В кабинете шефа русского отдела одной из иностранных разведок шло экстренное совещание. Во главе стола, покрытого зеленым сукном, сидел сам шеф, коренастый мужчина в темных очках специальной формы, закрывающих три четверти лица. Шеф неукоснительно соблюдал правила конспирации и требовал того же от своих сотрудников. Подлинной его фамилии никто из подчиненных не знал. Одни называли его «мистер Кокс», другие — «мистер Бэдли», третьи — «мистер Сидоров». Он откликался на любую фамилию.

Шеф внимательно оглядел четверых своих ближайших помощников, находившихся в кабинете, и остался доволен их внешним видом: банальные, незапоминающиеся лица; пустой, заурядный взгляд, одинаковые потрепанные костюмы. Таких людей увидишь — и сразу же забудешь. Даже сам шеф зачастую не мог узнать их, встретив случайно на улице или у общих знакомых.

— Кто из вас, лучших специалистов по России, может ответить, что означает русское слово «Бельск»? — спросил шеф.

Сотрудники задумались. Слово было незнакомое.

— Человек, который белит стены? — предположил мистер Флинт, заместитель шефа.

— Муж белки? — высказал догадку Вагнер.

— Нет, это спортивное общество, — возразил Полонский.

— А вы что скажете? — повернулся шеф к Джину Бренди, который считался в отделе знатоком русской души.

Бренди потер виски.

— Я думаю, что Бельск — это какое-нибудь распространенное сокращение, они у русских в ходу. Ну, например, это может означать «белая водка с красной головкой».

— М-да, — поджал губы шеф, — вы поразительно осведомленные люди. Бельск — это промышленный город у них там, за железным занавесом. И в этом Бельске есть так называемый завод N7, продукция которого нас весьма интересует. Там сейчас группа видных инженеров работает над очень важным изобретением. По нашим сведениям, работа близится к концу. Необходимо заслать в Бельск нашего человека, который бы или достал чертежи, или похитил руководителя работ. Кроме того, завод надо на длительный срок вывести из строя. Учитывая важность задания, может быть кто-то из вас, господа, возьмется? Что скажете, Флинт.

— Вы же знаете, шеф, — развел руками заместитель — мне недавно вырезали аппендицит. Я просто не дотащу этого главного инженера. У меня разойдутся швы…

— А вы, Полонский?

— У меня склероз, — горячо возразил тот, — я не запомню ни одной явки.

— А у меня тетя умерла, — сокрушенно покачал головой Вагнер. Если хотите, я могу представить справку.

— Тогда нечего ходить на службу! — рассердился шеф. — Возьмите отгул! Ну а вы, Бренди, не хотите отличиться? В случае успешного исхода вас ждет повышение и чек на сто тысяч.

— Я-то с удовольствием, — сказал Бренди. — Но вам же известна моя слабость. Я могу выпить лишнего и провалить всю операцию. Нет, тут нужен человек, крепкий во всех отношениях. Такой, например, как Джеймс Бонд…

— Джеймс Бонд? — задумчиво переспросил шеф. Агент 008? Ну что ж… Это человек, для которого нет невозможного.

— Но он сейчас в отпуске, — заметил Флинт. После того блестящего дела в Латинской Америке, когда он организовал одиннадцать переворотов в семи странах, ему предоставили три месяца отпуска.

— Ничего, отзовем, — прищурился шеф. — Он, наверное, уже истратил все отпускные и снова не прочь хорошо заработать. А за эту операцию он получит столько, что ему хватит на всю жизнь…

— 008 — это прекрасная кандидатура, — с энтузиазмом поддержал Полонский. — Человек без нервов, вынослив, как грузчик, находчив, как конферансье. И память отличная.

— И здоровье превосходное, — добавил Флинт. Лучшего исполнителя нам не найти. Железный характер, стальная воля, золотые зубы. В них можно прятать микропленку.

— Говорит на восьми языках, нем как рыба, — присоединил свой голос к общему хору Вагнер. — Я не помню ни одного дела, с которым он не справился бы. Помните его предпоследнюю операцию? На себе перенести через границу двухтумбовый письменный стол, набитый секретными документами! На это способен не каждый.

— Решено! — шеф стукнул кулаком по столу. Чтоб завтра же 008 явился ко мне для получения инструкций. За экипировку отвечаете вы, Флинт. Снаряжение, оружие, аппаратура — все должно быть на уровне последних достижений техники. Попробуйте подсунуть ему какое-нибудь старье со склада — голову сниму!

Шеф взглянул на часы.

— Ого, засиделись! Прошу разойтись. До завтра, господа…

Вентиляция в вагоне не работала. Окно не открывалось. Больше всех от этого страдал высокий элегантный гражданин из седьмого купе, едущий в Бельск. Из кармана его пиджака торчал белоснежный платок, но гражданин упорно не хотел пользоваться им. Сначала он вытирал вспотевшее лицо рукой, на которой виднелась татуировка «Вася». Но пот был таким едким, что буква «В» вскоре растворилась. Гражданин удивленно поглядел на оставшиеся три буквы и потихоньку выругался не по-нашему: «Все-таки этот негодяй Флинт подсунул мне лежалую тушь!» Пассажир натянул перчатки, чтобы сохранить остатки татуировки, и принялся утираться рукавом.

К вечеру пиджак приобрел такой вид, что подсевшая в пути на каком-то полустанке старушка поинтересовалась:

— За грибами едешь, милой? Аль на заработки?

— На заработки, бабуся, — на чистейшем русском языке ответил Дж. Бонд и приветливо обнажил в улыбке золотые зубы. Он не только говорил без акцента, но в зависимости от обстоятельств умел по-вологодски окать и по-московски акать.

За окном стало совсем темно. Бонд взял у проводницы постель, попросил разбудить его, когда поезд будет подходить к Бельску, и мгновенно, без сновидений уснул.

Пробудился он от того, что кто-то тряс его за плечо. Сначала он решил, что пришли его забирать. Но железные нервы не дрогнули. Он осторожно высунул из-под одеяла натренированную пятку и молниеносным заученным ударом выбил у проводницы из рук стакан с горячим чаем. Кипяток обжег ему ногу и вернул к действительности.

— Прошу прощения, — обаятельно улыбнулся он. — Замучили проклятые судороги.

— Припадочный, что ли? — соболезнующе спросила проводница.

— Только что из больницы, — подтвердил Бонд. — Три месяца лечился, и все без толку.

— Бывает, — утешила его проводница. — Ну ладно, готовьтесь, сейчас ваша остановка…

Агент 008 спустился на перрон, вошел в здание вокзала и, усевшись на скамейку, стал дожидаться утра. Чтобы не терять времени даром, Джеймс Бонд принялся изучать висевшую над ним таблицу стоимости билетов. В таблице перечислялось множество двузначных сумм, а чуть ниже написанное тушью объявление как бы подводило итог этому цифровому высказыванию: «Ничто не стоит нам так дешево, как вежливость»…

Предусмотрительный Бонд на всякий случай выучил таблицу вместе с объявлением и, проголодавшись, купил в буфете калорийную булочку. Золотые зубы заскрипели, встретив в лице кондитерского изделия достойного противника. Иностранное золото слегка погнулось, но выдержало испытание. Буфетчица посмотрела на Джеймса с уважением и предложила ему коржик. Бонд внутренне напружился и, не желая еще раз подвергать риску драгоценный металл, мощными деснами раздробил коржик.

Посрамленная буфетчица скрылась в подсобном помещении, а ощутивший мощный прилив уверенности в своих силах агент 008 сдал вещи в камеру хранения и с маленьким чемоданчиком в руках вышел на привокзальную площадь. Осмотревшись, он увидел на противоположной стороне площади киоск «Соки-воды» и незаметно улыбнулся в рукав. Все шло по плану, тщательно продуманному шефом и его помощниками. Здесь у киоска, ровно в девять часов двадцать три минуты Джеймса Бонда будет ожидать связной. Агент 008 должен подойти к киоску, выпить три стакана воды, два раза кашлянуть и утереться белоснежным носовым платком. Это послужит условным сигналом для связного, который приблизится к Бонду и спросит:

— Вы не знаете, где можно купить сок манго?

Ответ на пароль таков:

— Нет, не знаю, но я могу уступить вам свою очередь на польскую кухню.

Агент 008 еще раз повторил про себя эти слова и взглянул на часы. До встречи оставалось пять минут. Он снял пылинку с измятого пиджака и неторопливо направился к киоску. Сердце его билось спокойно, пульс прекрасного наполнения отбивал ровно шестьдесят ударов в минуту, все другие органы тоже работали как ни в чем не бывало. Это был матерый волк, закоренелый шпион и прожженный диверсант. Он никогда не терзался сомнениями и всегда был уверен в успехе. Он не знал неудач.

Джеймс Бонд внешне приятной, а на самом деле циничной и самоуверенной походкой приблизился к киоску, погладил языком слегка взъерошенные после коржика десны и поднял глаза. К закрытому окошку киоска была косо прикреплена бумажка с размашистой надписью: «Ушла на базу».

