провела руками по его груди, погладила широкие плечи. Такие сильные, подумалось ей. Сильные и мужественные, так непохожие на хрупкие женские плечи. Страсть пьянила ее, ладони обнимали шею, двигались по спине Ричарда. Под его тонкой рубашкой играли крепкие мышцы, ложбинка позвоночника переходила в упругие ягодицы.
Ричард тоже касался ее, более уверенно, чем она, однако не так торопливо, поскольку опасался спугнуть. Его удивляла та пылкость, с которой девушка исследовала его тело. Казалось, Дженевив не боялась ничего, словно увлеченный первооткрыватель. Ее запах будоражил и сводил его с ума.
Дженевив осмелела настолько, что теперь уже ее язык проскальзывал внутрь его рта. Она инстинктивно начала извиваться под мужским телом, тереться о выпуклость и удивилась внезапному мужскому стону. Он пах мускусом и лимонной вербеной – запахом притворства и лжи… Таким волнующим, таким желанным.
Руки Кристофера Эванса сжали ее бедра, направляя, стискивая плоть сквозь ткань. Между ног Дженевив все пылало огнем и ныло в сладкой истоме. Она открыла глаза и увидела яркие всполохи солнца, проникавшие сквозь ивовую листву. Этот тайный уголок, куда привез ее Кристофер, не подчинялся никаким законам высшего света, здесь не существовали понятия греха и добродетели.
Ричард оторвался от ее шеи, которую покрывал поцелуями, и вгляделся в лицо девушки. У него было странное выражение, словно он боролся с охватившим его безумием. Удивительно, но это не напугало Дженевив, а заставило почувствовать свою власть. В прежней жизни она изучала латынь и греческий, историю и культуру, а куда приятнее было бы написать докторскую по поцелуям.
Ричард смотрел на нее, борясь с искушением не задавать вопроса, а просто перейти к делу, но все же спросил:
– Я могу дать тебе больше. Ты хочешь этого?
Дженевив коснулась пальцем его губ и провела линию вдоль подбородка. Теперь его лицо казалось ей не просто привлекательным – оно было дьявольски красивым и в этот момент принадлежало только ей.
– Хочу.
Ричард чуть стянул ткань с ее груди, обнажив два маленьких соска, твердых, как бусинки, сжал их по очереди губами и слегка провел по каждому языком. Это было приятно само по себе, но Дженевив куда больше поразила горячая волна, которая прошла от груди к низу живота и осталась где-то между ног.
– Кристофер… – простонала она.
Его язык рисовал на груди спирали, губы посасывали соски, и горячие волны все чаще пробегали по телу девушки. Между ног все горело огнем. Дженевив выгибалась, подставляя тело его ласкам. Ощущения, доселе неведанные, охватывали ее. Мышцы напрягались до отказа, до боли. Это была сладкая, ни с чем не сравнимая мука.
Ричард оторвался от нее ненадолго, глядя сверху вниз. Он тяжело дышал, взгляд жадно блуждал по полуобнаженному телу Дженевив. Она инстинктивно попыталась прикрыть грудь ладонями, но Ричард поймал их и отстранил.
– Не надо. Ты такая красивая. Ты сама не знаешь, какая ты красивая, – выдохнул он восхищенно.
И она тотчас поверила ему. Каким бы притворщиком ни был Кристофер Эванс, как бы умело ни манипулировал людьми, сейчас он говорил то, что чувствовал.
Дженевив облизнула губы и увидела, каким волшебным действием обладает простое движение языком. Тяжелый взгляд Кристофера сосредоточился на ее губах.
– Поцелуй меня снова, – пробормотала она, не узнавая свой голос.
Неужели это она, Дженевив Барретт, скромная и благоразумная дочь викария, лежала сейчас в лодке под ивами, прижатая мужским телом к сатиновым подушкам? Не она ли всего пару недель назад беспокоилась лишь о четкой логике в своей статье для научного журнала?
– С удовольствием, милая.
Ричард поцеловал Дженевив на этот раз нежно, с невероятной заботой убрав выбившийся локон с виска. Это было так же удивительно, как и его страстные объятия и ласки. Она улыбнулась.
– У меня странное ощущение, словно мы одни на целом свете, – призналась Дженевив.
Он поднял голову, подставив лицо солнечным бликам и зажмурился.
– В самом деле, такая тишина.
Лодка покачивалась на волнах, касаясь то одним, то другим бортом зеленого шлейфа из узких листьев, весло поплескивало по воде, трещали цикады. И ни одной живой души вокруг.
Это было совершенно необыкновенное чувство. Ричард никогда не испытывал ничего подобного. Не нужно было никуда спешить, не стоило ничего говорить и торопить события. Удивительный покой овладел им.
Он потянулся и внезапно рассмеялся.
– Подвиньтесь, миледи, – сказал Ричард и устроился на подушках рядом с Дженевив.
Она сделала попытку натянуть лиф, но грудь тотчас накрыла мужская рука.
Так они лежали долго-долго, глядя в зеленый занавес, пронизанный золотыми лучами. Это было так не похоже на все, что было между ними до этого. Дженевив смежила веки и задремала. Теплый день, мягкий дрейф лодки, шелест листвы…
Дженевив проснулась примерно через час и потянулась. Она не открывала глаз, но знала, где находится и кто обнимает ее и дарит чувство уюта и невероятного покоя.
Веки девушки задрожали. Из-под ресниц она видела, что Кристофер наблюдает за ней. Его рука, лежавшая на ее груди, начала медленно поглаживать мягкую округлость. Другая рука скользнула под юбку. По ногам девушки побежали мурашки.
– Что ты делаешь? – сонно пробормотала Дженевив.
– Пользуюсь моментом, мисс Барретт.
Ричард нежно поцеловал ее в шею, провел языком по ложбинке между ключицами. Его рука, все больше смелея, поднималась все выше.
Тело Дженевив напряглось от страха и наслаждения.
– Что ты делаешь? – повторила она, сжимая бедра и одновременно приподнимая их навстречу его руке.
– Я глажу тебя.
– Я же не Гекуба, – простонала Дженевив и сама испугалась своего стона.
– Ты почти так же реагируешь на ласки, – шепнул Ричард ей на ухо.
– Но ты обещал, что не сделаешь ничего…
Она открыла глаза, их взгляды встретились.
– Даю слово, к концу дня ты будешь столь же невинна, как и поутру.
– Мне кажется, нам надо возвращаться…
В его глазах промелькнуло отчаяние.
– Не сейчас, прошу тебя. Я не показал тебе главного.
Дженевив судорожно искала предлог для бегства, но тело уже осторожно двигалось, подставляя чувствительные места под его ладонь. Ей казалось: еще мгновение – и она сорвется в пропасть, выбраться из которой будет уже невозможно.
– Тогда поцелуй меня еще раз.
Он впился в ее губы поцелуем, и волна желания, темная, обжигающая, накрыла ее с головой.
Ладонь Ричарда, гладя, выводя фигуры на нежной коже, скользнула между ног.
Девушка охнула и сжала бедра.
– Не бойся, тебе понравится, – услышала она шепот Кристофера.
– Я верю, – простонала Дженевив, запрокидывая голову. – Но это так… неприлично.
– Я остановлюсь, если ты захочешь.
Туман окутал ее голову, мысли ворочались с трудом, словно каждая весила тонну.
– Ты же знаешь, что не захочу, – призналась девушка.
Ричард снова поцеловал ее, лишив остатков воли.
Пальцы забрались под белье и скользнули туда, где нарастало неудовлетворенное желание.
Дженевив охнула и застонала, прикусив его губу. Пальцы Ричарда ласкали и гладили то снаружи, то проникая туда, где, словно река между двух берегов, пульсировала нежная плоть. Она чувствовала, что там мокро, так мокро, что скольжение вызывает влажный звук, похожий на звук жадного поцелуя.
И вот его пальцы нащупали горячую точку, от прикосновения к которой тело Дженевив напряглось помимо ее воли и выгнулось. Дыхание стало прерывистым и частым, пульс участился. Она уткнулась лицом в плечо Ричарда, вцепившись зубами в его рубашку.
Его пальцы творили нечто невообразимое, управляли ею, заставляли выгибаться немыслимым образом и дрожать. Странное, доселе не испытанное ощущение поднималось откуда-то изнутри, заставляя кровь приливать в низ живота.
– Как странно… Ах, – произнесла Дженевив, часто дыша.
Странно, ужасно… опьяняюще прекрасно!
Пальцы все скользили и гладили, и путешествие в неизведанные дали продолжалось. Дженевив словно падала с обрыва, почти не сознавая, где она и что с ней происходит. Ее ноги раздвигались шире, юбка задралась, полностью обнажив ягодицы, но девушка ничего этого не осознавала.
– Не бойся, милая, – прошептал Ричард ей на ухо. – Просто отдайся тому, что чувствуешь.
Огонь разгорался в ней все сильнее, пылал между ног. Пальцы рук и ног покалывало, словно кровь сворачивалась от жара тела. Она поднимала бедра навстречу скользящим пальцам все чаще и чаще, постанывая от сладкой муки.
Внезапно все исчезло в ярком свете, рассыпавшемся на миллионы искр. Дженевив вскрикнула от удивления и восторга и упала в ослепительный водоворот звезд.
Глава 19
По дороге домой Ричард молчал. Поначалу Дженевив была этому рада: передышка давала ей возможность договориться с собой и принять то, что они сделали. Однако когда экипаж покатил по проселочной дороге, она принялась осторожно поглядывать на своего спутника. А если он молчит потому, что жалеет о своем поступке?
Девушка закуталась в накидку, пряча под ней помятый лиф платья.
Когда она пришла в себя, Ричард помог ей одеться, поправил прическу и нежно поцеловал. После этого он принялся молча собирать в корзинку остатки продуктов, словно ничего особенного не случилось. Он выглядел замкнутым, но все же достаточно будничным, тогда как на лице Дженевив пылал румянец смущения.
Они доплыли до причала, где у дерева скучал давешний торговец. Дженевив не смела поднять взгляд. Ей казалось, что каждый прохожий догадывается о том, чем она занималась полчаса назад. Внутри бушевали противоречивые эмоции: стыд и блаженство.
День был полон сюрпризов.
Дженевив не знала, что женщина способна испытывать от мужских ласк такое наслаждение. Это было удивительное открытие для девушки, знавшей жизнь только по книгам. А ведь она едва не лишилась чувств! Даже теперь, в трясущемся экипаже, стоило вспомнить острую сладость, как между ног все снова начинало пульсировать. Ей вновь хотелось ощутить прикосновение мужских рук, однако подобная шалость могла завести довольно далеко.
Уставший Джордж, укрытый теплым пледом, спал позади них на скамье для багажа. Опускавшийся вечер становился все прохладнее, поэтому ноги Дженевив также были укрыты пледом. Опустив голову, она изучала рисунок на ткани. Смотреть на Кристофера избегала. Он и так сидел слишком близко, и от его тела ей передавался волнующий жар. А быть может, она и сама пылала от безумных эмоций, тлевших внутри.
Внезапно Ричард ослабил поводья, позволяя лошадям перейти на неторопливую рысь. Впереди простиралась пустынная дорога через поля. Он стянул с одной руки перчатку и осторожно сдвинул плед с колена девушки.
Сердце Дженевив замерло, но она не издала ни звука. Что он собирается делать?
Рука скользнула ниже, пальцы стали перебирать ткань платья, задирая подол.
Девушка отодвинулась, с ужасом глядя на Ричарда, и замотала головой. Джордж мог в любую минуту проснуться и стать свидетелем непристойностей.
Ладонь чуть сжала ее бедро и взялась за поводья.
Ричард смотрел вперед, на лошадей, однако губы его дрогнули в улыбке.
Такой короткий контакт, но все снова изменилось. Странная корочка тонкого льда между ними стремительно таяла. Дженевив тихо вздохнула. Она еще не знала, как будет жить дальше, получив новые знания. Ей следовало о многом поразмыслить…
Экипаж остановился у дома миссис Гарсон уже в сумерках.
Ричард соскочил с подножки, неся спящего мальчика на руках. Парнишка даже не шевельнулся, рука его безвольно болталась, как маятник.
– Бедняга умаялся, чистя лошадей, – шепнул Ричард выбежавшей миссис Гарсон.
Женщина всплеснула руками.
– Господь с ним, мистер Эванс! – воскликнула она. – Я так рада, что вы вернулись. У нас тут такое было!
Джордж приоткрыл глаза и удивленно завертел головой. Ричард помог ему встать на ноги.
– Что случилось, миссис Гарсон? – спросил он. Неприятный холодок дурного предчувствия пробежал по спине. День был слишком хорош, чтобы закончиться безоблачно.
Женщина принялась торопливо и путано рассказывать, что в дом викария ворвались неизвестные. Услышав это, Дженевив соскочила с подножки экипажа и торопливо подбежала к миссис Гарсон.
– Мой отец! Он невредим?
Миссис Гарсон даже не прервала своего взволнованного рассказа.
– Заперли в библиотеке, бедный викарий! Связали веревками! Ужас и кошмар!
– Господь милосердный, – прошептала Дженевив слабым голосом.
Спустя несколько секунд экипаж уже на полной скорости несся по улице. Копыта лошадей поднимали пыль. Дженевив нервно ломала руки на сиденье. Когда фаэтон подкатил к дому на окраине, Уильямс выскочил из конюшни и подхватил брошенные Ричардом поводья. Девушка бросилась в дом, подобрав юбки.
– Вы уже слышали, мистер Эванс? – спросил Уильямс.
– Говори подробнее. Что произошло? – велел Ричард конюху.
– Я отправился в кузницу по распоряжению викария, мы заказывали новые подковы. Доркас ушла за продуктами. Должно быть, эти негодяи выжидали этого момента, потому что сразу же вломились в дом, заперли миссис Уоррен и викария в библиотеке и принялись шарить по комнатам.
Проклятие! Ричард позаботился о безопасности Дженевив, но упустил из виду ее домочадцев.
– Мистер Барретт и миссис Уоррен не пострадали?
– Викарий потрясен случившимся, ему даже стало дурно. Его связали, он долго лежал в неудобной позе.
– Вы видели грабителей?
– Нет. Они скрылись раньше, чем я вернулся домой. Забрав подковы, я еще навестил сестру, пришел только полчаса назад. Не застав хозяев в гостиной, я обнаружил их запертыми. Викария здорово потряхивает, милорд.
– Бедняга, – покачал головой Ричард.
Уильямс проводил его в дом. Ричард похлопал конюха по плечу и поблагодарил за помощь, затем направился в гостиную.
Весь дом был перевернут. Картины свалены у стен, посуда сброшена с полок на пол. Все дверцы мебели распахнуты, содержимое шкафов разворочено. И книги… сотни книг валялись тут и там, беспомощно распахнув страницы.
Из гостиной слышались взволнованные голоса, и громче всех – голос Дженевив. Она торопливо расспрашивала отца, тот отвечал очень вяло.
Войдя, Ричард сразу заметил Фэрбродера, стоявшего у окна, мрачно скрестив руки и выпятив челюсть. Не слишком ли своевременно он тут оказался? Словно стервятник, прилетевший на кровавое пиршество.
– Я предупреждал, – вещал лорд Невилл. – Решено, завтра же вы переезжаете ко мне!
При этих словах, не терпящих возражений, Ричард брезгливо поморщился. Он смотрел на викария и Дженевив. Девушка опустилась на колени рядом с креслом, в котором, бессильно уронив руку, полулежал отец. Кресло было повернуто к камину, в котором потрескивал только что разведенный огонь. У викария было бледное лицо, похожее на маску, на плечах лежала теплая шаль. В другой руке у него была чашка с чаем, подрагивавшая так часто, что содержимое разлилось бы, будь чашка полной.
Впервые Ричард смотрел на викария с искренним сочувствием. До этого человек, отнявший у родной дочери славу, воспользовавшийся ее кропотливым трудом, вызывал у него скорее неприязнь.
Эта сцена – слабый отец, встревоженная дочь на коленях подле его ног – вызвала вереницу странных образов в голове Ричарда. Каким бы ни был отец Дженевив, она любила его. Он был ее семьей. Он был дорог ей так, как никогда не был дорог Ричарду его отец.
– Позволь мне помочь, папа. – Дженевив забрала чашку из слабой руки викария и погладила его по плечу.
– Кто-нибудь пострадал? – спросил Ричард деловым тоном.
Миссис Уоррен со своего кресла ответила ему слабой улыбкой. Ее щеки утратили румянец, и она казалась очень маленькой и хрупкой, но в ее глазах не было того ужаса, который плескался в глазах викария.
– Мистер Эванс, мы все в расстроенных чувствах, – произнесла тетя Дженевив. – Однако никакого насилия не произошло. Меня просто заперли в комнате. Разве что веревки, которыми связали мистера Барретта…
– Миледи, как всякая женщина, вы больше беспокоитесь о мужчине, чем о себе. Это достойно восхищения.
Миссис Уоррен снова улыбнулась ему.
Ричард взял стул и присел рядом с викарием.
– Как ваши запястья?
– Остались синяки, – пробормотал викарий. – Меня застали в библиотеке – я работал над рукописями, – связали и швырнули в дальний угол. Я пытался кричать, но в доме никого не было. Я слышал, как они рыскают по комнатам, эти подлецы! Я переживал за Люси…
Ричард снова взглянул на Дженевив, которая поила отца чаем. Какое счастье, что ее не было дома! Она избегала смотреть на него. Возможно, стыдилась произошедшего либо слишком переживала за отца.
– Сколько их было?
– Я видел троих. Но могло быть и больше.
– Узнали кого-то?
– Нет. – Викарий вздохнул.
– На них были маски, – добавила мисс Уоррен.
– А голоса? Какой-нибудь акцент, особый говор? Грабители были местными?
– Нет, это были столичные аристократы, – фыркнул Фэрбродер.
Ричард не повернул к нему головы. Ему нужны были детали. Для перебранки время было неподходящее.
Только теперь он вспомнил о подвеске. Нашли ли ее воры?
Впрочем, сейчас и это было неважно.
Он оставался в доме не ради драгоценности Хармзуортов. Пора было признаться самому себе: он оставался ради Дженевив. И какое счастье, что в момент нападения девушки не было дома! Зная ее характер, он мог предположить, что она попыталась бы дать отпор грабителям. Это могло дорого обойтись ей.
Но Дженевив не было дома. Не было и его самого, и довольно крепко сбитого, хоть и немолодого, Уильямса. Кто бы ни планировал нападение, он знал, что в доме нет никого, способного противостоять троим мужчинам в масках. Подозрения Ричарда указывали на Фэрбродера.
– Украли что-то дорогое?
– Пока невозможно оценить ущерб, – откликнулась миссис Уоррен. – Дом разгромлен.
– В библиотеке ничего не трогали? Ценные книги, старинные издания?
– Моя библиотека!.. – горестно возопил викарий. – Конечно трогали! Перевернули все полки. Некоторые фолианты лишились страниц и переплетов! Должно быть, моя слава перегнала меня. Быть может, это месть конкурентов? Недавно я опубликовал потрясающую статью…
Ричард знал, что никакие воры, способные разгромить столовую и перерыть шкафы, не могут интересоваться наукой. Целью вторжения была не месть. Грабители искали что-то очень ценное.
Но вот нашли ли?
Дженевив все также смотрела мимо него. Выражение ее лица было страдальческим.
Миссис Уоррен встала с кресла и заходила по комнате, нервно стиснув ткань юбок.
– Нет, мы не можем переехать. Как оставить дом в таком состоянии?
Что-то привлекло внимание лорда Невилла, и он обернулся к окну.
– Что им нужно? – раздраженно бросил лорд Невилл.
Миссис Уоррен подошла к Фэрбродеру. Ричард последовал за ней.
Во дворе собрались люди – те, кого регулярно навещал викарий. Они взволнованно переговаривались.
Фэрбродер открыл окно.
– Викарий сегодня не принимает, – обратился он к людям, стоявшим во дворе.
– Мистер Барретт очень слаб, – добавила миссис Уоррен. – Боюсь, вы не сможете его повидать.
– Да мы совсем не за этим, миледи! – Один из мужчин сделал шаг вперед. – Доркас говорит, у вас все разгромили, даже дверцы шкафов сорвали с петель. Мы хотим помочь викарию за его доброту.
– Мы бы прибрались. Мой сын может починить замки, – подхватила миссис Гарсон. – Наведем такой блеск, что не узнаете свой дом!
Видит бог, Ричарду все больше нравились люди Литтл-Деррика. Может, это была особенность маленького городка, а может, все дело было в теплоте, с которой викарий принимал участие в судьбах прихожан, однако такая взаимовыручка показалась столичному жителю почти сказочной. Разве мог Ричард рассчитывать на такую поддержку своих столичных знакомых? За исключением Кэмерона и Джозефа, у него не было друзей.
– Я сейчас к вам выйду, – улыбаясь, отозвалась миссис Уоррен и поспешила во двор.
– А вам, мистер Эванс, – холодно произнес лорд Невилл, – будет лучше уехать. Сейчас викарию нужен покой, лишние люди в доме ни к чему.
– Нет-нет! – с неожиданным пылом воскликнул мистер Барретт, сжимая бледными пальцами шаль на плечах. – Только не мистер Эванс, прошу вас! Если сильный мужчина будет в доме, воры не осмелятся вернуться. Вы же видите, они вломились лишь потому, что он отлучился.
Ричард надеялся услышать, что Дженевив поддерживает отца, но она молча ворошила угли в камине.
Ричард нахмурился. Что-то пошло не так.
– Скажите, что не бросите меня в такой момент, – почти взмолился викарий.
Дженевив налила в его чашку свежий чай.
– Разумеется, я останусь, – кивнул Ричард.
Плечи девушки напряглись, голова оставалась полуопущенной.
Что это? Смущение? Стыд за чрезмерную откровенность?
Дьявол, о чем он только думает! Бедняжка переживает за отца. Она винит себя в случившемся. Должно быть, считает: будь она дома, воры могли и не напасть на викария.
Ричард почувствовал себя эгоистом, зацикленным на низменных инстинктах. Молчание и замкнутость Дженевив были направлены не против него. Она была расстроена.
– Спасибо, мистер Эванс, – пробормотал викарий.
– Я выйду к людям, – сказал Ричард, направившись к двери. – Думаю, мисс Барретт, вашей тете нужна помощь.
Он уже коснулся дверной ручки, когда что-то заставило его оглянуться.
Дженевив смотрела на него – на ее лице застыла самая настоящая ненависть.
Глава 20
– Лорд Невилл прав: мистеру Эвансу лучше уехать.
Дженевив сложила руки на груди, чтобы скрыть дрожь в пальцах.
Они собрались в гостиной с отцом и тетей на следующий день после вторжения грабителей. Лорд Невилл, по его словам, отправился что-то «расследовать». Кристофер Эванс, который накануне заметил, как она на него смотрит, встал спозаранку и уехал верхом на Паламоне в неизвестном направлении.
Теперь, семейным кружком, было проще обсудить случившееся.
– Не понимаю, почему, дорогая? – удивилась тетя Люси. – Лично мне спокойнее рядом с этим сильным мужчиной.
– Нет-нет, мистер Эванс останется! – торопливо подхватил отец. – Что за странные мысли, Дженевив?
Викарий все еще вздрагивал от малейшего шороха. Дверь в библиотеку велел запереть и все больше времени проводил с семьей, а не один. Он жался к камину и кутался в плед.
Дженевив обреченно вздохнула. Она не могла открыто поделиться с родными своими подозрениями, не раскрыв тайну своей работы. А еще больше она злилась и досадовала из-за того, что позволила негодяю целовать и ласкать себя.
Двуличный, подлый человек!
Ненависть росла внутри как снежный ком.
А ведь она почти поверила Кристоферу, когда он хитрым образом обвинил лорда Невилла и отвел от себя ее подозрения.
«Вот так очарование и неопытность затуманивают женский ум», – думала Дженевив раздраженно.
Мистер Эванс нарочно задержал ее в Оксфорде, чтобы его прихвостни могли вдоволь поиздеваться над беззащитным стариком и пожилой женщиной, а затем обшарить весь дом.
Дженевив зарделась от стыда. Господи, он трогал ее интимные места, пока его люди совершали подлое дело. Какой легковерной и наивной она была… Как могла поверить, что интерес столичного щеголя и повесы может распространяться на нее – ученую старую деву? У него были скрытые мотивы, которых она не разгадала.
– Я считаю, что мистер Эванс стоит за всеми этими нападениями, – выдавила Дженевив.
Она провела бессонную ночь из-за человека, который не стоил ее мизинца. Не сомкнула глаз из-за бессовестного обманщика и манипулятора, втершегося к ней в доверие. А как красиво он ухаживал за ней в лодке! Должно быть, точно так же, как и за десятками других наивных дурочек.
Девушка не ждала, что родные поверят ей, однако достаточно было, чтобы они просто насторожились.
– Какая ерунда! Мистер Эванс – истинный джентльмен. – Миссис Уоррен рассмеялась, качая головой.
Дженевив категорически отказывалась вспоминать моменты, когда мистер Эванс вел себя совсем не как джентльмен и когда она вела себя не как леди.
Он поступал подло и волновал ее сверх всякой меры. Как можно было примирить эти два факта, она не знала. Как мог Кристофер Эванс ласкать ее и целовать в губы, при этом замышляя ужасные вещи против нее и ее родных? Должно быть, она совершенно не разбирается в людях.
– Это мистер Эванс проник в дом, когда вы были у герцога Седжмура в гостях.
– Чепуха, – фыркнул викарий. – Тот человек был в маске. И ты описала его как отвратительного хама, тогда как у мистера Эванса безупречные манеры. Зачем ты клевещешь на прекрасного человека?
– Папа, – ни на что не надеясь, сказала Дженевив, – просто поверь мне.
Викарий упрямо выпятил челюсть.
– Ты с первого дня цеплялась к нему, дочка. Только небеса знают, чем он тебе так не угодил. Это очень дурное поведение, Дженевив. Ты же видишь, что общество гостя дает мне утешение и радость. Может, ты просто ревнуешь?
– Мистер Эванс вчера был с тобой в Оксфорде, – заметила тетя Люси. – Он не мог быть одним из нападавших.
– И это как раз очень подозрительно. Он внезапно решил поехать со мной, словно отводя от себя подозрения!
Едва Кристофер уехал, Дженевив сразу же бросилась в его комнату и устроила обыск. Однако жилец не успел обзавестись личными вещами, и она не нашла ничего подозрительного. Никаких доказательств его подлости и вероломства. А впрочем, что это могло быть? Шелковая черная маска, спрятанная под подушкой? Какая чушь!
Однако под подушку девушка все равно заглянула.
Заглянула – и уткнулась носом в белую наволочку. Лимонная вербена. Напоминание о его прикосновениях и поцелуях.
Миссис Уоррен не выглядела убежденной.
– Если мистер Эванс был с тобой в Оксфорде, как он мог напасть на твоего отца?
– Нанял головорезов, конечно! Кто бы ни организовал этот погром, он знал, что дом защитить некому.
Тетя Люси пожала плечами и вернулась к вязанию, словно подчеркивая свое недоверие.
– Да это мог быть кто угодно, милая. Даже приезжий. Почему ты так уверена в дурных намерениях мистера Эванса?
О, Дженевив была уверена.
– Я… помню его голос с той ночи.
Тетя Люси подняла глаза и посмотрела на нее как на сумасшедшую.
– Вспомнила только сейчас? Спустя столько времени? Или же ты помнила все это время, но никому ничего не сказала?
– Послушайте же меня! Все наши проблемы, все эти нападения начались как раз в тот момент, когда он появился в Литтл-Деррике.
Дженевив была в отчаянии. Она чувствовала, что никакой аргумент против мистера Эванса не убедит родных. И если раньше ее враждебность к гостю воспринимали лояльно, то открытые обвинения привели лишь к противостоянию.
– Это совпадение, – стальным голосом заявил викарий. В других обстоятельствах Дженевив бы приветствовала его уверенность, говорившую о том, что отцу лучше, но не сейчас. – Не хочу больше слышать ни слова!
– Но папа!
– В данном случае я поддерживаю твоего отца, милая, – мягко произнесла тетя Люси. – Мы слишком расстроены и видим тени там, где их нет. Это не значит, что нужно открыто бросать обвинения людям, которые ничем их не заслужили.
Не заслужили…
– Вы оба ошибаетесь, – упрямилась девушка.
Отец смотрел на нее с явным раздражением.
– Думай, что хочешь, дорогая, – заявил он. – Однако оставь свои догадки при себе. Если ты будешь вести себя так враждебно, мистер Эванс может обидеться и уехать.
Дженевив полностью устроил бы такой вариант.
Она подавила горький вздох. Было обидно, что семья отказывается прислушаться к ее доводам. Почти так же больно, как понять, что Кристофер Эванс всего лишь отвлекал ее, пока его люди вершили черное дело. Будучи в отчаянии, она даже рискнула рассказать родным о своих подозрениях, но ничего этим не выиграла.
– Дженевив, – строго сказал викарий. – Дай мне слово, что тема закрыта.
Девушка выпрямилась и посмотрела отцу в глаза. Она чувствовала себя опустошенной.
– Я обещаю больше не обвинять мистера Эванса.
Отец кивнул. Его плечи обмякли.
– Очень хорошо. Мы больше не будем говорить об этом.
Дженевив поклялась себе не сводить глаз с проклятого мошенника, чтобы предупредить его следующее преступление. Защита семьи теперь лежала на ней. Помоги ей небеса.
– Дженевив ненавидит меня. – Ричард смотрел в огонь, который ревел в камине библиотеки. Рука упиралась в мраморную полку.
Было почти облегчением оказаться в Лейтон-Корте, вдали от событий, кипящих в доме викария. Этим вечером, Ричард был уверен, никто не рискнет снова напасть на викария и его семью. Дюжина вооруженных людей Кэмерона тайно присматривала за домом.
Однако Ричард не знал, что ему делать дальше. Лорд Невилл, можно было дать голову на отсечение, не остановится в своих попытках получить подвеску. После двух неудачных ограблений скорее всего негодяй перейдет к прямым угрозам Дженевив. Но это была вторая проблема Ричарда. Первая состояла в том, чтобы поговорить с ней по душам и убедить, что он ей не враг.
– Разве это так важно? – Джозеф Меррик виконт Холбрук рухнул в кресло и принялся созерцать виски в бокале.
Виконт весьма неохотно покинул любимую жену Сидони и дочь, чтобы пообедать с Кэмом и Ричардом.
– Да, черт тебя дери, – огрызнулся Ричард, раздраженный тоном друга.
Он не знал, как объяснить такую реакцию, не раскрывая своих истинных чувств. Всю жизнь Ричард скрывал свою уязвимость под маской холодности и спокойствия. Но каким бы жестким он ни был, друзья обычно видели его насквозь.
Сириус, лежавший на ковре, открыл глаза и поглядел на Ричарда. Тот потрепал его за уши и сделал глоток шерри.
– Ты на взводе, – заметил Кэмерон. – А женщинам нравятся те, кто излучает спокойствие.
– Вот именно, – подхватил Джозеф. – Ты всегда легко завоевывал женщин, Рич. Подумаешь, не заладилось с дочкой викария. Найди себе другую.
Кэмерон, утонувший в третьем кресле, усмехнулся и поглядел на Ричарда понимающим взглядом. У того заныло под ложечкой.
Общество двух лучших друзей и капля алкоголя помогали расслабиться. Ричард не мог больше притворяться равнодушным к судьбе Дженевив Барретт. К тому же ему была нужна поддержка Джозефа. Однако Ричард никак не мог найти нужных слов.
Кэмерон пришел ему на выручку.
– Видишь ли, Джозеф, – сказал он медленно. – Мисс Барретт – особенная женщина для нашего Ричарда. Ее не так просто заменить. И если ты помнишь, ему нужны ее помощь и расположение. – Кэмерон помедлил. – В общем, для нашего Ричарда очень важна именно Дженевив Барретт.
Ричард внезапно ощутил, что краснеет.
– Не преувеличивай, дружище, – проворчал он.
– Разве я преувеличил?
Ричард покрутил бокал в руке.
– Похоже, Дженевив считает, что это я напал на ее отца и перевернул весь дом. – Она обвиняла его и в том, что они были слишком близки в Оксфорде. – Но Дженевив должна знать, что я никогда бы не причинил вред ее семье.
– Мисс Барретт должна это знать? – изумился Джозеф, внезапно проявляя интерес.
Он слышал лишь краткую версию приключений Ричарда в Литтл-Деррике.
– Прелестно, – пробормотал Кэмерон, едва заметно улыбаясь. – Ты хочешь сказать, она узнала в тебе того первого вора? Или поняла, что ты не тот, за кого себя выдаешь?
– Это вряд ли, – покачал головой Ричард. – Если бы это было так, она не замедлила бы бросить мне обвинения в лицо.
– А может, все гораздо проще? – предположил Кэмерон. – Ты липнешь к ней с мужским интересом, а ведь она была добродетельна и чиста. Твое общество смущает и нервирует ее. Отсюда и враждебность.
– Что значит «была добродетельна и чиста»? – возмутился Ричард. – Она и сейчас чиста!
– Вот и славно, – обрадовался Кэмерон. – Я, признаться, опасался, что ты разрушишь репутацию девушки из маленького городка.
Ричард смутился, как школьник перед отчитывающим его учителем. Кэмерон всегда поступал по совести. Да, он не был монахом, но в своих приключениях, в отличие от Ричарда, никогда не задевал чужую честь, предпочитая интрижки с молодыми вдовами. Но Хармзуорт мог биться об заклад, что его друг никогда не желал ни одну женщину так сильно, как он вожделел Дженевив.
– Я не уловил главного, – вмешался Джозеф. – Подвеска украдена или нет?
Сам Холбрук сторонился высшего света и жил довольно уединенно, однако был сведущ в финансах и делал отличные вложения. Даже несмотря на то что Джозеф был незаконнорожденным, его состояние было весьма велико. Он был скорее предпринимателем, чем аристократом, и это устраивало его любимую супругу.
Ричард пожал плечами.
– Дженевив мне не сказала. Вчера после возвращения мы не перемолвились и словом! Но судя по отсутствию паники, драгоценность в безопасном месте. Девушка обставила негодяев. У нее отлично развита логика, полагаю, она нашла прекрасный тайник для подвески Хармзуортов.
– Ого! – Джозеф рассмеялся. – Впервые слышу, как ты хвалишь женский ум.
Ричард вздохнул. Подначки друзей начали его раздражать.
Внезапно Кэмерон поднялся, прошел к бару и налил себе еще бренди.
– Тебе не кажется, что пора все рассказать? – спросил он.
– О чем ты?
Кэмерон в упор смотрел на него.
– Вся твоя авантюра была одной большой ошибкой. Ты так зациклился на этой подвеске, как будто от нее зависит твоя жизнь. Ты – это ты, какой есть. Заполучи ты подвеску, ты не перестанешь быть ублюдком, чтобы ты ни думал по этому поводу.
Ричард так стиснул бокал, что едва не раздавил его. Если бы это предположение высказал любой другой человек, он уже лежал бы на ковре, поврежденный точным хуком в челюсть.
– Подвеска подтверждает право наследования титула. Это семейная реликвия и традиция наследования титула, о которой знает весь высший свет!
– Да, но даже она бессильна отменить тот факт, что сэр Лестер Хармзуорт провел в Санкт-Петербурге шестнадцать месяцев, а не какие-нибудь полгода.
– Осторожнее, – процедил Ричард.
Кэмерон вздохнул.
– Ты просто тратишь свое время зря. Ты прикипел к городку и его жителям, прикипел к семье викария и к девушке, но однажды тебе придется уйти. Только подумай, кто при этом пострадает. Подумай, дружище.
У Ричарда сжалось сердце. Он понимал, что спорит о пустом. Понимал, что его друг прав, но не знал, как поступить. Ричард зашел слишком далеко, и останавливаться было поздно. С того момента, когда он поймал полный ненависти взгляд Дженевив, что-то в нем надломилось. Словно у него украли нечто очень важное, что-то такое, что просто необходимо вернуть. Ричард боялся власти Дженевив над собой. Он не рискнул бы признаться своим друзьям в том, что влип, влип по-настоящему и что внутри него рос доселе неведомый страх. Страх потерять себя – страх потерять Дженевив Барретт.
– Простите, ваша светлость, – с сарказмом произнес Ричард. – Мы все здесь ублюдки, говоря начистоту. И каждый из нас использовал бы любую возможность доказать миру свои права. Так что не стоит называть меня ублюдком, Кэмерон, а то я испорчу твое холеное лицо, невзирая на давнюю дружбу.
Кэмерон только усмехнулся. Он никогда не впадал в ярость. Ричард порой жалел, что не может взорвать этот безупречный фасад спокойствия, раскопать истинную страсть под маской благодушия.
– Меня беспокоит совсем не это, – сказал его друг. – Чем дольше ты ведешь свою игру, тем хуже будут последствия, для тебя, для мистера Барретта, для Дженевив Барретт и даже для меня.
– Мне нужна подвеска, – пробурчал Ричард, остывая.
Джозеф молча переводил взгляд с одного на другого.
– Ты не слишком стремишься получить ее, – заметил Джозеф.
– О, я бы сказал, он вообще ничего не делает, – подтвердил Кэмерон.
Ричард помялся. Он не мог раскрыть друзьям все секреты, которые разведал в доме викария.
– Я жду подходящего момента. Сейчас за мной следит чертов Фэрбродер. Я должен быть осторожен.
Кроме подозрительности лорда Невилла ситуацию усугубил приезд Гектора Гринграса, специалиста по безопасности. Гринграса пригласил Фэрбродер якобы для защиты викария и его близких, но по сути основной задачей «защитника» было всюду совать свой нос и шпионить за Дженевив и Ричардом. Гринграс мог спать прямо в конюшне и с виду походил на здоровенную гору мышц с маленькой головой и глазами-буравчиками. Лорд Невилл вел свою игру. Он «оберегал» викария и его дочь так, словно они были его собственностью.
– С этим Фэрбродером надо держать ухо востро, – заметил Джозеф. – По просьбе Кэма, я навел справки о нем. У него свое торговое предприятие, которое и принесло ему капитал, но ходят слухи, что большинство сделок сомнительные – покупка и продажа нелегальных товаров.
Ричард заинтересовался.
– Как насчет преследования по закону?
– Никаких точных фактов, увы. Однако весьма небольшой бизнес приносит ему сказочные барыши, что в принципе наводит на подозрения.
– И как я могу оставить мисс Барретт на попечении такого проходимца?
– Да тебе лишь бы оправдать свое пребывание в доме викария, – засмеялся Кэмерон.
– Если бы тебе была нужна подвеска, – подхватил Джозеф, – она бы уже была у тебя в руках.
– Подвеска нужна мне.
– Видимо, не так сильно.
Прежде чем Ричард принялся спорить, Кэмерон приблизился к нему с бутылкой шерри и примирительно похлопал по плечу.
– Давай свою рюмку, тебе надо еще выпить.
Ричард упрямо помотал головой. Он не хотел терять трезвость рассудка.
– И что, у тебя есть план? – спросил Джозеф напрямик, глядя на друга в упор из своего кресла. У Холбрука были очень темные глаза и пронзительный взгляд, под которым хотелось поежиться. Даже Ричард, хорошо знавший Джозефа, порой ловил себя на желании отступить в споре, если тот смотрел в упор.
– Разумеется, есть.
– И в чем он состоит? Продолжать разыгрывать из себя провинциального Ромео? Торчать в этой дыре?
Ричард пожал плечами. Джозеф озвучил нелепое для прежнего Ричарда Хармзуорта предположение. «Торчать в дыре». Однако нынешнему Ричарду это не казалось столь уж плачевным. Литтл-Деррик был куда приветливее, чем холодная и алчная столица.
– Мне тут нравится. Почему бы и не задержаться?
Кэмерон застонал и закатил глаза.
– Почему не задержаться? Да я назову тебе миллион причин уехать!
Ричард выпятил челюсть.
– Назови. Я готов загибать пальцы. Назови хоть одну.
– Начнем с того, что ты не Кристофер Эванс, землевладелец из Шропшира. Ты – сэр Ричард Хармзуорт. Тебя еще не узнали, но в Лондоне твое отсутствие уже заметили. Рано или поздно тебя разоблачат! – Кэмерон покачал головой. – У тебя есть другая жизнь – за пределами этого болота. Друзья, семья, наконец! Ты должен следить за землями, которые расположены совсем не в Литтл-Деррике. Ты так неожиданно исчез. Что думает об этом твоя мать?
Ричард бросил на друга мрачный взгляд. Зря Кэмерон упомянул о его матери. Сегодня он раз за разом провоцировал его!
– У моей матери своя жизнь.
– И ты думаешь, что ей все равно, где ты и что с тобой?
– Уж леди Хармзуорт точно плевать на мое исчезновение из Лондона.
– На прошлой неделе я был у Уайтов. Твое таинственное исчезновение обсуждают на все лады. Как бы кто не заявил в полицию о твоем исчезновении. Ты – слишком заметная персона, чтобы позволить себе вот так бесследно раствориться. Всех весьма интересует, куда пропал Ричард Хармзуорт, а еще больше – по какой причине. Некоторые даже делают ставки.
