Обезьяны идут!

Действующие лица[1]:

Шут

Человек в шапке

1-й крестьянин

2-й крестьянин

1-й мальчишка

2-й мальчишка

3-й мальчишка

4-й мальчишка

Девочка

Милиционер

Дама в каракулевом жакете

Дама в скунсовом жакете

Гимназист

Мамаша

Служебная барышня

Брюзжащий буржуй

Человек в черном

Старая дама в черном

Молодая дама в чёрнявом

Суфлер

Человек [в красном]

1-й клоун

2-й клоун

3-й клоун

4-й клоун

Красноармейцы

Комиссар

Толстая дама

Толпа, публика в зале

Большая комната. Левая стена каменная, дворцовая, с колоннами, с камином, с золотым бра. Передняя стена крестьянская, избяная, громадных размеров, с полатями и крошечными оконцами. Направо маленькая стенка петербургского чердака. Мебель у каждой стены соответствующая. Направо низенькая дверь. Окна только в передней избяной стене. Вся постройка производит впечатление неуклюжее, неестественное, до непонятного странное. На сцене совершенно темно. За сценой завывание вьюги. Слева в кресле спит шут. Через правую дверь, нагибаясь и кряхтя, вламываются двое крестьян в полушубках и валенках. За ними человек в потертой шубе и меховой шапке неопределенной формы. У крестьян котомки и мешки. У человека в шапке пустой портфель.

Человек в шапке. Послушайте, товарищи. Нельзя вламываться в чужой дом, не постучавшись. (Оглядывается, кашляет.) Кажется, никого нет. (Выходит на середину сцены, снова оглядывается.) Никого.

2-й крестьянин (растерянно). Не отвечают. Эй, которые тут, откликайтесь!

1-й крестьянин. Не откликаются — не надо. (Нащупывает скамейку у передней стены, садится, кладет котомку рядом с собой.) Садись, Ширяев.

Человек в шапке. Неудобно. Все-таки… кхе… все-таки, как-никак, чужая квартира.

2-й крестьянин. Оно, конечно…

1-й крестьянин. Ничего, сойдет. Садись, Ширяев.

2-й крестьянин. Да где же ты, прах тебя возьми?

1-й крестьянин. Сюда. Вот здесь. Садись.

Человек в шапке (после короткого молчания). Послушайте, товарищи. Можно и мне к вам?

2-й крестьянин. Садись, садись. Скамья большая, всем места хватит.

Молчание. Человек в шапке юлит на месте.

Человек в шапке. Ну и погода. Я до сих пор не могу понять, как я сюда попал. Шел по улице, ни зги не видать, вьюга, снег. Черт знает что, а не погода. Вдруг сбился с дороги, все смешалось, тротуары исчезли, дома исчезли, света нет. Я, ей-Богу, не знаю, что бы со мной стало, если бы не наткнулся на этот дом. Я, собственно говоря, не решился бы войти без приглашения, да вы, товарищи, настояли.

1-й крестьянин. Да чего тут смотреть: чужой дом, не чужой дом? Сбился с дороги, видишь дверь — входи. Правда, Ширяев?

2-й крестьянин. Оно, конечно…

1-й крестьянин. Не пустят даром, так мы заплатим.

Человек в шапке. Ну, как знаете, а мне все-таки совестно. Послушайте, товарищи, у вас нет спичек? Осветить бы. Зажигалка, разумеется, не действует. (Пробует зажечь.)

Голос из публики. Хошь мою?

Человек в шапке (вздрагивает). А?.. Что такое?.. Кто-то звал меня. Нет, показалось. Так у вас нет спичек? (Вставая.) Пойду — поищу, нет ли где выключателя? (Рыщет по стене.) Послушайте, да ведь это изба!

1-й крестьянин. Изба и есть.

Человек в шапке. Как же изба — посреди города. И какая колоссальная изба, иду, иду, а стена все не кончается. (Доходит до угла.) А эта стена каменная. Колонны, рояль… Я не понимаю.

1-й крестьянин. Садись, сделай милость. Что вертишься, точно порченый. Вишь, Ширяев заснул. Угомонись.

Человек в шапке натыкается на кресло, в котором спит шут.

Человек в шапке. Ай! Что? Человек?

Шут (просыпаясь). Что за черт? (С силой ударяет человека в шапке.)

Человек в шапке (отлетая в сторону). А-а… Он дерется. Я вам говорил, нельзя входить в чужой дом без позволения.

Шут. Нет, позвольте, кто это? В темноте и не разглядишь. Ах ты, Боже мой. Да ведь это же «человек в меховой шапке»! Что ж это такое? Я проспал? Пьеса уже началась? Но почему же на сцене темно? Послушайте, эй вы, как вас, человек в меховой шапке, пьеса уже началась?

Человек в шапке. Вы ко мне? Какая пьеса?

Шут. Не притворяйтесь! Говорите скорее: пьеса уже началась? Да говорите же! Если я проспал — мне здорово влетит от режиссера.

Зажигается лампа. Все зажмуриваются. Человек в шапке и 1-й крестьянин осматриваются. 2-й крестьянин спит на скамейке, подложив под голову котомку.

Человек в шапке. Я ничего не понимаю. Где я? Что со мной? Что это за постройка, что за стены? Дворец, изба, чердак? (Поворачивается лицом к публике.) А эта стена какая-то непонятная, черная, ничего не видно. (Делает несколько шагов по направлению к зрителям.)

Шут. Эй, ты, человек в меховой шапке, поберегись! Полетишь вниз, разобьешь нос.

Человек в шапке. А что, разве там яма?

Шут. Какая тебе, черт, яма! Просто полетишь в оркестр.

Человек в шапке. В какой оркестр? Что вы голову морочите? (Оглядывая его.) Да что на вас за костюм? Вы клоун?

Шут. Я — шут.

Человек в шапке (осматриваясь). Скажите, а откуда, собственно говоря, здесь свет? Лампочки все потушены, свечей нет.

Шут. Да что вы, в первый раз в театре, что ли? Ведь это же рампа светит.

Человек в шапке. Не иначе — сумасшедший. Значит вы — клоун?

Шут. Я вам только что сказал, что я — шут.

Человек в шапке. Вы служите в цирке?

Шут. Да я не клоун. Я — шут. Шут этой пьесы.

Человек в шапке. Какой пьесы?

Шут. Да вот этой самой, в которой мы с вами сейчас играем. «Сомкнутыми рядами», пьеса в одном действии, революционного содержания.

