Я оторвался от книжки и поднял глаза. Он сидел напротив. Мужичок неопределенного возраста с тонкими складками морщин, следами некоторой пропитости на лице.

Недельная щетина, непокорные пепельные волосы, торчащие в разные стороны и лишь спереди попавшие под два-три небрежных взмаха расчески. Вытертая до безобразия джинсовая куртка, с дырой на правом рукаве в районе локтя. И глаза.

Теплые, мягко-серые, лучистые. Они светились изнутри то грустью, то радостью, но оторваться от них было невозможно.

Я смотрел на него, смотрел не отрываясь.

А он щедро раздаривал свет своих глаз и необыкновенно мягкие для подобного забулдыги слова женщине, что сидела напротив и ее кошке, что смотрела на мир московского метро из тесной сумки, и еще кому-то сидящему рядом.

Проехав две остановки он встал и вышел, а поезд повез меня дальше. И все. Я не знаю, кто он, как его зовут. Я понятия не имею, куда и зачем он ехал. Я никогда не видел его до того, и никогда не увижу после. Но этот рассказ я посвящаю ему.

Никитка мечтал об этом брелочке больше месяца. Он увидел его в витрине универмага и сразу же загорелся. Первая надежда была на маму, однако она не оправдалась:

— Мам, а мам.

— Ну что тебе еще?

— Пойдем покажу, я там такую штуку видел замечательную. Ты мне купишь?

— Какую еще штуку? Мало у тебя всяких штук?

— Нет, такая нужная вещь… Вон, посмотри! — Никитка ткнул пальцем в витрину. Мама недовольно изучила груду копеечных пластмассовых брелочков, разложенных под толстым стеклом витрины.

— И что тебе здесь нужно?

— Вот это, — мальчик ткнул пальчиком в стекло.

— И зачем оно тебе, — скривилась мама.

— Ну как же ты не понимаешь, вот на это колечко вешают ключи, а…

— Это я понимаю, но у тебя же ключи и так на колечке.

— Да, но так они могут потеряться, — Никитка решил пойти на хитрость. А если они будут с этой штукой, то она в кармане запутается, и я ключи не потеряю.

— Перестань говорить глупости! Не нужна тебе эта ерунда. Идем, мы сюда не за этим пришли.

Никитка не мог понять почему мама назвала глупостью такую хитроумную идею, да и не хотел этого понимать. Ему было горько до слез. Как же так, ведь ему нужна эта вещь, нужна больше всего на свете. Он без нее жить не может, а мама не понимает. Он хотел объяснить, но мама не стала его слушать. Она купила какую-то вазочку и была страшно довольна. Но ему-то от этой вазочки не холодно и не жарко, только лишний повод получить нагоняй, если заигравшись заденет ее и грохнет на пол.

Вернувшись домой Никитка долго думал, как заполучить заветный брелок. В маленькой головке рождались хитроумные планы, но все они были отброшены из-за не совсем возможного применения в реальной жизни. Наконец остался один самый тяжелый и самый долгий, но вместе с тем и самый верный способ.

Никитка решил сам купить себе брелок. Денег у него не было, но он ежедневно получал на завтрак и решил откладывать.

Однако не завтракать вовсе у восьмилетнего мальчика не получилось, поэтому он лишил себя чая. Да и оставаться без чая каждый день было непросто. Поэтому прошел месяц, прежде чем Никитка смог накопить заветную сумму.

В тот день у него было пять уроков, и мама об этом знала. Пришлось придумать дежурство по классу. Целый час был в запасе у Никитки для того, чтобы добежать до магазина, купить брелок и вернуться домой. Целый час! Но после последнего урока учительница остановила его, сунула в руки швабру и сказала, что сегодня его дежурство. Никитка готов был расплакаться от огорчения, но вместо этого решил, что быстро вымыть пол будет разумнее, чем спорить с учительницей. С таким остервенением он еще никогда не махал шваброй.

Через тридцать семь минут после окончания уроков он оказался в магазине. С трудом протиснулся Никитка сквозь толпу огромных мужчин и женщин, что нависли над витриной.

Дотянувшись до стекла он протянул деньги и попросил:

— Тетенька, дайте мне вот этот брелок, — детский пальчик старательно выискал нужное и ткнулся в стекло.

