© И. Пронин, 2018

© ООО «Издательство «АСТ», 2018

Они ждали караван целых шесть дней. Именно тогда Танго понял, что порой догонять все же значительно лучше, чем ждать. Бойцы группы не имели права даже снимать часть снаряжения перед сном, а о том, чтобы размять ноги, вообще речи не шло. Все передвижения только по команде начальства. Чтобы не заработать пролежней и окончательно не зачахнуть, они с Ромео по очереди переворачивались на спину, и время от времени, само собой, отхватывали заслуженный выговор.

– Ночью холодно, днем жарко! – Ромео потянулся, хрустнув страдающими суставами. – Что за страна?

– Афганистан, – лениво подсказал ему Танго, он же до формирования группы и вылета на задание Михаил Вихров, один из тысяч преданных бойцов Легиона. – Память отказывает?

– Ты, русский, глупо-то не шути. И кстати, откуда нам это знать? Где сказали, там и выпрыгнули. Может, мы и вовсе в твоей России?

– А может, я не русский или русский не из России? – пожал плечами Михаил.

– Мозги не пудри, Танго!

– А ты тогда не умничай. Лучше снова спой, Ромео.

Им было запрещено называться друг другу реальными именами. Почему? Если задаешь такие вопросы, быстро вылетишь из «обоймы» тех, из кого потом формируют группы для действительно важных операций. При этом ни с кем из нынешних товарищей Михаил до этого вроде бы не сталкивался. Впрочем, мог и ошибаться: камуфляж на лицах, что греха таить, порядочно сбивал с толку. Кроме того, за три года в Легионе он поменял немало дислокаций и почти ни с кем не сошелся близко. Предыдущая биография и качества отменного снайпера стали достаточной причиной, чтобы из подготовительной базы для новобранцев в Аризоне его забрали еще до окончания курса «молодого бойца». Впрочем, даже там он не представлялся настоящим именем, его знали только кадровики. Для сержантов Михаил стал Иваном Ивановым. Вот такая путаница. Но ведь он сам этого хотел. И получил сполна.

Ромео негромко затянул что-то с жутким ирландским акцентом, и Танго вздохнул. У него был весьма неплохой английский, прежняя служба того требовала. Но разобраться вот в этом хрипловатом рычании он давно отчаялся. Нужно было иметь какие-то особые способности, чтобы вникнуть в этот весьма специфический акцент. Впрочем, ни сегодняшняя песня, ни обычный ирландский выговор Ромео еще ни о чем не говорили. Он мог оказаться, кем угодно и откуда угодно.

«Может, и вовсе земляк?» – мелькнула шальная мысль, но Михаил ее тут же отбросил, как совсем бредовую.

– А Черный Франсуа, наверное, караван ведет, не скрываясь, – сказал Ромео, резко прекратив петь. – Это мы тут должны прятаться, как крысы, а он и с местными, и с вояками небось уже договорился. Иначе не ходили бы эти караваны вообще. Верно говорю?

– Верно, – мрачно подтвердил Танго. – Переворачивайся уже, ниндзя-черепашка, а то у меня глаз замылился и позвоночник болит.

Бойцы с самого начала знали, что цель операции не только перехват каравана с наркотиками (или что там еще они везли на своих ишаках?), поскольку в таком случае их бы скорее всего просто перестреляли с безопасного расстояния. Группу забросили в горы и заставили ждать, потому что караван вел некий Черный Франсуа, которого так прозвали за то, что он всюду носил французское армейское кепи, только было оно вроде бы черным. Чем так ценен был этот Черный Франсуа, Танго не знал, но командир группы при одном упоминании скривил губу так, что стало понятно – руководству он очень нужен живым. Может быть, даже сам Тейлор хочет с ним потолковать, что называется, «по-свойски». И Танго, веривший генералу, очень хотел предоставить ему такую возможность. Эта война ведь не должна идти бесконечно. Иначе весь мир скатится в кровавый хаос да там и останется. Танго искренне верил, что только Легион сможет остановить и продажных политиков, и окончательно утративших все человеческое наркоторговцев, но прежде было надо разобраться с самым мерзким из всех образований.

С Синдикатом.

Засопев, словно старый пес, Ромео перевернулся на брюхо и тут же прильнул к оптическому прицелу. Танго, опустив голову на сцепленные руки и закрыв глаза, собрался было немного вздремнуть, но тут на связь вышел Браво.

– Общая готовность! У нас стрелки в третьем секторе! Доложить, как слышно! Прием.

Танго и Ромео переглянулись, а слушая быстрый доклад старших – их номер был восьмым – успели еще и ткнуть друг друга в бок кулаками. Наконец-то!

– Говорит Ромео! Стрелки в третьем секторе понял, готов!

– Ромео и Танго! Прием! Они пройдут мимо вас! Сохраняйте полную неподвижность! Рацию выключить. Не дышать. Прием.

– Не дышим, – заверил Ромео. – Выключаюсь.

Он на правах старшего собственноручно отключил связь и, покосившись еще раз на Танго, с нежностью погладил указательным пальцем спусковой крючок. Еще на подлете, во время последнего инструктажа, Браво, он же майор Хадсон, сунул каждому карту района с наскоро расчерченными секторами. Ромео и Танго со своей позиции третий сектор не контролировали, но если бы там показались бородатые стрелки, то очень скоро они должны были выйти из-за скалы по правую руку от дуэта, совсем рядом. Со скалы же их скорее всего и заметили. Но еще прежде, чем появились «бородачи», чуткое ухо Танго уловило какой-то до боли знакомый звук, которого он, кажется, сто лет не слышал и совсем не ожидал услышать здесь и сейчас. Мотор! Или даже несколько?.. На таком расстоянии он еще не понимал. Усилием воли Танго заставил напрягшееся тело расслабиться. Если что-то пошло не так, главное – не паниковать.

И вот они вышли, один за другим, и не такие уж бородатые. Пожалуй, не более бородатые, чем те же легионовцы, пролежавшие в горах шесть суток в ожидании противника. Облаченные в толковый камуфляж, на настоящих бойцов они все же не походили, хоть и очень старались: двигались друг за другом маленькими частыми шагами, держа оружие на изготовку, точь-в-точь, как всамделишные спецназовцы. Казалось, делают они все правильно, да только вот Танго потребовалось бы меньше секунды, чтобы прикончить обоих. Почему так мало? Да просто он их видел, а они его – нет.

Немного погодя появились еще двое, догнали приятелей… и вот уже стоят вчетвером, на открытом месте, зорко озирая окрестности. Лишь один хотя бы на колено припал, но только для удобства: его интересовали высоты, и так прощупать их через оптику на винтовке было сподручнее. Вот так воины у Франсуа!.. Так воюют только ради фотографии на память, в семейный альбом. Ну, или новички, которые, скорее, героев любимых боевиков копируют, чем сражаются.

Звук моторов становился все ближе. Именно моторов, множественное число, ведь Танго различил как минимум три. Один из торчащих перед ними парней связался с кем-то – по всей видимости, докладывал обстановку, которая, судя по тому, как вели себя его товарищи, была совершенно спокойной, даже непринужденной. Получив ответ, он махнул рукой. До ушей снайперов долетел даже звук его голоса. Впрочем, чего стесняться, если совсем недалеко и так ревут моторы, а слышимость тут прекрасная. После этого странного ритуала четверка отступила обратно за скалы.

– Мысли есть? – чуть слышно спросил Ромео и, установив минимальную громкость, вышел на связь. – Браво, Ромео потерял визуальный контакт с противником. Слышу, как мотор ревет. Прием.

– Восемь джипов ты слышишь, а не мотор! – раздраженно прошипела рация. – Они смещаются во второй сектор. Фокстрот, не дышать! Там ровная площадка, с которой эти джипы ну никак не вытащить – она окружена скалами. Предполагаю привал. Всем наблюдать, болтовню отставить!

– А ты говорил – «ишаки»! – тут же нарушил его приказ Танго. – И как они сюда джипы-то загнали? Это же конкретные горы, тут дорог тупо нет!

– Что значит «конкретные»? – Ромео усмехнулся неожиданному обороту. – Дорог нет, твоя правда. Потому я про ишаков и подумал изначально. Но джипы подтверждают то, что я тебе уже раньше сказал: сволочи абсолютно никого не боятся! Только мы тут, как крысы, прячемся…

По какой дороге шел караван, Танго, увы, было неизвестно. Он вообще не слишком-то хорошо знал местность, разве что свой подшефный пятачок, да и тот, пожалуй, хуже, чем нужно. Может быть, хорошие джипы, с задранной подвеской, и могли как-то здесь проехать. Но вот ущелье за своей спиной он помнил очень хорошо. Пройти его можно, но только с лебедками, и потребуется на это не час-два, а не меньше пары суток. Наверное, это и стало в итоге причиной, по которой их высадили именно сюда. Нельзя было исключать, что ущелье – единственное «бутылочное горлышко» на маршруте. Тогда Черный Франсуа, реши он сделать привал задолго до наступления темноты, имеет на это причины.

– Всем! – снова заговорил Браво. – Первое: ругань в эфире запрещаю. Второе: у «Алабамы» есть информация, что завтра с рассветом армия начинает усиленное наблюдение за нашим районом. Сюда прилетит миллион дронов, а если они что разнюхают, будет и обстрел.

«Алабама» – позывной оперативного центра, планировавшего засаду.

– Разрешите уточнение, Браво?

– Сам уточню, Виски! Это не по их душу, а по нашу! Армия готовит Франсуа безопасный проход!

– Так чья это армия, чтоб ее в душу?!

– Виски, ты разжалован! Моя родная армия, американская, какая еще?! Не засорять эфир! Работаем сегодня. Сейчас все начнут менять дислокацию, команды буду давать на общем канале, чтобы не перестреляли друг друга, сукины дети! – Браво явно был расстроен и оттого нервничал. – Но сначала Фокстрот доложит, что видит. Прием.

– Говорит Фокстрот, – раздался ленивый негритянский басок. – Джипы встают полукругом, на них пулеметы. Цель – вход в ущелье. Позади ровная площадка и ручей, комфортное местечко для пикника с барбекю. Джипы тяжело нагружены, под маскировочными сетками груза не вижу. Зато вижу уже двух парней в черных кепи. Прием.

– Дьявол! Прячется на виду, скотина! Наблюдай, Фокстрот, постарайся понять, кто из них наш клиент. Франсуа собой командовать не даст, это будь уверен. Теперь по группам. Номер один, Виски: снимайте наш главный калибр с позиции, вам пять минут. Прием.

С кряхтением потянувшись, Ромео перевернулся на бок и подмигнул товарищу. Танго улыбнулся и пожал плечами. Что ж, не так уж часто все идет по плану. Неприятно, конечно, что караван не вошел в ущелье и создает укрепленный лагерь, но ведь есть еще несколько часов светового дня, чтобы сделать дело, а потом вся ночь на то, чтобы постараться убраться отсюда как можно дальше. Они получили приказ выйти в третий сектор и под контролем Фокстрота занять позицию, перекрывающую каравану отступление. Скоро к ним должны были подтянуться еще и пулеметчики. Уже переползая по очереди в направлении скал, они услышали доклад Фокстрота.

– Браво, там есть сюрпризы. Большая часть играет в колонистов, собирается от индейцев отстреливаться, но уже как минимум двое отошли к северо-западу и там растворились. Прием.

– Уточни, Фокстрот.

– Что именно? Как растворились? Ну, как мы. Как профи. Я больше не знаю, где они и что там делают. Как в воду канули, елки-палки. Прием.

Последний участок был совсем открытым, и сперва Ромео, а потом и Танго с наслаждением преодолели его бегом. Ромео снова озорно подмигнул Танго. Да уж, последняя новость была особенно не приятна. Эта пара «растворившихся» могла занять удобную высоту и доставить оттуда атакующим солдатам немало проблем. Хотя в то же время цели могли быть и иными… Знать бы раньше, что противник туда сунется!.. Тогда бы Браво непременно оставил кого-нибудь там, на редко поросшем травой каменистом склоне.

– Говорит Ромео. Фокстрот, мы за углом, смотрим на северо-восток. Слушаю твои указания, прием.

– Говорит Фокстрот. За углом обычно травкой торгуют плохие парни, так что вали оттуда на десять часов, к большому валуну. Ни с десяти, ни с одиннадцати часов тебя даже твоя мама не должна ни узнать, ни заметить. Прием!

Им пришлось отползти немного назад, чтобы точнее выполнить указание. К валуну, который хорошо видел Фокстрот, подобрались ползком.

– Фокстрот: вижу тебя, Ромео. Или это Танго, кто справа залег? Вот от него теперь на два часа, очень незаметно двигайтесь к осыпи. Там ваша позиция. Прием.

– Ползем, Фокстрот. Только, чур, не смотри в прицел на мою задницу!

Теперь они оказались на открытом солнце. Пот моментально потек из-под шлема, просочился под очки, к глазам. Танго терпеть такого не мог; как снайпер он просто переставал существовать в такие моменты. По общему каналу докладывали другие: все подтягивались из ущелья к лагерю Черного Франсуа. Танго пока не мог увидеть джипы, да этого и не предполагалось, ведь тогда и его могли бы заметить.

«Скоро! – думал русский стрелок, глядя за загребавшие сухую землю ботинки Ромео. – Скоро скучать не придется!»

– Фокстрот говорит! Браво, у меня новости: под сеткой в джипе прятали женщину и ребенка, кажется, девочку лет семи-восьми. Сейчас их быстро провели в центральную палатку, в ту, что севернее. Прием.

– Ты уверен, что это женщина?

– Пока не ошибался, Браво. Мужчины двигаются иначе.

– Да? Ну а мои мужчины двигаются, как улитки! Виски, где пулемет в третьем секторе?! – Хадсон нервничал все сильней. Вероятно, управлявшая операцией «Алабама» подкинула еще дурных новостей. – Лима, давай живее во второй сектор, не тормози же!..

– Фокстрот говорит! – Голос бойца напрягся. – Они вытащили девочку из палатки! Повторяю: девочка лет семи-восьми. Она сопротивляется… Попыталась вырваться и снова вбежать в палатку, но ее поймали. Вышла женщина, что-то ей говорит… Тебе нравятся блондинки, Браво? Длинные желтые космы, до лопаток… Обняла девочку, утешает, но ребенка оттаскивает от нее какой-то урод. Упс! Он оттолкнул мамашу, она упала, у них там явно проблемы. А вот и парень в черном кепи! Он командует… Ты видишь это, Индия?

– Индия подтверждает! Там что-то неладное, Браво. Но я думаю, что это наш Франсуа. По его приказу девочку уводят в другую палатку, уносят на руках. Женщина что-то кричит, Франсуа тащил ее в палатку. Занавес. Будем смотреть или сделаем хоть что-нибудь?!

– Говорит Фокстрот! Индии нравятся блондинки.

– Говорит Браво! Всем заткнуться! Готовность десять минут.

С пыхтением к Танго и Ромео подполз Виски. Он был покрыт пылью с головы до ног, и Танго, видевший его шесть дней назад и недолго, наверняка не отличил бы Виски от остальных бойцов, если бы не вооружение. Виски пристроил пулемет так, чтобы быстро выставить ствол по направлению к лагерю, утер пот и смачно выругался.

– Ну, вы слышали этот радиоспектакль? – прорычал он с презрительной полуулыбкой. – Там еще и заложники, оказывается!

– Не ворчи. – Ромео изучал будущие цели в прицел. – Джипы стоят далеко от палатки Франсуа, когда заработаем по ним – ее вряд ли заденет. А вот девочке, к сожалению, может и достаться. Она в одной из четырех ближних.

Танго забарабанил пальцами по прикладу. Конечно же, и на прежней службе, и теперь, в Легионе, ему приходилось слышать весьма неприятные истории. Группа должна выполнять поставленную задачу. И если такой цели, как спасение заложников или простых мирных жителей не будет озвучено, то и работать ради этой цели бойцы не то что не станут, а даже не имеют права. Похоже, в лагере Франсуа творилось недоброе, но станет ли обращать на это внимание «Алабама»? Вряд ли те, кто координировал действия группы, находились в одноименном штате, но в любом случае они были далеко. Грустно, конечно, услышать, что кто-то незаслуженно пострадал… и, допустим, налить себе еще чашку кофе. Может быть, кто-то из командования даже будет плохо спать или хотя бы ворочаться во сне. Но увидеть изорванные выстрелами трупы невинных женщин придется не им, а тем, кто сейчас готовится к штурму.

– Браво говорит всем! Главный калибр работает по джипам через две минуты, без дополнительной команды. Лима, Джульетт, прием!

– Лима подтверждает.

– Джульетт подтверждает.

– Остальным подключаться сразу, действовать по плану. Ромео, следи за Франсуа. Если двинется в твой сектор, бери его хоть без головы, но живым!

– Ромео подтверждает.

Любитель ирландских песен сполз пониже и кивнул по очереди Танго и Виски. Где-то правее, замыкая окружение, притаился Фокстрот. Танго только сейчас сообразил, что не засек время и запоздало взглянул на часы. В горах темнеет быстро, и светового дня осталось совсем немного. Впрочем, никакого значения это уже не имело: гранатометы и крупный калибр, имевшийся в их распоряжении, дадут точный отсчет началу штурма.

– Про сектор обстрела не забывайте! – Виски взял в руки пулемет, готовый забраться на насыпь и оттуда прикрыть товарищей. – И бегите на полусогнутых.

– Главное, чтобы у тебя руки не тряслись! – отозвался Танго. – А то не нравится мне твой позывной!

– Как начальство окрестило, так и воюю, – фыркнул пулеметчик. – И вообще…

Виски не успел договорить, потому что грянул взрыв. Пригнув головы в ожидании града каменной крошки, солдаты не видели, как в трехстах футах от них один за другим взлетали в воздух, переворачивались и вспыхивали вместе с грузом джипы. Судя по всему, сдетонировала часть боеприпасов, которые находились в перевозимых ящиках. Во все стороны разлетались живые еще люди и просто части тел. Ощерившийся пулеметами полумесяц, прикрывавший лагерь, быстро превратился в полоску ада. Взрывы снесли ближние к ним палатки, но когда Танго вслед за Ромео выскочил из укрытия, убежище Черного Франсуа еще стояло.

Они успели пробежать несколько шагов, когда оттуда выскочил голый по пояс мужчина. Одной рукой он застегивал штаны, а другой тянул за собой женщину, на которой не было ничего. Женщина пыталась вырваться, тянулась к горящей соседней палатке. Ромео рукой указал на них Танго, но тот уже и сам смещался вправо. Их опередила группа Фокстрота, который, отстав от своих бойцов, уже опускался на колено, поднимая винтовку.

– Перещелкаем их всех отсюда! – успел он крикнуть подбегавшим перед первым выстрелом.

И правда, позиция оказалась прекрасной. Уходя от огненного шквала, выскакивая из палаток, боевики Франсуа бежали прямо на них. Всем сердцем Танго хотел бы добраться до заложников, но приказ не позволял тратить драгоценное время на эти благородные порывы. Втроем с Ромео они за несколько секунд уложили ранеными ли, мертвыми ли больше десятка противников. Остальные залегли или попытались отойти севернее, но там попадали под автоматные очереди тех, кто уже добежал до границы лагеря. На бегу перезаряжаясь, Танго устремился туда же. Он успел заметить, как Франсуа, прикрываясь бьющейся в истерике женщиной, отступил за одну из уцелевших палаток. И хоть кепи на нем в тот момент не было, кто ж это еще мог быть, если не он?! Перескочив через корчащегося на земле боевика, Танго услышал длинную очередь слева, и, повернув голову, увидел орущего во все горло мужчину, залегшего с пулеметом между колес горящего джипа. Руки сработали сами, без помощи зрения, и пуля вошла ему точно между глаз.

– Браво, у нас потери! – закричал кто-то, лежа с простреленной ногой. – Серьезные потери, Браво!

Бывает и так: отличные профессионалы не учли, что враг может воевать до того глупо, что даже неожиданно эффективно. Ну как, в самом деле, можно было додуматься занять позицию под горящей машиной? У этого героя спина загорелась сразу же, так что он наверняка почти ничего не видел от боли. Не видел, но умудрился попасть… И вот теперь те, кто должен был произвести захват Франсуа, очутились на земле, срезанные на бегу одной-единственной длинной очередью горящего под джипом идиота. Ромео занялся ранеными, его прикрывал огрызающийся редкими одиночными Фокстрот.

– Действуй! – не оборачиваясь, крикнул он в сторону Танго.

Действовать! О, как же долго он ждал этой возможности, как томился ожиданием!.. Танго, забыв о предосторожности – не всегда это помогает! – один устремился туда, где видел Франсуа и женщину в последний раз. Солнечный диск уже на четверть зашел за вершину горы, скоро должно было стемнеть окончательно. О чем-то кричал в наушнике Браво, но сейчас было не до него.

«Двое „растворившихся“, вот кто ему нужен! – сообразил Танго и взял севернее. – Наперерез можно успеть! Но он уходит в тень».

И тут же, немного отбежав от грохота, расслышал женские всхлипы. Танго и сам не заметил, как остановился, как задышал ровнее, усмиряя бег сердца. Профессиональная привычка не подвела, так же как и зоркость глаз: вот же они, Франсуа и его пленница, плетутся вдоль скалы. Светлая макушка женщины время от времени показывается между валунами, она физически не может пригнуться.

Вскочив на обломок скалы, снайпер увидел обоих как на ладони. Танго мог бы пристрелить бандита мгновенно, но приказ был брать Черного Франсуа живьем, во что бы то ни стало доставить его в штаб для допроса! И русский стрелок кинулся в погоню.

Догнать Франсуа было несложно: он все так же прикрывался обнаженной женщиной, а она, хотя больше и не вырывалась, была близка к обмороку и то и дело повисала у него на руках, не позволяя перейти на бег. Танго взял чуть к западу, надеясь, что Франсуа не заметит его приближения. Тот, напуганный, что-то бормотал и все оглядывался на лагерь, где легионовцы, получив жестокий урок, добивали последних сопротивлявшихся, прежде чем отправиться дальше. Франсуа повернул голову, только когда Танго был уже совсем рядом, и тут же получил удар в шею. Покачнувшись, он выпустил женщину и неуклюже побежал к кустарнику, росшему в расщелине. Он не успел бы это сделать, и Танго легко взял бы этого полуголого, безоружного и перепуганного мужчину, если бы не понял вдруг, что падает. Звук выстрела долетел чуть позже. Точнее, сразу двух: одна из пуль прошла мимо.

«Двое „растворившихся“! Как же так…»

Пуля лишь скользнула по бедру, разорвав мышцу, но бежать он уже не мог. Франсуа скрылся из виду, и все, что оставалось Танго – схватить надсадно всхлипывающую женщину и отползти вместе с ней к скале.

– Говорит Танго! – проорал он, затравленно озираясь по сторонам. – В горах снайперы, они прикрывают Франсуа, он уходит по расщелине, там тропа! Всем! В горах снайперы! Прием!

Совсем стемнело. Фокстрот, попытавшийся догнать Черного Франсуа и попавший под огонь, вел неравный бой с «невидимками». В группе было уже несколько раненых, и Фокстрот, отчаянно матерясь, требовал подмоги. Получивший в бою осколочное ранение в руку Хадсон лишь матерился в ответ: «Алабама» требовала добыть Франсуа во что бы то ни стало, а ведь некоторых раненых надо было срочно эвакуировать и подлечить.

– Как ты? – хрипло спросил майор у Михаила, глядя на догорающие останки взорвавшихся джипов. – Потянешь еще? В вертушке на всех не хватает места, черт бы побрал этих штабных вместе с их аналитиками!

Парни из центра управления держали под рукой один вертолет, именно на случай срочной эвакуации тяжелораненых и, конечно же, главного своего подарка: Черного Франсуа. Остальную группу должны были забрать позже, чтобы раньше времени не привлекать внимания армейских к ущелью. Впрочем, все пошло не так, как планировалось, и гостей от армии США, в этой истории непонятно, на чьей стороне выступающей, можно было ждать в любой момент. Ну и, конечно, раненых, нуждавшихся в срочной помощи, оказалось больше, чем изначально предполагала «Алабама».

– Я в порядке. Потерплю. – Михаила наспех перевязали, обезболили, и он действительно чувствовал себя нормально. Да и рана была хоть и неприятной, но не опасной для жизни. – Простите, что так вышло. Я должен был его брать!

– Потом будем друг другу подхвостье вылизывать! Мы все уйдем к Фокстроту, нужно хоть попытаться достать гада этой ночью. Ночью, черт его дери! Обожаю ночи в горах! Вертушку забьем до отказа, но тебе придется остаться. И ей тоже.

Хадсон кивнул на освобожденную пленницу, которая скорчилась у костра, разложенного прежними владельцами лагеря, и не мигая смотрела на огонь. От нее удалось добиться немногого: ее звали Ивонна; гражданка Великобритании, она каким-то образом угодила в лапы к Франсуа вместе с семилетней дочкой, которая погибла в первые же секунды боя. Когда женщину привели обратно к лагерю, она сразу кинулась искать девочку, и бойцам пришлось силком оттаскивать ее от огня: перевернувшийся джип, перевозивший в том числе и канистры с топливом, рухнул прямо на палатку. Надеяться, что от несчастной малышки в таком пекле осталось хоть что-то, не приходилось. После укола транквилизатора Ивонна затихла, укутавшись в куртку с символикой Легиона.

– Вы хотите ее оставить? – удивился Михаил. – Но, послушайте, она в таком состоянии…

– У меня раненые «в состоянии», понял? – понизив голос, прошипел Хадсон. – Я тебя тут бросаю даже, потому что мест нет, а ты мне что предлагаешь? А вертушку нам дали такую, на которой только раненых мышей, а не людей, перевозить! Короче так: все, кто на ногах, уходят с нами. А ты сиди тут тихо, приглядывай за несчастной мамашей, ну и за телами наших ребят. Даже их не можем пока забрать, что за черт!.. Жди нашего возвращения и смотри не засыпай. Мало ли что… Я бы не оставил тебя одного, но так уж вышло, Танго! Пусть разжалуют, я заслужил.

Позади Ивонны лежали четверо мертвецов, один из них – Ромео. Еще девять тяжело ранены, они и улетят на вертолете, звук которого Михаил уже слышал. Да уж, потери оказались куда более серьезными, чем рассчитывала «Алабама». Хотя их, конечно, куда больше волнует, что операция по захвату Черного Франсуа провалена. И почти все – из-за того кретина, который додумался открыть огонь прямо из-под объятого пламенем джипа! Группа захвата не вышла на позицию вовремя, и эта задержка дорого им встала: часть боевиков успела прийти в себя и оказать сопротивление. Так бывает, и ответственность за все произошедшее несет не кто иной, как старший группы, майор Хадсон.

Раненых погрузили в вертолет, и «вертушка» тут же поднялась. Легионовцы, включая легкораненых и способных идти, сразу потянулись к горной тропе. Они помахали на прощание Танго, но на Ивонну никто даже не взглянул. Не время было думать о ее беде – особенно тем, кто разносил джипы на куски и невольно оказался виновен в гибели ее несчастной дочери. Скоро звуки уходящей группы стихли вдали. Михаил положил винтовку на колени: хотя весь караван вроде бы перебит, всякое может случиться.

Конечно, бросать раненого одного не следовало, но что оставалось делать Хадсону? Если Франсуа все же уйдет, то получится, что парни зря сложили головы. Уничтожить караван можно было и не вступая в близкий контакт, жертвы же являются прямым следствием приказа, согласно которому мерзавца требовалось взять живым.

– Вы ведь из Легиона, да? – неожиданно спросила Ивонна, все так же глядя в костер.

– Я… – Михаил немного растерялся. – Я не могу отвечать на такие вопросы.

– Значит, из Легиона, – уверенно кивнула Ивонна. – И этот ваш… Тейлор – он такой правильный мужик, да? Справедливый… Только вот девочка погибла. И те, кто был в караване… Там не только плохие люди были. Обычные работяги, как пчелки, с утра до вечера… Тут иначе семью не прокормишь, вот и пошли с Франсуа.

– Так его действительно зовут Франсуа? – Михаил ухватился за эту соломинку, надеясь сменить болезненную тему. – Он… Расскажи о нем. Если можешь, конечно.

– Он мерзавец, и я не знаю, как его на самом деле зовут, – поморщилась девушка. – Все вы прячетесь за чужими именами. Тейлор – это вот настоящее имя? Наверное, настоящее. Он не прячется, он ведь такой смелый! Даже я так думала. А вот теперь понимаю, что он спрятался лучше всех, причем у всех на виду. За вашими спинами спрятался, далеко, в сытой Америке. И за моей девочкой спрятался тоже.

– Не говори так! – довольно резко сказал Михаил и тут же прикусил губу: не стоило с ней сейчас так… жестко, она ведь до сих пор в шоке от случившегося с ее дочуркой, не в себе… – Генерал Тейлор пытается сделать мир лучше. Как и мы все. Он не виноват, что твоя дочь погибла. Это Франсуа за ней спрятался, а потом и за тобой.

– Сволочь, проклятая сволочь… – Ивонна снова кивнула и зябко поежилась. – Можешь подать мне воду?

– Конечно.

Пластиковая бутылка с водой лежала чуть в стороне, рядом с аптечкой и немудреным съестным – все, что смог оставить им майор Хадсон. Михаил потянулся за питьем, стараясь не тревожить раненую ногу, и едва почувствовал, как винтовка соскользнула с его колен. Он даже подумал сперва, что дело в его неловком движении, и попытался подхватить оружие, пока не упало, но рука схватила лишь пустоту. Ивонна, неожиданно резво отпрыгнув на шаг, передернула затвор. Куртка упала на землю, и она стояла перед ним нагая, перепачканная сажей.

– И что это значит? – как можно спокойнее спросил Михаил. Женщина была явно не в себе и сейчас могла прикончить кого угодно. – Успокойся, Ивонна. Не спеши искать виноватых. Ты можешь убить меня, всех моих спутников, но твою дочь все равно не вернуть.

– О, я давно нашла виноватых! – Судя по холодному голосу, ей уже не нужно было успокаиваться. – Чистенькие ублюдки, которые хотят весь мир заставить жить так, как им вздумается, вот кто во всем этом виноват! И кстати, та девочка, что сгорела в палатке, не моя дочь. Я, видишь ли, остерегаюсь заводить детей – именно из-за таких, как ты и твой Тейлор! Вы убили дочь одного из местных. Отец взял ее с собой, потому что американцы вырезали всю остальную семью. Ошибка, досадная ошибка! Охотились за террористом, а убили невинных людей! Тогда девочка чудом уцелела, но вы все же достали ее сегодня. Вы ведь не бросаете ничего на полдела, всегда доводите до конца начатое, такие молодцы… А ведь она привязалась ко мне, мы даже подружились. Вот только она была слишком мала, чтобы понять: если мужчина ударил женщину по щеке, это порой ей очень даже нравится. Пыталась меня защитить, глупая… Ах, Франсуа, чертов развратник! И понадобилось же ему забраться на меня именно в этот момент, на глазах у бедной девочки…

– Так ты не заложница? – аккуратно уточнил Михаил, подбирая под себя здоровую ногу. Кобура была застегнута, и резко выхватить пистолет не стоило и пробовать. – Надо же, какая неожиданность!

– Представь себе! – Ивонна, если ее и в самом деле звали так, кинула короткий взгляд на упавшую куртку: замерзла, видно, но и немудрено – в здешних местах быстро холодало. И все же она не потянулась к ней, продолжая держать на мушке раненого легионовца. Ствол смотрел ему прямо в живот. – Знаешь, в некоторых вещах Франсуа действительно хорош. Правда, он-то совершенно напрасно считает, что хорош абсолютно во всем, но кто из нас не без греха? А вообще командир из него паршивый. Но вы-то, вы, профессионалы, даже такого не взяли! Застали голым, с бабой, и все равно не взяли! Но давай-ка поговорим о тебе. Как тебя зовут, как давно ты в Легионе, кто ваш старший, кто планировал операцию. И не тяни с ответами, я ведь из этой игрушки могу потихоньку от тебя маленькие кусочки отстреливать.

– Не можешь. В горах услышат и пришлют помощь. Ивонна, подумай о своем положении, подумай хорошенько. Ты одна, а сюда очень скоро прилетят наши вертолеты. Это твой единственный способ выбраться, без нас ты обречена.

– Ну да, а Легион ведь известен своей гуманностью!.. Я сейчас верну тебе оружие, покаюсь, и меня отпустят домой да еще и еды дадут в дорогу, чтобы веселей шагалось! Или… Или ты будешь убеждать меня, что не расскажешь о случившемся своим командирам? – Она хрипло рассмеялась, но винтовка в ее руках даже не дрогнула. – Вот уж не поверю ни в жизнь! И вообще – ты не волнуйся насчет меня, парень. Нас здесь двое, кто жив останется, того и правда. Кроме того, я умею выживать, лучше, чем можешь себе представить. Так ты что, на мои вопросы отвечать не будешь?

– Мой позывной Танго. И всех остальных я знаю только по позывным. – Михаил, будто потягиваясь, чуть изменил позу, чтобы ловчее прыгнуть. С одной-то здоровой ногой… Шансов на успех было немного, но и другого выхода из сложившейся ситуации он попросту не видел. – О тех, кто планировал операцию, я вообще не могу ничего знать, сама могла бы догадаться.

– Вашего старшего ты знаешь. Я же слышала ваш разговор: так говорят те, кто неплохо знаком.

Она снова поежилась, не в силах сопротивляться ознобу. Да и стоять голой перед незнакомым мужиком Ивонне, кажется, уже надоело. Михаил помалкивал, методично напрягая мышцы здоровой ноги, чтобы она не затекла. Прыгать уже? Или подождать, пока она потянется за курткой? Должна ведь потянуться, холодрыга такая, жуть!

– Что молчишь, Легион? – подначила его девушка.

– Я не из Легиона, – нехотя признался Танго. – Да и ты, я думаю, не из Синдиката.

– Серьезно? – Ивонна сделала шаг назад, нащупав ногой куртку. – И кто же я такая, проницательный парень?

– Авантюристка, – предположил Михаил, полагая, что нечто в этом роде должно ей польстить. – Послушай, ну мы ведь можем просто разойтись миром. Возьми оружие и одежду, консервы и аптечку. Если уйдешь тихо, то мои товарищи не кинутся обратно, да и искать тебя никто не станет, будут они гоняться по всей стране за одинокой бунтаркой! Ну сама подумай: мне будет проще соврать, что ты сбежала, пока я дремал, чем выставить себя на посмешище.

– Врешь! – Перехватив винтовку одной рукой, Ивонна подняла куртку и попыталась, не глядя, нащупать рукав, чтобы накинуть ее на плечо. – Не важно, спал ты или просто замешкался. Ты в любом случае будешь дураком выглядеть, а вы этого ох как не любите, крутые мальчики с оружием! А старший твой вообще…

Она подбросила куртку и на миг повернула голову, чтобы половчее всунуть руку. Ствол винтовки качнулся, и Михаил прыгнул. Только бы не подвела боль в раненой ноге! Но укол еще действовал. Он не надеялся добраться до Ивонны одним рывком, главное было – уйти с линии огня и оказаться возле ее ног, ведь винтовка не пистолет и среагировать сразу она не успеет. Он покатился по земле, в любой момент ожидая выстрела, но услышал только, как она взвизгнула от досады и неожиданности. Спиной налетев на ее ноги, Михаил тут же обхватил их и с разворота ударил Ивонну кулаком в живот, чтобы легче было повалить. Она уже бросила куртку и снова держала оружие в двух руках. Первый выстрел раздался, когда женщина упала, второй, совсем уж бессмысленный, когда он наконец дотянулся до оружия.

– Ублюдок! – Она попыталась врезать ему коленом, но Михаил прижал Ивонну к земле и теперь выкручивал из ее рук винтовку. – Пусти! Мне больно!

– А Франсуа сказал, что тебе это нравится! – Локтем боец надавил ей на шею, и женщина перестала сопротивляться. Теперь Ивонну нужно было чем-то скрутить. – Вот и все, милая. Не сопротивляйся и останешься живой и здоровой. Улетишь вместе с нами, сука, и узнаешь наконец кто планировал операцию и чего хотел! Они сами тебе расскажут, а ты все-все расскажешь им!

Рейд оказался полностью провален, и вину за это Михаил в полной мере разделял с майором Хадсоном. Черного Франсуа упустил именно Вихров, он же чуть было не проворонил и его девку, а прямо сейчас, услышав выстрелы, группа скорее всего возвращалась к ним, невольно ставя крест на успехе операции, который и без того казался маловероятным. Вдобавок Михаила уже вызывали. Скрипнув зубами от злости, он вставил в ухо выпавший наушник. Что ему доложить? Что он лежит на голой девке и не знает, чем бы ее связать?

– Танго! – зарычал в рации Браво. – Танго, что случилось? Прием!

– Говорит Танго. Непредвиденная ситуация. Но уже все под контролем.

– Отставить контроль! Мы возвращаемся, будем через час.

– Виски нужна помощь, мы вдвоем его не вытащим! – ворвался в разговор, кажется, Фокстрот. Там шел бой, далекие отголоски которого теперь, когда Ивонна была обезврежена, Михаил слышал и без рации. – Браво, нам нужна помощь!

– Проклятье! Танго, ждать! Я пошлю кого-нибудь!

Ивонна, которая, кажется, немало поняла, оскалилась прямо легионовцу в лицо.

– Плохи ваши дела, да, сладенький?

– Если ты только попытаешься сбежать, я тебя пристрелю. – Боль в ноге вернулась – все же он всерьез растревожил рану. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. – Или все же просто подстрелю. И правда, зачем тебя убивать? Доставим на базу с простреленными ногами, ничего с тобой не случится… зато бегать не сможешь.

– Тварь!

Стараясь не морщиться от боли, он подался назад. Надо было снять с себя ремень и связать ей руки. И тогда она вдруг, не пытаясь вскочить, обеими руками вцепилась ему в лицо, словно дикая кошка. Михаил вскрикнул от боли и неожиданности, оторвал от себя холодные когтистые лапы и тут же почувствовал, как по щекам потекла кровь. Ивонна – ну, чертовка! – ухитрилась даже до левого глаза дотянуться и поцарапать веко! В ушах заколотился тяжелый, частый пульс. Михаил ударил ее в челюсть, коротко и сильно, чтобы оглушить. Только бы не потерять сознание – этой мерзавке хватит и десяти секунд, чтобы дотянуться до винтовки и все закончить. Он немного отполз, пристроил ствол на колено, направив его прямо в живот Ивонне. К черту ноги! Стрелять так стрелять. Только бы не повторить ее ошибки. Михаил уже расстегивал ремень, когда женщина опять подняла руки и медленно, будто наслаждаясь, провела ногтями по груди и животу, оставив длинные красные полосы.

– Истерика? – хрипло спросил он и попытался ухмыльнуться. – Не пройдет.

Ивонна не ответила. Она нащупала какой-то камень, но вместо того, чтобы бросить в него, с силой ударила себя в нос.

– Ты что творишь?! – не удержался он, путаясь в ремне. – Тебе же хуже!

Кобура! Когда он дотронулся до нее, стараясь вытащить упрямый ремень, то сразу понял, что она пуста. Когда Ивонна успела до нее дотянуться?! Наверное, пока он говорил с Хадсоном. Он схватился за винтовку, поднял ее, готовый выстрелить, но Ивонна и не думала нападать. Улыбаясь окровавленным ртом, она тем же камнем с силой ударила себя промеж ног, а потом еще и еще.

– Прекрати! – Михаил начал понимать, что сумасшедшая баба затеяла что-то, очень опасное для него. Боль мешала сосредоточиться. – Прекрати, или прострелю руку!

И вот тогда она откуда-то из-под спины выхватила пистолет. Палец Михаила сам собой надавил на спусковой крючок. Пуля вошла Ивонне прямо в сердце, будто он специально туда целился, и рука с пистолетом безвольно упала. Она содрогнулась всем телом, из разбитого носа вздулись кровяные пузыри, и бунтарка рухнула навзничь. Михаил откинул голову назад и уставился на крупные звезды. Это был худший рейд во всей его жизни.

Через час пришли первые двое: Индия почти тащил на себе подстреленного Джульетт. К тому времени Михаил уже сделал себе еще один обезболивающий укол и теперь пытался сообразить, как объяснить произошедшее.

– Это не ее дочь погибла в палатке! – первым делом сказал он друзьям. – Да и сама Ивонна шла с Франсуа добровольно.

– С чего ты взял? – Индия мрачно осматривал труп женщины.

– Она сама сказала. Забрала у меня винтовку, а потом пистолет.

– И сама себя исцарапала?

– Да! Я ее не трогал! Ну, почти… Послушай, любая экспертиза все подтвердит!

– Лучше молчи. – Индия занялся ранами стонущего Джульетт. – Вернемся, там разберутся. А мне сейчас не до того.

Остальные подтянулись ближе к рассвету, когда вертолеты уже вышли на связь. Виски принесли уже мертвым, еще двое оказались серьезно ранены. Когда майор Хадсон увидел тело Ивонны, то лишь одарил Михаила тяжелым взглядом и смачно харкнул в костер. С Танго никто не хотел разговаривать, уставшие бойцы отводили в сторону глаза, и он понял: лучше молчать. Когда пришли вертушки, тело Ивонны упаковали в такой же черный мешок, как и убитых легионовцев.

Они немного опаздывали: армейские дроны уже успели появиться над ущельем, когда вертолеты поднялись. Двух тут же уничтожили, остальные разлетелись, прячась за скалами. Михаил почти не помнил обратной дороги, потому что не уснул даже, а впал в какое-то тяжелое забытье. «Все кончено!» – говорил внутренний голос, и от этого почему-то было даже спокойнее. Кончено так кончено. Сам виноват – сам и ответит за свою промашку.

Потом был госпиталь и допросы, бесконечные допросы. В самом ли деле убитую женщину звали Ивонной, и была ли она гражданкой Великобритании, Михаил так и не узнал. Его хотели поймать на лжи. Он упрямо твердил свое и чувствовал, что ему так же упрямо не хотят верить. Допросы вели настоящие легионовцы, для которых честь была превыше всего. Что видели они? Что оставленная наедине с бойцом безутешная мать была найдена мертвой, голой, избитой и исцарапанной. Михаил не сомневался, что эксперты сделали свое дело, и об изнасиловании речи не идет. Но чем лучше неудачная попытка изнасилования и убийство, призванное эту попытку скрыть? А ведь именно так все и выглядело. Пистолет его был в ее руке, но разве не могла она завладеть им во время борьбы с опьяненным похотью легионовцем? Да и Михаил, испугавшись содеянного, вполне мог вложить оружие в ее ладонь…

«Мистер Вихров, у вас есть друзья среди ваших коллег? Вы – одиночка по жизни или стали таковым, когда поступили на службу? Вам не кажется это странным? И вот вы, в ситуации сильнейшего стресса, оказываетесь один на один с почти обнаженной женщиной. Что вы почувствовали, мистер Вихров? Она показалась вам красивой? Привлекательной? Вы испытали к ней влечение?» – и еще много, очень много вопросов подобного рода. Это походило на дрянной телесериал, только вместо лощеных прокуроров и адвокатов выступали свои же, известные в Легионе офицеры, собаку съевшие на подобных допросах. Они или не верили ему совсем, или, в лучшем случае, верили только жалким крохам. А еще он им просто не нравился, это было заметно. Хороший парень, по их мнению, просто не должен был попадать в такую ситуацию. Уж лучше бы погиб – к мертвым вопросов нет. И, что хуже всего, чем больше Вихров повторял свою историю с убийством Ивонны, тем менее правдоподобной она казалась ему самому.

Через неделю к нему в палату позволили заглянуть майору Хадсону. Выглядел командир скверно: осунувшийся, похудевший и как будто даже постаревший.

– Простите, – только и сказал Михаил. – Так вышло.

– Это я должен у вас всех прощения просить, и у живых, и у мертвых. – Хадсон оглядел палату, не нашел ничего, на чем остановить взгляд, и принялся зачем-то теребить кончик одеяла, которым был укрыт его подопечный. – Меня, конечно, после случившегося отстранили. В лучшем случае в какой-нибудь лагерь упекут, буду новичков учить шнурки завязывать да сопли вытирать так, чтоб рукав не запачкать… Ну, да что тебе до того…

– Я к вам без претензий…

– Да будет!.. Ладно, проехали… Ты вот что, Майк… меня просили передать тебе. Послужной список у тебя хороший, и характеризуют тебя отлично все, кто с тобой воевал. И я в том числе. Я не верю в твою вину и прямо им об этом сказал. Но дело дошло до Тейлора, как-то уж так получилось…

– До Тейлора?! – Михаил не смог сдержать разочарованного стона. – Представляю, что ему там наплели!

– Ну да, что наплели – это ты очень метко слово-то подобрал! Генерал, он, видишь ли, очень… трепетно относится к подобным вещам. По сути, он и в Легионе не видит особого смысла, если мы будем хоть чем-то похожи на наших главных врагов – Синдикат, то есть. Одним словом… В общем, ты отчислен. Но и никакого трибунала не будет, – спешно добавил майор, видя, как взгляд Вихрова стекленеет, теряет фокус. – Так что, считай, парень, ты легко отделался. Я сам писал объяснительную на имя Тейлора, где постарался ему растолковать, как все вышло. Сказал, что моя вина, от начала до конца, но он… короче, все вышло как вышло.

Михаил уронил голову на подушку и уставился в белый потолок. Ему показалось, что он снова увидел проклятое афганское небо, которое наблюдал в ту самую роковую ночь.

– У тебя никого не осталось, верно я помню? – откашлявшись, спросил Хадсон.

– Верно, – слабым голосом пробормотал солдат. – Мать, отец и сестренка погибли на египетском курорте во время теракта. Там явно не обошлось без Эдварда и его Синдиката, тогда же я и уволился, отправился вас искать… Как же мне теперь жить, сэр?

– День за днем, как говорилось в одном старом фильме. – Майор оставил наконец одеяло в покое и судорожным движением одернул китель. – Я потянул напоследок за кое-какие рычаги. Мы сделаем тебе документы на гражданина США Майкла Дилана. Имя тебе привычное в общем и целом, ну а фамилия будет именно такая, потому что… В общем, потому, что так надо. Тебе так же ссудят некоторую сумму, на первое время должно хватить. Так что долечивайся, и… Добро пожаловать в новую жизнь. Я, кстати, советую тебе Нью-Йорк. Там ты со своим акцентом не будешь так заметен, как где-нибудь… в Колорадо или Алабаме. Ну, и не так там жарко, как в Лос-Анджелесе… Ты же вроде должен любить, когда попрохладнее?

– Тогда уж Аляска предпочтительнее, – грустно улыбнулся солдат. – Тем более Аляска – почти Россия.

– Отставить Аляску. Нью-Йорк! – Майор бросил на Михаила последний взгляд из-под кустистых бровей и направился к дверям. – Сохраняй надежду, Майк. Привыкай к новому имени и не влипай в новые передряги.

Когда Браво покинул палату, Майкл Дилан судорожным движением взъерошил волосы. Ему показалось или Хадсон действительно намекнул, что он еще может понадобиться им в Легионе? Похоже на то. Но ведь и не обещал ничего. И зачем тогда вообще жить, если нельзя не только служить Легиону, но даже приближаться к ним? Разгневанный Тейлор наверняка занес его в черный список.

Но ведь Хадсон вроде бы намекнул…

Две недели спустя новоиспеченного гражданина Штатов Майкла Дилана благополучно выставили из госпиталя, а затем и с территории базы. На прощание хмурый сержант вручил ему большой конверт, в котором оказались все необходимые документы, оформленные на его новое имя, включая свидетельство о рождении в штате Юта.

«Мормоны?» – хмуро разглядывая карточку, подумал солдат.

Мать Майкла Дилана происходила из Белоруссии, что, видимо, должно было хоть как-то объяснить его акцент, если кто-либо уж слишком заинтересуется его личностью.

– Как время-то летит! – проворчал бывший Михаил, заметив, что Майкл старше его на три года. – Вот мне уже и за тридцатку!..

В конверте также обнаружилась кредитная карта с неизвестной пока суммой на счете, три сотни долларов мелкими купюрами (десятки и двадцатки), а также мобильный телефон со вставленной симкой. Последний факт особенно порадовал солдата: как будто еще один намек на то, что майор Хадсон однажды может снова попросить Майкла вернуться. Иного смысла жизни одинокий и бездетный снайпер все равно не видел. Только Легиону он верил, только они, по мнению Майкла, играли честно в этом насквозь продажном мире.

Увы, но ни номера Хадсона, ни иных в памяти телефона не было – майор только намекал на возможную новую встречу, но не хотел, чтобы бывший сослуживец сам его тревожил. Ах, с каким бы удовольствием уволенный легионовец отправился помогать бывшему командиру учить новобранцев завязывать шнурки!.. Черт возьми, да он бы с удовольствием сам им эти шнурки завязывал, лишь бы остаться в системе… да хотя бы знать, что однажды он действительно может снова понадобиться тем, кто пытается спасти человечество от власти корпораций и наркодельцов.

Уже на подходе к шоссе Майкл оглянулся. С огромного плаката ему и всем проезжающим мимо улыбался Тейлор: идеально честный, справедливый генерал. Абсолютно все, с кем лидер и создатель Легиона сталкивался за время службы, в один голос твердили, что он именно такой был и есть. Чуть ли не последний из племени настоящих героев, у которых можно учиться жить так, чтобы потом не было стыдно.

– Прости меня, мой генерал! – дрожащим от волнения голосом произнес Майкл Дилан. – Я тебя подвел…

Год спустя Майкл Дилан немногое знал о городе, который почему-то называли Большим Яблоком. Он и сходства на карте особого не видел и не понимал, что за радость такая – жить в яблоке. Разве что чувствовать себя червем? Что ж, он чувствовал. Только вот никакой радости это ему не доставляло. Большое Яблоко было не просто чужим, оно было гнилым, и для осознания сего факта не нужно было знать каждую его авеню, достаточно было его хотя бы попробовать.

Южный Бронкс. Какое впечатление произвел он на Майкла, когда бывший легионовец оказался там впервые год назад? Самое отвратное: грязно, убого, по улицам смело расхаживают только бандиты, и то лишь днем. Поначалу, едва подошва его ботинка коснулась здешнего асфальта, Майкл решил, что вне зависимости от результатов переговоров с работодателем ни за какие коврижки здесь не останется. Но, по счастью, кафе, в котором ему предстояло работать вышибалой, находилось в сравнительно приличном месте, возле перекрестка, где часто проезжали полицейские машины. Других предложений на ту же сумму он в Интернете так и не нашел и потому решил все же немного задержаться, чтобы приобрести хоть какой-то опыт работы на гражданке. «Потом, – думал он, – может быть, переберусь на Манхэттен, там вроде пока все в порядке. Только жилье уж очень дорогое, надо покупать машину, а денег в обрез…» Тем более что хозяин, губастый пуэрториканец Эрнесто, тут же предложил и жилье по сходной цене: прямо над кафешкой, в грязноватой комнате, с умывальником и унитазом в крошечной уборной.

– Душ можешь принимать у нас на мойке, после закрытия. У меня все официантки и посудомойки там моются, по очереди, конечно: сначала, понятно, девочки.

– А как же санинспекция? – спросил Майкл и тут же пожалел о своем вопросе, когда Эрнесто нахмурил брови. – Я хочу сказать: лишь бы не попадаться.

– Не парься об этом, – поморщившись, махнул рукой пуэрториканец. – Вот еще лет шесть назад тут хоть какой-то порядок образовался… Но все, как обычно, полетело к чертям. А раньше мне и вышибала-то был не нужен! Я даже спиртным не торговал тут – от слова «совсем». Гамбургеры, картошка фри, яичница, пицца, подростки тут вечно ошивались да мамаши с ребятней… Мороженого летом постоянно не хватало, я даже грешным делом думал, мои тягают своим чадам, но они клялись-божились, что стаивало… – Эрнесто был личностью эмоциональной и мгновенно загрустил, да так, что Майклу на миг показалось, что он вот-вот пустит скупую ностальгическую слезу. – В общем, тогда в городе был порядок. Ну, может, не шесть лет назад, а восемь… Концы с концами сводил кое-как, но по крайней мере семья жила со мной.

– У тебя жена, детишки? – Майкл несколько неуклюже попытался поддержать разговор. – Все живы-здоровы, я надеюсь?

– Да, спаси их Дева Мария! – Эрнесто перекрестился и тут же вытащил смартфон, чтобы показать фотографии. – Вот это моя Глория, а вот наши девочки… Я по ним очень скучаю, Майк! Можно я буду называть тебя Майк?

– Все так и зовут, – пожал плечами Дилан.

– Значит, договорились. Ну так вот в итоге пришлось отправить их к бабушкам и дедушкам, на мою историческую родину. Тут, видишь ли, стало слишком опасно после отмены законов «нулевой толерантности». Не сразу, конечно, но из года в год становится только хуже… А переезжать дорого! Да и нет в Нью-Йорке теперь безопасных мест. Даже на Пятой авеню нет-нет да и стреляют! Но арендная плата только растет. Что же такое происходит с этой страной, Майк, ты можешь мне ответить?

– Не со страной. Со всем миром. – Тут уж настала очередь загрустить самому Майклу. – Боюсь, безопасных мест действительно все меньше. Но ведь есть и те, кто пытается это изменить, прямо здесь, в Америке!

– Ты это сейчас про Легион? – Эрнесто быстро оглянулся на компанию своих приятелей, тихо выпивавших в углу кафе. В меню Майкл, кстати сказать, спиртного не заметил. Похоже, что лицензию на продажу Эрнесто так и не приобрел. – Гхм… Как бы выразиться… Майк, не скрою, ты мне сразу понравился, и вообще нормальный ты парень, хороший, это видно! Но давай я скажу тебе все начистоту. В первого парня, которого я нанял, всадили три пули. Это был Джордж, черный такой, как уголь, здоровяк, и он даже умудрился выжить. А знаешь почему? Его не добивали. Просто укурки расстреляли его и ушли. Даже убежали! Тогда они еще убегали… Джорджа выходили, но сюда он больше не вернулся, решив, что дважды ему так не повезет. Второй парень продержался дольше. Его звали Стив, и он был белым-белым, как вот ты. Я сначала еще подумал: ну как белый парень сможет охранять мой бизнес в нашем квартале? А потом понял, что это, наоборот, лучше некуда! Он ведь тут чужой всем и потому всегда был начеку, со стволом не расставался. И все это знали! Да, была вначале парочка инцидентов, но Стив ясно дал понять: он предупредительных выстрелов не делает! Отправил одного в госпиталь, так остальные лоботрясы какое-то время обходили мое кафе стороной. Никто ведь на самом деле не искал неприятностей, каждая скотина хотела всего лишь отхватить бабла себе на наркотики. Вот они и пошли туда, где сделать это было проще всего. Но тогда еще было куда идти! Вокруг меня закрылись шесть заведений. Даже итальянский ресторанчик напротив. И в прежние времена, честно скажу, я был бы очень рад. Главные мои конкуренты! Там давно всем заправляли черные, но крышевала их настоящая мафия, хозяин сам в Маленькую Италию деньги отвозил, и все об этом знали. А мафия – она бессмертна, Майк. Конечно, сами они бы сюда не приехали разбираться, поручили бы дело местным, но разве мне от этого легче? Так вот, когда на них в очередной раз напали китайцы, стали трясти деньги, хозяин уперся и сказал, что всех их знает, и мафия достанет каждого. А они в ответ пристрелили его беременную жену и ушли. Не убежали, Майк. Ушли! И мы все были уверены, что китайцам – а эта банда в паре кварталов к северу обосновалась, там их орава целая, – что этим китайцам теперь конец! Ну, или хотя бы их главарям. Но вышло иначе: эти «лисы», как они себя называют, устроили в квартале настоящую бойню! У них там оказались даже гранатометы, и они не постеснялись, пустили их в ход! Мафия решила не лезть на рожон и напустила на них полицию. А ты же понимаешь, надеюсь, что полиция в наши дни приезжает или когда трупы уже остыли, или если кто-то хорошо попросит… и подмажет. Ну так вот мафия попросила, а «лисы» взяли и полицейских тоже обстреляли! Можешь себе представить? И без жертв не обошлось, мы это точно знаем. Тут все видели, как вот на этом перекрестке один молодой офицер истек кровью, потому что «скорая помощь» теперь не очень-то скорая и тоже старается приезжать, когда лечить уже некого. Врачи, понимаешь ли, тоже жить хотят.

– Да не может быть, чтобы им сошла с рук такая наглость! – воскликнул Майкл.

– «Лисам»-то? Ха! Многие не верят. – Эрнесто хитро подмигнул новоиспеченному вышибале, словно речь шла о чем-то веселом. Он был весьма странной личностью, этот пронырливый пуэрториканец. – Только эти «многие» здесь не живут и ничего не знают. Ну да, в прежние времена полиция авиацию бы вызвала, танки и в момент разбомбила бы тут все вместе с мирными жителями, лишь бы отомстить. Но теперь с ними кое-кто поговорил. И не только поговорил, а еще и расписался. Там, к северу, появилась большая надпись на букву «С».

– Синдикат?! – Майкл не сомневался в преступной сущности врагов Легиона, но чтобы крышевать каких-то уличных отморозков с гранатометами?.. Дело ведь происходит в Америке, а не в Афганистане, Кувейте или Ираке. Разве Эдварду хватило бы наглости… – Это мог написать кто угодно.

– Да? А почему же тогда китайцев никто не тронул? О, да СМИ в тот же день сообщили, что виновные найдены, посажены на сотни лет и все такое прочее! Фотографии показали, имена назвали, все, как полагается. И полиция отчиталась. Только люди на улицах знают, что все это ерунда. За все ответили какие-то левые парни, которых специально для этого привезли из-за границы. Некоторые говорят, что они даже не китайцы, а какие-то совсем уж ребята со стороны, которым дали немного денег, чтобы их нищие семьи смогли выжить в их вонючих странах. – Эрнесто невольно скривился. – «Лисы» после этого совсем осатанели, и все их теперь боятся как огня. Мафии, как говорят, во всем Бронксе не сыщешь, а ресторан их китайцы прибрали к рукам.