Человек в шапке. Так и есть. Он — того. (Осторожно.) Послушайте, скажите все-таки, кто вы?

Шут. Русским языком вам говорю, я такой же артист, как и вы. Я играю шута, моя обязанность — забавлять публику.

Человек в шапке. Что вы, что вы, да я сроду не был артистом.

Шут. Бросьте шутки шутить, вы — актер. Ваша фамилия Дырявин.

Человек в шапке (с изумлением). Совершенно верно. Откуда вы знаете? Но я, честное слово, никогда не был актером.

Шут. Вы играете человека в меховой шапке, интеллигента-дурака. Вы — дурак.

В публике смех.

Человек в шапке (обижаясь). Забываетесь! (Прислушиваясь к смеху публики.) Что это, точно зверь какой рычит?

Шут. Это публика в зрительном зале смеется. Над вашей глупостью.

Человек в шапке. Я бы посоветовал вам бросить ваши идиотские остроты. (Решительными шагами направляется к оркестру.) Пойду, посмотрю, что там за зверь?

Шут. Эй, не ходите. Добра не будет. Провалитесь в оркестр.

Человек в шапке. Да провалитесь вы сами с вашим оркестром. (Оступается и падает в оркестр.)

Шут (помогая ему вылезти). Как поживаете?

Человек в шапке (кряхтя). Помогите мне добраться до кресла. Я ничего не понимаю.

Шут. Что и требовалось доказать. Ведь вы — дурак.

Человек в шапке. Послушайте!

Шут. Ну, хорошо, хорошо. Не буду. Да к тому же, это я не о вас, а о вашей роли. Вы же — актер.

Человек в шапке. Господин клоун, товарищ, сделайте милость, отстаньте! Я устал, я разбит.

1-й крестьянин. И то правда, отстань. Видишь, человек устал, ты и не лезь. А то вертишься, что егоза.

Шут. А, деревенская беднота! Здравствуй.

1-й крестьянин. Оно действительно, что беднота А ты кто будешь?

Шут. А я — шут. Да ты небось и не знаешь, что такое шут? Нет! Ах я, остолоп. Совсем забыл, что я должен был произнести пролог к пьесе. В самом начале. Но я проспал. Ну, лучше поздно, чем никогда. Послушай, деревенская беднота, я тебе сейчас объясню, кто я такой, а за компанию и тем дуракам, что там на нас с тобой смотрят, глазами хлопают и ничего не понимают. Правда, ребята, скучно вам?

Голоса в публике. Скушна-а…

Шут. Ничего. Потом веселее станет. Вот подождите, спектакль кончится, угощение будет. Важное угощение.

Голоса из публики. Ой ли?

Шут. Разрази меня Бог. Чай с сахаром, булки белые, пироги.

В зале движение и одобрительный ропот.

Человек в шапке. С кем говорит этот помешанный?

Шут. Товарищи и граждане, позвольте представиться: я — шут. Вы пришли сюда посмотреть на хорошую пьесу, прекрасную пьесу под заглавием «Сомкнутыми рядами», революционного содержания.

1-й крестьянин. Послушай, господин хороший, погоди маленько. Разбужу-ка я Ширяева. Пусть и он послушает, больно уж ты занятно говоришь. Ширяев, а, Ширяев!

Шут. Товарищи и граждане! Конечно, эта пьеса замечательна, поучительна и назидательна, но, так как всякое поучение скучно, то, чтоб вы не разбежались до белых булок и пирогов, меня и поставили смешить и забавлять вас. Товарищи и граждане, я — шут. Я — очень хороший шут. Я умею здорово веселить публику. Вы не находите? Напрасно. Ну да, впрочем, это и понятно. Видите ли, я сегодня страшно устал. Но я не пьян, о нет. Кстати, вон тот, вон в первом ряду, от него здорово разит денатуратом, ей-Богу. Послушайте, товарищ, где это вы купили его, а? Не бойтесь — они не слышат. Не хотите? Потом, говорите вы? Ну хорошо, после спектакля. Только, чур, не обманите. Ну, так я повторяю, товарищи. Я не пьян. Но я сегодня в 3 часа утра стал в очередь за дровами и весь день волок их на санях от черта на куличках. Так что вы уж извините меня, товарищи. Впрочем, чтобы вам не было скучно, я готов походить на руках. Это я всегда в лучшем виде могу. (Замечает знакомого в публике.) Позвольте (машет рукой), Александр Иванович, мое вам почтение, что же вы не пришли ко мне в то воскресенье? (Кувыркается.)

1-й крестьянин. Ширяев, а, Ширяев, проспишь, дурак. Смотри, черт.

Человек в шапке (победоносно). Я говорил, что он сумасшедший.

Шут кувыркается по сцене. В ту минуту, когда он пробегает на руках мимо правой двери, она стремительно открывается и ударяет шута по спине. Он описывает дугу в воздухе и падает на землю. В комнату с шумом врывается ватага мальчишек с папиросами, пирожками и другим уличным товаром в руках.

1-й мальчишка. Сюда, сюда. Он не найдет нас здесь.

2-й мальчишка. Он бежит за нами.

3-й мальчишка. Он найдет нас.

4-й мальчишка. Я боюсь. Бежим отсюда

Девочка (прячась в камин). Я спрячусь здесь.

Человек в шапке. Что это? Что это за шайка?

1-й мальчишка. Он не найдет нас. Он потерял нас.

2-й мальчишка. Закройте дверь.

Шут. Эй, вы, кто гонится за вами?

Мальчишки (наперебой). Милиционер. Он поймал нас на углу… Мы продавали папиросы. Он гонится за нами.

1-й крестьянин. Ребятки, а нет ли у вас махорочки?

1-й, 2-й, 3-й мальчишки. Есть, пожалуйте. 4-й мальчишка. Я боюсь, он найдет нас.

Мальчишки. Степка, трус.

Стук в дверь.

Мальчишки. А-а-а, милиционер. (Прячутся за колоннами.)

Милиционер (вбегая). Стой, не уйдешь. Где они, черти? (Оглядываясь.) Нет их. Удрали. Ну, погоди. Другой раз не уйдут. Ух, и погода! Устал, как собака. (С шумом садится на скамью и тяжело опирается на стену, так что она качается.)

Шут (с земли). Послушай, эй ты, осторожней, сиволапый черт! Ты стену проломишь. Ведь это декорация.

Милиционер. Чего?

Шут. Декорация, глухая тетеря. Ведь ты в театре на сцене.

1-й крестьянин. В театре? Так мы в театре? Ширяев, а, Ширяев, проснись, говорят тебе. Мы в театре.

