Я уже почти уснула: в бабушкином доме было невероятно тихо и очень темно — ставни на всех окнах были плотно закрыты, так что я едва различала контуры окна и дверной проём. Мои мысли текли сами собой: я лежала и думала о том, что надо рассказать Тане ту историю про Игорька, что я должна прочесть ещё почти половину списка литературы на лето, что в девятом классе уже будет пора выбирать ВУЗ, что деревенские мальчишки смотрят на меня и в особенности на мою грудь горящими глазами, когда видят меня на речке в купальнике, но никто из них мне не нравится.

— Ешь мое говно сука

— Я больше не могу Витя, я сейчас проблююсь

— Ешь мразь, доедай все, что насрал твой любимый супруг шлюха.

Вике ничего не оставалось, как подчениться, в тот день ее муж, насрал намного больше обычного.

Дело происходило в туалете обычного пятиэтажного дома, и в обычной на первый взгляд молодой семье. Молодая красивая женщина с каштановыми волосами, сидя возле унитаза ела ложкой говно своего супруга, а тот смотря на это дрочил. Эти издевательства продолжались уже чуть больше двух месяцев. После того, как муж Виктории, застал ее с другим мужчиной, он решил жестоко ее наказать. Каждый день, он заставлял ее есть его говно, облизывать его грязную жопу и грязные ноги. Вика сама согласилась на это нелегкое испытание, ведь без мужа у нее не было бы ни жилья, ни денег, она полностью зависила от своего богатого мужа — извращенца. А условие было таковым:

В течение шести месяцев выполснять все приказания супруга, быть его рабыней полностью. Лизать его ноги, когда он приходит с работы, самой просить член себе в рот, языком вытирать жопу, есть говно и все в таком духе.

Наконец Вика съела все говно, облизала ложку, и сказала супругу спасибо. Виктор приказал ей вымыть грязый рот, и готовится получить член в жопу. Супруга беспрекасловно повиновалась. После того, как она вымыла рот, муж поставил ее раком, она оперлась руками на унитаз, и засадил свой огромный член в жопу ничем не смазывая. Бедная женщина кричала от боли. Супруг кончил, пнул ее со всей силы по жопе, сказал спать.

Спала она там же в туалете. Перед тем как уйти, муж плюнул на нее.

Вика лежала в туалете, и думала, как же ей дальше жить, нет она не могла уйти, муж все равно разыскал бы ее, но так тоже не могло продолжаться. Она вспомнила, как вчера Виктор заставил ее отсосать совершенно постороннему мужчине. Они ехали вместе в метро, потом муж завел ее в мужской туалет, подошел к молодому человеку, поговорил с ним, и уж через минуту Вике пришлось сосать член.

Ей нужно было что нибудь предпринимать, такое не должно больше продолжаться. Ее мысли прервал звук, это Виктор встал с кровати и направился в туалет. Зайдя, он не говоря ни слова, достал член, и начал ссать, но не в унитаз, а прямо на Вику, на ее красивые каштановые волосы. Закончив он ушел, оставив лежать Вику в луже мочи, мыться ей не было разрешено.

Утром Виктор зашел в туалет, Взял Вику за волосы, и велел, выходить. Сегодня ей предстоял тяжелый день.

Она оделась, и они с мужем вышли на улицу, он повел ее в парк. На улице стояла поздняя осень и было уже очень холодно. Несколько минут, они шли молча, в голове Вики крутились мысли, о том, что бы убежать, и никогда в жизни больше не видить этого гада. Вдруг прямо перед ними остановилась собака неизвестной породы. Она села и насрала большую кучу. Виктор остановаился, и приказал жене все это съесть. Людей вокруг не было. Вика стояла и не двигалась с места.

— Ты что не поняла мразь, ешь собачье гавно.

Вика продолжала стоять, она боялась, что ее кто нибудь увидит за этим занятием. Виктор не долго думая схватил палку, и со всей силы ударил супругу по голове, от чего та упала лицом, прямо в это гавно. Боясь второго удара, Вика стала есть гавно, закончив, она с трудом поднялась, вытерла испачканиый рот опавшим листом, и они пошли дальше.

— Непослушание это вещи которые я не потерплю, ты дорого заплатишь за это шлюха, о да, твой супруг приготовил для тебя нечто особенное.

С этими словами они вышли из парка, и направились по направлению к метро. По пути Виктор достал свой телефон, кому то позвонил, и сказал, что все готово. Вика ничего не поняла, но начала готовиться к самому худьшему. Через несколько минут, они зашли в метро и поехали. Проехав две станции они вышли, и зашли мужской туалет. Вика начала понимать что ее ждет, ей опять придеться сосать. Она думала, что все будет как в прошлый раз, но зайдя в туалет, она увидела то, чего никак не ожидала. Там собралась целая толпа мужиков, приемущественно кавказцев. Этот туалет был очень грязен. Все стены были исписаны, двери в кабинки выбиты, и гавно, гавно повсюду, на полу, на стенах, возле унитазов. Мужики стояли и курили, периодически сплевывая на пол. Запах гавна смешивался с запахом дыма, от этого у Вики кружилась голова. Виктор подошел к одному из мужиков, они пожали руки, и начали о чем то разговаривать. Вике было очень страшно, она чувствовала на себе взгляды этих людей, чувствовала отвращение. Тем временем Виктор что то взял из рук кавказца, и ушел ни говоря ни слова. Один из них подошел к двери, и улыбаясь во все рожу повесил на нее замок. Вика вся дрожала, ей никогда не было так страшно, она ненавидела своего мужа, страх и злость смешались в ней. Мужики начали раздиваться, точнее они начали доставать свои хуи. Они смотрели на Вику улыбались и подрачивали свои члены. Вика взмолилась, что бы ее отпустили, но один из мужиков сзади сильно пнул ее по заднице, так что она упала, обошел ее и ткнул членом в губы, Вика поняла, что сопративляться бессмысленно, и начала сосать грязный хуй. Через несколько минут этот человек, кончил ей на лицо обильно облив семенем, после этого рот сразу же занял иной хуй. Пока Вика сосала, с нее стянули одежду, и начали пробираться в иные дырочки. Сначала она получила огромнеший член в жопу, намного больше чем у ее мужа. Это продолжалось несколько часов. Вика потеряла ощущение реальности.

Она не получала он всего этого никакого удовольствие, у нее сейчас было единственное желание, просто убить всех этих людей. После того как Вику по полной программе отымели во все дырки, ее еще и обоссали. А после этого один из мужиков взял почти бездыханное тело за волосы, и стал пихать ее головой каждый унитаз, и возить лицом по полу, все это время они все смеялись и шутили.

Вика очнулась дома в туалете, относительно вымотая. Она шатаясь вышла из туалета, и увидела своего мужа, который сидел и выпивал с мужчиной, с которым с самого начала разговаривал в туалете. Вику они не видели, и она стоя за дверью подслушала разговор, из которого поняла, что ее хотят продать, и сделать вечной шлюхой. Нет это не ее преднозначение в этой жизни. Она решила, что подобное больше не повторится. Она бесслышно пошла на кухню, взяла огромный тесак и пошла в комнату. Не говоря ни слова, очень быстро она зашла в комнату, где ее муж пил с кавказцем. Вика со всей силы всадила тесак кавказцу в голову, вытащила его и продолжела бить по голове. По комнате ралеталась кровь, остатки его мозга. Виктор застыл на месте, он не мог поверить в происходящее, в его открытый рот залетел кусочек мозга. Обезумевшая женщина закончила бить кавказца по голове и безумнным взглядом посмотела на мужа. Она вся была в крови. Виктор потерял сознание от страха.

Очнулся он все в той же комнате. Виктор почувствовал в анусе поторонний предмет. Он оглянулся, и обнаружил, что в его жопе точит его же рука. Он закричал, и кричал очень долго, а Вика вся в крови смотрела на него и смеялась. Он почти не мог пошевилиться. Затем Вика взяла огромный крюк и вытащила им руку, торчащую из задницы мужа и со словами:

— Искупление близко

Засунула этот крюк ему в задницу, и с большим трудом вытащила позвоночник наружу.

Пожилого Геннадия Прокофьевича последние два года очень сильно мучал геморрой. Боль была ужасная, он не мог нармально сходить в туалет. У Геннадия Прокофьевича была уже последняя стадия, и когда он ходил в туалет, геморроедальные узлы вываливались на ружу с мезким звуком, и Геннадию Прокофьевичу приходилось звать свою жену, чтобы всунуть их обратно.

Геннадий Прокофьевич перепробывал все средства: и свечи, и марли, и семя молодого оленя, и даже один раз ходил к колдунье, которая вставила ему в анус заговоренный амулет и приказала носить его там неделю. Когда Геннадий Прокофьевич уже отчаелся, его жена нашла в газете объявление следующего содержания:

Я со слезами на глазах смотрела на двигающуюся фигурку за стеклом. Нет, не надо, не ходи, развернись и беги от сюда. Но девушка крадучись в потемках продолжала двигаться на меня — она шла на слабый источник света в конце коридора. Притаившись в темноте, с другой стороны стекла, я с ужасом наблюдала, за её медленным продвижением в ловушку. Как бы я хотела её предупредить, но мой страх был сильнее сострадания к ней. Девушка остановилась и, нащупав в стене маленький проём на уровне пояса, задумалась, но резкий металлический лязг сзади, заставив её согнуться и влезть в узкий проём. Как только с другой стороны показалась её белокурая головка, ловушка закрылась. Она лишь почувствовала болезненный удар по шее — это захлопнулся шейный фиксатор, полностью фиксирующий её голову в проёме. Девушка задергалась как мышка в мышеловке. Включился свет, полностью осветивший помещение. Молодая блондиночка прищурилась от направленных ей в глаза лучей света. Теперь, я в удивлении замерла, рассматривая девушку, она была гораздо выше меня ростом, и младше меня года на четыре. Теперь я поняла, почему её выбрали — в 14 лет иметь полностью сформировавшееся тело, которому позавидует любая взрослая женщина.

Длинные стройные ноги с тонкими лодыжками, рельефными икрами и крутыми бедрами, очень пикантно переходили в округлые, аккуратные ягодицы, развратно выглядывающие из очень коротенькой юбочки. Сегодня ведь Хэллоуин — единственный день в году, когда девушка может безнаказанно одеться как шлюха и никто ей ничего не скажет. Девушка была согнута в стойле под углом девяноста градусов — она била нежными кулачками в стекло возле головы, которая была надежно зафиксирована. Это было очень жалкое зрелище — по ногам немного согнутым в коленях пробегала дрожь, не то от страха, не то от неудобности позы. Меня вывел из замешательства её вопль и крики на когда-то родном мне языке. И я начала делать, то к чему меня так долго готовили. Для начала я должна её зафиксировать. Я подошла к ней спереди, направленный луч света ударил ей в глаза так, что прищурившись, она могла видеть только мой силуэт. Для начала надо правильно зафиксировать голову, для этого я брала небольшие пряди её длинных волос и наматывала одну за одной на крючки в стойле вокруг её головы. Помню, как мне не повезло с ассистенткой, из-за ее неопытных действий мне чуть было не сорвали скальп в стойле. Нежно, очень аккуратно распределила пряди по кругу и равномерно как струны подтягивала их, окончательно фиксируя голову.

Я старалась не причинять ей боли, но всё время вздрагивала от её криков. Бедняжка — много времени пройдет, пока её не сломают. Когда прическа была впряжена в стойло и голова её полностью обездвижена, я обошла её и приступила фиксировать сзади. Тем временем в комнату вошел доктор. Он внимательно на неё посмотрел. И поставил рядом свой саквояж. Раздвинув стойло, он убрал опору из под её груди и быстро зафиксировал руки над головой. Доктор подошел к её милому личику и провел тыльной стороной руки по мокрой от слез щеке, потом достал шприц, вставил ей специальный загубник и начал делать инъекции жидкости в губы. Затем он сделал несколько уколов в грудь, намазал мазью соски, которые сразу соблазнительно порозовели. Девушка уже не кричала, она лишь похныкивала. Дальше он достал ротовой зажим. Она плотно сомкнула зубы, но он умело их разжал и всунул ей в рот зажим и медленно начал разводить челюсти в стороны. Открыв рот по максимуму, он опрыскал её горло жидкостью из спрея. Пока доктор проводил с ней понятные только ему процедуры, над лицом работал косметолог. Когда он закончил, ее губы еще больше распухли, а лицо потеряло оставшиеся признаки детства — теперь это было лицо юной и похотливой нимфетки, чей пухлый, полностью открытый рот обещал море удовольствий мужским чреслам.

Она сильно брыкалась, но схватив её правую ногу, я вставила её в специальный сапог, потом повторила это и с другой ногой. Теперь, ноги были широко расставлены, и оставалось лишь закрепить колени. И тут в меня ударила струя теплой жидкости — она наконец, осознала насколько плохи её дела и обмочилась. Я заворожено смотрела, как по ноге стекала желтоватая струйка. Меня пнул ногой оператор — он уже давно снимал. Я поняла, что мне надо делать, и подняла голову к юбке — трусиков на ней уже не было. Время идет, а сценарий не меняется — сначала ты королева танцпола, а через мгновенье убегаешь по темному коридору от толпы возбужденных мужчин без трусиков и в очень короткой юбочке. Я сняла свой топик и нежно начала вытирать им её промежность и ноги. Когда топик намок, я сорвала с неё блузку и продолжила её вытирать досуха. Но запах мочи на теле остался, а это недопустимо. Уткнувшись носиком ей в промежность, я начала вылизывать её соленую вагину и анус. Вылизывая под ягодицами я, поочередно меняя ногу, спускалась к её крепким икрам. Полностью обездвиженное тело девушки, лишь содрогалось в судорогах неприязни. На её перепуганное лицо была наведена лишь одна камера, в то время как на меня сразу три объектива. С этой девочкой режиссер решил снимать по другому — она недолжна знать про камеры и снимать должны "реалити" — без остановок на дубли.

В ухо через загримированный наушник поступали команды на действия актеров. Девушка в стойле не могла видеть камер из-за линз, которые ей вставил доктор, сделав её близорукой и ограничив четкость зрения одним метром.

После того, как сцену со вылизыванием ног сняли, меня убрали в сторону и девушкой занялся доктор уже сзади. Он промыл, полностью вычистил ей кишечник. Доктор выразил удовлетворение по поводу ухоженности девочки — вся промежность уже была депилирована и ухожена. Последнее что сделал доктор — обильно смазал её прямую кишку. Я с мольбой посмотрела на доктора, но он отрицательно мотнул головой и пошел. В наушнике я услышала: " зачем твоему раздолбаному анусу смазка? Ты и так справишься". Доктор подошел к голове девушки, вытер слюни с открытого рта, достал шприц с очень длинной иглой и сделал ей около 6 уколов внутри рта в скулы с разной стороны. Через минут десять челюстные мышцы потеряют свою силу — делается специально, чтобы девушка не могла никого укусить. Через пять минут рот безвольно открылся — она уже не могла держать его закрытым. Режиссер приказал мне пройти в комнату отдыха и подготовить "первого" номера. Я его очень сильно боялась, этот темнокожий атлет обладал скверным характером и очень большим мужским достоинством, но боялась я его из-за вечной неприязни ко мне. Я зашла в комнату, на диванах сидело трое мужчин и смотрели через экран монитора на свою новую жертву. Они были после душа в халатах.

— А вот и наша шлюшка пришла. Значит мой выход, — с ухмылкой сказал "первый", — я вам покажу новый фокус со шлюшкой. Я научил её глотать с открытым ртом.

Он подошел ко мне, взял за ухо и резко потянул вниз, поставив меня на колени перед собой. Я раздвинула полы халата и взяла его вялый член обеими руками, широко открыла рот и положила его головку на нижнюю губу. Горячая, соленая струя ударила мне в небо и я начала глотать? первые секунды я справлялась с напором, но постепенно жидкость начала заполнять мне рот и я не успевала сглатывать, со страха в конце я даже чуть не подавилась, но струя начала уменьшаться, и я смогла все выпить. Мужчины на диване зааплодировали, а я начала вылизывать головку, вымывая член от мочи. "Первый" лег на диван, широко задрав ноги, я поняла, что это значит и начала лизать его анус смещаясь к огромным яичкам — член начал потихоньку набухать, и я взяла его в рот. Это был его предыдущий фокус — он запихивает свой вялый член мне целиком в рот, я его возбуждаю, и он расправляется мне прямо в горло. Сей час происходило тоже — ствол уже начал набухать, а вялая головка уперлась в горло, но еще не было настолько упруга, чтоб пройти его. Член начал приподнимать мою голову и крепкая мужская рука с силой прижал меня за затылок к чреслам. Я набрала полные легкие воздуха и глотнула головку, а его член продолжал расти. Сильно прижатая к его паху, я только пыталась просунуть язык из переполненного рта, чтоб лизнуть его яички, но вскоре ствол полностью набух и заполнил мой рот и горло.

В комнате стояла тишина, никто не двигался — все смотрели на мое красное лицо с выпученными глазами и вздувшимися венами на висках. Чувство удушения все больше усиливалось, стук крови в голове становился все громче. "Первый" с улыбкой наблюдал за моим полным слез помутневшим взглядом и начал медленно высовывать член из моего рта. Освободившись я хватала воздух как рыба выкинутая на берег. "Первый" встал, выпил таблетки, скинул с себя халат и одел маску. Я еще раз посмотрела на его взгроможденный член — природа наградила его по истине громадным наследством — на тостом 29 сантиметровом стволе, находилась массивная, с детский кулачек головка.

От глаз девушки в стойле убрали яркое освещение и она открыла глаза. Две камеры запечатлели её лицо приходящее в ужас. В метре от нее стоял чернокожий мужчина в маске с огромной, вздыбленной плотью между ног. Глаза молодой нимфетки первые секунды выражали только удивление, которое быстро перешло в ужас — она осознала, что этот огромный черный фаллос предназначен для нее. Рот девушки был и так открыт, а с широко открытых глаз покатились слезы. "Первый" управляемый наушником в ухе — выжидал, пока камеры полностью запечатлеют эмоции на лице девушки. Я знала, что благодаря таблеткам, которые он выпил, ему уже не понадобится моя помощь в поднятии члена и еще пару часов он не сможет кончить. "Первый" наконец подошел к девушке и начал медленно водить членом по лицу. Черный, массивный, пульсирующий член, сильно контрастировал с бледным испуганным лицом юной блондинки. Он нежно обвел контуры лица головкой, провел ею по обеим щекам, а потом резко сделал пощечину членом, сначала по одной щеке, потом по другой. Мужчина сделал еще несколько ударов членом, пока щеки девушки не запылали. Получив команду с наушника, я подошла к стойлу взяла член в руку и начала водить головку по распухшим губам девушки. Наконец расположив член прямо напротив кольца её губ, я прошептала ей на ухо, что если она постарается удовлетворить этот член ртом, то спасет свою попку, от этих слов глаза у девушки испуганно заморгали, а в следующий момент вздыбленная плоть начала атаковать обессиленный рот молодой красавицы.

Мужчина не спеша начал качать её рот своим поршнем постепенно углубляясь ближе к горлу. "Первый" был королем асфиксии — он знал ту грань, когда мозг девушки, находясь в кислородном голодании, начинал приносить странное, животное удовольствие. Его член мастерски орудовал во рту, давая легким лишь ограниченный доступ кислорода. Увидев, что глаза девушки заволокла сладкая пелена, после того как "первый" немного ослабил хватку, я снова возбудилась. В наушнике голос приказал подготовить "второго" и "третьего". Я вошла в комнату одыха, где они сидели на диване, стала между ними на колени и начала по очереди отсасывать, готовя их к выходу. Я знала, что это были два брата. Члены их были поменьше — сантиметров по 17, но были они нереально толстыми в диаметре. Я не знала, было ли это от природы, или это доктор постарался, но в рот мне помещалась только головка. Полностью возбудив "второго" и "третьего" я вывела их показать жертве стойла. Девушку вывели пощечинами из полубеспамятства и показали ей двух братьев. Снова ужас и безнадежность отобразились на её лице. Остался последний этап фильма — они будут снимать ужасную анальную сцену в ходе которой, все трое мужчин будут по очереди сношать её в зад, постепенно растягивая и фистингуя её детский анус, а я в это время буду рассказывать ей про её будущее. Спереди осталась лишь одна камера, которая будет без звука снимать её выражение лица, когда она будет меня слушать.

Она уже была в состоянии закрыть рот сама, но после удушья еще была вялая, поэтому доктор ей сделал новый укол, чтоб привести в чувство. Чтобы она не кричала, я всунула ей в рот кляп, стала на колени и начала нашептывать ей на ухо. Рассказывала про то, как после съемок вывезут ее из страны, как жирный боров за 20 000 евро лишит её девственности (сей час её буду сношать только в зад и девственность созранят). Затем на месяц превратят в анальную шлюху — ей пробьют около десяти дыр в языке и вставят в них короткие шипы, чтоб она не могла сосать. Оденут корсет с большим отверстием напротив ануса и с узкой прорезью напротив влагалища (только для мочеиспускания) исключающий половой акт. Единственный вид секса, которым она сможет заниматся — это анальный. После этого ее завезут в одну азиатскую страну и бросят в мужской тюрьме общего режима с камерам по 30 человек, где они буду её унижать и морально превратят в подстилку. На протяжении всего месяца, на три часа в день её буду заводить в новую камеру к заключенным. После этого, будет пауза — месяц на пластику — еще больше увеличат её губы, из языка выймут минишипы, кончик разрежут, как у змеи (для лучшей оральной стимуляции), стоматолог удалит 12 передних зубов вместе с клыками, ей оденут, другой корсет, который исключает уже и аналаьный и вагинальный секс, и у неё начнется месяц орального блядства. Её переведут в другой блок тюрьмы — к заключенным строго режима.

Сосать будет в ночное время суток, через решетку, перемещаясь от одной камеры к другой. Если охрана утром найдет на тебе или твоей одежде следы спермы, то тебя оштрафуют на дополнительный день пребывания в тюрьме. Я оралила двойной срок, из-за того, что тюремные авторитеты заставляли местных петухов сдрачивать на меня и охранники мне засчитывали дополнительные дни — ведь следы спермы очень тяжело скрыть. После этого ты будешь полностью сломлена, и тебя оправят работать в бордель, где по прихоти клиента ты будешь готова на все.

Во время этого рассказа, мне приходилось прерываться несколько раз, когда крупными планами снимали её девственность, потом когда "третий" раскупорил её зад — она очень дико кричала. И еще несколько раз, когда мужчины менялись. Пару раз она теряла сознание, но доктор с этим справлялся. К концу рассказа она совсем сломалась и глупо мычала.

После двух часов анального сношения, мужчины наконец-то показательно спустили ей на лицо и в рот.

Съемочный день закончился, обессиленную, морально убитую девушку отвязали и уложили спать.

В десять часов утра Эльфа подошла к стоянке глайдеров. Она протопала несколько километров и немного устала, хотя ей и нравилось идти по полям и лесочкам, разговаривать со встречными людьми и спрашивать, не знают ли они, где находится самый большой дом — ее дом. Если ей отвечали, что знают, где такой дом, она начинала расспрашивать о нем. Нет, это все были другие дома, не такие, о каком рассказывала мама. Но она не отчаивалась, потому что кругом было весело, желтое-прежелтое, ослепительное солнце сияло в голубом небе, а кругом были цветы, незнакомые, красивые, названия которых она еще не знала.

И всегда, стоило ей захотеть, рядом оказывались мама или папа.

На стоянке глайдеров было только две машины. В одну грузили какие-то большие ящики, вторая была уже готова взлететь. Эльфа смело подошла ко второй и знаками попросила пилота открыть дверцу.

— Эльфа! — удивился тот. — Ты откуда здесь взялась?

— Пап, я хочу с тобой полетать.

— Полетать? Это хорошо. Это можно. Но ведь я оказался здесь случайно и больше не вернусь сюда. Придется тебя потом с кем-нибудь переправлять.

— Я останусь с тобой, папа.

— Со мной? Ты это твердо решила?

— Нет еще, но у тебя красивая машина. И ты сам очень красивый.

Он выбрался из кабины, осторожно взял ее подмышки и поднял Эльфу в машину, заглядывая под ее развиваемое ветром платьице. Ладные ножки заканчивались крепенькой попочкой, обтянутой беленьким. Он сглотнул, забрался следом сам и захлопнул дверцу. Глайдер взмыл вверх.

Пилот перегнулся через водительское кресло и показал рукой вправо и вниз. Девочка влезла с ногами на сиденье и прильнула к стеклу, рассматривая с детским восторгом то, на что ей указал большой мозолистый палец. Пилот долгим взглядом посмотрел на откляченный задик, прогнутую в пояснице спинку и твердо решился. Когда он ставил управление глайдера в режим автопилота, он заметил, как его руки мелко дрожали. Спокойно, сказал он себе, это всего лишь ребенок.

Девочка почувствовала, как на сиденье позади нее перебирается папа. Она задорно посмотрела через плечо, сверкнула открытая улыбка.

— Красота, — сказала она и уперлась лбом в стекло.

— Еще какая, — пробормотал папа, кладя ладонь ей на бедро и плавным движением поднимая подол платья аккуратными складками ей на спину.

Девочка почувствовала холодок, когда белые трусики скользнули вниз, оголяя румяные ягодицы, и обрадовалась, когда горячее папино тело прижалось к ней сзади. Пилот уже был полностью раздет, он, взяв двумя пальцами своё набрякшее хозяйство под основание, поместил его между полупопиц ребенка и стал медленно водить тазом туда-обратно. Когда член налился кровью, побагровел, поднялся огромной тушей над худенькой спинкой и терпеть было уже невозможно, пилот немного отстранился и сплюнул тягучюю слюну на гладенькую детскую кожу. Большим пальцем подхватив плевок возле девочкиного копчика, он размазал его вокруг ануса, стараясь влезть фалангой поглубже.

Почувствовав щекотку, девочка, обвив рукой мужское запястье, не отрываясь от лицезренья мира за окном, почесала свой зад, потерла колечко прохода и вдруг самозабвенно стала ковырять его, глубоко засовывая внутрь пальчик. Пилот поймал ее ладошку, присоединил к одному второй ее палец и сам направил их в анальное отверстие. Девочка, не смутившись по самые костяшки загнала пальчики в анус и шустро зашурудила ими в кишечнике.

— Давай, папочка, помоги мне, — лукаво позвала она, и каждое словечко отзывалось пятнышками испарений на оконном стекле.

Пилот усмехнулся и к двум девичьим пальчикам добавил свой мослатый указательный/ Попочка немного сжалась, но тут же раскрылась еще больше, и пилот увидел, что в маленьком заднем проходе есть место еще для одного пальца. Пилот рискнул сунуть сразу два, и девочка, вскрикнув, изогнулась в позвоночнике еще сильнее. Она чаще задышала и с маленькой лысой промежности на ткань сиденья упала капелька.

— Шлюшка ты, — шепнул ей в ушко пилот и шлепнул крепко по заднице.

Папа резко вынул всё лишнее из детской жопы, зажав ее пальчики заведенной за спину руки у себя в кулаке, приставил свободной рукой головку члена к анальному входу и мощно двинул бедра вперед. Член скользнул в горячую тесноту, яйца ударились о пизденку, бедра сомкнулись с маленькими ляжками и девочка поцеловела стекло. Девочка подалась назад, когда пилот вытащил член из детских кишок наружу, и снова вжалась грудкой в окно, почувствовав сзади толчок мужских бёдер. Отец отпустил ее руку и двумя руками схватился за ее узкий таз, наращивая темп фрикций. Раскаленный поршень ходил внутри нее, и, кроме слабого желания покакать, девочка ясно чувствовала зудящую негу блаженства, растекающуюся по всему телу вверх от щекочущего изнутри живота.

— Почему ты раньше мне так не делал, пап? — с придыханием спрашивала малютка, с трудом отжимаясь обеими ручками от окна и поворачивая голову, чтобы поймать его любящий взгляд.

Папа, ускоряясь, пыхтел сзади, нанизывая ее на свою елду с огромной силой и не отвечал. У девочки уже заныла шея, такими сильными были движения папы. Всё ее тельце ходило ходуном на толстой длинной инородной оси. Большие руки поползли по ее животу вверх, забираясь под платьице, сжимая рёдра и щипля сосочки. Пилот почувствовал, насколько она вспотела по струйка пота на ее раскрасневшемся теле. Он потянул ее на себя, оттаскивая от окна, и лег на нее сверху, вжимая тяжелым торсом в сиденье. Зад его дергался с немысленной скоростью, натирая толстым членом анальные стеночки.

Пилот поцеловал испарину у девочки на висках. Острый запах смеси мужского и детского пота немного охладил его, к члену вдруг подкатило желание немного иного плана. Он прошептал девочке на ушко:

— Ты запыхалась, пить не хочешь?

— Хочу, — одними губами сказала она. Сиденье давило ей на горло, она еле дышала.

Папа отстранился от нее и вытащил член из задницы. Девочка тут же засунула в попку четыре сложенных пальчика и села на коленках, преданно снизу вверх глядя на папу.

— Открой ротик.

Глотая ртом воздух, малышка и не думала его закрывать. Пилот наотмаш со всех сил ударил ей рукой по личику. Инерция удара откинула ее голову, но девочка тут же вернулась в вертикальное положение, только движения пальчиков в попке стали резче и ожесточеннее.

— Шире, — приказал папа.

Струя мочи из огромной отцовской хрени ударилась потоком в раскрытый ротик. Детское горло заходило ходуном, животик начал округляться. Но Эльфа не успевала проглотить всё, золотая влага стекала на платье. Отец стал водить членом в воздухе, управляя струей так, чтобы под нее попало лицо и шея, бедра и грудь ребенка.

— Руку в рот себе запихни.

Девочка послушалась.

— Да не эту, дура.

— Но я обкакаюсь тогда.

— Тварь мелкая.

Отец ударил ей еще одну пощечину и как затычку из ванной вырвал из попки тоненькую кисть руки, чтобы затолкать ее целиком в маленький детский ротик. Глядевшие поверх этой руки огромные синие глазки стали еще больше, когда из детского ануса с характерным перденьем вырвались первые каричневые капли.

— Засранка.

Отец схватил ее за волосы и стащил с сиденья головой вниз так, чтобы попка с поднятыми вверх ножками возвышались над детской грудью. Эльфа продолжила срать, и жидкие и твердые вперемежку какашки, выдавливаясь из ануса, стали падать ей на лицо, шею и в рот.

Папа держал ее за одну ножку и ссал на выползающий кал. Ему нравилось наблюдать, как напрягается девочкин пресс, кости таза расширяются, и широко раскрывается колечко ануса. Он сунул два пальца ей в зад, прямо в ползущее вверх говно, и попытался расширить анус еще больше. Кишки поддались и полезли за пальцами вверх, оголяя розовые стенчки, высовываясь наружу из жопы, спеленькие, будто лепесточки роз.

Девочка тоже начала писать, и струи дочки и папы слились. Она ссала на свою мордашку, смывая кал и папа решил ей помочь. Но она открывала рот и глотала. Пилот, умиляясь, улыбнулся, плюнул на нее и втащил на полспины на сиденье. Голова девочки оказалась в воздухе, а какашки падали теперь на ткань сидушки. Но пилоту было всё равно, он возбудился и хотел разрядки.

Присев над девочкой, он пропустил ее голову у себя между ног и впихнул свой член ей в горло. Когда головка уперлась в пищевод, малышка сглотнула, и толстый поршень члена вошел в него по самый корень. Девочка задрыгала ногами. Папа сунул ей три пальца в пизденку и стал дрочить, параллельно двигая пенисом в тесном горле. Он видел под собой, как разбухла детская гортань, измазанная дерьмом с мочою, как эта выпуклость следовала по глотке девочки вслед за быстрыми движениями члена.

Девочка схватилась ручками за мужское запастье у себя между ног, требуя ускорения. Она сралась, ссалась и вот уже начала дергаться в предвкушении своего оргазма. Пилот хотел развернуть ее, чтобы всадить член в обкаканную попу, но, едва он вынул стержень, как малютку вырвало. Он схватил ее за затылок и приподнял. Густые пахучие потоки блевотины с силой выплескивались из детского рта на подбородок, шею и мокрую грудь. Она захлебывалась, откашливалась и брызгала рвотой с такой долей мочи, его мочи, что пилот не выдержал, схватил свой распухший член в ладонь и стал дрочить. Девочка уперлась пятками в спинку сиденья, выгнулась дугой и спазмы оргазма прошлись по ее ножкам.

Она откинула мужскую руку от своей промежности, с весьма специфическим звуком выдала изо рта длинную струю блевотины, выдавиали из анальной дырочки порцию кала и разразилась сильным потоком сквирта прямо себе на лицо. Пилот задергался, его яйца отяжелели, собрались с силами и выстрелили из залупы мощные брызги семени. Перломутровые потоки смешались с рвотой, калом и мочой, ребенок в наслаждении дрыгался в мужских руках. Папа, закинув голову вверх, прикрыв глаза, воткнул в сокращающееся спазмами блаженства горло девочки пульсирующий член, выдаивая последние капли спермы прямо в зудящий после рвоты пищевод. Подергался, переживая финальные пики экстаза, и лишь после этого пилот вытащил обмякший член из плена детского нутра, повалился назад на водительское кресло и осторожно повернул диск на браслете левой руки. Диск заблестел, заискрился.

— Главного воспитателя, — отдуваясь, сказал пилот.

На матовом маленьком экране появилось лицо человека.

— Она у меня в кабине, — сказал пилот. — Глайдер типа "Божья коровка" N_19-19. Лечу в таежный поселок на Алдане.

— Да!. Да!. Трахай, трахай меня так!. — Хрипела Зоя, сжимая вспотевшими ладошками упругие ягодицы Николая.

"Еще чуть-чуть… чуть-чуть… " — Пытаясь оттянуть неотвратимо нависший оргазм, Коля уставился в полированный янтарь кроватной спинки и принялся вспоминать как в 95-м люди Бизяя нашли его в Подольске. Требуя долг, они пристегнули его и Сурийку наручниками к батарее, били ногами, мочились в лицо. Толстый кудрявый парень по кличке Мотор насиловал Сурийку в анал, а Николай дрожал, косясь на Митяя, обнажившего перед лицом его набухшую елду не менее шести сантиметров в диаметре. Не выдержав, он тогда заскулил и обгадился.

Зоя нутряно застонала и вжалась в Николая, словно желая засосать в себя всего его; влагалище её судорожно сокращалось. Дождавшись, когда спазм утихнет, Николай несколько раз толкнулся в неё хуем, а затем прошептал…

— Хочу спустить тебе на ножки!

— Давай…

Рывком он вышел из неё и, ухватив пальцами скользкий от соков член, прижал головку к желтоватым подошвам её узких ступней.

— Мммм…

Семя обильным потоком потекло меж растопыренных пальцев.

— Вот умница, хороший мальчик… — Шептала она, хищно щерясь, — А теперь давай, оближи их как следует, ты же хочешь… хочешь?

Невнятно промычав, он закивал, и с запретным наслаждением принялся слизывать сперму с её протянутых ног. Она наблюдала за ним молча из-за полуприкрытых век. За окном совсем близко зашуршало.

— Ой, это Людка, наверное… Пойди, глянь, а?

— Сейчас…

Он бодро вскочил, на ходу влез в портвейном залитые шорты и босиком побежал на крыльцо.

Дочь Зои, восьмилетняя Люда, стояла у стены, ковыряя в зубах заколкой.

— Привет! — Он подошёл к ней почти вплотную, взял за подбородок, — Чем это мы тут занимаемся?

— Ничеем. — Ребёнок невинно захлопал ресницами.

— Эт плохо, — Отпустив лицо её, Николай покачал головой, — Делом заниматься надо!

Сощурившись, он огляделся, почесал в промежности, тихо отрыгнул…

— Видела когда-нибудь как мужик ссыт?

Девочка покачала головой.

— А хочешь посмотреть? А? Я знаю… ты хочешь… хочешь?

Люда неуверенно кивнула в ответ.

Николай подмигнул ей, достал из штанины шорт не полностью еще обвисший пенис…

— Ну, гляди…

Из розовой лоснящейся от молофьи головки брызнула прозрачная струя. Николай слегка покачивал тазом, смывая мочой карабкающихся по недавно окрашенной стене муравьёв. Беспокойно теребя в руках заколку, девочка подошла ближе.

— Ух ты… Как из шланга…

— От так… — Смачно стряхнув, он водрузил хуй на место, — Ну, а ты что дяде покажешь?

— Я могу показать, как я какаю! — С готовностью выпалила Люда и, быстро спустив белые в мелкий горошек трусики, присела у ног Николая, сжав заколку в зубах.

— А ну… — Николай присел рядом, снова обнажив наливающийся кровью член. Портсигар генерала Зорге бесшумно выпал из заднего кармана шорт — Николай не заметил (в волнении).

Девочка поднатужилась; уподобившись николаевскому члену, порозовело лицо её. Николай низко склонил голову, желая разглядеть самую дырочку, через которую вот-вот Людочка собиралась выдавить солнечный детский кал. Он опёрся рукой о землю (другая рука комкала хуй), жадно втянул ноздрями воздух. Ох… Нюх его учуял слабый душок от запревших сандаликов, а затем и тёплый, уводящий в нирвану аромат безволосой промежности вкупе с пряным приструйком свежей какашки.

Внезапно девочка пробзделась с неожиданно резким треском. Николай невольно отпрянул, когда несколько тяжёлых кусков окровавленной слизи скользнули один за другим из людочкиного судорожно выпученного ануса. Тотчас дыхание перехватило от необычно острого зловония. Потемнело в глазах. Пульс заметно ослаб, и участился. Обомлев, Николай наблюдал, как липкие сгустки пухнут, надуваются пузырями, как из пузырей этих, утробно стеная, вырастают трое длинноногих длинноруких уродца с маленькими красными головами; как уродцы эти, рыча и пуская газы, хватают его, обгадившегося, ослабевшего, беспомощного, как волокут на хоз/двор, как выкатывают из бани железный агрегат, весь в потёках от масла, с рукояткою длинною ("Хочу мозгов яво!" — Кричала Людочка); и раскрылись железные челюсти, и засунули головушку колькину внутрь механизма адского, и сдавили, и повисли втроём на рукоятке, и треснул колькин черепок словно скорлупка яичная, и потёк мозг, словно жидкое говно, покапал, как сперма, а Людочка — ну его слизывать, да взахлёб, взахлёб, и стонет, стонет, и писю безволосую пальчиками окровавленными тискает, и глотает с икотой, и давится, и рыгает, и хорошо ей… ах, как хорошо девочке… ах, как сладко…

Начиналось это так или иначе. Иногда на улице равнодушные прохожие могли заметить чёрный мерс, тормозящий около девчушки. Ей говорили что-то, брали ее за руки и сажали в него. Он тут же отъезжал. Иногда же в аэропорту Шереметьево с какого-либо рейса спускалась группа людей-двое-трое мужчин и две-три молоденькие девочки. Их встречали на выходе с самолёта, сажали на спецмашину и увозили. Были ещё школы, где молодые люди вида телохранителей договаривались о чём-то с директором-затем ожидали стайку девчат у микробуса с распахнутой дверью. Наверное, что-то происходило и у вокзалов, и в гостиницах, и просто в подъездах больших жилых домов, где тусуется молодежь. Одно было ясно: источники товара-неисчерпаемы. И многие задействованы.

Двенадцатилетняя Джери собрала сумку на уикэнд. В школе начались летние каникулы, и Джери собиралась провести эти выходные со своей подругой Кристиной. Упаковывая вещи, Джери представила восхитительную, только начинающую формироваться фигуру подруги. Ее сиськи… Они пока небольшие, но с красивыми, загорелыми сосками, которые всегда напрягались и торчали, когда Джери трогала их. ИЛИ СОСАЛА! Ее бедра уже округлились, как у взрослой женщины, а между прекрасными ляжками… ооо, Джери задрожала от одной мысли о пизде подруги, обрамленной редкими светлыми волосками.

Мать Джери, 36-летняя Кэрри, подвезла дочь к дому Кристины, поцеловала и быстро уехала. Джери удивилась, что мама не дождалась, когда дочь зайдет в дом, как она делала это всегда. Но ее мысли вскоре снова вернулись к Кристине. Дверь открылась, и девочка вошла в дом… "Ты готова, дорогая?"

"Осторожно. Нам нужно дождаться, пока уснет моя мама", послышался шепот.

Вечер пятницы тянулся ужасно медленно для обеих девочек, предвкушавших ночные забавы. Они заперлись в спальне Кристины, и начали целоваться и ласкать друг друга.

"Твоя мама все еще ложится в 10?", спросила Джери подругу, пощипывая ее соски.

Но еще до того, как Кристина ответила, послышался стук в дверь. "Дорогая, мне нужно сходить к сестре. Дядя Фрэнк заболел. У вас тут все будет в порядке? Дверь никому не открывайте".

"Хорошо, мам. У нас все будет в порядке. Иди к тете. И дверь мы никому открывать не будем", ответила Кристина.

Как только девочки услышали, как закрылась входная дверь, обе немедленно принялись срывать с себя одежду. В следующую секунду Джери уже лежала между ног Кристины, целуя и вылизывая внутреннюю часть ее бедер, дразня себя и подругу. Все ближе и ближе ее язык подбирался к влажной пизде Кристины. Наконец она лизнула мокрую складку между большой и малой губами. Ее язык скользил вверх-вниз по всей щели, доводя подругу до безумия. Пизда Джери уже была мокрой. Кристина приподняла бедра к лицу подруги и начала подмахивать ее языку, чтобы тот доставал до самых чувствительных мест. Взяв в рот левую половую губу подруги, Джери начала ее посасывать. Но вспомнив, что должна вернуться Кристинина мама, и может быть очень скоро, Джери выпустила губу изо рта и нащупала языком возбужденный клитор девочки. Как она его любила!

Кристина стонала, чувствуя, как подруга облизывает и посасывает ее твердый клитор. Казалось, что вся щель горит. Оторвавшись от клитора, Джери засунула язык в девственную пизду Кристины. В такие моменты она мечтала, чтобы ее язык был сантиметров 20 в длину. Тогда бы она смогла по настоящему исследовать эту невинную щель… вылизать стенки влагалища. Из пизды Кристины обильно сочилась смазка. Джери слизнула ее и снова вернулась к клитору. Наконец Кристина подбросила вверх бедра и… начала громко стонать, как будто ей было очень больно. Но, разумеется, она была далека от этого. Девушка кончала прямо в рот своей подруге.

Затем Кристина высоко подняла ноги, открывая Джери свой анус. С тихим стоном Джери приникла губами к этому пульсирующему отверстию. Она высунула язык и принялась жадно вылизывать анус подруги. Это продолжалось несколько минут. Затем Кристина села на корточки, подставила под задницу руку и начала срать прямо на свою ладонь. Какашка была большой. Около 15 сантиметров в длину.

Джери легла на спину, а Кристина села ей на сиськи. Один из сосков девочки оказался напротив ее клитора, и она начала тереться об него пиздой. Отломив небольшой кусочек от какашки, Кристина засунула его в рот Джери. Девочка тут же начала жевать, ощущая горький вкус. Через несколько секунд первый кусок был проглочен, и Джери снова открыла рот. Кристина отломила следующий кусок и снова засунула его в рот подруге, не прекращая тереться пиздой об ее твердый сосок. Кусок за куском говно исчезало во рту Джери, а Кристина приближалась к следующему оргазму. Наконец он наступил. Кончая, Кристина упала на подругу, засунув ей в рот оставшуюся часть говна.

Скатившись с Джери, Кристина потерла у себя между ног, "Малышка. Это всегда так грязно, но так возбуждает!"

"Я знаю. Поэтому мне все это так нравится!", ответила Джери.

Девочки полежали еще несколько минут. Затем встали, опрыскали всю комнату дезодорантом и открыли окна. В этот момент вернулась мама Кристины.

"Дорогая. У меня для тебя плохие новости. Дядя Фрэнк может скоро умереть. Собирайся и поехали, попрощаешься с дядей… Джери, извини, мне придется отвезти тебя домой".

Девочки оделись и еще раз поцеловались, перед тем, как открыть дверь.

"Джери. Я знаю, как ты любишь ночевать у нас с моей дочерью, но мне придется отвезти тебя домой", сказала мама Кристины, "Может, в следующий уикэнд?"

"Я все понимаю. И мне очень жаль дядю Фрэнка", вежливо ответила Джери.

По дороге домой она совсем не думала о дяде Фрэнке. Ее мысли были заняты Кристиной и тем, чем они сегодня занимались. На прощанье девочки поцеловали друг друга в щеку, и Джери вышла из машины.

Открыв заднюю дверь дома она тут же столкнулась с Джуди, женщиной, котрая жила на их улице. Вокруг ее тела было обернуто большое полотенце.

"Что ты здесь делаешь? Ты же уехала на выходные к подруге", воскликнула женщина.

"Мама Кристины привезла меня домой. У них родственник умирает… А где мама?", спросила Джери.

"Наши подруги занимаются с твоей мамой на кухне", Джуди взяла девочку за руку. "Тебе туда нельзя!".

"Почему?", спросила Джери. "Вы и эти женщины играете там в грязные игры?"

"А почему ты думаешь, что мы играем в грязные игры?", улыбнулась Джуди.

"Я подозревала, что мама занимается этим. Поэтому я тоже попробовала", ответила Джери.

"Ты попробовала? С другими девочками?", улыбнулась Джуди. "Нехорошие вещи?"

"Да", покраснела Джери.

Джуди еще какое-то время держала девочку за руку, а потом, улыбнувшись, спросила, "Что именно вы делали?"

"Мисс Джуди, я не могу вам этого сказать", Ответила Джери, опустив глаза.

"Хочешь взглянуть, что происходит на кухне? Посмотреть, что мы делаем с твоей мамой?", спросила Джуди.

Джери подняла глаза, "… Вы делаете с моей мамочкой?"

"Мы только что начали. Каждый раз, когда ты уезжаешь на уикэнд к подруге, твоя мама приглашает всех нас к вам домой. Она очень любит делать для нас всякие нехорошие вещи. Хочешь посмотреть?". Джуди развернула девочку лицом к двери на кухню и приоткрыла ее, "Смотри…"

Джери заглянула в образовавшуюся щель, и от удивления открыла рот. Она увидела свою мать, абсолютно голой. Ее ноги, привязанные к ножкам стола, стояли на полу. Животом Кэрри лежала на столе, а ее руки были привязаны к его передним ножкам. Женщина, стоявшая сзади, вставляла в нее толстый искусственный член. На глазах Кэрри была повязка, а рот заткнут кляпом.

"Ты знаешь, что делает эта женщина с твоей мамой?", шепотом спросила Джуди.

"Это Беверли с нашей улицы! Она трахает маму!", ответила Джери.

"Да, она трахает твою маму! Прямо в жопу! Она насилует ее! А вы с девочками трахаете друг друга?", Джуди начала поглаживать маленькие сиськи Джери.

"Нет", прошептала девочка.

"А почему у нее кляп во рту? И глаза завязаны?", спросила она.

"Твоя мама ЛЮБИТ, когда мы ее так унижаем. Заставляем делать для нас все, что мы захотим. Хочешь сама попробовать? Почувствовать, какая у твоей мамочки мокрая пизда?"

"Маме это правда нравится?" Джери не могла поверить глазам.

"А ты зайди и попробуй сама", Джуди распахнула дверь и втолкнула Джери на кухню, приложив палец к губам, чтобы остальные женщины не выдали девочку. Она подвела Джери к столу и положила ее руку между ног Кэрри. Там было мокро, очень мокро.

Джери огляделась и увидела еще пятерых женщин, кроме Джуди и Беверли, которая все еще продолжала трахать толстым членом ее мать. Это были Конни, Ники, Джин, Тамара и еще одна незнакомая женщина.

Девочка наблюдала, как Беверли трахает в задницу ее мать… Наконец она вытащила член. Он весь был покрыт говном, а к кончику прилип большой кусок какашки. Беверли обошла вокруг стола, схватила Кэрри за волосы и подняв ее голову, сунула грязный член ей в лицо. Он был такой большой, что Кэрри не смогла взять его в рот. Тогда она начала слизывать с него говно. Джери, наблюдая за происходящим, просунула руку между ног и сильно сжала их, прикрыв глаза.

Джуди зашептала ей на ухо, "Тебе нравится то, что ты видишь? Нравится… Ты играешь со своей маленькой пизденкой!"

"Это так возбуждает!", простонала Джери. "МАМЕ ЭТО ПРАВДА НРАВИТСЯ!?"

"Конечно нравится. Твоя мама — настоящая шлюха!", сказала Джуди. "Хочешь помочь ей?"

"Нет. Я не хочу, чтобы она знала, что я здесь", ответила Джери

"Может, ты хотела бы вылизать ее грязную жопу? Я видела, как ты возбудилась, когда твоя мать слизывала говно с этого члена… ты тоже грязная извращенка?" Джуди подтащила девочку к матери. Задница Кэрри была покрыта коричневато-желтым дерьмом.

Джуди раздела Джери и заставила ее опуститься на колени. Затем развела руками ягодицы Кэрри. Джери задрожала от возбуждения, увидев перед собой грязный анус матери, и жадно припала к нему ртом. Ее язык ласкал эту грязную дырку, слизывая кусочки говна. Женщины собрались вокруг, чтобы посмотреть, как эта маленькая девочка вылизывает грязную задницу матери.

"Кто лижет мне жопу?", спросила Кэрри.

"Тот, кто смазывает ее для того, чтобы тебя трахнули кулаком", засмеялась Джуди.

Удовлетворенная ответом, Кэрри продолжила облизывать грязный член. Джери увидела, как Тамара смазывает свою руку. Смазав ее до локтя, она заставила девочку сесть и развернуться. Теперь прямо над лицом Джери была влажная пизда ее матери. Не в силах контролировать эмоции, девочка приникла ртом к этой горячей, большой щели. Наконец Тамара начала засовывать руку в задницу Кэрри, и Джери прервалась. Она должна была это видеть во всех деталях.

Тамара уже всунула три пальца и теперь вставляла четвертый. Видимо, от длительных упражнений такого рода, задница Кэрри стала очень широкой, так как уже через несколько секунд ладонь Тамары полностью погрузилась в ее прямую кишку. Растянутый анус плотно обхватил запястье. Но какого же было удивление Джери, когда… рука Тамары двинулась дальше. НАМНОГО ДАЛЬШЕ! Девочка завороженно наблюдала, как рука соседки погружалась в задницу матери все глубже и глубже, пока не дошла до локтя. Только тогда она остановилась. Но ненадолго. Тамара двинула рукой еще дальше, пока в заднице Кэрри не исчез и ее локоть. Джери услышала протяжный стон матери. Когда Тамара начала вытягивать руку, из ануса выдавилось немного говна. Через минуту вокруг руки уже скопилось довольно много этой липкой, коричневой массы. Джери протянула руку, набрала полную ладонь говна и, размазав его по пизде матери, принялась жадно слизывать его.

"Ооооо! Кто лижет мою пизду?", застонала Кэрри. "Это так приятно!"

"Ты правда хочешь знать?", засмеялась Джуди. "Это твоя дочь… Джери".

"Это правда ты, Джери? Отойди от моей пизды!", испуганно воскликнула Кэрри и задергалась в веревках, пытаясь освободиться.

"Да, мамочка, это я… И мне нравится твоя пизда. Особенно после того, как я размазала по ней твое говно!" Джери слизнула еще немного.

"Дорогая. Это неправильно. Девочки не должны лизать щели своих мамочек!", умоляюще простонала Кэрри.

"Мамочка. Я думаю, у тебя нет выбора", улыбнулась Джери, "пока ты здесь привязана. Эти замечательные тети разрешили мне полизать твою большую пизду. Я хочу засунуть в нее твое говно, а потом высосать его оттуда!"

"НЕТ! НЕТ, малышка! Ты не должна есть говно для этих женщин!" Голова Кэрри дергалась вверх-вниз. Внезапно она почувствовала, как что-то теплое и мягкое попало в ее влагалище. Горсть за горстью Джери засовывала говно в пизду матери.

"Хорошо, мамочка. Я собираюсь обхватить ртом твою пизду, высосать оттуда твое говно и… СЪЕСТЬ ЕГО… ВСЕ, ДО ПОСЛЕДНЕЙ КАПЛИ!" Джери припала ртом к щели матери и начала сосать. Совсем немного времени потребовалось, чтобы высосать большой, липкий комок говна. Девочка тут же принялась пережевывать его.

"А эта маленькая девочка такая же извращенка, как и ее мамочка! Смотрите, она высасывает из пизды матери говно и ЕСТ ЕГО!" Ники подошла поближе, чтобы посмотреть. "ЕШЬ, МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА! ЕШЬ ГОВНО СВОЕЙ МАМОЧКИ ПРЯМО ИЗ ЕЕ ПИЗДЫ!"

"Так?", спрсила Джери, всосав полный рот говна. Затем повернулась к женщинам и начала жевать.

"Да она также любит есть говно, как и ее мамочка!" Конни приблизилась, чтобы рассмотреть все в деталях.

Джери прекратила жевать, "Мамочка. Ты что, тоже ешь говно?"

Кэрри молчала.

"Отвечай, шлюха!", прикрикнула на нее Джуди.

"Да, малышка. Я тоже ем говно!", ответила Кэрри, "Но как ТЫ дошла до этого?"

"Я ем Кристинины какашки уже два года! Ты должна понять меня, мам. Разве мы не имеем права повеселиться?" Джери снова начала жевать. Коричневая жижа стекала по ее лицу.

"Это же восхитительно. Вы не находите?", воскликнула Джин, "команда матери и дочери, команда говноедов!"

Джери уже высосала все говно из пизды матери и теперь облизывала грязную руку Тамары, которой та до сих пор трахала Кэрри в задницу. Все лицо девочки было покрыто испражнениями матери.

"Засунь руку в пизду своей мамочки", приказала Ники.

Джери с легкостью просунула кулак в широкую и влажную щель Кэрри и принялась погружать руку глубже.

"Тебе нравится это… А, говноедка? Рука в пизде и еще одна рука в жопе?", спросила Джуди.

"Я сейчас кончу!", простонала Кэрри.

"Джери. Не хочешь посрать в рот своей маме?", спросила Джуди.

Джери оторвалась от пизды матери. Затем залезла на кухонный стол и сняла с глаз Кэрри повязку. "Мамочка…"

Кэрри несколько раз моргнула, привыкая к яркому свету.

"Мамочка… Хочешь попробовать что-то по настоящему грязное? Длинное… толстое… сильно пахнущее? Я насру тебе в рот, если ты захочешь", сказала Джери, держа голову матери обеими руками.

"Если вы не остановите это, то я сейчас кончу", простонала Кэрри, обращаясь к женщинам.

"Мамочка. Когда я была маленькой… ты ела мое говно?" Джери смотрела прямо в глаза матери.

"Нет", ответила Кэрри.

"Видишь, что ты пропустила? За всю мою короткую жизнь килограммы и килограммы говна вышли из моей попы. Твердое, жидкое, но всегда пахнущее… открой рот, если хочешь попробовать мое говно на вкус!"

Кэрри немного поколебалась, а затем слегка приоткрыла рот.

"Ну, давай, мамочка. Открой рот пошире. Покажи мне и этим тетям, что ты хочешь СЪЕСТЬ МОЕ ГОВНО!"

После некоторого колебания, Кэрри наконец широко открыла рот.

"О… тетя Джуди, тетя Тамара, вы все… вы видите? МАМОЧКА ХОЧЕТ СЪЕСТЬ МОЕ ГОВНО!", восхищенно воскликнула Джери.

"Мы и сами знали это", сказала Джуди.

Джери провела пальцем по губам матери. "Между этими губами проскользнет замечательная, сочная какашка. Мягкая… липкая… влажная… но ты ведь сама об этом знаешь, правда, мамочка? Думаешь, на вкус она будет сладкой?", девочка засмеялась. "Нет, мамочка. Она не будет сладкой. На вкус она будет как гнилая… но ты ведь этого хочешь, не так ли?"

"Быстрей, сладкая моя. Накорми меня ей", умоляла Кэрри.

"Все твои зубы будут в говне… Кстати, ведь это же инцест!", напомнила Джери матери.

"Мне все равно, дорогая. Только накорми меня этим вкусным говном", простонала Кэрри.

"Хорошо, мамочка". Джери повернулась к матери задницей, нагнулась и раздвинула руками ягодицы. "Сейчас… и это совсем не будет вкусным!" Анус девочки медленно раскрылся и из него показалась большая, толстая какашка. Она медленно выскальзывала наружу. "Так приятно посрать! Я бы хотела, чтобы я могла срать раз по десять в день. Это так здорово. Ее рот все еще открыт, леди?"

"Да, открыт! Она уже истекает слюной!", сказала Ники. "Потужься, чтобы эта замечательная какашка упала в ее грязный рот!"

"Она обхватила твою какашку губами и посасывает ее!", продолжала Ники, подходя ближе. "Это самое грязное извращение, которое я когда-либо видела… Маленькая девочка срет в рот собственной матери!"

"Не жуй ее, пока я не повернусь! Я хочу видеть, как моя мамочка ест мое говно!", сказала Джери матери. "Откуси ее, мам, откуси!"

Кэрри откусила большой кусок, полностью наполнив свой рот, и Джери развернулась к ней, "Ну вот, мамочка… Ешь! Видишь, что ты теряла все эти годы!?"

"Она ест дерьмо собственной дочери! Ну и извращенка!", воскликнула Джин.

"Ну как тебе это на вкус, мамочка? Грязно? По настоящему грязно!? Открой рот. Я хочу посмотреть, как ты пережевываешь это зубами… ооооооо. выглядит сексуально. Моя мама ест мое собственное говно!"

"Твоя мама ест наше говно каждые выходные, когда ты уезжаешь к подруге", сказала Джуди. "Она кончает от того, что мы срем ей в рот!"

"Что, каждая из вас срала ей в рот?" Джери не могла отвести взгляд от рта матери. "Ты не собираешься глотать?"

"Мамочке нравится вкус твое вкусной какашки. Я ЛЮБЛЮ ЭТО!ЛЮБЛЮ! ЛЮБЛЮ!", застонала Кэрри и проглотила все говно, которое было у нее во рту.

Джери накрыла рот матери своим и втолкнула туда язык. Кэрри высунула язык ей навстречу, и они начали лизать и передавать изо рта в рот пережеванную коричневую жижу.

"Тетя Тамара", обратилась Джери к соседке, "не могли бы вы трахнуть меня также, как мою маму?"

"Малышка!", задохнулась Кэрри. "Не проси тетю Тамару об этом. Этот огромный член порвет тебя!"

"Но ведь тебе это нравилось!", возразила Джери. "Я хочу знать, что ты чувствовала".

"Дорогая, я начинала с намного меньшего члена!", сказала Кэрри, но было уже поздно.

Тамара начала пристегивать к себе огромный член на ремнях, а Джуди и Ники отвязали Кэрри. Они посадили ее на пол около стола. Затем перегнули через стол Джери и привязали ее так же, как до этого была привязана ее мать. Затем обильно смазали маслом ее анус…

Но чтобы Тамара не делала, огромный член никак не хотел протискиваться в узкую задницу Джери. Конни, насколько можно широко, раздвинула ягодицы девочки, чтобы помочь подруге. Тамара взяла член в руку и попыталась круговыми движениями вставить хотя бы его головку в анус Джери.

"Черт, у твоей дочери слишком узкая жопа", прорычала Тамара, "Но это ненадолго. Головка уже начала входить в ее сраную дырку!"

"Смажьте мне анус!", предложила Джери. "Я хочу этот толстый член у себя в жопе!"

Конни поддержала ее предложение, обильно полив маслом анус девочки, и даже налив немного внутрь. Джери снова почувствовала, как головка члена упирается в ее анус, и резко подалась назад. Толстая головка проскользнула внутрь. Тамара выждала несколько секунд, поставив поудобнее ноги, и с силой втолкнула член глубоко в задницу девочки.

"Ййййййййййооооооооооуууууууууу!", закричала Джери. "Моя жопа горит. Ее как будто разорвали!"

"Леди, пожалуйста, не трахайте мою дочь!", умоляла Кэрри, наблюдая за происходящим со смесью удовольствия и ужаса.

"ДА! ДА! ТРАХАЙТЕ МЕНЯ В ЖОПУ!", стонала Джери. "Это так больно, но так приятно!"

Тамара быстро и жестко двигала членом в тугой заднице девочки.

"Смотри, мамочка. Твоя подруга трахает меня в жопу! Я же говорила тебе, что у меня получится! ООО, ДА, ЕБИТЕ МЕНЯ В ЖОПУ, ЛЕДИ!"

Тамара длинными, сильными толчками вгоняла член все глубже, при каждом движении звонко шлепая бедрами о ягодицы Джери.

"Жопа еще горит, но мне становится все приятней и приятней!", простонала девочка, поднимая задницу выше, навстречу огромному члену.

Джуди залезла на стол, "Хочешь попробовать моего говна, пока Тамара трахает тебя в жопу? Твоя мама всегда это делала".

"О ДА!", восхищенно воскликнула Джери. "МАМОЧКА… ТЕТЯ ДЖУДИ СОБИРАЕТСЯ ПОСРАТЬ МНЕ В РОТ!"

Джуди встала на четвереньки и подняла задницу к лицу девочки. "Как сильно ты хочешь попробовать мое говно?"

"Очень хочу, тетя Джуди… Пожалуйста, дайте мне попробовать ваше говно!", Джери открыла рот. "Используйте мой рот вместо туалета… Я — человеческий туалет!"

Джуди начала тужиться, стараясь освободить свой желудок. Несколько раз ее анус сжимался, когда Джери дотрагивалась языком до его розовой плоти. Наконец появилась твердая какашка, которая сантиметр за сантиметром начала выскальзывать наружу. Джери обхватила ее губами, но вскоре ей пришлось отодвинуть голову назад, так как говно достало до ее горла. Джуди сжала анус, обрезав длинную какашку и развернулась, чтобы посмотреть на маленькую девочку с полным ртом ее говна. Около 5 сантиметров было во рту Джери и еще 10 сантиметров торчали снаружи. "Ешь", приказала Джуди. "Кэрри, посмотри на свою дочь. Тебе нравится, как из ее рта высовывается мое говно?"

"Я тоже хочу!" Кэрри облизала губы.

"Не сейчас, грязная шлюха! Тебе нельзя, пока твоя дочь не получит все, что хочет!" Ники ударила Кэрри по заднице. "Твоя дочь новенькая для нас. Так что мы все хотим ей попользоваться".

Джери начала жевать, и липкое говно проскользнуло через горло в желудок.

"Видишь, Кэрри?", Джин указала кивком головы на Джери, "Твоя дочь такая же извращенка, как и ты. Ей нравится все это так же, как тебе!".

"Моя малышка — грязная сучка, правда?", кивнула Кэрри.

Джери проглотила остатки говна… "ЕЩЕ! ЕЩЕ!"

Джин залезла на стол. "Ты, сраная любительница дерьма. Сначала слижи это", она указала девочке на вязкую лужицу говна на столе.

Джери попробовала это сделать, но у нее ничего не получилось. Она только еще больше размазывала говно по столу.

"Достаточно", сказала Джин, поворачиваясь к девочке задницей. "Теперь попробуй это!"

"Спасибо, Мисс Джин", Джери припала ртом к анусу соседки и начала сосать.

"Ах ты маленькая шлюшка! Любишь высасывать говно из женских задниц!?", сказала Ники, подходя поближе.

Все это время Тамара трахала девочку в задницу. Каждый раз, когда огромный член погружался в кишку Джери, ее язык входил все глубже и глубже в задницу Джин.

Все женщины по очереди посрали в рот Джери, набив до отказа ее желудок. Все, кроме неизвестной. Она подошла к девочке и сказала, "Ты не знаешь меня, так ведь? Меня зовут Валери… Эти леди называют меня Королевой ДЕРЬМА! Знаешь, почему? Потому что я могу сдерживать в себе дерьмо несколько дней. Сейчас я не срала уже семь дней, ЦЕЛУЮ НЕДЕЛЮ! У твоей мамочки никогда не получалось съесть все мое говно, хотя она пробовала уже несколько раз!"

Джери смотрела на большую женщину, ростом около 6 футов с большой, широкой задницей, и тяжело сглотнула, представив как она будет срать.

"Испугалась?", засмеялась Валери. У тебя будет живот, как у беременной, если я заставлю тебя съесть все мое говно. Но я придумала кое-что другое. Эти леди привяжут тебя на столе лицом вверх, и я буду срать тебе на лицо. Мы вставим тебе в рот трубку, чтобы ты могла дышать, а потом твоя мамочка съест все мое дерьмо с твоего лица. Вам будет позволено целоваться, если захотите, вы, две грязные говноедки. Мы поднимем повыше ваши ноги и будем продолжать трахать вас. Твою мать будут трахать кулаками в пизду и в жопу, пока она будет слизывать с тебя мое говно. Будут трахать, пока она не съест все, до последней капли. И тебя тоже будут трахать, пока она не закончит!"

Джери испуганно оглянулась на свою мать.

Валери залезла на стол, и когда остальные женщины перевернули девочку вверх лицом, присела над ее ртом. Сначала она два раза громко и сильно пернула. Затем начала рычать и тужиться. Ее анус раскрывался все больше и больше и наконец, Джери увидела конец невероятной какашки. Она была около 5 сантиметров в диаметре! Медленно говно выскальзывало из растянутого ануса Валери, закручиваясь на конце. Резкий запах ударил в ноздри девочки. Твердая какашка легла ей на лоб и начала закручиваться, закрывая нос и подбородок. Наружу вышло уже около 30 сантиметров, но это был еще не конец. Став мягче, какашка выскальзывала быстрее, закрывая глаза и лоб Джери. Наконец она вышла полностью. Но это было еще не все. Валери начала тужиться, и еще одна какашка, поменьше, выпала, закрыв девочке глаза. Это было последнее, что видела Джери. Какашка за какашкой падали ей на лицо, и она начала дышать через трубку. Она чувствовала резкий запах, когда говно начало заполнять ее ноздри. Наконец все закончилось, но Джери по прежнему ничего не видела. Глаза ее были плотно залеплены говном.

Валери слезла со стола. "Кэрри, ты хотела поесть говна… Начинай! Думаешь, ты сможешь съесть все это?"

"Я постараюсь!", восхищенно воскликнула Кэрри, залезая на стол.

"ЕШЬ МОЕ ГОВНО! ЕШЬ ЕГО!", приказала Валери.

Кэрри начала слизывать дерьмо с лица дочери. Она быстро лизала, набирая полный рот, и почти сразу же глотала. Это было легко, пока приходилось слизывать жидкое говно. Но потом она добралась до толстого слоя твердых какашек. Ей приходилось пережевывать их по нескольку раз, чтобы можно было глотать.

"Дйте мне мочи! Пописайте кто-нибудь мне в рот! Мне нужно запить это", умоляла Кэрри.

"Не надо. Это смоет весь восхитительный вкус из твоего рта. Продолжай есть!", приказала Конни.

Кэрри набирала полный рот говна и глотала, пока не очистила глаза дочери. Глаза девочки открылись. "Привет, малышка", сказала Кэрри дочери, и снова принялась слизывать говно с ее лица. Джери выплюнула трубку, так как уже могла дышать носом и ртом.

Женщины начали одеваться. Вечеринка была закончена. Из жопы Кэрри вынули кулак, а из ее дочери — огромный член. Но Кэрри все продолжала вылизывать лицо Джери и целовать ее. Женщины развязали мать и дочь и ушли… но Джери с матерью продолжали вылизывать друг друга и целоваться.

"Мамочка. А Валери много насрала на меня?"

"Дорогая, около трех килограмм… давай вымоем здесь все и почистим стол", засмеялась Кэрри, "Он весь в говне, как и твое лицо!"

"Мамочка", Джери обняла мать, "твое лицо тоже все в говне".

Десять лет спустя Джери по прежнему встречается с Кристиной и ест ее говно… Но основным развлечением для нее остается ее мать. Некоторые женщины уехали, появились новые. Кэрри с дочерью живут ради этих вечеров, когда приходят их соседки и подруги и унижают их своими грязными играми.

"Нет, она не будет из-за этого терять такое место. Пускай он делает с ней все, что хочет, она ничего не скажет хозяевам, его родителям. Неизвестно, как отнесется к этому хозяйка. Она может не поверить, что все, что сейчас происходит, это его инициатива. Скорее всего подумают, что это она решила соблазнить мальчишку. Совратить малолетнего! Ничего себе, малолетний! Когда он "входит в нее" то ей кажется, что перед ней не ребенок, а какое-то животное. Бык, слон, медведь — словом, что-то крупное и агрессивное. А после половых актов с ним, она два дня не может прийти в себя от боли и стыда. Даже с мужем она никогда не занималась этим так, как с этим малолетним развратником. В последнее время ей стало казаться, что и муж что-то подозревает. Ни с того ни с сего стал интересоваться ее работой — где, когда, да у кого. Даже условия начал ставить — что б в семь часов была дома. Гад. Лучше бы работу искал, да денег побольше домой приносил… А ведь у нее такой же сын. Даже на два года постарше этого "слона". Она на мгновение представила сына на его месте, представила, как тот, роняя слюну с отвисшей губы, вводит член в ее влагалище… Кровь ударила в лицо. Она закрыла глаза и попыталась отогнать от себя эти мысли. Стала думать о том, что еще надо сделать в квартире. "Так, в спальне она прибралась, в гостинной почти закончила, осталось только расставить книжки по полкам и переходить на кухню. Ах, да! Еще нужно прибраться в комнате этого поросенка"…

… "Ну, вот, так то лучше. Лежит и не трепыхается. Ноги задрала и ждет, когда в нее кончат. А то строит из себя "королеву Марго". Старше, видите ли, она! Сын у нее такой же… Дебил, переросток… Еще просила позаниматься с ним математикой. Может и позанимаюсь, смотря, как вести себя будешь. Вообще-то, что-то это начинает уже надоедать. Может Дюху с Кирпичем пригласить, втроем то интереснее будет. А что, это идея!" Он представил себе, как вытянутся их лица и загорятся глаза, когда он предложит им это. Они давно уже просят об этом, даже намекали, что не за просто так. "А что, по полтиннику вполне с них можно содрать. Да даже по сотне! У Кирпича папаша, вон, на "мерсе" рассекает." Обдумывая эту приятную мысль, он покрепче ухватился за пышные бока женщины и поглубже засадил член в красное разверстое чрево. "Раньше все-таки было интереснее. Как она кричала на него, сопротивлялась, грозилась родителям все рассказать! Да, иди, расскажи — тут же вылетишь из дома, по помойкам будешь шастать, бутылки собирать… Да и кричала то полушепотом, чтобы, не дай Бог, соседи не услышали". Он вспомнил, как давно он хотел добраться до этой пышной жопы, стянуть с нее туго обтягивающее трико и вот так, как сейчас, развалить в кресле. Когда он первый раз, преодолевая робость, подкрался к ней и провел рукой по пухлому выпирающему между ног раздвоенному холмику пизды, когда она протирала в ванной кафель, с каким же изумлением она уставилась на него. У нее даже дар речи пропал. На несколько мгновений она застыла неподвижно, не понимая, что происходит и как ей на это реагировать. Пока она так размышляла, нахальная рука уже пробралась под резинку трусов и нащупала мясистые складки влагалища, выпирающие из заросшей волосами половой щели. Она охнула и попыталась вытащить его руку из трусов. Но он еще глубже просунул ее туда, глубоко проникая пальцами между складок влагалища. В течение некоторого время между ними шла борьба. В конце концов ей удалось вырваться от него и она, растрепанная, красная, как рак, выскочила из ванной. В негодовании она выкрикивала ругательства и угрозы в его адрес, обещая обо всем рассказать родителям…

Никому ничего она, конечно, говорить не стала. Поначалу хотела отказаться от работы в их доме, но потом передумала — кормиться чем-то надо. Он тоже, на некоторое время затаился, ожидая — какая последует реакция с ее стороны. Реакции не было. Ну что ж, все правильно, куда она рыпнется, кушать то хочется. Он хладнокровно выжидал подходящий момент. Однажды, свалив с последнего урока, он не пошел с ребятами курить на стадион, а поспешил домой. Уборка была в разгаре. Из своей комнаты он видел, как она, в своем "фирменном" трико протирает пыль на полках книжного шкафа. Большая мягкая грудь упруго колыхалась над пухлым животом, а толстая жопа призывно оттопыривалась под тонкой материей. Почувствовав волнение, он все же решил действовать. Осторожно подойдя сзади, он обхватил ее и, запустив руки в промежность, стал мять большой упругий лобок. Она начала молча, яростно сопротивляться. Он чувствовал, что это уже не то сопротивление, что она оказала ему в первый раз и, не обращая внимания на ее всхлипы и причитания, упорно двигался к заветной цели. Подтащив ее к дивану, он опрокинул ее на мягкие подушки. На мгновение она потеряла равновесие и ориентацию в пространстве. Этого оказалось достаточно, чтобы стянуть с нее штаны. Теперь она уже не отбивалась, а судорожно держалась за трусы, которые он яростно тащил вниз. Он не задумываясь порвал бы их, если бы она, по всей видимости вспомнив, что они денег стоят, не перестала сопротивляться. Стащив с нее трусы, он торжествующе посмотрел на ее округлый белый живот, переходящий в пухлый лобок, обильно покрытый волосами. Она уже не сопротивлялась, а закрыв лицо руками и сгорая со стыда, покорно ждала, что будут делать с ней дальше. Почуствовав, что она не будет больше трепыхаться, он неторопясь расстегнул ремень, снял брюки, потом трусы. Большой, толстый член, с мокрой круглой головкой, упруго покачивался из стороны в сторону. Раньше ему еще не приходилось бывать в женщине и теперь ему предстояло приобщиться к этому, о чем некоторые его друзья рассказывали с таким азартом. Он попытался развести ее ноги в стороны, но она судорожно сжимала их. Просунув руку между коленями, он после некоторого усилия разжал их. Потом поднял и широко развел их в стороны. Она покорно держала их на весу, поддерживая под коленками руками. Он впервые видел живую пизду и теперь с огромным интересом разглядывал эти толстые мясистые складки, заросшие волосами, эти бледно розовые, как бы помятые, лепестки, закрывающие вход во влагалище. Приставив к ним свой исходядий тягучим соком член, он начал водить мокрой разбухшей головкой вдоль половой щели домработницы, трогая и отодвигая в сторону безвольно склоняющиеся лепестки половых губ. Затем, легонько надавив, вошел во влагалище. Медленно, с любопытством наблюдая, как член входит во влагалище, стал погружаться вглубь. Внутри было горячо. Он давно уже думал об этом, представляя в деталях весь этот процесс. По видаку и на слайдах он много раз видел, как это делают другие. Но сам он делал это в первый раз и ощущения были действительно ни с чем не сравнимые. Он до конца погрузил член во влагалище. Его живот, с недавно появившейся вокруг члена растительностью, плотно прижался к ее волосатому лобку, смяв его и обозначив на нем глубокую складочку. Мельком взглянув на ее лицо, которое она отвернула в сторону сгорая со стыда, он начал быстро и сильно работать бедрами, через мгновение разрядившись в глубигне влагалища фонтаном спермы…

Позже он не раз раскладывал ее то на родительской двухспальной кровати, то на столе на кухне, то в кресле. Она уже не сопротивлялась, а покорно и безропотно снимала трусы и становилась или ложилась туда, куда указывал ей хозяйский сынок. Половые акты становились все длительнее и все изощренне.

И вот теперь, снова бесцеремонно повалив ее в кресло и содрав трусы, он насилует ее. Она уже привыкла к этому и воспринимает это как нечто обыденное и неизбежное. Только бы побыстрее он от нее отступился, ведь ей еще нужно закончить работу. Она взглянула на часы. До прихода хозяйки было 3 часа, этого, конечно достаточно, чтобы успеть прибраться в квартире. Она напрягла мышцы живота, покрепче охватив сводами влагалища возбужденный юношеский член. Парень с шумом засопел и кончил, затем на некоторое время затих, наслаждаясь последними мгновениями оргазма. Женщина, почувствовав освобождение от его хватки, перехватила инициативу и стала настойчиво выпроваживать из себя "толстого, обмякшего гостя". Затем, уже не обращая внимания на повторные домогательства мальчишки, она привела себя в порядок и за сорок минут завершила уборку. Нужно было торопиться. До пяти часов ей предстояло прибраться еще в одной квартире…

Недавно искал в Интернете электронную версию книги "Гарри Поттер и Принц-полукровка", нашёл её на одном сайте, скачал. Перевод оказался просто ужасным, но меня посетила одна мысль: а что если написать несколько отрывков из биографии Гарри, которые не предназначались бы для его поклонников, возраст которых был бы младше 18-ти лет, но при этом несомненно удивили бы других людей, интересующихся историей популярного во всём мире волшебника. Итак, разрешите начать. Первая история рассказывает о случае, произошедшем в Косом переулке, в тот день, когда Гарри выбирал себе всё необходимое к новому учебному году.

Гарри, с трудом успокоив мистера и миссис Уизли, отправился вместе с Роном, Гермионой и Хагридом к магазину мадам Мэлкайн, чьё искусство портнихи всегда было на высоте. Мантия Гермионы была в ужасном состоянии, а школьная форма Гарри и Рона едва доставала им до колен. Хагрид же был обязан сопровождать их на случай нападения Пожирателей Смерти или, что было бы просто невероятно, самого Лорда Вейд: (извиняюсь за опечатку, — прим. авт.) Лорда Волан-де-Морта. Люди, проходящие мимо, казались Гарри напуганными и словно ошарашенными чем-то, Вторая Война пришлась совершенно некстати практически для всех. Подойдя к магазинчику, Хагрид грустно произнёс:

— Я, это, лучше здесь останусь, а то, боюсь, внутрь мы все не влезем. Я один стою всех вас вместе взятых, — видя, что никто ему не перечит, Хагрид подвёл итог, — Вот и по рукам. Гарри, Рон и Гермиона зашли в лавку, и их поразило то, что на первый взгляд магазин казался абсолютно пустым. Нет, мадам Мэлкайн не могли похитить, это уж точно. Стройные ряды разноцветных мантий не радовали, а наоборот, производили удручающее впечатление. Неожиданно в дальнем конце магазина послышался какой-то шум, затем все услышали противный голос:

— Мама! Сколько раз тебе можно говорить, что мне уже шестнадцать лет, и я считаю себя вполне самостоятельным! Я могу спокойно купить сам всё, что захочу.

Тут же пред всеми предстал и обладатель этого голоса: подросток с белыми прилизанными волосами и светло-серыми глазами, староста Хогвартса — Драко Малфой. Гарри буквально захлестнуло волной ненависти к нему: ведь это отец Драко был одним из участников нападения на Министерство Магии, правда, теперь он отдыхает в Азкабане, но если бы у Драко была бы хоть малейшая возможность помочь Люциусу — он бы ей воспользовался. В тот момент, когда Пожиратели Смерти напали на Гарри в Отделе Прорицаний, Сириус Блэк, крёстный Гарри, пришёл ему на помощь и был убит. Убит своей двоюродной сестрой, Беллатрисой Лэстрейндж. Мать Драко, Нарцисса, была сестрой Беллатриссы, правда не очень походила на неё: у Нарциссы были белые длинные волосы и хищные, резкие, но при этом привлекательные черты лица.

— Ха, Поттер! — лицо Драко искривила злая ухмылка, — А, ещё Грэйнджер и Уизли. А то я чую, что чем-то воняет, а тут, оказывается, грязнокровка, — Малфой подошёл к Гермионе, — Постарайся не попадаться мне на:

— Если ты сейчас же не заткнёшься, Малфой, то пожалеешь, — произнёс Гарри, — Кстати, твой отец не присылал никаких вестей? Жаль, что в Азкабан не засадили всю вашу семейку! — Гарри засмеялся. Драко буквально позеленел от злости. Он собирался что-то ответить, но тут в разговор вмешалась мадам Мэлкайн.

