Я припарковался на своём постоянном месте под разбитым фонарем. Стук из багажника наконец-то стих, чему я был несказанно рад.

Машина, обогнув, осветила фарами маленькую, упавшую от сильных порывов ветра выцветшую вывеску. Выцветшую, если не считать одного яркого пятнышка, — магазин «Цветочный горшок Джесси».

Свет из окон отражался на мокром черном асфальте, а цветы в окне обещали романтику любому, кто рискнул тайно купить их. Чарли, владелица магазина, стояла за прилавком, ее черные волосы вились вокруг плеч, кажется, она суетилась с обрезками розовых и желтых роз в вазе.

«Как долго я смотрел на нее сквозь окна?» Я не мог сосчитать всех ночей, их было слишком много. Каждый раз мне хотелось войти и сказать что-нибудь. И каждый раз я оставался без ее теплого приветствия. Такая женщина, как она, не могла быть предназначена для такого мужчины, как я.

Новый удар из багажника прервал мои размышления.

— Брось это, Бенни, — выругался я шепотом. — Все кончено.

Он долгое время медленно истекал кровью. «Твою же мать, блин».

Чарли, склонив голову на бок, отстранилась, чтобы изучить дело своих рук. Не удовлетворившись, она вытянула свободный бант и отрезала немного атласной ленты. Потом девушка пробежалась ножницами вниз по лентам, разрезая и протягивая их. Те свернулись и завились, соприкоснувшись друг с другом, пока не стали похожи на дикий белый цветок. Женские пальцы работали с деликатной точностью, каждое движение сосредоточилось на создании красоты из ничего.

Я опустил взгляд на мои покрытые шрамами и испачканные чернилами кулаки. Старые раны и татуировки на теле рассказывали о крови, боли и жизни на службе у смерти. Я не мог представить что-то другое. Эти руки могли совершать насилие или применять силу и больше ничего. И все-таки, я представлял, как прикоснусь к коже Чарли и почувствую ее своими шершавыми пальцами. «Нежная, должно быть, такая нежная…»

Обернувшись к окну, я наблюдал за каждым движением, которое она совершала, сохраняя эти картинки в памяти. Она была как водная гладь, на поверхности которой отражались все эмоции девушки и тут же выдавали её состояние миру. Я хотел сохранить в сердце каждое выражение её прекрасного лица. Свои воспоминания я прятал так, чтобы потом можно было спокойно перебирать их. В зеркале заднего вида мелькнуло мое отражение: холодные глаза, твердый подбородок, сжатые челюсти и налет жестокости на лице. Я знал, кем был, ведь все, к чему я прикасался, прогнивало и умирало. Но я не мог запретить себе желать её.

Снова отстранившись, Чарли рассмотрела то, что создала, сосредоточенно нахмурив брови. Я достаточно много узнал о ней, пока наблюдал с улицы. Перфекционист. Общительная, однако же, осторожная. Она специально вела светские беседы, болтала о пустяках с покупателями, но жесты были закрытыми. Я раскопал немного больше, чем следует, и выяснил, что она не замужем. И нет парня. Двадцати шести лет, значит на семь лет младше меня. «Это не важно. Мы никогда не встретимся».

Черный «мерседес» прокатил мимо, шурша шинами по блестящей мостовой. Тонировка окон мешала мне рассмотреть водителя. Я напрягся, моя рука, как намагниченная, сама потянулась к холодному металлу под пиджаком. Машина проехала дальше и повернула. Когда красный свет задних фар исчез из вида, я расслабился и возобновил свою вахту. После долгого дня только одно наблюдение за Чарли могло успокоить бушующее внутри меня море крови. Я дышал одной местью, источал месть всеми фибрами души, пока однажды не взглянул на неё. И тогда я обрел покой. Я мог бы сидеть здесь часами и смотреть на нее.

Наконец-то довольная, девушка взяла вазу и поставила ее на кулер, стоящий ближе к входной двери. Она взглянула в ночь, ее глаза скользнули по моей машине. У меня зашевелились волосы на голове, когда она посмотрела в окно водителя — прямо на меня. Но мои окна были слишком затемнены. Она могла увидеть только черный прямоугольник стекла. Истинная тьма, сидящая за ним, была скрыта из вида. Чарли попыталась разглядеть то, что я никогда бы не позволил найти, а потом снова вернулась к своей работе.

Предсмертный хрип из моего багажника сообщил, что время вышло. Нужно было доставить Бенни на свалку, отвезти машину в мойку и немного поспать. Винс уже наметил пару дел на завтра, и они ждали своей очереди. Смена руководства всегда приносила мне массу работы. Но новый босс похож на старого — каждому боссу нужна работа такого человека, как я. Потянувшись переключить передачу, я уловил движение краем глаза и нагнулся, пока тот же самый «мерседес» не подъехал и не остановился возле меня. Теперь пассажирское окно было опущено, и чертов придурок с полуавтоматом «засветился» около моей машины. Оружейная стрельба и хлопки пуль, врезавшихся в металл, рассекли тишину ночи.

Водительское окно у меня разбилось. Я остался спокойным — хладнокровный, как снежные хлопья, падающие вокруг машины. Чарли должна была сообразить пригнуться; я знал это так же хорошо, как был уверен в том, что стрелявшего в меня урода я отправлю на тот свет раньше, чем его ствол остынет. Она была в безопасности на той стороне улицы. Я лишь надеялся, что она не смотрела в окно, так как здесь была чертова кровавая заварушка. Я открыл дверь ровно настолько, чтобы протиснуть мой 9-тимиллиметровый в щель.

Нажал на курок и вывел из строя заднюю шину «мерседеса» со стороны пассажирского сидения.

Негромкий выстрел моего пистолета затерялся в беспорядочном огне автоматной очереди нападавшего. Несколько выстрелов рассекли воздух, сопровождаясь щелчками. Ему теперь нужно было перезарядить оружие.

— Выходи, Конрад. Эта хренотень закончилась, — произнес высокий голос с характерным повизгиванием. Я узнал Джено — одного из ребят бывшего большого босса.

— Джено, это ты? — я притворился, что громко застонал. — Мне очень сильно досталось, приятель.

Последовала новая очередь выстрелов, теперь уже из маленького пистолета.

Я ждал щелчка. Как только услышал, как щелкнул затвор пустой обоймы, я выскочил и неожиданно засветил Джено прямо между глаз. Его удивленный взгляд заставил меня ухмыльнуться. Он упал на пассажирское сидение. Я выстрелил еще раз, теперь в переднюю шину. Затем прицелился выше в крыло машины и всадил три пули в двигатель. Водитель вскрикнул и попытался слинять. Идиот даже не обратил внимания на то, что у него пробиты шины.

Машина плелась по улице, двигаясь не быстрее, чем инвалидная коляска с электронным управлением. Водитель оказался в ловушке. А главное то, что он почти труп; просто сам еще не догадывался об этом. Обычно я не торопился с теми, кто пытался меня убить, но теперь я не мог позволить себе роскошь сделать это больнее, помучить его. Не в этот раз, когда Чарли могла увидеть подобную расправу.

Я бросил взгляд на ее магазин. Ее не было видно. Это хорошо. Я легко пробил переднюю шину выстрелом сзади.

Я уже знал, что будет дальше. Первоклассным убийцей я стал частично потому, что умел рассчитывать и планировать наперед. Устранение людей было чем-то наподобие логической головоломки. Если козел А видит, что козел Б был замочен, какой следующий шаг козла А? Дело в том, что я всегда знал следующие три шага, а не только один. Все, что мне надо сделать, — это подождать.

Я последовал за машиной и нырнул в сторону, когда водитель, не прицеливаясь, выстрелил еще пару раз. Машина, наконец, со скрежетом остановилась, двигатель показал большой кукиш и накрылся медным тазом из-за простреленных шин.

Я подкрался сзади, попав в облако пара и дыма из выхлопной трубы. Затем я услышал то, чего ожидал. Топот ног. Кто-то быстро бежал. Я встал и уложил шофера сзади одним выстрелом в голову. Он упал и проехался по тротуару, пока его лицо не размазалось по обочине.

Это хрень — стрелять человеку в спину. Но такие дела, как попытка меня устранить, не могут остаться без ответа, это нельзя спускать на тормоза. Я подошел к нему и узнал приятеля Джено — Майка. Я пустил ему еще одну пулю. Быстро. Беспристрастно. Я не почувствовал к нему никакой чертовой жалости.

Подъехала машина. Нет, минивен. Сидящая за рулем мать футболиста вытаращила глаза. Это стало мне сигналом. Я развернулся и побежал к своей машине. Она поддалась, несмотря на пробоины от пуль.

Я посмотрел в последний раз на магазин «Цветочный горшок Джесси». Я больше не смогу прийти сюда снова, после такого точно нет. Я проклинал Джено и того придурка, что загадил это место для меня. Одно единственное место в Филадельфии, где я мог почувствовать себя человеком, и то я потерял.

Чарли стояла у окна, прижав руку ко рту, побледневшая от шока, ужас исказил ее черты, стер краски. У меня заболело внутри, как будто осы жалили мою грудь. Это будет невозможно забыть. Вот какой ее жизнь будет со мной. Ужас, насилие и кровь. Никакой нормальной жизни.

— Прощай, Чарли.

Я завел машину и выехал с тротуара, пока вдалеке сирены не пообещали неприятностей.

Черный БМВ со свистом пронесся по улице и скрылся за поворотом. Как только он исчез из вида, я выбежала из магазина и бросилась к «мерседесу». Разбитое стекло хрустело под ногами, мое дыхание превратилось в облако пара на фоне снежинок.

— Эй! Вы в порядке? — я подошла к открытой двери и взглянула на водителя.

Мне тут же стало плохо. Мертвый человек с остекленевшим безжизненным взглядом уставился прямо на меня с пассажирского сидения. Кровь тонкой струйкой стекала по носу из дырки между глаз. Я усилием воли сдержала тошноту и повернулась.

Другое тело лежало лицом вниз, не подавая признаков жизни, чуть дальше на краю тротуара. Я знала, что он не мог выжить. Не после того, как мужчина в темном костюме застрелил его почти в упор.

Но я должна проверить, вдруг он жив. Я наклонилась.

— Эй!

Человек не двигался. Я сунула руки в карманы своего пальто и сделала еще несколько шагов. Его затылок был похож на кровавое месиво. Волосы слиплись от крови и смешались с мозгом. Я отступила назад, наклонилась и меня вырвало. Остатки моего ланча забрызгали тротуар.

— Чарли? — мистер Чен стоял в дверях химчистки, расположенной двумя домами ниже.

— Оставайтесь внутри, — я подняла руку. — Здесь мы ничем помочь не можем.

— Я позвонил в полицию, — его голос с акцентом прерывался, когда он пытался докричаться до меня сквозь холодный воздух. — Вернись назад. Это небезопасно.

— Я уже, — я развернулась и поспешила обратно в магазин. Запотевших окон, на первый взгляд, видимо, не коснулась пролитая снаружи прямо перед ними кровь.

Закрыв и заперев дверь, я дошла до стойки. Мои ноги окоченели и застыли, а желчь жгла горло.

Сирены звучали громче и громче, пока красно-синие огни не отразились в окнах незанятого магазина на нашей улице. Две полицейские машины и машины скорой помощи остановились в конце улицы.

Я боролась с собой, решая, не выключить ли свет, притворившись, что у меня закрыто.

В конце концов, мистер Чен все видел и мог быть отличным свидетелем происшествия. Я не должна понадобиться копам. Я не хотела разговаривать. Ни о том, что произошло, и точно не о нем, не о нем определенно. Тот, кто следил за мной месяцами. Он ушел, его шины визжали, когда он проезжал нашу улицу и уносился в ночь. Что-то подсказывало мне, что он больше не вернется, не будет сидеть в машине на привычном месте по ту сторону улицы.

Я не знала, кем он был, ничего не знала о нем. Но почему-то, когда я замечала его машину под сломанным уличным фонарем, я чувствовала себя спокойно, под защитой. Это было нелепо, особенно учитывая, что мужчина был мне незнаком. Он мог ждать там, чтобы причинить мне вред. Это могло произойти не раз. Но такой задачи у него не было. Я чувствовала это. Вместо этого он лишь наблюдал.

Я никогда не видела его лица, пока он, крадучись, не пересек улицу с жаждой убийства в глазах. Он добил водителя уверенным выстрелом. В тот момент образ убийцы опалил мой мозг и врезался в память. Темные волосы, белая кожа, квадратная челюсть, покрытая щетиной, и светлые глаза. Я не смогла бы сказать, были они зелеными или голубыми, но они определенно были яркими и живыми. Он двигался агрессивно, каждая его часть источала расчетливую месть. Даже его хищная поступь кричала об опасности. Тем не менее, он был нереально красив для человека, который убил без угрызений совести.

Я вздрогнула и бросилась к двери. Я щелкнула выключателем, и магазин погрузился в темноту. Я только надеялась, копы не заметили включенный свет, когда подъезжали к кварталу. Мне удалось успокоиться, когда я нырнула в тень.

Специальный компрессор для лилий, стоящий справа от меня, издавал тихий шум и успокаивающее гудение. С этого ракурса я могла видеть «мерседес», но не мертвого человека на улице. Двое полицейских приблизились к автомобилю, держа пистолеты наготове. Вскоре они поняли, что мертвый человек внутри не представляет опасности, и убрали своё оружие. Один проверил внутри машины, пока другой осматривал выше и ниже по улице. Снег начал падать сильнее, образуя небольшие сугробы и слякоть.

Приехало подкрепление из офицеров, они разделились и стали стучаться в двери, прочесывая улицу. Два офицера прошли перед моими окнами и остановились. Я сильнее вжалась в стену, когда раздался громкий стук в дверь моего магазина.

— Мисс Фэйрбенкс. Выходите, мэм. — произнес молодой мужской голос, полный неуверенных ноток. — Ваши соседи сказали, что вы были на улице после случившегося. Мы хотели узнать, что Вы видели.

«Я видела убийцу в темном костюме с пристальным цепким взглядом, в котором читалось желание убивать».

Я не любила разговоры с полицией. От них были одни проблемы, а это последнее, что мне было нужно.

Снова раздался стук, в этот раз сильнее.

— Ну же, откройте! — другой хриплый голос сильно бил по моим ушам. Видимо, он был плохим копом против хорошего «мальчика»[1].

Я отступила и прошла через заднюю дверь в глубину магазина. Офицеры разговаривали между собой, понизив голоса.

— Мы поговорим с Вашими соседями, затем вернемся сюда снова, и Вы позволите нам войти. Вы же не хотите, чтобы мы подумали, что Вы помешали на месте преступления или пытаетесь препятствовать нашему расследованию, не так ли? — видимо, плохой коп победил в их небольшом споре. — Это достаточный повод, чтобы отвезти Вас в участок, — он сделал паузу и прочистил горло. — Будьте готовы говорить, когда мы вернемся.

Когда все вокруг стихло, я с шумом выдохнула. Мне нужно было найти свою сумку и пробраться к задней двери. Я не хотела разговаривать с копами. Призраки прошлого пытались захватить мое сознание, их костлявые пальцы вторгались в мой мозг. Я отбросила эти мысли прочь. Я больше не жертва. Не в этот раз. Если полиция попытается на меня давить, то я позвоню своему адвокату.

Я подхватила сумку со стойки напротив широкой раковины, но мне так и не удалось пройти дальше. Чья-то рука с силой зажала мне рот, в ушах раздался голос с тихим предупреждением.

— Скажешь хоть слово, и тебе не жить, сука.

Резкая боль от удара по голове заставила увидеть искры перед глазами, а потом я провалилась во тьму.

Боль от пощечины обожгла левую щеку и привела меня в чувство. Когда удалось сфокусировать взгляд, я рассмотрела полутемную комнату и крупного мужчину, стоящего передо мной. Его лысеющая макушка сияла в свете голой электрической лампочки без абажура, висевшей в нескольких футах над его головой. Я не чувствовала своих рук. Они были связаны за спиной, а ноги — привязаны к деревянному стулу, на котором я сидела.

— Берти, она проснулась! — он криво улыбнулся мне, демонстрируя отсутствие передних зубов и оставшийся вместо них черный провал над верхней губой.

Острая боль пронзила мою голову и расползлась по позвоночнику. Я застонала, когда раздались шаги с другого конца комнаты. Лампочка освещала лишь низ деревянной лестницы, не больше. Я не знала, где нахожусь, но было холодно. Озноб пробирал до костей так, что я стучала зубами. Запах гнили и плесени затруднял дыхание.

— Холодно? — в поле зрения возникли блестящие черные туфли. Один шаг, потом еще один. Появились темно-серые брюки, когда мужчина подошел и встал ближе.

Лысый мужчина отступил в сторону, уступив место новоприбывшему.

Тот, кого назвали «Берти», вошел в круг света. На вид мужчине было больше тридцати лет, у него были черные волосы, темные глаза и шрам, пересекающий челюсть. Его одежда была дорогой и опрятной, пиджак идеально сидел на его некрупном теле.

— Чарли, не так ли? — он покрутил золотое кольцо на левом указательном пальце, затем посмотрел на меня в упор.

Мои зубы застучали сильнее.

— От-т-пустите меня.

Он рассмеялся и широко развел руками.

— Не нравится наше гостеприимство?

Я отшатнулась от звука его голоса. Нечто темное в нем заставило меня вспомнить то, что я уже видела, от чего мурашки побежали по коже.

— Я просто хочу уйти.

Он прищурился.

— Не так быстро, Чарли. У меня будет к тебе пара вопросов.

Мои мысли закрутились со скоростью света. «Вопросы? Что ему надо?»

— Если не ответишь, или твои ответы мне не понравятся, мой приятель Гарри разозлится и выплеснет свою агрессию на тебя, — его взгляд прошелся вниз по моему телу, а затем вернулся к лицу. — Хотя, для начала, возможно, я захочу использовать свои методы.

Мое сердце болезненно сжалось.

— Ой, да ладно тебе, — он усмехнулся, его шрам натянулся на челюсти. — Я не так уж плох.

Я покачала головой, слезы брызнули и потекли по моим щекам.

— Пожалуйста.

— Давай начнем, — он снял пиджак и протянул его Гарри, затем стал закатывать рукава. — Откуда ты знаешь Конрада Мерсера?

— Кого? — я посмотрела на него.

Его улыбка дрогнула, когда рука рассекла воздух. Кольцо на пальце задело скулу. Моя голова дернулась в сторону, и я зашипела от боли.

— Попробуем снова, Чарли? — он опустился на корточки передо мной, положив руки на мои колени. — Откуда ты знаешь Конрада Мерсера? — его руки прошлись по моим бедрам. Я попыталась сомкнуть ноги, но они были полностью обездвижены.

Мое сердце грохотало в груди, и внутри все похолодело, когда он добрался до верхней части бедер.

— Я не знаю этого имени, пожалуйста, остановитесь, — я всхлипнула от своей мольбы.

Он провел руками по моей талии и расстегнул джинсы, от чего я задрожала.

— Я не поверю в это ни на секунду, Чарли. Он имеет обыкновение сидеть возле твоего магазина, наблюдая за тобой. Ты знаешь, о ком я говорю, не так ли? — он потянул молнию на моих джинсах вниз. — Симпатичные трусики.

Догадка вспыхнула в голове узнаванием.

— Машина? Черная машина, которая стоит через улицу?

— Это она, — его холодные пальцы скользнули под резинку белья.

— Не надо! — я дернулась и попыталась увернуться от его прикосновения, но деваться было некуда.

— Ты его девушка, так? — он поднялся и схватил меня за волосы, оттянув мою голову назад, угрожающе нависая надо мной.

— Что? Нет! — я попыталась придать уверенности моим словам. — Я не знаю его. Я его даже не видела до того вечера, когда он выстрелил в того человека, — я перешла на визг, голос был ломким.

Его хватка усилилась так, что кожа на моей голове уже горела. Затем другую руку он положил мне на горло.

— Ты врешь.

— Нет, — с трудом выдавила я, когда он надавил. Весь воздух застрял у меня в легких, пока его глаза сверлили меня.

Он не отстал, хотя и опустил взгляд на мои губы, однако повторил снова:

— Вот значит как, Чарли. Я дал тебе шанс. Ты солгала. Теперь я собираюсь делать с тобой все, что захочу. Когда закончу, позволю Гарри продолжить.

Гарри хмыкнул.

— Спасибо, босс.

— Не бери в голову, — он не отводил взгляда от меня. — И тогда ты будешь говорить нам правду. Где он живет. Как добраться до него. Ты расскажешь нам все, или мы будем отправлять тебя по кусочкам Конраду. Поняла?

Я не могла говорить, все мысли исчезли от его сжимавших рук и угрозы в его словах. Тьма накрыла меня пеленой, и мои веки опустились.

— Берт! — мужской голос прозвучал издалека, словно говорили в трубу.

— Нэйт? — уточнил он, жарко дыша мне в лицо. — Чего тебе, приятель?

— Молли звонит тебе. Сказала, что пробовала дозвониться на твой мобильный, но попадала на голосовую почту.

— Черт, — воскликнул Берти. Рука на горле исчезла.

Я сделала небольшой глоток воздуха и открыла глаза.

Берт стоял надо мной и вытаскивал из кармана телефон.

— В этой гребаной дыре нет сети.

Он оглядел бетонный пол и стены из шлакоблоков.

— Она говорит, что это срочно, — продолжал голос. — Что-то о ребенке.

— Черт, — он сделал шаг назад к лестнице и указал Гарри. — Составь ей компанию, но не трогай. Я буду первым, — он стал подниматься по лестнице. Его блестящие туфли исчезли друг за другом, пока, наконец, не захлопнулась дверь.

Мои легкие горели, когда я вдыхала и старалась отогнать тени, которые вставали у меня перед глазами. Я пыталась вращать руками, чтобы ослабить веревки и освободиться, но они не сдвинулись. Страх и отчаяние бурлили во мне. Дрянная смесь.

Гарри повернулся к свету.

— Ты и я, — облизнулся и хрустнул суставами. — Скоро, сучка.

Я бросил ключи от машины Сэму.

— Там было ужасное месиво, но ничего необычного.

Сэм почесал свои сальные волосы и глянул на машину, в то время как Слим, три сотни фунтов[2] тупости, подготавливал сварочный аппарат за его спиной.

— Кто это был?

— Бенни.

Я окинул взглядом ряд машин, кучки запчастей и парочку грязных механиков.

Сэм сплюнул на потемневший от масляных пятен бетонный пол.

— Дерьмо. Я был на свадьбе его сестры два месяца назад.

— Мазел Тов[3].

Я обернулся к связкам ключей, висящим в ряд вдоль стены мастерской, в то время как Слим стал работать со сварочным аппаратом.

— Моя «Ауди» готова?

— Да, ключи на крючке.

— Все, что нужно, уже там?

— Заряжено и загружено в багажник, как обычно.

Он имел в виду небольшой арсенал оружия, который я хранил в машине.

У нас с Сэмом была долгая история взаимоотношений. Он разбирал тачки, подчищал бардак, разбирался с проблемами и собирал арсенал первоклассного оружия в два раза дольше, чем я был наемным убийцей. Он был солидным, однако, всегда осторожным. Я его не винил.

Он присел на капот БМВ.

— Могу я надеяться, что ты больше не подкинешь таких посылок?

Я стащил знакомый ключ.

— Не сегодня.

— Думаю, это должно меня утешить.

Он покачал головой.

— Бенни был предан старому Сержу и никогда не выходил за рамки. Если Винс приказал его грохнуть, тогда… — он заломил свои руки. — Это заставляет задуматься, что же будет с остальными.

Я метнул взгляд на него через плечо.

— Ты продолжишь поставлять машины для главного, того, кто что-то решает, кем бы он ни был, и они оставят тебя в покое.

— Да, полагаю, что в этом ты прав.

Он почесал подбородок.

— Всё равно, я жду того дня, когда ты войдешь в эту дверь с пулей, предназначенной для меня.

— Сэм, если ты окажешься в моем списке, то никогда не увидишь, как я вхожу.

Он кивнул, смиренно опустил плечи.

— Я верю в это.

— Пока, еще увидимся.

Я оставил позади старую автомастерскую, открыв грязную дверь, и шагнул в холодную ночь. Я чувствовал усталость, мне просто необходимо было поспать. Дни бандитских разборок и кровопролития, хоть и хороши для бизнеса, но отбирают силы.

Мой мобильный пиликнул входящим сообщением. Я шел вдоль ряда маленьких стоянок напротив невзрачного склада, пока падал снег. Температура упала настолько, что застывало все, хотя никакое количество снега не могло скрыть грязь, что покрывала меня, мастерскую или город.

Я юркнул на водительское сидение и включил зажигание. Машина с урчанием завелась, пока я доставал телефон из кармана. Возможно, я обманул Сэма. Возможно, там было сообщение о новом убийстве, и сделать дело нужно, пока солнце не взошло. Я вздохнул и открыл сообщение.

Я сжал телефон так сильно, что экран треснул. Слова «твоя девушка» можно отнести лишь к одной персоне. Чарли. Этот мерзкий ублюдок, Берти, схватил ее. Я убил его отца два дня назад, окрасив пол маленькой булочной кровью старика. Берти не было в моем списке, хотя обычно нужно было убирать первых помощников босса. Я не спрашивал, почему. Это было не мое дело — задавать вопросы Винсу, я только выполнял заказы. Но неужели сейчас мне нужен заказ, чтобы стереть этого маленького говнюка Берти с лица земли? Он похитил Чарли. Я сильнее сжал руль. Он тронул то, что было моим.

Я встряхнулся. Я не убивал без оплаты, но ярость, которая сжигала меня изнутри, можно сказать, выделила момент, когда я взял Берти на мушку. Но сначала я должен был добраться до Чарли. Она не заслуживала этого, и я проклинал себя за то, что думал, что смогу наблюдать за ней, оставаясь незамеченным.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я завел машину и плавно поехал по улице. На красный я каждый раз останавливался. При движении каждый раз включал поворотники. Это замедляло мое передвижение, но достаточно было одного неверного движения, чтобы привести копов у себя на хвосте. В этой поездке мне совсем не нужна была их компания. Все, что мне нужно было, это мой маленький арсенал в багажнике.

Сдавив руками руль, я двигался к частному дому. К ней. Она была там из-за меня. Потому что я был недостаточно осторожен. Конечно, они заметили. Черт возьми, они прислали Джено прямо ко мне. Они должны были догадаться, почему я так часто посещал одно единственное место. Твою мать.

Каждая пролетающая секунда была как ледяные иглы, врезающиеся мне в голову. Я знал, что Берти мог сделать. Черт, он научился некоторым своим самым грязным трюкам от меня.

Вопреки доводам рассудка безумно хотелось вдавить педали в гребаный пол, но я не мог этого допустить. Слишком многое было на кону. Чарли. Я бежал от мыслей о её окровавленном теле, истерзанном жестокими руками и еще более жестокими намерениями.

После бесконечного движения по переулкам я, наконец, подъехал к Лернер. Частный дом был окутан тьмой, свет был только в передней гостиной. Перед окнами мелькали тени. Я проехал вниз по улице, а затем повернул в переулок и припарковался несколькими домами ниже, рядом с ветхим гаражом.

Я быстро набрал ответное сообщение.

Нэйт знал, что делать, когда станет жарко. Мы были крепко связаны с тех пор, как бегали по улицам, не имея ничего, кроме одежды на плечах и плохих наклонностей. Я открыл багажник и вытащил автоматический пистолет «Глок-18», с полной обоймой патронов, которой меня обеспечил Сэм. У него был магазин ёмкостью 150 патронов. Это было больше, чем мне нужно, но в этой ситуации слишком много было лучше, чем недостаточно. Я перезарядил свой 9-ти миллиметровый, проверяя барабан, и сунул обратно под пальто. Я выбрал светошумовую гранату для большого показательного бума, чтобы начать вечеринку.

Мой телефон пиликнул, и толстые хлопья снега опустились на экран, когда я его вытащил.

«Нэйт, ты чокнутый сукин сын». Я тихо закрыл багажник и начал подкрадываться по тенистой аллее, стараясь держаться поближе к мусорным бакам и разбитым машинам, которые выстроились вдоль квартала. Ночь была тихая, на заднем дворе дома было темно, когда я подошел. Дом был двухэтажный, полностью оснащенный всем необходимым, вероятно, самый лучший в этом квартале, тогда, в 50-х годах. Сейчас он напоминал раковую опухоль, постепенно разрушаясь и мечтая о пожаре, чтобы положить конец такому существованию.

«Глок» тяжело оттягивал мою руку, пока я медленно поднимался по ветхой лестнице к заднему входу. Старая доска скрипнула на второй ступеньке. Я замер и прислушался. Ничего. Продолжив подъем по лестнице наверх, я потянул входную дверь на себя на пару сантиметров, в то же время, стараясь приглушить скрип петель. Треснувшее стекло входной двери смотрело в кухню. Она была пуста. В раковине была гора тарелок, грязный стол завален окурками сигарет.

Пар от моего дыхания клубился вокруг меня, когда я отклонился от двери и занес ногу. Нажал на дверную ручку, чтобы расширить проем. Дверь поддалась и распахнулась. Раздался крик из глубины дома. Я вырвал чеку у гранаты и бросил её подальше в длинный холл, который проходил посередине дома. Я прижался спиной к стене около двери и стал ждать. Еще крики. Граната взорвалась.

Продвинувшись внутрь, я дважды выстрелил в человека, который выбежал в холл, и ворвался за ним, пока он падал. Еще одним выстрелом в голову прикончил его, когда два парня метнулись в гостиную в передней части дома. Кто-то еще спешил вниз по лестнице. Я сбил его с ног выстрелом по коленям из моего 9-ти миллиметрового. Он покатился по лестнице и застонал, словно дешевая шлюха.

Я бросился в столовую и пригнулся, пока лохи в гостиной начиняли пулями стены между нами снова и снова. Штукатурка разбилась и лопнула, осыпавшись на меня, когда я присел пониже к полу. Парень с лестницы сменил стоны на вопли.

Дверь в холл открылась, и кто-то пальнул из мелкокалиберного оружия. Я упал на спину и стал отстреливаться, переведя «Глок» в автоматический режим и производя столько выстрелов, сколько нужно было, чтобы свалить козла.

Он упал в лужу крови, когда пули изрешетили его насквозь. Я сел и рассмотрел знакомую лысую голову. Гэри. Этот большой тупой мудак сам напросился. Было трудно разглядеть что-то за ним, но я готов поспорить, что он вышел из подвала.

Выстрелы из гостиной стали редкими. Нельзя было терять время. Я вскочил на ноги и бросился дальше в холл, задержавшись, чтобы открыть гостиную. Я нагнулся, когда новые выстрелы пробили стену за мной. Парень на нижних ступенях лестницы дергался, как рыба, выброшенная на берег, безуспешно пытаясь дотянуться до своих коленей. Один выстрел из моего «Глока», и он упокоился окончательно.

Стрелки в гостиной притихли. У одного из них закончились патроны. Я ткнул «Глок» в район дверной рамы и снова перевел в режим автоматной очереди, обстреливая территорию. Крик огласил воздух, и затем послышались два удара, когда тела стрелков упали на пол.

Еще один выстрел прогремел у меня за спиной. Мое плечо обожгло, когда я обернулся, чтобы обнаружить Петера, сбегающего вниз по лестнице и беспорядочно стреляющего. Я пальнул в него из 9-ти миллиметрового, но тут взрыв сотряс дом, он отлетел вперед и приземлился на своего соратника, лежащего у подножья лестницы. Я отвел свой пистолет назад. Нэйт неспешно спустился по лестнице и зарядил свое ружье новыми патронами. Он просто выбил из Петера душу к чертям, как и обещал.

— Самое время, чувак.

Он усмехнулся и перепрыгнул через тела, чтобы заглянуть в гостиную.

— Все чисто?

Я встал и направил оба пистолета на дверь в подвал.

— Да. Они выглядят как фарш для гамбургера. Иисусе, я никогда раньше не видел, чтобы ты использовал «Глок», — он подошел ко мне. — И ты позволил Петеру попасть тебе в спину, детка.

— Заткнись, — я шевельнул плечами, тестируя на боль. — Я пока еще не видел этого урода Берти. Давай закончим здесь, заберем девушку и смотаемся, пока полиция не приехала.

— Как хочешь.

Он последовал за мной до двери в подвал. Каждый из нас взял свою сторону, и мы присматривались сквозь сумрак. Большая часть помещения была погружена во тьму, снизу вообще не доносилось ни звука. Любой входящий через дверь стал бы для Берти идеальной мишенью, и он бы перестрелял нас один за другим.

— Есть еще те светошумовые гранаты? — Нэйт двинул бровями в мою сторону.

— Не-а. Я не буду рисковать ею, ни за что.

«Блин». Если бы был другой путь в подвал, нам бы пришлось подождать, пока они выйдут. Не лучшая идея, особенно учитывая, что кто-то мог вызвать копов после перестрелки. Никогда нельзя сказать точно. Этот район был той еще вонючей дырой, где взрывы и стрельба могла не заслужить ничего, кроме косых взглядов. Перед сном жителю этого района было необходимо убедиться, что пистолет лежит на ночном столике, чтобы затем вернуться обратно в постель. Неважно, были ли копы уже в пути, время шло.

«Ждать». Терпение сохраняло мне жизнь на протяжении тридцати трех лет. Мне нужно было дождаться своего часа. Мои челюсти напрягались от мыслей, что Чарли останется с Берти дольше, чем необходимо. Я пытался игнорировать тот факт, что не слышал ни единого звука из подвала — ни плача, ни криков. Ничего, что говорило бы мне о том, что она все еще дышит. Я отказывался верить, что её не стало. «Она была жива. Она была там. Я не опоздал. Я не мог. Не в этот раз».

Нэйт вытащил нож из своего кармана и щелкнул, чтобы лезвие развернулось, а затем острием почесал подбородок.

— С каких это пор ты обзавелся тёлочкой? Я точно помню, что ты был геем.

Я вперил в него взгляд, который, я надеюсь, сказал ему «заткнись».

— Нет, мужик, серьезно. Я был уверен, что тебе нравятся члены. Я не шучу. Я не видел тебя с женщиной больше года. Не видел тебя даже близко рядом с женской киской с тех пор, как… а когда это было в последний раз? Я уже даже не помню. Переметнулся к геям с прошлого года, возможно, после того, как увидел меня голым, или что-то типа того. Я имею в виду, что это было бы логично. Вот это тело может любого мужика сделать геем помимо его воли. Бесспорно.

Он кивнул, соглашаясь с самим собой, перед тем как продолжить нести чушь.

— Я серьезно думал, что ты перешел на строгую диету из членов, поскольку ты ничего не замечаешь…

— Эй, козлы, — гнусавый голос Берти прорезался через бредятину Нэйта. — Если вы хотите, чтобы эта сучка была жива, то выходите оттуда. Понятно?

— Как мы узнаем, что она жива? — отозвался я.

— Гребаный Конрад Мерсер, — его голос сочился ядом. — Эта сука там внизу говорила мне, что никогда не была твоей. Но ты все-таки явился, готовый порадовать свой член, как только отвоюешь этот маленький лакомый кусочек обратно. Все бабы лживые проститутки.

— Так она жива или нет? — я схватил свой 9-ти миллиметровый так, что суставы онемели. Если она умерла, то меня уже не волновало, какой классный выстрел он готовил для меня. Я буду прорываться к этой двери и положу всех, никого не оставляя в живых.

— По крайней мере, мы хотя бы знаем, что она не была изнасилована, — Нэйт повысил голос и сощурил глаза на тьму за лестницей в подвал. — Ты не сможешь добиться, чтобы этот хромой олух сделал хоть что-нибудь, кроме как брызгать мочой.

— Так и думал, что это ты, Нэйт, — выплюнул Берти, звук усилился в тишине. — Ты гребаный предатель. Я спущу с тебя шкуру перед тем, как пустить пулю в лоб.

— Ну да, реально напугал, мужик, — усмехнулся Нэйт. — Я лучше рискну с парнем, названным в честь персонажа «Улицы Сезам», как-нибудь на неделе.

— Мать твою! — ярость Берти вспыхнула, как спичка в темноте. Он так не похож на своего старика-отца. Кровь Сержа всегда была на пару градусов холоднее, замерзшая, как на севере. Он никогда не повышал голос, никогда не делал ничего порывисто, но он бы убил вас, как только увидел.

— Вы, слабаки, хотите узнать, жива ли она? — послышались звуки борьбы. — Вот вам, получите.

Крик, высокий и испуганный, разорвал воздух, заморозив дыхание в моих легких, и это подстегнуло меня к действию.

— Продолжай с ним болтать, — прошептал я Нэйту.

— Легко, — самодовольно усмехнулся он.

Я скользнул вниз по коридору, наступая тихо и рассчитывая на шумный голос Нэйта, приглушающий остальные звуки.

— Ну, большой парень, — я говорю это с иронией, конечно, ты ведь ростом не выше моей мамы, — как ты планируешь выбираться отсюда? Копы будут здесь очень скоро, и я уверен, что они будут рады поговорить о куче всякой разной хрени, и не только о том, как сильно твоя мамочка любит анал. Не хочешь поделиться идеями?

Голос Нэйта стихал, пока я крался вниз к задней лестнице и обходил дом вокруг. Подвал был целиком под землей, за исключением двух окон вдоль задней стены. Одно было почти полностью разбито, и я мог слышать Берти, выкрикивающего ругательства в адрес Нэйта. Затем его голос понизился:

— Ты и я, мы можем просто уйти отсюда, Нэйт. Отзови Конрада. Я отпущу её. Просто уйти.

Голос Нэйта с трудом достигал моих ушей:

— Даже такому придурку, как ты, должно было хватить ума, чтобы понять, что я не скажу Конраду ни черта подобного. Ты взял его девушку. Ты должен заплатить. Почему каждый ублюдок в этом городе знает, что не стоит даже смотреть на Кона косо, ну а ты идешь и делаешь большую кучу прямо у него на пороге? Что заставило тебя думать, что это хорошая идея?

— Ты хочешь, чтобы я убил её? Тогда продолжай болтать.

Нэйт рассмеялся:

— Будь такой задницей, какой захочешь. Прямо как твоя мамочка. Это не мое дело.

Один работающий фонарь на аллее давал достаточно света для того, чтобы Берти смог увидеть меня на этом месте, если бы обернулся. «Дерьмо». Не было времени для того, чтобы что-то с этим делать. Я опустился на колени и прополз между темными кустами напротив разбитого окна, стараясь уклониться, чтобы моя тень не падала на стекло.

— Я же обещал ее отпустить. Так почему бы вам двоим не свалить на фиг отсюда и не дать мне спокойно выйти?

В словах Берти сквозило отчаяние. Приглушенный плач подсказал мне, что Чарли была еще жива. Напугана, но жива.

Мои глаза привыкали к темноте подвала. Свет проникал через окна, но недостаточно, чтобы многое разглядеть. Свечение от двери наверху лестницы давало рассмотреть ногу, привязанную к стулу. Чарли. Она сидела, повернувшись к дальнему концу комнаты. Я не мог видеть Берти, но его присутствие липкой тиной окружало меня, ощущаясь, как нефтяное пятно на воде.

Нэйт продолжал говорить, уж в этом я мог на него положиться.

— Если мы тебя отпустим, сколько времени пройдет, прежде чем ты соберешь то, что осталось от твоих жалких солдат, и отправишь за нами?

— Я не буду! — голос Берти шел их глубины подвала. Из глубокой тьмы.

— Слушай, мужик, если я хорошо выгляжу, это не значит, что я тупой.

Я закрыл глаза и направил ствол моего 9-ти миллиметрового через разбитое стекло. Звуки возни достигли моих ушей. Берти ходил кругами. Я направил пистолет выше и правее.

— Если так будет продолжаться, то ничто не мешает мне также собраться и пустить в расход эту сучку, — раздался щелкающий звук встряхиваемого пистолета. Он остановился на пару шагов дальше позади Чарли, глубоко в тени подвала.

Не открывая глаз, я прицелился немного правее.

Нэйт присвистнул.

— Я бы не стал этого делать, Берти. Конрад будет недоволен. Он будет убивать тебя медленно. Может растянуть на неделю.

— Конрад, — голос Берти изменился, дрожь в нем усилилась. — А почему ты один разговариваешь? Где его черти носят? — его страх возрос, и щелканье усилилось.

Я повернул ствол на несколько сантиметров выше, палец на курок. Я мог представить, как его руки дрожат, его позицию, как пот стекает у него по виску и капает со шрама на его челюсть. Дуло его пистолета направлено в сторону головы Чарли.

— Конрад! — крик Берти сопровождался выстрелом моего 9-ти миллиметрового.

Он выстрелил в тот же момент, его выстрел пришелся в бетонную стену. Затем глухой удар, когда его тело упало на пол, крик Чарли и топот шагов Нэйта вниз по лестнице. Я вскочил на ноги и поспешил вернуться обратно в дом и спуститься в подвал.

— Нэйт? — спросил я темноту.

— Да, я нашел пистолет жирного мешка. Он жив. Почти. Хочешь, чтобы я прикончил его?

Я опустился на колени перед Чарли и достал свой нож. Быстро разрезав веревки, я освободил её от пут.

Ее тело тряслось так сильно, что я с трудом обхватил ее руками, чтобы снять со стула. Она прильнула ко мне, ее руки дернулись к моему лицу и груди.

— Чарли! Ты в безопасности, — я прижал ее к себе. — Тсс. Ты спасена.

Она почти успокоилась, не издав ничего кроме нескольких всхлипов, вырвавшихся из ее горла.

— Кон! Что мы будем с ним делать?

Все внутри меня стремилось растоптать мозги Берти о бетонный пол. Но у меня не было распоряжения на это. Винс оставил ему жизнь по какой-то причине, а оспаривать команды не входило в перечень моих обязанностей. Мне платили за убийство. Если я не получал плату, я не делал выстрела. Это кодекс наемника.

Вдалеке завыли сирены. Кто-то из соседей наконец-то набрался мужества позвонить 911.

— Оставь его, — слова с привкусом дерьма сорвались с моих губ.

— Что? — неверие в голосе Нэйта раздражало.

— Если он истечет кровью, хорошо, а если нет, уверен, что вернусь за ним совсем скоро, — я направился к лестнице. — Новый босс не захочет приближать его больше, как это делал старый, и никакая кровная связь не спасет его на этот раз.

— Блин! — мощный стук последовал за болезненным стоном, раздавшимся из темноты, а затем Нэйт последовал за мной вверх по лестнице. — Люблю я пинать ногами лежачего.

Я разберусь с Берти позже. Моя первоочередная забота была сейчас у меня на руках. Когда я добрался до верхней ступеньки, то обнаружил, что её футболка разрезана до половины, и её груди выставлены напоказ. Красная ярость окутала каждую клетку моего тела, и я чуть не вернулся назад по лестнице вниз, чтобы прикончить маленький кусок дерьма там в подвале.

Нэйт взглянул на Чарли и потряс головой.

— Мы должны реактивно сматываться.

Он был прав. Мы поспешили выйти через заднюю дверь и дальше в переулок. Он завел мою машину, когда я сел на заднее сидение с Чарли. Её глаза были крепко зажмурены, слезы бежали по её фарфоровым щекам.

Мы отъехали, шины взвизгнули, когда Нэйт промчался через переулок. Ночной кошмар Лернер-Стрит остался позади. Если Берти выжил, нам предстоит адская битва. Я только надеялся, что принял правильное решение, оставив ему жизнь. Но неприятное чувство у меня в животе говорило мне, что я был неправ.