2-й крестьянин (сквозь сон). Какой там еще киатр? Отстань.

Милиционер (к шуту). А ты кто будешь, полосатый черт?

Шут. А я — шут. (Кувыркается.)

Мальчишки. Ребята, акробат. Клоун. (Выскакивают.)

Милиционер. А! Вот они. Стой! (Хватает 4-го мальчишку.)

Мальчишки (продолжают кричать, не обращая внимания на милиционера). Акробат… Акробат…

Девочка (вылезая из камина). Акробат. (Увидя милиционера, хочет спрятаться назад; замечает шута, очарованная.) Акробат.

Милиционер. Стой, не уйдешь. Пошли в комендатуру.

1-й крестьянин. Ширяев, глянь, потеха, ей-Богу.

Шут. Послушай, тов[арищ] милиционер, брось парней-то. Чего, в самом деле, разошелся? И куда ты их поведешь? На дворе вьюга, холод.

Милиционер. А ну их к черту! Проваливайте!

Мальчишки (окружая шута). Дяденька, попрыгай. Дяденька, еще.

Шут. Повремените. Устал я. (Обращаясь к публике.) Видели? Им нравится. Ну, а вам как? Нет? Почтеннейшая публика, не скучайте. Честное слово шута — сейчас будет веселей.

Стук в дверь.

Ага, кто-то идет. Внимание. Войдите.

Входят две дамы в меховых жакетах.

Дама в каракулевом жакете. Можно отогреться немного? Такая вьюга.

Человек в шапке. Сделайте одолжение.

Дама в скунсовом жакете. Куда мы попали?

Человек в шапке. А я сам не знаю. Какая-то удивительная постройка. Хозяев нет, двери настежь. В такое время. Но тепло и, знаете, какие теперь церемонии? (Уступая кресло.) Милости просим, присаживайтесь.

Дамы (хором). Ах, не беспокойтесь, здесь так много кресел.

За сценой долгий и протяжный выкрик: «Враг близок! Враг близок!»

Дамы (испуганно). Что это?

Человек в шапке. Не понимаю.

Голос за сценой снова: «Враг близок. Враг близок!»

Человек в шапке. Ведь враги у ворот города. Вероятно, часовым приказано напоминать об опасности.

Дама. Но на дворе такая вьюга. Пушек и то не слышно. Кто ж это кричит так?

Шут (галантно). Позвольте вам разъяснить, мадам, что вы на сцене театра. Изволите слышать за стеною завывание вьюги? Не бойтесь, это наши ребята из автомобильной роты работают. А голос орущий — это красноармеец Сахаров, что был раньше дьяконом во Владимирской церкви. Может, были когда в этой церкви? Хороший дьякон был, редкий дьякон.

Дамы вопросительно глядят на человека в шапке.

Человек в шапке (тихо, дамам). Не обращайте на него внимания. Он сумасшедший.

Дамы. Ай! (В страхе отодвигаются.)

Шут. А вы не бойтесь, мадам. (Указывая на человека в шапке, тихо.) Не обращайте на него внимания. Он сумасшедший.

Дамы. Ай! (Отодвигаются еще дальше.)

Шут. Хе, хе. (Делает сальто-мортале между креслами обеих дам.)

Дамы и Человек в шапке. Ай-ай! (Вскакивают и бегут в стороны. Мальчишки с криком и визгом окружают шута.)

Мальчишки. Дяденька, еще, дяденька, еще!

Шут (к 1-му мальчишке). А папиросу дашь?

Тот отступает.

(Ко второму.) Пирожок дашь? Не даете. Скареды несчастные!

4-й мальчишка. Возьми, дяденька.

Девочка. И от меня возьми.

Шут. Вот спасибо, деточки. Хорошие вы, ласковые. А вы жадины, брысь.

1-й, 2-й, 3-й мальчишки (пристыженные). На, возьми и от нас.

Шут. Спасибо, ребята. Ну, теперь я богат. (К публике.) Эй вы, кто из вас хочет пирожка?

Голос из публики. Давай!

Шут. Ишь ты. А кукиш с маслом хочешь? Деньги вперед.

Голос. Почем пирожки?

2-й голос. С чем пирожок?

Шут. С навозом.

1-й голос. А ты не дури. Десять хочешь?

Шут. Кто больше?

Голоса. 50,60!

Шут. На, получай! (Бросает. В публике движение.) Что, разодрались?

Голос. Да он из бумаги.

Шут (хохочет). А ты что думал, из крупчатки, да со свининой, да чтоб жирный был? На сцене все пирожки бумажные. Ну да Бог с вами. (Бросает в публику пирожки, папиросы, сахар.)

Мальчишки. Дяденька, дяденька, постой! Что же это ты? Мы разве для этого товар давали? Мы думали, ты прыгать будешь, а ты задаром всякой сволочи отдаешь!

Шут (к публике). Слышали, как они вас честят? Устами младенцев глаголет истина. Получайте за ваши пирожки. (Кувыркается и прыгает по сцене. Подбегает к дамам и прыгает кругом них. Дамы с визгом бегут от него. Он их преследует.)

Шут. Ату их, ату!

Мальчишки с криком преследуют и окружают дам. Те пронзительно визжат и зовут на помощь человека в шапке, который предусмотрительно спрятался за колонну.

1-й крестьянин. Хо-хо. Ох, не могу. Ширяев, глянь, дамы-то.

2-й крестьянин нехотя потягивается и садится на скамейке. Оба зычно хохочут.

Дамы. Господин милиционер. Товарищ милиционер! Защитите! Посмотрите, что за безобразие! Отстаньте, хулиганы. Господин милиционер.

Милиционер (лениво). Эй ты, полосатый, брось дам!

Шут и мальчишки продолжают беситься.

Дамы. Милиционер! Ради Бога, милиционер!

Шут. А ты милицию в покое оставь. Сами бросим, когда время придет. Эй, ребята, пошалили и хватит. Хватит, говорю я. Видите, мадамы испуганы. Позволите предложить вам кресло?

Дама в скунсовом жакете. Вы нахал!

Дама в каракулевом жакете. Оставь его, ведь он сумасшедший.

Голос за сценой: «Враг близок, враг близок». Все вздрагивают.

Шут. Слышали? Ну и голосок! Ай да Сахаров. (К публике.) Плохой дьякон был, скажите? А ну, кто на пари идет, что никто из вас лучше дьякона не слышал. Сто тысяч ставлю в заклад. Кто идет?

Голос в публике. Есть такое дело. У нас в Царевококшайске лучше.

