Ко времени прибытия комиссии ключ-судно – огромная высокая масса Дредноута, вращающаяся на орбите, – развернулось в космосе. И теперь, когда появились сангхейли, Мкен через обзорное окно видел скелет новой конструкции. Призванная стать своеобразным панцирем вокруг прежнего Дредноута, мобильная столица, получившая название Высшее Милосердие, сооружалась на глазах роботами и рабочими Ковенанта. Все они трудились на скалистой основе, давным-давно оторванной от родной планеты Джанджур-Кум. Силовое поле поддерживало атмосферу, необходимую для рабочих, и удерживало на расстоянии вакуум и космический мусор. Столица уже была обитаемой. Но пройдет не так много времени, и ее население многократно возрастет.

Со временем Высшее Милосердие и само станет межзвездным кораблем, а также новым самоходным центром власти сан’шайуум. Пока Высшее Милосердие было только живым наброском того, во что оно превратится в будущем, – улавливающая свет звезд полусфера с постепенно растущим на ней городом. Довольно скоро бывший Дредноут завершит свою миссию в качестве оружия и выполнит условия Писания Союза; его установят на вечную стоянку на миропомазанный алтарь Высшего Милосердия. Прежде он был самым смертоносным оружием в известной Галактике, теперь стал символом разоружения – по крайней мере, считается таковым среди членов Ковенанта.

Но зубы Ковенанта все еще остры.

Мкен обвел взглядом членов прибывшей комиссии. Она состояла из двух сангхейли, коммандеров Вийо ‘Гриота и Лоро ‘Онкийо. За ними стояли почетные гвардейцы – сан’шайуум величали этих сангхейли «элитами». Отчасти это делалось, чтобы удовлетворить их аппетит к почетным званиям, но еще и для того, чтобы отдать должное безусловному боевому опыту сангхейли. В свою очередь, элиты обычно чтили сан’шайуум как пророков, хотя не все сан’шайуум носили такие титулы.

Почетные гвардейцы стояли сзади, смиренно склонив голову; члены комиссии тоже стояли – только потому, что им не предложили сесть, поскольку это подразумевало бы равенство с сан’шайуум. Они иногда проводили на ногах несколько часов, как простые просители. Мкен с трудом отличал одного от другого: у обоих были похожие на жвалы челюсти из четырех частей, которые щелкали, как пасти членистоногих, несколько рядов острых зубов, серая саурианская кожа и змеиные глаза.

На их массивных руках и бедрах вздувались бойцовские мускулы, вдобавок на этих двоих сверкали доспехи и шлемы, отчего гости казались еще больше, но, насколько понимал Мкен, они среди представителей своего вида являли некое подобие дипломатического корпуса. Он отметил, что Вийо, справа от него, был немного выше коллеги, а на его шлеме с тремя гребнями, словно символизирующими три сангхейлийские челюсти, красовались три голубые панели с серебряными вставками.

Вийо выпустил когти, пошевелил четырехпалыми руками, словно в поисках оружия, которого при нем не оказалось, и огляделся с беспокойством. Мкен сомневался, что у сангхейли до подписания Писания Союза вообще имелся настоящий дипломатический корпус, и эти двое, исполняя предписанные им роли, чувствовали себя не в своей тарелке.

– Член комиссии Вийо, что скажете о передислокации? – спросил Мкен, завершив формальности. – Ваши подразделения уже в пути?

Мкен надеялся, что его кресельный переводчик последней модели справится с задачей. Со временем они стали лучше понимать язык сангхейли, главным образом благодаря интенсивному допросу пленных, сотрудничество которых обеспечивалось самыми изощренными пытками, что, возможно, было не лучшим способом освоения нового языка.

– Подразделения уже в пути, ваше высокопреосвященство, – ответил Вийо. – Солдат самых разных специализаций на кораблях в два раза больше, чем первоначально планировалось. Они вскоре будут дислоцированы на местах еще до начала экспедиций сан’шайуум – все находки Предтеч, начиная с этого времени, будут охраняться со всей строгостью.

– Как и должно быть, – сказал Мкен.

– Но выслушайте меня, – вставил Квурлом. – Вы как по писаному говорите об артефактах Предтеч. Эти ваши подразделения – они и в самом деле преданы идее защиты артефактов? Мы должны знать: они в полной мере решили посвятить себя великому странствию?

– В этом нет сомнений, министр! – сказал Лоро ‘Онкийо с интонациями, которые вполне могли сойти за энтузиазм неофита.

– Великое странствие – это не только вопрос боевой готовности, – напыщенно проговорил Квурлом, – хотя и готовность важна. Но, откровенно говоря, те, кто ищет свет семи колец, должны быть чисты в душе, абсолютно, до последнего дыхания, убеждены в справедливости пророков и готовы умереть за дело без колебаний.

– Так и есть, министр. Мы все готовы умереть за великое странствие. Всегда были сангхейли, почитавшие Предтеч, а теперь мы наконец знаем, как ясно услышать истинное слово Предтеч и подчиниться ему. Мы очищены светом колец!

Мкен задал себе вопрос, как делал это каждый день: очищен ли он сам, убежден ли до конца? Он стал пророком внутреннего убеждения благодаря истинной чистоте, которую когда-то проповедовал, – в ушах зазвучало эхо его прошлых проповедей. Но по мере того как он изучал информацию, которую можно было извлечь из машин и записей Предтеч, он все чаще спрашивал себя: а состоит ли истинная цель Ореолов в том, чтобы обеспечить массовое переселение на более высокий план, осуществить великое странствие в рай, как предсказывали пророки? Да, кольца, казалось, были связаны с процессом очищения, но что именно они очищали и каким образом?

Но он пресекал собственные еретические мысли. «Богохульство. Пророк внутреннего убеждения… вот уж в самом деле ирония. Найди свое собственное внутреннее убеждение!»

ГуДжо’н тем временем дал понять, что сведениями о перемещении войск он удовлетворен. Впрочем, его красноречивый жест сангхейли вряд ли могли истолковать.

– Очень хорошо… – добавил он. – Но что вы скажете об этой истории о подстрекательстве, которая доходит до нас? Я говорю о некоем Уссе ‘Кселлусе. Он и его последователи цитируются в отчетах ваших собственных шпионов.

– Усса ‘Кселлус? Это ползучий меховой червяк – не стоит его называть настоящим сангхейли! – воскликнул Вийо ‘Гриот.

– Но он в высшей степени эффективный военный стратег, – заметил Мкен. – Такого не следует недооценивать. Я видел его собственными глазами. Это было давно, на планете Синего и Красного.

– Когда он служил Сангхелиосу, так и было, – признал Вийо. – Теперь – нет. Он отвергает Писание Союза, заявляет, что позорно соединять наши силы с вашими! Он говорит, что даже переговоры о мире с сан’шайуум равносильны сдаче. Когда только стало известно о его подстрекательстве, мы пытались вразумить его и его сторонников, ведь он прежде был воином, как и мы. Но он отказался слушать голос разума и развязал войну на Сангхелиосе. Мы хотели пресечь предательство в зародыше, но многие его сторонники выжили. Мы подозреваем, что он как последний трус прячется где-то около Южного полюса Сангхелиоса. В малоизученном регионе под названием Нвари. Некоторое время наши шпионы ничего не сообщали, – возможно, их разоблачили. Но теперь наши собственные ассасины подстерегают Уссу ‘Кселлуса. Когда они его найдут, можете не сомневаться – выберут подходящий момент и убьют его. Представляется вероятным, что, когда его не станет, их культ исчезнет.

– Исчезнет ли? – высказал мысли вслух Мкен. – Вы никогда не слышали о мученичестве?

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

– Великий Усса ‘Кселлус, я не оспариваю твоего лидерства! Кланы приняли тебя. Кто я такой, чтобы бросать вызов кайдону?

– Бросаешь, ‘Кролон. И всегда делал это, и ты навсегда останешься тем, что ты есть. Занозой у меня в боку.

Салус ‘Кролон твердо сомкнул челюсти – сангхейлийский вариант улыбки. Но долго закрытыми он их не продержал.

– Как утверждали древние, «только трус всегда говорит приятное». Но, великий Усса, где мы теперь? Мы прилетели в самое странное из всех странных мест. Куда более странное, чем те пустоты в земле, куда ты привел нас на Сангхелиосе. Но это так далеко от нашего мира.

Эрника Наносящий Шрамы смерил ‘Кролона подозрительным взглядом.

– Не делай поспешных выводов, – тихонько сказал Усса Энрике. – Нет нужды принимать личность, которая тебя раздражает, за предателя.

Усса на Сангхелиосе видел смерть многих хороших воинов, а с ними – и смерть предателей. Средний кайдон скор на расправу с тем, кто без конца спорит и не соглашается с ним; расправа эта обычно сводится к отсечению головы. Но иногда в казни бывает больше эмоций, чем доказательств. Прикончить настоящего врага – да, это почетно. Технически ‘Кролон был воином, как и все сангхейли-мужчины. Уничтожать солдата из одного только раздражения слишком расточительно.

Поэтому Усса оставался спокойным, осматривая нынешнюю их среду обитания.

– Да, ‘Кролон, ты прав, это место странновато для сангхейли. И все же я верю, что оно предназначено для нас – для тех, кто чувствует так же, как мы.

Они находились глубоко под землей, но не в земной полости – они скрывались под наружной оболочкой мира-крепости, который его последователи называли теперь Убежищем.

Поблизости располагалась гробница ‘Креки – простой полукупол из металла, на котором было написано имя покойного воина. Старик умер вскоре после своего второго и последнего прибытия на мир-крепость. Он прогуливался по природному саду экоуровня, прилег отдохнуть… и не проснулся. Усса хотел поставить когда-нибудь более величественный памятник старому сангхейли, потому что именно благодаря ему у Уссы и его сторонников появилось это убежище.

Но вероятно, весь мир-крепость стал его настоящим памятником. Искусственный мир был облачен в металл, словно гробница ‘Креки… вернее, он был облачен в то, что казалось сферическим цельнометаллическим покрытием. Состав этого покрытия, измысленный Предтечами, оставался тайной. Внутри корпуса скрывался выхолощенный планетоид, его каменистая поверхность была осеменена, чтобы создать сносную среду обитания для поселенцев; здесь имелась растительная жизнь, холмы, долины и ручьи, сооружения неизвестного назначения, пригодные для использования под жилье, и самое главное – благоприятная атмосфера. Искусственный солнечный свет излучался корпусом, окружавшим планетоид, вдали сталактитоподобные образования устремлялись вниз как инверсии тянущихся ввысь городских сооружений на Сангхелиосе. Некоторые строения вроде бы были связаны с системой распределения энергии в мире-крепости.

Под внутренней скалистой коркой, почвой и водой обнаружился еще один слой искусственного мира: генераторы атмосферы, силовые линии, служебные помещения. Все это казалось частично незаконченным, и Усса полагал, что Предтечи по каким-то причинам не завершили строительство этой новой модели с новыми возможностями и так никогда ее и не опробовали. Он со временем намеревался протестировать ее потенциал, если представится случай.

Это было опасное дело. В результате все его сторонники могли погибнуть. Или спастись. Он полагал, что вероятность того и другого составляет пятьдесят процентов.

– Мы должны понимать, что эта планета – творение Предтеч, – продолжил Усса. – А значит, это место священно. Но Предтечи строили его как убежище, и именно так мы его и будем использовать. Перед нами стоят громадные задачи. У нас уйдет немало времени – множество циклов, – и от всех нас потребуется неустанный труд. Мы все будем жить здесь, на этой поверхности. Но бо`льшая часть работ будет производиться внизу, во внутренних каркасах, в искусственных подземных галереях.

– Но, великий Усса, – сказал ‘Кролон уважительным и мягким тоном, – мы прискорбно не подготовлены к тому, чтобы функционировать как часть той огромной машины, на которую ты нас доставил. Мы не знаем, что мы здесь делаем! Эти артефакты Предтеч, большинство из этих аппаратов, которые мы видим, – для нас загадка. Мы знаем творения Предтеч, функции некоторых из них нам понятны. Сангхейли под конец войны с сан’шайуум всерьез занимались освоением технологий Предтеч. Но это…

– Для начала скажу тебе, ‘Кролон, что позиция, подобная твоей, держала нас в тени сан’шайуум. Такие сангхейли, как ты, не желавшие постигать в полной мере назначение артефактов Предтеч, загнали нас в эту тень. Но мы поняли: священное может быть и полезным, а потому и стать еще священнее. Используя то, чему мы научились, мы почти остановили сан’шайуум. Если бы не трусость тех, кто сдался Ковенанту… Но вот поэтому мы и оказались здесь.

– Да, кайдон, – сказал ‘Кролон, чуть ли не хныча; он опустил голову в напускной покорности. – Твоя воля – закон. И все же, поскольку машины этого нового мира совершенно нам незнакомы, попытки разобраться в них чреваты страшной опасностью. Если мы осмелимся…

– ‘Кролон! – прорычал Эрника. – Усса – тот, кто видит мир с небес! – Эрника воспользовался древним сангхейлийским выражением, которое подразумевало способность ко многим искусствам, гениальность и прозорливость. – Он изучал этот мир с Соолн ‘Кселлус задолго до того, как здесь появились мы! Это не первое его посещение мира-крепости. Он знаком со всеми здешними приборами!

Усса подумал, что это, конечно, не соответствовало действительности. Кое-какие из великих творений Предтеч были ему понятны, но многое еще предстояло освоить вместе с преданными сторонниками. На раскрытие всех тайн мог потребоваться Век, если не вечность. Но еще он обнаружил искусственный разум по имени Несокрушимый Уклон, который мог объяснить то, что Уссе требовалось понять. Если, конечно, Несокрушимый Уклон решит, что объяснения каким-то образом способны послужить его собственным целям…

Соолн в особенности была очарована Несокрушимым Уклоном и вела с Летающим Голосом – как его называли некоторые сангхейли – долгие разговоры, расспрашивала его обо всем. Большинство сангхейли уважали Соолн, но, будучи женщиной, полного доверия она у них не вызывала. Сангхейлийский патриархат от природы питал недоверие к женскому полу в том, что касалось важнейших вопросов руководства. Но у Соолн был не подлежащий сомнению технический дар, и Усса научился считаться с ней.

Прежде чем ‘Кролон успел проворчать что-то о том, что Соолн не знает своего места, заговорил Усса, и его голос мощным эхом разнесся над толпой:

– Сородичи! Вы до сего дня доверяли мне! Я вывел вас из одного мира в другой! Вы должны довериться мне и здесь. Мы пересекли Большой Поток!

Большим Потоком называли мифологическую реку с необыкновенно свирепым течением – тот, кто пересек ее раз, назад вернуться уже не мог.

– Мы не можем повернуть назад! Я уверен, здесь мы в безопасности – Ковенанту неизвестно об этом мире. Этого места нет на карте, и вряд ли они смогут его найти. Если они приблизятся, у нас сработает заблаговременное оповещение. Мы выживем! У нас есть еда, вода, воздух, надежда! Насладитесь этим со мной… и помните, что настоящий сангхейли всегда готов к самопожертвованию! Теперь наша цитадель здесь! Здесь наш дом! Да, это наш Сангхелиос! Потому что, где бы мы ни оказались, там всегда будет Сангхелиос!

Его последователи воздели руки, защелкали жвалами и оглушительно заревели в ответ.

Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

Мкен сидел в приватном кабинете, ссутулившись над зернистыми голограммами древней скульптуры Предтеч. Не исключено, что некоторые артефакты были не настоящими скульптурами, а всего лишь устройствами, похожими на произведения искусства. И не всегда представлялось возможным определить, что есть что.

Он вызвал вращение изображения, вглядывался в его кривые, его впадины, его завитки, переходящие друг в друга. Эта форма, казалось, символизировала эволюцию, галактические спирали, башню двигающихся конфигураций, одновременно изменяющих формы…

Согласно его представлению о Предтечах, эти существа некоторое время имели органическую материальную форму; каким-то образом они превратились в проводников божественного вдохновения, которое трансформировало их и сделало пригодным для великого странствия посредством семи Ореолов в более высокую форму существования. Ореолы, разбросанные по Галактике в духовно значимых позициях, предназначались для накопления тонких духовных энергий, выжигавших любую фальшь и освобождавших душу, которая быстро устремлялась к сердцу божественной сущности.

Сан’шайуум верили, что Предтечи намеренно оставили следы повсюду в Галактике, чтобы те служили указателями, частями священной головоломки, решив которую другие расы, обладающие достаточной верой, чтобы пройти путь к великому странствию, получат разрешение присоединиться к Предтечам.

Но если Предтечи были чем-то вроде аватары бога, то кем был бог? Не существовал ли некий супербог, которому должны подчиняться все?

Должен был существовать. И возможно, после великого странствия их ждала грандиозная встреча с этим божеством.

Но опять сомнения одолевали Мкена касательно великого странствия и цели конфигурации Ореолов, созданных Предтечами. Не наводило ли описание того действия, которое производит эта конфигурация, на мысль об оружии? Не имелось ли указаний – если их правильно перевели – на то, что эти энергии способны на проявления огромной мощи?

Но конечно же, эти указания были в лучшем случае туманными. Возможно, переведены с ошибками. И он никогда не отваживался поделиться ими с другими пророками. Строго говоря, ему следовало работать, пока он не найдет нееретическую интерпретацию.

Священные Ореолы, несомненно, были реальностью, хотя они и породили среди сан’шайуум собственную мифологию. Мкен спрашивал себя: существовали ли они до сих пор, если все еще находились где-то в Галактике и каким-то образом оставались цельными?

Могли ли сан’шайуум найти их и обнаружить истинную цель великого странствия?

«И кто я такой, чтобы ставить под сомнение великое странствие? Не становлюсь ли я еретиком при одной только мысли об этом? Я всего лишь малое существо, песчинка во Вселенной. Предтечи были заодно с самой целью Вселенной, они были полубогами, их способности к изобретательству пересекли границу – из царства естественного они попали в царство сверхъестественного… по крайней мере, так мне кажется. Кто я, чтобы задавать вопросы? И вообще – кто я? Пророк ли я внутреннего убеждения? Или обычный сан’шайуум, который когда-то плясал детский рябь-танец вместе с другими?»

– Пророк внутреннего убеждения, вы здесь?

Мкен испуганно выпрямился на кресле, отчего то слегка качнулось в силовом поле.

Он посмотрел на экран над рабочим столом – на экране мигал индикатор, оповещающий о входящем вызове, вербальное послание вибрировало в воздухе.

Он привычно щелкнул пальцами над мерцающими головыключателями, переводя экран в режим разговора, и перед ним появилось голографическое изображение Р’Ноха. На Р’Нохе была серебристая мантия тонкой работы и высокий разветвляющийся воротник медного цвета, не похожий на те, что носили иерархи, но напоминающий их, как детская подражательная прическа под иерарха.

Большие темные глаза Р’Ноха горели угрозой; ноздри раздувались, словно он был далеким примитивным почуявшим добычу сан’шайуумским предком на охоте.

– Ага! Вот вы где, Внутреннее Убеждение!

– Да, Р’Нох, я здесь. И вы здесь. Прошу, излагайте вашу цель. Я занят исследованиями. Сакральными исследованиями.

– Но может, вы уделите мне минуту-другую?

В его голосе послышалась легкая издевка.

Мкен подумал, не отказать ли ему. Но зачем напрашиваться на неприятности? Р’Ноха только что назначили главой новоиспеченного Министерства упреждающей безопасности – это нельзя было сбрасывать со счетов.

– Конечно, Р’Нох.

– Благодарю вас, Внутреннее Убеждение. Я не займу у вас много времени. Есть несколько вопросов, и, возможно, ответ на один закроет все остальные.

– И что же за вопрос вы хотите поставить передо мной, Р’Нох?

– Вы хотите сказать, что мне не следовало обращаться к вам? Вы говорите так, будто мой статус остался без изменений с тех пор, как мы встречались в последний раз.

– Нет-нет, Упреждающая Безопасность. Я слышал, вы теперь министр. Мне следовало раньше сказать, что я рад за вас. Но я узнал об этом только что. Примите мои поздравления. Итак, чем могу вам быть полезен?

Мкену ужасно хотелось убрать с экрана лицо Р’Ноха одним движением большого пальца. Так уничтожают надоедливое насекомое. Мерзкие воспоминания…

Но он сделал жест, означающий «буду рад помочь».

– Благодарю, Внутреннее Убеждение. Перехожу к делу. Вы знаете, насколько затруднительна, затратна по времени, утомительна и щекотлива может быть генетическая сортировка. Мы не хотим подвергать вас этой проверке. Но мы получаем автоматическое извещение, когда кто-то обращается к медицинскому интерфейсу за консультацией по поводу беременности.

Мкен моргнул:

– В самом деле? И давно ли заведен такой порядок?

– Нет, это введено в действие недавно… Некоторое время назад было принято решение об учреждении нового министерства и тогда же одобрено положение об упреждающем информировании.

– Упреждающем. Как бы заглядывая вперед. Понятно. Кто-то проверялся на беременность – и меня это волнует, поскольку…

– Поскольку обращалась ваша супруга.

Мкен изо всех сил старался сохранить самообладание. «Не впадай в ярость».

– И что теперь? Мы не в Списке безбрачия.

– Да… речь об этом. Некоторым из нас, кто вникал в это дело, показалось, что вы вполне могли быть включены в список, если бы не некоторое вмешательство с разных сторон.

– Вы намекаете на коррупцию? Вы совсем недавно стали министром. Я не предполагал, что вы так быстро сойдете с ума от власти, Р’Нох. Вам не пришло в голову, что вы предъявляете очень серьезное обвинение?

– Я никого ни в чем не обвиняю, Внутреннее Убеждение. Но вы подумайте, в чем состоит суть нового министерства. Мы должны решать проблемы, прежде чем они пустят корни и вырастут. А это означает, что мы должны выявлять эти проблемы. А выявление предполагает проверку слухов. Включая и слухи о вас.

– И при этом вы утверждаете, что ни в чем не обвиняете меня?

– Мы лишь… проводим расследование. Возможно, тень подозрения и существует. Возможно, нет. Но…

– Я снова утверждаю, что меня нет в Списке безбрачия. Поэтому никаких нарушений совершено не было. Нам разрешено обзавестись потомком. И вас не должно заботить, если моя супруга интересуется возможностью беременности.

Р’Нох сделал движение, означающее «это только мысли вслух».

– Да, но при наличии достаточных подозрений любой может быть включен в Список безбрачия, Внутреннее Убеждение.

– И вы поэтому обратились ко мне? Потому как я могу надеяться, что вы окажете мне в этом поддержку… сотрете пятно с моей репутации?

Мкен изо всех сил старался сохранять спокойствие и невозмутимость. Он не допустит, чтобы негодяй увидел, как трясутся от ярости его бородки.

– Что вы, Внутреннее Убеждение, никто никому не решался оказывать поддержку в таких делах. Безусловно, информация должна быть собрана. Проведены допросы. Кто знает, как далеко это может нас завести? Даже если ничего не будет обнаружено, одно только расследование – уже пятно на репутации. Вы знаете, какова наша братия, – мы склонны делать предположения. Слухи будут усиливаться, плодиться, множиться.

Р’Нох, казалось, восхищался собственным остроумием.

– Столько давления на мою голову. Значит, вам что-то нужно от меня. Изложите вашу истинную цель. У меня важная работа.

– Вы восприимчивы – я говорю это, не подтверждая и не отрицая вашего предположения. Но, Внутреннее Убеждение, есть кое-что, чего бы мы хотели от вас.

– Мы?

– Да. И этот план исходит от его высокопреосвященства Безупречного Благоухания. И от меня, в более скромном масштабе.

– Иерарх… Верховный пророк безупречного благоухания… Он одобряет это… этот шантаж? Это выкручивание рук?

– Что? Я не ослышался? Вы обвиняете Безупречного в выкручивании рук? Не могу поверить, Внутреннее Убеждение.

