Жили были три друга: Елен-Пелен из Желен, Самун-Геле из Лукова и Коке из Редина.
Все молодцы-удальцы, как на подбор! Собой хороши, умны, скромны! Про себя — ни слова, а о другом — пожалуйста:
— Неразрешимую задачу разгадать? Только один человек на свете может — Елен-Пелен из Желен! Он из нас самый толстый, зато — великий ум. Это я вам говорю, не будь я Коке из Редина!
— Вы Коке верьте! Я, Елен-Пелен из Желен умнейший, только подумаю, а Коке, не глядите, что ростом мал, — уже впереди всех. Ноги у него сами бегут, а руки уже дело делают! Вот он каков!
— А про меня, про меня кто скажет? — просит Самун-Геле из Лукова.
Про него я сам скажу: он выше всех, ему и видней, что можно, а что нельзя, куда идти, а куда не ходить, что съесть, а что бросить. Он верховодит, пример подаёт, а коли прочь бежать, так не беспокойтесь — первым стреканёт. Не потому, что боится: он, как все — храбрец из храбрецов! — а чтобы остальным понятно было, что спасаться надо!
Одним словом, подобралась компания — лучше не придумаешь: величайший ум — Елен-Пелен из Желен; пострел, везде первым поспел — Коке из Редина; и главнейший из них — сама осторожность, предусмотрительность! — Самун-Геле из Лукова.
Вот они идут: впереди кто? Ну, конечно, Коке из Редина. Посредине — Елен-Пелен из Желен. А последним — Самун-Геле из Лукова, ему и позади всё видно. Он советы подаёт, других направляет, за всех всё решает.
Идут они небывалые подвиги совершать, мир поразить, себя показать!
Идут они, идут и вдруг видят — забор. Ну как не посмотреть, что там, за забором, делается?
А там, в своём саду, среди цветов, под деревом, судья-кадий спит и до того сладко, что не слышит, как гусь на него взобрался и его бородку, словно травку, щиплет!..
«Разбудить или не разбудить?» — подумал величайший ум — Елен-Пелен из Желен.
Пока труднейшую эту задачу решал, гусь судью так щипнул, что тот мигом проснулся и, — цоп! — схватил гуся:
— Попался, разбойник! Считай, что тебя уже нет на свете! — вскричал судья и приготовился было свернуть гусю шею, как в дело вмешался мудрейший Елен-Пелен из Желен.
— Виданное ли дело, чтобы судья, вынесший приговор, сам приводил бы его в исполнение? — сказал он.
— Но как быть? — ответил судья. — Ведь разбойник-гусь, щипавший, словно травку, мою бороду, поистине достоин смерти!
— Благослови судьбу, что мы — богатыри, мы — мудрецы вовремя оказались тут! — сказал Елен-Пелен из Желен.
— Отдай его нам! — заявил Коке из Редина.
— Нам и только нам! — поддержал его Самун-Геле из Лукова. — Уж кого-кого, а нас учить не придётся! Мы-то знаем, как поступить с обидчиком! Только не забудь оповестить о нашем подвиге всю округу.
— Ладно! — сказал судья. — Берите его. Да кончайте с ним скорее!
Забрали богатыри гуся, унесли подальше, сели, стали его судьбу решать.
— Голову ему отрубить… — нерешительно сказал молодец Коке из Лукова. — Всё-таки жалко — птица-то живая!
— И кровь прольётся, — сказал удалец Самун-Геле из Лукова. — Брр! Я всегда не терпел вида крови! Потом ещё по ночам во сне будет сниться!..
— Верно! — сказал мудрейший Елен-Пелен из Желен. — Рубить беззащитному гусю голову! Был бы это лев или чудовище! Тогда — другое дело. Давайте бросим его лучше в пруд! Он там сразу утонет!
Обрадовались богатыри: ну, кому, спрашивается, кроме умнейшего Елена-Пелена, такое мудрое решение в голову придёт?
Побежали они к ближайшему пруду, раскачали гуся и — хоп! — бросили в воду!..
А гусь, гусь…
— Га-га-га! — прогоготал гусь, крылышки сложил и… преспокойненько поплыл, что твоя лодочка!
— Куда, куда? — стоя на берегу, дружно закричали удальцы-молодцы. — Мы же тебя утопили!.. — И за ним, в воду: Коке, конечно, впереди, умнейший Елен-Пелен в серединке, а Самун-Геле, на всякий случай, позади, поближе к берегу: вдруг яма или топкое место будет? Так-то лучше!
