Сергей пришел с работы и плюхнулся на старенький диван, услышав, как тот жалобно скрипнул. Когда-то он стоял на даче родителей, но после развода с женой пришлось стряхнуть с него пыль и перевезти в квартиру.

Людка забрала все самое ценное, оставив откровенный хлам, которым и бомжи в его районе побрезговали бы. И нельзя сказать, что она сука распоследняя, а он солнышко лучистое, с которым поступили несправедливо. Нет. Сергей был в общем-то нормальным парнем, но с одним большим недостатком. Конечно, имелись и другие минусы, но на фоне неумения держать язык за зубами они блекли и выглядели уж слишком невинно.

Когда начальник урезал премию, на которую он рассчитывал, он завелся с пол оборота и разорался так, что стекла в кабинете зазвенели. «Ты что, козел, берега попутал?!» было самым безобидным выражением, а вот матерные композиции, заставившие покраснеть дородную даму из бухгалтерии, стоили ему места и такой характеристики, что показывать ее кому-либо означало навсегда испортить с ним отношения. Признаться, он не ожидал, что в поисках новой работы ему придется столкнуться с вопросами о том, почему он ушел с предыдущего места. Некоторые к тому же не ленились делать уточняющие звонки, и после этого дальнейшие разговоры становились бессмысленными.

Вот как-то так и с Людкой произошло. Сказал ей в сердцах пару «ласковых», когда она влезла своими цепкими лапками в его кошелек и выбрала оттуда все купюры. Понятно, что она не хотела, чтобы он сорвался в запой, и думала, что так будет лучше, но в тот момент… Блин, даже вспоминать неохота. Итогом всего этого стал развод, а сейчас он отлёживал себе бока на стареньком диване, имея в перспективе… Да ничего там не было. Ни перспективы, ни-че-го.

После развода он с парнями пошел в бар и накатил как следует, чтобы заглушить раздрай в душе. Посидели хорошо, можно сказать, душевно, начали расходиться, но судьба, видимо, посчитав, что неприятностей в его жизни было маловато, послала ему водителя, который на скорости выехал на тротуар для пешеходов и сбил его. Пузатый хмырь за рулем, оказался юристом при городской мэрии, и после того, как загадочным образом пропали записи с камер видеонаблюдения, Сергей остался кругом виноватым. Плохим парнем, вымогающим деньги на лечение у солидного человека. Да, именно на лечение. При падении Сергей крайне неудачно ударился головой, то ли о край клумбы, то ли о бордюр, так или иначе, увезли его оттуда на скорой. Хотя в жизни ему доводилось слышать немало плохого о врачах, от пребывания в больнице у него остались только положительные эмоции и впечатления. Доктора проверили его на предмет повреждений, подлечили, напутственно похлопали по плечу и, продержав две недели, выписали домой.

Так вот, как раз во время пребывания в больнице ему и приснился первый сон. Яркий и красочный. Это случилось на пятый или шестой день в больнице, когда он лежал на кровати в своей палате. Закрыв глаза под звуки радио, он заснул, а потом… оказался в теле грузного итальянца или испанца. На протяжении всего сна он оставался пассивным наблюдателем. Смотрел как этот мужик чистит зубы, пьет кофе, ест тосты, целует жену в розовом халате и едет на работу. Потом он понял, что мужика звали Марко и работал этот южанин в магазине, торгующем техникой. Судя по имени, он был, вроде как, итальянцем, но кто его знает. Хотя все кругом разговаривали на иностранном, точно не на русском, языке, Сергей понимал, о чем идет речь, словно и сам являлся носителем языка, но не мог сказать, кем были окружающие его люди. Это итальянцы? Или испанцы? Хотя, не важно. Понаблюдав за Марко, Сергей пришел к выводу, что тот настоящий подонок. Подменить товар в коробке — запросто. Стучать о своих коллегах начальству — всегда готов. А когда он услышал его мысли, то, в добавок к уже перечисленному, понял, что южанин втихую ходит в гости к жене своего коллеги, молодого парня, и, обещая ей похлопотать за мужа на фирме, занимается с ней всяким непотребством несколько раз в неделю. Несмотря на легкое чувство брезгливости, которое появилось у Сергея, нужно было отдать должное этому торгашу — кое в чем этот Марко действительно разбирался. Несмотря на то, что Сергей не считал себя полным профаном в вопросах, связанных с техникой, наблюдая за ним, он смог узнать немало для себя нового и полезного.

Второй сон привиделся ему через несколько дней. На этот раз его забросило наблюдать за жизнью чернокожей многодетной мамочки из какого-то гетто. А что еще можно подумать, если кругом грязь и разруха. Вонючий негр с братками курил травку, а из комнаты, которую они оккупировали, доносился не прекращавшийся мат. Спиногрызы ее тоже не отличались добродетелью. Тот что постарше, в свои 10 лет, был уже не понаслышке знаком с полицией, после того, как украл что-то в супермаркете. Остальные, скорее всего, должны были пойти по его стопам, а пока они залипали в ворованные телефоны, планшеты, ели всякую пакость, выбрасывая мусор прямо на пол. Сон уже заканчивался, когда в нем началась клубничка. Обкурившийся негр, помяв мамаше сиськи, задрал ей юбку и по-быстрому присунул в зад. Надо сказать, что негритянке это понравилось. Она энергично заработала задницей, и Сергей смог не только прикоснуться к ее чувствам и эмоциям, но и ощутить, каково это…

Проснувшись, он немедленно запустил руку в трусы и, убедившись что его хризантема никем не сорвана, с облегчением выдохнул. После этого сна в нем появился страх и нежелание испытывать подобное. Словно чувствуя его отношение, сны не приходили, но сегодня на душе было как-то особенно тоскливо, и он решил попробовать увидеть еще один сон. Глядя в потолок, сказал:

— Только не в бабу и не в голубого, — сказал и закрыл глаза.

Заказанные параметры сна сработали, и на это раз он оказался в… Точнее, не в, а деревом. Да. Высоким таким деревом с веточками и листиками. Весь сон он простоял, подставив раскидистую крону лучам Солнца, чувствуя как легкий ветерок колышет листву. Было очень хорошо, комфортно, но раздражали мелкие жучки, грызущие его кору и древесину. Когда Сергей проснулся, он сразу же направился под душ и, подставив тело струйкам воды, внимательно осмотрел свою кожу.

— Да уж. Так и в дурке недолго оказаться, — подвел он итог результатам осмотра. — Лучше приготовлю чего-нибудь поесть и буду на работу собираться.

Работал Сергей в старой кочегарке, построенной во времена царизма. Так по крайней мере говорил его сменщик Семеныч. Царизм не царизм, но ей реально было много лет. Все эти громкие лозунги про инновации и нанотехнологии обошли это место стороной, давая возможность заработать на хлеб физическим трудом. Долго он задерживаться здесь не собирался. Знакомые грозились открыть цех по производству консервов и взять его водителем погрузчика. И денег больше, и смена обстановки на пользу пойдет.

— Здорово, старый, — поприветствовал он сменщика. — Что читаешь?

— Да наши опять вдули, — с разочарованием отложил тот в сторону Спорт-Экспресс.

— Судьба у них такая, вдувать всем подряд. Зато анальные отверстия разработаны, геморрой им не грозит и на проктолога тратиться не придется.

— Злой ты, — поморщился Семеныч. — Они боролись, но не смогли.

— Да, да, — понимающе кивнул Сергей. — Контракты миллионные на плечи давили, бегать не позволяли.

Недовольно фыркнув, Семеныч начал собираться, а Сергей пошел делать кофе. С ним работа шла веселее. Насчет футбола он имел свое мнение, не совпадающее с мнением многих знакомых. Он считал, что эта игра относится к категории развлечений и платить миллионы здоровым лбам за то, что они пинают мячик, как-то абсурдно. Есть же врачи, учителя, которые приносят гораздо больше пользы. Почему им не поменяться зарплатами? Утопия, как есть, в чистом виде. Потому что никто этого делать не будет, а общество… Да пошло это общество в топку, не все, конечно, но если туда засунуть тех, кто ворует народные деньги, отстраивая на них себе многоэтажные особняки, то он бы подбросил в пламя уголька, и плевать, что тем самым отберет работу у чертей. Все равно в Аду этим тварям гореть придется. Жаль только, что нельзя будет увидеть этот столь приятный взгляду процесс.