Мкен заскрежетал зубами. Он хотел сказать: «Непосредственное выкручивание рук требует мужества, так что на самом деле это вряд ли, потому как Безупречный – трус, он строит козни, стремясь к власти, когда остальные стоят к нему спиной…»

– И что же это ваше «кое-что»? – спросил Мкен вместо этого.

– Мы всего лишь хотим, чтобы вы с командой тайно проникли на Джанджур-Кум, где вы должны будете завладеть неким объектом… и генетически здоровыми особями женского пола для целей размножения.

Мкен был ошарашен:

– Не могу поверить, что вы это серьезно! Я уже говорил, что` думаю об этом гнусном плане, когда вы предлагали реализовать его в первый раз!

– Я ясно помню это. Вы унизили меня перед иерархами.

– Понимаю. И это, значит, погашение долга, ваша месть за неловкое положение, в котором вы оказались тогда.

– Может быть, элемент возвращения долга, как вы говорите, присутствует. – Ноздри Р’Ноха встрепенулись еще раз, глаза прищурились. – Но я вам скажу, что от планов насильственного похищения отказались. Принято решение брать только тех женских особей, которые изъявят желание свободно отправиться на Высшее Милосердие. Мы отправили Очи на родную планету и обнаружили поселение, где, как мы считаем, можно найти перспективных желающих. Это место называется Креллум. Некоторым особям женского рода было отправлено голографическое послание. Есть и еще кое-что. Поблизости находится место, которое называется грот Великого перехода, где мы можем найти просвещающее видение самого священного пути. А вместе с этим и люминарий.

Мкен фыркнул:

– Не существует никаких доказательств, что просвещающее видение вообще существует. Есть много легенд об этом священном артефакте, но ни одного еще не нашли.

– И все же записи тех, кто служил на Дредноуте до его отправки, упоминают о возможности наличия этого реликта на Джанджур-Куме – они определенно получили священный знак через люминарий корабля. Если этот реликт и в самом деле там, он придаст нам дополнительный вес – священную поддержку, необходимую во времена духовного брожения после Писания Союза.

Мкен не сомневался: часть монолога Р’Ноха, касающаяся духовного брожения, была парафразом слов Безупречного Благоухания. Сам Р’Нох не тратил время на духовные размышления.

– Что ж, посылайте экспедицию. Привлекать меня нет никакой необходимости.

– К сожалению, есть… Для этого существует две причины. Во-первых, нам необходимы ваши знания по нашей родной планете.

– Вряд ли я обладаю какими-либо практическими сведениями о чем бы то ни было применительно к подобной экспедиции…

– Но у вас определенно есть то, что нам требуется. – Р’Нох грубо нарушил протокол, оборвав Мкена на полуслове. А затем вежливо продолжил: – Вы изучали интересующий нас район, Внутреннее Убеждение. Вы хорошо знаете южную оконечность Ресколаха.

– Ресколах? – Сердце Мкена забилось быстрее при упоминании легендарного названия – области, в которой, по слухам, хранилось множество реликтов. Он чуть ли не почувствовал искушение. Однако идея была абсурдной. – Я изучал топографические карты – самые последние данные, какие мне удалось найти. Но… я много чего не знаю.

– Тем не менее вы подходите для этой миссии лучше, чем кто бы то ни было, – к тому же на роль главы экспедиции «Поход апроприации» вас выбрал сам Безупречное Благоухание.

– Вот, значит, как вы это назвали? Какая неловкая подмена слова «грабеж»! Нам, возможно, придется убивать сан’шайуум, чтобы набрать побольше реликтов, и этот предлагаемый добровольный набор…

– Убивать сан’шайуум, Внутреннее Убеждение? Послушайте, те, о ком вы говорите, – стоики! Еретики! Пусть скажут спасибо, что потеряют только нескольких сородичей женского пола и реликт. А мы должны множиться. Список безбрачия, нечастые циклы плодоносности – наше население уменьшается. Если бы сангхейли обратили внимание на нашу малочисленность, они бы не были столь преданы нам.

– Тогда почему просто не сделать послабления для Списка безбрачия?

– Список появился не случайно. Нельзя допустить, чтобы наша генетика скатилась к дегенератизму, Внутреннее Убеждение. У нас есть основания считать, что стоики генетически здоровы. Они более многочисленны, маловероятно, что их можно подозревать в кровосмешении. И опять же просвещающее видение и священный путь бесценны. Мы должны быть уверены, что сангхейли воистину нам преданы, воистину обращены в нашу веру. Блеск такого священного реликта снимет все сомнения и неизбежно объединит их под нашим руководством!

– А если меня убьют? Вы полагаете, что сан’шайуум-стоики на нашей родной планете нас не обнаружат? Будут беспечно стоять в сторонке и смотреть, как мы похищаем их женщин?

– Я ничего такого не полагаю. Мы надеемся, вам удастся избежать сражения и остаться незамеченными. Но… мы не уверены в этом. Вы изучали Джанджур-Кум издалека. И у вас есть военный опыт. Вы спуститесь на планету незаметно и покинете ее незамеченным. Вероятно, вас не убьют. Но если это случится, то я сомневаюсь, что его высокопреосвященство сильно опечалится.

– Я тронут, – иронически ответил Мкен.

– Тогда он пошлет кого-нибудь другого. Так или иначе план осуществится. А теперь, пророк внутреннего убеждения, вы должны поспешить со сборами – вы должны отправиться на Джанджур-Кум как можно скорее…

Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

– Великий иерарх, пророк безупречного благоухания, для меня невыносимая честь находиться здесь.

– Интересный выбор слов, Внутреннее Убеждение, – сказал Безупречный с древним порхающим жестом, имеющим значение «что это значит?».

Мкен организовал эту встречу, надеясь, что на ней будут присутствовать все иерархи и они попытаются убедить Безупречного отменить экспедицию. Но, судя по месту приема и позе иерарха, он предугадал планы Мкена.

Они находились в сан’шайуумском зале священного наставления, в котором иерарх изящно расположил антигравитационное кресло на возвышении, чтобы смотреть на Мкена сверху вниз. Он чуть сутулился, неосознанно подчеркивая, как показалось Мкену, стародавнюю чрезмерную уверенность в себе тех, кто властвует. И тех, кто желает расширить границы своей власти. Его разветвляющаяся золотая мантия сверкала в свете огромного зала. Символ семи колец в композиции святости проецировался над ним в виде голограммы; одно кольцо сверкало с короны в середине лба. Вся эта символика имела целью, конечно, устрашить пророка внутреннего убеждения, как и элитные гвардейцы, стоявшие в полном вооружении и сверкающих доспехах по обе стороны возвышения. Иерарх сейчас сидел в середине возвышения, а когда на возвышении восседали все иерархи, Безупречный располагался справа.

– Прежде чем я продолжу, о Безупречное Благоухание, – сказал Мкен с подчеркнутым смирением, – не следует ли мне дождаться прибытия других иерархов?

Он прекрасно знал, что Безупречный зарезервировал, так сказать, зал только для собственной свиты, а двух других иерархов не проинформировал о встрече. Но Мкен хотел напомнить Безупречному о том, что тот нарушает протокол.

– В этом нет необходимости, остальные иерархи в полной мере оповещены об экспедиции генетического восстановления, – сказал иерарх, делая снисходительно-величественное движение рукой.

В большой зал вплыл Р’Нох, он демонстративно двигался с чрезмерной самоуверенностью, словно купаясь в отраженном свете власти иерарха.

– А вот и вы, министр, – вкрадчиво сказал иерарх, сделав жест, означавший «опоздали», но в добродушной манере.

– Опоздал, великий и священный иерарх, – ответил Р’Нох, преклоняя колено. – Корабль еще заправляется и загружается провизией, но он будет готов в течение дневного цикла.

– Но… – Тут Безупречный обратил обманчиво мягкий взгляд на Мкена. – Готов ли наш пророк внутреннего убеждения?

– Я, о великий иерарх, не могу быть готов к заданию, в которое мало верю. Я прошу консультацию при полном триумвирате иерархов, чтобы я мог поспособствовать в выборе другого кандидата, если триумвират и в самом деле одобряет…

Безупречное Благоухание выпрямился в кресле, его длинная шея собралась в спираль, как змея, готовящаяся к атаке.

– Мкен ‘Шре’а’бен! – Использование изначального имени Мкена имело целью поставить пророка внутреннего убеждения на место. – Правильно ли понимаю, что вы обвиняете иерарха священного поиска в нарушении протокола совета?

Р’Нох довольно усмехнулся.

Мкен сдержал вспышку ярости:

– Я ничего подобного не имею в виду, о великий иерарх. Я предполагаю, что цель такой экспедиции ниже нашего достоинства, что в ней вообще нет необходимости. Давно пришло время пересмотреть Список безбрачия. Вместо того чтобы предпринимать безумную и рискованную экспедицию, давайте внимательно изучим…

Безупречный ударил кулаком по подлокотнику антигравитационного кресла, ненароком активировав ряд случайных голографических изображений и приведя кресло в движение – оно повернулось вокруг своей оси.

Мкен хотел рассмеяться, но с учетом ситуации предпочел сдержаться.

– Ведь они в конечном счете сан’шайуум, достойные уважения как наши сородичи, пусть они и…

Делая вид, что его трон не описал только что оборот вокруг себя, хотя даже Р’Ноху пришлось подавить смешок, Безупречное Благоухание обвиняюще ткнул пальцем в сторону Мкена:

– Вы забыли, что эти так называемые стоики захватили нашу родную планету Джанджур-Кум, похитили ее у святых мучеников? Забрать у них женских особей – это акт освобождения, а не похищение! А просвещающее видение священного пути, люминарий, который ассоциируется с ним, – да одно только это оправдывает попытку!

– Если бы мы могли привлечь других иерархов…

Безупречный изобразил быстрый и редко используемый жест, означающий «замолчи или умри молча».

– Я больше не желаю слышать эту политическую эквилибристику! Триумвират согласился с тем, что я буду руководить возвращением новых производительниц! Метод не был указан, поэтому я назначу его сам.

Безупречный, казалось, понял, что он ведет себя саморазоблачительно, – ведь свирепый тиран, каким и был в реальности Безупречное Благоухание, предпочитал являть себя миру в виде печального, остроумного сан’шайуум, обладающего тонкой мудростью. Он откинулся на спинку трона, рассеянно погладил пушок бородки.

– Вы вывели меня из себя. Я больше не потерплю неподчинения. Вот мои условия, пророк внутреннего убеждения. – Его голос зазвучал издевательски, когда он произносил титул Мкена. – У вас есть выбор. Либо будет проведено строгое, тщательное и, вероятно, не совсем беспристрастное расследование вашего исключения из Списка безбрачия – исключения, которое, как я подозреваю, было состряпано мошенническим образом, – после чего наступят юридические последствия. Либо вы возглавите экспедицию на Джанджур-Кум.

– При всем моем уважении, великий иерарх, я никак не военный командир.

– Позволю себе не согласиться с вами. Вы вели боевые действия во время войны на планете Синего и Красного и в других местах. Никого другого с таким опытом у нас нет. Вы руководили очищениями и апроприацией ресурсов.

– Это было очень давно.

– Молчать! С меня хватит – делайте ваш выбор!

Мкен глубоко вздохнул. Потом склонил голову перед неизбежным, как он склонил ее и перед Безупречным Благоуханием.

– Я возглавлю экспедицию, исполненный жажды служить вам, великий иерарх.

– Хорошо. Идите и готовьтесь к отлету, поспешите. Никому об этом ни слова! Доложите о готовности на площадку тридцать три. Ваш персонал уже подобран. Включая и элит… моих сангхейли… Я отправляю их с вами…

– Со всем уважением, Безупречное Благоухание, мне понадобится составить план. Изучить состояние планеты, избрать точный…

– Вы снова пытаетесь тянуть время. Карта поверхности основана на надежной разведывательной съемке. План составлен с помощью моделирования применительно к конкретной местности. Он завершен. Но вы можете, конечно, усовершенствовать его, руководствуясь собственными соображениями. А теперь исчезните с моих глаз и готовьтесь к отлету.

Мкен сделал жест, обозначающий покорность, и развернулся. Проплывая на кресле мимо Р’Ноха, он услышал насмешливое замечание Безупречного:

– Р’Нох, освежите мою память. Не этот ли самый пророк внутреннего убеждения прежде объявил вас капризным дураком, когда вы предложили миссию с целью вывоза женских особей от стоиков?

– Да-да, великий иерарх, это он!

– В этом чувствуется какая-то утонченная ирония – теперь именно он должен возглавить экспедицию.

– Да-да, я согласен! – хохотнул Р’Нох, когда Мкен направил кресло в дверь. – Мне это кажется исключительно утонченным!

– Мкен… – сказал иерарх у него за спиной. – Помните: никто не должен знать об этой миссии, кроме тех, кто сопровождает вас.

Мкен остановился и полуобернулся:

– Хорошо, великий иерарх. Но… когда мы вернемся… Ведь тогда мы должны…

– Да-да, когда миссия будет завершена и вы успешно вернетесь – тогда мы объявим об этом. Успех защитит миссию от ожидаемой критики. Теперь идите и обеспечьте ее успех!

Мкен сделал жест, обозначающий «радостная покорность». Он медленно выплыл из комнаты, чтобы сохранить ту кроху достоинства, которая еще у него оставалась.

Покинув зал, он остановился в обзорном пузыре, направил кресло к окну, которое выходило на размазанное фиолетовое пятно туманности. Отправиться туда, вернуться на Джанджур-Кум… Он всю жизнь мечтал об этом. Но в таких обстоятельствах… нет.

У стоиков были собственные военные ресурсы. Какова вероятность того, что он вернется живым из такой миссии?

Ему казалось, что шансы малы.

Скорее всего, он умрет там, вдали от возлюбленной супруги, так и не увидев своего ребенка. Экспедиция была полным безумием.

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

Терсе пришлось вернуться в зал с кристаллическими колоннами за скан-камерой. Он в спешке забыл про еду в середине дня. Еда здесь была в основном местная и вполне съедобная – овощная, а также имелось искусственное мясо, которое изготовлялось протеиновым синтезатором, взятым еще с Сангхелиоса. Протеиновое пюре не нравилось Терсе, но он был молод, и испортить аппетит ему было трудно. По миру-крепости бродили разнообразные животные, и некоторым сангхейли дали задание: с помощью анализаторов выяснить, годятся ли те в пищу. Сангхейли возлагали большие надежды на то, что получат свежее мясо, и в скором времени.

Скан-камера понадобится Терсе в соседней комнате, намеченной для проведения исследований. Использовать его в зале с кристаллическими колоннами было бесполезно, огромные прозрачные столбы, хотя и вибрировали от перенасыщенности энергией, оставались упрямо недоступными для сканирования и анализа. Для их идентификации нужно будет привлечь Несокрушимый Уклон – так сказала Соолн.

И вот он, Несокрушимый Уклон, проплыл впереди между двумя колоннами. Вероятно, он заявился сюда, чтобы подтвердить назначение зала. Мир-крепость был громаден, и теперь уже точно известно, что Несокрушимый Уклон потерял часть памяти.

Как ни странно, Уклон излучал изображение Убежища, самого мира-крепости, каким он был виден из космоса. При этом Несокрушимый Уклон бормотал что-то на неизвестном языке.

А была ли голограмма тем, чем казалась? Терса засомневался в этом, когда летающий искусственный разум вызвал, как показалось Терсе, взрыв изображения. Потом его части соединились. Потом снова взорвались…

Терса не был уверен, разрешено ли ему говорить с Несокрушимым Уклоном. Он был молодым сангхейли, а Несокрушимый Уклон – живым реликтом Предтеч, священной вещью, и с ним говорили только Соолн, Усса и, вероятно, Эрника Наносящий Шрамы. Но у Терсы был не только аппетит молодости, но и ее любопытство, и он не мог воспротивиться желанию, к тому же вокруг – никого…

– Вы идентифицировали назначение этого помещения? – спросил Терса, подойдя.

– Ой! – Несокрушимый Уклон развернулся к нему, три голубые, с оттенком электрик линзы засияли, уставившись на Терсу. – Я был поглощен внешним моделированием и не заметил, как вы подошли. Нет, мне определенно нужно отрегулировать мой периферийный анализатор. Я должен всерьез заняться собой. У меня затруднения с интернализированным визуальным моделированием, мне теперь лучше удаются проекционные работы.

– А на каком языке вы разговаривали с собой? – спросил Терса.

– Я за прошедшие тысячелетия выработал привычку разговаривать с собой во время работы. Я склоняюсь к использованию языка моих создателей. Чем могу служить?

– Служить? Мне? – У Терсы зачесался язык от искушения.

Может быть, узнать у Несокрушимого Уклона правду о Предтечах? Знал ли он их? Были ли они и вправду богами? Сверхъестественными существами? Если так, то почему здесь оборудованы системы утилизации биологических отходов? Неужели существовала такая вещь, как священные биологические отходы?

Но в голову пришел более неотложный вопрос:

– Вы сейчас генерировали изображения взрыва этого мира?

– И да и нет.

– Разве может быть такой ответ – да и нет?

– Вы никогда не замечали, что многие вещи содержат одновременно отрицание и утверждение? Да что говорить, примитивные компьютерные системы развиваются на основе использования кодов, состоящих из одних «да» и «нет», – единица и ноль, единица, единица, единица, ноль, единица, единица, ноль, – и можно сказать, что сама структура Вселенной является флуктуацией между «да» и «нет», если мы рассмотрим квантовые эффекты в присутствии частиц и исходный импульс…

– Но как насчет изображения взрывающейся планеты?

– Это ваш вождь Усса ‘Кселлус попросил меня исследовать техническую возможность активации великого дисассемблера. Его процессы можно рассматривать как разновидность взрыва, но это не настоящий взрыв, а довольно упорядоченный процесс разборки. Однако и в этом случае непременно присутствует элемент хаоса.

– Дисассемблер? Он связан с этим помещением?

– Вы делаете восхитительный интуитивный прыжок, вероятно основанный на предварительных сознательных расчетах. Да, это помещение в самом деле является генератором энергии и фокусирующей системой процесса разборки. Я здесь для того, чтобы убедиться, что процесс, если его инициировать, будет дальше развиваться сам по себе. Я запустил модель для проверки энергетических потребностей при проекции полной разборки. К счастью, полная разборка этого мира представляется абсолютно реализуемой!

– Это… хорошая новость. Но зачем это Уссе… зачем ему разборка?

– Он не сообщил мне, какими мотивами руководствуется.

– Разве это не убьет нас всех, если планета разлетится на части?

– И опять это еще один вопрос, на который если не отвечать отрицательно или утвердительно, то наилучшим образом можно ответить так: может, «да» и, может, «нет».

– Понятно. – У Терсы похолодели жвалы и спина.

– А теперь я приоритезирую и покидаю ваше весьма приятное общество. Соолн прислала мне сигнал вызова. Добрых алгоритмов вам, молодой сангхейли!

И Терса с растущим страхом проводил взглядом Несокрушимый Уклон – тот улетел прочь, разговаривая с самим собой на непонятном Терсе языке.

Корабль Ковенанта «Мстительная живучесть»

Близ Высшего Милосердия

850 г. до н. э.

Век Единения

Корабль «Мстительная живучесть», готовясь к генерации портала гиперпространства, гудел энергиями, едва удерживаемыми под контролем. Мкен, пророк внутреннего убеждения, приближаясь к задней стартовой площадке, ощущал обузданную мощь корабля, вибрирующего под креслом. Ему хотелось выйти из кресла, но этим он бы смутил сангхейли.

Забавное это было дело – ты ничего особо не чувствовал, когда рассекал космическое пространство в могучем Дредноуте, немыслимо гигантском. И все же чем меньше корабль, тем больше ощущений, словно малые корабли были более чувствительны к гравитационным полям, радиации и крохотным частицам, летящим в космосе. Мкен обнаружил, что ему нравится это ощущение, в котором было что-то романтическое. Вероятно, это походило на водное путешествие, плавание по морям Джанджур-Кума в прежние времена, когда сан’шайуум были физически крепки, а корабли делались из дерева.

Мкен переместил кресло поближе к десантному кораблю доставки. Относительно компактный транспорт для перевозки живой силы имел форму эйлифулы – горбатого существа, обитающего в раковине и водящегося в океанах сан’шайуум. Фиолетово-голубой носитель, как и корвет, мог сливаться с природным фоном для проведения скрытных операций; в нем было место для трех сан’шайуум, одного сангхейли и до десяти женщин-сан’шайуум в специально оборудованном грузовом отсеке в компактной задней части корабля. Особого комфорта для дам не обеспечили, но их перелет на корабль предполагался коротким. Они либо согласятся на него, либо без долгих разговоров будут застрелены на месте.

Трок ‘Тангхил, покрытый шрамами командир сангхейли, потерявший часть нижней челюсти в давней боевой схватке, стоял у открытого люка в носителе. Рядом с ним находился молодой сангхейлийский солдат, Мкен знал только его имя – Вил. У него создалось впечатление, что Трок приходится Вилу дядей. Но насколько он понимал, дядя у сангхейли почти как отец, а иногда и отец, хотя прямое отцовство в родословной не отражалось.

Из люка появился хурагок – появился и сжатием нижних щупалец подал знак Вилу.

– Парящий-у-Потолка сообщает, что корабль в полном порядке, все системы работают, – перевел Вил.

– Может быть, его высокопреосвященство хочет убедиться лично? – спросил Трок.

– Нет, – сказал Мкен, скосив глаза на Вила. Молодой сангхейли, вероятно, довольно умен, если так быстро выучился понимать язык жестов, какими пользуются хурагоки. – Если хурагок говорит, что все в порядке, значит так оно и есть. А я лишь столкнусь на кресле с какой-нибудь панелью и выведу ее из строя.

– Но вы включены в экспедицию высадки, – без необходимости заметил Трок. – Придет время, и вам придется устраиваться в спускаемом аппарате. Не хотите отрегулировать кресло? Хурагок может это сделать.

Трок смотрел с искренним недоумением, – похоже, он из тех сангхейли, которые начисто лишены чувства юмора, а таких было немало. Трок не понимал, что пророк внутреннего убеждения позволяет себе столь самоуничижительные шутки.

– Я говорил шутливо, – сказал Мкен. – Даже пророк время от времени может себе это позволить. – (В особенности если его будущее кажется настолько прискорбным.) – Кто еще включен в экспедицию спуска?

– Я, ваше высокопреосвященство, – сказал Трок. – И остальные сан’шайуум.

Мкен задумался.

– Я могу изменить список на этом этапе полета. Я остро чувствую, что самая большая опасность – в атаке на десантный корабль. Мне будет нужно, чтобы вы остались на нем и защищали его.

Трок прокряхтел:

– Я вижу мудрость пророка.

– Я возьму с собой хурагока, потому что есть один особый реликт, который мы надеемся найти и который может быть нам полезен. Для связи хурагока со мной может пойти Вил ‘Кхами. У меня нет таких навыков.

Вил, казалось, насторожился, услышав это, но Мкен уже принял решение.

В голографе над панелью кресла Мкена появилось лицо пилота «Мстительной живучести».

– Ваше высокопреосвященство! Мы начинаем вход в гиперпространство. Всем пассажирам и экипажу рекомендуется занять свои места.

– Хорошо, капитан. Я сейчас же займу свое место. – Он посмотрел на спутников. – Вы слышали. Всем занять свои места! Мы на пути в Джанджур-Кум.

Как же давно это было – более тысячи солнечных циклов прошло с того времени, когда те сан’шайуум, что были наследниками реформистов, ходили по родной планете.

Трехпалая рука дрожала, когда он выстучал команду на подлокотнике и двинулся к своему месту. Истинный дом его сородичей. И он его увидит.

С большой вероятностью он не вернется живым…

Но может быть, оно того стоило.

