— Фаня! Ну давай ближе! — ныла Ольга, пытаясь подтащить меня к пруду.

— Не называй меня так! — я упиралась, умудряясь одновременно упрямиться и поправлять съезжающие на кончик носа солнечные очки.

— Ну Гелла! — моментально поправилась подруга.

Псевдоним был частью меня, моим «вторым я». Ну что может писать автор с именем Епифания? Какой-нибудь слезливый дамский роман, или уютную, домашнюю историю… Но только не ужастик! А я пишу хоррор, потому к выбору псевдонима подошла со всей ответственностью и теперь очень не люблю, когда на людях меня называют по-другому.

— Ну давай поближе!

Ольга, как всегда, брала массой. По сравнению со мной она казалась полной, но, как ни странно, этой ей безумно шло! Аппетитные формы не раз отвлекали мужские взгляды от моей тощей фигуры, что меня радовало: слава иногда утомляет, а оставаться неузнанной с каждым новым романом было все труднее.

— Ты иди. Мне и отсюда хорошо видно.

Обидевшись, подруга отпустила руку и отправилась вниз по склону, прямо в темному пятачку небольшого пруда.

— Осторожнее! — прокричала ей вослед и огляделась, выискивая тень.

Солнце палило нещадно. Это грозило ожогом: к белой, практически алебастровой коже загар не приставал. Десять минут без укрытия были пыткой, а потом я превращалась сначала в вареного рака, а после — в линяющую змею. В этот момент характер тоже портился, и сравнение оказывалось как нельзя более верным.

Сегодня я даже не планировала выходить на улицу. Но примчавшаяся рано утром Ольга чуть с ума не свела, размахивая двумя ламинированными картонками. Спросонья я не сразу поняла, что это пропуски на съемку реалити-шоу «Повелители магии».

Отвертеться не получилось: подруга уже все уши прожужжала этой передачей и даже уговаривала поучаствовать. А я раз за разом отказывалась, считая, что там рулят только деньги и рейтинг. С одной стороны, это могло подогреть интерес к моей персоне, с другой — связываться совершенно не хотелось, чертовщины и в жизни хватало. Но согласиться на массовку пришлось: в этом Ольга оказалась непреклонна и торопила: времени до начала съемок почти не осталось.

Блузки с длинными рукавами оказались или мятыми, или в стирке, пришлось искать замену. И теперь я выглядывала тень, чтобы скинуть опротивевшую ветровку без риска обгореть на солнце.

Внимание привлекла скамейка в тени старой липы. Дерево как раз цвело, и сладковатый аромат позволял ненадолго забыть и о жаре, и о сбитом режиме. Я на всякий пожарный достала из кармана кепку: вместе с солнечными очками козырек хорошо скрывал лицо.

На просторной поляне уже расставили оборудование, ждали только ведущую да самих участников. Я усмехнулась: вот чего мы здесь забыли? Если бы не Ольга… Оглянулась на подругу, та стояла на самом берегу, так, что темная вода почти касалась сандалий.

Там, у пруда, было свежо. Прохлада долетала даже сюда, немного остужая воздух. Но в ослепительных бликах на поверхности играло не только солнце.

Наваждение исчезло, стоило режиссеру хлопнуть в ладоши:

— Статисты, займите места! Ты, — палец ткнул в Ольгу, — там и стой. Хотя нет! Сейчас подберем тебе парня, будете изображать мимопроходящую влюбленную парочку. Ты, — я с удивлением увидела, что указывают на меня, — сядь и читай! Дайте ей спонсорский журнал, да не забудьте во время съемки несколько раз показать обложку покрупнее! Ты…

Я послушно опустилась обратно на лавку. Меня вполне устраивало нахождение в тенечке с журналом, которым можно было прикрыться от любопытных глаз. Да и наблюдать поверх страниц удобно.

А на поляну тем временем одного за другим привозили участников.

Завязанные глаза не позволяли им понять, где они очутились, ленту снимали только на поляне, повернув экстрасенсов лицом к пруду. И всем задавали один-единственный вопрос:

— Что происходит в этом месте?

Л — логика. Лето. Жара. Пруд. Если у участников есть хоть немного мозгов, ошибиться они не смогут. Но удивительно, о том, что здесь регулярно тонут люди, сказали всего трое. Остальные отговорились кто магнитными бурями, кто «запретом от духов раскрывать тайну этого места», кто просто лил воду, скрывая беспомощность за разговорами. Стало скучно.

Отвернувшись от съемочной площадки, я снова нашла взглядом подругу. Она чуть оторвалась от «возлюбленного» и теперь шла по самой кромке воды.

— Оля, уйди оттуда! — крикнула, не обращая внимания на съемку.

И, осознав, что произойдет в следующую минуту, вскочила. Но подоспевший непонятно откуда мужчина оказался проворнее: схватил оступившуюся девушку и оттащил от кромки.

— Осторожнее! Здесь опасно!

Я замерла. В другое время посмеялась бы, так нелепо выглядела подруга: растрепанная, с приоткрытым ртом, а в глазах — щенячий восторг. Присмотревшись, узнала одного из участников передачи, но вот как его зовут, вспомнить не могла, да и не хотела: сейчас все внимание было приковано к легкой дымке над поверхностью воды.

Обычно такая поднимается над раскаленным асфальтом. Но мираж длился недолго, стоило режиссеру хлопнуть в ладоши:

— Продолжаем съемку!

Ведущая тут же подскочил к Ольгиному спасителю и затараторила на камеру:

— То, что вы видели сейчас — не постановка! Все произошло спонтанно! Ворон, скажите, почему вы вдруг кинулись к этой девушке? Вы что-то почувствовали?

Экстрасенс широко улыбнулся и отстранился от Ольги, продолжая сжимать её руку в своей:

— Этот пруд — опасное место! Когда-то здесь было капище, и духи еще не успокоились. Я слышу их голодные крики и думаю, купаться в этом пруду опасно.

Картинный взгляд на воду вызвал у меня улыбку. Я предусмотрительно наклонила голову, чтобы её скрыть.

— Вижу погибших. Мужчина. Женщина… Дети. Трое мальчиков и девочка. Девочка… её же не нашли?

Съемочная группа начала подтягиваться поближе. Ольга старалась не пропустить ни одного слова своего спасителя, а вот для меня день перестал быть светлым. Девочка… Она отчаянно хотела домой и просила помощи у взрослых. Или просто… не желала оставаться в одиночестве, поэтому и ухватила Ольгу за ногу. К счастью, этот самый Ворон оказался рядом, мне не пришлось иметь дело с призраками.

Как же я их ненавидела! И духов, и всех тех, кто на них паразитировал. Всякие экстрасенсы, потомственные ведуньи, гадалки своими обрядами открывали порталы, чтобы изгнать одних, но в открывшиеся прорехи тут же лезли другие. Я старалась держаться от всего этого подальше. И теперь поспешила убраться с места съемок как можно скорее. Тем более что ведущая уже затараторила в свой микрофон:

— Но, кроме Ворона рядом с местом едва не произошедшей трагедии оказался еще один человек! Все мы, да и вы, уважаемые зрители, слышали крик, предупреждающий девушку об опасности. И сейчас…

Глаз камеры заскользил по поляне, но я уже смешалась с толпой. На ходу набрала СМС, на всякий случай предупреждая Ольгу о молчании. И через пару дней, сидя перед телевизором, лично убедилась в том, что она не выдала мою тайну.

— Ну и корова! — прокомментировала сама Ольга изображение на экране.

— А мне кажется — очень мило! — я сунула в рот кусочек сладкого перца, с завистью слушая, как подруга хрустит чипсами.

Черт бы побрал эту диету!

— Ну да! — протянула Ольга, — Посмотри на него, и на меня. Я Ворону не пара!

— Ворон! — не удержалась я от шпильки. — Хорошо, не ворона!

— На себя посмотри, великая писательница! — тут же нашлась подруга.

Она умела бить по больному. С момента выхода и взлета первой книги Гелла стала моим аватаром, моим щитом, моей маской и моим вторым «я». Но соответствовать образу рыжей бестии было нелегко. Насмешливо смотреть в камеру или в толпу собравшихся читателей, когда душа уходит в пятки, а сердце замирает от страха, нелегко.

— Ты знаешь, почему это имя.

— А он — Воронов! Кир Воронов.

— Кир — не Епифания!

Надо же было родителям так меня назвать. Они до сих пор еще с Геллой не смирились и очень обижались, когда я отказывалась откликаться на Фаню.

— А, знаешь, он о тебе спрашивал!

— Ворон? — показала я стаканом с минералкой на темноволосого красавца на экране. — С какого хрена?

— Сказал, что не верит, что мы с тобой незнакомы. Ты же меня по имени назвала!

«Оля! Уйди оттуда!» — как раз в этот момент донеслось из динамиков.

— А остальные?

Прокол мог мне дорого стоить! Ради рейтингов телевизионщики на многое пойдут! Но обвинять их было грехом: сама такая. Известность приносила деньги, и ради этого я даже стала с Геллой одним целым.

— Сделали вид, что поверили. Правда, потом долго пытали… Но я им ни слова не сказала!

— Надеюсь!

В честности подруги сомневаться не приходилось: слишком долго мы были вместе. И даже в тот день… если бы не она…

Воспоминания надвинулись могильным холодом. Я передернула плечами и отогнала их подальше:

— Слушай, а Ворон у тебя телефончик не спросил?

— Не спросил! — пронесся по квартире тяжелый вздох, заставивший насторожиться.

Ольга легко влюблялась в экранных персонажей, но всегда четко отличала их от реальных людей. И то, что за несколько часов влечение к Ворону не исчезло, наводило на нехорошие мысли.

— Ты чего, подруга?

— Дура я. Говорили же: возьмись за себя, сядь на диету, походи в спортзал… А я все откладывала. Вот и дооткладывалась! Судьбу свою проворонила!

— Судьбу не отложить. Она сама тебя найдет.

Увы, это я знала тоже не понаслышке. Как и то, что подругу надо спасать: Кир Воронов, экстрасенс-целитель по прозвищу Ворон не был обычным человеком. Перед глазами встала картинка: высовывающаяся из воды призрачная рука и начищенный ботинок, отшвыривающий её от Ольгиной лодыжки.

А еще меня удивило то, что я не могла забыть о встрече. И, готовя материал для новой книги, поймала себя на том, что главный герой внешне смахивает на Ворона.

Впервые мужчина так долго занимал мои мысли. Нет, не так: впервые я так долго думаю о мужчине, который на самом деле меня не заинтересовал. Я вообще старалась держаться подальше от всякой чертовщины, её хватало и без того, чтобы с колдунами знакомиться. А тут еще и Ольга на него запала…

Стоило подумать о подруге, как тишину кабинета прорезал телефонный звонок. В трубке послышались рыдания, перемежающиеся невнятными словами. Холодной змеей в душу заполз страх: показалось, что случилось что-то ужасное.

— Сиди дома! Сейчас приеду!

Работа работой, но подруга у меня одна! Схватив сумку, я выскочила из дома.

Увидев Ольгу, испугалась по-настоящему. Опухшая от слез, с красными глазами и носом… Превратить патологического оптимиста в трясущееся существо могло только настоящее горе. В голову пришло лишь одно:

— Кто?

Я осела на диван, перебирая в уме всю её родню и ближайших друзей. Кого из них не стало? Что-то с родителями?

— Никто-о-о, — шмыгнула она. — Кошмары-ы-ы-ы.

Я перевела дух. Все живы — уже хорошо, а вот со снами надо разобраться. Заварив чай, я усадила подругу за стол:

— Рассказывай.

Оказалось, во сне её преследовал Ворон. Вернее, дразнил непристойными намеками. Танцевал стриптиз. А как дошло «до дела» — испарился.

— Проснулась в поту, поняла, что хочу мужика. Сходила в душ, кое-как успокоилась, только заснула, а там все по новой! — рыдала Ольга.

Я её понимала. Мы обе в данный момент времени были одиноки: мой мужчина не выдержал испытания славой, её — просто оказался мудаком. Но если дошло до эротических снов…

— Фаня, может, карты раскинешь?

Для себя бы я на это не решилась. Но ради Ольги… Специальная колода всегда лежала в сумке как раз для таких случаев. Я перетасовала картонные прямоугольники, велела Ольге снять левой рукой и вытащила три карты.

Шестерка, десятка и дама. Все — червовые.

— А вот и твои слезы… И я.

Веер карт перекрыла еще одна: валет пик.

— Обман? — робко спросила Ольга.

— Обман, — кивнула я.

О том, что этот расклад означает куда больше, чем кажется на первый взгляд — умолчала. Ни одно пособие по гаданию не могло пояснить того, что открывалось мне, стоило взять в руки колоду.

— Вот что, Оль… Ты не обижайся, но о Вороне забудь. Что-то неладное с ним. Не принесет он тебе добра.

Подруга кивнула, а мне оставалось только надеяться, что послушает. Все-таки мои предсказания всегда сбывались. Сегодняшний день не стал исключением: не успели мы допить чай, как в дверь позвонили.

Кинув на меня испуганно недоуменный взгляд, Ольга пошла открывать. По воцарившейся тишине стало ясно, что дело неладно.

На пороге стоял Кир Воронов собственной персоной. В руках он держал одну-единственную алую розу, и как раз теперь протягивал её Ольге со словами:

— Простите, что без предупреждения, но я волновался.

Проклятье! Кажется то, пишут в Интернете, правда — этому экстрасенсу лучше всего удается любовная магия. Но остановить подругу не успела: время словно загустело. Плавно, как в замедленной съемке, Ольга протянула руку к цветку, указательный палец наткнулся на шип и его острие окрасилось алым.

Легкий вскрик боли вернул все на места: я вылетела в коридор, Ольга посасывала палец, а гость сокрушался и просил прощения, что недоглядел:

— Я был уверен, что в магазинах все шипы удаляют!

Вот только роза куплена не в магазине. Я узнала бархатистые лепестки сорта «Софи Лорен», цветка, так хорошо растущего в нашем климате и чутко откликающегося на любовную ворожбу: достаточно небольшого наговора, и жертва теряла связь с реальностью, после чего её было легко уломать на продолжение вечера в постели.

Но Киру явно нуждался в большем, раз использовал магию крови. В том, что этот укол случайность, я верила все меньше, тем более что под видом заботы об Ольге, он оторвал шип и спрятал в карман.

А потом повернулся ко мне:

— О! И вы здесь! Ничего не скажешь, приятный сюрприз!

Кир разувался, поглядывая на нас снизу вверх, а мне отчаянно хотелось замахнуться и пинком стереть с его губ улыбку. Так, чтобы зубы полетели в разные стороны, благо, лицо низко, пнуть будет несложно.

А Кир словно мысли мои прочитал: улыбка стала еще шире, а в глазах заплясали ехидные огоньки.

— Прошу прощения, что явился без приглашения, но очень уж не терпелось снова вас увидеть!

Ольга таяла от его голоса — мягкого, бархатистого баритона. Даже мне показалось, что к душе прикоснулись осторожные пальцы. Они ласкали, поглаживали, дразнили… Чтобы не поддаться чарам, я прикусила губу: боль всегда помогала прийти в себя, не потерять голову. Вот и теперь наваждение развеялось. К сожалению, только у меня: Ольга по-прежнему смотрела лишь на гостя, предлагая тому пройти в большую комнату и присоединиться к чаепитию. А еще она надеялась, что я буду тактичной и уйду.

Но оставить подругу один на один с этим непонятным магом я не могла: случись что, всю жизнь себя винить буду. Слишком часто такие заигрывания приводят к катастрофе. Поэтому я проигнорировала её гримасы и уселась в кресло:

— А как вы адрес узнали?

Кир не смутился:

— Успел заметить у Ольги приглашение на съемку.

— Впечатляет! Там массовки было — закачаешься. Неужели всех проверяли?

Он усмехнулся, пряча довольное лицо за краем чашки. А потом сообщил:

— Кстати, вас, госпожа Епифания, найти оказалось куда сложнее. Надежда была только на Ольгу.

— Это вряд ли: ни я, ни она не обладаем привычкой раскидываться контактами подруг, — я перевела дух, благодаря судьбу, что назвалась настоящим именем. Оставалось надеяться, что про Геллу он ничего не слышал, и уж тем более не читал моих книжек.

Но Ольга меня и сдала.

— Епифания? Гелла вам сейчас глаза выцарапает!

Быстрый взгляд из-под ресниц подсказал, что это месть за то, что осталась. Но отступать было поздно.

— Гелла? Ведьма?

Превосходно очерченная бровь изогнулась, приковывая взгляд. Он что, в салоне красоты их выщипывает? Хотя, почему нет? Положение обязывает, я это и сама хорошо знала, а тут — известный экстрасенс, участник популярного телешоу… Проклятье! Он же ждет ответа!

Но Ольга снова опередила:

— А кто же еще? Псевдоним в «яблочко»!

— Стоп… — в темных глазах сверкнул интерес. — Вы хотите сказать, что Гелла… Проклятье! Быть того не может!

То, как он хлопнул ладонями по бедрам, выглядело нарочито. Теперь ругаться хотелось уже мне: попалась, как ребенок! И Ольгу поставила: ведь даже слепому видно, что этот пижон использовал её как предлог! Но зачем тогда роза? И кровь?

Сосредоточиться на этом не получалось. Мысли ускользали и я чувствовала себя польщенной вниманием «звезды экранов», хотя еще минуту назад не хотела иметь с ним ничего общего. Понимание происходящего немного отрезвляло, не позволяя кинуться в чувства очертя голову. А вот Ольга сдерживалась с трудом, и слова гостя о том, что ему надо было взять мои книги, чтобы получить автограф, стали последней каплей.

— Могу свои подарить. Будет еще комплект!

Злость подруги встряхнула похлеще удара током. О шип укололась Ольга, а влечение к Киру чувствовала я. Проклятье! Нужно выпроводить его поскорее, пока не поздно.

— Оль, они у тебя все именные! — остудила её пыл и повернулась к гостю: — Так зачем вы все-таки меня искали?

— Неужели меня в чем-то подозревают? — Кир заразительно рассмеялся. — Послушайте, я спас красивую девушку, — Ольга при этих словах расцвела и вспомнила, что у неё есть хорошее печенье, — захотел познакомиться поближе… А тут еще оказалось, что в подругах у неё — сама Гелла! Да я просто счастливчик!

Счастливчик, наделенный магией. Не экстрасенс — колдун. Никто другой не мог заставить меня почувствовать влечение — вот так походя, без ритуалов, без привязки… Хотя кто сказал, что их не было? Я постаралась вспомнить, не оставила ли где отпечаток следа. Кажется, нет — там повсюду была трава, а к берегу спускаться не пришлось.

И все-таки…

— Господин Воронов, — пошла ва-банк, потому что на Ольгу жалко было смотреть. — Вы извините, конечно, но мы собирались уходить. К сожалению, отложить встречу не получиться…

Я успела вытолкать Кира до того, как Ольга опомнилась и смогла возразить. А потом кинулась к цветку, который она успела водрузить в узкую вазу.

— Что ты хочешь делать?

— Не мешай!

Ольга отшатнулась, зажав руками рот. А я закрыла глаза.

От цветка разило магией. Тягучей, сладкой, как розовая вода. И такой же приторной. Но это бы не приворот.

Что-то чуждое и непонятное. А если учесть, что с собой экстрасенс унес кровь Ольги…

— Что… там?

Она уже поняла, что дело неладно и поверила, что я вовсе не горю желанием отбивать у неё чудесного кавалера.

— Приворот, — не стала расстраивать подругу. — Розу я забираю, дай пакет покрепче. И не прикасайся, хватит, уже укололась!

Завернутая в несколько слоев бумаги, выдранной из модного журнала и убранная в пакет роза для окружающих опасности не представляла. Но вот Ольга… В её глазах уже появилась поволока — что бы это ни было, оно начало действовать.

— Встань, почищу…

Несмотря на жару, руки мерзли неимоверно, пришлось согревать их дыханием и легкой гимнастикой. И все равно ощутить ауру получилось не сразу. Обычно шелковистая, приятная на ощупь, в этот раз она показалась шероховатой, как обветренная кожа. Но, кроме нескольких сглазов я не заметила. Значит, или Кир оказался очень сильным колдуном, способным скрыть свое вмешательство, либо он еще не начал действовать. Был еще третий вариант, но после того, как экстрасенс пинком отправил призрака обратно в пруд, я его даже не рассматривала. Кем — кем, а шарлатаном Ворон не был.

— Сильный? — послышалось жалобное.

— Сильный.

Полуправда развязывала руки. С одной стороны, приворот, даже мощный — то, с чем я легко справляюсь, и она это знает. С другой, испуганная Ольга, даже сходя с ума от любви, будет слушаться, а значит, не навредит ни себе, ни мне.

Она замерла, не смея даже пошевелиться, пока я водила вокруг неё руками. Выправить ауру было нетрудно, недостаток сил вполне возместит чашка крепкого кофе со сливками. Но роза беспокоила все больше и больше. Я понимала, что её надо уничтожить как можно скорее, но этим я лишала себя возможности наблюдать за противником.

Под пальцами струился теплый шелк. Ольга немного успокоилась и уже не так испуганно сверкала глазами.

— Голова не кружится? Как ощущения?

— Тепло, — улыбнулась она. — А вот ты побледнела. Давай кофе сварю!

Крепкий сладкий напиток помог привести мысли в порядок. Розу я унесу, оставлять её у подруги опасно. Но и уничтожать сразу не стану — кто знает, что этот гад к ней прицепил? Вдруг нарушу какие-то связи и сделаю только хуже? Да, решено! Буду просто наблюдать, благо, Ольга на моей стороне!

— Если что-то почувствуешь, тут же звони!

— Думаешь, он…

Имени не называла, но было ясно, о ком речь.

— Не факт! Ты же знаешь, я та еще перестраховщица! Может, он на самом деле не уследил и шипы не полностью обрезали.

Как же мне хотелось в это верить!

На кухне я долго сидела, уставившись на пакет. Доставать цветок не хотелось, наверное, нужно было швырнуть его в мусорный бак. Но тревога за подругу не позволяла пустить все на самотек.

С каким бы удовольствием я забыла о магии! Но после того страшного случая в детстве она стала частью меня. Все, что я могла сделать смириться и использовать её несколько нетрадиционным методом. Вместо того чтобы открывать магический салон, я употребила свои знания для написания книг в жанре хоррор. Первые пробы пера выкладывались в интернет, где неожиданно нашли поклонников. Потом были литературные порталы, на которых меня заметили издатели. Известность в сети помогла старту бумажных книг, и первый же тираж разлетелся с бешеной скоростью, и теперь имя Геллы упоминалось в литературных кругах к месту и не к месту. Я не обращала внимания: пока люди платили деньги за мои книги, они были вольны говорить обо мне все, что думают, тем более что Епифания Турова и Гелла в жизни не пересекались. Первая была скромницей, любительницей шарлотки, мороженого и женских сериалов, вторая — целеустремленной, беспощадной к себе и другим девушкой. Она меня утомляла, но именно этот образ приносил деньги. Кому интересна «среднестатистическая домохозяйка с пирогами»? А рыжеволосая, уверенная в себе бестия хорошо привлекала внимание.

И теперь, сидя на кухне перед черным пакетом, я изо всех сил старалась превратиться в Геллу.

Мешал страх: для магии необходима практика, а её было немного. Но и пускать все на самотек было опасно! И я, нацепив толстые перчатки для работы по хозяйству, которые держала для таких случаев, развернула пакет.

Роза выглядела так, словно её только что срезали с куста. Я осмотрела стебель: ни одного шипа. Значит, тот на самом деле был единственным. Возможно, Воронов и не лгал, но то, что цветок пропитан магией, вызывало недоверие. Следовало покончить с этим как можно быстрее!

Перчатка легла на смятый лист бумаги, закрыв рекламу каких-то духов. Красный цвет привлек внимание и я вчиталась в буквы под логотипом. «Розовая страсть». В нос ударил сладковатый аромат, словно кто-то открыл флакон застоявшихся дешевых духов «на розлив». Этого еще не хватало! Отодвинув рекламу, я вытянула руки, стараясь не касаться пальцами самого цветка.

Не показалось — запах шел от него. Ментальный, потусторонний аромат. Интересно, как Воронов добился такого эффекта? Простой человек ничего не почувствует и будет вдыхать, усиливая привязку.

А еще от розы веяло холодом. И вот это мне уже совсем не понравилось. Я мысленно представила, как вся магия цветка собирается в крохотный шарик с ледяными стенками и сжала пальцы, выплескивая в них весь жар, что смогла отыскать в руке, почувствовала, как талая вода побежала между пальцами, как вспыхнул приворот, как… ничего не меняется. Роза лежала на столе невредимая, а её аромат даже усилился.

Черт-ти что и сбоку бантик! Я представила, как цветок охватывает пламя, как корчится в его глубине бумага, на которой он лежит, как обугливаются лепестки… Бесполезно!

Выхода было три: по-настоящему сжечь розу; обратиться к кому-то посильнее, или… наблюдать. Но червячок сомнения не отпускал: не может быть, чтобы я совсем ничего не смогла сделать! В конце концов, направленный на Ольгу приворот должен был если не растаять, то сгореть!

Я не ошиблась. Голос подруги звучал ровно. Она жаловалась на сонливость и интересовалась, как прошел обряд: судя по тому, что Ворон перестал занимать мысли, вполне успешно. Разубеждать не стала, зачем, если с этой стороны все в порядке. Но вопросы требовали ответов, и найти их предстояло самой.

В «парадном» кабинете я взяла вазу — узкую черную трубку на массивном цоколе. От дизайнерской штучки веяло холодом неуюта, но она как нельзя лучше подходила к цветку. Роза смотрелась в неё потрясающе, хоть на обложку бери! Поежившись, я поставила вазу на стол и вышла, установив на дверь кабинета защиту.

Работала я на кухне, водрузив ноутбук на специальную выдвижную полочку обеденного стола. Пришлось делать её на заказ и мастер долго не мог понять, зачем на кухне такой элемент. Но не компьютерный же стол туда ставить!

Мягкий свет тщательно подобранных ламп успокаивал. Тяжелые шторы, неуместные на кухне, отрезали этот островок уюта от внешней жизни: сквозь стеклопакеты и плотную ткань не долетало ни звука. А главное, никто не мельтешил перед глазами проносясь за оконным стеклом — призраки отличались любопытством, но я предпочитала их не замечать. Эти тени мешали даже жить, а не то, что работать!

Но от работы я и сама неплохо отвлекалась, поэтому давно привыкла ставить таймер. Пока цифры отсчитывали положенные сорок пять минут, для меня существовал только экран ноутбука. Землетрясение, наводнение, атомная война — все считалось недостаточным поводом и могло подождать.

Даже сообщение от редактора, засветившееся в правом нижнем углу.

Проигнорировать его не получилось — зазвонил телефон, подтверждая, что на связь надо выйти немедленно.

Издательство решило дополнительно пропиарить некоторых популярных авторов, для чего заказало несколько интервью «в домашнем интерьере». Как водится, кое-кого забыли предупредить, а съемочная группа уже выехала. У меня группа должна появиться часа через полтора.

— Они на время смотрели?

Стрелки часов, и большая, и маленькая, стремились встретиться в верхней части циферблата, что означало, что спать мне сегодня не придется.

— Заказ срочный, решили не тянуть. Гелла, простите, что так получилось, но это и для нас оказалось неожиданностью!

Извинения ничего не меняли. С другой стороны, издательство не так часто решаются вложиться в такую рекламу — минута эфирного времени стоит немало. Так что — улыбаемся и машем, не забывая благодарить судьбу.

Душ, фен, шкаф. Для интервью я выбрала черный комплект: водолазку, джинсы и кожаную жилетку с заклепками. На шею повесила кулон в виде волчьей головы с глазами из красного циркона. Капельки из этого же камня украсили мочки ушей. Чтобы не тратить время на укладку, я забрала волосы в хвост, прикрыв резинку специально серебряной насадкой-втулкой с чернеными узорами. А вот макияж делала тщательно, помня, что искусственный свет сжирает краски. Конечно, группа наверняка притащит с собой штатного гримера, но лучше перестраховаться.

И как только положила кисть для румян, которой ставила последние акценты, в дверь позвонили.

В квартире началось светопреставление. К счастью, я уже давно разделила не только собственный образ, но и квартиру обустроила особым манером. Первый этаж «принадлежал» Гелле: темные тона, натуральное дерево, минимализм, в который вплетались какие-то «магические штучки» в виде африканской маски на стене или массивного подсвечника на полке. А в кабинете взору гостей открывались еще и книжные полки, прикрытые от пыли затемненными стеклами.

— Располагайтесь! — обвела рукой просторное помещение и терпеливо ждала, пока выставят свет, поправят макияж и мне, и ведущей, пока выберут подходящий ракурс с наиболее выгодным фоном…

Наконец, съемка началась.

Список вопросов мне не предоставили. Заявили, что концепция у программы — откровенность. То есть нужно было отвечать сразу, без подготовки. А с моим «задним умом» это могло привести к катастрофе! Но ведущая осталась неумолима, и я напряглась, ожидая подвоха.

Без него не обошлось. Как всегда, спросили о прошлом:

— Говорят, что в детстве вы столкнулись с сектой убийц, после чего у вас и открылся Дар.

Я заставила себя рассмеяться и ослепила зрителей улыбкой:

— Людей привлекает таинственность, поэтому придумать несколько необычных элементов для биографии не считается зазорным. Но увы, я пережила все на самом деле. В одиннадцать лет меня действительно чуть не принесли в жертву какому-то языческому божку.

Вернее, демону. Я до сих пор не могу лежать на спине — ощущаю холод и твердость могильного камня, а сны до сих пор полны черного тумана, из которого тянутся узловатые пальцы с загнутыми когтями. Остального я не видела ни тогда ни теперь, но не сомневаюсь: в темноте скрываются еще и зубы, с которых капает кровавая слюна. То зловоние до сих пор долетало до меня сквозь годы.

Воспоминания накрыли, как всегда, не вовремя. Но кусочек мозаики встал на место с легким щелчком. Ту вонь маскировал другой запах. Сладкий, приторный до тошноты аромат розы.

Мне с трудом удалось удержаться, чтобы не посмотреть на цветок, стоящий в вазе за моей спиной. Но взгляд съемочной группы то и дело останавливался на нем, словно его магнитом притягивало. И под конец интервью ведущая не выдержала:

— На вашем столе дивная роза. Признайтесь, это подарок от поклонника? Или от любимого человека, раз вы держите его в святая святых, в комнате, в которой проводите большую часть времени?

Улыбка уже приросла к губам:

— Увы! Я вас разочарую. Это действительно подарок, но не от мужчины, а от подруги. Она не любит розы, а я их обожаю!

Уф, кажется, выкрутилась! Было еще несколько вопросов о личной жизни, об отношениях с мужчинами, но все они оказались дежурными и ничего не значащими. Потом я поделилась творческими планами, поблагодарила читателей и призвала их покупать мои новые книги, которые вот-вот появятся на полках магазинов. А потом проводила гостей. Стоя у закрытой двери, кинула взгляд на часы. За окном должно светать, а я еще не ложилась. И не дописала норму. Но это все казалось ерундой по сравнению с воспоминаниями. Запах гнили, смешанной с ароматом розовой воды, вот что беспокоило меня больше всего, а не нарушенные планы и сорванные сроки. Какого черта цветок с этим проклятым ароматом оказался у Ольги? На кого вел охоту Кир Воронов? Да и, вообще, кто он такой?

Мысли крутились в голове, не давая заснуть. Я едва дождалась семи утра — Ольга в это время как раз ехала на работу, можно было спокойно поговорить. Больше всего меня интересовало её самочувствие, но выспалась она прекрасно, а главное, не было никаких тяжелых мыслей или странных желаний.

Значит, магия направлена не на неё?

Я вернулась в кабинет, хотя обычно заходила туда только для уборки или чтобы дать интервью — в кухне работалось плодотворнее, и было не так страшно.

Роза стояла на столе, и, казалось, впитала в себя темный цвет мебели. Я, не прикасаясь, осмотрела её со всех сторон. Ничего необычного, если не считать того, что цветок выглядел свежо, словно его только-только срезали. Хотя сейчас растения пичкают таким количеством консервантов, что он мог простоять и неделю! Правда, тогда цветы пахнут отвратно, эдакой смесью неестественной свежести, зелени и химии.

Моя же роза благоухала парфюмом.

Сосредоточиться не получалось, пришлось чуть-чуть приподнять краешки глаз пальцами, как делают близорукие люди, если забыли очки. «Картинка» тут же смазалась, но одновременно я стала видеть четче.

Почти все предметы окружала окантовка. У мебели она выглядела, как светлая линия, словно на плохо обработанный в фотошопе коллажах. А вот вокруг розы клубился невесомый туман, напоминающий завитки сигаретного дыма. Тонкие полоски покачивались, сплетались в узоры, расходились… На чарующий танец можно было смотреть вечно, как на текущую воду или языки пламени.

А еще от них веяло опасностью!

Я взглянула на телефон, намереваясь еще раз позвонить подруге: вдруг что-то не учла, недоглядела, не поняла? Палец уже потянулся к кнопке, как экран засветился: звонил редактор.

Съемки прошли успешно, передача поставлена в вечерний эфир. А послезавтра меня ждала встреча с читателями.

Я хлопнула себя по лбу: как можно было забыть об этом мероприятии? Точно сошла с ума! Заверив редактора, что приду обязательно, в хорошем настроении и с боевым настроем, решила поспать. Все-таки вторые сутки на ногах, и они выдались нелегкими.

Тяжелые шторы создали полумрак. На стенах висели постеры — затейливые символы в темных рамах. Дизайнер все удивлялась моему решению повесить их в здесь, предлагая переместить в гостиную. Откуда ей было знать, что это — обереги, защищающие от призраков, демонов и прочей нечисти. В прошлом мне хватило одной встречи, чтобы судьба повернулась на сто восемьдесят градусов, окончательно испоганив жизнь. Иногда я до боли, до крика завидовала простым женщинам, толкающимся в маршрутках, бегающим по магазинам в поисках «красных ценников», чтобы купить продукты подешевле и ругающих правительство. Они не видели того же, что и я. И могли нормально спать, прижавшись к храпящему мужу, не зная ни о его изменах, ни о мыслях, в которых жены занимали далеко не первую позицию.

Самой мне с кавалерами не везло. Попадались или «папины сыночки», ошалевшие от вседозволенности и не воспринимающие слово «нет», или карьеристы, желающие использовать меня как ступеньку к будущей «красивой жизни». И даже самодостаточным, на первый взгляд, мужчинам было что-то нужно, кроме меня самой: рекламы, пиара, ощущения власти и собственной крутости оттого, что смог, сумел подчинить эту «сильную женщину», которая на деле оказалась «обыкновенной бабой, мечтающей о мужике».

У некоторых хватало ума скрывать свои мысли. Но со мной это не прокатывало: рано или поздно приходили Сны. В них я бежала от чего-то жуткого, и не могла ускользнуть, а между могильных крестов струился туман. И из него потоком лились все чаяния моих мужчин.

Сперва я не верила, но раз за разом убеждалась, что это не плод воображения, не игры разума, не горячечный бред, потому что рано или поздно они все прокалывались, выпуская наружу сокровенное.

Эти сны заканчивались одинаково: под ногу попадал камень или ком земли и я летела в пустоту, прямо в разверстую пасть свежевыкопанной могилы. Дна не достигала никогда, просыпалась с криком и в холодном поту, после чего кавалер отправлялся восвояси. Наверное, я мечтала, чтобы они возмутились, стали доказывать, что «не такие». Но в итоге признавались все. Одни спокойно, другие — на нервах, поливая грязью. «Шалава» — самое мягкое, что я от них слышала.

На душе потом долго лежал поганый налет, и на помощь снова пришла Гелла. Ей было все равно, что о ней говорили, а слухи о ругань воспринимались как пиар, пусть и черный.

Сегодня я снова летела в яму, но проснувшись, не могла понять — почему. Мужчины сейчас не было, да и туман, из которого обычно доносился свистящий шепот, тихо плыл между покрытыми искусственными цветами холмиками могил.

Лежать, пялясь в потолок я не могла, растерянность требовала движения. Кофе, беговая дорожка, и то ли поздний завтрак, то ли ранний обед… Я жевала любимый круассан с шоколадом и не чувствовала вкуса. В душе проснулось сожаление: зря только разрешила себе поблажку, никакого удовольствия!

Экран ноутбука мягко светился. Проверять почту желания не было, и я сразу открыла рабочий файл. Пробежала глазами последние строчки и ринулась в бой.

Но слова не желали складываться в предложения. Мысли буксовали, цеплялись друг за друга и неизменно возвращались к одинокому цветку в запертом кабинете. Я принюхалась, ожидая почувствовать сладковатый аромат, но защита оказалась надежной: ворожба Ворона не смогла её преодолеть.

Но желание увидеть цветок становилось невыносимым. И я сдалась: зачем оттягивать неизбежное?

Кабинет пропитался запахом розовой воды. Я сдвинула жалюзи и распахнула окно. В комнату ворвался шум никогда не спящей улицы: гул голосов, сигналы машин. Где-то залаяла собака.

Воздух пропитался пылью, жарой и выхлопными газами, но это было лучше того, что источала роза. Переставив её на подоконник, я снова всмотрелась в туманный танец её ауры. Что-то не давало мне покоя.

Цвет! Бледно-серый, с легким оттенком холодного голубого. Заговор не был активирован!

Перед глазами встал окровавленный шип. Почему Воронов им не воспользовался? Но это давало надежду на то, что все закончится хорошо. Нужно только уничтожить цветок! Но сначала — очистить.

Струйки ауры осторожно коснулись ладоней. Я прислушалась к ощущениям: ничего. Ни холода, ни тепла, ни даже покалываний. Но не вступив в контакт с предметом, я не смогу воздействовать! Нужно было искать собственную ауру розы, заготовка наверняка привязана к ней!

Пустота. На миг показалось, что струйки тумана обзавелись крохотными треугольными головками, и из раскрытых ртов высовываются раздвоенные язычки. Слишком тонкие и слишком быстрые, чтобы их заметить. Легкие уколы в ладонь — укусы. Но хоть что-то! Хоть какие-то ощущения! Есть контакт!

И все же Воронов оказался сильнее. Нащупать начальную ниточку заклинания не получалось. Оставалось одно: уничтожить сам цветок.

Это требовало подготовки.

Все необходимое находилось тут же, в кабинете, в специальном шкафу. Огнеупорная плита — тяжелая, но надежная. Она легла на пол с лихим стуком. Вокруг, в определенном порядке, встали свечи. Оставалось соединить их вязью рисунка, чтобы закончить узор. Цветные мелки пачкали пальцы, я вытирала их о пижамные штаны и продолжала чертить. Руны сами всплывали в памяти, не приходилось даже напрягаться или лезть в специальные книги: этот дар я обрела тогда, на жертвеннике… И за это те сволочи еще заплатят, вот только найду способ сделать это красиво и без последствий для себя!

Наконец, все было готово. Роза легла на серый камень, органично вписавшись в композицию: эстетика — немаловажная часть магии, ворожить тоже надо красиво.

На кончиках витых свечей заплясало пламя. Слова наговора слетали с губ, и нарисованные линии замерцали. Они огненными нитями окружили цветок, сомкнулись в кольцо, обняли, окутали синим огнем… Он рос, креп, питаясь моей магией, вытягивал силы из подставленных пальцев, а когда я закричала, произнося последние слова, взметнулся на уровень моего роста. Лицо опалило жаром, запах гари ударил в нос. А потом все исчезло.

На горячей плитке лежала роза, а вокруг прозрачными змейками извивались струйки заклятья.

Я протянула к ним руку. Пальцы дрожали, а голова кружилась из-за слабости. Но оставить все как есть я теперь не могла. Похоже, моя ворожба запустила то, ради чего розу и оказалась у меня: аура медленно меняла цвет. Синева исчезала, уступая место другому оттенку. Он густел, набирал силу и вскоре вокруг лепестков изгибались под ударами невидимого ветерка розовые струйки.

Ольга! Холод пробрался в душу, испугал до икоты. На шипе осталась её кровь! Если ничего не предпринять…

Но против этого заговора я была бессильна и даже не понимала, что это такое: проклятье, или просто очень мощный приворот! А как поможешь, не зная?

Оставался один выход: перекинуть эту гадость на себя. С той самой ночи ко мне не цеплялось ни одно проклятье, даже гипнотизеры оказывались бесполезны. Если сейчас получится, у меня будет время понять и исправить то, что не смогла остановить.

Снова мелки пачкали руки. Свечи отразились в зеркалах, а заклинание стало длиннее и сложнее. Только теперь я не отрывала взгляда от розы, наблюдая, как струйки то переплетаются в затейливые узлы, похожие то ли китайские, то ли на кельтские. Вскоре стало казаться, что собственно эти узоры и есть — магия и что стоит понять, как именно они завязываются, как я смогу разгадать задачку Ворона.

Но догорели свечи и поблек рисунок на плитке — мел словно стерли сухой тряпкой, оставив легкие штрихи, а решение так и не пришло. Я даже не понимала, подействовала ли моя магия, получилось ли зациклить то, что несла роза, на себе, и не было способов узнать это. Бледные струйки пробивались между лепестками, и запах улицы уже не мог заглушить сладкий аромат.

Оставалось ждать.

Я закрыла окно и дверь, прошептала запирающий заговор и пальцем начертила поддерживающую его руну. Этому я тоже не училась. Вернее, поняв, что там, на кладбище, со мной случилось что-то пострашнее смерти, я обложилась книгами по магическим практикам, но чем больше читала, чем яснее понимала, что все это — чушь. Авторы, выдающие себя за ведьм, колдунов, ведуний и знахарей всего лишь пересказывали общеизвестное своими словами, слегка разбавив выдумками, чтобы лучше выглядело. Почему-то я сразу чувствовала ложь и знала, как правильно, и зачем, хотя буквы на страницах старались убедить в обратном.

На телефоне запиликала напоминалка — через несколько минут должны начаться передача. Я давно приучила себя смотреть все: со стороны хорошо проявлялось то, что можно упустить в зеркале: поведение, манера речи, даже макияж. Образ Геллы должен быть безупречен, и тем безупречнее, чем дальше он находился от настоящей меня!

Знакомый интерьер выглядел антуражно, как раз так, как, по мнению многих пользователей соцсети и должен выглядеть кабинет популярного автора, работающего в жанре хоррора. Даже роза оказалась в тему, но когда ведущая о ней заговорила, я почувствовала тревогу и не сразу поняла почему. Пришлось искать в сети, благо все, что выходило на этом канале, моментально оказывалось на их сайте.

И только прокрутив передачу трижды заметила, как меняется взгляд ведущей, когда она смотрит на цветок. Проклятье! И это неактивированный! Или…

Телефон запиликал, сбивая с мысли. Думая, что это редактор, я, не глядя, провела по экрану и поднесла трубку к уху. Но вместо знакомого голоса оттуда долетел низкий, чувственный смешок:

— Так роза понравилась, что ты отняла её у подруги?

Я едва не отбросила телефон подальше, но удержала себя в руках:

— Кто говорит?

Снова смешок и тихое:

— Ты знаешь.

Руки не слушались, когда я проводила по экрану, сбрасывая звонок. Этого показалось мало и пальцы лихорадочно вскрывали корпус. Батарея полетела на диван, а сам телефон отправился в стол, под ворох чистых записных книжек.