– Ого! – оживился Джозеф и мрачно хохотнул. – Есть шанс подзаработать! Я – держатель ценных сведений о молодом баронете.
– Ты бы сначала выслушал версии, – буркнул Кэмерон. – Даже мне было стыдно их слушать. Ричард отправился воевать в Африку. Ричард сбежал с оперной певицей. Ричард уехал на континент, потому что в гневе убил своего портного.
– А что, Сайкс умер? – удивился Ричард. Ему нравился его портной.
– Нет, его просто побили в темном переулке. Сайкс уже в полном порядке. – Кэмерон раздраженно отмахнулся. – Но все сходятся в одном: Ричард Хармзуорт сбежал в связи с каким-то постыдным дельцем. Ты еще ничего не сделал, а тебе уже приписали какую-то глупость. Ты должен поехать в Лондон!
– Да уж, – вздохнул Ричард. – А я так ждал встречи со старыми друзьями, полагая, что уж они-то всегда на моей стороне.
– Но признай, этот маскарад не может длиться вечно!
– В Литтл-Деррике живут хорошие люди, а не прожигатели жизни, охотники за состоянием или фальшивые лицемеры.
– Кроме тебя, конечно, – негромко вставил Джозеф.
– Послушайте же! Даже под чужим именем я обычный человек из плоти и крови. Никто не обсуждает вытачки моего фрака или оттенок брюк. Никто не судачит о моей семье за моей спиной. Эти люди занимаются своими делами, им нравится их жизнь. И мне нравится, черт возьми, этот Кристофер Эванс. Им быть куда приятнее и легче, чем сэром Ричардом Хармзуортом.
Повисла тишина.
Лицо Кэмерона смягчилось, однако его тон, когда он заговорил, остался бескомпромиссным.
– Может, все действительно так. Но ты не можешь скрыться от жизни, притворяясь другим. Жизнь нагонит тебя и даст такого пинка, какого не давала никогда прежде. Тебя разоблачат, и последствия будут ужасающими.
– И кто же это сделает? Уж не ты ли? – мрачно буркнул Ричард.
– Нет, но это ничего не меняет. – Кэмерон обернулся к Джозефу. – Ну… хоть ты ему скажи!
Джозеф повертел бокал с бренди в руке, заставив золотистую жидкость вращаться по кругу.
– Знаешь, я бы дорого дал, чтобы посмотреть, что это за Дженевив Барретт. Вероятно, какая-то исключительная особа.
Глава 21
Из своего кресла Дженевив следила за благородными гостями. Герцог Седжмур устроил прием для соседей, и приглашенные нарядились в свои лучшие наряды. Девушка старательно улыбалась окружающим и разглядывала кружева, шляпки, украшения.
Возможно, зал приемов его светлости в Лейтон-Корте и был скромнее приемных залов в других его домах, но для дочери викария сверкающее золотом и слепившее белизной шелковых скатертей помещение казалось просто королевским дворцом. Здесь было так много зеркал, что кружилась голова. Неудивительно, что с первого ужина у герцога, вспомнила она, отец вернулся таким потрясенным.
Дженевив пригубила шампанское, смущенно удивляясь, что дорогой напиток казался ей теперь атрибутом повседневной жизни. Что бы она ни думала о Кристофере Эвансе, этот человек расширил ее жизненные горизонты, открыл дверь в мир наслаждений, о котором доселе она ничего не знала. Отогнав воспоминания, девушка пересела из кресла на стул.
Как же она ненавидела Кристофера! Ненавидела всем сердцем. Но никакая ненависть не могла вытеснить из памяти моменты безмятежности и покоя под сенью ивовых ветвей на водной глади. Дженевив могла презирать мистера Эванса, этого лжеца и вора, но ее тело жаждало новых ласк, которые он мог ей подарить.
Желая отвлечься от пагубных мыслей, Дженевив наблюдала за приглашенными. Двойные французские двери были распахнуты: лето сделало свой последний подарок – погода стояла теплая. Гости входили и выходили.
Черный фрак и брюки, а также белоснежная сорочка герцога Седжмура были безукоризненны. От него веяло какой-то внутренней силой, и не нужна была особая интуиция, чтобы почувствовать это. Его светлость был необыкновенно красив, но красота эта была холодной и такой же безукоризненной, как и его наряд.
Дженевив герцог принял приветливо, чем заставил ее смутиться. Сейчас он разговаривал с лордом Невиллом и ее отцом, вещавшим о древних графствах. На лице его светлости застыл вежливый интерес.
Взгляд девушки устремился к Кристоферу Эвансу. Он устроился в кресле на противоположной стороне зала. Его лицо было довольно угрюмым. С поездки в Оксфорд они не общались – Дженевив всячески избегала с ним встреч. Она не доверяла себе, своему телу…
Кристофер был одет еще лучше, чем хозяин дома. Казалось, фрак был сшит прямо на нем, так четко он обрисовывал широкую грудь и мощные плечи. Когда он поднялся, чтобы поприветствовать лорда и леди Холбрук, которых Дженевив не встречала прежде, каждый мускул его тела заиграл под тканью, девушка с трудом отвела взгляд.
О Джозефе Меррике виконте Холбруке Дженевив знала лишь понаслышке. В газетах писали, что он был арестован в связи с подозрением в убийстве двоюродного брата, который погиб при нелепых обстоятельствах – упал с лестницы и сломал шею. Затем обвинения были сняты, а немного погодя Джозеф чудесным образом был признан законнорожденным и получил титул виконта. На его суровом лице было несколько уродливых шрамов, взглянув на которые, немедленно хотелось отвести взгляд. Однако его жена Сидони смотрела на мужа с нежностью и обожанием, а сам виконт не отпускал ее руку.
Последними прибыли сестры Хэдли-Чайлд – две старые девы из соседнего поместья. Обе восхищенно оглядывались по сторонам.
– Все говорят о вашем блестящем интеллекте, – начала разговор леди Холбрук, внезапно оказавшись рядом с Дженевив. – Я очень рада нашему знакомству.
Дженевив смущенно улыбнулась темноволосой красавице.
– Думаю, слухи сильно преувеличены.
– Слухи всегда преувеличены, дорогая.
Рядом с модным платьем леди Холбрук старое, купленное четыре года назад платье Дженевив казалось скромным и незатейливым, и девушка почувствовала неловкость.
– Когда вчера Джозеф вернулся в Барстоу-Холл и рассказал мне, что в Литтл-Деррике есть девушка, посвятившая себя науке, я не поверила своим ушам. Признаться, одно слово «наука» пугает меня. – Сидони Холбрук рассмеялась.
– Точные науки пугают многих, но меня увлекает история, – улыбнулась в ответ Дженевив.
– Кстати, – виконтесса кивнула в сторону Кристофера Эванса, который говорил теперь с тетей Люси, – мне кажется, в компании этого джентльмена вы ощущаете неловкость.
Девушка украдкой поглядела на Кристофера. Словно почувствовав это, он повернул голову, синие глаза остановились на ней. Ей показалось, что лицо его приблизилось, готовясь к поцелую, и она залилась пунцовым румянцем. Злясь на себя, Дженевив поджала губы и нахмурилась, ноздри ее раздулись. Ей показалось, что при этом по лицу Кристофера прошла тень. Он отвернулся, как если бы почувствовал ее неодобрение и гнев.
– Вы говорите о мистере Эвансе? – спросила Дженевив самым безразличным тоном, на какой была способна.
Ее собеседница озадаченно вскинула брови.
– Так вот как его зовут? – Она странно хмыкнула. – Я отвлеклась, когда муж представлял нас друг другу.
– Мне показалось, что вы были знакомы прежде.
Виконтесса смутилась и сделала торопливый глоток шампанского, чтобы скрыть это.
– Почему вы так решили?
– Он говорил, что в Лейтон-Корте остановились его старые друзья. Быть может, речь шла не о вашей семье. – Дженевив пожала плечами, словно тема ее не слишком интересовала, однако мысленно недоумевала. Кристофер Эванс общался с лордом Холбруком по-дружески.
– Наверное, речь шла только о моем муже, – сказала Сидони Холбрук. – У него очень много деловых связей.
Что ж, это было правдоподобное объяснение.
Впрочем, можно ли назвать другом делового партнера? И так ли хорошо знал виконт Холбрук мистера Эванса? Ложь Кристофера заставляла Дженевив сомневаться во всем.
– По какой-то необъяснимой причине мистер Эванс воспылал любовью к истории и задержался в Литтл-Деррике, вместо того чтобы и дальше заниматься бизнесом.
– Вы не слишком приветствуете это? – недоверчиво спросила Сидони.
– Отчего же, я рада, что у отца есть собеседник. – Дженевив криво улыбнулась. – Но мне непонятно, зачем богатому лорду Эвансу проводить столько времени в деревне. Он мог бы изучать историю в Лондоне среди именитых профессоров, имея доступ к тысячам редких изданий.
Дженевив изо всех сил гнала мысль о том, как легко Кристофер Эванс сходился с людьми, независимо от их социального положения, как чутко улавливал чужое настроение, как заботился о тех, кому в жизни повезло меньше.
Хорошо, допустим, он просто вел свою игру, а любовь окружающих помогала обрести обычное красноречие. Но если мистер Эванс был вором, как он был связан с герцогом Седжмуром? Почему один из могущественнейших дворян Англии принял его в свой круг? А если Кристофер Эванс преследовал гадкие цели, проникая и в этот круг?
– Мне кажется, вы несправедливы к этому человеку, – заметила Сидони.
– Не знаю, не знаю… – пробормотала Дженевив. Она уже жалела, что поделилась своими мыслями с едва знакомой женщиной. Следовало как можно быстрее сменить тему. – Вы прежде бывали в этих краях?
Леди Холбрук покачала головой, не удивившись смене темы разговора.
– Нет. Но Джозеф давно дружен с его светлостью. Стоило герцогу позвать нас в гости, как мы немедленно собрались в дорогу. К счастью, мы были не так далеко, в Уилтшире. Как только наша малышка Консуэла немного освоится, мы прокатимся по местным деревням, изучим эти места. Поговаривают, что Литтл-Деррик очень мил.
– С вами ваша дочь?
Упоминание о Консуэле дало новое направление беседе, и речь о мистере Эвансе больше не шла. Дженевив вежливо слушала рассказы о чудесной малышке, но ей постоянно казалось, что взгляд Кристофера жжет ей затылок. Она частенько отпивала шампанское в надежде, что это ее расслабит, но напряжение не уходило.
Когда гостей пригласили к ужину, ее место за столом оказалось между Кристофером Эвансом и виконтом Холбруком. Это раздосадовало девушку сверх меры. Леди Холбрук сидела напротив и ободряюще улыбалась.
Когда Кристофер обнаружил табличку со своим именем рядом с ней, на его лице не было обычного триумфа, которого она ожидала. Он опустился на стул с недовольным выражением. Дженевив вздрогнула, когда Кристофер прошептал:
– Теперь вы будете вынуждены вести со мной вежливую беседу… – И встряхнул белую накрахмаленную салфетку.
– Я могу есть молча. Наверняка еда не так безвкусна, как ваши шутки.
– Вот как? – произнес он громче и прищурился. – Поверьте, я могу шутить так, что к концу вечера ваши щеки будут пылать от смущения.
– Думаю, это лишнее, – испуганно пробормотала Дженевив.
– Тогда перестаньте шарахаться от меня как от прокаженного, – продолжал Кристофер, – а заодно поведайте, что за глупости поселились в вашей прелестной головке.
Говоря это, он наклонился так близко к ее уху, что по шее Дженевив побежали мурашки.
– Я от вас не шарахалась, мистер Эванс, – раздельно, почти по слогам произнесла девушка.
– Неужели? Но ведь перемены налицо. В Оксфорде вы мурлыкали, как кошка, а затем в одночасье стали поливать меня презрением.
– Не притворяйтесь агнцем, мистер Эванс, – процедила она.
Он вздохнул.
– Это так по-женски: думать, что мужчины могут читать мысли. Вы придумываете про нас всякую ерунду, а потом ждете, что мы станем отрицать то, о чем даже не подозреваем! Простой и ограниченный мужской мозг не способен разобраться в лабиринтах ваших выводов и суждений, миледи. Нам нужна нить Ариадны.
– Удобно прятаться за расхожими суждениями, мистер Эванс.
Он вздрогнул от того, как холодно она произнесла его фамилию.
В этот момент лорд Холбрук повернулся всем корпусом к Дженевив.
– Я с нетерпением ждал встречи с вами, мисс Барретт, – сдержанно произнес он.
– Спасибо, – также сдержанно ответила Дженевив, склонив голову.
Она почти забыла, что они с Кристофером не одни.
Большие черные глаза виконта изучали ее. Теперь, чуть привыкнув к шрамам на его лице, она начала видеть его словно сквозь них. Глаза виконта казались непроницаемыми, однако в них светились интеллект и искренний интерес.
– Моя жена сказала, что вы замечательная собеседница.
Дженевив удивленно приоткрыла рот.
– Это очень лестно, но я совершенно не понимаю, чем заслужила такой эпитет. Мы познакомились с ее светлостью всего пару часов назад.
Губы лорда Холбрука тронула улыбка.
Дженевив украдкой взглянула на Кристофера. Тот мрачно смотрел в бокал с шерри, словно прикидывал возможность сильно напиться этим вечером. Она закусила губу, убеждая себя, что ей все равно, какие у него планы.
– Мисс Барретт, я слышал, вас хвалят. Все гости в восторге от вас. – Лорд Холбрук сверлил ее взглядом. – Хотелось бы знать ваше мнение об этом приеме. Надеюсь, мы не разочаровали столь чудесную особу?
У него была странная манера выражаться, однако Дженевив это нравилось.
– Все люди разные, милорд.
– Но вы кажетесь совершенно особенной.
Прежде чем она успела ответить, Кристофер Эванс проговорил из-за ее плеча:
– Уймись, Джозеф, эта дама тебе не по зубам.
Лорд Холбрук изумленно вскинул черные брови.
– Позволь мне решать это, мой друг.
Дженевив обернулась.
– Да что с вами? – приглушенным тоном спросила она. – Вы ведете себя неучтиво.
Ричард приложился к бокалу и залпом выпил остатки шерри, затем жестом подозвал слугу.
Дженевив нахмурилась, задумавшись: сколько он уже успел выпить?
Между ней и лордом Холбруком завязалась оживленная беседа. Оказалось, виконт обладал обширной коллекцией антиквариата.
К беседе присоединился и его светлость, а также леди Холбрук. Кристофер тоже принимал участие, и разговор не затихал ни на минуту. Сестры Хэдли-Чайлд, которые сидели неподалеку, завели свой разговор.
Дженевив стало понятно, что трое мужчин давно знакомы друг с другом, и это ее насторожило.
Вечер шел своим чередом, голоса становились громче, глаза сверкали ярче. Дженевив внезапно обнаружила, что наслаждается ужином и обществом буквально всех людей, сидевших за столом. Ей нравилась манера виконта выражаться прямо и без обиняков. Тонкие шутки герцога Седжмура, который говорил редко, но очень к месту, заставляли ее смеяться. Кристофер рассказывал какие-то удивительные истории, граничившие с вымыслом, но делал это так увлекательно, что один раз даже был вознагражден аплодисментами двух старых дев.
Когда Сидони Холбрук поднялась со своего места, давая понять, что мужчинам пора покурить сигары, а дамам выйти на воздух, Дженевив поймала себя на мысли, что ей жаль прерывать разговор. До сих пор она считала, что лондонские богачи циничны и полны снобизма, как лорд Невилл, однако ее собеседники вели себя безупречно. И герцог Седжмур, и виконт Холбрук оказались очень приятными людьми.
Мистер Барретт и лорд Невилл заняли места женщин за столом. Обернувшись, Дженевив заметила, что скромный викарий куда больше вписывается в блестящую компанию, чем надменный Фэрбродер. Здесь, среди богатых и известных людей, лорд Невилл не мог блистать и смотреть на собеседников свысока, поэтому казался чужим.
Кристофер больше не пил. Он представил друзьям викария и лорда Невилла, излучая приветливость, словно и не было между ним и Фэрбродером никакой вражды, а ее отца назвал не иначе как блестящим умом современности. Но даже это не смягчило Дженевив.
Она шла по залу и смотрела по сторонам.
Внезапно ею овладело странное чувство отчужденности, словно она – нищенка, пробравшаяся на бал и сумевшая притвориться принцессой. Деревенская мышка при дворе короля! Даже лорд Невилл смотрелся в этом обществе лучше. Это было неприятное ощущение.
Кристофер был здесь как рыба в воде, накоротке с богатыми людьми, водил дружбу с теми, кто стоял на самом верху социальной лестницы, и, похоже, сам находился не ниже.
Зачем он домогается ее? Что ему нужно? Подвеска Хармзуортов? Весь мир свихнулся, пытаясь завладеть драгоценностью.
Порой Дженевив задавалась мыслью, действительно ли стоит публиковать в журнале статью о подвеске. Шокирующая правда перевернет с ног на голову судьбы многих.
– Я должен с тобой поговорить.
Кристофер Эванс возник рядом с ней совершенно неожиданно.
– Нет, не должен.
– Прошу тебя, Дженевив. – Он потянулся к ее руке, но осекся.
– Мне нечего сказать вам, мистер Эванс, – холодно заявила она. – Лучшее, что вы можете сделать, это немедленно собрать вещи и покинуть дом моего отца.
Он побледнел. На мгновение Дженевив увидела вовсе не красивого, обаятельного джентльмена с небрежными светскими манерами, которого знала, а простого человека, получившего пощечину и потрясенного этим.
– Ты не можешь этого хотеть! – В его голосе звучало что-то, похожее на отчаяние.
– Могу.
Его отъезд даст ей свободу. Он заберет с собой ее неуверенность, путаницу, беспокойные ночи и горячечные сны. Она вновь станет той, кем была, – уверенной, целеустремленной, смелой. Она перестанет быть отчаянной, жаждущей его прикосновений слабой женщиной.
Казалось, Кристофер боролся с собой, желая сказать что-то особенное, бросить козырную карту на стол, но короткий взгляд назад, к столу, убедил его, что их напряженная беседа посреди зала уже привлекает внимание. Он промолчал.
Дженевив покачала головой и вышла из зала с высоко поднятой головой.
Ричард ждал, пока разъедутся гости. Вечер настолько удался, что закончился далеко за полночь. В холле толпились отъезжающие. Женщины поправляли шляпки, джентльмены помогали им надеть накидки. С наступлением ночи стало прохладнее. У дверей прощались с гостями друзья Ричарда.
– А, Рич… Кристофер, вот и ты! – воскликнул Кэмерон. – А мы гадали, куда ты пропал. – Друг едва не назвал его настоящим именем, но вовремя спохватился.
В этот момент из зала вышла миссис Уоррен.
– Нигде не могу найти свою шляпку! Надеюсь, лорд Невилл подождет, пока я поищу ее в дамской комнате?
– Можешь не торопиться, лорд Невилл и Дженевив уже уехали, – ответил викарий.
Ричард вздрогнул, словно его ударили. Острые когти страха сжали желудок. Он всегда опасался Фэрбродера. Эта жаба смотрела на Дженевив с едва скрываемой похотью. И что же? Родной отец доверил негодяю отвезти дочь домой?!
– Дорогой, но так не делается, – запротестовала миссис Уоррен.
– Здесь совсем недалеко. А лорд Невилл – друг семьи. Быть может, им как раз следует пообщаться наедине. – Похоже, викарий не терял надежды выдать дочь замуж.
Кулаки Ричарда сжались. Ситуация становилась хуже с каждой секундой.
– Давно они уехали? – глухо спросил он.
– Что случилось, Ричард? – Сидони забыла, что его следует называть Кристофером.
Он едва ли это заметил, шагая к открытым дверям мимо сестер Хэдли-Чайлд.
– Я должен их перехватить.
Викарий нахмурился.
– Друг мой, лорд Невилл знает Дженевив с детства. В их совместной поездке нет ничего зазорного!
– Как давно они уехали? – повторил Ричард вопрос.
– Пару минут назад, – ответил Джозеф.
Ричард хлопнул его по плечу.
– Через парк короче, – кивнул он. – Перехвачу их, прежде чем они выедут на дорогу.
Лакей протянул Ричарду его цилиндр и пистолет. С последнего нападения на дом викария он не выходил никуда без оружия.
– Зачем вам их… перехватывать? – спросил викарий. – И к чему вам пистолет, друг мой? Мне не нравится вся эта суета. Совсем не нравится.
Миссис Уоррен, щурясь, смотрела на Ричарда.
– Полагаете, есть повод для беспокойства?
Учитывая, сколько раз за последнее время было сделано попыток украсть подвеску, поводов для беспокойства было более чем достаточно. Но Ричард солгал, чтобы успокоить тетку Дженевив:
– Надеюсь, что нет.
Он бросился бегом через темный парк.
Какой испуганный был у Дженевив вид, когда она выбежала из библиотеки, где лорд Невилл делал ей предложение! Это был не гнев, не презрение, не неприязнь – это был самый настоящий страх. Фэрбродер охотился не только за подвеской, но и за прекрасной девственной дочерью викария. Год за годом он следил за тем, как она росла и расцветала. Алчность и желание обладать – вот что им двигало. Обладать драгоценностью, обладать красивой женщиной, чей интеллект превосходил его собственный…
Ричард молился, чтобы не опоздать.
Глава 22
Без сопровождения тети Люси Дженевив никогда бы не согласилась отправиться с лордом Невиллом даже в такую короткую поездку. Впрочем, и присутствие тети Люси не слишком могло разрядить ситуацию, однако отец был очень настойчив, а Дженевив не хотелось устраивать публичную сцену неповиновения.
Стараясь не нервничать, девушка оправила юбки, устраиваясь напротив лорда Невилла в закрытом экипаже. Лакей закрыл дверцу. Лорд Невилл постучал тростью в потолок, сигнализируя Гринграсу, с недавних пор сидевшему на козлах, что пора отправляться.
Вздрогнув, Дженевив отвернулась от окна.
– А как же тетя?
– Она приедет с твоим отцом. Забыла шляпку – пришлось вернуться.
Неловкость превратилась в страх.
– Забыла… шляпку?
Лорд Невилл поднял руку.
– Да, вот эту. – Он самодовольно ухмыльнулся, демонстрируя ей бархатный головной убор.
Ужас сковал Дженевив. Не имело никакого значения, сколько лет она знала сидящего напротив человека. Не имело никакого значения и то, что он никогда не причинял ей боль. Ей надо немедленно выбраться из экипажа.
– Велите Гринграсу остановиться. Я хочу ехать с родными.
– Поздно. – Лорд Невилл отбросил шляпку.
– Поздно? – Голос Дженевив сорвался. – Но мы не проехали и сотни ярдов!
Ее спутник хохотнул в полутьме. Этот смешок был страшнее самых ужасных угроз. Дженевив сжалась на сиденье.
– Все равно уже поздно, любовь моя.
– Я не ваша любовь! – Сердце ее стучало так часто, что начала кружиться голова и подступила тошнота.
Фаэтон покатил быстрее. Тук-тук-тук, стучали по мостовой колеса.
Дженевив вскочила и дернула ручку дверцы. Дверца открылась на пару дюймов, но лорд Невилл с силой захлопнул ее и схватил девушку за запястье.
– О нет, дорогуша. У меня есть планы на эту ночь, и если ты сломаешь себе шею, вывалившись из экипажа, ты помешаешь их осуществлению. Перестань, что за глупая мелодрама!
Дженевив попыталась отдернуть руку, но пальцы лорда Невилла вцепились в нее, словно клешня.
– Вы пугаете меня, милорд!
Он снова усмехнулся, и это довело ее до паники.
– Ты долго пудрила мне мозги, но итог будет один: ты станешь моей женушкой. – Лорд Невилл больно дернул ее за руку, заставляя сесть на сиденье рядом с собой.
Дженевив ударилась затылком о деревянную стенку кареты и охнула.
– Я не собираюсь выходить замуж! – запротестовала она.
Он схватил ее за второе запястье.
– Собираешься, дорогуша.
Паника росла как снежный ком, но Дженевив заставила себя говорить спокойно, пытаясь воззвать к тому хорошему, что, быть может, еще оставалось в ее обезумевшем спутнике. Теперь, как никогда, девушка верила в то, что говорил о лорде Невилле Кристофер Эванс.
– Просто остановитесь. – Говорить жестко и уверенно не получалось, сердце трепетало, как раненая птица. – Мы посмеемся над этой не очень удачной шуткой и забудем…
– Нет, дорогуша, это не шутка. Этой ночью ты станешь моей. А завтра мы объявим о помолвке.
– Но я никогда не выйду за вас!
– Неужели? Репутация дочери викария будет погублена после сегодняшней ночи. Тебя ждет жалкое будущее. – Лорд Невилл хрипло рассмеялся. – Но все может быть совсем иначе. Я женюсь на тебе и прикрою твой грешок.
– Мой грешок?! – ужаснулась Дженевив.
Он не слушал.
– Ты родилась для меня…
Улучив момент, когда тиски на запястиях ослабли, девушка вновь рванулась к двери. Ужас накрывал ее с головой.
– Вы сумасшедший!
Фэрбродер с легкостью поймал ее за талию и с силой бросил назад, на скамью. Дженевив упала, но лорд Невилл быстро усадил ее обратно. Его мускусный запах душил ее, вызывая приступы тошноты.
– А ты строптива.
Она закричала – и он ударил ее по лицу.
В голове Дженевив сверкнуло.
– Да как вы смеете… – ошеломленно прошептала она, прижав ладонь к щеке.
– А ты? – вдруг заорал он, брызжа слюной и шумно дыша. – Как ты смеешь кататься по городу с этим ублюдком Эвансом? Как ты смеешь зажиматься с ним в углах, позволять лапать себя на кухне?
– Что? Я не делала ничего такого…
Дженевив было страшно, как никогда в жизни.
Лорд Невилл схватил ее за плечи и принялся трясти.
– Ты поднималась в его комнату!
– Пустите… – Она пыталась бить его кулаками в грудь, но это было похоже на попытку стучать по стене. Тогда Дженевив вцепилась ногтями в его шею.
– Ах ты дикая кошка! – Лорд Невилл повалился на нее сверху, подминая под себя.
Воздух, вытолкнутый из легких, не мог проникнуть обратно под тяжестью его тела. Дженевив начала задыхаться, в глазах заплясали золотые мушки. Она открыла рот в попытке закричать, но рот лорда Невилла придавил ее губы.
У него были мокрые губы и скользкий язык. Рвота поднялась у девушки из желудка, готовая выплеснуться наружу. Дженевив билась под тяжелым мужским телом. Омерзительные губы лорда Невилла, чмокая, жадно обсасывали ее губы.
Сквозь ярость, ужас и отвращение она почувствовала, как изменился ритм перестука колес. Брусчатка сменилась ровной дорогой. Экипаж покинул усадьбу герцога Седжмура. Надежда на спасение таяла. Дженевив застонала от отчаяния.
Лорд Невилл оторвался от нее и поднял голову.
– Вот так, милая, стони, стони. Лишь бы ты оказалась девственницей. Я женюсь только на невинной особе. Поврежденный товар мне не нужен.
– Вы просто псих!
Он хохотнул. Видимо, ее гнев только подзадоривал его.
– Следует научить тебя покорности. Знаешь, это доставит мне море удовольствия!
Лорд Невилл сильнее прижался бедрами к ней, и Дженевив почувствовала, как что-то твердое ткнулось в живот. Ее ужас достиг того уровня, когда забывается гордость и отступает логика.
– Умоляю вас, не делайте этого, – простонала Дженевив. – Ради всего святого, не делайте этого!
Лорд Невилл весело расхохотался.
– Ты умоляешь? Что ж, ты быстро учишься.
Он снова принялся обсасывать ее губы. Дженевив забилась и укусила его.
Охнув, лорд Невилл отстранился.
– Ненавижу! – выплюнула она.
Он принялся целовать ее шею, оставляя влажные следы. Рука Фэрбродера уже шарила по подолу. Дженевив взмолилась Богу, чтобы он вмешался…
Задыхаясь, Ричард добежал до ворот усадьбы и замолотил кулаками в окно домика смотрителя.
– Откройте! Скорее!
Из окошка высунулась седая голова.
– Несчастный случай?
– Похоже, экипаж лорда Невилла Фэрбродера уже проехал?
К счастью, человек не стал задавать лишних вопросов.
– Полминуты назад.
Ричард бросился в распахнутые ворота.
Дорога петляла, огибая кусты рододендронов. Он несся сквозь заросли, пытаясь срезать путь. Легкие жгло огнем, дыхание хрипло вырывалось изо рта.
Ричард услышал слабый крик. Проклятый Фэрбродер!
Миновав высокую акацию, Ричард увидел экипаж, который мирно катил по дороге.
– Останови это чертову колымагу или я сломаю тебе ноги! – взревел он, выхватывая пистолет.
Ошеломленный Гринграс натянул поводья и поднял руки.
– Спускайся.
Кучер не торопился спускаться – Ричард взвел курок.
– Малейшее неповиновение, и я вышибу тебе мозги. Ты шпионил за Дженевив по указу Фэрбродера, и я не забуду этого.
Гринграс торопливо спрыгнул с подножки.
– На землю лицом.
Здоровяк повиновался.
Из экипажа не доносилось ни звука.
Почему, черт возьми, так тихо?
Ричард рванулся и распахнул дверцу.
Сцена, которую он увидел, заставила кровь застыть в жилах. Огромный, грузный Фэрбродер лежал на хрупкой Дженевив, его жирная рука шарила по светлой волне юбок. Волосы девушки разметались по скамье, тело выгибалось, сопротивляясь.
Лорд Невилл дернулся и обернулся.
– Что ты творишь, Гринграс? – возмущенно воскликнул он, слепо щурясь из темноты экипажа.
Лорд Невилл был слишком занят, пытаясь изнасиловать Дженевив, и не заметил, как остановилась карета, не слышал голосов снаружи.
Ричард увидел, что одной рукой негодяй сжимает горло девушки, лишая ее возможности сопротивляться. Слезы текли по щекам несчастной.
– А ну слезь с нее, чертов ублюдок! – Ричард сам не узнал своего голоса.
– Эванс? – Казалось, лорд Невилл больше удивлен, чем напуган.
– Слезай или я застрелю тебя, мерзкое животное!
Фэрбродер поднялся и развернулся, загородив своим телом Дженевив. Тот факт, что его брюки были застегнуты, ничуть не успокоил Ричарда.
– Как ты смеешь! Это возмутительно!
Дженевив позади него молчала. Это пугало больше, чем если бы она плакала или кричала. Что эта скотина успела натворить с ней?
– Дженевив, ты в порядке?
– Не смей говорить с моей невестой! – возмутился лорд Невилл.
– Что ты несешь? – Ричард вскинул пистолет.
– Убирайся, или тебе не поздоровится. Я и моя невеста…
– Заткнись или получишь пулю, подонок!
Губы Фэрбродера скривились в ухмылке.
– Ты угрожаешь безоружному.
– Плевать на правила чести, когда речь идет о таком ничтожестве, как ты!
Помрачнев, лорд Невилл спустился из экипажа и присоединился к Гринграсу.
Ричард услышал шорох и обернулся. Покачиваясь от слабости, Дженевив поднялась и держалась за дверцу экипажа. Она выглядела так, словно не понимала, жива она или мертва. Волосы были растрепаны, руки сжимали разорванный лиф. На плечах и шее виднелись красные пятна и ссадины.
Когда ее изумленный взгляд нашел Ричарда, она вздохнула с таким облегчением, что он не выдержал и обнял ее.
Как бы сильно Ричард ни мечтал убить проклятого Фэрбродера, сначала нужно было позаботиться о Дженевив.
– Позвольте отвести вас домой, мисс Барретт, – произнес он учтиво.
Девушка выпрямилась и спустилась на землю, опершись на его руку. Мужество не покинуло ее. Ричард взирал на Дженевив с уважением и нежностью. Он приобнял ее за талию, но она вздрогнула и схватилась за бок. Должно быть, проклятый Фэрбродер ударил ее!
Ричард обернулся к лежавшему на земле лорду Невиллу.
– Если ты еще хоть раз сунешься к ней, клянусь, я убью тебя. И тебя уже ничто не спасет. А если ты или твой приспешник обмолвится хоть словом о произошедшем, я выслежу вас обоих и сделаю так, что ни один сыщик не найдет ваши тела. Я достаточно ясно обрисовал ситуацию?
Фэрбродер смотрел снизу вверх с ядовитой ненавистью.
– Ты рано радуешься, ублюдок. Никто и никогда не смеет угрожать Невиллу Фэрбродеру. Если ты думаешь, что имя и золото в кармане делают тебя неуязвимым, то сильно ошибаешься.
Всю жизнь Ричарда называли ублюдком. Он ожидал, что знакомый гнев затопит все его существо и лишит способности мыслить здраво, но этого не произошло. Более того, прежняя ярость отступала, оставалось лишь беспокойство за Дженевив.
Ричард не ответил лорду Невиллу.
– Ты сможешь идти? – тихо спросил он девушку, продолжая держать двух мужчин на мушке.
– Смогу, – прошептала она, держась за бок.
– Тогда давай уйдем отсюда, – сказал Ричард, подставляя ей плечо.
Глава 23
Лишь когда экипаж остался далеко позади, Дженевив перестала нервно оборачиваться на каждый шорох и вздрагивать от отдаленного перестука колес. Она чувствовала себя жалкой и униженной, и объятия Кристофера теперь казались ей единственной защитой.
– Куда мы идем? – спросила Дженевив.
Он остановился и переложил пистолет в другой карман, чтобы ей было удобнее опираться на его плечо.
– В Лейтон-Корт. Там тебя ждут отец и тетя.
Дженевив стало дурно.
– О нет! Я хочу домой.
Она ожидала возражений, но они не последовали.
– Естественно, именно туда мы и направимся. Твои родные волнуются. С ними ты будешь в безопасности.
– В безопасности я буду дома. Там есть Доркас.
– Она не сможет защитить тебя.
– Ты говоришь обо мне, словно я больна! – слабо возмутилась девушка. Ее гордость изрядно пострадала, но ей не хотелось выглядеть сломленной в глазах Кристофера.
Он смотрел с состраданием, и почему-то из-за этого ей хотелось плакать. Словно почувствовав это, Кристофер положил ей руку на голову и притянул к своему плечу, осторожно поглаживая волосы.
– Ты сможешь себя защитить, конечно… Скажи, ты не пострадала? У тебя… ничего не болит?
Дженевив вздохнула. Откуда бралось в этом человеке, которого она совсем недавно считала негодяем, столько нежности и заботы?
Глаза сами собой закрылись, и Дженевив доверчиво прижалась к Кристоферу.
– Ты ведь не станешь расспрашивать меня, как именно все было?
– Можешь не рассказывать. Я понимаю, тебе это неприятно.
Он не мог понимать! Как вообще возможно, что он читает на ее лице все мысли, улавливает все оттенки эмоций?
Объятия Кристофера дарили покой и утешение, а не сулили ласки и соблазн. Это было странно и непривычно. Это было… неправильно.
Мужчины, окружавшие ее, так или иначе доказали: глупа женщина, доверяющая сильному полу. Ее отец был слабым и безвольным человеком, неспособным держать слово из страха потерять славу и успех. Старый друг семьи оказался отвратительным развратником, не считавшимся с чужими желаниями. Не мог, не мог Кристофер Эванс быть другим – быть лучше всех остальных…
Дженевив собралась ответить что-то колкое, но не нашла подходящих слов. Он ласково перебирал пальцами ее локоны. Дрожь пробежала по телу вслед за его прикосновениями.
– Замерзла? – Кристофер выпустил ее из объятий, чтобы снять плащ и накинуть ей на плечи.
Это было уже слишком. Слезы наполнили ее глаза, и Дженевив отвернулась, чтобы смахнуть их украдкой.
– Боюсь, сегодня ты нажил себе могущественного врага, – сменила она тему.
От его плаща исходил запах лимонной вербены.
Кристофер пожал плечами.
– Я смогу это пережить.
Эта небрежность в тоне… такая привлекательная, делала его неотразимым.
– Невилл завидовал тебе, потому что ты быстро нашел путь к сердцу отца.
– Какая глупость, Дженевив. Дело не в твоем отце. Невилл просто ревновал тебя ко мне.
– Ты преувеличиваешь, – возразила она, но не вполне уверенно.
Кристофер улыбнулся. Сердце Дженевив против ее воли застучало чаще.
– Ты всерьез нравишься мне. И я все время пытаюсь добиться взаимности. Естественно, Фэрбродер не мог этого не заметить. – Кристофер приблизил к ней лицо. – Равно как и ты.
– Я? – пролепетала Дженевив.
Что означала эта фраза? «Ты всерьез нравишься мне». Конечно, она знала, что Кристофер Эванс желает ее как женщину. Но это странное дополнение «всерьез».
Дженевив впервые видела его в непривычном образе – образе заботливого мужчины и настоящего джентльмена.
– Кстати, хорошо, что ты закричала. Это помогло мне найти экипаж, – заметил Кристофер. – Умный ход.
– Дело не в уме, – призналась Дженевив. – Я закричала от ужаса. Он стал душить меня, вслед за этим хотел, чтобы я замолчала.
– Дьявол, надо было отстрелить ему руки! – завелся Кристофер.
Он прижал ее к себе, запахнув плащ. Его мягкие, успокаивающие движения постепенно стирали из памяти моменты отвратительных домогательств лорда Невилла Фэрбродера.
– Отстрелить руки? Изощренная месть, – пробормотала девушка.
– Ну, можно придумать и поизощреннее, – заметил Кристофер. – В рукописях твоего отца есть упоминания о пытках врагов, практиковавшихся в средние века.
Удивительно, но она рассмеялась. Смех был вялым и быстро угас, но все же это был искренний смех. А ведь еще с минуту назад Дженевив казалось, что она не сможет смеяться еще очень долго.
Что-то зашуршало в ближайших кустах.
Дженевив вздрогнула и в ужасе зажала рот руками. Кристофер быстрым движением достал пистолет.
– Неужели это?.. – пискнула девушка.
– Тс-с…
Она зажмурилась в страхе. Невыносимо было думать, что сейчас из-за кустов выскочит отвратительный лорд Невилл с его гадкой улыбочкой и мерзкими жадными пальцами! Дженевив прижалась к плечу Ричарда, сердце колотилось в груди, словно птица в клетке. Тело мужчины было напряжено, мускулы руки вздыбились. Он был готов к любой неожиданности.
В этот момент за кустами замелькали фонари. Появились герцог Седжмур и виконт Холбрук.
– Весьма вовремя, – усмехнулся Ричард, опуская пистолет.
Дженевив плотнее запахнула плащ, скрывая порванный лиф платья.
– Не суди строго, ты слишком быстро скрылся из виду, найти было непросто, – заметил Кэмерон Ротермер, герцог Седжмур.
– Мы же должны были позволить тебе самому спасти прекрасную даму, – добавил Джозеф Меррик, виконт Холбрук. – Так что мы действительно вовремя.
– Очень смешно, – буркнул Ричард, обнимая Дженевив. Она не возражала – усталость брала свое. – Однако мне пришлось повозиться.
– Что же произошло? – Джозеф прищурился.
– Фэрбродер пытался принудить мисс Барретт к браку… весьма нетрадиционным способом.
– Вот подонок!
– Надеюсь, вы не пострадали, мисс Барретт? – учтиво спросил герцог.
– Благодарю за беспокойство, ваша светлость, я почти не пострадала, – пробормотала Дженевив. Ее щеки пылали от стыда. Теперь оба друга Кристофера, должно быть, в красках представляли себе, что именно мог сотворить с ней лорд Невилл!
– Нет, каков мерзавец, – сквозь зубы прошипел Кэмерон. По его лицу было видно, что его переполняет вовсе не любопытство, а искреннее возмущение. – Где он сейчас?
Кристофер указал рукой на кусты.
– Должно быть, у экипажа. Я не слышал, чтобы он отъезжал. Но осторожнее: у Фэрбродера есть пособник, и он вооружен.
– Мисс Барретт, ваша тетя и отец на ночь останутся в Лейтон-Корте, – объявил герцог Седжмур тоном, не терпящим возражений. – Так же, как и вы. Вам нельзя ехать домой после такого потрясения. В доме много гостевых комнат, выбирайте любую.
Он говорил таким тоном, словно обнаружить друга, прижимающего к себе девушку в разорванном платье, – совершенно обычное дело, в котором нет ничего зазорного.
– Благодарю за заботу. Но моя горничная осталась дома одна. А если в дом снова вломятся грабители?
– Твои люди все еще смотрят за домом? – спросил Ричард у Кэмерона.
– Что еще за люди? – резко спросила Дженевив. Этот вечер был полон сюрпризов.
Ричард явно смутился.
– После взлома, когда напали на викария, я попросил Кэмерона поставить охрану у вашего дома.
Дженевив смотрела на него во все глаза.