Майкл посмотрел через перекресток. Там все ярко сияло неоном, непонятные иероглифы о чем-то громко сообщали.

– Теперь там, считай, их опорный пункт, – пояснил Эрнесто. – Я им плачу, как и все вокруг. Китайцев не опасайся, они к нам не ходят. И не конкуренты мне, потому что чужаков к себе не пускают. Только дорогу им не переходи, понял? Если какой-нибудь сморчок из ихних пихнет тебя плечом, извинись и поскорей уйди, вот и все.

– Зачем же тебе вышибала, если уже и так все схвачено-проплачено?

– Ну… – Эрнесто снова мгновенно помрачнел. – Не то, чтобы все. Эти сволочи только берут деньги, но не охраняют. Так что всякая укуренная гопота периодически все равно нет-нет да заходит. Жалко, публика у меня теперь уже не та, что прежде, но кое-как я могу заработать пару долларов, чтобы отправить семье. Продать-то мое кафе уже невозможно. Кто его теперь купит? Захотят – просто заберут мою «Улыбку Эрнесто». Понял теперь?

– Еще не все. – Майкл наблюдал, как из дверей помянутого пуэрториканцем ресторана вышли несколько угрюмого вида раскосых парней в ярких цветастых куртках. – Ты не рассказал, что же в итоге случилось со вторым вышибалой… Стив его, кажется, звали?

– Ты вот что, не пялься так в сторону «лисов», – мрачно приказал Эрнесто. – Никогда. Мы называем их точку «Лисья нора», так что если услышишь, что в «Лисьей норе» перестрелка или еще что-то, не крути головой из любопытства, а сразу закрывай двери на все замки! Клиентов, если что, официантки выведут через кухню. Там всякое бывает, Майк, помни, они ж отморозки, которым притом все сходит с рук! А Стив… Ну а что Стив? Убит. Я же специально подчеркнул: Джордж выжил, потому что его не до-би-ва-ли. Наркоши – они такие, постреляли и разбежались, а Стива вообще боялись, уж больно он был скорый на расправу, не церемонился с ними, значит. Но «лисы» – это тебе не наркоши. Совсем другое дело. Вот они зашли как-то раз, не знаю, что на них нашло, но не суть. Ну и опрокинули, в общем, пару столиков да какую-то девку обидели. Это бывает, Майк. И не вздумай связаться с «лисами»! Потому что Стив тогда не сдержался и решил поиграть в крутого шерифа. Мол, тут мой город, проваливайте подобру-поздорову. Наставил на них, значится, пушку, а они на него – свои, всякие слова ему обидные кричали, а он стоял, как Клинт Иствуд в старом фильме, весь такой красивый, мужественный и непо… не-по-ко-ле-би-мый. И китайцы ушли, представляешь? Как будто струсили или просто решили не связываться… А потом Стив вышел покурить. Он всегда выходил на угол и торчал там с сигариллой – ну опять же как шериф осматривал свои владения. Ну вот там они его и подстрелили, издали, без лишних рисков. А потом спокойно подошли и, уже просто для успокоения нервов, всадили в него по обойме. Ты представляешь, что от него осталось?! И вот закончили они с ним и, значится, так же спокойно уходят, а труп остался лежать. Я после того случая три ночи не спал, все думал, куда бежать, если они за мной явятся. Но нет, они, слава богу, с ним разобрались да и успокоились. Я, конечно, позвонил в полицию, чтобы труп Стива забрали, но сразу сказал, что ничего не видел. Других свидетелей тоже не нашлось, да копы и искать не стали, им главное было – поскорее убраться подальше. Виновников-то они и так знали, но ничего с ними поделать не могли. Теперь ты все понял?

Майкл вздохнул. После сбивчивых историй, которые ему поведал словоохотливый пуэрториканец, у него отпало последнее желание работать в этой закусочной. Но Синдикат в Нью-Йорке… Что, если эта информация заинтересует Хадсона? Или даже самого Тейлора… Ведь это форменное безобразие!.. Впрочем, про Нью-Йорк ему и прежде доводилось слышать немало. Может быть, неспроста Хадсон настаивал, чтобы Майкл поехал именно сюда? После отмены ряда законов город сильно преобразился, это подчеркивал не только Эрнесто, но и многие другие люди, с которыми русскому довелось здесь столкнуться. А ведь Легион, насколько Майкл мог вспомнить, даже поддерживал отмену запрета на ношение огнестрельного оружия. Тогда преступность снова возросла, люди хотели иметь возможность защищаться, но что-то пошло не так. И Синдикат, похоже, имел самое прямое отношение к этим ужасным метаморфозам.

– У меня нет ствола, – признался Майкл. – Что у тебя имеется? Может быть, после Стива осталось что-то приличное?

– После Стива остался изрешеченный кусок мяса, идиот! – Эрнесто вскипел мгновенно, его настроение было похоже на морскую погоду – такое же переменчивое, такое же непредсказуемое. – Тебе не нужен ствол, Майк. Вон, в углу бита стоит – это твое оружие. Чтоб пьяных да наркоманов гонять сгодится вполне, а больше я от тебя и не прошу.

– Но у пьяниц с наркоманами тоже может оказаться ствол! Что мне с ними делать тогда, битой в них швырять?!

– А ты бей первым и сразу со всей дури, чтоб не просто вырубить, а убить! Что ты так на меня смотришь удивленно? Не хочешь убивать? Боишься, что тебя упекут за решетку? Но кого ты боишься? Полицию? Да всем тут давно плевать на полицию, полиция – пустое место. Приедут, заберут труп и уедут, решив, что это «лисы» порезвились. Ну-ну, Майк, не смотри на меня таким обвиняющим взглядом! Я ведь с самого начала не обещал тебе, что тут будет легко! В конце концов, я тебя не знаю, а деньги платить собираюсь весьма приличные для такого вот незнакомца, да еще жилье предоставляю, душ опять же. Ну и, кстати, о наркоманах… А то ты опять ничего не поймешь… – Эрнесто, успокоившись, положил руку на плечо Майкла. – У меня тут обосновались двое парней, они торгуют. Они и их девки – мои лучшие клиенты, понял? Так что если ты вдруг очень правильный, чтобы с ними ужиться, то лучше сразу уходи, пока мне весь бизнес не порушил. И не смотри на меня так, повторяю. Мне надо как-то обеспечивать себя и свою семью!..

– Ладно, поработаю у тебя немного. – Майкл с плохо прикрытым отвращением стряхнул его руку с плеча. – Плати мне раз в неделю, и я буду помалкивать. И кстати, не такие уж ты и хорошие деньги платишь на самом деле. Так что советую тебе исправно кормить твоего нового вышибалу, чтобы он ноги не протянул раньше, чем к тебе заявятся какие-нибудь отморозки!

– Не проблема, Майки! – пообещал Эрнесто. – Можно я буду иногда звать тебя Майки? Хотя разносолов, конечно, не обещаю. И спиртное… За твой счет и только после закрытия. От пьяного вышибалы одни беды. Приступай к работе, а я распоряжусь, чтобы тебя кормили как следует, добро?

– Добро, – нехотя выдавил Майкл.

Эрнесто улыбнулся и подошел к землякам. Долго хлопал их по плечу и быстро говорил что-то по-испански, то и дело косясь в сторону Дилана. Новый вышибала сдержанно поклонился компании, и мужчины одобрительно закивали: Майкл им явно понравился.

По перекрестку сновали машины, китайское заведение мигало иероглифами, и все выглядело не таким уж страшным.

Но так было год назад.

А с тех пор, увы, кое-что изменилось.

Например, светофоры на перекрестке перестали работать. Сломались они уже несколько месяцев назад, но чинить их никто не собирался. Исчезли многие жители, в основном латино. Зато больше стало китайцев и совершенно опущенных наркоманов, которые год назад еще не валялись на улицах, где придется… в отличие от нынешнего сезона. И хотя изначально Майкл не собирался застревать тут надолго, жизнь распорядилась иначе. Главным разочарованием было то, что ему так никто и не позвонил на мобильный, который он всячески оберегал и заряжал каждую ночь.

Поначалу было страшно. Но Майкл утешал себя мыслью, что на самом-то деле он не вышибала в этом жутковатом, живущем по закону джунглей районе. Он этакий шпион, лазутчик. И интересуют его не наглые китайские мордовороты из заведения напротив, а их влиятельные покровители. Когда родители и сестра Михаила Вихрова (коим Майкл был еще совсем недавно) погибли в том египетском теракте, когда он остался один и понял, что жить в мире, полном зла, он просто не хочет, снайпер стал искать тех, кто был готов положить жизнь за доброе, светлое будущее для всех и каждого. Это оказалось непросто: прежние начальники, заслуженные, честные мужики, при откровенном разговоре только хмурились и подливали водки.

– Миша, – сказал один из них, – я выбрал эту жизнь потому, что хотел служить добру, порядку, справедливости. И я не выполню приказ, который сочту преступным! Вот только вокруг меня много людей, которые выполнят, если им так скажут. И за это их всегда будут ценить больше, чем меня, такого строптивого. Видишь ли, многим хватает утреннего чтения новостей, чтобы разувериться во всем, что их окружает. А я вот давно не интересуюсь новостями. Я просто служу Родине. И конечно, я не идиот, чтобы думать, что меня и моих парней никогда не использовали втемную для решения каких-то своих дел. Но как разобраться, где светлое, а где темное, Миш?

– В Сети много информации о взрывах в Египте, – произнес Вихров. – И все независимые источники утверждают, что связь с Синдикатом очевидна. Они спонсировали террористов, они имеют отношение к поставкам оружия, это ясно, как божий день. Почему же мы их не раздавим?

– Молод ты еще, Миша. Твой Синдикат – это, понимаешь ли, как надводная часть айсберга. А какие силы поддерживают их на плаву? Как до них добраться, не ввязавшись в большую войну?

– Но ведь нельзя это терпеть! – Михаил обхватил голову руками. – Они убивают, а мы… Я вместо того чтобы отомстить гадам, просто буду тянуть лямку? Пока они сами к нам не придут?

– Молод ты еще, – повторил седовласый начальник. – Давай-ка выпьем. Ты приходи ко мне почаще, тебе не нужно сейчас одному быть.

– Генерал Тейлор бросил вызов, и люди пошли за ним, и даже американское правительство не посмело его остановить! – уверенно заявил Вихров.

– Ха! А ты знаешь, что твой Тейлор, возможно, это чистой воды выдумка? Кукла, понял? Которую Штаты изобрели, чтобы создать видимость борьбы. Взяли имя заслуженного полководца и им теперь прикрываются. Уж очень гладко у него все выходит: я весь в белом, идемте со мной крушить силы мирового зла. – Седовласый презрительно фыркнул и наполнил рюмки. – Не будь так доверчив, Миш. Этот Легион – тоже лишь видимая часть айсберга. Иначе их придушили бы еще в самом начале, только они объявились.

Михаил выпил, а на следующий день заявил, что увольняется. Трудно было прощаться с парнями, с которыми прошел огонь и воду, трудно было смотреть в глаза командирам, но он ушел. Если Легион – обман, то Михаил хотел сам в этом убедиться, на собственной шкуре испытать. Он больше не верил чужим словам. Жизнь потеряла прежний смысл, и нужно было обрести новый. Так он и сказал своей невесте.

– А я? – Девушка, имени которой он старался не вспоминать, взмахнула длинными ресницами. – Как же я, мы с тобой, наша свадьба… Это – не смысл?

– Теперь уже нет, – глухо выдавил он. – Я не хотел этого, но я должен воевать. Прости и… найди себе другого.

В Сети удалось найти людей, которые вроде бы были как-то связаны с Легионом. Вместе с туристической группой Михаил улетел в Черногорию, а там в первый же вечер ушел от теплого моря в горы, туда, где его должны были встретить. Пришлось кое-что рассказать о себе: снайпер, с боевым опытом. Они не поверили, но все же пригласили. Встреча не была теплой, пару часов Михаил провел под прицелами наведенных на него «калашей». Его тщательно обыскали, тут же уничтожили телефон, ноутбук и даже часы, потом допросили, потом ждали какого-то человека, потом долго шли с ним по горам, а после его снова обыскивали и снова допрашивали. Даже спустя несколько суток, уже оказавшись в сербской части Боснии, Михаил все еще был пленником, подозревавшимся в шпионаже. И все же он прошел все проверки и, под чутким надзором сменив еще две страны, оказался в Соединенных Штатах, в подготовительном лагере Легиона. Только там Вихров понял, что каким-то чудом не ошибся: здесь и правда собрались хорошие парни.

– Чего стоит жизнь, если ты ничего не сделал против подлости и предательства? – сказал как-то один обаятельный рыжеволосый паренек, которого бойцы меж собой звали то ли Пламя, то ли Зажигалка. – Зло существует, и если с ним не бороться, оно поглотит весь мир. Я даже имя поменял и хочу забыть старое. Теперь я сын Тейлора, хоть он об этом и не догадывается. Нас таких много, и мы пойдем за генералом до конца.

Позже Михаил встречал и тех, кто служил под началом Тейлора еще до его выхода в отставку. И генерала ВВС, а прежде полковника, что молодые, что заслуженные характеризовали только с самых лучших сторон. И каждый раз добрые слова в адрес Тейлора заставляли Михаила улыбаться: значит, он был прав, значит, Легион действительно воюет за справедливость! Жаль, что воевать придется вдали от дома, но это вполне осознанный шаг, тем более что добро надо насаждать повсеместно, а не только в родном краю. Вихров участвовал в рейдах, видел лица врагов, а еще видел трупы, которые эти сволочи за собой оставляли. Международные корпорации создали монстра и обозвали его Синдикатом, и продажные твари с готовностью кинулись отрабатывать свои доллары в составе частной армии проклятого Стального Эдварда. От них нельзя было ждать пощады и их нельзя было щадить. Тем не менее Тейлор требовал, чтобы его сподвижники не стремились к жестокости ради жестокости.

– Мы – честные люди, которые ведут борьбу против бесчестья. За правду против лжи. За справедливость против бесчинства. Тут проходит линия, разделяющая нас и наших врагов! – заявил Тейлор в одном из интервью. Потом он поднес руку к сердцу: – У большинства людей эта линия проходит прямо здесь. Они колеблются, они боятся. Я не могу требовать от всех, чтобы они защищали свою правду. Но тех, кто хочет и может сделать этот шаг, мы ждем! Мы готовы принять их в свои ряды. И не только тех, кто готов взять в руки оружие. Нам нужны специалисты всех специальностей, и не только военных. Присоединяйтесь к нам! Мы бьемся за свободу против рабства, за будущее для наших детей, которое пытаются украсть корпорации!

Михаил служил Тейлору честно, и Тейлор ни одним словом, ни одним приказом не подвел его, не заставил сомневаться в искренности намерений. Снайпера Легиона окружали настоящие люди, действительно идейные борцы. Они не сдавались даже в самых трудных ситуациях, они не щадили себя, выполняя приказы, и они действительно воевали с плохими парнями. Тонны наркотиков горели на глазах Михаила, и он верил в победу, был готов идти с генералом до конца, несмотря на его ковбойский образ. Тем более что и не образ это был, а реальная суть удивительного человека, прожившего честную жизнь и не побоявшегося бросить вызов таящемуся в рукотворном тумане противнику. Только такой и мог собрать под свои знамена десятки тысяч соратников. Еще больше людей на всех континентах ему сочувствовали. Ничего удивительного, что так злобствовали его враги, и прежде всего их стальной кулак: наемники из Синдиката.

Если бы не тот злополучный рейд, Михаил воевал бы и дальше. Но после позорного провала, после мерзкой истории с неудачным изнасилованием Тейлор просто не мог позволить Вихрову оставаться в рядах своей армии. Будь возможность, Михаил бы все исправил и согласился бы даже попасть в список геройски павших… Но вышло иначе, и теперь Майкл Дилан был даже рад, что простился с прошлым «я».

Вот только обновленного снайпера обратно тоже звать не спешили. Дилан весь день торчал в кафе, то жуя вчерашний гамбургер, то попивая просроченную колу, набирал килограммы бесполезной плоти и все смотрел, смотрел в дурацкий ящик на стене. Новости часто были неприятные: змея Синтиката жалила Легион ядовитым жалом, гибли парни, терялись целые районы. Работы у Майкла почти не было – те обкуренные придурки, что еще хоть что-то соображали, предпочитали держаться подальше от «опорного пункта» китайцев беспредельщиков, а прочих вышибала просто вышвыривал за дверь. Со временем он научился распознавать злоумышленников заранее: они отводили глаза, трясущимися руками проверяли, на месте ли ствол… К слову, уже в первую неделю Майкл вопреки наветам Эрнесто обзавелся собственным оружием, хоть это и был всего лишь крошечный дамский револьвер, больше годный для какого-нибудь фильма о временах «сухого закона». Вышибала нагло отобрал его у бородача неопределенного возраста с исколотыми венами, причем отобрал так ловко, что никто ничего даже не заметил (включая самого «нарика»). А вот другие стволы, побольше, к сожалению, приходилось отдавать Эрнесто: официантки и кое-кто из его приятелей-завсегдатаев пристально наблюдали за новым сотрудником и охотно стучали боссу, случись им увидеть какое-то непотребство.

Официанток, к слову, было две, и работали они через день. Обе пуэрториканки, они не слишком жаловали устроившегося к ним «снежка», впрочем, Дилану было плевать. Очень скоро он понял, что работа в кафе была для этих смуглых дамочек скорее отдыхом от основного «ремесла»: в свободное время обе занимались проституцией, причем клиентов обслуживали в комнате, которую им сдавал Эрнесто – тут же, над кафе, по соседству с нынешним пристанищем Майкла. Однажды, видимо, перебрав с алкоголем, девицы «сжалились» над новым вышибалой и предложили ему свои услуги, даже пообещали «корпоративную» скидку, но Майкл благоразумно отказался: не хотелось потом брать отпуск за свой счет для похода к венерологу.

В десять вечера кафе закрывалось, и тогда сюда приходил хмурый чернокожий тип по имени Роб, явно наркоман со стажем, но из тихих. Он наскоро приводил помещение в порядок и мыл ту посуду, что не успела сполоснуть официантка, каждый раз тихо ругая ее за лень. Так продолжалось около года. В один из дней он не пришел, а потом его заменил белый парень, тоже, как и сгинувший Роб, тихий и явно сидящий на какой-то «дряни» (если бы не иной цвет кожи, Майкл счел бы их близнецами). Этого «нарика» звали Том.

Удивительно, но именно Том стал первым, с кем у Майкла завязалось хоть какое-то подобие близких отношений. Как рассказывал сам «нарик», его привели сюда те самые наркодилеры, которые толкали дурь прямо в кафе и неплохо платили за эту привилегию находчивому Эрнесто. Майкл знал дилеров только по кличкам – Конь и Грузовик. Конь был черным, явно стероидным качком, а Грузовик – латиносом, жирным, почти круглым, и очень неповоротливым, как гиппопотам. Что свело этих бугаев вместе, оставалось для Майкла загадкой; впрочем, разгадывать ее он никакого желания не имел. Эрнесто застолбил для «сладкой парочки» местечко у окна, отгородив его от остальных посетителей дешевой, но симпатичной китайской ширмой. Вышибала, как и обещал боссу, к ним даже не заглядывал: дилеры могли решить любые проблемы без посторонней помощи, тем более что оба повсюду ходили с оружием.

Но однажды они сами позвали Дилана к себе.

– Майк! – Конь высунулся из-за ширмы, чтобы взглядом проводить очередного перепуганного задохлика с Манхэттена, прикатившего в Бронкс на дорогом автомобиле ради вожделенной порции «бодрости». – Поди сюда. Разговор есть.

– Сейчас буду, – нехотя отозвался вышибала.

Майклу эти двое не нравились, впрочем, как и почти все в этом гнилом, забытом богом местечке. Поэтому прежде, чем идти, он дослушал выступление одного из полковников Легиона, обещавшего раздавить наркокартели на подшефной территории. Потом пошли сообщения о перестрелках на границе с Мексикой, опять что-то о растущей как на дрожжах коррупции в полиции… Все это портило настроение, особенно если учесть, в какой обстановке подобные новости приходилось слушать.

– Что нужно? – напрямик спросил Майкл, наконец снисходя к торгашам.

– Ты где раньше работал? – не оборачиваясь, спросил Грузовик, выставлявший на подоконник многочисленные бутылочки с кетчупом, перечницы и солонки. Так они на неизвестном Майклу коде сообщали клиентам об ассортименте и ценах. – В армии служил или в полиции?

– Тебе-то что за дело? – Майкл проработал у Эрнесто уже достаточно, чтобы чувствовать себя в своей тарелке. – Думай о тех, кто сейчас в полиции служит.

– Об этих уже за нас подумали! – ухмыльнулся Конь. Он попивал виски, закинув ноги прямо на стол. – Грузовик, а не пора ли нам просто выставить снаружи объявление, где все будет доходчиво написано по-английски?

– Не все понимают по-английски. Так что давай-ка лучше по старинке. – Отступив от подоконника, Грузовик тоже уселся на стул. – Как ты знаешь, Майк, наш друг Эрнесто потерял уборщика. А ведь хороший уборщик сейчас большая редкость! Такой, чтобы не воровал стулья, не обгадился тут же ночью и не сдох от передоза, не домыв чашки. Но у нас, к счастью для Эрнесто, есть один замечательный клиент, смирный и весьма работоспособный. Он как раз сейчас придет. Мы думаем, Эрнесто его наймет. Практически не сомневаемся в этом.

– Ну и мне-то что с того?

– А ну-ка не груби! – Грузовик надул жирные щеки и в сердцах хлопнул огромной пятерней, унизанной перстнями, по столешнице. – Мы как-никак вместе тут работаем.

Майкл промолчал.

– Так вот, – продолжил Грузовик после короткой паузы, – наш приятель Том тут уже бывал и обмолвился, что как-то уже видел тебя до этого. А прежде этот дурак, кстати говоря, служил родине, той самой, которая потом на него болт положила. Так вот мы хотим, чтобы Том на тебя хорошенько посмотрел еще разок…

– Я не статуя Свободы, чтобы меня рассматривать!

Майкл собирался вернуться в зал, когда Конь вдруг вскочил и наставил на его револьвер. Отчего-то он предпочитал именно этот тип оружия – возможно, в детстве пересмотрел старых вестернов.

– Стой, где стоишь, тварь! – процедил наркодилер, держа ствол в согнутой руке. – Чистенький ты чересчур, и этим давно меня бесишь!

– Конь, ну ты же и сам чистый! – Майкл примирительно поднял руки и сделал крохотный шажок вперед, нарочно сокращая дистанцию. – Ты ведь только других травишь, за их же деньги.

– Не шути со мной! – возмутился Конь, хотя Майкл и не думал шутить. – Повернись! Медленно! И без глупостей!

Хоть Конь и не походил на толкового стрелка, но револьвер направил прямо в сердце, а не в лицо, как какой-нибудь дилетант. Майкл не знал, изображал ли дилер бешенство или в самом деле его испытывал, но курок он взвел, и теперь револьвер так и плясал у него в руке. Дилан начал медленно поворачиваться, прикидывая, как бы половчее уйти с линии огня, но тут к делу подключился Грузовик – обратившись к вышибале, он тоже наставил на него свой пистолет. Латинос в отличие от Коня выглядел совершенно спокойным, если не сказать безмятежным.

«Шансов маловато, – пришлось про себя признать Майклу. – Ну кого же я увижу?»

Повернувшись, он уставился на Тома. Худой парень среднего роста, с редкой растрепанной бороденкой; в целом практически точная копия прошлого уборщика, хоть тот и был негром. Возраст Тома, как и в случае с большинством злостных наркоманов, определить было практически невозможно – где-то около тридцати, плюс-минус пять лет. Глаза тусклые, печальные, с дряблыми мешками, и еще слышно, как он тихо стучит зубами – профессиональная привычка, что поделать?..

– Здоров, Том. Так ты его точно раньше видел? – Конь ткнул револьвером в спину Майкла. – Вспоминай.

– Ну, видел, – кивнул Том, которого Майкл, как ни старался, вспомнить не мог. – В Афганистане он был.

– Так он, значит, армейский?

– Ага, – так же равнодушно подтвердил Том. – Морпех. Я же говорил: помню его в форме.

– О’кей. – Конь несильно толкнул Майкла. – Свободен, Майк. И это… в общем, не держи зла. Хоть сейчас времена и поменялись, а копов, пусть и бывших, или еще каких борцов за общественный порядок мы тут терпеть не можем. Но ты не коп, солдат, а это… другое, в общем. Покажи Тому, где взять швабру или что там ему полагается для работы, и можешь быть свободен.

Майкл, не оборачиваясь, вышел из-за ширмы. В углу зала, как обычно, сидели друзья Эрнесто, то ли родственники, то ли просто бездельники – кто их разберет, этих испаноязычных болтунов? За одним столиком жадно ел пиццу какой-то грязный тип, за другим сидели опрятные парень и девушка, явно забредшие сюда из кварталов почище. Парень тут же встал и отправился к наркодилерам. Его подружка, прижимая к груди пухлую сумочку, бросила быстрый взгляд в окно на припаркованный автомобиль.

– Не беспокойтесь, – язвительно сказал ей Майкл. – От нашего кафе машины не угоняют. Наш босс всегда заботится о своих посетителях, святой человек, точно вам говорю! Может, вам кофе принести?

– Благодарю, не надо. – Девушка потупилась. – Я просто с другом приехала.

– И правильно: кофе сегодня – полное дерьмо, – заявила прислонившаяся к косяку официантка, подавив зевок. – Майк, что это за чучело рядом с тобой?

Том с безразличным видом стоял рядом с вышибалой и тупо смотрел Майклу в ухо, будто там кино показывали или цветной мультик. Кивком головы пригласив «нарика» следовать за собой, вышибала прошел к каморке с инвентарем. Следовало все же разобраться, в самом ли деле его видел этот блаженный или ему пригрезилось все, начиная от самой службы и заканчивая их встречей в Афганистане? В любом случае форму морпеха Майкл не носил никогда.

– Вот тут все, что может тебе понадобиться, – сказал Дилан. – Уборка после закрытия, грязная посуда тоже на тебе. Все понятно?

– Ага. – Том смотрел не в глаза, а как будто на подбородок собеседника. – Ты ведь ушел из Легиона, да? Там тоже оказались подонки?

Услышанное немало удивило Майкла. Он снова попытался вспомнить Тома, мысленно убрав мешки из-под его глаз, сероватый оттенок кожи и эту дурацкую бородку, из-за которой парень походил на чертова хиппи, но так и не смог. Лицо «нарика» казалось абсолютно незнакомым. То ли дурная привычка так изменила парня, то ли Дилан его отчего-то не запомнил… то ли они все-таки никогда и не встречались или, допустим, издали друг друга видели, может, но на этом и все.

А между тем дело принимало весьма нежелательный оборот: Майкл только-только начал что-то узнавать о людях из Синдиката, обосновавшихся в Южном Бронксе, как вдруг появился этот вот Том с его не в меру развитой памятью на лица. Если люди в округе узнают, что Майкл прежде был как-то связан с Легионом, это может для него очень плохо закончиться.

– Кто ты? – напрямик спросил вышибала, для убедительности встряхнув новоявленного уборщика за плечи.

– Меня зовут Том! – Наркоман беззастенчиво посмотрел Майклу прямо в глаза и обезоруживающе улыбнулся. – Просто Том.

– И откуда же ты взялся, просто Том?

– Я ночую на парковке, в двух кварталах отсюда. Там все знают, что я действительно просто Том, можешь сам у них спросить, ей-ей! А вот раньше… Это тоже все знают, меж прочим! Раньше вот я служил в… гхм… аэродромном обеспечении. Вместе с парнями был в Афганистане. Я даже генерала Тейлора видел. До того, как он вышел в отставку. Или после… Нет, раньше. Но тогда он не был генералом, кажется. Я три раза ездил в Афганистан, прикинь?

– И когда же ты видел там меня?

– Ну, когда ездил туда в последний раз… наверное… – Том задумался и стал разглядывать пуговицы на рубашке вышибалы. – Красивые… Точно не скажу. Был взрыв, и откуда-то стреляли. Я не знаю, кто стрелял, может быть, и наши стреляли, и афганцы стреляли. Или только наши. Но самолеты горели, а люди кричали, что взорвался склад с топливом. Это вряд ли, потому что тогда бы я не выжил, я был рядом и мог запросто…

– Быстрее! – Майкл на миг высунулся из каптерки, оглядел зал. По счастью, в кафе все было тихо. – Говори, где ты видел меня?

– В Афганистане, – уверенно ответил Том.

– Да точнее же, точней! Все побежали, взрыв… дальше что?

– Ох, что ж там было… В общем, меня ударили. Сильно, по голове. Уже в городе, наверное. Я не помню, прикинь? Сказали потом, что в городе, но я не помню! И я с еще двумя… Или тремя… Нас увезли в горы, грозили отрезать головы. Несколько дней мы там были, я не помню, я почти все время лежал. Меня били, но я не мог встать. Потом стреляли… а потом я видел тебя в машине. Ты дал мне воды. Легионовцы тогда спасли нас, я так и сказал следователям. Но они говорили, что мы дезертиры и паникеры, оставили часть. Или только я… Не помню. А про Легион сказали, что я вру, и что у меня больная голова, и что вообще я какой-то бедовый. В общем, я тогда подписал бумаги, и меня уволили. Отправили в Штаты, обратно. Теперь я здесь. А ты дал мне воды. И все вокруг говорили: это Легион. Но следователи сказали, что я перепутал. Что это был кто угодно, но не Легион. И что вообще ничего не было. Но я-то знаю, что было.

Том снова поднял глаза, как бы спрашивая: «Ну что тебе еще нужно? Я рассказал все, что знал».

Вот теперь все и вправду стало ясно. Этот бедолага был одним из тех, кого Майкл и другие парни вытащили из плена во время его самого первого рейда. Они накрыли склад наркоторговцев в горах, и в одном из домов нашли американских пленных. Действительно, в тот период была знаменитая атака на аэродром в Баграте, где Том, если верить его словам, служил в обеспечении.

– Следователи правы, Том. Ты ошибаешься. Я никогда не служил в Легионе.

– Да? Ну, хорошо. Зря я тогда соврал тем двум придуркам, что ты морпех.

– Э-э-э… – Майкл почесал затылок. – Знаешь, давай мы с тобой так и условимся, что я все-таки морпех. Ладно?

– Как скажешь. Значит, в Легионе тоже подонки, да? – Том беззлобно ухмыльнулся. – Я так и думал. Я часто думаю там, на парковке, только получается не очень, много что отвлекает, прикинь? Но, я думаю, все подонки они, подонки и есть!.. Но ты дал мне воды. Я обрадовался, когда тебя увидел. Думаю, круто иметь знакомое лицо, все такое. Можно, я буду тут работать?

– Работай, – милостиво разрешил Майкл.

Ему очень хотелось сказать, что все не так, что Легион и правда служит добру и что в генерала Тейлора и его дело можно и нужно верить, несмотря на всю ту ложь, которую умышленно тиражируют СМИ с подачи Эдварда Уоррена. Но стоит ли заводить такие разговоры с законченным нарколыгой? Наверное, нет. Во всяком случае, не теперь, когда его мозг практически превратился в кашу.

Вышибала уже собирался уйти из каптерки, когда Том, с равнодушным видом копаясь в старом уборщицком инвентаре, пробормотал:

– А Грузовик служил в Синдикате.

Майкл замер на пороге, медленно оглянулся через плечо.

– У него даже наколка на плече имеется, – заверил Том и хлопком указал, где именно у латиноса находится татуировка. – Вот прямо тут. Тоже подонок… да все они подонки, кругом подонки. Тут вообще часто подонки из Синдиката ходят, их еще китайские подонки охраняют.

– Ты об этом лучше помалкивай, ладно? – понизив голос, попросил Майкл. – Со мной только можешь об этом, и то – вечером, когда на работу придешь. Добро?

– Как скажешь. Ты мне воды дал. Ты не подонок… наверное. Хотя все подонки, но ты… А, не знаю. А я не болтаю, да. У меня был приятель, тот болтал. Ему нижнюю челюсть «лисы» отстрелили, он полежал еще часа три, а потом совсем подох. Я тоже подохну, но лучше не так… и попозже.

До закрытия кафе оставалось еще больше часа. Как всегда в это время появился хмурый Эрнесто, кивнул официантке и скрылся за китайской ширмой – пошел к наркодилерам за причитающейся долей. Вскоре Конь и Грузовик ушли, причем Конь по-дружески, как ни в чем не бывало хлопнул Майкла по плечу. Вышибала с трудом сдержался, чтобы не сломать дилеру руку.

Дилану было стыдно. Почему, ну почему же он раньше никогда не задумывался о том, чего ради китайцы позволяют этой парочке бугаев продавать дурь прямо у себя под носом? Майкл не видел, чтобы они делились с ними, но теперь его одолевали сомнения.

«В самом ли деле все, кто приходит к ним за ширму – обычные наркоманы?»

Учитывая сложившуюся в районе ситуацию, таким макаром было бы удобно принимать связных. В самом деле, не открывать же здесь пекарню или ателье? А перекресток весьма удобен для гостей. Ну и полиции здесь, в принципе, давно уже нет, так же как и какого-либо закона, кроме закона самой банды «лисов».

Майкл, который остался тут только для того, чтобы что-нибудь разузнать о Синдикате, готов был прыгать от радости. Он был уверен, что даже Хадсон и прочие легионовцы по достоинству оценят эту информацию. А простому люду, надо думать, подобные новости и вовсе покажутся сенсационными: подумать только – Синдикат, прикрывшись благими намерениями, крышует банды и наркоторговлю! И не где-нибудь в экзотических странах (хотя там – тоже!), но и прямо здесь, в США!.. Тейлор такого точно бы не потерпел. Но у него слишком много дел, сил Легиона не хватает, чтобы успеть везде, и так приходится в иные места, вроде того же Кувейта, отправлять вчерашних тинейджеров, еще не оперившихся, не проникшихся до конца этим освободительным духом…

Но вот если бы Майкл смог узнать, куда именно нужно ударить, где ключевые точки сформировавшейся системы, явно проникшей и в мэрию, и во власти штата Нью-Йорк, и даже – чем черт не шутит – в парламент, вот тогда было бы куда как проще.

Ну и, конечно, нужны доказательства, которые можно предъявить СМИ: мол, тут орудует именно Синдикат, а все их слова о подлинных планах Легиона и генерала, который якобы стремится к мировому господству, – ложь и вообще бред сумасшедшего!

Вечерами Майкл мечтал, что вот-вот зазвонит его секретный мобильник, что Хадсон назначит встречу, и Майкл явится на нее не с пустыми руками, а с пухлым конвертом, доверху набитым всевозможным компроматом – имена, явки, пароли…

Однако то были лишь мечты.

Как ни старался Майкл что-то разнюхать, поначалу ему не удалось найти никаких следов Синдиката. Даже пресловутая надпись на стене, про которую ему год назад говорил Эрнесто, была давно замазана местными художниками-«граффитчиками».

И все же постоянное, осторожное, даже робкое наблюдение за перекрестком дало кое-какие результаты.

Несколько раз Майкл видел, как к китайскому заведению подъезжали весьма приличные машины, из которых выходили люди в хаки или дорогих костюмах. Изловчившись, он ухитрился незаметно сфотографировать два номера и даже отыскал эти машины в Сети: одна случайно попала в кадр возле здания ООН, а после возле иракского посольства, другая засветилась в Канаде, возле правительственных зданий. Словом, это была уже пусть и небольшая, но все же зацепка.

И хотя лиц пассажиров ему рассмотреть не удалось, Майкл не сомневался, что эти типы приезжали в Южный Бронкс не за порцией наркоты и не за острыми ощущениями. При необходимости им такие вещи доставляли прямо на дом. Нет, здесь они явно с кем-то встречались.

С кем? Вопрос, несмотря на все усилия Майкла, по-прежнему оставался открытым.

Тем не менее время шло, майор, как казалось Майклу, уже вот-вот должен был позвонить, но информации все еще было слишком мало. Посетители кафе о новостях болтали немного и неохотно да и вообще были неразговорчивы. Если, конечно, не брать в расчет испаноязычных приятелей Эрнесто, которые щебетали, что твои канарейки – долго и с охоткой.

Но вот появился Том и с ходу дал очень солидную зацепку. И потому Майкл едва ли не выталкивал последних клиентов из кафе, чтобы закрыть наконец двери и вывесить табличку «Закрыто». Опустив жалюзи, он против обыкновения вернулся в кафе через грязную кухню. Том уже возил грязь по полу в зале, как обычно, методично и неторопливо, с глупой улыбкой уставившись в стену перед собой. Заслышав шаги, он покосился на Майкла, но ничего не сказал – просто продолжил работать, с той же идиотской улыбочкой блаженного идиота.

– Хочешь виски? – Майкл решил, что сегодня самый что ни на есть подходящий случай, чтобы запустить руку в запасы Эрнесто, кои до сих пор оставались им неизведанны. – Дрянное, конечно, но и не отрава какая.

– Да нет, я выпить не любитель. Я б, честно сказать, лучше мета курнул. – Том мечтательно облизал губы. – У тебя, часом, нигде ничего такого… не завалялось?

– Не употребляю, – раздраженно процедил Майкл. Теперь он не знал, как разговорить уборщика. – Да и тебе, честно сказать, тоже стоило бы завязать.

– Голова болит, когда завязываю, – пояснил Том, неуклюже орудуя шваброй. – Меня же ударили по голове тогда, в Афганистане, забыл?

Все же достав из тайника бутылку плохенького вискаря, Майкл уселся за столик и поставил перед собой два стакана – на случай, если Том вдруг передумает. Он решил не спешить, ведь похоже было, что сосредоточиться на чем-то долго наркоша не может и информацию из него «вытянуть» не получится. Оставалось надеяться на то, что она выплеснется сама, но пока Том отмалчивался, и нужно было как-то помочь ему избавиться от этой неуместной скованности.

– А у Коня есть тату? – опасливо принюхиваясь к виски, спросил Дилан.

– Конь живет где-то за городом. Я там не был, не видел его без рубахи. Он, наверное, хорошо живет. А Грузовик ленивый, он далеко не стал бы ездить. Он тут живет, недалеко. Но в гости не придешь: там китайцы сразу чужих встречают с такими минами, будто убить хотят, прикинь? «Лисы» – они очень опасные, точно тебе говорю. Но некоторым можно там жить. И я там живу, с друзьями. Только мы на парковке, а Грузовик, Джек и еще… Забыл, как их зовут. Им можно в доме жить. Восьмиэтажный, старый… Там, наверное, хорошо жить. Вода есть. Душ.

– Ты, кстати, если хочешь, можешь тут сполоснуться, на кухне, – подсказал Майкл, надеясь задобрить Тома. – Шланг только надо подключить, и мойся себе на здоровье. Я тебе даже шампунь дам.

– Не, мыться не хочу. – Том задумчиво почесался. – Я бы лучше, веришь-нет, курнул чего-нибудь. Но у меня есть, за парковкой, не переживай. Я на обратной дороге тогда лучше расслаблюсь, ага.

– Ну так у Грузовика ты тату все-таки видел, верно я понял? – с нажимом поинтересовался Майкл, возвращая разговор в прежнее русло: болтать о припрятанной дозе Тома ему хотелось не слишком.

– Ну да, ему жарко бывает, он тогда у окна сидит, голый, наверное. А может, в трусах, мне не видно. У него на плече «Синдикат» написано и орел парит, как будто. Что-то еще… Не помню.

– Думаешь, он служил в Синдикате? – Майкл решился отхлебнуть и тут же пожалел об этом: скривившись, он тяжело задышал, будто только что проглотил ежа. – Какой-то он… не очень спортивный. Разве взяли бы такого?

– Грузовик говорит, что он просто болеет. Но стреляет хорошо, я видел. Один раз они с Конем вечером шли, и два каких-то «нарика» напали на них. Конь замешкался, а Грузовик обоих пристрелил. То есть совсем. Убил, прикинь? Китайцы прибежали, а уже поздно. И Грузовик орал на них.

– Что сказал? – Майкл навострил уши.

– Сказал, что они козлы узкоглазые, и он если скажет, кому надо, то им всем яйца оторвут. Конь его в бок толкал, но Грузовик очень рассердился. Еще сказал, что им оружие не для понтов поставляют. – Том вдруг остановился и оперся на швабру. – Понятно, почему мне показалось, что я тебя в Легионе видел. Я их куртки видел.

– Где? – Вот теперь Майкл отставил стакан с пойлом. – Тут что, легионовцы были? Вот прямо тут?

– Нет-нет! Только форма. Грузовик на нашей парковке разгружали ночью, и остановились отдохнуть. Эти «лисы» ленивые такие, ага. А мы с Кривым Эдом хотели что-нибудь стащить незаметно, но там, прикинь, была форма Легиона, а ее разве продашь? Хотя куртки хорошие. Куртку я бы как-нибудь продал. Но тогда испугался.

– Они выгружали форму Легиона? И где же она теперь? – Майкл подошел вплотную. – Покажешь дом?

– Мне еще убираться…

– Я сам закончу. Идем.

Жажда действий! Вот что мучило его все это время! Через десять минут они с Томом уже шли по району. В кармане куртки Майкл сжимал отобранный у наркомана дамский револьвер. Вокруг было довольно тихо: тут просто некого было грабить, и окрестная шпана по ночам предпочитала разбредаться по округе. Том свернул во дворы и, немного попетляв, вывел сопровождающего к парковке. Рядом с ними оказались две давно сгоревшие машины. Остальное пространство было пусто, не считая нескольких автомобилей напротив, у дома из красного кирпича.

– Вот тут я и живу! – Том указал в сторону, где виднелся костерок. Несколько фигур бродяг толпились вокруг него, видно, в попытке согреться. – Нас не трогают. Мы днем деньги ищем, а вечером что нашли, им приносим и покупаем. Если у них не покупать, «лисы» сильно злятся. Хотя их главные об этом не знают. Секрет, прикинь?

– Так форма Легиона хранится в этом доме? – Майклу неинтересно было слушать о наркоманах и их взаимоотношениях с «лисами».

– В подвале. Видишь дверь? Там и форма, и оружие. Они что-то затеяли. Не люблю Синдикат. И Легион тоже, кругом подонки.

«Тут и думать нечего: затевают провокацию! – подумал Майкл со злорадством. – Не знаю, что конкретно они задумали, но явно готовят красивую картинку. А ведь Тейлор говорил, что правоохранение в гетто и подобных районах надо полностью передать добровольным дружинам во главе с Легионом… Вот за это они, наверное, и зацепятся! Покажут, как Легион начинает насаждать добродетели против воли живущих здесь граждан. Жестокость, насилие, кровь… Это никому не понравится. Ну что ж, мой генерал, позволите мне еще раз продемонстрировать вам, насколько я преданный солдат?»

Вышибала быстро простился с Томом и направился обратно к кафе. Во дворах он немного заплутал, но направление помнил и уже почти вышел к дороге, когда путь ему преградили двое «лисов». Только тут Майкл сообразил, что Том скорее всего знал, где расположены посты и нарочно петлял, чтобы провести нового приятеля.

– Я заблудился, парни. Ну, и еще отлил тут, за углом. – Майкл попытался изобразить голосом смущение и благоговейный страх. – Простите, что шляюсь. Я работаю у Эрнесто, вы наверняка меня видели!

– Видели. – Один из китайцев посветил ему в лицо фонариком. – И ты, честно говоря, нам сразу не понравился. Что тут делает белый парень, а?

– Я работаю у Эрнесто, – повторил Майкл. – Я вышибала.

– Ты – вышибала? – Второй китаец красивым, но медленным движением выхватил из-под куртки большой пистолет. – Вот это – вышибала. Потому что вышибет все мозги из башки в два счета! А ты, белый парень, не вышибала. Ты – просто чмо, понял? А ну проваливай, давай!

– Понял, я все понял… – Майкл благоразумно съел оскорбление, поднял руки и бочком протиснулся мимо уличных гангстеров. – Не сомневайтесь, господа, мы больше не придем…

На прощание он получил обидного пинка. С трудом заставив себя забыть об этом, Майкл поднялся к себе в комнату и спешно отыскал в Сети страницу Легиона. Здесь были телефоны для добровольцев и помощников.

Майкл закусил губу так сильно, что вскоре почувствовал солоноватый привкус крови во рту.

Звонить или нет?

Он задумался. Что, если попутно контрразведка Легиона заинтересуется им? Это вообще-то даже их долг. Ведь он не о пустяке сообщит и не стодолларовое пожертвование перечислит. Тогда они могут узнать, что под именем Майкла Дилана скрывается Михаил Вихров, некогда опозоривший Легион. После этого ему уже никто не поверит. Совравший раз соврет не единожды, горькая правда!..

Не слишком хорошо разбираясь в устройстве Сети, Майкл все же решил попытаться сохранить инкогнито и вошел на сайт Легиона через анонимайзер. В «сообщении-онлайн» он изложил суть дела, свои подозрения и указал точный адрес дома, который пробил на карте города. Захлопнув ноутбук, Майкл понял, что дышит тяжело и часто, будто после ожесточенного боя.

– Ну и размяк! – отругал он себя. – У снайпера дыхание должно быть ровное, спокойное, иначе как он будет работать по цели?

«Ну, теперь только ждать. Только бы поскорее, только бы поверили!..»

– Скорее не можешь, а?! – закричала за тонкой стенкой официантка, которая сейчас занималась другим своим ремеслом, куда более изнурительным, чем таскание чашек и тарелок из кухни в зал и обратно. – Сколько можно-то? Мне спать нужно хоть иногда!

Ей что-то ответили хриплым басом, и снова заскрипела старая кровать. К этому монотонному звуку Майкл успел так привыкнуть, что уже даже не замечал его.

«Ну. Ты. И. Размяк, – мысленно повторил он. – И зачем ты такой нужен Тейлору? Соберись. Ты снова на службе, просто генерал еще об этом не знает. Но однажды тебе позвонят, и все вернется на круги своя…»

Майкл лег на койку и попытался уснуть, но каждый раз, когда по улице проезжала машина, он машинально открывал глаза и прислушивался. Может быть, они уже здесь? Может быть, они за ним придут и увезут его туда, где хороший снайпер нужен куда больше, чем в этом чертовом Гнилом Яблоке?

Он не знал, что ждать предстояло еще несколько месяцев.

Удивительно, но заторможенный «нарик» Том, которого официантки меж собой прозвали Слоу (что значило «медленный» на английском), задержался в «Улыбке Эрнесто» дольше, чем того ждали все без исключения обитатели кафе. Шли месяцы, а он продолжал ежедневно приходить сюда, надевать фартук и с той же дурацкой улыбкой елозить шваброй по полу. Впрочем, его предшественник, чернокожий «близнец», продержался даже дольше, так что ничего особого выдающегося в достижении «нарика» не было.

Друзей среди сотрудников кафе у Тома так и не завелось, если не считать Майкла. Тот иногда с ним заговаривал, иногда нет, по настроению. Бывший легионовец все пытался вытащить из Тома нужную ему информацию, но «нарик» то ли не знал ничего, кроме уже рассказанного, то ли просто не решался еще больше откровенничать с вышибалой – пусть тот однажды и дал ему воды (о чем Том любил повторять денно и нощно), а своя рубашка все ж ближе к телу. Так они и существовали в двух соседних мирах, изредка, когда Дилан, отчаявшийся найти что-то без подсказки, обрушивался на уборщика с новой порцией вопросов, вступая в контакт, но и на этом все. Общих интересов, кроме Синдиката, у вышибалы и «нарика» не было, а следовательно, и говорить чаще, чем обычно, поводов не имелось.

Однако в тот злополучный день все пошло не так, как обычно.

Началось с того, что Том опаздывал. Майкл невольно поймал себя на мысли, что периодически смотрит на часы и даже начинает немного волноваться в душе за придурковатого уборщика. Он не хотел себе в этом признаваться, но за то время, что они с «нариком» общались, Дилан невольно привязался к нему, как обычно привязываются к ненужной вроде бы вещи, о которой начинаешь скучать, когда она пропадает или портится.

Еще вчера Том мыл пол, посуду, улыбаясь одной из дебильных своих улыбок, и вдруг – ра-а-аз!.. – и не пришел. Помнится, с его чернокожим предшественником случилась та же история – однажды он просто пропал и больше уже не появился.

Впрочем, делать какие-то выводы было рановато. Может, он в конце концов просто проспал – Том как-то обмолвился, что любит прикорнуть перед вечерней сменой. Ну, чтобы потом носом не клевать. А перед тем как сомкнуть глаза, он наверняка чем-нибудь закидывается, чтобы лучше спалось… или курит свой излюбленный мет… В общем, вряд ли ложится без специфического снотворного.

Возможно, в этот раз он просто переборщил с дозой и проспал будильник. Или совсем забыл его завести, а теперь мечется по квартире, ища второй носок или первые брюки…

Логично? Вполне. Однако унять тревогу, зреющую в душе, оказалось не так-то просто. Предчувствуя нечто ужасное, Майкл бродил по кафе, как тигр в клетке, то и дело выглядывая наружу и посматривая на часы.

И вот наконец он увидел Тома.

Пожалуй, впервые за все время, что они были знакомы, Майкл видел его таким… эмоциональным – таким напуганным, растерянным, участливым… Том опрометью несся по улице, а следом за ним бежали двое хмурых китайцев с битами. Судя по ожесточенным лицам, настроены они были весьма серьезно.

При виде «лисов» все внутри Майкла обмерло. Эрнесто любил повторять: «Если китайцы кого-то наметили прикончить, даже не думай вставать у них на пути – бедолагу ты уже не спасешь в любом случае, а так еще и сам жизни лишишься!» Что это могло значить в данном конкретном случае? Судя по всему, то, что Майкл видел Тома в последний раз. По крайней мере в последний раз живым.

Запыхавшийся «нарик» уже почти достиг перекрестка, но неловко споткнулся о собственную ногу и распластался на тротуаре. Китайцы, поняв, что жертва никуда уже не денется, перешли на шаг. Вразвалочку они приблизились к барахтающемуся на земле Тому и стали нарезать вокруг него круги, презрительно глядя на несчастного уборщика сверху вниз и демонстративно поигрывая битами.

Сглотнув набежавший в горле ком, Майкл бросил взгляд на парадную дверь. Эрнесто в таких случаях требует запираться изнутри, опускать жалюзи и сваливать через черный ход. И уж точно он запрещает пялиться на разгуливающих снаружи «лисов», поскольку те вполне могут покарать тебя за излишнее любопытство – да так, что ты потом вообще ни на кого пялится не сможешь.

И тем не менее Дилан просто не мог отвести взгляд от странного танца смерти, который отплясывали китайцы с битами вокруг отчаявшегося Тома, который не хуже вышибалы понимал, что все кончено. Майкл не знал, чем провинился уборщик, который по общему мнению, даже мухи бы не обидел, но методы китайцев определенно шли вразрез со всеми принципами, которых придерживался вышибала еще в бытность снайпером Легиона. Ивонна, сломавшая ему карьеру, была мразью, но он все равно жалел о содеянном. А «лисы»… «Лисы», судя по всему, мнили свои проделки еще более безобидной шалостью, чем обычная рыбалка. Право на убийство даже не как привилегия сильного или дар свыше, а как ежедневная рутина.

«И ради чего тогда весь наш Легион, если прямо у нас на глазах происходит подобное?» – думал Майкл, наблюдая за китайцами.

Один из них как раз опустился на корточки рядом с «нариком». Том под его насмешливым взглядом замер, боялся даже дышать. Майкл понял, что сейчас произойдет. Увидел ясно, словно фантастический пророк. И ужаснулся, не желая терять единственную ниточку, способную, как он думал, привести его к боссам Синдиката.

Им овладели инстинкты. Вышибала резко шагнул к двери, распахнул ее и вышел наружу. Разум требовал Майкла вернуться обратно, отсидеться в кафе, пока «лисы» не закончат начатое и не уйдут. Но само естество Дилана противилось тому беспределу, который вознамерились учинить китайцы с битами.

Они услышали шаги и разом обратились к нему, присевший «лис» даже по такому случаю снова поднялся. Только Том не поворачивал головы, все еще находясь в ступоре.

– Тебе чего, Белоснежка? – нагло сощурившись, вопросил один из китайцев, с бородкой-«клинышком» под толстой нижней губой.

– Не хочу показаться грубым, – останавливаясь в нескольких футах от «лисов», медленно произнес Майкл, – но вы, кажется, нашего уборщика напугали.

– Вот как? – делано удивился второй, с черными волосами, собранными сзади в хвост.

– Это ничего страшного! – спешно добавил вышибала. – Я сейчас его подберу и унесу в кафе, только и всего.

Он сделал было шаг в направлении Тома, но Бородка выставил перед собой биту на манер шпаги и покачал головой. Майкл послушно остановился. Взгляд его скользил от одного китайца к другому и обратно. Судя по тому, как топорщилась куртка Хвоста, под ней у него была кобура с пистолетом. Бородка, казалось, вооружен только битой, но обольщаться на его счет Дилан не собирался – «лис» вполне мог таскать пистолет за поясом сзади, под курткой, как делают крутые, но не очень умные парни, которые не слишком-то боятся отстрелить себе ползадницы.

«Итак, будем считать, что они оба вооружены стволами!» – напутствовал себя Майкл.

Его трофейный дамский револьвер лежал в правом кармане куртки, и Дилан благоразумно засунул туда руку, еще находясь в кафе, – чтобы не пришлось тянуться за оружием на глазах у «лисов». Пальцы сомкнулись на рукоятке, указательный машинально поглаживал спусковой крючок. Если кто-то из китайцев рыпнется, Майкл живо покажет ему ствол. И даже выстрелит, если он вдруг покажется зарвавшимся «лисам» не слишком внушительным на вид.

– Ты ищешь неприятностей, белый парень? – процедил Бородка, презрительно глядя на вышибалу. – Твой хозяин умный, не связывается, никто не связывается… а ты, похоже, дурак?

Майкл стоял, не шелохнувшись. Теперь пути назад уже не было. «Лисы» завелись и отдавать добычу в лице Тома явно не намерены. Скорее, теперь они захотят расправиться не с одним наглым белым парнем, а сразу с двумя.

– Я дам тебе всего один шанс, – заявил Хвост и мотнул головой в сторону кафе. – Иначе тебе не жить, глупый белый парень.

Казалось бы, вот она, единственная возможность уйти, надо же, какое удивительное везение!.. Однако Майкл даже не шелохнулся. Он наслышан был о шансах, которые дают «лисы» своим жертвам – они заверяют, что ты можешь уйти, а потом стреляют тебе в спину, усмехаясь твоей доверчивости. Что им известно о чести, о совести, обо всех добродетелях, к которым взывает Тейлор во время публичных выступлений под прицелами телекамер? Во время одного из последних интервью обожаемый генерал сказал фразу, которая запала Майклу прямо в душу: «Если Эдвард Уоррен считает, что быть совестливым старомодно, что стремление поступить по зову сердца – пережиток прошлого, что ж, пусть считает меня консерватором. Но я искренне верю, что у чести нет срока годности».

И Дилан был полностью согласен с Тейлором. Что в бытность Мишей Вихровым, что уже став Майклом, он всегда оставался человеком, старающимся всегда поступать по совести. «Лисы» же олицетворяли собой воплощенную подлость, помешанную с бессмысленной, безрассудной жестокостью – иными словами, они были Синдикатом в миниатюре. А бывший легионовец Майкл Синдикат ненавидел всеми фибрами души и клялся Тейлору методично истреблять эту мразь.

Вот только мрази было слишком много, а Майкл – всего один. И если «лисы» прознают о его выходке, ему совершенно точно не поздоровится.

«Хлопнуть бы обоих, – подумал Дилан. – Чтоб не рассказали никому. Да кто-то все равно увидит…»

– Ну так что, остаешься? – нетерпеливо вопросил Хвост.

Вместо ответа Майкл вытащил из кармана револьвер и направил его на собеседника.

– Вам лучше уйти, – сказал он холодно.

– А ты, я погляжу, смельчак, – усмехнулся Бородка, глядя на миниатюрное оружие в руке вышибалы скорей с неподдельным восторгом, нежели с опаской.

– Это мой друг, – переводя ствол на ухмыляющегося гангстера, сказал Майкл.

– Плохо ты людей в друзья выбираешь, белый парень, – заметил Хвост.

Этот в отличие от спутника держался куда скромней и настороженней. Видно, довелось уже получать огнестрельное ранение, знает, что даже маленький калибр неприятно жалит. И хотя в том, что Дилан и Том уже покойники, Хвост не сомневается, но поймать пулю явно не хочет.

Молчаливая дуэль продолжается минуту, не меньше. Все это время уборщик-«наркоша» усиленно изображает труп, а Майкл, как его предшественник Стив, безрассудно играет с «лисами» в вестерн. Вся атрибутика для этого имеется – тут тебе и хороший парень с револьвером, один против своры негодяев, и невинно-обиженная жертва в лице Тома, и темная безлюдная улица, только перекати-поля не хватает.

– Был тут до тебя другой белый парень, – продолжил Хвост, глядя на Майкла исподлобья. – Тоже смельчак. Тоже дурак. Твой босс не рассказывал?

– Рассказывал, – нехотя разлепил губы Дилан.

– Зря ты связался с «лисами».

– Может быть. Да только друзей в беде нельзя бросать, кто б их не пытался обидеть – «лисы» ли, «волки»…

– Твой друг умрет так или иначе, – уверенно заявил Бородка. – Только теперь не один, а вместе с тобой.

Держа биту в левой руке, он потянулся было за спину, но Майкл тут же сказал:

– Даже не думай. Стреляю на поражение.

Китаец замер. Лицо его перекосила маска гнева: как может ему, «лису», указывать какой-то вонючий вышибала из дешевого кафе? Но ствол смотрел Бородке в грудь, и он невольно засомневался: а что, если у этого сумасшедшего белого ублюдка хватит дури нажать на спусковой крючок? Крутость крутостью, но кому он ее будет демонстрировать, если умрет? Мунакру и Накиру, когда они явятся за его душой?

