Путешествие на юг
Геннадий Мамлин начал свой творческий путь как детский драматург. Именно на этом поприще он приобрел известность. Постепенно его герои взрослели. Сейчас Г. Мамлин автор многих пьес, одинаково интересных как юным, так и взрослым читателям и зрителям.
Шесть лучших таких пьес и включены в настоящий сборник. В них драматург прежде всего затрагивает важные нравственные проблемы. Раскрывая характеры наших современников, автор вводит читателя в мир их духовных переживаний, возникающих в результате непростых, полных драматических коллизий человеческих отношений.
ЭЙ ТЫ, ЗДРАВСТВУЙ!
Пьеса в двух действиях, восьми картинах
В а л е р к а — 15 лет.
М а ш а — 15 лет.
Пантомима по авторскому замыслу — четыре человека, но возможно — шесть, восемь и десять.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
КАРТИНА ПЕРВАЯ
…Эй ты, здравствуй!
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. А ты Валерка Дорохов — я знаю. Ты вчера с рыбаками за кефалью ходил, а до этого на два дня в больницу к отцу уезжал.
В а л е р к а. В четверг, между прочим, я изволил посетить кинотеатр под названием «Курзал». Пригодится, если будешь мою биографию писать.
М а ш а
В а л е р к а. У Таисьи, что ли?
М а ш а. Ага. Я и прошлым летом жила, только ты тогда в лагере был.
В а л е р к а. Мать упекла… Пролезай.
М а ш а
В а л е р к а. Шпага.
М а ш а. А, это чтобы глотать? Мне бабка говорила, что у тебя шпагоглотатель живет.
В а л е р к а. Вообще-то он Семен Семенович Лещинский, но для цирка лучше, когда Гвидо.
М а ш а. Во фраке он на дирижера похож. А в пижаме — на счетовода нашего. Я целый час наблюдала. Старенький он.
В а л е р к а. Не знаю. Наверно, смешно.
М а ш а
В а л е р к а. Гомо сапиенс.
М а ш а. Кто?!
В а л е р к а. Человек.
М а ш а. Чудной. Калитку нам починил. Бабка полтину вынесла — не берет. Рубль принесла — опять не берет. Я, говорит, вам так, за ваши красивые глаза починил. С каких же это доходов он миллионщик такой, что деньги ему не нужны?
В а л е р к а. Токарь он. Отдыхать приехал, а не рубли собирать.
М а ш а. А если отдыхать, чего он второй день в сарае топором стучит?
В а л е р к а. А ну, растворись!
М а ш а. Прости.
В а л е р к а. Говорить пришла — говори, руки не распускай. У нас сейчас по одной половице надо ходить. Семен Семеновича уговорили выступить в клубе моряков. Мы ему аппаратуру мастерим. В сарае вон ящик лежит. Будем в нем голову от туловища отделять. Сунешься в него и — привет. Голова профессора Доуэля. Усекла?
М а ш а
В а л е р к а. Ну.
М а ш а. Смешно. Он топориком тюкает, а она ему: «А что, у отца-то большая семья?» Так прямо стихами и говорит.
В а л е р к а. Слушай, ты откуда взялась?
М а ш а. Я? Из Воронежской области. А что?
В а л е р к а. Ты свое чувство юмора шепотом проявляй. Спят у меня.
М а ш а. Вечером она сапожки надела — я заметила, нынче у городских мода на сапожки пошла, — и с Николаем под ручку по улице вниз. А дома у нее муж. Почтальонша говорит: телеграммы шлет через день.
В а л е р к а. У тебя что, пункт наблюдательный там?
М а ш а. Ага. Я вчера весь вечер в щелку глядела. У нас жильцы скучные, не то что у тебя. С пляжа придут, пообедают и спят. А потом в карты играют или в слова… Народищу в город понаехало — жуть! Вечером по набережной будто демонстрация идет.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Я не молчаливый, я немногословный — разница.
М а ш а. А я, наоборот, поболтать люблю. Я рот раскрою, а из меня слова будто щепу по течению несет.
В а л е р к а
М а ш а. Как?
В а л е р к а. Перед мысленным взором, дуреха. Мысленный взор у тебя есть?
М а ш а. Есть.
В а л е р к а. Вот и вообрази.
М а ш а
В а л е р к а. Закрой.
М а ш а
В а л е р к а. Мать буфетчице из «Ореанды» деньги оставила. Я прихожу и ем, а она платит потом.
М а ш а. А правда, что у тебя мать на Мадагаскаре сейчас?
В а л е р к а
М а ш а. А почему у тебя отец так долго в больнице лежит?
В а л е р к а. Не твое дело, курица. Работай давай.
М а ш а. Ой!
В а л е р к а. Гуд бай.
М а ш а. Ты доволен, что я к тебе в гости пришла?
В а л е р к а. Вполне.
М а ш а. Я еще вчера гвозди вытащила из доски. Я давно хотела подружиться с тобой.
В а л е р к а. Странная ты.
М а ш а. Чем?
В а л е р к а. Не размышлял еще. Странная — и все.
М а ш а. Ты подружись сперва, потом про меня размышляй. А то меня невзначай и за дурочку можно принять. Я вся сквозная, под чужим взглядом, как на ветру, стою. Меня и мать ругает, что ни одной мысли при себе не держу… Пока.
В а л е р к а. Прощались уже. Уползай.
В а л е р к а - и л л ю з и о н и с т
В мире иллюзии так просто сделать всех вас счастливыми. Подойди сюда, девочка… нет-нет, не ты — другая, с голубыми печальными глазами.
Вот видите, как быстро подписан приказ о вашем повышении… Чем же мне утешить вас, дедушка? Так грустно расставаться с солнцем и друзьями. Я подарю вам то, что делает человека бессмертным.
М а ш а
Ты бабке не говори, что я здесь была.
В а л е р к а. Валяй.
М а ш а. Потому что бабка не любит тебя. Она говорит: «Жильцы у него — кто первый постучал, тот и живи».
В а л е р к а. Дурочка. Это у вас жильцы, а у меня — друзья.
М а ш а. «Друзья»! Какие же это друзья, если ты их до этого и в глаза не видел? А правда, что ты денег с них не берешь?
В а л е р к а. Правда.
М а ш а. Ненормальный. А почему?
В а л е р к а. Не знаю. У нас всегда кто-нибудь живет — то родственники, то друзья.
М а ш а. Почтальонша говорит, письма к вам пачками, будто в контору, идут.
В а л е р к а. Ну.
М а ш а. Мне нравится. А бабке нет. Эка, говорит, невидаль — друзья у них по всей Расее живут, письма шлют. А что труда составляет письма-то слать? Четыре копейки конверт — всего и дедов. И еще, говорит, проверить надо — берет он с жильцов деньги или нет.
В а л е р к а. Проверяли уже. Милиционера тогда до калитки она довела.
М а ш а. Добра она тебе хочет. Непутевым, говорит, растет. Ты чего отвернулся?
В а л е р к а. Да нет, слушаю. Цитируй давай.
М а ш а. В отца с матерью он, говорит, бесхозяйственным пошел, да от жильцов потворство одно… Эх ты, голова! Не каждый в большие-то люди выходит, а без чинов с таким понятием много ли наживешь? Иллюзионщик твой — знаменитый артист, говорят, а дома не нажил. На старости лет по чужим людям живет.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Змея — вот ты кто. Ты зачем приползла? Гадости говорить? А ну, под свою колоду ползи!
М а ш а
В а л е р к а. Ну и сиди у своей щели, изучай.
М а ш а. Это не я странная, а ты. Я таких не встречала еще.
В а л е р к а. Ходишь не там.
М а ш а. И в деревне у нас таких нет.
В а л е р к а. Есть. Только они на другой улице живут.
М а ш а. Валерка, ты не обижайся на мои слова… Не уходи… Давай друг другу руки пожмем.
В а л е р к а. Зачем?
М а ш а. Я дружить пришла. Чтобы мир.
В а л е р к а. Простота.
М а ш а. Ага. Я ведь тут одинокая, ни с кем не подружилась еще. И не кричи на меня, ладно? Никогда не кричи. У меня от крика мурашки по спине… На пляж пойдешь?
В а л е р к а. Репетиция у меня. Я у Семен Семеновича главный ассистент.
М а ш а. А я у моря с приезда только раз была. Захлопоталась. А еще бабка говорит…
В а л е р к а. Опять понесла?!
М а ш а. Это не про тебя. И чего, говорит, к югу такое стремление у людей? Что в нем, в море-то? Медузы да соль. Мы, говорит, смолоду в речках купались, не знали этого баловства.
В а л е р к а. Лицемерка она, бабка твоя. Будешь при ней рот разевать, она и тебя в лицемерку превратит. Если бы люди речки предпочитали, кто бы ей в день по рублю за койку платил? Вон она — бабка твоя.
Забор. Памятник мировоззрению. На весь город один. Чтобы через него к нормальным людям попасть — доски тайком отрывать надо.
М а ш а. Тшш!
Она мне родня, я права не имею ее обсуждать… Валерка, а шпаги эти зачем?
В а л е р к а
М а ш а. Поверила я. Ха!
В а л е р к а. Не притрагивайся. И на доску не наступи — улетишь. Как на вулкане живем.
Ого, восемь уже! Заспались мои.
М а ш а. Валерка, я считаю, мы уже подружились с тобой, да?
В а л е р к а. Считай.
М а ш а. Значит, можно, я буду к тебе приходить?
В а л е р к а. Являйся. «Как мимолетное виденье, как гений чистой красоты».
М а ш а
В а л е р к а. Чухлома.
В а л е р к а
М а ш а. А-а-а!
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
КАРТИНА ВТОРАЯ
А глаза-то у тебя зеленые.
Как у кошки нашей… Смешно.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Ух ты, наторговала! Интересно, чего будет, когда черешня кончится? Гляди, она тебя в рабство продаст.
М а ш а
В а л е р к а. Разве что. Ух, Машка, утро какое — помереть!
М а ш а. Рехнулся, да?
В а л е р к а
М а ш а. Ну никогда не сходится. Бабка не верит — думает, я потихоньку от нее мороженое ем.
В а л е р к а. Если подозревает — ешь. Назло. Давись, но ешь… Между прочим, в Америке работорговля тоже отменена.
М а ш а. Некогда ей. Жильца нового пустили к себе.
В а л е р к а. Куда?!
М а ш а. А чердачок у нас есть.
В а л е р к а. «Чердачок»!.. Ничего, пансионатов понастроят — кончатся ваши рубли.
М а ш а. На всю Россию на выстроишь. Чем больше строят, тем больше людей.
В а л е р к а
М а ш а. Зачем?
В а л е р к а. Не дашь — утоплюсь.
М а ш а. Топись… У бабки моей попроси.
В а л е р к а. Выпросишь у нее!
М а ш а. Тогда у жильцов.
В а л е р к а. Еще чего — у жильцов.
М а ш а. Спасибо скажи. Другая бы «караул» стала кричать. Я прошлой зимой под лед провалилась. Ты бы небось «тону» заорал, а я навалилась на льдину и лежала молчком.
В а л е р к а. Художественный свист.
М а ш а. Ей-богу. Мальчишки недалеко играли в хоккей. Думаю: не может быть, чтобы люди не почувствовали беды.
В а л е р к а. Ну и как?
М а ш а. Почувствовали, ничего. Две ночи я потом в школьном чулане спала, домой боялась прийти. Меня мать за всякую вину ремнем бьет. По пятибалльной системе — от одного до пяти.
В а л е р к а. Воспитаньице! Что же ты, как при старом режиме, на лавку ложишься и ждешь?
М а ш а. Зачем? Бегаю я. Она меня при входе в избу подкарауливает. Как ни изворачивайся, а сколько положено — даст.
В а л е р к а. Я бы от такой матери на полюс сбежал.
М а ш а. А по-моему, правильно, что ремнем. Когда виноват — наказание не страшно. Подумаешь, три раза стегнет. Поболит, и все. Мне главное, чтобы не кричали на меня. В крике человек забывает себя, он слова отыскивает пообиднее, побольней. Он потом и сам пожалеет, а ты помнишь эти слова. Всю жизнь.
В а л е р к а. Отец воспитывает тоже ремнем?
М а ш а. Сбежал от нас отец.
В а л е р к а. Куда?
М а ш а. Обыкновенно, в город сбежал. Он у нас на балалайке играл. Вообще-то он механиком работал при мастерских, а на балалайке просто так, для души. А тут самодеятельность из области приехала. Шефы. Буфетчица частушки пела у них.
В а л е р к а. Нос картошкой у тебя.
М а ш а. Ничего не картошкой. Курносый. Нынче все русское в моде, даже носы. Ты года через три на меня посмотри. Я соком нальюсь — меня от сестры не отличишь. А она девка видная, ладная, кровь с молоком. Она где ни пройдет, на нее мужчины глядят.
В а л е р к а
Слушай, Машка, а как фамилия твоя?
М а ш а. Если на тебя находит — дома сиди.
В а л е р к а. Нет, правда, как?
М а ш а. Балагуева.
В а л е р к а
М а ш а. Не жадная я.
В а л е р к а. Добрая, да?
М а ш а. Расчетливая. Мы дома приучены деньги считать.
В а л е р к а. И гордости в тебе нет.
М а ш а. Это почему?
В а л е р к а. Ты после вчерашнего обязана была не разговаривать со мной.
М а ш а. А я не разговаривала. Это ты ко мне первый подошел.
В а л е р к а
М а ш а. И вообще у нас, у деревенских, гордости больше, чем у городских. Нам иначе нельзя. Вы тут как муравьи. Столкнулись и разошлись, может, не встретитесь никогда. А у нас каждый поступок на виду, каждое лыко в строку. Вот и стараешься гордость свою не уронить… Валерка, а зачем деньги тебе?
В а л е р к а. Секрет.
М а ш а
В а л е р к а. Что?!
М а ш а. Не навязываюсь, катись!
В а л е р к а. Ха! Глядите, обиделась!
Эй, Софи Лорен!
Дядька приезжает ко мне.
М а ш а
В а л е р к а. А черт его знает какой. Матери двоюродный брат. Телеграмму прислал: «Буду Симферополе девять утра». Сюда пока доберется — часа три. Пойду к двенадцати на автостанцию встречать.
М а ш а. А как же ты узнаешь его?
В а л е р к а. Фамилия у него материнская — Синько. Я около каждого автобуса буду кричать: «Товарищ Синько!» Кто отзовется, тот и родня.
М а ш а
В а л е р к а. У нас заведено — родственников или друзей обедом встречать. А я, понимаешь, в кладовку заглянул — ничего. Торричеллиева пустота.
М а ш а. Тебе мать на руки денег совсем не дала?
В а л е р к а. Дала. Только вылетел я в трубу. Прогорел.
М а ш а. Куда же ты их?
В а л е р к а. Не все равно? Были, да нет.
М а ш а. Опять?
В а л е р к а
М а ш а. Да ты что? Двадцать восемь рублей! Пусть бы иллюзионщик из своего кармана достал.
В а л е р к а. Откуда у него? На пенсию живет… Ты ему об этом не проговорись. Я сказал, что из клуба принес… Ничего, Машка. Я почти рубль по карманам наскреб. Хлеба куплю, молока, колбасы. С голоду не помрет. Ты бы хотела, чтобы у тебя денег — куры не клюют?
М а ш а. А зачем? Все равно бы бабка отобрала. А ты бы хотел?
В а л е р к а
М а ш а. Валерка!
А я бы и в каменном заборе лазейку нашла. У меня к бабке любопытства нет, а к тебе есть.
В а л е р к а
М а ш а. Бабка говорит: все жильцы в одну ночь съехали от нее. И интуиция у меня на тебя есть. Вот ты все смеешься, а я чувствую, что-то невеселое в тебе сидит, гложет тебя.
В а л е р к а. Ого, деревня дает.
М а ш а. Твист у нас из моды вышел. Райцентр опять к шейку перешел… А у нас в школе комсомольское бюро постановило западным влияниям не потакать. У нас учитель физкультуры свой танец придумал. Показать?
В а л е р к а. Изобрази.
Я расскажу самое главное. Я расскажу, почему он лежит сейчас в этой палате… Это было в середине войны. Была зима. И он был тогда совсем еще молодым командиром. Он сопровождал транспорт, который шел из горящего Севастополя в Новороссийск. Женщины, дети, старики. И когда немецкая подводная лодка выпустила по транспорту торпеду, он развернул катер и повел его торпеде наперерез… В живых остались двое — папа и тот самый матрос. Уже темнело. С транспорта подобрали только матроса, а папу не нашли и решили, он утонул. А он был жив и до утра продержался в ледяной воде… Восемь лет он пролежал в санаториях и госпиталях. Тогда тоже говорили, что каждую весну он может умереть. Но он приехал в этот город почти здоровым, встретил мою маму и навсегда поселился здесь.
Да, я знаю, товарищ профессор. Я видел все ваши снимки. Но ведь можно дышать и одним легким. Даже частью одного… Я хочу, чтобы вы поняли. Пусть он останется с нами. Пусть даже прикованный к постели, но с нами, живой.
М а ш а
В а л е р к а. Убеждает.
М а ш а. Правда? Нам не очень нравилось, мальчишки вообще отказываются его танцевать. А завуч настаивает. Пластический рисунок, говорит, вполне соответствует стремлению здоровой духом молодежи к идеалам раскрепощенного труда.
В а л е р к а. В том, что дураков у нас — пруд пруди. Ноги бы вашему физруку пообломать.
М а ш а
В а л е р к а. Считается — идеализм.
М а ш а. Какая разница, чем считается, если есть. Я, например, верю.
В а л е р к а. Смотрю.
М а ш а. Думай теперь. Сосредоточенно думай. Предмет вообрази.
В а л е р к а. Свихнешься ты на базаре своем.
М а ш а. А ты думал про что?
В а л е р к а. Про тебя. Чего в тебе больше — глупости или ума?
М а ш а. Ума. Я жутко умная. Только я как собака: все понимаю, а выразить не могу… Теперь ты повернись. Я буду думать, а ты старайся мою мысль поймать… Потом усмехаться будешь, поворачивайся давай.
В а л е р к а. Сова.
М а ш а. Почему сова?
В а л е р к а. Не знаю — сова.
М а ш а. А я шпагу задумала.
В а л е р к а. Контакт нужен.
М а ш а. Какой?
В а л е р к а. Обыкновенный. Ладони мне на виски положи.
М а ш а. Так?
В а л е р к а. Попробуем — скажу. В затылок смотришь?
М а ш а. Ага.
В а л е р к а. Внушай.
М а ш а
В а л е р к а. Ну и что?
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Не хочу.
В а л е р к а. Гипнотизируешь меня?
М а ш а. А глаза-то у тебя зеленые. Как у кошки нашей… Смешно.
В а л е р к а. Плевать. Давай еще раз попробуем. Вдруг произойдет.
Катер… Погоди-погоди… Вырисовывается. Фрегат.
М а ш а
В а л е р к а
КАРТИНА ТРЕТЬЯ
…равняется любовь.
В а л е р к а. Не выглядывай, рыба не любит, когда сверху глядят.
М а ш а. А ты?
В а л е р к а. Ко мне привыкла… Сытые они, черти. К носу наживку подвожу — не берут.
М а ш а
В а л е р к а
Уселась!.. Машка, на корм рыбам пойдешь!
М а ш а
В а л е р к а. Озолотила.
М а ш а. Лучше, значит, как ты, всем в подарок палки выстругивать, да?
В а л е р к а. Сирена!
М а ш а. Поинтересовался бы, почему я вчера ни разу не заглянула к тебе.
В а л е р к а
М а ш а. Догадайся… Проверяла я тебя, вот почему. Загадала даже. Зайдет или не зайдет?
В а л е р к а. К Таисье?
М а ш а. Не с ней у тебя дружба. Сказать, загадала о чем?
В а л е р к а. Встретились?
М а ш а. Ага. Он говорит: целоваться умеешь? Я говорю: нет. Он говорит: чего ж ты частушки поешь про любовь, обманываешь народ?.. Дальше рассказывать или нет?
В а л е р к а. Если выдающееся — валяй.
М а ш а. Он говорит: давай целоваться научу. Я говорю: давай.
В а л е р к а. Чего-чего?
М а ш а. Предлагает он: давай, мол, научу. Я говорю: давай.
В а л е р к а. Тьфу!
М а ш а. Смешной такой, стихи пишет. Робкий. Поцеловал и убежал. До самой осени при встрече глаза опускал. А то еще случай был. Мальчик из девятого класса на танцы меня пригласил. Простудилась я, а то бы пошла.
В а л е р к а. Балаболка ты, Машка.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Азартная, потому и ору… Ой, Валерка, правее закинь — стая плывет… Гляди, гляди — краб. Лучше краба поймай.
В а л е р к а. Краба руками надо.
М а ш а. Уполз.
В а л е р к а. Ну и рыба пошла! Отвращение у нее к еде.
«Адмирал Нахимов» ушел. Вокруг Европы туристов повез…
М а ш а. Милан — это где театр оперный, да?
Валера! Какой-то отсутствующий ты. Не задумывайся, когда я рядом стою.
В а л е р к а. Задумаешься с тобой!
Ну?
М а ш а. Телепат вчера про Италию рассказывал мне. За один билет в оперу, говорит, две пары туфель можно купить. А? Две пары! Вот капиталисты дают! Он вообще заграничную жизнь на туфли примерял. В кино сходил — босоножки, в кафе посидел — полуботинки проел. Я даже не утерпела, спрашиваю: да что вы про обувь все? Сороконожка вы или человек? Обиделся, больше про Италию не говорил.
В а л е р к а. Цирк!.. Слушай, иди ассистенткой к нам. Погарцуешь перед людьми.
М а ш а. Не пойду, бабка убьет. Не любит она вас всех… Валера, а я тебе поесть принесла.
В а л е р к а. Мне?!
М а ш а. Папа любил, когда я ему на речку завтрак приносила. Гляди — бутерброды и лимонад. Давай сядем здесь. Ты ешь, а я буду смотреть.
Вкусно?
В а л е р к а. У-у… Может, сегодня воскресенье у нас?
М а ш а. Сегодня? Среда.
В а л е р к а. Чего же ты вырядилась с утра?
М а ш а. Ничего не вырядилась. Кофточка скромненькая, туфельки — вот и все… А что, выходит, у меня такой вид?
В а л е р к а. Какой?
М а ш а. Праздничный — «какой».
В а л е р к а. Дурацкий у тебя вид. Кофточка велика.
М а ш а. На вырост — через полгода будет как раз.
В а л е р к а. Вот через полгода и надевай. И на голове ерунда какая-то. Пугало ты.
Эй, эй! Шуток не понимаешь?
Очень даже миленькая прическа. Фик-фок на один бок.
М а ш а
В а л е р к а
Другой разговор. Главное — не выпендриваться, через себя не прыгать, по возрасту жить. Ты себе брови накрасишь — все равно как старушка в коротенькой юбочке на пляж побежит.
М а ш а. «Не выпендриваться»! А сам наклейки носишь на штанах.
В а л е р к а. Джинсы — практичная вещь. Наклейка — фирменный знак. Если бы я сам ее к штанам прицепил — был бы пижон. Поняла?
М а ш а. Нет.
В а л е р к а. Все равно как брюки расклешить или волосы до плеч отпустить. Цель одна: выделиться, оригинальностью впечатление произвести… Пить будешь?
М а ш а. Давай.
В а л е р к а
М а ш а. Бабка припасла. Она с жиличкой ругалась, а я незаметно в погреб нырнула, отхватила кусок.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Нет. Ты контрольную списываешь — на всю школу об этом кричишь?
В а л е р к а. Сравнила! Контрольную с отношениями между людьми.
М а ш а
В а л е р к а. Ладно, не дуйся… У дяди моего психология вырисовывается вроде твоей. Вечером я к нему в комнату через окно заглянул, а он конфеты ест. Из-под подушки достает и ест. Я потому утром пораньше и ушел — в глаза ему смотреть не могу. А вдруг он видел, как я его за этим тайным пиршеством застал?.. Вообще уникальный тип. Я в сарайчик переселился, ему комнату отдал. Обиделся: почему посторонние люди с окнами на море живут, а он — нет? Я, говорит, твоей матери двоюродный брат. Если тебе родственные чувства — звук пустой, я могу у чужих людей комнату снять.
М а ш а. А он кто?
В а л е р к а. Не разберешь. Намеки делает насчет высокого положения своего. На пенсию собрался уйти. Хочет в нашем городе домик купить. Этот не упустит своего — лопатами будет рубли загребать. У нас сроду никто дверей не запирал, а он вечером за нарзаном отправился — дверь на ключ, окно на шпингалет.
М а ш а. Может, деньги привез?
В а л е р к а. Да хоть бриллианты! Я их украду? Семен Семенович или Николай?
М а ш а. Пускай.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. А говоришь — правдивый человек. Билеты у тебя в кармане лежат. На кинокартину «Зеленый особняк». Мне Славка с Почтовой сказал, что ты для Веры своей билеты покупал. Лежат или не лежат?
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
Ты что, может, влюбилась в меня?
М а ш а
В а л е р к а. Так имей в виду — мне на всех на вас начихать. Вверх, вниз, туда и обратно, вдоль и поперек… Отомри… Фик-фок на один бок.
М а ш а
В а л е р к а. Сквозь чего?
М а ш а. Сквозь призму. Сквозь научный авторитет. Если грубить надоело, давай за косу дерни меня. Этот способ тоже описан. Помогает чувства свои скрывать.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Полюбуйтесь! Будто молитву зубрит.
М а ш а
В а л е р к а. Тьфу!
М а ш а. Правильно, плюй на меня — мужай!
В а л е р к а
М а ш а
КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ
Знаешь, сколько Джульетте было, когда она умерла? Четырнадцать лет…
М а ш а
В а л е р к а. Я?
М а ш а. Ты.
В а л е р к а. А правда — зачем пришел? Из спортивного интереса. У меня страсть — препятствия преодолевать.
М а ш а. Ага.
В а л е р к а. Хотел плечом высадить — не отодрать.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Если неудобно — на раскладушку садись.
В а л е р к а. Притерплюсь. Сильна старушка — по-спартански воспитывает тебя. Зимой у нее здесь куры живут.
М а ш а. Я сама напросилась. Я перед сном представляю, будто я в палатке, в лесу.
В а л е р к а. Это тебя Таисья для романтики на щеколду закрыла?
А я думал, ты не станешь со мной говорить.
М а ш а
В а л е р к а. Да?
М а ш а. Случайно нет.
В а л е р к а. Это у них там: по одной щеке смазал — другую подставляй.
М а ш а. А ты, значит, не просто толкнул, а с целью, чтобы я в воду упала?
В а л е р к а
М а ш а. Конечно, без цели. Ты ведь не злой.
В а л е р к а
М а ш а. Спасибо.
В а л е р к а. Считай, что я встал и поклонился До земли.
М а ш а. Ладно… Это уже неважно теперь.
В а л е р к а. Что же важно?
Ты сказала: это уже неважно теперь. Я спрашиваю: что?
М а ш а. Все.
В а л е р к а
М а ш а. Бабку разбудишь — она тебя за ухо выведет со двора.
В а л е р к а
М а ш а. Ну? Дальше ори… Подумаешь, героизм — старушку разбудить.
В а л е р к а
М а ш а. Уходи.
В а л е р к а
М а ш а. Балет?
В а л е р к а
М а ш а. Это ты мне книжку прислал?
В а л е р к а
М а ш а. Тургенева. Повесть «Первая любовь». Соседская Ленка бабке передала для меня. Я думала, это ты свой ослиный юмор проявил.
В а л е р к а. Лично я ослов с чувством юмора не встречал.
М а ш а. Зачем?
В а л е р к а. Мало ли. Например, признание в любви.
М а ш а. Выдумают же.
В а л е р к а. Кто-кто?
М а ш а. Шурик. С мамой приехал. В угловом доме живут. Ты что же, не видел его? Высокий такой, в замшевом пиджаке.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Конечно… но и лицо. Он на физика учиться пойдет.
В а л е р к а. Ерунда это все.
М а ш а. Атомный век. Кто атомной энергией управляет, тот и главней.
В а л е р к а. Обывательница ты. Физика — это цивилизация. Сегодня — атомный век, завтра — какой-нибудь еще. Вчера в каретах ездили, сегодня — в автомобилях, а завтра на собственных ракетах полетят. Конца этому не будет. Главное, чтобы люди счастливыми стали. Все. Кто это сделает — тот и главный… А этих, вроде Шурика твоего, я не очень люблю. Задаются они. Если он сведения «потоком информации» называет, он еще не Эйнштейн.
М а ш а. Не кто?
В а л е р к а. Не Эйнштейн. Нашел с кем на философские темы рассуждать. В общем, дурак он, твой Шурик, и все.
М а ш а
В а л е р к а. Опять про свидания понесла?
М а ш а. В четвертом классе-то! Выгнали его. Он потом возненавидел меня. Виноватой считал. Валенки у меня в раздевалке стояли — так он туда мышонка запустил.
В а л е р к а. А почему ты решила, что это Шурик книжку прислал?
М а ш а. Кто же еще?
В а л е р к а
М а ш а. Шурик? Что ты! Зачем ему влюбляться в меня?
В а л е р к а. Красивая ты.
М а ш а. Ты так считаешь?
В а л е р к а. Я? Не задумывался еще. Вспомнил, как ты рекламировала себя… Между прочим, знаешь, сколько Джульетте было, когда она умерла? Четырнадцать лет…
М а ш а. Сила — шестиклассница еще. Теперь от любви не травятся. Моя сестра от несчастной любви второго полюбила, чтобы первому назло.
В а л е р к а
М а ш а. А ты не знал?
В а л е р к а. Он себя дядей Гелей велел называть… На сцену вызвался он. Николай спрашивает: «Вас как объявлять?» Он говорит: «Представитель публики — Голиаф Синько». Публика хохочет. Рядом с Николаем он больше на лилипута похож. Дальше — хуже. У нас номер есть — человека в ящик кладут и распиливают пополам. Ну, конечно, не распиливают — весь фокус в пиле, — но впечатление полное. Пила визжит, из-под нее опилки летят. Публика дыхание затаила: страх и восторг! А дядя вдруг как вскочит да на весь зал: «Караул!» Из ящика выкатывается, по сцене мечется, сгоряча выход не может найти… Теперь в комнате заперся, не разговаривает ни с кем… Семен Семенович пять раз кланяться выходил. Ко мне знакомые в затылок выстраивались — руку пожать. «Спасибо, Валерий Александрович», «произвели неизгладимое». А Семен-то Семенович, оказывается, не просто — народный артист. Он ведь еще до революции начинал. Тогда аппаратуру в магазине можно было купить — у Конрада Хорстера, например. Захотел фокусником стать — зашел в магазин и, пожалуйста, — маг.
М а ш а. А теперь?
В а л е р к а. Теперь у каждого аппаратура своя. Теперь публика не дура, ее без электроники не обмануть.
М а ш а. Не звал.
В а л е р к а. Кто интересовался — пришел.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Честное слово! Шурик пригласил, я и пошла.
В а л е р к а
М а ш а. Не веришь мне?
В а л е р к а. Верю, не верю — не в этом суть. Единожды солгавший, кто тебе поверит? — поговорка такая есть. Учти.
М а ш а
В а л е р к а. Ха! Из оловянной миски кормят ее!
М а ш а. Тшш!
В а л е р к а
М а ш а. Доигрался, артист.
В а л е р к а. Явится — я ее правдой убью. Наповал… Да не прислушивайся ты!
М а ш а
В а л е р к а. Пускай.
М а ш а. Ой, Валерка, прячься!
В а л е р к а
М а ш а. Валерка, скорей!
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Трусости твоей потакал.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Так ведь он книжку прислал.
В а л е р к а. А-а…
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Ничего.
В а л е р к а. Зачем же ты вчера на пристань пришла?
М а ш а
В а л е р к а. Совсем уйти?
Салют.
М а ш а. Что там?
В а л е р к а. Пять рублей.
М а ш а. Чего это тебе в голову взбрело?
В а л е р к а. От тюрьмы откупись. Она если орет — весь город слышит. Мне Семен Семенович рассказывал, как она у тебя пятерку требовала, а ты оправдывалась: потеряла, мол. И как она грозилась, покуда не признаешься, куда дела, под замок тебя посадить. Не так?
М а ш а. Наши с ней отношения. Разберемся: родня.
В а л е р к а
М а ш а. Уходи.
В а л е р к а. Ушел.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
КАРТИНА ПЯТАЯ
А вот цветы! Кому цветы?..
В а л е р к а — к о м а н д и р т о р п е д н о г о к а т е р а. Передать на базу: в получасе хода от Новороссийска враг предпринял последнюю отчаянную попытку потопить транспорт с эвакуированными.
Торпедированный мной эсминец продолжает оставаться на плаву. Квадрат сорок три Б. Отсекаю его от транспорта дымовой завесой.
Огонь!
Огонь!.. Почему молчит пулемет? Огонь!
Всем перейти на левый борт!
Надеть спасательные пояса! По моей команде оставить катер!
Лево руля!.. Еще левее! Так… Стоп моторы!..
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Эй, Балагуева, стой! Сейчас здесь начнется бесплатная раздача гениальных советов. Не прозевай.
М а ш а
В а л е р к а. Внимай. О чем гласит первая заповедь частного торговца?
М а ш а
В а л е р к а. Объясняю по складам. Если ты частная торговка, твое дело — торговать. А покупателя оскорблять не смей. Принципы в карман спрячь. Меняй товар на деньги, которые не пахнут. Если у меня деньги в руке, я тебе не друг и не враг — покупатель, и все. Давай мой цветок. Тем более я уже примирился с потерей этой восхитительной монеты.
М а ш а. А примирился, так в море швырни.
В а л е р к а
М а ш а. У курортников денег много — они и по полтора рубля возьмут.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Что это ты с прищуром разглядываешь меня?
М а ш а. Не виделись давно.
В а л е р к а. Ну да?
М а ш а. Семь дней.
В а л е р к а. Неужто семь? А по моему хронометру и двух не прошло. Впрочем, веду рассеянный образ жизни: мероприятия, морские путешествия, друзья. Уплотняю время. По тому же Эйнштейну. Тебе этого не понять.
М а ш а
В а л е р к а. Сапог пару найдет.
М а ш а. Вот уж не думала встретить тебя здесь. Ты с моряками знаком. На любом пароходе можешь уплыть. А здесь народищу — две тысячи билетов продали. Да «зайцев» человек пятьсот.
В а л е р к а. А я, Балагуева, демократ. Я до привилегий не унижаюсь. Я — как народ.
М а ш а. Чего это ты будто представляешь передо мной?
В а л е р к а. В артисты податься решил. Прикидываю, есть талант или нет.
М а ш а. Фальшь в тебе есть.
В а л е р к а. Ощущаешь?
М а ш а. Будто песок на зубах… Ты здесь один?
В а л е р к а
М а ш а. Нина?
Красивая она.
В а л е р к а. С ней по набережной как сквозь строй идешь. Народ выстраивается на нее поглядеть.
М а ш а. Другие специально приезжают на эту красотищу поглядеть. А ты и не ценишь небось.
В а л е р к а
М а ш а. Стихи?
В а л е р к а. Стихи.
М а ш а
В а л е р к а. И еще: люби меня, как я тебя, и будем мы с тобой друзья.
М а ш а
В а л е р к а. Господи! Как допустил ты, что из всех девчонок — рыжих, белых, черных, буро-малиновых и голубых…
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Ой, Валерка! Это сколько же комнат в этом «Ласточкином гнезде»?
В а л е р к а. Пустяки. Тебе бы дворец Ливадийский. Там бы ты жильцов развела.
М а ш а. Любопытно же.
В а л е р к а. Слушай, отвлеченные мысли появляются у тебя? Скажем, видишь дерево и думаешь не о том, на сколько его кубометров дров можно распилить, а о том, что, может, на него еще Пушкин смотрел, что нас не будет на свете, а оно все так же будет по ночам со звездами разговаривать, ветвями качать.
М а ш а. Неодушевленные предметы не разговаривают. О чем им там говорить?
В а л е р к а. О вечности, баранья твоя голова!
М а ш а. Не кричи, люди вокруг.
В а л е р к а
М а ш а. Если дружишь — нехорошо ее к черту посылать.
В а л е р к а. Кого?
М а ш а. Нину твою. Сюда идет.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Замнем. Все это от тебя как от стенки горох.
М а ш а. А тебе откуда известно? Может, я каждое твое слово в особую копилку кладу.
В а л е р к а. Я, когда услышал, как ты, будто зазывала ярмарочный, свой товар расхваливаешь, — знаешь что ощутил? Стыд. Бежать хотел.
М а ш а. Беги. Ты ведь святой, вроде Христа, тоже небось обучен по морю ходить. Стыд-то при чем? Ты же знал, что я на рынке стою.
В а л е р к а. Я думал, черешня там, огурцы малосольные, кизил. Но чтобы цветы!
М а ш а. Здрасте! Благородный товар. Лучше, чем в рассоле руки мочить. И покупатель особый. Радостный. С легкой душой.
В а л е р к а. «С легкой душой»! Что же ты его по этой легкой душе — наотмашь: за цветок полтора рубля! Да у него, может, всех доходов — трешка в день.
М а ш а. Для тех другие цветы. Те фиалки берут.
В а л е р к а. Вот она — психология звериная твоя. На рынке люди надвое делятся: есть деньги — бери, нет — проходи.
М а ш а. Поглядел бы ты, как бабка спину над этими цветами гнет, стал бы ты их задарма раздавать? Не всем в космосе летать. И в академики не всем выходить. Кто-то должен на рынке и цветы продавать. Скажешь, не так?
В а л е р к а. Не так. Бабка твоя не просто цветы продает. Наживается она на цветах. Пожирнее хочет кусок отхватить. И тебя, дуреху, в свою упряжку впрягла.
М а ш а. Закон не запрещает цветы продавать.
В а л е р к а. Смотри, Машка, проторгуешься! Будут у тебя, как у Таисьи, вместо друзей покупатели и жильцы.
М а ш а. Отец тебя всему этому научил?
В а л е р к а. И отец… Тьфу, дуреха! Нашел с кем говорить.
М а ш а. А ты говори.
В а л е р к а. Чего же ты в сторону глядишь?
М а ш а
В а л е р к а. Зачем?
М а ш а. Цветы хотел отобрать.
В а л е р к а. А ты говоришь, закон на твоей стороне.
М а ш а. Так то на рынке, а на пароходе нельзя.
В а л е р к а. Да не прячь ты лицо! На воровку ты похожа сейчас… Это чтобы из-за лишней десятки достоинство терять! Противна ты мне, Машка! Противна ты мне — поняла?
М а ш а. Поняла-поняла, не ори.
В а л е р к а. По трапу он спустился. Ушел… Докатилась ты… Иди торгуй. «По полтиннику штука, на два рубля — пять».
М а ш а
В а л е р к а. Мало ли что ты думала… Стой! Сколько их там у тебя? Ну, гладиолусов всех цветов?
М а ш а. Штук двадцать осталось. А что?
В а л е р к а
М а ш а. Ты из себя капиталиста не строй.
В а л е р к а
М а ш а
КАРТИНА ШЕСТАЯ
…и ведь чуть не поверила я и бескорыстие твое.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Ага. Красишь?
В а л е р к а. Творю. На изнанке вашего забора создаю абстрактный шедевр.
М а ш а
В а л е р к а. Шутка гения. Эскиз.
М а ш а. А это у тебя что?
В а л е р к а. Не «что», а «кто». Мальчик. В современном искусстве главное — фотографического сходства избежать.
М а ш а. У тебя что — талант?
В а л е р к а. А черт его знает. У одного чудака спросили: вы на скрипке играете? А он говорит: не знаю, не пробовал. Так и я. Это мне Вера свой мольберт оставила. Краски вот, холсты. Она час назад неожиданно уехала, ну и подарила, чтобы не забывал.
М а ш а
В а л е р к а. Почему дед?
М а ш а. С бородой.
В а л е р к а
М а ш а. Это мы проходили.
В а л е р к а. А если проходили, тогда деньги мне бросай.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Слушай, что это ты моду взяла — рассматривать меня?
М а ш а
В а л е р к а. Загляни. Последние дни они все с утра исчезают. Просыпаюсь — пустота. Приходят затемно — и прямо в кровать. Такое впечатление, что если бы с моря ночью не гнали, они вообще бы переселились на пляж.
