В туманном Ветрогорье жил некогда славный князь Боргеорус, властолюбивый и богатый. Без меры имелось у него и золота, и шелков, и лошадей породистых, и ещё много всего, что ценно и константно при любой конфе. Но главным сокровищем князя была его дружина — преданные воины, каждый из которых готов не задумываясь отдать жизнь за хозяина.

Не давали богатства Боргеоруса покоя алчным соседским феодалам, поредели в боях с супостатами ряды княжеских ратников. Решил тогда князь пополнить дружину и кинул он клич по всему Ветрогорью. Много витязей прибыло к Боргеорусу, чтобы попытать счастья и попасть в ряды прославленной великими подвигами дружины. Предстояло ратникам пройти тяжкие испытания сроком в три конфы, выдержать которые способен лишь один из десяти.

Самым юным среди бойцов был храбрый Гедвин с ветрогорских окраин. Хоть и молодой, но отважный, сильный, выносливый и терпеливый. С достоинством и мужеством он переносил тяжкие трёхконфовые испытания, дожидаясь того дня, когда он наденет плащ княжеского дружинника. Однако возненавидел юного воина десятник Зерх, один из опытнейших ветеранов дружины. Разглядел он в гордом Гедвине сильного соперника и стал всячески вредить юноше, стараясь любыми способами не пустить юношу в дружину. Долго терпел выходки и придирки подлого десятника гордец, но переполнялась постепенно чаша терпения.

Как-то раз упражнялись новички в искусстве владения мечом на дворцовой площади, и самым ловким и смекалистым среди них оказался Гедвин. Не укрылось это от глаз коварного Зерха, и решил он унизить юношу на глазах остальных новобранцев. После очередного упражнения дерзко высмеял он новичка, да так громко, что даже челядь во дворце Боргеоруса услышала.

— Сейчас ты за всё заплатишь, негодяй! — вскричал, не выдержав насмешки, Гедвин.

— Как бы не так, молокосос! — злобно рассмеялся в ответ Зерх.

Зря пытался остановить Гедвина его верный товарищ, новобранец Вангус. Он тоже много натерпелся от злого десятника, но был от природы более осмотрительным. Не послушал друга Гедвин, и сошлись соперники посреди дворцовой площади. Долго бились они, но поверг в пыль юношу опытный Зерх, сбив с ног пудовым кулаком. Испугались тут остальные новобранцы и разбежались кто куда. Остался лежать юный Гедвин в пыли. Так и лежал бы он до вечера, тяжко переживая неудачу, но вдруг почувствовал на своём плече твёрдую руку странствующего монаха Алемира.

— Вставай, храбрый юноша! — сказал отшельник. — Негоже воину лежать поверженным у всех на глазах!

— Этот подлец Зерх ответит за всё! — молвил Гедвин и с горечью добавил: — Но я слишком слаб перед ним!

— Не печалься, воин! — успокоил его монах. — Я стану твоим наставником и научу тебя удивительному боевому искусству. И не будет бойцов, равных тебе, во всём Ветрогорье.

Гене Двинянину не хотелось после работы тащиться на непонятное сборище. Скорее всего, окажется оно тренингом личностного роста, куда один раз влипнешь, потом не отвертишься. Менеджер по продажам ещё раз достал вручённую ему визитную карточку: "ООО "Эспритион", город Ветрогорск, консультант Александр Мирошников" и далее контактная информация. Судя по названию, явно какая-то очередная новомодная секта: подобные организации любят яркие загадочные названия.

А получилось всё так: перед обедом к Гене, по обыкновению, придрался Сергей Храмцов — начальник отдела продаж и, по совместительству, куратор новеньких. Прицепился, гад, по пустяку: то ли отчёт оформлен неверно, то ли распечатан не тем шрифтом. Причём, на этот раз Сергей дал взбучку Двинянину в присутствии остальных новичков. Конечно, Гена стоял, как оплёванный, и только кивал в ответ на выпады Храмцова: что может возразить молодой сотрудник, к тому же находящийся на трёхмесячном испытательном сроке! Да ещё Ванька Гусев, тоже испытуемый, полез со своими утешениями не вовремя!

Потом Гена вышел в коридор, чтобы немного успокоиться. Он стоял и проклинал себя за слабый характер, за неумение дать отпор. Почему-то у других получается за себя постоять, а у Гены нет. Всю жизнь по каким-то неуловимым приметам окружающие, лишь мельком глянув на Гену, понимали, что перед ними слабак, на котором можно ездить. Так что Сергей — лишь один из череды тиранов и мучителей.

В коридоре Двинянин размечтался, будто он — отважный и решительный — рвёт в клочья проклятый отчёт и шикарным жестом швыряет обрывки в лицо куратору. Тот, разумеется, тут же разнюнится и под общее ликование остальных испытуемых побежит жаловаться гендиректору. Мол, Борис Георгиевич, спасите, меня новенький обижает! Русаков, само собой, тут же уволит Гену, но зато какой мужественный и красивый будет поступок! Жаль, что он мог свершиться только в альтернативной реальности, существующей в Гениной голове.

В этот момент Гену и подловил Мирошников — скользкий тип неопределённого возраста с ехидной физиономией, часто отирающийся в офисе. По-моему, он числился внештатным психологом. Он возник из ниоткуда, постоял рядом с удручённым менеджером, посочувствовал (ему по должности это положено), повздыхал, а потом вдруг сунул в руку Двинянину визитку и предложил посетить некий "вводный семинар". Но не озвучил ни темы предстоящего занятия, ни его сути.

Было у монаха Алемира больше дюжины учеников, и стал Гедвин одним из них. Ожидал юный воин, что наставник будет обучать владению мечом или боевым топором. Но, вопреки ожиданию, монах начал объяснять ученикам устройство мироздания. И начал юноша-воин постепенно узнавать о тайнах и странностях окружающего мира.

— Законы нашего мира ненормальны, — говорил Алемир, — но мы можем их использовать во благо. Особенность моего боевого искусства — не умение лихо размахивать оружием, а использовать нелепости мироздания и собственные переменные возможности в поединке или бою.

Узнал Гедвин о том, что законы мира постоянно меняются: одни появляются, другие исчезают, а третьи искажаются до неузнаваемости. "Мы не знаем, почему так происходит, — пояснял монах. — Одни мудрецы считают, что наш мир стар настолько, что в нём может по статистике произойти что угодно: ведь даже кубок с вином может закипеть по законам статистической вероятности. Иные же полагают, что у природы, помимо законов, есть и "мораль", для нас непонятная и непознаваемая. Возможно, стремление природы к красоте, симметрии и "золотому сечению" и есть отголоски той природной морали. Еретики же думают, что миром управляет бог-дилетант, не способный устроить всё гармонично и разумно, из-за чего и происходят разные нелепости. Неопытный бог все законы принимает методом проб и ошибок, но постепенно учится на этих ошибках".

Никак не мог уяснить практичный ум Гедвина, привыкший к простым истинам, монашьи премудрости. Не мог понять воин, чем знание мироустройства поможет ему в поединке с противником.

— Но бог милосерден, — рассказывал Алемир. — Если меняются законы природы, то у нас, людей, появляются скрытые свойства, позволяющие выжить в изменившемся мире. Задача опытного воина — распознать изменения в мире и догадаться, какие свойства при этом появятся или изменятся в самом человеке. Распознать первому, пока противник о них и не догадывается. А затем ими разумно воспользоваться. К тому же знание изменений в мире поможет использовать в бою внешние силы, что тоже является частью философии моего боевого искусства. Некоторые называют это магией.

Сложно давалась учёба Гедвину, но постепенно начал он постигать ученье отшельника. Юноша понял, что законы мироздания меняются не непрерывно, а лишь во время смены конфы. Он догадался, что некоторые вещи константны, а иные меняются от одной конфы к другой.

— В нашем многострадальном мире нет главного закона, — учил наставник, — любой закон может стать главным, доминирующим на период конфы, пока не сменится другим. Мы, монахи, называем это домином — доминированием какого-либо закона. Основная задача воина — распознать домин, который подарит новые боевые качества.

И так каждый вечер, когда выдавалось свободное время, спешил юный Гедвин к Алемиру. Постепенно научился он распознавать моменты, когда меняется мир, и чувствовать характер этих изменений. Понял юноша, каким образом познавать себя после перемен, и пользоваться новыми свойствами. К концу конфы сказал наставник ученикам:

— Стали вы опытнее и умелее, пора бы вам проверить на практике свои умения. Нужно будет совершить несколько простых подвигов: одолеть ведьму, наказать вора или богатея, обижающего крестьян. И лишь после свершения подвигов я могу быть спокоен, что передал вам то, что знаю сам.