— Чертов Ворон!

Кажется, я заблуждалась, отказывая ему в праве так называться.

Но если он позвонил…

Ромашковый чай помог успокоиться и привести мысли в порядок. Ворон действительно позвонил. Где достал номер — дело десятое, не о том надо думать. Получалось, моя ворожба удалась!

На экране застыла ведущая с затуманенным взглядом. Проклятье! Все выкладки летели в тартарары: это розу сегодня увидело масса народу, вполне вероятно, что и Воронов — тоже. И как тогда понять, получилось у меня, или нет?

Ясно было только одно: звезда телеэкранов, любимец женской части аудитории, экстрасенс по прозвищу Ворон на самом деле обладал магическим даром. Неважно, позвонил ли он потому, что почувствовал мое вмешательство, или просто увидел цветок по телевизору. Его же еще узнать надо было!

Захлопнув ноутбук, я закрыла глаза. Дыхательная гимнастика всегда выручала, заодно приводя в порядок энергетические потоки.

Черт бы побрал этих сектантов! Из-за них я вижу всю эту дьявольщину, и хотя стараюсь не развивать, помогает мало. И вместо того, чтобы спокойно жить, приходится с головой бросаться в этот омут!

Аккумулятор встал на место. Только одно сообщение о пропущенном звонке — от Ольги. Я набрала номер:

— Привет, подруга!

Её интервью привело в восторг. Особенно то, что я исподволь и о ней упомянула в связи с розой и в тысячный раз, наверное, похвалила интерьер кабинета:

— Фаня, Гелла — божественна! Вот так смотришь и понимаешь: ты и она — совершенно разные люди!

— Ну, спасибо за диагноз, — хохотнула в трубку.

Проболтали мы с полчаса. И только под конец я вспомнила, зачем перезвонила:

— Оль, ты можешь еще одно приглашение на «Повелители магии» достать? Очень надо!

— Ворон заинтересовал? — послышалось лукавое.

Я перевела дух: она на самом деле не сердится! Значит, приворот не подействовал. Если, конечно, это был приворот.

А ночью я снова бежала среди могил, и мертвые руки, высунувшись из-под земли, пытались уцепиться за ноги. Воздуха не хватало даже для дыхания, не то что для крика, и распахнутую пасть могилы в этот раз я встретила чуть ли не со слезами радости: после падения всегда следовало пробуждение.

Подушка промокла от пота. Пижама неприятно липла к телу. Я сдернула её еще по дороге в ванную и, стоя под душем, не могла отойти ото сна.

Почему опять? И эта тишина, какой никогда не бывает на настоящих кладбищах? Там или сверчки, или ночные птицы, или еще что… А во сне — то, что называется тишиной мертвой, гробовой…

Понять не выходило, а сонникам я не верила, так же как всем остальным «методичкам». Оставалось бросить карты. Я сделала это, даже не одеваясь — кого стесняться, когда ты одна в огромной квартире?

Они тоже молчали. И руны. И бобы. Выглядел это так, словно кто-то стер меня из Книги Бытия. Или…

Догадка заставила меня покрыться холодным потом, хоть опять в душ иди. Но доползла я только до кухни. Стакан ледяной воды, еще один… я глотала, не чувствуя, как сводит горло, как от холода немеют губы… А потом спустилась на первый этаж.

Ламинат казался теплым, босые ступни легко скользили по нему, как по льду. В собственном доме я кралась, как вор, и даже не зажигала свет. Обереги и заклятья узнавали меня и пропускали. Даже то, которым я оградила дверь в кабинет.

Портьеры не впускали даже свет уличных фонарей, но он мне был и не нужен: на столе, в окружении дымки мерцала роза.

В темноте она выглядела волшебно. Хотелось любоваться и любоваться, но я сосредоточилась на искрящихся струйках тумана, на их переплетениях. Нужно было понять… понять, чего бы это ни стоило.

Это напоминало наузы — узлы, призванные охранить человека, или, напротив, намертво привязать к нему неудачу. Но что сулили они мне? Их было слишком много и разных: затейливых и простых, плоских и объемных, из двух, четырех, восьми прядей… В самом сложном удалось насчитать тридцать шесть. Несомненно, наговор делал мастер, соперничать с ним казалось безумием. Но выхода не было: Ворон покусился на Ольгу, единственную мою подругу, самого близкого человека, который один и остался рядом, когда… Взмахом головы я попыталась отогнать воспоминания. Хвост, в который были собраны волосы качнулся, и дымка тут же ответила на колебания воздуха, сложившись в странный, затягивающий, гипнотический узор.

Вот оно! Я рассмеялась от облегчения. Аура цветка не реагировала ни на что, даже сквозняк не мог заставить её изменить рисунок. А на меня отреагировала! Я тихонько подула, проверяя. Розовые струйки вздрогнули отклоняясь.

— Значит, получилось!

У меня были все причины гордиться.

Заперев кабинет, я проверила заклинания. Голова кружилась, как у пьяной. И тело сладко заныло. Я даже остановилась: такое редко бывало, и только, когда рядом появлялся любимый мужчина.

— Проклятье!

Все-таки приворот! И он подействовал. Нет, нужно познакомиться с этим Вороном поближе.

Ругаясь, на чем свет стоит, я отправилась в душ. Ледяная вода немного пригасила желание и я смогла заснуть.

Пробуждение было неприятным. Тело, не получи свое, ныло. Основные гадостные ощущения сосредоточились внизу живота. Я чувствовала себя развалиной, и лекарство было одно: хороший секс!

— Приехали! — бурчала, на полную открывая ледяную воду. — Еще чуть-чуть, и на мужиков кидаться начну!

В том, что ощущения были вызваны магией, я даже не сомневалась: все случилось слишком внезапно и слишком сильно.

— Ну уж дудки! — рука сама потянулась к душу.

Рычажок двигался плавно и легко, переключаясь из одного режима в другой. Теперь из лейки вместо дождика вырывала струя воды. Я настроила температуру, сделав погорячее, и облокотилась на прохладный кафель стены. На коже тут же появились пупырышки озноба, но они быстро исчезли — душевая кабина наполнилась теплым паром.

От предвкушения напряглись соски. Они ощущались под ладонью твердыми горошинами, и прикосновение к ним вызвало новый спазм желания. Я тут же направила струю воды в промежность и едва сдержала стон, когда она ударила о клитор. Хотелось поиграть, растягивая ощущения, полностью насладиться происходящим, но именно этого нельзя позволить: поддайся я желанию и устрой в душе романтическое свидание сама с собой… Ворон выиграет.

Я содрогнулась. Разрядка не принесла ожидаемого удовольствия, просто напряжение схлынуло и тело снова мне повиновалось.

— Мужика надо найти! — пробормотала зеркалу и опять переключила воду.

Но на этом мои страдания не закончились. Струя теплого воздуха, вырвавшись из фена, скользнула по груди, и только что усмиренное желание вспыхнуло с новой силой. Волосы я досушивала, сжав зубы. Так вот что значила та пляска розовой ауры!

Я замерла перед дверью, не смея войти. Но оставить все как есть — нельзя, я должна знать, что происходит.

Дымка вокруг цветка стала ярче, хотя, возможно, виной тому был солнечный свет, который я впустила в комнату. Но аромат усилился, в этом сомнений не было. К нему прибавились пряные нотки, но даже они не смогли перебить вонь, доносящуюся сквозь полтора десятилетия.

Покончить с ней можно было одним способом:

— Оля, ты не забыла о моей просьбе?

В трубке раздался смешок:

— Эк тебя зацепило, раз с самого утра напоминаешь! Помню-помню, но ничего не обещаю!

— Ты на встречу-то придешь?

— Постараюсь!

Ольга никогда не пропускала такие мероприятия:

— Я свою капельку славы урвать просто обязана!

И я соглашалась. Если бы не её поддержка… Не было бы ни Геллы, ни тем более Туровой Епифании. Хотя вторая бы, может, и была… где-нибудь в подворотне, в компании алкоголиков. Жесткая рука подруги удерживала от безумия… и направляла пиар-компанию. Такой деловой хватки у меня отродясь не было, я даже завидовала. К счастью, Ольге этот грех был неведом:

— Ты — гениальный писатель. А я — руководитель, каких поискать. Каждый звездит на своем месте!

Логика была железной, но именно благодаря ей мы оставались подругами уже больше шестнадцати лет.

— Не забудь в салон записаться! — напомнила перед тем, как отключиться.

Но об этом я и сама не забывала. Укладка, макияж, маникюр… На встречу с читателями Гелла явилась во всеоружии.

Народу, как всегда, было немало. Я улыбнулась: это хорошо. Читатели — это не только деньги. Это — живая энергия, которая так необходима для творчества. Именно она позволяла мне кидаться в самую гущу событий, ввязываться в самые жуткие авантюры… наподобие вчерашней. А теперь, когда я задумала новую, «подпитка» была нужна, как воздух.

— Потрясно выглядишь! — Ольга вручила мне букет. Я вздрогнула, увидев среди белых лилий алую розу. К счастью, она пахла химией и ничем не угрожала.

Пока собирались желающие пообщаться с автором, мы еще успели выпить по чашечке кофе из автомата. Я выбрала черный без сахара: жесткая диета обязывала, тем более, что свою «поблажку» я уже истратила на круассан.

Наконец, пришло время выступления. Больше часа я рассказывала о творческих планах, вспоминала уже написанное и отвечала на вопросы. А потом, глядя на цепочку потянувшихся за книгами людей, поняла, что раньше, чем через пару часов не освобожусь. С одной стороны, я устала: общение всегда отнимало много сил. С другой меня переполняла радость: читают! Любят! Значит, не совсем пропащий я человек, могу еще что-то сделать в этой жизни! И эта поддержка окрыляла. Да еще Ольга перед уходом протянула конверт:

— Держи, это на завтрашнюю схемку. И не спрашивай, кому я продала душу, все равно не скажу!

Все-таки хорошая у меня подруга! И я — счастливица!

Читатели шли и шли. Я спрашивала имя и писала несколько приятных слов на форзаце. Гора цветов рядом со мной росла, кто-то принес ведро с водой, чтобы они не вяли. А меня мутило от запаха химической зелени и хотелось вышвырнуть букеты в окно. Ну, или хотя бы унести в соседнюю комнату. Что-то подсказывало, что смотреть в сторону цветов я еще долго не захочу.

Но очередная читательница, назвав свое имя, вдруг протянула бархатную коробочку для украшений. Мне часто дарили мягкие игрушки и что-то, сделанное своими руками, обычно это были браслеты в стиле «Пандоры» или что-то из бисера. Но в этот раз на алой подушечке, зажатый специальными держателями лежал золотой кулон. Мне даже пробу искать не пришлось, металл обладал мощнейшей аурой, от которой покалывало кончики пальцев.

— Простите, я не могу… — подняла глаза на женщину, лихорадочно соображая, как смягчить отказ.

Подарок на самом деле был жутко дорогой, антиквариат… Я не могла определить век, но кулон явно сделали еще до революции.

— Пожалуйста, не отказывайтесь! — мягкая рука легла поверх моей, не позволяя вернуть коробку.

— Но это же… фамильная драгоценность?

Женщина покачала головой. Спокойна улыбка осветила лицо:

— Нет. Вернее, он на самом деле очень старый, но не фамильный. Если посмотрите в каталоге, то найдете еще с полсотни точно таких же. Поэтому очень прошу — примите его. Он защитит вас… в ваших мирах.

Женщина казалась искренней и мне оставалось только поблагодарить её за подарок. До конца автограф-сессии коробочка пролежала на краю стола, а потом я кинула её в сумочку. Цветы оставила в магазине — забирать их был выше моих сил. Администратор и продавцы заверили, что букеты не отправятся на помойку, а украсят квартиры. Я представила, как эти женщины радостно спешат домой и загрустила: меня никто не ждал. Только роза…

Она заставила меня вернуться. Нужно было как можно скорее распутать все узелки и решить все задачки: заклятье начало действовать и я уже начинала опасаться за свой рассудок. Тело требовало мужчину так, что голова кружилась, не помогли даже занятия на беговой дорожке и ледяной душ. В результате я весь вечер просидела в кабинете, наблюдая за аурой цветка. Попытки воздействовать были безуспешны.

В кровать отправилась далеко за полночь. Простыни казались горячими, а подушки — комковатыми. Я знала причину — хотелось секса, и от отсутствия мужчины меня начало потряхивать. Можно было, конечно, повторить утренний подвиг, или вообще воспользоваться вибратором, но это означало уступить снова, а мне хотелось покончить с этой гадостью как можно скорее. Медитация немного успокоила и я смогла провалиться в беспокойный сон.

Сегодня туман между могильными плитами казался пропитанным кровью — совсем как аура розы. Но по прежнему из темноты не доносилось ни звука, даже мои шаги оставались беззвучными. А потом я почувствовала движение: в полной тишине из зыбкого марева выступили закутанные в балахоны фигуры. Ноги тут же стали ватными: я их узнала, именно эти люди едва не убили меня пятнадцать лет назад. Собрав в кулак всю волю, я кинулась прочь, перескакивая через могилы и с трудом избегая столкновения с надгробиями.

Фигуры двинулись следом. Бросая короткие взгляды назад, я видела, как они неторопясь плывут в кровавой дымке и казалось они и сами — призраки. В какой-то момент я сама в это поверила и отвернулась, чтобы не смотреть, не видеть, забыть… И тут же вышедшая из-за облаков луна отразилась в глазах поджидающего впереди существа. Те призраки гнали меня прямо на это чудовище! Поняв, что засада не удалась, оно заревело, и лунные отблески заплясали на влажных клыках.

Но я ничего не услышала, вокруг по прежнему стояла мертвая тишина. Только что-то ударило в грудь, сшибая с ног. Миг — и я лечу в пустоту, радуясь знакомой могиле. Только почему-то дна все не было.

Проснулась от собственного крика. За окнами занимался рассвет.

Пластиковый стул на балконе промок от росы, но я не обратила на это внимания: мысли занимали ночные кошмары. Что-то слишком часто они приходят. Неужели роза — привет из прошлого? Кладбищенская вонь, маскирующаяся за сладким ароматом, прямо на это указывает. С другой стороны, цветок подарили Ольге…

Холодная рука сжала сердце так, что оно забило, как биться. Я вспомнила, кто помешал ритуалу, кто поднял панику и привел взрослых.

Теперь сердце колотилось, как сумасшедшее. Оградить подругу, спасти, отвести беду… Но сделать я это могла, только пройдя весь предназначенный мне путь. Все, что оставалось — надежда на то, что я успею разгадать намерения врага раньше, чем он нанесет последний удар.

На съемочную площадку я заявилась во всеоружии: прическа, макияж, темная одежда. Гелла умела себя преподнести, так что меня узнали. Слух о неожиданной гостье пронесся ураганом и вскоре работа группы была почти парализована. Даже ведущая попросила сделать селфи.

Пока она настраивала телефон, выбирая ракурс поэффектнее, я вгляделась в картинку — гаджеты часто служили хорошими проводниками. Умеючи через них можно было навести и приворот, и порчу, а уж сглазить… И я не ошиблась: аура девушки, что строила рожицы в камеру рядом со мной, походила на решето. Серьезных проблем такие «пробоины» не вызывали, организм сам с ними справлялся, но при таких количествах бесследно они не проходили.

— Спина болит? — участливо поинтересовалась, когда фотография была отправлена в соцсеть.

— Да, а как вы узнали? — взгляд синих глаз был безмятежен, ведущая хорошо знала, чего стоят знахари и совершенно не верила в потустороннее.

— И с молодым человеком поссорились. Не волнуйтесь, все образуется. Он появится еще до вечера. С цветами.

Когда через полтора часа на площадку заявился мужчина с охапкой цветов, съёмка едва не была сорвана. А ко мне потянулись любопытные.

Ловкость рук, и никакого мошенничества! Я раскидывала карты тут же, на траве. Пару раз поводила руками… Мелкие бытовые неприятности решались на раз. Но у одного из группы намечались проблемы. Я отозвала его в сторону:

— С дочкой что?

Мужчина удивленно поднял бровь:

— Кашляет.

— Пульмонолог не поможет. Ведите сразу к онкологу и настаивайте на полном обследовании. Если протянете — упустите время.

Объяснять не стала, тем более что фургон с участниками уже подъехал. Все они знали свои роли, все действовали в соответствии с выбранными образами. Кроме Ворона. Тот постоянно ставил ведущую в режиссеров в тупик, предлагая свое видение окружающего.

— А вон та девушка, — заявил вдруг, — обладает огромным потенциалом! Только сама еще не догадывается!

Блестящий глаз камеры уставился прямо на меня. Губы режиссера шевельнулись: импровизируй! Относилось это к ведущей, но и мне было на руку:

— Ну почему же «не догадывается»? Здесь я любому могу фору дать!

— Стоп! Стоп! Стоп! — замахал руками режиссер. — Что происходит? Ворон, вы не читали сценарий?

Кир не ответил, буравя меня взглядом. Остальные экстрасенсы стояли, открыв рот, а потом возмущенно зафыркали.

— Хотите дуэль? — повернулась к ним.

Оператор, несмотря на команду, продолжал снимать. А режиссер полез за телефоном. Несколько звонков, разговор на повышенных тонах и долгожданное:

— Всем внимание! Сейчас снимаем полную импровизацию! Не скрывайте эмоций! А вы, — повернулся ко мне, — кто такая?

— Гелла, — вмешался Ворон. — Автор потрясающих романов. Неужели не читали? Пишет так, что кровь в жилах стынет!

В глазах режиссера зажглось любопытство:

— Та самая Гелла?

Через четверть часа мы уже вовсю договаривались с продюсером о моем участии в передаче. Из-за форс-мажора я согласилась сняться сегодня без договора. О том, что это и в моих интересах, никто, кроме Ворона, не подозревал.

— Хитрая, — его шепот напоминал урчание довольного кота.

— Умная, — парировала я. — А еще очень не люблю, когда задевают тех, кто мне дорог!

Ответная улыбка обещала многое. Я чуть не застонала: все-таки этот гад был убийственно красив! Темноволосый, в глазах — целая вселенная. А еще приворот, чтоб его черти побрали! Тело ныло и томилось при одной мысли о постели. Хотелось сорвать одежду сначала с себя, потом с него и прямо тут, на траве узнать, на что способен этот обольститель.

Но я не поддалась. Вернее, из последних сил продержалась до окончания съемки. И когда Ворон помахал рукой и попрощался, едва не взвыла: это его «до завтра» звучало одновременно издевательски и… обещающе.

В этот раз ледяного душа оказалось мало. Если так и дальше пойдет, придется отправляться в секс-шоп. Но я подозревала, что и этого будет мало: хотелось мужчину. Горячего, неутомимого, с темными глазами и пахнущей мускусом кожей… Ворона.

Впервые на меня подействовал заговор. Да еще таким образом. Это ужасно, и в то же время сладкая истома так приятна. Желание переполняет, выплескивается наружу, и малейшее прикосновение к коже вызывает стон. Но ничто не заставит меня свернуть с пути!

Заклятье такой силы явно не для Ольги предназначалось. Значит, цель — я? Он рассчитал все заранее? Подобное коварство приводило в восторг, как и умение плести заговоры. Захотелось ответить, вступить в борьбу, и понимание, что гораздо слабее, ничуть не помогало. Наоборот, чувство опасности только будоражило кровь.

Пора было сделать первый шаг.

Роза оставалось свежей. Не хватало только росы. Я исправила опущение, капнув на бархатистые лепестки воду. В сочетании с розоватой дымкой выглядело — волшебно. Хотелось взять камеру и фотографировать, фотографировать, чтобы запечатлеть нереальную красоту.

Но даже на снимке нельзя было увидеть всего.

Я снова обдумала решение. Других вариантов не было: Ворон подталкивал меня к постели. Узнать зачем можно было только одним способом. А еще делая первый шаг самостоятельно, я заставляла врага играть по своим правилам, на моей территории, под моим контролем. Это того стоило!

Символы, как обычно, сами всплыли в памяти. Я давно перестала задаваться вопросом, откуда у меня эти знания, а просто использовала их, когда приходила нужда.

Кисточка скользила по коже, выводя затейливые узоры, и от прикосновения я едва не теряла сознание. Сжимала зубы и на чем свет стоит материла Ворона: наверняка он предвидел эти ласки.

— На все готовенькое прийти решил, придурок…

По мере ритуала желание становилось невыносимым. Бедра стали скользкими и блестели в огнях свечи. Тело жаждало мужчину, а душа — отмщения. И отступать я не собиралась.

Как только стало ясно, что обряд подействовал и Ворон почувствовал мой призыв, я начала следующий.

Горячая вода смыла рисунки. Мыло, которое я сама варила для особых случаев, изошло ароматной пеной. Природные афродизиаки чуть не свели с ума, но я мужественно подавила желание снова воспользоваться душем: нужно быть готовой ко всему, кто знает, на что Ворон способен в постели? Мне предстояло сражение и следовало использовать все средства: не одна я должна изнывать о желания.

Зеркало отразило красивую женщину. Бледная кожа мерцала, а свечи, расставленные с нужных местах, придавали мне вид неземного создания. Но чего-то не хватало! Чуть тронуть губы блеском?

Он лежал в сумочке. Доставая тюбик, наткнулась на коробочку. Огонь в глубинах золотого плетения. Я совсем забыла о подарке!

Подвеска удобно устроилась в ложбинке между грудей. Аромат духов смешался с запахом масел, призванных разжечь в мужчине страсть. И как завершающий штрих — прозрачный шелковый шарф на бедрах. Ничего не скрывает, но будит фантазию.

Я сделала все, что могла. Оставалось только ждать.

Тихо открылась входная дверь, вызвав торжествующую улыбку: попался! На замке висел морок, пробиться сквозь который мог только маг. А бонусом я прикрутила парочку заклинаний, легких, но действенных, так что открывший дверь обязательно попадал под их чары.

Тихие, уверенные шаги. Запах мускуса, сводящий с ума. Тяжелое дыхание с трудом сдерживающегося мужчины. Я медленно повернулась, чтобы встретить его взгляд. Не напрямую — через зеркало.

Оно не только отсекло наносное. Оно позволило мужчине видеть меня одновременно сзади… и спереди. Картинка, способная свести с ума даже импотента!

Дыхание сбилось, на миг сменившись рычанием. Ворон одним шагом оказался у кровати. Горящий взгляд обещал многое и пугал. Но отступать было поздно: я знала, на что шла.

А мужчина задыхался, борясь с желанием. Ворожба оказалась для него сюрпризом и это доставило мне удовольствие.

— Ты… с-с-сука! — прохрипел и руки взметнулись к горлу, к застегнутому воротничку черной рубашки.

Оторванные пуговицы градом застучали по полу. Миг — и я оказалась прижатой к кровати, живот больно царапнула пряжка ремня.

— Ты… ты понимаешь, что делаешь? — хрипел Ворон. Черные глаза подернулись пеленой безумия.

— Да, — выдохнула прямо в губы.

И тут же поплатилась за это.

Его поцелуй пах огнем. Жаркий, сильный. Язык бесцеремонно вторгся в рот и я застонала от напора:

— Да!

Ворон словно этого и ждал: прикусил нижнюю губу, больно, до вскрика и отстранился.

Тут же стало страшно, что насовсем. Но горячие поцелуи спускались по шее, между грудей, к животу. Явно останутся следы, но сейчас было плевать на все, лишь бы эти ожоги продолжались. А язык уже провел по царапине, лаская, дразня, а когда я выгнулась навстречу, послышался тихий смех:

— Хорошая девочка. И какая… дикая!

Рука скользнула между бедер, большой палец коснулся чувствительной точки, заставляя терять голову. Все мысли о том, что нельзя позволить страсти заглушить голос разума, улетучились. В последней попытке удержаться я отстранилась, но мои руки вдруг оказались подняты над головой и прижаты к кровати. Черные глаза очутились напротив моих:

— Попалась, Рыжая?

Это прозвище я ненавидела всей душой, еще с детства. Но он произносил его так… так… чувственно, что я готова была отзываться на любую кличку, только бы слушать этот хриплый от страсти голос, чувствовать на коже жаркое дыхание, ощущать его руки, его губы, его… Я охнула, захлебнувшись вскриком.

Он погрузился в меня неожиданно. Не грубо, но сразу на всю длину. И это оказалось тем, о чем мечталось эти дни. Мерные, сильные толчки ласкали изнутри, хотелось, чтобы они продолжались и продолжались, но Ворон не обращал внимания на мои желания. Целовал, ласкал, трахал, но так, как сам решил. И кончил прежде, чем довел до пика.

Всхлипнул, выгнулся так, что мышцы спины закаменели под моими руками и упал сверху. Хриплое дыхание обжигало ухо, от неудовлетворенности хотелось скулить, но вместо ласки я услышала лишь смешок. Черные глаза обожгли презрением:

— Сама! Я хочу это видеть!

Он вышел из меня и мужская ладонь накрыла мою, направляя:

— Будешь хорошей девочкой, и я приду снова… и снова… и снова…

От обиды и унижения хотелось плакать, и одновременно — впиться ногтями в ухмыляющееся лицо, располосовать, выцарапать наглые глаза, в кровь разбить усмехающиеся губы… Но вместо этого я потянулась и впилась в них поцелуем. Яростным, глубоким… И Ворон ответил! Прижал к себе, грудь к груди, укусил за ухо и… отпрянул с криком.

Его грудь тяжело вздымалась, но не от страсти — над соском багровел ожог. Сквозь красноту медленно проступали темные линии — точное отражение моего кулона!

Я невольно сжала его в ладони. Теплы — нагрелся от тел, но не горячий.

— С-с-сука! — прохрипел Ворон отдышавшись. — Поймала-таки!

И вот тут мне стало страшно. До ужаса, до пелены в глазах, до потери сознания. Но сил хватило только отодвинуться подальше, а Ворон полз следом.

Я остановилась, когда спиной уперлась в стену и поняла, что погибла. Но тот, кто вселял такой ужас просто наклонился, разглядывая кулон. И протянул как-то удивленно:

— Надо же! И вправду — Ловец.

Ярость затухала вместе с желанием. А я разозлилась: распалить, заставить потерять контроль и отступить? Конечно, нужно было немедленно выяснить, что случилось с Вороном и что это за ловец, но тело уже не подчинялось. Гормоны бурлили, сметая остатки разума, и эта проблема вышла на первый план.

К моему удивлению, Ворон ответил, хотя и не так, как я мечтала.

Быстрый, почти невесомый поцелуй, рука на груди — пальцы обхватили сосок и слегка сжали, заставляя выгнуться навстречу. А потом — несколько движений бедрами. Неспешных, практически ленивых, их хватило, чтобы я содрогнулась от оргазма — слишком велико было напряжение и слишком долго пришлось терпеть, прежде чем удовлетворить его.

— Довольна? — Ворон сидел напротив, подогнув одну ногу. Глаза смотрели серьезно и чуть испуганно.

— Да, — мурлыкнула и резко села. До меня вдруг дошло, что он не шутит. Но и попыток отомстить не делает.

Зеркало отразило двух взъерошенных людей, кутающихся в одну простыню.

— Что… случилось?

— А то не знаешь? — Ворон опустил взгляд на ожог. — Только не говори, что просто так Ловец одела. Но почему я подставы не почуял?

Рука сама потянулась к кулону. Теплый.

— Почему — Ловец? Что это такое?

Я ждала чего угодно, только не спокойного:

— Ловец — это ловец! А ты отчаянная!

Ворон растянулся на кровати, смуглое тело выделялось на белой простыне. Потянулся, заложил руки за голову и уставился на меня так, что захотелось оседлать узкие бедра и забыть о реальности. Но удовлетворенный Ворон меня больше не хотел.

— Почему это отчаянная? — пробормотала, отчего-то смутившись.

— Ты же знала на что шла! И все равно решилась закрепить связь. Ловец-ловцом, но рисковала сильно!

— Да что за Ловец?

Ворон прикрыл глаза. На лице отразилась вся гамма чувств, о раздражения до покорности судьбе. Губы чуть изогнулись в полуулыбке:

— Он у тебя на шее висит. И отмеченный им демон, — палец ткнул в ожог, — не сможет причинить вреда владельцу кулона.

Сказал и задохнулся, словно от сильной боли. Но меня занимало другое:

— Демон? Ты сказал — демон?

Хохот заполнил просторную спальню. Ворон веселился, пока не закашлялся:

— Ты что, так и не поняла? За человека меня приняла?

Не человек? Я всмотрелась повнимательнее. Догорающие свечи плясали, не позволяя приглядеться. Пришлось встать и щелкнуть выключателем.

Энергосберегающие лампы разрушили последнее очарование. Но растянувшийся на кровати мужчина по прежнему был хорош! Подтянутый, мускулистый ровно настолько, чтобы не казаться качком, красивый.

— Нравлюсь?

Насмешливый голос и то, что Ворон даже не подумал прикрыться, сбивали с мысли. Но мне нужны были ответы. Я снова вгляделась в его лицо.

Обычное. Человек, как все. Но как же мне не нравится его усмешка!

— Кто ты? — спросила, не надеясь на ответ.

— Низший демон.

Обалдеть! Это как я пропустила? Почему не увидела?

Последний вопрос произнесла вслух.

— Потому что я не хотел, чтобы меня раскрыли, — Ворон решил, что я обращаюсь к нему. Но была в его ответе какая-то странность…

— Прикройся! — велела, кивнув на простыню, — Отвлекаешь. А еще лучше — оденься.

— Ну, тогда я в душ? — вопросительно поднял бровь.

Я машинально кивнула. Но как только он скрылся за дверью, до меня дошло: Ворон спрашивал разрешения. Отвечал тут же, как я задавала вопрос. Для демона это нехарактерно. Они предпочитали играть по своим правилам.

Роза все так же сладко пахла и истекала розоватым дымом. Красивая. Нежная. Опасная.

— Как снять приворот? — спросила, не надеясь на ответ.

Ворон просто протянул руку, накрыв цветок ладонью. А когда убрал, сухие лепестки с легким шорохом рассыпались по столу.

— И только?

— И только.

Ворон стоял за спиной, не уходя, но и ни о чем не спрашивая. Зато у меня вопросов накопилось немало.

— Скажи, почему она так странно пахла?

— Сладкий аромат дурманит голову, на него легче всего навесить приворот, ты же сама это знаешь.

— Я не об этом. Что это была за вонь?

Лепестки один за другим рассыпались в пыль под моими пальцами. Ответа я не ожидала, но Ворон ответил не задумываясь:

— Так пахнет Аллиан, демон, которому ты была предназначена!

— Как ты с ним связан?

На каждый вопрос я получала ответ. Это удивляло.

— Я его слуга.

Он издевается! Вот так прямо… Демоны так себя не ведут! Они хитрят, изворачиваются, пытаются что-то выгадать а потом оставить тебя с носом! Что-то здесь не так.

— Почему ты мне отвечаешь?

— Потому что ты спрашиваешь.

Вот оно! Началось! Ну что же, значит, нужно просто задавать правильные вопросы. И я исправилась:

— Почему ты отвечаешь мне правду?

Тихий хрип заставил обернуться. Ворон почти опустился на пол, а пальцы, ставшие вдруг похожими на вороньи лапы, раздирали грудь.

— Почему?

Если ы я не сидела, то давно бы упала, так было страшно. Но Ворон, отдышавшись, все-таки ответил:

— Потому что я не могу солгать тебе!

А раньше мог! Что изменилось с прошлого раза? Сложить два и два нетрудно, и теперь я была готова:

— Что такое Ловец?

— Кулон, напичканный магией.

— Для чего он?

— Для ловли демонов.

Ворона корежило, но он изо всех сил старался если не солгать, то хотя бы не сказать всю правду. Но слишком отчетливо я помнила вонь кладбища, свой ужас и горящие в тумане глаза.

— Значит, я тебя поймала… Что дальше?

Кир пожал плечами и отвернулся. Понятно. Добровольно ничего не скажет.

— Я пыталась по-хорошему…

Наглая ухмылка стерла последние капли жалости. Этот гад хотел, чтобы я снова пережила тот ужас!

— Я спросила… Что ты будешь делать?

— Все, что прикажешь!

— Все-все?

— Все-все! — в темных глазах горел вызов. И я его приняла.

— На колени!

Унижать пленника намерения не было. Но когда стоишь на четвереньках попой кверху, тяжело сохранять надменный вид. Хотя Киру это удалось. Да и на пол он опускался так, что я невольно посмотрела на сморщенные лепестки на столе: вдруг приворот все еще действует? Этот зад, облитый джинсами, мог свести с ума кого угодно! Рука сама потянулась — прикоснуться. Жесткая ткань, а под ней — мышцы. Крепкие, сильные…

— Нравится? — голос обволакивал, заставлял забыть обо всем… Хотелось расстегнуть ремень, выпустить на волю то, что пряталось в штанах, оседлать и… Даже жарко стало от таких мыслей.

К счастью, я смогла остановиться и все, что позволила себе — сильный шлепок по ягодицам. Пожалела тут же: отбила ладонь.

— Я везде такой… крепкий. Проверишь?

— Носом в пол!

Он послушно выполнил приказ. А мне пришлось отвести взгляд, потому что попа… Проклятье! Не о том думаю!

— Значит, ты не можешь ослушаться, не можешь солгать, не можешь предать… Что упустила?

— Предать… могу. Если умеючи. И полуправда иногда эффективнее прямой лжи.

Я застыла.

Ворона корежило, он стонал, но говорил, причем то, о чем предпочел бы умолчать.

— Что с тобой делает Ловец?

— Сжигает. Если буду противиться, моя кровь превратится в огонь.

— Разве демонам огонь страшен?

— Когда мы в вашем мире — да. Я здесь не бессмертен!

— Аллиан тоже?

— Да, — короткое, как плевок.

И это следовало обдумать. Уже ясно, что таким образом Ворон уходит от прямого ответа.

— А поподробнее? — я уселась напротив, скрестив ноги. — Почему мы с ним вообще связаны? Почему в жертву решили принести именно меня?

Темнота. Страх. Вонь. И закутанные в скрывающие лица балахоны фигуры. Этот сон преследовал меня много лет и теперь появился шанс узнать: за что?

— Причины не было. Просто именно ты подвернулась адептам. Доверчивая, любопытная девчонка. Попалась бы другая, никто бы и не заметил.

— А… — тени шуршат по углам, бледные лица заглядывают в окно, их рты раскрыты в безмолвном крике, — мертвых я вижу тоже из-за… этого? Или есть иная причина?

— Да какая иная… Ты с Аллианом кровью связана, успел он её попробовать!

Нож стремительно опускается, но детский крик со стороны входа: «Они здесь!» заставляет дрогнуть руку. Острие вспарывает ситец платья и скользит по ребрам, оставляя длинную царапину. Кровь бежит по коже и прежде, чем застыть болезненной коркой, успевает смочить надгробие.

— И что теперь делать?

— Смириться!

Я пятнадцать лет боролась с последствиями. Я даже проклятье смогла обратить на пользу, записывая увиденное, перековывая ужас ночных видений в черные буквы печатных слов. И — смириться? Дудки!

— Ты должен подчиняться мне, демон? — шепчу, склонившись к его уху. — А что случиться с тобой, если я погибну? Что будет, если твой хозяин все же меня получит?

По телу Ворона пробегает дрожь и он шепчет в ответ:

— Ловец меня сожжет.

— Значит, ты сделаешь все, чтобы этого не случилось. Ведь так? Ты же будешь охранять меня от всех этих тварей? А от Аллиана?

Кир поднял голову. В глубине черных глаз появился стальной блеск:

— Я буду защищать владелицу Ловца!

— А ну, поднимись!

Лицо Ворона осталось бесстрастно. Ему не было больно, он не боролся с собой. Но вот это «владелицу Ловца» настораживало.

— Значит, как только я отдам кому-нибудь кулон, у тебя будет новый хозяин?

Кир машинально потер ожог, не замечая боли:

— Нет. Печать исчезнет, я верну свободу.

Полезна информация. Хорошо, что я узнала об этом сейчас. Похоже, нужно учиться задавать правильные вопросы:

— Ловец можно отобрать или украсть? — о том, что можно подарить, я уже знала.

— Нет. Только отдать добровольно.

Гора с плеч.

— Значит, пока Ловец у меня, мне ничего не грозит.

То, как Ворон умудрится лавировать между мной и хозяином, было неинтересно.

— Ошибаешься! Я не всесилен.

Все, что касается безопасности, нужно решать в первую очередь — правило, которое за пятнадцать лет въелось в подкорку. После секса хотелось отдохнуть, спокойно попить чаю или сварить какао и добавить туда маршмеллоу, а не решать проблемы. Но выхода не было:

— Давай поподробнее! Да сядь уже!

Ворон оседлал стул, сложив руки на спинке. Я чуть не застонала, так грациозно это было сделано. Кир напоминал танцора из стриптиз-клуба, который готовится к приватному танцу. А рубашка без пуговиц только усиливала это сходство.

Но сначала — дело.

— Поясни, что ты имел в виду.

— Аллиан всегда приходит за своим, а твоя защита слабее с каждым днем. Признайся — пряталась? Я чую это. Но бесполезно, гончие хозяина уже учуяли след и даже если уничтожить некоторых, остальные доделают то, что не смогли пятнадцать лет назад.

Хреново. За эти годы к каким только бабкам я не обращалась, к каким колдуньям не ходила. Даже сама освоила кое-что из их арсенала. Правда, большинство знаний появлялось непонятно откуда, я словно всегда ведала, как звучит заклинание и какую завитушку нарисовать вместо приевшегося всем круга и пентаграммы.

— Значит, гончие. Собаки?

Ворон рассмеялся. Хрипло, словно птица, в честь которой он себя назвал, прокричала:

— Собак всегда можно сбить со следа. А вот людей, продавших демону душу — никогда. Они уже знают, где тебя искать, и если я не принесу Аллиану требуемое на блюдечке с голубой каемочкой, не пройдет и недели, как Бездушные окажутся здесь.

— Значит, не сам Аллиан? — хоть что-то хорошее! Несмотря на страшилки, больше всего я боялась все-таки самого демона. А с его прислужниками Ворон справится. Он сильный маг. И тоже… не человек.

— Не Аллиан. Хозяин не может покинуть свои владения, пару столетий назад имел неосторожность проиграть одной очень опытной и очень вредной ведьмочке спор. С тех пор старается обойти заклятие. Для этого ты ему и нужна.

Значит, не отступит.

Я все-таки сварила какао, хотя очень хотелось чего покрепче. А почему нет? Достала из холодильника виски, отхлебнула прямо из горлышка. Дыхание тут же перехватило, из глаз брызнули слезы: все же тот напиток требует определенного уважения. Или хотя бы культуры пития. Не пиво, чтобы вот так, походя, из бутылки. Тем более, что все равно не помогло.

— Так ты с ними справишься?

— Сказал же, не со всеми! — Ворон протянул руку и отобрал виски. Сделал несколько глотков, а я разозлилась: у него даже кадык двигался красиво! И вообще, это коллекционная бутылка! Подарок, между прочим!

Пришлось отнять, что под насмешливым взглядом оказалось непросто — руки — ноги цепенели.

— Тогда… расскажи кто справится. И что мне, вообще, делать? И какие идиоты продают собственные души?

Вопросы сыпались, как из рога изобилия, я сама удивилась. А Ворон только посмеивался:

— Вообще-то, я голодный! Ты вот что, сначала накорми, напои, в баньке попарь, спать уложи… хотя нет, это уже было…

Как же хотелось его треснуть… да хоть вот этой бутылкой. Но ответы казались важнее, пришлось брать себя в руки:

— А как я могу тебя наказать? С помощью… Ловца?

Смех тут же прервался. Ворон посерьезнел и, кажется, даже побледнел немного:

— Может, я сначала на другие вопросы отвечу?

Я пожала плечами: хоть на что-то бы ответил!

Оказалось, Гончие — это и есть Бездушники, только уже мертвые, которых Хозяин отправляет по следу должника. В данном случае это была я, а охотились за мной те самые подонки, что пятнадцать лет назад не смогли убить.

Жажда мести, которую я старательно прятала все эти годы, вспыхнула, словно костер, в который подбросили сухостоя.

— Найди их! Тех тварей, что предназначили меня в жертву! Всех найди!

— Ты уверена? — Ворону теперь было не до шуток. — Видишь ли, большая часть из них уже не люди. Хочешь с ними встретиться?

— Они не были людьми уже тогда! Так что ничего нового. Найди их. Я сама вырву проклятые сердца из прогнивших грудных клеток!

— Сумасшедшая! — послышалось тихое.

Но мне было все равно. Тот ужас и годы после требовали отмщения. Да, благодаря призракам и прочим потусторонним тварям я стала популярной писательницей, автором бестселлеров, мои книги переводились на многие языки мира. Но… это не искупало. После того ритуала Епифания Турова умерла. Полный радости ребенок стал бояться жить. Этого простить было невозможно.

— А ты не знал? — повернулась к Ворону. — Не знал, что связался с бешеной дурой, которой сам черт не брат? Что мне страшилки, когда я заглядывала в глаза твоему Хозяину и видела в них отблеск адского огня? Что мне Гончие или Бездушники, я скрывалась от них пятнадцать лет. Я существовала все эти годы и даже пыталась жить. А ведь я была одна. Теперь же… есть ты! И мне все равно, как ты сумеешь выполнить мой приказ!

— Понял, — подозрительно легко согласился Ворон. — Только позволь уточнить: мне жить здесь, на коврике, или достаточно того, что буду являться по первому зову.

Интересный вопрос. Очень. Одной стороны, времени позвонить может и не быть, с другой, везде появляться в обществе этого… красавца значило породить множество слухов. Все же и он, и я — публичные люди.

— Позвать — это произнести вслух мое имя, — Ворон верно понял затруднения. — Мы же связаны, пока носишь Ловец, я услышу даже в Аду.

— Все услышишь?

— Все! — мстительно улыбнулся Кир. — И увижу. Понимаешь, эта связь — обоюдоострое оружие. У тебя не останется секретов. Что ела, с кем встречалась, о чем думала…

Стоп! Без паники! Мысли он точно читать не может, иначе бы был готов к моим вопросам. А все остальное… После костлявой руки со сгнившими ногтями, которая вылезла из-под кровати, когда мне было одиннадцать, остальное уже не страшно.

— Значит, просто позвать?

— Просто позвать, — согласился он.

— Тогда топай отсюда! — указала на дверь.

— Что, и не покормишь? После такого секса… — Ворон закатил глаза а я швырнула в него пустым пакетом, из которого только что допила сок.

— Хватит и того, что виски выдул, алкоголик хренов! Вали отсюда и помни о своих обязанностях по моей охране.

— Охранять тело удобнее всего находясь рядом с этим телом, а лучше — внутри… — ему почти удалось меня вывести. Но прежде чем я схватилась за сковородку, Кир скрылся за дверью. А я без сил сползал по стене на пол. Называется, провела ритуал!

Проклятье, совсем забыла!

— Кир! — позвала в пустоту. — Воронов!

Тишина. Вот враль несчастный! Да и сама хороша, нашла кому верить. Но на всякий случай попробовала еще раз:

— Ворон! А ну встань передо мной, как лист перед травой!

Слова гулко прозвучали в пустой квартире, и через мгновение входная дверь хлопнула.

— Уже соскучилась?

Я не ответила, глядя на его пустые руки. На двери самозакрывающийся замок, а ключа этому демону я не давала. Тогда… как?