Всего час назад она была уверена, что за нападением стоит Кристофер, а оказалось, что он опекал и охранял ее близких. Он спас ее, заботился о ее родных. Как можно было не доверять ему теперь?
– О… – Дженевив потупилась. – Спасибо.
– Как видишь, охрана не помогла, – покачал головой Ричард. Он взял девушку за руку и повел вперед. – Господа, надеюсь, вам не надо напоминать о том, что речь идет о чести женщины?
– Старина, ты о нас совсем невысокого мнения, – обиженно протянул Джозеф.
– Мы пообщаемся с Фэрбродером, не упоминая имени мисс Барретт, – подтвердил Кэмерон.
Они скрылись за кустами, следуя в направлении, которое указал им Ричард.
– Идем. – Он потянул ее за собой.
Она безмолвно подчинилась, погруженная в странное оцепенение. Словно мир вокруг сузился до широких плеч Кристофера Эванса, его твердой горячей руки, сжимавшей ее ладонь, его близости, внушавшей покой и чувство безопасности. Связь, которая установилась между ними в Оксфорде, на реке, окрепла.
Они молча шли, взявшись за руки, под кронами деревьев, вдоль кустарников, и это было похоже на сказку.
– Постой. – Дженевив внезапно притормозила.
– Тебе нужно отдохнуть? Мы можем срезать путь через поле.
– Нет, я не устала.
Влажная трава касалась щиколоток Дженевив. Все ее тело болело, напоминая о насилии, которое она пережила, но дело было совсем не в усталости.
– Мы можем пойти к пруду?
От ее неожиданной просьбы Ричард нахмурился.
– К пруду?
– Здесь не так далеко – за теми деревьями начинается тропа.
Ей срочно требовался глоток уверенности, которую она всегда обретала, погружаясь в объятия своего тайного водоема.
Уловив ее настроение, Ричард кивнул.
Они дошли до знакомой опушки.
Заросшая травой тропинка вела к берегу. Темная вода маслянисто блестела при свете луны. Желание окунуться и смыть с себя гадкие прикосновения лорда Невилла становилось все сильнее с каждым шагом.
Накидка соскользнула на прохладную траву. Расправив плечи, девушка опустила лиф платья.
– Поцелуй меня, Кристофер.
Ошеломленный, Ричард повернулся к Дженевив. Она смотрела доверчиво, словно дикая лань, впервые встретившая человека. Волосы мягкой волной рассыпались по плечам. Девушка была такой красивой, что казалось святотатством заключить ее в объятия и прижаться губами к ее губам.
Что успел натворить с ней проклятый Фэрбродер? Синяки, оставленные его грубыми пальцами на нежных плечах, свидетельствовали о насилии. Ричард боялся даже прикасаться к Дженевив, чтобы не вызвать отторжения и ужаса.
И теперь она сама просила поцеловать ее! Искала утешения и защиты, но по наивности просила поцелуев? Он не хотел пользоваться ее доверчивостью.
– Мне кажется, лучше вернуться в Лейтон-Корт, – пробормотал Ричард.
Она изумленно посмотрела на него и не двинулась с места.
– Почему?
– Здесь… холодно.
Ее губы изогнулись в насмешливой улыбке.
– Вовсе нет.
Ричард вздохнул.
– Ты не чувствуешь отвращения при мысли о поцелуях теперь, когда этот гад… после того, как он…
– Он не изнасиловал меня. – Дженевив смотрела на него с нежностью. – Теперь ты поцелуешь меня?
Ричард все еще колебался, поэтому сделал шаг назад, на безопасное расстояние.
– Разве пережитое потрясение не заставляет тебя ненавидеть всякого мужчину, оказавшегося рядом с тобой?
– То, что случилось, ошеломило меня. Оказывается, я совершенно не разбираюсь в людях. – Она приблизилась к нему. – Я ошиблась в лорде Невилле. Я ошиблась в тебе. – Еще один крошечный шаг навстречу. – Когда этот подлец прикасался ко мне, он словно пачкал меня. А когда меня касаешься ты, это совсем… другое. Я ощущаю себя желанной, красивой… самой лучшей.
Обжигающий стыд пронзил Ричарда. Он не заслуживал ее доверия. Он лгал и притворялся!
Дженевив сама не ведала, что творит. Видимо, потрясение сделало ее слишком ранимой и доверчивой. Ричард не мог воспользоваться ее слабостью, иначе, очнувшись, она возненавидит и себя, и его.
– Давай я провожу тебя домой или в Лейтон-Корт.
Ее губы упрямо сжались.
– Сначала поцелуй меня.
Ричард сжал кулаки, борясь с искушением.
– В тебе говорит потрясение, а не желание, – сказал он. – На самом деле ты не хочешь, чтобы я тебя поцеловал.
– Ты понятия не имеешь, чего я сейчас хочу, – мрачно произнесла девушка. – Целуй же меня!
Поцелуй… Ричард не был уверен, что сумеет остановиться. С каждым разом это было все сложнее, словно он погружался в жаркую пучину, не в силах противиться слепому желанию обладать Дженевив. Ричард запутался в сетях обмана и уже не знал, кто он и чего на самом деле хочет. Проклятая схема по добыванию фамильной драгоценности, казавшаяся блестящей идеей вначале, загнала его в тупик.
Прав был дружище Кэмерон! Как всегда, он оказался прав!
Так ли сильно Ричард отличался от проклятого Фэрбродера? Ричард обманывал и притворялся, пытаясь заставить Дженевив совершить то, что было нужно ему, и не думал о последствиях, которые казались ему слишком отдаленными и неясными.
Наступал час расплаты. Проклятие!
– Давай вернемся, – почти взмолился Ричард.
– Нет. Сначала ты меня поцелуешь!
– Я хочу отвести тебя домой.
И снова легкая улыбка коснулась губ Дженевив.
– Я знаю, ты хочешь меня поцеловать.
Это было правдой. Но Ричард знал, что не сможет остановиться, если начнет целовать ее. Он будет прижимать ее к себе, касаться плеч, покрытых синяками, возможно, причинит ей боль. А ведь когда-то он так хотел, чтобы Дженевив Барретт умоляла его о поцелуях. Теперь же Ричард подвергал себя мукам, достойным испанской инквизиции. Сердце его стучало в груди тяжело и гулко.
Поцеловать – и отстраниться. Один короткий поцелуй, невероятное напряжение силы воли – шаг назад. Да, именно так. А дальше он проводит Дженевив домой или в Лейтон-Корт и быстро удалится.
Должно быть, лесные боги смеялись над его мыслями сейчас. Ведь не так давно репутация дочери викария не слишком заботила Ричарда Хармзуорта.
Он подошел к Дженевив и накрыл ее плечи плащом, словно это могло как-то защитить девушку от него самого. Она смотрела на него почти с насмешкой, как будто с момента последней встречи на пруду они поменялись ролями. Ее руки легли ему на бедра, слегка притягивая. Темные глаза смотрели внимательно, а потом закрылись.
Ричард сделал глубокий вдох и осторожным движением коснулся губами ее губ. Это был очень нежный поцелуй, но даже от него по его телу пробежала горячая волна. Он быстро отстранился и отступил.
Дженевив открыла глаза и уставилась на него с удивлением. Грудь ее возмущенно вздымалась.
– Что это было?
– Разве не то, чего ты требовала? – выдохнул Ричард. Кровь бурлила в жилах – сдерживаться было крайне непросто. Ему хотелось схватить Дженевив в объятия прямо за ее нежные плечи в синяках, прижать к себе измученное тело… – Я поцеловал тебя.
– Это не поцелуй! – фыркнула она.
– Дженевив, да пойми ты, сейчас не тот момент…
– Ты что, боишься причинить мне боль?
– Я пытаюсь, черт возьми, этого не сделать!
– Я же не хрустальная. Да обними же меня! – потребовала Дженевив.
Он сдался. Схватив ее за плечи, прижал к груди. Вопреки его ожиданиям, на ее лице не отразилось ни боли, ни мучения. Ричард старался не смотреть ниже, в провисший порванный лиф. Прильнув губами к ее губам, почувствовал, как Дженевив всем телом потянулась ему навстречу. Мягкие губы раскрылись, приглашая. Ее вкус дурманил, словно крепкое вино.
Ричард едва не забылся.
– Я… – начал он, отстраняясь. – Я поцеловал тебя. Пойдем.
Девушка вцепилась в его рубашку.
– Постой! Прошу тебя, постой! – взмолилась она прерывающимся голосом. – Поцелуй меня еще! Заставь меня забыть то, что случилось этим вечером. – В ее глазах сквозило отчаяние.
Ричард мысленно выругался. Он смотрел поверх ее головы, опасаясь опустить взгляд ниже.
– Нет.
– Нет? – Дженевив не выпускала из рук его рубашку, взгляд растерянно блуждал по лицу, пытаясь угадать причину отказа.
Ричард не знал, как объяснить ей свою сдержанность.
Он был лжецом, строил их отношения на вранье, не имел права даже прикасаться к ней. Видит бог, он жаждал прикосновений, но не мог простить себя. Желание разрывало его тело в клочья, заставляло сердце бешено колотиться, но отвращение, которое он испытывал к себе, было сильнее.
Прежде Ричард Хармзуорт никогда ни о ком не заботился. Любовные похождения не трогали его душу и забывались так же быстро, как смена одежды, а порой и быстрее. И теперь он примерял на себя роль, которая была ему чужда и непривычна. В этой роли ему было некомфортно. Он не знал, как поступить, но хотел поступить правильно.
– Дженевив, – Ричард сделал новую попытку воззвать к ее разуму. – Ты утомлена. Тебе лишь кажется, что ты полна сил, но сегодняшнее происшествие не может пройти без следа. Ты нуждаешься в отдыхе.
Он старался говорить спокойно, и, видимо, это ему удалось, потому что Дженевив как-то сжалась, тем не менее не убрала рук, а приоткрыла рот и снова закрыла, не находя слов.
Ричарду хотелось оказаться как можно дальше от Дженевив, от ее непонимающего взгляда. Где-нибудь в Вест-Индии или вроде того. Где угодно, лишь бы подальше от девушки, глядевшей с укором и тоской.
– Ты считаешь, что мне нужно отдохнуть? – переспросила она, стараясь поймать его взгляд. – Тогда ты будешь спать со мной.
Какого черта? Ричард вытаращился на нее, но быстро пришел в себя. Освободив от ее цепких пальчиков рубашку, он отодвинулся.
– Дженевив, это неправильное решение.
– Неужели? В Оксфорде ты так не думал! – Она смотрела на него глазами, полными слез. Его отказ ранил ее, хотя все, чем он руководствовался, это была забота о ней!
Ричард понимал, чего стоило Дженевив решиться произнести свое требование вслух. Она не ждала от него ничего, кроме утешения и нежности, не думала о своей репутации, не требовала любви. Ирония состояла в том, что Ричард впервые в жизни влюбился, и отрицать это было нелепо. Однако признаться не мог – для нее он все еще был лжецом. Нагородил слишком много вранья, и признание в любви не исправило бы ситуацию.
– Я беспокоюсь о твоей репутации.
Ричард не мог так просто лишить невинности девушку, которая стала ему дороже всех на свете. Разве это не превращало его, черт побери, в рыцаря в сверкающих доспехах?!
Дженевив вышла из себя.
– Что? Ушам своим не верю! Да ты целыми днями только и делал, что пытался меня соблазнить. И вот теперь, когда я готова отдаться тебе, ты отказываешь мне? – Она в отчаянии всплеснула руками. – Что с тобой творится? Ты меня совсем не хочешь?
В ней было столько экспрессии, что желание Ричарда почти ослепило его. Да у него давно все горело между ног, и он неловко переминался, стараясь это скрыть. Хорошо, что в гневе Дженевив не замечала его стараний.
– Все, хватит, идем. – Ричард осторожно потянул ее за рукав, избегая физического контакта.
Дженевив отвернулась так внезапно, что он не сразу понял: она плачет.
Сердце Ричарда сжалось от сочувствия. Ну как, как объяснить ей свой отказ?! Как вообще можно объяснить что-то плачущей женщине? Ложь Ричарда была между ними словно пропасть, лишала надежды на откровенность. Как он мог признаться, что дорожит ею, что любит ее и не хочет причинять боль, если она даже не знает его настоящего имени?
Шмыгая носом, Дженевив потянулась к нему рукой. Это был такой трогательный, такой детский жест, что Ричард поймал ее пальцы и прижался к ним губами.
– Я не могу сопротивляться тебе, – прошептал он почти беззвучно, но она все равно расслышала.
– О чем ты? – в ее блестящих от слез глазах застыл вопрос.
Несколько секунд оба молчали, глядя друг на друга.
Ричард почувствовал, что падает в пропасть, и нет никакой возможности остановить это падение.
– Будь оно все проклято! – Он признал свое поражение и притянул девушку к себе.
Глава 24
Дженевив показалось, что глаза Кристофера блеснули в темноте. Как будто все запреты, все барьеры были сняты. Она видела, какой безумный голод терзает его, с каким трудом он противится растущему желанию, но его прикосновения оставались нежными и осторожными, почти робкими. Дженевив была признательна ему за это, однако сама чувствовала жгучую жажду страсти.
Поцелуи были быстрыми, но поверхностными. Девушка тянулась навстречу его губам, привстав на цыпочки, потому что желала большего.
– Кристофер… – пробормотала она между поцелуями.
– Да… – невнятно отозвался он, осторожно перебирая пальцами ее локоны.
– Не так. Я хочу не так…
Его губы касались ее щек, кончика носа, бровей и висков – быстрые, мимолетные, очень ласковые. Когда Ричард приник к ее шее, девушка застонала, наклонив голову. И все равно он был слишком деликатен, тогда как ее тело требовало страсти.
– Как ты хочешь, милая?
– Я же говорила: я не хрустальная. Целуй меня так, как хочешь ты.
Его губы вернулись к ее губам, язык скользнул в рот. Дженевив застонала, подаваясь вперед, как будто можно было прижаться еще ближе.
Она чувствовала, что Кристофер все еще боится сжать ее в объятиях, но этот намек на контролируемую силу, читавшийся в поцелуе, заводил ее до безумия.
Странное волшебство царило между ними, рождаясь в прикосновениях и ласках… Неужели так бывает со всеми мужчинами и женщинами? Нет, конечно, нет. Когда лорд Невилл коснулся Дженевив своими грязными лапами, она испытала лишь отвращение и страх. Прикосновения Кристофера, напротив, заставляли желать большего. Она терялась в его объятиях, и мир начинал вращаться вокруг них.
Сама того не сознавая, Дженевив принялась тереться бедрами о его бедра, словно это могло утолить голод, однако от этого действия голод только рос, пока не заслонил собой все остальное. Кристофер… Поцелуи, касания, частое дыхание, лимонная вербена… Не существовало ничего, кроме этого.
Ричард целовал ее шею и плечи, спускался ниже – Дженевив стала негромко стонать в ответ на его ласки. Его пальцы чуть сжали ее плечи – и она охнула, вздрогнув.
Тотчас Ричард отпрянул, словно его ударили.
– Тебе больно?
– Нет! Только не останавливайся! – взмолилась девушка, хватая его за руки.
– Я сжал твое плечо… и ты охнула.
– Он… – Дженевив судорожно вздохнула. – Он швырнул меня на скамью. Я ударилась.
Его губы изогнулись, ноздри расширились.
– Да как он…
– Если сейчас ты прекратишь меня целовать, то причинишь не меньшую боль, – призналась она. – Прошу тебя. – Дженевив запустила пальцы в волосы Кристофера. – Прошу…
– Милая моя!
Сладкие ласки, обещавшие забвение, продолжились. Когда ладонь Кристофера легла ей на грудь и чуть сжала, она едва не засмеялась от счастья, столь приятным было это прикосновение. Пальцы сжали сосок, губы исследовали линию ключиц. Дженевив застонала, чувствуя, как теплая влага проступает между ног.
Ричард продолжал нежно касаться ее губами, и сладкая истома блуждала в теле девушки. И все же где-то глубоко в подсознании она понимала, что берег пруда и мокрая трава не лучшее ложе для любовных утех.
– Пойдем со мной, – выдохнула Дженевив едва слышно.
Ричард дышал часто и горячо и не слышал ее.
– Не здесь, – сказала она чуть громче.
Он поднял голову.
– Где?
С каждым мгновением, проведенным в его объятиях, ужас от нападения лорда Невилла отступал, сменяясь безрассудным восторгом и желанием принадлежать мужчине. Дженевив взяла Кристофера за руку.
– Идем.
Она поправила лиф на груди и запахнула плащ. Такая скромность могла показаться нелепой и странной, но разве не был странным весь этот вечер?
– Какая неожиданная пауза, – усмехнулся Ричард. – Держу пари, это маленькая месть за то, что я подшучивал над твой вышивкой.
Дженевив засмеялась и крепко сжала его руку. Смех был легким и счастливым. Она и чувствовала себя счастливой. Сердце заполнилось удивительной радостью и стучало так быстро, что едва не выскакивало из груди.
На водную гладь наползал тонкий шлейф тумана, змеясь и пропадая в камышах, словно одеяние призрака. Ночь казалась сказочной и чудной.
Ричард смотрел, как девушка смеется, и не верил своим глазам. Она была нетерпеливой и взволнованной. А ведь совсем недавно он видел ее в смятении и ужасе, сжавшейся в комок под массивной фигурой проклятого Фэрбродера. Ей нужен понимающий, чуткий человек, тонко улавливающий ее настроение. Ее любовником должен стать идеальный мужчина, способный ценить сокровище, которое ему подарено судьбой.
Дженевив Барретт была прекрасна, как антикварная статуэтка, нимфа. Ричард хотел ее сильнее, чем любую другую женщину на свете, но не мог позволить мужскому эгоизму управлять собой.
Полный волшебных предчувствий, он шел за девушкой через лес, вовремя отводя в сторону густую листву низких деревьев. Ричард следил за Дженевив и не сразу заметил, как расступился лес, открывая взору невысокое каменное строение. Крохотная белая часовня, укрытая лесом от посторонних глаз. Случайный прохожий, оказавшийся в лесу, мог пройти в нескольких метрах от постройки, не заметив ее.
Дженевив подвела Ричарда к потрескавшейся мраморной лесенке, усыпанной палой листвой.
– Я обнаружила это место вскоре после того, как мы переехали в Литтл-Деррик. – Она помолчала. – Это случилось после смерти мамы. И сюда я приходила поговорить с ней в моменты острого одиночества.
– Милая… – Сострадание пронзило Ричарда, словно нож. Он нежно поцеловал пальцы Дженевив.
Она распахнула дверь, обернулась в дверном проеме и улыбнулась.
– Добро пожаловать в мое тайное убежище.
Ее лицо в свете луны казалось ликом ангела.
Ричард шагнул внутрь и обомлел. Это была маленькая комнатка. На мраморном столе стояли свечи в подсвечниках и лежали спички. Сквозь окошко проникал бледный свет, окрашиваясь в красный и синий цвета благодаря витражным стеклам. На трех скамьях лежали многочисленные покрывала и подушки. Сбросив их на пол, можно было создать ложе, достойное гарема.
– Бог мой! – вырвалось у Ричарда.
– Тебе нравится?
Они улыбнулись друг другу.
Ричард зажег свечи и устроил уютное ложе.
– Мне очень нравится, – прошептал он и запустил руки ей в волосы, пропуская пряди между пальцами. – Расскажешь мне потом, чем еще ты тут занималась.
– Потом… – эхом откликнулась девушка, подставляя лицо поцелуям.
Он целовал ее губы до тех пор, пока они не припухли. Постанывая, Дженевив отвечала короткими укусами и терлась о его тело.
Ричард держался из последних сил. Ее волосы соблазнительно пахли фиалками и липовым цветом, и ему хотелось наматывать густые пряди на кулак, тискать ее округлые формы, но он все еще боялся причинить ей боль и вернуть к воспоминаниям о недавнем нападении.
Лиф платья окончательно сполз вниз, к талии, обнажив упругие груди. На предплечьях и шее все ярче проступали фиолетовые пятна от чужих жестоких пальцев. Ричард целовал синяки, словно желая стереть ужасные отметины с тела Дженевив.
Она была неопытной, но страстной любовницей, не только принимала его ласки, но и щедро дарила свои. Ее губы поглаживали мочку его уха, чуть прикусывая и посасывая, ладони гладили спину и плечи, бедра танцевали вокруг его собственных бедер, заставляя жар между ног Ричарда разгораться адским пламенем.
Дженевив пыталась расстегнуть непослушными пальцами его рубашку, затем, не справившись, дрожа от нетерпения, просто дернула полы в стороны.
Ричард не мог поверить, что Дженевив может так сильно желать его. Ее возбуждение подпитывало его собственное желание, и сдерживаться было все труднее.
Обхватив ее лицо в ладонями, он жарко зашептал ей на ухо:
– Я хочу, чтобы ты разделась.
– Ты тоже раздевайся.
Несмотря на ее решительность и смелость, руки девушки дрожали, когда она вытянула рубашку из брюк Ричарда и сбросила с плеч. Пальцы заскользили по плечам. Его сердце замирало от прикосновений, чтобы затем вновь и вновь пускаться вскачь. Ладони Дженевив легли ему на грудь, накрывая плотные мускулы, осторожно двинулись ниже, к животу.
– Можно? – робко спросила она.
– Черт побери, конечно!
Ричард следил за ее лицом, на котором сменялись эмоции. Неуверенность, любопытство, восхищение. Словно она приоткрывала дверь в удивительное королевство, где ее ждали чудесные открытия.
Несколькими ловкими движениями Ричард избавил девушку от платья и корсета. Теперь она стояла обнаженная по пояс в пене белых кружевных юбок, как прекрасная жемчужина в перламутровом плену морской раковины. Еще никогда, ни с одной женщиной, пальцы Ричарда не были такими неуклюжими, когда развязывали ленты нижних юбок, снимали туфли и стягивали белые чулки.
Господь милосердный! Она была так прекрасна, что у него захватило дух.
Ричард опустил Дженевив на подушки.
– Какая ты красивая, – вырвалось у него.
Руки девушки, до этого момента пытавшиеся робко прикрыть обнаженное тело, обмякли. Она закусила губу.
– Когда ты так смотришь, я чувствую себя самой красивой.
Синие и красные блики из окна, золотые отблески свечей играли на ее коже, превращая ее в прекрасную фею с рассыпавшимися по плечам волосами.
Ричард опустился на колени между ее ног. Ее запах сводил его с ума. Она приподнялась и положила руки ему на живот, затем робко сдвинула ниже, к паху, где и так все горело огнем желания.
Он быстро перехватил ее ладони.
– А разве мне нельзя тебя трогать?
– Это опасно. Я слишком сильно хочу тебя, – сквозь зубы процедил Ричард.
– Но и я хочу тебя, – откликнулась Дженевив.
Ричард приник к ее губам поцелуем, торопливо расстегивая пуговицы брюк. При этом он мягко толкнул девушку назад, на спину.
Его напрягшаяся плоть вырвалась наружу, словно оголодавшее животное.
Ричард прижал ладонь к нежному лону Дженевив. Она содрогнулась, но не сжалась, вопреки его ожиданиям. В Оксфорде она была робкой и неопытной, не знавшей, чего ожидать от его прикосновений, а теперь всем телом подалась навстречу.
Дженевив была горячая и восхитительно влажная. Ричард осторожно проник между нежных складок сначала одним, затем двумя пальцами. Она была готова принять его.
Глава 25
Дженевив чувствовала невероятное, сводящее с ума, лишающее воли желание. Тогда, в тихой заводи реки, желание не было таким всепоглощающим, а сейчас оно было сродни голоду, утолить который требовала каждая клеточка ее тела.
– Это может быть немного больно, – прошептал Ричард ей на ухо. Его дыхание было частым и прерывистым.
– Главное, не останавливайся.
– Даже если бы я хотел, то уже не смог бы, – усмехнулся он.
Дженевив притянула его к себе за плечи, прижалась губами к его губам.
Горячая, трепещущая плоть ткнулась ей между ног, заскользила осторожно по влажной ложбинке, уперлась и надавила. Она затаила дыхание и поощрила Ричарда еще одним поцелуем. Его спина была влажной от пота, каждая напрягшаяся мышца трепетала в предвкушении.
Девушка не чувствовала страха, а лишь сильное, инстинктивное желание сдаться на милость победителя. Губы Ричарда ласкали ее шею, зубы слегка прикусывали кожу, заставляя ее вздрагивать от наслаждения.
Ричард отстранился и посмотрел в ее затуманенные страстью глаза. Дженевив поймала его взгляд, полный нежности. Он смотрел так, словно видел перед собой самое драгоценное существо на свете, и это заставляло доверять ему все больше.
Не в силах больше сдерживаться, Ричард застонал и одним быстрым коротким движением вошел в нее. Дженевив охнула и сжалась на несколько секунд.
– Прости, милая, я старался быть осторожным. – Он принялся покрывать ее лицо и шею поцелуями.
Дженевив едва не рассмеялась. Ричард выглядел так, словно ощутил мучения куда бо́льшие, чем та короткая боль, которую он ей причинил. Ответив на поцелуй, она осторожно подалась бедрами вперед, навстречу.
Боль отступала, оставляя непривычное ощущение… заполненности. Это было приятно. Дженевив принялась двигаться осторожно вверх-вниз, прислушиваясь к себе. Ее глаза были закрыты, а открыв их, она увидела, как внимательно изучает ее лицо Ричард.
Медленно и настороженно он начал покачиваться сверху, его возбужденная плоть то почти выскальзывала наружу, то снова заполняла ее целиком, и это вызвало новую волну сладостных ощущений в теле Дженевив. Словно тонкая рябь на воде, по телу стали разбегаться удивительные токи, будившие незнакомые эмоции.
– Только не останавливайся, – вновь тихо прошептала она и прикусила мочку его уха.
– Ни за что, – пообещал Ричард, прижимая ее к себе.
Тяжесть его тела пьянила Дженевив. Она вцепилась пальцами в его влажные волосы. Ее бедра приподнимались и опускались в такт его движениям.
А волны желания росли и расходились все бо́льшими кругами. Странная дрожь рождалась в ответ, пока все ее естество не сжалось в крохотную точку, а затем не рассыпалось мириадами искр. Тело Дженевив задрожало в сладкой муке, сознание отделилось и воспарило на неведомые доселе высоты. Пальцы сжали плечи Кристофера, как будто это был единственный якорь в океане наслаждения. Она застонала, и это стало величайшей наградой для мужчины. Отпустив наконец себя, он тоже застонал, сделал еще несколько коротких движений и излился в ее лоно.
Опустошенный, Ричард осторожно опустился сверху. Дженевив погладила его спину и волосы, чувствуя, как расслабляются напряженные мышцы. Она осторожно высвободилась из-под него, поскольку плечо все еще ныло после причиненных лордом Фэрбродером травм. Мягкие подушки уютно подпирали ее сбоку, и она устроилась поудобнее на импровизированном ложе.
Их лесное пристанище задумывалось вовсе не как любовное гнездышко, скорее, как убежище от мира, где можно было помолиться или почитать книги. Однако теперь Дженевив никогда не сможет забыть того, что здесь произошло.
Между тем Ричард все еще пребывал в туманном забвении, подаренном ему слиянием с Дженевив. Ему не хотелось двигаться, не хотелось думать о будущем как можно дольше. Мог ли он измерить то наслаждение, которое только что изведал? Никогда еще любовные утехи с женщиной не дарили ему так много эмоций. Казалось, стоит подумать о ее нежном лоне, и его тело вновь содрогнется в сладком экстазе.
Ричард осторожно перевернулся и лег рядом с Дженевив. Она зарылась носом в его плечо и закрыла глаза. Спала ли она, утомленная сегодняшним вечером? Бедняжка, пережившая нападение и подарившая ему себя без единого сомнения, так доверчиво…
Доверие… Какое хрупкое слово.
Миллион сомнений, терзавших Ричарда до этого, обрушились на него. Он гнал их прочь, но они не отступали. Его любовь к Дженевив была совершенно неожиданной, он никак не мог заранее знать, куда приведет его судьба. И теперь, с высоты произошедшего, Ричарду было ясно, какую страшную ошибку он ненамеренно совершил. Он предал чужое доверие. Он строил отношения на лжи.
Отодвинувшись, Ричард сел в подушках. Блаженство сменялось муками совести. Это было похоже на страшное духовное похмелье.
– Господи, что я натворил, – чуть слышно простонал он и нервно обхватил голову руками.
– Это лучшее, что может услышать женщина, подарившая мужчине свою девственность, – кивнула Дженевив.
Ричард отвел глаза, зная, что сейчас она вглядывается в его черты в пляшущем блеске свечей.
Всего несколько минут назад все было идеально. Ричарду хотелось вернуть и навеки остановить то мгновение, когда они с Дженевив сжимали друг друга в объятиях, но это было невозможно.
– Это не шутка. – Он зажмурился так сильно, что перед глазами поплыли красные круги, словно огни ада. – Все очень плохо.
Ричард услышал шорох подушек. Дженевив поднялась.
– Прости, если не оправдала твоих ожиданий.
Она уже торопливо натягивала платье, которое без нижних юбок казалось почти прозрачным. Он с ужасом смотрел, как она одевается.
– Ты неверно меня поняла, Дженевив, – мрачно буркнул Ричард.
Она зажгла две новые свечи и вернулась к нему. У нее был сердитый вид. Прекрасная разгневанная богиня. Он не имел права даже касаться ее!
– Правда? Значит, ты не умеешь объяснять, раз я неверно тебя поняла. – Дженевив пожала плечами. – Вот уж действительно, рядом с тобой чувствуешь себя принцессой, – попыталась она пошутить.
Он не улыбнулся в ответ, и это наполнило ее сердце тревогой.
Ричард чувствовал себя отвратительно. Он был бы рад исправить ситуацию, подбодрить любимую, но не считал себя вправе делать это. Как он мог осчастливить Дженевив, если был проклятым лжецом? Ложь встала между ними стеной, и никакие шутки, никакие объятия не способны были сдвинуть эту преграду.
Ричард неуверенно поднялся и натянул брюки. Застегнув пуговицы, он уселся на скамью и с отчаяньем уставился на Дженевив.
– Присядь, нам надо поговорить.
Она воинственно сложила руки на груди, но он понял, что это просто защитная поза. Свечи подсвечивали ее платье сбоку, обрисовывая силуэт ног. Напрягшаяся плоть Ричарда отреагировала сразу, дрогнув. Проклятое влечение! Даже теперь, когда у него было так гадко на душе, когда он чувствовал себя подлым предателем, его естество хотело только одного: вновь оказаться в ее лоне.
– Прошу, выслушай меня.
Дженевив села на подушки и уставилась на него. Ее тело было напряжено, словно она внезапно окаменела.
– Что за страшную тайну ты хочешь мне открыть? Ты женат?
– Бог мой, нет!
Ее плечи слегка расслабились. Только теперь Ричард понял, как сильно Дженевив напугана.
– Ну, хоть это мы исключили, – пробормотала она.
Ричард невидящим взглядом окинул часовню. Глаза слезились от яркого света свечей.
А что, если он зачал ребенка? Мысль явилась непрошенно – Ричард содрогнулся. Дженевив, узнав правду, проклянет тот день, когда его встретила!
– Послушай, я вынужден признаться в одном ужасном злодеянии, – мрачно начал он. Проклятие! Следовало признаться, прежде чем он лишил ее девственности! Слишком поздно ждать милости теперь. Однако он должен сказать правду хотя бы сейчас, как бы тяжело это ни было. – Я не тот человек, за которого ты меня принимаешь.
– Я это знаю. – Дженевив пожала плечами. – Это ты вторгся в наш дом и запер меня в кладовой.
Что? Она знала?
Ричард осмелился взглянуть на Дженевив. Вопреки ожиданиям, на ее лице не было ни презрения, ни ненависти.
– Что ты сказала?
– Я сказала, что именно ты вломился к нам в дом.
– На моей совести только первое вторжение, – торопливо добавил Ричард.
Этого было недостаточно. Этим признанием он не заслуживал прощения. Если бы был шанс вернуться в прошлое и все изменить, Ричард отдал бы палец за такую возможность.
Дженевив хмыкнула.
– Постой! И как давно ты это знаешь? Как догадалась?
Ее губы насмешливо изогнулись, хотя взгляд оставался настороженным.
– Ты не настолько умен и изобретателен, как тебе хочется думать.
– Похоже на то. – Ричард нахмурился, пытаясь понять, что все это значит. – Но все же… Когда ты поняла?
– Когда мы впервые поцеловались.
Его глаза округлились.
– Что я сделал не так?
– Дело в том, что ты случайно оставил подсказку. – Дженевив улыбнулась, словно воспоминания о поцелуе были одними из лучших в ее жизни. – Лимонная вербена…
– Проклятие! А ведь я был так осторожен.
– Ну, крашеные волосы тоже навели на подозрение, хотя догадалась я не сразу.
Ему следовало раньше понять, что такой проницательной женщине, как Дженевив, нетрудно будет раскусить простенький маскарад.
– Но почему ты молчала? Почему ничего не говорила, хотя и после были попытки ограбления?
– Я предпочла затаиться и выждать время. Хотела понять, каковы твои намерения.
Ричард не выдержал – поймал ее ладонь и припал к ней губами. После того как Дженевив узнает всю правду, у него уже не будет шанса коснуться ее руки.
– А если бы я оказался злодеем и напал на тебя, пока делил с тобой крышу?
– По сути, именно это ты и делал день за днем, хотя и не столь очевидно. – Девушка попыталась отнять руку, но Ричард не отпустил.
– Быть может, для тебя и намерения мои были очевидны?
– У меня была одна версия. Лучшее объяснение, которое приходит на ум, заключается в следующем: ты работаешь на сэра Ричарда Хармзуорта, который хочет заставить меня продать фамильную реликвию. – При этих словах у Ричарда екнуло сердце. – Правда, есть нестыковки. Например, ты мог шантажировать меня моими работами под фамилией отца, как лорд Невилл, однако ты почему-то этого не сделал.
Ричард скривился.
– Это низко даже для меня.
– Так что? Ты работаешь на сэра Ричарда?
Стальная змея впервые за несколько последних месяцев свернулась в его животе и сдавила солнечное сплетение. Холодная, скользкая змея, свинцовой тяжестью тянувшая его в ад. Застонав, Ричард снова обхватил голову руками. Никогда он не любил Дженевив так отчаянно, как теперь, когда стоял на пороге вечного изгнания из ее жизни.
– Все гораздо хуже, – сдавленно произнес Ричард.
– Так расскажи. – Теперь в ее голосе отчетливо звучал ужас.
После паузы, почти бесконечной для Дженевив и недостаточно длительной для Ричарда, он поднял голову и взглянул на нее.
– Я и есть Ричард Хармзуорт.
Глава 26
– Какая же я дура! – прошептала Дженевив.
Ну конечно, он – Ричард Хармзуорт. Это и объясняло невероятный интерес гостя к подвеске, его образованность, крашеные волосы, попытку прикинуться другим человеком. Все детали загадки сложились вместе.
Дженевив отдернула руку и встала с пола.
– Прости меня, – произнес Ричард таким низким голосом, что она с трудом разобрала слова. Он сидел на скамье и смотрел на собственные ладони, сложенные на коленях. Даже теперь, после его признания, после осознания того, как жестоко ее обманывали, Дженевив не могла оторвать взгляд от его красивого лица.
– Ты всерьез полагаешь, что этого достаточно?
Она отошла, как подумал Ричард, из брезгливости. На самом деле Дженевив было тяжело не коснуться его, видя в каком ужасном состоянии он пребывает.
Лжец! Красивый, умный, неотразимый лжец!
– Нет, – ответил Ричард просто. – Этого недостаточно.
Он выглядел убитым, и Дженевив покачала головой, глядя на него сверху вниз. Какая великолепная актерская игра! Час назад она восхищалась им, почти боготворила. Наивная, слепая дурочка.
– Почему ты не украл подвеску в первую ночь?
Ричард поднял на нее глаза – в них плескалось отчаяние. Дженевив так хотелось верить в его искренность, что она едва не заскрежетала зубами.
Лжец!
– Я не собирался красть подвеску.
– Каков же был твой план?
Ричард пожал плечами. Это был жалкий жест.
– Если я отвечу, ты возненавидишь меня.
Ее губы сжались. События вечера сплелись в единую канву: нападение лорда Невилла, а теперь предательство мужчины, которому она доверилась. Ей хотелось погрузиться в воду, чтобы смыть ту грязь, в которой она оказалась. Хотелось вернуться в прошлое, туда, где она была уверенной в себе, чистой и непорочной девушкой, еще не встретившей лжеца, сидевшего напротив.
– Ты думаешь, я не ненавижу тебя сейчас?
Он вздрогнул, как от пощечины. Дженевив отвернулась. Она не хотела верить, что этот человек способен страдать и испытывать боль.
Она привела его в свою тайную часовню, поделилась с ним своими секретами, подарила свою невинность, позволяла ласкать свое тело. Он вознес ее к звездам с той же легкостью, с какой только что вывалял в грязи.
Дженевив зажмурилась. А ведь она с самого начала сомневалась в том, что намерения мистера Эванса честны.
Мистер Эванс, безупречный джентльмен, красивый и обходительный мужчина, никогда не существовал. Существовал только сэр Ричард Хармзуорт, богатый, циничный, избалованный женским вниманием повеса, баронет сомнительного происхождения, за каждым шагом которого следили столичные газеты.
Ричард выпрямился.
– Когда ты отправила моих агентов восвояси с пустыми руками и заявила, что ни за что не продашь подвеску, я решил уговорить тебя сам.
Дженевив вздрогнула.
– Ты решил соблазнить меня, завоевать мое доверие и убедить меня расстаться с драгоценностью?
– Да не соблазнить! – Ричард поднял ладонь, словно защищаясь. – Я не собирался лишать тебя невинности. Я хотел, чтобы ты влюбилась и продала подвеску любимому мужчине… – Его тон был жалок. – Я не думал, что ты вызовешь во мне столь сильное… ответное чувство.
– О, тебе хотя бы не пришлось притворяться, играя свою маленькую гадкую роль. Замечательно!
– Дженевив, я знаю, что все это кажется тебе ужасным. – Он встал и сделал шаг к девушке, заставив ее отпрянуть. – Но ты должна знать, что моя первоначальная цель – заполучить подвеску – уже не важна для меня.
– Ничего я не должна! – резко ответила Дженевив. – Несколько минут назад я и имени твоего не знала.
– Ты презираешь меня, но поверь, не так сильно, как я сам презираю себя.
Ричард сделал еще шаг к Дженевив. Пламя свечей заколыхалось. Его лицо еще никогда не казалось девушке таким красивым и таким чужим. Он разбил ей сердце. Он хладнокровно шел к своей цели и добился того, чего хотел.
Лжец!
Дженевив резко отвернулась, наклонилась к лежащей на полу нижней юбке и принялась ощупывать кружевную ткань. Она не хотела вспоминать о том, как торопливо руки Кристофера… – Ричарда! – снимали с нее одежду, как его ладони скользили по ее телу. Вспомни Дженевив об этом – и слезы бы вскипели в глазах, а этого она хотела меньше всего. Дженевив хотела выглядеть сильной, хотела обдать предателя презрением и холодом.
Дженевив нащупала кармашек в складках юбки и, развязав тонкую тесьму, извлекла небольшой тканевый мешочек. Медленно протянув руку вперед, девушка показала Ричарду сверкающую камнями драгоценность.
– Твоя цель достигнута. Соблазн сработал.
Его глаза потемнели, на щеке задергалась мышца.
– Это подвеска? – упавшим голосом спросил Ричард.
– Конечно, это подвеска, – огрызнулась Дженевив. Она вздохнула. Что толку кричать и срываться теперь, когда все кончено? Все, что ей оставалось, – уйти с гордо поднятой головой. Единственная роскошь, которую она могла себе позволить.
– Ты носила ее с собой? – Он покачал головой. – Вот почему никто ее не нашел.
– Ну, твоим людям не повезло.
Его губы изогнулись.
– Не было никаких моих людей. Дженевив, я понимаю, ты не можешь теперь мне верить, но…
– О, это первое твое заявление, с которым я готова согласиться. Да, я не верю ни единому твоему слову.
Его кулаки сжались.
– Я больше никогда не обману тебя, милая. Я в ответе только за первое вторжение. Я никогда не напал бы на твоего отца и тетю. Я ни за что не причинил бы зла невинным людям из-за какой-то подвески.
– Не причинил бы зла? – Дженевив горько рассмеялась. Горечь и обида жгли ее, словно кислота. Она хотела говорить равнодушно и холодно, но не справлялась с выбранной ролью. Ей было так больно, больно до дурноты.
– У тебя немало причин меня ненавидеть, это так…
– Ого, сэр Ричард, а вы становитесь все откровеннее.
– Да послушай же! Я не собирался обижать тебя или причинять вред!
– Конечно, не собирались, сэр Ричард. Вы просто не думали обо мне, а думали только о себе. – Она вновь протянула ему подвеску. – Забирайте и убирайтесь прочь.