А гусь? Представьте себе, гусь не послушал их — уплыл. Только они его и видели.
— Ничего, — сказал мудрейший Елен-Пелен из Желен. — Всё же дело сделано: судью мы от гуся освободили, самого гуся утопили да так, что он жив остался! Кто на такое способен? Никто. Только мы!
И они, довольные, зашагали дальше.
Шли, шли, вдруг смотрят — на земле что-то лежит (а это— арбуз был).
— Что бы это такое могло быть? — удивился Коке из Редина.
— Осторожно! — сказал Самун-Геле из Лукова. — Здесь наверняка была война! А это — пушечное ядро. Того гляди — взорвётся!
Но умнейший Елен-Пелен из Желен только на мгновенье задумался и, — на то он и был умнейшим из умнейших, мудрейшим из мудрейших, — сразу нашёл разгадку.
— Это яйцо! — сказал он. — Его снёс верблюд. Видите, какое оно огромное! Сама судьба послала его нам. Вот теперь-то мы прославимся на всю округу! Слушайте меня внимательно: мы будем сидеть на нём по очереди до тех пор, пока не высидим верблюжонка! Такого до нас ещё никогда никто не совершал!
Сказано — сделано! Выбрали удальцы-молодцы пригорок повыше, боками покруче. На самый верх поднялись. Коке из Редина и Самун-Геле из Лукова усадили своего умнейшего друга Елена-Пелена из Желен на арбуз. Ждут-пождут, пока верблюжонок вылупляться начнёт!
А Елен-Пелен из Желен сидит — толстый, тяжёлый, арбуз под ним покрякивает, потрескивает.
— Ага! Слышите! Это верблюжонок ногами стучит! Стучит— скорлупу пробивает! — в нетерпении догадался Коке из Редина.
— Ещё малость — и вылупляться начнёт! — обрадовался Самун-Геле из Лукова и давай арбуз под Елен-Пеленом поправлять. Поправлял, подправлял да толкнул ненароком, арбуз и покатился с пригорка!..
Молодцы-удальцы — за ним. Да куда там!..
Катился арбуз, катился и в куст терновника угодил. А там, — солнышко-то в тот день вон как грело, припекало! — в тени длинноухий заяц отдыхал, подрёмывал. Как арбуз в куст влетел, так заяц вздрогнул и с перепугу — что твой снаряд — из терновника вылетел и быстрее ветра прочь понёсся!
— Держите его! Ловите его! — вскричали молодцы-удальцы.
Да разве зайца догонишь! Только его и видели. Поминай как звали!
— Неблагодарный! — запыхавшись, вскричал Коке из Редина. — Мы его высидели…
— А он даже спасибо не сказал! — отдуваясь, с обидой проговорил Самун-Геле из Лукова.
— Ничего, друзья, — утешил их наимудрейший Елен-Пелен из Желен. — Подвиги и добрые дела не ради благодарности совершают, а на благо людям и во славу героев!.. Главное, что верблюжонок вылупился! Да ещё с какими длинными ушами! И как он, едва на свет появившись, бежал-скакал! Виданное ли дело! Каким же он, когда вырастет, бегуном будет!..
При этих словах все успокоились и даже обрадовались и пошли дальше.
Шли, шли. Вдруг смотрят: домик маленький стоит. Ни дверей, ни окошечка не видно. Одно лишь кругленькое отверстие в нём. А из него пчёлка вылезла, крылышки расправила и — полетела. А за ней — другая.
Присели молодцы-удальцы возле домика и дивятся: как так — пчёл внутри много, а дырочка в домике такая маленькая, маленькая!..
Коке из Редина первым ухо к домику приложил:
— Шу-шу! — говорит. — Это пчёлы шушукаются! А о чём? Никак не пойму!
— И сомневаться нечего! — сразу сказал умнейший Елен-Пелен из Желен. — Не иначе, они на судьбу свою жалуются, совещаются, как бы им выход из домика расширить, чтобы вылетать способнее было. Не зря мы здесь оказались, уж кто-кто, а мы-то пчёлам поможем!..
— Хоть двадцать входов-выходов сделаем! — сказал Самун-Геле из Лукова.
И давай отверстие расковыривать…
Тут пчёлы одна за другой, одна за другой и повылетели!