Киллер держал меня в объятиях, пока машина мчалась по скользким улицам города. Мое лицо болело, и я все еще могла чувствовать привкус крови на языке. Тряска не прекращалась, мое тело восставало против всего, что произошло за последние несколько часов. Часов, которые казались днями. Боль, которая въелась в мою душу, и страх, после которого я не знала, смогу ли оправиться.

— Она жива? — водитель резко взял влево.

— Да, — киллер провел руками вдоль моей спины и по бокам, прежде чем отстранить меня от себя. Его глаза обследовали мою разорванную футболку, затем мое лицо. — Она избита, но будет жить, — он наклонился вперед, так что его твердая грудная клетка прижалась к моему дрожащему телу, и сбросил куртку. — Вот, — он завернул меня в неё. Тепло его тела согревало, оно стало бальзамом для моей кожи.

Запах оружейного масла, какого-то лосьона после бритья и мужчины окутал меня, когда он привлек меня обратно в свои объятия. Я заметила блеск металла от пистолета в его наплечной кобуре.

— С тобой все будет в порядке, — он уложил мою голову под свой подбородок.

Я не могла говорить. Воспоминание о Берти, разрезающем мою футболку, крутилось в моей голове. Отвращение заморозило меня, загнав обратно в темный подвал с мужчиной, который хотел обидеть меня.

— Если ты на вкус наполовину также хороша, как на вид… — Берти облизнул свои губы и разрезал ножом ткань моей футболки.

Я впилась ногтями в свои ладони, боль напомнила мне, что я больше не была связана. Не веревками, по крайней мере. Руки киллера сомкнулись вокруг меня быстро, но не внушали такого ужаса, как Берти. Меня душили рыдания, которые пытались вырваться из моих легких.

— Чарли, ты в безопасности, — он поглаживал широкой ладонью вверх и вниз по моей спине. — Я никому не позволю обидеть тебя. Клянусь, — его хриплый голос окутывал меня, и я погружалась в него все глубже.

Моя щека располагалась на его груди, ровный стук его сердца проникал в мое левое ухо. «Сколько сердец он остановил этой ночью?»

Мои глаза привыкли к темноте и мельканию уличных огней. Темно-красное пятно расцветало на фоне голубой рубашки с пуговицами, распространяясь от его плеча.

— У тебя кровотечение.

— Я в порядке. Пуля прошла навылет.

Нэйт рассмеялся.

— Был помечен гребаным дилетантом. Ты потерял форму, чувак.

Киллер переместился, прижал свои плечи назад к сидению, но не расслабил рук, сжимающих меня.

— Отпусти меня, — слова прозвучали так слабо, что я не узнала своего голоса. Это — то единственное, от чего я думала, что избавилась несколько лет назад.

— Я не могу, — его руки продолжали гладить мою спину плавными движениями.

Странное спокойствие овладело мной, хотя мое тело все еще дрожало. Этот мужчина, единственный, кто держал меня так близко, он держал в своих руках мою судьбу. Я не могла уйти от него. Его накачанное тело, его оружие сказали мне слишком много. Если бы он хотел моей смерти, я бы уже перестала дышать. Без вариантов.

— Чарли, — он сглотнул, его кадык дернулся. — Посмотри на меня.

Одинокая слезинка скатилась по моей щеке, когда я вытянула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Темные брови и густые ресницы обрамляли сапфирово-голубые глаза. Щетина покрывала его волевой подбородок, все в его поведении было напряженным и резким.

Он провел своей ладонью по моей щеке. Я вздрогнула, но он только использовал подушечку большого пальца, чтобы вытереть мои слезы.

— Я не обижу тебя. Ты в безопасности со мной, больше, чем где бы то ни было еще.

— Пожалуйста, просто отпусти меня, — я не хотела быть здесь, в окружении жестоких мужчин. Я хотела в свою кровать, чтобы смотреть свои скучные шоу по телевизору и свои одинокие дни, которые тратила на создание иллюзии любви и привязанности к стеблям роз и гипсофилам.

Его взгляд пробежал по моему подбородку, и потом ниже, к воротнику его куртки, на моё горло, как если бы он запоминал каждый изгиб и черту моего лица.

— Я не могу. До тех пор, пока эта ситуация не уладится.

Еще одна слеза скатилась из моих глаз. Он поймал её и легким прикосновением пальцев провел над порезом, идущим вдоль моей переносицы. Я поморщилась.

— Нос не сломан, — его челюсть напряженно сжалась. — Они… они не сделали тебе больно где-нибудь еще? В другом месте?

Я знала, о чем он спрашивает.

— Они собирались, но… — слова застряли у меня в горле, и я отрицательно покачала головой. Призрак с окровавленными кулаками и ненавистью во взгляде выдвигался на передний план моего сознания. Он прорывался через двери, когда я пряталась внутри. Багровое пятно расползалось от раны в его груди, и он исчезал обратно в тумане воспоминаний. — Я просто хочу домой.

— Барышня, если Конрад думает, что тебе будет лучше с ним, то это так, — водитель переключил волну и остановился на R&B станции. — Может быть, ты не заметила, но несколько довольно неприятных типов похоже думают, что ты его близкая подружка. Для тебя будет лучше держаться поближе к парням с оружием, чем оказаться на свободе, только для того, чтобы тебя поймали.

— Почему?

Нэйт вздохнул.

— Я же только что сказал тебе…

— Нет, — я вложила больше силы в свои слова, — почему они думают, что я была с тобой? — я изучала глаза киллера, Конрада, но они оставались непроницаемыми и мрачными, несмотря на их светлый оттенок.

— Это не имеет значения, — он не отводил глаз, просто изучал меня так, как если бы пытался вытащить меня, настоящую меня, которую я до этих пор прятала от мира. Тот, кто однажды был побит, достаточно хорошо понимает, что для него единственный путь выжить, это не высовываться.

— Это имеет значение для меня, — непокорность — черта, которую я думала, что утратила, проявилась в моем голосе.

Он вздохнул устало, отражая сильнейшее переутомление, которое обосновалось внутри меня. Мой адреналин иссяк, и я почувствовала, что могла бы проспать несколько дней. Также, он не стал ничего объяснять, Конрад просто смотрел на меня своими необыкновенными глазами.

Усталость захлестнула меня, как прилив, и я рухнула на него. Он протянул руки и обнял меня снова, заворачивая в теплые железные оковы.

Он спас меня от Берти только для того, чтобы посадить в тюрьму другого рода. Я не была свободна, но по какой-то причине я поверила ему, когда он сказал, что не обидит меня. Я закрыла глаза и вздохнула рядом с ним. На данный момент я была под защитой в руках киллера.

Чарли прислонилась ко мне, и ее размеренное дыхание потушило очаг ярости, постепенно разгорающейся внутри меня. Девушка пахла, как что-то из ее цветочного магазина, что-то легкое и сладкое. Даже то, что случилось в том дерьмовом подвале, не смогло осквернить ее.

Берти поставил ей два синяка и почти сломал нос. Но он не сделал больше ничего, он просто не успел. Я обязан Нэйту по-крупному.

Ее душераздирающий крик крутился у меня в голове. Чувство вины пыталось проявиться. Эмоция настолько чужеродная для меня, что ее почти нельзя было распознать. Сколько человек я убил? Я уже давно сбился со счета. Угрызения совести никогда не поднимали свою уродливую голову. И было неважно, сколько отцов, сыновей и братьев я довел до кровавого конца. Но Чарли была другой. Она была моей случайной жертвой, пострадавшей от смерти и разрушений, которые всегда остаются после меня. Ее страдание потрясло меня, обнажило до самой сущности и высмеяло попытки собрать осколки моей души.

Девушка вздрогнула снова, сотрясаемая крупной дрожью. Я прижался губами к ее волосам и обнял сильнее, желая забрать темные воспоминания и просто добавить их к своей коллекции. Неважно, какой вред нанес Берти, он будет лишь крошечным кусочком в углу моей комнаты, полной кровавых трофеев.

— Куда теперь, мужик? Что ты собираешься делать с ней? — Нэйт дал по газам мимо погруженных в темноту предприятий и кирпичных стен, покрытых граффити.

Я не мог отвезти ее в помещение над баром Карни, где я обычно отсиживался. Это была гребаная дыра — место, где я смывал кровь со своих рук и напивался вдалеке от убийств.

— Моя квартира в Старом Городе.

— Ты серьезно? Я знал, что у тебя неплохая квартира где-то в тайном месте, но ты не приглашал меня на новоселье, — Нэйт повернул на шоссе, удаляясь как можно дальше от кровавой бойни на Лернер. Мы проехали мимо грузовика с песком, пытающегося справиться с гололедом, который протянулся вдоль тротуара.

— Да, и мне хотелось бы, чтобы ты забыл адрес, как только это все закончится.

Нэйт пристально посмотрел на меня в зеркало заднего вида, наполовину оставаясь в тени. Он был мелкого уровня исполнитель для отца Берти, Сержа Генуэзца[4]. Затем Винс пришел с более выгодным предложением. По моему совету Нэйт взялся за новое дело. Он был нанят новым боссом за месяц до того, как официально власть поменялась, — моей пулей в голову старого босса.

Нэйт и я были родом из похожих трущоб в Северной Филадельфии. Мы выросли в тени семьи Генуэзца. Наши отцы работали на отца Берти, пока отец Нэйта не умер от цирроза, а мой — от пули. Затем мы пошли по их стопам, не задавая вопросов. Нэйт и я были сделаны из одного теста. Различия? Он отнимал жизнь лишь по нужде. Для меня же убийство было религией.

— Направляйся к Вашингтон Сквер.

— Ты что, блин, смеешься? — Нэйт забарабанил по рулю. — Это же хрень собачья, мужик. Я живу в гребаной гостевой комнате у Триш с тех пор, как ма вышвырнула меня вон, а ты имеешь квартиру на Вашингтон Сквер?

Я обычно сразу же затыкал его, напоминая про его дорогие туфли, шлюх и выпивку, к которым он привык, но не теперь. Не тогда, когда Чарли расположилась у меня на руках. Боже, она была избита, почти изнасилована, и я был монстром, который благодарил судьбу за шанс держать ее после всего этого.

— Эй, — тон Нэйта стал серьезнее, — что мы будем делать, если Берти сделает это?

Я опустил взгляд на Чарли.

— Мы справимся с этим.

— Но Ви…

— Хватит имен, — я покачал головой на его отражение в зеркале заднего вида. Чем меньше Чарли знает, тем безопаснее для нее.

Он поднял руки, затем уронил их обратно на руль.

— Ладно, как ты думаешь, что босс будет делать?

— Он отдаст приказ на Берти, и я разберусь с этим.

Стали видны яркие огни Старого Города, небоскребы с элитным жильем для богатых нулевых[5] и более старые кирпичные дома, в которых предпочли оставаться некоторые семьи. Я обналичил один из моих заказов за прошедшие пять лет и выкупил весь верхний этаж в 10-этажном колониальном здании на Вашингтон Сквер. Гибель моих жертв была моей выгодой.

Нэйт все еще был недоволен.

— Окей, ладно, но почему он раньше не отдал приказ?

— Я не знаю. Это не моя работа…

— …спрашивать босса, — он закончил предложение за меня, добавив нотку сарказма.

— Я рад, что наконец-то смог научить тебя чему-то, — будучи на пять лет младше меня, Нэйт все еще пытался сопротивляться системе. Он не понимал, что системой были все парни, такие как мы. Без таких людей, как Генуэзец или Винс — тех, у кого есть деньги, с их легальным бизнесом для прикрытия и убогой изнанкой, которая процветала на рэкете и на торговле наркотиками и проститутками, — Нэйт и я были бесполезны. Мы были заряженными пистолетами, и никто не мог бы нажать на курок.

— Ублюдок, — он повернул в центр и совершил маневр, объезжая Колокол Свободы и все остальные туристические места, безлюдные в эту холодную ночь.

— Я просто хочу домой, — прошептала Чарли.

Я пробежался руками по ее мягким волосам, пропуская темные пряди между пальцами. Она должна оставаться рядом, пока все не утрясется и пока Винс снова не возьмет власть в свои руки.

Я только надеялся, что смогу ее отпустить, как только все это закончится.

На верхний этаж высотного жилого здания мы добрались на лифте. Конрад обнимал меня за талию. Тепло его тела проникало в меня, согревая и прогоняя прочь холод, оставшийся после леденящего подвала. Я запахнулась плотнее в его пиджак, когда лифт доехал и распахнул двери в широкое жилое пространство.

— Нашел способ скрываться от меня, козел, — Нэйт вошел первым, вертя головой по сторонам. — Только посмотрите на эту милую хрень!

Конрад проводил меня вперед. Лифт закрылся за нами, и мужчина нажал на выключатель. Мягкий свет разливался по комнате, и стало видно уютную гостиную. Кожаные диваны, мягкий ковер и большой телевизор с широким экраном прямо по центру. Одна стена состояла из шести окон, закрытых решетками поверх оконных стекол, они выходили на парк. Справа большая мраморная столешница главенствовала на кухне, бытовая техника была из нержавеющей стали и сверкала в мягком освещении. Моя крохотная квартирка на окраине Мантуи[6] была ветхим и заплесневевшим шкафом по сравнению с этим местом.

Звук закрывающегося лифта за моей спиной вывел меня из шока. Мне нужно было бежать отсюда подальше. Не идти в полицию, а закрывать мой магазинчик и выбираться к чертям из этого города.

Мысли о том, чтобы бросить все, что я построила, ранили, но это был бы не первый раз, когда я начинала все с начала. Я смогу справиться с этим.

— Давай приведем тебя в порядок, — Конрад вел меня мимо жилой зоны, его сильные руки подталкивали меня в сторону затемненной двери.

Нэйт плюхнулся на один из диванов и закинул руки за голову.

— На хрен гостевую комнату Триш. Я остаюсь здесь.

— Нет, не остаешься, — низкий голос Конрада прогрохотал через комнату. — Мы обсудим это позже.

— Ну да. Позже. У тебя есть Скин-макс?[7] — он переключал каналы, пока Конрад вел меня через дверь в просторную спальню.

Королевских размеров кровать с пушистым черным покрывалом стояла в центре комнаты. Темный паркет из твердых пород дерева заблестел, когда Конрад включил свет, и нажатием кнопки серые шторы бесшумно опустились на окна, открывающий вид на покрытый льдом парк.

Когда мужчина закрыл дверь позади нас, я застыла. Паника захлестнула меня, стоило мне взглянуть на кровать, я резко обернулась, чтобы смотреть прямо на него и попытаться защитить себя.

— Ооу! — он поднял вверх свои руки в знак капитуляции и немного поморщился. Рана в плече, должно быть, беспокоила его. — Я не собираюсь обижать тебя. Я думал, что ясно дал это понять.

— Я буду бороться с тобой, — я сжала кулаки перед собой. — Я не соглашусь легко на это. Тебе нужно это знать.

Он отвернулся, как будто мои слова удивили его.

— Правда?

— Да, — я отступила назад и огляделась вокруг в поисках какого-нибудь оружия. Мебель была пустой, да и помещение выглядело больше как гостиничный номер, чем дом. — И мой парень будет искать меня. Он поймет, что я пропала.

— Ну да? — он вздернул брови. — Как его имя?

«Блин». Я замешкалась только лишь на минуту, прежде чем сказать:

— Тодд.

Но этого было достаточно. Он понял, что это была ложь.

— Слушай, — Конрад вытащил свой пистолет из кобуры, положил на комод и начал расстегивать рубашку, — я действительно понимаю, что это не нормально для каждого из нас. Ты не хочешь быть здесь.

Я постаралась не пялиться на пистолет, но уже пыталась выяснить, смогу ли я дотянуться и достать пистолет раньше него.

— Ты не сможешь, — он посмотрел на пистолет, затем снова на меня. — Я всегда побеждаю.

— Всегда? — я направилась к двери, ведущей в ванную.

Он тяжко и протяжно вздохнул, усталость сквозила в его выдохе.

— Да. Это то, что я делаю.

— Ты убиваешь? Это ты имел в виду?

Его лицо окаменело, у него напряглись и задвигались желваки. В этот момент я осознала, каким действительно пугающим он мог бы быть. Сложенный как монолитная стена из мускулов, не менее шести с половиной футов[8], с привлекательным лицом и глазами, которые могли стать холодными в мгновенье ока. Я с трудом проглотила комок и врезалась в дверную раму за моей спиной.

— Мне нужно будет зашить это, — он указал подбородком в сторону своего плеча, однако не отрывал глаз от меня. — Но сначала я собираюсь позаботиться о твоем носе и отвести тебя помыться.

— Сначала, тебе нужно рассказать мне, почему я вообще здесь оказалась! — я не смогла удержать визгливые нотки в своем голосе. — Почему Берти захватил меня? Почему это случилось?

Он потянулся себе за голову и сбросил рубашку единственным чисто мужским движением. Его пресс напрягся, и его голая грудь выглядела твердой и крепкой. Черные рисунки протянулись вокруг его рук и соединились в центре груди. «Death before dishonor»[9] — было написано между его грудными мышцами витиеватым стилизованным шрифтом. На каждом пальце были написаны отдельные буквы. Шрамы покрывали его тело — несколько длинных ран с точками по обе стороны от швов, остальные были округлыми или рваными. Он был полем боя, его история была рассказана кровью и зажившими шрамами.

— Сейчас не время для объяснений, — он воспользовался рубашкой, чтобы вытереть рану и бросил ее на комод, следом за пистолетом. — Сейчас время, когда я подлатаю нас. А потом мы постараемся хоть немного поспать. Тогда и только тогда я решу, что случится дальше. Когда придет время для того, чтобы ты узнала хоть что-нибудь, я позволю тебе это.

«Сукин сын». Я взглянула на занавешенные окна, на дверь и, наконец, на пистолет, прежде чем встретила его взгляд.

— Ты не можешь удерживать меня здесь.

— Я могу и буду. Но сначала мне нужно позаботиться о порезе на твоем носике.

Я скрестила руки у себя на груди, его пиджак все еще окутывал меня.

— Я сама смогу справиться с этим.

Конрад ухмыльнулся, его губы причудливо искривились, придавая его выражению лица что-то дьявольское.

— Конечно, но учитывая то, как ты пожирала глазами мой пистолет, чувствую, что оставлять тебя одну это плохая идея.

— Я не пожирала его глазами.

Я вошла в ванную и потянулась к дверной ручке.

Он пересек расстояние между нами и схватил меня за запястье, прежде чем я успела потянуть дверь и до конца ее закрыть.

— Как я уже сказал, ты не будешь делать ничего одна, — толчком закрыв за собой дверь, он отпустил мое запястье, затем щелкнул замком. — За то время, которое тебе будет нужно, чтобы нажать, открыть замок и повернуть ручку, я уже смогу тебя прижать. Понятно? — он неодобрительно зыркнул на меня, раздражение вплелось в его голос. — Это бессмысленно.

Я прикусила губу и вернула ему взгляд.

— Я могу закричать.

Что-то зажглось в его глазах — искорка, от которой у меня по телу побежали мурашки. «Что такое только что прошло через мой мозг?»

— Можешь, — он кивнул и прошел мимо меня к ряду шкафчиков высотой от пола до потолка, расположенных рядом с белым мраморным туалетным столиком. — Но укрепленные стены, двойные окна в сочетании с тем фактом, что этаж под нами на данный момент на ремонте… Тебя никто не услышит.

Конрад достал несколько мазей, бинты и небольшой швейный набор.

— Но побудь моей гостьей. Раз уж ты здесь, пройди вперед и присядь на стойку, чтобы я мог очистить и перевязать твой нос.

Бело-серые туалетный столик и раковина были единым гладким куском мрамора. Над ними висело зеркало в раме из темного дерева; унитаз, душ, ванна на ножках, выполненных в виде лап, и темный дверной проем, ведущий в гардеробную, завершали обстановку комнаты. Я удивилась, что одна ванная комната была больше, чем вся моя тесная квартирка.

Я провела пальцами вдоль запертой дверной ручки, обдумывая, что не стоит ставить его слова под сомнение: Конрад был способен поймать меня, если я сделаю хоть одно движение. В настоящее время я должна подыгрывать ему.

Я подошла к туалетному столику и облокотилась на него.

Мужчина сложил медикаменты на мрамор, потом встал рядом и потянулся, чтобы помочь мне. Я резко отшатнулась от него. Воспоминания о холодных руках Берти на мне вспыхнули в памяти.

Конрад остановился и наморщил лоб.

— Ты не должна бояться меня.

Я отвела взгляд.

— Потому что мужчины, которые удерживают женщин в плену, такие надежные?

Он хмыкнул и протянул одну руку ладонью вверх:

— Прими это, когда будешь готова, и я помогу тебе.

Я смотрела на его руку и пыталась успокоить сердцебиение. Конрад предлагал помощь взамен обещанной Берти боли. Не то, чтобы это имело значение. Позволить ему помочь было только моей игрой.

— Я сама сяду, — я уперлась ладонями в холодный мрамор и подтянулась, чтобы забраться на стойку. Эмоции, граничащие с разочарованием, промелькнули в его глазах, прежде чем он вернулся к своему обычному равнодушному взгляду. Он приблизился, и его бедра прижались к моим коленям. Я могла бы облегчить ему задачу, позволив придвинуться ближе, но для этого мне потребовалось бы раздвинуть ноги, а я уж точно не собиралась этого делать.

Он взял ватный диск и пропитал его спиртом, запах антисептика повис в воздухе.

— Будет жечь.

— Окей, — я вцепилась в край стойки, пока он протирал мою переносицу. Боль не была приятной, но это было терпимо.

Протерев несколько раз, он выбросил окровавленный ватный диск и взял новый. Его мужской аромат волнообразно витал в воздухе, пока его пальцы обрабатывали меня. Я получила возможность свободно рассматривать его темные волосы и суровое лицо, когда он был занят моим носом. Мускулы его жилистой шеи и торса перекатывались и напрягались, когда он двигался. Он был привлекательным. Было бы глупо с моей стороны не признать это, но красивая упаковка скрывала тьму. Тот способ, каким он убил человека на улице… холодно и без эмоций. Я подавила дрожь.

Конрад на миг заглянул в мои глаза так, как будто пытался найти меня настоящую; словно он искал то, что было надежно скрыто. Оставаться закрытой было единственным способом, который я знала, чтобы выжить. Когда я совершала ошибку, допустив кого-то внутрь, я дорого расплачивалась.

Оставшись довольным тем, как рана очищена, он выдавил немного мази на нее и приклеил небольшой пластырь вдоль моей переносицы.

— Я могу сделать что-нибудь с синяками. Отеки уже спадают, — он отступил назад и указал на ванну на гнутых ножках. — Ты собиралась принять ванну. Тебе станет лучше после этого.

Я завернулась в полы его пиджака плотнее:

— Ни за что.

Я не раздевалась перед мужчиной несколько лет, ни разу после Брендона.

— Смотри, я не позволю тебе остаться здесь в одиночестве, — он открыл другой шкаф и достал два пушистых белых полотенца. — Но тебе нужна ванна, чтобы смыть все это.

— Это? — я попятилась, пока не врезалась в кафельную стену рядом с дверью. Мужчина последовал за мной на небольшом расстоянии и остановился только в нескольких дюймах.

— Что не так? Это единственный путь для тебя оставить все это в прошлом.

Я уставилась на него:

— Так вот что ты делаешь? После того, как ты застрелил человека на улице, ты просто смыл это… в ванной?

— Я должен был. И никаких проклятых раздумий, — его глаза сузились. — Но не успел, потому что Нэйт написал мне, что у тебя проблемы.

Возмущение преобладало в мешанине эмоций, которые бушевали во мне.

— Не веди себя, как будто ты оказал мне услугу, козел. И так ясно, что единственная причина, по которой я оказалась ранена, это ты.

Он опустил взгляд. Это было, как будто я ранила его. Но потом он выпрямился и прямо встретил мой взгляд.

В его глазах вспыхнул гнев:

— Чарли, ничего из этого не подлежит обсуждению, — он схватил за пиджак и подтащил меня к себе так близко, что наши носы почти соприкоснулись.

Я вцепилась ногтями в его руки, но он не отреагировал.

— Ты можешь винить меня и злиться, сколько захочешь, но это не изменит того факта, что ты примешь эту чертову ванну, потом пойдешь и ляжешь в мою постель, чтобы проспать весь день напролет. Ты можешь либо сделать это легко, и купаться, пока я промываю свое плечо, или я могу раздеть тебя, опустить в ванну, намылить всю и помыть, — он ослабил хватку на пиджаке и сделал глубокий вдох. — Черт возьми, Чарли, я пытаюсь помочь тебе, — он отпустил меня совсем и сделал шаг назад.

Настойчивое желание бежать билось внутри меня, побуждая двигаться. Но он поймал бы меня. Я знала это так же точно, как знала то, что должна принять ванну в его присутствии.

Он повернулся к раковине и нервно схватил спирт. Два крыла, каждое выполнено черными чернилами с мелкими деталями, охватывали почти всю поверхность его спины. Я проследила линии от кончиков, исчезающих в его брюках, до самого верха, где они поднимались выше лопаток.

Готические буквы в центре рисунка гласили: «Angelus Mortis». Ангел смерти.

Чарли шагнула к ванне, затем наклонилась и открыла краны. Вода полилась, и девушка осторожно попробовала температуру своими пальцами. Как только установилась та, что ей нравилась, она выпрямилась и пристально взглянула на меня из-за плеча.

Я протер выходное отверстие на своем плече спиртом. Ожог с шипением прошил мой мозг, и боль напомнила мне, что я все еще жив. Потянувшись к плечу, я нащупал дыру от пули. Входное отверстие было значительно меньше, чем выходное. Пуля сделала гребаное месиво на выходе. Мне нужно было зашить выходное отверстие, но мою спину невозможно было лечить без посторонней помощи.

Я пропитал обе кровоточащие точки спиртом и подождал, пока они высохнут. Мне нужно было сильнее сосредоточиться на промывании своего плеча, но мое внимание возвращалось к Чарли.

Ванна наполнилась быстро, но Чарли не стала двигаться, чтобы снять хоть что-то из своей одежды.

— Можешь не смотреть, пожалуйста? — ее голос был еле слышен на фоне плеска воды.

Я хотел рассмотреть, увидеть тело, которое, уверен, было прекрасно. Её формы, спрятанные под одеждой… Я хотел увидеть все это вживую. «Хотел ли я когда-нибудь что-то так же сильно, как я хотел её?» Нет. Но не таким образом, не после того, что случилось с ней в этом гребаном подвале. Я не буду издеваться над ней снова и убью каждого, кто вызовет у нее плохие предчувствия. Что было бы безумием, ввиду того, что я должен был отпустить ее.

Я повернулся и взял швейный набор со стойки.

— Я не буду смотреть, но если ты попытаешься проскользнуть мне за спину, я увижу тебя в зеркале. Так что не утруждайся.

— Я не буду.

Вода перестала течь, и в комнате внезапно стало тихо, если не считать ритмично капающего крана. Затем послышался тихий шум материи, падающей на пол, расстегнулась молния и плеск ее ног, одной за другой, об воду.

Она вздохнула, а мой член затвердел. «По крайней мере, это вызывает отток крови от моего плеча. Блядь». Я действительно думал об этом раньше — ванна, затем постель, так, чтобы она могла прийти в себя от шока, я утешал бы её, помог бы ей дистанцироваться от того, что случилось. Но я вообще не представлял, как сложно будет не трогать ее, не обнимать женщину, о которой мечтал на протяжении года.

— Я внутри. Ты можешь развернуться, — ее голос зазвучал свободнее, накопившееся ранее напряжение растворилось в воде, как я и надеялся.

Я провел ладонями по зеркалу, со скрипом стирая пар так, чтобы видеть свое плечо. «Семь стежков, не больше». Я довольно хорошо умел оценивать повреждения. За все время своей работы я создал самодельную вышивку, проходящую через все мое тело и состоящую из сотен швов, каждый раз более чистых и аккуратных, чем предыдущие.

Я вдел нитку в иголку и начал с одного конца неровной раны. Первый стежок всегда болел сильнее. Остальные были только отголоском этого прокола. Я зашивал, несмотря на боль, пока края плоти не были снова соединены вместе в достаточной степени, чтобы затянуться. В это же время я прислушивался к мягкому дыханию Чарли, небольшим движениям под водой.

Покончив с иголкой, я отбросил её и плеснул на неё немного спирта. Я промою рану позже. Мне нужен отдых. Сейчас был не тот момент, чтобы позволить усталости затуманить мой разум. Жизнь Чарли зависит от моего трезвого рассудка. Подставлять её было не лучшим вариантом, особенно после всего, что ей пришлось пережить. Я открыл шкаф, схватил полотенце и повесил его на серебристый полотенцесушитель.

— Что ты делаешь? — беспокойство в её голосе почти заставило меня улыбнуться.

— Я иду в душ, — не глядя на неё, я расстегнул брюки и сбросил их вместе с боксерами на пол. — Если ты попытаешься бежать, я тебя поймаю. И мы оба будем без одежды. Так что подумай дважды, ладно?

Я хотел, чтобы она бежала, отчаянно нуждался в этом, но должен был усмирить свои желания ради неё и того, что нужно ей. И прямо сейчас ей нужно обеспечить безопасность.

Я крутанул ручки и вошел под душ, закрывая дверь за собой. Чарли должна четко видеть меня через стекло. Я был не против, но потратил все силы на то, чтобы не смотреть на неё. Мысль о том, что она наблюдает за мной, подарила мне такой стояк, что это почти причиняло боль, но я старался держаться спиной к ней настолько, насколько было возможно.

Закончив, я стащил своё полотенце и обернул его вокруг талии.

— Ты готова выходить?

— Да, но я не хочу надевать те же самые вещи, — она была расслаблена, её голос звучал как вода, стекающая по гладким камешкам. — Они пахнут как то место. Как подвал. У тебя есть что-нибудь, что я могла бы одолжить?

Мысленный образ её в одной из моих футболок и на голое тело почти добил меня.

— Да. Погоди-ка, — я мягко подошел к гардеробной в дальнем конце ванной комнаты, наблюдая за ванной краем глаза. Чарли не двигалась. Я вытащил футболку из одного ящика и пару штук трусов-боксеров из другого.

— Это должно подойти на сегодня, — я положил одежду рядом с её полотенцем. — Я повернусь спиной, чтобы ты могла вылезти.

Я надеялся, что она скажет, что я могу смотреть, что она не возражает против того, чтобы я видел её.

Вместо этого она сказала:

— Спасибо, что не смотришь.

— Всегда пожалуйста, — я повернулся спиной, как обещал, и она выбралась из ванны.

Через несколько минут она подошла к закрытой двери. Моя футболка закрывала её полностью, и ей пришлось подвернуть боксеры, чтобы они держались, но, черт побери, она была восхитительна. Её ноги сзади были стройными и гладкими, кожа просто умоляла прикоснуться к ней, исчезая под клетчатой тканью. «Господи Иисусе».

Чарли прислонилась головой к двери и зевнула.

— Ты был прав.

Я отбросил полотенце и натянул свои боксеры, заправляя свой стояк под эластичную резинку.

— Да? В чем?

— Я чувствую себя лучше, — она отпрянула от двери. — В том смысле, что все еще хочу уйти домой, и я теперь больше не фанатка подвалов, и моё лицо болит, но я не чувствую такого…

— Холода.

Она повернулась и окинула меня теплым взглядом, который проник внутрь твердого панциря, покрывавшего мое сердце.

— Да.

Её глаза прошлись вниз по моей грудной клетке, обвели рисунки татуировок, затем проследовали дальше на юг. Её щеки опалило прекрасным румянцем, но она внезапно отвернулась, прежде чем ее глаза опустились на мой член.

— Можно мне открыть дверь теперь?

— Да.

Девушка повозилась с замком, прежде чем протиснуться в мою спальню. Приблизившись к постели, она остановилась и пробежала пальцами вдоль черного одеяла.

— Я буду спать здесь?

— Да.

Я подошел к своему 9-ти миллиметровому пистолету на комоде, пытаясь найти что-то другое, на чем сосредоточиться, кроме её изгибов под моей футболкой.

— Где будешь спать ты? — Чарли подвинулась в сторону изголовья кровати.

— С тобой.

Я подошел со стороны, расположенной ближе к окну, и засунул пистолет под свою подушку. У меня был еще один, спрятанный под прикроватной тумбочкой с удобным доступом в легко открывающейся кобуре, и дробовик в тайнике за рамкой кровати. Не говоря уже об арсенале в моем шкафу и остальных пистолетах, спрятанных по всей квартире.

Музыка доносилась из аудиосистемы в гостиной, сопровождаясь звуками жесткого траха и женских стонов. Нэйт нашел платный кабельный канал. «Великолепно».

«Порно?» Я старалась не выглядеть еще более встревоженной, чем была до этого, но уставилась на дверь, когда мужской голос произнес:

— Тебе нравится это в твоей тугой маленькой пизде?

— Да, папочка, — последовал ответ.

«О, мой бог». Я не могла смотреть на Конрада, поэтому изучала подушку, где он спрятал пистолет. Если бы я смогла стащить его, может быть, смогла бы удержать Конрада, пока не сбегу. Но тогда мне нужно будет пройти мимо Нэйта. Не говоря уже о том, что я не была полностью уверена, что Конрад остался бы на месте просто потому, что я наставила на него пистолет. Я бы не выстрелила из пистолета, но Конрад не знал этого. Или знал? Так или иначе, у меня в руках был бы разгневанный киллер. Я не могла так рисковать.

— Нэйт! Сделай тише! — Конрад стянул покрывало и простыню прочь и нырнул в постель. Он лежал на спине, не спуская с меня глаз.

— Извини, мужик, — звук стал тише. — Но тебе надо видеть эту задницу. Черт. Как две жирные индейки, поджаренные до совершенства.

— Забирайся, — Конрад отогнул простыню и перекинул руку через верх моей подушки.

Легкая дрожь прошла по моему телу, когда я взглянула на него, этого великолепного мужчину, приглашающего меня в постель. Но он был гораздо больше, чем просто картинка. Он был киллером. И даже если он был вежлив со мной, у меня в голове до сих пор раздавался громкий сигнал о том, что нужно бежать.

— У тебя есть гостевая комната?

— Есть, но ты в ней не останешься, — он забросил свою правую руку себе за голову и посмотрел на меня: — Я не собираюсь трахать тебя… — его брови сошлись вместе, затем он продолжил. — В смысле, только если ты сама вежливо не попросишь. Мне просто нужно знать, что ты рядом, что ты в безопасности. И это всё.

Как будто для того, чтобы это доказать, он натянул одеяло повыше и забросил свою левую руку себе за голову. Его разрисованная грудь оказалась выставлена на обозрение, но одеяло укутывало его от живота и ниже.

Я с трудом сглотнула:

— Я ни с кем не спала уже очень давно.

Его ноздри раздувались, когда он взглядом спустился вниз по моему телу, прежде чем вернуться к лицу.

— Почему нет?

— Я говорю не о сексе, — его у меня тоже давно не было, но я пыталась сказать совсем не об этом. — У меня бывают ночные кошмары иногда, и они могут наводить ужас. Иногда я просыпаюсь с криком. Это, как правило, становится проблемой.

Я потянула подол моей футболки пониже, хотя вещи болтались на мне как балахон.

— Не важно. Забирайся.

«Это все происходит на самом деле?»

— Я не думаю…

Его голос стал тверже:

— Или ты залезешь сама, или я затащу тебя. Одно из двух, решай.

Я сжала покрывало, комкая край в руках. Он не собирался отступать, и я знала, что если не подчинюсь, он выполнит свою угрозу. Я села и скользнула ногами под одеяло. Устроившись на своей стороне кровати на самом краю, я повернулась спиной к нему.

Он вздохнул, звук получился глубокий и мужественный.

— Что тебе снится?

— Что?

— Ты сказала, что у тебя бывают ночные кошмары. Что пугает тебя так сильно в твоих снах?

Призрак Брендона, с жестокой улыбкой, навсегда запечатленной у него на лице, летающий по комнатам у меня в сознании. Я никогда не говорила о Брендоне из-за страха, что простое упоминание его имени вслух будет заклинанием, способным вызвать его обратно из могилы. Вместо этого, я солгала:

— Ничего особенного.

— Хорошо, — сарказм сочился из этого единственного слова, как воск со свечи.

— Когда ты собираешься отпустить меня? — я провела пальцем вдоль края своей наволочки.

— Как только буду уверен, что никто не придет охотиться на тебя снова.

— А почему они приходили охотиться в первый раз? Почему я? Почему ты не хочешь рассказать мне о причине?

«Почему ты выбрал меня?»

— Ничего особенного.

«Козел».

— Как ты думаешь, сколько времени это займет?

— Займет столько, сколько нужно.

Постель опять зашевелилась, и я почувствовала его у себя за спиной. Его близость подняла волну мурашек по моей коже.

— Мне нужно увидеть кое-каких людей, но это подождет до завтра. Уже почти полночь, — его голос был ближе, тепло его тела согревало меня. — Давай уже спать.

— Не знаю, смогу ли я, — я закрыла глаза и увидела бетонные стены подвала.

— Ты сможешь, — его близость успокаивала меня гораздо больше, чем должна была.

— Я… — я задержала дыхание и остановила себя от того, чтобы высказать вслух свои мысли.

— Что?

— Я не знаю, могу ли я доверять тебе.

С его стороны кровати раздался щелчок, и свет лампы исчез в уютной темноте. Его голос смягчился, почти прошептав слова:

— Ты можешь.

Я потер рукой свой подбородок, когда свернул c дороги. Я оставил Чарли на попечение Нэйта, однако предупредил, чтобы он не смел даже пальцем касаться её. Она хотела знать, куда я ухожу, даже просила взять её с собой. Я улыбнулся, когда вспомнил то, с каким выражением она смотрела на меня. Сначала собиралась хладнокровно убить меня из моего же собственного пистолета, а в следующий момент уже спрашивала, почему она должна оставаться на месте. Та еще штучка.

Дорога вела к полю для гольфа слева. Было слишком холодно для богатых придурков, которые могли бы с жужжанием беспрерывно гонять на своих гольф-карах, хотя зелень по-прежнему выглядела безупречной. Я сделал глоток черного кофе из своей дорожной чашки и продолжил путь дальше, все больше домов появлялось на моем пути.

Винс Стэнтон не жил в мегаполисе. У него была недвижимость в центре в Сосиети-Хилл[10], где он владел жильем в разных концах города, но его главная резиденция была в богатом пригороде Брин-Мор.

Я объехал поле для гольфа, прежде чем повернуть на длинную частную дорогу. Коричневая трава распространялась по обе стороны по бокам, территория была засажена взрослыми деревьями, и ландшафт растворялся в более густой полосе насаждений ближе к границам собственности. Большинство деревьев были напичканы камерами видеонаблюдения. Винс гордился тем, что всегда знал о приближении гостей. Будь они зваными или незваными. Я сбавил скорость, приближаясь к особняку в стиле Тюдоров. Он возвышался на три этажа и состоял из нескольких крыльев. Круглый газон располагался перед домом, в центре на нем красовалась буква «S» из растений Я объехал вокруг и припарковался в стороне недалеко от гаража на пять машин.

Утро выдалось холодное и солнечное, снег, выпавший прошлой ночью, ровным слоем лежал на зеленых газонах и припаркованных машинах. Я застегнул свое пальто, пока поднимался по ступеням крыльца. Темно-коричневая дверь открылась передо мной, и Марк, один из кузенов Винса, жестом пригласил меня внутрь.

— Конни, как делишки, чувак?

Я уклончиво пробормотал в ответ:

— А у тебя?

— Не могу пожаловаться, — он стрельнул глазами в сторону кабинета Винсента. — Я точно не могу, — он провел большим пальцем вниз по внутренней стороне своих подтяжек движением, полным беспокойства.

Я снял свои солнцезащитные очки и положил их во внутренний карман пальто. Мои пальцы коснулись нижней части моего пистолета. Гарантия в форме холодной стали. Моё чутьё подсказывало мне, что что-то было не так, хотя я пожал руку Марку как ни в чем не бывало. Я мог бы свалить его за две секунды, если бы возникла такая необходимость. И все же мне не нравилась аура в доме — спокойная атмосфера, пот, выступивший над верхней губой Марка и усеявший ее, как усы.

— Он ждет тебя, — Марк закрыл тяжелую входную дверь с грохотом.

Я сделал шаг, и он сделал движение, чтобы обойти меня сзади. Ни единого шанса.

— Иди вперед. Я следом за тобой, — я дернул подбородком, указывая в сторону кабинета.

— Что? — он напряженно улыбнулся. — Не доверяешь мне?

Я не улыбнулся в ответ на его тупой вопрос. Вместо этого я анализировал каждое нервное движение его пальцев, страх в его глазах. Ничего хорошего.

— Ладно. Иисусе, — он пошел впереди меня, а его дешевые туфли стучали по мраморному полу холла.

У меня пальцы зудели от желания достать пистолет, но я сдерживался. Сначала я разберусь что к чему, прежде чем сделаю ход, о котором я буду сожалеть. Я не мог просто думать о себе. Чарли влипла в это дерьмо. Если все полетит к чертям, то мне будет нужно отправлять ее из города.

Я не давал повода для этой встречи, но я мог догадаться о причине. Новости расходятся быстро, особенно когда речь идет о властных и сильных теневых игроках. Я должен был согласовать все, что я делал на Лернер-Стрит с Винсом. И если Берти выжил, то мне нужно было получить заказ убрать его совсем.

Винс затянулся сигарой, когда я вошел, едкий запах витал в воздухе в клубах дыма. Мне никогда не нравились сигары. Они воняли дерьмом и кричали: «слишком много понтов».

— Да это же мой любимый наемный наемник, — он положил свои ноги на стол.

Винс был невысоким мужчиной, ниже шести футов[11] ростом, с жилистыми конечностями и с небольшим животом. Его седеющие волосы практически выпали с передней части головы, и он держал бока аккуратно подстриженными. В пятьдесят пять у него было больше шика и железной воли, чем у тех, кто был помоложе. Это требовалось ему для того, чтобы быть правой рукой Сержа Генуя на протяжении двадцати с лишним лет.

Серж славился своей жестокостью и склонностью к зверствам. Я получил много работы от него, пролил достаточно крови, расчищая для того, чтобы проложить себе дорогу в ад в багровых тонах. А потом мне пришлось отправить его на кладбище по приказу второго человека его второго помощника — Винса. Это был единственный способ для того, при котором Винс принял управление. Сержу было шестьдесят, и он мог дожить до глубокой старости. Для того, чтобы Винс получил свой шанс, Серж должен был уйти. Проблема заключалась в том, что если ты убил босса, ты не мог стать боссом. Вот тогда пришел я.

— Присаживайся, — он указан на кожаные кресла напротив стола. — Нам надо кое-что обсудить.

В кабинете были темные стены, наподобие тех, что обычно были в зданиях суда и какие так полюбились новоявленным богачам. Ковры устилали большую часть паркета, и несколько портретов семьи Винса смотрели на нас с легкими полуулыбками.

Марк присел на диван слева от большого камина.

Я развернул кожаное кресло в сторону, таким образом, чтобы видеть Винса, Марка и дверь.

— Приветствую, — я сидел и изучал Винса, пока он затягивался.

Он усмехнулся.

— Ты все еще имеешь привычку переставлять мебель?

— Профессиональный риск, — я вытянул руки вдоль подлокотников кресла, светло-коричневая кожа у меня под пальцами напоминала масло. — Такие парни, как я, не могут позволить себе небрежность.