Шут. Врешь. Куда царевококшайцу твоему до Сахарова. Сахаров всем дьяконам — дьякон. Врешь ты!

Голос. Сам врешь.

Шут. А ты не ругайся. Не в свое дело не лезь.

Голоса. Тише, тише. Перестань ты там.

Голос. Как же это не мое дело, ежели я сам, дьякон.

Шут. Царевококшайский?

Голос. Он самый.

Шут. Ну теперь оно понятно. Сам себя хвалить горазд. У, бесстыдник!

За сценой стук, возня, топот. Дверь направо открывается, и сцена заполняется самым разношерстным людом. Здесь и студенты и гимназисты, и толстые буржуи, и рабочие, и солдаты, и матросы, и крестьяне, и кухарки, и служащие «барышни», и кондукторши, и дамы, и просто люди. Они разбредаются по сцене, с недоумением рассматривая постройку. Гул голосов. Вопросы сыплются со всех сторон. Разговор общий, громкий. Толпа разбивается на кучки, в каждой кучке соответствующий разговор. Хозяйки говорят о дороговизне, кухарки ругают жидов, спекулянты шушукаются между колоннами, человек через букву «е» спорит с человеком через букву «ять», мальчишки предлагают папиросы и пирожки, дамы облепили мужичков и торгуют муку. Оба крестьянина быстро опорожняют свои мешки, влезают на полати и засыпают. Их примеру следуют и другие крестьяне.

Шут. Милостивые государи и милостивые государыни. Товарищи, одну минуту внимания. Не галдите. Тише, тише. Здесь не очередь на дрова. Тише. Все. Тише, тише.

Гул еще усиливается.

Шут. Тише. О, Господи, надорвал себе горло. Эй, Сахаров, рявкни там.

Голос за сценой: «Враг близок! Враг близок!» Все стихает.

Шут (к публике). На-т-кось. Царевококшайский дьякон, выкуси, сможешь так? Милостивые государи и милостивые государыни, приветствую вас в этой мирной обители. Все вы, я вижу, попали сюда случайно, и не знаете, где вы и что с вами. Но это не важно. Располагайтесь, как дома, места много, рассаживайтесь. Однако на дворе ужасная вьюга. По-видимому, волею судеб, нам суждено оставаться здесь. Что ж мы будем делать? Разве затеять общественную игру? Как вы думаете, товарищи?

Гимназист. Давайте играть в фанты.

Мамаша. Артур, успокойся.

Служебная барышня. Давайте танцевать.

Брюзжащий буржуй. Но я все-таки хотел бы знать, куда мы попали. Может быть, это ловушка, может быть, нас арестуют. В настоящее время ночевать в какой-то трущобе более чем опасно. Кто здесь хозяин? Где швейцар?

Человек в шапке. Никакого сторожа здесь не было. Никого не было.

Брюзжащий буржуй. То есть, как никого не было? Откуда вы знаете?

Человек в шапке. Я пришел сюда раньше всех и не нашел никого, кроме этого сумасшедшего.

Голос за сценой: «Враг близок, враг близок». Стук в дверь. Молчание. Снова стук, настойчивый.

Шут. Войдите.

Дверь открывается. Входит человек в черном. Молчание.

Человек в черном. Простите, на дворе страшная вьюга. Мы потеряли дорогу. А здесь свет и тепло. Можно войти?

Шут. Входите без церемоний. Мы все заблудились и все тут на тех же правах, что и вы. Входите, не спрашивая.

Человек в черном. Но мы не одни.

Шут. Что ж из того? Зовите тех, кто с вами. Места хватит для всех.

Человек в черном. Я боюсь, что наш спутник стеснит вас.

Шут. Э, да бросьте стесняться! Кто он, ваш спутник? Ведь не дьявол же он, надеюсь.

Человек в черном. Хуже. Мертвец.

В комнате движение.

Шут. Как мертвец?

Человек в черном. Там за дверью стоит гроб. Мы хороним покойника.

Шут. М-да… Вы правы. Ваш спутник не из приятных. Впрочем, послушайте, оставьте гроб за дверью и идите сами сюда. Ведь ему-то вьюга не помешает.

Человек в черном. Они не согласятся.

Шут. Кто они? Их много там?

Человек в черном. Жена и мать мертвого. Они не согласятся оставить его.

Шут. Э, пустяки. Бабьи слова.

Человек в черном. Они не согласятся оставить его. Они ни на минуту не оставят его.

Молчание.

Шут. Что же делать? Ведь не замерзать же вам на улице из-за покойника. Э, да где наша не пропадала! Товарищи, да что мы на самом деле струсили! Покойников мы боимся, что ли. Товарищи, пустим их, пустим-ка, а? Ей-Богу только веселей будет, ей-Богу.

Движение. Голоса: «Нет, нет, не пускайте».

Шут. Эх вы, бабы. В такое, в некотором роде, героическое время и вдруг струсили покойника. Входите, товарищ, не бойтесь. Несите вашего спутника.

Человек в черном. Мне совестно. Я вижу, все испуганы.

Шут. Да плюньте вы на них всех. Есть кого стесняться.

Человек в черном. Ну, как знаете. (Выходит. Возвращается. Двое в черном несут черный гроб. По бокам его две женщины в глубоком трауре со спущенными черными вуалями.)

Человек в черном. Поставьте гроб здесь у двери. (Садится на скамейку неподалеку. Обе женщины садятся на пол по обеим сторонам гроба.)

Долгое молчание.

Шут. Послушайте, мадам, вы простудитесь на полу. Позвольте, я вам принесу кресла.

Дамы в черном не отвечают. Молчание.

Шут. Однако, черт возьми, делается скучно. Что это вы все носы повесили?

Молчание.

Я перестаю понимать что-либо. Сегодняшний спектакль какой-то дикий. Ничего этого не значится в пьесе. Вызвать автора, что ли? Неудобно. (Тихо.) Эй, суфлер, суфлер.

Суфлер (из будки тихо). А?

Шут. Послушай, братец, ты понимаешь что-нибудь?

Суфлер. Ни черта. Всяк жарит по-своему, я уже давно перестал суфлировать.

Шут. Вот будь после этого конферансье. Собачья жисть. Да говорите же вы, черт вас возьми? Двигайтесь, делайте что-нибудь. (Молчание. Кувыркается. Молчание.) И это не помогает. Я в отчаянии. Не знаю, что и подумать.

Молчание.

Голос. Почему его хоронят ночью, да еще в такую погоду?