— Думаешь, двери смогут остановить демона? — ухмылке позавидовал бы и Гуинплен.

— Теперь не думаю. Кир, а зачем ты Ольгину кровь добывал?

— Подруга — твое единственное слабое место. Подобраться к тебе можно только через неё. А так не волнуйся, ничего я не делал, кроме мелкого приворота, который сам развеялся. Роза была изначально на тебя заговорена.

— И на том спасибо! — гора с плеч! — Так, значит, Оля тоже в опасности… Если Гончие до неё доберутся…

От одной мысли о том, что подобное может случиться, по спине пробежала холодная волна, словно лед за воротник засунули.

— Ни Гончие, ни Бездушные. Она не связана с Аллианом, поэтому они её не почуют.

— А ты?

— Так я же демон. Я и сам умею выводы делать, и могу принимать решения. Даже нестандартные!

От его самодовольства стало тошно.

— Сгинь! — отмахнулась и ошарашенно прислушалась к удаляющимся шагам. Даже повторять не пришлось!

Ворон ушел, а проблемы остались. Единственное, что могло помочь — работа. Я открыла ноутбук и погрузилась в текст. Но вдохновение куда-то исчезло.

— Чертов Муз, — я сменила домашнюю пижамку на джинсы и топ, — раз — два — три — четыре — пять, я иду тебя искать! А если кто не спрятался, я не виновата!

Улица встретила огнями ранних фонарей, шорохом шин, рычанием двигателей и амбре выхлопных газов. А еще — духотой. Зря только куртку брала. Хорошо, тонкая, легко уместится в рюкзачок.

Сегодня ничего особенного не происходило. Старушки, выбравшиеся подышать вечерним воздухом, поймали какого-то дедулю и теперь оживленно переговаривались с ним, сидя на разных лавочках. Соседская девочка вывела на прогулку лохматую болонку. Собака даже не обратила на меня внимания, внюхиваясь в чахлый кустик травы. Чуть поодаль на детской площадке собрались подростки. Они чинно ждали, пока припозднившиеся мамаши не уведут детей, чтобы занять и лавочки, и песочницу: почему-то сидеть на низких бортиках им нравилось больше, чем даже на металлическом заборе, отделяющем стоянку от «зеленой части».

Здесь ловить было нечего. Добропорядочный двор. То ли дело забросы! Поблизости было несколько, но соваться в бомжатники было опасно.

Но я знала парочку беспроигрышных мест! Одно из них находилось совсем рядом, в сквере. Там, в давно заброшенном уличном кинотеатре любила собираться молодежь. И еще кое-кто.

Тишина подсказала, что сегодня людей за поросшими кустами стенами нет. Устроившись на скамейке, сооруженной из доски, уложенной на старые шины, стала наблюдать.

По тропинке сновали люди. Фонари работали только вдоль главных дорожек, и на этой темноту вспугивали лишь огни велосипедов да фонарики собачников, облюбовавших этот запущенный людьми кусочек сквера. Но причиной запустения была не темнота.

Вдали замерцал свет — велосипедист ехал не торопясь, отчего фонарик горел очень тускло. В черноте, в которой скрывался лаз, ведущий внутрь кирпичной коробки, мелькнуло что-то белесое. Я насторожилась, и когда туманное облачко метнулось к дорожке, швырнула на асфальт горсть соли.

«Медуза» дернулась, словно от ожога и стало вытягиваться, принимая облик человеческой фигуры. На меня уставилась бездна. Из темного провала на месте лица веяло ледяным ужасом.

Велосипедист ничего не заметил. Его фонарик мигнул и погас, чтобы загореться снова метров через пять. А я осталась один на один с призраком.

Звуки исчезли, даже гудение автомобильной трассы. Воздух стал густым, вязким, словно в нем разболтали крахмал для варки киселя. Призрак плыл прямо на меня, и от него расходились волны липкого ужаса.

Соль задержала его ненадолго. Маковые зерна тоже не помогли. А в голове проносились варианты того, что может случиться, доберись он до цели. По опыту — ничего особенного, такие только пугать могут. Отсюда и ужас… Но слишком уж он силен, даже сердце заколотилось.

Пальцы нащупали в сумке нож. Обычный, складной, такой вместо брелка используют, лезвие сантиметра три всего. Но заговоров на нем висело столько, что одной царапины было достаточно, чтобы упокоить таких вот… пугачей.

Межу нами оставалось три-четыре шага. Немного, и целая пропасть одновременно. А потом призрак повернулся и в мгновение ока всосался в лаз. Умеют они быстро двигаться, когда надо.

Но почему он сбежал? Что напугало? Не ножик же — в закрытом виде его никто не почует. И ощущение, как будто кто-то смотрит в спину…

Сзади стоял велосипедист. Тот самый. А поняв, что я его заметила, оттолкнулся ногой от асфальта и развернулся. Фонарь над передним колесом лениво замерцал. Что за чертовщина?

Но сюжет уже складывался. Кончики пальцев разве что не зудели в желании прикоснуться к клавишам клавиатуры. Сердце колотилось в нетерпении… Рождение новой истории. Ощущение, сродни влюбленности.

Рабочая лихорадка заставила забыть о времени. К моменту, когда зазвенел будильник, я успела придумать биографию героям и набросать примерный план книги. И все равно пиликанье застало врасплох и вызвало раздражение: хотелось шмякнуть электронный черный кубик об стену, чтобы не мешался.

Но меня ждали на киностудии. Нужно было подписать договор и пробежаться по сценарию — в программу предстояло ворваться ураганом, чтобы с первых же минут ошеломить зрителей, зацепить, не дать оторваться от экранов. Вполне во вкусе Геллы.

Конечно, был соблазн прихватить с собой ноут, но я ограничилась крохотной клавиатурой. Она меня бесила, но иногда смартфон оказывался уместнее, тем более, что в нем уже давно нахшодились все необходимые программы, включая «мобильный сканер» — очень удобная штука, когда следовало отправить бумагу на рассмотрение юристу. Его я тоже предупредила: давно уже привыкла ничего не подписывать без соответствующей консультации. Вот и теперь поставила закорючку только после одобрения специалиста. И тут же получила сценарий и график съемки. То, что начинаем уже сегодня, оказалось неприятной неожиданностью.

— Нельзя на завтра перенести? У меня график…

— У нас тоже. Программа в сетке, послезавтра уже в эфир пойдет.

Утешало одно: снимали не только меня и разрешили уйти, как только закончат.

Ведущий на камеру напомнил о моем появлении, поведал, как была потрясена съемочная группа талантами «известного автора романов в жанре хоррор, о том, как много писем пришло в редакцию с просьбами допустить Геллу до участия в передаче…

— Что, правда? — шепотом поинтересовалась у Ворона, — Или трюк?

— Ну, пара звонков наверняка была, — хмыкнул тот, — а остальное… им же надо найти повод нарушить собственные правила!

Стало смешно. Из всех участников напрямую с потусторонним миром взаимодействовал только Ворон. Еще у двоих были небольшие способности — одна умела читать карты, не по правилам, а так, как они сами рассказывали, а второй оказался медиумом. Только очень слабым и для общения мог использовать только интуицию. И часто ошибался, не веря самому себе.

Помощница режиссера дала мне знак выйти под прицелы камер: предстояло короткое интервью и испытание. Я нацепила привычную улыбку и шагнула в кадр.

Ведущая строго придерживалась сценария. Рядом с ней стоял деревянный ящик, содержимое которого мне и нужно было угадать. Договорились, что там будет зеркало. Но каждый раз, когда взгляд скользил по светлой древесине, я понимала: что-то здесь не так. Там было что угодно, но только не отражающая поверхность.

Наконец, ведущая заметила мои нервные взгляды и подвела разговор к главному:

— Наверное, вы знаете, что все наши участники на отборе прошли это испытание. Мы считаем, что будет справедливо попросить вас сделать то же самое. Итак, — рука с идеальным маникюром легла на верхнюю грань высокого ящика, — у вас десять минут на то, чтобы сказать, что здесь находится.

Губы занемели, но я продолжала «держать лицо». Сразу заявить, что в ящике зеркало — неинтересно, сценарий мне расписали чуть не до жестов. И я решила ему следовать: это давало возможность подумать, не отвлекаясь на окружающих.

— Я могу потрогать?

— Ящик? Да, конечно! — рука ведущей исчезла и я коснулась полированного дерева.

Модная обожженная древесина служила хорошим экраном — огонь уничтожал малейшие следы. Но стыки не были герметичны. Я провела по ни пальцем, вслушиваясь в ощущения. И они мне не понравились.

Внутри было что-то очень знакомое и очень неприятное. Но мысль ускользала. Неожиданно мне стало мешать все: шум машин, разговоры людей, и даже тихое дыхание ведущей. Оно казалось особенно громким. И взволнованным.

Удивленная тем, что могло на неё так подействовать, я открыла глаза. Рядом, так, чтобы не попасть в поле зрения камер, стоял Кир.

А голове словно щелкнула. Ускользающая мысль замерла и превратилась в уверенность. Я улыбнулась ведущей и сообщила совсем не то, что было записано в сценарии:

— Там роза. Софи Лорен!

Странный взгляд широко распахнутых удивленных глаз, шепотки за спиной… Все замерло. Реальной оставалась только крышка ящика. Она медленно ползла вверх, показывая то, что прятала от любопытных глаз.

Белая роза, так похожая на фарфоровую. А рядом с ней — фотография. Девушка с яркими, чувственными губами и копной рыжих волос. Актриса. Легенда. София Лорен.

— Удивительно! Наша новая участница только что блестяще подтвердила свое право сразиться с лучшими из лучших! — удивление еще сквозило на лице ведущей, но профессионализм взял верх. — Гелла не только правильно определила цветок, но и назвала имя актрисы, чью фотографию мы положили в ящик в последний момент! Это невероятно!

Восторги, рукоплескания и я с гордо поднятой головой покидаю площадку. Но, проходя мимо Ворона, не выдерживаю:

— Твоих рук дело?

Он только ухмыляется.

А меня уже ждет бледный режиссер. Его помощник то и дело вытирает пот со лба, и причиной этому не жара.

— Простите! Ради бога — простите! Я даже не представляю, как это вышло… Все было согласно договоренности, там должно было лежать серебряное зеркальце. Но…

— Все в порядке, — я изо всех сил стараюсь не показать злости. Что за бардак? А если бы не догадалась проверить? — Все закончилось хорошо.

— Простите, Гелла… — голос помощника стал заискивающим, — А как вы смогли… как почувствовали, что там — роза?

— О, с этим цветком у меня особые отношения, — я не удержала взгляд в сторону Ворона, — Для меня понять, что это именно он труда не составило.

Вот гад! Его ухмылку, наверное, вся съемочная группа видела! Захотелось немедленно его чем-то стукнуть, желательно — тяжелым, и сильно. Но решила отложить — никуда эта тварь от меня не денется.

К счастью, на сегодня съёмки были закончены: режиссер держал слово, в этот раз меня не сильно нагружали. Но вот завтра… Прихватив пачку распечаток, я отправилась домой: работу тоже никто не отменял, дедлайн неумолимо приближался. Я славилась тем, что никогда не срывала сроки сдачи книги, и портить репутацию не собиралась.

Предчувствие молчало, так что разгром в квартире оказался для меня полной неожиданностью.

Шкафы открыты, их содержимое раскидано повсюду, даже на люстре болталось что-то из белья. Чулки обмотаны вокруг дверных ручек, а на стекле алой помадой выведено: «Я жду». Пустой тюбик валялся тут же. Я его с трудом вспомнила: купила несколько лет назад, один раз накрасилась, тут же все смыла, но почему-то не выкинула. Кажется, думала отдать Ольге, но забыла.

Я металась по квартире, одновременно набирая номер полиции. Пальцы дрожали, я попадала мимо цифр, пока не сообразила воспользоваться голосовым набором. А потом вспомнила: ноутбук! Если он пропал… Меня страшила даже не пропажа дорогой техники, а содержимое файлов. Все наработки, все идеи, буктрейлеры и фан-арты, все находилось на его жестком диске.

Тревога взвыла пожарной сиреной. Понимая, что уже поздно, я кинулась наверх, в спальню. Открытые шкафы, сброшенное на пол постельное белье, вспоротый матрас… все это было неважно. Я медленно ползала по стенке, глядя на ошметки ноутбука, фигурно разложенные на растянутой по полу простыне.

А между ними, кровавыми каплями, рассыпались розовые лепестки.

Сомнений, от кого «подарочек» больше не оставалось. Но я подавила желание тут же вызвать гада: не хотелось срывать съемку… Хотя… Не я же сорву!

— Ворон!

Тишина. Не услышал, или… проигнорировал? Хотелось кричать и бросать в стену все, что под руку подвернулось. Но за спиной послышалось:

— Ты хоть понимаешь, что я удрал со съе… — и изумленный свист. — А ноутбук-то за что?

— Вот это я и хотела у тебя спросить. Зачем ноут разбил? У меня же там все наработки, вся нужна информация… Ты понимаешь, что я теперь все сроки летят в задницу?

— Так это месть была? — Кир ухмыльнулся. — Вроде: он помешал моей работа, а я помешаю его? Только ты просчиталась: к этому, — он обвел рукой, затянутой в черную мотоциклетную перчатку, — я не имею никакого отношения!

Я не стала спорить. Просто ткнула пальцем в лепестки. Ворон нахмурился.

— Не трогай! Я полицию вызвала, они…

Кир обратил столько же внимания на протест, сколько на дневной шум за окном. И продолжал хмуриться, растирая лепесток между пальцами. И пробормотал:

— Я выбрал розу, потому что к ней наговор легко прицепить. А вот почему… Ты ничего от меня не скрываешь?

Зрачок темных глаз расширился, и в нем проглядывала бездна.

— Я думала, ты про меня сам все знаешь! — ответила громко, прогоняя липкий страх, заставляющий примерзать ноги к полу.

— Увы — не все, иначе бы не попался так глупо, — он посмотрел на Ловца. — Так что ты скрываешь?

— Ничего, — пожала плечами. Мне было все равно, верит он, или нет.

От неприятного разговора избавила полиция.

Вопросы оказались стандартными: где второй комплект ключей? Не ссорилась ли я с кем в последнее время, нет ли недоброжелателей… Но они помогали отвлечься от страшных мыслей: жилище не грабили, а целенаправленно громили. Преступники даже указали на то, что знают, где сейф — на стене, раскрошив дорогущую штукатурку, была процарапана надпись из восьми знаков: код от замка. Да и эти лепестки…

Машинально отвечая на вопросы, я не могла отделаться от мысли, что ограбление и Ворон — звенья одной цепи. Но сам он яро отрицал свою причастность к случившемуся:

— Я все время был на площадке! Ты же видела!

Это, конечно, не мешало ему нанять исполнителей, да и сам Кир выглядел встревоженным. Я начала подозревать, что у меня просто паранойя, но в свете последних событий страх и сомнения казались оправданными.

— Я возвращаюсь на съемки, — Ворон оглядел топчущихся в квартире полицейских, — может, еще сумею как-то сгладить побег. А ты будь внимательно: если что — сразу зови. Даже если тебе что-то просто покажется! Явлюсь тут же, хоть прямиком из ванны, пусть и голышом!

Последние слова он прошептал в ухо. Теплое дыхание щекотало щеку, а хрипловатый тембр заставил задрожать. Воображение и память дополнили остальное: все же любовником Ворон был великолепным. Даже если его банально заставляли. Я машинально сжала кулон — что бы ни происходила вокруг, грех отказываться от такого любовника. Сильный, красивый, послушный и является только тогда, когда зовут. Идеально!

— О чем думаешь? — смешок вернул меня в реальность. — Глазки-то заблестели, словно в них маслица подлили. Слушай, — неожиданно просил Кир, — неужели ты серьезно решила, что секс с тобой доставляет неземное наслаждение и от твоих прелестей можно потерять голову?

Вот гад! Хорошо, можно не сдерживаться!

— Нет, — ответила так же прямо, — достаточно того, что секс нравится мне. Ты же не сможешь отказать владелице кулона?

Он чертыхнулся и рванул к двери. Скатертью дорожка, а у меня еще куча дел.

Полицейские тоже долго не задержались. Сделали снимки, опросили соседей и ушли, пообещав сообщить, если появятся новости. Но я понимала: скорее они возникнут из другого источника. Что поделать — потустороннее службам правопорядка неподвластно. А иной раз так хотелось, чтобы была такая организация: докучает призрак, позвонил — и они решили проблему. Увы, «Охотники за привидениями» пока существовали только на экранах кинотеатров.

— Ну я черт с вами! — я еще раз оглядела разгромленную квартиру. — Хрен кто меня напугает! Вот сейчас ка-а-ак уберусь!

Но настроения устранять последствия не было: надо мной Дамокловым мечом навис дедлайн. А значит — в топку уборку, нужно работать! Благо, на гостиницу денег хватит, поживу некоторое время там.

Но сначала куплю новый ноутбук.

Нужной модели «яблока» в магазинах, как обычно, не было. Обещали привезти «под заказ», но время поджимало, а тратить немалые деньги на то, что в скором будущем придется менять, не хотелось. Поэтому оставила заявку, внесла аванс, а пока обошлась простеньким лаптопом: с текстовыми файлами справится, кино тоже посмотреть позволит… на какое-то время сойдет.

Еще из магазина позвонила Ольге.

— Я еще на работе. Что-то срочное?

— Мне диск нужен.

— Ну так возьми! Он в спальне, в тумбочке… Стоп! Опять, да? Или… просто система полетела?

— Система, — подтвердила я.

Пару лет назад мой ноут свалился с балкона — ревнивый мужчина решил, что писательство отнимает у его женщины слишком мнго времени. Того самого, которое она обязана потратить на своего господина. Надо ли говорить, что все шмотки бывшего тут же отправились следом, а ему самому потом пришлось разбираться с полицией — почему-то это подобие мужчины подумало, что сможет кулаками заставить отменить решение о разрыве. Я тут же написала заявление. Посадить не посадили, но штраф выплачивал. Но главное — сгинул с моего горизонта.

После этого случая вся информация дублировалась на внешний диск. Я оставляла его у Ольги — просто по наитию. Как оказалось — не зря. Вряд ли таинственный визитер оставил его целым.

Перед тем как ехать к подруге, я забронировала номер в гостинице: двухкомнатный, большой ванной. Никогда не могла отказаться от комфорта: ни в роли Геллы, ни в облике Епифании. Так что даже в гостинице попробовала устроиться с удобствами.

Перед тем как заселятся, надо было съездить к Ольге, и ненадолго заскочить домой — взять необходимые вещи. День выдался суматошным, хотелось упасть на кровать и проспать сутки, а то и двое. Но позволить этот я себе не могла и решила просто оптимизировать: необходимые файлы подруга и на почту кинет, как уже бывало. Как раз успеет с работы вернуться и даже поужинает!

Возвращаться в разгромленную квартиру не хотелось. Убираться в ней — тем более. Конечно, можно обратиться в клининговую компанию, но настроения не было и на это. Я покидала попавшиеся под руку вещи в чемодан, сунула туда же пару новых блокнотов и маркеров, и отправилась восвояси.

Гостиничный номер встретил неуютом. Чистые комнаты, удобная мебель, продуманная цветовая гамма — вроде все предусмотрели. Но не было главного: живого тепла. Оно словно выветривалось сквозняком сменяющих друг друга гостей, и их судьбы накладывали отпечаток на все вокруг.

Иногда в зеркалах мелькали тени. Иногда — слышались шорохи, как будто в углу скреблась мышь. Безобидные призраки прошлого, я не обращала на них внимания: видела и пострашнее.

Распихав вещи по полкам шкафа, я упала на кровать и подняла трубку внутреннего телефона: хотелось кофе. Крепкого, с маршмеллоу. Такого в меню не оказалось, пришлось ограничиться латте.

Ноут загружался, я ввела пароль вайфая, который в гостинице раздавали бесплатно и установила необходимые программы. Пока ждала, доставили кофе. Горячий, сладкий — как я люблю. Но стоило поднести чашку к губам, затрезвонил телефон.

Ольга паниковала. Она срывалась на крик и полный слез голос дрожал:

— Они квартиру вскрыли! Представляешь? Прихожу — дверь нараспашку, окна тоже, везде сквозняки гуляют. Все на месте, даже деньги из шкатулки не забрали!

— Что пропало? — спросила я, уже зная ответ. Но до последнего надеялась, что не услышу:

— Твой диск. Фанька, ты кому дорогу перешла?

— Сейчас приеду. Боишься находиться дома — иди во двор, в кафе, куда угодно. Только, ради всего святого, дождись меня!

Как ехала — не помню. В аварию не попала только чудом — мысли занимала подруга. Дикий, неконтролируемый страх за неё накрыл с головой. Ольга была там, на кладбище. Она привела помощь. И кое-кто вполне мог точить на неё зуб.

Но почему тогда забрали только диск?

Подруга ждала дома. Открыла дверь, сжимая в руках швабру. И облегченно рассмеялась, увидев на пороге — меня.

— Заходи!

В квартире царил безупречный порядок.

— Когда ты успела убраться?

— Да я не… Фаня, тут все идеально было, только какие-то мелочи сквозняком уронило. И все. Я сначала даже подумала, это ты дуришь, тем более что диска не было.

— Ну спасибо, подруга, за доверие! — хмыкнула, усаживаясь на стул.

— А что я должна была подумать? Вроде договорились, что заедешь сама, заберешь…

— И что навело тебя на мысль, что это не я?

— Роза. Фаня, ты никогда никому не даришь по одному цветочку. Только охапками. После читательских встреч.

— Куда ты его дела? — спросила холодея.

Ольга молча указала на высокую вазу, в которой стоял цветок. Я выдохнула, заметив, что задержала дыхание: обычная красная роза. Без заговора, наговора или другого следа магии.

— Фаня, так кому ты дорожку перешла? — Ольга достала из бара бутылку коньяка. Плеснула прямо в кружку мне, себе, порезала лимон, поставила на стол коробку с конфетами.

— Знать бы! — хохотнула в ответ, хотя было совсем несмешно. — Сталкер какой-то! Представляешь, он и до моей квартиры добрался. Раздолбал ноут, вещи переворошил…

— Больше на конкурента смахивает, — нахмурилась подруга и одним глотком осушила кружку. — Ночевать где будешь?

Она знала меня лучше остальных.

— В гостинице. Уже сняла номер.

— Может, все-таки у меня?

— Если тебе страшно, останусь, — ради неё я была готова даже сроки сорвать. Но Оля поняла правильно:

— Не надо. Все в порядке. А у тебя дедлайн, как обычно?

Вместо ответа, я слегка ударила краем своей кружки о её и тоже выпила, понимая, что машину придется оставлять здесь же, у дома, а завтра забирать… А это время и лишние телодвижения… Но день выдался жутким, а эти твари еще и Ольгу достали.

— Все будет хорошо!

Она еще меня и успокаивала!

— В полицию обратилась? Может, охрану нанять?

От смеха меня согнуло пополам. Охрану… Знала бы, от кого защита нужна. Хотя… Рука сама потянулась к медальону:

— Уже наняла. Не беспокойся.

— И где он? — подруга подозрительно покосилась на дверь.

— К работе приступает завтра! Сегодня я еще не готова.

Но чем меньше становился уровень коньяка в бутылке, тем настойчивее делалась Ольга.

— Ты не понимаешь! Если это действительно сталкер… Он же может прямо за дверью подкарауливать! Решено! Никуда ты сегодня не поедешь! Здесь будешь ночевать!

Её предложение имело смысл, но не в этот момент. Нервы, усталость, спиртное… Я соображала не лучше подруги, но ума, чтобы потянуться за телефоном, а не вызывать напрямую, хватило:

— Ворон! Дуй сюда! Королева домой отправляться изволит!

И только договорив, поняла, что телефон выключен. И понадеялась, что Ольга не заметила этой оплошности — она как раз задумчиво изучала бутылку, соображая, хватит, или достать еще одну.

Звонок в дверь раздался ровно через полторы минуты.

— Кого еще там принесло? — покачиваясь, Ольга поднялась на ноги.

— Кир это. Телохранитель мой.

— А… — подруга направилась в коридор, и почти сразу оттуда раздался её вопль.

Я тут же протрезвела. Миг, и я уже рядом с ней, и готовлюсь на месте прибить одного очень симпатичного демона.

— Ты!

Вместо ответа Кир ослепительно улыбнулся и сделал шаг вперед. Переставшая восторженно вопить Ольга тут же пропустила его в квартиру. И здесь я поняла свою ошибку! Несусветная глупость, выдать за телохранителя человека, которого половина страны в лицо знает! Подтверждение этому последовало моментально:

— Ты же говорила, твой телохранитель пришел!

Ехидный взгляд Ворона выбесил. Он даже не пытался помочь, предоставив выкручиваться самой. Ну я и выкрутилась:

— А он и есть — телохранитель! Это его основная профессия.

— Я… даже не представляла!

На Ольгу было жалко смотреть. Она считала, что знает об участниках программы все. И тут — такой сюрприз. Стало стыдно: от меня Ольга не ждала подставы. Пришлось импровизировать:

— Ну, не обычный, конечно. Ты же знаешь, я вижу всяких там чертиков. Вот от них и охраняет. Ну, и от людей заодно. Оцени фигуру!

Шлепка по заднице я сама от себя не ожидала. А Ворона просто передернуло. А я уже и не рада была этой маленькой мести: тело как электрическим разрядом прошило. Коньяк сыграл со мной злую шутку: расслабил и снял некоторые запреты. И, прислушиваясь к ощущениям, поняла: у Ольги оставаться нельзя.

— В общем, пора разбегаться. Закрывайся и ложись спать. А мы — в гостиницу.

— Он — тоже? — в глазах подруги стояла растерянность.

— Конечно! Он же мой телохранитель! Обязан доставить в целости и сохранности! Так ведь, Кир?

Ворон на мгновение сменил кислое выражение лица на кривую усмешку:

— Разумеется! Спать уложить, оделяко подоткнуть, сказу почитать, а лобик поцеловать…

— А чего это только в лобик? — хохотнула я и потянула его за собой. И не вниз по лестнице, а вверх — там, у выхода на чердак был закуток. Одному просторно, двоим — тесно. Но если как следует прижаться друг у другу…

Он отстранялся, но я льнула к нему. Откровенно и нагло, как шлюха в подворотне. И совсем не стеснялась! Даже не боялась, что кто-то поднимется сюда и, привлеченный шумом, заглянет в закуток. Плевать. Вино и страх сделали меня чуточку безумной. Но окончательно сорвала крышу близость вот этого роскошного тела, запах сильной, очень мужской туалетной воды и… И плевать, что Кир — демон. Чудовище. Пусть. Но это — мое лично чудовище.

— Сумасшедшая, — он не оставлял надежды образумить меня, увести и, может быть, уложить спать и даже поцеловать в лобик. Как и обещал. Но я хотела другого.

И Ворон сдался.

— Сама пожелала!

Миг — и ноги теряют опору. Юбка задрана до талии, а мужские пальцы сжимают мою задницу так, что кричать хочется от боли. И наслаждения.

Он чуть приспустил джинсы. Мои колготки мешали, и через мгновение от них остались лишь жалкие ошметки.

— Сама захотела, — прорычал мне в ухо и с силой впечатал спиной в стену.

Сильные, грубые движения. Пряжка ремня царапала бедро, но это лишь множило ощущения. Почему-то казалось правильным — так, почти через силу, через боль. Неожиданно она показалась прекрасной. Мелькнула мысль, что я многого не знаю, и ту же захотелось ответить, благо руки оставались свободны.

Пуговицы отлетели от рубашки, но я даже не услышала, как они падали на пол — все мои ощущения заполнял Ворон. Я видела только его. Слышала только его. Чувствовала только его аромат, тяжелый, с легкой горчинкой. Но этого казалось мало. Вытянувшись, лизнула щеку. Соленая. И немного пряная. А к гладкой коже было так приятно прикасаться! Чувствовать, как впиваются в неё ногти, как изгибается Кир навстречу ощущениями самой стремиться к навстречу, заставляя ускорить темп. Меня впечатывало в стену, но все, что я чувствовала — дикое желание, чтобы это не прекращалось.

А потом пространство вокруг вздрогнуло и поплыло перед глазами. Тело свело судорогой, в центре которого было невероятно-дикое наслаждение.

Ноги подкашивались, так что Киру пришлось придержать за плечи.

— Довольна? — в темных глазах плескалось презрение. — Какие еще будут приказания?

Я только отмахнулась, стараясь не сползти на грязный пол. Мниться, я все-таки очень мало знаю о сексе, хотя монашкой никогда не была. Кажется, та незнакомая женщина сделала действительно роскошный подарок.

— Вызови такси, — пьяная, помятая… но здравого смысла хватило, чтобы понять, что в таком виде появляться на улице не стоит.

Поправила юбку, футболку. Стянула то, что осталось от колготок и сунула в сумочку — спускать по лестнице до мусоропровода показалось плохой идеей.

— Уверена?

Я чуть не взвыла от прозвучавшей в голосе хрипотцы. А ведь Кир только что удовлетворил меня по полной!

— Уверена. В душ — и спать, пока на подвиги не потянуло.

— Поздно спохватилась! — мрачно поддел Кир.

Он уже застегнул джинсы и теперь пытался привести в порядок рубашку. Пуговиц почти не осталось, а крой не позволял завязать на животе приличный узел.

— Кажется, такси понадобиться нам обоим, — резюмировал и закатал рукава.

— Какого черта? — не выдержала я. — Какого черта ты даже в мятом и рваном умудряешься выглядеть так…

Он чуть наклонил голову, рассматривая меня, словно диковинное насекомое и договорил:

— Впечатляюще? Прекрасно? Стильно?

— Бинго! — я отлепилась от стены и мир тут же покачнулся, кинув в объятия этого великолепного мужчины.

— Чем же я так Аллиана прогневал? — скривился Кир и вытащил телефон. А я висла у него на руке и наслаждалась приятным голосом. Проклятье! Этот гад даже такси вызывает как будто для того, чтобы трахать на заднем сиденье Мисс Мира! Черта с два! Я сама его трахну! И плевать на водителя!

Но, едва оказалась в темном салоне, как голова сама склонилась на крепкое мужское плечо, а глаза закрылись. Всю дорогу до гостиницы я проспала самым постыдным образом. Да и потом долго отбивалась, когда Кир пытался вытащить меня из машины, заводил в номер, укладывал спать…

Последнего я совсем не помнила. Проснулась оттого, что свет из окон бил в глаза, вызывая дикую головную боль. И только отвернувшись поняла — виновато не утро.

Во рту ощущался жуткий привкус. Тело ныло и воняло — до душа после вчерашних подвигов я так и не добралась. Ворон не стал церемониться — толкнул меня на кровать прямо поверх покрывала. А сам примостился на диванчике. Оттуда и взирал на с видом святоши, которого подбивали на смертный грех.

Сравнение развеселило, но смех отдался болью. С дивана тут же долетело:

— Проспалась?

— Ты, гад… Нет, чтобы помочь даме…

— Даме, а не алкашке!

Тем не менее Кир помог встать и даже проводил в ванную.

— Дальше сама! — и закрыл дверь с такой поспешностью, словно испугался, что я на него кинусь. Хотя… после вчерашнего у него были все основания так думать.

Стоя под душем и крутя вентиль туда-сюда, чтобы вода то обжигала, то заставляла стучать о холода зубами, я пыталась понять, что это вчера было. Конечно, от алкоголя в хорошей компании я не отказывалась, но чтобы напиться до чертиков? А потом мечтать трахнуть мужчину прямо в такси?

Включив холодную воду, стояла под струями, пока меня не затрясло. Вчера произошло что-то странное. Я не монашка, но и не шлюха. Секс в подъезде, надо признать, весьма пикантен и даже обостряет ощущения, но… в кровати, с вином, шоколадом и клубникой как-то…

Пока растиралась до красноты полотенцем, чтобы окончательно прийти в себя, решила, что без колдовства не обошлось. Оставалось выяснить, что именно случилось. И для этого мне нужен был Ворон.

Есть не хотелось. Но на столе уже стоял завтрак: тарелка прозрачного бульона, от которого несло рыбой, мелко порезанный банан, политый чем-то сладким и чай. Меня немедленно замутило:

— Убери!

Вместо ответа Ворон надавил на плечи, усаживая за стол, и вручил ложку:

— Сегодня съемки. На тебя плевать, но вот свои сорвать не хочу. Так что заткнись и жуй!

Ненависть плеснула горячей волной. Но в его глазах плескалась такая злость, что стало понятно: не поем сама — накормит силком. И, молясь, чтобы после первой же ложки не пришлось бежать к белому холодному другу, я зачерпнула уху.

Горячая, солоноватая жидкость расползлась по желудку. Я замерла в ожидании приступа тошноты. Но вместо неё по телу разлилось блаженство.

— Быстрее! Остынет ведь! — Ворон устроился напротив.

В его тарелке плавали кусочки красной рыбки и я тут же решила восстановить справедливость:

— А мне?

Ворон молча встал и через минуту передо мной исходил паром вожделенный кусок. Большой. И вкусный. Пластинки хорошо проваренной рыбы расходились под пальцами, таяли на языке, а крепкий бульон довершал этот праздник живота.

Кир молча жевал. Он словно обиделся на что-то. Вникать в его настроения желания не было никакого, тут бы выжить. Голова раскалывалась, хотя общее самочувствие улучшалось с каждой ложкой.

Заметив мои взгляды, Ворон фыркнул:

— Извините, госпожа, если не смог угадать ваши вкусовые пристрастия. Возможно, в это время суток вы предпочитаете пельмени?

— Спасибо, — буркнула я, уставившись в тарелку.

Было стыдно. Не за вчерашнее безобразие в подъездном закутке, а за то, что ему пришлось возиться с пьяной дурой. Это надо было так нализаться!

Пока переживала, доела уху и подвинула к себе банан.

— Надеюсь, на мед у тебя аллергии нет, — тут же пробормотал Ворон.

— Ничуть!

И не соврала. Проблема в том, что эту сладость я ненавижу! После мела першит в горле и очень хочется пить.

Словно поняв мои затруднения, Ворон подвинул ко мне чашку с чаем:

— С имбирем. И без сахара. С десертом самое то будет!

Пока завтракала, боль ушла. Обхватив чашку ладонями, поинтересовалась:

— Это какая-то магия? Антипохмельная?

— Ага. Правильная еда называется. У тебя сейчас недостаток жидкости и соли в организме, оттого и ломает. Все это — он указал на пустую посуду, — помогает восстановить баланс.

— Зануда! Мог бы и магически поддержать!

Он только хмыкнул. И поднял телефонную трубку, чтобы попросить убрать остатки завтрака.

— Магией не подпитаешь? — меня еще немного потряхивало.

— Еще чего!

— А если прикажу?

Вот скажите, какой толк в ручном демоне, когда он от обычного похмелья излечить не может?

— Если прикажешь — то да.

Весь его вид выражал торжество. Мстительный гад! Но это и к лучшему. С этими тварями свяжешься — враз души лишишься. А она у меня хоть и не кипенно-белая, но и не чернее ночи. Антипохмелином обойдусь!

Вошедшая горничная прервала приступ соплежуйства. Ворон прав — сегодня весь день съёмка, нужно не просто выдержать, а быть на высоте! Я же Гелла! А значит…

И тут вспомнила, что машина осталась во дворе Олиного дома. Проклятье! Забрать не успею, придется на такси…

На всякий случай позвонила подруге. Та еще спала, пользуясь всеми прелестями скользящего графика. Но, по крайней мере, с ней все было в порядке.

Что надеть, не заморачивалась: базовые комплекты как раз для такого и созданы. Юбка, белая блузка-рубашка и высокие ботинки на толстой подошве. Цепочки-браслетики, формирующие образ, ждали на столе, пока накрашусь. С макияжем переборщить было нельзя: чуть меньше, и не поверят. Мазком больше, и женщина-вамп тут же исчезнет, сменившись обычной размалеванной шлюхой.

— Еще десять минут, и я готова! — покричала Ворону.

Тот не ответил.

— Кир? Ты где?

От собственного громкого голоса голова снова начала побаливать. Поэтому я просто встала и обошла номер. Пусто! Этот гад свинтил, даже не предупредив!

Ну и сам себе злобный Буратино!

Звонок дежурному, чтобы заказал такси, занял ровно минуту. Оставшегося времени хватило, чтобы брызнуть на лицо спреем-фиксатором и накрасить ресницы.

Отражением в зеркале осталась довольна: трепещите, мужчины и экзальтированные барышни! Гелла, мастер мистического романа, и сама капельку ведьма, идет покорять мир!

Я не опоздала! Влетела в зал за три минуты до назначенного времени. Визажисты тут же взяли меня в оборот и… отступили: водитель не просто так всю дорогу косился. Я хотя и старалась держать образ в рамках приличия, но отлично знала, как «сжирает» лицо камера и софиты. Поэтому в обычной жизни ни за что на свете не вышла из дома с таким мейкапом.

Но здесь он выглядел органично, всех участниц украшали яркими тенями, пунцовыми губами и пылающими, словно от стыда, румянами. На экране это смотрелось красиво, а в реальности мы напоинали сходку провинциальных клоунов. Но здесь это мало кого волновало.

Ассистенты раздавали листочки с «напоминалками» и пытались выяснить, выучили ли мы текст. Или хотя бы сценарий. Я кивала, прекрасно зная, что буду люто импровизировать и искала взглядом Кира: он должен быть уже здесь.

Так и оказалось. Яркий, стильный, красивый. Статистки так и вились вокруг, вызывая непонятный приступ ревности. Ворон заметил меня и тут же протянул руки, притягивая к себе двух девушек посимпатичнее. Еще и подмигнул, поймав мой взгляд.

Вот гад самовлюбленный! Ну, погоди, я тебе устрою гаремную жизнь!

Но все это — потом. Сейчас требовалось сосредоточиться на задании. И я уткнулась в сценарий.

Мужчина, которого преследуют неприятности, словно он их притягивает. Согласно придумке создателей шоу, мне нужно было разыграть виденье «родового проклятья», посоветовать сходить в церковь, исповедаться, поставить свечку и так далее, стандартный набор колдунов.

Но когда я вошла в комнату, едва не упала от тяжелой, напряженной атмосферы. Словно попала внутрь бетонной плиты.

Тот, кому предстояло давать советы, сидел за столом. Невысокий, худой. Приятная внешность пряталась за банальной неухоженностью: стрижка «лесенкой», обветренная кожа, сейчас замаскированная стараниями гримеров, руки с заусенцами — видно, что он придерживался мнения, что маникюр — для геев, а настоящие мужики таким не заморачиваются.

Ведущий представил нас друг другу и предложил угадать, что происходит с обратившимся за помощью. Я устроилась напротив, попросила взять себя за руку и прикрыла глаза — работать на камеру научили сотни интервью.

Темнота. Привычные звуки съёмок. Близкое дыхание четырех человек: мое, страдальца, ведущего и…

Я резко открыла глаза. Пусто! Оператор держался подальше, а звуки записывались на специальные микрофоны, которые ассистенты тянули к нам на длинных палках.

Но хрипловатое, с легкой хрипотцой дыхание слышалось очень отчетливо. Чтобы сосредоточиться, пришлось снова закрыть глаза. Успокоившись, я опять осмотрелась, на этот раз осторожно, сквозь ресницы.

Легкая пелена скрыла реальность и на её фоне, как в театре теней, проступило сокрытое. Рядом с мужчиной, положив ему на плечо руку, сидела женщина. Тройной подбородок каскадом опускался на грудь, а пальцы, напоминающие сосиски, с=беспрестанно шевелились: то расправляли воротничок клетчатой рубашки, то игриво поглаживали тонкую ткань.

Лярва! И очень сильная. Я даже засомневалась, что справлюсь. Первым порывом было сделать вид, что ничего не случилось и следовать сценарию. Но набрякшие веки поднялись и на меня уставились водянисто-серые глаза с радужным зрачком. Толстые губы разошлись в усмешке, открывая ряд треугольных зубов. Эта тварь знала, что я её вижу, и потешалась!

— Вам не везет с женщинами, — не спросила, констатировала.

Мужчина и бровью не повел, только кивнул:

— В последнее время.

Новая ухмылка жирной бабищи. А толстая рука уже по-хозяйски обвивает плечи несчастного. Это чем же он её так раскормил? Что за тайные желания? Какая обида живет у мужчины в сердце?

— Как долго это «последнее время» длится? Лет восемь?

На лице промелькнули эмоции. Ну а что тут угадывать? За меньший срок такого паразита не вырастишь! Я замолчала, не зная, как спросить напрямую, а ведущий напомнил:

— У вас осталось десять минут.

Проклятье! Да что за это время успеешь-то? Хотя только и надо «угадать», что происходит с несчастным. И я спросила в лоб:

— Импотент?

Вокруг воцарилась тишина, которую нарушали одышливые хрипы лярвы.

Затягивать не стала:

— Рядом с вами лярва сидит. Она и гадит. Женщин отваживает…

Лицо мужчины вытянулось от удивления, и тут призрак взвизгнул как-то очень тонко и скрипуче, подобрался и бросился вперед.

Прыжок впечатлял! При такой комплекции двигалась лярва свободно и быстро. Но я успела отклониться, просто рухнула со стула на пол, пропустив гадость поверху. Она шмякнулась на пол и легко развернулась, помогая себе руками — ноги такую тушу не держали.

Сейчас она напоминала медузу или амебу. Жирное тело колыхалось при каждом движении, и это сбивало с толку. Поняв свое преимущество, лярва кинулась снова прежде, чем я успела встать. Так стремительно, что я даже откатиться не смогла и уже почувствовала вонь её дыхания, замаскированного… жвачкой? Уже чувствуя, как тяжелое тело придавливает к полу, понимала: она меня просто раздавит. И попрощалась с жизнью.

Ровно в этот момент раздались быстрые шаги, кто-то вскрикнул и трясущаяся туша остановилась в полете, словно на стену наткнулась. А потом заскулила и начала отползать подальше от Ворона, который встал между нами.

— Уберите камеры! — прорычал так, что у меня волосы зашевелились. Даже лярва не так напугала.

Она отползала, все так же опираясь на руки — времени встать хотя бы на четвереньки Кир не давал. По пути зацепилась за ведущую, и та взвизгнула, ощутив леденящий холод.

Краем сознания отметила, что надо потом глянуть, вдруг остался ожог или еще какая «прелесть». А пока только и могла, что пытаться встать. Ноги не держали, хотелось заползти в темный угол и закрыть глаза, как в детстве: «если я тебя не вижу, то и ты меня не видишь». Но водянистые глаза то и дело искали меня среди подскочивших людей. Окружающие помогали, поднимали на ноги, спрашивали о самочувствии… пока стул, стоящий на пути лярвы, не отлетел в сторону.

В комнате воцарилась тишина, которую нарушали только тяжелые, уверенные шаги Ворона:

— Уйдите. Все. Вон отсюда! — последние слова проорал, и присутствующие кинулись к дверям. В комнате остались четверо: я, Ворон, примерзший к стулу мужчина — кормилец лярвы и эта пакость.

— Гелла, тебе лучше тоже… уйти!

Я бы и рада, да ноги не держали. Почему-то отказали именно сейчас, хотя я и до этого встречалась с нечистью, и даже вступала в мелкие стычки. Но сейчас все было по-другому.

— Гелла? — он на мгновение повернулся. В черном взгляде полыхало пламя.