Приняв смену, Сергей включил радио, и как-то в его голову прокралась мысль про те сны: — «Если они такие реальные, тогда почему я только наблюдаю за происходящим? Почему я не могу что-нибудь изменить? Если бы можно было подтолкнуть человека к выполнению нужных мне действий, это открыло бы такие перспективы… К сожалению, в школе меня такому не учили». Не давая ускользнуть появившейся мысли, он достал телефон и вбил в поисковик: Как влиять на других людей? Интернет выдал множество ссылок, но ничего нужного там не оказалось. К сожалению. Но, несмотря на неудачу, пришедшая в голову мысль не собиралась пропадать, и, придя домой, он решил конкретизировать настройки сна и попробовать увидеть жизнь глазами животного. Отчего-то ему показалось, что если и пробовать кем-то манипулировать, то начинать нужно с братьев наших меньших. Сказано — сделано.

— Чтоб животное было такое, боевое, — закончил озвучивать вслух свое желание Сергей и закрыл глаза.

Сон отправил его в тушку самого отмороженного зверя на планете, в медоеда, он же лысый барсук, он же ратель. В большой норе обитало четверо зверей. Все они чутко спали, а когда настал вечер, зашевелились и начали выбираться наружу. Вот и барсук, чьими глазами Сергей смотрел на мир, вылез из норы, осмотрелся и застыл на минуту, принюхиваясь к запахам. Вот тут Сергей и попробовал вмешаться, направив зверя в выбранную им сторону. Эта попытка забрала у него все силы и выбросила из сна. Проснулся он в холодном поту с бешено стучащим сердцем. На дрожащих ногах дошел до ванной и, включив душ, долго стоял под хлещущими по спине струями воды.

— Чертов барсук. Чтоб я еще раз полез в него! — сказал он охрипшим голосом и, досуха вытеревшись махровым полотенцем, пошел за стоявшей в холодильнике бутылкой водки. Человечество знало много способов расслабиться и снять стресс, но он предпочитал этот вариант. Налил до краев стопку, опрокинул и, прочувствовав приятное тепло внутри, начал делать бутерброд, что в переводе с немецкого означало «хлеб с маслом». В процессе задаваясь вопросом, почему не прижилось название «бутервурст», ведь хлеб с колбасой, по его мнению, люди использовали гораздо чаще.

Вот так, за водочкой, он просидел несколько часов, а потом его покой разорвал требовательный звонок телефона. Взглянув на номер, он ткнул в зеленую кнопку и сказал:

— Здорово, Макс.

— Серый, — раздался взволнованный голос собеседника. — Леха помер. Под поезд бросился. Бросай все дела и приезжай. Надюха в истерике бьется, а ей до родов два месяца осталось.

— Вот же… — Сергей сделал паузу, чтобы разложить полученную информацию по полочкам. — Где она?

— Записывай адрес.

Подъехав на такси, Сергей заплатил и вышел из машины. Он не любил пользоваться их услугами, но алкоголь — штука коварная, и покойный отец в свое время крепко-накрепко вбил ему в голову, что, если выпил, за руль не садись.

Осмотревшись, он двинулся было ко входу, но краем глаза увидел бегущего к нему долговязого парня с копной каштанового цвета волос.

— Рассказывай, — сказал он Максу после рукопожатия. — Где Надюха? С чего Леха под поезд бросился? Что вообще происходит?

— Тогда по порядку, — перевел дыхание его собеседник. — Лехе на работе сократили ставку, стало не хватать денег. Начал он искать, где бы лаве поднять, и подсел на каналы стримеров, что онлайн-казино рекламируют. Насмотрелся, как они миллионы за один стрим поднимают, и вбухал туда все бабки, как свои, так и чужие.

— Вот же, какой… балбес, — с чувством сказал Сергей, — знал бы раньше, прописал бы ему профилактического леща, чтобы всю дурь из головы выбить.

Согласившись с ним, Макс продолжил рассказывать про Надю. Узнав про гибель мужа, та сорвалась в истерику, которую никто не мог остановить. Пришлось вызывать скорую. Медики быстро увезли ее с собой. Дети остались под присмотром подруги Макса, рыженькой Юли, с которой он по пьяни грозился в скором времени обвенчаться.

— Вот такие дела, — закончил свой рассказ парень.

— Да уж, — тяжело вздохнул и покачал головой Сергей. — Откуда эти ублюдки только берутся?!

— Ты про кого?

— Про стримеров. Слушай, пробей где эти выродки обитают. Город, улица, номер дома и квартиры. Если смогу за сутки обернуться туда и обратно, то съезжу, навещу их. Передам горячий пролетарский привет, — показал он сжатый кулак.

— Чего это ты к пролетариям переметнулся? Раньше за буржуазию был.

— Вот, когда женишься, разведешься, тогда и поймешь, а пока нос не дорос.

— Ну-ну, — скептически посмотрел на него Макс, а потом, помявшись, спросил: — Серый, ты насчет стримера серьезно?

— А что, бывали случаи, когда я за базар не отвечал?

С Надей Сергей увиделся только на похоронах, одетая во все черное, она словно постарела на десяток лет, механически отвечая на соболезнования друзей и родных. После похорон все отправились в заранее снятое кафе на поминки. Сергей, выпив несколько рюмок, подсел к Наде.

— Надь, — начал он разговор, — я тут подумал на досуге. Знаю, что с деньгами у тебя не ахти. Вот и решил отдать тебе свою дачу. Домик, конечно, старенький, но продать его можно. Я скоро уеду, буду в другом месте работать. Мне за ней смотреть, сама понимаешь, никак не получится. Так что лучше уж ты продашь ее и потратишь деньги на своих спиногрызов.

— Сколько она примерно стоит? — влезла в разговор подружка Нади, Таня.

— Около ста тысяч, я так думаю. Давай, когда оправишься, набери мне, съездим и оформим бумаги. У меня есть знакомый нотариус, в очереди сидеть не придется.

Кивнув, Надя всхлипнула и, придвинувшись, уткнулась ему в грудь.

— Не реви, подруга, все будет хорошо, — тут же принялась гладить ее по голове Таня. — Все будет хорошо, это я тебе как дипломированный специалист говорю.

— Ты же вроде маникюром занимаешься, — удивился Сергей, — при чем тут…

— Слышь, — оборвала его девушка, — молчи и не лезь в женский разговор. Как был ты Пряжкин дубом, так дубом и остался.

Надя позвонила через три дня. Потратив полдня на оформление бумаг, он усадил ее с группой поддержки в лице Тани и Маши в свою старенькую Хонду и повез показывать товар лицом. От города до дачного поселка было минут 40 езды. Дом был построен его отцом, когда тот работал на стройке. Из-за хороших отношений с начальством ему удалось купить стройматериалы по себестоимости и отгрохать на шести сотках домик в 50 квадратных метров. Повозившись с замком, Сергей открыл входную дверь, и гостьи зашли внутрь.

— Не знаю, как ты считал, но он стоит дороже ста тысяч, — подвела итог увиденному Таня.

— Дороже, так дороже, — ответил Сергей. — В этом году я в первый раз сюда приехал. В том был раза три, не больше. Мне он не нужен, и париться с поиском покупателя тоже желания нет. А деньги… За место, на которое я пойду, мне 80 косарей обещают, плюс премиальные. Так что, могу себе позволить отдать дачу в хорошие руки.

— Спасибо, — снова всхлипнула Надя.

Отдав ключи и отвезя довольных девушек обратно в город, Сергей решил было съездить в городскую баню, благо в багажнике лежала смена чистой одежды, простыня, полотенце, дубовый веник, тапочки, шапка с красной звездой, шампунь и мыло, но звонок Макса нарушил его планы.

— Серый, — раздался в телефоне довольный голос приятеля, — я нарыл кое-что. Есть тема для разговора. Подъезжай в спортбар.

Место встречи находилось недалеко от него, и уже через пять минут он заходил в знакомое помещение. Раньше они часто собирались здесь всей компанией, чтобы посмотреть бои на широких плоских экранах. Оглядевшись, он увидел машущего рукой Макса и направился к нему.

— Рассказывай, Шерлок, — подсел за стол к Максу Сергей. — Что удалось узнать?

— Это было элементарно, Ватсон, — напыжился тот, — посмотрел я каналы стримеров, и никто из них не горит желанием давать свой адрес, но кое-какую информацию удалось достать. Я начинал с просмотров видео, которые были выложены самыми первыми. Аудитории мало, вопросов мало и поэтому они отвечали каждому. Люди интересовались, откуда они, и получали ответы. Кто-то живет в Барнауле, кто-то в Сибири, кто-то в Петрозаводске, но под твои критерии попадает пока только один мужик.