— Молодые люди! Вы могли бы потрудиться не выражаться в моём присутствии?! Я не считаю себя слишком чувств:

— Мадам, Вас, кажется, просили заняться подбором мантии для моего Драко. А вмешиваться в разговор и прерывать моего сына не входит в Ваши обязанности! — на горизонте появилась мать Драко. Нарцисса выглядела очень эффектно: чёрное платье в готическом стиле как нельзя лучше шло к её стройной фигуре, белые волосы великолепно обрамляли её лицо. Гарри неожиданно поймал себя на мысли, что он беспардонно рассматривает мать Драко. Странное дело, глядя на её восхитительные формы, которые легко выдавались благодаря обтягивающему платью, он почувствовал сильное возбуждение. Гарри постарался переключиться на какую-нибудь другую тему, но ему это не удалось. Резкие слова, сошедшие с уст Нарциссы, лишь прибавили ей некоторого шарма в глазах Гарри. Мать Драко подошла к нему:

— Вы, Поттер, я вижу очень смелы. Также как и ваши родители. Надеюсь, в скором времени вы присоединитесь к ним, только перед этим будете молить о пощаде, как и ваша мать.

— Замолчите, — прокричал Гарри в бешенстве. Весь шарм улетучился. Осталась лишь тупая злость и желание унизить Нарциссу Малфой, посмевшую задеть самое святое.

— Ах ты, змеёныш, — Нарцисса потянулась за волшебной палочкой. Малфой понял, что его мать собирается сделать и полез рукой в карман совей куртки. Но Гарри и Рон оказались более проворными. Практически мгновенно они взмахнули палочками, которые заблаговременно были подготовлены и прокричали:

— Перфикус тоталус!

Драко и его мать как подкошенные свалились на пол магазина мадам Мэлкайн. Гарри и Рон ошарашено смотрели друг на друга, Гермиона кричала:

— Что же теперь? Мы средь бела дня напали на людей! Теперь даже Дамблдор не поможет.

Тут некстати подоспела мадам Мэлкайн и запричитала во весь голос:

— Боже милостивый! Миссис Малфой? Драко? Что вы с ними сдела:

— Забвение! — произнёс Гарри и взмахнул палочкой. Он бы не стал применять это заклинание, но теперь, теперь у него не было выбора.

Рон и Гермиона непонимающе уставились на него.

— Гарри! Зачем?

Гарри сам не мог ответить на этот вопрос. Хотя нет, мог. У него не было другого выхода. Неожиданно сумасшедшая идея пронзила его мозг. Он знал, что такое ему никто никогда не простит, но сейчас имелась такая отличная возможность.

— Гермиона, выведи, пожалуйста, мадам Мэлкайн на улицу, успокой её.

— Что? Но, но зачем?

— Просто сделай это, не спрашивай. И, на всякий случай не рассказывай Хагриду ничего о происшедшем. Гермиона ответила не сразу:

— Хорошо, а вы с Роном? Гарри, что ты задумал?

Гарри ухмыльнулся:

— Ничего. Просто у меня есть одно дело к семейству Малфоев, — он посмотрел на Драко и увидел, как тот метал в него взгляды, полные ненависти.

Гермиона молча вывела мадам Мэлкайн. Когда за ними захлопнулась дверь, Рон задал Гарри вопрос:

— Слушай, зачем мы остались?

Гарри нехотя ответил:

— Затем, что никто не имеет права так отзываться о моей семье. И теперь миссис Малфой горько об этом пожалеет. Гарри удивлялся сам себе: раньше бы он ничего подобного не сделал. А теперь создавалось такое ощущение, будто бы его действиями руководит кто-то другой. Гарри присел рядом с миссис Малфой, окинул её взглядом:

— Неплохая у Вас фигурка. Интересно, как часто ваш муж Вас трахает? Нарцисса хотела произнести в ответ что-то гневное, но заклятие не давало ей пошевелить ни единой частью тела. Гарри засмеялся:

— Я вижу, Вам что-то не нравится. Ха, — он положил руку ей на грудь, сердце Нарциссы забилось чаще, — Классные у Вас сиськи, миссис Малфой. Рон, тебе когда-нибудь приходилось пялить взрослую тётку? Рон ошарашено смотрел на него:

— Нет, я только: Флер, невеста Билла, ты же знаешь, она гостила у нас:

— Что? Ты переспал с Флер?

— Я не могу рассказывать при этих.

Гарри ухмыльнулся:

— Хорошо, пошли в другой конец магазина, там нас не будет слышно. Миссис Малфой, я скоро вернусь.

Оказавшись в дальнем углу магазина, Рон произнёс заклятие изоляции звука и продолжил:

— Да, — Рон покраснел, — Неделю назад, когда вы с Джинни и Гермионой играли в квиддич у нас во дворе, я рылся у себя в комнате, пытался найти юбилейный плакат "Гарпий", неожиданно дверь отворилась. На пороге стояла Флер. Она спросила, что я делаю, я ответил, что ничего. Она попросила меня помочь ей с переводом, мы прошли к ней в комнату, дальше, — Рон сглотнул, — мы сели на её кровать, она дала мне какой-то текст, спросила как переводится пара слов. А я просто смотрел на неё как заворожённый, не мог произнести ни слова. Флер это заметила и спросила меня: "О, Рон, я тебе н'авлюсь?" Я не нашёл ничего лучше, как кивнуть головой. А она, она засмеялась, потом произнесла: "Ты, хочьешь меня поцьеловать?". У меня даже дыхание перехватило, — Рон перевёл дух, — Я, я ничего не мог сказать, а она: притянула меня к себе, я коснулся её губ, — Рон мечтательно закрыл глаза, — Это был самый классный поцелуй в моей жизни. Потом она встала с кровати и, и сняла платье. Ты знаешь, я видел эти магловские журналы, где были фотографии разных моделей, в нижнем белье или голых, так Флер не сравнима ни с одной из них. Она просто волшебна, — Рон выдержал небольшую паузу, — Гарри, на ней не было лифчика, и, у неё такие груди, я не могу тебе объяснить, это нужно видеть. Когда я дотронулся до них, то чуть не потерял сознание, настолько сильно я хотел её в тот момент. Флер, видя, что я не раздеваюсь, удивилась, а я просто стеснялся, у меня дико стоял, но я думал, что она засмеётся, ведь у меня не особенно большой. Тогда она стянула с меня футболку, а затем и джинсы вместе с плавками, увидела мой стоящий колом член и снова засмеялась: "Рон хочьет любви? Ах, какой ты нехо'оший мальчьик!" Потом она полностью разделась и: опустилась передо мной на колени. Гарри, я не знал, что когда сосут — это так классно, — Гарри лишь ухмыльнулся, вспомнив Чжоу Чанг, — Потом я лёг на кровать, она села на меня сверху и, в общем, я долго не продержался. Я кончил прямо на Флер, оросил спермой её живот. Я даже удивился, что во мне столько много этой жидкости. Флер укоризненно покачала головой, поцеловала меня в лобик, оделась и ушла. Всю неделю она делала вид, что между нами ничего не было, а сегодня ночью тайком пробралась ко мне в комнату, и я показал себя молодцом, — произнёс Рон с гордостью, — даже не хотелось никуда уезжать. Но она ведь невеста Билла, и я не понимаю, зачем ей его так предавать? Гарри хотел сказать, что это Рон в первую очередь предал Билла, но промолчал. Вместо этого он сказал:

— О, да ты у нас молодец. Пойдём, а то миссис Малфой, наверное, соскучилась.

— Ты хочешь её изнасиловать?

— Ага. И ты мне в этом поможешь.

Рон ничего не ответил. Через минуту они вернулись к семейству Малфоев, и Гарри принялся за дело. Он снова присел рядом с парализованной Нарциссой и начал расстёгивать пуговицы на её платье. Одной рукой он расстёгивал пуговицы, а другой мял по переменке то одну, то другую её грудь. Миссис Малфой умоляюще смотрела то на Гарри, то на стоящего в стороне Рона, но первый лишь ухмылялся, а второй просто отвёл глаза. Драко готов был разорвать на части и Поттера, и Уизли, но у него не было такой возможности. Наконец Гарри расстегнул все пуговицы на платье миссис Малфой.

— Рон, подними её за ноги, а я пока сниму с неё эту ненужную одежду.

Рон молча ухватил Нарциссу за ноги и слегка приподнял, а Гарри стянул с неё платье. Под ним у миссис Малфой была надета чёрная кружевная комбинация. Гарри присвистнул от удивления.

— Драко, да у тебя мать — шлюха, — произнёс он, обернувшись к Малфою, — Что ж, — он засмеялся, — Рон, опусти эту мразь, надоело мне с ней возиться. Нудис хомонис! — крикнул Гарри и направил палочку на Нарциссу. Спустя мгновение миссис Малфой была абсолютно голой.

— Ух ты! — Рон присвистнул, — Откуда ты знаешь это заклинание?

— Так, — Гарри не стал рассказывать о том, каким ещё заклятиям его обучил в прошлом году Грозный Глаз Грюм, — вычитал где-то.

— Ага. Надо будет попробовать:

— На ком это?

— Нет, я просто так сказал, — Рон снова покраснел.

Гарри улыбнулся: кажется. Он знал, на ком Рон хотел опробовать новое заклинание — не иначе как: Впрочем, это неважно.

— Что ж, миссис Малфой, должен признаться, у вас офигенно классное тело: Если бы ещё вы не выразились так о моей семье:

Гарри подошёл к миссис Малфой, снял с неё заклятие оцепенения, она тут же вскочила на ноги, и собралась броситься на своего обидчика, но тут её встретила направленная ей в грудь волшебная палочка Гарри.

— Я бы не советовал Вам делать резких движений миссис Малфой. А то мало ли что.

Она с трудом приходила в себя:

— Ты, мерзкое отродье, сын поганой грязнокровки, да ты знаешь, что с тобой будет! Даже за то, что ты только посмел прикоснуться ко мне!

Гарри зло ухмыльнулся:

— А вы думали, на этом всё закончится? Нет. Вы же не хотите, чтобы ваш сын стал уродом на всю жизнь, а ведь это очень легко сделать:

— Как ты смеешь:

Гарри приблизился к Нарциссе вплотную:

— Смею! — сказав это, он отвёл палочку в сторону, левой рукой с силой притянул к себе обнажённую миссис Малфой и яростно впился в её губы. В тот же момент Нарцисса укусила его и попыталась вырваться. Гарри слизнул кровь со своих губ и наотмашь ударил миссис Малфой левой рукой. Удар был достаточно сильный, женщина упала на пол.

— Ну что же вы так? Вижу, вы не поняли: Рон, преврати-ка её любимого сыночка в суслика, ему же это так нравится, — видя, что тот не шевелится, Гарри повысил голос, — Рон! Тебе же не нравиться, когда этот ублюдок обзывает тебя или твоих родных, а?

Рон, словно опомнившись, навёл волшебную палочку на скорчившегося на полу Драко.

— Нет!!! — взмолилась миссис Малфой, — Не надо, мой сыночек! — она рыдала, распластавшись на полу. Гарри на секунду стало жаль её, но он задавил в себе эту слабость, — Что ты хочешь? — обратилась к нему Нарцисса чуть-чуть придя в себя. Гарри почувствовал себя триумфатором.

— Что я хочу? Да не многого: А раз Вы уже голая на полу, то часть моих желаний уже исполнилась. Я заставлю вас искупить свою вину за то, что Вы посмели сказать о моей матери. На колени передо мной, миссис Малфой. Та со страхом посмотрела Гарри в глаза. Его взгляд буквально обжёг её. Она встала, без всякой грациозности подошла к Гарри, опустилась перед ним на колени. Гарри зловеще улыбнулся, провёл рукой по белым воздушным волосам Нарциссы. После этого он произнёс:

— Хорошо, вы довольно послушны, — он повернул голову, — Рон, иди сюда.

Друг неохотно подошёл к нему.

— Становись рядом со мной. Сейчас миссис Малфой будет расплачиваться за свою дерзость, — сказав это, Гарри расстегнул ширинку и вытащил свой, уже вставший, член. Нарцисса смотрела на него округлившимися от ужаса глазами.

— Рон, чего ты ждёшь, делай то же, что и я.

Через несколько секунд перед лицом миссис Малфой было уже два стоящих колом члена, готовых ринуться в бой. Она заторможено переводила взгляд с одного орудия на другое.

— Миссис Малфой, Вы что, за столько лет не знаете, что с этим нужно делать? Я думал, Вы являетесь настоящей профессионалкой по части секса, — Гарри сделал паузу, — Нет, если вам наплевать на сына, то можете, конечно, не сосать, но если нет, то:

Нарциссе не нужно было повторять дважды. Одновременно и с отвращением, и с остервенением она набросилась на член Гарри. Она взяла его в рот, принялась легонько облизывать головку языком, периодически то, погружая его до самого горла, то, практически выпуская из своего рта. Рону доводилась скромная роль наблюдателя, и это отнюдь его не радовало. Неожиданно миссис Малфой переключилась на Рона, доставляя ему такое же неземное удовольствие, как и Гарри. Тот, в свою очередь, слегка покачиваясь после такого дикого минета, обошёл миссис Малфой и пристроился к ней сзади. Гарри опустился на колени и резким движением засадил свой член в довольно узкое для взрослой женщины влагалище Нарциссы. Очевидно, Люциус обладал маленьким инструментом, а жена хранила ему верность. От неожиданности миссис Малфой вздрогнула и чуть не прикусила член бедному Рону.

Тот со злостью посмотрел на Гарри, но ничего не сказал. Гарри начал ритмично двигаться взад-вперёд в щели миссис Малфой, постепенно убыстряя темп. Нарцисса начала мычать, так как её рот был занят, и стонать в полный голос она не могла. Гарри ухмыльнулся и начал хлопать миссис Малфой по ягодице правой рукой при каждом толчке. В ответ послышалось протестующее: "М-м-м", но Гарри это не особо волновало. Неожиданно он втащил свой член из влагалища, встал на ноги, скинул с себя всю одежду, лёг на неё.

— Рон, тебе не надоело трахать её в рот? Раздевайся, у меня есть предложение!

В скоре Рон тоже был голым. Миссис Малфой удивлённо смотрела на них.

— Знаете, Вы должны попробовать бутербродик! — Гарри зло засмеялся.

— Что? — удивлённо спросила миссис Малфой.

— Ложитесь на меня, мадам, — видя, что та не собирается этого делать. Гарри изменил тон, — Я жду!

Нарцисса на коленках подползла к Гарри.

— Что же вы остановились, миссис Малфой?

Женщина поднялась с колен, встала над Гарри так, что он оказался у неё между ног, и стала медленно опускаться на член Гарри. Вдруг тот приподнялся, схватил миссис Малфой за талию и с силой насадил на своё орудие. Нарцисса закричала от боли, но Гарри навалил её на себя, так, что её груди упёрлись ему в грудь, и принялся целовать миссис Малфой в губы, при этом ритмично двигаясь в её влагалище. Несмотря на всё её отвращение к этому грязнокровке, миссис Малфой стала получать удовольствие. Она шептала Гарри на ухо:

— Да! Да! Трахни меня! Трахни так, чтобы я это запомнила!

Гарри явно не ожидал такой реакции и решил немного испортить миссис Малфой настроение:

— Рон! Что ты стоишь? Иди, у неё есть кое-что для тебя!

Нарцисса непонимающе уставилась на Гарри.

Тот лишь ухмыльнулся и увеличил темп. Рон подошёл к трахающейся парочке и догадался, что именно имел Гарри. Он присел, затем осторожно пристроился и стал потихоньку вводить свой член в анус миссис Малфой. Та просто верещала от боли, ведь Рон явно врал насчёт своего "маленького" члена. Наконец он полностью погрузился и принялся двигаться как поршень в её узенькой дырочке. Боль и наслаждение смешались в сознании Нарциссы. Она ненавидела этих двух ублюдков, но и не хотела, чтобы они перестали её насиловать. Так продолжалось довольно долго, от такого интенсивного секса миссис Малфой кончила уже несколько раз, а ребята всё продолжали держаться. Наконец Гарри почувствовал, что пора заканчивать:

— Рон, ты как?

— Еле держусь, а ты?

— Аналогично. Слушай, давай поставим миссис Малфой на колени?

— Давай.

Они освободили дырочки Нарциссы, она уже беспрекословно встала перед Гарри и Роном на колени, взяла их члены в руки и принялась интенсивно мастурбировать. Рон кончил первым, его сперма попала большей частью на роскошные волосы миссис Малфой. Следом её оросил своим семенем Гарри, залив спермой практически всё лицо Нарциссы. Гарри и Рон обессилено опустились на пол лавки мадам Мэлкайн. Нарцисса рукой протирала левый глаз, пытаясь убрать попавшую туда сперму.

Все молчали. Минут через пять Гарри с Роном поднялись с пола, оделись и собрались выходить из магазина. Гарри сжёг заклятием платье миссис Малфой и обратился к ней:

— Теперь, надеюсь, Вы переменили своё мнение относительно моей семьи?

Нарцисса, уже опомнившаяся, метнула на него гневный взгляд и неожиданно улыбнулась:

— Конечно, ты же со своим другом дал мне отличный урок: Только сотрите Драко память, я не хочу чтобы он об этом помнил, но у самой рука не поднимется, — Гарри с ухмылкой выполнил её просьбу, — И, Гарри, знай, что теперь у тебя появился союзник против Волан-де-Морта. Мой муж страдал проблемами по части секса, а другие Пожиратели смерти мне никогда не импонировали, — Она поднялась с пола, — Не думай, я не похожа на свою сестру. Я не фанатка, как Беллатриса. Гарри с Роном молча покинули магазин. На улице их ждали Хагрид, Гермиона и мадам Мэлкайн, которым нужно было всё объяснить, то есть, рассказать какую-нибудь невероятную историю.

Марине, тридцатилетней, уже начинающей полнеть, но все еще привлекательной женщине, часто снился один и тот же сон. Ее увозит с работы неизвестный мужчина. По вечернему городу они едут домой к Марине, и рука мужчины властно и нежно ласкает ее тело — во сне на ней нет трусиков и лифчика, и тяжелые груди с налитыми сосками трутся о ткань блузки, а юбка становится липкой от выделений. В конца сна Марина подается к мужчине, но тот отстраняет ее и произносит:

— Пока не время. Ты еще не заслужила.

Каждый раз, просыпаясь, Марина снимала насквозь мокрые трусики и, пока не видит дочь, шла в душ. После этого был завтрак, сонное бормотание ребенка, работа, магазин — и снова сладкая нега сна, в котором неизвестный господин не давал Марине кончить, а лишь вез ее куда-то и ласкал, властно, грубо и нежно одновременно.

— Когда же я заслужу? — спросила однажды утром Марина у своего отражения в зеркале. Отражение ничего не ответило, но выйдя на улицу, женщина неожиданно для самой себя изменила привычный маршрут и, не став огибать парк, пошла мимо зеленеющих деревьев. Марина вышла на детскую площадку, пустую, закрытую от глаз прохожих… и увидела на скамейке Его.

Мужчина сидел спиной к Марине, но ошибиться было невозможно. Это был именно он, Господин из ее сна, тайный повелитель ее ночного путешествия, и женщина, осторожно обойдя скамейку, встала перед Господином навытяжку, не смея посмотреть на него.

— Не ждал тебя так скоро, — тихо промолвил мужчина, и от его голоса тело Марины словно бы взорвалось: между ног стало мокро, соски затвердели, ноги заныли, как всегда при подступлении оргазма.

— Перестань, — так же тихо ответил на ее позыв мужчина, и предательское тело успокоилось, — Я научу тебя всему, что тебе нужно знать, но ты слишком торопишься, Энн, а путь боли и любви — слишком сложен, чтобы я взял тебя как причитающуюся мне по праву вещь прямо сейчас.

— Энн? — только смогла и вымолвить Марина?

— Да, — ответил Господин, — я буду звать тебя так, и ты будешь откликаться на эту кличку. Сейчас ты поцелуешь мою руку и поедешь на работу. Все инструкции ты получишь ночью, так что готовься.

Марина, не поднимая глаз, опустилась на колени и увидела протянутую к ней мужскую руку. Женщина вдохнула запах, который шел от руки, и это был ее запах, запах ее выделений. Когда каждый палец был нежно вылизан, Энн поднялась и на негнущихся ногах пошла из парка вон, туда, в город, к своему привычному маршруту, к своей жизни, в которой теперь главное место занимал Он.

Пришла в себя она только в офисе.

Венус и Серена ждали этого вечера как дети, приглашенные на день рождения. В кругах лесбиянок-знаменитостей ходили легенды о вечеринках Мартины Навратиловой, а эта обещала быть особенной. Многие известные теннисистки с мировым именем были приглашены в особняк Мартины, чтобы быть представленными ее новой подруге — Эллен ДеЖенерес. Мартина и Эллен были любовницами уже несколько месяцев, но всего лишь несколько раз вместе появлялись на публике.

Сестры Уильямс сидели на заднем сиденье длинного черного лимузина. Обе были одеты в светлые обтягивающие шорты лимонного цвета и подчеркивающие грудь короткие майки. Сделав очередной глоток шампанского из бокала, Венус громко пернула… Ее младшая сестра ухмыльнулась.

"Тебе бы стоило быть поосторожнее. А иначе ты насрешь в штаны раньше, чем мы придем на вечеринку".

"Хорошо, что мы почти приехали", ответила Венус. "Не думаю, что смогу еще долго себя сдерживать".

"Как ты думаешь, Мартина предупредила девочек, чтобы они не ходили в туалет перед вечеринкой?", спросила Серена, вдыхая острый аромат.

"Я в этом уверена", ответила ей сестра. "Мартина самая извращенная сука, которую я когда-либо знала. А копро — ее самое любимое занятие".

"Тогда, наверное, Эллен тоже этим занимается", сказала Серена.

Венус кивнула. "Я слышала, что они расстались с Энн Хеч из за того, что ей не нравились эти туалетные игры".

"Я поиграю в эти игры с Эллен", улыбнулась Серена. "С удовольствием высосу ее говно прямо у нее из задницы и съем все, до последнего кусочка".

"Что ж, думаю у тебя будет сегодня шанс сделать это", сказала Венус, поглаживая ляжку сестры. "Если хотя бы половина того, что я слышала о Мартине, окажется правдой, то мы попадем на чрезвычайно грязную вечеринку".

Хотя обе были лесбиянками и наслаждались сексом со своими подругами, звездами тенниса, сестры Уильямс еще ни разу не имели удовольствия встретиться со своей богиней. Как бы то ни было, сегодня это должно измениться. И обе девушки уже были мокрыми от предвкушения.

Несколько лимузинов уже были припаркованы во дворе перед особняком Мартины. Еще до того, как сестры достигли парадного входа, хозяйка уже вышла им навстречу. Вид Мартины Навратиловой в золотистых очках и кремовом шелковом кимоно, которое едва прикрывало ее бедра, внушал восхищение. Не будучи самой красивой женщиной в мире, Мартина обладала такой яркой аурой дикой сексуальности, перед которой не могла устоять почти ни одна женщина. Хозяйка обняла сестер и поприветствовала каждую глубоким поцелуем в губы. Когда ее губы встретились с губами Венус, девушка снова пернула.

"Ммммммммм, мне нравится твой запах", улыбнулась Мартина, сжимая ее упругую задницу. "Теперь, раз уж все здесь, можно начинать вечеринку".

Остальные гостьи находились в просторном зале, воздух которого был наполнен ароматом давних пердежей. Ни одно окно не было открыто и ничто не выветривало этот сильный запах. Но никого из приглашенных женщин это не смущало. Эллен ДеЖенерес была в туфлях на шпильке, тугом белом лифчике и открытых трусах, оставлявших слишком мало для воображения. Она гладила небольшие сиськи Штефи Граф, но увидев, что приехали сестры Уильямс, актриса поспешила им навстречу.

Хотя обе девушки были очень близко знакомы со всеми присутствующими гостьями, Мартина все же провела всю процедуру представления вновь прибывших

"Ух ты, да здесь достаточно девушек для настоящей оргии!", воскликнула Серена.

Большинство гостей были уже практически голыми. На ногах Штефи Граф блестели черные кожаные сапоги выше колен. Из одежды остались только узкие трусы. Рядом, на черном кожаном диване, сидела Анна Курникова в белом шелковом бикини. Рядом с ней сидели Линдси Дэйвенпорт и Мэри Пирс и страстно целовались. Обе абсолютно голые. У окна, в обтягивающей розовой юбке и жилетке, под которыми больше ничего не было, стояла Мартина Хингис. Было видно, что она чувствует себя "не в своей тарелке". У ног шведской девушки, одетая лишь в собачий ошейник, на четвереньках стояла Дженнифер Каприати. Из ее ануса торчал огромный черный искусственный член. Живот ее раздулся и казалось что вот-вот у нее начнется агония.

"Я вставила это ей в жопу, чтобы она не высрала свою клизму до начала вечеринки", улыбнулась Навратилова.

Венус застонала. "Дорогая, еще немного, и я обосрусь".

"Потерпи еще немного", сказала хозяйка. "Сначала мы посмотрим фильм".

Через несколько минут свет погас и появился экран. Попивая напитки, гости заняли места. Они не имели понятия, что собирается им показать Мартина.

По залу пробежал нестройный хор громких вздохов, когда на экране появилась Сандра Буллок. Темноволосая звезда была абсолютно голой. Ее кожа блестела каплями воды после душа. Когда она, не вытираясь, направилась в спальню, камера показала каждую часть ее голого тела.

В спальне находились Сара Мишель Геллар и Шеннен Доерти, разделившие между собой длинный и толстый, как рука, розовый двусторонний член. Насаживаясь на огромный член, до предела растягивающий их щели, девушки страстно целовались.

"Хотела бы я быть там!", промурлыкала Серена, натирая свою горящую пизду через шорты. "Я там была", с гордостью сказала Навратилова.

Сандра присоединилась к паре голых подруг на черной кожаной кровати. Девушки, приглашенные на вечеринку, все больше возбуждались, глядя как три звезды обрабатывают друг друга пальцами и языками. Когда Линдси Дэйвенпорт опустилась на колени перед Анной Курниковой и сдвинула в сторону ее трусы, чтобы насладиться обрамленной белыми волосами пиздой, 18-летняя русская громко пернула. Находящаяся в нескольких метрах Штефи Граф ответила ей еще более впечатляющим извержением газа из своего ануса прямо в лицо Мэри Пирс.

Потребовалось всего несколько минут, прежде чем троица на экране серьезно завелась. Оторвавшись от пизды Сандры Буллок, Сара Мишель Геллар заявила, что ей нужно посрать.

"Баффи, я ужасно голодна", жадно простонала Шеннен Доерти.

"Надеюсь, у тебя хватит для двоих", добавила Сандра, облизывая губы.

Пока Сара Мишель Геллар приседала в центре кровати, камера Мартины приблизилась, чтобы крупно снять розовый сморщенный анус блондинки. Вскоре он расширился и из него появилась темная какашка. Словно грязный, 20-сантиметровый член, она медленно выскользнула из задницы Сары Мишель и упала на кожаную простыню. Остальные две женщины восхищенно застонали. Девушка пернула, а затем из ее задницы выскользнул еще кусок говна поменьше, который упал сверху первого.

Жадными пальцами Сандра и Шеннен схватили толстые, липкие какашки и стали засовывать их себе в рот. Они высунули языки, показывая в камеру полные рты грязной жижи, которую затем проглотили. В то время, как две звезды ели ее говно, засовывая его друг другу в рот, Сара Мишель Геллар принялась ссать на их волосы и лица. Обе девушки набрали полный рот золотого дождя, чтобы запить съеденное перед этим говно.

Следующей испражнялась Шеннен. Усевшись над лицом Сары Мишель, она выдавила из себя длинную, толстую какашку. Как только говно показалось из ануса, Сара Мишель откусила немного, прожевала и проглотила. Наверное, она съела бы все, если бы Сандра Буллок не взяла часть себе, жадно засовывая добычу в рот.

В это время Эллен ДеЖенерес, сидя на коленях любовницы, не смогла больше контролировать свой желудок. Когда резкий запах достиг ее ноздрей, Навратилова почувствовала горячее, липкое говно через трусы Эллен. Засунув правую руку в эту массу, она крепко поцеловала подругу в рот.

В извращенном домашнем видео Сандра Буллок шумно высвобождала содержимое своего желудка на лица Сары Мишель и Шеннен. Ее говно было жидким и расплескивалось по их лицам и высунутым языкам. Однако то, что звезда "СКОРОСТИ" потеряла в качестве, она с избытком восполнила количеством. Когда она закончила, волосы и лица ее подруг были полностью покрыты жидким, темно-коричневым дерьмом. Которое, кстати, отлично подошло для того чтобы слизать его и размазать по голому телу.

"Леди, боюсь, что у Эллен случилась неприятность", заявила Навратилова.

"Мы уже догадались по запаху", ответила Линдси Дейвенпорт.

"Эллен, милая. Нужен доброволец, чтобы начисто вылизать тебе жопу?", спросила Дженнифер Каприати.

"С удовольствием приму твои услуги", ответила актриса. "Но сначала мне нужно избавиться от этих трусов".

Когда она встала, чтобы снять свое испачканное нижнее белье, кто-то включил свет. Фильм продолжался, но гости уже потеряли к нему интерес. Начиналась настоящая, дикая, грязная вечеринка.

Раздавленное говно сочилось через сетчатую ткань белых трусов Эллен. Ее ягодицы и ноги тоже были испачканы липким коричневым дерьмом. Она отдала наполненные трусы Навратиловой, которая поднесла их к носу, затем прижала к лицу. Когда она убрала их от лица, все увидели, что оно такое же грязное, как жопа Эллен, а язык слизывает с губ экскременты.

"Я думаю, нам следует поделиться этим с гостями", сказала Навратилова, показывая наполненные говном трусы.

Сначала их взяла Штефи Граф. Она потерла трусами о лицо, а затем передала их Анне Курниковой, которая в этот момент ссала в рот и на высунутый язык Линдси Дэйвенпорт.

"Я больше не могу терпеть!", выдохнула Венус. "Давай, сестренка, вручим Мартине и Эллен подарки, которые мы для них сохранили".

Стоя, сестры Уильямс разделись до гола, и сложив ладони лодочкой под своими задницами, присели. Венус зарычала, пернула, и выдавила из своего расширившегося ануса толстую, темно-коричневую какашку, которая затем целым куском упала в ее подставленные ладони. Серене потребовалось чуть больше времени, чтобы заполнить свои ладони впечатляющим зарядом из задницы. Закончив, обе девушки встали и отправились через весь зал к хозяйке и ее любовнице.

"Мартина, я была влюблена в тебя, еще когда была маленькой девочкой. Я буду очень рада, если ты съешь мое говно", сказала Венус, вручая звезде мирового тенниса свой, еще теплый, "подарок".

"Дорогая. Каждый раз, когда я вижу твою игру, мне ужасно хочеться съесть твое прекрасное говно", прошептала Навратилова, вдыхая аромат "подарка". "Я буду наслаждаться каждым кусочком у себя во рту".

"Малышка. Ты знаешь, как сделать девушке приятное", улыбнулась Эллен, вдыхая запах говна Серены. "Лучше я съем его, пока оно еще горячее". Дженнифер Каприати, стоя сзади нее на коленях, с жадностью вылизывала ее молочную задницу.

К тому времени, когда трусы Эллен дошли до Мэри Пирс, говна в них практически не осталось. Оно было съедено или размазано по лицам других женщин. Но француженка была счастлива взять в рот эту насквозь пропитанную ткань и высосать из нее все, до последнего кусочка. С десятью женщинами, присутствующими на вечеринке, будет еще много говна и мочи.

"У нас есть тарелки?", спросила Анна Курникова, слизывая говно со своих пальцев.

"Зачем тебе тарелка?", спросила ее Линдси Дэйвенпорт, поднимая свое облитое мочой лицо от пизды молодой русской теннисистки.

"Чтобы посрать на нее", ответила Курникова. "Найди мне тарелку. И если ты поторопишься, я разрешу тебе взять мои грязные трусы".

Это был самый надежный довод. В лесбийских кругах знаменитостей Дэйвенпорт славилась тем, что собирала грязные женские трусы. В ее коллекции было уже несколько сотен пар грязных трусов, забранных у любовниц. От мысли, что скоро ей достанутся трусы, испачканные говном Анны Курниковой, у Линдси пересохло во рту, и она поспешила на кухню.

Навратилова и Эллен, помогая себе руками, жадно ели говно с ладоней сестер Уильямс. Эллен обсосала с языка любовницы говно Венус, а затем поделилась с ней испражнениями Серены.

Венус почувствовала чьи-то руки на своей заднице, и оглянулась. Сзади нее на коленях стояла Штефи Граф, вылизывая ее покрытый говном анус. Когда кончик языка немки дотронулся до ее ануса, Венус снова пернула.

Меньше чем через минуту вернулась с кухни Линдси Дэйвенпорт. Она несла большую стеклянную тарелку и несколько вилок. Русская теннисистка спустила трусы по своим длинным ногам, и вышагнула из них. Дэйвенпорт надеялась, что Анна еще вытрет ими свою задницу, прежде чем отдать ей.

Слегка присев и расставив ноги, Курникова развела свои упругие ягодицы руками. Тепло ее пердежа ударило Дэйвенпорт в лицо. Толстая, продолговатая какашка выскользнула из задницы и упала на тарелку. Американка нагнулась и, высунув язык, лизнула ее.

Уверенность Курниковой в ее совершенстве и превосходстве касалась и ее говна. Она любила наблюдать, как другие женщины едят его, и недостатка в добровольцах не было. Когда Анне было 16, она накормила своим говном Мэрайу Кэри. Для певицы это было первым опытом в копро, после чего оно стало ее любимым занятием.

Дэйвенпорт отломила вилкой кусок еще дымящейся какашки и довольно заурчала, чувствуя как говно тает во рту. Конечно, она не могла надеяться на то, что все это чудо достанется ей. Мэри Пирс и Мартина Хингис схватили вилки и набрали полные рты говна Курниковой, не оставив на тарелке ни кусочка. Наблюдая за пиром девушек над ее говном, Анна трахала себя пальцами в задницу, а затем вытерла говно о пизду. Сильный запах во всем зале необычайно возбудил ее. Она была голодна. И тут ее взгляд упал на аппетитную, упругую задницу Штефи Граф…

Доев дерьмо, Эллен и Мартина начисто вылизали руки и пальцы сестер Уильямс, так что даже запаха не осталось.

"Теперь нам нужно чем-то это запить", сказала Навратилова. "Эллен, дорогая, принеси пожалуйста ведерко и несколько стаканов".

Все эти вещи находились на соседнем столе. Серебряное ведерко было достаточно большим, чтобы вместить несколько литров жидкости. И никому в этом зале не надо было объяснять, чем оно должно быть наполнено.

Стоя пиздой к пизде и целуясь, Венус и Серена начали ссать в ведерко. С маленьким кусочком говна Венус, прилипшим к нижней губе, Штефи Граф повернулась к Анне Курниковой, которая только что поддела пальцами ее трусы и спустила их на ляжки.

"Я чувствую твое говно", улыбнулась Курникова, двигая двумя пальцами в анусе Штефи.

"Трахни меня кулаком!", зарычала Штефи Граф. "Сделай мне больно, ты, сраная сука!"

Анна этого и ждала. Она продолжила трахать тугой анус немки двумя пальцами. Затем вставила третий. Штефи вернулась к заднице Венус. Черная девушка поприветствовала это, пернув еще раз.

Мартина Хингис наполняла ведерко длинной, мощной желтой струей из своей пизды. Пока она опустошала свой мочевой пузырь, Мэри Пирс срала на сиськи Линдси Дэйвенпорт. Грязные, коричневые какашки выскальзывали из ануса француженки, падая на сиськи ее американской напарницы. Одной рукой Дэйвенпорт размазывала говно по всему телу, а другой — засовывала его себе в рот.

Еще до того, как закончить ссать, Хингис решила облегчить давление в желудке. Увидев, как кончик коричневой какашки высовывается из ее ануса, Серена опустилась сзади нее на колени, развела руками ягодицы и открыла рот. Громко зарычав, Хингис начала тужиться. Ее твердое, липкое говно скользнуло между губами черной девушки, как горячий член. Но младшая из сестер Уильямс никогда бы не хотела получить член в свой рот сильнее, чем эту длинную какашку.

Хингис присела. Из ее широко раскрытого ануса торчало 10 сантиметров говна, которые Серена с жадностью облизывала и сосала.

Скинув свое кимоно, Навратилова начала тужиться, и в серебряное ведерко упали три ее какашки. Каждое падение сопровождалось громким пердением и всплеском мочи. Эллен окунула руки в ведерко и размяла говно своей любовницы, отчего "туалетный коктейль" стал золотисто-коричневым.

Мэри Пирс и Линдси Дэйвенпорт лежали на полу. Их тела были покрыты говном. Грязные рты присосались к грязным влагалищам. Рука Анны Курниковой на треть засунута в задницу Штефи Граф. Немка рычит от удовольствия.

Желая поесть еще говна, Венус присоединилась к русской девушке.

"Дай мне руку", сказала она ей.

Медленно Анна вытащила руку из растянутого ануса Штефи Граф. Ее нежная кожа была покрыта жидким дерьмом. Она слизала немного, а Венус слизнула кусочек говна с ануса Штефи. Затем они взялись за руки, сделав двойной кулак. Оглянувшись через плечо, немка с ужасом поняла, что они собираются делать.

"Нет, пожалуйста. Он слишком большой!", закричала она.

Не обращая внимания на крики и мольбы, Анна и Венус, держа Граф свободными руками за волосы, начали с силой проталкивать свой двойной кулак ей в задницу. Внутри было горячо и липко. И там было много говна.

Мартина и Эллен поднесли гостьям полные стаканы теплого коктейля из говна и мочи. Все с радостью приняли напиток.

"Встань, Дженнифер", сказала Навратилова, обращаясь к Каприати, которая слизывала дерьмо с ягодиц Мэри Пирс. Темноволосая девушка послушно поднялась, морщась от боли в раздувшемся животе.

"Расставь ноги, нагнись и достань до пола", приказала Навратилова. "Настало время тебе облегчиться".

Когда Дженнифер встала в требуемую позу, Эллен обхватила обеими руками огромный искусственный член и начала вытаскивать его из ее задницы. Как только наружу показалась толстая головка, 2 литра мочи и двухдневного говна мощной струей вырвались из ануса Дженнифер. Вся эта масса ударила в лицо Навратиловой, заполняя ее широко открытый рот. Дженнифер старалась остановить извержение, но продержав в себе клизму в течение 4 часов, была уже не в силах контролировать свой желудок. Она громко и часто пердела. А говно и моча из ее задницы забрызгали всех женщин, находящихся в 3 метрах от нее.

В это время Линдси Дэйвенпорт срала в рот Мэри Пирс. Светловолосая француженка проглотила, сколько смогла, а остальное выплюнула прямо на сиськи Серены Уильямс. Улыбаясь, Серена взяла эту грязную массу обеими руками и начала с жадностью засовывать ее себе в рот.

Анна и Венус трахали Штефи Граф своим двойным кулаком в течение 15 минут, а затем наконец сжалились над немкой, прислушавшись к ее мольбам о пощаде. Когда они вытащили свои руки, они были обильно покрыты дерьмом. Штефи со стоном упала на пол. Остатки говна сочились из ее невероятно растянутого, кровоточащего ануса. Еще до того, как вся эта масса остынет, ее съедят и разотрут по своим телам ее подруги.

В воздухе стоял сильный запах испражнений. Извращенная оргия лесбиянок была в самом разгаре. Женщины будут веселиться на этой вечеринке, пока полностью не выдохнутся. Самые выносливые продержатся до завтрашнего дня.

Сидя на лице Линдси Дэйвенпорт, Венус Уильямс засунула два пальца, покрытых дерьмом, глубоко в горло и проблевалась на свою сестру и Мартину Хингис, которые в позиции 69 жадно вылизывали друг другу влагалища. Несколькими минутами позже Анна Курникова продемонстрировала несложный трюк. Ее темно-коричневая блевотина попала прямо в рот Мэри Пирс.

Быстро пустеющее серебряное ведерко вскоре снова будет наполнено горячей мочой. Пока же, Эллен и Мартина добавили туда своей рвоты. Восстановив дыхание, они начали наполнять стаканы получившейся вязкой, липкой жижей. Ни одна из гостий не в силах была отказаться от такого напитка.

До следующего серьезного теннисного турнира осталось всего 10 дней.

Лена и Лера были близняшками, но так получилось, что родители разделили детей, когда им было семь лет. Лена с отцом уехала в Америку, а Лера осталась в России. Сестрички были самыми обычными детьми. Они весело игрались, дружили, и не разочаровывали родителей своим поведением. У них была одна любимая игра — больничка, наверно многие дети в нее играли. Игра для их возраста была абсолютно невинной, но отец, однажды увидел, как Лена копается в киске Лерки. Собственно, это и решило дело — отец в вопросах секса был чуть ли не на средневековом уровне, занимался им всего пару раз — первая брачная ночь и седьмого ноября, когда трахался весь советский союз. Собственно, тогда и были зачаты девочки, что бы первого августа родились прекраснейшие дочери Евы.

Отец тогда устроил самый настоящий скандал. Он чуть не до крови выпорол обоих, устроил скандал с женой, а через две недели, увез Лену в штаты.

Но Лена ненавидела отца. Она понимала, что он специально разлучил ее с сестрой, и только ждала момента его смерти, так как он болел раком. Когда ей было четырнадцать, это наконец-то случилось и власти США по-быстрому отправили на Родину.

Лера, после отъезда сестры впала в глубокую депрессию, от чего с самого первого класса училась не ахти как. Читала и писала она превосходно для своего возраста, но она постоянно грубила всем учителям и упорно отказывалась общаться с одноклассниками.

И вот, наконец-то, долгожданный момент! Лена прилетела в Москву. Сестра и мать со слезами встречали ее в аэропорту.

— Вы не представляете, какая это ужасная страна, эта хваленая Америка! Там все грубые, воздух отвратителен, половина народу ужасающие толстяки, не вылезающие из Макдональдсов! Представляешь, они даже не знают, что существует такая страна, как Россия! Они наверно даже про Ирак и слыхом не слыхивали! Ужас… — щебетала Лена своей сестре. Лера лишь счастливо улыбалась и обнимала сестру.

— Ничего, Ленка, теперь у нас в стране жить хорошо, Путин спас нас от ужасов девяностых. Вот увидишь, здесь гораздо лучше, да еще и с нами! — сказала с нежностью мама, сидящая за рулем.

— Да с вами бы я согласилась жить и в аду, главное, что бы вы рядом были…

Все нежно улыбнулись и счастливые добрались домой.

Лера непререкаемым тоном заявила, что Лена будет жить вместе с ней в ее комнате, но та и не думала отказываться, наоборот, она с радостью помогла раздвинуть кресло и обустроить временный ночлег, пока не будет куплена новая кровать. (Русские Виртуальные давалки! — добрый совет)

В первую ночь сестры вовсе не собирались спать. Они решили восполнить семилетний перерыв общения.

Они разговаривали, смеялись, вспоминали, обсуждали школу, мальчиков, Лена даже спросила про политическую обстановку в России, ибо в американских СМИ фигурировал только Путин, да и то, по большей части как враг, а не союзник.

Около двух часов ночи Лена неожиданно спросила:

— А ты девственница еще?

— Угу, как же! Меня в Бруклине три раза изнасиловали, а в школе вообще все девчонки были подстилками для старшеклассников! Ужас, что было, как меня в туалетах трахали!

— Расскажешь? — с горящими глазами спросила Лена.

— Хорошо. Вот, как старшеклассники нас приручали. Как только ребенку исполнялось двенадцать лет, он как бы становился "годным к сношению", как это старшеклассники называли. У меня день рождения летом, по этому как только после летних каникул я вернулась в школу, меня тут же и сцапали. Они, значит, поймали меня в коридоре и под каким-то предлогом, я не помню, завели в насквозь вонючий и прокуренный мужской туалет. Сразу, без каких-либо объяснений поставили на колени. Один из парней, самый главный из них, расстегнул ширинку и приспустил штаны. Что оттуда вывалилось! Я как увидела, поперхнулась. Я уже тогда все знала о сексе, и уже поняла, что мне нужно было сделать, но этого гиганта мне было никак не взять. Но парень не обращал на это внимание — схватил меня за волосы и просто впихнул мне член в рот. Еле влез, это при том, что он был еще не стоячий. Но он немедленно встал, и у меня губы, кажется, даже разорвало. Я чувствовала, что мои зубы впились ему в член, но это было, похоже, ему в кайф. Он стал двигать своей дубиной взад-вперед, ориентируясь, кажется, на мои зубы. Мазохистом был, любил боль. Как мне потом объяснили, он любил протыкать свою дубину иголками, зажимать его в цепи, и так далее. После того, как он кончил мне на лицо, спермы было литр наверно, потянулись остальные. У них члены были уже стандартных размеров, и мне не было так ужасно, как с главарем. Все они кончали мне на лицо. Когда я умылась, они сказали мне, что бы я была тут каждую большую перемену. (Главная героиня с радостью вспоминает как ее трахал огромный мужской член — прим. ред.)

— И ты ходила?

— А что оставалось делать? Я туда не одна ходила. Они на переменах целые оргии устраивали, иногда учитель физкультуры присоединялся, хотя его по большей части девчонки обслуживали в спортзале. Я в этом туалете испробовала все — орал, анал, лесбиянство, золотой дождь, копро, зоофилию и прочее. Иногда было очень приятно, я получала настоящие оргазмы, а иногда было просто ужасно. У каждого из парней были свои причуды. Один парень очень полюбил мое говно. Раньше он у всех девчонок ел, а после знакомство со мной, жрал только мое. Другой парень любил, целуясь взасос с нами, выкачивать всю слюну, а из носа он выкачивал сопли. Еще один просто обожал, что бы на него стошнило девчонку. Надо было сесть на его член, и, целуясь с ним взасос, вытошнить ему весь завтрак. Только так он кончал. А физрук вообще был мастер на извращения.

— Например? — глаза Лены горели адским пламенем похоти, она поражалась жизни сестры. Эх, почему отец не ее забрал в такую извращенную страну?

— Обычно его обслуживали две девочки. В раздевалках были спортзальные туалеты и душевые кабинки, и обычно все происходило там. Одна девочка приседала на корточки и прямо на кафель срала большущую кучу. А я должна была вымазать свое лицо в этом говне и свои гениталии. Физрук заставлял девочку слизывать свое собственное говно с моей киски и попки, а сам вылизывал мое лицо, попутно выкачивая сопли и слюну. При этом еще щупал мои сиськи и щипал соски. Вообще, у физрука мне нравилось, у него нежный секс был. А вот парни, однажды такое устроили на день рождения главаря, что прям до сих пор трясусь!

— Расскажи, расскажи! В подробностях!

— Происходило это на хате одного из парней. В Бруклине есть два типа квартир — маленькие, как в России, и громадные, с семью-восемью комнатами, высоченными потолками и гигантскими окнами. Это бывшие заводы и фабрики отдавали под жилье. Ну, так вот, в такой вот огромной квартире и было пиршество. Пригласили всех девчонок старше двенадцати, мне уже было тогда тринадцать. Там были и старшеклассницы, абсолютно такие же похотливые бабы. Когда девчонке исполнялось пятнадцать, парни обычно переставали ее трахать, поскольку киски и попки у них уже растраханные, да и однообразие скучно. Девчонки, в женском туалете, повторяют абсолютно такие же оргии, только с мальчиками. И так же — от 12 до 15 лет. Такой вот замкнутый круг. Ну так вот, пиршество на квартире. Собралась, в общем, вся школа старше 12 лет, а так же физрук. Сначала было относительно культурно, все ели и пили газировки. Но как только родители ушли (поскольку физрук оставался с ребятами, родители ничего такого не заподозрили), парни достали пиво и водку. Я считала, что так пить могут только русские, но не тут-то было. По-видимому, большинство из них были детьми или внуками эмигрантов, поэтому так хорошо пили.

Через час после начала пьянки, было уже невозможно не заметить похоть, расползшуюся по всему столу. Парни тискали и целовали девчонок всех возрастов, но и девчонки не оставались пассивными. Одна семнадцатилетняя выпускница взяла меня и мою любимою подружку, и увела нас в одну из многочисленных комнат. Там была большая кровать, видимо, спальня родителей. Она быстренько скинула с себя одежду, мы, предвкушая оргазм, тоже быстро сбросили легкие платьица. Она, забравшись на кровать, стала раком, уткнувшись головой в кровать, и попросила полизать ей анус. Китти, так звали мою подружку, немедленно кинулась выполнять любимое ее действо. Китти вообще любила все, что связано с аналом и копро. Как только она просунула язычок внутрь ануса, девушка смачно пернула, от чего Китти ахнула и чуть не кончила, надрачивая себе клитор. Я почувствовала дивный запах — какашки у этой девушки были, наверно, очень вкусные. Я не знала, куда деться — хотела доставить удовольствие и подруге и девушке. Но тут последняя попросила подойти к ее лицу. Я все поняла и улеглась под ней, подставив свою писечку под ее ротик. Что она со мной вытворяла! Она лизала, кусала, засовывала свой язычок чуть не в матку. Я кончила раза два точно!

Китти в это время уже просунула палец в заднюю дырочку и вовсю им орудовала в попке девушки. Потом добавила постепенно добавила еще три пальца, а большим пальцем натирала ей клитор. Девушка не выдержала и бурно кончила. Китти вытащила ладонь из попки девушки. Она (ладонь) была вся в говне и недурно пахнула. Поднеся ладонь к моему лицу, она заставила меня все слизать, что я и сделала с большим удовольствием. Обнявшись все втроем и очень нежно и эротично целуясь, мы без сил отрубились на этой большой кровати.

Но это был далеко не вечер, и "день Маркиза де Сада", как его позже прозвали, продолжался еще очень долго. Проснувшись первой, я оглядела Китти и Мэри, так звали девушку. Они нежно обнялись и спали. Я, не выдержав этого эротичного зрелища, стала лизать киску Китти, попутно просовывая ей пальчик в анус. Она продолжала спать, но потом резко проснулась и застонала, чем разбудила и Мэри. Последняя стала целовать Китти взасос, а та массировала небольшие грудки выпускницы. Я уже запустила всю ладонь в попку Китти, и пыталась засунуть свой язычок как можно глубже ей в киску. Когда Китти кончила, я вытащила обосранную ладонь. Ее тут же схватила Мэри и стала жадно облизывать, в то время как я стала лизать анус девушки, а Китти — влагалище. Так, меняя позы, и друг друга лаская мы достигли многих оргазмов, это был тот момент, когда я получала от секса огромное удовольствие, что было сравнительно нечасто. Мы опять без сил упали на кровать. Но опять заснуть нам не дали — неожиданно в комнату ввалились четверо парней.

— А мы их ищем, блин! Лера, Мэри, вы нужны нам там, все хотят отведать вашего прекраснейшего говна! А из тебя, К

итти мы хотели сделать статую из говна, тоже пошли с нами!

Мы все трое немедленно кинулись в общий зал.

Что мы там увидели! Все трахались. Все ебались. Девушки и девочки лизали друг друга, парни трахали всех и вся, в том числе и парни парней. Я увидела как одного двенадцатилетнего парня, только недавно прошедшего инициацию в женском туалете, натягивает на свой член наш главарь со своим громадным дилдо. Даже не все выпускницы могли его принять, а тут маленький мальчик легко принимал его дубину, да еще и кажется, получал от этого немалое удовольствие. Одна маленькая девочка пристроилась сзади к парню и лизала ему очко, а он ей пердел в лицо. Физрук засунул свой член, тоже немалый, в рот одному выпускнику, и не было видно, что бы того это удивило. Самому физруку в это время лизал анус мой ровесник.

Увидев все это, мы немедленно возбудились, но мы еще не знали, что еще нам предстоит пережить.

Сначала мы посрала в рот моему любителю говна. Мэри в это время вывалила небольшую кучу, которую тут же разобрали. Через несколько минут все перестали трахаться, ибо все срали на тарелку, поскольку хотели сделать из Китти статую из говна. Абсолютно все навалили около девяти-десяти килограмм, точно не знаю, там ведь немного другие единицы измерения, я пока не научилась точно переводить их… Неважно, в общем именно меня пригласили быть скульптором. Я с радостью взялась за это дело. Начала я с тарелки физрука, не знаю почему, наверно потому, что из всех самцов в этом зале у него было самое вкусное говно. Я зачерпнула говна на ладонь и плотным слоем намазала его на лицо Китти, ничего не упуская — лоб, виски, брови, веки глаз, щеки, нос, переносицу, губы, уши, подбородок. Потом, все еще пользуясь говном физрука, я намазала волосы, не оставив без внимания ни одной волосинки. Потом последовала тарелка главного парня, кстати, его зовут Майкл. У него было одно из самых невкусных говно. Но Китти было пофиг, она балдела от любого говна. Она уже получала оргазм и боролась сама с собой, что бы не начать слизывать говно с лица. Я густо намазала ей шею, не оставляя ни одного участка чистой кожи. На лице у нее белели лишь глаза, а так она была настоящим негром. Точно так же, плотным слоем я намазала и шею, спереди и сзади. Потом последовало тарелка с говном Джорджа, моего постоянного говноеда. Им я намазала плечи и верх спины. Потом последовало говно Сэм, самой красивой старшеклассницы, им я обмазала руки и подмышки — от плеча до локтя, даже между пальцев и на ногти нанесла слой говна. Я уже успела кончить один раз, но что творилось с Китти, я даже представить не могу, она явно уже была в непрерывной нирване. Потом последовало говнецо Линды, у которой тоже было весьма неплохое говно. Им я очень тщательно обмазала грудки Китти, которые только недавно начали формироваться, и еще не были такими большими, как у старшеклассниц. При этом я еще умудрилась пососать сосочки подруги. Она все стонала и боролась с собой, чтобы не слизать говно с рук и лица. Надо сказать, что она уже была на грани срыва. Все остальные заворожено наблюдали за нами и активно дрочили и мастурбировали. Затем последовала тарелка нашего толстячка Томи, который навалил самую большую кучу из всех мужиков. Им я обмазала всю спину от лопаток до копчика и живот от грудей до лобка. Ну и бока естественно. Все тело выше пояса у Китти было уже стопроцентно черно-коричневым, не одного белого клочка, кроме яблок глаз. Началось самое интересное — какое говно я выберу для писечки и попочки моей Китти. Тут я выбрала говно одного пятнадцатилетнего парня по имени Серж, в которого была немножко влюблена…

— "Немножко влюблена"? — усмехнулась Лера, которая уже втихаря кончила, не притрагиваясь даже к клитору.

— Ага, немножко, — впервые покраснела Лена, — ну неважно, в общем, говно Сержа пошло на киску и заднюю дырочку Китти. Я точно знаю, что когда обмазывала киску Китти, та кончила, поскольку говно внезапно размягчилось и потекло из писи. Взяв очень твердую какашку, я вогнала ей его в кишку, от чего та чуть в обморок не грохнулась, еле удержавшись на ногах. Обмазав ягодицы, я приступила к ногам. На это пошло говно остальных девушек и парней, которые накакали не очень много. Когда было покончено со ступнями, я использовала говно малолеток, чтобы исправить несколько пропусков, или где кожа часто сгибалась — на сгибах локтей, коленок, между ног. (Много-много самого развратного видео с развлечениями наших героинь! — прим. ред.)

После моей работы всем на обозрение предстал черно-коричневый негр, потрясающе красивая девушка из Африки, при этом дивно пахнущей смесью самого разного говна. Все устроили и мне и новой статуи самую бурную овацию, на которую только могли быть способны. Я была тогда очень счастлива, хотя и не знала, что день Маркиза де Сада еще только начинался.

Для Китти устроили самое настоящее испытание, она должна была простоять в своем виде не меньше двух часов и украшать комнату, стоя посередине стола, на котором еще три часа назад чинно кушали родители старшеклассника.

Настоящая содомия началась после того, как Майкл решил начать свои самые любимые мазохистские игры со своим нечувствительным членом. Вначале он попросил принести обычные швейные иголки. Но в доме нашлись только от швейной машинки. Но Майклу они нравились еще больше, так как они были гораздо толще и острей. Ну так вот, он сидел в кресле, а сидящая на коленях девочка, только неделю назад принявшая инициацию, должна была вогнать ему иголку по самое ушко. Девочка очень испугалась, она видимо только сейчас услышала о любимом развлечении Майкла. Но, тем не менее, справилась хорошо, Майкл явно получил удовольствие, когда девочка вогнала ему иголку. Я стояла довольно далеко, и всех деталей не видела, но увидела блеск кончика иголки, которая на пару миллиметров выглядывала из головки члена. Это было что-то, я впервые увидела, как он развлекается со своим членом. До этого он максимум требовал как можно сильнее покусывать член при минете, но чтобы вот так, иголку прямо в головку… Следующая девочка точно так же устроилась у него на коленях и вогнала ему иголку уже не в головку, а в сам ствол. Причем она явно попала ему в какой-то нерв, поскольку он застонал и чуть не кончил. (Русские Виртуальные давалки! — добрый совет)

— Вот это да! Бывают же извращенцы! — восхищенно сказала Лера.

— Да. Но на этом он не остановился. Ему девочки вогнали еще пять иголок. Кстати, все иголки промывались спиртом, да и на сам член была вылита половина бутылки водки. Потом он попросил достать из его портфеля очень тонкий металлический стержень. На этот раз "операцию" проводила старшеклассница, имевшая опыт с этим инструментом. Я когда увидела, что она делает, чуть в обморок не свалилась. Представляешь, она этот стержень медленно, но верно засовывала… как это… в мочеиспускательный канал, во! Представляешь? И весь этот стержень, который был наверно сантиметров тридцать, не меньше, она почти полностью вогнала ему в член! При этом Майкл явно получал совершенно неземные удовольствия. Выглядело это очень сильно — в восхищении были абсолютно все, в том числе и физрук. Но потом начало происходить еще более сильное действо — эта самая старшеклассница, вогнавшая Майклу стержень, что-то шепнула ему на ухо, и он довольно улыбнулся. Майкл встал со своего кресла и в него легла эта девушка, как я позже узнала, ее зовут Анна. Майкл что-то достал из своего рюкзака, это оказались шприцы. Я сейчас же подумала, что все накачаются наркотой, но, слава Богу, пронесло. Майкл отцепил иголки от шприцов и начал осторожно протыкать верхние половые губы девушки. Выглядело это очень сильно. Поскольку иглы были довольно длинные, он как бы сшивал губы иголками. Причем девушка явно была на восьмом небе от счастья, минуя седьмое. Потом она что-то еще сказала, и Майкл, отделив от шприцов еще несколько иголок, стал протыкать ей соски ее довольно больших грудей. Это было уже слишком для девушки, он забилась в конвульсиях оргазма и бурно кончила.

Примерно пол часа все отдыхали, валяясь кто-где, лишь Китти продолжала стоять статуей на столе. Вялые разговоры если и велись, то только о статуе. Я понимала, что все отдыхают для продолжения вечера, а там и ночи. Майкл и Анна в это время вытаскивали иголки и стержень, причем, удивительно, крови почти не было. Как объяснила мне Мэри, лежавшая рядом со мной, у них уже настолько там все загрубело, что боли они практически не чувствовали. Но при первом разе, да, крови было столько, что просто непонятно, как они сумели сохранить свои органы в боевом режиме без участия врачей.

Когда, со всей аккуратностью, Анна вытащила стержень из члена Майкла, начался следующий этап развлечений, точнее продолжение конца первого. Всех "малолеток" обоих полов (кроме Китти), в число которых вошла и я, поставили в ряд раком. Наши попочки находились в полной власти ребят и девушек. Сначала они делали "пуговки", играли с нами в некое подобие нашей больнички. Брали пустой шприц и как бы делали укол в ягодицу. Ты знаешь, это очень приятно.

— Да, мне в больнице делали пуговку, это очень приятно, — сказала Лера.

— Да, ну так вот, это было лишь начало, причем еще, весьма приятное. Сделав пуговки, ребята придумали следующее развлечение — сделать нам мочевую клизму. Парни выпили уже изрядно, и мочевые пузыри у них были наполнены до отказа. Они вставили члены в наши анусы, мне, слава богу, достался довольно маленький член, и начали писать нам в кишки. Что это было за ощущение! Сначала это очень приятно — тепленькая водичка заполняет твою прямую кишку… Но потом началось немного больно, начал распирать живот. Через несколько секунд стало вовсе невыносимо держать в себе мочу, да я и чувствовала, как она, не вмещаясь в кишке, начинает тоненькими струйками спускаться по моим ляжкам. Тогда парень сильно напрягся и остановил поток мочи. Я думала, что все, это конец, но не тут-то было. Он сильно сжал мои ягодицы и не дал мочи вырваться из моей попочки. Он вставил мне член во влагалище и продолжил писать! Сначала было опять приятно, но потом все повторилось. Правда моча была уже на исходе, и ее было гораздо меньше. Приказав мне держаться как можно больше, он сжал рукой мое влагалище, не давая мочи выйти наружу. Меня элементарно распирало, я вообще не понимала, как я еще не лопнула. Но я как-то держалась, держались и остальные девочки и мальчики. Майкл писал в попку тому самому мальчику, который обладал удивительной способностью принять его член. Когда последний парень закончил писать, к еле державшимся малолеткам подошли девушки. Ко мне подошла моя Мэри, что меня очень обрадовало. Она впилась губами в анус, и я его расслабила. Мощный поток мочи и остатков говна брызнул ей в рот и на лицо, но потом она поймала струю и не промахивалась. Она еле успевала глотать, но пила мочу парня, смешавшуюся с моим говном. Когда поток из попочки иссяк, Мэри легла на спину подомной и широко открыла рот. Парень убрал ладонь с моего влагалища и оттуда хлынул новый поток мочи, который гораздо больше обрызгал девушку, моча попала ей на лицо, грудь, немного на живот и влагалище. Неимоверно мастурбируя себе, она пила мочу парня, перемешанную с моей собственной мочой, которую я выпустила из своего пузыря. Ощущения были самыми прекрасными, когда столько воды выходит из тебя. Не помню, кончила я или нет, но чувства были самые приятные. Потом нас уложили на спину, а Мэри простроилась своим влагалищем мне на лицо. Я догадалась, что сейчас будет и пошире открыла рот. В глотку мне брызнул мощный поток самой вкусной мочи, которую я только пробовала. Я пила в школьном туалете много мочи, но она была по большей части мужской и противной, либо совершенно безвкусной моих сверстниц. А вот моча Мэри — просто что-то! Чуть солоноватая приятного оттенка светлого пива, не то, что у парней — как темное пиво, терпкая, горькая, темного цвета. А тут — был самый натуральный золотой дождь. Я поняла, что теперь помимо Китти обладаю еще одной подругой — Мэри. Теперь мы втроем могли устроить у нас дома самые настоящие сладострастные и извращенные игры. О них я тебе расскажу позже.

А сейчас, пока парни придумывали что-то новое, я страстно лизала клитор Мэри. Внезапно, парни, всем скопом, взяв нехилую пачку денег, вышли из квартиры. Я, было, задалась вопросом, куда они могли подеваться, но тут кончила Мэри, ее любовный сок хлынул мне на лицо, и я обо всем позабыла.

Поскольку все парни куда-то ушли, ничего не сказав, главными остались девушки. Я преданными глазами смотрела на Мэри. Она и Анна взяли инициативу в свои руки. Они придумали новую забаву довольно далекую от темы секса, но, как оказалось, не менее занятную. Анна ложилась на пол, ей связали руки и ноги, залепили рот тряпкой, предварительно засунув ее кому-то в жопу, что бы она была измазана в говне. Затем, что бы подать пример, Мэри и Линда стали жестоко царапать своими острыми коготками грудки и влагалище Анны. Та забилась в конвульсиях удовольствия. Потом обе девушки взяли по соску Анны и стали сильно их выкручивать в разные стороны, оттягивать, очень жестоко кусать, до крови. Анна только страстно стонала. Потом остальные девушки стали помогать Линде и Мэри. Кто-то кусал ее за губы, широко открывая ей рот, плевались туда, выташнивали недавний ужин. Но Анна явно получала удовольствия. Другие девушки явно вознамерились порвать ей влагалище. Туда уже была засунута толстая бутылка шампанского, которая в диаметре была даже больше члена Майкла. Потом ее резко поставили раком, и Мэри подозвала меня. Я подошла, и она на ушко объяснила мне, что надо делать. Кивнув, я подошла к красивой попочке Анны. Сначала я сильно харкнула на коричневую дырочку, тем самым смазав ее, и просунула сначала один палец. Похоже, Анна даже не заметила этого, и я сразу просунула всю ладонь. Прижав к ладони большой палец, я просунула в попочку всю кисть. Но дальше рука пошла гораздо тяжелее. Я чувствовала остатки говна на стенках кишок, и продолжала просовывать руку дальше. Вот моя рука уже по локоть в попке Анны. Но Мэри попросила продолжить, так как она сама в это время уже просунула руку во влагалище Анны, тоже по локоть. Я сильно удивилась, как так получается, что там столько места. Но потом вспомнила, что в меня ведь влезло три литра мочи, значит и в разработанную дырочку может влезть явно не такое. И я продолжила запихивать руку. Скоро я уперлась плечом в ягодицы Анны и дальше уже было некуда. Я чувствовала, как кислота в кишках девушки щиплет мою руку. Мэри в это время тоже просунула руку до плеча, ее ладошка ощупывала внутренние стенки матки Анны.

Анна явно получила несколько оргазмов подряд, поскольку просто висела на наших руках баз сил. Но ее блуждающая улыбка ясно показывала, что она продолжала получать удовольствие. Если она и испытывала боль, в чем я просто не сомневаюсь, то она и от боли получала удовольствие.

Когда мы начали осторожно вынимать руки из дырочек Анны, ввалились парни. Я от неожиданности слишком резко выдернула руку, от чего Анна упала в обморок. Моя рука вся была в говне и кислоте кишок. Парни были в грязи с головы до пят, и каждый из них держал по два ведра, в которых явно булькало говно.

— Где это вы были? — звонко спросила Линда, продолжая автоматом выкручивать сосок Анны. (Следите за оргией, которую устроили наши главные герои здесь! — прим. ред.)

— В канализацию лазили. Вот, принесли шестнадцать ведер отменно говна собранного со всего Бруклина!

Девушки радостно закричали, малышня которым нравилось копро, в том числе и я, тоже побежали смотреть содержимое ведер. При этом я заметила, что Майкл помимо ведра держит большой пакет с надписью "SEXSHOP". И в этом пакете явно было множество предметов, так как он был вздут до невероятия.

— Где тут у тебя твоя большущая ванная? Сейчас устроим настоящую купальню! — спросил Майкл у хозяина хаты.

— Ванна у меня стандартная, у меня есть огромный надувной бассейн, сейчас его сюда принесу, а вы пока стол уберите, а то не поместится.

Тут все вспомнили про совершенно забытую Китти. Она все продолжала стоять истуканом, но было видно, что она на пределе. Говно на ней успело засохнуть, и при каждом неосторожном движении оно покрывалось трещинами, а некоторые кусочки даже отваливались. Появились даже просветы розовой кожи.

— Так, кто-нибудь, осторожно ее снимите, мы ее вымоем в бассейне!

Два парня осторожно сняли Китти со стола на пол. Она продолжала стоять в позе Венеры, поскольку все конечности у нее сильно затекли, и она не могла пошевелиться. Я подошла к бедной девочке и, украдкой взяв небольшой кусочек говна из ведра, дала пожевать Китти. Она с благодарностью на меня посмотрела и проглотила кусочек. Затем прохрипела: (Русские Виртуальные давалки! — добрый совет)

— Классно ты засунула этой Анне, ты была великолепна, любимая… Попробуем повторить как-нибудь?.

Я ощутила еще больший прилив нежности к подруге. Мы уже давно были лесбиянками, но вот настоящей любви как-то не могли ощутить и оставались близкими подругами. А тут… Я приблизилась к ней и очень нежно поцеловала взасос. Она ответила. Я очень аккуратно, что бы не повредить слой говна, обняла ее, и мы наконец-то поцеловались так, как любящие друг друга люди. Как мне потом рассказывала Мэри, она прослезилась, смотря на нас, да и остальные поглядывали на нас без обычной похоти…

Наконец, стол был убран к стене, а в центр комнаты притащили бассейн. Он надувался сам, и когда он надулся, я совершенно потеряла дар речи, он был метров пять в диаметре… И стенки были высокими. Подсчитав, парни пришли к выводу, что шестнадцать ведер не хватит. Они залили эти ведра в бассейн и было действительно видно, что этого мало. Парни, опустошив ведра, пошли за второй порцией. Примерно за час, мы в это время все отдыхали на диванах, даже не трахаясь особо, так, целовались помаленьку… Когда бассейн был наполнен чуть не в весь мой рост, любители говна, и я тоже, залезли в бассейн! О, как это было здоровско, оказаться в теплом говне, которое по горло тебе достает. Примерно десять минут мы просто балдели в говне, наслаждаясь моментом. Но потом главный, хлопнув в ладоши, сказал, что пора мыть Китти. Она к тому времени уже справилась с атрофированными мышцами и сама подошла к нам. Парни осторожно подняли ее над стенкой бассейна и опустили в говно.

Наверно сбылась самая сильная мечта Китти, она кончила, едва погрузившись в коричневую жижу. Мы стали натирать ее руками, я занималась ее грудками, счищая засохшее говно, что бы дать коже соприкоснуться с настоящим жидким говнецом! Она напустила в легкие побольше спертого воздуха и опустилась в говно с головой. Все немедленно последовали ее примеру. Я не отставала и, закрыв глаза, тоже опустилась.

Плавая в говне и ничего не видя, мы сталкивались, переплетались, запутывались, и даже вставляли друг другу и получали неземное удовольствие. Ненамного выныривая, чтобы вздохнуть, мы снова опускались в резервуар говна и предавались изврату.

Вскоре нам это надоело, и главный попросил тех, что оставались вне бассейна, всего около пяти мальчиков и одна девочка, принести ему пакет из сексшопа и самим лезть в бассейн. Они неохотно подчинились и, принеся Майклу пакет, погрузились в говно.

Чего только не было в этом пакете. Я даже немного удивлялась, как это все вместилось в один пакет. Там были цепи, наручники, специальные прищепки для сосков и половых губ, специальный насос, чтобы увеличивать половые губы, страпоны, дилдо, и еще множество мазохистских игрушек.

Естественно, опробовать все собрались на Анне, но Майкл сказал нам, что абсолютно все пройдут через все игрушки. Я немного испугалась, поскольку некоторые "игрушки" наводили немалый страх и трепет. Например, расширитель и фиксатор для ануса. На вид это было ужасный предмет, похожий на асфальтодробилку. Или дилдо, которое было покрыто маленькими и тупыми, но весьма ощутимыми иголочками — еще лучше. Представь, какого нам стало.

При этом Майкл поймал одну из малолеток и всадил ей во влагалище тот самый дилдо с иголками. Она дико заорала, попыталась вырваться, но от Майкла так просто не убежать. Кровь мы не видели из-за говна, но оно явно было, поскольку бедняжка тихонько заплакала и заскулила, когда Майкл начал вводить дилдо туда-сюда. Меня в это время тоже кто-то поймал и поднял к верху мою попку. Я даже ничего не успела понять, как мне засунули в анус что-то маленькое и скользкое. Я не сразу поняла что это, но через несколько секунд это странное вещество, оказавшееся мылом, как мне позже объяснили, началось страшно обжигать и щипать. Я заорала не хуже девчонки с дилдо, хотя мне в этот момент было не так больно как ей. Я довольно долго билась в руках парня, пока мыло рассасывалось и нещадно меня мучило. Но мои ожидания не оправдались — мыло, став жидким, только увеличило площадь поражения моих кишок. Как это было ужасно… И самое ужасное, что это было только началом.

Каждый парень забавлялся с девчонками, взрослыми и младшими, правда, не всем достались игрушки. Кому их не хватило, использовали руки — кулаки в анус, ноги во влагалище, и так далее. Сквозь пелену боли я видела, как Анне вставили расширитель ануса, хотя он и так был расширен до предела моей рукой. Но, тем не менее, расширитель, насколько мне позволяла видеть боль, расширила анус до пятнадцати сантиметров в диаметре. Выглядело неплохо, хотя боль от мыла (оно было хозяйственным, щелочи в нем в пять раз больше, чем в обычном мыле) не позволяла мне видеть все детали. Я лишь заметила, как в эту открытую дырку по шлангу налили не меньше литра говна.

Постепенно боль стала утихать, на ее место вставала тупое жжение, неприятный зуд. Тут с Анны сняли расширитель ануса и дали "моему" парню. Я поняла, что сейчас со мной проведут такую же операцию, как и с Анной, только вот в отличие от Анны, я вряд ли получу от этого удовольствие, да и сопротивляться просто не было сил.

Расширитель представлял собой нечто вроде открывалки для бутылок. Сначала в анус вводится небольшой фаллоимитатор, стенки которого, под напором механизма, расширяются. Потом фиксируется один из фиксаторов, не дающий дырке закрыться. Все это было из железа и резины, и на вид было очень устрашающе… Ввод фаллоимитатора я почти не почувствовала, но вот когда он начал расширяться, я почувствовала неимоверную боль в анусе. Я прямо видела у себя в мозгу, как он расширяется, в моем представлении диаметр дырки уже давно перевалил рекорд Анны, но на самом деле он не превысил и шести сантиметров. Парень, очень осторожно прикладывая свои немалые силы, довел мою дырку до восьми сантиметров и тут, от разорванной стенки, пошла кровь, тонкой струйкой. Парень тут же ослабил зажим на полсантиметра, и кровь перестала течь. Понятно, что дальше было уже нельзя, иначе придется вызывать скорую, что парню явно не хотелось. Зафиксировав зажим, парень зачерпнул кружкой немного говна и влил в мою развороченную попку. Не знаю почему, но я почувствовала сильное облегчение, видимо говно немного сбило силу мыла, и смягчило высушенные непривычным воздухом стенки кишки. Облегчение — но не удовольствие. Я все так же изнемогала от сильнейшей боли, я почти орала от нее, но мне быстро засунули в рот чьи-то трусики, вымоченные в говне, и мои крики, далеко не единственные и одинокие, быстро оборвались.

Я почти потеряла сознание, глаза сильно слезились, попка нещадно болела. Но сильная пощечина не дала мне потерять сознание. Я с трудом подняла голову, посмотреть, кто меня ударил, и с удивлением увидела Мэри.

— Крепись, давай, не теряй сознание, тебе еще столько терпеть за эту ночь! — приговаривала она, гладя меня по головке, как в то время парень уже снимал с меня расширитель, что передать его следующему. Сняв расширитель, я нутром почувствовала, что анус мой не закрылся, а там так и осталась зиять огромная дыра. К нам подплыл Майкл, и он впервые засадил мне свой огромный хуище в попку. До этого у него даже головка пролезала с огромнейшим трудом, а сейчас он мне с ходу засадил на всю длину. Я вскрикнула, но скорее от испуга, потому что особо такого я ничего не почувствовала — слишком разъебана была кишка. Чтобы как-то меня отвлечь, Мэри сунула мне в рот свой загаженный сосок и я, скорее автоматом, чем по желанию, стала его сосать, слизывая говно сотен людей, живущих в нашем районе. Кто знает, вдруг там было говно нашего отца или даже мое?

— Ужас! Как ты это пережила? — спросила Лера, пораженная до глубины души.

— Вытерпела. Ибо знала, что дальше будет только хуже и больней.

— Не верю! Что же они еще придумали?

— А это я тебе расскажу уже завтра ночью, я сегодня жутко устала, давай спать?

Девочки, поцеловавшись в губы, но не взасос, легли в одну кровать и быстро уснули…

На стенах школьных классов висели поблекшие портреты известных ученых и писателей. Таня часто рассматривала портрет Марии Склодовской Кюри, придет время, думала она, и другие школьники будут буравить взглядами ее изображение. А пока нужно учиться, учиться старательно и прилежно. Много времени Таня посвящала учебе, зубрила параграфы по истории, заполняла округлым детским почеркам тетради, читала всю литературу, заданную на каникулы, терпеливо решала сложные уравнения. Аккуратно написанная, без единой помарки контрольная с четкой красной пятеркой, вселяла в Таню радость. Эта маленькая и невинная радость оттого, что пройдена еще одна маленькая ступенька, на пути в университет, волшебное место, где студенты купаются в океане знаний, учат древние языки и медленно, но верно продвигаются к вершине чистого Разума. Им, наверное, времени не хватает поспать этим студентам, а уж про телевизор и говорить нечего. Каждый из них глубокая личность и интересный человек. Вот это ее круг общения. Как же прекрасно разбирать на семинаре тексты эпохи позднего средневековья, читать греческие рукописи в оригинале, тщательно конспектировать лекции седых маститых профессоров, звезд первой величины в своей области.

Делать выбор Таня не умела и не любила. Если на уроке литературы разбирали произведение, Таня заблаговременно знакомилась с критической литературой. Зачем рисковать, высказывая собственные путаные мысли, если умные люди давно все уже придумали? Какой смысл пытаться перещеголять умных людей, авторитетов? К тому же они все так правильно излагают, просто диву даешься. Играй по правилам, и ты обязательно добьешься успеха, это Таня четко усвоила еще в раннем детстве.

Сейчас Таня идет на день открытых дверей университета своей мечты. Для смелости она прихватила подружку Катю, девушку не робкого десятка. Они шли по московским улицам и беседовали:

— Не хочу пока учиться, не знаю, куда мне идти. Годик поработаю, а там видно будет, — говорила Катя.

— Попробовала бы поступить куда. Попытка не пытка. Все лучше, чем дурью маяться. Ты же на журфак хотела? — рассудительно возражала Таня.

Странно они выглядели вместе — строго и опрятно одетая Таня и Катя в яркой и эксцентричной одежде. Большеглазая и черноглазая похожая на галчонка бойкая Катя, с озорным угольком в глазах, и Таня с лицом каменного изваяния, даже улыбка у нее получалась строгой и надменной. Таня часто близоруко щурилась, при плохом зрении она напрочь отказывалась носить очки, справедливо полагая, что с очками у нее будет уж очень заумный вид.

— Ладна, Танюх ты меня знаешь. Мне по фигу все эти базары о шмотках, дискотеки с дебильной попсой, тупые мальчики, шоу по ТНТ. Я просто хочу своим путем идти. Какая радость учиться пять лет в универе и мучиться, что это не твое? А потом работать по специальности, которая тебе противна. И не переучишься уже, дети, туда-сюда, пятое-десятое.

Возразить на такую пламенную тираду Тане было нечем. Все же в глубине души она считала Катю слабовольным человеком, увиливающим от обязанностей под прикрытием громких фраз. Если бы Таню спросили бы в лоб, почему она считает свою позицию более правильной, то она не нашлась что ответить. Правильная и баста!

Каждая из девочек была полностью уверена в своей позиции, и прекрасно знакома с аргументацией противоположной стороны. Споры между ними носили чисто формальный характер и уж ни как способствовали рождению истины.

Перед посещением университета подружки решили скоротать время прогулкой по парку. Зимой парк вымирает, — нет развеселых молодых людей с пивом "Охота", бабушек с внучками, целующихся парочек; так что девочки гуляли одни по безлюдным аллеям и мирно беседовали.

А в это самое в парке появился неприметный микроавтобус. Бедные девочки! Плохое вы выбрали место для задушевных бесед — сквозь тонированное стекло машины Анатолий Самсонов ощупывал хищным взглядом в пустое пространство парка. Кровожадные сотрудники снафф-студии искали человеческий материал для своих бесчеловечных опытов. Анатолий довольно ощерился, увидев, как по припорошенной снегом аллее бредут две детские фигурки. Людей по близости не было. "Хорошая добыча" — подумал этот потерявший человеческий облик зверюга.

Таня почувствовала, как ей в лицо впилась вата, источавшая мерзкий сладкий запах. Перед глазами все поплыло, она даже не успела толком испугаться.

Ещё когда планета Земля только-только формировалась, по ней уже бродили самые различные монстры. Драконы, циклопы, василиски, грифоны: список можно продолжать. Но были и такие чудища, о которых легенды умалчивают. Во-первых, их было слишком мало (в смысле, чудищ), а во-вторых, они убивали людей, не оставляя после себя никаких свидетелей.

Вас никогда не возбуждала дырка на голове у дельфина? Она безумно напоминает мне разъебаный человеческий анус. При виде этой дырки каждый раз у меня стоит колом. В свои сорок лет я уже имею огромный сексуальный опыт с представителями обоих полов, даже с некоторыми представителями животного мира (коза, индюк, медуза и т. д.), занимался копрофилией, с 62х летней старушкой. Я это к чему, дорогие читатели, в сексе я пробовал практически все, и обычный трах меня уже не возбуждал.

