Александр ЦИПКО
СУМАСШЕСТВИЕ КАК НАЦИОНАЛЬНАЯ ИДЕЯ
Ушедший от нас Юрий Карякин был все-таки не прав, когда наделял сумасшествием только Россию 1993 года, Россию, сделавшую победителем декабрьских выборов в Думу симулякра от патриотизма Владимира Жириновского. Сумасшествие – наша главная национальная привилегия, до сих пор единственная национальная идея. Без сумасшествия мы жить не можем. Разве не является подлинным сумасшествием наша нынешняя всенародная радость от того, что превосходящий нас по экономической мощи более чем в 20 раз Запад стал нашим врагом, что многие на Западе нас не только боятся, но и ненавидят, что никогда, даже в годы холодной войны, не были так сильны в США антирусские настроения?
Сладость самоистязания
Чем сильнее любовь русского народа к Путину, чем больше наш президент ощущает себя царем, обладающим абсолютно непререкаемой властью, тем больше откровенного безумия демонстрирует новая «крымнашевская» Россия. Это и безумие нашего правительства, решившего в назидание Западу показывать на экране телевизора полуголодной России, у которой самая низкая в Европе минимальная заработная плата, в которой матери не знают, чем накормить ребенка, отправляя его утром в школу, как мы решительно давим тракторами тонны сыра, мясных изделий, ненавистных нам заморских фруктов, завезенных в Россию вопреки нашим окрашенным могильным патриотизмом контрсанкциям.
Это и безумие депутатов Думы, которые на глазах всего мира устраивают гулянья по поводу избрания Трампа президентом. А ведь многие из них, к примеру Вячеслав Никонов, с радостью объявивший на заседании Думы: «Трамп стал президентом!», прекрасно понимали, что после успешной операции, проведенной «зелеными человечками», после гибридной войны в Донбассе мы для американцев стали такой же страной-изгоем, как Северная Корея или Иран, что они законодательно зафиксировали. И поэтому радость нашей страны по поводу избрания Трампа президентом неизбежно превращает его в «друга Путина», вызывает к нему недоверие. В результате праздники с шампанским напоказ всему миру навсегда лишают Трампа возможности сделать что-то доброе для России.
Какой период русской истории ни возьми, в конечном счете убедишься, что страсть к саморазрушению и самоистязанию берет верх над потребностью созидания и благоустройства жизни. Самым наглядным тому примером является переход путинской России нулевых к эпохе «крымнашевских» побед. Все же самые верные последователи ницшеанства – не немцы, а русские. Для нас свобода – это прежде всего право на немыслимое, невозможное, абсурдное, на самое противоестественное, на разрушение условий не только развития, но и жизни вообще. Праздником нынешнего русского человека стала операция «зеленых человечков», убийство каких-либо шансов на процветание русской жизни, на прорывы, о которых говорит зачарованный собственной непредсказуемостью президент Путин. Запад в шоке, он, сохраняя верность здравому смыслу, не может понять, чего Россия сейчас добивается. Ведь нынешняя самоизоляция России подрывает не только условия для развития, но и условия для собственной военной безопасности. Русские сегодня счастливы, что Россия впервые в истории стала страной-одиночкой, что кольцо врагов России сжимается с каждым днем, что навсегда умерла возможность воссоединения великороссов, малороссов и белорусов.
В страсти к саморазрушению и самооскоплению, которая обуяла Россию во время так называемой русской весны 2014 года, ничего исключительного не было. Нет народа, которого бы иногда не охватывало безумие. Вспомним всенародную любовь немцев к Гитлеру или активную поддержку коммунистического проекта со стороны значительной части русского еврейства. Жена нашего семейного парикмахера дедушки Савелия, бабушка Сара, потерявшая всех своих родственников во время румынской оккупации Одессы, часто говаривала: «Я бы на месте мамы Левушки Троцкого сама задушила бы его, когда он был в пеленках». Смысл этой фразы я понял только тогда, когда, будучи в Израиле в 1991 году, имел возможность посмотреть фильмы об истории сионизма и еврейских трагедиях, которые показывают олимам, приехавшим на жительство в эту страну.
Дадим миру урок
Особенность нашего русского безумия состоит не только в том, что оно перманентно, но и в том, что ему придается сакральный смысл. Безумие с какого-то момента воспринимается как национальная ценность, как свидетельство силы русского духа. Русские философы верили, что наш народ покажет миру образцы всечеловечности именно потому, что у нас, говоря словами Федора Достоевского, мать и отец могут до смерти засечь дитя розгами, а русский мужик по пьяни вполне может сбросить беременную жену с печки.