Человек в черном. Это казненный. Его расстреляли, а тело выдали жене, чтобы она хоронила его ночью.

Молчание.

Тот же голос. А за что его расстреляли?

Человек в черном не отвечает.

Тот же голос. А за что его расстреляли?

Старая дама в черном. Его расстреляли за то, что он был честный человек, за то, что он боролся за правое дело, за то, что он покушался на жизнь насильника, который незаконно правит страной.

Дама в черном с молодым голосом. Они не были виноваты. Его расстреляли по недоразумению.

Голос. Кто же из них прав? Они говорят разное.

Молчание.

Старая дама. Будьте вечно прокляты вы, палачи, убившие его! О, святой мученик, я завидую тебе, потому что ты в раю. Пусть каждая капля твоей крови прибавит лишних мучений твоим убийцам.

Молодая дама. Не говорите. Не проклинайте невинных, они не знали, что делали. Они были обмануты. Они не виновны. Он не виноват. Произошло недоразумение.

Дама в скунсах (к седой даме). Мадам, простите, я не знаю, как вас зовут. Я вам сочувствую. Вам… вам… я говорю с матерью несчастного. Ваш сын святой. Я ненавижу убийц.

Дама в каракуле. Мари, т-сс… опомнись.

Человек в шапке. Да уж, что говорить!

Какой-то голос. Голодно!

Другой голос. Холодно!

Третий голос. Мерзко.

Четвертый голос. Хуже всякой смерти!

Шут. Ну, завели шарманку. Сейчас заладят говорить о картошке и пошли до завтра утром. (К публике.) Прислушайтесь-ка, а? Что я говорил?

Толпа на сцене заволновалась, заговорила, заспорила. Слышны ругательства по адресу правительства. Цены на продукты, политические слухи. Вздохи, нытье. Все кричат. Все вскочили. Все волнуются. Толпа изгибается и шипит, как хлебный хвост. Толпа забывает всякую осторожность. Крики удваиваются. Ищут, рыщут, на ком сорвать злобу.

Человек в шапке (указывая на группу рабочих). А кто виноват? Вот кто виноват! Они довели нас до этого, они захватили власть. Они — насильники.

Толпа (полукругом наседая на рабочего). Они виноваты… Они… Сволочь… Бездельники. Они довели нас до этого. Они отняли у нас хлеб… сахар… муку… бриллианты… матрацы… калоши… подтяжки… картошку… Вы кормите нас водой, а сами жрете булки… пироги… бифштексы, обжираются… кашу… пироги… устрицы… водку. Они напиваются допьяна. Они крадут… Они воруют… Они разрушили церкви… Они отняли у нас деньги. А у нас мебель… А у нас пишущую машинку. Они выбросили нас на улицу. Они убили наших детей… мужей… знакомых. Они отняли у меня велосипед. Я не ела полгода сливочного масла.

Голос за сценой: «Враг близок! Враг близок! Он приближается. Будьте на страже. Он приближается». Все смолкают.

Торжествующий голос из толпы. Идет освобождение… Кончилось ваше царство, кровопийцы. Освобождение близко.

Толпа. Освобождение близко! Освобождение близко! Они идут… они идут… они придут… они освободят нас. Мы будем есть булки и масло. Мы вернем наши деньги. Мы получим свободу Откроются рестораны. Они освободят нас… они освободят нас…

Человек. Это ложь… это ложь… (Вскакивая на стол.) Это ложь, говорю я вам. Это ложь.

Толпа (угрожающе завывая.) Кровопийца… Насильник… Бей его.

Человек. Это ложь, ложь, что они освободят вас. Кто они? Вы знаете их. Вы не знаете их, вы не видели их, потому что туманы и вьюги окружили город. Они не люди, они — звери, они — обезьяны. Обезьянье войско осадило нас. Пусть мы разбойники, но мы — люди, а они — звери волосатые. Вы ждете от них спасения, а они придут и убьют вас, они изнасилуют вас, они растерзают вас. Вы, дама в скунсах, кого будете вы проклинать, когда волосатые руки обезьян бросят вас на землю, когда толстые звериные губы вопьются в ваши нежные щеки, а кривые когти будут царапать ваши груди? А вы, дама с ребенком, кого будете вы звать, когда это когти вырвут глаза у вашего младенца, сунут их в ваш рот, чтобы вы проглотили их, когда острые зубы укусят ваши сосцы, чтобы пить ваше молоко матери? А вы, человек в меховой шубе, вы сможете класть возвращенные вам деньги в бумажник из вашей собственной кожи? А вы, толстый еврей, вы сможете спекулировать с вашим знакомым, качаясь на фонаре? Вы слышите, как завывает вьюга? Это воют они, ваши спасители, которых вы ждете, это воют обезьяны, осадившие город.

Молчание. Голос за сценой: «Враг близок! Враг близок! Он приближается! Будьте на страже! Враг близок». Завывание вьюги.

Глухие голоса из толпы.

У меня есть брат, который был у них.

У меня была дочь, которая ушла к ним и не вернулась.

У меня был муж, которого они убили за то, что он жид.

Они замучили моего отца… сына… сына… сына…

Они изнасиловали мою жену… жену… сестру… дочь… дочь… дочь.

Человек. Ага, вы сознаетесь. Вы не кричите больше мне, что я лгу.

Голоса из толпы (сперва робкие, потом все более уверенные). Но мы умираем… Мы больше не можем есть… Нам холодно… Мы голодны. Что нам делать? Где же выход? Здесь смерть, там смерть. Это неправда, что они звери. Мой брат видел их, они — люди, они те же люди, что мы… Но они убили моего мужа… Неправда… Как неправда? Они изнасиловали мою жену… Мою дочь… мою дочь… мою дочь… Неправда… Как неправда? Что ж я лгу? Это ложь… Это ложь… Неправда, это не ложь… Они дадут нам свободу. Они дадут нам есть. Они дадут нам свободу. Они освободят нас. Они дадут нам есть… они дадут нам есть… они дадут нам есть. Они убьют нас… они убьют нас. Ложь. Они убьют нас… Они дадут нам есть. Они дадут нам свободу печати. Они дадут нам есть… Они дадут нам есть… Свободу слова… Они дадут хлеба…

Человек. А вы все-таки ждете их? Вы не верите мне? Вы говорите, они дадут вам есть. Они дадут вам хлеба. Хорошо. Вы получите ваш хлеб. Вы слышите? Вы слышите? Вы слышите, они ворвались в город, они идут сюда, обезьяны… идут…

Голос за сценой: «Враг врывается в город! Враг лезет на стены. К оружию. Враг врывается в город». Мощные порывы вьюги.