Оценив ситуацию, Ворон вздохнул:

— Тогда хоть зажмурься… И ты тоже, — выплюнул в сторону замершего на стуле мужчины.

Несчастный дышать боялся после того, как вещи стали летать по комнате.

А лярва собирала силы. Она темнела, как грозовая туча, разве что молниями не искрилась. Они сорвались с пальцев Кира. Щелчок, пасс руками, и ошметки того, что было демонической тварью, стекают по стенам, быстро превращаясь в темный дым. А сам Ворон, подняв стул, устроился на нем верхом, сложив руки на спинке:

— Теперь с тобой поговорим. Полегчало?

Мужчина сжался под тяжелым взглядом, но все-таки кивнул, пусть и неуверенно.

— Ты как?

— Жива!

Тело жаловалось, когда я поднималась на ноги и шла к креслу, стараясь не наступать на растворяющиеся куски лярвы. Ну вот какого черта я согласилась с идеей Ольги поучаствовать во всем этом шабаше? Сидела бы сейчас дома, писала очередной роман… Нет же, больше славы богу славы! Что поделать, пиар никогда лишним не бывает, тем более в литературе, где такая бешеная конкуренция!

На мои стоны никто внимания не обратил. Только «пострадавший» вжал голову в плечи, и то, больше от страха, чем от чувства вины. Это он напрасно. Судя по всему, Ворон собирался объяснить ему, в чем тот неправ. Наверное, это нужно было самой сделать, но сил не было. Поэтому я просто устроилась в жестком кресле так, чтобы тело не сильно болело.

— Что это было? — испуганный вопрос вызвал усмешку.

— Тебе же говорили — лярва!

— А где она теперь? — мужчина затравленно озирался по сторонам.

Точно! Он же ничего, кроме летающей мебели не видел!

— По стенам размазана, — хмыкнула прежде, чем заговорил Ворон.

— И что? Вы её уничтожили? Да? Она больше не вернется?

Шептал он беззвучно, одними губами, а на лице отражались эмоции: от острого неприятия к шальной надежде.

— Вернется! — вердикт Ворона даже меня приморозил к месту.

— По-почему?

— Потому! — Кир не говорил — плевался. — Лярвы — пиявки. Они человеческими эмоциями питаются, и чем ты больше завидуешь или злишься, тем толще паразит!

— Но я… никому не завидую!

На мужчину было жалко смотреть. А вот Кир ухмылялся так, что даже мне захотелось ему корону лопатой поправить. Но… это была правда.

— Разве? — мой собственный голос прозвучал слишком резко, не удержалась. Потому что прекрасно видела, что это была за лярва и какими мыслями он её привлек. — «Звездные войны» смотрел? Джаббу помнишь? А вот теперь представь такую женщину и поймешь, кого к своей ауре подселил.

Мужчина сначала побледнел, потом позеленел. Но так и не понял. Пришлось объяснять:

— Сам же признался, что с женщинами тебе не везет. Так? Как думаешь, почему?

— Лярва? — попытался угадать.

Ворон фыркнул. А я не удержалась:

— Какая к черту лярва? Я сейчас о тебе говорю! Каких женщин любишь? Высоких, стройных, ухоженных… Да?

— Ну… да!

— Дома — хозяйка, в гостях — королева, в постели — шлюха, — процитировала избитую шутку. — Так?

— Разве это — преступление? — он смотрел с вызовом.

— Конечно, нет, — я расслабилась и облокотилась на спинку кресла, давая отдых мышцам. — Но… не получается ведь, верно?

Опущенный взгляд пояснил все гораздо лучше слов.

— А почему?

— Потому что суки! — как плевок в лицо. — Всем им только деньги подавай! О другом не думают!

И тут Ворон расхохотался. Громко, закинув голову, и очень искренне. До слез. А потом, утирая их кулаком, всхлипывал от смеха:

— Ну ты и придурок! На себя посмотри! Сам-то в спортзале давно был? А маникюр когда делал? Думаешь, женщине приятно находиться рядом с таким… недоразумением? Они тебе себя предлагают, а что получают в ответ?

Мужчина открыл рот, подбирая слова, а потом прошипел:

— Меркантильные шлюхи потому что!

— А ты тогда кто? — не выдержала я. — Альфонс? Хочешь брать, ничего не давая взамен?

Ворон поднял руку, прося остановиться:

— Пойми, дурак, вот такие мысли лярв и привлекают. Злился, что красивые — умные тебя или стороной обходят, или бросают. Решил вину на них свалить, вместо того, чтобы в ошибках разобраться. Когда берешь, отдавать тоже надо, иначе это игра в одни ворота. Так что пока этого не поймешь — будешь кормить паразитов. А они у тебя жирные получаются! Кстати, о деньгах и меркантильности… Ухоженных любишь… так посчитай, сколько женщины на свою красоту тратят. Только чтобы твой взор порадовать! Тот, кто сказал, что красота требует жертв — идиот. Красота требует денег!

— Или любви, — добавила я видя, что собеседник совсем скис. Дождалась, пока Ворон вышел и подступила к несчастному, — Когда полюбишь по-настоящему, тебе дует плевать и на лишний вес, и на внешность… и тем более — на деньги. И еще. Ты прав в одном: внимание девушки можно купить. Но не деньгами, а эмоциями. И знаешь, эта валюта понадежнее будет!

И вышла из комнаты, оставив его думать.

За порогом меня ждал Ворон. И судя по взгляду, очень неприятный разговор.

— Какого ты в это влезла? Сценарий прочитать забыла? — обрушился, едва я закрыла дверь.

— Потом, — ноги не держали, хотелось сесть прямо на грязный пол подъезда и стать невидимой. — Все потом…

— Ворон! — подлетела к Киру ведущая. — Что это было?

Бледность не смог скрыть даже тональный крем, щедро нанесенный гримерами. Глаза горели, но, кроме любопытства, в них виднелся страх. Он вообще прорывался во всем: в легко дрожи голоса, небольшом треморе рук, в том, как пальцы теребили петличку микрофона.

— Лярва это была! — огрызнулся Ворон и ухватил меня за локоть. Рывок — и я уже сбегаю по ступенькам, и упасть не дает только сильная мужская рука.

— У нас форс-мажор! — эхо рассеивает крик по подъезду. — Гелле нужно в больницу. Вернусь — все объясню!

— В какую… больницу? — всхлипнула я, падая на переднее сиденье авто. Локоть, за который ухватился Ворон, болел нещадно. Наверное, появится синяк.

— А как, по-твоему, тебя еще можно было отмазать? Или предпочитаешь прилюдные разборки?

Ворон нервничал, пальцы на руле побелели, но машина тронулась плавно, не рывками. Вскоре мы уже летели по автостраде.

— Так какого ты влезла? — повторил он вопрос. Все так же зло.

— А что, смотреть нужно было, как мужика живьем жрут? Знаешь же, что за этим следует!

Ворон ухмыльнулся:

— А тебе-то что? Ну, сожрала бы. Лярвам тоже что-то есть нужно, не подыхать же с голоду! А тут такая кормушка роскошная!

— Но… Он же…

Я поймала его взгляд в зеркале. В черном зрачке полыхало пламя, а губы изогнулись не в усмешке — в оскале.

— Человек? Разумеется. Носитель души…

И вот тут я вспомнила, кто такой Ворон. Демон. Прихвостень той твари, что едва не сожрала меня в детстве. Руки тут же замерзли, пришлось согреть их дыханием.

— Останови! — потребовала, когда справилась с эмоциями.

— Зачем? Сейчас отвезу в гостиницу, поверю на предмет всяких паразитов и оставлю отдыхать.

— Я сказала, останови!

Ворон словно не слышал. Я отстегнулась, отчего салон наполнило заполошное пиликанье, и попыталась открыть дверь. Щелкнули кнопки блокировки.

— Не дури! Ничего я тебе не сделаю! Забыла про Ловца?

А ведь забыла! Но, с другой стороны, я толком так и не выяснила про все его особенности. Кто знает, вдруг пойманный демон не может навредить лично, но опосредованно, через призраков всяких там, или лярв… Паника усиливалась, и я примеривалась, как бы ловчее выбить стекло.

И тут сквозь сигнализацию прорвалась мелодия. Телефон! И звонит — Ольга.

Руки дрожали, мазнуть пальцем по экрану не получалось. Но я справилась. И в трубке раздался крик:

— Феня! Приезжай!

И что-то еще, что невозможно было расслышать сквозь рыдания.

Случилось нечто страшное. Мозг начал рисовать картины, одну кошмарнее другой.

— Пристегнись! — скомандовал Ворон.

И я подчинилась. Потому что его лицо стало растерянным и собранным, а пальцы на руле сжались так, что показалось, дорогое покрытие вот-вот разлетится под нажимом.

— Держись!

Мы неслись на максимуме. Я вцепилась в ручку двери, оцепенев от страха, и понимание, что реакция демона не чета человеческой, не помогало.

Но во дворе Ворон снизил скорость и к подъезду мы подъехали без потерь.

Ольга открыла сразу, словно ждала за дверью. Опухшее лицо, красные глаза, дрожащие губы… Она даже не могла толком объяснить, что случилось. Бормотала что-то про букет, про ленту и про смерть.

В итоге Ворон просто отодвинул её с порога и мы вошли.

В зале, на столе, лежал букет красных роз.

Крупные головки, бархатистые лепестки. «Софи Лорен»! Я кинулась к цветам прежде, чем Ворон успел остановить. И застыла: усыпанные длинными шипами стебли стягивала траурная лента, по которой вилась золотая надпись:

«От старых друзей».

— Не трогай! — Ворон перехватил руку, не позволил прикоснуться. — Сначала я.

Пальцы дотронулись до лепестка. В комнате стало жарко.

— Проклятье, — пробормотал Ворон, не открывая глаз. Между бровей пролегла глубокая складка — ему очень не нравилось то, что он видел.

— Что? — несмотря на жару, по спине пробежал холодок. Время загустело, даже Ольга перестала всхлипывать.

— Ничего.

Температура в комнате вернулась к обычной. Но морщинка на лбу Ворона не разгладилась.

— Я серьезно!

— Я тоже! — он повернулся к Ольге с таким видом, словно меня не существовало. — Это шутка? Да?

— Какая шутка! — губы Ольги задрожали, а из глаз снова хлынули слезы. — Пришел курьер, принес коробку, а в ней…

— Где коробка?

Она нашлась под столом. Обычный картонный ящик с крышкой, с желтой биркой, на которой четким почерком был написан адрес доставки. Ворон долго его исследовал, а потом покачал головой:

— Ни следа магии! Нигде. Это просто коробка и просто цветы. А это, — он брезгливо поддел кончик ленты, — просто хамство. Но на всякий случай…

Искусственный шелк горел легко, и вскоре в подставленном блюдце осталась капелька черной неприятной массы. Он смыл её в раковину и оставил включенной воду:

— Пусть унесет все плохое…

— Ты же сказал, ничего страшного? — не выдержала я.

— На всякий случай, — поспешил успокоить.

Ольга кивнула, ей явно стало легче. А вот мне было не по себе: Ворон что-то скрывал. Но вот что?

В попытках разгадать, я постаралась просмотреть букет сама. Чисто! Значит, все дело было в ленте?

Ругая себя, что не догадалась проверить чуть раньше, до того, как Ворон достал зажигалку, повела Ольгу на кухню.

Она успокоилась после ударной дозы валерьянки. И, получив от обоих уверения, что ничего страшного не происходит, а все это чья-то злая шутка, позволила нам уехать.

В машине я тут же набросилась на Ворона:

— Что там было? Кто это?

— Ты о чем? — он как ни в чем не бывало вырулил со двора. — Если о букете, то это просто чья-то дебильная шутка.

— Врешь! — я не поверила ни на секунду.

— Смысл? — Ворон расслабленно откинулся на сиденье и закурил. Дым тут же заполнил салон и потянулся в приоткрытую щель окна.

Смысла врать действительно не было. Но… рядом со мной сидел не человек. Об этом нельзя было забывать ни на секунду. Логику демонов нельзя мерить человеческими мерками, кто знает, какие цели они преследуют.

— Я узнаю, — заверила тихо и нажала кнопку. Стекло с тихим шорохом поползло вниз, выветривая табачную вонь.

Если бы напряжение могло испариться точно так же! Но оно становилось только сильнее, а когда окна закрылись, даже усилилось, как будто кто-то снаружи нагнетал сильнее и сильнее. Вскоре дышать стало почти невозможно.

Ворон делал вид, что ничего не чувствует. Даже внимания на меня не обращал. Поглядывал время от времени в зеркало заднего вида, да прислушивался к навигатору.

А у меня нервы уже чуть не в узлы скручивались. Напряжение последних дней скопилось в одной точке, отчего в животе появился липкий комок. Хотелось одновременно кричать, плакать и… на ручки. Вот чтобы кто-то погладил по голове, вытер слезы, купил мороженку и решил все проблемы.

Но героя не находилось. Разбираться с происходящим предстояло в одиночку.

Мысли метались. Я места себе не находила и не сразу заметила, что мы съехали на какую-то разбитую дорогу. Очнулась только, когда чуть не впечаталась лбом в стекло. Хорошо, удержал ремень безопасности. Он больно впился в грудь, так что я даже вскрикнула.

— Куда? — только и смогла спросить.

— А сама как думаешь?

Машина замедлила ход и свернула с разбитой, но асфальтовой дороги на проселочную. Проехав еще немного, Ворон заглушил двигатель.

Деревья нависли зеленым шатром, а кусты полностью скрывали авто от любопытных глаз. И это пугало больше, чем какой-то там букет, перевязанный траурной лентой.

Спинка сиденья дрогнула и мягко откинулась. Чувствовать себя беспомощной не хотелось и я нашарила замок ремня безопасности, чтобы отстегнуться.

Мою руку накрыла мужская ладонь. Сжала, не позволяя надавить на кнопку. Ворон повернулся ко мне и от взгляда темных глаз кожа покрылась мурашками, а внизу живота разлилось тепло.

Проклятье! Я попала в собственную ловушку!

Свободная рука нашарила под футболкой кулон. Он повис между нами, как призрачный барьер.

— Я не идиот, против Ловца не пойду. Но и продолжаться так больше не может!

— Что… продолжаться?

Голос дал петуха, вызвав у Ворона смех, от которого по спине мурашки побежали. И самое противное, я не могла понять, от страха это, или от жуткого желания? Этот гад просто источал сексуальность, своды с ума прильнувших к телевизору женщин. Интересно, сколько из них представляют в кровати его, а не опостылевшего мужа? И сколько готовы отдаться по первому же знаку?

Эти мысли были неприятны. Когда же осознала, почему, чуть себя не возненавидела: оказывается, я банально ревновала. И сходила с ума от желания!

— Поняла? — ухмыльнулся Ворон. — И что ты собираешься предпринять?

Молчание повисло между нами плотной пеленой, оно не давало вдохнуть полной грудью, воздух словно загустел. Хотелось открыть дверцу и если не выскочить, то хотя бы полной грудью вдохнуть свежий ветер.

Но для этого надо было отпустить Ловца.

Кулон чуть покачивался на цепочке, в такт подрагивающей руке. И сделать с этим я ничего не могла.

— Тогда, в подъезде, ты была смелее!

Ворон уже нависал надо мной. От него пахло хорошим табаком, кожей, немного парфюмом и… опасностью.

— Гелла, ты хоть понимаешь, что творишь? — хрипловатый голос сводил с ума и я с трудом нашла в себе силы кивнуть, только потому, что требовался хоть какой-то ответ.

— Не понимаешь! — он отстранился и сразу стало больно и одиноко.

Я чуть не застонала от разочарования, а Ворон сжал руль обеими руками и продолжил:

— Я же чувствую тебя! Всем своим существом чувствую! И страх, и боль, и ненависть… Знаешь, это не очень-то и приятно. Особенно когда тебе плохо. Сейчас ты напряжена, беспокоишься, волнуешься. И мне плохо, потому что Ловец считает это моей виной. Как поступишь?

Его дыхание на моей щеке сводило с ума.

А ведь Кир прав. Я действительно волнуюсь так, что нервы вот-вот лопнут, как чрезмерно натянутые канаты. А тут еще этот… соблазняет!

— Тебе нужно сбросить напряжение.

Голос звучал буднично, словно Ворон стакан воды предлагал.

— И как?

— Мастурбация? — он смотрел пристально, прямо в глаза. — Ведь поможет?

— Иди ты!

Я все-таки вырвала руку и замок щелкнул, выпуская на волю.

— Я могу и выйти…

Он насмехается! Это видно по глазам, в которых пляшут задорные огоньки, по ухмылке, что спряталась в уголках четко очерченных губ, по интонации…

— Незачем. Заводи, поехали — у меня много работы.

— Будешь сублимировать? Всю энергию и нерастраченную ярость выплеснешь на страницы книги? Тогда, боюсь, это будет совершенно новый для тебя жанр. Какой сюрприз ждет читателей! Справишься?

— Иди ты!

Ненавижу, когда автора путают с героями его книг. Как будто он о себе рассказывает! И начинают лепить ярлыки, выписывая характер.

Отчасти я поэтому и взяла псевдоним, и личность новую создала, «под образ». Чтобы в покое оставили. Кто же знал, что эта маска станет настоящим лицом?

— Хватит болтать! Поехали, — уже не попросила — рыкнула.

Ответный взгляд мне очень не понравился.

— Поехали! — повторила осипшим голосом.

Он даже не подумал подчиниться. Приподнялся и перехватил мое запястье:

— Не так-то это легко. Здесь душно от твоих эмоций. Если ты не сбросишь напряжение… мы рискуем попасть в аварию. Ты же этого не хочешь, верно?

Его хватка оказалась очень жесткой. А еще Ворон был силен. Сопротивление провалилось: под его нажимом моя ладонь опускалась все ниже, к краю юбки. Он подцепил её пальцем, медленно задирая легкую ткань:

— Это недолго. Здесь тебя никто не увидит, кроме меня… но разве меня нужно стесняться? Ну?

Тонкая полоска трусиков оказалась сдвинута в одно мгновение. Я ощутила ладонью мягкие складочки. Ворон был прав — секс поможет сбросить напряжение. Но… не такой же!

— Замри! — я лихорадочно искала пути отступления.

К моему удивлению, Ворон послушался. И застыл, не сводя с меня лихорадочно блестящих глаз.

Вот гад! Он же меня хочет! Об этом говорила и слегка прикушенная нижняя губа, и раздувающиеся крылья носа — Ворон даже чуть наклонился, словно хотел почувствовать мой запах. Но лучше всего на его состояние указывал бугор на штанах. Рвущуюся на волю плоть не могли скрыть даже плотные джинсы!

Злость подсказала канву мести. Хочешь понаблюдать? Ну так… сам виноват!

— Руку… убери!

Он нехотя выполнил просьбу. А я облизала губы. Медленно, не сводя с Ворона взгляда. И провела пальцами сверху вниз, едва касаясь кожи.

Идея проучить его возбуждала. Рука тут же стала влажной. А в черных глазах появился алый отблеск. Проняло!

О, я знала, как доставить себе удовольствие. Как и любая женщина, не стыдящаяся своего тела. Указательный палец обвел клитор, чуть нажал, потер… Я добивалась собственной реакции на игру, чтобы избавиться от остатков скованности — все же рядом со мной находился мужчина. Чертовски привлекательный, страстный и… желанный.

Но сейчас он затеял опасную игру, уступить в которой я не имею права.

Тело потихоньку откликалось. Мышцы расслаблялись и теперь можно было откинуться на спинку, уже не обращая внимания на Ворона. И глаза прикрыть, полностью отдавшись ощущениям.

Влажный палец нырнул в глубину и тут же заскользил вдоль щели. И еще раз. И снова. Целью Ворона было заставить меня сбросить напряжение, а заодно полюбоваться откровенной картинкой. Я же решила продлить удовольствие. Почему нет?

Наконец, с соседнего сиденья послышался вздох. Короткий, прерывистый. Но я даже головы не повернула, только мазнула взглядом, будто случайно.

Ворон этого не заметил. Его взгляд, как приклеенный, следовал за моей рукой. Грудь тяжело вздымалась но, кажется, он и сам этого не замечал. Как и того, что облизывался.

Ощущения стали острее. Мне нравилась его реакция! А еще пришло понимание: демон или нет, Ворон так же, как и другие мужчины, подвержен человеческим слабостям. И похоть — одна из них. И понимание, что я могу это контролировать, возбуждало и пьянило сильнее старого вина.

Ласкала себя уже всей ладонью. И подключила вторую руку: сунула палец в рот, а затем, задрав топ, обвела сначала один сосок, потом другой… Они тут же затвердели, отзываясь на прикосновение.

Кажется, это стало последней каплей.

Зарычав, и все так же не отводя взгляда от играющей внизу живота руки, Ворон потянулся ко мне. Но я уже вошла во вкус: его реакция заводила куда больше, чем прямые действия.

— Не смей! — запретила прикасаться и сама не узнала собственного голоса: низкий, чувственный, с легкой хрипотцой.

Ворон замер. А потом застонал и попытался нарушить запрет. Но не смог — откинув протянутую руку, я запустила пальцы в его темную шевелюру. Хочешь приласкать? Хорошо. Но только — на моих условиях!

И он подчинился. Перегнулся со своего сидения, навис надо мной и… подчинился.

Ловкий язык скользнул между нижних губ. Наверное, из-за непривычной позы ощущения показались совершенно новыми и очень острыми. Тело выгнулось навстречу жадному рту, а перед закрытыми веками взорвалась сверхновая.

Сладкие судороги накрывали вновь и вновь, а Ворон и не думал останавливаться, словно решил заставить просить о пощаде. Но все заканчивается, и вскоре его ласки начали причинять боль. Он понял и отстранился. Руки потянулись к молнии на джинсах.

— Поехали домой! — я выудила из сумочки влажные салфетки и, не торопясь, привела себя в порядок.

Потемневший взгляд Ворона пугал, я уже начала жалеть об опасном порыве. Но, прорычав что-то зло и неразборчиво, Кир вдавил педаль газа в пол. Машина с ревом сорвалась с места.

Я вцепилась в ремень безопасности. Ворон рисковал. Ему-то что, он, наверное, бессмертный, а вот я…

— Если ты меня угробишь, что сделает Ловец? — попыталась воззвать к голосу разума, сославшись на единственную причину, к которой демон мог прислушаться.

— Благодари судьбу, что он на тебе! Иначе…

Оскал на его лице не принадлежал человеку. Но наваждение длилось всего секунду, а потом машина замедлила скорость. К моменту, когда мы въехали в город, Ворон уже почти успокоился.

Но моя просьба сменить маршрут и заскочить в банк вызвала новый приступ ярости:

— Какой банк? В гостиницу! Или я за себя не ручаюсь!

— А, может, потерпишь пока без душа? — меня словно кто-то за язык тянул, остановиться не получалось. — Понимаешь, из-за ограбления теперь сроки горят, а книгу надо сдать вовремя. Поэтому… в банк!

Ворон зарычал и прижался к обочине:

— Выметайся!

Видя, что я не реагирую, обошел машину и распахнул дверь:

— Выметайся! И дуй, куда хочешь: в банк, в гостиницу, да хоть на луну! Но без меня!

А этот гад, оказывается, не железный! Я довольно хмыкнула и, поправив на плече сумку с ноутбуком, вызвала такси.

У входа вежливая девушка тут же поинтересовалась, что именно я хочу. Узнав про сейф, привычно указала направление.

Не прошло и двадцати минут, как информация с внешнего диска переместилась в память нового ноутбука. Я никогда не хранила яйца в одной корзине, и держала дополнительный диск с рабочими материалами в сейфе. Это смахивало на паранойю, но в этот раз предосторожность себя оправдала.

Несмотря на небольшие неприятности, день удался. Информацию я восстановила, Кира по носу щелкнула… Настроение было лучше некуда!

Едва не пританцовывая, поднялась на освещенное крыльцо гостиницы, поздоровалась со швейцаром и направилась к стойке администратора. Сейчас возьму ключ, закажу ужин с доставкой, а потом — работать. Много работать, еще не хватало сроки сорвать!

Но вместе с пластиковой картой, отпиравшей магнитный замок в номере, мне протянули конверт.

— Просили вам передать.

— Прямо мне? — плотная белая бумага чуть похрустывала под пальцами. Ни адреса, ни имени… — Вы не ошиблись? Я почти никому не говорила, где остановилась.

Так и было. Об этом знали только Ворон и Ольга. Но не станут же они мне бумажные письма писать! Телефон и «мыло» куда быстрее донесут информацию.

— Просили передать жильцу из триста девятого номера, — улыбнулась администратор. — До вас он неделю пустовал, так что ошибки быть не может.

Я пожала плечами и забрала и ключ, и письмо. Если ошибка, просто передам по назначению. Или верну на рецепшн, пусть сами думают, что с ним делать. Но пока поднималась в лифте, любопытство разыгралось не на шутку. Отчего такая таинственность? И первое, что сделала, войдя в номер, вскрыла конверт.

Сердце встрепенулось и пропустило удар. В животе разрастался ледяной ком. Слабость подкосила и я сползла по стене, усевшись на пол возле обувной тумбочки.

Конверт раненой птицей упал рядом. А руки сжимали фотографию.

Старый, уже тронутый желтизной времени черно-белый снимок.

Луна висит в темном небе, лишь слегка прикрывшись кисеёй полупрозрачного облака. А на земле смутные фигуры в длинных балахонах обступили алтарь. Вернее, старое надгробие.

Через каменную плиту вилась глубокая трещина. Я чувствовала её спиной, пыталась зацепиться содранными пальцами. Но держали меня крепко!

Пел соловей. Ярко и пронзительно, заглушая мычание, которое почти не прорывалось сквозь глубокий кляп.

Был еще аромат. Тонкий, нежный. Ветер принес его за мгновение до того, как начали читать заклинание призыва. И его почти сразу перебила могильная вонь.

Темнота. Луна над головой. И монотонное пение сектантов, в которое вплетаются соловьиные трели.

Ужас скрутил нутро до тошноты, до рвоты. Но я даже пошевелиться не в состоянии. Так бывает во сне, когда пытаешься бежать от чего-то страшного, что идет по пятам, а не можешь: воздух превращается в трясину, так что и дышать почти невозможно.

— Гелла? Гелла, что случилось!

Я не слышала как он вошел. Даже не вспомнила, закрывала ли дверь. Просто смотрела на встревоженное лицо Ворона и не понимала, наяву ли все это, или во сне.

Он вырвал фотографию из сведенных судорогой пальцев, откинул в строну. Дышать сразу стало легче.

— Вот так.

Даже не заметила, как на руках перенес меня в спальню. Лежала на кровати и не понимала, где нахожусь, а в ушах все звучали монотонные речитативы.

— Гелла! Гелла, очнись! — щеку обожгла несильная, но хлесткая оплеуха.

Она моментально привела в себя. И я осознала, что нахожусь в спальне гостиницы, что надо мной возвышается Ворон со стаканом воды в руках. Миг, и его край жестко ткнулся в губы:

— Пей! Валерьянки не нашел.

Зубы постукивали о стекло, половину воды пролилось мне на грудь, отчего топ намок и облепил тело как вторая кожа. Плевать! Сейчас есть заботы поважнее.

Села, досчитала до десяти и обратно. И постаралась взять себя в руки.

Ворон рассматривал фотографию и хмурился. А когда я потянулась забрать, отстранился:

— Не стоит. На ней сильная порча.

— Так сними! Или не мешайся!

Ворон хмыкнул и провел над снимком ладонью. Края мгновенно потемнели, словно их огонь лизнул. И только после этого Кир уселся рядом со мной, но картонный прямоугольник в руки не отдал:

— Так смотри.

Теперь картинка не вызывала того ужаса. Навевала тяжелые воспоминания, но не больше. И была скорее похожа на кадр из какого-то мистического фильма: луна, люди в балахонах и заросшее одичавшими розами старое кладбище.

Розы? Комнату тут же наполнил тот неуловимый аромат. Так вот что так благоухало! Но тогда… тогда этот цветок присылали не потому, что через него можно легко навести порчу? Была еще одна цель?

Ворон казался безучастным. Фото рассматривал даже с любопытством. Губы шевелились и я невольно прислушалась к бормотанию:

— Интересный ритуал. Почему именно он? Любопытно…

— Что там?

Вспоминать не хотелось, но раз уж прошлое настигло так внезапно, следовало подготовиться, чтобы дать отпор. Но Ворон спрятал карточку:

— Ничего. Кстати, ты, кажется, что-то увидела. Что-то для себя новое.

— Верни! — почему-то было неприятно, что он отнял фотографию. Все же её мне прислали. И плевать на проклятье! Это мое проклятье, и я должна знать все, что с ним связано.

Ворон нехотя подчинился. Кажется, я забылась и не попросила, а приказала. Значит, отказаться демон не может. Надо запомнить. А пока…

Это не было «Софи Лорен». Скорее, что-то ближе с шиповнику, но с большими цветами. Несмотря на темноту, они хорошо просматривались на картинке, и вроде бы слегка мерцали. Впитывали магическую энергию?

— А тебя что здесь заинтересовало? — спросила, подозревая Ворона уже во всех смертных грехах.

— Почему они выбрали именно этот ритуал, — не стал тот отпираться. — Вызвать демона можно куда проще. Разве что…

Он замолчал. И тишина казалась осязаемой.

— Разве — что? — напомнила я о себе.

— Разве что целью был не вызов.

— Ты о чем?

Но Кир не ответил. Откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Лицо разом осунулось, скулы стали такими острыми что о них, казалось, можно порезаться!

Я с трудом сдержалась, чтобы не провести по ним пальцем. Скользнуть по переносице, очертить чуть суховатые сейчас губы…

Не открывая глаз Ворон сообщил:

— Порядочные девочки о таком не думают!

— О чем?

Он что, мысли читает? Мне стало нехорошо.

— От тебя похотью несет! Но я не против!

Губы, которые только что хотелось целовать, искривила усмешка. Похотливая, масляная. Стало мерзко:

— Убирайся!

— И это вместо спасибо?

Кир лениво поднялся, потянулся, как сонный кот и так же лениво оглядел комнату:

— Поехали!

— Куда?

У меня были свои планы на этот вечер. Дедлайн неумолимо приближался, а срывать сроки — последнее дело. Но Ворон был непреклонен:

— Сама подумай. Несколько нападений, но пострадали только информационные носители. У Ольги, у тебя… Интересно, почему?

— Пугали? — я была неуверена в ответе.

— Ну да. И это фото, — палец постучал по карточке, — тоже? Нет, за этим что-то стоит. И это «что-то мне очень не нравится». Нужно ехать к тебе домой, проверять. Может, я еще смогу напасть на след тех, кто устроил разгром. Ты же не убиралась?

Почему-то мне не было стыдно ни за вываленное на пол белье, ни за увядшие в вазах цветы. Кир довольно оглядывался, а потом принялся выкладывать на стол различные предметы: хрустальный шар, кусок угля, клубок красной шерсти, свечи. Узнав в этом магические помогалочки, очень удивилась:

— Ты точно демон?

— А что, возникли какие-то сомнения?

— Тогда зачем все это? Я думала, к помощи побрякушек только человеческие маги прибегают.

— Правильно думала, — он даже головы не повернул, занятый разглядыванием комнаты. — Но мы же не хотим наследить, верно? Если Аллиан узнает, что я на твоей стороне…

— А он не в курсе?

Поразительно! Думала, Ворон все хозяину докладывает.

Кир промолчал. Только взгляд стал еще темнее, и лицо словно тучами затянуло. Но руки продолжали двигаться.

Уголь плясал по желтоватой бумаге, оставляя странные закорючки. Явно не иероглифы или руны. Что-то другое. Более древнее. И опасное. Исходящий от них холод ощущался вполне реально, а когда Ворон развесил листочки по комнате, вокруг них проступил иней.

Возле хрустального шара линии чертил прямо на столе, не заботясь, что царапает полировку. А под конец расставил зеркала и свечи.

На улице уже темнело, но Ворон все равно задернул шторы. И указал мне на стул:

— Не шевелись! Даже дыши через раз.

Огонек свечи отразился в зеркалах. Граненый хрустальный шар, такой необычный для магических действий, поймал отражения и засветился, словно аккумулируя в себе огонь. Ворон что-то шептал, тихо и неразборчиво, но с каждым звуком цвет пламени менялся. Из багрово-алого он постепенно перетекал в ослепительно желтый, а потом вырвался наружу сотнями тонких игл.

Комната изменилась. Темнота, пронизанная лучами. Шелест заклинания. И холод. Я даже пожалела, что оставила куртку в коридоре. И тут же забыла о ней. Потому что вокруг посветлело, и в призрачном мареве задвигались фигуры.

Кир остался спокойным. А вот я с трудом заставляла себя сдерживаться: по моей любимой квартире шастал кто-то непонятный и просто громил вещи, уничтожая все, до чего руки дотянутся! А ноутбук молотили так, словно наслаждение от этого получали.

Наконец, все закончилось. Шепот утих, погасли лучи и Кир щелкнул выключателем. Вокруг приклеенных на стены заклинаний скопились капли влаги — растаявший иней.

Свечи погорели дотла, по столу разливались восковые лужицы. Ворон вгляделся в их рисунок. И вздохнул:

— Как я и думал — бездушники. Но что-то здесь не то…

Стало неуютно. Если уж демон не понимает, что происходит… Но делиться своими мыслями он не собирался:

— Кстати, можешь переезжать обратно. Здесь сюрпризов нет. Приберешься, и можно жить!

— Вот именно, что «приберешься». После. Сначала надо сдать роман.

Лоб Ворона пересекла глубокая вертикальная складка:

— Слушай, а ты можешь мне дать его почитать? Обещаю, никому не скажу, не расскажу и не покажу!

— А тебе зачем?

Вот уж меньше всего Ворон походил на любителя мистических историй. В них он мог выступать только участником, причем — главным действующим лицом!

— Да так, есть пара идей. Ну так что?

— Почту скинь, — я с тоской посмотрела на часы. Уже далеко за полночь! А еще до гостиницы добираться. И тут в голову пришла идея:

— Кир, а ты можешь меня перенести в другое место? Ну, как сам перебираешься. А то устала — жутко. И времен жаль.

Его смеху мог позавидовать главный злодей из фильма ужасов:

— Тебе не понравится. Да и вряд ли сумею доставить до места целиком, а не по частям. Поэтому бери такси, и дуй отдыхать!

Если бы отдыхать!

Гостиничная комната показалась холодной, пустой и неуютной. Тихо пиликал ноутбук, загружая программы. Я сдержала обещание, кинула Киру недописанный файл. Сливать он вряд ли будет, а вот чего полезного, может, и надумает.

Скопировала последние строчки, перенесла на чистый экран. И зависла.

Нет, о чем писать — знала. В голове сложились и действия, и диалоги, и даже новый поворот сюжета, который можно будет использовать в следующей книге. Но пот сил и желания нажимать на клавиши не было. Совсем. В душе нарастало отвращение. Ко мне в гости пришел страшный «зверь неписец».

Рассвет постучался в окно часа через три. А белая страница файла оставалась чистой. Зато в голове мысли роились, как осы вокруг гнезда. К сожалению, не о тексте. Вернее, о нем, но в связи с произошедшим недавно.

Это выматывало. И я решила отвлечься. Поискала записи «Повелителя магии» и захотела пересмотреть старые сезоны.

Я давно так не веселилась!

Экран не передавал, есть ли что за пределами восприятия, но ужимки отдельных претендентов на победу вводили в ступор. Это если не обращать внимания на то, что в некоторых случаях они злостно нарушали кое-какие магические правила. К счастью, не обладая талантом, навредить особо никому не могли.

Но иногда среди участников проскальзывали уникумы. Магов можно было узнать по взгляду: ничего «потустороннего» или «неземного». Просто…немного уставший. И очень мудрый. Эти люди действительно видели то, о чем остальные только догадывались. Да и то не в полной мере.

С них мысли перескочили на лярву. Почему она кинулась? Для этой нечисти такое поведение нехарактерно. Визжать, кататься по полу, громить вещи — это пожалуйста. Но бросаться на мага, или тем более — демона? Ох, неспроста это «жужужу».

Рука сама потянулась к телефону — позвонить Ворону, спросить. И замерла, так и не коснувшись напичканного электроникой прямоугольника. Кир не мог не знать причины. Но промолчал. И зачем ему нужен файл, что он ищет — тоже не сказал.

Я открыла роман и принялась читать с начала: ведь что-то в нем было? Что-то, что привлекло внимание Бездушников.

Текст я помнила наизусть. Каждую строчку. Но что здесь так заинтересовало Аллиана? Чего испугался могучий демон?

Наконец, я поняла, что пока не разберусь, в что происходит, не выдавлю из себя ни строчки. А что надо делать, когда связываешься с потусторонним? Правильно, говорить на языке магии.

Такси в который раз привезло меня к родному подъезду. В квартире еще пахло воском и гарью, пришлось открыть окна. Все равно нужно понять, что делать.

В «верхний» кабинет прошла не снимая обуви, слушая, как хрустит под подошвами разбитое стекло. Раскиданные вещи путались в ногах, словно пытались задержать, не пустить, отговорить от ненужного шага.

— Бред! — произнесла вслух. И повторила, прислушиваясь, как гаснет отзвук слов в пустой квартире: — Бред!

Нужные книги находились на полке, где я их и поставила давным-давно. Там же были тетради — архивы. Достала одну из них, пухлую, в зеленой пластиковой обложке и уселась прямо на пол, на уже покрывшийся пылью бежевый ковер. Блокнот и карандаш положила тут же, у правого колена.

Несколько раз пришлось вставать: сначала понадобилось включить принтер, потом — взять стикеры — закладки. Но вот когда потянулась за маркерами, меня ждал сюрприз: все они высохли. Даже любимый оранжевый, который купила совсем недавно! Пришлось открывать фотошоп. На рисование в нем понадобилось в три раза больше времени, все-таки с текстовыми редакторами я справлялась куда лучше.

Наконец, ритуал был составлен. Вместо мелков я отыскала пастель, которую купила давным-давно. Когда вспомнила про неё, психанула — ведь можно было использовать вместо маркеров! Но после драки кулаками не машут и я сосредоточилась на ритуале.

Под ковром скопился песок. Откуда, так и не поняла: кабинет убирался регулярно, а вот заходили в него редко. Смела серую порошу в сторонку, и взялась за карандаш.

Пастель неплохо чертит по ламинату, ничуть не хуже, чем мел — это я поняла с первых же линий. Чертила осторожно, то и дело проверяя правильность рисунка. И оттенок карандаша — в данном ритуале он играл немалую роль.

Часа через два все было готово. Я уже собиралась расставлять свечи, как зазвонил телефон. Увидев абонента — Ольгу — машинально приняла вызов. И тут же пожалела. Потому что подруга приглашала в кафе:

— Мне просто необходимо избавиться от вчерашнего шока!

Раскинувшийся на половину кабинета чертеж манил неизведанным. За ним маячило знание и, возможно, покой — все-таки нервничать, строя догадки, выматывает. С другой стороны, желудок тут же напомнил, что я не то что не завтракала, а и не ужинала, а время приближалось к полудню.

Решив, что за пару часов ничего не случиться, а если и произойдет, то можно нарисовать все заново, я согласилась.

Уже на крыльце вспомнила, что приехала на такси. Пришлось звонить Ольге, узнавать, как далеко она от меня. Оказалось — не по пути.

Погода стояла тепло-пасмурная, моя любимая. Дождя не предвиделось, но солнце согревало землю исправно. Так что подождать с полчасика такси труда не составило. И все-таки такие поездки мне не нравились: зачем машину покупала, спрашивается. И в бюджет эти траты не закладывались, так что скоро придется запускать руку в запас, который копился на путешествие. Я мечтала объехать Европу с гастрономическим туром, а они недешевы.

Этими сожалениями я мучилась ровно до момента, когда у крыльца остановилась серебристая «Рио Киа». Садясь в пропитанный ароматизатором салон вдруг задумалась: почему Ольга позвонила именно сейчас?

То, что любителей «побаловаться» магией можно вычислить легко и быстро, я знала очень хорошо. А подруга объявилась именно в тот момент, как я захотела узнать правду. Само по себе звучало как бред.

Но, прокрутив в голове все, произошедшее за утро, я с облегчением отринула подозрения: ритуал не был начат. А значит, никто ничего почувствовать просто не мог. То, что Оля пригласила пообедать вместе, было обычным совпадением. Тем более что раньше мы часто так делали. Редкий день обходился без личной встречи и поездки в кафе.

Назвав адрес, прикрыла глаза — хотелось подремать хотя бы с полчаса, бессонная ночь вымотала. Вообще, с появлением Ворона их стало слишком много. И это мне совсем не нравилось.

Выражение лица Ольги лучше зеркала показало, что выгляжу не очень. Но подруга тактично промолчала, только пододвинула ко мне чашку с кофе:

— Так и думала, что тебе понадобиться.

Сама она пила только не сладкий чай. И жевала какой-то зеленый салат с редкими вкраплениями красных помидорок-черри.

Мой организм на стресс реагировал четко: хотелось есть и спать. И если уж одно из удовольствий было под запретом, от второго я отказываться не собиралась.

Классическая яичница с беконом. К ней — гарнир из запеченной с овощами красной фасоли. Греческий салат, так, чтобы побольше сыра и базилика, и поменьше огурцов. А на десерт — огромная порция мороженого. Ванильного, с шоколадной крошкой и вишневым сиропом.

Ольга смотрела с завистью. Я кивнула:

— Знаю! Беговая дорожка в восхищении! Но… как же хочется жрать!

Выражение лица подруги тут же изменилось:

— Проблемы? Надеюсь, не из-за Воронова?

Она слишком хорошо меня знала. Но признавать её правоту не хотелось:

— Почему сразу проблемы? Может, мировой секс?

— После секса, тем более мирового, ты не бежишь в ресторан по первому зову. Ты сначала выпроваживаешь мужика, потом заказываешь гору жутко вредной еды и наслаждаешься в одиночестве. А после пашешь, как проклятая. Так что, подруга… это не секс. Это — проблемы!

На какое-то время за столиком воцарилась тишина. Ольга хмурилась, разглядывая меня. А потом вздохнула:

— С этим надо что-то делать. Посмотри на себя: под глазами синяки, кожа дряблая… ты совсем на улицу не выходишь?

— У меня, вообще-то, дедлайн! — напомнила о самой главной проблеме.

— Дедла-а-айн, — передразнила Ольга. — Так, скорее заканчивай свой роман и поехали на малую родину. Бабушка давно зовет в гости.

Я даже подавилась.

В городке, плавно перетекающем в деревню, я не была много — много лет. Сначала — просто бежала, потом… потом не желала возвращаться туда, где пережила тот ужас. Старалась забыть. Но Ольга была неумолима:

— Нам обеим нужно отдохнуть! Свежий воздух, чистая речка, солнышко, парное молочко…

— Пиявки, клещи, комары и диарея… — закончила я перечисление.

— Ну ты прям… — обиделась Ольга. — Я к ней со все душой, а она…

— Извини! — ссориться с единственной подругой чревато одиночеством, пришлось идти на попятный. — Просто работы много. Книга, еще и съемки. Пока сезон не закончится, я невыездная!

— А когда он закончится? — оживилась Ольга.

— Я думала, ты об этой передаче все лучше меня знаешь!

Я шутила, но червячок сомнения снова шевельнулся где-то в груди. Чтобы Ольга не знала, когда заканчивается сезон «Повелителей магии»?