Через месяц изрядно напичканного теорией эспритиона Двинянина допустили к практическим занятиям. Мирошников поставил задачу — с помощью изученных приёмов победить пару-тройку недругов похлипче. Соблазнительно было бы начать с Храмцова, но Гена нутром чуял, что начотдела пока ему не по зубам. Мирошников рекомендовал отработать приёмы на двух-трёх соседях по подъезду или двору, а уж после этого приступить к поединкам в офисе.

Много подвигов совершил Гедвин, прежде чем Алемир посвятил его в мастера боевых искусств. Юноша победил в честном бою старую колдунью, держащую в страхе целую деревню. Смог молодой воин одолеть и пару водяных, затопивших не один крестьянский двор, и великана с великаншей, и разбойничью шайку, орудовавшую в окрестных лесах.

Но слишком простой была нынешняя конфа. Домином в ней являлся всеобщий закон сохранения. Значит, и удача подчинялась этому закону: чем больше её у тебя, тем меньше у окружающих. Когда началась эта конфа, не умел ещё Гедвин распознавать домины. Однако заметил он позже, что ветрогорские купцы научились привлекать удачу, скупая её у крестьян и городских бедняков, погружая последних в полосу невезения. Прислушался к себе юноша и почувствовал скрытое умение притягивать удачу.

Во время учебного поединка с одним из лучших учеников Алемира Гедвин напряг умение, и удача перетекла от противника к нему. Пролетавшая мимо хищная птица с пойманной мышью в клюве выронила добычу в тот момент, когда противник замахивался на Гедвина деревянным мечом. Мышь упала прямо на голову сопернику, а Гедвин поддел ногой маленький камешек; тот отлетел в сторону, ударился о стену, отскочил прямо в лоб противнику и поверг того наземь. Улыбнулся благосклонно Алемир. Понял он, что юноша сумел распознать умение, подаренное ему домином.

— Ты научился всему, что я знаю, — сказал после боя монах, потрепав юного воина по плечу. — Теперь твоя судьба определена; ты выбрал путь воина. Только используй моё искусство для добрых дел: защищай слабых и наказывай зло.

С началом новой конфы начались отборочные поединки во дворце Боргеоруса. Легко распознал домин юный воин. В этом домине любая сущность размыта. И настоящее было размазано: любой предмет, а равно и воин, существовал не только в настоящем, но и понемногу в прошлом и чуть-чуть в будущем. Ещё раньше Гедвина восприняли домин городские маги и волшебники, немедленно ставшие предсказателями. Пророком в этой конфе стать легко, ибо она позволяла обозреть грядущее. Главное, нужно разбудить в себе скрытое качество, позволяющее заглянуть в будущее как можно дальше.

В первом же отборочном поединке у Боргеоруса легко победил Гедвин своего соперника. Заглядывая в будущее, он легко предугадывал его удары и в настоящем блокировал их. Ни один из последующих противников не выиграл бой у Гедвина. Изумлялись соперники такому искусству юного воина, ибо не догадывались они ни о доминах, ни о собственных сокрытых свойствах, ни о возможности применения их в бою.

Наконец, настал последний день отборочного турнира. Противником Гедвина должен выступить новобранец Вангус. Ночь не спал ученик Алемира, переживая: не хотелось ему, чтобы добрый новичок завтра навсегда ушёл за ворота княжеского дворца. Однако судьбу не обманешь: должен победить либо Гедвин, либо Вангус.

— Не печалься, Гедвин! — сказал перед боем добряк. — Пусть боги решат, кому из нас суждено стать дружинником и прославить себя славными подвигами, а кому — сгинуть в безвестности.

Даже опытные ветераны вздохнули, услышав горькие слова новичка. Лишь злобный Зерх ухмыльнулся, радуясь чужому горю.

Целую неделю Двинянин присматривался к коллегам, собирая информацию и намечая будущие жертвы. Офисные клерки, не подозревая, жили обычной жизнью: планы, отчёты, концепции развития, совещания, командировки, обзвоны клиентов и поставщиков продукции. Гена даже растерялся вначале: слишком неопределённо "пространство интриг и сплетен". Глядя на коллег, он накручивал себя мыслями, что любой из них при случае съест менеджера с костями и не подавится.

В качестве первой жертвы Гена выбрал одного из новичков — толстяка, метящего на должность маркетолога. Метил толстяк страстно и самоотверженно, угождая начальнику отдела и коллегам-старожилам так старательно, что смотреть на это без тошноты было нельзя. Поэтому Двинянин расправился с лизоблюдом без всякого сожаления, рискованно, но эффективно. Раз кучка новичков, в том числе Гена и толстяк, отправилась в соседнее дешёвое кафе "Завалинка" на обеденный перерыв. Воин постарался сделать так, чтобы они с жертвой оказались за одним столиком. Толстяк, заискивающе улыбаясь, поделился, что у начальника отдела маркетинга скоро день рожденья, нужно сделать подарок, но лизоблюд затруднялся в выборе. Двинянин знал, что бедняга начальник мается больными зубами и кучу денег просаживает на стоматолога. Начотдела страшно переживал, глотал кальций пачками и избегал сладкого.

Пусти врага по ложному следу, учил наставник, и Гена посоветовал толстяку подарить начальнику коробку конфет. При этом он, разумеется, сослался на других, дескать, в офисе говорили, что главный маркетолог — страшный сладкоежка. Недогадливый толстяк так и сделал. Мнительный начотдела маркетинга холодно принял подарок, дежурно улыбнулся, обнажив больные дёсны. Кто-то из офисных старожилов злорадно усмехнулся. Через два дня стало известно, что толстяк по надуманным причинам не прошёл испытательный срок.

Риск, конечно, имелся. Если бы толстяк решил докопаться до истины, он бы в первую очередь заподозрил Гену, хотя тот и ссылался на коллег. Но, во-первых, уволенный лизоблюд слишком расстроен, чтобы логически мыслить. А, во-вторых, у современного человека очень короткая память. "Синдром короткой памяти — бич нашего века, — говорил Мирошников на занятиях, — потому что человечья память забивается информационным мусором: рекламой, сериалами и прочим инфодерьмом. Люди быстро забывают о событиях. Грохнется самолёт, обрушится жилое здание или произойдёт теракт — откроется горячая линия, журналисты пошумят-пошумят, правительство пообещает принять ряд мер и создать рабочую группу, а через неделю никто и не вспомнит про это". Толстяк благополучно забыл, кто его навёл на мысль о покупке сладкого.

Наконец настал тот знаменательный день, когда надел Гедвин тёмно-синий плащ дружинника. Но омрачало счастье юного воина то, что попал он волею судеб в десятку Зерха. Подлый десятник чувствовал силу юноши, но и Гедвин насторожен, опасаясь сталкиваться с опытным дружинником. Достойны были друг друга эти два непримиримых соперника.

Миновало две конфы. Достойно проявил себя ученик Алемира в битвах с дружинниками соседних феодалов. В первую конфу доминировал закон "действие равно противодействию". Славная конфа: не нужны в ней стали ни судьи, ни тюрьмы, ни палачи: природа сама карала отступников и нарушителей. Украдёт крестьянин курицу у соседа, а через день у него у самого её украдут. Ограбит разбойник путника, а через час сам окажется ограбленным. Распознал Гедвин в себе свойство ускорять возмездие, и поединки с врагами стали невероятно просты. Стоило только противнику ударить воина мечом, и через мгновенье он получал ответный удар такой же силы. Чем сильнее пытался враг одолеть соперника, тем сильнее было сопротивление.

Домином второй конфы стал закон всеобщей витальности — любая вещь в Ветрогорье стала живой. Замки феодалов принялись бороться за существование, крестьянские телеги обрели изменчивость, а оружие научилось размножаться, но его приходилось кормить и поить. Сконцентрировался тогда Гедвин и ощутил в себе качества укротителя. Выдрессировал он свои доспехи так, что в первом же бою они напугали щит противника, и тот сбежал, оставив хозяина беззащитным. Меч же юноши, отдрессированный и накормленный, оказался самцом, и в стычках умудрялся соблазнять оружие-самок у соперников.

За многочисленные победы над врагами зауважали Гедвина опытные ветераны дружины. И даже сам Боргеорус одарил воина горстью золотых. Но два обстоятельства омрачали жизнь юного воина, полную побед. Первое — козни коварного Зерха. А второе — странные видения, с некоторых пор начавшие преследовать юношу.

Виделся ему невероятно странный мир, в котором законы природы были незыблемы, словно одна затянувшаяся до бесконечности конфа. Зато законы общества там менялись чуть ли не каждый день, в отличие от Ветрогорья, где феоды, сеньоры, вассалы и церковные десятины существовали вечность. В привидевшимся мире феодалы меняли законы по своему усмотрению, а сами стояли над законами и могли их нарушать. Там мужчины женственны и изнежены, а женщины — мужественны. В том удивительном мире торговцы и монахи ценились больше воинов и поэтов.