Потрясенный, Ричард смотрел на ее ладонь, дрожащую, неверную. Этот жест, полный презрения, ставил крест на всех его надеждах. Стальная змея в животе еще сильнее сдавила его внутренности.
– Дженевив, я…
Она вызывающе вздернула подбородок, изо всех сил стараясь не заплакать. Только не перед ним, не сейчас.
– Забирайте и будьте прокляты!
Неудивительно, что мистер Кристофер Эванс так интересовался ее исследованиями. И хорошо, что он не знает о тех сенсационных выводах, которые она сделала в своей статье. Когда статья увидит свет, она будет отомщена. Смеется тот, кто смеется последним… Не так ли?
Увы, мысль о мести нисколько не умаляла боль предательства. Дженевив хотелось заползти в темный угол и дать волю слезам.
Ричард протянул руку и отвел ее запястье. Казалось бы, у столь отвратительного человека должно быть холодное, неприятное прикосновение, как у жабы. Но его пальцы были теплыми.
– Мне не нужна больше подвеска.
Почему он отказывается взять фамильную реликвию, ради которой задумал свой гадкий план? Или он что-то знает? Мог ли он тайком прочитать ее рукописи? Узнать секрет, который должен взорвать ученый мир столицы?
– Думаю, нужна, – процедила девушка сквозь зубы, буравя Ричарда взглядом.
Он покачал головой.
– Оставь себе.
– Я что, еще и умолять вас должна? Умолять забрать то, за чем вы так долго охотились? Вы явно переоцениваете свое обаяние.
– Сейчас я точно не чувствую себя обаятельным, – вздохнул Ричард.
Он наклонился вперед и коснулся ее пальцев губами. Поцелуй был таким нежным, что Дженевив невольно затрепетала. Ричард поцеловал каждый ее палец. На мгновение она едва не поддалась его нежной ласке и даже закрыла глаза, но опомнилась и одернула руку.
– Вы пожалеете, что отказались от подвески, но будет поздно.
– Поздно? – Он нахмурился.
– Вы уедете и больше никогда не вернетесь в Литтл-Деррик.
Ричард упрямо качнул головой.
– Нет.
Дженевив насупилась.
– Вы должны убраться из моей жизни, неужели не ясно? И никогда больше не прикасайтесь ко мне!
Мука исказила его лицо.
– Зачем ты поступаешь с нами так жестоко?
– С нами? – Дженевив горько усмехнулась. – Сегодняшний вечер был ошибкой.
Ричард слабо улыбнулся.
– Прекрасной ошибкой, не так ли?
Ее щеки вспыхнули. Говоря о вечере, она даже не вспомнила о лорде Невилле, а думала только о ласках Кристофера… Ричарда Хармзуорта, подлого, вероломного обманщика.
– Я не хочу вас больше видеть.
Ричард снова покачал головой.
– Я понимаю твои чувства, но уехать не могу. Ты в опасности, и я тебя не оставлю.
– Самая большая опасность на моем пути – это вы! – выкрикнула Дженевив резко.
– Я должен защитить тебя от лорда Невилла.
– А кто защитит меня от вас?
И снова мускул задергался на его щеке.
– Не надо бояться меня.
Дженевив зажмурилась. Она чувствовала себя слишком измученной, чтобы продолжать этот бесполезный спор.
– Учтите, я в последний раз предлагаю фамильную драгоценность Хармзуортов.
– Единственная драгоценность в моей жизни – это ты.
Сердце Дженевив сжалось от боли. Это была такая сладкая ложь, в нее так хотелось поверить – без оглядки броситься в объятия любимого мужчины, предавшего ее!
Она отступила назад и убрала подвеску за спину.
– Довольно пустых слов, сэр Ричард.
– Ты подвергаешь себя опасности, милая. Лорд Невилл должен был уже понять, что в доме викария подвески нет. Он может подослать наемников.
– Хотите помочь мне? У вас ведь подвеска будет в сохранности, не так ли? – с сарказмом спросила Дженевив.
– Я же сказал, мне не нужна подвеска. Но ее необходимо перепрятать. Пусть ты не веришь мне, можешь довериться Кэмерону.
– Ваш друг герцог такой же лжец, как и вы. Он все знал, но не вмешался.
Ноздри Ричарда раздулись.
– Кэмерон Ротермер – благородный человек. Он с самого начала был против моего плана. Ему можно доверять.
Дженевив поняла, что обвинения в адрес друга задели Ричарда больше, чем обвинения в его собственный адрес. Подобная преданность близкому человеку со стороны подлеца Ричарда Хармзуорта была похвальной.
– Я начинаю думать, что на свете вообще нет мужчин, которым можно доверять, – с горечью произнесла Дженевив.
Ричард порывисто двинулся в ее сторону, словно хотел обнять, но заставил себя остановиться.
– Прости, Дженевив. Прости, что я предал твое доверие и причинил тебе боль. Я знаю, что совершил ошибку. Если бы сейчас можно было все исправить, я поступил бы иначе. Но я не знал, что все так повернется. Не знал, какая ты, как ты способна влиять на людей. Не знал, что ты изменишь меня.
Она сделала шаг назад, словно опасаясь, что его слова растопят лед и ее мнение о нем изменится.
– Это уже не так важно, сэр Ричард. Неужели вы думаете, что теперь ваши слова или дела будут иметь для меня значение?
Почти минуту он молча смотрел на нее – в душе его, видимо, зрело какое-то решение. Дженевив ждала, против воли затаив дыхание.
– Однажды так и будет. Я скажу, когда ты будешь готова.
– Я никогда не буду готова.
Девушка отвернулась и принялась натягивать под платье ворох кружевных юбок и подвязывать к ним мешочек для ношения подвески. Она избегала смотреть на Ричарда. Казалось бы, все карты были открыты, но все же какая-то недосказанность повисла в воздухе, трепеща и даря надежду – глупую, наивную девичью надежду.
– Я советую вам вернуться в Лондон, милорд, – сказала Дженевив устало. – Уверена, дамы будут рады вашему появлению.
Ей не хотелось смотреть на разбросанные по полу подушки. Ее святилище, тайное убежище было осквернено, как и то светлое чувство, которое расцветало в душе. Все превратилось в тлен.
Он подошел к ней быстро и решительно, руки обхватили предплечья. Дженевив вздрогнула от неожиданности и уставилась на Ричарда.
– Отпустите меня!
Глупо было надеяться, что он послушается. Впрочем, Дженевив и сама этого не хотела.
– Это еще не конец, можешь мне поверить.
– Вы ошибаетесь. – Она пыталась вложить в свой взгляд ненависть, но не смогла.
– Я докажу, что достоин тебя. Я заставлю тебя признать, что сегодняшний вечер не был ошибкой. Ты превратила жалкого повесу с болезненным самолюбием в человека чести.
– Докажите это, убравшись из моей жизни! – Ее глаза затуманились, в них стояли слезы.
– Я не подвергну тебя риску, уехав.
– Но вы причините мне боль, оставшись.
Ричард сжал ее плечи.
– Я не могу покинуть тебя. Ты в опасности.
– Вас волнует не только моя безопасность. Не так ли? – Дженевив говорила о подвеске, однако слишком поздно поняла, что ее заявление звучит двусмысленно.
Глаза Ричарда сузились, губы плотно сжались. Заметив это, девушка задрожала. Ей хотелось оказаться на другом конце света… И хотелось остаться!
Пусть он поцелует ее. Последний раз. Пусть подарит ей прощальный поцелуй, прежде чем провалится в преисподнюю и исчезнет из ее жизни.
Ричард как будто окаменел. Он смотрел не отрываясь ей в глаза, словно превратился в прекрасную статую. Дженевив была готова к тому, что Ричард насильно прижмет ее к себе и вопьется в ее губы поцелуем, но он медлил. Ее сердце так колотилось и рвалось, что кровь набатом стучала в ушах.
Не выдержав муки, девушка прильнула к Ричарду и прижалась губами к его губам.
О, как же она ненавидела сэра Хармзуорта!
Его губы были мягкими и осторожными, тогда как Дженевив вложила в поцелуй весь свой гнев, все свое отчаяние. Его руки не держали ее насильно, а лишь осторожно гладили по спине. Если бы она вздумала отстраниться, Ричард не стал бы ее неволить. Если бы попыталась сбежать, не стал бы преследовать.
Закрыв глаза, Дженевив отдалась эмоциям. Гнев, кипевший в душе, утих. На смену явилась жажда – темная, первобытная, отметающая сомнения и обращающая ненависть в прах.
Поцелуй получился жадным, голодным. Ричард ответил на него с той же страстью. Дженевив застонала, прижимаясь все теснее, впиваясь в его спину и плечи пальцами в попытке быть еще ближе.
Возбуждение в теле нарастало, пока не превратилось в расплавленную лаву. Гнев, сладость, бешенство и дикое желание слились воедино. Дженевив хотелось одного: чтобы сильные мужские руки бросили ее на пол, сильное мужское тело подмяло ее под себя, слившись с ней в невероятном экстазе.
В последней попытке остановиться, Дженевив отскочила. Она едва не задыхалась. Ричард смотрел на нее, часто дыша, синие глаза его потемнели от желания.
Дженевив зажала рот ладонью, словно не доверяла самой себе.
– Как же я тебя ненавижу, – простонала она беспомощно. – Да заберут черти в преисподнюю твою черную душу! – Она подхватила юбки и стремглав выбежала из часовни.
Ричард ошеломленно смотрел ей вслед.
Глава 27
– Папа, лорд Невилл напал на меня прошлым вечером. – Дженевив наклонилась над рабочим столом отца, чтобы привлечь его внимание.
Эту ночь она провела без сна, и лишь пистолет под подушкой давал ей призрачное успокоение. Она не знала, кого именно боялась: приспешников лорда Фэрбродера или Ричарда Хармзуорта. Дженевив металась в постели до самого утра, пока Доркас не принесла ей чай.
Должно быть, она была слишком наивной, если полагала, что отцу есть хоть какое-то дело до ее благополучия. Вернувшись из Лейтон-Корта, он засел в библиотеке за книги, даже не уточнив, все ли с ней в порядке. Подобное пренебрежение ранило Дженевив, но она все-таки надеялась на понимание отца. Даже тетя Люси, возмущенная тем, что лорд Невилл увез девушку в экипаже без сопровождения, квохтала все утро, словно наседка.
– Вздор! – отмахнулся викарий. Его лицо выражало крайнюю степень раздражения, когда он поднял глаза от книги. – Вчера ты вызвала переполох в доме герцога. Уж не знаю, что ты натворила, но ты выставила нашу семью в невыгодном свете.
– Что? – Дженевив не верила своим ушам. – Это не я вызвала переполох, а поведение лорда Невилла. Он повел себя недостойно. Ты должен отказать ему от дома, как и Гринграсу.
Отец нахмурился.
– Я слышал, как герцог Седжмур говорил о нападении. Зачем ты выдумала эти гадкие небылицы? Не знаю, чего ты хотела добиться своей клеветой. Я заявил герцогу и его гостям, что лорд Невилл – настоящий джентльмен.
– Неужели? – воскликнула Дженевив. Она приспустила с плеча домашнее платье, обнажая потемневшие до черноты синяки. – А что ты скажешь на это, отец? Или, по-твоему, именно так обращаются с дамами настоящие джентльмены?
– Дженевив, лорд Невилл хочет сочетаться с тобой браком! – В голосе викария звучала мольба.
– Отец, ты слышал, о чем я тебе говорю? – всплеснула руками девушка. О каком браке помышляет отец?! – Лорд Невилл напал на меня, пытался мной овладеть!
Но ее отец словно оглох.
– Ты выбрала нелепый способ для отказа, наговаривая на благородного человека, дочка. А ведь это очень хорошая партия для тебя. Если ты выйдешь замуж за лорда Фэрбродера, я обрету покой. Что станет с тобой, когда я умру? У тебя не останется никаких средств к существованию. Я волнуюсь за твое будущее, малышка.
У Дженевив сжалось горло. Много лет отец не называл ее малышкой, и сейчас весь ее гнев разбился об это слово, словно морская волна о волнорез. Кровь отхлынула от лица.
– Даже до событий вчерашнего вечера я не могла бы выйти за него замуж, – пробормотала она. – Он же такой… старый.
Словно обретя силы в ее ослабевшей самозащите, викарий встал и выпрямился.
– Зато великодушный! И он готов взять бесприданницу! Готов и дальше поддерживать нашу семью деньгами.
Дженевив смотрела на отца с ужасом.
– И ты способен просто… продать меня?
– Какие некрасивые слова ты используешь, – поморщился викарий. – Ты будешь жить в большом красивом особняке недалеко от меня. Мы будем продолжать работать вместе.
Ну конечно! Ее отцу важен лишь собственный комфорт. Какая удача – обрести богатого зятя и одновременно сохранить молчаливую талантливую работницу, которая будет приносить ему успех и признание в научном мире!
Ее отец готов был отдать свою дочь отвратительному лорду Фэрбродеру без единого колебания. И вот в чем ирония: единственным человеком, который хотел этому помешать, был пресловутый сэр Ричард Хармзуорт.
– Тебе даже неважно, что твой покровитель ударил меня? – тихо спросила Дженевив.
Викарий опустил голову, избегая ее взгляда.
– Глупо с твоей стороны думать о таких мелочах, когда речь идет о достойном муже. Эта твоя неблагодарность… такая нехристианская.
– Нехристианская? Значит… – откликнулась Дженевив и сморгнула слезы.
Приняв ее тихий тон за покорность, отец приблизился и коснулся ее руки.
– Малышка, я понимаю, будущий брак пугает тебя. Это нормально. Но ради себя самой, подумай над предложением лорда Невилла. Уверен, если он и был несколько… несдержанным, то уже сегодня раскаялся в этом. Это твоя недоступность и невинность сделали его таким… порывистым.
Щеки Дженевив вспыхнули. С прошлой ночи она точно не была невинной.
– Отец, лорд Невилл был не просто несдержанным. Он хотел меня изнасиловать. И я не смогу забыть этого, какие бы аргументы ты ни приводил. Я не выйду за него замуж лишь для того, чтобы тебе жилось комфортно. – Она помолчала, а затем решилась: – И больше не буду работать вместе с тобой. Отныне мои труды – только мои труды.
Отец отдернул руку, словно обжегся.
– Что? Какие еще твои труды? Ты всего лишь мой помощник!
Дженевив уставилась на отца. Утренний свет, проникавший в окно, ложился на его изборожденное морщинами лицо. Он выглядел возмущенным и совершенно уверенным в себе. Похоже, ему и в голову не приходило, что дочь заявила свои права всерьез.
За последние пять лет викарий не написал ни единого слова. Даже сопроводительные письма за него писала Дженевив. Он так привык пользоваться ее преданностью и доверчивостью, что стал забывать, что за доброту надо платить добротой.
Как же теперь она радовалась, что не доверила отцу правду о своих недавних исследованиях! Теперь уже никакое чувство долга не заставит ее отозвать будущую статью о семейной реликвии Хармзуортов из печати. Публикация исследований заставит научный мир считаться с ней.
– Я была не только помощницей, – тихо произнесла Дженевив.
– Несколько лет назад лорд Невилл пришел ко мне и просил твоей руки. Я слишком долго ждал. Надо было выдать тебя за него еще тогда, когда ты не была такой строптивой. Ты научилась дерзить, Дженевив. Забыла, чем обязана лорду Невиллу.
Девушка поняла: отец яростно защищает свой уютный мирок, в котором ему отлично жилось за чужой счет. Он считает ее вполне допустимой жертвой во имя своего комфортного существования.
Ну уж нет! Она скорее умрет, чем выйдет замуж за лорда Невилла Фэрбродера!
Ричард проснулся и сразу почувствовал запах конского навоза. Ложе под ним было слишком твердым, над ним тянулись длинные деревянные балки. Он поморгал, глядя вверх, и попытался сообразить, где находится.
Конюшня викария… Ну конечно! Опасаясь оставить Дженевив без защиты, он уснул возле стойла, подложив под голову плащ.
Повозившись, Ричард стряхнул с себя солому.
– Кто здесь? – раздался испуганный женский голос.
Только тут Ричард понял, что именно его разбудило. Женский плач.
Приподнявшись, он вытянул шею. У дальней стены стояла Дженевив, закрыв рукавом лицо. Он тотчас вскочил на ноги.
– Милая, в чем дело? Почему ты плачешь?
Дженевив принялась торопливо вытирать слезы.
– Что ты тут делаешь? – спросила она глухо.
У нее был такой несчастный голос, что у Ричарда сжалось сердце. Ему так хотелось надеяться, что она плачет не из-за их вчерашнего разговора.
– Я ночевал здесь, – признался он, осторожно приближаясь. – Не хотел оставлять тебя одну.
– Я не одна. Со мной мои прекрасные, чуткие родные, – горько произнесла Дженевив.
– Я опасался, что Фэрбродер подошлет Гринграса.
Дженевив отошла к узкому окну, подальше от Ричарда. Солнце стояло высоко, в его косых лучах кружились пылинки. Внутри конюшни было полутемно и пахло конским навозом.
– Уверена, лорд Невилл не стал бы уже наутро повторять нападение. – Дженевив шмыгнула носом.
– Бдительность не бывает лишней.
– Да что ты вообще ко мне привязался? – простонала девушка. – Ты ведь получил свое! Я даже предлагала тебе подвеску… Чего тебе нужно?
– Ты нужна мне.
Она горько рассмеялась и отвернулась, украдкой вытирая слезы.
– Прекрати глумиться надо мной.
Ричард внезапно чихнул.
– Я волнуюсь за тебя, – пробормотал он, едва перестало свербеть в носу. – Иначе какого дьявола я ночевал бы в этой конюшне. В доме Кэмерона меня всегда ждет мягкая постель. Скажи лучше: почему ты плачешь?
– Я не хочу с тобой разговаривать, – угрюмо произнесла Дженевив и уселась у стены прямо на солому.
– Жаль. – Ричард опустился рядом с ней. Ему так хотелось обнять ее, погладить по голове, но он понимал, что прикасаться к Дженевив пока не стоит.
– Оставь меня в покое! – Она уронила голову на колени и закрыла ее руками.
– Не могу, – признался Ричард.
Он почесал заросший щетиной подбородок. Ему просто необходимо было побриться и хорошенько вымыться. Но чистая совесть была куда более необходима.
– Так почему ты плакала?
– С чего ты взял, что я стану делиться своими несчастьями с негодяем и мошенником вроде тебя?
– Я бы попытался помочь.
– Ты бы помог мне, убравшись в Лондон.
Ричард вздохнул. Он вытянул вперед ноги и задумчиво оглядел помещение. Солома была свежей, но ее запах не заглушал запахи навоза и конского пота. В воздухе поблескивали паутинки. Он снова чихнул.
– Не могу я уехать.
Дженевив подняла голову и посмотрела на него опухшими глазами.
– Ненавижу тебя.
У него сжалось сердце, но лицо осталось невозмутимым.
– У тебя есть на это все основания. Ты плачешь из-за меня?
– Вот еще!
Возмущение в ее голосе понравилось Ричарду. Это было лучше, чем горе и отчаяние.
– Хорошо. – Он сделал паузу. – Тогда из-за кого?
Дженевив часто заморгала, стараясь сдержать подступившие слезы. Мокрые ресницы, припухшие губы, чуть розовый кончик носа – все это делало ее похожей на беззащитного ребенка. Ричард вновь испытал желание прижать ее к груди и погладить по голове.
– А разве тебе есть дело до моих слез? – Она шмыгнула носом. – Тебя ведь интересует лишь то, что выгодно тебе…
– Не трудись меня обличать. Я еще помню, что ты считаешь меня эгоистом, – усмехнувшись, перебил Дженевив Ричард. – Но я волнуюсь за тебя. Скажи, что случилось. Ты же знаешь, я упрям и добьюсь ответа.
На самом деле он вовсе не был уверен, что на Дженевив можно давить. Она была своенравной и упертой, рьяно охраняла свои интересы. Однако теперь, расстроенная, потерянная, она не казалась такой уж независимой. Ричард чувствовал: она хочет открыться.
– Отец настаивает на браке с лордом Невиллом, – выпалила Дженевив.
– Да он с ума сошел! – изумился Ричард. – Разве он не знает, что произошло вчера после приема.
– Папа не хочет ничего слышать. Я просила не пускать лорда Фэрбродера на порог, а он заявил, что все мои обвинения – вздор. – Она вздохнула.
Как же невыносимо было сидеть рядом, но не иметь возможности обнять ее, утешить! Ричард просто сходил с ума. Решение проблемы почти сложилось в глубине его сознания, но он не был готов облечь свою безумную идею в слова. К тому же Дженевив вряд ли станет его слушать.
– Отец не поверил, что Фэрбродер напал на тебя прямо в экипаже? – уточнил он.
Тонкая шея девушки судорожно дернулась.
– Нет. – Она всхлипнула. – Он заявил, что это клевета на благородного человека.
Ричард насупился.
– Что ж, отцу придется поверить тебе, потому что я намерен рассказать ему правду. Он не должен жить в выдуманном мире, всякий раз забывая об интересах родной дочери.
Он попытался встать, но Дженевив схватила его за руку.
– Не надо!
От ее прикосновения по руке Ричарда прошла горячая волна.
– Может, ты думаешь, что он не станет слушать меня, потому что я самозванец?
Она покачала головой.
– Я не рассказала отцу, кто ты. Он и так натерпелся…
– Натерпелся… – повторил Ричард.
То, что девушка так щадила чувства отца, было похвальным и немного… наивным. Викарию давно следовало раскрыть глаза, но Ричард не мог сделать это против воли его дочери.
Что ж, если мистер Барретт не знает его настоящего имени, нет нужды ночевать в конюшне. Это значительно облегчало Ричарду задачу.
– Ты же помнишь, каким потрясением для отца стало нападение грабителей в тот день в библиотеке? – почти умоляющим тоном произнесла Дженевив.
Он вздохнул, подавляя раздражение. То, как эгоистично викарий относился к единственной дочери, невероятно злило его. Мистер Барретт ценил свой комфорт превыше всего и порой ставил на карту недопустимые вещи: репутацию Дженевив в ученых кругах, ее руку и сердце…
– Но твой отец должен знать правду. Нельзя жить иллюзиями.
– Если ты вступишься за меня и обвинишь лорда Невилла, он может неверно истолковать твои слова, – взмолилась девушка. – Вчера после нападения мы оба пропали… Отец может подумать, что мы с тобой… мы…
– Я сделал все, что мог, чтобы защитить твою репутацию. Отправил записку к герцогу – просил его поговорить с викарием. Кэмерон сообщил твоему отцу, что я проводил тебя до дома, а сам незамедлительно вернулся в Лейтон-Корт.
Дженевив горько усмехнулась.
– Благодарю за заботу. Но твоя предусмотрительность ничуть не меняет мое отношение к тебе. Я настаиваю, чтобы ты уехал. Подвеску не получишь – ты от нее отказался. Не хочу больше тебя видеть… Ты сделал все, чтобы уничтожить все то хорошее, что было между нами.
Ричард потер виски. Он чувствовал досаду.
– Дженевив, я же сказал: я не уеду, пока ты нуждаешься в защите.
– О, на случай нападения у меня есть пистолет!
– При себе?
Она помолчала.
– Нет.
– А вот я не храню свой пистолет в ящике стола, как ты. Я готов к решительным действиям, если Фэрбродер сделает первый шаг.
Внезапно Дженевив расплакалась. Ричард в ужасе смотрел на нее.
– Милая, не плачь, – простонал он. – Я не могу видеть твои слезы.
– Оставь меня в покое! – Дженевив закрыла лицо руками.
– Милая, клянусь, я все исправлю! – Ричард коснулся ее плеча.
Она отпрянула и уставилась на него заплаканными глазами, но он не понял, что она хотела сказать таким взглядом.
В Лондоне Ричард слыл отчаянным повесой. Ему не составляло труда усыпить бдительность любой женщины, убедить ее в своей неотразимости, уговорить на любые шалости. Однако в отношениях с Дженевив его опыт и самоуверенность обратились в прах, его слова и действия постоянно встречали сопротивление.
Они с минуту смотрели друг на друга. Потом Ричард привлек девушку к себе. Она не стала противиться, чем изумила его. Наоборот, прижалась к его плечу, слабо всхлипывая и позволяя гладить себя по волосам, шептать утешительные слова.
Словно величайшую драгоценность, Ричард обнимал Дженевив – внутри у него все пело от восторга. Никогда прежде он не чувствовал себя счастливым лишь от возможности утешать и обнимать женщину.
Ее волосы пахли цветами и осенним лесом, казались мягким шелком. От того, как доверчиво она льнула к нему, томительно сжималось сердце. И в этот момент Ричард Хармзуорт сказал себе, что никого не сможет любить так, как любит Дженевив Барретт.
Ричард боялся, что она все-таки настоит на его отъезде, когда ситуация с проклятым Фэрбродером разрешится. Разве будет его жизнь прежней, если в ней нет любимой женщины? Каким самовлюбленным, наивным, глупым упрямцем он был, когда думал, что никого никогда не полюбит.
Ричард перебирал мягкие волосы Дженевив, пытался запомнить каждую свою эмоцию, вспыхивавшую в разгоряченном мозгу. Теплый осенний свет, лившийся из окна и освещавший золотую солому и нежную макушку Дженевив, теплый запах конского пота, пылинки, кружившие в солнечных лучах, нежный изгиб женского тела…
– Милая моя… – тихо прошептал Ричард, задыхаясь от нахлынувших чувств.
Глава 28
Дженевив понимала, что сама навлекла на себя беду. Хуже всех ее неприятностей была перспектива вновь сдаться на милость человеку, обманувшему ее.
Прошлой ночью она уходила из маленькой часовни с чувством, будто все ее существо разбито на сотни осколков, склеить которые теперь не под силу никому. И вот, оказавшись в объятиях Ричарда Хармзуорта, она собиралась воедино. Не имело никакого значения, что он предатель и лицемер, что он может причинить ей еще немало вреда. Значение имели только его объятия, дарившие покой и чувство защищенности.
Она не верила, что Ричард остался в Литтл-Деррике ради нее и ее безопасности. Какими бы ни были его мотивы, он думал лишь о собственной выгоде. И все же она хотела верить его обещаниям и словам! Да, она в беде – падает в глубокую пропасть, подготовленную своим безрассудством.
Дженевив прижалась губами к губам Ричарда со всем отчаянием и потребностью в нежности. Ночью она сбежала от него, дав себе обещание, что никогда больше не прикоснется к нему, а теперь льнула, обвивая, как вьюнок, тело Ричарда.
Изумленный, он осторожно отстранился.
– Ты помнишь, милая, что ненавидишь меня всем сердцем?
– Да, ненавижу, – ответила Дженевив и снова приникла губами к его губам.
Ричард пытался быть сдержанным, но прежний голод пробуждался все сильнее, и Дженевив чувствовала это по напрягшимся мышцам рук и груди, по жадности его губ.
– Это же я, – пробормотал он. – Все тот же обманщик, отвратительный лондонский повеса Ричард Хармзуорт.
– И я все еще хочу, чтобы ты горел в аду, – пробормотала девушка, зарывшись лицом в его волосы.
– Это не мешает тебе прикасаться ко мне, – заметил он.
– А что, тебе не нравится, когда я к тебе прикасаюсь?
– Я не хочу, чтобы потом ты жалела об этом, как о прошлой ночи.
Дженевив смутно припомнила, что и прошлой ночью Ричард пытался предостеречь ее от безрассудного поступка, взывал к разуму, уговаривал. Возможно, мелькнула в голове незнакомая мысль, Ричард Хармзуорт старался действовать благородно. Это ведь он вырвал ее из грязных рук лорда Невилла, и вполне вероятно, без каких-либо скрытых мотивов. После мерзкой сцены у экипажа Ричард хотел проводить ее к отцу и тетке, а вот сама Дженевив поступила своенравно и опрометчиво.
Эти странные мысли, сомнения, словно крошечные гусеницы, пробравшиеся в закоулки сознания, внезапно распустили роскошные крылья, превратившись в гигантских мотыльков уверенности. Нет, Ричард Хармзуорт не мог быть так плох, как она думала о нем.
Дженевив придвинулась ближе к сидящему у стены Ричарду. Ее грудь прижалась к его груди, завлекая и обещая сладкие ласки. Она принялась покрывать поцелуями его шею, пахнущую лимонной вербеной. Ответом ей был слабый стон, сорвавшийся с губ Ричарда. Его сопротивление было сломлено – он сдался и набросился на нее. Его рот был горячим, жадным, он целовал любимую так яростно, словно пытался утолить безумный голод. Поцелуи были более страстными, чем прошлой ночью, когда он старался соблюдать осторожность, помня о ее неопытности.
Сжав Дженевив в объятиях, Ричард повалил ее на солому. Пыль закружилась вокруг хороводом, сверкая в солнечных лучах, словно крошечные звездочки. Дженевив покорилась с восторгом. Ее глаза были закрыты. Ричард подмял ее под себя, взывая к древним женским инстинктам принимать и отдаваться.
Ее гнев, боль и жалость к себе отступили. Все, что натворил лорд Невилл, все, что наговорил ей отец, – все это теперь не имело значения.
Подрагивавшие от волнения пальцы Ричарда приспустили платье Дженевив с плеч, открывая грудь, лаская, сминая нежные округлости, сдавливая розовые соски. Живот Дженевив подрагивал в такт ласкам – она тихо постанывала.
Ее руки скользили по спине Ричарда, гладили упругие мышцы, впивались в плечи. Казалось, ночью она хорошо изучила тело Ричарда, но теперь заново открывала его для себя.
Когда Ричард слегка приподнялся над ней, Дженевив принялась целовать его грудь и касаться языком ореола сосков, ее ладонь двинулась вниз по плоскому животу. Она чувствовала, что его плоть напряжена и мучительно распирает узкие брюки. Ладонь накрыла выпуклость – Ричард в ответ издал звук, похожий на приглушенное рычание.
Дженевив видела, как потемнели его глаза. Она осторожно погладила выпуклость. Его плоть была большой и очень твердой. Огромной… Как он вообще сумел проникнуть в нее?
Дженевив потянула за пояс брюк. Пуговицы поддались, одна оторвалась и упала в сено. Ее ладонь накрыла восставшую плоть.
– Покажи, что надо делать, – хриплым голосом попросила она.
Его рука накрыла ее ладонь, двигаясь ритмично и уверенно. Ричард навалился сверху, задирая юбки и подбираясь все выше. Дженевив застонала, подаваясь вперед, навстречу его руке. О каком упрямстве, о каких принципах могла идти речь, если она хотела его больше всего на свете!
– Ричард? – окликнула она, часто дыша.
Он взглянул ей в глаза, прядь волос упала на лоб.
– Прости, милая. Знаю, что слишком тороплюсь.
– Так сделай это. Я так хочу тебя.
– Ты заслуживаешь лучшего, – с тоской произнес он.
– Возможно, – улыбнулась Дженевив.
Она осторожно провела ладонью по его покрытой щетиной щеке. Что-то изменилось в его лице. Глаза потеряли темный демонический блеск и смотрели теперь с нежностью.
– Так может, тебе не следует… – начал он.
Она прижала ладонь к его губам, заставляя замолчать.
– Правда в том, что я все равно хочу тебя.
– Я не подведу тебя, милая.
– Не давай обещаний, которые не сможешь выполнить.
Она сжала его ягодицы, притягивая к своим бедрам и тем самым давая понять, что дальнейший диалог не нужен.
Ричард вошел в нее быстро, без тени сомнения, скользнул в шелковые путы, не встретив сопротивления. Дженевив была влажной и горячей. Ричард двигался с восхитительной легкостью. Если прошлой ночью он боялся причинить ей боль, то теперь было очевидно, что Дженевив приветствует быстрый танец, вершившийся между ними.
Они сплетались в объятиях, часто дыша, касаясь ладонями и губами, шепча нежные слова. Каждая мышца напрягалась и опадала в такт удивительным ласкам. У Ричарда сжималось сердце от нежности и любви, когда он видел счастливое выражение на лице Дженевив. Она принадлежала ему сейчас безраздельно.
Частые вздохи и нежный стон возвестили о том, что Дженевив близка к пику наслаждения. Ричард чуть замедлил темп, опасаясь опередить ее, и, лишь когда она вскрикнула и впилась в его плечи ногтями, он почувствовал облегчение. Доставить ей удовольствие было важнее его собственного удовлетворения.
Ричард, вспомнив о том, как безрассудно действовал прошлой ночью, рискуя зачать внебрачного ребенка, обещал себе сдерживаться до последнего и пролиться Дженевив на живот. Но в этот момент она, еще слегка подрагивая от наслаждения, открыла глаза, полные настоящей женской любови, и улыбнулась. Ричард не смог сдержаться – извергся в шелковые глубины, проклиная себя за слабость.
Не выходя из нее, Ричард перекатился на спину, прижимая любимую к себе. Ему не хотелось терять с ней связь ни на секунду. Эта призрачная близость, кажущаяся взаимность могли ускользнуть, не оставив и тени, и он отчаянно цеплялся за возможность их продлить.
Дженевив смотрела на него, и солнце искрилось в ее волосах, перепутанных с сухими стебельками травы. Глаза ее сверкали, на губах блуждала блаженная улыбка. Она была само изящество – тонкая, как тростник, нежная, как паутинка. Истинная драгоценность.
Ричард смежил веки, ожидая, пока сердце прекратит свой дикий галоп. Любовь к Дженевив захватывала его, была всеобъемлющей, подчиняла каждую клетку тела. Это было непривычно и пугающе, но заставляло постоянно хотеть большего.
Дженевив шевельнулась, пытаясь высвободиться, но Ричард не позволил ей этого. Он не хотел, чтобы она двигалась или говорила, ведь это будут новые упреки или напоминание о разделявших их барьерах. Пусть мир катится в тартарары, но тут, в полутемной конюшне, пусть царит настоящая любовь.
Настоящая любовь… в конюшне…
Должно быть, он сошел с ума!
– Милая, – шепнул Ричард, стряхивая с себя сладкую негу. Он перекатился на бок.
– Что? – чуть сиплым голосом спросила Дженевив, небрежным движением отбрасывая с лица волосы.
– Мы в конюшне, – заволновался Ричард.
– Ты думал, я не знаю? – нахмурилась Дженевив, словно подвергая сомнению его здравомыслие.
– А если кто-то войдет? Вдруг нас слышали? – Его охватило ужасное предчувствие. – Где, черт возьми, Уильямс?
Дженевив приподнялась на локте, изучая его. Ричард хмурился, и это показалось ей забавно. Кажется, он уж слишком печется о ее репутации.
– Уильямс обучает Джорджа верховой езде, – ответила она. – Пару часов их точно не будет.
Ричарда это ничуть не успокоило. Он проклинал свою несдержанность. Это же надо: проснулся и сразу же набросился на бедную девушку, не заботясь о последствиях! Ричард вскочил и застегнул брюки. Одной пуговицы не хватало. Дженевив наблюдала за ним, улыбаясь. Ей казалось забавным, что Ричард так суетится. Лондонский повеса, пытающийся скрыть свое прелюбодеяние.
– Откуда это волнение, сэр Ричард? – поддразнила она. – Волнуешься за свою репутацию?
– Я беспокоюсь за твою репутацию, милая, – не поддаваясь на шутливый тон, отозвался Ричард.
Он принялся озираться. Смятый темный ком, слабо напоминавший безупречную верхнюю одежду, валялся в углу у стены. В кармане нашлись часы. Они показывали половину десятого.
– Ты очень мил, – тихо сказала Дженевив.
– Мил? – Ричард изумился. – Я?
Дженевив села и принялась оправлять платье.
– Да, ты очень мил. – Она смотрела с вызовом, но в глазах плясали искорки смеха.
– Я бываю очень разным, миледи. – Ричард хмыкнул и сложил руки на груди. – Но уж точно не милым.
– Перестань хмуриться и поцелуй меня. – Дженевив внезапно вскочила и схватила его за руку.
Ошеломленный, Ричард смотрел на нее. Он ожидал, что она будет жалеть о содеянном, что раскаяние подтолкнет ее к новым обвинениям в его адрес, однако она… заигрывала!
Неужели Дженевив больше не ненавидит его?
– Значит, ты на меня не сердишься?
– Ну, полного прощения не жди, – предупредила Дженевив. – Однако сердиться на тебя… Сейчас? Точно нет!
– Но ты все равно считаешь меня обманщиком. – Ричард осторожно привлек Дженевив к себе. – И готова целовать меня и дальше?
– Видимо, я слегка повредилась рассудком, – ответила девушка, пожимая плечами.
Ричард коснулся ее подбородка. Доверчиво, как ребенок, она закрыла глаза, ожидая поцелуя. Это было так прекрасно – знать, что в любимой женщине нежность к тебе заслоняет все дурные мысли и эмоции. Ричард поцеловал Дженевив осторожно, как будто впервые делал это, и отстранился.
– Вот видишь? – пробормотала еле слышно Дженевив. – Ты ласковый и милый.
Ноздри Ричарда раздулись от возмущения.
– Это доказывает, что ты совершенно не разбираешься в мужчинах.
– Возможно, – задумчиво произнесла Дженевив и прищурилась. – Пусть я не разбираюсь в мужчинах, зато я точно начинаю разбираться в тебе.
– И ты думаешь, что я злодей, которому надо срочно убираться в Лондон, – напомнил ей Ричард.
Она рассмеялась.
– Да, ты ужасный злодей. Но насчет Лондона я готова поспорить, ведь у тебя наверняка есть пара веских аргументов не ехать.
– Какие же? – Ричард понимал, что надо срочно отправить Дженевив в дом, пока их никто не видел, но любопытство оказалось сильнее.
– Например, ты божественно целуешься.
Божественно? Ричард поймал себя на том, что слегка приосанился.
– Только целуюсь?
Она покраснела: интригующая смесь чувственности и неопытности.
– Не только. Перестань напрашиваться на комплименты!
Он улыбнулся, а затем посерьезнел.
– Скажи, милая, почему ты так просто отдалась мне?
Глава 29
По мере того как молчание затягивалось, Ричард начал жалеть о заданном вопросе.
Дженевив колебалась. Она не могла сказать, что под маской разглядела совсем другого Ричарда Хармзуорта. Дженевив долго гнала прочь хорошие мысли на его счет, но они взяли верх. Ей почему-то не хотелось признаваться в этом мужчине, которого она, кажется, успела полюбить. Он слишком долго лгал ей.
– Прости, я зря спросил.
Дженевив вздохнула.
– Ты постоянно пытаешься залезть мне в душу.
Ей было трудно ответить на вопрос Ричарда. Если прошлой ночью ею могли руководить любопытство и нервное потрясение, которое она перед этим пережила, поиск утешения, по крайней мере, то теперь она действовала лишь на основании инстинкта. Страсть подсказала ей, что нужно делать.
– Это потому, что ты все время отгораживаешься. Я пытаюсь понять тебя, – пояснил Ричард. – Прошлой ночью ты была в ярости.
– Да, была.
Она была в ярости, потому что он ее обманул. Однако своими действиями, даже своим маскарадом Ричард Хармзуорт не успел ей ничем навредить, в отличие от лорда Невилла, которого викарий считал достойным джентльменом.
– А сейчас подначиваешь меня и смеешься. Я не понимаю этих перемен, – признался Ричард.
Дженевив смотрела на него. Его глаза пытливо изучали ее лицо, желая уловить хоть какую-то подсказку. Он был взволнован и полон невысказанных надежд. Ей начинало казаться, что Ричарду Хармзуорту можно доверять, но сердце сжималось от страха, что она может вновь ошибиться.
– Видимо, ты тоже не слишком хорошо разбираешься в женщинах, – попробовала отшутиться Дженевив.
– Ты все еще считаешь, что я остался ради подвески? – мягко спросил Ричард.
– Приехал ты точно за ней.
– Да, но теперь подвеска потеряла для меня значение. Истинная драгоценность этого дома – ты, Дженевив. – Он поник головой. – Я должен был оберегать тебя, а вместо этого…
Она тряхнула волосами.
– Ну, ты пытался поступить правильно.
– Серьезно? Разве имеют значение намерения, если я все равно совершил злодеяние?
– Не будь к себе так строг.
– Ну, у меня есть оправдание. – Ричард горько усмехнулся. – Я просто не способен тебе противостоять.
– А я тебе, – призналась Дженевив вполголоса, потупившись.
Мгновение спустя Ричард уже прижимал ее к себе и целовал в губы. С трудом оторвавшись от ее губ, он произнес:
– Разве мы не идеальная пара?
Дженевив уткнулась в его плечо. Она не хотела отвечать на этот вопрос. Пусть даже они идеальная пара, ей нет места в жизни сэра Ричарда Хармзуорта. Он принадлежал миру, в котором правят бал богатство, фамильные связи и браки по расчету. Для бесприданниц из маленьких городков вход туда закрыт. Партию Ричарду может составить лишь женщина с безупречной репутацией и идеальным происхождением. Такую он и искал, если верить газетам.
От мысли о том, что какая-нибудь великосветская дама разделит с ним ложе, Дженевив затошнило. Она впилась ногтями в подол платья.