— Не поверишь — мне тоже не докладывают, — вздох был таким несладким, словно Ольга несла на плечах тяжесть всего мира. — Думала, пристрою туда подругу, хоть она будет держать в курсе. А кое-кто вместо благодарности…

— Ну прости, прости. Что ты хочешь узнать?

— О съемках! — Ольга тут же передвинула стул поближе ко мне и наклонилась, словно готовилась поделиться военной тайной. — О той лярве! Она реально была? Стул так и взвился! А Ворон! — она мечтательно закатила глаза.

— А что Ворон?

Подозрения насчет подруги крепли. Она не показывает виду, но в Кира, похоже, втюрилась по самое не балуй.

— Так эффектно появился! Твой спаситель! По закону жанра теперь ты должна отплатить своему герою!

— О, насчет этого не беспокойся! Отплачу по полной!

Вот только доберусь. Надо, кстати, узнать, чем он в нашем мире пользуется для достижения своих целей. Если для ритуала Ворону понадобились магические побрякушки, значит, он не так силен, как хочет показать.

Ох, как это все напоминало рукоделие! Когда нитки запутаются, ты ищешь узелки, пытаешься развязать, но в итоге все становится только хуже. Приходится отрезать длинный кусок пряжи и выкидывать.

Но расстаться с частью своей жизни я была не готова.

Жизни? А не это ли искали бездушники? Мою жизнь?

Бред! Тогда почему, уничтожив все жесткие диски, до которых они смогли дотянуться, не тронули архив? Там про потусторонние силы немало написано! И распечатки из научных трудов, и мои собственные наблюдения… Почему они их не заинтересовали?

— Ты меня не слушаешь! — пробился сквозь мысли капризный всхлип Ольги.

Да чтоб тебя! Что происходит? Она никогда не была такой! Уравновешенная, деликатная, умная девушка! Как подменили!

Я прикрыла глаза, наблюдая из-под ресниц. Ничего! Чисто! Передо мной сидела Ольга, а не подменыш. И аура мерцала ровным золотистым светом. Значит, никаких сглазов и порч. Разве что… разве что-то настолько сильное, что я не вижу. Слишком уж неприятные изменения в поведении. На пустом месте такого не бывает.

Мелькнула мысль сводить Ольгу к какой-нибудь сведущей бабке. Я тут же её отогнала: сильнее меня в округе никого нет, разве что Ворон. Но ему я подругу не доверю.

— Оль, у тебя все хорошо?

Она перестала рассказывать что-то мне непонятное и удивленно воззрилась:

— Абсолютно! Даже после того траурного букета ничего не случилось. А что?

— Да так. Слушай, а почему ты так внезапно собралась домой?

— Да не собралась я никуда! Просто бабушка письмо прислала, просит приехать.

В глубине памяти что-то шевельнулось. Ухватить мысль никак не получалось. Что-то важное… или совсем несущественное.

— Феня, ты меня пугаешь! — подруга даже побледнела. — Что случилось? Взгляд, как у мертвеца!

— Что, правда? — я через силу рассмеялась.

Наверное, погрузилась в мир памяти слишком сильно. Нужно начинать себя контролировать. А пока — домой! Если не сдам роман вовремя…

К счастью, завтрак закончился, времени у Ольги тоже не оставалось и мы разбежались.

Я назвала таксисту адрес, намереваясь забрать машину.

В салоне вещал местный радиоканал. Как раз сейчас он передавал новости. Хоть в чем-то повезло! Уж лучше восторженное перечисление распродаж, отчетов и встреч, чем однообразные мелодии, которые впиваются в мозг и преследуют весь день, мешая сосредоточиться.

Но голос диктора в этот раз был серьезен:

— … причины пожара устанавливаются. На этот момент просьба всем держателям сейфов обратиться по адресу…

По спине пробежал холодок нехорошего предчувствия. Пальцы дрожали и тыкать в буквы на экране смартфона было трудновато. Но я победила, и новостная лента выдала адрес пожара.

Предчувствия не обманули: сгорело то самое отделение, где я арендовала сейф. Хранилище уничтожено полностью, охранники с обширными ожогами госпитализированы. Их жизням ничто не угрожает.

— И на этом спасибо…

Вопросов возникало больше, чем разумных ответов. И, пересаживаясь в свою машину, я точно знала, что кроме меня, о сейфе ведал только один человек. Вернее, демон.

Совпадений было слишком много. Бездушники уничтожили ноутбук и все носители. Ольгу тоже обворовали с тем же результатом. Но хранилище банка подверглось атаке только после того, как я рассказала о нем Ворону.

Я разжала судорожно сведенные пальцы. На ладони отпечатался след от Ловца.

— Ну, Ворон, погоди…

И все же перед тем как завести двигатель, сосчитала до ста — попадать в аварии я не собиралась.

В гостиничный номер поднималась, уже ожидая увидеть разгром. Но все вещи оставались на своих местах, в шкафу никто не копался. Я поздравила себя с идеей не оставлять лаптоп ни на минуту. Если он кому-то понадобится, им придется встретиться со мной лицом к лицу.

Заправленная бежевым покрывалом кровать манила, но я преодолела её зов. Контрастный душ, кофе… и мысли.

Отвлечься можно было только одним способом: погрузившись в работу.

От романа я оторвалась только, когда мысли стали путаться, а пальцы все чаще промахивались мимо клавиш. Сон грозил настигнуть прямо за столом.

Передвигаясь, как сомнамбула, добралась до кровати.

Удобный матрац, свежее белье… и отдых! Последнее, что помню, как устанавливала будильник на телефоне — спать, сколько хочется, сейчас было роскошью.

Сновидения накинулись как утки в городском саду на куски булки. Я то бежала по каким-то коридорам, то стояла рядом с кустом, который усыпали распускающиеся розы. Длинный шип пронзал руку, соединяя вены с капиллярами, несущими мою кровь по стволу, отчего лепестки из розовых становились багрово-красными.

Потом был гроб, в который меня бережно уложили. Хотелось крикнуть, что я живая, что он ошиблись… но вокруг лежали колючие букеты, и стоило вздохнуть, как шипы вонзались глубоко-глубоко, пронзая плоть, добираясь до костей. Один отломился и я чувствовала, как с каждым ударом сердца он приближается к нему. Боль была невыносимой…

А потом стало ясно, что это сердце стучит. Это комья земли ударяются о крышку гроба, а я лежу в темноте, и только цветы, напоенные моей кровью, красновато мерцают в кромешной тьме.

Крик беззвучно оттолкнулся от оббитой изнутри белым атласом крышки, отскочил от мягких стенок… Ужас вместе с шипом медленно пронзал грудь и воздух выходил со свистом. Сначала тихим, однотонным, а потом словно взвыли волынки, наигрывая до боли знакомую мелодию.

Будильник! Он спас от безумия!

Я подскочила, чувствуя, как прилипла к телу мокрая от пота одежда. Руки лихорадочно шарили по тумбочке, ища выключатель настольной лампы. Наконец, электрический свет равнодушно залил спальню, а я невольно посмотрела на руки. Чисто. Ни следа укола, ни синяка, ни шрама.

— Кошмар! Это просто кошмар!

Минералка из холодильника помогла немного прийти в чувство. А потом я долго стояла под ледяным душем, пока кожа не покрылась мурашками, и зубы не начали выстукивать дробь. Простыть не боялась: хоть пиелонефрит, хоть «по-женски» — без разницы. Главное, понять, что за игры играет подсознание.

Меня кинуло в жар, несмотря на холодную воду. Я тут же вылезла из-под душа и укуталась в мягкое полотенце. Конечно, жесткая ткань согрела бы куда лучше, но я не дома.

Накинула халат и как была, босиком, прошлепала к письменному столу, оставляя на полу мокрые следы. С волос текла вода, отчего ворот халата тут же промок.

Я не обращала внимания на эти неудобства. Они казались такими мелкими и незначительными! Куда важнее был листок бумаги, который я вырвала из рабочей тетради.

Нужно было разобрать сон на составные части, чтобы понять, что его вызвало: просто череда последних событий, или чье-то воздействие. А может…

И почему Ольгина бабушка так внезапно соскучилась по внучке?

Я была уверена, что знаю ответ.

Карандаш скользил по бумаге, обводя слова завитками и оставляя на пустых участках примитивные рисунки. Гроб. Розы. В моем родном городке их было много. Если не красивые белые и красные, то благоухающий шиповник. Мы с Ольгой часто собирали блестящие плоды и сушили в тени, на белой тряпице, как учила её бабушка. Она вообще много знала о травах. На небольшом огородике позади дома наравне с помидорами и капустой росли цикорий, аптечная ромашка и колокольчик. Бабушка не жадничала, делилась этими знаниями со всеми желающими. За это её и прозвали знахаркой. А за глаза — ведьмой.

В висок словно раскаленная игла воткнулась. Вот оно! То, о чем кричало подсознание. Я совсем забыла об этом куске своего детства. И о том, как мы с Ольгой, спрятавшись от чужих глаз, налепляли на полученные в бою раны и ссадины пережеванный подорожник: любимую бабулю, что поила нас парным молоком, мы никому в обиду не давали!

Дрожащими руками набрала номер подруги. Та ответила не сразу. Заспанный голос подсказал — почему:

— Фенька, ты рехнулась? На часы посмотри!

— Знаю, потом ругаться будешь. Оль, ответь, только правду: твоя бабушка здорова?

— А что такое? — перепугалась подруга. А потом вспылила: — Ты что, все эти сплетни вспомнила? Да какая она тебе колдунья-то? Забыла уже, как она травки нам показывала, да какая от чего рассказывала? Травница она! Травница! И вообще… Ты куда больше колдунья!

— Ну прости, прости, — поспешила извиниться, услышав в голосе Ольги слезы. — Просто вдруг в голову пришло, что бабулю твою столько лет не видела…

— Я тоже. И, знаешь что? Отговорок не приму! Заканчивай свою книгу и едем отдыхать!

— У меня съемки, — напомнила с сожалением.

Идея съездить в деревню казалась все более привлекательной. А уж теперь, когда развеялись последние подозрения насчет Ольгиной бабушки… А ведь сдуру решила, что та при смерти и ищет, кому передать колдовскую силу. Видела такое несколько раз, когда информацию собирала.

По телу пробежал озноб. Перед глазами как наяву вставали изможденные, осунувшиеся лица. Руки с взбухшими венами, иссохшие до костяной тонкости. Они звали, манили, пытались дотронуться, чуя в странной гостье зачатки их собственной силы.

Но у меня хватало ума держаться у двери и не подходить. Старалась даже края постели не коснуться. А потом смотрела, как разбирают потолок в доме, чтобы поднять ставший неподъемным гроб. Или просовывают его в окно, потому что пронести сквозь двери не получается: то косяк поведет так, что впору новый ставить, то полотно с петель слетит да упадет прямо на открывающего, то еще что случится.

Взгляд метнулся вправо — дома в том месте стоял шкаф. Там хранился архив.

И все-таки почему его не взяли? И не попортили… Загадка!

Напротив нарисованного бутона розы я поставил три восклицательных знака. И обвела их несколько раз, заключая в неровное кольцо.

Этих цветов стало в моей жизни слишком много. Ни одно происшествие без них не обходилось. Да и то, давнишнее… Перед глазами всплыла фотография. Там тоже были розы. Но почему я их совсем не помнила? Нож, луну, людей с провалами вместо лиц — как сейчас, а цветы — нет? И даже запах их не смогла определить.

Так, может… Мысль вертелась ужом на раскаленной сковородке. Что-то важное, что позволит понять… Ухватить её не получалось.

Голова закружилась. Я взглянула на часы — пора было собираться.

Но прежде, чем выйти из номера, еще раз как следует изучила расписание съемок. То, что шло на экране два месяца, снималось пару-тройку недель. Как раз разобраться с текучкой, и можно будет отдохнуть. Забыть о делах, о романах, о ноутбуке… Гулять по лесу и полю, купаться в обмелевшей, но все еще чистой речке, пить парное молоко на закате, а остальное время — читать. Не на бегу, с ридера, а спокойно, сидя в уютном кресле и слушая шорох страниц бумажной книги.

Это казалось роскошью. Но, в конце концов, такой отдых я заслужила!

Ах, мечты!

Я поправила на плече сумку с ноутбуком и тщательно закрыла за собой дверь.

Меня встречали у входа. На стоянке уже ждали машины. Минивэн с задернутыми шторами унес нас из города.

Небольшая деревенька встретила любопытными жителями, вездесущими детишками и мычанием бродивших прямо по улицам коров. Участников завели в дом и велели ждать. По сценарию, нам нужно было определить «плохой дом» и сказать, что там происходит.

В этот раз всем велели действовать «по вдохновению». Ворон усмехнулся:

— Думаешь, это только нам не сообщили, в чем дело?

Отвечать не стала: выдавшиеся свободные минуты использовала, чтобы написать хотя бы пару глав. Остальные, поняв, что в общие разговоры меня не втянуть, отстали, только поглядывали неодобрительно. Иногда до ушей долетали отдельные слова: «зазналась», «звезда»… Я не обращала внимания. Главное — в камеру улыбаться. А это несложно.

Помощник режиссера с бумажкой наперевес выкрикивал имена. Названный выходил на улицу, под прицел камер. Помощники операторов тут же разворачивали над ними зонтики и белые листы, чтобы свет падал ровнее и туда, куда нужно. Вот и весь вид из окна. О чем говорили испытуемые слышно не было.

Я почти дописала главу, когда пришел мой черед. Но встала не раньше, чем выключила ноутбук. И отдала его Ворону:

— Присмотри, пожалуйста.

Тот поджал губы — ожог явно напомнил, кто здесь главный.

Я еще не спустилась с крыльца, а ведущая уже направлялась ко мне:

— А теперь мы узнаем, что скажет Гелла, автор невероятных мистических романов! Интересно, поможет ли её опыт в поиске? — И, отвернувшись от камеры, протянула мне микрофон.

— Не знаю, что поможет, а что нет… вы хоть скажите, что требуется. А то наворочу дел, достану парочку скелетов из самых глубоких подвалов…

Толпа рассмеялась. Кроме одной женщины. Несмотря на жару, она зябко куталась в теплый платок и одета была явно не по погоде: толстые колготки, закрытая обувь, кофта поверх шерстяного платья. Перехватив мой взгляд, она отвернулась, а на лице мелькнуло странное выражение.

Мне показалось, понимание — вот оно, только руку протяни, но щебетание ведущей сбило с мысли:

— Здесь недалеко есть странный дом. В нем постоянно что-то происходит. Вы должны найти "нехорошую постройку" и сказать, что же там не так.

Задание из разряда «пойди туда, не знаю куда». Видимо, в это раз очень надо было протолкнуть «своего» человека. Расстраиваться даже не подумала: в шоу передо мной стояла задача «посветить лицом», а не победить. Но для этого необходимо продержаться здесь как можно дольше! Так что сдаваться я не собиралась.

— Нехорошую постройку, говорите?

И было много. Домов, скрывающих секреты. Почти в каждом обитал свой скелет, но от участников ждали чего-то конкретного.

Асфальт зиял ямами и промоинами, обочина поросла пыльным бурьяном, за которым проторили узкую тропку. Я шла по самому центру, прислушиваясь и приглядываясь.

Ночью, без этой толпы, без камер и отражателей было бы проще. Ночью тайны не прячутся за высокими заборами, не щерятся из разбитых окон старых домов, не мелькают солнечными зайчиками. Ночью они выходят из своих укрытий и любой, и имеющий глаза и уши может увидеть и услышать то, что желает рассказать прошлое.

Но как же я завидовала тем, кто слеп и глух к этому явлению!

Дома стоял вперемешку: новые, за свежевыкрашенными штакетниками, с пышными палисадниками и покосившееся, вросшие древним фундаментом в землю. Они тоже манили, шептали, дразнили… Но вряд ли съемочная группа приехала сюда из-за старья. Я искала что-то совсем свежее и понятное… а непонятное и страшное шло следом, сбивая пыль с травы. Кутаясь в платок, оно не сводило с меня бездонных глаз, в которых поселилась зима.

Искать что-то в таких условиях было просто невозможно! И я свернула с асфальта:

— Извините… мы можем поговорить?

Женщина смотрела как-то испуганно, даже оглянулась, не сразу поняв, что я к ней обращаюсь.

— Наверное… не надо…

Голос звучал неуверенно. Но я уже понимала, почему она здесь, почему провожает каждого экстрасенса, приехавшего в это село: сквозь заиндевевшую синеву глаз, как сквозь лед, проглядывала надежда. Робкий, едва заметный огонек. Тусклый, готовый вот-вот погаснуть, оставив после себя черный, мертвый фитиль.

— У вас двадцать минут, — встряла ведущая. — Если вы не успеете…

Что мне до какого-то дома, когда рядом погибал человек. По-настоящему, не как в книгах. И, отмахнувшись от ошарашенной девушки, я потащила несчастную женщину подальше от толпы:

— Где мы можем спокойно поговорить?

Тут же подскочил оператор:

— Пожалуйста, встаньте так, чтобы свет…

Захотелось выругаться. Смачно, чтобы у всех уши в трубочку завернулись. Но единственное, что позволила себе, громко заявить:

— Можете считать, что задание провалено. У меня тут дело поважнее! — и потащила недоумевающую женщину прочь.

— Так где мы можем поговорить?

— В кафе, наверное, — она нерешительно оглянулась.

Часть зевак откололась от основного действа и последовали за нами.

При мысли о трех пластиковых стульях и закопченном мангале рядом с ларьком, стало не по себе. И все же пришлось смириться:

— Нам не помешают?

— Помешают…

Вздох прокатился ледяной поземкой.

— Если вы не против… пойдемте ко мне домой.

— Хорошо.

О том, что может скрывать за собой такое приглашение, не думалось. Напротив стояло отчаянно нуждающееся в помощи существо, а окружающие мешали! И я послушно свернула на тропинку, зажатую с двух сторон высокими заборами из металлопрофиля.

Она уперлась в покосившуюся калитку. Пропустив меня вперед, женщина накинула на штакетину веревочное кольцо и махнула рукой:

— Проходите!

Ухоженные грядки приподнимались справа и слева. Я с трудом отогнала нехорошие ассоциации. Аккуратно подвязанные кустики помидоров, синие бочки баклажанов лежали на мульче из опилок, а в теплице зрели огурцы.

Крыльцо тоже недавно подновляли, оно даже еще пахло краской. Чистые окна веранды сверкали на солнце.

В доме было душно. Случайно коснувшись батареи, я отдернула руку: она полыхала жаром. Топить? Летом?

От желания вызвать психбригаду спасло ясное понимание: женщина совершенно здорова.

Она указала на стул и сама уселась напротив, поставив локти на стол. В кухне воцарилось тяжелое молчание.

За окном что-то мелькнуло. На крыльце послышались грузные шаги.

В дом сунулся оператор. Блестящий глаз камеры повел вправо, влево, остановился на нас…

В следующий момент я была уже рядом с ним. И, выпихнув мужчину обратно на крыльцо, захлопнула дверь:

— Не мешайте! Это опасно!

Но люди, ежедневно видящие изнанку «мистического», не поверили. Камера, поднятая на вытянутых руках, заглянула в окно.

Пришлось задернуть занавески. Пальцы коснулись форточки — открыть, впустить немного свежего воздуха но, оглянувшись на хозяйку дома, передумала: у той зуб на зуб не попадал.

— Это порча, — даже всматриваться не пришлось, все как на ладони.

— Я знаю, — она кивнула и отвела взгляд. — Наказание за грехи мои…

— Любому наказанию приходит конец, — пальцы коснулись её рук.

Какие холодные! Словно лед. Или… О мертвых думать не хотелось. Да и передо мной сидел живой человек. Только бесконечно уставший и замерзший.

— Значит, вы знаете, за что вас так приложило.

— Конечно. Мужа из семьи увела. Приворотом. Любила очень. И думала он меня тоже, — проклятая замолчала. Потом вздохнула: — Но забыла, что насильно мил не будешь. И слишком поздно поняла, что получила только тело: душа и сердце остались там, с бывшей.

— Она порчу навела? — я водила руками вдоль позвоночника. Кончики пальцев покалывало от холода. Такого я еще не ощущала и сомневалась, смогу ли помочь. Все-таки дилетант.

— Да какой там… Такое не всякому под силу.

Голос неуловимо изменился, я даже не поняла, что случилось, как оказалась лицом к лицу с проклятой.

Глаза в глаза.

Они лихорадочно блестели, и было в них что-то такое знакомое… Силясь вспомнить, не обращала внимания на прыгающую, рваную речь:

— Куда ей… Такое… только сам Сатана… сделать сможет… Он пришел… и сказал что…

В комнате запахло розами. И гнилью.

Полыхнул пламенем расширившийся зрачок, и шепот перешел в визг:

— Они сказали, что освободят меня… Надо только… тебя… отдать!

Взметнулась рука. Тусклый свет отразился в полоске стали: большой кухонный нож опускался, целясь мне в грудь.

Я успела отскочить. Визг вперемешку со смехом ударил по ушам. Лицо хозяйки дома исказилось, а движения стали ломанными, словно кто-то неумело дергал на ниточки марионетку. И голос. Он не мог принадлежать человеку.

— Не убегай! Они сказали, все закончится, как только… я… отдам тебя им!

Голос то скрипел, то становился грубым, как у пропойцы. А мне все не удавалось добраться до двери — проклятая постоянно оказывалась на пути, мешая убежать. Оставалось окно.

Я уже прикидывала, как бы высадить стекло и не пораниться, как снаружи послышался шум и стены содрогнулись, когда дверь слетела с петель.

На пороге стоял Ворон.

Женщина завизжала, стило демону оказаться у неё на пути. Отшатнулась, пытаясь обойти. Плечо обожгло болью, так сильно вцепились в него мужские пальцы. Мир крутанулся и я вылетела на веранду. Следом донеслось:

— Дверь запри!

Ах он!

Первой мыслью было сунуться обратно, высказать все, что думаю о таком поведении, но здравый смысл взял верх: это женщина была не сумасшедшей. А с одержимой Ворон справится лучше меня!

Из-за тяжелой двери послышался визг. Кто-то из съемочной группы сунулся было открыть, но отборный мат, от которого уши в трубочку сворачивались, отбросил его прочь. Ворон не шутил. А о том, что происходило в комнате, почему-то знать не хотелось.

Дохромала до скамеечки в саду, уселась и закрыла глаза.

Колотило не от холода — солнце по-прежнему жарило изо всех сил. А вот нервы требовалось подлечить. Права Ольга — надо убираться из города. В деревню, к рассветам и закатам, к парному молоку… К клещам и комарам. И лягушачьим вечерним концертам. А главное — подальше от всей этой чертовщины.

Домечтать не получилось. Оживление у крыльца и встревоженный голос Ворона вернул на грешную землю:

— Скорую вызывайте. Она не одержима. Просто рехнулась.

Мой демон возвышался над людьми — крыльцо, хоть и в три ступеньки, делало его гигантом. Тут же охватила гордость: какой же он…

Красивый? Сильный? Смелый?

Спрашивала себя и на каждый вопрос давала утвердительный ответ.

И красивый, и сильный, и смелый!

На миг грудь кольнуло беспокойство: а если бы не справился? Нож в руках этой сумасшедшей выглядел жутко! И сама себя успокоила: Ворон — не человек. Он демон! А демонам ли бояться спятивших баб?

Ворон уже шел ко мне, и люди расступались, как льды перед ледоколом, и только оператор торопился сбоку, не обращая внимания, что мнет и ломает ухоженный цветы и крепкие кустики перцев. Стало неловко.

А еще полиция… Встречаться со стражами правопорядка не хотелось. Не из-за неприязни, просто жалко было времени.

— Мы можем уехать? — шепнула Киру.

Тот кивнул:

— Притворись, что тебе плохо.

Это было несложно! Только сейчас, когда адреналин улегся в крови, ужас пережитого докатился до меня в полной мере. Затрясло сильнее, так, что окружающие заметили. А я не понимала, чего они смотрят, сочувствующие взгляды представлялись липкими и грязными…

— Увези меня отсюда! — не попросила — взмолилась. Казалось, еще полчаса, и с ума сойду уже я.

— Идем, — Ворон приобнял за плечи и повел к воротам. Второй рукой он набирал номер, вызывая такси.

И когда к нам кинулся полицейский, захотелось убивать.

— Вас еще не опросили! — он покрепче сжал ручку, намереваясь записывать.

— Так, может, с этого и следовало начинать? — рыкнул Ворон, — С опроса пострадавшей? Или статью за нападение уже упразднили?

Полицейский, молодой парнишка, смутился. Даже жалко его стало. Но Ворон уже сменил гнев на милость:

— Записывай быстрее!

Показания сняли в рекордные сроки. Я даже подивилась такому рвению. Но, глядя на крепко сжатые губы Ворона, на его полыхающий алым взгляд испугалась: не навредил бы! Полиция все-таки своим делом занимается. Им же не больше остальных хочется со всякими сумасшедшими возиться, а приходится.

Мысли прервали режиссер и ведущая. Они навалились разом, настаивая на том, чтобы закончить съемку. Напомнили про контракт. Ворон побледнел, но я поторопилась согласиться. Не растаю, а тратить еще день на поездку к черту на кулички не хотелось.

Доснимали спустя рукава, особого задора не было ни у участников шоу, ни у съемочной группы. И когда съемки закончились, все вздохнули с облегчением и погрузились в машины.

В этот раз Ворон не делал сил, что ему наплевать, уселся рядом и подставил плечо. Вовремя! В сон клонило так, что я тут же забылась. И хотя меня еще потряхивало, а вопросы рвались наружу потоком, в кольце сильных рук было спокойно. Хотелось просто забыть обо всем и спать, спать… словно сон мог отогнать нехорошее, сделать его несущественным.

Все-таки Киру не удалось отвертеться. Когда вернулись в город, первым делом предложила подвезти его до дома.

— Я на машине, — напомнил он, но отказаться не посмел.

Конечно, после прямого приказа!

Отчего-то при виде того, как этот красавец по первому слову послушно устраивается на пассажирском сиденье, готовый хоть в огонь, хоть в воду, стало приятно. В животе словно бабочки запорхали и захотелось большего. Подмять, подчинить, еще раз утвердиться в своей власти!

Этого еще не хватало!

Я никогда не была садисткой. И мелькнувшие перед глазами картинки испугали даже меня. Но при этом по телу разлилось какое-то томление, как ожидание чего-то чудесного. Честное слово, как ребенок на Новый год! Вот только елочки не хватает, да за окном не сугробы, а ярко залитые солнцем цветочные клумбы. Запыленные, жилые, но пронзительно-летние.

С этим надо было что-то делать. И я вернулась к происшествию:

— Она же не сумасшедшая?

Ворон долго не отвечал. Но в итоге не смог промолчать — Ловец требовал подчинения:

— Она была одержимой.

«Была»? Прошедшее время резануло.

— Что ты с ней сделал? — хотела просто спросить, а получилось только зло шипеть, как рассерженная кошка.

— Почему сразу я? — Кир, кажется, даже обиделся. — Как будто в этом мире только я за душами охочусь. Поверь, желающих полакомиться ими тут немало!

По спине пробежал холодок. Еще не хватало встретить кого-то из родичей Ворона. На них ловец вряд ли подействует!

«Не буди лихо, пока оно тихо». Я сжалась на сиденье, но ощущение, что умная мысль пришла слишком поздно, не проходило.

Хорошее настроение так и не вернулось. К тому же позвонили из полиции, попросили снова дать показания. Я обещала приехать с утра, до съемок. И перебрала все варианты, чтобы эти самые съемки прогулять. Однако договор предусматривал за срыв графика такой штраф, что дешевле было смириться.

Плохое настроение лечилось работой. Всегда и безотказно. Но сегодня раздражало все: гостиничный номер, внезапно неудобный стол, стул и даже вкус чая! Хотелось домой, в любимую кухню… и ни в коем случае не заходить в «парадный» кабинет.

Но возвращаться туда означало лишиться рабочего настроения. На это я пойти не могла.

Окружающее потеряло всякий смысл. Выныривая время от времени из мира фантазий, букв и правил русского языка, я с удивлением оглядывалась и тут же забывала, где нахожусь. Часы в правом нижнем углу экрана напрасно меняли цифры: время протекало, не затрагивая сознания.

Пальцы дрожали, набирая последние строки. Напоминающее лихорадку волнение охватывало каждый раз, как я завершала очередную историю. Боязнь «слить» концовку смешивалась с желанием как можно скорее поставить точку. Я писала и стирала написанное, перефразировала и искала слова. А потом фразы стали сами рождаться в голове. Поток подхватил и понес, заставив забыть об окружающем.

Из рабочего угара вырвал рассвет. Сумерки за окном стали акварельно-прозрачными, почти невесомыми. Файл улетел на почту редактора. А я потянулась, ощущая приятную усталость в занемевших мышцах. Теперь можно было и поспать!

Но прежде заварила кофе. Любимый японский. Хотя и растворимый, он не оставлял во рту кисловатого привкуса и был «почти настоящим».

Неожиданно захотелось свежего воздуха, живого, пахнущего пылью, зеленью и немного выхлопными газами. Желание столь сильное, что я едва успела выключить кондиционер. Хлопнула створка окна и я вдохнула полной грудью.

Пахло тленом и розами.

Кондиционер быстро избавил комнату от лишних ароматов. Каждые пять минут я принюхивалась, но вонь не возвращалась. Похоже, доработалась до паранойи!

Я перетрудилась! Оля права — нужно отдохнуть. И как можно скорее. Вот дождусь ответа от редактора и возьму творческий отпуск месяца на три. Может, съездить за границу?

Видение пляжа с белым песком, яркими шезлонгами и разноцветными коктейлями возникло реалистичным миражом. Даже запахло морем. Откуда-то донесся приглушенный крик чайки. Я повернулась посмотреть и увидела Кира. Он лежал в шезлонге, одетый лишь в узкие плавки. И от этой картины дух захватывало. Захотелось немедленно оседлать его бедра и плевать, что дело на пляже, что вокруг люди…

В себя пришла резко, как будто под ледяной душ попала. Едва слышно гудел кондиционер, потрескивала настольная лампа… Стало тоскливо. Но часы показывали только шесть утра — звонить Ольге или даже Ворону было слишком рано.

Но и оставаться в гостинице — тоже!

К счастью, ресторан уже открылся. Даже немногие завтракающие люди помогли развеять наваждение. Списав все на переутомление, я решила уехать в деревню как можно скорее. Оставалось удалить вопрос со съемками.

Прошлое «испытание» я с треском провалила. Даже смотреть выпуск желания не возникло. Зато это можно было неплохо использовать для ухода из шоу! Слабое звено, тянущее назад остальных.

Идея показалась великолепной! Оставалось встретиться с режиссером и все обсудить.

Настроение тут же поднялось и омлет показался восхитительным. И сосиски — вкусными. Хотя, может, так оно и было. Все же гостиница недешевая, о репутации здесь заботились.

Завтрак приятно грел желудок, а решение — душу. Но ровно в восемь телефон тренькнул, сообщая о письме.

Редактор извещал, что роман взяли в работу и спрашивал о графике моих съемок. В издательстве посчитали, что шоу заметно повысит интерес к книге.

Не было печали! Пришлось сообщать, что программу я покидаю. И начался кошмар, результатом которого стало решение отложить уход. Оказалось, что издательство уже связались с каналом, выпускающим передачу, и вовсю шли переговоры о совместной рекламе.

Мечты об отдыхе разлетелись звонкими осколками.

Бензинчику в костер досады добавил Ворон. Он перехватил меня у входа, когда я собиралась на съемки.

— Садись, подвезу!

Из салона дорогого авто веяло прохладой и свежестью. Тихо играла музыка. Захотелось откинуться на спинку кресла и ни о чем не думать, не следить за дорогой, не волноваться из-за остальных участников дорожного движения…

Я поддалась соблазну.

Проснулась от несильного точка в плечо:

— Приехали!

Взгляд Ворона мне не понравился. Какой-то мутный. И злой. Правда, Кир старался спрятать эмоции.

— Что-то случилось?

Он покачал головой и вышел из машины, чтобы открыть мне дверь.

Почему-то этот простой жест вежливости показался ужасно милым. Забылись все неприятности, за спиной словно крылья выросли. Вчерашнее происшествие представилось далеким-далеким, как будто приснившимся.

Но, захлопнув дверцу, Ворон снова стал чужим. И спешившей к нему девушке из съемочной бригады уделил куда больше внимания, чем мне.

Это разозлило. Глаза словно пелена заволокла. И из неё, из самой глубины, выплыла оскаленная морда.

В меня словно бес вселился. Хотя… бес стоял в нескольких шагах, вовсю флиртовал и совсем не вспоминал об ожоге. Характерном таком, с вензелем и завитком.

— Кир, — позвала тихо.

Он услышал. И подчинился. Хотя своеобразно. Что-то сказал собеседнице, ослепительно улыбнулся девушке из массовки, перекинулся парой слов с кем-то еще… и все это не торопясь, вразвалочку приближаясь ко мне. Будто одолжение делал.

Ну, Ворон, погоди!

— Что случилось?

Ему травинки в зубах не хватало. И кепки. И семечек. Про костюм с логотипом известной компании, вообще, молчу. Он что, думал меня этим смутить?

— Ничего. Проводи до гримеров, — я повисла на его руке.

Представляю, как это выглядело со стороны! Но Ворон даже улыбаться не перестал:

— Как прикажет её высочество! — отставил локоток и церемонно проводил меня до места.

Вот гад! Сумел обыграть все так, словно я ему на шею вешаюсь. Вон, уже и похихикивать начали. Только вот хорошо смеется тот, кто смеется последним!

Мне надоело бояться. Надоело вздрагивать при малейшем шорохе. Надоело в каждой тени видеть Бездушника. Но больше всего надоели масляные взгляды самого Ворона. Он хотел меня и даже не скрывал этого. Да что там скрывал! Сколько раз пытался затащить в кровать! Но тот единственный раз все было по моему желанию. И, черт возьми, мне понравилось! И хотелось еще.

И почему, спрашивается, ломаюсь?

У меня нет никаких обязательств. Я — свободная женщина. А вот Кир… При воспоминании о Ловце внизу живота словно разлилось теплое масло. Нет, заставлять его силой не хотелось, принуждение — не мой метод. И вообще, принуждение в сексе — фу таким быть. И все-таки… очень хотелось.

Пальцы снова ощутили гладкость его кожи, мягкость волос… стоны ворвались в уши словно наяву. И я почувствовала, что теряю контроль. Возбуждение нахлынуло слишком сильно и слишком не вовремя. Нужно было что-то предпринять.

А Ворон… флиртовал! Откровенно и нагло. И делал вид, что идет ко мне не по приказу, а по собственной воле.

Злость смела возбуждение. И тут же усилило его. Проклятье! А ведь я до сих пор не выяснила, чем занимается демон в нашем мире. Целительство — это такое расплывчатое понятие…

— Ты тоже его чувствуешь?

Хрипловатый голос, теплое дыхание касается шеи. Собрать себя в кучу очень трудно, но надо.

— Кого?

— Инкуба! — палец прижат к губам, в темных глазах — какой-то детский интерес. И беззащитность.

Проклятье! Он что, перешел в наступление? Серьезно? И что за инкуб?

— О-о-чень голодный!

Ворон читает мои мысли?

Смех, низкий, грудной снова заставил дрожать колени.

— Ничьи я мысли не читаю! Просто кто-то говорит вслух!

— Заговоришь тут!

Я с радостью отвлекаюсь на помощника режиссера. Тот подзывает к себе участников, раздает указания. Но я их не слышу: в ушах еще стоит этот чертовски сексуальный смешок.

Съемки прошли как в тумане. Отсняли три серии. Трое «магов» покинули шоу. Кого-то просто отпустили, кого-то заставили полить грязью остающихся: черный пиар нередко действует куда эффективнее, а почти у всех участников была одна цель — реклама. В принципе, как и у меня. Но у других не было за спиной таких могучих покровителей, и они вылетали.

Мне же светил выход в финал. Правда, я сразу сообщила, что побеждать не желаю: еще не хватало целителем прослыть.

Но это не подействовало: после съемок мне притащили большой пакет писем:

— Вам пишут. Просят помочь.

Этого еще не хватало! Со своими бы проблемами разобраться. Хотела отказать, но тут же получила намек, что один из интернет-порталов, специализирующийся как раз на потустороннем, желает заключить со мной контракт на цикл передач, основой которых и станут эти письма. А еще они возьмутся пиарить мою книгу.

Попытки отказаться ни к чему не привели. Пришлось забирать пакет и грузить его в такси. Одно хорошо: новые проблемы отвлекли от Ворона.

Он словно почуял, что я перестала о нем думать. И материализовался возле машины:

— Давай, отвезу!

— Спасибо, поздно!

И все-таки было забавно видеть его растерянный взгляд.

В салоне пахло тошнотворным освежителем воздуха, а из динамиков лилась набившая оскомину мелодия. Новый хит так рьяно крутили «по всем утюгам», что уже через неделю он напоминал осетрину второй свежести.

Еще и Ворон из головы не шел. О каком инкубе он говорил? Может, на самом деле я его голод почувствовала и чуть с ума от похоти не сошла?

Но ощущения тепла и «порхания бабочек» в животе не проходили. Чтобы не рехнуться, наугад вытащила из пакета письмо и попыталась отвлечься.

И через десять минут поняла, что уж лучше думать о Вороне, изнывая от вожделения. С этим хоть как-то справиться можно. В отличие от людей, жаждущих, чтобы я решила их проблемы. Да ладно бы жаждущими! Требующими, словно я им что-то должна!

Это было уже слишком. А звонок из издательства стал последней каплей. Они на полном серьезе рассматривали выступления на этом чертовом портале!

Не знаю, что подумал обо мне водитель, но в выражениях я не стеснялась. И сообщила, что либо они решают проблему страждущих, либо… нет, оказаться от изданий серии я не могла, хотя в тот момент очень хотелось. Но вот включить «капризную звезду» получилось. В конце концов, еще ни один из моих романов не выходил без допечатки, хотя тиражи уже приближались к астрономическим. До мировых лидеров было еще далеко. Но отечественных «мастодонтов» уже начала уверенно двигать.

Меня услышали. И пообещали разобраться. А на канале, которое выпускает шоу, заверили, что отныне со всеми письмами будут разбираться сами.

Поборов желание «забыть» пакет в машине, я притащила его в номер. Все-таки люди ждали ответа. Верну завтра, пусть редакторы, или кто еще, сами разбираются.

А я пока подумаю над новым романом. Ну не терять же врем зря! Хотя бы канву набросаю!

Но против обыкновения, в голову ничего не шло. Организм намекал, что ему обещали отдых. Ну, отдых, так отдых! И я набрала Ольгу: развлекаться, так в компании!

Телефон ответил длинными гудками, которые почти сразу сменились короткими. Сбросила? Занята?

Такое случалось, но раньше предчувствие не орало противоугонной сиреной. Что-то случилось! И пусть я лучше буду выглядеть полной дурой, чем…

Додумать не успела: пришлось следить за дорогой.

Пока ехала, пыталась дозвониться. Номер то скидывали, то просто не брали трубку. На СМС и голосовые сообщения тоже не отвечали. И в конце концов отключили телефон.

Ждать лифта показалось долго и, взлетая по лестнице на верхний этаж, я казалась себе дурой. Кнопка звонка поддалась под пальцем, из-за двери донеслась писклявая трель.

А потом воцарилась тишина. Ни шагов, ни голосов, ни даже радио, которое мнительная Ольга оставляла звучать, когда уходила из дома.

Руки дрожали, ключ никак не хотел попадать в скважину. Наконец, замок щелкнул, позволяя двери распахнуться.

Пусто. На столе остывал недопитый чай, еще теплый. Недожаренная картошка потеряла форму и тихо прела в закрытой сковородке. Брошенный на стул домашний халатик еще хранил форму тела хозяйки. Даже тапочки со смешными розовыми помпонами оказались разбросаны по коридору. Ольга явно собиралась в спешке. Предчувствие не обмануло: она куда-то торопилась.

Первым порывом было — звонить в милицию. Но что я им скажу? Взрослая женщина вышла из квартиры минут двадцать назад и выключила телефон? Да еще не родственница. Как далеко меня пошлют при таких вводных? И как надолго?

Нет, ждать пресловутых трех дней нельзя, тем более что это правило отменено уже давным-давно. Но вот подождать немного и связаться с родственниками Ольги стоит. Проблема в том, что их контактов у меня нет! Разве что действительно в деревню ехать. Но это уж точно бредовая идея.

Тихо щелкнул замок. Дверь за спиной медленно закрылась. Мне оставалось только ждать.

Ноги подкашивались, садится за руль в таком состоянии было самоубийством. Нужно было прийти в себя.

Чуть в стороне от подъезда манили тенью деревья. Под ними как раз на границе дворовой стоянки и газона, спряталась в кустах лавочка, сейчас пустая. Самое то, чтобы прийти в себя и понять, что делать.

Прохладный ветерок остудил разгоряченную голову. Хорошо бы еще водички холодненькой, но вставать и тащиться по жаре до магазина не хотелось. Спокойно подумать сейчас было важнее.

Сирень давно отцвела и среди листьев прятались сухие соцветия. Одно из них, наклоняемое ветром, путалось в волосах. Машинально я передвинулась подальше, на край лавочки. И не сразу поняла, что вижу перед собой стоящую в кустах машину.

Она показалась знакомой. Ворон! Это его авто! Но что оно делает рядом с домом Ольги? В то, что Кир следил за мной, верилось слабо — демонам не нужна наружная слежка, а уж Ловец связал нас накрепко.

Потом я поняла, что не так: машина раскачивалась. Мерно, ритмично… Стоило поднять взгляд, как сквозь лобовое стекло стала заметна женская спина. И руки, скользящие вверх-вниз. Они гладили загорелую кожу, сжимали, оставляя красные отпечатки, и снова ласкали… Направляли. Помогали. У меня мурашки побежали по коже от этих движений. Женщина выгибалась, словно кошка в охоте, и так же грациозно. Светло русые локоны спадали на лицо, и я поймала себя на мысли, что она мне знакома. Но поверить не могла, полностью попав под чары любовного ритма, даже дышать стала в такт. Внизу сделалось мокро и горячо. Казалось, еще немного и рвану дверцу, присоединяясь к… К чему?

Детский смех раздался совсем рядом. Меня словно выбросило в реальность. Оглянулась, ожидая услышать возмущенный вопль молодой мамы, но та со смехом догнала сынишку и подхватила на руки. На машину даже не посмотрела, словно она была одной из многих, заполняющих стоянку.

И почему сквозь стекло так хорошо видно? Солнце не бликует, тень от качающихся веток не мельтешит, мешая смотреть… Я снова подняла глаза.

Мужские пальцы сжали талию. Женщина выгнулась в сладкой судороге, тряхнула головой, откидывая с лица волосы.

И я воочию убедилась: то, во что не верила, что не хотела понимать — реально.

В машине находилась Ольга.

Она повернула голову, но её взгляд остался затуманенным, она словно смотрела в стену. Или была одурманена. Да, именно так! Ворон, эта тварь, это исчадье ада, воспользовался своей силой, окрутил, околдовал…

Подбежать, рвануть ручку, распахивая дверцу, выхватить подругу из провонявшего сексом салона, увести, оградить… Стекло вдруг потеряло невероятную прозрачность, в нем отразилось синее небо и листья сирени… И лицо, похожее на маску. Это… я?