Мерещился ему в том мире молодой воин с нелепым двойным именем Гена Двинянин, состоящий в дружине у местного феодала Русакова. И чувствовал Гедвин с ним некую странную ментальную связь.

За последние два месяца Двинянин, успешно прошедший испытательный срок и принятый на постоянную работу, сильно возрос в глазах руководства "Русакоффа". Генеральный директор ему благоволил, довольный успехами новичка в борьбе с конкурентами. Даже выплатил небольшую премию за зависть коллегам и особенно Храмцову, с которым Гена пока так и не решился схлестнуться.

С Мирошниковым он сталкивался в коридоре регулярно раз в неделю. Наставник холодно кивал ему, будто незнакомому, и иногда дружески подмигивал. Менеджер помнил, что по окончании курсов эспритиона психолог разрешил Двинянину и ещё паре наиболее толковых учеников заходить к нему в любое время за советом. И теперь каждый раз, встречаясь в коридорах бизнес-центра, Гена видел в глазах наставника приглашение зайти поболтать. Менеджеру не хотелось посещать Мирошникова: тот совершенно не умел слушать собеседника, и "зайти поболтать" будет выглядеть как сплошной монолог психолога, перемежаемый библейскими цитатами к месту и не к месту.

Но не зайти было неудобно. В один осенний вечер Двинянин после работы отправился в хорошо знакомый ему дом культуры строителей и разыскал там наставника. Обрадованный психолог угостил менеджера недорогим коньяком с шоколадкой и минут пять выслушивал похвальбу бывшего ученика и сетования по поводу Храмцова.

— Ты должен с ним сразиться! — приказным тоном заявил Мирошников, ёрзая от нетерпения разразиться нравоучениями. — Ибо какой ты после этого эспритионист!

Он заглотил не жуя дольку шоколада и развил мысль:

— С точки зрения эспритиона наш мир — сплошная борьба. Непрекращающаяся и вечная. В этом смысл существования всего живого и неживого: бороться и побеждать противников. Борьба противоположностей, слышал про такое?

Гена нахмурился, припоминая философские премудрости. Философию он проходил на втором курсе университета, и с тех пор изрядно подзабыл.

— Диалектика? — В голове шевельнулись смутные воспоминания.

Психолог в ответ презрительно ухмыльнулся:

— Диалектика — это чушь! Придумали тоже, единство и борьба противоположностей! Эспритион основывается не на диалектике, а на другой философский концепции — диаболике. А в ней никакого единства противоположностей нет, только борьба!

Мирошников разлил по рюмкам остатки коньяка.

— Диалектики — дураки, запутались и себе же противоречат. — Психолог подкрепил мысль хорошим глотком. — Как сказано в одном научно-фантастическом сборнике, ходящий во тьме не знает, куда идет. Сами постоянно талдычат: "Следствие важнее причины", "Важна не форма, а содержание", "Добро побеждает зло", "Пролетариат прогрессивнее буржуазии". Ну и какое может быть между этими противоположностями единство, а?!

Разговорчивому наставнику, к тому же подогретому спиртным, требовался не собеседник, а слушатель. Поэтому он сам же и ответил на свой вопрос:

— Единства между противоположностями нет и быть не может — вот что утверждает диаболика. Либо патриархат, либо матриархат. Либо буржуазия, либо пролетариат. Либо добро, либо зло. Нельзя быть одновременно беременной и небеременной. Одна из противоположностей всегда побеждает, а другая в проигрыше. И когда одна победит другую, то обязательно появляется третья противоположность, которая сразится с победителем. Если буржуазия побеждает феодалов, то появляется пролетариат. Значит, государства рабочих просто не может существовать: появится третья сила, более прогрессивная, чем пролетарии.

— Корпускулярно-волновой дуализм, — неожиданно вставил Двинянин, вспомнив курс физики.

— Что?! — дёрнулся Мирошников.

— Элементарные частицы в одних условиях ведут себя как дискретные объекты, а в других — как непрерывные волны. — Молчаливый менеджер без коньяка ни за что бы не вступил в пререкания и тем более не стал бы строить такие длинные сложные фразы. — И вообще любой объект сочетает в себе корпускулярные и волновые свойства, даже мы с вами. Получается, дискретность и непрерывность вполне могут уживаться друг с другом.

— Раз уживаются, значит, не такие они уж противоположности, — не слишком уверенно возразил психолог, явно слабоватый в естественных науках. — Братолюбие между вами да пребывает, сказано в одной книге…

— А литераторы говорят, что в любом произведении важно единство формы и содержания, — перебил собеседника осмелевший менеджер и поправил очки.

— А коммунисты-диалектики говорят, что рабочий класс должен скинуть хозяев, — аргументировал свою точку зрения Мирошников.

— А в Китае наблюдается единство буржуазии и пролетариата, — ехидно возразил разошедшийся Двинянин, — под руководством коммунистов-диалектиков.

Наставник лишь махнул рукой:

— Ерунда! Неестественный союз. Как смесь жира с водой. Как комиссар в подряснике. Каннибал-вегетарианец. Евнух-бабник. Монашка-стриптизёрша. Всё равно одна противоположность обязательно одолеет другую! И Китай не исключение. Не сейчас, так позже.

— Смесь жира с водой может быть устойчивой. Это эмульсия. Молоко, например, — не сдавался Гена. — И, если людоедов-веганов не существует, то есть прокуроры-взяточники, фотомодели-уродины, певцы безголосые…

— Вот отсюда и все наши беды!! — вдруг рявкнул Мирошников и так громыхнул кулаком по столу, что чуть не опрокинул коньячные стопки. — Пытаемся сгладить противоположности, подружить их вместо того, чтобы заставить их бороться между собой! Больное человечество пытается всё уравнять: негров с белыми, нормальных людей с извращенцами, взрослых с детьми, мужиков с бабами. Превратить общество в… безжизненную эмульсию. В жирную жижу, в которой обитают полицейские-ворюги, попы-коммерсанты и бандиты с докторскими степенями.

Следующим вечером, чтобы избавиться от излишков совести, Гена решил атаковать Лёню Орлова. Двинянин всегда завидовал авторитетному однокласснику со звучной фамилией. Орлов, говоря современным языком, обладал харизмой. Хорошист, активист, гроза девичьих сердец, дзюдоист, к тому же и сынок состоятельного папаши. Но, если быть объективным, Лёня совсем не походил на богатеньких деток-мажоров: мог постоять за себя, заступиться за девушку и подраться с хулиганом.

С Орловым была связана одна история, настолько неприятная, что Гена, когда вспоминал её, краснел и нервничал. Когда будущий менеджер учился в последнем классе, ему угораздило влюбиться в Машу из параллельного. Сам бы он вряд ли решился к ней подойти, но они жили в соседних домах, и Гена часто шёл с пассией бок о бок. Как-то раз они разговорились и с тех пор начали ходить в школу вместе. А потом Маша предложила сходить в кино, и Двинянин конечно же согласился, обрадованный, что ему не пришлось самому назначать свидание.

Через пару недель на большой перемене Гена якобы случайно похвастал, что они с Машей дружат. Он постарался сказать громко, чтобы слышали все парни из класса, считающие отличника рохлей и маменькиным сынком.

— С Машкой дружишь?! — удивился Лёня Орлов, недоверчиво усмехнувшись.

— Да, — скромно потупил глаза Двинянин, довольно улыбаясь. — Сегодня на свидание иду.

— Ври больше! — презрительно скривился дзюдоист.

— Серьёзно! — У Гены даже очки запотели от возмущения.

— А если я ей позвоню и спрошу?

— Позвони да спроси! — разрешил самоуверенный отличник.

— …И она со мной на свидание пойдёт? — спровоцировал сердцеед.

Тут Гена немного испугался. Куда ему тягаться с этим бабником, который наверняка знает хитрые способы уболтать девчонку. Но он вспомнил, что они с Машей последний раз, идя домой, держались за руки. Не может же она после такого уйти на свидание с другим!

— Не пойдёт! — уверенно возразил Двинянин.

— Спорим? — ухмыльнулся Орлов.

— Спорим!

— Вот что я вам скажу, — задумчиво проговорил психоаналитик Усачёв, тряхнув полными щеками, — Думаю, в вашем случае не понадобится помощь психиатра, вряд ли у вас синдром множественной личности. Вы просто обладаете богатой фантазией. Чересчур богатой. Признайтесь, вы тайком пишете фэнтезийные романы? Про храброго воина Гедвина, храброго и сурового, тысячами побеждающего врагов?

— Нет, не пишу.

— Играми компьютерными увлекаетесь? — не отставал Илья Фёдорович.

— Нет.

— Ролевик?

Двинянин только отрицательно помотал головой.