Майкл казался непоколебимой глыбой, даже скалой. Казалось, он и впрямь высечен из камня – только указательный палец елозит по спусковому крючку туда-сюда, готовый моментально среагировать на малейшее движение Бородки. Выбора нет. Он бросил вызов «лисам» и теперь должен идти до конца.

– Гуанмин, – негромко позвал Хвост.

Бородка вздрогнул, скосил глаза в сторону спутника. Хвост едва заметно кивнул ему и, переведя взгляд на вышибалу, сказал:

– Мы уйдем, белый человек. Но мы вернемся, и ты умрешь. И он умрет. – Хвост махнул битой в сторону парализованного страхом Тома. – Ты совершил большую ошибку. И ты за нее ответишь.

Ни один мускул не дрогнул на лице Дилана, хотя он тоже был напуган, да еще как!.. Вышибала невольно снова и снова прокручивал в голове историю бедолаги Стива, которого «лисы» просто изрешетили и бросили прямо на перекрестке. Майкла, судя по всему, теперь ждала та же судьба.

Прежде он думал, что смирится, стерпит, если увидит, как «лисы» нападают на кого-то… но обостренное чувство справедливости, то ли привитое Тейлором, то ли им просто разбуженное в Майкле, не позволило равнодушно смотреть на бесчинства китайцев.

– Гуанмин, – снова сказал Хвост и, одарив Дилана красноречивым взглядом, развернулся, чтобы уйти.

– Скажи Эрнесто, чтобы искал себе нового вышибалу! – воскликнул Бородка с наглой, но явно вымученной улыбкой и устремился следом за товарищем.

Майкл провожал их враждебным взглядом, пока они не скрылись за поворотом. Затем, не выпуская из виду угол, за который свернули «лисы» (а ну как вернутся?..), он подступил к Тому, опустился рядом с ним на корточки и тронул за плечо.

«Нарик» вздрогнул и, не поднимая головы, простонал:

– Я ничего, ничего не видел!

«Похоже, он что-то видел!» – с интересом отметил про себя вышибала, а вслух сказал:

– Уймись, Том. Это всего лишь я, Майк. Из нашей кафешки.

– Майк?..

– Он самый.

Вывернув шею, «нарик» удивленно уставился на своего спасителя. Улыбка коснулась было его губ, но лишь на миг – и тут же лицо Тома вновь стало обеспокоенным.

– А где… где «лисы»? – робко спросил он.

– Ты что же, ничего не слышал? – поразился Майкл.

– Что не слышал? – не понял «нарик».

– Я вступился за тебя. «Лисы» ушли, но сказали, что мы оба покойники.

– Ты… вступился? За меня?

– Да как ты мог не слышать, ты ж тут лежал?

– Я… я что-то слышал, голоса, но ничего не мог понять, у меня, как будто, мозг отказал на какое-то время, прикинь?

– Не могу прикинуть, если честно, – признался Дилан.

«Это ж сколько надо дури сожрать, чтобы соображалось так туго?» – подумал он, глядя на безуспешные попытки уборщика встать хотя бы на четвереньки.

– Давай помогу? – предложил Майкл, понимая, что сам Том не справится.

«Нарик» охотно согласился. Весил он, как перышко, так что поднять его на ноги Дилану не составило труда.

– Идти сможешь? – спросил вышибала, когда Том при первом же шаге болезненно сморщился.

– Лодыжку подвернул, кажется… – пробормотал уборщик. – Но это ничего, дойду… Только как порядок наводить?

– Порядок? – оторопело усмехнулся Майкл.

За ним только что гнались «лисы» с явным намерением отправить его на тот свет, а он думает о том, как будет прибираться в кафешке с вывихнутой лодыжкой?.. Нет, этот парень явно не в ладах с головой.

«Стоило ли вообще его спасать? Не сегодня-завтра он все равно умрет – не от рук „лисов“, так от банального передоза…»

Дилан тут же устыдился собственных недостойных мыслей. Что было бы, если бы генерал Тейлор рассуждал подобным образом? Наверное, никакого Легиона бы тогда не случилось, и Синдикат уже давно беспрепятственно погрузил бы весь мир во тьму…

Нельзя отказывать в помощи заблудшим душам. Нельзя допускать, чтобы зарвавшиеся сволочи, возомнившие себя то ли ангелами-карателями из Священного Писания, то ли и вовсе богами во плоти, безнаказанно истребляли американский народ.

Пока Том ковылял к парадной двери, Майкл опасливо озирался по сторонам, ожидая, что «лисы» вот-вот вернутся с подкреплением и просто втопчут их в асфальт. Но этого, к счастью, не происходило. Возможно, они нарочно не спешили с казнью, чтобы вышибала помучился домыслами и догадками, как и когда к нему пожалуют палачи. Возможно, у них имелись дела поважней обнаглевшего кафешного вышибалы и его ополоумевшего наркодружка, и они отложили расправу на потом, понимая, что никуда они с Томом не денутся.

– Да ты вообще в своем уме?! – раздраженно воскликнул Майкл, глядя, как уборщик с отстраненным видом берется за швабру и начинает елозить ею по полу.

Том недоуменно уставился на вышибалу. Мозг его будто обнулился: во взгляде не было ни страха, ни злости – только обычная рассеянность, к которой за несколько месяцев успели привыкнуть все, кто хоть немного знал белокожего «нарика».

Разозлившись, Дилан буквально вырвал швабру из слабых рук Тома и отшвырнул ее в сторону.

– Ну что ты делаешь, Майк… – пробормотал «нарик», делая шаг в том направлении, куда она улетела, но вышибала встал у него на пути.

– Здесь нельзя оставаться, – сказал он строго.

– Из-за «лисов»? – облизав пересохшие губы, уточнил Том.

– Да, господи, да, конечно, из-за «лисов»! Я ведь сказал тебе – они пообещали нас убить!

– Ой-ей-ей… – «Нарик», разом обессилев, опустился на ближайший стул и замотал головой. – И как же нам теперь быть?

– Надо валить, пока они не нагрянули, – сказал Майкл.

– Ну так пошли?

Том поднялся и устремился было к двери, но Дилан остановил его, положив руку на хилое плечо:

– Погоди. Мне надо забрать кое-что из комнаты наверху.

– А? – не понял Том.

– Просто иди за мной, – на последних остатках терпения выдавил Майкл и увлек «нарика» за собой к лестнице.

В соседней комнате официантки работали вовсю. По крайней мере ахи-вздохи-крики были слышны даже за стеной, да так отчетливо, будто их источник находился в несчастных дюймах от ушей Дилана.

– Да, жеребец! Да! – орала официантка.

– Зови меня «господин директор»! – пробасил мужской голос.

Майкл от неожиданности чуть ключи не выронил. Да, если бы стычка с «лисами» не испортила ему настроение, он бы, наверное, расхохотался. Но, увы, в те мгновения Дилану было не до улыбок.

По-хорошему им бы вообще в кафе не возвращаться – побежать сразу на ближайшую стоянку такси, взять машину и валить, куда хватит скромной налички в карманах. Но Майкл, к сожалению, не имел обыкновения таскать с собой драгоценный мобильник и весь ворох документов, которым его перед увольнением одарил Хадсон. Потерять все это «богатство» значило не просто стать безродным бродягой, но и навсегда распрощаться с Легионом, самолично отказаться от вероятного возвращения под крыло генерала. Нет, разумеется, для людей Тейлора найти кого-то в любой точке мира – не проблема. Но станут ли они искать человека, который умудрился подвести их во второй раз, потеряв все ниточки с организацией? Ответ казался Майклу невероятно очевидным.

Он наконец вскрыл замок и вошел внутрь. Том призраком вплыл следом. Пока Дилан опустошал тайник в углу, «нарик» бродил по комнате, изучая ее с неожиданной щепетильностью опытного риелтора. Спрятав паспорт во внутренний карман куртки, Майкл оглянулся через плечо и обнаружил, что уборщик стоит у самого окна и завороженно смотрит наружу.

– Отойди от… – начал было вышибала, но в этот момент снаружи послышался до боли знакомый рокот, и стекло разлетелось вдребезги.

Том отлетел назад и, рухнув навзничь, еще несколько футов проехал на спине. Рубашка его стремительно набухала от крови, сочившейся из множественных пулевых ран. Из-за стены послышался испуганный женский визг.

«Пулемет!» – понял Майкл.

Рокот не смолкал. Пули впивались в стены, искали ход внутрь, выворачивали остатки рамы и последние застрявшие в ней осколки. Вышибала пригнувшись устремился к раненому «нарику», оказавшись рядом, опустился на колени и сжал холодную ладонь бедняги в своей.

– Том! – прорычал вышибала. – Не умирай, Том!

Уборщик посмотрел на него мутным взглядом и слабо улыбнулся.

– При… прикинь? – выдавил он.

– Что такого ты увидел? – с нажимом спросил Дилан. – Почему они за тобой гнались?

– Я видел, как… как им привезли оружие… – пробормотал Том. Каждое слово, это было заметно, давалось ему с небывалым трудом, будто язык моментально налился тяжестью, стал свинцовым. – Фургон… и человек… в черном кепи…

Майкл так и замер, будто громом пораженный. Лишь огромным усилием воли он заставил себя выйти из ступора и задать Тому все возникшие вопросы, пока не стало слишком поздно:

– Где ты их видел? Что за фургон? Ты запомнил номера? Мужчина в кепи приехал на этом фургоне?

Но Том, кажется, уже утратил последнюю связь с реальностью. Продолжая улыбаться, он тихо сказал:

– Спасибо… что дал мне воды.

И умер.

Майкл выпустил его руку, отпрянул и потянулся к карману, в котором лежал револьвер. Весть о прибытии в город мужчины в черном кепи взбудоражила его. Каковы шансы, что речь идет о пресловутом Черном Франсуа, которого Дилан упустил в прошлой жизни? То, что он связан с Синдикатом, изначально не подвергалось сомнению. Но что забыл Франсуа здесь, в Большом Яблоке? Надоело шастать по афганским горам, потянуло в цивилизацию? А может, партия оружия была до того ценной, что он лично решил сопровождать ее до конечного пункта (читай – Южного Бронкса). Это объяснение единственное казалось Майклу более-менее разумным, хотя все-таки спорным.

Впрочем, времени на размышления у него было не так уж и много: пулемет продолжал разносить фасад кафе в пух и прах. Вероятно, едва он смолкнет, в здание тут же ринутся «лисы» – чтобы добить выживших… если таковые найдутся. А дамский револьвер против пистолетов-автоматов (ну и на сладкое пулемета) – это не то, что смешно, это просто-напросто жалко.

Также, пригнувшись, Майкл преодолел расстояние от трупа уборщика до двери, легонько толкнул ее тыльной стороной ладони и уставился в медленно расширяющуюся щель. На всякий случай вышибала взвел курок, готовый стрелять во все, что движется.

Однако пока что никого на горизонте не было. Оно и немудрено – своих под собственные же пули посылать глупо.

Позади с оглушительным звоном разлетелась закрепленная под потолком лампа. Осколки брызнули во все стороны, какие-то мелкие крупицы провалились за воротник куртки Майкла, и он невольно втянул голову в плечи, поежился. Мелочь, а неприятно… Собравшись с духом, вышибала выпрямился и вышел из комнаты. Револьвер он держал в вытянутой руке: оружие было настолько крохотным, что ни о какой отдаче и речи не шло.

Слева щелкнул замок. Дилан поспешно отпрянул. И вовремя: дверь резко распахнулась, едва не зашибив Майкла, и наружу буквально выпала Луиза – одна из официанток. Темные кучерявые волосы ее растрепались, а из одежды на девушки было только легкое платьице да дешевые черные тапочки; испуганно озираясь по сторонам, она наткнулась взглядом на Дилана. Глаза ее тут же налились кровью; метнувшись к нему, официантка схватила его за грудки.

– Это ты?! – заорала она, теребя его куртку в отчаянной попытке хотя бы пошатнуть бледнокожего бугая со странным акцентом. – Ты их привел?!

С кровати, стыдливо прикрываясь одеялом, на него испуганно пялился лысый мужчина под пятьдесят в смешных очках с толстыми круглыми стеклами.

– Отвали, ну, – буркнул Майкл.

Взяв Луизу за запястья, он попытался медленно, но твердо ее от себя отодвинуть, но она буквально уперлась рогом.

– Эрнесто говорил тебе… – с ненавистью шептала девица, напрочь отказываясь разжимать пальцы. – Предупреждал…

– Давай разберемся с этим позже, а? – предложил Майкл, с опаской косясь в сторону лестницы. – Они с минуты на минуту будут здесь, и лучше нам к этому времени быть подальше отсюда. Согласна?

Увещевания подействовали: как бы сильно она в тот момент ни злилась на бедового вышибалу, жить ей хотелось все же куда больше. Презрительно фыркнув, девушка оттолкнула вышибалу от себя и нырнула обратно в комнату.

– Ты куда? – взвизгнул очкарик.

Не меняя позы, он беспомощно смотрел, как девушка подхватывает с допотопного комода миниатюрную сумочку и, зажав ее под мышкой, выскакивает в коридор.

– А ты разве не слышал его? – огрызнулась Луиза, споро шагая к лестнице. – Подальше отсюда. Или ты сдохнуть хочешь, «господин директор».

– Постой, – попытался остановить ее Майкл. – Давай я первым пойду!

– Со своей пукалкой? – фыркнула девушка.

– Это лучше, чем ничего, – заметил вышибала.

Еще одна усмешка – и девушка вытаскивает из сумки куда более солидный «таурус» и покачивает им в воздухе. Бросив взгляд на очкарика, который наконец осмелился вылезти из-под одеяла и теперь искал свои брюки, Дилан устремился следом за официанткой.

Однако не успела Луиза ступить на лестницу, как «очередь» из-за угла швырнула ее в стену. Инстинкты заставили вышибалу отступить в комнату, но не в свою, а в ту, где все еще копошился «господин директор». Впрочем, заслышав выстрел, несчастный очкарик от страха найденные брюки выронил и снова юркнул под одеяло, будто оно было пуленепробиваемым.

Майкл, впрочем, особого внимания на клиента погибшей Луизы не обратил: войдя в комнату, он вдоль комода и кровати, на которой обычно спала и работала вторая официантка, прошел в дальний угол и затаился там во тьме. Ладонь, сжимающая рукоять револьвера, вспотела, как и лоб Дилана, но он не менял позы до тех пор, пока не услышал голоса.

– Где белый парень? – с характерным акцентом поинтересовался один голос.

– Сейчас посмотрим, – отозвался второй.

Это были не Бородка и Хвост, какие-то другие «лисы», с которыми Майкл прежде не встречался. Вот в коридоре замельтешили тени – судя по всему, гости уже разгуливали по второму этажу, ища вышибалу-наглеца и его друга-наркомана.

Глаза понемногу привыкали к царящему в комнате официанток полумраку. Дилан облизал пересохшие губы и бросил взгляд на кровать, где под одеялом трясся очкарик: выдаст, ей-богу, выдаст!.. Но что с ним поделать, Майкл не знал: не в окно ж выбрасывать? Тем более что на шорох точно «лисы» сбегутся, они только этого небось и ждут, пока он себя звуком выдаст.

«Сколько их там? – думал Дилан. – Двое, пятеро, целая дюжина?»

Покойная Луиза была права: тягаться с вооруженными до зубов гангстерами, имея в руках одну несчастную пукалку, он попросту не мог. Ну одного он прикончит, ну пусть даже двух или трех. Китайцев вон, миллиард, даже если он всех здешних перестреляет, Синдикат еще себе выпишет из Азии.

Но он не перестреляет. Хотя бы потому, что у него всего восемь патронов.

– Ты туда, я сюда, – донеслось из коридора.

Майкл напрягся. На этаже всего две комнаты, значит, к нему в любом случае заглянут, а тут на кровати – такой подарок.

«Надо было в свою комнату идти, – с запозданием подумал Дилан. – Там бы рубашку кровью измазал, рядом с Томом бы прилег, глядишь, и успокоились бы…»

Хотя вряд ли. Как там Эрнесто рассказывал? В Стива каждый из нападающих высадил по обойме. А чем Майкл хуже? Ну и «контрольный» в голову еще никто не отменял… Словом, куда ни кинь, везде клин, как говорят в России. Остается только драться, пока есть силы и боеприпасы.

Китаец шагнул внутрь, потянулся к выключателю, но Дилан не стал дожидаться, пока вспыхнет свет, и спешно нажал на спусковой крючок. Угол был не самый удачный, поэтому стрелял снайпер в лицо. Угодил в правую скулу. Ошалевший китаец рухнул на пол, выронив «калаш», который прижимал к груди.

– Хуоджин! – воскликнули в коридоре.

Выстрел послужил сигналом к старту не только для второго «лиса», но и для «господина директора», который спрыгнул с кровати и в чем мать родила бросился к дверному проему. Он ни на что не рассчитывал, просто вконец обезумел от страха… и своим неожиданным безрассудством, можно сказать, невольно спас Майклу жизнь: спешащий внутрь китаец при виде голого мужика выругался на родном наречии и выпустил очередь прямо в волосатую грудь бедолаги. «Господин директор» рухнул на колени и по инерции проехал несколько футов, прежде чем завалиться набок. Смешные очки слетели с его лица и укатились под кровать.

Времени на размышления не было. Каждая впустую потраченная секунда могла стоить Майклу жизни, и потому он рванул к кровати еще до того, как в тело очкарика вошла последняя пуля. А вот и второй «лис», возится с рожком автомата – видимо, истратил все патроны на Луизу и ее лысого клиента. Этому китайцу Майкл уже профессионально выстрелил в грудь, туда, где сердце, чтобы наверняка. «Лис» рухнул на спину; автомат упал, пустой рожок укатился в сторону.

«До чего же самонадеянные сукины дети, – думал Дилан, подобрав автомат первого „лиса“ и замирая над вторым, лежащим прямо на пороге. – Так уверены в себе, что об элементарной осторожности забывают напрочь!..»

Возможно, виной всему кокаин, который, помимо прочего, весьма негативно влияет на концентрацию. Том был ярким примером наркомана, практически утратившего собственную личность, растворившего ее в дурманящем метамфетаминовом дыме. «Лисы», конечно, так низко не опускались, но по дорожке-другой они перед подобным рейдом наверняка снюхали, это, что называется, к гадалке не ходи. Современные берсерки, не иначе.

Перед тем как выйти из комнаты почившей Луизы, Майкл проверил, сколько еще патронов в рожке (имелось в избытке, почти полный), и попытался сориентироваться по движению теней в коридоре. Судя по всему, на второй этаж больше никто не поднимался… что казалось странным – ведь звук выстрелов определенно должен был привлечь сюда других гангстеров, но отчего-то не привлек.

Наверное, все дело было опять же в самонадеянности. По мнению китайских гангстеров, если кто и стреляет – то только они сами, остальные нападать не рискнут, забьются в угол и будут терпеливо ждать неминуемой расправы. Удивительно, и как они до сих пор сами себя не изничтожили? Видно, боссы Синдиката не дают разгуляться, держат в узде, насколько это возможно.

Вот только, видимо, возможно не всегда. Разнести кафешку вместе с ее обитателями из пулемета – это уже серьезно, дело громкое, вполне может и до Бюро дойти, которое-то в этот район тоже не особо любит наведываться, но подобного беспредела стерпеть все-таки не должно.

Так по крайней мере утешал себя Майкл, когда, переступив через покойного «лиса», уже крался по коридору к лестнице.

Луиза лежала в неестественной позе, будто сломанный манекен. Пули изодрали ее наряд, и через образовавшиеся прорези было видно, что под платьем она абсолютно нага, даже трусиков не надела. Впрочем, Дилан отметил это лишь мимоходом. Не до созерцания прелестей было. А вот револьвер ее, тот самый «таурус», он подобрал и спрятал за пояс – мало ли, патронов в рожке на всех «лисов» не хватит? Конечно, с полноценным «калашом», но он совершенно точно куда лучше той дамской игрушки, которой Майкл орудовал прежде. Хотя, справедливости ради, даже этой «малышкой» он распорядился вполне грамотно, легко и быстро отправив на тот свет двух поднявшихся на этаж «лисов».

Направив автомат дулом вверх, Майкл спиной вжался в стену у самого угла. Повторить участь Луизы не хотелось. Зеркальце б ему, чтоб посмотреть, не поджидает ли его кто-то за поворотом?

Взгляд Дилана упал на сумочку, оброненную проституткой. Наверняка внутри есть косметичка, а в ней – и пудреница с зеркальцем. Женщины без таких вещей из дома не выходят, пусть даже в этом доме пожар или его обстреливают снаружи не в меру агрессивные китайцы. Протянув руку, Майкл подхватил сумочку и, расстегнув молнию, запустил руку в карман. Он старался сильно не шуршать и постоянно прислушивался – не крадется ли кто-нибудь по лестнице? Снизу слышались голоса, но расслышать, о чем говорят, Дилан не мог.

На то, чтоб раздобыть зеркало, понадобилось секунд десять, не больше. Посмотрев в него, Майкл увидел… труп «лиса»? Да, кажется, это действительно был кто-то из китайцев. Мертвец лежал у подножья лестницы, повернутый лицом к ступеням, и Майкл, приглядевшись, опознал в нем Бородку. Впрочем, мог и ошибаться – в конце концов, для европейцев все китайцы на одно лицо. Но сходство на взгляд вышибалы было поразительное.

Других «лисов» видно не было, да и постреливать прекратили… Как будто вообще уехали.

Хотя, может, просто затаились? Выманивают его?

Вот только совершенно непонятно, кто убил Бородку? Свои же, по нелепой случайности? Маловероятно. Но кто тогда?

Сердце бешено стучало в ребра, будто обезумевшая птица, рвущаяся наружу из клетки. Ступенька, другая, третья… Облизнул пересохшие губы, свободной рукой утер пот со лба. Больше всего Майкл боялся, что его срубят очередью по ногам; при работе в здании поднимающийся, увы, всегда имеет перед спускающимся некоторое преимущество – из-за недостаточного угла обзора у последнего.

Однако первый этаж был все ближе, а в вышибалу по-прежнему никто не стрелял. Через разбитые окна внутрь задувал прохладный ночной ветерок. Преодолев еще одну ступеньку, Майкл наконец увидел очертания стоящего снаружи пикапа и станочного пулемета, установленного в кузове авто, но, поскольку свет горел только в кафе, а снаружи царил полумрак, никаких деталей было не рассмотреть.

– А ты, я смотрю, тут не скучаешь? – раздался внезапно до боли знакомый голос.

Не веря своим ушам, Майкл повернул голову вправо и увидел, что на полу, рядом с одним из столиков, сидит не кто иной, как его старый знакомец майор Хадсон, он же Браво, он же – его любимый командир. В одной руке у офицера пистолет, в другой – окровавленный нож. А мертвых китайцев по кафе разбросано – не счесть. Кроме Бородки, еще четверо, и все мертвы.

«Том, наверное, очень расстроился бы, если б увидел, – подумал вышибала, скользя взглядом по кладбищу, в которое превратилась „Улыбка Эрнесто“. – Ему ж этот бардак убирать…»

Однако мертвые «лисы», что лукавить, Дилана волновали куда меньше, чем сосредоточенная физиономия Хадсона. За прошедшие полтора года майор не изменился ни на йоту – видно, относился к тому типу людей, которые долго пребывают в одной поре, а потом за короткий промежуток времени резко сдают и превращаются из мужчин в стариков.

– Вы, сэр, – севшим от волнения голосом произнес Майкл.

Наконец-то, наконец-то о нем вспомнили!.. Он уже грешным делом подумывал, что его окончательно списали со счетов. Но нет – вот он, Хадсон, собственной персоной, наверняка пришел, чтобы сказать что-то в духе: «Ты нам нужен, сынок!», похлопать по плечу и отвезти подальше из этого проклятого места.

Ствол «калаша» в руках Майкла уставился в пол. Если б притаившийся хитрый «лис» решил напасть в эти мгновения, он бы в два счета прикончил вышибалу, до того тот расслабился при виде старого знакомца.

– Отставить, Танго! После будем обниматься и хлопать друг друга по спинам! – строго произнес Хадсон. – Прежде из твоего ада выберемся.

Он оперся на правую руку и, оторвав пятую точку от пола, встал на корточки.

– Кстати, когда я советовал тебе ехать в Нью-Йорк, я не имел в виду чертов Южный Бронкс, – сказал он, поверх столов глядя на улицу.

– Ну, поначалу тут было терпимо…

– Терпимо? Это в Бронксе-то? – не поверил ушам Хадсон. – Да тут испокон веков филиал Преисподней! Правда, раньше китайских демонов было поменьше. Точней, их вообще не было, негры бедокурили в основном, но и те меру знали, а эти?.. С чего это они на твое кафе так ополчились?

– Вступился за одного парня, – сознался Майкл. – Вот и…

– Слушай, ну чего ты там маячишь-то, – нахмурившись, перебил его майор. – Совсем от рук отбился, позабывал, чему тебя учили? Ну-ка поди сюда, пока шальной пулей не зацепило…

Дилан, спохватившись, опустился на корточки и гусиным шагом двинулся к Хадсону. Предосторожность оказалась нелишней: снаружи огрызнулись очередью, разнеся в пух и прах последнюю уцелевшую картину из той дюжины, что украшала противоположную стену.

– Чертово отребье… – сквозь стиснутые зубы процедил майор. – Никак не угомонится. Надо уходить, пока к ним подмога не нагрянула.

Майкл, честно говоря, только об этом и мечтал.

– Вы не пешим же, надеюсь? – спросил он, семеня за Хадсоном вдоль ряда столов.

Стрелок на улице притих – видно, решил попусту не тратить патроны и подождать, пока солдаты высунутся наружу.

– Да нет, конечно, – сказал майор, приостановившись аккурат напротив кухонной двери – видимо, прикидывал, как проскочить мимо засевшего снаружи «лиса». – Хотел к парадному подъехать, но тут у тебя китайцы всю улицу перекрыли, поэтому пришлось у черного остановиться. Видел бы ты их лица, когда мы из кухни появились!.. Такое искреннее удивление! Честное слово, удивленный азиат – это, я тебе скажу, то еще зрелище…

– Мы? – переспросил Майкл недоуменно. – Вы не один приехали?

– Нет. Как знал, что может понадобиться помощь.

– Кто-то из наших?

– Да, но ты с ним не знаком. Увидишь, он у машины ждет как раз. Эх, как бы нам до дверки-то заветной добраться без потерь… – Хадсон, прищурившись, огляделся по сторонам, задержал взгляд на упавшем на пол, но не разбившемся графине. – Может, по-простому, без, мать их, изысков? Эти китайцы, как я понял, не очень умные?

– Не очень, – подтвердил Майкл. – Наглые – да. Но не умные.

– А, ладно, где наша не пропадала…

Ухватив графин за ручку, Хадсон без замаха швырнул его в стену справа от себя и, еще до того, как тот разлетелся об стену, побежал к двери в кухню. Майкл, не медля, бросился следом. Стрелок на улице замешкался, невольно отвлекся на звон стекла, и этого времени друзьям хватило, чтобы влететь в кухню и захлопнуть за собой дверь. Град пуль обрушился на нее практически в тот же миг, вышибала едва успел отпрянуть. Впрочем, полотно оказалось достаточно крепким. Все пули завязли в нем, так и не найдя путь внутрь.

– Помчали, живей! – прикрикнул на вышибалу Хадсон. – Сейчас как пить дать внутрь попрут.

Майкл не спорил. Вслед за майором он побежал к приоткрытой двери черного хода… и едва не сбил командира с ног, когда тот замер в футе от порога. В ответ на вопросительный взгляд Дилана Хадсон приложил палец к губам и взглядом указал наружу.

Через узкую щель между косяком и дверью можно было в деталях рассмотреть спину некоего наголо бритого мужчины в зеленой куртке. Он стоял буквально в нескольких футах от нас и направлял на кого-то пистолет.

– Это не с вами? – на всякий случай шепотом спросил Дилан.

Хадсон покачал головой. Он отступил на шаг – очень медленно и осторожно, чтобы не привлекать внимания стоящего снаружи незнакомца, – и поднял руку с пистолетом. Майкл благоразумно повернулся к двери, через которую они в кухню проникли, чтобы встретить очередью любого, кто решится последовать за ними. Он ожидал, что майор попытается пленить мужчину, и весьма удивился, когда за спиной грянул выстрел.

– Чисто! – донесся снаружи незнакомый голос.

– А вот этот со мной! – услышал Майкл голос Хадсона. – Говорит, чисто, думаю, можно верить. Пошли.

Майор выскользнул из кухни первым, Дилан, продолжая держать на мушке дверь, ведущую в зал, попятился следом.

На улице царила ночная прохлада. Продолжая идти спиной, Майкл едва не споткнулся об мертвого китайца в зеленой куртке.

– Аккуратней! – тут же воскликнул Хадсон. – Опускай давай ствол да залезай в машину, сказали ж тебе – чисто.

Майкл оглянулся через плечо: майор нетерпеливо смотрел на него с заднего сиденья огромного черного «эскалейта». Из-за тонированного стекла рассмотреть водителя Дилан не смог, да и времени, чтобы приглядываться, не было, поэтому он спешно обогнул машину и, распахнув дверь, забрался внутрь. Не успел Майкл закрыть за собой, а спутник Хадсона уже утопил педаль газа в пол, и «эскалейт» сорвался с места и, стремительно набирая скорость, понесся к выезду из переулка.

– Застал меня врасплох, скотина, – бросил незнакомец через плечо. – Я тут с его братом-китаезой завозился…

Перед самым поворотом машина подпрыгнула вверх, как будто они перевалились через «лежачего полицейского».

– Вот как раз по нему проехали, – пояснил водитель.

– По брату-китаезе? – удивился Майкл.

– По нему, родимому. – Незнакомец бросил взгляд в зеркало заднего вида. – Так вот, пока этого прикончил, второй появился и давай по мне палить! Я еле успел за машиной укрыться, видели ж, бок побитый?

– Не обратили внимания, веришь? – саркастически спросил майор. – Кстати, Майкл, познакомься: это – капитан Спайк Хокинс, служащий адъютантом у генерала Тейлора. Спайк, познакомься, это Майкл Дилан, урожденный Михаил Вихров, о котором я тебе столько рассказывал.

Теперь вышибала смотрел на водителя с куда большим интересом, чем прежде. Надо же – доверенное лицо самого Тейлора!..

– Для меня это большая честь, сэр, – сказал Майкл.

– Как и для меня, – заверил Хокинс.

По счастью, их никто не преследовал – то ли китайцы не разобрались в ситуации, то ли по уговору с Синдикатом им путь в другие районы был заказан, но «эскалейт» беспрепятственно ехал по ночному Южному Бронксу на запад и вот-вот должен был покинуть богом забытое гетто.

– Ну и заварушка получилась, – сказал Хадсон, повернувшись к Майклу. – Мы-то думали, выпьем кофе, пообщаемся в спокойной обстановке… И часто ты с этими китайцами воевал за эти полтора года?

– Впервые столкнулись… к счастью, – ответил вышибала.

– И они сразу так рассвирепели, что просто разнесли кафе на части? – недоверчиво поинтересовался Хокинс.

– Ну да. Я сам немного… удивлен.

– Разве что ты кого-то из них прихлопнул… – задумался капитан.

– Нет, просто… один парень у нас уборщиком работал, жил прямо на стоянке, за которой китайцы приглядывали, и у них же наркоту покупал…

– Старый-добрый Южный Бронкс… – тихо пробормотал майор, глядя через тонированное стекло на стоящие снаружи домишки, один ужасней другого.

– И вот сегодня они на него взъелись за что-то, хотели битами забить до смерти, ну я и вышел, вступился. Обошлось без пальбы, они свалили. Мы вернулись в кафе – мне надо было забрать документы, а они с пулеметом приехали. Дальше вы знаете.

– А что парень? – спросил Хокинс. – Что такого он им сделал, что они решили его прикончить? Денег задолжал?

– Я тоже так поначалу решил. Но все оказалось куда интересней. Оказалось, он видел, как на территорию китайцев приехал фургон, битком набитый оружием. И угадайте, кто сидел за рулем этого фургона?

– Удиви меня, Танго, – милостиво дозволил Хадсон.

– Черный Франсуа! – как на духу выдал Майкл и с интересом уставился на бывшего командира, надеясь всласть полюбоваться его ошарашенной физиономией.

Майор, однако, умел держать себя в руках как никто другой. Удивление выдали лишь брови, которые метнулись было вверх, но тут же были возвращены усилием воли на их обычное место. На капитана, судя по всему, упоминание Черного Франсуа произвело куда более сильное впечатление, потому как он впервые за поездку оглянулся на Майкла и, недоверчиво нахмурившись, буркнул:

– Да ладно?

– Вот и я так же подумал, – кивнул Дилан, обрадовавшись, что хоть кого-то ему удалось удивить.

Впрочем, Хадсон, как обычно, был полон скептиса.

– А как твой наркоман узнал, что это был именно Черный Франсуа? – спросил майор. – Он что, видел его прежде?

– Нет, не видел… И он его не узнал. – Майкл понял, что командир сейчас в считаные секунды разнесет всю его теорию в пух и прах. – Просто сказал, что рядом с фургоном ошивался мужчина в черном кепи…

Капитан, явно разочарованный, снова уставился на дорогу.

– Нет, ты явно отвык от службы, Танго, – уверенно заявил Хадсон. – Что еще за новая привычка – выдавать необоснованные догадки за действительность?

– Понятно, что это всего лишь теория, – признал Майкл, – но сами посудите, сэр: черное кепи, оружие, китайцы, Синдикат… Разве не складно получается?

– Было бы складно, – снова подал голос Хокинс, – если бы Франсуа хоть однажды в Штатах видели. Но он сюда не сунется, Майкл. Слишком это опасно.

– Возможно, так было раньше…

– Майкл, я понимаю, – перебил его майор, – ты очень хочешь быть полезным делу Легиона. Но давай сразу договоримся: ты в эти хитросплетения не лезь. Ты – исполнитель, а не детектив из кинофильма, который на голом чутье разоблачает целые преступные синдикаты. И я не такой, и капитан Хокинс тоже. Укажут нам цель, по ней и будем работать.

– Я себя умней других не считаю, – признал Дилан. – Но что, если это действительно был Черный Франсуа?

– Доложим об этом генералу, – предложил Хокинс. – Конечно, мы не станем просто отмахиваться от твоей истории. Но согласись, слова какого-то там «нарика» – это еще не повод поднимать всю армию. Да, так совпало – он тебе про мужика в черном кепи, у тебя тут же ассоциации с твоей афганской миссией…

При упоминании о том катастрофическом провале, обернувшемся изгнанием из лагеря Легиона, Майкл невольно скривился. Он невольно вспомнил ту ужасную ночь, хохочущую Ивонну, которая била себя камнем по лицу и животу, и презрение во взглядах всех без исключения сослуживцев. Тогда казалось странным, что они не поверили ему, не захотели верить, но за полтора года Майкл не раз и не два мысленно возвращался в прошлое и вскоре понял, почему вышло так, а не иначе. Ведь, хоть в тот раз они работали вместе, у них не было нескольких лет совместной службы – они совершенно не знали друг друга. Какова вероятность, что мужчина, случайно встреченный вами на улице, время от времени покалачивает свою жену? Очевидно, не очень большая, но и не стремится к нулю. А какова, что он хотя бы однажды это делал или когда-либо сделает в будущем? Как минимум пятьдесят на пятьдесят.

– Эй, – видя, что Дилан погрузился в размышления, одернул его Хадсон. – Я знаю, о чем ты думаешь, и говорю тебе – заканчивай. Уже не важно даже, был ты виновен или нет. Главное, что мы с Хокинсом тебе верим.

Майкл благодарно посмотрел на майора.

– Значит, генерал наконец-то меня простил? – спросил вышибала, искренне веря в положительный ответ.

Хокинс промолчал, а майор, как показалось Дилану, замешкался – отвернувшись к окну, пожевал недолго нижнюю губу, собрался с мыслями и медленно произнес:

– Нет, не простил.

В душе у Майкла словно что-то оборвалось. Он сидел и смотрел сквозь майора рассеянным взглядом, прокручивая ответ Хадсона в голове снова и снова.

«Не простил!..»

Они наконец-то покинули Южный Бронкс и очутились на мосту, соединяющем прогнивший район Нью-Йорка с Гамильтон-хайтс, и Хокинс сбавил скорость – здесь был уже Манхэттен, «святое место», который воротилы Синдиката и корпорации, им поклоняющиеся, приберегли для себя. Здешняя полиция приезжала не на следующий день после вашей смерти, а до нее, что для многих обитателей бедового Бронкса было сравнимо с подлинным чудом вроде плачущих икон или непорочного зачатия. Ну и люди тут жили соответствующие – чистенькие, опрятные, после оборванцев, которыми кишело недавнее прибежище Майкла, казавшихся едва ли не пришельцами с другой планеты.

– Тогда зачем вы приехали? – спросил он после недолгой паузы.

– Ты нам нужен, – сказал майор.

– Но ведь Тейлор меня не простил! – в сердцах воскликнул Дилан.

– Он не простил Михаила Вихрова, – пристально глядя на вышибалу исподлобья, пояснил Хадсон. – Не простил Майкла Дилана, которым ты стал. Но вот Майкл Купер себя еще ничем не скомпрометировал.

Солдату потребовалось время, чтобы осмыслить услышанное. Когда же до него наконец дошло, о чем толкует майор, он не знал, радоваться или же горевать. С одной стороны, просиживая штаны в Бронксе, он мечтал о настоящей реабилитации, о том, что его дело пересмотрят и доброе имя Михаила Вихрова будет ассоциироваться с самоотверженностью и профессионализмом, а не с бесконтрольной похотью. С другой – не все ли равно, под какой вывеской творить добрые дела? Разве Легион стал бы хуже, называйся он как-то иначе? Так и сам Майкл, «утратив» русские корни, не перестал стремиться к созданию лучшего мира под чутким руководством мудрого Тейлора.

– То есть я снова начинаю с чистого листа? – спросил Майкл.

– Ну, можно и так сказать, – туманно ответил майор и протянул ему черную папку, которую выудил из кармана на спинке водительского сиденья. – Вот, полистай, пока мы едем.

На обложку был наклеен стикер с именем «Майкл Купер» и годом рождения, в который – какое совпадение!.. – родился будущий снайпер русской армии, а позже и Легиона Михаил Вихров. Майкл нахмурился. Он, конечно, Гарвард не заканчивал, но и на недостаток ума не жаловался, а потому сложить два и два ему не составило никакого труда: Хадсон только что вручил вышибале его личное дело.

Поначалу Майкл хотел тут же обрушить на майора шквал вопросов, однако резонно предположил, что часть ответов вполне могут находиться внутри папки, и потому решил прежде вчитаться в материалы дела. Хадсон и Хокинс не произнесли ни слова, пока Майкл читал о том, как мормон («Опять мормон!») Купер служил снайпером в Объединенной армии во время кровавой и провальной иранской кампании, ставшей для Тейлора последней в чине главнокомандующего. Офицеры молчали, а Майкл пытался осмыслить собственную легенду, представить, что именно он прошел через все описанные в досье события. Что именно его, работавшего в то время под вымышленной фамилией Дилан, полтора года назад взяли в плен афганские моджахеды. Что именно он после полутора лет пыток умудрился сбежать, вернуться в Штаты и разыскать майора Хадсона. Майкл читал очень быстро; изучить досье от корки до корки оказалось минутным делом, но на последней странице он невольно завис – там обнаружилось фото парня лет тридцати, удивительно похожего на вышибалу. Вероятно, это и был тот самый Купер, личность которого майор полтора года назад вручил изгнаннику.

– На самом деле он без вести пропал, правильно я понял? – хрипло поинтересовался вышибала.

– Он исчез немногим раньше того, как мы вернулись из Афганистана и тебя начали таскать по допросам, – с каменным выражением лица ответил Хадсон. – Никто не знал, выживет он или нет. Исходя из опыта прошлых лет, мы понимали – шансы практически нулевые, однако спешить мы не могли. Ты – хороший солдат, которому не повезло, и я считал и считаю, что велика тут доля моей вины. Не спорь! Я своего мнения все равно не изменю. А поскольку я чувствовал себя виноватым, я решил помочь тебе получить второй шанс. Хокинс меня поддержал, и мы состряпали для тебя документы – точная копия настоящих, которые были у Купера. К сожалению или к счастью, мы не могли привлечь тебя раньше – настоящий Майкл мог вернуться, и тогда бы наш обман раскрыли в два счета. Только недавно выяснилось, что бедняга уже давно погиб от бесконечных пыток. И вот мы здесь, приехали за тобой.

– Но почему именно Купер? – вырвалось у Майкла. – Из-за того, что мы с ним так похожи?

– Ты путаешь причину и следствие, – серьезно сказал Хадсон. – Мы действительно искали по всей базе человека, достаточно похожего на тебя, чтобы ты мог легко им стать. Но это не было самоцелью, Танго. В конце концов, мы могли сделать тебе пластику, если того потребовала бы ситуация.

– Тогда что же было?

Бедняга Майкл буквально голову сломал, пытаясь понять, зачем майору и капитану понадобилось так усложнять себе жизни ради того, чтобы вернуть его обратно в Легион под другим именем. Какая миссия будет возложена на возрожденного, чудом спасшегося из плена Купера?

– В твоей преданности, – ответил Хадсон.

– Преданности? – нахмурился Майкл.

Нет, это качество у него, разумеется, присутствовало, но Купер никогда не считал его выдающимся. Он искренне верил, что Легион – это если не огромная семья, то коллектив верных одному делу людей. Но Хадсон как будто утверждает, что преданность Купера – чуть ли не главная причина его возвращения в строй. Чем же она так уникальна?

– Времена меняются, Майк, – сказал майор, как показалось вышибале – с грустью. – И поначалу были, конечно, так называемые «пассажиры», которые бились не столько за идею, сколько за жалованье и его увеличение. А теперь, когда мы потерпели ряд неудач и потеряли многих проверенных бойцов, нам приходится спешно закрывать бреши, чем придется. Да, безусловно, мы по-прежнему содержим лагеря. Но теперь мы уже не так привередливы, как раньше. Порой достаточно одного желания рекрута воевать под знаменами Тейлора. Учебка дает какой-никакой навык, но все равно нынешние новобранцы мрут как мухи. Синдикат, лучше оснащенный технически, умышленно расширяет географию – они-то могут это позволить в отличие от нас. Дела наши складываются не лучшим образом, но пока у руля стоит генерал Тейлор, любые потери восполнимы. Однако не станет его, не станет и Легиона, в тот же миг – ведь они, по сути, это единое, неделимое целое. И потому нам нужно обезопасить нашего лидера от любых неприятностей. Но абы кого ведь не поставишь?

Майкл наконец понял, куда клонит Хадсон, и едва удержался, чтобы не расплыться в широченной улыбке от уха до уха. Пока майор не сказал об этом вслух, он все равно будет сомневаться, что ему выпало невероятное, неземное счастье…

– Рядом с генералом нам нужны только самые преданные люди, – продолжал Хадсон. – Которые, не задумываясь, заслонят его собой от пуль и бросятся вытаскивать его из горящего БТР. Которые будут тщательны и осмотрительны, поскольку от их усердия будет зависеть жизнь самого генерала Тейлора. Мы проанализировали, казалось бы, все имеющиеся данные и пришли к выводу, что во всем Легионе вряд ли сыщется человек, более подходящий для этой роли, чем ты, Танго.

Хокинс в беседу не вмешивался – только крутил баранку да время от времени насвистывал под нос, однако тут же себя одергивал и замолкал.

– Мне лестно это слышать, – признался Майкл после непродолжительной паузы. – Но, когда вы начали рассуждать о преданных людях, готовых спасти генерала ценой собственной жизни, у меня возник один очень… очень уместный вопрос: кто-то ведь опекал Тейлора до меня?

– Я не смогу перечислить всех, – сказал майор.

– Их было так много?

– О да. И некоторые до сих пор остались, но в них мы не так уверены, как в тебе, Майкл. Совсем не так.

– А куда же делись… остальные?

– А ты сам не догадываешься?

– Догадываюсь. Но хочу убедиться, что верно все понял.

– Умерли они. Погибли. Телохранители, знаешь ли, до пенсии обычно не доживают. Как правило, их молча выносят из дома ногами вперед в рамках очередных похорон…

– Зачем ты сгущаешь краски раньше времени, Стэн? – с улыбкой спросил водитель. – Хочешь, чтобы парень передумал?

– Ну как тебе сказать? – продолжая наблюдать за Майклом исподлобья, медленно произнес Хадсон. – Если он по-настоящему предан генералу, то никакими речами о печальной участи предшественников его не пронять. Если же нет…

– Тогда мы с тобой, Спайк, зря старались, – докончил за него Хокинс.

Майкл не собирался бахвалиться, бить себя кулаком в грудь и клясться в верности до гроба. Он с давних пор предпочитал доказывать свою компетентность не на словах, а на деле.

– Не зря, сэр, – холодно заявил Купер. – Можете на меня рассчитывать.

– Отлично, Танго, – сказал майор, улыбнувшись уголком рта. – Тогда давай обсудим детали твоего назначения…

Черный «эскалейт» пересек мост и полетел по ночному Манхэттену. Бронкс вместе с улыбкой Эрнесто, Конем, Грузовиком, «лисами» и Томом, которого Вихров спас в Афгане несколько лет назад, – вся его прошлая новая жизнь осталась позади. Майкл-вышибала сошел со сцены. Майкл-телохранитель на нее только что поднялся.

Полиция приехала довольно быстро – ближе к утру. Еще царили сумерки, но до рассвета было уже недалеко.

– Притормози-ка здесь, – сказал чернокожий офицер своему рыжему напарнику, сидящему за рулем.

Патрульная машина остановилась у обочины в паре десятков футов от парадного входа «Улыбки Эрнесто». Впрочем, отныне клиенты могли входить внутрь не только через дверь, но и через зияющие провалы окон. Повсюду валялись осколки и мелкая стеклянная крошка. Кроме того, пули оббили штукатурку со стен, и от былого лоска, к которому стремился пуэрториканский хозяин, не осталось и следа.

– Ты только погляди… – оторопело пробормотал негр и, распахнув дверь, спешно выбрался из машины.

Рыжий старался не отставать от своего наставника: сам он две недели как поступил на службу и потому во всем подражал более мудрому напарнику.

Негр на всякий случай вытащил из кобуры пистолет и, озираясь по сторонам, устремился к главному входу. Чем ближе он подходил, тем четче видел темно-коричневую лужу на пороге. Видеть подобное офицеру доводилось не раз: это была засохшая кровь.

Только кто ее пролил?

Негр покосился в сторону ресторана, некогда принадлежавшего итальянцам, а ныне недвусмысленно именуемый «Лисья нора». Там, внутри, обитали теперь страшные люди – китайские гангстеры, к которым офицерам строго-настрого запрещалось приближаться. Пусть даже азиат будет стоять рядом с трупом, по локоть в чужой крови, и продолжать стрелять в бездыханное тело, просто так, для успокоения нервов. И дело не только в том, что Синдикат давно выкупил здешнее управление полиции и самолично распоряжался, как ей быть с этими или теми. Просто разозленный азиат, вполне возможно, не обрадуется, если к нему с дурацкими вопросами подойдет парень в полицейской форме. Вероятно, азиат даже решит выстрелить в слишком «правильного» офицера… или даже вовсе его прикончить. А ведь у кого-то из офицеров дома жены, дети… Негоже мужу и отцу погибать в неравном и, главное, бессмысленном противостоянии с китайской мафией. Тем более что начальство не одобряет.

А ведь поначалу находились даже те, кто не просто задавал вопросы, но еще и осмеливался стрелять в ответ!.. Могилы тех парней, увы, давно поросли травой. Чернокожий офицер хорошо помнил одного из таких героев. Его звали Билл Саймак, и он был представителем «старой школы», которые брать взятку считали ниже своего достоинства. Нынешняя Америка, живущая по принципу «невмешательства в дела богатых», подобных «чистоплюев» не любила. По мнению сильных мира сего, подобные типы мешали «глобальному плану», в подробности которого обычных мещан никто не посвящал. Билл пытался гнуть свою линию, но очень скоро понял, что это никому не нужно. Он запил, вроде бы смирился. А потом во время банального патрулирования просто снес одному из «лисов» башку. Ублюдок безжалостно избивал ногами совсем еще юную девицу, и та наверняка бы скончалась, если б Саймак не вмешался.

Впрочем, китайцы ее все равно убили, правда, на день позже, чем собирались. А следом за ней прикончили и Билла – чтобы другим копам неповадно было. Их услышали. Капитан провел несколько срочных совещаний, во время которых настойчиво призывал офицеров держаться подальше от банды «лисов».

С того дня много воды утекло. И темнокожий офицер уже не был тем наивным мальчиком, который делит весь мир на черное и белое. Он знает свой «шесток», не лезет на рожон и каждый вечер, перед тем как улечься спать, благодарит Бога за то, что позволил ему прожить еще один чудесный день.

Но вот сегодня негру и его молодому напарнику не свезло оказаться на маршруте. Чернокожий долго отбрехивался, но диспетчер был неумолим. Пришлось ехать.

Но увидеть подобную разруху офицеры, конечно же, не ожидали.

– Что же здесь произошло? – ошарашенно произнес рыжий.

– Война, – хмуро посмотрев на разбросанные по дороге гильзы, сказал негр.

Беглого взгляда хватило, чтобы понять: калибр крупный, то есть стреляли не из автомата или там пистолета, а из снайперской винтовки или (что более вероятно, учитывая расстояние до кафе и количества гильз) пулемета. То есть настроены были серьезней некуда.

Негр перевел взгляд на вывеску, которую тоже изрядно потрепало шквальным огнем. «Улыбка Эрнесто». По сути, вонючая забегаловка, которая каким-то чудом умудрилась выживать все эти годы рядом с настоящей обителью зла, которой без преувеличений была «Лисья нора».

Правда, вчерашним вечером и эта «сказка» подошла к концу. Как ни пытался хозяин кафе, улыбчивый и податливый пуэрториканец Эрнесто, удержаться на плаву, как ни умасливал грозных соседей, а те его все равно слопали.

Негр наконец достиг дверного проема и медленно опустился на корточки рядом с кровавым пятном.

– Боже… – испуганно пробормотал рыжий.

Казалось, он только увидел это пятно. Что сказать? Молодежь, такая молодежь…

– Привыкай, – наставительно изрек чернокожий офицер, оглянувшись на спутника. – В нашем районе подобное случается чуть ли не каждую неделю. Не всегда все настолько ужасно, да. – Он снова окинул взглядом здание кафешки. – Но люди тут мрут как мухи – это факт.

– И что, неужели ничего с этим нельзя поделать? – робко поинтересовался рыжий.

– Пробовали уже до тебя. Не вышло. Поэтому и тебе не советую, – сказал негр, поднимаясь с корточек. – Героям в нынешней полиции не место.

– А как же вы?

– А я себе не враг, Марк, – со вздохом произнес чернокожий офицер. – Был, помню, как ты, тоже удивлялся – как же можно спускать на тормозах подобное? – Он взглядом указал на засохшую кровь под ногами. – Ничего, привыкнешь. Особенно когда поймешь, что от тебя, по сути, ничего не зависит. Вступишься за кого-то – не спасешь, только отсрочишь неминуемое и себе приговор выпишешь. У этих, – негр мотнул головой в сторону «Лисьей норы», – с обидчиками разговор короткий – пуля в лоб и вся недолга. И что ты кому докажешь? Сыграешь роль жертвы в очередном липовом «глухаре» и забудешься через неделю. Живи по принципу «своя рубашка ближе к телу», Марк. Так тут правильней.

– Страшно так жить, – тихо пробормотал рыжий.

Негр хотел сказать что-то еще, когда изнутри донесся какой-то звук. Подняв вверх указательный палец – помолчи, мол, – чернокожий офицер весь обратился в слух.

– Слышишь? – прошептал он. – Как будто плачет кто-то?

Рыжий тоже прислушался.

– И впрямь, – сказал он удивленно. – Кто-то в здании?

Чернокожий приложил палец к губам и, держа пистолет в вытянутых перед собой руках, на цыпочках устремился внутрь. Рыжему не оставалось ничего иного, кроме как последовать за старшим товарищем.

Внутри было еще страшней, чем снаружи. И речь шла не только о некогда уютной обстановке, от которой ныне напоминали только разбросанные по полу фрагменты. Весь пол был залит кровью, как будто вчерашним вечером кафе превратилось в мясную лавку. Но куда делись трупы? Их не было.

Только посреди зала сидел в позе «лотоса» растрепанный мужчина лет сорока пяти, очень смахивающий на хозяина разгромленного кафе Эрнесто. От настоящего Эрнесто его отличало разве что отсутствие знаменитой улыбки, с которым всегда ассоциировалась эта закусочная.

Пуэрториканец плакал и рвал на голове волосы.

Его жизнь была кончена.

Иронично, но главной обязанностью новоиспеченного телохранителя, помимо, собственно, защиты генерала, стало ни при каких обстоятельствах не рассказывать генералу о том, что он – его телохранитель.

Осмыслить это было довольно тяжело. Но причины такого странного правила крылись в самом генерале Тейлоре. Он, видите ли, терпеть не мог, когда его кто-то опекал. Так повелось с давних пор, еще когда будущий генерал только-только поступил на службу. Тогда он быстро выучил, что всегда надо рассчитывать только на самого себя, и с тех пор старался не изменять собственным принципам. Хуже всего, что он действительно мог справиться практически с любой проблемой, и оттого его вера в себя только крепла. А если бы хоть кто-то додумался намекнуть, что, мол, с годами-то вы моложе не становитесь, этого «кого-то» пришлось бы соскребать с асфальта, поскольку генерал бы его попросту размазал.

И хотя, разумеется, телохранители у него все же имелись – куда ж без них лидеру многотысячной армии!.. – Тейлор им не доверял и всячески норовил избежать их заботы.

Вот в таких непростых условиях предстояло работать Майклу Куперу… точней, занявшему его место Михаилу Вихрову.

«Как хорошо, что все это не свалилось на меня сразу, – думал бывший вышибала, глядя в окно на унылый пейзаж за окном. – Иначе я бы, наверное, с ума сошел…»

В аэропорту Нью-Йорка Хокинс и Майкл распрощались с майором Хадсоном (он крепко пожал руку Куперу и пожелал ему успеха в новом непростом деле) и на частном самолете отправились в Финикс, где находилось ранчо «Эстрелла» – резиденция генерала Тейлора. Весь перелет они обсуждали будущую встречу с легендой. По задумке майора и капитана, Купер должен был занять должность личного порученца Хокинса, стать этаким «адъютантом адъютанта». Это позволило бы ему всегда находиться рядом с непосредственным начальником и генералом и тишком предотвращать любые выпады в сторону Тейлора. На резонный вопрос Майкла, как капитан объяснил, что назначает помощником солдата, еще буквально вчера томившегося в плену, Хокинс ответил просто: «Это мое личное дело».

– Недавно к нам просочилась информация о готовящемся покушении на генерала, – вещал капитан. – Мы пытались сыскать концы, но пока безуспешно. Поэтому ты с самого начала должен быть, как натянутая струна – сосредоточен и готов к любому повороту событий. Я ясно выражаюсь?

– Вполне, сэр, – пробормотал Купер.

Новость о грядущем покушении, словно заправский боксер, буквально выбила воздух из его легких, но он упрямо не подал виду – не хотел, чтобы Хокинс счел его за труса. Впрочем, чего еще Майкл ждал? Потенциально генерал все время находился под прицелом – за шестьдесят с лишним лет этот несгибаемый человек нажил себе немало врагов. И хотя главная угроза определенно исходила от Синдиката, на самом деле беда могла прийти откуда угодно.

– Главное, не позволяй ему тебя ломать, – заметил Хокинс, когда машина уже подъехала к воротам ранчо, и угрюмый парень в штатском неспешно пошел к водителю, дабы взглянуть на его пропуск. – А он, будь уверен, будет. Он ведь генерал. У него в подкорке это – стремление проверять всех на крепость.

– Как-нибудь справлюсь, – уверенно заявил Майкл.

Несмотря на то что будущее казалось весьма непростым, оно было связано с главной святыней Легиона, а разве не к этому Купер стремился с того самого дня, как впервые узнал об армии Тейлора? Ему оказана высокая честь – возможность защищать символ всего движения, и как он ею распорядится, зависит только от него самого.

– Пока я тебя не представлю, помалкивай, – продолжал наставлять Майкла капитан. – Заговоришь, когда он сам начнет тебе вопросы задавать – а он начнет, будь уверен. Он пролистал твое личное дело, прежде чем одобрить тебя в качестве моего помощника, поэтому наверняка знает и о пленении, и о службе в армии США. Я думаю, не надо объяснять, что может случиться, если твой рассказ будет отличаться от биографии настоящего Купера?

Майкл замотал головой – конечно, он все понимал, поэтому и прочел дело от корки до корки раз десять, не меньше, в перерывах между нравоучениями Хокинса. Меньше всего ему хотелось снова вылететь из обоймы, едва в нее вернувшись.

– А вот еще насчет покушения… – подал голос Купер, искоса наблюдая, как створки ворот медленно открываются внутрь. – Неизвестно, где оно случится?

– Странный вопрос, – ухмыльнулся Хокинс. – Наверное, об этом известно разве что тем, кто его готовит.

– Я не так выразился, – тут же спешно вставил Майкл. – Я имел в виду, это ведь наверняка должно произойти где-то вне дома? На каком-то… светском вечере… или куда там ходит генерал? А может, по дороге на такой вечер…

– Вероятность покушения за пределами ранчо, понятно, выше. Но это не значит, что на территории «Эстреллы» можно расслабиться. Иначе те, кто организовывают покушение, не преминут такой беспечностью воспользоваться.

– Это-то понятно, сэр. Я просто имел в виду, что, возможно, генералу лучше отсидеться дома какое-то время?

– Ну, мыслишь ты, в принципе, верно, – признал капитан.

Створки ворот наконец открылись достаточно, чтобы их автомобиль мог заехать на территорию ранчо. Караульный махнул рукой водителю, и тот направил машину к зияющему проему.