— Что за мужик? — спросил Сергей, махнув рукой официанту. — Зеленый чай, — сделал он заказ и повернулся обратно к Максу.

— Из Питера и вот его фотки, — сказал тот, когда официант отошел, и открыл ноутбук. — Нашел его страницу в ВК.

— Адрес тоже есть?

— Нет, но я с ним пообщался в чате и пригласил отметить последний выигрыш свежесваренным пивом. Написал ему, что, мол, являюсь совладельцем бара и сделаю ему скидку в 50 %.

— Ничего себе, какой ты у нас щедрый, — ухмыльнулся Сергей. — И как это мы с парнями могли считать, что от тебя снега зимой не допросишься?

— Ой, только не надо гнать пургу. Дальше рассказывать или как?

— Рассказывай.

— Договорились встретиться завтра в шесть вечера, возле кафе «Три толстяка». Мол, мое заведение находится рядом, но надо пройти через Пулковский парк. Там рядом станция метро Московская, отметелим его и быстро уйдем.

— Отметелим? Ты что, собрался и сам принять в этом участие?

— Да. Я и Димон. Просто, Серый, не обижайся, но если ты поедешь один, то наверняка выйдет какая-нибудь фигня. Вспомни, как в прошлом году на карьер ездили искупаться.

— Вспомнил, и что?

— Когда ты вернулся за забытым мангалом и с чурками сцепился.

— А мне смотреть, как они его себе забирают?

— Так ты даже не попытался им объяснить, что это наш мангал!

— О чем там говорить? Они же знают, что это не их мангал, но берут. В такой ситуации слова уже не нужны. Их учителя просто не научили, что воровать чужое нехорошо, вот я и восполнил им пробел в знаниях.

— Восполнил он. Марату пришлось к Ордухану ехать, чтобы эту тему замять. Ты же сломал челюсть и руку племяннику Рафика, а тот на третьем месте в городском списке богачей числится.

— Откуда мне было знать, что он таким хлипким окажется. Да и Марату я говорил, пусть приезжают. У меня есть клюшка по гольфу, поверь, она в разы лучше биты, так что отмахался бы.

— Отмахался бы он. Ну-ну. Только завтра ее не бери.

— За кого ты меня принимаешь? — возмутился Сергей и перевел разговор на бокс: — Что за бои будут на этой неделе?

Вернувшись домой, Сергей позвонил Семёнычу и договорился, что тот его подменит, после чего снял с секции пыльную коробку со старыми фотографиями, под которыми лежал травматический пистолет «Оса» и самостоятельно изготовленные патроны. В 2011 году вышли поправки к закону об оружии, где ограничили максимальную энергию резиновой пули до 91 Дж. Новые патроны годились только на то, чтобы пугать ими собак, да гонять воробьев, поэтому пришлось делать их самостоятельно, хотя это и не законно. Ай-яй-яй. Из-за толщины травмата пришлось отказаться от мысли засунуть его в карман. Вывалив все содержимое барсетки на кровать, Сергей положил в нее пистолет.

— Вооружен и очень опасен, — сказал он себе и изобразил пальцами пиф-паф. «Может, травмат и не пригодится, но лучше пусть будет, чем буду жалеть, что его нет». На этой жизнеутверждающей ноте Сергей включил компьютер и принялся просматривать расписание транспорта до Санкт-Петербурга. Найдя подходящий по времени рейс, он заказал билеты и созвонился с парнями. Можно было поехать на своей машине, но его жутко раздражали пробки, а в этом городе они растягивались на километры, тем более, что завтра была пятница. Нет, только общественный транспорт.

Город на Неве встретил их неласково. Хмурое небо и порывистый ветер.

— До встречи час остался, — сказал Денис, взглянув на часы.

— Успеем, — отмахнулся Сергей, — я сюда приехал в третий раз в жизни. В первый раз, это была школьная экскурсия. Нас водили по городу. Мы везде фоткались, потом пришли в Эрмитаж и провели там часа три или четыре. Когда вернулись обратно, классная сказала: «Дети, завтра я жду от вас сочинение под заглавием: „Я в Эрмитаже“. Напишите, что вам больше всего понравилось, и какие чувства вы при этом испытывали». Мой утомленный поездкой мозг наотрез отказался чем-либо восхищаться, и сочинение состояло из одной строчки: «Мне ничего не понравилось». Как сказала потом классная, даже жирный кол не смог выразить и сотой части эмоций, которые она испытала во время чтения моего произведения.

«Это же Эрмитаж!» — полоскала она мне мозги в учительской. — «Как ты можешь, Пряжкин, быть настолько бесчувственным! Это же искусство!»

— Что было во второй раз? — заинтересовался Макс.

— Второй раз перед свадьбой был. Приехал, чтобы купить подарки родственникам жены и браслет Людке. Кольца мы до этого вместе ходили выбирали и купили у нас в городе, а браслета, который Людке бы понравился, там не нашлось. Вот так я и приехал сюда с котлетой денег. Зашел в ювелирный, там продавщица глазки начала строить, задницей вертеть и говорит тихонько, мол, дождись, когда я смену закончу, живу я недалеко, зайдем ко мне, чайку попьем. Я так подумал, поразмышлял, может, питерский чай, он стоит того, чтобы задержаться… В общем, дождался ее, проводил до дома, до квартиры, до кухни. Там и отодрал эту кошку ненасытную. Но в процессе презик порвался, а когда вернулся, у меня закапало. Пришлось выдумывать причины, чтобы свадьбу на неделю перенести.

— Твои истории совершенно не поднимают настроение, — хмыкнул Денис.

— Не трусьте парни. Все будет нормально, — успокоил он его и, услышав объявление: «Следующая станция Московская», шагнул к дверям вагона.

Стример, с которым договорился встретиться Макс оказался невысоким плюгавым мужиком с проплешиной на макушке. Радостно улыбаясь, он принялся трясти руки парням, демонстрируя хорошее настроение и желтые прокуренные зубы.

— Давайте поспешим, — выступал заводилой Макс. — Пиво уже ждет. Чем раньше сядем за стол, тем больше выпьем!

Смеясь и громко разговаривая, они направились к Пулковскому парку. Сергей шел чуть сзади, не сводя со спины стримера холодного, предвкушающего взгляда. Тот неожиданно обернулся и, взглянув на Сергея, на мгновение замер. Улыбка, которая до этого не сходила с его лица, куда-то пропала, и он начал озираться по сторонам.

— Ребята, — попробовал соскочить стример, — я тут вспомнил про одно срочное дело. Так что извиняйте, но сегодня у нас никак не получится посидеть.

Денис, оглянувшись, шагнул к нему, и мигом захлопнувший рот стример резво метнулся в сторону, застав парней врасплох. Бросившись вслед за ним, Сергей понял, что тот может успеть добежать до оживленной улицы и без малейшего колебания выхватил «Осу». Первый выстрел в спину сбил стримера с ног. Упав, тот было начал подниматься, но раздались еще два выстрела, не позволивших ему встать. Сергей уже подбежал вплотную, когда тот извернулся от удара ногой и вскочил на ноги. Четвертый выстрел должен был попасть в плечо, но как-то так получилось, что вместо этого пуля влетела ему в висок, и стример сломанной куклой рухнул на землю. Из раны струйкой потекла кровь, и Сергей тут же обернулся, оглядываясь по сторонам. Редкие прохожие доставали телефоны, направляя их камеры на него. Другие подносили к уху, явно звоня в полицию. Макс и Денис смотрели на него с побледневшими лицами, широко распахнув глаза.

— Валите отсюда, парни, — сказал он им и, достав телефон, позвонил Семенычу: — Извини, дурака, старый. Подвел я тебя.

Полиция приехала через несколько минут, к счастью, ни Макс, ни Денис ни стали тупить и быстро смылись, а он стоял и смотрел на подъезжающую машину, держа в опущенной руке пистолет. Когда полицейские выскочили из машины, он выронил «Осу» и, встав на колени, завел руки за голову. «Кто же мог знать, что так все закончится», — билась в его голове единственная мысль.

Для полицейских дело было предельно ясным. Гражданин Пряжкин Сергей Викторович, находясь в стесненном финансовом положении, решил сыграть в онлайн-казино, запрещенное на территории Российской Федерации. После того как проиграл все деньги, гражданин Пряжкин решил поквитаться с теми, кто его рекламировал.

— Все так? — спросил его следователь, протягивая протокол для подписи.

— Да, — ответил Сергей и расписался.