— Отлично сказано, — он погасил сигару. — Вэнди с детьми уехала из города. Только в это время я позволяю себе курить в доме, так что я пользуюсь этим по полной программе.

Я кивнул. Мне платят не за разговоры.

— Перейдем к делу, как всегда. Я уважаю тебя за это, — он откинулся назад в своем кресле, его ноги по-прежнему оставались поднятыми. Его правый ботинок требовал ремонта.

— Ну, так вот. Я слышал, ты встрял в маленькую передрягу вчера вечером. Джено пытался тебя завалить?

Я злобно посмотрел на него.

— Это не прошло даром Джено.

— И я рад. Туда ему и дорога, — он сцепил руки под грудью, придав своему животу сходство с беременным.

— Кроме того я слышал о беспорядке на Лернер-Стрит.

Я кивнул.

— Ты положил полдюжины парней, каждый из которых был предан Сержу и старому способу ведения дел. Это была хорошая работа, но здесь только один недостаток, — он нахмурил брови, как будто следующие слова волновали его. — Я не приказывал завалить их.

Я не отреагировал. Другой ботинок сорвется вниз независимо от того, буду я говорить или нет. Я готовился к этому и сохранял нейтральное выражение лица.

Он спустил ноги на пол и наклонился вперед, опираясь на локти.

— Кроме того я слышал, что ты стрелял в Берти. И почти убил его.

— Почти? — «Черт возьми!» — Все верно.

— И все это из-за женщины? — он рассмеялся так, словно ему было тяжело это сделать, и откинулся назад. — Это всегда из-за женщины, не правда ли? Никто и ничего, кроме красивой женщины, не может помешать работе. Империи могут подниматься, расцветать и приходить в упадок. Расцвет и упадок империй может происходить из-за какой-то шлюхи, не так ли?

— Конечно, могут, — вмешался Марк.

— Заткнись, — Винс бросил на Марка убийственный взгляд. — Сейчас взрослые разговаривают, — его голос стал тише, и он развернулся ко мне. — Ты создал бардак, Конрад. Теперь это нужно будет убрать.

Единственный способ зачистки, который я считал приемлемым, это пустить пулю в башку Берти.

— Ты отдаешь приказ — я выполняю.

Он натянуто улыбнулся.

— Я рад, что ты такой сговорчивый.

Убийство Берти было на первом месте в моем долбанном Рождественском списке.

— Я сделаю сегодня же.

— Подожди минутку, Кон, — голос Винса источал холод, который привел меня в состояние раздражения и пробудил во мне злость.

— Я хочу, чтобы все стало предельно ясно по поводу этого контракта. Я хочу, чтобы девушка из цветочного магазина была мертва и похоронена до захода солнца.

Мои мысли застыли, но пока еще я сдерживал свой голос.

— Что? Она здесь не имеет к этому всему отношения. Берти…

— Моя правая рука, — помахал рукой в воздухе, как будто разгонял клубы дыма. — Он играл за возможность стать следующим боссом в какой-то момент, но мы поговорили, и теперь он готов успокоиться и присоединиться к моей команде. Команде победителей. Чтобы у нас все сработало, сучка из цветочного магазина должна исчезнуть. Если она пойдет в полицию и заявит на Берти, тогда… — он поджал губы. — Мы просто не можем этого допустить.

Моя кровь закипела, когда он назвал Чарли сучкой. Мой 9-ти миллиметровый потребовал что-то сделать в связи с этим.

— Зачем оставлять Берти в живых?

— Это не твоя забота. Берти, однако, рассказал мне о твоей привязанности к этой женщине. Это же не станет проблемой? — его тон стал мрачным.

Мои мысли забегали со скоростью миля в минуту. Это должно было быть простым, как и всегда. Я получал заказ, я выполнял его, я забирал кровавые деньги. Легко. Но теперь всё было по-другому.

Я встал и сделал два шага к столу Винса, затем наклонился над ним. Он вздрогнул, хотя попытался вернуть самообладание, сжав челюсть. Это не сработало. Я видел страх у него внутри, я почувствовал это, что-то похожее на налет пороха в воздухе. Он был прав, что боялся.

— Если ты собираешься играть по таким правилам… — я позволил неопределенности повиснуть в воздухе.

Марк переместился на диван, напуганный и неуверенный в том, как действовать дальше. Если он попытается что-нибудь предпринять, то умрет раньше, чем упадет на пол. Я прищурился на Винса. Его маска крутого парня растаяла, пока он пялился на меня, и легкая испарина проступила у него на лбу.

— Я дал тебе указания, — Винс встал, восстанавливая собственную значимость. — Они окончательные, — он постучал костяшками по столу. — Возможно, ты забыл добро, сделанное тебе пять лет назад?

— Не забыл, — зудящее желание пустить в него пулю лишь усилилось.

— Хорошо, — он улыбнулся как паук, который поймал жертву и ввел яд. — Спасибо, что пришел поболтать. Позвони Марку, как только разберешься с женщиной.

— Я обязательно сделаю это, — я развернулся, чтобы уйти, но не настолько, чтобы не выпускать Винса из поля зрения.

— Ты действительно ценный кадр в моем окружении, Конни. Я бы не хотел, чтобы это изменилось. Твой отец хорошо работал на Сержа. Никогда не оспаривал приказы, каким бы ни было дело. Он был хорошим человеком.

— Он был киллером, — «Совсем как я».

Он хлопнул ладонью по столу.

— Он был верным.

Я остановился в дверном проеме по пути в фойе.

— Он был верным тому, кто предлагал больше денег. В любом случае, кто платил больше, тот и оставался победителем.

«Сколько стоила Чарли для меня?»

Винс засмеялся, и это прозвучало тонко и напряженно.

— Хорошо, хорошо. Я вижу, ты понял, что здесь происходит. Ты хочешь удвоить цену за эту работу. Я правильно понял? Ну, хорошо, ты получишь. Удвоим твою обычную стоимость заказа.

— Я справлюсь с этим, — я сделал широкий шаг к выходу.

— О, я забыл упомянуть, — позвал меня Винс. — Поскольку эта задача является деликатным вопросом, я также вызвал на это дело Рамона. Разумеется, кто первый доберется до этой девушки и уберет ее, тот и рассчитывает на оплату своего труда.

«Черт подери». Рамон Диаз, единственный киллер на восточном побережье, кто имел криминальный список, который очень сильно приблизился к моему. Он был методичен, смертоносен, и что хуже всего — он никогда не промахивался. Если Чарли была у него на прицеле… Черт, мое нутро переворачивалось от одной мыслей об этом.

Я сохранил свой обычный невозмутимый ритм, выходя из фойе и спускаясь по ступенькам крыльца к своей машине. Даже тогда, когда я ехал вниз по дороге, сохраняя и придерживаясь своей обычной скорости, лед вокруг моего сердца раскололся, и этот странный орган начал отбивать кровавое стакатто[12].

Я включил Блютус, чтобы позвонить Нэйту, но попал на голосовую почту. Я сжал зубы и нажал повтор. Ничего.

Если Рамон направился по следу Чарли, я мог только надеяться, что она еще не была мертва.

Конрад второпях уходил, обеспокоено хмуря брови, когда одевался и засовывал свой пистолет в кобуру.

— Даже не пробуй. Нэйт не спустит с тебя глаз, пока я не вернусь.

— Куда ты уходишь?

Он оставил вопрос без ответа и прошел в гостиную, чтобы переговорить с Нэйтом, понизив голос.

— Почему ты не можешь взять меня с собой? — я пошла за ним и уперла руки в боки.

Его взгляд сполз вниз по моему телу, и все его внимание сосредоточилось на моих сосках. Я скрестила руки на груди, но перед этим он успел хорошенько их рассмотреть.

Конрад облизал свои пухлые губы.

— Тебе нужно остаться здесь, пока я выясню, как все уладить.

— Ты собираешься убить Берти? — мой тон казался скорее требовательным, чем вопросительным.

Он прищурил глаза.

— Может быть.

Угроза в его голосе направляла противоречивые сигналы сквозь меня. Мои бедра обдало жаром, а страх пронзил сердце.

— О-о-кей, — я развернулась, надеясь, что он не заметил румянца, покрывшего мою шею и щеки, и ушла в спальню.

Как только Конрад ушел, Нэйт позвал меня.

— Выходи. Я закажу завтрак.

Я вошла в гардеробную Конрада, вытащила рубашку на пуговицах и надела ее поверх футболки, в которой я провела ночь. Она доходила до середины бедра и придавала мне дополнительное ощущение комфорта. И не потому, что она пахла Конрадом. Хотя она пахла, и я вдохнула немного глубже, чем должна была.

Я прошла в гостиную и остановилась, восхитившись видом парка «Вашингтон Сквер». Деревья уже давно сбросили свои листья на зиму, но парк по-прежнему дарил краски тротуару и бетону центрального района Филадельфии. Газоны были покрыты клочками снега. Не совсем зимняя сказка, но все равно прекрасный вид.

— Ты любишь бекон, омлет, кекс, м? Я заказываю из Cothard’s, — Нэйт облокотился на столешницу с телефоном, прижатым к уху, хотя его слова были адресованы мне.

— Кекс с бананом и орехом. Или с черникой. Бекон и кофе, — я подошла к дальнему окну и засмотрелась — на другом берегу реки вставало солнце, ленивые лучи посылали мне навстречу длинные тени. В слабом отражении окна было видно небольшой пластырь вдоль моего носа и темные полумесяцы под глазами. Не самый лучший мой вид, но у меня бывало и хуже. Я буду в порядке.

— Да, поторопитесь, и я удвою чаевые, — отражение Нэйта на мгновение выросло рядом, когда он прошел обратно в гостиную.

Я напряглась. Даже в утреннем свете подвал все еще преследовал меня в голове. Мне нужно было выбираться отсюда, чтобы вернуться в магазин и квартиру. Если мне нужно собираться в дорогу, то я сделаю это.

— Они будут здесь через минут пятнадцать, не больше, — он плюхнулся диван и вытянул руки вдоль спинки. — Иди присядь. Стоять у окна может быть опасно для твоего здоровья.

Я оглянулась, и он подарил мне дружескую улыбку. Он выглядел примерно моего возраста, темные волосы, добрые глаза, привлекательные черты, ниже Конрада, но крепкий и накачанный, и — от чего я вспомнила предыдущую ночь, — острый язык. Но он помогал мне, работал с Конрадом, чтобы вытащить меня из этого логова. Я не доверяла ему, но это не мешало объединиться, если только он не даст мне повода этого не делать.

Притормозив у задней части дивана, я заняла место в стоящем сбоку кресле и положила подушку у себя на коленях.

— Учитывая то, что мы так и не были надлежаще представлены, я — Нэйт, — он сделал мне небольшой кивок.

— Чарли, — я встретила его пристальный взгляд.

— Верно. Цветочная девушка.

— У меня магазин, да.

— Итак, откуда ты знаешь Кона? — он вытянул ногу на кофейный столик, совсем как у себя дома.

Я представила, как Конрад пинает его, говорит ему держать свои ноги подальше от мебели, и подавила невольную улыбку.

— Вообще-то, я не знаю.

Он дернул головой в сторону.

— Ты уверена? Было похоже, что вы двое были вместе. Именно это и подумал Берти. И вы двое, — он большим пальцем указал в сторону спальни, — спали вместе прошлой ночью.

Мои щеки обдало жаром.

— Мы спали. Вот и все. Я никогда даже не видела Конрада до вчерашнего дня, до того, как он… — образ того, как он застрелил мужчину на месте, эхом отдавался у меня в голове, и я вздрогнула.

Его лицо расслабилось, что придало ему еще более молодой вид.

— Ты видела его в работе?

— Если убийство… это в твоем понимании «работа», тогда да.

— Так и есть для Кона.

Я поерзала на месте, мне тут же стало дурно при мысли о Конраде, убивающем по найму.

— Ты и он — вы двое делаете одну и ту же работу? — я поймала его пристальный взгляд, его глаза темно-зеленые, с маленькими карими крапинками.

Он покачал головой.

— Я не могу получать столько денег, как Кон. Даже близко нет. Я не так хорош в стрельбе, и я не… — он замолчал и уставился в телевизор, хотя экран был черным.

— Ты не киллер?

Он скосил глаза обратно на меня.

— Да, но не такой, как Кон.

— Не ради денег?

— Вообще-то, нет, — он пожал плечами, хотя у него не получилось остаться полностью невозмутимым. Он был напряженным, но пытался сделать вид, что это не так. — Только если мне приходится. Кон же — специалист. Независимый контрактник, если так можно сказать. Я, как-то, более командный игрок.

— На кого ты работаешь?

— Как раз это знают только те, кому необходимо, — он ослепил меня сияющей улыбкой, такой, что, я уверена, помогла снять немало трусиков. — А тебе совсем не обязательно знать.

— Это уже не важно. До тех пор, пока вы оба не проясните, — я помахала рукой в неопределенном жесте. — Что бы это ни было, вы уже меня втянули, и меня не волнуют подробности.

— Вот это самое умное решение, — он провел рукой вниз по бедру, как будто стирая наш разговор со своих джинсов.

— Как думаешь, это решится сегодня?

— Никак не узнать. Мы узнаем больше, когда Кон вернется.

— Сколько времени это займет? — я взглянула на электронные часы на панели телевизора. Всего полчаса до открытия моего магазина.

— Я не знаю. Он должен был уехать за город, чтобы встретиться с боссом, так что самое меньшее пару часов.

Мне не нравилась идея Кона о возможном обсуждении моей судьбы с его боссом. Что если Кон решит, что я расходный материал? Я по-прежнему должна дождаться, когда он вернется? Нэйт, возможно и не был киллером, но я уже видела беспощадный способ Кона вести бизнес. Мне надо выбираться из этих апартаментов.

Я поднялась.

— Я должна идти. Мой магазин…

— Ни за что, — Нэйт провел руками по своим темным волосам, приводя их в еще больший беспорядок. Почти как мальчишка. — Он сказал, что ты должна оставаться здесь.

Мне нужно было думать.

— Если я не открою свой магазин, люди начнут задавать вопросы, и мы получим новую кучу неприятностей. Мистер Чен возможно уже вызвал полицию. Я обычно на работе в это время перебираю доставленные цветы. Как только он увидит их сложенными перед дверью, он догадается, что что-то не так.

Он метнул в меня взглядом, который показывал, что Нэйт чувствует запах вранья.

— Позвони мистеру Чену и скажи ему, что ты заболела.

«Черт».

Я скрестила руки на груди.

— Я всегда открывала магазин. Всегда. У меня даже нет телефона с собой. Я буду звонить ему с незнакомого номера. После вчерашней перестрелки и моего исчезновения, ты на самом деле думаешь, что он не будет подозрительным.

Он прищурился, очевидно, обдумывая мои слова.

— Кон велел оставаться здесь…

— Ты сказал, что его не будет еще пару часов. За это время мы могли бы добраться до моего магазина, и я могла бы занести внутрь доставленное. Затем позвонить мистеру Чену и сказать ему, что у меня будет закрыто несколько дней. Вот решение проблем. Мы вернемся обратно даже раньше, еще до того, как Конрад узнает, что мы уходили.

— Мне не нравится, как это звучит.

— Тебе больше понравятся звуки полицейской сирены? Мистер Чен без колебаний позвонит в полицию. Я не знаю, сколько беспорядка Берти со своими дружками доставили этому миру, но если копы смогут отследить меня до улицы Лернер, то затем они смогут отследить меня и вас.

— Дерьмо.

Он достал свой телефон из кармана, разглядывая его некоторое время, как будто пытался решить, следует ли звонить Кону. Спустя какое-то время Нэйт спрятал телефон обратно в свой карман и одарил меня тяжелым взглядом.

— Если это какая-то хитрость, она не сработает. Я, может быть, не убиваю, чтобы заработать на жизнь, но это не означает, что я милый доверчивый парень.

— Я поняла. Никаких фокусов.

Навязчивый звук разнесся по комнате, а потом прозвучал дребезжащий голос.

— Доставка из Cothard’s.

Он посмотрел на меня колючим взглядом.

— Черт, я не должен этого делать, — он встал и прошел мимо меня. — Мы поедим по дороге.

Следующая пуля пробила стену, значит Рамон уже, должно быть, был рядом. Я уложил Чарли на пол, прижав ее теплое тело своим. Её запах окутал меня со всех сторон — нежный, цветочный и совсем никак не сочетающийся с дождем из пуль.

Я глянул вниз, прямо в её огромные глаза.

— Делай в точности, как я скажу.

Она вздрогнула, когда очередная пуля врезалась в перегородку из гипсокартона.

— Это, блин, еще кто такой? — Нэйт подполз к задней двери и вытащил свой пистолет.

— Рамон.

Он взглянул на меня, краски исчезли с его лица.

— Ты что, издеваешься?

— Хотелось бы, — я перекатился, перетаскивая Чарли на себя и подальше от прямых выстрелов сквозь витрину. Её грудь прижималась к моей, её дыхание было неглубоким, учащенным и прерывистым.

— Дыши, Чарли. Ты в безопасности, пока ты со мной, — мой гнев за трюк с ножницами угас, когда я увидел ее страх.

Она сжала мою куртку с безумием в глазах. Если она не успокоится, то у нее случится гипервентиляция.

— Чарли, слушай. Дыши. Медленно. Вдох, выдох, — я успокаивающе провел ладонью вниз по ее спине. — Повторяй за мной, — я вдохнул медленно и глубоко.

Через какое-то время она уже повторяла сама, успокаивая свое дыхание и расслабляя тело рядом со мной. Она чувствовала себя хорошо, слишком хорошо. У нас не было времени, не с Рамоном, который шёл за ней, словно сталкер.

— Кого эта заноза в заднице преследует? — спросил Нэйт, когда новая пуля застряла в стене. — Меня? Тебя?

Я бросил на него тяжелый взгляд, пытаясь заставить его замолчать, но молчание никогда не было сильной стороной Нэйта.

Он перевел взгляд на Чарли.

— Её, да? Почему её?

Я не хотел пугать Чарли еще больше, чем необходимо, но ей нужно было знать, насколько серьезной была ситуация.

— Босс решил держать Берти поближе, — я отстранил от себя Чарли и сел прямо, хотя по-прежнему прикрывал её своим телом от пуль, которые влетали через витрину магазина.

— Ох, твою же мать! — Нэйт ударился головой об стену.

— Он сказал мне убрать устроенный Берти бардак. Сказал, что заключил контракт с Рамоном, на случай, если я не смогу закончить работу.

Чарли застыла, её дыхание снова стало прерывистым.

— Ты должен был убить меня?

— Оо-оу, — я потер своими руками её предплечья. — Этого не произойдет. Понятно?

Её подбородок задрожал, когда она уставилась на меня. Страх в ее глазах разорвал мне сердце. Я продолжал поглаживать сверху вниз её руки, как будто мои прикосновения могли убедить её, что я никогда не обижу её.

Нэйт проверил свою обойму, затем захлопнул затвор с щелчком и кликом.

— Почему, черт возьми, босс хочет, чтобы этот гребаный змей Берти был рядом с ним?

— Я бы не стал говорить, но он хочет Берти на свободе и чистым, чтобы сделать его своей правой рукой.

Холодное понимание окрасило лицо Чарли в тона болезненной бледности.

— Он не хочет, чтобы я пошла в полицию? Это так? — она схватилась за мою куртку. — Скажи ему, что я не собираюсь говорить ни слова. Я не расскажу никому. Он оставит меня в покое тогда, верно? Я клянусь, что ничего не скажу.

Я покачал головой и поймал её теплые руки.

— Это не подействует.

— Я не расскажу. Я обещаю, — её упорство не отменяло того факта, что Рамон в этот момент готовил точный выстрел, от которого она должна умереть.

— Уже слишком поздно для этого, — я сжал её руки. — Рамон уже за спиной.

— За спиной? — Нэйт покачал головой и указал в сторону разбитого окна. — Я практически уверен, что пули прилетели с той стороны.

— Это не Рамон. Выглядит так, будто у Рамона есть лакей перед главным входом. Эта очередь выстрелов предназначена, чтобы выманить нас в переулок, где будет ждать Рамон.

— Откуда ты знаешь? — Нэйт прижался спиной к стене и настороженно взглянул на дверь.

— Потому что я знаю.

«Потому что это то, что я должен был сделать».

Я повернулся к Чарли и взял её за подбородок.

— Есть ли другой выход из этого помещения?

Паника сделала её голос выше и резче.

— Н-нет. Только если мы выпрыгнем со второго этажа.

— Доступ на крышу? — Нэйт перевел взгляд на потолок.

Глаза Чарли засияли ярче.

— Есть лестница, да, — её надежда угасла столь же внезапно. — Но дверь заперта, а ключ находится за прилавком перед витриной.

Это не имеет значения.

— Обе наши машины у черного входа. Даже если мы выберемся на крышу, мы не успеем слишком далеко уйти, прежде чем Рамон встретит нас и достанет.

Я по-быстрому прикинул, что нам потребуется для того, чтобы выбраться из магазина живыми. Ни один из планов, которые я мог предложить, не оставлял возможности выжить нам всем троим в конце.

— Мы все не сможем сделать это, а Чарли нужно выбраться подальше отсюда и быстро, — я схватил свой пистолет и уставился на заднюю дверь. — У меня есть план.

— Что ты делаешь? — Чарли смяла отвороты моей куртки в своих маленьких кулаках.

— Я собираюсь выпустить заградительный огонь. Нэйт возьмет тебя и уйдет. Чтобы убраться отсюда как можно дальше и залечь на дно.

— Это же верная смерть, — Нэйт покачал головой.

— Это наша единственная возможность.

— Он убьет тебя, мужик. Вот что он сделает.

— Нет, если я убью его первым, — я встал.

— Не уходи, — Чарли схватила меня за предплечья, её глаза блестели.

«Зачем ангелу плакать о таком грешнике, как я?»

Нэйт вытаращил глаза на неё.

— Черт возьми, Чарли. Ты переживаешь за него, а сама собиралась применить навыки Эдварда Руки-ножницы на моей заднице?

— Ты будешь в безопасности с Нэйтом, — мне не обязательно было проверять свою обойму. Он произвел пятнадцать выстрелов, плюс один в стволе. Мой 9-ти миллиметровый был продолжением моей руки, я мог почувствовать вес каждой пули. Он был готов действовать, также как и я. — Где проход на крышу?

Чарли взглянула на узкую дверь в конце зала, но не разомкнула своих губ.

— Хей, — я смягчил свой голос и наклонился ниже, чтобы заглянуть в её сверкающие глаза. — Требую, чтобы ты обязательно сказала мне. Иначе мне просто придется идти вслепую.

Она перестала вздыхать и сказала:

— Ступени через коридор вон там. Когда поднимешься наверх, увидишь маленькую дверь слева от тебя. Она заперта, и там за ней есть лестница на крышу.

Слеза сбежала из уголка её глаза. Я стер её большим пальцем и запечатлел её лицо в своей памяти. Если Рамон вырубит меня, мне хотелось, чтобы последним моим воспоминанием была Чарли.

— Стойте здесь, пока не услышите мои выстрелы, затем уходите. Пригнитесь, — я вытащил свои ключи и перебросил их Нэйту. — «Ауди» припаркована специально на тот случай, если вдруг он не порезал шины, возьми это. Он, скорее всего, порезал, так что вам нужно будет бежать, — я закрыл глаза, представляя планировку переулка. — Если шины прострелены, бегите вправо. Он засядет слева на пожарной лестнице того четырехэтажного кирпичного здания в конце переулка. Я уведу его отсюда или прижму. После этого найдите машину и выбирайтесь к черту из Доджа.

— Я не могу бросить тебя, мужик, — Нэйт покачал головой. — Рамон и его ребята, ведь они, блин, не играют в игры. Выйдешь один, и ты — покойник.

Беспокойство в его глазах должно было согреть меня. Вместо этого, я переживал, что мы потеряли слишком много времени. Рамон был умён. Каждая дополнительная секунда, которую мы давали ему, была новой возможностью распланировать смерть Чарли.

— Рамон работает один. Парень у главного входа вызван на один заказ. Здесь только я и он. Если я смогу попасть в него с крыши, у тебя будет шанс.

— Мне это не нравится.

— Тебе и не должно, — я взглянул на Чарли, её испуганные глаза блестели. — Обеспечь её безопасность, ты понял меня? Она — это всё, что имеет значение для меня.

Отдавать свое сердце оказалось проще, чем я себе представлял. Может быть, мрачное дыхание смерти с косой мне в спину помогло понять, какие вещи важнее всего.

Её мягкий голос задрожал:

— Пойдем с нами.

— Я догоню, — я поцеловал её в лоб, хотя не имел права так делать.

— Ты не сможешь догнать нас, если сдохнешь, — предостережение Нэйта скатилось с меня, как с гуся вода. Это был наш единственный путь.

Я схватил руку Нэйта и сжал.

— Ты никогда не сомневался во мне до этого. Не начинай сейчас.

— Дерьмо, — Нэйт расправил свои плечи и кивнул. — Ты можешь справиться с этим, да? Ты можешь «сделать ноги» отсюда. Ты лучше, чем он.

Он был прав, но прав недостаточно для того, чтобы я рискнул жизнью Чарли. Я встал и поспешил к двери. Темная лестница шла под углом вверх. Я хотел посмотреть на Чарли ещё раз, поймать образ её милого лица, взять и унести его с собой в ад. Но я не заслужил этой последней частички утешения.

Я шагнул через две ступеньки сразу и приготовился помогать им сбежать, даже если это погубит меня.

Конрад исчез в полумраке лестницы, его шаги удалялись, а потом и вовсе затихли.

— Блин! — Нэйт потер свою переносицу. — Это хрень собачья.

Глухой удар и жалобное дребезжание разбиваемой древесины прорезали воздух — так Конрад прокладывал себе путь на крышу. Я уставилась на дверной проем, как будто желала убедить Конрада вернуться обратно и предложить какой-то другой план.

— Что мы будем делать?

Еще одна пуля врезалась в стену, поднимая небольшое облако белой пыли.

— Мы будем делать то, что он сказал.

— Но он умрет.

У меня голова пошла кругом от боли, которую причинили эти мысли. Я не знала его. Не совсем так. Только то, что он был киллером. Но это была не полная правда. Он к тому же спас меня от Берти, когда мог и не спасать.

— Не списывай его со счетов так быстро, — Нэйт схватился за ручку задней двери. — Он шустрый как чокнутая белка.

Тихий хлопок и крик прозвучали с улицы. Нэйт помотал головой вокруг, и мы оба уставились на дверной проем главного входа в магазин. После нескольких минут напряженной тишины я осознала, что стрельба прекратилась.

— Он поймал парня перед входом, — Нэйт развернулся назад к двери. — Хорошо. Когда я открою её, ты превратишься в мою тень. Встань за мной. Иди сюда, — он схватил меня за руку и потянул поближе к себе. — Вот так.

— Хорошо.

— Если вдруг я начну падать, хватай ключи из моей руки, дави на газ, чтоб шины засвистели, и езжай прочь отсюда. Не останавливайся, пока не услышишь звуки банджо или океана. Поняла?

Я кивнула, моему телу внезапно стало холодно, а мысли в голове понеслись слишком быстро, чтобы я смогла поймать хоть одну.

— Если шины пробиты, беги, как будто черти гонятся, — он подождал, все его тело излучало напряженность.

Отдельные хлопающие звуки прерывали тишину.

— Вот этот сигнал уже для нас, — он рывком открыл дверь и выглянул на улицу. Я последовала за ним, прижавшись так близко, как смогла.

— Блин! Шины испорчены, — он развернулся вправо и потянул меня назад за собой.

Раздались ещё выстрелы, какие-то из них были из более громкого пистолета, которые чередовались с приглушенными хлопками.

Меня занесло на льду, но Нэйт держал железной хваткой мою руку, когда мы бежали, наши шаги эхом повторялись между зданиями. Вдоль переулка было припарковано несколько машин рядом с мусорными контейнерами и баками. Окно машины справа от меня разлетелось вдребезги, и Нэйт поспешно толкнул меня за ближайший мусорный контейнер.

Он просканировал взглядом переулок перед нами, прежде чем, пригнувшись, вернуться обратно ко мне.

— Чьи это машины? — он ткнул пистолетом на черный внедорожник на противоположной стороне переулка.

Мое сердце c грохотом билось о ребра, а морозный воздух обжигал легкие.

— Эти машины принадлежат владельцам здешних торговых точек, тем, кто владеет бизнесом здесь. Та, крайняя — мистера Чена.

— Где у них тут черный вход?

— Через две двери вниз.

— Заперто?

— Я не знаю, — я подпрыгнула, когда глухой удар раздался у меня за спиной. Кто-то стрелял в мусорный контейнер. — Скорее всего.

— Нам надо пошевеливаться, — он поднял свой пистолет над поржавевшим синим металлом и сделал три выстрела, затем повел меня к черному входу прачечной.

Нэйт попробовал подергать за ручку, но она не повернулась.

— Дерьмо, — он толкнул меня на землю позади серого мусорного бака и поднялся, собираясь вышибить дверь. Она была сделана из толстого металла. Зная мистера Чена, она, скорее всего, была заперта на три разных замка изнутри.

Я поднялась и нажала на дверной звонок c подсветкой рядом с переговорным устройством на стене.

Испуганный голос миссис Чен затрещал через динамик:

— Уходите. Мы не хотим проблем.

— Тан! Это я — Чарли. Впустите нас, пожалуйста.

— Чарли?

— Да! — и снова обстрел из дальнего конца переулка.

Нэйт открыл ответный огонь, он стрелял беспорядочно, как будто продолжал пинать неподвижную дверь. Он заревел и дернулся, прежде чем схватиться за свое предплечье и заслоняя меня.

— Что, ты получил пулю? — я потянула его кисть от предплечья и обнаружила, как его рубашка напитывается красным. — О, нет! — я прижала ладонь к ране.

— Все в порядке. Меня просто задело, — он произвел еще несколько выстрелов поверх мусорного бачка, до того, как пистолет заклинило. — Пустой. У меня в кармане есть еще одна обойма.

Он попробовал дотянуться до него, но его раненая рука не поддалась.

Я копалась в кармане его пальто, пока мои пальцы не наткнулись на металл.

— Вот он!

— Можешь зарядить его?

Я кивнула и взяла у него пистолет. Нажав на кнопку сбоку, я скинула пустой магазин себе в ладонь, сунула его в карман, затем вставила новый на место.

Его брови взлетели вверх.

— Кто ты?

— Флорист, — и я зарядила барабан в патронник и вернула 45-й обратно ему в руки.

Задняя дверь распахнулась, и напуганный мистер Чен выглянул наружу как раз настолько, чтобы разглядеть нас у стены. Нэйт схватил меня и втянул внутрь. Мистер Чен захлопнул дверь за нами и начал что-то быстро перечислять на китайском, так что я не смогла уловить суть.

— Ключи от машины, — Нэйт надвигался на сжавшуюся миссис Чен. До меня дошло, что он был пугающей фигурой по сравнению с невысокими пожилыми супругами.

— Постой, — я протиснулась между ними и легонько коснулась рукой её хрупкого плеча. — Миссис Чен, нам нужно одолжить вашу машину. Пожалуйста. И тогда мы уйдем.

Она покосилась на меня:

— Чарли, твоё лицо…

Я забыла про повязку вдоль моего носа.

— Я в порядке, правда.

Её темные глаза перебегали от меня к Нэйту, и она сжала губы в тонкую линию.

Я положила руки ей на плечи и вернула её внимание себе.

— Он не делал этого. Он пытался помочь мне. Я уверяю. Но нам нужны ключи от вашей машины. Мы должны выбраться отсюда, чтобы не подвергать вас опасности.

— Но разве ты не в опасности? — она схватила мою руку и потянула прочь от Нэйта. — Останься здесь с нами.

— Я не могу. Они преследуют меня, — я сжала её руку.

Осознание, казалось, сбило её с ног. Она подарила Нэйту еще один тяжелый взгляд, прежде чем обратить глаза снова ко мне.

— Бери машину, — она подбежала к маленькому столу напротив задней стены, заваленному стопками квитанций и других бумаг и вытащила черный мешочек из самого нижнего ящика.

Зазвонил домофон, и Нэйт замахнулся своим пистолетом в сторону звука.

Мистер Чен поднял руки вверх.

— Нет, стирка готова. Просто стирка, — он указал на длинный ряд стиральных машин вдоль стены с правой стороны. — Видишь?

Нэйт взглянул на эти машины, потом перевел взгляд обратно на мистера Чена.

— Вы двое можете втиснуться сюда?

Мистер Чен поправил очки в пластиковой оправе:

— Что?

— Послушайте, там серьезный плохой парень охотится на нас. Если вы окажетесь у него на пути, он может пристрелить вас просто так, ради прикола.

Мистер Чен повернулся к своей жене, и они заговорили по-китайски.

— Так можно напугать их до полусмерти, — я стащила поясок с объемным цветочным рисунком с сушилки, расположенной неподалеку. — Стой смирно.

Нэйт сделал, как я велела, когда мистер Чен завершал свой разговор с миссис Чен. Ни один из них не выглядел слишком довольным тем, до чего они договорились между собой, что бы это ни было. Нэйт наблюдал, как я занимаюсь его рукой.

Я перевязывала его рану, надеясь, что давление повязки остановит кровотечение.

— Это выглядит не очень хорошо.

— Просто царапина, — он повернулся к супругам Чен. — Так что насчет стиральных машин?

Мистер Чен возмущенно посмотрел поверх очков.

— Я думаю, что план со стиральными машинами не подходит, — я подошла к мистеру Чену. — Здесь найдется, где еще спрятаться вам двоим?

Она передала мне свои ключи от машины.

— У нас есть комната. Кладовка в ванной. Она закрывается на замок, и мы оба можем залезть внутрь.

Нэйт вздрогнул и схватился за свое предплечье снова.

— Хорошо. Спрячьтесь там. Не выходите, пока не установится тишина и будет тихо довольно долго, или пока вы не услышите полицию. Вы уже звонили им?

Она кивнула.

— Да.

— Хорошо. Идите.

Мистер Чен схватил свою жену и стал продвигаться с ней в сторону ванной.

— Чарли, с тобой точно будет всё в порядке?

— Я так думаю, — я сжала в руке ключи. — Спасибо за это.

Мистер Чен покачал головой, казалось, беспокойство состарило его еще больше, но он последовал за миссис Чен в их тайное убежище.

— Пойдем, — Нэйт схватился за ручку двери.

Мы собирались преодолевать опасность, рискуя головой снова. Я сделала глубокий вдох и отрывисто кивнула ему. Готова.

Он распахнул дверь, а я отшатнулась назад, когда Конрад бегом пронесся внутрь.

Он схватил Нэйта за запястье и дернул, отводя дуло в потолок, прямо в тот момент, когда Нэйт выстрелил из своего пистолета.

— Блин, Нэйт.

Белая потолочная плитка обрушилась позади нас, став жертвой ошибочной пули Нэйта.

— Иисусе! — Нэйт толкнул Конрада назад. — Я чуть не обделался с перепугу.

Конрад проигнорировал Нэйта и подошел ко мне, затем провел руками вниз по моим рукам.

— А ты как, в порядке? — его взгляд буравил меня, и от тревоги у него проявились морщинки вокруг глаз, которых раньше там не было. — Ты не ранена?

— Нет, со мной все нормально, — мне захотелось обнять его, хотя в этом не было смысла.

— Хорошо, — он вздохнул с облегчением, произнося это слово.

— А как насчет тебя? — я поискала у него какие-нибудь пятна крови, но его темная рубашка и брюки скрывали любые возможные повреждения.

— Не волнуйся обо мне, — он прижал свою холодную ладонь к моей щеке. Я склонилась к ней навстречу.

— Эй, козел, я ранен, — пробурчал Нэйт.

Конрад его проигнорировал.

— Я больше не оставлю тебя.

Тепло разрасталось у меня внутри, хотя я задавалась вопросам, не дал ли он сейчас обещание, которое невозможно будет сдержать.

— Это всё, конечно, трогательно, вообще-то, но где Рамон? — Нэйт снова взялся за дверную ручку.

— Не знаю, — выражение лица у Конрада ожесточилось. — Он был бы уже мертв, если бы не был в бронежилете. Я выпустил в него достаточно свинца, чтобы затормозить его, но нам нужно уходить.

— У меня есть ключи от черного внедорожника вон там, — Нэйт помахал брелком.

— Хорошо, — Конрад вытащил свой пистолет и взял меня за руку. — Встань поближе. Это должно произойти быстро.

Я сжала его пальцы.

— Готов? — спросил он у Нэйта.

Нэйт покрутил пистолет вокруг своего пальца, и не спеша пошел к нам, придерживая оружие низко у бедра, подражая стрелку Дикого Запада.

— Всегда готов, ублюдок.

— Ты — идиот, — Конрад покачал головой.

— Ей нравится это, — Нэйт усмехнулся мне. — Тебе же нравится, правильно?

Конрад с раздражением прогремел:

— Заткнись и открой дверь.

— Облом, — Нэйт потянул дверь на себя, и мы поторопились на выход. Обстрел начался почти мгновенно, но мы не остановили бег. Конрад и Нэйт стреляли в сторону моего магазина, пока я укрывалась за спиной Конрада, прижимаясь поближе.

— Внутрь! — закричал Конрад, когда мы добежали до внедорожника.

Я рывком открыла дверь и забралась на заднее сидение. Конрад последовал за мной, накрывая меня своим телом, пока захлопывал дверь за нами. Нэйт завел двигатель, а затем мы тронулись и помчались по переулку. В это время пули врезались в холодный металл вокруг нас. Конрад прижал меня спиной к своей груди, теплым дыханием обдувая мою шею сзади.

— Хрен тебе, Рамон! — закричал Нэйт, когда мы выехали из переулка с бешеной скоростью. Машину крутануло, когда он резко взял вправо, но он сумел выровняться, когда мы разогнались и поехали дальше.

— С тобой все нормально? — хриплый голос Конрада ласкал мои уши.

Я с трудом сглотнула.

— Я в порядке.

— Хорошо, — он уселся и потянул меня на место рядом с собой.

Дрожь прошла по моему телу, и я зажала локти.

— Шок, — Конрад приобнял меня руками за плечи. — С тобой все будет нормально. Просто дыши.

Нэйт обгонял машины и мчался на красный свет, пока Конрад смотрел в заднее стекло. Вой сирен и визг шин создавали какофонию вокруг нас. Пошел небольшой мокрый снег, переходящий в дождь, с мерным стуком ударяя по лобовому стеклу.

— Все чисто, оторвались, — Конрад перетянул меня к себе на колени. — Сбавь скорость.

— Я в норме, — я толкнула его в грудь, но он держал меня крепко.

Нэйт объехал вокруг восемнадцатиколесного грузовика и перестал так сильно давить на педаль газа.

Меня опять пробрала дрожь, мои зубы щелкнули друг об друга и послали уколы боли через мою челюсть.

— Тш-ш, — он провел рукой по моим волосам.

Почему мне с ним так спокойно? Я облокотилась на него, вдыхая особый вид силы, которой он обладал. Ритмичный стук в его грудной клетке напоминал мне, что мы ускользнули из рук наемного убийцы, но Рамон не остановится до тех пор, пока моё сердце не замолчит.

— Мы не можем вернуться ко мне домой, — челюсть Конрада была сжата, напряженность сквозила в каждом мускуле. — Рамон первым делом отправится туда.

— Так, какой план? — Нэйт добрался до шоссе и повез нас в центр города.

— Тебе лучше не знать.

— Чё за хрень, мужик? — Нэйт уставился на Конрада в зеркало заднего вида. — Я не буду отсиживаться в кустах. Я единственный, кто прикрывает твою спину.

— И именно поэтому тебе нужно остаться в городе. Проследи за Винсом.

— Я только что участвовал в перестрелке с Рамоном, — Нэйт хлопнул своей здоровой рукой по рулю. — Думаешь, что Винс упустит из виду это маленькое обстоятельство?

Конрад кивнул, своей ладонью поглаживая мою спину.

— Я знаю его. Ты — солдат. Даже не смотря на то, что ты встал на пути у Рамона, ты часть семьи Винса. Рамон же просто наемный пистолет. Как и я. Твоя преданность будет козырем в любых разборках с контрактником.

Нэйт пристально посмотрел на меня.

— Супер. Теперь маленькая леди знает, кто пытается укоротить ей век.

Конрад подвинулся и прижал меня еще сильнее.

— Она заслуживает знать, кто пытается убить её.

Мы высадили Нэйта у ряда дешевых домов вдоль реки. Он не оставлял попыток поспорить с Конрадом, найти какую-то отправную точку, чтобы остаться с нами, но мнение Конрада было неизменным.

Конрад держал меня в объятиях всю дорогу. Я не пыталась отодвинуться от него, просто позволила ему успокоить мои нервы и комфортно избавить меня от дрожи плавным поглаживанием его руки. Возможно, он оказался прав, и я была в шоке.

Я не знала, куда мне идти или что я могла бы сделать, чтобы остановить лавину ужасных событий, не позволив похоронить мою жизнь. Даже не смотря на это, я согревалась в объятиях киллера и видела исцеление, позволяющее мне удержаться и не рухнуть в пропасть благодаря тому, что просто цепляюсь за него.

Как только мы довезли Нэйта до его района, мужчины быстро поговорили, затем Нэйт подхватил сумку из недр багажника разбитого Нисана, стоящего на подъездной дорожке во дворе. Когда он закинул вещи на заднее сидение внедорожника, я услышала характерный лязг оружия.

Я перебралась через приборную доску по центру и уселась на пассажирское сидение, в ожидании, пока Конрад рылся в сумке. Низко висящие облака, казалось, чтобы скрыть эту часть Филадельфии, пытаются раздавить и разрушить несколько сгоревших домов вдоль улицы. Некоторые из них хорошо сохранились, с аккуратными газонами, и еще более аккуратными машинами во дворах рядом с ними. По соседству были дома с облупившейся краской и простынями с детской расцветкой, повешенными на окна вместо штор.

Так много вопросов крутилось у меня в голове. Куда мы направляемся? Что он будет делать со мной? Когда это всё закончится? Я хотела задать их все, но боялась ответов. Я могла закрыть магазин и покинуть город, но то, как Нэйт и Конрад говорили о Винсе, создало у меня ощущение, что он всё равно найдет меня. Моя кожа покрывалась мурашками при мысли, что я снова окажусь в руках Берти.

Кон занял водительское место.

— Береги себя, козел, — Нэйт наклонился к двери со стороны водителя.

— И ты.

Нэйт повернулся ко мне, в его глазах появилась серьезность, несмотря на тон.

— Не возвращайся, Чарли. Доверяй Конраду. Он — твой счастливый билет, чтобы выбраться из этого живой, — его губы дернулись. — Я имею в виду, что знаю, что ты будешь думать обо мне все время твоего отсутствия, но…

— Хватит, — голос Конрада понизился до угрожающего уровня, и он сжал руки на руле.

Машина сдала назад по подъездной дорожке, спускаясь к выезду со двора, и дальше поехала медленно. Конрад полез во внутренний карман пиджака, и Нэйт уставился на водителя.

Как только машина проехала, Нэйт сказал:

— Ханна из той булочной опять в Спрингфилде. К сожалению, её булки пекутся всегда из кислого теста там, внизу…

Я сморщила нос и послала Нэйту взгляд, который, надеюсь, выразил ему всё мое отвращение.

Он усмехнулся.

— О, да ладно. Я просто говорю правду.

Конрад убрал руку со своего пистолета, однако он сканировал дорогу, его глаза всегда высматривали проблемы.