М а ш а. Что им дома делать? С дядей твоим лясы точить?
В а л е р к а. Еще чего! Лучше уж солнечный удар. Или утонуть.
М а ш а. На пляж я его искать не пойду. Так своему Голиафу и передай.
В а л е р к а
М а ш а. Чего не можешь?
В а л е р к а. Ничего не могу. Бездарен. С чем и поздравляю человечество и себя.
М а ш а
В а л е р к а. Чего несешь-то, Балагуева? Человек в отчаянии, не добивай.
М а ш а. Учиться надо.
В а л е р к а. Машка, не подавляй. Поешь в самодеятельности — пой. В Ван-Гоги не лезь.
М а ш а. Я и не лезу. Теперь у меня картины дальше районных выставок не берут.
В а л е р к а. «Теперь»! А раньше куда брали? В Париж?
М а ш а. Ага. И в Дели еще. Мне там, на выставке детского рисунка, премию присудили.
В а л е р к а
М а ш а. Это вечный двигатель, что ли? В физике и математике я едва на четверку тянусь. Видел, как я деньги считаю? — не сходится никогда.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Очень просто, конечно. Главное — ноги иметь.
М а ш а. Все выложил?
В а л е р к а. Нет.
М а ш а. Тогда для другого раза побереги.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Ого! Машка, ты что?
М а ш а. Слово я себе дала — не вмешиваться. Будто не знаю, будто не касается меня. Но уж если у тебя лицемерие натурой стало… И ведь чуть не поверила в бескорыстие твое. Потому — хочется верить, что рядом люди, а не сквалыги живут. Ты бабку мою поминаешь на каждом шагу. У бабки моей зарплата шестьдесят рублей. Она из себя святую не строит, правильно говоришь — одни рубли у нее на уме. А ты скажи, сколько мать зарабатывает у тебя?
В а л е р к а
М а ш а. От вопросов не увиливай. Штурман дальнего, плавания небось немалые деньги привозит домой. И пенсия у отца твоего побольше, чем зарплата у Таисьи моей.
В а л е р к а. Не знаю. У нас о деньгах разговоры не ведут.
М а ш а. Чего же вести, если они есть. «Вера уехала неожиданно»! И хоть бы глаза в сторону отвел. Нет. До такого нахальства лицемерие довел, что и соврет — не сморгнет! Будто и не знает, почему она за пять минут чемодан собрала.
В а л е р к а. Что-то ты, Машка, невразумительное плетешь.
М а ш а. Прикидывайся, прикидывайся дурачком. Дядя твой ханжества этого лишен, он вчера вечером все выложил как на духу. Похвалялся перед бабкой моей. Дескать, сестра благодарность должна ему объявить, дескать, мужчина в доме появился, племянника вразумил… Да у моей бабки воображения бы не хватило, чтобы за телефонные разговоры по гривеннику взимать. А ты допер с Голиафом своим!
В а л е р к а. Какие гривенники? Чего несешь?
М а ш а. Ах, значит, не ты возле телефона ящичек к стенке приколотил?
В а л е р к а
М а ш а. Был для бумаг. А теперь: по телефону поговорил — гривенник положи. «Мы, дескать, не нанимались за ваши разговоры платить». В душе помылся — двугривенный гони.
В а л е р к а
М а ш а. Семен Семенович гони. Вера гони. А кому — знаешь лучше меня. Не мне — тебе дядя вчера десятку с доходов отвалил.
В а л е р к а
М а ш а. Артист! «Друзья у меня в доме живут»!.. Да потому, что вы с дядей цену ей за комнату назначили — три рубля. Дескать, в такой комнате не одна, а три койки могут стоять. А откуда у студентки деньги такие — трешку в день отдавать?
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Подлец! Лихоимец проклятый! Кулак!
М а ш а. Ты что, и вправду про это не знал?
В а л е р к а. Да за кого ты, дура стоеросовая, принимаешь меня?
М а ш а. Он не себе. Он деньги в сберкассу на твое имя положил.
В а л е р к а. Того не легче.
М а ш а
В а л е р к а. А ты бы рада была, если бы я с тобой и Таисьей в одну шайку попал? Да я бы тогда шторма дождался, в море вошел и плавал, пока бы меня волной не швырнуло о скалу.
М а ш а. Валерка, ты чего это задумал?
В а л е р к а
М а ш а. Рехнулся? Дядю-то из дому выгонять! Родню!
В а л е р к а
М а ш а. Дядя он двоюродный тебе.
В а л е р к а. Да хоть родной! Я, что ли, виноват, что меня его двоюродная сестра на свет родила? Если ты права предъявляешь на меня — сперва человеком стань, чтобы не стыдился я этого родства. Семен Семенович мне родня, Николай, Коперник, которого на костре сожгли, — родня. А этот не родня для меня — подлец!
М а ш а. Телефон.
В а л е р к а. Подойди.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. У меня десятка твоя под подушкой, сейчас принесу.
В а л е р к а
М а ш а
КАРТИНА СЕДЬМАЯ
…Звезды! Послушайте, звезды!..
М а ш а. Высота!.. Мне Ленка сказала, что ты по этой тропке пошел, а то бы я и не нашла… До чего мир устроен чудно: у нас холмика не найти, а тут горб на горбе… Если б я богом была, я бы каждой равнине распределила по горе. И справедливо, и глазу было бы остановиться на чем…
Ой, Валерка, у меня ведь тоже беда. С твоей не равняю. Правильнее сказать — огорчение даже, а не беда. Телепат-то наш жуликом оказался. Как ты дядю выгнал, он ведь к нам переселился. Чемоданчик-то маленький, который он всегда с собой носил, в шкаф запер, а ключ под подушку себе положил. Утром просыпается — ни чемодана, ни телепата нет. Говорит, две тысячи рублей было у него… Хотя, может, и врет. Откуда у него две тысячи рублей! А бабка моя… Ну, одним словом, решение я приняла… Ты чего, не слушаешь меня?
Ну и ладно. В другой раз расскажу.
В а л е р к а
М а ш а. Ой! Плохо тебе?
В а л е р к а. «Но не убился, а рассмеялся!»
М а ш а. Как бы тебе солнечный удар не схватить. (Надевает ему на голову панаму.)
В а л е р к а. «Смешные птицы!»
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Виделись уже.
В а л е р к а. Здравствуй в веках! Как звезды, как луна! Не подпирай меня. Достоинство обязывает человека стоять на двух, а не на четырех.
М а ш а. Господи! Да как же ты?
В а л е р к а. За процветание Военно-Морских Сил нашей родины, ура!
М а ш а. Ты даже на своем дне рождения маленькими рюмочками вино пил.
В а л е р к а. А, в щель следила за мной? Доносчикам и шпионам руки не подаю. Не подпирай!
М а ш а. Последнее дело — горести в вине топить.
В а л е р к а. Резонерка ты, Машка. Позор. Объясняю. Друзья к отцу в больницу пришли. А их поперли. Вместе со мной. Операция сложная. Последний шанс. У врачей и без нас нервы напряжены. Мы на набережную в шашлычную пошли. Сперва за благополучный исход выпили, потом — за маму мою. А когда тост за Военно-Морские Силы подняли, я по ошибке вместо рюмки полный стакан в руку взял. Пригубил, а в это время команда: стоя и до дна! Я и осушил.
М а ш а. Ну осушил и осушил. Чего же ты колобродишь? Пошел бы в сарайчик, уснул. Операция, говорят, долгая. Не на час, не на два.
В а л е р к а. Писатель сказал: жить надо на людях — умирать в одиночество. Я, Машка, от тебя в отличие, начитанный человек… Как только почувствовал, что вот-вот с катушек долой, так из шашлычной и уполз.
М а ш а
В а л е р к а. Не пройдет. Я здесь двадцать минут по часам стою. Главное — сознание не гаснет. Диктует: волю собрать в кулак и круговращение побороть. А воля не может. Человеческая воля не может стакан жидкости побороть!.. Машка, давай я в пропасть прыгну. Выметем пьяниц из нашего здорового коллектива — ура!
М а ш а
В а л е р к а. Машка, почему хорошие люди умирают, а скоты вроде дяди моего живут?
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Ты говори, Валера, говори.
В а л е р к а. Три дня назад, когда ему совсем плохо стало, я ему говорю: «Батя (он любит, когда я его батей зову), давай я возле тебя поживу. Попросим, чтобы мне раскладушку на терраске застелили, вдвоем веселей». А он спрашивает: «Боишься, помру без тебя? А ты не бойся. Покуда мать не увижу — концов не отдам. Круговую оборону займу, до последнего патрона буду — не отдам…»
М а ш а. Голиаф Петрович говорит: надо было маму твою вызывать.
В а л е р к а
М а ш а. Это ничего, это от гордости у тебя. Считаешь, что ты всех на свете сильней. Другие, дескать, не осилят, а тебе все по плечу.
В а л е р к а. Опять ерунду понесла.
М а ш а. Ну, может, не от гордости. Может, от доброты.
В а л е р к а
М а ш а. Сиди, сиди. Какой же ты эгоист, если полон дом чужих людей задарма жить напустил?
В а л е р к а. Ну и что? Кто такой эгоист? В чем его суть? Отвечай! В том, чтобы о своем удовольствии не забывать. Одному удовольствие — самый большой кусок пирога отхватить; другому — землю забором огородить, чтобы посторонние в его сад ни ногой. А для меня удовольствие — видеть, когда людям вокруг меня хорошо. И я этим своим эгоистическим побуждениям не противлюсь. Поняла?
М а ш а. Нет.
В а л е р к а. Где уж тебе. Это у отца такая любимая присказка есть. Довольно тереть — загорюсь… А вроде и правда круговращение унялось.
М а ш а. Ну и хорошо. Давай к дому пойдем.
В а л е р к а
М а ш а. Посиди. От разговора устал — помолчи. Глаза пошире открой. Смотри.
В а л е р к а. На что?
М а ш а. А на что нравится, на то и смотри.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. А помнишь, ты говорила, что можешь на ресницах пять спичек удержать?
М а ш а. А почему у тебя спички с собой?
В а л е р к а. Не уклоняйся, Машка. Вот тебе… раз… два… три… четыре… пять… Колдуй. А спички — костры в горах разжигать. Не веришь? Думаешь, курю? Не пробовал, и намерений таких нет.
Эй-эй, голову не задирай!.. Три.
Три, Балагуева, а не пять! Преувеличиваешь. Украшая себя, не брезгуешь и враньем.
Хотя, Машка… Я ведь и сам вру.
М а ш а. Что ты, Валерка. Правдивее тебя я не встречала еще.
В а л е р к а. Вру! Помнишь, на теплоходе насчет Нины сказал?
М а ш а. Это я знаю.
В а л е р к а. Что ты знаешь, куриная твоя голова?
М а ш а. Что пошутил. Она же перед моим окошком живет. Ты и незнаком с ней. У нее поклонники — студенты уже.
В а л е р к а. Точно. Только я не пошутил, я соврал. Сделал уступку ложному самолюбию, оно меня и привело.
М а ш а. Ну и ладно, ну и соврал. С кем не бывает? Зла от этого никому не произошло. Посмеялась я над тобой, да и все.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. А вот этого не надо. Это ты от обиды говоришь.
В а л е р к а. Повторяй! Мой Шурик хвастун, бездарность и негодяй.
М а ш а. «Мой Шурик хвастун, бездарность и негодяй». Только какая же он бездарность, если на физика учиться пойдет?
В а л е р к а. А все физики бездарны, как пробки. И Шурик, и Эйнштейн. Повторяй!
М а ш а. «Как пробки. И Шурик, и Эйнштейн».
В а л е р к а. Эй-эй! Эйнштейна не касайся. Кто ты и кто он? Он теорию относительности… вообразил. А твоего божественного воображения только и хватило, чтобы горы с равнинами перемешать. Куце фантазируешь. Где у тебя крылья для полета, Балагуева? Где?
М а ш а. Пойдем. Не до темноты же сидеть.
В а л е р к а. И еще раз соврал. Не сходя с места соврал. Когда за Военно-Морские поднимали, я из рюмки пил. Это я уж потом. Отвернулся и опрокинул стакан. Назло. А, думаю, черт с ним со всем, пропадать так пропадать.
М а ш а
В а л е р к а. Эй-эй, лежачего не бьют.
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а. Не приду. По пересеченной местности не могу.
М а ш а. Родная земля. «По этим тропам с закрытыми глазами пройду, через расщелины перепрыгну, как горный козел» — сам говорил.
В а л е р к а. А-а, раскрылась-таки! Притворству конец? Из-за отца возишься со мной, а так на меня наплевать? Чем же ты, Балагуева, отличаешься от всех мерзавцев на этой земле?
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Человек.
В а л е р к а. Да чего человеческого-то в тебе? Ноги? Глаза? Эти предметы и у мартышки есть. Утешительница нашлась! А ну, катись отсюда! Ван-Гог.
М а ш а
В а л е р к а. Опять прописи понесла!
М а ш а. Имей в виду, я забываюсь, когда кулаками машут передо мной.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
Ну все, Балагуева, молись!
Это правда — пригнуло меня. До земли. Супермена разыгрываю из себя. А меня не от вина — от беды качает. Ноги будто чужие у меня.
М а ш а
В а л е р к а. Ну вот, понесла.
М а ш а. Пойдем, Валерик. Руку мне на плечо положи: крутизна.
В а л е р к а. Добреду.
М а ш а. Конечно, добредешь. Только так спокойнее мне.
В а л е р к а
КАРТИНА ВОСЬМАЯ
…Эй ты, здравствуй!
В а л е р к а
Э-ге-гей, люди!
М а ш а
В а л е р к а. Меня ответственность подняла. Перед всем рыбным хозяйством нашей необъятной страны.
М а ш а. Паясничаешь с утра?
В а л е р к а. Нептуном клянусь. Вон, видишь, у причала сейнер стоит «Керчь»? Меня ждет. Вчера капитан сказал: «С нами уйдешь. Отдаем швартовы в шесть утра. До вечера не придешь — до вечера простоим»… Чего это ты улыбаешься, а?
М а ш а
В а л е р к а. Вполне.
М а ш а. Я в сарайчик заглянула — тебя нет. Под навес — нет. На террасе раскладушка застеленная стоит. Я и вспомнила, что ты утром собирался отца навестить.
В а л е р к а. «Керчь» зовет.
М а ш а. Счастливо и тебе.
В а л е р к а. Салют.
М а ш а
В а л е р к а
Врачи сказали: выживет. А отец требует, чтобы я и близко к больничному окну не подходил… Помнишь, ты первый раз в щель приползла? Ты еще сказала, что тебя невзначай и за дурочку можно принять?
М а ш а
В а л е р к а. Так вот: я тебя тогда и принял за нее.
М а ш а. Это мать про меня так говорит.
В а л е р к а. Правильно говорит. Нелепое, думаю, существо. Что на уме, то и на языке. А потом начал до сути твоей доходить. Пригляделся к тебе. Поняла?
М а ш а. Ага.
В а л е р к а. Что ты все «ага» да «ага»! И не улыбайся ты. Это еще не главное. Молчи. И в глаза мне сейчас не смотри.
М а ш а. А куда мне смотреть?
В а л е р к а
И в общем, всем грубостям, что я тебе за эти дни наговорил, не верь. У меня к тебе теперь отношение такое… Ну, в общем…
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Конечно. Все равно, хоть взглядом, а выдашь себя. Я люблю за мальчишками наблюдение вести.
В а л е р к а. Нет, Машка, определенно в тебе что-то порочное есть.
М а ш а
В а л е р к а. Я в субботу вернусь.
М а ш а. Ладно.
Валера! А только в субботу не будет меня.
В а л е р к а. В воскресенье после базара приходи.
М а ш а. И в воскресенье не будет. Никогда.
В а л е р к а. На Марс улетишь?
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Домой.
В а л е р к а. Ты же до конца лета должна была жить.
М а ш а. Я вчера рассказывала — не слушал ты… С бабкой я поругалась.
В а л е р к а. Новости! Что вам с бабкой делить?
М а ш а. Телепат наш жуликом оказался. У дяди твоего деньги стянул.
В а л е р к а
М а ш а. Все, что было, стянул. В милицию заявили. Может, поймают его.
В а л е р к а. Так ведь не ты стянула — тебе-то чего уезжать?
М а ш а. А бабка кричать стала, что это, мол, я его в дом привела. Телепата-то. Ну, я тогда не утерпела да бабке и говорю: у Дороховых, мол, ни одного ключа в доме нет, а золото на стол положи — не пропадет. А у вас мыло и то под замком. От людей прячетесь, забор выше дома возвели — вот воры и стекаются к вам. Замки вроде приманки для них. Жаль, говорю, что весь дом не обворовали и вас вместе с поросятами не унесли.
В а л е р к а. Рехнулась! Бабке родной! Ведь ты родню не по достоинствам, ты ее по генеалогическому древу готова любить.
М а ш а. Вчера и билет купила. Завтра к вечеру домой доберусь.
В а л е р к а. Глупо!
М а ш а. Да я уже и телеграмму отправила домой. Поеду я. И ты беги — ждут.
В а л е р к а. Абсурд.
М а ш а. Почему?
В а л е р к а. Не простит она никогда.
М а ш а. Не простит.
В а л е р к а
М а ш а. Я хозяйственная. Я маме твоей пригожусь. (Поднимает чемодан.)
В а л е р к а
М а ш а. У тебя под подушкой лежит.
В а л е р к а. Ну, Машка, с тобой не пропадешь.
М а ш а. Так ведь говорю: хозяйственная я.
В а л е р к а
М а ш а
Видишь, не надо было про это вслух говорить. Теперь между нами неловкость есть… Я отвернулась уже, иди.
В а л е р к а
М а ш а
В а л е р к а
М а ш а. Эй ты, здравствуй!
В а л е р к а
АНТОНИНА
Пьеса в двух частях
Т о н я.
С т е п а н Т и м о ф е е в и ч Б а р м и н.
С о ф ь я П е т р о в н а С в е т л о в а.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Б а р м и н
Т о н я. Вы кто?
Б а р м и н. Человек.
Т о н я. Вижу, что не медведь. Какой?
Б а р м и н
Спасибо.
Т о н я
Б а р м и н. Следовательно, внучка?
Т о н я. Нет.
Б а р м и н
Т о н я. Нет.
Б а р м и н
Т о н я. Летом на лодке, зимой по льду. Чаю вам дать?
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Лошадь есть, только она у ветеринара сейчас. Телевизор есть. Корова. Коза. А вы из Иркутска?
Б а р м и н. Сейчас с гор. А вообще — из Москвы.
Т о н я. На охоту ушел. Вернется через два дня.
Б а р м и н
Т о н я. Тоней.
Б а р м и н. Антонина. Прекрасно. Могу позволить себе отдохнуть пятнадцать минут.
Т о н я. Вы чудак?
Б а р м и н. Почему?
Т о н я. Рассеянный. Вошли — не поздоровались, а теперь вспомнили.
Б а р м и н. Извини. Я не рассеянный, я озабоченный.
Т о н я
Б а р м и н. Под суд.
Т о н я. Куда-а?!
Б а р м и н. Под суд. Но это не скоро. Пока что мне надо добраться до села.
Т о н я. Натворили чего-нибудь, да?
Б а р м и н. Натворил… Жаль, что мужчин у вас нет. Машина у меня увязла километрах в трех. Бился, бился, бросил, решил, что быстрее пешком доберусь… Впрочем, она свое дело сделала: от Балахшинского хребта до вас меньше чем за сутки добрался.
Т о н я. Кроме лесника, здесь еще его жена Мария Никитишна живет. Только она к сыну уехала. Он университет заканчивает в Москве. А я не здесь живу, в селе… Вы что же — уголовник?
Б а р м и н
Т о н я. Ну да, если под суд.
Б а р м и н. Ах, в этом смысле. Нет, Антонина, я не уголовник. Я вполне порядочный человек. Археолог. И даже весьма известный в узких научных кругах. А что до суда, то закон, по всей видимости, меня оправдает. Но с собственной совестью, боюсь, отношения испорчены у меня навсегда.
Т о н я. Садитесь к столу.
Б а р м и н. Благодарю… Только ты, пожалуйста, деревенщину из себя не изображай. Не стой над душой, садись… Вот так.
Т о н я. Пойдем. Только лет мне шестнадцать, и лесник мне не родня. Мы со всем его семейством дружим. И мама, и я. Я сюда в пятницу после уроков пришла. Погостила часок, домой собралась — да пожалела старика. У него ноги чешутся на охоту пойти, а хозяйство без присмотра не бросишь. Ну я и осталась, уговорила его. Пирога возьмите.
Б а р м и н. Возьму. Все возьму и все съем. В экспедициях как на войне: от еды отказываться не принято… Мальчишки ухаживают уже?
Т о н я. Не замечала. Может, и ухаживают, только мне это ни к чему.
Б а р м и н. Не притворяйся, Антонина.
Т о н я. Вы потешный. Но с вами легко.
Б а р м и н. Конечно, легко. И на фронте было легко, и в экспедициях легко. Это оттого, Антонина, что самую тяжелую ношу я на себя взваливать привык. И вообще, должен признаться, я замечательный человек. Даже на скрипке умею играть. Не веришь?
Т о н я. Верю. Зачем же вам врать?
Б а р м и н. Врать мне и в самом деле незачем. Но в разговоре со старшими следует употреблять другое словечко: «лгать». Родители у тебя кто?
Т о н я. Мама — учительница. Мы вдвоем с мамой живем.
Б а р м и н. А отец?
Т о н я. А отец у меня негодяй.
Б а р м и н
Т о н я. Бросил нас с мамой. Сбежал.
Б а р м и н
Т о н я. Давно. Я маленькая была.
Б а р м и н. Ясно… Марки не собираешь?
Т о н я. Нет.
Б а р м и н. Жаль. Мог бы тебе уникальнейшие экземпляры прислать. Чем же мне за гостеприимство отплатить?
Т о н я. А зачем отплачивать? Оно потому и гостеприимство, что на отплату не рассчитывает. А так это бы торговля была… Я киноартистов собираю. У меня их штук тридцать уже.
Б а р м и н. Да ну? Тогда у меня есть прекрасный подарок. Все ваши девчонки от зависти помрут. Будет у тебя фото с автографом. Подарила мне его в Риме одна удивительнейшая актриса кино.
Т о н я. Вы были в Риме?
Б а р м и н. Я всюду был. Зовут эту актрису Софи Лорен.
Т о н я
Б а р м и н. Сама.
Т о н я. За что?
Б а р м и н. Как тебе сказать? Думаю, исключительно за мое примерное поведение у нее в гостях. Песен я не орал, посуду не бил… Ну как, примешь ее в свою коллекцию?
Т о н я. Если пришлете — приму.
Б а р м и н. И правильно. А как же девчонки? Не жаль? Ведь помрут?
Т о н я. Как мухи. Все до одной.
Б а р м и н. Смерть коллекционерам. Ура.
Т о н я. А ничего. У нас уговор: если я задерживаюсь — утром костер раскладываю на берегу. Если дым есть — значит, я здорова и медведь меня не задрал.
Б а р м и н. Завтра вернусь.
Т о н я. А как же вы без машины?
Б а р м и н
Т о н я. А в село вам зачем?
Б а р м и н. Всего-навсего к телефону. Позвонить в Иркутск.
Т о н я. Завтра вы не вернетесь.
Б а р м и н. Вернусь. Держать слово — одна из замечательнейших черт моего характера.
Т о н я. Дорогу развезло. До моста за сутки не доберетесь пешком. А там еще столько же до села.
Б а р м и н. А зачем мне к мосту идти? Я твоей дорожкой — по льду.
Т о н я. По льду не пройти.
Б а р м и н. Почему?
Т о н я. Посмотрите — увидите. В трещинах лед посерел. Не сегодня завтра ледоход. Я потому с легкостью Федора Кузьмича уговорила на охоту идти, что он знал: до конца ледохода мне домой не попасть.
А вам очень нужно в Иркутск позвонить?
Б а р м и н. Очень. Мне или позвонить, или повеситься на этом крюке.
Т о н я. Тогда через мост — другого пути нет.
Б а р м и н. День потерять — это для меня все равно что на крюк. К тому же я двое суток не спал — не дойду… Плохо твое дело, Бармин.
Т о н я. Как это — рискнуть? По льду, что ли, пойти?
Б а р м и н. Выходит, что по льду. Рюкзак оставлю. А вот шест у вас возле сарая стоит — возьму.
Т о н я. Господи, да вы в своем уме? Меня он и то не выдержит, а вы рядом со мною — слон.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. На верную смерть идете — хуже чем на войну.
Б а р м и н. Ну-ну, девочка. Мне телефон нужен, а не смерть.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Ружье возьму, а не выпущу вас из избы.
Б а р м и н
Опусти ружье. Целиться в человека нельзя.
Т о н я. Нет.
Б а р м и н
Т о н я. Прошлой весной наш киномеханик провалился. Все село стояло на берегу, а помочь не могли. Думаете, просто такое второй раз пережить?
Б а р м и н. Не очень-то благородно мне об этом сейчас говорить.
Т о н я. А благородно стоять и смотреть, как человек тонет у тебя на глазах?
Б а р м и н. А ты не смотри. Что по телевизору сейчас?
Т о н я. Футбол.
Б а р м и н
Т о н я. Господи, вот беда-то, вот беда!
Б а р м и н. Погоди, Антонина, не причитай. Беда — если перелом, а с вывихом сладим и без врачей.
Т о н я
Б а р м и н. Будь добра, стащи-ка сапог… Отлично. Теперь попробуй нажать пальцем повыше лодыжки… (Прислушивается.) Так. А теперь пониже сантиметров на пять.
Т о н я. Господи, разве не говорила я вам, разве…
Б а р м и н
Между прочим, по шахматам у меня первый разряд. Очень предусмотрительно было с моей стороны не рассказывать тебе обо всех моих достоинствах сразу. Теперь это к слову пришлось… Прежде всего — одежда. В мокрой одежде человек не ходок.
Т о н я. Ступайте за занавеску. Там возле печки веревка натянута. Повесьте одежду — высохнет через час.
Б а р м и н
Т о н я. Я вам тулуп и валенки дам.
Б а р м и н
Т о н я. А какое у меня может настроение быть?
Б а р м и н. Прекрасное. Ты должна радоваться. Более того — ликовать.
Т о н я. По какой же причине я должна ликовать?
Б а р м и н. По самой великой из всех причин. Ты человека от смерти спасла. Подарила миру еще одну жизнь. Если бы ты меня за шест не вытянула — плыть бы мне сейчас подо льдом… Эй, Антонина!
Т о н я. Да?
Б а р м и н. Что ты делаешь там?
Т о н я. Ликую.
Б а р м и н. Умница. А еще?
Т о н я. Пол подтираю. А что?
Б а р м и н. Деликатный вопрос, водка у вас есть?
Т о н я. Нет. Федор Кузьмич не пьет.
Б а р м и н. Так и я не пью. Мне бы от простуды глоток. Ну, на нет и суда нет. Авось пронесет.
Т о н я
Б а р м и н. «Все возвращается на круги своя».
Т о н я. Нога-то у вас как?
Б а р м и н. Хромает, дьявол ее побери!
Т о н я
Б а р м и н. Фу, Антонина! «Тонуть»! Тонут пусть те, кому жизнь не мила. А я метров на тридцать выше возьму. Там лед попрочней.
Т о н я. Ей-богу, вы не в себе.
Б а р м и н. Увы, Антонина, устойчивое здравомыслие — мое неоспоримое достоинство. Оно же, впрочем, и моя единственная беда. Ни мелодия «Аппассионаты», ни теория относительности не могли бы родиться под этим обманчиво высоким лбом. Я могу всего-навсего защитить диссертацию, потому что ее пора защитить, и ползти по льду, потому что ситуация требует, чтобы я полз… Присядь, я должен кое во что тебя посвятить.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Нет.
Б а р м и н (как крайнее средство). У меня очень болит нога.
Спасибо.
Т о н я
Б а р м и н. Покажи… Это не Софи Лорен. Этой фотографии четырнадцать лет. Слева — моя жена, справа — я, а двухлетний карапуз у меня на руках — моя дочь.
Т о н я
Б а р м и н
Ты отвергаешь любую попытку объясниться. Неужели мы не можем поговорить как два разумных, уважающих друг друга человека?
Т о н я. Нет.
Б а р м и н
Т о н я. Нет.
Б а р м и н. Следовательно, или, как сказал бы ученый, — эрго: ты не права.
Т о н я
Б а р м и н. Ах, значит, так?
Т о н я
Б а р м и н. Притча не из веселых.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Боже мой, какой позор! Какой чудовищный позор! Такой огромный, умный человек капризничает, вместо того чтобы есть эту прекрасную манную кашу… Тоська, ты знаешь мой страшный нрав. А ну как я потеряю терпение и рассержусь?.. Перестань хныкать и скажи членораздельно: чего ты хочешь?
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. А почему мы не станем о нем вспоминать?
С о ф ь я П е т р о в н а. Потому что на это нужно время. А где нам взять лишнее время, если у нас столько несделанных дел. Во-первых, мы должны сложить все наши вещи и заказать такси, чтобы оно отвезло нас на вокзал. Мы свободные люди, а свободные люди должны садиться в поезд и он их должен везти.
Т о н я. Мы поедем на поезде в Крым?
С о ф ь я П е т р о в н а. Мы поедем в далекое село на далекой реке. Если на свете существуют поезда, то глупо кататься только в одном направлении. Попробуем прокатиться не в Крым, а в Сибирь.
Т о н я. И папа приедет в Сибирь?
С о ф ь я П е т р о в н а. Разве ты забыла, что мы договорились не вспоминать о нем, пока не переделаем все наши неотложные дела?
Т о н я. И на моей сумке опять нарисуем ромашку и напишем «Тоня Бармина»?
С о ф ь я П е т р о в н а. Обязательно нарисуем ромашку, только напишем «Тоня Светлова». У тебя есть две фамилии. Одна тебе досталась от папы, а другая — от мамы. В эту дорогу мы возьмем мою. Разве Тоня Светлова хуже Тони Барминой?
Т о н я. Нет.
С о ф ь я П е т р о в н а. Видишь, какая у меня чудесная дочка Антонина Светлова. Она съела всю кашу, и теперь мы отправимся укладывать чемоданы.
Т о н я. Вези.
Б а р м и н
Т о н я. А что с вами может случиться? Из полыньи и то выбрались живым.
Б а р м и н
Т о н я. Добрые люди страдают, а злые на везение обречены.
Б а р м и н
Т о н я. Нет, ей-богу, никакого терпения не хватит с вами в одном доме торчать. Еще слово скажете — в сарай к корове уйду… И при чем тут сострадание? Сидите живой, в тепле. Есть захотите — с голоду помереть не дам. Вернется Федор Кузьмич — придумает, как вам помочь.
Б а р м и н. Лесника я не дождусь.
Т о н я. А куда же вы денетесь? Вы вон на ногу ступить не можете, не то что идти. А по-пластунски по грязи восемьдесят километров ползти — это легче на крыльях до Луны долететь.
Б а р м и н. Я объяснил: через мост добираться у меня времени нет. Придется по льду.
Т о н я. Опять за свое? Потонете — всего и делов.
Б а р м и н. Надеюсь, что нет.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Ха! Интересно, кто это вам внушал такую чепуху?
Б а р м и н. Многие.
Т о н я. Не тот ли, кто считал, что такому красавцу под пару и жена другая нужна — помоложе да покрасивей?
Б а р м и н
Т о н я. Зачем? Мы в ваших заботах не нуждаемся. Тем более, мама замуж вышла и отец у меня есть.
Б а р м и н
Т о н я. А хоть бы и вдвоем… Искали бы — нашли. Не джунгли у нас.
Б а р м и н
Т о н я. Маму не трогайте. Забудьте о ней.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Я просто устал.
С о ф ь я П е т р о в н а. Неправда. Ты сидишь и наслаждаешься жалостью к себе. Ты мужчина. Нерешительность тебе не к лицу.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Ты цитируешь невысказанные мысли так, словно десятки мужей расставались с тобой.
С о ф ь я П е т р о в н а. Они расставались с другими, но они говорили то, что скажешь мне ты.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Не стану лгать, будто я это чувствую. Мне это известно. Давно.
Б а р м и н. Прости. Я не решался тебе рассказать.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Но я еще ничего не решил.
С о ф ь я П е т р о в н а. Это неважно. За тебя решила я.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Но разве ты своим невольным отчуждением уже не распорядился моей?
Б а р м и н. Ты бесчувственна, Софья. Ты бесчувственнее, чем сервант. В нем хоть порой задребезжит посуда. В тебе покой пустоты. Я действительно способен уйти. Неужели это не трогает тебя?
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Ты гонишь меня?
С о ф ь я П е т р о в н а. Твое затянувшееся присутствие здесь оскорбляет меня и мою дочь.
Б а р м и н. Она и моя дочь.
С о ф ь я П е т р о в н а. Нет, отныне только моя.
Б а р м и н. Софья, обуздай гордыню! Ты готова бросить ей в пасть не только меня и себя. Ребенок не должен пострадать из-за того, что у родителей изменилась личная жизнь.
С о ф ь я П е т р о в н а. Для этого есть только один путь: не менять личную жизнь. У Тоськи больше не будет отца.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Обойдись без мелодраматической позы. Ты сделал бы это и сам. Собирать тебя в экспедиции всегда было моей обязанностью. Я просто в последний раз выполнила свой долг.
Б а р м и н. Из экспедиции возвращаются.
С о ф ь я П е т р о в н а. Из этой ты бы вернулся на пепелище. Ни меня, ни Тоськи ты здесь не найдешь.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Сжигаю корабли… Тоську сейчас приведут с прогулки. Будет лучше, если до этого ты уйдешь.
Б а р м и н. Но я ведь ничего не решил. Сядь, обсудим, поговорим.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Прощай.
Т о н я. Провожать не придется. Не пойдете вы никуда.
Б а р м и н
Т о н я. Не слышите, что ли?
Б а р м и н. Что это?
Т о н я. Весна. В километре бухает. Сейчас здесь рванет.
Б а р м и н
Т о н я. Почему же «уйди»? На реку злитесь, а на меня-то за что? Я же успокаиваю вас.
Б а р м и н. Чем? Равнодушием?.. Ах, понять бы тебе сейчас, Антонина, да времени нет.
Т о н я. Нет.
Б а р м и н. И мне — нет. А сейчас довелось… Если на костылях по два… нет, по три километра в час — сколько же эта будет?.. Тридцать часов. (С сомнением.) Мало беру. По грязи, с кочки на кочку не меньше сорока. На отдых часа четыре. Двое суток ходьбы.
Т о н я. К мосту теперь все равно не пройти. Там по пути низина. Затопило ее. А если в обход — еще километров двадцать набежит. Я вам поесть приготовлю. Поедите, поспите — с души и спадет.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Не знаю как. Суетиться, отчаиваться, бежать. Пусть бесполезно, но бежать.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Я знаю, что ты знаешь. Я видела, как ты улепетывала от них. Тебе девять лет, а ему шесть. Бросить младшего товарища в беде! Позор! Ступай.
Т о н я. Ты хочешь, чтобы я пошла драться?
С о ф ь я П е т р о в н а. Я хочу, чтобы ты защитила маленького Сережу.
Т о н я. Они меня изобьют.
С о ф ь я П е т р о в н а. Надеюсь.
Т о н я. Ты хочешь, чтобы они избили меня?
С о ф ь я П е т р о в н а. Я хочу, чтобы ты научилась проявлять благородство если не под пулями, то хотя бы под угрозой кулака.
Т о н я. Я пойду, но так и знай — они меня изобьют.
С о ф ь я П е т р о в н а. Постарайся быть смелой, тогда будет наоборот.
Т о н я. Я постараюсь, но они меня изобьют.
С о ф ь я П е т р о в н а. Иди.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Даже акробату не перескочить на тот берег по этим сумасшедшим льдинам.
Т о н я
Б а р м и н. Если не в село, то куда?
Т о н я. Есть одна дорожка в лесу. Может, и проберусь.
Б а р м и н
Б а р м и н
Около этой печи можно изжариться как на сковородке.
Говори, Бармин, говори… Вспомни, что было после того, как ушла Антонина. Когда это было? Сутки назад. Ты что-то решил предпринять тогда. Что?.. Ты оделся, вышел, отыскал две палки — подобие костылей — и принялся месить грязь по дороге к мосту. На что ты надеялся, зная о затопленной низине?.. Потом у тебя был провал в памяти, и очнулся ты здесь, на полу… Значит, на дороге ты потерял сознание. Ты упал, но великая сила природы, повелевающая живому выжить, подняла тебя и привела обратно в дом лесника. Человек может забыть все, но инстинкт самосохранения вбит в его мозг как гвоздь. Вот логичное объяснение тому, что ты снова очутился в этой избе. (Помолчал.) Теперь, Бармин, ты заслужил передышку. Я разрешаю тебе присесть.
Т о н я
Б а р м и н. Но я не требовал, чтобы сумасшедшими поступками ты пыталась доказать обратное. Где ты была?
Т о н я. Все в порядке, шеф. Все о’кэй.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Элементарное человеколюбие требует, чтобы прежде всего ты ответила на вопрос: где ты была?
Т о н я. Если человеколюбие требует — скажу. Неподалеку была. Километров двадцать всего. В хозяйстве одном. На ваших картах его нет. Посторонним не положено о нем знать.
Б а р м и н. Воинская часть?
Т о н я. Она. Дорожка туда только Федору Кузьмичу известна да мне. Осенью, как реку ледком схватило, я тоже застряла здесь. Горло у меня заболело, он испугался, решил — дифтерит. Закутал меня, посадил на лошадь и повез в санчасть… Одним словом, пришла, часовому сказала: дело срочное. К полковнику меня отвели. Он про вашу экспедицию знает. С Иркутском связались. Вертолет с медициной пошлют.
Б а р м и н
Т о н я. Не за что.
Б а р м и н
Т о н я. Одной-то шибче идти. А что по лесу — не привыкать. Еще не подсчитано, где я больше бываю — дома или с Федором Кузьмичом в лесу.
Занялось.
Б а р м и н. Я не хочу.
Т о н я. Хочу не хочу — это не разговор… Что же вы про вашу экспедицию рассказали не все? Постеснялись? У нас в селе учитель географии, старичок, тоже в снежного человека верит, так он не стесняется, на каждом углу об этом кричит. Статью даже в журнал написал.
Б а р м и н. Учитель географии? Васильков?
Т о н я. Ага. Откуда вы знаете его?
Б а р м и н. Статью читал. Переписывался с ним. Не знал только, что ты в одном селе с ним живешь.
Т о н я. Да про это самое. Будто и впрямь живет где-то в горах косматое чудовище. И долг каждого человека его разыскать. Будто бы кто разыщет, тот неоценимый вклад в науку внесет.
Б а р м и н. Правильно кричит.
Т о н я. Смеются над ним.
Б а р м и н. И это правильно. Кто не верит — смеется, кто верит — хочет доказать. Воочию увидеть и наблюдать истоки возникновения разумной жизни — это похлеще, чем в машине времени в каменный век перенестись… Я, например, верю, что метров триста мы до разгадки не дошли.
Т о н я
Б а р м и н. Дай мне, пожалуйста, воды.
Т о н я. Чаю дождитесь — скоро вскипит. А наши ребята над учителем географии подшутили прошлой зимой. Из фанеры человеческие следы выпилили, к валенкам привязали и от самого его крыльца до дальнего леса прошли. Он утром в окошко эти следы увидел, раздетый выскочил и, как следопыт, помчался своего снежного человека догонять. А на опушке следы кончаются и записка в снегу: «Привет снежному человеку Василькову от его сородича с гор». Смешно?
Б а р м и н. Очень. Только хлопотно. Проще было старику в стул булавку воткнуть.
Т о н я. Выходит, не одобряете шутку?
Б а р м и н. А ты?
Т о н я. И я нет. Я, по правде говоря, Ваську, который следы пропечатал, отлупила потом. Я и до этого его лупила, только он не обижался, считал — за дело. А в тот раз обиделся, никак не мог понять, в чем он передо мной виноват.
Б а р м и н
И пожалуй, можно прилечь на диван.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Разве? В самом деле, а почему я небрит?.. Вспомнил. Знаешь, Соня, я, кажется, заболел.