– Вот только «какое-то время» может слишком затянуться, чем обязательно воспользуется Синдикат, чтобы укрепить свои и без того достаточно прочные события. Да и генерал не из тех, кто будет отсиживаться на ранчо из-за какой-то мифической угрозы, – продолжил Хокинс. – Если он узнает о готовящемся покушении, это его только подстегнет.

– Постойте, так он… не в курсе? – удивился Майкл.

– Ну разумеется, нет. А если ты думаешь, что его осведомленность как-то нам поможет, ты просто плохо знаешь генерала. Ничего, скоро сам увидишь, что из себя представляет Джон Тейлор.

– Но нельзя же совсем ничего не говорить о покушении, – продолжал упираться Купер.

– Мы обсудим это снова чуть позже, договорились? – сказал Хокинс и отвернулся к окну.

Машина как раз объехала вокруг ранчо и остановилась у задней двери.

– Прошу на выход, – бросил капитан, первым выбираясь из автомобиля.

Майкл не заставил себя ждать.

Оказавшись снаружи, он всецело ощутил на себе ярость безжалостного аризонского солнца. Неудивительно, что у прежних обитателей этих земель, индейцев, кожа имела красный оттенок!.. Даже для настоящего Купера, уроженца Юты, здесь наверняка было бы жарковато, что и говорить о родившемся и выросшем в России Вихрове!.. Не зря же он шутил про Аляску, когда Хадсон просил его уехать в Нью-Йорк!.. Обливаясь по́том, Майкл уставился на трехэтажное здание ранчо, которое, несмотря на некоторую обшарпанность стен, казалось весьма крепким, если не сказать «монолитным». Собственно, ранчо больше всего походило на самого Тейлора – грубоватое, не слишком привлекательное на вид, но производящее впечатление чего-то основательного, практически несокрушимого.

Продолжая любоваться «за́мком» генерала, Майкл обогнул машину и вместе с Хокинсом поднялся на крыльцо. На веранде скучали двое парней в штатском. При виде капитана они нехотя отдали под козырек, Купера же лишь окинули хмурыми оценивающими взглядами и отвернулись, не удостоив даже кивком.

«Интересно, они в курсе, кто я? – думал он. – Ну, то есть вряд ли они знают, что я буду этаким теневым телохранителем генерала. Но хотя бы то, что я буду первым помощником Хокинса?»

Капитан тем временем открыл дверь одним из миллиарда ключей, висящих на брелоке, и первым перешагнул через порог. Не желая оставаться наедине с караульными, Майкл вошел следом.

Увы, внутри было так же душно, как и снаружи. Купер чертыхнулся про себя – он-то надеялся, что тут надрывается кондиционер!.. – но вслух недовольства не высказал.

– Капитан, сэр! – Расплывшись в улыбке, некий седобородый тип поднялся из кресла и подошел к вновь прибывшим. – Вы вернулись!

– Хоть кто-то действительно рад меня видеть, – сказал Хокинс, пожимая мозолистую руку Бородача. – Знакомься, Майкл – это лейтенант Барни Шейбак, он приглядывает за домом генерала. Барни, это Майкл Купер, о котором я тебе рассказывал.

– Здравствуй, Майкл, – приветливо сказал Шейбак.

– Сэр.

Они обменялись рукопожатием, и лейтенант тут же потерял к телохранителю всякий интерес.

– Если тебе интересно, Тейлор на кухне, – снова повернувшись к Хокинсу, сказал Шейбак. – И он не в настроении.

– А когда он был в настроении в последний раз? – хмыкнул капитан.

– Ну, может быть, в детстве? – предположил лейтенант.

– Сомневаюсь, – покачал головой Хокинс и, оглянувшись на Майкла, сказал: – Подожди здесь, ладно? Взгляну на него поближе, посмотрю, насколько он раздражен… Пока оглядись вокруг. Если будут вопросы, задавай их лейтенанту, он с радостью ответит, правда, Барни?

– Как скажете, капитан, – пожал плечами Шейбак.

– Все понял, Майкл?

– Да, сэр, – отозвался Купер.

Хокинс похлопал его по плечу и отправился на кухню, и Майкл остался наедине с лейтенантом. Едва капитан скрылся из виду, улыбка сползла с лица бородача, и он предупредил Купера:

– Ходи, смотри, а меня не дергай, понял?

– Да, сэр, – выдавил Майкл.

– Ну вот и славно. – Шейбак снова подошел к креслу и с наслаждением в него плюхнулся. – Рад, что ты такой… понятливый…

Майкл одарил вытянувшего ноги лейтенанта насмешливым взглядом и отвернулся. В принципе, телохранитель и не рассчитывал, что Барни станет с ним нянчиться – несмотря на довольно обширный послужной список, Купер не был офицером и ровней Шейбаку. Впрочем, горевал Майкл недолго – на одной из стен он приметил фото в рамке и тут же поспешил к нему.

На снимке сравнительно молодому генералу Тейлору пожимал руку первый чернокожий президент Соединенных Штатов Барак Обама. Майкл долго ломал голову, пытаясь понять, когда мог быть сделан подобный снимок, пока не углядел в правом нижнем углу дату: десятое ноября две тысячи двенадцатого года. Третья Афганская кампания только-только завершилась оглушительной победой американцев, Обама, во многом благодаря этому успеху переизбранный на второй срок, встречает сорокалетнего генерала ВВС в Овальном кабинете.

Золотые времена для легенды, золотые времена для всей Америки в целом…

Это уже потом будет иранская кампания, когда Тейлора снимут с поста главнокомандующего в самый неподходящий момент и поставят вместо него генерала Стэнли Паккарда, способного только улыбаться на камеру, но не руководить действием огромной армии.

Майкл невольно поежился, вспомнив, чем завершилось назначение Паккарда. Известие о «Кошмаре Бонаба» поразило весь мир. «Сирджанская мясорубка», случившаяся при Тейлоре, в сравнении с «Кошмаром» казалась всего лишь неловким конфузом. Новоиспеченный генерал угробил без малого тысячу солдат, еще около пятисот оказались при смерти, но выжили, и не меньше сотни из них стали инвалидами. Таков был печальный итог той кампании, после которого тогдашний президент Нельсон отозвал войска из Ирана и разжаловал Паккарда в полковники.

Наверное, именно поэтому фотографий с Нельсоном нигде не видно.

– Генерал, сэр… – услышал Майкл за спиной и невольно вздрогнул, спиной почувствовав чей-то пристальный взгляд.

Медленно, будто время разом замедлило ход, он повернулся и увидел его.

Джон Тейлор стоял между капитаном Хокинсом и вытянувшимся в струнку лейтенантом Шейбаком и, хмурясь, рассматривал вновь прибывшего. Купер почувствовал себя музейным экспонатом, подлинность которого приехал проверить некий всемирно известный эксперт. В данном случае многоопытный генерал, надо думать, пытался определить, кто перед ним – достойный человек или неуверенный в себе трус? И хотя подобная процедура изначально казалась весьма сомнительной – ну разве можно с ходу понять чью-то истинную сущность? – легенда Легиона славился как раз таки умением с первого взгляда распознать в человеке некую «искру» или же ее полное отсутствие.

Как бы то ни было, Майклу оставалось только терпеливо ждать, пока генерал им налюбуется.

– Капрал Купер, – после минутной паузы наконец прогремел Тейлор.

– Здравствуйте, сэр, – чинно поприветствовал хозяина ранчо Майкл.

Это был вожделенный миг встречи со своим кумиром. Как много хотел сказать ему Купер!.. И о том, как генерал повлиял на его мировоззрение. И о его выдающейся мудрости, позволившей США победить в стольких масштабных войнах. И о глупости президента Нельсона, который своим решением, по сути, обрек Штаты на поражение в и без того крайне непростой иранской кампании.

Купер хотел сказать многое, но в итоге ничего сказать не успел – прежде чем телохранитель открыл рот снова, генерал повернулся к лейтенанту Шейбаку и наставительно изрек:

– Нас будут ждать в аэропорту ровно в пять, поэтому мы должны выехать не позже трех. Будьте готовы, и водителя предупредите.

Шейбак кивнул.

Капитан взглядом указал на Купера и произнес:

– Майкл поедет с нами.

«Куда я с ними поеду?» – удивленно подумал Майкл.

Тейлор оглянулся на телохранителя, еще раз окинул его тяжелым взором и сказал:

– Ваш помощник – вы и решайте. Если вы в нем уверены, какие могут быть возражения с моей стороны? Поступайте, как считаете нужным, в общем, и не дергайте меня по пустякам.

С этими словами генерал удалился, а капитан накинулся на лейтенанта:

– Какого черта, Барни?

– Что не так, сэр? – делано подивился Шейбак.

– Почему ты не показал Майклу, где ему расположиться?

– Я думал, вы сами этим займетесь, – пробурчал лейтенант.

– Меньше чем через три часа нам следует быть в аэропорту или ты забыл, что мы летим в Вашингтон?

– Как это связано с углом для Майкла? – спросил Барни, с трудом сдерживая раздражение.

– Ты не слышал? Я только что сказал генералу, что Майкл летит со мной. Давай займись делом, потом еще насидишься в кресле, когда мы уедем! – поторопил бородача Хокинс.

Шейбак хмуро посмотрел на Купера. Взгляд его не сулил новоиспеченному телохранителю ничего хорошего. Впрочем, Майкла не так-то просто было запугать – конечно, не хотелось в первый же день на службе обзаводится недоброжелателем, но что мог Купер поделать? Вступиться за Барни значило возражать капитану Хокинсу, то есть непосредственному начальнику – что, конечно, еще хуже. Поэтому-то Майкл и предпочитал помалкивать. Всем известно, что в спор двух офицеров капралу лучше не лезть даже при большой необходимости. А тут – какая необходимость?..

– Пойдем, Майкл, – проскрипел Шейбак и, провожаемый рассерженным взглядом Хокинса, первым устремился к лестнице.

Купер успел сделать пару шагов в том же направлении, когда капитан окликнул его:

– Эй, Майкл.

– Да, сэр? – оглянулся Купер.

– Не забудь перекусить перед вылетом, – сказал он. – Вечер обещает быть насыщенным.

– А куда же мы летим? – напрямик спросил телохранитель.

– Мне начинает казаться, что я разговариваю на каком-то ином, отличном от английского, языке, – раздраженно признался капитан. – В Вашингтон мы летим, на презентацию, связанную с началом производства «МЕХ».

– «МЕХ»? – переспросил Майкл.

– Иди с Барни, – устало бросил Хокинс. – Как разберешься, где твоя койка, и пообедаешь, найдешь меня, и мы поговорим.

– Да, сэр, – кивнул Купер и пошел к лестнице, у которой, нетерпеливо тарабаня пальцами по перилам, стоял Шейбак.

Пока они не поднялись на второй этаж, лейтенант молчал. Однако стоило им остаться наедине, он вцепился в спутника злобным, как десяток голодных овчарок, взглядом и прорычал:

– Если ты думаешь, что быть под опекой капитана Хокинса очень круто, то я тебя расстрою: это не так. Здесь ребята все с головой дружат, дураков и лопухов нет, все за генерала горой. Будешь так держаться – хорошо, не будешь – долго тут не протянешь. Сечешь, Майкл?

Последним двум словам он нарочно придал саркастический окрас, чтобы подчеркнуть свое отношение к Куперу – мелкой пешке, незнамо зачем выставленной на доску капитаном Хокинсом. Майклу жутко хотелось вмазать в наглую бородатую лейтенантскую морду, но он сдержался. Хокинс с Хадсоном и так пошли на обман, чтобы только Купер смог вернуться в строй, и он не мог подвести их доверие, в первый же день подравшись с офицером. Поэтому Майкл лишь покорно ответил:

– Да, сэр. Секу.

– Ах да, ты же у нас очень понятливый… – делано спохватился Шейбак. – Ну вперед, покажу, где твой угол.

Это оказалась крохотная комнатенка, больше похожая на крохотную кладовку. Кровать, тумбочка и вешалка на стене – вот, собственно, и вся обстановка.

– Не «Гранд-отель», конечно, – фыркнул лейтенант, – но ты тут и бывать-то не будешь, по сути, только время от времени спать.

Купера вполне все устраивало, поэтому он лишь кивнул. Комнатка над кафе, в которой он прожил без малого полтора года, была, конечно, побольше, зато там дуло из всех щелей и водились крысы. Нынешние же «апартаменты» казались куда более опрятными, да и зима в Финиксе, что греха таить, была не такая холодная, как в том же Нью-Йорке.

– Вот, держи. – Барни порылся в кармане, достал связку и, поддев ногтем, снял с кольца один из ключей. – Все как бы свои, но мало ли понадобится? Вопросы есть?

– Нет, сэр.

– Тогда бросай сумку и пошли, покажу, где столовая.

Купер подчинился. Оставив поклажу на кровати, он спросил у нетерпеливо покусывающего губу лейтенанта:

– А много вообще тут народу живет?

– Помимо генерала, двадцать шесть человек. Это уже с тобой и Хокинсом.

– И все на втором? – тихо присвистнув, уточнил Майкл.

– На втором ты, капитан и сам генерал плюс я и четверо телохранителей, – нехотя ответил Барни.

– А…

– Слушай, заканчивай, а? Я ж тебя еще там, внизу, предупредил – я тебе не справочник, не лезь ко мне. Что интересно, у Хокинса спрашивай. Правильно генерал сказал: Хокинс тебя притащил – Хокинс пусть и разбирается. А у меня и так дел невпроворот. В столовую отведу, и дело с концом.

Про «дел невпроворот» он, конечно, загнул, думал Майкл, глядя на широкую спину бородача, маячащую впереди. Уж точно «развалиться в кресле» – не самое сложное и полезное из занятий. Но Барни об этом лучше не говорить, иначе он на него озлобится еще больше.

Ведомые лейтенантом, они вновь спустились на первый этаж и, миновав прихожую, свернули к двустворчатой двери. Учуяв запах еды, Купер невольно облизнулся и проглотил набежавшую слюну: только сейчас он понял, до чего же проголодался. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, ведь Майкл не ел без малого сутки.

– Входи. – Шейбак махнул рукой в сторону дверей. – Скажешь повару, что ты помощник капитана Хокинса, только прибыл. А я ушел.

И, не дожидаясь реакции Майкла, удалился.

Купер решил не медлить и, приоткрыв одну из створок, заглянул внутрь.

За длинным столом сидели трое парней, видимо, телохранители Тейлора, остальные табуреты – а было их в избытке – пустовали. Хмурые легионовцы уставились на него, он еще порог не успел переступить.

– Приятного, – сказал Майкл, не придумав ничего лучше.

Они молча кивнули, но взгляды не отвели: смотрели, как он бредет через зал к повару – неожиданно худющему мужчине лет тридцати пяти в заляпанном сером фартуке. Он тоже не слишком рад был появлению нового лица – по крайней мере глядел безо всякой приязни, хотя бы не враждебно, как лейтенант Шейбак.

– Приветствую, – поздоровался Майкл. – Я – новый помощник капитана Хокинса, только прибыл.

Черты лица повара неожиданно ожесточились, и он хрипло поинтересовался:

– Ты – Майкл Купер?

– Он самый, – подтвердил телохранитель.

– Мы в курсе про тебя, – откашлявшись, сказал повар. – Хокинс говорит, ты полтора года в плену пробыл, потом сбежал…

Майкл болезненно поморщился. Чтобы получилось натуральней, он вспомнил, из-за чего оказался в занюханной кафешке Эрнесто в Южном Бронксе: Ивонну, измазанную в крови, допросы и новость, которую в его палату принес майор Хадсон – об его увольнении из рядов Легиона. Вряд ли, конечно, это могло бы сравниться с переживаниями солдата, которого полтора года пытали безжалостные моджахеды, но более подходящей эмоции Купер все равно найти не мог, поэтому использовал эту.

Еще он коснулся шрама на щеке, который, по легенде, ему нанес один из афганцев, а на деле – один подпольный специалист из Манхэттена по наказу Хадсона и Хокинса. Это было сродни очередной проверке на преданность: не каждый согласился бы изуродовать не только тело, но и лицо ради того, чтобы вернуться на службу к человеку, который в нем, по сути, разочаровался. Но Майкл больше всего на свете хотел доказать свою верность идеалам Легиона и потому легко согласился на этот шаг. Да и, справедливости ради, физиономию его и так-то нельзя было назвать смазливой, а шрамы вроде как даже украшают мужчин… В общем, проверку Купер прошел.

Однако, как выяснилось, даже этот, довольно глубокий шрам, не мог уберечь его от некоторых, если вдуматься, вполне логичных подозрений со стороны других легионовцев.

– И как там было? – спросил повар, практически не маскируя скепсис в голосе. – В плену? Натерпелся небось?

– Да по-всякому было, – туманно ответил Майкл. – Хорошо только не было. Били, резали, давали отойти, а потом опять за свое…

– Хреново, че, – безо всякого сочувствия сказал повар. – Как же выбрался? Я слышал, от них мало кто убегал, а кто убегал, тот далеко не уходил…

– Повезло очень. – Этот момент они тоже репетировали, уж больно ожидаемым был вопрос: разумеется, выбраться от моджахедов было непросто, настоящий Майкл Купер тому яркий пример. – Наткнулся на хороших людей, помогли добраться до цивилизации, там через посольство связались со Штатами, ну а дальше, собственно, одобрили мою депортацию в Нью-Йорк.

Телохранитель хотел, чтобы рассказ о чудесном освобождении не звучал, как заученный наизусть стишок. Это должны быть его собственные слова, его собственная история, которая произошла именно с ним самим, а не с каким-то незнакомым парнем. И если даже в разговоре с поваром Майкл не сможет быть убедительным, то обвести вокруг пальца генерала не стоит и пробовать. То, как беспощадно Тейлор избавился от Вихрова после случившегося в Афганистане, наводит на мысль, что, если постараться, подорвать его доверие не так уж и трудно. А что может больше разочаровать в человеке, чем то, что он выдает себя за другого?

К счастью для Майкла, повар решил долго не мучить его расспросами – видно, где-то в его мозгу крутилась мысль, что стоящему перед ним парню может быть неприятно говорить о случившемся за эти полтора года ужасе.

– Суп есть, – буркнул мужик, указав на огромную кастрюлю с дымящимся варевом. – Каша, курица… Что будешь?

– Всего понемногу, если можно, – сказал Купер с неким подобием улыбки. – Я ваших порядков не знаю еще, а проголодался – жуть.

Повар молча выставил на стол перед Майклом две тарелки и потянулся за половником.

Трапеза прошла в полной тишине. Парни, сидевшие за столом, то ли более тактичными оказались, чем повар, то ли просто не хотели с ним заговаривать. Впрочем, в чем бы не заключалась причина, Майкл был за эту тишину им даже благодарен: болтать с кем-то, кроме капитана Хокинса, он в то время хотел меньше всего на свете. Только в разговоре с ним он мог не прятаться за новоприобретенной маской мученика из Афганистана. Только с ним мог обсудить свою роль в грядущем путешествии в Вашингтон.

Наспех перекусив, Купер с искренней благодарностью вернул посуду парню в переднике и отправился на поиски капитана. Барни Шейбак обмолвился, что капитан, как и сам Купер, расквартирован на втором этаже, поэтому он первым делом отправился туда…

И к сожалению, почти сразу же напоролся на генерала Тейлора.

Это было нечто вроде рабочего кабинета: полки с бумажными книгами, как будто подчеркивающие солидный возраст хозяина, несколько снимков в рамках на стенах, простой деревянный стол, не менее простой стул и, конечно же, сам лидер Легиона. Генерал, как изначально показалось Майклу, был слишком увлечен ноутбуком, чтобы обратить внимание на случайно заглянувшего в его кабинет помощника адъютанта. Однако, когда Купер попятился назад, надеясь уйти незамеченным, Тейлор громко сказал:

– Ты ведь мормон, Майкл?

Телохранитель замер от неожиданности. И как это генерал умудрился опознать Купера? Ведь Майкл стоял не спереди, не сбоку, а прямо за спиной, то есть, мягко говоря, вне поля зрения. Ну и вопрос, который ему задал Тейлор, показался несколько… неожиданным: в личном деле Купера черным по белому написано, что он родом из Юты, где чуть ли не каждый первый – мормон.

– Да, генерал, сэр, – подтвердил телохранитель.

– У вас там, говорят, кофеин под запретом?

И снова – неловкая пауза.

«Кофеин? Под запретом? – удивился Майкл. – А должен быть? Это что же, проверка? Или просто совпадение, что он задал в общем-то пустяковый, но жутко неудобный вопрос?»

– Да, сэр. Так и есть.

– А я, честно сказать, вот уже сорок лет не могу представить себе утро без чашки кофе, – признался генерал.

Воцарилась тишина – неловкая пауза, которую Купер боялся нарушить неуместной репликой. Тейлор же, кажется, просто потерял к нему всякий интерес.

«Уйти, ничего не сказав? Как-то глупо. Наглеть, конечно, не стоит, но и робкие тут явно не в почете…»

– Сэр…

– Да, Майкл? – нехотя отозвался генерал.

– Я ищу капитана Хокинса. Не подскажете, где он?

– Был у себя.

– О.

Еще одна пауза – генерал, похоже, забыл, что говорит с «новичком».

– Это дальше по коридору, по этой же стороне, – добавил он, видя, что Купер не уходит. – Через две двери от моей.

– Спасибо, сэр, – облегченно выпалил Майкл и спешно покинул комнату.

Он был взволнован, словно школьник на первом свидании. Один неверный шаг, сказал что-то не то, повел себя не так – и ты «отшит». Правда, на сей раз – и Майкл это прекрасно понимал – одним изгнанием дело вряд ли ограничится. Хокинс сразу предупредил Купера: если генерал каким-то образом узнает, что Майкл не тот, за кого себя выдает, капитан будет отрицать их связь, как и майор Хадсон.

«Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Логично, черт побери…» – думал телохранитель, шагая по коридору.

Дверь Хокинса ничем не отличалась от прочих. Наверное, даже хорошо, что он наткнулся на генерала и разузнал у него, где находится комната капитана, иначе бродил бы тут, как слепой щенок. На стук его никто не ответил, и Купер, набравшись храбрости, заглянул внутрь.

Покои капитана, разумеется, оказались просторней, чем комнатка самого Майкла. Здесь поместились не только кровать с тумбочкой, но и стол с креслом на колесиках, и даже новомодный головизор, который был наклеен на стену прямо напротив кровати. Сам Хокинс разговаривал с кем-то по мобильнику. Завидев Купера, он спешно сказал: «Я перезвоню» и убрал телефон от уха.

– Я не вовремя, сэр? – запоздало спросил телохранитель.

Строго говоря, ему было наплевать, что Хокинс занят, поскольку буквально через пару часов им предстоял потенциально опасный вылет в Вашингтон, а Купер до сих пор даже не представлял, какая роль во всем этом уготована именно ему.

– Да нет, Майкл, все в порядке, – отмахнулся капитан. – В любом случае, это не так важно, как наше вечернее путешествие.

Он окинул взглядом комнату, поморщился, снова посмотрел на телохранителя.

– Давай-ка лучше поболтаем снаружи? – предложил капитан.

Майкл не спорил.

Они покинули дом и теперь прогуливались по жухлой траве в нескольких десятках футов от черного хода. Капитан оглянулся на караульных, улыбнулся им уголком рта и кивнул, они охотно кивнули в ответ.

– Итак, Вашингтон, – сказал Хокинс со вздохом, вновь поворачиваясь к Куперу. – Презентация по поводу «МЕХ»… Ты, конечно, не в курсе, что это вообще такое, правильно я понял?

– Да, сэр. Даже близко не представляю, о чем идет речь.

– Ну, рассказывать можно долго, но смысл? В двух словах если, то «МЕХ» – это механическая боевая машина, пилотируемая человеком. Эдвард загорелся созданием этой хреновины еще до того, как объявил о создании Синдиката, но первые плоды, как мы понимаем, труды его ученых принесли только сейчас.

– Механическая боевая машина… – задумчиво пробормотал Майкл.

Воображение подбрасывало ему картинки из детства – трансформеры, иные киборги-роботы, допотопная кинотрилогия «Робокоп», на которую в свое время его пытался подсадить дедушка…

– Мне кажется, сэр, что-то подобное назревало… довольно давно.

– Ну, разумеется. Но только у мистера Уоррена хватило терпения и денег, чтобы воплотить эту задумку в жизнь. Точней, насчет воплощения в жизнь это, конечно, пока только предположение, но, надо думать, он не стал бы собирать народ просто для того, чтобы показать зрителям эскиз или чертеж, верно? Думаю, речь идет о полноценной презентации с, допустим, демонстрацией прототипа…

– Боюсь спросить, но… Что генерал забыл на этом мероприятии? Там ведь будут чествовать Эдварда…

– Именно поэтому мы, по мнению наших пиарщиков, должны быть там, – скрипнув зубами, процедил Хокинс.

– Пиарщиков? – решив, что ослышался, переспросил Купер.

– Двадцать первый век, Майкл, – со вздохом сказал капитан. – Войны не столько в окопах, сколько на интернет-каналах. Информационные стычки, вбросы, опровержения… Кто кого убедительней оклеветал, тот и прав.

– И что же, генерал тоже… клевещет? – недоверчиво уточнил телохранитель.

Он не был блаженным идиотом, который свято верит в непогрешимость своего кумира. Но воевать с мерзопакостным Эдвардом Уорреном его же методами… Не слишком ли низко для такой монументальной фигуры, как Джон Тейлор? Да и сама идея играть по чужим правилам, как правило, изначально обречена на провал, уж генерал-то должен это знать!..

– Мой ответ как-то повлияет на твою преданность делу Легиона? – спросил Хокинс с грустной полуулыбкой.

– Я не настолько узколоб, – откашлявшись, сказал Купер, – чтобы разочаровываться в нашем движении из-за методов, навязанных нам противником. Считаю ли я такую стратегию верной? Вряд ли. Но я понимаю, что могу чего-то не… понимать. В отличие от вас или генерала.

– Да я сам не очень-то понимаю, честно говоря, какой смысл, допустим, в сегодняшней поездке, – признался Хокинс. – Но одно мне очевидно: если Эдвард доведет проект «МЕХ» до конца, то Синдикат нас просто уничтожит. На их стороне и так все деньги мира, и мы еще как-то держимся! – Из груди вырвался нервный смешок. – Я знаю, что ты представляешь, когда слышишь «механическая боевая машина». Потому что я представлю то же самое – огромного исполина, несущего смерть. И, если верить нашим осведомителям, все настолько плохо, как мы и представляем.

– Но зачем тогда мы летим в Вашингтон, сэр? – недоуменно спросил Майкл. – Зачем ставить жизнь генерала под угрозу?

– Наша единственная возможность избежать краха – каким-то образом отвадить инвесторов от детища Эдварда. Число потенциально заинтересованных в проекте «МЕХ» воротил велико, но они не станут вынимать деньги из бумажников, пока не взглянут на опытный образец в действии. К сожалению, помешать разработке этого образца мы не можем, поэтому остается уповать только на общественный протест.

Купер нахмурился, но промолчал. Он понял, что речь идет о простых гражданах Америки, но не совсем уловил, почему они должны выступать против создания Синдикатом боевых машин. В конце концов, населению-то какой с этого вред? Тем более сам Эдвард, Майкл практически не сомневался, наверняка подаст все так, будто его разработка направлена как раз на защиту мирного населения… от кого?

«Да от того же Тейлора, имя которого он называть открыто, конечно, не станет, но намекнет так, что даже круглый дурак поймет, о ком идет речь!»

– Тейлор хочет убедить жителей Америки, что тезис «„МЕХ“ против внешнего врага» будет актуален не всегда. Что сидящий внутри пилот – всего лишь человек, который может просто не справиться с полученной мощью. В общем, главная мысль – нельзя вверять такую мощь в руки людей.

– Что-то в этом определенно есть, сэр, – заметил Купер.

– Есть-то есть, – вздохнул капитан. – Но хватит ли этого «чего-то», чтобы убедить зрителей по ту сторону экрана?

– Это будет прямая трансляция?

– Сейчас все трансляции – прямые, – пояснил Хокинс. – С камеры – прямо на интернет-канал. А камер там будет, уж поверь, куча. Думаю, от того, что будет транслироваться, сегодня не один сервер рухнет – столько будет желающих посмотреть. И потому генерал все-таки летит в Вашингтон.

– Я вот только одного не понимаю, – признался Майкл. – Если это презентация Эдварда, то почему на ней будет выступать Тейлор?

– Он не будет выступать за трибуной, Майк. Он будет присутствовать в зале. А само присутствие генерала для журналистов – полноценный повод, чтобы взять у него интервью. Таким личностям, как Тейлор, не обязательно напрашиваться на пресс-конференцию или договариваться о телеэфире. Поверь, каждый уважающий себя телевизионщик не упустит возможности задать ему пару вопросов.

Майкл верил. Все телевидение держится на подобных противостояниях. Никому не интересно читать про монополиста – всем подавай конкуренцию, две полярные точки зрения, больше стычек, выше градус, выше рейтинг ролика в Сети, а следовательно, и выручка от рекламы. Сами по себе «роботы» Эдварда немногим интересней, чем предполагаемый ответ Тейлора. Люди будут сидеть перед экранами ноутбуков, планшетов, телефонов и думать: Синдикат сделал свой ход. Интересно, что на это ответит Легион? И вот само это ожидание – оно будет заставлять их обновлять канал снова и снова. И даже если Тейлор не скажет ничего экстраординарного, мир все равно будет ждать новостей.

Предвкушение делает телевидение.

– Впрочем, нам сейчас не о речи генерала думать надо, а о куда более насущных вещах, – сказал капитан, отвлекая Майкла от раздумий. – Поскольку мы не знаем, где и когда будет нанесен удар, мы должны быть начеку всегда.

Капитан достал из-за пазухи черный сенсорный телефон и протянул его Куперу. Тот взял аппарат, покрутил в руках.

– С секретом? – поинтересовался, вопросительно посмотрев на Хокинса.

– Догадливый, – улыбнулся адъютант Тейлора. – Наши умельцы прикрутили к нему детектор взрывчатых веществ, миниатюрный аналог последнего «Квантум Сниффера». Включается через приложение «Сапер», если уровень зеленый – все в порядке. Если желтый или, не дай бог, красный, значит, поблизости взрывчатка, надо бить тревогу.

– Толковая вещица, да? – Купер включил приложение и поводил телефоном из стороны в сторону.

– Весьма. Считается, что детекторы «Квантума» уступают только собакам. Остальные разработки даже не близко.

– Что-нибудь еще?

– Я на быстром вызове под номером один. Пожалуй, все. В остальном – самый обычный телефон. Пули от курса не отклоняет, бьется не хуже других подобных, так что аккуратней с ним.

– Учту, – кивнул Купер.

– Так, теперь, собственно, о вечере. Старайся держаться к генералу поближе, но так, чтобы он тебя ни в чем не заподозрил. Не пытайся заслонить его собой от пули и все такое прочее. Для этого у него уже есть специально обученные люди. Твоя задача – именно предупредить покушение. Работай головой.

– Да, сэр, – только и сказал Майкл.

Купер до сих пор не очень-то понимал, почему нельзя напрямик сказать Тейлору о том, что он – его телохранитель. Отговорка, что, мол, генерал терпеть не может, когда его опекают, казалась Майклу не слишком убедительной. Однако капитан и майор упрямо твердили, что дело только в этом.

Что думал он сам?

Возможно, Хокинс боится, что среди ближнего окружения Тейлора завелась «крыса», но не хочет раньше времени баламутить воду? Такой вариант, как казалось Куперу, вполне имел право на жизнь. Вот только не совсем понятно, какова роль в этом всем самого Майкла? Почему охранять генерала доверили ему, чуть ли не с позором изгнанному из Легиона солдату?

«Нет, все же быть рядовым членом движения куда проще…»

– Смотрю, ты сразу взялся выполнять приказ? – усмехнулся Хокинс. – Повремени с размышлениями, Майкл, сначала дослушай, какой план на вечер.

– Я слушаю, сэр, – кивнул Купер.

– В общем, мы выезжаем с ранчо в три на двух черных «эскалейтах» – проверишь перед выездом с помощью приложения, чистые ли они, так, на всякий случай. Мы с тобой и два телохранителя будем в первом джипе, генерал с четырьмя «секьюрити» – во втором, но это не повод расслабляться: мы для того и едем в первом, чтобы смотреть и подмечать. Если обнаружим что-то подозрительное – сообщаем по рации тем, что едут позади. Они тогда притормозят, а мы проверим. Ну, то есть телохранители из нашей машины. Пока все ясно?

– Да, сэр.

– Дальше. Прибываем в аэропорт, где нас ждет частный самолет. Его тоже проверяешь, тут уж обязательно – мало ли, может, его заминируют? Потом телохранители заходят внутрь, убедившись, что все в порядке, дают отмашку. Поднимаемся на борт вместе с генералом, летим. По прилету – готовность номер один: Вашингтон кишмя кишит единомышленниками Эдварда, наверняка покушение будет совершено там… если вообще будет совершено. Нас будут ждать две машины. Процедура – точно такая же: проверяешь их с помощью нашего детектора, доводишь мне, если что-то заметишь, а уж я старшему в охране сообщаю. Конечно, я очень сомневаюсь, что кто-то решит заминировать машину, но чем черт не шутит? Далее. Прибытие на презентацию «МЕХ». Тут вообще клювом не щелкаешь, крутишься поблизости, смотришь, чтобы никто к нему не сунулся. Ключевые моменты – от машины в здание, где будет проходить презентация Эдварда, и обратно, то есть по приезде и по отъезду, пока генерал на улице, он – отличная мишень. Когда будем внутри, посматривай, чтобы он держался подальше от окон. Собственно, все. Вопросы?

– Если я, допустим, увижу, что генерал подошел к окну, докладывать вам?

– Да. Я буду с гарнитурой. – Капитан поднес указательный палец к правому уху. – Поэтому звук выключать не буду. Чуть что, звонишь, я отзовусь моментально.

– А если времени на звонок все же не будет?

– Если не будет, тогда действуй, как считаешь нужным. Если увидишь кого-то подозрительного, лучше задержи его – ненавязчиво, каким-нибудь вопросом, разговори, в идеале – узнай, что ему нужно от генерала, и прикинь, не прячет ли он за пазухой оружие: пистолет, нож, удавку, шприц с ядом…

– Я понял, сэр.

– Помни: ты не один отвечаешь за генерала, да. Но, увы, никому нельзя доверять. Поэтому не рассчитывай, что кто-то из «секьюрити» окажется таким же наблюдательным, как ты. Напрямик с ними тоже не заговаривай – решат еще, что ты из надоедливых умников, которые любят совать свой нос, куда не надо, а таких никто не любит, сам понимаешь. Словом, ничего не добьешься, а отношение к себе испортишь. Понимаешь, о чем я.

– Да, сэр.

– Ты не очень-то любишь поболтать, да, Майкл, – усмехнулся капитан.

– Ну почему же, сэр? – пожал плечами Купер. – Иногда люблю. Но сейчас просто момент неподходящий.

– Ты прав, Майкл. – Хокинс посмотрел на часы, задумчиво пожевал нижнюю губу, прикидывая, видимо, что успеет сделать до трех. – Ладно, пока отбой. Через полтора часа трогаемся. Верно?

– Сэр…

– Да, Майкл?

– А оружие? Или мне не положено?

– О, а о самом главном я и забыл, – спохватился Хокинс. – Оружие положено всем, кто обитает на ранчо, Майкл, – от генерала до последнего рядового. Пойдем, раздобудем тебе пистолет по душе.

Они неспешно пошли обратно к дому.

– А я, когда вас искал, случайно наткнулся на генерала, – припомнил Купер.

– А, наверное, в кабинет к нему попал? – закивал капитан. – Что-нибудь спрашивал?

– Да так, ерунду всякую. Уточнил, мормон ли я. И спросил, есть ли у нас запрет на кофе.

– Зря ты думаешь, что это была ерунда, – серьезно произнес Хокинс. – Тейлор просто так рта не открывает.

– Ну вам, конечно, видней, но я ничего особенно странного не увидел. Спросил про запрет, я подтвердил, он покачал головой и сказал, что был бы плохим мормоном, потому что не мыслит утро без чашки кофе…

– Ну, вот тебе и странность, – хмыкнул капитан. – И добавил, в ответ на вопросительный взгляд Майкла: – Генерал не пьет кофе. То есть от слова «вообще».

Как Купер не пытался сохранить невозмутимое выражение лица, удивление скрыть у него не получилось…

…Пистолет ему достался неплохой – «беретта», да еще и пристреленная: Майкл нарочно спросился у Хокинса опробовать его во дворе. Чтоб не пугал народ в доме, капитан ссудил ему глушитель, и Купер спокойно испытал меткость на картонных коробках из-под крупы и овсянки. Поставил их на ограду футах в двадцати от крыльца, сам стал на нижнюю ступеньку и, вытянув правую руку, изрешетил самодельные мишени.

Караульные переглянулись, уважительно закивали.

– Эй, уважаемый! – воскликнул один из них, плотный и высокий. – Ты ведь Майкл Купер, так?

– Он самый, – нехотя подтвердил телохранитель: помнится, парня из столовой его признание, мягко говоря, не обрадовало.

– Неплохо стреляешь, – заметил второй, худой, с гигантскими оттопыренными ушами, из-за которых он не мог коротко стричься.

– Я был снайпером… ну, до всей этой истории с пленом.

– Полтора года пыток… – задумчиво протянул плотный. – Я б, наверное, с ума сошел от счастья.

– Сложней тут все, – покачал головой Майкл, посмотрев на него исподлобья. – Я до сих пор не могу поверить, что спасся. Постоянно думаешь, что это временно, что не сегодня, так завтра, придут бородатые афганцы, и снова начнутся пытки.

Он нарочно вспомнил Ивонну и невольно поежился – совершенно искренне.

– Не повезло тебе, мужик, – сказал худой. – Точней, в итоге повезло, да еще как!.. Но изначально ведь не повезло к ним попасть…

– Ничего. Не зря ведь говорят – что ни делается, все к лучшему. Возможно, не оказался бы здесь, если б не эта история.

И снова он почти не врал: если бы настоящий Купер не пропал среди гор Афганистана, его русской копии не случилось бы. Конечно, сам Вихров все равно бы вошел в ближнее окружение Тейлора, просто имя получил бы другое, но факт оставался фактом.

– А ты кем у нас будешь? – нахмурился плотный.

– Помощник капитана Хокинса.

– Интересно, с каких пор ему вдруг понадобился помощник? – усмехнулся худой, покосившись на приятеля.

Плотный красноречиво указал взглядом на Купера и поспешно сказал:

– Ты, Майкл, только не подумай, кэп хороший мужик, но должность у него, как бы… и без того не бей лежачего. Как адъютант, он сопровождает генерала, выполняет некоторые его поручения, но на том и все. Ему не нужно стоять на вахте с утра до ночи.

– Мы тут по двенадцать часов караулим, веришь, нет? – сказал худой. – Потом пересменка да сон, иногда и этого нет.

– Нашел, кому жаловаться, – понизил голос плотный, но Майкл все равно услышал.

Он явно относился к Куперу с уважением в отличие от того же повара. И даже робко, но высказанное мнение о должности Хокинса говорило о его искренности, о том, что он не боится доверить Майклу свои подлинные мысли. Это телохранителю очень импонировало.

– Не надо относиться ко мне, как к особенному, – попросил Купер. – Раньше – да, завидовать было нечему. Но сейчас я, по сути, адъютант адъютанта, а, значит, у меня-то и обязанностей кот наплакал в отличие от вас двоих.

Сказав это, Майкл спешно расплылся в улыбке, которая подчеркивала, что он шутит. Плотный улыбнулся в ответ, а худой, видно, все равно не уловив юмора, презрительно фыркнул.

– Ладно, я пойду в дом, вдруг шеф меня ищет, – сказал Купер, хотя прекрасно знал, что Хокинсу он пока не нужен.

– Давай, – кивнул худой, смерив собеседника взглядом.

– Рад знакомству, – сказал плотный.

– Взаимно, парни. Еще увидимся, – бросил Майкл и, поднявшись по ступенькам, скрылся в доме.

Выехали они по расписанию. Купер честно проверил обе машины, покрутившись вокруг них минут пять. Телефон он держал в руке, хмуро глядя на экран, отчего могло показаться, что он набирает огромное сообщение. На самом же деле Майкл всего лишь любовался шкалой в приложении «Сапер», которая была успокаивающе-зеленой.

– Чисто, сэр, – подойдя к показавшемуся из дома капитану, буркнул Купер.

– Хорошо, Майк, – на выдохе ответил Хокинс.

Оправив вздыбившуюся на груди рубашку, он первым устремился к ведущему «эскалейту». У джипа, облокотившись локтем на капот, со скучающим видом поигрывал ключами носатый «секьюрити». Телохранитель кивнул капитану и спросил:

– Скоро едем, сэр?

– Сегодня, похоже, день глупых вопросов, – усмехнулся Хокинс. – Как спустится генерал, так и поедем.

Купер, невольно подслушав их разговор, оглянулся на дом. У двери скучали его недавние знакомцы – плотный и худой. Первый охотно кивнул ему, второй же демонстративно отвернулся, проигнорировав взгляд Майкла.

«Как будто меня это волнует…»

Телохранитель нарочно не хотел заводить дружбу с кем-то из обитателей ранчо. Хотя после полутора лет в Южном Бронксе, когда его единственным приятелем был сбрендивший наркоман, это было бы вполне логичное желание, Майкл просто не мог позволить себе такую роскошь. Любая привязанность лишает тебя объективности. И даже та симпатия, которая возникла у него к плотному после их короткой беседы, могла негативно сказаться на деле – если предположить, что караульный и есть та «крыса», которая сливает информацию Синдикату.

– Забирайся, Майк, – сказал капитан, в очередной раз отвлекая своего помощника от раздумий. – Генерал вот-вот выйдет.

Сам он уже сидел в машине на заднем сиденье и теперь нетерпеливо тарабанил пальцами по двери, высунув руку в опущенное окно.

– Да, сэр, – ответил Купер.

Обойдя джип по кругу, он распахнул дверь и забрался внутрь. Сзади должны были ехать только они с капитаном, телохранители же – спереди. По аналогичной схеме поедет и сам генерал, только его еще заключат в «бутерброд» между двумя телохранителями, дабы максимально обезопасить Тейлора.

– Идет, – сказал носатый и, отклеившись от машины, заторопился за руль.

Хокинс и Майкл невольно повернули головы. Тейлор шел меж четырех «секьюрити», в черных очках, бейсболке, тонкой серой куртке и серых же брюках с кремовыми ботинками.

– И не жарко ему в куртке? – пробормотал Купер.

– Разве что немного. Она легчайшая. А вот в бронежилете, который под ней, наверняка очень жарко, – ответил капитан, даже не оглянувшись на помощника.

Майкл понимающе кивнул: под майкой «броню» действительно не спрячешь, да и смотреться это будет убого – наверняка пиарщики возмутятся…

«Интересно, каково это? – думал Купер, глядя на процессию, движущуюся к автомобилям. – Будучи выдающимся полководцем, тридцать с лишним лет посвятившим службе на благо родной страны, изображать из себя поп-звезду, за каждым шагом которой следят миллионы людей по всему миру? Не каждый способен выдержать такое давление, такую ответственность… но генерал определенно способен».

Тейлор забрался в машину первым, телохранители споро заняли своим места – и вот их водитель уже моргает фарами, сообщая: «Мы готовы».

– Ну, поехали, – сказал носатый и завел мотор.

…Горячий ветер трепал волосы Майкла, обжигал лицо. С закрытым окном да кондиционером ехать было бы, конечно, поприятней, но капитан сразу предупредил – через тонировку дорогу толком не разглядишь. Пришлось опускать стекло и маяться, периодически промокая лоб платком.

«Пожалуй, если когда-нибудь у меня будет возможность выбирать, где жить, – думал Майкл, глядя на высушенную солнцем местность за пределами дороги, – я отправлюсь в Нью-Йорк. Но не в Бронкс, конечно. В Манхэттен. Вот там жизнь!..»

Впрочем, загадывать на будущее тоже не стоило. Пример погибшей в Египте родни и собственные проблемы с, казалось бы, безобидной Ивонной как бы намекали: жить надо сегодняшним днем, а коль наступит завтрашний, тогда и будешь думать.

Сейчас им надо было доставить генерала в Вашингтон на презентацию Синдиката и вернуть обратно целым и невредимым. С учетом возможного покушения эта задача не казалось такой уж простой. Хотя, если к капитану попала недостоверная информация…

«Об этом даже не думай. Готовимся к худшему, как учил майор Хадсон, а до него – капитан Иванов, еще в России…»

– Что думаешь? – спросил капитан, коснувшись локтя помощника.

– По поводу, сэр? – осторожно уточнил Купер.

– Ну, я вижу, тебе непросто привыкнуть к здешнему климату…

«Как будто мысли прочитал!..» – мысленно подивился Майкл, а вслух сказал:

– Мне просто нужно время. На родине… в Юте, – тут же оговорился он, видя, как округляются глаза Хокинса, – конечно, попрохладней. Я к Афганистану тоже долго привыкал… но привык.

Капитан, удовлетворившись ответом, кивнул и отвернулся к противоположному окну. Майкл облегченно выдохнул: ему не очень-то нравилось общаться при посторонних – помощник боялся сказать чего-нибудь лишнего, что может вызвать подозрение у телохранителей, о котором они непременно расскажут генералу… ну и закрутится-завертится.

К счастью, в аэропорт добрались без особых проблем, хотя Купер всю дорогу сидел как на иголках.

«Наверное, так и должно быть, – думал он, – топая вслед за Хокинсом к двустворчатым дверям, которые приветливо разошлись в сторону, когда к ним приблизился компаньон носатого – коренастый и слегка косолапый, похожий на хмурого медведя. – Весь „продвинутый“ мир против Легиона, новое поколение выбирает Синдикат и их деньги…»

Сам водитель остался в машине – видимо, он в Вашингтон не летел.

Застыв на пороге, Медведь что-то прошептал в наушник и только после этого шагнул внутрь. Капитан и Майкл проследовали за ним. Купер невольно оглянулся через плечо, чтобы посмотреть, как там Тейлор.

– Эй, смотрите, это же тот генерал… Джон Тейлор! – донеслось справа.

Майкл резко повернулся на голос. Невысокий худосочный мужчина лет сорока в шортах, огромной, явно не по размеру, гавайской рубахе нежно-голубого цвета и солнцезащитных очках, с улыбкой смотрел на спешащего ко входу в аэропорт генерала. За спиной незнакомца стояла женщина того же возраста, в синих бриджах, бирюзовой майке и кепке с огромным козырьком.

– Смотри, милая! – оглянувшись, воскликнул мужчина. – Это ведь он?

Женщина, одарив процессию лишь мимолетным взглядом, спешно потупилась. Ей явно было стыдно за своего крикливого спутника (мужа, любовника… брата?)

– Эй, генерал! – продолжал разоряться незнакомец. – Мы за тебя! Аризона с тобой!

Майкл невольно улыбнулся самым уголком рта. Слава богу, всего лишь поклонник! Купер ждал, что Тейлор хоть как-то отреагирует на слова поддержки – махнет рукой, веско, как умеет лишь он один, кивнет, да хотя бы взглядом одарит этого нелепого парня в рубашке с чужого плеча… но генерал продолжал идти, будто никакого мужчины там и не было. Майкл и вовсе решил бы, что это галлюцинация, вызванная жарой, если бы не косые взгляды окружавших Тейлора телохранителей – взглядов, которые не сулили незнакомцу ничего хорошего, если он продолжит привлекать к их скромному кортежу абсолютно ненужное внимание.

– Чего встал? – буркнул один из них Куперу, который и сам не заметил, что до сих пор стоит прямо на пороге.

Устыдившись, Майкл спешно развернулся и бросился догонять Хокинса. Последнее, что он увидел – это разочарованное лицо мужчины, которого жена, схватив за локоть, спешно уволакивала прочь.

Их вели на взлетную полосу окольными тропами. Слева, за прозрачной стеной, была целая уйма народа: люди стояли, сидели, спорили о чем-то, сновали туда-сюда, с багажом и без, но в той «кишке», которой шли генерал и его соратники, тишину нарушали только звук их собственных шагов. Майкл внезапно почувствовал себя безумно одиноким, несмотря на то что впереди топали капитан Хокинс и Медведь, а за спиной брел квартет телохранителей и охраняемый ими генерал. Наверное, теперь так будет всегда. Он должен жить, как и сам Тейлор – не доверять никому, кроме себя, держаться подальше от всех, в ком ты не уверен хотя бы наполовину так, как в себе самом.

Участь поп-звезды?

Нет, скорее, человека, от которого зависит, поглотит ли зараза Синдиката Америку или сгинет в небытие.

– Чего такой угрюмый? – спросил капитан, вновь усаживаясь напротив помощника. – Расслабься. В воздухе нам вряд ли что-то грозит. Считай это перекуром перед настоящей работой.

Майкл посмотрел на шефа исподлобья, потом выглянул в проход: капитан читал какую-то книгу, телохранители сидели поблизости, занимаясь кто чем – один дремал, двое болтали, четвертый любовался видом из окна. Но никто не смотрел в сторону Хокинса и его помощника.

Это значило, что можно говорить, не таясь.

– Предвкушаю, как нас будут встречать в Вашингтоне, сэр, – буркнул Купер, облокотившись на откидной столик между ними. – Там, как вы сами говорите, кругом одни враги.

– Ну, они нам не враги, – поправил капитан. – Обычные люди, которых водят за нос Эдвард и его прихвостни. В наше время не так-то просто понять, где хорошо, а где плохо. Многие даже не подозревают, что Синдикат покрывает наркоторговцев и прочую шушеру, ведь об этом, увы, по телевизору не расскажут.

– Пусть не враги, но ждать от них чего-то хорошего не приходится, – заметил Майкл. – Вы это знаете не хуже моего. Если людям кто-то не нравится, они постараются любым способом выразить свое негодование – от самого безобидного до…

– Это все понятно, – перебил его Хокинс. – Но ты, пожалуйста, не забывай, что нынешние сторонники Синдиката – это наши потенциальные союзники, причем, возможно, в самом ближайшем будущем. Поэтому относись к ним без лишнего негатива.

Слова капитана поначалу показались Майклу едва ли не глупыми. Однако, хорошенько их обдумав, он понял, что Хокинс говорит довольно очевидные и в общем-то правильные вещи. Если в Кувейте, Афганистане и иных странах третьего мира кипели бои не на жизнь, а на смерть, то здесь, в Америке, Синдикат и Легион воевали в первую очередь за поддержку населения. В ход шли все средства – шла обличающая информация, подлинная и выдуманная, шли факты и клевета.

«И как я здесь очутился?» – в очередной раз изумился Майкл.

– Вашингтон, – сообщил капитан.

Купер посмотрел в окно, увидел далеко внизу крохотные строения и помрачнел еще больше.

Они были уже рядом.

Майклу казалось, что весь Вашингтон буквально пропитан ненавистью к Легиону. Он ощущал ненависть каждой клеткой своего тела, хотя умом прекрасно понимал, что даже в столице США, где поклоняться деньгам испокон веков считалось традицией, имеются сторонники Тейлора.

– Приехали, – сообщил их новый водитель – бледный и болезненный на вид брюнет.

Купер посмотрел в окно. Хуже места для «высадки» и придумать нельзя. Будь на месте предполагаемого снайпера он сам, непременно выбрал бы именно этот участок. Ну а что? Просмотр – замечательный, от машины до дверей в здание – футов тридцать, не меньше, то есть даже если первая пуля уйдет «в молоко», остается возможность реабилитироваться.

«И ведь ты этого не избежишь! – с грустью и тревогой подумал Майкл. – Идти все равно так придется, сто процентов!»

– Мне этот участок не нравится, сэр, – склонившись к уху капитана, прошептал Купер. – Уж больно опасный. Говорю, как снайпер со стажем.

– Знаю, вижу, хоть и не снайпер, – тихо ответил Хокинс. – И мы к этому подготовились, не сомневайся. Наши люди прямо сейчас прочесывают каждое высотное здание в окрестностях.

– И все-таки вероятность, что они что-то упустят из виду, довольно велика, – заметил Майкл.

– Ни одна система не идеальна, – развел руками капитан. – Но что ты предлагаешь? Въехать в здание прямо на джипе?

Купер усмехнулся. А что, вполне себе вариант! То-то бы все оценили наглость генерала, который не просто на чужую презентацию приехал, но и сделал это так дерзко и эффектно.

Впрочем, Тейлор на такое вряд ли пойдет. Импульсивный правдолюб, он за словом в карман не лез, но никогда не был позером. И это никаким пиарщикам не изменить, могут даже не пытаться.

Хотя… в прежние времена генерала и так пытались «воспитывать», чуть ли не актерские курсы отправляли – «для улучшения имиджа», ага. Тогда Тейлор предпочел остаться собой. Сейчас же многое изменилось.

Наверное, всему виной Эдвард Уоррен, решил Майкл. По крайне мере до его появления Тейлор и не помышлял лезть в прицел камер больше, чем того требовала ситуация.

Вывод? Всякое действие рождает противодействие. Иначе и быть не может.

– Выгружаемся. И мысленно верим, что все обойдется, – тихо скомандовал капитан и, щелкнув кнопку на гарнитуре, воскликнул:

– Джейсон! Сразу за нами! Не раньше!

Купер толкнул дверь и выбрался наружу. По обеим сторонам от зеленой ковровой дорожки, которая вела к главному входу в холл отеля «Уиллард Интерконенталь», стояли хмурые мужчины в строгих костюмах и при галстуках. С первого взгляда определить, люди ли это Эдварда или собственная охрана отеля, было, разумеется, невозможно, однако Купер подметил, что, когда он показался из машины, все до единого скривились, будто легионовец был не человеком, а каким-нибудь мутантом из старого ужастика.

Тут уж и Майкл не удержался от гримасы недовольства. Вашингтон он невзлюбил сразу, даже еще не успев приземлиться, и с каждой секундой столица раздражала его все больше.

«Наверное, в Манхэттене еще хуже, – думал он, быстро шагая к дверям, которые услужливо, но без всякой охоты, открыли перед ним двое лакеев (ох уж это дурацкое стремление к излишнему пафосу – в эру фотодатчиков и прочей сенсорной чуши!..). – Просто я там был редко, набегами и никогда ни с кем не заговаривал о Легионе и уж точно не говорил, что я – их самый большой поклонник!..»

Пожалуй, его бы не поняли. Эдвард ведь и сам устроил логово в Нью-Йорке, где и обитал, любуясь из окна своей башни на проклятую фабрику финансов, именуемую Уолл-стрит. Это была его собственная корпорация зла, обитателей которой он буквально с рук кормил. Майкл хорошо запомнил обалденную нью-йоркскую зиму и небоскребы Манхэттена, от одного взгляда на которые захватывало дух, но совершенно забыл, что среди всего этого снежного великолепия живет и главный враг генерала Тейлора.

«Хороший повод, чтобы не любить Большое Яблоко, правда?» – скользя взглядом истинного профессионала по округе, думал Купер.

Сейчас он чувствовал себя как рыба в воде – пожалуй, впервые за полтора года. Почему? Он наконец-то снова мог приносить пользу. И пусть теперь Майкл был по другую сторону прицела (гипотетического или реального – покажет только время), пусть теперь он должен был не поразить «мишень», а спасти ее от точного попадания, навыки для этого требовались одни и те же.

Перво-наперво – анализ. Опытный глаз тут же выявил точку, в которой Купер и сам бы охотно засел с винтовкой. Дальность, конечно, порядочная, но если есть навык и хороший прицел, это уже не проблема. Сорок пять градусов относительно дороги, что позволяет стрелять практически «в лоб» и при этом не бояться, что жертва быстро скроется из вида. Достаточная высота…

– Вот это здание, сэр, – немного дерзко выставив на пути капитана руку, сказал Майкл и мотнул головой в сторону небоскреба. – С двадцатого по двадцать пятый этаж. Вы его проверили?

– Уймись, Майкл, – раздраженно велел Хокинс, мягко, но настойчиво убирая в сторону руку помощника. – Я же сказал тебе, мы проверили все окрестные здания, где только может засесть снайпер.

– Меня интересует только это, – продолжал упираться Купер, хотя больше не пытался выставить на пути капитана «шлагбаум». – Потому что сам бы я засел именно там.

На них уже начинали показывать пальцами, Майкл спиной чувствовал взгляды, слышал смешки. И капитан наверняка тоже чувствовал и слышал, потому что прошипел:

– Конечно, мы проверили и там тоже! А теперь шагай внутрь, пока мы с тобой не стали посмешищем всего Интернета!

Купер сдался, но про себя подумал, что стать посмешищем не так страшно, как соскребать мозги генерала с асфальта.

Вот позади хлопнула дверь и послышались шаги. Возросший гул явно свидетельствовал о том, что из джипа показался генерал Тейлор. Кто-то молчал, кто-то, не стесняясь, орал: «Вали в свою Аризону!» Самые любознательные ненавистники, которым для ненависти нужен был реальный повод, а не банальный стадный инстинкт, презрительно восклицали: «Иранский Мясник!», нарочно напоминая Тейлору о его главном позоре – «Сирджанской мясорубке». В той эпохальной бойне за богом забытый поселок выжил всего один американский солдат, и тот – о, ирония!.. – был по происхождению русским. Правда, он потом все равно умер, уже в госпитале, от многочисленных ран и травм, полученных в сражении, но Майкл все равно гордился своим земляком.

– Что за дикари… – услышал Купер ворчание капитана.

Кто-то додумался швырнуть на зеленую дорожку банку из-под содовой – наперекор Тейлору со свитой. Охранники этого словно не заметили – как стояли, так и продолжили стоять, и это привело Майкла в бешенство. К сожалению, выплеснуть его не позволял статус помощника. В ином же случае Купер не стал бы скромничать и отчитал охранников по полной.

Впрочем, он тут же забыл о гневе, снова повернувшись к небоскребу, который сразу приметил. Генерал уже шествовал к дверям главного входа, до ступенек были считаные футы, и с каждой секундой риск, что он покинет линию огня, возрастал, но снайпер не спешил напоминать о себе. Может, Купер действительно зря переживает? Может, покушение и вовсе случится не сейчас? Не здесь? Не сегодня?