И чей это взгляд прожигает насквозь?

Сквозь толщу стекла на меня смотрел Ворон. В его глазах полыхало пламя, а губы изгибала торжествующая усмешка.

Ах он…

Я задохнулась. Взгляд этих наглых глаз был такой пронзительный, такой самодовольный, что хотелось схватить да хоть вон тот булыжник и как следует садануть по лобовому стеклу. Чтобы самодовольная рожа пошла трещинами и скрылась в белесом пятне.

Но вместо этого я поправила на плече сумку и сделала шаг из тени. Колени грозили подломиться, но я усилием воли заставила их не дрожать. Потом! Дома. А сейчас…

Россыпи автомобильных гудков догнала. Я даже не вздрогнула. Почти. Просто передернула плечами от внезапно налетевшего ледяного ветра. Запоздало удивилась, откуда он в такую жару, и тут же забыла: надо добраться до машины. Спокойно, не оборачиваясь. А главное, не придумывая этому гаду тысячу и один вид казни.

До гостиницы умудрилась доехать не расплакавшись. Поднялась в номер и оцепенела от его пустоты. И своего одиночества. Чужие стены давили и словно шептали, что никому я не нужна. Даже демону, с которым нас связывает ловец.

— Конечно! — ответила неизвестно кому. — Ему я нужна в последнюю очередь. Спит и видит, как избавиться.

Голос пронесся по комнате, отскочил зеркала и вернулся невесомым шепотом:

— Даже подруге… не нужна.

— Ложь!

Едва сдержалась, чтобы не разбить стекло. Недорогое, на рынке замену купить несложно, даже штраф меня не разорит.

И только после поняла — а ведь верно. Не нужна. Ольге нужен этот похотливый кобель, который только и норовит женщине под юбку заглянуть. И ведь хорош в этом! Дьявольски хорош!

Неудивительно, что Ольга не устояла. Я тоже сдерживалась с трудом, а если учесть, что подругу чем-то одурманили…

Убью, гада. Подонок!

А еще я его хочу!

К черту! Домой. Глядишь, вид разгромленной квартиры приведет в чувство, поможет прийти в себя… А там посмотрим.

Вещи — в сумку. Чехол с ноутбуком — на плечо. Дежурная улыбка администратора. Проверка номера, оплата счета — я пользовалась мини-баром, выпив всю минералку. Мраморные ступеньки, кажется, холодят ноги даже сквозь толстую подошву кроссовок. Почему я мерзну? Ведь так жарко. И еще этот треклятый пакет с письмами. Зачем я тащу его с собой? Выкинуть бы там, в гостинице…

Сделать это не позволила элементарная порядочность. Людям нужны ответы, пусть их напишу не я, а специально нанятый человек. Пакет зашуршал, сползая по сиденью. Даже доставать не буду — завтра все равно на съемки.

В клининговую компанию я так и не позвонила. Вместо того чтобы оставить грязную работу специалистам, сама взялась наводить порядок в разоренном доме. Убирала на место то, что осталось целым. Выбрасывала осколки и обрывки некогда любимых вещей. Оттирала заляпанные поверхности. Даже окна помыла. Двигалась как заведенная.

Чтобы очнуться поздно ночью, стоя в центре сверкающей чистотой гостиной.

Работа вымотала, зато какое-то время я не думала о Вороне. И об Ольге. Наверное, стоит ей позвонить… Я уже взяла телефон, но цифры подсказали, что уже второй час ночи. Если не позвонила сама… значит, уже спит. И мне пора. Ноги снова дрожали, но уже от усталости. В душ — и в кроватку. На любимый ортопедический матрасик. Под уютное покрывалко. И не думать об этом гаде. И об Ольге — тоже. Для страданий будет завтра.

Но мысли постоянно возвращались к Ворону. И бездушникам. Хотелось, чтобы как в детстве: закрыть глаза и сказать, что — «в домике». И тогда опасность обойдет стороной. Но только какая именно? И кого надо бояться больше: посланцев Аллиана, или… того, с кем связал меня Ловец?

Прервать поток мыслей можно было только одним способом: засесть за работу. Хронический недосып и жуткая усталость грозили оказаться ловушкой, но я решилась: или засну прямо за ноутбуком, или… сойду с ума. Третьим вариантом было немедленно заняться сексом, но в квартире я была одна.

Сбрасывать напряжение самой не хотелось. Призывать Ворона хотелось еще меньше и, смирившись, я босиком прошлепала в коридор, где стояли неразобранные сумки. Когда поднимала ноутбук на пол упало письмо. Видимо, зацепилось за чехол в машине. Тем лучше: возможно, не придется придумывать новую историю, лишая себя долгожданного отпуска; то, что я прочитала раньше вызывало зевоту. Если и эта история окажется такой же скучной… засну минут через десять.

Зашуршала бумага. Двойной листочек в клеточку, вырванный из школьной тетради. И ровные строчки, состоящие из округлых букв — они напоминали бисерные бусы, что умелец нанизывал на длинную нитку, собирая в ожерелье. Сама себе удивляясь, прочитала до конца.

Здравствуйте, Гелла.

Простите, что решилась отвлечь от трудов своей историей. Скорее всего, вам не до меня, и поэтому тороплюсь поблагодарить вас за ваши книги. Я собрала их все. И уже после первого романа начала подозревать, что вы не выдумываете, а пишете то, что видите вокруг.

Передача, которую я так люблю, только подтвердила мои подозрения. Поэтому я и решилась рассказать вам свою историю, потому что совсем недавно я получила предложение от любимого человека стать его женой. С кем еще поделиться не знаю, боюсь, сочтут меня сумасшедшей. И в то же время очень волнуюсь за ребенка, который появится у нас рано или поздно.

Дело в том, что весь наш род проклят. Мы не умираем в муках, и детки у нас рождаются здоровыми. Проклятье заключается в другом и связано с прабабушкой. Она рано осталась без мужа, с четырьмя детишками на руках и как гласит семейное предание, продала богатому соседу свою удачу. С тех пор первенцы в семье терпят всевозможные лишения, им всегда не везет, как бы они не старались.

Я долго не верила во все это, пока не наткнулась в старой книге на древний ритуал. И какого было мое удивление, когда я узнала то, что рассказывала мне бабушка!

Сердце бухнуло в груди и замерло. Под ребрами возникло липкое ощущение. Я словно вляпалась во что-то мерзкое. Но продолжила читать:

Ритуал проводили на кладбище, в самый разгар лета. Нашли каменное надгробие, начертили на них необходимые знаки. А потом, под пение специальных заклинаний, окрасили их кровью прабабушки. Говорят, они засветились, словно фосфор в темноте. И…

Листок выпал из рук. Одним движением я отправила его на пол. Отдохнула, называется. Перед глазами встали темные силуэты надгробных скульптур, в основном — скорбящие ангелы с отбитыми крыльями, руками и головами. А тело ощутило шероховатую твердость камня. И холод, проникающий в самое сердце.

Я вцепилась в письмо, словно его у меня отбирали. Снова и снова всматривалась в строчки. Перечитывала. Даже вслух. Катала на языке звуки, как ягоды, только что вынутые из морозилки. Такие холодные, что зубы ломит.

Большую часть ритуала я не помнила. Только те ощущения, что описывались в самом начале. Но при этом все было знакомо. До мельчайших подробностей.

Я кинулась к архиву. Пластиковые папки скрывали не только матчасть, но и дневники. Воспоминания. Ощущения. А я-то еще удивлялась, почему их не тронули. Конечно, ведь там не было главного — правды!

Она проявлялась на страницах книг. Извлеченная из подсознания, простая и в то же время скрытая за хитросплетениями слов. Я включила ноутбук и взгляд выхватывал нужное.

Там — строчка из заклинания. Здесь — знак, нарисованный мелом на ближайшей статуе. А вот — описание татуировки, что мелькнула на неосторожно оголенном запястье.

Мои романы… Они и были настоящим дневником. Хранителями памяти. И враг это понял куда быстрее, чем я сама.

Шуршание бумаги привело в чувство. Я лихорадочно расправила письмо и снова вчиталась.

Для ритуала нужны были двое. Тот, у кого забирали удачу и тот, кому его отдавали. Я лежала на могиле. А кто был вторым?

Кто оказался на кладбище ночью, хотя его не должно было там быть?

Кто позвал взрослых, когда что-то пошло не так? Ведь Аллиан в этом ритуале не предусматривался.

Кто был рядом со мной все эти годы?

Кто подтолкнул к шоу и познакомил с Вороном?

Ответ лежал на поверхности, но поверить не получалось. Ну не Ольга же! Не лучшая подруга! Быть такого не может. Тем более что если ответ на вопрос лежит на поверхности — он, скорее всего, неправильный.

Был еще один способ узнать правду. Спросить Ворона. Но на это я не осмелилась.

От мыслей закружилась голова. Но я не признавалась себе в причине. Решила — просто устала.

— Никакой писанины сегодня! И — спать!

В холодильнике нашелся давно засахарившийся мед. Настоящий, башкирский. Я ковырнула пару ложек, развела в чуть теплой воде и выпила залпом, не обращая внимание на приторную сладость.

Спать! Мне любой ценой надо заснуть, а то в голову такой бред лезет!

Подушка казалась горячей, ортопедический матрац — жестким, а махровая простынь — душной. Тело горело как в лихорадке, возбуждение то накатывалось горячей волной, то сменялось ознобом. Проклятый Ворон! Из-за него же не сплю! Ну, погоди! Значит, и ты у меня спать не будешь.

Он появился почти мгновенно, видимо, подхлестнула моя злость. Позвонил, по-хозяйски вошел в квартиру, развалился в моем любимом кресле в гостиной.

Когда он проходил мимо, воздух наполнился запахом туалетной воды. В парфюмерии я не разбиралась, раз и навсегда отдав сердце «Органзе», но этот аромат кружил голову. И гасил ярость. А когда увидела ворона, сидящего вольготно, раздвинув колени, в этой упавшей на лицо челкой и сверкающими из-под неё шлифованным ониксом глаза…

Так вот чего мне не хватало, чтобы добить усталость, позволить себе отдохнуть. Хорошего, бурного секса! Такого, чтобы мозги напрочь отшибло, а измученное тело само отключилось.

Хоть мальчика по вызову вызванивай… Хотя… Зачем мне мальчик по вызову? Напротив сидит такой образец мужественности, что от одного вида крышу сносит.

Напрочь. Потому что…

Полузакрытые глаза. Влажный от пота завиток волос, прилипший ко лбу. Руки на загорелой коже, пальцы, пробегающие по спине, как по клавишам рояля. И — музыка вздохов, которую я скорее угадывала, чем слышала. А еще — покачивание машины в такт этой мелодии.

Нельзя!

Не с ним!

Не сейчас!

И в последней попытке удержаться хватаюсь за соломинку: в памяти всплыли слова Ворона про инкуба.

— Инкуб? — темная бровь чуть приподнялась, застыв в восхитительном изломе. — Я думал, ты догадалась!

Поднялся легко, как кот. Вальяжный, откормленный, но дико грациозный. Чуть прогнулся в пояснице, вильнув бедрами. В зрачках мелькнули гранатовые искры.

— Ведьма должна была узнать…

— Я не ведьма… — слова царапнули пересохшее горло. Даже голоса своего не признала: низкий, с легкой хрипотцой. Проклятье, от него я сама возбудилась, а уж Ворон!

Он даже не скрывал. Упал обратно в кресло, раздвинул колени. И это вовсе не складка излишне жесткой молнии бугрилась между ног. Его возбуждение пропитало сам воздух комнаты, стало горячо… и мокро.

К черту! Он — мой! На это указывает Ловец. Кулон нагрелся, чуть обжигая кожу между ключицами. И — я знаю, чувствую, — ожог на теле Ворона отозвался то ли болью, то ли сполохом. По крайней мере, демон чуть дернулся. Но с места не сдвинулся. Ждал.

Чего?

Да, точно. Он же не смеет без разрешения. Без приказа… Но соблазнять ему никто запретить не может. А как Ворон это умеет! Неудивительно, что Ольга не удержалась. Да и кто в силах противится инкубу, когда тот возжелает человека?

Мысль о подруге отрезвила. Ненадолго, мимолетно. Но прежде чем совсем потерять голову, успела спросить. И услышала смех. Грудной, хрипловатый, словно чуть припорошенный белоснежным песком роскошного пляжа:

— Инкуба надо кормить. А ты… не пожелала.

Чертов демон!

— Это ты…

Обида на Ольгу схлынула, оставив пустоту, которую немедленно заполнило желание. Дикое, неукротимое… Такого не было никогда. Но я же и с инкубом раньше дел не имела! Как же тогда, в машине, сумела отстраниться, не поддалась его воле?

Тогда — смогла. Но не теперь!

Волна животной похоти захлестнула, заставила забыть обо всем. Кроме этого мужчины в моем любимом кресле. К черту скромность и благоразумие. К демону!

И сама ринулась туда, куда секундой раньше послала здравый смысл.

Ну и что, что — инкуб?

Что с того, что — демон?

Связанный Ловцом, Ворон безопасен сейчас. Он — мой. Полностью. Всецело. А что будет потом, неважно. В конце концов, разве все это время он сам не пытался уложить меня в кровать? Вот, исполняю голубую (или все-таки розовую?) мечту идиота. Только не так, как он грезит.

И, вообще, плевать, о чем он там мечтает! Меня уже ноги не держат, силы нет даже руки поднять. Я устала, я хочу спать. И секса. Второго — намного больше, чем первого.

Что за парфюм? Свежий, кружащий голову, с нотками старой потертой кожи и совсем немного — мускуса. Неважно! Мне нравится, а значит…

— Раздевайся!

Снова эта удивленно-изломанная бровь. Да чтобы ты провалился, Ворон! Ты же уже не с ума сводишь! Ты бросаешь в пучину безумия. И будь я проклята, если это мне не нравится. До головокружения, до потери сознания, до… И снова — неважно. Плевать на мысли. Плевать на все. Кроме…

Теперь имеют значение только руки. Тонкие, гибкие пальцы расстегивают пуговицы идеально отглаженной рубашки. Одну за другой. Медленно. Слишком медленно!

О боги! Этот грудной рык, больше похожий на вопль гулящей кошки — мой? И тут же забываю об удивлении. Рывок — пуговицы рассыпаются мелким дождем, скачут по полу, катятся в разные стороны.

Ворон не замечает. Сидит, расслабленно, пока я сдираю с него рубашку и улыбается. И за эту улыбку я готова отдать собственную душу. Да что там душу! Все, что есть, материальное и не очень. И даже свою удачу…

Вдоль спины пробежал холодок, на миг вернув ясность мысли. Но теплые руки уже согрели, погладили кожу, заставляя забыть.

— Ты красива!

Ох, этот голос… Я таю, как мороженное на солнце. И меня слизывает чей-то проворный язык. Обводит сосок, раз, другой…

Когда это он успел спустить бретельки ночнушки? Ах да, это же несложно, только руками по плечам провести. Но я могла поклясться, что ладони Ворона скользили лишь по спине, не поднимаясь выше… Мысль тут же заткнулась. Те ощущения, что дарил Кир, оказались новыми.

Никогда не думала, что просто язык и губы на груди могут так сводить с ума, так разжигать желание. Но через пару минут и этого стало мало. Руки потянулись вперед, коснулись кожи. Приятная. Шелковистая настолько, что пальцы сами скользят по ней вниз. И натыкаются на кожаный ремень.

Почему-то застежка не поддавалась. В дикую песню желания влились нотки раздражения:

— Я же сказала раздеться!

Он еще и смеется! Захотелось двинуть по наглой ухмыляющейся роже, но Ворон отвел руки, перестав ласкать спину. Даже плакать захотелось, как вдруг стало одиноко.

Кир не торопился. Нарочито медленно провел рукой по животу, в точности повторяя мое движение. И взялся за пряжку. Потянул, высвобождая язычок из маленькой дырочки…

В черных глазах — пламя, смешанное с предвкушением.

Да он издевается! Дрзнит, заводит, чтобы потом выпить досуха, лишить хоть каких-то эмоций! Но…

Разве это не то, чего я хочу? Не то, ради чего позвала демона в свой дом? Забыться, заснуть, перестать думать. Хотя бы до утра! И плевать на то, каким способом я этого достигну!

Наконец, Ворон плавно приподнял бедра, стягивая джинсы вместе с трусами. Так легко и непринужденно, словно я не сидела у него на коленях.

Освобожденный член рванулся вверх, радуясь свободе. Розовая головка блестела от смазки. Да даже если бы и нет, я достаточно мокрая! Одно плавное движение, и…

Внутри хорошо. И снаружи. Мягкие волны теплого моря качают, убаюкивают, ласкают… Вздохи — как порывы ветра. Они налетают вместе с волнами, а потом приходит девятый вал.

Я — щепка, отколовшаяся от корабля. Я — песчинка в безбрежном океане. Меня кружит, накрывает с головой, я не вижу ни где верх, ни где низ. Только сладкая нега оргазма. Даже представляла, что он может быть… таким.

А потом Ворон вздрагивает. Я скатываюсь, не давай кончить в меня, что-то шиплю и руки перестают удерживать, отпускают. Больно ударюсь коленями о пол. Хочется выругаться, обматерить этого гада, но слова замирают на губах.

Как же Ворон прекрасен!

Он сидел, запрокинув голову на спинку кресла. Глаза полузакрыты, ноздри раздувались, словно ловят какой-то невероятно романтический аромат. Руки блуждали в паху, а из прекрасного члена тонкой струйкой била сперма.

Прекрасного? Никогда не думала, что смогу так назвать мужской половой орган. Но этот хоть скульптору показывай. А что? Делали же чаши по форме женской груди, почему бы…

Мысли путались. Все, на что хватило сил, это добраться до постели. И что с того, что Ворон еще здесь, что не ушел, что может остаться и присоединиться… Хотелось одного: спать. Еще услышала шаги рядом, чуть продавился матрас под тяжелым мужским телом.

— Спи… — прошелестело в самое ухо. И от этого голоса, от этого дыхания, коснувшегося кожи, я чуть не проснулась снова. Потому что нутро скрутило тугим узлом. Болезненным и одновременно сладким.

Я опять возбудилась?

Сил, чтобы протянуть руку и коснуться Ворона, не хватило. Усталость взяла свое, и уже засыпая, радовалась, что Кир вот он, рядом. Что его рука лежит у меня на талии, а дыхание согревает затылок.

А еще появились мечты. О том, что будет, когда проснусь. И с этим ожиданием чуда я провалилась в небытие.

Будильник вырвал из мира грез. Чтоб его! Не глядя протянула руку — выключить. И вскочила, как ошпаренная, наткнувшись на пустоту.

Место, на котором лежал Ворон, успело остыть. Разочарование смешалось с облегчением: почему-то не хотелось его видеть. И было немножко стыдно.

К моменту нашей встрече на площадке я умудрилась избавиться от неловкости, тем более, что вырванный из тетрадки и изрядно помятый мной листок все так же лежал на столе. Тревоги вернулись и привели с собой новые.

Интересно, Ворон прочел письмо? А вот сейчас и узнаем!

Он скользнул по мне взглядом и отвернулся. А у меня ноги подкосились. Да что это происходит? Что за предательская дрожь в коленках? И… почему Ворон делает вид, что мы не знакомы?

Злость заставила прийти в себя. Что было вчера — то уже в прошлом. Сейчас же время собирать камни. И желательно, не своими руками.

— Кир?

Он отвлекся от беседы с кем-то из съемочной группы. Девушка. Красивая. Ухоженная. С искрящимися смешливыми глазами и ямочками на щеках. Стало обидно, но злость еще бурлила в крови, позволяя не терять голову:

— Почему ты ушел? — ума не орать на всю площадку пока еще хватало.

— Ты не приказывала остаться. Я сделал то, что ты хотела и…

— С Ольгой ты тоже… просто выполнял её желание?

Ох, этот излом брови будет меня во сне преследовать!

— С кем? А, с твоей подругой… Нет, конечно. Я же уже говорил: был голоден!

Насмешка. Издевательство. И… что-то еще. Скрытое в самых закоулках души. Хотя о какой душе я говорю? Разве она есть у демонов?

— Я поняла. Свободен!

Он шутливо поклонился и вернулся к своей собеседнице.

А мне стало горько: даже демон на меня не клюнул. Кто я для него? Очередная игрушка? Или… жертва Аллиану?

Вот это было уже серьезнее, чем несчастная любовь. Но все же она расстраивала куда больше, чем перспектива снова оказаться на жертвеннике.

К счастью, съемки отвлекли от самоедства и от страшных картин, которые я себе рисовала.

Сегодня угадывали прошлое.

На диване сидели женщины и мужчины, что было странно: обычно в испытаниях участвовали люди одного пола. Предстояло угадать, кто из них перенес сильное потрясение и какое именно.

Разумеется, я не знала, что говорили другие экстрасенсы. И Ворон. Он вышел из комнаты довольным, словно добравшийся до сметаны кот.

Я была следующей.

Ведущая восторженно-таинственно озвучила задание. А я уже знала ответ. И сама удивилась этому знанию: даже «настраиваться» на пришлось.

Нужных людей на диване сидело двое. Женщина, попавшая в автомобильную аварию на собственной свадьбе и тут же ставшая вдовой, и мужчина. И вот с ним все было куда интереснее.

Приемный сын, не знавший об этом до пятнадцати лет. «Добрая» соседка постаралась, открыла пареньку правду, ибо «имеет право знать, что мать не родная». Усугубилось еще тем, что в детском доме ребенку ставили диагноз «олигофрения», и только отчаянная борьба приемных родителей за здоровье сына привела к чуду: отстающий в развитии малыш догнал сверстников и стал уважаемой среди коллег личностью.

Но тогда слова соседки едва его не убили. Три дня затворничества, тяжких раздумий. И только когда услышал, как приемный отец вызывает «Скорую помощь» перенервничавшей матери, понял: ему все равно. Эти два человека — самые родные для него в этом мире. Именно они и есть настоящие родители. Те, кто не отказались, не предали, узнав страшный диагноз, а стали бороться.

Но это было так давно!

И все же, на кого из двоих мне следовало указать? Немного подумав, я попросила встать женщину: трагедия на свадьбе больше вязалась с шоу, чем психологическое становление подростка.

И ведь не ошиблась!

Уходя за дверь, улыбалась: у парня все будет хорошо! У женщины, кстати, тоже — совсем скоро встретить мужчину, который сумеет излечить душевные раны.

Но за улыбкой я прятала страх: слишком легко я все «увидела». И прошлое, и будущее… Не должно так быть!

А заметив улыбку Ворона, испугалась еще больше.

Масла в огонь подлил телефонный звонок. Ольга, захлебываясь от слез, кричала, что сходит с ума. Что у неё провалы в памяти и что сны врываются в реальность. Я едва её успокоила. Странно как-то отпуск подействовал: вместо того, чтобы отдыхать, Ольга сходит с ума. Хотя… кажется, это моя вина. Мне и исправлять!

— Так, не паникуй! Успокойся! Я сейчас на съемках. Как только закончатся, приеду. Да, сразу к тебе. А ты пока закрой двери и никуда, слышишь меня, никуда не выходи!

— Хорошо, — всхлипнули в трубке.

Выдохнули! Истерика прекратилась. Теперь надо ехать и выступать в роли жилетки. А может, и квартиру придется в порядок приводить. Кто знает, чего туда этот гад понапихал? Иголки — для демона мелко, но они действуют, а он не чурается простых методов воздействия на людей!

Кажется, Ворон почувствовал мой взгляд, потому что тут же отставил кружку с горячим чаем из термоса и направился ко мне:

— Какие жаркие взгляды! Наверное, если бы я не был привычен к геенне огненной, сейчас бы изнывал от жары. Или превратился в кучку пепла.

Сволочь! И ведь парировать нечем! Едва ли не впервые в жизни я не знала, как отреагировать.

— А что, инкубы тоже возле котлов продвизаются?

— Конечно! Знаешь, какие там прекрасные грешницы? — он наклонился к самому моему уху, так что дыхание опалило. И снова этот «песочный» голос! Я тут же поплыла, с трудом удерживаясь на ногах. Подхватить и помочь этот гад не соизволил. Только продолжал:

— Совершенно нагие, среди бурлящей воды… почти как в джакузи! Их соски напряжены, глаза широко распахнуты, а губы…

С этим надо что-то делать!

— А губы распахнуты в крике. Кожа красная и сходит пластами. Вот уж не думала, что ты любишь тарахать вареных раков!

На хохот обернулись все. Даже режиссер оторвался от монитора и недовольно скривился.

Поймав его взгляд Кир тут же состряпал виноватую моську. Позер! Надо все же узнать, чем он в нашем мире занимается. Ну не верю, что просто лечит женщин от бесплодия! А если и лечит, то каким способом?

Но эти благие мысли тут же отодвинулись на задний план: съемки закончились. Я ринулась к машине: Ольга паникует в одиночестве. Только бы не свихнулась!

Она открыла дверь и кинулась в большую комнату. Забралась с ногами на диван и только тогда подняла взгляд. В нем плескался первобытный ужас.

— Феня-я-я, — провыла, срываясь в слезы.

Опухшее лицо, дрожащие губы… Ольга не играла! Ну и гадина же я! Нашла кого подозревать!

Валерьянка нашлась в холодильнике. Почти полный флакончик. Едкий запах наполнил кухню, зубы подруги стучали по краю стакана, но она выпила все до последней капли. И все-таки мне казалось, что «коктейль дервиша» был бы эффективнее. Хорошо, что по дороге заскочила в магазин и купила чай с ромашкой. Неплохой, ароматный. Его и заварила.

Ольгу трясло, как на морозе. Прежде чем отхлебнуть, она долго грела ледяные руки о чашку. А потом всхлипнула:

— Я схожу с ума!

— С этого места поподробнее!

Она на самом деле была холодной, словно пару часов простояла зимой на улице. Плед не помог, пришлось подсаживаться поближе и согревать собственным телом. Кажется, Ольгу это немного успокоило.

Она шмыгнула носом и захныкала, совсем как обиженный ребенок:

— Представляешь, вчера меня накрыло. Так захотелось спать! Кажется, даже до кровати не добралась, вырубилась прямо в кресле перед телевизором!

Ничего особенного в этом не было, но Ольга не слушала:

— Ни с того ни с сего! За минуту до этого чувствовала себя превосходно, а стоило запустить фильм… Как по голове ударило.

— Ну устала! Небось, опять до утра свои сериалы смотрела?

Ольга помотала головой так яростно, что взметнулись волосы:

— Не от этого! Я же не хотела спать! Чувствовала себя превосходно! Вот только не надо про погоду и магнитные бури! Я не метеозависима!

Последние слова она произнесла с обидой.

Я бы тоже обиделась. Но… перед глазами стояла раскачивающаяся машина и извивающая в экстазе женщина.

— Но это ладно! — она вскинула голову резким движением, как норовистая лошадь. — Это бы я перенесла! Но сон! Феня, я совершенно не помню, что мне снилось! То есть совершенно!

— Что здесь странного?

Я так и не понимала, чего она хочет, зачем оправдывается — а это походило именно на оправдания. А подруга тараторила так, словно боялась чего-то:

— Я не помню, что именно мне снилось, но помню ощущения. Я… занималась сексом. Нет, не так. Я бесстыдно с кем-то трахалась, а вот с кем… Но было потрясающе! Когда проснулась, поняла, что словила оргазм, а то и не один.

— Ну и радуйся!

А что еще сказать? Поведать об увиденном намедни?

— Да я бы радовалась… если бы не оказалось, что я действительно куда-то ходила. Понимаешь? Я ходила во сне! И не только… ходила.

Сейчас её глаза больше всего напоминали бездонные озера — в них стояли слезы.

— Оль, кто-то переработал! Нам обеим надо сменить обстановку. И знаешь что? Ты права: давай-ка махнем домой! Парное молоко, травяной чай… А с комарами как-нибудь разберемся. Репеллентов возьму побольше!

— А как же съемки? — всхлипнула Ольга, но повеселела.

— Да ну их, надоели!

Кажется, получилось соврать убедительно. О том, как буду выбивать себе право выйти из проекта, лучше пока не думать. Сейчас главное Ольгу в порядок привести!

И не прибить Ворона. Этот демон еще пригодится: хотя бы для того, чтобы объяснил происходящее. Но ведь соврет, недорого возьмет! Надо распутывать этот клубок самой. А для этого, как ни крути, придется ехать в родную деревню, глаза бы мои на неё не смотрели!

С трудом отогнав ненужные сейчас мысли, сосредоточилась на подруге.

Мы пили ромашковый чай с медом и печеньем, болтали о пустяках, старательно обходя все мистическое. А потом Ольга не выдержала:

— Феня, Фенечка, — простонала жалобно. — А, может, проверишь квартиру? Вдруг меня сглазили?

Про «сглазили» чушь, конечно, а вот насчет морока подумать стоит. Пришлось обходить комнаты. Демону необязательно использовать магические костыли, но Ворон без зазрения совести применял различные предметы из арсенала гадалок и деревенских знахарей. Мог и иглы подкинуть!

Квартира оказалась «чистой». Как и сама Ольга. Ей ничего не угрожало, но успокоиться не получалось: если Кир смог использовать её один раз, то сможет и в другой. Мои защиты и блоки его не остановят, даже с учетом того, что сила выросла.

Это пугало тоже: меньше всего на свете я хотела стать экстрасенсом. Напротив, я мечтала потерять и те крохи магии, что сидели во мне застарелой занозой.

Но молитвы много лет оставались без ответа, а значит, справляться с проблемами придется самой, без помощи высших сил.

А еще… видимо, настало время покончить с прошлым. И отвязаться от Ворона, слишком уж сильным оказалось влечение. У меня трусики намокали при одной мысли о нем. И это раздражало куда больше, чем если бы Кир был человеком: все же зависимость от демона — не самое лучшее в жизни.

Наконец, Ольга заснула. Я не решилась её ни будить, ни оставить одну. А утром велела собираться: что бы ни случилось, уехать я планировала сегодня вечером. Даже если выходить из шоу случится со скандалом.

Но все прошло мирно. Режиссер только попросил отсрочить отъезд на пару дней: нужно было переписать сценарий.

— До завтра, — согласилась я на небольшую отсрочку. И поспешно ретировалась: с другой стороны, к режиссерскому столу подходил Ворон. Встречаться с ним лицо к лицу не хотелось.

Да что там! Я до дрожи боялась передумать! Одно его слово, одно прикосновение… Черт! Я же теперь в собственную квартиру не смогу войти, не вспомнив того, что там творилось! А кресло придется выкинуть, потому что сама в нем сидеть не смогу, а гостям не позволю. Слишком много воспоминаний оно хранит!

— Что ты сказала режиссеру? Он едва не танцует!

Проклятье! Разминуться не получилось: Кир нашел даже в темном углу, куда я спряталась в надежде остаться незамеченной.

— Еще бы! После того случая с лярвой он только и мечтает выкинуть меня из программы. Да вот нельзя было.

— А теперь что — можно?

Красноватые отблески в глазах. Не страшно, но чертовски притягательно. И этот излом брови! Ведь знает, как на меня действует это выражение лица, и все равно… Тварь! Он ведь специально!

— Теперь — можно! Я устала, а впереди новый роман. Так что решила закончить все поскорее.

Хотелось увидеть сожаление, разочарование. А получила лишь равнодушие. Но хоть этот изгиб исчез. И то хлеб!

— Хозяин — барин, — пожал Ворон плечами и отступил.

А я чуть не сползла по стенке.

Ушел? Вот так вот… просто?

Едва закончились съемки, как телефон рассыпался птичьими трелями. Редактор!

Объясняться не хотелось. Вариант «нужен творческий отпуск» здесь не прокатывал: авторы люди подневольные, но право на отдых я отстояла. Немного истерики на том конце провода, немного — с моей стороны и мы расстались если не довольные друг другом, то хотя бы спокойно. Правда, пришлось пообещать предоставить новую книгу через три месяца… Ну, максимум четыре. Конечно, я могу и раньше управиться, материала море, но все-таки хотелось отдохнуть. И разобраться с прошлым. А главное — вытащить Ольгу из этой истории.

Выехали на день позже. Я ночевала у подруги, не желая оставлять её одну. Полночи мы прокладывали маршрут, обзванивали придорожные мотели — ехать по темноте надобности не было. Наконец, заправив с утра полный бак, выдвинулись.

Дорога легко ложилась под колеса. Ровная серая лента. Монотонная, как скучная жизнь.

Ольга сидела рядом, водрузив на колени навигатор. Нужды в нем не было, синие щиты указателей усеивали обочину. Но подруга покопалась в настройках и мы покатывались от хохота каждый раз, как из плоской коробочки доносилось эмоциональное «Однозначно повернуть налево!». Когда «политик» молчал, говорила Ольга — озвучивала названия близлежащих деревенек. И иногда это было по-настоящему смешно: «Трахили», например, заставили съехать с дороги и отдышаться.

Путешествовали в свое удовольствие, останавливаясь по настроению. Иногда заезжали в придорожные кафе. Они удивляли неплохой кухней при невысоких ценах. Я уже и забыла, какого это — брать с полочки тарелки с выпечкой, на выдаче просить окрошку и гуляш, а потом запивать это компотом из сухофруктов. Почему-то особенно умиляли граненые стаканы.

С гостиницей мы тоже не ошиблись: чистый номер, неплохой ужин. В ванной, кроме зубной щетки и крохотного тюбика с пастой — гель и пена для душа. Приятный сюрприз!

Какое же это блаженство: после душа растянуться на свежайших простынях! Я даже спала без снов. Впервые за несколько недель.

И все-таки пробуждение оказалось неприятным: Ольга закричала.

Разметалась по кровати, уронив на пол одеяло. Промокшая от пота подушка готовилась отправиться следом.

По щекам подруги текли слезы. Да какой там текли! Лились ручьем, словно случилось что-то непоправимое! И эти синяки под глазами. А хуже всего то, что разбудить её не получалось.

Вот теперь стало страшно по-настоящему.

Кошмар не принадлежал сну. Я видела это очень ясно. Но что делать — не знала.

Все книги по магическим искусствам остались дома, как и конспекты. При попытке проверить ауру подруги руками, ладони опалило так, словно их засунули в костер. И, глядя на наливающиеся волдыри, почувствовала себя ребенком. Почудилось, что снова лежу на том надгробии, и занесенный нож поблескивает в свете полной луны.

Луна! Огромный желтый глаз нахально заглядывал в окно, отчего все вокруг стало монохромным. Только черное и белое. И тени, мечущиеся по стенам.

Они напоминали людей в балахонах с капюшонами. И с темнотой вместо лиц.

Свет! Нужно включить свет и прогнать кошмар! Но ладонь впустую шарила по стене в поисках кнопки. Но ведь он был тут! Мы обе выключили бра одновременно, не вставая с кроватей!

Проклятая паника! Она заставила забыть, что нужно не кнопку искать, а потянуть за веревочку! Щелчок, свет вспыхивает, и лампочка тут же гаснет с резким звуком, так похожим на выстрел.

Теперь кричала уже я. Тени надвигались, окружали, сжимали кольцо. С каждым их движением дышать становилось все труднее. А потом дверь содрогнулась от удара и я почувствовала запах. Запах увядающей розы, смешанный с трупной вонью. Там, снаружи, находился сам Аллиан.

Ольга! С ней ничего не должно случиться! Она спасала меня тогда и я не позволю причинить ей вреда!

Руки шарили по полу, но наткнулись только на мягкие одноразовые тапочки: защищаться было нечем. И я приготовилась царапаться и кусаться.

В темноте щелчок замка прозвучал необычно громко. То, как повернулась ручка, я скорее догадалась, чем увидела. А потом дверь распахнулась, громыхнув о стену.

Вспыхнул свет, ослепительно белый. В комнату ворвались какие-то люди. Они что-то говорили, кажется, спрашивали, тормошили… А я не могла произнести ни слова. Ужас не отступал: Ольга продолжала спать.

Посреди адского шума, который устроили работники гостиницы, она спала, как младенец, только что не улыбалась.

Я ползла к кровати на четвереньках, путаясь в подоле ночнушки. Это казалось очень важным: разбудить подругу. Кто-то пытался меня остановить, хватал за руки, за плечи… Я отбивалась. Визжала, пока сильный удар не свалил на пол. Над головой громыхнул знакомый голос:

— Это всего лишь кошмар. Прошу прощения!

Сразу стало как-то пусто. В номере остались я, Ольга и… Ворон.

Он-то что тут делает?

— А сама как думаешь?

Сильные руки подняли меня с пола и водрузили на кровать. Не на ту, на которой спала Ольга.

— Я как твой ужас почуял, думал, сам свихнусь. Вот, примчался. А тут — просто кошмар? Гелла, ну ты даешь!

Да плевать, что он там думает! Я-то ведь ясно видела этих… в капюшонах. И Оля не просыпается!

— Ну что ты так смотришь? Проснется. Выспится — и проснется. Это просто нервное истощение, ни капли магии. Ну, желаешь, врача вызову?

Это с чего он такой покладистый? Хочет, чтобы поверила? Дудки!

Но в комнате на действительно не ощущалось ничего потустороннего. Кроме самого Ворона. Вот уж кто фонил, как рентгеновский аппарат!

— Точно спит?

— Точно! — он воспользовался тем, что я встала с кровати, и тут же растянулся там в полный рост. Причем в уличной одежде и на чистое постельное белье! Еще и зевнул. Гад!

И все-таки смотреть, как он потягивается до хруста в костях, оказалось приятно. Я получала настоящее эстетическое удовольствие, и с этим надо было что-то делать. Только Окон Овертона не хватало! Ведь не замечу, как влюблюсь по самую маковку.

— Убираться не планируешь?

— Куда? — он посмотрел прямо в глаза. Насмешливо и ехидно. Захотелось стукнуть его подушкой.

— И это вместо благодарности! Мчался за много километров, чтобы спасти прекрасную принцессу от злодея, а теперь меня гонят прочь, как шелудивого пса!

— Не прибедняйся! У тебя хватит денег, чтобы снять не то что комнату, а и весь отель! А этот номер — мой!

— И что? — рука приподнялась и слегка хлопнула по матрацу. — Тут достаточно места для двоих. Давай устраивайся!

И он подвинулся. Этот чертов инкуб на самом деле — подвинулся! Словно я только о том и мечтала, чтобы оказаться с ним в одной койке.

И ведь прав, зараза. Мечтала.

До дрожи. До боли. До потери сознания.

Но позволить себе этого не могла.

— Изыди!

Он смотрел неверяще. Потом вздохнул:

— Как пожелаете, госпожа.

К двери шел непростительно долго. Даже успела пожалеть о приказе, захотелось все отменить, толкнуть обратно на кровать, стащить джинсы, оседлать… И плевать, что рядом, на соседней спит Ольга. Она же на самом деле — спит.

Словно завороженная смотрела, как он медленно-медленно протягивает руку, как касается ручки. Интересно, как может щелчок быть таким протяжным?

А вот закрылась дверь быстро. И тихо. Но мне показалось, громыхнула так, что стены содрогнулись. И тут же открылась снова:

— Предупредить забыл: будь осторожна. Аллиан в ярости, ты раз за разом уходишь от Бездушников. К счастью, пока не понял, почему именно, но если узнает…

Широкие плечи передернулись.

— Попросишь не выдавать тебя? — ухмыльнулась, хотя хотелось кричать: видела же, что Ворон как не в своей тарелке. Он на реально боится! Но поделать с собой ничего не могла, слишком глубоко сидело раздражение этим беспринципным мужчиной, слишком много он себе позволил чуть раньше.

— Нет, — голос остался ровным. — Просто говорю, что если Аллиан решит заняться тобой лично, на меня не рассчитывай: напрямую против господина я не пойду.

Дверь снова закрылась.

А я осталась наедине со спящей беспробудным сном подругой. И до утра просидела, прислушиваясь к ровному дыханию.

Ольга проснулась как ни в чем не бывало. Потянулась, улыбнулась. И в глазах отразился вопрос. Она не успела его задать.

— Кошмары снились. Собирайся и поехали!

Она послушно пошла в душ и покидала вещи в сумку.

Последние километры пути выдались очень тяжелыми. Бессонница, нервы, усталость… А отдать руль нельзя — у Ольги прав нет. Зато есть громкий голосина и полное отсутствие слуха. Запоет — самый крепкий сон как рукой снимет.

Вот и орала всю дорогу, не давая расслабиться.

Оттого и радостные охи-ахи от встречи, наскоро собранный ужин и мытье ковшиком из ведра, нагретой за день на солнце колодезной водой.

Зато как потом было приятно заползти в чистую кровать, на набитый душистым сеном матрац! Бабуля добавила в него какие-то травки, так что заснула я мгновенно.

А вот утром помнила все очень плохо. Только отголоски: вкус вишневого кваса, так хорошо освежающего после дороги. Аромат жареной картошечки, молодой, едва одевшейся в тончайшую желтоватую шкурку. И настоящего деревенского подсолнечного масла.

Прохладная вода на разгоряченной коже. Стрекотание сверчка где-то в углу пристройки, летом служившей гостевой комнатой.

Сейчас, при свете дня, она выглядела убого: неровные беленые стены с пучками сохнущих трав. Под самым потолком в углу — паутина. Одна, но густая, словно именно оттуда её никогда не сметал, потому что нигде больше не наблюдалось ни соринки, ни пылинки.

Шифоньер, покосившийся еще до моего рождения, словно врос в дощатый крашеный пол. Одна створка не закрывалась, и её придерживала втиснутая тряпка. Мутное от времени зеркало с пятнышками отставшей амальгамы. Я смотрела в него, как в мутное стекло.

При этом на окне, украшенном белыми занавесочками с канвой «ришелье» — ни пятнышка. А на подоконнике, в глиняной кружке — букетик полевых ромашек. Трогательных и наивных.

Что же за кошмар принесла я в этот чистый мир? Или… О том, что ужас может скрываться здесь, за фасадом невинности и умиротворения, думать не хотелось. Страшно.

— Выспалась? — в каморку ворвалась Ольга. — Пойдем, я уже несколько раз чайник подогревала, а ты все не выходишь и не выходишь!

Машинально кинула взгляд на часы. Уже два! Это сколько же я проспала?

Вместе с недоумением в душе разрасталось тепло: вместо того, чтобы по обыкновению, растолкать меня на рассвете и отправиться купаться, пока туман не сошел, подруга позволила отоспаться.

— Так, где тут у нас что?

В сковородке зашипели шкварочки, аккуратно нарезанный помидор украсил край тарелки, а завершил композицию мелко порезанный зеленый лучок.

Овощи пахли солнцем и как будто светились, с первого взгляда понятно: с собственной грядки, а не безвкусное нечто, взращенное в теплице на гидропонике.

— Тебе кофе? — Ольга потянулась к турке.

— А чай есть?

«С травками», так называли сборы бабы Дуси взрослые.

Она собирала их ночью, или на рассвете, пока не высохла роса. Некоторые срезала в жаркий полдень, а другим ждать пасмурного неба.

— Каждой травинке — свой час, — поучала нас, девчонок, что намертво прилипли к её подолу. — И каждая — для своего дела.

А потом поила нас разными отварами, давая заедать желтым медом в сотах.

Я прямо-таки ощутила на языке сладость, а пальцы словно слиплись от лакомства.

— Кипрей! — провозгласила Ольга, выдергивая меня из детства.