С о ф ь я П е т р о в н а. У тебя воспаление легких.
Б а р м и н. Ну вот, как это неосмотрительно с твоей стороны — ставить диагноз. Я все время, как назойливых комаров, отгоняю от себя эти слова. Я внушаю себе: это простуда, по крайности — грипп. Эти легкие прострелены двумя пулями, чего же от них ждать? Помнишь, как у самых немецких окопов я напоролся на них?
С о ф ь я П е т р о в н а. Помню, дорогой.
Б а р м и н. Я захлебывался кровью, а ты подползла ко мне, перевязывала и утешала меня. Разве это было не так?
С о ф ь я П е т р о в н а. Так.
Б а р м и н. Нет, Соня, это было не так. Я был двадцатилетним солдатом, а тебе не было и десяти. Ты эвакуировалась с мамой в Казань, в дырявом пальтишке бегала в школу и только через пятнадцать лет встретилась со мной.
С о ф ь я П е т р о в н а. Тшш. Не поднимай голову. Тебе очень плохо, Степан.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Хорошо. В Англии перевели твою книгу о раскопках на Северном Урале. Королевское географическое общество просит тебя почтить своим присутствием одно из заседаний.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Нет. Она не существует для тебя, ты — для нее.
Б а р м и н. Это жестоко, Соня. Лежачего не бьют.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Гордыня, Софья, гордыня! Человек вправе наказать себя. Но при чем здесь моя дочь?
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Что с вами?
Б а р м и н. Со мной? Ничего. Кажется, я немного вздремнул.
Т о н я
Б а р м и н. Ты считаешь? Может быть, я слегка и прихворнул.
Т о н я. Вы бредили.
Б а р м и н. Я? Не может этого быть.
Т о н я. «Положено радушно принимать крушенье потерпевших».
Б а р м и н. Это не я говорил.
Т о н я. Я слышала только сейчас.
Б а р м и н. Это Эврипид говорил. Я археолог, ничего удивительного, что мне снятся древнегреческие сны.
Т о н я. Зачем вы притворяетесь? Боитесь меня напугать? У мамы сердечный приступ был. Она и сама решила, что умирает. А я будто окаменела. Будто и не замечала, что у нее ни кровинки в лице. Положила ей мокрое полотенце на грудь и сидела рядом, пока врач не пришел.
Б а р м и н. Я не знал, что у твоей мамы больное сердце. Давно?
Т о н я. Она врачу сказала: с детства. Ревмокардит.
Б а р м и н. Странно. Зачем, ей было это скрывать от меня?
Т о н я. Она и от меня скрывала, пока не прихватило ее.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Малина сойдет. А лекарств — ни-ни. Смотри и удивляйся, Антонина, покуда я есть. Сейчас я встану и дойду до стола.
Т о н я. Это зачем? Вы же не дитя малое — старик.
Б а р м и н. Бармин, эта девочка посмела назвать тебя стариком. А ну, встать.
Т о н я. Согреетесь возле печки, пропотеете — болезнь и уйдет.
Б а р м и н. Ты умница. А не уйдет сама — мы ее выгоним взашей. Что ей тут делать, с нами в избе?
Т о н я. Вставайте, до постели вас доведу.
Б а р м и н. Раненых с поля боя выводят. А я сам добреду.
Т о н я. Да будет вам гордиться передо мной! Обнимите меня за плечо.
Б а р м и н
Т о н я. Думайте, что хотите. Только скорее. Мне неудобно: на корточках сижу.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Погоди.
Т о н я. Какой еще вертолет?! Откуда? Ветер свистит.
Б а р м и н. У меня слух наметанный. Говорю тебе: вертолет.
Т о н я. Ну и пусть вертолет. Может быть, куда-нибудь из главного лесничества летят.
Б а р м и н. Лег.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Степан Тимофеевич!
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. С него.
Т о н я. Я тебя спрашиваю совершенно серьезно: откуда ты здесь взялась?
С о ф ь я П е т р о в н а. А я совершенно серьезно отвечаю: свалилась с неба.
Т о н я. На охоту ушел.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Я знаю, ты волновалась. Прости. Ты выпросила у председателя трактор?
С о ф ь я П е т р о в н а. Что ты! У него не то что трактор — снега на выпросишь зимой.
Т о н я. Не могла же ты так быстро добраться пешком?
С о ф ь я П е т р о в н а. Все было гораздо проще. Я ведь везучая у тебя. У Леночки Весниной… ну, ты знаешь — возле сельсовета живет, — у нее вчера начались роды. И только подумай: такая здоровая девка, а без хирургического вмешательства не обошлось! Из Иркутска прислали вертолет с хирургом. Сегодня утром она благополучно подарила миру мальчишку, хирург собрался домой, но тут ему пришел приказ лететь на Балахшинский хребет. Там в какой-то экспедиции случилось несчастье. Ну и пилот — добрейшей души человек — согласился забросить меня но дороге сюда. Удовольствия от полета я так и не ощутила. Мы были в воздухе не больше трех минут… Ну, а ты как живешь?
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Ох, Тоська, придется тебя замуж за лесника выдавать.
Т о н я. Выдай, если подходящего подберешь… Ладно, отдыхай. Мне еще надо козу подоить.
С о ф ь я П е т р о в н а. Удивляюсь, когда ты успела научиться всему.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Хотя бы этому вот.
Б а р м и н. Антонина, воды!
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Подай воды, мама. Он просит пить.
С о ф ь я П е т р о в н а. Кто это — он?
Т о н я
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Откуда он может это знать!
Т о н я (словно оценивая). Нет, мать, возбуждение тебе не идет. Твоя поза — невозмутимость. Не следует ей изменять. Сними платок, растопи печь.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Не делай вида, будто их у тебя миллион. Тот самый. В феврале он читал лекцию о гражданской обороне. Потом пытался за тобой прихлестнуть.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Нормальное словечко. Поухаживать, приударить, прихлестнуть. Суть не меняется. Если тебе не нравится — извини.
С о ф ь я П е т р о в н а. Откуда он взялся здесь?
Т о н я. Я объяснила: продрался на вездеходе сквозь тайгу. Оказывается, даже районному начальству и военным о Бармине известно больше, чем мне. Между прочим, Степан Тимофеевич — член-корреспондент Академии наук.
С о ф ь я П е т р о в н а. Между прочим, ты начинаешь дерзить. Где он?
Т о н я. Кто?
С о ф ь я П е т р о в н а. Полковник, разумеется.
Т о н я. Вместе со всеми поехал к брошенной машине.
С о ф ь я П е т р о в н а. Сколько же у нас будет к обеду? Федор Кузьмич, тракторист, Бармин, полковник и нас двое — шесть человек… Одной курицей здесь не обойтись. Посмотри в погребе — что есть из припасов. Можно, например, поджарить картошку. Кажется, сало еще есть.
Т о н я. Посмотрю.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Что? Ах да, ты права.
Т о н я. У него есть имя и отчество.
С о ф ь я П е т р о в н а. Хорошо, в разговоре с тобой я стану называть его Степаном Тимофеевичем.
Т о н я. В разговоре со мной можешь называть его словом, которое точно определяет его отношение ко мне.
С о ф ь я П е т р о в н а. Каким?
Т о н я. Хотя бы отцом.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. И кстати, мне бы хотелось поговорить с тобой про эти тринадцать лет.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Многозначительно и категорично. А почему случайность? И что такое — случайность?
С о ф ь я П е т р о в н а. Мне не нравится твой тон.
Т о н я. Извини. И все же поговорим о тринадцати годах.
С о ф ь я П е т р о в н а. В другой раз.
Т о н я. Нет, мама, сейчас.
С о ф ь я П е т р о в н а. Зачем это тебе?
Т о н я. Докопаться до истины — вот моя скромная, безобидная цель.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Мама, тебе не удастся уклониться от разговора.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Не надо. Она стоит со вчерашнего дня.
С о ф ь я П е т р о в н а. Ты полюбила топленое молоко?
Т о н я. Нет. Но оказалось, что его любит твой муж. Вчера за ужином он сказал, что выпил бы чаю с топленым молоком.
С о ф ь я П е т р о в н а. Да? Когда он это сказал? Я не слышала.
Т о н я. Неудивительно. Ты привыкла слушать только себя.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Что ж, я образумилась. Давай поговорим. Расскажи мне, что случилось тринадцать лет назад.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Чего?
С о ф ь я П е т р о в н а. Вопросов. С тех пор как ты вошла с охапкой дров, ты настраиваешь себя на прокурорский тон. Ты решила в чем-то меня обвинить. Пожалуйста, я готова к этому. Но перед обвинением проводят следствие. А следствие — это вопросы. Спрашивай, я буду тебе отвечать.
Т о н я. Нельзя ли без этих скрещенных на груди рук?
С о ф ь я П е т р о в н а. Как тебе угодно. Для твоего удовольствия готова отвечать тебе даже с руками, связанными за спиной.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Позволь мне закурить.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Твой отец отправился с ними из упрямства. Он не пройдет и километра, как слабость заставит его вернуться… Хочу тебе напомнить: паспорт в нашем государстве получают в шестнадцать, но голосуют лишь с восемнадцати лет. Как ты думаешь — почему?
Т о н я. Об этом я не думала. Вопрос номер один: почему?
С о ф ь я П е т р о в н а. В твоем возрасте человек считает себя настолько взрослым, что требует права самостоятельно отвечать за свои поступки. Но его ум еще не созрел, чтобы решать судьбу государства, а значит, и судьбу отдельных людей. В шестнадцать лет каждый считает себя вправе судить, но не каждый отдает себе отчет в справедливости своего скорого суда.
Т о н я. Ты утрачиваешь чувство юмора, мать. Ты начинаешь читать мораль.
С о ф ь я П е т р о в н а. А этого, разумеется, мы терпеть не можем — в наши-то великовозрастные года… Оставим педагогику. Задавай свой вопрос номер два.
Т о н я. Задаю. Что произошло тринадцать лет назад, когда мы жили в Москве?
С о ф ь я П е т р о в н а. Когда тебе было три года, мой муж и твой отец предал семью.
Т о н я. Страшное словечко. Объясни.
С о ф ь я П е т р о в н а. Предательство есть предательство. Тут нечего объяснять.
Т о н я. И все же. Он выгнал нас из дома и не пожелал заботиться о нас?
С о ф ь я П е т р о в н а. Ну что ты, Тоська! Это было бы не предательством, а подлостью. Твой отец вполне интеллигентный и, что называется, порядочный человек.
Т о н я. Как же предают интеллигентные и порядочные люди?
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Ты требовала, чтобы он забрал с собой и меня, но он этого не хотел? Так?
С о ф ь я П е т р о в н а. О господи, при чем здесь это? Конечно, он забрал бы тебя. Но разве я похожа на мать, которая разбрасывает своих детей? Что за чепуха приходит тебе в голову?
Т о н я. Значит, он ушел не от нас, а от тебя. Лет восемь назад я слышала, ты сказала бабке Анисье, что твой бывший муж тебя оскорбил и не в твоем характере такое оскорбление прощать. Чем он тебя оскорбил? Тем, что полюбил другую женщину?
С о ф ь я П е т р о в н а. Да.
Т о н я. А если бы он оставался с нами — вернее, с тобой — и продолжал ее любить? Это не казалось бы тебе оскорбительным?
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Мать, не юли.
С о ф ь я П е т р о в н а. Как бы твой отец ни решил поступить, он все равно поставил бы нас в оскорбительное положение. Надо быть взрослой женщиной, чтобы это понять до конца.
Т о н я. Ты сказала: как бы он ни решил. Значит, он колебался?
С о ф ь я П е т р о в н а. Каждый приличный человек колеблется, прежде чем оставить семью. Я облегчила ему эту задачу.
Т о н я. Ага.
С о ф ь я П е т р о в н а. Как тебе ответить на это? Я не унизила себя, не взывала к его чувству долга, не напоминала о клятвах, которые дают женщине, когда хотят видеть ее женой.
Т о н я. Ты существо решительное. Могу предположить, как ты тогда поступила с отцом.
С о ф ь я П е т р о в н а. Предположи.
Т о н я. Ты собрала чемоданы и сказала, что он волен идти.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Нет.
С о ф ь я П е т р о в н а. Тогда я вынуждена признать: моя дочь не по возрасту умна. Ты не только логически мыслишь, но и довольно точно формулируешь каждую мысль.
Т о н я. Твое удивление удивляет меня. Ты — педагог. Могла бы понять — я поумнела не вдруг. Все, о чем мы говорим, и в кино, и в книгах случается часто. Я знала, но не задумывалась над этим. Разве здоровый человек прикидывает, каково ему было бы передвигаться на костылях? Мои знания были бесполезны. У меня не было случая применить их в жизни.
С о ф ь я П е т р о в н а. Что ж, теперь у тебя такой случай есть. Ты видишь, я достаточно откровенна с тобой.
Т о н я. Спасибо. Надеюсь, отец не ненавидел меня?
С о ф ь я П е т р о в н а. Это, прости, глупый вопрос. За что он мог ненавидеть тебя? Наоборот, он тебя очень любил. Он был совершенно нормальным отцом.
Т о н я. Почему мы уехали из Москвы?
С о ф ь я П е т р о в н а. В министерстве мне предложили работу в этом селе.
Т о н я. Но с прежней работы тебя не просили уйти. Значит, ты уехала, чтобы не жить в одном городе с твоим бывшим мужем и с женщиной, к которой он ушел.
С о ф ь я П е т р о в н а. Это не совсем так. Москва большой город. Там при желании можно было не видеть Бармина всю жизнь.
Т о н я. Но Бармин при желании мог увидеть тебя.
С о ф ь я П е т р о в н а. На это я не рассчитывала. Он не из тех, кто дружит со своей прежней женой.
Т о н я. В таком случае, ты боялась, что Бармин при желании может увидеть меня. Потому-то ты и уехала из Москвы. И тринадцать лет скрывала от отца, где мы живем. Ты решила досадить ему тем, что он никогда больше не увидит меня. Я не права?
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Мама, прошу тебя ответить: я права или нет?
С о ф ь я П е т р о в н а. Если ты попытаешься меня понять, я попробую быть искренней до конца. Да, я была оскорблена. Я была молода и по глупости решилась на эту единственную месть. Но думаю, я заслужила право на нее.
Т о н я. О твоем праве мы еще поговорим.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Не беда. В конечном счете я льщу себе: ведь ты моя дочь.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Конечно. Меня тоже увлекла эта игра.
Т о н я. В бреду отец говорил о какой-то ошибке. Он декламировал стихи: «Положено радушно принимать крушенье потерпевших».
С о ф ь я П е т р о в н а. Он ошибся в своем чувстве к той женщине. Они расстались. Очевидно, он имел в виду именно это.
Т о н я. И он не искал примирения с тобой?
С о ф ь я П е т р о в н а. Повторяю: я не привыкла прощать оскорбления. Уверена, что право на это у меня есть.
Т о н я. Тебя столько раз оскорбляли, что у тебя выработалась привычка не прощать?
С о ф ь я П е т р о в н а. Не придирайся к словам.
Т о н я. Ты разлюбила отца?
С о ф ь я П е т р о в н а. Бестактный вопрос.
Т о н я. Задам его по-другому. Почему ты не вышла замуж?
С о ф ь я П е т р о в н а. Замуж? Позволь спросить: за кого?
Т о н я. За одного из своры твоих поклонников. За директора МТС или хотя бы за полковника, — не смущаясь моим присутствием, он два вечера подряд жаловался тебе, как трудно военному в его годы быть холостяком.
С о ф ь я П е т р о в н а. Видишь ли, я не ставила себе целью подыскать тебе нового отца.
Т о н я. Мать, это бесчестно, не лги. Ты самостоятельная женщина. А самостоятельные женщины выходят замуж только затем, чтобы у них был муж.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. А почему ты не любила их?
С о ф ь я П е т р о в н а. На это всегда бывает много причин. У Горького сказано: любовь, как солнце в небе, — неизвестно, на чем держится. Подрастешь и поймешь: любишь — и порою не знаешь за что. А для нелюбви повод всегда отыщется.
Т о н я. Ты не могла их полюбить. И я тебе скажу — почему.
С о ф ь я П е т р о в н а. Любопытно.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Нет.
С о ф ь я П е т р о в н а. Чего ты добиваешься от меня? Что тебе до моего отношения к Бармину? И что мне до моего отношения к нему? Тринадцать лет — огромный срок.
Т о н я. Ложь.
С о ф ь я П е т р о в н а. Ложь?
Т о н я. Из гордости ты докатилась до лжи.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Сядь, мама.
С о ф ь я П е т р о в н а. Тебе так нравится чувствовать себя взрослой?
Т о н я. Да.
С о ф ь я П е т р о в н а. Это оттого, что я позволила тебе ощутить превосходство надо мной. Если я сяду, разговор примет иной оборот.
Т о н я. Пусть.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Я еще не ставлю под сомнение твою правоту. Я хочу понять, необходимо ли было твое самоотречение?
С о ф ь я П е т р о в н а. Надеюсь, что да.
Т о н я. Не для того ли, чтобы когда-нибудь упрекнуть меня в неблагодарности, как ты это сделала сейчас?
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Разве? Никогда прежде не замечала.
Т о н я. Он хвастает без передышки. И какой он замечательный боксер, и какой он скрипач. Он хвалится даже своей красотой.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Значит, он просто лгун?
С о ф ь я П е т р о в н а. Ну что ты! Он очень правдив. Он в самом деле был и боксером, и футболистом, и довольно сносно играл на скрипке, но для него все это всегда было лишь детской забавой. А вот о том, что составляло смысл его жизни — о науке, о своих успехах в ней, — он не говорил никогда.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Мало что изменилось за эти тринадцать лет. Все всегда старались понравиться ему. Как бы я ни хорохорилась, я знаю: ты сравниваешь нас, и это сравнение не в мою пользу.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Самоуничижением? Возможно. Но я никогда не унижалась до жалости к себе. Когда-то мне пророчили незаурядную научную карьеру. Всего полгода отделяло меня от защиты диссертации. Об этом, наверное, не стоило вспоминать. Я давно запретила себе думать о том, что было и что могло бы со мной быть.
Т о н я. Я не буду сравнивать тебя и отца. Но похоже, только от страха перед этим ты и спрятала меня.
С о ф ь я П е т р о в н а. Ну вот, ты и договорилась до жестокости.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Глупо и несправедливо тебя упрекать. Какую девчонку не соблазнят столичные театры, витрины, быт! Кафе на улице Горького. Тебе стоит протянуть руку — и все это твое. Но ради того, чтобы завладеть этим, ты готова упрекнуть меня в неправоте.
Т о н я. Мать, тебе непременно хочется меня оскорбить! Какие достоинства мне достались от отца — не знаю. Но в твоих генах было запрограммировано бескорыстие — и оно во мне есть.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Этого я не говорила.
С о ф ь я П е т р о в н а. Если не говорила — скажи.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Не будем об этом. В самом деле, пора приниматься за хозяйство.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Тоня! Я требую!
Т о н я. По какому праву?
С о ф ь я П е т р о в н а. Все по тому же: я твоя мать.
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Зачем?
Т о н я. Чтобы не утруждать себя потом. Когда я скажу все, что думаю, тебе придется для этого встать.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Требовала — так слушай до конца. Ты решила потешить свое оскорбленное самолюбие? Пожалуйста. Но кто дал тебе право тешить его за мой счет?.. Да, мне нравится мой отец. Мне наплевать, что он знаменитый ученый. Мне правится в нем то, что он — это он, мой отец. Я не стану тебя упрекать, но простить этого не смогу. Не спросив меня, ты посмела распорядиться моей судьбой.
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я. Если это единственный способ запретить мне говорить правду — ударь!
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Не дурачься. И закрой форточку — сквозит.
Б а р м и н. Если тебе необходимо уехать — уезжай. Федор Кузьмич вполне может заменить и врача и медицинскую сестру… Конечно, я вам чертовски надоел, но если Антонина согласится побыть здесь еще два-три дня…
С о ф ь я П е т р о в н а. Она согласится.
Т о н я
Б а р м и н. Я далек от желания навязать свое общество насильно.
С о ф ь я П е т р о в н а. В сиделку при тебе? Какая чепуха! Ничего подобного я не имела в виду. В сарае у нее живет другой пациент — бельчонок с перебитой лапой.
Т о н я (усмехнулась). Ты права. Я хотела забрать его домой, но здесь он поправится скорее.
С о ф ь я П е т р о в н а. Ты, кажется, собиралась заглянуть в погреб? Иди.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. А если бы пришлось выбирать?
Б а р м и н. Соня, педагогично ли поощрять в школьнице подобный интерес?
С о ф ь я П е т р о в н а. Педагогика рекомендует отвечать на каждый заданный вопрос.
Б а р м и н. Красота — недолговечна, ум — понятие относительное, а характер — это нечто определенное: если он есть — значит, он есть.
Т о н я
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Не огорчайся, это в тебя. Когда-то мои друзья больше всего на свете боялись попасть на твой язычок. Есть невольный смысл в том, что ты увезла ее из Москвы. Подлинности — вот чего не хватает подросткам в больших городах. Только природа придает человеку самобытность, приподнимает его до величия своего. Она выросла в забавную девчурку. И больше похожа не на нашу дочь, а на дочь лесника.
С о ф ь я П е т р о в н а. Ты не дошел до машины?
Б а р м и н. К дьяволу машину! Чтобы четверо мужиков с трактором и вездеходом занимались ею одной — велика честь. Я решил вернуться и даже, чтобы быть паинькой, прилечь на диван.
С о ф ь я П е т р о в н а. У тебя опять разболелась нога?
Б а р м и н. Клянусь тебе — нет. Вот возьму и прыгну сейчас со стола.
С о ф ь я П е т р о в н а. Не впадай в детство, Степан. Ложись.
Б а р м и н. Ложусь. Но если ты подозреваешь, что я вернулся, почувствовав слабость, я пойду и вытащу машину один.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Он всего на десять лет старше тебя.
Б а р м и н. Гм, я, естественно, тоже не молод. Но в нем есть степенность сибиряка, а из меня все еще не выветрилось мальчишество. Никак не могу поверить, что мне почти пятьдесят. Кстати, этот бравый полковник, не подозревая о нашем… э-э… знакомстве, произнес панегирик в твою честь. Он считает себя твоим женихом.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Довольно болтать, отдыхай.
Б а р м и н. Уж если кто и имеет право считать себя твоим женихом — так это я. У меня стаж. И укоренившаяся привычка ухаживать за тобой.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Не станем так не станем. А жаль. Порой правду легче сказать именно шутя.
С о ф ь я П е т р о в н а. Обед будет часа через два. Не выпьешь ли чаю?
Б а р м и н. Конечно, выпью. Со вчерашнего дня у меня появился волчий аппетит.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. О боги! Ты угадываешь мои желания. Ты истопила молоко? Смотри, Соня, я возгоржусь и превратно истолкую твое внимание ко мне.
С о ф ь я П е т р о в н а. Истолковывай как знаешь. Угодить больному — мой долг.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Маститый ученый не должен выглядеть как мальчишка… За эти годы ты сделал успехи. Я рада случаю искренне поздравить тебя.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Я предпочел бы, как прежде, обходиться кандидатом наук. Если бы…
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. А ты, Соня, все так же молода. Ты еще моложе, чем была.
С о ф ь я П е т р о в н а. Тсс, не говори глупости. У меня взрослая дочь.
Б а р м и н. Неужели ты никогда не скажешь: у нас?
С о ф ь я П е т р о в н а
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
Т о н я
С о ф ь я П е т р о в н а. Да, Ольга Константиновна уехала в роно, а Николай Митрофанович опять заболел.
Т о н я. Подробности излишни. На дороге стоит трактор. Тракторист вытащил машину. Сюда ее притащит вездеход. Тракторист торопится, хочет затемно добраться до села. Я сказала, что сбегаю спрошу, не поедешь ли ты с ним.
С о ф ь я П е т р о в н а. Да, конечно. Скажи, я сейчас.
Т о н я. Сварганю, мне не впервой. Собирайся, я скажу, чтобы подождал.
Б а р м и н
Т о н я
Вы хотите оправдаться передо мной?.. Ну! Скорее, тракторист ждет… Ладно, считайте, что я вошла минутой позже или что у меня были закрыты глаза.
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Мне надо идти.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Тебя?!
Б а р м и н. Скажу определеннее: себя.
С о ф ь я П е т р о в н а. Возможно. Но ты знаешь — со своими страхами я привыкла справляться сама.
Б а р м и н. Позволь хотя бы поухаживать за тобой.
С о ф ь я П е т р о в н а. Не знаю. Тоня считает, что нельзя.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Уговорить? За снежным человеком этот безумец побежит с резвостью жеребенка.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Зачем?
Б а р м и н. Я не стану делать вид, будто ничего не случилось. Но неужели нельзя начать все сначала? Как двадцать лет назад?
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н. Но не говоришь и «да».
С о ф ь я П е т р о в н а. Не настаивай, Степан. Дай мне привыкнуть к этой мысли. Может быть, через какое-то время, потом.
Б а р м и н
С о ф ь я П е т р о в н а. Ни-че-го.
Б а р м и н. Даже нечто ни к чему не обязывающее? Ничего не значащий пустяк?
С о ф ь я П е т р о в н а
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Кем-кем?.. Ах, ты имеешь в виду археологию?
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Я о ней что угодно могу говорить. Но вы посмейте ей хоть слово обидное сказать — со мной будете дело иметь.
Б а р м и н. Слушаю и повинуюсь.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Но, Антонина, ты действительно моя дочь.
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Так вот, мне наплевать и на ваше положение, и на то, что вы мой отец.
Б а р м и н
Т о н я. Это правда. Прежней ненависти во мне нет. Сказать почему?
Б а р м и н. Почему?
Т о н я. Я привыкла жить без отца, могу прожить без него и всю жизнь. Но вам нужна моя мама, а вы нужны ей. Я давно догадывалась об этом. Сегодня я поняла.
Б а р м и н
Т о н я. Нет. Я сказала, что возненавижу ее, если она из оскорбленного самолюбия лишит меня такого замечательного отца. Если хотите, можете ее забирать. Но я остаюсь здесь. Федор Кузьмич для меня все равно что дедушка, родня.
Б а р м и н. Иногда ты говоришь как разумный, взрослый человек. Иногда несешь вздор. Неужели ты предполагаешь, что мама сможет оставить тебя? Между прочим, уже лет пять меня зовут работать в Иркутск. По здравом размышлении я решил: зачем мне из Москвы летать работать в Сибирь, если проще в этой Сибири жить?!
Т о н я. Вам бы тигроловом быть. Решили меня окружить, накинуть сеть и связать? Москва далеко, а Иркутск вот он — рукой подать. Куда же мне деться от вас?
Б а р м и н. Прости, Антонина, но я не собираюсь тебя укрощать. Ты сама сказала, что сделала все для моего примирения с мамой. Но тогда в твоем поведении нет логики. Не понимаю, зачем ты затеяла этот разговор.
Т о н я. Вы многого не понимаете
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я. Интересно. Похоже, вы и вправду не собираетесь предъявлять на меня отцовские права.
Б а р м и н. Ты боишься попасть ко мне в кабалу? На кого на кого, но на рабовладельца я не похож.
Т о н я. Я боюсь фальши между людьми. Пока что мы слишком мало знаем друг друга и поэтому слишком мало друг для друга значим, чтобы затеять игру в любимого папочку и любимую дочь. Мама была строга со мной, но никогда не забывала подчеркнуть, что я самостоятельный человек. Я выросла наполовину в деревне, наполовину в этом доме, в лесу. Я не потерплю, если кто-то станет сюсюкать со мной и указывать, что я должна делать, а что не должна.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н. Можно ли считать, что высокие стороны договорились?
Т о н я. Да.
Б а р м и н. Отлично.
Т о н я. Руку.
Б а р м и н. Благодарю.
Т о н я. Я встречу сама.
Б а р м и н. Будь по-твоему. Тогда я растоплю печь…
Т о н я. Еще бы! Ведь вы от природы хвастун.
Б а р м и н. Нет уж, уволь. Взрослая дочь — это взрослая дочь. Для меня ты Антонина — отныне и навсегда.
Т о н я
Отойдите.
Б а р м и н
Т о н я
Б а р м и н
ПОГОВОРИМ О СТРАННОСТЯХ ЛЮБВИ
Пьеса в двух частях
В спектакле заняты четверо.
Все они — вчерашние десятиклассники.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ЛИФТ
Т а н я
С а ш а
Т а н я. Простите, не поняла.
С а ш а. Дверь открой.
Т а н я. Ах, дверь. Пожалуйста.
С а ш а. Как это — застрял?
Т а н я. Обыкновенно. Как все застревают. У этого лифта такая привычка — застревать. И всегда на пятом этаже. Между прочим, здравствуй.
С а ш а. Слушай, ты! Человек в лифте застрял — можешь ты к этому серьезно отнестись?
Т а н я. Могу.
С а ш а. А если можешь — тетку зови. Я с ног валюсь. Ночь до аэродрома добирался, а в самолете сосед попался разговорчивый. Сутки не спал.
Т а н я. Бедняжечка. Что у тебя там? Рюкзачок?
С а ш а. Дары русского леса — голубика, кедрач. Тетке в подарок везу.
Т а н я. И прекрасно. Ложись на пол, голову на рюкзачок — и спи.
С а ш а. Тетку зови.
Т а н я. Тетки твоей в городе нет.
С а ш а. Новости! Как это — нет?
Т а н я. В субботу уехала.
С а ш а. Куда?
Т а н я. Тебе лучше знать, ты к ней в гости приехал, а не я.
С а ш а
Т а н я. В Ленинграде, вернется через два дня. Но ты не горюй. У нас в прошлое воскресенье старушка застряла, так до понедельника в лифте жила.
Бесполезно. Силы побереги.
С а ш а. Так просто и будешь стоять?
Т а н я. Я не просто стою. Я сочувствую. Если тебе человеческое сочувствие ничто — могу и уйти.
С а ш а. С четвертого этажа соседей зови.
Т а н я. Ты, Саша, чудак. Какие же соседи в городе сейчас? Воскресенье, жара. Скажи спасибо, что я завтра экзамен сдаю в институт. А то бы ты до утра человеческого лица не увидал. Утром придет монтер, выпустит тебя.
Смирись… Ой, Саша! Из головы вон. Мы же в ссоре с тобой.
С а ш а
Т а н я. Во-первых, не чепуха. Во-вторых, времени у тебя вагон, до утра. Так как ты меня назвал?
С а ш а. Люк наверху. Если пролезть?
Т а н я. Не трудись, над ним потолок. Не ответишь — уйду.
С а ш а. Кусачки у тебя есть?
Т а н я. Нет.
С а ш а. Напильник тащи.
Т а н я. Еще чего! Потерпи. Последний раз спрашиваю: как ты меня назвал?
Ах, так? Если тебе угодно мартышку в клетке изображать, я ухожу.
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Красоткой назвал.
Т а н я. Какой красоткой? Уточни.
С а ш а. Ну, этой… кабаре.
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а
Т а н я. Для комфорта. Не могу же я до утра перед тобой стоять.
С а ш а. Ненормальная!
Т а н я. Правильно, я ненормальная.
С а ш а
Т а н я. Не ори.
С а ш а. Ладно. Валяй. Знакомых по телефону вызывай. Билеты продавай на меня… Только имей в виду: зверь к клетке привыкает, а человек никогда. Звереет человек, поняла? Я уже через час выть начну. Через два — ответственности за свои поступки не понесу. А сколько же мне тут придется сидеть?
Т а н я
С а ш а. Что-о?
Т а н я
С а ш а. Цивилизованные люди лифт держат в порядке. По крайности, объявление вешают внизу: «Подниматься только до четвертого этажа».
Т а н я. Объявление было. Я его полчаса назад сняла.
С а ш а. Ты? Зачем?
Т а н я. А затем, что рассчитала, за сколько ты с аэродрома доберешься.
С а ш а. Ты что же, специально сняла? Чтобы я в лифте застрял?
Т а н я. Сообразил наконец.
С а ш а
Т а н я. А чтобы поговорить.
С а ш а
Т а н я. Дом родительский, а не твой. И приехала я не к тебе. Твоя тетка пригласила меня провести лето на Иртыше. Разве я подозревала, что в Сибири типчики произрастают вроде тебя?
Н а д я
С а ш а. Привет.
Н а д я. Силища у тебя! Штанга?
С а ш а. Бокс.
Н а д я. Не люблю. Хотя лучше, чем гантелями мускулатуру качать.
С а ш а. Это у вас что, такая кампания проводится — сочувствие проявлять? Слесаря можешь найти?
Н а д я. Пожалуйста. Где?
С а ш а. Тебе лучше знать: ты здесь живешь.
Н а д я. Я не здесь живу. Здесь я квартиру ищу. Номер двадцать один. Издалека тебя принесло?
С а ш а. Разве заметно, что не москвич?
Н а д я. А как же — повадка не та. Пришел с рюкзачком по шпалам покорять Москву. И чем же ты собираешься нас удивить?
С а ш а. Вас удивишь! Осьминог из люка посреди улицы вылезет, вы и тогда не замедлите шаг.
Н а д я. Ничего, поживешь, оглядишься — нас, столичных, за пояс заткнешь. Вы, деревенские, хваткие. Это на Руси еще с Ломоносова повелось. Через какой институт собираешься в академики проникать?
С а ш а. Ну народ! Человек в клетке сидит, а ты из него анкетные данные выковыриваешь. Столичное гостеприимство называется!
Н а д я. Про Агафонова слыхал?
С а ш а. Из писателей, что ли?
Н а д я. «Из писателей, что ли»! Глухомань. Писателей много, а Агафонов один. Так вот к вопросу о гостеприимстве: приходи сегодня в клуб на Октябрьской. Там перед входом будет безбилетная толпа, желающая лицезреть Агафонова, но ты не робей — проведу.
Т а н я
Н а д я. Ищу. Квартиру двадцать один.
Т а н я. Четвертый этаж направо.
Н а д я. А я тебя знаю, тебя Таней зовут.
Т а н я. И я тебя знаю.
Н а д я
Т а н я. Я вот тебе пришлю!
Н а д я. Но он же просил.
Т а н я. Перебьется. Между прочим, твоего великого Толеньки дома сейчас нет.
Н а д я
С а ш а
Т а н я
О характере и вспоминать не хочу. Твоя тетка тебя точно определила: бирюк. Вот. Всегда так. Уставится и молчит. А о чем молчит? Я уже давно заметила — от ума мало кто молчит. Молчат, чтобы глупость скрыть.
С а ш а. Уши у меня обыкновенные, не торчком.
Т а н я. Торчком.
С а ш а. А если торчком, то зачем тебе на них смотреть? Уходи!
Т а н я. Ты клятву дал, что не станешь разговаривать со мной, а я поклялась, что заставлю тебя про эту клятву забыть. Вот и заставила. Поговорю, выражу тебе безразличие свое и уйду. Уйду и не вспомню о тебе никогда.
С а ш а
Т а н я. Дурачок. Таймень-то при чем? Почему бы тебе тогда Мари Кюри за научный подвиг не полюбить? Или за спортивные достижения чемпионку но конькам? Это же тщеславие, а не любовь. К тому же она вот такусенького роста и при этом толста — будто специально для выставки откармливали ее.
С а ш а. А одному человеку твоя худоба не нравится — что с того?
Т а н я. У меня стройность, а не худоба.
С а ш а. Он говорит: «На ней объявления надо вешать: прикасаться опасно. Кости, говорит, торчат, как шипы. Палец можно занозить».
Т а н я. Кто же, кроме Ленки, такое может сказать.
С а ш а. Хотя бы и она.
Т а н я. Господи, вот уж кто был прав так это прав!
С а ш а. Кто?
Т а н я. Бальзак. У него в романах женщина про женщину еще и не то говорит. Может быть, она и то говорила, что у меня к тебе особый интерес? Что бегаю за тобой?
С а ш а. Говорила.
Мой тебе совет, в артистки не иди. Притворяться не умеешь.
Т а н я
С а ш а. Ага, похоже на то. Ну, пойдешь за слесарем или еще погодишь?
Т а н я. Еще погожу.
С а ш а
Т а н я. Вот сейчас я тебе скажу, какая она правдивая — Ленка твоя. Помнишь, мы на лодке катались втроем?
С а ш а. Нет.
Т а н я. Помнишь, не притворяйся. Ты нырнул, к берегу поплыл. Знаешь, что она мне сказала тогда? «Зря ты время тратишь на земляка моего. Он с тобой из приличия ходит. Мать заставляет его гостеприимство проявлять. Он же тяготится тобой. В глаза тебе не глядит». Ну, что улыбаешься? Выходит, и здесь она не соврала? Выходит, и вправду ты по материнской указке со мной ходил?
С а ш а. Этого я не говорил.
Т а н я. Если она правду сказала, значит, ты мне, когда на плоту сидел, соврал. А если ты правду сказал, — значит, сибирячка твоя соврет, недорого возьмет. Вот тебе и задачка по алгебре. А и Б сидели на трубе.
С а ш а. Ты меня в клетку для того и заманила, чтобы я задачки решал?
Т а н я. А упало, Б пропало, что осталось на трубе?
С а ш а. Ну и хватка у тебя! Бульдог.
Т а н я. Ты соврал или она?
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Танька, стой!
Т а н я. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит.
С а ш а. Это еще что?
Т а н я. Кофе с мороженым. Будешь его через соломинку тянуть.
С а ш а. Придумала. Сюда бы, между прочим, могла и сосиска пролезть.
Т а н я. Сосиски я тебе на завтрак сварю.
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Мне же это… блага цивилизации понадобиться могут. Или это тоже предусмотрено у тебя?
Т а н я. Не умрешь.
С а ш а. Инквизиторша. Интересно, почему ты меня голодом не моришь? Для тебя одно удовольствие человека голодом уморить.
Т а н я. Жалко.
С а ш а (его не видно). В тюрьме, не сбежал.
Т а н я. Что ты делаешь там?
С а ш а. Спать укладываюсь.
Т а н я. А-а.
Вспомнила — нет.
С а ш а. Как же нет, если я его получил?
Т а н я. Значит, отправила.
С а ш а. А я его не читал.
Т а н я. Не читал?
С а ш а. Даже не вскрыл. Зачем читать, если тебе наплевать, думаю я про тебя или нет?
Т а н я. Все-таки интересно.
С а ш а. Что тебе интересно?
Т а н я. Ну, это самое… думаешь или нет?
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Нет.
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Хулиганка ты! Человека в лифте заперла. Чтобы поиздеваться над ним, да?
Т а н я. А где же конверт? Саша, ведь если письмо без конверта, значит, ты его вскрыл?
С а ш а. Вскрыл, не вскрыл — это теперь значения не имеет. Меня теперь только одно интересует: помру я тут от жажды или не помру?
Т а н я
С а ш а
Т а н я. Чего же ты кричишь? Ты спокойно скажи: нет.
С а ш а
Т а н я. Ну, а еще спокойнее: да или нет?
С а ш а
Т а н я (радостно). Саша, твое заключение окончено. Выходи.
С а ш а
Т а н я. Очень просто. Я тебя выпущу. У нас тут на всякий пожарный случай проволочка лежит.
С а ш а
Т а н я. Ты рад, что мы встретились наконец?
С а ш а
А ну, покажи.
Т а н я
С а ш а. Ага. Эта шутка называется: «Не рой яму другому — сам в нее попадешь». И между прочим, в институт я уже поступил. В Иркутске. Позавчера увидел свою фамилию в списках, махнул домой, а из дома сюда.
Т а н я
С а ш а. Я завтра же обратно. А зачем — придет время, сообщу.
Т а н я
С а ш а. После дождичка в четверг.
Т а н я. Прекрасно. Только учти, после этого поступка я порвала с тобой навсегда.
С а ш а
Т а н я. На коленях будешь стоять — слова тебе не скажу.
С а ш а. Силы побереги.
Т а н я. Ненавижу тебя!
С а ш а. Смирись.
Т а н я
Н а д я
Т а н я. Испарился, вознесся на небо.
Н а д я. Напрасно злишься. Я с дедом Агафонова пью чай, и он меня послал взглянуть, что тут за шум.
Т а н я. Взглянула — иди.