Удальцы-молодцы и оглянуться не успели, как весь рой набросился на них!
Уж они закрывались, уж они отбивались, уж они кувыркались… Пока не угомонились удальцы-молодцы, пока на поле боя не улеглись, покорные, неподвижные. Тогда пчёлы, убедившись, что больше на их дом не покушаются, оставили богатырей в покое и улетели в поле, к цветам, за мёдом.
— Чем больше ран — тем больше славы! — сказал Елен-Пелен из Желен. — Зато, благодаря нам, пчёлы научились быстро вылетать из улья.
— О, да! — сказал Самун-Геле из Лукова. — Даже слишком быстро!
— Раз дело сделано, давайте поживее уйдёмте отсюда! — предложил Коке из Редина.
И пошли молодцы-удальцы дальше. И увидели ветряную мельницу.
Она стояла посреди поля. Ветра не было, и крылья её замерли на месте.
— Запустить мельницу, чтобы она без ветра работала — вот это задача! И она только нам по плечу! — сказали молодцы-удальцы.
Набрали в себя побольше воздуха и давай дуть на мельницу.
А крылья ни с места.
— Так дело не пойдёт! — сказал Коке из Редина.
— Надо крылья силой раскрутить! — сказал Елен-Пелен из Желен.
— И тогда мельница заработает! — согласился Самун-Геле из Лукова.
Мигом взобрались они на мельницу. Коке плечом в крыло упёрся, Самун-Геле за другое, что повыше, руками ухватился, на нём повис, а Елен-Пелен, на то он и мудрейший был, быстрёхонько за ноги его уцепился! И давай все стараться!..
И тут что-то крякнуло, стукнуло…
— Пошло! — радостно закричал Коке из Редина.
— А ну, пошли вон отсюда, бездельники, безобразники! — завопил мельник. — Я вам покажу, как чужие мельницы ломать!
Это он хлопнул дверью, он на крыльцо выскочил и поддал молодцам-удальцам, чтобы они не в своё дело носы не совали!
Уж они бежали, уж они летели — один другого быстрее, а Самун-Геле из Лукова, конечно, впереди всех.
— Простим мельника! — сказал Елен-Пелен из Желен, когда они отбежали на достаточное расстояние и почувствовали себя в безопасности. — История нас рассудит! А пока пойдёмте дальше!
И они отправились в путь.
Шли, шли. И настал вечер. На небе взошла луна.
— И вот, — сказал Елен-Пелен из Желен, умнейший из мудрейших и мудрейший из умнейших, — теперь-то мы, действительно, можем прославиться на века! Стоит нам только достать луну с неба, и она будет светить людям, как самый большой, небывалый, отличнейший фонарь!
— И не сможет прятаться за облаками и тучами, погружая землю в кромешную тьму и мрак! — закончил Самун-Геле из Лукова.
— Смотрите! — воскликнул Коке из Редина. — Тут как раз мастерская бондаря! Хорошо, что он заготовил столько бочек! Мы поставим бочки одну на другую, как лестницу, и луна — в наших руках!
Вмиг работа закипела. Бочка на бочку, бочка на бочку!..
— Чур, я первый! — вскричал Коке из Редина. И сразу оказался наверху.
— А я посредине! — сказал Елен-Пелен из Желен. — Ведь я потяжелее всех, поувесистее!
— А я самый высокий! Буду вам бочки снизу подавать! — согласился Самун-Геле из Лукова. — Но за то луну вы мне прямо в руки сбросите!
Сказано — сделано! Бочка на бочку! Бочка на бочку!..
— Ещё одну! Ещё одну! Давайте ещё одну! — в восторге подгонял друзей Коке сверху. — Теперь совсем малость осталось! Ещё немного, и я ухвачу её. Ещё одна бочка, ещё только одна бочка — и луна в наших руках!..
— Но больше нету бочек! — в отчаянии простонал Самун-Геле из Лукова. — Подумать только, одной бочки нам не хватило, чтобы достать луну с неба!
— Спокойствие! — сказал умнейший Елен-Пелен из Желен, оглядываясь по сторонам. — Бочек больше нет, но уж кто-кто, а я найду выход из положения! Мы возьмём нижнюю бочку, она нам ни к чему, и переставим её на самый верх!..