— Вы выдумали этого Гедвина, — сделал очевидный вывод психоаналитик. — Причём, придумали настолько реалистичного персонажа, что он зажил внутри вашего воображения собственной жизнью. Это бывает у детей: когда им недостаёт общения со сверстниками или родителями, они выдумывают какого-нибудь героя и разговаривают с ним. Мало того, вы придумали идеального героя с "обратной связью", считающего, что он выдумал вас.

— Я не выдумывал никого! — рассердился менеджер. — И не разговариваю с ним! Я же объяснил, что Гедвин существует сам по себе. Он повторяет за мной все действия, но по-своему, по законам его вселенной. И весь его мир повторяет наш, только там общество стабильно, феодализм, а законы природы меняются, как у нас погода.

Гена выдал такую длинную фразу от возмущения. Наверное, зря он заплатил деньги этому шарлатану, коих сейчас развелось видимо-невидимо. Поддался на голливудские штампы, где герои, получив взбучку на работе или случайно облившись газировкой, немедленно бегут к личному психоаналитику. Но не к Мирошникову же идти с такими проблемами! Тот покрутит пальцами у виска, да потом болтнет на работе, и менеджера уволят. Двинянин по началу хотел обратиться к психиатру, даже записался на приём. Но когда начинающий псих пришёл в психоневрологический диспансер, занял очередь и оглядел странных посетителей, ждущих приёма, он немедленно ретировался.

— А я говорю, что выдумали! — совсем не по-психоаналитически рассвирепел Усачёв, и его толстые щёки покраснели. — Думаете, вы один такой? Ко мне ваша офисная братия сотнями ползает! Да и не только клерки, но и госслужащие, и учителя, и инженеры. Оно и понятно: скучная работа, серая личная жизнь, отсутствие перспектив… Мир наш — тусклый и блёклый. Ни дальних странствий, ни солёных брызг океана, ни битв с пиратами. И на Марс мы вряд ли полетим. Чудес не бывает, магии не существует, и вампиры живут только на экране. А душа просит чего-то освежающего, нешаблонного, необыденного…

— И если какая душа обратится к вызывающим мёртвых и к волшебникам, чтобы блудно ходить вслед их, то Я обращу лице Мое на ту душу и истреблю её из народа её, — брякнул Двинянин.

— Что?! — встрепенулся Илья Фёдорович, с подозрением глядя на клиента. — Что это за мракобесие?

— Да так, к слову пришлось… — смутился Гена.

— Сбили вы меня… Я к чему клоню? Ах, да! Эскапизм, выпадение из реальности — бич нашего времени. Наше общество шизофренично, оно уходит от материального мира в мир иллюзий и образов. Толкиенисты, реконструкторы, геймеры… Субъективная реальность на любой вкус! Правители наши дубоголовые видят себя вершителями судеб, мудрыми правителями страны, что под их руководством расцветает всё краше и краше. Бездарные певуны убеждены, что вносят вклад в мировую культуру. Идиоты-графоманы уверены, что находятся на вершине литературного Олимпа, где-то между Достоевским и Толстым. А обыватели витают в телевизионных облаках, мечтая, что когда-нибудь и они, точно сериальные супермены, отлепят зад от дивана, сгонят жир с пивного пуза и пойдут совершать подвиги. Или встретят принца, если это обывательши.

Психоаналитик-краснобай ткнул толстым пальцем в менеджера:

— Вот и вы, молодой человек, убегаете от реальности! Конечно, фэнтезийный мир с переменными законами физики гораздо интереснее душного офиса. Но сами подумайте, может ли такой мир существовать? Вы физику учили? Знаете, наверное, что мироздание — штука хрупкая: нарушь один закон, и он потянет за собой сотню других. И мир разрушится. Понятно, что приятнее побеждать великанов и злых волшебников, чем устраивать склоки с соседями по лестничной площадке. Только фантазия у вас убогая! Поэтому и выдуманный Гедвин — ваша зеркальная копия, идеализированный образ супергероя — тупо повторяет ваши действия.

— И что же мне делать? — напомнил Двинянин о цели визита, сожалея о зря потраченной приличной сумме.

— Убейте Гедвина! — резко произнёс Усачёв, напоминая киношного киллера. — Умертвите его в своей голове! Дайте ему смертельное задание. Или нашлите на него более сильного соперника. И, когда ваш альтер эго помрёт, вы ощутите свежее дыхание реального мира. Который во сто крат интереснее Ветрогорья, хоть у нас и не переменные законы природы.

В этой конфе доминировал закон всеобщей аддитивности, и на улицах было неуютно. Горожане держались друг от друга на расстоянии, чтобы их температуры, плотности и кровяные давления не суммировались. Но в таверне во всю мощь работал деаддитивник, и можно вдвоём сидеть за одним столиком и не бояться потери сознания от повысившейся в два раза температуры или давления.

— Я тоже заметил эту воительницу у Боргеоруса. Говоришь, у неё другой наставник? — задумчиво произнёс Алемир, отхлебнув эля из глиняной кружки.

— Другой, — подтвердил Гедвин.

— Её искусство более сильное? — ревниво допытывался монах.

— Наверное. Целитель Ильфедус посоветовал выдумать сильного противника для Гены Двинянина…

Алемир дёрнулся, едва не пролив эль:

— Ильфедус?! Этот жирный шарлатан?! Что за Гена Двинянин?

Юноша понял, что проговорился. Пришлось ему рассказать о менеджере, о его жизни и о непонятных аналогиях между мирами. Алемир слушал и задумчиво хмурился.

— Ты когда-нибудь слышал о множественной материи? — неожиданно спросил монах, внимательно выслушав Гедвина. — Хотя, что я спрашиваю: ты ж просто воин, и с философией у тебя туго…

Юноша начал вспоминать уроки Алемира; тот много философствовал, но о множественной материи ничего не говорил. Гедвин пожалел, что пришёл к монаху поделиться своими думами относительно Анелеи. Ему нужен конкретный совет, как одолеть воительницу, владеющую иным боевым искусством, а монах весь разговор снова начал сводить к философии.

— Некоторые философы думают, что материя — объективная реальность, первооснова мира. Глупцы! Нет в мире ничего абсолютного и единственного. Всё множественно, всё относительно… Над богом есть сверхбог, и по отношению к нему наш бог является простым смертным. Бессмертие относительно; сверхбог обладает бессмертием второго порядка. Так и над материей есть нечто более фундаментальное. Некая мультиматерия, частным случаем которой является наш материальный мир. Но есть и другие проявления мультиматерии, это и есть другие миры.

Алемир, войдя в раж, начал рассказывать о том, что материальный мир — это реализация той самой фундаментальной мультиматерии, одна из многих других. Что материй бесконечное множество, и каждая образовывает свой мир. Но есть категории, более глубинные, нежели объективная реальность, например, законы, идеи и судьбы. Они существуют в некоем абстрактном мире. Это мир замыслов, которые, очевидно, всегда лучше воплощений. Но любой замысел, любая идея, любая судьба обязательно требует некий носитель, материальный или квазиматериальный. И этих носителей может быть сколь угодно много.

— Имеется судьба некоего абстрактного воина, — говорил монах. — В одном из материальных миров она реализуется в виде храброго юноши Гедвина, в другом — в виде менеджера по продажам Гены Двинянина. На самом деле ты и этот торговец — материализованные ипостаси одной и той же судьбы. Я и тамошний Александр Мирошников — тоже реализации абстрактной судьбы некоего наставника. Как и Анелея с Аней Левиной. Как Зерх с Храмцовым Сергеем. Но тебе повезло больше нас…

— Почему? — вяло поинтересовался Гедвин, замороченный высокими материями и мультиматериями.

— Ты — ощущанец. Ты способен ощутить себя сразу в нескольких мирах. А мы, простые смертные, ощущаем себя только в одном мире. Если у тебя возникают проблемы в одном мире, ты можешь искать решения в других мирах. Ты можешь проводить аналогии между мирами, и это приведёт тебя к очень неожиданным решениям.

— Ильфедус сказал, что я выдумал мир Гены Двинянина. И что этот мир просто не может существовать. Нелогично, говорит, чтобы законы общества постоянно изменялись и переделывались: всё рухнет.

— В нашей реализации это невозможно, — возразил Алемир. — А в других реализациях вполне…

— …То, что у нас грозит вселенской катастрофой, там вполне логично и устойчиво, — продолжил Мирошников, снова приложившись к бокалу с пивом.

— Почему тогда судьбы похожи, если миры разные? — недоумевал Двинянин.