Н а д я. Мне говорили, что ты с Агафоном с детского возраста дружишь. Ты знала, что он решился на этот дурацкий подвиг?
Т а н я. Во-первых, подвиг дурацким не бывает, во-вторых, то, что он сделал, — не подвиг, а нормальная вещь.
Н а д я. Для тебя, ненормальной, возможно. Но из чувства товарищеского долга ты должна была его от этого шага уберечь.
Т а н я. Красива ты, Надька, а глупа. Можешь ты представить человека, который способен на Толины решения влиять? Если ты способна, иди и влияй.
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Превращение началось.
Т а н я
Н а д я
Т а н я. Спасибо, я лучше добровольца найду. Она думает, что талант — он вроде столовой или ателье, что ему без заведующей не обойтись. Шмаковым позаведовала, теперь за Агафонова принялась.
Н а д я
Т а н я. Самовлюбленный дурак!
Бирюк! Мстить за то, что в тебя не влюблены, — идиотизм.
С а ш а. Правильно. Почему же ты об этом не подумала, когда в клетку заманивала меня?
Т а н я. Я тебе не мстила. Я испытывала тебя. К тому же мне простительно: я девушка, а ты сибирский мужик. Тьфу!
С а ш а. Слушай, Тань, почему мы ссоримся всегда? Все лето в одной избе прожили и через неделю ссориться начали.
Т а н я. Потому что хвалишься своим таежным характером, а в тебе самолюбие мелкое сидит.
С а ш а. Самолюбие, может, и сидит, только при чем здесь оно?
Т а н я. А при том, что ты к нему, как медведь к колоде, прикован. Оно тебе свободно шагу ступить не дает. Тебе девушка нравится, а ты не только ей — самому себе боишься признаться в этом. А ну как она тебе больше нравится, чем ты ей? Разве может твое самолюбие такое унижение перенести? Вот и делаешь вид, что тебе с высокого дерева на нее начихать. Чуть что — ссоришься с ней, чтобы независимость показать. Открой.
С а ш а. Потерпи. Значит, мне самолюбие мешало признаться, что ты нравишься мне? Ладно. А почему же тогда ты ссоришься со мной?
Т а н я. Я?! С тобой? Знаешь ты для меня кто?
С а ш а. Ну?
Т а н я. Прошлогодний снег. Я и не замечала, существуешь ты рядом или нет.
С а ш а. Зато я другое замечал. Я замечал, что каждый раз, как я с Ленкой поговорю, ты обязательно к пустяку прицепишься и гадостей мне наговоришь.
Т а н я. Не стыдно перед дамой сидеть?
С а ш а. Пожалуйста, могу и постоять.
Т а н я. Ты мне одолжения не делай. Лучше стул сюда поставь.
С а ш а
Т а н я. «Обманешь», «сбежишь»! Все равно придется открывать.
С а ш а
Т а н я. Выпустишь — отдам.
С а ш а
Т а н я. Тайга! Откуда у нас сараи в Москве? Открой.
С а ш а
Т а н я. Мы сто раз ссорились. Когда?
С а ш а. А когда с Ленкой на пароме уплыл. Признавайся, ты решила, что я с ней не просто так, а со значением уплыл.
Т а н я. Мне-то что? Хоть на Марс с ней улетай.
С а ш а. Признаешься или нет?
Т а н я. Нет. Шантажист.
С а ш а. Тогда загорай.
Т а н я. Беспомощностью моей пользуешься, да? Благородство называется, да? Василек бы такого никогда не позволил себе.
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Все тебя приметили. Только хвастать этим поостерегись.
Т а н я. Почему? Каждой лестно, когда на нее внимание обратят.
С а ш а. Как же на тебя внимание на обратить? Юбка выше колен. Глазами стреляешь в каждого, кто на расстояние выстрела подойдет.
Т а н я. Моду на мини-юбки не я выдумала. Выйди на улицу, убедись.
С а ш а. А у нас городской распущенности нет. У нас девчонки с малолетства понимают себя.
Т а н я. Ах-ах-ах, какой блюститель нравственности нашелся! Если у девушки стройные ноги, почему она должна стыдиться их показывать?
С а ш а
Т а н я. Еще раз будешь за это прощение просить.
С а ш а
Т а н я. Если все равно, зачем ты подглядывал из кустов?
С а ш а. Это я-то? Когда?
Т а н я. А когда я купалась в пруду.
С а ш а
Т а н я. Неправда. Ты знаешь, что нет.
С а ш а. За это ты расплатилась уже. Я на следующий день с Ленкой на пароме уплыл.
Т а н я
С а ш а. Ну?
Т а н я. Я с Васильком танцевала, а потом вышла с ним на крыльцо. А на крыльце он обнял меня.
С а ш а. Это я знаю.
Т а н я. Не можешь ты этого знать. Нас не видел никто.
С а ш а. Я видел, как Василек обратно пришел. И на щеке у него след от твоей пятерни.
Т а н я
С а ш а. Не присутствовал. Может, и не пощечину. Может, так оттолкнула, что он все ступеньки щекой пересчитал.
Т а н я
С а ш а. А за легкомыслие. Не завлекай… Ну, будешь признаваться?
Т а н я. В чем?
С а ш а. В том, что Василек тебе безразличен был. Что ты его дурачила, чтобы меня позлить. Что в письме соврала.
Т а н я. Дурачок ты, дурачок.
С а ш а. Это не ответ.
Т а н я. Это ответ.
С а ш а
Т а н я. Благодарю.
С а ш а. Хотя тебе это без интереса, но с Ленкой я полгода в молчанку играл.
Т а н я. Из-за чего же вы поссорились, голубки?
С а ш а. Антиобщественный поступок совершила она. После твоего отъезда ночью в школу пробралась и все фотокарточки с доски Почета унесла. Представляешь, в какое положение поставила меня?
Т а н я. Ты-то при чем?
С а ш а. Я при том, что она решила дома мою фотокарточку иметь. Киноартиста нашла! В темноте действовала, всю доску Почета как липку ободрала. Утром фотокарточки завернула в газету и положила на школьное крыльцо. Поглядели — все фотокарточки есть, а моей нет. Тогда и догадались, что это она. Кому, кроме нее, моя физиономия нужна? Ей говорят: отдай карточку! А она: не отдам. Ей говорят: выговор влепим, потому что на доске Почета человек не как частное лицо, а как общественное явление висит. А она: объявляйте — не отдам, у меня ее нет.
Т а н я. Эй, тайга! Завтра в твой институт поедем, поговорим. Только ты не думай, что это просто — в столичный вуз перевестись. Проще заново сдать.
С а ш а. А кто тебе сказал, что я переводиться хочу?
Т а н я. А зачем же ты прилетел на два дня?
С а ш а. А чтобы поговорить.
Т а н я. С кем?
С а ш а. С тобой.
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Не посмотреть, а поговорить. Сперва поговорить, а потом тебя с собой увезти.
Т а н я
С а ш а. В Сибирь.
Т а н я. Пока в лифте сидел, придумал или экспромт?
С а ш а. Зимой решил.
Т а н я. Сам? Про меня?
С а ш а. Сам. Про тебя.
Т а н я. А если про меня, то почему утаил? Мне путевку купили в Мисхор.
С а ш а. Самолет завтра в восемнадцать часов сорок минут.
Т а н я. Завтра, Сашенька, у меня экзамен. И мне бы, между прочим, от тебя отключиться пора. Мне надо за учебником сходить.
С а ш а. Завтра экзамен у тебя последний. Три ты уже на пятерки сдала. В десять идешь в институт. В пять едем на аэродром.
Т а н я. Вон чего за год произошло. Хватка появилась. И на сколько же дней вы, Александр Митрофанович, решили меня умыкнуть?
С а ш а. Для начала — лет на пять. Потом поглядим.
Т а н я
С а ш а
Т а н я. Зачем?
С а ш а. Работать пойду.
Т а н я. Куда?
С а ш а. Как это — «куда»? У нас на одну работу идут — на БАМ. Люди за тысячи километров на стройку века приезжают, а у нас она — за бугром.
Т а н я. За каким бугром?
С а ш а. Так у нас говорится. Это значит — рядом. Пятьсот километров всего. Тысяча — если в оба конца. Пустяки. Участочек там есть один — тридцать километров. А на нем одном — пять тоннелей, два моста.
Т а н я
С а ш а. При том, что ты тоже переводишься на заочный и идешь работать на БАМ.
Т а н я
С а ш а. Ну да.
Т а н я. На БАМ?
С а ш а. На БАМ.
Т а н я. БАМ, БАМ, БАМ. Я же в институт поступаю. В нефтяной. Студентка почти.
С а ш а. Все правильно. Пока ты институт заочно закончишь — дорогу построим. Байкало-Амурскую магистраль. Потом ты будешь нефть добывать, а я по этой дороге ее перевозить.
Т а н я. Да ты подумай, что я на этой стройке делать-то буду? Что я могу?
С а ш а. Научат.
Т а н я. Да ведь я москвичка. Чего я там не видала, в тайге?
С а ш а. Тайги. Ты ее только краешком глаза увидела — и то она тебе снится по ночам. Разве не так?
Т а н я. Оказывается, все, что я тетке твоей по секрету говорю, она тебе в донесениях шлет… Встречал ты таких, чтобы из современных квартир в палатку ехали жить?
С а ш а. А как же! Там все из современных квартир. К нам, Тань, такой народ едет! Со всей страны. Ощущение, будто центр тяжести туда переместился. Неужели же ты в это время согласишься на этой лестничной клетке прозябать?
Т а н я. Я не прозябаю — живу.
С а ш а. Какая же это жизнь, если вдали от направления главного удара! Существование, а не жизнь.
Т а н я. Не последняя стройка. Хватит на мой век.
С а ш а. Верно, Тань, стройка не последняя. Но молодостью второй нас никто не наградит. Главные ощущения. Главнее впечатления. На всю жизнь. После настоящей молодости хоть в конторе штаны протирай — все равно человек. Биография за спиной. Давай, Танюха, решай.
Т а н я
С а ш а. Она совершеннолетняя, ей и решать.
Т а н я. Это ты так скажешь, ты у них бы спросил.
С а ш а. Спрашивали.
Т а н я. Кто?
С а ш а. Тетка моя. На всякий случай. Ненароком. Вроде бы к слову пришлось.
Т а н я. Та-ак. Это кого же я из клетки выпустила? А ведь прикинулся тихоней с рюкзачком. «Дары русского леса — тетке в подарок везу».
С а ш а. Тань, а Ленка между прочим, белку в глаз без промаха бьет.
Т а н я. Ну и что?
С а ш а. Я научил. Года через два и ты сможешь. Это тебе не в тире по железным зайцам лупить.
Т а н я. Ха! Я что, чокнутая — из-за белок квартиру на палатку менять? Более веских доводов у тебя нет?
С а ш а. Есть.
Т а н я. Если есть, объясни, за-ради чего я должна в тайгу уезжать?
С а ш а. За-ради самоутверждения.
Т а н я. Новости! Чьего самоутверждения? Моего?
С а ш а. Твоего. Почитай, чего нынче писатели да социологи пишут про таких, как ты. Послушай, что родители о тебе говорят. Термин выдумали: инфантилизм. Дескать, до четверти века в коротких штанишках прожить норовят. За родительский счет. Так неужели же у тебя гордости нет? Доказать, что глупость это все, наукообразная чепуха. Что не хуже ты, не трусливее, не слабее, чем были в твои годы те, кто тебя нынче инфантильной барышней зовет.
Т а н я
С а ш а. Мне знать надо — два или один?
Т а н я
С а ш а. Василек, между прочим, монтажник уже. По тросу через ущелье переправляется, как альпинист.
Т а н я. А про Ленку-то я и забыла. Это же пытка — каждый день слышать ее голосок.
С а ш а. Притерпишься. Я решил для начала тебя к ней в бригаду определить.
Т а н я. К Ленке? Меня?
С а ш а. По малярному делу. Там можно не силой, а сноровкой обойтись.
Т а н я. Это что же, Ленка уже бригадир?
С а ш а. Заработки хорошие. Но главное в том, что стоящие люди будут вокруг. Один билет или два?
Т а н я. Ленка бригадир, а я — студентка без пяти минут — буду у нее в бригаде кистью махать?
С а ш а. Не заносись. Ты без пяти минут, а она уже студентка. Вместе со мной сдала. Последний раз спрашиваю.
А я думал, ты захочешь поехать со мной.
Т а н я. Мания величия у тебя.
С а ш а
Т а н я
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Встань на голову и скажи. Ты же все делаешь стоя на голове.
Т а н я. Боюсь, скажу, а ты меня убьешь, как эту бедняжечку лису.
С а ш а. А что там может стоять?
Т а н я. Не спрашивай — иди.
С а ш а. Чего это ты в лифт забралась?
Т а н я. Надо.
С а ш а. Чудеса! Та самая фотография.
Т а н я. Это я в школу пробралась, утащила ее.
С а ш а
Т а н я. А ты догадайся. Ты про Ленку чего подумал, когда решил, что это она фотографию взяла?
С а ш а. Понятно.
Т а н я. Я тебе такое сказала, а ты и не рад?
С а ш а. Я рад.
Т а н я. У меня!
С а ш а. Выходи!
Т а н я. Никогда. Я твой характер знаю. Петеньку несчастного до полусмерти напугал. Как бы ты сгоряча мне не накостылял. Пережду.
С а ш а
Т а н я. И я не рада. Ни вот столечко. Ни чуть-чуть.
С а ш а. Опять начинается, да?
Т а н я. Вот видишь? Ты кричишь, а потом вину будешь сваливать на меня. А я не кричу. Я улыбаюсь.
С а ш а. Выходи! Прощаю тебя!
Т а н я. А я тебя — нет. Ленку я тебе все равно не прощу.
С а ш а. Кончилось терпение мое. Я над собой издеваться не позволю.
Т а н я. Не позволишь — уходи.
С а ш а. Уйду. И навсегда.
Т а н я. Прощай.
С а ш а. Я скорей на Северный полюс сбегу, чем увижусь с тобой.
Т а н я. Прошлая клятва мне больше нравилась: «Скорей в Иртыше утоплюсь, чем с тобой заговорю».
С а ш а
Т а н я
С а ш а. Последний раз спрашиваю: один билет или два?
Т а н я
С а ш а. Если я тебе без интереса, кто же тебе право дал мучить меня? Лифт и тот не может до бесконечности то вверх, то вниз — ломается лифт. Хочешь, чтобы я тут рехнулся с тобой? У тетки рюкзак оставлю и за билетами пойду.
Т а н я. Билеты — множественное число, а тебе понадобится один.
С а ш а. Два.
Т а н я. Эй! А уши у тебя и правда торчком.
С а ш а. Ненормальная.
Т а н я. Алло? Петя?.. Привет. Спасибо за то, что позвонил… Я понимаю, что товарищеский долг, но все равно спасибо тебе… Знаешь, характерец у него? Сибирский мужик! Год уже мучаюсь с ним… Эффект от твоего звонка? Эффект был. Кстати, учебник мне уже достали. К Агафонову на работу занесли. Слушай, ты, надежда десятого «А», знакомо ли тебе одно звучное словечко — БАМ?.. Верно, стройка века, она. У тебя нет ощущения, будто центр тяжести переместился туда, а мы с тобой прозябаем где-то в самом захолустном уголке Вселенной?.. Я понимаю, что строек на наш век хватит. Но есть такое мнение, что юность промчится и не воротишь ее, не вернешь… Так ведь мир, Петенька, держится на банальных истинах. Слушай, ты бы очень удивился, если бы узнал, что я, с блеском выдержав конкурс в институт, отправилась в Сибирь?.. Знаешь, и я тоже — очень. Но ведь главное удивление начинается тогда, когда ты способен удивить самого себя. Чао. Привет.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ЗА НАМИ НЕ ПРОПАДЕТ
Н а д я
Т о л я. У нас с шести до семи перерыв.
Н а д я
Т о л я. Не обслуживаем, буфет на замке.
Н а д я. Тогда книгу жалоб.
Т о л я
Н а д я. Благодарю вас.
Т о л я. Заслужила. Но если тебе мое существование не безразлично, могла бы за неделю хоть раз покинуть свой огород.
Н а д я. Не огород, а садовый участок. Я оттуда по автомату каждый день звонила домой. Мог бы попросить передать, чтобы я приехала.
Т о л я. Я и просил. Королеву английскую.
Н а д я. Елизавету Павловну?
Т о л я. Это для тебя она домработница Елизавета Павловна, а для меня Елизавета английская. Она не разговаривает, а снисходит до разговора. Второй раз не позвонишь.
Н а д я. Почему же она не передала?
Т о л я. У ее величества спроси.
Н а д я. Ха! Оказывается, ты на меня дулся за то, что я не приехала, а я на тебя за то, что ты не сообщил. Анатолий Агафонов, ссора отменяется. Объявляется мир и любовь. Который час?
Т о л я. Семь без двадцати.
Н а д я
Т о л я
Н а д я. А в девять ты на эстраде с гитарой будешь стоять.
Т о л я
Н а д я
Т о л я. Рядом с тобой я на пингвина похож. Эх, мне бы бакенбарды гусарские, как у Алика Шмакова. Перед зеркалом тебе не со мной, а с ним надо стоять.
Н а д я. Но ведь, Толенька, это когда-то такая профессия была — гусар. А теперь гусарство — видимость, пижонство одно.
Т о л я
Н а д я. Талант. А талант пусть карлик, пусть лилипут, а все равно с Останкинскую башню высотой.
Т о л я. В Древнем Риме ты бы куртизанкой была.
Н а д я. В Древнем Риме я бы рабыней была. Мой прадед из крепостных, дед на Каслинском заводе у кузнеца в подручных ходил.
Т о л я
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Женщине всегда льстит, когда пытаются завоевать ее любовь.
Т о л я. Чем? Шантажом? Да как же такому завоевателю границы дозволенного объяснить? Если шантажом можно, то почему доносами нельзя? Почему соперника в государственной измене не обвинить? Или того проще: подкараулить в подворотне да и ломом по голове.
Н а д я. Пожалуйста, не ревнуй. Тем более невпопад.
Т о л я. Я не ревную, душа моя. Я философствую и шучу.
Н а д я. После того как я твои песни услышала, шмаковские я не воспринимаю всерьез. Верблюжий стиль, туристский репертуар. У них, у туристов, рюкзак на горбе, гитара через плечо. Им к вечеру не до тонкостей, им чего попроще давай — для бодрости, не для души.
Т о л я. Что?
Н а д я. Курточку, поднос.
Т о л я. Ты же видишь — чего объяснять.
Н а д я. А все же? Художник отправляется в народ?
Т о л я
Н а д я. У вас в семье принцип — к самостоятельности приучать? Для торжества естественного отбора бросать ребенка в воду и смотреть, выплывет или нет?
Т о л я. Мне — ребенку — восемнадцать лет без пяти дней.
Н а д я. Что?
Т о л я. Да это самое, то, что я в парк случайно забрел. Сижу на скамейке за теми кустами, песенку сочиняю. Ты сказала, что будешь вечером занята. Я обиделся, решил свою обиду зарифмовать. «Зачем нам красота? А вдруг она не та? А вдруг за нею только пустота?» И вот, значит…
Н а д я
Т о л я. Ну да, и вот, значит…
Н а д я. «Зачем нам красота? А вдруг она не та?»
Т о л я
Н а д я. А дальше?
Т о л я. «А вдруг за нею только пустота».
Н а д я. Гениально! Если из-за меня вдохновился, мне и посвяти.
Т о л я. Ладно. И вот…
Н а д я. Инициалами. Посвящается Н. П.
Т о л я. И вот сижу и слышу голоса. Молодой на подвыпитье, с небрежностью пирующего молокососа: «Папаша, получите десятку, сдачу оставьте себе». И старческий: «Я вам не папаша и на чай с молодых людей не беру, поскольку швыряете деньги, заработанные отцовским горбом».
Н а д я. Но, Толенька, я же не скрывала, что обещала вечер с Аликом Шмаковым провести. И я только сейчас призналась, что была в этом кафе.
Т о л я
Н а д я
Т о л я. Я и не подглядывал. Говорю же: случайно забрел. Ну вот, оборачиваюсь и вижу: ты, Алик и Эдик за столиком, а перед вами старичок. Эдик наглеет, закидывает ногу за ногу и с ухмылочкой говорит… Не помнишь, что он сказал старичку?
Н а д я. Помню. «Вы мне действительно не папаша. Папаша у меня адвокат, известный человек. Вы официант. Будем держаться на уровне наших общественных положений…»
Т о л я
Н а д я (смакуя). «И тогда старичок взял, как нищий, пятачок». Гениально.
Т о л я. Все.
Н а д я. Как — все?
Т о л я. Да так — все. После этого вы встали и ушли.
Н а д я. Мы ушли, а ты решил податься в официанты, чтобы защитить попранное достоинство старичка?
Т о л я. Отчасти и так. А в основном — решил, что настала пора зарабатывать на жизнь.
Н а д я. Из-за того, что Эдик по отношению к старичку официанту вел себя как пижон?
Т о л я. Из-за того, что старичок официант — мой дед.
Н а д я
Т о л я
Н а д я. И мне ты не говорил, что твой дед официант.
Т о л я. Но ведь ты никогда и не спрашивала, как и с кем я живу. Мы с тобой по компаниям болтаемся. Светская жизнь.
Н а д я. Зачем? Скучно стало на лавочке сидеть?
Т о л я. Ага, с пенсионерами ему скучно стало, ему веселее на больных ногах перед тобою, Эдиком и Шмаковым стоять.
Н а д я. А что творится вокруг тебя? Всеобщее поклонение и любовь.
Т о л я. Вот-вот. А кроме всей этой оперетты, творится вокруг меня быт. Холодильник, телевизор, магнитофон, книг на две стены. Когда я научился на гитаре бренчать, он мне гитару не в магазине, у приятеля — дорогую, краснощековскую — купил. Я думал, что мальчик Толенька у него только любимый, а оказывается, он, этот Толенька, — еще и дорогой. Деньги нужны, чтобы его содержать. А дед — не фальшивомонетчик и не рантье, купоны не стрижет. Пенсия у него обыкновенная, стариковская. Вот и пошел старик на обман. Я в тот вечер будто на землю опустился, прозрел. От стыда даже власть над собой потерял, наорал на старика. «Ну, дед, спасибо, поклон до земли. В хорошего же ты подлеца меня превратил. Выходит, я — совершеннолетний детина — эксплуатирую тебя!..» Наутро сюда, к директору пришел, говорю: «Здрасте, я Агафонов-младший. Деду отдохнуть пора. Поучите, я вместо него потружусь». Теперь поняла?
Н а д я. Теперь поняла.
Т о л я. Ты-то зачем?
Н а д я. Какой-нибудь старушке дам передохнуть. Ты движение открыл — я поддержала. В газету напишем, корреспондентов пришлют. Другие последуют. Будет не жизнь, а малина — сплошной ресторан.
Т о л я. Перерыв оканчивается, а у меня тут еще конь не валялся, со столов не убрал.
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Не «да», а «чего изволите». Извольте включить музыку. В честь мира я хочу танцевать.
Т о л я. С кем?
Н а д я. С вами.
Т о л я. Натанцевался с подносом в руках.
Н а д я. А Шмаков бы меня пригласил.
Т о л я. Прекрасно, с ним и танцуй.
Н а д я
Как он тебе?
Т о л я
Н а д я
Т о л я. Мне с ним детей не крестить. Для танцплощадок и рекламных проспектов сойдет.
Н а д я. Ну, зачем же его, бедняжечку, так! Неужели достоинств у него нет?
Т о л я. Есть. Про одних говорят: талантлив, про других: умен, а про Алика Шмакова: о, этот мальчик далеко пойдет!
Н а д я. Если начал ревновать — скажи, я от него отцеплюсь.
Т о л я. Танцуй, Марсель Марсо.
Н а д я
Т о л я. Между прочим, танцор твой позавчера здесь вечер провел.
Н а д я
Т о л я. С двумя студентками из консерватории и с клевретом своим. Смутился, когда меня с подносом узрел. Уйти даже хотел. Я ему говорю: «Все нормально, проще воспринимай». Посидели, притерпелись. Эдик, правда, лишний коктейль высосал — из него опять подгулявший купчик полез. Пять раз требовал фужер заменить: плохо вымыт.
Н а д я. Менял?
Т о л я. Менял. На шестой отказался — он на меня с кулаками полез. Но до драки не дошло. Шмаков своего дружка угомонил. В кусты зашвырнул. Тот только через полчаса очухался, извиняться приполз.
Н а д я. Ай да Шмаков! Выходит, он мужичок ничего?
Т о л я. Выходит — ничего.
Н а д я. Даже невзирая на то, что далеко пойдет?
Т о л я. Даже невзирая на то. Опоздаешь. В клубе начало через двадцать минут.
Н а д я. Вместе пойдем, подожду. Представляешь, что сейчас из-за тебя у входа творится? Хоть милицию вызывай.
Т о л я. Вместо меня сегодня перед микрофоном другой будет на гитаре бренчать. Они на первом курсе мединститута новоявленного гения нашли. Некто Петросян. Шмаков в первом отделении, эскулап во втором.
Н а д я. А ты?
Т о л я. А я отказался еще вчера. У меня теперь — вот.
Н а д я
Т о л я. А как же — работа. То, что обезьяну превратило в человека: труд.
Н а д я. Труд на ниве общественного питания?
Т о л я. Я здесь в штате, учти.
Н а д я. «Чего изволите заказать?»
Т о л я
Н а д я. Но послушай, Агафонов, это абсурд!
Т о л я. Необходимость, о прекраснейшая из девушек планеты. Я тебе про деда для чего рассказал? Чтобы ты осознала: мой долг состоит в том, чтобы к вечеру ноги гудели не у деда, а у меня.
Н а д я. Очень остроумно. От хохота зрителей обрушился потолок.
Т о л я
Н а д я. И долго ты собираешься с подносом ходить?
Т о л я. Еще не знаю. Может быть, год, может быть, два.
Н а д я. Та-ак. Спасибо.
Т о л я. За что?
Н а д я. Хотя бы за то, что не обнадеживаешь. Ты же сказал, что пошел поработать вместо деда, чтобы он отдохнул.
Т о л я. Верно. Только не вместо деда, а на место деда, и чтобы он не месяц отдохнул, а всю свою оставшуюся жизнь.
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Что ж, он твоим талантом не обладает, действительно блеет, а не поет. Но одно преимущество у него перед тобой есть: в его отношении ко мне сомневаться не надо.
Т о л я. В моем отношении к тебе тоже пока изменений не произошло.
Н а д я. Да? Тогда лови такси, заезжаем за гитарой — и в клуб.
Т о л я. А здесь объявление повесим: «Ужин отменяется, потому что официант сбежал на концерт». Считаешь, простят?
Н а д я. Артисту простят.
Т о л я. Артист я самодеятельный, а официанту зарплата идет.
Н а д я. Не хочешь ехать — не надо и притворяться. Скажи честно, что отношению твоему ко мне копейка цена.
Т о л я. Отношению моему цена — Галактика, и я могу это тебе доказать.
Н а д я. Ну вот — докажи.
Т о л я. Убедительно и логично. За что это я схлопотал? Сама же уговаривала рискнуть.
Н а д я. Тогда бы и рисковал. Идешь или нет?
Т о л я. Могу проводить до такси.
Н а д я. Благодарю вас, милорд. Обойдемся без ваших услуг.
Т о л я. Как будет угодно королеве. Могла бы, между прочим, смазать по правой щеке. Слева у меня зуб и без оплеухи болит.
Н а д я. И телефон мой забудь.
Т о л я:
Н а д я. Можно присесть?
Т о л я. Ты свои взгляды изменила, пока вокруг кафе обошла? Или решила, что я от своих отступлюсь?
Н а д я (легко). Ну какие у тебя, Толенька, взгляды! Взгляды — это мировоззрение, а в нашем возрасте еще мироощущением живут. Я сейчас домой позвонила. Елизавета Павловна сообщила, что Шмаков мне телефон оборвал. Интересуется, на каком месте я буду сидеть.
Т о л я. На лучшем. Ты королева: где села, там и трон.
Н а д я
Т о л я. Зачем?
Н а д я. А чтобы от неожиданности не уронить. Догадайся, где я была полчаса назад?
Т о л я. Надюша, ведь не до шарад мне сейчас. Я на работе, пойми. Окончился перерыв.
Н а д я. Если окончился — обслужи. Мороженое подай.
Т о л я
Н а д я. Люблю старичков. Угадай, понравилась я ему или нет?
Т о л я. Вернусь с работы — спрошу.
Н а д я. Понравилась. Красота, как молния, — если не убьет, то заворожит. Он меня чаем поил.
Т о л я. Это уж как водится. С клубничным вареньем.
Н а д я. Брусничное предложил.
Т о л я. Скажи на милость! Если брусничное — значит, заворожила, он его только по большим праздникам подает. А я-то думаю, что это ты без удивления встретила сообщение о том, что официант Павел Фаддеевич — мой дед?
Н а д я. Сообщение это я встретила с удивлением. Только не сегодня — вчера. Шмаков ко мне на дачу примчался, огорошил: поезжай, полюбуйся, как твой великий Агафонов с подносом от буфета до столика будто по проволоке идет.
Т о л я. Но в таком случае зачем вся эта комедия?
Н а д я. А я, Толенька, проверяла, какое у меня отношение к тебе.
Т о л я. Проверила?
Н а д я. Как видишь — осталась, могла и уйти.
Т о л я. Ну, а дед при чем? Уговаривала повлиять?
Н а д я. Ну что ты, Агафонов, разве можно меня в такой наивности обвинить? Когда это старичкам удавалось на наши поступки влиять. Хотела из первоисточников о твоем характере узнать.
Т о л я. Достоинства: добр, честен, трудолюбив. Ради этой информации незачем было деда от телевизора отрывать.
Н а д я. А недостатки?
Т о л я. Упрям.
Н а д я. Сходится. Только дед этот твой недостаток принципиальностью назвал. Выяснилось, что мы с ним союзники. Он ведь, Толенька, тоже не в восторге оттого, что внук его в официанты пошел.
Т о л я. А вот это, прости, не следовало с ним обсуждать.
Н а д я
Т о л я
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Вопрос. Какая у тебя зарплата в этом кафе?
Т о л я. Фу, Надюша, такая проза!
Н а д я. Ты не ответил на вопрос.
Т о л я. Как говорится, какая ни есть — вся моя.
Н а д я. Ну, а все же?
Т о л я. Зачем это тебе? Можно подумать, что ты замуж за меня собралась.
Н а д я. Подумай, может, и собралась.
Т о л я
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Пожалуйста, не митингуй.
Т о л я
Н а д я. И ответь, сколько тебе нужно времени, чтобы встать на ноги?
Т о л я. Надюша, но ты бы объяснила — зачем это тебе?
Н а д я. Не торгуйся — ответь.
Т о л я. Года два, я думаю, три.
Н а д я
Т о л я. Вот это «накопил — холодильник купил»! Две тысячи! Книжечка чья?
Н а д я. Прочти.
Т о л я
Н а д я. Отец их мне с самого моего рождения по десятке в месяц откладывал — набралось.
Т о л я. И на каких же условиях ты эдакое богатство мне отдаешь?
Н а д я. Станешь знаменитым, разбогатеешь — отдашь.
Т о л я. Спасибо, только зачем же мне в долг жить, если я эти деньги зарабатывать могу.
Н а д я. Чем?
Т о л я. А вот — честным трудом. Работа как работа. Не хуже другой.
Н а д я. Ты так действительно считаешь?
Т о л я. Конечно. Дед мой всю жизнь, не стыдясь, с подносом проходил. А для меня это, выходит, зазорно? Я у него кто — принц?
Н а д я. Ты, Агафонов, больше чем принц, ты — талант.
Т о л я. Это еще доказать надо.
Н а д я. Доказано. Шмаков к микрофону подходит — все неловкость испытывают за то, что присутствуют при этом. А ты поешь — пронзает насквозь.
Т о л я. Я с некоторых пор тоже неловкость испытываю. За себя. Пою — и самому же неловко за то, что присутствую при сем.
Н а д я
Т о л я. Я всерьез говорю. Дилетантизм. В искусстве палкой за это надо бить. Но голове. А в музыке особенно.
Н а д я
Т о л я. И это верно.
Н а д я. Наивен ты, Агафонов. Но это не беда, это от таланта в тебе.
Т о л я
Н а д я. Гордыню, Агафонов, смири. В домашних гениях ходить стыдно — давай я лучше буду в официантах ходить? Так?
Т о л я
Н а д я. Деда оставь в покое. Он при царском режиме жизнь начинал. У него, может быть, выбора не было — об этом ты у него спросил?
Т о л я. Может быть, и не было. И это очень плохо, Надежда Алексеевна, когда у человека права выбора нет. А у меня есть. Но ты хочешь меня этого права лишить.
Н а д я. Дед твой рассказывал, что полового в трактире не но имени называли, а как собачонку, пальцами прищелкивали и — пст!
Т о л я. Царя батюшку, между прочим, свергли более полувека назад. Я же не в трактире служу, не половой. И у нас возле раздаточной доска Почета висит.
Н а д я
Т о л я. Я за свое человеческое достоинство борюсь.
Н а д я. За достоинство! Ха!
Т о л я. Считаешь — пустяк? Но что поделаешь, если именно этим пустяком я и за-ради трона не поступлюсь?
Н а д я. Достоинство? Прекрасно. Давай о твоем достоинстве говорить. Вместо того чтобы подвыпившему хаму по физиономии съездить, ты с бесстрастностью робота пять раз ему фужеры менял. Шмаков пятьдесят копеек сдачи не взял, так ты силой их ему в карман запихнул. Полагаешь, совершая эти поступки, ты соблюдаешь человеческое достоинство?
Т о л я
Н а д я. Я спросила, считаешь ли ты, что именно этими героическими поступками ты отстаивал свое человеческое достоинство?
Т о л я. Не задумывался. Они отдыхали, я работал — разделение труда.
Н а д я. Да если хочешь знать, наплевать им было на достоинство твое. Они об одном размышляли: чокнутый он, этот Агафонов, или обыкновенный дурак?
Т о л я. Ну, а можешь ты предположить, что мне тоже на все их размышления наплевать?
Н а д я. Протест?
Т о л я. Импульс. Над причиной еще не размышлял.
Н а д я. На Западе существуют целые поселения протестующих подростков — хиппи. Им претит мораль общества, в котором они живут. Ну, а ты? Ведь ты в другом обществе живешь. Тебя что, не устраивает наша мораль?
Т о л я. Ну, ну, Надюша, к демагогии не прибегай. Идиотские воззрения Эдика — это еще не мораль общества. Он считает, что официантом быть зазорно.
Н а д я. Спасибо.
Т о л я. За что?
Н а д я. За родительскую шею. Поскольку я тоже без зазрения совести до сих пор восседаю на ней.
Т о л я. Ты слабый пол, а Эдик балбес двадцатилетний. Он — культурист — мускулами перед девушками поигрывает, а на нем воду нужно возить. Кстати, и тебе пора бы подумать, что за-ради твоих нарядов отец ночную работу берет.
Н а д я. В третьи попытки я не верю. У меня правило: если и со второй высоту не взяла — с помоста сойди.
Т о л я
Н а д я. Ты.
Т о л я. Через меня не прыгать надо, а переползать. Я по натуре камень лежачий. Под который и вода не течет. И мой тебе совет, Надежда Парамонова: не усложняй. Миллионы свои убери
Н а д я. Ты хочешь меня обидеть? Для чего?
Т о л я. Облегчаю задачу. Отталкиваю от берега, чтобы ты веслами дно не скребла.
Н а д я
Т о л я
Н а д я
Т о л я. Лично передо мной ты ни в чем не провинилась.
Н а д я. А если не перед тобой, то перед кем?
Т о л я. Не хочу я про это. Громкие слова.
Н а д я. И все же? Я и барабанного боя не испугаюсь. Лупи.
Т о л я
Н а д я
Т о л я
Н а д я. Это платье, между прочим, я сама шила. Целую неделю, специально для этого дня.
Т о л я. Между прочим, в зал уже клиенты пришли, ждут.
Н а д я
Т о л я. За что?
Н а д я. За то, что не лукавил со мной.
Т о л я. Здрасте! А зачем же мне лукавить с тобой?
Н а д я. Мало ли. Хотя бы затем, чтобы красивую девчонку возле себя удержать. Сколько с меня?
Т о л я. Пломбир за счет дирекции. Приз за красоту.
Т а н я
Т о л я. Садись, сейчас принесу.
Н а д я. Зачем же ты перед Толиным дедом порочишь меня? Выдумываешь, будто я от тщеславия рехнулась, всех подруг на сегодняшний концерт созвала?
Т а н я. Так уж и выдумываю. Сама знаешь, что созвала. «Эй, люди, сходитесь посмотреть, как укрощенный Агафонов по одному моему взгляду будет, как лев, с тумбы на тумбу сигать». Это Шмакову в радость с красивой девчонкой на виду погарцевать. А Толя застенчив. Опереточные роли не для него.
Н а д я. За что ты не любишь меня?
Т а н я. Не знаю. Инстинкт. Суетная ты.
Н а д я. Женская черта характера. В тебе разве суетности нет?
Т а н я. Есть. Только во мне от глупости, а в тебе от ума.
Н а д я
Т о л я. Передай мужикам: раков ждем. Редкость.
Н а д я. А ведь не понял ты, Толенька.
Т а н я. Между тобой и будущим твоим вроде бы он не стоял.
Н а д я. Он, сам того не зная, между мною и Аликом Шмаковым стоял.
Т о л я
Т а н я
Н а д я. Это не смертельно. Другими эмоциями обойдусь.
Т а н я. Да чем же можно любовь заменить?
Н а д я. А гордостью, например. Я мужем гордиться буду. Ведь Алик Шмаков — он далеко пойдет.
Т о л я. «Дороже», «дешевле». Принципы не товар на полках. Принципы — это я, человек. Если сегодня я одним принципом поступлюсь, завтра другим, то на какой мусорной свалке я лет через пять себя отыщу?
Н а д я
Т о л я. Прощай.
Н а д я. Спасибо, подтолкнул, поплыла.
Т а н я
Т о л я
Т а н я. Ага.
Т о л я
Т а н я. С копьем. На коне.
Т о л я
Т а н я
Т о л я. Обыкновенно. Как все человечество любило. Во все времена.
Т а н я. Давно?
Т о л я. С того мига, как увидал. Если точно — восемь месяцев двадцать дней.
Т а н я. При вашей-то несовместимости? Интересно, за что?
Т о л я. А черт его знает за что. За то самое. За вспышку молнии, которая если и не убьет, то заворожит.
Т а н я. Господи! И отпустил? Просто вот так?
Т о л я. Не просто. С печалью, если тебе признания нужны.
Т а н я. Уникум. И даже не пробовал удержать?
Т о л я
Т а н я
Т о л я
Т а н я
Т о л я. Не умру.
Посетители зовут. Пойду.
Т а н я. Толик, а можно вопрос? Ты только правильно пойми. Я ведь не Надька… Может, лишнее это? Ведь наше рабоче-крестьянское не для того тебя задаром учило-воспитывало, чтобы ты выручку подсчитывал в своем алгебраическом котелке?
Т о л я. Оно меня воспитывало, чтобы я человеком стал. Дворником ли, министром, но — человеком. Поживу, огляжусь, прикину, как пощедрей отплатить. Если человек произошел, рабоче-крестьянское не прогадает. За мной не пропадет. (Идет налево.)
Т а н я
Т о л я. Ладно, Танюха, все в норме. Утешения не нужны.
Т а н я. Я не для утешения. Я от восторга хочу. Один раз.
Эта Надькина, другую давай.
ПУТЕШЕСТВИЕ НА ЮГ
Пьеса в двух действиях
М и ш а С т р у н н и к о в — 17 лет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а — 27 лет.
А л е н а — 17 лет.
Р о м а н М е ш к о в — 19 лет.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Р о м а н. Ты кто — самоубийца или экстремист?
Цель у тебя, спрашиваю, какая: самому копыта откинуть или окружающий микрорайон подорвать? Если в пары бензина попадет искра, чего произойдет?
М и ш а
Р о м а н. Именно. Значит, если у тебя мирные цели, встал под заправку — глуши мотор.
М и ш а. Не старайся, не потечет.
Р о м а н. Бензина нет?