— В кассу, — безразлично каркнула тетенька.

С замиранием сердца Никитка протиснулся сквозь заграждение из тел и юркнул к кассе. Через пятнадцать минут, отстояв очередь, пробравшись через толпу и выждав долгие секунды, в которые продавщица изучала чек и рылась в коробке с брелочками, Никитка стал обладателем драгоценной финтифлюшки. Радость хлестала через край. Никитка пулей вылетел из магазина и побежал домой. Однако добежав до первого двора, он вытащил из кармана брелок и стал разглядывать, а еще через два десятка шагов он вытащил из другого кармана ключи. Надо было спешить домой, но и перевесить ключи с невзрачного колечка на сверкающее кольцо с брелочком хотелось страшно.

Никитка стянул ключ с колечка и перевесил его на новое, полюбовался. Затем на новое кольцо перекочевал еще один ключ, потом третий и четвертый. Никитка зажал брелок в кулаке, второй рукой он размахнулся, чтобы забросить подальше в кусты свое старое колечко и в этот самый момент под ноги ему попалась колдобина. Никитка споткнулся, потерял равновесие и упал. Руки его рефлекторно уперлись в асфальт, старое колечко упало рядом, а новое вместе с брелочком и ключами полетело вперед и скрылось в щели между асфальтом дороги и бордюрным камнем.

Никитка поднялся, отряхнулся, поплевал на руки, морщась стер грязь с ободранных ладошек о штаны и огляделся в поисках ключей. Старое кольцо лежало рядом, Никитка зло поддел его ногой. Новое полетело вперед, Никитка посмотрел в том направлении и похолодел. Из глубокой узкой щели в асфальте ему довольно приветливо сверкнули в солнечных лучах его собственные ключи. Никитка подошел к дырке, опустился на корточки и осторожно протянул руку. Ключи поблескивали, будто приглашали вытащить их наружу, но даже тонкие детские пальчики не смогли протиснуться через изгибы глубокого коридора уходящего неизвестно куда.

Что было делать? Никитка сел и бессильно заплакал, тихо утирая слезинки рукавом. Так просидел он несколько минут, потом поднялся и пошел размазывая слезы по щекам грязными руками. Куда идти? Что делать? У кого просить помощи? Никитка перешел на бег и вдруг остановился распластавшись по мягкой неизвестно откуда взявшейся стене.

— Так твою разэдак!

Никитка задрал голову, посмотрел на высоченного дядьку, которому с разбегу ткнулся в живот.

— Извините, — пролепетал Никитка.

— Ты чо, шкет? Соображаешь головой-то своей? — мужик пыхнул перегаром.

Никитка испугался и дернулся, пытаясь обогнуть мужика, но тот поймал его за плечо и вернул обратно.

— Не-ет, обожди. Ты чего это на людей средь бела дня налетаешь? Мозги дома забыл? Так я тебя сейчас поучу.

Огроменная ручища ухватила Никитку, пальцы больно вцепились, вывернули тонкое детское ухо. Никитка хотел вскрикнуть, но в глазах потемнело от боли, когда другая рука ухватила его второе ухо и непомерная сила оторвала мальчика от земли.

— Эй, человече! Отпусти ребенка.

Никитка краем глаза увидел подходящего старика.

— Отвали.

— Ребенка отпусти.

— Не отпущу, — уперся мужик. — будет знать, как на людев кидаться.

— Он ведь извинился.

Мужик побагровел, опустил Никитку на землю, но продолжал крепко держать его за плечо:

— Слушай, топай-ка ты отсюда, а то и тебе ухи пооткручу.

— Ну попробуй, — усмехнулся Никиткин заступник.

Мужик заревел, отпихнул Никитку, да так, что мальчик грохнулся на землю, и бросился на старика. Никиткин заступник был раза в два поменьше мужика, но каким-то чудесным образом остановил его, подхватил за шкирку и отшвырнул на пару метров.

— Ты, гадюка, детей не смей обижать.