На мой взгляд, из всех русских мыслителей, искавших смысл в русской жизни, наиболее близок к истине был Петр Чаадаев. Смысл русской истории, говорил он, состоит в том, чтобы «дать миру какой-нибудь важный урок», показать ему, чего люди, обладающие умом и здравым смыслом, никогда и ни при каких условиях не должны делать. Эта мысль осуществилась во времена СССР. Мы 70 лет упорно доказывали человечеству неправоту Льва Троцкого, настаивавшего на том, что «принудительный труд при коммунизме будет более производителен, чем труд крестьянина-частника на собственной земле».
Русские ненавидят Хрущева за то, что он начал платить колхозникам деньги за трудодни, за то, что он перевел миллионы рабочих из холодных сталинских бараков в уютные пятиэтажки, где у них появилась собственная квартира. А Сталина, напротив, наш народ любит за то, что он убил крепкое крестьянство, уморил миллионы людей голодом, добил русскую интеллигенцию, которую начали убивать еще Ленин и Троцкий, окончательно лишил русского человека права мыслить.
Если кто-нибудь будет писать книгу о сумасшествии в истории человечества, он должен будет посвятить целую главу анализу сумасшествия русских в ХХ веке. Его особенность состоит в том, что именно в абсурде русские находят не только особую прелесть, но и смысл своего существования. Как я сказал выше, уже есть обширный материал для написания новой главы о русском сумасшествии. Исследователь увидит, что русское сумасшествие посткоммунистической эпохи даже более опасно, чем прежнее, которое было связано с традиционной леностью ума, с ненавистью к правде, с соблазном красивой идеи. В последние десятилетия все больше и больше дает о себе знать сумасшествие, за которым стоит темный инстинкт смерти. Это напоминает о традиционном русском скопцовстве – патологической страсти к самокалечению и саморазрушению.
Разве не подобной страстью является наша нынешняя внешняя политика, которая подрывает необходимые для саморазвития условия, да и вообще существование в глобальном мире? Разве не сумасшествием является высказывание Сергея Иванова о нашем стремлении доказать, что Моська (имеется в виду Россия) может в военном отношении противостоять Слону – США? В нашей нынешней борьбе за право вопреки всему стать центром современной цивилизации, равнозначным Америке, нет никакой идеологии, это чистый инстинкт смерти. Призыв вице-спикера Думы Петра Толстого лечиться не современными американскими лекарствами, а корой дуба – это не метафора, это образ нашей страсти к самоистреблению. Не могу не сказать, что в основе нынешнего могильного патриотизма, который проповедует Петр Толстой, и ненависть к своему народу, и глобальное человеконенавистничество.
Долой здравый смысл!
Если говорить о скопцовстве не как о симулякре патриотизма наших циничных депутатов, а как об открытости русской души к самоубийству, как об идеологии самокалечения и саморазрушения, то нельзя не заметить, что эта болезнь проявила себя задолго до победы патриотизма «русской весны» 2014 года. Ваш покорный слуга еще в мае 1990 года в статье «Русские уходят из России», опубликованной в газете «Известия», обратил внимание на изначальную противоестественность, абсурдность идеологии и политики «суверенитета РСФСР», которая привела Ельцина к власти. За жаждой этого суверенитета тоже стояло желание своими руками разрушить создаваемую веками историческую Россию, оставить за границей нового государства более 20 млн своих соотечественников, выбросить за свои границы и «мать городов русских» Киев, и «город русской славы» Севастополь, как тогда говорилось, «перестать кормить Кавказ, Прибалтику и Среднюю Азию». Суверенитет РСФСР стал суверенитетом не только от наследства русской истории, но и от итогов победы 9 Мая. Он означал смерть русского мира. Нынешняя Российская Федерация не имеет никакого морального права быть правопреемником СССР, ибо именно она была инициатором убийства исторической России. Но этого не понимают ни наш народ, ни наши политики. Разве это не безумие: сначала делать все возможное и невозможное, чтобы Крым стал «не наш», а спустя без малого четверть века эти же люди убивают будущность страны для того, чтобы страшной ценой вернуть себе то, что они в 1991 году добровольно выбросили на свалку геополитики?
Практически все нынешние ярые «крымнашевцы», кроме Александра Проханова, были сторонниками распада СССР, более того, они сделали политическую карьеру именно благодаря распаду СССР. Многие нынешние политики и военные перебежали от Горбачева к Ельцину, нисколько не смущаясь тем, что их новый хозяин откровенно проводил антироссийскую политику, разрушал СССР.