Убежище: неисследованный

мир-крепость Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

Терса заканчивал сканирование загадочных плавающих устройств на подуровне номер четыре – трехмерных прямоугольных кубоидов, которые изредка меняли форму на четырехгранную, восьмигранную, пирамидальную, после чего возвращались к четырем граням. Он быстро понял, что объекты менялись, когда он их сканировал. Или даже подходил поближе. Казалось, они чувствуют его, и опять же у него возникало необъяснимое ощущение, что это они изучают его, а не наоборот. Если он начинал говорить сам с собой, размышляя над заданием, то объекты издавали приятные звуки, похожие на звон колокольчиков, словно отвечая ему на кристаллическом языке.

Он отошел назад и оглядел огромный зал – это место немного пугало. Мир-крепость время от времени выбивал его из колеи, в особенности когда он оставался один под непонятными искусственными сводами, в коридорах, камерах, галереях. Предтечи, построившие этот мир, как будто присутствовали повсюду и нигде. Здесь был результат их трудов, их артефакты, их архитектура, особенности их культуры. Бо`льшая часть всего этого казалась Терсе загадочной, и большинству других – тоже, что неудивительно. Допустимо ли понимать богов?

Но иногда Терса чувствовал, что Предтечи где-то рядом, наблюдают, может, они за углом или прячутся за панелью… Нелепо было, конечно, думать так. Они все отказались от этого плана существования – Ковенант говорил, они пошли путем великого странствия. Усса утверждал, что никто не знает, куда отправились Предтечи, вернутся ли когда-нибудь, и меньше всего знал об этом Ковенант… но следы Предтеч тем не менее были священными для сангхейли.

Он вспомнил, что слышал от Несокрушимого Уклона о дисассемблере. Что планировал Усса? Разобрать мир-крепость… Похоже на безумие.

«Выкинь это из головы. Тебе не дано понять намерений Уссы».

И все же…

Мимо спешным шагом прошли ‘Кролон и ‘Дрем – ‘Дрем был более высоким, более тщедушным сангхейли, чем большинство, он носил ржавые доспехи, кожаные крепления и ботинки из кожи почти вымершего и довольно злобного колючего тремалеона, обитавшего на Сангхелиосе. В ношении изделий из шкуры бегающей колючей ящерицы чувствовалось какое-то кривлянье; обычно такие штуки надевались, чтобы создать впечатление о принадлежности к культу «Победа или смерть». «Эти ребята из „Победы или смерти“ лишь жвалами умеют щелкать, а где сражаются – там их нет, – сказал как-то дядюшка Терсы. – Сплошное хвастовство». И на шее ‘Дрема виднелись старинные рунические татуировки «Победы».

В данную минуту ‘Дрем был больше похож на смерть, чем на победу, – он выглядел потрясенным, под его запавшими глазами пролегли тени.

– Я не выношу этого зала, – скрипучим голосом сказал ‘Дрем. – Здесь меня трясет. Неестественно. Так не должно быть.

‘Кролон кивнул:

– Это верно.

‘Дрем недавно подружился с ‘Кролоном. Для большинства они были неприятной парой. Но ‘Кролон отличался изворотливостью и говорливостью, и иногда к его голосу прислушивались.

– Я тоже чувствую себя здесь необычно, – признал Терса. – Но если бы это было опасно, Соолн знала бы. Несокрушимый Уклон нас бы предупредил. Я уверен, причин для беспокойства нет.

– И что может пойти не так, – с сарказмом проговорил ‘Кролон, – в зале, созданном богами? Под инопланетным щитом? Нет, тут все должно быть в порядке, я уверен.

– Я тут провел некоторое время, – сказал Терса. – Как видите, ничего со мной не случилось.

– Может, оно выжидает, – сказал ‘Дрем. – Может, оно ждало, когда нас здесь будет больше, – тут-то крышка у ловушки и захлопнется.

– У ловушки?

Терса уставился на ‘Дрема.

– Ну да. Кто знает, для чего сделаны все эти штуки.

– У меня есть теория, – вставил ‘Кролон. – Я думаю, а не испытывают ли эти вибрирующие формы наши души? Вы видели, какие они реактивные. Возможно, они нас зондируют. Предтечи – боги, посланники космоса, – возможно, они сейчас решают, кому из нас жить, кому умереть. Достойны мы или недостойны. А когда они решат…

Он щелкнул жвалами в сангхейлийском жесте удивленного недоумения.

‘Дрем сделал шаг назад от парящих в воздухе геометрических фигур. Потом еще один.

– Эти штуковины могут видеть меня насквозь? Мою душу?

Терса отмахнулся:

– Это теория ‘Кролона. Более вероятно, что они – части энергетической системы планеты. Или используются для коммуникаций.

– Вы правы, они используются для коммуникаций, – сказал Несокрушимый Уклон, с гудением появившись в комнате.

От внезапного явления Несокрушимого Уклона ‘Дрем зарычал, зашипел, в общем, испугался.

– Темный ангел подкрался к нам со спины!..

– Какой интересный культурный аромат присутствует в этом наименовании – «темный ангел»! Я почти не знаю, что сказать, – заметил Несокрушимый Уклон и повернулся, чтобы из любопытства просканировать ‘Дрема.

– Что он со мной делает? – пробормотал ‘Дрем, подаваясь назад. – Меня словно щекочут! Это посягательство на меня!

– ‘Дрем, он всего лишь сканирует тебя, – сказал ‘Кролон. – Он Око Предтеч – священный реликт.

– Да, я реликт, – сказала машина. – Реликт ранней эпохи. Но никогда не чувствовал себя священным.

– Вы сказали, что я был прав, когда говорил про коммуникацию? – спросил Терса.

Как и юноше любой расы, ему было приятно услышать, что он прав; это случалось так редко.

– Да, – ответил Несокрушимый Уклон. – Это коммуникационные раздатчики. Когда-то этот зал назывался Палатой чувствительных геометрий. Эти формы генерируют квантовое поле, действующее на расстоянии, что позволяет осуществлять мгновенные коммуникации через любые препятствия и в любой части мира-крепости. Конечно, для этого нужно знать ключ. Пароль входа. Боюсь, я его потерял. Но есть надежда, что найду. Некоторые мои файлы подлежат восстановлению.

‘Дрем уставился на перемещающиеся по воздуху формы:

– Коммуникации… и повсюду? Значит, в некотором роде они наблюдают за тем, что мы делаем?

– Они знают о вашем существовании, где бы вы ни находились на планете, – выразиться таким образом будет точнее.

– Не верю я подобным штуковинам, – пробормотал ‘Дрем. – Разве Усса привез нас сюда, чтобы мы жили вот так? Это неправильно.

– Он даже не знает, как пользоваться этими устройствами, – сказал Терса.

– Так говорит эта машина. Но Соолн – супруга Уссы. И она контролирует эту машину.

– Ничего она не контролирует! – сказал Несокрушимый Уклон. – Я возражаю против таких инсинуаций. У меня более высокое назначение. Я запрограммирован и получил инструкции делать все, что в моих силах, для мониторинга состояния мира-крепости и даже для его ремонта. Да, нам требуются инженеры. Очень полезен был бы хурагок. С вами нет ни одного хурагока?

– Хурагок? Это что такое? – спросил ‘Кролон.

– Подобие хурагока можно увидеть на этой записи, – сказал Несокрушимый Уклон, проецируя голограмму странного летающего существа, состоящего из изменяющих формы сфер и щупалец.

Однако изображение что-то им напоминало.

– Я никогда таких не видел, – сказал Терса, – но во время войны мой дядя видел одну такую штуку, когда они захватили корабль сан’шайуум. Он мне про них рассказывал. Они теперь у сан’шайуум выполняют всякие ремонтные работы.

– Правда? – спросил Несокрушимый Уклон; его единственный глаз цвета электрик засверкал новым любопытством. – Сан’шайуум. Соолн рассказывала мне о них. Я полагаю, эта раса имеет некоторые древние связи с моими создателями. Хурагоки – их вывезли отсюда, когда было принято решение не тестировать планету, но, как ни печально, никто не проконсультировался со мной. Мне нужен хурагок. Я бы не возражал против того, чтобы этот мир заселили сан’шайуум, если у них и в самом деле есть хурагоки.

– Это что еще за предательские разговоры?! – брызжа слюной, прорычал ‘Дрем. – Сан’шайуум – наши враги, а этот конструкт хочет работать на них, а не на сангхейли!

– Я только выражаю то, что, на мой взгляд, может быть охарактеризовано как отвлеченное соображение, – сказал Несокрушимый Уклон.

– Это что еще значит? – спросил ‘Дрем.

– Это значит, – задумчиво сказал ‘Кролон, глядя на машину, – что Несокрушимый Уклон предпочел бы, чтобы здесь были сан’шайуум. И он тесно сотрудничает с Уссой…

– Нет. Он лишь хочет, чтобы здесь были их инженеры, – сказал Терса, забеспокоившись, как бы не начал зреть бунт, а он не оказался бы зачинщиком. Или не пал смертью храбрых в случае отказа участвовать. – Этот разум…

– Разум? Да какой разум? – сказал ‘Дрем, шмыгнув носом. – Это вещь. Всего лишь конструкт.

– Я принял мужской голос, – сказал Несокрушимый Уклон. – Это, кажется, вызывает большее уважение среди представителей вашей культуры, хотя причины этого мне непонятны. Моя гипотеза состоит в том, что в вашем обществе господствует классическая патриархальная структура с вполне ожидаемыми попытками подавить…

– Я только хочу сказать, – оборвал машину Терса, – что Несокрушимый Уклон желает, чтобы здесь был хурагок для ремонта некоторых элементов. Для восстановления машин.

– И для ремонта меня самого, – сказал Несокрушимый Уклон. – Да, на данном этапе, если вы не наносите никакого существенного ущерба планете, мне фактически безразлично, кто поселился в мире-крепости. Мои создатели, похоже, оставили планету. Я не знаю, где они. Меня нет в коммуникационной спирали. Я вне дискуссий. Вне петли.

– Значит – безразлично, кто поселился? – ‘Кролон заскрежетал жвалами. – И ты бы не возражал, если бы сюда прилетели сан’шайуум?

– Абсолютно, хотя только в том случае, если это означает доступ к хурагокам… – сказал Несокрушимый Уклон, который наконец осознал некоторую необходимость в политесе. – Я не отвергаю сангхейли. Да что говорить, та, которую зовут Соолн ‘Кселлус, отремонтировала один мой механизм. И между нами установилось новое взаимопонимание. В конечном счете я всегда подчинялся пожеланиям моих программистов. А потому я в некоторой степени был перепрограммирован.

– Соолн тебя перепрограммировала, и теперь ты хочешь, чтобы здесь были сан’шайуум, если у них есть хурагоки? – пробормотал ‘Кролон. – Мне это представляется интересным.

– Ты смешиваешь то, что не следует смешивать, – сказал Терса. И добавил, используя старинное сангхейлийское выражение: – Ты смешиваешь кровь с маслом.

– Очень на это надеюсь, – сказал ‘Кролон. – Я никогда не буду оспаривать решения Уссы. Я лишь обращаю внимание на это – и задумываюсь. Но я предан Уссе и Соолн, и… как Усса сказал сегодня утром? Этой «миссии нового Сангхелиоса».

– Не стоило мне покидать старый Сангхелиос! – пробормотал ‘Дрем. – Это место кажется мне ловушкой, а не убежищем. – Потом он мрачно посмотрел на Терсу. – Ты никому не должен говорить о том, что здесь слышал, птенец!

Терса заскрежетал жвалами:

– Я молод, но не птенец.

‘Дрем усмехнулся:

– Неужели? Да у тебя еще яичный желток на шее.

– Идем, ‘Дрем, – сказал ‘Кролон. – Время вечерней еды.

– Это помои – там нет настоящего мяса, – проворчал ‘Дрем, выходя следом за ‘Кролоном.

Терса посмотрел на Несокрушимый Уклон:

– Я надеюсь, ты не повторишь где-нибудь случайно то, что слышал здесь. Если повторишь, это может привести к кровопролитию.

– Это было бы антисанитарно, – сказал Несокрушимый Уклон. – Совершенно неприемлемо.

С этими словами он упорхнул прочь. Терса подумал, не следует ли ему самому сообщить о состоявшемся разговоре… и поймет ли Усса правильно его, Терсы, роль в случившемся.

Терсе казалось, что здесь имело место что-то вроде диверсии. Пока только на словах. Но Терса знал: на Сангхелиосе за слова многие лишались головы.

Вил ‘Кхами пристегнулся к креслу у перегородки напротив Локвена ‘Нвонга, который смотрел на него со спокойным снисходительным любопытством.

Вил отвернулся от Локвена и взглянул в иллюминатор. По мере того как десантный корабль летел над кронами, внизу разворачивался ландшафт, покрытый деревьями и другой растительностью – зеленой, серебристой и бирюзовой. Звезды ярко сверкали, добавляя цветам на планете бело-голубой оттенок. Вдали виднелись огни города. Он увидел дорогу, растрескавшуюся и заросшую. Когда-то она была отчетливой, теперь исчезла. Они пролетели над рекой, над поверхностью воды показалась массивная лоснящаяся амфибия, отряхнулась и исчезла из вида. А они летели все дальше.

– Наслаждаешься видом? – мрачно спросил Локвен, гладя пальцем плазменную винтовку. Раздвоенная винтовка смотрела вверх, но Локвен быстрым движением руки мог направить ее на Вила.

Вил взглянул на Локвена.

– Новая планета. Я так же любопытен, как и любой сангхейли, – ответил он.

Вила взяли на планету в качестве переводчика для хурагока, и он удивился, когда увидел на десантном корабле Локвена ‘Нвонга. Вил считал, что экспедиция должна избегать всяких конфликтов. Она вообще должна была пройти скрытно. Зачем же тогда взяли опасного громилу Локвена, который всегда напрашивается на драку?

Несмотря на относительную молодость, Локвен – этот сангхейлийский воин – был самоуверен, и Вил видел, как тот приносит в жертву других солдат ради собственной славы. Бо`льшую часть времени Локвен держал жвалы полузакрытыми, что для сангхейли было равносильно предупреждению: «Не смей мне угрожать. Я настороже».

Вил услышал тихое посвистывание, издаваемое хурагоком Парящим-у-Потолка. Он поднял взгляд и увидел, что хурагок и в самом деле парит под потолком корабельного фюзеляжа. Ремонтник размахивал и сверкал щупальцами – он задавал вопрос, но с такой быстротой, что рейнджер не мог его уловить. Вил дал знак: «Повтори».

Когда хурагок повторил вопрос, Вил уже успел нажать клавишу голограмм-переводчика у себя на запястье. Устройство просканировало хурагока и голографически перевело символы на сангхейлийские руны.

«Много работы, – говорил хурагок. – С чего начать? Видел снаружи планету, тысячи устройств нуждаются в ремонте».

Вил понял. Он слышал о том, что сан’шайуум разделились на две фракции. Одна улетела к звездам, чтобы раскрыть загадку реликтов Предтеч, которые удастся найти, другая группа осталась и принялась препятствовать всякому технологическому прогрессу; она унаследовала мир, в котором хранилось бесчисленное множество загадочных реликтов Предтеч, нуждающихся в ремонте. И хурагок каким-то образом почувствовал все эти устройства снаружи. Каким?

– Откуда ты знаешь, что там? – спросил Вил у хурагока.

У Вила была научная жилка, чем большинство сангхейли похвастаться не могли. Его сородичи были более прагматичны: пользовались всеми достижениями науки, но не проявляли любопытства к принципам, на которых построены новые технологии.

«Взывают ко мне», – ответил хурагок.

– Взывают? Как? – Вил переключил модуль переводчика, закрепленный на его слуховой доле, чтобы перевод шел в вербальной форме.

«Используют инженерную частоту связи. Восприимчивость к интегратору частот. Когда машины, созданные творцом, выходят из строя, они посылают запрос на ремонт. Некоторое время после прибытия я был в недоумении. Не знал такого прежде. Но помню, чему научили. Машины взывают ко мне».

«Созданные творцом». Предтечами. Родственник Вила К’цкел говорил об этом… родственник, а может, и брат, поскольку сангхейли воспитывались таким образом, что толком не знали, кто их отец. К’цкел был младшим научным сотрудником оружейного завода на Куикосте. Он говорил Вилу об интеллектах с распределенной логикой, найденных почти в рабочем состоянии, и эти интеллекты ссылались на своих творцов. Термин «творец» помогал усилить божественную ауру Предтеч. Кто мог быть окончательным творцом, если не боги?

– У пророка внутреннего убеждения есть планы на тебя, – сказал наконец Вил хурагоку.

Парящий-у-Потолка недовольно засвистел.

«Такие взывания. Столько и такие».

Вил почувствовал, что десантный корабль сбрасывает скорость, посмотрел в иллюминатор и увидел, что они спускаются в ущелье.

Еще через несколько мгновений они выстроились в очередь к шлюзовой камере, а потом вышли во влажную ночь. Воздух казался совсем неподвижным, но листва растений шелестела так, будто ее обдувал ветерок. Что-то заскрежетало, пролетая над ними; неподалеку жужжали летающие существа, похожие на насекомых; они отдалились, потом жужжание вернулось.

Как и другие участники экспедиции, Вил получил инъекции антибиотиков, микроскопических наноагентов, которые давали удивительно эффективную защиту, уничтожая все местные антигены, попадавшие в их систему, прежде чем те успевали нанести существенный вред. Воздух на Джанджур-Куме был пригодным для дыхания, гравитация сносной, по крайней мере для сангхейли. Но летающие существа, похожие на насекомых, стали еще смелее и вскоре начали впиваться в кожу Вила. Эти существа представляли собой крохотные полупрозрачные организмы со сросшимися с крыльями лапками. Напившись его крови, они мгновенно умирали, он полагал, что не от наноагентов, а потому, что сангхейлийская кровь была совершенно чуждой этому миру.

А вот сан’шайуумский пророк, плывший впереди в антигравитационном кресле, расчесывал укусы на руках: его кровь была слегка экзотическим угощением для паразитов.

Хурагок летел рядом с Вилом, который нес плазменную винтовку. Вил следовал за сан’шайуум по темному и влажному следу, змеившемуся от центра оврага к каменным стенам по обе стороны. Сан’шайуум, пророк внутреннего убеждения и капитан Вервум двигались впереди с приглушенными фарами антигравитационных кресел. За ними шел Локвен, и Вилу было не по себе оттого, что этот парень, палец которого лежит на спусковом крючке, вышагивает у него за спиной. По обе стороны росли живые изгороди, которые шуршали, стоило к ним приблизиться, а когда они проходили, кустарники успокаивались. Время от времени из стены зарослей зловеще высовывались похожие на щупальца ветки, аккуратно ощупывали пришельцев, словно обследуя, может быть пробуя на вкус. Сан’шайуум предупреждали их: такое может случиться, но заверяли, что эти ветки безвредны, что это чисто исследовательская функция со стороны организмов, которые на деле были в той же степени животными, что и растениями. Большой цветок спустился откуда-то сверху, раскрылся широко, чтобы дать возможность находящемуся внутри глазу получше их рассмотреть.

Незнакомые запахи ударяли Вилу в нос, некоторые были едкими, другие – приторно-сладкими, третьи – с оттенком разложения. До него доносились и знакомые запахи минералов и воды. Он чувствовал древность, инопланетность этого мира. И нечто такое – когда шевелились растения, смотрел цветок, – что могло быть чуть ли не потоками враждебности, излучаемыми планетой.

Словно вся планета, весь Джанджур-Кум безмолвным речитативом говорил: «Вы нездешние, сангхейли. Вы пришельцы, вы чужды моему живому телу. Я завлеку вас в ловушку, превращу в ничто…»

Странные мысли в странном мире. Но у него всегда было более богатое воображение, чем у других сангхейли. Дядя нередко устраивал ему за это головомойки.

Неожиданно узкая тропинка вышла на усыпанный валунами лужок. За ним возвышалась нависающая скала, испещренная рельефными изображениями, видимыми в свете звезд.

Они медленно прошли между двух низких валунов, приблизились к основанию отвесной скальной стены. Над ними, на вершине, обитали другие растения – густые, плотные и коричневые.

Когда они подошли ближе, где-то наверху уплыло прочь облако. На скалистую стену упало больше света, и они увидели панель с полустершимися наскальными изображениями, что-то вроде косяка над прямоугольной тенью, такой темной, что ничем, кроме входа в туннель, она быть не могла. Пророк внутреннего убеждения направил свет кресла вверх – на изображения, вырезанные на косяке. Барельеф был разделен на две части: ряд фигур справа и слева; таинственные профили обеих групп смотрели в центр круговой формы, где изображалась звезда.

Вырезанные слева фигуры были двуногими, по форме отдаленно человекообразными. Их черепа и челюсти, на взгляд Вила, отличались от сангхейлийских или сан’шайуумских, но в неровном свете разглядеть их толком было трудно. Фигуры справа были, несомненно, сан’шайуумские, хотя и без антигравитационных кресел. Они держались прямее, чем сан’шайуум из Дредноута, и их формы казались более изящными.

Вил услышал движение сзади – что-то тяжелое с ворчанием продиралось сквозь кустарник.

Одновременно с Вилом услышал это и Локвен.

– Что-то движется в лесу! – выпалил он. – Не эти назойливые растения – что-то большое.

– На Джанджур-Куме много животных, – сказал капитан Вервум. – Стоики занимают относительно мало места на планете, а бо`льшая ее часть – дикие места. Будьте внимательны, но без нужды не стреляйте.

– И говорите потише, – предупредил их Внутреннее Убеждение. – Оба.

И пророк внутреннего убеждения направил кресло в темноту прямоугольного входа впереди.

Ресколах, Джанджур-Кум

850 г. до н. э.

Век Единения

– Вы и вправду считаете, что это оно и есть? – спросил Вервум. – Грот Великого перехода?

– В этом почти нет сомнений, – ответил Мкен. – Резьба на косяке над входом – все именно так, как в книгах. Место – то самое. Это оно!

– Но… тут пусто.

Да, тут было пусто или казалось, что пусто. Они прошли шагов пятьдесят по туннелю, вырубленному в скале, и уперлись в глухую стену. Никакой резьбы по камню они здесь не увидели, как не увидели ни идолов, ни машин – ничего, кроме каменного потрескавшегося пола, покрытого местами оранжевым грибком, и грубых, необработанных стен. С каждым движением сангхейли, обутых в защитные солдатские ботинки, по туннелю разносилось гулкое эхо; хурагок, посвистывая, летел-покачивался в воздухе, время от времени подавая знаки Вилу. Другой сангхейли, Локвен, бо`льшую часть времени оглядывался в сторону входа. Он словно не сомневался, что опасность где-то рядом, и, возможно, не ошибался.

Но Мкен пока не был готов сдаваться. Он не случайно взял с собой хурагока.

– Я предполагал, что мы столкнемся с чем-нибудь в таком роде, – сказал Мкен.

Он направил антигравитационное кресло к голой стене, которая ждала их в конце туннеля. Его лицо исказила гримаса, когда он, встав с кресла, почувствовал, как увеличилась сила тяжести; он подался вперед, провел пальцами по стене.

– Ваше высокопреосвященство, – сказал Вил, подойдя, – может быть, это не конец туннеля, может быть, это и есть настоящая дверь.

Мкен удивленно посмотрел на него:

– Прозорливая гипотеза. У меня в голове та же мысль.

– Если позволить хурагоку выяснить, ваше высокопреосвященство…

– Да. Но я ищу что-нибудь, от чего можно было бы оттолкнуться. Я надеялся увидеть небольшую врезку, кнопку механизма в отверстии, что-то такое. Но пока…

Вил посмотрел на хурагока, дал ему знак через голографического переводчика. В воздухе между Вилом и хурагоком появились цветные символы, примкнув к смеси тени, цвета и изменчивого света, излучаемого сан’шайуумскими креслами.

Хурагок наклонил голову, считывая символы, потом в ответ просвистел и взмахнул щупальцами.