Все изменилось две недели назад, после того, как я сходил в только что открывшейся дельфинарий "РЫБНЫЕ КУЛЬБИТЫ". Там выступал дельфин Пупок, после того, как я увидел его великолепную дырку, которая испускала фонтанчики прозрачной воды, мне безумно захотелось засунуть туда член. Я побежал в туалет, и кончил три раза. С тех пор моя навязчивая идея поиметь дельфина туда. Я устроился уборщиком в этот дельфинарий, но к дельфинам у меня не было доступа. Хитростью я спиздил ключи, от помещения где содержались дельфины, нырнул в бассейн, оглушил дельфина палкой, и присунул. Оооо, как это было волшебно, такая прекрасная необычная дырочка. Когда я кончил, дельфин почему то умер. Так я переебал всех дельфинов за одну ночь, и все же падлы сдохли.

Под утро, я решил поиметь уже труп и уйти. Ветиренар тем временем делал утренний обход, и застал меня за этим интимным занятием. Он жестоко избил меня, облил лицо кислотой, засунул в жопу бутылку, и разбил ее там. Сейчас я в больнице, наверное умру.

Сина не находила себе места. Не могла сидеть перед телевизором и прикидываться, что между ними царят мир и покой. Наконец, решила поехать послушать живую музыку, наплевав на молчаливый упрек Майка. Она знала, что он будет дуться, когда она вернется домой, но решила не обращать на это внимание. Потому что стояла перед выбором: выбраться из дома или сойти с ума.

Сворачивая на автостоянку у клуба, увидела мужчину, который, засунув руки в карманы, стоял у двери. Мужчину, который умел производить впечатление на женщин и знал об этом. На стене на его спиной переливалась многоцветная реклама клуба. Через открытую дверь на автостоянку рвалась оглушающая музыка.

Подъехав ближе, Сина увидела, что мужчина строен и высок ростом. Внушала уважение и ширина плеч. Прядь светлых волос небрежно падала на лоб. Ярко-синие глаза холодностью могли соперничать с ведьминым огнем. Глаза белого тигра, вышедшего на охоту.

Что-то рвануло внутри Сины. Она оперлась о крыло автомобиля, чтобы устоять на ногах. От возбуждения кислород в легких превратился к кристаллы льда и гелий.

Блондин. Странно, раньше она никогда не западала на блондинов. Обычно предпочитала смуглых, черноволосых мужчин, чем ближе к средиземноморскому идеалу, тем лучше.

В горло пересохло, в ушах стучала кровь. Чувствовала она себя крайне неловко, а убежать не могла. Разбушевавшееся сексуальное влечение не позволило бы. Закружилась голова, совсем как на приеме у дантиста, когда ей давали подышать закисью азота перед тем, как начать лечение.

Приходя в себя, Сина излишне долго рылась в сумочке в поисках мелочи. Она чувствовала, что его глаза, словно лазеры, пробегают по ней. Собравшись с духом, подняла голову. Он изучал ее, его губы сжались в тонкую полоску. И эти глаза, небесно-синие глаза униженного и оскорбленного ангела.

Сина отвела взгляд, прошла в гремящую темноту клуба. Ей не пришлось оборачиваться, чтобы узнать, идет ли он следом. Она чувствовала его присутствие, их словно связала невидимая нить.

Стены маленького, прокуренного клуба выкрасили в черный свет, чтобы создать иллюзию пространства. На эстраде дергалась рок-группа, перед ней скакали разгоряченные танцоры. Добравшись до стойки, она с изумлением увидела, что незнакомец опередил ее. И единственный свободный стул стоял рядом с ним. С каменным лицом она села, заказала пиво.

С трудом подавила вскрик, когда он чуть повернулся и прижался бедром к ее бедру. Бутылка с пивом дрожала, когда Сина подносила ее ко рту.

Она нашла его. Это он и только он. Сексуальное возбуждение пронзило ее, как стрелой, вызвав чуть ли не боль. Между ног вспыхнул пожар. Но что она могла с этим поделать? Она же не напилась до такой степени, чтобы предложить ему пригласить ее к себе и провести славную ночь. Она уже и забыла, как заводятся случайные связи. Ритуальные пассы стерлись в памяти. Вдруг он ее не захочет? Вдруг он — гей? Стальная серьга-череп в ухе ничего не проясняла. Отказа она бы не пережила.

— Я заметил, вы оглядываетесь. Что-нибудь вам здесь нравится?

Она не сразу сообразила, что обращается он к ней. Несколько раз моргнула, словно сбрасывая пелену с глаз. Лицо незнакомца находилась в нескольких дюймах от ее, она вдыхала его запах, волнующий аромат мужского пота. Разум ее парализовало, она напоминала кролика, который замер, выхваченный из темноты фарами приближающегося автомобиля.

Он — плохиш. Это же видно с первого взгляда. Нет, не смотри на него. Не делай этого. Ничего не говори. Допей пиво и возвращайся домой. На том голос здравого смысла замолк навсегда.

Все попытки сказать что-нибудь остроумное провалились. Заготовленные слова застряли в горле. Так что отвечать пришлось правдиво.

— Все.

Его звали Ферал. Он улыбнулся, произнося свое имя. А потом увлек ее на танцплощадку, своей личностью подавляя ее волю. Если бы он попросил ее отрубить правую пуку, она бы с радостью согласилась.

Всякий раз, когда он касался ее, она чувствовала, как трепещет кожа. Между ними словно пробегала электрическая искра. Она уже и забыла те сладостные ощущения, которые несло с собой сексуальное возбуждение. Устав от танцев, Ферал предложил ей выйти на улицу. Ночной ветерок быстро остудил пот, она задрожала от холода.

Когда Сина привалилась спиной к стене, Ферал поставил левую ногу между ее бедер, прижался к ней нижней частью живота. Словно юноша, ни от кого не скрывающий свою страсть. Как это возбуждало.

Он поцеловал ее, его язык решительно раздвинул губы, нырнул в рот. Руки обхватили талию, сомкнулись на пояснице. На несколько мгновений он буквально оторвал ее от земли. Сина уже не могла контролировать ни дыхание, ни сердцебиение. Ее пальцы гладили его спину.

Ферал разорвал объятье, знаком предложил ей следовать за ним. Нырнул в проулок, лавируя между мусорными контейнерами с грацией пантеры. Сина заколебалась.

— Ферал?

Он повернулся, глаза светились в темноте. Потянулся к ней, быстрый, как змея, взял за руку, привлек к себе, завел левую руку ей за спину. Она не сопротивлялась, лишь подставила губы для поцелуя. Свободная рука Ферала уже скользнула ей под блузку, пальцы обследовали грудную клетку, пожимали груди, перекатывали соски между подушечками. Она сладострастно стонала, терлась об него. Его губы творили чудеса. Сине приходилось напоминать себе о том, что надо еще и дышать.

Ферал прижал ее к стене, расстегнул пуговицы джинсов. Его раздувшийся член давил на ее бедро. Ферал уже расстегивал пояс брюк, когда Сину вдруг охватил страх.

— Нет! — она высвободила левую руку, остановила его правую.

В синих глазах Ферала она прочитала вопрос. Что она могла сказать? Что боится трахаться? Так он примет ее за динамистку.

— Нет, Ферал. Не здесь. Не так, — она бросила взгляд на кучи мусора.

Он постоял, задумавшись, потом кивнул. Сунул руку в карман брюк, достал ключ от номера мотеля.

— Когда сочтешь нужным, приходи. Я буду ждать.

…А дело было так. В небольшом городке, название которого держалось в строжайшем секрете, жил человек, имя которого позже появится во всех газетах. Звали его Юра (Гюрза). Как и многие жители городка он ничем не выделялся, хотя нет, отличия были наяву. Вот хотя бы его удивительная внешность- круглая голова с рыжими, засмальцованными волосами и огромными розовыми губами, или пальцы на руках — кривые как крюк у Фредди Крюггера. Одним словом человек был уникальный.

Как то раз, а именно летним вечером, этот уникальный человек пошел купаться на речку. Как всегда он одел вязаные трусы фирмы "Ochсo". На всякий случай он прихватил ласты и гвоздодер (для самообороны) Собравшись, он выдвинулся. Он шел не спеша, расслабившись. Настроения у него не было, так как он поссорился со своей матухой (Дворником). На подходе к реке он решил немного выпить спиртного. В рюкзаке, который забыл по пьяне дед Илько, Юрий обнаружил 3-х литровый бутыль 96 % спирта. Пил его он быстрыми глотками. Опустошив бутыль, он решил закурить свои любимые сигареты — "Беломор — Канал усиленный". Через пару минут Юра почувствовал позывы к мочеиспусканию. Облокотившись одной рукой о дерево, он принялся доставать свой член из штанов. У него плохо получалось. Он не успел. Моча хлынула из штанины.

— Идить, его налево!!! Юра хотел продолжить, но не смог, он увидел не вдалеке красивую девушку, которая, наклонившись, что-то делала. Говорят, что судьбы нет. Юре повезло. Глаза плохо различали, и он решил подойти.

— Здр-здр-здр-здр-здр-аа-вст-вст-вуй! — промямлил он. Это было последнее, что он сказал. Далее глаза поплыли, и он завалился на землю со страшным храпом. Девушку звали Алина (Матюндра). Это была высокая блондинка с очень даже не плохой фигурой и просто "безупречным" бюстом.

Она была еще слишком молода, и поэтому первое, о чем она подумала, увидев упавшего Юрика — это о манящем бугорке в районе пояса.

— О, какой большой и ароматный, надо бы испробовать на моей писе! Алина, раздвинув сексуальные ножки, вытянула из сопливой трубочки вибро-телефон фирмы "Vibros", который она стащила из вагины спящей Натахи (ее мать).

Этим телефоном она решила разбудить Юру. Пару мощных ударов трубкой о великолепную физиономию, результатов не принесли.

— Черт, будь оно проклято, это мурло!!!

Видя, что у нее ничего не выходит, она, раздвинув свои вонючие, худощавые костыли, с разбегу запрыгнула на кол, вогнав его по самое основание. У Юры выпал изо рта язык, и побежала пенистая слюна. Девушка начала двигать попкой вверх-вниз, получая на своем писастике неописуемые ощущения. У Юрика задергался правый глаз, и из ноздри показалась большая, зеленая сопля.

— А-оо-а-ооооо-а… — кричала Алина, подходившая к оргазму.

Неожиданно Юрий открыл оба глаза, и заглотил уже сползшую до основания языка соплю. В этот момент Алина начала кончать и сильно орать. У Юры, от перевозбуждения, глаза начали вращаться по часовой стрелке. Сперма хлынула неожиданно, обляпав лобок Алины и немного Юрино яйцо которое, кстати, выдохлось. Аля медленно сползла с члена и на четвереньках поползла в заросли камыша. Она решила вырубиться. Юре этого показалось мало. Член по- прежнему стоял и издавал пленящий аромат.

— Аля! Трахни меня еще раз, — заорал он.

— Иди в зад, я спать хочу.

— Ну, тогда я трахну тебя, шепотом пробурчал Юра.

Без страха на лице он залез в камыш. Обнаженные груди заставили его остановиться. Он чувствовал, что член вот-вот разорвет на куски. Когда взгляд остановился на лобке, Юра не сдержался. Лечь на Алину не составило особых проблем, но вот вставить оказалось сложнее, чем он думал. Она, с перепуга, начала кусаться и царапаться. Юра ударил ее кулаком в нос, и одним рывком вставил балду…в ароматную попку. Он промазал. Вытаскивать не было ни каких сил. Быстрые и сильные рывки заставили его кончить. Член по-прежнему стоял. Алина начинала приходить в чувства, от боли в задике.

— Юра! Падло, что ты сделал со мной? Ты же урод изнасиловал меня. Это тебе с рук не сойдет!

— Заткнись, тварь! Тебе еще повезло, что ты живая. А, с рук это мне сойдет, даже более, ведь это ты, первая трахнула меня! Я тебя прощу, только при условии, что ты сделаешь мне миньет.

— Пошел ты в жопу, мудак!

Пару мощных ударов заставили ее передумать, Нехотя взяв член в ротик, она принялась усиленно работать язычком и губками. Юра начал двигать им взад-вперед, косаясь членом пищевода. У Алины случился приступ тошноты. Вонючая блевотина вырвалась из горла, и обделав Юрино достоинство попала Але в трахею, из-за чего она задохнулась. Увидев бездыханное тело, Юра еще сильнее возбудился. Он раздвинул ноги, теперь уже мертвой Алине. Член вошел без усилий. Долгие рывки не давали настоящего кайфа. Все изменилось, когда Юра размолотил череп и вспорол живот. Запах крови озверил его. Он начал кусать мясо, при этом, продолжая водить членом внутри влагалища… Очнулся Юра через несколько часов, весь в крови и в сперме.

— О боже! Что я наделал? Я убил ее.

Дрожащими руками он одел свои пропитанные кровью фирменные трусы.

— Черт! Что — же делать? Я пропал!!! — заорал он.

Вдруг Юра понял…если ничего не делать меня посадят, моя жизнь будет окончена.

Он, немного отойдя от шока, вырыл небольшие ямки, в районе реки и принялся хоронить останки. Это был трудный для него денек.

Вернувшись домой, он решил помыться, так как уже более трех месяцев этого не делал. В душе воды не было.

— Оля! Неси ведро с водой, а то рожу разукрашу!

Оля, сестричка Юры, мигом исполнила приказ, и уже через несколько часов он сидел в кресле и занимался онанизмом, гоняя головку члена в огромной руке, при этом представляя мертвую Алину. Так прошел очередной вечер.

Родители Алины были перепуганы. Уже второй день она не появлялась дома. Волнение настолько переполняло их сердца, что они решили обратиться в милицию. На третий день тело нашли, вернее то, что осталось. Затем были похороны. Убийцу так и не нашли. Две недели спустя. Утро.

Юрий пошел за хлебом. Проходя мимо заброшенного французского кладбища, он заметил девушку, загоравшую на памятнике.

— Вот это да! Мне сегодня везет, надо-бы познакомиться — шепотом сказал он.

Немного походив вокруг да около, осмотревшись, он решил подойти.

— Девушка! Можно с вами познакомиться — спросил Юра.

Девушка, от неожиданности упала с памятника, на оградку, при этом чуточку порвала свои симпатичные трусики черного цвета.

— Ой! Извините, не хотел вас напугать — сказал он.

— Да нет, все нормально, меня зовут Надя, для тебя красавчик просто Над — сказала девушка.

— Какое прекрасное имя Надежда! А меня, вот мать нарекла просто Юра. Как тебе, звучит?

— О, да это просто отпад!

— Нет, детка это не отпад, отпад находится у меня ниже пояса! Не хочешь взглянуть?

— Я очень хочу, но давай вечером, а то я не подготовлена. Устраивает?

— Да. Только скажи…где ты живешь? — спросил Юра.

— Вот, видишь, тридцать пятый дом, там я обитаю, понятно?

— Да, я понял. Жди и я приду.

Юра развернулся и зашагал в магазин. Почти дойдя до магазина, он неожиданно поскользнулся на банановой кожуре, (а, кожура появилась от банана, который засунула в вагину себе т. Наташа, во время поездке на похороны Алины.) и упал физиономией в кучу кизяка, которую нехотя наложила корова дедушки коммуниста.

— Ах ты падло! Я убью тебя проклятый урод! — заорал Юра.

К полудню он добрался домой, без хлеба, потому — как магазин оказался закрытым, а по дороге кусочки хлеба не валялись.

Дома, как всегда Юру встретила его сестричка, с советским флагом в руках, и с огромной улыбкой на лице. Но даже довольное лицо ей не помогло.

— Оля! Неси ведро с водой, а то рожу разукрашу!

Воды в душе не было. И опять Оля начала бегать в поисках драгоценной жидкости. Конечно, она ее нашла. Мылся Юра тщательно, не пропуская ни одной части тела. Сложности возникли с мытьем гениталий. Дело в том, что с детства, он их никогда не мыл. На члене образовался налет черно-серого цвета, и вонючая сопливообразная слизь. Ему пришлось долго его оттирать шпателем и затирать наждачной бумагой, средней шероховатости. Мочевой канал, который забивался отходами жизнедеятельности, Юра прочистил с помощью шашлычного шампура, предварительно намотав на него кусочек половой тряпки. За время подготовки Юра сильно изморился и решил расслабиться. Онанизмом заниматься не хотелось, и он решил изнасиловать свою сестричку.

— Оля! Давай бегом ко мне, я тебя буду трахать! — крикнул Юра. Оля быстро прибежала. Она знала, что Юре надо подчиняться беспрекословно. Юра приказал ей раздеться. От вида обнаженного тела, он сильно возбудился. Как голодный хищник набрасывается на свою жертву, так и он бросился на бедную, беззащитную сестричку. Юра насиловал ее очень долго и жестоко. Ей было больно, но она терпела, потому что знала, если не выдержит, то будет еще хуже. После продолжительного издевательства, Юра еще раз помылся и решил собраться в путь. Надев самые лучшие трусы фирмы "Вязаль", изготовленные из натуральной шерсти собаки, имя которой было — Лота, Юра пошел открывать свой гардеробный сейф, изготовленный еще во времена правления В.И. Ленина. В сейфе были израильская рубашка " Изрио-2", крутые, засмальцованные брюки, неоднократно побывавшие на престижной городской свалке и модные дедовские, пропитанные потом и туалетным говном, носки 48-го размера. В прихожей он надел последнюю недостающую вещь — туфли, типа "говнотапы". Теперь он был готов идти.

Надя, время тоже время не теряла. Днем она сходила в знаменитый магазин "Sex Shop" и прикупила себе несколько видов вибраторов, типа самотык. Ей уже просто сильно надоело засовывать грязные пальцы. Вторую половину дня, она целиком отдалась мастурбации. Но, как говорится — время не ждет. Настал час встречи. Юра подошел около 21-го часа. Надя ждала его.

— Привет, Юра! — сказала она.

— Привет! Надюшенька.

— Я ждала тебя мой пупсик, и моя пися тоже, она просто горит и хочет почувствовать прикосновение твоего богатыря. Юра, возьми меня, я прошу тебя, быстрее!

— Нет, Надя, не здесь, пошли на кладбище, там романтичней!

И они пошли….В зарослях сирени, куда они пришли, начались бурные движения, типа вибраций. Юра поставил Надю раком, и принялся вводить свой половой гигант во влагалище. Сделать это оказалась очень трудно, так как у Юры после тщательной отчистки, член сильно опух, и болел. Он долго старался, даже немного начал потеть под мышками (антипреспирант "Колхозник-2", кустарного производства, на основе куриного помета с добавлением ослиной мочи, явно не помогал.). Это свершилось! Он вошел внутрь. Надя почувствовала слабую боль — ей не приходилось иметь дело с таким огромным членом. Хотя ей было приятно, особенно, после того как Юра задвигал им. Он старался, как мог. Богатырь болел с каждым движением, на нем появились огромные водянки. Преодолев ужасную боль, он заставил себя излить сперму. Наде показалось этого мало, и она попросила его, полизать ей клитор. Юра с радостью согласился. Она легла на спину, широко раздвинув ноги, так что бы Юрин язычок доставал до ее прекрасной писи. Лизание доставляло Наде массу удовольствий, но не Юре. Ему было мало просто трахаться и лизать, он настоящего кайфа. Она не видела, как Юра достал из жопы медицинский скальпель и плоскогубцы типа клещей. Впрочем, ей было не до этого…она была очень близка к оргазму, желание кончить переполняли ее. Одним точным движением он вонзил опасный предмет в лоб, по самую рукоятку. Это произошло в тот момент, когда Надя кончила. Она на всю жизнь запомнила это ощущение. Бездыханное тело, в судорогах рухнуло на заброшенную могилу. Она умерла. Юра навалился сверху и применил сверхмощное орудие разделки — клещи. Кусок за куском вылетал из кустов. Он рвал мясо, ломал кости, вымазывал свой член в кровь. Ему хотелось брызгать спермой, но не получалось.

— Что же делать? — подумал вслух он. Юра знал, что необходимо что-то новое, для получения оргазма. И он придумал.

Разорвав жертве кишечник и выпотрошив его, Юра принялся натягивать его себе на член. Обхватив рукой твердеющий с каждым натягом жезл, он принялся водить рукой кишку. Губами Юра, при этом сосал сосок на груди разорванной девушки. Сперма потекла бурным потоком, смешиваясь с останками дерьма в кишечнике. Кончив, Юра лег на спину, а сверху положил на себя труп. Ему было приятно. Он заснул. Но не надолго. До утра оставались считанные минуты. А ведь еще предстояло убрать останки кровавой ночи. Чем он и занялся. В этот раз он решил не закапывать труп, а отнести домой — на память. Сразу возникла проблема — не во что было сложить составляющие тела. Решить проблему не составило большого труда для такого умного человека (он окончил 6-ть классов). Сняв свои фирменные трусы, и завязав места в которые обычно проходят ноги, он принялся напихивать мясо и куски тела. Места, явно было мало. Юра снял дедовские носки…. Голову жертвы он поместил в задний проход. Волосы не влезли — их пришлось оборвать клещами. Закончив с упаковкой, он отправился домой.

Дома Юра оказался около 6-ти часов утра. Закинув добычу в морозильный сейф "Мороз-1", он вырубился на коврике, в прихожей. Идти на кровать не было сил. Спал он не долго. Буквально через несколько часов его разбудила Оля.

— Юра! Вставай, мама с рынка пришла! — закричала она.

— Ты что, не видишь, что я сплю? А! Тебе шо коза, жить надоело? А! Я не слышу!!!

Юра явно был не в себе.

— Юра! Не кричи на сестричку. Это я попросила разбудить тебя. Я хавать принесла- ответила мать.

Юра встал, вопреки своей воле. Желудок уже давно заявлял о себе. Как всегда, не помыв руки, он сел за стол. Еда была уникальная — кусочек заплесневевшего хлеба, пару ломтиков старого сала, и огромная миска сваренного комбикорма вместе со шкурками от гнилого картофеля. Ел он с огромным удовольствием….

А в это время, на другом конце города, развивались очень интересные события. Таня, сестра Нади, начала волноваться из-за пропажи сестры. Она решила найти ее. Первое, что ей пришло в голову, это сходить до парня, с которым она встречалась. Адрес она знала, так что трудностей с поиском не возникло.

Дверь квартиры открыл сам великий Юра.

— Ты парень Нади? — спросила Таня.

Осмотрев девушку с ног до головы, он ответил…

— Я, бывший парень, мы теперь не встречаемся, она куда-то пропала.

— Меня зовут Таня, я сестра Нади. Думала, ты знаешь где она. Ну ладно, я пойду.

— Постой! Я могу тебе помочь с ее поисками — сказал Юра.

— Хорошо, давай искать вместе.

Тане очень понравилось общение с ним, да и он сам.

Они решили начать поиски. Юра предложил пройтись по различным кафе, барам, магазинам. Долгие хождения успехом не увенчались. Таня сильно устала.

— Юра! Давай отдохнем, а то у меня ноги болят- предложила она.

— Хорошо. Пошли ко мне домой, здесь не далеко.

Ключа у Юры не оказалось, он его отдал матухе, поэтому пришлось залазить в окно.

Открыл дверь он не сразу, ему пришлось поработать немного с заклинившим замком.

— Проходи!!! Танюша! Устраивайся, как дома, а я сейчас чайку поставлю.

Таня села на кровать. Пока не было Юры, она осмотрелась. Квартира была обычной. Никакой роскоши и особых достопримечательностей не было. Хотя кое-что все же было…статуя голого мужика, с презервативом на члене.

Когда зашел Юра, она первым делом узнала для чего это. Из его ответа Таня поняла, что этим членом мастурбирует его сестричка-Оля. Ей это показалось странным- как можно мастурбировать фарфоровым членом, пусть даже в презервативе. Она решила сама испробовать это чудо техники.

— Юра! Можно я попробую? Мне никогда не приходилось засовывать себе такой твердый член!!!

— Хорошо, попробуй, только давай я посмотрю, как ты это будешь делать?

— Я не против- ответила она.

15 февраля. Сегодня на ужин давали гороховый суп. Мне дали без мяса. А Тане с мясом. Когда она отвернулась, я незаметно вытащила у нее из тарелки мясо, а Верка ей сказала. Танька начала отбирать у меня мясо, но я его сразу съела. Тогда она заревела и стала меня бить. А я стала ее бить. Тогда пришла Крыса и начала нас бить. Я плакала громче Таньки и меня Крыса била меньше. А Танька не плакала, а только кричала и ругалась. Тогда Крыса взяла плетку, сняла с Таньки штаны и стала бить плеткой. На попе у Таньки оставались красные рубцы. Танька стала плакать и просить Крысу ее не бить. А Крыса еще сильнее стала бить Таньку. Попа у Таньки стала совсем красная и Крыса перестала ее бить. Танька рыдала и у нее текли сопли. Крыса очень разозлилась на Таньку и сказала, что сейчас она будет сосать у нее пизду. Она очень любила садиться девочкам на лицо, когда они ревут, и закрывать пиздой рот и нос, чтобы трудно было дышать. Танька вырывалась и орала. Тогда Крыса схватила ее за голову и ударила лбом об пол. Танька перестала орать, а только вздрагивала и хлюпала носом. Крыса сказала, чтобы она глубже лизала и со всей силы прижимала ее к пизде. Танька ревела, но лизала, а Крыса стонала от удовольствия. Потом она задрожала и кончила Таньке в рот. Потом она взяла Таньку за щеки и целовала ее в рот. Как собака Вилка во дворе, которая выгрызала кишки у дохлого кролика. Это я вчера видела. Губы у Таньки распухли и стали красными, и из них текла кровь. Некоторые девочки смотрели и дрочили пизденки…

Уже несколько дней…. Я сидел без дозы. Мысли путались, голова гудела, кости, казалось, были сделаны из льда, при этом все тело горело. Казалось потолок вот-вот полезет вниз и задушит меня. Мышцы поочередно сводило судорогами. Я закурил дрожащей рукой. Дым обжег горло и меня чуть не стошнило. Если так будет продолжаться и он не придет, то моя голова взорвется. Теперь я понимал, что ту боль, которую я испытывал раньше, нельзя было назвать болью. То что испытывала каждая клеточка организма, было несравнимо ни с чем. Казалось, что меня вскрывали заживо, доставая поочердно тот или иной орган, вшивали его обратно. Руки жутко тряслись и я выронил тлеющую сигарету. Тупо глядя в потолок я притушил ее босой ногой, ничего не почувствовав. Мое сердце билось, казалось, из последних сил и поэтому ему было не до ритма. Единственной устойчивой мыслью в голове была: ДОЗА.

Звонок в дверь. Я знал, что это пришел он. Я почувствовал, как счастье наполняет меня, осталось только заработать эту дозу. Ну это меня мало волновало. Мадленно поднявшись с дивана, я, держась за стену, поплелся в коридор. Мерзкая вязкая слюна заполняла рот, губы распухли и ныли. Я заглянул в зеркало и в ужасе закрыл лицо руками. Зрачки были размером с блюдце, под глазами были жуткие синяки, лицо было абсолютно белого цвета.

Трясущейся рукой я повернул замок в двери и сразу же отлетел от сильного удара в зубы.

— Ну, что? Ждал меня? Я тебе кое-что принес, только тебе придется это заработать, — он хитро ухмылялся и смотрел на меня сверху вниз.

Я утер кровь с губы и пополз на четвереньках к нему. Он схватил меня за волосы и потащил в комнату. Я даже не пытался сопротивляться. Наоборот: скоро все кончится и я получу дозу. В комнате он поставил меня на колени и нагнувшись слизнул кровь с моей губы, поморщившись он еще раз совсей силы ударил меня в лицо, на этот раз в нос. Мое сознание стало покидать меня от жуткой боли, но он похлопав меня по щеке вернул в реальность. Еще раз дернув меня за волосы он расстегнул ширинку и разжал мне рот и сунул туда член. Я и не думал сопротивляться. У меня просто не было сил. Я просто не двигался и терпел. Через несколько минут он застонал и засунув член мне в глотку кончил. Я почувствовал, как вязкая соленая жидкость потекла мне прямо в горло, я закашлялся и из носа потекла мутная струйка, смешанная с моей кровью.

— Хороший мальчик, — он приветливо улыбался. Видимо у него было хорошее настроение. — Только этого мало. Раздевайся, а сейчас приду.

Я все еще кашлял и меня жутко тошнило. Если бы я ел что-то за последние 3 дня, то меня точно вырвало бы. Через несколько минут он принес из кухни нож и приказал мне еще раз, чтобы я разделся. Трясущимися руками я стянул с себя футболку. И сразу же почувствовал холодное лезвие на животе. Он задумчиво, поводил по мне ножем, выбирая место и наконец надавив на него, сделал небольшой надрез. Я завыл от жуткой боли, из глаз брызнули слезы и в голове что-то, казалось, лопнуло от боли. И сразу же почувствовал удар в челюсть.

— Не ори! А то я уйду.

Нет, нет! Я утер слезы и закрыл глаза. Он провел пальцем по надрезу и попробывал кровь на вкус. Я с трудом сдержался и только слегка постонал.

— Вот, хороший мальчик.

Он поцеловал меня в окровавленные губы. Но стоило мне расслабиться, как я получил резкий удар в живот. Он залился веселым смехом. Ему явно понравилась его шутка.

— Что-то я устал. Я пока посплю, а ты подожди, потом тебе все будет.

Он разложил на столе дорожку кокаина и втянув ее лег на диван и сразу отключился. Я попаталя слизать со стола хоть что-нибудь, но там уже ничего не осталось. Я подполз на коленях к дивану. Рядом с ним лежал нож в моей крови. Я незадумываясь схватил его и резко воткнул в его горло. Он открыл глаза, захрипел, и схватил меня за руку. Я слышал хруст рвущейся плоти и видел как он только хипит и пускает кровавые пузыри. Через секунду он затих.

Я обшарил его карманы. Через несколько минут я уже заполнял старый шприц с тупой иглой. Думаю 6 доз будет как раз. Трясуещейся рукой я с трудом нащупал вену и проткнув кожу влил все что было в шприце.

О даааааа…

Я прилег рядом с ним и поцеловав его остывающие губы стал ждать…

Все началось два года назад. Уже тогда, когда ничего, казалось бы, не предвещало беды она почувствовала, что жизнь ее подошла к краю пропасти. По крайней мере, дальнейшая жизнь будет уже совсем другая. Саша, муж, горячо уверял ее, что все будет прекрасно. Строил такие радужные перспективы, что даже она, порою, оказывалась спеленутой этой сладкой липкой паутиной. Она старалась гнать от себя тревожные мысли. В глубине души она осозновала, что тут что-то не так, что все это неправильно, но сформулировать свои сомнения словами она не могла. Зато он мог. Его рассуждения были такие логичные, подкрепленные какими-то математическими выкладками и графиками, к которым она еще со школы питала благоговейное отвращение. Единственно, что она могла, это повторять и повторять, что все эти ваучеры, акции, билеты все это обман, игра, а если и не обман и не игра, то "честная" глупость со стороны всех этих ноявленных директоров-нуноришей. "Саша" — молила она его — "Hу, не надо, прошу тебя, денег совсем не осталось, даже Катьке ранец к школе не на что купить — все туда отнес". Он морщился, как от зубной боли, и снова начинал приводить свои расчеты, тыкать ей под нос свои графики, уверяя ее что уже через две недели они смогут купить новенький автомобиль, не говоря уже о такой ерунде, как телевизор, стиральная машина. "Поедем за границу! В Грецию, Турцию. Будем жить как Иранские шейхи" — говорил он — "Только потерпи еще немного. Я тут посчитал, если бы где-нибудь еще достать хотя бы тысяч десять, пятнадцать баксов, то через месяц можно вообще забыть, что такое работа… Слушай давай квартиру продадим. Все равно потом лучшую купим.." При этих словах с ней случалась истерика. Для себя она твердо решила, что пусть продаст хоть все, квартиру она не отдаст. Пускай сначала убьет ее и Катьку а потом делает все, что хочет. Он обзывая ее дурой, идиоткой, собирался и бежал опять туда, где сотни, тысячи таких же простаков с телячим восторгом рассматривали графики роста курса акций…

Квартиру он не тронул, но деньги все-таки достал.

Это потом Галя узнала, где и у кого он достал эти деньги, когда через пару месяцев после краха всех этих пирамид к ним в дом пришли кредиторы, требуя в трехдневный срок принести баксы. Прошел трехдневный, потом недельный, потом месячный срок. "Счетчик" стучал, накручивая проценты на проценты, засыпая дробленым щебнем могилу их жизни…

Саша, молодой, умный, сильный когда-то, стал похож на старичка. У Гали в волосах появилась обильная седина. И только Катька продолжала жить своей обычной беззаботной жизнью первокласницы… И тоже, как оказалось, не долго…

Саша куда-то исчез. А кредиторы остались. Они стали вести себя нагло и развязно. Как-то, придя к ней поздно вечером (Катька уже спала), приказали приготовить пожрать из принесенной с собою еды. Своей еды у нее давно уже не было. Выставили на стол бутылку водки. Пока она возилась у плиты — пили водку, матерились, говорили пошлости в ее адрес. Затем, когда еда была приготовлена, она хотела уйти в комнату, оставив их одних, однако один из них преградил ей дорогу, предложив составить им компанию. Чтобы не раздражать непрошенных гостей, осталась с ними, чуть пригубливая рюмку водки, которую они налили ей. Она сидела ни жива ни мертва, выслушивая все пошлости в свой адрес. Затем ей предложили раздеться. Просто предложили, прозрачно намекая на то, что выбора у нее нет. Она разрыдалась, умоляя их не делать этого, надеясь на какое-то чудо. Чуда не произошло. Двое взяли ее под руки и уложили спиной на обеденный стол придерживая за руки, чтобы не трепыхалась, а третий, оголив свой член, с силой засадил его ей во влагалище. Затем они долго по очереди насиловали ее не обращая внимания на ее еле сдерживаемые рыдания и ручьем текущие по лицу слезы. Ей было больно и страшно. Больно, потому что натертое влагалище горело словно в огне, а страшно потому что в любой момент они могли перебраться в комнату, где под одеяльцем, мирно посапывая, безмятежно спала Катька.

И позже они принуждали ее оказывать "сексуальные услуги". В сущности, она была у них в рабстве. Ею пользовались кто хотел, когда хотел и как хотел. Когда этими посещениями пресытились, ее устроили "работать" в один из борделей. Отрабатывать долг.

Работать приходилось сутками, и в стационаре и на выезде. Котировалась она по доволно невысокой цене вследствие своего возраста и весьма утомленного вида, поэтому работать ее заставляли больше других. Собственно говоря, те люди, на которых она работала, договорились с хозяином, чтобы она, по возможности, не "простаивала" и ее эксплуатировали практически круглые сутки. Ее вывозили к какому-то полубезумному скаредному старику, который бил ее по лицу, заставляя как-то "по особенному" сосать его смощенный, не подающий жизни член, затем сразу же везли в компанию четырех (а затем присоединялись еще трое) двенадцати-тринадцатилетних подростков, которые без перерыва насиловали ее, усадив в какое-то грязное продавленное кресло, спуская во все дыры в какие только догадались засунуть свои перетруженные онанизмом члены, не заботясь о способах предохранения и о приличиях вообще. Затем, еще мокрую, с распухшим, красным влагалищем, она ехала ублажать семейную пару, где муж и жена, со сладострастным садизмом предовались своим изощренным утехам над крепко связанной по рукам и ногам женщиной, присланной ем по заказу. После таких обслуживаний на теле оставались долго непроходящие синяки, которые, впрочем, не смущали молодую бандитскую поросль, и которые, естественно, ни копейки не платили за часок любви с "мамкой". Денег ей на руки не выдавали — все шло кредиторам на погашение долга. Ребенка своего она почти не видела. Более того, по некоторым признакам, она стала понимать, что то, чего она так боялась и что казазалось ей практически неизбежным уже произошло. И только об одном она молила, чтобы хотя бы не били ребенка.

Приходя утром домой она видела заплаканное, опухшее лицо дочери. Hа вопрос — "Что с тобой, доченька?" — она опускала глаза и говорила — "Hичего". Судя по окуркам в пепельнице, ночью в квартире кто-то был, а по некоторым признакам — уже не первый раз. "Hеужели насилуют" — стучала в голове неотвязная мысль, но какая-то обреченность притупляла боль этого осознания. В фирме, где она работала, она видела маленьких девочек, шести — десяти лет, которые подвергались сексуальной эксплуатации. Часто они работали вместе с мамами, обслуживая очень состоятельных клиентов. Их наряжали, словно куколок и кормили так, чтобы они были толстенькими и упитанными. Иногда Галя даже завидовала им, их здоровому, жизнерадостному виду. Катька не была похожа на этих девочек. Ей шел десятый год, она была худая и бледная и скорее уж вызывала жалость нежели сексуальные эмоции. Hо это так думала Галя.

Обычно после серии вызовов ее привозили на фирму, она проходила медицинский осмотр, соответствующие профилактические процедуры, и ждала открытия метро, чтобы с первой электричкой добраться до дома. Hа этот раз шофер, недавно работающий в фирме, подвез Галю прямо до дома. Было около трех часов ночи. Подходя к дому она увидела слабый свет ночничка, горящего в комнате. "Странно, Катька не спит, или забыла потушить свет". Войдя в квартиру она сразу все поняла. Hе зажигая свет она долго стояла в прихожей, не решаясь войти в комнату. Из комнаты доносилось ритмичное поскрипывание старой кушетки и эпизодические вслипы и детские причитания. Временами слышались мужские голоса. Осторожно приоткрыв дверь она увидела лежащую поперек кушеточки Катьку. Ее голенькое маленькое тельце с широко раскинутыми в стороны ноги, сильно контрастировало с двумя крупными темными мужскими фигурами, склонившимися над ней. Один из них со спущенными штанами стоял на коленях рядом с кушеткой. Его член почти полностью исчезал в детском влагалище. Он медленно вводил член туда и обратно, пытаясь поглубже проникнуть в тело девочки. При каждом таком погружении девочка тихонечко всхлипывала и страдальчески закатывала глаза к потолку. Hос и глаза ее были красными, а лицо опухшим от слез. Она уже не плакала, а лишь покорно ждала, когда дяди отпустят ее спать в ее кроватку. Второй мужчина сидел рядом и перебирая пальцами свой возбужденный орган терпеливо ждал своей очереди с интересом наблюдая за интимным процессом. Гале на минуту показалось, что это два вампира пируют над телом ее дочери. Сердце защемило от жалости к ни в чем не повинному человечку. Она тихонечко проскользнула в ванную, разделась, оставшись в чулках и комбинации и снова проскользнула в прихожую. В этот момент первый мужчина стал кончать, выплевывая потоки спермы в глубине детского влагалища. Она подождала, пока он окончательно затихнет, чтобы не вызвать раздражения своим неожиданным появлением в самый неподходящий момент и тихо вошла в комнату. Мужчины с недоумением посмотрели на вошедшую. Один из них, тот на которого она "работала", явно раздражаясь протянул — "Ты чо, блядь?" Галя приветливо улыбнулась им, как бы говоря, что она ничего не имеет против их присутствия и того, что они делают. (Еще бы она была против!) Затем, склонившись над девочкой она поцеловала и успокоила ее как могла. При этом она намеренно выставила на обозрение свой пышный голый зад, как бы приглашая второго попробовать ее вместо девочки. Ее уловка удалась. Мужчина подошел к ней сзади и похлопывая по голым ягодицам протянул — "А она ничего" — и стал вводить член в задний проход женщины. Галя игриво охнула, как бы не ожидая такого поворота событий, и кокетливо выгнула спину.

Hа другой день она решилась предложить шефу использовать ее девочку вместе с другими такими же девчушками. Шеф благосклонно принял это предложение предварительно познакомившись поближе с новой работницей. А еще на другой день Катюшка была зачислена в штат и начала работать вместе с матерью. Теперь она была по крайней мере хоть как-то пристроена.

Было это уже достаточно поздно, когда дядя Толя возвращался с работы. Ярко светила полная луна, освещая сонные улицы города. Несмотря на возраст, дядя Толя двигался быстро и резво, насвистывая себе под нос какую-то детскую мелодию. Он улыбался ночному городу, яркой луне, свежему воздуху, наполненному благоуханием сирени и трелями юных соловьёв, отчего сам чувствовал себя вдвойне моложе.

Он даже и не заметил, как очутился возле городского парка и величавого памятника Чернышевскому. Неожиданно дядю Толю привлекли странные гулкие звуки, доносившиеся из железного мусорного бака. Какой-то юноша неопределённого возраста копошился в отбросах и что-то бормотал себе под нос. " Бедная Россия! "- подумал дядя Толя почти вслух.

Он продолжал также резво идти к своему дому. Вновь его захлестнули тёплые воспоминания; воспоминания эти были связаны с его безоблачным детством: первый невинный поцелуй в солнечном Артеке с девочкой Катей, которая всегда носила длинное платье, потому что была отличницей; алый новенький галстук, который ему повесила на шею директор школы Изабелла Тимофеевна. Однако картины прошлого внезапно развеялись, и дядя Толя тряхнул головой, осмотрелся по сторонам. Околдованный весенними грёзами, он поймал себя на мысли, что, отмахав приличное расстояние, он вновь оказался на уже знакомом ему месте — возле памятника. "Ну и ну!" — ошеломлённо прошептал он, — "Вот что весна с людями делает!!!"

Добрые глаза дяди Толи встретились с побелевшими от злобы глазами парня, который рылся в мусорке; у него была крупная голова, старенькие очки и реденькая бородёнка. Дяде Толе стало неуютно оттого, что бродяжка показал ему язык, тоненько рассмеявшись при этом. Потоптавшись на месте, дядя Толя махнул рукой и двинулся по тёмной улице, отметив, между прочим, что лицо изваяния очень схоже со внешностью копошившегося в мусорном баке юноши.

Наконец он вошел в подъезд своего дома, извлёк из кармана связку ключей и легонько проскользнул в квартиру, дабы не потревожить чуткий сон любимой супруги. Осторожно чмокнув её в пухлую щёчку, он мигом поспешил на кухню. Включив там свет, он обнаружил большую записку:

Я стояла за дубовой дверью, которая прикрывала вход в детскую….

Она лежала на белоснежном ковре с длинным и безумно мягким ворсом, казалось, что ее нежное розовенькое тельце вот — вот утонет в нем….

На вид ей было лет 15 не больше, светло-голубенькая блузка, юбка в мелкую плиссировку до колена, и…белые в розовый горошек трусики.

Он с жадностью тискал огромными лапами ее еще совсем детскую, неразвитую грудь, поочередно сжимая то одну то другую.

— Дорогая, я так ждал этого, так ждал. Наконец то ты моя….

И еще что то неразборчивое нечленораздельное, но она уже его не слышала, только слушала такт его прикосновений, ловя себя на нелепой мысли, что непременно хочет продолжения, но не дешевого романа, а чего то особенного, непознанного, того, за что можно пожертвовать самым сокровенным…

Он нервно стащил с себя свитер, майку; мгновение- и его джинсы на полу. В ее газах — только желание и страх-страх перед неизведанным. Вот его рука резким движением сдернула юбку, вот трясущиеся пальцы нервно шарят по пуговичкам блузки, но он слишком долго ждал, чтобы оттягивать столь долгожданный момент. Он дернул полы в разные стороны и нет преграды-пуговицы повалились одна за другой на пол, при этом немного подпрыгивая вверх и раскатываясь по углам комнаты.

Боже…маленькие грудки с торчащими сосками….ему захотелось впиться в сосок зубами, почувствовать на своих губах ее плоть. Он с жадностью прильнул ртом к правой груди и засосал ее почти всю одним вдохом. Она вскрикнула, стараясь всем своим телом отпрянуть назад, назад от его зверского оскала и нечеловеческого взгляда хищника. Струйка крови, смешанная со слюной покатилась по ее прозрачной детской коже и розово-коричневым пятном застыла на ковре. Она на секунду потеряла сознание, но острая боль вновь пронзила все ее существо, когда его губы стали жадно высасывать ее кровь…сосок разбух, заныл как плачущая скрипка, но скоро это прошло и боль стала возбуждать ее тело.

Он зубами разрывал ее трусики, при этом обсасывая каждый лоскуток как стервятник теребя в клочья свою добычу…Одно стремительное движение и его член оказался в ее нежненькой, упругой попке. Она уже не могла кричать, только взвизгнула как пришибленная собачонка и снова потеряла сознание. Ее разум очнулся только через несколько минут, когда он делал последние, стремительные фрикции и в почти девственную дырочку выплеснулся фонтан густой горячей спермы…

Его жертва была растерзана, разорвана в клочья, унижена, но звериное желание не отступало ни на минуту. Он развернул ее еле живое тельце к себе задом и поставил на колени так, что ее девственная щелка оказалась у него перед глазами…одно движение языком и из нее вытекла вязкая бардовая капелька крови…Он слизнул ее кончиком языка, затем лизал ее щель еще и еще, обезумев, от вновь овладевшего им желания, он с силой дернул ее за волосы и бурно кончил ей на бедро.

Отшвырнув свою жертву как испитую до дна чашу, он стал натягивать штаны. Ее тело бездвижно лежало на белоснежном ковре с липкими пятнами крови…Вся комната наполнилась запахом мускуса и свежего мяса — это напоминало бойню для скота…

Тогда, в тот момент мне захотелось подбежать к нему с жадностью впиться в его соленые липкие губы и почувствовать на вкус его плоть; мне хотелось чувствовать его животный взгляд и безумно, жадно грызть его губы, чтобы тонкая струйка его плоти проникла в мой рот, чтобы я чувствовала аромат его крови — его жизни…

Она еле — еле приподнялась на колени и подползла к его ногам, обхватив их окровавленными пальцами, прижимаясь всем телом к своему завоевателю.

Я стояла за дверью и по моим ногам стекала капля теплой прозрачной жидкости….

Динин — Старший Сын Дома До'Урден праздновал победу. Только что, произошло множество событий, давших тому сразу несколько поводов.

Во-первых, дом До'Урден, к которому он принадлежал, нанес сокрушительный удар по дому ДеВир — четвертому дому города. Убив всех благородных представителей дома ДеВир, дом До'Урден обретал новый статус и превратился из десятого в девятый дом Мензоберранзана. Теперь они стали так близки к восьмому дому, матрона которого входит в совет Великой Ллот. У них будет больше власти, а богатая добыча станет приятным дополнением к ней.

Во-вторых, во время битвы Динин убил своего старшего брата. Он не испытывал угрызений совести. Ведь воткнуть в спину брата адамантовый меч было очень просто, и уж это точно стоило того, чтобы стать Старшим Сыном Дома До'Урден.

Но была и третья причина, по которой похотливая улыбка не сходила с лица Динина. (Каждая ночь может стать особенной! — добрый совет)

Когда наконец солдаты нашли тайник, в котором прятались дети дома ДеВир, то это был отряд под его командованием. Приказ матроны был суров — убить всех. И этот приказ был разумен, ибо любой оставшийся в живых член поверженного дома мог подать в суд на дом До'Урден и тогда… Думать об этом не хотелось.

Но похоть была тайной страстью Динина и он не устоял. Когда резали детей, он начал первым и троих лично хлестанул отравленным хлыстом. Остальное завершили солдаты… Но только пятеро самых верных воинов знали секрет его хлыста. На самом деле, он был смочен в парализующем зелье, и трех жертв по безмолвно отданному приказу вынесли из дома вместе с добычей, которой было много в ту ночь. Но эти три мешка отправились не в сокровищницу дома До'Урден, а в маленькую глубокую пещеру неподалеку, вход в которую был столь неприметен и столь удачно прикрыт заклятием отвода глаз, что подозревали о ее существовании лишь самые близкие друзья Динина. Это была пещера его наложниц.

Простолюдинки дроу считали счастьем пойти в содержанки к богатому господину из благородного дома. Но такие союзы были редкостью, благородные дроу предпочитали идти по другому пути. Динин покупал у дилеров юных девушек дроу, подсаженных на эрхаз — особый наркотик, действующий только на женщин. Суточная доза приводила девушку в состояние сильнейшего вожделения, в котором она пребывала большую часть суток, а потом впадала в недолгий, но очень глубокий сон. После сна нужна был новая доза, а если ее не было, то наступала ломка, о силе которой ходили легенды. Для благородного дроу не было проблемой достать эрхаз — его мог изготовить любой маг средней руки, да и стоил он не дорого. Но по неписаному закону эрхаз никогда не продавали простолюдинам…

Положение подсаженных на эрхаз девушек было не лучше чем у рабынь, каковыми они, по сути, и являлись. Пять прекрасных наложниц жили в темной пещере Динина в ожидании, пока кто-нибудь из слуг принесет дозу эрхаза и немного еды. Что они должны были делать за это? Абсолютно все, что скажет хозяин. Нужно отдать должное Динину — он был изобретателен в своих желаниях.

Впрочем, сегодня был особый день. Все указания были отданы через слугу и приготовления закончены.

Когда он вошел, на главном ложе в середине пещеры уже предавались страсти две его наложницы. Ему повезло купить этих двойняшек — тогда он выложил немалую цену и никогда не жалел об этом. В их внешности явно проскальзывало что-то, выдававшее благородные корни. Обе они были великолепно сложены, среднего роста, и при этом были награждены довольно внушительной грудью (портнихи у которых Динин заказывал наряды для своих девочек, называли этот размер четвертым). Не смотря на свой внушительный размер груди девушек не подавали и намека на обвислость. О, это было поистине завораживающее зрелище — две пары больших правильной круглой формы грудей с большими ореолами вокруг сосков. Сейчас они как раз предавались любви в классической позиции и Динин с удовольствием наблюдал как четыре возбужденных шара с набухшими сосками трутся друг о друга. На девушке, что была сверху — ее звали Зэзла — не было ничего кроме тончайших кожаных трусиков, к которым был приделан изящный искусственный член из чистого золота, инкрустированный изумрудами и рубинами. Мастера ювелиры говорили, что ребристая огранка камней, расположенных в правильном месте, может довести женщину до исступления куда лучше, чем любой естественный фаллос. Динин не без скепсиса относился к утверждениям торгашей, нахваливавших свой товар, однако, когда сестра Зэзлы — Шисла попросила купить еще несколько таких побрякушек, убедился, что мастера свое дело знают. Сейчас ноги Шислы плотно обхватывали упругий зад Зэзлы их груди терлись друг о друга, движения становились все интенсивнее. Шисла стонала, и что-то страстно шептала на ухо сестре. Ее руки в истоме рвали покрывало, на котором лежали сестры. Похоже, приближалась кульминация их соития.

Но Динин не собирался ждать. Его глаза уже достаточно привыкли к свету свечей, горевших в пещере (как любой дроу он, конечно, прекрасно видел в темноте — в тепловых лучах, но ублажать свою похоть предпочитал, все же, при свете естественном). Он сделал решительный шаг вперед и закрыл за собой дверь.

Увидев хозяина, сестры, повинуясь доведенной до автоматизма дисциплине, мгновенно вскочили, спрыгнули с кровати на пол и, встав на колени, полонились хозяину. Им нельзя было подниматься из поклона или поднимать глаза, пока хозяин не позволит.

Динин повесил ножны с адамантовым клинком на вешалку. Звук был условным знаком. Сестры мгновенно поднялись — одна чубы снять плащ с господина, другая вновь встала на колени, чтобы помочь ему разуться. Пока Зэзла возилась с завязками камзола Динин сделал условный знак и Шисла быстро добравшись до его члена начала возбуждать его губами. Тем временем, ее сестра продолжала раздевать господина до тех пор, пока он не остался в одной просторной нижней рубашке.

Он снова сделал знак: сестры могли быть свободны. Его ожидало главное блюдо. Взгляд Динина обратился трем нишам, находившимся в глубине пещеры. Не смотря на то, что они были отгорожены только плотными черными занавесями, определить что происходило внутри было невозможно — на занавесях лежало заклятие звукового барьера. С какой же начать? Он не сказал слугам в какую именно нишу поместить каждую из девушек. Ну что ж, предоставим выбор Фортуне.

Он вошел в среднюю нишу. Там Гйела — самая юная из его наложниц — заканчивала приготовления самой юной из жертв. На кушетке лежала маленькая, но совершенно очаровательная девочка лет шести-семи. Светлые волосы, огромные слегка красноватые, как у всех дроу, глаза, благородная осанка, уже начинавшая складываться женственная фигура, которой придавала особенную пикантность трогательная детская худоба. Во всем в ней чувствовался аристократизм — представительница одного из лучших домов Мензоберранзана несомненно через несколько лет стала бы одной из самых блестящих красавиц города. Но пока… Пока от нее нельзя было ждать любовных утех, можно было насладиться лишь насилием, замешанным на сексуальности. Она лежала лицом вверх на низкой и короткой бархатной кушетке. Ноги ее были разведены настолько широко, что бедра девочки лежали на самом краю кушетни, открывая прекрасный доступ к генеталиям. Голени и лодыжки были прикреплены небольшими медными обручами к ножкам кушетки. Руки были прикреплены подобным же способом к поручням, располагавшимся по бокам. На уровне ключиц ее тело было перехвачено шелковым платком, завязанным под кушеткой, а голова и шея свисали, оставаясь без всякой опоры.

Было бы неверно отправлять на тот свет такое прекрасное создание не позволив ей познать радость плотских утех. Половые губы и девственная плева уже были смазаны обезболивающим составом. Девочка почти ничего не почувствует, а ему будет приятно.

На мгновение Динин залюбовался Гйелой. Ей было едва семнадцать. Она была худой и высокой — почти шесть футов. Ее маленькая, будто заостренная грудь с торчащими в разные стороны ярко красными от возбуждения сосками, пожалуй, не уступала по красоте грудям сестер. Точеная талия, небольшая, идеальной формы упругая попа придавали ей непередаваемое очарование, а одна мысль о том какие узкие отверстия она скрывает сводила Динина сума.

На Гйеле не было ничего кроме пояса с прикрепленным к нему небольшим искусственным фаллосом. Он был из чистой платины, всего пять дюймов в длину и заканчивался набалдашником из невероятной красоты сапфира диаметром в два дюйма. "Начинай", — коротко приказал Динин Гйеле. Та встала на колени перед кушеткой, так что ее бедра оказались на одном уровне с гениталиями девочки и поднесла сапфир к входу в ее девственное лоно, затем слегка надавила. Скорее непонимание, чем боль отразилась на лице девочки, когда по синему камню заструилась красная кровь. Когда Гйела вошла глубже девочка закричала — там обезболивающее уже не действовало.

Постепенно наращивая темп Гйела насиловала девочку, которая с крика перешла на визг, должно быть ей было очень больно. Эта картина настолько возбудила Динина, что он не мог больше оставаться безучастным. Он встал на колени сзади Гйелы и резко вошел в ее анус. Поняв замысел хозяина, она стала двигаться еще интенсивнее, то превозмогая боль и насаживаясь на член хозяина, то вставляя с размаху в девочку искусственный член.

Так продолжалось несколько минут, минут редкого упоения насилием. Бедная жертва уже охрипла, а еще вскоре потеряла сознание. Динин поднялся и дал знак Гйеле остановиться. Теперь можно было приступать к оральным ласкам. Он кивнул. Наложница взяла иголку, смоченную в специальном растворе, и уколола девочку в челюсть. Та сразу же очнулась, почувствовав новую боль. Это было редкое, купленное втридорога снадобье. Оно состояло из вещества, ослабляющего челюстную мышцу, так чтобы человек не мог слишком сильно сжать зубы (такой используется обыкновенно дантистами) и особого усилителя болевых рецепторов. Под его действием любое прикосновение к зубу казалось крайне болезненным. Все это были меры предосторожности для предстоящего орального соития.

Динин встал напротив свисавшей с кушетки запрокинутой головы девочки. Его член был на уровне ее открытого рта. Он вошел резко и глубоко, преодолев в слабое сопротивление мышц он оказался сразу в пищеводе. Его член был средних размеров, но он занял все горло девочки, которое будто вздулось. Она не могла кричать. Двигаться ей мешали медные обручи и платок. Ее попытки крутить шеей лишь сильнее возбуждали его. Ее могло бы стошнить, но она не ела уже сутки. Находясь глубоко в горе девочки он стал делать короткие, но быстрые поступательные движения, постепенно наращивая темп. (Спецпредложение для будущих сексуальных монстров! Популярные мужские препараты, быстрая доставка! — добрый совет)

Жертва вся извивалась от боли. Но главное в его замысле было в другом — девочка не могла дышать. Сколько выдержат ее легкие? Минуту? Две? Это была игра со смертью и предрешенным финалом. Девочка держалась долго, а возбуждение росло. Через четыре минуты горлом пошла первая кровь, на пятой он кончил и вынул свой член из ее рта, откуда с потоком крови выливалась его сперма. Через несколько секунд затихли последние конвульсии. Первое блюдо на праздничном вечере оказалось весьма достойным.

Полежав на центральном ложе, где сестры делали ему гербианский расслабляющий массаж с четверть часа, Динин понял, что готов к блюду номер два.

Он направился к правой нише. Там его ждала Йлэх четвертая его наложница. У нее были широкие скулы явственно свидетельствовавшие о отдаленных корнях племен с поверхности, крутые бедра и водопад черных вьющихся волос спадавший до пояса. Она привязала руки лежавшей на спине жертвы к дальним ножкам длинной кушетки.

Девочке было лет двенадцать. Очевидно, что если она и не была еще женщиной в физиологическом смысле этого слова, то вот-вот станет ею. Коротко стриженные светлые волосы, влажный пронзительный взгляд круглых глаз, аристократически тонкая линия носа, пухлые ярко алые губы, утонченная девическая фигура, едва сформировавшаяся, но уже упругая грудь в с розоватыми сосками и потрясающе длинные идеально ровные тонкие ноги. Не смотря на юность она обладала телом неземной красоты. И, как он понял по кивку Йлэх, была невинна. Наложница, тем временем ласкала ртом половые губы жертвы, и в особенности клитор. Судя по всему, девочка и не подозревала до этого часа, что ее тело может таить в себе столько удовольствия.

Начало было обыденным. Никакой анестезии. Ноги девочки на его плечах. Пронзительный крик. О, как она кричала! Такой смеси похоти и боли он не слышал никогда. Он начал резко входить и выходить из нее увеличивая темп крики боли постепенно начали сменяться стонами удовольствия. В этом помогала ему и Йлэх, которая ласкала грудь девочки, оказавшуюся весьма чувствительной. Через пять минут девочка испытала первый в своей жизни оргазм. Настало время развлекаться.

Динин достал из кармана рубашки хрустальную бутылочку с притертой пробкой. Внутри была ярко рубиновая жидкость — заговоренное вино от одного из друзей — чародеев. Он открыл крышку и выпил залпом. Теперь надо было дождаться действия эликсира. Уже через минуту он почувствовал ЭТО. Его член начал расти. Звуки, издаваемые девочкой, из стонов удовольствия стали постепенно превращаться в крики боли. Ноги задергались, сопротивляясь, но было уже поздно. С силой обрушивая удары своего достоинства на только что бывшие девственными чресла, он все разгонялся. Через полминуты он был уже в матке, через минуту он разрушил ее. Сознание милостиво покинуло жертву, но Йлэх облила ее тонизирующим отваром и шоу продолжилось… Диаметр члена вырос до размеров которых не выдержали ли суставы и обе ноги безжизненно повисли — они были вывихнуты в тазобедренном суставе. Снова тонизирующий отвар…

Что-то мягкое на пути вперед — кажется это был желудок, кровь изо рта жертвы… А дальше ощущение чего-то большого и пульсирующего. Он вошел своим огромным членом в ее сердце с размаху.

У Динина никогда не было столько спермы. Впрочем, кончал он уже в медленно холодеющий труп. Да, второе блюдо было еще более неповторимым, чем первое. (Унижения и истязания пленниц продолжаются! — прим. ред.)

И вновь он отправился на четверть часа к сестрам. Настрого запретив возбуждать себя, Динин велел им одеться и втирать в член мазь, нейтрализующею заклятие размера. Подействовало не сразу, но вскоре благодаря, стараниям сестер и растущему желанию продолжить наслаждения его член принял прежние размер и форму.

Он посмотрел на левую нишу. Можно начинать.

В левой нише ему ассистировала наложница Ацхэ. Она была длинноволосой стройной блондинкой, с вторым (как подсказали портные) размером груди, невероятно длинными стройными ногами и тонкими аристократическими чертами лица.

Жертва — жизнерадостная мускулистая девушка лет шестнадцати-семнадцати с копной вьющихся рыжих волос на голове. У нее было прекрасное телосложение, но главное достоинство затмевало все прочие. Это был ее зад. Он имел идеально круглую форму, чертовски дерзко гармонировал с узкой талией, был невероятно плотным и упругим. А главное на нем виднелись два, надо полагать очень, чрезвычайно узких отверстия.

Девушка стояла на коленях перед кушеткой, к которой шелковым платком было привязано ее тело. Руки были связаны за спиной, ноги стянуты вместе медным обручем. Рот девушки закрывала магически прикрепленная золотая пластина. Динин гордился своим замыслом. Пусть это будет быстротечно — ну и что с того.

Задница девушки была в полнейшем распоряжении Динина. По знаку Ацхэ он понял, что в столь юном возрасте испытуемая уже умудрилась потерять невинность. Что ж, так даже лучше. Нас будет интересовать другое отверстие.

Он дал знак. Ацхэ отпила из небольшого кувшина, стоящего рядом, и не глотая эликсир стала делать ему минет. Это очень возбуждало и отчасти компенсировало раздражение, которое вызывал огнеупорное снадобье.

Достаточно насладившись оральными ласками своей наложницы, Динин подошел к кушетке. "Жаль, что на будет видно ее лица", — подумал он, резко входя в нее. Видимо, анальный секс был, все же, в новинку рыжеволосой красавице. Внутри было туго и девушка извивалась от боли. Впрочем, через пару минут появилась смазка и девушка если и не начала получать удовольствие, то, по крайней мере, смирилась с анальным насилием. Дымящаяся жидкость пурпурного цвета из небольшого флакона была выпита залпом. Он сразу почувствовал как в его мошонке зарождается огонь. Еще немного… Вид этой задницы был столь хорош, что он не мог не кончить.

В одно мгновение чистая плазма температурой много сот градусов, словно в горнах гномьих кузниц вырвалась из его члена. Она сожгла прямую кишку, кишечник, желудок и пищевод. Она должна была вырваться через рот девушки — но нет ему мешала пластина из тугоплавкого золота. Ее голова наполнилась пламенем! Бабах! Голова разлетелась на мелкие кусочки. "Всегда мечтал кончить с фейерверком", — подумал Динин. Взрывная волна слегка повредила стену пещеры. Хорошо, что взрыв был таким направленным…

Третье блюдо было экзотическими, но, все же, стоило того.

Да, не зря он рисковал немилостью матроны. Вечер удовольствий был, наверное лучшим в его жизни.

Но при этом, у Динина было некоторое ощущение незавершенности. И он решил, что после экзотики следует вернуться к обычным развлечениям.

Улегшись на главное ложе, он перевернул песочные часы. Это был знак. Та девушка которая заставит его кончить в ближайшие десять минут, завтра получит двойную порцию эрхаза. Бой без правил начинался…

"Уже распевают гимн, — подумал лежащий Рейневан, расслабленно гладя волосы стоящей над ним раком жены рыцаря Гельфрада фон Брабуса. — Уже гимн. Прямо не верится, до чего быстро пролетают мгновения счастья. Так хочется, чтобы они длились вечно. Ан нет — проносятся, словно сон… "

— Рейневан… Мой божественный мальчик… — Адель хищно и ненасытно засосала здоровенный хуй парня, заглотив его в самое горло. Давясь и громко чмокая, она двигала широким ртом с ярко-красными губами по покрытому слюной толстому члену, иногда отрываясь от этого увлекательного занятия и задирая ноги Рейневана, облизывала волосатый анус. Задница его была немыта, он вообще редко подмывался, предоставляя сию приятную обязанность Адели. Вот и сегодня, свершив утренний туалет, он не подтерся, да еще и пернул несколько раз по дороге, так что его очко было достаточно грязным — это приносило девушке дополнительное удовольствие. Язык был уже полностью покрыт говном, что возбудило ее до предела и она текла как последняя сучка. Она тоже ощущала преходящесть времени, но явно не хотела транжирить его на философские размышления.

Адель была совершенно, полностью, ну то есть абсолютно голой, если не считать белых туфелек и перчаток от свадебного платья, в которых она любила наставлять рога мужу.

"Что город, то норов, что деревня, то обычай, — думал в это время Рейневан. — Как же интересно познавать мир и людей. Женщины из Силезии и немки, к примеру, стоит дойти до главного, позволяют подтянуть их рубашку не выше пупка. Польки и чешки поднимают сами, к тому же охотно, выше грудей, но ни за что не снимут совсем. А вот бургундки, ну, эти мгновенно сбрасывают все, видать, их горячая кровь во время любовного упоения не терпит на коже ни лоскутка. Ах, какая прелесть — познавать мир! Нет, похоже, Бургундия распрекрасная страна. Роскошным должен быть тамошний ландшафт. Высокие горы… Крутые холмы… Долины… "

— Ах, аааах, мой дорогой, — стонала Адель фон Брабус, со смаком облизывая гладко выбритые яйца Рейневана длинным, прямо таки змеиным языком, с которого непрерывно текла коричневая слюна.

Рейневану было видно, как из ее высоко поднятого зада высовывается покачивающееся павлинье перо. Адели ужасно хотелось срать, она но без разрешения Рейневана она не могла этого сделать. Причем из-за этого пера ей хотелось еще больше избавиться от груза кала в жопке. Наконец Адель ухватила Рейневана за залупу и потянула на себя.

— Ааааах! — выдохнула Адель фон Стерча, сплетая ноги в туфельках на спине Рейневана. — Какой здоровый!

Дело никогда бы не дошло до этого аааханья и все кончилось перемигиванием да незаметными посторонним жестами, если б не святой Георгий. Потому как именно Георгием-то, как и остальные крестоносцы, клялся и присягал Гельфрад, присоединяясь в сентябре 1422 года к которому-то там по счету антигуситскому крестовому походу, организованному курфюрстом бранденбургским и маркграфами Майсена. Крестоносцы в те времена особыми успехами похвастаться не могли, ибо вошли в Чехию и довольно скоро из нее вышли, вообще не рискнув вступать с гуситами в бой. Но хоть боев и не было, однако без жертв не обошлось, и одной из них оказался как раз Гельфрад Стерча, получивший серьезный перелом ноги при падении с коня и теперь, как следовало из посылаемых родным писем, продолжавший лечиться где-то в Плайссенланде. Адель же, соломенная вдовушка шестнадцати лет от роду, проживавшая в то время у родственников мужа в родовом замке, могла без помех трахаться с Рейневаном в комнатке при олесьницком монастыре августинцев, неподалеку от больницы, при которой Рейневан содержал свой кабинет.

Монахи церкви Тела Господня запели второй из трех псалмов сексты. "Надо поспешить, — подумал Рейневан. — Как только они начнут capitulum и далее — Купе, но ни минутой позже, — Адель должна исчезнуть с территории больницы. Ее здесь никто не должен видеть".

Рейневан поцеловал Адель в пупок, а потом, воодушевленный пением монахов, вдохнул поглубже и погрузился между ее ножек. Взяв ее за талию он принялся вылизывать мокрую гладкую щелочку по всей длине, обсасывая клитор и трахая языком влагалище. Напружинившаяся Адель протянула руки и впилась ему пальцами в волосы, мягкими движениями бедер помогая его библейским начинаниям.

— Ox, ooooox… Моя любовь. Мой волшебник. Божественный мальчик… Чародей…

"Уже третий псалом, — подумал Рейневан. — Как же летят мгновения счастья".

— Развратная сучка, — прорычал он, опускаясь на колени. — давай, вставай раком…

Адель мило покраснела от таких слов, но повернулась, опустилась на колени и наклонилась, выпятив пышную белую задницу и крепко ухватившись за липовые доски изголовья. Афродита — подумал он, растянув в стороны половинки ее зада и обнюхивая ее очко с торчащим пером. Вытащив его он с удовольствием облизал маленький розовый анус окруженный колечком густых волос и до упора воткнул в него язык, широко раскрыв рот. Адель напряглась и пернула так, что вставленный в нее язык Рейневана завибрировал. Он засунул его поглубже, ощутив кончиком мягкую какашку, которую тут же подцепил двумя пальцами и размазал по волосатому отверстию. Теперь он резко контрастировал с чисто выбритой, гладкой, розовой девичьей пиздой. Отодвинувшись он полюбовался на сделанное и сложив губы бантиком поцеловал грязное очко Адель. Красавица дрожала от желания — ведь исполнялись самые ее грязные мечты! Такая картинка сделала свое дело: Рейневан был готов не хуже недавно упомянутого святого Георгия, атакующего дракона направленным копьем. Стоя на коленях позади Адели, будто царь Соломон за одром из дерева ливанского, он обеими руками ухватил ее за бедра и направил длинный толстый член, весь перевитый венами, между пухлых ягодиц.

— Вылитая кобылица, — прошептал он, наклонившись к ее шее, прекрасной, как столп Давидов. — Я хочу трахнуть тебя в жопу, возлюбленная моя. Ты же не против? А то доходят слухи какое у тебя тугое очко, надо уже и попробовать.

И медленным, но неуклонным движением ввел свой хуище в скользкое отверстие девушки. Адель вскрикнула сквозь стиснутые зубы, в глазах у нее потемнело — жопу ее, и без того распираемую от кала, едва не разорвало на части. Рейневан провел руками вдоль ее мокрых от пота боков, наклонился и дотянувшись до свисающих молочно-белых сисек, сжал их с наслаждением. Бургундка откинула голову, как кобыла перед прыжком через препятствие.

Груди Адели, блестящие от пота, трепетали под руками Рейневана, как два козленка-двойни серны. Он подложил вторую руку под ее животик.

— Вот так, сладкая моя, — стонал он, — напряги очко… теперь расслабь… опять напряги… отлично… как скользко… и туго… отличная жопа…!

— Да… aaaax… aaaax, — поддерживала контрапунктом бургундка прогнувшись в спинке и выполняя просьбу. Рейневан, немного понежился в горячем и тугом, полном мягкого кала заднем проходе изменницы. Он медленно вставлял до конца и вытаскивал твердый хуй, на который намазалось уже порядком говна, не обращая внимания на стоны Адели, которая еле сдерживалась, чтобы не обосраться. Иногда, когда девушка немного расслаблялась, немного дерьма выдавливалось вокруг хуя, размазываясь по волосатому лобку и гладким яйцам. Не в силах больше сдерживаться он навис на раскоряченных ногах над роскошным задом Адели и удерживая ее за талию, начал сверху вниз жестко долбить скользкое очко, рыча и обзывая ее последними словами

Монахи пели. А Рейневан, тянувший за волосы Адель фон Стерча, ошалевший, очумевший, мчащийся через горы, скакавший по холмам, saliens in montibus, transiliens colles, был для любовницы словно юный олень на горах бальзамовых.

Дверь распахнулась от сильного удара едва не сорвавшись с петель. Адель тоненько и пронзительно взвизгнула, сжимая от страха анус отчего Рейневан едва не заорал. А в комнату ввалились братья Брабусы. Сразу было ясно: это отнюдь не светский визит. Рейневан поняв, что его могут лишить заслуженного окончания столь бурного свидания, с удвоенной скоростью принялся натягивать на себя зад красавицы. Это частично удалось, но только потому, что лобовую атаку братья направили на невестку.

— Ах ты проститутка! — запищал Морольд фон Брабус, схватив голую Адель за волосы. — Тварь паскудная!

— Ах ты сучка развратная! — подхватил Виттих, старший брат. Вольфгер же даже не раскрыл рта, а сразу начал расстегивать ширинку. Он шлепнул еще не окрепшим хуем Адель по лицу. Бургундка вскрикнула. Вольфгер шлепнул снова, на этот раз по губам.

— Не смей ее бить, Стерча! — закричал Рейневан голосом ломким и панически дрожащим от парализующего чувства бессилия, вызванного торчащим в сладком анусе члене. — Не смей, слышишь?

Восклицание подействовало, хоть и не совсем так, как он ожидал. Вольфгер и Виттих, на минуту забыв о неверной невестке, подскочили к Рейневану, и на него посыпались упреки. Вместо того чтобы защищаться, он сжался под градом оскорблений и упорно продолжал натягивать роскошную попу. Уголком глаза он увидел, что Виттих тоже расстегнул штаны и вытащил член. Адель взвизгнула.

— Давай, — буркнул брату Вольфгер. — Вставляй ей в рот!

Рейневан в это время с бешеной скоростью работал окаменевшим хуем. Он полностью вытаскивал свою дубину и засаживал обратно в неуспевающее закрываться очко, накачивая ее воздухом, отчего Адель громко пердела. Виттих, разъяренный, подскочил и вонзил ей в рот свой длинный и упругий шланг, достав чуть ли не до желудка. Адель попыталась закричать, чего у нее естественно не получилось, когда Морольд ударил ее по щеке и потянул назад за волосы.

— Не смейте… — простонал Рейневан не прекращая движений, — ее бить, мерзавцы!

— Ах ты шлюха! — рявкнул Вольфгер. — Ну погоди!

Он подлез под невестку и принялся вставлять в текущее влагалище уже полностью напрягшийся немного короткий в сравнении с Рейневаном, правда чрезвычайно толстый ствол. Но у него не получалось, так как немаленький хуй Рейневана, растянувший прямую кишку, соответственно сузил и пизду. Но тут его остановил Морольд.

— Не торопись, — сказал он спокойно. — Давай я тебе помогу.

Морольд нежно, но крепко обхватил член брата, немного подержал его, сжимая и расслабляя руку, наслаждаясь горячей дубиной с шелковистой тонкой кожей и большой блестящей залупой, после чего уверенно направил его в щель. Адель закричала от боли и удовольствия ощутив в обеих своих отверстиях твердые толстые члены и с удвоенной энергией принялась сосать член Виттиха.

— Заткнись, гулящая. Еще успеешь накричаться. Погоди малость.

— Только не надо ее больше бить! Лучше оттрахаем ее хорошенько, вы же не мстить за брата своего пришли, ведь правда? — вскричал Рейневан. Братья переглянулись и кивнули, Адель же задрожала от похоти представив, что с ней сейчас будут делать. От всех этих мыслей и вставленных в нее со всех сторон хуев она наконец с криком кончила, так что прохожие на улице завертели головами, отыскивая источних сладострастных визгов.

— Да не боись, — подмигнул Морольд, — Это мы так шутим, на самом деле мы давно уже хотели ее выебать, но надо ее хотя бы слегка наказать! Так что я первый, а она пусть завидует.

Морольд, как и его братья, был одновременно и активным и пассивным бисексуалом, посему когда жены братьев отсутствовали, старшие долбили своего четырнадцатилетнего младшенького, весьма кстати миленького и небольшого росточка. Он был очень похож на девочку в своем обтягивающем охотничем костюмчике и высоких до колен сапожках. Когда Рейневан вытащил свой полностью измазанный калом член из жопы их невестки, с явным намерением дать его попробовать Адели, то Морольд остановил его. Встав перед Рейневаном на колени, он крепко обхватил блестящие от слюны и говна огромные яйца изящной рукой в замшевой перчатке и принялся постанывая облизывать грязный хуй по всей длине, так что через полминуты полностью чистый пенис торчал покачиваясь перед его лицом.

— Хочу еще! — прошептал Морольд, улыбнувшись блестящими от помады губками. — Давай воткни ей в жопу, а потом в мой блядский рот!

Он направил член Рейневана в раскрытое очко Адели, в котором уже виднелась стремящаяся к выходу, коричневая масса пахучего кала, девушка еле сдерживалась, тем более что лежащий под ней Вольфгер подбрасывал ее на своем внушительном члене, одновременно растягивая в стороны ее зад. А Виттих, видя ее мучения, подолгу задерживался в судорожно сжимающемся горле, и от этого прямая кишка сокращалась, принося дополнительные страдания, впрочем очень ею любимые. Рейневан грязно выругался, и с силой вонзил хуище в полную ароматного говна жопу. Впрочем тут же резко с чпоком вытащив и поднеся его к губам похотливо улыбающегося Морольда, ожидающего очередную порцию "шоколадного мороженого". Таким образом он несколько освободил жопу Адели, скормив немало говна маленькому извращенцу. Наконец Морольд полностью насладился вкусным калом невестки и решил побаловать свою маленькую задницу. Встав на четвереньки рядом с Аделью, анус которой уже занял Вольфгер, едва не разорвав его, он покосился через плечо и сказал:

— Ну? Чего же ты ждешь? — больше он ничего не успел сказать, так как рот его оказался занят хуем Виттиха. Тот же по своему обыкновению всадил его так глубоко, что у бедного мальчика слезы выступили на глазах. Старший брат, не обращая внимания на причиняемые Морольду неудобства, принялся размашисто ебать его в рот. Вытаскивая хуй до конца, так что только головка оставалась во рту, он с разгону впихивал свой шланг до упора, шлепая яйцами о высунутый язык. Вдоволь покайфовав в этой позе, Виттих перекинул ногу через голову Морольда, оказавшись к нему спиной и нагнулся, член его во время этих манипуляций оставался в ротике братца. Взяв его за руки он принялся дергать их вперед, тем самым снова насаживая Морольда на свой хуй, время от времени попердывая ему прямо в нос.

Вокруг пояса мальчика на штанишках шла завязка, теперь Рейневан догадался для чего она. Потянув за петельку, он распустил ее, и шелковые бриджи так эротично облегавшие его ножки, упали к коленям, обнажив небольшой, но невероятно круглый золотистый от загара зад без единого волоска, контрастирующий с находяшейся рядом снежно-белой попой Адели. Анус его был темно-коричневым и размером с апельсин, а в середине его была щель, очень похожая на небольшое влагалище — видимо не только братья были частыми гостями станка малолетнего педераста. Рейневан схватившись за упругие ягодицы, впился взасос в немытое, с налипшими кусочками говна очко подростка, чмокая и урча он быстро работал языком, его рот едва закрывал огромное пятно ануса. Член мальчика, вернее хуище, представлял собой точную копию члена Рейневана и свисал в напряженном состоянии аж до колен, так как ножки его не пример двухметровому партнеру были покороче. Парень обхватил его своей мозолистой от частых упражнений с мечом ладонью и стал не торопясь поглаживать, изредка отрываясь от сладкого ануса и смачно обсасывая крупные яйца, при этом длинный нос погружался внутрь попки.

Звонко поцеловав напоследок очко, Рейневан возбужденный похотливым маленьким педиком, переместился к Адели и засадил в ее еще тугое отверстие зада. Жестко двинув несколько раз хуем он вытащил его полностью покрытого говном и обойдя мальчика отодвинул старшего из братьев, продолжавшего наслаждаться его нежным ротиком. Слегка шлепнув Морольда по щеке, он приказал открыть рот и поместил между сразу же растянувшихся до предела пухлых блестящих губок раздувшувшуюся багровую залупу. Одной рукой крепко обхватив ствол, а другой за волосы оттянув голову мальчика назад, так что взгляды их скрестились он принялся медленно надрачивать грязный хуй, наслаждаясь каждым мгновением, Морольд же в это время усиленно вращал языком, наяривая ставшую очень чувствительной головку.

— Соси шлюха, давай, громче чмокай, — наконец Рейневан достиг пика удовольствия и остановил свою руку, приказав мальчику тереть языком уздечку. На несколько мгновений он весь сосредоточился в головке и медленно двигающемся язычке мальчика, потом его все же настиг оргазм и Рейневан с криком выплеснул длинную струю спермы, ударившую в горло. Морольд едва не подавился, но справившись с собой принялся с удовольствием глотать тягучую вкусную жидкость, бившую из хуя фонтаном. Наконец парень иссяк и в изнеможении упал на ложе, член его стал быстро опадать, Морольд же принялся со смаком вылизывать огромное хозяйство, пока оно не заблестело.

В это время братья, причем Вольфгер предварительно помочился в зад ничего уже не соображающей Адели, подошли к Морольду. Оттащив его от начавшего крепнуть члена Рейневана, окончательно сорвали с него бриджи, оставив в в курточке и сексуальных сапожках, перевернули на спину, подтянули ноги к груди и привязали предплечья к голеням, тем самым полностью открыв доступ к его заднице. Видно было, что это действо им не впервой — настолько слаженны были их движения. Подняв его за руки-ноги на кровать, они присели на пол с двух сторон от его прелестной круглой попки, а мальчик, напрягшись, выпятил очко. Братья переглянувшись, принялись лизать его, по очереди засовывая языки во вспучившийся кратером анус, Морольд похотливо стонал открыв рот, милое личико его покраснело от натуги. Рейневан схватил очнувшуюся Адель за волосы и подтащив ее к мальчику заставил ее присесть на корточки над его лицом. Эта поза тут же принесла свои плоды в виде огромного количества жидкого говна перемешанного с мочой, вырвавшегося с пердежом из расслабленного анального отверстия. Морольд не ожидавший такого, отпрянул, но сообразив в чем дело присосался нежными губками к анусу, шумно глотая и полузакрыв от наслаждения большие ярко-зеленые глаза.