Бонд растерянно повертел в руках двугривенный, неожиданно для себя самого почесался спиной об угол киоска и отправился на запасную явку.

Высокий элегантный мужчина в пиджаке с засученными рукавами сошел с трамвая на тихой Кооперативной улице и остановился в недоумении. Тот, кто бывал на Марсе, легко может представить себе открывшийся взору мужчины пейзаж. Кругом дыбились горы земли и строительного мусора, отделенные друг от друга глубокими канавами; там и сям, словно остывшие метеориты валялись вывороченные из мостовой булыжники, а в беспорядке разбросанные трубы напоминали стволы гигантских доисторических деревьев.

Мужчина с засученными рукавами легко, как заправский спортсмен, перескочил одним махом две канавы и угодил в третью. Везение и здесь не изменило Джеймсу Бонду. В канаве, хозяином которой он оказался, сидели на корточках двое мальчишек и, спрятавшись от всей улицы, курили.

— Как дела, пацаны? — заговорщически подмигнул шпион и протянул им пачку «Беломора». — Угощайтесь… Кстати, вы не знаете, где тут дом номер тридцать четыре?

— Хо, — сказал мальчик постарше, беря папиросу, — его еще два месяца назад сломали.

— Как сломали? Когда?

— А аккурат после того, как газ подвели. В апреле, не то в мае.

— А жильцы куда переехали? Я племянник ихний, погостить приехал…

— Погодите, дядь, сейчас я домой сбегаю, узнаю. Они, когда переезжали, всем соседям адрес свой оставили. На случай, говорят, если кто будет спрашивать.

Через пять минут мальчишка протянул диверсанту клочок бумаги.

— Вот… улица Перевыполнения, дом 14, корп 8, кв 272. Ехать на 7 авт, а потом пешком…

Бонд поблагодарил, оставил ребятам пачку папирос и выбрался из канавы, попутно порвав штаны о ржавую проволоку.

Через полчаса он уже выходил из автобуса на улице Перевыполнения. Вокруг высились пятиэтажные здания, причем каждое из было похоже на соседнее, как один золотой зуб во рту Бонда на другой. У шпиона слегка закружилась голова.

На стене ближайшего дома была крупно выписана цифра 10.

— Ага, — сказал себе шпион по-иностранному, — это где-то рядом. Сейчас будет 12, а потом 14.

Он подошел к следующему зданию и остановился. Здесь висел номер 22.

Джеймс Бонд шмыгнул носом и пошел дальше. Соседний дом числился под номером 7. Впервые за последние двадцать лет агент 008 начал нервничать. Женщина с хозяйственной сумкой, к которой он обратился, сделала неопределенный жест рукой.

— Дом 14 — это где-то там, в глубине квартала…

Диверсант свернул с улицы и углубился в лабиринт зданий-близнецов. Перед его глазами, как верстовые столбы, мелькали номера: 19… 43… 4А… 28…

В шпионской школе его научили разгадывать любой шифр, отыскивать ключ к любой цифровой комбинации. Но со столь хитроумной загадкой Джеймс Бонд еще не встречался. Перебрав в памяти все известные ему системы цифровых шифров и не достигнув результата, агент 008 выбрал уголок поукромнее, незаметно огляделся по сторонам и вынул из чемоданчика старый, пожелтевший огурец. Шпион надкусил его и вытащил из середины спрятанный туда план города. Этот тайник был личным изобретением шефа. В случае опасности огурец вместе с планом надлежало съесть. Бонд изучал план минут десять, потом щелчком запихнул обратно. На плане улицы Перевыполнения вообще не было. На этом месте значился пустырь. Безрезультатно проплутав по дворам еще часа два, всегда выдержанный и спокойный Джеймс Бонд осатанел. На нервной почве он начал путать русские слова и, запинаясь обратился к какому-то деду с мусорным ведром в руках:

— Мамаша, где дом 14?

Старик удивленно поглядел на странного собеседника. Перед ним стоял интеллигентный мужчина в рваных брюках и с белоснежным платочком в кармане.

— Чертова бабушка тебе мамаша, — обиженно сказал дед. — В шляпе, а хулиганишь.

Шпион из последних сил взял себя в руки.

— Простите великодушно! Зрение плохое, а очки дома забыл. Приехал, понимаете, в гости, а дом никак не могу найти… Выручайте, вы, я вижу, местный…

— А, что толку! — махнул рукой старик. — Сам два дня как переехал. Только к мусорному ящику дорогу знаю, да к трамвайной остановке. Постой, постой, какой, ты говоришь, дом? 14?.. Вроде я такой где-то видел… Вот что, иди прямо, пройдешь стройку, повернешь направо и наискосок…

— Наискосок, — повторил агент 008.

— Эх, — покачал головой дед, — не найдешь ведь ты сам! Тут так все напутано, такой винегрет!.. Ладно, — махнул он рукой. — Пойдем — провожу…

Они миновали стройку, свернули направо, потом налево и вышли к дому N41.

— Вон какая петрушка! — обескураженно произнес дед. — Ну-ка, пройдем немножко дальше…

Они прошли дальше и наткнулись на дом N2.

— Извини, товарищ, — сказал дед. — У меня щи на плите стоят. Мне домой надо.

Они повернули обратно, но вскоре остановились. Дорогу преграждал дощатый забор.

— Откуда здесь забор? — недоуменно спросил дед. — Когда мы шли туда, его не было.

— Не знаю, папаша, — огрызнулся шпион. — Я не здешний.

Они пролезли в дырку, миновали еще два дома и вышли к трансформаторной будке.

— Шабаш, заблудились, — вздохнул старик, перевернул ведро и сел. — А все из-за тебя. Ходят здесь разные, выспрашивают… Как я теперь дом свой найду?!

Он подпер щеку рукой и, неожиданно переменив тон, заискивающе попросил:

— Ты уж меня не бросай… Вместе будем выбираться. Ты теперь за меня ответственный…

Стало темнеть. Они еще минут сорок покружили по дворам, пытаясь узнать дорогу у прохожих, но тщетно. Каждый знал только свой дом и боялся отходить от него дальше, чем на тридцать шагов. Наконец уставшие и голодные товарищи по несчастью вышли снова к будке и в изнеможении прислонились к ее стене.

— Садись, — великодушно разрешил дед и, подвинувшись, уступил Бонду краешек мусорного ведра. — Чего там считаться, теперь у нас все общее…

Старик достал из кармана кусок сала, вытер о штаны и, откусив половину, протянул остаток шпиону. Обычно брезгливый Бонд ногтем очистил с сала приставшие крошки и жадно набросился на свою порцию. Уничтожив ее, он поднялся с ведра, зашел за угол, чтобы не делиться с дедом своими собственными запасами, достал из кармана шпионский огурец и слопал его вместе с планом города.

Когда он вернулся к своему незадачливому провожатому, тот стоял на перевернутом ведре и, словно собака-ищейка, поводил носом из стороны в сторону.

— Щами горелыми пахнет, — сказал дед, — это мои… Ну-ка ступай за мной. Он зашагал вперед, высоко задрав нос и принюхиваясь, а Бонд с помятым ведром пристроился у него в кильватере. Они вышли к знакомому забору с дыркой, пролезли в нее, обогнули стройку…

— Кричи «ура»! — радостно воскликнул дед и с размаху хлопнул Джеймса по плечу. — Вот мой дом! Теперь я тебя никуда не пущу. Ночевать у меня останешься. Все равно тебе сегодня отсюда не выбраться…

Измученный агент 008 не сопротивлялся.

— Мы теперь с тобой вроде как породнились, — возбужденно говорил старик, хлопоча на кухне. — Тебя как звать-то?

— Василий Петрович Щукин, — заученно представился агент. — Родился в 1929 году в семье рабочего. Образование среднее. Холост…

— Женим, — перебил его хозяин, — на этот счет не беспокойся. У меня племянниц целая куча…

Дед поставил перед гостем сковородку с дымящейся яичницей и, приветливо глядя ему в рот, продолжал:

— А меня дядя Миша зовут. Да ты ешь, ешь, не стесняйся. Как говорится, еда не беда, было б куда.

Закусив, новоявленный Щукин повеселел.

«А что, если я завербую этого старика? — подумал неблагодарный шпион. — Квартира неплохая: балкон, солнечная сторона. Поселюсь здесь, потом можно будет поменяться на двухкомнатную.»

Эта мысль пришлась Бонду-Щукину по душе и, когда легли спать, он решился вызвать деда на откровенный разговор.

— Дядя Миша, а где ты работаешь? — хитро начал он издалека, как учили его в шпионской школе.

— Я-то? — отозвался с раскладушки хозяин. — О, брат, у меня работа такая, что не каждому доступна. Потому как ответственность очень большая. Чуть что не так — и нет человека…

У диверсанта сперло дыхание, и, чтоб не выдать своей радости, он накрылся с головой одеялом. Через некоторое время, успокоившись, Щукин снова высунул голову.