Человек. Бегите же, встречайте ваших спасителей. Идите, получайте ваш хлеб, обезьяний хлеб. Вы слышите, они идут. Обезьяны идут.

Сильные порывы ветра.

Обезьяны идут.

В толпе паника: «Обезьяны идут! Обезьяны идут! Спасайтесь! Обезьяны! Спасайтесь!» Толпа в ужасе мечется. Завывание вьюги за сиеной все сильней.

Человек. Чего же вы боитесь? Ведь это же идут ваши спасители, ваши обезьяны. Обезьяны идут. Они принесут вам свободу. Они принесут вам хлеб, вы слышите — хлеб. Обезьяны идут.

Завывание вьюги. Паника все усиливается. Крик: «Закройте дверь». Толпа бросается к двери и закрывает ее. Все прячутся, кто куда может. На полатях спят крестьяне. У двери по обеим сторонам гроба на полу две дамы в трауре и недалеко от них на скамье человек в черном.

Голос за сценой: «Враг врывается в город. К оружию! Враг врывается в город!» Толпа в ужасе окружает человека.

Толпа. Спаси нас. Спаси нас. Обезьяны идут. Спаси нас, защити нас от них.

Человек. А, теперь вы хотите, чтобы я спас вас? Что ж вам нужно? Идите, встречайте ваших избавителей. Они дадут вам хлеба.

Толпа. Мы не хотим их хлеба. Звери идут. Обезьяны идут. Они убьют нас. Спаси нас! Обезьяны идут.

Заключительный порыв ветра, и все неожиданно стихает. Молчание.

Голос за сценой: «Враг отбит. Враг отбит. Но он близок. Он близок. Будьте на страже». Молчание. Толпа в смущении расходится по углам.

Шут (принимавший наравне с остальными участие в общей панике. К публике). Видели? Да это какой-то сумасшедший дом. Небось сами порядком струхнули, когда этот красный заорал: «Обезьяны идут. Обезьяны идут»? (Передразнивает.) И откуда он взял этих обезьян? Ну и спектакль. Я ничего не соображаю. Извольте быть после этого шутом. (Тихо.) Суфлер, а, суфлер. Сбежал, подлец, струсил. Однако так оставить дела нельзя. Полюбуйтесь-ка, попрятались по углам. как миленькие, и сидят себе там, повесив нос. Господа хорошие, бросьте жаться к стенкам. Чего, в самом деле, струсили. (К человеку в красном.) Товарищ, что ты народ пугаешь? Не видишь, что эти балбесы испугались не на шутку. Господа, давайте веселиться, перестаньте дуться. Надо что-нибудь придумать. Господа, не бойтесь, давайте веселиться. Господа, учащаяся молодежь, стыдитесь! Барышни скучают, а вы по углам забились. Не будьте трусами. Господин в меховой шапке, займите дам. Товарищи красноармейцы, закуривайте, не стесняйтесь. Господин певец, спойте нам что-нибудь душещипательное. Товарищ журналист, вытаскивайте вашу записную книжку, записывайте впечатления, выйдет хороший фельетон. Молодые люди, старики, барышни, дамы, проснитесь вы, черт вас возьми. Детвора, и вы туда ж, к мамам, домой захотели? Не бойтесь, обезьяны не придут, а если и придут, так только веселей будет, обезьяны добрые, обезьяны смешные. Ой, какие смешные! Хотите, я вам представлю обезьян. Нате, смотрите.

Кувыркается и прыгает, скачет, кружится, задевает всех, тормошит всех. Проливает у женщины с судком в руках суп, отнимает у старика костыль, подставляет ногу франту. Сцена оживает. Мальчишки встречают гиканьем каждую проделку шута. Понемногу они присоединяются к нему. За ними начинают двигаться, шуметь гимназисты. Мужчины закуривают, женщины охорашиваются. Начинаются общие разговоры. Молодые люди подходят к барышням, дамы говорят о хозяйстве, о продуктах, толстые буржуи спекулируют в углу. Каждый возвращается к своему делу. А посредине шут с толпой детей беснуется.

Шут. Так, так. Веселей, веселей! Больше жару, наддай паров! Веселей!

Кто-то затягивает песню. Кто-то фальшивит на откуда-то взявшейся гармонике. Кто-то насвистывает марш. Все говорит, движется, смеется.

Шут (громовым голосом). Обезьяны идут!

Смятение.

Шут (разражаясь хохотом). Хо-хо! Испугались… Дураки… (К публике.) Видели идиотов? Хо-хо-хо… (Кувыркается.)

Толпа облегченно хохочет. Движение возобновляется с новой силой. Настроение все поднимается.

Шут. Музыка, играй!

Кто-то садится за рояль и играет плясовую. Толпа хором подхватывает. Кто-то кричит: «Танцы». Образуется круг для танцев. Все говорят, пляшут, дерутся со всеми, не различая рангов, сословий, возрастов. Общее дикое веселье. Только на полатях спят крестьяне, у правой двери на полу по обеим сторонам черного гроба две дамы в трауре, неподалеку от них человек в черном.

Шут. Вот это я понимаю, вот это дело. (К публике.) Ну что, ребята, теперь веселее? Подождите, то ли еще будет.

Неожиданно в камин, через дымовую трубу падает клоун, за ним другой, третий, четвертый.

Толпа в ажитации.

1-й клоун (с сильным иностранным акцентом). Привет. Весело живете. Вот и мы приехали к вам. Стукнулись в дверь, заперто. Мы через трубу, на то мы и клоуны. Альфред, Серж, сюда, покажите ваше искусство.

Начинается клоунада. Клоуны поют, прыгают, кувыркаются, пляшут, отпускают цирковые остроты, дерутся. Толпа с криком кружится вокруг них.

Шут. Стой! Это что такое? Это что за люди? Господа, господа, постойте. Да это ж клоуны. Нет, это уж черт знает что такое. (Хватая первого клоуна.) Постой, по какому-такому праву залез сюда? Кто тебя просил? Пошел вон.

1-й клоун. Сам к черту пошел. Мы клоуны, мы из цирка. Пусти, видишь, народ ждет.

Шут (возмущенно). Погоди. Это уж не фасон у другого хлеб отбивать. Я здесь шутом приставлен. Мне веселить публику надо, а не тебе.

Толпа. Пусти его, пусти… Мы ждем… Пусти, говорят тебе.

2-й клоун (шуту). А ты кто такой, что приказываешь?