— Дурак, ты Пряжкин, — решил просветить его следователь. — Эти стримеры поначалу играют на свои деньги по маленьким ставкам, по всякому завлекая людей на свои каналы. Кто истории интересные рассказывает, кто глазки строит и жопой вертит, кто сложит руки перед грудью и показывает, как белочка прыгает и чайка кричит, кто 100 рублей разыгрывает для подписчиков своего канала. Все это для того, чтобы набрать аудиторию и заинтересовать руководство онлайн-казино. Когда те видят, что у стримера есть аудитория, они ему делают предложение, от которого никто не отказывается. Нанимают команду, которая занимается его сайтом. Снимают ему профессиональную студию для трансляций. Зачисляют на счет несколько миллионов, говорят на каких слотах играть, и те, ставя по 5-10 тысяч на одно вращение, срывают огромные выигрыши. Понятно, что они их не получают. Это фикция, виртуальные фантики, реальными деньгами они не станут, но, чтобы соответствовать, стримеры заламывают руки и кричат, изображая радость. Настоящую радость они получают от другого. От партнерок. Это ссылки под видео, кликнув на которые, ты попадаешь на сайт казино. Проигрываешь там деньги, и 40 % от них перечисляются стримеру. А те редкие счастливцы, которые срывают куш, его не получают. В том году был случай, мужик пришел с заявлением. Сорвал в онлайн-казино джекпот, больше миллиона, а те его кинули. Учетку заблокировали и сказали, что он мошенник. Вот так-то.

Опросив свидетелей и просмотрев записи камер с места преступления, полицейские составили ясную картину произошедшего и начали раскручивать Сергея на показания о друзьях, но тот говорил, что случайно зацепился с ними языками по дороге и знать не знает этих парней. Полицейские особого рвения решили не проявлять, оставив его в покое. Размышляя о перспективах, была у Сергея мысль, что дело пойдет по 109 статье УК РФ, но сокамерники в один голос сказали, что его статья — 105, без вариантов, и светить ему будет 10 лет, не меньше. Грустно, печально и идти на зону очень не хочется. Нет там ничего хорошего. Вся эта блатная романтика — полное дерьмо. Вот в этот момент и появилась шальная мысль: — «А что, если с помощью сна я смогу переселиться в другого человека? Я туда, он сюда. Размен неравноценный, но, может, стоит попробовать? Вдруг получится?!»

В камере было много лишних глаз и ушей, и кто-нибудь из них наверняка стучал операм, поэтому лучше было делать это в отдельном помещении, а под эти критерии попадал только карцер. Решившись, он встал со шконки, потянулся, разминая мышцы, и, выбрав целью дальнобойщика, доставшего всех своими нравоучениями, двинулся к нему, примериваясь кулаком к его челюсти.

Встав ранним утром, я направился за дом, чтобы выполнить подсмотренный в памяти ветерана Империи комплекс упражнений. Пока я делал его, вольно или невольно, но мысли мои скатывались к судьбе мальчишки. Марк с рождения был помешан на желании пойти по стезе воителя. Он вставал с этой мыслью и засыпал с нею, но ситуация в его роду сложилась весьма непростая, и, чтобы объяснить ее, наверное, стоит сделать небольшой экскурс в историю.

Когда-то род Марка жил в столице империи, обладал связями, богатством и влиянием. Но не очевидные решения Императора побудили тогдашнего главу выступить с порицанием его действий. Поступок, который характеризовал его как патриота страны, но вызвавший неудовольствие человека, стоявшего на вершине власти. Главе рода предложили два варианта. Продолжать возмущаться действиями Императора и направиться всем родом на плаху или, собрав все имущество, покинуть столицу и переехать в указанное чиновниками Императора место. Глава поступил, выбрав третий вариант. Продав, все, что они не могли увезти с собой, люди погрузились на летающие корабли и направились к границам Империи, перед этим приобретя у жрецов полубожественный тотем. Если быть кратким, это длинный, 20-метровый деревянный столб, исписанный символами и позволяющий произнесенным возле него словам достигать полубогов. Высадившись у границ государства, люди совершили долгий и изнурительный переход, прежде чем нашли подходящее место для строительства родового гнезда. Сначала в землю был вкопан полубожественный тотем. Вокруг него кольцом построили административные здания, а во втором кольце начали строить дома для людей. К слову сказать, Марк жил в третьем, последнем кольце.

Несмотря на то, что род покинул границы Империи и то что, отношение людей к Императору было весьма негативным, полубоги давали свое благословение, наделяя детей татуировками, содержащими крупицу их силы и воли. Из-за немногочисленности рода его нынешняя глава не могла позволить детям получать благословение полубогов на то, что бы им хотелось. Вот так и вышло, что стезю воина она разрешила получить лишь трем детям, а в этом году нужного возраста достигли восемь. Дети решили в поединках выбрать достойных, и Марк проиграл. Проиграл девчонке, рыжей Масте. Тут надо отметить, что среднестатистический мужчина был сильнее, выше и крупнее среднестатистической женщины, но из-за того, что существовали энергетические техники, наделяющие своих владельцев повышенной силой, реакцией и скоростью, здесь не существовало разделения на слабый и сильный пол. Если на Земле женщина — это прежде всего Мать, то здесь она — Мать-Защитница. Девочки учились сражаться, чтобы в будущем защитить свое потомство, ведь мужчин может и не оказаться рядом, если внезапно нагрянут враги.

— Марк, Марк, — раздался неподалеку голос старшей сестренки Рии.

Закончив последнее движение комплекса, я крикнул охрипшим голосом:

— Я здесь.

— Вот ты где, — насупила брови появившаяся Рии. — Пошли, родители хотят с тобой поговорить.

— Подожди, сестренка, дай отдышусь.

— Чем это ты здесь занимался? — взыграло в ней любопытство, но я предпочел не отвечать и зашагал к дому.

Я — это душа Сергея Пряжкина и частица Марка, оставшаяся в теле. Мы слились воедино, создав новую личность. И теперь он — это я, а я — это он. Поэтому и его родителей я воспринимал как своих собственных, вот только в роду они были не на первых местах. Отец был лесорубом. Рубил деревья, обрабатывал их, доставлял в род, а мать имела благословение полубогов к стезе воительницы. После выполнения заданий рода она любила работать в саду, с любовью ухаживая за посаженными там кустарниками. У меня было две старших сестры. Рии, она была старше меня на 6 лет, и Исса, которой не так давно стукнуло 20. Мать всегда мечтала о большой семье, в которой количество детей измерялось бы двузначным числом, но травма, полученная в ходе одной из миссий, сделала послеродовое восстановление весьма долгим и болезненным делом. Они с отцом любили шутить, что работают над четвертым, но пока не было никаких признаков, что их труды увенчались успехом. Семьи здесь образовывали по разному. Кто-то уже в 16 лет был готов перед тотемом связать свою жизнь с другим человеком, а кто-то и в 20 не мог на это решиться. Это я сейчас про Иссу говорю. У нее три ухажера, все они ей нравятся, но выбрать из них кого-то одного она просто не может.

— Марк, — услышал я голос отца, а вот он и сам вышел из дома. — Ты решил, на какую профессию попросишь у полубогов благословения?

— Да, — мой голос был тверд и решителен, хотя внутри меня и тлел уголек горькой обиды.

— Поделишься? — он с интересом всматривался в мое лицо.

— Я хочу стать торговцем.

И отец, и греющая уши сестра застыли от удивления.

— Почему? — спросили они дуэтом.

— Я тут подумал, торговцы, они ведь не сидят на одном месте. Они ездят то туда, то сюда. Если я стану торговцем, то смогу увидеть весь мир. Он ведь большой, и в нем наверняка есть места, которые стоит посетить.

— В этом ты прав, но не забывай, — взлохматил мои серые волосы отец, — что самое лучшее место — это твой дом, а он — вот здесь, — сделал он приглашающий жест рукой. — Пойдем, расскажешь матери о своих планах и подумаем, что понадобится для церемонии.

Церемония. Есть что-то такое в звучании этого слова. Что-то многозначительное, выбивающее из головы всю легкомысленность и несерьезность. Вот и я прочувствовал царящую вокруг атмосферу и внутренне собрался. С момента моего попадания в тело Марка прошло шесть дней. Кому-то эта цифра может показаться большой — все-таки 144 часа или 8640 минут, но для меня они пролетели как один миг. Два раза, утром и вечером, я делал комплекс упражнений, затем бегал и прыгал, привыкая к новому телу, а заодно и облазил все, что можно и, с не меньшим интересом, что было нельзя. Заново познакомился с детишками, своими ровесниками. Начну с победившей Марка девчушки, с рыжей Масты. Жила она с родителями во втором кольце. После того как настучала по носам всем другим претендентам, она только и делала, что ходила, задрав свой курносый нос. Вместе с ней благословение от полубогов на стезю воителей должны были получить ее подруга Акса и мелкий вихрастый паренек Грег. Все они жили во втором кольце и, насколько я понял из их разговоров, они были соседями.