— Какой ты непонятливый! — возмутился психолог так громко, что некоторые посетители кафе обернулись на них. — Представь, что есть сайт с кучей картинок, анимаций, котяток и прочего дерьма. Он отображает одно и то же в любом браузере. И даже на любом устройстве: на телефоне, планшете, ноутбуке… Гаджеты разные, браузеры разные, операционные системы разные, а изображение одинаковое! Дошло?! Устройства — это материальные миры, а твоя судьба — это котик на сайте! И этот пучеглазый котик отображается независимо от архитектуры гаджета, от его внутренней структуры. Уловил аналогию, умник, или не понял ни черта? Могу по-другому объяснить. Миры — это различные множества: чисел, векторов, матриц… А ты — операция, скажем, сложения. Объекты разные, а суть операции одинакова, что для чисел, что для векторов. Сообразил? Кто во всём этом не узнает, что рука Господа сотворила сие?

— Некоторые сайты некорректно работают в разных браузерах, — заспорил Гена. — Вот у нас в "Русакоффе" местный сайт на компьютерах нормально отображается, а на телефоне не хочет. Да и для сложения подходят не все матрицы, а только…

— Естественно! — выпучил глаза нервный Мирошников, словно упомянутый котик. — Естественно!! Одни элементы отображаются во всех браузерах, а другие — только в определённых. С мирами то же самое: какие-то объекты существуют во всех мирах с разными судьбами, а другие — только локально. Есть в мире Гедвина аналог отдела безопасности? Ну-ка, напрягись!

Менеджер немного подумал и отрицательно качнул головой.

— Вот! — обрадовался психолог. — Безопасники — это локалы, так их можно назвать. Они только у нас существуют, в нашем мире. А ты, я, Левина — сквозники. Мы реализуемся, минимум, в двух мирах. И судьбы наших двойников схожи. Русаков — феодал и там и там. Более того, я думаю, есть ещё миллионы и миллиарды иных реализаций, где этот тип будет руководителем-феодалом. Судьба у него такая. Обилие и богатство в доме его, и правда его пребывает вовек. Как говорится…

Подняв бокал с пивом, Мирошников обвёл им вокруг себя, чем привлёк внимание ещё нескольких посетителей.

— Что говорить про другие миры, если и нашем творится то же самое! Почему законы Кулона и всемирного тяготения так похожи, задумывался? А поступательное движение с вращательным описывается одними и теми же формулами? Почему правила Кирхгофа можно применять и для электрических цепей, и для гидравлических с пневматическими? Законы, словно бродячие сюжеты в фольклоре или люди-двойники в разных странах, повторяются то там, то сям.

Оказывается, психолог не так уж слаб в физике!

— А потому, что закон — надматериальная сущность, — сам себе ответил наставник. — Как судьба. Как блохастый котик на сайте. Как тип внешности. И закону без разницы, на каком "браузере" реализовываться: электрическом или гидравлическом, поступательном или вращательном, в нашей Вселенной или в Гедвинской. Велик мир у любящих закон Твой, и нет им преткновения…

— Вы обедать идёте, дерр Двинге? — нетерпеливо повторила девушка.

— Да, крехен Ханне, — вышел из оцепенения инспектор, — несомненно, иду.

Двинге вынул смартфон, открыл приложение "Ланчер" и справился о наличии свободных мест в гаштете "Клиппе". Он забронировал столик на двоих у окна и заказал себе гуся с капустой, хамон, кофе и свежевыжатый гранатовый сок. Приложение вычислило, что ланч обойдётся в три гельда. Украдкой, чтобы не видела юная коллега Ханне, инспектор достал кредитную карточку. На лицевой стороне полупрозрачные цифры показывали, что на счету осталось порядка шестнадцати гельдов. Жалование будет только в конце недели, надо экономить, и Двинге, вздохнув, вычеркнул из заказа хамон.

Когда сослуживцы вышли из здания департамента, инспектор направился к велостоянке, но инспектор Ханне предложила пойти пешком. Двинге согласился, потому что в это время большинство служащих отправлялись на ланч, и на улицах Виндберга становилось тесновато от велосипедов, разбавленных редкими электромобилями и велобусами. Благо, до "Клиппе" метров триста, и всё тихими пешеходными улочками.

У входа в гаштет их встретил седой вежливый метрдотель, похожий на доброго волшебника Холле-Йолле из бабушкиных сказок. Он проводил сослуживцев за столик и, хотя они подошли на пять минут раньше, извинился, сожалея, что им, постоянным посетителям, придётся немного обождать. За столом Двинге достал смартфон, загрузил форум велосипедистов и погрузился в обсуждение последней модели "Нордлига", не забыв активировать приложение "Антитролль". Девушка вынула из сумочки планшет и загрузила какую-то сетевую игру. Некоторое время сослуживцы молчали, утонув в гаджетах.

Внезапно Ханне оторвалась от игры и подняла голову:

— Вы заметили, дерр Двинге, как смотрел на нас старший инспектор Шерге? — рассмеялась она. — Словно голодный на гуся с капустой!

— Заметил, крехен Ханне, — кивнул инспектор. — Он бы сделал нам замечание, но побоялся господина Борге.

— Что вы думаете насчёт моего предложения? — поинтересовалась инспекторша.

Двинге ответил не сразу. Он задумчиво глядел на юную официантку, расставляющую заказанные блюда. Когда она поставила перед сослуживицей большую тарелку спаржи с лесными ягодами, инспектор, наконец, ответил:

— Открыть несколько филиалов департамента рискованно или где-то даже авантюрно, однако положительный эффект, я думаю, вскоре даст о себе знать. Ваше, крехен Ханне, предложение, безусловно, понравилось начальнику департамента.

— Вероятно, господин Борге имеет некоторую склонность к авантюрам, — согласилась инспекторша. — Иначе он бы просто прервал меня на полуслове. Но и ваша идея так же неплоха, дерр Двинге.

Девушка аккуратно отрезала полоску спаржи, обернула её вокруг вилки и обмакнула в соус.

— Я уверен, что наши начинания позволят на неопределённое время прекратить ненужное соперничество, крехен Ханне, — проговорил инспектор, освобождая спелёнанную салфеткой вилку.

— О да, инспектор. У меня также возникла подобная мысль.

Князь Боргеорус поступил несправедливо. Он сформировал из числа дружинников два засадных отряда. Сотником первого он назначил Анелею, а командовать вторым — почему-то Кадмиса, коего Гедвин и в глаза не видел. В стычках с противником отрядом руководил юный воин, которого Боргеорус назначил помощником сотника, а Кадмис так и ни разу не появился на поле боя.

Командовать отрядом было сложно. По воле богов Гедвин постоянно попадал из локи в локу. Природа обрушила на многострадальный отряд всю самую невероятную вероятность, на какую только способна. Природное беззаконие порождало нелепые псевдовещи — непонятные материальные образования с вероятностными свойствами и признаками. Мир вокруг Гедвина распоясался до такой степени, что даже переменные свойства становились квазисвойствами, неопределяемыми и непознаваемыми. Локи "псевдо" перемежались локами "анти" и "без". В первых всё выворачивалось наизнанку, начиная с антиматерии, заканчивая антивоинами. Во вторых же наводили трепет аматерия, ареальность, адоспехи и апространство-авремя.

Тяжело в таких условиях биться с врагами. Не принадлежал юноша к касте надзаконников, игнорирующих законы природы, и соблюдать их обязан даже влиятельный князь Боргеорус. В малопонятном мире Гены Двинянина тоже имелись люди, не подчиняющиеся законам общества, причём двух видов. Одни были феодалами, настолько могущественными, что могли игнорировать практически любой закон, другие — преступниками. Часто эти разновидности надзаконников объединялись.

Не понимая, отчего на него свалились все невзгоды, юный воин хотел уже отказаться от засадного отряда. Но бок о бок с ним успешно сражался отряд Анелеи, и Гедвину было бы стыдно дезертировать под усмешки храброй воительницы. Прирождённая военачальница, девушка, обходя локи, успешно вела бои с соседними феодалами, за что её постоянно хвалил Боргеорус и жаловал подарками.

Нелегко возглавлять филиал департамента! Несмотря на то, что его руководителем формально являлся некий господин Кадме, вся тяжесть управления подразделением свалилась на Двинге. Конечно, филиал создавался для соперничества с конкурентами — другими дублирующими департаментами экополиса. Даже ученик помощника младшего инспектора знает, что основа благополучия огромного города — создание конкуренции между городским службами. В Виндберге поставками тепла занимались четыре департамента, горячей воды — семь, а вывозом мусора — одиннадцать. Департамент господина Борге отвечал за градостроительное проектирование, в сфере которого конкуренция была особо жёсткой.

Но главной трудностью являлась череда латтерлигов, обрушившихся на филиал через неделю после его открытия. Вначале инспектор по возможности отбивался от волн. Затем начал искать причины. Происки конкурирующих департаментов он отмёл сразу: вряд ли будут они давить на филиал столь примитивными способами. Поэтому подозрение пало на старинного недоброжелателя старшего инспектора Шерге.