Я молча протянула чашку.

Легенд об иван-чае баба Дуся знала множество. И каждый раз рассказывала их при сборе. А потом учила «квасить» узкие листья. Дух тогда в доме стоял — закачаешься! Густой, ароматный воздух хотелось пить и пить, не переставая.

От сытного завтрака и воспоминаний снова стало клонить в сон.

— Это от нервов и переутомления, — посочувствовала Ольга, — Отсыпайся!

Лежать в пристройке, вдыхая деревенские ароматы, слушать звуки, ничем не напоминающие вечный городской шум, было великолепно. Паутинка шевелилась от врывающегося в окошко ветерка, где-то блеяла коза, мычал привязанный за забором бычок.

Не хватало только материнских рук и колыбельной.

Я вдруг поняла, что плачу. Тихо, светло. Просто слезы бегут по лицу.

Вытерла их, закрыла глаза… И услышала голос.

— Баю, баюшки, баю…

Мама?

Женщина сидела на краю кровати, поглаживала меня по спине и тихо напевала вечную колыбельную. Русые волосы упали на лицо, но я легко разглядела и лучащиеся любовью глаза, и грустную улыбку.

Заснула почти счастливая.

Чтобы проснуться глубокой ночью.

Очень хотелось пить. Но воды не было — Ольга не принесла. Сама посапывала рядом, спокойно, как младенец.

Осторожно, чтобы не разбудить, выбралась из комнатушки. В коридоре было темно, только пробивался свет сквозь щель приоткрытой кухонной двери. Наверное, бабу Дусю задержали повседневные хлопоты. И так хозяйство большое, а тут еще гости-нахлебники свалились на голову.

Стыдно! Надо завтра пораньше встать, чтобы хоть со скотиной помочь. Кажется, это её бычок бунил днем. Маленький для стада, вот и привязывают за забором, на пятачках травы.

Их кухни донеслось бормотание. Я как на стену наткнулось: что-то в нем было такое, такое… Слова на ум не шли, но волосы на затылке зашевелились, как будто сзади подходил кто-то большой и страшный.

Только бы половица не скрипнула под босой ногой! Осторожно, стараясь не выдать себя даже дыханием, заглянула в приоткрытую дверь.

Невысокая толстая свеча в венке из полевых цветов. Язычок огня горел неровно, словно пытался сорваться и поцеловать морщинистую щеку.

Баба Дуся умудрялась уклониться от ненужной ласки, и при этом чем-то подкармливала пламя. По кухне разливался такой знакомый запах!

Аромат распустившейся розы.

Бежать! Сейчас! И как можно дальше! Но сначала — отойти, медленно, аккуратно, чтобы ничего не задеть.

Удивительно, но у меня получилось! Даже дверь на улицу открылась без скрипа. Ночной ветерок обнял холодными пальцами за плечи, остудил голову. Желание бежать не пропало. Но за ним вырастало другое: разобраться. Ведь я за этим сюда ехала?

Дверь закрылась, словно отрезая последний путь к побегу. Кровать не успела остыть, да и Ольга разметалась по ней, пришлось двигать. Спряталась под одеялом и прикрыла глаза.

Снаружи заливается какая-то пичуга. Ей вторит сверчок, а в углу скребется мышка. Скорее всего — полевая, домовые у бабы Дуси не водились. Одуряюще, до головокружения пахнут травы. «Для хорошего сна», как убеждали нас в детстве.

Я действительно словно вернулась туда. Но трепещущий возле морщинистой щеки огонек, тихое бормотание и аромат розы заставил понять, что приехала я в ад.

А утром словно ничего и не было.

Крики петухов на рассвете, мычание коров, подгоняемых в стадо звонкими щелчками кнута, напоенный запахом свежей травы и роз ветер…

Сон как рукой сняло. Хотелось немедленно уехать, но ведь от себя не убежишь. Что толку менять город за городом, когда прошлое никуда не денешь. Надо разбираться. Вот только Ольга…

Её ресницы слегка подрагивали — она видела сон. Хорошо, не то напугавшее меня в гостинице состояние анабиоза! Ну, и, в конце концов, не будет же баба Дуся собственную внучку губить? Значит, подруга в безопасности. Пусть отдыхает. А я займусь делами.

— Встала? Ранняя ты пташка!

Баба Дуся процеживала утреннее молоко. Белая струйка лилась из блестящего подойника в настоящие глиняные крынки.

— Умывайся, сейчас завтракать будем! А пока вот, выпей-ка. Парное! Чай, в городах своих такого и не едали!

Хозяйка сняла с горшка сложенную в несколько слоев марлю и щедро плеснула молока в большую кружку. А потом добавила горбушку ноздрястого белого хлеба:

— На опаре! Сама пекла, в печи.

До чего же одуряющий аромат! Так и захотелось ощутить вкус этой роскоши. Но осторожность не позволяла: кто знает, что там на еду наговорено. А баба Дуся словно и не видела замешательства: мыла подойник.

Из неловкой ситуации спасла Ольга. Вошла, потягиваясь, еще не совсем проснувшись, и сразу цапнула кружку:

— Молочко-о-о, — протянула мечтательно.

Бабушка глянула в её сторону, но ничего не сказала. Стало стыдно: ни за что обидела подозрением. Ну кто меня здесь травить будет? Я Аллиану живой нужна!

— Там если не хватит, еще берите! А я пойду курям корма сыпану, — баба Дуся подхватила сито и скрылась за дверью. Было слышно, как она возится в сенях, набирая зерно.

— Ты сегодня даже раньше меня! — зевнула Ольга. — Слушай, айда купаться! Как в детстве, с мостков!

Узкая речушка протекала в овраге, сразу за домом бабы Дуси. Весной она разливалась, бурлила злым потоком, затопляла часть огорода, отчего вскапывать его приходилось гораздо позже, чем остальным. Зато летом не нужно было далеко идти за поливной водой: опустил моторчик, и радуйся!

А уж детям какое было раздолье!

Я прибегала к Ольге, и в перерывах между игрой в куклы и катанием на веревочных качелях, мы купались. В жаркий год вода едва до колен доходила и взрослые не беспокоились.

Но не пересохла ли речушка за эти годы?

— А вот и посмотрим!

Ольга, живая, как пламя, как была в шортах и топе, заменяющих ей пижаму, так и выскочила в огород.

Утоптанная тропинка позволила спокойно спуститься по склону. Мостки, на которых баба Дуся полоскала белье, когда еще не было современных стиральных машин, стояли на месте.

Веселый визг Ольги огласил окрестности, пронесся по оврагу. Доски отозвались стуком, когда она пробежала по ним и скрипом. А потом… обвалились.

Нет. Просто рассыпались мелкими опилками. Подруга барахталась в смеси воды и дерева и ручеек, с виду такой же мелкий, как и раньше, теперь казался бездонным омутом. Потому что Ольга уходила туда с головой, лишь изредка выныривая, чтобы глотнуть воздуха.

Кричать она не могла. Зато я визжала за двоих.

Как скатилась по склону, как врубилась в ставшую жесткой воду — не помню. Лишь пальцы на моем запястье. Холодные и… острые.

Водяной! Вместо подруги в меня вцепился водяной! Борода, полная опилок, водорослями струилась по поверхности. Пальцы с чешуей вместо ногтей вцепились в ладонь, рассекая кожу до крови.

Я задохнулась от страха и отвращения. Вот этот, с кривыми зубами, воняющий тухлой рыбой будет меня за руки хватать? И Ольгу…

Где она?

Тихий, похожий на плеск воды смешок заставил сосредоточиться. Подругу окружили русалки. И как только солнца не побоялись! Они погружались, увлекая за собой обессиленную жертву, и ручей словно углублялся. Еще пара минут и скроются с глаз!

Врешь!

Заклинание само пришло на ум. Губы зашептали, наговаривая, отворачивая беду. Водяной опешил от такой наглости и тут же поплатился: я вцепилась в бороду и рванула к берегу. Там, на отмели, он стал слабее. Короткая борьба — и вот чешуйчатая туша уже наполовину вытащена на солнце, а в голове одна мысль: не забыть заклинание. Не запнуться в сложном кружеве слов. Иначе рванет в воду, и помина как звали. Еще и за собой утащит. Ладно я, но Ольга!

Ярость захлестнула уже почти привычно. Адреналин закипел, забурлил не хуже взбаламученного потока. Слова срывались с губ скороговоркой, я уже не вникала в смысл. Главное, что туша подо мной перестала дергаться. А потом взвыла.

От похожего одновременно на крик филина и гудок паровоза вопля кровь заледенела. Я едва пальцы не разжала, но вовремя опомнилась: помогло то, что пряди бороды на кулак намотала. Зато на зов тут же всплыли русалки. В их руках безжизненной куклой поникла Ольга.

Не говоря ни слова, они подтащили её к берегу и оставили на мелководье, так, чтобы голова лежала на суше. Миг, и тело сотряслось от кашля, подруга пыталась вдохнуть.

Водяной замер, но было уже плевать. Главное — Ольга. Безвольное тело послушно улеглось на колено, я стучала по спине и мяла ребра в попытках помочь. Наконец, почти посинев, она вздохнула. Громко, сипло, на грани надрыва. И снова закашлялась, выплевывая остатки воды.

Потом мы лежали рядом, не в силах пошевелиться. Я подняла глаза на вершину склона оценивая расстояние. Там, в самом начале тропинки стояла баба Дуся. И просто смотрела вниз.

Ольга тихо поскуливала. Сквозь плач прорывались слова:

— Бабушка… Убить хотела… Меня-я-я…

Она совсем не замечала происходящего вокруг. Но при попытке довести до дома начала истерику:

— Она меня убьет! И тебя тоже! Ты не знаешь! Не знаешь!

— И чего же я не знаю?

Вот тут следовало не зевать. Ольга, конечно, особо в бабкины дела не посвящена, а то бы не была так беспечна. Но что-то наверняка знала, иначе бы не тряслась так.

— Она… Она… Ведьма!

— Ну что за бред? Оль, ну сама подумай: мы же здесь все детство провели. Какая же бабушка ведьма? Так, травница. Самое страшное, что может сделать — напоить травками своими так, чтобы понос пробил.

— А водяной? — она все еще всхлипывала, вцепившись в мою руку. Синяк точно будет! Это не считая тех, что проявятся позже, от драки с мокрым гадом.

— Какой водяной? Под тобой мостки провалились! Им лет сколько? И ни разу не ремонтировали. Хорошо, сама баба Дуся не свалилась. Мы-то молодые, вылезли…

Уговорить всхлипывающую подругу было трудно. Но я справилась. И отправилась к бабе Дусе на разведку: под видом заварить успокаивающий сбор.

— Плачет? — кивнула та на дверь — Напужалась, бедная. Мосток — от старый, гнилой… А она с разбегу!

Словно и не было того взгляда с вершины оврага.

Травки-травками, а успокаивающее Ольге нужны были посильнее пустырника. Да и обезболивающее: по всему телу цвели синяки и ссадины. Но дома у бабы Дуси была только зеленка.

— Оль, я в аптеку!

Она вцепилась в меня, как будто снова тонула:

— Не уходи! Не надо ничего, я потреплю.

Но, несмотря на плещущийся в глазах ужас уехать не предложила. И это было странно.

— Да не убьет она тебя! Случайность это! Обыкновенная случайность!

Успокаивала, и сама в это не верила.

Конечно, баба Дуся вряд ли желала зла единственной внучке. Те молоко и хлеб предназначались мне. Хотя… какая связь между молоком и водяным? Надо глянуть!

Не вышло: телефон упорно писал про недоступность сети. Эта часть села находилась в низине, тут даже телефон через раз ловил. Нужно было или подняться на холм, или просто добраться до поселковой части. Я предпочла второе: там в аптеках выбор лекарств был побольше.

Вот когда я пожалела, что под рукой нет архивов! Наверняка ведь записывала что-то. Или нет? Вспомнить не получалось. А тут еще заплутала немного. Что поделать, в этих местах я была давным-давно. А после отъезда даже думать об этом месте не хотела.

Пришлось останавливаться и вспоминать, куда ведет эта дорога.

Я шла правильно. Но теперь старалась думать о направлении, а не о колдовстве и прочей чертовщине. Заблудиться в трех домах — что может быть смешнее?

То тут, то здесь у ворот стояли машины. От отечественных «Москвичей» и «Жигулей», до иномарок. И почти все номера местные. За исключением нескольких.

Хозяин одной возился рядом. В его движениях было что-то неуловимо знакомое, но что? Думать нельзя — опять заплутаю. И все-таки мысли то и дело обращались к протирающему лобовое стекло мужчине. Особенно когда заметила еще нескольких.

Они не обращали на меня внимания, но тревога меньше не стала. Откуда я их знаю?

Дура! Ведь росла тут! Эта деревенька, сейчас оказавшаяся на окраине городка, почти влившись в него — моя малая родина. Разумеется, старожилы кажутся знакомыми!

Проблема заключалась в том, что почти у всех машин, возле которых замечала знакомцев, были иногородние номера.

Хотя и тому есть простое объяснение: лето, отпуска. Приехали навестить родственников, привезли бабушкам-дедушкам внуков на каникулы.

Вот точно — паранойя развивается! Наверное, мне тоже надо попить успокоительных сборов бабы Дуси.

Так разволновалась, что чуть не забыла погуглить про молоко и водяных. Информации в сети оказалось море, но она в основном дублировала одна другую. Придется самой разбираться! Только бы успеть!

— Как ты долго! — Ольга так и не вышла из комнатушки. Даже отвал, что принесла бабушка, пить не стала. Но мои таблетки проглотила не поморщившись. И продолжила дрожать, забившись в угол кровати.

— Оль, может, тебе уехать? Если все так…

Она замотала головой.

— Ну да. Еще из-за какого-то бреда отпуск проебывать! Ты права: это была случайность!

Странно. Не она ли минуту назад рыдала, что родная бабка убить хочет?

— Феня, слушай… А если Ворона позвать? Ну, позвонить, чтобы приехал. Он все-таки маг, экстрасенс. Поможет!

Да, залюбит до смерти! Вот только инкубов мне здесь не хватало.

И все-таки… почему Ольга вдруг так быстро согласилась, что все произошедшее — случайность? Не захотела верить в коварство родного человека? Или… Нет, вот это — бред! Не может Ольга такого сделать. Хватка у неё деловая, конечно, но чтобы долго и тайно плести паутину заговора, это не к ней.

— Феня? Ну так что насчет Ворона? Вы же вроде как хорошо общаетесь.

Слова отказа застряли в горле. Действительно — почему нет? Конечно, против Аллиана Кир не пойдет. Но этого и не требуется. Полоумная бабка сейчас была куда опаснее. Если уж с водяным сговорилась и не вступилась за родную внучку.

И все-таки… почему Ольга так резко поменяла мнение?

Просьбы вызвать Ворона становились все настойчивее. Ольга так ими надоела, что я уже готовилась звонить Киру, лишь бы не слышать её стонов.

Но демон заявился сам.

Просто однажды в обед у ворот остановилась красная иномарка, и знакомый голос прокричал, перекрывая деревенский шум:

— Хозяева! Есть кто дома?

Баба Дуся оторвалась от грядок:

— Хозяева-то дома. А кто спрашивает?

И замерла, вглядываясь в гостя.

Ольга же расцвела! При виде её радости стало обидно. Накатила непонятная злость. И я помедлила идти навстречу. Пусть подруга высказывает восхищение, тащит в дом, накрывает на стол. В конце концов, Ворон — всего лишь мой слуга.

Но почему он приехал без предупреждения и зова?

— Я чуть кони не двинул от твоих приключений! Как только оклемался — сразу сюда.

— Так волновался?

— Жди! Просто Ловцу все равно, где ты находишься. Если с тобой что-то случиться, а я не спасу — мне кирдык. Так что ты сейчас же собираешь манатки и едешь домой!

Вот как заговорил! Дудки!

— И не подумаю! Я в отпуске и хочу отдохнуть!

— И как отдыхается? Нормально?

Он злился. Я тоже закипала. И вдруг спросила, сама того не ожидая:

— Слушай, ты же должен знать! Если человека молоком напоить, водяной заинтересуется?

Ворон опешил — такого он не предвидел. А потом расхохотался:

— Ну, тогда ему разорваться придется! Сколько людей после завтрака в воду лезут! Да и коровы… там вообще молочко свежайшее!

От сердца отлегло. Но Ворон вдруг нахмурился:

— Погоди. А ну, рассказывай, кто тебя тут угощал, а потом водяному скормить пытался!

— Да ладно, — отмахнулась. — Сам сказал, ерунда.

— Ерунда, да не совсем. Есть один заговор. Только он не на молоко, а вообще на еду. На любую. Если все правильно провернуть, то водяной на край света за жертвой рванет, еще и русалок притащит… Погоди, так та буча что, с водяным была?

Выглядел очень удивленным, как будто и не знал. Пришлось повторить историю.

По мере моего рассказал Ворон мрачнел.

— Плохо дело. Уезжать надо.

— Зачем?

Он явно знал больше, чем говорил, в этом я не сомневалась. И очень хотела последовать совету.

Но это значило — опять бежать. Прятаться. Бояться.

Надоело. Тем более что от себя не скроешься. С опасностью надо встречаться лицом к лицу, иначе страх обглодает косточки добела, выест душу, превратив человека в жалкое трясущееся существо.

— Ты еще не поняла? Твоя баба Дуся — Бездушница!

Я опешила. Чего угодно ждала, но не этого признания. А Ворон продолжал:

— Надо же, даже внучку не пожалела. Ольга под горячую руку попалась?

— Мое молоко выпила, — машинально ответила я.

Бездушница. Это про бабу Дусю? Бред какой.

С другой стороны, то взгляд мне теперь в кошмарах сниться будет! Ну не может человек так спокойно наблюдать, как гибнет единственная внучка. Тем более — в лапах водяного.

— Ну вот и ответ, почему она, а не ты. Так что поехали!

— И не подумаю!

Может, Ворон и хотел как лучше, но я была несогласна. Нужно разобраться со всей этой чертовщиной. И вытащить Ольгу. Она хоть и оклемалась, а в глазах то и дело паника проскальзывает.

— Ну и дура! — в голосе Ворона послышалась обреченность. А потом глаза сверкнули алым: — Пройдемся?

Странное предложение. Но… такое заманчивое.

Внезапно накатила тоска. Я поняла, что устала. От вечной гонки, от писанины, от кучи проблем. Захотелось наплевать на все и просто прогуляться. В конце концов, сюда я за этим и приехала! А если рядом будет Ворон…

Меня к нему тянуло. И ведь я знала, что он — демон, инкуб. Подозревала, что это чувство плод его игрищ. Но ничего не могла поделать. Даже заклинания на отворот искать было лень. Зачем, если и так все устраивает?

— Пройдемся!

Идти по улице под ручку с таким муж… демоном! И сразу оказалось, что ничего в нашей деревне не изменилось. Все так же поворачиваются вслед прохожие, шепотки летят от дома к дому и сплетни рождаются прямо на глазах.

Но теперь это меня не волновало. Мне было хорошо. Ровно до того момента, как Ворон указал на один из домов:

— Здесь сейчас находится Бездушник.

Я мазнула взглядом по палисаднику и задержалась на машине возле ворот. Сегодня рядом с ней никого не было, но еще недавно я видела её владельца, и он показался знакомым.

— Там — тоже! — палец уперся в дом напротив. — И там, — еще один кивок.

Именно по этой улице я шла в аптеку. И именно здесь мне попадались смутно знакомые люди.

Но Ворон свернул в проулок, и чувство узнавания появилось снова.

— Поняла? — от Кира не укрылось мое напряжение.

Неужели он прав, и мне действительно лучше бежать? Как можно быстрее и как можно дальше? С другой стороны, нельзя забывать, что Кир — слуга Аллиана, и кто знает, какие цели он преследует. Может, только того и ждет, чтобы заманить в ловушку, а все уверения в том, что деревня кипит Бездушниками — отвлекающий маневр?

— Ты поняла? — Ворон даже остановился, чтобы уточнить. — Если можешь — проверь. Дня три назад очень многие воспылали любовью к престарелым родителям, бабушкам и дедушкам. Настолько, что срочно взяли отпуска и примчались сюда. Угадай зачем?

Ответить было нечего. А Ворон продолжал, и его голос хрипел то ли от волнения, то ли от гнева:

— Я не знаю, что задумал Аллиан. Но уверен: он в ярости!

— Почему? Почему он в ярости? Из-за того, что я взяла в плен его лучшего демона?

Что за бред? Ведь в открытую флиртую. И плевать мне на самом деле и на Аллиана, и на его настроение… Важен только этот мужчина рядом!

Так нельзя. Нужно собраться.

— Скажи, Кир… а почему Аллиан предпочёл именно меня? Что есть во мне такого, чего нет у других?

Ворон долго молчал, глядя в сторону. А потом вздохнул:

— Ты была обещана ему с самого детства. Аллиан всегда приходит за своим имуществом.

Слово покоробило, но плевать! Тут интересный разговор наметился!

— С детства? Тогда почему ждал так долго? Столько лет…

— Твои родители помешали, — на этот вопрос Ворон ответил как-то легко и с облегчением, словно ждал другого. — Неужели забыла, как тебя все детство по бабкам таскали?

Такое разве забудешь!

Череда квартир, пропахших валерьянкой или освежителем воздуха, заваленных древней рухлядью в попытках создать «старину» или напротив, сияющих новеньким ремонтом. Или деревенских домов. Богатых, с яркими палисадниками и ровными грядочками или спрятанных на границе леса и поля, одиноких, даже словно вросших в землю. В них пахло травами, воском и ладаном.

— Бабки те настоящие оказались, не шарлатанки. Умели твои родители выбирать. Защиту такую поставили, что даже Гончих со следа сбили. Правда, и заплатили за это высокую цену.

А вот да. За потустороннюю помощь надо платить, и не деньгами. Они, как и продукты, вещи и прочее идут колдунам. А демоны выставляют свой ценник. Неужели…

— Догадалась?

Ну, Аллиан, держись! Значит, вот кто виноват, что родители ушли так рано! Из-за тебя. Не прощу!

— Эй, эй, эй! — кажется, Ворон что-то заподозрил. — Даже не думай. Схлестнешься с ним напрямую, я за твою душу и гроша ломаного не дам!

— Так, наверное, пора все это закончить? Кстати, ты так и не ответил, почему Аллиан вспомнил обо мне только сейчас. Какими бы сильными эти бабки ни были, поставить защиту на столько лет они не могли.

— Они — нет. Теперь ты сама себя защищаешь. Как в возраст вошла, так все эти покровы и мороки сама поддерживаешь. Поверь, если бы не случайность, искали бы тебя еще долго-долго… И не факт, что нашли.

И вот тут я задумалась. Как? Как Аллиан узнал где его жертва, если много лет не мог этого вычислить?

— Ты сказал о случайности. Кир, что это было?

Вместо ответа, он улыбнулся и кивнул на калитку:

— Пришли!

Я и не заметила, как мы круг сделали и вернулись в дом бабы Дуси. Мысли сразу направились в другое русло:

— Ты уверен, что Ольге ничего не угрожает? Может, сплавить её отсюда, от греха подальше?

Он пожал плечами:

— Вряд ли уедет. Да и бабка хоть и Бездушница, родную кровь просто так проливать не станет. Разве «для дела» понадобится, или случайно зацепит, как с водяным. Так что если бежать, то вам двоим.

Я закусил губу: не уеду, пока не выясню, что здесь происходит. Даже если цена за это будет слишком высока.

Уже с крыльца почувствовала аппетитные запахи: баба Дуся готовила обед.

— Где вы бродите? — из пристройки высунулась Ольга, — Только вас и ждем!

В её голосе было столько возмущения, что я невольно взглянула на часы.

Ничего себе! Мы прогуляли все утро и часть дня! А ощущение, что немного прошлись по улице. Ну, Ворон, ну, гад! Наверняка это его игры! После поговорим! А пока действительно кушать хочется.

Стол ломился от яств. На плите дымилась кастрюля, и аромат из неё шел умопомрачительный! Борщ! Настоящий, наваристый! На столе, кроме самодельной сметаны и домашнего хлеба, стояла глубокая миска с салатом из помидоров и огурцов, тарелка квашеной капусты и бутылочка с настоящим подсолнечным маслом, настоянном на базилике.

Сама баба Дуся все еще суетилась у плиты, что-то старательно взбивая в кастрюле деревянной толкушкой.

— Садитесь к столу!

Борщ наливала щедро, по-простому, не чванясь — полным половником. И второе подала так же, не скупясь: горка картофельного пюре, пара котлет.

— Кому мало — говорите, добавка всегда есть!

И улыбалась, показывая не по возрасту белые крепкие зубы.

В причине радушия я не сомневалась: Ворон. Этот стол — для него, а не для нас с Ольгой. И кусок не лез в горло, я с трудом проглотила несколько ложек забеленного сметаной борща.

Мелькнула мысль — а не заговоренный ли. Мелькнула, и пропала: на демона не подействует, а меня травить смысла нет. Аллиану я живой нужна.

Но ведь водяной пытался утопить, а не похитить! Я это ясно видела!

Вопросов становилось все больше. А вот где искать на них ответы даже не представляла.

Потому что один очень привлекательный гад ловко от них уходил. А заодно вовсю флиртовал с Ольгой.

Ну вот уж это ему точно с рук не сойдет! Мне хватило той историки, что подруга закатила после секса в машине. И ведь до сих пор не знает, что это был не сон!

А теперь Ольга смотрела на Ворона сияющими глазами и подкладывала в тарелку чего повкуснее. Уверена, это она бабку уговорила на такой шикарный стол!

К моим словам не прислушается: чары инкуба дело серьезное, даже самые умные женщины превращаются в тупых куриц, когда речь заходит о предмете обожания. Да что там, мое собственное раздражение при виде этого флирта тоже носит далеко не рациональный характер. Я банально ревную!

И хорошо, что осознаю это. Проблем меньше.

Но вот поговорить с Вороном надо, и серьезно. Единственное, Ольга его ни на шаг от себя не отпустит. Придется хитрить:

— А пойдемте искупаемся! Такая жара!

Ольгу передернуло:

— Тебе мало прошлого раза?

— Жарко! Ворон, ты что думаешь?

— А пойдем! Только переоденусь!

Кир, под недовольными взглядами Ольги и бабы Дуси залез в чемодан и выудил плавки. Слипы синего цвета. Того самого оттенка, что так потрясающе смотрятся на загорелой коже.

Ольга судя по всему, подумала о том же, но страх перед водяным пересилил. И она осталась дома, несмотря на понукания бабушки:

— Чего в четырех стенах сидеть! Сходи проветрись.

Но Ольга отмахнулась и на речку мы отправились вдвоем. Не на ту, где недавно была встреча с водяным, а на другую. Она пролегала в паре километров от села, имела более-менее благоустроенный пляж, на который ходили все окрестные жители и считалась одной из самых чистых.

Туда, где визжали, скатываясь в воду с горки дети, мы не пошли. Достаточно было отойти вверх по течению, напрямик через поле, и взгляду открывалась потрясающая картина.

Река сверкала, как расплавленная ртуть. В зеркальной поверхности отражались облака, а растущие на берегу ивы склоняли ветви к самой воде.

Правда, здесь не было песчаного пляжа, только довольно крутой обрыв. Но именно из-за этого сюда редко заглядывали люди. То, что надо!

Ворон скинул одежу. И замер на краю, поджидая, пока я разденусь.

Воображение не подвело. Но я не думала, что это будет так прекрасно: мускулистый, загорелый мужчина на фоне неба, воды и деревьев. Хоть картину пиши и в спальне вешай! Именно в спальне, а не в гостиной или кабинете. Потому что смотреть на такую красоту днем чревато.

— Ты скоро?

Насмешливый возглас вывел из оцепенения. Смущаясь невесть чего, я сдернула сарафан и ринулась с обрыва. Мысли о том, что могу споткнуться и сломать ногу не было. Скорей бы нырнуть в прохладную воду и остудить горящее лицо. А пока пылающие щеки можно списать на жару.

Рядом раздался плеск:

— Лихо!

Кир плыл, красиво вскидывая руки. Поджарое тело скользило так, словно вода была его стихией. Я тоже плавала неплохо, но сейчас казалась себе курицей, случайно упавшей в речку.

— Ну! Смелее! — Ворон нарезал круги рядом со мной. — чего ты боишься? Я же рядом! Ни один водяной не посмеет приблизиться.

Лучше бы водяной!

Сделать вдох и уйти на глубину. Просидеть там, пока хватит сил и воздуха, а потом выскочить наружу пробковым поплавком.

Не помогло. Холодная вода, физические упражнения оказались бессильны. Инкуб продолжал манить так, что от желания сводило пальцы на ногах.

— И чего тушуемся? — он завис напротив. Мышцы на руках напрягались, удерживая тело в вертикальном положении. — Сама же знаешь, что хочешь.

Отнекиваться было глупо. Да и что я теряю? Взрослый человек, могу сама решить, с кем буду спать. И если хочу инкуба… Да плевать!

Его кожа обжигала. Холодная вода не смогла остудить жар, и мужские руки на талии тоже казались горячими.

Я тут же обвила ногами его бедра. Ощущать, как напрягаются ягодицы, как рвется вперед член было восхитительно. Только неловко — все-таки общественное место. Настолько испорченной я еще не стала.

— Ты можешь… — выдохнула ему в ухо и застонала от восхитительного ощущения между ног.

— Что? — он потерся еще раз.

Эта ехидная улыбка! Хотелось размазать её по лицу, погасить… или впиться губами, зубами…

— Так что?

— Отвести глаза. Ну, как с Ольгой в машине…

— У меня идея получше!

Нависающие над берегом ветки ив напоминали водопад. Вода подними оказалась теплой, несмотря на то, что солнце не могло пробить живую завесу.

Зеленый полумрак создавал по-настоящему интимную обстановку.

— Не бойся, я не позволю нас увидеть.

Хриплый от страсти шепот коснулся слуха, прошелестел теплым ветром. Больше меня ничего не сдерживало.

Плавки — его и мои — полетели на берег. Бретельки лифчика скользнули с плеч. Жадные губы тут же приникли к груди.

Внизу живота пульсировало. Хотелось страсти, неистовства… Вода создавала иллюзию невесомости и новизна ощущений сводила с ума.

Но Ворон не торопился.

Исследовал губам сначала одну грудь, потом другую… Соски затвердели и прикосновение к ним даже слабого ветерка вызывало острый приступ удовольствия.

Как же это было хорошо! Но тело требовало большего.

Кир же, зараза такая, прижимал к себе так крепко, что даже бедрами пошевелить было невозможно. Ощущала его желание, сгорала сама и ничего не могла поделать!

— Ки-и-ир!

Довольная ухмылка в ответ и легкое покачивание в такт течению.

Ну, держись! Я вовремя вспомнила, что кое-кто здесь не смеет противиться моему приказу.

— Не тяни! Хочу!

И сама прижалась губами к ожогу на его коже. Ворон дернулся, на миг ослабил хватку и…

Как сладко! Эти мерные, сильные движения. Вода ласкала кожу наперегонки с губами. Напряжение понемногу отступало, сменяясь истомой и негой.

Разрядка пришла слишком быстро. Меня выгнуло и судорога пробежала по телу горячими пальцами. Миг, другой — я не жила. Я взорвалась сверхновой.

Но это оказалось только началом — Кир еще не получил желаемого.

Теперь он любил долго, не торопясь, размеренно то приподнимая, то вновь опуская на член. И улыбался, понимая, что я снова готова, снова жажду. И хохотал в голос, услышав требование закончить пытку.

И выполнять полупросьбу-полумольбу не собирался. И только когда я, обессилев после четвертого оргазма, обвисла на его руках, дал волю собственному удовольствию. Оно было пульсирующим, горячим и очень ярким.

Одевалась в воде, не решаясь выбраться на берег, хотя Ворон и намекнул, что все еще отводит глаза случайным прохожим. Даже вскарабкался по стволу ближайшей ивы, чтобы достать повисший там купальник. Верить на слово не стала: с него станется устроить подлянку, так что поправила купальник и поднырнула под купающиеся в воде ветки.

Вокруг на самом деле не было ни души.

— Доволен? — выползла на берег и упала на прогретую траву. Мимо промчалась стрекоза и скрылась за обрывом.

— Тебе тоже понравилось! — довольно ухмыльнулся инкуб и… облизнулся.

Спорить не хотелось.

— Устала, — перевернулась на спину и уставилась в безоблачное небо. Вот всегда поражала его глубина. Или бездонность? Интересно, как правильно? А, неважно. Сейчас у меня другие проблемы, нужно разговорить этого обожравшегося гада. Только… лень.

Все-таки я попыталась.

— Ты уже бывал здесь?

— Нет, — он подал руку, помогая выбраться на берег. — Но мне нравится это место! А почему спрашиваешь?

— Такое ощущение, что ты знаешь тут каждый закоулок. Что, кто, где…

— Знаю, — Ворон натянул джинсы прямо на мокрые плавки, — и что, и кто, и где. Я демон, Гелла. Помни об этом!

А ведь и правда! Как-то стало забываться, что Кир — инкуб. Даже во время секса я об этом не думала. Так, проскальзывало по краю сознания.

— Тогда, может все-таки расскажешь, что за случайность обрекла меня на преследование Аллиана?

— Уверена, что хочешь знать? Если честно, не горю желанием рассказывать. Сначала мне самому нужно выяснить кое-что важное.

— И что же?

— Все тебе расскажи, — от его смеха кровь быстрее побежала по жилам. И как будто не было нескольких оргазмов. Задрожали колени, в животе словно бабочки запорхали.

Вот всегда смеялась над этим выражением. А тут сама ощутила. Реально — бабочки. А в голове — тараканы!

Богатое воображение немедленно нарисовало все это в красках. Вопросы отошли на второй план, а меня согнуло от хохота. Ужас рентгенолога!

Ворон замер, не понимая, что случилось. Но делится с ним не стала: обойдется!

— Пойдем домой! Замерзла!

Солнышко то и дело пряталось за облака, да и ветер поднялся. Ворон огляделся:

— Ночью будет дождь.

Он не ошибся. Косые струи хлестали землю. В лужах вспухали пузыри. Стук капель в стекло напоминал барабанную дробь, а вскоре к ним присоединились редкие всплески: крыша протекала, пришлось подставить таз.

Лампа, освещающая крыльцо, то ярко горела, то почти гасла, напоминая больше огонь свечи на ветру. И от этого становилось жутковато. Но как я ни приглядывалась, ничего не видела: в избе бабы Дуси даже домового не было. Или он очень хорошо прятался.

Чтобы хоть немного развлечься, вытащила карты. Колода давно лежала без дела, а в жизни произошло слишком многое. Н гадать на себя не хотелось.

К подобным ощущениям следовало прислушиваться. Я не торопясь тасовала картонные картинки, они чуть поскрипывали под пальцами, словно только-только вышли из типографии. И это тоже не стоило оставлять без внимания. А потом…

Король пик. Он лег на лоскутное покрывало кровати и в это момент небо прорезала вспышка молнии, разорвав его пополам. А через мгновение дом содрогнулся от яростного грохота: ударило где-то рядом.

Карты выскользнули из пальцев и рассыпались по полу. Из прохудившейся крыши уже не капало — текло, хотя дождь за окном не усилился. А вот молнии сверкали все чаще, почти превратив ночь — в день.

— Собачья ночка! — кинув насквозь промокшую куртку в сенях, в комнату ворвалась Ольга. — Бр-р-р.

— Холодно?

— Мокро! — она сдернула с кровати одеяло, отчего король пик слетел на пол, прикрыв собой даму треф. Интересный расклад!

— Гадаешь? — Ольга, наконец, закуталась в одеяло и проследила за моим взглядом. — Феня, а на меня раскинешь? Ну пожалуйста!

Под кроватью катались клочки пыли. Они пачкали залетевшие туда карты, щекотали нос, отчего очень хотелось чихать.

— Феня? Ты там чего?

Очередная вспышка молнии оказалась настолько яркой, что её отблески попали и под кровать. Что-то сверкнуло, но наступившая темнота не позволила понять, что именно.

— Посвети!

Бурча что-то о прихотях, Ольга наклонила настольную лампу — провода едва хватило, чтобы дотянуться до кровати.

Неровный осколок зеркала. А рядом с ним почетным караулом улеглись две карты.

Туз пик и трефовый туз. Оба — перевернуты.

— Что там?

Но мне было не до подруги.

Совпадения уже не казались случайными. Карты предупреждали об опасности. Или просто вели собственную игру, подкидывая мне подсказки.

И в том, и в другом случае отмахнуться значило проиграть.

— Ничего, — карты холодили пальцы, словно пролежали на снегу — верный признак усталости.

Да и самой гадать не хотелось, в голове роились вопросы, а ответов не было.

— Извини, — в итоге решила, что лучше обидеть подругу, чем подставить неправильным или опасным предсказанием, — Что-то не получается. Гроза, наверное… Давай утром?

Ольга фыркнула и кинула одеяло обратно на кровать:

— Тогда я за чаем. Замерзла!

Едва она вышла, обе лампы — и настольная, и под потолком, погасли. На пол у незакрытой двери упал тепло-золотой отблеск от кухонного светильника.

— Тебе принести?

Ольга еще злилась, это чувствовалось по голосу.

— Да, спасибо, — отказываться в такой ситуации не стоило.

А еще нужно было выяснить, что со светом. Но вместо этого я подошла к окну.

Молнии прорезали небо, отчего по двору метались тени. Полупрозрачные, чем-то похожие на августовскую паутину. Только в отличие от неё, страшные. В бесформенной массе появлялся то черный провал беззубого рта, то полыхающие багровым пламенем глаза. Тени пролетали мимо окна и, казалось, поют какое-то монотонное заклинание. Ощущение было таким четким, что мысль про завывающий в щелях ветер не сразу пришла в голову.

Конечно, это ветер! Он гнул деревья, срывал с веток яблоки и они стучали по крыше, грозя расколотить старый шифер. А эти призраки — листья. Обычные листья.

Я почти успокоилась, и тут очередная вспышка вырвала из мрака темную фигуру. Мужчина в длинном плаще и широкополой шляпе, закрывающей лицо. Прямо как из фильмов про сицилийскую мафию. Нет. Из ужастиков. Сейчас поднимет голову, и можно будет изуродованное ожогами лицо. А вместо рук…

— Держи!

Я взвизгнула. Ольга вскрикнула и отскочила. Железная кружка покатилась по полу. На дереве осталось мокрое пятно.

— Ты дура, да? — поинтересовалась подруга, дуя на ошпаренную руку.

— Наверное, — черной фигуры уже не было.

Что это? Игры разума? Галлюцинация? Почему-то я не удивилась: напряжение последних дней оказалось слишком сильным. А еще карты…

«Куски резного картона» по-прежнему оставались холодными. А ведь я не гадала уже давно. Значит…

В голове снова заворочались нехорошие мысли. Надо было как-то отвлечься.

— Давай спать? — Ольга уже убрала пролитый чай, переоделась и теперь сидела на кровати, зябко кутаясь в одеяло. — Если уж гадать не желаешь.

Колода осталась лежать на тумбочке. Скинув одежду, нырнула под одеяло. Ольга права: слишком много думаю. Надо отдохнуть.

Но заснуть не получалось. Я то проваливалась в бред, то выныривала из кошмара, не понимая, что это уже явь. В итоге пошла на кухню: молоко с медом неплохое успокаивающее. Лишь бы бабу Дусю не встретить. Хватит с меня ужасов.

Яркое освещение, теплая сладость молока на губах… Шум дождя больше не повергал в ужас, напротив, напоминал спокойную колыбельную. Ну, и чего я испугалась? Грозы? Так и она пошла на убыль.

Молнии сверкали все реже, да и гром рокотал в отдалении.

Кухонное окно выходило на крыльцо. Над ним неярко сиял фонарь под желтым абажуром, так что деревянные ступеньки заливал золотистый свет. Здесь не видно было ни клочьев «паутины», ни раззявленных ртов… Только покой, умиротворение и… темная тень у калитки.

— На что смотришь?

Они что, сговорились меня пугать? Хорошо, молоко допила, а то была бы еще одна лужа. А мед от пола отмывать, это не чай вытереть.

— Тоже не спится?

К Ворону повернулась, уже успокоившись.

— Заснешь тут. Ну, так на что смотришь?

— Да так… Пейзажем любуюсь.

Там, где мгновение назад притаилась тень, теперь рос высокий куст шиповника.

В глазах Ворона зажегся опасный огонек. Кажется, мне не поверили. Ну и плевать!

Сполоснув кружку, поставила её на место. Делать вид, что Ворона нет рядом, оказалось трудно. И, что самое странное, желания тела здесь были ни при чем. Хотелось банальной ласки: посидеть рядом, в теплом кольце рук. Разговаривать о пустяках. Слушать маленькие, но такие приятные комплименты.

— Ты с ума сошла! — ругала я себя шепотом, прижимая ладони к горящим щекам. — Дура. Он же инкуб!

Почему-то это не успокаивало. Напротив, с каждой секундой приходило понимание: Кир мне необходим. Не как демон или слуга. Не как любовник. Как мужчина. Любимый, нужный и совершенный.

Но между мной и им стоял Ловец. Не было ни малейшего сомнения, что стоит снять кулон, и Ворон отдаст меня Аллиану. Тут же, не думая. Это и удерживало от опрометчивого поступка.

Но удерживать Кира на коротком поводке, как раба, обязанного исполнять малейшую мою прихоть, тоже не хотелось.

Значит, нужно отправить его как можно дальше от себя. Отдать единственный приказ… Кир не посмеет ослушаться.

Но он наотрез отказался уезжать. Ольга и баба Дуся дружно встали на его сторону.

— Чего ему в городе делать? Пусть отдохнет. Молочка парного попьет…

Молочка… Городские грезили им во сне, оно стало символом отдыха, здоровья и чего-то стабильного, как вечность. Но я вдруг поняла: не для меня.

Для меня оно отныне ассоциируется с болью в черных глазах, кривой усмешкой, скрывающей внутренний огонь. И разладом с собой. Потому что в глубине души совсем не хотелось, чтобы Кир уезжал. Поэтому сдалась легко:

— Тогда держись подальше!

Он только плечами пожал. Но на глаза старался не попадаться.

Зато я везде искала его взглядом, и когда удавалось заметить подтянутую фигуру, за плечами вырастали крылья.

— Подруга, ты что, влюбилась?

Наверное, я на самом деле изменилась, раз даже Ольга заметила. Отрицать было глупо, а признаваться — еще бессмысленнее.

— С чего ты взяла? Просто… свежий воздух, ягоды с куста, хорошее питание. И никакой работы! Это ли не счастье?

— Без работы? У такого трудоголика, как ты? Не верю!

Она была права. Прежде и дня не проходило, чтобы я не набросала если не пару глав, то хотя бы основу сюжета. А теперь ноутбук так и остался в чехле. Даже флешка, прихваченная с собой исключительно для выхода в сеть, ни разу не понадобилась!

Но и творческим застоем это не назвать. Я же не выдавливала из себя «хоть строчечку». Просто… не писала. Если бы не ощущение чего-то неотвратимого, можно было сказать, что отпуск удался. И куда лучше, чем на белоснежном песке, что ласкают волны бездонного океана.

Несмотря на все усилия, я так и не смогла понять этого фатализма. Баба Дуся больше не ворожила, водяные и русалки затихли и даже нечисть перестала притворяться паутиной. Осталась лишь тень. Мужчина появлялся под окнами, и видела его только я. Больше всего пугало то, что Кир ничего не замечал. Демон!