М и ш а. Бензин есть. Талонов у меня нет. А за деньги здесь не дают.
Р о м а н. Не переживай. У меня этих талонов прорва. Сейчас потечет.
М и ш а
Р о м а н. Служу трудовому народу.
М и ш а
Р о м а н. Определенно за тобой наблюдение ведет.
М и ш а. Скорее — за тобой. Пестрый ты. На иностранца похож. Чего это тебя на рассвете на край города занесло?
Р о м а н. Тачку жду. Отправляюсь с друзьями в путешествие на юг. Здесь заливаем бак и, непринужденно беседуя, к вечеру прибываем в Харьков. Добрый вечер, здоровеньки булы.
М и ш а. Зеленый «ситроен»?
Р о м а н. Угадал.
М и ш а. За рулем блондинка в очках, рядом папаша, сзади бульдог?
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н. Если полностью — Роман, фамилия Мешков.
М и ш а. Отчалили они минут десять назад.
Р о м а н
М и ш а. Блондинка очень хотела дождаться. Кипела. По шее тебе мечтала накостылять. Папаше спасибо скажи — отговорил.
Р о м а н
М и ш а. А в никуда.
Р о м а н
М и ш а. Изрядно. Скоро до права голоса доживу.
Р о м а н. Патриарх. Ну что ж, давай в никуда.
М и ш а
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н
М и ш а. Какое?
Р о м а н. А ты погляди.
М и ш а
Р о м а н. Может, придется, а может, нет.
М и ш а. Где-то лежит.
Р о м а н
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Доброе утро.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Кланяется прекраснейшей даме планеты.
Н а т а л ь я П а в л о в н а (обходит машину). Здравствуйте.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Это ваша машина?
Р о м а н. Да. Точнее, его. Может тебя подвезти.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Спасибо.
Р о м а н
М и ш а. Я сказал: никого не повезу.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я могу заплатить.
М и ш а. Если можете заплатить, платите по счетчику.
Р о м а н. Да, в самом деле: зачем ты отпустила такси?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Ты подумала правильно: нам по пути.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Куда вы едете?
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Значит, вы собрались на юг?
Р о м а н. Именно. И предлагаю присоединиться. На принципах взаимного уважения и равноправия.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. А он своего счастья не знает, уговорим. Абитуриент, ездил ли ты на машине на юг? Отдых в придорожном лесу. Украинские базары с кавунами. За поворотом поворот. Калейдоскоп!
М и ш а
Р о м а н. Спасибо, отблагодарил за бензин.
Ну, меня обидишь — ладно. Но она же здесь в такую рань ни одного такси не найдет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Пожалуйста, разрешите мне поехать с вами.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Может быть, вы поедете в центр?
М и ш а. Нет, я поеду прямо.
Р о м а н
М и ш а. Там поглядим.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. До ближайшего автомата. Мне надо позвонить.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. И, если можно, на «вы».
Р о м а н
М и ш а. Довольно ваньку валять. Или молчи, или пехом иди.
Р о м а н. Молчу. Знамение века: кто за баранкой, тот и царь. Давай, ваше величество, погоняй.
М и ш а
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н
М и ш а. Валяй.
Р о м а н. Имею вопрос. Вот — Миша. Книжку возит с собой. «Вэ бук».
М и ш а. Я не мечусь.
Р о м а н. Мечешься. В спокойном состоянии ты бы перед выездом в мотор заглянул.
М и ш а. А что?
Р о м а н. А не слышишь?
М и ш а. Нормально урчит.
Р о м а н. Астма у него. Так вот, говорю, Миша нам ясен. Я — тоже. Трудовой человек. Взял десять дней в счет отпуска, путешествую на юг. А вот ты? Миша, можешь загадку отгадать: что в нашей машине делает Натали?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Пускай Наталья Павловна. Все равно спрашивается вопрос: что здесь делаешь ты?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я просила на «вы».
Р о м а н. Спорю на десятку, что она из учителей.
М и ш а
Р о м а н. Проиграю — отдам четвертной.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Проиграете.
Р о м а н. Никогда. У меня на учителей идиосинкразия. По интонации узнаю. Подсос не тащи — не поможет.
М и ш а. Действительно перебои.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Может быть, кончился бензин?
Р о м а н. Еще один вождь НТР. Бак на четыреста километров, а мы и ста не прошли.
М и ш а. Если ты такой образованный, может, скажешь, что делать?
Р о м а н. Дотянуть до леса.
М и ш а. Зачем?
Р о м а н. Не в поле же загорать.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Уговаривал.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вот и уговорили.
Р о м а н. Наталья Павловна, не надо. Я пролетарий, человек простой — хитрости не люблю.
М и ш а. Человек ты, Рома, не простой. А что пролетарий — это еще доказать надо.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Мальчики, обращаю ваше внимание на километровый столб. Девяносто восьмой километр. Надеюсь, вы помните наш уговор?
Р о м а н. А был уговор?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Прокатиться до сотого километра и вернуться в Москву.
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н. Миша! Водитель! Я спрашиваю: уговорились когда? Мотор починить можно. Со мной-то вы сделали что? Я же не на прогулку поехал. Путешествие на юг.
М и ш а. Ну и путешествуй. В другую машину садись.
Р о м а н. Такси здесь не ездят. Кто меня подберет?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Грузовик или собственник. Кто первый проедет, тот и подберет.
Р о м а н. Грузовики здесь со скоростью курьерского прут. А собственник — он собственник и есть. Не то что рессоры, чехлы на сиденьях бережет: как бы кто их лишний раз не протер.
М и ш а. Поздравляю с прибытием. Не огорчайся, вместе будем загорать.
Р о м а н
М и ш а. Это не я, Рома, — она сама.
Р о м а н. Ты же на глухом повороте на проезжей части встал. На обочину съехать не мог?
М и ш а. Автомобиль не лошадь. От крика с места не сдвинется.
Р о м а н. Ладно, я могу и помолчать. Только если сейчас сзади самосвал выскочит, все замолчим. Навсегда. Ты бы еще на полосе встречного движения встал. Автобандит!
Не трудись.
Аккумулятор посадишь. А ну, вылезай. Подтолкнем.
Хорош. На тормоз поставь.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. В автомобилях сейчас понимают все.
Р о м а н. Это точно. Сейчас вообще все понимают во всем. Диагноз поставить можете?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Зажигание или бензонасос.
Р о м а н. По вашей пятибалльной системе — тройка. Открывай, Миша, капот, проверяй зажигание и бензонасос.
М и ш а
Р о м а н. А может, я и не пролетарий. Сам же говорил: это надо еще доказать.
М и ш а. Вот и докажи.
Р о м а н. Зачем? Чтобы на сотом километре попутные машины ловить? Закатывай рукава, не ленись. Эй, ты куда?
М и ш а. Машину остановлю, шофера попрошу посмотреть.
Р о м а н. На повороте-то? Ну-ну.
Будем считать. Раз.
Два.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Предположим, я троечница. Кто вы? Отличник?
Р о м а н. Отличник у нас один — Вася Хваткин. Я к нему за советами бегаю, он ко мне — нет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Кто этот Хваткин?
Р о м а н. Слесарь на станции техобслуживания. Как и я.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Элементарная порядочность лишает вас права стоять, засунув руки в карманы.
Р о м а н. Но он же, подлец, меня высадить хотел. Как на необитаемый остров взбунтовавшегося раба.
М и ш а. Нет.
Р о м а н. Почему?
М и ш а. Я обещал от сотого километра вернуться в Москву.
Р о м а н. Там же голое поле.
М и ш а. Там стадо.
Р о м а н. Это же дикость — в автомобиль коров запрягать.
М и ш а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. И что же?
Р о м а н. Я слышал ваш разговор.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Все. Я знаю, почему вы согласились махнуть с нами.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Значит, вы понимаете, что вам следует делать?
Р о м а н. Что?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Молчать.
Р о м а н. Зачем?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Хотя бы затем, чтобы сохранить мое уважение.
Р о м а н. Педагогический приемчик. Ну, а если на уважение мне наплевать?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не старайтесь казаться самонадеянным и циничным. Уважением дорожат все. Вы действительно работаете на станции техобслуживания?
Р о м а н. Могу показать удостоверение.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Лучше покажите, как починить бензонасос.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Твоя взяла, выручай.
Р о м а н. Условие прежнее: едем на юг.
М и ш а. К слабому полу не снизойдешь?
Р о м а н. Слабый пол тебя, очкарика, на круг обойдет. Ты сутки будешь голосовать, а при виде ее у любого шофера нога на тормоз жмет: биологический инстинкт.
М и ш а. А если я тебя потом обману: развернусь и уеду в Москву?
Р о м а н. Не обманешь. Ты из добропорядочных. Не только мне — себе слово даешь. Прошу внимания. Трудовой человек доказывает, что он не только пижон. Проверим зажигание. Миша, сними со скорости и включи на секунду стартер. Премного вам благодарен. Искра есть, зажигание в порядке. Идем дальше. Отворачиваем бензопровод. Гляди, абитуриент, вот по этой трубочке в карбюратор подается бензин. Открутили. А ну, еще на секунду поверни ключ. Насос в порядке. Значит, что остается? Карбюратор. Точнее — маленькая деталька под названием жиклер.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Уговорили. Сдаюсь.
Р о м а н. Ну, лихач, выруливай на шоссе, погоняй.
Двести километров спустя. Живописный уголок недалеко от шоссе. Пень и ствол поваленного дерева образуют стол и скамью. Миша, свесив ноги с сиденья, смотрит направо. Наталья Павловна достает из машины съестные припасы: хлеб, молоко, овощи, яйца, и, расстелив на пне газету, сервирует стол.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Нет. Вы вольная птица, я — в кабале.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. В совместных путешествиях разумнее в спутниках замечать не худшие, а лучшие черты.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно. Все зависит, от точки зрения. Болтливость можно считать общительностью, что говорит о легкости характера. Пижонство — невинным развлечением самостоятельного человека. Согласитесь, не каждый в его годы может на честно заработанные деньги купить дорогой магнитофон.
М и ш а. К тому же он знаменит как кинозвезда. На улице узнают. Пока вы были в магазине, какая-то старушка кинулась к нему в объятия. Возвращается на машине в Москву. Зажигание барахлит. Ромка снизошел, починил.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Естественно. Автомобилей в Москве тысячи, а станций техобслуживания — по пальцам пересчитать.
М и ш а. Ну, а то, что она ему за две минуты ковыряния отверткой трешку сунула, а он ее взял, — тоже естественно?
Р о м а н
М и ш а. Где?
Р о м а н. А вон, за мостом огород.
М и ш а. Я тот лук не сажал, чтобы рвать.
Р о м а н. А ты в детство окунись. Представь, что в чужой сад за яблоками залез. Шалость не воровство. Не обедняют, иди.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Зачем вы взяли у старушки три рубля?
Р о м а н. Не взял, а получил. За труд. Я ей неисправность устранил. Врач деньги получает за врачевание, учитель — за преподавание. А моя профессия — неисправности устранять.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Если бы сейчас в реке вы напоролись на осколок бутылки и оказавшийся рядом врач сделал вам перевязку, — взял бы он с вас деньги за труд?
Р о м а н. Нет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вот видите. А почему?
Р о м а н. А потому что он, дурачок, не ту профессию избрал. Медицинское обслуживание у нас бесплатное, а техническое — нет. Черт с ней, со старушкой. Я к берегу плыл, на вас смотрел, и пришла мне в голову мысль: а не поухаживать ли за вами?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вам пришла в голову дикая мысль. Выбросьте ее.
Р о м а н. Жаль. А я рассудил так: я сохраняю вашу тайну; вы разрешаете мне ухаживать за собой. Ни вы не в убытке, ни я.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Если вы еще раз подобным намеком посмеете шантажировать меня, я уложу вас на месте.
Знаете ли вы, что такое каратэ?
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. В следующий раз будьте добры шутить осмотрительнее.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Прекрасная мысль. Пренебрегите мною.
М и ш а
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н. Наш. Единственный. Любимый. И с непорочной душой. Я, мерзавец, втравил. Иди, говорю, укради лук у честных и благородных пейзан.
А л е н а
Р о м а н. Припадочный. Припадаю к стопам твоим. Смилуйся и прости.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Рома, перестаньте дурить.
А л е н а. Еще чего — заплатить! Мы не на продажу растим. Приди попроси. Но чтобы с подлостью, на брюхе по грядкам ползти…
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н
А л е н а. Падучая, что ли? На ногах не стоит.
Р о м а н. Вот она — мечта моей пылкой души. Здравствуй, свободная, гордая! Здравствуй, красавица из табора. Здравствуй, Рада моя!
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н. Аленушка, пожалей меня. Ты добрая. Ты не откажешься поехать со мной.
А л е н а
Р о м а н. Туда, навстречу счастью. Мы путешествуем на юг.
А л е н а
Р о м а н
А л е н а. Отползи, может, это заразное у вас.
Р о м а н. Да или нет?
А л е н а. Нет.
Всю жизнь возле дороги прожила. К гуду ее, будто к водопаду, привыкла. А нет чтобы пропутешествовать на север или на юг. Я в семье старшая, всех нас семеро растет. А вчера бабка из города приехала погостить. Я, говорит, за младшими пригляжу, а ты для роздыха съезди в теплые места. Здоровая, говорит, девка, а моря не видала. Только-только я нацелилась про билет на междугородный автобус узнать, как вы подворачиваетесь. Прямо судьба.
Р о м а н. Зачем ты в корзину весь огород собрала?
А л е н а. А чтобы вас от беды уберечь. Я отходчивая, а к другому за луком сунетесь — он собаку спустит.
Р о м а н. А из Америки. Держись за меня, Аленушка. Как на той картине за серого волка. У меня много чего есть. Со всего света подарки везут. Угощайся.
А л е н а. Да ты что! Я не курю.
Р о м а н. Попробуй, может, понравится.
А л е н а. Понравится, почему нет. Только ведь сегодня сигарета, завтра рюмка, а там и до марихуаны дойдет. Согласно статистическим данным, среди пятнадцатилетней разложившейся молодежи капиталистических стран каждый второй курит, каждый третий употребляет алкоголь.
Р о м а н. Ты же не в капиталистических странах живешь. Наша статистика что тебе говорит?
А л е н а. Я думаю — что хотя идеология у нас лучше, а природа человеческая у нас такая же, как у них.
Р о м а н
А л е н а. Если смолоду себя не блюсти, что у них, что у нас годам к двадцати можно себя до полного упадочничества довести. Вы, Наталья Павловна, меня, конечно, извините. Это я не персонально про вас. Только очень к вашему облику сигарета не идет.
Р о м а н
А л е н а. Господи! Еще и пить разреши.
Р о м а н. Правильная мысль. Можно. И даже полезно. Урок превращается в застольную беседу. И учитель себе излагает материал в виде тоста, с бокалом в руке. Кого внимательней слушают — учителя или того, кто за столом тост говорит? А! То-то. Это и философ Сократ понимал. Он с учениками не занятия, а беседы проводил. За чашей вина.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не смотрите на него как на чудовище. Он всего лишь обыкновенный болтун.
А л е н а. Это надо ж, такой извращенный ум.
Р о м а н
А л е н а. Класс в пивную превратить захотел! Это не за такой ли юмор тебе подарки со всего света везут?
Р о м а н. Вот — погляди.
А л е н а. Ну?
Р о м а н. Золотые. За них и везут.
А л е н а. Пианист, что ли?
Р о м а н. Пианистов много. Я лично от их рук не завишу, а они от моих зависят. К лауреату одному я на дачу трамблер вез, да на час опоздал. До консерватории ему на поезде добираться пришлось, фрак на бегу надевал. Запыхался. Все первое отделение не на те клавиши попадал. Да скажи я ему: Эйфелеву башню мне привези, — привезет. Взгляните на карту, Натали. Пора бы перекусить.
А л е н а. Километров через пять будет река. За нею бензоколонка и кафе.
Р о м а н. Я, буренушка, человек состоятельный, обедать в ресторанах привык.
А л е н а. А чуть подальше, на развилке, и ресторан.
Р о м а н. А прикидываешься папуасом. За родимую околицу, мол, шагу не ступала.
А л е н а. Почему? По области поездила. То опыт перенимала у доярок, то на лесозаготовках была. Стряпала, стирала, обслуживала артель. Глядите-глядите, деревня. И пруд. Рыбачили мы там с отцом. Маленькая я была. Сосед наш — папашин дружок, с сыном, и мы. Сыну Степке, как и мне, восьмой шел. Влюбился в меня. Сватался. Поженимся, говорит, детей заведем. Дюжину или две.
Р о м а н. Две — это мало. Я мечтаю так расплодиться, чтобы целый микрорайон заселить.
М и ш а. Уймите вы этого пошляка.
Р о м а н. Да в чем пошлость-то, Миша? Продление рода человеческого. Святая обязанность. Долг! О! О! Рассердился. Крути баранку влево, от кювета подальше держись.
М и ш а. Еще слово скажешь — ссажу.
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
А л е н а
Р о м а н. Миша, взываю к законам демократии. Прошу слова.
Спасибо. О браке и семье. Я так думаю. Встретил любимую, женился — рожай детей, не ленись. Ведь деревце посадишь, дом выстроишь — и то радость. А тут ты в роли самого господа бога. Творец! Творишь живую жизнь!
М и ш а
Р о м а н. Естественно. На конюшне служу.
М и ш а. Устал я. Садись погоняй.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Была. Полгода. За летчиком-испытателем.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не разумнее ли вам вернуться домой?
М и ш а. Некуда возвращаться. Дома больше нет.
Р о м а н
А л е н а. Не пролетарий, калымщик ты. Частный сектор. Пользуешься беспомощностью людей. У государства руки не доходят, а ты тут как тут.
Р о м а н
А л е н а. Именно.
Р о м а н. Ну, а ты? Да ведь ты на рынок три мешка картошки везешь, а с рынка денег мешок.
А л е н а
Р о м а н. Значит, огурчики малосольные или творог.
А л е н а. И коровы у нас нет.
Р о м а н. Откуда же папаша деньги берет на пропой души?
А л е н а. Мы с матерью думаем — угощают его.
Р о м а н. «Обуты»! Ты на туфельки Натали посмотри, а потом на свои.
А л е н а. А что? Кожа. На платформе. В раймаге брала за восемнадцать рублей.
Р о м а н. Да платформы не носят уже.
А л е н а. А я, Рома, не завистливая. Не все принцессами родятся. Кому-то надо и своими ногами в гору взойти.
Р о м а н. Ну, а я о чем толкую? Мишка из принцев. Мы пешим ходом в гору идем. У меня, например, приятель киномеханик есть. Так он летом с передвижкой по дальним селам ездит, крутит заграничный боевик. По двугривенному с носа. Народ валом валит. Все довольны. Двух лет не прошло — «Запорожец» купил.
А л е н а. Значит, незарегистрированными билетами торгует. Это все равно что фантиками от леденцов. Не государству деньги идут. Я так думаю: если тайно и не по закону — не лучше, чем воровство.
Р о м а н
А л е н а. Этого я не сказала. Только труд труду рознь. Вору тоже не в карман уворованное кладут. Потрудиться надо. Может, даже побольше, чем тебе. К примеру, по водосточной трубе взобраться да там еще в форточку пролезть.
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н
А л е н а. Гусь шипит, а ты рычишь. Ты, Рома, не гусь. Выше бери — лев. Царь зверей.
Р о м а н. Вона! Я думал, ты вместо пугала огород сторожила. Снизошел. Пригласил в компанию. Доверился. Душу открыл. А ты меня сперва в воровстве обвинила, теперь говоришь, что во мне благородства нет.
А л е н а
Р о м а н. Говоришь! А благородство во мне есть. И я это, между прочим, могу доказать.
А л е н а
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н. Ты бы еще щепочку принесла. Это ж ему на один зуб. Топор подай.
А л е н а. Зачем?
Р о м а н. Дров нарубить. Я не нищий — гнилье подбирать.
А л е н а. Ты не нищий. Нищий просит, а ты нахрапом берешь. Сперва в чужой огород забраться, потом народное добро — лес погубить. А дальше?
Р о м а н
А л е н а. И примешься. Если тебе в голову пришло за-ради чаепития березу загубить.
Р о м а н. Серьезная ты девка, Алена Петуховна. Что ни слово, то моралите. Басни пиши. Береза и злодей.
А л е н а
Р о м а н. Точно, от обезьян. Ты внюхайся — воздух какой! Еще не юг, но на подступах — Украина.
А л е н а. Убери руку.
Р о м а н. Пожалуйста. Хотя из благодарности могла бы и потерпеть.
А л е н а. Благодарность за что?
Р о м а н. Да хотя бы вот — палатку поставил. Вы с Натали будете под крышей блаженствовать, мы корежиться на сиденьях, караулить ваши невинные сны.
А л е н а. Руку!
Р о м а н. Что ты заладила: руку, руку! Ты погляди, куда я ее положил. На плечо. Товарищеский жест.
А л е н а. Все вы начинаете с плеча. Убери!
Р о м а н. Алена, попутчица, не разочаровывай. Про всех откуда известно тебе?
А л е н а. Наслышана. Только другие не ленятся: перед жестами еще и слова говорят.
Р о м а н. Какие слова?
А л е н а. Соответственные. Одни бдительность разговорами про природу усыпляют. Другие на одиночество жалуются. А есть и такие, что сразу про любовь.
Р о м а н. Так за чем дело стало. Я тоже не тунеядец. Давай про любовь.
А л е н а. Я полено с одного удара колю. Не доводи до крайности — убери.
Р о м а н. Вы что, сговорились? Одна самбистка, другая дровосек.
А л е н а. Тебе-то, балованному? Чем?
Р о м а н. Мало ли. Еще по полочкам не разложил. Нравишься. А ты отпугиваешь. Так вот и засиживаются в девках, учти.
М и ш а. В деревню на почту пошла.
Р о м а н. Дорогое хобби — каждые два часа по междугородному звонить.
А л е н а. Кому это она?
Р о м а н. А любовнику. Не все же недотроги вроде тебя.
М и ш а. Дерьмо ты, Ромка. Научись порядочную женщину от любовницы отличать.
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н. Постелю. Только вот в чем вопрос. Если Натали два часа без телефона не может обойтись, почему она сейчас не в Москве, а с нами — в лесу?
М и ш а. У нее спроси.
Р о м а н
М и ш а. Дозвонились?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. К сожалению, почты там нет, а сельсовет на замке. До райцентра пятнадцать километров — и ни одной попутной машины. Где наши?
М и ш а. Ромка уволок Алену в палатку.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Что вы имеете в виду?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Юношам естественно ухаживать за девушками. Все дело в темпах. Я придерживаюсь старомодных условностей. К сожалению, большинство предпочитает век космических скоростей.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Алена сумеет за себя постоять.
М и ш а. Если до того дойдет, что ей стоять придется за себя, я его этим топором на куски изрублю.
Как ты там?
Просто так.
Р о м а н
М и ш а. Скотина!
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы не поняли. Миша хотел вас защитить.
А л е н а. А я его в заступники звала?
М и ш а
А л е н а. Так и незачем в посторонние отношения встревать.
Р о м а н
М и ш а
Зачем вы все время звоните в Москву?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я обещала одному человеку сообщать, что происходит со мной. И он ждет, что я сегодня непременно позвоню еще раз.
Р о м а н
Видали, он и смеяться умеет. С непривычки животик не надорви.
М и ш а. Ну, где она, твоя психология? У кого из нас мозги набекрень? Алена!
Ты меня извини.
Неправильно я смоделировал тебя. Вышло хуже, чем есть. Спать ложись. Ромка синяк примочит — покараулит тебя.
А Наталью Павловну я в райцентр повезу.
М и ш а. Самодовольны. Самоуверенны. Я от них с первого класса хлебал. Портфели за ними таскал, завтраки отдавал. И ведь не умом, не силой подавляли. Нахальством. И убежденностью в правоте. Этому девчонку захотелось — полез за пазуху, другой чужой муж приглянулся — отобрала у сына и у жены.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не быстро ли мы едем? Туман.
М и ш а. Встречные, гады, ослепляют. Я переключаю на ближний, они — нет. Из того же теста, что и Роман.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Нет. За поступки надо отвечать. Женился — живи, не дергайся. Мало ли юбок на свете. Тем более, говорят, чем человек старше, тем юбки ему кажутся попестрей. И начинает он плыть зигзагами, как дерьмо в камышах. Разве не так?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я тоже за нерушимость брака. Правда, при условии, что жена — не просто жена, а помощник, единомышленник, друг.
М и ш а. Много вы встречали таких семей?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Встречала. Во всяком случае, я старалась быть такой женой.
М и ш а. Почему «старалась»? Вы разошлись?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Мой муж разбился три года назад.
М и ш а. О! Бандит! Не фары — прожектора. Завтра отдам Ромке машину. Все! К чертям собачьим. Путешествуйте. А я сыт. Не могу больше его рожу терпеть.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Я сбил его почти на середине шоссе.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Да.
М и ш а. Что теперь делать?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Во всяком случае, не бежать. Это бессмысленно. На крыле вмятина. Вас остановит первый же инспектор ГАИ.
М и ш а. Я сбил человека! Я сбил человека!
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Пожалуйста, без истерики.
М и ш а. Зачем? Это его уже не спасет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы никого не сбивали. И не могли сбить. В тот момент машину вела я.
На шоссе никого нет. Наверное, его отбросило в кювет.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. В кювете. Можете подойти, он мертв.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не надо начинать все сначала. Это кабан.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Страх парализует. Вы поступили опрометчиво, только и всего.
М и ш а. Только и всего! Как бы не так. Можно опрометчиво кинуться на помощь. Можно опрометчиво сбежать.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а (
М и ш а. Вы и впрямь собирались заявить, что за рулем были вы?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Стоит ли теперь об этом говорить?
М и ш а. Стоит. Вы же не юродивая. Почему вы хотели отвечать вместо меня?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Ничего, я ведь смотрю в ваши. А я действительно виновата перед вами.
М и ш а. Вы? В чем?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Это я, как вы выразились, отобрала у вас вашего отца.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Р о м а н. Вот она — жизнь! Солнце восходит, прохлада, покой, тишина.
М и ш а
Р о м а н. Мы тебе свои бессмертные души вверили, цени. Лужицу масла на асфальте — и ту должен замечать. Тормознешь на ней, и — привет, всем квартетом станем ангелам в раю подпевать.
М и ш а. Надо было на молоток, а не на Алену смотреть.
Р о м а н. Миша, замечено, что вернулся ты вчера вроде бы не в себе. Что случилось-то? И мы здесь при чем? Осчастливь улыбкой. Сзади тебя не истуканы, не бабы каменные, что во чистом поле стоят. Они же дамы, попутчицы твои.
М и ш а. Я слово дал отвезти тебя на юг?
Р о м а н. Дал.
М и ш а. Я его держу. И не вынуждай меня его нарушать.
Р о м а н. Спасибо скажи, что я тебе при свете луны крыло отрихтовал. Вот они — плоды просвещения. Темный, он бы совестью мучился, а обученный крючкотворствует, выискивает, на кого бы вину свалить.
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я геолог.
Р о м а н. Учительница, не верь.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Увы, идиосинкразия вас подвела. Я геолог.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Что вы имеете в виду?
Р о м а н. Из тех, кто в сапогах и накомарниках по полгода в тайге?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Три года была и из тех. Начальником поисковой партии.
А л е н а. Та жизнь всему обучит. Сама себе и кухарка и врач. Часто болеют в тайге?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Бывает.
Р о м а н
«Волга» на обочине. Голосуют всей семьей.
М и ш а. Даю десять минут.
Р о м а н. Не густо.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Если вы не хотите посвящать их в причину нашей размолвки, благоразумнее сохранить хотя бы видимость прежних отношений.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно.
М и ш а. А если у меня нет желания разговаривать с вами?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Неправда. Оно у вас есть. Чем бы ни окончился разговор, вам не терпится затеять его, хотя бы для того, чтобы высказать свое отношение ко мне.
М и ш а. Мое отношение к вам я могу выразить в трех словах.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. В каких же?
М и ш а. Вы мне отвратительны.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно, нет. Случайно я увидела вас в машине. И решила, если возможно, уберечь от опрометчивых поступков.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Похоже.
М и ш а. Хотите, чтобы я увяз в разговоре? Выслушал ваши оправдания? Где-то я вычитал, что понять — значит простить.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Это вы вычитали у Бальзака.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Но, Михаил Константинович, вы и есть взрослый человек.
М и ш а. Да. Но не для вас. Вас выдает снисходительная улыбка. У детей не спрашивают разрешения присесть.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Пока он всего лишь из двух женщин выбрал одну.
М и ш а. «Всего лишь»! Может, мне прыгать от радости, что этой одной оказалась не моя мать?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я не считаю себя вправе говорить с вами о Елене Сергеевне.
М и ш а. Ваше право здесь ни при чем. Это я не стану говорить с вами о ней.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Вы напрасно намекаете, что моя мать забросила профессию.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я говорю с вами без хитростей и без намеков. Жена геолога — это уже профессия. Надо уметь ждать. И во всем помогать мужу.
М и ш а. Даже ссылкой на Маркса вам не удастся оправдать моего отца.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Возможно, если вы будете считать, что он предал вас.
М и ш а. Он предал не только меня. Может, вам наплевать на его достоинство, мне — нет. Что скажут его друзья, узнав, что вы вдвое моложе?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Что скажут мои друзья, узнав, что он вдвое старше? Это страх перед обывательскими пересудами. Давайте не унижаться до этого.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Пожалуйста, если можно, не надо кричать.
М и ш а. Вы сумасшедшая.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Вы напрасно дурачитесь. Это вас не спасет.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. О! Вы всерьез собираетесь аннигилировать меня?
М и ш а. Я собираюсь с ближайшей почты позвонить отцу. Учитель должен быть примером для ученика. А он учил, что главное — это пробудить в человеке чувство долга.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Вы считаете, я поступаю глупо?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Нет, вы поступаете честно. Вы держите слово. Но вам кажется, будто вы исполняете долг.
М и ш а. Не вижу разницы.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. У человека много долгов перед обществом. И один из них — быть счастливым.
М и ш а. У моего отца есть еще долг — передо мной.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Для вас ничего не изменится. Вы сможете ежедневно видеться с отцом.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. С отцом, который, может быть, станет чуточку счастливее.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н
А л е н а. Жаден ты, Рома, вот и вся твоя принципиальность.
Р о м а н. Это я — жаден?!
А л е н а. А кто же. Погляди на себя, аж побелел.
Р о м а н
А л е н а. Ну, вылитый младший братишка. Незапрограммированный. Ждешь одну реакцию, а он противоположную выдает.
Р о м а н
А л е н а. Так ведь я как лучше хотела. Чтобы не расстраивался ты.
Р о м а н. Умолкни, голоса твоего слышать не могу. Миша, отдохнул — за баранку садись.
М и ш а. Наталья Павловна возвращается в Москву.
Р о м а н. С чего это вдруг?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
А л е н а
Ну хочешь, я у тебя прощения попрошу?
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. А что, собственно, произошло?
А л е н а. Да глупости, не стоит и говорить.
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Ту, что вы заработали, наверное.
Р о м а н. Черта лысого! Свою отдала. Я прибегаю трешку вернуть, а они глаза таращат: «Вы что? Ваша жена у нас не взяла».
А л е н а. Ну чего, чего закусил удила? Не знала я, что ты возвращать побежишь. Ну, виноватая, ну, прощенья прошу.
Р о м а н. Да за что просишь-то, хоть понятно тебе?
А л е н а. Ты обиделся — значит, больно сделала. Значит, виноватая. Вот и прости.
М и ш а
А л е н а. Ну?
М и ш а. Луч света в темном царстве. Спасибо тебе.
Мотель. Столик на веранде кафе и музыкальная машина «меломан». Наталья Павловна курит и наблюдает за Романом, который учит Алену танцевать танго. Миша, полулежа на заднем сиденье автомобиля, листает английский учебник.
Р о м а н. В танго партнер и партнерша сливаются воедино — вот так.
А л е н а
Р о м а н. А я делаю что?
А л е н а. Тискаешь. На дистанции держись.
Р о м а н. Телка! Это у вас в деревне все еще на дистанции трясутся — рок отплясывают или шейк.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. На почте окончился перерыв. Пойду получу деньги и расплачусь за обед.
Р о м а н. Обижаете.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Нет-нет, был уговор: угощаю я.
А л е н а. Во баба! Деньги кончились, позвонила в Москву — телеграфный перевод.
Р о м а н. Не завидуй. К ее годам и ты до полной независимости дорастешь. Эх, братцы, кутить так кутить. Кофе хочу. С коньяком.
А л е н а. На солнцепеке только алкоголики пьют.
Р о м а н. Алена Буреновна, не клевещи. По рюмочке на десерт.
А л е н а. Э, ладно. Угощаю. И мы не хуже людей.
Р о м а н. Слушай, абитуриент, Алена тебе как? Если мужским взглядом окинуть? Смотрится?
М и ш а. А зачем ей смотреться? Не манекенщица.
Р о м а н. У нас в компании девочки фирменные. Заклюют.
М и ш а. Алену-то? Да она сама кого хочешь заклюет.
Р о м а н
М и ш а. Это у вас в компании недоумки. Только и думают, как бы впечатление произвести. А Алена о впечатлении не заботится. Чем и покоряет. Ты, к примеру, готов.
Р о м а н. Что значит «готов»?
М и ш а. И суток не прошло, а уже прикидываешь: примут ее твои друзья или нет.
А л е н а
М и ш а. Кто?
А л е н а. Статус-кво.
М и ш а. Это латынь. Статус-кво — значит в прежнем положении. Все остается в прежнем положении.
Р о м а н. Алена, забирай корзину, дальше пехом пойдем.
А л е н а. Рехнулся? С чего это?
Р о м а н. Бросает нас товарищ Струнников.
А л е н а
М и ш а
А л е н а. Когда по-прежнему, телеграммы не шлют. Помочь-то можно тебе?
М и ш а. Можно. Ромку уйми. Я за рулем, мне нервы надо беречь.
Р о м а н. Береги.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Если вы имеете в виду то, что я сообщила Константину Алексеевичу адрес, по которому он вас найдет, — моя.
М и ш а. Алена притащила для вас.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Очень кстати.
М и ш а. Зачем мне завтра быть в Москве?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы прекрасно знаете зачем.
М и ш а. Не знаю и не желаю этого знать.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Упрямство вам не к лицу.
М и ш а. А что мне к лицу? Умиляться тому, что вы снизошли до жалости ко мне?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Жалость — не самое худшее из наших чувств. Но снизошла до него, как вы говорите, не я. Телеграмму дал Константин Алексеевич.
М и ш а. Дал бы он ее, не позвони вы утром в Москву?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно, если бы знал степень вашего отчаяния, растерянности и обиды.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Но вы читали ее.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Позвольте дать вам совет.
М и ш а. И мне плевать на ваши советы! Продолжайте давать их моему отцу.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. И все же — совет: даже в запальчивости не произносите слова, о которых пожалеете. Здесь обедают двое ленинградцев. Они едут в Коктебель. Я договорилась: Алена и Роман поедут с ними.
М и ш а. С ними вы договорились. А вы уверены, что договорились со мной?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Ничего, в мотеле привыкли к иностранцам. Они мусорят повсюду, даже в метро.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Но я здесь не иностранка.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы можете сказать мне что-нибудь новое?
М и ш а. Да.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Думаете, я поверю, будто мой беспомощный протест разжалобил вас? Вы просто испугались, что отец не простит вам этой моей мальчишеской глупости. Разве он может жить с вами, зная, что у него растет покинутый сын?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Чепуха. Вы не покинутый сын.
М и ш а. Стану покинутым, когда должен буду по телефону предупреждать отца о приходе. Решили взвалить вину на меня? Да еще и сохранить при этом благородную позу. Ведь теперь в жертву превращаюсь не я, а покинутая вы.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. У вас ум инквизитора.
М и ш а. Я говорю правду. Она вам неприятна. Поэтому у меня душа эгоиста, а ум инквизитора. Очень просто и необременительно. Проще, чем вдуматься и понять.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я готова вдуматься и понять. Если, конечно, вы объясните, почему Константину Алексеевичу будет невмоготу жить прежней жизнью. У него уютный, налаженный дом, взрослый сын. К тому же у этого сына замечательная мать.
М и ш а. Да, у меня замечательная мать!
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Не трудитесь. Я знаю достоинства моей матери.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. А можно и мне поинтересоваться, что это были за подробности?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Это были занятия в аспирантуре, спорт, дискуссии в клубе «Романтик» на самые неожиданные темы: «Одиноки ли мы во вселенной?» или «Кто для человечества важнее — мечтатель Циолковский или практик Эдисон?»
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Да, мне говорили об этом.
М и ш а. Вчера отец собирался на корты в Лужники. Теперь я знаю: он пошел бы туда с вами.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вчера разыгрывалось первенство столицы.
М и ш а. Когда-то отец был одним из лучших теннисистов Москвы. Он до сих пор по субботам ходит на корты ЦСКА.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Прибегая к вашей терминологии, довести свою игру до конца мне помешало только то, что я женщина.
М и ш а. Не понимаю.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Природа повелела нам принимать на себя удары, предназначенные для тех, кто слабее.
М и ш а. Считаете, я слабее вас?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я не в счет. Вы слабее вашего отца. Я вынуждена была выбирать между вами и им.
М и ш а. Похоже, вы сейчас очень довольны собой?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Не скрою, я провела в размышлениях нелегкую ночь, но теперь я довольна собой.
Р о м а н. Имеем вопрос. Это ваша ракетка?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Моя.
Р о м а н. Здесь написано «Н. Каретникова». Ваша фамилия?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Моя.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Одна из лучших в Москве.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Могла бы. Но могла и проиграть.
Р о м а н
А л е н а. Господи, первый раз чемпионку вижу в глаза. Неужто вы и вправду Каретникова?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н. Это вместо того, чтобы спасибо сказать.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Дорогой Рома, дело в том, что настало время…
М и ш а
Р о м а н
А л е н а. Вылетишь.
Р о м а н. Как же я вылечу, Алена Кудахтовна, если ты держишь меня.
А л е н а. А как не удержу?
Р о м а н. Удержишь, хватка у тебя железная. Этот, который на базаре вином торговал, оказался молдаванин. Из-под Кишинева бочку прикатил. Здесь литр на полтинник дороже. Двести литров — сотня рублей.
М и ш а. Надо было его от бочки тянуть.
Р о м а н. Миша, не теряй умиротворенности духа. Я тебе рулить не мешаю — ты мне отдыхать не мешай. Притормози, впереди ГАИ.
М и ш а. Сядь, остановят.
Р о м а н. Никогда.
А л е н а. Выпил на рупь, а куражишься на трояк.
Р о м а н. А для чего ж тогда пить? Я не алкоголик. Чтобы помолчать, я и чая выпить могу.
А л е н а
Р о м а н. Не хочу.
А л е н а. Хочешь.
Еще.
Не старайся. Кусай. И молчи.
М и ш а. Завидный ты человек, Роман Мешков.
Р о м а н
А л е н а. Нишкни, всю корзину скормлю.
Р о м а н
М и ш а
Р о м а н. Бери выше — из двух благополучных. У матери — своя, у отца — своя. По нынешним временам, нормальная вещь. Из одной неблагополучной составились две благополучных — с холодильниками, пылесосами и детьми. Они, расходясь, все напополам распилили — дачу, квартиру, даже шкафы. А про меня забыли. Не распилили, потому я живой. Я сперва у тетки, потом в детдоме рос. Я легкий и покладистый оттого, что капризов себе позволить не могу. И я так тебе, Миша, скажу: наплюй на родителей, пропади они пропадом, чтобы из-за них переживать. А можно и вообще обиды на них не держать. Я сейчас даже благодарен им. Не разбегись они в разные стороны, я, может, парниковым огурчиком вырос бы, вроде тебя. А я вот он — самостоятельный мужик. С шестнадцати лет на своих харчах.
М и ш а
Р о м а н. Ты.
М и ш а. Не помню. Когда?
Р о м а н. А все время рассказываешь. Даже сейчас. Я, Миша, работаю под простачка, а ты не верь. Хитрый я. Не то слушаю, что мне говорят. Слушаю, про что промолчать хотят. Я тебя про мать спросил — ответил сквозь зубы. Про отца вообще отвечать не стал. Три раза спрашивал — три раза промолчал. Выходит, в обиде ты на него. А если в обиде, вычисляем за что. Скорее всего, бросить вас надумал — обыкновенная вещь.