Остальные дети жили в третьем кольце, и расклад у них был таков. Парс должен был стать кузнецом. Этот мальчик был пухлым и очень упитанным, при этом у его отца невозможно было найти ни капли лишнего жира, да и не лишнего тоже. Сплошные мышцы и бочкообразная фигура. Я полагал, что со временем Парс станет таким же. Антя — девчонка, пускающая сопли по поводу и без, собиралась просить благословения к стезе укротителей животных. Род находился в местности, далекой от цивилизации, и приручение живущих по соседству зверей, по мнению главы рода, занимало одно из первых мест в списке первоочередных задач. Братья Грей и Сайс собирались стать ремесленниками. Весьма неплохая профессия с очень широким спектром применения. Смогут и дом построить, и автомат за 30 секунд разобрать, почистить и собрать обратно. Насчет последнего шучу. Нет здесь автоматов. Есть излучатели.

Владение таким оружием было доступно только тем, кто освоил техники работы с энергией. Принцип его работы был прост как 5 копеек. В середине излучателя находился кристалл. Пользователь направлял в него свою энергию, и тот выпускал импульс. Расстояние, мощь, точность, количество импульсов — все это зависело как от самого пользователя, так и от кристалла, и от начинки вокруг него. Слишком много переменных, чтобы можно было назвать какие-то однозначные цифры. Те же, кто не блистал успехами в техниках работы с энергией, использовали арбалеты, луки и холодное оружие. Поговаривали, что ремесленники Империи придумали какое-то новое оружие, которым мог воспользоваться любой, но так ли это было на самом деле? Кто его знает.

Вот такие мысли роились в моей голове перед началом церемонии, а потом взрослые подали знак, и мы направились в самый центр родового гнезда, к тотему. Оголив себя до пояса, первой вперед вышла Маста.

— Хочу стать воительницей, чтобы защищать род, — волнуясь и переживая, она положила рядом с собой слиток железа и опустилась на колени. От тотема отделилось легкое светящееся облачко, окутавшее девчонку. Она запищала и зашипела. На ее груди, прямо напротив сердца, начала вырисовываться красная татуировка, а лежащий рядом слиток железа стал менять форму, на глазах превращаясь в топор. От увиденного у меня чуть глаза на лоб не полезли, и только потом мне объяснили, что это был подарок полубогов, индивидуальный для каждого. По качеству подобные вещи были чуть выше среднего, мастер, приложив кое-какие усилия, сможет сделать и лучше, но есть одно но… Если полубоги останутся довольны тем, как ты идешь с их подарком по жизни, они могут его улучшить, создав то, что невозможно сделать человеческими руками.

Сделав свою работу облачко рассыпалось искрами, и счастливая девочка показала всем татуировку. Чем-то она походила на логотип Мицубиси. Тоже трилистник, но сходство все равно было очень отдаленное, потому что вблизи в глаза бросалась сложная вязь переплетенных между собой символов. Мне пришлось признать, что это было красиво, и в тот же миг что-то обидой кольнуло в моей душе, ведь подобный рисунок мог бы быть и на моей груди.

— Марк, теперь ты, — раздался за спиной чей-то голос.

Скинув с плеч накидку, я подошел к тотему и сказал:

— Раньше у меня была другая мечта, но ради рода я отказываюсь от нее и выбираю профессию торговца. С ней я покорю землю, воду, воздух и принесу роду богатство и славу!

Не обращая внимания на ошеломленное молчание за своей спиной, я опустился на колени. Отец с матерью подтолкнули к тотему тележку с грудой брусьев, и меня окутало облачко. Грудь защипало. Маста пищала, когда появлялась татуировка, но я, после сказанных мною слов, воспринимал этот процесс как свое первое испытание, загадав про себя, что если не издам ни звука, сказанное обязательно сбудется. Боль усиливалась, а я продолжал накручивать себя, молча крича, что выдержу, что справлюсь, что все смогу! Из глаз потекли слезы, но я молчал, а потом боль прошла, и встревоженные родители помогли мне подняться. Повернувшись, я увидел, что полубоги превратили груду лежавших на тележке брусьев в небольшой фургончик, и пока я во все глаза вытаращился на него, взрослые не сводили взглядов с меня.

— …

— Твоя ошибка, глава, — раздался голос советника рода, — у мальчишки татуировка в два раза больше, чем у Масты и куда насыщеннее. Зачем ты его от стези воителей отвернула? Он мог бы стать знатным полководцем.

— Я и не предполагала, что у него такой потенциал, — справившись с шоком, ответила высокая сухопарая женщина. — Мне сказали, что он ничего из себя не представляет.

— Сказали родители Масты? — с усмешкой поинтересовался советник. — С твоей должностью, тебе следовало бы быть объективной, а не предвзятой.

— Довольно, — лязгнула сталь в голосе женщины. — Подумай о том, как использовать Марка. Если у него есть талант, значит, надо его огранить и заняться этим лучше прямо сейчас. Составь список того, что мы можем продать и что нам нужно, а я подумаю, кого назначить сопровождать его.

— Марк, — услышал я голос сестры и, скорчив недовольную гримасу, вышел из своей комнаты. Если ей что-то в голову втемяшится, то ведь ни за что не отстанет, пока своего не добьется.

Наш дом, как, впрочем, и все родовые дома, был разделен на три зоны: одна была женской, другая — мужской и третья — общей. Девочки к мальчикам в гости не хаживали, да и те тоже не должны были нарушать границ. Все встречались друг с другом в общей зоне, потому и мне пришлось выйти туда.

— Марк, покажи еще раз татуировку, — заканючила Рии.

— Ты же уже ее видела.

— Ну и что? Я еще раз хочу посмотреть! — привела она, с ее точки зрения, неопровержимый аргумент, и я, смирившись с судьбой, скинул накидку со своих плеч. Иначе не отстанет ведь.

Хотя в чем-то я ее понимаю. Татуха вышла зачетная. Большой круг из символов, разделенный внутри на три части. Насколько я понял, они символизировали землю, воду и небеса. Да и по цветовой раскраске все тоже смотрелось очень здорово.

— Марк, я хочу с тобой поговорить, — донесся до меня мамин голос. Накинув одежку обратно на плечи, я поспешил к ней.

— Сынок, — поджав губы, заговорила она, — ты достоин большего, но из-за вмешательства одной… женщины, ты не смог этого получить. Я могу предложить один способ, который, в случае успеха, подарит тебе… большие возможности.

Видно было, как из-за распирающего гнева ей стало трудно подбирать слова, и, к счастью, он не был направлен на меня. Мама в гневе, это не то, с чем хотелось бы иметь дело.

— Что за способ? — спросил я, вглядываясь в ее бледное лицо. По какой-то причине загар к ней ну совершенно не приставал.

— Сегодня ты через тотем общался с полубогами и получил от них крупицу их воли, силы и личный подарок. Тотем, это то, что вас связало. В нашем роду были исследователи, которые изучали… непростые темы, и они пришли к выводу, что при определенных условиях само человеческое тело может превратиться в тотем. Если это произойдет, ты сможешь заключать договоры с животными или птицами. Но сразу предупрежу, будет больно. Я видела, как ты терпел боль, когда появлялась татуировка, и горжусь тобой. Если ты согласишься на взращивание тотема в своем теле, это может быть гораздо больнее. Что скажешь?

— Я могу подумать до завтра? — малость ошеломленный, попросил я.

— Конечно. Завтра я буду ждать твоего ответа, и помни, что сегодня твое детство закончилось, и теперь тебе самому придется отвечать за свои слова и поступки.

Кивнув, я вернулся к себе и, рухнув на кровать, тяжко вздохнул. Хотя, с другой стороны, никто не обещал мне райских садов и сладострастных гурий, подносящих чаши с нектаром. Всего этого придется добиваться своими собственными руками. И теперь важнее всего было понять, нужна ли мне на пути к великой мечте подобная штука? Боль-то тогда я вытерпел, потому что кураж поймал, мне море по колено было… Хотя ладно, не туда мысль свернула. Так нужно или не нужно? «Решайся, Марк. Слышал, что тебе мать сказала? Отвечаешь теперь за свои слова, а значит, обратного хода уже дать не сможешь. Сложно-то как, хотя… Когда-то в другой жизни и на другой планете я хотел все попробовать. Было такое? Да. Попробовал? Ну, кое-что в списке смог зачеркнуть. Тогда, что я мнусь? Скажу да, и будь что будет! Боль ведь не придется терпеть целую вечность, а такой козырь в рукаве поможет мне сдержать обещание и защитить род. В теории. Ведь слово надо держать». И я снова тяжело вздохнул, уже зная, что отвечу матери завтра.