У нее не было прав на Ричарда Хармзуорта, но ее упрямое сердце кричало: «Он мой и только мой!» Она не могла себе представить, что другая женщина будет ласкать его и стонать под его телом. Ревность сковала ее, парализуя каждую мышцу.
– Я мог зачать ребенка, – внезапно сказал Ричард мрачным тоном.
– В самом деле? – Дженевив охнула и взглянула на него. – А можно будет что-то придумать, если это случилось? Ну… есть ли какой-то метод?
Удивительно, но он рассмеялся.
– Какая практичность. Звучит ужасно, Дженевив.
Она судорожно вздохнула и принялась мерить конюшню шагами.
– И тем не менее. Ребенок от дочери викария точно будет помехой.
– Мне нравится быть с тобой. – Ричард поймал ее руку и поцеловал запястье.
– Что значит «нравится»? – Она смутилась. – Ты сейчас про… интимные утехи?
– Я имел в виду, что ты самая интересная женщина, с которой меня сводила жизнь.
– Но ведь это не повод для…
Скрипнула дверь.
Дженевив и Ричард одновременно отпрянули к стене и замерли.
В конюшню ворвался Сириус.
Ричард успел поймать его за загривок, прежде чем пес оповестил всех об их убежище.
– Тихо, – шепнул он в большое лохматое ухо.
Сириус послушно замер.
– Ты делаешь успехи, парень, – раздался голос Уильямса у входа.
Джордж провел коня по проходу и завел в стойло.
Дженевив и Ричард крадучись двигались вдоль стены в самый дальний угол конюшни. Здесь было очень пыльно, и девушка молилась, чтобы ей не вздумалось чихнуть.
– Спасибо вам за уроки, мистер Уильямс, – сказал с чувством мальчик. – Когда попробуем снова?
В его голосе звучало такое счастье, что Дженевив уткнулась Ричарду в плечо. Он прижал ее голову ладонью и поцеловал в макушку. В этот момент все, что еще оставалось в душе девушки враждебного, растаяло. Поздно было притворяться и разыгрывать недотрогу, поздно было осуждать его за ложь. Дженевив влюбилась, и произошло это гораздо раньше, чем она посмела себе признаться. Быть может, даже в тот самый момент, когда она увидела постороннего человека в черной маске, пахнущего лимонной вербеной, который вел себя дерзко и обходительно одновременно.
Дженевив была без памяти влюблена в Ричарда Хармзуорта и понятия не имела, что с этим делать.
К счастью, Уильямс предложил своему ученику проводить его до дома, и они оба оставили влюбленную пару в компании Сириуса и нескольких лошадей. Убедившись в том, что Уильямс и Джордж покинули конюшню, Ричард громко выдохнул и несколько раз чихнул, а потом истово поблагодарил Бога за то, что конюхи не заявились раньше. Риск был слишком велик, и Ричард ругал себя за несдержанность.
Дженевив опустилась на солому и принялась вынимать из волос травинки.
Ричард наклонился и поправил кружевные оборки на ее плечах. С неприбранными волосами, в одежде в полном беспорядке, с растерянным взглядом Дженевив выглядела очень ранимой и трогательной. Ее хотелось опекать и лелеять, но Ричард мучительно жаждал вновь стиснуть ее в объятиях. Она манила его, словно цветущая роза трудолюбивую пчелу, взывая к древним инстинктам, которым невозможно сопротивляться.
Ричард стряхнул наваждение и отвернулся. Нельзя было так рисковать, он просто не имел права подвергать честь Дженевив опасности. И без того он успел натворить немало бед.
– Я пойду первым и проверю, нет ли кого снаружи, – сказал он негромко, положив руку Сириусу на загривок. Пес заскулил. – Тише ты, болван! – Ричард обернулся и поймал ищущий взгляд Дженевив. – Побудь тут. Если все в порядке, я дам тебе знак.
Она кивнула. Ей отчаянно не хотелось прерывать эту встречу и прощаться, пусть даже ненадолго. Если бы не страх, что их застанут на месте преступления, Дженевив не выпустила бы Ричарда из объятий. Ей хотелось вновь и вновь покрывать поцелуями его гибкое и мускулистое тело, касаться заповедных уголков, обнимать и отдаваться ему без остатка.
Ричард и Сириус вернулись довольно быстро.
– Кажется, вокруг ни души. Можно ли незаметно обойти дом, чтобы войти с парадного входа? Лучше будет, если мы воспользуемся разными дверями.
– Можно. Если пробираться за сиренью, из окон не будет видно. Нельзя же сидеть тут дотемна.
– Я был бы не против, – заметил Ричард, галантно подавая ей руку, чтобы проводить к выходу.
– Прекрати смотреть на меня, как на десерт, – хмыкнула Дженевив, весьма довольная. Она подобрала свободной рукой подол и встряхнула его, чтобы избавиться от налипшей соломы.
– У тебя такие изящные щиколотки, – заметил Ричард.
– Ты меня смущаешь.
Он опустился на колени, задрал ее юбки повыше и губами проследил линию ног до самого сокровенного места. Девушка ахнула и схватила его за волосы.
– Мне нравится смущать тебя, – пробормотал Ричард. Ответом было только частое дыхание. – Проклятие! Мы не должны!
– Приходи сегодня вечером в часовню, – простонала Дженевив. – Не знаю, как я доживу до сумерек.
Ричард поднялся и обнял свою любимую. Так странно, что живший в нем столько лет гнев растворился в новом чувстве. Он чувствовал себя удивительно свободным. Свободным, как никогда за всю жизнь.
– Мы ведем себя слишком безрассудно, милая.
– Позволь мне побыть безрассудной. Я никогда себе этого не позволяла. И мне начинает нравиться жить без оглядки на последствия.
– Я тому виной?
– Напрашиваешься на комплимент? – Она засмеялась. – Ты такой тщеславный.
– Я чувствую себя сверхчеловеком, когда обнимаю тебя, моя драгоценная.
– Так мы увидимся вечером? – Дженевив смотрела с беспокойством, как будто сомневалась в его желании.
Это тронуло Ричарда еще сильнее. Сердце сжалось от нежности, и он коснулся ладонью ее щеки.
– Если я доживу до вечера. Без тебя это будет непросто.
– Хорошо. – Дженевив потерлась носом о его пальцы.
– Но мы должны составить план действий. Нужно что-то делать с Фэрбродером.
Она помрачнела, припомнив, очевидно, происшествие в экипаже лорда Невилла.
– Да, поговорим об этом вечером.
Они двинулись к двери, стараясь ступать как можно тише. Распахнув деревянную створку, Ричард сощурился, ослепленный ярким светом. Дженевив закрыла глаза рукой. Сириус, державшийся позади, внезапно глухо заворчал.
Дженевив испуганно охнула. Ричард замер, приготовившись к прыжку.
Гектор Гринграс распахнул вторую створку ворот и уставился на застуканную парочку, широко расставив ноги и сложив руки на груди.
Глава 30
Дженевив парализовало от ужаса. Им с Ричардом следовало покинуть конюшню гораздо раньше, и тогда этой встречи удалось бы избежать.
– Какого черта тебе здесь понадобилось? – прорычал Ричард.
Он придерживал за загривок рвущегося в бой Сириуса.
Гринграс осклабился.
– Я всего лишь выполняю свою работу.
– Вы не имеете права находиться на нашей территории, – возразила Дженевив. – Ни вас, ни вашего нанимателя теперь здесь не ждут.
Гринграс только приосанился. Его улыбка стала еще шире.
– Сомневаюсь, миледи. Только викарий может отказать лорду Фэрбродеру и его слуге в приеме. А как был бы ваш отец рад узнать, что вы свили гнездышко на конюшне в компании с мужчиной! Бог мой, кто бы мог подумать?! Благочестивая мисс Барретт – деревенская шлюшка! Вытащите хотя бы солому из волос, а то деревенские кумушки, что приглашены к обеду, получат массу поводов для сплетен.
С невнятным рыком Ричард бросился вперед, чтобы ударить по довольной физиономии негодяя. Его кулак попал Гринграсу в челюсть, заставив того пошатнуться. Однако здоровяк с весьма впечатляющей скоростью восстановил равновесие и ринулся в ответную атаку.
– Осторожнее! – взвизгнула Дженевив.
Ричард довольно умело уклонился от мясистого кулака и нанес сопернику серию коротких хуков. Каким бы умелым боксером ни был Ричард Хармзуорт, Гринграс имел преимущества: короткие крепкие ноги, массивное тело и бульдожьи челюсти. У него текла кровь из губы и был разбит нос, однако держался он так, словно вокруг него кружила всего лишь назойливая муха.
– Прекрати свои дурацкие танцы, ублюдок, – потребовал Гринграс и сплюнул на траву густую красную слюну.
Ричард ответил еще одним ударом – на сей раз в ухо.
Гринграс замотал головой и отступил.
Дженевив была поражена. Она никогда не думала, что элегантный, с иголочки одетый, лощеный мужчина, которого она знала, может дать отпор ищейке вроде Гринграса. Дженевив забыла о своем унижении и о том, что негодяй оскорбил ее, назвав неприличным словом. Она восхищалась Ричардом и его боксерской стойкой. Его техника боя действительно была похожа на танец, удары были стремительными и легкими, но разрушительной силы.
Следующий удар заставил Гринграса хрюкнуть. Он слепо молотил кулаками и яростно сопел. Борьба длилась недолго. Идеальный хук в челюсть повалил здоровяка на землю. Он рухнул, словно подкошенный, засипел опухающим носом и через пару мгновений затих.
Ричард пнул Гринграса ногой, чтобы убедиться, что тот отключился. С разбитыми в кровь костяшками пальцев, всклокоченный, Хармзуорт выглядел как хулиган, а не как лондонский лорд.
– У этого хама стальная челюсть, – пожаловался он, встряхивая правой кистью.
Дженевив шагнула к нему и прижалась к груди. От Ричарда пахло потом и вербеной.
– Ты был великолепен!
К ее удивлению, он смутился.
– Не делай из мухи слона.
– Слон валяется без чувств, – рассмеялась Дженевив. – Как тебе удалось уклониться от всех ударов? Он ни разу не достал тебя!
Ричард пожал плечами.
– Хорошая выучка, наверное. – Он выглядел человеком, лишенным тщеславия, и от этой мысли Дженевив почувствовала, что невероятно гордится им.
– Потрясающая! – Она поймала его разбитую руку и осторожно поцеловала пальцы.
– Что ты делаешь? Нас могут увидеть! – Ричард обеспокоенно покрутил головой.
– Мне все равно, – улыбнулась Дженевив.
– Бог мой, если бы я знал, что путь к твоему сердцу лежит через драку с тяжеловесом, я бы укладывал их по пять штук в сутки.
– Не шути так. Этот здоровяк мог убить тебя, если бы не твои навыки.
Ричард окинул взглядом лежащее тело.
– Он правда довольно массивен, зато неповоротлив. Поверь, мне ничто не угрожало.
– Ты скромничаешь, и в этом все дело. Зато я чувствовала себя дамой из легенды, за которую сражается прекрасный рыцарь.
– Прекрасный рыцарь? Я? – Ричард рассмеялся.
Дженевив улыбнулась в ответ.
Ричард пнул ногой бесчувственное тело Гринграса.
– Кажется, я слишком сильно приложил его.
Ричард вошел в конюшню и скоро вернулся с ведром, полным воды. Очевидно, набрал из конской поилки. Содержимое ведра вылил на поверженного здоровяка.
Гринграс дернулся и закашлялся, потом сел, мотая головой.
– Будь ты проклят! – рявкнул он. Один его глаз уже заплывал, здоровый же с бессильной злобой смотрел на Ричарда.
– Убирайся отсюда, пока цел, – посоветовал тот. – Если я еще раз увижу тебя здесь, синяками дело не закончится.
– Подожди, я вернусь не один… – просипел Гринграс.
– Проваливай. И скажи своему нанимателю, чтобы тоже держался подальше от дома викария.
Здоровяк неуклюже поднялся.
– Сомневаюсь, чтобы лорд Невилл послушался твоего совета.
Ричард прищурился.
– Очень жаль.
– Сейчас-то я уйду, – буркнул Гринграс. – Однако когда мой хозяин услышит о том, как благочестивая дочка викария раздвигает ноги для проходимца…
Дженевив побледнела. Ричард шагнул к Гринграсу и прошипел:
– У тебя ровно полминуты, чтобы исчезнуть. Иначе я верну тебя твоему хозяину в виде отбивной.
Сириус, которого Дженевив держала за загривок, угрожающе заворчал.
– Придержи свою вонючую дворнягу, – огрызнулся Гринграс.
Неприятная улыбка изогнула губы Ричарда.
– Сириус, проводи, – бросил он короткую команду.
Пес рванулся вперед и предупреждающе куснул врага за бок.
Гринграс охнул и, ковыляя, бросился наутек. Сириус сопровождал его, рыча и делая выпады почти такие же взвешенные и аккуратные, как чуть ранее Ричард.
Когда мерзавец скрылся из глаз, Ричард и Дженевив переглянулись.
– Мы выглядим, как двое бродяг, – усмехнулась девушка.
Он улыбнулся в ответ.
– Ты выглядишь, словно падший ангел, милая.
– Не преувеличивай, – смутилась она. – Никакой я не ангел.
Ричард набрал еще воды и вылил себе на голову. Капли стекали по его лицу и волосам, и Дженевив любовалась этим зрелищем, как завороженная.
– Представляю, что бы сказали джентльмены в моем клубе в Лондоне, заявись я туда покурить сигару в таком виде.
Дженевив улыбнулась. Ричард сумел противостоять Гринграсу сейчас, но что будет дальше? Однажды он уедет в столицу, где выберет себе идеальную невесту, а ее репутация благодаря чужим языкам будет навеки загублена. Но ни на секунду Дженевив не пожалела о том, что отдалась Ричарда Хармзуорту. Она была готова отдаваться ему снова и снова, и ей было наплевать на свою репутацию.
– Мне кажется, твои джентльмены умерли бы от зависти, потому что перед ними предстал бы настоящий мужчина из плоти и крови.
Ричард подошел ближе и взял ее руки в свои.
– Страсть затуманила твой рассудок, милая.
Он говорил с легкостью, но поцелуй, последовавший за этим, был глубоким и полным желания. Дженевив с готовностью приветствовала эту его жадность. Ей нравилось, что прошлой ночью Ричард был нежен, однако теперь ее тело хотело чувствовать мужскую силу.
Он слишком быстро отстранился и заглянул в ее затуманенные страстью глаза.
– Мне кажется, я тоже не смогу дождаться вечера.
– Можно забраться в окно второго этажа по старому вязу, – засмеялась она. – Слышала, это очень простой способ проникновения в чужой дом. Впрочем, кого я поучаю?
Ричард засмеялся, дерзкие морщинки залегли в уголках его глаз.
– Только лучшие люди проникают в дом через окно. Но тебе надо отдохнуть. Воспользуйся тропкой через сад, а я войду чуть позже через черный ход.
Оказавшись в своей спальне, Дженевив привела себя в порядок и вопреки собственным ожиданиям проспала до самого ужина.
За это время Ричард послал весточку Кэмерону, сообщив о встрече с Гринграсом и высказав опасения насчет дальнейших действий Фэрбродера.
Кроме Доркас в доме были только Ричард и Дженевив. Оказалось, что викарий, раздосадованный поведением дочери, отправился навещать прихожан, а миссис Уоррен была у миссис Гарсон. Заверения, что люди герцога Седжмура наблюдают за домом, успокоили пожилую леди.
Ричард ломал голову, как поступить. Проще всего было бы обвинить Фэрбродера в попытке изнасилования и похищении, но вмешательство властей неизбежно привело бы к скандалу. Сплетни и так могли расползтись по Литтл-Деррику, если Гринграс распустит свой грязный язык. Конечно, в городке кто будет его слушать, но были бы слухи, а уши всегда найдутся.
Полдень сменился вечерними сумерками, когда наверху раздался звон битого стекла.
Ричард бросился на шум не задумываясь. В коридоре второго этажа он наткнулся на Дженевив. Она стояла у двери в кабинет.
– С тобой все в порядке? – спросил он коротко.
– Я была в своей комнате. – Она повернула к нему бледное от испуга лицо. На ней было зеленоватое платье со сложной вышивкой и несколькими карманами. – Кажется, кто-то бросил камень в окно.
– Испугалась? – Ричард протянул к ней руки. – Иди сюда.
Девушка тотчас бросилась к нему в объятия. Она слышала, как стучит сердце в его груди и прижималась к нему щекой.
Ни один человек в жизни Ричарда не нуждался так в его защите и поддержке. Никто не смотрел на него с таким доверием и обожанием, как смотрела Дженевив Барретт. Его любимая.
– Как же меня бесит, что в мой дом постоянно пытаются вломиться, – призналась она.
– Мы положим этому конец, милая.
Он распахнул дверь в кабинет и прошел внутрь. Осколки стекла усеяли потертый ковер. Ричард присмотрелся к предмету, разбившему окно. Нет, это не было простым актом вандализма. Большой камень был обернут в лист бумаги. Ричард с хрустом прошел по стеклу и поднял послание с пола.
– Что там? – спросила Дженевив, глядя из-за спины.
Ричард молча прочитал записку и смял лист в руке.
Когда он обернулся, то едва не скрежетал зубами от ярости.
– Он забрал Сириуса. Фэрбродер угрожает пристрелить собаку, если через полчаса не увидит подвеску Хармзуортов.
Глава 31
Стараясь шагать как можно тише, Дженевив кралась между деревьями к разрушенному аббатству на окраине Литтл-Деррика. Влажные от пота пальцы сжимали рукоятку пистолета. Живот сводило от страха, и не только из-за близости лорда Невилла, но и потому, что Ричард велел ей оставаться дома.
Как ни уговаривала его Дженевив, как ни убеждала, что ее помощь не будет лишней, Ричард был непреклонен. Он хотел спасти Сириуса сам, без чьей-либо помощи. Подвеску Хармзуортов он взять отказался, полагая, что удастся вызволить пса без потерь. Дженевив уже привыкла полагаться на слово Ричарда, но на этот раз страх за него взял верх над покорностью. Она опасалась, что одного пистолета и дьявольской самоуверенности Ричарду не хватит, чтобы противостоять Гринграсу, лорду Невиллу и, возможно, целой банде наемников. После того как Гринграс получил тумаков, Фэрбродер явно придет на встречу не один.
Ричард велел ей предупредить Кэмерона и Джозефа о том, что происходит. Вручив записку Джорджу, Дженевив отправила мальчика к герцогу, а сама бросилась на выручку любимого. Она ужасно переживала за него. Перевес был явно на стороне лорда Невилла. Конечно, негодяй не знал правды о подвеске, но, возможно, это было к лучшему.
– Нет подвески – нет собаки, – донеслось до уха Дженевив.
Неприятный, каркающий голос лорда Невилла заставил ее поморщиться. Она словно вновь перенеслась в экипаж, где его гадкое грузное тело придавило ее, а руки шарили по груди.
Осторожно пробравшись за кустарником, Дженевив спряталась за грудой камней, в которую превратилась некогда крепкая стена аббатства.
– Однако подвески при мне нет, – заявил Ричард. Он говорил спокойным, слегка презрительным тоном. – Она принадлежит мисс Барретт.
Дженевив осторожно выглянула из-за валуна. Ричард стоял к ней спиной. Лорд Невилл опирался на старую гробницу и держал его на мушке. На лице негодяя ярко выделялись следы ее ногтей, и это порадовало девушку.
В свободной руке лорд Невилл держал Сириуса на толстой веревке, обвязанной вокруг шеи. На брылах Сириуса виднелась кровь.
Сердце девушки сжалось.
– И кто же это у нас здесь? – раздалось совсем рядом.
Крепкие руки схватили Дженевив за предплечья, не давая поднять оружие.
Гринграс подкрался беззвучно и теперь волок Дженевив к гробнице, у которой стояли Ричард и лорд Невилл.
Какой же наивной дурочкой она себя выставила! Следовало догадаться, что сообщник Фэрбродера будет шарить по ближайшим кустам, опасаясь, что Ричард привел подмогу.
– Дженевив! – воскликнул Ричард полным отчаяния голосом.
Ах, как она сглупила! Зачем, зачем она его не послушалась?
Лорд Невилл глядел на происходящее с легким недоумением.
– Что ж, дорогуша, я рад, что вы присоединились к нам, – возвестил он, когда Гринграс отнял у девушки пистолет и толкнул ее на землю.
Дженевив охнула от боли. Она увидела оружие Ричарда, валявшееся слишком далеко, чтобы его поднять.
– Не вздумайте хвататься за пистолеты, голубки, – предупредил Гринграс.
– Ты не пострадала? – спросил Ричард.
Она села на траву и подняла голову.
– Прости меня.
– Все будет хорошо. – Ричард помог ей подняться.
– Что ж, теперь у меня два человека на мушке, – удовлетворенно пропел лорд Невилл.
Дженевив повернулась к нему. Она видела торжество во взгляде негодяя, то, как веревка душит несчастного пса, видела ухмылку Гринграса, чей глаз окончательно заплыл.
– Я отдам вам подвеску, – заявила она. – Отпустите Сириуса.
Лорд Невилл расхохотался.
– Как это трогательно! – Он швырнул веревку своему приспешнику. – Подержи чертову дворнягу.
Когда девушка шагнула к лорду Невиллу, Ричард преградил ей путь.
– Не делай этого, Дженевив!
Уклонившись, она сунула руку в карман. Это была всего лишь безделушка – кусок металла и яркие камешки. Подвеска не стоила ничьей крови.
– Прости, так будет лучше.
Когда Дженевив вынула подвеску, камни заблестели в свете фонаря, который поднял с гробницы лорд Невилл. Заблестели алчным блеском и его глаза.
– Я знал, что вы здравомыслящая женщина, дорогуша, – восторженно хохотнул Фэрбродер.
– Наслаждайтесь ею, пока можете. Потом я сообщу властям о краже и вымогательстве.
Лорд Невилл презрительно фыркнул.
– Я – Фэрбродер. Никто не поверит, что я мог получить подвеску незаконно.
– Зачем она вам такой ценой?
– Вы не понимаете страсти коллекционера, дорогуша. Обладание редкой вещью само по себе наслаждение. – Он выхватил подвеску из руки Дженевив и впился в нее взглядом. – О, она идеальна! И теперь она моя, а не жалкой шлюшки, которая ее хранила.
– Следи за словами, – процедил Ричард, отодвигая Дженевив плечом. – Ведь еще прошлой ночью ты хотел жениться на этой леди!
– Леди? – Лорд Невилл расхохотался. – Какая это леди? Я предлагал ей руку, а она выбрала проходимца. Она отказалась от почетного предложения ради того, чтобы закрутить шашни с тобой. – Он презрительно сплюнул.
– Похищение и попытка изнасилования теперь считаются почетным предложением? – возмутилась Дженевив, сгорая от стыда.
Лорд Невилл самодовольно ухмыльнулся.
– Даже это стоит большего, чем просто раздвинуть ноги для проходимца. Я хотя бы обещал сочетаться с вами браком в отличие от вашего любовника.
Эта шпилька больно уколола Дженевив. Конечно, такой подлый человек, как лорд Невилл, не имел права никого судить, но было в его словах что-то такое, от чего девушке стало не по себе. Несомненно, великолепный баронет сэр Ричард Хармзуорт никогда не опустится до того, чтобы жениться на бесприданнице, однако он куда благороднее в мотивах и поступках, чем Фэрбродер.
– Довольно, – отрезал Ричард. – Ты получил подвеску. Мне нужна моя собака. И не вздумай больше соваться в Литтл-Деррик.
Дженевив вздохнула. Она понимала, что в их положении требовать что-либо от негодяя наивно.
– Ах, сколько благородного гнева! – восхитился лорд Невилл и сплюнул. Он продолжал рассматривать подвеску.
– Отпустите нас, – попросила Дженевив устало.
Лорд Невилл пристально посмотрел на нее.
– Вам стоило взять деньги, когда я вам их предлагал.
– Верните нам Сириуса – и мы уйдем, – продолжила она.
Фэрбродер зажал подвеску в кулаке. Его взгляд стал ледяным.
– Мне не нравится этот вариант.
– Не нравится? – спросил Ричард спокойно. Похоже, он был готов к любой неожиданности.
Фэрбродер молча смотрел на своих пленников. Он молчал так долго, что у Дженевив затряслись поджилки. Предчувствие близкой беды заставило ее прижаться плечом к Ричарду.
– Как верно заметила мисс Барретт, – кивнул лорд Невилл в сторону девушки, – вы оба можете причинить мне некоторые… неприятности. Будет благоразумнее избавиться от вас обоих.
– Избавиться? – прошептала Дженевив, бледнея.
Ричард нашел и сжал ее ладонь. Хоть это и не могло их спасти, Дженевив была рада этой близости.
– Ах, дорогуша, при вашем блестящем уме порой вы проявляете ужасную несообразительность, – скрипуче засмеялся лорд Невилл.
– Вы хотите убить нас?
Она не верила, что все это происходит наяву. Лорд Невилл, покровитель отца, друг семьи, галантный джентльмен… Какая страшная личина скрывалась под приятной маской! Этот человек делил с ней хлеб, хвалил ее работу, помогал ее отцу.
– Не смотрите с таким ужасом, мисс Барретт. Я просто защищаю свои интересы. – Он взмахнул пистолетом, указывая на часовню в отдалении. – Поначалу я планировал избавиться только от Эванса, но раз вас теперь двое… Прошу вас, миледи.
Ричард молчал. Дженевив, у которой дрожали коленки, зашагала в указанном направлении. Перед ней возвышалась каменная стена с витражным окном. Часть кладки обвалилась, и в стене зияла дыра. Рядом лежали большие валуны и каменное надгробие. Судя по всему, его принесли сюда совсем недавно.
Дженевив остановилась потрясенная и обернулась к лорду Невиллу.
– Полезайте в дыру. – Пистолет лорда Невилла ткнул ее в ребра.
– Но я не…
– Полезайте в дыру! – Злодей засмеялся. – Держу пари, вы не знали, мисс Барретт, что под часовней аббатства находится склеп. Я прочел об этом в старых приходских книгах Литтл-Деррика. Не помню, кто именно обрел покой в этих стенах, но вскоре вы с вашим любовником составите ему компанию.
– Так вы не будете в нас стрелять? – изумился Ричард.
– К чему такое насилие? – почти злорадно спросил Фэрбродер. – Застрелить вас – это слишком легко и скучно, а избавляться от тел тем более хлопотно. Я замурую вас в склепе. Вы умрете от голода или задохнетесь.
– Но нас будут искать, – леденея от ужаса, прошептала Дженевив.
– А вот это вряд ли. О вас уже начали судачить в Литтл-Деррике. Я сообщу нужным людям, что видел, как вы вместе покидали городок. Никто и не усомнится, что влюбленные голубки сбежали из-под опеки строгого викария.
Гринграс, тащивший на веревке измученного поскуливающего пса, гадко расхохотался.
– Да, это прекрасный план. Девка та еще потаскуха.
Дженевив застонала.
– Ты не должна стыдиться, – шепнул Ричард.
Она кивнула, не в силах говорить. Ей предстояло не только умереть мучительной смертью, но и прослыть женщиной с дурной репутацией после смерти. Но жалела ли она о том, что сделала? Нет!
– Я ни о чем не жалею, – выдавила она.
Лорд Невилл гадко улыбнулся.
– Это только пока, дорогуша. В этом мрачном склепе у тебя еще будет время все обдумать.
– Ты даже Сириуса запрешь в часовне? – спросил Ричард.
Фэрбродер пожал плечами.
– Может, все же пристрелить бедолагу? Это будет милосерднее.
– И это ты называешь милосердием?! – огрызнулся Ричард. – А как же слово лорда?
– Все верно, я обещал не стрелять в животное, если получу подвеску. Слово чести, конечно! Что ж, я пощажу эту жалкую псину. А вы можете начинать молиться.
Ричард бросил на него взгляд, полный ненависти, и галантно предложил Дженевив руку.
– Идем, милая.
– С удовольствием, дорогой.
Это была чистой воды бравада. Они ступили в пролом, где с трудом угадывались ступени каменной лестницы. Дженевив корила себя за опрометчивый поступок. Не будь ее рядом, Ричард не побоялся бы рисковать и, возможно, одержал бы над противником верх. Она была виновата в их поражении, но руководствовалась страхом за благополучие любимого.
Это могло стать эпитафией на ее надгробии. Вот только надгробия у нее не будет…
А если еще не все потеряно? В глазах Ричарда, когда он вошел в пролом в стене, читалась мрачная решимость. Невозможно было поверить, что этот упрямый и несгибаемый человек так просто сдастся. Эта вера заставила Дженевив гордо распрямить плечи, чтобы не дать лорду Невиллу возможности упиваться победой.
Они оказались в темном помещении. Свет не мог пробраться внутрь иначе, чем через отверстие в стене. Через несколько мгновений Гринграс толкнул избитого Сириуса внутрь и выстрелил ему вслед, словно ставя точку. Потом раздался грохот камней – снаружи закладывали пролом.
– Покойтесь с миром, – донесся издалека голос лорда Невилла.
Наступила гулкая, глухая темнота.
Глава 32
Снаружи разливался теплый осенний вечер, тогда как внутри склепа было промозгло и холодно, а еще темно и жутко. Дженевив слышала, как Ричард бормочет утешительные слова поскуливавшему псу. Очевидно, он развязывал веревки. Несколько секунд она боролась с приступом дурноты и отчаянно пыталась не думать, что они оказались похороненными заживо. Голос Ричарда немного успокоил ее.
На ощупь девушка прошла к гробнице и присела на край. Камень был ледяным, и она подвернула подол платья так, чтобы он превратился в небольшую подушечку для сидения. Темнота была такой, словно свет и вовсе никогда не существовал.
Что-то коснулось ее виска – она вздрогнула. Наверное, она задела головой паутину, но в темноте казалось, что склеп наполнен призраками, которые много лет ждали случая пообщаться с живыми людьми. Даже рациональный склад ума не мешал воображению Дженевив рисовать ужасные картины мистического характера.
Как же ей не хотелось умирать в холоде и мраке!
– Я отправила Джорджа к герцогу с запиской, – сказала она, мучимая чувством вины за свое безрассудство: если бы Ричард был один, он сумел бы спастись.
– Тогда Кэмерон придет нам на помощь.
У Ричарда был до странности высокий голос, и Дженевив предположила, что это каменные своды искажают его.
Откуда ждать помощи, если ни одна живая душа не знала о склепе под часовней в заброшенном аббатстве? Страх забрался Дженевив за ворот, словно живое существо, и пополз по груди и животу, устраиваясь поудобнее. Ей стало не хватать воздуха, и некоторое время она ловила его ртом, выпучив глаза. Когда первобытный ужас немного отступил, она порадовалась, что Ричард не видел панику на ее лице.
Вспомнив о свече, прихваченной для прохода через темное кладбище, Дженевив едва не расплакалась от радости и принялась искать ее по карманам.
Ричард зажмурился, когда внезапно вспыхнул неровный свет, показавшийся ему поначалу ослепительным. Дженевив следила за тем, как отступают пугающие тени, забирая с собой страх.
– Да ты настоящая волшебница, милая!
– Очень удобное платье. Столько карманов… – улыбнулась Дженевив.
– Носишь с собой свечу, чтобы гулять по подземельям? – спросил Ричард, сидевший на ступеньке каменной лестницы.
Оба из всех сил притворялись, что это обычный разговор и ничего страшного не случилось.
– Ты удивишься, но мне часто требуется дополнительный свет. Я же работаю по ночам – свечи всегда под рукой.
– Прости, милая, я и забыл, что ты – ученая леди, – усмехнулся Ричард. Он гладил спутанную шерсть дрожащего Сириуса. Не было сомнения, что Сириус скоро придет в себя: руки Ричарда таили в себе особую энергию.
– Кстати, у меня есть и нож. Он тебе нужен?
– Не шути так! Если у тебя есть и нож, я просто обязан жениться на такой практичной женщине.
Его галантность, его шутливый тон заставили Дженевив увидеть ситуацию в ином свете. Лорд Невилл не застрелил их – они живы. У них есть свеча. Возможно, Ричард придумает способ выбраться из склепа, или же Кэмерон их отыщет.
– Не веришь, значит? Тогда держи. – Она достала из кармана небольшой нож и протянула Ричарду.
Дженевив была готова улыбнуться, но вдруг заметила, как поморщился ее любимый, принимая нож. Приблизившись, она подняла свечу. На рукаве его рубашки расплывалось темное пятно.
– Что это, Ричард? – И вновь страх охватил ее, изгоняя робкий оптимизм. Она вспомнила прощальный выстрел Гринграса. Ее затошнило так сильно, что пришлось зажать рукой рот. – Боже, у тебя кровь!
– Этот гад решил, что наше заточение – самое время для мести.
– Ради бога, почему ты ничего не сказал?
Свеча дрожала в руке Дженевив – свет нервно скакал по стенам.
– Я не хотел расстраивать тебя. Видимо, не получилось.
Дженевив подошла ближе.
– Сними рубашку, я посмотрю.
– Сначала надо заняться Сириусом.
– Ох уж эти мужчины! Вечно строят из себя героев!
Она выхватила у Ричарда нож и села на ступеньку. Веревка оказалась довольно прочной, но в конце концов пес обрел свободу. Скуля, он прижался к Ричарду, вокруг его морды запеклась кровь.
– Несчастный мальчик, – посетовала Дженевив.
– И вовсе не мальчик. Ему лет восемь, не меньше! – возразил Ричард.
Дженевив повернулась к нему и посмотрела таким строгим взглядом, на какой только была способна.
– Вы все мальчишки, когда попадаете в беду. Не выводи меня, а то получишь тычка.
– О, ты не ударишь раненого!
– Для раненого ты слишком много споришь.
Дженевив быстро разрезала рукав рубашки Ричарда.
– Что ты творишь? – Он отпрянул, хватаясь за руку и шипя от боли.
– Надо осмотреть рану.
– Я бы мог просто раздеться.
– Ты же едва шевелишь рукой!
– Уж потерпел бы.
– Я в этом не уверена.
– Мой портной бы тебя придушил.
Дженевив едва слушала. Приходилось изо всех сил стискивать зубы, чтобы они не стучали. Ей всегда становилось дурно при виде царапины, а сейчас крови было много.
– Мой плащ утром пришел в негодность, теперь ты лишила меня рубашки, – ворчал Ричард. – Такими темпами я останусь без приличного гардероба.
– Да твой портной сойдет с ума от радости, когда получит столько заказов.
– Он шьет очень медленно, потому что тщательно вымеряет каждую вытачку. Мне придется месяц сидеть дома.
– Вот и посидишь… Месяцок… – вяло откликнулась она.
– Дженевив? – позвал Ричард с беспокойством. – Дженевив, что с тобой?
Она подняла затуманенный взгляд. Красные круги плыли перед глазами. Ей казалось, что все стены склепа забрызганы кровью.
– Я не совсем… Я…
– Сделай медленный глубокий вдох и смотри мне в глаза. Это просто царапина, так что забудь о ней. Слушай мой голос.
Где-то в сознании Дженевив забрезжила слабая мысль, что утешать сейчас должна она, а не Ричард, но в голове постукивали молоточки, мешавшие думать.
– Царапина?.. – Слово свалилось с онемевшего языка, как дохлая лягушка.
– Конечно, ведь пуля прошла навылет. Такие пустяковые раны затягиваются сами собой.
Дженевив испытала такое облегчение, что едва не расплакалась. То есть нет. Она расплакалась, но как-то тоненько, по-детски.
– Милая моя. – Ричард положил здоровую руку ей на затылок и притянул к себе. Почти целую минуту она просто сидела, сжавшись, как воробышек, в его объятиях, а его сердце неторопливо билось в груди.
Шмыгая носом, Дженевив отстранилась.
– Но рану надо обработать.
– Да бог с ней. Зараза обходит меня стороной, чувствует родственную душу. – Он усмехнулся. – А когда мы вернемся домой, ты сделаешь мне чудесную повязку. Украсишь ее своей талантливой вышивкой с беременным слоном.
Дженевив не выдержала и рассмеялась. Слушая ее смех, Ричарду было трудно поверить, что они находятся на грани смерти от голода или от удушья.
– Сотню раз тебе говорила: это сад с пионами!
На этот раз Дженевив отстранилась и решительно принялась осматривать рану.
– Ого! – произнесла она, борясь с тошнотой.
– Какое страшное слово! – притворно испугался Ричард. – Я умираю?
– Не знаю. Но думаю, это должно быть очень больно.
– Так и есть. Больно.
Дженевив заметила, что, несмотря на браваду, ее любимый очень бледен.
– Только не упади в обморок, – предупредила она. – Ты не должен бросать меня одну в этом склепе.
– Сделаю все возможное.
Отрезав кусок материи от рубашки, Дженевив стерла еще не успевшую запечься кровь с неповрежденной кожи. Ах, как ей хотелось оказаться в своей спальне, где были чистая вода и мыло, а также необходимые примочки и настойки!
– Каков твой вердикт? – спросил Ричард после долгого молчания.
– Жить будешь.
Жить будешь… Но как долго? Какой мучительной смертью умрут они оба? Страдая от жажды? Мучаясь от нехватки воздуха?
– Спасибо, профессор, – произнес Ричард с пафосом, желая приободрить Дженевив.
– Пуля действительно прошла навылет, так что ты быстро поправишься. Еще будешь блистать на балу с дебютантками в следующем сезоне, галантно подставляя им руку.
Дженевив тоже старалась поднять настроение Ричарду, однако напоминание о балах и дебютантках, а также о пропасти, разделявшей их, заставило ее сердце снова сжаться от досады. Она думала о таких глупостях, в то время как истекали их последние часы.
– Меня больше не интересуют балы, а тем более дебютантки, – заверил ее Ричард. Не заслужив ответной улыбки, он добавил: – Да и не доживу я до открытия лондонского сезона, если ты будешь так сильно дергать мою бедную руку.
Дженевив мрачно глянула на него, оторвала кусок материи от юбки и затянула им раненое предплечье.
– Все будет хорошо. Закажешь себе побольше новых сорочек – и газеты вновь будут писать о твоем отличном вкусе. А там и до балов недалеко.
– Видимо, придется заказать и пару платьев для тебя, – пробормотал Ричард, морщась.
– Думаю, даже три, – улыбнулась Дженевив, с тревогой вглядываясь в его бледное лицо.
Судя по тому, как пропиталась алым рубашка Ричарда, а также по темной лужице на ступеньке, где он сидел, он потерял много крови и мог в любой момент потерять сознание. Странно, как ему вообще удавалось так долго делать вид, что все в порядке?
– Давай переберемся к гробнице. Там можно вытянуться во весь рост, и я позволю тебе положить голову мне на колени.
– Я совсем не против, – просипел Ричард.
С трудом, опираясь на ее плечо, он спустился по ступенькам и вытянулся на камне. Было видно, что он совсем слаб. Сердце Дженевив билось тревожно. Как бы она хотела облегчить его страдания, но это было не в ее силах.
Ричард прислонился щекой к ее колену и тут же забылся тяжелым сном.
Он понятия не имел, как долго спал, но проснулся в кромешной тьме. Половина тела онемела от холода, а раненая рука пульсировала, словно внутри бил барабан. Его щека прижималась к теплым ногам любимой женщины, и это искупало все остальное.
– Все будет хорошо, – бормотала Дженевив.
В памяти Ричарда всплыли яркие картинки: Фэрбродер с пистолетом и веревкой в руке, поскуливающий Сириус, гадкая ухмылка Гринграса, черное отверстие в стене…
– Свеча догорела? – хрипловато спросил Ричард, повозившись, чтобы размять затекшие конечности.
– Я затушила ее из экономии. Правда, у меня есть вторая, но лучше и эту поберечь.
Дженевив немного сдвинулась, поскольку ее ноги тоже затекли, – и руку Ричарда пронзила резкая боль. Он стиснул зубы, чтобы не застонать.
– Это разумно, – удалось ему сказать.
– Как ты себя чувствуешь?
Ричард осторожно сел, ощупал камни здоровой рукой и прижался спиной к стене позади.
– Лучше, чем можно было ожидать. – Это было правдой, поскольку отдых немного восстановил его силы. – Видимо, сон на твоих коленях целебный.
– Жаль, что мои ладони не способны сдвигать каменные глыбы, – мрачно откликнулась Дженевив.
– Где Сириус?
– Какое-то время возился возле нас, зализывал раны. Потом куда-то ушел. Я звала его шепотом, но он не отозвался.
– Он не заблудится, даже если нашел путь в подземелье. Кроме того, у собак прекрасный нюх.
Они посидели молча, изнывая от невозможности сделать хотя бы что-нибудь.
Дженевив зажгла огарок свечи.
– Давай осмотрим стену, вдруг где-то можно расшатать камни.
Ричард вздохнул.
– Ты видела надгробье, которое лежало возле часовни? Он сначала перекрыл выход и лишь потом завалил камнями. Фэрбродер – гадкий тип, но точно не глупец. Он замуровал нас так, что изнутри разобрать завал невозможно.