Но, черт возьми, лучший момент трудно представить…

Наверное, Майкл просто слишком увлекся размышлениями о снайпере, иначе как объяснить, что он приметил этого подозрительного типа в ношенной черной кожанке так поздно? Парень стоял в толпе, но при этом вроде как чуть в сторонке, воровато озирался по сторонам и кусал нижнюю губу. Щеки его покрывала неаккуратная щетина, да и сам он весь был какой-то неухоженный, хотя и довольно молодой – и когда, спрашивается, успел так запаршиветь?

«Ни дать ни взять местный Том, – подумал Купер. – „Нарик“ или алкаш, как пить дать. И эта кожанка, хотя на улице жара…»

Майкл бы отвернулся, забыл о странном, но на первый взгляд безобидном персонаже, однако тут обратил внимание, что парень, часто утирая длинный нос левой рукой, правую держит в кармане и как будто что-то вертит в ней, сомневаясь, доставать ли это наружу.

Плохое предчувствие зародилось в душе Майкла. Он устремился к капитану, приблизившись, прошипел:

– Там парень, в толпе…

Хокинс даже головы не повернул.

Телефон в кармане Майкла внезапно ожил, запищал. Он, нахмурившись, выхватил его и уставился на экран. Пара секунд ушла на то, чтобы осознать: пищит приложение «Сапер», запущенное в фоне. Еще секунду – чтобы развернуть его и обнаружить, что шкала на экране из зеленой превратилась в красную.

Бомба. Где-то очень близко.

Купер понял, что медлить больше нельзя. Глубоко вздохнув, он стремглав бросился к странному типу, прямо наперекор Тейлору, рискуя поймать пулю от своих же, если те неверно истолкуют его маневр. А вот Кожаный, похоже, все понял: одарив Майкла испуганным взглядом, он внезапно зажмурился.

И грянул взрыв.

Купера швырнуло прямо на квартет телохранителей и Тейлора. Одного из «секьюрити» он сбил с ног, другие рухнули сами, предусмотрительно подмяв под себя генерала. От взрыва заложило уши, картинка стала двоиться, но Майкл нашел в себе силы подняться на ноги. Секунды две-три понадобилось ему, чтобы сфокусировать взгляд и обнаружить, что Кожаного нет на прежнем месте. Чертыхаясь, он метнулся к барьеру, который прежде охраняли хмурые «пиджаки», и резво перемахнул через красную ленту, соединяющую две блестящие стойки. Одну из них взрывом бросило прямо в толпу людей, угодив в тинейджера в потешных коричневых ботинках, который теперь корчился на асфальте. Люди в ужасе бежали прочь, кто-то даже на проезжую часть выскочил, чем вызвал разброд на дороге. Одна девушка, лет двадцати, в скромном сером платье до колен, вопила что есть мочи; Купер понял это лишь по тому, как она зажмурилась и широко раскрыла рот, ведь он по-прежнему ничего не слышал.

Разрозненность зевак после взрыва позволила ему углядеть знакомую кожанку далеко впереди. Напуганный, мерзавец несся что есть мочи. Казалось, Майклу его уже не догнать, но Купер не собирался сдаваться так просто. Собрав волю в кулак, он бросился в погоню.

Расстояние между ними стало медленно, но верно сокращаться. Кожаный явно подустал, не выдержал такого темпа, а вот для Майкла подобная скорость была вполне привычной.

И все же фора казалась довольно большой. Нет, разумеется, если парень станет петлять, как заяц, или запрыгнет в стоящую за следующим углом машину и унесется в ночь, то вся гонка окажется бессмысленной… Но пока Кожаный, судя по всему, рассчитывал только на собственную расторопность.

Вот только вашингтонские светофоры не всегда подмигивали пешеходам «зеленым».

Забывшись, Кожаный вылетел на дорогу и тут же оказался сбит проезжающим «фордом». Майкл скрипнул зубами – а ну как убили? – и со всех ног побежал к барахтающемуся на асфальте ублюдку.

– Вам тут стадион, что ли?! – возмутился показавшийся из «форда» водитель, коренастый, лысый и в дорогом костюме. – Я опаздываю на ужин!..

– Это преступник, сэр! – бросил Купер на ходу. – Он… в общем, виновен…

Плюнув на объяснения, Майкл подлетел к пытающемуся подняться мерзавцу и снова уложил его на асфальт. Кожаный охнул, дернулся было вновь, но Купер держал крепко.

– Вы все равно опоздали! – заверещал мерзавец.

– Куда опоздали? – прорычал Майкл и хорошенько встряхнул Кожаного – просто так, для острастки. – О чем ты?

– Стрела уже выпущена… – продолжал бормотать парень, будто не слыша телохранителя.

Купер хотел повторить вопросы, когда голова плененного им ублюдка внезапно запрокинулась назад, а на руку ему брызнуло что-то теплое. Мозги вперемешку с кровью, как понял Майкл пару мгновений спустя.

Большая часть, конечно же, разлетелась по дороге, заляпав проезжавший мимо автомобиль, пассажир которого высунулся в окно едва ли не по пояс и круглыми глазами уставился на труп Кожаного и восседающего сверху Купера.

Обескураженный, Майкл спешно отпрянул от тела и устремился к ближайшему зданию, чтобы снайпер не снял и его. Подлетев к серой, сделанной под гранит стене, он вжался в нее спиной, буквально слился с ней воедино, и зажмурился, тяжело дыша, утомленный бегом и напуганный внезапным убийством Кожаного. Только сейчас, оказавшись в безопасности, Купер понял, что скорее всего переживал зря. Любой здравомыслящий снайпер работал бы сначала по нему, а уже после – по сбитому машиной и лежавшему ничком Кожаному, все равно никуда бы не девшемуся. И если убили только мерзавца, значит, целились именно в него, а Майкл им был не нужен?

Но почему так? Неужели подрывник и снайпер – не заодно? Может, тогда это кто-то из людей Тейлора?

«А ведь стреляли-то из того самого небоскреба. Правда, не с двадцать пятого, а с пятидесятого, минимум – с сорок шестого. С двадцать пятого этот участок точно не просматривается…»

– Мать твою, да он же мертв! – в ужасе заорал водитель «форда», глядя сначала на безжизненное тело Кожаного, а потом – на Купера. – Это ты… ты его прикончил?!

– Да нет, ты что? – Майкл с трудом выжал из себя улыбку, однако, поняв, что она сейчас явно неуместна, спешно убрал ее с лица. – Это не я, мужик, у меня даже…

Он хотел сказать, что у него нет оружия, но тут же вспомнил про «беретту» в кобуре под мышкой и невольно осекся.

– Это он его убил! – Водитель, встретившись взглядом с одним из прохожих, указал на труп, а следом – на Майкла. – Вон тот тип! Прямо у меня на глазах!

Прохожие стали оглядываться на Купера, кто-то ускорял шаг, кто-то звонил куда-то по мобильнику – то ли спешил рассказать друзьям-подружкам об увиденном, то ли сообщал об инциденте в «девять-один-один». Все они смотрели на него испуганно, боясь, что одной жертвой этот растрепанный парень не ограничится. И только один взгляд был оценивающим, холодным, рассудительным. Майкл поднял голову и увидел женщину в черном, которая стояла на другой стороне дороги. Поняв, что Купер обратил на нее внимание, она спешно отвернулась и устремилась к подземному переходу. Секунда, две, три – и вот она уже пропала из виду.

«Странная дама, – отметил помощник Хокинса про себя. – Она как будто ожидала меня здесь увидеть!»

– А, вот ты где! – услышал Майкл знакомый голос. – А мы тебя уже обыскались…

Это был Медведь. Он появился из-за угла и, отыскав взглядом Купера, тут же устремился к нему. Вид у «секьюрити» был весьма озабоченный. Майкл даже решил, что с генералом что-то случилось, несмотря на все его старания, и дрожащим от волнения голосом спросил:

– Как Тейлор?

– Жив. Здоров. В бешенстве, – отрывисто сообщил Медведь. – В общем, вполне обычное состояние для него.

Купер облегченно выдохнул.

– Странно, что ты про Хокинса не спросил, – сказал телохранитель, смерив собеседника задумчивым взглядом. – Или неинтересно?

– Как он? – не придумав ничего лучше, Майкл просто спросил то, что от него ждали. Выглядело это, мягко говоря, нелепо, но что Купер мог с собой поделать? Жизнь лидера Легиона действительно волновала его куда больше, чем жизнь непосредственного начальника.

– Тоже жив. Ему повезло – у него то ли мобильник зазвонил, то ли сообщение пришло, и он остановился, чтобы достать телефон, а тут – бдыщ! – Медведь, выпучив глаза, попытался изобразить взрыв. Получилось не очень, впрочем, это и не был конкурс пародий.

– Слава богу, наши все целы.

– Это да. А это что там за тип на дороге? Ты это за ним гнался? – спросил «секьюрити», глядя на Кожаного, тело которого уже со всех сторон облепили зеваки. – Он ведь просто в отключке? Или…

– Мертв.

– Твоя работа? Может, не стоило…

– Не моя. Я не собирался его убивать.

– А тогда… кто?

– Видимо, снайпер. – Майкл очень вовремя вспомнил, что слишком умничать в беседе с телохранителем не стоит. Как и рассказывать ему о странной фразе мертвеца про «выпущенную стрелу». – Не знаю, где он засел.

– Снайпер? – недоверчиво переспросил Медведь.

– Ну ты сам на рану взгляни! – Купер махнул рукой в сторону трупа. – Там же четко видно, что калибр другой, что стреляли не в упор. Ладно, обычные горожане, но ты-то должен отличать!..

– И отличу, – немного обиженно заверил «секьюрити». – Ладно, не кипятись. И так все на взводе. Там восемь трупов, два лакея, один коридорный и пять гражданских. Вони будет… Презентации, конечно, не будет. Наверняка попытаются на генерала все это повесить – еще б, такая возможность!..

– Да он ведь сам едва не пострадал, – нахмурился Майкл.

– Но ведь не пострадал, – развел руками Медведь. – В отличие от восьми… – Суетливый жест в сторону трупа Кожаного. – Девяти! На это и будет упирать Синдикат в первую очередь, поверь, ага.

– Ты решишь, что лукавлю, уверен, но, черт возьми, в Афгане было куда проще, чем здесь, – заметил Купер. – Там по крайней мере не надо было думать о собственном… имидже. Выполняешь поставленные задачи? Честь тебе и хвала. Нет? Другой разговор…

– Задержите его, сэр! – Водитель снова возник на горизонте, только на сей раз обращался он к Медведю, а не к Майклу. – Он убил того парня! Я все видел!

– Задержу, непременно, – пообещал телохранитель и лукаво подмигнул Куперу – мол, не переживай, я за своих горой.

– Что будем делать? – спросил Майкл.

– Ждать полицию, – пожал плечами Медведь. – А какой у нас выбор? И так, чую, придется нашим юристам поднапрячься… а если мы еще с места преступления скроемся, вообще все плохо будет.

Мобильник Купера взвизгнул почти одновременно с телефоном «секьюрити». Майкл, разумеется, сразу понял, чей голос услышит, едва поднесет трубку к уху.

– Ты где? – первым делом спросил Хокинс.

– Буквально за углом, сэр. Вместе с… – Майкл осекся, поняв, что не знает имени Медведя. Впрочем, «секьюрити» был слишком занят собственным разговором, чтобы прислушиваться к словам Купера. – С одним из наших.

– Ты куда делся вообще? Я тебя искал, думал, не убило ли тебя…

– Приложение сработало. – Еще один осторожный взгляд в сторону Медведя – не смотрит ли?.. – Я побежал за парнем с радиодетонатором.

«А он у него есть вообще? – мелькнула шальная мысль. – Быть-то должен, но вот есть ли действительно? Уже и не проверишь – слишком много людей вокруг…»

– Поймал? – продолжал расспрашивать капитан.

– Его убили прежде, чем я что-то узнал.

И снова Купер не стал рассказывать о странной фразе Кожаного. Но не потому, что она казалась донельзя странной и бессмысленной; просто по телефону, как казалось Куперу, подобные моменты лучше не обсуждать.

– Кто убил? – опешил капитан.

– Снайпер. Судя по всему, как раз в том здании… – Майкл запнулся, потом, собравшись с духом, договорил:

– В том здании, на которое я вам указывал.

– Черт! – выругался Хокинс. – А ведь ребята проверили его… Нет, это наверняка какие-то хитрые проделки Синдиката. Сорвать собственную презентацию, убить несколько человек и обвинить в содеянном Легион – вполне в их духе!

Майкл в который раз подивился кровожадности Эдварда Уоррена и его верных прихвостней. Насколько же велико их желание сжить со свету генерала и его единомышленников, если они готовы убивать невинных горожан… которые, к слову, их поддерживают?

Да уж, все-таки в Афганистане действительно было проще. Там по крайней мере работали люди, еще не забывшие, что такое честь, совесть и человечность.

– Что прикажете делать, сэр? – спросил он у Хокинса.

– Набраться терпения и оставаться на месте. Кто там с тобой?

– Вы думаете, я уже выучил все имена? – после неловкой паузы спросил Майкл. – Такой… хмурый, плотный, косолапит немного…

– А, ну это Итан! – определил капитан. – Так вот, скажи Итану, чтобы оставался с тобой и, если понадобится, с тобой же поехал в управление полиции. Это приказ начальника охраны. Так и передай, слово в слово. Понял?

– Да, сэр. Передам.

– И главное, не очень волнуйся. Ты все сделал правильно. И убийство на тебя никто не повесит: патрон в винтовке и патрон в «беретте», сам знаешь, огромная разница.

– Я понимаю, сэр.

– Ладно, ты парень смышленый, все будет нормально. И… – Хокинс тоже запнулся. – Это моя вина. Я должен был к тебе прислушаться сразу.

– Бывает, сэр, – немного растерянно ответил Майкл. – Пустое. Главное, что все наши живы.

– Вот то-то ж! В общем, будь с Итаном, не пропадешь. А мы тут по своей будем разбираться… Как бы то ни было, ты хорошо сработал.

Сказав это, капитан повесил трубку. Майкл посмотрел на мобильник – как и думал, это был далеко не первый звонок Хокинса, просто слух к Куперу вернулся далеко не сразу, вот он предыдущие и не слышал.

Из-за поворота тем временем показалась полицейская машина с включенным проблесковым маячком. Воя сиреной, она резко вошла в поворот и затормозила в нескольких футах от трупа.

– Явились, – сказал Итан, вновь подходя к Майклу. – Ты как?

– Справлюсь, – буркнул Купер, хмуро глядя, как из машины появляются патрульные.

Водитель «форда» тут же бросился к ним и, тыча пальцем в сторону Майкла и Медведя, возопил:

– Вот он, он за ним гнался, а потом застрелил!

«И чем я ему так не понравился?» – подумал Купер, сверля спину не в меру крикливого мужика в пиджаке.

– Держите руки на виду, сэр! – достав из кобуры пистолет, предупредил один из офицеров. – И вы тоже!

Майкл и Итан переглянулись и послушно подняли руки вверх.

К Итану, как выяснилось, особых вопросов у полицейских не оказалось, а вот с Майклом здешний детектив решил потолковать с глазу на глаз. И в принципе, ничего удивительного в этом не было – с учетом того, что Купер сначала гнался, а потом припечатывал к земле парня, который оказался мертвым считаные мгновения спустя.

– Детектив Такер, полицейское управление, – сказал мужчина лет сорока трех, войдя в допросную, где его уже поджидал Майкл.

Взгляд вновь прибывшего казался пустым, бесстрастным. Он явно немало повидал на своем веку и таких, как Купер, и таких, как Тейлор, и особенно таких, как парень в кожанке, который отдал концы. Текущее дело ничуть его не увлекало, и Майкл с ходу понял, что детектив не меньше, чем сам телохранитель, хочет поскорей покончить с допросом и убраться восвояси. Его это вполне устраивало.

Вот только имелись определенные сомнения насчет его фальшивой личности. Тест на ДНК ему пока что не грозил, не те обстоятельства, но есть ведь и другие способы выявить подмену? Станут ли полицейские этим заниматься – другой вопрос. По идее сейчас должны прийти результаты баллистической экспертизы, которые докажут, что Майкл никого не убивал.

А может, они уже и пришли? Черт его знает, как шустро работают нынешние лаборатории…

– Майкл Купер, помощник капитана Хокинса, адъютанта генерала Тейлора, – представился телохранитель.

Он не пытался казаться невозмутимым. С чего б ему таким быть? Его непосредственного начальника и начальника его начальника едва не убили, сам он тоже чуть не погиб, а парня, который подстроил взрыв и которого Купер только-только догнал, прикончил снайпер. Стресс? Еще какой! И пусть Майкл был не обычным горожанином, а вполне себе бывалым воякой в свои тридцать с хвостиком.

– Взрыв в центре Вашингтона. Восемь трупов, – принялся перечислять детектив. – Плюс труп парня, в кармане которого найден радиодетонатор…

«Ага, значит, все-таки был он у него в кармане!..» – с удовлетворением отметил Майкл про себя.

– И вы, верхом на нем. Почему вы за ним побежали?

– Потому что понял, что бомбу взорвал именно он, – пожал плечами Майкл.

– А как вы это поняли?

«Ты уже знаешь, что радиодетонатор был при нем. Соври для убедительности!»

– Увидел у него в руке радиодетонатор. Он его как раз достал, чтобы взорвать вход в отель. Ну, а поскольку я один его увидел, бросился к нему.

Детектив некоторое время задумчиво жевал губу, сосредоточенно рассматривая стол между ними, а потом спросил:

– Вы знаете, что самое интересное, мистер Купер?

– Что?

– Вот как раз то, что вы только сказали – что радиодетонатор увидели вы один. Мне не интересны подробности, откуда вы вообще знаете, как выглядит радиодетонатор. Речь, в конце концов, не о вашем военном прошлом. Но почему из всех, кто сопровождал Тейлора, из всех охранников отеля, дежуривших у входа, вы один-единственный увидели детонатор?

Майкл выгнул бровь. Это что же, попытка загнать его в угол? Мудрый и опытный Такер наверняка ждет вопроса а-ля: «Так вы что, думаете, это я подкинул ему детонатор?» Это, конечно, вряд ли можно считать признанием. Но подобная реакция Купера позволит детективу задать очередной неудобный вопрос, а Майкл вовсе не хотел играть в полицейские игры, поэтому сказал, снова пожимая плечами:

– Я не знаю, почему они не увидели радиодетонатор. Может, угол обзора у меня был чуть лучше – я ведь шел малость впереди других.

– Может, и так, – не стал спорить Такер. – Но вы все равно очень наблюдательны, мистер Купер.

– Не жалуюсь. Наверное, опыт какой-никакой дает о себе знать.

– И снова, простите, не стану уточнять, о каком именно опыте идет речь. – Детектив бросил взгляд на наручные часы, блестевшие на его левом запястье. – Время уже позднее, домой охота.

– И мне тоже, – признался Майкл.

– Ну и славно. – Такер не сдержал облегченной улыбки – как будто он сомневался, что Купер хочет убраться отсюда как можно скорей!.. – Итак, спешу вас успокоить: наши лаборанты тоже хотят домой, поэтому они уже сообщили нам, что на радиодетонаторе ваших отпечатков нет, хотя я, признаюсь честно, всерьез рассматривал подобную версию…

– Какую? – изобразил непонимание Майкл.

– Не важно, – покачал головой детектив. – Теперь, когда пришли результаты дактилоскопии, уже не важно.

– А что насчет убитого подрывника? – не удержался от вопроса Купер. – Отчет по баллистике уже готов?

– Готов, – подтвердил детектив.

– Значит, теперь вы знаете, что не я его убил?

– Знаем, что не вы, – признал Такер, – но, увы, не знаем, кто убил.

– В смысле?

– В смысле снайпер ушел, – с усталым выдохом проронил детектив.

Он облокотился на стол, сплел пальцы рук перед собой и одарил Майкла тяжелым взглядом из-под насупленных бровей.

– Я честно скажу, – произнес Такер, – я ничего против вас не имею. Ни против вас конкретно, ни против генерала Тейлора и Легиона в целом. Но вы приехали в город, и случился взрыв. Я ни на что не намекаю, просто констатирую факт.

– А я скажу иначе: мы приехали в город, и случился взрыв, из-за которого едва не погиб генерал и его люди, в том числе и я, – сказал Майкл, старательно не отводя взгляд в сторону. – Я как бы тоже ни на что не намекаю.

Их игра в «гляделки» не затянулась надолго: детектив явно устал и очень хотел домой. Доказательств не было, исполнитель мертв, снайпера полицейские упустили. Восемь трупов – и никаких ниточек, ничего, что может привести следствие к заказчику… или заказчикам – если убивший Кожаного работал не на тех людей, что организовали взрыв.

– Ладно, мы закончили. – Такер оперся на стол, поднялся. – Можете быть свободны.

Он жестом указал на дверь, пропуская Майкла вперед, и тот с радостью воспользовался приглашением.

Распахнув дверь, он тут же обратил на себя внимание всех без исключения сотрудников управления, находящихся на этаже. Кто-то глянул и, мигом потеряв интерес, отвернулся, кто-то продолжал глазеть, чаще всего – с неприязнью (среди полицейских хватало сторонников Эдварда, которых вполне устраивало появление его детища). Чего не было – так это симпатии. Даже те, кто тайно поддерживал Легион, видели в нем не одного из приближенных людей генерала, а подозреваемого в убийстве.

Впрочем, Купер и не надеялся разжиться здесь друзьями. Все, о чем он мечтал, это поскорей покинуть управление.

Майкл оглянулся через плечо: Такер как раз запирал допросную.

– Так я могу идти? – спросил помощник Хокинса.

– Полегче, ковбой, – усмехнулся детектив. – Ты все еще подозреваемый. Пока я не отчитаюсь перед шефом, не смогу вернуть тебе твой пистолет и прочую мелочевку, которую выгребли из твоих карманов.

– И что мне тогда сейчас делать? – выгнул бровь Майкл.

– Присядь вон там. – Такер махнул рукой в сторону ряда стульев у противоположной стены. – А я загляну в кабинет к капитану, доложу, что к чему, и пойдем.

– Это надолго? – нетерпеливо спросил Купер.

– Послушай, парень, – раздраженно сказал детектив. – Я понимаю, что ты не хотел провести сегодняшний вечер в управлении. Но есть те, кто погиб, и ты, который отделался легким испугом. Так что я бы на твоем месте радовался, что оказался жив.

Тебе никогда не понять, что значит «быть на моем месте», хотелось ответить Майклу. Потерять семью, потерять веру, обрести ее, потом утратить возможность служить этой вере – и снова вернуться, заняв место человека, который погиб, защищая веру от, если так можно выразиться, атеистов.

Но Купер не сказал ничего подобного, потому что устал от разговоров – после полутора лет, проведенных большей частью в раздумьях, сегодняшний день был до того насыщен разнообразными беседами, что голова буквально лопалась от новой информации. Впрочем, событий тоже хватало – если учесть вчерашнюю перестрелку с китайцами, их было чуть ли не вдвое больше, чем за все время, проведенное в «ссылке» в Южном Бронксе.

Поэтому Майкл лишь смиренно кивнул и произнес:

– Я радуюсь. Жду вас.

И, пройдя к ряду стульев, послушно опустился на один из них. Детектив удивленно хмыкнул, но ничего не сказал – прошествовал мимо и скрылся в кабинете шефа.

Его не было минут пятнадцать, может, чуть меньше. Майкл не засекал нарочно, но запомнил, что успел заскучать, когда Такер наконец вышел наружу и, встретившись с ним взглядом, мотнул головой в сторону лифта – погнали, мол, отсюда. Уговаривать Купера не пришлось.

– Если верить твоему личному делу, ты почти полтора года провел в плену у афганских моджахедов? – откашлявшись, поинтересовался детектив.

Он явно долго размышлял, стоит ли вообще задавать подобный вопрос, и в итоге все-таки не сдержался: любопытство, как обычно, перебороло вежливость.

– Мне не очень хочется об этом говорить, – не придумав ничего лучше, ответил Майкл.

– О да, да, разумеется… – тут же смутился Такер и поспешно уткнулся взглядом в пол. – С пониманием…

Майкл подумал, что детектив все-таки неплохой человек. По крайней мере у него в отличие от многих современных американцев имелся какой-никакой кодекс чести – он не стремился прижать Купера из вредности, а просто делал свою работу, то, что должен.

И Майкл был чертовски рад, что его допрашивал именно такой человек, а не прикормленная Эдвардом сволочь.

– Вот, держите, – сказал дежуривший в хранилище офицер, вручая пакет Куперу. – Проверьте прямо здесь, не потерялось ли чего?

Майкл вопросительно посмотрел на Такера, тот горестно вздохнул и пожал плечами – поступай, как знаешь. Купер вывалил содержимое на стойку. Черная «беретта» на фоне обычной мятной жвачки, мобильника и тощего, считай, пустого бумажника смотрелась не столько зловеще, сколько дико, чужеродно.

– Это все? – спросил дежурный, глядя на Купера исподлобья.

– Да. Я не знаю, конечно, сколько мелочи было в кошельке… – Майкл заглянул внутрь бумажника. – Но купюр в нем действительно не было. Тут вы меня не обманули.

– Шутите!.. – вымученно улыбнулся офицер.

– Мы здесь закончили? – устало поинтересовался Такер.

– Паспорт тоже на месте… – пробормотал Купер, заглянув в последний карман бумажника. – Да, это все.

– В таком случае счастливо, – небрежно отсалютовал ему детектив. – И надеюсь, не свидимся.

С этими словами он развернулся и устремился прочь, к «умным» дверям, ведущим на улицу, а к Майклу подошел улыбающийся Итан.

– Недолго они тебя промурыжили, – заметил он, ободряюще хлопнув Купера по плечу.

– Мне показалось, целую вечность, – признался Майкл.

– Минут сорок – вряд ли целая вечность, – пожал плечами телохранитель. – За убийство обычно сидят куда больше. Ладно, погнали.

Шагая следом за Медведем и глядя в его широкую спину, Купер думал о том, что сегодня снова едва не расстался с жизнью. Но если вчера это была бы глупая смерть из-за наркомана, который все равно умер буквально через полчаса, то сегодняшняя погибель, случись она, наверняка могла бы считаться героической – он ведь спас лидера всего движения Легион.

С такими мыслями Купер забирался в джип, где его уже поджидал Хокинс.

– С боевым крещением, Майк, – прошептал капитан, когда помощник уселся на сиденье рядом с ним.

Тонированные стекла уперлись в рамы, зажужжал кондиционер.

Майкл блаженно зажмурился.

То, что надо. По крайней мере слушать Вашингтон после всего случившегося у него не было никакого желания.

Однако проститься с городом так быстро, увы, не удалось.

Они проехали, вероятно, несколько миль, прежде чем Хокинс сказал:

– Останови здесь, Майклу надо выйти.

– Что? – удивился Медведь.

Купер удивился не меньше, однако, поймав красноречивый взгляд шефа, тут же кивнул и сказал:

– Да, здесь было бы удобно.

– Но как же вылет обратно в Аризону? – пробормотал водитель.

Несколько обескураженный, он все-таки прижался к обочине и заглушил мотор.

– Майкл полетит сам, обычным самолетом. У него есть еще дела в Вашингтоне.

– Как закончу, так и прилечу. Какие проблемы? – Купер улыбнулся, чтобы хоть немного разрядить ситуацию, но вышло до того натянуто, что ему, вероятно, не поверил никто из сидящих в автомобиле мужчин.

Впрочем, спорить с Хокинсом и его помощником ни Итан, ни водитель не стали. Слово «надо» так часто употреблялось в речи офицеров Легиона, что ему уже давно все перестали удивляться.

– Удачи, Майкл! – искренне сказал Медведь.

– Удачи, – буркнул водитель, которого Купер вообще видел впервые – наверное, прежде он вез Тейлора, поэтому и не запомнился Майклу.

– Да, всего, – произнес капитан, странно глядя на помощника.

– И вам без приключений добраться до Финикса, – бросил Купер, прежде чем распахнуть дверь и вывалиться наружу.

Он был до того растерян, что едва не вписался в росшее у края тротуара деревце. Обошлось: только ногой врезался в хлипкую оградку и едва ее не сломал. Позади джип скрипнул шинами по асфальту. Майкл повернул голову и недоуменно уставился машине вслед.

«Что же задумал капитан?!.»

У Купера, разумеется, в Вашингтоне не имелось никаких дел – ни личных, ни тех, которые ему перепоручил бы Хокинс. Все, что у него было – немного мелочи, паспорт, телефон, пистолет и дерьмовое настроение. Даже жвачка закончилась: он, неожиданно даже для самого себя, додумался угостить ею Медведя – видно, за то, что тот дожидался Майкла с допроса столь терпеливо… и столь же напрасно, как показали следующие несколько минут.

Теперь Купер был один в этом огромном мегаполисе, так страстно любившем Эдварда, что преданному воину Легиона даже ходить по этому асфальту было неимоверно тяжело, словно начинающему факиру по раскаленным углям из опрокинутой жаровни.

Хуже всего, конечно, что у Майкла не имелось конкретной цели. Его просто вышвырнули из машины под предлогом «собирался по делам».

Но тут телефон, подаренный Хокинсом, внезапно ожил и сотряс вибрацией карман.

Купер нахмурился. Медленно вытащил мобильник и посмотрел на экран. Сообщение от номера «один» (он же «капитан», он же – «шеф»):

«Прости за спешку, так надо».

Следом прилетела еще одна:

«Тебе нужен дом номер двадцать по Томас-стрит. Для этого дойди до перекрестка и сверни налево».

Майкл, прочитав оба сообщения, совершенно запутался.

«Зачем мне нужен этот дом?» – спросил он. – А затем, подумав, добавил: «Что за игру вы затеяли, сэр?»

Некоторое время мобильник молчал, и Майкл невольно задумался – а не ошибся ли капитан номером? Поскольку сам Купер ни на какую Томас-стрит не собирался, это могло быть – чисто теоретически – сообщение для совершенно другого агента.

Однако уже полминуты спустя пришла третья эсэмэска:

«В девятой квартире, на третьем этаже, живет Шелдон Реймс, человек Тейлора, он проверял дом, который ты назвал потенциально опасным. Тот самый, где засел снайпер, убивший нашего мудака».

Так вот, значит, в чем дело! Хокинс подозревает одного из людей в измене, но сеять смуту не хочет, поэтому направляет своего тайного телохранителя, чтобы разобрался в ситуации и выбил правду из лжеца.

«А почему вы решили, что Шелдон вернется домой?» – резонно удивился Майкл.

«Потому что он прямо сейчас направляется туда», – просто ответил Хокинс.

Что на это ответить, Купер попросту не нашелся. Спрашивать у капитана, как он узнал, где находится опальный телохранитель, казалось пустой тратой времени: разве это так важно сейчас, откуда у шефа взялась подобная информация? Куда важней, что человек, способный пролить свет на заговор против Тейлора, вот-вот пожалует домой, и у Майкла появится реальная возможность перехватить этого типа и допросить его, как следует.

«А как я его узнаю?» – подумав, написал Купер.

В ответ на это Хокинс прислал помощнику фото, на котором Шелдон был изображен вместе с женой, дочкой, совсем еще юной, и сыном, еще не заматеревшим, но уже довольно взрослым – то ли выпуск школы, то ли младший курс колледжа. В любом случае определить, кто из присутствующих на снимке людей Шелдон, не составляло никакого труда.

«Я его найду!» – не придумав ничего лучше, пообещал Майкл, прежде чем выключить телефон.

Оставаться на связи было чревато последствиями – телефон мог выдать его не только звучной трелью, но и банальной вибрацией, поэтому такую возможность следовало исключить в первую очередь. Купер уже знал, кто является объектом и где объект встречать, поэтому надобности в иных инструкциях вроде как и не было.

Решив не тратить времени даром, Майкл остановил первого встречного и уточнил, где находится пресловутая Томас-стрит. Узнав, помощник Хокинса рысцой устремился в нужном направлении. Дорогой он на всякий случай даже уточнил вновь, в верную ли сторону двигается, ему подтвердили, и Купер продолжил свой забег.

Это оказался сравнительно небольшой пятиэтажный дом, особенно на фоне гигантов, которых Майклу довелось наблюдать рядом с отелем «Уиллард Интерконтиненталь». Проникнуть в подъезд оказалось неожиданно плевым делом: он просто шмыгнул внутрь следом за невинного вида старушкой и нарочно отстал, чтобы не вызывать у нее ненужных вопросов. Потом, уже шагая вверх по лестнице, проверил обойму пистолета и с удовлетворением отметил, что та полна. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: ведь сегодня Майклу еще не доводилось пускать оружие в ход. Купер на всякий случай снял «беретту» с предохранителя и загнал патрон в патронник, передернув затвор. Майкл не знал, как поведет себя опальный телохранитель, не знал, удастся ли застать его врасплох. Возможно, Шелдон даже будет не один, а с компаньонами или заказчиком, соблазнившим Реймса деньгами или иными благами.

Вообще, конечно, со стороны Хокинса это был весьма рисковый шаг – посылать на задержание предателя одного-единственного человека. Хотя, если он действительно доверял одному лишь Майклу, стоило ли вовлекать в эту авантюру кого-то еще? Вполне возможно ведь, что тот же Медведь Итан или сидевший за рулем «секьюрити» на самом деле давно куплены Эдвардом и теперь, словно «чертик из коробочки», дожидаются своего часа. Возможно, они уже заряжены, но еще не пришло время ввести их в игру. Этакая ставка на будущее.

Купер притаился в тени на пролет выше. Он не знал, ведется ли в подъезде видеосъемка, но, поскольку не обнаружил нигде характерных красных светодиодов, решил, что нет. Это внушало слабую надежду на то, что его не повезут в управление на очередной допрос. Хотя, конечно, в современном, помешанном на безопасности мире очень тяжело быть в чем-то уверенным.

Интересно, а как теперь улетать из Вашингтона, думал Купер, глядя сверху вниз на лестничную клетку и дверь с заветным номером «девять». Денег-то у Майкла было кот наплакал; не подозревая, что ему придется возвращаться в Финикс самому, Купер даже не взял с собой подаренную Хадсоном кредитку. Но случившийся форс-мажор смешал все карты. В идеале Хокинс, конечно, должен забронировать для него билет, но как оно будет на самом деле, Майкл мог только догадываться. Тейлор и капитан наверняка уже давно позабыли, что это такое – летать чартером, их седалища привыкли к креслам в частных самолетах и тишине, сопутствующей подобным перелетам…

На самом деле Купер, конечно, не слишком-то переживал насчет обратной дороги, просто не знал, чем себя занять на время ожидания Реймса, вот и думал о том о сем. Чертовы секунды, как обычно, ползли крайне медленно, словно престарелые черепахи, и Майкл, порядком уставший за последние два дня, буквально изнывал.

Вконец отчаявшись, Купер даже начал про себя вспоминать текст любимой песни, которую переслушивал по сто раз на дню еще во время учебки, как вдруг услышал шаги.

Это не было похоже на шаги человека, возвращающегося домой с работы или из паба, где он славно провел время с друзьями. Скорей, вот так, крадучись, по лестнице станет подниматься ночной вор, не желающий привлекать к себе чье-либо внимание.

Купер напрягся. Он уже догадывался, кого вскоре увидит у двери. Затаив дыхание, Майкл поднял пистолет вверх. Он не слишком хотел стрелять в Шелдона, хотя, пожалуй, тот и заслужил пулю.

Конечно, можно было бы все списать на невнимательность – просто не увидел снайперского «тайника», случается. Но ведь после этого был выключенный телефон и вот эти самые робкие шаги, которые выдавали в Реймсе настоящего злоумышленника. Он, конечно, станет упираться до последнего, ссылаться на то, что его-де подставили… но это будут уже предсмертные судороги. Тейлор подобных людей не щадит. Предавший раз предаст опять – известная и крайне верная мудрость.

Вот из тени выступает человек, и Майкл с удовлетворением отмечает, что к двери подошел не кто иной, как Шелдон Реймс – по крайней мере, если Хокинс прислал ему верную фотографию. Шелдон явно напуган. Еще бы – «упустить» снайпера, который вполне мог не ограничиться убийством Кожаного и прихлопнуть Тейлора с легкостью!..

Майкл начал действовать, когда Реймс вставил ключ в замочную скважину. Все тело предателя в тот момент работало на одну задачу – открыть чертову дверь, и это время как нельзя лучше подходило для внезапной атаки из тени.

Впрочем, «атакой» это, наверное, нельзя было назвать в полной мере – Майкл просто в мгновение ока оказался рядом с Шелдоном и упер в его спину ствол пистолета. Реймс так и замер – пальцы правой руки лежат на ключе, который он так и не успел провернуть, левая рука висит вдоль туловища. Телохранитель был явно деморализован – а все потому, что Купер верно выбрал момент.

– Дернешься – выстрелю, – шепнул помощник Хокинса.

– Кто ты? – спросил Реймс севшим от волнения голосом.

Тут-то Купер запоздало вспомнил, что они с Шелдоном никогда не встречались прежде. В памяти всплыла фразочка про выпущенную стрелу, которую проорал Кожаный, когда Майкл уже сидел на нем верхом. Вот только как это подать, чтобы выглядело естественно, непринужденно?

– Я – наконечник выпущенной стрелы, – сказал Купер и нарочно усмехнулся, чтоб снизить градус пафоса, которым его реплика была буквально пропитана.

Эффект оказался куда более ярким, чем Майкл мог и помыслить: Шелдон внезапно затрясся всем телом, словно температура в подъезде разом опустилась до минус сорок по Цельсию, и, запинаясь, пробормотал:

– Я… я же все сделал, как мне сказали…

– Открывай дверь, – безапелляционно перебил его Купер. – Внутри потолкуем. Тут слишком много ушей.

– Да, да… – засуетился Шелдон. – Как скажете…

– Но без резких движений, – тут же предостерег Майкл, когда опальный телохранитель набросился на дверной замок, словно оголодавший пес на мозговую кость.

– Я… просто ты сказал…

– Без. Резких. Движений. Открой эту гребанную дверь.

Внутри царили тишина и мрак, как будто Майкл и Шелдон проникли в квартиру холостяка, которого дома никто не ждет. Но Купер хорошо помнил эсэмэску Хокинса про жену, совсем еще юную дочь и сына, который недавно окончил школу.

«И где же, интересно, семья Реймса? – недоумевал Майкл. По его приказу Шелдон включил свет в прихожей, и теперь помощник Хокинса любовался на семейные фото и полку, заставленную мужской, женской и детской обувью. – Неужели успел вывезти заранее? Расчетливая скотина… Но зачем тогда вернулся? Мог бы прямо из небоскреба сразу махнуть в убежище, к семье, но не стал этого делать. Глупость какая-то…»

Глупость не меньшая, чем если бы Майкл неожиданно взял билет до Нью-Йорка и как ни в чем не бывало нагрянул в «Лисью нору» к обиженным на него китайцам. То-то бы они удивились!.. Ну, перед тем, как нашпиговать его свинцом.

– Что ты собираешься со мной делать? – спросил Шелдон, робко оглянувшись на Купера.

– Хороший вопрос, – ухмыльнулся Майкл, стволом пистолета приподняв фотографию в рамке – это оказался снимок счастливой семьи Реймса на песчаном пляжу. – Зависит от того, что ты мне скажешь?

«Возможно, мой маленький спектакль принесет свои плоды, и я смогу узнать больше, чем если бы заявился с именем Тейлора на губах?»

– Я… я даже не знаю, что и говорить. Я просто сделал все, как мне велели. – Реймс, будто невзначай, принялся бочком пятиться вглубь квартиры.

– Куда это ты идешь? – нахмурился Купер и поднял пистолет, призывая своего пленника к порядку.

Это сработало: Шелдон замер, как вкопанный, испуганно глядя на оружие в руках Майкла. Видимо, он слишком боялся тех людей, которые «выпускали стрелы», подумал Купер. Обычно телохранителя банальным стволом не так-то просто напугать. Уж точно он не превращается в лебезящего размазню – кроме тех случаев, когда действительно есть чего бояться. Вывод? Тот, кто нанял снайпера и перекупил Реймса, весьма могущественная личность.

«Эдвард. Как пить дать. Третьей сопоставимой с ними силы попросту не существует в природе!»

– Послушайте, ну у меня и так уже проблем выше крыши из-за всего этого… – снова заканючил телохранитель. – Они обещали устроить моего сына в престижный колледж, а вместо этого прислали человека с пистолетом…

«Так вот, значит, какова плата за предательство!.. Колледж для сына!»

– Колледж тебе обещали только в случае успешного выполнения задания, – сказал Майкл. – Но Тейлор, увы и ах, по-прежнему жив. Поэтому мои хозяева хотят знать, почему все пошло не так?

– Но… – опешил Шелдон. – Изначально ведь речь шла о запугивании, а не об убийстве, разве нет? На убийство я бы никогда… О черт!

– Тише. Тише, – с нажимом сказал Майкл, видя, что он едва ли не в истерику впадает. – Это что еще, совесть просыпается?

Он принялся выхаживать по коридору, и Куперу хватило глупости, чтобы не пресечь это мельтешение. Позже Майкл не раз вспоминал случившееся в тот вечер и недоумевал, почему же он тогда утратил концентрацию. Наверное, в какой-то момент ему стало казаться, что дело сделано, что Шелдон уже никуда не денется… и в этот самый миг Реймс рванул в гостиную, а Купер остался стоять в прихожей.

Подобное называется «застать врасплох». Так Майкл застал опального телохранителя у двери, так сейчас телохранитель вернул ему должок. Благо ума и выучки хватило, чтобы бездумно не рвануть следом. Вместо этого помощник Хокинса метнулся к шкафу и прижался плечом к боковой стенке. Вероятно, это решение в итоге и спасло Куперу жизнь – поскольку Шелдон буквально пару секунд спустя высунул из-за угла руку с пистолетом и выстрелил, не целясь. Пули ушли в «молоко». Майкл услышал, как чертыхнулся Реймс.

Помощник Хокинса закусил нижнюю губу. Пожалуй, зря он затеял всю эту игру с «наконечниками выпущенных стрел» и прочей хренью. За последние полтора года Майкл и так успел примерить на себя две новые личины, так стоило ли сейчас корчить из себя кого-то еще? Тем более что Шелдон, судя по всему, и сам переживал из-за содеянного, вероятно, даже раскаивался, а значит, вполне мог выложить человеку генерала любые подробности в робкой надежде на помилование.

Сознаться во всем сейчас? Сказать правду… но кто теперь в нее поверит? Уж точно не Реймс, который явно вознамерился наделать в незваном госте дырок, как в хорошем швейцарском сыре. Переубедить его вряд ли получится, как и разоружить. Что же остается? Стрелять на убой?

Купер скрипнул зубами.

Капитан Хокинс явно не обрадуется, когда Майкл расскажет ему о «гениальной» идее выдать себя за человека таинственного нанимателя, завербовавшего Реймса. А уж когда в ответ на резонный вопрос шефа: «Ну и чем дело кончилось?» Купер ответит: «Застрелил», адъютант наверняка придет в ярость. Как выглядит Хокинс в гневе, Майкл прежде не видел и, честно сказать, не горел желанием узнать. Но все, увы, шло к тому, что на ранчо «Эстрелла» Купер вернется со скальпом Реймса, проигнорировав настойчивое пожелание «доставить живым».

– Не дури, Шелдон! – выкрикнул Майкл. – Какого черта ты решил стрелять?

– Жить я хочу, вот почему! – зло рявкнул опальный телохранитель. – А ты меня не отпустишь!

– Все еще можно решить миром, – попытался убедить его Купер, но Реймс был непреклонен.

– Иди к дьяволу со своим миром! Я так и знал, так и знал, что после случившегося мне не дадут спокойно уехать!

– Тогда зачем пошел на сделку? – не выдержав, в сердцах воскликнул Майкл.

Ситуация могла бы показаться даже ироничной, если бы не пистолеты в руках двух телохранителей: представитель заказчика приезжает в гости к продажному «секьюрити», чтобы его устранить, позволяет этому «секьюрити» спрятаться в гостиной и теперь как будто взывает к его совести. Сцена, куда более подходящая для криминальной комедии, чем для реальной жизни.

Внезапно грянула музыка. Куперу потребовалось несколько секунд, чтобы понять: поет мобильник. Некоторое время слышен был только рингтон. Когда же мелодия пошла на второй круг, к музыке прибавилось шуршание. Похоже, Реймс полез за телефоном, догадался Майкл.

«Рискнуть? Да нет, расстояние слишком уж неприятное – не близкое, не далекое…»

Рингтон пошел на третий заход. Майкл представил, как телохранитель стоит с трубкой в руке и хмурым взглядом сверлит экран, размышляя, стоит ли ответить. Купер не знал, кто звонит Шелдону, мог только догадываться, что это или жена, или сын, или, чем черт не шутит, настоящие заказчики, но то, что Реймс в такой ситуации не сбрасывает, а сомневается, говорило о важности звонка.

«Ставлю на жену…»

– Алло, – наконец донеслось из гостиной.

Майкл напрягся, подобрался; возможно, лучшего шанса, чем сейчас, ему уже не представится. Однако шестое чувство упрямо противилось риску.

«Неужто ты для этого ждал полтора года, Майкл?» – первым делом спрашивало оно, и Купер соглашался, что, конечно, терпел не ради возможности умереть за две секунды. Мечтай он погибнуть, просто вошел бы в самый «узкоглазый» бар Южного Бронкса и прострелил бы ногу кому-то из китайцев. Именно поэтому Купер оставался на месте.

– Послушай, я… черт, да что у тебя с голосом? – тем временем продолжал болтать по телефону опальный телохранитель. – Простыла? Где успела?

– Да брось ты уже трубку… – прошипел Майкл, прекрасно понимая, что Шелдон его не услышит… а если и услышит, то точно не прислушается.

Теперь это еще больше походило на фарс. В одной руке у предателя пистолет, в другой – телефон, по которому он общается то ли с женой, то ли с любовницей.

«Наказать бы сволочь за такую расхлябанность… И-эх…»

– Что? Черт, связь ужасная… – продолжал болтать Реймс. – Подожди секунду, не тараторь, подойду к окну, может, получше будет слышно…

Упоминание окна сработало, как ключевое слово, выведя Купера из некоего подобия гипноза.

– Шелдон, стой! – воскликнул он, покидая свое убежище.

Однако не успел он добежать до угла, как послышал характерный звон и вскрик. Понимая, что опоздал, Майкл все же вбежал в гостиную… и замер на пороге, когда увидел распластанного по полу Шелдона.

Снайпер убил его одним выстрелом, быстро, профессионально и без лишних мучений – прямо в лоб. Под затылком Реймса споро растекалась лужа крови вперемешку с мозгами, а достопамятный мобильник, по сути, подписавший приговор его обладателю, укатился в сторону.

Понимая, что одной жертвой снайпер может и не ограничиться, Майкл попятился обратно в прихожую. Что-то подсказывало Куперу, что стрелок не стал бы посягать на его жизнь, но рисковать понапрасну телохранитель не мог.

Закусив губу, Майкл уставился на зияющий дверной проем. Звук бьющегося стекла наверняка привлечет внимание прочих жителей дома, и сюда рано или поздно нагрянут патрульные. И если они застукают рядом с трупом Купера – второй раз за один и тот же вечер!.. – допрос не закончится так просто и быстро, даже несмотря на то что пуля, убившая Шелдона, опять выпущена не из пистолета Майкла.

Но телохранитель не мог уйти с пустыми руками. Им с Хокинсом нужна была ниточка, способная привести к заказчику взрыва, и мобильник убитого предателя Шелдона вполне подходил на эту роль. По крайней мере с его помощью наверняка можно будет найти Реймса-младшего, который благодаря измене отца вроде бы поступил в какой-то престижный колледж…

Набравшись храбрости, Купер вернулся в прихожую, достал из кармана платок и с его помощью поднял телефон убитого. На ходу убирая аппарат за пазуху, Майкл вышел из квартиры и побежал вниз по лестнице.

Шаги гулким эхом разносились по подъезду, сердце стучало чаще и громче, чем обычно.

Уже оказавшись снаружи, он ссутулился и побрел вдоль забора. Пройдя полквартала, решил остановиться и отправить Хокинсу сообщение:

«Что дальше?»

«Ты смог его допросить?» – буквально несколько секунд спустя прилетело в ответ.

«Нет. Но у меня его мобильник» – подумав, сознался Майкл.

На сей раз Хокинс молчал довольно долго. Купер хотел уже продублировать самую первую эсэмэску, но тут капитан собрался с мыслями и написал:

«Давай в аэропорт. По приезде напиши, я скажу, на какой рейс тебе сесть!»

Прочтя сообщение, Майкл спрятал телефон в карман и ускорил шаг.

Впереди, кажется, была стоянка такси.

Было уже за полночь, когда такси остановилось напротив главного входа, в двух футах от крыльца, на котором стояли измученные дневной жарой караульные.

– С вас двадцатка, сэр, – сказал таксист, покосившись на клиента, который спешно набирал сообщение.

– Сейчас… сейчас выйдут и отдадут, – пробормотал Майкл и, нажав кнопку отправить, облегченно улыбнулся водителю.

Тот радости Купера не разделил; с опаской посмотрев на трехэтажное ранчо, он спросил:

– Это ведь дом генерала… ну, который глава Легиона?

– Да, – поколебавшись, ответил Майкл. – Его.

– А вы тоже тут… живете?

Купер невольно скривился: у некоторых таксистов рот не закрывается, наверное, даже когда они спят. Этот поначалу казался нормальным; по крайней мере он сразу понял, что пассажир не настроен на разговор, и всю дорогу молчал. Но по приезде, видимо, любопытство все-таки взяло верх.

– Не хочу показаться грубым, – сказал Купер, пристально глядя на таксиста исподлобья, – но это не ваше дело.

Водитель беспокойно заерзал и буркнул:

– Давайте уже расплачивайтесь, да я поехал. У меня еще в городе… дела.

– Сейчас, говорю же. – Майкл повернул голову и увидел, как парадная дверь открывается и наружу выходит не кто иной, как капитан Хокинс собственной персоной.

«Надо же, какая честь!» – усмехнулся Купер про себя и, открыв дверь, выбрался наружу.

– Сколько он сказал? – на ходу вытаскивая из-за пазухи бумажник, уточнил Хокинс.

– Двадцатка.

– Двадцатка? – не поверил ушам капитан. – Ну и цены… Ладно, черт с ним. Отдай да пусть валит.

Хокинс вручил помощнику мятую купюру, тот передал ее водителю, который, едва получив деньги, тут же захлопнул дверь и укатил прочь.

– Куда это он так… рванул? – морщась и рукой отгоняя поднятую таксистом пыль, спросил капитан.

– Говорит, в городе дела какие-то, – пожал плечами Майкл.

– Ладно, плевать, – сказал Хокинс и, покосившись в сторону караульных, добавил тихо: – Пойдем потолкуем.

Они прошли ранчо насквозь, нигде по дороге не задерживаясь. Встреченные по дороге сонные телохранители приветствовали Майкла кивком головы, он отвечал им тем же. Тейлора нигде не было видно – вероятно, генерал уже спал, час-то был поздний.

– Ночью тут еще терпимо, – заметил Купер, когда они снова оказались на свежем воздухе. – А вот днем я чуть не расплавился, солнце просто ужасное…

Хокинс ничего не ответил. Он, как и прочие обитатели ранчо, был напряжен и угрюм. Покушение, конечно же, не прошло бесследно. И пусть никто из Легиона не пострадал, это был весьма тревожный звоночек как для самого генерала, так и для его ближайшего окружения.

– Рассказывай, что случилось в квартире у Шелдона? – отойдя на безопасное расстояние, потребовал капитан.

Купер максимально емко описал их с Реймсом встречу и новое появление снайпера, который устранял уже второго соучастника покушения прямо на глазах у Майкла. Он, не таясь, поведал о том, как попытался выдать себя за представителя заказчика и к чему это привело. Хокинс слушал внимательно, не перебивал; они стояли так далеко от крыльца, что свет ламп, украшавших фасад, не позволял телохранителю толком разглядеть лицо шефа, но Купер подозревал, что капитан хмур и мрачен как никогда. Вероятно, на его месте Майкл был бы очень рассержен странной инициативой помощника.

– Не знаю даже, как реагировать на твой рассказ, – признался Хокинс, убедившись, что Майкл закончил. – Не уверен, что стоило врать ему. Ну и насчет этого… наконечника стрелы тоже говорить не стоило, думаю. А с другой стороны… черт его знает, как бы он себя повел. Может, сразу бы попытался завязать борьбу, и тебе пришлось бы застрелить его из своего пистолета, который полиция отследила бы в два счета, и уж тут бы мы не отвертелись…

Купер лишь пожал плечами. Он размышлял на этот счет, но так ни к чему и не пришел. Как верно заметил капитан, загнанный в угол предатель мог повести себя иначе, а мог и точно так же. Ну и пуля из штатного пистолета телохранителя стала бы настоящим подарком для следствия. А что бы с ним сделал Тейлор, если узнал, что он пристрелил Шелдона? Плевать, что Реймс был предателем. Генерала будет, скорей, интересовать, как Майкл вообще очутился у него в квартире. В таком случае, пожалуй, одним взысканием или отстранением дело бы не закончилось…

– Ладно, пустое, – сказал Хокинс. – Давай подумаем, что у нас осталось после его смерти? Только сын Реймса, которому пообещали стипендию в престижном колледже… но когда это случилось? Только что? Или Шелдон давно завязался с Синдикатом? И о каком вообще колледже идет речь?

– Ну и вдобавок мы до сих пор не знаем, Синдикат ли за всем этим стоит… – осторожно напомнил Купер, но под суровым взглядом шефа сник.

– А у кого еще хватило бы духу на подобное? – презрительно усмехнулся капитан. – Кто имел доступ к входу в отель? Только Эдвард и его люди – они ведь арендовали площадку для презентации. Других бы туда точно не пустили!

– Я, кстати, думал об этом, пока летел, – признался Майкл. – И пришел к выводу, что – чисто теоретически, но все же – бомбу могли заложить еще до того, как Эдвард забронировал холл отеля.

– Это что еще за странная гипотеза? – Голос Хокинса был пропитан сарказмом, словно фитиль керосином. – На кой черт кому-то закладывать бомбу еще до того, как отель забронировали? Просто, на всякий случай?

– Ну, возможно, кто-то прознал, что Эдвард собирается провести там презентацию и решил опередить…

– Стоп, Майк, не гони, – тихо, но твердо произнес капитан. – Твоя теория, уж не обижайся, полный бред. Эдвард мог заложить бомбу, он ее и заложил. Чего надумывать?

– Да просто слишком уж все… просто. Явно. Его презентация – значит, и бомба его, и все улики против.

– Да какие, к черту, улики, Майк? Ты ж не забывай, что вся столичная полиция давно Эдвардом прикормлена. Думаешь, его кто-то арестует и поведет в допросную? Разве что он сам на это пойдет, так, для показухи, ну и для пиара – мол, мне скрывать нечего, я человек честный в отличие от Тейлора. Люди такой ход оценят, уж поверь мне. А в подробности вникать никто, кроме нас с тобой, не станет – не тот случай, слишком важная птица мистер Уоррен, к сожалению.

– И что же нам тогда остается? – выдавил Купер. – Сидеть и ждать, пока они не придумают иной способ убить генерала?

– Ну почему же? У нас ведь есть сын Шелдона, Марк. По-хорошему, нам бы его разыскать, для начала.

– Вот тут проблема. – Майкл вытащил из кармана телефон покойного предателя Реймса и протянул его шефу. – Список контактов пуст. Шелдон, видимо, догадался все потереть.

– А последний номер? Ну, с которого ему звонили перед тем, как снайпер его застрелил? – Хокинс выдернул трубку из рук помощника и, разблокировав экран, полез в память телефона.

– Звонили со скрытого, сэр, – покачал головой Купер. – Концов нет.

– М-да, надо же… – пожевав нижнюю губу, проронил капитан. – И впрямь пусто… Черт бы побрал эти скрытые номера!

Майкл подумал, что Хокинс сейчас в сердцах разобьет мобильник Реймса об землю, но капитан сдержался – хотя и видно было, что сделал он это лишь с превеликим трудом.

– Ладно, на сегодня закончим. Иди отсыпайся, завтра надо будет съездить в город – генерала пригласили поучаствовать в открытии нового жилого комплекса.

– Мы что же, каждый день куда-то выезжаем? – хмыкнул Купер.

– Что поделать? – пожал плечами капитан. – Генерал – публичная личность, он все время на виду.

– Но ведь сегодня же был взрыв!

– И что же теперь? Отложить открытие?

– А почему нет, сэр?

– Потому что это Джон Тейлор, – невесело усмехнулся Хокинс. – Чем жестче его жмут, тем наглей он себя ведет, доказывает постоянно, что его не сломать никому и никогда. Рискнешь сказать ему, что из-за взрыва он должен пропустить открытие жилого комплекса, который, к слову, только благодаря генералу и случился? Уверяю тебя, он вскипит моментально. Уж я-то генерала изучил за это время, поверь. В лучшем случае, он ударится в сарказм и расскажет пару баек, подчеркнув, что на поле боя взрывы гремят порой ежеминутно. В худшем же тебя ждет выволочка похлеще любой, которую ты переживал раньше. В общем, на твоем месте я бы не лез к нему с советами. Он такой, какой есть. И нам придется мириться с этим и подстраиваться под его – что греха таить? – непростой характер. Единственный человек, который мог бы попробовать хоть как-то повлиять на Тейлора – это Джеки Стоун, но она приедет только завтра вечером.

– Джеки Стоун? – выгнул бровь Майкл. – Это кто такая?

– Увидишь, – загадочно усмехнулся Хокинс. – Словами эту женщину не опишешь…

– Ну а как… – Хокинс закашлялся и, шумно выдохнув, продолжил: – Как вообще тебе работенка-то? Не ожидал, наверное, ничего подобного?