Вил утвердительно щелкнул жвалами:

– Да, Парящий-у-Потолка…

– Что парит у потолка? – недоуменно спросил Вервум.

– Так зовут хурагока – Парящий-у-Потолка. Он говорит, что обнаружил очень маленькие отверстия, куда могут проникнуть только тончайшие реснички хурагока. Парящий-у-Потолка считает, что стену без хурагока не открыть.

– Хорошо. Тогда пусть хурагок опробует свою теорию, – сказал Мкен, отходя в сторону.

Вил подал знак, и хурагок лениво, как облако, подлетел к стене и принялся ее ощупывать. Он делал это методично, начав сверху, а дальше продолжал тактильное исследование, двигаясь по квадратам невидимой решетки. Не прошло и минуты, как он произвел довольное двойное ворчание, и кончики его щупалец, казалось, совершили невозможное, войдя в камень.

Потом раздался мягкий, почти неслышимый, чуть ли не мурлыкающий звук – настолько хурагоку доставляло удовольствие взаимодействовать с машиной, анализировать, ремонтировать, активировать…

На мгновение все затаили дыхание, и Мкен задумался о том, что двигалось снаружи в подлеске, и о вероятности того, что стоики обнаружат вторжение.

Он с удовольствием вернулся в кресло, проверил коммуникационное устройство, не поступили ли предупреждения или послания с «Мстительной живучести» на орбите – корабль вел наблюдение за планетой на предмет враждебного движения. Последнее послание гласило: «Присутствия противника не обнаружено, все в порядке. Продолжаем наблюдение». Послание отправили перед тем, как Мкен вошел в туннель. Он вовсе не был уверен, что может получать сигнал с трансмиттера через толщу породы.

Хурагок отпрянул от стены – и она разошлась, как занавес; посредине появился шов, он расширялся, и препятствие на их пути уходило вправо и влево.

– Отличная работа! – сказал Вервум.

В помещении, которое открылось перед ними, не было… ничего. Мкен был ошеломлен и разочарован. Он отчасти надеялся, что увидит здесь изображения Предтеч… возможно, даже просвещающее видение священного пути. В книгах говорилось, что грот вырубили исключительно для хранения артефактов.

– Их убрали в другое место. Разграбили, – предположил Вервум.

Вил откашлялся.

– Но на полу пыль, капитан, и никаких следов. И чтобы попасть сюда, им понадобился бы хурагок.

Мкен опять с удивлением посмотрел на Вила. Он, казалось, одновременно и слишком молод, и слишком… сангхейли, чтобы быть таким сообразительным.

Вероятно, он недооценивал элит и вообще всех сангхейли. В конечном счете они ведь уже строили космические корабли и путешествовали в межзвездном пространстве, когда их нашли сан’шайуум. Под всей военной мишурой таился блеск научного таланта.

Мкен посмотрел на хурагока, который производил нетерпеливые трели, взмахивая щупальцами:

– Что он говорит?

Вил направил на хурагока переводчик, чтобы разобраться в символах.

Мкен приметил повторяемость в выстраиваемой машиной конфигурации щупалец; каждый символ сопровождался трудноуловимой вспышкой. Иногда конец щупальца изображал штопор, иногда образовывал ряд геометрических форм O и V; иногда одно щупальце накладывалось на другое, образуя живую идеограмму.

– Он говорит, что принимает сигнал из помещения. Что-то просит о ремонте и активации.

– Эта задняя стена – еще одна дверь? – удивился вслух Мкен.

Вил передал вопрос инженеру. Хурагок ответил отрицательно и добавил через Вила: «Следите».

Он подплыл к дальней стене и, казалось, некоторое время молча созерцал ее в призрачном многоцветном свете антигравитационного кресла. Потом бросился к небольшому прямоугольнику на стене. Мкен подошел поближе и принялся разглядывать пятно в центре стены. Оно было чуть глаже, чем окружающая поверхность. Парящий-у-Потолка погладил пятно, в невидимом отверстии исчезла тончайшая ресничка щупальца.

Прямоугольник засветился собственным мерцающим светом, потом с легким скрежетом отделился от стены. Теперь он напоминал торчащий из стены кирпич. Хурагок совершил с кирпичом еще одну манипуляцию, и Мкен охнул, увидев вспыхнувшую голограмму: серебристо-голубое круговое изображение, светящееся цветом раскаленного металла и имеющее форму обруча достаточно большого размера, чтобы через него мог пробраться сан’шайуум.

Потом обруч сузился, превратился в круг в центре другой конструкции – Мкен узнал в ней что-то, на что ссылались в прошлом рунические символы, утверждавшие, будто это величайшее изобретение Предтеч. У конструкции имелось в центре шесть излучавших свет точек, похожих на лепестки цветка. В центре располагалась круговая трехмерная форма, а в ее сердцевине светился еще один обруч. Форма увеличилась в размерах, и Мкен узнал в ней Ореол – первое детализированное кольцо, какое он видел. Он чуть не зарыдал от радости. На внутренней части обруча была показана топография планеты. Земля, холмы, долины, водные потоки, озера, искусственные сооружения – все это под прозрачной пеленой атмосферы. Внутри обруча размещался живой мир…

Мкен внезапно ощутил себя в большей степени пророком внутреннего убеждения, чем он чувствовал на протяжении многих циклов. Его тронуло это сияние, прозрачные символы, плывущие и смещающиеся по блоку. Изображения проецировались вверх из торчащего из стены «кирпича», представлявшего собой чрезвычайно древний проектор высокого разрешения.

Это и вправду было просвещающее видение.

Но он сомневался, что проектор был люминарием. Небольшой кирпич и голограмма совместно представляли собой видение Предтеч. Но где же тогда люминарий?

– Это принесет подтверждение всем догадкам сан’шайуум о великом странствии, – прошептал Мкен. – Это многих приведет к пути. Те, кто увидит, – поверят. Ореолы – они где-то там, ждут нас. А когда мы их найдем – когда мы их активируем, – это станет началом великого странствия. Но чтобы их найти, нам, как утверждают древние пророчества, выведенные на стенах коридоров великого Дредноута, нужен люминарий.

– Нам пора уходить, – прервал его размышления скрипучий голос Локвена, донесшийся из первого коридора. – Вытаскивайте устройство из стены, ваше высокопреосвященство. Я только что проверил вход. Там собралось несколько существ. Разглядеть их толком затруднительно, но я не думаю, что они настроены дружественно. Нам лучше немедленно пробиться с боем, а то ведь появятся и другие…

Локвен повернулся к выходу, направил в ту сторону оружие.

– Рейнджер! – прорычал Мкен. – Это священное мгновение, а не время для паники. Не применяй оружия, пока они не нападают.

– Ты! – Вервум показал на Вила. – Может этот инженер извлечь из стены видение Предтеч так, чтобы не повредить его?

Вил спросил у Парящего-у-Потолка, и хурагок ответил утвердительно.

– Скажи ему, пусть достанет, только очень осторожно, – сказал Мкен. – Чтобы никаких повреждений. И пусть пока закроет голограмму.

Вил перевел, и хурагок за считаные секунды извлек кирпич – голографическое изображение, после его обнаружения, несомненно, предназначалось для показа в разных местах.

Вервум двинулся к проектору в щупальцах хурагока, но Мкен сделал вид, что не заметил этого, и первым подошел к машине, взял просвещающее видение и сунул его в карман.

– Хорошо!

– Что теперь, ваше высокопреосвященство? – спросил Вил.

– Нам нужен люминарий! – сказал Вервум срывающимся от раздражения голосом.

Мкен сделал жест: «Конечно!» Повернулся к Вилу:

– Скажи нашему талантливому другу Парящему-у-Потолка, чтобы он поискал люминарий, – может быть, тот за другой стеной. Он может осмотреть выемку, где находился проектор.

Вил подал знак, и хурагок ответил свистом, вытянул два щупальца, просунул их в выемку. Шли мгновения. Наконец хурагок издал щебечущий радостный звук.

Стена задрожала и разошлась на две части, убралась аккуратно, но шов между ее половинами оказался неровный, как части пазла. За стеной в нише не было ничего, кроме серого металлического предмета, парящего в воздухе; предмет состоял из симметричных лопастей в тонких панелях голубого света. В этом отчетливо виделась рука Предтеч. Мкену люминарий, чуть передвигающийся в воздухе, направляющий на них холодный голубой взгляд, казался отчасти живым. Он был не большой и не маленький – средний сан’шайуум вполне мог обхватить его руками. В центре у него находился шар из полированного серого металла, внутри которого сиял разумный голубой свет. Лопасти были похожи на стилизованные замысловатые лезвия, простирающиеся из малого шара, – на вершине раздвоенные, они имели выступы по бокам, чем напоминали примитивный иероглиф солнечного бога.

– Это он? – спросил Варвум. – Люминарий?

Ответ Мкена был едва слышен – он с трудом мог говорить от возбуждения.

– Его форма и все остальное совпадает с описанием люминария, хотя он не совсем такой, как другие… но я думаю – да! Это должен быть он! Мы должны немедленно доставить его на корабль. Надписи в Дредноуте, сделанные несколько поколений назад, говорят, что Предтечи создали особый люминарий, не похожий на те, которые мы видели прежде, – люминарий, который способен показать путь к самим священным кольцам. Некоторые верили, что один из этих люминариев спрятан здесь, под носом у наших сородичей, и лежит уже несколько веков. И наконец наша вера нашла подтверждение. Теперь скорее на корабль, нужно доставить туда эти реликты, а потом – вторая часть нашей миссии.

– Нет, – сказал Вервум, прячась с креслом за Локвеном. – Я не думаю, что события будут развиваться таким образом. Для вас предусмотрено кое-что другое, о пророк внутреннего убеждения…

Мкен развернул кресло и поразился, увидев, что Локвен навел на него, пророка внутреннего убеждения, винтовку. Вервум сделал жест: «Примиритесь с вашими предками».

Он ожидал предательства со стороны Вервума, но не такого наглого.

Ну, значит, так тому и быть. У Мкена есть оружие в кресле. Неужели они забыли?

Он прикоснулся к ружейному узлу – никакой реакции.

– Не беспокойтесь, мы отключили вашу орудийную систему, – ухмыльнулся Вервум. – Вам не следовало покидать кресло при первой посадке.

– Но вы не все продумали, – ответил Мкен. – Как и невидимая рука, которая вами манипулирует. Р’Нох полагает, что может убрать меня со сцены, присвоить себе все заслуги за достигнутое здесь. Но… все не так просто.

Он тянул время. Думал.

Вервум сделал жест, означающий «при всем уважении вы ошибаетесь». Затем последовало движение большим пальцем, показывающее, что предыдущий жест был издевательским.

– Вы подтвердили местонахождение грота. Вы с хурагоком открыли место, где хранится видение. Вы активировали его и подтвердили природу просвещающего видения. И вы нашли для нас люминарий. А в рекрутировании женщин от вас не будет никакого толка. Мы с этим справимся сами. Отсюда ваша бесполезность в конце. А Министерство упреждающей безопасности… – он сделал жест, обозначающий ироническое удивление, – предвидит, что вы неизбежно станете угрозой безопасности.

– Неужели? И на каком же основании министерство предвидит это? – Мкен обратил внимание, что стоящий сбоку Вил подал знак хурагоку.

– Теперь это не имеет значения. Отдайте мне видение. Иначе мы можем его повредить, когда будем казнить вас.

Мкен понял, что ему, вероятно, придется согласиться, поскольку видение гораздо важнее его жизни.

Хурагок отступил к нише и оказался между Локвеном и люминарием, словно защищая последний. Вил отступил к той же стене. Мкен понял знак и отступил с ними, решив сопротивляться.

– Нет, Вервум, я не отдам вам ни видения, ни люминария. У вас нет полномочий владеть ими.

Вервум фыркнул:

– Нет полномочий? Я сам себя наделяю полномочиями. Локвен, делай то, что должен. Я думаю, что смогу общаться с хурагоком. Так что убери и рейнджера.

Локвен навел винтовку на Вила:

– Тогда этого первым – он вооружен.

У энергопоточных винтовок было две части – верхняя и нижняя. Они напоминали челюсти; возможно, конструкция подсознательно повторяла жвалы сангхейли, а судя по выражению на лице Вила, он никогда не заглядывал в их стволы с позиции цели.

Локвен выстрелил, но Вил увернулся, прицелился из энергопоточной винтовки и выпустил заряд разогретой плазмы.

Другой сангхейли тоже сместился, и выстрел Вила лишь обжег левое плечо Локвена. Тот щелкнул от боли жвалами, и заряд его выстрела пришелся над головой Вила.

Яркий луч энергии вырвался из подлокотника антигравитационного кресла Вервума, но он не был специалистом по кресельному оружию, и заряд лишь обжег ребра Вила. Латы Вила отразили бо́льшую часть энергии, боль он почувствовал, но серьезных повреждений не получил.

Хурагок тем временем гладил каменную стену с одной стороны, и вдруг между ними начала расти каменная баррикада. Камера, в которой они очутились, снова закрывалась.

Вил выстрелил еще раз, но Локвен уже отступил в тень и стал неудобной целью, и на мгновение могло показаться, что у Вила не было желания по-настоящему попасть в Вервума, его начальника и к тому же сан’шайуума и капитана корабля.

И Вил вместо прицельного выстрела произвел выстрел в темноту, отправив несколько зарядов вглубь коридора и еще дальше, в подлесок.

Каменные двери закрылись.

Ресколах, Джанджур-Кум

850 г. до н. э.

Век Единения

Мкен, Вил и Парящий-у-Потолка оказались заперты внутри грота.

Хурагок стеной отгородил внутреннюю камеру от выхода, казалось навсегда соединив два сегмента, – это был бесшовный барьер между ними и их врагами. Локвен и Вервум остались снаружи, а за ними что-то в сомнительном камуфляже двигалось через подлесок. Что-то опасное.

Сияние антигравитационного кресла Мкена и люминария кое-как освещало камеру. Хурагок скорбно насвистывал и размахивал щупальцами перед Вилом ‘Кхами. Мкен взволнованно ждал перевода.

Вил перевел:

– Он может использовать скрытые устройства – он может воспринимать частично, что там происходит. Все как я надеялся… но потом я, может, буду жалеть, что сделал это.

– Объясни, – потребовал пророк внутреннего убеждения.

– Я стрелял мимо Локвена и капитана через дверь в подлесок, чтобы расшевелить тех, кто там охотится. Чтобы они решили, будто в них стрелял Локвен. И тогда они бы уничтожили сан’шайуум, а не я.

Стратегическое мышление Вила ‘Кхами и его честность впечатлили Мкена. Молодой рейнджер был не настолько глуп, чтобы убить сан’шайуум и надеяться на то, что он избежит наказания, каковы бы ни были мотивы.

– И тебе удалось уговорить хурагока запереть нас здесь, в безопасности… но сможет ли он вывести нас отсюда?

– Он говорит, что сможет. – Вил сделал знак Парящему-у-Потолка; тот ответил. – Хурагок говорит, они там теперь сражаются… Что-то стреляет в них снарядами… Локвен и капитан отвечают. Ага… Вервум убит.

Мкена мороз продрал по коже. Любой, кто знал коды, мог дать команду «Мстительной живучести» вернуться на Дредноут – и Мкен знал эти коды. Но Вервум был агентом Министерства упреждающей безопасности. Мкен рассчитывал перехитрить Вервума, а не убивать и таким образом избежать объяснений с иерархами. Историю смерти Вервума могут легко повернуть против Мкена, когда о гибели капитана узнают Р’Нох и пророк безупречного благоухания.

Хурагок снова принялся подавать сигналы. Вил перевел:

– Теперь… стреляет Локвен и бежит в лес. Противники заходят в грот. Это сан’шайуум, но другие – на Высшем Милосердии не такие. Они не пользуются креслами. Они в большей степени… – Рейнджер замолчал, решив из инстинктивной вежливости не продолжать цитировать хурагока, который сравнивал два племени сан’шайуум. – У них кинетическое оружие. Возможно, с газовым воспламенением. Один берет Вервума… и кресло. Но они должны нести его… кресло повреждено. Хурагок жалеет, что не успел его починить…

– Пожалуйста, рейнджер, только о важном.

– Хорошо, ваше высокопреосвященство. Они уходят из грота. Похоже, они не знают об этой камере.

– Если повезет, они не догадаются о том, что мы здесь. Возможно, они думают, что мы разделились.

– Да, ваше высокопреосвященство. Я подозреваю, они будут нас искать в другом месте.

Мкен повернулся и посмотрел на люминарий – и опять возникло впечатление, что и люминарий безмолвно смотрит на него.

– Ну-ка…

Мкен направил кресло к люминарию. Он протянул руки к священному реликту. И люминарий удивил его – двинулся навстречу, развернулся и обосновался в его руках. Мкен словно посадил его себе на колени.

– Я держу в руках время, – пробормотал он. – Прошлое и будущее.

Он был глубоко тронут. Найти артефакт такой важности, такой полной сохранности…

– Какой красивый артефакт! – почтительно сказал Вил, глядя на люминарий.

– Да. Ты не должен будешь о нем говорить, когда мы вернемся на Высшее Милосердие, – ни с кем, кто не уполномочен на это. Ты понял?

– Понял, ваше высокопреосвященство.

– Хорошо… хурагок может теперь открыть стену, и мы тронемся в путь.

– В Креллум, ваше высокопреосвященство?

Мкен поймал себя на мысли: а стоит ли им теперь вообще отправляться в Креллум? Не важнее ли как можно скорее увезти священные артефакты с Джанджур-Кума? У него есть люминарий. Женщины рядом с этой драгоценностью казались излишними. Но, даже споря на Высшем Милосердии с Р’Нохом и Безупречным Благоуханием, он знал, что свежий генетический материал, который являют собой эти женщины, будет жизненно важным для них. Его существо противилось этой части миссии. Но теперь он здесь. И если вернется без женщин, Р’Нох и Безупречное Благоухание могут отомстить ему, они могут отобрать у Цресанды право на рождение ребенка. Она рискует подвергнуться заточению.

Нет, он должен продолжать.

– Да, – ответил Мкен. – Мы отправимся в Креллум и заберем женщин. И да защитит нас дух большого странствия. А теперь скажи хурагоку – пусть выведет нас отсюда. Воздух становится затхлым.

Вил перевел приказ, и хурагок открыл стену. Они увидели лунный свет, почувствовали запах свежего воздуха, проникший по коридору с луга. Ночная птица вдалеке пронзительно закричала.

Они смотрели, прислушивались. Больше ничего не было – ни малейших признаков стоиков снаружи, никаких врагов. Камуфляжная стена сделала свое дело. Мкен покрепче прижал к себе люминарий.

– Хорошо. Уходим. Назад в десантный корабль.

– И на корвет, ваше высокопреосвященство? Оставить там реликвии?

Мкен был не прочь вернуться на корабль. Но…

– Нет, у нас нет времени. Мы должны выполнить вторую часть миссии. И стоики никак не будут нас ждать в Креллуме. По крайней мере, я на это надеюсь.

Ресколах, Джанджур-Кум

850 г. до н. э.

Век Единения

Десантный корабль продвигался в ночи с минимально возможной скоростью, чтобы не привлекать внимания. Они следовали по рельефу глубокого оврага на зеленом плоскогорье. Под ними текла река, но Мкен ‘Шре’а’бен не изучал пейзаж внизу – у него было другое занятие.

Неловко ссутулившись в антигравитационном кресле за Троком ‘Тангхилом, который теперь вел корабль, Мкен разглядывал топографическую голограмму Креллума над креслом. Проекция изображения передавалась с орбиты – с корабля «Мстительная живучесть»; его сканеры пронзали облака, укрывшие планету. Водя рукой над пультом управления голограммой, он поворачивал изображение и так и сяк, уменьшал масштаб, чтобы включить достаточное расстояние до поселения. Креллум представлял собой всего лишь два ряда овальных деревянных оштукатуренных домов; здесь, на берегу большого озера, обитали рыбаки, некоторые дома стояли на сваях у самой кромки воды. Мкен, привыкший анализировать, по привычке отмечал, что дома построены в старом стиле, их формы повторяют форму усредненного сан’шайуумского черепа, если смотреть сверху.

Но главным образом он искал какое-нибудь движение, перемежающиеся очертания в нескольких спектрах, искал тепловые сигнатуры. Он видел несколько фигур, двигающихся по дорожке между домами; животных выгоняли из подобия загона – вероятно, гарфренов, плотных и коренастых, держат их в основном ради молока. У него на Дредноуте было любимое одеяло из меха гарфрена. Может быть, Цресанда лежала теперь под ним, свернувшись, ворочалась, не могла найти себе места, пыталась уснуть, беспокоилась о нем?

Не думай о ней сейчас, пожурил он себя, внимательнее вглядываясь в голограмму. Деревню окружал густой подлесок, в котором время от времени встречалось высокое дерево, казавшееся одиноким среди низколесья, – бо`льшую часть леса, стоявшего здесь прежде, вырубили много веков назад. Что-то очень необычное двигалось по подлеску – несколько фигур, принадлежащих к одному виду, только он не мог понять к какому. Смешиваясь с этими фигурами, двигались какие-то сигнатуры, – возможно, это были сигнатуры сан’шайуум.

Но ничего похожего на вооруженных бойцов он не видел – в воздухе ни птиц, ни летательных аппаратов, башенной установки тоже не видно.

Трок ‘Тангхил бросил взгляд через плечо:

– Какая обстановка на земле, ваше высокопреосвященство? Есть ли недружественные перемещения?

– Если они и подготовили для нас ловушку, то она слишком хитроумна, чтобы я мог ее заметить. Нам пора – летим в деревню, испытаем удачу. Женщины должны нас ждать.

– Правда ли, что наши… особые гостьи в самом деле ждут нас? – спросил Трок, переводя взгляд на лобовое стекло и выруливая из оврага.

– Послание отправили голограммой посредством Ока… и две отозвались. В последнем послании говорится, что появилось еще семеро желающих. В этой части Ресколаха почти нет молодых мужчин, а когда они появляются, то с дамами обходятся по-варварски.

– Мужчины поселения погибли в боях?

– Их мобилизовали – живы они или нет, мы не знаем.

– Мы приближаемся к первой возможной посадочной площадке… Похоже, она свободна. Наша защитная маскировка, вероятно, делает свое дело.

– Хорошо. Тогда садимся. Как только коснемся земли, пусть к делу приступают рейнджеры.

– Слушаюсь, ваше высокопреосвященство.

Ресколах, Джанджур-Кум

850 г. до н. э.

Век Единения

Мкен не мог справиться с удивлением. Он поразился, увидев восемь дам-сан’шайуум, скачущих на илпдоре. Он никогда не слышал, чтобы ненасытного хищника каким-либо образом приручали. Но этого, казалось, приручили. Приземистый, но широкогрудый, он бежал наискосок по песчаному берегу, а на его спине сидели одна за другой восемь сан’шайуумских женщин, и хотя цвета их одеяний различались, символика у всех была традиционная, со значением «я готова рассмотреть вопрос супружества».

Их, казалось, ничуть не пугала роль наездниц гигантской плотоядной амфибии, а вот илпдор на бегу выглядел неловким, его перепончатые когтистые лапы на суше чувствовали себя не так уверенно, как в воде. От него воняло чешуйчатой амфибией и дерьмом, прилипшими водорослями и вцепившимися в него паразитами, которые походили на некую карикатурную юбку, тащившуюся следом.

Мкен, уставший и взволнованный одновременно, отошел вправо на безопасное расстояние от зубастых челюстей шестиногого чешуйчатого существа. Иногда изо рта хищника появлялся отвислый язык, которым он рассекал воздух, облизывал ряд клыков, а фасеточные глаза при этом плотоядно разглядывали Мкена, который не мог отделаться от ощущения, что зверь прикидывает, каким бы он, Мкен, был на вкус.