Однажды, когда Двинге принимал посетителей, накатил сильный латтерлиг. У сидящего напротив инспектора пожилого мужчины неожиданно остекленели глаза. Он, сжимая в одной руке планшет, другой потянулся к горлу Двинге. Скрюченные пальцы посетителя, попавшего в волну, застыли в сантиметре от шеи инспектора. Тот вспомнил, насколько умело гасила латтерлигованных крехен Ханне, и воспользовался её приёмом. Инспектор вскочил и выбил из руки нападавшего планшет. С того сразу же спало помутнение, и он начал беспокойно озираться. Двинге бросился к двери, в которую уже начали ломиться попавшие в волну, отжал латтерлигованных посетителей и захлопнул дверь, задвинув щеколду. Затем инспектор схватил посетителя за шиворот и учинил допрос с пристрастием.

— Кто вас прислал, подлый негодяй?! — вскричал Двинге, не отпуская жертву.

— Никто не присылал, дерр Двинге!.. — залепетал напуганный посетитель. — Очевидно, я в волну попал…

— Про волну расскажете своей матушке, подлец! — И инспектор ещё раз тряхнул мужчину. — Я вам, негодник, назову одно имя, а вы просто кивнёте, да или нет. Старший инспектор Шерге?

— Что вы сказали, дерр Двинге? — еле слышно пискнул сильно напуганный мужчина. — Я не уверен, что понял ваш вопрос…

— Я спрашиваю, вас сюда прислал Шерге, начальник отдела департамента?

— Не знаю я такого, дерр!..

Щеколда на двери начала трещать под ударами посетителей. Из-за двери раздавался вой толпы.

— Вы лжёте, что не знаете названного мной субъекта! — рассердился Двинге. — Осознаёте ли вы то, что по прошествии ничтожно малого промежутка времени получите травмы средней степени тяжести, нанесённые мной?

— Вероятность данного исхода ситуации достаточно велика, — согласился посетитель. — Однако даже страх будущих побоев не заставит меня отказаться от высказанного мнения насчёт вышеупомянутого господина.

Либо латтерлигованный не врал, либо был превосходным актёром. Двинге предположил второе. Он сжал пудовый кулак и собрался, предварительно извинившись, раздробить посетителю челюсть, но тут хлипкая щеколда не выдержала, и в кабинет хлынула гурьба граждан со стеклянными глазами. К лицу инспектора потянулись скрюченные пальцы. Он, отдирая от мундира цепкие руки посетителей, щедро раздавая удары направо и налево, начал продираться к выходу.

Вырвавшись за пределы волны, инспектор бросился к лифту, чтобы подняться на пару этажей, найти Шерге и поговорить с ним начистоту. Хоть посетитель и сказал, что не знает старшего инспектора, Двинге ему не верил. Он чувствовал, что тут что-то не так. Казалось, что все латтерлиги экополиса концентрируются вокруг него. Конечно, и раньше инспектору случалось попадать в переделки, когда попавшие под волну сограждане начинали вести себя агрессивно и нападать на него. На то и латтерлиг, чтобы захватывать большинство прохожих и заставлять их вести себя нелогично и нелепо.

Возле лифта Двинге столкнулся со своим аусбильдером, господином Мирале, числившимся в департаменте господина Борге внештатным экспертом. Аусбильдер вежливо поздоровался и озабоченно осведомился:

— Вы чем-то встревожены, дерр Двинге?

— О да, дерр Мирале, безусловно, я обеспокоен, если так можно выразиться, — ответил инспектор, пытаясь вежливо обогнуть эксперта и войти в лифт.

— Не могли бы вы поподробнее обрисовать ситуацию, столь сильно вас взволновавшую? — с нотками иронии поинтересовался эксперт.

— Безусловно, дерр Мирале, я бы вам немедленно описал причину, приведшую меня в смятение, но, боюсь, что в настоящий момент до нас может докатиться латтерлиг, и мне крайне не хочется подвергать вас воздействию его волны.

— Пойдёмте со мной, дерр Двинге, — невежливо потянул инспектора за рукав мундира собеседник. — Только, пожалуйста, выключите смартфон и, ради бога, выражайтесь попроще! Слушать тошно!

Гене больше не хотелось ощущаться в мире Двинге. Ему настолько стал противен Виндберг с людьми-клетками, что он с утра отключил телефон и засунул его в самый дальний угол стола.

У входа в бизнес-центр Двинянин увидел Аню. Она стояла и кого-то высматривала. Заметив приближающегося менеджера, девушка со всех ног бросилась к нему.

— Ты почему на звонки не отвечаешь?! — закричала она на опешившего коллегу.

— Телефон разрядился, — автоматически выкрутился Гена, изумлённо разглядывая Левину.

Такую он её никогда не видел. Юная воительница выглядела ужасно: растрёпанные волосы, без макияжа и с тёмными мешками под глазами.

— Пойдём во дворик, поговорить нужно, — Девушка решительно потянула менеджера за рукав пиджака.

— На работу ведь надо… — попытался освободиться Двинянин, — Влетит.

— Не влетит. Русакова до обеда не будет.

— А Храмцов?

Аня дёрнулась так, что Генин рукав затрещал.

— О Храмцове и поговорим, — Девушка почти припустила бегом, волоча за собой обалдевшего менеджера, едва не уронившего очки.

— А что он, замуж тебя зовёт? — Двинянин, чуя серьёзное, попытался разрядить обстановку.

Но девушка не отвечала. Она доволокла коллегу до ближайшей лавочки, силком усадила и плюхнулась рядом.

— Большие проблемы у меня, Генка! — с ходу начала она. Видно, проблемы и в самом деле большие, если она первый раз назвала менеджера по имени.

— Выкладывай!

И она выложила. Ситуация в самом деле аховая. Липовая Анина фирма "Квадрат-Альфа" благодаря хитрым маркетинговым приёмам Левиной заключила крупный договор с компанией "Реммонтаж" на поставку им товара. Гена это знал: в отделе шутили, что Аня становится конкурентом "Русакоффа", и ей можно отделяться и начинать собственное дело. Борис Георгиевич, помнится, отчитал новенькую за излишнее рвение и напомнил, что "Квадрат-Альфа" создан не для реальной конкуренции, а для увеличения спроса на продукцию "Русакоффа". И, мол, пусть подобный казус будет первым и последним.

Наивная компания "Реммонтаж" выполнила обязательства договора, перечислила на счёт Аниной фирмы стопроцентную предоплату и была готова забрать продукцию. Храмцов, являющийся куратором липовой фирмы Левиной, велел обналичить эти деньги, чтобы якобы передать их Русакову. Аня послушно обналичила и передала начальнику отдела всю сумму. И после этого Храмцов пропал. Не вышел на работу и на звонки не отвечает. Вернее, исчез он не сразу. Поначалу он, как говорится, включал дурака и внаглую врал, что он никаких денег от Левиной не получал и знать ничего не знает.

— Много денег он свистнул? — сочувствующе спросил Двинянин, понимая, что ситуация скверная: воительницу подставили самым наглым способом.

— Пятнадцать миллионов рублей, — всхлипнула Аня, — Три двухкомнатные квартиры в центре.

— А расписку ты взяла с Храмцова?

— Какая расписка, Гена?! Мы ведь в одной компании работаем! Откуда я могла знать, что он такое отчубучит?!

— А Русаков что сказал?

— Русакову чихать! Он сказал, это ваши дела с Храмцовым, вы и разбирайтесь! Свинья! Он — трус. Деньги из Храмцова можно выбить только силой: документов, что он их брал, нет. А на силовые методы Русаков никогда не пойдёт, побоится. Правда, с меня он тоже ничего не требует, потому что эти деньги — юридически мои. И на том спасибо…

Да уж, не позавидуешь!

— А "Реммонтаж" что же?

— Что, что, товара ждёт! Я уже их генеральному звонила, просила отсрочить. Но он говорит, если товара не будет, то ко мне в гости приедут его безопасники для вдумчивой беседы.

— А нельзя договориться с поставщиками о рассрочке? Ты напишешь гарантийное письмо, что расплатишься через три месяца, они отгрузят товар, а ты отдашь его реммонтажникам?

Аня посмотрела на коллегу, как на идиота:

— Какой поставщик будет ждать три месяца?! У нас нет таких партнёров. Все поставщики требуют стопроцентную предоплату, только потом отгружают продукцию.

Двинянин сочувственно глядел на Левину. Вот ведь как бывает в жизни! Опытная воительница, виртуоз интриг, обученная выживать в суровых реалиях самого недружелюбного офиса, способная одолеть любого офисного интригана и сплетника, попалась на такой простой трюк! Её обманули настолько грубо и примитивно, что даже никакой контратаки с ходу не придумать. Всё равно, что мастера эспритиона ударить из-за угла дубиной по черепу. Храмцов не владел джимушо-до, не умел атаковать и строить оборону, не организовывал хитроумных многоступенчатых интриг. Он просто стащил деньги и смылся.