С таким неважнецким настроением я и заснул, а когда проснулся, то понял, что татуировка от полубогов не просто для украшения. Вместе с ней у меня появилась способность чувствовать направление и улучшилась память, став более ясной и отчетливой. Выйдя на утреннюю тренировку, я делал упражнения и при этом прекрасно знал, где все находится. Когда же закончил занятие и случайная залетевшая мысль сказала: — «Хорошо было бы посетить столицу Империи, там ведь наверняка есть на что посмотреть», — то внезапно понял, что знаю, в каком направлении нужно идти, чтобы оказаться в ней.

Покачав головой от открывшихся перспектив, я пошел домой, где меня уже ждала мать. Получив в ответ утвердительный кивок, она с удовлетворением посмотрела на меня, а затем объяснила, как все происходит. После суточного поста мне разрежут грудь и вложат в нее семя тотема, которое мать возьмет из родового хранилища. Сорок дней оно будет находиться в моем теле. Питаться моей плотью и пить мою кровь. Если кормежка устроит семя, то оно даст росток, если нет, то нужно будет его срочно вытаскивать, иначе это могло обернуться для меня плохими последствиями. Мама и сама понимала, что это рисковый вариант, но в этом мире правили сильные, и потому ее материнская любовь не стала мешать холодному расчету.

— Я уже подсчитала, — говорила мне мать вечером того же дня, — послезавтра посадим семя, а на следующий день отправишься с товаром на торжище. Это место, куда съезжаются такие, как мы, чтобы обменяться товарами, — пояснила она, заметив мои поднятые брови. Около десяти дней туда, десять обратно и там проведешь три-четыре дня. Вернешься как раз вовремя. Я бы и сама с тобой поехала, но нужно будет обеспечивать безопасность встречи главы на переговорах с соседями. Я договорюсь, чтобы Рии взяли в твое сопровождение, я ей расскажу, что делать, так что она сможет помочь тебе в случае осложнений.

— Хорошо, — сказал и вернулся к себе в комнату. Как-то слишком быстро все завертелось, но жаловаться — не мой стиль. Лучше пойти и поговорить с Парсом. Нужно разузнать, что его отец может сделать из средств самообороны. Ведь охрана — это хорошо, но и самому надо что-то иметь за поясом. Наверное…

Юный кузнец, пыжась и важничая, рассказал, что своего металла в роду нет. Долгие годы они тратили на свои нужды слитки, что прежний глава купил в столице Империи, перед самым своим изгнанием. Теперь, когда они практически закончились, кузнецы занимались переплавкой военных трофеев, которые успели накопиться в хранилище.

— Их обязательно переплавлять? — решил я уточнить непонятный момент в его рассказе.

— Да. Сначала добычу складывают в хранилище, чтобы свет тотема очистил ее от следов воздействия других полубогов. Затем огнем разрушают кровные и духовные связи в металле, — сказав это и воровато оглянувшись по сторонам, мальчишка сбегал домой и вскоре притащил из дома родовую книгу, куда кузнецы каждого поколения записывали свои мысли и идеи.

На титульной стороне было вытеснено имя первого кузнеца их рода: «Иксер Быстрокрылый». После изгнания род потерял право носить эту фамилию, а новую они еще не заслужили, поэтому во всех родовых книгах она была перечеркнута. Открыв книгу в случайном месте и пролистав пару страниц, я наткнулся на описание кровной привязки оружия. После того как оружие искупается в крови владельца и впитает его энергию, оно станет продолжением его руки, и, в случае возникновения угрозы жизни, хозяину не придется даже тянуться к своим ножнам — оружие само выскочит из них и прыгнет ему в руку. Можно было даже метнуть его во врага усилием мысли, вот только серьезной раны этот удар нанести не сможет. Зато какой психологический эффект.

Уважительно покивав и вернув родовой раритет Парсу, я поплелся домой. С завтрашнего дня у меня начинался пост. Кстати о еде. Из-за набегов зверей главным блюдом в здешнем рационе являлось мясо и ягоды, которые в изобилии зрели на кустах возле домов. В первые годы после создания родового гнезда предки пробовали сеять зерно, но, несмотря на все их усилия, эта затея потерпела сокрушительное фиаско. Имелись здесь некоторые представители фауны, обладающие способностью выпускать облако газа, от которого плавились камни и вяли даже искусственные цветы, не говоря уже о живых. Вот и посевы не избежали подобной участи, сгинув в одночасье.

Как ни странно, лучшим специалистом по приготовлению пищи в нашем доме являлся отец. В его руках любое блюдо становилось произведением искусства. Соседки, унюхав сей аромат, с неизменной завистью смотрели на мать, давая ей хороший повод позадирать нос. Нужно будет попросить отца, чтобы он и меня научил своим кулинарным секретам, потому что жизнь торговца — это жизнь в дороге. Стоило мне только подумать об этом, как на сердце пришло понимание, что большую часть этой своей жизни я должен буду провести в пути. Осознание этого меня слегка огорошило, но уже через секунду, помотав головой, я пришел в себя и поспешил домой. Завтра меня ожидал голодный день.

— Не передумал? — со строгостью во взгляде на меня смотрела мать, державшая в руках загадочную коробочку.

— Нет, — покачал головой я.

— Тогда ложись.

Правую сторону моей груди чем-то натерли. Сначала защипало, а потом я и вовсе перестал ее чувствовать. Мать острым, сверкающим ножом сделала разрез крест-накрест и осторожно достала маленький, размером с ноготь, кокон из коробки. Осторожно вложив его в рану, она объяснила:

— Это семя тотема. В нашем роду хватало эксцентричных ученых, которым требовались подопытные для экспериментов. Живя в столице, мы специально не закрывали двери и окна в наши дома, всем вокруг демонстрируя свое богатство и беспечность. Это приманивало воров и грабителей, которые слетались как мотыльки на огонь и сгорали в том пламени. Подземные камеры были заполнены любителями поживиться за чужой счет, и никто из них не смог выбраться, кроме одного воришки, который сумел прорастить в своем теле семя тотема и приручил крыс. Далеко он, конечно, не ушел, но с того дня наши эксперименты перешли в новую стадию.

Семя тотема состояло из кусочка пропитанной энергией кости и тонких нитей, которые будут сейчас разматываться, распространяясь по твоему телу. Эти нити станут корнями, передающими в кость вещества, требующиеся для ее роста. Если все пройдет успешно, то через сорок дней кость начнет расти вверх. А через три-четыре месяца, ее отростки покажутся из-под кожи возле правого плеча. В записях предков говорится, что если их не трогать, они смогут вырасти выше головы, но на такую высоту им расти не давали, делая обрезку. Из этой кости получались отличные заготовки для защитных амулетов. Другим вариантом использования было создание формы с канавками. Форма крепилась на плечо, и кости могли расти только в заданном им направлении. Они огибали плечо, прокалывали кожу и, доходя до ключицы, прирастали к ней. Если все получится, скажешь, какой вариант тебе больше нравится, а если нет… будет очень больно. Придется снова разрезать грудь и вытаскивать как кость, так и каждую нить.

Пока я смотрел в глаза матери, меня мучил только один вопрос. Только один.

— ПОЧЕМУ ТЫ НЕ РАССКАЗАЛА ЭТИ ПОДРОБНОСТИ РАНЬШЕ?!

После того как разрез был зашит, я несколько часов пролежал, чувствуя, как в плоти с правой стороны груди что-то шевелится. Крайне неприятное и даже противоестественное ощущение. Попробовал встать и спустя несколько минут понял, что если не делать лишних движений, то и особой боли не испытываешь, а то, что внешний вид у меня со временем станет малопривлекательным, так девки любят не за лицо, а за то, что в голове и ниже пояса. Так что, прочь хандра, нужно собираться в дорогу. И я отправился искать отца, чтобы раскрутить его на пару рецептов. Ведь если в моем сопровождении окажутся криворукие кулинары, то я до торжища живьем не доеду.

Выслушав мои чрезвычайно разумные доводы, отец похмыкал и скептически осмотрел меня с головы до пят, но все же решил поделиться толикой житейской мудрости.