Справа от Мкена шла Лилумна, вышагивала она так энергично, что ему оставалось только стыдиться собственных заплетающихся ног. Рядом с ней шествовали три сангхейли. Вил ‘Кхами время от времени посматривал на женщин на спине хищника. Если Мкен правильно истолковывал пощелкивание жвалами, то сангхейлийскому рейнджеру было весело смотреть на них, – впрочем, когда сангхейли весело, а когда нет – понять трудно.

– Лилумна, – тихо сказал Мкен, – я льщу себя надеждой, что немало знаю про Джанджур-Кум, хотя никогда прежде здесь не был. Но я не помню, чтобы где-нибудь читал про приручение илпдора.

– Он не то чтобы приручен, это, скорее, партнерство. Большая рыба в озере стала редкостью – мужчины из столицы забрасывали сети в озеро множество раз, и потому количество рыбы уменьшилось. Моя сестра Буренн – она сидит первой – нашла это существо оголодавшим, когда оно было совсем маленьким. Будь оно тогда покрупнее, накинулось бы на нее и сожрало. Но сестра кормила его мясом и сыром гарфрена, и оно каким-то образом привязалось к ней. Теперь оно помогает нам ловить остатки рыбы, загоняет их в сети. Мы его кормим, и оно препятствует худшему истреблению. Мы назвали его Эрб. Долго держать его на суше мы не можем, но…

– Ваше высокопреосвященство! – мягко вмешался Трок. – Мы должны закругляться! Сигнал сработал – десантный корабль в той стороне.

– Что ж, спасибо товарищам за сигнал, – пробормотал Мкен. Он посмотрел на небо. Облака снова сомкнулись, стало темнее. – Я не вижу, где я…

Через несколько часов, а может, гораздо раньше наступит рассвет, и тогда света будет с избытком. Они должны как можно скорее сесть в десантный корабль, пока их не обнаружили.

Они последовали за Троком от берега по дорожке, идущей через подлесок. Илпдор кряхтел и постанывал, – казалось, он не хочет уходить далеко от озера. Буренн похлопала зверя по шее, нагнулась, что-то прошептала ему, подбадривая здоровенного хищника.

Илпдор шмыгнул носом, но потащился за пророком внутреннего убеждения и его стражниками-сангхейли в густые беспокойные заросли.

Эта странная процессия продолжала путь по тропке, а из кустов высовывались плети и словно обнюхивали их. Эрб ударял лапой по плетям, загоняя назад.

Враг обнаружил их в сотне шагов от корабля.

Поначалу трудно было сказать, с чем они столкнулись.

– Солдаты! – выкрикнула Буренн. – Они наступают на фоластидах!

Усталый Мкен забыл выяснить, что такое фоластиды. Поначалу казалось, что перед ними что-то похожее на четырехногих ездовых животных; было их около десяти, и появились они из зарослей. Послышался треск, затем характерная переориентация подлеска. Он услышал, как что-то или кто-то завыл, похоже от боли.

Потом облака разошлись, и лунный свет затопил лощину. Мкен увидел сан’шайуум в доспехах с большими неуклюжего вида винтовками – судя по всему, кинетического действия – в руках. Они ехали на… что это под ними?

Фоластиды состояли из самого подлеска; возникало впечатление, что плети и растения, небольшие деревья, кустарники – все они сплелись воедино под наездниками. Всадники передвигались на корявых четырехногих формах, имевших головы и торс, их приближенные очертания напоминали различных жеребцов, обитающих на целом ряде планет, вот только эти постоянно принимали форму кустарника и то и дело сливались с ним. Очертания жеребцов непрерывно возникали под всадниками – всадники проезжали, жеребцы снова образовывались из кустарника, в котором оказывались наездники. Лес словно непрерывно создавал из себя верховых животных для солдат, а наездники скользили на живых растениях, а не скакали каждый на своем жеребце.

– Кто они такие? – выпалил Мкен.

– На первый взгляд это что-то вроде геноформирования, – пробормотал Вил, стреляя. – Растения модифицировали, чтобы те работали на стоиков.

У Мкена это вызвало смешанное чувство – стоики установили для себя черту в создании новых аппаратных технологий. Вот столько они себе позволяют, а дальше – ни шагу. И потому их ученые отступили в область экспериментов с генной инженерией дикой флоры.

Фоластиды почти вплотную подошли к ним.

Мкен достал оружие.

– Лилумна, прячьтесь за Эрба! – прокричал он. – Пусть все женщины укроются за ним!

Он выстрелил из пистолета по наездникам, не зная, попадает в цель или нет. Плазменные винтовки, выплевывающие яркую люминесцирующую энергию в сторону наступающего патруля, озарили все пульсирующим светом.

И в этот миг Мкен увидел Локвена – его несло на растительных плетях, не на фоластиде, а на сплетении растительных прутьев, которые выкидывались из травы и передавали его все дальше и дальше. Он вскрикивал, когда плети вырывали куски его шкуры, еще две плети протянулись к глазницам. Противник демонстрировал им Локвена, как понял Мкен, чтобы запугать, лишить боевого духа.

– Отпустите меня! – взвизгнул Локвен. – Я вам показал, где они. Отпустите меня теперь!

Но плети за считаные секунды разорвали Локвена в клочья, швыряя горячие, сочащиеся куски плоти в сангхейли и пророка внутреннего убеждения.

Теперь всадники окружили небольшую группу инопланетян, жеребцы выдергивали корни из земли, когда им требовалось пересечь тропинку, усиливались за счет большего количества растительного вещества и ревели.

Вил стрелял во всадников – винтовка била точно в цель. Один противник упал – его глаза выгорели. Другой свалился с жеребца и покатился по земле, сжимая руками обуглившуюся брюшину.

Зилн ‘Клел издал воинственный вопль, прогнал страхи и бросился на врага, нажимая на спусковой крючок…

Мкен отступил от места боя, где со свистом пролетали кинетические пули. Он стрелял из пистолета, пока у него не начало жечь пальцы от перегрева. Один всадник упал, взревев от боли.

Пуля ударила Зилн ‘Клела в грудь, тот вскрикнул и споткнулся, другая угодила сангхейли в голову и разнесла ее на части. Его тело безжизненно рухнуло на землю, как тряпичная кукла.

Потом пуля попала в Трока, и тот, замычав от боли, упал, раненый, но не убитый – пока. В его винтовке кончилась энергия, и он вытащил пылающий клинок. Пули проносились мимо Мкена, и он знал – еще немного, и одна попадет в него, они не могут промахиваться вечно.

Потом раздался клокочущий рев, и в ряды врагов ворвался илпдор, на нем теперь осталась одна только Буренн. Она выкрикивала команды, вцепившись в его шею, а зверь встал на четыре задние ноги, нанося удары когтями передних и щелкая громадной челюстью. Он врезался в заросли и солдат, сбрасывал их с фоластидов, встряхивал так, что ломал шеи, разбрасывал по сторонам.

Вил расшвыривал гранаты – они взрывались громадными цветками бело-синего сияния, словно высмеивая живые цветы вокруг, и еще два наездника упали на землю, их фоластиды разорвало на части, доспехи разломались…

Еще один наездник – последний – соскочил со спины своего верхового животного и принялся стрелять снова и снова в горло илпдора, скользя по фоластиду на тропе.

Илпдор, из горла которого фонтанировала зеленая кровь, надвинулся на мучителя и смял его голову челюстями, после чего ноги животного подкосились и он завалился на бок. Буренн успела спрыгнуть с него в последний миг, едва избежав перелома ноги.

Эрб задрожал, выплюнул голову врага… и умер.

Буренн, рыдая, опустилась на колени рядом с отвратительным воняющим зверем и прижала его окровавленную голову к груди.

– Идем, Буренн, – сказал Мкен, в ошеломлении помогая подняться на ноги Троку. Коммандера ранили в бедро, но он имел такие же шансы добраться до Высшего Милосердия живым, как и все остальные. – Нам пора. Корабль недалеко. Мы все должны поспешить. Где остальные женщины?

– Мы здесь, – ответила Лилумна, выводя из тени дам-сан’шайуум. – Мы должны бежать. – Она подняла на ноги Буренн и обняла ее. – У растений нет разума, их контролируют наездники. Но они могут решить, что им грозит опасность, и наброситься на нас. И очень скоро.

Приковылял сан’шайуумский артиллерист Млир, он с округлившимися глазами огляделся:

– Я видел схватку. Еще кто-то из них тут есть?

– А если бы и были… – зарычал Трок. – Какая бы от тебя была польза?

– Я не знал, могу ли я покидать корабль, – у меня приказ.

– Он прав, Трок, – сказал Мкен, помогая воину двигаться к кораблю. – Млир, помоги Троку добраться до корабля. Я должен знать, что реликты в безопасности. Нам нужно побыстрее оставить Джанджур-Кум… как можно быстрее.

Они покидали родной мир ради паллиатива – ради Высшего Милосердия. Но с ними были женщины, и они нашли просвещающее видение и редчайший люминарий. Мкену особенно хотелось торжественно доставить их Р’Ноху и каким-нибудь образом удержаться и не швырнуть драгоценности в лицо министра.

«Мстительная живучесть»

На орбите Джанджур-Кума

850 г. до н. э.

Век Единения

– Коммандер… мы готовы покинуть орбиту? – нервно спросил Мкен, глядя на монитор сканера.

Пока никаких указаний на атаку с земли не наблюдалось. Но у стоиков было достаточно средств, чтобы представлять опасность для корабля, – может быть, у них даже имелся корабль, не уступающий «Мстительной живучести» и находящийся на той же орбите. В иллюминаторе было видно величественное сияние Джанджур-Кума, но теперь Мкен хотел как можно скорее оставить его в прошлом.

Трок ‘Тангхил чуть сместился в капитанском кресле, чтобы смягчить боль ранения. Пулю из его тела извлекли, нанесли бальзамы на рану, перевязали, но Мкен знал, что старому воину все еще очень больно. Трок прищурился, вглядываясь в приборную панель.

– Я вас предупреждал, ваше высокопреосвященство, – проворчал он, – что у меня нет того опыта, который был у Вервума. Кажется, он заблокировал двигатели. Я думаю, что вскоре смогу отправиться в путь, но…

– Я знаю, ты ранен, Трок, но ты еще и единственный, кто знает достаточно, чтобы пилотировать корабль.

– Я не жаловался на рану, ваше высокопреосвященство, – пробормотал Трок. – Я только говорю, что на это уйдет больше времени.

– Я знаю. Не думай об этом. Просто веди корабль с той скоростью, на которую способен. А я проверю женщин.

Они понизили искусственную гравитацию корабля до уровня гравитации Высшего Милосердия, поэтому Мкен встал с кресла и пешком направился в грузовой отсек корвета, оснащенный для удобства пассажиров.

Он пошел туда, чтобы хоть чем-то занять себя. Его мозг мучили вопросы о люминарии. Он шагал по коридору, а его рука автоматически залезла в карман, где лежал проектор просвещающего видения. Мкен не мог носить люминарий с собой – слишком велик, но просвещающее видение – вполне. Он собирался взять его в офицерский кубрик и снова посмотреть голограмму.

Проектор был вещью бесценной. Времени, в течение которого Мкен наблюдал за люминарием, хватило, чтобы удостовериться: в приборе содержатся галактические координаты легендарных Ореолов, спецификации приборов и их изготовления, а также их происхождение и ограничение по сроку службы. Он прежде не очень вдумывался в эти данные – ему требовалась помощь других пророков, имеющих больший опыт в технологиях священных реликтов. Но почему бы ему в какой-то момент на пути к Высшему Милосердию не обследовать люминарий еще раз? Он по-прежнему хранился в безопасности на десантном корабле в ангаре «Мстительной живучести». Мкен чуть ли не слышал зов люминария.

Дредноут, Высшее Милосердие

850 г. до н. э.

Век Единения

– С какой стати мы должны верить сангхейли, Внутреннее Убеждение? – вежливым скучающим голосом спросил Безупречное Благоухание.

Мкен почувствовал, что сангейли рядом с ним насторожились от такой издевательской риторики.

– Я не понимаю вопроса, Безупречное Благоухание, – сказал Мкен, хотя на самом деле слишком хорошо понял слова иерарха.

Безупречный перевел взгляд больших глаз с тяжелыми веками на сангхейли – на Вила ‘Кхами и Трока ‘Тангхила, стоявших справа от Мкена. Они втроем пришли в Палату Верховного совета.

Верховный совет должен был включать выборного представителя сан’шайуум, сангхейли и правительственных делегатов, назначенных говорить от имени Писания Союза, но пока единственными представителями власти на стеклянной прозрачной платформе были триумвиры-иерархи. Они сидели на парящих в воздухе антигравитационных тронах – огромных металлических чашах, удобно приспособленных под нижнюю часть туловища каждого сан’шайуумского иерарха. В тронах, как было известно Мкену, имелись гравитационные пушки, которые могли уничтожить его в мгновение ока, надумай тот или иной иерарх сделать это.

Иерархи сидели в ряд вдоль платформы в почти невесомых креслах. За триумвиратом располагался декоративный задник из светящихся фиолетовых и голубых панелей. На каждом иерархе была мантия с широкими рукавами, цвета которой отвечали цветам панелей, четырехпалые руки располагались над пультами управления тронами. Головы украшали золотые шлемы, каждый головной убор повторял форму лба и проецировал светящуюся голубую голограмму в форме ореола. На спинках тронов за воротниками иерархов размещались крупные раздваивающиеся фигуры из золота, возвышающиеся над сидящими.

Вдали, слева от Мкена, расположился пророк великого странствия – довольно худой и сгорбленный сан’шайуум с широко расставленными глазами на треугольном лице. За ним расположился пророк единства: средних лет сан’шайуум сидел на троне, выпрямив спину, его глаза светились умом. И на третьем антигравитационном троне расположился Безупречное Благоухание. Рядом с возвышением лицом к Мкену стоял министр упреждающей безопасности Р’Нох Кусто. Вид у Р’Ноха был задумчивый, он нервно переминался с ноги на ногу. На лице его застыло рассерженное, дерзкое выражение, но осанка выдавала испуг.

Свидетельские показания Вила ‘Кхами и Мкена были изобличительными. Трока не было в гроте, когда Вервум, агент Р’Ноха, пытался убить Мкена, но он видел, как Вервум разоружал антигравитационное кресло Мкена. Он тогда решил, что Вервум регулирует его. Но фактически из его показаний вытекало, что Вервум разоружил кресло.

– Вы не понимаете моего вопроса! – с напускным недоумением сказал Безупречное Благоухание. – В самом деле!

Мкен посмотрел на сангхейли:

– Безупречное Благоухание, при всем уважении. – Он сделал и уважительный жест, чтобы лишний раз подчеркнуть – он не желал оскорбить иерархов. Цресанде не пошло бы на пользу, если бы ее мужа распылили гравитационной пушкой. – Сангхейли – наши союзники по Ковенанту. Мы должны доверять им, а они, в свою очередь, должны доверять нам. Присутствующий здесь Трок ‘Тангхил – уважаемый коммандер. Рейнджер ‘Кхами заслужил мое уважение.

– По крайней мере частично вы правы, – сказал пророк единства. – Ковенант должен основываться на взаимном уважении. Я уверен, Безупречное Благоухание имел в виду не то, что сказал. Сангхейли и в самом деле наши союзники. Но давайте посмотрим на ситуацию. Иерарх поручил вам доставить группу женщин-сан’шайуум. И вы сделали это. Вам поручили доставить просвещающее видение и прилагающийся к нему люминарий. Вы заявляете, что люминарий у вас был, но он утрачен. Как вы могли утратить такую немыслимую драгоценность, выше моего понимания. Удивительно ли, что мы спрашиваем себя: не выдумали ли вы эту историю, желая избежать обвинений?

– Я беру на себя всю ответственность, – сказал Мкен. – Я возглавлял экспедицию. Но вы слышали, как Трок ‘Тангхил сказал, что словам этого молодого рейнджера можно доверять. Можно проконсультироваться и с хурагоком.

– Хурагок! – насмешливо проговорил Безупречное Благоухание. – Не хватает нам консультироваться с искусственными организмами, созданными для ремонта машин!

– Да, мы не можем принять показания хурагока, – вежливо сказал пророк великого странствия, делая пренебрежительный жест рукой. – Он лишен воли, на него слишком легко оказывать влияние. И с ним трудно общаться.

Вил ‘Кхами шевельнулся и открыл рот, и Мкен подумал, что он хочет оспорить слова о невозможности коммуницировать с Парящим-у-Потолка, поэтому протянул руку и предупредительно сдавил плечо сангхейли. Вил сжал жвалы и проворчал что-то неразборчиво. Пророк единства задумчиво погладил бородку.

– Оставим разговор о хурагоке, – сказал он, – но мы не можем игнорировать вероятность того, что Вервум, агент Министерства упреждающей безопасности, пытался убить пророка внутреннего убеждения.

– И именно эта попытка и ее последствия задержали нас, о высокий пророк, – церемонно сказал Мкен, делая жест уважения и согласия. – Если бы не эта задержка, я думаю, мы смогли бы избежать столкновения со стоиками. А если бы мы покинули планету без боя с фоластидным патрулем стоиков, мы бы улетели с Джанджур-Кума вовремя и не попали бы под обстрел, который стоил нам люминария.

– Если бы вы должным образом уложили люминарий в другой части корабля, – сказал Безупречное Благоухание, – то люминарий был бы сейчас здесь, с нами. В том случае, если он вообще был у вас, конечно.

Мкен сжал кулаки. Ему отчаянно хотелось вооружением собственного кресла распылить Безупречного. Но он лишь сделал жест: «Это ваши слова».

– Вы все видели повреждения корабля, – сказал кто-то за спиной Мкена; он повернулся и увидел, как в зал вплыл на антигравитационном кресле Квурлом. – Системы «Мстительной живучести» зафиксировали наличие люминария.

– Квурлом, – прорычал Безупречное Благоухание, – вы больше не иерарх, и вы не имеете права…

– Не иерарх, но право у меня есть! – сказал Квурлом. – Посмотрите в книгу иерархов, проверьте правила. Я не активный иерарх – отставной. Но мне позволено высказывать здесь свое мнение, когда мне это угодно. А мое мнение в том, что все это – пустая трата времени. Мкен все сделал правильно. Он вел себя героически! Он получил благословение Великого Странствия, и боги странствия – это совершенно очевидно – дали понять, что пока мы не заслужили люминарий, который покажет местонахождение Ореолов. Но я только что просмотрел просвещающее видение. Вы видели его? Я имею в виду проекцию образов из этого аппарата.

– Видели, – сказал пророк единства.

– Тогда вы страдаете слепотой, если не поняли, о чем он говорит нам, – сказал Квурлом. – Потеря люминария – это осуждение нас сверху! Мы его еще недостойны! Но просвещающее видение сообщает нам, что мы – на пути. И дает наводки, которые в один прекрасный день приведут нас к Ореолам.

– Я уважаю теологическую проницательность Квурлома, – сказал Великое Странствие. – Она прошла проверку временем и неизменно доказывала свою состоятельность. Поэтому я голосую за то, чтобы признать пророка внутреннего убеждения невиновным в утрате люминария.

– А попытка убийства? – спросил Квурлом. – Я слышал эту историю из уст Внутреннего Убеждения. И кто в этом виноват? Министерство упреждающей безопасности – сама эта концепция порочна – и этот идиот Р’Нох! – Квурлом указал длинным, искалеченным артритом пальцем на Р’Ноха. – Нужно уничтожить это нелепое министерство, а его министра понизить до уровня третьего административного помощника департамента по очистке стоков. Если мы не можем доказать, что он стоял за несостоявшейся попыткой убийства, то сделать соответствующие выводы в наших силах! Отправим его на задворки Галактики наблюдать за шахтой. И тогда хотя бы частично мы восстановим справедливость!

– Я… нет! – сказал Р’Нох. – Я… это не было…

– Молчать! – Безупречное Благоухание повернулся на троне и закричал на Р’Ноха: – Еще одно слово, и я потребую вашей казни! Вы личную неприязнь к Внутреннему Убеждению привнесли в повестку дня министерства! Уходите! И ни слова больше!

Мкен молча отметил про себя эмоциональную команду Безупречного Благоухания Р’Ноху: «Ни слова больше!» Иерарх пытался заткнуть рот Р’Ноху, прежде чем бывший министр выболтает, кто является настоящим заказчиком.

Р’Нох, дрожа, уставился на Безупречного, который смотрел на него мрачным взглядом, его телесный язык излучал предупреждение, а пальцы тянулись к кнопкам управления тронной пушкой.

Р’Нох заметил это движение и отвернулся, он вышел из зала, бормоча что-то себе под нос.

– Может быть, нам всем стоит еще раз просмотреть просвещающее видение, – сказал Единство.

– Стоит, о высокий пророк единства, – сказал Квурлом. – Но тут появилось кое-что… Возможно, у нас есть шанс узнать, где скрывается Усса ‘Кселлус. Я получил сведения, что он может прятаться на одной из планет, которых нет на карте. К тому же на планете, на которой прежде обитали Предтечи.

– Интригующе и тревожно! – воскликнул Безупречное Благоухание. – Ересь! Это недостойное существо осмеливается осквернять творение Предтеч! – Он повернулся и посмотрел на Мкена сочувственно-покровительственным взглядом, но в глубине этого взгляда виднелись темные оттенки. – Нам придется его вернуть. Я думаю, что знаю подходящего сан’шайуум, который может возвратить порядок в Ковенант. Мои извинения, что вам придется покинуть Высшее Милосердие вскоре после прибытия…

Носитель Ковенанта «Обет благочестия»

На орбите Убежища,

прежде не исследованного мира-крепости Предтеч

850 г. до н. э.

Век Единения

Много дневных циклов спустя пророк внутреннего убеждения сидел на мостике «Обета благочестия» и смотрел в иллюминатор. Он сидел сгорбившись в антигравитационном кресле и смотрел на округлые линии серого металла, о которых говорил Салус ‘Кролон во время первых допросов; тонкая пленка следов атмосферы, цепляющейся за планетоид, отражала глянцевый блеск.

– Что еще интересного есть в системе? – спросил он.

– Газовые гиганты, пока не исследованные, – ответил Трок ‘Тангхил, действующий капитан корабля, поскольку Мкен сейчас не верил никому. – Малоинтересные. Вокруг есть пояс астероидов, возможно богатых полезными ископаемыми. Он местами такой плотный, что я, когда мы покинули гиперпространство, решил входить в систему не по принятой траектории.

– Вил ‘Кхами, – сказал Мкен, – ты можешь проверить, что еще известно – если только что-то известно – об этой звездной системе? Время на это будет.

– Да, ваше высокопреосвященство, – сказал Вил, стоявший за Мкеном; он теперь был личным телохранителем пророка внутреннего убеждения, его помощником и официальным переводчиком во взаимодействии с хурагоком. Столь быстрый карьерный рост не был чем-то неслыханным, но в данном случае Мкен настоял на таком продвижении.

Глядя на голопроекцию, Мкен увидел светящиеся овалы – корабли флота Ковенанта, занимавшие места; на голограмме они напоминали крохотных инсектоидов, каких он видел на Джанджур-Куме. Как странно!

В груди защемило, когда он подумал о родной планете, такой полной сокровищ и такой потерянной для него. Люминарий исчез. Возможно, все было так, как говорил Квурлом. Они еще не готовы для люминария, который показывал координаты священных колец, а потому Мкен и утратил драгоценность.

Подавшись вперед, Мкен посмотрел в иллюминатор мостика и увидел справа два корабля Ковенантского флота; в реальности они выглядели куда как более устрашающими, чем летающие насекомые. Это были мощные, недавно построенные боевые корабли. Иногда он жалел, что переговоры с сангхейли привели к исключению Дредноута из числа военных кораблей. В прежние времена Мкен использовал бы Стражей Дредноута, но их почти всех уничтожили во время войны с сангхейли. Да что говорить, их осталось всего несколько штук на Высшем Милосердии, теперь они стали скорее реликтами, чем боевым орудием. Но с другой стороны, их первоначальную функцию выполняли теперь сангхейли.