Мужик с ужасом смотрел на старика, а тот снова схватил его за шиворот, поставил на ноги, развернул и отвесил хорошего пинка под зад, после чего повернулся к Никитке. Только теперь мальчик смог разглядеть его как следует. Он был не высок, неопределенного возраста: вроде не молодой, но и стариком его не назовешь. По лицу разбегались тонкие морщинки, подбородок зарос неряшливой недельной щетиной, голову увенчивали растопыренные во все стороны волосы. Расчески они явно не знали, только спереди попали под два-три взмаха гребешка, да и то так, для приличия. Одет он был в вытертую джинсовую куртку. Когда-то эта куртка имела светло-голубой цвет, теперь же приобрела заношенный оттенок.

Никиткин спаситель смотрел на него мягкими, тепло-серыми глазами, взгляд которых ласкал как лучик утреннего солнца, аккуратно заглядывающий в окошко. Никитка смотрел ему в глаза и не мог оторваться. Заступник подошел к Никитке и протянул руку:

— Давай, поднимайся.

Никитка поднялся, пробормотал смущенно потупив глаза:

— Спасибо Вам.

— Да не стоит. И давай ты не будешь говорить мне «вы». Тебя как зовут?

— Никита.

— Ну вот, давай на «ты», Никита. Меня зовут Постоянным.

Никитка даже не удивился странному имени, его поразило другое:

— Как же так? Я же не могу говорить человеку, который старше меня «ты»?

— Почему? — искренне удивился его новый знакомец.

— Потому что старшим надо говорить «вы».

— Глупости! «Вы» надо говорить тому, кого уважаешь. А уважать человека только за то, что он прожил на свете больше тебя, согласись, глупо. Что же до уважения, то… Ты меня уважаешь? — Никитка кивнул. — И я тебя тоже уважаю. Мы это оба знаем, так что давай перейдем на «ты», так удобнее. Хорошо?

— Хорошо. А почему имя такое странное? — все-таки спросил Никитка.

— Чье? Мое? Да просто я Маг, и имя у меня, как у Мага.

Никитка открыл рот и уставился на Постоянного, а тот, будто не замечая продолжал щебетать:

— Вообще я не люблю имен, но представляться людям Магом… Не поймут, поэтому я представляюсь своим именем, хоть оно и странно. А потом, если мне нравится человек, то говорю, что я Маг. Давай ты будешь называть меня Магом?

Никитка понял, что обращаются к нему, но сказать ничего не мог.

— Это что, шутка такая? — выдавил наконец мальчик.

— Какая шутка? Я серьезно говорю.

Думаешь как я здесь оказался? Почувствовал, что нужен мальчику и хлоп вот он я. Я всегда прихожу на помощь маленьким мальчикам и девочкам, когда у них беда, вот тебе помог, теперь… — Маг запнулся.

Никитка стоял рядом, но это был совсем не тот мальчик, что минуту назад. Глазенки его намокли, губы дрожали, на лице было столько страдания, что Маг вздрогнул. А Никитка просто вспомнил про свою беду, и не видя выхода готов был разреветься на месте. И слезы тихонько потекли по мальчишечьим щекам.

— Ты плачешь, малыш? Что случилось?

— Ключ-чии, — всхлипнул Никитка. — Ключи под землю провалились, а я достать не могу, а…

Мальчик завсхлипывал чаще и Маг уже не смог понять, что пытается сказать ему Никитка.

— Где провалились? Пойдем.

Никитка, утирая слезы, пошел через двор, а Маг послушно поковылял за ним. Когда они дошли до злосчастного бордюра, Никитка молча ткнул пальцем. Маг подошел ближе, наклонился и поднес руку к щели в асфальте. Солнышко победно сверкнуло в металле ключей, которые сами собой прыгнули Магу в руку. Постоянный разогнулся и протянул Никитке ключи:

— На, и не теряй больше.

— Спасибо, — просиял Никитка. И эта улыбка значила для Мага куда больше, чем заученное с детства слово благодарности.

— Ну куда ты пойдешь? — увещевал Никитка поднимаясь по лестнице. Он уже привык к тому, что с этим человеком можно совершенно спокойно говорить на равных. — Сейчас мы пообедаем, я тебя с мамой познакомлю, а вечером папа придет.

— Может я все-таки пойду? — поинтересовался Маг.