— Рассказывай, дядя Миша, я слушаю. Так кем ты, говоришь, работаешь?

— Шеф-поваром в столовой номер 3, - гордо произнес хозяин. Знаешь, какая это работа? Тут ведь кого попало не поставишь! У нас как? Чуть клиенту не угодил — он уже больше к тебе не придет. Потеряешь клиента! И пойдет он к примеру в столовую «Арктика». А там ведь антураж: все как на Северном полюсе. Холод собачий, официантки в унтах ходят. И кормят одними консервами. Так разве я могу едоку дать возможность переметнуться? Да ни в жизнь! Я знаю, многие нашу профессию недооценивают. А только без нее никуда! Еда, брат — это великое дело!

Щукин кивнул и хотел перевести разговор на разные шпионские темы, но дядя Миша не дал ему вставить слова.

— Нет, ты не спорь. На еде все держится. Возьми хоть сказки детские. Там на чем все построено? Кто-нибудь кого-нибудь съесть хочет. Волк Красную Шапочку, лиса — петуха, дед и баба — кашу с молоком. А уж за репкой или там колобком просто драка, очередь выстраивается…

— Да у меня тоже профессия неплохая, — воспользовавшись паузой, пошел в открытую шпион. — И деньги неплохие, и…

— Не в деньгах счастье, — перебил старик. — Главное, чтобы люди твое занятие уважали. Вот, к примеру, собираешься ты в театр. Так хоть в валенках иди — все равно пустят. А в ресторан — ни-ни! Ресторан к себе уважения требует…

Щукин еще несколько раз пытался взять слово, но наконец отчаялся, повернулся к стене и захрапел.

— Ты что, спишь? — обиженно спросил дядя Миша. — Ты постой, я тебе еще не рассказал, как свиные отбивные делают…

В половине второго ночи диверсант взмолился:

— Ладно, дядя Миша, давай спать. Утром поговорим.

— Экий ты соня, — осерчал хозяин. — Выспишься еще, успеешь. Авось завтра воскресенье. Ты лучше послушай, как с мучным червем бороться…

Щукин спрятал голову под подушку, но эта звукоизоляция оказалась слабоватой.

«Убить мне его, что ли?! — чуть не плача подумал шпион. Подкрадусь, царапну отравленным ногтем — и конец!.. Нет, нельзя, — подсказала агенту 008 обостренная память. — Старик говорил, что у него племянниц много. Значит, хватятся быстро. Начнут искать, нападут на след. А здесь где-то явочная квартира недалеко…»

В четвертом часу утра Джеймс Бонд не выдержал. Потирая красные от вынужденной бессонницы глаза, он встал, оделся и пошел к двери.

— Ты куда, — спросил хозяин, прервав рассказ о сортности говядины.

— По нужде, — буркнул гость, выскользнул из квартиры и бросился бежать.

На следующее утро ровно в 9.23 Василий Петрович Щукин подошел к киоску «Соки-воды» на привокзальной площади. Вчерашней бумажки не было. Ее заменила другая: «Киоск закрыт. У продавца болен муж.» Щукин шумно высморкался в белоснежный носовой платок, небрежно сунул его в задний карман брюк и поехал обратно на улицу Перевыполнения.

На этот раз ему повезло больше. Через какие-нибудь полтора часа он увидел перед собой полуметровую цифру 14, тщательно выписанную белой краской на стене очередного пятиэтажного строения. Шпион еще раз повторил про себя пароль, отыскал квартиру 272 и дал один короткий и два длинных звонка. На пороге появился заспанный мужчина, кутающийся в женский сарафан.

— Я от Эрнста Эдуардовича. Вам дверь обить не требуется? — многозначительно произнес Щукин.

— Дорогой мой! — расплылся в улыбке мужчина. Конечно, требуется! Надо же, какая удача! Второй месяц мастера ищу, а он сам явился!

Мужчина в сарафане ухватил диверсанта за рукав и потащил в квартиру. Щукин нахмурился. Он ожидал услышать от хозяина совсем другие слова.

«Что он, забыл отзыв, что ли?» — обеспокоенно подумал шпион и на всякий случай повторил:

— Я от Эрнста Эдуардовича…

— Да бог с ним, — отмахнулся мужчина, переодеваясь. — Мы и без него договоримся…

— Как, разве это не дом 14, корпус 8? — спросил Щукин, ничем, кроме подергивания щеки, не выдавая своего волнения.

— Нет, жизнерадостно улыбнулся мужчина. — Это дом 8, корпус 14.

— Извините, — сухо сказал Василий Петрович и повернулся, чтобы уйти. Но мужчина в два прыжка оказался у двери и преградил ему дорогу.

— Не пущу! Я столько времени ждал! Вы должны пойти мне навстречу. Я хорошо заплачу.

— Обратитесь в комбинат бытового обслуживания, — раздраженно заметил Щукин.

— Обращался! Они обещают прислать специалиста только через три месяца. Но я не могу столько ждать. Мы с женой в отпуск уезжаем.

— Ничем не могу вам помочь, — покачал головой шпион. — Пустите, я спешу.

Но мужчина еще плотнее вцепился в дверной косяк.

— Нет! Нет! Ни за что! Если вы уйдете, я… я сам приду в этот ваш дом 14 и поговорю с теми людьми, к которым вы направляетесь. Они должны понять, что мне это очень нужно. Пусть они подождут немножко.

Диверсант начал угрожающе наступать на хозяина квартиры.

— Что?

— То, что вы слышали! Я… я, наконец, заявлю куда следует! Почему одним вы можете сделать услугу, а другим нет?

Василий Петрович бессильно опустил руки. Не хватало еще только, чтобы о явке узнали где следует!

— Но… у меня материала нет, — примирительно сказал шпион.

— Об этом не беспокойтесь, — обрадовался мужчина. — Материал у меня свой.

— И инструмент я не захватил, — упавшим голосом произнес Щукин.

— Найдем, — утешил его владелец необитой двери. — Я уже давно все приготовил.

Агент 008 жалобно икнул, снял пиджак и принялся за работу. В шпионской школе обивать двери не учили, поэтому дело подвигалось не очень споро. Он управился только к вечеру.

— Очень вам благодарен, — захлопотал вокруг него счастливый хозяин. Вот вам за труды. А теперь разрешите вас познакомить с моим соседом… Сергей Моисеевич, идите сюда, не стесняйтесь. Вот мастер, о котором я вам говорил: представляете, искал дом 14 корпус 8, а попал к нам. Еле уговорил его.

— Здравствуйте, — поклонился сосед. — Мне хотелось бы отциклевать полы…

— Да вы что, с ума сошли? — возмутился Щукин. Я этим не занимаюсь!

— Ну, я вас прошу, — приложил руку к груди Сергей Моисеевич.

— И не просите, все равно не буду!

— Вы думаете, в доме 14 вам больше заплатят больше? — проникновенно спросил сосед. — Так вы ошибаетесь.

— Ничего я не думаю, — разъярился доведенный до белого каления шпион. — Отстаньте! Чего издеваетесь над рабочим человеком!

— Между прочим, я тоже могу сообщить куда следует о ваших левых заработках, — пригрозил проинформированный соседом Сергей Моисеевич.

«Провалят явку, кровопийцы!» — в отчаянии подумал Джеймс Бонд и устало сказал:

— Инструмент имеется?..

Еще издали Василий Петрович увидел, что киоск «Соки-воды» открыт. Щукин подошел ближе и осмотрелся. Покупателей не было, но шагах в десяти от киоска стоял худой, плохо выбритый человек в серой шляпе. Руку он держал за пазухой, как и было условлено.

Василий Петрович поправил носовой платок, с индифферентным видом приблизился к окошку и приветливо сказал:

— Тетя, пить хочу — умираю! Налей-ка мне три стакана газировки…

— Газировки нету, — зевнула продавщица.

— Тогда лимонаду… — Тем более! — отмахнулась продавщица. — А минеральная? Боржом, нарзан?

— Чего, — удивилась продавщица. — Что здесь, аптека, что ли?

— Ладно, — согласился Щукин, — наливай пива.

Продавщица начала выходить из себя:

— Ты что, из Америки приехал?

Джеймс Бонд побледнел так, что его золотые зубы стали казаться серебряными. «Черт побери, выследили! — мелькнула мысль. — Неужели эта продавщица из КГБ! Надо бежать!»

А продавщица никак не могла успокоиться.

— Пива ему! Видали? Да мне пиво в последний раз в позапрошлом году завозили! И то всего десять ящиков…

— Ладно, сестренка, не обижайся, — с облегчением произнес агент. Наплевать на пиво! Что у тебя там найдется?..

— Так бы сразу и говорил, — сказала продавщица и поставила перед шпионом бутылку водки. — Селедку взвесить?

— Гм, — слегка опешил Василий Петрович, — а послабей ничего нет?

— Только уксусная эссенция, — буркнула продавщица, взвешивая ржавую селедку с прилипшим к ней чьим-то посторонним хвостом.