Но моя нервозность от него не укрылась.

— Гелла, — Кир по-прежнему называл меня только так, хотя настоящее имя уже не было секретом. — Тебе надо уехать. Немедленно! Обещаю, я никому не позволю тебя обидеть!

Зря он это сказал. Я тут же вспомнила о несостоявшемся разговоре. И захотела выяснить, благодаря какой случайности Аллиан вышел на мой след.

Пришлось быть очень настойчивой: Кир пытался отшучиваться. Переводил беседу в другое русло. Но, наконец, сдался:

— Я же говорил, что баба Дуся — бездушница. Через неё на тебя и вышли.

Что-то здесь было не так.

Куда я делать баба Дуся знала всегда. В конце концов, Ольга была рядом все эти годы. Странно, если бы она не рассказала бабушке, где её лучшая подруга.

И они догадались использовать это лишь сейчас? Бред!

Только в кино и сказочках демонов и чертей выставляют эдакими жуткими, но туповатыми существами. На самом деле они очень умны. Чертовски, если наплевать на тавтологию.

И раз Кир не видел «гостя» это означало одно: кто-то помог тому спрятаться от глаз инкуба.

Или Ворон ведет какую-то свою игру.

Верить в это не хотелось. Слишком больно. И я снова попыталась уговорить его уехать.

Но он опять отказался, чем вызвал новый шквал подозрений. Если учесть, что про Аллиана так и не рассказал…

А еще Ольга. Подруга «плыла», стоило ей увидеть Кира. И от этого в груди становилось холодно. Я тут же срывалась на окружающих, а потом убегала погулять. Быстрым движением выплескивала гнев, утихомиривала ревность.

От понимания происходящего становилось еще хуже. И, наконец, я просто приказала Ворону уехать:

— Чем дальше — тем лучше. Хоть не буду беспокоиться, что встал против своего хозяина. Он же от тебя в клочья порвет!

Ответная ухмылка заставила нахмуриться.

— Значит все-таки беспокоишься? Нравлюсь?

— Я это не отрицала, — отстраняться от тянущейся к лицу руки было тяжело. Хотелось прильнуть к ней щекой, губами, урвать мимолетную, но такую желанную ласку…

Вместо этого, отстранилась:

— Так ты уедешь?

— У меня есть выбор?

Скалка между бровей. Захотелось протянуть руки, разгладить… Провести пальцами по скулам, по идеально очерченным губам… но я не решилась.

— Нет. Убирайся. И поскорее.

Ловец словно раскалился и обжег кожу. Но пальцы нащупали только едва нагретый теплом тела металл. Что за ерунда? Предупреждение? Или показалось?

Понять, в чем дело, не дали — из дома донеслись крики, ругательства и вскоре, забыв о водяном, на берег примчалась раскрасневшаяся Ольга:

— Зачем ты прогоняешь Кира? Он тебе что, мешает?

Ох, знала бы — как! А заодно, почему хочу, чтобы инкуб уехал. Кир будет защищать меня от Аллиана, уж Ловец позаботится. Совсем не хочется видеть, как любимый превращается в кровавое месиво. Но и снять кулон не могу. Боюсь, что тогда в это самое месиво превращусь я.

А Ольга не унималась:

— Если ты его так ненавидишь, то сама и уезжай! А он останется! В конце концов, этом мой дом.

— Прежде всего, этот дом — мой!

Как баба Дуся сумела спуститься на берег? Я не заметила. Ольга, судя по ошарашенному выражению лица — тоже.

А та продолжала:

— В моем доме скандалов не потерплю! Будете ругаться — уберетесь обе! А тебе, внученька, вот что скажу: Феню ты сама в дом пригласила, выгонять её теперь грех великий. Ну а гость твой без приглашения явился, я его не звала. Так что пусть убирается восвояси.

Вот уж чего не ждала от бабы Дуси, так это поддержки. Да еще такой мощной. В тот же день Кир собрал вещи и уехал. Я смотрела вслед, пока поднятая колесами авто пыль не улеглась обратно на дорогу. Надо было хоть поцеловать на прощание. Дура, не догадалась.

Без Кира дом словно опустел. Обе хозяйки — что баба Дуся, что Ольга — ходили мрачные. Подруга вообще перестала со мной разговаривать, даже попыталась сбежать из пристроя, мол, в доме тоже кровать есть. Но бабка погнала её из комнаты кухонным полотенцем, как нашкодившую кошку.

Дня через два Ольге самой стало скучно дуться. Я это предвидела, но все равно обрадовалась. Сначала, правда, побаивалась за неё, но ничего странного больше не происходило. Ни баба Дуся не ворожила, ни тени за окнами не летали.

Солнце светило ярко, речка блестела расплавленным серебром, в затоне цвели розовые лотосы и желтые кубышки… Я доставал их охапками и как в детстве, делала «бусики», ломая длинные стебли и оставляя болтаться кусочки на плотной кожице. Стрекозы сновали туда-сюда, иногда зависая напротив лица. И тогда казалось, что я попала в сказку.

Мистика, что привела меня сюда, на малую родину, начала забываться. Бездушники казались страшной сказкой, а все увиденное — кошмарным сном. Не было никакого демона. Просто сумасшедшие, возомнившие себя избранными, решили принести в жертву любопытную девчонку. А все остальное — только результат того испуга.

Ольга тоже изменилась. Повеселела, на щеках заиграл румянец. Она даже не переживала, что пополнела — на еду бабушка не скупилась, заставляя нас пить парное молоко и балуя то творожными плюшками, то сладкими крендельками с маком, а то и просто сдобными булочками.

Но и возвращаться стала поздно, задерживаясь где-то дотемна. Я уже шестой сон видела, когда она прибегала домой, ныряла под одеяло, и сразу в комнате веяло свежим сеном, речной водой, ветром… Только дважды тупой не догадается!

— Какой он? — донимала её днем.

Подруга только улыбалась да покрывалась пунцовым румянцем.

Это Ольга-то!

Её возлюбленный вызывал все больший интерес. Но следить не стала: подло. Захочет, сама познакомит.

Думала так, пока в один из вечеров, повернувшись, не почувствовала знакомый аромат.

Ворон. Так пах только он. Его кожа, его туалетная вода, его… Ошибиться невозможно!

Совесть отправилась на задворки сознания. Нечего путаться под ногами. В груди кипела злость: мало того, что приказ не выполнил, так еще и подругу мою соблазняет! В добрые намерения инкуба не верилось.

Меньше всего я ожидала увидеть эту парочку в реке. Точно на том же месте, где совсем давно мы с Киром…

От понимания происходящего стало нехорошо. Отвести взгляд от плещущейся парочки не получалось. А посмотреть было на что.

Гибкое женское тело лозой оплело мужское. Белая кожа на фоне загорелой. Высокая грудь, острые соски… Глаза, полузакрытые от наслаждения… Вздохи, похожие на теплый ветер.

И самодовольная усмешка. В том, кому она предназначалась, сомнения не оставалось.

Кир знал, что я смотрю. И не стал нагонять морок, позволяя любоваться на этот водный танец. Заставил почувствовать жар между ног, нехватку воздуха, жгучую ревность… И махнул рукой, приглашая присоединиться.

Обида, злость, растерянность и ярость смешались в дикий коктейль. Захотелось врубиться в воду, за волосы оттащить Ольгу от Кира, а ему выцарапать глаза. И еще оторвать кое-что, над чем так дрожат мужчины. И не просто оторвать, а с вывертом. Открутить, в общем.

Но вместо этого я повернулась и пошла обратно.

Слезы мешали смотреть. Рыдания стремились наружу, перехватывая горло. Но я сдерживалась. Видели глазки, что покупали… Черного кобеля не отмоешь добела.

Но Ольга! Ольга! Подруга…

Хотя… чему я удивляюсь? Она никогда не скрывала, что Ворон ей нравится. В отличие от меня. И почему Ольга должна сдерживаться?

Возвращаться домой не хотелось. Примчится Ольга, сияющая, счастливая… Какого будет делать вид, что ничего не происходит? Притворяться я умею, но не настолько же!

Очнулась от раздумий, только когда над самым ухом застрекотала какая-то птица.

Лес окружал городок дремучим царством. Сосны с голыми снизу стволами раскидывали колючие лапы, застилая солнце. Папоротник с пожухлой от жары верхушкой доходил мне до груди. Кое-где среди зелёных вай виднелась крапива: значит, там пролегала незаметная взгляду тропа.

И я шла по одной из них, потеряв направление.

Высоко в кронах гудел ветер, было похоже, что где-то недалеко пролегает автомобильная трасса. Но слушать обманные звуки было нельзя: здесь хозяйничал леший. Скольких он закружил, завертел, заставил плутать возле самой опушки. Вот и меня заморочил.

Хорошо, вместо кроссовок из-за жары обула шлепанцы! Перекинуть правый на левую ногу и обратно — дело пары секунд. Надо бы и одежду вывернуть, да раздеваться неохота. Может, и так получится выйти к людям…

Деревья шумели все сильнее — ветер усилился. Стволы сдавленно стонали, иногда роняя сучья. Тогда округу оглашал резкий, как выстрел, треск. Птицы смолкли, а небо стремительно затягивалось тучами, словно торопясь укрыться от чего-то ужасного.

По спине пробежал холодок. Возникло ощущение, что из чащи на меня кто-то пристально смотрит.

По спине пробежал холодок: встречаться с неведомым здесь, без помощи магии не хотелось. Рука нащупала серебряный крестик. С губ почти сорвались слова молитвы.

Произнести их не успела.

— Ты чего здесь одна бродишь?

От неожиданности в груди стало холодно и я закричала. Сильные руки сжали плечи, обняли, не давая броситься наутек.

Только через несколько бесконечных секунд я поняла: это всего лишь Ворон.

Без рубашки, джинсы сползли на бедра и видно, что надеты на голое тело.

— Напугал!

— А нечего удирать! И лезть в логово к лешему. Забыла, что на тебя охота объявлена?

Схватил за руку и потащил.

Бежать в шлепанцах, да еще надетых не на тут ногу оказалось неудобно. Ворон не сразу понял причину, а когда увидел, согнулся от хохота пополам:

— Я считал, ты умнее! Думаешь, от здешнего хозяина поможет?

Обида всколыхнулась мутной волной и заставила воскреснуть ту, еще не до конца пережитую. Высвободила руку, не торопясь переобулась. Ворон молча наблюдал. А потом поинтересовался:

— И чего опять себе надумала?

— Надумала? Мне казалось, видела собственными глазами!

Первый миг Ворон смотрел непонимающе. А потом на лице отразилось удивление:

— Так ты… из-за этого?

Кивать не стала. Во-первых, чтобы сохранить остатки гордости. А во-вторых, чтобы не расплакаться прямо перед ним.

Эхо подхватило смех и унесло в чащу:

— Дурочка! Гелла, ты что, забыла кто я такой? Я инкуб, понимаешь? Инкуб!

При каждом слове он встряхивал меня за плечи, будто бы пытаясь привести в сознание. И, кажется, ему это удалось.

И да, действительно — дура.

Людям для того чтобы жить, нужно дышать. А демонам страсти — заниматься сексом. И их партнеры всегда получали удовольствие. Я не знала, эволюция это, или магия… но ноги даже сейчас дрожали от желания, а сердце плавилось от любви.

Ворон всего лишь питался. Пытался выжить.

Но почему обида не проходит? Ведь доводы железные: невиновен.

Ага, как же!

— Вот обязательно было с Ольгой? Ты бы еще бабу Дусю соблазнил.

Виноватый взгляд и опущенная голова:

— Извини, не подумал. Просто Ольга твоя уже готова была, не смог отказаться… Знаешь, когда с ума сходишь от слабости, нет желания охмурять кого-то специально. Если яблоко само в руки падает…

Но чем больше он оправдывался, тем хуже мне становилось.

Ольга! Знал же, как я отношусь к подруге! И все равно сделал то, чего не должен был делать.

И потом…

— Ты нарушил мой приказ.

Его руки безвольно повисли вдоль тела.

— Нарушил…

В голосе звучал надрыв, словно Кир говорил, превозмогая боль. И, кажется, так и было. Что он там болтал о Ловце? Кулон не позволит уйти? Или… Нет, не так. Оставить без защиты. Значит…

— Кир, ответь, только правду. Ты из-за ловца ослушался?

Молчаливый кивок.

— Что болит?

Рука взметнулась к груди и тут же снова упала.

— Пойдем.

Куда испарилась злость? Куда исчезла обида? Головой я понимала, что этот гад принесет еще немало боли… А сердцем не хотелось в это верить.

Первым порывом было сорвать Ловца, выбросить подальше в заросли папоротника так, чтобы ни за что не найти. Но страх пересилил: любовь-любовью, но жить-то хочется! А стоит освободиться от этой призрачной защиты, как тут же окажусь в когтях Аллиана.

Кстати об Аллиане…

Думать о демоне не хотелось. Хотелось жалеть себя и ныть о том, что жизнь — боль. Но я — Гелла. Писатель. Чертовски успешный. И фиг бы я этого добилась, если бы делала только то, что хочется. Потому по дороге домой Ворона ждал допрос. Сейчас, когда он скован чувством вины и болью, появился шанс узнать правду. И как можно скорее, чтобы освободить бедолагу от приказа уехать. Потому что не могу смотреть на его страдания. Слишком тяжело. И неизвестно, для кого эта пытка мучительнее.

— Кир… Так что там с Аллианом? Почему он решил заполучить именно меня? И не уходи от ответа!

Связанный прямым приказом, Ворон не смог ослушаться.

— Ему тебя обещали. Правда, невольно. Но это уже не его проблемы.

— Не уходи от ответа! — я снова начинала злиться.

— Не буду, — он, видимо, смирился. — Обряд, который проводили тогда на кладбище, считается безопасным. Относительно. Кому-то понадобилась твоя удача.

Что за бред? Какая удача? Разве в этой жизни мне что-нибудь давалось просто так, за красивые глаза? Ни разу ни в лотерею не выиграла, ни на огромную распродажу не попадала… Или попадала, но после того, как там все интересное раскупят.

Все, чего я добилась в жизни, было плодом моей работы. Вернее, пахоты.

И теперь мне говорят об удаче?

Я даже задохнулась от такой наглости!

— И кто же этот умник?

— Минуту назад тебя интересовало, почему Аллиан, — хмыкнул Ворон.

Да, верно. Аллиан сейчас важнее. Он поопаснее любителей халявы.

— Так, почему?

— Потому что те, кто проводил церемонию, ошибся. Всего две неправильно проведенные линии в ритуальном рисунке, и смысл действа поменялся. Тебя отдавали демону. И он пришел.

— Подожди-подожди, — о важности рисунков я знала. Но обычно одна-две ошибки просто приводили к тому, что у торопыг ничего не получалось. — Разве такой возможно? Две схемы, отличающиеся только парой штрихов?

— Удивлена? — Кир сорвал травинку и сунул в рот, перекинул из одного угла губ в другой. — О ловушке не подумала?

— О… какой ловушке?

Ворон вздохнул, как будто в сотый раз объяснял тупой ученице таблицу умножения, а та все не могла запомнить.

— Ритуалы нарочно сделали похожими. Ошибешься — и Аллиан получит жертву, даже если этого не хотели.

— Так случилось со мной.

— Так случилось с тобой, — легко согласился Ворон.

— И кто?

Узнать, кто же решился на такой шаг, вдруг стало необходимо. Очень важно. Словно от этого моя жизнь зависела. Да, скорее всего, так и было.

— Неужели не догадалась? Гелла, ну ты же умная девочка. Подумай!

Для этого мне нужно было понимать оба ритуала. Целиком. Но Кир, как только получил разрешение остаться, наотрез отказался сообщать подробности:

— Прости. Не могу. Эту Печать даже Ловец не сломает.

Аллиан умел держать подчиненных на коротком поводке. Ворон просто не мог рассказать мне всю правду. Зато ему не запрещалось подсказать, где и как найти информацию самой.

— Давай вернемся в город. Там, в запасниках библиотеки есть прелюбопытный фолиант…

Да он просто увезти меня отсюда хочет!

Понимание пришло внезапно. А вместе с ней и злость. В первую очередь — на себя. Понимаю же, что влюбилась в демона. Что он мной играет. Что изменяет направо и налево… Может быть, не потому, что хочет. Просто сущность такая. Но мне-то что за радость вытаскивать его из очередной постели?

В общем, никуда я не поехала. А злость удержала от секса. А еще знание: строго выдерживаемый целибат может помочь в проведении некоторых ритуалов. Или, напротив, спасти от колдовства. Если сделать все правильно.

За годы писательства я знала, где и как искать. Паутина Сети не выдержала точных запросов и поделилась секретами. В том числе и об Аллиане.

Наверное, следовало прочитать все. Но сейчас меня интересовали ритуалы. И люди, их проводящие.

Вот уж не думала, что кого-то считает удачу материальной, как вещь. Но такие люди существовали. И даже изобрели, как воплотить свое желание в реальность.

Ритуал оказался слишком сложным для простого «переноса». Почему — уже знала. Но вот то, что тот, кому отдавали удачу, должен был быть рядом, заинтересовало.

Кир говорил о Бездушниках. Что в них превратились все, кто проводил ритуал. Он и подсказал Аллиану, где меня искать, а значит, был рядом.

Кто? Баба Дуся? Ольга говорила, что она ни разу обо мне не вспомнила. Пока внучка не попросила разрешения приехать с подругой.

Стоп! Это как раз совпало по времени. Все мои несчастья и поездка. Или нет?

События последних недель смешались в кашу. Что случилось раньше, я так и не вспомнила. Но что примерно в одно время, уже наводило на размышления.

Вот карга! Это сколько же она меня выслеживала? А главное — зачем? На старости лет!

Кир, только что мирно сидевший на лавочке, всполошился:

— Что случилось? Тебе плохо? Бледная…

Я не слушала. Ворвалась в дом, обшарила комнаты… Пусто!

— Кир, Ольга не говорила, куда пойдет?

Он обиженно поджал губы:

— Знаешь же, что мы не разговариваем.

После возвращения Ворон и вправду старался как можно меньше сталкиваться с Ольгой. Та злилась, ругалась, плакала ночами, жаловалась мне на «мужика, который оказался козлом».

Сперва думала, что они так шифруются, но Кир вскоре начал худеть и даже загар стал каким-то прозрачным. Инкуб словно таял, как лед под солнцем.

— И не сорвешься? — не выдержала наконец.

— Нет. Если тебе неприятно, что я сплю с другими женщинами, то я лучше умру, чем расстрою свою госпожу.

Он ерничал. Издевался. А глаза стали огромными и бездонными. Кир явно умирал.

Ольга не понимала, что с ним происходит и все чаще жалобы на невнимание сменялись сердобольными всхлипами: несмотря на уговоры, к врачу Ворон не шел.

Но и я глядеть на его муки не могла. Сердце кровью обливалось, когда видела Кира… таким. И один из дней закончился для нас на сеновале за околицей.

Ох, как любил меня Ворон! Он словно забыл о себе, растворился в моих желаниях, с благодарностью забирая все, что я отдавала.

Словно и не кололось старое сено и полевки не скреблись в углу. В какой-то миг показалось, что у входа мелькнула тень. И тут же пропала. Наверное, сова прилетела охотиться.

Потом мы долго лежали обнявшись и я поняла, что никому Ворона не отдам. Он мой! И, если понадобиться, буду сражаться за него со всеми женщинами мира.

Но этого делать не пришлось: пропала даже подруга. Да и на улице было подозрительно тихо.

Куры оказались загнанными в сарай, подоенная корова устало вздыхала.

— Как-то баба Дуся сегодня рано управилась. Кир?

Он замер, словно услышал что-то. И вздрогнул, когда я коснулась его спины:

— Что ты сказала?

— Говорю, странно. Корова уже дома, и остальная скотина обихожена. А ведь вечер только начался!

Под пальцами — каменные мышцы. Поворот головы — слишком напряжен. Кира что-то беспокоило.

И это могло быть только…

— Аллиан?

— Тсс, — он прижал палец к моим губам. — Не призывай. Не надо.

Но, заботясь обо мне, смотрел Кир в сторону. Потемневший взгляд обшаривал окрестности, и в расширившихся зрачках полыхал знакомый отблеск.

Начинается? Уже? Так скоро?

Только теперь мне стало страшно по-настоящему.

Но небо не торопилось падать на землю, а адское пламя — пожирать окрестности. Птицы по-прежнему перекрикивались в ветвях, готовясь ко сну, а зеленые жуки ползали в чашечках шиповника. Его аромат наполнял воздух и от этого становилось не по себе.

Совсем с ума сошла! Вернусь домой, первым делом отправлюсь к психологу, иначе это превратится в фобию. Представила себя со стороны: авторская встреча, читатели подносят шикарный букет, а я с ногами запрыгиваю на стул и пытаюсь отбиться сумочкой.

Картинка показалась настолько несуразной, что удержаться от смеха не получилось.

Настроение тут же улучшилось. И небо показалось не таким темным, и воздух — прозрачным, и птицы перекликались не тревожно, а просто сонно.

— Кир, ты мне чайку не принесешь?

Сидеть вот так, на скамейке, прихлебывать горячий сладкий чай и наслаждаться бездельем. Что может быть лучше? Да, решено, тревоги откладываю на потом!

Но мрачный вид Ольги всколыхнул все страхи.

— Что-то случилось?

Ответом стал обиженный взгляд.

— Оля, что-то с бабой Дусей?

— Уверена, что хочешь знать?

В голосе подруги звучала обреченность. Я перепугалась не на шутку:

— Рассказывай!

— Лучше покажу. Идем!

Ольга направилась к калитке. Я поспешила следом.

Шли быстро, словно боялись опоздать. Подруга молчала всю дорогу, чем напугала еще больше. Сначала я пыталась выведать хоть что-то, но потом замолчала. И, только увидев вдалеке сеновал, начала понимать, в чем дело.

Та тень принадлежала не филину. Нас с Киром выследила Ольга!

Предстоящее объяснение пугало. Я знала, что не отдам Ворона. Никому и ни за что. Но Ольга…

Она начала первой:

— Знаешь, какого это — жить с чувством вины? Думать, что ты пострадала из-за меня…

О чем это она? Я полагала, начнет обвинять в том, что увела у неё мужчину, лишила женского счастья. И даже не сразу поняла, о чем речь.

— Знаешь, как страшно было тогда бежать через кладбище, искать взрослых, таких, чтобы спасли? А дома за это наказали. Я неделю сесть не могла. Все остальные считали, что я просто заболела.

Ох! Так она о том ритуале! Действительно, после всего происходящего Ольга сильно захворала. Говорили, даже лежала в больнице. Меня к ней не пускали, а потом мы и вовсе из деревни уехали.

— Знаешь, как это — жить с чувством вины? Я готова была отдать тебе все. Но тебе этого оказалось мало.

Сеновал приближался. Высокая, еще не скошенная трава кланялась ветру, отчего, казалось, что вокруг волнуется зеленое море. А еще она скрывала людей.

Четыре фигуры в темных балахонах выросли как из-под земли. Миг — и руки скрутило от боли. Проволока, которой их связали, впилась в плоть.

А Ольга продолжала:

— Ну зачем тебе понадобился Кир? Ты же его не любишь!

Вот тут она ошибалась. Но по глазам я видела: никакие оправдания не помогут. Ольга все решила. А передумать ей не позволят.

Небо, земля, трава, шиферные стены… окружающее превратилось в безумный калейдоскоп Меня куда-то тащили, спеленав по рукам и ногам так, что я даже пикнуть не могла. Казалось, в конечности вцепились стальные клещи — на попытки вырваться внимания обратили не больше, чем на трепыхание бабочки!

Сеновал изнутри преобразился. Прошлогоднюю сухую травы сгребли к углам, отчего в середине образовался круг. По его периметру замерли люди. Глубокие капюшоны скрывали лица, а бесформенные балахоны — фигуры.

На земле, очищенной от мусора, сияли линии: для рисования магического круга использовали светящуюся краску. Меня кинули в центр и развязали. Но лишь для того чтобы прикрутить руки и ноги к вбитым в землю колышкам.

Я почти задохнулась от ужаса и невозможности кричать — кляп сидел глубоко. Мечтала об одном: умереть раньше, чем нож пронзит грудь, заставит сердце захлебнуться собственной кровью… Монотонные песнопения слились в непрекращающийся гул. Ему в такт в ушах громыхал пульс. И поэтому ураган, что облетел вокруг меня, возник бесшумно.

Ворон перестал быть собой. А может как раз только сейчас и явил истинную сущность.

Волосы, коротко стриженные прежде, теперь достигали лопаток, и по черным прядям то и дело пробегали багровые искры. Казалось, стоит тряхнуть головой, и они посыпятся сияющим дождем, упадут на пересохшее сено и огонь загудит, пожирая все на своем пути.

Но ни одна не сорвалась. Искры гасли и зажигались вновь, прятались в волосах и сверкали, сверкали, придавая возвышающейся надо мной фигуре грозный вид.

Люди в балахонах отшатнулись. Когда Ворон повернулся, я поняла — почему: зрачки полыхали адским пламенем. Было чего испугаться.

— Жива? — нож скользнул рядом с запястьем, обрезая путы. — Пойдем.

— Не смей мешать, демон!

Из отпрянувшей толпы выступила фигура. По голосу я узнала бабу Дусю. И испугалась, потому что из-под капюшона выглядывала сама тьма.

— Не смей мешать!

Голос менялся с каждым словом. Становился грубей, громче и вскоре уже гудел, как ветер в широкой трубе: низко, протяжно, так, что мурашки по коже.

Одновременно согбенная спина распрямилась, плечи стали шире — как будто под балахоном скрывалась не старуха, а кто-то могучий. И очень высокий.

И все-таки это была баба Дуся: это её старыми связками пользовался тот, кто имел над ней безграничную власть:

— Уйди с дороги! И тогда я забуду о твоем предательстве.

Кир оглянулся. В его глазах больше не билось пламя. Передо мной стоял испуганный до полусмерти мужчина с посеревший от ужаса кожей и дрожащими губами.

И все-таки он вздернул подбородок:

— Я не предавал тебя, Аллиан. Я просто был рядом с той, кого люблю. И ты её не получишь!

— Уверен?

В рыке вселившегося в старуху демона слышалось удивление. И равнодушие.

— Я в последний раз предупреждаю: отойди!

Но Кир только повернулся так, чтобы полностью закрыть меня от Аллиана. И поднял руку с зажатым в ладони ножом:

— Попробуй забери!

То, что произошло позже, напоминало ночной кошмар, когда хочешь бежать, но ноги прирастают к земле и каждый шаг дается с неимоверным трудом.

Кир замер. Застыл, словно находился на глубине и вода мешала двигаться. Плавно, медленно… Но он двигался.

Я почти физически ощутила его боль. Как скручивает узлом мышцы, как выворачивает суставы, как ломает кости… Как внутренние органы сминает непреодолимая сила…

И услышала, как вопль разрывает легкие. Надсадный, полный не боли, но отчаяния. И бессилия.

Затейливыми линиями полыхнул ожог и рубашка опала на землю обугленными клочками. Этого никто не заметил, как и то, что искры коснулись ссохшейся сенной трухи и весело засверкали, обрадовавшись угощению.

Мне тоже было не до них. Ловец нагревался, и тем сильнее, чем громче кричал Кир.

Смотреть на это, слышать это и знать, что все происходящее — из-за меня, сил не осталось. Сердце обливалось кровью, хотелось самой подставиться под удар, забрать его боль, его муки… Но сделать это можно было только одним способом: избавиться от Ловца. Тогда освобожденный демон сможет выполнить приказ своего господина. Ему не придется подчиняться связывающему волю артефакту. Ворон снова станет собой. И перестанет претворяться.

Звенья порвались не сразу. Было больно — тонкая цепочка впилась в шею, резала кожу. Но я не обращала внимания: потом будет хуже. Страшнее. Невыносимее. Но теперь я хотя бы знала, за что это и сама шла на пытки.

Огонь, с ревом пожирающий сено, даже не заметил кусочка металла. А у меня не было времени следить за его полетом. Краем взгляда зацепила мелькнувшую тень, но все внимание было сосредоточено на Вороне и бабе Дусе. Вернее, на Аллиане. Похоже, тварь не имеет возможности войти в этот мир, иначе бы была уже здесь.

Зато вонь свою сумела передать. Сеновал вонял дымом и трупами, а сквозь это амбре пробивался едва заметный аромат роз.

Проклятье! Ничего не произошло! Кир все так же корчился в безуспешных попытках освободиться. Аллиан ломал его волю вместе с телом. А я не понимала, что происходит. Я же отказалась от Ловца. Почему Кир не выполняет приказ своего хозяина?

— Он у меня! — раздалось ликующее.

У полустертых линий магического круга стояла счастливая Ольга. Глаза сияли, отражая не только разгоревшийся огонь, но и радость. Как будто исполнилась её самая большая мечта.

Судя по тому, как она держала в обожженных руках отброшенный ной кулон — так оно и было.

— У меня! — Ольга захлебнулась от восторга. И лопающиеся волдыри на руках её вовсе не беспокоили. — Ворон, теперь я твоя госпожа! И я приказываю тебе отступить!

Давно заживший ожог на теле Кира вновь полыхнул золотом. И… исчез. Шрамы словно впитались в кожу, не оставив и следа.

— Приказывай, сколько тебе угодно! — прорычал он. — Только… кто сказал… что я… буду… слушаться?

С каждым словом Кир распрямлялся. На сантиметр… на полтора… на два. Но разгибался, преодолевая сопротивление. А потом резким движением повернулся ко мне.

Боль от его рук. Сильная, пронзительная. Огонь, ревущий вокруг, опаляющий брови и ресницы. Щеки пылают от жара, но в лицо уже бьет прохладный вечерний ветер. А из сеновала доносится неистовое:

— Беги!

Крик заглушает рев. В нем — разочарование, отчаяние, неверие. Аллиан еще не потерял надежду заполучить меня в свои лапы, а вот Ольга… Я вижу, как огонь охватывает её одежду, лижет волосы, как она превращается в живой факел. А рядом с ней один за другим вспыхивали огненные столбы: это Бездушники не смели покинуть опасное место.

А рядом с ней, в кольце огненного шторма застыл Кир.

Его взгляда ловит мой и в глубине зрачков, там, где прежде полыхало багровое пламя, на миг зажегся светлый огонек. Я так и не успела понять, что это, потому что Ворон резким движением вскинул руку и быстро вонзил нож в собственную грудь. Кровь просочилась между пальцами, покрыла тело темными линиями. Они переплетались, образуя сетку, завивались спиралями, сковывая руки и ноги. А потом вспыхнули ослепительным шаром.

Земля встретила жестко. Воздух вышибло из легких так, что я долго не могла вдохнуть. В глазах стояли этот взрыв и черный силуэт мужчины, схватившегося за грудь.

Когда разноцветные круги растворились, и дыхание восстановилось, мне снова захотелось ослепнуть: на месте сеновала зияла глубокая воронка.

А по полю уже несся, подскакивая на ухабах, старый УАЗик местного участкового.

Уже год я не впускала в дом солнечный свет. Кондиционированный воздух, фастфуд вместо нормальной еды и мерцающий экран ноутбука.

Редактор обрывала телефон: последняя книга порвала чарты, читатели требовали продолжения и встреч с автором.

Но после того случая из дома я выходила очень редко.

Первые дни слились в сплошную карусель: меня о чем-то спрашивали, водили из кабинета в кабинет, совали на подпись какие-то бумаги. Я их даже читала, что-то поправляла, спорила… Но теперь их содержание полностью выветрилось из памяти.

Расследование шло долго, вызвало резонанс: все-таки погибло много людей. В итоге все списали на секту, которая окопалась в городке, пошумели еще немного и затихли. Я прошла как пострадавшая.

Издательство тут же решило сделать на этом пиар, но я физически не могла общаться ни с кем, кроме ноутбука. Даже телефонные звонки вызывали отторжение. Я вздрагивала, когда раздавалась трель. Меняла мелодию, ставила на беззвучный режим — бесполезно. Каждый раз начиналась истерика.

И я ушла в себя.

Тексты, килобайты текста. Писала, стирала и снова писала. Иногда прерывалась на сон, но он не приносил облегчения: перед глазами стоял объятый пламенем Кир, и нож раз за разом пронзал его грудь.

Я выплескивала на страницы всю боль, все отчаяние, но их не становилось меньше.

А потом как озарение, пришло понимание: смерть не всегда означает конец.

Кир — демон. А легко ли убить демона?

И я прервала свое заточение.

Встречи с читателями пролетели незаметно. Не потому что понравились, просто старалась забывать о них сразу после окончания. А потом взяла творческий отпуск.

Только вот начинать новую книгу, для которой уже готовили место в авторской серии, не торопилась: сейчас мне было плевать и на карьеру, и на с таким трудом заработанное имя, на популярность и даже деньги. Их хватало, но я готова была потратить все до копейки, лишь бы постигнуть то, что знатоки держат в глубокой тайне.

Полгода постоянных разъездов. Пачки купюр. Доллары, евро, иены слились в цветную мозаику, но расставалась с ними легко. Потому что информация того стоила.

Теперь я знала об Аллиане все. Тварь, запечатанная в аду на заре времен, не могла вырваться на свободу. Но стремилась, ибо от количества пожранных душ зависела её сила. И нашла возможность подчинять людей. И демонов.

Кир был демоном. И знал куда больше, чем говорил. В том числе — как помешать своему господину.

На понимание того, как он это сделал, ушло немало сил. Глаза болели от тусклых ламп хранилищ, или оттого, что буквы на древней странице выцвели и их очень тяжело скопировать, чтобы показать специалисту.

Но я прошла и через это.

Единственное, что оставалось тайной, так это зачем Кир все это сделал. Люди были для него лишь источником эмоций, даже я, влюбленная как кошка. И все-таки… Все-таки он провел ритуал, единственное упоминание о котором нашлось в гримуаре, составленном в первом тысячелетии до нашей эры. Я увидела лишь поздний список, и стоило это дорого. Расплачивалась не деньгами — пришлось отдать свою кровь для одного сложного и опасного магического ритуала. Потом болела несколько дней, но лежать в кровати было некогда — поджимало время.

Я много раз представляла, как буду рисовать магический круг. Как в строгом порядке впишу в него древние символы, один за другим. Как соединю их разноцветными линиями… Достать ингредиенты тоже было непросто. Но я тут справилась.

А теперь не ощущала ничего. Стояла, зажав в руках кулечек с порошком для рисования, и не испытывала ни волнения, ни страха. Только спокойствие, которое можно охарактеризовать как «ледяное».

Переплелись белые и синие линии. Строгим орнаментом их окружила черная вязь, и ярко-красные штрихи завершили рисунок. Я долго смотрела на дело своих рук прежде, чем решилась начать.

Речитатив сменялся напевом. Я то повышала голос, то понижала так, что сама едва слышала, что говорю. Все дело было в ритме. В дыхании. Длинная формула вызова требовала предельной концентрации и нельзя сбиться ни в одном звуке. Иногда казалось, что не выдержу, закашляюсь, выплевывая на пол легкие, а в груди словно острые ножи поворачивали.

Но я сумела.

Поняла, когда серебристо замерцал белый порошок. Когда черный потемнел еще больше, поглощая и без того неяркий свет. Когда синий стал переливаться всеми оттенками кобальта… А когда полыхнул алый, комнату наполнили серые клубы дыма. Они пахли розами.

Серый туман заполнял комнату, но не выходил за пределы круга. Его движения завораживали, струйки плавно перетекали одна в другую, сворачивались клубками, извивались тонкими и очень ядовитыми змейками.

Язычки пламени заплясали на концах высоких свечей. Ритуал нужно завершить до того, как договорит первая, поэтому выбирала я их особенно тщательно: только чистый воск, без малейшей примеси старого или красителя.

И теперь его теплый запах смешивался с розовым ароматом, наполняя комнату уютом.

Фигура в серых клубах приобрела женские очертания. На полу сидела обессиленная Ольга.

Она была все в тех же шортах и футболке, что в день гибели. Но на теле я не нашла ни одной раны. Только лицо опухло от слез, да щеки ввалились, словно её долго морили голодом.

— Феня… помоги!

Я кинулась к протянутой руке, желая поднять, поддержать… Меня остановило на самой границе круга.

Потому что сквозь запах расплавленного воска и цветов пробивается едва заметный душок, свойственный покойникам. Так бывает на похоронах, когда гроб стоит в крохотном помещении и вентиляция не работает.

Ольга умерла!

Пришлось напомнить это себе еще несколько раз. Но верить не хотелось: вот же она! Живая, только смертельно уставшая! И умоляет о помощи.

А она продолжала:

— Феня! Я едва вырвалась. Я понимаю, что виновата, что обманывала… Но я же его любила! И до сих пор люблю. Умоляю, спаси его!

Сердце на миг остановилось, а потом подпрыгнуло к горлу. О ком речь понятно без имен. Кир в беде. Ему нужна помощь. Настолько сильно, что Ольга рискнула явиться из загробного мира… А я тут придумываю себе!

И снова вонь отбросила назад. Остатки разума мешали протянуть руку, вытащить подругу в этот мир, выслушать и кинуться на помощь. А она уже рыдала, припадая к полу:

— Феня! Ну не могу я смотреть на его страдания! Он же из-за тебя так! Ты…

Это оказалось последней каплей. Ольга права! Из-за меня!

Но, вместо того, чтобы на этом остановиться, она продолжала:

— Пони мю, ты мне не веришь. Но поверь ему самому!

Клубы поглотили обессилевшую женщину, и только голос какое-то время доносился откуда-то издалека, словно долгое эхо.

А потом раздался стон.

Кровь застыла в жилах. Ноги приросли к полу. Столько муки было в таком родном голосе!

Туман отползал от Кира медленно, словно не желал выпускать из липких пут. А я холодела от ужаса.

Что они с ним сделали!

Отросшие волосы свалялись, превратившись в один большой колтун. Черные глаза потухли, в них не то что адского пламени не было, даже просто блеска!

Серую от усталости и боли кожу покрывали шрамы и морщины. Казалось, тронь — расползется под пальцами, как сухой пергамент. Только это и остановило меня от того, чтобы броситься к Киру. Забыла обо всем, даже трупная вонь сейчас казалась несущественным штрихов в общей картине.

— Помоги! — он протянул руку. На запястье красовался ожог — словно от раскаленного браслета.

Точно такие же горели на лодыжках, под коленями… и даже на лбу. Они надевали на него раскаленный обруч?

— Помоги!

Наверное, в пустынном ветре больше жизни, чем в этом сухом голосе. В груди больно от жалости, слезы подкатывают к горлу… Но что-то мешает сделать шаг. Всего один. Крохотный.

— Помоги! — теперь уже яснее. — Гелла! Ты должна мне помочь! Ты не представляешь, чего мне стоило вырваться из оков. А ведь все из-за тебя!

Это и остановило. Какой-то миг на границе нашего и потустороннего мира я не понимала, что произошло. И почему все внутри противиться тому, чтобы обнять Кира.

Его лицо исказилось:

— Гелла! Помо…

— Беги! Дура!

Бежать? Да я взгляда не могла оторвать от происходящего в круге. Глаза Кира на миг вспыхнули прежним огнем. А потом начался ад.

Ворон катался по полу, беспорядочно молотя курами и ногами. В какой-то момент даже стал душить сам себя. Казалось, в одном теле сейчас находятся двое, и эти двое бьются не на жизнь, а насмерть.

Линии вспыхивали черным и белым. Полыхали алые пятна, и свет пронзал Кира насквозь. Хотя нет. Это существо — не Кир. Это кто-то, занявший его тело…

Бывают ли демоны одержимыми?

Вопрос казался знакомым, словно когда-то, давным-давно, я уже задавалась этим. И не помнила ответа.

А был ли он?

Понимание пришло внезапно.

Слова на неизвестном языке сами вырвались на волю. Одно за другим они рождались в душе и срывались с губ густыми кровавыми каплями. Боль полоснула острой бритвой.

Затрещали свечи. Пламя вспыхнуло так, что сожрало половину воска. Он растекся по полу быстро застывающими лужицами.

Я смотрела не на них.

Тот, кто был Киром взвыл, и на миг ослабил хватку. Взгляд Ворона, его улыбка… Они тут же пропали за страшной гримасой, но стало понятно: все делаю правильно!

И уже не шептала — кричала, надсаживая легкие, срывая голос. Потому что знала: так — правильно. Откуда и почему — не задумывалась, полностью доверившись интуиции. Ошибиться не боялась: что бы ни случилось дальше, жить без Кира в этом мире я не смогу. Лучше погибнуть сейчас из-за ошибки, чем медленно загибаться от тоски.

И с каждым звуком, с каждым моим вскриком Кир-чужак уступал.

Только это заставило меня продолжать, потому что язык превратился в острый осколок стекла. Или лезвие. Рот наполнился кровью: нёбо, щеки, губы покрылись сотнями порезов. Слова рождались с болью, но это и было — жертвой. Возможно, я онемею на всю оставшуюся жизнь, но ведь это… того стоит?

Стоит!

Когда сил не осталось, когда я уже распласталась на полу, а рядом уродливыми кляксами рассыпались кровавые капли, нечто в круге взвыло так, что содрогнулись стены. Дым перестал клубиться, превратившись в щупальца. Они хлестали по полу, били в невидимую преграду, отчего порошок рисунка подпрыгивал, норовя смазать картинку, обвивали Кира… А тот смеялся. Распластался на полу и хохотал так заразительно, что хотелось присоединиться.

— Так их, Гелла! Так! Еще! Сильнее!

И я продолжала.

Щупальца сплелись в единый клубок, они уже не выбирали, куда бить, их движения стали хаотичными… А моя боль усилилась.

Но я все равно продолжала. Потому что видела, как загорается в черных глазах знакомый огонь, как улыбка кривит обожженные губы… Как возрождается Ворон, капля за каплей вытесняя того, кто сумел завладеть его телом.

Видела, как сдается Аллиан.

И знала, что если не уступлю, то он навеки сгинет в жаркой тьме ада.

Потому что несколько тысячелетий назад эту тварь загнал туда точно такой же ритуал…

Последние слова прохрипела скорее на упрямстве. И рухнула рядом с кругом.

Щупальца вздрогнули, истончились, превратились в легкие струйки дыма и испарились…

Рисунок перестал полыхать алым. Последними погасли черные линии.

Порошок превратился в пепел, хватило дыхания, чтобы он взлетел, разрушая магический круг.

— Бедная…

Кир опустился рядом. Несмотря на худобу, его руки остались такими же сильными. Он бережно прижал к груди мою голову:

— Как же ты решилась…

— Почему? — слова давались с трудом, рот болел и кровь не желала останавливаться. — Я ведь… выкинула Ловца.

— Глупая… Ловец заставляет подчиняться… Но не любить.

Он не осмелился поцеловать в губы. Прижался ко лбу, спустился к щекам. А потом лег рядом.

— Ты…

— Молчи!

Я послушалась.

Было так хорошо и спокойно лежать на голых досках паркета. И что с того, что он жесткий? Плевать на летающий пепел. И на кровь на полу. Мой мужчина рядом, что еще надо для счастья? Слышать его дыхание, ощущать, как бьется сердца. Умирать от любви.

Уже засыпая, поняла, что в комнате отчетливо пахнет ландышами.