— Ну… ну, — Никитка остановился, повернулся к Магу и выпалил все, что вертелось в голове: — Не уходи, пожалуйста. Мне так не хочется с тобой расставаться.

Ну куда он мог уйти после этих слов? Маг вздохнул и пошлепал по лестнице.

— А почему мы идем пешком? — спросил Маг, когда они добрались до четвертого этажа. — У вас что, лифта нет?

— Лифт есть, только он не работает.

— И долго еще идти?

— Нет, не очень, — просапел Никитка. — Мы на десятом живем.

Маг остановился как вкопанный:

— Э нет, я так не согласен. Пойдем.

Они вышли к лифту. Маг нажал кнопку вызова, но та естественно не сработала. Тогда он распластался по двери лифта и зашептал что-то неразборчивое себе под нос. Каково же было удивление Никитки, когда лифт натужно загудел и поехал.

— Это как? — не понял Никитка.

— Очень просто, идем.

Мамы дома не было. Зато была сердитая записка:

«Меня срочно вызвали на работу. Буду вечером. Обед на плите. Где тебя носит? Когда приду, у нас с тобой будет серьезный разговор.

Мама.»

Но Никитка не очень расстроился. Они пообедали, потом мальчик сел за уроки, а Маг задремал в кресле.

Никитка не стал его будить, он только очень удивился, когда Васька, их кот, который не любил чужих и всегда прятался под диван, если в дом входил посторонний, вылез из своего укрытия и устроился на коленях у Мага.

В половине шестого Никитка закончил с уроками, а в шесть в замочной скважине заерзал ключ.

Никитка вышел в коридор, Светлана Петровна как раз надевала тапочки.

— Ага, пришел. И где ты был, позволь узнать?

— Здравствуй, мама.

— Привет-привет. Так что скажешь?

— Я убирался, — честно сказал Никитка.

— Ага, два часа?

— Нет, потом я пошел домой, а по дороге…

— Кто у нас? — перебила его Светлана Петровна, разглядывая большие драные кроссовки.

— Маг, — просто ответил мальчик.

Светлана Петровна ожидала любого ответа, но только не такого, она задохнулась, закашлялась и долго смотрела на сына:

— Никита, — сказала она, как только смогла что-то сказать. — Давай договоримся, я не буду тебя ругать, но только ты так не шути больше.

— Какие шутки? Вон он в комнате сидит. И не кричи, он отдыхает.

— Так, — заторопилась Светлана Петровна.

— Пошли. Это дядя Миша зашел, да? Дядя Миша?

Но это был не дядя Миша. В детской комнате в кресле сидел совершенно незнакомый человек. Вид он имел крайне неряшливый: взлохмаченные волосы, недельная щетина, слегка подпитое лицо, замурзанная джинсовая куртка с дырой на правом локте.

Светлана Петровна замерла с открытым ртом. Незнакомец не пошевелился, зато кот Васька приоткрыл зеленый глаз и, увидев хозяйку, встрепенулся, потянулся и соскочил на пол, скрылся по диваном, видимо в ожидании скорого скандала.

— Пойдем! — грозно прошептала Светлана Петровна.

Они вышли в коридор, Светлана Петровна погрозила сыну пальцем и с остервенением принялась накручивать номер телефона:

— Алле. Лев Борисыча пожалуйста! Алле, Лева? Это я. Ты скоро заканчиваешь? Поторопись. Разберись со своим сыном! Что случилось? Он бомжа в дом приволок! Что? Я не кричу. А мне что делать? Ладно. Хорошо. Давай быстрее.

Светлана Петровна опустила трубку и посмотрела на сына:

— Откуда он взялся? Кто он такой?

— Мамочка, я же говорю, он Маг. Я из школы шел, а… — Никитка на минуту задумался, как объяснить маме так, чтобы пропустить историю с ключами. — Он… То есть я нечаянно дядю пьяного толкнул, а он мне ухи выкручивать…

— Уши, — автоматически поправила Светлана Петровна.

— Уши, — согласился Никитка. — А Маг за меня заступился. И я его в гости пригласил. А еще он лифт починил.

— Так он лифтер?