– Ты прав.
Дженевив поникла головой, и Ричард схватил ее за руку, жалея, что говорил так мрачно.
– Позволь прикасаться к тебе, милая.
Хмурые морщинки на ее лбу разгладились.
– Прекрасная мысль. Чем еще заняться среди скелетов и призраков? – Она внезапно лукаво улыбнулась. – Это грохочут кости или стучит мое взволнованное сердце?
Ричард тихо рассмеялся. Он уважал ту храбрость, с которой держалась его любимая. Любая другая оплакивала бы свою горькую участь, билась в истерике, но не Дженевив!
– С тобой романтично даже в склепе, – похвалил он.
– Уверен? Еще скажи, что ты ни о чем не жалеешь, – скептически заметила Дженевив. – Меня, например, ужасно злит, что в довершение ко всему лорд Невилл заполучил подвеску. Как будто ему было мало уморить тебя и меня.
– Подвеска? – удивился Ричард. – Это уж точно меньшая из потерь.
– Твое спокойствие похвально. А ведь именно из-за этой проклятой вещицы мы с тобой оказались здесь.
– Плевать на подвеску, – пожал плечами Ричард.
– Ты так стремился получить ее и так внезапно утратил к реликвии интерес. Как если бы вдруг узнал правду… – Дженевив осеклась и уставилась в стену.
– Какую правду?
– Какую? – Глаза девушки забегали. – Ну, например… – Она отчаянно пыталась придумать правдоподобную версию, но ничего не шло на ум. – Например, что золото не стоит человеческой жизни.
– Так, милая, рассказывай, в чем дело.
– Я имела в виду, что добыча лорда Невилла не столь велика.
– Ты что-то от меня утаиваешь.
Она поджала губы, поймав его тревожный взгляд.
– Ну ладно… – Помолчав, Дженевив спросила: – Помнишь, я сказала, что моя статья станет настоящей сенсацией?
Ричард медленно кивнул, не понимая, куда она клонит.
– Так вот, я совершила настоящее открытие. Подвеска Хармзуортов – известная фамильная реликвия, старинная, с историей, хранящая традиции…
– И весьма дорогая, – добавил Ричард.
– Да. Весьма дорогая… подделка. – Дженевив ослепительно улыбнулась.
Ричард уставился на нее полными ужаса глазами, а затем начал хохотать.
Дженевив смотрела на него в изумлении. Она не знала, что означает этот раскатистый смех. Быть может, это шок от ее сообщения? Или неверие? Или горький смех разочарования?
Годы поисков, мечта и надежда заполучить реликвию… И что теперь?
Ричард хохотал, подтянув колени к груди, чтобы не свело живот. Из глаз текли слезы, но он уж точно не выглядел несчастным.
Дженевив поняла: это смех облегчения.
Откуда-то из глубины ее души поднялись слова, которые она вовсе не собиралась произносить вслух, и вырвались наружу, словно канарейка из клетки:
– Ричард, я так люблю тебя!
В ту же секунду она зажала рукой рот, но слова уже нельзя было вернуть обратно. Унижение охватило Дженевив. Чувствуя себя глупой курицей, она вскочила и зашагала к лестнице, куда почти не доставал свет свечи.
Смех Ричарда оборвался. Он сидел на краю гробницы и смотрел на Дженевив. У него было странное, незнакомое выражение лица. Воцарившаяся тишина казалась бездонной.
– Ты любишь меня?
Дженевив сжала кулаки так, что ногти впились в кожу. Зачем он переспросил? Давал ей шанс взять поспешные слова обратно?
Она не стала лгать.
– Да. Люблю.
Губы Ричарда медленно раздвинулись в улыбке. О, это была странная улыбка – растерянная, счастливая.
Потянулись бесконечные секунды тишины. Потом Ричард опять спросил:
– Ты любишь меня?
Дженевив хотелось закричать. Зачем он снова и снова заставляет ее испытывать мучительный стыд?
– Да, – ответила она сердито.
Внезапно лицо Ричарда приобрело обычное самодовольное выражение. Он расслабился, вытянул ноги и даже беззаботно потянулся, правда, только одной рукой.
– Это просто замечательно.
– И что теперь? – осторожно поинтересовалась Дженевив. Меньше всего ей хотелось, чтобы Ричард принял ее любовь из жалости.
Он молчал и довольно улыбался.
Должно быть, именно так Ричард улыбался каждой соблазненной им женщине, когда та теряла контроль и влюблялась в него без памяти.
Эта мысль заставила Дженевив рассвирепеть.
– Ах, как это замечательно, – продолжал упиваться моментом Ричард.
– Да прекрати! Может, это и замечательно, да только не для меня!
Улыбка Ричарда стала практически блаженной.
– Ты любишь меня. Это действительно прекрасно.
– Это все, что ты можешь сказать? – прошипела Дженевив.
– Отчего же, – невинно продолжил Ричард. – Еще я могу сказать, что это чувство взаимно. Я тоже люблю тебя.
– Ты, как всегда… – Она осеклась, не веря своим ушам. – Что ты сказал?
– Ты прекрасно меня слышала.
– Повтори еще раз, – прерывающимся голосом попросила Дженевив.
– Тебе же не нравилось, что я все повторяю, – поддразнил Ричард.
– Я…
Он снова расхохотался.
– Ты потеряла дар речи? Вот уж не думал, что доживу до этого дня.
– Я…
– Хорошо, я повторю. – Ричард подался вперед. – Я люблю тебя, Дженевив.
Гнев, изумление, страхи – все отступило, сменившись прекрасной безмятежностью. Почти так же Дженевив себя чувствовала, когда ей удавалось разгадать смысл надписей древнего манускрипта, – блаженство, абсолютное счастье.
– Милая, если ты не поцелуешь меня прямо сейчас, я решу, что ты превратилась в каменную статую.
Дженевив не могла шелохнуться.
– Может, так оно и есть, – пробормотала она.
– Перестань мучить меня, – простонал Ричард. – Ты же знаешь, что я ранен и потерял много крови. Не могу сам подойти. Знаю, что заслужил все муки, которые ты мне уготовила, только поддержи меня нежным поцелуем.
– О, Ричард!
Она бросилась к нему со всей стремительностью, на которую была еще способна.
Глава 33
Дженевив любит его. Любит.
Ричард поцеловал ее с нежностью, прижав к себе одной рукой. Эта девушка имела над ним какую-то особенную власть. Он не был уверен, что достоин ее любви, и все еще не мог поверить, что ему так несказанно повезло. О, как бы он хотел стать лучше ради нее, но по милости лорда Невилла у них оставалось не так много времени.
– Как твоя рука? – спросила Дженевив, с трудом оторвавшись от его губ и потершись носом о колючий подбородок.
– Не так уж плохо. Твои поцелуи исцеляют.
– Я бы целовала тебя не только в губы, но на тебе так много одежды.
– Тогда раздевай меня, один я не справлюсь.
Дженевив смущенно рассмеялась.
– Мы не можем делать это здесь.
– Мы же не на алтаре, а на гробнице – невелик грех. – Ричард прижался губами к ее шее. – Мне нравится твой запах.
– В самом деле? – Снова смех, полный смущения, но довольный.
Ричард осторожно прикусил нежную кожу зубами.
– Он преследует меня повсюду, словно наваждение.
– Ричард, мы замурованы в склепе. Как ты можешь думать об этом?
Не слушая, он попытался расстегнуть пуговки ее плотного лифа, но совершенно забыл о раненой руке – движение отдалось острой болью.
– Я впервые признался женщине в любви. Это было рискованно, ведь еще сутки назад ты ненавидела меня. А теперь я узнаю, что моя любовь взаимна. Как я могу думать о чем-то, кроме близости?
Дженевив выпрямилась и отодвинулась.
– Впервые признался в любви? – В ее глазах застыло недоверие.
– Да, впервые.
Жилка на ее горле дернулось.
– Я… рада.
Обняв Ричарда за шею, Дженевив прижалась к нему всем телом. Его здоровая рука чуть сжала ее круглую ягодицу.
– Позволь мне показать, как сильно я тебя люблю, – прошептал он, прижимая ее бедра к своим.
– Твои действия лишают меня рассудка, – хрипловато отозвалась девушка. – Я не могу рассуждать здраво. Но как же твоя рука? Ты потерял много крови. Это может быть опасным.
– Я люблю. Мне не до безопасности и прочей чуши.
– Тогда позволь мне раздеть тебя. И вообще, поменьше двигайся, я все сделаю сама.
– О, это просто мед для моих ушей.
– Прекрати меня дразнить! – Дженевив строго поджала губы, едва сдерживая смех.
– С самой первой встречи у меня было желание постоянно тебя поддразнивать. Ты была такой серьезной и полной достоинства среди своих древностей и фолиантов, что я мечтал вывести тебя из равновесия.
– Это было слишком очевидно, – сухо прокомментировала Дженевив.
– Я и надеяться боялся, что ты взглянешь на меня второй раз.
Дженевив недоверчиво посмотрела на него и принялась расстегивать пуговки своего лифа.
– Ты так хорош собой, что стоишь второго взгляда.
Ричард следил за тем, как она медленно раздевается.
– Продолжай. Я всегда любил грубую лесть.
– Продолжать льстить? – Она потянула рукав платья вниз, обнажая плечо.
– Продолжай раздеваться.
Лиф опустился, но взгляду открылся плотный корсет с кружевом.
– Дженевив, не томи, – простонал Ричард.
– Привык получать то, что хочешь? – Она улыбнулась и облизнула губы. – Ричард скромно опустил глаза. – Я что, смутила блистательного сэра Ричарда Хармзуорта?
Дженевив медленно, один за другим расстегнула крючочки корсета.
Он схватил ее за руку и дернул к себе.
– Иди сюда.
Дженевив прижалась к нему грудью, обвилась вокруг его сильного тела, словно змея, потерлась бедрами. Она творила что-то невероятное, выполняя приказы своего тела, и Ричард вскоре начал терять над собой контроль. Желание отзывалось в его набухших чреслах такой болью, какая не могла сравниться с жалкой раной, нанесенной Гринграсом.
– Надеюсь, твоя рука… – горячо зашептала Дженевив.
– Забудь уже об этом!
– Но я боюсь причинить тебе боль.
– Совершенно напрасно, милая.
Ричард приподнял грудь Дженевив и слегка сжал пальцами. Они оба выдохнули с удовольствием, а девушка чуть застонала.
– Мне нравится, как ты отвечаешь на мои прикосновения.
– Это происходит помимо моей воли, – призналась она.
Ее руки заскользили вниз по его груди, расстегивая пуговицы сорочки. Затем она принялись расстегивать брюки. Коснувшись через ткань его возбужденной плоти, Дженевив почувствовала, как Ричард вздрогнул.
– Позволь мне потрогать, – попросила она жарким шепотом. – Ты ведь позволишь?
Его смех был хриплым, чувственным.
– Если ты не сделаешь это, я сойду с ума.
Она опустилась на колени перед любимым и прижалась щекой к его животу. Эта нежная ласка, эта трогательная откровенность заставили его сердце сжаться. Но при этом его плоть налилась еще сильнее, грозя вырваться наружу. Очевидно, Дженевив нравилось играть с огнем. Она беззастенчиво изучала пальцами и губами линию его живота и боков, целуя, покусывая. На ее губах играла улыбка, навевая Ричарду самые сладкие и неприличные картинки.
Язычок и губы Дженевив опускались все ниже, дразня и терзая. Она только постигала искусство соблазна, и Ричард не хотел мешать ей, хотя и изводился от безумной жажды. Его сердце билось гулко, как церковный колокол, мышцы живота подрагивали в такт прикосновениям, воздуха мучительно не хватало.
С невероятной медлительностью Дженевив расстегнула оставшиеся пуговицы его брюк. Горячая, пульсирующая плоть скакнула навстречу, и она тотчас, подчиняясь инстинкту, схватила и сжала ее в ладони.
Ричард глухо застонал.
– Прости, я слишком сильно…
– Не останавливайся.
Пауза. Затем осторожное скольжение пальцев вверх-вниз, от кончика до основания и обратно. Ричард смотрел, опустив голову, не в силах оторвать взгляда.
Движения Дженевив становились все увереннее и четче. Вверх-вниз, туда-обратно, быстрее, быстрее. Ричард едва не стонал и дышал, словно загнанный пес. Он уже почти не соображал, где находится и что происходит.
Поймав Дженевив за руку, он остановил торопливые движения ее пальцев.
– Снимай платье.
Удивительно, но она подчинилась без промедления: торопливо вытащила шпильки из волос, стянула платье, потом нижние юбки.
Ричард сидел на краю гробницы и рассматривал Дженевив. Она была дивно хороша и невероятно манила.
– Иди ко мне. – Он потянул ее за руку, принуждая сесть к себе на колени.
– А так… делают? – Она обеспокоенно нахмурилась.
Ласково сжав ее обнаженную ягодицу, Ричард закрыл глаза от наслаждения. У его любимой была нежная бархатная кожа.
– Делают по-всякому, милая. Тебе понравится.
Она улыбнулась.
– Раз ты так говоришь, значит, точно понравится.
– Ты должна оседлать меня. Это будет гораздо приятнее, чем скачка на лошади, – пообещал Ричард.
– Сейчас проверим…
Дженевив приподняла бедра и сжала его естество в ладони, направляя. Она опускалась осторожно, прислушиваясь к ощущениям, и Ричард видел смену эмоций на ее лице – интерес, изумление, радость… Сам он тонул в сладких ощущениях, проникая в ее лоно, погружаясь в шелковые путы.
Он чувствовал ее запах, горячий, притягательный. Не в силах больше сдерживать себя, Ричард подался вперед и легонько укусил ее за плечо. Она охнула, но не отстранилась.
– Я хочу принадлежать тебе, Дженевив, – пробормотал он едва слышно, не зная толком, говорит ли только о слиянии тел или о чем-то большем.
– Я тоже хочу принадлежать тебе.
Это прозвучало, как торжественный обет.
Бедра Дженевив приподнимались и опускались все чаще, дыхание было частым, прерывистым. Очень скоро она начала постанывать. Ее тело было влажным. Его плоть пульсировала внутри ее тела, скользя в мучительно-сладком плену.
– Сделай это, милая.
Она вцепилась руками ему в плечи и запрокинула голову. Ричард изо всех сил сдерживался, прислушиваясь к ее телу: вот задрожали мышцы живота, дыхание стало еще чаще, короткий вздох и стон, сладкий и протяжный, полный страсти. Дженевив замерла на миг, содрогнувшись.
– Я люблю тебя, Ричард! – Ее глаза, чуть затуманенные, смотрели на него, волосы рассыпались по плечам. Сейчас она была для него прекрасной лесной нимфой.
Дженевив видела радость в его глазах.
– И я люблю тебя, милая!
С естественностью, которую сама от себя не ожидала, она хитро улыбнулась и продолжила двигаться, сидя на нем и чуть вращая бедрами. Губы изгибались хитро, дразня. Бедра поднимались и опускались все чаще, пока внутри Ричарда не разорвался фейерверк – он исторгся в нее со всей безумной мощью опьяненного страстью мужчины. Он снова не сумел сдержаться, но теперь это, пожалуй, не имело никакого значения.
Дженевив была его любовью, его жаждой, влекла к себе, как самая большая ценность в мире.
Их губы и языки встретились в жадном поцелуе. И не было вокруг ни каменных стен, ни подступающей смерти… Только горячие объятия, только настоящее слияние двух влюбленных.
Упав на ворох одежды, какое-то время они лежали молча и просто наслаждались бесконечностью счастья.
Всю жизнь Дженевив боялась любви и близости. Любовь к отцу обернулась предательством, детская любовь к матери оборвалась с ее смертью. Не желая вступать в брак, Дженевив все же тешила себя надеждой, что однажды встретит приличного человека, который будет обладать смиренным нравом и разделит ее интерес к истории.
К Ричарду никак не подходили слова «приличный» и «смиренный», но рядом с ним она не ощущала себя связанной, утопающей в пучине обязательств, использованной ради чужого блага. Даже теперь, будучи замурованной в склепе, Дженевив чувствовала, что весь мир пульсирует у нее в ладонях, и она может читать его, словно любимую книгу, с любой страницы.
– Ты улыбаешься. Почему? – Ричард осторожно убрал с ее лба прядь волос.
– Никогда не чувствовала себя так, как сейчас. Даже представить себе не могла, что такое возможно.
– Я тоже, – ответил он мягко. – Ты для меня – весь мир.
Дженевив медленно подняла голову.
– Кажется, я должна быть в ужасе от того, что нас ожидает мучительная смерть, но мне совершенно не страшно, потому что ты – рядом.
Он потянулся и коснулся ее губ своими.
– Мы выпутаемся из этой передряги.
Дженевив встала и начала одеваться, зябко ежась. Натянув платье без корсета, она подняла огарок свечи повыше, чтобы осмотреть помещение.
– Тогда мы тратим время на разговоры. Дыра в стене завалена, у входа в часовню обрушился потолок. Но ведь мы можем обшарить каждый булыжник. Стена старая, вдруг кладка рухнет в другом месте?
– И вовсе мы не тратим время зря, милая, – усмехнулся Ричард. – Мы наслаждаемся обществом друг друга.
– Кстати, когда мы переехали в Литтл-Деррик, я перелистала местные летописи. Лорд Невилл не один такой умный. Я читала о гробнице. И знаешь, она здесь не одна. Правда, я не имею понятия, как именно они расположены, – аббатство заброшено очень давно. Поговаривали, в подвалах аббатства хранилось монастырское вино, да только подземные воды затопили их много лет назад.
– Ты говоришь об этом с таким энтузиазмом, что я становлюсь поклонником истории.
– Ты и прежде любил историю.
– Не я. Это Кристофер Эванс любил историю. А я лишь умелый притворщик.
Дженевив хмыкнула:
– Что ж, подделки повсюду.
Ричард наклонил голову.
– Ты уверена, что подвеска фальшивая?
– Это хорошая копия. Камни настоящие, но вовсе не антиквариат. Удивлена, что никто не обнаружил этого раньше. Полагаю, подвеску сделали в прошлом столетии. Филигрань отличная, но специалист способен отличить старинную вещь от работы восемнадцатого века.
– И куда это нас приводит?
– Думаю, вся легенда Хармзуортов – выдумка чистой воды. Ни в одной летописи не говорится о том, что король вручил подобную драгоценность твоему предку. Это лишь семейная легенда.
– Значит, фамильной реликвии никогда и не существовало?
– Выходит, так. – Дженевив взглянула на Ричарда. – Мне очень жаль.
– А мне – ничуть. В погоне за фальшивкой я нашел истинную драгоценность. Мои поиски были вознаграждены.
Свеча нервно заморгала. Оставался огарок в дюйм высотой, а они ни на шаг не приблизились к решению проблемы. Ричард поднял кусочек воска и принялся исследовать стену. Дженевив помогала, тыкая ножом в расселины, ковыряя столетние наслоения пыли и песка. Они пытались расшатывать камни, но кладка была ровной и без изъянов, словно стену сложили совсем недавно.
Потеряв терпение, Ричард принялся в бешенстве толкать плечом один из камней, что был слегка утоплен в общей кладке, надеясь, что он поддастся.
– Ричард, ты не сдвинешь камень, – со вздохом сказала Дженевив. – Не трать силы, твоя рана может снова открыться.
Прижавшись спиной к стене, она устало перевела дух.
– Послушай, а что еще у тебя в карманах? Если нашелся нож и свечи, нет ли там сэндвича с вяленым мясом? – улыбнулся Ричард.
Она усмехнулась. Их положение ухудшалось с каждой минутой, а он продолжал шутить.
– Как раз сегодня я не готовилась быть замурованной заживо, – призналась она.
– Очень жаль. Было бы неплохо перекусить. А еще лучше, выпить пару глотков воды.
– Я вспоминаю наш пикник на реке! – подхватила Дженевив. – Столько всего вкусного пропало даром.
– И не говори, – простонал Ричард. Он вяло улыбнулся. – Взять хотя бы того цыпленка, сыр или…
– Или шампанское.
– С тобой я пьян без всякого вина.
Дженевив вспыхнула от смущения. Ее застенчивость так нравилась Ричарду.
– Вообще, я бы охотно обменяла дюжину бутылок шампанского на стакан воды.
Она была права. Жажда придет первой. Она уже пробирается к ним в склеп, скользя на мягких лапах, заставляя язык шершаво двигаться во рту. Где они – капли, стекающие по запотевшему стеклу прозрачного графина?
Ричард не мог позволить любимой умереть от жажды! Он не мог потерять ее теперь, когда его чувство оказалось взаимным. Всякий раз, когда Дженевив говорила о любви, внутри Ричарда словно наполнялось водами русло реки, пересохшей с самого детства.
– Давай все же подумаем, как спастись, – сказал он. – Есть идеи?
– С идеями как-то небогато, – призналась Дженевив.
Они уселись на ступенях, Дженевив склонила голову на плечо Ричарда.
– Если мы не выберемся, мир не узнает, что подвеска Хармзуортов – подделка. Лорд Невилл будет торжествовать, – проговорила она.
– Да, жаль, что некому будет добавить ему в мед ложку дегтя. – Ричард вскочил и заметался по полутемному помещению. – Мы просто обязаны спастись!
– Я уверена, мы выберемся отсюда, – заявила Дженевив пылко.
Ричарду так хотелось подкрепить ее веру в лучшее.
Он пнул гробницу ногой.
– Ты была бы в безопасности, не потребуйся мне эта чертова подвеска!
– Но тогда мы бы не встретились, – возразила Дженевив.
– Поначалу ты встретила Кристофера Эванса.
– Верно. – Она встала и подошла к Ричарду. – Я люблю тебя, но практически тебя не знаю. – Кончиками пальцев она дотронулась до его щеки.
– Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо в этом мире, – заявил Ричард.
Это было правдой. Даже Кэмерон, его лучший друг, не знал его таким, каким он стал благодаря появлению в его жизни Дженевив Барретт.
– Так ли это?
У Ричарда перехватило дыхание. Кто он? Незаконнорожденный сын барона. Непризнанный баронет. Человек сомнительного происхождения. Ублюдок. Он мог сколько угодно притворяться, будто ему плевать на свое происхождение, и только Кэмерон и Джозеф знали о его истинных чувствах. Мог ли он скрывать свою давнюю затаенную боль от любимой женщины?
И все же он колебался. Открыть ей свою душу целиком, без остатка – означало познакомить ее с истинным Ричардом Хармзуортом – богатым повесой, жестоким, холодным человеком, у которого, как говорили в свете, нет сердца. Он насмехался над миром, презирал его точно так же, как презирал и насмехался над ним весь мир. Стоило ли хрупкой и ранимой Дженевив знать такого Ричарда Хармзуорта?
Она вновь погладила его по щеке.
– Скажи, что тебя мучает. Доверься мне.
Его сердце сжалось мучительно больно. Вся его прежняя жизнь, с ее внутренними демонами и безупречным фасадом, могла лечь сейчас к ногам Дженевив. Каменные стены, которыми он всегда отгораживался от мира, с грохотом рушились от нежного прикосновения любимой руки.
Проклятие!
Со свистом втянув воздух, Ричард зажмурил глаза и приготовился к исповеди.
Глава 34
– Мне самому трудно поверить, что вся эта затея началась с того, что какой-то умник бросил моей матери и мне в лицо прилюдное оскорбление. Конечно, он был не первым, но его выпад вызвал у меня приступ холодного гнева, приведший к дуэли и смерти идиота. Чуть позже пришло решение найти фамильную реликвию. Подвеской всегда владел наследник титула, так уж сложилось. Я решил разыскать подвеску и носить на всех светских приемах, надеясь отмести дальнейшие оскорбления. Сейчас я понимаю, каким ребячеством это выглядит.
– Я помню эти истории из газет. Все завидовали огромному состоянию Хармзуортов, но каждый умник был рад пройтись на счет происхождения сына барона. – Дженевив покачала головой. – Это может любого свести с ума.
– Гордость – непозволительная роскошь для ублюдка, – заметил Ричард. – Вот только мне все никак не удавалось усвоить эту истину.
Дженевив смотрела озадаченно.
– Я не понимаю, в вашей семье откуда появились сведения о незаконнорожденном ребенке? Раз барон признал тебя наследником, можно было избежать скандала.
– Даже не самый блестящий ум способен сделать нехитрые подсчеты. Барон уехал в Россию за шестнадцать месяцев до моего рождения. Очевидно же, что это не было непорочным зачатием. Так что тетка Амелия была совершенно права, когда не стала передавать подвеску мне.
– А что говорит твоя мать?
Дженевив старалась говорить спокойно, но каким-то шестым чувством угадывала, как нелегко Ричарду даются признания. Боль, годами копившаяся внутри, выплескивалась мучительно.
Ричард пожал плечами, словно слова матери для него ничего не значили, хотя именно это и имело значение, да еще какое.
– Ничего существенного.
– Миссис Мишем сказала, что никто не знает, кто твой настоящий отец.
– Примерно так отвечает и моя мать. – Он скривился. – Боюсь, она могла родить меня от какого-нибудь проходимца и потому скрывает правду.
– Ты ненавидишь свою мать?
Ричард постарался скрыть свои эмоции, но выходило так, что он оправдывался.
– Да, это так.
Она осторожно коснулась его волос.
– Я так не думаю.
– В самом деле? – Ричард прищурился. Мудрая Дженевив. Она знает его лучше всех. – Тем не менее моя жизнь могла сложиться совсем иначе, если бы мать была верной женой.
– Это же не значит, что она не любила твоего отца.
Ричарду показалось, что ее тон стал сердитым, словно она в чем-то его винила.
– Это вряд ли, – упрямо возразил он.
– Сын не может судить мать объективно.
– Ты просто не знаешь мою мать.
– Я знаю, что у нее замечательный сын. Значит, она не может быть дурной женщиной.
Ричард хмыкнул.
– А вот лондонский высший свет с тобой не согласен. Ее зовут распутницей.
– Как будто лондонское светское общество – это какой-то человек с идеальной репутацией, – усмехнулась Дженевив.
Ричард опустил голову. Дженевив умна и слишком хороша для него. Она выше сплетен и социальных рамок, умеет смотреть глубже всех, с кем он успел столкнуться на своем жизненном пути. Не в первый раз ему захотелось превратиться в идеального Кристофера Эванса, чтобы составить для нее подходящую пару.
– Дженевив… – начал он не очень уверенно и умолк. Она молчала, ожидая. – Скажи, для тебя действительно неважно мое происхождение?
– Что? – изумилась она. – Да какое мне дело, законнорожденный ты или нет?
– Ну, всем остальным до этого дело есть.
– Неужели? Ты забыл о герцоге Седжмуре и виконте Холбруке. Они принимают тебя таким, какой ты есть.
– Пойми, они мои друзья.
– А я кто?
– Ты – женщина, которую я люблю.
Она стояла в воинственной позе.
– Да что за глупости? Почему я должна винить тебя в том, в чем ты не виноват? И разве происхождение влияет на характер человека?
– О, еще как влияет. Я стал тем, кто я есть, лишь благодаря тому, что я ублюдок.
– Тогда пусть на свете будет больше ублюдков, – огрызнулась Дженевив. Помолчав, она чуть мягче добавила: – Тебе надо отпустить эту ситуацию. А для начала простить себя и мать. Уверена, эта женщина куда лучше, чем ты о ней отзываешься. Ты судишь ее точно так, как ее судит свет. А разве ты не хочешь отличаться от великосветских снобов?
У Ричарда кольнуло сердце. Внезапно далекие образы прорвались сквозь пелену годов. Безоблачное детство, наполненное радостью и безмятежностью. Детство, в котором никто не называл его ублюдком, где он и слова-то такого не знал. Лишь в школе Ричард столкнулся с отторжением, когда его не принимали в игры и дразнили в глаза. А потом появились Кэмерон и Джозеф, с которыми он общался на равных и чувствовал братство.
– Хуже всего мне пришлось в колледже, – сказал Ричард. – Это уже были не просто тычки и шепоток, нет. Побои, бойкоты, откровенное вредительство.
Истинный Ричард Хармзуорт родился именно в колледже Итона. Там сформировался его характер, закаленный кровью, болью и чужой жестокостью. И все же он никогда, ни на минуту не забывал, что человек, который не был его настоящим отцом, благородно признал его наследником и воспитывал, как собственного сына. Умение быть благородным и прощать ошибки Ричард почерпнул у барона Хармзуорта.
– Ты давно не школьник, – заметила Дженевив. – С матерью видишься?
Ричард застонал и отошел к стене. Суд инквизиции продолжался.
– Я избегаю ее, если есть хоть малейшая возможность сделать это.
Дженевив подошла сзади и обняла его за плечи.
– Прости, я не хотела быть слишком жестокой.
– Ничего страшного. Такова жизнь. Я был и останусь ублюдком. Эта правда, которую ничто не изменит.
Он почувствовал, как напряглись ее руки, но не обернулся.
– Меня не волнует твое происхождение, – заявила Дженевив.
– Неужели? – В его тоне сквозил сарказм. – Тогда почему я слышу осуждение в твоем голосе? Ты сердишься.
Она обняла его порывисто, прижавшись всем телом.
– Я сержусь не на тебя, а на этот мир. Как люди могут судить тебя за тайну рождения и не видеть, какой ты на самом деле? Ты защищаешься от мира, но выстроил стену между собой и матерью. Ты отгородился от единственного родного человека.
Ричард закрыл лицо руками. Старые раны на сердце, которые разбередили расспросы Дженевив, открылись и кровоточили. И все же они не болели так мучительно теперь, когда его обнимали любимые руки. Любящие руки.
– Ты плохо знаешь меня. А ведь я просто самовлюбленный идиот. Я никогда не стремился ни к чему хорошему, мной всегда руководила только уязвленная гордость.
– Тебе просто не хватало любви и понимания. Уверена, твоя мать дорожит тобой, хотя ты и не принимаешь этого.
– Ты слишком добра и судишь других по себе.
Она молчала, и Ричард внезапно понял, что она плачет. Он заставил ее плакать. Обернувшись, он поднял за подбородок ее лицо. Глаза влажно блестели.
– Милая…
– Я люблю тебя. Мне неважно, откуда ты, как тебя зовут, кто дал тебе имя. – Голос Дженевив звучал решительно. – Мне важно лишь, что ты – замечательный человек. Сильный, смелый, благородный, умный. Ты ценишь дружбу и умеешь любить. С тобой я чувствую себя особенной. С тобой мне не страшно. И все это – твои личные черты.
Ричард осторожно отер слезы с ее щек. Все его жизненные трудности, все проблемы, которыми он делился сейчас, внезапно стали казаться ему глупыми и надуманными.
– Если идеальная Дженевив Барретт такого высокого мнения о моей персоне, как я могу спорить? – пробормотал он прерывающимся голосом.
Они поцеловались, и это был самый нежный, самый доверчивый поцелуй в жизни обоих. Поцелуй, проникший в самую душу, отпечатавшийся в сердце.
– Я знаю, ты никогда не подведешь меня, – сказала Дженевив с пылом. – Да, теперь я понимаю, почему ты так любишь Сириуса!
– Он просто отличный пес, – смутился Ричард.
– Он отличный пес с неясным происхождением и верным сердцем. Вы с ним – родственные души.
– Подобное сравнение вряд ли польстит моему благородному Сириусу. – Ричард огляделся. – Странно, куда же он запропастился?
– Может, мы плохо искали выход? – спросила Дженевив.
Как раз в этот момент огарок свечи затрещал, запрыгал – наступила темнота.
Девушка торопливо достала из кармана вторую свечу и подожгла фитилек. Не медля, Ричард принялся вновь обшаривать стены склепа. После исповеди у него словно открылось второе дыхание.
Дженевив устало присела на край гробницы. Промокнула влажные глаза подолом платья и случайно смахнула на каменный пол нож. Он отскочил от плиты и улетел куда-то за гробницу, туда, куда годы назад упали несколько каменных изваяний святых.
– Ричард, посвети мне, я должна найти нож.
Он приблизился со свечой. Дженевив склонилась пониже и принялась шарить руками по плитам… И вдруг заметила разлом в полу между двумя статуями.
– Что это? – изумился Ричард.
Передав девушке свечу, он плечом надавил на одну из статуй, с грохотом свалив ее набок и подняв облако пыли.
– Мы искали проход в стене, потому что находимся на уровне земли, а тут есть помещение ниже, – прошептала Дженевив, не веря своим глазам.
Разлом был достаточно широким и внизу угадывались очертания колонн.
– Тайные казематы аббатства? – с усмешкой предположил Ричард.
– Говорили о винных погребах. Но я не вижу воды на полу, – растерянно откликнулась Дженевив.
– Сириус! – крикнул Ричард в разлом и прислушался.
Ему ответило искаженное эхо, а потом раздался звук, похожий на отдаленный лай.
Ричард и Дженевив переглянулись. Уж не послышалось ли им?
– Это он? Это Сириус? – взволнованно спросила Дженевив.
– Либо он, либо огромные крысы, которые съедят нас в один присест, – мрачно пошутил Ричард.
– В любом случае, это надежда. – Глаза девушки сверкнули.
– Сириус! – еще раз позвал Ричард.
И снова эхо. А затем лай, отчетливый лай!
Несколько мгновений спустя лохматый пес выскочил наверх из разлома.
– Вот ты где, бродяга, – обрадовалась Дженевив.
– Нашелся, приятель!
Пес радостно скулил и крутился возле них.
– Посмотри на его шерсть, – воскликнула девушка. – Он мокрый.
– Значит, он нашел воду. Это уже спасение, милая.
Дженевив брезгливо принюхалась.
– И эта вода пахнет довольно плохо.
– Не суди строго. Возможно, эта вода стоит в подвале лет двести.
– Значит, ее нельзя пить. А еще это может означать, что выход, где бы он ни был, затоплен.
Ричард привлек ее к себе.
– Погоди паниковать. Ты заметила, что воздух тут хоть и сырой, но довольно свежий? Это значит, что мы не замурованы.
– Надо выяснить, где носило нашего пса.
– Непременно. – Ричард присел на корточки перед собакой. – Если покажешь путь, Сириус, до конца жизни обещаю кормить тебя паштетом из фазана и мозговыми косточками.
– Едва ли это самая полезная пища, – пробормотала Дженевив.
Ричард улыбнулся, взял собаку за ошейник и скомандовал:
– Домой, Сириус.
Пес нервно заскулил, но остался недвижим. Дженевив подумала было, что он не знает дороги, но после некоторых колебаний Сириус все же начал медленно спускаться в разлом.
Они сползли за ним по наклонной плите, держась за упавшую колонну нижнего яруса. Пламя свечи дрожало, и Дженевив, как могла, защищала его рукой. Перед ними простирался темный коридор. Местами – там, где обвалился потолок, – помещение было завалено землей, кое-где сквозь стены пробились корни деревьев.
Ричард не был особенно верующим человеком. Его молитвы, столь щедро возносимые к небесам, оставались без ответа, и веры в благосклонность Вседержителя в нем почти не осталось. Однако теперь ему хотелось истово молиться – слишком многое было поставлено на карту.
Сириус брел неторопливо, останавливался, обнюхивал углы, снова продолжал трусить вперед. Один коридор перешел в другой, потом в третий. Порой под ногами начинала чавкать жидкая грязь, а иногда им приходилось обходить глубокие лужи, в которые собиралась вода, сочившаяся из стен. Ричард вскоре полностью потерял ориентир. Возможно, они ходили по кругу. Дженевив казалась спокойной, и он не мог прочитать, что таится под ее внешней безмятежностью.
Казалось, прошла целая вечность, когда Дженевив вдруг тронула его руку.
– Посмотри на пламя, Ричард.
Яркий оранжевый язычок кренился в сторону и дико приплясывал.
– Вперед, Сириус, – скомандовал он.
Пес привел их в небольшое помещение, из которого не было выхода. Вдоль стен тянулись полусгнившие деревянные стеллажи. На полу в воде, источавшей гнилостный запах, валялись старые керамические бутылки, черепки и стекляшки. Похоже, когда-то здесь действительно был винный склад.
Сириус уверенно миновал завалы и рванулся в темноту. Послышалась какая-то возня – и все стихло. Дженевив со свечой заторопилась в темный угол.
Когда-то здесь было подвальное окошко, но стекла давно вывалились, а рама сгнила. Каменная кладка в этом месте была невероятно толстой, наружу вел ход, подходящий скорее для собаки, чем для взрослого человека.
Но за дырой шелестела листва!
Оскальзываясь в гнилостной жиже, Ричард подошел ближе.
– Жди тут, – сказал он.
Сунувшись в проход, он принялся работать локтями. Раненая рука отозвалась мучительной болью, но он не обращал на это внимания. Дыра была такой узкой, что с трудом проходили плечи, и Ричард с сарказмом думал: «Самое нелепое – застрять в этой дурацкой дыре!»
Толчок локтями, рывок… Лицо Ричарда уткнулось в густые влажные заросли.
– Как ты там? – раздался позади глуховатый голос Дженевив.
– Почти выбрался.
Он высвободил руки и раздвинул листву руками. Встретившее его солнце оказалось таким ярким, что надолго его ослепило.
– Ну что?
– Свобода…
Дженевив издала стон облегчения.
– Слава Господу!
Ричард лежал на земле и смотрел в бесконечное синее небо.
– Погоди, – крикнул он Дженевив. – Сейчас я вернусь за тобой и подам руку. Выбраться будет проще, если я просто протащу тебя через дыру.
Когда он поднялся, каждая клетка его тела воспротивилась, однако Ричард стиснул зубы, раздвинул заросли и сунулся к провалившемуся окошку. Снаружи после яркого света проход казался дырой в преисподнюю. Сунувшись по пояс внутрь, Ричард вытянул здоровую руку.
– Хватайся!
Дженевив подтянулась и ухватилась обеими руками за протянутую ладонь. Рывок, еще один…
И вот она на свободе!
Свет упал на ее измученное лицо: на лбу царапина, волосы спутались, губы бледные и сухие.
– Господи, – прошептал Ричард, помогая ей выбраться наружу, – ты такая красивая.
Он с трудом верил в то, что им так повезло. Еще пару часов назад он клял судьбу за то, что жизнь должна оборваться в тот самый момент, когда он обрел настоящую любовь. И вот небеса дали ему второй шанс. Шанс, который он не имеет права упустить.
Они огляделись. Часть монастырской стены, почти развалившаяся, шла вдоль зарослей дикого винограда. Возможно, когда-то эти спелые грозди, еще не выродившиеся и не ставшие мелкими и кислыми, превращались в прекрасное монастырское вино. Теперь же они бесформенными кущами цеплялись за булыжники и остатки построек.
Ричард и Дженевив лежали прямо на земле среди зарослей винограда, посасывали кислые ягоды и смотрели в проплывающие вверху облака. Воздух был упоительно сладок. Солнце приятно щекотало лица. У Дженевив подводило от голода живот, а рука Ричарда пульсировала от боли. От земли поднимался холод, но они не боялись замерзнуть. Все мелкие неудобства казались прекрасными признаками того, что они живы и свободны!
Сириус развалился в нескольких шагах от них и жевал виноградную гроздь, морщась и ворча.
Ричард прикрыл глаза. «Дорогой Бог, – говорил он про себя, – благодарю тебя. Ты впервые услышал мои молитвы. И если в жизни человеческой ты приходишь на помощь лишь однажды, то ты выбрал самый правильный момент».
Пение птиц в зарослях, шелест листьев, далекий плеск воды – до чего же прекрасны были эти звуки!
Плеск воды?
Ричард поднялся и огляделся.
– Ты знаешь, где мы? – спросил он и внезапно рассмеялся, падая обратно рядом с любимой.
– В раю? – лениво отозвалась Дженевив, не открывая глаз.
– Ты почти угадала. Хотя очевидно, что рай нас пока подождет. Мы у противоположного берега твоего любимого пруда.
Она приоткрыла глаза и улыбнулась.
– Значит, точно в раю. Все дороги так или иначе сходятся у этого пруда.
Ричард потянулся к Дженевив и поцеловал. От нее пахло сыростью и грязью, но это было совершенно неважно.
– Я хочу купить у Кэма этот кусок земли. Часовню, пруд и эти дурацкие заросли винограда. Я хочу, чтобы наш кусочек рая всегда был с нами.
– Это было бы здорово, – улыбнулась Дженевив.
– Предложу ему любую цену, а потом буду ходить сюда ночами подглядывать за голой купальщицей.
Она засмеялась.
– Не хочу показаться слишком приземленной, но я голодна как волк. И нам обоим не мешает помыться.
– Можем искупаться в пруду.
– Нет, – покачала головой Дженевив. – Сначала займемся лордом Невиллом.
– Ого, моя воинственная королева! – восхитился Ричард. – Будь по-твоему. Немедленно отправляемся к Кэму и вместе решаем, как разобраться с мерзавцем.