— Нэйт, можешь проверить супругов Чен ради меня? — я надеялась, что они в безопасности в своем тайном месте, и Конрад уверил меня, что Рамон не стал бы утруждать себя, чтобы причинить им вред. Но небольшое подтверждение помогло бы мне не так сильно переживать по поводу перестрелки, которую я привела прямо к их порогу.

Нэйт пожал плечами.

— Они могут не захотеть видеть парня, который запихивал их в кладовку.

— Верно подметил, — как бы то ни было, Нэйт вырос в моих глазах за прошедшие двадцать четыре часа. Уголки моих губ помимо воли потянулись вверх, несмотря на мои усилия сохранить серьезный вид. — В таком случае, думаю, ты, возможно, захочешь позвонить им, вместо того, чтобы заходить лично.

— Будет сделано, — Нэйт повернулся к Конраду. — Ты планируешь дойти до конца игры?

— Всегда, — он излучал холодную уверенность. Такой теплый, когда я находилась в его объятиях, но расчетливый и методичный со всеми остальными.

— Как же я узнаю, что время пришло?

— Я буду на связи. Не высовывайся. Выполняй приказы Винса. Если он спросит тебя, что случилось с Рамоном, скажи ему правду. Если ты попадешь в какое-то еще дерьмо, свяжись со мной. Я позвоню тебе с одноразового сегодня попозже.

Нэйт вздохнул.

— Дерьмо, но что не убивает, делает нас сильнее, не правда ли?

— Когда Рамон в игре? Определенно.

— Поговорим потом.

Нэйт отступил назад, слегка отдал честь мне рукой на прощание, прежде чем встать, выпрямляясь в полный рост и развернувшись, направиться к дому. Конрад нажал на газ, оставляя Нэйта позади.

— Куда мы едем?

Он не отрывал своих прекрасных глаз от дороги.

— Из города.

— Куда?

Я сцепила свои пальцы вместе, пытаясь успокоить растущую волну тревоги внутри. Я была наедине с киллером по дороге кто-знает-куда. Что, если Конрад решит убить меня? Никто никогда не найдет меня. Вдруг я была слишком доверчива? У меня промелькнуло желание добраться до оружия, но один взгляд на Конрада сказал мне, что это бесполезно. Даже если бы я была вооружена до зубов, если бы Конрад захотел моей смерти, то мертвой я бы уже была.

Он скользнул по мне мимолетным взглядом. Усталый, небритый и раненый благодаря событиям вчерашнего дня, он все равно заставлял непрошеных бабочек порхать у меня в животе. Острая линия его подбородка могла бы разрезать лед, а сила, наполняющая его большое тело, могла бы оборвать жизнь любого человека.

— Я ограничен в возможностях, — он нажал поворотник и свернул к выезду из района, где жил Нэйт. — Мы не можем остаться в городе. Рамон будет ждать, что мы остановимся в мотеле, каком-то месте, где принимают наличные и вымышленные имена. Он будет обыскивать все подряд в радиусе ста миль от Филли[14].

— Так, если не в мотель, то куда? — я не хотела бы спать в машине, но если я должна сделать это, чтобы остаться живой, то я буду.

Он съехал на автостраду, вливаясь в медленный и плотный полуденный поток машин под темным небом.

— Кое-где они и не подумают искать. Во всяком случае, пока что. Кейп-Мэй.

Кейп-Мэй был старым курортным городком на побережье, похожим на Атлантик Сити, только меньше и намного менее гламурный. Я никогда не бывала там, но люди, которые раньше владели магазином часов в конце улицы, где у меня бизнес, вышли на пенсию и уехали туда.

— У тебя есть жильё в Кейп-Мэй? — я не могла представить Конрада Мерсера лежащим на пляже среди пенсионеров с внуками в песочке неподалеку.

Он покачал головой.

— Нет, но я знаю кое-кого, у кого оно есть.

— Ты доверяешь им? — я поерзала, усаживаясь удобнее в кресле, пока поток машин стал уменьшаться по мере нашего удаления от Филадельфии.

— Безоговорочно. Мертвые не могут говорить, — Конрад преодолел следующий съезд, потом свернул направо на заправочную станцию на первом же повороте.

— Что ты имеешь в виду? — я наклонилась и взглянула на датчик уровня топлива. — И почему мы остановились?

— Я имею в виду, что мы едем в дом мертвого человека, — он припарковался рядом с бензоколонкой. — Останься здесь. Это займет всего минуту.

Он послал мне строгий взгляд, прежде чем выйти из машины.

Я наблюдала в боковое зеркало, пока он обходил вокруг внедорожника, оглядываясь по сторонам.

Большой белый грузовик с разбитым крылом стоял с другой стороны от нашей колонки. Его хозяин курил и говорил по своему телефону, когда Конрад зашел за спину курильщика и опустился на колени. Я повернулась, чтобы посмотреть на него, но его не было видно. Что, черт возьми, он делал? Через минуту он появился из-за внедорожника, хотя я понятия не имела, как ему удалось вернуться обратно к нашей машине так, что я его не увидела.

Он забрался на водительское место и бросил номерные знаки на заднее сидение.

— Ты что, только что стащил номерные знаки у того парня?

— Конечно, я так и сделал, — он повез нас обратно к автостраде. — Сиди внутри. Понадобится какое-то время, прежде чем мы доберемся до Кейп-Мэй. Тебе достаточно тепло? — он потянулся к переключателю печки, чтобы сделать потеплее, прежде чем я смогла ответить. — Я остановлюсь, чтобы поесть, как только мы уедем подальше.

— Окей, — не похоже, как будто я могла что-то еще сказать, кроме этого. Я была просто той, кого взяли за компанию. — Как думаешь, когда это все закончится?

— Трудно сказать. Нэйт должен передать мне столько информации, сколько сможет ее получить в этих условиях. Мне нужно отвезти тебя в безопасное место, затем возобновить дискуссию с Винсом. Он был достаточно разумным в прошлом, но теперь всё изменилось с тех пор, как он стал главным.

— Ты думаешь, он может передумать по поводу меня?

Его челюсть напряглась, выдавая его, но все же он ответил.

— Возможно.

— А если он этого не сделает?

Он напрягся еще больше.

— Я разберусь с этим, — он взглянул на меня. — А почему это название «Цветочный горшок Джесси», вместо «Чарли»? Джесси — это кто?

«Что?» Вопрос лишил меня равновесия. Я зажала губы между зубами и покачала головой. Я никогда не говорила про Джесси. Когда кто-нибудь спрашивал меня про имя в названии магазина, я просто улыбалась и меняла тему.

Он вздохнул.

— Окей, тогда почему флорист?

— Ты имеешь в виду, почему я открыла цветочный магазин?

— Да.

Никто не спрашивал меня об этом раньше. Мне нужно было сказать «чтобы делать деньги» или «потому что у меня было желание заниматься этим». Но ничто из этого не было правдой. Выручки у меня было много, и мне пришлось на практике учиться вести дела и создавать говорящие композиции, чтобы они соответствовали различным мероприятиям — какие оттенки дополняют друг друга, подходящие вазы, уловки с лентами, и что цветы обозначают.

Я сказала правду:

— Цветы недолговечны.

— Недолговечны? — он подарил мне вопросительный взгляд.

— Ты знаешь, некоторые женщины говорят, что не любят получать цветы?

— Да, я слышал об этом. Потому, что цветы умирают, верно?

— Да, — мысль о том, как он дарил цветы женщине, которая не оценила их, заставила меня заскрипеть зубами. — Даже если поставщик не будет срезать их и отправлять мне, они долго не сохранятся. Лепестки опадут и стебли увянут. Они здесь лишь на короткое время, — я провела пальцами по ремню безопасности, внезапно смущенная тем, что сказала ему о себе слишком много. — Но в это время они отдают всё. И даже при том, что должны погибнуть, они все равно немногие из самых прекрасных вещей в мире. Мой выбор — вкладывать средства в этот короткий миг великолепия, жить этим моментом, осознавать, что эти вещи могут и должны закончиться, но что я не должна позволить страху перед смертью управлять мной.

Конрад изучал меня, рассматривая в течение слишком долгого времени, когда уже должен был обратить внимание на дорогу. Он так делал снова — пытался увидеть меня. Я дала ему подсказку, позволила ему взглянуть, показав ему о себе больше, чем хотела бы показывать кому-либо уже очень давно.

Он повернулся обратно к дороге, нахмурив брови.

— Что, черт возьми, произошло с тобой, Чарли?

Она отвернулась и уставилась на деревья вдоль трассы на Нью-Джерси, её губы сжались в тонкую линию. Молчание Чарли было почти таким же красноречивым, как и то, что она говорила о своей любви к цветам. Она познала потери, прошла через какие-то потрясения, о которых я мог только догадываться. И возможно, едва выжила.

Я всегда думал о ней, как о нежном цветке, но её прошлое заставило отрастить шипы. Которые мне нужно было изучить, проводя руками по ним до тех пор, пока не пойдёт кровь, пока я не пойму каждую частичку боли, которую она перенесла. Я хотел подробностей, хотел успокоить её, уверив, что со мной она будет в безопасности. Все, что я знал наверняка, — это то, что в следующий раз, когда я найду кого-то, кто будет обижать её, я убью их без всяких колебаний. В том числе это касалось и Берти.

Разочарование захлестнуло меня изнутри. Вопреки своим инстинктам, я оставил его в живых. Потому что я следовал приказам. Я убивал, только когда мне говорили. Именно таким образом выполнялась работа. Никто не захочет нанимать бешеного пса. Мои дела были методичными, профессиональными. Я был оружием, и только холодные зеленые купюры могли нажать на мой курок. Но в этот раз всё было по-другому.

— Почему ты делаешь то, что делаешь? — она не смотрела на меня, когда задавала свой вопрос.

— За это платят, — суровая правда.

— Ты всегда делал это?

— Да.

Я установил спидометр на пять миль выше лимита, когда мы, обогнув городок Вайнилэнд по окраине, проехали маленькую «ловушку для лихачей[15]» между Филадельфией и Кейп-Мэй.

— Сколько всего людей ты убил? — легкая дрожь в её голосе ножом резанула меня. Она боялось меня, того, на что я способен.

— Много, — я перегнулся и схватил её за левую руку. — И я убью любого, кого мне потребуется, если это означает твою безопасность.

Она не оттолкнула, и меня резко бросило в жар, когда я осознал, насколько сильно мне хотелось прикасаться к ней. Держать её поближе больше не было возможным вариантом. Это стало потребностью. Я лишился этого, когда вернулся в свою квартиру и обнаружил, что она и Нэйт пропали. Я не мог ясно мыслить, пока не нашёл её. Я стал зависимым от неё. Это не имело смысла, но я не мог это изменить. Возможно, я и не хотел.

Облака перед нами рассеялись, давая ложную надежду на улучшение погоды. Ураган несся следом за нами и готов был не более чем за час поглотить те тусклые лучики света, который еще пробивались.

— Давай остановимся здесь, чтобы поесть. Нам нужно приобрести кое-какие вещи, которые мы возьмем с собой. Я предполагаю, что дом пустовал некоторое время.

— О’кей, — она натянула свой свитер, плотнее укутываясь. — Мне нужно размять ноги.

— Останься в машине, — я съехал с трассы как раз прямо перед Вайнилэндом. — Я возьму все, что нам нужно. Я не хочу, чтобы тебя засняли камеры видеонаблюдения.

Она покачала головой и убрала свою руку от моей.

— Мне тоже нужно кое-что.

— Скажи мне, что это, и я тебе это достану, — я хотел, чтобы она шла со мной, как приклеенная, но риск был слишком велик. Ей нужно оставаться в машине.

Она прикусила нижнюю губу, движением более соблазнительным, чем следовало бы.

— Но мне нужно пописать.

Это было то единственное, что я не мог сделать для неё. Удобно. Я бросил на неё тяжелый взгляд.

— Ты уверена?

— Уверена ли я, что хочу пописать? Ты шутишь? — она скрестила свои руки и выпятила подбородок, что придало ей капризный вид, от чего я сразу захотел трахнуть её, чтобы убрать это выражение.

Я пожал плечами и заехал на парковку у затрапезного семейного магазинчика.

— Ладно. Но я пойду с тобой, — я осмотрел наружный фасад с вывеской «Быстрая застежка Принтзела». Ломаные линии, хаотичные частички граффити и небольшая клиентура сказали мне, что это место было не из тех, которые могли себе позволить записывающее оборудование высокого класса. Возможно, есть камера у кассы, но помимо этого, мы не должны были попасть в объективы.

— Что ты хочешь сказать этим? — она потянулась к ручке двери со своей стороны.

— Думаю, ты понимаешь, — я открыл свою дверь и обошел вокруг машины, когда она выскочила оттуда. — Давай поскорее покончим с этим, — нажимая своей ладонью на её поясницу, я провел её мимо раритетного «Бьюика», который, наверное, не ездил уже много лет, и старик, сидящий на бордюре, послал нам беззубую ухмылку.

Толчком открыл стеклянную дверь, всю обклеенную написанными от руки объявлениями: «Не попрошайничать», «Размена нет» и «Воровство в магазине уголовно наказуемо»; слабый запах прокисшего молока буквально ударил мне в лицо. Маленький магазинчик находился в конце торгового центра, большая часть которого пустовала. Одна камера наблюдала за кассой, в остальном помещение не просматривалось. Парочка покупателей бродили среди примерно десятка низких полок, а еще одно рукописное объявление на задней стене гласило: «Туалет ТОЛЬКО для клиентов, которые платят».

Я схватил маленькую корзину, когда единственная кассирша заметила меня, жуя свою жвачку, с открытым ртом.

— Есть ли здесь ключ от туалета? — спросил я у неё, стоя на расстоянии в несколько шагов. Лучше всего избегать камер, насколько это возможно.

— Ну да, но только вы не сможете им воспользоваться, если не покупаете, — кассирша лопнула пузырь и розовая жвачка облепила её накрашенные темной помадой губы.

— Мы покупаем, — я подхватил корзинку, в то время пока Чарли проследовала к задней стене. Её бедра раскачивались при ходьбе, а джинсы обтягивали плавные изгибы. Я представил, как снимаю джинсы, обнажая мягкость её кожи.

— Я могу пописать сама, — она оглянулась через плечо.

Я не ответил, просто проследовал за ней, наслаждаясь видом. В полумраке коридора показалось три двери — одна была помечена как уборная и две другие отмеченные как приватные. Сильные ароматы мочи и какого-то абразивного чистящего средства смешались в воздухе.

— Погоди-ка, — я обогнал её и потянулся к ручке двери. Я открыл её; дерево проскребло по плитке пола, впуская нас. Вонь усилилась, но туалетная комната была свободна и не имела окон. Чарли будет в безопасности. — Иди вперед.

Она зажала нос, вошла внутрь и закрыла дверь. Когда я услышал щелчок замка, я подергал за ручку. Она не поддалась.

— Я пойду за покупками, но буду неподалеку, — я вернулся в основную секцию магазина и стал набирать разные продукты с полок: хлеб, помятые банки консервов, арахисовое масло, воду в бутылках. Я поглядывал на дверь слишком часто. Чарли, видимо, нужно было пробыть там некоторое время, так что я прихватил еще несколько вещей, которые, я подумал, могут ей понравиться, и двинулся к передней части магазина. На витрине было выставлено несколько дешевых одноразовых телефонов.

— Один из этих, — сказал я жующей жвачку девушке за кассой. Она открыла заднюю дверцу и достала коробку, которую затем опустила в мою корзину. Я пригнул голову пониже и отступил от прилавка.

Человек прошел по центральному проходу, направляясь к задней части магазина. Он был одет в грязную белую майку и низко сидящие джинсы, его бледная кожа была усеяна язвами от употребления тяжелых наркотиков. Я напрягся, готовый его прикончить, если он приблизится к туалету.

Он сдвинулся чуть подальше и остановился, чтобы рассмотреть ассортимент мясных консервов. Его грязные, желтые волосы свесились ему на лицо, когда он цапнул банку и сунул себе в карман.

Дверь уборной открылась, и Чарли вышла оттуда. Её темные волосы каскадом струились по плечам, а глаза в одно мгновенье нашли мои. Даже с небольшим лейкопластырем вдоль носа она была потрясающей. Грязный наркоман поднял глаза и прекратил свое мелкое воровство, чтобы поглазеть на неё. На мою Чарли. Я бросился к ней.

Она прошла мимо наркомана, но он повернулся и схватил её руку, утягивая назад к себе.

— Эй, миленькая, — его рука двинулась к её заднице и сжала достаточно сильно, чтобы причинить боль.

Я вытащил свой пистолет, когда она застонала с отвращением. Затем, прежде чем я смог сделать хоть одно движение, она наступила ему на ногу, ударила локтем в голову сбоку и ткнула его в бедро, я так и не понял чем именно. Он вскрикнул, корчась от боли, в то время как она кинулась бежать прочь от него.

— Дерьмо собачье! Что это было? — я убрал в кобуру свой пистолет, когда она взяла меня за руку и потянула к кассе.

— Ничего, — слово слетело с её губ с хриплой поспешностью. Её щеки порозовели, в её глазах промелькнула вспышка гордости, когда она бросила на наркомана еще один взгляд. Тот все еще сидел на полу, вероятно, совсем не понимая, что, черт возьми, с ним сейчас произошло. Я был почти также растерян, как и он.

Кассирша уже звонила, чтобы рассказать кому-то о потасовке, свидетелем которой она сейчас стала. Полицейским, несомненно. Нам нужно было исчезнуть.

Я потянулся к своему бумажнику и откопал стодолларовую купюру. Бросая её на стойку, я поспешно повел Чарли к выходу.

— Сдачи не надо.

Пьяный на обочине дополнил свою беззубую ухмылку покачиванием, когда мы промчались мимо.

— Залезай, — я открыл для Чарли дверь с её стороны, затем бросил корзину с продуктами на заднее сидение, прежде чем добежать до водительской стороны. Хлопнув дверью, я погнал со стоянки и пристроился в ряду машин, ожидающих сигнала светофора.

Красные и синие огни замелькали в моем зеркале заднего вида, когда патрульная машина подъехала к магазину. Как только я увидел, как офицер выбирается из машины и заходит в магазин, я резко вырулил на обочину, прорываясь на встречную полосу и с разгона преодолевая подъём на трассу. Чарли завизжала и схватилась за ручку над дверью, пока мы промчались, скрываясь с места нашего последнего преступления.

Я увеличил скорость и выехал на дорогу перед 18-колесным грузовиком, используя его в качестве прикрытия от других машин, приближающихся сзади. Мы уехали, все обошлось, новых неприятностей не ожидалось, но за прошедшие годы я научился тому, что осторожность была ключевым фактором для выживания.

Вспомнился образ наркомана на полу. Чем она его ткнула? Чем-то, что выглядело похожим на пластиковую ручку. А затем оно щелкнуло. Она взяла ручку щетки для мытья туалета и каким-то образом сделала из неё оружие. Господи!

— Ты не хочешь объяснить мне свои действия, которые ты применила к тому козлу там позади? И щетка для туалета?

Она задрожала и покачала головой. Я включил печку и перегнулся через неё, чтобы защелкнуть её ремень безопасности на место. Мои костяшки пальцев задели мягкие вершины её грудей, и моя эрекция дала о себе знать в очередной раз.

Чарли прижала свои ладони к щекам и уставилась в боковое окно.

— Мне просто повезло. Вот и всё.

— Чушь собачья, Чарли. То, как ты уложила того парня за мгновенье, не могло быть просто везением. А фигня с щеткой для туалета в стиле «Макгайвера»[16]? Ты тренировалась, — и это было офигительно горячо, как в аду.

Я хотел съехать на обочину и заставить её поговорить, сделать всё необходимое, чтобы развязать её язык. Однако мое обращение с ней было бы несравнимо более приятным, чем мои обычные методы. Я хотел, чтобы она тяжело дышала, умоляла, и больше всего, чтобы стонала моё имя.

Она сжала губы вместе с таким видом, который я начал понимать, как обозначающий: «не говори чушь». Шипы моего цветочка уже обагрились стекающей по ним кровью её врагов.

— Кого-то же ты собиралась пырнуть с помощью своей щетки для туалета, в любом случае? — я проверил по боковым зеркалам, нет ли за нами хвоста. Шоссе было совершенно свободным, так что я прибавил скорость и приготовился хорошо провести время в Кейп-Мэй.

— Не тебя.

— Угу-угу, — я метнул на неё скептический взгляд, но она держала лицо, отвернувшись от меня.

После напряженного молчания, я пробовал сменить тактику на ту, которая была для меня некомфортной. Но если необходимо вскрыть раны, чтобы заставить её говорить со мной, доверять мне, то я это сделаю.

— Когда я был маленьким ребенком, мой отец был наемник номер один для боссов в Филадельфии и Бостоне. Он принимал вызов, исчезал на несколько дней, потом появлялся снова — почти всегда с кучей наличных.

Она чуть-чуть повернула голову, вслушиваясь.

— Моей мамы уже давно не стало к тому времени, когда я стал подростком. Она выбрала бутылку. Я уже больше не осуждаю её. Я это делал долгое время, но в итоге я осознал, как тяжело жить с киллером и мальчиком, которому было предназначено судьбой следовать тем же путем. Так что, остались только мы с отцом. Я сам научился готовить, заботиться о нем, когда он приходил домой весь потрепанный, и в итоге стал его первым наследником, чтобы занять его место потом.

Я сделал паузу, ожидая, что она ответит тем же самым.

Когда она не сделала этого, у меня внутри все перевернулось. Я говорил вещи, о которых никогда не поведал бы шепотом ни одной живой душе. Всё это в надежде заставить её поделиться чем-то личным со мной. Это было глупо, и возможно, не сработает. Я молча проклинал себя, пока колеса шумели по асфальту.

— Он жив? Твой отец? — она повернула свое лицо прекрасным профилем, который был создан для портретов.

— Нет.

— Мне жаль, — она начала тянуться, чтобы дотронуться до моей руки на рычаге переключения передач, затем остановилась и прижала ладонь к своему бедру. — Могу я спросить, что случилось?

С ней — откровенность за откровенность. Но мне было все равно. Я хотел, чтобы она узнала меня, увидела во мне кого-то еще, кроме киллера. Возможно, уже не существовало человека, которого мне хотелось, чтобы она обнаружила, возможно, я убивал его постепенно каждый раз, когда забирал жизнь. Но мне все еще надо было попробовать.

Я сделал глубокий вдох и сказал ей нечто такое, что осколками пронзило меня насквозь, как заноза, которую я не мог удалить.

— Однажды ночью мы пошли на дело вместе. Предполагалось, что оно будет простым, низкопробный удар по стукачу — я вспомнил ту ночь, пока говорил. — Мне было двадцать два, киллер на обучении. Мой отец не позволял мне нажимать на курок, даже если я был с ним на тех заказах, где было полно работы. Я говорил ему, что уже готов, что надо дать мне шанс. Каждый раз он говорил «нет», а я скулил, выражая недовольство из-за того, что он удерживает меня за спиной. Он говорил: «Если ты встанешь на этот путь, ты уже не сможешь свернуть, а вторые шансы не даются дёшево», — я вздохнул, тут же тяжело выдыхая воздух из своих легких. — Теперь, конечно, я понимаю, что он хотел меня защитить. Забирая свою первую жизнь…

— Это остается с тобой, — её тихий голос дрожал, и она, наконец, повернулась лицом ко мне. — Не можешь забыть это, — она сцепила свои пальцы вместе до тех пор, пока костяшки у неё не побелели.

Я протянул руку и провел вверх по её руке от запястья до плеча. «Что же случилось с тобой?»

— В ту ночь мы отправились на дело, я был уверен, что убедил отца позволить мне прикончить того парня. Но он не позволил. Он сказал мне оставаться в машине, а затем сказал мне кое-что, что я никогда не забуду: «Первый раз самый трудный. С каждым разом становится легче, Конни. От этого твоя душа замораживается до тех пор, пока её у тебя не останется совсем, пока убивать человека не будешь так же машинально, как дышать, как справлять нужду. Потому что ты пустышка. Как я», — отчаявшиеся глаза моего отца, четкая линия отреза его плаща, запах его одеколона — всё вернулось ко мне в болезненном шёпоте. — Он умер той ночью. Стукач напал на него. Подстрелил его в затылок.

Дорога повернула на двухполосную трассу, зажатую между деревьями с обеих сторон, когда погода начала портиться, наверстывая упущенное, и небо потемнело.

Чарли сжала мои пальцы:

— Мне так жаль.

— Я слышал выстрел, понял, что он был не из отцовского пистолета. Я побежал внутрь и нашел его лежащим на полу. Стукач был моим первым убитым.

Она переплела наши пальцы вместе, её тепло проникало в меня, давая мне мужество продолжать.

— Дело в том, что я знал своего отца. Никаким образом отморозок под кайфом не смог бы его уложить, особенно пулей в спину. Невозможно. Что привело меня к единственному выводу. Отец сделал это намеренно, — боль от этой мысли притупилась со временем, но по правде никогда так и не исчезала, заноза все ёще оставалась у меня под кожей.

— После этого ты остался один? — Чарли проводила своим большим пальцем туда и обратно по моим покрытым рубцами костяшкам.

— Не считая Нэйта — да. Боссы в Филли и Бостоне подкинули мне несколько дрянных дел. Я их выполнил. Начала подворачиваться дополнительная работа. Я сделал себе имя сам и стал убивать с тех пор. И это всё. Я думал, что я всегда только и буду, убийцей. Пока… — я посмотрел на неё, пытаясь заставить её понять, что сейчас всё изменилось. Те месяцы, что я провел, наблюдая за ней, изменили меня на фундаментальном уровне. Отступить от контракта, ослушавшись босса — я никогда не пошел бы на такой риск, пока не увидел её. Один взгляд на её лицо заставил меня осознать, что в жизни бывает что-то еще, помимо крови и денег.

— Я знала, что ты там был, — она прикусила свою нижнюю губу. — Когда ты парковался на улице перед входом и наблюдал за мной.

— Я напугал тебя? — я преуспел в том, чтобы стать ужасающей фигурой, бугимэном, который преследует плохих людей в кошмарах. Но с ней я хотел быть кем-то другим — защитником.

— Сначала, да.

— Но потом… — я заставил себя сохранить молчание и позволить ей договорить.

— Но потом я вроде бы, не уверена, что это подходящее слово, но возможно, я почувствовала тебя? Я не ощущала, что ты хочешь навредить мне. Почему-то из-за того, что ты был прямо перед входом, я чувствовала себя спокойно. Более защищенной, чем я чувствовала себя уже долгое время. Более того, я реально хотела, чтобы ты вошел в магазин. Однако я волновалась, что реальный ты разрушишь фантазию, которую я создала у себя в голове.

— А я разрушил?

Она взглянула на меня из-под ресниц.

— Когда ты вышел из машины после того, как началась перестрелка, ты выглядел, как… Я не знаю, — её щеки запылали румянцем. — Лучше, чем я представляла. Опасным, — она сжала свои бедра вместе, вероятно, даже не осознавая, что сделала это.

Небольшой разговор многое сказал. Опасность изменила ее. Я изменил её. Её слова смогли поднять мою гордость и в то же самое время мой член.

— Даже после того, как ты убил того человека, я по-прежнему чувствовала, что ты никогда не навредишь мне, — она пожала плечами. — Глупость, я знаю. Видеть, как парень хладнокровно убивает других двух парней, и всё ещё сидеть здесь с мыслью, что я какая-то особенная.

— Ты такая. Доверься своему чутью, — я повернул к центру городка Кейп-Мэй, витринам магазинов, светящимся под зловещим небом. Осталось преодолеть еще пару кварталов до дома. — Оно не подводит.

— Не всегда, — она уставилась на винтажный декор набережной, зеркальное стекло, которое было характерно для старых нью-джерсийских городков вдоль побережья.

— Как это? — мне нужно хотелось большего от неё.

— Я просто уже совершила несколько ошибок в этом. Ошиблась в одном человеке, — она запахнулась плотнее в свою кофту и скрестила руки. — В ком-то, кто причинил мне вред.

— Кто? — я хотел имя и адрес. Черт, даже имя подошло бы. Я находил людей, имея даже меньшее.

— Это уже не имеет значения, — она встретилась со мной глазами, и в её взгляде появилась сталь, — он мертв.

Мы подъехали к серому покрытому черепицей двухэтажному дому, отделенному от пляжа небольшой полоской песка и узкой дорогой. Дом в стиле хэмптонс[17] был одним из самых больших по дороге к пляжу, хотя его окна были темными и закрыты штормовыми ставнями. Веранда обвивала оба этажа, открывая вид на сердитые воды Атлантики. Волны пенились, с шипением разбиваясь о берег, и белые барашки пены подкатывались бесконечное количество раз.

После моего откровения в машине, Конрад хранил молчание, хотя я чувствовала, как скрежетали его зубы. Хотела бы я знать, что он думает, но мне было слишком страшно спрашивать. И я не хотела говорить о Брендоне. Не сейчас.

— Позволь мне сначала проверить, — Конрад выключил передние фары и стал объезжать дом сзади. — Оставайся на месте.

— Чей это дом? — я осматривалась вокруг, разглядывая задний двор. Соседние участки с обеих сторон оставались пустыми, и я предположила, что густые заросли кустов и деревьев, которые росли здесь, служат барьером против наводнения.

— Он принадлежал отцу Берти.

Моя кровь застыла в венах, и я схватила его за предплечье.

— Это что, дом Берти?

— Формально, да. Однако Винс потребовал его себе. В любом случае, ни одного из них пока что не будет, — он накрыл мою руку своей. — У них полно дел, которые надо уладить, им есть чем заняться в городе. Спрятаться у них прямо под носом на данный момент безопаснее всего. Я клянусь.

Паника внезапно подкралась, встав комом в горле, пытаясь задушить меня.

— Что, если кто-то из них приедет сюда?

— Они не поедут, — Конрад расположил руки на моей шее, обнимая и притягивая мой затылок в жесте, который был настолько же защищающим, насколько и собственническим. — Я убил отца Берти — старого босса — два дня назад. Новый босс, Винс, чистит дом и приводит дела в порядок. Одно из тех дел — Берти. Они не будут обсуждать отдых в Кейп-Мэй в ближайшее время. Это последнее место, где они будут искать.

Я прокручивала его слова у себя в голове, выискивая прорехи и недочеты в логике. Я не нашла их. Он был прав. Мое дыхание успокоилось, пока я разглядывала шикарный дом-в-миллион-долларов с видом на океан. Никто не подумает искать нас в собственности Берти, когда мы должны делать все возможное, чтобы сбежать.

— Думаю, — я сделала глубокий вдох. — Думаю, это может сработать.

Он улыбнулся, но лишь уголки его губ изогнулись вверх.

— Я рад, что заслужил твоё одобрение. Но мне нужно кое-что от тебя, — он сдвинулся рукой вниз по моему плечу, его ладонь согревала меня через свитер.

— Что? — я с трудом проглотила ком, когда его пристальный взгляд переметнулся к моим губам.

— Мне нужно, чтобы ты оставалась на месте, пока я осмотрюсь вокруг, — кончики его пальцев прошлись по моему горлу, прикосновением таким же легким, как крылья бабочки.

— Хорошо.

— Обещаешь мне? — Конрад ждал, положив другую руку на ручку двери.

Он был подозрительным и имел основания для этого после случая в магазине. Я хотела иметь при себе оружие просто на всякий случай, так что расщепила конец щетки для туалета в острый клинок. Я не ожидала, что придется применить его первым делом и для того, чтобы освободиться.

— Я с места не сдвинусь, — я заглянула в его глаза, пытаясь внушить уверенность во мне. — Обещаю.

— Хорошо, — он открыл дверь, звук набегающих волн засвистел у меня в ушах, затем плавно ускользнул. — Сиди тихо.

Я стала скучать по его руке с момента, когда он убрал её от меня.

Он исчез за углом дома. Была середина дня, но солнце давно закрыли облака. Начинался мелкий моросящий дождь. Он грозил вскоре превратиться в ледяной, когда сюда доберется грозовой фронт.

Конрад появился вновь и стал подниматься по деревянной лестнице к черному входу. Он опустился на колени, и его руки занялись ручкой двери. Через несколько минут он поднялся на ноги, и дверь распахнулась внутрь. Он, должно быть, взломал замок отмычкой. Бросив взгляд на меня, он вошел в дом с пистолетом наготове.

Как только он скрылся из виду, я повернула ручку бардачка и заглянула внутрь в поисках чего-нибудь, что могло бы помочь нам, или что можно использовать как оружие. Всё, что было у миссис Чен, — это несколько квитанций за парковку, руководство по управлению машиной и шинный манометр. Я закрыла бардачок и открыла центральную консоль. Что-то черное показалось из-под упаковки салфеток. Мои глаза раскрылись шире, когда я потянулась за прямоугольным гаджетом. У него были две простых кнопки с боков и ярко-оранжевое предостережение вдоль корпуса о высоком напряжении.

— Проклятье, миссис Чен, — я закрыла консоль и попыталась засунуть электрошокер себе в карман, но мои джинсы были слишком узкими. Встав на колени и наклоняясь на заднее сидение, я покопалась в корзине с продуктами и спрятала его на дне, надеясь достать позднее. Я доверяла Конраду — возможно, больше, чем мне следовало бы — но никогда не повредит иметь запасной план.

Как только я уселась на свое место, Конрад вышел на крыльцо и стал спускаться по ступеням. Он отрыл заднюю дверь.

— Там безопасно. Пойдём. Я включил обогреватель, но нужно подождать, пока станет тепло.

— Окей, — я встала и вытянула руки и ноги, затекшие от езды.

— Я зажгу камин, так прогреется быстрее.

— Конечно, — я открыла заднюю дверь и просунула руку через ручку пластиковой корзины.

— Я возьму это, — он взял эту корзину из моих рук, сумку с оружием повесил себе на спину и повел меня вверх по ступеням. Ветер свистел и завывал, гуляя вдоль карниза, пробираясь мне под свитер ледяными пальцами.

Задняя дверь вела в кухню, обставленную по высшему классу. Гранит и сияющая нержавеющая сталь, и все выглядело совершенно новым, как будто здесь не только никогда ничего не готовили, но и вообще не открывали холодильник.

— Здесь хорошо, — сказала я, сражаясь с ветром, и победила, закрыв дверь за нами.

Он прошел мимо меня и закрыл дверь на замок.

— Лучшее, что можно купить за деньги. Отцу Берти всегда нравилось жить роскошно.

Я повернула голову в его сторону, пока он раскладывал корзину и пистолеты на столешнице.

— Ты говоришь так, будто, я даже не знаю, как сказать, вроде, тебе он нравился?

Он сделал паузу, как будто обдумывая это.

— Он ко мне относился неплохо. Обеспечивал меня работой. Но он не был хорошим парнем. Никто из нас не был таким.

Я уставилась в его голубые глаза, вспыхнувшие грустью в полумраке.

— Ты такой.

Он запустил руку в свои волосы.

— Нет, я не такой.

— Ты такой для меня.

— Ты другая, — он развернул свои широкие плечи и вздрогнул.

— Мне нужно посмотреть на рану в твоем плече. Там может быть инфекция, — мой голос дрогнул в конце, когда мое дыхание превратилось в облачко пара. Воздух в доме был почти таким же холодным, как и снаружи, но низкое гудение отопления обещало скорое потепление в ближайшее время.

Он движением плеч сбросил куртку.

— Конечно, но после того, как я сделаю всё для безопасности и чтобы согреть тебя, — с этими словами он развернул эту куртку у меня за спиной и набросил мне на плечи.

Его аромат окутал меня, и сохранившееся тепло от его тела подарило мне вибрацию, несравнимую ни с чем.

— Тебе будет холодно.

— Я буду в порядке, — он вошел в столовую и схватил стул, затем подпер им дверную ручку. — Я собираюсь зажечь огонь на втором этаже. С тобой ничего не случится здесь?

Я осматривала кухню, которая стоила втрое дороже, чем вся моя квартирка.

— Думаю, я справлюсь.

Он обошел вокруг столешницы и открыл выдвижной ящик, закрыл его, открыл другой, закрыл и его, и открыл третий. Он пробежался пальцами — пробормотав сквозь зубы что-то со словами «черт» и «послать» — вдоль того, что он там обнаружил. — Думаю, ты скорее из тех неугомонных девушек, которые пырнут, чем зарежут, учитывая твое выступление в магазинчике, — он вытащил длинный кухонный нож с черной рукояткой и подошел ко мне. — Держи его под рукой, пока я не вернусь назад.

Удерживая лезвие, он протянул этот нож мне так, чтобы я могла взяться за рукоятку.

— Ты доверяешь мне? — я обхватила пальцами холодную деревяшку.

— Свою жизнь, — его пристальный взгляд был направлен на меня, и я удивилась тому, как мои колени вдруг стали подкашиваться.

— Это такая хорошая идея?

Он отпустил лезвие и шагнул ко мне, так что кончик уперся в его твердый живот.

— Моя жизнь принадлежит тебе. С того момента, как я впервые увидел тебя, она стала принадлежать тебе. Я не осознавал этого тогда, понятия не имея, сколько ты значишь для меня. Пока не обнаружил тебя в том подвале. Моя ошибка довела тебя до него. И я заслуживаю расплаты за это.

— Какая ошибка? — мои руки задрожали, когда он нагнулся ниже. Я стала отступать к столешнице, пока не прижалась к ней, не имея возможности двинуться дальше. Он продолжал приближаться, пока рукоятка не надавила на мои рёбра.

— Хотеть тебя, — он поднял руку и провел пальцами вдоль моего лба, затем вниз по моей щеке. — Хотеть тебя так сильно, что временами я не мог думать ни о чём, кроме тебя. Ты единственная была тем, что вело меня сквозь тьму. Видя тебя на той стороне улицы, мне становилось легче терпеть всё это, даже если бы я никогда не смог держать тебя в своих руках, — его голос вибрировал, не сдерживая эмоций. — Но моя ошибка довела тебя до того подвала, прямо в руки того ублюдка. Я должен был усвоить урок после этого, я должен был это изменить. Но я не сделал этого. И я сделал следующую ошибку, — он прижался сильнее, как будто ему необходимо было быть рядом со мной, несмотря на боль. Или, возможно, благодаря этому.

— Какую ошибку? — голова у меня закружилась. Конрад не знал меня, но он говорил так, будто я была той единственной, которую он когда-либо любил.

— Берти.

— Потому что ты позволил ему уйти?

Он склонился ниже до тех пор, пока его лицо не оказалось лишь в дюйме от моего.

— Я оставил его в живых. Я не получал приказа убить его, так что я не стал делать этого.

— Что случилось бы, если бы тебе приказали?

— Если он так важен для Винса, как кажется, Винс мог бы убрать меня, — он самодовольно ухмыльнулся, жестокость в его взгляде придала ему сходство с голодным волком, почуявшим кровь. — Ну, он бы попытался, по крайней мере.

— И что же тогда случилось бы со мной? — я сделала глубокий вдох и прижала руки к его перепачканной шее. — Если бы тебя убили или ранили, Рамон убил бы меня, верно? — его кожа была теплой даже на прохладном воздухе, и его щетина щекотала мои ладони. — Ты поступил правильно.

— Правильно для меня было бы никогда не наблюдать за тобой, никогда не… — он стиснул челюсть, обрывая свои слова, но не в силах скрыть то, что отражалось в его глазах.

— Хотеть меня? — я взглянула на его полные губы и задалась вопросом, каким бы он был на вкус.

— Точно, — в его голосе прозвучал стон, когда он отступил назад. Я уронила нож на столешницу и шагнула к нему, но он обошел вокруг меня и схватился за сумку с оружием.

— Я вернусь через пять минут, не больше, — он зашагал прочь, уходя глубже в дом, полностью исчезая во мраке.

К тому времени, как я вернулся на кухню, Чарли расставила на деревянном кухонном столе несколько сэндвичей с арахисовым маслом, чипсы и стаканы с водой. Ледяной дождь барабанил в окно в задней части дома, а ветер поднялся такой сильный, что гремели оконные ставни.

— Спасибо.

— Без проблем, — она обхватила себя за локти, её пробирала дрожь от холода.

— Я развёл огонь наверху. Скоро станет теплее, — я подхватил две тарелки и зажал стаканы с водой между руками и своим телом.

Она протянула ко мне руки.

— Я могу помочь донести остальное.

— Бери корзину. Мы можем захотеть перекусить позже, и я не собираюсь снова спускаться вниз по лестнице.

Наверху было безопаснее, и я мог охранять один лестничный пролет намного лучше, чем передний и задний входы.

— Окей, — она прижала корзину к своему телу и последовала за мной через дом, наши шаги шаркали по паркету из твердого дерева.

Сейчас, когда она смотрела на меня, в её глазах было понимание. Я не был уверен, что уютно себя чувствую в связи с этим, даже не смотря на то, что я очертя голову выложил ей историю о своём прошлом. Возможно, показать ей меня — всего меня — не было такой уж отличной идеей. Но тут не звенели никакие звоночки. Давать ей информацию, открываться ей… мне показалось простым и естественным взять и сделать это. Я мог проводить дни напролет, не разговаривая ни с кем, но когда я оказался рядом с ней, то превратился в мальчишку, отвечая, как на открытом уроке в школе.

Мы проследовали по коридору в переднюю часть дома. Отличные картины на тусклых стенах, да и каждый уголок остального интерьера буквально кричал слово «деньги» — от милых ковриков до декоративной мебели ручной работы. Насколько мне известно, это все было обагрено кровью. В основном её проливал сначала мой отец, а затем я.

Я повернул направо и начал подниматься по лестнице на второй этаж. Застеленные ковром ступени скрипели под нашими ногами, темнота сгущалась тем больше, чем дальше мы шли.

— Ты бывал здесь раньше?

— Да, — я дошел до конца лестницы и отступил назад, так, чтобы она могла пройти вперед меня. — Последняя дверь в конце коридора. В детстве мой отец брал меня пару раз на переговоры с боссом.

Огонь потрескивал, разгораясь и озаряя главную спальню янтарно-желтым светом. Из трубы пойдет небольшой дым, но учитывая погоду и то, как потемнело на улице, я не слишком волновался, что этот дым могут заметить.

— Тебе не хватает его? — она поставила корзину на краю темно-синего ковра, который уходил под королевских размеров кровать.

— Кого?

— Твоего папы.

— Типа того.

— Типа того?

Я поставил тарелки и стаканы на антикварный комод:

— Я не буду этого делать.

Её брови вздернулись, и она положила свои руки себе на бедра.

— Что ты имеешь в виду?

Я впитывал её образ, с головы до пят, и мой член заявил о себе, оживая. Она так замерзла, что я мог видеть её сосочки сквозь кофту. Господи Иисусе, такое зрелище может убить мужчину.

— Погоди-ка, — я прокрался в гардеробную, закрыл дверь и включил свет. Нет окон, нет проблем. Я осматривал ряды одежды и обуви по обе стороны просторного шкафа, пока не нашел то, что искал.

Я вернулся обратно в спальню и подошел к ней.

— Вау, она настоящая? — глаза Чарли расширились, когда я набросил ей на плечи шубу из черного меха.

— Уверен, что так.

— Я думала, богатые люди платят за холодильник для мехов?

Она провела рукой вниз по роскошной шкурке. Как бы она выглядела, если бы из одежды на ней не было ничего, кроме шубы? Как искусительница.

Я пожал плечами:

— По-настоящему богатые люди просто покупают новые меха, когда старые изнашиваются.

— Это же глупость какая-то. Если бы у меня была такая вещь… — она уткнулась лицом в воротник, её темные волосы блестели ярче соболиного меха.