Млир в антигравитационном поясе привел сангхейли, держа его под прицелом плазменного пистолета. Сангхейли имел бледный вид, запястья его спереди сковали наручники. Мкену он казался скользким, обеспокоенным и расчетливым.

– Это тот, кого зовут Салус ‘Кролон? – спросил Мкен.

– Да, это он, ваше высокопреосвященство, – ответил Млир.

Салус ‘Кролон подобострастно склонился перед Мкеном, сделал еще один поклон и еще один.

– Я с облегчением узнал, что из лап Уссы ‘Кселлуса меня спас Ковенант, ваше высокопреосвященство! Для меня честь, нет, благодать находиться рядом с вами!

– Хватит этой ерунды, – сказал Мкен. – Я вот думаю, может быть, использовать вас для переговоров с Уссой ‘Кселлусом, если вы с ним так хорошо знакомы? Он, насколько я знаю, глава этих бунтовщиков?

– Да, ваше высокопреосвященство, он их глава… фактически их диктатор. Они в его абсолютной власти. Я думаю, посылать меня на переговоры с ним было бы… контрпродуктивно. Он уже знает, что я был безусловным сторонником святого и священного Ковенанта, что я всем существом верил в великое странствие. Что я бежал из его нового мира в надежде присоединиться к Ковенанту. Поэтому я думаю, он не захочет вести переговоры через меня. Я могу потребовать его капитуляции перед вами, если хотите… я бы сделал это с удовольствием, но…

– Да, да, я понимаю. Может быть, вы тогда скажете, какая мне от вас польза? На допросах вы говорили о многочисленных артефактах Предтеч там, внизу… реликты всякого рода. А мне кажется, что вся планета под нами – реликт.

– Почти так и есть, ваше высокопреосвященство, – сказал ‘Кролон, посмотрев в иллюминатор. – Усса ‘Кселлус и его жена Соолн хранят при себе знание о работе механизма Убежища, вернее, между собой и этим дьявольским разумом, с которым они заключили сделку…

‘Кролон замолчал. Возможно, ему пришло в голову, что штука, о которой он говорит, тоже является священным реликтом.

– Что еще за «дьявольский разум»? – спросил Мкен.

– Я… нет, эта машина не совсем чтобы дьявольская. Но под влиянием Уссы и Соолн она превратилась, как я подозреваю, в больную, оскверненную, запутавшуюся. Ее зовут Несокрушимый Уклон. Это конструкт, который наблюдает за всеми, постоянно наблюдает… никогда не прекращает.

Его жвалы оскорбленно защелкали.

Мкен фыркнул:

– Если вы такой горячий сторонник Ковенанта, как вы вообще оказались с Уссой ‘Кселлусом?

– Я пытался действовать как агент Ковенанта, ваше высокопреосвященство!

– Да, я знаю это ваше заявление. Но Квурлом и другие исследовали наши архивы. Никто из сторонников Ковенанта на Сангхелиосе не смог подтвердить, что вы были агентом. Напротив, наш настоящий агент, видимо, плохо кончил.

– Архивы на Сангхелиосе содержатся в беспорядке, – сказал ‘Кролон. – Я предан Ковенанту.

– Вы ведь сангхейли, – сказал Мкен, посмотрев на Вила ‘Кхами. – И, я думаю, вы хорошо разбираетесь в характерах. Что скажете?

– Я думаю, он лжец, ваше высокопреосвященство.

Мкен вопросительно посмотрел на Трока ‘Тангхила.

– Я согласен с Вилом ‘Кхами, – сказал Трок. – Этот предатель столько говорит лишь потому, что надеется ослепить нас словами.

– Однако я ничуть не ослеплен, – возразил Мкен. – Млир, держи его под замком. Сам можешь за ним не наблюдать – поставь при нем кого-нибудь. Сообщи о том, что ты здесь слышал, наружному часовому, и пусть он за ним присматривает.

Ситуация была крайне трудной. Уничтожив мир-крепость, он разрушит священный реликт и все прочие реликты, которые могут на нем находиться. Но если высадить десант, им придется провести там немало времени, вести бои в незнакомой среде, сражаться с врагом, который теперь очень хорошо знает, где он, Мкен, находится.

Может быть, ему удастся убедить их сдаться.

Но, судя по тому, что он из первых рук знал об Уссе ‘Кселлусе, Мкен сильно в этом сомневался.

Высшее Милосердие

Висячие сады

2552 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Зо Рескен, пророк ясности, с помощью антигравитационного пояса прошел с необычными спутниками в Висячие сады. Он был довольно молодым сан’шайуум и не слишком высокопоставленным, а потому странно было видеть его в обществе двух сангхейли. Странно, но не неслыханно. И все же если бы кто-нибудь их увидел, то решил бы, что элиты, скорее всего, ищут его личного покровительства. Но эти двое были больше чем просто элиты: Г’торик ‘Клемми – важный коммандер, а Торг ‘Грансами – верховный советник. Торг по сангхейлийской традиции назывался дядей Г’торика, хотя на самом деле был, вероятно, его отцом, – по крайней мере, так считал Ясность.

Зо огляделся, не в состоянии оценить захватывающий вид на Высшее Милосердие, открывавшийся из Висячих садов. Его слишком беспокоило присутствие недружественно настроенных слушателей. Двое здоровенных патрульных из джиралханаев тяжелой походкой вышагивали по дальней платформе, вооруженные пикардами, их исконным жестоким оружием, на которое сангхейли смотрели недовольно, хотя и допускали его ограниченное применение. В саду внизу работали несколько миниатюрных унггоев, они, казалось, спорили о чем-то с длиннорылым зубастым киг-яром. Рядом с Зо и сангхейли не было никого, кто мог бы их услышать, даже трутней.

Зо, Г’торик и Торг пришли сюда, в сады, поговорить, поскольку здесь были широкие открытые пространства; зелень, цветы и пруды, искусно выложенные камни, высокие платформы соединялись гравитационными мостиками; никто здесь не мог подслушать их разговор.

– Как вам хорошо известно, Ореол Альфа уничтожен, – мрачно сказал Зо Рескен, когда они проходили мимо пруда; золотистый плавник рассекал воду, словно яркая мысль в темном разуме. – Какое-то время некоторые полагали, что это осуждение богов. Что мы недостойны священных колец. Когда-то, тысячелетия назад, нашли уникальный люминарий, он мог бы кардинально изменить нашу судьбу. Но он был утрачен, и считалось, что его утрата тоже свидетельствует о нашей неготовности…

Он решил больше не говорить о люминарии, найденном пророком внутреннего убеждения на родной планете Джанджур-Кум, – он не был готов говорить с кем-либо в Ковенанте о тайных записках Мкена.

– По моему мнению, – прорычал пожилой Торг ‘Грансами, – если причиной потери Ореола Альфа была наша непригодность, то это непригодность военного, а не духовного плана.

– Возможно, не нам об этом говорить, – осторожно сказал Г’торик, напоминая таким образом дяде, что они разговаривают с пророком.

– Со мной можете говорить свободно, – мягко сказал Зо и снова огляделся. – Именно поэтому мы и разговариваем здесь. Чтобы без посторонних ушей обсудить наши привязанности.

Зо, задумавшись, поднял голову, увидел двух сан’шайуум, которые проплывали мимо в цветастых антигравитационных креслах, ничего не замечая вокруг. У обоих были черты, присущие молодым сан’шайуум, – выступающий нос, близко поставленные глаза, более сильный подбородок, более короткие шеи. Он немного испугался, когда впервые увидел людей, – они напоминали ему молодых представителей его собственного вида.

Но оба завернули за угол на креслах, и Зо уставился на стайку устремившихся ввысь нескладных янми’и – существ, похожих на гигантских насекомых с прозрачными мельтешащими крыльями; Зо смотрел вдаль сквозь туманное прозрачное поле, которое удерживало атмосферное давление Высшего Милосердия. Он принес для демонстрации полученные с помощью датчиков изображения того, что осталось от священного кольца, и он видел поле вращающихся обломков Ореола: громадное бурлящее море фрагментов и жидкостей, почвы и металлов, тел сторонников Ковенанта, как целых, так и разорванных на части, машин, которые теперь никогда не будут поняты. Священные реликты – включая крупнейший из всех, что они когда-либо видели, само священное кольцо, – теперь уничтожены. Глядя на это изображение, он чувствовал, будто тяжелый кулак давит на сердце. Высшее Милосердие, громадное обиталище, которое действовало и как гигантский звездолет, расположилось на месте катаклизма незадолго перед еще одним открытием, которое потрясло Ковенант, – открытием Ореола Дельта. То, что второе кольцо обнаружили за такое короткое время, казалось невероятным. Такая эмоциональная нагрузка – смешение сильнейшего горя и сильнейшего ликования – была почти непосильна для Зо. Но приблизительно в то время, когда Высшее Милосердие добралось до второго кольца, пришли слухи еще об одной катастрофе – убийстве на самом высоком уровне.

– И теперь, – сказал Г’торик, – убит верховный пророк раскаяния: с ним расправился Демон Ореола Дельта. – Настала его очередь настороженно оглядеться, прежде чем продолжить: – Возможно, получив помощь от кого-то другого…

– Но Раскаяние сознательно подвергал себя опасности, – сказал Зо, меняя изображение на дисплее на пространство, находящееся теперь рядом с Высшим Милосердием, из которого громадная лента Ореола Дельта поднималась к Высшему Милосердию. – Может, дело было в его амбициях или в священном рвении, но он не совещался с другими иерархами, прежде чем взять пятнадцать военных кораблей и отправиться на поиски ковчега…

Ковчег – потенциально крупнейшее создание Предтеч, невероятно громадное устройство в виде звезды большей, чем многие планеты, способное активировать все Ореолы повсюду и запустить очищение перед великим странствием по всей Галактике. Кроме того, в соответствии с легендой, здесь находилось последнее прибежище Предтеч во время великого сражения с паразитом, известным как Потоп.

И Раскаяние каким-то образом обнаружил портал, через который можно было добраться до ковчега, как именно обнаружил – неизвестно. Но, прибыв к порталу вместе со флотом Священного освящения, он быстро обнаружил, что перед ним родная планета человечества. Земля.

Люди были опасны и многочисленны.

Зо с горечью добавил:

– Раскаяние наугад бежал на Ореол Дельта… и по неосторожности позволил людям последовать за ним. Среди людей был и Демон. Именно он и убил Раскаяние…

Зо питал огромное уважение к верховному пророку раскаяния, но как можно было не злиться на него за такое легкомыслие?

– Демон тоже погиб? – спросил Г’торик.

– Тело его не нашли. Говорят, что его убили, когда мы выжгли место этого предательства.

– Мы высказали сожаление, что недооценили его прежде, – сказал Торг. – Сам я не допускаю, что такое существо может когда-либо умереть.

– Что вы недавно сказали? – спросил Зо, оглядываясь, нет ли поблизости джиралханаев. – Что Демону кто-то мог помогать?

– Может быть, открыл дверь убийце, – пробормотал Г’торик. – Среди элит, присутствовавших там, ходят слухи, что сотни свежих бойцов направлялись на «Фантомах», чтобы защитить Раскаяние, – усиления, которые могли бы спасти верховного пророка! Но «Фантомы» отошли, прежде чем войска разгрузились. И приказ пришел от… – Казалось, он колеблется, называть ли имя. Но они встречались здесь из-за связи Зо с тем, кто, вероятно, и отдал приказ, – Ордом Касто, больше известным под титулом «верховный пророк истины».

– Так говорят, – вставил Торг. – Почему он это сделал, ваше высокопреосвященство?

И в самом деле – почему? Зо внутренне съежился, размышляя. В потере верховного пророка раскаяния было что-то очень неудобное. До смерти Раскаяния Истине приходилось делить власть с двумя иерархами… Теперь остался один. И этот один в своем старческом слабоумии целиком отдался священному созерцанию.

И почему Истина проводил столько времени в частных разговорах с брутом Тартарусом?

– Я могу только догадываться, – сказал Зо вслух. – Может быть, Истина взял на себя обязанность наказать Раскаяние за его импульсивную экспедицию на Землю. Есть намеки и на другую причину… – (В этот миг раздался тихий звонок его коммуникатора в воротнике. Вызов.) – Я должен идти. Нужен Истине. Подозреваю, что прибывает Тартарус.

Зо был вторым администратором верховного пророка – титул звучал громче, когда его только назначили на это место. Но Зо обнаружил, что ему уготована роль всего лишь второстепенного помощника. Возможно, Истина хотел иметь Ясность в качестве буфера между ним и элитами. Зо повезло: он присутствовал при открытии священного кольца – Ореола Альфа – и участвовал в управлении боевыми частями элит, которые пытались отбросить людей. Зо был известен хорошими отношениями с сангхейли. Ему удалось помочь управляемым им войскам с честью избежать уничтожения, которое было бы неизбежно, когда Демон вслед за богохульными действиями людей уничтожил священное кольцо.

И как все это было вознаграждено? Назначением на малозначащий пост второго администратора.

– Спасибо, что поговорили с нами, – сказал Торг. – Происходящее беспокоит нас, а элиты верят вам не без основания. Вы будете рассказывать нам, что вам удалось узнать?

– Обещать ничего не могу, но такие намерения у меня есть.

Зо не хотел становиться шпионом сангхейли. Но с другой стороны, они ведь были его глазами и ушами. С обнаружением Ореола Дельта вскоре после трагической гибели первого кольца, казалось разумным укрепить прежние союзы, а не ослабить их.

И у него имелись собственные амбиции.

Ореол Дельта

Центр управления

2552 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Выйдя из гравитационного лифта «Фантома», Г’торик в волнении задрал голову и посмотрел на Палату рукоположений – громадный центр управления Ореолом Дельта. Своими формами центр соответствовал названию: по крайней мере, внешне походил на храм больше, чем какой-либо модуль, контролирующий работу механизмов. Вычурные стены из серебристо-серого сплава сходились к замысловатой формы куполу, из которого торчала башня – точка фокуса энергий, которые активируют Ореол и начнут просвещение, открывающее дверь к самому великому странствию.

Посетив священное кольцо, он не переставал ему поражаться. Во-первых, прилетев на крейсере, Г’торик узрел Ореол «во плоти», ну или хотя бы часть его, из космоса – ему казалось невероятным, что он видит священное кольцо невооруженным глазом. Огромный объект удерживался на орбите голубого газового гиганта – орбите, что представляла собой идеальный круг, внутри которого и располагалась планета. Определенно ни один смертный не мог создать такое. Он никогда не был особенно религиозным сангхейли, но стоило взглянуть на Ореол в иллюминатор, и Г’торика бросало в дрожь от этого чуда.

Они подошли поближе, и он сумел разглядеть волокнистые облака и более широкие белые полосы над землей внутри кольца; крапчатые облака местами расходились, и тогда можно было увидеть воду, сооружения, холмы и долины – работу богов. Поразительно.

Потом его вызвали исполнять функцию, ради которой он и оказался здесь, – охрану верховного советника Торга ‘Грансами. Обычно элиты его статуса не привлекались для охраны верховных советников, традиционно эта церемониальная функция исполнялась почетной стражей. Но теперь почетными стражами стали джиралханаи, а элиты предпочитали не пользоваться их услугами.

Положение вещей было далеко от нормального: почетная стража сангхейли перестала существовать.

После тревожного разговора с Зо сгустились зловещие тучи. Верховные пророки истины и милосердия, ссылаясь на смерть Раскаяния и колоссальное поражение, имевшее место на священном кольце, публично передали функции почетной стражи джиралханаям, совершив односторонний шаг без одобрения совета. В ответ некоторые сангхейли в Верховном совете пригрозили отставкой, тогда как другие сочли необходимым прибыть сюда, на кольцо, и подготовить Палату рукоположений к священной иконе. И все же пока еще оставалась опасность, что верховный пророк истины совершит последний шаг, которого опасался Зо, и в любую минуту начнется гражданская война.

А кроме того, был и Потоп.

Г’торик наблюдал на мониторе, как Потоп встретили в карантинной зоне – громадной низкотемпературной территории между массивными герметизирующими стенами кольца и центральным помещением священной иконы – месте на этом Ореоле, отведенном Ковенантом под хранилище судьбы. Икона была ключом к активации Ореола. Без нее кольцо не смогло бы соответствовать цели. Всего несколько часов назад иерархи прислали небольшую специальную команду для извлечения иконы, но с тех пор от членов этой экспедиции не поступало никаких сообщений. Неужели они погибли в опустошительной волне Потопа?

Г’торик знал: после введения в действие священной иконы, активации Ореола из центра управления, все нечистое будет выжжено – а нечистое наверняка включает и паразитов – и благочестивые верующие Ковенанта перенесутся в божественное царство. Одно это действие могло предотвратить угрозу войны, о которой предупреждал Зо.

На мгновение Г’торик задумался: а что же значит «благочестивые верующие Ковенанта»?

И теперь он шагал за Торгом ‘Грансами, который, в армированной одежде и высоком шлеме, возглавлял направляющуюся в Палату рукоположений колонну верховных советников сангхейли и группу других элит, служивших прежде почетной стражей. Г’торик устыдился, когда подумал о собственных сомнениях… но да, они все еще беспокоили его. Разве это невероятное творение, Ореол, не является доказательством реальности великого странствия? Пророки утверждали, что является.

Они перешли на мост, нависающий над широким водным потоком близ ряда каньонов, – центр управления стоял на гигантской основе с большими дверями, открывающимися в узкий коридор, некое подобие вестибюля, а дальше в центральную Палату, где к пульту управления сходились другие мостообразные сооружения. Сюда перенесут священную икону, которая и активирует Ореол, чтобы начался путь к великому странствию.

Торг ‘Грансами удивленно огляделся.

– Где сан’шайуум, Г’торик? – пробормотал он. – Они должны появиться одновременно с нами для церемонии активации…

Тот же вопрос пришел и в голову Г’торику.

– Я думал, вы знаете.

– Ключ у сан’шайуум, священная икона – они заявили, что ее взял Тартарус, а он и те, кто пошел с ним, застряли в Потопе. Вероятно, они задержались. Мы подождем, мы ждали много веков, в конечном счете весь наш народ ждал этой минуты…

Они прождали еще долго, роптали, бросали благоговейный взгляд на панель управления. Г’торик все время спрашивал себя, не является ли пощипывание у него на загривке следствием внимания к нему богов? Не присутствуют ли они здесь, пусть и невидимые, не наблюдают ли?

Наконец они услышали топот.

– Смотрите, вот и джиралханаи, – сказал Торг, показывая на крупное подразделение брутов, приближающихся по другому мосту.

Г’торику увиденное ничуть не понравилось. Для церемонии бруты были слишком уж хорошо вооружены.

– Зачем их столько? И где советники-сан’шайуум?..

Он замолчал, увидев, что некоторые джиралханаи вооружены громоздкими баллистическими устройствами собственной конструкции – он таких прежде не встречал. Не об этом ли оружии говорил Зо? Новом оружии, тайно заказанном верховным пророком истины? Брутов вел первый помощник Тартаруса, капитан по имени Мелчус, широкогрудый, покрытый коричневым мехом вождь племени, второй в иерархии. Он нес внушительный гравитационный молот размерами чуть меньше, чем Кулак Рукта, хотя и угрожающий ничуть не в меньшей мере.

И нигде никаких сан’шайуум. Как не было и верховного пророка милосердия. Или верховного пророка истины.

– Похоже, это предательство, – вполголоса сказал Г’торик.

– Чепуха! – с жаром проговорил Торг. – Предательство в таком святом месте – они бы никогда не пошли на это. Вероятно, пророки…

Мелчус взревел и атаковал советников элит.

Другие джиралханаи, сопровождавшие его, поняли знак и согласованно бросились в атаку, окружая сангхейли, которых превосходили числом.

Схватка быстро достигла пика. Две группы перестреливались на открытом пространстве, а потом сошлись в яростной рукопашной в центре моста; джиралханаи жгли, косили, секли ударными волнами, убивали, прежде чем советники успевали достать их энергетическими мечами. Другие элиты могли наносить только легкие раны плазменными винтовками и иглами, тогда как двухклинковые карабины брутов стреляли копьями, пробивавшими энергетические щиты сангхейли и вонзавшимися в открытую плоть. На стороне брутов был и элемент неожиданности, они прижимали элит к контрольному механизму близ отвесного обрыва, уходящего далеко вниз в центр управления. Сангхейли пришли сюда с духовной миссией и не были готовы к такому повороту событий, у них здесь не имелось ни укрытия, ни места для отступления.

Мелчус столкнулся с двумя храбрыми элитами, которые бросились к нему навстречу; их кристаллические игольчатые пули отскакивали от толстых наплечников брута. Мелчус обрушил гравитационный молот на одного стражника, взрывая плоть и кости: другого сбил с ног удар оружия по дорожке, а гравитационная волна сбросила его с моста. Еще один элита набросился на Мелчуса с энергетическим мечом и сделал убийственный замах. Капитан джиралханаев с удивительной для его комплекции быстротой увернулся от удара и, обрушив молот на живот противника, подбросил разломанное тело в воздух. Стражник умер, еще не успев упасть на землю.

– Дядя, прячься за мной! – прокричал Г’торик.

Он бросился к Мелчусу, надеясь, что если ему удастся свалить капитана брутов, то джиралханаи, оставшись без лидера, будут сбиты с толку, а ему удастся вывести советников-сангхейли и, возможно, получить столь отчаянно необходимое преимущество.

Мелчус взвыл от радости и жажды крови, он уложил очередного стражника-сангхейли – тот упал, раненный градом стрел. Стражника добили, а воздух вокруг него полнился криками боли и ярости, шипением и треском оружия, гулким грохотом военных молотов.

Обезумевший от ярости, Г’торик услышал собственный голос:

– Мелчус! Повернись ко мне и умри, предатель!

Он почти уже вступил в схватку с капитаном джиралханаев, направил на него плазменную винтовку, едва Мелчус начал поворачиваться в его сторону…

Но Мелчус, словно отмахиваясь от приставучей мошки, замахнулся молотом, чтобы отбить направленную на него винтовку, и та разлетелась в руках Г’торика, словно была сделана из тонкого стекла. Разбитая винтовка взорвалась пузырем плазмы, который отбросил Г’торика назад, и он заскользил по ровной поверхности моста и остановился, ударившись о перила.

Оглушенный Г’торик шарил вокруг себя в поисках другого оружия. Его рука нащупала рукоять упавшего энергетического меча; потом он увидел другой меч в руке мертвого сангхейли. Он встал, пошатываясь, схватил и второй меч; теперь у него в каждой руке было плазменное оружие. Прозрачные бело-голубые клинки, потрескивая, ожили, зарядившись электронами, текущими через магнетически сформированные потоки перегретой плазмы, которая, сужаясь, входила в клинки.

Г’торик огляделся и увидел, что почти все верховные советники мертвы, многие раздроблены на части, изуродованы до неузнаваемости. Усмехающиеся джиралханаи достреливали еще живых, но раненых сангхейли. Других группой отжимали к обрыву, и те падали на далекий нижний этаж. Сангхейли сражались отважно, и в живых оставалась приблизительно половина брутов. Но исход схватки был ясен.

«Почему мы не взяли больше бойцов?»

«И где мой дядя?»

– Торг ‘Грансами! – прокричал Г’торик. – Торг!

Наконец дым от горящей плоти рассеялся, и он увидел: Мелчус стоял над его безоружным дядей. Капитан брутов раздвоенной огромной стопой сокрушал горло ‘Грансами.

Мелчус смеялся, слыша, как булькает кровью и умирает дядя Г’торика.

– Предатель! – вскрикнул Г’торик, бросаясь на Мелчуса. – Чудовище!