— Дай-ка мне стаканчик, — кивнул Василий Петрович продавщице.

— В разлив не отпускаем…

Щукин вздохнул, достал из чемоданчика портативный шпионский стакан с двойным дном и покосился на мужчину в шляпе. Их глаза встретились. Мужчина взглядом показал Василию Петровичу, чтобы тот зашел за угол.

«Слишком спешит. — нахмурился Щукин. — Может, провокатор?»

Он сунул в карман бутылку и сжал в руке шариковую авторучку, заряженную ядом кураре. Достаточно было такой авторучкой написать на человеке два-три слова, как он в страшных мучениях начинал судорожно чесаться. Василий Петрович отвинтил у ручки колпачок и медленно приблизился к мужчине.

«Если он назовет пароль до того, как я выпью три стакана, испишу ему все лицо», — цинично решил диверсант.

Мужчина подходил все ближе, ближе… Между ними оставалось пять метров… четыре… три… Они, не отрываясь, смотрели друг на друга. Мужчина придвинулся вплотную, вынул руку из-за пазухи и хрипло спросил:

— Третьим будешь?

Джеймс Бонд сжал в руках авторучку так, что чуть не исписал собственный палец, и высокомерно отвернулся. Он снова подошел к киоску и не торопясь, соблюдая правила хорошего тона, интеллигентно выпил три стакана водки. В голове что-то щелкнуло, подпрыгнуло и стало медленно вращаться. У Щукина было такое впечатление, что там начались танцы. Он прищурил один глаз, а другим внимательно посмотрел в бутылку. Ему показалось, что внутри сидит муха.

— Фу, пьяница! — укоризненно сказал Щукин на одном из восьми не наших языков, которыми вдруг перестал владеть. Шпион открыл второй глаз. Муха исчезла. Василий Петрович пожал плечами и, чтобы разрешить свои сомнения, поднес бутылку к губам и выпил остаток прямо из горлышка…

— Нет мухи. Померещилось, — удовлетворенно заметил на эсперанто Щукин и бросил пустую бутылку на мостовую.

Неожиданно над ухом раздался резкий голос:

— Вы не знаете, где можно купить сок?..

— Братишка! — восторженно перебил Василий Петрович. — Дорогой! Не знаю! Но зато я могу… — Щукин запнулся. Он забыл, как будет по-русски «польская кухня». — Я могу… могу… отциклевать тебе полы…

Агент 008 помолчал и, сползая не землю, добавил по-таиландски:

— Дай я тебя поцелую… Мне было так одиноко… Моя твою дождалась.

Щукин проснулся в незнакомом подъезде. Пахло кошкам и уксусом.

«Неужели я все-таки пил эссенцию? — тревожно подумал он, ощупывая себя руками. — Желудок, кажется, на месте, все остальное тоже. Не хватает только правого ботинка. Что у меня там было спрятано под стелькой?. Шифры?.. Нет, шифры были в чемодане… Кстати, чемодана тоже нет… Но что же все-таки было в ботинке? Ага, вспомнил: три мины с часовым механизмом… Мин жаль, конечно… Лучше бы пропал левый башмак. Там только складной пулемет, да яйца глист, которые шеф велел подбросить главному инженеру завода, если он не согласится работать на нас.»

Василий Петрович кряхтя поднялся, вышел на улицу и стал смотреться в бензиновую лужу. Потом он перевел взгляд на свою босую, посиневшую ногу. Отравленный ноготь был сломан, а повыше щиколотки виднелись отпечатки чьих-то грязных пальцев.

— Ну погоди! — пробормотал Щукин, осторожно обвязал это место платком, чтобы не повредить нечаянно отпечатки и заковылял к справочному бюро.

О явках теперь не могло быть и речи. Надо было начинать все с начала. К вечеру он снял по объявлению подходящую квартиру с двумя выходами и телефоном. Хозяйка, увидев оборванного Щукина, запросила недорого.

Впрочем, теперь он был уже не Щукиным. Поскольку паспорт пропал вместе с чемоданом, Джеймс Бонд решил пустить в ход запасную легенду. Теперь он назывался Петром Васильевичем Карасевым, собирателем народных песен и сказаний, специалистом по городскому фольклору.

Шпион привез вещи из камеры хранения, перенес отпечатки пальцев со своей правой ноги на специальный состав, упаковал в поллитровую баночку и лег спать.

На следующий день ему предстояло важное дело. Агент 008 решил использовать последний шанс. Согласно данной ему боссами инструкции, он имел право, в случае крайней необходимости, один раз в месяц, семнадцатого числа с десяти до одиннадцати утра позвонить по телефону 3-03-16 и выйти на прямую связь с резидентом. Назавтра было семнадцатое. По давно выработанной привычке Карасев проснулся без двух минут десять, подвинул к себе телефонный аппарат и набрал нужный номер. В трубке послышались частые гудки.

— Странно, — сказал он. — В это время не должно быть занято.

Он попробовал соединиться еще раз. Теперь к телефону на другом конце провода никто не подходил. Петр Васильевич подождал пять минут, нажал на рычаг и снова начал крутить диск.

Карасеву удалось соединиться на седьмой раз.

— Алле, — послышался в трубке неторопливый бас. — Кого вам?

— Будьте добры Иннокентия Перепутьевича, — отчеканил диверсант.

— Брось, Колька, эти шутки, а то морду набью, — рассержено ответил обладатель баса и повесил трубку.

Петр Васильевич со злостью плюнул на телефон, потом посидел, подумал, стер плевок рукавом и принялся звонить снова. Трижды он попадал в детский сад, четырежды — неизвестно куда, но не туда, куда нужно, а один раз его, словно в насмешку, соединили с зубопротезной поликлиникой, что больно задело шпионское самолюбие. Он лязгнул золотыми зубами и хотел выпить валерьянки, но из-за сильного душевного волнения перепутал и накапал себе цианистого калия, пузырек с которым ему дали за кордоном на всякий случай. Бонд понял свою ошибку только в последний момент и спустил пузырек в мусоропровод.

До одиннадцати оставалось всего пятнадцать минут. Петр Васильевич взял себя в дрожащие руки и снова набрал нужный номер.

— Мне Иннокентия Перепутьевича, — с вызовом произнес Карасев.

— Он на участке, — приветливо ответил женский голос.

— На каком участке? — не понял шпион. Но в это время их перебили. В разговор вмешалась междугородняя.

— Бобруйск заказывали?

— Какой еще Бобруйск? — вспылил Петр Васильевич. — Ничего я не заказывал.

— Как не заказывали? Ваш номер 6-55-82?

— Ничего подобного, — рявкнул Карасев, — ни одной похожей цифры!

— Тогда извините…

Упорный, как многодетный студент-заочник, агент 008 опять принялся дозваниваться.

— Попросите Иннокентия Пере…

— Будете говорить с Бобруйском, — безаппеляционно оборвала его междугородняя.

— Нет, не буду, — сорвавшимся от злости тонким петушиным голоском крикнул шпион.

— Почему? — удивилась телефонистка.

— Не хочу и не желаю, повесьте трубку!

На часах было без трех минут одиннадцать.

— Неправда, дозвонюсь, — сквозь зубы процедил диверсант. — Недаром меня называли в школе «железный Джо».

— Будьте добры Иннокен…

— Бобруйск на проводе, — объявила телефонистка тоном человека, принесшего долгожданную весть.

И тотчас же кто-то молодой и жизнерадостный заорал в трубку:

— Дядя Витя, это я! Дядя Витя, ты меня слышишь? Павлик говорит. Когда выезжаешь?

— Умер дядя Витя! — приходя в бешенство, сказал Карасев. — Приезжайте на похороны.

И он запустил телефоном в люстру. Стрелки показывали пять минут двенадцатого. Поединок с телефонной станцией был проигран.

Агент 008 бросился на постель и уткнулся лицом в подушку. Он начал терять главное качество матерого шпиона — веру в себя.

Утерев скупую слезу супермена, Петр Васильевич перевернулся на спину и стал тоскливо глядеть в потолок.

— Брошу все, — шептал он, — куплю ферму, женюсь, буду разводить кур. Выйдешь поутру — цып, цып, цып…

К горлу подступил комок. Чтобы успокоиться, Карасев встал и принялся делать гимнастику. Он перепробовал все известные ему упражнения, но тщетно — тонус не поднимался, руки опускались.

— Мальчишка, — презрительно сказал себе шпион. — Щенок, молокосос…

Он хотел продолжить перечень, но голос предательски задрожал. Жить не хотелось.

Бонд выдернул шнурок из ботинка, проверил его на прочность. Шнурок был крепким. Диверсант взял остро отточенное лезвие и осторожно разрезал шнурок вдоль. Оттуда выпал свернутый в тонкую трубочку пергамент. Диверсант расправил пергамент, надел очки и прочел:

«Совершенно секретно. Служебная характеристика на агента 008. Выдержан, упорен в достижении цели, обладает несгибаемой волей. Циничен, хамоват, самоуверен до крайности. Ради денег преодолеет любое препятствие. Способен на все. Зам по кадрам П. Флинт.»