— Эй, подожди минутку, — она перестала принюхиваться. — Что ты имел в виду под этим «я не буду этого делать»?

Повернувшись к ней спиной, я уставился на огонь.

— Я имею в виду, что я рассказал тебе довольно много о себе. Теперь твоя очередь.

— Мне не о чем рассказывать.

У неё в животе заурчало почти также громко, как ветер шумел на улице.

— Сядь поближе к огню, — я пошёл за тарелками.

— Перестань менять тему, — она пошла следом за мной, огибая кровать.

— Ты замерзла и проголодалась. Присядь.

Я взял еду и поставил на камин. Огонь был ещё маленький, только начинал захватывать большие поленья, но в комнате сейчас станет тепло и уютно.

Она опустилась на ковер из белой шерсти и провела рукой по нему:

— Всё здесь такое мягкое.

«Всё здесь не такое, каким кажется». Я сел напротив неё:

— Ешь, — я сунул тарелку ей на колени.

— Ты раскомандовался.

Она выбрала себе сэндвич и откусила кусочек. Когда она издала стон и закрыла глаза, мне захотелось опрокинуть её на ковер и сделать её своей.

— Я не осознавала, как сильно проголодалась. Это, пожалуй, лучшее, что я в последнее время ела, — она откусила еще кусочек и запила его глотком воды, прежде чем бросить на меня любопытный взгляд. — А ты собираешься есть?

— Да, — я откусил от моего сэндвича, но не мог оторвать глаз от неё. — Однако я предпочитаю наблюдать за тобой.

Её щеки порозовели, и меня согрело простое осознание, что я стал причиной этой краски.

— Ты не знаешь меня.

Она откусила ещё кусочек.

— Ты продолжаешь говорить мне это, но ты же сама ничего о себе не рассказываешь, как я должен тогда тебя узнать?

Она рассматривала меня, как будто пытаясь сделать вывод обо мне, оценить.

— Если я сделаю это, боюсь, ты уже никогда не будешь смотреть на меня так, как сейчас.

— Например, что? — я хотел сказать ей, что мне всё равно, даже если она убила целую толпу монашек; я бы все равно смотрел на неё точно также.

— Например, что я… — она вздохнула, её голос зазвучал спокойнее. — Слишком дорогая цена за все это.

— Почему ты не даешь мне шанс? — я закончил свой сэндвич, арахисовое масло прилипло к моему нёбу и мои слова прозвучали невнятно. — Расскажи мне про свой самый тёмный грех, и может быть, я расскажу тебе про один из сотен моих.

— Не знаю, смогу ли, — она опустила взгляд и долго пила воду, чтобы протянуть время.

— Мы пока что застряли здесь. Что может быть лучше, чтобы скоротать время, чем рассказывать друг другу темные страшные истории о муках прошлого.

Я хотел вызвать у неё улыбку. Вместо этого, она состроила гримасу и поставила свой стакан. Я взял её руку и сжал.

— Всё, что ты скажешь, никакие твои слова ничего не изменят. Ни черта вообще. Доверься мне.

— Хорошо, дай мне минуту, — она доела свой сэндвич, пережевывая медленно и тщательно, как будто выбирала слова перед тем, как произнести их вслух. Как только закончила, она прочистила горло.

— Когда я была ребёнком мы с моей младшей сестрой часто ходили поплавать на заброшенный карьер в нескольких милях от нашего дома.

Она умирала от голода без еды, а я умирал от голода по каждому слову, которое слетало с её губ. Я кивнул, призывая её продолжать.

— Мои родители не разрешали нам и близко подходить, потому что купаться там было запрещено, и это было опасно. Нигде не было никаких сообщений, что горнодобывающая компания оставила после себя такую глубину под водой. Так что, мы с Джесси не обращали внимания на их запреты и плавали там летом в жару. Некоторые из ребят-старшеклассников из моей школы должны были появиться, и мы устроили соревнования, кто сможет прыгнуть с самой высокой точки.

— Ты участвовала? — я заглянул в небольшое окошко, которое она открыла мне в своё прошлое.

— Сначала нет. Я оставалась на мелководье с Джесси. Ей было только восемь, так что мне надо было следить за ней и убедиться, что для неё там безопасно. Моя мама всегда говорила мне, что Джесси — это моя обязанность, и я воспринимала это серьёзно, — она повернулась лицом к огню. — Воспринимала до поры до времени, во всяком случае.

Я придвинулся поближе к ней, моё чутьё кричало мне взять её к себе на руки.

— Однажды, старшая девчонка стала дразнить меня тем, что у меня не хватит смелости прыгнуть. Я игнорировала её, пока некоторые из моих одноклассников не присоединились к ней. Я была тогда влюблена в мальчика постарше. Он был там, наблюдал. Я не хотела показаться слабачкой, понимаешь?

Мои руки заскользили по её плечам. Боль была у неё внутри, рвалась наружу, и я уже знал, догадался, какой у этой истории будет конец.

— Мне хотелось показать им, что я могу это сделать. Я сказала Джесси сидеть на берегу, не заходить в воду без меня. Она сказала, что будет ждать, хотя ей не понравилась идея о том, чтобы я прыгала. Она боялась, что я могу пострадать, разбиться или утонуть, — она тряхнула головой, слёзы блестели в её глазах. — Я взобралась на самое высокое место, точку, с которой никто никогда не прыгал. Мои колени тряслись, сталкивались друг с другом, и я думала, что меня стошнит от страха. Но мой любимый был там, внизу. Он кричал и подбадривал меня наравне со всеми. Я сделала глубокий вдох и прыгнула. Вода больно ударила, когда я врезалась в неё, но когда я выплыла на поверхность, я почувствовала себя… непобедимой. Я сделала это, — она смахнула слезинку. — Я поплыла к Джесси, но её уже не было на берегу. Я звала её, но она не откликалась. Началась паника, и я начала нырять, пытаясь найти её. Остальные дети попрыгали в воду, и все мы искали её, — её подбородок дрожал, но она старалась зажать свой рот, чтобы прекратить это, сдержаться, затем с трудом сглотнула. — Её нашли на следующий день, её нога запуталась в кабеле, который оставили на дне землеройные машины.

— Чарли, — я провел рукой вниз по её щеке. — В том не было твоей вины.

— Была, — она повернулась ко мне, её глаза блестели и были затравленными. — Я была обязана заботиться о ней. Вместо этого, я была занята хвастовством.

— Ты сама была ребёнком. Дети всегда делают подобную хрень. Это была не твоя вина.

Мне хотелось пробиться к ней, каким-то образом доказать ей это.

— После Джесси мои родители уже не смотрели на меня так, как раньше. Это было, как будто они отвернулись, понимаешь? Я тоже, наверное, отвернулась. Когда Джесси умерла, это разрушило нашу семью. У нас уже не было ни привязанности, ни любви, ничего. Когда я уехала учиться в колледж, я думаю, они почувствовали… облегчение. Как будто я была напоминанием, которое они не хотели больше видеть никогда.

— Мне жаль, — я обнял её крепче, развернул её и притянул к своей груди.

Она обняла меня в ответ, позволяя мне обнимать и гладить её волосы.

— Я думаю о ней каждый день, понимаешь? Каждый день. Она прожила всего только восемь лет, но она делала мир прекрасным. Она могла бы смеяться, петь и играть. Всякий раз, когда мы дрались, я всегда поддавалась, потому что она была настолько младше, и отлично умела надувать губки, вызывая чувство вины. И… — она положила свою голову мне на плечо. — Она любила цветы.

— Цветочный горшок Джесси.

Она шмыгнула носом.

— Она заслуживала лучшего. Но за свой недолгий век, она показала мне так много, рассказала мне о любви больше, чем большинство людей узнают за всю свою жизнь, — её голос понизился до едва уловимого шепота. — Долгое время я мечтала, чтобы это случилось со мной, чтобы я утонула в тот день.

— Тш-ш, — я рукой погладил её по волосам. — Ты не можешь это изменить. И я подозреваю, что Джесси хотела бы гораздо больше, чтобы ты была счастлива.

— Она хотела бы, — она кивнула у меня на плече. — Вот такой доброй душой она была. Теперь я это знаю. Но я долгое время так сильно винила себя за это. Я все ещё вижу её во снах иногда, но когда вижу, в основном в них она улыбается, счастливая, с цветами в волосах. Те сны утешают меня, говорят мне, что ей хорошо и придет день, когда я увижу её снова.

— Так значит, это не те дурные сны?

— Нет, — она тяжело вздохнула. — Те приходят позже.

Мы немного посидели в тишине, в то время как ураган продолжал бушевать и комната прогрелась. Я мог бы вечно держать её в объятиях, утешая, сделал бы всё, что в моих силах, чтобы прогнать её боль. Огонь начал угасать, и она отстранилась и вытерла свои глаза.

— В этой шубе становится уже слишком тепло, и мне не нравится плакать, заливая её всю слезами.

Чарли выдавила из себя улыбку, когда провела рукой вниз по гладкому меху.

— Вот так будет лучше для неё.

Я наблюдал, как она прячется от меня снова. Настоящая она — та, которая была ранена, пострадала, которую преследовала смерть её сестры — скрылась из вида. Чарли была сильной, намного сильнее, чем я когда-либо представлял.

— Извини, я на минутку отойду?

— Конечно, — я помог ей подняться на ноги, и она прошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Я стопкой составил тарелки на камин, перед тем, как перетащить кресло из маленькой гостевой зоны сбоку и поставить так, чтобы подпереть им дверь. Довольный тем, что обеспечил нашу безопасность настолько, насколько это вообще возможно, я прислонил дробовик к стене, проверил барабан 9-ти миллиметрового и положил другой 9-ти миллиметровый на боковой столик. Затем я пошевелил угли в камине, раздувая огонь, и задумался обо всем, что она рассказала мне о своей сестре. Это вызвало у меня желание сжать её покрепче в объятиях и рассказать ей, как она была важна для меня, какое у неё доброе сердце.

Чарли вышла, у неё уже не было повязки на носу, и её лицо выглядело розовым, только что умытым и свежим.

— Я мог бы очистить твои раны.

— Я знаю, — она скинула с плеч шубу и подошла к шкафу. — Раз уж мы устроились здесь как дома, никто, полагаю, не будет возражать, если я позаимствую для себя пижаму, правда?

Я последовал за ней и наблюдал, как она заботливо повесила шубу на вешалку и убрала назад. Ну кто бы сомневался, что она так поступит.

Она открыла ящик, поморщив нос при виде склада белья, и открыла другой.

— Бинго, — Чарли достала футболку, со словом «pink», и соответствующие шорты. — Хотела бы я, чтобы здесь были штаны.

Она порылась в тех вещах еще немного.

— Да уж, какая досада, — я прислонился к дверной раме.

— Снимай свою рубашку, — она перебросила пижаму через свою руку.

— Что? — снова проявилась потребность заявить свои права на неё, которая почти захлестнула меня на кухне.

Она раздраженно фыркнула.

— Я имею в виду, иди в ванную и сними свою рубашку, чтобы я смогла осмотреть твоё плечо.

«Черт». Я, похоже, забывал о дыре от пули каждый раз, когда смотрел на неё, или когда я был рядом с ней, или, черт возьми, каждый раз, когда она приходила мне на ум, что было постоянно. Хотел бы я иметь лишнюю рубашку, которую она могла бы надеть. Было в этом что-то первобытное; как если бы надев мою одежду, она также стала носить мою метку.

— Иди давай, — она указала на дверь, губы её сложились в линию.

— Ладно, — я вошел в ванную и снял свою рубашку, пока она раздевалась не дальше, чем в пяти шагах от меня. Чтобы отвлечься от этого, я стал рыться в шкафчиках, пока не нашел аптечку первой помощи.

Наклонившись ближе к зеркалу, я осмотрел свои швы. Они держались, всё ещё крепкие, несмотря на действия в переулке за магазином Чарли.

Она неслышно возникла позади меня.

— Дай мне посмотреть.

Её мягкие пальцы надавили на кожу у меня на лопатке.

— Мне нужно почистить там.

Я передал ей спирт и ватный шарик. Её светло-карие глаза заглянули в мои на мгновение, перед тем как она нырнула ко мне за спину. Резкий запах спирта поднялся за моей спиной, и меня как будто прожгло огнем, когда она прижала смоченный спиртом ватный шарик к ране.

Я зашипел:

— Черт. Я думал, что она уже затянется к этому времени.

— Она маленькая, но глубокая. Тебе нужен отдых, чтобы она затянулась, — она прижала тампон сильнее к моей коже.

Я застонал:

— Ты садистка.

— Нытик, — она подула на рану и заклеила её небольшим пластырем. — Теперь спереди.

Я развернулся.

Её внимательный взгляд поблуждал по моей грудной клетке и спустился ниже. Румянец опалил её щеки, и её маленькие белые зубки взволнованно прикусили нижнюю губу. Слово, которое я никогда раньше не употреблял, крутилось у меня в голове. Очаровательна. Она была бесконечно очаровательна.

— Твои татушки прекрасны, кстати. Крылья, я имею в виду, — потянувшись за мной, она своей грудью задела мою руку.

Одно только касание её твердых сосочков вызвало прилив крови у меня внизу.

— Спасибо.

Она быстро выпрямилась, взяла еще один ватный шарик пальцами и провела осмотр выходного отверстия.

— Вот эта выглядит не так плохо. Возможно, это потому что ты зашил её, — она вылила немного спирта и протерла вокруг раны. — Она выглядит так, будто ты изрядно напрактиковался в наложении швов.

Её глаза путешествовали по моей груди, а шрамы рассказывали десятки историй, замешанных на крови.

Спирт вызвал жжение, но жгло не так сильно, как с входным отверстием у меня на спине. Протерев там начисто, она подула на рану, её хорошенькие губки сложились и подали мне идею.

— Окей, — Чарли отступила на шаг назад, давая мне полный обзор на её наряд. Святой гребаный Боже, её сосочки натянули тонкую ткань футболки, а её ноги выглядели в шортах еще длиннее. — Так что теперь?

— Теперь нам нужно немного поспать.

— Я надеялась, что ты скажешь это, — она зевнула. — Я с ног валюсь.

— Ложись в постель. Мне нужно позвонить, — я направился к корзине.

— Давай я достану его для тебя, — она сделала шаг, опережая меня; на её округлой попке розовые шорты сидели здорово, и она наклонилась, чтобы покопаться в корзине.

Мой взгляд устремился к кусочку ткани, обтягивающему, как я себе представлял, самую сладкую киску, которую я когда-либо пробовал. Мой член был более чем готов убедиться в этом, но я не поддался. Сейчас не время. Пока ещё нет.

— Вот, — она выпрямилась и передала мне коробочку с телефоном внутри.

— Спасибо, — если бы она посмотрела вниз, то увидела бы, насколько я оценил её пижамный наряд и женственные изгибы её талии.

— Пожалуйста, — она откинула одеяло и скользнула между белыми простынями. Её волосы рассыпались по белой подушке, темный ангел в белоснежном море.

Я рывком открыл коробочку и достал оттуда простой кнопочный раскладной телефон. Не медля ни минуты, я набрал Нэйта.

Он ответил на втором гудке:

— Бабуля, это ты?

— Ты не один?

— Да, я накормил котиков. Хотя их слишком много.

— Мы нашли место, чтобы залечь на дно. О чём говорят?

— Ветеринар сказал, что тебе придется усыпить большого урода и ту милую малютку с темной шерстью.

— Бл*дь. Винс назначил цену за мою голову тоже?

— Да. Это будет стоить уйму денег, намного больше, чем они стоят сами. Но это избавит от проблемы. Особенно тот большой уродливый засранец, который всегда гадит на ковер. Его не будет жалко потерять.

Еще один мужской голос донесся из трубки:

— Эй, скажи своей бабуле, что я с превеликим удовольствием позабочусь о её киске, точно так же, как и прошлой ночью.

Раскаты смеха наполнили пространство на заднем плане.

— Она же пожилая леди, Господи. Имейте хоть какое-то грёбаное уважение, — ругань Нэйта вызвала новый взрыв смеха. — Надо бежать, бабуля.

— Спасибо, мужик.

— Тоже люблю тебя, бабуля, — он сбросил вызов.

— Так теперь на нас обоих идет охота?

Чарли подтянула колени к подбородку, её глаза расширились в мерцающем свете от камина.

Я расстегнул свой ремень и сбросил свои брюки.

— Это не важно.

Она уставилась на мою грудь, её глаза загорелись. Охренеть, как бы мой член не начал просыпаться снова прямо сейчас. Я поторопился скорее шмыгнуть в постель с другой стороны от неё, прежде чем она заметила, как натянулась ткань на моих боксерах.

— Что? — она натянула простыню повыше, до самого горла. — Это особенно важно.

Я переплел свои пальцы у себя за головой, в основном для того, чтобы держать свои руки подальше от неё.

— Я бы умер, чтобы защитить тебя. Я уже стал мишенью. Еще один охотник до наживы не изменит этого.

Она комкала одеяло в своих маленьких ручках.

— Почему ты говоришь такие вещи?

— Например, что?

— Что ты бы умер ради меня.

— Потому что это правда.

Она сползла ниже под своими покрывалами и повернулась на бок, чтобы посмотреть на меня:

— Ты не знаешь меня.

— Я знаю достаточно.

— Да? Тогда поделись своими наблюдениями.

Огоньки плясали в её глазах, с вызовом.

— Я знаю, что тебе нравятся цветы, — я придвинулся ближе, и она не отпрянула, просто постаралась не выпускать меня из виду.

Она закатила глаза:

— Все это знают.

— Я знаю, что тебе нравлюсь я, — мои ладони вспотели, и я чувствовал себя, как подросток, который приглашает свою первую любовь пойти с ним на танцы. «Господи, возьми себя в руки».

Она улыбнулась, и ее взгляд потеплел.

— Возможно.

— Возможно? — я расположил руку на её талии и молился всем богам, чтобы она не отталкивала меня.

— Немного, — она провела рукой по моему предплечью.

— Очень.

— Без комментариев, — она пожала плечами. — Что-нибудь ещё?

Я проскользнул пальцами под нижний край её футболки. Её кожа была такой мягкой, нежной и прекрасной под моими прикосновениями. «Помедленнее». Я не хотел её спугнуть.

Я решил рискнуть всем:

— Я знаю, что ты иногда думаешь о поцелуях со мной.

— Неужели? — она вскинула брови. — И как ты узнал про это?

Я подвинулся ближе, пока наши тела едва не соприкоснулись, каждый из нас на своей стороне.

— Потому что у тебя розовеют щеки, и ты пялишься на мой рот, и ты делаешь так в эту самую секунду, ведь с тобой это происходит прямо сейчас.

Она моргнула, затем сфокусировала взгляд на моих глазах.

— Нет, такого не было.

— Было.

— Ну, если ты так говоришь… — она сморщила носик, при этом её теплое дыхание щекотало мой подбородок. — Это все аргументы?

Я скользнул рукой дальше под её футболку.

— Я знаю, ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя.

— Мне нужно знать о тебе больше, чтобы решить это, — её голос был немного хриплым, выдавая её. Чарли хотела меня, но она, наверное, просто не могла хотеть меня также сильно, как я хотел её.

— Что ты хочешь узнать? — я облизал свои губы и взглянул на неё, отчаянно желая узнать, какая она на вкус.

— Хмм, — она минуту изучала спинку кровати, затем снова встретила мой взгляд. — Какое у тебя второе имя?

— Это всё? Из всех вещей, о которых ты могла спросить, одно только это? — я пробежал рукой по её волосам, шелковые пряди проскальзывали сквозь мои пальцы.

— Пока что, — тон её был уклончиво-робким.

— Иван.

— Русский?

— Моя семья со стороны матери из Украины.

Я немного приблизился к её губам, её сладкое дыхание играло у меня на губах.

— Окей, это всё, что мне нужно было знать, — она попыталась перевернуться на спину и откатиться подальше от меня. Она была горячей, просто создана, чтобы подразнить, но ни за что на свете, черт возьми, я не собирался её отпускать. Я не смог бы остановиться, перестать её целовать, если бы попробовал; я и не стал останавливаться. Обхватив её талию, я притянул её к себе.

Чарли издала легкий писк, когда я прижался своими губами к её. Но потом она открыла свой рот, приглашая меня внутрь, когда вцепилась в мои плечи. Её ногти были блаженством на моей коже, язык был райским наслаждением на моих губах. Я целовал её грубо, слишком грубо, но все первобытные инстинкты, которые жили у меня внутри, требовали, чтобы она отдала мне всё, что у нее есть.

Она ответила, откинув шею назад и открыв свой рот, позволяя своему языку воевать с моим, пока мы целовались, как будто изголодались друг по другу. То, что осталось от моей души, слилось с её душой, и я хотел поглощать каждый восхитительный дюйм. Я провел рукой до её попки и накрыл её ладонью. Чарли взвизгнула мне в рот, когда я толкнулся своими бедрами между её ног. Её киска была как грёбаный ядерный реактор, горячий и готовый взорваться. Мысль об этом жаре на моем члене отправила меня на новый уровень возбуждения, и я перекатился, оказавшись сверху, накрыв её сочное тело своим собственным.

У неё перехватило дыхание, когда я поцеловал её шею и всосал кожу между своими зубами. Я целовал и вылизывал, спускаясь ниже, пока не добрался до выреза её футболки.

— Кон, пожалуйста.

— Бл*дь.

Моё имя на её губах, её мольбы о большем. Я боялся, что кончу в свои проклятые боксеры.

Я дернул её футболку вверх и втянул её затвердевшую розовую вершинку в рот. Чарли выгнулась дугой и вцепилась мне в волосы. Я обхватил другую её грудь, идеально уместившуюся в моей ладони, и зажал её сосок между большим и указательным пальцами. Я двигался, стараясь уделять обоим равное внимание. Когда я слегка укусил её, всхлип, который вырвался из её горла, заставил мои яички болезненно сжаться. Я должен был попробовать её, всю её.

Спускаясь поцелуями вниз по её животу, я достиг её розовых шортиков и прошелся поцелуями вдоль кромки. Она не единственная тут могла дразнить.

— Потрогай свои соски, — я схватил её шорты и сдернул их с её тела, затем отбросил в сторону, когда одеяла сбились к моим ногам. — Я хочу увидеть, что тебе нравится.

Она сжала свои соски, когда я смог увидеть её киску, розовую и блестящую.

— Намокла для меня?

Её щеки горели, но она не разрывала зрительный контакт. Сексуальная бестия.

— Раздвинь ноги шире, — я разглядывал её розовые складочки, когда она раскинула свои ножки так далеко, насколько смогла. — Прекрасно, — мой рот наполнился слюной, когда я наклонился и поцеловал её холмик.

Она дернулась, пытаясь протестовать, но я расположил свои ладони на внутренней стороне её бёдер, фиксируя, чтобы удержать ее на месте. Едва начав вылизывать, я стал делать круговые движения, её влажная киска ощущалась прекрасно на моём языке. Я нажал на клитор, двигаясь вперед и назад, пока она стонала и металась подо мной. Когда я приложился ртом к ней, она уперлась пятками мне в спину. «Бл*дь, да». Я лизал и сосал до тех пор, пока её ноги не начали судорожно сжиматься, а её тело напряглось, дойдя до кульминации.

— Назови моё имя, когда будешь кончать.

Я нырнул обратно и обхватил губами её клитор, вылизывая его широкой стороной языка, до тех пор, пока она не застыла и не раскололась на миллион осколков, её дыхание выходило со свистом с моим именем на её губах. Она тряслась и царапала простыни до тех пор, пока её тело не расслабилось, и она успокоилась. Я поцеловал её еще раз, смакуя сладкий вкус, прежде чем подняться вверх по её телу. Она подбросила руку вверх, прикрыв своё лицо.

— Это было, это было… — её голос дрожал. — О, мой бог.

Я поцеловал её, отдавая ей обратно её же вкус.

— Спасибо тебе.

— Спасибо мне? — она положила руки мне на шею. — Я практически уверена, что это я должна говорить спасибо тебе.

— Никаких шансов, — я оставил ещё один поцелуй на её губах. — А теперь извини, у меня есть кое-какие дела, которые я должен закончить.

Я коснулся своим твердым членом ее бедер, а потом поднялся с кровати.

Она села прямо, и её футболка-предательница коварно сползла, скрывая её грудь:

— Ты имеешь в виду, что не хочешь…

— Это было для тебя, — я говорил серьёзно, хотя решение отказаться от неё показалось худшим из принятых в моей жизни. — Всё для тебя. Ты можешь мне доверять, Чарли. Окей?

— Я… Я думаю, да, могу.

Я наклонился и поцеловал её в лоб.

— Тогда мы будем продолжать эти занятия до тех пор, пока ответ изменится на уверенный «да, могу».

Джесси плавала под водой, глаза её были открытыми, но незрячими. Её светлые волосы развивались вокруг неё, как белые морские водоросли. Я пыталась доплыть до неё, спасти, но это было, как будто пытаться плыть сквозь песок. Когда я наконец-то дотянулась до неё, надо мной нависла тень. Брендон стоял передо мной, в глазах его была ярость, а на языке обвинения. Я прикрыла голову, когда на меня посыпались удары, но он всё продолжал избивать и кричать, а я в это время просто пыталась выжить. Я плакала, просила его остановиться, звала его по имени и напоминала, что это я, — Чарли. Но затем Брендон превратился в Берти, с его маленькими глазками-бусинками и оскалом как у зверя. Я не могла уйти, как бы ни пыталась.

— Чарли, — кричал мне в лицо Брендон, схватив меня за предплечья и тряся. — Чарли!

Я открыла глаза и встретилась со светло-голубыми, которые вглядывались в мои.

Кон склонился надо мной, его лицо было обеспокоенным.

— Тебе снился кошмар.

Утреннее солнце заглядывало сквозь штормовые ставни, а огонь прогорел до углей.

— Да, я тебе об этом говорила, — моё лицо вспыхнуло. — Прости, что разбудила тебя, — я пыталась откатиться и встать с кровати, но он удерживал меня на месте.

— Кто такой Брендон?

— Никто, — я уже и так поделилась слишком многим. Брендон был тем самым призраком, который было бы лучше не тревожить и не поднимать из могилы. — Я не хочу говорить об этом.

Разочарование тут же отпечаталось у него на лбу. Единственное, что я уже успела уяснить про Кона, — он не привык слышать от кого-то «нет».

Он отпустил меня и сел. Мышцы его спины перекатывались под нарисованными крыльями. Он вздохнул, затем повернулся ко мне и отбросил одеяло прочь.

— Я вижу, нам потребуется ещё одна демонстрация доверия.

— Кон! — я ойкнула, когда он стащил с меня шорты и раздвинул мои ноги.

Его низкий рык зажёг во мне огонь, а его первое касание языком, когда он начал лизать, заставило меня извиваться. Он усмехнулся, а в глазах заплясали черти.

— Ты сама напросилась.

Я проверил и перепроверил наше оружие. Как только солнце показалось из-за туч достаточно, чтобы включить свет, не привлекая внимание, мы с Чарли обшарили дом в поисках какого-нибудь ещё огнестрельного оружия. Я вернулся с содержимым маленького тайника, спрятанным за фальшивой стеной в кладовке. Чарли нашла три пистолета, рассованных по спальням наверху.

Мы добавили их к своему арсеналу, сложенному в спортивную сумку, затем собрали то немногое из еды, что нашлось в кладовке, и перенесли всё в главную спальню.

— Ничего, если я включу телевизор? — Чарли села на кровать.

— Конечно, только негромко, — я сидел в кресле сбоку с ружьем на коленях и небольшой отверткой в руках. Его слегка клинило при движении помпы, и я подумал, что небольшое техническое обслуживание не помешает. Время у нас было. Мне был нужен еще один звонок от Нэйта, чтобы я мог решить, не пора ли бросить побережье и отправить Чарли на запад.

Она щелкнула пультом, и экран засветился. Он включился на канале местных новостей.

— …смертей, которые, похоже, связаны с преступлениями мафии. Несколько человек были найдены мертвыми в доме на Лернер-Стрит, который был давно известен как место бандитских разборок. Полиция не раскрывает имена жертв до тех пор, пока не будут оповещены ближайшие родственники.

Дом на Лернер появился в кадре на заднем плане, передний вход был огорожен желтой полицейской лентой.

Экран погас, электрическим гулом оповестив о конце нашего ТВ-сеанса.

— Те люди, — Чарли отбросила пульт подальше, как будто он был ядовитым, и скрестила руки на груди. — Все мертвые.

— Да, — я вытащил помпу, чтобы определить, где загвоздка. Похоже, причина была рядом с магазином.

— Сколько?

Я заглянул внутрь пистолета и заметил кусочек металла, осевший слишком глубоко.

— А я что, помню? Может, шесть. Но там было больше, если бы этим занимался Нэйт, — я надавил плоским концом отвертки на металл, возвращая его на место.

— Нет, — она покачала головой. — Я имею в виду, сколько людей ты убил?

Я положил отвертку на подоконник и попробовал подвигать помпой. Она скользила гладко, ничего не мешало. Машина для убийства, созданная ради одной-единственной цели.

— Я не думаю, что ты действительно хочешь знать ответ на этот вопрос.

Я прислонил пистолет к стене и вытер масло с рук, прежде чем пойти в ванную, чтобы помыть их.

Она пошла следом и встала у двери, наблюдая за мной через зеркало:

— Если я расскажу тебе про Джесси, то и ты можешь рассказать мне, сколько людей ты убил.

Я вытер насухо свои руки и повернулся лицом к ней. Она была одета в белый флисовый топ, который был немного мал ей. Он обтягивал её формы, подчеркивая её полную грудь и тонкую талию. Я не хотел говорить ни про кровь на моих руках, ни про остальные убийства, которые мне придется совершить ради её безопасности. Я хотел жить с ней, здесь в этот момент. Игра в домашний очаг у моря с ней была моим единственным утешением, единственным безопасным местом, в котором я был за последние двадцать лет. Если она увидит монстра внутри меня — того, кто мог без проблем получать деньги за то, чтобы отнимать жизни — то хрупкой фантазии, в какой мы жили, придет конец. За тот небольшой промежуток времени, который я знал её, я понял, что никогда не захочу, чтобы это всё заканчивалось.

Её глаза расширились, когда я стал теснить её, надвигаясь, и прижал её к стене.

— Кон…

— Ты хочешь знать, сколько во мне зла? Сколько всего душ я забрал? — я схватил её за волосы и оттянул голову назад.

Её пульс ускорился, отбивая такт у горла, когда она ногтями впилась в мой бицепс:

— Да, — её тихий хриплый голос сказал мне всё, что я хотел узнать. Ей нравилось, что я делаю с ней, и хотелось, чтобы я наконец-то сделал её своей.

Я прочертил дорожку зубами вниз по её горлу и чуть ниже по нежной коже над яремной веной.

— Я разрывал людям глотки. Сплевывал их кровь, пока они корчились и умирали.

— Кон! — нотки её страха, смешанные с возбуждением, покрывали мой разум красной пеленой желания.

— Я душил людей голыми руками, — я толкнулся своими бедрами между её разведенных ног и зашипел, когда почувствовал влажный жар, который ждал меня. — Я стрелял, резал ножом и избивал всех на своем пути к вершине пищевой цепочки.

У неё перехватило дыхание, когда я вобрал мочку её уха и прикусил, немного оттянув вниз.

— Я бы сделал всё это снова. Без всяких колебаний.

Она скользнула рукой вниз по моему боку и прижала ладонь к моей эрекции. Моя плоть, резко увеличившись, устремилась к её бедрам, мне необходимо было оказаться внутри неё. Но я еще не мог полностью овладеть ею до тех пор, пока она не доверится мне.

— Ты знаешь, почему я сделал бы всё это снова? — я отстранился и посмотрел в её глаза.

— Почему? — она поглаживала ладонью вверх и вниз, разжигая пламя моей жажды.

— Потому что это привело меня к тебе, — я поцеловал её, жёстко и безжалостно, вбирая то, что было моим, вместе с тем, что у меня было — все выводящие из строя эмоции смешивались с теми, что она создавала внутри меня. Она застонала мне в рот, и я дернул её за волосы еще сильнее, желая, чтобы она почувствовала все мои эмоции.

Её руки возились с моими брюками, и когда она залезла внутрь и схватила мой член, я прикусил её нижнюю губу. Её нежная ладонь ласкала меня, скользя вверх и вниз по моему стволу, пока я трахал её рот своим языком. Когда она провела большим пальцем по моей головке, у меня почти подкосились колени.

— Пожалуйста, позволь мне? — её полная страсти просьба была не той, в которой я мог отказать.

Удерживая в кулаке её волосы, я опустил её на колени. Она высунула язык и лизнула мою головку. «Гребаный ад». Её взгляд снизу вверх почти добил меня, когда она заскользила своими розовыми губками вокруг моего члена, вбирая мою плоть настолько глубоко, насколько могла.

Её бархатный язык сновал по нижней стороне члена. Я потянулся вниз второй рукой и схватил в еще одну горсть её темные волосы, затем потянул её вперёд. Из её глаз полились слёзы, когда я отодвигал её и возвращал обратно к себе, снова и снова.

Я смотрел вниз на неё, пока она познавала меня, и когда она сжала основание моего члена одной рукой, одновременно продолжая сосать, я зарычал. Мои яйца подтянулись к члену, когда я толкнулся глубже, действуя грубее, чем должен был. Она застонала, вибрация прошла по моему члену, и я толкался до тех пор, пока её затылок не врезался в стену. Я прижал её там, трахая её рот, пока она работала рукой от основания до головки.

— Я сейчас кончу, — я зарычал, и она стала сосать сильнее, её язык заработал быстрее. Мой член затвердел ещё больше. Когда моё семя пошло по стволу, я начал отстраняться, но она схватилась за мои бедра и удержала меня именно там, где я хотел быть.

— Ох бл*, Чарли! — я кончил сильно, мой член пульсировал у неё во рту, когда она глотала и облизывала.

Когда я излился полностью, она, наконец, выпустила меня.

Поставив её на ноги, я вытер её припухшие губы и взял её лицо в свои ладони.

— Ты охрененная богиня.

— Полагаю, что мы хорошая пара, поскольку ты ангел, — она обняла меня и стала поглаживать по спине.

— Надеюсь, я был не слишком грубым, — я поцеловал её в лоб, в нос, а потом в губы.

— Это был, наверное, самый горячий момент в моей жизни, так что я бы сказала, что ты был хорош.

Её улыбка вызвала у меня странные ощущения в груди, как будто моё сердце потеряло всю тяжесть, воспарив от её слов.

— Спасибо тебе, — я поцеловал её снова, не в силах оторваться от неё. Будет ли достаточно когда-нибудь?

Я сидела на закрытом балконе, как можно дальше от перил так, чтобы меня никак нельзя было заметить из проезжающих мимо машин, и наблюдала, как яростные морские волны догоняют и накрывают самих себя. Солнце садилось позади дома, посылая свои последние лучи на набережную и дюны на окраине пляжа. Конрад сидел внутри прямо за дверью, осматривая ружья ещё раз, чтобы убедиться, что всё было в прекрасном рабочем состоянии. Он взял отвёртку, чтобы обработать оружие, затачивая их части до тех пор, пока все движения не станут гладкими, каждый кусочек металла не объединится для одной-единственной цели.

Вчерашний ледяной шторм ночью оставил шапки белой пены на дюнах, и никто не рискнул бы выйти наружу и пройтись вдоль берега. Бушующее море лучше всего рассматривать на расстоянии. Я плотнее завернулась в одеяло и засмотрелась отсюда на серый простор. Я не видела океана с тех пор, как мои родители брали нас с Джесси на пляж, когда мне было десять лет. Мои расплывчатые воспоминания включали поиск ракушек и гонку за крабами, которые были слишком быстрыми, чтобы мы могли их поймать. Нам было весело, хотя Джесси была еще слишком маленькой, чтобы даже просто войти в воду. Её маленькая жёлтая панамка увеличилась в моей памяти и плавала на поверхности, а потом пропадала в темных глубинах.

Конрад напевал, когда работал. Понимал ли он, что делает это? Я узнала песню. По-моему, это была «I Shot the Sheriff» — «Я застрелил шерифа». Логично. Улыбка невольно растянула мои губы, когда несколько чаек пролетели мимо, плавая на волнах, пока солнечный свет угасал в звездных сумерках.

Когда мои ноги совсем замёрзли, а умиротворяющее напевание прекратилось, я вернулась в главную спальню и закрыла за собой балконную дверь.

Он сложил все автоматы и пистолеты, кроме того, который он носил с собой всё время.

— Всё чисто? — я плюхнулась на ковёр перед камином и положила ноги поближе к огню.

— Да. Некоторые из них были изрядно потрепаны, — он помотал головой, а я заметила пятнышко масла под его правым глазом. Такой дьявольски безрассудный. — Мне надо провести беседу с Нэйтом о том, чтобы держал свою ерунду в хорошем состоянии. Ты должен уважать своё оружие. Если нет, то ты не можешь рассчитывать на него, — он пожал плечами. — Так мой отец всегда учил меня, во всяком случае. И у меня никогда не было ни единой осечки.

Он сел рядом со мной, запах оружейного масла почему-то успокаивал. Огонь лизал свежие поленья, поглощая их так быстро, что мои ноги начали отогреваться.

Я пододвинулась ближе, прислонившись к нему.

— Я думаю, Нэйт сделан из другого теста.

Он обнял своей рукой меня за плечи.

— Думаю, что ты права.

— Но он весёлый. Так что вот так.

Он напрягся:

— Я весёлый.

Я засмеялась и встретила его пристальный взгляд:

— Правда?

— Я такой, — он сжал моё предплечье.

— Ты ревнуешь?

— К этому молокососу? — он сделал «пфф» носом. — Конечно же, нет. Я так сказал, потому что я заставляю тебя смеяться тоже.

Я кивнула:

— Это правда. По-моему, ты напевал забавно.

— Я напевал?

Он прижался губами к моему уху, и я вздрогнула.

— Ты напевал, когда был занят ружьями.

— Я напевал? — его рука скользнула ко мне на талию.

— Не так быстро, — я отстранилась и подползла к корзине. — Нам надо поесть, и тебе надо принять душ.

Он застонал:

— Ты хотя бы представляешь, что ты со мной делаешь?

Я заглянула через плечо, его взгляд прилип к моей попе.

— В общих чертах представляю.

— Дразнишься, — он растянулся на полу, опираясь на свой локоть, и наблюдал, как я делю то, что осталось от нашей еды.

Наскоро поужинав, Кон принял душ, а потом созвонился с Нэйтом. Слушая разговор с одной стороны, я уловила, что Винс был готов пойти на всё, чтобы найти нас.

Когда он закончил разговор, я спросила:

— Ну что?

— Завтра нужно уезжать отсюда куда-нибудь дальше.

— Ох, — я проскользнула в постель, когда он вытирал полотенцем влажные волосы.

— Про Рамона ничего не слышно. Это дерьмо заставляет меня нервничать. Он хитроумный маленький ублюдок.

Он забрался в постель рядом со мной и привлек меня к своей груди.

— Что планируешь?

— У меня есть пара идей, — он провел кончиками пальцев вверх и вниз по моей спине.

Легкая дрожь прошла по моей коже там, где он трогал меня.

— Например?

— Мы поговорим об этом завтра, — он поцеловал меня в макушку. — Я хочу насладиться нашей последней ночью здесь.

Я вздохнула и стала рассматривать потолочные панели, пока снаружи поднимался ветер со свистом как накануне.

— Почему такая секретность?

— Никакой секретности нет. Просто нужно поспать с этими идеями, — он скользнул своей рукой по моей талии. — И кстати о секретах. Ты доверяешь мне?

А я доверяла? Я откатилась немного назад и посмотрела ему в глаза, а затем положила руку на его небритую щеку. Я знала его всего пару дней, но за это время он спас мою жизнь и обещал защищать меня на каждом шагу. Доверие было непростой вещью для меня — к кому угодно, на самом деле. Но он был вот здесь, после того как открывал мне свое сердце снова и снова, спрашивал меня, могу ли я сделать то же самое. Он задержал дыхание, сосредоточившись, всё его внимание было направлено на следующие слова, которые я произнесу.

Я приблизилась и поцеловала его, мягко, нежно выражая согласие:

— Да. Доверяю.

Я не заслуживал её доверия, не заслуживал её теплого взгляда, когда она рассматривала меня в свете пламени от камина. Но я заслужу это. Её доверие было как маленький огонёк, который мерцал и мог вот-вот погаснуть. Я буду раздувать его, отдам ему всё, что потребуется, чтобы он разгорелся ярко, и буду хранить и беречь его.

Она положила голову мне на грудь снова, её пальцы порхали вдоль довольно-таки грубых шрамов у меня на правом боку.

— Я уже рассказала тебе больше, чем рассказывала кому-либо, — её мягкий голос пробрался в мое сердце и свернулся там калачиком.

Желание узнать о ней всё было больше и важнее, чем мой следующий вдох.

— Давай начнём с заточки, которую ты сделала, и как ты научилась драться. Это всё не похоже на обычные навыки флориста.

— Они и не умеют, — она вздохнула.

— Мне нужно рассказать тебе ещё одну слезливую историю о своём отце, чтобы разговорить тебя? — я улыбнулся, когда почувствовал, как её губы прошлись вдоль моей груди.

— Я так понимаю, у тебя уже есть одна наготове?

— У меня их миллион. Как насчет того раза, когда мне было девять лет: он оставил меня дома одного во время снежной бури, электричество отключилось, и пришли двое мужчин, они искали его. Они хотели использовать меня как приманку.

Чарли пожевала свою губу:

— Что случилось?

— Отец пришел домой. Неудачный день для тех ребят, — я прочертил своим большим пальцем себе по шее, чтобы показать наглядно.

Её дрожь отозвалась во мне, и я сжал её сильнее:

— Со мной было всё нормально. Не волнуйся.

— По голосу не скажешь, — она провела рукой вдоль шрама, не подозревая о том, что прикасается к одному из моих сувениров от той адской ночи. — Тебе, наверное, было очень страшно.

Я не упомянул ту часть, где отец связал их и сделал их смерть мучительной и медленной за угрозы его сыну. Некоторые воспоминания оставили неизгладимый след, который навечно поселит тьму в человеческом сердце. Этот случай был первым из многих для меня.

— Видишь, что ты наделала? Заставила меня говорить, хотя это ты должна была открываться и рассказывать, — я шлёпнул её по попе. — Я распустил нюни, как девочка на пижамной вечеринке до того, как ты взамен рассказала что-то о себе.

Она хихикнула:

— Я бы хотела посмотреть на тебя с хвостиками.

— Для тебя всё, что угодно.

— Я это запомню, — её тон изменился с насмешливого на серьёзный. — Ну, я полагаю, мы убегаем вместе.

— Так и есть.

— И ты, видимо, без малейших колебаний оставляешь заряженное оружие рядом со мной.

— Ты единственная.

— А как же Нэйт?

Я засмеялся, впервые за долгое время я смеялся искренне:

— Я бы не оставил даже нож для масла там, где он мог бы добраться до него.

Она улыбнулась и перекатилась на меня.

Я сжал её попу:

— Услуга за услугу, Кларисса.

Она рассмеялась:

— Не внушает доверия, доктор Лектор[18].

— Слава Богу. Если бы ты не поняла намек на этот фильм, то мне бы пришлось пинком вышвырнуть тебя на холод.

Она покачала головой:

— Если бы ты сказал мне неделю назад, что я буду в постели с киллерам обсуждать «Молчание ягнят», пока пытаюсь скрыться от мафии…

— Чтобы ты сделала? — я прочертил большим пальцем по её бедру.