— Нет, он Маг. Он двери что-то пошептал, и лифт поехал, — объяснил Никитка.

— Ты меня за дуру держишь? — Светлана Петровна поняла, что ничего не понимает. — Что значит пошептал и поехало? Здесь кто-то из нас с ума сошел? Так все, я звоню в милицию.

— А это еще зачем? — не понял Никитка.

— Правильно, лучше вызову скорую. Пусть приедут и заберут твоего Мага в «Кащенко», или я сама туда попаду.

Лифт починил и пошептал! Это ж надо?

— На самом деле все было наоборот, — Светлана Петровна похолодела услышав чужой голос. Маг вышел из комнаты потянулся, сладко зевнул. — На самом деле сначала было заклинание, а потом лифт поехал. Наоборот я не умею. Здравствуйте.

— Здрасте, — еле слышно пробормотала Светлана Петровна и опустилась на пол.

— Что с вами? Вам помочь? — заинтересовался Маг.

— Вы кто? — пробормотала Светлана Петровна.

— Я Маг. Вообще меня зовут Постоянный, но я не люблю имен. Зовите меня Магом и давайте перейдем на «ты», так удобнее.

— Маг? МАГ!!! — Светлана Петровна подскочила с пола с неизвестно откуда взявшейся силой. — Лифт починил?

— Починил, — спокойно проговорил Маг.

— Что вы мне голову морочите. Какие Маги?

— Могу доказать, — возмутился таким недоверием Постоянный.

— Доказать? Очень хорошо. Вон там, в ванной комнате стоит стиральная машина и не работает. Давайте, валяйте свою магию, а если нет, то я вас выставлю за дверь. Аферист!

Маг подмигнул Никитке и пошел в ванную комнату. Светлана Петровна молча смотрела ему в след. Через пять минут из-за двери ванной донеслось сытое урчание стиральной машины.

Маг вышел довольный собой:

— Стирает, — сообщил он, и Светлана Петровна повалилась на пол без сознания.

— Ну что, теперь веришь? — Никитка гордо смотрел то на Мага, то на маму.

— А что мне еще остается? — Светлана Петровна заметно поуспокоилась. Еще чаю, Пост… Постоянный?

— Спасибо. Зовите меня просто Маг.

Светлана Петровна ничего не ответила, а только нервно хихикнула.

— Кстати, Никита. Надо ужин готовить, а еще в магазин сходить за хлебом. И к чаю больше ничего не осталось.

Сбегай-ка, а то гостя кормить нечем будет.

— Ну, ужин — это не проблема, — встрепенулся Маг. — А в магазин пойдем все вместе. Прогульнемся.

Светлана Петровна спорить не стала, Никитка и подавно. Через десять минут они вышли из квартиры.

— Никита, запри дверь, — распорядилась Светлана Петровна.

— Зачем? — искренне удивился Маг.

— Да вы знаете, ворья порезвилось.

Оставлять квартиру запертой как-то не принято, — с сарказмом в голосе проговорила Светлана Петровна.

— Так разве замок от вора спасет? — еще больше удивился Маг. Он подошел к двери наклонился к замку и зашептал что-то в замочную скважину. — Все, теперь можно идти. Никто кроме нас сюда не войдет.

— Никита, — с сомнением произнесла Светлана Петровна. — А дверь ты все-таки закрой.

Никитка пошуровал в замке ключом и они пошли. Светлана Петровна была поражена: этот бомж оказался изумительно интересным собеседником. И прогулка до магазина получилась очень приятной. Вот только ее завершение…

У подъезда их встретил Лев Борисович, за его спиной стоял участковый милиционер со скучающим видом. Никитка выбежал вперед:

— Папа! Папа, познакомься — это мой Маг.

Лев Борисович не разделил радости сына, он хмуро посмотрел на жену, на «Мага», потом кивнул участковому и подошел ближе:

— Здравствуй, Света, это твой бомж?

— Я не бомж, — обиделся Маг. — я…

— Гражданин, проверка паспортного режима. Предъявите, — вмешался участковый.