В глубине души шевельнулось злорадство. Не помогло тебе твоё кунг-фу, Нюрочка! Но злая радость быстро утихла под тоскливым взглядом Ани. Ему вдруг вспомнились большие серые глаза Ельцовой Нади, которую он тоже подставил, более изящно, но не менее подло. Злорадство вытеснили вылезшие откуда ни возьмись остатки совести: за них Мирошников разнёс бы ученика в пух и прах. Гене вдруг захотелось помочь коллеге: вроде с помощью другого человека искупить вину перед сероглазой Надей.

Он не превратился за эти пять минут из мелкого интригана и пакостника в благородного воина. Однако, отчего же не помочь человеку, когда сам ничем не рискуешь: ни капиталами, ни здоровьем? Если получится выручить Аню, то у него появится сторонница и поклонница. А, может, и что больше; менеджер вдруг с утроенной силой почувствовал собственное одиночество. Ну, а если не получится, то Левина один чёрт останется ему благодарной за участие и сочувствие.

— Я попробую что-нибудь сделать, — В глазах Ани засветилась надежда. — Прикроешь меня после обеда? Скажи Русакову, что я уехал к клиентам.

Она быстро-быстро закивала. Двинянин поднялся и, не оглядываясь, почти бегом пустился к остановке. Он уже знал, что будет делать. Главное, побыстрее добраться до дома: проще загружаться в иные миры из домашнего окружения. Волнение за судьбу Ани разбудило в нём скрытые возможности, и он почувствовал, что способен ощутить себя не в одном десятке иных реализаций. Здесь, в этом мире, он не мог найти решения Аниной проблемы, так, может, в иных мирах решение найдётся? Так, по крайней мере, говорил Мирошников.

В мире Гедвина, где из-за предателя Зерха попал в засаду отряд Аленеи, выхода явно не было. Боргеорус не пришёл на помощь со своей дружиной, и юная воительница оказалась одна лицом к лицу с могущественным врагом. Нелепый мир Двинге с его латтерлигами и зомбированными горожанами вряд ли подсказал бы решение. Но есть и иные миры…

— Пошло многоветвие! — радостно возвестил первый голос.

— Верно, — подтвердил второй. — А после него он вполне может осознаться.

Он воплощался в десятках реализаций, но ни в одной из них не находил ответа. Ни один из миров не подсказал, каким образом помочь Ане.

Даже мир, где личностями являлись коллективы людей, мультиличности. На группу людей-экземпляров выдавался один паспорт и присваивалось одно имя. Там души были коллективными, как души муравейника, населённого муравьями-экземплярами. В том нелепом мире всё общее, частного не было вообще: общие родители, вещи и авторские права. В той странной реализации властью обладали группы, имеющие в составе больше экземпляров. В том необычном мире тунчжи по имени Ге Ды Вянь в составе семи экземпляров пытался помочь тунчжи Ню Ляо, от коей часть экземпляров переманил к себе подлый Же Хы Лам. А влиятельный тунчжи Бо Ге Лю, в составе около сотни экземпляров, сделал вид, что ничего не происходит. Несчастная Ню Ляо плакала всеми парами глаз оставшихся четырёх экземпляров, и Ге Ды Вянь мучился от собственного бессилия.

И другой мир не помог. Тот, где толерантность достигла абсурда. В котором литературных героев приравняли к обычным живым людям и обязали подчиняться общечеловеческим законам и правилам. Там по всей стране устраивались многочисленные судилища над писателями-фантастами, у которых в романах гибли люди. Авторов, по закону несущих ответственность за жизни героев, частенько сажали за массовые убийства, особенно тех, кто работал в жанре героического фэнтези. Писательницу с псевдонимом Львица бросил под жернова правосудия известный писатель с псевдонимом Церковник. Он тайком вписал в её новый роман несколько кровавых сцен. Автор с псевдонимом Речник всеми силами пытался ей помочь, поскольку убийство около сотни литературных персонажей грозило пожизненным заключением. А редактор с псевдонимом Русый только наблюдал со стороны, ничего не предпринимая. И на том спасибо.

И третий мир не помог. Мир чистой математики, где жили припеваючи непрерывные функции в банаховом пространстве. Там функцию A(L) очень подло продифференцировал "функций" Z(H), а "функций" G(D) никак не мог её обратно проинтегрировать. А повелитель закрытого интервала [v, g] быстрорастущий "функций" BG(R) не помогал, но и не мешал. Возможно, он сам побаивался, потому что не принадлежал к касте властных экспонент, не боящихся ни дифференцирования, ни интегрирования.

— Он осознался, Уиф! — обрадовался первый.

— Да, Юр, после многоветвия всегда приходит осознание, — подтвердил второй.

Уиф подошёл к хомоноиду ДГ-29 и внимательно всмотрелся в лицо. С глаз осознанца исчезла муть, они стали ясными и чистыми. Эквивал Уиф пощёлкал пальцами перед лицом ДГ-29, тот вздрогнул и начал испуганно озираться.

— Почему он молчит, Уиф? — встревожился Юр.

— А зачем ему говорить? — ответил вопросом на вопрос эквивал. — ДГ-29 — датчик гигроскопический. Подаёт голос в крайних случаях, когда влажность в помещении превысит норму.

Уиф озабоченно осмотрел вытатуированный инвентарный номер на лбу хомоноида, вынул из кармана смятую кепку и нахлобучил на голову осознанца.

— Номер видно? — спросил он Юра, отодвигаясь.

— Нет, всё нормально, — ответил напарник и, понизив голос, осторожно поинтересовался: — Мы сможем выбраться отсюда с ним?

— Татуировку прикрыли, одежда у него обычная… Как-нибудь проведём мимо охраны. Скольких так провели…

Юр первый раз похищал осознанца, и на душе скребли кошки. Он оглядел комнату, будто в углу могли спрятаться сотрудники Службы контроля. Но всё было тихо: в помещении находились только приборы-хомоноиды, собратья почти нового ДГ-29, погружённые в собственные грёзы. СХ-32 — светильник хемилюминесцентный — стоял в углу, его обмазанная фосфором физиономия тускло светилась в полумраке. ЛА-24 — недавно купленная ловушка автоматическая для птиц — лежала без дела в углу и хмурила русые брови: когда владелец возьмёт её в лес, она будет приманивать птиц своим пением. Управляющий всеми хомоноидами помещения БГР-45 — блок главный распределительный, управляющий всему комнатными хомоприборами — находился в ждущем режиме. А ВГ-25 — влагоудержатель густой, "коллега" ДГ-29 — за ненадобностью был отброшен к порогу и ждал утилизации. Он, казалось, догадывался об этом: мутные глаза его наполнены слезами, а лоб перечертили горестные морщины, исказив татуировку с инвентарным номером.

Волнение Юра заставило Уифа улыбнуться:

— Не дрейфь, парень! Ты же эквивал! — подбодрил он юношу. — Нам всего-то нужно вывести этого осознанца из здания и доставить ко мне домой. Минут пятнадцать на всё про всё. Главное, чтобы у него ломка не началась за это время.

Уиф приоткрыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Людей там не наблюдалось. Два хомоноида, противопожарных датчика, стояли в противоположных концах коридора, утонувшие в грёзах, но готовые в случае пожара заорать дикими голосами. Эквивал придвинулся к осознанцу, взял его за руку и, глядя в глаза, с расстановкой произнёс:

— Ты сейчас пойдёшь с нами. Мы не причиним тебе вреда. Не сопротивляйся и не кричи. Просто иди с нами. Понял?

Осознанец не отреагировал никак, но это удовлетворило Уифа.

— Ну, ребята, двинули!

Он ощутился в вожделенном и загадочном мире чистых идей. Где не было липких нескладных тел, которые нужно питать, высыпать и отдыхивать. Где не существовало материи, сковывающей свободный полёт духа инерционностью и причинностью. Там не наблюдалось мешающих упругости, вязкости, трения и электрического сопротивления. Только бестелесные законы, правила, судьбы, события и замыслы.

Он сам был судьбой. Абстрактной судьбой идеализированного воина, не воплощённой ни в одной реализации и не требующей носителя. Ему не нужны потные-жрущие-спящие двинянины-гедвины-двинге. Здесь у него имелись теоретические наставник, родители-порожденцы и хозяин. Ещё у него была абстрактная подруга, а, может, даже чуть больше чем подруга. Его окружали метафизические враги и бестелесные соперники. Здесь ему уютно и не хотелось нигде реализовываться, ни материально, ни квазиматериально. Его судьба не нуждалась в воплощении.