Шут. Я — шут, шут этой пьесы.

3-й клоун. Ишь тоже. Надел полосатые брюки и думает, что уже клоун. Ты в цирке служил? В профессиональном союзе состоишь?

Шут. Я не клоун. Я — шут, я — шут этой пьесы.

1-й клоун. Ну, так не лезь не в свое дело. Тоже нашел чем удивить — шут. Отстань, не лезь не в свое дело, а то худо будет. Ребята, вот этот полосатый мешает нам веселиться, оттяните его.

Толпа. Отстань, отстань, пошел вон!

Шут. Господа, господа, погодите. Ведь я тоже умею так. Смотрите, да я лучше их. (Кувыркается, пробует подражать клоунам, но безуспешно. Те действуют дружно, сообща, разнообразно и лучше забавляя толпу. Никто не обращает внимания на шута.)

Товарищи! Господа! Смотрите. Не смотрят. Неблагодарные. Не я ли вытащил их из меланхолии. Детвора! И они туда же. (К публике.) Товарищи, помогите хоть вы мне выгнать этих нахалов. Как, и вы увлечены, и вы не хотите больше смотреть на меня? И по-вашему они прыгают лучше меня? И вы предпочитаете мне каких-то неучей? О, проклятый спектакль! Я ничего не понимаю. Все смешалось, все спуталось. Никто не знает своей роли, каждый делает, что хочет. Какие-то проходимцы. Что ж мне делать? Господа, опомнитесь. Я отвечаю за спектакль. Разрешили поставить только революционную пьесу, а тут сам черт ничего революционного не сыщет. Занавес, занавес. (К публике.) Товарищи, ради Бога, не обращайте внимания на этих сумасшедших. Ей-Богу, здесь нет ни слова верного. Пьеса хорошая, пьеса революционная.

Сюжет следующий: ночью в осажденном контрреволюционными войсками городе, в этом доме, собираются люди, символизирующие, в некотором роде, все классы общества. Видите, какие странные декорации — одна стена избяная, одна чердачная… эта — каменная, дворцовая, так сказать старый режим. Так-с… Хм… Отношение этих людей к революционной власти различное. В результате… Хм… В результате, после высоких разговоров и красивых речей все записываются в Красную Армию… Ха… Сюжет, как видите, хороший, революционный… Но, однако, по-видимому, произошло недоразумение. На улице сегодня вьюга, наш город, как на зло, действительно осадило какое-то войско, говорят, обезьянье. А на улице вьюга, ни зги не видать, и эти люди ворвались на сцену… Хм… Хм… Всё смешалось… Хм… Всё перепуталось.

Голос из публики. Эй ты, полосатый, пошел к черту, не мешай смотреть.

Шут. Товарищи, товарищи, как же вы.(Оборачивается к толпе, которая продолжает неистовствовать.) Господа, господа, осторожнее, не опрокиньте декорации.

Сильный стук в правую дверь. Никто не обращает внимания. Стук усиливается. Голос: «Отворите, отворите. Именем революционной власти, отворите». Шум на сцене затихает: «Кто там?!» — «Отворите. Именем революционной власти, отворите. Мы будем ломать дверь». -«Кто вы?» — «Отворите, обыск». Толпа замирает. «Отворите». Дверь трещит.

Шут. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день. Доплясались. Что, господа клоуны, угомонились. Нашлась и на вас управа (хватаясь за карман). А, черт, я забыл документы.

Голос за сценой: «Эй вы, вы откроете или нет?»

Шут. Ну, товарищи, ничего не поделаешь. Открывайте.(Направляется к двери.)

Толпа. Не надо… не надо… Не открывайте.

Дверь трещит.

Шут. Ну, а как они дверь сломают? (Отворяет.) Пожалуйте!

В комнату вваливается патруль красноармейцев во главе с комиссаром.

Комиссар. Что за сборище? Город на осадном положении, всякие собрания запрещены. Разрешение есть?

Шут. Видите ли… товарищ… это спектакль… пьеса революционная… На тему «Да здравствует Красная Армия!» Революционная пьеса, одобренная…

Комиссар. Вы мне зубы не заговаривайте. Становись у дверей. Разрешение есть?

Шут. Вот пожалуйте!

Комиссар. «Сим удостоверяется, что пьеса: „Сомкнутыми рядами“ разрешена к постановке в театре»? Да что вы, смеетесь надо мной? Какой тут театр? Какая постановка? Ваши документы?

Шут. Я, видите ли. забыл бумажник!

Комиссар. Бери его.

Шут. Позвольте, позвольте… Вы не имеете права. Я известный артист.

Комиссар. Знаем мы вас… дезертиров.

Шут. Товарищ, товарищ… Я, честное слово, не дезертир. Я освобожден по болезни. (Тихо.) У меня грыжа.

Комиссар. Пожалуйте, пожалуйте в комендатуру, там разберут. Господа, приготовьте документы. Ребята, обыскивай.

Красноармейцы рассыпаются по сцене, проверяя документы, и шарят под стульями, под скамейками. Открывают рояль.

Красноармеец. Товарищ комиссар, так что здесь мука Что прикажете делать?

Комиссар. Много?

Красноармеец. Да с пуд будет.

Дама в скунсах. Помилуйте, что вы, что вы. Здесь только десять фунтов.

Комиссар. Отобрать.

Дама в скунсах. Господин комиссар, господин комиссар, как же это так?.. Оставьте муку… Это не моя мука… Я ее только что у тех мужичков купила.

Комиссар. Ваша не ваша — не мое дело. У вас нашли, у вас и отнимают.

Дама в скунсах. Господин комиссар. Послушайте, вы не имеете права. Слышите, вы не имеете права?!

Дама в каракуле. Мари, оставьте. Вы нарветесь на скандал. Разве можно разговаривать с разбойниками?

Комиссар. Что-о? Это я разбойник? Ваши документы.

Дама в каракуле. У меня нет документов. Я при муже.

Комиссар. Арестовать.

Дама в каракуле. Вы не имеете права.

Комиссар. Без разговоров. (С насмешкой.) Разве можно разговаривать с разбойником!

Красноармейцы отнимают продукты.

Красноармеец (ощупывая толстую даму). Уж больно вы, товарищ, толсты.(Пробует залезть за кофточку.)

Толстая дама. Нахал!

Красноармеец. Но-но… Ты потише.

Другой красноармеец (держа толстого буржуя). Ты спекулянт? Скидавай пиджак. Посмотрим, что у тебя на пузе спрятано? Орлов, подсобляй.