— Мне пришлось бы пообещать тебе мягко и без угроз, что я договорюсь насчет тёплого местечка для тебя в психлечебнице.

— Уверен, что она была бы прекрасной.

— Я многому научилась, с тех пор как начала. Думаю, некоторые спокойные цвета хорошо подействовали бы. Никаких стеклянных ваз, разумеется.

— Значит, ты начала заниматься цветами после колледжа?

— Мы и правда собираемся это выяснять? — она закрыла свои глаза.

— Боюсь, что так.

Она сделала глубокий вдох, затем надолго затихла. Я не мешал. Её настроение поменялось, как если бы она была в театре, ожидая начала представления, и все огни постепенно угасали бы.

— После… — она прочистила горло. — После Джесси я окончила школу и была зачислена на обучение в ПеннШтат[19]. Я не знала, чем хотела заниматься, но колледж казался хорошим способом выяснить это. На втором семестре моего первого курса моя соседка по комнате убедила меня записаться в класс натуралистов. Профессор был… — она сделала паузу. — Он был старше, обаятельный и какой-то немного странный. Брендон знал много о лесе, знал, как выжить.

Мрачные нотки в её голосе, когда она говорила о профессоре, вызвали напряжение у меня в затылке. Он представлял угрозу; я почувствовал это. Мне не понравилось, что она называла его по имени.

— Он заинтересовался мной. Я не была уверена тогда, почему он выбрал именно меня с курса, полного впечатляющих девушек, но он назначал приёмные часы, чтобы побеседовать со мной, и проявлял настоящий интерес к моей школьной работе. Он спрашивал меня о моей личной жизни. Я рассказала ему про Джесси и о том, как мои родители как будто закрылись после этого. Как я винила себя. Конечно, позже я поняла, что он использовал смерть моей сестры, чтобы манипулировать мной. На мне, должно быть, был неоновый знак, который говорил: «отчаянно нуждается в любви», — она наморщила свой нос, как будто была разочарована собой в прошлом. — В любом случае, он был необычный и действительно специалист по выживанию. Довольно хорошо готовился к Судному дню со всеми этими теориями о правительстве. Однажды, он отвез меня на свою ферму примерно в часе езды от города. Он сказал, что собирается научить меня некоторым вещам, которые слегка выходили за рамки учебного плана.

Горечь в её голосе пробудила во мне ярость, которая жгла как клеймо.

— В общем, ты можешь представить, что произошло, — она сильнее схватилась за мой бок и сделала паузу на несколько минут, молчание заполняло пространство между нами.

Я точно убью Брендона, с удовольствием потрачу на это время. Самое долгое, сколько я держал кого-то живым, растягивая убийство, было несколько дней. Поставщик, который выстрелил и сбежал с товаром, убив двух мальчиков-близнецов. Он навел копов на всю организацию в Бостоне. Я был выбран, чтоб сделать из него пример в назидание другим. Из Брендона я сделаю еще больший пример.

— После того первого раза на ферме Брендон контролировал меня. Что я ношу, как закалываю волосы, какие предметы я посещаю. Это длилось года полтора. Он становился всё более помешанным на мне и на том, что он называл «предстоящим порядком». Он брал меня на свою ферму ещё много раз, учил меня, как стрелять, как выживать в одиночку. Месяцами я проводила каждую свободную минуту там. Он организовал мои занятия так, что у меня были четырехдневные выходные. В то время я не думала ни о чём плохом. Я жаждала любви. Он знал, что делал, давал мне ровно столько внимания, чтобы сделать меня счастливой. Так что я оставалась послушной и держала всё в секрете.

Она прижалась поближе ко мне. Ничего никогда не казалось настолько правильным. Потребность защищать её, даже если это было из её собственного прошлого, перекрывала все остальные инстинкты, которые у меня были.

— В общем, когда прошло несколько месяцев, Брендон приобрел ещё большую уверенность, что мир стоял на пороге грядущего разрушения. Он заставил меня бросить учебу и жить на ферме. Через какое-то время он совсем бросил преподавание и всё своё время тратил на подготовку. Он не выпускал меня с фермы. Если я не подчинялась, я подлежала наказанию, — она вздрогнула.

Ярость, какой я никогда не знал, бушевала у меня внутри как кислотный смерч.

— Он оставил меня в лесу в нескольких милях от дома — без обуви, без одежды, без всего — в зимнюю стужу. Если бы я вернулась, он бы вознаградил меня, позволив мне пережить ещё один день. Он был таким чертовски больным, но и манипулятором тоже. До такой степени, что убедил меня, что я заслужила, чтобы ко мне так относились. Что моё непослушание заставляет его так жестоко со мной обращаться. Во всём этом была моя вина. Полная лажа, я знаю.

Я с трудом мог лежать спокойно и слушать. Потребность отомстить захлестнула меня, и моё воображение обошло все темные уголки, придумывая новые способы причинить боль.

— Однажды вечером он очень сильно разозлился и обвинил меня в том, что я была частью правительственного заговора, — она тяжело сглотнула. — Он сломал мне руку, два ребра и нанес некоторые другие повреждения.

Рык вырвался из моего горла:

— Я на хрен клянусь, что убью его!

— Ты не сможешь, — её голос снизился до шёпота. — Я уже это сделала.

Он держал меня в объятиях, а я задержала дыхание. Доверие — это такой товар, которого у меня было мало, очень мало. Но я отдавала своё доверие ему.

— Что произошло?

Я крепко зажмурилась, не желая открывать глаза.

— Ты имеешь в виду, как я убила его?

— Да, — он погладил мои волосы.

— Он преследовал меня вверх по лестнице, и я заперлась в гостевой спальне. Он был у двери, бросался на неё, пытаясь проломить, и кричал, что убьет меня и закопает в саду, так что мои друзья из правительства никогда не найдут меня, — мне казалось, что я всё ещё слышу его голос, визгливый, в котором сквозила паранойя. — Я нашла дробовик в шкафу, он хранил оружие по всему дому. Он был заряжен. Я встала, прижавшись спиной к окну и ожидая, когда он будет ломиться в дверь, чтобы ворваться в пролом. Он сумел сделать это, и когда он вошел внутрь, я нажала на курок, — я провела пальцами по своей щеке. — Убила его почти мгновенно. Изрешетила его сердце картечью, — одинокая слезинка сбежала, хотя я думала, что уже давно перестала оплакивать своё адское время с Брендоном. — Когда он упал, он казался таким… удивлённым, — я запрокинула свою голову назад и заглянула в глаза Конрада. — Как будто ему никогда в голову не приходило, что я способна сделать такое.

— Он думал, что сломал тебя.

— Я тоже до того, как взяла ружьё в свои руки, вскинула его себе на плечо и нажала на курок. Идеальный смертельный выстрел, — я попыталась растянуть губы в легкой улыбке. — Именно так, как он учил меня.

— Ему повезло, что ты убила его раньше, чем у меня появилась такая возможность. Я бы сделал это в прошлом месяце, — твердость гранита в его голосе и собственнические объятия сказали мне, что он говорил правду.

— После этого, департамент шерифа арестовал меня за убийство. Пара депутатов осложнили жизнь, пытаясь доказать, будто я провоцировала Брендона или каким-то образом была виновна в том, что произошло.

— Имена, — он обхватил рукой мое горло и своим большим пальцем надавил на мой подбородок, удерживая, чтобы я продолжала смотреть ему прямо в глаза. — Мне нужны имена.

— Думаю, на данный момент у нас есть заботы поважнее.

Он провел большим пальцем вдоль моей челюсти.

— Когда это всё закончится, ты выдашь мне имена.

Я уронила голову ему на плечо:

— Если мы выживем после этого, тогда конечно, я скажу тебе имена, но только если ты пообещаешь не убивать их.

— Я не даю обещаний, которые не смогу сдержать, — он уткнулся в мои волосы, тон его был холодным и уверенным.

— В конце концов, с меня сняли обвинения в убийстве. Самооборона. Как только я вылечилась, то бросила колледж и попыталась оставить это всё в прошлом. Но я не смогла оставаться в Рединге, особенно после того, как столкнулась с несколькими однокурсниками, которые узнали меня и стали задавать вопросы о том, что случилось с Брендоном. Я не могла вынести взглядов и перешептываний, так что я собрала вещи и переехала в Филадельфию, чтобы начать сначала.

— Где я нашел тебя.

— Да, — сказала она расслабленно, как будто рассказав свою историю, избавилась от груза. — Теперь твоя очередь.

— Моя очередь?

— Список жертв.

Он притянул меня к сердцу, так что я оказалась верхом на нем, его твердый член прижался к моей обнаженной киске.

— Я начинаю думать, что ты немного зловещая.

Я склонила голову и посчитала это истиной.

— Возможно.

— Думаю, уже то, что я могу убить человека без колебаний, возбуждает тебя.

— Возможно, — было ли больно признаваться в том, что да, всё в нём возбуждало меня? Даже в части убийств? Наверное. — Ну, так сколько же?

Он скользнул своей рукой вниз по моей спине и обхватил мою попку.

— Больше, чем у любого другого человека, которого ты когда-либо встречала.

— Даже у Рамона? — у меня внутри проскользнул страх.

— Да, — он потянулся вверх, его член потерся прямо о мой клитор, оказавшись как раз напротив него. — И я добавлю его имя к своему списку ещё до того, как это всё закончится.

— Что если ты ошибаешься?

— Я не ошибаюсь, — его холодная уверенность не оставляла места для сомнений.

Моя жизнь была в его руках. Не было больше ничего. Только мы вдвоем в холодном особняке на ледяном побережье, пока мы ждали, что судьба настигнет нас.

Я стала раскачиваться на нём. Казалось, Конрад состоял из твердой плоти и острых граней. Моё тело прильнуло к нему, и огонь разгорелся у меня внутри. Это был тот самый момент.

— Ты хоть представляешь, как хорошо ты ощущаешься?

— Почему бы тебе не рассказать мне? — я прижалась своими губами к его горлу.

Отдавать ему себя было также естественно, как дышать. Прямо как мои цветы, этот момент был мимолётным. Опасность Рамона повисла над нами, отнимая наше будущее, но мы могли жить то малое время, что у нас осталось.

Кон сжал сильнее мои волосы и потянул меня назад. Я уставилась вниз в его глаза.

— Ты хочешь этого? — его голос был жестким и грубым.

Волнение от страха прошло сквозь меня и породило пульсацию между бёдер.

— Обратной дороги нет, — он прижался своим лбом к моему. — И мне нужно, чтобы ты знала, что я хотел тебя с того момента, когда впервые увидел. Я думал о тебе каждую ночь, представлял тебя, мечтал о тебе. Я даже ни разу не посмотрел на других женщин, с тех пор как увидел тебя стоящей в окне твоего цветочного магазина, — он потянулся ко мне, его головка дразнила мой вход, так что у меня перехватило дыхание. — Так что, скажи мне «да» или скажи мне «нет», но в любом случае, тогда у тебя на уме должно быть именно это.

Он выложился, раскрывая то, что у него внутри. Снова. Только одно слово было у меня на губах:

— Да.

Он перекатил нас, накрывая меня собой, пока его бёдра не прижались плотнее к моим. Меня накрыло лавиной жара, необходимости и владения. Конрад наклонился к моим губам, его язык двигался вдоль моих сжатых губ до тех пор, пока они не раскрылись для него. Когда его язык погрузился внутрь, Конрад застонал. Шквал эмоций ракетой пронесся через меня, и я уперлась пятками в его задницу, призывая двигаться вперед.

Я провела пальцами вдоль его спины, тугие мышцы напряглись под кончиками моих пальцев. Когда он обхватил мою грудь, я не смогла сдержать стон, который прокатился у меня внутри. Конрад поймал ртом звук и поцелуями спустился вниз по моей шее.

Он оцарапал мою шею своими зубами, затем лизал и сосал, пока я дрожала в его руках. Когда он ущипнул мой сосок, моя спина изогнулась, и я стала еще более влажной.

— Черт, — он укусил мое плечо, достаточно сильно, чтобы можно было почувствовать боль, но не настолько, чтобы повредить кожу.

Моё тело превратилось из разогретого в пылающее.

— Мне нужно чувствовать тебя, всю тебя, — он сел назад, забирая одеяло с собой, и осмотрел меня с головы до ног.

Когда прохладный воздух обжег мои соски, их стало покалывать от возбуждения, и они затвердели ещё больше. Свет пламени играл на правой стороне лица Конрада, оставляя левую в тени. Наполовину светлый, наполовину темный, он мог бы быть бугименом или ангелом возмездия.

— Охренительно красивая, — он схватил свой член и смотрел прямо на мою киску. — Охренительно моя.

Я прикусила свою опухшую губу при виде его члена — длинного, невероятно толстого и в полной готовности. Его тело было шедевром из мускулов, шрамов и татуировок. Месть была вписана в его кожу, как будто он был создан для насилия и кровопролития. Но в этот момент голод в его глазах был только для меня.

Склонившись вниз, Конрад положил свои ладони на мои колени и раздвинул их.

— Проклятье, — он встал между моих ног, затем опустил голову. — Вся для меня.

Он запечатлел нежный поцелуй на моей киске, и я схватила простыню, пытаясь удержаться от стона.

Глядя мне в глаза, он вылизывал меня от входа до клитора. Никак, даже сжимая простыню, я не смогла удержать свои бедра неподвижными.

— Конрад, — я задохнулась, не в силах сказать что-то еще. — Я доверяю тебе. Пожалуйста.

— Хочешь мой член, детка? — он самодовольно улыбнулся. — Он весь твой, — его ладони скользнули к внутренней стороне моих бёдер, его грубый рык воспламенил меня. — Мне нужно быть внутри тебя, чтобы между нами не было никаких преград. Я чистый.

Я кивнула. Если бы он просил всё содержимое моего банковского счета, каким бы скромным он ни был, я бы отдала ему всё в этот момент. Кроме того, я была на трехмесячных противозачаточных уколах, с тех пор как мне исполнилось пятнадцать, и у меня не было секса годами. Секс с Конрадом должен был стать моим боевым крещением.

Конрад навис надо мной, удерживаясь на своих локтях, когда прижал свой член к моей киске:

— Смотри на меня. Не закрывай глаза, — он расположил свою головку напротив моего входа. — Я хочу видеть, как ты примешь каждый сантиметр.

Я схватила его за плечи и раздвинула ноги шире для него.

Он зарычал и вошёл в меня, его головка растянула меня и скользнула вдоль моих влажных стенок. Я хотела закрыть глаза, чтобы сосредоточиться на ощущениях, но его взгляд удерживал меня, пока он толкался глубже. Небольшое ощущение боли превратилось в восхитительную наполненность. Одним последним движением он заполнил меня.

— Охренительно узкая. Горячая. Именно такая, как я и ожидал, — он опустил свои бедра на мои, и я вцепилась ногтями в его плечи.

— Конрад, пожалуйста, — я покачала бедрами, фрикции послали дрожь удовольствия по телу.

— Я дам тебе всё, что ты захочешь, Чарли. Тебе не нужно просить, — он скользнул рукой под мою спину, затем обхватил меня за плечи, удерживая на месте, пока выходил и со шлепком возвращался обратно.

Я вскрикнула и потянулась за ним, когда он установил бешеный темп, овладевая моим телом грубыми толчками. Он клеймил мой рот, его язык двигался одновременно с взмахами его бедер до тех пор, пока каждая частичка меня не была захвачена им. Я открылась шире для него, принимая всё, что он должен был дать.

Шлепки кожи о кожу эхом отзывались по комнате. Моё тело начало дрожать, и это усиливалась с каждым толчком его твердого члена, пока я не была охвачена сильной страстью, отчаянно желая еще одного оргазма.

Он запустил пальцы мне в волосы и потянул так, что моя шея была обнажена. Губами он обследовал мои нежные местечки, покусывал и лизал, сводя меня с ума от дикого желания. Каждое движение, которое он совершал, разжигало мой огонь еще больше, до тех пор, пока я не дошла до грани.

Отстранившись, Конрад встал на колени и схватил мои бедра, рывком подтянув меня на себя, пока трахал меня грубыми толчками. Я обожала каждое из них, мои груди подпрыгивали, в голове звенело, когда я приземлялась своей киской прямо на него.

Он смотрел туда, где мы сливались воедино, потом лизнул свой большой палец и потер им мой клитор. Я выгнулась дугой, приподняв поясницу над кроватью, пока он продолжал трахать меня и поглаживать мою плоть.

— Ты уже готова кончить? Я хочу это видеть, — он потер мой клитор сильнее. — Я хочу почувствовать, как ты сожмешь меня.

Его слова отправили меня через край. Мои бёдра сомкнулись, и я рухнула, преодолевая сначала один пик удовольствия, затем другой, я пыталась отдышаться с долгим, низким стоном. Моё сознание разлетелось на осколки вместе с моим телом, пока каждый кусочек напряжения оставлял меня в восхитительных волнах удовольствия. Конрад схватил мои бедра еще сильнее и рванул на себя, насаживая на свой член. Он излился внутри меня, и его влага смешалась с моей собственной, когда он зарычал и затих. Я засмотрелась на него, пока напряжение медленно покидало его плечи, его пресс. Это как наблюдать, как шторм набирает силу и гремит гром, а потом отступает, стихает совсем, и выглядывает теплое солнышко.

Конрад сел обратно, всё ещё не выходя из меня, и провел рукой по своим волосам:

— Черт побери. Это было…

— Идеально, — улыбнулась я.

Он наклонился и схватил меня за запястья, потянул вверх так, что я села на него верхом, прижав мою грудь к своей груди.

— Я никогда не видел ничего более прекрасного, чем ты, кончающая со мной, — он поцеловал кончик моего носа. Так нежно и расслабленно. Тревоги постепенно сходили с его лица, но напряженность всё еще была там. Он был полностью сосредоточен на мне так сильно, что это должно было бы напугать меня. Однако, я была этому только рада.

Он наклонился и накрыл своими губами мои, а я забросила свои руки ему на шею. Мои соски затвердели, когда прижались к его сильной груди.

Его член дернулся внутри меня, и Кон заглянул мне в глаза.

— Мне придется взять тебя снова, если ты не остановишься.

Я прикусила его нижнюю губу:

— Обещаешь?

Чарли уснула на моей груди, прижавшись щекой к татуировке у меня над сердцем. Её легкое дыхание создавало мелодию, которая могла бы усмирить даже самого порочного дикого зверя, в том числе и меня.

Когда она отдала себя мне, то и я тоже сделал это, в тот момент не совсем ещё понимая, что это значит. Но обнимая её во сне, я разложил по полочкам, осознал и принял это всё окончательно. Она была моей, чтобы защищать. Я уже знал, что убью любого, кто попытается причинить ей вред, но впитавшееся глубоко под кожу осознание, что она моя, подстегнуло потребность обеспечить её безопасность. Проблема была в том, что пребывание рядом со мной не лучшим образом отражалось на тех, кто хотел продлить жизнь.

Я рассматривал потолок и прыгающие тени вместе с угасающим светом от огня в камине. Профессия киллера, за которую мне платили, принесла мне достаточно денег и авторитет в определенных кругах, что, прежде всего, позволяло мне жить жизнью, свободной от «клятв верности» любому из боссов. Я был независимым наёмником, который гарантировал результаты за подходящую цену. Убийство — вот всё, что я когда-нибудь знал и умел.

Я провел пальцами по шелковистой коже её предплечья. Чарли заслуживала намного больше, чем жизнь, наполненную кровью и местью. Ради неё я мог бы измениться. Возможно, мы могли бы начать всё сначала где-нибудь в другом месте. Там, где никто нас не знает. У меня было достаточно денег, чтобы устроить всё для нас: дом, другой цветочный магазин, совершенно новую жизнь. Я закрыл глаза, мысли о счастливом будущем убаюкивали меня, погружая в сон.

Где-то на краю сознания я услышал голос моего отца, который шептал: «Вторые шансы никогда не даются дёшево».

Солнце светило высоко над головой тем хрустальным утром, когда мы мчались по шоссе, охраняемому густыми лесами с обеих сторон. После перестрелки в домике на побережье мы похватали одежду, оружие, остатки еды и отправились в дорогу. Конрад получил пулю в ногу, но не позволил мне лечить его. Одержимый идеей сбежать, он вытащил меня из дома и посадил в машину. К тому времени, как раздался вой сирен, мы уже практически покинули город.

— Куда мы едем? — я покопалась в сумке с оружием в поисках бинтов и спирта, которые бросила туда перед тем, как мы уехали.

— Я знаю одно место. Я никогда там не был, но это придется сделать.

— Где?

— Государственный лес, — он стиснул свои зубы, когда нас подбросило на выбоине. — Нам нужно ехать все время на запад, чтобы свалить нафиг из Джерси. Мы не можем рисковать, не тогда, когда Рамон у нас на хвосте.

— Притормози-ка. Мне нужно осмотреть твою ногу.

— Нет, — он отмахнулся от меня. — Это может подождать.

— Ты истекаешь кровью! Просто позволь мне…

— Я не остановлюсь, пока ты не будешь в безопасности, — он повернулся ко мне с твердой уверенностью во взгляде. — Я позволю тебе играть в доктора, сколько захочешь, когда мы будем в хижине, но нам надо добраться туда и залечь на дно. Рамон будет в курсе разборки, что мы устроили, и обшарит всё в том доме. Он поймет, что это был я, и тогда он начнет преследовать нас, — Конрад перевел свой взгляд на залитое солнцем шоссе. — Мы должны исчезнуть.

— И что потом? — я засунула бинт обратно в сумку, при этом стукнувшись мизинцем о дуло пистолета. Я вскрикнула и отдернула руку.

Он схватил мою руку:

— Ты в порядке?

— Мне лучше, чем тебе, — я попыталась вытянуть свои пальцы обратно, но он держал крепко.

Его тон смягчился:

— Я бы с радостью позволил тебе перевязать меня прямо сейчас. Клянусь. Но я не могу.

Я откинулась обратно и стала смотреть на дорогу, исчезающую за поворотом в лесу. Разочарование кипело внутри меня, но не имело выхода.

Конрад ослабил хватку на моей руке, но по-прежнему держал её в своей.

— Я собираюсь вытащить тебя из этого дерьма. Просто тебе надо доверять мне.

— Я доверяю, — я рассматривала сильные линии его руки под украденным пальто, то, как ровно поднималась и опускалась его грудь. Рана не была смертельной для него, и Кон не собирался позволять мне помогать ему ни на чьих условиях, кроме его собственных. — Я просто хотела бы… — мне хотелось многого: чтобы мы встретились при других обстоятельствах, чтобы у меня было больше времени на то, чтобы узнать его, чтобы наши дни не были наперечет. Я вздохнула, когда нужные слова так и не сорвались у меня с языка.

— Все хорошо, — он поднес мою руку тыльной стороной к своим теплым губам и поцеловал. — Мне тоже этого хотелось бы.

Я разглядывал ангела в своих руках, её тёмные волосы водопадом растеклись по моей груди, а дыхание щекотало мне кожу. Моя нога болела, как хрен знает что, но на повязке было только одно пятно крови. Она вытащила пулю и закрыла рану как профессионал.

Та куча дерьма, через которую я заставил её пройти за последние несколько дней, заставила бы сбежать кого угодно. Но не Чарли. В её осанке была стальная твёрдость. Если бы я когда-нибудь сомневался в этом, тот электрошокер покончил с этими сомнениями. Господи, просто вспоминая выражение её лица, когда она поджарила жирный бок Рикки, я невольно улыбнулся. Она была бойцом, и она принадлежала мне.

Я никогда не был влюблен и даже не верил, что любовь существует. Но мне надо было понять ещё в то время, когда я сидел и наблюдал за ней, что Чарли была для меня той самой. Каждая жизнь, которую я забирал, каждое решение, которое я принимал, — они все вели меня к ней. Эта девушка была наградой, которую я не заработал, подарком, которого я не заслуживал. Но как эгоистичный ублюдок, я бы взял всё, что она предложила. Каждое прикосновение привязывало меня к ней. Ей даже удалось затмить моего старого бога, — Смерть. Я боготворил Чарли и с радостью убил бы за неё, сжег бы мир дотла, если бы это сделало её счастливой.

Я провел пальцами по ее волосам, и она тихонько вздохнула. Это распалило мою кровь, и я стянул с неё одеяло. Она была одета в футболку и боксеры, а свою ногу закинула на меня. Мой член оценил ее близость, придя в полную готовность.

Повернувшись к ней, я проигнорировал вспышку боли в ноге и провел рукой по боку девушки, чувствуя изгиб её талии, округлость ягодиц и гладкую кожу бедра.

Её глаза открылись, сначала сонные, а потом полные беспокойства:

— Как ты?

— Лучше, чем когда-либо, — я просунул пальцы под ткань, проведя вдоль её бедра.

Она отогнала сон, еще больше взбодрившись.

— Тебе нужно попить, по-моему. Кажется, это должно помочь восстановить твою кровь, — она оттолкнула меня, пытаясь встать с кровати. — Я принесу тебе воды, а ещё я нашла аспирин.

«Ну блин, ни единого гребаного шанса».

Я подтянул ее к себе, чтобы она лежала на мне, а ее грудь прижималась к моей.

Чарли нахмурила брови, когда я скользнул ладонью под её шорты прямо ей на попку.

— Эй, тебе нужно…

— Попить. Ты уже говорила это, — я потянул ее выше, а потом уткнулся носом в её грудь. Ее соски торчали, выделяясь под футболкой, и я схватил один через ткань, всасывая затвердевшую горошинку в рот.

— Кон, — всхлипнув, выдохнула она, от чего мой член стал ещё тверже, и я скользнул рукой по ее футболке и обхватил другую её грудь. — Тебе нужен отдых.

— Сядь мне на лицо, — при мысли о ней, о том, чтобы потереться об неё своим ртом, меня как будто ударило током.

— Кон! Не надо, — она пыталась отстраниться. — Мы не можем. Твою ногу нужно вылечить.

Я удержал её на месте:

— Лечению моей ноги никак не сможет помешать то, что ты опустишь эту сладкую киску мне на лицо, — я дернул ее футболку вверх и взял её сосок в рот, ее теплая кожа казалась шелковистой у меня на языке.

Она застонала и схватилась за деревянное изголовье кровати, когда я схватил её и переключился на другую грудь. Мне нужно было почувствовать, насколько она мокрая для меня, поэтому я скользнул рукой по её заднице и окунулся в её киску сзади. Горячая и влажная. Прекрасная.

— Кон, пожалуйста, ты не сможешь восстановиться, если ты…

— Ты сказала, что мне нужно попить, Чарли, — я схватился за пояс ее боксеров и стащил их вниз. — В твоей киске есть как раз достаточно того, что мне нужно.

— О, боже мой, — она не сопротивлялась мне, когда я поднял её и поставил на колени по обе стороны от своей головы.

От одного взгляда на ее блестящие складочки у меня перехватило дыхание, и я схватил её за попку и потянул её на себя. Я лизнул её щель, и Чарли вздрогнула. Ее футболка свисала, мешая мне видеть её лицо.

— Сними футболку, — прорычал я и вонзил язык в ее узкий вход.

Она выгнула спину и сбросила свою футболку. Ее грудь была идеальной, как капельки слёз, с твердыми вершинками, требующими внимания моего языка. Но я был слишком занят местечком у неё между ног.

Я лизнул ее клитор:

— Смотри на меня, не отводи глаза. Я хочу видеть, как ты кончаешь.

Она прикусила губу и уставилась на меня полузакрытыми глазами. Я обвел кончиком языка вокруг ее твердого бутона, вылизывая её основательно. Чарли схватилась за спинку кровати, когда я провел зубами по ней там, затем причмокнул и пососал. Ее бедра начали двигаться в моем ритме.

Я хотел сказать ей, чтобы она потерлась о моё лицо, но для этого мне бы потребовалось перестать лизать ее горячую плоть. «Ну нет, так не пойдёт». Я держал одной рукой её за задницу, а другую положил ей на грудь. Идеальная форма в моей ладони. Чарли закрыла свои глаза. Я перестал лизать.

Ее глаза широко раскрылись, и я снова взялся за дело. Она сосредоточила свое внимание на мне и наконец-то расслабилась, когда я захватил её клитор и не выпустил. Я толкался своим языком взад и вперед. Бедра её задрожали, дыхание сбилось и стало неровным. Мой член торчал, как грёбаный Монумент Вашингтона, а нога горела как в огне, но я не собирался останавливаться. Не раньше, чем она кончит.

— Кон, я… я-аа… — её бедра сжались, и она издала низкий, жалобный стон. Чарли не закрывала глаза, и я смотрел, как её омывало волнами наслаждения. Я прижался своим языком к ней, просунул внутрь, чувствуя каждый из ее спазмов, когда она кончала. Я запечатлел ее образ в своем сознании, колыхание её груди, похоть в глазах.

Когда она глубоко вздохнула и расслабилась, я поцеловал ее киску и посадил себе на грудь.

Она уронила руку с изголовья кровати и провела ею по моим волосам.

— Ты плохой человек.

— Ещё хуже, — я слизнул её вкус со своих губ.

Чарли медленно покачала головой, хотя уголки её губ приподнялись в улыбке:

— Твой язык — это просто сказка.

— Ты ещё ничего не видела, — я улыбнулся, глядя на нее.

Она оглянулась. Я понадеялся, что это было сделано с мыслью взять мой член в рот или опуститься на него своей промокшей киской.

— О нет! — она соскользнула с меня и повернулась, чтобы осмотреть мою ногу. — Там снова пошла кровь. Мы не должны были этого делать.

«Черт». Беспокойство в ее голосе означало, что мой член не попадет в нее в ближайшее время.

— Всё нормально, — я провел рукой по её спине, наслаждаясь мурашками, которыми покрылась её кожа от моих прикосновений.

— Мне нужно проверить, — она откинулась назад, села и потерла предплечья. — И снова разжечь огонь.

Я приподнялся на локтях:

— Я с этим разберусь.

Она повернулась ко мне и положила свою маленькую ладошку мне на грудь. Я позволил ей толкнуть меня на постель, хотя мог бы уложить ее на спину за долю секунды.

— Останься здесь. Я могу справиться сама.

— Я знаю, я видел, — я провел пальцами по ложбинке между ее грудей. «Мне когда-нибудь надоест прикасаться к ней?» — Это повергло Рикки в шок, самый большой в его поганой жизни.

Чарли поёрзала, наверное, чувствуя себя не слишком хорошо из-за дурацкой кончины Рикки, но потом она сказала:

— Он это заслужил.

Я кивнул головой:

— Я не спорю.

В течение следующего получаса она опять обработала мою рану, вновь разожгла огонь и покопалась в нашей корзине с едой, чтобы сделать нам обед из чипсов Cheetos, мяса и с ложкой арахисового масла на каждого.

Мои веки начали тяжелеть, но я боролся со сном.

— Тебе надо отдохнуть, — она провела инспекцию небольшого шкафчика в спальне. — Нам нужно больше еды, иначе мы долго здесь не протянем.

— Что ты будешь делать?

— Ещё не знаю, но у меня есть идея.

— Это звучит опасно.

Она взглянула на меня через плечо, дьявольская улыбка появилась на её ангельском личике:

— Ты не единственный здесь, чье второе имя — опасность.

Я засмеялся, на самом деле смеялся, и уже не прогонял сонливость, когда мои глаза закрылись.

— Не выходи из хижины, опасная девчонка.

— Конечно. Я останусь вот здесь.

Эта её ложь и скрежет вешалок для одежды о металл были последними звуками, что я слышал.

После сытного обеда из рыбы и пюре из корня цикория я снова промыла ему рану и уложила в постель. У Конрада улучшился цвет лица, и он сумел сделать круг по хижине довольно неплохо, опираясь на костыль, который я сделала для него.

Он уставился на меня, его тёмные волосы были в сексуальном беспорядке, а легкая небритость превратилась в небольшую бородку. Я села рядом с ним и провела рукой по его щеке.

Он прижался губами к моей ладони:

— Завтра я встану и пройдусь. Без костыля.

— Нет, сто процентов не сможешь, — я покачала головой.

— Мне и не нужно, — он провел зубами по ребру моей ладони. — Мне просто надо встать на ноги и сделать несколько шагов.

— О тебе раньше никто никогда не заботился?

Он приподнял брови и скривил губы, обдумывая это:

— Нет.

Я проследила взглядом одни из самых длинных шрамов вдоль его торса:

— Кто же зашивал их все?

— Я сам.

— У тебя никогда не было… — я тяжело сглотнула от того, каким глупым мне показался этот вопрос. — Постоянной девушки?

Улыбка заиграла на его губах, когда он снова поцеловал мою ладонь:

— А что? Ты будешь ревновать?

— Нет! — «Да!» — Мне просто было любопытно.

Он схватил меня за предплечье и притянул к себе, а потом поцеловал в челюсть:

— У меня было много женщин.

Я напряглась и попыталась отстраниться, но он прижал меня к себе со словами:

— Ни одна из них не была такой, как ты. Ни одна из них не значила ничего, — он удержал мой подбородок между большим и указательным пальцами. — Когда я увидел тебя, что-то внутри меня — что-то, что я думал, давно умерло — щелкнуло. Тогда я этого не понимал, но теперь понимаю. Ты для меня та самая. Первая, последняя, единственная, к которой я хочу прикасаться или которую хочу попробовать. Единственная, за кого я хочу убить. За кого я готов умереть.

У меня по телу побежали мурашки, мысли в голове метались. «Это что, убийца только что признался мне в любви?» Он не произнес этого слова, но я не могла представить лучшего способа, чтобы полностью передать эмоции. Я вздохнула и чуть не поперхнулась воздухом, когда внимательный взгляд его сапфировых глаз открыл мне темную душу, что была у него внутри. Как будто бархатная, та чернильная тьма поглотила весь свет. Но кому нужен свет, когда тебя уносит на крыльях Ангела Смерти?

— Не отвечай, тебе не нужно ничего говорить, — он поцеловал меня в шею. — Я знаю, это слишком сложно. И, честно говоря, это не имеет значения. Я буду чувствовать всё то же самое, независимо от того, скажешь ли ты мне идти к черту, или что ты любишь меня, или что тебе нужно время, чтобы подумать, — или что-нибудь в этом роде. Ничто не изменится, я знаю, что это правда. Ты моя. Ты всегда была моей. Мне просто нужно было найти тебя.

У меня перехватило дыхание, когда он провел своими сильными руками по моей талии и стянул с меня футболку. От его ладоней на моей коже, прижавшихся так плотно, мурашки побежали по моим рукам, и появилась тянущая боль в низу живота.

— Это напоминает навязчивую идею, но звучит ещё и так сексуально, но только потому, что это говоришь ты, — тёмные чувства и воспоминания всколыхнулись во мне. Последний человек, который был одержим мной, пытался убить меня.

Конрад стянул с меня рубашку и притянул меня ближе, так что мы оказались грудь к груди:

— Я не Брендон, — он посмотрел мне в глаза. — Я никогда не причиню тебе вреда. До того, как я встретил тебя, мне незачем было жить. Я всё ещё жив, потому что умею убивать. Не было других причин. Я понимал, что не состарюсь, не заведу семью и не буду делать того, что делают нормальные люди. Я был оружием, вот и всё, и меня это устраивало. Я перестал нормально к этому относиться с тех пор, как увидел тебя.

Я чувствовала то же самое. Как будто я замерла навсегда в своем цветочном магазине. Изо дня в день я пыталась примириться со своим прошлым и сосредоточиться на будущем. Но даже когда я уже что-то построила, я никогда не чувствовала, что завтрашний день — это то, чего я жду с нетерпением. Это был просто ещё один день. До него. До тех пор, пока я не стала слишком часто выглядывать в окно, чтобы посмотреть, там ли машина, там ли он. А когда он там был, мне становилось легче дышать.

— Почему? Почему ты и я?

Кон заправил мне за ухо прядь моих волос и поцеловал в лоб.

— Не знаю. Может потому, что так должно было случиться, просто суждено было?

— Расскажи мне что-нибудь о себе, — я прижалась к его плечу и опустила голову ему под подбородок, когда он провел кончиками пальцев по моей спине. — Что-то, чего никто не знает.

— У меня тут бешеный стояк из-за горячей брюнетки, которая предпочитает поговорить, вместо того, чтобы заняться делом.

Я легонько укусила его грудь, но он не отреагировал, так что я сдалась и отстала, чтобы не прокусить до крови:

— Ах, ты засранец!

Он хмыкнул.

— Это всем известно.

— Расскажи мне что-нибудь реальное, — я поцеловала след от укуса. — Пожалуйста?! Расскажи мне ещё одну историю из твоего детства или юности. Сколько тебе лет, кстати?

— Тридцать три.

— Почти на восемь лет старше, чем я. Означает ли это, что мне нужно называть тебя «папочкой»? — я улыбнулась, прижавшись к его коже.

— Мне всё равно, даже если бы ты называла меня королевой Елизаветой, сколько угодно, лишь бы ты была на моем члене.

Я фыркнула:

— Ужасно!

Успокоившись немного, я сказала:

— Хватит тянуть время. Выкладывай. Расскажи мне что-то такое, что ты не хотел бы, чтобы когда-нибудь кто-то узнал.

— Ладно. Дай подумать, — он замолчал на некоторое время, только треск огня и наше дыхание заполняли тишину. — Около пяти лет назад Серж предложил мне работу. Там была обещана такая большая награда, больше, чем все, что я получал раньше, и мне заплатили очень даже неплохо. Я должен был убить конкурента, поставщика героина. Легкая работенка, правда?

Я не была уверена, смогу ли согласиться с ним в том, что касается убийства, но он продолжал без моего согласия:

— Но, конечно, была одна загвоздка, — его голос упал, и в нем появилась горькая нотка. — Всегда есть подвох. Чтобы выполнить работу до конца, мне пришлось убить наркоторговца и его дочь. Серж хотел послать сообщение. Семьи, как правило, вне закона. Но Серж разбогател и стал достаточно могущественным, чтобы не беспокоиться о правилах. У них с Винсом уже был план по уничтожению нижестоящих простых боевиков поставщика и уничтожению его организации, но в моей работе большой приз, главная награда была за них — босс и девочка.

— Сколько ей было лет?

Его руки перестали гладить меня по спине.

— Восемь.

Мое сердце замедлило свой бег, как будто по моим венам потекла ледяная жижа вместо теплой крови. Я уже не знала, хочу ли я, чтобы он продолжил свою историю, хотя именно я попросила его рассказать её.

— Она была прекрасным ребенком. Русской. Большие голубые глаза и вьющиеся светлые волосы. Как кукла.

— Что ты сделал? — мой голос был тихим, еле слышным.

— Я сделал свою работу. Я устроил им засаду дома. Убил четверых людей отца и всадил пулю ему между глаз, когда его дочь заплакала.

Я едва могла вздохнуть.

— Я пошел туда, намереваясь убить девочку. Я подошел к ней, где она съежилась в углу, с маленьким плюшевым кроликом на руках. Она дрожала, ее крошечное тело было неспособно сдержать весь ужас и страх, который оно испытывало, — Кон покрепче сжал меня, как спасательный круг. — Я направил на неё пистолет, держа палец на спусковом крючке.

Слезинка вытекла из моего глаза и упала ему на грудь.

— Она тоже заплакала. Слезы катились по её невинному лицу, когда она смотрела на меня и отводила взгляд. Она обняла своего кролика. Я решил похоронить ее вместе с ним по доброте душевной. Деньги были слишком хорошими, чтобы их упустить. Ее кровь просто прибавится к океану, который я уже пролил. Я заставил себя поверить, что её убийство ничем не отличается от уничтожения грязных жизней.

Всхлип помимо моей воли рвался из моего горла, когда его голос напрягся от эмоций:

— Наконец, она остановила на мне свои испуганные глаза и сказала одно слово. Pozhaluysta. Пожалуйста.

Я зажмурила глаза и представила себе это, — ребенка на полу и Кона, который наставил на неё пистолет. Это потрясло меня.

— Что ты сделал?

— Я выстрелил.

Я замерла, мое тело похолодело до костей, и я попыталась оттолкнуться от него. Он держал меня крепко, не давая мне даже дюйма свободного пространства.

— Я не убил её, Чарли. Я не смог. Не важно, каким бы злобным чудовищем я себя ни считал, я не смог бы убить невинного.

— О, боже мой! — я перестала сопротивляться и расслабилась на его груди. — Я подумала…

— Знаю. Дело в том, что я был так близок к этому, Чарли. Я хочу, чтобы ты знала, какая тьма у меня внутри. Я хочу, чтобы ты всё это увидела. Ее жизнь была для меня средством для достижения цели, и я собирался стереть её, пока её нежный голосок не пронзил мою душу. Pozhaluysta.

Я вскочила и посмотрела в его потемневшие глаза, потом поцеловала его в щеки:

— Но ты этого не сделал. Ты не такой человек.

— Не такой, но я мог бы им быть. Был почти, — он погладил мои волосы.

— Что ты с ней сделал?

Он поморщился:

— Я заключил сделку с Винсом. Он был моим главным контактом по делу, и он бы узнал, что я оставил её в живых. Мимо него и муха не пролетела бы незамеченной. Я сказал ему, что убил отца, но девочка была слишком маленькой, чтобы что-то знать, и не представляла угрозы. Он напомнил мне, что дело не в этом. Серж хотел, чтобы люди его боялись. Убийство девчонки было такой возможностью. Он сказал, что сделает это сам. Тогда я сказал ему, что убью его, но сначала я убью его жену и детей на его глазах, вылью их кровь в ванну, а затем утоплю его в ней.

— Черт возьми, Кон!

— Я блефовал… в основном.

Что-то подсказывало мне, что он вовсе не блефовал.

— После таких доводов Винс согласился мне помочь.

— Значит, он не всегда был таким ужасным, как сейчас? — мне было трудно поверить, что человек, который заказал меня и поставил под удар, мог быть каким-то другим, а не только монстром.

— Нет, он всегда был хитрым сукиным сыном. Он хотел что-то взамен. Ничего просто так… особенно доброта. Он сказал, что поможет, только если я соглашусь помочь ему превратить солдат Сержа в команду Винса и организовать несчастные случаи для тех, кто остался верен. Кроме того, когда пришло время, мне пришлось убить Сержа. Винс давно хотел быть боссом, и я помог ему подготовиться к этому. Спасение девчушки стоило мне всех этих жизней и даже больше. Как только я убил Сержа, долг был оплачен.

— Что случилось с девочкой?

— Сабрину усыновила милая семья из верхних слоев среднего класса Род-Айленда, — я улыбнулась. — Ей нравится верховая езда и шахматы. Обычная американская девочка, как все. Она даже потеряла свой акцент. После интенсивной работы с психотерапевтом, которого выбрал я, она смогла забыть «человека в черном» — меня — и теперь видит меня только в кошмарах иногда. Я всё ещё проверяю её каждые несколько месяцев, хотя она об этом даже не догадывается. Винс и я хранили секрет, а Серж и все остальные были убеждены, что я убил её и похоронил вместе с её отцом.

— Ты никому не рассказывал?

Он отрицательно покачал головой:

— Нет, даже Нэйт не знает. Все они думают, что я это сделал. Нэйту было тяжело с этим смириться, но он простил меня через некоторое время. Либо так, либо пришлось бы разорвать связи. Думаю, он понял, каким еще более несчастным сукиным сыном я буду без него, и сжалился надо мной.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что рассказал мне. За то, что дал мне то, чего не давал никому другому, — тепло в его глазах окутало мое сердце мягким коконом. — Что оказался хорошим человеком.

Его бровь изогнулась:

— Давай не будем увлекаться. Я все равно готов пристрелить каждого ублюдка, который посмотрит на меня не тем взглядом.