Карасев читал характеристику и лицо его постепенно прояснялось.

— Вот уважают же люди, — вытирая повлажневшие стекла очков, прошептал Петр Васильевич, — значит, я чего-то стою.

Он перечитывал характеристику до глубокой ночи и самоуверенность постепенно возвращалась к нему. Когда шпион вновь почувствовал себя сильным, находчивым и циничным, он свернул характеристику, сунул ее обратно в шнурок, аккуратно зашил его белыми нитками и принялся обдумывать новые козни.

Заснул он только под утро, но уже в восьмом часу его разбудил стук в дверь. Карасев вскочил, молниеносным движением оторвал подошву левого ботинка, собрал складной пулемет и пошел отпирать замок.

На пороге стоял почтальон и протягивал Петру Васильевичу какую-то бумажку. Это была квитанция за телефонный разговор с Бобруйском.

Запоздалые пассажиры, сошедшие глубоким вечером с последней электрички на пригородной станции Неудельная, были немало удивлены одним странным обстоятельством: вокруг царил кромешный мрак, все фонари на платформе были разбиты, словно кому-то могло помешать их тусклое освещение, похожее на свет далеких звезд. Когда же пассажиры разошлись по домам, на платформе появилась зловещая фигура в кепке, надетой задом наперед. Человек в кепке приблизился к огромному фанерному щиту с расписанием пригородных поездов и принялся бесшумно выковыривать ногтями гвозди, на которых держался щит. Покончив с этим, он, кряхтя, взвалил щит на спину и скрылся.

Конечно, Петр Васильевич Карасев мог бы изучить расписание днем, не похищая его с платформы, но стоять полдня на виду у снующих туда-сюда пассажиров было бы непростительным лекгомыслием для уважающего себя шпиона. А фотоаппарат, вмонтированный в пиджачную пуговицу Карасева, был рассчитан только на кабинетные снимки. Поэтому Петр Васильевич, спотыкаясь и охая, пронес на себе щит через весь город, втащил в свою комнату и с облегчением сбросил на кровать. Потом он надел шлепанцы, повернул кепку козырьком вперед, зажег свет и зажмурился от удивления.

На кровати лежал мужчина в форме железнодорожника. Его лицо выражало осуждение и вместе с тем сострадание. Мужчина был нарисован на фоне электрички, из-под колес которой убегал какой-то несчастный. Надпись внизу категорически утверждала: «Сэкономишь минуту — потеряешь жизнь!»

— Mine god! Вот зараза! — выругался Карасев и со злостью пнул мужчину ногой. — Значит, расписание висело левее. Надо было очки с собой захватить.

Он взял щит под мышку и потащил обратно на станцию. В три часа ночи Петр Васильевич вернулся домой с другим щитом. На сей раз он не ошибся это действительно было расписание. Шпион положил его на пол, сел на корточки и принялся изучать, делая пометки в нужных местах. К утру он подобрал себе подходящую электричку: она приходила на Неудельную в двенадцать сорок. «В полдень народу будет мало, — коварно подумал Карасев. — Самое удобное время для диверсий — никто не заметит.»

Он задумал устроить аварию на железной дороге, чтобы воспрепятствовать подвозу сырья на секретный завод. Это задержало бы работу над изобретением и дало бы возможность шпиону выиграть хотя бы недели две. А уж за это время он сумеет проникнуть на завод и похитить чертежи вместе с главным инженером. А если повезет, то и с начальником главка. Напоит его, упакует в контейнер и переправит через границу малой скоростью — на себе.

Петр Васильевич начал готовиться к операции. Поскольку мины с часовым механизмом пропали, вся надежда была на полуатомную взрывчатку на подсолнечном масле, обладающую необыкновенной разрушительной силой. Ею целиком был набит один из шпионских чемоданов. Агент 008 подпоясался бикфордовым шнуром и отправился на дело.

Ровно в двенадцать двадцать Карасев был на месте. Он установил на рельсах чемодан, присоединил к нему шнур и залег в кювете. До электрички оставалось десять минут. Было начало сентября, но солнце жгло так, как никогда не жгли шпиона угрызения совести. Петр Васильевич вытер с лица пот лопухом и пожалел, что не захватил кепку. Но вот вдали что-то загрохотало, шум становился все ближе, ближе, и наконец из-за поворота показалась ватага школьников, тащивших в утиль молотилку. Диверсанта охватил страх. Для этих школьников не было ничего святого. Они вполне могли отнести в утиль и его чемодан. К счастью, процессия, не дойдя до Карасева метров двадцать, свернула в сторону.

Лопухов поблизости не оставалось. Джеймс Бонд утерся одуванчиком и снова принялся ждать. Электричка запаздывала уже на пять минут.

— Не могли догадаться кустик какой-нибудь на насыпи посадить, выругался шпион. — Дожидайся тут на солнцепеке.

Он почувствовал, что от палящих лучей у него начал лупиться нос. Карасев прикрыл его концом бикфордова шнура и нервно посмотрел на часы. Они показывали без десяти час.

— Безобразие, просто возмутительно! Не уважают людей!

В начале второго у Петра Васильевича невыносимо начало печь в затылке. «Как бы мне тут не засохнуть, — жалобно подумал он.» Электричка стала казаться ему личным врагом, нахальным и самоуверенным.

— Приди, приди, — злорадно прошептал шпион. — Я тебе колеса-то переломаю.

Еще через четверть часа на носу Карасева выскочили волдыри и начала слезать кожа. «Если этот поезд не придет через десять минут, я оставлю его в покое, а убью одного машиниста» — решил диверсант.

В половине второго у него начали дымиться волосы.

— Прощайте все. Засыхаю. — простонал Петр Васильевич и потерял сознание.

Его нашли школьники, возвращавшиеся из приемного пункта Вторсырья. Они разделились. Часть из низ побежала сдавать в утиль взрывчатку, а остальные принялись звонить в скорую помощь.

— Солнечный удар, — констатировал прибывший к месту происшествия врач. — Скорее в машину!

Карасева положили на носилки и погрузили в автомобиль как раз в тот момент, когда на насыпи прогрохотала припоздавшая электричка.

Первой, кого увидел Карасев, придя в сознание, была полная черноволосая женщина с брезгливым выражением лица. В глазах у нее было презрение, в руках блокнот.

— Фамилия, имя, отчество? — властным голосом спросила женщина.

— Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю, ничего никому не скажу, — твердо заявил шпион.

— Не притворяйтесь, мне все известно, одернула его женщина.

«Надо же было так глупо засыпаться» — по-волчьи щелкнул зубами агент 008 и, продолжая прикидываться овечкой, кротко сказал:

— Милочка моя, это какое-то недоразумение. Подайте мне судно.

— Если вы будете запираться, я вам даже руки не подам, — ледяным тоном заметила женщина.

«Опытная, — подумал диверсант, — такую на мякине не проведешь», и деланно удивился:

— Как, разве вы не санитарка?

— Вопросы буду задавать я, — с достоинством ответила женщина. — Нет, я не санитарка. Я младший литсотрудник городской газеты Светлана Кальмова. Исполняю обязанности старшего литсотрудника. Редакция поручила мне взять у вас интервью.

— У меня? — Петр Васильевич в изумлении замер с открытым ртом. Солнечный луч, отразившись от его блестящих зубов, уперся Кальмовой в левый глаз.

— Вы мешаете мне работать, — сухо произнесла она. — Закройте рот и расскажите о себе. Итак, вы изобретатель.

Карасев упрятал зубы в горбушку хлеба и принялся лихорадочно вспоминать, что он мог изобрести за время пребывания в этом городе.

— А вы не ошиблись? — испуганно поинтересовался он. — Вы точно знаете, кто я?

— Я никогда не ошибаюсь, — с апломбом возразила и. о. старшего литсотрудника. Вы главный инженер завода номер семь Иванов, автор какого-то там изобретения. Лично меня это не волнует, но мне нужен материал для рубрики «На переднем крае науки».

У шпиона перехватило дух. «На ловца и зверь бежит, — радостно сказал он себе по-русски. Значит, этот изобретатель тоже здесь. Попробуем выведать подробности о его работе».

— А вы знаете какого рода это изобретение? — осторожно спросил он.

— Не знаю и знать не хочу, — отрезала Кальмова.

— Что же вас интересует? — изумленно полюбопытствовал Карасев.

— Меня интересует, как часто вам меняют постельное белье, вовремя ли дают лекарства. Я пишу очерк о тех, кто движет вперед медицину.

— Но почему вы обратились именно ко мне?

— Потому что вы лежите здесь уже две недели. Однако, вы долго еще будете меня задерживать? По вашей милости редакция вынуждена обходиться без меня уже двадцать минут.

— Простите великодушно, — вкрадчиво сказал Петр Васильевич. — А какая вам нужна палата?