– Честно, сэр, не ожидал, – признался Майкл. – Мне казалось, что все события происходят там, за пределами Штатов, а здесь, как вы рассказывали, все только на словах под прицелами камер…

– Так и было, – кивнул адъютант Тейлора. – До сегодняшнего дня. Ну, конечно, случались какие-то неприятные вещи. Но до взрывов не доходило, это точно.

– В общем, я немного удивлен. Если предположить, что подобное будет случаться каждую поездку, я боюсь даже представить, сколько мы сможем… оберегать генерала. У них есть снайперы, есть возможность перекупать наших людей… Если бы они хотели, запросто убили бы генерала безо всяких бомб. Как того парня, в кожанке. Или как Шелдона.

– Все понимают, что на этот раз нас просто хотели напугать, – сказал Хокинс. – Это очевидно и самому генералу, и всем ребятам, и полиции, и уж точно известно журналистам – они трезвонят об этом по всем каналам. Но Тейлора это не остановит, повторюсь. Он упертый. И не станет отсиживаться в норе на радость заказавшему взрыв Эдварду.

– Но ведь в следующий раз снайпер может получить приказ о ликвидации, – тихо заметил Майкл. – Что мы будем делать тогда?

– Действовать по обстоятельствам, – невозмутимо ответил капитан. – Понимаешь… как ни парадоксально это звучит, Эдвард не хотел показывать миру, что генерал уязвим, что он тоже может умереть. Ему это неинтересно. Эдвард хочет, чтобы весь мир увидел, что он может управлять легендарным генералом, а значит, и всем движением Легион. Вот что его вдохновляет – власть над прямым и главным врагом. Все остальное – ерунда, мелочь. Поэтому и убивать Тейлора ему без надобности – пока есть он, прямой, откровенный, грубоватый, он будет выделяться на его фоне, как цивилизованный человек на фоне неандертальца, не способного двух слов связать. Как любой цивилизованный человек, Уоррен сможет одолеть слепую, на взгляд Уоррена, конечно, ярость Тейлора своим умом. Как люди пугают зверей огнем, он будет постоянно угрожать жизни генерала, пока он сам не выйдет из борьбы. Таков, как я думаю, его план.

Майкл вынужден был признать, что шеф прав практически по всем пунктам – кроме разве что разницы в уме.

– Мне кажется, Тейлор куда более мудр, чем Эдвард, – заметил он.

– На поле боя ему нет равных, – оговорился Хокинс, – но здесь не поле боя, Майк. Ему тут сложно. У него не всегда получается, и он, будучи человеком вспыльчивым, злится и даже взрывается порой. Видел бы ты, какую он взбучку устроил телохранителям за случившееся у входа в отель! И по делу ведь устроил. Если бы не ты, быть беде.

Сказав это, капитан смерил помощника взглядом и, как будто нехотя, добавил:

– К слову, он завтра, возможно, захочет с тобой потолковать на этот счет. Смотри, не проболтайся. И не играй с ним лишний раз, старайся говорить коротко и по существу. Генерал, как я тебе уже говорил, за милю чует обман. Будешь плести кружева, придумывать что-то – вмиг вычислит. Поэтому лучше не договаривай, чем перевирай, понял, Майк?

– Да, сэр. Понял.

– Что ж, в таком случае, не смею задерживать. – Хокинс протянул помощнику руку. – Дорогу в комнату найдешь?

– Думаю, да. – Майкл охотно сжал руку шефа в своей.

– Тогда до утра. Сегодня ты молодцом. Не расслабляйся, и все будет в порядке.

Майкл кивнул и первым устремился к крыльцу. Пройдя несколько шагов, он оглянулся на капитана.

– Вы в дом не идете, сэр?

– Пока нет. Спать не хочется что-то, переволновался, наверное, – вымученно усмехнулся капитан. – Иди уже. До завтра.

– До сегодня, – машинально поправил Купер.

– Шагай уже, Майк. – Еще один смешок.

Уже поднявшись на крыльцо, помощник оглянулся на шефа вновь. Капитан стоял на том же месте, где Купер его оставил – засунув руки в карманы брюк, он задрал голову и пялился в звездное небо.

Неужели теперь так будет каждый день, думал Майкл, шагая по коридору в направлении лестницы, что вела на второй этаж. Взрывы, снайперы, смерти, предательства и обман…

Впрочем, так все равно лучше, чем в кафешке слащавого пуэрториканца Эрнесто.

Или нет?..

Клаус совершенно искренне любил генерала Тейлора. Было в нем что-то такое, что не в каждом нынешнем мужчине есть – этакий стальной стержень, несгибаемый характер, помноженный на выдающуюся отвагу. Буквально вчера вечером Клаус, нервно почесывая густую черную бороду, с замиранием сердца наблюдал по телевизору шокирующие кадры с одной из уличных камер в Вашингтоне: бомба, заложенная на входе в отель «Уиллард Интерконтиненталь», взрывается, и волна сбивает с ног генерала и его телохранителей. Восемь трупов, девять, считая самого подрывника, которого снял неизвестный снайпер.

А сегодня Тейлор как ни в чем не бывало прибывает на открытие жилого комплекса для неимущих семей, строительство которого он финансировал, по сути, из своего кармана. Поистине, весьма смелый – если не сказать «героический» – поступок. И совершенно точно безрассудный донельзя: те, кто вчера пытался устранить генерала и не преуспел, наверняка заходят довести начатое до конца. И если не сегодня, так в самое ближайшее время снова покусятся на жизнь лидера Легиона.

Впрочем, затаиться и переждать бурю – это совсем не в духе Джона Тейлора. Возможно, дело в том, что он всегда командовал прекрасно оснащенной армией, заведомо считающейся фаворитом. Так было во времена трех первых афганских кампаний, сделавших ему имя. Так было в иранской кампании, ставшей для Тейлора последней в роли главнокомандующего. И пусть тогдашнего президента Штатов смелые методы живой легенды не устроили, но большинство людей, хоть немного сведущих в предмете, склоняются к тому, что Джон довел бы дело до победного конца, если б ему только позволили. А вырывать удила из рук опытного жокея и сажать в седло парня, который и на ишаках-то толком не ездил… Худшего решения и придумать было сложно.

И вот теперь генерал впервые оказался на стороне слабейших… но он вовсе не собирается сдаваться.

На сегодняшнее действо народ валил толпами – благо, сцену соорудили прямо на улице, под открытым небом, и о нехватке мест не могло быть и речи. Подавляющее большинство приехало в майках с символикой Легиона, чтобы выразить поддержку любимому персонажу Аризоны. Клаус, не в силах сдержать улыбку, наблюдал, как из темно-зеленого лексусовского «гибрида» выбирается папа, мама и их маленькая дочурка, все – в белых майках с характерным логотипом на груди. И таких семей сюда приехала не одна, не две, не три – десятки. Людей столпилась уйма. И Клаус думал, что во многом виной такому ажиотажу – как раз вчерашнее покушение. Возможно, увидев, что произошло в либеральном Вашингтоне, поклоняющемся Эдварду и его деньгам, аризонцы решили, что должны поддержать своего кумира. А какая поддержка может быть лучше, чем личное присутствие на ближайшем мероприятии с участием генерала? Тейлор старомоден просто донельзя, у него нет аккаунта в соцсетях и он неохотно отвечает на вопросы, заданные пользователями с официального форума. Чаще всего генерал ссылается на собственную занятость и поручает удовлетворять любопытство сограждан своему адъютанту Хокинсу, а это уже совсем не то. Люди хотят общаться с самим Тейлором, а не его серым и неинтересным (на их взгляд) помощником. И если аризонцы могут хотя бы вживую полюбоваться на идола, то остальные консерваторы Америки и тем более фанаты из Европы и России, увы, даже такой возможности лишены. Их единственный шанс прикоснуться к легенде – пообщаться с ним через Интернет. А там, увы, от его лица обычно пишет капитан Хокинс…

Клаус не видел, как подъехала машина генерала, поскольку он находился в толпе людей, собравшихся у сцены, и мог только догадываться, что творится за кулисами. Но вот телохранителей Тейлора он определил легко, без напряга – они, хоть и были в гражданском, но у каждого висела на ухе гарнитура, а под легкими невесомыми бежевыми куртками легко угадывалось наличие кобуры с пистолетом в ней.

«Могли б и чего пооригинальней придумать, – разглядывая одного такого „секьюрити“, усмехнулся Клаус про себя. – А то, как братья-близнецы, в одинаковых одежках… Кого они этим запутать пытаются?»

Хотя, конечно, едва ли много народа вообще обратило внимание на прибытие охраны. Люди глаз не отрывали от сцены, нетерпеливо переминались с ноги на ногу, ожидая, когда же появится их герой, чтобы поприветствовать его овациями и одобрительным гулом.

Вот кулиса приоткрылась, и толпа замерла, словно легавая, учуявшая добычу и готовая рвануть за ней со всех ног. Однако на сцену вышел всего лишь – всего лишь!.. – мэр Финикса. Разочарованный гул пронесся по рядам зрителей.

«Ну да – что вам какой-то мэр!.. Давайте нам генерала!»

Градоуправителя такой прием наверняка задел за живое, но, будучи политиком опытным, он виду не подал. Подойдя к одному из двух микрофонов, установленных на сцене, он с ослепительной улыбкой воскликнул:

– Дамы и господа! Я, мэр славного города Финикса, Тим Гимли, рад приветствовать вас здесь, на открытии ультрасовременного жилого комплекса для малоимущих семейств!

Сказав это, мэр захлопал первым, надеясь своим примером вдохновить собравшихся людей на бурную реакцию. Толпа ответила ему жидкими аплодисментами; толпе, по большей части, было плевать на жилой комплекс для каких-то там неимущих – ей нужен был генерал.

Тим Гимли был, конечно, тщеславным нарциссом, как и большинство политиков, но еще был он неглуп и достаточно дальновиден, чтобы знать, где можно немного «поиграть мускулами» и выбить тем самым пару лишних голосов на грядущих выборах, а где лучше отступить в тень, дабы не надоедать публике.

– Давайте же поприветствуем человека, благодаря которому все это стало возможным! – воскликнул мэр.

Зрители, поняв, о ком идет речь, радостно загомонили. Стараясь перекрыть голосом нарастающий гул, Тим Гимли прогремел в лучших традициях конферансье на боксерском поединке:

– Дамы и господа, Джо-о-о-о-он Тейлор!

Последнее слово потонуло в реве толпы. Появившийся на сцене Медведь приветливо помахал гостям мероприятия и, отодвинув кулису, позволил виновнику торжества наконец вознаградить ожидание мещан.

Клаус с замиранием сердца наблюдал, как генерал шествует ко второму микрофону. Он казался настоящим исполином, хотя, по факту, был высокого, но не гигантского, подобно баскетбольным центровым, роста. Просто в каждом его движении чувствовалась такая небывалая мощь, что, казалось, Тейлору тесно в этом скромном, по меркам великанов, теле. Вот он останавливается и вскидывает вверх длань, и толпа завороженным взглядом сопровождает его движение. Вот рука замерла в высшей точке, и зрители замерли тоже. Генерал напоминает лидера какого-то религиозного культа, который, умышленно или ненароком, гипнотизирует внемлющих ему адептов, заставляет их поверить в собственное могущество, а может, чем черт не шутит, и в неуязвимость. А что? Он был там, где взрыв убил восьмерых, остался цел и невредим и сегодня снова вышел на сцену перед огромной толпой, чтобы это доказать.

Воистину мужеством этого человека можно было только восхищаться. Настоящий человек из стали, не то, что разрекламированный Супермен!..

Однако у Клауса было не так много времени, чтобы насладиться выступлением генерала. Едва Джон Тейлор заговорил, телефон в кармане бородача напомнил о себе короткой трелью: пришла эсэмэска. Дабы убедиться, то ли это сообщение, о котором он подумал, Клаус вытащил мобильник и прочел: «Пора!»

«Не дают послушать кумира, – с сожалением подумал бородач, снова пряча телефон в карман. – А ведь ему, возможно, не так долго осталось радовать нас, преданных фанатов…»

Клаус шагнул к стоящему впереди телохранителю в бежевой куртке…

– Я знаю, что будущие жители этого комплекса сейчас находятся среди вас, друзья, – прогремел Тейлор, скользя взглядом по нестройным рядам зрителей. – Не надо, не поднимайте рук, я не стану звать вас на сцену. – Серия смешков: шутка генерала явно пришлась публике по вкусу. – Не потому, что вы не заслужили, просто она вряд ли выдержит всех вас. – И снова – смех, а во взглядах – еще большее уважение: отважный, да еще и с чувством юмора. – Я очень надеюсь, что для вас, дамы и господа, это станет отправной точкой в новую жизнь. Мой дом – моя крепость, это сказано не зря. Дом добавит вам уверенности в себе, и вы обязательно…

Майкл, стоящий слева от сцены и, по приказу Хокинса, наблюдающий за толпой, нет-нет да и поглядывал на выступающего генерала – все-таки это был и его кумир тоже, и Купер получал не меньшее удовольствие от его речи, чем каждый, приехавший в Финикс фанат.

Стоя перед толпой облаченных в майки с символикой Легиона фанатов, помощник капитана испытывал просто небывалый восторг: после либерально настроенного Вашингтона родная для Тейлора Аризона несказанно радовала своей искренней поддержкой. Эдвард Уоррен, вероятно, назовет это рекламным ходом, скажет, что большая часть зрителей куплена, что методы генерала ничуть не лучше тех, против которых он выступает публично… Но Купер плевать хотел на мнение Стального Эдварда. Он смотрел на людей у сцены и думал, что такой огонь в глазах, такую любовь во взглядах нельзя купить за все деньги мира.

Майкл невольно вспомнил разговор с лидером Легиона, который состоялся буквально за час до того, как они покинули ранчо и отправились в Финикс.

– Генерал тебя видеть хочет, – процедил лейтенант Барни Шейбак, найдя Купера на крыльце: помощник с ленцой осматривал владения Тейлора и жевал колосок дикой пшеницы. – Давай живей.

Последнюю фразу лейтенант добавил, конечно же, от себя: его явно раздражало, что, пока он бдительно сторожит покой ранчо, помощник Хокинса просиживает штаны и занимается бестолковым созерцанием окрестностей.

Впрочем, Купер нисколько не обиделся. Честно говоря, он вообще пропустил замечание Шейбака мимо ушей, донельзя обрадованный новостью – генерал хочет его видеть!.. Однако радость быстро сошла на нет: вдруг Тейлор вызывает Майкла не для благодарности, а для очередного допроса? Что, если ему не понравилось, что помощник его адъютанта вдруг возомнил себя крутым «секьюрити» и бросился в погоню за подрывником, хотя никто Купера об этом не просил? Еще генерала могли смутить странные дела, вынудившие Майкла покинуть их делегацию.

«Может, он думает, что я работаю на Эдварда? – поразила Купера неожиданная догадка. – Боже, если так, то мне вовек не оправдаться…»

А ведь ему волей-неволей придется врать, если генерал спросит про причины, вынудившие Майкла остаться в столице. Не может же Купер рассказать, что по приказу Хокинса отправился в квартиру предавшего Легион телохранителя, чтобы выбить из него информацию о заказчиках взрыва? Капитану-то за подобное вряд ли что-то будет, ну максимум нашумит на него Тейлор, да на том все и закончится. А вот Майкла пинком под зад отправят с ранчо прямиком в забытье – хоть в Южный Бронкс возвращайся, к Эрнесто и «лисам», с повинной.

«Ладно уж, хватит этих нелепых домыслов! – одернул себя Майкл. – Нельзя, чтобы Тейлор заметил, как я взволнован. Надо буквально излучать уверенность… а там уже будем действовать по ситуации. Главное, не выдавать себя и шефа!»

С такими мыслями он стучал в дверь и открывал ее, с ними же заходил внутрь, где его уже поджидал хозяин ранчо. Ноутбук на сей раз лежал на столе, закрытый и, кажется, даже выключенный, а Тейлор сидел в кресле с дымящейся кружкой в руках. Если верить Хокинсу, это не могло быть кофе, поэтому Купер заключил, что генерал пьет чай.

– Здравствуйте, сэр, – произнес помощник капитана, взяв под козырек.

– Уймись, солдат, – поморщился Тейлор. – Мы не на плацу. Садись на стул, в ногах правды нет.

Майкл подчинился. Генерал отхлебнул чаю из кружки и окинул гостя задумчивым взглядом.

– А скажи-ка, Майк… – причмокнув, начал Джон.

«Ну вот, сейчас!» – с замиранием сердца подумал телохранитель.

Он невольно заерзал на стуле, понимая, что его ждет.

«Надо было сразу все продумать, вместе с Хокинсом, еще ночью!.. – корил себя Купер. – Почему остался в Вашингтоне, почему бросился за тем парнем… Сейчас начну на ходу сочинять, а потом выяснится, что капитан вообще другое рассказал…»

– У вас, у мормонов, вроде как многоженство разрешено? – докончил генерал и снова отпил чаю.

Майкл буквально обмер.

– Многоженство? – вырвалось у него.

– Ну, когда много жен у одного мужика, да, – кивнул Тейлор. – Я про это. Так разрешено же у вас, в Юте, такое?

– Ну, вообще, да, – оторопело пробормотал Купер. – Но я-то неженат… даже на одной.

– А это ты зря, кстати, – сказал генерал. – Я вот был женат. Но я когда-то был до того занят войной, что в мире почти не жил. Она всегда меня ждала, но, когда девять лет назад она умирала, я не смог даже быть с ней рядом. Мы были тогда в Иране… а с ней только ребята и Джеки, вечная Джеки…

Тейлор, казалось, с головой ушел в воспоминания, по крайней мере взгляд его утратил фокус, остекленел. Однако генерал быстро взял себя в руки и даже усмешку из себя выдавил:

– А ведь если жен будет много, их все равно всех хоронить придется, понимаешь, о чем я?

– Да, сэр, – угрюмо ответил Купер.

Он был… нет, не разочарован, но неприятно удивлен тем, что генерал обсуждает с ним только глупые законы мормонов, вроде запрета на кофе или разрешения на многоженство. Нет, обсуждать с ним полтора года в плену у моджахедов Майкл тоже не хотел слишком, но это хотя бы было логичное любопытство!..

– А ваш Джозеф Смит, он – уж не сочти за святотатство – был, похоже, тем еще бабником! – фыркнул Тейлор и отхлебнул чая из кружки.

Майкл хотел было промолчать, но тут подумал – черт, а ведь это тоже может быть проверка! И если сейчас он спокойно «съест» колкость генерала насчет основателя религии мормонов, то это будет выглядеть весьма подозрительно. Поэтому, набравшись храбрости, Купер одарил собеседника хмурым взглядом и сказал раздраженно:

– Я, пожалуй, не был самым прилежным мормоном в штате, сэр. Но и слушать, как вы высмеиваете мою религию, не намерен. Так что если вам нечего мне сказать, то я с вашего позволения пойду.

На Тейлора пламенная речь Майкла, судя по всему, произвела ощутимое впечатление. По крайней мере Куперу удалось его заинтересовать. Вот только самого помощника это не особо радовало. Уж лучше бы Тейлор вообще не обращал на Майкла внимания, чем продолжал играть с ним в странную игру с одному ему ведомыми правилами.

Собственно, об этом Купер и попросил лидера Легиона – пусть не прямым текстом, но иносказательно. Вот только статусы их были настолько несопоставимы, что Тейлор мог легко проигнорировать слова собеседника и продолжить «эксперимент».

«Возможно, он уже раскусил меня, – думал Майкл, глядя на ухмыляющегося генерала. – И мои увертки для него – что предсмертные конвульсии мыши для кота: чем дольше продляться, тем даже веселей, итог-то уже все равно не изменишь, так что беспокоиться не о чем, а вот аппетит поднагулять можно порядком…»

– Прости, Майк, – сказал Тейлор вслух. Сочувствие его было почти искренним. – Увлекся. Просто я, как любой солдат, к религии отношусь весьма сложно. Я верю больше в то, что могу руками пощупать и глазами увидеть, а не в мифических персонажей. Ну да черт с ними, со всеми религиями мира. Иди уже, собирайся. Хокинс ведь опять тебя тащит с нами.

– Мне не в тягость, сэр, – честно сказал помощник капитана.

– Боюсь, в следующий раз нам может не повезти, как вчера, – усмехнулся генерал. – Так что ты на рожон-то особо не лезь, есть специально обученные люди.

Купер подождал еще немного, надеясь, что Тейлор скажет в конце что-то вроде: «Но все равно – спасибо» или хотя бы «Молодцом, Майк». Но нет: он совершенно позабыл о госте и, глядя перед собой, неспешно пил горячий чай.

Купер не разозлился, нет. В конце концов, он не был кисейной барышней, готовой пустить слезу, если молодой человек не отвечает ей взаимностью. Но обидно было, это Майкл отрицать бы не стал. Демонстрировать эмоции генералу, впрочем, не имело никакого смысла и даже более того – от такого порыва следовало непременно воздержаться во избежание насмешки или, еще хуже, презрения. Лучшее, что мог сделать Купер в той ситуации, удовлетвориться последней сказанной Тейлором фразой: говоря, чтобы Майкл не лез на рожон, генерал таким образом как будто проявлял заботу.

– Разрешите идти, сэр? – на всякий случай – ну а вдруг он просто снова забылся – спросил Купер.

– Да, я же сказал – иди, – немного резко бросил генерал, явно раздраженный тем, что его отвлекли от раздумий.

Майкл поднялся со стула, подошел к двери, открыл ее. Против его воли получалось все очень медленно, как будто кто-то внезапно замедлил течение времени. Подсознательно Купер все еще ждал похвалы от своего кумира…

Но ее так и не прозвучало.

«Ну и черт с вами, генерал, – подумал Майкл, уже оказавшись в пустом коридоре. – В конце концов, я вас не похвалы ради защищаю!»

И вот теперь Купер стоял к сцене ближе прочих и внимал словам Тейлора, мысленно благодаря судьбу за второй шанс. Какая, к черту, разница, видит ли генерал его рвение, если оно, это рвение, позволяет генералу и дальше вдохновлять на подвиги своих единомышленников?

На сей раз Майкл держался куда лучше, чем вчерашним вечером. Первым делом он неспешно прошелся вокруг сцены с телефоном в руках и убедился, что никто не догадался ее заминировать. Затем он занял отведенное Хокинсом место и принялся ждать… чего?

Чего-то… необычного. Того, что не должно было происходить.

И все шло неплохо – до определенного момента.

А потом Майкл обратил внимание, что один из телохранителей пропал, а люди, стоявшие поблизости от него, забеспокоились, стали оглядываться.

Нехорошее предчувствие зародилось в душе у Купера. Помощник Хокинса попытался отыскать взглядом другого «секьюрити», но и он тоже куда-то запропастился. Совершенно обескураженный этими странными исчезновениями, Майкл медленно устремился в толпу. Собственно, мозг умолял остаться на месте, но ноги сами понесли Купера к скоплению людей.

Генерал просил его не лезть на рожон. Однако происходило нечто странное, и Майкл не сомневался, что это странное не сулит лидеру Легиона ничего хорошего.

Он врезался в толпу на полном ходу, тут же как будто увяз, но продрался, с трудом, отчаянно работая локтями, к тому месту, где прежде стоял носатый… и увидел, что «секьюрити» лежит на земле. Вот почему люди оглядывались на него – парень отключился… или все-таки умер?..

Майкл опустился на корточки рядом с телом, проверил пульс. Купера прошиб холодный пот: сердце носатого молчало. И никаких следов – ни колотых ран, ни пулевых, ни следа от удавки на шее… ничего.

Резко выпрямившись, помощник Хокинса огляделся по сторонам и еще резвей бросился к тому месту, где до того видел другого телохранителя.

Этот бедолага лежал практически в той же позе, что и его носатый товарищ. Попытка нащупать пульс снова не увенчалась успехом. Скрежеща зубами, Майк поднялся… и встретился взглядом с чернобородым мужчиной, стоящим неподалеку. Незнакомец спешно отвернулся и устремился прочь. Ведомый чутьем, Купер пустился в погоню.

Люди ворчали, неодобрительно смотрели ему вслед, бурчали что-то, но он не обращал на их возмущения никакого внимания. Тейлор продолжал вещать со сцены, но теперь Майкл спиной чувствовал его тяжелый, будто укоряющий взгляд из разряда «Ну куда же ты опять полез-то?». Купер старался не думать о грядущем разговоре с генералом; сейчас ему необходимо было изловить того улепетывающего бородатого мужика и как следует расспросить его об убитых телохранителях (а в том, что они умерли неестественной смертью, Майкл, конечно же, не сомневался).

И вот в тот момент, когда Купер уже протягивал руку, чтобы ухватить беглеца за шиворот, – в тот самый момент помощник Хокинса шеей ощутил чье-то горячее дыхание.

Спасли его только инстинкты: резко развернувшись к потенциальной угрозе лицом, он невольно избежал укола шприцем, который незнакомый долговязый мужик пытался воткнуть Майклу в спину. Понимая, что основная угроза таится как раз в этом самом шприце, Купер ловко выбил его из рук злоумышленника, однако тот оказался на удивление юрким и ответил на выпад легионовца ударом в челюсть. По счастью, вырубить телохранителя ему не удалось, но несколько драгоценных секунд он выиграл.

Поэтому, когда Майкл повернулся, надеясь взглядом отыскать беглеца в толпе, того уже и след простыл. Потирая челюсть, Купер обратился к сцене и увидел Медведя Итана и еще одного парня в бежевой куртке, которые спешили к нему.

– Они их убили, парни, – только и сказал Майкл, когда «секьюрити» подошли достаточно близко. – Они убили их всех.

На экстренном собрании, случившемся тем же вечером, собрались все, кто присутствовал на открытии жилого комплекса – исключая, разумеется, тех, кто погиб, а это был добрый десяток ребят. Естественно, все сидели молча, погруженные в мрачные мысли. Так продолжалось до самого появления Тейлора.

Даже генерал, уж на что кремень, а не человек, казался угрюмей, чем обычно. Он хмурым взглядом обвел всех присутствующих, задержался ненадолго на Майкле – тот смущенно уткнулся в пол – и, достигнув Хокинса, остановился на нем. Адъютанту к подобному вниманию было не привыкать, поэтому он не отвернулся, а стойко выдержал тяжелый взор босса.

– Итак, – прогремел Тейлор. – Кто-то взялся нас запугать. Причем взялся всерьез. Вчера, помимо гражданских, погиб наш собрат по оружию Шелдон Реймс, а сегодня вслед за ним отправились еще десять преданных бойцов Легиона.

Присутствующие склонили головы, кто-то даже зажмурился – слышать подобное было действительно больно. Все уже успели посмотреть утренний репортаж, в котором показали квартиру погибшего Реймса и его самого, накрытого простыней. Хотя, как выяснилось позже, эта трагедия оказалась лишь жалким намеком на грядущее пиршество Костлявой.

Сложив руки за спиной, генерал некоторое время перекатывался с пятки на носок и обратно – поведение, совсем не свойственное Тейлору в обычные дни. Майкл с удивлением понял, что генерал действительно взволнован. Мысль поначалу показалась Куперу дикой, но потом он решил, что это вполне возможно – в конце концов, смерть уже второй день бродила рядом с лидером Легиона, и такая близость смутила бы любого, даже из камня высеченного полубога.

– Мне звонил шериф, – проронил генерал после тягостной паузы. – В крови погибших обнаружен тот же самый яд, который был в шприце. Майк.

Купер ответил на обращение Тейлора вопросительным взглядом.

– Тебе повезло, что тот парень не успел воткнуть тебе его в бок, – докончил Джон. – Иначе мы бы с тобой сейчас не разговаривали.

Майкл не нашел, что на это ответить. Генерал, впрочем, ответа и не ждал.

– Я хочу, чтобы вы перестали умирать, парни, – сказал Тейлор, еще одним строгим взглядом окинув собравшихся. – У меня не так много людей, которым я могу всецело доверять. Как видите, для большей части из них хватило одного моего кабинета.

Вышло элегантно, прямо на удивление. Каждый, Майкл готов был спорить, после этих слов испытал небывалую гордость за оказанную честь. По крайней мере Купер испытал.

– Будьте бдительней, чем обычно. Помните, как вы важны. Вы нужны мне живыми.

Сказав это, генерал снова замолчал. Его никто не торопил, вероятно, пережить столь существенную потерю – десять человек из ближайшего окружения за раз – было чертовски сложно.

– К сожалению, изловить убийц присутствовавшие на открытии комплекса полицейские не смогли, – со вздохом произнес Тейлор. – И потому мы снова не сможем никого призвать к ответу за содеянное. Но я клянусь, что я самолично найду мерзавцев, затеявших эту игру, и сверну им шеи. Запомните это. А теперь можете идти.

«Секьюрити», переглядываясь, устремились к выходу из кабинета. Хокинс ухватил бредущего к двери Майкла за локоть и шепнул на ухо:

– Ко мне в комнату.

Купер отрывисто кивнул. Он и не сомневался, что шеф захочет обсудить случившееся с глазу на глаз.

– Итак, Синдикат продолжает сжимать кольцо, – сказал капитан, когда они оказались в его кабинете. – Десять парней погибло, Майк. Десять за один вечер!.. И это ведь не просто потеря… это – показатель нашей беспомощности, понимаешь?

– Беспомощности? – нахмурился Купер.

Голова после всего случившегося варила плохо.

– Ну а как иначе это назвать? – раздраженно фыркнул Хокинс. – Они заявились на наше мероприятие, в наш город, спокойно отправили к праотцам десяток «секьюрити» и без проблем растворились в воздухе. Полиция никого не задержала, ты же слышал!

– Слышал, но…

– Но – что?

– Но у них ведь есть шприц с ядом.

– И что теперь делать с этим шприцем?

– Ну, на нем ведь могут быть отпечатки…

– Послушай, Майкл, – шумно выдохнув, произнес капитан удивительно спокойным голосом. – Полиция Аризоны – это тебе не вашингтонские клоуны, пляшущие под дудку Эдварда. Если бы на шприце обнаружили отпечатки, шериф сообщил бы об этом Тейлору, уж поверь. А если не сообщил, значит, их там попросту нет.

– Плохо, – угрюмо буркнул Майкл.

– Хуже не придумаешь! – согласился Хокинс. – Однако, возможно, это как раз тот случай, когда нет худа без добра…

Под вопросительным взглядом Купера капитан спешно оговорился:

– Ну, то есть парней, конечно, уже не вернуть, потеря колоссальная. Но для кого-то из меценатов это стало поводом перечислить нам изрядную сумму для продолжения борьбы…

– Изрядную сумму? – не понял Майкл. – О чем вообще речь?

– На сайте Легиона имеются атрибуты для добровольных пожертвований, – пояснил Хокинс, подходя к столу, на котором лежал черный, как смоль, ноутбук. – Чтобы люди могли выразить свою поддержку в денежном эквиваленте.

– Это я знаю, – кивнул Купер.

Ему сия политика, к слову, всегда казалась этаким попрошайничеством, но без пожертвований Тейлор вряд ли смог бы долго содержать целую армию, и потому Майкл давно свыкся с их необходимостью.

– Так вот после того, как репортаж со вчерашнего открытия показали в вечерних новостях, – продолжал Хокинс, открыв ноутбук и скользнув пальцем по тачпаду, – на наш счет поступил вот такой платеж…

От увиденного на экране у Майкла брови на лоб полезли.

– Это что, шутка, сэр? – уточнил он, покосившись на шефа.

У суммы на экране было восемь нулей. Сотни миллионов долларов…

«Такое вообще возможно?..»

– Разве сейчас до шуток? – раздраженно вопросил Хокинс. – Впрочем, я тебя немного обманул: это был не один платеж, а сотни, поступавших на счет Легиона с интервалом в полминуты. То, что это дело рук одного человека, я понял по весьма специфической сумме переводов.

Он развернул подробный отчет и жестом пригласил Майкла к ноутбуку:

– Хадсон говорил, ты в этом немного понимаешь.

– Четыре курса экономфака, – пробормотал Купер, даже не посмотрев в сторону шефа.

Он опустился на стул и углубился в изучение цифр.

Впрочем, никакого образования финансиста не требовалось, дабы понять, что Хокинс прав и их одарил вчера один и тот же человек – суммы были не просто похожи, они были идентичны!.. А вот проследить, откуда именно они поступили, оказалось для Купера делом невыполнимым. И, как подтвердил Хокинс, не для одного только Майкла.

– Наши специалисты тоже попробовали отследить счета, с которых поступили суммы. Но, ты будешь удивлен, их ликвидировали сразу после перевода денег. Как будто только для этого и создавали!

– Странно, очень странно… – покачал головой Майкл, по-прежнему завороженно глядя на экран со столбиками цифр. – Кто же мог пожертвовать такую сумму?

– Даже не представляю. Точней, чисто теоретически, Эдвард мог бы, но зачем ему поддерживать Тейлора? А других таких… – Хокинс мотнул головой в сторону экрана, – богатеев я не знаю.

В этот момент в дверь постучали. Майкл и капитан переглянулись.

– Закрой ноутбук, – тихо велел Хокинс, а сам устремился к двери.

Не успел он, однако, пройти и половину расстояния, как из коридора донесся женский голос:

– А чего это вы, интересно, запираетесь среди бела дня, капитан? Или так не хотите меня видеть?

По облегченному вздоху и робкой улыбке, в которой растянулись губы Хокинса, Майкл понял, что он хорошо знает эту женщину.

– Ты даже не представляешь, как я рад, что ты наконец-то вернулась, – заверил капитан, распахивая дверь и впуская гостью внутрь.

Это оказалась темнокожая дама лет тридцати пяти с огромными, до плеч, сережками в ушах, в сиреневом головном платке и ярком платье, которое сочетало в себе как будто все цвета радуги до единого. Она напоминала домоправительницу из старых, еще черно-белых лент, описывающих события до и во время гражданской войны между Югом и Севером.

– Здравствуйте, капитан, – сказала вновь прибывшая, улыбаясь Хокинсу во все тридцать два зуба.

Взгляд ее любопытных глаз тут же вцепился в Майкла.

– А это кто, капитан? – спросила она, откровенно глазея на парня.

– Мой новый помощник, Майкл Купер, – сказал капитан. – Майкл, познакомься, это Джеки Стоун, про которую я тебе рассказывал. Все думают, что генерал тут главный, но на самом деле ранчо – это вотчина Джеки. Она тут за домоправительницу.

– Ох, капитан! – Негритянка захохотала. – Ну умора! Правда, Майки?

Купер их веселья не разделял – смотрел угрюмо то на гостью, то на шефа.

– А что ты такой мрачный, Майки? – спросила Джеки, наклонившись к нему и упершись ладонями в колени.

– Десять человек умерли у меня на глазах, – ответил он нехотя.

Улыбка слетела с губ негритянки, и она, выпрямившись, сочувственно произнесла:

– Это, конечно, трагедия. Но, поверь мне, Майки, такое здесь случается куда чаще, чем того хотелось бы мне, генералу или капитану.

– Ты уже заходила к Тейлору? – спросил Хокинс.

Он наконец затворил дверь и вернулся к столу.

– Да, разумеется, – кивнула негритянка. – Мрачен, как твой помощник. Рассказал в двух словах, без лишних подробностей, что к чему, ну а сама я не стала расспрашивать особо, к вам поспешила.

– И правильно, – кивнул Хокинс и, опасливо покосившись на дверь, тихо сказал:

– Джеки, Майкл тоже в деле.

– О, – только и сказала негритянка. – Правда? Вот же надо же! Выходит, нашего полку прибыло?

– Вы о чем, сэр? – на всякий случай уточнил Майкл.

У него имелась догадка, но он счел за лучшее переспросить, а не озвучивать ее, чтобы не выглядеть идиотом в случае ошибки.

– О том, что ты не просто мой помощник, – охотно ответил капитан. – Ты нанят, чтобы приглядывать за генералом. Как и Джеки.

– Вы… – Купер замялся, пытаясь подобрать нужное слово. – Так вы, мэм, тоже как бы…

– Называй меня просто – Джеки, – поморщилась негритянка. – Не люблю всю эту треклятую официальщину. А что насчет твоего недосказанного вопроса, парень, – ответ «Да, я приглядываю за Тейлором!». И не столько потому, что об этом меня просит Хопкинс, сколько потому, что вокруг него слишком много шушеры, которая норовит втереться к нему в доверие, а потом предать. А ведь генерал для нас с Айвеном, уж поверь, практически семья. Еще моя мать за ним приглядывала, а до нее – бабуля жила бок о бок с его отцом…

– А где, кстати, Айвен? – перебил служанку Хокинс.

– Внизу, играет с Барни, – отмахнулась негритянка. – Ты, кстати, знаком с Барни, Майки? Чудесный парень! И такой весельчак!

– Вы о лейтенанте Шейбаке? – недоверчиво переспросил Купер.

– Ну а то о ком же! – фыркнула Джеки.

– Боюсь, у нас несколько разные представления о весельчаках, – пробормотал Майкл.

– Ну, может, и так, – не стала спорить негритянка. – Ладно, пустое. Какие вообще новости, капитан?

– Ничего конкретного, Джеки, – покачал головой Хокинс. – Есть подозрение, что среди обитателей ранчо завелся «крот». После вчерашнего смертоубийства число подозреваемых на десять меньше. Больше мне сказать нечего.

Майкл понял, что рассказывать болтушке-негритянке о денежных переводах шеф не намерен… по крайней мере пока что.

– Что с Аишей? – спросил Хокинс.

Джеки скривилась, будто от острой зубной боли, и раздраженно процедила:

– Капитан, я ведь просила вас не упоминать о моей сестре.

– Я просто решил, что Майкл имеет право знать о ней… ну, раз мы в одной лодке.

– Что ж, резонно, – со вздохом признала служанка. – Майки, моя сестра Аиша трудится на благо Синдиката. С тех пор как она решилась на этот шаг, она для меня умерла – мы не видимся, не общаемся ни по телефону, ни по Интернету, а однажды встретились в супермаркете и даже не поздоровались. Нас друг для друга нет, и если бы капитан не напоминал периодически об этой размалеванной сучке, – укоряющий взгляд в сторону Хокинса, – я бы давно благополучно о ней позабыла.

– Так а она вместе с вами росла? – не понял Майкл. – В доме Тейлоров?

– Ну да. В этом-то и заключается самое странное! Ей как будто на роду было написано принять сторону генерала, а она плюнула и ушла к Эдварду. Польстилась на деньги, уж поверь мне! Она всегда такой была – слишком расчетливой, слишком жадной… Разве можно родных-то продавать? – Негритянка возмущенно всплеснула руками. – В общем, срам да и только! И ведь она со всеми так! Я вот ездила на похороны кузины, славная она у нас была, а тут эта идиотская смерть в сорок с небольшим, автокатастрофа… так эта чертовка Аиша даже не появилась! А ведь они в детстве подружками были закадычными! Куда там малышке Джеки? Ее в игру если и пускали, то так, смеха ради…

Майкл за всю эту трогательную речь не проронил ни слова. Он знал Джеки не больше пяти минут, но она уже успела ему понравиться – была в ней определенная харизма, какая-то притягательная простота и открытость. Возможно, именно поэтому сыпать соль ей на рану не хотелось.

– Ладно, раз пока никаких особых поручений нет, я, пожалуй, пойду разбирать чемоданы, – сказала негритянка, покосившись в сторону Хокинса. – И Айвена заберу, а то он старину Барни натурально изъездит, он ведь такой, этот мой Айвен!

– Давай, Джеки, – кивнул капитан. – Ты же в ближайшее время никуда больше не собираешься?

– Нет. Надеюсь, нет – не люблю я эти поездки. Обычно надобность в них появляется по такому вот только печальному поводу, как чьи-то похороны. Ах, наш жестокий, жестокий мир…

С этими словами она картинно закатила глаза и буквально выплыла из кабинета Хокинса.

– Ох уж эта Джеки, – покачав головой, шутливо пожурил домоправительницу Хокинс. – Замашки актрисы, происхождение служанки – и как это все в ней сочетается? Но кадр она незаменимый, честно тебе говорю, Майк. Все, что надо, увидит, услышит и перескажет слово в слово.

– Охотно вам верю, сэр.

В дверь постучали вновь.

– Наверное, обронила что-то или забыла сказать. – Хокинс бросил взгляд на пол и, медленно подойдя к двери, открыл ее.

– Позволите, капитан? – неожиданно прогремел из коридора Тейлор.

Купер спешно вскочил со стула, как будто генерал мог сделать ему замечание за бессмысленное просиживание штанов.

– Да… да, конечно, сэр, – немного растерянный, Хокинс, однако, не забывал о субординации и элементарной вежливости.

– И Майкл здесь, – заметил Тейлор, перешагнув через порог и встретившись взглядом с Купером.

– Еще раз здравствуйте, сэр, – переминаясь с ноги на ногу, произнес помощник Хокинса.

– Прикройте дверь, капитан, – бросил генерал через плечо.

Хокинс подчинился и, обойдя Тейлора по кругу, заглянул к нему в лицо.

– В чем дело, сэр? – спросил капитан. – На вас лица нет. Это все из-за сегодняшнего открытия жилого комплекса?

– И да, и нет, – туманно ответил Тейлор.

Впервые со времен их личного знакомства генерал казался Майклу растерянным, смущенным. Обычно проблемы действовали на лидера Легиона совершенно противоположным образом: они злили его, заставляли сжимать кулаки и преодолевать, а не замирать в нерешительности перед препятствием. Беспомощный – это про кого угодно, но точно не про Тейлора.

Однако сейчас Джон был сам на себя не похож.

– Так что же приключилось, сэр? – неуверенно усмехнулся Хокинс.

– Таня не отвечает на звонки, – нехотя признался генерал.

«Таня?!»

После возвращения Майкла в ряды Легиона события развивались весьма скачкообразно. Поначалу он, словно губка, впитывал информацию, полученную от Хокинса, потом было крещение боем, с кучей трупов (в сумме – десять, если посчитать восьмерых погибших от взрыва и двух мерзавцев, которых пристрелил снайпер). Следующий день прошел в праздном блуждании по ранчо, но вечер опять оказался насыщенным – снова десять трупов, снова никаких улик, кроме пресловутого шприца с ядом. И имена, куча новых имен – Джеки Стоун, ее сын Айвен, ее примкнувшая к Синдикату сестра Аиша… а теперь еще какая-то Таня, о которой почему-то так беспокоится генерал.

Кто она ему? Дочь? Любовница? Новая жена? А, может, родная или сводная сестра, о которой Тейлор предпочитает не распространяться перед камерами?

– Вы думаете, с ней что-то случилось? – спросил Хокинс.

В голосе его явственно слышалось сомнение: похоже, капитан был уверен, что волнение лидера Легиона ничем не обоснованно.

И, судя по тому, как насупился Тейлор, он тоже почувствовал скепсис в словах адъютанта.

– Мне не нравится ваш тон, капитан, – признался генерал.

– Не сомневаюсь, сэр, – храбро ответил Хокинс. – Но я действительно не вижу поводов для волнения. Таня никогда не отличалась пунктуальностью – вы сами, к слову, позволили ей опаздывать в отличие от всех нас.

– Женщины вообще существа необязательные, – проворчал Тейлор. – Но за последние два дня произошло слишком много трагедий, чтобы я мог спокойно реагировать на очередное ее опоздание.

– Но что же вы предлагаете, сэр? – нахмурился Хокинс.

– Я хочу поехать ей навстречу, – поколебавшись пару мгновений, признался генерал. – Вместе с вами, капитан, вдвоем.

– Поехать… – пробормотал адъютант, явно удивленный просьбой Тейлора. – Вы считаете, так будет… лучше?

– Да. Лучше проверить, капитан. Я не хочу потерять еще… – Быстрый взгляд в сторону Купера. – Еще кого-то из моих людей.

– Хорошо, сэр, – со вздохом произнес Хокинс. – Поехали. Но только Майкл поедет с нами.

Помощник невольно вздрогнул: ему, конечно, было лестно такое доверие шефа, но, честно говоря, он бы предпочел остаться на ранчо, а не разыскивать впотьмах какую-то незнакомую Таню.

– Майкл? – эхом повторил генерал и, смерив Купера взглядом, пожал плечами: – Ну что ж, поехали. Раз вы считаете, что он вам нужен. Жду вас внизу.

– Пять минут, сэр, и мы там, – пообещал Хокинс.

Тейлор кивнул и вышел из кабинета адъютанта.

Майкл с шефом снова остались наедине.

– Сэр, вы позволите вопрос? – спросил Купер.

– Да, конечно, задавай, – разрешил Хокинс и, закрыв глаза, принялся массировать виски – судя по всему, происходящая кутерьма утомила даже его, бывалого офицера.

– Кто такая Таня, которую мы поедем искать?

– Таня Смит, в девичестве Шувалова, тридцать два года, твоя, к слову, землячка, – со вздохом сказал капитан. – Служит у Тейлора секретаршей. Пока муж стережет город Эль-Вафра в Кувейте, строит глазки генералу. Генерал мужественно сдерживается, но, как видишь, она ему уже не безразлична. Что будет дальше, время покажет. Как-то так, если в двух словах.

– Ясно, – протянул Майкл.

Новость о присутствии в штате землячки не слишком-то обрадовала Купера. Что, если она опознает его акцент и станет задавать неудобные вопросы, да еще в присутствии генерала? Тейлор и сам уже что-то подозревает, это заметно, но пока откровенно не давит. А если уж девушка, к которой он, судя по всему, питает самые нежные чувства, зародит в его душе сомнения, Майклу явно не поздоровится.

Строго говоря, Купер не очень-то представлял, как выглядит влюбленный генерал. По его мнению, все, кого поражал стрелой Купидон, вели себя, мягко говоря, не слишком адекватно, но, возможно, в случае с Тейлором это правило не действует?..

Взволнованная физиономия генерала, однако, свидетельствовала об обратном.

– Да не переживай ты так, – одернул его капитан. – Она тоже на меня работает.

– В самом деле? – поразился Купер.

– Нет, шутки шучу, – фыркнул Хокинс.

Он подошел к столу, выключил ноутбук и снова повернулся к помощнику.

– Таня находится едва ли не ближе всех к генералу, – пояснил капитан. – Уж точно не дальше, чем та же Джеки. Поэтому я и завербовал их обеих – если даже одна в отъезде, вторая все равно крутится рядом.

– Что-то вчера я не видел ни Тани, ни Джеки.

– Таня уехала буквально за полчаса до того, как мы приехали. У нее мать приболела, она в Тусоне живет – Таня перевезла к себе поближе еще два года назад, когда только получила должность секретарши. А Джеки, как ты слышал, ездила на похороны кузины. Сам понимаешь, отказать ни той, ни другой я не мог. Тем более что мы-то с тобой вернулись.

– Понимаю, – кивнул Майкл.

У него буквально отлегло от сердца. Если Таня тоже работает на капитана, значит, бояться ее вряд ли стоит.

– К себе будешь заходить? – осведомился Хокинс.

– Да нет, зачем, – пожал плечами Майкл. – Поедемте уже, встретим эту… Таню, а потом уже и отбой…

– Да, выспаться тебе определенно не помешает, – заметил капитан. – Я и сам еле на ногах стою, признаться. Все-таки насыщенный график – это одно, а непредвиденные покушения – совсем другое.

Майкл кивнул.

Когда они спускались, по лестнице вверх несся озорного вида чернокожий мальчишка лет девяти в полосатой майке, джинсовых шортах и разноцветных кроссовках, смахивающих на нелепые клоунские ботинки. Он бежал с опущенной головой, глядя под ноги, и потому не видел Купера и капитана.

– Тише, малыш! – воскликнул помощник Хокинса, успев выставить перед собой руки и немного затормозить «метеора». – Ты куда так летишь?

Негритенок отступил на шаг, смерил незнакомого ему мужчину оценивающим взглядом и дерзко вопросил:

– А вы кто такой, чтоб я перед вами отчитывался, сэр?

Шеф тихо ухмыльнулся.

– Новый помощник капитана Хокинса, Майкл Купер, – невольно расплывшись в улыбке, ответил телохранитель: попытки ребятенка казаться серьезным и взрослым выглядели весьма потешно. – А ты, должно быть, Айвен?

– Ну да, а откуда вы знаете? – удивился мальчишка и, переведя взгляд на Хокинса, возмущенно вопросил: – Это вы ему рассказали? Так ведь, сэр?

– Нет-нет, что ты? – подняв руки вверх, будто сдающийся в плен солдат, замотал головой Хокинс. – Это уже твоя мать постаралась.

– Ох, мам… – сокрушенно произнес Айвен. – Это наша вечная проблема: никогда она не умела держать язык за зубами!

Хокинс на этом месте откровенно прыснул, и Майкл тоже не сдержался. Мальчишка, закатив глаза, протолкнулся между двух здоровых дядек и умчался на второй этаж искать маму, а они, немного успокоившись, продолжили спуск.

– Ох уж эта семейка Стоунов, – утирая проступившие на глазах слезы, пробормотал капитан. – И вроде ж ничего особенного не сказал, но, черт возьми, невозможно от смеха удержаться!

– Ну да… – признал Купер. – Магия какая-то, не иначе…

Впрочем, возможно, после столь кровопролитных событий им просто нужна была разрядка? Какая-нибудь потешная глупость, которая снизит градус напряжения и позволит отвлечься от стоящих перед глазами лиц мертвых телохранителей… Айвен встретился очень кстати. Конечно, полностью снять груз с души он не мог, но это от него, в принципе, и не требовалось. Главное, что дышать стало немного легче, впервые за последние несколько часов.

Снаружи уже царила ночная прохлада. Свежий ветер трепал волосы Майкла, пока он вслед за шефом брел от крыльца к автомобилю, обдувал лицо.

«А завтра утром снова жара, – с грустью подумал Купер, по настоянию капитана огибая машину и забираясь на переднее пассажирское сиденье. – Вот ведь контраст…»

Сам Хокинс уселся за руль и, откинувшись на спинку, уставился на заднюю дверь.

– Джеки пока о тех поступлениях на наш счет не рассказывай, – сказал капитан, когда Майкл устроился рядом. – Ей эта информация все равно без надобности. Даже тебе без надобности, но ты – мой помощник, имеешь право знать.

– Спасибо за доверие, сэр, – отозвался Купер.

Он и сам, признаться, не понял, зачем Хокинс посвящал его в финансовые дела Легиона. Разве что удивить его наличием преданного и щедрого поклонника Тейлора? Если так, то у Хокинса определенно получилось.

– Ну, если я и тебе не буду доверять, Майкл, – с теплой дружеской улыбкой произнес капитан, – то зачем тогда вообще ты нужен? Хадсон за тебя поручился, я ему верю.

– Мне лестно это слышать, сэр. Хадсона я всегда уважал. Отличный был командир.

– Отличный… – эхом отозвался Хокинс. – Правда, после того случая, когда вы упустили Черного Франсуа, карьера его пошла под откос. Знаешь, где он сейчас обретается?

– Нет, – со стыдом признался Майкл: только сейчас он понял, что так и не спросил у майора, как обстоят его дела.

– Тренирует курсантов на той самой базе, где готовили тебя. Разжалованный в лейтенанты.

Купер тихо присвистнул.

– Жестоко, – заметил он.

– Такова цена ошибки. Правда, есть шанс, что это временная неурядица. Число толковых офицеров буквально тает на глазах, а Хадсон-то весьма толковый. Конечно, я не знаю, как будет на самом деле, но, насколько я знаю Тейлора, он все-таки может привлечь твоего бывшего командира к боевым действиям. А там, глядишь, и в должности восстановит…

Майкл с отсутствующим видом кивнул, однако мыслями он сейчас был не здесь. Купер будто снова, в который уж раз за эти проклятые полтора года, вернулся в Афганистан. Ах, если бы Майкл только знал, какой гадюкой окажется Ивонна!.. Разве тогда упустил бы он Черного Франсуа? Разве пошел бы с ним на сближение, предоставив снайперам возможность ранить его или даже убить? Конечно же, нет.

Но он не знал… и все покатилось в тартарары. Правда, прежде Майкл думал, что та ошибка дорого обошлась только ему одному. Хадсон ведь, хоть и бурчал про работу в лагерях и завязанные шнурки новобранцев, во время их недавней встречи так ничего и не сказал. Хокинс называл приятеля по имени, реже – по фамилии, без упоминания звания или должности, а Купер… Купер был слишком занят перевариванием свалившейся на него информации, чтобы думать о чем-то еще.

– Очень на это надеюсь, – хрипло произнес помощник Хокинса.

– Не переживай за старину Хадсона, Майк, – сказал капитан, оглянувшись на Купера. – Ему там в чем-то даже и лучше. Он, конечно, в душе скучает по этим щекочущим нервы заварушкам, но в лагере ему безопасней, поверь. Его жизни там ничего не угрожает. Куда хуже было, если б он в чине лейтенанта отправился в боевую точку. Вот там уже, как говорится, возможны варианты…

Дверь наконец-то открылась, и наружу показался генерал собственной персоной. Кивнув караульным, которые при виде лидера Легиона вытянулись в струнку, он спустился с крыльца и пошел к «эскалейту», в котором его дожидались Майкл и Хокинс.

– Все, закончили разговор, – пробормотал капитан, заводя мотор. – Теперь все внимание на генерала. И помни: что бы там ни приключилось с его драгоценной Таней, спасать мы должны в первую очередь не ее, а генерала.

– А если поступит прямой приказ от Тейлора? – на всякий случай уточнил Майкл.

– Если этим приказом он ставит под сомнение собственную безопасность – смело игнорируй и ссылайся на меня, – пояснил Хокинс. – А уж я как-нибудь отбрехаюсь.

Генерал распахнул заднюю дверь, и капитан тут же смолк. Пыхтя, Тейлор забрался внутрь.

– Свежо сегодня, – заметил он. – Как будто осень уже.

– Но днем-то полноценный июль, – заметил Хокинс, снимаясь с ручника. – Семь потов сходит, ей-богу.

– Это вам, северянам, непривычно, – усмехнулся генерал. – А я когда рос, у нас и ночью такая духота стояла, как сейчас днем. По крайней мере в июле так было.

– С ума сойти можно, да, Майкл? – покосившись на Купера, спросил капитан. – А днем тут что было, сэр? Преисподняя?

– Она самая, капитан. И ведь кондиционеров тогда не было.

Майкл благоразумно молчал. Вмешиваться в беседу ему совсем не хотелось. Эти двое не первый день знали друг друга, а все общение Купера с генералом сводилось к обсуждению дурацких мормонских законов. И сейчас Майкл надеялся, что Тейлор не станет снова расспрашивать его о порядках живущей в Юте общине.

Хотя его мысли сейчас наверняка были целиком и полностью заняты Таней. Майкл бросил взгляд в зеркало заднего вида: повернув голову к окну, Тейлор вглядывался в царящую снаружи темень. Наверное, больше всего на свете он в тот момент хотел увидеть знакомые святящиеся огни фар, которые появляются из-за горизонта.

Интересно, каково это вообще – любить замужнюю женщину? Особенно, если ты – лидер единственной силы на свете, которая может хоть что-то противопоставить Мировому Злу в лице Синдиката? Тяжело, наверное, осознавать, что человек, чье лицо практически не сходит с экранов, чье прозвище, Легион, в числе самых популярных хэштэгов Интернета, не может обладать чем-то всецело, единолично. А ведь она ему действительно небезразлична, это видно даже Майклу, который вблизи Тейлора видит второй день. Каковы же причины сдерживаться, не давать волю эмоциям? Муж Тани, который воюет не на жизнь, а на смерть, в далеком Кувейте? Публичное мнение? Или он просто не хочет обзаводиться слабым местом, по которому не преминет ударить любой его враг, не хочет становиться еще более уязвимым?

Они пробыли в пути минут пять, не больше, когда Хокинс, прищурившись, пробормотал:

– А вот там, слева, у дерева… Это еще что?

Тейлор подался к окну. Благодаря свету в салоне хорошо видно было, как генерал побледнел.

– Похоже на ее машину, – сказал он. – Останавливайте, капитан!

Хокинс направил «эскалейт» к противоположной обочине, подумав немного, оставил включенными габаритные огни и, вслед за Тейлором и Майклом, выбрался из машины.

Обогнув джип и подойдя к краю дороги, Купер уставился на крохотную и почти квадратную «тойоту», которая врезалась в придорожный вяз. Дерево устояло, а вот капот машины буквально сложился гармошкой; обломки бампера валялись повсюду.

– Точно, ее! – воскликнул генерал и первым устремился к месту аварии.

Майкл, скрипнув зубами, бросился следом, позади пыхтел, тихо чертыхаясь, капитан.

Преодолев чуть больше половины расстояния, Купер увидел, что крыло и передняя дверь автомобиля тоже изрядно помяты. Это мог быть отпечаток старой аварии, но мог быть и…

– Стойте, сэр! – воскликнул Хокинс встревоженно.

– В чем дело, капитан? – нехотя замерев на месте, прорычал Тейлор. – Ей может быть нужна наша помощь!

– Посмотрите на бок «тойоты»! – Хокинс указал на те самые вмятины, которые приметил Майкл. – Это явно не несчастный случай! Кто-то столкнул ее автомобиль с дороги!

– Что за чертов день! – выругался генерал.

Он вытащил пистолет и упрямо побрел к машине. Оружие он держал в вытянутых руках, готовый стрелять при первом намеке на опасность. Майкл покосился на шефа: тот тоже вынул пистолет из кобуры. Решив не отставать от спутников, Купер расчехлил «беретту».

Казалось бы, злоумышленникам появиться просто неоткуда – разве что из разбитой «тойоты». Майкл скорей поверил бы в то, что внутри вообще никого нет… ну или, допустим, есть труп Тани. Либо похищение, либо убийство. Это казалось логичным: иначе зачем еще затевать подобную авантюру?

– Она здесь, внутри! – проорал Тейлор от машины и, не дожидаясь спутников, распахнул дверь.

«Значит, убита!» – решил Майкл про себя и ускорился.

Хокинс за спиной тоже запыхтел с утроенной силой.

– Жива! – с нескрываемым облегчением в голосе возвестил генерал.

«Удивительное рядом!..»

Купер перешел на шаг и, приблизившись к вязу, через лобовое стекло уставился на бедную девушку. Правда, с такого ракурса можно было разглядеть только ее пепельную макушку – она сидела, уткнувшись лицом в рулевое колесо, и не подавала никаких признаков жизни. Однако пульс, судя по радостной физиономии Тейлора, был, и притом устойчивый.