Я тронула своими губами его губы:

— Убийца с золотым сердцем.

— Остановись, — он прикусил мою нижнюю губу.

— У тебя мягкое сердце.

— Я тебя предупреждаю, — он потянулся вперед и просунул свой язык мне в рот.

— Настоящая добрая душа.

Он ухмыльнулся:

— Вот именно!

— Что? — я разыграла невинность.

Он схватил меня за задницу и подтолкнул ниже, пока я не оседлала его напрягшийся член:

— Я буду трахать тебя, пока ты не поймешь, насколько плохим я могу быть.

В течение следующих трех дней нога Конрада зажила настолько, что у него уже получалось, прихрамывая, передвигаться по окрестностям. Он взял на себя рыбалку, а также обязанность рубить дрова для камина. Я пыталась уговорить его позволить мне поохотиться с одной из винтовок или поставить ловушки, но он не разрешал мне уходить слишком далеко от хижины. Также мы провели много времени в постели, и нам этого было недостаточно, кажется, я всё ещё не могла насытиться им, а он мной.

Время от времени мы говорили о планах. Мы не могли оставаться в этой хижине вечно. Кто-то наверняка видел нас или машину и мог узнать, и слухи об этом не могли не распространиться. Призрак Рамона витал на периферии наших дней и нависал, когда наступала темнота. Иногда я ловила Конрада на том, что он пялится на деревья, его взгляд был таким же мрачным и непроницаемым, как и его мысли. Если бы был выход из этой передряги, он бы его нашел. Если бы не было, я бы бежала с ним, пока мы не ушли достаточно далеко, чтобы начать всё сначала.

— Только не говори мне, что ты нашла ещё корней цикория, — он подошел ко мне сзади и обнял за талию, когда я солила закипающую воду.

— Это для тебя на пользу.

Он уткнулся носом в мои волосы, а губами прямо мне в ухо, пробормотав:

— Такое противное на вкус, что обязано быть полезным.

Я припомнила старую поговорку моего дедушки:

— У тебя от этого волосы на груди встанут дыбом.

— Слишком поздно, — пробормотал он и поцеловал меня в шею.

— Ну, тогда у меня.

Он рассмеялся мне в плечо.

— Я бы все равно любил тебя, даже если бы у тебя был лес на груди.

Я чуть не уронила солонку, но сумела поставить ее на столешницу и повернулась к нему лицом со словами:

— Ты любишь меня?

Он улыбнулся, с каким-то застенчивым видом робко проговорив:

— Извини. Просто само вырвалось. Но это правда, — он приподнял меня так, чтобы мы смотрели друг другу в глаза. — Я люблю тебя. Я полюбил тебя с того самого момента, как увидел, как ты испортила ленточку на вазе в первый же день.

— Сволочь, — я рассмеялась. — Этот бант был идеален к тому времени, когда я его закончила.

— Тебе не обязательно отвечать тем же, — его тон был настороженным, хотя глаза полны надежды. — Я могу подождать.

Я обняла его ногами за талию:

— Если я скажу это сейчас, ты подумаешь, что «я люблю тебя» сказано из жалости.

— Я приму и сказанное из жалости «я люблю тебя».

Мое сердце окончательно растаяло до состояния лужицы.

— Ты такой зануда, ты знаешь?

Он зарычал и ущипнул меня за шею.

— Я убивал людей и за меньшее.

— Вот этому верю, — я хихикнула, когда его щетина пощекотала мне шею. — Но я действительно люблю тебя.

Он выпрямился и встретился со мной глазами.

— Ты это серьёзно говоришь?

— Я никогда никому этого не говорила, так что, по-моему, это должно быть правдой, раз я говорю это сейчас, — мои уши горели, и в комнате как будто откачали весь воздух, но я была уверена в своих словах. — Я люблю тебя.

Его глаза загорелись, радость, какой я никогда не видела, разлилась по его суровому лицу. Он отнес меня к кровати и положил на спину.

— Скажи это снова.

— Я люблю тебя.

Он поцеловал меня, нежно и тепло, и попросил:

— Ещё один разочек.

Я рассмеялась ему в губы, повторив:

— Конрад Мерсер, я люблю тебя.

В ту ночь он занимался со мной любовью, шепотом восхищаясь и поклоняясь мне каждым прикосновением и каждым поцелуем, пока мы оба не сгорели в ожидании освобождения. Когда мы вернулись с небес на землю, я лежала в его объятиях, невесомая и уставшая.

— Я не заслуживаю тебя, — он поцеловал мои волосы. — Но это не имеет значения. Я готов убивать, чтобы держать тебя в своих объятиях, где ты и должна быть.

Я вздохнула, когда сон сморил меня.

— В твоих устах слова об убийстве звучат романтичнее, чем следовало бы.

Он засмеялся, голосом низким и соблазнительным проговорив:

— Это одно из многих преимуществ любви к ангелу смерти. Поспи немного. Завтра мы поговорим о нашем следующем шаге. После того, как я трахну тебя, конечно.

— У меня нет никаких планов, так что я вся твоя.

Он провел рукой по моей спине и положил ладонь мне на задницу:

— Да, ты моя.

Наблюдая, как он уходит, я чуть не сломалась. Я прислонилась к входной двери, скрестив руки на груди, в то время как облака неслись по небу, а солнце садилось за сосны. Огоньки задних фар исчезли среди деревьев. Слез больше не было. Не потому, что мне не было грустно — мне было грустно. Но я смирилась с тем, что выхода нет, кроме способа, что предложил Кон.

Вдалеке прогремел гром, наполнив лес раскатами, когда начал подниматься ветер. Мелколесье вдоль грунтовой дороги закачалось, когда налетел порыв ветра. Я забыла о своих ловушках. Он были там расставлены большую часть дня. У нас не было возможности съесть ужин, который я планировала, но я не могла оставить там ни одного пойманного зверька умирать, если можно было бы спасти их. Я открыла дверь и схватила с крючка своё темно-синее пальто, прежде чем отправиться в лес.

Мне потребовалось около пятнадцати минут, чтобы найти первую ловушку. К тому времени начали падать крупные капли холодного дождя. Петля была пуста, но арахисовое масло было вылизано. Мой спусковой крючок не был достаточно чувствительным, или, возможно, животное было недостаточно большим, чтобы попасть в ловушку. Я дернула бечевку, и ловушка выскочила, обезвреженная петля осталась висеть на верхушке деревца.

Ледяная капля дождя упала мне на затылок и пробежала под воротником. Я задрожала и побежала по следу, пока не нашла вторую ловушку. Большой заяц-русак свисал с деревца и слегка вертелся на ветру. Петля обвивалась вокруг одной из его пушистых задних лап. Он начал яростно брыкаться, когда я приблизилась, подпрыгивая вокруг деревца, пока это не показалось почти комичным.

— Погоди-ка. Я собираюсь освободить тебя, — я подошла и протянула руку к его длинным ушам. Он взбрыкнул, но мне удалось схватить его за одно шелковистое ушко, а затем обхватить указательным пальцем вокруг другого, чтобы покрепче его держать. Хотя это был кролик, у него было достаточно сил в задних лапах, чтобы разодрать до крови мою кожу и нанести мне глубокие раны, если я не буду осторожна.

— Не кусайся и не царапай меня, и мы уберем это, — я протянула руку к его попавшей в ловушку ноге, зафиксировала его и запустила пальцы в узелок. После нескольких сильных рывков петля ослабла, и кролик был свободен. Я отпустила его, он прыгнул на землю и ускакал в кусты.

Ещё один раскат грома сопровождал побег кролика. Жирная капля превратились в сильный дождь, и я повернулась, чтобы поскорее вернуться обратно в хижину.

Я вскрикнула и замерла от того, что увидела.

— Здравствуй, дорогуша, — сказал человек с темными глазами, зачесанными назад волосами и кривой улыбкой. Он стоял прямо передо мной — зонтик в одной руке, и пистолет в другой, направленный прямо на меня.

— Рамон, если не ошибаюсь? — он был около шести футов ростом, худой, и у него был пронзительный голос, от которого у меня сводило зубы.

— Моя слава бежит впереди меня? Мне это нравится! — его бостонский акцент резал гласные. — У меня есть кое-кто, кто жаждет снова встретиться с тобой.

— Берти? — с этим вопросом я взглянула в ловушку, где острый кол оставался в земле. Если бы я могла добраться до него и вытащить его, у меня было бы оружие.

— Единственный и неповторимый, — он взглянул на кол. — На твоем месте я бы не стал. Ты умрешь раньше, чем у тебя появится шанс.

Я похолодела — то ли из-за дождя, то ли из-за Рамона, я не знала — и уставилась на ствол пистолета. Однажды я прочитала статью, в которой говорилось, что воспоминания жертвы чаще всего ошибочны, когда дело доходит до идентификации нападавших, в первую очередь потому, что жертва не может сосредоточиться ни на чем, кроме пистолета. Я стояла под пронизывающим дождем и вглядывалась в темный металл. Чернота в центре поглотила весь свет вокруг, и я знала, что пуля с моим именем ждет меня.

— Пошли отсюда, — он усмехнулся. — Знаешь, в обычной ситуации я оставил бы тебе выбор между тем, чтобы всадить в тебя пулю или отвести к тому, кто хочет, чтобы ты была жива или мертва. Но ты? — он облизнул тонкие губы. — Деньги слишком хорошие, чтобы оставлять тело в лесу. Берти собирается с тобой повеселиться.

Я оторвала взгляд от ствола и сосредоточилась на бездонных провалах его глаз, пробормотав:

— Я убью его.

Он засмеялся, смех был хриплым, хотя его рука с пистолетом оставалась непоколебимо твердой.

— Я бы заплатил, чтобы это увидеть, — хохот замер у него в горле. — Пошли отсюда, — с этими словами он взмахнул пистолетом, показывая, чтобы я шла первой.

Я пыталась успокоить своё сердце, которое выстукивало сумасшедший неровный ритм, и найти выход, когда проходила мимо него. Мои ботинки скользнули по мокрым сосновым иглам, прежде чем я смогла устоять и выровняться.

— Прямо сейчас, ты думаешь, что сможешь вырваться. Не надо. Я пристрелю тебя еще до того, как ты сделаешь шаг в сторону. Ты также подумала о том, чтобы попытаться сбежать позже — может быть, когда будешь у меня в машине, или, может быть, когда доберешься до Берти, — его голос был таким же безжизненным, как и глаза. — Тогда у тебя тоже ничего не получится. Но продолжай надеяться. Это вполне естественно.

Когда я перешагнула через ветку, мне пришло в голову, что, возможно, я оставила свой карманный нож в пальто в горошек, которое я сбросила. Я сосредоточилась на кармане на бедре, надеясь почувствовать вес ножа.

Шаг, шаг, шаг. Есть. Я почувствовала нож, кожей ощущая тяжесть металла. Это было немного по сравнению с пистолетом за моей спиной, но это было уже что-то. Мне просто нужно было дождаться своего шанса.

Он шагал позади меня, дождь стучал по его зонтику, когда он следовал за мной по пятам.

— Как ты нас нашел?

— Разве это имеет значение? Иди быстрее.

— Мне просто любопытно, — я пожевала губу. — Конрад сказал, что ты хорош.

— Так и сказал, да? — он фыркнул, издав отвратительный звук. — Я лучше, чем он, это уж точно. Все, что мне нужно было сделать, это поставить несколько дозорных на окружных дорогах. Когда он сегодня утром выехал на украденном внедорожнике из этих лесов, один из моих парней засёк его. Не потребовалось много времени, чтобы разобраться после этого. Кстати, где Конни? В хижине было пусто.

Если он не знал о местонахождении Кона, то, возможно, у него ещё был шанс сбежать. Я сделать заход, как будто собираюсь выдвинуться на «Оскара» и вложила в свои слова нотку горечи:

— Он просто козёл. Он решил сбежать с Нэйтом и оставить меня.

Рамон довольно расхохотался, наслаждаясь раскатами своего смеха, и сказал:

— Это в его стиле. Я всегда знал, что в глубине души он трус.

— Нэйт убедил его, что если ты возьмешь меня, то проблема будет решена, и Кон сможет вернуться к вашему боссу.

— Это правда?

— Они забрали всю еду и оружие. И сказали, что ты скоро будешь здесь.

— Почему ты не убежала?

Я перешагнула через поваленное дерево, когда хижина показалась за поворотом. Внедорожника там не было, слава богу. Кон и Нэйт не будут застигнуты врасплох Рамоном.

Я пожала плечами:

— Мне больше некуда было идти. Нет машины. Нет выхода.

— Прелестная маленькая добыча! — его довольный тон напомнил мне кошку, облизывающую усы. — Спасибо, что подождала меня здесь. Деньги за твою голову озолотят меня и обеспечат будущее, дорогуша. Но не беспокойся. Я найду Кона и принесу его голову Винсу. Я даже спрошу, могу ли я убрать Нэйта просто ради для смеха. Видишь? Я не такой уж плохой.

От его визгливого смеха у меня руки сами сжались в кулаки.

Мы пересекли размытую дождём дорогу перед хижиной и вышли к маленькому крыльцу. Момент настал, сейчас или никогда.

— Я замерзаю, — с этими словами я задрожала, сунула руки в карманы и схватила нож. Мои ледяные пальцы едва чувствовали рукоятку, и я попытался вытащить лезвие большим пальцем.

— Не-не-не! — Рамон цокнул за моей спиной. — Вот причина, по которой я лучший, дорогуша! — он схватил меня за руку и намотал на кулак мои волосы, а затем толкнул лицом в бревенчатую стену. Я сгруппировалась и перевернулась спиной, когда он вытащил из кармана пиджака кабельные стяжки, а также носовой платок.

Я попытался оттолкнуть, отбиться от него. Он с интересом наблюдал за происходящим. Я отскочила на несколько футов, прежде чем он опустился на колени и прижал платок к моему лицу. Запах антисептика просочился в мои легкие, и мои глаза закрылись, хотя я сопротивлялась сну.

— Спокойной ночи, дорогуша.

— Думаешь, она просто уйдет в закат, даже не пробуя бороться? — спросил Нэйт, затянулся сигаретой и выдохнул дым тонкой струйкой.

— Таков план.

Я вообще не думал её отпускать. Она принадлежала мне. Я знал это так же точно, как знал, что мне придется ответить за двести семьдесят восемь жизней, которые я забрал, когда придёт моё время. Но она не могла жить с нависшей над ней угрозой — угрозой, которой я и положил начало. Я никогда не мог держаться от нее подальше. Даже сейчас я жаждал почувствовать запах её кожи, услышать нежные переливы её голоса.

— Я просто хочу сказать, она согласилась на вот такое полное отступление? — он пожал плечами. — Но это совсем не похоже на неё.

— Что ты имеешь в виду? — спросил я и свернул, чтобы не попасть колесом в размытую дождём колею. Хижина показалась сквозь деревья, из трубы не поднимался дым. Странно.

— У неё есть характер. В тот день, в её цветочном магазине, я практически уверен, она планировала выпотрошить меня ножницами. Здесь как-то нечисто. И ты говорил, что она проделала смертельный номер с Рики с помощью электрошокера? Поворачиваться хвостом и бежать — не в её стиле.

Я улыбнулся, вспомнив выражение её глаз, когда поймал её с ножницами, и торжествующий вид, который у неё появился после того, как она помогла мне уложить Рики.

Нэйт с усмешкой проговорил:

— Обычно я совсем не против того, чтобы цыпочки махали ножницами передо мной, но в тот раз… И как я уже сказал, Чарли — не беглец.

Мне было все равно, как он произнес ее имя, не беспокоила улыбка на его губах, когда он думал о ней. О том, что было моим. Но Нэйт был прав. Она была настоящим бойцом. Но она также была умна. Я разыграл свою козырную карту, когда сказал ей, что мне нужно знать, что она в безопасности, чтобы я мог сделать свою работу и вернуться к ней. Всё это было правдой, за исключением части о встрече с ней позже. Моя поездка к Берти была билетом в один конец. Мы оба это знали. И я не мог ничего изменить. Винс имел в своем распоряжении слишком много людей, чтобы я мог выбраться оттуда живым, но я бы умер тысячу раз, если бы это означало, что она проживет еще один день.

Мы подъехали к хижине, и у меня волосы встали дыбом. Я не мог точно определить, откуда я знаю, что что-то не так. Я просто понял.

— Что-то не так, — с этими словами я нащупал свой 9-ти миллиметровый.

— Черт! — выругался Нэйт, затушив сигарету в пепельнице, встроенной в приборную панель, и схватил свой пистолет. — Ты видишь что-нибудь? — спросил он, вглядываясь сквозь капли дождя в окно и в деревья.

— Нет, просто предчувствие.

— Это ещё хуже, — пробормотал он, проверяя барабан пистолета.

— Я собираюсь заглянуть внутрь, — с этими словами я открыл свою дверь и шагнул на мокрые сосновые иголки. — Смотри в оба.

Входная дверь была закрыта, но дом был пустым, это чувствовалось. Дома никого не было. Вместо того, чтобы идти через передний вход, я обошёл сзади. Ручей бежал мимо, уже выходя из своих обычных берегов. Я схватился за ручку двери. Она легко повернулась, дверь открылась. «Трижды черт!» Дрова прогорели, а зелень и грибы, которые Чарли собрала раньше, так и остались лежать на кухонном столе.

Я распахнул дверь до упора и позвал:

— Чарли?

Ответа не было.

— Здесь всё чисто. Ни хрена не вижу, — раздался голос Нэйта, когда я вошел в хижину.

Я не чувствовал запаха газа, пока моя нога не задела растяжку. Но тогда было уже слишком поздно. Я закрыл лицо руками, и мой ночной кошмар со звуком взрыва и вспышкой жара стал явью.

— Почему ты еще лучше, чем я помню? — Берти ходил кругами вокруг меня, своими короткими, худыми бледными пальцами похлопывая себя по подбородку. — В этом нет никакого смысла. В смысле, я же подпортил тебе личико. У тебя ещё остались следы синяков, но в тебе что-то есть.

Я подняла взгляд, моя голова заработала, когда я огляделась вокруг. Никакого подземелья. Не в этот раз. Я была в какой-то комнате отдыха, стены которой были увешаны спортивными сувенирами. Рамон сидел в кожаном кресле в углу справа от меня, и двое мужчин сидели на диване слева от меня и смотрели футбол на огромном телевизоре.

Тошнота подкатила к горлу, когда я поняла, что под деревянным стулом, на который меня усадили, расстелен кусок пленки, а мои руки и ноги связаны, со зловещей точностью повторяя мою последнюю стычку с Берти.

— Может, что-то в твоих глазах? — спросил он, проводя своими липкими пальцами по моей шее. — Твоя кожа?

— Иди ты на… — мой язык распух и не ворочался во рту.

— Мы к этому еще вернемся. Не торопись, — он перестал кружить и ухмыльнулся мне. — Хотя я ценю твой интерес ко мне. Очень приятно, правда.

Человек, который был главным героем моих кошмаров, позволил себе пройтись взглядом по моему телу. Меня трясло от ужаса и ярости. Я хотела выцарапать ему глаза и пинать по яйцам так долго, чтобы у него не только никогда не появились дети, но даже и мысль их завести. Он моргнул, и одно веко пошевелилось медленнее другого, когда он закончил осмотр моей внешности. Хотя он и казался меньше, чем в моих кошмарах, жестокость сочилась из его кожи и отравляла воздух вокруг нас. Я еле сдержала рвоту, когда он провел ладонью по выпуклости в штанах.

— Ты что-то делаешь со мной, моя маленькая цветочница. И очень скоро я буду тоже кое-что делать с тобой, — с этими словами он прижал ладонь к ребрам, как будто поправляя что-то под рубашкой, и поморщился. — Я давно хотел отомстить за пулю Кона. Ты ответишь за это в первую очередь.

Я оторвала от него взгляд и стала искать пути к спасению. Единственная дверь, которую я видела, была позади Берти и закрыта. Рамон сидел, скрестив ноги в коленях, со скучающим выражением на лице. Он растопырил пальцы и разглядывал ногти, мои неминуемые пытки и убийство не вызывали у него достаточно интереса, чтобы даже взглянуть. Двое мужчин, казалось, были поглощены игрой, их не волновала мысль о связанной женщине всего в нескольких футах от них. Широкие окна выходили на благоустроенный двор, едва различимый в дождливом сумраке. Даже если я доберусь до стекла, мне придется каким-то образом разбить его и вылезти — прежде чем меня поймают.

— Боюсь, никто тебе здесь не поможет, Чарли, — Берти ущипнул меня за подбородок, зажав его между своим большим и указательным пальцами. — Только ты и я, — он наклонился ближе, белый шрам на его челюсти оказался у меня перед глазами.

Я оскалила зубы:

— Когда придет Кон, он сделает тебе такой же шрам на другой щеке.

— Сука, — прошипел он, и его слюна брызнула мне на лоб.

Я прикусила щеку, но продолжала смотреть на него, желая, чтобы он убрался от меня подальше. Его узкое лицо и глаза-бусинки напомнили мне хищную, голодную птицу. Я хотела избавить его от страданий.

— Ты знаешь, — его глаза расширились. — Мне кажется, я знаю, что заставляет тебя так светиться, — он опустился на корточки. — Ты влюблена.

Я не моргала, не дышала. Вдруг он понял, что я соврала Рамону о том, что Конрад и Нэйт бросили меня и сбежали?

— Вот именно, — он кивнул. — Ты влюблена в Конрада Мерсера.

— В таком случае, она хреново разбирается в мужиках, — влез Рамон. — Кроме того, я оставил Конни в домике небольшой подарок, чтобы поприветствовать его. Полагаю, с ним уже случился ужасный несчастный случай, — он цокнул языком. — Я поеду туда завтра утром, возьму ухо или палец — всё, что смогу найти, — и принесу за вознаграждение.

— Ты лжешь! — сказала я. Мое сердце упало, все внутри меня похолодело.

— Нет, Чарли, это ты мне солгала. Когда заявила, что Конни и Нэйт уехали в закат и оставили тебя, — ответил Рамон, стряхивая ворс с брюк. — Пыталась сделать из меня дурака, — проговорил он, наконец посмотрев мне в глаза. Жестокая улыбка скользнула по его губам. — Мне любопытно, много ли от него осталось. Хижина полна газа плюс простое пламя. Можете себе представить взрыв? — он рассмеялся.

— Я тебе не верю! — возразила я. Страдание пыталось заглушить мой голос, но слова всё же дошли.

— Неважно, во что ты веришь. Смерть есть смерть, — сказал Рамон, вставая со стула. — В любом случае, она здесь, как я и обещал. Я готов получить деньги и отправиться на поиски его приятеля.

— Сядь, — приказал Берти Рамону, не глядя на него. — Нам не придется его искать. Ты убил его лучшего друга. Он придет, чтобы отомстить. Кроме того, я не так уверен, как Рамон, что Кон отбросил коньки в хижине. Он умный маленький пес. Возможно, он унюхал ловушку, прежде чем попасться. Если он жив, он едет сюда, чтобы вернуть свою девушку. Верно, Чарли?

Я ничего не ответила. Он бы не поверил ни одному слову из моих уст.

Рамон вздохнул и сел на свое место.

— Я должен получить доплату за это.

Откуда-то сзади раздался стук и хныканье, но я не могла повернуть голову достаточно, чтобы увидеть причину.

— Сосредоточься, — сказал Берти, щелкнув пальцами, и я повернула голову обратно. — На твоем месте я бы больше беспокоился о себе, — произнес он, всё это время не отрывая от меня взгляда. — Такая красивая девушка, как ты. Хороший маленький бизнес по продаже цветов. Что ты делаешь, так стараясь для киллера? — не умолкал он, кладя ладони мне на колени. — Для чего дала ему попробовать твою киску? Думаешь, он сможет тебя полюбить? — при этих словах он нахмурился. — Конрад любит деньги. У него какое-то мимолетное увлечение тобой. Именно по этой причине я похитил тебя в первую очередь. Но он никогда никого не любил. Он только и делает, что убивает. Как дрессированная собака, — тут он снова щёлкнул костлявыми пальцами. — Это всё, что мне нужно сделать, и он вырвет кому-нибудь горло. Вот таков он и есть.

Он понимал Конрада так же хорошо, как я математику. Я сжала руки в кулаки за спиной.

— Если бы я не успела узнать тебя получше, то сказала бы, что ты говоришь как ревнивый парень.

Его глаза загорелись от гнева, и он подскочил с места. Удар тыльной стороной его руки пришелся, как в тумане, и мою щеку обожгло болью, а голова откинулась в сторону.

Я повернулась лицом к нему и спросила:

— Ты нервничаешь, потому что я задела за живое?

Он снова ударил меня. Жестокий удар заставил меня замолчать, в то же время больно раня и царапая кожу. Схватив меня за волосы, Берти дернул меня за голову, заставляя смотреть ему в глаза.

— У тебя рот просто не закрывается! У меня есть идеи, как найти ему лучшее применение, — сказал он и обернулся к парням на диване. — Развяжите её.

Один из них встал и подошел ко мне. Его короткие пальцы распутывали узлы на моих ногах. Когда ноги были освобождены, мне показалось, что в мои ступни вонзились иголки, до того они затекли.

Берти вытащил нож из кармана и со щелчком открыл его, когда мужчина освободил мои руки от верёвок.

— Сделаешь хоть одно движение, которое мне не понравится, и это будет в твоем ухе. Поняла меня?

Я не ответила, только потерла запястья, когда коренастый мужчина отпустил их.

— Встань на колени, — сказал Берти, взмахнув ножом.

— Нет! — ответила я. Мой голос прозвучал твердо, хотя внутри у меня всё скручивало.

Он схватил меня за волосы и потянул на пол. Я сильно ударилась коленями, меня резко накрыло волнами боли, почти такой же, как та, что пронзала кожу головы.

— Не шевелись, — последовало указание от него. Он отпустил меня, расстегнул ремень одной рукой и потянулся к пуговице на своих черных брюках.

Моя тошнота усилилась, и я стала озираться в поисках какого-нибудь выхода. Рамон ухмыльнулся мне, а двое других мужчин перестали следить за игрой и смотрели на нас, как голодные гиены.

Тут дверь за спиной Берти распахнулась, и вошёл мужчина постарше.

Он прищурился, посмотрел на меня и проговорил:

— Ты та самая цветочница, про которую я так много слышал?

От его взгляда у меня мурашки пробежали по позвоночнику, и я не могла сказать, кого ненавижу и боюсь больше — его или Берти.

— Винс, не так ли? — уточнила я и приподняла подбородок.

— Ты стоила мне огромных денег, — проговорил он. У него сжалась челюсть, он схватил меня за руку и, дернув, рывком поставил на ноги.

Я еле сдержала крик, который рвался из моего горла, но я не собиралась доставлять ему такого удовольствия. По крайней мере, промежность Берти больше не маячила у меня перед глазами.

— Дай взглянуть на то, что я купил, — с этими словами он отпустил меня и отступил назад. — Берти опять плохо с тобой обращался?

Я скрестила руки на груди, обняв себя, чтобы хоть как-то успокоиться в этом кошмаре.

Берти застегнул молнию и пробормотал:

— Я как раз собирался…

— Я знаю, что ты собирался сделать, — от голоса Винса, казалось, в воздухе повеяло холодом. — Ты, видимо, забыл — в который раз — что это моё! — произнёс он, не сводя с меня глаз, хотя и обращался к Берти. — Вплоть до последнего волоска на ее киске. Она принадлежит мне. Всё принадлежит мне. В том числе и ты. Всё ясно, Берти?

— Да, сэр, — ответил Берти и опустил глаза к полу. Когда он сложил руки за спиной, я успела заметить блеск металла. У него был пистолет в плечевой кобуре под левой рукой. Может быть, я смогу вырвать его?

— Так на чем мы остановились? — Винс улыбнулся мне, в его глазах не было тепла. — Я хотел бы осмотреть свой товар. Пройдись, — продолжал он, подтолкнув меня к Рамону, принуждая меня шагать вперёд, несмотря на то, что я ещё нетвердо стояла на ногах.

Рамон освободил свое место и подошел к окну. Он прислонился к раме и не сводил с меня глаз.

Винс сел, достал из кармана сигару и щелкнул зажигалкой, зажигая огонёк.

— Разденься.

Мужчина несколько раз вдохнул дым, затем расслабился в кресле. Мой желудок взбунтовался, забурлив от кислоты, когда Винс зажал сигару между зубами и жестом предложил мне продолжить. Берти сидел вместе с гиенами на диване, все присутствующие смотрели на меня.

— Не буду, — я сжала свои локти.

— Сигара обжигает больно, как хрен знает что. По крайней мере, так мне говорили, — тут Винс сделал ещё одну затяжку. — Если ты не будешь сотрудничать, я начну с твоего лица, — продолжил он, потом втянул дым, отчего кончик сигары засветился ярким оранжевым огоньком. — По-моему, хватит уже ломать комедию, я достаточно долго ждал. Покажи мне, что в тебе есть такое, что помогло тебе из Конрада верёвки вить.

Слезы обожгли мне глаза, и я снова огляделась, ища помощи, спасения… чего угодно.

Винс наклонился вперед, в его словах сквозило голодное предвкушение:

— Я больше не буду упрашивать.

Дрожащими руками я потянулась к подолу рубашки.

— Сколько патронов сюда входит? — спросил я, вытаскивая удлиненный магазин из автомата и осматривая его.

— Там пятьдесят патронов. У правоохранительных органов на вооружении такие, только у них тридцать патронов, но мой кореш в Мехико сделал этот специально для меня.

Я осмотрел арсенал оружия, разложенный в задней комнате мастерской Сэма. Нэйт проверил и перепроверил запасные магазины к 9-тимиллиметровому. Лязг оружия эхом отражался от заплесневелых стен из шлакоблоков, достаточно громко, чтобы заглушить визг динамометрического гаечного ключа, доносившийся снаружи.

— Собирай всё. Самое время прокатиться, — сказал я. Кожа у меня на тыльной стороне ладоней заныла, когда я взводил автоматический пистолет, заряжал патрон и проверял его на ощупь. Нэйт упаковал остальные предметы, которые я купил по списку.

Если этот арсенал не выполнит поставленную задачу, ничего не получится.

— Твоя «Ауди» на стоянке. Мне позвонили и сказали, что она стоит за цветочным магазином, и я послал за ним эвакуатор. Всё улажено, — сказал Сэм и вытащил еще несколько коробок с патронами из металлического шкафа. — Я хотел бы спросить, зачем вам все это, — Сэм указал испачканными оружейной смазкой пальцами на оружие. — Но боюсь, мне не понравится ответ.

— Тебе не понравится, — подтвердил я. Мне необходимо было убить каждого таракана, который ошивался вокруг Винса, едва начнётся перестрелка. Я собирался пролить достаточно крови, чтобы гарантировать, что никто не будет искать Чарли снова. У них просто не должно остаться людей. Особенно после того, как я совершу задуманное.

Сэм почесал бороду, бросил на меня тяжелый взгляд и произнёс:

— Не думаю, что увижу тебя снова.

— Весьма маловероятно, — ответил я, засовывая маленький «Глок» за пояс штанов, затем встал на колени и привязал ножи к лодыжкам.

— Ты знаешь, что делаешь?

Я встал, постучал по стволу автомата и спросил:

— Это конец бизнеса, да?

Сэм сморщил свой покрасневший от джина нос и сказал:

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— У нас есть план, Сэм. Он по-настоящему героический. Заканчивается тем, что один из нас сможет порадовать свой член, — высказался Нэйт, засовывая гранаты в тёмно-зеленую сумку. — Будем надеяться, что это я.

— Нэйт! — не выдержал я. При этом я согнул руки, не обращая внимания на ожоги, и представил, как сжимаю их вокруг его горла. — Не смей, блин, говорить о ней.

— Успокойся, ревнивое животное, — тут он хлопнул меня по спине и схватил гранату. — Я просто прикалываюсь, подкатываю… ну, разве что она поведётся на меня, а тогда обещать не… — он уклонился, когда я замахнулся на него, и сумел выбежать через дверь в шумный автосервис.

— Козёл, — бросил я вслед, застегнул молнию на сумке и перекинул её через плечо.

— Винс вовсе не дурак. Он знает, что ты придёшь за ней, — произнёс Сэм, который всегда знал больше, чем позволял себе болтать. Но его мрачный тон нисколько не остудил мою потребность уничтожить любого, кто посмел навредить Чарли.

Он настаивал:

— Я не шучу, мой друг. Они будут ждать тебя.

— Я на это рассчитываю, — ответил я ему. Я пошевелил плечами, чтобы убедиться, что мой бронежилет не будет мешать движениям, когда настанет полная жесть. Я предпочитал не носить его. Это меня замедляло. Но чтобы получить шанс добраться до Чарли, мне придется принять меры предосторожности.

Сэм провел своим замасленным платком по лбу, стирая капли пота, и продолжил:

— И я знаю, что не должен говорить этого, но если они тебя поймают, то ты ничего не получал от…

— Я не получал от тебя оружия. Понятно.

Он кивнул:

— Я знаю, что ты не стукач.

— Смерть раньше бесчестья, — сказал я. Я столько лет жил этими словами. Но я бы с радостью обесчестил себя, если бы Чарли продолжала дышать. — Вот, держи, — сказал я, вытащил из кармана купюры и бросил их Сэму. — Сдачу оставь себе. Нам уже нужно выезжать.

Каждое мгновение, проведенное вдали от Чарли, причиняло новую боль.

Он подхватил деньги и спрятал их в свой грязный комбинезон.

— Приятно иметь с тобой дело, но было бы лучше не делать этого.

— Я начинаю подозревать, что ты будешь скучать по мне, — сказал я, повернувшись, и вошел в шумный зал автомастерской. Ни один из работников не отрывал глаз от своих шин и сварочных горелок. Любопытство было смертным приговором в этой работе.

— Скучать по мудаку, который пригоняет мне машины, грязные, набитые дрянью и пулями? Черт возьми, нет! — крикнул Сэм мне вслед. — А всё-таки, береги себя, сукин ты сын.

Я показал ему неприличный жест средним пальцем и схватил свои ключи с грязной доски рядом с дверью. Нэйт курил на улице, его дыхание белыми облачками поднималось к небу, несмотря на дождь. Я поспешно прошел мимо него, ведь каждый шаг приближал меня к Чарли.

Мы направились к «Ауди» в конце стоянки.

— Ты готов к этому? — спросил я и нажал на кнопку, чтобы открыть багажник.

— Примерно так же, как и в прошлом году, когда мне нужно было пройти обследование простаты, — ответил он, стряхивая пепел с окурка в маслянистую лужу. Поверхность лужи переливалась, но не вспыхнула. — Вроде бы волнуешься, собираясь туда, но испытываешь странное удовлетворение потом, когда всё кончится.

Я застонал и бросил оружие в багажник.

— Я же могу пристрелить тебя ещё до того, как мы доберёмся до дома Винса.

— Не суди, пока сам не попробуешь, — поддразнил он, подняв два пальца.

— Садись в машину, — сказал я и забрался на водительское сиденье. Машина рычала, когда Нэйт закрывал дверь.

Я тронулся с места и выехал на дорогу, вливаясь в поток машин.

Тут я начал разговор:

— Мне нужно, чтобы ты пообещал мне одну вещь.

— Да? — отозвался он, доставая новую сигарету.

Я дал ему подзатыльник:

— Не кури в моей машине.

— Эй! — он уставился на меня, но засунул сигарету обратно в пачку. — Хорошо, я обещаю, что не буду курить в машине.

Как легко было бы нажать на курок и вытолкнуть его тело на дорогу. «Соберись», — сказал я себе, а вслух продолжил:

— Я на самом деле хочу, чтобы ты пообещал, что если увидишь шанс вытащить Чарли, сделай это. Не важно, если я всё ещё буду там. Не пытайся быть героем, когда это касается меня. У меня нет иллюзий относительно того, чем это закончится для меня.

— Господи Иисусе, какие вдохновляющие речи, — отозвался он и медленно захлопал в ладоши. — Теперь мне уже начинает нравиться мысль об этой маленькой спасательной миссии.

Я стиснул зубы. Может, хорошо, что мои руки были обожжены. Это позволило мне сдержаться и не ударить его.

— Просто пообещай мне.

Он вытащил сигарету из пачки и сунул между губами, но не сделал ни малейшего движения, чтобы зажечь ее. Она ходила ходуном, когда он говорил:

— Я вытащу её оттуда. Даже если ты будешь кричать, как маленькая сучка, чтобы я спас тебя, я спасу её вместо этого. Счастлив?

Я свернул на автостраду и сказал:

— Мне нужно твое слово.

— Ты такая гребаная заноза в заднице.

— Твоё. Слово.

Он вздохнул:

— Даю тебе слово.

— Хорошо.

Мы замолчали, погрузившись в тишину, а в это время расстояние между нами и нашими врагами сокращалось.

Я сделал неправильный выбор задолго до того, как нашел свою колючую розу с шипами, и я заслуживал смерти больше, чем большинство людей. Смерть шла за мной, моё тело вибрировало на частоте, которая говорила о гибели. Но я бы забрал столько жизней, сколько смог, прежде чем потерять свою.

Убивать ради Чарли было легко. Умереть за Чарли было легко. Но то, чего я хотел больше всего на свете, — жить для Чарли — оказалось невозможным.

Мы проехали мимо поместья, сохраняя разумную скорость, затем замедлились и свернули в заросли леса, которые отделяли собственность Винса от его соседа.

— Ты готов? — спросил я. Кровь бурлила во мне, я был готов к бойне. Забирать жизни — это было как моя собственная колыбельная, которую мог слышать только я.

— Как никогда раньше, — Нэйт сделал крестное знамение, прежде чем схватить свой полуавтоматический пистолет, поскольку над головой грохотал гром.

— Ты стал верующим? — я посмотрел сквозь деревья на невысокую стену, которая обозначала владения Винса. Неровные края блестели под дождем — разбитое стекло было встроено в верхнюю часть стены.

— Нет, но я считаю, что каждая мелочь помогает, — усмехнувшись, ответил Нэйт, но не смог скрыть нить страха, которая пробежала сквозь него. Страх был хорошим мотиватором. Это сохранит ему жизнь.

Мы обменялись последним взглядом.

— Это та часть, где мы целуемся? — Нэйт облизнул губы и наклонился вперед.

— Заткнись уже, — оборвал я, открыл дверь, вылез и тихо закрыл её.

Нэйт выбрался из машины и, обойдя её вокруг, подошел ко мне.

Я указал на ближайшее дерево за стеной. Маленький черный ящик висел на его верхних ветках. Мы должны были бы спрятаться за ним и держать в поле зрения как можно больше камер. Обесточивание — не вариант. Этим бы мы полностью выдали себя, доложив о своём прибытии.

— Убивать тихо. Мы уберём как можно больше людей. Начнем с ворот, пройдем к дому. Как только начнется стрельба, надо не упустить ничего, и тогда уже не сдерживайся. Мы должны добраться до Чарли.

Лил холодный косой дождь, пропитывая сбоку мою одежду и охлаждая кожу. Молния била всё ближе, раскаты грома становились громче.

Нэйт вытащил кинжал из кармана, а я в правой ладони держал один из своих клинков. Только взяв на перестрелку ножи, мы могли сохранить элемент неожиданности.

Держась как можно ниже, мы перепрыгнули через стену, избегая стекла, и обошли проволочное дерево. Мы направились к воротам, надеясь, что дождь помешает наблюдателям нас заметить. Нэйт опустился на колени в кустах, а я прижался к дубу, чтобы рассмотреть охранников.

Двое мужчин сидели в маленьком сторожевом домике, по бокам у них были карабины «Глок-17». Они спорили, один разозлился, а другой рассмеялся. Они бы не вышли под дождь без причины. Мы не могли оставить их в живых — нам пришлось бы за это расплачиваться, такие станут палить в нас, когда начнется реальная бойня. Вспышка молнии осветила небо, низкий раскат грома последовал за ним.

Я убрал свой кинжал и вытащил свой 9-ти миллиметровый с глушителем.

— Чувак, ты сказал «убивать тихо», — прошипел Нэйт из своего укрытия.

Я прицелился в ближайшего человека и стал ждать. Дождь хлынул стеной, и еще одна вспышка молнии пронзила небо. Я начал отсчитывать, пока не услышал глубокий раскат грома. Семь секунд от вспышки до звука.

Все перестало существовать, когда я прицелился в голову охранника и стал ждать.

Сверкнула молния.

Один.

Два.

Три.

Четыре.

Пять.

Шесть.

БУМ.

Я дважды нажал на курок, затем взмахнул пистолетом вверх и вправо, уложив второго охранника как раз, когда раскаты грома начали стихать. Оба мужчины — уже мертвые или делающие последние вдохи — скрылись из виду в комнате охраны.

— Твою мать… — Нэйт проскользнул в моё укрытие.

— Не останавливайся.

Мы перебегали от дерева к дереву вдоль края дороги. Камера впереди, на березе, была установлена под особенно неудачным углом. Невозможно было пройти мимо неё незамеченным. Нам надо было искать способ пройти незаметно, и я не терял ни секунды. Чарли нуждалась во мне.

Я прицелился в камеру, услышал шаги на дороге и нырнул за ближайший кустарник.

Двое мужчин с одинаковыми карабинами направились к воротам. Они были одеты в зеленые дождевики и всматривались в землю по обе стороны дороги.

Я подождал, пока они пройдут, и пристроился вслед за ними. Капюшоны перекрывали им боковой обзор. Они не смогли бы увидеть, как мы подходим. Мы с Нэйтом начали двигаться в тандеме. Я схватил своего парня за горло сзади и воткнул клинок боком между ребер прямо в сердце. Он вздрогнул, даже не сопротивляясь, и упал на тротуар. Нэйт взял на себя другого, тот упал на землю с перерезанным горлом.

Я взглянул на черный ящик на березе. Не было ни единого шанса остаться незамеченными. «Бл*дь».

— Оружие прочь, — скомандовал я и спрятал свой клинок, когда мы с Нэйтом снова растворились в деревьях по обе стороны дороги.

Легкий гул наполнил воздух, и слабый рев моторов становился всё громче, когда я прислонился к широкому дубу и посмотрел в сторону дома. Вереница черных «Хаммеров» покатилась по подъездной дорожке, а в нашу сторону по территории неслись квадроциклы. Пришло время приступить к работе.

Я вытащил гранату из-под пальто, сдёрнул чеку и бросил её на подъездную дорожку. Первый «Хаммер» в очереди свернул, чтобы уклониться от неё, машину взрывом отбросило так, что она врезалась в дерево сбоку от темной дороги. Три «Хаммера» позади него были заблокированы. Из машин высыпали мужчины, каждый из них с пушками наперевес.

Пули пробивали деревья и кусты, кусочки коры разлетались в разные стороны. Я бросил еще одну гранату. Люди закричали и разбежались. Взрыв потряс второй «Хаммер», начав пожар под капотом. Нэйт начал стрелять, устраняя людей, которым не хватило ума, чтобы вовремя спрятаться.

Я обернулся, когда мимо пронесся белый квадроцикл, его водитель беспорядочно стрелял в меня из пистолета. Один выстрел, и он уже на земле, его квадроцикл тормозит на холостом ходу. Кора взорвалась рядом с моей головой, когда люди, пережившие гранаты, перегруппировались вокруг «Хаммеров». Подбежав, я отбросил тело водителя и прыгнул на квадроцикл. Открыв дроссельную заслонку, я вылетел через площадку, пока дождь заливал мне лицо. Стараясь не высовываться, я обогнул на квадроцикле группы деревьев и сделал обходной маневр назад. Впереди меня промелькнул еще один квадроцикл, водитель которого палил по деревьям.