М и ш а. Ладно, хватит.
Р о м а н
А л е н а. А я своей семьей довольная. Отец нас любит, жалеет. С похмелья он совестливый. Дружно живем.
Р о м а н. Эй, ты чего встал?
М и ш а
А л е н а. Это с какой невестой?
М и ш а. Он знает с какой.
Р о м а н. Чего это стрельнуло тебе?
М и ш а. Ответь!
Р о м а н. Не я с нею поссорился, она со мной. Ревность. С ее подругой сходил в ресторан.
М и ш а. Это не смертельно. Где у тебя молоточек от распределителя?
Р о м а н. В кармане. А что?
М и ш а. Посмотри назад.
Р о м а н
М и ш а. Иди почини.
Р о м а н. Ха! Это после того, как они бросили меня возле колонки?
М и ш а. Это после того, как ты с подругой невесты пошел в ресторан.
А л е н а
М и ш а. Там. Пойдешь или подвезти?
Р о м а н. Ты уверен, что я к ним пойду?
М и ш а. Я не уверен. Ты — жлоб. Но я хочу, чтобы ты это жлобство в себе поборол.
А л е н а. Нет, это зачем же? А если он не желает видеть ее?
М и ш а. Если он не желает ее видеть, я не желаю его везти. Не насилую. Можешь выбирать.
Р о м а н
А л е н а
М и ш а. Тебе-то до нее что?
А л е н а. Мне-то? Мне ничего.
М и ш а. Если они помирятся, Алена поседеет на глазах.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Они не помирятся.
М и ш а. Почему?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Они и не ссорились всерьез. Могли случайно оказаться в одной машине, оказались в разных. Разве вы не видите, что Роман только сейчас вступил в счастливую пору удивительных открытий. Он уже открыл в Алене чудо уникальности. А впереди открытие ее возвышенной души, доброты, красоты.
М и ш а. Сотворение кумира из деревенской девчонки. Неужели на свете нет здравомыслящих людей?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Разве вы не завидуете им?
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Моя дочь. Малинка. Вообще-то она Маринка, но мы еще не освоили букву «р». Нам четыре года, и мы уморительно забавны. Пять дней в неделю мы проводим в детском саду. В субботу и воскресенье ведем разгульную жизнь. Но на этот раз мы разгуливаем с бабушкой, потому что, увы, наша непутевая мама укатила в путешествие на юг.
М и ш а. Вам надо вернуться в Москву.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. О, пожалуйста, не беспокойтесь. Малинка привыкла ждать.
М и ш а. Я говорю не о ней.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. У него много преимуществ. Какое имеете в виду вы?
М и ш а. Он может размышлять, не ввязываясь в дорожную болтовню.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Что ж, теперь будет знать. Что вы предпочитаете — попутную машину, поезд или самолет?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Моя просьба не помешает Ромке бултыхаться в море.
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н. Я швырнул их мысленно. Я был для них как гром средь ясного неба. Не сказал ни слова. На Светку даже не посмотрел.
А л е н а
Р о м а н. Значит, только затем, чтобы уничтожить ее равнодушным взглядом.
А л е н а. Чего я у моря-то не видала? Домой хочу.
Р о м а н. До дома тыща километров. Утром проснемся — в Лягушачью бухту пойдем.
А л е н а. Зачем она мне, Лягушачья-то? Бородавки от них.
Р о м а н. Во, подобрал сокровище в деревне Бугры. Лягушачья она по названию. А на самом деле — райский уголок вдали от голой толпы. Скалы, море и мы.
М и ш а. Не знаю, мои стоят.
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а
А л е н а
Р о м а н
Я раньше эту пепси-колу только в кино видел. Завидовал. Вот, думал, капиталисты, гады, красиво живут. А теперь, когда наши начали делать, никакого интереса. Рядом с ним квас — напиток богов.
Долго ты будешь изваяние изображать? В тебе что привлекательно? Непосредственность. Французы и те доперли: стиль, говорят, — это человек. Вот и живи согласно своему стилю, непосредственности не изменяй.
А л е н а
Р о м а н. Ты же не просто сиднем, ты как контуженая сидишь. Следи за мыслью, я тебе исторический пример приведу. Когда знаменитый пианист Фредерик Шопен услыхал, как на рояле играет знаменитый Ференц Лист, он тоже пригорюнился. Пригорюнился, да не отчаялся. Заперся с роялем наедине, концерты отменил. Цель поставил: год просижу, а не выйду, покуда не превзойду. Говорят, превзошел. Если Светка тебя ошеломила, действуй как Фредерик. С комсомольским задором. Задачу поставь: превзойти, и весь разговор.
А л е н а
Р о м а н. Это Филипа-то? Жерара? Да я его уже превзошел. На пять разрядов. Я же слесарь, буренушка. Ко мне в очередь знаменитые артисты записываются. Подарки несут.
А л е н а. Легкости во мне не хватает.
Р о м а н. Сегодня мода на скелеты — ее верх. Мода переменится, она вместо кефира станет рыбий жир глотать, чтобы в тело войти.
А л е н а. И ресницы — в жизни не видала таких.
Р о м а н. Крашеные. Покрасишь — у тебя будут вдвое длинней.
А л е н а. И головка — заглядение. Будто только-только от парикмахерши.
Р о м а н. От парикмахерши и есть. От Марины. Лауреат конкурсов. Ее в Париж возят прически показывать. Моя клиентка. Захочешь — она у тебя на голове фонтан изобразит.
А л е н а. Не успокаивай, не снисходи.
Р о м а н. Это ты что же, из-за туфель в машине сидишь? Да ведь туфли купить можно. Если ты и сейчас только про них думаешь, какого черта я с тобой говорю!
А л е н а. А про что я думать должна?
Р о м а н. Про себя, про меня. Про то, зачем я в твою дурацкую голову стучусь.
А л е н а. Хочешь вокруг пальца меня обвести?
Р о м а н. Зачем мне тебя обводить?
А л е н а. Обыкновенно. Соблазняешь.
Р о м а н
А л е н а
Р о м а н. Выходи!
А л е н а. Не, посижу.
Р о м а н. Вон магазин, туфли куплю. Размер какой?
А л е н а. Я тебе не содержанка.
Р о м а н. Ладно, подберу на глазок.
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Мы нарушили правила?
М и ш а. Нет, нам хотят объявить благодарность. Я вас догоню.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Это уже не имеет значения. До свидания.
Это вызывают меня.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Почему вы уверены, что именно вас?
М и ш а. Потому что это я водитель машины пятьдесят три — тридцать три.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы заблуждаетесь. Водитель этой машины я.
М и ш а. Здесь ваши благородные порывы бесполезны.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Конечно, у вас их нет. Они у меня.
А л е н а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Почему вы следили за мной?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я не следила. Напротив вашего дома живет моя подруга. Когда Константин Алексеевич ушел за чемоданом, я поднялась к ней. Не могла же я знать, что, выйдя из подъезда, увижу, как вы угоняете мою машину.
М и ш а. А откуда мне было знать, что она ваша, а не казенная? Нормальные люди ездят на «Жигулях».
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Нормальные люди не угоняют машины. Выбор, который вы оставили мне, был невелик. Либо рассказать Алене и Роману, что вы катаете их на угнанной машине, либо заявить в милицию. Я выбрала третье — путешествие на юг.
М и ш а. Еще бы! Вам представилась возможность понаблюдать за мной в микроскоп.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я не верю, что вы так дурно истолковали мой поступок. Мне представилась возможность уберечь от волнений вашего отца.
М и ш а. И ждать, когда придется подстелить соломку, чтобы я сдуру не покалечил башку.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а. Нам не удастся выяснить, кто из нас прав, иначе самолет улетит без вас.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. А что с нею должно быть?
М и ш а. Вы летите в Москву. Не может же она дожидаться вас здесь, под знаком.
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Дело в том, что улетаю не я.
М и ш а. Да? А кто?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Все за тем же. Вам надо утром быть в Москве. Мне показалось, у вас пропало желание ценою собственной искалеченной судьбы наказывать Елену Сергеевну и отца.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Нет. Счастливого пути.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я о Лягушачьей бухте.
М и ш а. Уж не хотите ли вы купить мне обратный билет, Москва — Симферополь?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Я была уверена, что вы не дадите обиде восторжествовать над вашим умом.
М и ш а
Н а т а л ь я П а в л о в н а
М и ш а
Р о м а н
А л е н а. Когда экзамен-то у него?
Н а т а л ь я П а в л о в н а
А л е н а
Р о м а н. Ты чего несешь? Что Мишка сделал тебе?
А л е н а. Ругаю, пока он экзамен сдает. Полагается так. Наталья Павловна, а ну как не поступит?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Поступит. Три экзамена он уже на пятерки сдал, а этот — последний. Химию он знает не хуже, чем Роман мотор.
Р о м а н. Когда он вас во все это успел посвятить?
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Когда вы были в магазине.
Р о м а н. Вот ведь, Натали, не знаешь, где потеряешь, где найдешь. Я его после телеграммы уважать перестал, а он широту проявил. Улетел, а машину оставил. Богатырь духа. Не забыть бы потом на техпаспорт взглянуть.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Техпаспорт в порядке. И договоримся: за рулем сидите вы, с ГАИ объясняюсь я.
А л е н а. Нас трое. Неужто не поверят, что не на ворованной машине едем?
Р о м а н. Поверят. В крайнем случае, клиентов в свидетели позову. Тут москвичей — вагон. Хотя бы того, которому вчера вечером в мотеле свечи менял.
А л е н а. А как же иначе. Дорога. Взаимовыручка в беде.
Р о м а н. Борись, борись со мной. Ну, а что будет, если вдруг я тебя замуж позову?.
А л е н а. Может, соглашусь. А может, и нет.
Р о м а н. Семье материально-техническая база нужна. А ты нас обрекаешь на что?
А л е н а. Ничего, по крайности, согласно стихам будем жить.
Р о м а н. Это как?
А л е н а. А честно. И не стыдясь.
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Осторожно. Впереди еще один крутой поворот.
Р о м а н. Не еще один, а последний. Последний поворот перед чудом. Алена, железобетонная радость моя, и вы, Натали, закройте глаза.
Торжественный момент!
А л е н а
Р о м а н. Раз! Два! Три!
А л е н а
Р о м а н
Н а т а л ь я П а в л о в н а. Вы добрый мальчик, Роман. Спасибо. Я счастлива. Счастлива, даже если мы не победим Марину Собко.
САЛЮТ ДИНОЗАВРАМ!
Пьеса в двух действиях
А н н а А н д р е е в н а — 70 лет.
В а с я — 16 лет.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Когда-то, когда я еще жила в Москве, у лифтов были тяжелые, железные, зарешеченные двери — как в тюрьме. А у вас они то сдвигаются, то раздвигаются, то сдвигаются, то раздвигаются. Будто челюсти аллигатора. Я испугалась: а вдруг они вознамерились меня перекусить.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Не надо дарить холодильник. У нас уже есть. Вы ошиблись квартирой. Профессор-невропатолог на восьмом этаже.
А н н а А н д р е е в н а. Позволь, при чем здесь профессор? И при чем холодильник? Разве я собиралась его подарить?
В а с я. У меня создалось именно такое впечатление.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Так.
А н н а А н д р е е в н а. Твою бабушку зовут Соней. Софьей Андреевной. А меня Аней. Анной Андреевной. Я сестра твоей бабушки. Из этого вовсе не следует, что нам непременно надо кидаться в объятия. Суть человеческой близости не в генеалогическом родстве, а в духовном. Но руки друг другу нам следует пожать.
А теперь — немедленно сумку в холодильник! Для нежной рыбы нет ничего губительнее жары.
Судя по тишине, в доме никого, да?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. О, это нелепая история.
В а с я. Вы дали телеграмму на наш старый адрес?
А н н а А н д р е е в н а. Естественно. Откуда мне было знать, что дом снесли? Я приехала на развалины. Пришлось разыскивать вас через справочное бюро. Я не была в Москве почти шестьдесят лет. Шестьдесят лет! А? Целая жизнь. Как тебя зовут?
В а с я. Вася.
А н н а А н д р е е в н а. Вася. Прекрасное имя. Простое и значительное. Так звали легендарного Чапая. А меня вся знакомая детвора называет тетей Аней. Я привыкла. Попрошу и тебя: никакого отчества. Тетя Аня — и все.
В а с я. Там родительская спальня. Бабушкина комната из прихожей направо.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Нет.
А н н а А н д р е е в н а. Странно. Я думала, вы это обсудили на семейном совете. Какое необыкновенное скопление музыкальных инструментов. Зачем?
В а с я. Мы здесь репетируем.
А н н а А н д р е е в н а. О, это сюрприз. Я запойный музыкальный пьяница. Алкаш. И, как видишь, сразу заметила, что у тебя музыкальные уши. На каком инструменте ты играешь?
В а с я. На этом.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Тогда обзаведись честолюбием. Я знавала людей, которым оно вполне заменяло талант.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Это не вам.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Ничего, Евсикова переживет.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. В ноябре. Они на Камчатке.
А н н а А н д р е е в н а. Да, да. Соня писала. Павлик часто в разъездах. Что они делают на Камчатке?
В а с я. Они вулканологи. Полгода на Камчатке, полгода в Москве. Я привык.
А н н а А н д р е е в н а. «Привык»! Хорошенькая привычка!
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Три месяца назад.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Людка. Обыкновенная одноклассница.
А н н а А н д р е е в н а. Василий, не лги. Обыкновенные одноклассницы не ждут у телефона по десять минут.
В а с я
Мы из гуманизма не можем старушку глушить. Играть потише? Мы — группа, нам без мощи нельзя… Ладно… Сам разберусь.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Она совсем не болела. Умерла во сне. Врачи сказали: оторвался тромб.
А н н а А н д р е е в н а. Прекрасная смерть. Прекрасная. Самое страшное в смерти не умирание. Самое страшное — мысль, что близкие казнятся от бессилия облегчить твою участь. Печальный день. Очень. Уже ничего нельзя откладывать. Ничего.
В а с я. На эмоции Евсиковой мне наплевать. Хотите, я сделаю вам чай?
А н н а А н д р е е в н а. Чай? Ах, чай. Ты добрый мальчик. Спасибо. Но сейчас мне надо идти.
В а с я. Куда?
А н н а А н д р е е в н а. Как, разве я не сказала? В гостиницу. Я заехала только на минутку. Убедиться, что мне дали правильный адрес. Я знаю, ты хочешь предложить мне остаться. Но я решительно не умею жить в незнакомой квартире. Я делаюсь больна и не сплю по ночам. К тому же Сонина смерть для меня такая неожиданность. Надо побродить по улицам, поразмышлять. Но мы с тобой будет видеться. Непременно. Я поживу в Москве. Похожу по музеям, побываю в консерватории, в театрах. У меня обширные планы. Очень.
В а с я. Евсикова, все нормально. Отделался легким испугом. Ушла. «Куда-куда»! В гостиницу. Не переживай. Бойкая старушка, не пропадет. Насчет кино. Если согласна вместе с Коржиковым — можем пойти. На тот же, на шестичасовой. Билеты? Евсикова, я не мелочный. Одни порвал — другие куплю.
А н н а А н д р е е в н а. Браво! Ты виртуоз. В своем роде ты Паганини и Лист.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Оставил открытой дверь — вдруг вы позвоните, а я не проснусь.
А н н а А н д р е е в н а. Спасибо, я, как видишь, вошла.
В а с я
Давай, давай! Половой щеткой барабана не перестучишь.
А н н а А н д р е е в н а
Василий, прекрати! Немедленно!
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Соседи вызовут милицию. Что будет тогда?
В а с я. Вызывали. Петька сказал: «А в чем дело, играем не по ночам. У меня, сказал, под окнами громыхает трамвай, но я милицию не вызываю, терплю». Где ваш парик?
А н н а А н д р е е в н а. Парик? Ах, парик.
В а с я. Мы с Людкой тоже. Звонили во все гостиницы. Отвечают: «Воскресенская не проживает». Людка требует: «Звони в Склифосовского». Я говорю: «Окстись! А если человек в кино? Или по улице решил погулять перед сном?»
А н н а А н д р е е в н а. Вот именно. Человек решил погулять перед сном. Мы не в Нью-Йорке. Это у них — я читала — не только бандиты, но даже подростки нападают на стариков. Открой, пожалуйста, чемодан. Люда — это та, чья фамилия Евсикова?
В а с я. Ага.
А н н а А н д р е е в н а. А Петя?
В а с я. Коржиков. Гитара-бас.
А н н а А н д р е е в н а. Подай мне железную коробочку. Спасибо. У твоей бабушки и у меня девичья фамилия — Ракитины. Ты напрасно переполошил гостиницы. Бабушка вышла замуж за Воскресенского. Я по паспорту Бородина.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Не требуется. Велено поблагодарить. Гуд бай.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Никаких подушечек. Я совершенно бодра. Я где-то вычитала: человеку для восстановления сил необходимы лишь первые пять — десять минут сна.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Представь себе. Так было написано. Продолжительный сон — атавизм.
В а с я. Очень интересно.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Да! Какая чудовищная расточительность! А что вы скажете о привычке к еде? Завтрак, обед, ужин. Это час в день, а то и все полтора. Как следствие, не менее четверти часа человечество проводит в клозетах. Если перемножить на количество дней — около четырех суток в году.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Спасибо, дружок.
В а с я. Кстати, о гостинице. Надеюсь, вы хорошо спали?
А н н а А н д р е е в н а. Да-да, я спала хорошо.
В а с я. Здоровье — это тоже ключ к продлению жизни. Но как быть со странной болезнью, которая обнаружилась у вас только вчера?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Эта болезнь называется раздвоением личности.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Редкий недуг. Надеюсь, вы слышали о нем?
А н н а А н д р е е в н а. Да, что-то припоминаю. Из области психиатрии.
В а с я. Нет, из области фантастики. Человек может находиться одновременно в двух точках пространства. Например, в гостинице и вон там — во дворе
А н н а А н д р е е в н а. Позволь, с чего ты это взял?
В а с я. В шесть часов утра вас видел наш участковый.
А н н а А н д р е е в н а. Участковый? Совершеннейший вздор!
В а с я. Он шел на рыбалку. Вы спросили у него, который час.
А н н а А н д р е е в н а. Это была не я. Зачем мне спрашивать, который час, когда у меня на руке часы.
В а с я. Спросонья все спрашивают, который час. Вы спали на скамье, и он вас разбудил.
А н н а А н д р е е в н а. Зачем мне спать на скамье, имея прекрасный номер в гостинице?
В а с я. Тетя Аня, вы не умеете врать.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Вы не умеете лгать.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Участковый сказал: «Москва не каменные джунгли, и у нас нет бездомных стариков». Разве не так?
А н н а А н д р е е в н а. Не знаю, не помню. Мало ли что может сказать спешащий на рыбалку капитан!
В а с я. Вот! Если в беседке были не вы, откуда вы знаете, что участковый — капитан? И если вы ночевали в гостинице, почему сказали капитану, что живете у Воскресенских?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Капитан Евсиков — Людкин отец. Людка орет, что я негодяй. Орет, что мне наплевать на бабушкину память. Скажите этой припадочной, что вы сами захотели жить в гостинице. А если вам охота разыгрывать американского безработного и ночевать в беседке — я здесь ни при чем!
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Вранье!
А н н а А н д р е е в н а. Василий! Что это за словечко — вранье?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Я не желаю разговаривать с тобой, пока ты не перестанешь кричать и размахивать руками.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Зачем вам четырехкомнатный люкс?
А н н а А н д р е е в н а. Такой роскошный «люкс» мне действительно ни к чему. Тем более я не американский миллиардер. Но это единственное, что они могут мне предложить.
В а с я. Будете жить в бабушкиной комнате.
А н н а А н д р е е в н а. Василий, я уже сказала, что не умею спать в незнакомой квартире.
В а с я. А вы попробуйте. Незнакомые беседки ничем не лучше незнакомых квартир.
А н н а А н д р е е в н а. К тому же я вообще решила сегодня же вернуться домой.
В а с я. Домой? А ваши обширные планы?
А н н а А н д р е е в н а. Я передумала. Я улетаю. Сейчас я пойду на остановку такси.
В а с я. Если вы пойдете на остановку такси, то через двадцать минут в этой квартире будет лежать труп.
А н н а А н д р е е в н а. Боже мой! Чей?
В а с я. Мой. Вы не знаете Евсикову. Она меня убьет.
А н н а А н д р е е в н а. За что ей тебя убивать?
В а с я. Они с бабушкой были помешаны друг на друге. Людка не простит, если я не окажу бабушкиной сестре королевский прием.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Я вас никуда не пущу!
А н н а А н д р е е в н а. Ну же, я просила подать чемодан.
В а с я. Нет.
А н н а А н д р е е в н а. Василий, не доводи меня до крайности. Я рассержусь.
В а с я. Я тоже.
А н н а А н д р е е в н а. Ты обязан вернуть мой чемодан.
В а с я. Нет.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Я буду лупить, пока не скажете, что остаетесь.
А н н а А н д р е е в н а. Василий, это бесчестно. Это шантаж.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Я имею в виду тайменя. Вы обещали нам пир на весь мир.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Ха! Зачем вы достали бабушкино серебро?
А н н а А н д р е е в н а. Мы не кощеи бессмертные — зачем нам сокровища в сундуках?! Это салат из яблок, капусты и майонеза. Недорого и питательно. Вкусно?
В а с я. У-у.
А н н а А н д р е е в н а. Какие новости в школе?
В а с я. В школе не бывает новостей.
А н н а А н д р е е в н а. Василий, не притворяйся инертным. Мы окружены новостями. Они поджидают нас на каждом шагу.
В а с я. Почему вы стоите?
А н н а А н д р е е в н а. Я взволнована. Тому есть причина. Когда я взволнована, я всегда стою. Я многие годы проводила в нашем коллективе политическую информацию. Это очень важно — жить жизнью общества, знать, что происходит на планете. Сегодня тебя не могли бы не встревожить провокация израильской военщины и положение в Иране.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Нобелевскую премию? Нет, меня наградили грамотой Саяногорского горкома комсомола. Для рядовой общественницы-пенсионерки это очень почетно. Разве не так?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Конечно. Медаль круглая, а звезда — это звезда.
В а с я. Другой разницы нет?
А н н а А н д р е е в н а. Я отвечу так: если на помощь утопающему бросается человек, не умеющий плавать, — другой разницы нет.
В а с я. Тогда почему за спасение утопающих не дают Звезду Героя?
А н н а А н д р е е в н а. Почему? Наверное, потому, что спасать утопающих бросаются только хорошие пловцы. Василий, я понимаю тебя. Ты подтруниваешь надо мной. Тебе смешна моя гордость. В таком случае должна тебе заметить: меня награждали не только грамотами. Я еще и лауреат областного конкурса. Когда-то в Народном театре я исполнила роль Софьи в бессмертном творении Грибоедова «Горе от ума».
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Там я. Вернее, там моя жизнь. Фотографии.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Меняются, но не настолько. Это коза.
А н н а А н д р е е в н а. Коза?! Покажи. Господи, ты меня напугал. Это не коза, а косуля. В заповеднике, где я работала, пытались их приручить. За косулей дом, у дома крылечко, на крылечке я. Как видишь, в молодости я была другой.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. С усами директор. Я — рядом, в платке. Ты выбрал неудачное фото.
В а с я. Что у вас на голове?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Где ваш муж?
А н н а А н д р е е в н а. На этой фотографии он здесь.
В а с я. Здесь дырка.
А н н а А н д р е е в н а. Когда мы разошлись, я вырезала его. Я тебе говорила о таланте и честолюбии. Так вот, он не был талантлив. Но честолюбие повелевало ему непременно быть выше других. Он делал карьеру нечистыми руками. Льстил, подхалимничал, пользовался принципом «ты — мне, я — тебе». Здесь я среди женщин — председатель женотдела. Меня всегда выдвигали на общественную работу. Говорили: ты с огоньком. Это я на строительстве Красноярской ГЭС. Здесь — рядом с космонавтами и министрами на перекрытии Енисея. Саяно-Шушенская ГЭС. Конечно, я завидую Соне — у нее была семья, внук, размеренная жизнь. Но и Соня могла бы мне позавидовать. Пусть я жила вдали от столицы, но, господи! — сколько я встретила интересных людей.
В а с я. Что он сказал?
А н н а А н д р е е в н а. Что-то про джинсы, которые висят в твоей комнате на стуле. Ах да, он сказал: обрадуйте Васю, я договорился — их можно купить. За стольник.
В а с я. Обрадуются предки, когда получат телеграмму.
А н н а А н д р е е в н а. Ты хочешь телеграфировать родителям о покупке штанов?
В а с я. Деньги в семье зарабатывают они.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Стольник значит стольник. Сто рублей.
А н н а А н д р е е в н а. Сто рублей за парусиновые штаны?
В а с я. За джинсы.
А н н а А н д р е е в н а. Но джинсы и есть парусиновые штаны. Даже если туда вшита золотая «молния» — это грабеж. Знаешь, какая у меня была зарплата? Сто двадцать рублей. Это неприлично — покупать за такую цену штаны.
В а с я. А Коржиков говорит, неприлично работать за сто двадцать рублей. Кто прав?
А н н а А н д р е е в н а
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Бродил по улицам? С кем?
В а с я. Один.
А н н а А н д р е е в н а. Когда по улицам брожу я — это естественно. Это мой стиль. Твой стиль — играть на барабане или валяться на кушетке. Если человек неожиданно изменяет своему стилю, значит, он выбит из колеи. Василий!
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Ты выбит из колеи?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. С кладбища.
В а с я. С кладбища?! Вы их утащили с могил?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. О соседях мы поговорим попозже. Я приготовила тебе сюрприз.
В а с я. Сюрприз вы приготовили соседям. Зачем вам оплачивать их разбитые черепки?
А н н а А н д р е е в н а. Это не черепок, а старинная фарфоровая чашка Кузнецовского завода. Она стояла на полочке. С обратной стороны вот этой стены. Возможно, ваша музыка не виновата, что от нее вибрируют стены. Но и чашка не виновата. Она соскользнула с полки и разбилась. За причиненные убытки надо платить.
В а с я. Вы что, ходите раскуривать с соседями трубку мира?
А н н а А н д р е е в н а. Я налаживаю добрососедские отношения. Это в духе времени — налаживать добрососедские отношения. Больше всего нам повезло с соседом над нами.
В а с я. Поберегитесь. У соседа над нами — бульдог.
А н н а А н д р е е в н а. У соседа над нами — персидский ковер. Я слушала, а он спустился и стучал на барабане. Слышимость ноль.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Что это значит?
В а с я. Это значит: хочешь мира — готовься к войне.
А н н а А н д р е е в н а. Кто это сказал?
В а с я. Это изречение древних римлян.
А н н а А н д р е е в н а. Я спрашиваю: кто сказал это тебе?
В а с я. Коржиков.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Что это за цифры?
А н н а А н д р е е в н а. Будем исходить только из фактов. Вы хотите играть на своих электрических инструментах? Вы на это имеете право. Соседи хотят тишины и покоя? Им тоже в этом праве нельзя отказать. Но вы ведете с соседями трехмесячную борьбу.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Возможно. Но Карл Маркс сказал: «Никто не борется против свободы, борются только против свободы других». Посмотри на эту схему. Слева — номера квартир, соприкасающихся с этой комнатой. Справа — распорядок дня каждого из жильцов. В квартире семьдесят четыре живут супруги Уфимцевы. Пенсионеры. Выходят на прогулку с пяти до семи. Здесь живет прекрасный человек Василий Митрофанович Колесников. Ветеран Великой Отечественной войны. Бывший пулеметчик.
В а с я. Почему бывший? Разве вы не слышите, как он стучит в стену? Та-та-та-та! Я думал, он это проделывает щеткой, а оказывается, он притащил с войны пулемет.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Семимесячный ребенок стучит палкой по потолку?!
А н н а А н д р е е в н а. Стучит бабушка. Но к этому ее побуждает вид плачущего внука. Бабушка старенькая. Поэтому я сама буду прогуливать ребенка. С пяти до семи. Это то самое время, когда никого из соседей не бывает дома. Эти два часа вы можете ходить на голове.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Прости. Я прибегла к терминологии соседей.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а (радостно). Вот видишь! Стоило только твоей двоюродной бабке пораскинуть умишком…
Ты хочешь что-то сказать?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Кстати, о подарке.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Прошу тебя, не цитируй Петю Коржикова.
В а с я. Коржиков здесь ни при чем.
А н н а А н д р е е в н а. При чем. Я слышала, он назвал меня динозавром. Это несправедливо, динозавры вымерли, а я, как видишь, жива. Я не обижена на Петю. Совершенно. Тем более сейчас. Эти парусиновые штаны были почти проданы какому-то знаменитому киноартисту. По моей просьбе Петя кинулся вдогонку, и вот — они здесь и твои.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Да, я веду себя непринципиально. Увы. Но одно дело, когда это просто предмет мужского туалета, другое — когда он превращается в подарок ко дню рождения.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Можешь. Мы даже не станем считать это подарком. Совершим товарообмен. Ты купишь мне домашние тапочки. С помпончиками. Я присмотрела. Мои совершенно износились. Я хотела надеть Сонины, они оказались малы.
Василий! Ты хочешь обидеть меня? В такой день? Немедленно улыбнись и поцелуй меня вот сюда.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Половина седьмого.
А н н а А н д р е е в н а. Так много? Тогда караул! Ступай переоденься. В семь часов пожалуют гости.
В а с я. Гости? Зачем?
А н н а А н д р е е в н а. В день рождения нельзя без гостей.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Ты.
В а с я. Я? Не помню. Наверное, я это сделал во сне. Бродил как лунатик и скликал всех на пир.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
Неприятности в школе?
Вашу прекрасную музыкальную группу не допустили к конкурсу?
Ты мужчина — налей.
Сядем. Нет, ты сиди, а я буду стоять. Я произнесу тост. Василий! Всю жизнь у меня было много прекрасных друзей. Но так случилось, я пережила всех. Однажды я посмотрела на себя в зеркало и увидела, что я тоже старуха. Василий, не возражай и не пытайся меня утешить.
Возможно, я еще не та старуха, которой показалась себе в ту минуту. Но я поняла: новые друзья уже никогда не смогут заменить мне старых. Я почувствовала одиночество. И тогда вспомнила: в Москве у меня есть Соня, сестра. Я говорила тебе — мое детство прошло в суровые годы. Революция. Потрясение мира. Брат против брата. Сын против отца. Разрушались кровные узы. Людей объединяла вера — духовное родство. Время многое сгладило, сделало людей терпимее к чужим взглядам. Но я осталась прежней. Умом понимаю: сестра, брат, родня. Но что до того, если по духу они мне чужее чужих. Кандальные узы родства! Предрассудок, искалечивший не одну жизнь. С соседями можно разъехаться. Родственников, даже если они мерзавцы, надо терпеть. Я ехала сюда не без опаски. Ехала к чужим людям только потому, что кто-то кому-то когда-то при рождении пришелся сестрой. Василий! Я прочитала Сонины записи. Размышления о прочитанном, впечатления о встречах с людьми. Твоя бабушка была чистый, душевный, бесхитростный человек. Она и ее друзья могли бы стать моими друзьями. Прости, я взволнована. Я сейчас продолжу. Я прочитала в журналах статьи Павлика — моего племянника, твоего отца. Я горжусь им. Он замечательный человек. Он опускается в кратеры вулканов не только из любознательности ученого. Павлика заботит будущее человечества. Понимаешь? — будущее всего человечества! Это редкое свойство. Очень. Свойство мыслителя и революционера. Я уверена, мне понравится и твоя мама. Я заочно прониклась к ней симпатией и любовью. Ты. Я не хочу льстить тебе, Василий. Ты не во всем оправдываешь мои ожидания. Но ты славный и честный юноша. Ты нравишься мне. Я стала сентиментальна. Вдруг. С тех пор, как у меня появились вы. Выпьем за твое здоровье. Чин-чин!
В а с я
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Я вас слушаю. Непременно. Я буду через сорок минут.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Я слушаю. Конечно, милый Михаил Федорович, вы абсолютно правы. Я обращу на Машеньку особое внимание.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Знаете, из чего я эту бороду сделал? Из шпагата. Полгода назад. А нос для Буратино сделала Людка. И сшила платье для Мальвины. Она свихнулась на Мальвине. Вызубрила роль, придумала походку, будто она не идет, а плывет по воздуху. Бабушка хотела для малышей поставить в клубе «Золотой ключик». Когда она умерла, я сложил все эти костюмы в мешок и выбросил. Интересно, кому понадобилось подбирать этот хлам?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Мы говорим о твоей бабушке Софье Андреевне.
В а с я. Теть Ань, вы бывали в Измайлове?
А н н а А н д р е е в н а. В Измайлове? В Измайловском парке — ты хочешь сказать?
В а с я. Просто в Измайлове. На Пятой Парковой улице.
А н н а А н д р е е в н а. Нет, я не бывала на Пятой Парковой улице. А что?
В а с я. Там при ЖЭКе есть замечательный клуб.
А н н а А н д р е е в н а. Ну? Я внимательно слушаю. При ЖЭКе в Измайлове есть клуб. Что из этого следует?
В а с я. Там хороший драмкружок. Так говорят.
А н н а А н д р е е в н а. Я рада за них. Какое отношение это имеет к нашему разговору?
В а с я. Что, если добро победит зло не у нас, а у них?
А н н а А н д р е е в н а. Где зло? Какое зло? Ты совершенно запутал меня. Я не понимаю. Силюсь понять — вот! — и не могу.
В а с я. Не надо понимать. Давайте сядем в метро и поедем в Измайлово. Посмотрим, какой у них клуб.
А н н а А н д р е е в н а. Зачем?
В а с я. Из любопытства. Я случайно узнал — там живут мои однофамильцы.
А н н а А н д р е е в н а. В Москве — я недавно прочитала в газете — четыре тысячи Ежовых. Воскресенских не меньше. Целая дивизия Воскресенских. Армия. Рать. Никто не может из любопытства навестить целую рать однофамильцев. Вернемся к разговору о клубе при нашем ЖЭКе. Со среды я взяла на себя все Сонины общественные нагрузки. Я думаю, Соня одобрила бы меня. И наш поход в Консерваторию. Соня была бы довольна. Как тебе кажется? А? Нет?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. …львы, тигры, жирафы и даже белый медведь.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Ну конечно — вот он.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Прогуливать мелюзгу я не смогу. Под влиянием Коржикова у меня ликвидировались терпение и доброта.
А н н а А н д р е е в н а. Василий! У меня появилась мечта. Твоя группа. Я мечтаю, что однажды под влиянием порыва дарить людям радость вы устроите музыкальный вечер в нашем клубе.
В а с я. Вечер? Это мысль.
А н н а А н д р е е в н а. С кем ты разговариваешь?
В а с я. С ангелом. Она же — идеальная мать.
А н н а А н д р е е в н а
Людочка, дружочек мой, здравствуй. Я чувствую себя прекрасно. Это счастье — слушать музыку в Большом зале Консерватории. Да-а, на него это произвело впечатление.
В а с я. От верхнего старика.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Вы решили учиться играть на рояле?!
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. У-у, блеск! А где мясо?
А н н а А н д р е е в н а. Почему-то в магазине не оказалось мяса. Я положила вместо него рис.
В а с я. Да здравствуют куриные котлеты из гуся, жареные баклажаны из кабачков, блинчики с мясом без мяса! Коржиков был в ЖЭКе. Договорился. Это будет называться «молодежные вечера». Петюня человек с высокоразвитым чувством общественного долга! Скажите об этом Евсиковой.
А н н а А н д р е е в н а. Зачем ей об этом знать?
В а с я. Она заявила: Коржиков — аморальный тип. Вразумите ее. Объясните: друзья наших друзей — наши друзья.
А н н а А н д р е е в н а. Коржиков тебе не друг.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Эта женщина. Она странно себя ведет.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Говорит, сразу почувствовала во мне родственную душу.
В а с я. Сестру?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Да ну?
А н н а А н д р е е в н а. Уверяю тебя. Настоящая агрессивная маньячка. Желает, чтобы ей предсказали судьбу. Считает меня гадалкой. Я сказала: вы ошиблись, я советский служащий, экономист. Она ответила: я знала — вы будете отнекиваться, меня предупредили. Сказали — сиди и упрашивай, покуда не снизойдет.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Ты думаешь?
В а с я. Конечно. Если человек верит, что его судьба в ваших руках.
А н н а А н д р е е в н а. Я готова напоить ее чаем, угостить блинчиками. Но она настаивает на гадании.
В а с я. Тогда надо гадать!
А н н а А н д р е е в н а. Гадать? Как?
В а с я. Обыкновенно. Можно на кофейной гуще. Можно по руке.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. В карты играете?
А н н а А н д р е е в н а. В подкидного дурака.
В а с я. Сойдет и дурак.
А н н а А н д р е е в н а. Но, Василий, я абсолютно но умею гадать.
В а с я. Делаете многозначительное лицо. Раскидываете карты. Шестерка — дорога, девятка — казенные хлопоты, король — это король. «Ждет вас приятная встреча с червонным королем, хлопоты в казенном доме, деньги и известив от трефовой дамы». Болтайте что в голову придет.
А н н а А н д р е е в н а. Ты толкаешь меня на чудовищный подлог.
В а с я. Я толкаю вас на благородный поступок.
А н н а А н д р е е в н а. Она меня разоблачит.
В а с я. Главное — разговоры по душам. Можете вы поговорить с человеком по душам?
А н н а А н д р е е в н а. По душам? Да, это конечно. Это я безусловно могу.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. А что она говорит?
А н н а А н д р е е в н а. Глупая, гадкая старуха! Дикая. Я вибрирую от возмущения. Вот.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Нет! Лошадь Дон Кихота — Росинант!
В а с я. Какая?
А н н а А н д р е е в н а. Это мещанская глупость, не хочется повторять.
В а с я. А все же?
А н н а А н д р е е в н а. Африка.
В а с я. Африка?
А н н а А н д р е е в н а. Да, представь. Она заявила: нечего кормить слаборазвитых.
В а с я. Глупо.
А н н а А н д р е е в н а. Еще бы. Сказать: «слаборазвитые страны» — одно. «Слаборазвитый народ» — совершенно другое. Это почти фашизм. Геноцид.
В а с я. Глупо, что вы затеяли этот разговор.
А н н а А н д р е е в н а. Он возник стихийно. По поводу блинчиков с мясом, в которые я положила рис. Оказывается, ее зовут Софьей Андреевной. Это удивительное совпадение! Удивительное и печальное. Твоя бабушка — чистый, общественно полезный член общества, и эта — отвратительная, базарная торговка.
В а с я. Она торгует на рынке?
А н н а А н д р е е в н а. Нет, она базарная торговка, которая даже не торгует на рынке. Она все покупает и продает в уме. Она высчитывает свою выгоду. Когда выгода меньше той, на которую она претендует, не имея на то никакого морального права, она вопит: незачем помогать слаборазвитым, когда не хватает самим.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Теть Ань, не надо так волноваться. Мне бы такое в голову не пришло.
А н н а А н д р е е в н а. Вот твои карты. Я готова была пуститься в авантюру, чтобы утешить суеверного, но доброго человека. Я не желаю обещать счастье политически безграмотному навозному жуку.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Что вы сделали?
А н н а А н д р е е в н а. Выставила ее вон.
В а с я
Разве вечер не удался? А? Нет?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Сам начальник ЖЭКа изволил танцевать твист. Вприсядку. Думал, это гопак.
А н н а А н д р е е в н а. Я уезжаю.
В а с я. Я братался с бывшим пулеметчиком. Публично. Теперь он со мной в разведку пойдет.
А н н а А н д р е е в н а. Я уезжаю домой.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Не вдруг. Мне понадобилось на размышление целых двадцать минут.
В а с я. Что-нибудь случилось?
А н н а А н д р е е в н а. Да. Я больше не желаю видеть тебя. Никогда.
В а с я. Здрасте! Разве полчаса назад вы не собирались водрузить меня на пьедестал?
А н н а А н д р е е в н а. Собиралась. Но двадцать минут назад ты грязно оскорбил прекрасное, чистое, нежное существо.