С либералов взятки гладки. Они были последовательны в своей борьбе с тем, что они называли «имперским наследством России». Правда, и они несут прямую ответственность за безумие нового русского самодержавия, за сумасшествие «крымнашевской» России: на крови защитников парламента не было возможности создать ничего, кроме нового варианта русского самодержавия. Умный Леонид Радзиховский почему-то не может понять, что расстрел из танков безоружных людей в Белом доме 4 октября 1993 года, который он, Леонид Радзиховский, до сих пор одобряет, как раз и породил сумасшествие нынешней внешней политики России, которое он осуждает.
К чему я об этом вспомнил? К тому, чтобы показать, что разрыв со здравым смыслом характерен не только для всех русских эпох, каждая из которых дает нам примеры собственного безумия, но и абсолютно для всех политических партий России. Конечно же, победа марксистского сумасшествия Ленина и Троцкого была порождена сумасшествием Павла Милюкова и Александра Керенского, решивших во что бы то ни стало сделать Константинополь новой столицей Российской империи.
Еще раз повторяю: наша трагедия состоит в том, что ни наши политики, ни наш народ не могут мирно сосуществовать ни со здравым смыслом, ни с правдой. Только один пример. Спецоперации, которым в советское время научили нынешних руководителей России, никогда не смогут заменить разумную политику, предполагающую долгосрочную стратегию. Иначе нетрудно было бы понять, что Украина с пророссийскими Донбассом и Крымом имела бы куда меньше шансов стать антирусской и проевропейской, чем нынешняя – израненная ракетами донбасских «шахтеров и трактористов». Нетрудно было понять, что операция «зеленых человечков» превращает более чем 40-миллионную Украину во враждебного соседа, который становится необъятным полигоном НАТО. Неужели не видно, что в случае превращения Украины в члена НАТО ракеты, направленные против России, будут стоять уже не в Севастополе, а совсем рядом с Москвой – около Брянска? Неужели не понятно, что в современном мире гарантом безопасности является не размер территории и количество природных гаваней, а развитая высокотехнологичная экономика, производящая современное оружие?
Напрашивается главный вывод из моей попытки напомнить о нашей неискоренимой страсти творить безумие, дать человечеству урок, чего никогда и ни при каких условиях не следует делать. Сравнивая сумасшествие гайдаровских реформ с сумасшествием спецопераций эпохи Путина, я лично для себя обнаруживаю определенную закономерность: чем сильнее традиционное русское самодержавие, чем сильнее покорный и терпеливый русский народ обожествляет своего руководителя, тем меньше лидер страны думает о негативных последствиях принимаемых им решений, тем меньше он способен контролировать себя, тем легче он отдает себя во власть иррационального.
Многие говорят, что без сверхвластия в России никогда не будет порядка и стабильности. Не знаю. Но надо видеть, что в посткрымской России самодержавие правителя калечит души людей. Самодержавие и чувство личной ответственности за судьбы твоей страны несовместимы. Никогда за свою долгую жизнь я не слышал так часто, как в последние годы, наше традиционное русское: «А нас, простых людей, власть никогда ни о чем не спрашивает». Вместе с ростом всевластия Путина в последние годы не только у все еще живущих бывших советских людей, но и у среднего поколения проникает в душу страх иметь собственное мнение, идти против того, что сегодня наше телевидение называет «патриотизмом», «верностью Родине». От страха оказаться в так называемой пятой колонне невиданно выросла явка на последних президентских выборах. Для многих остаться на этих выборах дома означало пойти не только против Путина, но и против России.
Все ясно. Чем слабее русское самодержавие, тем безобиднее русское сумасшествие по человеческим масштабам. Реформы Гайдара, которые, по его собственному признанию, преследовали не столько экономические, сколько политические цели, несли с собой, как и всякие революции, прежде всего разрушение того, что есть. Но все же эти реформы не подводили Россию к красной черте возможного военного противостояния с Западом настолько, насколько подвели успешные «крымнашевские» операции.
Русский тупик
Расчеловечивание нынешнего русского человека проявляется не только в том, что ему становятся чуждыми ценности свободы, истины, правды, но и в том (и от этого лично мне страшно), что ему становится чуждой ценность человеческой жизни. Мало кто обращает внимание, и, кстати, в этом я не вижу вины Путина, что каждый шаг на пути усиления вертикали власти в последние годы вел к забвению гуманитарной цены достижений социализма, к оправданию сталинского террора, сталинских репрессий, к укреплению у подавляющей части населения убеждения, что во имя великих идеалов можно убивать, морить голодом миллионы людей.