— Тридцать первая.

— Вы ошиблись номером! — торжествующе ответил шпион и демонстративно отвернулся к стене.

Кальмова оскорбленно повел плечом, с силой стукнулась им о дверной косяк и вышла.

А в голове Карасева уже зрел злодейский план. «Интересно, долго ли меня продержат в больнице? — размышлял Петр Васильевич. — А вдруг завтра выпишут? Надо что то придумать, чтобы задержаться здесь хотя бы на недельку».

Он сел в кровати, поднатужился и больно укусил себя в живот. Потом осмотрел рану, помазал ее горчицей и удовлетворенно улыбнулся. По его расчетам этого должно было хватить дней на восемь. Диверсант натянул больничную пижаму и отправился искать главного инженера.

Стараясь не стучать шлепанцами, он прокрался по коридору к тридцать первой палате и осторожно заглянул внутрь. На двух кроватях спали больные, на третьей сидел обложенный чертежами мужчина и что-то писал в общей тетради.

— Сосед, забьем козла? — развязно предложил Карасев.

Мужчина отрицательно покачал головой.

— А в шашки? — не унимался шпион.

— Нет, — буркнул мужчина.

— Тогда, может, кроссвордик разгадаем?

Инженер помолчал.

— Могу обучить иностранным языкам, — упавшим голосом сказал агент 008. — Они вам могут пригодиться в работе.

— Извините, мне некогда.

— Чем это вы так заняты? — бесцеремонно поинтересовался Петр Васильевич. — Я вижу, что-то чертите.

Изобретатель выразительно посмотрел на Карасева и с раздражением заметил:

— Я работаю.

— Вот это напрасно, — нравоучительно произнес шпион. — В больнице нужно не работать, а лечиться. Врачи о вас заботятся, сил не жалеют. А мы режим нарушаем. Сейчас я позову заведующего отделением.

— Нет, нет, пожалуйста, не делайте этого, — взмолился инженер. Понимаете, заканчиваю работу над изобретением. Такую потрясающую штуку придумал на полупроводниках. Она в нашей отрасли революцию произведет. Утрем нос загранице.

— А, так вы изобретатель! Это другое дело, — важно кивнул Карасев. И что же, вас тут не охраняют?

— Ну, от кого же охранять в больнице, удивился инженер. — Вы думаете… Вы полагаете что изобретение могут похитить?

— Да нет, — замахал руками Петр Васильевич. — Что вы, что вы! Кому это придет в голову? Изобретайте и не беспокойтесь. Долго вам еще осталось-то?

— Дней пять.

— Ну, ну, не буду вам мешать, — заторопился диверсант. — Работайте, а я покараулю, чтобы врач не вошел.

Карасев плотно притворил за собой дверь и походкой демобилизованного солдата направился в ординаторскую:

— Выпишите меня через пять дней, доктор.

На шестой день Петр Васильевич сдал сестре-хозяйке пижаму, получив от нее свой костюм, переоделся и принялся прохаживаться по коридору, дожидаясь, пока изобретатель останется в палате один. Наконец желанный момент наступил. Больные, вздыхая и охая, разбрелись на процедуры, санитарка вышла на лестницу покурить. Диверсант стремительно, как скаковая лягушка, ворвался в палату а закрыл за собой дверь. Теперь он был с инженером один на один.

— Вот, зашел попрощаться, — криво улыбнулся он. — Ну как, закончили работу над изобретением?

— Представьте себе, как раз сегодня утром! — воскликнул инженер. Вот тут все чертежи. — Он ласково похлопал рукой по тумбочке. — Вечером придут сослуживцы, переправлю с ними на завод.

— Поздравляю, — процедил Карасев сунул руку в карман за своей зловещей авторучкой. Однако, он нащупал там одни обломки. Весь карман был перепачкан ядом кураре. Петр Васильевич отдернул руку, потоптался и находчиво сказал:

— А вас на рентген срочно вызывают. Я только что оттуда. Кажется, они подозревают, что у вас что-то нехорошее.

— Как, — удивился изобретатель, — я ведь только вчера рентген делал.

— Пленку не уберегли, — сокрушенно покачал головой шпион. Моль в трех местах проела.

Встревоженный инженер выбежал из комнаты, а Карасев подскочил к тумбочке, привычным движением вытащил чертежи и разложил их на кровати. Руки почти не дрожали. Петр Васильевич потянулся за вмонтированным в пуговицу фотоаппаратом, но второпях никак не мог ее нащупать. Он оторвал взгляд от чертежей и посмотрел на свой пиджак. Две пуговицы были выдраны с корнем. Третья, в которой ничего не было, болталась на одной ниточке. Джеймс Бонд сделался сиреневым от злости. Он свирепо перекусил зубами нитку и проглотил пуговицу не жуя. Придя в бешенство, агент 008 стал уже подумывать, не переправить ли ему за кордон вместо главного инженера больничную сестру-хозяйку, но в этот момент в палату вошел изобретатель. Петр Васильевич быстро сунул чертежи в тумбочку и, не моргнув глазом, полюбопытствовал:

— Ну, что показал рентген?

Иванов подозрительно посмотрел на него, потом заглянул в тумбочку, увидел чертежи и успокоился.

— Вы что-то напутали, — пожал он плечами. — Там вызывали не меня, а какого-то Карасева.

— Карасева? — испугался шпион. — Я его знаю, он в нашей палате лежит. А что такое? У него же все снимки отлично получились.

— В этом все дело. Его снимки на выставку отправляют.

— На какую еще выставку? — побледнел Бонд, смертельно боявшийся какой бы то ни было огласки.

— На международную фотовыставку в Брюссель, — сказал инженер. — Всего хорошего, товарищ Карасев. Странные у вас шутки.

— Извините, — смутился Петр Васильевич, — в свое время не удалось получить образования.

Он помолчал и добавил ни к селу, ни к городу:

— Вам полы отциклевать не требуется?

— Благодарю вас, — холодно ответил Иванов, — я уже заказал мастера в комбинате бытового обслуживания.

— Там ведь вам долго ожидать придется, предупредил шпион.

— Ничего, мне не к спеху, — успокоил его изобретатель, выпроваживая из палаты. — Будьте здоровы, товарищ Карасев. Повышайте свое образование.

Вернувшись из больницы, Джеймс Бонд переоделся и стал думать, как жить дальше. Он знал о изобретателе только то, что Иванов ждал мастера из комбината бытового обслуживания. Шпион решил ухватиться за эту ниточку и запутать весь клубок. И агент 008 пошел в комбинат наниматься на работу.

Вместе с пиджаком он на всякий случай сменил квартиру и фамилию. Теперь в его кармане лежал паспорт на имя Карпа Карповича Бильдюгина, преподавателя пения и труда. Внешность его тоже неузнаваемо изменилась. Он отпустил волосы до плеч, надел темные очки и стал похож на звезду кабаре, получившую пятнадцать суток за мелкое хулиганство. В таком виде его не узнала бы даже родная мать, которую заменял ему шеф.

В комбинате Карпа Карповича приняли приветливо, хотя и поморщились, увидев диплом об окончании техникума. Бильдюгин несколько снижал образовательный коэффициент, которого добился коллектив циклевщиков и обивщиков дверей. Все сотрудники поголовно были здесь охвачены высшим образованием. На поприще обивания трудились два агронома, мелиоратор, нефтедобытчик и даже один кандидат каких-то малооплачиваемых наук. Однако, Карпа Карповича они приняли как равного, тем более, что он дал обещание устроиться в вечерний институт.

Два дня шпион, вспомнив былое, исправно ремонтировал чужие квартиры, стараясь ничем кроме прически не выделяться среди коллег. На третий день он дождался, пока все разошлись по объектам, запер дверь на засов, занавесил окна и, осторожно оглядевшись по сторонам, достал книгу регистрации заказов. Положив рядом с собой пистолет, Бильдюгин принялся лихорадочно перелистывать страницы, испуганно вздрагивая при малейшем звуке, исходящем от беспрерывно грохочущего под окнами отбойного молотка. Наконец, Карп Карпович отыскал нужную запись и радостно потер руки в черных перчатках. Перчатки зашелестели, напугав диверсанта до полусмерти. Не дожидаясь команды, он безропотно поднял руки вверх, приготовясь сдаваться. Посидев так некоторое время, он осмелился повернуть голову и обнаружил, что в комнате никого нет.

— Надо будет сходить к невропатологу, — вздохнул Железный Джо и жалобно покрутил головой, словно корова, отгоняющая мух.

Он рассержено стянул перчатки, выбросил их мусорную корзину и, достав из кармана ластик, приступил к осуществлению своего дьявольского плана. Первой в списке завтрашних клиентов значилась в книге какая-то Тарасюк Венера Афанасьевна.

— Подождет Тарасюк, — решил шпион, — больше ждала.

Он бесцеремонно стер фамилию заказчика и вписал на ее место инженера Иванова. Венеру Афанасьевну же он запихнул в самый конец книги, любезно уступив ей очередь изобретателя, которая должна была подойти не раньше, чем через месяц.