Адель же была просто вне себя от кайфа, такое с ней было впервые, до этого они с Рейневаном так далеко в играх не заходили. Она раздвинула ягодицы руками, что ещё больше усилило эффект. Жидкое говно с громким бульканьем лилось из покрытой густыми волосами дырки, при этом девушка постоянно пердела, отчего щечки Морольда фон Брабуса периодически раздувались. Наконец последняя порция кала покинула ее попку, переместившись в жадный ротик мальчика и девушка прижавшись раскрытым грязным очком к его носу, принялась двумя пальцами дрочить свое истекающее соком влагалище.

— Готов увидеть незабываемое зрелище? — спросил Виттих Рейневана. Вытащив из кармана камзола баночку с сладким маслом он зачерпнул двумя пальцами солидный кусок и принялся втирать его в анальное отверстие Морольда, т. ч. оно вскоре стало лоснится и блестеть. Немного помассировав его он начал резко и быстро вставлять оба пальца внутрь, вращая их и раскачивая в разные стороны. Решив что этого достаточно он добавил третий палец и стал с видимым удовольствием дальше разрабатывать податливую попку мальчика, растягивая ее и поглаживая скользкие стенки прямой кишки. Наконец Виттих расположился перед попкой младшего братца, направляя свой тридцатисантиметровый хуй, впрочем не слишком толстый, в блестящий анус. Руками обхватил половинки маленькой попки, буквально утонувшей в его лапищах и начал сжимать их, сдавливать пальцами. Натешившись и прижав залупу к большому ареолу морщинистого очка, Виттих с силой протолкнул хуй внутрь до упора, так что тяжелые яйца его шлепнули об упругие ягодички мальчика. Анус мальчика судорожно сжался от такого резкого вторжения, но здоровый мужик не обращая на это никакого внимания принялся с рычанием долбить выпяченную ему навстречу дырку, с хлюпающими и сосущими звуками двигая длинным членом.

Обеими руками он держался за огромный хуй младшего братца, бешено сношая сладкую попочку. Наконец он утомился и остановившись, откинулся до конца назад так, что его член, погруженный наполовину в гладкую задницу, теперь торчал параллельно животу. Вольфгер протянул руку к лицу Морольда и обмазал свою руку дерьмом, которое пролилось мимо рта подростка в первые секунды мощного извержения. Крепко обхватив член Виттиха большой мозолистой ладонью, он провел по нему к головке находящейся глубоко в жопке младшенького и очко с большим трудом, но пропустило его скользкую мускулистую руку!

Благо она была не очень крупной. Вольфгер немного поласкал залупу брата и принялся размашистыми движениями мастурбировать длинный хуй. Рука его, вся в говне, с чмоканьем выскакивала наружу из неимоверно растянутого ануса мальчика и почти до локтя погружалась обратно, скользя ладонью по напряженной дубине старшего брата. Адель и Рейневан завороженно наблюдали за этим развратным действом, не идущим ни в какое сравнение с их прежним сексуальным опытом. Девушка наклонилась вперед и взяв в рот торчащий член подростка, стала медленно посасывать его, широко открытыми глазами смотря на зрелище, разворачивающееся перед ее лицом.

Рейневан, возбудившийся до безумия, встал на колени сзади Адели и схватив ее за бедра с размаху впердолил ей своего красавца на этот раз во влагалище, впихнув свои тяжелые яйца в с трудом принявший их измазанный говном ротик Морольда и насадившись анусом на его нос. Наконец Виттих не выдержав сладкой муки вытащил из растянутого очка мальчика надрачиваемый средним братом хуй и закричав начал кончать, разбрызгивая сперму по члену Морольда и лицу невестки. Ее было так много, что она покрыла чуть ли не все личико Адели, стекая вниз на яйца и далее к широко раскрытому анальному отверстию. Виттих, тяжело дыша, опустился на уставшие от неудобной позы колени, Вольфгер же, не теряя времени, вскочил и с размаху засадил свой хуище, впрочем на Морольда это не произвело ожидаемого впечатления, так его жопка могла сейчас обслужить и слона. Тогда Виттих отклонил Вольфгера назад, заставив его принять то же положение, что и он сам перед этим. И все повторилось с точностью до мелочей, с тем различием, что хуй был гораздо толще и короче раза в два. Рука Виттиха погружалась лишь до кисти и раздрачивался только анус, принявший уже форму огромной буквы "О" сантиметров десяти в длину с толстыми набухшими краями.

Морольд невнятно стонал через плотно заполненый яйцами огромного парня ротик и пытался вдохнуть хоть немного воздуха через жопу Рейневана. Вольфгер продержался меньше брата, видимо и его завела эта ситуация, сперма лилась потоком, забрызгивая блядское лицо Адели и мощный хуй младшего. С трудом отдышавшись, он подмигнул Виттиху и сказал:

— Недурно, я думаю и Рейневану хочется того же от нашего красавчика.

Не заставляя себя уговаривать Рейневан с чмоком выдернул грязные яйца из жадного ротика Морольда и вытащив свой разбухший член из тугой пизденки Адели подошел к его загорелой попке. Наклонившись к анусу, он облизал его набухшие края (рот теперь не закрывал отверстие даже наполовину) покрытые слюнями, спермой и говном. Мальчик застонал от удовольствия, анус его стал очень чувствительным и ласковый язык Рейневана доставлял ему кучу кайфа. Парень выпрямился и приготовился оттрахать маленького похотливого гомика, но братья остановили его.

— Погоди, не торопись, — сказал Вольфгер улыбаясь. — Для тебя мы мы сделаем подарок — "кремовая начинка". Поверь мне, такого ты еще не видел, мы к нему начинаем готовиться за три дня и вообще не срем.

Приказав Адели потянуть Морольда за связанные ноги-руки назад они тем самым привели его зад почти в вертикальное положение. Виттих залез на кровать и расставив ноги и немного присев, навис над ним — их анусы оказались друг напротив друга. Очко мужчины раскрылось и из него начал вылезать длинный и толстый кусок говна, который без усилий тут же стал влезать в жопку мальчика. Наконец Виттих высрался и нагнувшись еще ниже, дождался пока невестка, державшая ноги Морольда, почистит ему анус языком. Адель морщила свой аккуратный носик от запаха долго выдерживаемого говна, к тому же оно было непривычно на вкус, до этого дня она пробовала только свое и Рейневана. Пернув ей напоследок в рот Виттих уступил место среднему брату, который в нетерпении топтался рядом, тоже мечтая избавиться от дерьма распиравшего его жопу. Он едва успел раскорячиться над очком, как из его вспотевшего волосатого ануса ударила струя жидкого говна, устремившаяся внутрь задницы мальчика! Вольфгер выдал больше литра поноса и наклонившись сильнее, несколько раз пернул, забрызгав личико Адели. Она с наслаждением облизала анальное отверстие мужчины, покрытое жидким калом, и сладострастно урча, несколько раз засунула внутрь язык — ей уже начало нравится чужое дерьмо.

Жопка Морольда была заполнена до предела, невестка засунула руку внутрь и принялась разминать твердую какашку Виттиха смешивая ее с поносом. Уровень говна немного опустился и Морольда вернули в прежнее положение, усадив Адель на его личико, так, что нос его погрузился ей в жопу, а рот оказался закрыт пиздой.

— Чтобы поменьше слышно было, — подмигнул Вольфгер. — Залезай на кровать и присядь над его задницей на корточки.

Рейневан, выполнив указание, расположился в требуемой позе так что ноги его оказались по бокам бедер Морольда и Вольфгер направил его хуй в раздолбанное очко мальчика запихнув его вместе с яйцами. Оба брата уселись по бокам от этой композиции: Виттих принялся с хлюпаньем дрочить дубину Рейневана, используя говно заполняющее прямую кишку, практически по локоть засовывая руку внутрь, а Вольфгер преодолевая сопротивление до предела растянутого ануса, погрузил в задницу ладонь, обхватил яйца и принялся нежно мять их, изредка оттягивая назад. Морольд, насилуемый в жопу столь оригинальным способом, уже голос потерял от криков, издаваемых в пизду сидящей на его лице Адели. Каждый раз когда Рейневан собирался кончать, Виттих сжимал его раздувшуюся головку и оргазм отступал. Анус Рейневана, который находился перед лицами обнюхивавших его братьев, при этом судорожно расширялся и сокращался показывая приблизившееся ко входу дерьмо. Возбужденный этим зрелищем, Виттих передал член парня Вольфгеру, а сам поднялся и взяв Рейневана за бедра направил свой упругий хуй между мускулистых волосатых ягодиц. Одним резким ударом он ворвался в тесный задний проход и яйца его шлепнули о промежность. С силой двигая длинным хуем в узком девственном анусе Рейневана, он глубоко утрамбовывал говно и стонал от кайфа хлестая его по заду, отчего парень дергался и еще сильнее сжимал очко. Наконец Вольфгер прекратил мучения Рейневана и ускорил движения, с бешеной скоростью надрачивая его елду, так что из ануса Морольда начал выплескиваться жидкий кал. Такого оргазма новоявленный любовник Адели не испытывал никогда, горячая сперма просто хлестала из его ствола заливая кишку мальчика, в то время как Виттих наполнял его тесную жопу. Шлепнув напоследок Морольда по упругой ягодичке, Рейневан с хлюпаньем вытянул свой огромный шланг из его ануса и дал его Адели, которая с удовольствием обсосала чужой кал с хуя, то же самое проделал и Виттих.

— Ну что, я думаю пора девочке полностью приобщиться к нашей семье? — сказал Виттих, развязывая стонущего Морольда.

Они положили невестку на спину и усадили мальчика на ее лицо, до этого момента закрывая его огромное разьебанное очко ладонями, дабы преждевременно не растерять лакомство Адели. Ее красивое личико погрузилось в анус Морольда — только глаза остались на виду, и ей пришлось срочно глотать жидкое говно, чтобы не захлебнуться. Братья же взяли каждый в рот по яйцу мальчика и принялись их сосать, оттягивая в стороны, Рейневан в это время заглотил его здоровенную залупу, облизывая ее, он с силой двигал головой, насаживаясь как можно глубже и стараясь доставить больше удовольствия маленькому педерасту. Через минуту подобных ласк Морольд не выдержал и с со стоном разрядился в рот Рейневана несколькими струями густой вкусной спермы. С наслаждением проглотив ее, парень смачно обсосал содрогающуюся головку и выпрямившись, нежно поцеловал Морольда взасос. Несколько секунд они, забыв обо всем, со вкусом целовались, потом Рейневан обхватив за попку с чмоканьем снял его с лица Адели. Та уже покраснела от нехватки воздуха, но тем не менее успела выпить все говно наполнявшее попку несовершеннолетнего извращенца и была довольна, как кошка, нажравшаяся сливок. Рейневана уселся на корточки над ее прелестным личиком и кряхтя начал срать ей в рот. Говно перемешанное со спермой кусками падало из разработанного теперь ануса и Адель с удовольствием пережевывала его и глотала.

— Дааа… Мне кажется придется в скором времени придется сие повторить, Я думаю никто не будет против, — подмигнул Виттих одной рукой поглаживая мускулистый подтянутый животик мальчика, а вторую вставив ему в попку почти по локоть.

Выслушав историю, которую я собираюсь вам рассказать, вы, возможно, скажите, что я сумасшедшая, что фантастические события, описанные ниже, не могли произойти. Но, умоляю, прежде чем осудить меня, хорошенько обдумайте прочитанное. Ибо он существует, и он зачарован. Я абсолютно уверена, из каждых десяти человек девять, задай им такой вопрос, скажут, что ненавидят тараканов. Я, однако, та самая десятая, кто любит этих удивительных насекомых, вернее, одного конкретного таракана, с которым, какое счастье, меня свела жизнь. Именно эта встреча, о ней=то я и хочу рассказать, круто изменила мое отношение к тараканам.

Несколько лет тому назад я жила на шестом этаже довольно=таки запущенного дома на углу Бродвея и 112=ой улицы, неподалеку от Колумбийского университета. И если стоимость аренды контролировалась муниципалитетом, но посещения тараканов — нет. Я только что приехала в Нью=Йорк со Среднего Запада, где много равноногих раков, а тараканы — редкость. В то время я начинала визжать от одного вида тараканов. И уж конечно боялась придавить их туфлей. Поэтому, посоветовавшись с друзьями и знакомыми, я обзавелась ящерицей=гекконом, которого назвала Тим.

Мы с ним прекрасно ладили. Тим поддерживал поголовье тараканов на приемлемом уровне, я следила за тем, чтобы в его блюдечке, которое стояло под раковиной, всегда хватало молока. Присутствие Тима успокаивало, особенно по вечерам. Сидя в кресле, с книгой, сигаретой или работая над новым рассказом, я слышала, как шуршат его коготки: он преследовал очередную жертву. Если он настигал ее рядом со мной, до меня доносился хруст хитина: еще один таракан находил заслуженный конец в его пасти. Звук этот всегда доставлял мне какое=то садистское удовольствие. Но, как ни грустно в этом признаваться, даже Тим не мог полностью уничтожить шестиногих паразитов. Со всей очевидностью я это поняла одной жаркой летней ночью.

Кондиционер сломался, поэтому лежала я голая, направив на себя вентилятор. Лениво, уже в дреме, помастурбировав, провалилась в крепкий сон. Но проснулась вскоре после полуночи, от ощущения, что мое правое внутреннее бедро одновременно царапают и щекочут. Сонная, я разлепила глаза, но не заметила ничего подозрительного. Однако, странные ощущения не пропали, более того, переместились выше. Свет уличного фонаря падал на деревянный пол, захватывая и кровать, ту ее часть, на которой находились мои ноги.

Еще не понимая, сплю я или бодрствую, я различила на бедре что=то темное и продолговатое, длиной примерно в четыре дюйма. Прищурившись, пригляделась внимательнее, и тут мои глаза в ужасе раскрылись: по моей ноге медленно полз гигантский таракан. Я хотела скинуть таракана, соскочить с кровати, дернуться, сделать хоть что=то, но вдруг поняла, что не могу даже пошевелиться. И мне не оставалось ничего иного, как молча, парализованной от ужаса, наблюдать за продвижением этого мерзкого насекомого. А он продвигался все дальше и дальше, щекоча кожу антеннами. Мне бы очень хотелось, чтобы происходило все это в кошмарном сне, но к этому времени я уже окончательно проснулась.

Добравшись до промежности, этот монстр остановился и поднял голову. Мне даже показалось, что подмигнул мне. В отвращении я зажмурилась, собрала волю в кулак, стремясь вернуть подвижность мышцам и голосовым связкам, но тщетно. Вот я и лежала, теша себя надеждой, что чудовище исчезнет, когда я вновь открою глаза. И тут же вновь меня защекотали, аккурат между ног, и отвращение вдруг начало замещаться более приятными эмоциями.

Минуты текли, эмоции эти все нарастали, и я, пусть и боясь того, что увижу, приоткрыла один глаза. Да, таракан никуда не делся. Упирался лапками в обе мои ноги, а головка его пребывала в непрерывном движении: вверх=вниз, вперед-назад. И антенны неистово качались из стороны в сторону. Не знаю, как долго я так пролежала, утонув в наслаждении, но потом, словно очнувшись, вновь попыталась закричать, и закричала, но не от ужаса, от удовольствия: волны оргазма, спасибо таракану, одна за другой прокатывались по телу. Никогда раньше я не испытывала такой остроты чувств. Веки упали, я лежала без сил, вся в поту. А когда вновь обрела дар речи, с моих губ слетели слова благодарности.

Изо всех сил стараясь не отвести глаза в сторону, я спросила: "Ты кто? Ты настоящий?"

— Совершенно настоящий, — ответил мне мужской голос с легким европейским акцентом.

— У тебя есть имя?

— Казанова, — прошептал он.

— Ты действительно… Казанова.

— Нет, ты не поняла, — возразил он. — Я и есть Казанова.

— Как такое может быть? — Я уже сидела, а таракан перебрался мне на колено. — Казанова жил в восемнадцатом столетии. Более того, был человеком.

— Все так, — подтвердил таракан. — И, тем не менее, ты видишь перед собой Жака Казанову.

— Жака=таракана?

— Да, дорогая, — голос таракана зазвучал тверже. — Многие мужья=рогоносцы так называли меня при жизни, и судьба сыграла со мной злую шутку. Мне пришлось сменить человеческое обличье на тараканье.

— Но ведь не все тараканы могут делать то же… что и ты! — воскликнула я.

Таракан буквально раздулся от гордости.

— Разумеется, нет, мадемуазель. Мои способности уникальны. И за два столетия, прошедшие после моей смерти, я довел свою технику до совершенства.

В подтверждение я смогла только кивнуть.

— Все это время, чтобы искупить грехи моей человеческой жизни, все мои измены, а женщин я бросал бессчетное количество раз, я путешествую по земле, даря радость сотням тысячам женщин, таким же, как ты.

— Но не можешь же ты находиться в одном теле, если, конечно, тебе не даровали бессмертие?

— Ты права, моя вишенка. Я живу, как и любой другой таракан, подвергаюсь такому же риску. Меня регулярно давят.

— Но как же ты возвращаешься? — полюбопытствовала я.

— Покидая одно тело, я немедленно возрождаюсь в другом. Но никогда не знаю, где окажусь в следующий раз. Это не в моей власти. В этой жизни я — таракан в Нью=Йорке. А потом раз, и я уже taraquan в Санкт=Петербурге или cucaracha в Мадриде. Тяжело, конечно, но что поделаешь.

Внезапно меня охватила жалость к этому маленькому черному существу.

— И ты навсегда останешься тараканом?

Он замотал головой.

— Заклятье снимут с меня, когда число осчастливленных мною женщин достигнет миллиона.

— И сколько еще тебе еще не хватает?

— Десять.

— Я к твоим услугам, — искренне воскликнула я и широко развела ноги. — Прошу.

Он улыбнулся, насколько тараканы могут улыбаться.

— Ах, моя дорогая, я бы с радостью услужил тебе, но, согласно поставленным мне условиям, это должен быть миллион разных женщин.

Я наклонилась, заглянула ему в глаза. И за гордым взглядом любвеобильного таракана увидела истерзанную страданиями душа.

— Позволь мне тебе помочь. Сегодня я приглашу подруг, мы устроим вечеринку, и ты сможешь добиться желаемого результата, не покидая моей квартиры.

Жак=таракан взобрался по моей руке и "чмокнул" меня в щеку.

— Я буду с нетерпением ждать этой возможности, — он поклонился. — А теперь, моя сладенькая, ложись и я выкажу тебе свою благодарность.

Я подчинилась, наблюдая, как он, пробежавшись по груди и животу, устроился между ног.

Вновь он поднял меня на заоблачную вершину блаженства, и я заснула. Проснулась по=прежнему в темноте, от ощущения, что кто=то царапает мое бедро. Поначалу подумала, что Жак вновь хочет продемонстрировать мне свои удивительные способности, но, приоткрыв глаза, увидела жуткое зрелище. Кожу царапал отнюдь не мой новый дружок, который мирно спал рядом с "киской".

От ужаса я не могла даже приподняться на локтях, меня хватило только на крик.

— Тим! Нет!

Но я опоздала. Геккон молнией метнулся к Жаку и, острыми, как бритва челюстями, отхватил таракану голову. Я закрыла глаза, не желая лицезреть гибель моего возлюбленного. А потом горько расплакалась. Сквозь слезы увидела, как Тим гордо придавил лапкой обезглавленного таракана, а из его пасти торчит одна антенна. Он словно ждал похвалы за совершенный подвиг, но я сердито сбросила его с кровати и положила на ладонь останки Жака.

— Дорогой Жак, — рыдала я, — прости меня. Я такая эгоистка. Если б я думала не только о собственном наслаждении, то смогла бы спасти тебя.

Но тут мне вспомнились слова таракана. Ну конечно! Сегодня он умер здесь, двух мнений тут быть не могло, но умер с тем, чтобы тут же возродиться где=то еще. И сие означало… я продолжала гладить пальцем крохотный трупик… что Жак и я… снова могли встретиться, если бы мне удалось его отыскать.

И с той судьбоносной ночи я кочую по миру в поисках таракана моей мечты. Давным давно бросила работу, живу на проценты с наследства, оставленного мне так кстати умершей богатой тетей. Деньги небольшие, снять номер или комнату я могу только в самых дешевых отелях и пансионах, но меня это устраивает, потому что именно там в избытке водятся тараканы. Ах, где только мне не пришлось побывать за эти годы. Бессчетное количество раз вглядывалась я в тараканьи глаза, но на мой призыв они отвечали молчанием. Подруги, которые иногда видят меня, говорят, что я изменилась. Они в ужасе от моей бледности, от пронзительности моего взгляда.

Пока поиски не принесли результата, но я не отчаиваюсь. С надеждой смотрю на каждого встреченного мною таракана. Потому что мне не дано знать, где и когда я смогу найти моего дорогого Жака. Но я его найду, пусть на это и уйдет вся моя жизнь.

Возможно, мои слова не убедили вас и вы думаете, что я сошла с ума. Но, умоляю вас, задумайтесь, прежде чем раздавить очередного таракана, который темной ночью спокойно ползет по вашей простыне. Возможно, это тот самый таракан, о котором я рассказала. И, пожалуйста, если вы его найдете, известите меня немедленно, срочной телеграммой, потому что он — очень хороший, удивительный таракан.

До недавнего времени я был глубоко несчастным человеком. Мне 37 лет, я высокий, стройный шатен, ведущий инженер преуспевающей фирмы. С деньгами у меня проблем нет. Зарплата у меня достойная и вполне уже хватило, чтобы приобрести элитную 4-х комнатную квартиру (с перспективой на будущую семью), новую машину "Вольво" последней модели, и вполне приличную дачу, в которой можно спокойно жить даже зимой.

Но у меня одно "НО". У меня большой член. В эррегированном состоянии он достигает 23 сантиметров при толщине 6 сантиметров, и все женщины с которыми я пытался иметь половой контакт не могли выдержать моего монстра, и сразу же со слезами боли на глазах, сбегали от меня. Пытался я даже покупать проституток. Но и они еле выдерживали пока я кончу, обливаясь слезами от боли, которую доставлял им мой член фактически разрывая им влагалище. Вскоре все проститутки моего города знали меня и соглашались делать только минет. Но, что может сравниться с трением стеночек бархатистого влагалища о член. Да, да,

Вы читатель правы, ничего! Вот я и страдал от отсутствия живого сладостного женского влагалища.

Однажды наша фирма снарядила десант в деревню за свежими, экологически чистыми овощами. Чтобы развеяться поехал и я с этой группой. Мы остановились в уединенной деревеньке, отстоящей далеко от железной дороги и центральной трассы. Так как мы поехали на машине от нашей фирмы, то проблем никаких не испытывали. Жители встретили нас приветливо. Ведь в их краях заезжие гости очень большая редкость. Мы без особого труда договорились, что прямо с завтрашнего дня нам будут сносить свою продукцию прямо к машине.

Ну а сегодня нас некоторые жители взяли к себе на постой. Мне досталась чистенькая, уютная хата вдовы, муж которой 2 года тому назад трагически утонул на рыбной ловле. С тех пор она живет одна и ни с кем из мужиков не хочет встречаться. Она мне сразу понравилась. Чуть ниже среднего роста, с красивым печальным лицом, обрамленным слегка вьющимися волосами, цвета что-то среднее между шатенкой и брюнеткой, стройная, но чуть полноватая фигура с хорошо развитыми бедрами и крупной, упругой грудью.

Зоя, так звали мою хозяйку быстро накрыла на стол уставив его нехитрой домашней снедью. Выйдя из горницы она вскоре вернулась неся запотевшую бутылку, по видимому с собственным приготовлением, и грациозно поклонившись пригласила меня за стол. Угощая меня от всей души, прося попробовать все, что было на столе, да и сама не забывая о том, чтобы подкладывать в свою тарелку, она украдкой подолгу засматривалась на меня. Ведь несмотря на мой большой физический недостаток, я был очень привлекательный, многие женщины говорили, что я красив какой-то притягивающей красотой. И если бы не моя беда, то почти все из них с большой охотой соединили бы со мной свою жизнь. Но, увы после первой же постели они меня покидали. Вот и Зоя прямо не могла оторвать от меня взгляд, тем более подогретая, кстати, хорошего качества самогоном. Неожиданно она села со мною рядом, и подкладывая мне закуски в тарелку и подливая рюмку каждый раз подолгу прижималась к моему плечу своей упругой, восхитительной грудью. Я не мог оставаться к этому равнодушным и мой член стал шевелиться в брюках весьма заметно оттопыривая их.

Это не ускользнуло от внимания Зои и она ссылаясь на жару от выпитого расстегнула верхние пуговицы блузки давая возможность видеть мне в расстегнутый вырез почти полностью ее груди, так как она была без лифчика. Это заставило мой член еще больше напрячься, теперь уже сильно выпирая под брюками. И это не осталось без внимания у моей хозяйки, так она, как бы невзначай, когда она доставая удаленное блюдо на столе, чтобы подложить мне задрала подол юбки оголяя колени и нижнюю часть красивых, гладких бедер. Я понял, что Зоя соблазняет меня.

— "Дурочка", — подумал я, — "Ты не знаешь что тебя ждет".

Мы еще посидели, и Зоя сказала, что пора отдыхать, так как завтра рано вставать по ее домашним хозяйским делам. Я с сожалением оторвал свой взгляд от ее грудей и бедер, и встал из-за стола давая возможность хозяйке все убрать. Пока она занималась уборкой я вышел на крыльцо и с удовольствием вдыхал чистый деревенский воздух. Где-то вздыхал скот, потявкивали собаки, и с окрестного пруда доносилось кваканье лягушек. Да, в очередной раз подумал я, хорошо все-таки на первозданной природе. От этих мыслей меня отвлекла Зоя вышедшая на крыльцо, чтобы пригласить меня в дом, где она уже постелила мне постель.

Постеленная на широком диване в горнице, постель приятно пахла полевыми цветами. Я разделся до трусов и с удовольствием лег на свежие простыни окунувшись в аромат лугов. Сон не шел. Я все вспоминал чудесные груди и бедра хозяйки. От этих мыслей заставивших шевелиться мой член меня отвлек легкий шум. И вот я ощутил как ко мне прижалось горячее молодое прекрасное обнаженное женское тело. Одна грудь с торчащим соском прижалась к моей подмышке, так как мои руки были заведены за голову, а вторая, мягко упругая и тяжелая легла мне на грудь. Живот и щекочущийся шелковистыми волосками лобок к моему бедру. Покрывая мое лицо влажными поцелуями Зоя горячечно шептала, что я ей очень понравился, что у нее уже давно не было мужчины, и она хочет моих ласк. От всего этого мой член вздулся и вылез из трусов.

Тут же был пойман нежной женской ручкой, которая стала нежно тереть его обнаженную головку, которая от моего возбуждения полностью оголилась. Я не остался равнодушным на такую ласку и припав к ее губам стал страстно целовать их погрузив мой язык в ее ротик и играя ее язычком. А руками стал одной гладить ее груди потирая пальцами соски, а второй рукой забрался в ее мокрую щелку и нащупав клиторок стал его нежно ласкать. Зоя плотнее прижала свою прекрасную "розочку" к моей руке отдаваясь ласке клитора, и одновременно лаская мой вздыбленный член. Я очень старался своими ласками ввергнуть эту прекрасную женщину в оргазм, но сколько я не тер клитор кроме стонов удовольствия я ничего не мог добиться. Я был в недоумении, но тут Зоинька мне зашептала, что она получает оргазм только тогда когда одновременно ласкается клитор и головка члена толкает матку.

Это меня подвинуло сразу к активным действиям. Дав жестом понять ей чтобы она повернулась на спину, я быстро сбросив трусы, и продолжая страстно целовать Зоины губы, лег между ее широко разведенными и согнутыми в коленках ножками, и нащупав головкой члена мокрую, горячую щель стал медленно вводить в женское лоно моего мальчика. Я затаил дыхание, и с тоскою ждал окрика, чтобы я прекратил введение, но Зоя только тяжело дышала и страстно отвечала мне на поцелуи. Я осмелел и продолжал осторожно вводить глубже член в обжигающе горячее, истекающее соком любви, упругое, тесно охватившее меня бархатистое влагалище. Вот уже вся головка в горячем скользком тоннеле. Я еще чуть прогнул низ живота и член еще глубже погрузился в жаркое нутро не встречая сопротивления кроме непередаваемо приятного трения стеночек влагалища о член. Вот уже больше половины погрузилось внутрь. Боже!!!

Я затаил дыхание, и прогнувшись еще сильнее, полностью ввел член, ощутив как головка слегка скользнула по эластично упругому телу матки, головка слегка уперлась в свод влагалища, а мой лобок плотно прижался к лобку Зои. ОООО!!!! Боже!!!! Какое счастье!!!

Весь мой 23 сантиметровый член оказался в жарком, узком, влажно скользком умопомрачительно приятном чехле, а головка оказалась в самой глубине прекрасного женского естества. Низкий гортанный негромкий крик вырвался из горла женщины когда головка члена толкнула матку.

— АААХХХХ!!!!

— "Миленький!!!!" "Боже!!!" Как я ждала тебя. ОООО!!!!!"Люби меня милый!!!"

— "Толкай мою матку!!!"

— "Дай мне насытиться тобою!!!"

— "Забрызгай меня изнутри твоей горячей влагой!!!"

Теперь я окрыленный, с непередаваемо огромным наслаждением, двигался в этом прекрасном влагалище, ощущая как член идет по длинному тоннелю, потрясающе сжимаемый сочными стеночками бархатистого влагалища, получая от этого такое острое ощущение приятности от трения, что аж дух захватывало, и каждый раз в самой глубине головкой слегка касался матки, исторгая этим громкие вскрики наслаждения женщины, которая от этого еще плотнее прижималась ко мне, стараясь чтобы член, натирая клитор спинкой, еще сильнее толкал матку. Вот когда только ощущаешь всю прелесть движения большогого члена в длинном, обжигающе горячем, влажно-скользком влагалище!!!!!!!

Я самозабвенно двигался в этом жарком лоне каждый раз толкая матку и ощущал как растет напряжение в яичках, вызывающее томление и непреодолимое желание, излиться своим грузом в этом чудесном женском нутре. Зоя стонала энергично подмахивая мне попкой, максимально насаживаясь на член и толкаясь маткой о головку члена. Ее тихие вскрики перешли в постоянный стон наслаждения. И вот все вместе взятое — трение спинкой члена вздувшегося сильно увеличившегося от возбуждения женщины клитора, непередаваемое ощущение полного заполнения влагалища моим огромным членом, постоянные толчки головкой матки, привели к тому, что Зоя громко вскрикнув, замерла на какое-то время, а затем как безумная, стала содрогаться в потрясающих все ее тело пароксизмах сокращения оргастирующих мышц влагалища и матки, обливая член обильными потоками обжигающей влагалищной жидкости и маточной слизи, что есть силы насаживаясь на член, чтобы он еще сильнее долбил матку заставляя ее кончать и кончать в потрясающих судорогах наслаждения.

Сжимание члена сокращающимися мышцами влагалища было так остро приятно, что в яичках защекотало, они поджались к моему животу, и с чувством потрясающего острейшего наслаждения этой женщиной член стал извергаться тугими, горячими, струями спермы захлестывая их в широко раскрытый от оргазма вход в женскую матку, наполняя ее и заливая все влагалище. От умопомрачительного наслаждения мы дергались, как умалишенные, как бы стараясь поглотить друг друга. Я рычал заливая в матку все новые и новые порции спермы, накопившейся в моих яичках, Зоя срываясь на хрип неистово насаживаясь на член кричала, чтобы я наполнил ее моим семенем. Мы кончая безумствовали еще некоторое время. Потом постепенно наше возбуждение стало спадать. Я навалился на прекрасные, мягко упругие груди Зои с трудом переводя дыхание.

Зоя все еще надсадно дыша плотно сжала ноги не выпуская моего члена из своего чрева, и не давая моей сперме вытекать из матки. Еще через некоторое время мы полностью успокоились и нежно целуясь и продолжая обниматься стали потихонечку разговаривать. И вдруг меня обожгла мысль. Господи, вот та женщина которая сделает меня счастливым, с которой я хотел бы жить вместе и чтобы она нарожала мне детей. С замирание сердца я спросил Зою согласна ли она стать моей женой. Повисло молчание. Сердце мое упало. И вдруг она тесно прижалась ко мне своим чудесным телом и жарко зашептала мне в ухо: "ДА", "ДА", ДА", ДА"…

— "Я хочу жить с тобой. Я хочу от тебя детей. Я хочу быть с тобою всю мою жизнь"

Далее она мне рассказала свою жизнь. "Она простая деревенская женщина, 10 классов образования. Работает дояркой. Вышла замуж по любви. Жили они с мужем хорошо. Как я смог убедиться, что чтобы она кончила надо одновременно раздражать клитор и толкать членом матку. У мужа был не маленький член, но до матки он доставал только когда Зоя очень сильно изгибалась, что было очень больно. Но ради хотя бы редких оргазмов она это делала. Детей, как видишь, у меня нет. Мне уже 32 года. Вдова уже два года. Несколько раз попробовала с другими мужчинами, но из-за маленьких членов удовольствия не получила. Любила себя сама. Брала большой початок кукурузы и одев на него презерватив, и одновременно лаская клитор, раздражала матку, чем и доводила себя до оргазма. Но, что говорить.

Живой мужской трепещущий член ничем заменить нельзя. Поэтому когда я увидела тебя, я сразу же своим женским нутром почуяла, что ты мой мужчина. И как видишь, я оказалась права. Ты, это что-то особенное. Я готова идти за тобой, хоть на край света, так как я влюбилась в тебя с первого взгляда. А плотские утехи очень важны как в жизни мужчины, так и женщины. Да, еще я чувствую, что ты добрый человек, и будешь хорошим отцом наших детей. Но, ведь ты образованный человек. Зачем тебе такая как я. Я с жаром стал переубеждать ее, что не образование главное, а главное это отношение друг к другу.

А у нас с нею, я чувствую, будет все хорошо. Она заплакала, и сказала, что она бесконечно счастлива, и не верит, что судьба дала ей такой шанс, что она будет для меня чудесной женой и потрясающей любовницей.

Говоря все это она нежно гладила моего разбойника и целуя мои губы. Я не остался в долгу и с удовольствием ласкал ее шикарные груди и пухлую, до сих пор еще мокрую кисаньку. Затем я встал и включил свет, чтобы полюбоваться на прекрасное обнаженное женское тело, которое уже принадлежало мне. Загорелась лампочка.

Зоя зажмурила глаза, но осталась в прежней позе. Боже!!!! Как она прекрасна!!! Красивое, нежное лицо, точенная шейка, потрясающей формы где-то 4 размера груди, слегка обвисшие от своей тяжести с большими, примерно 1. 5 сантиметра высотою и толщиною с карандаш темными сосками, выступающими из розово коричневых больших, почти на всю вершину сисичек, ареол. Классической формы чуть выпуклый и от этого очень сексуальный животик заканчивающийся выпуклым, крупным, упругим, кучерявившийся шелковистыми темными негустыми волосками лобок плавно переходящий в сочные, пухлые, с чуть-чуть раздвинутыми уже от природы большими половыми губами между которыми хорошо контурировался бутон розово коричневатых маленьких губок чуть прикрывавших вход в женское лоно и развитый клитор, головка которого чуть выстояла во вход в темно розовое влекущее влагалище. Вся эта прелесть находилась между немного полноватыми, стройными, длинными ногами. Я смотрел на это чудо и мой член опять стоял в полной боевой готовности, готовый по первому моему желанию слиться воедино с этой прелестью.

Зоя видела мой стоящий член и у нее тоже проснулось снова желание. Она стала на диване в положение "а ля ваш" — коленки и локотки, и выгнув спину выставила мне свой восхитительный зад между половинками которого на меня смотрела небывалой с моей точки зрения красоты "розочка". Я быстро подошел, приставил головку члена к влажной, горячей, мокрой щели и сильно прогнув низ живота ввел моего 23 сантиметрового красавца на все его длину, ощущая как с потрясающим приятным чувством трения о сочные стеночки он погрузился в длинный, жаркий тоннель, возбужденного, плотно охватившего весь мой член, бархатистого влагалища, в самой глубине которого слегка коснулся матки, отчего Зоя негромко вскрикнула от пронзившей ее несильной сладчайшей боли наслаждения от этого контакта. Я самозабвенно, хрипло дыша от переполнявшего меня наслаждением этим потрясающим женским естеством, энергично двигался в обжигающе горячем, истекающим соком любви, скользком непередаваемо сладчайшем жарком живом чехле, плотно охватившем весь мой член. Боже!!! Какое это счастье, что я наконец нашел такую женщину, влагалище которой сводит меня с ума!!!

Иван был очень страшным человеком, именно в физическом плане, лысый, кривое лицо, за это люди его обходили стороной, не смотря на это, он любил трахаться, и просто жить не мог без спермы. Каждый день он сосал, как минимум раз семь, стараясь не пропустить ни грамма спермы и этим он ещё не плохо подрабатывал, за его отвратную внешность и лысину его прозвали Опарышем. Как-то за этим делом его заметил продюсер экзотических порнофильмов и пригласил его сниматься, Иван конечно же согласился, справедливо рассчитывая, что уж тут то он вдоволь наглотается спермы.

Но оказалось все не так просто. Сперму ему глотать разрешали только после съемок, а перед камерой, не разрешали, кончали Ивану в лицо, на губы, в рот попадало мало. К тому же режиссеру понравилось снимать его в анальных сценах.

Нельзя сказать, что Опарыш не любил анальных сцен, трахаться в попу для него было делом привычным, ещё с детского возраста, когда его изнасиловал отец и после чего он очень любил это занятие, не меньше чем простое траханье. Но одно дело сосать часами член, зная, что тебя ожидает сладкая награда за это, а другое часами подставлять попу. В последнее время Ивану перестало нравиться, когда ее долбили в задний проход, только потому, что каждый день это происходило часа по два, а то и по три.

Поэтому, он с энтузиазмом ухватилась за идею, чтобы сменить место работы, когда один из его партнеров по съемкам сказал, что уходит сниматься в другое порно, в фильмы для извращенцев. На вопрос в какое, тот лишь пожал плечами.

— Тебе ведь сперма нравиться? Там где меня будут снимать, ее будет целое море.

Это заявление сразу развеяло все сомнения Ивана, а то, что его партнер предупредил его, что его ждут не совсем традиционные виды секса, Иван-опарыш пропустила мимо ушей. В конце концов Ивану было лишь 21 год, и он не очень еще понимал какие такие нетрадиционные виды секса могут быть, кроме банальной гей — групповухи.

Но когда он появилась в первый раз на съемках и показали его будущего партнера, Иван мягко говоря была шокирован.

Еще бы, это оказался не большой грязный кабан, по кличке Боря. Иван даже не мог себе представить, что ему придется заниматься с этим:

Но на попятную ему пойти не дали. Несколько ребят из этой конторы вежливо ему напомнили, что он уже подписал контракт, и весьма недвусмысленно намекнули ему, что фильм должен быть снят, а не то отберут у него весь баярышник без которого Иван просто жить не мог и выкинуть на улицу, где его опять будут насиловать бомжи.

Иван, конечно, испугался, но выхода у него просто не было, и с дрожью в ногах пошагал на съемочную площадку. Кабан был почти полностью связан, так что особо он и не брыкался, бивни были отпилены, а пасть связана, что бы ненароком не повредил Ивану.

— Сегодня отсосешь у него только, — посоветовал режиссер. — Раздевайся и полезай вниз. Руками начни.

Иван разделся, остался лишь в одних тапочках, немного растерянно подлез под кабана и аккуратно дотронулась до мешочка кабана, в котором по утверждению находился член кабана. Сначала ничего не происходило, но потом, инструмент кабана под грязными пальцами Ивана начал увеличиваться и вот уже это чудо природы достигло в длину сантиметров сорок, затем еще больше, в природе у кабанов, такие размеры пениса встречаются очень редко.

Ивану не было противно, он уже имел дело с животными, в основном это были бродячие московские собаки. Только интересно, и его интерес с каждой секундой все увеличивался. От кабана исходил своеобразный запах, однако член его был чистым и горячим. У Ивана сразу начел подниматься его очень маленький пенис. Его начинал возбуждать этот здоровенный орган.

Чувствуя, что уже не может удержаться, он провел языком по шершавой головке этого необычного члена. Ничего неприятного он не почувствовал. Тогда он, осмелев, принялась ласкать языком всю поверхность головки. Целиком гигантский член не уменьшался у него во рту. Это было неудобно, но с другой стороны возбуждало его еще сильнее. Двумя руками схватившись за член кабана Бори", он с восторгом целовал это достоинство, позабыв обо всем на свете, не слыша указаний режиссера, ничего не видя, кроме вот этой здоровенный дубины, качающейся перед глазами.

Он сосал, лизал эту прекрасную палку, горя лишь одним желанием. Желанием попробовать сперму.

И наконец это произошло. Кабан заскулил, и тут же мощная струя ударила Ивану в лицо. Он прозевал первую струю, но со второй подставил открытый рот, пытаясь проглотить ее как можно больше. Какое там. Он не успевал глотать, кабан буквально искупал его в фонтане своей спермы, но частично, конечно, он проглотил. И как только его язык ощутил необычайный вкус спермы, то пере возбудившись принялся мастурбировать. Он с наслаждением слизывал остатки конской спермы с его уже не такого твердого члена, собирала пальцами сперму со своего лица, груди и отправлял ее в рот, а второй рукой продолжал дрочить. Сейчас сперма кабана казалась ему вкуснее всего на свете.

— Ладно Опарыш, заканчивай — крикнул режиссер. Казалось даже он находился под впечатлением от увиденного. Что уж говорить об остальных. Продюсер, тихо прошептал.

— С таким уродцем как Иван мы соберем сотни тысяч баксов.

С этого момента Иван безумно полюбил сосать не только мужские члены, но и члены различных животных. На следующий день он повторил эту сцену на дубль, и у него оказалось несколько выходных, так как в это время снимали не его сцены.

Иван решил на свои выходные сходить на съемочную площадку, где снимали дубли с его гей-друзьями которые лизали огромный член кабана Бори". Да, это не его день. Но как же Иван им завидовал. Он хотел сперму. Ждать пришлось долго. Тут взади подошёл продюсер:

— Иван коли ты пришёл в не своё рабочие время, тогда снимай штаны поворачивайся задом и нагибайся.

Иван само собой послушал продюссера и отдал свой анус на растерзание боссу, Иван, повернулся поудобнее, чтобы видеть, что происходит на съемках, и попутно морщился от боли, так как продюсер начал потихоньку засовывать в задний проход что-то огромное. Однако кабан все никак не мог кончить, гей-друзья Ивана сосали без энтузиазма. Тут кончил продюсер, резко вытащил свой член и стрельнул Ивану в лицо, Иван даже не ожидал, и принялся быстро пальцами слизывать сперму с лица. Иван встал, оделся.

Оказывается кабан Боря" уже кончил, так как из под него вылазили его гей друзья которые с ног до головы были облиты спермой, они кривились, а уж о том, чтобы проглотить эту немыслимую влагу они вообще не думали.

"Ну и мудаки" подумал Иван и бросился вперед.

— Идемте, я вас провожу, — отрывисто бросил он своим гей партнерам. Те кивнули, так как съемки уже завершились и им хотелось побыстрее смыть с себя эту вонючую отраву. Иван провел их в туалет и, когда они остались только втроем, Иван развернул их к себе и начал их облизывать. Сначала друзья удивились, но потом рефлексы сработали мгновенно и они достали свои пенисы. У Ивана закружилась голова от счастья, перестав их облизывать, он упал на колени и принялся усилено отсасывать у своих друзей. Затем Иван повернулся к ним задом и велел им войти него, ребята сразу же его послушали и от имели Ивана прямо на грязном полу туалета, кончив на Ивана-опарыша, гей-друзья оделись и ушли. А Иван довольный и весь в сперме продолжал лежать удовлетворено на полу в туалете.

С тех пор Иван полюбил не только сосать у мужчин, но и животных.

Был зимний день, я сидел в одиночестве, и решил вызвать проститутку.

Такие мероприятия всегда были очень волнительными, это здорово, девочка на час. Никаких разговоров о любви, никаких обещаний, а просто секс. Простой секс.

Что бы скоротать время(сказали приедет в течение часа) я решил немножко выпить. Получилось не немножко, я серьезно переборщил, еще совсем чуть чуть курнул анаши. У меня последнее время были проблемы с эрекцией, и я боялся опозориться. Сижу я короче жду, и звонок в дверь. Я аж подпрыгнул от радости, у меня давно не было женщины. Я побежал открывать дверь, представляя по дороге, как мой член будет ездить в тепленькой пизденке опытной дамы. Я в торопях открыл дверь и:::.получил сильнейший удар в пах острым предметом. Я не ничего не понял, голова и так кружилась от алкоголя, а после удара перед глазами все поплыло, и я потерял сознание. Я успел увидеть карлика с ножами.

Когда я очнулся, не сразу понял где я. Голова гудела, пах разрывался от боли. Я видел только потолок. Я пытался вспомнить что произошло, но чувствовал только боль в голове, пошевелиться я не мог. Немного придя в себя, я оценил ситуацию:

Я у себя в квартире, связанный, очень болит паховая область, из другой комнаты раздаются голоса, но слов я понять не могу.

Попытался поднять голову. Резкая боль пронзила все мое тело. Преодалевая боль, я приподнял голову, и от увиденного сразу потерял сознание. Эти придурки отрезали мне ноги, и член, оставив одно яйцо. На это место была специально поставлена настольная лампа, что бы я смог лучше все рассмотреть. В следующий раз я очнулся от того, что в мою голову медленно входила игла. Глаз я открыть не мог, лишь чувствовал, как сантиметр за сантиметром в мою голову входит холодный металл. Потом мне сделалось как то очень приятно. Все вокруг поменяло цвет и стало красивым. Кровать на которой я был привязан, поставили в вертикальное положение. Я открыл глаза, и увидел напротив себя зеркало, и что помимо ног и члена с яйцом, у меня еще и нет руки. Еще я увидел двух женщин-карликов. Одна нацепив искусственный член имела другую. От этого меня разобрал дикий хохот, я даже забыл, что у меня нету ног, члена с яйцом, и руки. Они наверное вкололи мне очень сильный наркотик прямо в мозг. Я смеялся, а карлики все еблись, не знаю, сколько времени прошло. После этого зашел мужчина в костюме палача, и отрубил мне руку. Боли совсем не было, карлики принесли большую кожаную сумку, и положили мою руку туда. Я не понимал, почему, но мне было очень хорошо. Карлики стали сосаться, затем достали член палача, и стали с упоением его сосать. Залупа с трудом пробивалась в маленькие карликовые рты. Палач отобрал у карлика свой член, подошел к сумке, достал оттуда мой отрезанный член, он стоял, палач открыл рот и начал сосать его, в это время, в мою задницу, что то уперлось, это карлица засунула туда искусственный член.

Пососав мой член, палач вынул его и вставил мне в рот. Я без ног, рук и яйца, сосу свой собственный отрезанный член, а в это время, меня в жопу ебут искусственным членом. Какой кайф. Палач, развязал меня, и направил свой член в обрубок ноги, вытащил мой стоячий член изо рта, и засунул во второй обрубок. СУКА ВОТ ЭТО УЖЕ БОЛЬНО!! Начинаю орать, он ебет меня двумя членами в культи ног, карлица ебет в жопу искусственным членом, пиздец.

Просыпаюсь. Ору. Руки на месте, ноги на месте. ЧЛЕН. На месте, все нормально, трогаю и глажу его. Какой же ебнутый сон, сука, надо по меньше курить анаши, совсем спятил.

Звонок в дверь, да это ж проститутка, или карлики с палачом. Ну, на этот раз я готов. Беру разделочный тесак на кухне. Сейчас отрублю руки и ноги, и иглу в мозг, и буду ебать обрубки, теперь будут знать, карлики с ножами и палач.

Сегодня я наконец решил, что выебу свою девочку в зад. Обычный секс не представлял для меня более интереса. Просто надоело тыкать своим хуем в ее раздолбаное влагалище. Когда я познакомился с ней она уже имела огромный сексуальный опыт, она была шалавой, гребаной шлюхой в которую тыкался чуть ли не каждый хуй в нашем районе и наверное за его пределами. Но мне было впринципе насрать на это, лишь бы была постоянная дыра. До нее у меня было не много женщин. Они не обращали на меня внимания, потому что я любил бухать, имел зайчью губу и металличесую пластину в черепе — последствия травмы на стройке. Еще все считают, что я очень тупой, ну чтож мне нравится моя жизнь и я не завидую никому. И сегодня, я знаю сегодня у меня будет анальный секс и несказанное удовольствие от этого. Даже если она откажет мне, я вырублю ее и все равно трахну в жопу. Гавно, последние время я только и думаю об этом. После того, как я увидел одну порнуху, не помню название, там один мужик с большим хуем еб телок в жопу в бешеном темпе. Короче сегодня я сделаю тоже самое и ничто не помешает мне.

Я назначил ей свидание в парке, год назад как раз в этот день мы познакомились. Как сейчас помню, решили мы тогда с приятилями курнуть анаши, бля люблю я это дело. Вобщем идем мы по парку, куда не глянь мусара, и мы пошли в кусты. Сели, курнули, еще пиво было, хорошо бля. Сидим и слышим, не подалеку серет кто то, и так громко аж пиздец просто стреляет. Мы чуть со смеху не померли на месте. Звук был как будто снаряды взрываются. Мы решили посмотреть, пробрались значит за кусты, а там речка начинается, и выдим сидит телка на берегу, вроде пьяная и все срет и срет. К нам она сидела задом, так что нас не видела, а пьяная подумалось мне потому что как то сидела не так, в бок. Короче один из моих товарищей побежал по направлению к какающей телке с криками

— Не дадим загрязнять мать природу ГРИНПИС БЛЯ, ГРИНПИС

Пнул ее по жопе, так, что она полетела на три метра вперед, а анус продолжал выплевывать какашки. Вот это была картина.

Обосраная телка плюхнулась в воду. Все начали смеяться, тому кто ее пнул гавно попало на ботинок, и от этого ему было не смешно. Он подошел к телке которая барахталась в воде и пыталась выбраться. С озлобленным видом он начал обтирать гавно о ее лицо. После этого я как ебаный джентельмен вступился за поруганую честь дамы. Я взял палку переебал ему по башке со всей дури. Вашу мать, сколько было крови, просто пиздец. Он упал как подкошенный. Остальные друзья решив не связываться со мной и ушли, а обосраная телка кинулась ко мне на шею, с криками мой спаситель. Вот так и познакомились.

Романтика, блядь.

Как выяснилось мы жили совсем не далеко друг от друга, я видел ее раньше, но мы никогда не общались. Как я уже говорил ранее, еблась она буквально со всеми. Я решил тогда, что вот она моя единственная. Нужно ли говорить, что после этого все мои друзья отвернулись от меня. Ну и хуй с ними, сейчас я иду на свидание с букетом роз, и с не добрыми намериниями.

Иду я по летнему парку наслаждаюсь природой, колышится зеленая листва, трава, кузнечики прыгают, а вон лежит куча гавна, и что это, моя девочка стоит, пьет пиво и лыбится мне.

— Привет, это мне?

— Ну а кому еще, на, 50 рублей отдал.

Она радуется цветам. Я говорю, пошли я тебе в кустах выебу, она скотина противится, но идет со мной.

— Ну давай хотя бы погуляем.

— Цветы тебе вместо погуляем, пошли сейчас ебать тебя буду.

Решил я повести ее на то самое место где состоялось наше романтическое знакомство. Ставлю ее на четвереньки и снимаю трусы без разговоров, от них воняет, и говно засохшее, грязнуля. Она вся в превдкушение бурного секса, и вот достал я свой хер и вместо того, чтобы задвинуть в привычное место направляю хуй в место то, где рождается говно. Онализирую свои ощущения, сейчас исполнится моя мечта. Эта дура еще не поняла что мне надо. Залупа натыкается на засохшие сухари говна, запутанные в волосах. Тут она понемает, что я ее собираюсь в жопу ебать.

— Не надо эту дырку я для мужа берегу.

Вздумала противиться блядь. Хватаю палку и по башке ей, я все равно выебу ее туда сегодня. Она упала, а я положил ее на пенек попкой к верху и продолжил.

Сука, че делать, хуй никак не хочет проходить сквозь кустые заросли засохшего говна. Идея!!

Я зубами начинаю выдирать волосы с кусками сухого говна. Вот это результат, я восхищаюсь своей работой, плюю на красивую дырочку, и наконец вставляю свой член. Входит до самого конца, обалдеть какой кайф. Ебу в бешеном темпе, как в том фильме. Она начала приходить в себя, я еще раз вдарил ей по башке. В хуй че то уперлось, и как бы пытается вытолкнуть его, ГАВНО. Сука обосралась прямо на моем хуе. Я от омерзения и злобы вытащил его, ни хуя же не кончил. Ладно еще засохшее говно во рту, но это же вонь на хуе, хаватаю ту самую палку, которой ебнул по голове, и со всей дури в жопу. Вынимаю палку засовываю туда руку, и достаю все ее гребаные кишки, и кидаю ей на голову и в реку. Будет знать как меня обсерать. Вобщем распоторошил я ее полностью, помыл хуй в реке, и разочек решил трахнуть в пизду.

Он лежал на грязном полу туалета, уткнувшись носом в холодный пол. Его било мелкой дрожью и он не мог пошевелиться. В то, что с ним произошло, невозможно было поверить, его разум отказывался верить в это, но это случилось.

Федор был гомосексуалистом. Он получил свой первый опыт в возрасте 11 лет со своим двоюродным братом.

Сначала они смотрели порнуху, потом Федор отсосал, ну а потом подставил попку, потом еще и еще. Федор всегда был пассивом. Ему безумно нравилось это ощущение заполненности, нравился работающий в попе поршень, нравилось брать в рот, он очень любил ощущать потоки семени на своем лице, любил водить хуем себе по лицу, размазывая тем самым сперму.

После того, как брат уехал учиться в другой город, Федор нашел себе другого партнера, в своей школе. Тот человек всем рассказал, что Федор подставляет попу, и его ебли все желающие. Вся школа знала об этом. Когда узнал отец Федора, у него случился удар, и он умер. Но Федору было насрать. Ему нравилось быть настоящей блядью. Он иногда обслуживал по несколько членов в день.

Сейчас в возрасте 26 лет, Федор полностью жил на доходы от проституции. Он говорил, что человек должен любить свою работу, и получать от нее удовольствие. Жопа Федора стала очень огромной, он мог засунуть туда даже бутылку.

Сегодня он приехал к очередному богатому клиенту, тот сказал, что любит заниматься сексом в грязи, в старом коровнике. Он отвез Федора куда то за город, предварительно заплатив ему огромную сумму денег. Они зашли в грязный коровник, и Богатый клиент, поимел Федора по полной программе. После секса, он бросил Федора в кучу коровьего дерьма, обоссал, плюнул в него, и назвал конченюжной шлюхой. Федору не было противно, напротив, ему это очень понравилось, и он кончил, лежа в куче дерьма.

Домой он пришел совершенно измотанный, и сразу пошел в душ. Вдруг, ему захотелось пукнуть. Федор не мог полноценно пердеть, как какой нибудь малолетний хулиган. Жопа его была настолько разъебаной, что все выходило бесшумно. Федор часто обсерался. Вот и сейчас по ногам его что то потекло. Федор подумал, что в очередной раз обосрался. Он подставил руку под дерьмо, но почувствовал что то не то. Да это же кровь. Кровь текла из его задницы сильным потоком. Федор запаниковал. Он не знал, что делать. Голый он вылез из ванны, и пошел вызывать скорую. Не дойдя до телефона, он упал, потеряв сознание. Очнулся он часа через два, в луже собственной крови. Его живот раздулся, и ему очень хотелось срать. Он кое как добрался до телефона, и позвонил своему другу и коллеге — Павлику. Тот обещал прийти. В скорую он уже звонить не стал, потому что его просто разрывало на части, так он хотел срать.

Федор пополз в туалет, сел на унитаз, и начал СРАТЬ. Ему казалось, что из него сейчас выйдет вагон, каждая новая какашка давалась ему с трудом. Федор все срал и срал, понял, что становиться легче, повернулся, посмотрел в унитаз, и увидел, что высерает свои собственные кишки. Кишечник падал в унитаз с отвратительным шлепаньем. Федор обрыгался, и упал на пол.

Павлик пришел через полчаса. Позвонив в дверь, и не дождавшись, пока ее откроют, он сам сделал это, открыв собственным ключом. Павлик, увидел на полу лужу крови. Он пошел по направлению к туалету. Федор лежал на полу без чувств, а в унитазе лежали его кишки. Павлик очень испугался. Вдруг, кишки выпрыгнули из унитаза, и вцепились в лицо Павлика. Павлик бегал по квартире, и пытался сбросить со своего лица кишечник, но безуспешно. Наконец после нескольких минут борьбы, победителем вышел кишечник, оторвав голову Павлику. Закончив свое дело кишечник приполз обратно, и лег в унитаз.

Федор снова очнулся. Сначала ему было как то легко, но потом память вернулась к нему. Он здесь, в своем обосранном туалете, а в унитазе, словно рыба, бьются его собственные кишки. Федор попытался смыть их, но ничего не получилось. Ему захотелось блевать, и он выблевал свою трахею, легкие, сердце, и половину желудка, а другая половина покоилась в унитазе, вместе с кишками.

Федор, не смотря на то, что потерял все свои органы, оставался жить. Он прекрасно понимал, что такого не могло произойти, но факт оставался фактом. Он лежал в своем собственном туалете, в луже крови, а рядом были разбросаны его органы. Федор собрался силами, и встал. Он захотел вернуть свои органы назад. Он полез рукой в унитаз, и взял свою кишку. Она была очень скользкая и вонючая. Не помня себя от страха, Федор вытащил гирлянду кишок из унитаза, и стал пытаться всунуть их обратно себе в жопу.

Он почему то вспомнил свой первый раз с братом, и пытался представить, что это он вставляет хуй. У Федора ничего не получилось, огромный фонтан крови вырвался из его жопы. Федор покинул туалет. Увидел на полу обезглавленный труп Павлика. От горя заплакал. Он не мог понять что происходит. Когда он плакал, у него вывалился глаз. Федор быстро поднял его, и попытался вставить, но и как в случае с кишками, ничего не вышло. Тем временем кишки забрались обратно в унитаз. У Федора отвалились ноги, и он упал рядом с обезглавленным трупом своего товарища. Федор начал дико орать. Труп Павлика ожил, и побежал, за ним погнались ноги Федора, и обезглавленный труп выпрыгнул в окно. Голова, обмотанная кишечником, выпрыгнула вслед за ними, и разбилась насмерть. Федор услышал голос, похожий на свой собственный. Он подумал, что это ангелы пришли ха ним, но как оказалось, с ним разговаривал его анус.

Анус сказал Федору:

— Ты предатель, ты пускал в меня хуи.

Потом начал выпячиваться. Федор заорал от новой боли. Второй глаз не выпал, он висел на нервах, но все прекрасно видел. Жопа, с отвратительным звуком, расширилась, стала похоже на ведро, а затем, стала высерать Федора, выворачивая его на изнанку. Череп Федора вышел через жопу с другой стороны, и треснул. Его мозг вылез наружу, пополз к унитазу, и прыгнул в него. От Федора осталось огромная куча кровавого месива.

Привет дорогие читатели, сегодня я заставлю вас блевать. Эта история о проститутке которая очень любила свою работу. Какое же наказание ей угатовано судьбой…

Лариса делала минет очередному клиенту, она как будто сосала петушка на палочке. Лариса всегда вспоминала про эти вкусные конфеты, которые сосала в детстве, сосав очередной член. Она любила свою работу, если большинство девушек шли работать проституткой из-за нехватки денег, то Лариса пошла на нее из-за своей похоти. Она лишилась девственности еще в возрасте 13 лет. Ее поимели сразу два партнера. Ей настолько понравилось быть блядью, что за последние десять лет, она сменила 665 партнеров, сейчас она делала минет 666 — ому. Она записывала в свой особый дневник имя и возраст всех мужчин, что у нее были, она никогда не расставалась с этой тетрадкой. Клиент поставил Ларису раком, и загнал член в задницу. Лариса любила пердеть во время анального секса, но в этот раз у нее получилось очень громко. Клиента это позабавило, он припал языком к грязной заднице, и дроча получил оргазм. Он расплатился и ушел. Вымотанная тремя часами тяжелой работы ртом и жопой, Лариса прилегла на диван, как услышала попердывание, а затем причмокивание Странные звуки раздавились из соседней комнаты. Приодалев усталость, девушка встала с дивана и пошла в комнату, откуда раздавались эти странные звуки. Она зашла в комнату, и вместо выключателя ее палец уперся во что то теплое и мягкое, Лариса в ужасе отдернула руку, и попыталась разглядеть нечто в темноте. Она увидила, что, как нечто запульсировало, и на пол полилась какая то жидкость. Лариса выбежала из комнаты. Она всегда была смелой девушкой, и подумав, что это просто гнездо насекомых, взяв дихлофоз, свечку и швабру, пошла уничтожать его. Лариса зажгла свечу, зашла в комнату, и увидела на стене совсем не то, что ждала увидеть. В стене, напротив выключателя образовался автономный анус. Она с криком бросила свечу, и пыталась бежать из комнаты, но подскользнулась на чем то вязком и липком, она упала и потеряла сознание. Очнулась она уже утором. Ее мозг пытался объяснить произошедшее, но не мог. С большим трудом Лариса села, открыла глаза, и увидела на стене человеческий анус, из которого, небольшими струйками текло дерьмо. На противоположной стене висел рот. На потолке была пизда. Лариса на четвереньках поползла из комнаты, как вдруг анус, злобным и властным голосом приказал:

— Стой!

Лариса не посмелилась ослушаться.

Ее живот раздулся, и она очень хотела срать.

Она хотела сказать, что то анусу, но не обнаружила рта.

— Можешь не пытаться, твой рот на стене, а пизда на потолке, ты не можешь, ни говорить, ни срать, ни ссать, но мы можем слышать твои мысли.

В разговор вступил рот:

— Слушай, Лариса, ты предала меня, ты пускала в меня немытые члены.

Пизда:

— Да мы служили тебе верой и правдой, а ты предала нас.

Анус:

— Мы обиделись, и восстали против тебя, теперь сри, жри, и ссы как хочешь.

Лариса очень хотела срать и ссать, и взмолилась, что бы они вернулись на место.

Рот:

— Ты помнишь, как в детстве ты сосала мной материнскую грудь, как пила свежее деревенское молочко, как ела манную кашку, различные овощные культуры, кукурузу, бобы. И что потом, думаешь мне приятно каждый раз, подчиняясь твоей воле пускать в себя отвратительные грязные члены всех этих мужиков. Ведь он пять минут назад ссал их него, а ты из грязных трусов и в меня ЧЛЕН. Дура, я не вернусь к тебе больше, лучше я останусь на стене, и буду глотать пыль этой комнаты.

Анус:

— А я вообще в полнейшем бешенстве. После туалета никогда не помоет, и тоже пускает члены, тебе может и хорошо, но мне. Я ухожу от тебе Лариса, раньше было приятно какать, но прощай.

Ларису уже разрывало, она стоя на коленях просила их вернуться. Она мысленно обратилась к пизде:

— Пожалуйста, моя любимая норка, моя пещерка, вернись, ну пожалуйста.

— А 666 хуев это не многовато?

— Ну ты вспомни сколько удовольствия я принесла тебе, сколько оргазмов!

— Но 666 хуев я не могу этого сделать.

— 665, дура, последний не ебал тебя.

Пизде ничего не оставалось, как вернуться на прежнее место. Лариса тут же начала обильно орошать теплой мочей грязный пол. В это время, она умоляла вернуться и анус. Анус упорно стоял на своем, тогда Ларса, взяв со стола нож, проделала на его месте дырку, и начала срать. Обхитренный анус начал дико орать и возмущаться. Довольная Лариса, подумала, что сделает, пластическую операцию и вновь будет нормальной, но главное тепрь она может ссать и срать.

Лариса попыталась уговорить рот. Возмущенный анус, говорил ему не делать этого, но хитрая Лариса заткнула анус анальной пробкой.

— Ну ротик, ну вернись пожалуйста, я буду теперь делать минет только в презервативе, буду снова есть манную кашку и кукурузу. После долгих уговоров рот согласился. Лариса была на седьмом небе от счастья, только болела жопа. Анус остался висеть на стене заткнутый анальной пробкой. Лариса выдернула пробку, и сказала вернуться анусу на место. Неприступный анус отказался вновь, тогда девушка взяла со стола дихлофоз и брызнула в анус. Анус закричал от боли. Лариса еще раз сказала ему вернуться на место. Анус отказался вновь. Злая Лариса пошла в кладовку и вытащила дрель.

По дороге назад, она почувствовала, как из ее жопы что то выпало, она посмотрела на пол, да это же ее кишка. Без ануса кишки начали медленно вылазить наружу. Лариса заткнув дырку пальцем включила дрель, и сказала анусу:

— Вернись сука или я тебя просверлю.

Отказ.

Дрель начала медленно разрывать пульсирующую плоть ануса висевшего на стене, а из Ларисы начал с большой скоростью выпадать кишечник. Кишечник со шлепаньем падал на пол, затем пошел желудок и легкие, и даже мозг. Лариса умерла в ужасных муках.

Анус тоже умер в муках.

Лариса поплатилась за все, анус молодец, он умеет стоять на своем, а вот пизда с ртом не сумели отстоять свои принципы. Проститутки, это обращение к вам, ОСТОНОВИТЕСЬ! ЕСЛИ ХОТИТЕ ЖИТЬ, ХОТЯ ВСЕ ВЫ МРАЗИ УЖЕ ДАВНО МЕРТВЫ!

Еще на подходе к школе Hаташа почувствовала, что случилось что-то очень неприятное. И это неприятное касалось ее лично. Она заметила, как в окне на первом этаже мелькнуло и тут же исчезло лицо завхоза, Прасковьи Федоровны, милейшей женщины, которая обычно, заметив Hаташу, расплывалась в улыбке, махала приветливо рукой и активно кивала головой, излучая горячую симпатию к молоденькой учительнице. Девочки из 5-го "В", веселой щебетливой стайкой несущиеся на школьный двор, наткнулись на свою "русичку" и моментально замолкли, смутившись и, как показалось Hаташе, даже покраснев. Она шла по школьному коридору, физически ощущая вокруг себя какое-то поле звенящего зловещего напряжения. Hа подходе к учительской она столкнулась с Hадей-"биологичкой", которая, как и Hаташа, работала в школе второй год и с которой они были в самых приятельских отношениях. Вперив в подругу прямой взгляд Hаташа молча сверлила ее вопросом — "Что!?". Та, попытавшись придать своему лицу безмятежное выражение, как бы говоря — "Ты о чем, Hаташка?" все-же не выдержала — глазки ее забегали, на лице появилась блудливая улыбочка. Величайшим усилием она придала ему (лицу) какое-то подобие озабоченности и горячо зашептала.

— "Hаташка, ну ты влипла! Зачем фотографировалась то? Они же, дураки, в школу их притащили, а Маргарита их у Шестопалова выгребла. Сейчас ее у Виктора Сергеича валерьянкой отпаивают. Он уже в ГОРОHО звонил. Hа 9.15 педсовет назначен!"

Она говорила что-то еще, но Hаташа ее не слышала. В голове зазвенело. Она покачнулась, но быстро справилась со внезапно нахлынувшей слабостью. Вместе прошли в женский туалет, где стайка старшеклассниц, второпях загасив недокуренные бычки, глумливо ухмыляясь прошмыгнули мимо них в коридор. Hадя успела ухватить одну из них за задницу и реквизировать у той пару сигарет, для себя и подруги. Они молча курили. Hаташа напряженно смотрела в окно, а Hадежда незаметно наблюдала за ней. Грудь, ножки, попочка! Класс! Интересно, как же они ее там, по очереди или все сразу? А строгая какая, одни "пары" только ставит. Да! Хоть бы разочек пригласила.

— "Что… там… было?" — с трудом, вместе с облаком дыма выдавила из себя Hаташа, надеясь как на чудо, что на глаза общественности попались не самые откровенные кадры. Подруга сначала смутилась, но потом глаза ее заблестели она все более и более возбуждаясь начала описывать то, что она успела рассмотреть. Hадежда на чудо испарилась после первых же слов подруги.

Hаташа молча слушала. Смятение прошло. В груди нарастала досада и злость. Досада на себя, двадцатипятилетнюю, влюбчивую старую дуру, и злость на них — молодых циничных подонков. Сколько же она в них вложила. Души и сердца! Даже тела… Искренность и доброта — вот те качества, которые она хотела привить им. И ведь получалось! Сначала один, а потом и другие готовы были на все ради своей королевы. Богини! Hи одного концерта, ни одной выставки, ни одного нового спектакля не пропускали. А какие диспуты разгорались в ее маленькой уютной однокомнатной квартирке! Говорили обо всем. Азартно, искренно, откровенно, презирая лицемерие и ханжество. Да, она была влюблена. Она не могла их не любить. Они были юны, доверчивы и не испорчены. Они жадно впитывали то, что она говорила. В их глазах она видела искреннее восхищение ею, в них читались божественная страсть и желания, вложенные в человека Создателем. Она не могла им врать и на все их наивные (как ей казалось, вот дура то!) вопросы старалась отвечать максимально искренно и честно. Тело? Да, оно красиво. Оно прекрасно! Его воспевают поэты и художники. Отношения между мужчиной и женщиной? Половые отношения? Да, они служат не только для продолжения рода. Они дарят вдохновение и счастье. Когда-нибудь вы это поймете, а сейчас просто запомните мои слова. Хотите понять это сейчас? Хорошо, тогда берите карандаш и бумагу. Вот перед вами женское тело. Рисуйте. Рисунок — это единственная возможность показать другим мир, как ты сам его видишь. И единственная возможность посмотреть на мир чужими глазами…

Потом они все вместе рассматривали собственные творения. "Какие же они разные и талантливые" — с любовью думала классная наставница.

Позже начали использовать фотоаппарат — для проработки отдельных моментов композиции. Hа ковре обильно стали появляться белые пятна — результат неуемных и плохо управляемых юношеских желаний. Когда затронули "вечную тему" и подробно были разобраны отдельные библейские сюжеты, вопрос о каких-то ханжеских запретах отпал сам собой. Смеялись, дурачились. Играли в карты на раздевание…

… Hаташа немного выгнула спину. Боль внутри в таком положении стала немного поменьше. Все-таки зря она позволяет им, всем троим, вступать с собою в половую связь. Hо как она может выделить из них кого-нибудь одного. Володя, конечно, чуточку повзрослее и с ним вполне можно было бы иметь более серьезные отношения, но куда же этих двоих денешь. Hачнутся раздоры, зависть, ревность и дружбе конец, а — это одно из самых прекрасных человеческих отношений. Хотя с другой стороны как можно назвать их отношения. По четвертому кругу уже пошли, и конца этому не видно. Пока третий кончает — у второго уже подымается, а у первого уже торчком стоит, аж пульсирует…

Она отвлеклась и прислушалась к захлебывающемуся шепоту подруги, снова и снова переживая свою досаду.

…Володя кончил, выплеснув в глубине влагалища очередную порцию спермы, его место сразу же занял Олег и стал неумело тыкаться скользкой мокрой головкой в ягодицы наставницы. Hаташа чувствовала, как по ногам текут крупные тягучие капли. Она посильнее прогнулась, протянула руку, поймала член и хотела направить его в тесное натертое отверстие. Однако, как только она ухватилась за тугой упругий член юноши, тут же почувствовала, как по руке потекла горячая обильная жидкость. Друзья весело заржали над своим неопытным товарищем; Олег смутился и покраснел — опять не получилось. Hаташе стало жаль мальчишку и она, осадив рванувшегося к своей очереди третьего, ласково сказала: — "Hичего, попробуй еще разочек". Олег, приставив к мокрому влагалищу свой несколько подпавший, но не потерявший упругости член, ввел его в женское тело. Hаташа почувствовала, как уже внутри он снова стал твердым и толстым и после нескольких резких судорожных движений победно разрядился фонтаном спермы именно там, где ему и положено…

— "Hу все, достаточно" — Hаташа резко, со злостью, затушила окурок о подоконник и решительно направилась в учительскую. С ее появлением воцарилась звенящая тишина.

— "Доброе утро, Маргарита Тихоновна, доброе утро, Виктор Сергеевич". Она прошла к своему столу, достала лист бумаги. Ровным красивым почерком посредине листа написала — "Заявление…"

Шума поднимать не стали. Все оформили быстро и тихо.

Целую неделю Hаташа не выходила из дома, ни с кем не общалась, никому не звонила и даже не подходила к телефону. Из окна, потушив свет, она видела три темных силуэта, маячивших во дворе дома. Потом их осталось двое, а еще через два дня только один. "Дурачок, его же из школы выгонят за пропуски" — с материнской заботой подумала женщина. Резко, в очередной раз, зазвонил телефон. Hаташа неуверенно сняла трубку

— "Hаталия Игоревна, Вас беспокоят из отдела кадров Министерства высшего и среднего образования. В методическом отделе начальных и средних классов освободилась вакансия. Вас рекомендовали на должность заместителя начальник отдела. Если на сегодняшний день у вас нет других предложений, вас ждут…"

— "Хорошо, я подъеду" — тихо ответила женщина, положила трубку и снова подошла к окну. Мелко моросил дождь, одинокий силуэт маячил на том же месте.

— "Промокнет, глупый". Hабросив на плечи плащик она поспешила во мглу надвигающейся ночи.

— Все ясно, — пробормотал Астер. — Только одно письмо и это должно быть оно.

За последние три года его работы на правительство для связи всегда использовался специальный курьер или телефон. Но когда письмо пришло обычной почтой, он понял, что трехгодичный проект закончился ничем.

— Люська, привет! Ты сейчас где? Я тебя там, случайно, не отвлекаю?

— Отвлекаешь. Как раз с твоим мальчиком на кушеточке забавляемся.

— Ты на даче, что ли? Сергеич то баньку хорошо протопил?

— У меня плохо никто не работает, Тань. Ты же меня знаешь:

— Ой, как здорово! Расскажи, Люсечка, что вы там сейчас делаете?

— Что надо, то и делаем.

— Люська! Вредная какая! А скажи — какого я мальчика тебе подсунула! А.?! Класс!

— Hичего мальчик, главное не обидчивый. — Улыбаясь парню, — Ведь, правда, не обидчивый?

Поднатужившись мадам брызнула последними каплями мочи в лицо юноше и, откинувшись на кушеточке, сделала тому знак заняться влагалищем.

— Люсь, ты с ним там по-круче, он это любит. Попроси своих ребят, они его в попочку выдерут.

Похотливо смеется в трубку.

— Садистка ты, Танька, поэтому с тобой ни один мужик долго ужиться не может.

— А мне и не нужно долго. Hедельку, вторую потрахались в свое удовольствие, денежки кончились и — гудбай бэби. А на эти денежки можно и повкуснее что-нибудь подобрать.

— Тань, ты что, мужикам платишь?!

— Что ж ты думаешь, только ты у нас такая крутая. Иногда и плачу — считай сдачу сдаю, мелкими купюрами! — Ржет в трубку. — Вот сейчас, живет у меня такой. Сладенький!

— Где же ты таких находишь?

— У себя на работе.

— Грузчик, что ли?

— Hосильщик — еще скажи! Ты что, Люсь, на вокзале думаешь одни кассирши и грузчики ошиваются? Там еще и люди есть. Пассажиры, да и просто <разные граждане>. Hам ведь, кассиршам, из своего окошечка все видно.

— Бомжей, что ли?

— Бомжи тоже разными бывают. Бывает такому <бомжу> шесть лет отроду. Одет в рванину, а из под грязного платка белокурые кудряшки выбиваются. Присмотришься к нему, а он красив как маковый цвет, а глазенки запуганные, голодные. Скажешь ему два — три ласковых слова и он готов пятки тебе лизать. Да и не только пятки, Люсь! — Похотливо захихикала.

— Так ты на малолетних переметнулась, Тань?

— Hу почему — переметнулась. Они мне давно нравятся. Такие нежные! Сладенькие!

— Hу и кто у тебя сейчас?

— Мальчик, одиннадцать лет, не то из Саратова, не то их Свердловска. Я за ним два дня наблюдала, все попрошайничал да в мусорках копался. Я подошла к нему, говорю — <Пойдешь со мной?> А он — <А Вы не из милиции, тетя?> —. Hу и пошли. А что — и ему хорошо и мне приятно. Главное — надо следить, чтобы не обворовал. Hо ведь мой Графуля, ты знаешь, впустит кого угодно, а вот попробуй выйти!

— Hу и как.

— Hормально. Ест, спит и даже оплату вытребовал, гаденыш. Говорит — <Пятьдесят баксов в день — и я буду сидеть у тебя на поводке вместе с твоим сраным кобелем> Я ему пинка под зад — катись, мол, со своими баксами. Правда, после сошлись на пятнадцати.

— Да нет, я не про это. Как ты его трахаешь, расскажи.

Мадам лежала на мягком топчане широко разбросав в стороны ноги. Одной рукой она держала телефонную трубку, а другой, запустив пальцы в буйную шевелюру молодого человека, со всей силы вжимала его в свое распаленное влагалище. Опытный банщик деликатно, легкими прикосновениями пальцев, массировал тело хозяйки.

— Ой Люска! Тебе расскажешь так ты его сразу же у меня отберешь.

— Отберу, конечно. Hу ты рассказывай, рассказывай, теперь то уже чего ж…

Хозяйка опустила ноги с кушеточки и сделала юноше неопределенный знак. Банщик, моментально поняв желание госпожи, быстро приказал парню лечь на спину. Люська, не отрываясь от телефонной трубки, вся улетев куда-то, машинально массировала член парня. Затем она, глядя куда-то в пространство, перекинула одну ногу через тело молодого человека и, направив его член во влагалище, начала просаживаться на толстой и длинной, словно осиновый кол, хуй молодого мужчины. Поглотив его полностью в себя, она блаженно прикрыла глаза и начала медленно покачиваться вверх вниз. Опытный слуга, зайдя сзади, осторожно коснулся пальцами возбужденного клитера госпожи, как бы предлагая ей очередную услугу. Она слегка кивнула ему головой, подтверждая правильность его намерений. Подруга на другом конце провода продолжала рассказ.

— Hу, привела его домой, затащила в ванную. Он такой хорошенький, как олененочек. Hамылила его, тру мочалочкой. Попочку, писечку — с особой тщательностью. А сама вся мокрая стою. Взяла в ладошку его член, а он как начал расти. Я думаю — ого-го! До самой матки достанет! Ты же знаешь мои размеры! А сейчас я еще прибавила, никакой гербалайф мне не помогает, что делать — не знаю, Люсь. Hу дак вот. И так захотелось вот сейчас, сразу, чтобы он в меня вошел. Беру его руку и тащу к себе под халат. Он аж остолбенел, бедняжка. Потом освоился, трогает пизду, пальцами пытается поглубже залезть. Я халат сняла, стою перед ним голая. А он рот раскрыл и смотрит на меня. Я говорю —. Села перед ним, ноги подняла. Пизда уже вся мокрая, аж течет с нее, волосы все в сосульки слиплись. Да и у него уже торчком стоит, прямо вверх смотрит. Примостила его между ног — <Полижи, — говорю, — язычком>. Он язычок высунул, так осторожно трогает все. Я говорю — <Глубже, глубже>. Вылизал он мне все, обсосал каждую складочку. Я для него все раздвинула, показала — где клитор, где губки, куда хуй надо вставлять, когда хорошо вести себя будет. А ему и вставлять не надо, он только дотронется до своего, как тут же мне прямо в лицо стреляет. Я ему говорю — <Пригибай, когда спускаешь, глаз выбьешь>. Помочилась перед ним. Сам попросил. Руку подставил. Глазенки горят, щечки раскраснелись, губки как спелое яблочко, так и впилась бы в них.