– Надо ее как-то… приводить в чувство, сэр, – сказал подоспевший Хокинс.

– Может, лучше просто отнести к нам в машину? – предложил генерал, задумчиво разглядывая Таню.

На смену облегченной полуулыбке пришла сосредоточенная мина. Тейлор, как никто другой, умел брать себя в руки.

– Поглядывайте тогда, чтоб никто к нам не подобрался, – сказал он, пряча пистолет обратно в кобуру. – А я понесу.

– Уверены, сэр? – на всякий случай уточнил Хокинс, но генерал даже не удостоил его ответом.

Присев рядом с Таней, он освободил ее от ремня безопасности, после чего взял под колени и спину и осторожно вытянул наружу. Затем, кряхтя украдкой, генерал понес ее к брошенному на дороге «эскалейту».

– Майк, пошли, – прошипел капитан и устремился следом.

Купера дважды просить не пришлось: бросив последний взгляд в сторону разбитого автомобиля, он устремился следом за начальством. Хокинс уже перегнал Тейлора и теперь возглавлял отряд – чтобы прикрыть лидера Легиона огнем, если кто-то появится на дороге. Но злоумышленники явно не настроены были возвращаться, и потому отряд без приключений добрался до «эскалейта». Хокинс спешно распахнул перед генералом дверь, и Тейлор бережно положил девушку на заднее сиденье, после чего забрался сам, опустив ее голову к себе на колени.

– Давай, Майк, поторапливайся! – воскликнул капитан.

– Иду, иду… – Купер как раз выбрался на дорогу.

Дождавшись, пока он захлопнет за собой дверь, Хокинс выкрутил руль до упора и, развернув джип буквально на носовом платке, направил его в сторону виднеющегося на горизонте ранчо.

– Сильно не спешите, капитан, – наставительно изрек генерал. – У нее наверняка что-то сломано, и лишняя тряска ей сейчас совершенно ни к чему.

Майкл невольно оглянулся. Наконец-то он смог рассмотреть лицо девушки в мельчайших подробностях. Это оказалась смазливая девушка с правильными чертами лица и длинными пепельными волосами. Под носом у Тани была запекшаяся кровь – это свидетельствовало либо о хорошей свертываемости, либо о том, что трагедия приключилась уже довольно давно. Второе казалось сомнительным: если это – ее единственная травма, почему она так долго пребывает в отключке?

– Ты врач, Майкл? – услышал он голос генерала и невольно вздрогнул.

Подняв взгляд, он увидел хмурое лицо Тейлора и проклял собственную безмятежность, с которой глазел на возлюбленную лидера Легиона.

«Выбрал же время, идиот!»

– Нет, сэр, – севшим от волнения голосом ответил помощник Хокинса.

– Вот и мне казалось, что нет. Но ты так пристально на нее смотрел, что я решил – сейчас ее в два счета на ноги поставишь.

– Я просто увидел кровь под ее носом… – пробормотал Купер, но тут в разговор вклинился Хокинс:

– Как считаете, сэр, чьих это рук дело? Тех же ублюдков, что порешили наших ребят на презентации?

Он спросил это нарочно громко, чтобы отвлечь внимание Тейлора от своего помощника, и Майкл с явным облегчением отвернулся к окну.

– Сложно сказать, капитан, – подумав, ответил генерал. – Мы ведь до сих пор не знаем, кто пытается заткнуть мне рот.

– Если хотите знать мое мнение, сэр…

– Я прекрасно знаю ваше мнение, капитан, – перебил его Тейлор. – Во всем виноват Синдикат.

– А разве есть еще варианты?

– У любого хода должна быть причина, цель, – сказал генерал. – Какую цель преследует Синдикат? Они явно не хотят убивать меня, иначе уже давно бы это сделали – по крайней мере их снайпер в Вашингтоне легко мог прикончить и меня, и вас, если бы только захотел. Значит, их цель – запугать меня? Но Эдвард знает, что запугивать Джона Тейлора – дело бессмысленное, остановить меня можно, только убив. И какой вывод в таком случае напрашивается?

– Сложно сказать, сэр, – поколебавшись, отозвался капитан.

– Вот и я вам ответил точно то же самое, – усмехнулся генерал. – В любом случае, кто бы за этим ни стоял, я не собираюсь отказываться от своих прежних планов.

– Честно сказать, сэр, это ваше качество…

– Упрямство?

– Я бы сказал «упорство». Так вот оно мне всегда в вас нравилось, но одновременно, скажу честно, пугало. Будь я вашим телохранителем, наверняка давно бы свихнулся: охранять столь самоуверенного человека очень, очень трудно!

– Поэтому, наверное, вы и не мой телохранитель.

– Логично. – Тут уж и Хокинс не удержался от смешка.

В этот момент Таня зашевелилась.

– Давайте отложим этот разговор на потом, капитан? – быстро предложил Тейлор.

– Как скажете, сэр.

– Где я? – гнусаво простонала девушка.

– Все в порядке, Таня, – тихо, даже ласково сказал генерал. – Это я, Джон Тейлор. Мы едем на наше ранчо.

– Что… а что с моей машиной? – Она говорила с явным русским акцентом – видно, переехала в Штаты уже в сознательном возрасте. – Я помню, черный джип меня в бок… я с дороги слетела и – бац! – удар, все черное и… все…

Девушка прикоснулась к верхней губе, посмотрела на пальцы и растерянно пробормотала:

– Это что, кровь?

– Ты врезалась в дерево, ударилась головой об руль, – пояснил генерал. – Наверное, сломала нос – проверять не проверял, но похоже на то… Ты тоже лучше не трогай, – чуть повысил голос он, увидев, куда девушка тянет руку. – Если действительно сломан, будет очень больно.

Она нехотя подчинилась.

– Кто это был, сэр? – спросила девушка, глядя на Тейлора снизу вверх. – Синдикат?

– Не знаю, Таня. Но ты ведь слышала, что в Финиксе случилось, на открытии жилого комплекса?

– Да, слышала… Ужас, просто ужас… – Девушка поморщилась. – Черт… как же болит голова… У меня и сотрясение еще… наверное…

– Ничего, милая, сейчас отдохнешь, – заверил Хокинс.

Они уже подъехали к воротам ранчо и теперь дожидались, пока караульный им откроет.

– О, капитан, и вы здесь? – обрадовалась Татьяна. – А с вами кто?

– Мой новый помощник, Майкл Купер.

– Очень приятно, Майкл.

Телохранитель буквально чувствовал затылком ее пытливый взгляд.

– Мне тоже, – сказал он, даже не повернувшись.

Ворота наконец открылись. Хокинс направил джип внутрь.

– Сама идти сможешь? – спросил Тейлор, когда они остановились у заднего входа.

– Попробую, – слабо улыбнулась ему Таня.

Она медленно ковыляла к крыльцу, генерал страховал ее сбоку, а Майкл смотрел им вслед и думал, что, вероятно, запомнит этот день не столько из-за многочисленных жертв, сколько из-за неожиданного открытия.

У мифического исполина Тейлора, оказывается, тоже есть чувства.

Майкл и так вставал раньше прочих, но в то утро был разбужен вообще в пять утра.

«Что за срочность?» – думал он, нетвердо шагая к двери и на ходу вытирая глаза кулаками.

Стучали, что называется, с душой. Надо думать, если бы он хоть на полминуты задержался в кровати, просто сорвали бы дверь с петель.

– Да открываю я, открываю! – проорал Майкл, вставляя ключик в замок.

На пороге оказался запыхавшийся капитан Хокинс.

– Одевайся, Майк, – велел он. – Есть зацепка.

Новость эта, словно чашка крепкого кофе, окончательно пробудила Купера ото сна. Натянув штаны, он через голову натянул майку цвета хаки, забрался в ботинки и выскочил за дверь.

– Куда мы идем, сэр? – спросил помощник у шефа, когда тот буквально пулей сорвался с места и устремился к лестнице.

– В Юму, – на ходу бросил капитан.

– А что там, в Юме?

– По дороге расскажу. Живей, Майк. А то может быть поздно.

Теряясь в догадках, Купер скатился с лестницы вслед за Хокинсом и вышел через заднюю дверь.

По счастью, солнце только-только показалось из-за горизонта, и остатки ночной прохлады еще щекотали кожу. Забравшись в достопамятный «эскалейт», который обнаружился на том же месте, где Хокинс его вчера оставил, Майкл набросился на шефа:

– Так что же случилось в Юме?

– Твое нетерпение не уместно, Майк, – поморщился капитан. – До туда ехать часа полтора, я тебе двадцать раз все успею рассказать, дай только на дорогу выехать.

Купер пристыженно уткнулся себе под ноги. Его сердце, бешено колотившееся с той самой секунды, как он услышал про новую зацепку, понемногу возвращалось к прежнему ритму. И впрямь – чего переживать, если ехать еще целых полтора часа?

Караульный на воротах тоже, по-видимому, задремал – по крайней мере пока Хокинс не посигналил, он наружу носа не высунул.

– Совсем от рук отбились, – проворчал капитан, глядя, как створки медленно уползают внутрь стен. – Десять наших убили, а им хоть бы хны.

Майкл промолчал, поскольку сам всю прошлую ночь дрых без задних ног: за последние два дня его организм, судя по всему, истощился не только морально, но и физически.

Проезжая мимо караульного, Хокинс злобно зыркнул в его сторону, однако орать или тем более сигналить не стал, боясь, видимо, пробудить обитателей ранчо.

Выехав на дорогу, капитан утопил педаль газа в пол и взялся за рычаг скоростей. Он за считаные секунды дошел до пятой скорости и понесся в направлении Финикса. Заговаривать с Майклом вновь он пока и не пытался, а помощник решил, что шефа лучше не дергать. Сам все расскажет, пообещал же.

Когда они проезжали мимо достопамятного вяза, в который прошлым вечером врезалась Шувалова-Смит, Купер с удивлением отметил, что машина исчезла. Поначалу он даже не поверил своим глазам.

– Генерал отправил ребят забрать ее, когда мы вернулись на ранчо, – пояснил Хокинс, заметив, как оторопело его помощник смотрит в зеркало заднего вида. – Нечего копам глаза мозолить.

– Удивительно… оперативно, – только и сказал Майкл.

Они проехали еще около двух-трех миль, прежде чем Хокинс немного сбавил скорость и сказал:

– Жаль, что объездной путь в три раза длинней, придется через город волочиться.

Повернувшись к Майклу, Хокинс добавил:

– Видишь ли, с недавних пор я решил мониторить почту генерала – думаю, причина, по которой я так поступил, очевидна.

Куперу стоило огромного труда, чтобы скрыть от шефа удивление. Он даже кивнуть умудрился без тени эмоций на лице, хотя откровенное признание капитана его действительно ошарашило. Да, безусловно, Тейлор заводится с пол-оборота и поступает так, как считает нужным, но разве это повод вторгаться в его частную жизнь? Теперь, когда Хокинс сказал, что просматривает почту генерала, Майкл бы не удивился, если узнал про телефонную прослушку «из благих побуждений». Конечно, капитан и так старается не выпускать Тейлора из поля зрения, но читать переписку – это, по мнению Майкла, все же контроль несколько иного рода…

– Сразу оговорюсь: с девяносто девятью процентами писем я не делаю совершенно ничего, – пояснил Хокинс. – Но сегодня был как раз тот редкий случай, когда мне пришлось вмешаться и скрыть письмо прежде, чем его увидит генерал.

Сердце Майкла замерло в груди. Он-то всю жизнь думал, что «мониторить почту» – значит, просматривать входящие-исходящие сообщения, но ничего не удалять. И что же он слышит от своего непосредственного начальника?

– Поверь, Майк, такого рода письмо оставлять на сервере было категорически невозможно, – будто прочтя мысли подопечного, сказал Хокинс. – Иначе не мы, а наш генерал, сломя голову, несся бы сейчас в Юму.

«Что же ты, шеф, ходишь вокруг да около? Давай уже, ближе к сути!»

– В Юме обитает майор Сухацки, – продолжал Хокинс, – который курирует один из аризонских лагерей подготовки легионовцев. Так вот сегодня около четырех утра на почту генерала упало письмо от Сухацки с до того странным текстом… Дословно не процитирую, но там было что-то вроде: «Генерал, сэр! Я очень, очень виноват перед Вами! Многое я уже, увы, не могу исправить. Но позвольте хотя бы предупредить Вас: ни в коем случае не летите в Иран, Вы оттуда не вернетесь!»

С каждой новой строчкой письма, которую озвучивал капитан, брови Майкла взлетали все выше и выше. К концу текста они замерли в дюйме от его шевелюры, потому им просто некуда было дальше ползти.

– А что, сэр… генерал собирался в Иран? Ну, в ближайшее время? – осторожно спросил он, пока Хокинс отвлекался на дорогу и объезжал поломавшийся автомобиль.

– Что? А, генерал… да в том-то и дело, что не собирался! – воскликнул капитан. – Я и сам поначалу не понял, откуда взялся этот Иран. Такое ощущение, кстати, что Сухацки писал это письмо, изрядно выпив – ошибок для офицера непозволительно много, в некоторых особо длинных словах и вовсе по пять-шесть, в общем, я еле прочел. Ну и общий смысл письма…

– Раскаяние, – глухо подсказал Майкл.

– Во-во, оно самое. Такое ощущение, что Сухацки был в чем-то замешан, а потом увидел, что творится в Вашингтоне и Финиксе, и устыдился… этого чего-то, во что вляпался. И не придумал ничего лучше, чем отправить Тейлору электронное письмо!

– Вы подозреваете, что кто-то мог мониторить почту майора так же, как вы – ящик генерала? – догадался капитан.

– Ты чертовски догадлив, Майк, – безо всякого сарказма (или по крайней мере тщательного завуалировав его) отметил Хокинс. – Готов спорить, даже в стельку пьяный, Сухацки не осмелился рассказать и сотой доли правды, но уже поведал достаточно, чтобы те, на кого он работал, возжелали его устранить! В общем, нашего не в меру говорливого майора или уже нет в живых, или вот-вот не будет.

– А как генерал теперь узнает о раскаянии майора, если вы удалили письмо? – недоуменно вопросил Майкл. – Или, по-вашему, ему не стоит знать о предательстве Сухацки, как и о Шелдоне Реймсе?

– О нет, ты меня, видно, не так понял, – покачал головой капитан. – Скрыть письмо – не значит его удалить. На деле я просто перекинул его себе на ящик и уже сохранил в черновиках, добавив предисловие в духе: «Капитан Хокинс! Прошу Вас передать это письмо прямиком генералу. Писать ему лично мне не позволяет совесть…» Но это письмо Тейлор увидит не раньше, чем мы побываем в квартире Сухацки. Теперь мой план, надеюсь, тебе ясен?

– Теперь – да. Но вот чего я до сих пор не пойму, сэр, – нахмурился Купер, – так это почему мы поехали в Юму вдвоем? А если там действительно будет отряд ликвидации Синдиката? Разве мы справимся с ним в два ствола?

– Ну, своих ребят, с ранчо, мы совершенно точно не могли с собой взять. Но вот если мы поспеем вовремя… есть вариант позвать на помощь легионовцев, обитающих в Юме, – почесав в затылке, сказал капитан. – Хотя, пока мы доедем, надо думать, тело майора уже успеет остыть.

– Тогда почему бы не позвонить тамошним бойцам прямо сейчас? – осенило Майкла. – Ну чтобы они успели приехать и помешать убийцам?

Взгляд, которым Хокинс одарил помощника, был до того уничижительным, что Купер невольно втянул голову в плечи, хотя пока еще даже не понимал, чем заслужил такую реакцию шефа.

– Ты, надеюсь, понимаешь, что поднимать на уши всю Юму – не самая лучшая идея? – произнес капитан. – Генерал не в курсе, что я прочел письмо от Сухацки, хуже того – он даже не знает, что это письмо пришло к нему на ящик. И после этого поднять на уши всю Юму? А если мы уже опоздали? Или, допустим, Сухацки отправил сообщение генералу и, получив отчет о доставке, тут же застрелился? Как мне тогда объясняться перед Тейлором?

– Но, сэр… Вы же сами сказали, что есть вариант позвать на помощь ребят из Юмы!

– Только в том случае, если мы сами убедимся, что еще не слишком поздно. Что есть шанс спасти Сухацки. Тогда и только тогда.

Они замолчали. Майкл глядел в окно на однообразные пейзажи, мелькающие снаружи, и думал о том, как ложь, даже во благо, рано или поздно выходит боком не только лжецу, но и человеку, которого он этим враньем пытался уберечь от дурных вестей. Стремление капитана отгородить быстрого на подъем Тейлора от опасности, которая может поджидать в доме Сухацки, казалась вполне логичным ходом. Вот только из-за того, что письмо майора улетело в корзину, так и не попавшись генералу на глаза, Хокинсу и его помощнику приходилось вдвоем ехать навстречу неизвестности. Что они обнаружат в берлоге очередного предателя? Труп майора? Изможденного, привязанного к стулу майора и десяток вооруженных солдат в форме Синдиката? Или, может, на сей раз…

– А если его похитят? – спросил Майкл.

– Ты про Сухацки?

– Ну да, про него. Может ведь он зачем-то понадобиться тем, кто его перекупил?

– По правде говоря, я очень сомневаюсь, что названные тобой перекупщики захотят возиться с майором. После того, как Сухацки сознался Тейлору в предательстве, он для них стал, по сути, бесполезен. Да, ранее он приносил пользу, но теперь это – отработанный материал, от которого надо избавляться, пока не навредил. Ну, в общем, чисто теоретически похитить его, разумеется, могли, но фактически…

– Я вас понял, сэр, – сказал Купер задумчиво.

К логике капитана было действительно трудно подкопаться. Может быть, конечно, у Майкла котелок еще плохо варил спозаранку, но изъянов в ответах шефа помощник не видел. Письмо в итоге попадет в нужные руки (пусть и с опозданием), генерал не подвергнет (в который уж раз?) собственную жизнь опасности… В общем, все было бы просто замечательно, если бы при этом Майклу и его шефу не пришлось рисковать собственными жизнями.

«Возможно, в Южном Бронксе и не так уж плохо жилось, – подумал Купер, глядя через лобовое стекло на приближающийся контур Финикса. – По крайней мере там тебя не пытались убить каждый божий день!»

Сухацки с трудом продрал глаза, залитые кровью из рассеченного лба, и уставился на стоящего перед ним мужчину в черной толстовке и черных же трико. Лицо парня показалось майору смутно знакомым, но он не мог припомнить, где его видел. А может, Сухацки ошибался? Подобного типа физиономии, без ярко выраженных дефектов в виде родимых пятен и шрамов, встречаются сплошь и рядом и тут же забываются – как раз из-за отсутствия каких-то запоминающихся деталей.

Сухацки попытался пошевелить руками и ногами – безрезультатно. Парень в толстовке крепко привязал пленника к стулу.

– Что вам от меня нужно? – сипло дыша, выдавил майор.

Каждый вздох отдавался страшной болью: наверное, незнакомец переломал ему все ребра. Сухацки плохо помнил, что творилось ночью. Майор имел глупость нажраться и признаться генералу в предательстве, правда, сделал он это не в личной беседе, а всего лишь жалким сообщением на электронную почту, о чем сейчас несказанно жалел. Несмотря на жуткий бодун, который слегка отвлекал от последствий избиения, Сухацки догадался, что гость пожаловал к нему как раз таки из-за пресловутого письма. Иных грехов в отношении перекупившей его стороны майор, хоть убей, припомнить не мог.

– Уже, собственно, и ничего, – пожал плечами незнакомец. – И с чего вдруг у тебя совесть проснулась?

– Вы перешли все границы! – свирепо прорычал Сухацки. – Десять наших…

Звонкая пощечина оборвала его спич на середине. Майор замотал головой, пытаясь вновь сфокусировать взгляд.

– Нельзя постоянно перебегать из одного лагеря в другой, – зло прошипел незнакомец. – Ты знал, на что шел. И мог бы жить себе, припеваючи, еще много-много лет… но нет же! Тебе понадобилось загладить вину перед генералом, предупредить его! Но даже в том проклятом письме ты побоялся рассказать всю правду.

В руке незваного гостя, будто по мановению волшебной палочки, возник пистолет. Миг – и в левой столь же неожиданно появился глушитель. Сухацки, не совладав с собой, шумно сглотнул набежавший в горле ком, чем вызвал у незнакомца смех.

– Что, храбрости в тебе явно поубавилось, да, майор? – сказал он, презрительно глядя на пленника сверху вниз.

– Я… – Глаза Сухацки лихорадочно бегали, а язык то и дело скользил по вечно высыхающим губам. – Черт, да это же… это просто вонючий имейл… Я могу сказать, что был пьян… отбрехаться…

– До чего же ты жалок… – раздраженно процедил незнакомец, накручивая глушитель на ствол. – Смерть уже стоит рядом, уже занесла косу, но ты не можешь принять ее достойно, как подобает офицеру – тебе надо извиваться ужом на сковородке… пытаться выкрутиться… пока бьется сердце, есть шанс спастись…

Не удержавшись, он плюнул в лицо Сухацки, и тот зажмурился и поежился от омерзения… а потом затрясся и заплакал.

Незнакомец стоял и удивленно смотрел сверху вниз на сорокалетнего широкоплечего мужика с двухдневной щетиной и проседью в черных волосах, который всхлипывал, точно маленькая девочка. Люди в Кувейте, Иране, Афганистане шли под пули, люди умирали, лишь вскрикнув напоследок, а майор, оказавшись у последнего порога, рыдал и поливал слезами китель с символикой Легиона – армии, которую он предал давным-давно, заглушив не в меру требовательную совесть ворохом мятых баксов.

Не в силах больше смотреть на этот позор, незнакомец приставил пистолет ко лбу майора и нажал на спусковой крючок.

Глушитель убил весь трагизм момента. Пуля прошла через череп насквозь и вылетела наружу вместе с ошметками крови и мозга, Сухацки содрогнулся всем телом и уронил голову. На небритых щеках высыхали последние слезы.

Спрятав оружие, незнакомец подхватил стоящую на полу сумку и быстрым шагом преодолел расстояние до входной двери. Уже у самого порога он замер и, оглянувшись, зорко осмотрел квартиру майора – ничего ли не забыл?

«Кажется, с этим все!»

Ладонь в перчатке легла на дверную ручку.

– Не заперто, – одними губами произнес Майкл.

Лоб его блестел от пота в свете подъездных ламп. В руках была достопамятная «беретта».

Не говоря ни слова, Купер мотнул головой в сторону двери. Во взгляде его был невысказанный вопрос: «Заходим?»

Хокинс облизал пересохшие губы и отрывисто кивнул.

«Давай!»

Купер резко рванул дверь на себя и метнулся в сторону, чтобы капитан мог войти. Держа пистолет в вытянутых руках перед собой, капитан шагнул внутрь. Томительные секунды ожидания, за которые Майкл успел представить добрую дюжину синдикатовцев, одновременно направивших стволы автоматов на вошедшего Хокинса, прервал голос шефа:

– Чисто!

Купер облегченно выдохнул и тоже нырнул в квартиру.

Увиденное заставило его болезненно сморщиться. Злоумышленников видно не было, но вот сам хозяин находился внутри.

Конечно же, мертвый. Это было очевидно, но Хокинс на всякий случай проверил пульс и угрюмо покачал головой.

«Опоздали!..» – мелькнуло в голове у Майкла.

Неизвестные мерзавцы привязали беднягу к стулу, долго избивали его (судя по кровавым ссадинам и гематомам), а потом пустили ему пулю в лоб и убрались восвояси.

– Давай еще кухню с санузлом проверим на всякий случай, – не опуская пистолета, тихо сказал Хокинс. – Мало ли, не успели смыться и теперь прячутся, ждут подходящего момента…

Майкл кивнул и устремился вглубь квартиры. Сердце вновь оживилось, застучало чаще и громче, разгоняя адреналин по жилам, и вскоре каждая клеточка его тела дрожала от напряжения. Костлявая все еще бродила где-то поблизости, Купер затылком чувствовал ее ледяное дыхание, но, возможно, это были лишь отголоски ее недавней трапезы?

В санузле нашлись только старые газеты, стопочкой лежащие на бачке, полная окурков пепельница, которая ютилась в углу, слева от унитаза, да недопитая бутылка дешевого виски рядом с ней. Видимо, в какой-то момент Сухацки умаялся бегать по нужде и решил заливать горе прямо в уютном «кабинете» со встроенными удобствами. Возможно, здесь его и нашли ворвавшиеся в квартиру негодяи, хотя теперь, конечно, восстановить хронологию было практически невозможно.

А еще в санузле жутко воняло. Купер поначалу решил, что майор просто не успел смыть за собой, но потом заглянул в ванну и все понял: дрянной вискарь отказался сидеть в желудке и попросился наружу вместе с ужином и нехитрой закуской.

Зажав нос, Майкл покинул ванную комнату и отправился на кухню. Там тоже царил кавардак, но чуть более умеренный, чем в санузле, – похоже, здесь вечеринка только начала набирать обороты. На полу валялись осколки разбитой бутылки, характерный запах спиртного щекотал ноздри. Дверь холодильника была распахнута настежь, а одна из штор, надорванная до середины, волочилась по полу.

Но на этом все, больше никаких странностей. Ни тебе вооруженных синдикатовцев, ни дыр от снайперских пуль в оконных стеклах. Беспорядок вполне соответствовал состоянию хозяина квартиры, который, если верить Хокинсу, был смертельно пьян.

– Чисто, – в ответ на вопросительный взгляд шефа сообщил Майкл, снова входя в гостиную. – Ну, точней, грязно, но это потому, что он вчера тут пьянствовал.

– Как там у вас, русских, говорят? – кивнув, пробормотал капитан. – Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке? Прямо наш случай…

Купер встал рядом с Хокинсом, окинул взглядом труп Сухацки. Дородный мужчина, настоящий медведь, такого запросто не побороть. Хотя, если он допился до того состояния, когда и сам-то на ногах еле держишься…

– Интересно, почему он так нажрался? – озадаченно произнес Купер. – Что его подтолкнуло?

– Возможно, алкоголизм, – сказал капитан, кивая в сторону бара, дверцы которого были распахнуты настежь. – Но им Сухацки, как я подозреваю, страдал давно.

– Может, он новости посмотрел? – предположил Майкл. – Ну, репортаж с открытия жилого комплекса?

– Как вариант, – кивнул Хокинс. – Настроение было поганое, он выпил, включил телик и увидел, как наших ребят грузят в «труповозки». Ну а потом чувство вины заставило пить дальше, но не угасало, а только росло с каждым «шотом». И письмо Тейлору, как итог всех этих… – Капитан брезгливо пнул лежащую на полу пивную банку: –…обильных возлияний.

– Там еще в ванной недопитая бутылка виски, – сказал Купер. – Наверное, майор заснул прямо на унитазе, а потом пришли ликвидаторы Синдиката и перетащили его сюда.

– Ну-ка, давай тут осмотримся как следует, – произнес Хокинс. – Может, нам повезет найти его мобильник, планшет или ноутбук? В карманах у него пусто, я уже посмотрел. И это… лишний раз ничего руками не трогай, чтобы потом копы нас по допросам не затаскали.

Купер кивнул, и они принялись обыскивать квартиру. Майкл пошел по тому же маршруту, что и прежде – ванная, затем кухня. Чтобы тщательно все посмотреть, потребовалось не больше десяти минут, но ничего, кроме луж разлитого пойла и стеклянных осколков от разбитых бутылок, Куперу найти так и не удалось. Вернувшись в гостиную, он хотел спросить, как успехи у Хокинса, но по хмурому лицу шефа и без слов все было яснее некуда.

– Нас там на ранчо не хватятся? – вытащив из кармана мобильник, чтобы взглянуть на время, поинтересовался Купер.

Было уже около половины восьмого. «Эстрелла» полтора часа как проснулась.

– Джеки предупредит генерала, что мы отъехали по личным делам, – бросил капитан, не оглядываясь.

В сердцах пнув надоевшую банку во второй раз, он подошел к Майклу, упер руки в бока и закусил нижнюю губу – признак глубокого мыслительного процесса.

– Да уж, – проронил он наконец, и в голосе его явственно слышалось разочарование. – Не свезло. Конечно, глупо было на что-то рассчитывать, но и не проверять совсем нельзя – могли ведь что-то забыть… но не забыли.

Он повернул голову к трупу майора, потом снова уставился на Купера и сказал:

– Поехали отсюда, Майк. Пусть им теперь полиция занимается.

Сказав это, капитан первым устремился к входной двери. Купер, не слишком-то желая оставаться с покойником наедине, незамедлительно последовал за шефом.

Они уже садились в «эскалейт», когда к дому подъехала патрульная машина.

– Вот черт, – скрипнул зубами Хокинс, глядя, как из автомобиля выбираются два офицера. – Только засветиться рядом с трупом не хватает…

Майкл подумал, что все это – очередные последствия утаивания пресловутого письма. Даже если их не задержат, полицейские, надо думать, на всякий случай пробьют номера по базе и обнаружат, что черный джип принадлежит сослуживцам убитого майора. К тому же, как предполагал Купер, из легионовцев в этом доме наверняка жил один Сухацки; с учетом этого факта их джип, припаркованный рядом с подъездом убитого, вызовет еще больше подозрений.

Впрочем, какой смысл предполагать что-то там, если полицейские уже идут к черному «эскалейту»?..

– Нам сегодня явно везет, – невесело усмехнулся капитан. – Ладно, сейчас со всем разберемся. Только учти: говорить буду я, а ты просто со всем соглашайся. Понял, Майк?

– Да, сэр.

– Вижу, что понял, – усмехнулся Хокинс. – И, чтобы я ни сделал или ни сказал, не удивляйся. Надеюсь, справишься?

– Надеюсь, сэр.

Не дожидаясь, пока копы постучатся в окно, капитан сам опустил стекло и приветливо сказал:

– Здравствуйте, офицеры. Что-то случилось?

– Добрый день, сэр, – бесстрастно произнес один из полицейских, тощий и с пышными пшеничными усами. – Я офицер Голд, а это – офицер Фишер. – Второй коп, в очках с прямоугольными стеклами и с длинным крючковатым носом, в знак приветствия поднял левую руку. – Простите за беспокойство, но в службу «девять-один-один» поступил звонок от кого-то из жильцов этого дома. Он утверждал, что слышал выстрелы, доносившиеся из соседней квартиры. Вы случайно не в этом доме живете?

– Нет, не в этом, – покачал головой Хокинс. – А в какой квартире стреляли, можете сказать?

Вот она – первая проверка на прочность. Майклу стоило большого труда, чтобы сдержать обещание и не выпучить глаза от удивления. Зачем капитан самолично уводит разговор в эту степь?

Офицеры переглянулись. Видимо, им вопрос Хокинса тоже показался странным.

– С какой целью интересуетесь, сэр? – спросил пшеничные усы.

– У нас здесь сослуживец живет.

И снова – быстрый обмен взглядами. И снова – небывалое усилие воли, чтобы не выказать удивления откровенностью шефа.

«Черт, знал бы я, что он собирается делать, – думал Майкл, равнодушно глядя на стоящих снаружи офицеров, – никогда бы не согласился на его правила!»

– Сто тридцать вторая, – сверившись с записью в блокноте, ответил полицейский.

– Так там наш сослуживец и живет, – оглянувшись на Купера, сказал Хокинс оторопело. – Верно ведь, Майк?

– Да, сэр, – с трудом выдавил помощник.

– И как же зовут вашего сослуживца?

– Майор Сухацки, – без запинки ответил Хокинс.

– Это который из Легиона? – припомнил очкарик. – Так вы тоже из Легиона получается?

– Ну да, – горделиво вскинув подбородок, ответил шеф. – Я – капитан Спайк Хокинс, а это мой помощник Майкл Купер.

– Есть документы, удостоверяющие личность? – спросил пшеничные усы, переводя пристальный взгляд с Хокинса на Майкла и обратно.

– Да, конечно. – Капитан порылся за пазухой и извлек наружу карточку размером с визитку. – Вот мои права.

Пшеничные усы взял в руки документ и с полминуты сравнивал фотографию с физиономией сидящего за рулем человека. Очкарику он права передавать не стал – наверное, не доверял его зрению – и, насмотревшись вдоволь, вернул их владельцу.

– Все в порядке? Похож? – спросил капитан.

– Да вроде, – пожал плечами усач.

– Так а насчет сослуживца… – напомнил Хокинс. – Можно, мы с вами поднимемся?

«Держаться! Он наверняка знает, что делает!»

В принципе, Купер понимал, что за игру затеял шеф – чем больше рвения они проявляют, тем меньше шансов, что их заподозрят в случившемся. В убийстве-то их точно никто не обвинит – эксперты ныне определяют время смерти весьма точно, с погрешностью буквально в десять – пятнадцать минут – но ехать в местное полицейское управление не слишком хотелось. Правда, Майкл не вполне понимал, как весь этот спектакль спасет их от гнева Тейлора, который наверняка придет в ярость, что Хокинс отправился к Сухацки без него.

Впрочем, пока у них хватало проблем и помимо генерала.

– Я даже не знаю, – протянул пшеничные усы.

– Ну это ведь наш сослуживец, офицер, – продолжил упрашивать капитан. – Мы бы хотели быть в курсе, что с ним случилось?

– Ладно, пойдемте, – нехотя разрешил очкарик.

Полицейские дождались, пока Майкл и Хокинс выберутся из машины, и вместе с ними устремились к входу в подъезд.

– Видел вчера в новостях, что у вас там в Финиксе случилось, – сказал пшеничные усы, когда они уже поднимались вверх на лифте. – С ума сойти. И ведь светло так, лето, люди с семьями…

– Мы просто шокированы случившимся, – признался капитан. – Но эта ужасная трагедия подтверждает, что Легион, который возглавляет генерал Тейлор, находится на верном пути.

– Это с чего вы взяли? – удивился очкарик.

– Если какой-то развивающейся организации начинает вставлять палки в колеса более маститая компания, значит, она увидела в этой развивающейся организации конкурента, – разъяснил Хокинс.

– То есть, вы считаете, это все эти убийства Синдикат устроил? – уточнил пшеничные усы. – Я вас правильно понял?

– И взрыв в Вашингтоне, – кивнул капитан. – Особенно взрыв в Вашингтоне.

Майкл старался держаться тише воды, ниже травы. Вклиниваться в беседу более опытного и статусного Хокинса с полицейскими офицерами не было никакого желания. Капитан за годы сотрудничества с Тейлором наловчился вести долгие пространные беседы, а вот среди снайперов болтунов не водилось вовсе – одни скучные молчуны. Оно как бы логично и понятно: разговорчивые в боевых условиях погибают вперед прочих. Но сейчас, на гражданке, ему бы, конечно, хорошо подвешенный язык не повредил.

– Ну, там вроде бы похоже, – нехотя признал очкарик. – Столица все-таки. Уоррен имеет там хорошую поддержку.

– Скажите лучше, где он поддержки не имеет, – усмехнулся капитан.

Характерный звоночек возвестил о прибытии лифта на нужный этаж. Створки открылись, и легионовцы в сопровождении копов вышли на лестничную клетку. Купером снова овладела тревога; в кабине лифта она отчего-то дремала, но стоило оказаться в непосредственной близости от знакомой уже двери, и пульс участился, а лоб покрылся испариной. Надеясь, что полицейские не заметят его волнения, Майкл на всякий случай попятился, чтобы не мельтешить рядом с «солирующим» капитаном.

– Вон его квартира. – Хокинс указал пальцем на дверь с номером сто тридцать два.

– Кажется, не заперто, – отметил пшеничные усы и потянулся к кобуре на поясе.

– Не заперто? – изобразил удивление капитан.

Очкарик тоже вытащил пистолет и на всякий случай снял его с предохранителя.

– Оставайтесь на месте, – наставительно изрек он. – Мы сходим, проверим, что там случилось.

– Как скажете! – Хокинс поднял руки кверху и отступил к Майклу.

Теперь взволнованный вид Купера был даже как будто уместен: дверь майорской квартиры внезапно оказывается открытой, а до того, как говорят соседи, в ней слышали звук выстрелов… Жуть да и только!

Пшеничные усы осторожно взялся за ручку, оглянулся на напарника и, дождавшись одобрительного кивка, рванул дверь на себя. Майкл невольно вспомнил, как они с шефом точно так же входили внутрь буквально полчаса назад.

– Вот теперь можешь удивляться, – тихо проворчал Хокинс. – И даже руки заламывать. Только не переусердствуй, а то не поверят.

– Понял, сэр, – шепотом отозвался Купер.

Очкарик уже скрылся внутри и оттуда сообщил:

– Твою мать, да здесь труп!

– Вот дьявол! – выругался пшеничные усы и тоже скользнул в квартиру.

– Пойдем за ними, сэр? – спросил Майкл.

– Они нас разве приглашали? – пожал плечами Хокинс. – Понадобимся – позовут.

– Как скажете, – устало вздохнув, сказал Купер.

День только начался, а он уже снова был измотан – хоть прямо здесь, в подъезде, ложись и спи. Но нет, расслабляться нельзя: еще неизвестно, чем кончится их визит в гости к майору Сухацки – дозволением убираться восвояси или вежливым приглашением в ближайший участок. Наличие трупа как бы намекало, что второй вариант развития событий выглядит куда более реальным, но Майкл решил до последнего надеяться на лучшее.

Наружу высунулась хмурая физиономия очкарика.

– Мертв ваш майор Сухацки, – мрачно констатировал он.

– Не может быть! – делано удивился капитан. – А как это случилось-то?

Майкл лишь опустил голову, не решившись экспериментировать с мимикой.

– Застрелен из пистолета прямо в лоб, – нехотя признался полицейский.

– Застрелен? Но кому он мешал? Он ведь всего лишь курировал учебный центр!

– Ну, не знаю, кому он там мешал, но что его убили – это факт. Хотите – взгляните сами, – пригласил офицер. – Но я бы не советовал: зрелище, честно говоря, не для слабонервных.

– А вы уверены, что это он? – на всякий случай уточнил Хокинс.

– У него в кармане права, судя по фото – он.

– Кто ж за нас так взялся? – искренне удивился капитан и потянулся к карману, чтобы достать мобильник. – Третий день наших убивают!

Он поднес трубку к уху, нахмурился и, вытянув руку перед собой, уставился на экран.

– Связи нет, – заключил он. – Что нам прикажете делать, офицер? Задержаться и дать показания? Или съездить с вами в управление?

«Да зачем ты спрашиваешь – поехали сами, по собственной инициативе!» – со злостью подумал Майкл.

– Подождите немного, – заметил очкарик, затравленно оглянувшись через плечо. – Мы осмотримся внутри, запишем ваши контакты и отпустим. Если хотите ускорить процесс, тогда, наверное, все-таки… зайдите, что ли…

Четырехглазый офицер вроде бы не походил на вчерашнего выпускника полицейской академии, но, судя по его ошарашенной мине, находить в квартирах трупы ему было в диковинку.

– Давайте, конечно, зайдем. – Хокинс охотно устремился к двери. – Что тут без дела стоять, верно, Майк?

– Да, сэр, – покорно, будто заводной телок, промычал Купер, шагая следом за шефом.

Тревога никуда не делась. Но сейчас впереди хотя бы забрезжила надежда на то, что их не станут везти в участок для приватной беседы в одной из допросных. Возможно, им даже удастся как-то отбрехаться от Тейлора.

Хотя этот пункт казался наименее выполнимым из всех.

Они стояли перед ним, склонив головы, а он хмуро рассматривал их из-под густых насупленных бровей.

– Значит, вот как вы решили поступить со мной, капитан? – произнес Тейлор наконец.

– Сэр, я…

– С каких пор вы стали решать, что для меня лучше? – будто не слыша его, продолжал генерал. – Порой я начинаю задумываться, а не слишком ли много полномочий я вам дал?

– Это письмо предназначалось мне, сэр…

– Вас всего лишь просили передать его мне, капитан! – раздраженно прогремел Тейлор, вскакивая со стула. – У нас двенадцать человек убитыми, а вы без предупреждения едете в Юму, самонадеянно взяв с собой одного лишь своего помощника. А если бы убийцы Сухацки все еще были в квартире, что бы вы делали?

«То же самое спросил у него и я!» – подумал Майкл, покосившись в сторону шефа.

– Я просто пытался защитить вас, сэр, – вскинул подбородок капитан.

– От Синдиката?

– От самого себя, – дерзко ответил капитан.

Их взгляды столкнулись, и Куперу почудился металлический лязг, будто встретились два клинка. Генерал казался куда более могучим, чем его оппонент, но и Хокинс держался на удивление неплохо.

– Ценой собственной жизни вы хотели меня защитить? – дрожащим от раздражения голосом прогремел Тейлор. – Своей и Майкла?

– Наши с вами жизни с точки зрения их значимости для солдат Легиона несопоставимы, – упрямо заявил Хокинс. – Я думаю, Майк со мной согласится.

– Соглашусь, сэр, – поняв, что отсиживаться в сторонке уже не получится, хрипло произнес Купер.

Генерал злобно зыркнул в его сторону и снова уставился на адъютанта.

– Я не хочу, чтобы мой путь к победе был выстлан костями погибших товарищей, – сказал Тейлор. – Тем более я не хочу, чтобы мой ближайший помощник умирал так глупо.

– Вы правы, сэр, – нехотя признал капитан.

– Что на счет всего этого думает полиция Юмы? – спросил генерал.

– Да ничего особенного. Пока нас расспрашивали, есть ли у майора враги и не было ли у нас с ним конфликта, приехали эксперты и живо выгнали нас с места преступления. Пока один продолжал болтать со мной и Майком, второй позвонил в соседскую дверь, и ему открыла древняя глухая старушка, которая, разумеется, никаких выстрелов не слышала и уж точно не звонила в «девять-один-один».

– То есть полицейских вызвал либо какой-то другой сосед, либо… сам убийца?

– Я склонен думать, что сам убийца, сэр. Таиться ему, во всяком случае, бессмысленно – он чисто сработал и ушел. Ну и Сухацки не просто ведь умер в бою – это была показательная казнь, а заодно очередная попытка повлиять на вас.

– Такое ощущение, что наниматель меня совсем не знает, – покачал головой Тейлор. – Остановиться – значит, сдаться, поддаться на их провокацию.

– Боюсь, если мы не отступим, они просто завалят вас телами, – заметил Хокинс. – По крайней мере пока к этому все и идет.

– И что же вы предлагаете, капитан? Выбросить белый флаг?

– Не знаю, сэр. Пока что не знаю.

– Тогда довольно об этом, – веско произнес генерал. – Терпеть не могу пустую демагогию.

Он вернулся к стулу и рухнул на него.

– Вы уже проверили предателя Сухацки?

– Да, сэр, – ответил Хокинс. – Судя по всему, майор был крысой со стажем: по крайней мере на его банковский счет уже два с половиной года поступали определенные суммы с пятью нулями.

– Удалось отследить эти перечисления?

– Нет, но очевидно, что это никак не связано с его службой в Легионе.

– Да уж, – протянул Тейлор. – Как сказала бы Таня, пригрел змею на груди.

– Как она, кстати? – воспользовавшись упоминанием о Шуваловой, поинтересовался Хокинс.

– Более-менее. Нос, как оказалось, не сломан, да и в остальном – порядок. Жалко ее. Какими же сволочами надо быть, чтобы вмешивать в нашу войну невинных горожан и женщин?

– Ну, не зря ведь говорят, что на войне все средства хороши, – пожал плечами капитан. – Это тоже стратегия.

– Стратегия банкира, – раздраженно поправил генерал. – Эдвард, видимо, решил, что раз его в Англии никто не щадил, то и он не обязан делать какие-то послабления.

– Синдикату чужды моральные принципы, сэр. Странно, что вы до сих пор удивляетесь их методам.

– Черт с ними всеми, – махнул рукой Тейлор. – Я очень надеюсь, что однажды мы положим этому конец.

– Что вы думаете о предупреждении насчет Ирана, сэр? – спросил Хокинс.

«Ответьте „нет“, прошу!» – мысленно взмолился Майкл, с надеждой глядя на генерала.

– А что я должен о нем думать?

– Хм… Я имел в виду, не собираетесь ли вы часом в Иран? – перефразировал вопрос Хокинс.

– Вы считаете, я бы не сказал вам об этом? – удивился генерал. – Разве я когда-нибудь утаивал от вас что-то? Вы, черт возьми, мой адъютант!

– Я просто уточнил, сэр, – пожал плечами капитан. – Я помню, что вы не собирались в те края, но с утра могло многое измениться…

– Поверьте, капитан: если бы что-то случилось… – начал было генерал, как вдруг экран его ноутбука ожил, а динамики разразились звуковым сигналом.

Майкл и Хокинс почти синхронно вытянули шеи. Тейлор медленно повернул голову и уставился на экран.

– Письмо пришло, – недоуменно пробормотал генерал, будто электронные сообщения приходили к нему на ящик до того редко, что он уже и думать забыл о существовании такой функции.

Хокинс заметно напрягся, Майкл облизал пересохшие губы.

– С постороннего адреса какого-то, – прищурившись, сообщил Тейлор. – Какой-то он… странный.

– Позволите взглянуть? – кашлянув, вызвался Хокинс.

Генерал буквально на пару секунд завис, а потом, словно спохватившись, буркнул:

– Да, разумеется.

И поднялся со стула, уступая место капитану. Тот опустился на жесткое сиденье, невольно скривился – и как генерал сидит вообще на этой деревяшке? – и наклонился к экрану, чтобы прочесть адрес отправителя. Майкл, сгорая от любопытства, подался вперед.

– Буквы – цифры… – пробормотал Хокинс. – Как будто случайно сгенерированный, специально для отправки письма, надо понимать. Открываем? – Он вопросительно посмотрел на генерала.

– Конечно же, открывайте, – кивнул Тейлор. – Для этого ведь вы и сели за машину.

Хокинс взялся за мышку, неловко вильнул курсором к сообщению и двойным кликом развернул его на весь экран.

Текст письма гласил:

Они совершили посадку в предрассветном Кувейте, когда в Аризоне уже было около полуночи. Их принял заброшенный аэропорт близ Эль-Вафры, который около десяти лет назад с удовольствием побомбили иранцы. Порезвились они тогда на славу: от здания аэропорта, включая диспетчерскую, остались одни руины, а из взлетных полос уцелела только одна. На нее то и приземлился самолет с генералом Тейлором и его преданной свитой в лице капитана Хокинса, секретарши Тани и Майкла.

– Из огня да в полымя, – пробормотал Хокинс, спускаясь по трапу. – Тут вам не Юта, даже не Нью-Йорк, да, Майкл?

– Угу, – промычал Купер: жара стояла такая, что даже языком лень было ворочать без особой необходимости.

– Генерал, сэр! – Мужчина в полевой форме с майорскими знаками отличия и двое рядовых отдали под козырек, едва подошва тейлоровского ботинка коснулась кувейтской земли.

За спинами вояк стоял, рыча мотором, массивный зеленый джип-кабриолет, формой больше похожий на коробку из-под обуви, чем на автомобиль.

– Вольно, – сказал генерал, окинув встречающее его трио хмурым взглядом.

– Располагайтесь, сэр. – Майор указал на джип. – Рядовой отвезет вас к вертолету.

– А что с личным составом? – спросил Тейлор. – Полковник Уайлдер должен был выделить две дюжины человек.

– Так точно, сэр, – энергично кивнув, подтвердил офицер. – Двадцать четыре бойца в полной амуниции будут ждать вас у вертолета.

– Что ж, в таком случае, везите, – дозволил генерал и первым устремился к джипу.

Майор и рядовой остались у самолета, а второй солдат, забравшись за руль, повез аризонскую делегацию прочь от места посадки. Тейлор, конечно же, расположился рядом с водителем, а Хокинс и Майкл, усадив между собой Таню, развалились сзади.

– Лучше б мы куда-нибудь в субтропики махнули, – нарочито громко произнесла девушка.

– Ты не поверишь, Таня, – оглянувшись на нее, с улыбкой пророкотал генерал, – я бы и сам с куда большей радостью отправился в субтропики, чем сюда.

Майкл покосился на спутницу с некоторой долей презрения. Что еще за капризы? Они ведь сюда не отдыхать приехали, это, кажется, понятно всем, но Шувалова отчего-то корчит из себя круглую дурочку. Наверное, это такой продуманный ход, может быть, даже с подачи капитана. Не обязательно ведь, что генерал любит мудрых и начитанных ботаничек? Возможно, ему нравятся как раз таки смазливые простушки.

«Возможно, такой была его покойная жена?» – подумал Купер, скосив глаз в сторону Тейлора.

Водитель то и дело бросал на генерала восхищенные взгляды. Майкл, заметив это, лишь усмехнулся: впервые увидев лидера Легиона с такой близи, он тоже испытывал благоговейный ужас. Теперь же, хоть и прошло всего три дня, помощник Хокинса куда проще относился к тому, что его кумир, тот, из-за кого он сменил прописку и даже имя (причем последнее, по сути, дважды!), сидит буквально в футе от него – можно при желании протянуть руку и потрогать… если рука не дорога.

«Как же все-таки интересно устроен человек – стремишься к чему-то, из кожи вон лезешь, а потом обретаешь… и оно тебе через время наскучивает!..»

Это не значило, конечно же, что Тейлор его чем-то разочаровал. Вовсе нет. Но даже к выдающейся стати генерала, как оказалось, вполне можно было привыкнуть.

Вертолет, «Августа Вестленд» последней модели, поджидал их между двумя ангарами. Нарочно скрытый от посторонних глаз, он возник в поле зрения так внезапно, что Майкл от неожиданности вздрогнул и часто заморгал. Возле геликоптера ошивались выделенные Уайлдером солдаты – все, как на подбор, крепкие, жилистые, угрюмые и в одинаковой бежево-коричневой форме. При виде подъезжающего джипа с генералом они спешно умолкли и повернулись к машине лицом. Самые обычные бойцы, точно такие же, каким был сам Купер еще буквально полтора года назад. Майкл обратил внимание, что большинство вооружено автоматами, и лишь у полудюжины человек в руках винтовки.

– Вольно, солдаты! – зычно воскликнул генерал. – Не до парадов!

Поджидавшие его воины начали недоуменно переглядываться: как, мол, так можно – главнокомандующего не поприветствовать? Но спорить никто не решился. Водитель остановил джип в тридцати футах от вертолета и сказал:

– Приехали, сэр.

«Как будто это и так не понятно!» – фыркнул Купер про себя.

– Благодарю, сынок, – сказал Тейлор и, распахнув дверь, выбрался из машины.

Первым делом он оправил темно-бежевую куртку, в которой летел, после чего без лишних предисловий устремился к вертолету. Солдаты недоуменно переглядывались: они ожидали, что генерал произнесет какую-нибудь пламенную вдохновительную речь, но кумир прошел мимо молча. Уже у самого трапа он оглянулся через плечо на свое новоиспеченное воинство и сказал:

– Надеюсь, вы, парни, действительно лучшие из лучших – там, в Иране, обещает быть горячо!

Майкл невольно улыбнулся самыми уголками рта. Все-таки генерал действительно был особенным человеком. Ему не требовалось вещать долго и нудно или заранее разучивать написанную пиарщиками речь. Он говорил от сердца, и искренность сказанного, сдобренная природным обаянием, завораживала слушателей.

«Теперь они пойдут за генералом хоть на край света», – подумал Майкл, глядя в мигом просветлевшие лица бойцов.

Пропустив Таню и Хокинса вперед, Купер ступил на трап, как вдруг его окликнули:

– Михаил?

Майкл так и замер, будто громом пораженный. Медленно повернув голову, он увидел среди двух дюжин солдат одного, чье лицо оказалось ему знакомо. Это был тот самый обаятельный рыжеволосый паренек, с которым Купер в прошлой жизни вместе обучался в лагере Легиона.

Купер стоял и смотрел, как старый знакомец проталкивается через толпу людей, как расплывается в улыбке и говорит:

– Не узнаешь? Это я, Зажигалка!

– Зажигалка? – задумчиво повторил Майкл.

Справедливости ради, он уже не был таким обаятельным: несмотря на относительную молодость, среди рыжих волос хватало и седых, а правую щеку пересекал глубокий застарелый шрам, как будто бы от ножа. Помимо него, имелись на некогда слащавой физиономии и другие изъяны, которые, будто записи в дневнике, рассказывали о прошлом этого самоотверженного солдата, некогда назвавшегося «сыном Тейлора». И, судя по счастливой улыбке, Зажигалка до сих пор гордился, что воюет на стороне легендарного генерала.

Все это Купер, впрочем, отметил лишь мимоходом. Куда больше его в тот момент волновало, что ответить старому знакомцу. Признаться и попытаться убедить, что так нужно? Или же продолжать гнуть свою линию, утверждая, что они никогда не виделись прежде? Второй вариант, конечно же, был предпочтительней, однако Майкл сильно сомневался, что ему достанет актерского таланта, дабы разыграть подлинное удивление.

С другой стороны, Зажигалка – все-таки не Станиславский.

– Мы знакомы?.. – осторожно спросил Купер.

Улыбка медленно сползла с лица рыжего, и он, глупо хлопая не по-мужски длинными ресницами, ошалело уставился на Майкла.

– Ты что, Михаил? – пробормотал он. – Не узнаешь меня?

– Так вы сказали «Михаил»? О! Просто я Майкл. Майкл Купер.

– Не Михаил Вихров? – уточнил Зажигалка.

– Вих… кто? Это, наверное, какой-то русский?

– Да… – протянул рыжий, продолжая сверлить собеседника взглядом.

– В чем там дело, Майкл? – недовольно поинтересовался Хокинс, выглядывая из пассажирского отсека. – Надо отправляться. Что вам, рядовой? – грубо осведомился он у рыжего.

– Ничего, сэр! – вытянувшись в струнку, воскликнул солдат. – Обознался!

Капитан смерил парня оценивающим взглядом, после чего вновь повернул голову к Майклу и строго сказал:

– Давай поднимайся. И вы тоже рядовой. Время не ждет.

Купер с радостью нырнул в пассажирский отсек.

Появление Хокинса, конечно, спасло его от лишних вопросов, но Майкл подозревал, что Зажигалка так просто не успокоится. Конечно, досаждать ежеминутными вопросам он вряд ли станет, ситуация неподходящая, но даже робкое упоминание фамилии Вихров при генерале может вызвать у лидера Легиона ненужные ассоциации. Да, безусловно, армия Тейлора велика настолько, что знать всех по именам он не может физически. Но случай с Вихровым выбивался из общего ряда, и Майкл сомневался, что полтора года хватило, дабы его изгнание забылось, не оставив в памяти генерала и следа. Определенный триггер, Купер был в этом практически уверен, мог без труда оживить это воспоминание и пробудить в Тейлоре совершенно лишние теперь подозрения.

В общем, поездка в Иран обещала быть еще веселей, чем казалась изначально.

Внутри оказались два ряда сидений, лицом друг к другу. Таня уселась рядом с генералом, чем немного его смутила, Хокинс, расположившийся напротив Тейлора, поманил Майкла рукой. Купер предпочел бы расположиться в самом хвосте, чтобы максимально удалиться от Зажигалки, но, увы, не ему было решать, где сидеть. В итоге, по иронии судьбы, рыжий оказался чуть ли не напротив него, через человека от Тани, и Майклу оставалось только надеяться, что у бойца хватит ума не превращать боевую операцию в мыльную оперу.

Впрочем, когда зарокотал несущий винт вертолета, стало не до разговоров: чтобы тебя услышали среди этого гула, нужно было кричать что есть мочи. Геликоптер споро набирал высоту, и сердце Майкла, как, вероятно, и большинства присутствующих, с каждой секундой билось все быстрей и быстрей. Пилот направил «вертушку» на восток, там, где Кувейт граничил с ненавистным для подавляющего большинства местных Ираном.

По задумке, они должны были прибыть в указанное место задолго до начала встречи, точней, не все, но отряд бойцов, выделенных полковником Уайлдером. Вертолет планировали тихо-мирно посадить в окрестностях, после чего солдаты прочесали бы местность на предмет ловушек и засад и заняли удобные позиции для наблюдения за встречей, чтобы Мэдлэнд не смог огорошить их неприятным сюрпризом. По крайней мере таков был идеальный план.

На деле же все, как обычно, вышло иначе.

Они пересекли границу и споро двигались к месту встречи, когда их вертолет тряхнуло так, что аж желудок к горлу подскочил. Таню швырнуло на Купера, она практически впечатала его в сиденье. В нос ударил аромат ее духов, и Майкл закашлялся. Девушка оттолкнулась от него, и вовремя, потому что новый рывок отбросил ее обратно на кресло. Она спешно пристегнулась ремнем, который отчего-то игнорировала прежде.

Вертолет начал вращаться, и Купер невольно вспомнил детский аттракцион «Сюрприз», на котором два раза подряд кататься боялись даже самые стойкие. Майкла замутило, но он стойко держался; судя по характерному звуку откуда-то справа, подобным характером обладали не все.

– В чем дело? – проревел генерал, повернув голову к кабине управления.

– Нас подбили с земли! – пожаловался пилот, щелкая тумблерами и скользя взглядом по панели. – Прямое попадание в хвост, поврежден маслопровод! Требуется срочная посадка!

Генерал скрипнул зубами: если весь план катится к чертям еще в начальной стадии, что же будет дальше?

Их геликоптер, стремительно теряя высоту, несся к скалам. Его продолжало вращать, но Майкл успел привыкнуть к этим вихляниям. Он молился, чтобы пилот оказался достаточном маститым, чтобы совершить аварийную посадку и не разбиться о склон какой-нибудь из сотен горных вершин.

Взгляды Купера и Тани встретились, и он, видя, как она напугана, невольно смягчился и ободряюще проорал:

– Все будет хорошо!

Шувалова-Смит, все еще на грани срыва, нашла в себе силы кивнуть.

«Может, она все-таки действительно никак не связана ни с Синдикатом, ни с третьей стороной?» – думал Майкл.