Глава 35
Молчаливый лакей провел Дженевив в великолепную библиотеку Лейтон-Корта, где ее уже ждали Ричард и герцог Седжмур. Леди Холбрук поделилась с ней нарядом из личного гардероба, однако ни она, ни ее муж в беседе не участвовали. Дженевив жалела об этом, потому что без поддержки Сидони ощущала себя в обществе Кэмерона крестьянкой, вырядившейся придворной дамой, но не обретшей при этом хороших манер.
Опустилась ночь, и комната осветилась сотней свечей.
Едва Дженевив вошла, Сириус, лежавший на ковре, поднял морду и уставился на нее. Ричард шагнул навстречу и взял любимую под локоть.
– Как ты себя чувствуешь, милая?
С его поддержкой ей стало гораздо комфортнее.
Ричард побрился и переоделся, а потому снова выглядел безупречно.
Герцог Седжмур и его люди встретили их на полпути и тотчас привезли в особняк. Кэмерон успел получить записку Дженевив, но не знал, где искать пропавшего друга и мисс Барретт, поэтому организовал поиск практически по всему Литтл-Деррику. Он немедленно вызвал врача, узнав о ранении Ричарда, и теперь рука баронета была перевязана и покоилась на широкой ленте, закрепленной на шее.
– Мне лучше, спасибо, – улыбнулась Дженевив.
Ричард был сама галантность: усадил ее в кресло, едва касался руки, предложил глоток шерри.
– Мой портной пришел бы в ужас, – пожаловался Ричард. – Одежда Кэма велика мне и сидит бог знает как. Недалек тот день, дружище, когда ты догонишь в весе его высочество.
Герцог Седжмур насмешливо поднял брови.
– Я не толстый, а шикарный, – возразил он. – Не всем же быть тощими, как ты.
– Сегодня я еще не насытился, – признался Ричард и обратился к Дженевив: – Знаю, ты успела поесть, но тут так много пикантных закусок. Предложить тебе что-нибудь?
Девушка торопливо кивнула и покраснела.
– Да, пожалуйста.
На ней было дорогое платье из малинового шелка с золотой нитью. Ткань струилась по телу и играла в отблесках свечей. Никогда прежде Дженевив не доводилось даже примерять такой наряд. Лиф пришлось затянуть потуже, поскольку леди Холбрук была немного полнее дочери викария.
Дженевив повернулась к герцогу.
– Ваша светлость, позвольте поблагодарить вас за гостеприимство и отзывчивость.
– Вы всегда желанный гость в моем доме, – заверил ее Кэмерон. – Жаль только, что наш приватный ужин случился при таких трагических обстоятельствах.
Ричард передал Дженевив бокал шерри и тарелку с маленькими тарталетками.
Девушка с трудом удержалась, чтобы не отправить в рот все тарталетки одну за одной. Хотя она успела перекусить, голод как будто не отступил, а затаился совсем рядом.
– Итак, нам нужен план, – сказал Ричард Кэмерону, и Дженевив поняла, что пришла в разгар дискуссии.
Герцог нахмурился и бросил на Дженевив короткий взгляд.
– Кристофер, мы должны быть осмотрительны.
Ричард резко вскинул голову.
– Она знает, кто я.
Губы Кэмерона дрогнули, словно он хотел улыбнуться, но не решился.
– Прекрасно. Рад это слышать. Называть молодую леди «милой», продолжая притворяться другим человеком – это было бы ужасно. Мисс Барретт, примите мои извинения за то, что участвовал в этой дурацкой затее и даже отчасти подстрекал своего друга выдавать себя за…
– Все в порядке. Дженевив знает, что это была целиком моя идиотская идея.
Ричард внезапно опустился на колени перед креслом Дженевив прямо на ковер и обнял ее колени. Она едва удержалась, чтобы не запустить руки в его густые волосы.
– У Ричарда были веские причины ввязаться в эту авантюру, – мягко сказала она.
Он поднял на нее изумленный взгляд.
– Правда?
Ей так хотелось поцеловать его и сказать, что рассказ о детстве и юности, об издевательствах сверстников – достаточное оправдание для его глупого, но отчаянного плана. Однако присутствие герцога заставляло ее держаться слегка отстраненно.
И все же сердце Дженевив страдало, когда она думала, какими несчастными были эти годы в жизни Ричарда. Гордый мальчик, который научился враждебности и цинизму в ответ на чужие колкости и презрение. Его стремление найти фамильную драгоценность и доказать всем законность своего титула было ей понятно.
– Мне следовало сразу рассказать тебе, что подвеска – подделка.
Герцог Седжмур выпрямился и уставился на нее. Его длинный нос напоминал клюв орла.
– В самом деле?
– Ты не сказал другу об этом? – спросила Дженевив.
Ричард пожал плечами.
– Мы не успели обсудить все мелочи.
Кэмерон хохотнул.
– Ничего себе мелочь! То есть весь этот идиотский маскарад, вся эта твоя затея, в которую ты меня втянул, не стоила свеч?
Ричард улыбнулся и прошел к столу, чтобы набрать закусок.
– У судьбы странное чувство юмора, не так ли?
Дженевив не могла дождаться, когда же мужчины начнут обсуждать план действий.
– Вы уже сообщили властям о лорде Невилле?
Ричард вдруг очень заинтересовался узором на своей вилке. Он молчал так долго, что Дженевив захотелось пнуть его ногой.
– Мы не можем этого сделать, – сказал он наконец.
У нее перехватило дыхание.
– Как это – не можем? Лорд Невилл опасен. Его надо остановить.
Ричард отставил тарелку.
– И я остановлю его.
– Так за чем дело стало?
Ричард с сожалением покачал головой.
– Если его арестуют, он может затаить обиду, – деликатно заметил он.
Дженевив сразу поняла, о чем он. Ричард боялся, что лорд Невилл станет мстить ей и ее семье.
– Ты хочешь защитить меня, не так ли?
– Речь даже не о нападениях. Если Фэрбродер распустит свой грязный язык, сплетни будут всюду. Твоя жизнь превратится в кошмар, твоего отца выгонят из ученого сообщества, последствия будут катастрофическими.
Дженевив судорожно проглотила комок, подкативший к горлу. Ее научная карьера закончится, даже не начавшись. Получить признание в науке женщине и без того было непросто, и лишь безупречная репутация могла помочь в столь деликатном деле. Пара грязных сплетен – и ее мечты развеются. Дженевив ни на секунду не жалела о том, что отдала себя Ричарду Хармзуорту, однако ее счастье имело свою цену. И ценой был отказ от будущего, которого она ждала долгие годы.
– О нет! – прошептала она тихо.
– Мне жаль, милая.
В его голосе было столько боли. Дженевив смотрела перед собой, опасаясь моргнуть. Глаза застилали слезы.
– И что теперь? Мы просто сделаем вид, что ничего не случилось?
– Конечно, нет.
Ричард подошел к Кэмерону. Внешне они с герцогом являли полную противоположность друг другу, а когда стояли рядом, контраст становился еще ярче. Но что-то в их решительных позах было общее – так иногда бывают похожи жесты и выражения лиц давно родных людей.
– Тогда что вы собираетесь делать?
– Не мы, а я. – Ричард сделал глоток шерри. – Я вызову Фэрбродера на дуэль.
– О боже! – Дженевив вскочила, опрокинув свой бокал, но даже не заметила этого. Ричард собирался рисковать жизнью, чтобы защитить ее семью и не позволить запятнать ее репутацию. – Но это же нелепо! Я умоляю тебя забыть эти глупости и отдать лорда Невилла судье.
– Если я убью Фэрбродера, слухов не будет, – твердо сказал Ричард.
Никогда прежде Дженевив не хотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым, это было впервые.
– Но и он может убить тебя!
Ричард пожал плечами и хмыкнул.
– Это маловероятно. Я отличный стрелок.
– Но ты не знаешь, хорошо ли стреляет твой соперник, Ричард. – Дженевив смотрела ему в лицо, но оно оставалось бесстрастным. Тогда она перевела полный мольбы взгляд на герцога.
– Дуэли нынче не в почете, – сразу же откликнулся Кэмерон. – Ты же знаешь это, дружище. После дуэли тебе придется скрываться, возможно, даже уехать за границу.
Ричард со стуком поставил свой бокал.
– Я вызову его на дуэль, убью, а потом мы заявим об этом властям, пояснив причины дуэли.
– Я слышал, у Фэрбродера весьма тесные связи с местным судьей, – предупредил Кэмерон. – Так что власти необязательно примут твою сторону.
– Значит, у меня нет выхода. Я убью негодяя и уеду. И это будет поистине благое дело. – Ричард непринужденно пожал плечами, словно говорил о сущем пустяке.
Дженевив охнула.
– Победа хороша отнюдь не любой ценой! – воскликнула она.
– Но этот человек не должен оставаться в живых. Пока он на свободе, твоя жизнь в опасности.
– Мне нужен не рыцарь в сияющих доспехах, сложивший ради меня голову. Мне нужен живой Ричард Хармзуорт! – возмутилась Дженевив.
– В самом деле, Ричард, – вмешался герцог. – Твой план не выглядит идеальным. Я, конечно, приветствую твое желание защитить мисс Барретт. Ты действуешь благородно, но сильно рискуешь.
– Спасибо, что считаешь меня благородным, – хмыкнул Ричард.
– Считаю. Более того, твои последние действия все больше удивляют меня и заставляют гордиться нашей дружбой. Теперь я знаю, что в любой щекотливой и даже практически неразрешимой ситуации я могу полностью на тебя положиться.
– Я…
– Не утруждай себя поиском возражений. – Кэмерон улыбнулся. – Я знаю, как меняют людей подлинные чувства.
Ричард подошел к нему и хлопнул друга по плечу.
– Спасибо, Кэм. Похвала такого человека, как ты, дорогого стоит. Знаю, что и я могу рассчитывать на твою поддержку. Если пуля Фэрбродера найдет цель, я уверен: ты поступишь правильно.
Дженевив беспомощно прижала руки к груди.
– Это звучит как прощание…
– Ричард прав, – сказал герцог Седжмур. – Пока лорд Невилл жив, он не остановится.
– Но я могла бы уехать. – Страх потерять любимого был так силен, что Дженевив была готова даже на это.
– А как же твоя работа, твой успех? – спросил Ричард.
Ее улыбка была едва уловимой. Прежние амбиции казались теперь смешными.
– Моя работа не стоит твоей жизни.
– Не будем спорить.
– Действительно, – горько отозвалась Дженевив. – Как можно с тобой спорить, если ты упрямый, как…
Ричард пересек комнату и взял ее лицо в ладони.
– Я не собираюсь умирать. Слишком многое держит меня теперь на этом свете.
– Мы не одни, – прошептала Дженевив, понимая, что он вот-вот ее поцелует.
– Кэмерон – взрослый человек. Поверь, он справится с этим зрелищем. – Поцелуй был коротким и властным – он усыпил гнев. Оторвавшись от губ Дженевив, Ричард обернулся к другу. – Будешь моим секундантом?
– Разумеется.
– Благодарю.
– Я вызову Фэрбродера на дуэль от твоего имени.
– Разве ты еще не отправил гонца?
Кэмерон усмехнулся.
– Нет. Мы явимся лично. Полагаю, одного твоего чудесного воскрешения хватит, чтобы мерзавца хватил удар.
– Умоляю, Ричард! – воскликнула Дженевив. – Не делай этого! Пусть лорда Невилла арестуют, и он больше нас не побеспокоит.
Ричард грустно улыбнулся. Прочитав в этой улыбке ответ, Дженевив расплакалась.
– Я должен действовать наверняка. Этот человек больше не должен причинять тебе боль. Он должен исчезнуть раз и навсегда.
– А если я потеряю тебя, разве это не причинит мне боль? – воскликнула она.
– Ты не потеряешь меня.
– Тогда отправимся сегодня же вечером, – сказал герцог твердо.
– А если лорд Невилл уехал из Литтл-Деррика? – Дженевив была готова схватиться за любую соломинку. – Ведь он должен был понимать, что его светлость отправится на поиски друга. Вы же не станете преследовать его, правда?
Ричард покачал головой.
– Он не сбежал. Фэрбродер уверен в своей безопасности. Вспомни, он обещал распространить о нас гадкие слухи.
– Мисс Барретт, вы останетесь в моем доме, пока мы не уладим это дело? – спросил Кэмерон учтиво. – У меня гостит Сидони, ее присутствие защитит вас от слухов. Или вы желаете вернуться в отчий дом?
– Она никуда отсюда не уйдет, – заверил друга Ричард.
– Да, я останусь, – покорно кивнула Дженевив, не поднимая глаз. – Но я бы хотела отправить отцу записку, чтобы он знал, что я вовсе не сбежала с любовником, на случай, если лорд Невилл уже принялся за свое гадкое дело.
– Естественно.
– Нам надо подготовиться, – негромко сказал Ричард.
Мужчины, вежливо кивнув Дженевив, вышли из библиотеки.
Глава 36
Кэмерон подошел к двери особняка Фэрбродера, нисколько не пытаясь скрыть свой визит. Он трижды постучал молоточком и подождал. Внутри было тихо, но инстинкт подсказывал Кэму, что хозяин дома.
Он снова постучал – наконец лакей открыл дверь.
– Герцог Седжмур, – холодно представился Кэмерон. – Распорядитесь позаботиться о моей лошади и сообщите лорду Невиллу, что я прибыл по срочному делу.
Его ледяной тон всегда производил нужный эффект: уже через минуту он находился в библиотеке.
Здесь было куда больше витрин для предметов искусства, чем шкафов с книгами. Полки, уставленные золотыми и серебряными вещицами, статуэтками, украшениями с драгоценными камнями, окружали Кэмерона со всех сторон. В коллекции Фэрбродера были экспонаты разных стилей и эпох, египетские статуэтки фараонов соседствовали с римскими шлемами и замысловатыми резными божками из слоновой кости.
Фэрбродер явился пару минут спустя. Судя по всему, он был удивлен визитом столь высокого гостя, хотя держался крайне высокомерно. Впрочем, под этой маской Кэмерон ясно видел признаки беспокойства.
Что ж, это его вполне устраивало.
– Лорд Невилл, – сдержанно кивнул герцог.
– Ваша светлость, какой неожиданный визит. – Фэрбродер поджал губы, буравя Кэмерона глазами.
Не дожидаясь приглашения, Кэмерон сел в антикварное кресло с позолоченными подлокотниками в стиле барокко. Судя по тому, что вещь еще не обрела своего места в вычурной коллекции, это было недавнее приобретение. То же самое можно было сказать и о бархатной подставке с большой подвеской, стоявшей на столе из красного дерева, – фамильная драгоценность Хармзуортов, которую до этого момента Кэмерон видел только на рисунках.
– Боюсь, милорд, нам с вами предстоит нелегкий разговор.
Лорд Невилл встревоженно метнулся к подвеске, которую герцог рассматривал.
– В самом деле?
– В самом деле.
Кэмерон подался вперед, уперев локти в стол и положив подбородок на сплетенные пальцы. Какое-то время он молчал, заставляя хозяина дома нервничать. Мысль о том, что этот лощеный немолодой мужчина мог действовать столь гадкими методами ради достижения своих жалких целей, казалась герцогу отвратительной, однако лицо его оставалось совершенно бесстрастным.
– Мне кажется, между нами нет никаких… недоразумений, – начал Фэрбродер, не выдержав паузы.
Губы Кэма чуть изогнулись. При этом его собеседник сильно побледнел. Похоже, он уловил в улыбке гостя угрозу.
– То есть вы считаете попытку убийства недоразумением? – спросил герцог.
– Попытку убийства?
– Вы меня слышали, – почти ласково произнес Кэмерон. – Замуровать в древнем склепе человека, который отлично разбирается в средневековой истории… Какая непростительная ошибка для такого осторожного человека, как вы. – Он поцокал языком.
Фэрбродер отшатнулся.
– Не понимаю, о чем вы! – Он метнул затравленный взгляд на французские двери и сделал шаг к запертому резному бюро, где, очевидно, хранил оружие. – Вы меня в чем-то обвиняете?
Глаза Кэмерона сузились, когда его собеседник сделал еще один шаг к бюро.
– Не советую хвататься за пистолет. Я – герцог Седжмур. Вам даже представить себе трудно, во что вы вляпаетесь, если совершите опрометчивый шаг.
– Насколько я помню, чистота вашего происхождения довольно сомнительна, – огрызнулся Фэрбродер, замерев.
Кэмерон улыбнулся. Он давно не придавал значения пустым оскорблениям. Особенно если слышал их от загнанных в угол крыс.
– Ах, это старые сплетни. Я бы на вашем месте больше волновался за день сегодняшний. Полагаю, вашему имени весьма повредит, если вас привлекут к суду. И какое пятно на семейную историю! Лорд Невилл Фэрбродер – преступник.
– Преступник? В чем вы меня обвиняете?
– Разбой, попытка ограбления, нападение, попытка изнасилования, покушение на убийство. Достаточно для длительного срока заключения. К тому же вследствие скандала и всей вашей торговой деятельности не повредит хорошая проверка.
Лорд Невилл следил за губами Кэмерона, словно кролик за змеей.
– Не понимаю, почему вы все еще не обратились к властям, – медленно произнес он.
– Речь идет о репутации леди.
Фэрбродер криво ухмыльнулся. Слегка расслабившись, он подошел к столу и оперся о столешницу руками.
– Леди. Вы всерьез полагаете, что мисс Барретт можно так называть? – заявил он, глядя на герцога сверху вниз.
– Осторожнее, милорд, – предупредил Кэмерон. – Ваше почтительное отношение к мисс Барретт сейчас – единственное, что отделяет вас от виселицы.
– Но это также означает, что вы не собираетесь сдавать меня властям, – хмыкнул лорд Невилл.
– Тут вы правы, – кивнул герцог Седжмур. – Однако джентльмены, которые защищают честь дамы, имеют и другие способы поквитаться с негодяями.
Фэрбродер презрительно скривился.
– Вы не можете вызвать меня на дуэль, ваша светлость. Я ничем не оскорбил лично вас, чтобы вы стали пятнать свою честь, стреляясь со мной на пистолетах. – И он расхохотался, запрокинув голову и трясясь всем телом.
Кэмерон вдруг подумал: а не безумен ли его собеседник?
– О, если бы вы только дали мне шанс, риск быть осужденным за дуэль меня бы не остановил. Наоборот, я бы счел за честь избавить мир от такого мерзавца, как вы. – Кэмерон помолчал, пристально глядя на лорда Невилла, пока тот снова не напрягся. – Но есть человек, который считает себя вправе бросить вам вызов. Я приехал, чтобы передать вам: лорд Ричард Хармзуорт вызывает вас за дуэль.
Фэрбродер ошеломленно замер.
– Какого черта? При чем тут Хармзуорт? Я с ним даже никогда не встречался!
– О нет, встречались, и не раз, – мягко возразил Кэмерон. – Он знаком вам как Кристофер Эванс.
– Что?! – взревел лорд Невилл, растеряв все свое самообладание. – Какого дьявола?
– Согласен, история туманная, – улыбнулся герцог. – Что ж, я передал вам его вызов.
– Постойте! – выпалил Фэрбродер. – Дуэль – это скандал! Вмешаются власти. Уверен, чертов Хармзуорт не захочет пятнать свое имя.
– Он – захочет, – пообещал Кэмерон. – И смею заверить вас, Ричард Хармзуорт – лучший стрелок Лондона.
– Я наслышан… – Лицо лорда Невилла усыпали крупные капли пота. – Но ведь есть же способ решить дело без кровопролития? – прошептал он.
Кэмерон откинулся на спинку кресла, словно что-то прикидывая.
– Возможно. – Только теперь ему пришла в голову идея.
– Если я стану держать язык за зубами о том, что Дженев… мисс Барретт и этот ублюдок Эванс… я хотел сказать, Хармзуорт… Мы сможем решить вопрос полюбовно?
– Боюсь, этого недостаточно. Для начала вы должны вернуть подвеску.
– И на этом все закончится?
– Нет. Как я только что сказал, это только начало.
– Вы и сами не хотите доводить дело до суда, – насупился лорд Невилл. – К чему так много условий? Вам не нужна огласка. Я верну подвеску, а ваши голубки вольны делать, что хотят. Этого мало?
– Мало. Я попросил своего друга виконта Холбрука провести расследование, касающееся вашей торговой деятельности. У Джозефа Меррика отличные связи в торгово-промышленной палате. Конечно, я не очень силен в данной отрасли, но мой друг обнаружил некоторые нарушения, которые тянут на приличный срок. Английское правительство запрещает нелегальные сделки и ввоз контрабандных товаров.
Фэрбродер стал бледным как мел. Он как будто сдулся, глаза смотрели затравленно.
– Это блеф!
– Неужели? – Кэмерон наклонил голову, наслаждаясь произведенным эффектом. – У Джозефа также на руках приличный список краденых музейных ценностей, которые пополнили вашу коллекцию. Подкупы, принуждения, шантаж… Вы неплохо распорядились фамильным состоянием, лорд Невилл. Отдаю вам должное. Создать сеть борделей и опиумных клубов для финансирования сомнительных делишек? – Кэмерон поцокал языком. – Кражи, мошенничество, убийства… И это далеко не все. Мне продолжать?
– Вам не удастся это доказать! – прохрипел Фэрбродер, пятясь.
– Да, пока это просто отчеты, которые получил виконт Холбрук. Но за доказательствами дело не станет. Джозеф очень дружен с Ричардом Хармзуортом и со мной. Клянусь, через месяц или два вашей империи придет конец.
Лорд Невилл, тяжело дыша, молчал.
– Что вам нужно? – спросил он наконец.
– Часть моих требований вам уже известна.
– Молчание и подвеска, – кивнул Фэрбродер и судорожно отер пот с лица. Он был похож на человека, которого вот-вот хватит удар.
Кэмерон покачал головой.
– Это не все. Вы же пытались убить моего друга. Не говорю уже о его собаке.
– Вы об этой блохастой дворняге?
– Опять же осторожнее, лорд Невилл. Но мы отвлеклись.
– Что вам еще нужно?
– Вы отпишите всю свою коллекцию мисс Барретт. Мы с виконтом Холбруком разыщем хозяев того, что вы приобрели нечестным путем, и вернем ценности владельцам. То, что вы купили законно, составит приданое мисс Барретт.
– Да никто не женится на этой потаскушке!
Кэмерон вскочил и в секунду обогнул стол. Его тяжелый кулак впечатался в челюсть Фэрбродера, едва не свернув ее. Грузный мужчина рухнул спиной на бюро и едва удержался на ногах.
– Ваше решение? – спросил герцог, тряхнув кистью.
Лорд Невилл смотрел на него с нескрываемой ненавистью.
– А если я откажусь?
– Вы встретитесь с сэром Ричардом на рассвете. А после дуэли… Впрочем, вам уже не узнать, что будет после. Признаться, на вашем месте я бы отписал коллекцию мисс Барретт и уже утром отплыл на континент.
– Будьте вы прокляты, Седжмур! – Фэрбродер обшарил глазами свои бесценные витрины, словно заранее подсчитывая потери.
Герцог пожал плечами.
– Ваш выбор?
Его собеседник дышал часто, по-собачьи. Пот градом стекал по его вискам и зависал каплями на подбородке. Из разбитой губы сочилась кровь.
– Завтра я пришлю вам все документы.
– Нет. Все должно быть решено сегодня. Вы подпишете обязательство в пользу дочери викария. Если хоть что-то из коллекции вы прихватите с собой, мы с виконтом Холбруком будем охотиться на вас до самой вашей смерти.
– И что потом? – Пальцы Фэрбродера сжимали крышку бюро. Он едва держался на ногах.
– Уберетесь во Францию, в Италию… или в ад – меня это мало волнует. Но если я услышу хотя бы один шепоток о том, что здесь произошло, или о том, что вы вернулись к своим грязным делишкам, клянусь честью, вам придется весьма недолго жалеть о своей опрометчивости.
– А на что я должен жить?
– О, это ваше дело. – Кэмерон достал из кармана золотые часы и демонстративно взглянул на циферблат. – У меня мало времени. Вы подписываете дарственную или я возвращаюсь к сэру Ричарду Хармзуорту с известием, что вы сходитесь на рассвете? Уверен, у него руки уже зудят пустить вам пулю в сердце.
Тяжело дыша, Фэрбродер повернулся к бюро и открыл верхний ящик. Как бы самоуверенно ни вел себя Кэмерон, он внутренне напрягся, будучи готовым к тому, что негодяй достанет пистолет. Это было бы весьма глупым поступком со стороны лорда Невилла, но никогда нельзя предугадать действия загнанной в угол крысы.
Однако его собеседник вынул перо и лист плотной кремовой бумаги. Кэмерон незаметно выдохнул. Он до конца не был уверен, что его действия будут успешными. Фэрбродер на негнущихся ногах проследовал к столу и сел. Он сгорбился и поник, внезапно превратившись в старика. Впрочем, эта трансформация не вызвала у герцога ни капли сочувствия.
Перо несколько минут скрипело по бумаге. Пламя плясало в очаге, трепетали свечи, золото и камни в витринах откликались яркими всполохами. Кэмерон не был знатоком истории и коллекционером, однако мог признать библиотеку лорда Фэрбродера настоящей сокровищницей – красивые дорогие предметы, обладание которыми стоило кому-то жизни или великих страданий.
Закончив писать, лорд Невилл перечитал текст, поставил подпись и печать, а затем швырнул дарственную на стол.
– Держите.
Герцог, не торопясь, ознакомился с документом.
– Отлично. – Он выпрямился и посмотрел собеседнику в глаза. – И еще одно. – Он протянул руку и взял с бархатной подставки подвеску Хармзуортов. – Это я забираю немедленно.
– Чертов ублюдок, – прошипел Фэрбродер. В его голосе не было угрозы или ненависти. В его голосе звучал ужас.
– Да, слабые люди называли меня именно так. Позовите лакея.
– Зачем?
– Пусть меня проводит.
Лорд Невилл протянул дрожащую руку и позвонил в колокольчик.
Дворецкий явился секунду спустя.
– Проводите герцога Седжмура, – произнес Фэрбродер заплетающимся языком.
– Спешу откланяться, лорд Невилл.
Кэмерон прошел к дверям, сжимая в руке дарственную и подвеску. У выхода он обернулся.
Лорд Невилл с жалким видом осматривал витрины с сокровищами. По его щекам текли слезы. Кэмерону едва не стало жаль старика, но он припомнил, какими средствами негодяй приобрел свою коллекцию, – жалость сменилась отвращением.
Покинув библиотеку, герцог Седжмур ненадолго задержался в мраморном зале особняка. Дворецкий терпеливо ждал у выхода. Этот дорогой дом казался совершенно безжизненным. Помимо коллекции ничто не делало его индивидуальным или теплым. Но и библиотека была скорее похожа на музей.
Решительно выйдя из дома, Кэмерон направился в конюшню. Дворецкий проводил его до стойла, где мирно жевал сено Гаспар. Герцог рассеянно погладил шелковистую черную гриву и принялся натягивать перчатки. Кивнув конюху, который помог вывести коня из стойла, он ловко вскочил в седло и тронул поводья.
Гаспар медленно пошел по двору, миновал ворота и вошел под сень лип, удаляясь от особняка. Здесь герцог Седжмур спешился и стал ждать. Он вспоминал каждую секунду своего отъезда, шаг за шагом. Вот он прощается с Невиллом Фэрбродером в присутствии дворецкого, дворецкий провожает его до конюшни, конюх провожает его до ворот… Несколько свидетелей, которые должны подтвердить, что хозяин был в полном здравии, когда от него уезжал именитый гость.
Кэмерон ждал, напряженно прислушиваясь. Его нервы были натянуты, словно струны. Уши жеребца подрагивали, в кронах лип заливались птицы, с полей тянуло прохладой.
Прошло минут десять. Полчаса. Кэмерон ждал, теряя терпение.
Тишина.
Вскочив в седло, герцог похлопал Гаспара по шее. Но не проехал он и десяти шагов, как услышал то, чего так долго ждал. Из особняка лорда Невилла Фэрбродера раздался выстрел.
Пришло время вернуться домой и объявить Ричарду и Дженевив, что теперь они в безопасности.
Глава 37
Лорд Невилл был мертв.
Измученная, ошеломленная, все еще переживающая недавние испытания Дженевив лежала на роскошной кровати в спальне Лейтон-Корта и пыталась убедить себя, что все опасности позади. Ричард жив, ее честь спасена, а семье и дому ничто не угрожает. Девушка раз за разом возносила небу благодарственные молитвы за герцога Седжмура, который провел столь безупречную операцию.
Кэмерон вернулся в Лейтон-Корт пару часов назад, а спустя еще час пришло известие от местного судьи о смерти лорда Невилла Фэрбродера. Судья уведомлял самого знатного дворянина Литтл-Деррика о том, что в округе произошло столь неприятное происшествие, как самоубийство.
Кошмар закончился.
Часы пробили три, а Дженевив все еще слепо смотрела в темноту. Вздохнув, повозилась на хрустких белых простынях. Она так измучилась, что едва не плакала от усталости, но сон не приходил. Если бы Ричард был рядом, он бы сумел успокоить ее и прогнать дурные мысли, но она была одна.
Как же много всего произошло за последние дни! Похищение, потеря девственности, открытие истинной личности Ричарда, предательство отца, нежные утехи на конюшне и даже в склепе, угроза жизни и плен, признания в любви, спасение и расплата лорда Невилла за содеянное.
Больше она никогда не пожалуется на скучную деревенскую жизнь.
Казалось бы, теперь Дженевив могла обрести покой. Она любила, и ее любовь была взаимной. Чего еще желать?
Но нет! Она переживала за Ричарда. Как много он пережил, прежде чем стал закоренелым эгоистом и светским повесой, однако сохранил нерастраченную нежность и заботу.
Дженевив всегда казалось, что жизнь людей, рожденных в роскоши, безмятежна и полна удовольствий. Ей даже в голову не приходило, что человек может оставаться человеком, независимо от места, которое занимает в обществе. Можно прожить мирную жизнь, будучи конюхом или кухаркой, или вести отчаянную борьбу с призраками, даже если сидишь на золотом троне.
Разве не было чудом, что сердце Ричарда открылось для нее, что он впустил ее в свой мир, в котором место было лишь любимому псу и друзьям детства? Видит бог, она любила Ричарда и не хотела становиться причиной его страданий.
Обдумывая свою новую жизненную ситуацию, испытывая нежность и печаль в душе, Дженевив провела бессонную ночь.
Когда Ричард вошел в библиотеку, солнце едва встало. Он сразу заметил Дженевив, калачиком свернувшуюся в плетеном кресле. Она задумчиво глядела в окно на розы, покрытые каплями недавнего дождя.
– Я думал, ты еще спишь.
Он прикрыл за собой дверь, чтобы не тревожить герцога и его гостей. Слышно было, как малышка Консуэла плакала на рассвете. Наверное, Джозеф и Сидони почти не спали.
Дженевив обернулась – в ее глазах вспыхнула радость.
– Меня мучила бессонница.
Ричард улыбнулся. Ему захотелось немедленно отнести ее в постель, но он не решился даже на поцелуй. Дженевив выглядела так, словно переместилась в кресло прямо из постели. Ее волосы были распущены, поверх ночной рубашки был надет зеленый шелковый халат. Она выглядела немного измученной и в то же время прекрасной, словно нежная орхидея.
– Мне тоже не спалось.
Он подошел ближе и теперь смотрел на любимую тем взглядом, в котором отчетливо угадывались желание и радость взаимной любви.
Дженевив протянула к нему руки.
– Поцелуй меня, Ричард.
Он не колебался.
– С удовольствием, милая.
Поцелуй был страстным и долгим, и Ричард отстранился с великим трудом. Дженевив прижалась к нему и вдыхала его запах. Ричард в очередной раз подумал, что невероятно счастлив: самая лучшая женщина на свете любила его всем сердцем.
– Жаль, что мы не можем сейчас заняться любовью, – прошептала она. – Сюда в любой момент могут войти.
Ричард притворился шокированным.
– Мисс Барретт, какие неприличные мысли приходят вам в голову!
Она засмеялась.
– Тебе в голову ничего подобного, конечно, не приходило.
– Отчего же, приходило, и не раз. Особенно когда ты сидела у окна со своей чудовищной вышивкой на коленях.
– О, какой ты злой! – с восхищением пропела Дженевив, шутливо отпихивая его от себя. – Погоди, у меня кое-что есть.
Ричард увидел, как она торопливо достала что-то из кармана халата.
Подвеска Хармзуортов.
Кэмерон привез подвеску из особняка Фэрбродера и передал ее Ричарду. После недолгих размышлений Ричард отказался от фамильной реликвии. Ему не хотелось больше обладать драгоценностью, ради которой вершилось столько зла и обмана. Решение оказалось удивительно легким и принесло чувство свободы.
Теперь Ричард задумчиво глядел на золотую вещицу в ладони Дженевив.
– Вот странно, – заметил он. – Когда я считал подвеску подлинной вещью с историей, она словно обладала магической силой. А когда я узнал правду, чары тотчас развеялись. Сейчас это просто украшение.
– Зато теперь она принадлежит тебе.
– Зачем? Она потеряла свой смысл. Даже если бы подвеска была настоящей, факт моего незаконного рождения она отменить не в силах.
Дженевив отстранилась. Ее взгляд странным образом потух, и у Ричарда заныло сердце. Холодок пробежал по его спине, словно предвещая неприятности.
– Что такое, милая?
– Только ты и я знаем, что это подделка. – Она встала и отвернулась к окну.
Ричард нахмурился, не понимая, о чем она говорит.
– И Кэмерон.
– Он же никому не скажет.
– Какая разница? Сейчас знаем мы трое, а после публикации узнает весь свет. – Ричард по-прежнему ничего не понимал.
Дженевив обернулась. Взгляд ее был стальным.
– Публикации не будет.
Ричард опешил. Он отступил назад, запнувшись за ножку кофейного столика.
– Это еще почему?
Дженевив смотрела на него с вызовом, словно он готовился ее расстрелять. Ее плечи были расправлены, подбородок высоко вздернут.
– Моя статья причинит тебе вред. Я не стану ее печатать.
Ричард хмурился и смотрел с недоумением.
– Причинит вред? Милая, что за странные мысли приходят тебе в голову. – Он потянулся к ней, но девушка отстранилась.
Дженевив не могла допустить, чтобы он переубедил ее, используя увещевания и ласковые уговоры. Всю ночь она обдумывала это нелегкое решение. Да, она откажется от дела всей своей жизни, чтобы спасти репутацию Ричарда, как он, чуть раньше, спасал ее репутацию. Она хотела быть твердой в своем решении. Не могла лишить любимого человека единственного шанса упрочить свое положение в обществе и заставить замолчать любителей позлословить.
– Ричард, ты всю жизнь страдал из-за сплетен. Когда ты появишься в свете с подвеской, все изменится. Если же все будут говорить о том, что подвеска фальшивая, тебе никогда не отмыть своего имени.
– Милая, мое имя все равно никогда не будет безупречно чистым. И твоя статья не причинит мне вреда. Я всю жизнь боролся с чужим презрением. Пришла пора прекратить эту борьбу – она бессмысленна.
– Но я не хочу быть тем человеком, который вложит новое оружие в руки твоих врагов!
– Подобное благородство ни к чему, Дженевив. Ты так много работала, от статьи так много зависит…
– Я не поставлю на карту твое благополучие, – упрямилась девушка.
– Послушай, высший свет так устроен, что не может существовать без сплетен, – взмолился Ричард. – Сплетни были, есть и будут. Я могу сам решить, страдать мне от чужих слов или нет. – Он опустился перед ней на колени. – Ты уже настрадалась из-за пренебрежения отца и не должна все время приносить себя в жертву.
Дженевив боролась со слезами. Никакая слава в научных кругах не стоила благополучия Ричарда. Почему счастье Ричарда и ее личные амбиции пересеклись так нелепо? Какая несправедливость!
– Это не жертва, Ричард. Мое решение не мучает меня, – солгала Дженевив. – Оно окончательное и бесповоротное. Я уже все продумала. Вернувшись домой, напишу доктору Партриджу, объясню, что нашла дополнительные факты в старых рукописях, что ошиблась в своих исследованиях. Мой куратор сам откажется печатать статью.
– Но это же ложь! – резко сказал Ричард. – Откуда это упрямство, милая?
Он был так возмущен, что у Дженевив сжалось сердце от нежности. Всего сутки назад точно так же упрямился Ричард, собираясь вызвать лорда Невилла на дуэль.
– Пойми, это ради твоего блага! – Она попыталась использовать последний аргумент, но Ричард остался к нему глух.
– Мне это не нужно.
– Но ты столько к этому шел! Ты разыскал подвеску, жил под чужим именем. Почему ты отказываешься? Просто предъяви свету подвеску, словно она настоящая.
– Это будет ложь.
Дженевив мрачно насупилась.
– Правда? Но ведь это будет не первая твоя ложь?
– Что ж, полагаю, я это заслужил. – Ричард отшатнулся, словно получил пощечину.
Ей хотелось взять свои слова назад, но было слишком поздно. Они вырвались сами собой, непрошеные и гадкие, и упали между ними, как тяжелый камень. Дженевив виновато смотрела на Ричарда – расстояние между ними внезапно превратилось в сотни миль.
– Но ведь это то, чего ты хотел… – пролепетала она.
– Да, хотел. Когда был чертовым дураком, – горько отозвался Ричард. – Неужели ты действительно думала, что я соглашусь?
– Я думала, ты будешь благодарен мне, – пробормотала Дженевив.
– В самом деле? – Его лицо потемнело. – Выходит, твое мнение обо мне не слишком изменилось…
– Быть может, позже, когда ты немного поразмыслишь над моим предложением, ты поймешь, что оно не такое уж и плохое, – со вздохом сказала она.
– Я никогда не соглашусь с этим глупым актом самопожертвования.
Дженевив отвернулась к окну, чтобы не видеть разочарования, проступившего на его лице. Даже теперь он думал о ее благополучии, а не о своем. Ричард Хармзуорт – самый лучший человек на свете!
– А я уверена, что смогу совершить другое открытие и опубликовать его.
– Ничто не сравнится с тем фактом, что фамильная драгоценность Хармзуортов не более, чем подделка.
Это было правдой. Подобные открытия уникальны. Но разве она могла жалеть о том, что поступается своим трудом ради благополучия любимого человека? Нет, и еще раз нет!
Дрожащей рукой Дженевив положила подвеску на столик.
– Лучше забери ее. Я все равно не стану печатать статью. Сделай то, что изначально планировал. Заставь весь свет Лондона считаться с тобой.
– Уважение света – миф. Жаль, что я так поздно понял это. Впрочем, лучше поздно, чем никогда, – заметил Ричард. – Мне плевать на мнение всех, будь это даже сам принц. Мне важно только твое мнение, милая.
Слезы повисли на ресницах Дженевив.
– Если тебе важно мое мнение, ты знаешь, что должен сделать.
– Я не позволю тебе так поступить!
– Ты не имеешь права позволять мне что-то делать или не делать, – отрезала она.
Возможно, Ричард руководствуется лучшими побуждениями, но жизнь идет своим чередом. Он спас ее честь и защитил от насилия. Теперь ее очередь защитить Ричарда. Однажды на балу или в опере, наслаждаясь прежней жизнью, он вспомнит о ней с благодарностью.
– Ты очень упрямая.
– Я приняла решение. Либо ты воспользуешься подвеской, либо она останется здесь. Но я не стану печатать статью.
Дженевив ждала, что он продолжит спорить, но Ричард смотрел на нее как на незнакомого человека. Его обеспокоенный взгляд стал отчужденным.
– Будь по-твоему, – резко сказал он. – Ведь важно только твое решение, не так ли? В очередной раз независимая, самодостаточная мисс Барретт поступает так, как считает нужным.
Она сжалась от его тона, но не отступила.
– Да, я имею право принимать решения.
Они молча смотрели друг на друга. Всего несколько минут назад Ричард обнимал Дженевив. Что, черт возьми, произошло? Дженевив подумала: если бы выбор делала она, то Ричард навеки принадлежал бы ей?
Когда Ричард признался ей в любви, она почему-то стала надеяться, что больше не будет одинока. Наивная дурочка! Сегодня Дженевив смотрела на него через бездонную пропасть и чувствовала себя более одинокой, чем когда-либо прежде.
– Мы с Кэмом уезжаем в Лондон, – сказал Ричард. Его голос был бесстрастным, словно он никогда прежде не называл ее милой. – Надо уладить кое-какие формальности. Придется ответить на некоторые вопросы насчет Фэрбродера.
Дженевив смотрела в окно, в сад с причудливо подстриженными кустами и розарием, но ничего не видела из-за слез.
Неужели все любовные романы так и кончаются? Несколько резких слов, бегство в Лондон…
– Обещай хотя бы, что ничего не предпримешь, пока я не пришлю весточку, – все тем же нейтральным тоном попросил Ричард.
– Это невозможно. Доктор Партридж уже готовит публикацию, – печально сказала Дженевив. – Я не передумаю, Ричард.
После долгой паузы он ответил все тем же спокойным тоном, но на этот раз она распознала бурлящий в нем гнев.
– Как пожелаешь.
Господь милосердный, все шло совсем не так, как она хотела! Разве они должны были прощаться вот так, словно ненавидят друг друга?