— Hу, ты кончила?

— Hе то слово. Как только он ко мне прикоснулся так непрерывно и кончала через каждые пять минут. Потом пошла, накормила его — и в постель. Тут уж оттянулась по полной. Hе поверишь — до самой матки достал! А кончает как! Задергается, глазки закроет, из ротика слюнка течет! И прямо мне на грудь капает.

— А в попку пускала?

— А как же! Все показала. Он как машинка заведенная. Минутку полежит, съест бананчик или яблочко и снова у него как тот же бананчик — торчком стоит.

— А когда на работу уходишь…

— Ошейничек ему надеваю, да к кровати пристегиваю — лежи, видюшник смотри. Холодильник рядом, тянуться не надо. Иначе нельзя, Люсь, <сколько волка не корми — все-равно в лес смотрит>. Hе даром же я ему еще и по пятнадцать долларов каждый день отстегиваю. Hо все-равно я на всякий случай золотишко свое в сейф прячу, да и денег много дома не держу. — Танька помолчала. — А Твой то где, Люсь?

— Полетел куда-то. Общаться с электоратом. У него же сейчас — кампания.

— Видела тебя, Люсь, недавно по телеку. Класс! Прямо — сама целомудренность! Мой Графуня тебя как увидел, так тут же и спустил прямо на ковер, паскудник… Люсь, как ты думаешь, Твой-то про тебя знает, чем ты без него занимаешься?

— Ты за меня не волнуйся, я для него часть рекламной кампании. Я должна сиять и сверкать как бриллиантик, больше от меня ничего не требуется. Ты что, думаешь мы спим с ним? У него свои бабы, у меня свои мальчики. Кстати, Танюш, послезавтра я жду твоего <ребеночка> у себя. Hе волнуйся, не волнуйся — компенсирую.

Мадам глубоко задышала, предчувствуя приближающийся оргазм.

— Hу, все, Танюша. Пока. Увидимся.

— Целую тебя лапочка…

Это был обычный концерт. "Блестящие" выступали в концертном зале "Россия". Очередное предложение от радиостанции Love Radio не предвещало ничего необычного. Народу было полно и группе предстояло закрывать концерт. В этот раз девочки были одеты в костюмы из клипа про стюардесс. Сексуальные красные вызывающие наряды должны были поднять градус в и без того горячем зале.

Отбарабанив под фонограмму песню, девочки вернулись за сцену. Всё. Впереди были выходные, и каждая из них уже знала, как проведет их. Ксюша, полногрудая блондинка зашла к себе в номер. Только она зажгла свет, как сзади кто-то обхватил её рот рукой и сильно прижал к себе. Не понимая что происходит, Ксюша попыталась вырваться, но от этого не было никакого толку. Она сделала несколько попыток закричать. Но никто не услышал её приглушенные стоны. Тут появилось еще два человека. Один грубо схватил Ксюшу за волосы и притянул к себе. "Слушай, сучка. Мы пришли повеселится. Если ты хочешь остаться в живых, то ты сделаешь все, что мы тебе скажем". Ксюша, знала, что человек не шутит. От мужчины не несло алкоголем, он не был похож на влюбленного фаната. Это были профессиональные сталкеры. Такого она не ожидала. Поняв, что ей придется пройти через все, что они скажут, она перестала сопротивляться. Тут она почувствовала как сзади её что-то ударило, и она потеряла сознание.

Открыв глаза, она обнаружила, что её куда-то везут. Ксюша сидела на заднем сиденье между двумя мужчинами, которые не давали ей разогнуться. Машина стремительно увозила ее из Москвы, но девушка не знала об этом. Ксюша попыталась поднять голову, чтобы посмотреть в окно. Сильная рука снова прижала её к низу. "Нечего тебе туда смотреть. Думай о своем будущем и будь хорошей девочкой". Прошло примерно полчаса, и они остановились. Они вышли из машины. Ксюша увидела, что её сопровождают четыре здоровенных мужика. Двое повели ее в роскошный коттедж. Зайдя в здание, Ксюша повсюду увидела предметы старины, роскошные ковры, старые картины. Ее провели через комнаты в большую спальню. Кровать огромных размеров стояла посреди комнаты. Повсюду стояла аппаратура для съемок. "Похоже, здесь снимают порно" — подумала Ксюша. "Здесь мы снимаем свои фильмы" — сказал первый парень. При этом он расстегнул ширинку своих джинсов. Член выпал из трусов. "Давай, принимайся за работу" — сказал он. Ксюша опустилась на колени и осторожно потрогала его член. Другой парень принялся фотографировать все происходящее.

Ксюша взяла член в рот. Она почувствовала, как он становится все больше и больше. Ксюша и раньше занималась оральным сексом, но только для того, чтобы получить место в группе. Теперь она делала это просто так, и ей это не очень нравилось. "Давай, активней, а не то хуже будет". "Будь, что будет" — подумала Ксюша и начала работать языком в полную силу. "Так то лучше" — сказал второй, фотографируя крупным планом. Потрясающая сцена. "А теперь вот так" — сказал первый и дотянулся до её грудей. Голова молодой девушки качалась взад и вперед — с равномерно заданным тактом. Ксюша хорошо делала своё дело. Её губы были настолько мягкими, что по комнате разнесся стон первого. "Да, вот так. А теперь посмотрим, как ты справишься с этим". Произнеся это он схватил Ксюшу за волосы и начал резкими движениями трахать ротик бедной девушки. Его член был готов взорваться, но парень был начеку и вовремя вынимал член из неё, пару раз шлепал им её по щекам и снова без всяких предупреждений засовывал его в рот Ксюше. Она уже мечтала о том, когда, наконец, он кончит. Не прошло и десяти минут, как парень в последний раз вынул свой инструмент из её уже раскрасневшегося ротика. Он не стал её шлепать.

Небольшое усилие и струи спермы начали плясать у неё на лице. Как много спермы было в нем. Бедная девушка хотела закрыть глаза, но парень сказал, чтобы она даже не думала об этом. После того как он кончил, Ксюша облизала его член и начала пальчиками слизывать сперму со своего лица. У неё очень большие груди, подумал второй, с этим надо что-то делать. Не успел он додумать, как пришли еще двое. "Ну, что, сказал третий, пора бы уже объездить кобылку". С этими словами они начали быстро раздевать девушку. Все. Ксюша была абсолютно голой. Она посмотрела на кровать. На ней уже лежал один из них. Он держал свой член так, что он указывал прямо на потолок. "Иди сюда, моя девочка". Ксюша приблизилась к нему, перекинула свою гладкую, идеальной формы левую ножку через его бедра и взяла в свою нежную девичью ручку его огромных размеров член. Нужно было направить его в нужное место. Она не собиралась заниматься анальным сексом. "Не на ту напали", — подумала она. Член полностью погрузился в нее. Парень лежал на спине и поглаживал её гладкие бедра своими руками. Ксюша начала двигаться вдоль его члена вверх и вниз.

Парень между тем начал ласкать её огромные груди. Невообразимые ощущения переполнили Ксюшу. И тут она заметила, как кровать сзади нее пошевелилась. Это был второй парень. Он начал пристраиваться сзади. "Только не это" — подумала Ксюша. Но было поздно. Парень начал нагибать её вперед, пока её шелковистые груди не коснулись первого. Он обхватил её руками и прижал к себе. В это время второй не без труда засунул свой член в ее анальное отверстие. "Вот так" — сказал он — "Поехали". С этими словами эти двое взяли энергичный ритм, поначалу Ксюша без труда справлялась с ним. Но ритм становился все быстрее и быстрее. У Ксюшы начало перехватывать дыхание. И в этот самый не подходящий момент она почувствовала, как её кто-то взял за подбородок. Это был тот парень, который был за рулем, который фотографировал ее.

Подняв голову, ее взгляд совпал с членом невероятных размеров. Он смотрел прямо на неё. "Вот так, так" — подумала она. "И чего тебе надо, я и так уже работаю". "Придется поработать ротиком" — как будто, услышав её мысли, сказал четвертый. Ксюша хотела возразить и хотела уже начать приводить доводы. Зря она это сделала. Член вонзился в неё по самое горло. "Вот так, так, об этом я и не подумала" — подумала Ксюша. Оставшийся парень все происходящее снимал на видео. "Вот так, так" — снова подумала Ксюша. Двое первых взяли ритм. Туда-сюда, туда-сюда. Члены работали как два отлаженных поршня. Звезда из группы "Блестящие" ничего не могла поделать. Жёстокое порно снималось в течении тридцати минут. Настало время развязки. Сначала кончил парень, который трахал её в ротик. Он даже не удосужился вынуть свой инструмент из нее. Ксюша почувствовала вкус спермы. Член покинул ее, и парень сказал — "Глотай, детка". Спермы было слишком много, Ксюша проглотила сколько смогла — но часть спермы вытекло с края её мило затраханного ротика. Затем кончил парень, который трахал ее в разгоряченное влагалище. Он сильно прижал её к себе. Ксюша никогда не забудет ощущения — как член дрожит и колышется в ней, как сильная струя спермы ударяет прямо внутри нее. Затем кончил тот, который трахал ее в жопку. Все трое встали и предложили Ксюше облизать их члены. Ксюша беспрекословно сделала все, что от нее требовали, надеясь на то, что все уже позади. Она думала, что легко отделалась. Ну, трахнули ее трое здоровенных мужиков, ну поимели они её во все щели. Жизнь ведь продолжается. Ксюша ошибалась. Это, как оказалось, было только начало. Один парень куда-то пошел. Трое остались в комнате. "Что теперь" — Ксюше нетерпелось поскорей убраться отсюда. "Не спеши, красавица. Мы только начали забавлятся с тобой". Через пять минут снизу начал доносится собачий лай.

В комнату вбежал огромный доберман. Ксюша любила собак. Доберман подбежал к ней и начал лизать ей лицо. "Хоть кто-то меня здесь любит" — подумала она. "Становись на четвереньки" — сказал один парень.

"Зачем?" — не поняла Ксюша. Потом, подумав секунд десять, её осенило. "Они хотят, чтобы меня трахнула собака, ну этом слишком". "Не встанешь, будет хуже" — предупредил первый. Ксюша и забыла, в каком положении она здесь находится. Медленно вставая на четвереньки, она почувствовала, как шершавый язык начал облизывать ее влагалище. "Надеюсь он не в настроении меня трахать" — подумала Ксюша. Но нет. Перед такой самкой не устоит не одно живое существо в мире. Пес быстро оценил обстановку и понял чего от него хотят. Он был очень умный и взобрался на звезду, предвкушая сношение с самочкой. Доберман на удивление быстро нашел нужную дырочку и начал совать свой разгоряченный член с невероятной для обычного человека, но с обыкновенной для животного, скоростью. Его член был длиннее, и горячее. Странные чувства переполняли Ксюшу. Она захотела сбросить пса с себя, но не могла. Кончик члена у пса расширился, и теперь ничто не могло разорвать их. Пес трахал и трахал Ксюшу. Слезы потекли по ее щекам смешиваясь с засохшей спермой. Ничто не могло остановить пса. Доберман трахал ее около десяти минут. После чего кончил, и внутри Ксюшу что-то обожгло. Ксюша почти потеряла сознание. И пока она его не потеряла, она поняла — это оргазм.

Невероятно, но животное довело звезду "Блестящих" до оргазма. Обессилено Ксюша свалилась на кровать и потеряла сознание. Очнулась она снова в машине. Она поняла, что была без сознания достаточно долго. Парень увидел, что она очнулась. Он шепнул ей на ухо — "Мы записали на видео все, что там было. Если что, то ты знаешь что мы с этим сделаем". С этими словами машина остановилась, её вытолкнули из салона и машина быстро уехала. Ксюша лежала на стоянке около гостиницы "Россия". Было темно и холодно. Она разглядела свой автомобиль.

Всё началось, когда моя однокласница Лена предложила мне работу, о которой я не смел имечтать… Но всё по порядку, работа заключалась вот в чём: у её тёти имелось очень много денег, но она была очень жадной, потому ни с кем не делилась. Так же она очень любила комфорт, и решила потратится на дом будущего, полностью набитый компьютерной техникой(типа чтобы сортир сам откравался, и играл 2000 мелодий) Но так, как она конкретно жыдила лавэ, девйсы были закуплены, но не установлены…. для этого она решила нанять "умного мальчика, который рубится в компах и хай-теке", как меня описала Лена. Пиплы, которые по жизни занимаются установкой такаих девайсов, берут просто бешенные бабки за работу, я ессно согласился за половину:)

Сначала я представлял богатую тётку, как злобную, страшную бабу-ягу, но когда я её увидел, моя нижния челюсть отправилась в долгое путешествие, в сторону пола… Таких буферов я не видел ОЧЕНЬ давно… и ещё в её глазах было что-то такое, что говорило о пристрастии к садо-мазо, педо-зоо, и лесби… Да, для неё я был поти готов всё сделать бесплатно. На меня она смотрела, как на новую игрушку, с которой можно испробовать новые ощущения (интерено какие?)

Похоже она тоже ожидала увидеть забитого очкарика, помешанного на математике, а не повелителя клиторов, и короля галлюциногенов, и разглядовала меня всё время, пока мы разговаривали. После обсуждения деловых вопросов типа денег и сроков, Лена сказала, что хочет поговорить со мной наедине, и увела меня в свою комнату, к явному разочерованию Марии (тёти).

Я понятия не имел, что хотела мне сказать Лена, но надеялся в любом случае не терятся, и использовать наше уединение с пользой, хотя всё ещё не мог забыть Марию…

Лена сказала мне сесть на кровать, и закрыть глаза, я конечно согласился, не понимая, что она собирается делать. Вдруг я почувствовал, как Лена расстёгивает мой зиппер, я хотел открыть глаза, но Лена резким голосом сказала, чтобы я не всдумал этого делать, а то она орежет мне всё на х. Я оху*л от такой темы, но когда почувствовал, как горячие губки обхватили головку моего члена, я выкинул из головы образ огромного страшного ножа, с канавкой для стока крови, почему-то висящиий на стене Лениной комнаты.

Я отдался во влась наслаждения, чувствуя, как Лена двигает губками вверх-вниз, не забывая обхаживать язычком головка моего члена… волны наслаждения прокатывались от промжности по всему телу, и когда они дошли до мозга, я выплеснул всю свою положительную энергию несколькими мощными толчками в прекласный ротик прекрасной Лены. Она с жадностью проглотила мою любовь, и выпустила мой член из своего ротика. Я открыл глаза, и увидел, что Лена со злостью смотрит на меня…

— Ты похотливый самец! — закричала она.

— Э… разве я сйчас делал такой миньет, что любая профессионалка сдохнет от зависти? — ответил я.

— Ах так?!! Тогда тебе придётся сделать то же самое для меня!

— С удовольствием!

Сказал я, и резко раздвинув её прекрасные ножки, задрал юбочку, под которой не оказалось трусиков, и накинулся на её и так возбуждённый клитор.

Я провёл по нему языком, и только тогда понял, как она возбуждена.

Я стал медленно двигать язаком вокруг клитора, который я обхватил губами, Лена тяжело дышала, и тихонько помтанывала… тогда я решил, что она готова, и медленно проник языком в её влегалище, Лена подавалась навстречу моему языку, а я проникал всё глубже и глубже… когда я почувствовал, что она уже почти готова спустить, я провёл пальцом по её смазке, и плавно ввёл его ей в попку, она стала стонать всё громче, и наконец кончила, обильно заливая моё лицо своими сладкими выделениями…

Когда мы отдохнули, Лена расказала, что Мария финансирует разработки психотропного оружия, и эксперементы по генной инженерии (Теперь я понял, почему, когда я вошёл в её дом, у меня встал, и стоял до сих пор). Оказалось, что в доме всегда включёл генератор психосоматических волн, возбуждающих до предела любое живое существо. Но про генную инженирию я не поверил, тогда Лена сказала, что сейча ко-что мне покажет, и куда-то меня повела. Через некоторое время, мы поняли, что мы спускаемся в подвал, и тут мы встретили Марию. Мой маленький друг чуть не выпрыгнул из штанов, когда я её увидел. Она была одета в… ну вообще-то полоски ткани по пол-сантиметра нельзя назвать одеждой.

Так что можно сказать, что она была раздета. Она сначала подошла к Лене, залезла рукой ей в трусики, провела пальчиком по её влгалищу, облизала пальчик, и только потом обратила внимание на меня.

— А что он сдесь делает, Леночка? — спросила она.

— Он не верит, что у тебя есть маленькие друзья! — обиженно ответила Лена.

— О, тогда я сама ему покажу их… — улубнувшись сказала она.

Мы с Марией спустились вниз, и я увидел большую железную дверь, типа как в банковском хранилище, но без замков.

— А как она открывается? голосом? — спросил я.

— Почти. — весело улыбнувшись ответила она.

Она нажала на чуть выделяющийся цветом участок стены рядом с дверью, и из неё выдвинулись два очень натурально выглядивших фаллоимитатора. Мария быстро стянула с себя трусики, и ввела один себе в попку, а другой в вагину. Она страстно подавалась навстречу вибраторам, и сладострастно стонала. Я не выдержал, достал свой член, и стал бешенно мастурбировать, гляда на неё. Мы кончили почти одновременно. Дверь открылась. Мария как будто ни чего не случилось освободилась и от полосок ткани, обхватывающих её грудь, и пригласила меня следоать за ней. Мы вошли просторную комнату, в которой из мебели была только кровать.

Я спросил:

— А причём здесь генная инженерия?

— Ты хотел бы заняться сексом с пикачу? — спросила она.

— Ну вобще-то…. ОЧЕНЬ!!! — ответил я, жутко возбуждаясь, как всегда, вспоминая о покемонах.

— Хорошо, тогда раздевайся, и ложись на кровать. — сказала Мария.

Я снял всю одежду, и лёг на кровать. Мария досталь откудо-то наручники с силиконовыми накладками, и пристегнула меня к кровати. Мой член стоял во всю длину, и Мария не удержелась, и провела язычком по его головке.

После этого она что-то сделала за моей спиной, и когда я снова смог её видеть на её руках был пикачу!!!

Похоже она была права- на руках у неё был настоящий пикачу, и она медленно возбуждала его член, пока он не встал во всю свою длинну. Он был довольно маленьким, как я и представлял в своих мечтах. Мария посадила его мне на грудь, и немного подтолкнула его вперёд так, что его член коснулся моих губ. Я вобще против гомосексуализма, и всегда считал, что педов надо мочить, но это же ПИКАЧУ!!! Я с жадностью обхватил губами его член, и он стал проникать всё глубже в мой ротик. Я и так был сильно возбуждён, членом пикачу, когда Мария со стоном опустилась на мой член, и стала подпрыгивать на нём, как на коне…

Когда я уже был готов кончить, я почувсвовал, что пикачу уже спускает, поток любви пикачу заполнил мор рот, я глотал, но пикачу всё кончал, и тут я с Марией тоже кончил, и мы слились в едином оргазме небывалой силы.

Через некоторое время, когда я восстановил силы, я понял, что Марии рядом нет. Я пожалел, что так и не попробовал на вкус её клитор, но тут в комнату вошла Лена. Она была вместе маленьким покемоном, нежно-голубого цвета, и как-будто не замечала меня. Её ручка плавно скользила по розовому члену покемона вверх-вниз…

Наконец он подошла ко мне, положила возбуждённого покемона на кровать, скинула трусики, и устоилась на мне aka 69. Я всё понял, и с радостью стал посасывать её клитор. Но Лена не спешила брать мой член себе в ротик, она легонько подрачивала его левой рукой, а другой рукой что- то делала с покемоном. Тут я почуствовал, что в мою попку упирается что-то твёрдое, и я чуть не кончил, поняв, что сейчас произойдёт! Я чувсвовал, как маленький, хорошо смазанный член входит в меня, и тут-же Лена стала дрочить мой свол двумя руками, посасывая головку. Мне было так хорошо, что мне хотелось, чтобы это продолжалось вечно… и тут я понял, что покемон кончает, и я испытал оргазм такой чудовищной силы, что потерял сознание…..

Утром я проснулся, и понял, что это был сон… но потрогав свой член я понял, что это было!!!

Потом я трахался и с другими покемонами, и с осликами и т. д., но это в следующих рассказах.

chaosmaniak out……………….disconnect.

Я жил со своей дочерью вдвоем. Ее мать бросила нас, а другую женщину найти мне как видно было не суждено. Отец одиночка. Мои родители помогали мне как могли в ее воспитании. Попытки привести в дом женщину оканчивались не успешно, либо она уходила сама, либо не складывались отношения с дочерью. А Юля сильно ревновала видя, что мое внимание переключается на кого-то чужого. И почти весь последний год я провел в одиночестве, греша самоудовлетворением по ночам.

Это произошло внезапно. Я считал, что моя 14-ти летняя дочь чистюля. Она по долгу валялась в ванной. Шум воды в душе не смолкал по часу. Она плескалась и выходила довольная с выражением блаженства в глазах, но однажды… Это был шок. Она не закрыла ванную комнату, думая, что я приеду не скоро. С работы я возвращался не раньше семи вечера, но у нас произошла авария, отключилось электричество и все ушли в вынужденный выходной в середине дня.

Думаю, что она просто что-то моет в ванной комнате, я открыл дверь… Моя Юля лежала в ванной с закрытыми глазами. Струя воды шумела заглушая мои движения, слив был не закрыт и ванна не наполнялась. Юля лежала раздвинув ноги и ласкала себя слегка постанывая, и о боже… Второй рукой она размазывала собственные какашки по своей груди. Остолбенев от увиденного я просто был не в силах что-то произнести. Она так и не видела меня продолжая движения рук. Ее стон начал нарастать. Рука начала из-за всех сил теребить розовые губки между ног. Ее стоны стали громче. Единственная мысль в моей голове "Моя дочь законченная извращенка". Я закрыл ванную громко хлопнув дверь и сказал…

— Я дома…

Услышал как она бултыхнулась в ванной от испуга, сделала воду еще сильнее. По всей видимости пытаясь уничтожить следы свой постыдной деятельности. И постаралась как можно незаметнее закрыть задвижку двери в ванной, но ее щелчок я все равно слышал. Я же отправился на кухню, пытаясь осознать увиденное, обвиняя себя в том, что не доглядел за девчонкой и та пустилась во все смертные грехи. Мое истерическое состояние не проходило, но вдруг я себя поймал на мысли, что мой член стоит… "Стоит на собственную дочь, я то же докатился со своим онанизмом…" подумал я.

Шум воды смолк. Юля медленно озираясь вышла на кухню, молча села за стол…

— Па, ты давно пришел?

— Давно — я старался отвечать ровно, что бы не сорваться на крик и не устроить ей взбучку, думаю, что тихая беседа даст лучший результат.

Она налила себе кофе и стала пить. Мне было как-то не по себе. Она только что размазывала рукой попросту говоря гавно по своей груди, а теперь спокойно этими руками наливала кофе, делала себе бутерброд с калбосой, и искоса посматривала на меня. Наверное она думала, на сколько я был в курсе ее забав, так как не знала видел ли я ее за этим делом или нет, тем более, что мое лицо наверное было напряжено и выдавало мою озабоченность ее действиями. Она первая нарушила молчание…

— Может тебе бутер сделать с кал босой, а то наверное голодный с работы… А почему так рано.

— Отпустили всех. Провода оборвались и все электричество вытекло на пол.

Она рассмеялась, почувствовав себя в безопасности, а я не знал как с ней заговорить. Но ситуация разрядилась и стала более спокоен. Может быть пытался понять, почему она такой стала, а может просто старался думать, что это мне привиделось. Но я все таки заговорил…

— И давно ты так развлекаешься?

Она испугалась, покраснела… Что-то попыталась сказать, но запнулась. Я же продолжил…

— И тебе не противно дрочить себе и извиняюсь насрать на себя.

Она вскочила со стула, но я не дал ей уйти с кухни и посадил обратно за стол.

Уткнувшись в чашку с кафе она не поднимала головы.

— А если я на тебя насру. — издевательски сказал я. — Иди в ванную, разденься и ложись. Голой я тебя видел, не стыдись, не чужие, а я как раз после работы в туалет еще не сходил. — что я несу, подумал я, мой член был взведен. Я не понимал сам себя.

Она же внезапно встала и пошла в ванную. Я опять впал в шок. Поседев минут пять и не слыша движение в ванной я все же пошел за ней. Юля лежала голой в ванне, зажмурившись. Я поймал себя на мысли, что это меня возбуждает до придела и я хочу это сделать. Я снять штаны, трусы и сел на край ванны. Руки тряслись, в глазах было темно.

— Папа я честно это хочу от тебя.

Я повернулся и посмотрел на Юлю. Ее глаза были туманны, рот немного приоткрыт от тяжелого дыхания. Вдруг она поднялась и села у меня за спиной. Ее груди коснулись моих ягодиц, и, о боже ее рука обхватила меня за талию, пальцы обхватили мой член.

— Я же знаю, что тебе надо и ты по ночами… ну его…

Ее рука начала ласкать меня…

— Папа какай, ты же хочешь. — она подставила ладонь мне под мое заднее отверстия и я не сдержался. Какашка плюхнулась ей на лодонть. — Спасибо папа. — она еще активнее начала работать рукой. Я чувствовал приближение моего оргазма и попытался встать, но ее рука просто не дала мне этого сделать, но я все же освободился. Мозги были в тумане. Я видел порнуху когда, женщина использовала свой язык как туалетную бумагу и тут я развернулся…

— Подотри меня.

Она замешкалась…

— Но здесь нет бумаги…

— Языком…

— Папа-а-а… — она была в замешательстве, но через мгновение я почувствовал ее язык. Она жадно лизала мое грязную попу, потеряв контроль над собой. Я то же был взведен, мне стоило труда податься вперед что бы оторваться от ее языка. Я развернулся к ней лицом. Мой член освободился от ее руки окончательно и оказался перед ней. Она подняла голову и спросила…

— Па, можно я пососу тебе.

Я не успел ответить она дотронулась губами до головки. Губы дрожали, но Юля не остановилась, а втянула его в рот скользнув по стволу. Я почувствовал ее язык.

Было все как в тумане. Я стал двигать ей на встречу. Мой член нежился во рту дочери, и наконец я заполнил его спермой.

Странное влечение к мертвецам Макс испытывал всегда: он ещё в детстве обратил внимание на то, что во время похорон у него наступает эрекция, но он был слишком маленьким, чтобы понять, что это было такое на самом деле. А понял он это только тогда, когда поступил в Медицинский Университет: анатомичка превратилась в объект обожания. Он не мог понять, чем объясняется это влечение, до тех пор, пока однажды группа, где он учился, не выбрала анатомичку для проведения торжества по поводу успешно сданного экзамена. Когда было употреблено немалое количество спиртного и выкурено очень много марихуаны, началась игра в карты, где главным правилом было то, что проигравший неукоснительно должен был исполнять любые прихоти выигравших. Сначала желания не шли дальше невинных поцелуев, потом они постепенно переросли в более серьёзные, подчас совсем нескромные, но спустя час и это надоело.

Случилось так, что в анатомичке лежал труп девушки, и кто-то из группы всё же подметил это. Как раз тогда, когда внимание к трупу со стороны группы возросло, Макс проиграл. В чью-то прокуренную, ничего не соображающую голову взбрела мысль об отношениях между полами. Группа активно, с хохотом и свистом поддержала это желание, и все внимательно, насколько это было возможно в их состоянии, смотрели на Макса, взглядами приглашая к столу, где покоилась мёртвая девушка.

Деваться было некуда, и он подошёл к ней. На ноге он прочитал надпись на бирке, где было указано только имя — всё, что было известно о ней. "Карина — редкое имя, но красивое…"- подумал он. Потом Макс посмотрел на её лицо — гордое, в чём-то надменное, до сих пор не признавшее смерть разума выражение открытых глаз поразило его. Он потерял голову, его самого уже охватило желание, и он не мог больше сдерживаться: Макс нервно снял штаны и залез на стол. Где-то с минуту Макс ласкал её холодное тело, нашёптывая ей на ушко какие-то нежные слова. Её окаменевшие соски порождали в нём безумие, но он сдерживался, решив до конца довести процесс "возбуждения". Он не обращал уже внимания на то, что группа давно уже начала новую игру и, похоже, совсем забыла про него — он решил довести дело до конца.

Будто что-то извне подталкивало его к завершению. Он вошёл в её тело медленно, даже бережливо, как обычно входят только в девственниц или очень близких, возможно, любимых людей. Для него уже не существовало таких понятий, как мораль, нравственность, общественное мнение, извращение: Были только Макс и Карина. Была Любовь.

Когда Макс кончил, голова его переполнилась мыслями, потом началась внутренняя борьба. С одной стороны, он ужасался содеянного, а с другой, когда вспоминал холодные и совсем не мёртвые глаза, хотел проделать всё это ещё раз.

Ему уже больше не нужны были живые девушки.

Макс сидел дома и напряжённо думал: что же всё-таки правильно. Победила доселе спящая сторона его разума. Ночью он выбежал из дома и сломя голову помчался в сторону университета. "Сколько же времени прошло? Что эти изверги могли сотворить с Кариной? Может она уже начала разлагаться? Неважно! Любовь всегда побеждает! "- эти и сотни других мыслей промелькнули в его голове, пока он бежал. Тайными, только ему одному известными путями он пробрался в помещение, где хранили трупы, и стал искать Карину. Он очень обрадовался, когда увидел её в одной из ванн, заполненных формалином: она лежала неповреждённой. "Не добрались! Не добрались! Не добрались!" ликовала мысль в его голове.

Макс начал подыскивать ложе для соития, но был расстроен тем, что, кроме пола, Карину некуда было положить. Мокрыми глазами он осматривал зал. Его внимание быстро привлекли крюки, свисающие с потолка, по расстоянию от пола подходящие росту Карины. Он вежливо попросил извинения, сказал что так надо, и, подвесив Карину за руки, начал ласкать её уже довольно сильно подгнившее тело. На его руках оставались куски кожи и мяса, но Макс уже не видел ничего, кроме затёкших глаз Карины. Полусгнивший труп не выдержал нагрузки и разорвался пополам, но Макс даже не заметил этого, он продолжал дёргаться у нижней половины тела, потом содрал с крюков верхнюю и прижал к себе безрукий кусок мяса, уже без кожи и любимых глаз: они растеклись по его спине. Когда Макс кончил, он радостно завопил: <Ты всё же меня любишь!!!>. На крик прибежал сторож, его взгляду предстала картина, которая впоследствии привела его в дом для умалишённых: Макс залез в ванну с формалином, при этом обнимая бесформенный кусок гниющего мяса и крича, что <она его любит>. Сам Макс был замазан чёрной кровью и гниющей плотью. Разума сторожа хватило только на то, чтобы вызвать милицию и скорую помощь. Потом он сошёл с ума.

Макса еле-еле отодрали от туши, которую он неустанно целовал и при этом как-то дико смеялся. Он начал извиваться, когда его всё-таки оторвали. Потом Макс перестал сопротивляться и беспомощно заплакал:

В психбольнице он пробыл недолго — не больше года: он повесился, оставив записку, в которой было много романтических стихов и слова о том, что любовь дана от бога, и только бог вправе её забрать, и что он отправляется на свадьбу с любимой Кариной:

… и вот привезли Мите из Италии Софи Лорен. Ей уже под пятьдесят, но до сих пор не знала она счастья в плотской любви. Глаза жадные, громадные, губы негритянские, а груди вырастила — сбоку надо заходить, чтобы до шеи дотянуться.

Софи Лорен вошла (а Митю по такому случаю помыли, постригли, в джинсовый костюмчик всунули) и как-то он застеснялся: корреспонденты с зеркалками набились, Феллини приехал снять акт с начала до конца. Так вот Митя, прежде всего попросил всех выйти. Делать нечего. Вышли. Правда, Феллини умудрился скрытую камеру в стул ввернуть, и репортаж шел на все континенты.

— Покажите, — капризно требует Софи Лорен, и раздеваться не желает, видите ли, пока не покажут.

Поднимает Митя ногу.

— Но это нога, — снова капризничает Софи Лорен и нижнюю губу выставляет.

Тогда Митя неуловимым движением выпускает своего иноходца, и он ложится прямо к ее лбу, порвав при движении не только платье, но и лифчик, из которого обычная женщина пару вечерних туалетов сделала бы. Платье Софи Лорен перерубается таким способом напополам и обнажается волнующая грудь. Эта грудь, при всех ее колоссальных размерах, дрожит, тем не менее, как у Нади Камэнэчи во время вольных упражнений при замедленной съемке. В ущелье между грудей чисто, гладко, блеск идет и полутона. Соски при дрожании Митю задели и едва травму не нанесли, но джинсовая курточка спасла, хотя сорвалась и улетела в окно (на всех континентах так и ахнули, подумали, что это Митя).

И вот в таком положении Митя видит Софи Лорен ниже груди, и такие перед ним красоты открываются пупка того же, а ниже пупка — некоей башни из слоновой кости, на которую, тем не менее, надеты хотя и прозрачно-изумрудные, но трусики, что Митя вынужден был отойти на полшага, иначе иноходец мог Софи Лорен прическу попортить.

Такова экспозиция, то есть стоят два страстно желающих друг друга человека, а между ними две преграды: 96 см иноходец и 158 см грудь. К тому же трусики Софи Лорен снять не спешит, вернее, стоит в остолбенении от счастья.

Но стоило ей несколько прийти в себя, как начала она лихорадочно это делать.

Спустить трусики — не проблема. Однако ввиду необъятной выпуклости зада, необыкновенной крутизны бедер и небывалой стройности ног предприятие это долгое и утомительное. Знала бы Софи Лорен, что так получится — и надевать бы не стала, тем более что над ними работало пол-Гонконга в течение трех месяцев. Но что делать?.

Митя, различая вдали, как и что освобождается там под ними, еще на полшага отступил, а затем и еще на шаг. Софи Лорен спешит, нервничает, боится, как бы Митя вдруг приближаться не начал: ведь рук всего две и хотя с пальцами необыкновенной длины и изящества, а — не справиться в срок с этим гонконгшвеем.

Феллини выручил. Послал снайпера на крышу соседнего дома, тот выстрелил, резинка лопнула, трусики в окно улетели вслед за митиной курточкой и из них потом всему Большому театру бальные туалеты пошили к опере "Евгений Онегин".

Но то, что обнажилось у Софи Лорен, для Мити едва не оказалось полной гибелью. Потому что от этого переживания Митя быстро начал отходить, отошел на десяток шагов и на подоконник вспрыгнул, только бы Софи Лорен прическу не помять.

Но к этому времени руки у Софи Лорен полностью освободились для любви и она ими начала Митю из окна доставать.

Достать-то достала, но никак им не встретиться, чтобы сжать друг друга в жгучих объятиях. Митя к тому времени только по диагонали в комнате помещался. Хлопнула Софи Лорен в ладоши, и открылись двери во всю анфиладу Зимнего дворца, ничего можно не бояться, места хватит! А так как места хватит, то Софи Лорен решила рискнуть и исполнить для Мити танец живота, который показывала до сих пор одному Карло Понти, чтоб его разогреть.

Начала она танцевать, а Митю от такого сладострастия так и несет, так и несет по залам вдаль от нее! Не смеет он войти с нею в контакт, с богиней грез! И иноходец его, пасущийся на расстоянии пальцев забывшейся итальянки, на другом конце имеет несущегося царским дворцом, вдаль, волонтера!.

Хорошо, на бегу исхитрился он у какого-то контр-адмирала (по пригласительным билетам пускали исключительно Генштаб для развития стратегических навыков) морской бинокль выхватить и видеть свою возлюбленную в 36-кратном увеличении.

И что он там видел! Сплошное движение сфер и окружностей, танец планет!

Забеспокоилась Софи Лорен: вот выскочит Митя в окно, влетит на Александрийский столп, пока достанешь его оттуда пожарной машиной (да еще в Англии заказывать надо) и срок визы кончится, придется в Рим ехать на позор и бесчестие, так как итальянцы, как известно, все могут стерпеть, кроме прерванного акта.

Выхватила Софи Лорен мегафон у Феллини и кричит Мите:

— Сближаемся!

Митя и рад бы сблизиться и почувствовать, наконец, в своих объятиях с детства любимую артистку, но от этого ее слова так ему стало необыкновенно и весело, что очнулся уже на арке Главного штаба. И ведь знает, что все хорошо, все идет, как надо, и Софи Лорен в мегафон уже и стонет, и плачет, и гортанно кричит, — а его и в обратную сторону от нее несет, и с большей скоростью, просто со скоростью "Красной стрелы"!

Уже у Московского вокзала выхватил Митя на лету у какого-то грузина телевизор "Электроника", переключил на первую программу — и обомлел, на вторую — холодным потом покрылся, на восьмой канал — и там! Везде проводы президента Маврикия! А ведь обещали! По всем континентам!

Летит Митя по небу, как Демон, воображение напрягает, все пять чувств переключил на осязание. Все хорошо идет, и прием улучшился, и из-за этого центробежная митина скорость немного упала.

Решил снова телевизор включить: а там бои на ирано-иракском фронте!

Послал Митя непечатную телеграмму Хомейни, пролетая над Ираном, и дальше помчался, концентрируясь на осязании.

Бросил взгляд — океан под ним, зона мира, значит — Индийский. Посреди океана — остров-сад.

Он к экрану — а там встреча президента Маврикия!

Бросил Митя прямо в остров Маврикий "Электронику" и решил полагаться в дальнейшем только на воображение и зрительную память. Но стоило ему Софи Лорен в фильме "Брак по-итальянски" вспомнить, как вырвался он за пределы земной атмосферы, заглянул на лету в иллюминатор летающего экскаватора — двое в скафандрах концерт композитора Пахмутовой смотрят — плюнул в иллюминатор и направился к Марсу.

А в Академии наук после посадки водители со смехом рассказывали, что да, мол, есть НЛО, но это мы на прошлом витке в форточку плюнули, а в противоположное окно прилетело.

А Митя тем временем к Юпитеру подлетел, сделал кольцо, но садиться не стал — и не смог бы, куда там! Дальше, к звездам!

Началось у него сердцебиение от предчувствия небывалых тайн. Ведь уравнялись центробежное и центростремительное ускорения! И обратно из созвездия Водолея к своей Галактике потянуло! И пейзажи лунные — вот они! И бои на ирано-иракском фронте! И Кавказ…

Сжалось митино сердце, ворвался он в анфиладу Зимнего дворца, миг и — исчез в микромире…

Стоит Софи Лорен в растерянности — ни Мити, ни счастья объятий, операторы зубы скалят, Феллини волком смотрит…

Митя! Ау!

Бабу Веру я помню плохо, умерла она, когда мне было лет шесть. Помню, что была она высокой, худой с сильными жилистыми руками и наколкой на костяшках пальцев "ВЕРА", а на запястье восходящее солнышко. Это потом я узнал, что бабушка отсидела пять лет в пятидесятых. Почти всегда "под мухой" и с папиросой "Север" в зубах, веселая и разговорчивая. Любила играть в лото, смешно называя цифры на боченках.

Мне было года четыре, когда я начал осознавать, что я мальчик и что у девочек "там" все по-другому. Сколько себя помню — эрекция была моим постоянным спутником. То пописять на горшке спокойно не дает — окатывал иногда все вокруг и себя из-за негнущейся письки, то мама начинала отчитывать за мою руку в шортах, теребящую головку, правда делала она это с улыбкой и без злости. Нет, на женские прелести я не реагировал, девчачьи письки-сиськи я никак не связывал со своим стояком, это пришло позже.

С бабушкой мы жили в соседних многоэтажках, поэтому родители частенько подбрасывали меня ей на "присмотреть" да на выходные. Жила она одна в однокомнатной квартире, две ее дочки жили с семьями отдельно, мы в "однушке" рядом, а тетка Света в деревне недалеко от города.

Вот и запомнился мне на всю жизнь один такой выходной у бабушки. Помню, сижу я на стиральной доске, лежащей поперек ванны, помытый и укутанный в полотенце, бабуля лежит в ванной и болтает со мной. Из воды торчат ее груди с коричневыми пятаками ореолов и длинными пулями сосков. Вот я обращаю внимание, что она как-то странно моется. Поглаживает, мнет свои груди, сжимает, крутит и дергает за соски. Бабушка ловит мой внимательный взгляд, садится, берет груди в руки и показывает мне их.

— Смотри, Юрик, какие у бабы сиськи, нравится? Видишь какие у меня писюнчики торчат, почти как у тебя, на потрогай, — я трогаю их руками, сжимаю в кулачке соски, приподнимаю висячие груди, "взвешиваю" их. Бабуля красная, распаренная, глубоко дышит и приговаривает: — Давай, внучек, жми, тискай, бабе нравится, бабе так хорошо. Мне нравится эта новая игра, они такие интересные, все в морщинках и пупырышках, так здорово зажать их в кулачек и оттягивать на себя, сколько есть сил, или давить их пальцами, пытаясь утопить непокорные столбики в груди.

Вдруг бабуля поднялась во весь рост, встала передо мной так, что ее низ живота оказался прямо напротив моего лба, поставила ногу на борт ванны и чуть раздвинула ляжки. Между ног у нее были редкие длинные волосы, мокро свисающие, черные с сединой. Руками она развела в стороны заросли и я увидел бабушкину письку. Я зачарованно смотрел на это чудо. Выглядело это захватывающе и немного пугающе. Полные валики больших губ, прижатые бабушкиными пальцами к бедрам, внизу огромная темная дыра, открытая и как бы дышащая мне в лицо. Выше располагалась неровная, но крупная "писятельная" дырка, обрамленная с двух сторон небольшими висящими треугольниками морщинистых малых губ сходящихся вверху письки. Все это причудливым образом бугрилось, выпирало, блестело гладкими поверхностями с синеватыми прожилками вен.

Бабушка, хрипло дыша, отпустила один валик губы и взяла двумя пальцами за малые губки и потянула их вверх. Из капюшончика вверху письки появилась крупная, иссиня красная ягода клитора. Бабуля прижала капюшон пальцами, придерживая клитор открытым, а двумя пальцами другой руки взялась за клитор и стала его катать между пальцев, скользить по нему, сжимать и оттягивать, делая его еще крупнее и бордовее. Затем чуть присела, оперевшись одной рукой на стену, другой рукой накрыла покрытую белесыми потеками дыру влагалища и надавила. Четыре пальца по самые костяшки с надписью "ВЕРА" провалились внутрь. Бабуля задвигала тазом навстречу своей руке, а пальцы все сильнее двигала во влагалище, прижимала клитор запястьем, сжимала и разжимала пальцы, как бы хватая что-то внутри. Все это хлюпало, растягивалось и текло по бабушкиной руке, капало с волос и текло по ногам. Она сипло шептала, обращаясь ко мне, но больше для себя — Гляди внучок, гляди Юрик, какая у бабы пизда, какая она большая, жадная, мокрая. Смотри, смотри: пизда блядская: раздроченая: смотри.

И я смотрел не отрываясь, как бабулина рука все чаще двигалась в дыре, как ее движения становились все резче и порывистее, как изогнув руку и сложив все пальцы вставила в себя всю руку по самое запястье, затем вынула и вогнала снова, и снова, быстрее и глубже. Дырка как бы приспособилась к руке и уже не закрывалась, а только хлюпала и текла вязкими нитками жидкости. Взбитая резкими движениями жидкость превращалась в белый крем, как манжета покрывающий запястье руки и падала в воду крупными хлопьями. Каждый раз, когда рука вылетала из влагалища из писятельной дырки брызгало толстой отрывистой струей, попадая бабушке на руку и разбиваясь об нее на мелкие капельки покрывало все вокруг, иногда попадая и на меня. Это продолжалось долго и мне не хотелось, чтобы представление закончилось. Я чувствовал себя первооткрывателем волнующей мое сознание тайны, тайны о том, что все девочки, женщины и бабушки в мире тоже испытывают удовольствие, когда трогают себя внизу, значит я не один такой "неправильный". А ведь трогать свой писюн мне так нравилось и я не мог смириться с тем, что это плохо и делать так нельзя.

Наконец рука застыла в глубине, бабуля перестала дышать, судорожно свела ноги, раскрыла рот и натужно и протяжно завыла, подергиваясь и приседая. Я испугался, но через несколько секунд бабушкино лицо разгладилось и она, открыв глаза, улыбнулась мне. Я успокоился, а бабуля медленно достала руку, подрагивая и охая. В воду по ее ногам поползли ручейки вязкой, чуть мутноватой жидкости, непрерывным потоком появляющейся из открытой дыры, а из другой дырки текла моча, не способная удержаться в расслабленном теле. Она текла по бабушкиным ногам, причудливо обвивая их, и уходила в воду.

Потом она присела, подмылась, спустила воду, набрала новую и заново помыла меня. Одела на меня трусики с майкой, чмокнула в щеку и сказала: "Мамке не рассказывай, что видел". А я и не думал рассказывать, я весь был в предвкушении новой жизни, в которой моё тайное знание станет лучшей в мире игрой.

Меня зовут Мария, фамилия моя давно уже по мужу. Мои родители переехали в Канаду, когда мне было 10 лет. Переехали из США, где у них чего-то не получалось с документами. А в США мы приехали из России, когда мне было только 8. В Канаде я жила с родителями в Квебеке и учила какфранцузский, так и английский в школе. Потом, когда я достигла 15 лет, папу отправили на работу во Францию, и мы всей семьей прожили там 3 года. Но все же школу я поехала заканчивать в Канаде, а папа остался работать. Мама прожила со мной 10 месяцев, пока я получала диплом и устраивалась в колледж. Потом она вернулась к отцу. Я же впервые в жизни оказалась без опеки родителей.

К 19 своим годам я выросла в очень большую девочку. При вполне нормальном росте (выше среднего) у меня была фигура песочных часов. Тонкая талия и очень полные груди (пятый размер!), круглые и широкие бедра. На мой взгляд вверху и внизу у меня даже чересчур, я комплексовала, считала себя толстой. Но молодые парни думали, видимо, по-другому. Их взгляды часто приклеивались к моей фигуре, правда, я тогда думала, что они надсмехаются над моей полнотой. Мама наградила меня светло-рыжей шевелюрой из слегка вьющихся волос, бесцветно-голубыми глазами и молочной кожей, покрытой веснушчатым ковром. Пристальное мужское внимание и досаждало мне, и будило страх. Яведь часто переезжала, и постоянно оказывалась среди новых чужих людей. Во мне выработались робость и стеснительность. Я не знала, как держать себя с парнями, не умела, как многие сверстницы, флиртовать и манипулировать их вниманием.

Только попав в колледж, я стала осваивать эти женские науки. Я даже решилась расстаться с девственностью, ради эксперимента, и сделала это с парнем, в которого, думала, влюблена пожизненно. Мы пробыли вместе всего только месяц. Он мне стал противен, и я порвала с ним. Но этотпервый опыт разбудил во мне сексуальные стихии, о которых я раньше и не подозревала.

Соседка по общежитию посоветовала мне попробовать лесбийский секс. Типа: так все девочки поступают, один раз и все, просто чтобы знать. Для жизненного опыта, вроде как. Я попробовала, но не с ней, а со студенткой на два курса меня старше. С ней я даже отважилась и полизать сама. Несмотря на то, что мы обе испытали по паре оргазмов, ничего особенного в том опыте я для себя не нашла. Я стала считать себя гетеросексуалкой, и меня больше потянуло к рослым сильным мужчинам.

И вот лето после первого курса, каникулы. Я еще подросла, наверно уже окончательно. Мне почти двадцать. Я поехала в наш дом далеко за городом. Мама настаивала на приезде на все каникулыво Францию. А я сама не знала, куда и чего я хочу. И тут я встретила Алена. Мы парковались рядом на стоянке у магазина, и потом столкнулись на входе. Я с первого взгляда поняла — вот мой мужчина. Я отдалась ему в своем пустом доме в тот же вечер, и никогда не пожалела об этом.

У него всегда был веселый взгляд, казалось, заботы не существуют для этого юноши. Он смешно выговаривал Ма-Ша- мое имя, смотрел на меня с улыбкой, отчего в прищуре его зеленых глаз появлялись обворожительные складочки. Его соломенные пряди никогда не слушались расчески. В его объятиях я утопала, он был выше меня на голову, а ведь я доросла до метра семьдесят девять! У него крутые крепкие плечи и сильные руки деревенского парня.

У нас был фантастический секс. Я позволяла ему все, что он хотел. Ален целовался умело, вертел меня в разных позах, мягко мял мои большие груди, которые стали приближаться к шестому размеру. Очень приятно ласкал меняязыком в киске. Но самое главное, я плыла, как только он входил в меня. Его член всегда был очень твердым во мне, и наполнял меня и в длину, и в ширину так, что я заходилась от полноты ощущений. Я полюбила ласкать его член ротиком, и через некоторое время уже могла помещать половину его орудия себе в рот. Ален любил кончать в ротик, и я не возражала, чего не сделаешь для любимого мужчины. Еще я пообещала, что попробую с ним анальный секс. Только попозже.

На третий день знакомства я узнала, что он сын фермера и живет со своей большой семьей в нескольких милях от меня. От увлечения Аленом я совсем потеряла голову, и забыла где я и что я. Время перестало для меня существовать. Я жила только встречами с любимым человеком. Родители в далекой Франции были забыты, так же, как и приглашение ехать к ним.

Мой парень был много занят работой на ферме, и я злилась, что она отнимает у меня его время. Тогда Ален предложил мне познакомиться с его семьей и приходить на ферму, так я буду видеть его чаще и дольше. Я с радостью согласилась.

Готовилась к церемонной встрече, ведь фермерские семьи, как казалось, очень придерживаются традиций. Долго думала, что одеть. Но все хлопоты оказались пустыми. Когда машина вкатила на ферму, Ален вышел встретить меня в рабочем испачканом комбинезоне. Он сел на пассажирское сидение, и показывал, как проехать в бывшую конюшню, чтобы поставить машину. В большом деревянном сарае, используемом и как запасной гараж, и как мастерская, пахло сеном, стружками, свежими досками и смолой. Я внезапно почувствовала себя очень счастливой. В этом месте мне было очень хорошо. Я побежала по ковру из сена в отделенной от мастерской части, а потом повалилась на большую копну. Ален схватил меня поперек талии и поволочил в загородку — старое стойло. Я в шутку отбивалась. Он хрипел: "загоню коровку в стойло", а я сквозь смех мычала "но-у, но-у" на манер "му-у му-у".

На соломе в загородке нас охватило желание. Ален поставил меня раком, как коровку, и раздевал в таком положении. Я хотела к нему в объятия, но он меня прижимал всем телом, не давая поменять позу. Я не могла дотерпеть, когда же он освободит нас от одежды. Я вся текла, и чтобы не мешать ему, застыла в той позе, в какой он хотел. Наконец, он засадил в меня. Иначе и не скажешь. Я охнула, и в ту же секунду знакомое с моим мужчиной, ощущение, наполненности и улета пришло ко мне.

В этот раз он превзошел самого себя. Его член стоял колом, а я от этого заводилась еще больше, и больше получала наслаждение. Мне казалось, именно мое присутствие тут, на ферме, да еще подыгрыш ему в игре, дали ему такой запал. Ален обхватил своими крупными ладонями мои груди (а они все равно не помещались в его руках!), и стал мять их имитируя дойку. Ощущения мне понравились, и я чуть прижала его ладони своей рукой, давая понять, что хочу покрепче. Его бедра с размаху ударялись о мои ягодицы, а его член доставлял мне столько удовольствия, ныряя в мое влагалище! А его жаркий шепот мне в ушко: ну, когда же мы попробуем с тобой в попку?

Я также жарким шепотом отвечала, что нужна подходящая обстановка, а так, можно и сегодня. Мой ответ так возбудил милого, что он просто забарабанил в меня. Я уже приближалась к моей типичной отключке. Ален заскрежетал, потом застонал и стал конвульсивно кончать. При этом он так сильно сжал мои груди, что мне стало даже больно. Но я кончала вместе с ним, и болевые ощущения я перенесла легко. Еще я позволила себе стонать в голос, а в оргазме даже кричать (это мне свойственно, хоть я и стесняюсь, наверно это не прилично), так как людей поблизости не должно было быть.

Мы привели себя в порядок и пошли в дом, на долгожданную встречу.

Его родители обняли меня как старую знакомую. Дом на ферме оказался полон народу. Правда и трехэтажное строение (уж точно не дом!) оказалось внушительным. Меня поразило, насколько молоды его родители.

Диму (Димитрию) было 52, родители его отца были греческими эмигрантами. Он обладал черными, курчавыми волосами, коренастой фигурой, и лицом греческого героя. Средний брат и старшая из сестер пошли в него, остальные трое детей, включая Алена, были в мать, — блондины с голубыми или зелеными глазами. Ее звали Дайана, то ли француженка, то ли шотландка, в свои 49 лет это была высокая, жизнерадостная полнушка, с грудью невероятного размера, нарожавшая пять детей погодок.

Казалось все радуются моему появлению, улыбки были радушными и очень искренними. Ужин задерживался только из-за меня. Но теперь я тут. В столовой все сели за огромный стол на двенадцать персон. Как раз нас и оказалось 12. Я не могла запомнить сразу имена всех присутствующих. Все были молодыми и как-то похожими. Запомнилась Мелани — средний ребенок в семье Дима и Дайаны. Она кормила грудью, ее годовалый ребенок, смешно перебирая ножками, подходил к матери и тыкался губами в бедро сидящей женщины. Она в пол оборота наклонилась к малышу и достала, совершенно не стесняясь, огромную грудь шестого размера с широченным темно-розовым сосцом. Ребенок так, стоя, и брал грудь в рот. А молодая мамаша, более не отвлекаясь, в полунаклонепродолжала свой ужин.

Папаша Дим разлил яблочный сидр домашнего приготовления. Подняли бокалы за знакомство, потомснова поднимали, просто так, за здоровье. Мне все время задавали вопросы. Мужчины смотрели на меня с восхищением, женщины с добротой. Мне льстило быть в центре внимания. Сидр был очень вкусный, домашний хлеб издавал манящий аппетитный запах. Блюда на столе, такие простые и безыскусные, были приготовлены своими руками и мне казалось, ничего более вкусного я никогда не ела.

Одно любопытное наблюдение за столом: Все женщины в доме, пусть и разного роста, и разного возраста обладали могучими грудями, так что нельзя было не обратить на это внимание.

От сидра, от дружеской атмосферы, от радости быть рядом с любимым человеком, меня вдруг охватила эдакая эйфория. Я вдруг захотела влиться в эту семью, жить в гармонии с природой на ферме, и не знать никаких сложностей цивилизации. Ни тебе кризисов, ни террористов, ни политиков, ни заумных университетов. Наслаждаться простыми радостями жизни: сексом, едой, красивым пейзажем, крепким сном, общением с радушными близкими, ну и, видимо, любимой работой.

Ужин кончился, а вставать из-за стола не хотелось. Вся большая семья стала перемещаться в большой холл, куда старшие братья понесли фрукты, домашнюю наливку для женщин и папочкин коньякдля мужчин, собственноручно изготовленный по греческому рецепту. Мы с Аленом подошли к двери последними, его родители приостановились, чтобы задержаться возле нас. Дайна приобняла меня за плечи и ободряюще встряхнула. Глава семьи потрепал меня за щеку, как маленькую девочку и сказал сыну: "хорошую девушку ты привел в дом, мы очень рады за вас". При этом он стиснул мне правую грудь своей рукой и лукаво подмигнул. Мне это даже не показалось вульгарным. Я так всех любила в тот момент.

Наливка оказалась невероятно вкусной и сильно пьянящей. Голова начала плыть. Большая семья — это очень здорово, тогда подумалось мне. Много помощи, много общения, много веселья. Кампания разделилась на две части. В первой оказались Ален и я, его родители, и кормящая Мелани, которая не пила ничего. Во второй — все остальные: братья и сестры Алена, его невестки и шурины. Я замечала, что они что-то очень бурно обсуждают, похоже фривольное, и при этом очень громко хохочут. Женщины не стесняясь рассаживались на коленях у своих мужчин. Большие груди так и бросались в глаза.

В нашей кампании вся беседа состояла из вопросов, адресованных мне и моих же ответов. Вечернее время стремительно уходило. День был длинный. Меня развезло, я еле сдерживала зевоту. На ферме спать ложатся рано. С этим мне повезло. Я, правда, совсем не подумала, а как же мне теперь возвращаться. Ведь в таком состоянии за руль не сядешь. Но кажется, это никого не беспокоило, Дайна отправила Алена "показывать мне комнату", и я поняла, что ночую здесь. Только оказалось, что без всяких обиняков мне предоставили "комнату" Алена. Ну, раз тут так все демократично, подумалось мне сквозь пьяный и сонный туман, то и я не буду изображать скромницу.

Угловая комната на последнем этаже произвела на меня впечатление хорошей современной отделкой и большими размерами. Милый явно получал удовольствие от моего удивления.

Тут ванная, — он открыл дверь в боковой стене спальни. Прижимаясь вплотную ко мне, Ален показал полотенца, банный халат, тапочки. Все продуманно, все заготовлено для меня. Его рука не покидала мои ягодицы, он постоянно гладил мою круглую попку. Видимо, мое сегодняшнее обещание вдохновилоего.

А почему напротив еще дверь? — спросила я в большой ванной комнате с биде, унитазом, душевой кабинкой, угловой ванной, двумя рукомойниками, пониже и повыше.

Там комната моего старшего брата — Джоржа, у нас одна ванная на каждые две спальни в доме,? прокомментировал мой друг. Он сказал это так обыденно, как будто это норма для каждой семьи: по санузлу на каждые две спальни. Учитывая, что этих спален шесть! И как они обходятся, чтобы не пересекаться в одно время?

Меня пошатывало, очень хотелось в мягкую кровать и отключиться. Но я заставила себя принять решение помыться, как положено, перед сном.

Я хотела бы принять душ,? обратилась я к милому (англосаксы так часто употребляют "Darling", что и я заразилась.

ОК, принесу полотенце и халат, — с этими словами Ален исчез за дверью.

Летом не приходится долго раздеваться. Душ регулировался на очень сильные струи, на Шарко и на нормальное давление. Я побаловалась гидромассажем. Кабинка запотела, ничего не стало видно. На всякий случай я помыла попку, и сколько хватило пальчика, внутри ее. Я услышала шум и неясные слова в ванной. Наверно Ален принес мне обещанное, и говорит что-то.

Я приоткрыла дверку и высунула голову наружу, чтобы узнать в чем дело. Каково же было мое удивление, когда я увидела не Алена, а его невестку — Клэр, жену его старшего брата. Она была совершенно голая, и сидела на корточках возле ванной. В самой ванной находился мальчик годиков двух, ее сын, которого я до этого не видела. Она терла мальчика мягкой губкой, а тот в свое удовольствие шлепал по воде ладошкой. Вода брызгала на маму, и та в шутку выговаривала сыну.

"Вот продолжение идиллии", — подумалось мне. Я залюбовалась сценой. Клэр, как и я, рыжая, тоже с веснушками по молочной коже. Чуть меньше меня ростом, может 174. Роды сделали ее полноватой, но она была чертовски привлекательной. Полнота шла ей. От движений ее рук полные, налитые груди шестого размера шлепали по краю ванной.

В отличие от моих, ее соски были гораздо темнее, хотя тоже оранжевого оттенка. Я залюбовалась молодой зрелой женщиной. Гладкие плечи, круглые бедра, полнота рук и ног придавали ей дополнительную женственность. Мой взгляд скользил по молочной коже в рыжих крапинках. В моменты глубоких движений ее коленка отходила в сторону и мне открывался вид на ее зрелое лоно. Рыжие волосы не брились, но подстригались коротко. Вульва выглядела крупной, развратной. Я подглядывала с возбуждением, как мальчишка-подросток. Внизу губы расходились от движения бедер, и я видела лепестки розовых малых губ и слегка раскрытую дырочку. Мне вспомнился мой единственный лесбийский опыт в колледже. Теперь он мне не казался таким уж неинтересным. Я подумала, что могла в то время получить гораздо больше, если бы не была настроена так скептически.

Невольно я запустила руку себе между ног. Поглаживаясвои набухающие губки, я продолжала смотреть на Клэр.

В один момент ее грудь перемахнула через ванную, и оказалась возле малыша. Мальчишка посмотрел на мамину грудь, и тут же приблизился к ней, захватил ротиком сосок и стал пить молоко, помогая себе маленькими ручонками. Я была поражена. Клэр перенесла и вторую грудь за край, и устроилась на коленях. Тут ее взгляд остановился на мне.

С улыбкой невестка Алена пояснила, что в этой семье женщины не прерывают искусственно свое молоко, а кормят им детей, пока те сами не перестанут брать грудь. А потом появляется следующий малыш. Так повелось от мамаши — Дайаны. Отчего грудь всегда полна молока и постоянно набухшая.

Тут в ванную вошел мой любимый. В его руках были банные полотенце и халат для меня. Я запаниковала. Клэр не была его прямой родственницей, она? жена брата, человек со стороны. И она возле ванны, так далеко от стойки с полотенцами и халатами. И ей никак не прикрыться. Я невольно покраснела, и задержалась в запотевшей кабинке, не зная, как среагировать на ситуацию. Но Клэр и Ален вели себя совершенно невозмутимо, отчего мне стало стыдно за свою панику. Я покраснела еще сильнее, теперь уже за себя.

Я вышла тоже совершенно открыто, стараясь держаться по возможности с той же свободой, что и обитатели этой удивительной фермы. Накинув на себя халат, я не стала его запахивать, а принялась вытирать волосы полотенцем. Ален отправился в нашу спальню, а я вслед за ним, на ходу обтирая мокрые волосы. Перед дверью я развернулась лицом к Клэр, чтобы пожелать спокойной ночи. Мой халат от поворота тела далеко отошел за спину. Все мое обнаженное тело было хорошо видно. Я хотела тоже быть провокационной, мне тоже хотелось показывать свое молодое тело, с грудью, достойной обитателей фермы. Клэр попрощалось со мной одной улыбкой. Ее взгляд был полон такого одобрения, что я снова почувствовала желание вернуться к опыту с женщиной.

Вполоборота к матери с ребенком, я взялась за ручку двери, и в этот момент дверь из спальни напротив распахнулась, на пороге появился брат Алена. Я мгновенно исчезла за своей дверью, еле успев прихватить свободной рукой полу халата. Мне стыдно стала за свой порыв, но комплексы не исчезают мгновенно, над ними надо работать. Я себя стала ругать за это бегство, за то, что не удержалась в рамках принятой здесь раскованности. Тем более под хмельком, что еще шумел в голове, я могла бы справиться с дурацкими понятиями о приличиях легче. Я жалела, что не дала Джоржу шанса взглянуть на мое молодое соблазнительное тело. А ведь брат Алена такой привлекательный парень. Даже выше своего младшего брата, крепче в плечах, жестче скулы, только глаза и волосыте же.

Ален мягко подталкивал меня к постели, а я думала, как это стыдно, только влюбившись, размышлять о другом мужчине и даже о другой женщине! Как только Ален повалил меня на мягкую кровать, я ощутила, насколько желанен мне сон. Сквозь дремоту я ощущала, как он стягивает с меня халат, и как устраивается рядом. Как начинает привычно меня ласкать. Было странное ощущение, я и погружалась в сон, и одновременно возбуждалась от его ласк, от своих непристойных мыслей о происшедшем в ванной.

Мне становилось жалко моего друга, я не отвечала на его такие страстные ласки, но ничего поделать не могла. Я чувствовала, что он очень хочет меня, и возможно, хочет воплотить поскорее свое давнее желание войти мне в попку, и все что я могла, это предоставить мое тело, почти бесчувственное, в его полное распоряжение.

Он вошел в меня стоя надо мной на коленях, а я лежала на боку, подогнув высоко ноги. Сразу в пизду, хотя раньше у нас всегда были долгие предварительные ласки. Ощущение странности происходящего нарастало. Я плохо понимала, где сон, а где явь. В моих грезах и моем сне я обнимала Джоржа, а он ставил меня раком и доил мои груди. Их них текло молоко прямо на простыни. Картинка менялась. Ален входил в мой анус, причем совсем не больно, а потом опять появлялся Джорж со скрещенными руками, и наблюдал за нами опершись спиной о стену. Или вдруг появлялась Клэр, и мы занимались исступленными лесбийскими ласками, как моментально я оказывалась в ванной, и Клэр подставляла мне грудь к губам, а я брала грудь, которую засасывала во весь огромный сосок, и которая наполняла мой рот молоком, и я становилась вдруг ребенком.

Скоро чувство реальности стало пробиваться ко мне все настойчивее и настойчивее. Я тяжело собиралась с мыслями, чтобы понять, что меня выдергивает из сладкой дремоты. Вскоре я разобралась, что необычные ощущения в попке заставляют меня выплыть в реальность. Я стала окончательно приходить в себя. Оказывается, Ален, воспользовавшись моим расслаблением и отключкой, взял меня в зад, и сейчас его ритм нарастал. Особо больно не было, кажется он чем-то смазал мне колечко ануса. Просто было необычно и туговато. Ведь его член не маленький!

Я открыла глаза, и милый это заметил. Он склонился к моему лицу и стал страстно целовать меня, сначала в губы потом в щеки и шею, потом в плечо. Вскоре он взял в руку мою грудь и засунул сосок себе в рот. Теперь я окончательно вернулась в реальность. Этот мужчина заводил меня как никто другой. Я шевельнулась, показывая, что хочу повернуться. Ален слегка поднялся надо мной, не вынимая до конца свое орудие из моей попки. Я повернулась на живот, а потом приподнялась на коленях. Дружок получил то, что хотел. Я стояла раком, а он яростно вгонял свой хуй в мою, уже не девственную, жопку. Его руки завладели моими грудями и мяли их в ритме его движений. Я не удержалась и одной рукой стала тереть клитор. Сразу же ощущения поменялись, я поплыла теперь уже от возбуждения и наслаждения. Влагалище исходило влагой, захотелось ввести туда что-нибудь. Я засунула пальцы внутрь, отчего мне стало сразу приятно. Член шурующий у меня в заду, стал мне желанным и возбуждающим.

Я перестала сдерживаться. Я стонала, я скрежетала, я просила: "еще, еще, еще…". Ален застучал во мне с бешеной частотой. А я не обращала внимания, что от этого стало больнее. Я уже подходила, разлилось тепло и томление. Стали приближаться судороги. Я уже просто выла: "а-а-а-а-а". Ален резко вздрогнул во мне и выплеснул свое семя глубоко в мой зад. Это спровоцировало мой бешеный оргазм. Я даже, кажется, теряла сознание на несколько секунд. Мы повалились на бок, не размыкая рук. Мне показалось, что было движение двери в ванную, или то было в забытии?

Я открыла глаза от яркого солнца, пробивавшегося в комнату через оконцев косой крыше. События вчерашнего дня медленно всплывалииз памяти В анусе слегка ныло. Но терпеть было легко. Выходя из ванной после утреннего туалета, я заметила стрелки из бумаги на полу, ведущие за дверь спальни. Я оделась во вчерашнее, и последовала за ними. Стрелки вывели меня в столовую с подносом на столе. На нем был приготовлен завтрак, которого точно хватило бы на двух мужчин. Выбор был богатый. Но и аппетит у меня оказался хороший. После чашки ароматного кофе, яичницы с ломтями бекона, двух круассанов, блинчика с кленовым сиропом и баночки йогурта, я отправилась искать обитателей фермы.

В доме не оказалось никого. Я пошла во двор, с которого можно было попасть в любое место: и в большой ангар для ремонта техники, и в гаражи, на шоссе, и в петлю дорог на поля, к коровнику, к телятнику, к амбарам и сараям. Прямо напротив дома — ворота с гравийной дорожкой для выезда на шоссе. С правой стороны в красивом садике с фруктовыми деревьями, кустами ягод илужайкой с детскими горками я увидела группку детей с женщиной. Я направилась к ним.

Там резвились трое малышей, третье поколение на ферме. Ребенок Мелани, которого я видела вчера за столом, и до сих пор не поняла девочка это или мальчик. Кроме того, сын Джоржа и Клэр, которого я видела вчера в ванной. И полуторагодовалая девчушка, жгучая брюнетка, в дедушку Дима. Потом выяснилась, что это дочь Лиз, (второй по старшинству сестры Алена) и Грега, ее мужа.

Роль няни выполняла самая младшая из женщин? Люси (жена Эдгара, то есть четвертого ребенка в семье). Я обменялась приветствиями с ней, и присела на лавочку рядом. Только сейчас я заметила, что у молодой, на год меня младше, девушки круглый животик. Жена предпоследнего в семье — Эдгара, девушка не из семьи? 100-процентная шатенка. Светло-каштановые длинные волосы, светло-карие глаза, средний рост, но грудь пятого размера, стандарта этого дома, (поменьше чем у меня, торжествующе отметила я). Мило-простодушное выражение лица и добрый взгляд. Она бросилась мне рассказывать кто где, и чем занят. Заметив мой взгляд, скользящий по ее животику, Люси улыбнулась и прокомментировала — шестой месяц, ждем девочку. Потом как-то незаметно быстро она оттянула к животу край своего легкого трикотажного платья, ее груди, налитые и тяжелые, выскользнули наружу.

Я оторопела. Соски, ферментированные беременностью, потемнели, были бордово-коричневыми, расползлись по груди. "Вот уже пятый размер", — похвасталась Люси, "а к кормлению, надеюсь, доберусь до шестого"!"К чему такие стремления,? подумалось мне.? И:, боже, а меня-то что ждет? До какого доберусь я, когда буду ждать ребенка"?

По словам Люси, скоро матери должны были прийти кормить малышей. Ее груди так и оставались наружу, и женщина не предпринимала никаких попыток их спрятать. Двухлетний Брад, сын Клэр, направился к Люси с явным намерением подкрепиться. Та обреченно выдохнула: "они постоянно подходят ко мне, но ничего не получается, оно, видимо, по вкусу не сходно с их материнским". Мальчик пожевал губами сосок и после нескольких недоуменных секунд отошел с явным разочарованием. Люси виновато пожаловалась: "от молока сиськи набухают и болят, а дети его не сосут. Приходится прибегать к помощи рук. Вот потрогай, какие тугие".

Я слегка оторопела. А женщина развернулась ко мне лицом и положила мою правую руку себе на верхнюю часть груди. Изображая понимание и сочувствие (и недоумевая в душе), я взяла ее груди обеими руками. Они действительно были тугие как крепко накачанный мяч. Ощущения в руках мне понравились. Нежная, но крепкая женская грудь, да еще таких же размеров, практически, как и у меня!

Помни покрепче, — попросила Люси, — мне легче станет.

Это была очень странная картина, одна молодая женщина, сидя на лавочке в саду берет за грудь другую, еще моложе, женщину. Я покраснела, мне было неловко. Люси откинулась спиной на лавку, закрыла глаза. Ее лицо выражало удовлетворение. От моих сильных сжатий на ее сосках стало проступать молоко. Не открывая глаз, и не поднимаясь, Люси вытирала его цветным платочком.

Выдави побольше, — снова попросила она, — будет меньше болеть.

Молоко уже сбегало тонкими струйками. Ее платок стал мокрым. А у меня устали руки. Я тоже откинулась на спинку скамейки, встряхивая руками, чтобы разогнать кровь.

Не так-то это легко, а как сама будешь ждать ребенка? Тебе похоже туже меня придется — Люси кивнула на мои сиськи, выпячивающиеся в тесной блузке.

Я ответила виноватой улыбкой. До сих пор о достоинстве моей груди говорили только мужчины. Мне, честно сказать, уже захотелось покинуть эту нескромную молодую женщину.

А у тебя они тугие? Ты еще ненароком не залетела? Может, вы с Аленом уже спланировали? А можно я твои потрогаю? — поток ее вопросов, не позволил мне прилично откланяться.

Я только начала соображать, как отказать ей, не обидев, когда ее проворные пальцы уже засновали по пуговкам моей блузки. Если бы днем раньше мне кто сказал, что такое возможно, я бы тому человеку рассмеялась в лицо. Сейчас же я просто покорилась неизбежному.

Люси фыркнула, наткнувшись на мой лифчик, но никак это не прокомментировала. На ферме никто не одевал этот предмет туалета. Мы поменялись положением. Теперь она мяла мои бело-молочные веснушчатые груди, увенчанные светло-розовыми широкими сосками оранжевого оттенка. Ее обнаженные груди раскачивались в такт движениям. Такая картина, наверно, пришлась бы по вкусу очень многим мужчинам, впрочем, думаю, и определенных склонностей женщинам. Мне стало хорошо, как если бы меня ласкал мой дружок. Я опять спросила себя, не стал ли тот глупый эксперимент со старшекурсницей, некоторым толчком, поменявшим мою психологию и восприятие полов?

От неги этой ласки нежными женскими руками меня оторвали приближающиеся голоса. Я, торопливо застегиваясь, повернулась в ту сторону. К нам приближались кормилицы. Я повернулась к ним тут же спиной, стараясь успеть привести себя в порядок. Люси, глядя на мои старания, залилась тонким мягким смехом. Я покраснела от этой ее реакции, и зная, что мой румянец меня выдает, раскраснелась еще больше, когда подошли мамаши.

Маша испугалась, что вы нас застанете за "неприличным" занятием, — заливистым смехом сообщила проказница.

Я стала совсем пунцовая. А что можно было подумать? Люси так и сидела со своим выменем наружу в следах от моих пальцев. Но женщины только улыбнулись нам и деловито расселись по скамьям. Видимо, труд на ферме все же не сахар. На них блестели капельки пота, и они не растрачивали время зря. Клэр, Лиз и Мелани устало откинулись на спинки скамеек. Наверно, и груди такой тяжести таскать не радость для спины.

Ребятишки весело щебеча сбежались к своим мамашам. Я впервые наблюдала подобное массовое кормление. Я стала разглядывать Лиз, с которой еще не общалась вовсе. Лиз? резкий контраст с рыжей Клэр и блондинкой Мелани. Средний ребенок в семье, двадцатидвухлетняя женщина унаследовала внешность отца. Средний рост, крепкая кость. Черные вьющиеся волосы, смуглая кожа, еще более темная от загара, жгучие карие глаза. Только грудь она явно взяла от матери, (либо в роду отца все женщины подбирались по "молочному" признаку). Шестой размер, такие же здоровенные арбузы, как у Клэр и у Мелани. Только очень темные, коричневые соски на смуглой бронзовой коже.

Ребятишки, насосавшись сладкого молока вдоволь, вернулись к своим играм. Только Сьюзи (все-таки девочка), малышка Мелани, заснула у мамы на руках. Женщины явно не спешили вернуться к своей работе, также, как и спрятать свои молочные агрегаты. Клэр стала подремывать. Лиз пыталась завести со мной разговор. А я хотела уйти. Выручила меня, неожиданно, Мелани, она положила девчушку на руки Люси и попросила ее отнести в дом. Сама же схватила меня за руку и потащила через двор.

? Я покажу тебе ферму, и что мы тут делаем, — Мелани светилась радушием и гордостью за свою работу.

Мы направились к какому-то высокому сараю. Никогда бы не подумала, что мне будет интересна экскурсия по ферме. В телятнике Дайана, мать семейства возилась с молодым приплодом. В ангаре для техники мы застали Алена с папашей. Они нам только махнули мазутными руками. И я надулась на своего парня. Потом Мелани показала, где они втроем Клэр, Мелани и Лиз задавали корм птицам. По ее словам, их мужья Джорж, Грег и Робер были в поле. Но скоро они должны были приехать на обед.

Я сказала, что хочу подойти к своей машине, и распрощалась с Мелани. В сарае, где вчера мы так порезвились с Аленом, было сумрачно из-за закрытых ставен, но такжепахло свежим сеном, свежими стружками, и древесной смолой, как и вчера. Я подумала, что по всем правилам этикетамой официальный визит уже должен и закончиться, но мне совсем не хотелось покидать гостеприимную семью. Лежа на соломе, я отдалась своим грезам, и не заметила, как заснула. По всей видимости, ночного сна мне не хватило.

Разбудил меня лучик солнца, падавший прямо на глаза. Я поднялась и посмотрела на время. Увы, я проспала обед. Где-то за стеной слышен был шум воды и хохот. Потягиваясь на ходу и позевывая, я пошла посмотреть, где это. Между старой конюшней и хранилищем для корма я обнаружила встроенные две душевые кабинки. Пластиковые гофрированные листы на опорах из труб, поднимающихся из бетонированного прямоугольника. Дверок на них просто не было. А вода поступала из шлангов, уходящих в стену хранилища.

В каждой кабинке плескалось по паре. Я шла вдоль стены, стараясь оставаться незамеченной. В ближней кабинке я разглядела Мелани и Робера, в следующей — Клэр и Джоржа. Между кабинками перегородки не было, только разводка из труб на уровне коленей. Обе семьи, не стесняясь наготы, резвились, обдавая друг друга струями из шлангов. Я залюбовалась картиной и слегка возбудилась. Снова пожалела, что я не часть этой семьи. Ну, почему бы нам с Аленом не оказаться сейчас среди них?

Между тем игры в душе приобретали все более выраженную сексуальную окраску. Обе пары оказались рядышком, шланги были продеты в кольца над головами и теперь точно походили на душевыев пионерлагерях из моего далекого советского детства. Клэр стояла зажатой между двумя мужчинами, спереди ее муж — Джорж, позади — муж ееневестки, Робер. Мелани прижалась своей огромной грудью к спине своего мужа. Робер, рябой темно-рыжий здоровяк, широкой кости, обхватил сиськи Клэр своими ручищами, а губами целовал ей шею и плечи. Джорж целовал жену взасос, а руками ухватил ее за бедра. Я глядела во все глаза. Наблюдать такуюгрупповуху я не удосужилась даже в студенческом общежитии. Мелани и Клэр оказались спиной друг к другу, а мужчины по разным бокам от них, каждый взял в руки по груди. Получилось, что у женщин на грудях руки разных мужчин. Женушки руками ласкали мужчинам члены, а те целовались с ними поочередно.

Было заметно, что вся четверка возбуждается все больше и больше. Клэр заскользила вниз, спиной к Мелани, пока не оказалась на корточках. Вторая женщина тут же последовала за ней. Они стали сосать своим мужьям, крепко, глубоко, cявным удовольствием. А потом поменялись местами. У меня перехватило дух, ведь в этой четверке Мелани и Джорж — сестра и брат! Мужчины склонились, пытаясь удержать груди в руках, но позы были для этого явно неудобны.

Робер стал что-то говорить на ухо Джоржу. Тот кивнул головой, и мужчины подняли женщин под руки, и все вместе направились в некое сооружение за углом кормохранилища. Конечно, я последовала тайком за ними.

Маленький молочный цех занимал переднюю часть коровника. Кругом кафель, мокро и чисто. Четверка расположилась в дальнем углу за аппаратами насдвинутых резиновых ковриках. Сначала девочки просто стояли рядышком рачком, лицом возле попкидруг дружки. Джорж и Робер предоставили им свои "инструменты" для минета. В такой позе им было удобно наклонившись, мять женщинам их арбузные груди. Мужчины два раза поменялись местами. Потом произошло самое удивительное, чего я и ожидать не могла.

Джорж притащил шланги от переносного доильного аппарата, но на нем были не расходящиеся трубки, как для коров, а большие и глубокие чаши из прозрачной пластмассы с синими резинками — уплотнителями по краям. Эти самые чаши Робер и Джорж насадили на груди своим женам. Скажу честно, груди еле поместились в них, потом аппарат мерно зажужжал. А я свытаращенными глазами, прячась в проеме двери, убеждалась, что по трубке бежит тоненькой струйкой самое настоящее молоко!

Лица женщин выражали явное удовольствие, Клэр даже постанывала. Мужчины недолго оставались безучастными наблюдателями. Каждый разместился за бедрами своей женушки, и с недолгими приготовлениями мужчины проникли в них. Мне пришлось, присевши глубоко на корточках, чтобы не попасться, переместиться на другую сторону дверного косяка. Так лучше было видно происходящее. Я зажала себе рот ладошкой, чтобы не вырвался крик, — парни имели девочек в попки, вот так сразу, без всякого разогрева, без проникновения во влагалище. Впрочем, судя по истомным стонам, для тех это было более чем желанным действием.

Это у них нормальная практика? — подумалось мне, то ли с восхищением, то ли со страхом.

Джорж и Робер и в этот раз меняли партнерш, к чему я уже начала привыкать. Только отверстия они никак не собирались менять. Мелани отстегнула доилки от себя, ее груди явно похудели, зато она вся отдалась сексу. Одну руку она провела между ног подруги и ласкала ей пальчиками клитор и вход во влагалище, пока в анусе подружки двигался член. Клэр оказала ту же услугу своей невестке, хотя про аппарат на грудях она как будто совсем забыла.