Сложно сказать, чем оказались вызваны его внезапные сомнения. Возможно, виной тому был ее неподдельный ужас. А возможно, просто запомнился аромат духов и близость ее стройного молодого тела: в отличие от Джеки Таня у Купера ассоциировалась именно с женщиной, которую мечтает уложить в постель любой мужчина.

Все это пронеслось в его голове буквально за секунду. В следующий миг Купер уже снова умолял Бога, чтобы тот избавил их многострадальную «вертушку» от нового попадания неизвестных стрелков. Кто вообще это мог быть? Местные боевики? Синдикатовцы? Если второе, то какие именно – люди Мэдланда или люди Эдварда? А если они все же действуют сообща, может, вертолет и вовсе атаковала та странная третья сила, взявшаяся как будто из ниоткуда?

«Боже, спаси нас всех…»

Но Господь, судя по всему, в тот день взял выходной.

Новое попадание швырнуло вертолет прямо на скалы. Пилот уже не мог ничего поделать. Сломав хвост о скалы, «вертушка» ухнула вниз.

Их спасло только то, что высота была относительно небольшая, иначе разбились бы всмятку. «Вертушка» ударилась о землю, сломав колеса, и застыла на самом краю ущелья.

– Генерал, выбирайтесь первым! – воскликнул Хокинс.

Тейлор, скрипнув зубами, расцепил ремень и устремился к двери. С трудом отодвинув в сторону массивную дверь, он на миг застыл на пороге, а потом спрыгнул вниз и скрылся из виду.

– Таня, давай за ним, – сказал капитан, медленно расстегивая ремень. – А ты, Майкл, сразу следом за мной.

Хокинс поднялся из кресла в тот миг, когда девушка уже робко подступила к порогу.

– Ловлю, Таня! – проорал генерал снаружи.

И она, шумно выдохнув, все же осмелилась.

Можно ли считать это везением, думал Майкл, вслед за Тейлором шагая к выходу. Никто не погиб – это, безусловно, плюс. Но ведь до места встречи еще топать и топать, а у них из оружия – только пистолеты, автоматы да винтовки и никакой тяжелой артиллерии.

Хокинс нырнул в дверной проем и исчез, а Купер ненадолго остановился у края. Так вот почему Таня боялась прыгать – до земли было фута три-четыре, а может, и побольше. Майкл прыгнул вниз и едва не подвернул ногу при приземлении.

Генерал с Таней и Хокинсом стояли чуть в сторонке и, щурясь от яркого солнца, оглядывались по сторонам.

– Кто это был вообще? – пробормотал капитан.

– Кто бы ни был, – сказал Тейлор, вынимая из-за пазухи пистолет и передергивая затвор, – они наверняка придут сюда, чтобы нас добить. Поэтому мы должны быть во всеоружии. Общая готовность! – проорал он, вытянув шею. – Идем медленно, работаем по всем направлениям, ублюдки могут быть где угодно!

Подтягивающиеся бойцы, видя приготовления ранее выбравшихся наружу спутников, тоже взялись проверять свое оружие. Майкл тоже полез за пистолетом: обойма полна. Загнав патрон в патронник, он сжал пистолет в правой ладони и выжидающе уставился на генерала.

«Эх, мне бы сейчас винтовочку с прицелом… – покосившись в сторону суетящихся бойцов, подумал Купер. – Я бы этим „ракетчикам“ устроил сладкую жизнь!»

– Надо вызвать подмогу, – подал голос Хокинс.

– Мы не можем привлекать сюда слишком большие силы, – сказал генерал, одарив адъютанта хмурым взглядом. – Или вы предлагаете превратить это в полноценную боевую операцию?

– Нет, не предлагаю. Но справимся ли мы своими силами, вот вопрос?

– Придется, капитан. Придется…

Вниз вела извилистая тропа, слишком узкая, чтобы по ней могли пройти за раз больше двух человека. Другого пути, судя по всему, не было.

– В колонну по два, – распорядился генерал.

Солдаты споро построились и по отмашке Тейлора устремились вниз. Генерал шел в седьмом звене, Хокинс – сразу за ним, потом Таня и Майкл.

«А ведь мы сейчас как на ладони, – думал Купер, шагая по тропе и глядя на блондинистый хвост Шуваловой-Смит. – Лучших мишеней и придумать нельзя, стреляй – не хочу!»

Но им, судя по всему, довелось выпасть из поля зрения головорезов. Версия про «взять генерала живым» была неактуальна с тех самых пор, как первый залп угодил в хвост вертолета, повредив маслопровод. И второе попадание только подтвердило опасения: никто не собирался изворачиваться и рисковать собственной шкурой, чтобы пленить легендарного генерала Тейлора – его хотели просто убить.

И это, конечно же, понимал не только Майкл, но и остальные бойцы.

Поэтому западня, которая встретилась им на полпути вниз, никого особенно не удивила.

– Твою же мать… – прошипел Хокинс, нырнув за валун, где уже прятался Купер. – Кажется, на нас тут объявили охоту.

Нападавших, явно персидских или арабских кровей, по счастью, было немного – человек семь-восемь, не больше. Но благодаря эффекту неожиданности им удалось убить двоих на месте.

– Чертовы моджахеды… – прорычал капитан и, высунув из-за скалы руку, несколько раз нажал на спусковой крючок.

Среди рокота автоматов и пистолетов было трудно понять, как развивается бой, чьи крики боли доносятся и откуда. Отряд генерала явно превосходил группу боевиков числом – как минимум втрое. Но позиция лучше была у иранцев: они-то атаковали отряд легионовцев из заранее облюбованного укрытия. Майкл выглянул из-за скалы, увидел моджахеда, на полусогнутых бегущего из одного укрытия к другому, и выстрелил, не целясь, на опыте. Пуля угодила врагу в живот; выронив пистолет, он обеими руками принялся зажимать рану. Купер хотел добить раненого ублюдка, но сидящий «по соседству» боец опередил телохранителя, очередью оборвав жизнь иранца. Майкл благодарно кивнул, солдат ответил тем же. Купер мотнул головой в сторону поверженного врага – иди, мол, а я прикрою. Боец снова кивнул и гуськом устремился в указанном направлении, а Майкл, выступив из-за валуна, прикрывал это перемещение. Дождавшись, пока боец скроется за камнем и покажет ему большой палец, Купер отступил за тот валун, где прежде находился его новый приятель. Такая рокировка позволила ему увидеть боевика, спешащего к новому убежищу автоматчика, и убить мерзавца прежде, чем он успел вскинуть ствол.

Итого на счету их новоиспеченного дуэта уже двое, а это, на минуточку, как будто четверть вражеского отряда.

Вот только беда: генерала пока не видно, и неясно, что с ним. Если его прикончат, нет смысла брести к месту встречи – надо брать ноги в руки и мчаться обратно в Кувейт, пока их не добили разбушевавшиеся боевики (а Майкл не сомневался, что встреченные их отрядом иранцы – далеко не единственные, кто охотится на генерала и его сопровождение).

– Сюда! – раздался голос Тейлора. – Все!

Брови Майкла взлетели на лоб. И зачем генерал привлекает к себе внимание? Или бой уже окончен? А если где-то еще прячется недобитый моджахед?

Продолжая держать пистолет в вытянутых руках, Купер неспешно устремился туда, откуда доносился голос генерала. Автоматчик, поколебавшись с минуту, присоединился к нему.

Они вышли на открытый участок и увидели троих мертвых легионовцев; чуть поодаль лежали двое убитых иранцев. Генерала по-прежнему видно не было, однако тут он снова подал голос, обозначая тем самым свое местоположение:

– Сюда!

Обогнув громадный валун, Майкл и автоматчик с удивлением обнаружили генерала восседающим верхом на бородатом иранце, который изуродованным лицом вниз лежал на раскаленной беспощадным солнцем земле. Иранец ужом извивался под Тейлором, но лидер Легиона оказался для него слишком тяжелым «наездником». Чуть поодаль сидела Шувалова-Смит. Бледная, девушка зажимала рукой предплечье; ее тонкие изящные пальцы и бежевый рукав походного кителя были перепачканы кровью.

– Помогите Тане! – рявкнул генерал, встретившись взглядом с Майклом.

Купера дважды просить не приходилось: опрометью бросившись к девушке, он на ходу выудил из бокового кармашка вещмешка моток бинта.

– Убирай руку, – сказал телохранитель тихо, но твердо.

Она облизала пересохшие губы и подчинилась. По счастью, пуля прошла навылет.

– Больно, – пискнула девушка, когда Майкл заматывал кровоточащую рану бинтом.

– Терпи, – сказал он, постаравшись, чтобы это не прозвучало грубо.

Бойцы тем временем столпились вокруг генерала и восхищенно уставились на своего кумира, который в свои шестьдесят лет не просто спас девушку от свирепого моджахеда, но умудрился его пленить. Купер, бросив взгляд в сторону Тейлора, едва сдержал рвущуюся наружу улыбку: да уж, молодежи есть чему поучиться у легенды Легиона!

– Кто тебя послал? – схватив боевика за загривок и рывком запрокинув его голову, прошипел генерал.

Моджахед забормотал что-то так тихо, что сидящий в отдалении Майкл не разобрал ни слова.

Тейлор повторил свой вопрос на фарси, продолжая держать пленника за волосы. И снова Купер услышал лишь нечленораздельное блеяние. Но он уже понял, что иранец говорит на персидском языке, и потому даже не пытался вслушиваться в его речь. А вот генерал, судя по всему, услышал нечто удивительное – по крайней мере брови его поползли вверх, а взгляд стал удивленным. Правда, он тут же взял себя в руки и снова нацепил излюбленную маску холодного презрения, но Майкл уже понял: моджахед сообщил Тейлору нечто крайне интересное.

Генерал неожиданно быстро приставил пистолет к затылку иранца и нажал на спусковой крючок. Кровь и мозги брызнули во все стороны, боевик дернулся в последний раз и обмяк, и солдаты зашептались: их отчего-то удивил тот факт, что Тейлор столь хладнокровно прикончил пленника.

«Как будто забыли, что мы на войне!» – презрительно и даже зло усмехнулся Майкл про себя.

Он снова – в который уж раз!.. – вспомнил пресловутую любовницу Черного Франсуа, мерзавку Ивонну, лишившую Михаила Вихрова будущего в Легионе. Нет, там, где смерть подстерегает на каждом шагу, нет места для милосердия и жертвенности.

Генерал тем временем рукавом куртки утер пот со лба и, опершись на руку с пистолетом, поднялся с колен. Солдаты смотрели на него, готовые внимать каждому его слову; всех буквально распирало от любопытства – судя по всему, никто, кроме Тейлора, не расслышал, что же сказал иранец.

Выпрямившись, генерал обвел присутствующих хмурым взглядом и сказал:

– Он сказал, весь Иран на ушах, ищет меня. За мою голову назначена высокая цена…

– Но кто назначил эту цену? – вырвалось у одного из бойцов.

Взгляд Тейлора потерял фокус, стал рассеянным. Теперь он смотрел сквозь стоящих перед ним солдат, вдаль.

– Черный Франсуа, – хрипло ответил генерал.

Майкл так и замер с открытым ртом.

Слышать это имя от кого-то, кроме себя самого, было непривычно. По сути, последние полтора года оно звучало только у него в голове. И вот теперь его произнес генерал…

Потери отряда Тейлора оказались довольно значительными: четверо убитых и двое раненых (считая Таню, повреждение которой было не слишком серьезным, но явно доставляло ей неудобство). По настоянию генерала легионовцы похоронили своих мертвецов среди скал, обложив тела камнями. Убитых же иранцев бросили на растерзание стервятникам; судьба их трупов никого не заботила.

Как выяснилось, моджахеды приехали сюда на двух пикапах, которые обнаружились в самом низу. Этот факт несказанно обрадовал Майкла: он плохо представлял себе, как они будут топать к месту встречи пешком. Хотя, конечно, у езды по Ирану на автомобилях имелись свои минусы – вроде рева мотора, который мог привлечь к ним внимание моджахедов, но плюсов определенно было больше. Да и опять же иранцы вряд ли станут палить из всех орудий, едва заслышат шум двигателей: никто ведь не ждет, что легионовцы прихватят с собой в вертолет пару-тройку пикапов. Так что теперь эффект неожиданности по идее должен стать главным оружие как раз таки американцев, а не боевиков. Хотя, конечно, все эти мечты просто обязаны были разбиться о суровую реальность.

Поговорить о Черном Франсуа с Хокинсом Майклу так и не удалось: адъютант все время крутился рядом с генералом, как будто одно его присутствие могло спасти генерала от любой напасти. И хотя Купер старательно бросал в сторону шефа красноречивые взгляды, все они не находили никакого отклика со стороны капитана. Смирившись с тем, что поделиться впечатлениями не удастся, телохранитель забрался в кузов второго пикапа, к прочим солдатам… среди которых, как назло, оказался Зажигалка.

Купер скрипнул зубами. Нет, с этим он больше не заговорит – слишком велик риск оказаться узнанным по голосу или по акценту. То, что рыжий не раскусил его с первого раза, не значило, что можно снова играть с ним в эту странную «угадайку». И потому Майкл нарочно отвернулся и уставился на идущий сразу следом за ними пикап, в котором расположились те, с кем он летел сюда из Штатов – Хокинс, Таня и генерал. Они как раз о чем-то оживленно беседовали, сидя среди простых солдат, прямо на раскаленном металле кузова. И, что удивительно, судя по тому, как живо участвовал в разговоре генерал, ему здесь, в центре событий, было куда лучше, чем на ранчо в Техасе, где он не знал, куда себя деть. Жесткий стул из его кабинета как будто напоминал ему о сне на голой земле, а ноутбуком генерал хоть и пользовался, но явно с неохотой, лишь по нужде. Так, наверное, ведут себя все вышедшие на пенсию старики – цепляются за прошлое всеми конечностями, ведь иная жизнь, вне их работы или службы, им неизвестна.

Хотя, конечно, было у Тейлора одно существенное преимущество перед другими ветеранами – он в отличие от них мог дать фору многим неоперившимся солдатам. Случай с моджахедом показал, что генерал находится в отличной форме и готов лично свернуть шею любому врагу.

Даже если этим врагом окажется неуловимый Черный Франсуа.

– Нас поджидают? – спросил Тейлор, покосившись на адъютанта.

Капитан пожал плечами.

– Скорее всего так.

Поселок легионовцы заприметили еще издали, поэтому машины решено было оставить среди скал и отправить туда разведчиков. И, несмотря на все доводы Хокинса, генерал, конечно же, решил идти вместе с ними.

– Простите, сэр, но я совсем не понимаю, зачем вы снова лезете на рожон? – спросил капитан, с трудом сдерживая раздражение. – Вы же – их главная мишень!

– Это не значит, что я должен отсиживаться за спинами других, – покачал головой Тейлор.

Он рвался в бой, и Майкл снова не мог понять, почему для генерала это так важно – лично поучаствовать в операции. А затем посмотрел на Таню – и понял. Что бы ни говорил Тейлор, он все время оглядывался на девушку, как будто ища ее одобрения, а она лишь прятала взор.

– В общем, это решение окончательное, – сказал генерал и пошел к солдатам.

Стоило ему отойти достаточно далеко, капитан тут же накинулся на Таню:

– Ты чего с ним творишь? Из ума выжила?

– А что не так-то? – как будто совершенно искренне удивилась девушка.

– Что не так? – выгнул бровь Хокинс. – А ты сама не понимаешь? После того как тебя поцарапали, генерал из кожи вон лезет, чтобы с твоей головы больше и волос не упал!

– А разве не за этим вы меня брали? – раздраженно спросила Таня, и Майкл про себя с ней согласился: действительно за этим.

– Я хотел, чтобы он держался рядом с тобой, а не бежал на врага в первых рядах, пока ты отсиживаешься за холмом, – буркнул Хокинс. – Генерал, черт бы его побрал, почему-то считает, что лучшая защита – это нападение.

– Ну а меня-то вы в чем обвиняете, сэр? – поинтересовалась девушка.

Он лишь одарил ее взглядом, полным неприязни, но ничего не сказал.

И вот теперь Майкл, Хокинс и генерал глазели в бинокли на ошивающихся среди домов боевиков с «калашами». Поселок, судя по всему, заброшен был давно: дома походили на жилые лишь отдаленно, казалось, малейшее дуновение ветерка – и добрая половина из десятка этих допотопных построек просто рассыплется в труху. Впрочем, для моджахедов это скорее всего было лишь временное пристанище, не более того.

– Знают уже небось про крушение вертолета, – отметил Тейлор. – Вот и перекрыли единственный путь наверх.

– Единственный ли? – произнес Хокинс со вздохом.

– А если и нет, у других наверняка тоже боевики дежурят. – Генерал снова поднес бинокль к глазам. – Что ж получается, десять их? Негусто как-то… Или в домах еще сколько-то отсиживается?

– Может, и отсиживаются, – отозвался капитан. – Кто ж их знает?

– Машина всего одна, пикап по типу нашего, – пробормотал генерал. – Так что вряд ли их там больше. Не пешком же они сюда шли?

– Ну, кто его знает, может, их перевозили партиями по сколько-то человек… Хотя даже это не важно. Для нас и десять – уже проблема, – заметил Хокинс. – Нас самих два десятка, а идти еще порядком, неизвестно, что ждет в горах. Если сейчас потеряем людей, наверху может оказаться совсем несладко.

– Но ведь и наверх мы не попадем, если не пройдем мимо поселка, – резонно заметил генерал. – Так что давайте решать проблемы по мере их поступления, капитан.

Хокинс, обреченно выдохнув, замолчал. Он прекрасно понимал, что спорить с генералом в его нынешнем состоянии бесполезно. Тейлор явно завелся; стоило ему вновь оказаться в куда более привычном антураже скал и пустошей, кишмя кишащих боевиками, и он будто разом помолодел лет на тридцать.

И Майкл, хоть и не находил в происходящем ничего вдохновляющего, невольно признавал, что чувствует себя здесь как рыба в воде. Америка никогда не была его домом, ведь он там практически не жил. Лагерь, потом – операции в Афганистане… и за последние полтора года в Южном Бронксе ничего не изменилось: Майкл по-прежнему был чужим.

– Мы должны заманить их сюда, – сказал Тейлор. – Все, конечно, не пойдут, но хотя бы часть мы сможем завлечь на рев моторов и обезвредить.

– Разумно, – согласился капитан.

– Далее. Половина наших останется в засаде, – продолжал лидер Легиона, – а другая половина попытается обойти их с тыла, чтобы напасть на оставшихся в поселке, пока здесь будут разбираться с самыми резвыми.

– Думаю, может сработать, сэр, – кивнул Хокинс.

– Я не спрашиваю, может ли это сработать или нет, капитан, – улыбнулся генерал. – Альтернативного плана все равно нет и не будет. У нас есть две дюжины стволов, и нам надо прикончить десяток вооруженных боевиков без ощутимых потерь с нашей стороны.

– Что ж, раз все решено, пойдемте расскажем остальным, что от них требуется? – предложил капитан.

Генерал с явной неохотой оторвался от бинокля и, спрятав его в карман, сказал:

– Пойдемте.

Они гуськом устремились обратно к машинам, в ответ на вопросительные взгляды остальных разведчиков жестом призывая их идти следом.

Солдаты ждали их с нетерпением, который свойствен детишкам в преддверии Рождества. Вид живого и здорового генерала вызвал у многих облегченную улыбку, но самого Тейлора, кажется, интересовала только Таня. Кажется, ранение, которое получила девушка, заставило генерала окончательно отбросить предрассудки, связанные с кольцом на ее безымянном пальце, и отдаться на волю эмоций. В общем и целом Майкл его прекрасно понимал: Таня была диво как хороша, а жизнь у людей, увы, не вечная и всего одна, чтобы тратить ее на бестолковое брожение вокруг да около.

Тейлор вкратце поведал солдатам о своем плане. Себе он при этом отвел роль в ударном отряде, а вот Таню, Хокинса и Майкла почему-то отправил в засаду, что, конечно же, не слишком понравилось капитану. Правда, он не высказал свое недовольство сразу – выждал, пока солдаты разбредутся, чтобы подготовиться к операции (Тейлор выделил им на это четверть часа), а потом, склонившись к самому уху генерала, горячо прошептал:

– Сэр, я вас одного не отпущу.

– Это приказ, капитан, – строго произнес Тейлор. – А приказы не обсуждаются.

– Но…

– Я разве непонятно сказал? – выгнул бровь генерал. – Я хочу, чтобы вы приглядывали за Таней. Нельзя допустить, чтобы… – Быстрый взгляд на девушку, стоящую чуть в сторонке. – Чтобы ей еще чем-то навредили.

– Возьмите хотя бы Майкла, – вырвалось у Хокинса.

Генерал оглянулся на скучающего чуть поодаль Купера. Взгляд был тяжелый, полный скепсиса, и Майкл невольно поежился, когда Тейлор отвернулся.

– Это ваш помощник. Чем он мне поможет?

– Вы забываете, что при этом он еще и отличный солдат, сэр, – сказал капитан. – Который здорово умеет выживать. Иначе зачем бы я делал его своим помощником?

– Что ж, хорошо, – со вздохом произнес Тейлор. – Если вам так будет спокойней, я возьму с собой Майкла. А вам оставлю взамен… – Его взгляд заскользил по солдатам. – Да хотя бы вон того рыжего паренька. Годится?

– Честно, мне все равно, сэр, – пожал плечами Хокинс.

Тейлор отрывисто кивнул.

– А теперь, капитан, позвольте вас покинуть, – сказал он, с трудом пряча несвойственное ему смущение. – Мне надо побеседовать с Таней.

Хокинс проводил лидера Легиона задумчивым взглядом, после чего повернулся к Майклу и мотнул головой – иди, мол, сюда.

– Сэр? – проронил телохранитель, подступив к шефу.

– Отправишься с генералом, – сказал Хокинс. – Вместо тебя останется рыжий.

– Отлично, сэр, – вырвалось у Майкла.

Капитан смерил его задумчивым взглядом.

– Что у вас с ним?

– Что? – Купер сделал вид, что не понял, о чем говорит шеф.

– Вы с ним языками зацепились во время посадки в Кувейте, да и потом он на тебя так смотрел… Что ему от тебя понадобилось?

– Это парень из прошлого, – нехотя признался Майкл. – Мы вместе с ним были в лагере Легиона. Он меня узнал. Точней, думал, что узнал, но я сказал, что он ошибся.

– И тем не менее он что-то подозревает… – мрачно пробормотал капитан.

Он оглянулся через плечо на стоящего в отдалении Зажигалку. Тот сидел на небольшом сером камне и возился с лежащим на коленях автоматом.

– Ладно, – сказал шеф, снова повернувшись к помощнику. – Не думай об этом. Думай о генерале. Эти все. – Он махнул рукой в сторону прочих солдат. – На них надежды мало – они от Тейлора шарахаются, он для них легенда, чуть ли не бог войны, спустившийся на грешную землю. Но мы-то с тобой понимаем, что генерал – такой же, как все, человек из плоти и крови, которого можно убить самой обыкновенной пулей. И потому ты должен быть готов ко всему. Тут нет, увы, телохранителей, которые его заслонят собой. Тут есть только ты… и я… но меня генерал с собой брать не хочет – ему, видишь ли, нужно, чтобы я защищал Таню. – Капитан с неодобрением покосился в сторону Тейлора и девушки.

Майкл проследил его взгляд и с удивлением обнаружил, что генерал, обняв, прижимает девушку к себе.

«Как будто прощается!» – мелькнула в голове шальная мысль, но Купер тут же прогнал ее прочь.

– Мне кажется, сэр, мы все-таки напрасно ее с собой взяли, – осторожно произнес Майкл.

– И ты туда же, – шумно выдохнув, раздраженно сказал Хокинс. – А если я тебе скажу, что это была идея генерала, не поверишь?

– Генерала? – выгнул бровь Купер.

– Его, – кивнул шеф. – Я в итоге отказался от своей изначальной задумки, решив, что Таня станет отвлекающим фактором… и, как видишь, оказался прав. Однако Тейлор сам настоял, что мы должны взять ее с собой. Он почему-то решил, что рядом с ним она будет в большей безопасности, чем в тихой-мирной Аризоне в окружении десятка телохранителей…

«…которых могут убить так же легко, как и предыдущих!» – мысленно докончил Купер.

Прав был Хокинс, когда говорил, что генерал стал слишком привязчивым и чувствительным. Ему, человеку, ежедневно решающему судьбы десяток тысяч человек, подобное строго противопоказано.

– Выдвигаемся, – сказал Тейлор.

Отстранившись от Шуваловой-Смит, он повернулся к своему воинству и хлопнул в ладоши.

– Все всё помнят? – спросил, обращаясь к солдатам.

Те молча закивали в ответ.

– Капитан. – Генерал одарил адъютанта многозначительным взглядом. – Ваша задача ясна?

– Да, сэр, – подтвердил Хокинс.

– В таком случае – начинаем, – сказал Тейлор с самодовольной улыбкой.

Его не к месту веселая гримаса заставила сердце Майкла биться чаще.

Рев мотора, донесшийся из-за холмов, взбудоражил боевиков. Словно гончие, они повернули длинные носы на звук, машинально передергивая затворы на «калашах». После короткого обмена фразами на все том же пресловутом фарси от группы моджахедов отделилось шесть человек. Погрузившись в машину, они завели двигатель и покатились в направлении укрытия легионовцев.

– Вперед, – скомандовал генерал, когда автомобиль боевиков практически достиг холмов. – Не шумим, подходим как можно ближе, стреляем по моему приказу либо в случае крайней необходимости.

Солдаты молча устремились за своим командиром. Со стороны это, возможно, походило на марш утят, спешащих за матушкой-уткой – все на полусогнутых, раскачиваются вправо-влево при каждом шаге. Автоматы держат за ствольную накладку в правой руке, другую отставили для равновесия. Они достигли ближайшего дома, выждав пару мгновений, устремились вдоль задней стены к следующему, когда за холмами зарокотали автоматы и раздались первые предсмертные крики.

– Работаем, – бросил генерал через плечо.

Ударный отряд моментально разделился на две половины – одни пошли вдоль задней стены следующего дома, другие устремились к центральной улице. Таким образом Тейлор надеялся взять оставшихся боевиков в клещи и отправить их иранский квартет к праотцам прежде, чем они успеют поднять стволы своих «калашей».

– Вперед! – прорычал Тейлор и, передернув затвор, выступил из-за угла.

Солдаты по цепочке передали сообщение, и Майкл, возглавляющий вторую половину, шумно выдохнул и бросился через улицу. В руках у него был автомат Зажигалки, который рыжий легионовец передал Куперу по настоянию Хокинса. О, каким взглядом сверлил его старый знакомец!.. Вручая оружие, даже невольно назвал его Михаилом, правда, тут же поправился, но факт налицо: Зажигалка по-прежнему считал, что перед ним – русский снайпер Вихров. И переубедить его, казалось, было просто невозможно.

Все это пронеслось в мозгу за считаные мгновения, которые отделяли начало рывка от того момента, как Майкл увидел первого моджахеда. Самым сложным в этой ситуации было не начать пальбу раньше времени и работать по заранее оговоренной линии: Майкл и его пятерка берут на себя дальних, команда Тейлора – ближних. Малейшее нарушение этого порядка могло привести к ненужной суматохе и лишним потерям.

Вот Купер уже видит всю картину целиком: четверо боевиков – вон они, как на ладони. Теперь совершенно ясно, каких снимет генерал, а каких требуется устранить Майклу. Он вскидывает автомат и нажимает на спусковой крючок. Короткая очередь – и стоящий у крыльца заброшенного дома моджахед в безрукавке и шейном платке падает на ступеньки. Умирает он, впрочем, еще до того, как рухнул – пули пошли кучно, прямо в область сердца.

Иранцы спешно оборачиваются к незваным гостям, вскидывают стволы, но уже слишком поздно: краем глаза Майкл видит, как, извиваясь под градом пуль, умирает ближайший иранец, видит растерянность на лицах боевиков и выпускает еще одну очередь, опережая любые попытки достать его самого или идущих за ним парней. Пара секунд – и перед ними лежат четыре трупа.

«Неужто без потерь?»

Шум за холмами тоже стих – судя по тому, что мотор перестал реветь, словно разбуженный от спячки медведь, «тыловики» сработали на славу. Все казалось слишком простым ровно до того момента, как оконное стекло в одном из домов разлетелось от автоматной очереди, и стоящий слева от Майкла солдат, болезненно вскрикнув, рухнул замертво.

– В укрытие! – проорал Купер, спешно уходя с линии огня.

Он скрылся за стеной ближайшего дома, прижался к ней спиной и попытался восстановить сбившееся дыхание. Еще один солдат упал, пораженный в спину, прямо к ногам Майкла, и телохранитель, глядя на свежий труп, облизал пересохшие губы. Тейлор, конечно, допускал, что в домах тоже может кто-то быть, но Купер до последнего надеялся на лучшее… и, как оказалось, абсолютно напрасно.

А ведь сидящих в доме боевиков выкурить без гранат довольно проблематично. Они там хоть до нового пришествия Аллаха могут сидеть, если запасов хватает. Так что придется взрывать, а где взрыв, там и внимание других отрядов, которые, вполне возможно, наблюдают за происходящим внизу с высоты гор.

Впрочем, это лучше, чем рисковать жизнью и идти под пули.

Из-за противоположного дома вынырнул помятый боец с винтовкой. Уставившись на Купера, он замахал рукой, чтобы привлечь внимание телохранителя. В ответ на вопросительный взгляд Майкла солдат проорал:

– Обходите дом и заходите с центра!

– Что задумал генерал? – отозвался Купер.

– Будем выкуривать, – лаконично ответил солдат.

«Выкуривать… Значит, без взрыва не обойтись…»

Впрочем, они и так уже порядком пошумели. По крайней мере кто хотел, тот бы внимание обратил. Ну и, кроме того, приказы генерала ведь не обсуждаются…

– Слышали, что он сказал? – повернувшись к стоящим по левую руку солдатам, спросил Майкл. – Давайте вокруг дома. Только до того, как взрыв грянет, носа наружу не высовывайте.

Им не слишком нравилось подчиняться малознакомому помощнику помощника, который вроде бы даже чина не имел. Но приказ Тейлора обязал это делать, и легионовцы нехотя, но следовали указаниям Майкла. Вот и сейчас, недовольно покосившись в его сторону, трое уцелевших солдат двинули вдоль стены к углу.

Таким образом, Купер оказался в роли замыкающего. Сердце бешено колотилось в груди; он все ждал, что в других домах тоже окажутся боевики, но, судя по всему, здание с разбитым окном было последним прибежищем иранцев.

Не успели они достичь заветного угла, за который преждевременно выглядывать не стоило, как до ушей долетели испуганные выкрики на фарси, а потом грянул взрыв.

– Вперед! – рявкнул Майкл поспешно.

Они сломя голову ринулись к центральному входу. Не успели преодолеть и половину пути, как дверь распахнулась. На пороге стоял, держась за правое предплечье, испачканный кровью иранец. Легионовцы нажали на спусковые крючки практически одновременно, и совместный огонь трех стволов буквально швырнул боевика обратно внутрь.

– Дом! Дом! Проверяем дом! – зычно воскликнул Купер.

Солдаты метнулись к двери, двое заняли места по обеим сторонам от двери, а третий юркнул внутрь, водя стволом автомата из стороны в сторону.

– Чисто! – проорал он после самых долгих пяти секунд в его жизни.

У Майкла буквально от сердца отлегло. Он оглянулся через плечо, на остальной поселок; брошенные потрепанные домишки, к счастью, не подавали никаких признаков жизни.

На негнущихся ногах Купер вошел в дом следом за своим крохотным взводом из трех человек и уставился на творящийся внутри бедлам. Трупы двух боевиков валялись среди обломков допотопных полусгнивших от сырости стульев. Одного, судя по всему, посекло осколками сразу, второго зацепило лишь боком, но автоматы подоспевших легионовцев докончили начатое. Под подошвами ботинок хлюпала не успевшая высохнуть кровь.

– Что там, Майк? – спросили из-за спины.

Купер невольно вздрогнул и, обернувшись, встретился взглядом с генералом. Тейлор стоял у крыльца и смотрел на него снизу вверх.

– Два иранца, сэр, – хрипло ответил телохранитель. – Оба мертвы.

Генерал кивнул и сказал:

– Возвращаемся к нашим. Пора двигаться в горы, пока сюда еще кто-нибудь не нагрянул.

Купер молча устремился следом за ним.

Терять еще кого-то перед встречей с Мэдлэндом не хотелось жутко.

– Генерал, сэр, – вырвалось у Хокинса, когда слегка поредевший отряд во главе с Тейлором появился из-за холмов.

Лидер Легиона остановился и окинул взглядом место трагедии. Пикап с боевиками напоминал огромный дуршлаг – до того много в нем было дыр от пуль. Сами иранцы тоже были изрешечены очередями сидевших в засаде легионовцев.

Однако легионовцы тоже не избежали потерь.

– Четверо, – сообщил Хокинс, с мрачным видом наблюдая за тем, как бойцы хоронят своих убитых среди камней.

Купер проследил его взгляд и вздрогнул, увидев, что у одного из погибших огненно-рыжая шевелюра. Это, вне всяких сомнений, был Зажигалка – других ребят с подобным цветом волос в отряде просто не водилось.

«Странно же все закончилось, – подумал Майкл, не в силах отвести взгляд. – И быстро».

Он не знал, как относится к этой смерти. Зажигалка ему всегда нравился – он был честный малый, который за Легион порвал бы любого. Но находиться рядом с ним теперь, скрываясь под личиной другого человека, казалось Майклу настоящей мукой.

– И у нас двое, – угрюмо сказал генерал. – Всего минус шесть. Итого шестнадцать солдат, из которых один ранен…

– Двое, – поправил капитан.

– Да, двое, – кивнул Тейлор. – Плюс мы четверо…

– Мало, – покачал головой Хокинс. – Очень мало.

– И все же лучше, чем ничего, – заметил генерал.

Он завертел головой, ища, видимо, Таню.

– Я предлагаю возвращаться в Кувейт, – внезапно заявил капитан.

Майкл ушам своим не поверил. Тейлор, судя по тому, как взлетели его брови, тоже.

– Я не ослышался, капитан? – уточнил генерал. – В Кувейт? Вы это сейчас серьезно?

– Решать вам, сэр, – пожал плечами Майкл. – И я-то с вами до конца. Но сами посудите: мы потеряли шестерых в бою с дюжиной иранцев. Наверху же нас, возможно, будет поджидать куда больше народу. И эффект неожиданности на сей раз будет на их стороне, а не на нашей.

– И тем не менее отступить мы не можем, – подумав, заявил Тейлор.

Больше всего на свете Майкл хотел в тот момент спросить: «Почему?» Но он сдержался, прекрасно понимая, что генералу и без его неуместных комментариев тяжело чрезвычайно. Чтобы принять такое решение и, по сути, обречь два десятка человек, включая себя, на смерть среди иранских гор, нужна завидная смелость. Но ведь гибель лидера Легиона будет иметь необратимые последствия. Надо думать, Синдикат не преминет воспользоваться такой возможностью растоптать деморализованного противника раз и навсегда. Смерть генерала наглядно продемонстрирует, что тягаться с Эдвардом Уорреном бессмысленно, и мир падет к его ногам, возведет вчерашнего банкира в ранг бога.

Однако, увы, не все было так однозначно. Отступление – или, как это прозвучало бы в исполнении Синдиката, «трусливое бегство» – безусловно, позволило бы генералу и его свите избежать скоропостижной кончины… но вот надолго ли? Их ведь не обязательно было убивать здесь и сейчас. Эдвард мог достать их и в Штатах, и в том же Кувейте, если бы только пожелал. Вероятно, им бы даже позволили вернуться на ранчо «Эстрелла»… а потом уже прикончили.

«В общем, куда ни кинь, везде клин!» – с грустью подумал Майкл.

И тут, внезапно для всех, Хокинс взорвался.

– Как это – «не можем»? – со злостью воскликнул он. – Мы не просто «можем». Мы «должны» так поступить!

– Что вы себе позволяете, капитан? – выгнув бровь, осведомился генерал.

– Я позволяю себе немного здравого смысла, который вы почему-то утратили!

Купер шумно втянул носом воздух: подобной дерзости он от шефа не ожидал.

– Я приказываю вам замолчать, – стальным голосом произнес генерал. – Даю вам последний шанс.

– Да не нужным мне ваши шансы! – продолжал разоряться Хокинс. – Я не собираюсь просто стоять и смотреть, как вы идете на верную гибель!

– А вам и не придется, – пообещал генерал и, повернув голову к Майклу, велел: – Арестуй его.

– Что? – оторопело переспросил Купер.

Хокинс вытаращил глаза.

– Аре… что? – не понял он. – Вы о чем вообще? Какой арест?

– Арестуй его немедленно, – сказал Тейлор, продолжая смотреть на Майкла. – Иначе я велю солдатам заняться вами обоими.

Бойцы уже косились в сторону лидера Легиона и его ближайшего окружения, слышались шепотки.

– Сэр, одумайтесь! – воскликнул капитан.

– Я сказал – замолчать! – взревел Тейлор, окончательно утратив самообладание.

Он как будто разом стал втрое шире и выше. Под его свирепым взглядом Хокинс мигом утратил былой запал и пробормотал, уронив голову:

– Я… сэр…

– Мы уходим! Немедленно! – проорал Тейлор.

Солдаты, переглядываясь, медленно устремились к своему генералу.

– Ты и ты. – Лидер Легиона указал на первых попавшихся бойцов. – Останетесь вместе с Майклом охранять капитана Хокинса и миссис Смит. – Он махнул рукой в сторону девушки, неспешно бредущей к ним из укрытия.

Таня так и обомлела.

– Вы совершаете громадную ошибку, сэр, – заметил адъютант.

– Хватит, капитан, – поморщился Тейлор. – Вы уже и так достаточно сказали.

Двое выбранных им солдат подступили к Хокинсу, стали у него за спиной, сложив руки перед собой.

– Но ты-то, Майк…

Купер спрятал взгляд и ничего не сказал.

– Выдвигаемся, – сказал генерал. – Там, наверху, у нас через несколько часов должна состояться встреча с офицером Синдиката. Так что мы должны прибыть туда раньше и подготовить им достойный прием. Все ясно?

Солдаты ответили нестройным хором.

– Тогда вперед! – воскликнул Тейлор и первым устремился к ведущей в горы тропе, которая начиналась сразу за заброшенным поселком.

Майкл, не мигая, смотрел, как отряд во главе с лидером Легиона медленно удаляется от них. Пять человек осталось внизу, итого четырнадцать бойцов (среди которых двое раненых) и сам генерал. Еще хуже, чем было изначально.

– Ну вот и конец, Майк, – услышал Купер тихий голос шефа. – Конец всему.

И телохранитель не нашел что ответить.

Прошло не больше пяти минут, как генерал и его крохотная армия скрылись из виду, когда в горах запели автоматы.

Майкл от неожиданности вздрогнул.

– Началось, – мрачно констатировал Хокинс.

Купер покосился в его сторону и, поднявшись, выпрыгнул из кузова.

– И что же делать? – пробормотал он, вслушиваясь в отголоски далекого сражения.

– Что-что? Спасать надо! – раздраженно воскликнул капитан. – Если там еще есть кого спасать…

Майкл оглянулся на сидящих в пикапе пленников и солдат, которые за ними приглядывали. На Тане просто лица не было: склонив голову набок, она сидела и рассеянно смотрела в одну точку.

– Но приказ… – неуверенно начал Купер.

– Да какой, к черту, приказ? – рявкнул Хокинс. – Я – твой босс, ты моим приказам должен подчиняться в первую очередь, а я тебе сказал грудью, грудью его закрывай от пуль, если придется!

– Сэр, пожалуйста, – подал голос один из солдат, блондин с волнистыми волосами. – Сядьте. Не обостряйте ситуацию.

– Пошел ты в задницу, – огрызнулся капитан.

– Сэр…

– Закрой пасть! – брызжа слюной, воскликнул адъютант. – Генерал не может, не должен погибнуть сегодня! И если ты не позволяешь мне его спасать, спаси его сам!

Майкл, задумчиво покусывая губу, смотрел на далекие скальные выступы. Автоматы продолжали огрызаться очередями, а эхо, живущее среди гор, с охоткой разносило этот гул по окрестностям.

Нужно было действовать или же садиться в пикап или валить обратно в Кувейт, чтобы спасти хотя бы собственную шкуру. Иной альтернативы Купер просто не видел.

– Ладно, я пошел туда, – сказал он, обращаясь к солдатам, – а вы за ними присматривайте, пока я там буду.

– Ты уверен? – осведомился блондин.

– Уверен, – соврал Майкл.

Он подхватил оставленный в кузове автомат и рысцой устремился к горной тропе.

– Давай, Майк! Не подведи! – проорал ему вслед Хокинс.

Купер не ответил.

Он спешил как мог, но старался при этом ничего не упускать из виду. И это принесло свои, довольно странные плоды: на валуне, лежащем справа от начала тропы, Майкл обнаружил предмет, который не мог тут оказаться ни при каких обстоятельствах… но вопреки здравому смыслу оказался.

Это была фигурка баскетболиста, которую он буквально вчера подарил Айвену.

Сердце Купера забилось быстрей.

«Что это может значить? – вертя в руках статуэтку, думал он. – Айвен у Черного Франсуа? Но как, как он смог взять его в плен?»

На раздумья не было времени. Там, наверху, кипел бой, и Майкл не должен был оставаться в стороне.

Пыхтя, он бежал в гору до тех пор, пока не увидел остатки отряда и самого Тейлора, который, перепачканный кровью, своей или чужой, прятался за громадным обломком скалы. Завидев Майкла, он гневно сдвинул брови.

– Что ты тут забыл? – прохрипел, когда Купер подбежал к нему.

– Вас пришел спасать, – шепотом ответил телохранитель.

– А Хокинс с Таней?

– Парни за ними присмотрят.

– Это капитан тебя научил не подчиняться приказам? – раздраженно процедил Тейлор.

– Что здесь? – спросил Майкл, проигнорировав вопрос лидера Легиона.

– Черный Франсуа. У него Айвен и Джеки.

– Джеки? – вырвалось у Купера.

Дело принимало совсем паршивый оборот.

– Он предложил мне сдаться, – сказал Тейлор. – Тогда он отпустит их. Но я ему не верю. Слишком хорошо знаю эту сволочь.

Темноволосый легионовец, выглянув из своего укрытия, вскрикнул и упал замертво, пораженный метким выстрелом кого-то из отряда Франсуа.

– Мы не можем вас им отдать, – заметил Купер.

– И тем не менее я бы пошел на это, если бы знал, что они выполнят свою часть сделки, – сказал генерал.

– Сколько их вообще?

– Немного. Человек восемь. Но они застали нас врасплох, и у нас вряд ли осталось больше.

Купер тихо вздохнул.

«Час от часу не легче!..»

Внезапно все смолкло. Воцарившаяся тишина настораживала, даже пугала. Казалось, что скрыто в ней нечто нехорошее.

Прислушавшись, Майкл различил звук шагов многих ног.

– Что происходит? – одними губами спросил он у Тейлора, но тот лишь пожал плечами в ответ.

Прошла минута, за ней другая, и даже шаги стихли.

Набравшись храбрости, Купер выглянул из своего укрытия… и увидел, что Джеки, связанная по рукам и ногам, с кляпом во рту, лежит на тропе, а рядом с ней стоит на коленях Айвен и отчаянно пытается тонкими черными пальцами распутать узлы.

А что странней всего, кроме Стоунов на тропе нет никого. Даже снайпер не огрызается выстрелом, хотя Майкл сейчас – мишень наилегчайшая, снимай – не хочу.

Завидев Купера, Айвен вскрикнул:

– Вы, сэр?! Помогите развязать мам!

– Что там такое, Майк? – вопросил Тейлор.

– Чисто, сэр, – неуверенно отозвался телохранитель.

– Как так – чисто? – недоверчиво переспросил генерал. – А Черный Франсуа и его люди куда делись?

– Ушли куда-то.

– Что за бред? – пробормотал Тейлор, тоже выступая из-за обломка скалы.

– Генерал, сэр! – Айвен явно был на грани нервного срыва. – Скорей же, помогите мне!

Опомнившись, Майкл бросился к извивающейся на горячем камне Джеки, на ходу вынимая из-за пазухи нож.

– Как вы с матерью здесь оказались? – спросил Купер, опускаясь рядом с негритянкой на корточки и принимаясь за веревки.

Лезвие с трудом разрезало прочные, словно жилы, волокна.

– Нас схватили, когда мы в магазин ездили, за продуктами! – торопливо заговорил Айвен. – Я их даже не видел, они мне какую-то тряпку к носу, я и заснул. Дальше ничего не помню. Потом – уже здесь, сэр, среди гор. Видел мистера в черной кепке, он сказал, что мне не о чем волноваться…

Джеки задергалась с утроенной силой.

– Не спешите же так, – ласково попросил Майкл. – Я не хочу вас поранить.

Освободив ее ноги, он взялся за веревку, стягивающую запястью за спиной.

– То есть мужчина в черной кепи разговаривал с тобой, – констатировал Тейлор.

– Да, сэр.

– Еще что-нибудь он говорил?

Веревка на руках поддалась легче, чем та, что опоясывала щиколотки; Купер справился с ней в считаные мгновения. Однако не успел он разрезать путы, как Джеки рывком вырвала изо рта кляп и быстро сказала:

– Генерал, сэр! Зачем вы пытаете моего мальчика?

– Я? Пытаю? – удивился лидер Легиона. – Я хотел знать, что ему сказал мужчина в черной кепи, чтобы понять, в какую аферу нас втянули?

– Мой мальчик ничего не слышал, – добавила негритянка.

– Но, мам… – начал было Айвен, но под строгим взглядом служанки замолчал.

Майклу показалось весьма странным то, что Джеки всячески ограждает сына от беседы с Тейлором. Судя по всему, негритянка боялась чего-то…

Но только чего?

Возможно, Айвен услышал нечто такое, о чем вообще лучше не говорить вслух. Какой-то… секрет Черного Франсуа? Да, вероятно, что-то подобное. Но разве стал бы этот негодяй делиться чем-то сокровенным с неизвестным мальчишкой? Или на это и был расчет – что сопливому негритенку все равно никто не поверит?

А может, ублюдок и вовсе не собирался оставлять Айвена и Джеки в живых, как и опасался генерал? Но почему тогда все же оставил? Что изменилось? Почему Черный Франсуа внезапно отступил? На сей раз не отряд Майкла застал его врасплох, все произошло с точностью до наоборот, но негодяй все равно предпочел сбежать…

Объяснение тут могло быть, пожалуй, только одно: планы Франсуа неожиданно поменялись. Или не его, а, допустим, Уоррена или Мэдлэнда. Они связались с ублюдком и велели отступать, бросив заложников.

Но что могло послужить достойной причиной для подобного изменения в планах?

Внезапно вдали послышался рев мотора, а потом в небо взмыла черная точка. Рассмотреть ее в деталях не представлялось возможным, но Майкл с ходу понял, что это – вертолет. Миг – и он скрылся из виду, но и этих секунд хватило, чтобы понять – кто-то покинул вершину.

«Мэдлэнд?»

– Что дальше, сэр? – спросил Купер, оглянувшись на лидера Легиона.

– Продолжаем подъем, – отозвался генерал. – Час икс уже не за горами. Надо спешить.

Про Черного Франсуа он больше не заговаривал, то ли не желая обсуждать это при Джеки и Айвене, то ли вовсе не считая нужным беседовать на этот счет с Майклом.

– А как же Хокинс?

Упоминание имени адъютанта заставило Тейлора ненадолго призадуматься.

– Спустись за ними, – нехотя произнес генерал. – Слишком много людей полегло здесь. А наверху понадобятся все силы.

– Они поверят мне на слово? – резонно поинтересовался Купер.

– А ты разве прежде их дурил? – сощурился лидер Легиона.

Майкл не нашел что ответить. Он уже шагнул в направлении спуска, но тут, спохватившись, повернулся к Айвену и протянул ему фигурку баскетболиста:

– Ты, кажется, потерял.

– Я не терял, сэр, – замотал головой негритенок. – Это все они…

– Айвен, – строго произнесла Джеки. – Просто возьми статуэтку и скажи мистеру Куперу спасибо.

Сын не стал спорить. Взяв фигурку из протянутой руки телохранителя, он сунул ее в карман и буркнул:

– Спасибо, сэр.

– Не за что, – слегка удивленно отозвался Майкл.

И снова реакция Джеки поставила его в тупик.

«Что вообще происходит?» – думал Купер, шагая вниз по извилистой дорожке меж скал.

Капитана, Таню и двух надзирателей он обнаружил на прежнем месте – вся четверка восседала в кузове и нет-нет да и поглядывала в сторону горной тропы. При виде Майкла Хокинс невольно подался вперед и обеими руками ухватился за борт. На лице его причудливым образом смешались любопытство и страх.

– Что там, Майк?! – нетерпеливо воскликнул он, когда телохранитель подошел достаточно близко, чтоб до него можно было докричаться.

– Сэр… – подал голос не в меру ответственный блондин, но Купер спешно воскликнул:

– Генерал велел отпустить арестантов и выдвигаться вслед за ними наверх.

Блондин смерил телохранителя задумчивым взглядом – прикидывал, видимо, мог ли телохранитель ему соврать, – но спорить не стал, лишь пожал плечами и демонстративно отвернулся от пленников.

– Одумался, значит, генерал, – усмехнулся Хокинс. – Так что там наверху-то, Майк?

– Засада, сэр, – мрачно сообщил Купер, наблюдая, как шеф, перемахнув через бортик, идет к нему навстречу. – Черный Франсуа ждал их на полпути к месту встречи.

– И чем все кончилось? – прочистив горло, спросил Хокинс.

– Франсуа отступил. Не знаю почему. У него был и численный перевес, и даже двое пленников…

– Пленники? Кто же?

– Вы не поверите.

– Говори уже, не томи.

– Джеки Стоун и ее сын.

Хокинс и Таня обменялись ошарашенными взглядами.

– Они-то тут откуда взялись? – удивленно вопросил капитан.

– Айвен сказал, их похитили, когда они поехали в магазин за продуктами.

– В Аризоне? И привезли сюда? Что там вообще делал Черный Франсуа?

– Если б я знал, сэр, – хмыкнул Купер.

– Так что с ними стало-то? – не унимался капитан.

– С кем?

– Да с Джеки и Айвеном, конечно же!

– Живы. Черный Франсуа оставил их и ушел.

– Ушел? – не поверил ушам Хокинс. – Но почему?

– Не знаю, сэр. Никто не знает. Я поднялся – они стреляют. Нашел генерала. Тут все смолкло. Мы еще какое-то время не высовывались – боялись, что нас выманить пытаются на эту тишину. А потом я все же выглянул, а их нет уже. Только Джеки связанная да Айвен рядом с ней.

Капитан слушал, не перебивая, но по выражению лица было понятно, что он крайне удивлен историей помощника. Наконец, когда Майкл замолчал, Хокинс произнес:

– Что ж… неожиданно. Даже не знаю, как это истолковать. Что Тейлор сказал по этому поводу?

– Ничего. – Майкл покосился в сторону отвернувшихся надзирателей. – Но он со мной вообще на такие темы не особо, вы же знаете.

– Однако арестовать меня велел именно тебе, – усмехнулся капитан.

– Сэр… – Купер опустил голову. – А как я мог поступить?

– Никак. Ладно, пустое. – Хокинс сжал плечо Майкла, встряхнул его. – Ты правильно поступил. Это я генерала знаю сто лет, могу с ним спорить… и то, видишь, не всегда… В общем, не время сейчас это обсуждать. Все погорячились, все обошлось, и слава богу. Давай нагоним наших, пока еще кто-то не позарился на наши жизни.

Майкл с явным облегчением кивнул.

Впереди было самое трудное.

Встреча.

– Что здесь произошло? – пробормотала Таня растерянно.

– Даже не представляю, – отозвался Хокинс, который стоял к ней едва ли не ближе всех.

Солдаты расступились, чтобы генерал и его ближнее окружение смогли вдоволь налюбоваться ужасающей картиной.

Вокруг одиноко стоящего посреди небольшого плато одноэтажного дома были разбросаны тела неизвестных мужчин в форме Синдиката. Майкл не считал специально, но, судя по всему, здесь полегло не меньше трех десятков человек. Хотя «полегло», вероятно, не самое подходящее слово, чтобы описать случившееся на том плато. Складывалось впечатление, что этих бедолаг просто-напросто казнили, причем самыми разными способами – кому-то разрезали глотку от уха до уха, кого-то продырявили из пистолета, а кому-то не повезло оказаться на пути автоматной очереди.

Тейлор подошел к ближайшему трупу вплотную, внимательно осмотрел его и задумчиво пожевал нижнюю губу.

– Прикажете проверить дом, сэр? – осторожно спросил один из солдат – все тот же блондин, который, видимо, решил, что честь охранять Хокинса и Таню выделила его из общей массы бойцов и возвела в новый, прежде казавшийся недосягаемым ранг любимца генерала.

Однако хмурый взгляд Тейлора, казалось, мог возвращать с небес на грешную землю даже ангелов и апостолов.

– Давайте, – хрипло заметил генерал, глядя на блондина так, будто впервые его увидел.

Солдаты ощетинились стволами, окружили дом. Блондин, конечно же, первым шагнул к входной двери и, схватившись за ручку, медленно потянул ее на себя.

Каким бы волнительным ни казался момент со стороны, Майкл почему-то не сомневался, что живых в доме нет. В лучшем случае, там обнаружится еще парочка мертвяков… тот же Мэдлэнд… или другие прихвостни Эдварда.

«Вот только кто их всех убил? – недоумевал Купер, наблюдая за тем, как блондин скрывается внутри. – Черный Франсуа? Те, кто улетел на вертолете? Ум за разум заходит…»

– Генерал, сэр! – Блондин, с белым как первый снег, лицом, пробкой от шампанского вылетел наружу. – Вы… Вы должны на это взглянуть!..

– Что там? – нахмурился Тейлор. – Трупы?

– Взгляните… сэр… – дрожащим от волнения голосом произнес блондин.

– Да что еще там такое… – пробурчал генерал, покосившись в стороны Хокинса, Тани и Майкла, и зашагал к двери, услужливо распахнутой перед ним.

Он шагнул через порог, и все замерли, словно от того, станут они шевелиться или нет, будет зависеть жизнь лидера Легиона. Секунды, как обычно бывает в такие напряженные моменты, поползли в бесконечность престарелыми улитками…

Прошла, наверное, целая вечность, когда генерал наконец вышел наружу. Майкл заметил, что в одной руке Тейлор сжимает конверт, а в другой – скомканный лист бумаги.

– Пойдемте со мной, – взглядом отыскав троицу близких, сказал генерал.

Тон его не предполагал отказа. Переглядываясь, Хокинс, Таня и Купер устремились к стоящему на пороге Тейлору. Впрочем, он не стал дожидаться, пока они дойдут, и снова скрылся внутри.

«Что же там такого, – думал Майкл, – если даже генерал кажется растерянным как никогда?»

Как и следовало ожидать, в доме хватало трупов. Если точней, их было девять. В разных позах они возлежали на полу единственной комнаты, перепачканные своей и чужой кровью.

Но главная странность заключалась даже не в этом.

Посреди комнаты была установлена тренога с крохотной черной камерой, а перед ней на стуле восседал человек в форме Легиона с бумажным пакетом на голове. Купер нахмурился.

«Кто бы это мог быть?»

На дальней стене, прямо за спиной трупа, висел огромный плазменный телевизор, который казался слишком шикарным для подобного захолустья.

Не долго думая, Тейлор шагнул к трупу легионовца и сорвал с его головы пакет.

Все, включая Майкла, ахнули, когда увидели, чье лицо скрывалось под ним.

Это был генерал Джон Тейлор.

Таня закрыла рот рукой, попятилась. Хокинс шумно сглотнул. Купер, не мигая, смотрел на труп, пытаясь найти хоть какое-то отличие между ним и настоящим генералом… но, кроме дыры от пули во лбу, это была точная копия Тейлора.

– Что происходит, сэр? – спросил капитан севшим от волнения голосом.

Генерал, продолжая хранить молчание, подошел к телевизору и нажал кнопку включения.

На экране появился логотип фирмы-производителя, а потом включились новости. Изображение было плохенькое, но достаточно разборчивое и, главное, со звуком.

– Это шокирующее видео поступило в студию нашего канала из Ирана, – вещал диктор. – Судя по всему, генерал Тейлор мертв. Ответственность за это убийство уже взяла на себя «ОМИН» – «Организация моджахедов иранского народа»…

– Это уже во всех новостях, – хрипло произнес Тейлор, глядя на экран. – На всех каналах. Синдикат с радостью тиражирует новость, чтобы весь мир знал, что я был захвачен в плен и убит иранцами.

– Неужели в этом и заключался их план? – недоуменно пробормотал Хокинс. – Но зачем… зачем такие сложности? Зачем убивать вашего двойника?

– Я думаю, это перестраховка, – произнес генерал. – Чтобы ни у кого не осталось никаких сомнений насчет того, жив я или мертв. Если бы наш вертолет разбился, кадры с места крушения вряд ли кого-то бы удовлетворили, в лучшем случае меня бы признали без вести пропавшим, а так… – Он мотнул головой в сторону экрана. – Так всем все ясно. Пуля вошла в голову генерала. Конец.

– И все-таки очень сложно, – покачал головой капитан. – Это не объясняет, почему Черный Франсуа оставил вас в покое и отступил, позволив нам добраться до места встречи. И трупы синдикатовцев. – Он взглядом обвел комнату. – Кто-то ведь убил этих ребят. Сам Эдвард?

– Не знаю, – пожал плечами генерал. – Но, кажется, знаю, кто мог бы ответить хотя бы на часть этих вопросов.

Он развернулся неожиданно резво, Майкл даже глазом не успел моргнуть, а черный «пустынный орел» генерала уже смотрел ему в грудь.

– Сэр? – робко промямлил телохранитель, с опаской глядя на ствол в руке лидера Легиона.

– Расскажи же нам, что здесь происходит, Майк, – прогремел Тейлор. – Или мне лучше обращаться к тебе «Михаил Вихров»?

Новостной блок на экране сменился прогнозом.