Дженевив обернулась, чтобы добавить хоть что-то, что могло бы смягчить Ричарда, но в этот момент за ним затворилась дверь. Она перевела взгляд на кофейный столик. Подвески на столике не было.
Только на полпути в Лондон гнев Ричарда слегка поутих, и до него наконец дошел смысл утренней катастрофы. Перед отъездом он не видел Дженевив. Оставил Кэму записку, что уезжает в Лондон, потом отправился к викарию забрать свои вещи, экипаж и коня. Теперь фаэтон летел к столице, покрывая милю за милей. Моросил мерзкий дождь, из-под колес летела грязь.
Как могла Дженевив отказаться от своих устремлений? Ему хотелось вернуться, хорошенько встряхнуть ее, чтобы она очнулась и принялась вновь мыслить разумно. Лишь успокоившись, Ричард понял, что ее упрямство было продиктовано желанием помочь ему, а не оттолкнуть. Это была искренняя щедрость, а он был слишком зол на ее упрямство, чтобы понять это.
И все же он не был готов принять от любимой женщины такую жертву. Дженевив не поняла, как сильно изменила Ричарда.
Подвеска Хармзуортов лежала у него в кармане. Пусть подвеска больше не представляла для Ричарда ценности, но она могла ему послужить.
Глава 38
Сначала Дженевив увидела собаку.
Сириуса она заметила из окна, возле которого вышивала. Вечерело, поэтому света было маловато, и Дженевив почти забралась на подоконник, чтобы различать розовые стежки на канве.
При виде пса у нее бешено забилось сердце. Раз Сириус здесь, то и Ричард должен быть где-то поблизости. Она торопливо уткнулась в вышивку, чувствуя, как слезы застилают глаза.
Осень поворачивала к зиме. После отъезда Ричарда в Лондон минуло несколько мучительно долгих недель. Холод одиночества пробирал Дженевив до костей, и тепло Гекубы, свернувшейся на ее коленях, ничуть не согревало ее.
Дженевив не ошиблась: вскоре из-за угла вывернул изящный экипаж. Лошадь остановилась. С подножки спрыгнул Ричард, кутавшийся в теплый редингот. Он прошел мимо окна, и Дженевив успела проводить его влюбленным взглядом.
– Кто там, милая? – спросила тетя Люси из своего кресла у камина.
– Это сэр Ричард Хармзуорт.
– Очень мило.
Дженевив взглянула на тетю Люси. Она выглядела удивительно спокойной по сравнению с ней самой. Факт, что идеальный Кристофер Эванс оказался сказочно богатым баронетом из Лондона, сэром Ричардом Хармзуортом, нисколько не расстроил миссис Уоррен. По совету герцога Седжмура, Дженевив немного изменила последовательность событий. По новой версии выходило, что сэр Ричард, знавший, что за фамильной драгоценностью его семьи охотится подлый Невилл Фэрбродер, приехал инкогнито, чтобы выследить негодяя, обделывавшего свои темные делишки, вывести его на чистую воду и передать властям. Однако сэр Невилл лишил его возможности обратиться к правосудию, застрелившись из-за страха тюрьмы и презрения общества.
– Ты кажешься совершенно не удивилась его визиту, – заметила девушка.
Тетя Люси отложила вязание.
– Это был всего лишь вопрос времени. Но ты так взволнована!
Дженевив пожала плечами и отвернулась.
Она была почти уверена, что им с Ричардом не суждена новая встреча. С момента ссоры от него не было ни весточки.
Все новости доходили до нее через герцога Седжмура, передававшего ей со слугами записки. Так она узнала, что власти сошлись во мнении, что лорд Невилл покончил с собой. Никаких других версий выдвинуто не было. Полиция пыталась разыскать Гринграса, но тот бесследно исчез. Благодаря лорду Холбруку общество узнало о преступной деятельности Фэрбродера. Свет ужаснулся, посудачил и единодушно признал самоубийство негодяя закономерным. На Ричарда Хармзуорта или Кэмерона Ротермера герцога Седжмура не пало ни единого подозрения.
Дженевив тщательно изучала теперь каждую столичную газету в поисках любимого имени. Порой фамилия Хармзуорт всплывала в связи с расследованием делишек Фэрбродера, но куда чаще писали о блестящих появлениях Ричарда на приемах и собраниях клубов. Воспоминания о проведенном вместе времени отступали и все больше казались выдумкой.
Она с самого начала не верила в возвращение Ричарда, а потом эта мысль и вовсе стала казаться кощунством. Дженевив была дочерью простого викария, бедной девицей. Быть может, раньше она и думала о себе, как об особенном человеке – смелом, верящем в себя, презирающем общественное мнение, талантливом ученом. Похоронив мечты о научной карьере, она превратилась в унылую влюбленную дурочку, растерявшую остатки самоуважения.
Что ж… Ричард ничего ей и не обещал. Дженевив не могла винить его в том, что он дал ей ложную надежду или позволил строить планы на будущее. Но она любила его всем сердцем, и надежда, пусть даже призрачная, теплилась в глубине души, словно робкий цветок, пробившийся сквозь иссохшую почву.
И все же с каждым днем это хрупкое растение теряло лепестки и слабело. И однажды, трезво взвесив свои шансы, Дженевив вырвала надежду из своего сердца.
И вот Ричард здесь. Приехал в своем экипаже и прошагал мимо окна с такой уверенностью, словно и не оставлял ее на несколько мучительных недель. Зачем он приехал в Литтл-Деррик? Нанести визит вежливости, чтобы не выглядеть окончательным эгоистом? Извиниться за гадкую ссору и установить шаткий, никому не нужный мир? Убедить ее в том, что следует все же опубликовать статью?
Ей не нужны были извинения. Ей ничего от него не нужно.
Вошла Доркас. У нее был весьма растерянный вид.
– Прибыл сэр Ричард Хармзуорт, миссис Уоррен.
– Проводи его к нам, – распорядилась тетя Люси раньше, чем Дженевив успела открыть рот.
Доркас сделала кривой реверанс и распахнула дверь. Ричард вошел в гостиную, и у Дженевив перехватило дыхание.
– Миссис Уоррен, ваш покорный слуга. – Он снял шляпу и, прошагав решительно к тете Люси, поцеловал ее руку, потом обернулся к Дженевив.
– Мисс Барретт, для меня большое удовольствие видеть вас снова.
– Да, – вяло откликнулась она, чувствуя себя неуклюжей и серенькой по сравнению с его безупречными манерами и элегантным нарядом.
На Ричарде был темно-синий редингот из шикарного кашемира с кроличьей подбивкой. Сапоги блестели так ярко, что в них отражался свет из окна. Волосы уже не были каштановыми, они лежали светлой волной. Синие глаза, смотревшие на Дженевив, сверкали. Он был так хорош, что с него впору было писать портрет, и девушка остро ощутила собственное несовершенство.
Гекуба спрыгнула с ее коленей и принялась беззастенчиво тереться о натертые до блеска сапоги Ричарда.
– Я весьма рада вашему визиту, сэр Ричард! – воскликнула тетя Люси. – Позвольте предложить вам чай! – Она метнула в Дженевив неодобрительный взгляд, не понимая, почему племянница совершенно забыла хорошие манеры.
– С удовольствием, – с улыбкой ответил гость.
Дженевив продолжала глазеть на Ричарда. Ей вспомнилось, как раздражали ее безупречные манеры и самодовольный вид Кристофера Эванса. Ричард и сейчас выглядел так же неуместно в тесной гостиной дома викария, как если бы Дженевив в домашнем платье ворвалась на прием к коронованной особе.
Повисла напряженная тишина, и Ричард бросил на девушку непонимающий взгляд. Миссис Уоррен поймала Гекубу, чтобы скрыть неловкость.
– Я попрошу заварить новый чайник, – пробормотала она. – Милая, ты же развлечешь нашего гостя? Предложи ему присесть. – Ее голос поднялся до визгливой нотки. – Он же ехал из самого Лондона.
Дженевив словно оглохла. Она смотрела на Ричарда так, словно перед ней было привидение. Неужели этот великолепный щеголь совсем недавно говорил ей слова любви, целовал и обнимал, спасал ее жизнь? Должно быть, это был кто-то другой.
Да, наверное, где-то сейчас ходит совсем другой Ричард Хармзуорт – усталый, измученный человек, заботливый, нежный, с тревогой ждущий ее ответа на свои чувства.
– Мне приятны ваши хлопоты, миссис Уоррен, – блеснул улыбкой гость, – но я не прямиком из столицы. Я провел несколько дней в Лейтон-Корте.
– Так герцог Седжмур вернулся в Литтл-Деррик? Не слышала об этом.
– Нет, он сейчас в Лондоне, однако позволил мне пользоваться его домом по моему усмотрению.
– Вот оно как! – воскликнула пожилая леди. – Присаживайтесь, прошу вас. Я отойду на пару минут. Вы с Дженевив хорошо знакомы, не думаю, что оставить вас вдвоем будет неосмотрительно.
Щеки девушки вспыхнули, когда она подумала о том, насколько хорошо они знакомы с Ричардом. Она уставилась на свою вышивку, чувствуя себя ужасно неловко. И все же Дженевив никак не могла избавиться от ощущения, что человек, появившийся в их гостиной, ей совершенно незнаком.
Дверь затворилась за тетей Люси.
– Наконец мы наедине, – услышала Дженевив.
Она резко подняла голову. Ричард выбрал стул справа от нее. Его глаза смеялись. Хотелось верить, что эта радость – от ее присутствия.
– Какая осмотрительность, – буркнула девушка.
– О да! Ты же ведешь себя так, словно увидела призрак. Пришлось взять роль душки на себя.
– Душки, – повторила Дженевив раздраженно. – Ты вернул свой цвет волос?
Ричард тряхнул головой. Золотистая волна шла ему куда больше, чем прежний тусклый каштановый цвет. Этот сияющий Аполлон был великолепен и почти пугал своей красотой. Дженевив хотелось, чтобы вернулся Кристофер Эванс – он нуждался в ней, знал ее мысли и угадывал настроение. Сегодняшний Ричард Хармзуорт был слишком идеальным.
– По той гадости, которой приходилось мазать волосы, я скучаю меньше всего, – признался Ричард. Дженевив вздохнула, а он быстро добавил: – Но если ты настаиваешь, могу еще разок стать для тебя шатеном. Прости, что я так долго не появлялся. Пришлось подергать за множество ниточек, нанести десятки официальных и частных визитов, чтобы вся эта история с Фэрбродером была замята без каких-либо последствий для тебя и твоей семьи.
– Благодарю, – буркнула Дженевив не слишком любезно.
Ей было наплевать на все детали, касавшиеся лорда Невилла. Лучше бы Ричард просто обнял ее и сказал, что по-прежнему любит, что не может жить без нее, поцеловал бы, как и раньше, напоминая, каково это – быть нужной и любимой.
Боже, о чем она думает! Сказочно богатый лондонец, шепчущий любовную чушь бедной серой мышке в домашнем платье из выцветшего голубого муслина? Какая нелепость!
Ричард подался к ней, и на какое-то мгновение девушка решила, что он вот-вот возьмет ее за руку, но он лишь негромко спросил:
– Где твой отец?
Она озадаченно посмотрела на него.
– Он в Оксфорде с самой смерти лорда Невилла.
Самоубийство покровителя подкосило Эзикиеля Барретта. Он категорически отказывался верить любым сообщениям о незаконной деятельности лорда Невилла и о покушении на Дженевив.
– Где Сириус? – Она внезапно вскочила. – Остался на конюшне? Я должна приласкать нашего спасителя.
– Погоди! Я хотел просить прощения за то, что неверно оценил в прошлый раз твое предложение. В тот момент я не понял, как велика была твоя жертва.
Так он действительно приехал извиниться?
– Это уже не имеет значения, – раздраженно заметила Дженевив.
Ричард выглядел слегка растерянным.
– Погоди, что ты такое говоришь? Это имеет значение. И я должен кое о чем рассказать тебе.
Плечи Дженевив окаменели. Она почувствовала приближение дурных новостей так отчетливо, что сжался желудок.
– Что такое?
Ричард вынул из кармана письмо и протянул ей.
– Прочти.
Дженевив неуверенно протянула руку и взяла конверт.
– Что это? Это ты написал?
Он нахмурился.
– Зачем бы я стал тебе писать, если стою перед тобой?
Дженевив вспомнила, как отчаянно искала малейшее упоминание о Ричарде в лондонских газетах. Любая заметка приносила только боль. Ей было страшно читать письмо, чья бы рука его ни написала.
– Да перестань, – почему-то взволнованно произнес Ричард. – Прочти уже.
Она неохотно открыла конверт, пробежала глазами письмо и задохнулась от удивления. Ноги ее подкосились, и она рухнула в кресло.
– Это же из Британского музея!
Ричард сверкнул белозубой улыбкой.
– Правильно.
Любопытство пробилось сквозь туман мучительного чувства собственного несовершенства, и девушка углубилась в чтение.
– Меня приглашают прочитать лекцию уже в декабре. – Дженевив подняла голову и в замешательстве уставилась на него. – Ничего не понимаю.
– Я показал им подвеску и рассказал о твоих исследованиях. К счастью, доктор Партридж согласился дать мне копию статьи, поэтому у меня было нечто большее, чем мой корявый рассказ. В общем, собрался целый ученый совет. Все факты были тщательно проверены. Британский музей приглашает тебя прочитать лекцию.
– Но…
– Я не позволю тебе отказаться от мечты.
– Но я же написала доктору Партриджу, чтобы он отменил публикацию.
– Да, но я сумел его убедить, что ты собрала еще не все факты и ждешь от меня нескольких писем из семейного архива для их подтверждения.
– Ты был у доктора Партриджа?
– Да. Неприятный старик, должен заметить.
С этим нельзя было не согласиться.
Дженевив, не моргая, смотрела на Ричарда.
– Только не сердись. Теперь ты получишь то, о чем мечтала.
«Кроме тебя».
Она смотрела на Ричарда в безмолвном восхищении и ужасе. В его глазах была нехарактерная для него неуверенность.
– Ты сердишься, да?
– Я пока не могу осознать, что произошло, – призналась Дженевив и вновь посмотрела на письмо. – Британский музей… Подумать только!
Ричард удовлетворенно улыбнулся.
– И ты не можешь отказаться! Если откажешься, ты выставишь меня круглым дураком.
– Мне кажется, что я сплю.
– Ты прославишься.
Знаменитая и одинокая. Сейчас, рядом с Ричардом, это казалось скорее наказанием, а не вознаграждением.
– Но ведь моя статья и лекция принесут твоей семье дополнительную дурную славу.
– Нам не привыкать. – Он пожал плечами и сделал паузу. – Не отказывай мне в удовольствии видеть твой триумф, Дженевив. Я провел несколько недель среди адвокатов и судей, это была не самая приятная компания. Если ты откажешься публиковать статью и выступить с лекцией, я обижусь как минимум до Рождества.
Дженевив смотрела ему в лицо – рыцарь в сверкающих доспехах. Ричард так переживал, что отнял у нее славу и мечту, что сделал все возможное, чтобы вернуть утраченное сторицей. Один раз она уже отказалась печатать статью, и это кончилось ужасной ссорой. Если даже после этого Ричард не сдался, у Дженевив просто не осталось выбора.
То, как упорно он заботился о ее интересах, было очень трогательно. Много лет Дженевив приходилось сталкиваться с высокомерными учеными мужами в университете Оксфорда, и она знала, как трудно донести до них свежую мысль. Должно быть, Ричарду пришлось немало потрудиться, чтобы добиться слушания в Британском музее.
Дженевив должна быть ему очень благодарна. Но действовал ли он как влюбленный человек или просто хотел вернуть долг женщине, в чью жизнь так грубо вмешался? Быть может, очистив свою совесть, Ричард исчезнет окончательно и бесповоротно?
– Я очень благодарна тебе. – Дженевив постаралась изобразить довольную улыбку. – Так мило, что ты приложил столько усилий, да еще и приехал лично мне об этом рассказать. Письмо можно было отправить и почтой…
– Ты полагаешь, я притащился в такую даль, чтобы просто вручить тебе письмо? – нахмурился Ричард.
Он усмехнулся как-то нервно и, внезапно опустившись перед ней на колени, схватил ее за запястье.
– Что, черт возьми, ты творишь? – Дженевив отпрянула так резко, что отодвинулась вместе с креслом.
Ричард не выпустил ее руку. Его хватка была стальной. Под его пальцами птичкой бился ее частый пульс.
– А теперь помолчи, – вдруг сказал он довольно резко. – Я несколько недель собирался с мужеством, и твои дурацкие вопросы меня не собьют с толку.
– Мои дурацкие вопросы? – почти взвизгнула она, вытаращив глаза.
Несколько секунд оба смотрели друг на друга. Ричард – почти с мольбой снизу, Дженевив – с ужасом и надеждой сверху.
– Ты прекрасна, – выдохнул Ричард взволнованно.
У нее сжалось сердце от предвкушения и невиданного страха, что она может ошибиться.
– Прекрати немедленно, – пролепетала девушка.
Хватка его руки стала почти болезненной.
– Не могу. Просто не могу.
– Не можешь – что?
– Жить без тебя не могу. Я люблю тебя, Дженевив. Ты окажешь мне честь стать моей женой?
Охнув, девушка выдернула руку и зажала себе рот. В самых заветных мечтах она представляла этот момент, а теперь, когда он нежданно случился, словно оглохла. Счастье и смертельный ужас вступили в ней в жестокую схватку поочередно, побеждая друг друга. Выйти замуж за Ричарда Хармзуорта? Стать женой человека, который подыскивал безупречную партию в великосветском обществе?
– Ты никогда не говорил о браке, – выдохнула Дженевив, хватая ртом воздух.
– Говорил. – Ричард слегка нахмурился. – Мы были в склепе. Я отчетливо помню: был разговор о браке.
– Но тогда мы просто шутили, – всхлипнула Дженевив, побледнев. – Мы просто дурачились, чтобы не думать о смерти!
– Я не шутил, когда говорил, что люблю тебя.
– Это было так давно…
Ричард пренебрежительно фыркнул.
– Я знаю, ты невысокого мнения обо мне, но забыть за несколько недель самую удивительную женщину на свете не смог бы даже такой… – Внезапно он осекся. – Или что-то изменилось в тебе? Ты поняла, что я больше тебе не нужен?
Дженевив не ответила. Признаться в своих чувствах было сейчас выше ее сил.
– Но ты искал невесту с идеальной родословной. Ты же должен думать о чести семьи.
– Я женюсь только на той, кого люблю.
Ответ был прекрасным, но Дженевив не убедил.
– Я никогда не стану своей в твоем мире.
Ричард поднялся с колен. Теперь он возвышался над ней, лицо его было суровым.
– С чего ты это взяла?
– Да посмотри же на себя! – с мукой воскликнула девушка и тоже вскочила. – Ты одет, как дворянин, а я скорее похожа на прислугу.
– Во всем виноват мой портной! Это он шьет мне такую щегольскую одежду!
Дженевив отвернулась к окну.
– Это не смешно.
Она услышала, как Ричард приблизился. По коже пронеслась волна мурашек. Как же хотелось почувствовать вновь его прикосновение, такое родное, такое горячее! Дженевив едва не плакала, досадуя на свою уязвимость.
– Прости, – прошептал Ричард. – Наверное, надо было одеться попроще, чтобы не смущать тебя. Просто я считал, что предложение надо делать в самом шикарном виде. И вообще, не могу поверить, что ты отказываешь мне лишь потому, что я дорого одет.
В таком изложении ее возражение действительно звучало нелепо.
– Я не отказываю тебе, – почти беззвучно сказала Дженевив.
Его рука скользнула ей на талию.
– Так есть надежда?
По ее щекам бежали слезы.
– Я точно знаю: выйти за тебя будет ужасной ошибкой. – Она обернулась, смаргивая слезы. – Ричард, я запуталась. Должно быть, я сошла с ума, раз отказываюсь от твоего предложения. Но мы такие разные. Я не привыкла быть деликатной, часто говорю, что думаю, и поступаю так, как считаю нужным. Ричард Хармзуорт заслуживает супругу получше.
Дженевив не ожидала увидеть в его глазах гнев.
– Но ты единственная женщина, которую я хочу назвать своей супругой. Ты так прекрасна, что затмишь любую. Через неделю весь Лондон будет покорен. А когда ты выступишь с лекцией в Британском музее, все будут удивляться: что же такая умная женщина нашла в глупом повесе вроде меня? Или тебя не устраивает мое незаконное происхождение?
– Что?! – Дженевив уставилась на него, изумленная. – Ты сошел с ума? Я же люблю тебя, какое мне дело до того, кем был твой отец?
– Вот видишь! Как ты не понимаешь, что мне плевать, что на тебе надето, – шелк, муслин или холщовый мешок? – Ричард слегка тряхнул ее. – Дженевив, ты единственная женщина, которую я люблю. И я женюсь на тебе, чего бы мне это ни стоило!
– Ты меня любишь? – эхом откликнулась Дженевив.
– Конечно, люблю. Вопрос лишь в том, взаимно ли это чувство.
– Разве я тебе не сказала, что люблю тебя? – Она положила руки Ричарду на плечи.
Судя по блеску его глаз, он хотел ее поцеловать.
– Сказала, когда болтала всякую чушь. Можно, я снова опущусь на колено?
– Не надо.
– Но ты ведь выйдешь за меня? Без тебя я не буду счастлив, понимаешь?
Дженевив медленно улыбнулась. Она смотрела на Ричарда и видела его таким, как тогда, в склепе, когда он впервые признался ей в любви, – робким, взволнованным, испуганно ждущим ответа. Настоящий Ричард Хармзуорт носил свою самоуверенность и прекрасную одежду как маску. За блестящим фасадом скрывался добрый, великодушный человек с огромным сердцем, способным на любовь и сострадание.
– Ради бога, любимая, перестань мучить меня и скажи «да»!
– Тогда поцелуй меня.
– Прямо сейчас? Еще до твоего ответа?
Дженевив кивнула и торопливо отерла влажные глаза. Она больше не казалась себе жалкой и некрасивой. Она была любима. Ее руки просил самый замечательный человек на свете.
– Да, сейчас.
– Но твоя тетя может войти в любой момент. – Ричард не шелохнулся.
– Пусть.
Должно быть, тетя Люси терпеливо ждала, пока ее племянница и их прекрасный гость уладят все вопросы. Все-таки она всегда была куда более чуткой, чем викарий.
– А если я не поцелую тебя, ты не скажешь мне «да»? – спросил Ричард, и Дженевив кивнула. – Ты невозможно упрямая женщина.
Он наклонился и прижался губами к ее губам. Жар и нега растеклись по ее телу. Глаза затуманились, а сердце сладко сжалось от нежности.
Когда Ричард чуть отстранился, Дженевив улыбнулась и погладила его по щеке.
– Я всем сердцем люблю тебя, Ричард Хармзуорт, и с гордостью стану твоей женой.
Эпилог
– Я не должна быть здесь, – сказала Дженевив, трепеща от волнения.
Она изучала великолепную картину Уильяма Тернера над алебастровой каминной полкой.
Ее муж с нежностью смотрел на нее.
– Милая, без тебя меня бы тоже здесь не было.
Дженевив кивнула.
Ричард расхаживал взад и вперед по огромной гостиной, оформленной в стиле рококо. За последние полгода Дженевив должна была уже привыкнуть к богатым домам и роскоши, но все равно чувствовала себя порой неловко.
– Я чувствую себя идиотом, – признался Ричард, остановившись возле невысокого столика с витыми позолоченными ножками.
– Если ничего не выйдет, выпьем по чашечке чая и откланяемся, – откликнулась Дженевив.
Да, Ричард не был мягким человеком, но за фасадом самоуверенности, как она давно поняла, скрывалось беспокойство за всех, кого он считал близкими людьми. Он заботился о друзьях, о любимой женщине. И как бы сильно, по его словам, ни ненавидел мать, в глубине души переживал их давний конфликт.
И вот сегодня леди Огюста пригласила их в свой дом.
Дженевив сильно удивилась, когда Ричард уведомил мать, вдовствующую леди Хармзуорт, что намерен сочетаться браком. Еще через неделю викарий, вернувшийся из Оксфорда, провел официальную церемонию в Литтл-Деррике. В церкви собрались все жители городка, родные Дженевив, герцог Седжмур с сестрой и ее мужем, чета Холбруков.
Чуть позже тетя Люси перебралась в Поллитон-Плейс, в графство Норфолк, в один из фамильных особняков Хармзуортов, где познакомилась с одним из местных сквайров.
Дженевив простилась с отцом после церемонии бракосочетания и почти сразу же уехала в Лондон, где ей предстояло выступить с лекцией в Британском музее. Ее статья вышла чуть раньше, и она знала, что отец никогда не простит ей самостоятельной научной карьеры. Никакие деньги Хармзуортов и родство с семьей барона были не в силах залечить раны, нанесенные его больному самолюбию. И все же Ричард тайным образом устроил, чтобы доктору Барретту вновь предложили место в колледже, где он когда-то преподавал, и викарий сложил с себя обязанности приходского священника.
Статья Дженевив наделала много шума. Ей предложили исследовать происхождение нескольких других реликвий, история которых ставилась под сомнение, и она с радостью взялась за работу.
Да, семейное грязное белье Хармзуортов снова полоскалось на ветру, как гигантский застиранный флаг. Поначалу Дженевив сильно переживала за мужа, но беспокойство оказалось напрасным: Ричард не преувеличивал, заверяя жену, что его больше не волнуют слухи и сплетни высшего света.
Впрочем, Лондон поговорил и затих, переключившись на другие новости. Невозможно бесконечно обсуждать незаконнорожденного баронета и низкое происхождение его эксцентричной супруги.
Долгий медовый месяц в Италии, Франции и Испании оказался самым лучшим периодом в жизни Дженевив. Она смогла повидать места, о которых прежде только читала. Конечно, она опасалась, что Ричарду будет скучно бродить по развалинам и изучать старинные лабиринты, однако в ее обществе ему везде было интересно. Целыми днями они посещали достопримечательности, вечером отдыхали у моря, а по ночам занимались любовью.
– Ты улыбаешься, – заметил Ричард, продолжая мерить гостиную шагами.
Дженевив смутилась.
– Вспомнила ту гостиницу над Ронсевалем.
Он замедлил шаг и поглядел на нее с любопытством.
– Неужели, моя похотливая женушка?
Ее щеки зарделись.
– Я имела в виду тамошние пейзажи. Помнишь Пиренеи? – попыталась она выкрутиться. – Эта картина напомнила мне вид из окна гостиницы.
– О, конечно, я прекрасно помню вид из окна гостиницы. – Ричард шагнул к ней и заключил в объятия. – Ты сидела на подоконнике, а я приблизился сзади…
– Ричард, прекрати меня тискать! Сейчас придет твоя мать! – Дженевив смущенно хихикнула и отпихнула его руки.
– Да к черту мою мать. Я хочу поцеловать свою женушку.
– Похвальные устремления, сын мой.
Дженевив смущенно охнула и сделала попытку освободиться из цепких объятий супруга. Ричард не отпустил ее. Вместо этого он развернулся всем корпусом, словно вальсируя с ней, и уставился на женщину, появившуюся в арке дверного проема.
– Рад, что ты так считаешь, мама.
У него был надменный тон, способный вызвать неприязнь в любом собеседнике. Едва ли его мать по тому, как напряглась его спина, как выпятилась его челюсть, могла понять, что это всего лишь защитная реакция.
– Ричард, немедленно отпусти меня, – зашипела Дженевив. У нее было малиновое от стыда лицо.
Не таким нелепым образом она хотела познакомиться со свекровью. Ричард нанес визит матери впервые за шестнадцать лет и теперь прикрывался женой, как щитом.
К облегчению Дженевив, хватка Ричарда ослабла, и она отступила, лихорадочно разглаживая складки на платье. Итак, ей предстояло знакомство с женщиной, действия которой в далеком прошлом так осложнили жизнь сына.
Леди Огюста была красива. Даже на пороге пятидесятилетия она выглядела свежо и молодо. Она не расплылась и не усохла, разве что на шее появились едва заметные признаки увядания. Леди Хармзуорт была вовсе не блондинкой, как ожидала Дженевив. У нее была копна черных волос и прекрасные темные глаза под высокими дугами бровей. В ее позе, в гордо выпрямленной спине и вздернутом подбородке был вызов, похожий на тот, который Дженевив порой замечала и в Ричарде. Во взгляде леди Огюсты не было материнского тепла, однако читалась какая-то настороженность, даже тревога. На ней было шелковое лазурное платье, заказанное, должно быть, в Париже, шею украшала цепочка с золотым медальоном, инкрустированным топазами и бриллиантами.
Это была ослепительная и все же обычная женщина, которую много лет назад отверг ее родной сын.
– Не надо смущаться моего присутствия, – довольно холодно сказала леди Огюста. – Я человек широких взглядов.
– Моя супруга немного застенчива, – заметил Ричард. Он отвел Дженевив к дивану и помог сесть.
Дженевив очень хотелось ответить колким замечанием, но она сдержалась. Согласившись сопровождать мужа, она не предполагала, что может стать косточкой для двух сторожевых псов.
Леди Огюста проследовала к дивану и присела рядом с невесткой с изяществом балерины. Дженевив скромно опустила глаза. Как бы ни старалась она следовать этикету и соответствовать новому статусу, ей никогда не стать такой грациозной, как мать Ричарда.
– Спасибо, что сообщил о своей свадьбе, – обратилась леди Огюста к сыну.
Ричард небрежно оперся плечом о каминную полку. Эта расслабленность позы не обманула Дженевив. Она чувствовала, что и мать, и сын напряжены до предела.
– Я счел это правильным шагом.
Леди Огюста приподняла бровь, но не ответила, а повернулась к Дженевив.
– Мой сын забыл о приличиях и не представил нас. Я – ваша пресловутая свекровь, а вы – уважаемая жена моего сына. Все верно? – Она ослепительно улыбнулась. – Я наслышана о фуроре, который вы произвели в академических кругах. Кстати, я посетила вашу лекцию. Блестящая речь.
Дженевив растерянно глянула на Ричарда. Видно было, что он изумлен не меньше ее.
– Я не видела вас среди слушателей.
Леди Огюста снова улыбнулась.
– Так и было задумано. Мое появление отвлекло бы слушателей от вашей лекции. Полагаю, скоро вы сделаете и другие блестящие открытия, а потом станете постоянным лектором Британского музея.
Ричард смотрел на мать так, словно у нее выросли крылья. Или рога и копыта. Судя по всему, недавнее предложение Британского музея, которое получила Дженевив, было отчасти заслугой леди Огюсты.
– Мы находимся на этапе переговоров, миледи, – ответила Дженевив, взволнованно сжав в ладони подвеску Хармзуортов, которая висела у нее на шее. Ричард оформил подвеску в кулон и преподнес жене в качестве свадебного подарка. – Пока рано говорить о постоянном сотрудничестве с музеем.
– Уверена, переговоры увенчаются успехом, – заверила леди Огюста. Сверкающая улыбка свекрови была прохладной, но в ней не было намека на враждебность. Она повернула голову к сыну. – Я рада, что ты выбрал в жены такую умную женщину. Должна признаться, ты удивил меня. Я опасалась увидеть в невестках смазливую дурочку с большим приданым.
Ричард продолжал удивленно смотреть на мать. Похоже, она была куда больше осведомлена о его жизни, чем он предполагал. Он приблизился к дивану и встал возле жены, положив руку ей на плечо, словно ища поддержки. Дженевив тотчас накрыла его нервные пальцы своей ладонью.
– Когда я встретился с Дженевив, моя судьба была решена. Я бы не смог жениться ни на какой другой женщине.
В его тоне звучала искренность, и леди Огюста это заметила. Она некоторое время изучала его, и ее улыбка смягчилась.
– Я очень рада, что вы нашли друг друга. Нет ничего печальнее, чем несчастливый брак.
Прежде чем Ричард успел ответить, в гостиную вошли слуги с чайным сервизом и угощениями.
Дженевив чувствовала, как подрагивает рука Ричарда на ее плече. Пальцы были холодными. Похоже, семейные призраки сейчас роились в его памяти, причиняя мучения.
Когда слуги вышли, леди Огюста продолжала сидеть, не двигаясь. Она даже попытки не сделала гостеприимно подать чашки сыну и невестке. Ее лицо было напряженным, улыбка совершенно утратила естественность.
– Быть может, ты наконец задашь свой вопрос? – произнесла она изменившимся голосом, глядя на Ричарда. – Я же знаю, зачем ты здесь.
Пальцы Ричарда сжались, и Дженевив погладила его руку.
– Я бы спросил, но прежде ты никогда не давала ответа, – бросил он резко.
Обернувшись, Дженевив увидела муку в его глазах. Брак залечил многие раны на его сердце, однако самая глубокая, которую он получил еще в детстве, так и не затянулась.
– Ты просто не был готов услышать ответ. – Леди Огюста помолчала. – Но теперь я вижу тебя рядом с женщиной, которую ты любишь. И мне интересно знать, изменился ли мой сын?
– Если бы я не изменился, мы вряд ли бы встретились, – глухо ответил Ричард.
– Пожалуй… – Последовала долгая пауза. – Что ж, задавай свой вопрос. – Это прозвучало не как приказ, а скорее как мольба.
Дженевив гладила пальцы Ричарда и мысленно молилась.
– Хорошо. Ты расскажешь мне о моем отце?
На мгновение Дженевив подумала, что леди Огюста откажется – так исказилось ее лицо, – но женщина сняла с шеи и протянула сыну медальон.
– Этот человек – твой отец, Ричард.
Дженевив отпустила руку мужа. Он принял медальон и раскрыл его. Почти минуту он молчал.
– Как его имя?
– Майор Томас Фрейзер.
Теперь мать Ричарда не выглядела надменной. Ее губы были сжаты, вокруг рта обозначились скорбные морщинки, глаза угасли. Она вовсе не напоминала ужасную гарпию, какой ее описывал сын.
Ричард опустился на диван, разглядывая изображение в медальоне. Его пальцы дрожали. Дженевив хотелось обнять мужа, но она не решалась. Речь шла о судьбе его отношений с матерью, и ее вмешательство было неуместным.
Ричард был очень бледен. Дженевив перевела взгляд на леди Огюсту – ее сердце сжалось. Женщина смотрела на сына со страхом и волнением. Внезапно Дженевив поняла: причиной разрыва отношений и отдаления матери было вовсе не отсутствие любви, а беспокойство за сына.
– Томас Фрейзер… – Ричард словно пробовал имя на вкус. – Расскажи о нем.
– Он был храбрым человеком.
Ричард вскинул взгляд.
– Был? Он мертв?
Леди Огюста сидела, скорбно опустив плечи, словно заключенный на допросе.
– Он воевал во Франции и погиб в девяносто четвертом году.
Ричард побледнел еще сильнее.
– Это год моего рождения.
– Да.
– Расскажи мне все.
Дженевив всем сердцем чувствовала боль обоих. Ричарда едва не лихорадило. Глаза его матери были переполнены мукой.
– Это будет непросто. Буду признательна, если ты не станешь торопить меня.
Ричард кивнул и позволил Дженевив обнять себя за плечи. Леди Огюста заговорила не сразу. Голос ее звучал так тихо, что Ричард, вслушиваясь, подался вперед.
– Мои родители были весьма амбициозными людьми. Они договорились о моем браке с Лестером Хармзуортом, когда мне было семнадцать. – Она сделала паузу. – К тому моменту я уже была влюблена в молодого лейтенанта из хорошей семьи. Увы, семья его не была богата. Узнав о предстоящем браке, мы решили бежать. Но судьба решила за нас. Томаса отправили воевать в Индию, а моя служанка рассказала о нашем сговоре моим родителям. Меня выдали замуж очень спешно, не спросив моего согласия.
Леди Огюста помолчала, а затем продолжила еще тише.
– Я не видела Томаса пять лет. Когда мы встретились снова, он уже был майором, теперь у него были деньги и награды. Он вернулся в Лондон как раз в то время, когда сэр Лестер уехал с дипломатической миссией в Санкт-Петербург.
– И ты нарушила свой брачный обет, – подсказал Ричард с горечью.
Лицо его матери стало серым.
– Я была женой лишь формально.
– Потому что не любила мужа?
Она покачала головой.
– Нет. Сэр Лестер… был неспособен на близость с женщиной. Он был старше меня и имел проблемы со здоровьем. Мы так и не скрепили наш союз постелью. Поэтому я считала своим мужем Томаса Фрейзера.
– Боже мой! – воскликнул Ричард, пораженный.
– Леди Хармзуорт… – прошептала Дженевив.
Женщина подняла дрожащую руку.
– Погодите. Я много лет ждала, чтобы раскрыть свою тайну. Не перебивайте меня. – Ее ладони, лежавшие на коленях, сжались в кулаки. – Ричард, теперь ты знаешь, что такое любовь, не так ли?
Дженевив поняла, что это был призыв к сыну поставить себя на ее место, но не знала, способен ли ее муж сделать это. Ведь он годами расплачивался за последствия той любви.
– Да, мама, знаю.
Дженевив смотрела на мужа полными слез глазами. Ричард не мог презирать свою мать за прошлые грехи, он принимал ее объяснение.
– Итак, мы с Томасом поняли, что не представляем жизни друг без друга. Мы хотели уехать в Америку. Томаса ждала прекрасная военная карьера, но он продал все, что у него было, чтобы мы могли начать все сначала на другом континенте.
– Он был уверен, что ваша любовь того стоит, – откликнулся Ричард без тени иронии.
– Мы были готовы уехать, но денег было недостаточно, и Томас согласился еще на одну миссию. Во Франции тогда царил хаос. Тысячи убитых, Робеспьер сходил с ума, творилось нечто невообразимое. Как именно погиб Томас, я не знаю. В конце концов, я не была его женой, а любовницам никто подробностей не сообщает. Я слышала, что Томаса предали. Я потеряла любимого человека, который оставил меня беременной. – Леди Огюста смахнула слезу. – Я узнала о своем положении сразу, как только он уехал во Францию. Сэр Лестер вернулся из Санкт-Петербурга, когда у меня родился сын. Ты, Ричард. Поскольку мой супруг не имел возможности завести своих детей, он с радостью принял чужого и объявил его наследником. Сэр Лестер любил тебя как своего. Не знаю, помнишь ли ты это?
Ричард слепо смотрел на картину над камином.
– Он был добр ко мне, – ответил он. – Я долго оплакивал его кончину.
Губы леди Огюсты сжались.
– Но не мог уберечь тебя от скандала. Сплетники умеют считать, обмануть высший свет не так просто. Меня ненавидели все, на каждом углу обсуждали мой блудливый нрав. Много лет я противостояла гадким сплетням, отбивалась от непристойных предложений и превратила свое клеймо в черный флаг, который несла над головой. Я не желала рассказывать тебе детали этой истории, считая, что ты не поймешь моих мотивов. Однако теперь, когда я вижу, как ты любишь жену, молчать бессмысленно. Прости меня, сын.
Наступило тяжелое молчание. Годы обид и унижений, не дававшие покоя Ричарду Хармзуорту, не так-то легко было забыть. Дженевив так хотелось, чтобы муж сделал верный выбор, не судил сгоряча, но она сидела молча, опустив глаза.
Ричард медленно встал и прошелся по гостиной, потом остановился рядом с женой и протянул ей медальон. Дженевив взглянула на крошечный портрет и ахнула. На нее смотрел Ричард, только в старомодном парике. Сходство было потрясающим. Дженевив подняла глаза на мужа. Что он чувствует после откровений матери? Она снова и снова молилась о том, чтобы он правильно выбрал свой следующий шаг.
Ричард подошел к матери. Леди Огюста смотрела на него снизу вверх, ее темные глаза были полны мольбы. Казалось, она ждет казни. Слишком много лет было упущено для исповеди.
Ричард опустился на колени перед матерью.
– Я сочувствую тебе в твоей утрате, мама. – Он взял ее руку. – Прости и ты меня. Я был самовлюбленным эгоистом, думавшим только о своей боли. Я не удосужился узнать тебя и понять, как сильно ты страдала.
Леди Огюста смотрела на сына с изумлением.
– Ричард?
– Прости меня, я был слеп.
Он обнял мать так естественно, словно это было проще всего на свете.
– Сын!.. – Леди Огюста задохнулась от чувств и уткнулась в его широкое плечо.
Красивая надменная женщина, встретившая гостей фальшивой улыбкой, рыдала на плече сына.
Дженевив наблюдала за ними и улыбалась. Впереди были годы, чтобы эти двое смогли наверстать упущенное. Ее муж только что победил последнего из своих демонов – сердце Дженевив билось теперь спокойно и радостно.
Ричард обернулся к ней. Его синие глаза смотрели с нежностью.
– Спасибо, милая.
Дженевив засмеялась, вытирая рукой слезы.
– Я люблю тебя, – тихо произнесла она.
– И я люблю тебя, – тут же откликнулся он.
Самый дорогой человек на свете примирился со своим прошлым.
Впереди их ждало прекрасное будущее.