Маг подмигнул испуганному Никитке, улыбнулся и, подхватив участкового под руку, повел его в сторону. О чем говорил этот странный человек с участковым Лев Борисович не знал и даже догадаться не мог, но каменное лицо участкового потеплело. А еще чуть позже на нем появилась улыбка, милиционер козырнул Магу, помахал рукой Льву Борисовичу и его семейству, развернулся и пошел прочь веселый и довольный жизнью. Маг вернулся к Никитке и его родителям. Светлана Петровна уже не удивлялась, а Лев Борисович выглядел совершенно ошалелым.

— Что здесь происходит? — выдавил он. — Кто этот человек?

— Я Маг, и давайте перейдем на «ты», так проще, — приветливо улыбнулся Постоянный.

— Какие могут быть Маги? — недоумевал Лев Борисович. — Что вы мне сказки рассказываете?

— Молчал бы! — зло шептала ему жена. — Он действительно Маг, он сделал то, что ты не мог сделать больше года — починил нашу стиральную машину.

— Так вы механик? — недоумевал Лев Борисович.

— Папа, он Маг, — вмешался Никитка.

Лифт остановился и они вытряхнулись на площадку. На этот раз остолбенели все, кроме Мага. Около двери их квартиры сидел какой-то человек и, чертыхаясь, пытался открыть дверь.

— Что вы тут делаете, милейший? — спросил Маг.

Человек вздрогнул, медленно повернул голову:

— А вы кто?

— Да мы в соседнюю квартиру в гости приехали, — участливо объяснил Маг.

— А-а, — вор заметно успокоился. — А я вот домой попасть не могу, замок заело.

— Бывает, — улыбнулся Маг. — вам помочь?

— Да нет не стоит, — вежливо отказался вор.

— А то давайте ключик, открою. Что это у вас ключики такие странные? На отмычки похожи.

— Да это и есть отмычки! — взревел прийдя в себя Лев Борисович. — Вот подлец! Это же моя квартира!

Вор переменился в лице, подскочил, как ужаленный и метнулся к лестнице. Судя по звукам, пролетев три этажа он грохнулся, но тут же вскочил и побежал дальше. Внизу грохнула дверь.

— Вот так всегда, — посетовал Маг. — Как милиция не нужна, так вот она, здрасте-пожалуйста, а как в твой дом вор лезет, так…

Лев Борисович подошел к двери и толкнул ее, дверь распахнулась:

— А дверь-то открыта! — Воскликнул он в удивлении. — Чего этот дурень столько возился?

— Это он, — прошептала Светлана Петровна указывая на Мага. — Это его колдовство.

— Какое колдовство? Кто-нибудь мне объяснит, что здесь происходит?!

Темнело, шел десятый час вечера. Лев Борисович вышел из подъезда и зябко поежившись побежал через двор. За разговорами и такими странными происшествиями он выкурил две пачки сигарет, теперь же, когда они кончились побежал за добавкой.

Боже, что творится! Если бы ему было десять лет, то он бы не удивился тому, что поверил в Мага. Но ведь ему уже за тридцать, а приходится верить в подобную чушь. А что еще делать? Когда все факты просто вопят, вставая на защиту этого бреда.

С такими мыслями Лев Борисович добежал до ларька, купил пару пачек «Явы» и вернулся к подъезду. Перед дверью в подъезд его остановила какая-то женщина:

— Простите. Он у вас? Я знаю, что у вас.

Верните мне его, — затараторила она.

— Кто? Вы о ком? — не понял Лев Борисович.

— О Костике! О моем муже!

— Простите, но я не имею чести знать вашего мужа. Среди моих друзей не числится ни одного Костика, — Лев Борисович сделал попытку войти в подъезд, но женщина остановила его.

— Ах да, вы же не знаете. Но он у вас, я видела, как он заходил сюда с вами. Я только не знаю, как он назвался, но он у вас. Такой немолодой мужчина в тертой джинсе.

— Маг? — удивился Лев Борисович.

— Да, он любит это слово. Еще он называется Постоянным, Дедом Морозом, Волшебником. Как-то раз назвался…

— Погодите-погодите, — прервал Лев Борисович. — Так он не Маг?

— Он мой муж. Константин Иванович Косиков. Я не знаю, что он вам наплел, он умеет делать это убедительно, но я прошу… Умоляю, верните мне его!