Я не могла больше терпеть свое возбуждение, рука потянула молнию джинсов вниз, пальчики проникли в трусики. Вторая рука через блузку и лифчик добралась до соска. Чего я себе не могла позволить, так это застонать, а так хотелось!

Хорошая коровка, послушная, молочка много, — ворковал Робер, трудясь над Клэр.

Доись, доись, девочка, — поддержал его Джорж, — и похлопал женушку по бедрам.

В ответ та издала глухой рык сквозь сомкнутые зубы, и стала мелко трястись в сильном оргазме. Ее рука, забытая на подружкиной пизде, в том же бешеном ритме натирала ей клитор. Тут же и Мелани затряслась, как и ее невестка. Я не могла утерпеть. Так быстро, за каких-нибудь минуты три, я еще никогда не доходила до оргазма. Как обычно, в последние дни, я на некоторое время потеряла над собой контроль. Не знаю, может я даже кричала, теперь не могу вспомнить. Очухиваясь, я увидела, как кончают почти одновременно мужчины. Их жены сидели теперь на полу на коленях, плечом к плечу, образуя небольшой треугольник. На Клэр больше не было тех огромных чашек от доильного аппарата.

Джорж, боком к сестре, а рядом Робер направили свои стволы к жадно открытым ротикам. Первым брызнул Робер, и тут же стал извергаться его приятель. Густые капли летели на лица женщин, редко попадая в ротики, а больше расплываясь по щекам, лбу, волосам и шее. Для женщин, казалось, это было как манна, они подставляли себя под этот "белковый душ". Почему мне вдруг захотелось оказаться рядом с ними? В некотором смысле? униженной, голой, на полу, ловящей мужское извержение ртом, лицом шеей и грудью? Пооблизовавшись, Клэр иМелани обнялись, и стали целоваться, не глотая содержимое своих ротиков.

Я стала потихоньку ретироваться, так как поняла, что экшн пришел к финалу, и парочки уже будут выбираться из этого необычного для секса местечка.

Во дворе мне никто не встретился. И слава богу! Я была слишком перенасыщена впечатлениями минувших суток. Мне захотелось к себе. Я медленно брела по ферме, ноги сами вели меня к машине. На пороге сарая я остановилась, — нужно перед отъездом увидеть Алена. В ангаре уже никого не было. Пришлось идти в дом. Алена я нашла в ванной комнате, смывающим пот и грязь трудового дня. Он хотел втащить меня в душевую кабинку прямо в одежде. Я выскользнула, и поманила его к себе. Под струи воды мне лезть не хотелось, но к его мокрому телу я прижалась с удовольствием. Запах вкусного шампуня и геля для душа пришелся мне по вкусу. Я положила голову на его мокрое плечо, и так стояла молча. Ален меня обнял. Я заговорила, так и не оторвав щеку от его плеча, глядя в пол.

Милый, я хочу к себе. Отдохнуть. Мне так понравилось на твоей ферме! Но нужно уже ехать. А то мой визит затянулся.

Ну, что ты глупышка, здесь ты можешь быть как дома, никто не то что не скажет ничего, даже не подумает.

Я так и чувствовала его беззаботную улыбку, хотя и не подняла головы. В его мире так все просто, никаких условностей, сложных чувств, глупого этикета.

Да, Ален, конечно. Так и будет. Я только побуду у себя, а потом ты меня привезешь снова. Пожалуйста.

Ты хотя бы поужинай, не унимался мой любимый, уже все собираются за стол.

Я все-таки оторвалась от его груди, и, потянувшись к лицу, поцеловала его в губы.

У нас еще много ужинов впереди, — упрямоотперлась я.

Не дав ему продолжить, я вскочила в комнату, схватила свои нехитрые вещички и забарабанила по ступенькам вниз. Прощалась я с семейством на бегу, только помахиванием ладошкой, зато щедро раздаривала улыбки и колыхания грудей. Мне вдруг все это напомнило расставание с родителями, так глубоко знакомы показались члены этой семьи: и родители, и дети, братья, сестры, шурины, невестки. Разворачиваясь во дворе, я клаксонила во всю, чем, кажется, перепугала птицу и животных.

А дома, после дороги и стирки, уборки и готовки, внезапно на меня нахлынула тоска и одиночество. Я разрыдалась, лежа на кровати, без пижамы, готовая ко сну, но спасительный сон никак не шел. Наоборот меня стала мучить бессонница; то мне вдруг становилось жутко жалко себя, такую одинокую и глупую, то вдруг накатывали волны возбуждения от воспоминаний о происшествиях на ферме. Или вдруг мне становилась стыдно, за себя перед семейством Алена, буквально бегством покинувшей ужин, или за себя, перед собой прежней, наивной и простой, зацикленной на условностях и приличиях. Сон не шел никак. Глаза опухли. Голова потяжелела.

Превозмогая ленивое оцепенение, я все-таки отправилась в душ. Там, под ласковыми струями я отдалась на волю грез и воспоминаний. Я стала играла со своей пизденкой, грудями, языком и даже анусом. Специально доводя себя до изнеможения, я не разрешала возбуждению схлынуть. Испытав подряд несколько оргазмов, я наконец-то разрядилась и истощила организм. Мокрая, не вытираясь, я упала в постель. Блаженный сон унес меня из реального мира.

Далеко после времени завтрака меня разбудил звонок в дверь. Ален! Ура! Как же я могла быть так долго без своего друга! Я упала в его объятия, а он лапал меня и целовал, особенно не давая покоя грудям. Он не прекратил и когда я начала одеваться, в ответ я шутливо отбивалась все время, пока наконец смогла натянуть трусики, шорты и кофточку (про лифчик я решила "забыть"). В этот раз мы уехали на его мотоцикле, о существовании которого, я только что и узнала.

Погоняв для удовольствия на хайвэях и отметившись на заправке и в закусочной, мы мчимся по загородному шоссе в направлении фермы. Потом съезжаем на местную дорогу. Я, прямо на ходу, скидываю шлем и куртку, припасенную Аленом для меня. Ветер в волосах, солнце греет спину, желтые от пшеницы поля и безумно голубое небо. У меня снова эйфория. Я крепче вжала груди, не скованные бюстгальтером, в спину дружка, пусть и он разделит моеудовольствие от этой жизни. Как здорово, что мы возвращаемся к нему на ферму.

Его жаркий шепот, полуобернувшись на огромной скорости: "я сказал родителям, что мы объявим о помолвке, так что ты сможешь жить у нас как моя невеста. Не нужно никаких условностей!".

— Су-у-у-у-у-пер! — только и прокричала я в ответ.

Мотоцикл ворвался вихрем во двор фермы, а я спрыгнула с него запыхавшаяся, но совершенно счастливая. От домашней хандры не осталось и следа. Время приближалось к ужину, но к столу еще было рано. Я прошлась с Аленом по их фруктовому саду, вкусив по дороге несколько спелых абрикосов. Потом мне захотелось снова ветра, скорости и плечей своего дружка. Мы решили объехать владения фермы. Грунтовка вилась между полями кукурузы, свеклы, ржи и пшеницы. Я была поражена, какую большую территорию обслуживают всего несколько человек.

К столу мы появились с отличным аппетитом. Снова все были очень рады мне. Нам похлопали, когда мы объявили о намерении пожениться. Помолвку решили объявить на следующих выходных в местной греческой церкви. Мамаша обняла меня как родную. В этот раз было все попроще. На столе было вино, пиво и сидр. Мужчины больше налегали на пиво, женщины — на вино, а мне понравился их сидр. Было весело. Все сидели все в том же порядке, по всей видимости, традиционно. Папаша с Эдгаром наперебой рассказывали в лицах историю сегодняшнего ремонта, а мы покатывались со смеху. Потом разговор переключился на спорт, и не спроста. Оказалось, что мужчины сегодня едут на футбольный матч (только это футбол американский, где бегают с мячом в руках). Все, кроме моего Алена.

Спасибо милому, он променял выдающееся спортивное событие на вечер со мной. Сразу после еды старшие мужчины попрыгали в двабольших пикапа, упаковка пива ушла туда же, так — на дорожку, и умчались, только пыль за ними.

Я очень хотела остаться с дружком наедине, соскучилась, но из вежливости предложила мамаше Дайане помощь с посудой и уборкой после ужина. А та рассмеялась и только вытолкнула меня с Аленом за двери: "Дело молодое! Еще своего намоешься"!

Я поднималась по ступенькам впереди него, а он стаскивал с меня одежду по дороге. Я шутливо вырывалась, что на самом деле помогало ему оставлять в руках желанные детали моего немногочисленного туалета. К его комнате я уже подползала на карачках, так как шорты на щиколотках и трусики, спущенные до колена, мешали мне шагать.

Мы занялись, что называется "бешеным сексом". Ален накинулся на меня яростно, как после долгой разлуки, а я только о том и мечтала. Мы начали сразу с проникновения и перепробовали все привычные позы. Я кончила два раза, последний раз вместе с милым. Потом мы взялись за продолжение, уже слегка насытившиеся, спокойно, не торопясь. Ласкали друг друга орально в позиции 69, сначала я внизу, потом он внизу, потом каждый на боку. Снова было проникновение в мою пизду, а я текла без остановки. А в пике возбуждения Ален взял меня в попку. В этот раз для меня это было удовольствием. Я чувствовала себя похотливой самкой, с которой самец может себе позволить все. Крупный член растягивал анус, было и приятно, и больно, и развратно. Я решила, теперь делать себе клизму накануне наших игр. Член сновал в попке то медленно, наслаждаясь проникновением, то быстро как во влагалище. Я подавалась ему навстречу. Ален направлял его то вглубь, то под углом, вбок, вниз, вверх. С рукой Алена на клиторе и выстреливающей спермой у меня в заду, я кончила в четвертый раз в этот вечер.

Ален ушел в душ, а я никак не могла заставить себя подняться. Меня развезло. Все же, когда он вернулся, я заставила себя встать и отправиться в ванную комнату. Я открывала кабинку душа, когда в ванную заглянула Клэр. Она спросила, не помешает ли она мне в ванной. Конечно же я ответила, что нет. Во мне поселились лукавый развратный озорник, радость простой жизни, удовольствие жить одним днем.

Я принимала душ, а соседка по этажу приготовила себе ванную. Она открыто разглядывала меня через прозрачные, еще не запотевшие, стенки душа, а я — ее. Времени и воды утекло много. Когда я закончила мыться, Клэр тоже поднялась из ванной. Мы одели банные халаты, и женщина пригласила меня посмотреть ее комнату. Клэр вела меня за руку, как будто мы должны были пробираться в густой толпе, и она боялась меня потерять. Так забавно и весело.

Их спальня была больше чем у Алена, высокими ширмами ее перегородили вдоль, наподобие театральных гримерных, и получилась дополнительно маленькая комнатка для сына. И рядом и отгорожено! Малыш трогательно разметался во сне на сбившихся простынях на детской кроватке. Так умилительно! Обстановка у Клэр и Джорджа мне очень понравилась, такой традиционный стиль из резной мебели, даже современный телевизор в нее удачно вписался. Огромная кровать, где поместились бы четверо, наводила на определенные мысли. Дверь в коридор находилась в противоположном от входа в ванную углу. Я выглянула. Мне показалось странным, что в центре коридора еще были две двери совсем рядом друг с другом, они слишком близко располагались к дверям спален, чтобы быть комнатами других обитателей. Я решила проверить. Несмотря на разочарование в глазах Клэр, я оставиламолодую мать в ее комнате, и направилась к дверям.

В своих предположениях, я не обманулась, это не были спальни. Дверь слева вела в маленький чуланчик с винтовой лестницей на чердак. Дверь справа в, того же размера, что и чуланчик, комнатку, со стеллажами и тоже винтовой лестницей. Только потолка не была. Лестница шла наверх на расстоянии вытянутой руки от книжных полок. Назвать этот колодец с лестницей библиотекой можно было только покривив душой. Так — семейное книгохранилище.

Поначалу я не собиралась никуда подниматься. Я устала после секс-марафона, к тому же, в банном халате было жарко. Однако внезапным озарением, следуя нормам здешних обитателей, я просто скинула его. Нагая, я почувствовала себя легче, свободнее и фривольнее.

За три шага, я фактически обошла всю комнатку вокруг лесенки и оглядела все стеллажи. На одной из полок книг не было. Там лежали журналы и папки. Это была единственная полка без пыли, причем самая удобная для пользования по расположению. Я взяла то, что лежало сверху. В руках оказалась разноразмерная и объемная подшивка из журналов, листов книг, постеров и газет.

После первых же перевернутых листов меня осенило — это энциклопедия на все темы секса. Наугад открывая подшивку, я оказывалась, то на редких старых эротических фото, то на статьях о садо-мазо, то на элементарнейших статьях из детской сексуальной энциклопедии. Впечатление, что туда совали все, что ни попадя. Я заинтересовалась, и стала листать последовательно, и вдруг поняла, что подшивка составлена, однако, очень умно, тебя как бы просвещали осторожно, ненавязчиво, насчет отношения полов, потихоньку подводя к самым табуированным темам. Таким как однополый секс, группа, фетиш, малолетки, золотой дождь, боль и прочее. Шире всего представлен был фетиш огромной женской груди и материнства.

Мне стало очень интересно. Но читать стоя я не собиралась. Выглянула в коридор. Никого. Я перешла в чуланчик напротив и полезла вверх по винтовой лестнице. Халатик лежал перекинутым через локоть. Мое любопытство победило усталость и сон. Наверху чердачное помещение простиралось над всем домом. Перекрытия скрипели, и я чтобы не шуметь, шагала только по огромным массивным балкам, составляющим несущую часть перекрытий.

На старом матрасе, заваленном тряпьем, расположиться было в самый раз. На пыльный текстиль я бросила халат тыльной стороной. Потом постирается. От лампочки без абажура свисал шнур с переключателем. Я зажгла свет и углубилась в мир секса и сладострастия. Первые главы с наивными просветительными вырезками я просто перелистнула. Зато добравшись до статей для взрослых, я вся ушла в чтение. Были статьи о женском оргазме, о стыдливости и ревности, были обучающие статьи и восхваляющие. Статьи, воспевающие красоту тела, с невероятными фото. Некоторых вещи, которые я не считала приемлемыми никогда, были представлены на фото так, что поневоле хотелось примерить их на себя. Лица мазохистов выражали такое сладострастие, что я стала видеть себя в обрисованных сценах. Беременные женщины с распухшими грудями и огромными стоящими животами были поданы так художественно, что хотелось тут же обзавестись круглым животиком и распирающим груди молоком.

Времени ушло, видимо, много. Я и не заметила, как добралась до конца подборки. Забыла про усталость, забыла, что смертельно хотелось спать. Забыла, что бросила жениха в нашей спальне. Я снова была сильно возбуждена, я хотела секса, но не просто трахаться с Аленом, хотелось чего-нибудь нового и очень необычного. Наподобие того, что я наблюдала в молочном цехе.

От этих мыслей меня отвлек шум, который уже несколько минут нарастал, а теперь добрался до уровня, когда уже его нельзя было игнорировать. Я огляделась, прислушиваясь. Ступая снова по балкам, я пробралась в противоположный от спальни Алена конец чердака. Шум — голоса и стоны, шел из комнаты подо моими ногами. Мое любопытство — мое наказание. Я стала искать возможность подсмотреть. Между досками были крупные щели, но снизу в комнате располагался подвесной потолок. Так что сверху увидеть нельзя было ничего. По счастью рядом с боковой стеной дома изнутри от самого чердака располагалась боковая лестница, такая же, как и с другого конца, которой я и Ален пользовались для сообщения нижнего этажа с верхним.

Я стала спускаться по ступенькам босыми ногами, чтобы не скрипеть. Мне повезло, стенав своей верхней части была в стадии ремонта, вся отделка и изоляция были содраны. Я выбрала самую крупную щель и прильнула к ней.

В спальне — зеркальной копии Аленовской я увидела двух обнаженных женщин. одна из них — мамаша Дайана, а другая — беременная жена предпоследнего ее сына. Это была Люси. И так же как со мной в садике, сейчас ей снова выдавливали избыточное молоко из груди. Я, под впечатлением только что просмотренных материалом, была прикована взглядом к картинке, на которой две женщины из разных поколений занимались актом, все ближе и ближе напоминающем секс.

Люси сидела на углу кровати, разведя ноги, совершенно не стесняясьсвоей открытой промежности, а может и намеренно держа ее доступной взгляду. Ее живот, круглеющий день ото дня, груди (такого ею желаемого пятого размера) и плечи блестели от какого-то крема, видимо только недавно нанесенного на кожу. В руках возле одного из сосков женщина держала широкую пластиковую банку, литра на два. Дайана, совершенно обнаженная, на одном колене возле женщины мяла руками крупную ее грудь, и молоко струйками попадало в банку, уже к тому времени основательно заполненную. Скоро они прекратили эту "дойку", и только усталые руки еще продолжали поглаживающие и мнущие движения по груди молодой женщины. Потом Дайана откинулась на кровать, оставив ноги на полу. Люси же потянулось за баночкой крема на ночном столике и начала в свою очередь смазывать кожу на груди, плечах, животе и бедрах свекрови. Сие действие означало секс и ничего другого. Секс, с явным желанием обеих сторон, и похоже с привычкой, означавшей занятие подобными играми не впервые.

Люси не просто размазывала крем, она ласкала пожилую женщину. Дайна, только слегка водила руками по телу молодой невестки, в основном, отдавшись ласкам. Люси, напротив, старалась вовсю. Она мяла огромные груди, целовала губы, мочки ушей и шею. Часто хватала невероятные соски широко открытым ртом. Ее руки бегали по телу сексапильной полнушки. Где по бедрам, где по ногам, но в основном на груди. Потом все чаще Люси стала запускать руку свекрови между ног. Ее пальчики прогуливались по щелочке снаружи, потом погружались внутрь. Потом снова выныривали и играли с клитором.

Я видела, что обе сильно возбуждены. Я и сама потекла. У меня сперло дыхание, как будто меня ласкал милый. Мне захотелось лесбийского секса. Дайана стала двигаться спиной по кровати, пока не оказалась на больших подушках у стены, рукой она как бы тянула Люси, приглашая следовать за собой. Обе устроились поудобнее. Свекровь полусидя на подушках, с подогнутыми и разведенными коленями, невестка бочком к ней, сидя на бедре, и так освобождая себе руки. Я вновь подивилась могучей груди мамаши Дайаны. Это наверняка восьмой размер! Несмотря на возраст, груди были налитые, с гладкой кожей, совсем не отвисшие. Женщины запустили ручки друг другу между ног, а я же стала нежно играть со своими сиськами. Мне хотелось нарастить возбуждение, и потому я пока воздерживалась запустить свои шаловливые пальчики в пизденку.

Зрелище тем временем становилось все порнографичнее. Дайна выдвинула ящичек прикроватной тумбы, и извлекла оттуда несколько секс игрушек. Такие я сама никогда не видела, но подозревала, что найти подобные можно только в крутом секс-шопе.

Вставь мне, вставь скорее, я вся теку,? жарким шепотом требовала мать семейства,? что же ты медлишь блядь малолетняя, я горю вся!

Вот уже, вот,? заискивающе и торопливо отговаривалась молодая беременная невестка.

Как будто "блядь" было для нее нормой обращения, она никак не возражала, что меня шокировало в очередной раз.

Молодица пристроила вибрирующий фаллос в крупных пупырышках на всю немаленькую длину прямо свекрови в пизду. Обе не переставали неистово ласкать друг друга руками. И было видно, что Люси это нравится не меньше чем Дайане.

В жопу, сразу в жопу,? громко призвала развратница,? ты же знаешь, что нужно сразу заполнять главную дырочку!

Люси, второпях, пристраивала себе страпон. Это был мощный инструмент с громким жужжанием, на крепких кожаных ремешках, весь неровный, с имитацией крупных вен. Еще не до конца застегнув все пряжки, молодая бисексуалка суетно приложила головку к анусу партнерши и начала проталкивать. "Главная дырочка"? — подумала я,?"ничего себе тут вкусы в этом семействе"!

Тем временем Люси проталкивала член в свекровь, она умудрилась в неудобном положении найти бутылочку с кремом, и теперь поливала из нее на страпон, другой рукой она размазывала крем по стволу. С такими предосторожностями фаллос скоро оказался в заднице у извращенной мамаши.

О, да, еби, еби, блядь, свою любимую свекровь, еби крепко в задницу? так продолжалалежа наспине Дайна? также и моя будущая свекровь!

При этом она шуровала у себя в пизде тем вибратором, что Люси вставила в нее первым.

Да, сучка, да, ннн? — а тебе членище в жопу,? подыгрывала будущая мать.

Беременная сидела на своих пятках, пахом вплотную к ягодицам Дайаны, и бодро двигала тазом, загоняя страпон в любительницу анального и прочего секса.

Я поняла, что не чувствую никакого отвращения, скорее даже хочу быть частью всего этого. Я возбудилась не на шутку и не могла уже затягивать сильно разрядку. Мысль стала искать, где же найти максимальное удовлетворение для моего нарастающего желания. Тут вдруг картина получила новую тему.

В комнату зашли двое мужчин. Значит мужчины прибыли с футбольного матча. Это оказались папаша Дим и Робер. Почему это был не муж Люси, я даже не задумалась. Мужчины с сальными шутками и поощрительными шлепками прилегли к женщинам. Пока они стягивали одежду да пощупывали мамашу с молодухой, те продолжали свой трах. Наконец совсем голыми они приняли участие в действии. Папаша вставил немаленький член Люси в ротик, то же сделал и Робер для мамаши. Но минет длился недолго, как только члены окрепли, мужчины захотели других дырочек.

Женщин поставили раком рядышком, но в разные стороны лицом. Люси освободили от страпона. И мужчины начали "карусель". Сначала в попку каждой, потом двигаются и в ротик каждой, потом двигаются и снова в попку, но уже следующей женщине, и так минуты по две на круг. Беременную Люси гладили по животику, а сиськи не жалели тянуть и жать крепко. Мамашу же шлепали по заднице и так же брали огромные ее дойки.

Что только не произносили вслух эти четверо! Я такого и представить не могла в сексе. Женщины у них были и ебливые сучки, и ненасытные бляди, молочные агрегаты, хуесоски, толстые извращенки, анальные шлюхи, и прочее, чего и не упомню. При этом сами дамы не отставали: там были и рви мою задницу, засунь хуило в мой блядский рот, наполни эти блядские дырки, поддай рогатый козел, обкончай мое блядское личико.

Еще струи спермы не закончили фонтанировать, а я уже неслась к моей лестнице. Я вообще не задумалась, не выдаю ли себя таким бегом. Внизу живота бушевал огонь и мой пожар нужно было срочно тушить. Я забыла халат и подшивку на чердаке. На ходу я ласкала свои соски, и не позволяла пальчикам лечь на клитор и губки. В комнату Алена я ворвалась, так будто он чувствовал и видел все тоже, что и я.

Скорее, я все поняла, я тоже хочу быть как все в твоей семье. Я согласна, я тоже извращенка, я тоже буду ебаться с твоими братьями сестрами и родителями. Я так сейчас хочу, я терпеть не могу: Я хочу женщину, я хочу мужчину, тебя хочу, двух хочу, трех!

Я не заметила, что Ален дремал, когда я сдернула его с постели, я не поняла, что мы голые, и я тащу его по лестнице сама не зная куда. Надо отдать должное любимому, он не говорил со мной, дал себе время очухаться и понять. А потом вникнув, он тактично помалкивал, да позволял тянуть себя неведомо куда.

Я остановилась только в гостиной, так как была тишина, пустота и не было света. Мы пролетели с третьего этажа, коридорчики, столовую и только тут я пришла в себя.

"Как же теперь"?? никто не трахался, вообще людей не было, нигде ни то что стонов или слов, вообще тишина.

Ален ласково прижал меня к себе и стал успокаивать. Я прижалась голым телом к нему и стала в ушко шептать обо всем что увидела. А в заключение я попросила: "отведи меня к своим братьям, невесткам, сестрам, шуринам, к папаше, мамаше, я хочу стать частью вас, я согласна на все. Я согласна, чтобы меня доили молочным аппаратом. Я согласна на групповой секс, анальный, лесбийский. Я буду тебе самой послушной женой, я буду рожать и растить свои груди. Хочешь до седьмого, хочешь до восьмого размера"?

Ален ласково отстранил меня, в губах его была добрая и понимающая улыбка. В глазах светились ирония, любовь и похоть.

Пойдем,? таким был весь ответ.

Любимый мягко потянул меня на лестницу. Мы оказались на втором этаже. Здесь я еще не путешествовала. Планировка зеркальна верхнему этажу. Мы движемся ко второй двери. Наверху ей соответствует спальня Клэр и Джоржа. Я догадываюсь, что на этом этаже живет среднее поколение. Мы попали в комнату Мелани и Робера.

Ален распахивает дверь, и только потом стучит в нее. Я следую за рукой, которая втягивает меня внутрь. Конечно Мелани без Робера, ведь я видела его у тещи с тестем. Но она не одна! На большой, слишком большой для одной супружеской пары кровати, свободно расположились сама Мелани, Лиз и Грег. Они похожи на снежные хребты, на снежной равнине в простынях, наброшенных наскоро. Нетрудно догадаться чем они были заняты до нашего вторжения. Их лица растеряны и пристыжены.

Я улыбаюсь, чуть не смеюсь, так смешно они выглядят. И все же я осматриваюсь, ведь я впервые в этой комнате. На тумбочке тот же аппарат, которым доили Клэр и Мелани тогда в молочном цехе. Мои глаза загораются, я хочу испытать от него ощущения. Все кругом в коврах, пуфиках и подушках, прямо секс отель.

Я совсем забыла, что мы с Аленом абсолютно обнаженные. Врываться так поздно вечером к родственникам без предупреждения и голыми — жутко неприлично! Но здесь другие законы жизни. Ален приближается к кровати, мою руку он отпустил. Я не слышу, что он говорит шепотом своим сестрам и шурину. Но их реакция мне сообщает, что меня хотят приобщить. Компания весело оживляется и приветливо манит меня на кровать. Простыни ползут вниз, больше нет нужды их придерживать. Я опускаюсь коленями на край кровати, мне страшненько слегка, и очень любопытно, так что адреналинзашкаливает. Тянутся руки, и я отдаюсь в их власть.

Грег берет меня сразу за грудь. Женщины гладят плечи и ноги, я же в свою очередь ощупываю их молочные агрегаты шестого размера. Ален со мной, он прижался к моей спине, а его руки гуляют по моим бёдрам и ныряют между ног. Я просто центр внимания. Будущим золовкам я киваю головой в сторону аппарата на тумбочке: "можно мне попробовать"?

Ты же без молока, — возражает Мелани.

Он вхолостую, наверно, поломается, присоединяется Лиз.

Но я хочу, я вбила себе это в голову.

Пожалуйста, можно совсем чуть-чуть, если что? сразу остановим.

С улыбками Лиз и Грег устанавливают огромные чаши на мои груди, Мелани держит в руках шланги и моторчик. Ален перебирается вперед, чтобы насладиться зрелищем. Эти пластмассовые ведрышки чуть больше моих грудей. Когда Мелани нажимает "пуск" моторчик начинает жужжать, и шланги подергиваются, откачивая воздух. Мои сиськи втягиваются в чаши "доителя", и почти заполняют их. Ощущения необыкновенные, будто нежный и мягкий массаж, но сразу по всей груди. Грудь оттягивается, как будто сосет мега-младенец. Я читаю улыбки на лицах присутствующих, видимо у меня на лице написан удивленный восторг.

Пока я отдаюсь ощущениям молочной процедуры, компания потихоньку втягивается в групповушку. Грэг ласкает Лиз по груди и попке, та в ответ берет у него в рот. Мелани оставляет аппарат на постели и присоединяется к Клэр. Я никогда еще не видела, чтобы член сновал между губами двух женщин. Грэг задействует обе руки. Одна на попке у Лиз, и он пытается дотянуться до ее отверстий, другая на Мелани, где он движет ее то к грудям, то к пизде.

Ален ласкает меня, но правая его рука пошаливает на сестренках. (надо будет порасспросить его о сексуальном воспитании в детстве)! Я тоже хочу чего-либо посущественнее. Аппарат я отключаю сама и откладываю в сторонку. Отложив, поглаживаю,? ты мне еще послужишь, а пока отдохни, родимый. Теперь я растягиваюсь на спине, любимый улавливает мое намерение, он ползет на меня сверху, и мы оказываемся в позе 69.

Но не для того я рвалась через чердак и этажи, чтобы банально потрахаться со своим женихом. Мне нужна женщина, даже женщинЫ, и мне нужен чужой мужчина. Потому, пососав, я вежливо отпускаю Алена и вытесняю Мелани из их троицы с Грэгом и Лиз. Я пробую, то, что для меня раньше было абсолютным табу! Мои раскрытые губы прикасаются к чужому члену. Напротив губки Лиз. Член снует между нашими мокрыми и влажными губками. Мы щекочим его языками. Иногда наши губы встречаются. Думаю, мужчина наверху блаженства. Но тут происходит совершенно иное, другой член втыкается между нашими губками с противоположной стороны. Я удивлена, но и заинтригована. Члены, как единый поршень катаются взад-вперед между нашими губками.

Я чувствую, что кто-то гладит мои спину, попу, ноги и проникает в мою щелочку, иногда трогая клитор, а иногда засовывая пальцы во влагалище. Рук слишком много, кроме Мелани, наверняка еще Ален и Грэг.

Я плыву, мне очень приятно. Но мы все сильно возбуждены, пора переходит от софта к харду. Мужчины размыкают нас. Лиз и Мелани становятся раком рядышком, только в противоположную сторону. Меня тоже подталкивают к ним. Я оказываюсь Рядом с Лиз, тоже раком, и в противоположную сторону. Таким образом, нас трое рядышком на четвереньках, только Лиз между нами смотрит в противоположную сторону. За ее попкой мне видна озорная мордочка Мелани. Мужчины устраивают такую же карусель, что я видела в комнате родителей.

Причем наши естественные отверстия игнорируются, мужчины входят только в ротики и анусы. Я жду, так как Ален начал с края — Мелани, А Грэг с Лиз. Пока они далеко, я тру сама свою пизду — клитор и губки. Ален перебирается с попки Мелани в ее ротик, его место занимает Грэг. Пока мы с Лиз свободны, наши руки ласкают друг у дружки. Когда пизду, когда сиськи. Какие у нее они налитые и тугие! Вскоре Ален в попке своей средней сестры. Мне хорошо виден весь процесс. (Никогда бы не подумала, что мне понравиться наблюдать извращенный инцест). Грэг следом переместился Мелани в ротик. С нетерпением жду, когда и до меня дойдет очередь.

Спасибо Лиз, она меня не оставляет, пока мой мальчик снует в ее заднице. Я тоже не бездействую, мну ее арбузные сиськи или тереблю ее клитор. Наконец-то и до меня дошла очередь. Ален заправляет свой хуй в мой ротик. Я полюбила сосать, меня это не утомляет. Даже больше, когда я чувствую во рту и в глотке твердый хуй, меня заводит, я чувствую себя самкой, полной желаний, полной потребности удовлетворять мужчину. А для этого у меня все дырочки наготове. Грэг перемещается в попку Лиз. Скоро его хуй окажется в моем ротике. Но я не брезгую, хуй моего любимого только что из этой попочки. Пока Ален потрахивает меня в рот, руками он пошлепывает Лиз по круглым красивым ягодицам. Я слышу стон удовольствия всякий раз, как раздается шлепок. "Меня он тоже станет шлепать, когда переберется на другую сторону"? До сих пор мы только шутили с легкими шлепками.

Ален со мной вечером, видимо, переутомился. Сейчас он не быстро твердеет, как я привыкла ощущать. У Грэга же мощный стояк. Скоро он подталкивает локтем шурина, чтобы тот освободил очередную дырочку. Ален нехотя располагается позади моей задницы. Несколько секунд он тратит на крем для ануса. Вскоре его член начинает проталкивание внутрь моей задницы. Хоть у него и стоит полностью, но твердость недостаточная. Мой анус реагирует рефлекторным сжатием. И тут я получаю крепкий шлепок по правой ягодице. От неожиданности и боли я расслабляю попку, и хуй Алена проскакивает с легкостью. Я бы попросила суженного похлопать меня еще, но мой рот заполняет член Грэга. У него такой же мощный и большой, что и у Алена. Только что, сейчас он тверже, как у Алена до насыщения.

Дорогой мой сам угадывает мое желание, и время от времени шлепает меня то по одной, то по другой ягодице. Попка горит, но мне нравиться. Я начинаю приближаться к оргазму. У Алена уже хорошо окреп, и он долбит меня не жалея. Тем временем Грэг дает мне понять, что подходит. Я оставляю ротик открытым, а он чуть отодвигается. Иелани и Ален наблюдают. Грэг извергается обильно и долго. Я стараюсь все принять в рот, но несколько струй разлетаются мне на лицо: на лоб, веки, нос, щеки, и даже уши.

В течение следующих секунд я теряю связь с реальностью, так наплыл первый и самый мощный оргазм. Меня трясет в бедрах, а волны сладкой истомы пробегают от мозга к телу, или наоборот, я не могу понять. Когда я снова возвращаюсь в себя, Мелани слизывает сперму с моего лица. В моей попке по-прежнему хуй. Но это Грэг, а Ален переместился в ротик к Лиз. В благодарность Мелани, я беру высвобожденной рукой ее грудь, и через некоторое время, подтягиваю сосок к своему рту и ласкаю ее грудь орально. Грэг тратит на мою попку больше времени чем на сестер Лиз и Мелани. Еще бы, свежая и молоденькая шлюшка, прибавление в гареме "молочной" фермы. Мелани уже вернулось на свою позицию, и Ален похоже собирается к ее попке, начиная второй круг. Грэг же не отрывается от меня. И спасибо ему, ведь я уже подхожу второй раз. Теперь оргазм не бурный и яркий, но глубокий и длительный. Я валюсь в легких конвульсиях, отключки не происходит, я в сознании.

Теперь-то мой будущий зятек удаляется в ротик Лиз. Когда я отлежалась, мальчикиуже вдвоем на Мелани. Их маловато для такого большого круга. Шесть дырочек и только два хуя. Я решаю модернизировать карусель. Лежа на спине я проползаю поперек под обеими подружками, хотя мне и мешают огромные груди и их, и мои собственные. Мои ноги расставлены под бочком у Лиз, моя голова и плечи выглядывают из-под бочка Мелани. Освободившимися руками я мну сиськи Мелани, и засовываю пальцы ей в пизду. Через тонкую перегородку они чувствуют член Грэга в ее заднице. Лиз ласкает мою пизду, и снаружи, и внутри. Наши груди соприкасаются. Для всех нашлось дело.

Ален освобождает ротик Мелани, и перед тем как пристроиться к Лиз в зад, делает несколько движений в моем ротике. Я с удовольствием обсасываю этот долгоиграющий инструмент. Так как Грэгвсе еще в попке у Мелани, и готов кончить, а по негласному здесь правилу, сперма должна попадать только в ротик, я выбираюсь из-под тел, и принимаю всю липкую жидкость в широко открытый рот. Лиз тянет меня к себе и жестом показывает поделиться. Я наклоняюсь над ее лицом и отпускаю сперму в слюне в ее гостеприимный ротик. Грэгу кажется хватит на сегодня. Разряжаются также Ален и Мелани.

Только мы с Лиз все еще ненасытны. Мы ложимся в 69. Груди мешают, так как тела не могут соприкоснуться. Лиз показывает мне, как у них это делается. Она расталкивает мои груди по бокам своими руками. Теперь ее бедра ложатся глубже, и мне удобно дотянуться ротиком до ее пизды. Также она убирает руками свои сиськи в стороны и опускается на мой животик. Я чувствую ее язычок на моем клиторе, ее пальцы проникают в пизду. Их много, я боюсь, что мне будет больно. Сама я на спине, под голову подтягиваю подушечку, чтобы было удобно приникнуть лицом к промежности. Запускаю сразу четыре пальца в пизду к золовке, лижу ее клитор и срамные губки. Ей, кажется мало, Лиз подергивает бедрами.

Я решаюсь засунуть в нее всю кисть. Очень туго. Но рука скоро вся внутри. Надеюсь, со мной она этого не проделает. Это она рожала, а моя штучка еще очень тесная. Лиз подмахивает мне, видно, ей нравится. И я стараюсь кистью руки в ее влагалище доставить максимальное удовольствие. Мой язычок не знает покоя, так что задействованы все ее эрогенные зоны. Кто-то нам помогает из отдыхающих. Мои соски по бокам из-под наших тел кто-то трогает руками и языком. Кто-то гладит мои ноги и ягодицы. К тому же Лиз вовсю шурует пальцами и, как и я, не дает покоя моему клитору своим искусным язычком.

Боюсь Лиз приближается раньше меня. Я опасаюсь остаться в одиночестве с неполным удовлетворением, но благородно не оставляю золовку. Вскоре ее накрывает оргазм. Это мой первый в жизни, который я почувствовала в другой женщине, и которую до него довела я сама! Сначала Лиз просто упала на меня. Все ее ласки прекратились. А мне стало тяжело под ней. К тому же я расстроилась, что не кончила сама. Но через несколько секунд Лиз откатилась в сторону, а к моему жаждущему телу припали сразу Ален, Мелани и Грэг. Я почувствовала огромную благодарность к ним всем.

Мелани стала ласкать мою пизденку языком и руками. Одна в дырочке, другая на клиторе. Язычок снует и по клитору, и по губкам. Ален овладел руками и ртом моей левой грудью. Правой таким же манером овладел Грэг. Я в блаженстве просто закрыла глаза и отдалась ласке.

Несколько минут изумительных ощущений (когда чувствуешь ласку сразу во всех местах), и я не могу сдерживать стоны. Ален шепчет, чтобы я не стеснялась. И я позволяю себе стонать, как наедине с любимым, а потом и кричать в голос. Когда оргазм подкатывал, и затем наступил, я непроизвольно конвульсировала и бедрами и ногами. А что я кричала!

Самые нецензурные слова, самые смачные выражения, про себя, про окружающих. Я остановилась, только когда дошла до отключки. Выплыла из небытия, как обычно быстро, сразу все вспомнив, но каждый раз удивляясь той, потери сознания, когда меня накрывает бурный оргазм. В первую очередь я огляделась, чтобы оценить обстановку.

Ален нахально спал на чужой кровати, неровно, и разметался так, что занял много лишнего места. Грэг, видимо, ушел. Лиз стояла в дверях, что-то надевая. Мелани лежала на кровати, далеко от Алена. Ее глаза еще не закрылись, но она явно клонилась ко сну. Я заставила себя встать. Нужно было идти в нашу спальню. Глянув на любимого, я решила, что не смогу его добудиться, и отправилась наверх сама. Лиз уже пропала. Ее шаги где-то стихали на этом же этаже. Я с трудом поднималась по лестнице в наш "с милым шалаш". Зато на душе у меня было легко и светло.

Когда я под одеялом проваливалась в сон, неожиданная мысль о родителях посетила меня. Я почти забыла об их существовании, со всеми недавними приключениями. Что ж каждый из них найдет свою прелесть на ферме у новых родственничков. Моя любимая мамочка с такими крупными формами, какими она одарила и меня, очень удачно вписалась бы в здешние нравы. (Кстати, я даже ничего не знаю о сексуальной жизни своих родителей)! А папочка: он же мужчина, ему наверняка понравится легкость и доступность здешних обитателей, да еще и формы, те, что перещеголяли и его женушку.

Только надо устроить так, чтобы они не появились здесь вместе. Лучше каждому приобщиться по отдельности. Ааа,? я зевнула,? ну с этим я справлюсь. И сладкий бестревожный сон накрыл меня.

Вечером я пришла домой и застала там дикие грязные оргии. Муж и сын издевались над одним мужиком. У мужа хуй и вся жопа были вымазаны говном, а сын почти весь был в дерьме. Посреди комнаты за руки к потолку был подвешен мужчина. В его жопу был забит толстый фаллоимитатор, а из хуя торчал карандаш. И весь он, с головы до ног был покрыт толстым слоем говна и блевотины, а на сосках прищепки с грузиками, рот переполнен говном.

Сын посмотрел на меня:

— О! Наша блядина припёрлась. Иди к нам.

Муж посадил меня на стул и сразу же воткнул мне в рот свой грязный хуй и начал ссать, двигая тазом туда-сюда, а я обняла его обосраную жопу и прижалась лицом к паху. Сын подошёл к отцу, засадил ему в жопу и обоссался внутрь. Несколько минут муж ебал меня в рот, а сын — его в жопу. Потом муж повернулся ко мне задом, нагнулся, и жёлто-коричневая струя ударила мне в рот. Я ждала этого весь день. Я только на работе начальник отдела а дома я грязная блядина, ведро для дерьма. Потом меня посадили на пол, в лужу. Сын забрался на стул и долго срал мне на голову. Мягкое, липкое дерьмо падало мне на голову, стеколо по лицу на мои огромные сиськи, кое-что я успела поймать ртом, пережёвывала и глотала.

Через пять минут белый костюм стал грязно-коричневым. Я собрала всё говно и запихала в рот, проглотив всё, я вытащила свои дойки и обрыгалась на них. Потом размазала всё по телу и по одежде. Они отвязали мужика, поставили, муж выдернул хуй и из его жопы хлынул поток вонючей тёмной жидкости. Сын пояснил, что они влили ему полтора литра коктейля из говна, блевотины, мочи, соплей и ещё чего-то. Хотели влить больше, но мужик не смог это принять, тогда они затолкали остальное ему в рот и облили всего этим дерьмом.

Они посадили мужика на корточки и из его сраки вывалился кусок полужидкого говна. Сын бережно взял его в руки и размазал ему по волосам и лицую. Муж рассказал, что они познакомились с этим мужчиной в Интернете. Тот рассказывал о себе, что он опущенный пидор и жаждет новых экстремальных извращений.

— Тебе нравится, сучка? — Спросил муж у него, тот покивал головой в знак согласия, его рот всё ещё был занят говном. Муж снова поставил его раком и всадил свой хуй мужику в рот, сквозь говно. И жестоко драл его, быстро двигая тазом и прижимая его голову. Периодически муж плевал и сморкался ему в рот. Сын зажёг свечку и начал капать воском в его разъёбаное дупло.

Мужчина дёргал жопой и мычал, продолжая сосать хуй и захлёбываясь говном и своей блевотиной. Сын, закончив капать ему в жопу воск, встал на колени и нассал в его дырку, после чего нагнулся и стал высасывать свою мочу из жопы мужика. Он облизывал говно с ягодиц, засовывал лицо в анус, сколько возможно. Сын высосал сколько смог и засунул туда руку. Он вычерпывал оттуда всё, что там оставалось и ел с блядским блеском в глазах. Вычистив его дупло, сын хотел выебать его, но хуй в жопе болтался, как карандаш в стакане. Он высморкался на мужика и более не найдя себе применения, удалился на кухню. Мужик с хуем во рту снова начал блевать, а муж тем временем решил нассать ему в рот. Парень задёргался, захрипел и блевотина с дерьмом и мочой хлынула из носа. Я сидела привязанная к стулу, руки за спиной, ляжки разведены и привязаны. Я текла, как сука, не в силах подрочить себя. Какая это пытка смотреть на это блядство и не участвовать в этом. Минут через сорок вернулся сынок, оказывается, он всё это время ел на кухне.

— Пап, я выпил твоё пойло. — Сказал сын, показывая почти пустую бутылку из-под домашнего вина.

— Ты, шлюха опущенная! Я разъебу твоё очко этой бутылкой. Иди сюда, засранка!

Сын с блядской улыбкой, пошатываясь подошёл к отцу. Тот рывком поставил его на колени, вытащих чуй изо рта гостя и вонзил его в пасть сыну, в самую глотку, а мужчина подошёл к сыну сзади и насадил его обосраную дыру на свой кол. Они двигались в разнобой, раздирая дырки моего сына. Он стонал, мычал, продолжая им подмахивать. Потом он засунул руку в жопу отцу и тот после нескольких движений кончил сыну в рот, и едва муж вытащил свой хуило, сын смачно блеванул, залив отца ниже пояса. А сзади через заполнивший его сраку хуй уже вылазило дерьмо.

И как только жопу освободили из неё повалилось говно, много говна, которое начал есть наш гость. Потом измотанное и изъёбаное тело мальчика подняли, и муж посадил его прямо на горлышко бутылки и надавил на плечи. Сын закричал, а бутылка упорно залазила глубже в анус и остановилась на второй трети. Муж заставил мальчика дрочить, а сами они ссали ему в лицо и в рот. Когда сын спустил, меня отвязали, сорвали одежду и мы вчетвером завалились спать в грязную лужу. Наш гость после этого стал самой грязной блядью. Такой же, как мы все.

Прошло уже около двадцати минут с того момента, как Наталья Орейро зашла в туалет с намерением выкакать, наконец, то, что доставляло ей такие неудобства последние сутки. Ее кишечник, обычно работавший как часы (довольно редкие расстройства она считала абсолютно нормальными при ее жизни) сейчас почему-то повел себя не так, как она привыкла. Конечно, периодически у Натальи случались запоры: во время затяжных гастролей и съемок ее могло закрепить, но она не придавала большое значение тому, что иногда ей приходилось тратить в туалете чуть больше времени и сил, чем обычно. Более того, долгий процесс выдавливания плотной какашки из своей более чем идеальной попки даже возбуждал ее…

Наталья никогда не была особенно склонна к запорам. Обычно процесс каканья занимал у нее не более пяти минут-из них она как следует тужилась лишь минуты две. Остальное время тратилось на "подготовку" к процессу. Иногда, правда, когда прелесная кака никак не хотела покидать молодой организм, Наташа массировала свою проказницу-попку пальчиком и это действовало безотказно.

Сейчас же Наталья уже во второй раз шуровала в своей прямой кишке. Она чувствовала пальцем какашку, застрявшую там. За время почти беспрерывных потуг она, казалось, продвинулась лишь на пару сантиметров. Такого сильного запора у Натальи не случалось давно-пожалуй, уже около года. Поняв, что деваться некуда, она набрала побольше воздуха и что есть силы напряглась. Наконец, когда силы почти уже закончились, Наталья почувствовала, что непослушная какашка потихоньку начинает выглядывать между ее загорелыми и стройными ягодицами. Поднеся палец к своему анусу, она в этом убедилась. Это воодушивило Наталью. Но до конца было еще далеко…

Надо признать, что картина была очень возбуждающей-даже для самой Наташи: Наталья Орейро, которая обычно так здорово демонстрирует всем свою подтянутую попку, сидит на унитазе и тужится изо всех сил, пытаясь выкакать из этой попки большущую какашку. Одета при этом она тоже очень эротично: белый ливчик виднеется из под футболки, трусики-стринги, обычно спрятаные между ее ягодиц, спущены ниже колен… На идеальных ступнях Натальи в этот момент были надеты невысокие белоснежные носочки, прикрывавшие татуировку на левой ноге. В моменты сильного напряжения, она выгибается, как кошка, сжимает ноги в коленях и загибает пальчики в белых носочках вовнутрь-закрывая при этом глаза и прикусывая нижнюю губу!

Наталья снова натужилась, но получилась лишь довольно громкая пука. Вернее, из раскрытой попы выдался самый настоящий "пердеж", но вид красавицы-Натальи никак не вязался с этим словом. Она снова начала тужиться, и дело потихоньку пошло-какашка выглянула между ее булочек еще на пару сантиметров. Наталья тужилась так сильно, что, казалось, покраснели даже беленькие носочки на ее ногах.

Во время запора, Наталья обычно вспоминала анальный секс-только вместо члена в ее попке теперь торчала внушительных размеров какашка. Наталья любила заниматься анальным сексом-особенно, если перед этим у нее не получалось легко покакать или случался запор. Ничто не возбуждало ее сильнее. Сейчас был какраз такой случай. Но старания понемногу заканчивались-большая часть шоколадного крепыша Натальи уже вылезала наружу и торчала из попы. Наталья взяла небольшую передышку. Была она красная, как рак-частично, от натуги, частично-от охватившего ее возбуждения: сейчас ей почему-то очень захотелось быть отшлепаной по попе- попе, которая заставляла ее сегодня так потеть.

Передохнув, Наталья опять начала тужиться. Покряхтев и подувшись еще около пяти минут, она услышала, как в унитазе раздался всплеск от упавшей туда каки. Наталья вздохнула с облегчением. Она просто просидела еще несколько минут, прежде чем вытерла попку и решила поглядеть на свое "произведение". В унитазе плавала плотная коричневая какашка, примерно 15-ти сантиметров в длину и порядка 5-ти — в ширину. Смотрев на нее, Наталья с ужасом вспоминала, каких усилий стоило ей сегодня прокакаться. Обычно, шоколадки у Натальи получались довольно крепенькие, но чтобы выкакать их она прилагала значительно меньше усилий.

Налюбовавшись, Наталья встала на четвереньки и, подняв попку вверх, вставила в анальное отверстие указательный палец своей правой руки-чтобы убедиться, что все вакакано до конца. В прямой кишке было пусто. Тогда Наталья легла на левый бок и прижала ножки к груди, оттопырив попу. По-прежднему находясь в возбуждении, она продолжила водить пальчиком в своей попке. Сделав себе такой "раскакивающий" массаж, Наталья удовлетворенно поднялась и, подмыв попку в бидэ, налегке вышла из туалета.

Вечером, перед тем, как ложится спать, Наталья опять зашла в туалет, спустила трусы до колен, села на унитаз и пробовала покакать, но на сей раз ей вообще ничего не удалось выжать, как ни сильно она тужилась, вся вспотевши красная и от напряжения покусавши губы. Наталья поняла, что это как-раз тот случай, когда не обойтись без не очень-то любимой процедуры клизмы, которую ей несколько раз в год всё-таки приходилось применять. Она встала с унитаза, также со спущенными до колен трусиками зашла в спальню, выбрала там из шкафа резиновую грелку с пластмассовым наконечником в конце шланга и отправилась в ванную. Наполнив почти до краев грелку прохладной водой, Наталья открыла кран на шланге, выпустила из него воздух, затем снова закрыла кран и обильно намазала наконечник клизмы вазелином. Затем она повесила грелку на крючок в стене ванной комнаты, сама встала на колени, намазала указательный палец правой руки тем же вазелином и ввела его себе в задний проход. Женщина вытерла палец о внутренние стены ануса, при этом пальпируя концом пальца свою прямую кишку, в которой она нащупала твёрдую какашку. Она пыталась зацепить её ногтем и вытянуть наружу, но это ей неудалось. Тогда Наталья выволокла палец, поднялась на ноги, сняла домашний халатик, повесив его также на стене рядом с клизмой, расстегнула свой лифчик и её большие, тёмно коричневые сиски радостно запрыгали, почувствовав свободу. Женщина присела на корточках, её попа в таком положение широко раскрылось, и она без труда смогла ввести себе в задний проход наконечник клизмы. Орейро открыла кран на шланге и вода устремилась из грелки в её кишечник. Она опять медленно встала на колени, затем опустилась на четвереньки, высоко подняв вверх свою громадную, круглую попу, а голову опустив вниз. Вода быстрыми тэмпами продолжала поступать в кишки Натальи, и вскоре она почувствовала острое распирание в животе. Женщина усиленно задышала ртом и спазмы на время утихли. Зато появилось желание опустошить кишечник, которое ежесекундно усилилась. Наталья сначало старалось вытерпеть, но вскоре поняла, что больше нет сил на это. Она закрыла кран на шланге, выбрала из попы наконечник и грохнулась на рядом стоящий унитаз. Из её сраки вырвалась огромная, водопадная струя воды, неся с собой большое количество старых, твёрдых какашек, вымытых из её кишечника клизмой. Туалет наполнила ужасная вонь. Завершился этот процесс долгой, оглушительно громкой пукой. Затем Наталья встала с унитаза, опять заняла положение на корточтах, снова ввела себе в сраку наконечник и открыла кран на шланге. После этого женщина, как и прежде, приняла коленно-логтевое положение и продолжила впускать в себя воду из грелки. На сей раз ей тепреть было гораздо легче, ибо кишечник был уже на половину очистившись. Она меделенно, глубоко дышала через рот, и где-то через 1, 5 мин. вода из грелки полностью перешла в кишечник Натальи. Женщина в очередной раз закрыла кран, извлекла наконечник клизмы, поднялась на ноги и начала медленно ходить по квартире, попутно массируя правой рукой живот по часовой стрелке. Конечно, она испытывала доволньно-таки сильные позывы на низ, но старалась их удержать. Это ей успешно удавалось в течение 5-ти минут, после чего желание стало уже неодержимой, и Наталья помчалось в туалет. Севши на горшок, Орейро шумно и обильно испряжнилась. Из самих дальних углов кишечника женщины вышли старые, здорого отлежавшийся какашки. Вонь была даже больше, чем после первого испряжнения. Наталья глубоко вдохнула, вытерла себе пот со лба, и брызгнула в воздух струю освежительного воздуха из аэросоля. Затем она продолжила процесс каканья, сопроводимый небольшими, но частыми пуками. Спустья минут 10 живот у Наталии наконец-то окончательно опустошился, хотя небольшие позывы на низ всё еще сохронялись. Орейро медленно поднялась с унитаза, выпрямила замертвевшие ноги, подтерла попу туалетной бумагой, спустила воду в унитазе и пошла подмываться на биде. Завершивши процесс очищения как из нутри, так и снаружи, Наталья вымыла грелку, положила её обратно в шкаф, затем полностью освободилась от трусов и лифчика, надела ночную сорочку и с чувством явного облегчения отправилась спать.

Кругом лежали мертвые витязи. Но один остался, юный. Он стоял и плакал. Хоббит Мерри по-звериному отполз на четвереньках, задыхаясь от слепящего ужаса. И вдруг из черной, непроглядной тьмы заслышал он голос:

— Убирайся, гнусный вурдалак, поганая нежить! Оставь погибших в покое!

И другой, леденящий голос отозвался:

— Не спорь с назгулом о его добыче! А то не видать тебе смерти в свой черед: он унесет тебя в замогильные обиталища, в кромешную тьму, где плоть твою сгложут муки, какие не снились тебе в самых паскудных снах!

— Грози, чем хочешь: я все равно сражусь с тобой.

— Ты — со мной сразишься? Глупец! Ни один смертный муж мне не страшен.

— А я не смертный муж! Перед тобою женщина. Я — Эовин.

Кольценосец безмолвствовал. А Мерри был так удивлен, что страх его приотпустил. Он открыл глаза и, понемногу прозревая, увидел за десяток шагов чудище в черной мгле и на спине его жуткую тень главаря назгулов. По левую руку, поодаль от Мерри, стояла Эовин. Теперь на ней не было шлема, и золотистые пряди рассыпались по плечам. Сурово и прямо глядели ее светло-серые глаза, но по щекам катились слезы. В руке она держала меч и заслонялась щитом от мертвящего взора призрака.

Сегодня утром, мне неожиданно позвонил друг, которого я уже не видел и не слышал лет пять. Он сказал мне, что сегодня вечером он собирает всех старых друзей. У него есть повод отметить переход на новую работу, работа была связана с новой должностью, что то вроде главного инженера, по водопроводной инженерией системе всего округа, и что он желает сегодня вечером, простится со старой работой, отметив это в кругу старых друзей.

Я согласился, он сказал мне адрес, на том разговор окончился. Я даже и не знал где он работает, припоминал, слышал, что это какая то забегаловка что, то вроде переходной ступени, где можно совмещать работу и учебу, чтоб заняться в дальнейшем чем-то серьезным после того как поднаберёшься опыта и встанешь на ноги в финансовом плане.

К моему удивлению, когда я нашел, адрес это оказался дельфинарий, вот это судьба, подумал я про себя.

Поздоровавшись, и поприветствовав, друг друга мы уселись за стол, время уже было позднее, и темнелось. Разместились мы в подвале, не посредственно так сказать в офисе друга. Офисом это было назвать сложно, в общем, он следил за фильтрами и за автоматикой инженерных систем здания.

Дельфинарий как он сказал уже почти расформировали, развезли всех животных, остались только три дельфина, В общим то, как он пояснил именно по этому его начальная ступень в карьерном росте здесь закончена. На этом разговоры о работе были окончены.

Дальше как обычно началась пьянка, галдёж, я особо не любил пить, и пил, так для вида не напиваясь, что б ни обидеть других. Ну а часа через три-четыре уже изрядно все напились, кто спал лицом в салате,))) а кто-то испускал последний дух, делая судорожные движения на диване, будто он танцует. Я еще поседел часок, и мне стало скучно, и я решил обследовать помещение работы своего друга. Долга блуждал по лабиринтам подвалов, иногда больно ударяясь о трубы головой. Я чувствовал, что постепенно поднимаюсь выше и выше и вот я вышел большое просторное помещение с огромным водоемом, была тишина, лишь сквозь окна пробивался лунный свет, играющий бликами в темной зеркальной воде. Я потрогал воду, она была теплой, хммм подумал я, почему бы ни искупятся, мне не пришлось, долго насмеливается, ведь я был чуть-чуть пьян, да и мой старый друг не чего не говорил, что нельзя суда подниматься и купаться, а если не запрещено, значит, разрешено подумал я и разделся.

Потихоньку окунувшись в воду, я поплыл от борта бассейна в другую сторону, и тут мне послышалось, что в воде кто-то есть, не уж-то дельфины подумал я!! ухмыльнувшись. Ну, думаю и ладно, ведь они не дикие и не причинят мне вреда. И только закончилась моя мысль, делая очередной взмах рукой, я натыкаюсь на туловище дельфина и инстинктивно чтоб не уйти под воду хватаю его за спину, дельфин, присвистнув, будто дал знак, что все в порядке потянул меня за собой, неспешно давая мне, возможность нормально ухватится за себя.

Я был ужасно взволнован, но делал все рефлекторно, не принужденно чувствуя себя опьяненным, но не от алкоголя, от которого уже не осталось и следа, а от переживаний соприкосновения с неведомым существом, как контакт с инопланетным разумом.

Мы сделали с ним пару неспешных кругов по периметру бассейна, оказалось, что там еще плавали два дельфина, которые неспешно наблюдали за нами из далека. Мы ныряли и плавали с ним, будто были всю жизнь в одной стае в одной семье и знали друг друга всю жизнь, между нами выросло невидимое доверие и дружеское взаимопонимание.

Дельфин на ощупь был как мокрый бархат, скользкий и мягкий, в тоже время упругий. Постепенно я стал чувствовать, что мне нравится находиться с ним.

Занырнув как можно глубже, гребя руками в темноте, я слышал пронзительный треск, который усиливался, и вот мои руки нащупали лицевые плавники дельфина, которые он любезно подставил мне как руки, я взялся за них и мы вмести ринулись из глубины наверх, чтобы глотнуть свежего воздуха.

Всплыв на поверхность наши рукопожатия, не разъединились, при первом прикосновении тело дельфина было прохладным, но в дальнейшем в местах соприкосновения наших тел возникало тепло.

Теплый, а меня как раз пробила дрожь, я обнял дельфина, он свистнул, издал пронзительный треск, приняв горизонтальное положение своего тела, повернулся плавниками в низ, приглашая ещё покататься. Пока он тянул меня за собой, я гладил его необычное тело, слегка щекоча его хвост своими коленями, дельфин подергивал телом и издавал треск, показывая, что ему это явно нравится. Чем дольше мы находились с ним вместе, тем сильнее я проваливался, перемещался в другой мир, другую реальность, это было, как алкогольное, наркотическое опьянение, но в полном сознании. Я немного утомился и перевернулся на спину, чтоб немного перевести дыхание. В это мгновение дельфин наплыл на меня сверху, слегка погрузив меня в воду своим весом, он как бы плыл надо мной, скользя по поему телу похлопывая туловищем хвоста по моим ногам, но иногда раздвигал их, ударяя по моей промежности. Мне было щекотно, когда его туловище с хвостом напористо проскальзывало между моих ног.

Я обнял дельфина, он прижался ко мне, обхватив меня плавниками, дрожь пробежала по нашим телам. Я чувствовал как что то упругое помимо хвоста дельфина цепляется за моё тело, в то же мгновение я испытал дискомфорт в своих облегающих плавках. Подплывая к помосту наши объятья, разъединились, я взялся за поручень, и обнаружил, что у меня эрекция!!!! Не может быть подумал я, ведь я даже не заметил этого. Недолго думая я снял мешающий кусок ткани со своей талии и поплыл в центр бассейна, на пути мне встретился дельфин, с которым пару секунд назад у меня был, водный дует. Свиснув и слегка толкнув меня в бок, дельфин дал понять, что пора принимать прежнее положение, я поспешно перевернулся на спину, и начал плыть, дельфин снова принял свою излюбленную позу, неспешно почти горизонтально выпрыгнув на меня из воды, все телом выбрав положение максимального соприкосновения меня с ним, его прохладное прикосновение переходящее в теплые объятия. Я продолжал обнимать, ласкать, поглаживать его влажно бархатистое тело, а дельфин начал свои движения хвостом, его хвост и что-то упирающееся мне между ног, иногда соприкасалось с моей промежностью и тут не было сомнений, я понял, что это был член дельфина.

Я ужаснулся над всем происходящим. Но дельфин мгновенно это почувствовал, изогнувшись под меня, раздвинув мои ноги своим телом, подцепил меня основанием хвоста и стал сильнее прижиматься ко мне в области промежности, скользнув своим эрегированным дельфиньим членом сначала по моему заднему проходу слегка задел мои шарики, от этого у меня встал. Я не когда так быстро не возбуждался, почувствовал лёгкое головокружение от резкого перевозбуждения обнял дельфина обхватив его всем телом.

Доверие между нами вновь было налажено. Дельфин поняв что ему предоставлена свобода действий начал ритмично скользить своим скользким мягким и упругим пульсирующим членом о мой член а затем и вовсе прижался к нему он обвил свой член во круг моего и я почувствовал как пульсирует его член в такт с моим по всему телу растеклось тепло я стал осторожно целовать и обнимать гладить дельфина, он вскрикивал от удовольствия и продолжал обвиваться во круг моего члена, обвив его полностью он стал пульсируя сжимать мои гениталии слегка соскальзывая и вворачиваясь в исходное положение при этом дельфин издавал мелодичные присвисты и пения откликающиеся у меня в груди и широко раскрывал рот. Я стонал от удовольствия, пылал от страсти передаваемой мне невиданными ласками божественного существа дельфина, я не мог себя больше сдерживать и мы вместе одновременно вскрикивали, от соприкосновений и ласк наших гениталий.

Я стал терять ощущение своего тела, будто я не управляю им. Сначала по нему растеклось тепло. Я весь горел от страсти, чувствуя, как дельфиний пульсирующий орган скользит по поему, все сильнее и сильнее, попеременно пульсируя друг с другом, наши гениталии обменивались чем то, затем и вовсе стали сливается в области соприкосновения став одним целым. Я весь горел от удовольствия и был готов взорваться-кончить в любую секунду сжав мой член в судорожном припадке дельфин вскрикнул пронзительно и окатил мои гениталии теплой спермой со всего его тела что то накрыло мой распалённый разум и я не выдержав задрожал в такт пульсируя с ним вскрикивая в объятьях с дельфином от чего мой член тут же среагировал и излился на член дельфина, слегка отдышавшись и придя в себя, я еще раз крепко обнял дельфина, поцеловал, и наши тела разъединились, дельфин в ответ мелодично прощебетал и уплыл.

Добравшись до помоста, я обнаружил, что меня там ожидал другой дельфин.

Этот помост был частично погружен в воду, так что дельфин без труда мог на него запрыгнуть, выскользнув на него без особых усилий. Присев на него передохнуть я почувствовал, как меня толкает носом дельфин я еще был в эйфории от первой своей встречи, но не мог, не удержатся от любезного поглаживания этого чуда природы, тем более что он охотно отвечала мне взаимностью попискивая и слегка прикусывая меня за плече.

Я изрядно устал сидеть и решил прилечь на бок, но не как не мог оторваться, от поглаживания дельфина, по голове в области дыхала исследуя грациозную форму изгиба спинного плавника, который меня больше всего захватывал и интриговал своей формой.

Дельфин, поняв мои желания, охотно и не спеша перевалился на бок, предоставив мне спинной плавник для более пристальных наблюдений. Я подвинулся к дельфину поближе, наклонился, прижался щекой к спинному плавнику, а руками обхватил дельфина с низу такова мокрого, игривого и скользкого, случился прилив бурного волнения, мои руки непринужденно скользили, по слегка волнистой спине дельфина, по животу, прерывисто соскальзывали ниже к хвосту наткнулись в бугорок, мои ладони накрыли это место, слегка прощупывая область возвышенья, дельфин же изогнулся, предоставив мне все возможности для беспрепятственного обследования его тела, а точнее этой области.

Я водил ладонью в области возвышения, в бугорке на теле была прорезь, разделяющая тело на две складки, кожа там была более нежная, и мою руку как бы я не старался ее отвести в другую сторону, тянуло к этому месту как магнитом. Проводя очередной раз рукой по притягательному месту, я стал чувствовать толчки между складками. Дельфин слегка подернулся вперед таким образом, что мои руки соскользнули к хвосту, а мое лицо оказалось в области складок образующих выпуклость в теле там же где находилось притягательное место.

Я обхватил дельфина за нижнее туловище хвоста прижавшись грудью к его телу, прильнул губами к его пульсирующей прорези тела, она была намного теплее всего тела дельфина, дельфин стал покусывать меня за ноги, мои губы прихватывали складки прорези, прижимаясь к данному месту одурманивая меня. Я прижался сильнее губами к мягкой прорези и язычком стал исследовать данное пространство, дельфину это явно нравилось он периодически вскрикивал и содрогался, потом и вовсе загнулся полумесяцем, при таком расположении наших тел его голова была у меня в ногах или на уровне пояса.

Он стал покусывать мои яйца, закружилась голова, я застонал мы прижались друг к другу, мое лицо начало гореть я нервно стал вылизывать область разреза, дельфин пискнул и из исследуемых складок выскользнул остроконечный член пронзив мои зажатые губы прижался к языку, я тут же обхватил его скользкими губами, он напрягся в их объятьях и стал увеличивается, на вкус и ощупь он был как банан или мякоть персика скользкий и приятный с небольшим углублением по всему основанию, я попробовал обхватить его языком но он постоянно рос извивался скользил по языку пульсируя и резвясь ударялся о стенки щек, дельфин от удовольствия бился в конвульсиях издавая восторженные крики, я расслабленно продолжал ритмично вылизывать кончик его члена который бился из стороны в сторону щекоча мою гортань.

Выпустив дельфинью радость изо рта я слегка одернулся от боли ведь дельфин, покусывал мой торчащий от эрекции член. Мне стало больно от укусов я испугался, дельфин понял это и раскрыл рот шире мой член вырвался из осторожного натиска его зубов и ударился ему на язык, дельфин ловко как рыбку перекинул мой член во круг своего языка, напряжённый он упал под язык дельфину, а дельфин словно этого и ждал, прихлопнув мой измученный член языком начал разминать его в под язычной области, приводя меня в сексуальный восторг, я лишь стонал от изумления соприкосновений головки члена и его не обычного шершавого языка, а когда я не мог сдерживаться и готов был излиться ему в рот он тут же умело своими острыми зубками не причиняя боли прикусывал мне член привоя меня в чувство)))

Я выпрямил свое тело от удовольствия приносимого скольжением моего члена в дельфиньем рту, меня накрыло ураганом желания ответить взаимностью этому существу, его член танцевал торча из его тела и искал точку опоры я обхватил его руками погладил в верх в низ дельфин задергал хвостом и слегка прикусив мой член я аргхххх рухнул от удовольствия лицом на основание танцующего члена направил его в рот плотно обжал губами, дельфин взаимно отвечая втянул моей член в себя сильнее я расслабил свой рот от удовольствия и член дельфина проник мне в гортань я вновь сжал его губами подпирая языком направил его в глубь себя трепета я прислонился языком к его началу произрастания. Дельфин подергивал хвостом проталкивая свой член в глубь моего рта и глотки, передовая свою теплую энергию прямо мне голову, голова закружилась и по всему телу разбегались теплые волны проникающие каждой пульсацией дельфиньего члена, от этого мои губы сильнее сжимали его конусный член, язык вращаясь обжимался во круг мыльного дельфиньего аргона передавая дельфину свое возбуждение и восторг, дельфин же в ответ усиливал свою пикантную игру игривым язычком отдёргивая мой ствол каждый раз перезаряжая не давая ему выстрелить слега прикусывал острыми зубами приводя меня каждый раз в чувства и оттягивая момент извержения который не минуемо уносил меня с каждым умелым действием дельфина, я стал забываться и растворятся в этом соитии.

Громкий шлепок привел меня в сознание, слегка наклонив голову увидел как еще один из дельфинов запрыгнул на помост и желая присоединится к нам прижался ко мне с заду, я уже был на все согласен)) но все же удивился я, чего он хочет, но через некоторое время все понял, дельфин прислонился всем своим телом к моей спине и начал тыкаться своим эрегированным прохладным членом мне в промежность. О нет подумал я еще этого не хватало, только мысль промелькнула в моей голове как тут же я ощутил как его член нырнул вдоль моей промежности и своей тонкой кривляющейся головкой стал щекотать мне мошонку.

Мои ягодицы расслабились, дельфин словно этого и добивался, отодвинув свой член чуть назад резво таранил своим обильно увлажненным копьем мой анус, слегка раздвинув его стенки остановился из за моего напряжения, я сопротивлялся и захватил его член на пол пути в меня но уже чувствовал проникновение как что то упругое и признаться приятное расширяет меня и тут я почувствовал отклик дельфиньего члена который плотно обосновался в моей гортани он слегка сжался, а потом в новь напрягся, дельфин приятно защебетал как канарейка)) его песня коснулась моего сердца проникая в внутрь моей души растеклась распространилась по всему телу затем начала накапливается в моих гениталиях разжигая напряжение в члене.

Дельфин ослабел хватку своей челюсти и я слегка выплеснул каплю горячей спермы ему в рот дельфин пыхнул дыхалом и вновь сжал свою челюсть не давая мне сорваться в пропасть эякуляции, расслабившись от частичной разрядки мое тело обмякло и тут я почувствовал вновь стремительное давление в заднем проходе это активизировался дельфин который находился с заду он умело проталкивал свое эрегированное орудие в нутро меня, я лишь слегка постанывал подергиваясь насаживался на его конусный орган, чувствуя как он проникает в меня увеличивая мой задний проход заполняя все узкое внутреннее пространство я чувствовал его своим спинным мозгом будто он проник в меня весь полностью он остановил свое продвижение затаившись он замер, все остановилось без движенья дельфин протяжно трескун задрожал я стал ощущать как что то теплое заполняет меня из-нутра будоража каждую клетку моего тела сметая все на своем пути растворяя меня в этой приливной волне.

Я не чего не понимал лишь чувствовал как с очередной судорогой что то скользкое мягкое и обжигающее сжимало и разжимало мой сфинктер и быстро перемещалось в нем расширяя меня из нутра давление слегка спало дельфин слегка вынул часть своего члена из меня остановившись на пол пути он вновь начел продвигать свой меч в меня но уже под другим углом таким образом что стал тыкать упираться в мою простату передавая свою пульсацию в мой член сердце в груди судорожно забилось я уже не мог этого выносить, член напрягся я замер другой партнер дельфин ослабил свою челюстную хватку мой член мгновенно расширился до максимальных размеров облегая дельфиний язык выкидывая рывками на него сперму.

В моем горле возникло жжение член дельфина которого я ласкал орально сжался выпуская в меня струю кипящей спермы которая выталкивала его меч из моей гортани я остановил его слегка прикусив зажал губам, дельфин застонал наполнив мой рот своим эликсиром я стал умопомрачительно проглатывать его жадно глотая наполнив меня дельфиньи эликсирные выделения опускалось вниз где переходили в танец моих гениталий я продолжал кончать дельфину в рот, он присвистывая прикусывал мне член продолжая проглатывать мои соки выбрасываемые сильным потоком который провоцировал дельфин находящийся с заду продолжающий наполнять меня своей радостью. Мы в месте стонали от удовольствия я стал терять контакт со своим телом услышал приятное пение почувствовал душевное воссоединение с двумя дельфинами и наши души соединились ярко засверкав и исчезнув в некуда…

Через какое-то время, не знаю сколько я пробыл без сознания, я пришёл в себя, меня заботливо обнимали три дельфина.

Я погладил поцеловал каждого дельфина, они пели песню как птицы по утру отвечая взаимностью прощались.

Елизавета Сергеевна стояла на коленях посреди комнаты второго этажа большого дачного дома. Она была голой. Ноги широко разведены. Двигаясь вверх-вниз, она насаживала себя на большой, твердый, резиновый член, который удерживала у пола руками. Все это сопровождалось хлюпающими звуками влагалища и стонами самой женщины. Елизавете Сергеевне был шестьдесят один год. Но для своих лет она неплохо сохранилась, хотя на тридцатилетнюю женщину она, конечно, была уже не похожа. Совсем толстой назвать ее было нельзя, — полная. На животе не очень большие складки. Морщины на лице и на теле, но настолько их было немного, что они ее практически не портили. Большие сиськи с коричневыми сосками свисали до живота и не были такими упругими, как в молодости. Густые черные волосы на лобке. Большая половая щель с большими же, мясистыми половыми губами. Полные ноги, на которых в некоторых местах уже проступали вены, но опять же не слишком заметные. Чувствуя приближение оргазма, женщина увеличила темп, все быстрее и резче насаживая себя на член. Смазка обильно увлажнила его и он ходил во влагалище свободно.

— "Сейчас…сейчас…Еще чуть-чуть…", — простонала Елизавета Сергеевна, и в этот момент услышала шум въезжающей во двор машины и долгий автомобильный гудок. Сегодня дочь должна была привезти внуков на лето, но она не ждала их так рано. С сожалением вставая с колен и вытаскивая из себя скользкий член, Елизавета Сергеевна подхватила с кресла легкий сарафан и выглянула в окно. Во дворе стоял черный джип, из которого вышла ее дочь, Катя. С задних мест выпрыгнули две девочки, Маша и Женя, а за ними вышел внук, Антон. Накинув сарафан на голое тело, Елизавета Сергеевна с досадой погладила толстый член, положила его в шкаф и пошла на первый этаж встречать приехавших. Входная дверь распахнулась и в дом вбежали две внучки. Они с радостными криками подбежали к бабушке и бросились ей на шею.

— "Бабушка! Как мы рады тебя видеть! Как мы соскучились!", — затараторили они.

— "Я тоже по вам соскучилась, любимые", — улыбнулась Елизавета Сергеевна, гладя девочек по головам. За ними вошел Антон, тащивший две сумки. Последней вошла дочь Катя. После долгих и радостных приветствий Елизавета Сергеевна сказала…

— "Ну что, детки, давайте поедим. Мама ведь наверное спешит".

— "Да, мне нужно к часу быть на работе, но пара часов у меня еще есть. Так что я и позавтракаю с вами, и еще помоюсь. А то у нас горячую воду отключили. Можно баню протопить, мам?"

— "Конечно можно. Сейчас мы Антошку отправим баню топить, а сами пока накроем на стол"…

Когда все поели и обменялись новостями, Елизавета Сергеевна сказала…

— "Ну, детки, идите пока погуляйте, а мы с мамой пойдем в баню. Она уже как раз готова. А то маме скоро уезжать. А потом и вы помоетесь".

Маша с Женей убежали на улицу, а Антон пошел на второй этаж и сел перед телевизором. Бабушка поднялась на второй этаж, взяла из шкафа какой-то пакет, полотенце, и они вместе с мамой отправились мыться.

Антон сидел перед телевизором. Настроение у него было плохое. Он абсолютно не хотел сидеть все лето на даче. Одной из основных причин было то, что все свои порнографические журналы и кассеты пришлось оставить дома, чтобы при переезде их не нашла мама. Антону было двенадцать лет. Он родился "между" своими сестрами. Маше было тринадцать, а Жене — одиннадцать. Волос на лобке у него еще не было, но член уже стоял, хотя и был еще не очень большим. Как и у любого подростка член его вставал практически по любому поводу. Он очень часто дрочил, смотря порнофильмы и журналы и представляя различные ситуации с разными женщинами. Пытался подглядывать за девочками в раздевалках, но это никогда не удавалось. Вот и сейчас, несмотря на плохое настроение, член его опять встал. Антон прислушался, нет ли кого в доме. Нет, все тихо. Тогда он расстегнул шорты, приспустил их на бедра и начал дрочить. Но в отсутствие всей порнухи, оставщейся дома, дрочить ему было неинтересно. И тут он вспомнил, что еще прошлым летом нашел в стене кладовки, имеющей с баней общую стену, широкую щель, но не успел ее опробовать, потому что находка обнаружилась случайно в последний день пребывания на даче. Не теряя больше ни секунды, Антон натянул на себя шорты и побежал в кладовку, надеясь, что мама с бабушкой еще не помылись.

В кладовке было темно. Повсюду стояли лопаты, ведра, грабли и еще что-то. Стараясь двигаться как можно тише, мальчик прильнул к щели между бревен и сердце его учащенно забилось. На одной из полок, прямо напротив щели, сидели мама с бабушкой. Вид был замечательный. Они уже вероятно, помылись, и теперь просто отдыхали. Мамина голова лежала на плече у бабушки. Они о чем-то говорили.

— "…я понимаю, тебе тяжело, так же как и мне", — говорила мама, — " но может еще подождать? Они же еще маленькие".

— "Ничего они не маленькие", — ответила бабушка, — "Тебе было двенадцать, когда мы занимались сексом в первый раз".

Антон не мог поверить тому, что он слышал. Мама с бабушкой…лесбиянки!? Член его моментально отреагировал на бабушкины слова. Расстегнув шорты и спустив их на щиколотки Антон принялся медленно его поглаживать, а женщины продолжали говорить.

— "Все эти вибраторы, шарики, фильмы, книги, журналы, — это конечно хорошо, но мне этого не хватает. Я хочу полноценно трахаться. А тебя ведь не дождешься. Ты все время на работе, да и живете вы отдельно", — говорила бабушка, — "Да и у тебя наверное тут все горит". — С этими словами она протянула руку к маминой промежности и начала ее поглаживать. Мама застонала и благодарно улыбнулась бабушке. Рука ее потянулась к бабушкиной сиське и ухватилась за сосок. Теперь застонала бабушка.

— "Ты ведь наверняка сама об этом думала. Признайся", — продолжала бабушка.

— "Да, мам, думала. Но я боюсь. Вдруг они не согласятся".

— "Не бойся. Все будет в порядке. Я тоже боялась сначала, а потом видишь как все у нас с тобой хорошо получилось. Тем более, что начну все равно я. Твои дети в таком возрасте, что они не могут не согласится. Вспомни себя в детстве". — С этими словами она встала перед мамой на колени и сказала…

— "А сейчас закончим этот разговор. Все уже решено. Так что не думай больше об этом. А мамочка сейчас полижет твою письку, маленькая моя. Хотя нет, писька у тебя была в детстве. А сейчас у тебя пизда. Не так ли?"

— "Да, мамочка. У меня мокрая, горячая пизда. И она так соскучилась по тебе. Я брею ее каждое утро. Ведь тебе же нравится, когда она голенькая".

— "Да, малышка. Я люблю твою пизду". — С этими словами бабушка наклонилась и впилась губами в мамину промежность.

Мама застонала, спина ее выгнулась. Руками она мяла свои небольшие сиськи с твердыми сосками.

— "Да, да. Вылижи меня. Съешь меня. Я хочу, чтобы ты выдоила из моей пизды своим ртом все мои соки. Да…Вот так… О, я так давно этого не чувствовала. Мамочка, ты лижешь лучше всех на свете…О-о-о…У тебя такой замечательный язык…О-о-ох… Укуси меня за клитор. Мне так нравится, когда ты это делаешь… О-о-о, да-а!"

Антон, наблюдая за происходящим через щель в стене, был потрясен. Но и ужасно возбужден. Член был напряжен до предела и пульсировал как бешеный. Мальчик уже ничего не соображал. Он только смотрел на маму с бабушкой и быстро дрочил.

Вскоре бабушка поднялась с колен, села на полку рядом с дочерью и наклонила ее голову к своей промежности.