Закончив операцию по обмену, Бильдюгин положил книгу на прежнее место и отправился домой. Наутро, чуть свет, он уже стучался в квартиру главного инженера.

— Кому тут полы циклевать? Иванов вы что ли будете?

— Я, но… — замялся инженер. — Сейчас мне не на кого оставить квартиру, жена в отпуске. Мне сказали, что вы придете в октябре.

— Повезло вам, хозяин, мы раньше управились, дружески похлопал его по плечу Карп Карпович. — А насчет квартиры не сомневайтесь, я покараулю. У меня тут муха не пролетит, ядри ее в корень.

— Не хотелось бы вас утруждать, — промямлил Иванов.

— Пустяки, — заверил Бильдюгин. — Трешку лишнюю положите и квиты. «Может, и вправду даст», — с надеждой подумал шпион. В его положении трешка была бы совсем не лишней.

Изобретатель нерешительно потоптался у дверей.

— Вы, может, мне не доверяете, — оскорбленно спросил Джеймс Бонд. — Я техникум кончил, у меня диплом есть.

— Что вы, что вы, — покраснел инженер, пожал ему руку и, скрепя сердце, отправился на работу.

Оставшись один, Карп Карпович запер изнутри дверь, проверил, на месте ли пуговицы нового пиджака и осторожно прошел в комнату. Первым делом Бильдюгин тщательно обшарил ящики письменного стола, но не обнаружил там ничего интересного. Диверсант заглянул в шкаф, поискал под кроватью, вытряхнул половики. Чертежей нигде не было. Он еще раз внимательно осмотрел комнату и увидел большой сейф, стоящий в углу. «Так вот он их где прячет, уважительно подумал агент 008. — Хитрый, ничего не скажешь. Однако Джеймса Бонда не перехитришь. Теперь можно считать, что чертежи мои». Он устроился поудобнее, достал из кармана перочинный ножик с вмонтированной в него рацией и принялся вызывать своих заграничных хозяев.

— Центр, центр, центр…

— Чего, — откликнулся Центр.

— Вошел в контакт с изобретателем, — передал Бонд. — Чертежи все равно, что у меня в руках. Жду дальнейших указаний.

Ответное сообщение пришло минут через сорок.

— Двадцатого сентября в известном вам месте в международных водах вас будет ожидать подводная лодка с пяти до десяти утра. Явка с чертежами и изобретателем. Хелло!

Бонд убрал ножик с рацией и посмотрел на перекидной календарь. Было восемнадцатое.

— Успею, — самоуверенно улыбнулся Карп Карпович. — Теперь надо только не спугнуть изобретателя.

Он немножко поциклевал для виду, потом вскипятил себе чайку и, прихлебывая из блюдца, размечтался:

— Через неделю меня уже будет окружать все родное: женщины, бейсбол, русская икра. А потом возьму отпуск и махну куда-ни будь в Бразилию. О, эта южная экзотика! Шоколадные женщины, шоколадные автомобили, шоколадные конфеты… М-м-м…

Раздался звонок. Инженер вернулся с работы.

— Извиняйте, хозяин, — виновато поклонился Бильдюгин. — Малость не успел управиться, завтра докончу. Паркет у вас дубовый, с ним, паразитом, намаешься.

Шпион распрощался и отправился домой готовиться к своей последней, решающей операции. Всю ночь он упаковывал вещи, приводил в порядок оружие, составлял отчеты об истраченных суммах для разведбухгалтерии. Утром девятнадцатого числа агент 008 поехал в городской аэровокзал, купил билет на дальний рейс и, зажав под мышкой автогенный аппарат, явился на квартиру к главному инженеру. Изобретатель уже собирался на службу.

— Сегодня меня не ждите, — сказал он. — Когда будете уходить, захлопните дверь и все.

— Будет сделано, хозяин, — заверил Карп Карпович, а про себя злорадно подумал: «Как же, держи карман! Уж я тебя, миленького, дождусь, будь уверен.»

Когда на лестнице стихли шаги инженера, он вынул автогенный аппарат и подошел к сейфу. Бильдюгин возился с сейфом около получаса. Наконец проделал в боковой стенке, достаточное отверстие, запустил туда руку и вытащил три рубля.

— Что за фокусы, — выругался он. — Видимо, этот тип прячет в сейф заначку от жены.

Диверсант подтянулся, засунул в отверстие голову и начал лихорадочно вертеть ею во все стороны. Сейф был пуст. Карп Карпович жалобно тянул голову в плечи, вместе с ней втянулся сейф. Джеймса Бонда от всех переживаний начала бить дрожь и он никак не мог вынуть из отверстия трясущуюся голову. Чтобы успокоиться, он попытался вспомнить что-нибудь приятное. Но вспомнил своего грозного шефа и затрясся еще сильнее. Минут через сорок взломщик наконец догадался открыть дверцу сейфа и без всяких усилий высвободил голову. Он мстительно плюнул в дырку погрозил автогеном висевшей на стене фотокарточке инженера.

— Ладно, изобретатель, ты у меня за все ответишь. Думаешь, если ты большой начальник, так над людьми можно издеваться. А еще образованным себя считаешь. Ну, погоди, через свое образование ты у меня и пострадаешь. Шпион достал из книжного шкафа толстенный том энциклопедии и взвесил в руке. — Стукну вот этой штуковиной по макушке, закатаю тело в ковер и сдам в багаж. Вон тот коврик подойдет, пожалуй. Пусть изобретателя в пути будет окружать родная обстановка.

Карп Карпович снял со стены ковер, расстелил его для удобства на полу и принялся ждать Иванова.

В седьмом часу на лестнице послышались шаги. Диверсант поднял над головой увесистый фолиант и затаился. Шаги все приближались. Вот они застучали уже совсем рядом, дверь отворилась. Агент 008 зажмурился, размахнулся и…

— Бильдюгин, кончай работу, тебя на картошку посылают, — раздалось у шпиона над самым ухом.

Карп Карпович уронил энциклопедию себе на ногу и открыл глаза. Перед ним стоял сослуживец агроном.

— На какую картошку? — заикаясь спросил Карп Карпович, прыгая на одной ноге. — За что? Я ничего такого не делал, честное профсоюзное слово.

— Подумаешь, цаца какая. — Агроном возмущенно потер поцарапанное углом книги ухо. — Чего хулиганишь? Меня в прошлом году тоже в колхоз посылали, однако я не дрался. Кому-то ведь надо картошку копать.

— Извини, погорячился, — пришел в себя агент. Обидно, понимаешь, почему именно я должен ехать.

— А кто же, — удивился агроном. — У Мытищина радикулит, у Сергиенко ученая степень, Коминтерн Петрович в шахматном турнире участвует, а ты новенький, тебе и по чину положено. Так что, бросай все и иди собирайся, машина в шесть утра отходит.

— Ладно, уговорил, — согласился Бильдюгин. Вот только работу сейчас закончу. Ты ступай домой, мне тут немножко осталось.

— Давай я за тебя доделаю, — великодушно предложил агроном. — А то не выспишься завтра.

— Нет уж, я сам. Мне хозяин чаевые обещал. Надо его дождаться.

— Ха-ха, — сказал агроном, — ха-ха-ха. Твоего хозяина еще утром на картошку отправили. Он нам в контору звонил, просил перед тобой извиниться. «Забыл, — говорит, — я вашему мастеру три рубля дать, как обещал. Отдам, когда вернусь». Так что, получишь ты, Бильдюгин, свои чаевые не раньше, чем через две недели.

Карп Карпович стиснул зубы до хруста, выплюнул сломанную коронку и выскочил на улицу.

За неприступным каменным забором стояла мрачное, как царевна Несмеяна, здание. Ворота были украшены скромной позолоченной вывеской «Завод N7». Джеймс Бонд давно заприметил этот объект, но проникнуть туда казалось ему чрезвычайно сложной задачей. Однако теперь выбирать не приходилось. До самолета оставались считанные часы.

— Елки-палки, лес густой, — грязно выругался шпион. — Изобретателю удалось улизнуть, но чертежи от меня никуда не денутся. Не будь я Железный Джо.

Он решительно стукнул себя кулаком в грудь и подошел к работнику охраны, старику в помятой соломенной шляпе, грозно прохаживающемуся у ворот с малокалиберной винтовкой в руках.

— Отец, огоньку не найдется?

Дед зажег спичку.

— Угощайся, — коварно предложил Бильдюгин, протягивая пачку диверсионных спецсигарет. Старик взял сигарету, затянулся и вдруг выронил ружье, схватился за живот и помчался в туалет. Сигареты были начинены не нашей, не русской солью.

Агент 008, не теряя ни минуты, напялил на лицо маску, быстро перелез через забор и подкрался к зданию. По водосточной трубе он забрался на крышу и юркнул в слуховое окно. Через пять минут он уже осторожно шагал по длинному коридору заводоуправления. Неожиданно перед ним выросла женщина с мокрой тряпкой в руках. Увидев мужчину в маске, женщина сделала шаг назад и испуганно спросила:

— Вы к кому же это, гражданин, в таком виде? Все уже ушли.