И он ухватился за нижнюю бочку, но… при этих его словах, а вернее, при этих его делах всё шаткое сооружение покачнулось, и молодцы-удальцы полетели вверх тормашками прямо на землю.
Порожние бочки грохотали и гудели так, словно произошло землетрясение, а Коке из Редина и Елен-Пелен из Желен оказались среди обломков на земле.
— Я уже ухватился за самый край её, за луну! — твердил Коке из Редина, угодив в бочку так, что из неё торчали одни только ноги.
— Спасите! Спасите! — тщетно взывал умнейший Елен-Пелен из Желен. Ведь это он один понимал, что с ними происходит. — Спасите! Помогите! — повторял он. — Не то обломки луны, падая с неба, погребут нас под собой!
Улеглась на землю пыль. Замерли, остановившись, пустые бочки. Выбрались из-под них молодцы-удальцы. Огляделись по сторонам и обомлели.
Хотите верьте, хотите нет, но позади них, в пруду, была… луна. Да, да! Круглая. Жёлтая. Яркая.
— Я говорил, что ухватился за неё! — вскричал маленький Коке из Редина.
— А я не зря передавал вам одну бочку за другой! — похвастался Самун-Геле из Лукова.
— Если одна умнейшая мысль пришла мне в голову, то и вторая, не задерживаясь, уже торопится за ней! — сказал мудрейший Елен-Пелен из Желен. — Слушайте и поспешайте! Наши старания не пропали даром — луна упала в пруд. Мы вычерпаем его, и она, маленькая, жёлтенькая, останется на дне его, как на тарелочке!
Елен-Пелен сказал — повторять не пришлось.
Вбежали друзья на мосток, осмотрелись, а невдалеке пустые вёдра лежат. Вот кстати. Подхватили их и — давай воду носить. С полными вёдрами на берег выбрались, а там— капуста растёт! Не пропадать воде: стали её выливать — огород поливать. Таскать-выливать. Выливать-поливать.
Ух, ты!
Ах, ты!
Ох, ты!
Всю ночь воду таскали, всю ночь выливали, всю ночь поливали. Капусту, огород.
Всю ночь трудились Елен-Пелен из Желен, Самун-Геле из Лукова и Коке из Редина. Старались, торопились: скорее, скорее, скорее, чтобы воду из пруда вычерпать, чтобы луна на дне его, как на тарелочке, лежала.
Уж они работали — не покладая рук. Взад-вперёд, взад-вперёд носились. С вёдрами. Туда — с полными, обратно — с порожними. Туда — с полными, обратно — с порожними!..
Трудились, трудились, а вода не убывает, пруд не усыхает, луна на дне его, как на тарелочке, не остаётся.
Они ещё скорее бегают, пыхтят, вёдрами гремят.
— Ещё немного, ещё малость, и луна на тарелочке! — уверяет Самун-Геле из Лукова.
— Не зря я за неё уцепился, в руках, можно сказать, держал! — говорит Коке из Редина.
— Поначалу всегда так — дело медленно движется, а когда к концу — так сразу пойдёт! — утешал их Елен-Пелен из Желен. — Давайте, други, поднажмём. Сейчас или никогда!
Ох, как они застучали вёдрами!
Ах, как они понеслись!..
Бегали, бегали, пока не свалились от усталости на бережку возле капусты и не заснули, все трое разом, рядышком.
Спят богатыри и не видят, спят богатыри и не слышат, что солнышко взошло, что люди кругом них собрались — дивятся, радуются: «Ну и герои, ну и молодцы! До чего славно потрудились — всему миру на удивление! Огород полили. А капуста, капуста — прямо на глазах растёт!.. И как их, молодцов-удальцов, отблагодарить только? Давайте всем миром угостим их на славу! За доброту их, за заботу, за добрый труд!»
Проснулись три молодца, три удальца — диву дались: перед ними скатерть, а на ней — угощение: ешь не хочу, не то что им — и другим достанется-хватит, хоть нас всех в гости зови!
Смотрят они — удивляются. Что бы это значило?
А Елен-Пелен из Желен, на то он мудрейший из умнейших, умнейший из мудрейших был, сказал:
— Вот теперь понял я, братцы, и вы уразуметь должны, что угощение это мы заслужили не тем, что луну с неба и из пруда доставали, доставали и не достали, а тем, что капусту хорошо полили! Оказывается, великое дело не то, которым хочешь людей удивить, а то, которое людям нужно.