Толстая дама. Нахал! Нахал! Господин комиссар, удержите его. Комиссар!

Обыск продолжается все с большим оживлением. Красноармейцы отнимают продукты, купленные у мужиков. Обыскивают, обшаривают карманы. Отнимают у мальчишек их товар. Требуют документы. Несколько человек арестовано. Между ними два клоуна, арест которых сопровождается радостными криками шута. Толпа ропщет, волнуется, кричит, ругается.

Толпа. Пустите… Хамы… Пустите… Этот хлеб из кооператива по карточкам. Негодяи… Ну, ты, в шубе, молчи… Дяденька, это мои папиросы, ей-Богу же, мои. Я не спекулянт, пусти… Где ваша учетная карточка?… Нахал… Арестовать его… Оставьте моего сына… В комендатуре разберут… У меня пропал кошелек… Не трогайте меня, я сам сниму… Воры. Мерзавцы. Негодяи. Кровопийцы. Потише… потише… Кровопийцы… Насильники… Осторожней… Воры… Бездельники… Негодяи…

Матерные ругательства. Драка. Толпа обступает красноармейцев, угрожает.

Комиссар. Молчать! Осади назад. Отстаньте. Попробуйте только. Я прикажу стрелять… Осади назад… Я прикажу стрелять.

Толпа. Убийцы… Конокрады… Хамы… Погодите… Придет наше время. Попили нашей кровушки, будет… Они придут. Вы ответите нам… Мы еще увидимся… Они придут… Они придут… Они придут… Они придут… Они придут, наши спасители… Они под городом… Они идут… Они придут… Они отомстят вам… Мы ждем их… Они придут… Мы ждем.

Неожиданно удар грома. Молния. Декорации трясутся. Громовый голос за сценой: «Враг ворвался в город. Враг ворвался в город. Спасайтесь, спасайтесь… Враг в городе. Спасайтесь. Обезьяны идут». Гром, молния, грохот. За сиеной оглушительный звериный рев. Крик: «Обезьяны идут».

Толпа(паника, еще более сильная, чем первая. Красноармейцы смешиваются со штатскими, обыскивающие с обыскиваемыми. Клоун бежит рядом с шутом, мальчишка с милиционером и т. д.). Обезьяны идут. Обезьяны идут. Спасайтесь… Помогите… Обезьяны идут. Мы не хотим, чтобы они пришли… Обезьяны идут… Обезьяны идут… Обезьяны идут… Обезьяны идут.

Гром. Молния. Грохот. Декорации трясутся. За сценой звериный рев. Крики: «Обезьяны идут».

Паника.

Человек (во время предыдущей сцены он куда-то исчез. Громовым голосом). Спокойствие. Спокойствие. Стройте баррикаду. Все на баррикаду. Мы отразим их. Только спокойствие. Кто хочет идти встретить их? Никто? Кто хочет попасть в лапы к ним? Никто? Стройте же баррикаду. Обезьяны идут. Старики, дети, женщины. Обезьяны идут. Все на баррикаду.

Толпа, все еще волнуясь, но уже без паники. Гром и молния не прекращаются. Время от времени особенно сильные раскаты грохота и звериного рева вызывают еще короткие порывы панического ужаса, сопровождаемого криками «Обезьяны идут!», но мощные окрики человека восстанавливают порядок.

Толпа. Стройте баррикаду… Стройте баррикаду… Спокойствие… Спокойствие… Все на баррикаду… Обезьяны идут… Спасайтесь… Обезьяны идут… Обезьяны идут… Помогите… Спокойствие… Спокойствие… Стройте баррикаду… Все… Все вместе… Все… Разбудите мужиков… Разбудите мужиков… Все вместе… Стройте баррикаду… Стройте баррикаду.

Тащат кресла, скамейки, стулья, рояль.

Из чего строить баррикаду? Где строить баррикаду? У нас не из чего строить. Из чего мы будем строить баррикаду? Из чего строить баррикаду?

Человек. Ломайте стены.

Толпа. Ломайте стены… Ломайте стены… Стройте баррикаду… Все. Все. Обезьяны идут. Обезьяны идут. Помогите. Обезьяны идут. Спокойствие. Стройте баррикаду. Ломайте стены… Ломайте стены… Ломайте стены… Все вместе… Все. И ты… И ты… Все… На баррикады. Обезьяны идут. Обезьяны идут… Стройте баррикаду.

Снимают суфлерскую будку. Появляется лысая голова суфлера.

Все. Все. На баррикаду.

Суфлер присоединяется к толпе.

Все… Все…

Декорации падают. Их ломают на части, складывают в баррикады. Колонны, мебель, пальто, трости — все валится в кучу. Остается только гроб. По бокам черного гроба на полу две женщины в трауре.

Толпа. Волоките гроб. Волоките гроб. На баррикады. Гроб. Стройте баррикаду.

Бросаются к гробу, волокут его. Дамы в трауре по обеим сторонам гроба впиваются в покойника, не пускают его.

Толпа. Тащите гроб. На баррикаду. Оторвите от него женщин. Оставьте гроб. Волоките гроб. Оторвите женщин. Выбросьте покойника и давайте гроб. На баррикаду.

Выбрасывают из гроба покойника в черном саване. Он неожиданно оживает, вскакивает на ноги.

Толпа. Мертвец ожил. Мертвец ожил. Обезьяны идут. Обезьяны идут. Спокойствие. Мертвецы оживают. Мертвец — к нам! Мертвец — к нам! Все на баррикаду! Все. Все. Все.

Мертвец и обе дамы в трауре присоединяются к толпе, строящей баррикаду.

Человек. На баррикады. Все вместе… Все… (К публике.) Товарищи, к нам. Все. Все. Не бойтесь. Все против общего врага. Против зверей. Обезьяны идут. Все против них. За общее дело.

Публика из зала карабкается на сцену и присоединяется к толпе.

Так, так. Все вместе. Все. Крестьяне, рабочие, интеллигенты, дамы, господа. Все на баррикады. Вооружайтесь… Вооружайтесь… Обезьяны идут.

Откуда-то появляются ружья, пистолеты, сабли, топоры, вилы, дреколье. Каждый вооружается, чем попало. На сцене навалена огромная баррикада из полотен, досок, мебели, гроба и т. д. Толпа за баррикадой напряженно ждет врага. Посреди человек в красном держит красное знамя. Гром. Молнии. За сценой звериный приближающийся рев и крики: «Обезьяны идут».

^{Написана в январе 1920}

^{Веселый альманах. М.-Пб., 1923, с. 113–149.}