— Папа вернулся! — весело закричал Никитка, выскакивая из-за стола.

Следом за Никиткой в коридор вышли Светлана Петровна и Маг. Но Лев Борисович вернулся не один, вместе с ним в квартиру вошла какая-то тетка с бешено сверкающими глазами:

— Верните мне его, — с порога заявила тетка.

— Кого?

— Как кого? Моего Костика.

— Какого Костика?

— Наш Маг — это ее муж Костик, — объяснил Лев Борисович жене и сыну.

— Да какой он Маг! — разозлилась тетка.

— Дурак он, а не Маг. Вечно где-то шляется, а я сижу и жду, как дура.

Никакой он не Маг, — чуть теплее повторила она, увидев как намокли Никиткины глазенки.

— А как же чудеса? — спросил Никитка, чуть не давясь слезами.

— Какие чудеса?

— Он ключи из-под земли достал, они сами ему в руку прыгнули.

— Глупый, — пожурила тетка. — Да разве ключи сами прыгают? У него небось магнит в руке был.

— А дверь? — поинтересовалась Светлана Петровна.

— Какая дверь? — не поняла тетка.

Светлана Петровна пересказала историю с вором, и тетка расхохоталась:

— Да вам просто вор неопытный попался.

Сопляк какой-то. Вам радоваться надо, а вы… Вы же взрослые люди. И верите в подобные глупости?

— Это не глупости! — Никитка заплакал, дернулся к ненавистной тетке, что посмела обидеть его любимого друга, но Маг перехватил его.

— Никитушка, успокойся, — голос его был тихим и ласковым. — Пойдем, я тебе кое-что расскажу.

— А ты не уйдешь с ней?

— С ней? — Маг усмехнулся. — С ней не уйду.

Никитка успокоился, и они скрылись в детской. Три пары глаз проводили их, потом Лев Борисович и Светлана Петровна перевели взгляды на жену Мага.

— Идемте, идемте на кухню, — приглашающе замахал руками Лев Борисович. — Может вы нам все-таки расскажите, что здесь происходит.

— Кто она? — всхлипнул Никитка, когда Маг затворил дверь в детскую.

— Моя жена, — пожал плечами Маг.

— А разве у магов бывают жены? Или ты не Маг?

— Бывают. И я самый настоящий Маг.

— А она говорила…

— Забудь то, что она говорила, — посоветовал волшебник. — Ложись спать, утро вечера мудренее.

Никитка засопел и стал раздеваться.

Волшебник смотрел на Никитку, потом перевел взгляд за окно, где в черном ночном небе зажигались звездочки. Там за окном засыпал город, гася огонечки окон. Сколько этих окон, и за каждым окном жизнь, свои характеры, свои судьбы. А сколько этих окон в домах, домов в городе, городов в мире… И сколько маленьких мальчиков и девочек всхлипывают в подушки потому что в мире что-то не так, что-то несправедливо. А все считают эти несправедливости нормой, и никто не задумывается над детским горем, относя слезы на счет усталости и капризов.

— Значит она обманула? — голос Никитки оторвал Мага от ночи за окном.

— Почему?

— Ну если ты говоришь, что ты Маг и это правда, а она говорит, что ты не Маг… Значит она говорит неправду?

— Она говорит правду.

— Значит ты не Маг?

— Маг.

— Но как же так?

— Я Маг, это правда. А она думает, что я не Маг и это тоже правда. Это ее правда, просто она не знает моей правды вот и все. В мире у каждого своя правда, все правы, но вместе с тем все и заблуждаются. И самое главное не кричать на человека, который не знает твоей правды, что он врун, а попытаться понять его правду. Надо научится понимать других, тогда и тебе и им будет легче.

— Значит лжи не бывает?

— Бывает, но очень редко. Чаще встречаются фантазии. Ложись.

Никитка прыгнул в кровать, волшебник укутал его одеялом, погасил свет и пошел к двери.

— Ты уйдешь с ней? — догнал его из темноты голос Никитки.

— Нет, не с ней.

— Но уйдешь?

— Так надо. В мире очень много мальчиков и у каждого свое горе. Ты счастлив?

— Нет.

— Почему?