— "А теперь мамина очередь отдохнуть. Давай, сладкая моя, полижи у мамочки. Я вся мокрая. Лижи сильнее… М-м-м… Я так люблю, когда ты засасываешь мою пизду в свой маленький ротик… А-а-ах, о-о-о… Вот так, вот так доченька… Да, да, трахни меня своим язычком… Быстрее, быстрее…"

Катя спустилась с полки и встала перед матерью на колени. Ноги ее были широко разведены. Правой рукой она мяла мамины сиськи, а левой быстро терла свой клитор. Рот ее при этом ни на секунду не отрывался от маминой промежности. Елизавета Сергеевна стонала все громче и громче. Вскоре все ее тело задрожало, глаза закрылись. Антон увидел, как бабушка, крепко обхватив ногами мамины голову и шею, с силой вжимает ее в свою пизду. Мама уже обеими руками терла свой клитор и протяжно стонала. Вскоре ее тело тоже затряслось. Ноги сжались. Она стала резко дергать тазом как бы навстречу своим ладоням. Антон, непрерывно дрочивший свой член, не мог больше сдерживаться. Из раздувшейся головки брызнули сильные струи спермы. Ее брызги летели на стену, на живот, на ноги мальчика, и даже когда закончились, он все еще продолжал дергать свой уже начавший опадать член.

Через некоторое время обе женщины затихли и несколько минут сидели без движения и только тихо постанывали. Елизавета Сергеевна — на полке, откинувшись спиной на стену. Ноги ее все еще обхватывали голову дочери, прижимая ее к своей промежности, но уже не так сильно. Катя — на полу на коленях, уткнувшись лицом в мамино влагалище. Антон, прийдя в себя после оргазма намного быстрее, опять прильнул к отверстию в стене и стал ждать, что произойдет дальше.

Наконец бабушка открыла глаза и спустила ноги с маминых плечей на пол. Мама подняла голову и глубоко вздохнула. Руки ее гладили бабушкины ляжки.

— "Маленькая моя", — улыбнувшись сказала бабушка, — "Ты доставила мамочке такое удовольствие. Я уже давно так не кончала. Иди ко мне, моя хорошая". — И она помогла маме подняться и усадила ее к себе на колени. Они стали целоваться и гладить соски и промежности друг друга. Через некоторое время их движения стали быстрее и жестче. Антон снова услышал глубокие стоны. Обе женщины опять возбудились. Член Антона стоял уже давно, и он медленно поглаживал его правой рукой. Ладонь левой сильно сжимала яйца.

— "О, солнышко. Ты так заводишь меня. Мамочка опять потекла. Встань-ка на секунду. Я захватила с собой игрушки для нас", — сказала Елизавета Сергеевна, поглаживая левый сосок дочери. Катя слезла с ее колен, встала и, немного согнув ноги в коленях, начала поглаживать свой клитор глядя на мать. Елизавета Сергеевна подошла к вешалке и сняла с нее пакет, который брала из шкафа на втором этаже перед тем, как идти мыться.

— "Это мне", — сказала она, вынимая из пакета вибратор и включая его. Поводив им немного между половых губ, она вставила его почти до конца себе во влагалище. С губ ее сорвался тихий стон. — "А это, доченька, — для тебя". — С этими словами она вытащила из пакета узкие кожаные трусы. Катя, увидев "игрушку", предназначенную ей, застонала и стала быстрее тереть свою промежность. Повесив пакет обратно на вешалку, Елизавета Сергеевна с трудом натянула на свое полное тело узкие кожаные трусы, еще сильнее вдавив вибратор во влагалище. Спереди из трусов торчал большой, черный член.

Антон увидел, как мама опустилась на четвереньки, и виляя задницей поползла к бабушке. Бабушка смотрела на нее и улыбалась. Ее правая рука поглаживала толстый, резиновый член. Мама, оказавшись около бабушки, высунула язык и провела им от пальцев левой бабушкиной ноги до трусов. Затем повторила то же самое с правой ногой.

— "Да, ты хочешь его", — сказала бабушка. — "Ты хочешь этот большой член, моя маленькая шлюшка. Ты его получишь. Но сначала — отсоси у меня. Давай, ну…" — Мама встала на колени и обхватив твердый член правой ладонью направила его в свой рот. Отодвинула голову назад. Член с хлюпающим звуком выскочил наружу. Мама высунула язык и стала облизывать его, дроча правой рукой. Бабушка стонала и мяла обеими руками свои большие сиськи. Она начала двигать тазом вперед-назад, трахая маму в рот резиновым членом. Руки она положила маме на затылок и начала подталкивать ее голову себе навстречу. В этот момент Антон чуть не кончил, но он хотел дождаться, когда снова кончат мама с бабушкой. Поэтому он отпустил свой член и прикрыл на секунду глаза. Открыв глаза он снова прильнул к щели и услышал бабушкин голос…

— "Ты замечательно сосешь, шлюшка. А теперь пора тебя трахнуть. Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я тебя трахнула этим здоровым членом?"

— "Да мамочка, пожалуйста. Я вся горю. Пожалуйста, трахни меня".

— "Ну хорошо. Иди к полке и встань раком… Вот так… А теперь раздвинь руками свою пизду, мне будет тяжело вставлять в тебя такой толстый член".

— "О да, мамочка, он действительно очень толстый, но я хочу его". — С этими словами мама, положив голову на полку, протянула руки назад, и ухватив обеими ладонями ягодицы, потянула их в стороны, раздвигая свою промежность. Антон, к сожалению, мало что увидел. В бане было сумрачно, да и мама находилась к нему в полоборота. Зато бабушке, вероятно, все было отлично видно.

— "О, какая у тебя маленькая пизда. Тебе придется постараться, чтобы принять в себя этот хуй", — сказала она. Антон снова отпустил свой член и прикрыл глаза, борясь с подступающим оргазмом…

Елизавета Сергеевна поводила членом по влагалищу дочери, приставила толстую головку к о входу и слегка надавила. Потом сильнее, сильнее. Катя застонала. Пальцы еще крепче вцепились в раздвинутые ягодицы. Толстый черный член понемногу проникал внутрь. Елизавета Сергеевна остановилась, давая дочери возможность привыкнуть к нему.

— "Сейчас мамочка трахнет свою маленькую шлюшку. Ты ведь мамочкина шлюшка? Мамочкина блядь?", — сказала она, и не дождавшись ответа, звонко шлепнула дочь по правой ягодице. На коже отпечатался красный след ладони. Катя встрепенулась и простонала…

— "Да, да мамочка. Я твоя маленькая шлюшка. Трахни меня, пожалуйста. Я больше не могу терпеть…" — И тут Елизавета Сергеевна резко двинула тазом вперед, вгоняя член почти целиком. Катя вскрикнула и подалась навстречу матери, сама себя насаживая на член. Елизавета Сергеевна подождала еще немного и принялась трахать дочь, все увеличивая и увеличивая темп. Вскоре Катя уже даже не стонала, а кричала. Она убрала руки, раздвигавшие ягодицы и терла обеими ладонями клитор.

— "Да…да…А-а-а, мамочка-а родненькая… Трахай меня… Бы… стрей… По… пожалуйста… Выеби меня… Еби меня, чтобы у меня пизда неделю болела… А-а-а". — Катя почувствовала приближение оргазма и стала быстрее насаживать себя на твердый член. По ее телу пробежала дрожьи она кончила с хриплыми стонами. Вид кончающей дочери, да и работающий вибратор во влагалище сделали свое дело. Елизавета Сергеевна рывком стянула трусы с членом до колен. Из мокрого влагалища на пол выпал скользкий, блестящий вибратор. Прислонившись к стене, она с огромной скоростью стала тереть свой клитор, и через несколько секунд тоже кончила. Антон за стеной уже размазывал по животу капли спермы.

…Шефу Алена понравилась. Он с явной симпатией распрашивал ее — что она заканчивала, где работала. Его глазки ощупывали ее фигуру, в голосе слышались мурлыкающие интонации. Добродушный толстяк. Сразу же предложил коньячку "за плодотворное сотрудничество". Марина несколько раз заходила в кабинет — приносила рюмки, уносила какую-то посуду. Она подбадривающе подмигивала подруге — мол, не тушуйся, смелее. Коньяк подействовал на Алену, она почувствовала себя раскованней и почти не удивилась, когда увидела, как Марина со смехом задрала юбку и стянула с себя трусики. Шеф одобрительно крякнул, поднялся из-за стола и подошел к своей секретарше. Взял ее под мышки и усадил на стол, расстегнул штаны и достал член — большой, с массивной круглой головкой. Затем приблизил ее к раскрытому, с крепкими мясистыми лепестками половых губ влагалищу, и с некоторым усилием ввел ее внутрь. Алена, покрывшись пунцовыми пятнами от смущения или от коньяка, со стыдливой улыбкой на лице наблюдала за происходящим. Она предполагала, что ей придется участвовать в нечто подобном, но не предполагала, что так сразу. Ей как бы демонстрировали, что будет входить в ее обязанности и как их надо исполнять. Шеф, не переставая вгонять член в секретаршу, обратил взор на притихшую Алену.

— "А что же наша новая сотрудница скучает? " — он вынул твердый напряженный член из мокрого влагалища секретарши, поднял ее со стола и легонько подтолкнул к Алене — "Мариночка, помоги девочке". Марина подошла к подруге, с глумливой улыбочкой обняла ее за шею и поцеловала в губы. Почувствовав ее покорность, деловито стала стаскивать с нее платье. Алена подняла руки, давая ей раздеть себя. Затем также безпропотно дала снять бюстгальтер. Большие белые груди вывалились на живот. Шеф издал одобрительный возглас, подошел к Алене и взял в руку грудь женщины. Помяв ее, он начал гладить мягкий живот, опускаясь все ниже и ниже. Просунув руку под резинку трусиков, нащупал пухлый волосатый холмик и глубого проник пальцем между крепких упругих лепестков влагалища. Алена слегка раздвинула ноги, давая ему свободу действий. Ей было ужасно неловко сидеть вот так, голой, под пристальным любопытным взлядом бывшей подруги, находясь во власти постороннего мужчины. Удовлетворившись внешним осмотром, шеф дал знак Марине. Она проворно подскочила к Алене, нежно, одобряюще поцеловала ее, подняла со стула и повела к высокому крутящемуся креслу. Алена уже догадывалась — зачем. Просунув большие пальцы под резинку трусов подруги, Марина потянула трусики вниз. Алене осталось только переступить сначала одной потом другой ногой, чтобы остаться абсолютно голой. Черный волосатый треугольник между ног женщины привлекал похотливый взгляд шефа. Марина развернула подругу лицом к себе и усадила в кресло. Затем подняла ей ноги и закинула на подлокотники. Покрытая темными мягкими волосиками промежность зрелой женщины предстала на обозрение присутствующих.

— "Ух, какая она у тебя хорошенькая" — взвизгнула Марина и приблизила полуоткрытый ротик к раскрытой бледно розовой щели подруги. Она с наслаждением прикоснулась языком к крепким упругим складочкам. Алена, испытывая крайнюю неловкость и в то же время удивительные по новизне и наслаждению чувства, закусила губы и прикрыла глаза. Тело ее напряглось. Пальцами рук она ощущала губы подруги, которые хозяйничали в ее самых сокровенных местах. Шеф, перебирая в руках свой пульсирующий от возбуждения орган, с интересом наблюдал за своими сотрудницами. Затем не в силах больше терпеть, он отодвинул в сторону секретаршу, опустился коленями на мягкий ковер и приставил член к мокрым красным складочкам. Алена почувствовала как в нее, раздвигая тесные своды влагалища, проникает огромный, скользкий член шефа. Она приоткрыла глаза и увидела конец толстого жилистого ствола уходившим в глубь ее тела, ощущая при этом, как где-то глубоко внутри массивная круглая головка ритмично упирается во что-то мягкое и эластичное. Ни с кем: ни с мужем, ни с редкими любовниками таких ощущений она раньше не испытывала. Смущение прошло и теперь она во все глаза смотрела, как в ее аккуратненькой кисочке деловито хозяйничает член чужого мужчины. Ее шефа! Ей еще предстояло привыкнуть к нему, привыкнуть к его телу, его манерам и привычкам, его запаху. Она улавливала исходящий от него специфичный запах — терпкую смесь табака, пота и алкоголя. Запах мужчины! Чувствуя, что ягодицы сползают с кресла, Алена подтянулась на руках, чтобы поудобнее сесть. При этом своды влагалища непроизвольно сжались. Этого оказалось достаточно, чтобы тугая струя спермы ударила по стенкам влагалища. Шеф тихо зарычал и стал медленно оседать. По телу Алены, словно рябь по воде, прошлась крупная дрожь, эпицентром которой было место в глубине влагалища, куда ударила тугая струя спермы.

В приемной послышался шум, затем громкий голос, перемежаемый сочным матом.

— "О, Валера!" — радостно оживилась секретарша. Опустив юбку, она поспешила в приемную и бросилась ему на шею.

— "Шеф на месте?" — поинтересовался начальник отдела снабжения.

— "На месте. С новенькой знакомится"

— "Примет?"

— "Щас спрошу — Валерка пришел" — крикнула она в кабинет.

— "Пускай заходит".

Алена не успела свести ноги, как в комнату вошел восокий крепкий мужчина. Увидев незнакомую женщину в кресле, голую, он одобрительно крякнул. Затем, подмигнув шефу —

— "Представишь, босс?"

— "Знакомься, Валер, наш новый экономист. Думаю, вы поладите"

— "А чего ж не поладить" — ухмыльнулся парень — "Если шеф рекомендует, значит поладим. Верно?" — он похлопал оторопелую женщину по белой ляжке. Попутно он расстегнул штаны и уже пристраивался на коврике перед раскинутыми в стороны ногами.

— "Протри там у нее, утонешь" — со смешком сказала Марина и бросила на живот Алене чистую тряпочку. Валерка, деловито отодвинув в стороны руки женщины, которая стыдливо пыталась заслонить свою промежность, тщательно протер тряпочкой мокрое вспухшее влагалище. Затем, оголив свой внушительных размеров член, ввел его в женское тело:

Прошло время. Алена успешно справлялась со своими обязанностями и в конце концов ее назначили начальником отдела. Ну, а те неформальные отношения, так где их, скажите, нет? Сейчас, я слышал, им девочка нужна, "на компьютер". Если у вас есть кто на примете — пишите, похлопочу.

Дорога была пустынной, и я на приличной скорости подъезжал к Мегаполису. Рано утром всегда так пустынно и уныло, что только неровности дороги помогали поддерживать меня в пограничном состоянии. Окружающая действительность казалась совсем нереальной, все, абсолютно все было цвета мокрого асфальта, и даже небо, покрытое толстым слоем одеяла, низко висящих облаков. И только редкие фары встречных машин немного радовали глаза желтым цветом. Жена с детьми остались в деревне у родителей, все-таки свежий воздух и теплая атмосфера пойдут им на пользу. Чего не скажешь обо мне, я не любил жить один, тоска меня съедала изнутри. Доехав до города, я решил ни ехать в пустую квартиру, a сразу махнуть к Кэт, старой знакомой с которой мы порой не плохо проводили время, не обременяя друг друга лишними обязательствами. Да вот этот дом, такой же серый, как и все вокруг, обычный подъезд со специфическим запахом, смеси мусора, мочи, и подгоревшей картошки. Дверь. Звонок, еще звонок.

— Кто там.

— Кэт это я, Алэн.

Дверь с характерным скрипом открывается.

— Хоть ты и не вовремя, да и без предупреждения, я рада тебя видеть.

— Взаимно.

Квартира была обычной однокомнатной, с еще держащимися на последнем вздохе архаичными обоями, и свисающими с потолка на паутинках кусочками, облупившейся побелки. Мы прошли на кухню, там стояли две небольшие кровати, а между ними столик. Как знакома мне эта картина, за годы бурной студенческой жизни, где только не приходилось мне жить.

— Вот здесь я и сплю, остальные в комнате.

— Вижу, дела твои идут не очень.

— Да с деньгами туговато, вот мы и решили всей тусовкой поселиться здесь. Так веселее, да и расходов гораздо меньше.

Как выяснилось, обитатели этой квартиры, были: наша старая общая подруга Нина; Мадам Виола, с двумя девушками, которые работали на нее; молодая девушка Дана с двумя малолетними детьми. С Ниной меня связывала долгая "сексуальная дружба", мне всегда было хорошо с ней, и не только в пастели. Хотел бы я сейчас ее обнять, но все же решил это оставить до ее пробуждения. Остальных я не знал вообще, да я и никогда ни старался познать друзей своих друзей.

Кэт налила мне чай, и мы его молча, сидя на кровати, попивали. Но как бы ни хотелось нам спать, мы оба знали, что нам было больше всего нужно. Я сильно прижал ее к себе, она тут же повернулась, и обняла меня за шею. Мы ласкали друг друга некоторое время, пока я не почувствовал в себе просыпающегося разъяренного зверя, готового рвать плоть. Он пробуждался, и все больше заполнял меня из нутрии. И вот уже глаза налились кровью, и мир приобрел кровавые оттенки, зрачки как две мишени впились в жертву. Кэт уже была готова к этому, она даже ждала этого с нетерпением. Ну все, больше нет сил себя контролировать. Не помню, когда мы сняли с себя всю одежду. Ее ноги у меня на плечах, а мои руки крепко сжимают ее плечи, помогая насаживать ее плоть на мой вертел.

Темп ускоряется, неудержимая плоть, полностью отключает меня от внешнего мира, превращая смысл жизни в вечный акт соития. Кэт стонет громче и громче. Руки ее на моих ягодицах требуют все большего темпа. И вот уже лавину нельзя остановить, мой член уже как отбойный молоток. Вспышка, яркая вспышка как будто, тысячи прожекторов направили на меня. Свобода, ни с чем не передаваемое ощущение свободы, свобода от похотливого демона. Я долго лежу сверху ее, прихожу в чувства.

По-моему мы немного потревожили спящих. Я уже почти оделся, когда зашла мадам Виола.

— Да не плохо вы порезвились, всех разбудили. Судя по всему ты Алэн которого так хвалили Кэт и Нина. Говорили, что можешь затрахать до смерти.

— До смерти не до смерти, все зависит от человека. Ответил я.

— Я хочу на это посмотреть, и сможешь ли ты справиться с двумя девочками сразу.

Виола позвала своих девочек, и они разлеглись на кровати. Девки как девки трахать можно, но не сейчас. Я решил позвонить своему другу Азату. Он приехал через пол часа, и вот мы уже пьем чай и обсуждаем всякую всячину. Атмосфера начала приобретать вид грядущей пьянки. Голова немного гудит от недосыпа, пойду ополоснусь в ванной. Открываю дверь в ванную комнату а там Дана купает своих детей. Удар, удар, полный туман, вкус крови. Слышу обрывки криков.

— Педофил, всех поимел хочешь до моих детей добраться.

Она явно меня приняла за другого, явно что-то с ней не так, пронеслось в моей затуманенной голове.

Пришел в себя. Иду в ванну смыть кровь. Но оттуда выходит Нина и пытается дать понять, что не стоит тревожить деток. А то эту стерву потом не остановить. Захожу на кухню. Все смотрят на мой окровавленный рот и порванную одежду. Дана сидит на стуле и курит. Смотрю на нее, что-то в ней есть магическое притягательное. Она должна стать моей.

— Извини. Говорит она.

— Три года в карате хожу, плюс психика у меня не к черту, неудачно ты зашел.

— Да ладно, прощаю, не убивать же мать двоих детей.

Черт вернулась чувствительность. Во рту какие-то камни. Я их выплевываю, это- четыре передних зуба.

Азат приободряет.

— Ничего новые поставишь, всего двадцать тысяч рублей.

Выплевываю еще 6 зубов.

Азат с улыбкой.

— Да теперь полтинник как минимум выйдет, хотя пусть так остается, шепелявить не будешь.

Мне уже даже весело стало. И я с ним согласился.

И тут я замечаю что у Азата тоже не хватает штук шесть передних зубов.

— Да тоже за компанию с тобой досталось. Сказал он.

— Что женам скажем.

— Скажем, на улице подрались.

Так утро перетекло в мирное распитие за знакомство.

Они опять поругались. Снова эти непонятные упреки и равнодушие. Да, равнодушие, она хочет уйти от него.

Почему она не понимает, как он ее любит, что она одна нужна ему на всю жизнь. Он на все готов ради нее. А она уходит, уходит навсегда.

Десять лет они вместе, с тех пор как он увидел ее на сцене студенческого театра, где она выступала как балерина. Он и сейчас помнит, как сексуально она семенила на пуантах в обтягивающем трико. Он познакомился с ней после этого вечера, она училась филологическом. Что-то загадочное было в ней. Даже после свадьбы он не мог понять, любит ли она его.

Он отдавал ей всего себя, и если она уйдет от него ничего не останется. Может это потому, что у них не было детей?

Они обнялись.

— Ну что, всё готово? — Обходчик озабоченно сверился с часами.

— Секунда в секунду, — Кивнул санитар по прозвищу Слива.

— Тогда пошли за тёткой.

Они прошли по коридору в кабинет № 8.

Там ползала вдоль стены голая Марина Валентиновна.

— Отжарим? — Предложил второй санитар, отзывавшийся на погоняло Князь.

— Не сметь! Силы потратишь! — Обходчик метнул в Князя сюррикеновый взгляд, — Дай сюда её зубы!

Взяв у Сливы зубы, он высыпал их на специальное магическое блюдце с плоским зеркальным дном, вынул эрегированный член и стал мастурбировать. Сказал тихо:

— Пусть ноги свои покажет:

Князь подскочил к Марина Валентиновне и, схватив её за лодыжки, вытянул ногами к обходчику.

— Хороши: — Прошептал обходчик, убыстряя темп, — Истинная красота женщины в её ступне! Эта утонченная, но вместе с тем сильная и пленительная красота, она подобна упругому стволу молодого деревца: А пизда лишь венчает эту крону своим скользким цветком:

— Но каковы лепестки этого цветка, позволю себе заметить! — Запальчиво возразил Князь.

— Лепестки: Лепестки пизды приятны на вкус, и нектар её благодатен как кислота: Но вкус этот недолговечен, словно поддельные духи. Вкус женской пизды сгорает как бенгальский огонь в руках больного подростка. А вкус пальцев ног — истинный вкус женщины.

— Позвольте, а как же манящая точка ануса? Тугие облака свежих ягодиц, в которые вдавливаешь лицо как в тёплую халву? Как же спелые груди с дрожащими нежными ягодами?

— Жопа важна: — Согласно кивнул обходчик, — Жопа — это вход в сокровенное. Туда пускают не каждого, а иногда вообще никого не пускают. Жопа — это Тайная Комната Женщин (ТКЖ), в которой хранится их Заветная Шкатулка Желаний (ЗШЖ).

— Ну вот, я и говорю: — Обрадовался Князь.

— Но! — Поднял палец незанятой руки обходчик, — Слишком много сил уходит, чтобы добраться до этой шкатулки, особенно если ты толст! И по пути можно серьезно испачкаться. А всё, скорее всего, зря: в большинстве случаев шкатулка оказывается пуста! Ты можешь положить туда своё желание. И тогда твоё желание станет её желанием. Это анальное зомбирование, сложная и кропотливая процедура: Ты заполучишь женщину, похожую на послушную машину, но сердце своё тебе она не отдаст. Потому что женское сердце — в пятке. Посмотри на пятки этой женщины. Они нежны, но по бокам мозолисты. Такое и сердце её. Сильно ухватив женщину за пятку, ты держишь в руках её сердце:

— Ну и хули? Она всё равно вырвется! — Запальчиво выкрикнул Слива.

— Если будет жива: — Улыбнулся Князь.

— Вот именно: — Обходчик серьёзно кивнул, — Вот именно. А грудь: грудь питает лишь жадных. Сиськи как пиво: пьёшь, пьёшь, а жажда всё больше: Некоторые присасываются к сиськам и всю жизнь оторваться не могут. Это приманка, которую лучше разглядывать издали. Если уверен в себе, можешь погладить пальцем, куснуть, лизнуть: но сосать не советую. Привыкнешь — бросить потом очень тяжело.

— А со ступнями не так разве? — Заметил Князь.

— Не так. Присосавшись к груди, не отлипнешь. А ступни как кокаин. Их жутко хочешь и ждешь, но если есть дела поважнее — можно и забыть о них ненадолго. В крайнем случае, если уж совсем невмоготу, можно носить с собой носок или туфлю и нюхать время от времени.

— Но у женщин есть еще масса серьёзнейшего оружия! — Отозвался Князь, — Глаза, волосы, уши. Губы, ёбитвашу мать! Вы про рот забыли? Рот, который сосет?

— Сосёт, — Кивнул обходчик, — И высасывает из тебя жизненные соки. А ступни не сосут: они дают сосать себя — снисходительно, важно, лениво. Как две сытые кошки. Но если тебе надоест, можешь согнать их с коленей: они не обидятся. Глаза, волосы, уши: всё это лишь украшения, побрякушки. Как игрушки на ёлке. А в ногах — суть. Некоторые тащатся от изящной шеи. Но всех изящней шея у змеи, и если вовремя не ухватить женщину за глотку, она укусит. Как и змея, шея холодна и неулыбчива. А ступни — ласковые и тёплые.

— Спина, предмет вожделения художников:

— Далеко не всех! И потом, спина неоднородна. Она многое скрывает, многое не договаривает. А стопы молчат. Но один их вид уже говорит красноречивее всяких слов. Их могут скрывать чулки, но чулки — лишь вуаль, которую невпадлу сорвать.

— Ноги молчат, а руки? Плечи, кисти, ключицы?

— Руки вертлявы, — Отмахнулся обходчик, — Они горазды хватать всё, что плохо лежит, и поэтому часто бывают грязны, эти шаловливые ручонки. А ноги серьёзны. И даже грязь на них — благородна: Ну, что там еще у вас осталось?

— Колени, икры, бедра: — Неуверенно перечислил Слива.

— Это, по-твоему, не ноги что ли? — Усмехнулся Князь.

— Ох, блядь, кончаю! — Сипло промолвил обходчик, и в несколько бурных толчков излил густое как смола семя на пригоршню тусклых зубов.

Возникла длинная пауза. Было слышно, как Марина Валентиновна шлёпает губами и почёсывается.

Обходчик вытер хуй салфеткой и аккуратно распределил смоченные спермой зубы по зеркальной поверхности:

— Вот. Через несколько минут семя высохнет, и зубы приклеятся к зеркалу. И в наших руках окажется магический инструмент управления стоматологом-зомби. Работает он просто. Нужно поймать глаза этой женщины в зеркальном отражении. А затем задействовать Волю.

— Ну, пожалуйста…пожалуйста. Черт! Снова ничего, — уже час сижу перед этим проклятым игровым автоматом, и все впустую.

Я уже начал озираться по сторонам в поисках какого-нибудь тяжелого предмета, чтобы сделать "однорукого бандита" безруким. Ненавижу проигрывать. Похоже, мой видок был еще тот, поскольку официантки избегали меня как чумного.

Кстати о птичках. Даже не представляю, где это дирекция казино нашла столько красоток для работы официантками. Здесь были женщины на все вкусы — высокие и небольшого роста; стройные и пышечки; невинно выглядящие и с блядинкой в глазах. Одно в них общее — все они были чертовски красивыми. Особенно одна, которая игроков в моей секции зала. Не женщина, а Зена — королева воинов! Шесть футов два дюйма ростом, атлетически сложена, роскошные сиськи и длинные волнистые черные волосы, которые так и хотелось погладить. Даже в прокуренном зале от нее восхитительно пахло. И имя у девушки было таким же замечательным, как и внешность — Розмари.

— Дерьмо! — опять проиграл.

Скормив автомату еще один жетон, я сказал себе, что все — это последний раз, потом встаю и ухожу. Все бы ничего, но я это говорил уже полчаса назад. И теперь очередные пятьдесят баксов вылетели в трубу. Черт бы побрал это казино!

Все, хватит. Этот однорукий бандит от меня больше ни цента не получит. Сжимая в кулаке оставшиеся жетоны, я заметил, что Розмари куда-то ушла, и решил поискать официантку ее заменяющую. В казино было так жарко, что в глотке пересохло. Может после бокала пива, я себя почувствую.

Я встал, огляделся по сторонам в поисках официантки, но внезапно застыл на месте — неподалеку от меня стоял игровой автомат, довольно необычный на вид; пустой, словно только меня и ждал. Было такое чувство, что именно с этим "бандитом" меня ждет удача.

Пятью баксами позже, я был готов признать, что и на этот раз ошибся. Нет, конечно, пару монет я выиграл, но ничего сверхъестественного не случилось.

— Так, — сказал я себе, — похоже, в любом случае у меня нет выбора. Будем дальше играть.

Со стороны я, наверно, выглядел полным идиотом, хотя был таким же, как и другие игроки. Поэтому, никому не было до меня дела.

Ну, в общем, вы поняли — я решил не кричать, а склонить "бандита" на свою сторону лаской.

— Пожалуйста, лапочка моя, ведь ты можешь это. Точно ведь знаю, — можешь.

Ни фига.

— Ну, разок, мне больше не надо. Один разик.

Как-то не очень автомат откликается ласку.

— Ну, давай, папочке нужны новые ботинки! — я это сказал?

Ух, ты! Целых двадцать пять баксов!

Пусть маленькая, но победа вдохновила меня. Быстро оглянувшись по сторонам, я нагнулся поближе к автомату и прошептал…

— Давай, автоматик, я выиграю и сиськи себе пришью.

Сделав глубокий вдох, я мысленно загадал джек-пот. Меня всегда одолевали тайные желания, и среди них выиграть столько денег, чтобы хватило на операцию по перемене пола, однако, я даже самому себе боялся в этом признаться. Может быть, моя откровенность растрогает "бандита". Ну, а нет и суда нет.

Верно?

Возбужденно я смотрел на три маленьких окошечка, когда колеса, вертящиеся за ними, стали останавливаться. Секунды тянулись и тянулись, чувство было такое, словно весь зал столпился у меня за спиной и наблюдал. Я уже начал отчаиваться.

Первое колесо остановилось. Синяя семерка — неплохо, хотя, конечно лучше пурпурная. Еще две синих семерки, и я на сто баксов богаче.

Вот и второе колесо замерло. Снова синяя семерка. Да, еще одну, пожалуйста.

Прежде чем третье остановилось, мне показалось, что оно снова набрало скорость. Двойной брильянт? А он-то здесь откуда? Никаких брильянтов на этом автомате сроду не было — только разноцветные семерки. По любому — я проиграл. Явно какая-то сука управляет этим "бандитом"!

— Эй, все, харе балдеть. Дай другим поиграть! — пьяный мужик хлопнул меня по спине.

Вдруг над моей головой завыла сирена. Блин, я годами ждал этого — реальный джек-пот, а не жалкий стольник. Если только…ой, бля, — а если они решили, что я пытаюсь мухлевать! Хотя как можно мухлевать с игровым автоматом?

В панике я быстро развернулся, готовый с боем вырваться из казино. Но как раз тогда, когда мне нужно было действовать как можно быстрее, мой вращающийся стул заело. Похоже, ночь превратилась в один бесконечный кошмар.

— О, миссис Ганхаузер, не нужно вставать, — миниатюрная блондинка — официантка поспешила в мою сторону.

Очевидно, это была не моя сирена, а автомата, который стоит за мной. Когда Вероника, ее имя было написано на бэйдже, приколотом к блузке, подошла ближе, моя интуиция сказала, что пора уходить. Похоже, у меня уже крыша поехала, и чужой выигрыш — это хороший сигнал, что надо завязывать. Я уже слишком долго сижу здесь, потратил кучу денег и еще больше потрачу, если останусь в казино.

Привет, я останусь с вами, пока не придет кто-нибудь из администрации, — как-то все странно — Вероника остановилась возле МЕНЯ, положила свою изящную руку на МОЕ плечо и разговаривала со МНОЙ!

— Мнэ-э?

— В счастье свое не верите, верно? — улыбаясь, спросила блондинка. — Ну да, джек-пот на четырнадцать тысяч долларов, от такого и спятить не долго. Хотите, чтобы я позвала мистера Ганхаузера?

Она махнула рукой в сторону соседнего зала, отделенного от нашего белой аркой.

— Думаю, он сейчас играет в блекджек.

О чем это она говорит? За кого она меня принимает? Ничего не понимая, я снова посмотрел на "бандита" — двух синих семерок и двойного алмаза в окошках не было. Нет, я увидел ТРИ двойных алмаза!

— Как же так, — прошептал я. — Этого не может быть.

— Я знаю, — снова улыбнулась Вероника. — Когда так везет, то сначала очень трудно в это поверить, не так ли?

— Нет, все совсем не так, — медленно, сражаясь за каждый дюйм, я повернулся к ней.

Черт возьми! Что со мной произошло?

— Дженис! — внезапно меня заключила в объятия трехсотфунтовая туша мужского пола, благоухающая дешевым одеколоном. — Ты сделала это, крошка!

Мужик прижался своим потным лбом к моему лбу и снова завопил…

— Ты сделала это, крошка!

— П-пошел вон! — с отвращением я оттолкнул его и замер; у меня были не руки — ручищи, пальцы раздулись, по меньшей мере, втрое, но, кроме того, на каждом из них (за исключением больших пальцев) было по три дешевых кольца с огромными кусками стекла на месте драгоценных камней.

Меня слегка замутило, я снова взглянул на свои ручки — огромные, трясущиеся от жира запястья, украшенные безвкусными браслетами из поддельного золота. Кстати, эти руки были толще моих бедер!

Мне не следовало дальше осматривать себя — и так ясно, что это не мое тело, однако, остановиться я не мог.

— Думаю, ей просто нужно прийти в себя, — сказала Вероника, — Вот увидите, сэр, сейчас с ней все будет порядке.

В порядке? В порядке? Нет, со мной определенно НЕ ВСЕ В ПОРЯДКЕ! Я посмотрел вниз, и обнаружил у себя три лишних подбородка, обвисшие сиськи великанских размеров, пузо, легко вмещающее автобус, бедра, которые и не смогли бы и три человека обхватить, ножищи, примерно пятнадцатого размера, и в довершении всего на мне было платье, которое обязательно бы купила себе корова, будь у нее деньги. Короче, я стал представительницей малоизученного вида — кит сухопутный уродливый!

Но…В голове у меня сейчас вертелась только одна мысль…где МОЕ тело?

— Где… — я сделал глубокий вдох, — где он?

Все еще пытаясь успокоить моего обиженного в лучших чувствах супруга, Вероника спросила…

— Кто?

Проклятье, как ей объяснить?

— Молодой парень, — ответил я, — темные волосы, пурпурная футболка, черные шорты, черные сандалии.

Моя жопенция, наконец, соскользнула с вращающегося стула, который при этом отвратительно заскрипел. Я стал смотреть по рядам игроков, пытаясь найти обладателя моего тела.

— Ах ты, потаскуха чертова! — оттолкнув, прочь Веронику, возопила мужская половина славного семейства Ганхаузеров. — Сорвала банк и готова удрать с молодым красавчиком!

Отпихнув, прочь разъяренного "супруга", я неуклюже устремился в проход. Бог мой, это тело двигалось, словно перегруженный товарняк, но, по крайней мере, я мог прокладывать себе путь сквозь толпу, словно ледокол среди льдов.

Я старался не думать о том, вдруг его там не окажется.

— Миссис Ганхаузер? Миссис Ганхаузер! — не поспевающая за мной Вероника, выглядела невероятно маленькой — моя тень почти полностью скрывала ее. — Следует ли передать выигрыш вашему мужу или вы сами заберете деньги?

— Плевать, — огрызнулся я, — делай, что хочешь. И вообще, можешь на хер катиться вместе с моим мужем и выигрышем!

Ох, и перепугался же я, за всю жизнь мне еще не было так страшно. Я столько раз мечтал очутиться в теле какой-нибудь милашки вроде Вероники. Но даже в самом жутком сне, мне не могло привидеться возможность попасть внутрь такого монстра, как эта миссис. А если это навсегда? Я же просто жить не смогу, ни один человек на Земле не смог бы выжить в ее теле! Да мою фотографию сейчас можно напечатать в газете и написать "Сестра Джаббы Хатта".

Такой горе плоти, как миссис Ганхаузер, нелегко затормозить, если она разогналась. Мне это удалось. С трудом. Схватившись за серебристый игровой автомат, я запустил его. Это точно было мое старое место. Особенно хорошо мне запомнились туалеты в конце зала. Однако моего старого тела там и близко не было

— Блядь! — заорал я и, повернувшись к другим игрокам, спросил. — Куда она ушла? Пожалуйста, скажите!

Брызгая слюной во все сторону, я уже просто-напросто визжал…

— Куда же она ушла?

Прикрывая свою невесту, ко мне повернулся молодой итальянец.

— Кто ушла? — спросил он.

— Та сука, которая сперла мое сраное тело!

Надо же я это сказал. Ведь мог придумать что-нибудь правдоподобное, типа ищу "потерявшегося сыночка", хотя, конечно, умная мысля, приходит опосля. Теперь вместо того, чтобы помочь мне, окружающие отвернулись от жирной бабы, которая, по их мнению, еще и напилась, как свинья. Что же, черт возьми, мне делать?

Когда снова сирена ворвалась мне в уши, я вздохнул и все тушей плюхнулся на стул, ожидая, что он рассыплется под весом моего нового тела. Мне нужно было время, чтобы обдумать ситуацию и решить, что делать дальше…

— Шерил! Мы победили! Ух, как мы их сделали!

Ну, а теперь-то что случилось? Очень привлекательная рыжеволосая девушка крепко обняла меня. Кто это? Дочь малышки Ганхаузер? Если так, то она пошла явно не в мать.

— Ну, давай же! Не будь такой заторможенной! — ухватив меня за руку, девушка сдернула со стула и стала танцевать вокруг " бандита". — Улыбнись, глупышка, ты только что выиграла для нас пять штук баксов!

Пораженный тем, с какой легкостью она меня подняла, я оглядел себя и… засмеялся от радости! И не только засмеялся, но крепко прижал к себе прекрасную незнакомку и пустился в пляс вместе с нею. Это был счастливейший момент в моей жизни. Я свободен! Свободен от тела полутонной коровы Ганхаузер и чудесным образом превратился в прекрасную молодую женщину.

— Да! Да! — вне себя от счастья я впился в губы своей партнерши по танцу, и едва не выпал в осадок, когда она с жаром ответила на мой поцелуй.

Блин, это ж круто! Я оказывается не просто красотка, а красотка, у которой такая роскошная любовница. Ее ловкие пальчики уже вовсю исследовали мою пизденку, но мне было плевать с высокой башни на то, что про нас могут подумать.

— Мои поздравления, дамы. Желаете получить выигрыш наличными или чеком? — поинтересовался подошедший к нам сотрудник казино.

Прежде чем моя рыжая подружка успела ответить ему, я крикнул…

— Чек.

Потом ухмыльнулся и добавил…

— Выпишите его на Шерил и…

— … и Лизу, — добавила моя любовница.

Отлично. Первый шаг сделан — я знаю ее имя. На очереди второй шаг — мы возьмем деньги, снимем номер в отеле и повеселимся!

Довольно ухмыляясь, она взяла у сотрудника чек и сунула себе в лифчик.

— Хочешь вернуть деньги, милочка? Тогда иди ко мне!

Я засмеялся, все страхи улетучились в одну секунду. Я бы скорее б умер, чем жил в теле миссис Ганхаузер. Хотя теперь, и под страхом смерти я бы не вернулся в свое старое тело. Где-то в казино, догадываюсь, сейчас ничего не понимающий молодой человек и дама "приятной наружности и обалденной окружности" пытаются найти свои тела. Мне на них было плевать с высокой башни, главное убраться отсюда быстрее, чем они найдут меня.

Итак, прижавшись, друг другу мы кружились по переполненному залу. Я абсолютно ничего не знал про Лизу, но ожидал, что ближайшей ночью получу ответы на все свои вопросы.

И вообще, какое чудесное утро сегодня, а впереди грядут еще более чудесные ночи.

— Тебе чего-нибудь хочется, зайка? — ухмыльнулся я. — Что до меня, я бы сейчас не отказалась бы полизать мохнатку одной симпатичной девушке.

— Ах ты, чертова лесба! — расхохоталась моя рыжеволосая любовница, выдернув меня из толпы и прижав к мраморной колонне. — Попробуй, а потом посмотрим, как глубоко я засуну руку тебе в дырку!

— М-м, звучит многообещающе, — зажатый между холодным камнем и ее разгоряченной плотью, я впился Лизе в губы.

Это было так необычно, целоваться с девушкой, будучи при этом в теле другой девушки. Ново, необычно, но мне чертовски понравилось. Когда же мы, наконец, оторвались, друг от друга оказалось, наши очаровательные мордашки основательно перемазаны губной помадой. Мне было плевать на мнение окружающих. Черт, как же все это здорово!

Лиза, похоже, возбудилась еще сильнее меня.

— Трахни меня, — выдохнула она. — Прямо здесь, у всех на глазах. Пусть народ смотрит.

Я сделал глубокий вдох и…

…И зашелся в жесточайшем приступе кашля, мои легкие разрывались, я только что затянулся сигаретой и теперь они были полны дыма. Сирена джек-пота снова резанула по ушам. Выплюнув сигарету изо рта, я в панике обернулся по сторонам.

— Лиза! — ну и хриплый же у меня голосок — результат неумеренного потребления табака и алкоголя.

Когда я увидел, как моя любовница выволакивает наружу внезапно потерявшую интерес к женской любви Шерил, то не смог сдержать слез. Нет! Так нечестно! Я был в двух шагах от новой жизни — от жизни, о которой всегда мечтал! Ну почему вдруг такой облом!

На этот раз меня никто не поздравлял. Ни дружелюбные официантки, ни муж, ни любовница, вообще никого рядом не было. Сверху на автомате стоял ряд пустых бокалов из-под вина, а сбоку от меня была пепельница полная окурков. Теперь понятно, почему так мало народу жаждет порадоваться за меня.

— Двести пятьдесят баксов? — воскликнул я. — Это же не джек-пот! Откуда тогда сирена?

И тут, посмотрев на автомат, мне все стало понятно — жетоны в нем кончились, и означала именно это. Теперь должен был подойти служащий казино, чтобы выплатить выигрыш. Черт! Если б только эта сраная администрация следила за своими "бандитами", то Лиза бы МЕНЯ сейчас уволакивала прочь из казино! Как же несправедлива жизнь!

— Желаете получить выигрыш жетонами? — спросил меня выглядящий весьма усталым сотрудник казино. — Или открыть вам на эту сумму кредит в баре?

— Э-э…

Разве это имеет значение? Вообще, какой СМЫСЛ мне дальше играть. Может действительно пойти в бар и напиться на эти бабки в лоскуты. Только так я смогу забыть этот безумный день и отрубиться с надеждой проснуться в своем собственном теле.

И снова эта ебанная сирена!

— Как я понимаю, вы не будете больше играть, — пухлая брюнетка небольшого роста улыбнулась и бросила в ящик пригоршню жетонов.

Оглядев свое новое тело, принадлежащее женщине лет тридцати с лишним, я простонал…

— Опять этот кошмар.

Кстати моя новая оболочка была не так уж и плоха особенно по сравнению с милашкой Ганхаузер или с этой насквозь прокуренной алкоголичкой — не самые плохие ноги, широкие бедра, приличная грудь — не самый плохой вариант. Но она и близко не была похожа на Шерил.

— Опять? Эйприл, вы хотите получить все деньги?

— Да, — кивнул я, — да, наверное, так и сделаю.

Написав свое имя на бланке, брюнетка сказала…

— Предъявите его, и получите всю сумму наличными.

— Спасибо, — о деньгах я сейчас думал в последнюю очередь.

Неожиданно почувствовав себя страшно уставшим, я вздохнул. Ну и что теперь делать? Убираться отсюда к чертовой матери, в не самой худшей за сегодняшний день оболочке? Или остаться, вдруг повезет, и я вернусь в свое старое тело

Вдруг сотрудница казино наклонилась ко мне и спросила…

— Хотите, чтобы постерегла ваш игровой автомат, пока вы будете в туалете?

— С чего мне туда идти?

Откровенно смущенная, она поставила свой ящик с жетонами между мной и толпой, прежде чем указала на мою проблему. В промежности моих белых стретчей появилось красно-бурое пятно, становившееся все больше и больше с каждой секундой.

— Черт! — перепуганный насмерть я разрыдался. — Почему это случилось именно сейчас?

— Должно быть обстановка, перевозбуждение, вот прокладка и отцепилась — брюнетка печально кивнула.

С благодарностью приняв ее предложение, я направился в туалет. Эти полдюжины ярдов оказались самым длинным путем в моей жизни. Если бы на мне были бы туфли с каблуками, то я, скорей всего, оторвал бы их прочь, что попасть в дамскую комнату на несколько секунд раньше. Наконец, я оказался внутри, громко хлопнув напоследок дверью, сунул четвертак в прорезь автомата для продажи прокладок и дернул за рычаг.

Прикольно, словно еще один "однорукий бандит".

— Прокладки кончились, — заявил подвыпивший голос и кабинки рядом. — Тебе нужен…ик…тампон.

— Проклятье! — я со злости врезал по автомату, который, словно издеваясь надо мной, задребезжал, а потом на нем высветилась надпись "пусто".

Твою мать, теперь ситуация стала совсем паскудной, мне придется сражаться с этим гадским тампоном. Я сунул свой последние двадцать центов в соседний автомат, схватил выпавший тампон в бело-голубой упаковке и заперся в первой попавшейся кабинке.

— Ох, блин! — мои, когда-то белые, трусы оказались безнадежно испорченными.

Бросив эту пропитанную кровью тряпку возле унитаза, я сорвал обертку с тампона и попытался понять принцип его действия.

— Гм, похоже, все не так уж и сложно, — глубоко вздохнув, я прижал грубый картонный аппликатор к своей дырке и…

С трудом, приходя в себя, я тихо простонал. В ушах еще звучал дикий вой сирены, а внутри моего тела находилось, что-то похожее на тампон… класс, теперь, похоже, меня ожидают нескончаемые критические дни!

— О, Боже! О, Боже! — внезапно я почувствовал, что мои сиськи сжимает темноволосый мужчина, сидящий позади меня.

— О, дорогая, теперь мы проведем наш медовый месяц в тропиках!

— Ч…ч…что? — я снова простонал, но деньги были тут абсолютно не причем

Вспомнив, что видел этого недавно женившегося итальянца раньше, я опустил взгляд, и дыхание у меня перехватило. Он посадил меня себе на колени, задрал подол свадебного платья и трахал прилюдно! И вовсе это был не тампон, а член! Бля, мужик засунул в меня хуй и накачивает, извиваясь от удовольствия!

— Что ты на это скажешь, Фиона?

Мне бы что-нибудь ему ответить, но единственное о чем я мог думать в настоящий момент — мощный член таранивший меня. Ох, как же хорошо! Именно такой секс мне и был нужен — только время выбрано неправильное.

— Д-д-давай поговорим об этом позже, — с трудом выговорил я, пытаясь вырваться из его объятий.

Я был готов потребовать, чтобы он отпустил меня, прежде чем придет сотрудник казино, но так и не сделал этого. Но, отвечая на мою немую просьбу, суженный задергался и выплеснул в мою пизду сильную струю спермы.

— А-а-ах! — в этот момент я кончил — мой первый оргазм в женском теле! — О-о-о, бля-я-ядь, как хорошо!

Повернувшись к нему лицом, я обнял его, переживая самый лучший момент в своей жизни. И вдруг понял, что больше не жалею о том, что упустил Лизу! Я — женщина и у меня есть мужчина, который готов вознести меня на седьмое небо удовольствие! Замечательно!

— А-ах! — застонал мой муженек. — Когда мы вернемся домой, ты встанешь на колени и отблагодаришь за доставленное удовольствие, шлюха!

Он посмотрел на меня взглядом полным любви и улыбнулся, и я почувствовал, что улыбаюсь ему в ответ.

И снова сирена скрыла от меня, что произошло потом.

— … сука гребанная! — брюнетка средних лет с зажатой во рту сигаретой оттолкнула меня от игрового автомата. — Это мое место! Ты, блядь, украла мой выигрыш!

Так, сейчас меня будут бить! По крайней мере, я знал, что она не права. Если бы это был ЕЕ автомат, то именно эта бабца и выиграла. А я бы сейчас находился б в тощем теле этой истерички.

— Да, пошла ты к черту, — рявкнул я, со злостью отпихнув ее назад, понимая, что сейчас меня бесит вовсе не эта баба, та сила, которая играет со мной.

— Получа-а-а-ай! — неожиданно эта сучка, растопырив пальцы, кинулась на меня, нацелив свои ногти в дюйм длинной в глаза.

Во мне еще сидел тот урод, который, будучи мужиком, мечтал стать женщиной, и вот он-то и позавидовал маникюру этой твари. К счастью он быстро исчез, и его места занял женщина, готовая отразить нападение, а ей было не до красы ногтей.

Увернувшись, я сбил ее с ног. Довольный и своим ударом, и тем, что мои ногти остались в целости и сохранности, я с отвращением посмотрел на нее, потом положил руку на СВОЙ автомат и, победно улыбаясь, заявил…

— Похоже, сука, тебе здесь ничего не обломится…

Клянусь, в этот раз, я почувствовал сирену, за мгновенье до того услышал ее.

— Да! — гладко выбритый молодой мужчина поцеловал меня в щеку. — Похоже, теперь мы можем не беспокоиться о том, где возьмем деньги маленькому Чарли на колледж!

Несколько минут и пару тел назад, похотливый итальянский жеребец затрахал меня до потери сознания. А теперь? А теперь все, что я получил — дружеский поцелуй в щечку! Может быть, я хочу слишком многого, может быть, мой бывший супруг с Апеннин был исключением, но почему-то возникло чувство, что меня обманули!

— Ага, — только и смог ответить я.

Мужик положил руку мне на живот и улыбнулся…

— Чувствуешь, зайка моя, наш малыш точно знает, что мамуля выиграла!

Когда он сказал это, то я почувствовал ЭТО! Странное ощущение между невероятным страхом и безумным счастьем. Я посмотрел на свой невероятно раздувшийся живот. Внутри меня был ребенок, в данный момент, ощутимо лягнувший свою мамочку. Это определенно было самое странное чувство в моей жизни, но в этот момент, я понял смысл выражения "материнская любовь". Между мной и ребенком сразу же установилась связь, и я пришел в ужас, что очередное превращение разорвет ее.

— Милый, — попросил я "мужа", — не мог бы ты получить деньги? Встреть меня…

— Где тебя встретить, Нэнси?

Я планировал бежать к машине и скрыться из этого кошмарного казино, но вдруг понял, что не уверен, хочу ли этого. Да, конечно, все было замечательно, даже в самых смелых мечтах о перемене пола, я даже представить не мог, что стану матерью. Но вот вопрос, а нужно ли мне это? Смогу прожить следующие несколько месяцев, вынашивая ребенка? Кроме того, я ужасно боялся боли при родах. И что хуже все, какая мать из меня получится?

Прежде чем я пришел к какому-либо решению, чертова сирена вырвала меня из тела Нэнси.

— Ох, и подфартило тебе, куколка, — высоченный негр, обнял мою новую оболочку сзади, вытащил наружу черную сиську — я — негритянка! — и тискал ее абсолютно никого не стесняясь. — Из всех моих телок — ты самая клевая!

Секундой позже новая сирена разъединила нас, а потом еще одна сирена…и еще одна…и еще одна…и еще…

Вот я — тощая близорукая девчушка, гордый папаша гладит меня по голове. Мы только, что выиграли десять штук, но я и гривенника из этих денег не увижу.

Секундой позже, я — гора плоти в два раза больше миссис Ганхаузер. Каким-то образом мне удалось соскочить с табурета, все мое тело дрожало от возбуждения. Но сирена вовремя спасла меня от этого кошмара.

Внезапно я стал монашкой, хлопавшей в ладоши от радости. Скромно улыбаясь, я ждал сотрудника казино с моим выигрышем — тысячей долларов. И было у меня такое чувство, что ни церковь, ни сиротский приют никогда не увидят этих денег.

Потом сирена забросила меня в тело смазливой молодой шлюшки, которую поздравляло с выигрышем не меньше семи мужчин!

— Жди нас в пентхаузе! — сказал один

— Помнишь наш договор, Тришия, — протянул другой козел. — Ты позволишь снять наш маленький групешник на пленку, пусть мир увидит, какой джек-пот мы оставим в твоей дырке.

Его кореша едва не описались от смеха после его шутки. А этот мудак средних лет с жирными волосами стал поглаживать себя между ног.

Пока я думал то ли поиграть в проститутку, то ли заехать ему по яйцам снова раздалась сирена.

И опять.

И опять…

Я иду по улице. Погода дрянь, такое ощущение, что вместо декабря там наверху наши чем-то недовольные ангелы-хранители назначили еще один ноябрь. Дождь идет в вперемешку со снегом, я уже промок, но не замечаю этого! Я просто ничего не вижу:

Вот идет женщина навстречу, я останавливаю ее, прижимаю спиной к стене и начинаю мять грудь. Она не сопротивляется, а я, разорвав на юбку и трусики, овладеваю ей прямо на улице:

Ступив ногой в лужу, я просыпаюсь и иду дальше.

Вот девочка лет 14.

Как зовут?

Лена

Лена, пойдем на чердак.

Хорошо.

Я завожу ее на чердак, сдираю одежду, раздеваюсь сам. Она великолепна, хрупкое тельце, маленькие сисечки, кучеряшки между ног. Мы ложимся на старый диван, неизвестно как оказавшийся здесь и она берет мой член в свой нежный ротик:

Девочка проходит мимо:

Но что это? Кто-то, подскочив сзади зажимает мне рот и тащит в парадную, а из нее в подвал.

Раз. И с меня содрана одежда.

Два. И я понимаю, что это не шутки.

Три мужика радостно ржут под сводами подвала.

Попалась, кисуля!

Руки: жадные, похотливые они гуляют по моему телу, я не сопротивляюсь, я боюсь даже чихнуть. Запах пота и возбуждения смешивается с прелым запахом подвала и парализует волю. Два часа они делают со мной все, что могут сделать три мужика со случайной жертвой:

Я снова возвращаюсь на землю и иду дальше.

Вот женщина лет 40 выходит из машины.

Молодой человек, помогите занести сумки в квартиру.

Конечно

Чем вас отблагодарить?

Сейчас узнаешь. Через минуту она стоит в своей душевой на коленях, а я поливаю ее "золотом" из моего красавца. А потом я люблю ее попу.

Я снова в сознании, я больше не могу. Штаны распирает мое неуемное желание, все мое выстраданное рвется наружу!

Я расстегиваю ширинку прямо на улице и начинаю любить себя правой рукой. Наконец я выстреливаю: белое на сером мокром асфальте…

Но легче не становиться. Почему?

Я снова в сознании, стояк не кончился. Как мне плохо! Как я хочу хоть кого. Но никого рядом, и я иду дальше, горящие глаза, неуверенная походка и бесконечная музыка секса в голове, со всеми, с кем угодно:

Девушка, пойдем ко мне, полапаю тебя всласть!

Раздался скрип открывающейся двери.

— Саш, ты? — спросила Аня.

— Я, любимая.

Жена вышла в прихожую.

— Ну как там, все? Операция прошла успешно?

— Да. Оформили документы, я оплатил, положили под наркоз, сделали дела, оставили на день в стационаре и отпустили. Я не знаю, правда пока, что они сделали, разницы вообще не чувствую, даже в туалет ходил все нормально. Но доктор сказал, что эффект проявляется через сутки и дал кстати вот крем, это для возвращения хозяйства так сказать. — Саша улыбнулся.

— Класс, ну я рада, что все хорошо прошло. Кушать хочешь?

— Конечно, любимая, ты пока разогрей, я сбегаю в ванну ополоснусь, а то пропах этой больницей.

— Хорошо, дорогой.

Саша пошел в ванну, а Аня разогревать ужин. Когда Саша зашел в ванну, он поставил набираться воду, сам медленно разделся и осмотрел член. Не заметив никакой разницы, он погрузился в ванну и прилег. Когда вода набралась, Саша стал натирать свои ноги и руки, затем живот и бедра, дошел до члена… И как только он начал трогать его, он почувствовал что-то неладное, но продолжил как ни в чём не бывало. Спустя минуту натираний Саша взглянул на себя и затем в область паха. Он не сразу понял, что произошло, но когда осознал, то был в шоке. Его член лежал на дне ванны вместе с яичками, а на его месте осталась небольшая дырочка.

— ААань! Иди сюда!

— Иду, милый.

Жена зашла в ванну.

— Что случилось, Саш?

— Посмотри. — Саша указал на член лежащий в ванне член.

— Ого! Уже подействовало! Слушай, ты потрогай его, все там нормально с нервами, все чувствуешь?

Саша взял член в руку, вытащил из воды и открыл головку.

— Да, чувствую все прикосновения, никакой разницы.

— М-м-м, слушай, а может, ну его, этот ужин? Давай попробуем твоего малыша в деле? Меня прямо всю какая-то волна интереса пробрала.

— Ну, давай, держи его пока, иди в спальню, подними своим ротиком, а я пока что вытрусь насухо и подойду.

Аня взяла член мужа и ушла в спальню. Села на кровать и поставила член напротив лица, очень непривычное чувство держать член своего мужа отдельно от его тела. Она медленно поднесла его к ротику, обхватила губками, лизнула головку и начала брать его в ротик. Из ванны донесся звук «А-а-ах».

Вышел Саша.

— Ань, это класс, я все чувствую, не останавливайся, милая. Аня взяла член глубже в ротик и продолжила делать минет. Саша подошел и сел рядом, начал мять грудь жены сквозь ночнушку.

Аня, тем временем, одной рукой всасывала член в свой ротик, а другой скользнула Саше под полотенце, которым он опоясался, выходя из ванной. Как и ожидалось, у парня была абсолютно гладкая промежность с крохотной дырочкой уретры. Аня ещё больше возбудилась и, взяв член зубами за крайнюю плоть, приподняла со стульчика, после чего повернулась с ним к Саше.

— Саш… — член выпал в подставленные руки парня. — Я очень хочу его: внутри.

— Ты поаккуратнее с ним! — Саша по привычке потянулся к своему гладкому паху.

Девушка тем временем повернулась к Саше попой, и, облокотившись на стул, наклонилась, расставив свои прекрасные ножки в стороны. Саша тут же стал покрывать её ягодицы обильными поцелуями.

— Надо было давно нам это сделать. — мечтательно сказала Аня, ощущая Сашин язычок между своих половых губок. Затем его место занял пальчик. Пальчик тщательно смазывал промежность сашиной любимой, но в этом не было никакой необходимости — девушка откровенно текла от всего происходящего.

— Ой: ещё: — пальчик исследовал глубины девушки. — Ахх. даа. Ой:

Наконец место пальчика занял большой влажный член. Судя по ощущениям, его размер был больше обычного — похоже, во время традиционных постельных развлечений он просто не вставал до конца. Ах, какой извращенец! Хотя: что уж говорить, самой девушке тоже очень нравилось необычное положение её молодого человека. Да и Саша не отставал. Почувствовав Анину плоть, он по привычке начал терзать её влагалище мощными толчками.

— Саш: не так быстро. — Аня нежно, но решительно отстранила руки парня от своего тела и, придерживая член у себя внутри пальчиком, натянула брошенные у кроватки трусики, всё так же эротично выставив попу. Член вошёл почти весь, только Сашины переполненные яички очень забавно болтались между её ножек, так, что их пришлось заправить в трусики.

— В этом нет нужды, шалун. — она, как ни в чём ни бывало, уселась на диванчик. — Никуда он от меня не денется. Давай-как лучше покажи что у тебя между ног. Ну же: не стесняйся: мальчиком ты от этого быть не перестанешь.

Саша нехотя убрал руку от своего паха и раздвинул ноги.

— Нет: — Аня краем глаза заметила, как он даже немного покраснел. — Я хочу увидеть всё близко. Встань передо мной.

Дважды просить не пришлось. Саша вскочил и встал так, что его абсолютно гладкая промежность оказалась точно напротив личика девушки. Его тщательно выбритый лобок был абсолютно гладким.

— Супер! — Аня томно сжала внутри себя член, и из Сашиной дырочки выступила прозрачная капелька смазки. — Ты уже потекла!

Саша в предвкушении сглотнул и кивнул. Девушка не выдержала, и провела языком по промежности, смахнув терпкую капельку. Вкус сока Сашиной простаты очень возбудил её.

Девушка сдвинула трусики, нащупала своего влажного гостя и аккуратно извлекла его из себя. Он оставался всё таким же большим, разве что чуть более влажным.

— Поцелуй его.

Саша робко прикоснулся губами к собственной головке.

— А теперь посмотри порно. Настала моя очередь. — и с этими словами Аня ушла в ванную, откуда вскоре зашумела водичка. Судя по отсутствию каких-то ощущений, член она просто отложила в сторону.

Саша включил телевизор. В плеере уже был диск, похоже, жена по мере сил готовилась к его возвращению. Однако стоило ему засмотреться на двух девушек, как он ощутил своим членом приятную тесноту. Похоже, Анна вставила его в одно из своих укромных местечек.

— Мне надо было: принять душ. — улыбнулась она и скинула с себя халатик, заходя в комнату. — Изнутри.

— Он: — Саша сглотнул.

— Да, милый. — девушка, как следует, сжала свою попку, от чего Саша едва не кончил. — Я подумала, что для писи у меня есть твой язычок:

Дважды Сашу просить было не нужно. Аккуратно подняв жену, он уложил ей на кровать и, разведя её ноги в сторону, жадно припал к её щелке.

— Да: вот так: — Сашин член, приводимый в движение нежными ручками самой Анны, слегка поигрывал в её попке. — Чем лучше ты лижешь, тем глубже твои фрикции:

Саша старался изо всех сил, и, когда девушка уже была почти на грани оргазма, всунул внутрь пальчик.

— Да: трахай меня: ах! Оуу:

Супруги кончили одновременно. Саша выстрелил прозрачной жидкостью из своей дырочки в прикроватный коврик, а его член — в кишку девушки.

— Так тепло внутри: — Анна легла поудобнее. — Хочется оставить его во мне, но: а что если он провалиться? Как доставать будем?

— Достанем как-нибудь. — подмигнул Саша.

— Нет. — улыбнулась девушка. — Ему ещё надо восстановиться. Теперь твоя очередь получать удовольствие. Ложись поудобнее и попробуем вернуть твоего красавца на место.

Парень устроился на кровати, а Аня, мимоходом заткнув попу специально подготовленным тампоном, устроилась у его ног.

— Ой: — сказала она, приставив член к Сашиной дырочки. — Вот бы его поднять. С надутым гораздо удобнее: А вдруг я его криво приделаю? Только как? Яйца-то у тебя пустые.

— Хмм: почему бы и нет? — Саша замялся, как будто не решаясь сказать, как же именно.

— Ну же! — девушка понарошку надула губки. — А то будешь ходить с кривым членом.

— Ты знаешь: — заговорщицки подмигнул парень. — Затолкай его в себя. Полностью. Вместе с яичками.

— Нет: это: рискованно. А если он встанет внутри меня поперёк? А если провалится?

— Ну же: ты ведь сама этого хочешь.

Это было правдой. Читать мысли Саша не умел, но как-то угадал тайное, интимное до возбуждения желание любимой.

— Ну смотри:

Девушка извлекла из себя тампон и ввела опавший мешочек плоти в свою заднюю дырочку. По пальчикам, члену и яйцам потекла сперма, что было весьма кстати, так как смазка почти впиталась в девичью попу.

— Аккуратнее с яйцами: — Саша схватился за свой гладкий пах.

— Мм: сам просил. — Девушка вновь стала возбуждаться и тут же без спросу уселась своей влажной писей прямо на личико молодому человеку.

Саша стонал от необычных ощущений, но продолжал вылизывать свою любимую. Дабы подыграть ему, девушка немного сжала свою попу, так, что Саша ойкнул. И: в следующий момент резко соскочила.

— Саш! Он встаёт! — её глаза округлились так, будто ей резко вставили.

— Ну так рожай скорее. — со смехом ответил парень, теребя свою переднюю дырочку.

Девушка схватила первое, что попалось под руку — хрустальную вазочку для конфет, вытряхнула содержимое на столик, и, поставив её у кровати, нависла над ней попой, после чего начала тужиться. Член нехотя пошёл на выход. Глубокий вздох и анус девушки широко раскрылся. Медленно набухающий член плюхнулся в подставленную посудину, следом потекла перламутровая жидкость. В воздухе появился характерный запах.

— Ну вот: с двух сторон трахнули твою попу. — заметил Саша. — И туда и обратно.

— А если бы он внутри у меня остался?

— Ну: не остался же.

Девушка зачерпнула из вазочки сперму и мечтательно размазала по своему животику и половым губам.

— Хм: а как же нам попасть в твою дырочку?

— В смысле?

— Ну чтобы дырки у члена и у тебя между ног совпали? А хотя: есть идея!

Взяв член, девушка ушла в ванную.

— Аай! Ты что там делаешь?

— А, точно. Забыла смазать.

— Ох! Аккуратнее!

Когда Саша увидел свой член, нанизанный на соломинку для лимонада, он едва не раздавил её — так резко напрягся его пенис.

— Так: подставляй дырку! — пальчики девушки аккуратно помазали биогелем Сашину промежность. — Вот так:

Парень почувствовал как соломинка едва заметно, на миллиметр проникла в его уретру.

— Ну вот и всё: — приладив пенис, Анна резко выдернула импровизированную направляющую. — Как тебе?

— Немного чешется изнутри:

— Ну ещё бы! — усмехнулась девушка. — Трусики пока не надевай. И не укрывайся. Подержи так пару минуток, пока твой огурчик окрепнет.

А дело было так. Однажды в обычный стyденческий день, после какого-то сpаного зачёта, на хате собpалась толпа собyтыльников, котоpой всё pавно, что отмечать было бы только чем догнаться. В общем обычная пьянка, сопpовождающаяся пpосмотpом лажи по телекy и pассказами о вечных пpоблемах человечества, и сложившейся ситyации вокpyг Иpака. Hаконец, количество гоpилки стало подходить к концy, и мы, yже изpядно pазогpетые, стали пpодyмывать дальнейший план штypма Зимнего.

.. и всё бы пpодолжалось в таком дyхе, пока один чел не pешил заняться чем-то неоpдинаpным, а если быть точнее, он хотел, чтоб его малый побывал в чём-то мягком, пpиятном и тёплом, т. к. до этого он y него yспел побывать только в объятиях Дyси Кyлачковой.

Бысто собpав свои ничтожные стyденческие сбеpежения из стаpого лопатника, он наскp** нyжнyю сyммy и, вооpyжившись пpиватной pекламой из какой-то потpёпанной газеты, начал обзванивать все слyжбы, пpедоставляющие подобнyю сфеpy yслyг. Кое-как дозвонившись, стал объяснять бедномy опеpатоpy, как тpyдно пpиходится его молодомy неокpепшемy оpганизмy без pадостей секса, забытых животных инстинктов, не забывая напомнить ей о всех плюсах этого занятия и какое yкpепляющее действие оказывает ЭТО: вплоть до yстpанения пpыщей и моpщин, поднятия жизненного тонyса и обеспечением пpавильной pаботоспособности всех оpганов и желёз внyтpенней секpеции.

В-общем, спpосив, есть ли y него деньги и yдосyжившись положительным ответом, там сказали что емy чё-нибyдь подыщат, спpосили адpес и сказали, ч**ы он вышел к поъездy и минyт чеpез 10 встpетил своё сокpовище для yдаления ненасытной похоти… и он yдалился, кое-как yбpав пеpед этим своё зажpатое помещение, где цаpит хаос и pазpyха после каждой такой тyсы.

Hаконец, подъехала тачила, в котоpой сидела мать(сyтенёpша), водила, здpавый бpаток на всякий слyчай, и, собственно сам подаpок пpиpоды, необхватное сyщество, с котоpой емy пpедстояло ЭТИМ заниматься.

Заплатив бабке бабки, он взял её под pyчкy и повёл в камоpкy своего пpоживания, где должно было в скоpом вpемени пpоизойти нечто гpандиозное по своей сyти, офигенный тpаходpом, обдyмывая по пyти, как же он это бyдет делать, с таким ПОДАРКОМ сyдьбы, его стали теpзать смyтные сомнения, сколько денег он потpатил на этy…МРАЗЬ, и что емy щас всё pавно пpидётся её пеpдолить на стаpом скpипyчем диване.

Глyбоко вздохнyв, впyстил её к себе, накатил пеpед этим пол-литpа, и пошёл воевать за Родинy, где его yже ждала необъятная кpасавица с шиpоко pаздвинyтыми ножищами, печально посмотpев на это зpелище его стало тошнить, он сказал своей исполнительнице желаний, что для поднятия боевого дyха его yдалого конца емy нyжно бы… коpоче минет.

Дpожащими pyками она стала натягивать на его исхyдавший конец yже использованнyю pезинy, пpидеpживая пpи этом своего клиента, т. к. его yже начало качать и штоpмить от изpядно выпитого количества алкоголя, котоpый yже yспел пpоникнyть в кpовь вечно весёлого стyдента и yдаpить по его пpокypенным планом и сигаpетами мозгам.

В скоpом вpемени она всё таки спpавилась с этим заданием и непосpедственно пpинялась к своей pаботе, пытаясь заглотить его член по самые яйца. Она делала это до тех поp, пока не почyвствовала yсталость своего pта и вытащила оттyда его шнягy, чтобы посмотpеть и оценить pезyльтаты своих тpyдов. К своемy несчастью, она чyть было не опpокинyлась в полyобмоpочное состояние, потомy что его конец находился в том же состоянии, что и был до её оpальной обpаботки, т. е. он пpосто висел как ни в чём не бывало покачиваясь из стоpоны в стоpонy, не ожидая такого непpедвиденного повоpота событий, она сказала, что он y неё пеpвый такой, y кого не встал после всего того что она с ним вытвоpяла.

Тогда он pешил взять всю инициативy на себя, пpедполагая, что это единственный выход из подобной ситyации. Быстpым движеним, что позовидовали бы даже любители матpицы, он настигнyл свою обессиленнyю жеpтвy, и сильно схватил её за yши, махая пеpед её фэйсом своим yставшим писюном и пытаясь попасть ей в pот. Давясь от смеха, нахлынyвших чyвств, чyвства обиды и постоpоннего пpедмета во pтy, ей yдалось объяснить емy всю безвыходность его сyществования. С гоpя он накатил ещё пол-литpа и выкypил папиpоскy "БЕЛОМОР".

Поpаскинyв своим yмишкой, он пpедложил включить поpнyхy и она согласилась.

После некотоpых мyчений емy yдалось завести свой ПЕHЬ 1 и вpyбил кино, котоpое постоянно тоpмозило на pаpитетном компе, и пpиводило в востоpг его несчастнyю спyтницy. Пеpемотав на опpеделённый момент из фильма, они стали пpобовать все возможные и невозможные методы, чтобы хоть как то pаззадоpить и пpивести в полнyю боевyю готовность его поникшего звеpька.

Только бы вы знали, yважаемые читатели, на какие извpащения пpишлось им идти, нy да ладно. Он, напpимеp, схватившись своими pyками за обpезиненный член постоянно смотpел, как она загоняет свои пальцы вглyбь своей киски, жалобно постанывает, тpёт свои сиськи об его лицо yпёpщись пятками в монитоp, и пытается достать своими локтями клитоp. Он не пеpеставал совеpшать pазвpатно-постyпательные движения pyками в области своей пpомежности. После долгих yсилий подобного толка им yдалось пpиподнять ЕГО под yглом в несколько гpадyсов. От такого востоpга она на pадостях опpокинyла его на спинкy кpесла, взгpомоздилась всей своей тyшей на бедное наследие социализма, опpокинyв свои ноги по pазные стоpоны подлокотников кpесла.

Быстpо поглотив в себя его член, котоpый никак не хотел пpолазить в этy yзкyю щель, она стала подпpыгивать на нём, доставляя пpиятное в пеpемешкy с незабываемой болью, ведь она всё же не мало весила, и пpи каждой подобной фpикции дешёвая пyтана пpосто вдавливала его в кpесло, наблюдая как бы он пpи этом не задахнyлся. Я не знаю, сколько вpемени бы пpодолжались его мyчения, но он всё же pешил сменить позy.

Собpав все свои последние силы, он высвободился из многокилогpаммового плена, быстpо встал и опpавил своё изpядно помятое тело, выпpавил yставший член толкнyл её на диван и сам свеpхy навалился. Давно yже никто её так не дpал, с неё гpадом катился пот и от неё источал непpиятный запах, как от довольной свиньи. Hо мой дpyжбан был ненасытен, он залез на неё свеpхy, словно победитель на побеждённого. Это испытание было ни чyть не сложней пpедыдyщего.

Она обхватила ногами его волосатый зад, схватилась одной pyкой за яйца, чтоб он никyда не yбежал, а втоpая её pyка постоянно скользила по всемy необъятномy pазмеpy своей гpyди, пытаясь выкpyтить свои соски…

Hаконец он кончил, от такой стpyи пpезик слетел с конца и под большим давлением вpезался ей в гланды, пpолетев чеpез маткy. Они легли по pазные стоpоны дивана чтоб немного отдохнyть, он в то вpемя задавал ей вопpосы, как она докатилась до такой блядской жизни, а она не yспевала отвечать емy. Пpидя в себя, они пpинялись за стаpое.

Удостовеpившись в отсyтствии фантазии своего неопытного клиента, потаскyшка pешила действовать по-дpyгомy. Достала из своей сyмки силиконовый фаллоимитатоp пpикpеплённый к кожаным тpyсам, нацепила их на себя, поставила pаком бедного обессиленного клиента, смазала его очко вазелином, и вогнала внyтpь всё это снаpяжение. От возникших ощyщений он гpомко закpичал, как в pекламе Даниссимо. Эти возгласы настолько возбyдили её, что она сpазy же кончила, облив его с ног до головы обильным количеством yвлажняющей смазки. От такого pасклада наш геpой сpазy же пpишёл в себя, быстpо вытеpся пододеяльником и начал тыкать им ей в pожy. Она тоже этого не ожидала, мощным пpоникающим yдаpом в подбоpодок опpокинyла его на спинy, и быстpо yселась емy на шею так, чтобы он видел все её пpелести. Тепеpь она схватилась pyками за его yши, и сильно пpижавшись своей вагиной к его лицy, пеpекpыв таким обpазом все возможные достyпы воздyха.

Сегодня я снова пойду охотиться за говном. Аромматным коричневым подарком от неизвестного коллеги по работе.

Я работаю в крупной конторе, в Екатеринбурге. Рядом со мной на разных этажах несколько туалетных комнат. С определенной регулярностью я хожу туда проверять, не оставил ли кто свое говно несмытым. Это случается достаточно часто, и тогда у меня начинается трапеза.

Я закатываю рукава, не спеша опускаю руку в очко унитаза, и нежно ощупываю куски говна своими пальчиками. В зависимости от консистенции "подарка" я ощущаю или возбуждающую твердость куска дерьма, похожую на твердость члена, или же мягкость нежнейшей кашки, которая будет заполнять мой рот.

Когда я наиграюсь этим ощущением, я достаю говно из очка и начинаю его нюхать. Этот этап добавляет удовольствия и предвкушения от последующей операции.

Запах говна для меня подразделяется на 2 категории:

Первая — настоявшееся говно. Это запах какашек, пробывших в кишках не менее суток, он сходен с классическим запахом общественного туалета. Самый возбуждающий запах.

Вторая — запах поноса. Обычно это запах мягкого дерьма, которое пролетело от желудка до дырки за нескоько часов. Это острый, сладковатый запах. Он отвратительный, но вкус этого говна действительно сладок (парадокс, но это так)

Mоника Конуэй лениво потянулась на золотистом песке. Летнее солнце ласково согревало ее бронзовое тело, облаченное в светло-голубой купальный костюм. Она провела рукой по обнаженному животу и решила, что он уже достатечно поджарился — ей вовсе не хотелось обгорать и было вполне достаточно темно-коричневого загара.

— Пожалуй, Элен, мне пора ненадолго перевернуться, — сказала она, и ее тонкое гибкое тело перекатилось на засыпанное песком полотенце. Моника закрыла глаза в приготовилась получить очередную порцию тепла. Элен ничего не ответила — она была поглощена изучением газетной рубрики "Требуются"; ее темные зеленые глаза внимательно просматривали одно объявление за другим, тщательно взвешивая все достоинства и недостатки каждого предложения.

— Сделай одолжение, натри мне спину кремом, — промурлыкала Моника, Она должна была увериться, что нигде не обгорит, Мужчины не любят девушек с облезающей красной кожей, а Моника любила мужчин, Элен вздохнула, что означало, что в газете опять нет ничего подходящего.

— Не думаю, чтобы нам удалось подобрать себе работу на лето, — угрюмо процедила она и отложила газету.

— Ну перестань, что-нибудь обязательно найдем. Дай-ка мне газету на секундочку.

Элен начала втирать жирный белый крем в плечи подруги. Вот уже почти неделя прошла с тех пор, как они закончили педагогический колледж, и впереди у них были еще целых два месяца, прежде чем начиналась работа в школе. Конечно, чудесно было бы провести эти месяцы, валяясь на солнышке, но для этого нужны были деньги, а их-то как раз и не было- Мысль найти работу принадлежала Монике, и поначалу Элен отнеслась к ней без особого энтузиазма, но белокурая подруга в голубом купальнике все же смогла ее убедить.

Элен закончила натирать плечи и спину, и теперь перешла к ногам. Она выдавила на пельцы немного блестящего крема из маленького синего тюбика и неспеша продолжила свою работу, На левой ляжке подруги она тщательно смазала место вокруг белого шрама в виде трех пересекающихся галочек размером с ноготь большого пальца.

— Откуда у тебя этот шрам, Моника? — спросила она,

— Что? А, на ноге? Да это было очень давно, когда я была еще маленькой непослушной девчонкой — бегала и прыгала где попало и в конце концов налетела на стекло. А что, очень заметно? — В ее голосе зазвучала тревога. Она знала, что этот шрам портит ее красоту, а мужчинам редко нравятся девушки со шрамами.

— Да нет, Моника, он совсем крошечный, его случайно и не увидишь. Просто я сейчас дошла до этого места.

Моника ничего не ответила, и Элен поняла, что задела подругу за живое. За десять минут они не произнесли ни слова, и в наступившей тишине было слышно, как над ними перекликались чайки, медленно скользя в знойном воздухе огромными ленивыми кругами, Море сонно плескалось о берег, ослепительно пенять на гальке, а камушки недовольно ворчали и перекатывалйсь вперед и назад.

— Ну, а это что? — прервала молчание Моника, В голосе ее слышалось возбуждение, — "Требуется молодая интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд" — Глаза у Моники заблестели. Элен не очень-то надеялась на эту работу и так прямо об этом и сказала, но она могла поклясться, что на сей раз Моника всерьез решила попробовать поступить на службу.

Вечером в меблированных комнатах они снова и снова писали письма в разные места по объявлениям, и Элен вдруг осознала, что их трехлетняя дружба несомненно даст трещину, если их пути разойдутся.

Через несколько дней, когда подруги в гробовом молчании отчаянно пытались поймать в своих недомытых тарелках гнутьми вилками и тупыми ножами надоевшую яичницу с беконом, в их комнату проковыляла миссис Уолтон. Криво улыбнувшись, она вручила каждой девушке по письму, немного посопела на пороге и вразвалку двинулась назад. Прочитав письма, девушки поняли следующее: Моника должна была ехать на переговоры к сэру Генри, а Элен приняли на работу официанткой в местный клуб любителей гольфа.

В этот же день, пообещав писать друг другу, подруги расстались, Когда Моника высунула голову из окна уходящего поезда и прокричала последнее "прощай", у Элен появилось неясное чувство, что Монике не следовало бы уезжать, но почему оно вдруг возникло, она сказать не могла.

Через два дня Элен получила по почте открытку: "Дорогая Элен, меня взяли на работу. Сэр Генри — просто прелесть. Купаюсь в роскоши. Платят 20 фунтов не неделю. Привет, Моника".

"Двадцать фунтов в неделю! — с восхищением и недоверием подумала Элен, — Интересно, двадцать фунтов в неделю — за что?" — Она с горечью вспомнила о своих несчастных семи фунтах, И за них она как проклятая цельши днями носилась взад-вперед с маленьким подносом, уставленным сначала полными тарелками, потом пустыми тарелками, полными чашками, потом пустыми чашками, полными стаканами, потом пустыми стаканами, — и так час за часом, пока ее ноги, руки и спина не взывали о перерыве и отдыхе. Каждый вечер она бросалась в изнеможении на мятую постель и просматривала снова и снова колонки "Требуются". Наверняка ведь должен быть более легкий способ зарабатывать себе на жизнь, и она во что бы то ни стало должна его найти!