В а с я. А, вон оно что. Я не оскорбил. Я констатировал. Можете сказать вашей Людке спасибо. Добилась. Коржиков послал нашу группу к чертям.
А н н а А н д р е е в н а. Я рада, что наконец-то вы расстались.
В а с я. Еще бы! Вы с самого начала возненавидели его.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. А Евсикову на него науськивать благородно, да?!
А н н а А н д р е е в н а. Не надо кричать. Вчера мне посчастливилось купить эту книгу. Брэдбери. В нашей библиотеке почти нет фантастики. Если не возражаешь, я ее заберу.
В а с я. Положите тапочки. Поставьте чемодан. Не надо демонстраций. Если вам стрельнуло уехать — пожалуйста. Но утром, а не сейчас.
А н н а А н д р е е в н а. И бабушкин зонтик. Он практически сломан. Но мне хотелось бы что-нибудь взять на память о ней.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Это ложь. Сейчас тебе не до сна. Мне тоже. Поэтому я иду упаковывать чемодан.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Спросите бывшего пулеметчика. Подняв людей в атаку, бегут впереди, а не кидаются в кусты.
А н н а А н д р е е в н а. Что ты имеешь в виду?
В а с я. «Золотой ключик». До спектакля остается неделя. Вы хотите сбежать. Вы дезертир.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Не надо декламировать. Давайте я зашвырну чемодан на антресоли.
А н н а А н д р е е в н а. Нет. Не ищи примирения. Мы не в ссоре. Я разочаровалась в тебе.
Людочка, это я.
В а с я. Не смейте с нею говорить.
А н н а А н д р е е в н а. У меня просьба.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Немедленно отдай мне трубку.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Кто-то должен тебя образумить. Родители далеко. Бабушка умерла. Единственный близкий тебе человек — я.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Коржиков хорошо потрудился над тобой. Ты недостоин дружбы порядочных людей.
В а с я. Убирайтесь! Убирайтесь читать проповеди на свой Енисей!
А н н а А н д р е е в н а. Боже мой. Ударить человека! Почти ребенка. До такой степени утратить самоконтроль. Мне стыдно. Видишь? — мне стыдно до слез. Вот — у тебя уже покраснела щека. Я сделаю холодную примочку.
В а с я. Обойдется. У вас легкая рука.
А н н а А н д р е е в н а. Не смей оправдывать меня. Преступно унижать достоинство человека.
В а с я. Почему вы не сообщили об этом Людке? До того, как она накинулась на Коржикова. Или Евсиковой закон не писан? Хочешь обозвать человека — валяй: «аморальный тип». Хочешь дать волю рукам — пожалуйста, бей.
А н н а А н д р е е в н а. Защищаясь, девушка имеет право дать волю рукам.
В а с я. А она защищалась?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Не знаю. Он выскочил из комнаты за сценой и заявил, что Людка психопатка. Я спросил: что произошло? Он сказал, чтобы я со своей группой катился к чертям. И убежал. Бывший пулеметчик видел, как Людка врезала ему приемом каратэ.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Бедный, бедный Василий.
В а с я. Не надо надо мной причитать. Пожалейте Евсикову. Поглядим, кто первый закукует — я или она.
А н н а А н д р е е в н а. Ты не задумывался, почему Коржиков дружит с тобой?
В а с я. Я не прокаженный. Почему бы ему со мной не дружить?
А н н а А н д р е е в н а. Он старше. Учится в другой школе. Почему ты? Какая корысть?
В а с я. Денег не печатаю. Пивом не торгую. Бескорыстно. Из симпатии. Понравились друг другу. Устраивает вас?
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Имеющий уши да услышит. Письма он ей писал тайно. Но в кино ходил открыто.
В а с я. Не верю!
А н н а А н д р е е в н а. С твоей помощью. Вспомни, разве не ты билеты ему покупал? В гости — втроем. На лодке кататься — втроем. Люда протестовала. Не раз. А что ты? На дыбы. «Не трогайте Коржикова. Коржиков мой лучший друг». Я хотела посвятить тебя в истинные намерения твоего друга. Люда категорически мне это запретила. Она щепетильна и деликатна. Не хотела ранить твое самолюбие. Сказала: «С Коржиковым я управлюсь сама». Как видишь, когда дошло до критической точки, ей понадобилось на это несколько секунд.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Он пытался ее поцеловать.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Он откопал клад?
А н н а А н д р е е в н а. Придет время — узнаешь и об этом.
В а с я. Тетя Аня, если свергать кумиров — надо свергать до конца.
А н н а А н д р е е в н а. Я не вправе портить тебе сегодняшний вечер.
В а с я. Сегодняшний вечер может испортить только землетрясение. Если вам известно, что должна разверзнуться земля…
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. На то она и общественность, чтоб оценить.
А н н а А н д р е е в н а. Она оценила. Талант. Но не бескорыстие. Многие недоумевали. У кого-то даже остался неприятный осадок.
В а с я. Не говорите загадками.
А н н а А н д р е е в н а. Пока вы трое — ты и твои одноклассники — самозабвенно отдавались музыке, возле входа в клуб двое приятелей Коржикова продавали билеты.
В а с я. Продавали билеты? Куда?
А н н а А н д р е е в н а. На «молодежный вечер». На вас.
В а с я. Вам показалось.
А н н а А н д р е е в н а. Это вполне в его характере. Он корыстолюбив. Случайно выяснилось: джинсы, которые мы купили за стольник, продавались за семьдесят. Разницу прикарманил твой друг.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Вот как! Ты обманут, но готов восхититься его практической сметкой. Это великодушие глупца. Бизнес не делают на друзьях!
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Да, бумажки с неразборчивой печатью. По пятьдесят копеек за бумажку. Вот. Я купила ее, чтобы быть обманутой наравне со всеми.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Что ты! Что ты!
В а с я. Не бойтесь, я не унижу его человеческое достоинство. Я буду бить не человека, а подлеца.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
Можете делать примочки. Вы правы: этот подлец сильнее.
А н н а А н д р е е в н а. Он посмел ударить тебя?!
В а с я. Нет, сперва он держал меня за рубашку. На расстоянии вытянутой руки. Я бил кулаками по воздуху, а он произнес речь.
А н н а А н д р е е в н а. Речь? Что он сказал?
В а с я. Что я превратился в ископаемое. Вроде вас. И что это неудивительно. Яблочко от яблони падает недалеко.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. На рынке и в магазинах. Я раздобыл огромное количество пищи. Даже ваш любимый рокфор.
А н н а А н д р е е в н а. Прошу тебя, не сердись.
В а с я. Вас оставили дома под мое честное слово. И под ваше. Вы обещали лежать.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Рояль?!
А н н а А н д р е е в н а. Ну да, что тут удивительного! Рояль.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. В киоске? Почему именно там?
В а с я. У нас поблизости нет магазинов. Не хотите же вы сказать, что вскочили с постели, чтобы по такой жаре тащиться в центр?
А н н а А н д р е е в н а. Я не тащилась, я ехала на такси.
В а с я. Вы думаете, если вы больны, на вас нельзя наорать?
А н н а А н д р е е в н а. Да?
В а с я. Немедленно ложитесь в постель! Если рояль привезут сюда…
А н н а А н д р е е в н а. Ш-ш-ш!
В а с я. На Евсикову мне начхать!
А н н а А н д р е е в н а. Василий! Ты нелогичен. Более того, ты чудовищно несправедлив. Ты запамятовал: обижена она, а не ты. Безнаказанно оскорбить человека нельзя.
В а с я. У вашей Людки злопамятность ослицы! Я хотел извиниться — она швырнула трубку. Теперь пусть катится к чертям!
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Я ору не на вас. На Людку. Она не больна. К тому же она заявила, будто в вашем сердечном приступе виноват я.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Какая разница кому. Главное — она в этом убеждена.
А н н а А н д р е е в н а. Какая глупость! При чем здесь ты? Сердце — это сердце. Оно реагирует абсолютно на все. Неприятная встреча. Или перемена погоды. А солнечные пятна! Доказано: повышение солнечной активности имеет прямую связь с обострением сердечно-сосудистых заболеваний. Особенно у людей немолодых.
В а с я. Вам плохо?
А н н а А н д р е е в н а. Мне? С чего ты взял?
В а с я. Вы побледнели.
А н н а А н д р е е в н а. Да? Не обращай внимания. Секундная слабость. Сердце избаловалось от безделья. Надеюсь, оно не думает, что я стану ему потакать.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Боже мой, ну что ты твердишь, как малому ребенку: «В постель, в постель!»
В а с я. Я позвоню в «неотложку».
А н н а А н д р е е в н а. До чего мы избалованы бесплатным медицинским обслуживанием. Чуть что — «неотложка».
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Вот-вот, не хватало профессора.
Не уходи.
В а с я. Я вернусь через две минуты.
А н н а А н д р е е в н а. Нет, нет. Посиди. Прошу тебя. Сядь.
Дай мне руку. Вот так.
В а с я. Я принесу воды.
А н н а А н д р е е в н а. Не надо.. И знаешь, я заметила: почти на каждой сидит старушка или старичок. Я даже не подозревала, как много одиноких стариков и старух. И никто из них не катается на колесе. Никто. Туда приходят только с внуками, только с близкими людьми. Это ритуал. Одинокие старики сидят на скамейке, а те, другие, с внуками, обозревают Москву. И я подумала: зачем же нарушать ритуал? Ведь у меня есть ты. Мы пойдем обозревать Москву вместе с тобой. Завтра же. А? Нет?
В а с я. Вам лучше не говорить.
А н н а А н д р е е в н а
Месяц назад ко мне приходила дикая старуха. Она выросла в городе. В столице столиц. И что же? Из трепетного ребенка, готового воспринять все великое, созданное для нее человечеством, превратилась в злобную мещанку. Страшную. Инфекционную. Заразила мещанством и сына и невестку. Даже внука. Он — филателист. Но не из любви к маркам, нет. Оказывается, и с ними можно проделывать коммерческие махинации.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Зачем?
А н н а А н д р е е в н а. «Зачем»? Не так легко объяснить. Почувствовала себя виноватой. Выставить пожилого человека из дома. Думала — приду, извинюсь. Прежде чем подняться в квартиру, я присела на скамейку возле подъезда. Передохнуть. Разговорилась с жильцами. Соседи о них чудовищного мнения. Чудовищного! Я наслушалась таких подробностей, что поняла: незачем подниматься с извинениями, она не поймет.
В а с я. Это все?
А н н а А н д р е е в н а. Все.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Я рада. Конечно же рада. Но старый человек — это космонавт, вернувшийся с далекой звезды. Жизнь на Земле стала еще прекраснее, а он — увы — одинок.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. На Кавказ? При чем здесь Кавказ?
А н н а А н д р е е в н а. В старину в таких случаях было принято бежать на Кавказ.
В а с я. В каких случаях?
А н н а А н д р е е в н а. В таких. Разочарование и сердечные раны излечивали в горах. Под пулями черкесов.
В а с я. Коржиков подлец, но он сказал правду. Вы настоящее ископаемое. Вы динозавр. На вашу Евсикову…
А н н а А н д р е е в н а. Да, да, я знаю — на Евсикову тебе начихать. Ну вот, слабость улетучилась. Я уже совершенно бодра. Который час?
В а с я. Без четверти четыре.
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Вы собрались в кино?
А н н а А н д р е е в н а. Французская комедия.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Да-да, ты прав. В постель. Нам не до смеха. Только вот что делать с Людой?
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Тетя Аня!
А н н а А н д р е е в н а. Да?
В а с я. Пусть стоит до солнечного удара. Я ее спасать не пойду.
А н н а А н д р е е в н а. Я ей так и сказала: он не пойдет.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. А что же ей делать, если мне прописан постельный режим? К тому же она еще не знает, что ты решил бежать на Кавказ.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Спасибо. Ты заботливый мальчик. Конечно, я бы с большим удовольствием поболтала с соседкой — именно сейчас она должна меня навестить. Но если ты хочешь посидеть со старой теткой, я не могу прогнать тебя. Даже в кино.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Зачем?
А н н а А н д р е е в н а. Представь, что мы музицируем. Я буду петь.
Василий! Это никуда не годится. Где твое вдохновение? Ты должен подпевать.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Плевать и растереть.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а. Если ползти черепашьим шагом — ни за что. Пусть Евсикова изжарится до углей. Зато ты докажешь, какой у тебя непримиримый характер.
В а с я
А н н а А н д р е е в н а
В а с я. Ха! Может, надеть для Евсиковой фрак?
А н н а А н д р е е в н а. Достаточно цветов. Василий, вернись.
В а с я
В а с я
КОЛОКОЛА
Драматическая история в двух действиях
Ее зовут — В е р а П е т р о в н а.
Его — С е р г е й К о н с т а н т и н о в и ч.
Мы будем величать его по фамилии — Х м а р о в.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Х м а р о в. Мне сказали — на кухне есть второй телефон.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Мне это кажется печальным. Особенно, когда кончается завод. Еще два-три такта и… вот — у нее не осталось сил даже на этот последний пируэт.
Х м а р о в. А если я налью чай?
В е р а П е т р о в н а. Почему бы и нет?
Х м а р о в. И съем кусок торта.
В е р а П е т р о в н а. Вас привели в дом к Ивану Семеновичу Смирнову.
Х м а р о в. Поэту?
В е р а П е т р о в н а. Иван Семенович — врач.
Х м а р о в. А, это который знаменит тем, что знаком со всеми знаменитостями Москвы…
В е р а П е т р о в н а. Сегодня день рождения хозяйки дома.
Х м а р о в. Почему вы не за столом?
В е р а П е т р о в н а. Я отдыхаю. К тому же нет ничего скучнее знаменитостей — они говорят только о себе.
Х м а р о в. Бывают исключения. Например, я.
В е р а П е т р о в н а. А вы знамениты?
Х м а р о в. Вы что, не смотрите телевизор?
В е р а П е т р о в н а. Смотрю, но муж сердится, когда я сижу близко к экрану. Он любит, когда я сижу на диване, возле него.
Х м а р о в. И что из этого?
В е р а П е т р о в н а. Я близорука. А мужу не нравится, когда я в очках.
Х м а р о в. Где вы откопали такого чурбана?
В е р а П е т р о в н а. Но-но, не забывайтесь.
Х м а р о в. Очки вам к лицу. Передайте мужу, что это сказал профессионал.
В е р а П е т р о в н а. Вы художник?
Х м а р о в. В некотором смысле. Я художник, не умеющий рисовать.
В е р а П е т р о в н а. Абстракционист?
Х м а р о в. Абстракционисты умеют рисовать. Нет, я не абстракционист.
В е р а П е т р о в н а. А кто?
Х м а р о в. Узнаете, если сбросите тиранию чурбана и станете смотреть телевизор в очках. Съем-ка еще кусок торта…
В е р а П е т р о в н а. Мне не нравится, когда моего мужа называют чурбаном.
Х м а р о в. Я его не знаю. Это не оскорбление, а художественный прием.
В е р а П е т р о в н а. Конечно, вы не знаете его. В отличие от вас, он воспитан и добр. Сейчас досмотрю танец и отправлюсь к нему.
Х м а р о в. Скатертью дорога. Раб, смакующий свое рабство, — раб по призванию.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Нет, она ревнует меня.
В е р а П е т р о в н а. Но разве ревность не спутница любви?
Х м а р о в. Ревность спутница глупости. Она ревнует меня из самолюбия. Боится остаться в дурах, только и всего. Вы кто?
В е р а П е т р о в н а. Примерная жена.
Х м а р о в. Я спрашиваю — кто вы по профессии?
В е р а П е т р о в н а. То самое — примерная жена.
Х м а р о в. Это может составить смысл жизни?
В е р а П е т р о в н а. Моей — да. Примерная жена — это хозяйка дома, домработница, секретарь, нянька, друг, сиделка. Она должна принимать гостей, которые порой, как и вы, не знают, в чей дом их занесло, следить за тем, чтобы муж не ушел на работу в домашних тапочках, подать чай в любимом стакане.
Х м а р о в. Мне лично наплевать, из чего пить. Было бы что.
В е р а П е т р о в н а. Да, это заметно.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Пять — это самоубийство. Хватит и трех. И знаете, что еще входит в обязанности примерной жены?
Х м а р о в. Стоять с опахалом и чесать повелителю пятки.
В е р а П е т р о в н а. Следить, чтобы мужу не мешал телефон. Вот сейчас, вместо того чтобы сосредоточиться на своих мыслях — разве мы не можем предположить, что они у вас есть? — вы думаете, а не освободился ли телефон, по которому вы должны позвонить. Какой там номер? Я наберу. О, ради всего святого, проглотите, я не спешу.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Я обошелся бы официанткой и секретарем.
В е р а П е т р о в н а. Ни та, ни другая не вложат в заботу о вас частицу любви. Крошечный оттенок, не правда ли? Но ведь, как известно, истина в оттенке.
Х м а р о в. Мне это не известно. Кто это сказал?
В е р а П е т р о в н а. Ренан. Читать умные книги — еще одна обязанность примерной жены. Не налить ли вам в чай коньяк? Мой муж любит чай с коньяком.
Х м а р о в. Это от скаредности. Я не разбавляю напитки водой.
В е р а П е т р о в н а. Пора мне познакомить вас с мужем. Вы не только раскаетесь, но, возможно, даже пополните свиту его друзей.
Х м а р о в. А он кто, король?
В е р а П е т р о в н а. Если существует королевство под названием Дружба, то — да.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Передайте мужу, что у вас великолепные глаза.
В е р а П е т р о в н а. Благодарю.
Х м а р о в. Но преданность лишает вас многих способов наслаждаться жизнью. Например, вы не ходите на свидания.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Как говорили в старину — это полирует кровь. Всегда полезно иметь маленькую тайну от мужа. Разве это измена — вот так вот играть в гляделки и кудахтать про ерунду?
В е р а П е т р о в н а. Нет.
Х м а р о в. Тогда почему вы не ходите на свидания?
В е р а П е т р о в н а. Потому что меня на них не зовут.
Х м а р о в. Как! Не нашлось мужика, который желает остаться с вами наедине?
В е р а П е т р о в н а. Представьте себе.
Х м а р о в. Поздравляю: вы окружены идиотами.
В е р а П е т р о в н а. Я окружена преуспевающими людьми. Преуспевающие предпочитают назначать свидания счастливым женщинам.
Х м а р о в. А вы несчастливы?
В е р а П е т р о в н а. Счастлива. Но что толку, если у меня такой вид, будто я несчастна. К тому же от близорукости я бываю рассеянна, а от рассеянности кажусь слабоумной.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. О том, что меня окружают идиоты.
Х м а р о в. Вот именно. Почему бы одному из них не пригласить вас посидеть в баре?
В е р а П е т р о в н а. Да, почему?
Х м а р о в. Это я вас спрашиваю — почему?
В е р а П е т р о в н а. Вместо того чтобы спрашивать, это могли бы сделать вы.
Х м а р о в. Я? Почему я?
В е р а П е т р о в н а. Потому что вы говорили, что возможны и невинные свидания.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Должна ли я считать, что вы почтили меня приглашением?
Х м а р о в. А что, черт подери! Считайте, пригласил.
В е р а П е т р о в н а. Вам не кажется, что вас вынудили быть джентльменом?
Х м а р о в. Можно вынудить быть подлецом. К джентльменству можно только воззвать.
В е р а П е т р о в н а. Вы поэт?
Х м а р о в. Нет, так высоко я не залетел.
В е р а П е т р о в н а. Но, может быть, вы плохой поэт?
Х м а р о в. Я не мог бы быть плохим поэтом. Все, что я делаю, я должен делать лучше других.
В е р а П е т р о в н а. Кстати, о слабоумии. Меня просили что-то принести. Что? Ах да, хрен. Вы не видите, где хрен?
Х м а р о в. На подоконнике.
В е р а П е т р о в н а. Спасибо. Я скоро вернусь.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Кирюха — это фамилия?
Х м а р о в. Это его кличка.
В е р а П е т р о в н а. А Хмырь?
Х м а р о в. Это моя.
В е р а П е т р о в н а. Алло. Товарищ Кирюха? Не кладите трубку, с вами будет говорить товарищ Хмырь.
Х м а р о в. Кирилл Васильевич? Хмаров. Два часа брожу по чужим пирам, дозваниваясь до тебя. Уже прилетел? А тогда какого черта он делает в гостинице? Что значит — прилег отдохнуть?! Поднимай и вези. Я буду через двадцать минут. Сижу на кухне, любуюсь балериной. Танцует. Да, для меня одного. Ладно, не вникай. Действуй.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да. Могу я смыться по-английски или мне надо пожать руку хозяину дома и поздравить хозяйку?
В е р а П е т р о в н а. Если вы торопитесь, хозяином можно пренебречь. А хозяйку можете поздравить. Хозяйка — это я.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. А как же наше свидание?
Х м а р о в. Теперь?! Когда я почти знаком с вашим мужем?!
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Не увиливайте, сударь. Кто кому назначает свидание? Вы мне или я вам?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Конечно.
Х м а р о в. Удобно ли вам завтра, в четыре часа?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Все правильно. Садитесь сюда.
В е р а П е т р о в н а. Коньяк. Разве вы бармен?
Х м а р о в. Нет, но я с ним дружу. Зачем вы подпрыгиваете?
В е р а П е т р о в н а. Этот стул для меня несколько высоковат. Можно, я сяду за стол?
Х м а р о в. Валяйте.
В е р а П е т р о в н а. Ставлю условие: я расплачиваюсь сама.
Х м а р о в. Рад слышать.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не иронизируйте.
Х м а р о в. Я кредитоспособен. Салют.
В е р а П е т р о в н а. Разве вы алкоголик? Почему вы так торопитесь выпить? Дело совсем не в деньгах. Дело в принципе. Вы не должны подумать, будто это свидание дает вам какие-нибудь права на меня.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Благодарю вас. Я знала, что вы поймете, надо только хорошенько вам объяснить.
Х м а р о в. Салют.
В е р а П е т р о в н а. Салют… Я подумала, нет ничего предосудительного, если замужняя женщина изредка позволит себе потанцевать и посмотреть на веселящихся людей.
Х м а р о в. Не терзайтесь угрызениями совести. Не будет вам ни танцев, ни людей. Здесь с четырех до шести перерыв.
В е р а П е т р о в н а. Да? Сказать по правде, я вырядилась специально на случай, если мне доведется потанцевать.
Х м а р о в. Вы разочарованы?
В е р а П е т р о в н а. Немного. Но это пройдет.
Х м а р о в. Поговорим о вас. Вы не против?
В е р а П е т р о в н а. Если это вам интересно.
Х м а р о в. Мои вопросы иногда обескураживают.
В е р а П е т р о в н а. У меня нет несбыточных мечтаний и нет претензий казаться значительнее, чем я есть. Поэтому я искренна, благожелательна и добродушна. Думаю, нет вопроса, который мог бы застать меня врасплох.
Х м а р о в. Вам не кажется, что вы наивная простушка? Это вопрос номер один.
В е р а П е т р о в н а. Вы спрашиваете, не дура ли я? Не знаю. Во всяком случае, я часто кажусь себе глупее других. Разве с вами бывает не так?
Х м а р о в. Нет. Я всегда кажусь себе умнее других. Вопрос номер два: давно ли вы замужем?
В е р а П е т р о в н а. Шестнадцать лет.
Х м а р о в. Какого черта вы терпите тиранию?
В е р а П е т р о в н а. Господи, с чего вы взяли, что Иван Семенович тиран?
Х м а р о в. Вы даже не знаете, как подсесть к стойке бара. Видать, ваш старикашка лет на пятнадцать старше вас, желчен и ревнив.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Простите.
Х м а р о в. Ничего. Я поистаскался. Салют.
В е р а П е т р о в н а. Салют.
Х м а р о в. Вы любите мужа?
В е р а П е т р о в н а. Конечно.
Х м а р о в. Почему?
В е р а П е т р о в н а. Хотя бы потому, что за добро надо платить добром.
Х м а р о в. Вы верующая? Не смущайтесь. Сейчас это модно.
В е р а П е т р о в н а. Нет, я не верующая. Но я верую в добро. А вы?
Х м а р о в. Я — человек и по сей причине разделяю все заблуждения человечества.
В е р а П е т р о в н а. Вы верите в бога?
Х м а р о в. Нет, сегодня я верю, что его нет. Сегодня я верю в разбегающиеся галактики, в вечность материи и постоянство скорости света. И поскольку я не умею объяснить главного — где начало всего и где конец, я не вижу, чем эта моя религия хуже любой другой. И так же, как вы веруете в добро, я верую в человеческий разум. Давайте помолимся на свой лад: чокнемся и выпьем за него. Ура.
В е р а П е т р о в н а. Вы не знаете, эта машина работает?
Х м а р о в. Какая?
В е р а П е т р о в н а. У вас за спиной. «Меломан». Я хочу танцевать.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Он есть у меня. Вот.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. На свой вкус.
Х м а р о в. Эта штука называется фокстрот. Стиль «ретро». Возврат к предкам. Тридцатые годы. В манере диксиленд. Танцуется так…
В е р а П е т р о в н а. Я знаю, как танцуется фокстрот.
Х м а р о в. С чего это вам пришло в голову обидеться?
В е р а П е т р о в н а. Я совершенно не обиделась. Вы вели себя прекрасно. Знаете, что сделал бы на вашем месте другой? Позвонил бы за час до свидания, сослался на изменившиеся планы и отменил встречу.
Х м а р о в. Тем более нечего убегать. Я же вам не позвонил?
В е р а П е т р о в н а. Этого я не знаю.
Х м а р о в. Как — не знаете? Говорил я с вами по телефону или не говорил?
В е р а П е т р о в н а. Я вас лишила возможности прибегнуть к этой увертке. Сегодня с утра я отключила телефон.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Признайтесь, вы пытались дозвониться?
Х м а р о в. Признаюсь.
В е р а П е т р о в н а. Спасибо. Этой откровенностью вы выказали мне уважение. Вы очень милый и симпатичный. Сперва я решила, что ваша показная грубоватость — следствие неуверенности в себе. Но теперь я поняла — это такой стиль. Благодарю вас. Мне очень хотелось пройти через какое-нибудь приключение, и мне удалось через него пройти. Наверное, вам кажется смешным величать приключением такой пустяк, но, уверяю вас, для меня это то же, что для иной женщины прокрутить целый роман. И, может быть, не один. Как вас зовут?
Х м а р о в. А вас?
В е р а П е т р о в н а. О, наконец-то. Меня зовут Верой Петровной.
Х м а р о в. Меня — Сергеем Константиновичем.
В е р а П е т р о в н а. Конечно, я могла бы навести о вас справки. Но лучше, если вы сами скажете мне, кто вы такой.
Х м а р о в. А вы еще не догадались?
В е р а П е т р о в н а. Увы. Вы художник, не умеющий рисовать, вы бегемот, рассуждающий о танцах. Мне так и не удалось вычислить, кто вы.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Вы режиссер!
Х м а р о в. Да.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Да. То есть нет. Вернее — иногда. Видите ли, я быстро утомляюсь. Поэтому мы с мужем если уж выбираемся из дома, то предпочитаем театр. Что вы снимаете сейчас?
Х м а р о в. Шедевр.
В е р а П е т р о в н а. Я спрашиваю серьезно.
Х м а р о в. Я всегда снимаю шедевры.
В е р а П е т р о в н а. О чем ваш шедевр?
Х м а р о в. Если вы имеете в виду сюжет — он банален.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Скажите: «Я вас люблю».
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я вас люблю.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я вас люблю?
Х м а р о в. Да.
В е р а П е т р о в н а. Я вас люблю.
Х м а р о в. Теперь встаньте — и еще раз. Ну.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Играли в самодеятельности?
В е р а П е т р о в н а. Нет, никогда.
Х м а р о в. Мечтали о театре? Читали биографии великих актрис?
В е р а П е т р о в н а. Вы собираетесь в чем-то меня упрекнуть?
Х м а р о в. Не задавайте идиотских вопросов! Читайте что-нибудь.
В е р а П е т р о в н а. Как — читать?
Х м а р о в. Как на сцене. Вслух. Читайте ваши любимые стихи.
В е р а П е т р о в н а. Я не умею как на сцене. Иногда я читаю стихи перед зеркалом, для себя.
Х м а р о в. Вот ваше зеркало. Я.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Хватит.
В е р а П е т р о в н а. Это не пакля, это настоящий парижский парик.
Х м а р о в. Не торгуйтесь, иначе я стащу его сам.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста.
Х м а р о в. Так. Это уже лучше. Мишуру
В е р а П е т р о в н а. Это не мишура. Это очень хорошие серьги. Они достались мне от бабушки. Я вам еще не рассказывала, что моя бабушка — дочь того самого декабриста, который…
Х м а р о в. Не разговаривайте! Покажите профиль.
В е р а П е т р о в н а. Но, позвольте, если вы объясните, зачем…
Х м а р о в. Поворачивайтесь. Вот так.
В е р а П е т р о в н а. Решили загипнотизировать меня?
Х м а р о в. Послушайте, вы, я не беру на себя никаких обязательств. И ничего вам не обещаю, кроме того, что попробую вас на главную роль.
В е р а П е т р о в н а. Меня?!
Х м а р о в. Вас.
В е р а П е т р о в н а. В этом вашем… шедевре?
Х м а р о в. Да, да. На роль умной, талантливой женщины, которая полюбила ничтожного человека.
В е р а П е т р о в н а. Вы, кажется, говорили, что она некрасива и немолода?
Х м а р о в. Это забота оператора и гримера.
В е р а П е т р о в н а. Но я вовсе не собираюсь сниматься в кино.
Х м а р о в. Не набивайте себе цену. Снимите блузку.
В е р а П е т р о в н а. Но-но!
Х м а р о в. Если можно, без ханжества. На одну минуту. Быстро, я жду.
В е р а П е т р о в н а. Зачем вам надо, чтобы я сняла блузку?
Х м а р о в. Она смешная. Размышляет, может ли он ее полюбить. Рассматривает себя. Она будет обнажена. Мне нужна красивая грудь.
В е р а П е т р о в н а. Не подходите — я закричу!
Х м а р о в. Ваша грудь нужна мне как режиссеру.
В е р а П е т р о в н а. Не вижу разницы.
Х м а р о в. Я только взгляну.
В е р а П е т р о в н а. Дудки! Можете поверить на слово: с этим у меня все благополучно.
Х м а р о в. Ладно, разберемся потом. Теперь — ноги.
В е р а П е т р о в н а. Кто это умирает от инфаркта?
Х м а р о в. Мой друг. Пусть умирает — мы сейчас говорим о ваших ногах.
В е р а П е т р о в н а. Можно подумать, что вы выбираете лошадь.
Х м а р о в. Не просто лошадь. А самых чистых кровей. Если я поставлю на вас, я должен быть уверен, что сорву большой приз. Сейчас мы поедем на киностудию.
В е р а П е т р о в н а. Я уже сказала: не испытываю ни малейшего желания сниматься в кино.
Х м а р о в. Чепуха! Можете напялить парик.
В е р а П е т р о в н а. Я не пойду с вами хотя бы потому, что вы страшный, бездушный, сухой человек.
Х м а р о в. С чего вы это взяли?
В е р а П е т р о в н а. Только сейчас вас просили приехать к умирающему, а вы пожелали ему поскорей умереть.
Х м а р о в. Никто не умирает. Я попросил моего помощника позвонить сюда и срочно, под любым грозным предлогом вызвать меня.
В е р а П е т р о в н а. Зачем?
Х м а р о в. Чтобы не торчать здесь с вами больше двадцати минут. Не делайте круглые глаза. Вы утром подстроили телефонный трюк мне. Я собирался отплатить вам тем же. Теперь мы квиты. Мы едем на студию. Но помните: если вы окажетесь бездарной, а у меня окажется рак и моя жизнь будет зависеть от вашего мужа, — я умру, но роли вам не видать.
В е р а П е т р о в н а. Я с вами никуда не пойду.
Х м а р о в. Пойдете.
В е р а П е т р о в н а. Позвольте, куда вы меня тащите?! Вы не художник, вы хулиган!
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Навожу макияж.
Х м а р о в. Актрисы гримируются, а не наводят макияж.
В е р а П е т р о в н а. В таком случае, я гримируюсь.
Х м а р о в. Для этого у вас есть гример.
В е р а П е т р о в н а. Он превратил меня в старуху.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Во-первых, я не отказываюсь от съемок, а во-вторых, перестаньте чертыхаться.
Х м а р о в. Если вы не отказываетесь от съемок, то какого черта… простите… по какой причуде вам пришла в голову мысль разгримироваться?
В е р а П е т р о в н а. Не желаю превращаться в старуху.
Х м а р о в. Но вы же читали сценарий!
В е р а П е т р о в н а. Конечно, читала. Три раза.
Х м а р о в. Разве вам не хотелось воспеть самоотречение во имя любви?
В е р а П е т р о в н а. Хотелось. Но я не говорила, что эту идею надо воспевать в облике старухи, полупомешанной на своих лабораторных опытах.
Х м а р о в. Вы считаете, что умная сорокапятилетняя женщина для этого недостаточно хороша?
В е р а П е т р о в н а. Возможно, и хороша, но еще лучше, если она будет лет на пятнадцать моложе.
Х м а р о в. А, черт! Вы либо сумасшедшая, либо дура. Простите.
В е р а П е т р о в н а. За что вы просите прощения — за сумасшедшую или за дуру?
Х м а р о в. За черта. Вы просили не чертыхаться.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не вскакивайте. Ресницы — это самый ответственный момент.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я ведь ответила, что трижды читала его.
Х м а р о в. Это документ. Его нельзя переделать только потому, что исполнительнице не нравится ее роль.
В е р а П е т р о в н а. И, пожалуйста, не говорите чепуху. Да еще таким убежденным тоном. Это Пушкина нельзя переделывать. Или Шекспира. А вы же не считаете, что этот ваш… как его… Гребешков — Пушкин или Шекспир?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Согласившись принять участие в вашей затее, я взяла на себя некоторую долю ответственности за нее. Разве я не вправе оказывать вам помощь?
Х м а р о в. Какую?
В е р а П е т р о в н а. Хотя бы высказать свое мнение.
Х м а р о в. Вы?! Я проел на этой студии зубы. Как вы посмели подумать, что меня интересует ваше мнение?! Кто режиссер фильма — вы или я?
В е р а П е т р о в н а. Вы.
Х м а р о в. Советую это запомнить.
В е р а П е т р о в н а. Гример не нужен. С лицом я управилась. Принимаюсь за прическу.
Х м а р о в. Бунт?
В е р а П е т р о в н а. И мне не нравится, что Кирилла Васильевича вы называете Кирюхой. Он вам в отцы годится.
Х м а р о в. Вы что, пришли наводить в кино свои порядки?
Мой отчим после каждой двойки порол меня, приговаривая: «Терпи, бедолага, я все едино сделаю из тебя антилихента». Институт и город довершили дело его рук. Как видите, я стал «антилихентом». Но с задубевшей кожей. Я служил в десантных войсках, был подручным кузнеца, работал бульдозеристом в Антарктиде. Вы проторчали жизнь в лабораторной колбе своего мужа. Чему вы можете меня научить?
Ну ладно, выкладывайте, что вы там думаете про сценарий. Ну же, я жду.
В е р а П е т р о в н а. Раз уж вы любезно согласились подождать, я позвоню в клинику.
Х м а р о в. Нет.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не капризничайте.
Х м а р о в. И долго вы собираетесь водить мужа за нос?
В е р а П е т р о в н а. Столько, сколько сочту нужным.
Х м а р о в. У нас порой случаются ночные съемки. Хотите, чтобы он верил, будто вы ночуете у подруги?
В е р а П е т р о в н а. Сейчас Иван Семенович плохо себя чувствует. Ему совсем не ко времени узнать, что его жена докатилась до знакомства с таким грубияном. Как вам прическа?
Х м а р о в. Нас ждут пятьдесят человек. Выкладывайте, чем вас не устраивает облик героини.
В е р а П е т р о в н а. Хотите превратить ассистентку профессора в страшилище? Пожалуйста. Но тогда не сюсюкайте по поводу ее мужественного отрешения от личной жизни.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Ах, вот как? У нее могла быть семья? Но я не обнаружила ни строчки, где бы мужчины предлагали ей руку и сердце.
Х м а р о в. Ее не интересуют мужчины.
В е р а П е т р о в н а. Может быть, вы ответите — почему?
Х м а р о в. Потому что ее интересует синтез белка.
В е р а П е т р о в н а. А может быть, потому, что она не интересует мужчин?
Х м а р о в. Может быть. Это вы хотите превратить ее в кокотку. Для меня она — синий чулок.
В е р а П е т р о в н а. Тогда ее самоотречение немногого стоит. Я не права?
Х м а р о в. Вы не можете быть правы.
В е р а П е т р о в н а. Почему?
Х м а р о в. Потому что вы порете чушь.
В е р а П е т р о в н а. Убедительно и логично. Я защищаю свою точку зрения — и в этом мое достояние. Вы нападаете на точку зрения другого — а это уже достояние общее.
Х м а р о в. Вам кажется, будто вы высказали глубокую мысль?
В е р а П е т р о в н а. Я в этом убеждена.
Х м а р о в. Если вы начинаете с мании величия, интересно, к чему вы придете?
В е р а П е т р о в н а. Извините, я просто повторила слова Монтескье.
Х м а р о в. Предположим, героиня помолодеет. Что это даст?
В е р а П е т р о в н а. За нею начнет ухаживать директор института.
Х м а р о в. Директору института семьдесят лет.
В е р а П е т р о в н а. Ну да, так сказано в сценарии. А на самом деле ему сорок пять. Холост, умен.
Х м а р о в. Весьма оригинально.
В е р а П е т р о в н а. Начальник ведущей лаборатории готов ради нее оставить жену и детей.
Х м а р о в. Как, еще один?
В е р а П е т р о в н а. Да.
Х м а р о в. Зачем вам понадобился второй ухажер?
В е р а П е т р о в н а. Для того, чтобы был выбор. У нее два ухажера, но она отказывает им, потому что боготворит своего шефа. Это и называется самоотречением во имя любви.
Х м а р о в. Между прочим, в фильме есть и научные проблемы. Не хотите ли изменить что-нибудь и там?
В е р а П е т р о в н а. Вы не очень-то глубоко изучили проблему синтеза белка.
Х м а р о в. Откуда вам это известно?
В е р а П е т р о в н а. Мой муж интересуется операциями по пересадке органов. Проблема отторжения связана с проблемой синтеза белка. Я перевожу ему статьи из иностранных журналов.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Да, подайте мне, пожалуйста, пояс.
Вы очень любезны. Благодарю.
Х м а р о в. Я действительно очень любезен. Продолжаю слушать вас, вместо того чтобы вышвырнуть за окно.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Московская модница. Из-за этого не стоило городить огород.
В е р а П е т р о в н а. Вы городили огород, чтобы поставить на нем пугало. Взгляните на свой замысел по-иному, и вы осознаете все преимущества преображения героини. Мой шеф должен быть человеком лет пятидесяти пяти, застенчивым, скромным, деликатным, словом, вашей полной противоположностью. Если профессор старше ассистентки на двадцать пять лет…
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Наконец-то я с вами согласна.
Х м а р о в. Что же прикажете делать?
В е р а П е т р о в н а. Сменить актера.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Ваш профессор неказист, лысоват, неудачлив и не очень талантлив. Ему требуются годы там, где его ассистентке нужен миг озарения. Он из тех, кто собирает факты. Она умеет их сопоставлять.
Х м а р о в. Вы хотите, чтобы молодая красивая женщина любила не просто бездарность, но к тому же и неказистую из себя? За что она могла бы его полюбить?
В е р а П е т р о в н а. Он щепетильно честен и добр.
Х м а р о в. Вы считаете, этих анемичных добродетелей достаточно для любви?
В е р а П е т р о в н а. Для меня было бы достаточно.
Х м а р о в. Какого дьявола в таком случае его надо любить тайно?
В е р а П е т р о в н а. Она знает, что профессор относится к ней как к ребенку. Он был другом ее погибших родителей и считает, что заменил ей отца.
Х м а р о в. Терпеть не могу мелодраму.