— Меня дезинфекцию прислали делать, — не растерялся Карп Карпович. Мух тут у вас чересчур много развелось. Отойди, мамаша, сейчас опрыскивать начну, еще забрызгаю ненароком.

— Еще чего скажешь, — обиделась уборщица, — нет у нас никаких мух. Сама с ними управляюсь. Тряпкой вот.

Бильдюгин посмотрел на часы. Препираться было некогда. Он вытащил пистолет и наставил на противницу дезинфекции.

— Хватит разговаривать, показывай, где тут у вас кабинет главного инженера.

Уборщица поджала губы, подняла кверху руки с тряпкой и провела его к двери с табличкой «Гл. инж. Иванов». В кабинете стоял большой стол, покрытый зеленым сукном. Шпион связал уборщицу скатертью для заседаний и вскрыл автогеном сейф. Чертежи лежали внутри. Карп Карпович радостно поцеловал уборщицу, утерся половой тряпкой и вдруг замер, словно ребенок, впервые увидевший корову. На каждом из чертежей было четко выведено тушью: «Дорожный электрочайник на полупроводниках. Автор проекта: инженер Иванов».

Джеймс Бонд растерянно выронил чертежи и тупо уставился в пространство. Он ничего не понимал.

— Милый, — не выдержала долгого молчания уборщица, — все хочу тебя спросить: ты сюда за чайником эмалированным забрался или за самоваром? И, видя его растерянность, снисходительно добавила: — Вот чудак. Разве ж в нашем городе найдешь хоть один чайник? Мы же всю продукцию на экспорт отправляем.

— А что… что ваш завод еще выпускает? — убитым голосом произнес диверсант.

— Кипятильники, электрические сковородки, — гордо принялась перечислять уборщица, — утюги с регулятором.

— И все?

— Ну еще транзисторный чайник осваиваем, но это вряд ли в скором времени будет, так что я тебе не советую дожидаться.

Бильдюгин вспомнил восторженный рассказы главного инженера о своем изобретении.

— Потрясающая штука, загранице нос утрем, — с ненавистью передразнил агент 008, - я этому Иванову… я ему ноги переломаю, клопов в квартиру напущу.

— А он сейчас на картошке, — сочувственно заметила уборщица.

— Тогда… тогда директору этого несчастного заводика.

— Тоже ничего не получится, — покачала головой уборщица. — Он в командировку уехал, в Бельск.

— Куда? Куда? — зловеще переспросил Карп Карпович.

— В Бельск, в соседнюю область.

— Ты что, старая кочерга, издеваешься, — заорал шпион по-английски. И, увидев, что уборщица не понимает, тут же перевел фразу на русский. Что ты мне морочишь голову, мы же сейчас находимся в Бельске.

— Нет, милок, ты не туда забрался, — спокойно возразила уборщица. Это город Пельск, а Бельск отсюда за четыреста километров с гаком.

— Проклятая проводница, проспала, разбудила не там, где надо, прошептал Бильдюгин. И изумленная уборщица увидела, что ее собеседник в одну минуту стал совершенно лысым. — Я этого так не оставлю, я буду жаловаться в Министерство путей сообщения, я до министра дойду. — И, припав к плечу уборщицы, Джеймс Бонд глухо зарыдал.

Агент 008 вернулся домой за полночь. Спешить было некуда. Самолет улетел, где-то в международных водах Бонда еще ждала подводная лодка, но через несколько часов и она уйдет ни с чем. Шпион и не пытался на нее успеть. Он знал, что без чертежей ему туда лучше не показываться. Хозяева не посмотрят на прежние заслуги и переведут его в делопроизводители.

Железный Джо взял веревку и вышел во двор. Он подошел к старому, видавшему всякие времена, тополю, перекинул через его толстый сук конец веревки, сделал петлю попрочнее и вдруг отпрянул. Диверсант вспомнил, что страховой полис остался у него зашитым в подкладку носового платка. «Пожалуй, не найдут» — вяло подумал он, вынул голову из петли и в последний раз пошел в комнату чтобы привести в порядок документы.

Выйдя во двор, шпион окинул его прощальным взглядом. Тополя не было. На его месте стоял пенек чуть выше человеческого роста. Повеситься на нем не представлялось никакой возможности. В дальнем конце двора двое мужчин, стоя на раздвижной лестнице, отпиливали верхушку могучей липы. Диверсант беспомощно огляделся — ни одного порядочного сука во дворе не осталось. Все деревья стояли голые, как трубы крематория.

Бонд, шатаясь, вышел со двора. Он брел, не разбирая дороги, по газонам, по рельсам. На какой-то улице он заметил вывеску «Кафе», зашел внутрь и заказал вареное яйцо и бутылку водки. Залпом осушив стакан, шпион очистил яйцо и кусочком скорлупы принялся задумчиво выцарапывать на клеенке: «Не имеется в жизни щастья». Сидевший за соседним столиком полный мужчина с веселыми глазами и грустным носом перегнулся через плечо Джеймса и с любопытством следил за рождением фразы.

— Да, — с жаром воскликнул он, дочитав до конца, — разрешите под этим подписаться!

— А? — спросил диверсант.

— Разрешите пожать вашу руку, — сказал толстяк, — нет, не эту. Ту, которой вы писали. Моя фамилия Ниткин и я с вами совершенно согласен.

— А, — повторил Бонд.

— Нету, — подтвердил мужчина. — Вы мне симпатичны, поэтому я от вас не стану скрывать — нету.

— Чего нету, — мрачно удивился шпион.

— Ничего нету. Счастья нету, постоянства нету, Иван Иваныча нету…

— Какого Иван Иваныча?

— Того, который был в горисполкоме. Можете себе представить, его оттуда освободили.

— Наплевать, — отмахнулся агент 008.

— Как это наплевать? — возмутился собеседник. — Когда три месяца тому назад меня уволили с железной дороги, кто предоставил мне должность директора горторга, может вы? Нет, не вы, а Иван Иваныч. А когда меня освободили за развал, кто перебросил меня на руководство коммунхозом? А кто потом рекомендовал меня начальником РЖУ?

— Что, что? — переспросил Джеймс Бонд, мучительно стараясь сосредоточиться. — Кем вы еще работали в последнее время?

— Лучше спросите, кем я не работал. Телефонным узлом командовал, в больнице завхозом был, отделом руководил на заводе электрочайников.

— А сейчас, — зловещим шепотом поинтересовался диверсант, сейчас вы кем?

— Начальник треста по озеленению, — представился толстяк и грустно добавил, — пока. Вряд ли я и тут долго задержусь — везде интриги, подкопы. — Но диверсант уже не слушал. Он начал прозревать. Так вот тот человек, который все время стоял на его пути, человек, по вине которого он, агент 008, потерпел такое фиаско, перестал верить в себя, загубил блестяще начатую карьеру!

— Ну, погоди, — процедил Бонд, сжимая кулаки и поднимаясь со стула. Негодяй! Бездельник! Туне… втуне… тунеядец. — Лицо его постепенно принимало цвет гемоглобина.

— Выселить тебя мало, прописки лишить! Работу везде развалил!

— Но-но. Попрошу выбирать выражения, — пригрозил Ниткин, сползая на пол и пятясь задом под стол. — Я вас… я вам, я вам… руки не подам. Защищайся! — и он снизу дернул шпиона за ногу и повалил его прямо на себя. Сцепившись, они покатились в сторону раздаточной. Драка продолжалась недолго. Через полчаса соперники уже стояли перед стола дежурного по отделению милиции.

— Фамилия, имя, отчество? — сурово спросил младший лейтенант.

Шпион молчал, потухшим взглядом уставившись на решетку окна.

— Ваша фамилия? — повторил дежурный.

Бонд, закусив губу, тоскливо смотрел на проплывавшие за решеткой облака.

— Успокойтесь, гражданин, — приветливо сказал младший лейтенант, выпейте чаю, закурите, будьте как дома. Итак, ваша фамилия?

Подбородок Железного Джо задрожал, кадык заходил ходуном.

— Пишите, — решительно заявил диверсант. Бильдюгин, он же Щукин, он же Карасев, он же Джеймс Бонд, агент 008.

Он перевел дух и заискивающе глядя на младшего лейтенанта, добавил: Прошу учесть, показания даю добровольно…

Происшедшее с Джеймсом Бондом, разумеется, нетипично, потому что ротозеи, лентяи, разгильдяи, рвачи, спекулянты и прочий отрицательные типы — это всегда находка для классового врага, невольные его пособники. Ах, если бы наоборот! Вот мы так и написали, наоборот. В плане иронической мечты, доведенной до абсурда. А поскольку абсурд очевиден, постольку авторы горячо присоединяются к тем людям, которые борются с безалаберщиной, неорганизованностью, недисциплинированностью.