— В дорогу возьмете сушеных ягод, они долго хранятся. Если захочется мяса, то лучше всего поймать какого-нибудь мелкого грызуна. Дам тебе с собой силки из плетеного волоса. Когда остановитесь на ночь, вбей колышек и петельку сделай на расстоянии ладони от земли. Петелька должна быть вот такого размера, чтобы туда только голова у зверька пролезла. Протрешь после этого все пахучим листом и можешь идти спать. Если повезет, утром будет чем позавтракать. А не повезет — так ягоды жуй.

— Допустим, поймаю я грызуна. Как его приготовить?

— Если поймаешь, отдай Рии. Она знает что с ним делать, а сам на нее смотри и учись.

— Чему? Она же в прошлый раз так «замечательно» мясо пожарила, что оно чернее угля стало.

— Девочке надо учиться, — отмахнулся отец от моих доводов. — Я верю, что она за вашу поездку всему научится, если повезет.

— Умеешь же ты поднять настроение, — догадавшись, что, разговаривая с ним, я попросту теряю свое время, я отправился посмотреть как грузят в мой фургончик будущие товары.

Загружали его пиломатериалами. Доски, брус и прочее в том же духе. Глава рода рассчитывала что я смогу с выгодой выменять их на нужные роду товары. Почему она была в этом уверена? Наверное, потому, что у рода имелись знания о том, как и когда нужно валить деревья. Да, именно валить. Никаких пил, только наброшенные на ствол веревки, которые раскачивали дерево и вырывали его из земли прямо с корнями. На Земле, чтобы сделать подобное, потребовалась бы уйма народа, здесь же хватало шести человек, по два на веревку, и они с легкостью управлялись с лесными исполинами. Так вот, как выяснилось, на характеристики древесины сильно влияло время, когда было повалено дерево. Например, если оно было свалено зимой, в полнолуние, то древесина не горела, а лишь тлела в пламени. Если же ее вдобавок обрабатывали специальным раствором, то она и вовсе приобретала свойство отталкивать от себя огонь. На фоне соседей, которые не владели подобными знаниями, нам не приходилось бояться конкурентов и можно было заламывать цены втридорога. Монополия во всей ее красе. Йохоу!

— Вот ты где, — заметил меня советник и помощник главы, пожилой мужчина с язвительным характером и давно свернутым набок носом. И имелись у меня подозрения, что эти его качества были каким-то образом связаны между собой. — Слушай и запоминай. Приоритет в покупках — это ткани. В нашем хранилище остался только один рулон. Требуются ткани как с гладкой, так и с жесткой поверхностью. Перед сделкой пусть кто-нибудь из твоего сопровождения проверит товар на прочность. Также пообщайся с другими торговцами, узнай, что нового происходит в мире. Особенно нас интересуют новости про изгнанников из рода Желтых Землероек.

Советник дал мне ценные указания и быстро ушел. Я же заинтересовался, что это за род с таким странным названием? К счастью, мать была в курсе этого дела и вечером смогла погасить костер моего воспылавшего любопытства.

— Род Желтых Землероек, это род с большой славной историей. Их основатель смог вывести породу грызунов, способных искать и находить энергетические кристаллы, которые крайне востребованы практиками.

— Практики — это те, кто изучает энергию?

— Это те, кто выполняет энергетические техники и совершенствуется, изменяя свои тела, — поправила меня мать. — Они обладают большой продолжительностью жизни и великой силой. Если встретишь такого, сразу же поклонись. Наш род горой стоит за своих сородичей, но если тебя покалечит или убьет практик, никто не станет ему мстить, потому что это может привести к уничтожению всего рода. Понимаешь?

— Да.

— Изгнанники рода Желтых Землероек — это ценный актив. Если удастся выведать у них секрет выведения грызунов, то наш род сможет усилиться. Поэтому ты должен хорошенько постараться и раздобыть эту информацию. Если поймешь, что кто-то о чем-то знает, но не хочет говорить, скажи старшей в сопровождении. Девушки по-своему умеют добывать нужные сведения.

— Это как? — наклонив моську на бок, изобразил заинтересованность я.

— Подрастешь, тогда и узнаешь, — усмехнулась мать и взъерошила мне волосы. — Иди спать, завтра рано придется вставать.

Кивнув, я ушел к себе в комнату, но спать совершенно не хотелось. Может, из-за легкого волнения, а может, из-за ноющей боли в груди. В общем, поворочался я, поерзал, встал и, плюнув на не желавший приходить ко мне сон, пошел делать комплекс упражнений. Медленно и плавно. Вначале это была просто попытка чем-то себя занять, а потом я провалился в транс и пришел в себя, только когда на небе показались первые лучики солнца. Принюхавшись, я обнаружил, что от меня сильно воняет и мигом побежал к колодцу смывать с себя липкий пот.

Колодец у нашего дома был добротный. Стенки выложены из крупных камней, а сам он уходил очень глубоко под землю. По грубым прикидкам, метров на семьдесят. Поэтому пришлось попотеть, чтобы поднять ведро воды. Зачерпывая ледяную воду маленьким ковшиком, я смыл с себя всю грязь и сразу же побежал переодеваться. Сегодня был знаменательный день, и выглядеть мне следовало соответственно красной отметке в моем личном календаре.

— Я верю, что ты со всем справишься, — напутствовал меня второй советник, седой дедок с повязкой на месте потерянного в юности глаза. Выглядело, кстати, весьма колоритно. Он был весь в шрамах, но спина оставалась прямой, да и держался старик достойно. — Если что, девочки помогут.

Кстати, о девочках. Со мной собирались поехать три девушки. Одной из них была Рии, моя старшая сестра, двух других звали Дая и Ринта. Выбрали их точно не за умение махать железяками. Самые сочные, красивые и фигуристые девчонки из рода поехали со мной явно не только для того, чтобы охранять мою тушку, но и для охмурения парней. Роду требовалась свежая кровь, и если этим «защитницам» удастся углядеть подходящую кандидатуру, то они наверняка примутся строить ей глазки да задницами вертеть. Пока я выслушивал бессмысленное напутствие, они сбегали к укротительнице зверей, подвели к фургончику двух страусов и запрягли их в оглобли. Хоть я и назвал этих зверей страусами, это было только потому, что у них имелось отдаленное сходство с африканскими птицами. На самом деле эти зверюги выглядели помощнее, а их лапы внушали невольный страх своими острыми и длинными когтями. Но сходство все равно было.

Когда с прощаниями было покончено, уселись мы вчетвером в фургончик, помахали всем ручками и двинулись в путь. Я только пальцем ткнул, куда ехать, и Дая сразу же направила «страусов» в эту сторону. Пока земля была хорошо утоптана, можно было ехать напрямую, а после найдем звериную тропу и по ней поедем. Если Дая с Ринтой устроились спереди, поглядывая по сторонам, то Рии вытащила книгу и принялась показывать мне рисунки растений. Иными словами, взялась обучать меня местной флоре на предмет полезности и опасности. Что съедобно, что ядовито. Что ценность большую имеет, а на что и внимания обращать не стоит. Книгу, кстати, люди нашего рода уже здесь написали. Росло на солнечных опушках одно растение. Если его сорвать и дать чуть подсохнуть, а потом растолочь, превратив в мелкую кашицу, то после из этой кашицы можно будет сделать листы бумаги. Весь процесс был долгий и нудный, а потому в эти самодельные книги только самое ценное и нужное записывали. Не было у них бумаги для баловства.

— Запомнил? — показав мне последнюю страницу, спросила Рии.

— Да. Память у меня теперь хорошая, — гордо ответил я ей.

Недовольно хмыкнув, к нашему разговору присоединилась Ринта.

— Если покажу упражнение, сможешь его запомнить и повторить? — с язвительностью в голосе спросила она.

— Покажи, — развел я руками в ответ. Ох уж эти девчонки и их гордость. — И кстати, ничего, что ты с нами внутри сидишь?

— Не переживай, мелкий. Меня полубоги благословили на стезю воительницы и подарили чувство обнаружения опасности. Если нам что-то будет грозить, я почувствую это заранее.

Уела, засранка.

— Тогда показывай.

— Садишься вот так. Делаешь глубокий вдох, представляя, как вместе с воздухом твой живот наполняется энергией Мира и, медленно выдыхая, представляешь, как энергия поднимается вверх, вдоль твоего позвоночника, проходит через шею, голову, а потом через макушку выходит наружу.

— Хех. Смотри, — я уселся в нужную позу, представил все это и посмотрел не нее, а та лишь рассмеялась.