На этот раз ему удалось подойти достаточно близко и нанести удары капитану брутов двумя мечами. Наплечники отчасти спасли брута, но Г’торику удалось рассечь ребра Мелчуса, дорубиться до кости, и противник закричал от боли. Из раны шел дым, струя крови джиралханая омывала клинок, а единственный другой выживший сангхейли бежал на Мелчуса с противоположной стороны, отвлекая его захваченной у врага пикардой.

Рана брута была далеко не смертельна, он увернулся от энергетического клинка и обрушил молот на другого элиту – тот разлетелся на части.

Обезумев от ярости, Г’торик, размахивая клинками, бросился на врага и нанес Мелчусу два удара. Капитан брутов блокировал удары рукояткой молота.

– Ты сдохнешь, как и другие, слабак! – прорычал он.

Энергетические мечи заискрили снова и снова – Г’торик наносил один удар за другим в поисках уязвимых мест в защите врага.

Мелчус отпрыгнул, чтобы получить пространство для замаха. Г’торик бросился следом, но брут оказался проворнее, чем он рассчитывал. Мелчус с быстротой молнии замахнулся огромным молотом, и Г’торику едва удалось увернуться – доля секунды, и молот разнес бы его голову в облако обращенных в пар костей и плоти. Г’торик предпринял атаку сбоку, нанеся удар по обутой в сапог щиколотке брута, он рассек плоть до крови, но неглубоко.

– Твоя смерть уже рядом! Можешь молить о пощаде, но ты ее не получишь! – взревел Мелчус, бросаясь на Г’торика.

Тот сделал шаг в сторону, и брут проскочил мимо, что позволило Г’торику вонзить ему меч в бок, теперь на бо`льшую глубину.

Мелчус взревел от ярости и боли и снова развернулся.

Г’торик приготовился к тактическому маневру. По крайней мере, он был быстрее Мелчуса.

Мелчус поднял молот, словно опять собираясь атаковать, но быстро произвел какие-то перенастройки в оружии. Злобно усмехаясь, он с такой силой ударил о землю, что в воздух поднялось все, что упало в ходе сражения.

Словно гигантская невидимая рука подхватила Г’торика. Он почувствовал, что его раскрутило в воздухе неодолимой гравитационной волной. Интерьер центра управления завертелся, помутнело в глазах, и он полетел куда-то… до странности далеко…

Он понял, что его сбросило с моста и падение кончилось на куче тел внизу.

Г’торик лежал раненый и оглушенный, и вскоре темнота сомкнулась над ним. Последнее, что он слышал, – смех Мелчуса.

Высшее Милосердие

Испытательный полигон инструментов завоевания

Гравитационное рафинирование

2552 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Зо Рескен, пророк ясности, не сомневался, что ему удастся провести разговор с пророком изысканной преданности без затруднений. Но ему показалось странным, что его доставили на полигон для испытаний оружия, где он прежде никогда не был. Вход сюда был строго ограничен.

Теперь, когда два брута, присев по обе стороны от него, разоружали его кресло, перерезая провода клинками, прикрепленными к пикардам, он пожалел о том, что взял чертово кресло сюда. В нем он хранил записки Мкена ‘Шре’а’бена, сокровища, оставленные предком. Во время последнего исследования записок Зо обнаружил намеки, которых не замечал прежде, – указания на то, что кто-то из Убежища Уссы мог остаться в живых. Он надеялся, что записки не пострадали от грубых рук брутов, но не был в этом уверен.

– Слушайте, хватит уже уродовать мое кресло! – сердито сказал он. – Я возражаю. Вы сломаете модулятор.

– Да-да, уже хватит, кресло разоружено, – сказал Изысканная Преданность, приближаясь в собственном антигравитационном кресле.

Они встретились в коридоре, залитом резким светом из обзорного окна. Светом, отражавшимся и от золотых гофр на воротнике Изысканного. Голограмма священного кольца на его головном уборе, казалось, потускнела, словно от стыда.

Зо Рескен и Изысканная Преданность не остались одни: за ними приглядывали два покачивающихся трутня наблюдения, парящие над головой, четверо джиралханаев, включая и тех, кто доставил Зо сюда, и пара сопровождающих мгалекголо, которые то стояли неподвижно, то подергивались на заднем плане, терпеливо ожидая приказа яростно прыгнуть вперед.

Слева от Зо была широкая высокая стеклянная панель в металлической раме, а за ней – большое белое помещение не вполне кубической формы. В белой комнате мрачно ждали несколько сангхейли. В дальней стене находилась упрочненная дверь голубого металла. На белом полу на небольших, точно выверенных расстояниях друг от друга располагались ряды красных точек, которые неопытному глазу Зо показались гравитационными узлами.

– Посмотрите теперь в камеру гравитационного рафинирования, – сказал Изысканная Преданность, показывая на окно в помещении с белыми стенами; в этот миг дверь в комнату открылась. – Вы узнаете кого-нибудь из этих сангхейли?

Зо знал всех. Дуру ‘Скоахами, верховный советник элит – вернее, бывший, после недавнего переворота, совершенного джиралханаями, – высокий сангхейли с благородным лбом и типично сжатыми жвалами. На нем были доспехи, но он был без шлема и без оружия. За ним – К’хурк ‘Борнисами и Тилик ‘Борнисами. К’хурк и Дуру до того самого дня были верховными советниками элит.

Тилик, всегда веселый, сейчас выглядел загнанным и отчаявшимся.

– Я их знаю, – сказал пророк ясности, чувствуя, как его сковывает страх.

Мелчус, капитан брутов, приближенных к Тартарусу, вошел в помещение и встал за элитами с большим, неизвестным Зо оружием в руках. Неужели тут испытывается эта штука?

Как выяснилось, все помещение, в котором находились сангхейли, было частью испытаний.

– Случилось много чего, о чем, как я полагаю, вы не знаете, – сказал Изысканный. – Иначе вы бы не прогуливались по саду, где мы вас и нашли. Большая группа верховных советников элит, в особенности те, кто противился замене почетной стражи воинами-джиралханаями, была… скажем так, казнена.

Зо моргнул:

– Казнена?

– Они нашли на священном кольце совсем не то, на что надеялись. Вместо этого они нашли там свою смерть.

– Вы… их убили?

– Убили. Мятеж лучше всего подавлять, пока он не набрал силу. Вы знаете, кто был среди них? Ваши друзья – Торг и Г’торик, с которыми вы так любили поболтать. Судя по всему, замышляли измену в Висячих садах!

– Г’торик…

– Мы не нашли его тела. Но я уверен: он мертв, где-то поблизости. Далеко он не мог уйти.

– Но… я… почему я здесь?

– По ряду причин, – промурлыкал Изысканный. – Во-первых, чтобы посмотреть через стекло. Увидеть, что случится с вашим другом Дуру ‘Скоахами.

Мелчус отвел двух других сангхейли назад, Дуру он поставил перед окном. Потом красные точки на полу загорелись, и неожиданно невидимая сила бросила Дуру на спину.

– Смотрите! – сказал Изысканный. Три его длинных пальца витали над кнопками голопроектора. – Я могу держать его так. Этого достаточно, чтобы он не двигался.

Дуру лежал на полу, тяжело дыша.

– Что вы делаете? – спросил Зо; страх охватил его.

– Я лишь контролирую локальную гравитацию, – сказал Изысканный. – Вы можете сказать, что в этом нет ничего нового. Но вы подумайте. У нас, в наших жилищах, искусственная гравитация. У нас оружие, в основу которого заложена гравитация, и транспортные средства, которые используют двигатели, приводимые в действие гравитацией. Но как же мало мы использовали возможности гравитационного рафинирования! Какие тут имеются возможности использования гравитации как средства воздействия и удостоверения! Проблема, конечно, состоит в том, что для концентрации необходимо много энергии. Назначение этого устройства в камере сегодня, – он с глубокомысленным выражением посмотрел на Зо, – проведение допроса.

Зо заговорил, чтобы отвлечься самому и задержать пророка изысканной преданности:

– Я никогда не слышал, чтобы в Ковенанте использовали…

– Это новая, экспериментальная вещь. Возможно, она неприменима против землян, поскольку их время почти истекло. Но против раскольников? Бунтовщиков, которые держат нас за руки и за ноги, когда мы делаем последние шаги на подходе к пути?

Длинные гибкие пальцы Изысканного произвели манипуляции с недавно добавленным в подлокотник кресла пультом управления голопроектором.

Правая рука Дуру тут же прижалась к полу, будто ее придавили огромным грузом; кровь, костная мука и костный мозг распластались на полу.

Крик Дуру заглушало окно, он был едва слышен. Но Зо каким-то образом слышал его громкое эхо.

– Видите? – спросил Изысканный, тяжело дыша от садистского удовольствия. – Я раздавил его руку. Гравитация увеличилась всего в одной этой точке! Дискретно и выборочно. Представьте, чего можно добиться таким прибором при допросе.

– Да… – В горле у Зо вдруг стало страшно сухо, будто он оказался в пустыне. – Ваше высокопреосвященство, мне сказали, вы хотите что-то обсудить со мной.

– Есть сведения, что у вас были отношения с сангхейли, выходившие за рамки совместимого с вашим официальным положением. Что говорить, вас видели с этими сангхейли в Висячих садах, а теперь они признаны еретиками. Мне представляется, что вы вели с ними конфиденциальные переговоры. – Он сделал движение в сторону трутней, висящих над головой. – Эти наблюдатели располагались за пределами Висячих садов, но достаточно близко, чтобы увидеть тех, с кем вы говорили и кого теперь обвиняют в подстрекательстве. Торг ‘Грансами мертв, а вскоре поступит информация и о смерти Г’торика. И не беспричинно. Когда я вызвал вас к себе, я сообщил вам кое-какую тревожную информацию об элитах. Сообщил вам факты, которые, как я подозревал, вы можете передать кое-кому, и я сделал это намеренно. Утечка информации не имела значения, напротив, именно это нам и требовалось. А когда мы позднее отправили трутней для наблюдения за Г’ториком, мы услышали все то, о чем я сообщил вам. Как я и предполагал. И вот пожалуйста. Мы прекрасно знали, что вы очень тесно связаны с этими предателями.

– На самом деле… простое недоразумение, ваше святейшество.

– Не принимайте меня за дурака. Есть и другие слухи, доходящие до нас с кольца. Вам известно, что верховный главнокомандующий флотом Исключительного правосудия теперь обвинен в потере Ореола Альфа?

– Да. Это Тел ‘Вадами, – ответил Зо. – Но больше мне ничего не известно.

– Тогда вам следует знать, что верховные пророки истины и милосердия вручили ему мантию арбитра и поставили перед ним задачу обретения священной иконы. Первые доклады указывали, что он лишился жизни в хранилище судьбы – в том месте, которое Предтечи называли библиотекой. Что он умер, сражаясь с паразитом глубоко в карантинной зоне кольца, и не смог обрести икону.

– Какое отношение это имеет ко мне? – спросил Зо.

– Некоторые сообщения с поверхности Ореола Дельта указывают, что арбитр… появлялся снова. Что он каким-то образом воскрес из мертвых.

Зо не знал, что и думать. На что намекает Изысканный?

– Воскрес из мертвых? Сомнительно, ваше высокопреосвященство.

– Арбитр вел на кольцо взбунтовавшихся элит, он объявил войну нашим брутам, которые преданно воплощали наши планы по активации кольца. Теперь вы понимаете ход моих мыслей и мою озабоченность? Вполне возможно, что вы имеете информацию о действиях арбитра, поскольку вы покровительствовали тем, кто противостоит нам. Мы хотим знать о его местонахождении, какие силы в его распоряжении, где ваш друг Г’торик, если он жив.

Зо Рескен посмотрел в окно, за которым корчился от боли Дуру.

– Я ничего не знаю об… арбитре.

– Вы мне лжете! Вы знаете много чего и скрываете.

– Я говорю правду! Я ничего не знаю о его возвращении или о бунте, о котором вы говорите! Я знаю только, что он считался мертвым.

– Неужели? Смотрите.

Пальцы Изысканного замелькали над кнопками управления, и правую ногу Дуру ниже колена раздавило резким скачком гравитации. Кровь сангхейли под высоким давлением хлынула фонтаном на довольно большое расстояние. Повышенная сила гравитации переместилась на ногу Дуру выше колена, и пузырь крови появился из бедра, потом взорвался.

Зо отвернулся, чувствуя, как тошнота подступает к горлу:

– Мой пророк… я предан Ковенанту.

– Неужели? Преданы? Смотрите еще. – Когда Зо промедлил, Изысканный выкрикнул: – Смотреть, я сказал!

Зо заставил себя повернуться и увидел: прибор гравитационного рафинирования разрушал теперь нижнюю часть тела Дуру… от колен и выше, дюйм за дюймом. Медленно.

Крики Дуру проникали теперь через окно вполне отчетливо.

– Ради высоких Предтеч, прошу вас… – выдохнул Зо. – Хватит! Оборвите эту жизнь!

Но Изысканный не спешил, он использовал силу гравитации планеты-гиганта, фокусируя ее на маленьком пространстве, и уничтожал Дуру понемногу, пока внутренности сангхейли не полезли у того изо рта.

Зо едва сдерживал рвоту, он больше не мог видеть это варварство. Остававшиеся в комнате за окном сангхейли пытались сохранить достоинство. Но когда они увидели то, что осталось от Дуру, ужас исказил их лица, глаза выпучились, челюсти отвисли.

– Вот что случается с предателями, – сказал Изысканный. – С предателями Ковенанта и Писания Союза. Вы не должны жалеть тех, кто собирается принести в жертву наши ценности в этот час, когда конец пути уже близок, когда вот-вот должно совершиться великое странствие. А теперь… Мелчус… давай этого мальчишку, Тилика ‘Борнисами…

Мелчус толкнул Тилика ‘Борнисами вперед к неузнаваемым останкам Дуру. Родственник Тилика закричал, умоляя взять его первым, – Зо видел это по его жестам, его лицу.

Дядя Тилика кричал в ярости, он повернулся к Мелчусу и присел, готовясь прыгнуть на него, но его сбила на спину ударная волна молота Мелчуса.

Тилик вызывающе прошел вперед, закрыл глаза и стал ждать смерти, сохраняя, насколько удавалось, достоинство.

– Послушайте, Ясность, – сказал Изысканный. – Я хотел бы верить в вашу преданность, вот только компания, с которой вы водитесь, оставляет желать лучшего. И все же… может быть, вы передумаете. Подойдите ко мне и активируйте прибор сами. Докажите, что вы преданы мне… и тогда я буду считать, что вы, возможно, заслуживаете доверия.

Зо уставился на него, раскрыв рот.

– Я?!

– Да, вы.

– Я не могу! Это… не… моя… – Мысли Зо путались, он не мог подыскать подходящий аргумент. – Вы не можете требовать этого от меня…

– Вы, пророк ясности, сделаете то, о чем я вас прошу.

Зо приближался к антигравитационному креслу, чувствуя, что Тилик наблюдает за ним в окно.

– Видите фиолетовую кнопку? Нажмите ее. Альтернативы для вас нет, Ясность. Иначе вы станете в очередь в ту комнату. Вы меня понимаете?

– Да, – шепотом ответил Зо.

Его рука замерла над кнопками. «Это жестокая вселенная, – думал он. – Плыви в ее русле. Он так или иначе убьет их. Останься в живых. Ты же не хочешь умереть вот так. Изысканная Преданность не будет торопиться, убивая тебя…»

– Я не могу, – сказал Зо мгновение спустя. – Прошу прощения, ваше высокопреосвященство. Это несправедливо. Великие не одобрили бы нас. Эти сангхейли были преданными слугами Ковенанта и… Я не могу.

– Тогда вы последуете за ними. Вы умрете в мучениях, как они.

Голос Зо звучал как голос мертвеца:

– Да, я понимаю.

– В самом деле? – с искренним удивлением спросил Изысканный. – Вы примирились с вашей судьбой и примете сейчас смерть вместе с предателями?

Примирился? Вряд ли. Но подчинился.

– Я принимаю это.

– Прекрасно! – Изысканный сам занялся пультом управления и неторопливо принялся убивать Тилика.

У Зо кружилась голова, он боялся, что упадет с кресла. Потом, когда, казалось, прошла вечность, он словно издалека услышал голос Изысканного:

– Стража, заберите бывшего пророка ясности, пока я разбираюсь с этими советниками. А уж тогда мы посмотрим не только что он знает, но и как пророк-предатель встречает смерть… Я бы сказал, что ему будет оказана особая привилегия.

«Пища странствия», корабль снабжения

флота Благословенного почитания

Уссанская система

2552 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Корабль «Пища странствия» появился из гиперпространства в системе, незнакомой Зо Рескену, то есть лично он никогда о ней не слышал. Но прошло совсем немного времени, и он обнаружил, что очень даже слышал.

Угнанный корабль обеспечения предназначался для доставки пищевых и других продуктов флоту Благословенного почитания. Капитаном судна был Д’еро ‘C’буд, хмурый, раздражительный, чуть кривоногий элита, который, казалось, был недоволен собственным решением переметнуться в другой лагерь, хотя и понимал, что решение это безвозвратно. Д’еро пришел в ужас и ярость, увидев сообщения о массовом убийстве верховных советников отрядом джиралханаев.

Все на борту, кроме, вероятно, хурагока, сокрушались по своим прежним званиям и титулам. И в самом деле, Д’еро стал теперь ‘С’будом вместо прежнего ‘С’будми, потому что, выйдя из Ковенанта, отказался от почетного суффикса.

Пассажиры «Пищи странствия», группа сангхейли и один сан’шайуум, дрейфовали на орбите газового гиганта, обдумывая следующий шаг.

Зо смотрел в иллюминатор на солнце системы – оно поднималось из-за горизонта планеты. Они улетели от всего, что им было знакомо, от всех своих прежних привязанностей. Кроме Ковенанта, большинство этих сангхейли ничего в жизни не знали. Верно, что один или двое из служащих на корабле поступили во флот прямо с родной планеты – Сангхелиоса. Они знали свою планету, там остались их цитадели и кланы. Но даже эти элиты оказались в непрощающих объятиях Ковенанта. Некоторые даже спрашивали себя, какое потребуется доказательство для тех, кто остался на Сангхелиосе, чтобы они поверили в предательство сородичей Зо.

И теперь они все вместе оказались в этой ситуации…

– Ну, пророк? – сказал Д’еро, подойдя к Зо вместе с Тулом. – Есть у вас идеи относительно того, что нам делать дальше?

– Почему вы спрашиваете меня? – пробормотал Зо. Он видел слабое отражение в прозрачном стекле. Ожог, который он получил в энергетическом канале, остался, но не слишком уродовал лицо, и боль почти прошла. – Вы спрашиваете меня, что дальше, потому что я – пророк? Теперь у меня нет над вами никакой власти. Я больше не пророк. Я всего лишь Зо Рескен.

– И у вас нет никакого совета? – спросил Тул. – Вы были ближе к сердцу Ковенанта, чем мы.

Зо беспокойно подергал бородку:

– Я могу только сказать, что, поскольку у нас есть корабль, полный припасов, мы можем продержаться некоторое время, но я сомневаюсь, что элиты вроде вас захотят улететь, пока ваши братья продолжают сражаться. Когда Истина направляется к ковчегу, а икону доставляют на Ореол Дельта, вполне вероятно, что мы достигли критической точки. Если они инициируют великое странствие, мы первыми узнаем, делают ли кольца то, что вроде бы предсказывалось пророчествами. И все же я бы хотел лично поговорить с арбитром.

– У нас уже есть кое-какая информация, – сказал Тул. – Перед отлетом я получил сообщение от коммандера Ртаса ‘Вадума, который сражается бок о бок с арбитром. Тартарус остановлен, он и его бруты мертвы, но сражение вокруг Ореола Дельта продолжается.

– Это уже третий вектор хаоса, – сказал со вздохом Зо.

– Что вы имеете в виду? – спросил Тул.

– То, что легендарный пророк внутреннего убеждения написал незадолго до смерти. Он сказал, что каждая цивилизация ведет постоянно проигрываемую войну с хаосом; каждое общество находится в постоянной осаде, даже когда ситуация кажется мирной. И он написал, что существуют векторы – фронты хаоса, которые время от времени взламывают общественный порядок. Сначала в одном месте, потом в другом. А когда сразу в трех… тогда общество рушится. Первые два вектора, поразившие Ковенант, – люди и Потоп. Теперь третьим вектором стала гражданская война. Пророк внутреннего убеждения был прав в своей теории: Ковенант обречен.

– Предательские твари этот Ковенант, – сказал Д’еро. – Они и не заслуживают того, чтобы жить дальше. Те двое, кто примкнул к верховному пророку истины, и бруты – они заслуживают, чтобы их стерли в порошок и забыли.

Зо поморщился. Он знал, что на Высшем Милосердии остается еще много достойных сан’шайуум и сангхейли, хотя их судьбы и неизвестны. Но он не хотел возражать капитану корабля, который был его единственной надеждой на спасение.

– Эта система… – сказал Зо, меняя тему разговора. Он повел рукой, обозначая далекое солнце, планетарное поле. – Что вы о ней знаете?

– Почти ничего, – прорычал Д’еро. – Я выбрал ее, потому что на картах система имеет алую границу. Про нее мало что известно. На наших картах она обозначена только как Уссанская система, по имени какого-то давно забытого сангхейли.

Зо знал, что означает алая граница. Запрет.

– Не знаю, почему она запрещена. Наверняка что-то постыдное для пророков или… – Он умолк, когда вдруг понял, что` сейчас услышал. – Капитан, вы сказали, Уссанская система?

– Да. Она и есть.

Неужели та самая? Названная по имени Уссы. Тогда понятно, почему ее запретили, и со стороны Д’еро вполне разумно было выбрать систему, имеющую такую пометку: это повышало шансы избежать столкновения с Ковенантом. Хороший выбор – спрятаться в запрещенной системе. А что еще здесь спрятано?

– Да, это судьба, – сказал Зо, положив руку на стекло иллюминатора, словно пытался прикоснуться к самой солнечной системе. Часть тумана, окутывавшего Зо с момента его ареста, наконец стала рассеиваться. – Это… редчайшая возможность.

– Что? – спросил Тул. – Почему?

– Потому что если я прав – а мы еще должны подтвердить это, – то это система, на которую древний сангхейлийский мятежник Усса ‘Кселлус привел своих сородичей. Д’еро прав: это забытое место, забытое большинством. Но, как я уже говорил, я читал записки Мкена ‘Шре’а’бена. Я знаю историю их появления здесь и то невероятное событие, которое случилось, возможно, в этой самой системе.

– Что случилось? – раздраженно спросил Д’еро. – Скажите уже наконец, ради кольца!

– Я расскажу вам то, что знаю, но сначала вы, вероятно, захотите узнать, каковы должны быть наши намерения. Мы должны ждать и слушать. Но не только. Мы будем исследовать.

– Здесь? – спросил Тул. – В этой системе не может быть ничего ценного, иначе Ковенант уже давно исследовал бы ее…

– Запрет – дело серьезное. Ковенант предпочитает забыть эту систему. Но на самом деле здесь могут храниться тысячи реликтов Предтеч. Многие были уничтожены при гибели очень необычной планеты, которая, если я прав, когда-то находилась на орбите этого солнца, которое вы видите за газовым гигантом. И тут может быть и кое-что еще… следы существ, которые когда-то обитали здесь. Сангхейли, которые давным-давно презрительно относились к пророкам, а теперь, во время нашего бедствия, могут быть полезны.

Тул щелкнул двумя жвалами, выражая сомнение:

– А разве мы не должны вернуться на Ореол Дельта и помочь арбитру?

– Не каждое сражение можно выиграть, – сказал Зо, отходя от иллюминатора. – Эту истину усвоил Усса ‘Кселлус. И это был мучительный урок, можете мне поверить.

«Пища странствия», корабль снабжения

флота Благословенного почитания

Уссанская система

2553 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Зо Рескен старался удержать их, но это становилось все труднее. Где-то их союзники сражались с врагом. А они оставались здесь, бесконечно обыскивая запрещенную солнечную систему. На их корабле не было сканирующих устройств дальнего действия. Он не был приспособлен для наблюдения. И потому они начали облет и осмотр этой немалой системы… в поисках чего-то забытого.