Но он знал, что это будет продолжаться недолго. Не может судьба существовать без реализующей её личности. Но он продолжал изо всех сил цепляться за абстрактный мир, не желая конкретизироваться.

Уифа грубо втолкнули в кабинет начальника отдела дознания городского управления Службы безопасности. Хозяин кабинета, в сиреневой форме с погонами контролёра первого ранга, обернулся на звук и приветливо, точно доброму другу, кивнул:

— Здравствуй, эквивал! Давно не виделись!

— Давненько, Алм! — горестно усмехнулся в ответ Уиф. — Ещё бы столько не видеться…

— Твоим другом Юром занимается контролёр по несовершеннолетним, — сообщил контролёр. — Осознанец временно деперсонирован… Так что за них не волнуйся. А я пока с тобой побеседую.

Уиф демонстративно отвернулся к окну.

— Жарко сегодня, не правда ли? — продолжил светскую беседу начальник. — Ты весь в мыле.

Алм подошёл к стоящему в углу хомоноиду-вентилятору и легонько пнул его. Вентилятор встрепенулся и судорожно замахал опахалом.

— Вижу, ты не изменился, — заметил хозяин кабинета. — Такой же толстый и по-прежнему ерундой занимаешься.

Отнекиваться было бессмысленно.

— Занимаюсь! — с вызовом ответил эквивал. — И буду заниматься!

— Переделывать хомоноидов в людей? — скептически скривился Алм.

— Именно!

— А их ты спросил, хотят ли они стать людьми? — посерьёзнел контролёр.

Он подошёл поближе к собеседнику.

— Спроси их, хотят ли они покинуть свой мир грёз и ощутить реальный мир? В том мире они герои, императоры и спасители человечества. Они соблазняют красавиц, топят корабли, летают к другим планетам, побеждают драконов и монстров. Зачем им наш скучный серый мир? Где нужно ежедневно думать о том, каким образом прокормить семью, не попасться под горячую руку начальнику, куда пристроить своего бездарного ребёнка? Как в одной очень старой книге сказано, ибо живущие по плоти о плотском помышляют, а живущие по духу — о духовном.

— Это хомоноиды-то живут духовно?! — возмутился Уиф.

— Конечно! Они не видят грязи, не чувствуют вони, не слышат ругани. У каждого из них в голове целая вселенная со своими законами. Вселенная, где он, если не бог, то занимает вполне достойное место. Они счастливее нас с тобой, Уиф, намного счастливее. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

— Сумасшедшие тоже счастливы, — возразил эквивал собеседнику, — только их лечат зачем-то.

Тот снисходительно посмотрел на Уифа, словно на неразумного малыша.

— Грёзы сумасшедших бесполезны для общества. Поэтому общество лечит психов, чтобы избавить их от грёз и вернуть к людям, чтобы они могли стать полноправными гражданами, приносящими пользу. Хомоноиды — другое дело. Ни один идиот не скажет, что они бесполезны. Любой дурак скажет, пусть, мол, грезят себе на здоровье, лишь бы свою работу выполняли.

Неожиданно словоохотливый Алм побагровел:

— А вы, эквивалы — садисты! Вы вырываете их из мира грёз и тащите в реал. Нужен он им?! Нужны им наши цветочки, птички, запах свежескошенной травы? Не нужны! В их мирах цветы и птицы — самых фантастических форм и расцветок, которые вы даже вообразить не сможете. Что вы им можете предложить? Радость свободного труда? Чушь собачья! Это древние теоретики ратовали за сознательность работников. Труд должен быть подсознательным, идиоту понятно! Потому что это правильно: выполнять свою скучную рутинную работу бессознательно, автоматически, а голова при этом должна быть занята приятными мечтами. Таковых увещеваем и убеждаем Господом нашим Иисусом Христом, чтобы они, работая в безмолвии, ели свой хлеб.

— Мечты могут не пересекаться с работой, — неуверенно и косноязычно возразил замороченный Уиф.

— Не могут! — отрезал контролёр и указал на хомовентилятор, исступлённо работающий опахалом: — Спроси его, хочет ли он работать опахалом, находясь в здравом уме и сознании? Я за него отвечу: не хочет. Ни один осознанец не будет выполнять ту работу, которую он сейчас проделывает в бессознательном состоянии. Чем скучнее работа, тем ярче грёзы. Поэтому их и ломает, когда ты и тебе подобные правдоискатели и садисты выдёргивают их оттуда. Ты ведь хомопсихолог, Уиф, и прекрасно знаешь, сколько живут осознанцы. Года два-три, не больше. Вы, дураки, заставляете осознаться многоветвистых особей, считаете, что они обладают самым богатым воображением, которое якобы поможет им адаптироваться и стать людьми. А ведь происходит всё наоборот: их богатое воображение тянет назад, в путаницу из многочисленных воображаемых миров. А вы их туда не пускаете, и они умирают в мучительных ломках. И кто после этого убийцы?!

Двинянин вернулся в офис за час до окончания рабочего дня. Он быстро прошёл в комнатку Левиной, которую Русаков выделил ей для ведения дел "Квадрат-Альфы". Генеральная директриса лжефирмы тут же выскочила из-за стола навстречу коллеге.

— Спокойно, Аня, всё под контролем, — изобразил мужественную улыбку Гена и шлёпнул на стол серую папку. — Включай принтер.

Он вынул из кармана свежеизготовленную печать обманутого Храмцовым "Реммонтажа" и наскоро изложил план действий:

— В общем, поступаем так: берём договор, делаем по нему накладную на отгрузку товара, шлёпаем печать "Реммонтажа", ты расписываешься за себя, а я ставлю подпись за их генерального. Покажем, что товар мы отгрузили.

Левина недоумённо поморгала:

— Они ведь скажут, что мы ничего не отгрузили!

— Это понятно, — хмыкнул Двинянин, удивляясь непонятливости коллеги. — Но у нас есть накладная, доказывающая, что товар отгружен. Вот подписи, вот их штемпсель…

Аня осторожно взяла печать из рук менеджера и задумчиво повертела её в руках.

— Где ты достал печать "Реммонтажа"?!

— Да, есть места… — уклончиво произнёс Двинянин. — Я уже делал так недавно, не помню только, для чего. Прокатило. Ты, главное, держись понахальнее и стой на том, что ты товар отгрузила. Вышли их начальству сканы накладных.

— А если они в полицию заявят? В отдел экономической безопасности? И те докажут, что накладные липовые?

— Почему это они липовые? — возмутился Гена. — Вполне подлинные! Печать даже стоит, самая настоящая.

— А подпись генерального? Ты сможешь её так подделать, чтобы полицейские эксперты не отличили от подлинной?

Вероятно, от перенесённых переживаний у Левиной плохо соображали мозги.

— Не смогу, — терпеливо объяснил Гена. — В том-то и вся соль. Всё будет выглядеть так, будто к тебе приехали какие-то жулики с подделанными накладными, и ты им отгрузила товар. Пусть теперь полиция ищет мошенников. Не могла же ты проверить подлинность подписи генерального!

Двинянин достал из серой папки ксерокопию паспорта какого-то гражданина.

— Вот скан паспорта. Скажешь, что вот этот тип — якобы экспедитор "Реммонтажа" — забрал товар.

Аня взяла ксерокопию и внимательно всмотрелась в грубые черты "экспедитора".

— Кто это? Такая мерзкая рожа!

— Я откуда знаю! Скачал с интернета, с базы сканов паспортов. А сестра в графическом редакторе переделала фамилию, номер паспорта и рожу чуток подкривила. Пусть теперь полиция ищет этого типа! Которого не существует в природе.

— А если спросят, откуда у меня эта копия?

— Скажешь, попросила у экспедитора паспорт и сняла копию. Мол, на всякий случай: сумма-то не маленькая!

Девушка невидящими глазами уставилась перед собой. Было видно, как в её голове прокручивалась картина действа: к ней приехал некий экспедитор, показал накладные с печатью заказчика и подписью, похожей на подпись их генерального директора. Аня их подписала, одну забрала себе и на всякий пожарный сняла копию паспорта экспедитора, который, как потом выяснилось, оказался жуликом, потому что "Реммонтаж" товара не получил. Левина с некоторым ужасом посмотрела на изворотливого коллегу:

— А ты аферист, Генка!

Но Двинянин не принял комплимента. Его осенила новая мысль:

— У тебя деньги есть?

— Зачем тебе?! — дёрнулась Аня.

— Да не мне! Сделаем накладную, заверишь её у нотариуса. Он недорого возьмёт.

Гена объяснил, что заверенная накладная будет "более подлинной". Слава богу, в городе полно не очень любопытных частных нотариусов. Судя по восхищению в глазах девушки, Двинянин в её представлении превратился из афериста в мошенника особо крупных размеров.