В е р а П е т р о в н а. Зато у зрителей она имеет неизменный успех.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не декларируйте глупость. Это неудачники говорят, что они плюют на успех. А вы знамениты.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Зачем?
Х м а р о в. Сядьте! Возьмите карандаш.
В е р а П е т р о в н а. Что?
Х м а р о в. Все, что угодно…
Достаточно, теперь встаньте и пройдитесь деловой походкой. Остановитесь. Встаньте за кресло. Это кафедра. Вы читаете лекцию. Произнесите что-нибудь умное.
В е р а П е т р о в н а. Умное с вашей точки зрения или с моей?
Х м а р о в. С точки зрения французских энциклопедистов.
В е р а П е т р о в н а. Жили-были дед да баба, ели кашу с молоком, рассердился дед на бабу — хлоп по пузу кулаком.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Такой актер у вас есть.
Х м а р о в. Кто?
В е р а П е т р о в н а. Чухонцев.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Это не имеет значения.
Х м а р о в. Еще месяц назад вы не знали актеров ни по фамилии, ни в лицо. Кирюха откопал его в провинции. Откуда вам известно, на что он способен?
В е р а П е т р о в н а. Я смотрела пробы.
Х м а р о в. Вы смотрели пробы? Так. Я своими руками выпустил из бутылки джинна.
В е р а П е т р о в н а. Не беснуйтесь. Я попросила Кирилла Васильевича и не вижу причины, по которой он должен был мне отказать.
Х м а р о в. Эта причина называется: всяк сверчок знай свой шесток. Я вышвырну его вон!
В е р а П е т р о в н а. Чухонцев застенчив, мягок, но за всем этим чувствуется сила. В отличие от вас, он может себе позволить не выставлять мужской характер напоказ.
Х м а р о в. Что значит — в отличие от меня?
В е р а П е т р о в н а. Восточная мудрость гласит: имеющий мускус в кармане не кричит об этом на всех перекрестках — запах мускуса говорит за него.
Х м а р о в. Я выпустил не джинна, а подколодную змею.
В е р а П е т р о в н а. Представьте Чухонцева в сцене с министром. Принципиальность застенчивого человека обезоруживает.
Х м а р о в. Чухонцеву не нравится сценарий.
В е р а П е т р о в н а. Вот видите! Значит, он не только талантлив, но и умен.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Он будет хуже задуманного?
Х м а р о в. Какая разница — хуже или лучше. Он будет другим.
В е р а П е т р о в н а. Разница очень большая. Ремесленник может выпустить в свет то, что считает несовершенным, художник — никогда.
Х м а р о в. Оставьте менторский тон. И вообще — помолчите. Мне надо сосредоточиться.
В е р а П е т р о в н а. Если можно, я сниму туфли. Я не умею долго стоять на высоких каблуках. Сегодня вы еще не вышвырнете меня за окно?
Х м а р о в. Вы мне омерзительны.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Жаль. Могли бы предложить мне присесть.
Х м а р о в. Не разводите церемоний. Вот вам диван.
В е р а П е т р о в н а. Зачем вы привезли меня к себе домой?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Все эти приемы, просмотры, премьеры, пустые кулуарные разговоры — зачем они вам? Ведь вы презираете светскую суету. Мне кажется, вы возите меня по Москве, чтобы скомпрометировать.
Х м а р о в. Вы проницательны.
В е р а П е т р о в н а. Какую цель вы преследуете?
Х м а р о в. Догадайтесь.
В е р а П е т р о в н а. Вы затеяли игру с моим мужем. Хотите доказать, что у вас на меня прав больше, чем у него.
Х м а р о в. А разве это не так?
В е р а П е т р о в н а. Нет. Даже признавшись Ивану Семеновичу в порочной связи с кино, его интересы я ставлю превыше всего.
Х м а р о в. Вы фетишистка?
В е р а П е т р о в н а. Я не безразлична к биографии вещей. Так зачем же вы настояли, чтобы я приехала к вам?
Х м а р о в. Разве вам не интересно посмотреть, как живет Сергей Хмаров?
В е р а П е т р о в н а. Я посмотрела. Если этим исчерпывается цель визита, разрешите мне встать и уйти.
Х м а р о в. Вы еще ничего не успели увидеть.
В е р а П е т р о в н а. Успела. В прихожей висят три портрета. С тех пор как я, по вашей милости, познакомилась с кино, я знаю, что это портреты актрис.
Х м а р о в. И заметьте, очень хороших актрис.
В е р а П е т р о в н а. Возможно. Но каждая из них в свое время была вашей женой. Неужели и впрямь существует традиция: жене режиссера принадлежит всегда главная роль?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Предположим, вы выбирали жен на свой вкус. Не объясните ли, почему все они выбрали именно вас?
Х м а р о в. Я умен, талантлив, обаятелен, сравнительно молод.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ну и прекрасно. Сбросьте доспехи, разоружитесь. Мы две лошадки, впряженные в одну тележку. И за то, что вы когда-то напоили меня чаем, я отплачу вам тем же.
В е р а П е т р о в н а. В этом я не уверена.
Х м а р о в. Но-но-но, я устал от ваших подковырок.
В е р а П е т р о в н а. Здесь холодно и пусто. Здесь не живут, а ждут.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. В этой квартире ждут лишь одного: расставания.
Х м а р о в. Не огорчайтесь за моих жен. Мы расставались, когда нам уже нечего было дать друг другу. Так как же насчет пальто?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Вивальди не согревает. Могу предложить ликер.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Можно и вишневый.
В е р а П е т р о в н а (подумав). Я бы предпочла Вивальди.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Пересядьте на диван.
Х м а р о в. Думаете, я собираюсь вас соблазнить?
В е р а П е т р о в н а. Пересядьте на диван.
Х м а р о в. Дура.
В е р а П е т р о в н а. Если я ошиблась и ненароком обидела вас — извините.
Х м а р о в. Ладно, не извиняйтесь. Я действительно прикидывал, как бы половчее вас обнять.
В е р а П е т р о в н а. Я не в вашем вкусе.
Х м а р о в. Разве я не взял вас на главную роль?
В е р а П е т р о в н а. Взяли. Но вашей героине по сценарию было за сорок, а вы еще хотели, чтобы ее загримировали на шестьдесят. Можете не ухаживать за мной. Я против традиций. И я не обидчива. Если у вас остается время для развлечений, поухаживайте лучше за своей женой.
Х м а р о в. Я развелся с нею три недели назад. И держу это в секрете. Боюсь ворошить муравейник московских невест, покуда в доме не воцарится новая жена.
В е р а П е т р о в н а. О господи! Вы в самом деле убеждены, будто все женщины мечтают заполучить вас в мужья?
Х м а р о в. Да.
В е р а П е т р о в н а. Но почему бы в таком случае и не разворошить муравейник? Почему бы не взглянуть на невест, если вы решили выбрать себе новую жену?
Х м а р о в. Я уже выбрал.
В е р а П е т р о в н а. Кого?
Х м а р о в. Вас.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не шутите.
Х м а р о в. Я не шучу.
В е р а П е т р о в н а. Мне говорили, что у вас есть излюбленный прием. Сперва вы напаиваете жертву вишневым ликером, а потом усыпляете ее бдительность при помощи Вивальди. Но я не знала, что вы к тому же сразу предлагаете ей руку.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да.
В е р а П е т р о в н а. Вы избалованы звездами. Я ординарна. Зачем вам такая жена?
Х м а р о в. Это вас не касается.
В е р а П е т р о в н а. Единственно, что я умею, — это хозяйничать, вести дом. Но именно это мое дарование вам ни к чему. Вы прирожденная бездомная собака. Вы шастаете по друзьям и ресторанам. В собственной конуре вы довольствуетесь плавленым сырком.
Х м а р о в. Мне плевать на ваши рассуждения. Ваше дело ответить — хотите ли вы стать моей женой?
В е р а П е т р о в н а. В таком случае, вы сами ответили за меня. Какой женщине хочется, чтобы муж у нее был грубиян?
Х м а р о в. Короче: да или нет?
В е р а П е т р о в н а. Только сейчас вы заявили, что я фетишистка и дура. Вы вдруг обнаружили во мне достоинства? Какие?
Х м а р о в. Вы ребячливы, наивны и мудры. Из этого сплава природа создает великих людей.
В е р а П е т р о в н а. Благодарю вас, но этот сплав не такая уже редкость.
Х м а р о в. Редкость. У меня из этих качеств есть только два. Наивностью меня судьба обошла.
В е р а П е т р о в н а
Мы с вами и впрямь две лошади в одной упряжке. Давайте добросовестно везти свою тележку. И будем помнить, что мы друзья. Ну вот, вы совершенно успокоились. Благодарю вас. Настоящий мужчина никогда не поддается желанию, возникшему в спешке и невпопад. А теперь встаньте и проводите меня. Мне надо выспаться, приготовить мужу завтрак и явиться на студию к девяти часам.
Х м а р о в. Похоже, из чувства самосохранения я ни разу не говорил того, что скажу сейчас.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Всего три слова.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Я вас люблю.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Подойдите ко мне.
В е р а П е т р о в н а. Зачем?
Х м а р о в. Разве вы не слышали?
В е р а П е т р о в н а. Зачем вам это понадобилось?
Х м а р о в. Что именно — признаться или полюбить?
В е р а П е т р о в н а. Признаться. Вы ничего не делаете просто так.
Х м а р о в. Я люблю ясность. Она упрощает отношения. Я не горец и не азиат. Я не могу вас ни украсть, ни купить. Поэтому вам всего-навсего надо сказать — да или нет.
В е р а П е т р о в н а. Признания не упрощают отношения, они усложняют их.
Х м а р о в. Вам что, сотни мужчин признавались в любви?
В е р а П е т р о в н а. Нет, вы второй. И только непринужденность вашей позы мешает мне оценить всю торжественность момента.
Х м а р о в. Я всегда сижу развалившись. Если вам это мешает, могу встать.
В е р а П е т р о в н а. Я привыкла, не утруждайте себя. Еще три минуты назад наши обязательства друг перед другом носили дружеский и деловой характер. Вы уничтожили эту простоту. Вы хотите вынудить меня к действию.
Х м а р о в. Никто ни к чему вас не вынуждает. Всего одно слово — да или нет.
В е р а П е т р о в н а. Что будет, если я скажу «нет»?
Х м а р о в. Я буду считать, что вы его не сказали. Я способен на длительную осаду.
В е р а П е т р о в н а. Значит, вы вынудите меня к обороне. Что будет, если я скажу «да»?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Значит, Иван Семенович должен лишиться не только жены, но и квартиры, в которой прожил тридцать лет. И когда таким образом я выкажу ему свою благодарность, вы тоже станете утверждать, что не вынудили меня к действию?
Х м а р о в. Да или нет?
В е р а П е т р о в н а. Вы дарили женщинам цветы?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Ни одной из жен?
Х м а р о в. Мои бывшие жены — актрисы. Сниметесь в фильме — и вас тоже будут заваливать цветами.
В е р а П е т р о в н а. Ни то ни другое. Мы будем считать, что этого разговора не было. Спокойной ночи. Я ухожу.
Х м а р о в. Чего же вы ждете?
В е р а П е т р о в н а. Чтобы, как человек воспитанный, вы попрощались со мной.
Х м а р о в. Нет, вы ждете, чтобы я вас удержал. И могу сказать — почему.
В е р а П е т р о в н а. Любопытно?
Х м а р о в. Потому что и вы любите меня.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Валяйте.
В е р а П е т р о в н а. Один вопрос: как вы догадались?
Х м а р о в. Любить безответно — удел сильных натур. Я самовозгораться не умею. Надо поджечь. Я пускаюсь в путь, только когда чувствую, что меня встретят на полдороге.
В е р а П е т р о в н а. Я замужем.
Х м а р о в. Тем хуже для вашего мужа.
В е р а П е т р о в н а. Он в клинике.
Х м а р о в. В таком случае, позвоните туда.
В е р а П е т р о в н а. Откуда вам известен телефон клиники?
Х м а р о в. Было время, когда я звонил вам, лишь убедившись, что эскулап на боевом посту.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Профессор горд и, значит, самолюбив. Он не потерпит неверной жены.
В е р а П е т р о в н а. Вы правы, Иван Семенович не потерпит неверной жены.
Х м а р о в. Так что же?
В е р а П е т р о в н а. У него будет верная жена.
Х м а р о в. Если вы даже и собираетесь придерживаться этой программы, кто, кроме вас, будет знать о вашей верности? Молва всесильна. Найдется болван, который из дружеских побуждений захочет уберечь вашего мужа от позора.
В е р а П е т р о в н а. У Ивана Семеновича нет глупых друзей.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Еще одну минуту. Сядьте сюда.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Я вас люблю.
В е р а П е т р о в н а. Прошу вас, не надо. Отпустите меня. Почему трубка лежит на письменном столе?
Х м а р о в. Чтобы сюда не позвонили.
В е р а П е т р о в н а
Нетрудно догадаться, зачем вы это сделали.
Х м а р о в. Не люблю двусмысленности, только и всего.
В е р а П е т р о в н а. Нет, вы хотели испытать его гордость, заставить страдать. В расчете на то, что он не сможет примириться.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Мы помирились?
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Как в нокдауне.
В е р а П е т р о в н а. Встреча прошла прекрасно. Мы выступали прямо в цехе. Почему вы разбросали по всей комнате книги?
Х м а р о в. Так надо.
В е р а П е т р о в н а. И как ваша пижама оказалась на письменном столе?
Х м а р о в. Убирайтесь в свой номер!
В е р а П е т р о в н а. Хорошо. Позвольте мне только позаботиться о цветах. У меня уже нет места. Придется и этим погостить у вас.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Все живое надо любить.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Это ласточки, здесь нет летучих мышей.
В е р а П е т р о в н а. Простите. Можно мне пройти?
Х м а р о в. Идите.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Что вы имеете в виду?
В е р а П е т р о в н а. Наше безделье.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. На небе ни облачка. Но аппаратура в чехлах. Люди пять дней валяются на пляже. Две сцены, из-за которых мы приехали на Валдай, в режиссерском сценарии расписаны по кадрам. Вы могли бы поручить их снять Кириллу Васильевичу. Пусть он не великий режиссер, но он знает, как надо снимать.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Да.
Х м а р о в. А эти таблетки?.. Вот! Желтые, красные, синие! По двадцать штук в день?..
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Что это?
В е р а П е т р о в н а. Желтые, красные, синие. Все те — по двадцать штук в день, — которые вы выбрасываете за окно. Он уже пять дней собирает их по утрам.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Надеюсь, вы не лунатик?
Х м а р о в. Нет.
В е р а П е т р о в н а. Но Кирилл Васильевич говорит, что каждую ночь вы осторожно, чтобы никто не заметил, перебираетесь с лоджии на крышу, спускаетесь по пожарной лестнице и до рассвета бродите по берегу. И вот я спрашиваю: что происходит с вами?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. А что делает режиссер?
Х м а р о в. Прикидывается больным, валяет ваньку и не спит по ночам. Вам удалось вытащить из меня признание. Надеюсь, вы довольны теперь?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, не беситесь.
Х м а р о в. Убирайтесь! Вы слишком умны для меня.
Считаете, я пошутил?
В е р а П е т р о в н а. Я не считаю, что вы пошутили.
Х м а р о в. Ах, не считаете?
В е р а П е т р о в н а. Нет.
Х м а р о в. Значит, спокойно соглашаетесь, что Хмаров бездарен и пуст?
В е р а П е т р о в н а. Вы уже доказали, что не бездарны, и мы еще не выяснили, что пусты.
Х м а р о в
Сделайте одолжение, возьмите трубку.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Нравился. Но теперь я прозрел. Элегантное занудство. Мальчишеская претензия быть на уровне моды. Героиня запустила опыт по синтезу белка и укатила на Валдай, чтобы лавры открытия достались шефу. Открытие совершилось. Профессор ликует. Прекрасно. Что мы должны снять здесь? Профессор приезжает в дом отдыха. Сообщает ассистентке об успехе. Перелистывая журнал, наталкивается на статью. Знаменитый академик обвиняет профессора в недобросовестности. Он-де наживает научный капитал, эксплуатируя талант сотрудников. Сердечный приступ. Она до утра отхаживает его и пишет академику укоризненное письмо. Вам нравится этот эпизод?
В е р а П е т р о в н а. Если вы настаиваете, признаюсь: мне он кажется неудачным.
Х м а р о в. Вот. Новоявленный гений Чухонцев заявил, что в этой сцене ему нечего играть. И он прав, черт его подери! Да, она талантлива, ее башка набита завиральными идеями, но мне мало влюбленной сиделки. Здесь нужен поступок. Взрыв!
В е р а П е т р о в н а. Может быть, весь фокус в другом решении эпизода?
Х м а р о в. Может быть.
В е р а П е т р о в н а. Так в чем дело?
Х м а р о в. Я жду Гребешкова.
В е р а П е т р о в н а. Ах, вот как! Вы ждете Гребешкова… Значит, печальная сказка о банкротстве была придумана для меня? Ваше отчаяние, как и ваша болезнь, оказалось фальшивым.
Х м а р о в. Отчаяние настоящее. Но я не самоубийца. Я привык бороться до конца.
В е р а П е т р о в н а. Где же ваш сценарист?
Х м а р о в. Заболел.
В е р а П е т р о в н а. Чем?
Х м а р о в. Манией величия. Возомнил себя драматургом, уехал писать пьесу и не сообщил куда.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Предположим, утром. А что?
В е р а П е т р о в н а. Если утром — плохо. Если в конце дня — можно было бы кое-что изобрести.
Х м а р о в. Например?
В е р а П е т р о в н а. Например, он тщетно пытается соединиться с ней по телефону. Он едет на вокзал, но поезд ушел. И знаете, что он делает тогда?
Х м а р о в. То, что я сделаю сейчас, — заваливается спать.
В е р а П е т р о в н а. Он едет на Валдай на машине. Он проводит ночь за рулем, и когда…
Х м а р о в. Кто вы такая, чтобы проникать в тайны моего ремесла?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Чухонцев.
Х м а р о в. Прекрасно.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Удачная? Черта лысого! Великолепная! Элементарный ход, но сюжет обострился, рванулся вперед.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Если посмеют — скажите. Я беспощаден. Обидчика я разрублю на куски.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Нет, ничего, пустяки. Я просто подумала, как хорошо, что здесь есть ласточки и нет летучих мышей, которых тоже надо было бы любить.
В е р а П е т р о в н а. Можно к вам?
Х м а р о в. У-у.
В е р а П е т р о в н а. Бедненький. Я думала, вы успели перекусить в прошлый перерыв.
Х м а р о в. Черта с два! Художники заморочили мне голову эскизами. Не сбеги я сюда, куковал бы до ужина. Спрячьтесь под зонт. Еще один дубль — и шабаш.
В е р а П е т р о в н а. Я пришла к вам для того…
Х м а р о в (
В е р а П е т р о в н а. Мы работаем уже десять часов.
Х м а р о в. Да, день удался.
В е р а П е т р о в н а. Не знаю, я жила только возле мертвых церквей.
Х м а р о в. Колокола — это завораживает. Это — вечно. Как вода и огонь. Представьте: вы путник в степи. И вдруг оттуда, из-за холмов, послышался голос — низкий, вязкий, тяжелый. Первый удар. Второй. И вот зазвонили они, словно перекликаясь друг с другом, словно подталкивая друг друга все выше и выше. Они манят вас. И вы невольно ускоряете шаг, чтобы приблизиться к ним. Вы входите в город под звон колоколов. Пронизанный звуками воздух сгущается, и каждый ваш шаг теперь — это преодоление, это восхождение к вершине. Потому что вы вошли не в город, а под своды храма, имя которому — Искусство. Искусство, которому каждый вошедший приносит в жертву всю свою жизнь… По-моему, и эта тирада стоит того, чтобы ее записать. Кто тот тип в соломенной шляпе?
В е р а П е т р о в н а. Это все тот же страдалец-корреспондент. Ждет обещанного интервью.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Что это?
Х м а р о в. Интервью. Можете взглянуть.
В е р а П е т р о в н а. Разве вы давали ему интервью?
Х м а р о в. Нет, я написал его сам.
В е р а П е т р о в н а. Ах, так?
Х м а р о в. Вас это удивляет?
В е р а П е т р о в н а. По правде говоря, я не знала, что принято брать интервью у самого себя.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Если вы не считаете их преувеличением — оставьте.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, выслушайте меня.
Х м а р о в. Шш-ш-ш! Слышите?
В е р а П е т р о в н а. Что?
Х м а р о в. Музыку.
В е р а П е т р о в н а. Нет.
Х м а р о в. Прислушайтесь, Бах.
В е р а П е т р о в н а. Никакой музыки нет. Просто вы не желаете выслушать меня.
Х м а р о в. Да, я не желаю выслушать вас. Я погружен в работу, — заметьте, я не величаю этот процесс творчеством, я говорю: в работу, а этим бездельникам кажется, будто я отгородился от них крепостной стеной. И тогда они катапультируют через стену вас. Пользуются вашей бесхарактерностью. Стыдитесь. Вчера вечером мы поссорились, а вы вряд ли уже даже сможете вспомнить, из-за чего.
В е р а П е т р о в н а. Из-за Кирилла Васильевича.
Х м а р о в. Верно. Он просился домой на два дня. Я не стал вас слушать — и в результате сегодня полноценный съемочный день.
В е р а П е т р о в н а. Вы безнравственны.
Х м а р о в. Я? Почему?
В е р а П е т р о в н а. Кирилл Васильевич просился не в Москву, а в деревню под Владимиром. У него при смерти мать. Вам не страшно? Так теряют друзей!
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Вы чересчур откровенны со мной.
Х м а р о в. А с кем же мне откровенничать! Терпите, если я вас люблю. Кирюха знает, что такое кино. Каторжный труд. Все лишнее прочь.
В е р а П е т р о в н а. Нет.
Х м а р о в. А как вы себя чувствуете вообще?
В е р а П е т р о в н а. Очень хорошо.
Х м а р о в. Тогда сообщите об этом своему мужу.
В е р а П е т р о в н а. А почему я должна ему об этом сообщать?
Х м а р о в. Он затеял со мной дурацкий разговор: «Веру Петровну надо беречь. Вера Петровна переутомляется, и это может окончиться печально». И вообще — какого черта он приехал сюда?
В е р а П е т р о в н а. У него свободных три дня, хочет отдохнуть, посмотреть, как идут дела.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я знаю об этом эпизоде из жизни одного хирурга. Это не секрет. Очевидно, Иван Семенович рассказал о нем Чухонцеву за преферансом.
Х м а р о в. Оказывается, вы перерабатываете в искусство свою жизнь. Наш киногерой, по вашей милости, превратился в друга погибших родителей своей ассистентки. Может быть, это тоже не плод художественного вымысла, а всего лишь история любви джека-потрошителя к своей жене?
В е р а П е т р о в н а. Конечно. Неужели можно было до сих пор этого не понять?
Х м а р о в. Прекрасно! Выходит, я снимаю жизнеописание вашего мужа и еще смею жаловаться, что он болтается здесь. Скажите ему — пусть убирается. Он стал любимцем группы. Угощает всех коньяком.
В е р а П е т р о в н а. Не обращайте внимания.
Х м а р о в. Вы простудились.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. То самое?
В е р а П е т р о в н а. Возможно. Но вы не тревожьтесь. Я буду держать себя в руках, и ничего не произойдет. Благопристойность ни разу не позволила мне потерять сознание при людях.
Х м а р о в. А бывает, вы теряете сознание?
В е р а П е т р о в н а. Очень редко. Последние годы — нет.
Х м а р о в. И что вы испытываете тогда?
В е р а П е т р о в н а. Ничего. У меня вдруг кружится голова. А потом я прихожу в себя.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я пришла к вам с просьбой отменить седьмой дубль.
Вы слышите меня?
Х м а р о в. Нет.
В е р а П е т р о в н а. Люди изнемогают от жары. Оператор с Кириллом Васильевичем считают, что уже достаточно материала для монтажа.
Х м а р о в. Я ведь сказал, что не слышу вас.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Постарайтесь еще. В спорте дают три попытки. Я щедрее. Уже дал шесть. Вы обязаны взять высоту.
В е р а П е т р о в н а. Легко сказать. Как?
Х м а р о в. Не знаю. Режиссерские возможности я исчерпал. Ищите сами. Сосредоточьтесь. Покопайтесь в памяти. Вы это умеете. Где этот чертов Кирюха?
В е р а П е т р о в н а. Нет.
Х м а р о в. Жаль. Теперь бы это пригодилось. Как пригодился случай в тайге.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Эй, там! Уберите музыку!
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Вы не удивлены?
Я мечтала стать балериной. И не только мечтала. Я ею была.
Могу даже похвастаться: я была хорошей балериной. Вы все еще не удивлены?
Х м а р о в. Нет. Это знает вся группа. Эскулап за преферансом проболтался и об этом.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да. Если хотите, признание за признание: я знал об этом давно.
В е р а П е т р о в н а. Откуда?
Х м а р о в. Походка, пластика — это как шило в мешке, это на всю жизнь.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Мне наплевать на вчерашний день. Я не историк, я футуролог. В моих руках ваше будущее. Это важней.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. За что?
В е р а П е т р о в н а. Хотя бы за то, что вы были снисходительны к моей лжи.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я говорила, мне не под силу драматическая роль.
Х м а р о в. Ерунда. Здесь не сцена — кино.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да нет же! Еще одно усилие.
В е р а П е т р о в н а. Это бессмысленно. Нет.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Вы слишком азартны.
Х м а р о в. Просто я люблю свою работу и люблю делать ее хорошо. Последний дубль.
В е р а П е т р о в н а. Я не могу.
Х м а р о в. Положитесь на меня. И на волшебство киномонтажа. Смотрите на меня. В глаза!
В е р а П е т р о в н а. Это нелепо.
Х м а р о в. Вы — мать. Сейчас здесь погибает ваш ребенок. Ну!
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ну да, дурочка. Разве позволил бы я себе в середине работы осиротить группу? Изобретательность — это тоже талант.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Какого черта вы сбежали со студии?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. В доме эскулапа — нет.
В е р а П е т р о в н а. Может быть, пройдете в гостиную?
Х м а р о в. Я не собираюсь рассиживаться. Мы едем кутить.
В е р а П е т р о в н а. По крайней мере, снимите пальто.
Х м а р о в. Нет.
В е р а П е т р о в н а. Как вам будет угодно. Пожалуйста, присядьте. Я должна проводить подругу.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Подруга приготовила еду. Можете поздравить меня здесь.
Х м а р о в. Я же сказал, что не буду пить чай.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Решили, как всегда, настоять на своем?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Это процесс обоюдный.
Х м а р о в. Да? Интересно, черт побери, что в вас воспитал я?
В е р а П е т р о в н а. Хотя бы терпимость к вашей привычке чертыхаться и есть руками, когда рядом лежат вилка и нож.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Ну-ну, о гордости надо было заботиться прежде, чем вы съели половину.
Х м а р о в. Он агрессор! Захватил женщину, которую я люблю.
В е р а П е т р о в н а. Откройте рот.
Х м а р о в. Не открою.
В е р а П е т р о в н а. Пошире…
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ого! Тут у вас что, аптечный ларек?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да? А чья же? Эскулап в отлучке, на подруге, которая мне открыла, можно пахать.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Я понял: сегодня вы еще не мерили. А когда?
В е р а П е т р о в н а. Не вынуждайте меня опускаться до лжи.
Х м а р о в. Когда?
В е р а П е т р о в н а. Вчера.
Х м а р о в. Тридцать восемь и две.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. А я их прервал?
В е р а П е т р о в н а. Нет, но Ивану Семеновичу совершенно не обязательно об этом узнать.
Х м а р о в. Почему?
В е р а П е т р о в н а. Прошу вас, не надо. Мне неловко вести этот разговор.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
Что, больше? Месяц? Полтора?
Тогда какого дьявола эскулап бросил вас здесь одну?
В е р а П е т р о в н а. У Ивана Семеновича международная конференция в Ташкенте.
Х м а р о в. А может, это вы выдворили эскулапа? Сказали: «Поезжай, Хмаров обещал прервать съемки?»
В е р а П е т р о в н а. Может быть.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Обо мне заботились.
Х м а р о в. Да? Кто же?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ага. Кирилл Васильевич. Теперь понятно, куда он пропадал по вечерам.
В е р а П е т р о в н а. И чтобы окончательно вас успокоить: по утрам на студию он отвозил меня на такси.
Х м а р о в. А живет он у черта на рогах. Вы к тому же еще и разорили бедного старика.
В е р а П е т р о в н а. Все эти дни Кирилл Васильевич ночевал здесь — в гостиной, на диване.
Х м а р о в. Ай да Кирюха! На кой ляд я выбивал ему квартиру, если он устроился на жительство в этом дворце… Выходит, я своими руками вгонял вас в гроб.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Кому? Вам — может быть. Вы себе помрете — и дело с концом. А я майся совестью всю оставшуюся жизнь.
В е р а П е т р о в н а. Кому вы звоните?
Х м а р о в. Кому надо. Через час здесь будет вся Академия медицинских наук.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ха! Я волнуюсь? Кто вам это сказал?
В е р а П е т р о в н а. Ваши глаза…
Х м а р о в. Вы идиотка!..
В е р а П е т р о в н а. …и грубость, за которой вы хотите это волнение скрыть.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. А есть опасность?
В е р а П е т р о в н а. Нет. Впрочем, теперь, когда все позади, можно сказать: небольшая, но есть.
Не надо собирать консилиум.
Х м а р о в. Надо. Я хочу знать правду.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Почему?
В е р а П е т р о в н а. Эта мизансцена что-то напоминает. Маргариту Готье.
Х м а р о в. Плевать.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Ну, знаете ли! Моя самоуверенность — бравада. И вам это известно. Разве у меня не бывает приступов сознания собственной бездарности?
В е р а П е т р о в н а. Шш-ш-ш. Бывает. Но они — приступы. Приступы приходят и уходят, а уверенность остается.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Талант — это народное достояние. Никто не имеет права швырять его в мусоропровод.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Нет. Вы сказали: молитесь на меня, я удовлетворил тщеславие и честолюбие, достойное королевы, я привел вас в мир знаменитых художников, музыкантов, писателей и артистов. Во все времена они были элитой. Попасть в их среду почитали за честь… Вы были щедры. Обещали одарить меня славой. Но я размышляла: а вдруг это будет слава мыльного пузырика, волею ветра вознесенного выше других? И я страшилась грядущей кары — унижения человека, чьи претензии в искусстве обогнали его скромные возможности творца. Человека, который с апломбом судачит о премьерах и книжных новинках. Ревниво следит за тем, кто и как поздоровался с ним. Огорчается, если ему не прислали билет на премьеру или прием. Я ужаснулась: бог с ней, с этой жизнью, предпочитаю проводить вечера наедине с графом Толстым.
И еще одно. О колокольчиках.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Что случилось?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. А все же?
Х м а р о в. Спите. И помните: я запрещаю вам две недели появляться на студии.
В е р а П е т р о в н а. В таком случае, я узнаю у Кирилла Васильевича.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Что вы собираетесь делать?
Х м а р о в. Не знаю. Откуда мне знать? Пойду и задушу оператора — это единственная мысль, которая у меня есть.
В е р а П е т р о в н а. Где Чухонцев?
Х м а р о в. На студии, где же еще ему быть.
В е р а П е т р о в н а. И вся группа?
Х м а р о в. Конечно. Я ведь поехал за вами. Мы собрались в ресторан.
В е р а П е т р о в н а. Значит, все складывается удачно.
Х м а р о в. Все летит к чертовой матери! И не делайте вид, будто вы не понимаете, что произошло.
В е р а П е т р о в н а. Пожалуйста, возьмите себя в руки.
Х м а р о в. Вы рехнулись! Как я могу вас снимать?
В е р а П е т р о в н а. Так же, как и вчера.
Х м а р о в. Вчера я не знал о вашем разговоре с Кирюхой… Что вы делаете?
В е р а П е т р о в н а. Собираю волосы, хочу встать.
Х м а р о в. Не смейте, я запрещаю.
В е р а П е т р о в н а. Вы запрещаете?
Х м а р о в. Чего же?
В е р а П е т р о в н а. Если не приказа, то просьбы.
Х м а р о в. Какой?
В е р а П е т р о в н а. Встать и выполнить свой долг.
Х м а р о в. Я не убийца.
В е р а П е т р о в н а. Нет, но вы художник. Пожалуйста, встряхнитесь. Что стоят все ваши декларации, если сейчас вы поведете себя как размазня?
Х м а р о в. Вам легко говорить.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Не надо шаманить. Нет.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. А если совсем честно?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да.
В е р а П е т р о в н а. Не теряйте времени. Я спущусь через десять минут.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Знаем мы эти дамские секреты. Милый пустячок, талисман. Я угадал?
В е р а П е т р о в н а. Вы угадали. Почему мы ушли из зала?
Х м а р о в. Садитесь. И не волнуйтесь. Будем ждать.
В е р а П е т р о в н а. Чего?
Х м а р о в. Новостей. Презираю почести, но Федоровский непременно хочет поздравить первым. Надо уважить. Он друг и председатель жюри. Я просил соединить по этому телефону.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. А как же иначе, он — мэтр.
В е р а П е т р о в н а. Восторгаются Жаном Сормье.
Х м а р о в. Пусть их. Сормье — дебютант. Есть традиции. Дебютанты не получают гран-при. Что там сегодня?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Да уж не меньше супергориллы из своего боевика. Когда она отгрызает голову героине, невольно хватаешься за свою. Он завораживает ужасами. Зритель — кролик перед экраном удава-Кервуда.
В е р а П е т р о в н а. О вас. «Сергей Хмаров — мастер психологического нюанса». «Зрители покорены». Хвалят Чухонцева.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Тут и обо мне.
Х м а р о в. Читайте.
В е р а П е т р о в н а. Заметка называется «Первая роль»… Впрочем, о роли ни слова. Возраст, рост, цвет волос и прочая чепуха. Даже выяснили, что Хмаров привез на фестиваль жену московского хирурга.
Х м а р о в. Черт с ними. Выпьем. За то, что вы царица бала. Слава Хмарову, открывшему вас. Если хотите, здесь только два фильма претендуют на гран-при. Косталлини и мой.
В е р а П е т р о в н а. Вы говорили, что не принимаете Косталлини.
Х м а р о в. Я не принимаю его мировоззрение.
В е р а П е т р о в н а. А это не одно и то же?
Х м а р о в. Нет. Сегодня в мире не найти мастера, равного ему. Но идет борьба за человека. Я считаю: художник должен уметь увидеть и показать лучшее, что в нем есть. Это прибавляет уверенность и возбуждает у человека желание быть человеком. Косталлини внушает ему: ты похотлив, ничтожен, труслив. В его фильмах ни глотка свежего воздуха. Никаких надежд. У него мировоззрение пораженца, у меня — борца. Другой разницы между нами нет.
В е р а П е т р о в н а. Это рассуждения профессионала. Зритель уходит с его фильма потрясенный.
Х м а р о в. Потрясенный и подавленный. Еще бы! Его актеры годятся на шекспировские роли. Его сценаристы пишут не на косноязычном языке междометий. Они умеют формулировать мысль. Тем хуже и страшнее. Он впитывает отчаяние общества, концентрирует, возвращает на экран мощным лучом кинопроектора и порождает новую волну отчаяния. Замкнутый круг.
В е р а П е т р о в н а. Вот и попались. Вы волнуетесь, как и все.
Х м а р о в. Я тоже не истукан.
В е р а П е т р о в н а. А как же насчет презрения к почестям?
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Сказал.
В е р а П е т р о в н а. Тогда что это значит?
Х м а р о в. Только то, что на этой ярмарке тщеславия я оказался не лучше других. Я профессионал. Я жив, пока во мне не умерло любопытство. Я смотрел этот фильм. Дважды. По утрам. Пока почтенные гости фестиваля отсыпались после приемов. Там есть просчеты. Он молод, хочет сказать сразу и все. Захлебывается от гнева. Речь не всегда внятна. Но меня захватил его гнев.
В е р а П е т р о в н а. Сумасшествие проходит, а искусство остается. Долг художника воспитывать нравственность. Только нравственность может спасти мир.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Что ж, подите и скажите им об этом.
Х м а р о в. Да?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. И он отвечает: «На!» Взмахом ножа распарывает брезент, и они остаются обнаженные, в тайге, под проливным осенним дождем. А?!
В е р а П е т р о в н а. Это будет замечательная сцена. И, конечно, у вашей героини будет красивая грудь.
Х м а р о в. Какого черта вы улыбаетесь? Почему вам повсюду мерещится пошлость?
В е р а П е т р о в н а. Я просто радуюсь: вы без передышки готовы к новым боям.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Осколок разбитого вдребезги. На счастье.
Х м а р о в. Черт подери, неужели от той самой линзы?
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Зачем вам понадобился мой микроскоп?
В е р а П е т р о в н а. Не знаю… Я не знаю. Просто хотела заглянуть… Я… я куплю вам новый.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Это — реликвия. В этот микроскоп однажды заглянул сам Пастер!
В е р а П е т р о в н а. Я подарю что-нибудь другое. Сувенир.
Х м а р о в. Зачем мне ваш сувенир?
В е р а П е т р о в н а. Тогда я подарю вам совсем хороший подарок… синтез белка.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. И правильно сделали. Мы сняли эпизод за час.
Х м а р о в. Между прочим, его разыскал эскулап. У ветхой старушенции. Хотел купить, я сказал: нет, обойдемся без меценатов.
В е р а П е т р о в н а. Не очень-то любезно с вашей стороны. Человек хочет помочь, вы обзываете его меценатом. У вас никогда не бывает денег, поэтому, естественно, вы не меценат.
Х м а р о в. Не меценат, однако купил. За свои кровные. Да-с. Потому что ни одна студия в мире не пойдет на то, чтобы кокнуть музейную вещь. Старушенция уверяла, что в тот микроскоп и впрямь заглядывал Пастер.
В е р а П е т р о в н а. Ну уж?
Х м а р о в. Да уж. Так что поскреб по сусекам, нашел.
В е р а П е т р о в н а. И много?
Х м а р о в. Чепуха! Загнал пять новых колес от «Жигулей»!
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Не огорчайтесь, эпизод стоит того.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Вот и литавры.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Это Иван Семенович. Да-да, я слышу тебя прекрасно.
Х м а р о в. Какого черта! Скажите, чтобы не занимал телефон.
В е р а П е т р о в н а. Шш-ш. Это я не тебе. Да, он здесь, рядом.
Х м а р о в. Дайте трубку, скажу ему несколько слов.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Я рядовой член делегации, я улетаю со всеми.
Х м а р о в. Ваш долг оставаться со мной до конца.
В е р а П е т р о в н а. Увы, моя миссия оканчивается. Я подаю в отставку.
Х м а р о в. Я ее не принимаю. У нас не подают в отставку. У нас ждут, пока выгонят. Вас еще не выгоняют, ждите.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Я?! К этому лысому чурбану?!
В е р а П е т р о в н а. Вы. К этому лысому чурбану.
Х м а р о в. Да я скорей удавлюсь, чем допущу мысль, что женщина может любить не меня, а его.
В е р а П е т р о в н а. Не так громко, пожалуйста.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. У меня обыкновенный ум здравомыслящей женщины.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Плевать.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Ваша молитва услышана. Они проголосовали единогласно. Победитель — Жан Сормье.
Х м а р о в. Ха! Вот это номер!
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Да.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Мне показалось.
Х м а р о в. Что?
В е р а П е т р о в н а. Колокола.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Гармонии Бетховена были вызовом безупречному вкусу. К счастью человечества, он полагался на свой.
Х м а р о в. Чертов эскулап. Он опять меня победил. Он сжился с мыслью, что может вас потерять. Еще при вас заставлял себя работать как вол, по неделям не выходил из клиники. Он знал, в чем его спасение. Кто знает, где меня поджидает мое.
В е р а П е т р о в н а. В правом ящике вашего письменного стола.
Х м а р о в. Космическое одиночество. Танец в пустоте. Вам это кажется забавным?
В е р а П е т р о в н а. Мне это кажется печальным.
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в. Незнакомая боль. Мне кажется, она будет расти и расти.
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а. Можно поступить разумнее: засесть за режиссерский сценарий.
Х м а р о в. Незнакомая боль. (
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в
В е р а П е т р о в н а
Х м а р о в