— Потому что ты уходишь.

Что-то сдавило горло волшебника. Никитка видел, как заблестели в темноте его глаза, и голос Мага зазвучал хрипло.

— Я вернусь. Если тебе будет плохо, вспомни меня и я вернусь. Но я не могу остаться с тобой насовсем. Я вернусь, обязательно.

— Я буду тебя ждать. Приходи.

— Теперь ты счастлив?

— Да, — улыбнулся Никитка мягкой темноте.

— Спи. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, мой добрый Маг, — Никитка повернулся к стене. В голове вертелись мысли. Да он счастлив, ему хорошо и легко, но вместе с этим почему-то хочется плакать. Разве так бывает?

— Бывает, — отозвался хриплый голос. — Спи, спи.

— Вот так всю жизнь с ним и мучаюсь. Все время за ним бегаю, ищу куда его занесло. Всю жизнь в нищете. Правда года три назад повезло. Нашла его в одной подмосковной деревушке, а там как раз новый русский дачу себе строил. Ну я его и пристроила сторожем. Деньги этот бизнесмен платил большие, да только продолжалось это недолго. Под новый год Костик все сбережения забрал, пошел в магазин игрушек и накупил всякой ерунды. Потом сложил все это в мешок из-под картошки, затянул ленточкой и поставил в угол.

«Подарки,» — говорит. А на утро я проснулась: ни Костика, ни мешка, ни халата моего красного и пачка из-под ваты на полочке у двери валяется. А этот стервец напялил мой халат, прилепил себе бороду из ваты и всю ночь по крышам лазал. Залезет в дом через печную трубу, оставит подарок и топает дальше. В одном доме на хозяйку напоролся, так той чуть дурно не сделалось. А он ей улыбнулся, игрушку для ребенка, букетик для нее, а сам через дверь уже как все нормальные люди. И опять пропал на пол года. Ну да я его нашла, только успокоились, как раз — и его опять нет. Детей он любит до невозможности, находит в них что-то. А своих детей не завели, не может у него детей быть. Доктора говорят…

Скрипнула дверь, и жена Мага замолкла, повернула голову. Он стоял в дверях. Спокойное, чуть грустное лицо, не молодое и не старое. Паутинка тонких морщинок, пепельные растрепанные волосы, только спереди поддавшиеся двум-трем небрежным взмахам гребня. Мягкие, тепло-серые глаза, светящиеся изнутри.

Вытертая джинсовая куртка с дырой на локте правого рукава.

— Как Никита? — тихо спросил Лев Борисович.

— Спит.

— Как вам это удалось?

— Мы же вроде на ты перешли? — усмехнулся Маг.

— Но вы же… Ты же не…

— Я Маг. Самый настоящий Маг.

— Дурак ты, — взвилась его жена. — Так дураком и помрешь!

— Я не помру, пока на свете есть маленькие мальчики и маленькие девочки, пока хоть у одного из них есть свое горе. А когда все они будут счастливы, тогда… Тогда и помирать не жалко.

— Не смеши людей, пойдем домой.

— Не могу.

— Почему?

— Я обещал. И потом… Вы слышите?

Плачет. Девочка плачет, ей нужна помощь… Я пошел.

— Куда? Куда ты пойдешь на ночь глядя?

— Там, куда я иду, день. До встречи.

Он повернулся и… По кухне пронесся легкий ветерок и на том месте, где только что стоял человек ничего не осталось. Три пары глаз тупо уткнулись в узор на линолеуме, силясь понять, объяснить необъяснимое. Потом жена Мага подскочила на табурете и взвизгнула:

— Вот всегда так! Зараза! Ну только найду тебя, гад! Маг! Я тебе такую магию устрою, тоже мне волшебник нашелся! А вы что сидите, глазами лупаете? Вы что во все это поверили? Вы же взрослые люди, как можно верить во все эти его штучки?

Непонятое детское горе, солеными капельками стекало по щечкам. Она плакала тихо, беззвучно, ведь настоящие слезы текут не под громкие всхлипы, а сами собой, не для кого. Теплая ладонь легла на детское плечико, как покрывало:

— Ты плачешь, малыш? Что случилось? Чем тебе помочь?