Они искали сокровище на пространстве в миллионы миль. Они искали реликты, которые, как утверждал Зо, выведут их на поразительно богатый реликварий, они обследовали скалистые луны, планеты, в небесах которых с воем гуляли метановые ветры; они вели поиск в поясе астероидов, подлетали к кометам и обследовали их, искали путеводную нить… находили слишком много всего и в то же время слишком мало.

Их продовольственные припасы были на исходе, как и их терпение.

Лишь исследование поверхности лун, планетоидов, астероидов смягчало их беспокойство. Время шло; время уходило.

Но пояс астероидов был огромен, как орбита планеты на задворках системы. Там было что увидеть и много такого, что увидеть невозможно.

И случай завел их не в ту часть пояса астероидов – в противоположную; между ними и колонией уссанистов на плоскости эллиптической орбиты сияло солнце системы.

Но потом этот день настал…

Зо Рескен раздраженно поднял взгляд на открывающуюся с шипением крышку люка в герметичном склад-трюме, который использовался и как лаборатория.

– Я пришел посмотреть на последний урожай с пояса астероидов, – сказал Г’торик.

Они называли это «урожай» – они теперь использовали слабое гравитационное поле, чтобы подбирать в астероидном поясе все казавшееся искусственно созданным.

– Вот, – пробормотал Зо, доставая очередной фрагмент из-под поцарапанного и грязного металлического стола и укладывая его под направленный вниз конус анализатора.

Трехмерное изображение погнутого металлического фрагмента увеличилось, медленно поворачиваясь в голографической репрезентации над столом. На фрагменте виднелась часть древней, но знакомой идеограммы.

– Видите – Предтечи.

– Да, но проблема все та же: маленький фрагмент, – сказал Г’торик, кивая на разложенные на столе реликты, вернее – на горку всякого хлама. – Может быть, здесь больше и нет ничего? Может быть, взрыв полностью уничтожил то сооружение, но даже если от него что-то и осталось, за две тысячи солнечных циклов оно вполне могло…

– На самом деле со времени предположительной гибели этого планетоида прошло гораздо больше чем две тысячи солнечных циклов, – сказал Зо, разглядывая другой сплавной фрагмент. – Занятно, вот этот материал совершенно металлический, но в то же время он и не только металлический. Мы воспроизвели некоторые металлы Предтеч, но этот может быть их последним творением.

– Вы держите его голыми руками, – заметил Г’торик. – Вы пропустили этот урожай через радиационный очиститель?

– Да. Потребовалось две очистки. Впечатление такое, будто кто-то пытался создать вокруг этих фрагментов высокий уровень токсичности, чтобы тот, к кому они попадут в руки, решил: искать здесь нечего, кроме смертельно опасного хлама. – Он посмотрел на Г’торика. – Вы все хотите прекратить поиски?

Г’торик поколебался несколько мгновений.

– Так будет лучше, – признал он, – в особенности в свете новостей, которые, вероятно, более волнительны для сангхейли, чем для сан’шайуум.

– И что это за новости? – спросил Зо, пытавшийся расшифровать идеограмму.

– Тул расшифровал еще один ряд посланий через гиперпространство. Мы получили подтверждение того, что прежде пришло к нам всего лишь как гипотеза. Ковенант… – он показал на горку мусора на столе, – Ковенант теперь похож на вот это. Он рассыпался на фрагменты. Сотрясен. Остатки Высшего Милосердия уничтожены Потопом… Пророк милосердия убит… Ковчег закрыт, а Ореолы принуждены к молчанию Демоном… Пророк истины мертв – погиб от руки Тела ‘Вадама, да благословят его великие.

Зо отложил фрагмент в сторону и взял другой.

– Значит, пророчество Мкена ‘Шре’а’бена было верным. Наконец Ковенант перестал существовать. Более ранние сообщения указывали, что элиты в конечном счете соединились с людьми?

– Это верно, – задумчиво ответил Г’торик. – Люди заявили, что кольца не являются средством совершения великого странствия, напротив, это всего лишь оружие массового поражения, которое использовалось Предтечами, чтобы очистить Галактику от всяких разумных форм жизни, отсечь поток от любого источника распространения.

Зо вздохнул, противясь такому перевороту сознания, но ощущая суровую правду, содержащуюся в словах Г’торика.

– Мой предок тоже выдвигал – про себя, конечно, – подобную теорию, он основывался на свидетельствах, которые собрал, оказавшись на Джанджур-Куме. Были они богами или нет… Похоже, Предтечи оказались жертвой ими же созданной теории, они приговорили себя к самоуничтожению ради сохранения разумной жизни в остальной Галактике.

Его мысли коснулись слегка интригующей параллели между Предтечами и уссанистами. И те и другие предпочли смерть сдаче врагу. И те и другие, казалось, исчезли с лица Галактики.

– И это не все. Сангхейли, которые прежде служили Ковенанту во флотах, теперь возвращаются на Сангхелиос и в его колонии. Но происходит смешение крови. Многие все еще считают Предтеч святыми и придерживаются в той или иной мере идеи пути; другие же считают Предтеч всего лишь другой расой, щедро, без всякой меры одаренной, но смертной. Арбитра удерживают его сторонники как новоявленного лидера тех, кто искренне отказался от Ковенанта. Они надеются предъявить права на Сангхелиос, цитадель за цитаделью.

– Правда? – Зо посмотрел на Г’торика. Он по телесному языку видел, насколько возбужден его друг, как сверкают искорки у него в глазах. – Значит, у вас и всех остальных на корабле есть дом, куда вы можете вернуться. Я рад этому, Г’торик.

«И еще, – подумал он, – немного завидую вам».

– Почему бы вам не отправиться с нами на Сангхелиос? Высшего Милосердия больше нет. Теперь для вас не осталось места. Мы даже не знаем, куда отправились оставшиеся в живых пророки, если, конечно, выжили.

– Ах-ах, быть единственным представителем моего вида на планете, чьи бесчисленные обитатели категорически ненавидят сан’шайуум? Мне это не кажется благоразумным. В моем будущем, боюсь, не появится новое Писание Союза. – Зо показалось, что сила гравитации в лаборатории увеличивается. – Что-то случилось с гравитационными полями?

– Нет. Я не чувствую ничего необычного.

– Я просто… – Зо глубоко вздохнул и снова погрузился в кресло. Обычное – не антигравитационное. Теперь у него остался только пояс. – Когда я думаю о других сан’шайуум, я становлюсь тяжелее, словно…

Он поморщился, вспомнив, как превращались в лепешку пленные сангхейли, раздавленные Изысканной Преданностью в камере гравитационного рафинирования. Это ужасающее воспоминание никогда не отпускало его надолго. Он чувствовал, что оно до времени состарит его. Он возвращался к нему в ночных кошмарах.

– Ваши сородичи есть где-то там, Зо, – сказал Г’торик таким сочувственным тоном, на какой только были способны сангхейли. – Некоторые наверняка выжили. Я не сомневаюсь. Вы должны лететь с нами на Сангхелиос.

– Я подумаю. Возможно. Но я еще не отказался от того, что может обнаружиться здесь.

– Мы искали бóльшую часть солнечного цикла… Не нашли ничего, кроме космического мусора.

– Но вы забыли о показаниях Д’еро – судовые журналы капитанов, которые разговаривали с пиратами киг-яра. Они натолкнулись на более крупные артефакты в этой системе. Один из них сообщил, что их обстреляли откуда-то с пояса астероидов…

– Киг-яры! – Г’торик фыркнул. – Кто же верит их словам?

– Мкен ‘Шре’а’бен подозревал, что колония могла выжить – использовать взрыв в те незапамятные времена как камуфляж. Если наложить его соображения на сообщение пиратов…

В эту минуту вошел Тул с хурагоком Вялым Дрифтером, тащившимся следом. Хурагок походил на некоего невесомого нелоша, водное животное из древних записок с Джанджур-Кума, плывущего по воздуху: его длинная шея подергивалась, кольца на шее расширялись, щупальца ощупывали все, что было в пределах досягаемости. Хурагок подал знак Тулу.

– Вялый Дрифтер спрашивает, нельзя ли ему отремонтировать некоторые из этих вещичек. – Тул показал на горку обломков на столе.

– Боюсь, это не подлежит никакому ремонту, тут даже хурагок бессилен, – печально сказал Зо. Он пошевелился в кресле, отрегулировал антигравитационный пояс, чтобы снять один-два пункта собственного веса, но это особо не помогло – давление отягощало его мозг. – Может быть, мне имеет смысл отправиться с вами на Сангхелиос… Если вы и в самом деле верите, что я там не буду без долгих церемоний казнен.

– Вы будете под нашей защитой, – сказал Тул. – Когда мы расскажем нашу историю, возможно, вам, напротив, будет оказан почет!

Зо скептически фыркнул:

– Если никто из вас не хочет продолжать поиски, то я не могу настаивать. У меня здесь нет никакой власти. А Сангхелиос – один из немногих возможных для меня вариантов. – Он посмотрел на искореженные черные куски металла на столе. – Я надеялся найти еще что-нибудь среди астероидов и мусора. Что-то такое, что соединит меня с моим предком – пророком внутреннего убеждения. Он, как и я, часто сетовал на неудачи сородичей, и мне казалось, что сама судьба занесла нас сюда.

Он отказывался даже себе признаться, что, возможно, является последним сан’шайуум в мире.

Из-за решетки громкой связи в стене раздался трескучий голос Д’еро:

– Зо Рескен! Тут есть кое-что, что вы наверняка захотите увидеть. Приходите на мостик.

Неожиданно избыточный вес исчез, и Зо подпрыгнул; он быстро прошел мимо Тула и Г’торика, чуть не столкнулся с хурагоком, который увернулся в последнее мгновение.

Вскоре он вошел на мостик «Пищи странствия».

– Д’еро, вы звали – и я пришел…

Тул, Г’торик и хурагок вошли на мостик следом за ним, и Зо сел в кресло второго пилота рядом с Д’еро.

– Смотрите! – проворчал капитан.

Он показал на голоскоп, который демонстрировал трехмерное изображение части астероидного пояса с довольно густым скоплением объектов. Огромные вращающиеся камни, некоторые в ледяной оболочке, перекатывались один через другой в неистово ярком свете солнца с одной стороны, другая сторона астероидов была чернильно-черной.

– На что я должен смотреть? – недоуменно спросил Зо.

Д’еро повозился с пультом управления голоскопом, и изображение увеличилось. Но Зо по-прежнему ничего не видел, пока из поля зрения не исчезли два гигантских каменистых обломка, открыв серебристый остроугольный объект. Несомненно, рукотворный, странной, но все же организованной формы. Изготовлен он был из материала искусственного происхождения, как и фрагменты, сложенные в горку на столе, но при этом гораздо крупнее любого другого объекта из тех, что они видели в астероидном поясе, и даже крупнее самой «Пищи странствий».

Объект оставался относительно стабильным, он не вращался, как другие поблизости. А вокруг него подрагивало силовое поле.

– Невероятно! – сказал Зо; у него перехватило дыхание. – Мы все время были здесь, но объект каким-то образом избегал обнаружения.

– Судя по силовому полю, он функционирует, – сказал Тул, глядя через плечо Зо. – И кто-то его поддерживает в рабочем состоянии. Зо… возможно, мы таки нашли колонию уссанистов.

– Неужели мы пойдем туда? – спросил Д’еро. – Потому что велика вероятность, что встретят нас вовсе не дружески. Если мы обнаружим себя, то прием, возможно, будет не самый теплый. Может быть, нам придется сражаться, чтобы выжить.

«Пища странствия», корабль снабжения

флота Благословенного почитания

Уссанская система

2553 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

– Вы правы, – объявил Д’еро. – Там идет схватка и повреждена мастерская. Это какая-то штука для наружного ремонта корпуса.

Д’еро, Тул Г’торик и Зо Рескен стояли на мостике «Пищи странствия» и восхищенно смотрели на голографическое изображение, показываемое трекером. Видеть они могли только медленно вращающуюся восьминогую мастерскую, удаляющуюся от огромного геометрически неправильного артефакта. Возможно, колонии.

– Может, это наш шанс, – сказал Зо. – Д’еро, если позволите, я вас поведу.

– Я не знаю, что еще могу сделать в данной ситуации – только довериться вам.

– Тогда подойдите как можно ближе, но на безопасном расстоянии к этому кораблику. Держитесь дальше предположительной линии огня с колонии, если только это и в самом деле колония…

– Выполняю.

Небольшой крутящийся катерок, похожий на паука, несомого ветром, медленно вращался в невесомости и по мере маневрирования Д’еро все приближался.

– У тягового поля достаточно мощности, чтобы остановить его? – спросил Зо.

– Вероятно. Вы хотите затащить его в грузовой трюм?

– Да, если нет признаков того, что он близок к разрушению.

– Я его просканирую, но сканирование не гарантирует, что объект в стабильном состоянии.

Они рискнули и затащили его в грузовой трюм. По всему кораблю прошел глухой лязг, когда в трюм вернули искусственную гравитацию и затянутый кораблик грохнулся о палубу. Они видели все это на внутренних мониторах – кораблик встал на восемь ног, но одна из них была сильно повреждена, и судно расположилось внаклонку и дымя.

«Великие, если вы те боги, в которых я когда-то верил, пожалуйста, не допустите, чтобы мои действия привели к гибели нас всех», – думал Зо, когда он, Г’торик и Тул, вооруженные карабинами, бежали к пандусу, который выводил их к люку грузового трюма.

Зо сделал глубокий вдох, потом открыл люк и вошел в трюм. Воздух был едкий, с запахом горящего металла, у потолка вился дымок.

Зо вбежал первым.

– Есть кто-нибудь живой? – выкрикнул он.

– Они вас не услышат через корпус, – заметил Тул.

Зо нырнул под фюзеляж корабля-мастерской, почувствовал исходящее от него тепло, подошел к люку, потянулся к нему рукой…

Но в этот миг дверца люка раскрылась сама, изнутри высунулась лестница, и из мастерской стал спускаться кашляющий сангхейли. В конечном счете он выпал на палубу, а вместе с ним из люка выплыло облако дыма. Он был вооружен клинком, каких Зо никогда не видел, облачен в скафандр, очень необычный, громоздкий; Зо не подозревал о существовании чего-то подобного. Шлем сангхейли успел снять.

Незнакомец развернулся, протер глаза и уставился на Зо так, словно не был уверен, что не спит.

– Ах да, я подозреваю, вы никогда не видели живого сан’шайуум, – сказал Зо и опустил оружие. – Я – Зо Рескин, когда-то назывался пророком ясности. Мы не хотим причинить вам никакого вреда, если вы не собираетесь причинять вред нам.

Сангхейли разинул рот, потом, моргая, посмотрел на Тула и Г’торика. Незнакомец заговорил, но Зо не мог распознать диалект. Что-то про богов?..

– Вы поняли, что он сказал? – спросил Зо, посмотрев на Г’торика и Тула.

– Отчасти, – горестно сказал Тул. – Похоже, это старый сангхейлийский язык. Слов таких я не знаю, произношение странное. Но я думаю, он спросил, не один ли вы из богов?

– Говорите с ним как можно медленнее и четче. Скажите, что я всего лишь друг сангхейли. Скажите, что мы не хотим причинить ему вред.

Тул передал эти слова, и незнакомец показал, что понял.

– Пророк! – позвал Д’еро по громкой связи.

Зо не дал себе труда поправить его еще раз – какой он пророк, если пророчества, которые он прежде считал священными, оказались ложными?

– В чем дело?

– Мастерская – уходите от нее! Корабль говорит, что она весьма неустойчива. Уходите из трюма! Я должен немедленно выбросить ее за борт – и быстро!

– Все уходим отсюда! – выкрикнул Зо и поспешил к двери.

Тул бросил несколько слов гостю, и они все заторопились к выходу. Через несколько мгновений они выскочили из люка, и Г’торик задраил его.

– Д’еро, давай разгерметизацию и выбрасывай его! – потребовал он.

Зо бросился по пандусу в коридор и на мостик. Он почувствовал, как корабль вздрогнул, когда избавился от мастерской в трюме, и поспешил к голомонитору, передававшему изображение из космоса. На нем Зо увидел малый кораблик, который, вращаясь, удалялся от них, а потом взорвался. Пламя вспыхнуло всего на долю секунды – его тут же поглотил вакуум. Еще через несколько секунд они услышали барабанную дробь по корпусу – несколько осколков долетело до них.

– Корпус не пробит? – спросил Зо.

– Ни один осколок не пробил корпус, – сообщил Д’еро, глядя на приборы. Он повернулся и смерил долгим подозрительным взглядом незнакомца, который таращился по сторонам. – Пророк, вы считаете, он мог искусственно вызвать взрыв? Может, это была ловушка?

– Я так не думаю, – сказал Зо. – Я думаю, он просто немного ошарашенный, потерянный сангхейли. Мы закрепим переводчики, дадим один ему и таким образом с помощью общего языка постараемся понять друг друга.

Переводчики представляли собой маленькие диски, их закрепляли на коже над слуховыми мембранами. Затем их подключили к кораблю кибернетическим вводом, и Тул представил незнакомцу всех на мостике, после чего тот медленно ответил:

– Мое имя… то, чем меня называют… В’орник ‘Грид. Я живу там… – Он показал на секцию колонии, видимую на голограмме. – Вот. Это Убежище.

– Усса ‘Кселлус – это его колония? – медленно выговаривая слова, спросил Зо.

– Да. Колония Уссы. А вы? Вы откуда?

Зо вздохнул. Откуда он, в самом деле? Теперь ниоткуда.

– Я вырос на Высшем Милосердии. Вы, вероятно, не представляете, что это такое. А вот Д’еро ‘С’буд – он с самого Сангхелиоса.

В’орник посмотрел на Д’еро широко раскрытыми глазами:

– Не может быть!

– Может, – сказал Д’еро. – Я вырос в Золаме, Полисе в южной оконечности континента Квивро. Я бродил по холмам, охотился на мэйгофета и доармира, а один раз я пикой убил гелиоскрилла – так охотились в древности.

В’орник подошел поближе к Д’еро, протянул дрожащую руку… и Д’еро позволил ему прикоснуться к себе.

– Да, – сказал Д’еро. – Я живой, смертное существо… с Сангхелиоса.

– И вы возьмете нас туда – на Сангхелиос?

– Ну, вот это вопрос посерьезнее. Мы должны быть уверены, что вам можно доверять.

– Вы капитан корабля, – обратился Зо к Д’еро. – Я бы хотел поближе подойти к колонии, отправиться туда с нашей космической мастерской. Вы позволите это? И останетесь поблизости столько, сколько сможете ждать меня?

– Вы думаете, этот тип сможет безопасно доставить вас в колонию?

– Я хочу попытаться. Если он не будет возражать. Я должен вступить с ними в контакт. Это открытие… вы не представляете, что оно для меня значит. Я должен побывать в колонии.

– Один вы не пойдете, пророк. – Д’еро посмотрел на Г’торика. – Ты должен провожать этого идиота, если он такой уж настойчивый.

– Значит, ты и меня считаешь идиотом? – спросил Г’торик. – Твое предположение верно. Я идиот.

– Тогда здесь есть еще один идиот, – сказал Тул, стукнув себя в грудь.

Подошел хурагок, проплыл над полом, с любопытством вытянул голову в сторону пришельца, потрогал щупальцами, давая знать о желании отремонтировать его скафандр.

В’орник отпрянул от Вялого Дрифтера, зарычал, защелкал жвалами, поднял оружие.

– Нет! – сказал Тул, вставая между ними. – Он служит нам. Ремонтирует то, что сломалось.

Хурагок, казалось, вызывал у В’орника отвращение. Он никогда не видел ничего подобного.

– Да, – сказал Зо, пораженный мыслью, которая пришла ему в голову. – Вялый Дрифтер ремонтирует поломанное, В’орник. В вашей колонии много такого, что требует ремонта?

В’орник посмотрел на него:

– Да. Много чего. Очень много. Эта… этот может отремонтировать наш мир?

– Немалую его часть. Да. То, что не можете отремонтировать вы, хурагок часто ремонтирует без труда.

– Тогда… мы пойдем. Все.

Убежище, Уссанская колония

Секция номер пять

2553 г. н. э.

Девятый Век Восстановления

Они сидели в довольно ветхом, но все еще рабочем межсекционном шаттле, Зо Рескен смотрел в передний иллюминатор – шаттл неторопливо приближался к воздушному шлюзу. Г’торик и Тул находились на пассажирской палубе с вооруженным сопровождением, хурагоком и, как это ни удивительно, оракулом по имени Несокрушимый Уклон.

Вел шаттл Кселк, он сидел слева от Зо и действовал плавными выверенными движениями. Он посмотрел на Зо. Его взгляд замер на том, что было для него чуждой формой.

– Зо Рескен, я опасаюсь, что даже Несокрушимый Уклон не сможет проникнуть в пятую секцию.

Зараженный скептицизмом Кселка, Зо тоже сомневался, что оракул сможет ослабить отталкивающий щит и открыть воздушный шлюз пятой секции.

Но подлетевший к ним Несокрушимый Уклон сказал:

– Я интегрирован в программное обеспечение колонии даже в ее сегодняшней форме. Каждая система имеет обходное решение, которое я сам и предусмотрел. И я сейчас могу его реализовать. Например…

Мигающий щит над воздушным шлюзом исчез, ворота разгерметизировались и открылись.

Кселк, бормотавший что-то неразборчиво, но с почтением в голосе, аккуратно завел маленький корабль в ангар. Ворота снова закрылись; в ангар закачался воздух.

– И что теперь? – спросил Зо. – Разве не высока вероятность того, что они по-прежнему мятежники, хотя их вождь и мертв? И некоторые могут не захотеть отдавать захваченную территорию. Уверяю вас, мы встретим здесь сопротивление.

– Да, это вероятно, – сказал Кселк. – И существует опасность заразиться Кровавым недугом. Но… сначала мы пошлем туда наших стражников и посланника бога. Хурагока, пока в этом не возникнет нужды, мы будем держать в шаттле – зачем подвергать что-то столь ценное опасности?

«Что-то столь ценное! Какая недооценка!» – подумал Зо.

Несокрушимый Уклон был бесценным – живой реликт Предтеч. Кто знал, какие тайны он хранит в банке информации?

А сама колония! Каждая секция являла собой великолепный артефакт Предтеч. Да, время и потребление оставили на этих вещах следы. Воздух здесь стоял терпкий и спертый. Стены нередко были грязны. Но в этих расцарапанных и заляпанных стенах в целости и невредимости сохранилась субмолекулярная машинерия Предтеч. Несомненно, уссанисты не открыли все потенциалы того, что попало в их распоряжение, – мощи и ортогенеза, энергии и скрытых возможностей, неиспользованных, но сохранившихся в этих панелях.

Во многих местах, подумал Зо, собственные инновации сангхейли были некой разновидностью технологического налета на конструкции Предтеч: центр управления с мониторами, скафандры, сельскохозяйственные системы экоуровня – все это добавили уссанисты. Но даже их скромная инновационная деятельность казалась очаровательной, искусительной для души Зо-историка. Эта новая, особенная субкультура сангхейли могла дать основания для сотни научных трудов.

Что бы подумал предок Зо, пророк внутреннего убеждения, если бы увидел все это? Он бы наверняка порадовался – тут объектов для изучения хватило бы на много жизней. А у Зо Рескена была только одна жизнь.

Если бы он мог поделиться этим с другим сан’шайуум, рассказать детям, чтобы они передали дальше. Но он остался один.

От этой мысли боль уколола его в сердце, и он заставил себя сосредоточиться на проблеме, которая стояла перед ним. Они должны были войти в эту секцию, подавить оставшееся сопротивление и попытаться спасти умирающую колонию всеми имеющимися у них средствами.