Не надо никаких новых революций. Сумасшествие «крымнашевской» России дает обильную пищу для дополнения того, что открыли в русской душе, и Максим Горький со своими «Несвоевременными мыслями», и Иван Бунин в своих «Окаянных днях». Оказывается, русские не любят свободу не только потому, что не хотят брать на себя ответственность за ошибки, просчеты и даже преступления своих правителей (я имею в виду преступления Сталина), не только потому, что куда легче жить, когда власть тебя ни о чем не спрашивает, но и потому, что они не любят правду, не хотят видеть и слышать того, что может подорвать веру в их любимого и неповторимого Путина. Отсюда и характерный для ядерного электората Путина взгляд испуганной ящерицы. Всенародная любовь к нынешнему президенту и здравый смысл несовместимы.
Невозможно совместить здравый смысл и нынешнее «Будет Путин – будет Россия». Ведь за этой фразой стоит убеждение, что Россия сама по себе ничего не стоит, что и вы, и ваши дети обречены погибнуть вслед за неизбежной смертью Путина. Я прожил уже много лет, но никогда за свои 70 лет сознательной жизни не сталкивался с подобным безумием окружающих меня людей. Мне могут сказать, что я сгущаю краски, что в настроениях нынешних русских, готовых умереть в грядущей третьей мировой войне, если их к этому призовет любимый президент Путин, ничего нового нет. Все это – проявление традиционного русского фатализма, покорности судьбе. Был такой советский анекдот: «Парторг говорит рабочему: «Ваня, завтра тебя будут вешать». Тот задает вопрос: «Приходить со своей веревкой или мне ее выдаст местком?» Но, на мой взгляд, есть существенная разница между фатализмом и рабской покорностью советского человека и фатализмом тех, кто сегодня раздумывает о том, какую крупу брать в бомбоубежище на случай начала третьей мировой войны. В подавляющем большинстве советские люди, я уже не говорю об интеллигенции, сострадали жертвам сталинских репрессий, с радостью встречали выпущенных Маленковым и Хрущевым из ГУЛАГа родственников и знакомых. Советские люди в массе сохраняли веру в более удобное для жизни, более человечное будущее. За покорностью же «крымнашевской» России, готовностью умереть, чтобы проучить зарвавшихся американцев, нет ничего человеческого: ни сострадания к жертвам сталинских репрессий, ни надежд на лучшее будущее. Несомненный факт: сверхвластие Путина сняло с повестки дня вопрос о будущем России. Остались только туманные разговоры о прохождении дна кризиса, о каких-то прорывах.
Что из всего сказанного следует? Даже при сохранении нынешнего, по русским меркам слабого всевластия Путина (сравните всевластие Путина со всевластием Сталина, и вы поймете, о чем я говорю), нас ожидает дальнейшая душевная деградация: я имею в виду страх перед правдой, перед собственным мнением, сворачивание и без того тощих русских свобод, апатию души, которой никого не жалко. Если Россия надолго останется со всех сторон осажденной крепостью, то никакого просвета в нашей жизни точно не будет. Жажда поиска и разоблачения врагов окончательно придушит и без того ленивые русские мозги. А русское сумасшествие, праздники русского безумия точно превратятся в бесконечные будни нашей жизни.
Скорее всего в силу серьезных личных причин Путин никогда не откажется от так полюбившегося ему самовластия, от своей абсолютно ничем не ограниченной власти. Но, на мой взгляд, губительны для России и все проекты, которые вынашивает Навальный. Губительны потому, что мы – не сплоченная нация вроде армян, которые думают о том, как бы кризис не привел к гибели сограждан. У нас, как и в родственной нам Украине, майданы неизбежно приведут к крови, к расправе над бывшими, к переделу собственности, к новому изданию русской анархии. Надо понимать, что у нас в России революции типа армянской неизбежно приведут к окончательному распаду всего, что в Российской Федерации осталось от СССР. Возникает почти неразрешимая проблема: при сохранении всевластия Путина Россию ничего хорошего не ждет, но в силу того, что так и не сформировалась единая российская нация, до сих пор нет реальных путей преодоления всевластия за счет развития демократии. Ведь совсем не случайно демократия 1990-х обернулась новым изданием русского самодержавия. И я, честно говоря, не знаю, как найти выход из создавшегося тупика.