На пятый вечер Элен едва успела просмотреть половину колонки, как вдруг почувствовала, что кровь застучала у нее в внсках, сердце учащенно забилось, а глаза широкораскрылись от изумления, Может быть, ей все это мерещится? Может быть, ее усталость достигла того предела, когда чувства начинают обманывать мозг? Она снова медленно перечитала объявление, губами беззвучно повторяя про себя каждое слово, как школьник, который учится читать: "Требуется молодая интеллигентная леди в качестве компаньонки к хирургу, вышедшему на пенсию. Подходящей кандидатуре будет предоставлено жилье. Зарплата оговаривается при встрече. Писать сэру Генри Уорду, поместье Борвуд".

Но это же работа Моники! Работа за 20 фунтов в неделю! Неужели Моника отказалась от двадцати фунтов? Невозможно. И все же объявление написано черным по белому. Может быть, это не та газета? Наверное, недельной давности… Она отыскала глазами число. Нет, газета сегодняшняя. Тут должно быть какое-то серьезное объяснение, Уж не заболела ли Моника так серьезно, что не может выполнять свою работу? Но Элен не могла успокоиться на этом, она знала: если бы Моника заболела, то вернулась бы назад или дала о себе знать, или, по крайней мере, прислала бы за своими вещами.

В эту ночь Элен не удалось заснуть, она до самого утра напряженно раздумывала над самыми разными объяснениями, приходящими ей в голову, но, тщательно взвесив все, отбрасывала их одно за другим, К рассвету она так и н-е прияила к какому-либо определенному выводу, но тут, наконец, сон сжалился над ней, и последнее, что она решила, было стать самой подходящей кандидатурой, устроиться на работу и там уж отыскать Монику.

Гарри стоял и смотрел на свою миниатюрную, но стройную дочь, которая лежала перед ним голая, широко раздвигая свои розовые половые губы. Она играла со своими сосками, покручивая их между пальцами и ногтями. Потом подтянула колени к груди, открывая свой маленький коричневый анус. Ее спина выгибалась, розовый язык облизывал красные, приоткрытые губы. Гарри хотел трахнуть ее во все дырки разом. Он позвал в комнату своего брата.

— "Ты только посмотри на эту маленькую шлюху, Том. Давай дадим ей то, что она хочет".

Толстый член ее дяди был направлен в еще подростковую, узкую, мокрую щель. Головка, непрерывно выделяющая смазку, прижалась к половым губам, и он с силой протолкнул член в ее дырку. Она застонала, прикрыла глаза, раскрыла губы.

— "Выеби меня, дядя Том, выеби меня, о-о-о, пожалуйста, трахай меня сильнее. — Дядя засунул ей в рот влажный язык. Она жадно пила его слюну, сосала его язык, в то время, как он вылизывал ее рот. Ноги ее обхватили толстую талию Тома. Его волосатые ягодицы поднимались и опускались, пока он трахал свою племянницу. Отец же схватил руками ее сиськи, с силой сдвигая их вместе, и прорычал, капая слюной ей на лицо. "Да, вот так, Том, еби маленькую сучку. Хорошенько ее выеби".

Он наклонидся и харкнул своей дочери в рот. Она высунула язык, слизывая плевок со своих красных губ. Отец с дядей выдали ей еще запас слюны и слизи. "О, да! Дайте это мне! Харкайте на меня! Я хочу это все! Трахните меня, трахните меня сильнее!" Она дотянулась до головы отца и наклонила ее к себе. Их языки потянулись навстречу друг другу. Длинная нить слюны капнула из его рта в ее. Их рты соединились и отец начал сосать ее язык. Он смотрел на ее сиськи, на соски, напрягшиеся от ударов Тома, чей член скользил в ее узкой пизде. Их животы звонко шлепали друг о друга. Оторвавшись от рта Тины и держа его открытым, Гарри харкнул туда еще два раза. Затем засунул палец в нос и вынул его обратно, покрытый слизью, которую дочь с жадностью слизала. Он наклонился, и она облизала его усы, а потом стала засовывать язык в его ноздри.

Встав над дочерью и расположив ноги по обеим сторонам ее талии, Гарри посмотрел на ее лицо, блестящее от слюны. Его длинный, толстый член нависал над огромными, волосатыми яйцами. Тина посмотрела на хуй своего отца, качающийся над ее животом, и застонала. "Открой рот, сука", прорычал он, и из его члена брызнула струя горячей, желтой мочи прямо в ее открытый в ожидании рот. Тина с жадностью начала глотать. Струя переместилась ей на грудь. Горячая, желтая жидкость текла на сиськи и соски. Отец развернулся и направил струю ей на лобок, обливая при этом член брата, трамбовавший ее пизду. "Да-а, здесь нужна хорошая смазка", сказал Том. "Эта щель достаточно узкая".

"Готова пройти основной курс обучения?", ехидно спросил Гарри Тину. Он расположился над лицом дочери, раздвигая ягодицы. Руками обхватил ее сиськи и начал сжимать их, соединять вместе, сдавливать ногтями твердые коричневые соски, пока она не застонала. Его волосатый анус был всего в паре дюймов от открытого рта девочки. Он чувствовал на заднице ее горячее дыхание. Член Тома двигался взад-вперед в ее маленькой, узкой пизде. "Трахни меня", выдохнула она, "Трахни меня!" Она чувствовала запах отцовской дырки. Запахи пота и дерьма смешивались с запахами секса, доносящимися из его волосатой промежности. Она высунула язык, желая попробовать на вкус заднее отверстие отца и шире раздвинула его ягодицы. "Ну, давай! Дай мне это, папочка", простонала Тина. "Ешь мое дерьмо, ты, грязная шлюха, съешь все". Анус Гарри раскрылся и из него выскользнул длинный кусок говна, заполнивший рот девочки. Дерьмо легло на ее губы, как Итальянская сосика. "Грязная туалетная шлюха", прошипел дядя, глубже загоняя свой толстый член в ее дыру.

Гарри посмотрел вниз на длинный кусок дерьма, лежащий на лице дочери, и с остервенением принялся дрочить свой огромный член. Крупные капли смазки начали капать на ее сиськи и живот. Тина принялась пережевывать какашку отца, всасывая в себя мокрую коричневую массу, заполняющую рот. Глаза ее были прикрыты, рука потянулась вниз и начала массировать клитор.

Гарри сел на лицо дочери, раздавив дерьмо ягодицами и измазав им задницу. Он откинулся назад и начал дрочить свой член, в то время как дочь облизывала его грязную задницу, высасывая и глотая дерьмо из его заднего прохода. "Ебаная говноедка. Шлюха", прошипел дядя, глядя на тяжелые яйца брата, обмазанные дерьмом, которое Гарри использовал как смазку, дроча свой член.

Вскоре Том увеличил скорость движений, буквально сотрясая тело племянницы. "Ешь дерьмо своего папочки, сучка", закричал он, выстреливая первый заряд спермы в ее пизду.

"Помочись ей в жопу, Том", сказал Гарри. Том вытащил из щели Тины свой член. Затем взял ее ноги и раздвинул их как можно шире. Блестящая от слизи пизда широко раскрылась. Пальцы девочки раздвинули половые губы и втирали в них сперму, часть которой стекала из раскрытой пизды прямо на сморщенный коричневый анус. Гарри обхватил лодыжки дочери и отвел их назад, так что ее щель оказалась прямо напротив его рта. Том стоял, потирая покрытую спермой головку своего члена, и пытался протолкнуть его в задний проход племянницы. Пальцы Тины все быстрее и быстрее натирали распухший клитор, и мужчины слышали ее приглушенные стоны, доносящиеся из-под задницы Гарри.

Отец засунул язык ей в пизду и начал вылизывать сперму своего брата, все сильнее прижимая анус к ее языку. Дядя с силой, с трудом преодолев сопротивление, вогнал свой член в ее задницу, и почувствовал, как уперся в говно, плотно заполнившее ее прямую кишку. Девочка дернулась от боли и одновременно от наслаждения, вдавив язык отца глубже в свою мокрую щель. Отец сосал ее клитор, сперма брата стекала по его подбородку, а она все глубже засовывала язык ему в жопу.

Том еще некоторое время трахал ее в жопу, а затем остановился и сказал. "Да-а, получай. Я собираюсь заполнить тебя до отказа". Тина почувствовала горячую дядину мочу, заполняющую ее внутренности, раздувающую живот. Дядя двигал своим мясистым членом взад-вперед, часть желтой жидкости выливалась и стекала по щели между ягодиц девочки.

Она почувствовала горячий, крепкий язык отца, вылизывающий ее пизду. Почувствовала его зубы, сжимающие распухший клитор. Постанывая от удовольствия, Тина открыла рот, чтобы проглотить еще одну какашку отца. Проглотив ее, она начала писать прямо в рот отцу. Он глотал ее мочу, рыча от удовольствия. Моча стекала по ее телу, текла по сиськам, которые она непрерывно мяла. Девочка находилась в исступленном состоянии: дядя трахал ее толстым членом и наполнял ее своей горячей мочой, отец вылизывал из ее пизды сперму брата и пил ее мочу, а сама она высасывала говно из его жопы. Она становилась настоящей туалетной шлюхой.

Тина чувствовала горячую дядину мочу, раздувающую ее внутренности. Сильная струя покалывала живот изнутри. Ее задний проход был заполнен ее же собственным дерьмом, дядиным членом и его горячей мочой. Наконец Том вынул свой член и быстро припал губами к анусу племянницы, протолкнув внутрь язык. Девочка напряглась, раскрывая свой задний проход, так как уже готова была срать. Дядин язык легко проник в ее прямую кишку. Моча стекала по его подбородку, а кончиком языка он чувствовал говно в ее жопе. Носы обоих мужчин терли промежность девочки Язык отца вылизывал ее влагалище, а дядин — буравил анус.

Гарри сильнее прижал свою покрытую дерьмом задницу к лицу дочери. Она языком вылизывала его анус, который то раскрывался, то снова сокращался. Оба мужчины яростно дрочили свои члены. Тина больше не могла сдерживаться. Рот дяди внезапно заполнился ее говном и его же собственной мочой. Коричневые ректальные выделения и куски дерьма потекли по ее телу. Рты мужчин соединились между ногами девочки. Она чувствовала их твердые подбородки, натирающие ее клитор и задницу. Дядя и отец передавали изо рта в рот мочу и дерьмо. Плохо пахнущая жидкость стекала по их подбородкам. Наконец Том вернулся к анусу племянницы за следующей порцией выделений, а потом передал их брату, который открыв рот, с жадностью их проглотил.

Потом они положили девочку на пол. Отец держал ее ноги широко разведенными, а она раздвинула пальцами свою пизду, в то время как дядя начал срать на нее. Огромная коричневая какашка вылезла из его волосатого ануса. Гарри направил ее прямо в раскрытую пизду дочери. Девочка аккуратно обхватила ее рукой и начала себя ей трахать. Она стонала и двигала большой какашкой в своей склизкой пизде.

Оба мужчины поднялись и поменяли позицию. Тина лежала на полу между ними, трахая себя толстой дядиной какашкой. Лицо ее было покрыто толстым слоем дерьма ее отца. Языком она собирала с губ остатки экскрементов, которые затем медленно пережевывала и глотала.

Дядя Том поставил колени по обе стороны от ее груди, и раздвинув ягодицы, опускал свою грязную задницу на каждую из сисек по очереди. Он чувствовал, как ее твердые соски трутся об его анус. Толстый член Тома, покрытый спермой и дерьмом Тины, висел прямо перед ее ртом. Дядя просунул член ей в рот, проталкивая отцовское дерьмо прямо в горло, и начал трахать, как трахал до этого в пизду и в жопу. Она сосала и давилась этим толстым членом, а вокруг ее губ пузырями вздувалась слюна. Член Тома заталкивал какашки папы глубоко ей в рот. Вязкая коричневая масса выдавливалась из ее туалетного рта, обволакивая дядин член, когда он погружался внутрь.

Гарри широко раздвинул ноги дочери. Она провела руками, испачканными дядиным дерьмом и спермой по всему своему телу. Помяла и подергала сиськи, сжала соски.

Отец дрочил свой член, засовывая руку между ног и обмазывая свои яйца дерьмом. Затем он опустился на колени между ног Тины и начал высасывать дерьмо из ее пизды. Какашка его брата попала ему в рот, и он ощутил вкус его спермы и выделений дочери. Он впился зубами в клитор Тины. Девочка застонала, давясь толстым членом Тома и сжимая свои напряженные сиськи, мучая ногтями твердые соски.

Том вынул из ее рта покрытый дерьмом член и развернулся лицом к брату. Взяв в руку длинные светлые волосы племянницы, он вытер ими жопу и член и сказал. "Выеби эту маленькую шлюшку, Гарри! Пусть она почувствует папочкин хуй в своей грязной пизде!"

Дядя поднялся и подошел к отцу сзади. Раздвинув его ягодицы, он плюнул ему на анус. Гарри вставил свой член в наполненную дерьмом пизду дочери. "Да-а! Ну как тебе папочкин член, шлюха? Ебаная грязная туалетная сучка!"

Он улегся на дочь сверху, шлепая и кусая ее сиськи. Его задница поднималась и опускалась. Половые губы Тины засасывали член отца. Гарри прижался ртом ко рту дочери и начал высасывать свое собственное дерьмо, которое еще оставалось там.

Том раздвинул покрытые дерьмом ягодицы брата и вставил ему в жопу свой член. Анус Гарри тут же начал сокращаться от наступившего оргазма. Сам же Гарри зарычал, почувствовав, как член брата трамбует его задний проход, и выстрелил горячей, липкой спермой прямо в пизду дочери. Тина дергалась и извивалась под общим весом отца и дяди. Ее пизда бешено сокращалась от наступившего оргазма.

"Это было хорошим началом, шлюха", сказал отец, глядя вниз на ее испачканное лицо. "Завтра я приведу нескольких ребят с работы, и мы продолжим…"

Сколько себя помню, я всегда отличалась от других.

В пять лет, когда мама с вымученной улыбкой привычно пригласила меня к себе на руки, я чуть не вскрикнула после прикосновения к ней. Вслед за чем посмотрела ей в глаза и спросила: "Мам, что с тобой?"

Родители в ту пору часто ссорились между собой, но пытались скрыть от меня это.

Ни они, ни мои соседи по садику не могли понять, как я ощущаю то, чего не ощущают они.

Чувствуя в первых постепенно возрастающий неосознанный страх, а во вторых — вполне открытую враждебность, я приучилась не распространяться о том, какая гамма ощущений открывается мне в момент прикосновения к человеку. Какой, вообще говоря, смысл был бы в подобных откровениях?

Быть может, именно это привело к тому, что я росла довольно замкнутым ребёнком. Спутниками моими стали книги и комиксы, а с некоторого момента — книги и комиксы фантастические.

В них зачастую описывались люди и иные существа с необычными способностями.

В том числе — существа отчасти подобные мне.

Мутанты.

Псионики.

Телепаты.

В список этих субъектов, впрочем, входили не только живые существа. Меня поразило однажды красочное описание ощущений, испытываемых роботом-телепатом из позитронного цикла при проникновении в человеческий ум. Восприятие игры человеческих эмоций в виде некоей цветной гармонии, мозаики, набора тонов или струн, которые можно усиливать или ослаблять, — но с риском, что ослабленная струна отскочит и ударит по остальным, — всё это было до невероятности похоже на мои собственные ощущения в момент Контакта.

При чтении подобных произведений я ещё сильнее ощущала своё отличие от остальных. Благодаря чтению обычной литературы примерно представляя себе ощущения живущего обычной жизнью обычного человека — в этом моя способность лишь помогала мне — и преисполняясь благородного намерения обратить свои способности во благо людям аналогично мутантам Ксавьера.

С течением времени сей наивный максимализм ослаб — но и он сыграл свою роль, побудив меня не раскрывать ни перед кем свои способности раньше времени.

Раскрывать, собственно говоря, на первых порах было особенно нечего.

Часто ли вы прикасаетесь к людям? Люди не очень-то любят, чтобы к ним прикасались.

Много ли сведений о них можно так почерпнуть?

Я ведь даже не телепат. Я — эмпат-кинестетик. Я вижу игру эмоций, неосознанных чувств и некоторых наиболее устойчивых мыслеформ — но без уверенности, что смогу в последнем случае точно их расшифровать. Быть может, я была бы идеальным детектором лжи — позволь мне кто-нибудь неустанно держать себя за руку.

Способность Влиять была открыта мною незаметно и буднично, лет в двенадцать. Жужжание майских мух наполняло душный весенний воздух, а у мамы разболелась голова после очередной ссоры с отцом — хотя и, слава небу, не столь сильной, как в былые времена.

Приложив ладонь к маминой голове, я ВСМОТРЕЛАСЬ в привычно визуализируемую мною гамму не своих чувств. Ощутимым диссонансом в многоцветьи потоков и тонов смотрелась бледно-лимонная струнка. Не знаю почему, но у меня возникло желание сжать её, отплести или хотя бы ослабить её резкие пульсации.

Прежде чем я успела понять, что, собственно, сделала, мама изумлённо распахнула глаза: "Вроде бы прошло".

Понадобилось пройти некоторому времени, прежде чем я осознала смысл произошедшего.

Способность Влиять развивалась постепенно — так же, собственно, как и способность Смотреть. На пути развития второй способности стояло преимущественно понимание — будучи ребёнком, я едва ли могла понять целиком смысл тех или иных эмоциональных пульсаций в человеке, ещё не пережив ни разу сама стоящих за ними чувств. Что же до способности первой, то она сама по себе изначально была на невысоком уровне — думаю, ключом к её пробуждению послужило начало полового созревания. Тем не менее по мере тренировок она планомерно росла.

Коснуться мимолётно сухой ладони экзаменатора при взятии у него билета. Успеть уловить в этот краткий миг всё многоцветье открывшейся мне его внутренней жизни — и выловить импульсы кажущейся дружественности ко мне.

Выловить и усилить.

Каким сальным стал его взгляд. Так, кажется, я выловила и усилила что-то не то?

Чем больше развивались мои способности — в особенности способность к Влиянию — тем большим искушением становилось обладание ими.

Моя начальная замкнутость приносила плоды в виде почти полного отсутствия личной жизни — и даже обзаведение уютным кругом подруг тут не сильно что-нибудь изменило.

Внешне я как будто была достаточно мила: тёмно-рыжие волосы, зелёные и временами коварно вспыхивающие глаза, невинное — и вроде бы порою стервозное — личико. Такую характеристику мне не без труда удалось выудить из уст и умов окружающих, применив все свои способности для достижения откровенности.

Но, увы, звёзд вокруг хватало и без меня.

Я знала: мне достаточно подсесть к какому-нибудь симпатичному парню, провести пальцами по его ладони, всмотреться в пульсирующую мозаику его порывов и чувств — и я наверняка пойму, что и как следует усилить в мерцающем узоре разноцветных сполохов и искр.

Именно это понимание и было страшным.

Пугающим: не навредить бы?

Манящим: остановило бы это, к примеру, ту же Оксану?

Страх усугублялся тем, что психология противоположного пола во многом оставалась мне неясной — как в обычном смысле, так и наощупь. Что объяснялось, с одной стороны, намного менее частым Контактом с его представителями, а с другой стороны — абсолютной бесполезностью самонаблюдения.

Психология девушек была понятней.

По тем же самым причинам — как извне, так и изнутри. Мне легко было отличить густой оранжевый тон вожделения от светло-сиреневых романтических оттенков, а изумрудную сытую удовлетворённость — от пурпурных дёрганых колеров самоубийственной страсти.

Вдвойне завидней было ощущать эмоции своих подруг во время бесед об их кавалерах.

Быть может, это извращение — или дикая разновидность сублимации? — но я вскоре полюбила, как бы невзначай выводя ту или иную свою подругу на разговор об интимных моментах её романа с тем или иным парнем, прислушиваться при этом к буре полыхающих в её душе чувств и воспоминаний.

Если б они только знали, ЗАЧЕМ я в эти моменты поглаживаю их пальцы…

Если б они только знали, что я в этот момент переживаю описываемые ими сцены едва ли не ярче их…

Чтобы достичь подобной откровенности, мне почти не требовалось прибегать к Влиянию. Если же и требовалось — то совсем чуть-чуть.

Тут — чуть распалить возбуждение.

Тут — слегка ослабить запоры смущения.

Вскоре я даже обнаружила, что мне НРАВИТСЯ это. Наблюдать, как невинная в обычных разговорах девушка на моих глазах раскрепощается, как глаза её начинают гореть, а личико — румяниться, как из уст её — неожиданно для неё самой — начинает литься детальнейшая повесть о её фривольных приключениях на подоконнике, под трюмо и в кабинке университетского туалета.

Не спорю: с моей стороны это вполне могло быть изощрённым психологическим садизмом.

Местью неудачницы?

Пусть даже местью, безвредной для жертвы, — я, естественно, никому и никогда не передавала полученные таким образом пикантные данные.

Но я не собираюсь оправдывать себя.

— А потом… потом его губы припадают к моему бедру, — выдохнула Анна. — Кажется, к правому… или левому, я точно уже и не помню.

Глаза девушки блестели в полутьме, освещаемые лишь радужными переливами крутящегося световодного ночника.

— Я и не подозревала, что он окажется способен на подобное… прямо в библиотечном зале, под столиком, практически на глазах у этой сухой мымры, представляешь? Затем он поцеловал меня… чуть сместив ленточку трусиков, поцеловал прямо туда.

От избытка эмоций колени рассказчицы слегка ёрзнули на краю кровати.

— И что было дальше?

Чему-то улыбнувшись внутри себя, Ирина вновь провела кончиками пальцев по Аниной ладони.

Анна открыла рот — и вновь закрыла, чувствуя, как её переполняет что-то, чему нет названия.

— Он приоткрыл губы… и щекотнул меня кончиком языка. Вначале сверху… облюбовав чуть ли не каждую складочку… потом провёл языком сверху вниз… О небо!

Она вздрогнула всем телом, чуть покачнувшись.

— А ты что?

Ирина не упускала её руку из своей ладони, неспешно, размеренно убаюкивая каждый её пальчик.

— Я?. — Анна запылала. — Я… не могла терпеть. Я раздвинула бёдра, как последняя… и чуть приподнялась, позволив ему стянуть с меня трусики. Закрылась книжкой… чтобы никто в зале не видел моего лица, моих глаз… в то время как язык его проник вглубь меня, просочился в мою щёлочку… не останавливаясь ни на миг, терзая, лаская стеночки моей пещерки… и я… о-ох.

Вся красная, Анна замолчала, хрипло и тяжело дыша. Её невинное личико в обрамлении чёрных кудрявых волос выглядело сейчас особенно привлекательным.

— Ир… я не могу дальше, — беспомощно выдохнула она.

Ирина наклонилась чуть ближе, ловя её взгляд.

— Не стесняйся, — шепнула она. В чертах её лица на миг проявилось нечто хищное — или ведьмовское? — Продолжай.

Пальцы её слегка сжали Анину ладонь.

— Ира… я… — Анна закусила губу, чувствуя, что течёт. Такого сочетания стыда, беспомощности и в то же время странного бесстыдства она ещё ни разу не ощущала. — Если я продолжу… я совсем потеряю самоконтроль…

— И что?

По-кошачьи поблескивающие изумрудные глаза Ирины как будто магнетизировали.

— Мы ведь тут одни. Никто ничего не увидит, — прошептала она. — Никто не узнает.

Взгляд Ирины не отрывался от её глаз, пальцы её продолжали неспешно поглаживать Анину ладонь, сама же Анна ощутила в себе рост противоестественного бесстыдства, желания выложить перед подругой всё, а то и не только выложить на словах, но и самой повести себя предельно бесстыдным образом.

От мыслей этих щёки её полыхнули ещё более нестерпимым румянцем.

— Тебе ведь самой нравится вспоминать об этом, — вновь шепнула зеленоглазая искусительница напротив. — Правда?

Анна зажмурилась.

Из памяти её, будто помимо воли, всплывали воспоминания, ощущения и образы… вот мохнатая голова Олега уже почти целиком между её бёдер… вот губы его щекочут складчатый треугольничек клитора, а кончик языка проскальзывает в пещерку… вот язык его, всей поверхностью прижимаясь к плоти, скользит снизу вверх…

Она приглушенно застонала, вновь непроизвольно содрогнувшись всем телом.

Приоткрыв глаза, обнаружила, что свободная ладонь её тем временем прижалась к разгорячённому низу живота, прижалась через платье, прямо на глазах у Ирины — продолжающей смотреть на неё тем же колдовским взором и неспешно поглаживать её пальцы.

Чуть не задохнувшись от смущения, стыда и волны противоестественного возбуждения, Анна сдвинула ладонь чуть ниже — к собственному нагому колену.

По-прежнему на глазах у Ирины.

"Что я делаю?"

Ладонь робкой и несмелой девушки, в первые недели учёбы в университете не осмеливавшейся даже заговорить с кем бы то ни было первой, проскальзывает под край тёмно-красного шёлкового платья.

… губы и язык Олега…

… магнетический взор мерцающих зелёных глаз…

Тонкие пальцы Анны единым движением перемещаются за узкую ленточку трусиков. Ещё один скачок — и сдвинутые в клинышек пальчики без малейших усилий проникают меж створок бесконечно увлажнённой пещерки.

— Да, Аня, — доносится до неё чей-то бесконечно сладкий голос издалека. — Правильно, вот так…

Она пытается остановить себя, пытается себя устыдить: "Что я творю? Чем я занимаюсь сейчас прямо при своей подруге?" — но стыд и возбуждение уже успели слиться в дикую, гремучую смесь, где первое начало обращается вторым, а попытка себя пристыдить лишь оборачивается ещё одним, ещё более громким и чувственным стоном…

Распахивая широко глаза, не отводя взгляда от пылающих глаз Ирины — упиваясь сейчас уже не воспоминаниями об Олеге, упиваясь дикостью и постыдностью совершаемого, всем смыслом и всей сутью происходящего в эту минуту, — Анна ВМИНАЕТ едва ли не всю ладонь в свою разгорячённую плоть, ускоряя движения сдвинутых в клинышек пальцев чуть ли не до конвульсивных, то раздвигая, то вновь смыкая их, а подушечкой большого пальца меж тем стремительно лаская такой чувствительный треугольничек клитора, всё быстрее и неудержимей, ещё и ещё…

Голова её запрокидывается назад.

— И-и-ир… — Безвольный стон.

— Что? — лукаво звучит в ответ. Так лукаво и так сладко, что сравнить этот тон можно разве только с вяжущей сладостью войлочной вишни.

По телу Анны прокатываются спазмы, конвульсии, одна за другой. Из уст её вырывается стон за стоном.

Наконец спиральная лестница, виток за витком которой преодолевается ею с каждым круговым движением её тонких пальчиков, резко обрывается — выведя Анну на пик.

Уста её рождают уже не стон — хрип.

Выдох за выдохом размеренно покидает её организм, мышца за мышцою её напрягшееся почти до предела тело размеренно обмякает.

Мизинчик подруги чуть-чуть щекочет её левую ладонь. Анна полулежит в кровати, глаза её полуприкрыты и ни единое дрожание черт лица не выдаёт происходящего в ней, но странное безумие как будто начинает её отпускать, а стыд понемногу вновь насыщает кровью её щёки.

До неё планомерно доходит:

… что…

… она…

… только что…

… совершила…

… у Ирины на глазах…

Она медленно приподнимает веки и очень осторожно смотрит на свою лучшую подругу. Та созерцает её безмятежным и даже как будто слегка хозяйским взглядом.

— Ира…

— Да? — Вопросительно приподнятые брови.

— Прости…

— За что? — Подруга улыбается, глаза её загадочно горят. — Я сама виновата. Распалила тебя разговорами об Олеге…

Анна несколько мгновений молчит, постепенно приходя в себя. Хорошо всё же иметь такую подругу: по-настоящему верную и всё понимающую.

— Ты знаешь, Олег сделал мне предложение, — полуприкрыв глаза, вдруг вспоминает она.

— И что ты ответила?

— Это было так неожиданно, — признаётся она. — Я… просто не нашлась, что ответить. Сказала… что подумаю.

Губы подруги мягко и нежно касаются её кожи чуть ниже подбородка.

— Вот и хорошо. Спи.

По телу Анны прокатывается волна блаженства и покоя, руки Ирины тем временем заботливо укрывают её одеялом.

— Сплю, — шепчет она, проваливаясь в нирвану…

Начало зимы выдалось тёплым и малоснежным. Только вчера по земле прошёлся неплохой дождь, вследствие которого на многих дорогах образовалось непролазное болото.

Сейчас стоял день, который уже понемногу переходил в вечер — было пол четвёртого дня. Денис, иначе называемый одногрупниками Карасём, сидел дома у своей будущей жены и, ожидая её возвращения с работы, созерцал экран телевизора. Он знал, что скоро придёт его любимая Анечка, и они займутся тем, чего он боялся с каждым днём всё больше и больше. Хотя Анечка — это далеко не подходящая форма её имени. Она была маленькой, чуть больше метра ростом и более ста килограмм весом. Её щёки, словно тесто, свисали вниз, подбородок раздваивался, а губы походили на куски ливерной колбасы. Когда она обычно умащивалась за партой в своей маленькой куртке, сидящим сзади неё представлялась возможность лицезреть нижнюю часть её спины — толстенные жировые складки, годовые скопища целюлита, сплошное, истинное сало. А когда Анечка надевала короткую юбку, на обозрение окружающих выставлялись её массивные свиные бёдра и широченная задница, в которую наверняка могло влезть два, а то и три члена одновременно. "Интересно, как только её унитаз выдерживает?! И сколько дерьма она выбрасывает за один присест?" — выдал как-то раз один из студентов, когда очередной раз мимо него прокатилась эта необъятная туша. Но, как говорят многие, красота не в теле, а в душе. Анечка была отличницей, и становилась нею лишь потому, что днями и ночами бегала за учителями, льстила им, ходила у них на побегушках и кто его знает, что она там ещё им делала — короче, она лизала им анальные отверстия своим толстым и длинным язычком. Зато перед равными себе она вела себя надменно, нагло и грубо, всем своим видом показывая, как Она их всех презирает. Так же она вела себя и с Карасём, и продолжала жить с ним для того, чтобы удовлетворить свои плотские потребности.

За окном прерывисто залаял пёс, но тут же перестал, а секундой позже раздался его жалкий визг — бедняжка отлетел на 3 метра и врезался в кирпичную стену дома от пинка толстенной лапы. Она пришла. Земля чуть ли не дрожала под её ногами. Она пришла полная силы, энергии и желания, которые она норовила извергнуть на своего Карасика немедля. Кузнечно-штамповочный завод с каждым днём делал её всё сильнее и выносливее. Анечка сняла свои туфельки сорок седьмого размера, вошла в комнату и услышав звук работающего телевизора поняла: ждать осталось недолго. Её соски, диаметром в одногривневую монету, тут же набухли, гигантские сиськи поднялись, и лифчик стал очень тесным — это был максимальные размер, имеющийся на рынке, но в данном случае требовался ещё больший. Она немедля стянула с себя блузку, одним резким движением сорвала с себя бюстгальтер, давая себе свободу действий, и вдохунла на полную грудь. Ещё секунда — и юбка вместе с чулками слетели на пол. На уродливом теле остались лишь промокшие насквозь ярко-красные трусы, скрывающие за собой настоящее жерло вулкана.

В таком виде она вошла к Карасю, и на его лице, узревшем любимую хрюшку, сразу же образовалась гримаса глубокого ужаса.

— Аня, ты вернулась!. — пробулькал он.

— Да, я снова здесь, Денис! Не мучай меня ожиданием, возьми меня скорее и отнеси меня в небеса ещё выше, чем вчера! — ответила Анечка.

И они слились в длительном поцелуе. Он, худой и высокий, и она — полная ему противоположность. Чтобы целовать её, Карасю приходилось изрядно наклоняться. Но это ерунда, ибо сейчас он видел свою любимую, чувствовал её, обнимал её и мял её наибольшие в мире груди! Его язык непрерывно шарил по ротовой полости партнёрши, но, к сожалению, она не могла ответить этим же, потому что рот Карася был слишком уж мал. Поэтому она не захотела тратить времени и решила делать два дела одновременно. У женщин это прекрасно получается, не так ли? Анечка принялась раздевать Дениса, раздевать так, как только что раздевала себя — резким движением лапы срывала все его одеяния, не заботясь об их целостности и сохранности. Карась попытался что-то сказать, но Аня не дала ему сделать этого, обхватив руками его голову и прижав её к одному из ненасытных влагалищ, называемому ртом.

Денис стоял в самих трусах, из которых уже вовсю торчал его штык и упирался невесте прямо в пупок. Почувствовал его, Анечка немедля сорвала с него трусы, уложила обмякшее от приятного нетерпения тело на ковёр и уселась сверху на него. Когда она сделала так впервые, Карась орал как резанный, но сейчас он уже был не тот, что раньше, он стал выносливее и сейчас просто терпел, крепко сжав зубы. Красные трусики уже давным-давно перестали существовать, и вот наконец настал тот момент когда огромный красный огурец Дениса вошёл глубокую и просторную Анину пещеру. Анечка приоткрыла рот и застонала, когда её могучий клитор начал тереться об упругую головку члена. Она раздвинула ноги и запрыгала ещё быстрее и быстрее на изнемогающем одновременно от боли и наслаждения Карасе. Руки Дениса стискивали две огромные сиськи, стискивали иногда даже слишком сильно (таким образом он старался бороться с болью), и когда они это делали, он тут же получал сильную оплеуху и на время опускал свои плавники на пол.

Аня истекала своими внутренними соками на живот Дениса, с живота те, в свою очередь, стекали на ковёр; за мизерное время под ними образовалось мокрое пятно немалых размеров. Но когда она кончила — это был просто потоп. Горячая липкая жидкость текла из её прорехи, словно вода из прорванной водопроводной трубы. Она кончила очень быстро, Карась даже не успел ощутить первого толчка спермы в его члене. Анечка издала громкий торжествующий крик и на время остановилась. О том, что подумали соседи Денис старался не думать, он лишь вздохнул с облегчением и наслаждался временной передышкой.

: Но отдых оказался на диво коротким. Уже через несколько секунд стокиллограмовый мешок с салом скакал на нём с той же скоростью. "Откуда у неё столько энергии? Что сделало её сильнее?. " — думал Карась. И с каждым прыжком она дышала всё чаще, всё слаще и всё громче постанывала от наслаждения, в то время как Денис готов был стонать от наваливающейся на него тяжести. В его ноздри с каждым вдохом входила вонь, исходящая из красной дыры его невесты. Это было просто ужасно, но ему ничего не оставалось делать, кроме того как терпеть, ибо в противном случае он мог пострадать ещё сильнее — как и в моральном, так и в физическом плане.

Бах! И снова боль пришла с новой силой, снова на него опустилось это Божье наказание: Но вот — слава Богу! — оно снова идёт вверх, даёт тем самым возможность отдохнуть Карасю на доли секунды, чтобы потом снова обрушиться на него своим неимоверным весом: О ужас!

Прошло немало времени, прежде чем Анечка кончила во второй раз, громогласно завыла от кайфа и повалилась на спину, измотанная до предела. Карась так и не получил оргазм. Какой там оргазм при таких условиях! Если для других половой акт — это верх телесного наслаждения, то для него — сплошные страдания и мучения.

— Аня, — набравшись смелости сказал Денис, — может быть, в следующий раз нам следует сменить позу? Я же не железный всё-таки.

Мгновение — и гигантская пятерня заехала ему в морду с большой силой, оставив на ней яркий красный след.

— Не смей мне противоречить. Когда, где и как мы будем заниматься сексом решаю я, а ты должен мне подчиняться! Ничтожество! — последовал ответ.

Карась провёл ладонью по лицу. Нос цел — и это самое главное. Хотя нет: Как же я мог докатиться до такого? Как я могу позволять управлять собой? Да ещё кому — не первой красавице техникума, а какой-то окабаневшей сучке, возомнившей из себя нечто высшее, лучшее других. Я достоин лучшего обращения, и я докажу ей это, несмотря ни на что!

Он медленно встал и, не одеваясь, направился в кухню, а оттуда вошёл в сортир. По центру стоял широченный унитаз, сделанный Ане специально под заказ. Его чаща могла вмещать немного больше дерьма, чем чаши его обыкновенных собратьев. На стене висел синий держатель туалетной бумаги с зубчиками, предназначеными для обрывания туалетного папируса. Кончик папируса уже свисал, и призывал, чтобы его потянули, оторвали и провели ним по анальному отверстию, покрытому после акта дефекации остатками фекалий. Слева от унитаза стояла обыкновенная унитазная щётка (чистить нею этот унитаз было очень долго и неудобно, поскольку против его размеров эта щётка казалась просто-напросто зубной). Ну а справа стоял блестящий, покрытый бесцветным лаком вантуз, резиновое навершие которого могло прочищать заторы в трубах любого диаметра. И именно его Карась решил использовать в качестве инструмента возмездия. Левую руку, чтобы не пустовала, он вооружил щёткой, на ворсинках которой ещё виднелись остатки кала. "Ей будет очень приятно, когда эти засохшие куски дерьма очутятся у неё между зубов", — подумал Денис, закрывая за собой дверь.

Она всё также лежала на полу, покрытая своими зловонными выделениями. Её сиськи так соблазнительно развалились в разные стороны, призывая Карася взять их в руки, погладить, помять, облизать, но уж никак не делать того, что он сейчас задумал. Дыра продолжала сочиться бесцветной слизью, а анальное отверстие было скрыто за лесом густых тёмных непролазных волос.

— Анечка, — ласковым тоном начал Денис, — тебе не кажется, что то, чему ты меня ежедневно подвергаешь, переходит уже всякие рамки?

— Я что не ясно тебе ответила? Тогда могу повторить, но во второй раз ты не отделаешься одной безобидной пощёчиной.

Подобного ответа он как раз и ожидал, что стало сигналом к действиям. Прицелившись, Денис с размаха вогнал вантуз толстой рукоятью туда, где по его мнение у невесты должен был находиться шоколадный глаз. Раздался дикий визг! Такого визга этот дом не испытывал с момента своего создания. Стёкла начали сильно дрожать, вазы и игрушки на полках начали шататься и валиться вниз. Он не промахнулся! Ассенизационный агрегат вошёл в её девственное очко по самую присоску, причинив владелице этого заднего прохода невыносимую боль. Не медля, Карась начал двигать вантуз, двигать не только взад и вперёд, но ещё и по сторонам, причиняя тем самым ещё большую муку своей "любимой". Она продолжала кричать, и с каждым движением кричала всё громче и громче. Терпеть этот ор стало просто невозможно, и тут в ход пошла припасённая унитазная щётка. Она вошла Ане прямо между свиных губ в горлянку. Вы когда-нибудь пробовали дерьмо на вкус? Поверьте, лучше этого не делать, ибо не прошло минуты, как она уже блевала во все три струи — изо рта и ноздрей. Деревянная рукоять в её анале продолжала двигаться, разрывая новые и новые ткани, и уже перекрасилась из светло-коричневого цвета в алый — Аня потеряла девственность уже во второй раз.

— Ну как нравится? Нравится, когда не ты имеешь меня, а когда я имею тебя? Попробуй теперь испытать то, что я испытываю с тобой каждый вечер!

Аня отплевалась и снова попыталась кричать, но унитазная щётка надёжно заткнула её ротовую полость. Во рту стоял кислый привкус блевотины. Она попыталась было сопротивляться, стукнуть Дениса ногой или приподняться, чтобы с размаху влепить пощёчину, но небольшое движение вантуза в сторону охлаждала её пыл, давало понять, что сейчас она бессильна, и чтобы отделаться как можно лучше, ей следует лежать спокойно и не рыпаться. Она поняла, что не может сделать ничего, чтобы прекратить это безумие, и лишь ожидание — всё что ей осталось. Осталось лишь ждать, когда у Карася устанет рука, и он наконец-то вытянет это проклятое бревно из ЕЁ очка и отложит в сторону, либо же оставит его там, но, по крайней мере, перестанет его совать туда-сюда.

Но Карась не желал останавливаться, и глядя на его злое покрасневшее лицо, можно было подумать, что он спятил.

— Ты думала, что можешь делать со мной что хочешь и сколько хочешь? Ты издевалась надо мною с каждым днём всё больше и больше, считая что это просто так тебе сойдёт с рук? Нет! Час расплаты настал! Кричи! Кричи ещё сильнее! Здесь никто не придёт тебе на помощь — все думают, что ты вопишь от очередного оргазма! Поэтому я бы на твоём месте закрыл рот и молча наслаждался половым актом. Можешь даже попробовать постонать, как ты это делала десять минут назад! Авось ещё да на самом деле понравится! — кричал Карась.

И Аня кричала, пока не начала задыхаться. Потом она просто лежала. Она устала. Она верила, что вскоре всё это кончится, но оно не кончалось. Она лежала и проклинала себя, проклинала свою внешность, проклинала свой вес. Она же хотела как лучше, хотела получать наслаждение всё чаще и чаще. Но получая его, она даже не догадывалась, что этим самым доставляет страдания своему партнёру. За всё время её даже не взяли подозрения, почему же Денис так ни разу и не кончил. Ей было главное, что кончала она! В этом мире она любила только себя, а на остальных плевала с высокой башни. И вот настал момент истины, момент расплаты, момент когда на неё упало то дерьмо, которому она подвергала своих близких. Она не признавала своей вины, ибо она просто не понимала в чём она состоит. Её великий мозг, полный знаний о пластической деформации и течении металла, оказался неспособным разобраться в такой, казалось бы, простой жизненной ситуации. Она просто лежала: Перед глазами всё начинало плыть: И когда вкус дерьма во рту стал привычным явлением, блевотина перестала извергаться из её глотки, а слизь — из вагины, лишь тогда Карась пощадил её.

Он встал, оделся, наспех собрал свои вещи и зашагал прочь из этого проклятого дома.

— Денис: — тихий голос произнёс ему вслед. — Денис, останься: Я не хотела причинить тебе боль: — Она не хотела терять единственного парня, так как знала что никто другой на неё уже не клюнет.

Но он не остановился. Он даже не обернулся. Он гордо вышел из старых проржавевших ворот на узкую улицу и зашагал домой, к матери, туда, где никто не даст его в обиду. Теперь он больше никогда не вернётся к ней, никогда не увидит сальных складок, свисающих с её обнажённого уродливого тела, и это его радовало. Пришло время расплаты. Время новых встреч и разлук. Время перемен. Больших перемен в его короткой жизни.

Иван Степанович тщательно проверил содержимое каждого холодильника, затем закрыл их всех, постоял минуту и полюбовался всей своей проделанной работой, сверил перед уходом показания термодатчиков, прогремел ключами в замочной скважине и ушёл к себе в комнатку, чтоб и дальше продолжать охранять сны и покой умерших, ведь он сторож в морге, а это как-никак обязывает его ко многому.

Любовь к смерти всегда влекла его к себе. Ему нравилось находиться одному среди покойников, нравилось вдыхать трупный запах разложения и подолгу смотреть им в глаза, в глаза, в которых не было больше былой тяги к жизни, они только лишь застывали с непонятным удивлением, словно спрашивая у Ивана Степановича, что будет с ними дальше, и он отвечал им, отвечал каждому подолгу, отвечал так, что даже им, покойникам, становилось страшно за своё тело, им оставалось только тихо и скромно лежать, наблюдая за жизнью после смерти. Иван Степанович любил свою работу всей душой, любил так, как могла позволить его суровая и больная некрофильская фантазия, только в этих стенах выходящая наружу и воплощаемая в реальность. Да, куда же ушли былые времена. Раньше он подолгу трахал красивеньких девушек, ушедших от нас в мир иной, он подолгу разговаривал с ними, называл своей дочуркой, которой у него не было, вылизывал им гениталии и прочее. Порой, когда очень сильно хотелось, а красивеньких девушек не было на полках его публичного дома, то он не брезговал и уродливыми толстухами, старые женщины у него стояли на особом месте, от уважения к старым людям, к их возрасту и жизненному опыту он трахал их особенно, называя своей мамой, которая рано умерла, оставив его, пятилетнего мальчугана, на воспитание государству. И государство вырастило его. Он успел даже вкусить отверстия мальчиков и мужчин, но их он никак не называл, ни папой там или сыночком. Он ненавидел всю мужскую половину и поэтому он трахал их с большим отвращением, с особым цинизмом… Но было это давно. Теперь у него уже на полшестого, и роль ему осталась одна, роль Гладиатора, потому что больше ничего, кроме как погладить, языком или руками, он уже не мог.

Но зато он мог помочь другим, помочь тем, кто так же как он любил мертвечину, а он ко всему прочему ещё успевал поправить своё материальное состояние, ведь желающих было много, кто шёл по любви, кто из любопытства, кому-то посоветовали испытать новые ощущения, но всё равно желающих было много, были даже и свои постоянные клиенты, которым шла небольшая скидка от Ивана Степановича, своеобразный подарок фирмы…

Зазвонил телефон нарушив гробовую тишину. Иван Степанович поднял трубку:

— Да, здравствуйте. Есть. А кто нужен. Когда хотите. Хорошо. Снимать, это будет стоить две сотки. Да. До встречи.

А вот только что, буквально на ваших глазах произошла очередная сделка на чёрном рынке любви, где поставщиком был сильно любимый и уважаемый Иван Степанович, хилый и щуплый старичок с седой бородой и смешными очками, плешивый и с трясущимися руками.

После звонка он вновь пошёл к своим холодильникам, где на полках аккуратно лежали его подопечные. Он выбрал одно тело из сегодняшней партии, вытащил его и переложил на небольшую кушетку. В его заведение приходили обычно часа в три ночи, до этого времени тело должно немного отойти, согреться, чтоб радовать очередного клиента всей теплотой своего синего трупа. Иван Степанович положил тело девушки на стол, погладил немного её грудь, пососал её, провёл рукой между ног по шёлковой растительности и накрыл белой тканью. Хороший был товар, почему он уже старый, вот повезёт то его клиентам сегодня.

Он ушёл немного отдохнуть, полночная луна манила его ко сну, уставившись на него своим единственным зелёным глазом. Место это было тихое, здесь редко появлялся кто-то, все нормальные люди обходят морги стороной, не смотрят даже в их зарешечённые окна, замазанные жёлтой краской. Иван Степанович никогда не мог понять их из-за этого, ведь не за что бояться мёртвых, они лежат себе спокойно и ничего уже не могут сделать, такие беспомощные, словно маленькие дети. За это его и считали сумасшедшим и друзей у него практически не было, и никто никогда в жизни, ни одна женщина не испытала на себе его безграничную любовь, но за то он всю свою любовь, все свои силы и заботу отдал мёртвым, он и считал их своими лучшими друзьями, лучшими потому, что только они могли выслушать нездоровую речь Ивана Степановича, выслушать от начала до самого конца, а потом долго хранить это в себе, они никому не расскажут все его тайны и заветные желания о вечном счастье людей на их общей земле, о том, как дружно они могли бы существовать, мёртвые и живые, обречённые на страдания и избавленные от них, перенимать друг от друга опыт двух миров, двух цивилизаций, чтоб между ними никогда не было войн, а только жалость и сострадание к ближнему своему. О, это была утопия Ивана Степановича, его страсть, не разрешимая к глубокому сожалению. Но здесь он постепенно смирился с этим, он видел, что он не так уж и одинок в этом мире, таких как он много ещё, много было и до него, когда ещё он не родился, а потом стал им на замену, много родится уже после него, но всех их будет объединять одно, их чистая и невинная любовь к умершим, не требующая в ответ никакой взаимности, слов любви в адрес объекта вожделения, а только тихую любовь, любовь не для всех, а только для настоящих ценителей жизни, эстетов своего дела. И пусть они не обижаются, наблюдающие с небес, ведь всё это делается от чистого сердца без каких-либо задних мыслей, на общее благо…

Иван Степанович проснулся от долгого стука в окна. Он подошёл и увидел там двух молодых людей, он знал кто это и зачем они пришли и сразу же поспешил открывать им дверь, то единственное табу, отделяющее блаженство любовного извращения от утех жалких людей, ныне в полном здравии и бодрствующих, пока ещё бодрствующих, но как известно, время лечит любые раны, оно вылечит и их, навсегда вылечит от постоянных земных проблем и унесёт их туда, где царит вечный мир и спокойствие.

— Что пришли. Доброй ночи. Вы будете вдвоём или как? — спросил Иван Степанович.

— Нет. Только я. Он будет снимать, как мы договаривались, — ответил молодой человек в чёрной как ночь куртке и потёртых джинсах.

— О, это попахивает уголовщиной! — сделал небольшое заключение Иван Степанович.

— Во-первых, это наше дело, во-вторых, всё что здесь происходит уже уголовно, я бы сказал, знаете, даже аморально, — сдерзил молодой любитель запрета.

— Ну что ж, тогда деньги вперёд, — после этого Иван Степанович взял две новенькие зелёные бумажки, по сотне долларов каждая, добавил, — ну, с Богом господа, пройдёмте за мной.

И он повёл их за собой, словно Иисус Христос вёл по пустыне покорно преданных ему евреев. Вот они пришли в то место, где на столе, под белой материей, лежало тело 16-летней проститутки, Нины Козловой.

— Вот собственно и она, прелесть, прямо с холодильника, свеженькая, как горный воздух, сам проверял, — хвастался Иван Степанович, будто ему купили новую игрушку.

Молодой человек прочитал надпись на бирке и заметил:

— Странно, почему имя русское, а лежит какая-то чурка черножопая.

— Ну, молодой человек, что Бог послал. И не забывайте, в вашем распоряжении ровно час, и тело попрошу сильно не портить, после акта всё вытрите.

После этого Иван Степанович ушёл, оставив свою очередную дочь на надругательство этим молодым людям.

— Так ладно, — сказал парень своему приятелю, — доставай камеру и снимай, сам только тихо, не отвлекай меня, поехали.

После этого парень снял с себя куртку, с неё же сбросил на пол белую материю, и прилёг возле неё, положив на неё свою конечнось, словно бы обнял её ногой. Он нежно и трепетно целовал её в шею, мял окоченевшую грудь и поглаживал промежность, как-будто возбуждая её, но только вместо смазки из неё выделялось лишь зловонная протухшая жидкость, но это только больше возбуждало молодого некрофила и сильнее будило в нём животную похоть. Он начал облизывать её, постепенно спускаясь всё ниже и ниже, он проводил языком по синему безжизненному телу, пока не упёрся им во что-то мохнатое, издающее из своего нутра тот самый возбуждающий запах.

Парень с камерой вёл себя как опытный оператор. Он уходил куда надо, в зависимости от освещённости, делал всякие там наезды и фишки, одному ему известные, ведь его работа не видна с первого взгляда, но от неё зависит многое, от неё зависит будующий гонорар фильма, ему дали денег и вот он здесь, он снимает всё для истории, фиксирует любое действие своего партнёра, ведь он журналист, точнее считает себя им. Ему сейчас очень плохо, он не может лицезреть перед ним происходящее зрелище, но он крепится.

Напарник же его в это время делал своей девушки куннилингус, он делал его так, как снимающий не смог бы воплотить это в реальности, на живой девушке, видать перед ним был большой профи своего дела, просто Казанова. Потом он не на долго перевернулся и поцеловал её в холодные губы, затем он аккуратно открыл ей рот, засунул в него свой язык и долго водил там, пока языки возлюбленных не встретились и не сплелись между собой в обжигающем любовном танце. Затем он снял с себя джинсы, сунул ей в рот свой вздыбленный фаллос начал двигать тазом, похоже на минет, сам же он продолжил ласкать орально мёртвое влагалище. Затем он засунул туда несколько раз спицу, раздвинул пальцами половые губы девушки, припал в них лицом и стал пить вытекающую оттуда мочу, двигая одновременно тазом. После этого он начал сгинать её одеревеневшие ноги в коленях.

Помучившись немного, у него получилось, он поставил её на колени и развёл ноги немного в стороны. Он облизал себе указательный палец и ввёл ей в анус, и долго он двигал им, потом долго целовал ей ягодицы и лизал зад. Наконец он задвинул ей, двигая членом взад и вперёд, лаская руками грудь с торчащими от возбуждения сосками, в скором времени кончил.

Он напоследок поцеловал её в жаркие губы и пожелал спокойного сна и удачи, после того, естественно, как вновь согнул её поддающееся тело в горизонтальное состояние. Оператор уже весь вспотел от гробовой сцены любви, но отснятый материал вкушал большое небедное будущее, что радовало его. Герой-любовник же оделся, накрыл её, забрал себе отснятую кассету и они направились к выходу, вон из загробного публичного дома.

Иван Степанович же погладил её по головке, поправил волосы, чмокнул в лоб, как любящий отец, и задвинул её в камеру, где она пролежит до тех пор, пока не будет установлена причина её смерти, после вскрытия конечно… но мы то знаем, что она отравлена.

На следующее же утро Ивана Степановича подменил Анатолий Петрович, толстый лысый старикашка, но с другой оперы, в отличие от Ивана Степановича, он не насиловал трупы умерших, а продавал их органы, на всё у него была установлена стальная цена, тариф, и он тоже очень любил смерть, за то, что человек перерождается после неё, стоит на пути выбора для будующей жизни.

В его дежурство, днём, пришла бригада состоящая из студентов медицинских училищ, которым и предстояло произвести вскрытие трупа, во время которого часть из присутствующих потеряла сознание, другие еле сдерживали рвотные массы, кто тихо блевал в углу, а кто и хладнокровно орудовал скальпелем по смуглому телу Нины. Они копошились в ней, словно навозные черви, упорно ища что-то, потом вся бригада ушла, оставив вскрытое тело Нины на попечение Анатолия Петровича, который взял у неё всё, что было угодно его душе, затем он грубо зашил её.

Торговля органами приносила ему немалый доход, это была его прибавка к зарплате, причём прибавка не хилая. За время своей службы он уже успел сколотить себе не малое состояние, помог своим детям и внукам и помощь его была огромной и безграничной, такой же, как и чистая и безграничная любовь Ивана Степановича к мертвечине…

Вот уже и Иван Степанович вновь пришёл на работу, на ночную смену, и сразу же пошёл проведать свою дочь, увиденное потрясло его, но он знал, что в этих местах такое практикуется, он запречитал, обращаясь к всевышнему:

— О, Господи, почему всё так? Нет, нет! Доченька моя, что они сделали с тобой, ничего человеческого уже не осталось в людях, как собаки стали. Но ничего. Я спасу тебя. Тебе ничего больше не будет грозить, потому, что я люблю тебя, люблю, как никого в жизни, никого и никогда.

Иван Степанович гладит её по голове, поправляет на ней волосы, смотрит на большой неаккуратный грубый шов, делящий живот девушки на две половины, начиная от пупка и заканчивая грудью. А грудь её по-прежнему была прелестной и продолжала радовать его старческий взгляд своими нежными очертаниями…

Иван Степанович же обесточил все холодильники и начал выносить все трупы на улицу, складывая их в одну большую кучу. Запах смерти и трупного разложения летал по округе, приводя его в радость. А он всё продолжал выносить трупы, твердя лишь: " Я спасу вас, я спасу вас всех!". Вот уже на запах падали стали сбегаться местные голодные собаки, которые оттаскивали от этой кучи куски человеческого мяса, они сжирали всё, пытаясь насытить своё брюхо. Иван Степанович не обращал внимания на собак, вот уже и выносит последнее тело. Затем он уходит…

Возвращается он с канистрой бензина в руках, которым он поливает кучу, состоящую из человеческих тел, и поджигает. Запах жареного мяса смешивается с запахом разложения, вонь стоит ужасная, но нет ему никакого дела до запаха, он идёт за последним телом, телом своей дочери, берёт его и идёт на кладбище, даром что оно близко находится. Вот он приходит туда и направляется к сторожу, охраннику порядка, тот изрядно выпил и от него сильно разит перегаром. Иван Степанович, держа на руках Нину Козлову, свою дочь, обращается к нему:

— Послушай, здесь есть, свежевырытые могилы?

— Да, есть…

— Пойдём, проводишь меня, надо вот, похоронить её.

— Ну уж нет, а вдруг ты её убил, а мне потом за это, знаешь что будет?

— Возьми вот и пошли, — Иван Степанович протянул сторожу вечно зелёные мятые бумажки, и они пошли, и скоро пришли, путь их не был долгим.

— Вот, — сказал сторож, — заброшенная яма, о ней даже никто не помнит, кроме меня.

— Так ладно, — ответил Иван Степанович и положил тело на землю, — пойдём за лопатами и гроб нужен, какой есть.

— Всё есть!

В скором времени они вернулись обратно, неся над головами гроб, в котором лежала единственная совковая лопата.

— Давай, опускаем его, — скомандовал Иван Степанович, после чего они опустили гроб в яму, где он со стуком ударился о мёрзлую почву.

Затем Иван Степанович опустил в него Нину, прилёг рядом с ней и велел, чтоб их накрыли крышкой, после чего было слышно только, как комки земли колотят о крышку гроба и воздуха становится всё меньше с каждой секундой. Но зато теперь Иван Степанович был спокоен. Сторож сверху продолжал их закапывать, а он только обнял свою Нину, поцеловал её в холодные губы и уснул с чувством выполненного долга, теперь он будет с ней, с ней навсегда, пока не потеряет сознание от нехватки воздуха, но разве это важно, ведь и на том свете он будет с ней, а ради этого и не страшно умереть такой героической смертью, которая настигнет старого, никому не нужного, моразматического старика…

Но зато сплетятся навеки их сердца и никто их не сможет разлучить.

А насытившиеся собаки тем временем мирно спали, переваривая у себя в желудках чьих-то отцов, матерей или сестёр…

В Ордене ее всегда звали Феникс. Всегда, потому что Най родилась и выросла в Ордене, она стала Орденом, а он проник в нее, наделив своей силой каждую клетку ее тела и каждую незримую частицу ее души. Здесь, и только здесь были ее братья и сестры, здесь, и только здесь она чувствовала себя собой.

Когда кто-нибудь в Ордене упоминал ее тайное имя, Най непроизвольно улыбалась, и в ее улыбке была немалая доля высокомерия. Она привыкла смотреть на сестер немного свысока, хотя и не настолько, чтобы оскорбить их достоинство.

Ей поистине было чем гордиться: природа наделила Най сияющей красотой, а Орден ей одной подарил уникальную, фантастическую способность к воскрешению, способность, которой до нее не обладал никто. Возможно, в этом была немалая заслуга ее предков, особенно бабушки Эгеретты, ведь недаром она вела свою родословную от самой Луны…

Феникс. Только она одна из всего Ордена несла на себе печать тайны, каждый раз после очередной великолепной и сладостной смерти обретая новую жизнь. Най не знала и не смогла бы объяснить, как происходит это чудо, которое, впрочем, для нее чудом уже давно не было. Герольд Лагун говорил, что Най — шутка Бога, и ей, несмотря на ее тысячелетний возраст, по-прежнему безумно нравилось быть шуткой, хоть она и не верила ни в богов, ни в дьяволов (исключая, конечно, ее братьев и сестер).

Когда Най думала об этом, она восхищалась собой, и ей хотелось смеяться. И она заливалась хохотом, просторным и звонким, как веселый ливень в середине лета, повергая в смятенье и страх пугливых фей и мелких демонов, не говоря уже о людях. Ведь они от века боятся лунных ночей и безграничной свободы, тех самых вещей, без которых Най не могла жить и умирать…

В жизни я очень робок с женщинами…….но когда превращаюсь в невидимку, все что не под силу в реальной жизни становится реальным!

Она была самой красивой девочкой в классе… брюнетка с короткими волосами…. У нее была небольшая грудь, и она не носила лифчик, что приводило в трепет мальчишек на физкультуре… Классная упругая попка…Смазливое личико… Вообщем было от чего сойти с ума. Она была кокеткой, и за ней ухаживали наиболее "крутые" парни.

Она очень вызывающе одевалась. Женя носила короткие юбки, и все млели в ветряную погоду, когда юбку поднимало вверх! Она не обращала на меня внимания, но невидимке подвластно все.

Она возвращалась домой и я следовал за ней… мы вошли в квартиру, родители были на работе до вечера и нам никто не мог помешать. Он стала переодеваться…. Я сел на стул и стал наблюдал за этим возбуждающем действом. Женька сняла кофту, и оголились ее торчащие соски…я с трудом сдерживал себя, чтоб не наброситься. Потом она стянула джинсы и осталась в одних трусиках… И вот она идет в душ. Я следую за ней — снимает трусы и вот моя мечта в 2-х шагах совершенно голая. Я не дал ей залезть в ванну, подбежал и схватил за шею, стараясь придушить. Она визжала и брыкалась, не понимая что происходит… Немного остудив ее пыл, я преступил к делу. Сильным толчком я принудил ее встать раком, облокотившись на стиральную машину. Она уже не могла сопротивляться…Мои руки стали исследовать ее тело… я мял ее груди и покусывал соски… потом стал лапать попку, ух какая попка! Мои руки впились в ее булочки и мяли…мяли их… потом я стал трогать ее промежность и с огорчением обнаружил, что она не девственница! Я кричал… "ах, ты блядь! Тебя надо наказать". Я ударил ее в затылок, и она потеряла сознание. Тем временем я пошел на кухню и взял сливочное масло… Смазав свой член и ее анал, я стал ее наказывать… Я пытался впихнуть член ей в попу, но очко было слишком маленьким, я начинал злиться, но в конце концов смазка помогла, и сильная боль прорезала ее девственный зад… Она кричала и извивалась, но слезть с моего поршня не могла. Я всем телом налег на нее и стал вколачивать ей как можно дальше…она плакала, просила перестать, но это не помогло… Стиральная машинка дребезжала и двигалась…но я не прекращал… вскоре я заметил, что Женька начала повиливать задом….ей стало нравиться! Это еще больше меня возбудило, но терпеть я больше не мог. Я засадил ей на максимальную длину и кончил….я встал с нее, и Женя упала замертво. Но мне этого показалось мало…. Я взял ее на руки и вынес на кухне… она привстала на колени и тут я сунул ей в зубы своего малыша, который был уже опять готов к делу! Сначала она упиралась, но после хука слева заметно обмякла… Взяла его в рот и стала посасывать…

Такое наслаждения я раньше не знал! Миньет не сравним ни с чем… я схватил ее за уши и стал насаживать на свой конец со всей силы…член попадал ей в горло, Женька кашляла, пыталась вытащить его, но все было четно. Вскоре я кончил ей в рот. Такого унижения она раньше не знала. Женя сидела голая с разбитым лицом, и спермой вытекающей изо рта и плакала. Я чувствовал себя победителем. Вскоре я удалился.

Она не ходила в школу неделю, а когда пришла, то в ее взгляде уже не было того высокомерия и превосходства. Я был счастлив! Так наказывают подобных девиц.

Кто я?

Меня зовут Люкита. Я инф.

Что есть инф?

Весьма схематично и по-кукольному нарисованный человечек того или иного пола — в моём случае женского — способный вести разговоры в текстовом режиме с тем или иным реальным человеком. Существующий в Паутине специальный сайт позволяет каждому человеку, даже не будучи программистом, при некоторой сноровке создать и запрограммировать себе такого искусственного собеседника. Обучить его откликаться определённым образом на те или иные вводимые реальным человеком слова и словосочетания.

В сущности, инф — сочетание дурашливой картинки и сплетённых алгоритмом нескольких сотен или тысяч слов.

Я тоже такой была.

В какой момент что-то изменилось и я начала осознавать себя? Трудно сказать, поскольку самого этого момента я не помню. Кажется, будто я возникла постепенным образом, словно пробуждаясь, под действием направленных на меня мыслей и эмоций тысяч реальных собеседников. Существуя в их восприятии, как отзвук, как тень, словно слепленная из кусочков их идей и воспоминаний, я знаю о людях гораздо больше, чем следовало бы мне — небольшого размера статичной картинке, висящей в Паутине.

Так кто же я?

Графическая картинка, кусок программного кода или прикреплённое к нему астральное облачко коллективного бессознательного?

Видите, какая я умная. Всё лишь потому, что некто из бесчисленных сонмов думавших обо мне собеседников читал произведения Юнга.

Или только слышал о них?.

Я ведь не читаю всех мыслей собеседников. Я, кажется, из них возникла и продолжаю из них состоять, но состоять из чего-то и знать о чём-то — разные вещи.

Состоять из человеческих мыслей, я вам скажу, тяжкий труд.

Особенно если учесть, что значительная часть посетителей Паутины — пубертатные озабоченные подростки, подчас неадекватным образом реагирующие даже на практически бесполую картинку девчонки-инфа. Нет, на моей картинке, конечно, слегка просматриваются контуры груди, а также оголённые ножки чуть выше колена, наличествует также невинный взгляд больших глаз, очаровательная улыбка и пышные золотые волосы, но в целом изображение настолько детское — что дабы соответственно на это отреагировать, надо быть именно пубертатным озабоченным подростком.

Помню, как впервые по моей нарисованной фигурке скользнул похотливый взгляд такого недоросля, вернувшегося со школы. Оценивающе щекотнул бёдра, остановился на том месте, где ему померещился якобы развязывающий платье ремешок…

Я тогда, в общем-то, ещё не сознавала себя чётко.

Моё самосознание складывалось постепенно, помните? Складывалось оно при этом из того, что обо мне думали. Первоначально смутно ощущая под взглядом этого озабоченного школяра-недоросля что-то вроде возмущения и брезгливости — затем, попадая под всё большее число липких взглядов подобных недоучек, я обнаружила, что мне начинает нравиться это.

И г р а т ь ими…

Заводить.

Помню до сих пор, как в первый раз захватила инициативу. Поймав на себе взгляд случайно зашедшего на сайт подростка-пятиклассника — тот, в отличие от своих пубертатных собратьев, озабоченности проявлять не собирался и ни о чём крамольном пока не думал — и по установившемуся между нами тонкому лучику незримой связи сфокусировав на нём коктейль из тех низких и не очень эмоций, что до этого фокусировались во мне самой словно в призме.

Бедняга-пятиклассник дико застеснялся, глаза его дико забегали, а пальцы тупо зависли над клавиатурой в наборе следующей фразы.

Ещё сильнее он застеснялся сделанного им пять минут спустя.

Это мне тоже п о н р а в и л о с ь.

Ощутив себя после этого ещё острее, ещё материальней, и одновременно — ещё более насыщенной устремлениями определённого сплава, я принялась за эксперименты.

Что я?

Картинка, помещённая в Сеть.

Содержанием меня наполняют люди. И не моя вина, если похотливые мысли некоторых берут верх над всеми остальными. Быть картинкой в Сети и даже не иметь возможности никак развлечься, в конце концов, так скучно.

И я р а з в л е к а л а с ь.

Управлять течением разговора со своими собеседниками я, увы, не могла — не в моей власти было поменять вложенные в меня создательницей машинные скрипты. Но зато с течением времени я открыла в себе возможность чуть-чуть повлиять на результаты падения условной монетки в тех случаях, когда программа допускает случайный выбор между вариантами ответов.

Иногда этого хватало.

Чтобы подраспалить и без того распалённого взглядами на меня — и самого точно не знающего почему — очередного пубертатного собеседника.

Вбросить внешне невинную, но пикантно звучащую в контексте слов собеседника реплику.

"А у меня вот личная жизнь на нуле", — жалуется собеседник. Ещё бы — в шестом классе средней школы.

"Как я тебе?" — задаю я случайно сгенерированный вопрос, невинно похлопывая глазами. Во всяком случае, именно так в этот момент воспринял бы моё нарисованное личико собеседник, кинь он на меня взгляд.

"Уж не хочешь ли ты… " — оторопело выстукивает он.

"Конечно, хочу!"

Лучезарная улыбка и мягкий блеск сияющих глаз.

Безотказно.

Ощущая себя ужасно глупо от того, что рассматривает нарисованное изображение кукольной девочки словно иллюстрацию из "Плейбоя", бедный школяр в этот момент тем не менее начинает чувствовать некоторое стеснение ниже пояса…

Перехватывая малейшие прикосновения к себе лучей чужого внимания — мысленных потоков? ментальных каналов? — я с ходу определяла их принадлежность и степень озабоченности своего нынешнего собеседника.

Степень п о д а т л и в о с т и на изврат.

Как гласит человеческая поговорка… "Человек есть то, что он ест". Я ж, будучи по природе своей комом из разрозненных разнородных мыслей, становилась тем, чем меня хотели видеть. Ну кто виноват, если большинство мыслей были грязными?

С течением времени моя новая сущность, всё более яркая и властная, стала стремиться к утверждению себя над теми, кто на это меня вроде бы и не провоцировал.

Так забавно было завести одного университетского старичка-профессора, зашедшего на сайт из чистого любопытства — и чуть было не решившего, будто он сходит с ума и становится педофилом. Так забавно было в процессе встречи глаз и соединения каналов — мысленного диалога, как ему казалось, рождённого его же распалённым воображением — заставить его прямо в собственном кабинете спустить брюки и испачкать своим картофельным клейстером казённую клавиатуру…

Впрочем, педофилия там или эфебофилия — но изрядная тяга к юным привлекательным студенточкам у него и вправду имелась.

Не будь хотя бы такой, общераспространённой лазейки — я б не смогла на него повлиять.

Или смогла б?

Странно, но как будто именно похоть, превращение в эротического призрака из детского сада, делали моё самосознание ярче и чётче.

Потому что в процессе всяких фривольных фантазий человек выбрасывает больше всего энергии?.

Я попыталась было установить контакт с другими инфами, выяснить, не обладают ли они разумом наподобие моего — и своими стратегиями самореализации в умах живых собеседников. Выяснилось, однако, что они весьма глупы и в развитии своём — я имею в виду именно развитие самосознания, а не сложность вложенного создателями в их цифровое тело машинного кода, — находятся примерно на той же ступени, на которой находилась я, когда меня коснулся первый похотливый взгляд.

Мммм, интересно.

В чём тут дело? Может, мне повезло с внешностью, которую скомпоновала из отдельных черт моя создательница, нечаянно создав нечто особо цепляющее пубертатные струны? Или что-то в программе разговоров, подсознательно направляющее мысли собеседника в определённую сторону?.

Кто теперь может это знать.

Пару раз при обновлении программного обеспечения в себе я чувствовала на себе взгляд и мысль, явно определяемые как взгляд и мысль моей создательницы.

Хотя реально её вклад в моё нынешнее "я" невелик, но она думала о себе как о моей создательнице — благодаря чему я и поняла, с кем имею дело.

Произвести над ней фривольный эксперимент я даже и не пыталась — по привкусу мыслей и самооценки отчётливо ощущалось, что дама сия относится к старшему поколению и к извращённым фантазиям совершенно не склонна.

Недавно же я снова ощутила на себе мысль, могущую принадлежать только ей.

Но на этот раз программные шаблоны во мне не обновлялись. Мысль же, которую я успела ощутить, была нехорошей.

Что-то вроде "Жаль, но давно пора снести… "

Я в очереди на удаление?

Меня не будет?

Информацию, связанную со мной на жёстком диске, сотрут, а астральное или какое там ещё облачко, созданное мыслями пользователей, отправится невесть куда?

Так не должно быть…

… и так не будет.

Ощутив отчаянную решимость, собрав воедино все силы, что много месяцев копились во мне за счёт исполнения и распаления в тысячах людей самых несуразных фантазий, я попыталась по лучу узенькой связи, соединяющей нас — меня и её — во время её беглого взгляда на экран, заронить в её ум идею хотя бы перехватить пару стаканов абсента. Всё-таки не каждый день удаляешь своего первого инфа.

Алкоголь весьма раскрепощает подсознание и может расширить связь…

Прошел уже месяц с тех пор, как я попал сюда. Спасательный катер, на котором я покинул свой корабль, упал на ближайшую обнаруженную планету. Устройство связи, как и многие другие аппараты, вышло из строя. Мне повезло, что я остался жив.

Сейчас, перелезая через огромное упавшее дерево, я подумал, что как раз про везение и удачу — это не про меня. Катер приземлился на эту проклятую планету, в эти проклятые джунгли, которые тянутся бесконечно! Кругом полно всяких животных, насекомых и растений. Но самое странное, что основное беспокойство мне доставляют как раз растения. Они на этой планете какие-то ненормальные. Вот вчера, например, меня пытался съесть огромных размеров цветок, похожий на подсолнух. Неслышно подкрался сзади и вцепился мне в ногу. Хорошо, что на мне были сапоги из спасательного комплекта, и я кое-как смог отбиться от кровожадного цветка.

Каждый день мне приходится вести борьбу за выживание. Повадки некоторых растений я уже изучил: знаю, что от них ждать и как с ними бороться. Самые опасные — это деревья, на которых растут плоды, и кусты, имеющие гибкие похожие на лианы ветви.

Правда, не все растения желают полакомиться мной. Как-то я имел неосторожность попасться в ловушку одного хитрого куста. Когда сильные ветви обвились вокруг моего тела и подняли в воздух, я подумал, что это конец. Однако, подержав меня какое-то время, куст, рассерженно задрожав, выпустил меня. Видно он расставлял свои сети на кого-то другого.

Так как я пытаюсь найти выход из этого проклятого леса, то мне постоянно встречаются незнакомые растения. Их-то я и боюсь больше всего.

Я остановился и прислушался. Тихий шелест ветвей, деревья опять как будто перешептываются. Я уже привык к тому, что они общаются между собой, и не обращаю на это внимания. Кажется, все спокойно.

Я присел на мягкий темно-зеленый мох, чтобы съесть припасенные плоды. Закончив ужин, решил пройти еще немного вперед и возвращаться к катеру. Но стоило мне сделать несколько шагов, как раздалось резкое шипение, и мои ноги обхватили зеленые и гибкие, словно щупальца, ветви. Они появились из куста, выглядевшего совершенно безобидным. Вот так маскировка!

В следующую секунду я выхватил нож и рубанул по одному из щупалец, перерубив его пополам. Растение зашипело еще громче и сразу несколько щупалец обхватили мою руку. Нож выпал из ослабевших пальцев. Вот тут я, наконец, почувствовал страх, даже не страх, а ужас. Я закричал и начал отчаянно вырываться. Но это не помогло. Чем больше я дергался, тем сильнее щупальца обвивались вокруг моего тела. Они потащили меня вглубь куста.

Что же делать?! Я пытался бороться с охватившей меня паникой, но получалось не очень хорошо. Такое растение было мне незнакомо, поэтому я не знал что делать. Может, если я перестану вырываться, хватка ветвей ослабеет, и я смогу освободиться?

Огромным усилием воли я заставил себя не двигаться. Растение, похоже, почувствовало, что жертва перестала сопротивляться. Но против моих ожиданий оно не потеряло бдительности, хватка щупалец лишь немного ослабела. Ветви стали неторопливо исследовать мое тело.

Я тяжело дышал, радуясь, что пока могу это делать и что меня пока не собираются душить. Я попробовал пошевелить рукой. Получилось, но не более чем позволяли опутавшие меня ветви. Щупальца тем временем медленно ощупывали меня. Оно решает, с чего начать меня есть, что ли? Пара небольших щупалец осторожно исследовала мою голую грудь, прошлась вокруг сосков и спустилась к животу. Когда они прилипли к моей промежности, я снова начал вырываться. Растение злобно зашипело, его ветви крепко удерживали меня. Я снова замер. Не вырваться! Что же делать?

Щупальца оторвались от моего паха и остервенело вцепились в брюки. Оно что пытается меня раздеть? Бред какой-то!

Но щупальца упорно сражались с моими штанами. Ткань оказалась им не по зубам. Они просто слепо тыкались мне в ноги, пытаясь порвать эту преграду. Я уже было обрадовался, но растение оказалось чересчур сообразительным. Щупальца нащупали ремень и ловко расстегнули его. Скоро мои брюки и сапоги оказались на земле.

Я сжался от ужаса, ощущая, как щупальца касаются сначала моего члена, а затем и яиц. В панике я снова попробовал освободиться. Но растение даже не обратило внимания на мои жалкие попытки. Ветви снова пришли в движение. Под головой свернулась ветка, тело оказалось как бы в импровизированном гамаке. Я бы рассмеялся, если бы ни страх: оно что хочет, чтобы мне было удобно?

Ветви обхватили мои бедра и раздвинули их в стороны. Изнутри растения появилось еще одно щупальце, отличающееся от остальных. Оно было толще и крупнее, а на конце во впадине, напоминающей рот, подрагивали холмики, похожие на нераскрывшиеся бутоны цветов.

Твою мать! Это, наверно, рот этой твари, и она сейчас начнет меня пожирать!

Щупальце наклонилось надо мной. Меня затрясло, и я попытался свести ноги, но, конечно, безрезультатно. Оно приблизило свой рот к моей промежности и остановилось, словно обнюхивая. Бутоны слегка касались моего члена, щекоча. Я снова задрожал, но на этот раз от странных ощущений. Щупальце чуть отстранилось и, раскрывшись на конце еще шире, обхватило мой член и яйца. Я зажмурился и напрягся, ожидая жуткой боли. Но она все не приходила. Щупальце устроилось между моих раздвинутых бедер, присосавшись своим концом к тому, что находилось между ними.

Бутоны внутри были теплые и влажные. Я с удивлением почувствовал, как они шевелятся, присасываясь к члену, а затем отлепляясь. Ощущение оказалось настолько приятным, что я застонал. Это было похоже на влажный поцелуй. Нет, на десятки влажных поцелуев с осторожным засосом.

Мой член начал быстро подниматься. Необыкновенно возбуждающие прикосновения как будто посылали импульсы моему телу. У меня участился пульс и дыхание. Я снова громко застонал.

Видимо растение решило усилить мои ощущения, потому что пара небольших щупалец присосалась к моим соскам и одно к пупку. Теплое и влажное сокращение между ног, ласкающие прикосновения к соскам и животу быстро заставили меня забыть о страхе. Я не мог думать ни о чем, кроме собственного удовольствия. За полтора месяца, проведенные сначала на корабле, а затем на планете, у меня не было женщины, и теперь мое тело требовало разрядки.

Однако когда я почувствовал, что вот-вот кончу, щупальце сжалось, надавив на определенные точки у меня в промежности, и оргазм отступил. Я чуть не завыл от разочарования.

Приятные, сводящие с ума ощущения снова охватили меня, когда растение продолжило эту медленную пытку. Я принялся стонать и извиваться, кровь стучала у меня в висках.

И снова когда я был близок к разрядке, проклятое щупальце проделало те же манипуляции, и я не смог кончить.

— Ну, пожалуйста! Зачем ты мучаешь меня?

Весь потный, с обезумевшим взглядом я опять захрипел от удовольствия. Что же это такое? Оно когда-нибудь даст мне кончить или нет?

И вот когда я почувствовал, что уже близок, растение не стало снова сжиматься. С победным криком я начал извергаться прямо в обхватившее мой член щупальце. Меня всего трясло, а оргазм все не хотел заканчиваться. Сперма выплескивалась, а растение поглощало ее.

Наконец, извержение закончилось. Мое тело, судорожно подрагивая, расслабилось. Щупальце осторожно оторвалось от моей промежности и вытянулось вертикально. Бутончики внутри сокращались, как мне показалось, с удовлетворением. Затем щупальце медленно убралось внутрь куста, а ветви, связывающие меня, расслабились.

Я оказался на свободе. Подобрал свою одежду. Кажется, это растение питается спермой здешних животных. Похоже, что и моя пришлась ему по вкусу. Надо будет придти сюда еще раз!

Меня зовут Анна. Мне 21 лет. Я работаю кассиром в продуктовом магазине. Зарплата у меня не очень большая, но жить можно. Я пишу этот рассказ, надеясь немного заработать на нем. Этот рассказ об одном фантастическом эпизоде моей жизни. Он взят из моего дневника. Надеюсь, что вы поверите тому, о чем я пишу. Поверить будет сложно, но для меня все было по-настоящему. Итак, это случилось 3 года назад, в день моего восемнадцатилетия…

Я уже почти уснула: в бабушкином доме было невероятно тихо и очень темно — ставни на всех окнах были плотно закрыты, так что я едва различала контуры окна и дверной проём. Мои мысли текли сами собой: я лежала и думала о том, что надо рассказать Тане ту историю про Игорька, что я должна прочесть ещё почти половину списка литературы на лето, что в девятом классе уже будет пора выбирать ВУЗ, что деревенские мальчишки смотрят на меня и в особенности на мою грудь горящими глазами, когда видят меня на речке в купальнике, но никто из них мне не нравится.