Я помчался к нему, развернулся боком, выбросил вперед правую руку и выстрелил ему прямо в шлем. Он упал замертво и покатился по земле, умерев ещё до того, как коснулся земли.

Стрельба вокруг «Хаммеров» продолжалась, и я направил квадроцикл обратно на них. Крики и выстрелы заполнили воздух, когда я проносился мимо затора. Полдюжины человек остались, все столпились вокруг машин. Пули застряли в полноприводном автомобиле, и одна, должно быть, попала во что-то важное, потому что я потерял скорость, а движок заглох. Я скатился и присел за деревом.

Оглядевшись вокруг сквозь прицел и наведя пушку, я уложил еще двоих выстрелами в голову, их кровь брызнула на их товарищей, когда они упали на тротуар. Осталось четверо. Пешки, которых Винс, не задумываясь, отправил в мясорубку. Они бросились врассыпную и попрятались по машинам, отчаянно пытаясь выжить. Они не выживут.

Взрыв заглушил выстрелы, и один из мужчин упал. Я мельком увидела Нэйта, он прятался за бампером третьего «Хаммера», держа в руках помповое ружье военного образца.

Я смотрел на «Хаммеры», когда все стихло, шум дождя смешивался с огромным количеством выстрелов, которые только что заполнили пространство.

— Что, придурки, кончились патроны? — закричал Нэйт и дико расхохотался.

Я придвинулся ближе, заглядывая в окна, чтобы увидеть, где прячутся последние двое мужчин.

Снова бахнуло. Нэйт прокрался вдоль борта «Хаммера», когда человек упал на землю, теперь уже с дырой в животе. По моим подсчетам, остался только один парень.

Нэйт потянулся ко мне, прижав к плечу свой карабин двенадцатого калибра, пытаясь поймать в прицел последнего человека. Тень позади Нэйта сместилась.

— Пригнись!

Нэйт бросился на землю, когда я выстрелил дважды: один раз в сердце и один раз в голову. Последний человек нажал на курок, пуля, предназначенная для Нэйта, врезалась в тротуар, не причинив ему вреда. Тот чувак из охраны рухнул вперед, его ружье с грохотом упало на землю.

На шаг ближе к Чарли.

— Ну же, — сказал я и вытащил свежий магазин и вставил его на место, пока Нэйт делал то же самое со своими пистолетами.

Мы поспешили сократить остаток пути к дому, стараясь держаться по сторонам от дороги. Никто больше не встречал нас, пока мы не приблизились.

Позади нас раздался хлопок, и мою спину посередине обожгло болью. Я пригнулся и повернулся, посмотрев вверх, чтобы найти того, кто стрелял в меня.

Там никого не было, только смех сквозь деревья.

— Приятно видеть тебя снова, Конни.

— Чертов Рамон, — проговорил Нэйт. Он опустился на колени и прицелился, пытаясь поймать убийцу. — Ты в порядке?

— Пуля попала в мой жилет, — ответил я ему и дернул подбородком, указав в сторону дома. — Не останавливайся.

— Что? — спросил Нэйт, прищурившись, как будто это дало бы ему возможность видеть сквозь дождь и деревья, прямо туда, где прятался Рамон.

Спина у меня болела, как хрен знает что, но мне нужно было, чтобы Нэйт нашёл Чарли. Я сказал:

— Рамон — это моя проблема. Я с ним разберусь. Иди и чувствуй себя как дома, как мы и обсуждали, а потом найди Чарли и жди меня.

— Ты уверен? — нахмурился Нэйт. — Рамон долбанный псих.

— А кто тогда я?

Нэйт задрал голову и кивнул:

— Хороший вопрос, — сказал он, доставая гранату из-под пальто. — Увидимся внутри, ублюдок.

Я вздрогнула и попыталась прикрыться, когда мужчины уставились на меня. Моя одежда кучкой лежала у ног. От унижения моя кровь кипела, но страх удерживал, как будто пригвоздив меня к месту напротив Винса.

— Хорошенькая. Лучше, чем хорошенькая, правда, — заметил он, докуривая сигару до последней затяжки.

— Берти, ты готов идти дальше?

Берти встал и подошел ко мне, остановившись всего в нескольких дюймах. Он облизнул губы, слюна задержалась на его бледной коже.

— Я и был готов.

— Как нехорошо, — сказал Винс, встал и взял меня за руку. — Это называется опыт. Я снимаю первую пробу, — тут он сжал мою руку стальной хваткой. — Я всегда на первом месте. Не важно, что ты хочешь её. Не имеет значения, что ты — моя родная кровь и плоть. Ты всегда будешь позади меня. Понятно?

— Родная кровь? — вопрос слетел с моих губ прежде, чем я успела его остановить.

Винс ухмыльнулся и положил свою свободную руку мне на шею и проговорил:

— У Сержа никогда не было детей. Я трахал его жену всё время, пока она совсем не постарела. Тупая сука умудрилась залететь этим идиотом. Серж, как он ни старался это скрыть, кое-где кое-чего не мог, — тут он подошел ближе, прижавшись губами к моему уху. — Можешь быть уверена, у меня везде всё в порядке, — когда он прижал мою ладонь к своей эрекции, я подавила рвотный рефлекс.

Всё встало на свои места. Винс защищал Берти, своего сына. Рамон, высокая награда, цена за голову Конрада — все это потому, что Берти был его кровью.

— Идём, — Винс схватил меня за задницу и толкнул к двери. — Можно поразвлечься немного, пока ждем, когда ребята появятся на горизонте.

Берти нахмурился, когда я выходила из комнаты, Винс шёл позади меня.

— Он убьет вас. Всех вас, — сказала я. Мои босые ноги прошлепали по деревянному полу. В конце коридора стояли ещё двое вооруженных мужчин.

— Он попытается, — Винс втолкнул меня в первую открытую дверь справа — маленькую гостевую спальню с цветочным декором. — Но у меня две дюжины человек, стоящих между ним и мной. Все вооружены до зубов. У меня также есть страховой полис, — ответил он, толкнув меня на кровать.

Откуда-то снаружи донеслась какофония выстрелов. Мое сердце воспарило. Конрад пришёл. Я чувствовала, как он приближается, словно приливная волна гнева.

Винс помолчал, затем продолжил, как будто Третья мировая война не началась прямо на лужайке перед его домом.

— Твои друзья прибыли как раз вовремя.

Я стала отползать, пока не уперлась спиной в холодную железную спинку кровати.

— Он убьет их всех. Потом тебя, — я схватила подушку и прижала её к себе. — Ты не сможешь его остановить.

— Вот что я тебе скажу. Я брошу на него все, что у меня есть. Если он все-таки доберется до меня, он сможет сделать свой лучший выстрел. Но тебе это не никак поможет, — он провел указательным пальцем по нижней губе и посмотрел на мои ноги. — Тут уже будет одно из двух. Либо Кон погибает, пытаясь спасти тебя, либо Кону удается выжить достаточно долго, чтобы добраться до тебя. За свои хлопоты он увидит, как я всажу пулю тебе в голову. В любом случае, ты не переживешь этот час, — он начал расстегивать ремень, его короткие пальцы стали возиться с кожей и металлом. — Но нет смысла пускать тебя в расход, пока я не повеселился.

Ну нет, я не собиралась позволять случиться этому со мной без борьбы. На ночном столике рядом со мной стояла короткая приземистая лампа. Кажется, сделана она была из какого-то серебристого металла, достаточно тяжелого, чтобы нанести удар. Винс вытащил пистолет из наплечной кобуры и прицелился в меня.

— Встань на колени, — он обошел кровать с моей стороны уверенными шагами. — Держу пари, такая красивая девушка, как ты, не пускает парней в свою задницу. Держу пари, Кон даже не сунулся. Я буду твоим первым и последним. Можешь быть уверена, ты точно будешь кричать, когда я его засуну. И не беспокойся о смазке. Твоя кровь прекрасно её заменит.

Меня затошнило, и я вцепилась в подушку, как в спасательный круг, но не двинулась с места. Если я соглашусь, у меня не будет ни единого шанса добраться до лампы. Но его пистолет не заботился о моей дилемме. Металл требовал подчинения.

— Предпочитаешь, чтобы я ранил тебя, чтобы ты поняла, насколько я серьезен? Я джентльмен, поэтому буду рад сделать это для тебя, — он прижал ствол к моей ноге, а другой рукой вытащил свой член.

Я не хотела плакать, не хотела, чтобы он увидел ту боль, которая накрыла меня, как песок в песочных часах. Я повернулась на бок, не сводя с него глаз. Он сунул пистолет обратно в кобуру и положил правую руку мне на бедро.

Выстрелы стихли, только прерывистые хлопки прорывались сквозь шум дождя.

— Подозреваю, что твой парень уже лежит лицом вниз, — он был спокойным, бесстрашным и самодовольным.

Это был мой шанс, мой единственный шанс. Я протянула руку и схватила лампу.

— Давай разберёмся с этим как профессионалы, — Рамон осторожно вышел из-за дерева примерно в тридцати футах от меня, нацелив на меня пистолет.

Его ехидный тон заставил меня стиснуть зубы, но я вышел ему навстречу, направив на него свой пистолет.

— Это было так давно, — он вытащил из кармана пиджака клинок и держал его в руке, как это делают уличные драчуны. — Я бы предпочел поступить по-старому, если ты не против. Я немного тренировался после нашей последней стычки.

У меня не было времени на его игры, но мы были в тупике. Я не мог повернуться к нему спиной, хотя необходимость добраться до Чарли угрожала заблокировать все мысли. И он застрелит меня, как только я спущу курок. «Бл*».

— Давай же, просто дружеский маленький бой на ножах, потом ты можешь спасать девчонку, — усмехнулся он. — Только тебе придется сделать это одной рукой, поскольку я выпущу тебе кишки, и ты будешь собирать их другой.

Тик-так.

— Я мог бы проткнуть тебя ещё в Бостоне, — проговорил я.

Я сунул пистолет в кобуру одновременно с ним и вытащил из рукава пиджака нож. Нагретый от моей кожи, он практически вибрировал в моей руке. Мне нужно было быстро разобраться с Рамоном.

— Тебе тогда почти удалось, — ответил он, свободной рукой ощупывая свой живот. — У меня даже остался шрам, чтобы доказать это. Почему ты сдержался?

Он согнул колени, а дождь продолжал лить, и его намазанные гелем волосы практически прилипли к голове.

— Профессиональная вежливость, я полагаю. И у меня не было заказа на тебя.

Он выплюнул слова:

— Теперь-то у тебя его тоже нет.

Я ухмыльнулся со словами:

— Я недавно избавился от профессиональной вежливости.

Я сделал ложный выпад ножом и левой рукой метнул копну сена. Она едва не угодила ему в нос.

Он отскочил назад, его глаза загорелись азартом схватки между жизнью и смертью.

— Я же сказал. Практиковаться, — он придвинулся ближе, мы оба кружили, а над головой потрескивала молния. — Расскажи, как тебе понравился мой маленький сюрприз в хижине, — его взгляд метнулся к моим забинтованным рукам, затем Рамон бросился вперед. Я повернулся и попятился, но он зацепил мне плечо, рассекая кожу.

«Бл*дь». Я сделал вид, что осматриваю рану. Он рванулся к моему горлу. Я наклонился вправо, схватил за куртку и дернул его вперед. Рамон споткнулся, размахивая левой рукой, чтобы сохранить равновесие. Я рубанул вниз и поперек, рассекая его куртку, но лезвие скользнуло по жилету, не причинив вреда. Мне придется ждать своего часа, ждать, когда он станет рассеянным.

Он развернулся и бросился на меня, его клинок просвистел в воздухе.

Я упал на землю и перекатился, затем поднялся на ноги. Выстрелы и крики эхом разнеслись по деревьям — это Нэйт устроил им в доме настоящий ад. Мне надо покончить с этим и добраться до Чарли.

— Скажи мне вот что, — тут он резко выбросил вперед левую руку и ударил меня в висок, рассекая кожу так, что кровь потекла по лицу. Я отразил кулаком в ребра, как раз там, где у куртки была дыра, и полоснул его по горлу своим клинком. Промазал.

Он фыркнул и попятился.

— Она того стоит? Всего этого? — спросил он и махнул ножом, указав в сторону перестрелки в доме.

— Этого и многого другого, — ответил я. Я кружил в поисках слабости, и с каждым шагом мои ботинки все глубже погружались в холодную, влажную землю.

— Киска так хороша, да? — продолжал он, вытирая влагу со лба, от чего волосы у него растрепались. — Мне надо было самому попробовать до того, как Винс вмешался и забрал её себе.

Я сжался, мои плечи напряглись.

Рамон усмехнулся и подошел ближе со словами:

— Да, наверное, как раз сейчас он имеет ее на полную катушку, заливает её своей спермой. Потом, возможно, он задушит ее голыми руками. Может, она даже задохнется от его члена. Кто знает?

От ярости я перестал чувствовать холод, который успел пробраться под кожу, что всегда давало мне преимущество. Рамон просто пытался отвлечь меня. Мне нужно было покончить с ним.

Я рванул вперед и снова полоснул его по горлу. Он блокировал удар рукой, затем ударил меня по бедру. Острая боль пронзила меня, и я споткнулся, прислонившись к ближайшему дереву, когда горячая кровь пропитала мои штаны и потекла по ноге. Порез был глубоким.

Он медленно приближался, зная, что раненое животное — самое опасное в дикой природе.

— Не лучше ли мне упокоить тебя прямо сейчас? Так, чтобы тебе не пришлось смотреть, что случилось с твоей девушкой?

Его попытка успокоить провалилась, особенно учитывая нотки триумфа в его голосе.

Я споткнулся о дерево, сполз на болотистую землю, нож выскользнул из моих пальцев. Он придвинулся ближе, чувствуя запах добычи, жаждущий конца.

— Её спаси, — мой голос звучал слабо даже для моих ушей. — Спаси её, и всё, что у меня есть, будет твоим.

Он схватил меня за волосы и дернул назад так, чтобы я посмотрел в его темные глаза.

— Всё, что у тебя есть, уже принадлежит мне. Берти обещал мне это. Всё, что мне нужно сделать, это принести ему твою голову, — ответил он, приставив нож к моему горлу.

И тут я резким движением вставил свой нож глубоко под его жилет, в живот. Его глаза расширились, удивление сменилось улыбкой. Отпустив меня, Рамон попятился назад, его руки потянулись к ране в животе.

Я поднялся на ноги и навис над ним, все еще держа в руке нож.

— Кон! — он прижал ладони к ране, между пальцами сочилась кровь.

Я вытащил из кобуры свой 9-миллиметровый и выстрелил. Пуля попала Рамону прямо в глаз. Он пошатнулся и упал.

Добраться до Чарли было единственным, о чём я думал, единственной причиной, по которой я зашёл так далеко. Я поспешил пройти мимо Рамона, не обращая внимания на боль в бедре, и только прошептал:

— Увидимся в аду, ублюдок!

Винс вытаращил глаза, когда увидел, что я схватила лампу, и стал отступать назад, но я развернула массивное основание по дуге и ударила его в челюсть. Шнур оторвался от стены, а Винс в это время отшатнулся и потянулся за пистолетом. Я снова замахнулась, чтобы стукнуть его по руке, пригвоздив к стене, и этим ударом, наверняка, раздробила ему несколько пальцев. Его крик разрезал пространство, положив конец моей попытке к бегству. Даже сквозь стрельбу снаружи его люди, должно быть, слышали его. Они пристрелят меня, как только откроют дверь.

Винс сжал разбитую правую руку и завыл. Я выхватила его пистолет из кобуры и нырнула за кровать, когда где-то рядом прогремела череда взрывов. Половицы тряслись, окна дребезжали. Новые выстрелы, крики и топот ног сообщили мне, что Конрад прибыл. Иначе и быть не могло.

Я направила пистолет на Винса и скомандовала:

— Заткнись!

— Ты грязная дырка! Я прикажу каждому из моих людей изнасиловать тебя. Твоя киска, твоя задница, всё — пока ты не начнешь умолять меня о смерти. Ты, бл*дь, уже не жилец. Конрад? Я заставлю его смотреть. Потом я заставлю его трахнуть твой труп!

Моя хватка на лампе усилилась, и ярость, которую я никогда не чувствовала прежде, нахлынула на меня как приливная волна. Я замахнулась еще раз, ударив Винса металлом в лицо и разбив ему нос. Его вой заглушил выстрелы. Я вскочила на ноги и направила пистолет ему в голову. Я моргнула. Он опустился передо мной на колени, его рубашка пропиталась кровью, глаза распахнулись, когда жизнь покинула их. Смогу ли я сделать это снова? Отнять еще одну жизнь? Кон сказал, что с каждым разом будет все легче, так почему же у меня трясутся руки?

Дверь в коридор распахнулась, и я перевела пистолет в ту сторону. В комнату ворвался Кон. Кровь струилась по его лицу, глаза были дикими. Когда он увидел меня, из его горла вырвался гортанный звук. Он захлопнул за собой дверь, перепрыгнул через кровать и заключил меня в объятия. Мое сердце поднялось над кровью, смертью, злыми словами жестоких людей, и я была дома.

— Чарли, — сдавленно произнес он. Только одним единственным словом его эмоции всколыхнули воздух вокруг нас. Я вцепилась в него, хотя он вытянул руку и наставил пистолет на голову Винса. Он поцеловал меня в лоб, в щеки, потом в губы.

— Ты ранена?

— Н-нет, — ответила я, задрожав, а он обнял меня за талию и приподнял.

— Он не…?

— Нет, — покачала я головой. — Он собирался, но я воспользовалась лампой.

Он изо всех сил пнул Винса по ребрам. Тот вскрикнул и свернулся в позе эмбриона.

Кон едва заметно улыбнулся одним уголком рта.

— Мой колючий шиповник. Он не заметил шипов.

В коридоре послышались шаги, затем быстрые выстрелы и тяжелые удары.

— Тони, это ты? — голос Нэйта заполнил тишину, наступившую после выстрела. — Я когда-нибудь говорил тебе, что трахал твою сестру в прошлом году?

— Твою мать…

Грохот выстрелов положил конец тираде Тони.

Кон повернул голову и крикнул:

— Спальня слева!

Он сдернул одеяло с кровати, накинул мне на плечи и снова прижал к груди. Слава богу, под рубашкой у него был бронежилет.

Дверь открылась, и вошел Нэйт, с улыбкой, как у Чеширского кота, на лице, когда увидел стонущего Винса, и спросил:

— А что, на этот раз не было ножниц?

— Лампа, — ответила я, указав подбородком в сторону того, что от неё осталось.

— Ну и черт с ними, — засмеялся он и прижался спиной к стене. — Ты завалила гада Винса Стэнтона, самого большого криминального босса во всей Филадельфии, лампой? — он снова повернул голову к двери. — Если бы Кон не посадил тебя под замок, я бы точно начал заигрывать.

В груди Конрада раздалось что-то вроде рычания.

— Я же признал, что она твоя, чувак. Расслабиться, — Нэйт положил обойму на пистолет, взвел курок и проделал то же самое с двумя другими пистолетами, спрятанными под курткой.

Пистолет Винса так и остался у меня в руке. Неумолимая сталь вызвала плохие воспоминания вместе со странным чувством спокойствия. Я могла постоять за себя. Никто меня не обидит.

— Ну что, как тут обстановка? — спросил Кон, по-прежнему не отпуская меня.

Нэйт указал на комнату с мониторами слежения:

— Несколько человек засели в комнате отдыха. В том числе Берти, — он подошел к Винсу и врезал ему ногой под ребра. — Странно видеть тебя здесь. Кон, возьмёшь это на себя?

Кон кивнул:

— Почему бы и нет.

— Стойте! — Винс протянул окровавленные руки. — Если ты убьешь меня, мои люди будут преследовать тебя до самого края земли, — угрожал он. Его слова звучали невнятно, кровь брызгала с каждым слогом.

— Твои люди? — Кон рассмеялся, и этот звук, как темная патока, раздался у меня в голове. — Те, которых мы уложили там, у ворот? Те, кого мы зарезали на территории? Те, что нашпиговали свинцом на твоей подъездной дорожке? Может быть, люди в кусках в вашем фойе?

Руки Винса дрожали, он издавал жалобные звуки:

— Не делай этого.

— Ты сделал это сам, как только назначил цену за ее голову, — Кон завел меня за спину и снова пнул Винса. — Когда ты думал, что можешь прикоснуться к ней, — еще один удар, на этот раз с треском ломающихся ребер. — Когда ты пытался изнасиловать ее! — еще один пинок. — Ты легко отделался. Я хотел сделать это медленно. Сделать больно. Заставить заплатить за всё, что она из-за тебя перенесла, но я приберегу все это для Берти.

— Его сын, — проговорила я. Мой голос дрожал, даже несмотря на то, что руки уже не тряслись больше. — Берти — его сын. Вот почему он хотел меня убить, почему нанял Рамона. Он не хотел, чтобы у его сына были из-за меня проблемы.

Кон оглянулся на меня через плечо, удивлённо подняв брови.

— Позволь мне первым тебя поздравить с тем, что твой ребёнок оказался таким психопатом, Винс, — произнес Нэйт и снова выглянул в коридор. — Хорошая работа.

Кон повернулся к Винсу и опустился на колени. Страх в глазах Винса был бальзамом на мою израненную душу. Судьба быстро настигала и карала и теперь приняла облик моего собственного ангела смерти. Эти чувства можно назвать жаждой крови?

— Я хочу, чтобы ты знал: я намерен хорошенько позаботиться о Берти. Око за око. Время, которое я не могу потратить на тебя, я потрачу на него.

Глаза у Винса расширились, и он сделал глубокий, булькающий вдох. Ему удалось издать лишь одну ноту крика, прежде чем Кон нажал на курок.

— Не уходи, — попросила Чарли и прижалась ко мне, из ее глаз текли слезы. — Давайте просто уйдем, все трое. Просто уйдем и никогда не будем оглядываться.

— Нам надо закончить с этим, — ответил я, приподнял её подбородок и поцеловал, проникая языком в её рот и наслаждаясь её вкусом. Она обняла меня за шею и держала, пока я вбирал с ее губ всю смелость, которая мне необходима. Ее кожа согрелась под одеялом, и мне ничего так не хотелось, как заключить её в объятия и бежать с ней. Но не сейчас. Пока Берти не лежал мертвый у моих ног.

— Как ты хочешь это сделать? — поинтересовался Нэйт. Он стоял в дверях с решимостью в глазах.

— Чарли, — окликнул я, вытаскивая из кармана ключ от «Ауди». — Возьми ключи. Иди прямо по подъездной дорожке. Если увидишь кого-нибудь, стреляй. Не задавай вопросов, просто целься в грудь и нажимай на курок, пока они не перестанут двигаться. Когда дойдешь до главной дороги, поверни налево. Машина стоит на краю участка у высоких кустов. Садись за руль. Двигайся на запад. В багажнике спрятаны деньги.

— Пожалуйста, не надо, — её умоляющий тон пробил насквозь мою кожу и застрял там. Она разорвала меня на куски, просто желая меня.

— Я должен, — ответил я. Отказ от нее вызвал внутреннее кровотечение, которое, я не был уверен, когда-нибудь остановится. Я поцеловал ее в лоб и провел рукой по ее волосам. — Я люблю тебя.

Она выпрямила спину, хотя по щекам у нее текли слезы:

— Я могу помочь. Я имею такое же право на Берти, как и ты. Это меня связали в подвале.

Я улыбнулся, ее жажда мести сладко засела у меня на языке, хотя я не хотел рисковать ею. Больше не хочу.

— Ты сильная. Поэтому я знаю, что с тобой все будет в порядке, но ты не привыкла убивать. Не похожа на меня, — я вытер её слезы большими пальцами. — И я не хочу этого для тебя. Убивать становится легче, потому что каждый раз теряешь часть себя. Я не хочу, чтобы свет внутри тебя погас, как погас мой свет.

Она глубоко вздохнула.

— Тебе надо уходить, — я поцеловал её еще раз. — Мы с тобой еще встретимся.

Её взгляд пронзил меня:

— Я тебя больше никогда не увижу, да?

Я мог бы продолжать лгать ей, но она уже знала правду. Пули Рамона изрешетили мой бронежилет в клочья, и я не знал, сколько людей ещё осталось убить. Шансы увеличились, но все равно счет был не в мою пользу. Я покачал головой.

Она обхватила ладонями моё лицо, нежно, но твердо, и попросила:

— Попытайся, ладно? Попытайся для меня.

— Обязательно. Клянусь, — ответил я, целуя её в лоб. — А теперь идти. Мы должны заняться этой скотиной, пока у нее не выросли ноги.

Она крепко обняла меня, затем отступила назад, её глаза блестели, когда она проговорила:

— Я люблю тебя.

Я пронесу ее слова с собой сквозь пасть ада.

Чарли повернулась и сжала руку Нэйта, прежде чем направиться к проклятому выходу. Я последовал за ней и смотрел, как её фигура скрывается за пеленой дождя и тумана.

— Вот это удар по яйцам, — сказал Нэйт, потирая подбородок.

— Пойдем, — ответил я ему. Я перезарядил свой 45-й и зажал второй пистолет в левой руке.

Нэйт подошел к последней двери и прижался к стене.

— Почему бы вам, ребята, просто не открыть?

Изнутри раздались выстрелы, они попадали в дверь и разнесли её в щепки. Мы подождали, пока стрельба не стала беспорядочной. Как только всё затихло, Нэйт отпрянул назад и пнул дверь. Я бросил светошумовую гранату, закрыл глаза, услышал хлопок и побежал внутрь.

Трое головорезов Берти яростно палили в дверь. Я убил двоих выстрелами в голову, а Нэйт попал третьему прямо в грудь. Я горел желанием найти Берти, заставить его заплатить.

— Кон! — крик Нэйта заставил меня обернуться.

Приглушенный крик привлек мое внимание.

Нэйт стоял справа от меня, нацелив пистолет на Берти. Но не только Берти увидел я. Ублюдок держал за горло девочку, её светлые волосы и голубые глаза сверкали от воспоминаний, которые заставили остановиться моё сердце. Сабрина. Девчушка, которую я спас, несмотря на приказ Винса убить. Должно быть, он похитил её в качестве страховки от меня. Она распахнула глаза, узнав меня, как только увидела, и от того она, казалось, задрожала еще больше. Её кошмар оживал прямо перед ней.

— Отпусти её, — сказал я, пытаясь прицелиться Берти в голову, но он нырял за спину Сабрины.

— Ни в коем случае, — проговорил он. Дрожащей рукой он прижал пистолет к её уху. — Опустите оружие.

— Нет, — ответил я. Я пытался найти как-нибудь шанс на точный выстрел, который убьет его прежде, чем он успеет нажать на курок. Но он, похоже, мастерски пользовался живым щитом, даже таким маленьким, как Сабрина. На ней была пижама с изображением какой-то мальчишеской музыкальной группы. Должно быть, он похитил её прошлой ночью. Я только надеялся, что её приёмная семья еще жива. Если я вытащу её отсюда, ей понадобится их поддержка, чтобы пережить это.

Он посильнее сжал ее, и она закричала сквозь кляп во рту.

— Думаешь, я шучу? Я убью ее!

— Ну ладно, — другого пути не было. Я не сомневался, что он заберёт её с собой в могилу.

— Нэйт, сделай это, — проговорил я, наклонился и положил пистолет на пол.

— Нет, приятель! — ответил Нэйт, продолжая целиться в Берти.

— Нэйт, делай, что он говорит. Он же убьет её.

— Он убьёт нас всех, — ответил Нэйт, покачав головой.

— Я сделаю это прямо сейчас! — закричал Берти и прижал пистолет к её голове.

— Ладно, ладно, — ответил Нэйт, протягивая свободную руку с раскрытой ладонью, и медленно опустился на колени.

Я достал нож из-под ремешка на лодыжке, пока Берти наблюдал за Нэйтом. На лице Берти расцвело удовлетворение, когда Нэйт с глухим стуком уронил пистолет.

Прижав лезвие к запястью, я вытянул руки ладонями вниз. Как только Нэйт поднялся на ноги, Берти выстрелил ему в грудь. Нэйт рухнул навзничь, его руки раскинулись в стороны, когда он падал на пол.

Сабрина закричала сквозь кляп, и Берти прижал ее к груди, блокируя любую попытку метания. Я должен был отодвинуть её, прежде чем метнуть нож. Иначе я попаду в неё. Берти снова поднял пистолет, на этот раз целясь мне в грудь.

— Думал, прибежишь и спасешь девицу, попавшую в беду, а? — поинтересовался Берти с ухмылкой и схватил Сабрину за горло. — Сколько ей лет? Наверное, двенадцать? Я прослежу, чтобы её не похоронили девственницей. Не хочу быть жестоким.

Жажда мести кипела во мне, пока я ждал, что он сделает хоть одно неверное движение. По крайней мере, пистолет был направлен на меня, а не на Сабрину.

Я двинулся вперед и проговорил:

— Отпусти её. Она вообще ни при чём, не вмешивай её.

— Ни шагу, блядь, больше, стой, где стоишь, — прокричал Берти, сомкнув пальцы на её шее. — Теперь она в этом замешана. Она моя. Я подержу её некоторое время, позабавлюсь, а потом брошу в ту же могилу, где и ты. После этого я в последний раз помочусь на ваши тела и забуду о вашем существовании. Легко, — сказал он. Пальцем он уже стал поглаживать курок, но не прекращал болтовню. — А эта твоя маленькая цветочница? Где она?

Я стиснула зубы и ответил:

— Мертва. Винс убил её.

— Уверен, что нет, — он прищелкнул языком. — Я не такой дурак, как мой старик. Он был дураком, что доверился тебе с самого начала, дураком, что позволил тебе нарушить приказ убить эту маленькую сучку, дураком, что не убил тебя, как только ты прикончил Сержа. Но я не такой. Значит, твоя сучка-подружка сбежала? Ненадолго. Я догоню её, притащу сюда и сделаю с ней то же самое, что и с этой маленькой сучкой. Но я не убью её быстро, — он усмехнулся, его глаза-бусинки встретились с моими. — Я не тороплюсь. Буду отрезать кусочек за кусочком, пока ничего не останется.

— Ты никогда её не найдешь. Она слишком умна для тебя.

— Посмотрим, — проговорил он и направил ствол мне в голову.

Это был мой последний шанс. Я не мог стрелять, у меня не было ни единого шанса убить его ножом, но я должен был попытаться.

Его палец перестал гладить спусковой крючок, он проговорил:

— Прощай, козёл.

Я метнул нож из-под руки, когда раздался приглушенный выстрел. Окно справа от меня разлетелось вдребезги, когда мой клинок вонзился в руку Берти. Он отшатнулся и схватился за шею. Сабрина упала на пол и попятилась от него, её связанные руки и ноги мешали ей двигаться. Я бросился вперед и вырвал у Берти пушку. Я избивал его пистолетом, пока он не упал на колени, доставляя мне непередаваемое удовольствие. Я выдернул нож из его бицепса, что вызвало булькающий вскрик из его горла.

«Что, черт возьми, только что произошло?»

Кровь хлынула из шеи Берти и пропитала его рубашку. Я схватил Сабрину, поднял её на руки и уставился в окно. Чарли стояла на улице, капли дождя стекали по ее лицу, когда она опустила пистолет. Была ли она когда-нибудь красивее? «Ну что за охренительная женщина!»

— Заходи внутрь!

Она кивнула и плотнее закуталась в мокрое одеяло.

Я усадила Сабрину на пол рядом с Нэйтом. Он не пошевелился.

— Эй, — окликнул я, ударив его по лицу тыльной стороной ладони. — Эй!

Он открыл глаза и прижал руку к груди со словами:

— Кажется, я умер.

— Да ничего плохого тебе не сделалось. Кевлар, — проговорил я, повернулся к Сабрине и вытащил кляп у неё изо рта.

Она отпрянула от моего прикосновения. Я не винил ее.

— Сабрина, я не обижу тебя.

Она покачала головой и стала отодвигаться от меня, пока не уперлась спиной в стену, произнося по-русски:

— Koshmar.

Её кошмар. Она говорила на идеальном английском с прекрасным американским выговором, но всё-таки еще помнила это русское слово из-за меня.

Я пододвинулся к ней и сказал:

— Я здесь, чтобы помочь…

— Н-н-нет, пожалуйста, — захныкала она, поднимая руки, чтобы оттолкнуть меня.

— Ты пугаешь ее, — хмыкнул Нэйт и протиснулся вперед меня.

Сабрина прикрылась, когда Нэйт опустился перед ней на колени.

— Теперь ты в безопасности, — сказал он, протянув к ней руки. — Клянусь.

Её большие глаза сверкнули при взгляде на меня, а затем она взглянула на Нэйта.

— Не переживай из-за него, — уговаривал Нэйт. — Всё будет хорошо. Ну, идем же.

Она шмыгнула носом и прижалась к нему. Он притянул ее к себе и что-то прошептал ей на ухо.

— Видишь? У меня природный талант, — бросил Нэйт через плечо, ухмыльнувшись. — А теперь прочь, Кашмер.

Я встал и подошел к Берти. Он схватился за шею обеими руками. Я наклонился и обыскал его, вытаскивая маленький пистолет из-под ремешка на лодыжке.

— Знаешь, возможно, ты сможешь это пережить, — сказал я, указав на его руки, когда там остановилось кровотечение. Прицелившись из его маленького пистолета в колено, я выстрелил, и звук выстрела эхом разнесся по обшитой деревянными панелями комнате. Он закричал.

Я наклонился, мое лицо было всего в нескольких дюймах от его. Я продолжил:

— Но я гарантирую, что ты не переживешь меня.

— Кон, — донесся до моих ушей самый нежный в мире голос.

— Никуда не уходи, Берти, — сказал я, улыбаясь. — Я только начал.

Я поднялся и, обернувшись, увидел Чарли, бегущую по коридору.

Моё сердце забилось сильнее, впервые в жизни, и я бросился вперед мимо Нэйта и Сабрины, мимо разбитой двери, и подбежал к ней. Когда мы соприкоснулись, мой мир встал на свои места.

Я положил свои руки на её влажные щёки и осмотрел её, целуя каждый дюйм обнаженной кожи.

— Ты не ранена?

— Нет. А ты как? — спросила она, проводя руками по моему жилету.

— Я замечательно, — ответил я ей. Я поднял её, и мокрое одеяло упало на пол. — Жив и здоров благодаря тебе.

Она посмотрела мимо меня с беспокойством в глазах и спросила:

— Он мертв?

— Нет.

Она задрожала, и я притянул ее к себе и завернул в куртку.

— Он умрет, в конце концов. Я не буду торопиться. Просто хочу потянуть время.

Она уткнулась лицом мне в шею и проговорила:

— Это ненормально, что я думаю, что это горячо? Твоя манера говорить такие вещи. Но это правда, не так ли?

— Ты создана для меня, — пробормотал я, схватил её за волосы и запрокинул ей голову. — Я люблю тебя со всеми твоими колючками, — с этими словами я завладел её губами, отчего у неё перехватило дыхание, а я заменил его своим. Я страстно желал стать её воздухом, ее жизнью.

Жить ради неё — ничего никогда я не хотел так сильно.

Солнце скрылось за причудливым центром города, и я поспешила закончить оставшиеся заказы. Два траурных венка для похорон на завтра и большой букет роз от неверного мужа своей любовнице. Я позаботилась об оформлении, но специально не стала срезать шипы с этих цветов.

Завязывая ленту, я посмотрела через витрину на хозяйственный магазин через улицу. Конрад стоял у прилавка и разговаривал с одним из фермеров. Должно быть, он почувствовал на себе мой взгляд, потому что взглянул на меня с улыбкой на губах. Его темные волосы отросли подлиннее, но расслабленный вид очень ему шёл. Мы обосновались в маленьком городке на Среднем Западе, и наш образ жизни вполне вписывался в придуманную нами легенду о том, что мы приехали из Нью-Йорка, устав от суеты большого города.

Теперь мы мистер и миссис Хемлок. У Конрада был знакомый, который сделал нам новые документы. Нам даже оформили медицинскую страховку.

Я помахала Кону и погладила свой растущий живот. Маленькая Джесси внутри меня росла, и ножки у неё тоже росли, становясь, кажется, невообразимо сильными, потому как она любила пинать меня ими. Кон выбрал имя, и я плакала, думая о том, как была бы счастлива моя сестра, узнав о тёзке.

Моя поясница заныла, когда Джесси зашевелилась, устраиваясь поудобнее, но, по крайней мере, её ножки уже не колотили по жизненно важным органам.

Закончив с розами, я положила их в холодильник и выключила свет. Я заперла входную дверь и пересекла тихую главную улицу, где здания выглядели старыми, но там по-прежнему располагались маленькие магазинчики с самыми разными товарами. Теплый летний воздух обещал барбекю и ленивые прогулки в полях возле нашего дома до наступления осени. Я не осознавала, как сильно люблю тишину, пока мы не переехали сюда. Но это устраивало нас, и я никогда не была счастливее.

Я ворвалась в помещение с хозяйственным инвентарем, где в воздухе стоял тяжелый запах опилок и машинного масла.

— Привет, детка, — сказал Кон и улыбнулся; его голубые глаза сияли каждый раз, когда он смотрел на меня.

— Ну, мне пора домой. Жена расстроится, если я опоздаю к ужину, — сказал мистер Косгроув, который стоял у стойки, сдвинув набок широкополую шляпу.

— Спасибо, мистер Косгроув. У меня должна быть поставка к пятнице, тогда и привезут остальной заказ для Вас. Я Вам позвоню.

— Спасибо, — ответил мистер Косгроув, приподняв шляпу. Его кожа говорила о жизни, проведенной в солнечных полях. — Рад Вас видеть, миссис Хемлок.

— Сколько раз я должна просить Вас называть меня Чарли? — спросила я, улыбнулась и похлопала его по спине, когда он проходил мимо меня к двери с мешком семян в руке.

— Думаю, ещё несколько раз, — проговорил он с улыбкой и приподнял свою шляпу. — Хорошего вечера.

— Хорошего вечера, — в ответ пожелала я, закрывая за ним дверь, и неторопливо подошла к стойке.

Конрад смотрел на меня каким-то плотоядным взглядом. Мне нравился этот взгляд.

— Как дела с торговлей цветами? — спросил он, обходя стойку, и обнял меня.

— Продуктивно. Если местные жители и дальше будут падать замертво в округе, у нас будет куча денег на новую ванну, которую я хочу.

— Достаточно большую для двоих? — он зарылся губами в мои волосы, его теплое дыхание послало желание вниз по моему телу.

— Конечно, — я уткнулась носом в его новую татуировку с рисунком розы с колючими стеблями, оплетающими шею.

— Мне нравится, как это звучит, — проговорил он. Его руки блуждали по моей попке, пробираясь всё выше под мой белый сарафан, а я смеялась над ним и пыталась убежать. Он щупал все мои местечки, которые ему хотелось и как захотелось.

— Рабочий день ещё не закончился, мистер Хемлок, — сказала я, улыбаясь ему. — Ты же не хочешь распугать всех клиентов, так ведь?

Он посмотрел на пустую улицу и проговорил:

— Думаю, сегодня мы закроем магазин пораньше. Что скажешь? — уточнил он, наклонился и прижался губами к моей шее, а затем провел по ней языком.

Я вздохнула и обняла его за талию со словами:

— Думаю, это неплохой план.

— Я рад, что ты не против, — проговорил он, прикасаясь к моим губам поцелуем, но прежде чем он смог поцеловать меня так, как я мечтала весь день, дверь распахнулась, и мы услышали голос:

— Ой, да вот же мои милые голубки!

Я ахнула, когда Кон потянул меня за собой. Рамон стоял в дверях с пистолетом в руке и улыбкой на изуродованном лице. Правая сторона была неподвижной маской, а рядом с глазом тянулся шрам.

— Нравится тебе, как я теперь выгляжу? — спросил киллер, продвигаясь вглубь магазина, стараясь поймать мой взгляд.

Конрад повернулся за ним.

— Не двигайся, Кон! — крикнул Рамон. Его рука дрожала, но он держал пистолет, целясь в нашу сторону. — Вы хоть представляете, как долго я вас искал? Вас трудно было найти. Очень, — продолжал Рамон, подходя ближе.

— Кто-то отдал приказ на меня? — спросил Кон и вытянул руки перед собой, пытаясь успокоить Рамона.

Я медленно попятилась назад. Рядом с кассовым аппаратом на стойке лежали маленькие молотки с встроенными гвоздодерами.

Рамон рассмеялся, и одна сторона его лица исказилась.

— Никто не приказывал вас прикончить. Нэйт пригрозил, чтобы никто даже не произносил твое гребаное имя, как только стал боссом. Я хотел убить и эту русскую девчонку тоже, но он позаботился об её защите, — сказал Рамон, пожимая плечами. — Может потому, что я убил её семью. Но это уже не важно. Теперь я здесь. И вы теперь здесь. И пришла пора кое с кем расквитаться!

Я потянулась к одному из молотков.

— А мое лицо? Это все из-за тебя, Кон. Бл*дь. Ты. Перерезал мышцы, но не нервные окончания. Я чувствую, как оно болит, чувствую боль от пули, как будто это случилось только вчера.

— Это очень грустная история, всё это так печально, Рамон, — сказал Кон и указал на пустые ведра из-под краски у двери. — Так ты зашёл, чтобы взять одно из них, чтобы слить туда твои слезы? На этой неделе на них специальная акция. Два по цене одного.

— А ты шутник. Очень смешно, — ответил Рамон и снова посмотрел на меня. — Я заметил, что ты ждешь ребенка, когда ты переходила улицу, да?

Я с трудом сглотнула.

От его полуулыбки у меня по коже побежали мурашки. Он продолжал:

— Вот я и говорю. Значит, Кон будет папочкой? Как чудесно! Я пришел поздравить вас заранее. Я расскажу тебе, что произойдет. Во-первых, я собираюсь связать вас обоих в задней части вашего милого хозяйственного магазинчика. Конечно, я воспользуюсь твоей веревкой. Я уверен, что она у тебя самая лучшая в этом городишке. Потом я продолжу и познакомлюсь с твоей малышкой. Вытащу этот плод и скажу «привет». Пока ты истекаешь кровью, я снова займусь Коном — отрежу ему член и засуну в его глотку, для начала.

Я отшатнулась к стойке.

— Я тебя напугал? — спросил он, наклоняясь ближе. — Мы не можем допустить, чтобы будущая мамочка испугалась, особенно в день родов.

Я выпрямилась и сунула молоток в задний карман Кона.

— Я не боюсь тебя, Рамон, — ответила я и подошла к Кону, чтобы отвлечь Рамона. — У тебя была кишка тонка, чтобы убить нас обоих тогда, когда у тебя был шанс.

— Заткни свой поганый рот! — он махнул на меня пистолетом. — Я здесь, чтобы закончить свою работу, и на этот раз я сделаю все правильно.

Кон опустил свою левую руку, прикрывая меня.

— Отпусти её. Просто убей меня, садистский ублюдок.

— Слишком поздно, — произнёс Ромон, подходя ближе. — Как я уже говорил, мне нужна веревка.

Прежде чем я успела моргнуть, Кон вонзил молоток-гвоздодер в горло Рамона. Он вырвал пистолет из его руки и выстрелил ему в лицо, затем повернулся ко мне.

— Чарли? Ох, чёрт, Чарли! — воскликнул он. Кон прижал руку к моему животу, а в это время кровь пропитала мой белый сарафан.