— Тренируйся, мелкий. Если научишься, покажу хорошую технику работы с энергией. Маста смогла за три дня этому упражнению научиться.

Я посмотрел на нее, не понимая, то ли она прикалывается, то ли серьезно все это говорит…

Где-то после обеда Рии бросила меня в одиночестве и перебралась вперед, поближе к девчонкам. Сидят три сороки на жердочке и о чем-то своем, птичьем, стрекочут. Посидел я в тишине, подумал. Попробовал пару раз показанное Ринтой упражнение сделать и как-то незаметно заснул. Все-таки всю ночь провел на ногах, так что ничего удивительного в том, что на сон меня потянуло.

Сомкнул я глаза и в тот же миг оказался в теле практика. Большой двор, в центре которого восседает мужчина. Вокруг него кружится вихрь, а в нем мелькают прошлогодние опавшие листья. Практик напитывал кружащиеся в вихре листья своей энергией, и когда мне уже показалось, что это будет продолжать целую вечность, неожиданно выпустил их в сторону, заставленную камнями и деревянными чурочками. После этого он подошел к ним, и я увидел, что некоторые листья насквозь прошили препятствия, а некоторые просто застряли в них. Пока практик пристально изучал их, я рискнул и задал мучающий меня вопрос. Это были не слова, а скорее мысленный образ моих мучений с упражнением Ринты. Словно отмахиваясь от меня, практик выудил из глубин своей памяти ответ на него и только мгновением позже насторожился. Он стал осматривать себя внутренним взором, ища незваного гостя, но там меня уже не было.

Подскочив на месте, я никак не мог отдышаться, чувствуя, как ходит ходуном моя грудь, и лишь когда страх исчез, вспомнил ответ того практика. Оказывается, в теле человека существовали некие энергетические центры. Одни были главными, другие — второстепенными. Главные располагались по прямой, от низа живота и до головы. Второстепенные были разбросаны по всему телу, но оттого не являлись менее важными. Если у человека не получалось запустить энергию через главные центры, то нужно было с помощью упражнений стимулировать второстепенные. Выполнив эти упражнения, ты почувствуешь бодрость и душевный подъем, после чего надо это все надо направить к главным узлам. К сожалению, пространство фургона, не позволяло опробовать на практике приобретенные знания, но вскоре должен был наступить вечер, а значит, мне снова не удастся выспаться. Ведь ставка в этой игре была слишком высока, чтобы оставаться к ней безучастным. Придя к такому решению, я высунул голову из фургона и посмотрел, что происходит вокруг.

— Пора искать место для ночлега, мелкий, — сказала Ринта, увидев мою высунувшуюся наружу голову.

— Не рано ли? — посмотрел я на небо, которое оставалось еще достаточно светлым.

— Нет, в самый раз. Как только отыщем ручей или речку, сразу остановимся. Надо будет покормить зверей и приготовить им еды на завтра. После поедим сами и замаскируем на ночь фургон — глядишь, и темно уже станет.

— А зачем нам его маскировать?

— От птиц. Ты еще не видел, какие тут большие туши в небе летают. И главное, коварные. Спикируют сверху, сломают шею ездовым зверям и все, закончилось наше путешествие.

Решив больше не надоедать девчонкам расспросами, я попробовал почувствовать своим встроенным компасом ближайший ручей или речку и уверенно указал рукой:

— Нам туда надо.

Остановились мы у небольшого ручья. Девчонки тут же занялись хозяйственными делами, отправив меня за длинными жердями. В этой местности хватало огромных кустов с длинными, прямыми побегами, поэтому с материалом проблем не возникло. Врученным мне тяжелым и острым ножом я рубил побеги и тащил их к фургону, а там Рии соединяла их между собой с помощью сорванной и перекрученной длинной травы. В конечном итоге получилось нечто, наподобие достаточно вместительного для нас всех сарая под крышей из палок. Взобравшаяся наверх Дая накидала на них сверху листьев, и внутри стало совсем темно. Наевшиеся до отвала звери тут же неподалеку принялись рыть себе ямы и устраиваться там на ночь. Ринта рассказала мне, что они всеядные, и часть побегов, из которых мы соорудили хижину, уже завтра станет для них едой. Девчонки последовали примеру зверей и легли спать, не забыв перед сном посыпать землю вокруг нашего убежища каким-то вонючим порошком, а я… я начал делать упражнения, подсмотренные в памяти практика.

Сказать, что процесс шел туго, все равно, что ничего не сказать. Сна не было ни в одном глазу. Упражнения и попытка запустить основные энергетические центры. Не получилось? Лады, начинаю новый цикл. Где-то с третьего раза я почувствовал, как что-то сдвинулось с места и дошло до шеи, прежде чем снова пропасть. Новая попытка, и только ближе к утру я смог сделать полный оборот. С облегчением выдохнув, я шлепнулся на задницу, потому что ноги дрожали и отказывались удерживать на весу мою тушку. Сердце билось и колотилось, словно желая выскочить из груди, от всего тела шел пар, но с правой стороны груди, где была посажена кость тотема, тянуло могильным холодом.

Выбравшись наружу, я подставил разгоряченное тело холодному ветерку. Успокоившиеся мысли вернулись к теме практиков. Все-таки, есть что-то такое в этой культивации… К сожалению, когда Марк родился, его проверяли на каком-то хитроумном приборчике, и тот показал… Да нет, ничего он не показал. За всю историю рода только у одного ребенка был выявлен потенциал к совершенствованию, но тогда наш род еще проживал в Империи, и император считался номинальным главой единственной секты. Номинальный, не номинальный, но по его приказу не приняли того предка в секту. Объяснили, мол, потенциал не настолько хорош, чтобы тратить на него кучу ресурсов, и, к слову, кучу — это я еще приуменьшил. Чтобы вырастить из новичка матерого практика требуется вагон ресурсов и тележка удачи. Слишком много переменных в этом деле. К тому же жизнь практика — это постоянные тренировки и сражения, ведь у врагов Империи имелись и свои специалисты по работе с энергией, и они тоже штаны не просиживали. Поэтому секты до крайности осмотрительно подходили к приему новых членов.

— Марк, ты чего не спишь? — за спиной послышался голос сестры. — Грудь болит? Мог бы меня толкнуть, я бы ее мазью намазала.

— Все нормально, сестренка. Пора собираться в дорогу, верно?

— Да, — кивнула она и пошла пинками будить зверей.

Упорная дрессировка смогла вбить в головы «страусов», что нужно подчиняться приказам людей, но от привычки просыпаться в полдень не так просто было избавиться.

— Вставайте, ленивые морды, — пыхтела Рии, а вскоре к ней присоединились другие девчонки.

Совместными усилиями они загнали зверей в оглобли и начали собираться в путь. Тронулись мы с первыми лучами восходящего солнца. Но так как ручей наш бежал в низине, забраться туда было легко, но выбраться наверх оказалось куда сложнее. Звери вопили с натуги, издавая режущие слух звуки, но все же успешно вытянули на звериную тропу груженый фургон, после чего мы дружно переглянулись.

— Это все ты виноват, — шустро определилась Ринта. — В следующий раз, я сама буду выбирать ручей.

Я не стал ничего отвечать, только глаза закатил. Не в первый раз на моих глазах капелька власти разжижает кому-то мозг. Всего-то выбрали старшей над двумя девчонками, а гонор, как у командира полка.

— Делал упражнение, которое вчера показала? — чуть погодя спросила Ринта и, увидев утвердительный кивок, снисходительно проговорила: — Показывай, что у тебя выходит.

Дальнейшая дорога проходила в полнейшей тишине. Наша главная злилась, и лично мне было непонятно почему. Рии и Дая пытались было завести разговор, но Ринта так зыркала на них, что любые слова умирали, даже не успев сорваться с губ. Я тоже молчал, прогоняя энергию по главным энергетическим центрам, и от этого зрелища у той еще больше портилось настроение.

Где-то в обед я попробовал с ней помириться, но возникло такое чувство, будто по сравнению с ней холодная бетонная стена — что горячий вулкан. Я уже начал подозревать, что такое настроение будет сопровождать нас до самого торжища, но вскоре она оттаяла, и девчонки снова скучковались, начав о чем-то трещать. Время от времени закидывая в рот сушеные ягоды, я мысленно напоминал себе, когда остановимся на ночевку, обязательно поставить силки, а не забыть как прошлый раз. Все-таки мясо гораздо вкуснее и питательнее каких-то ягод. Все шло по уже накатанной колее, но где-то через полчаса, или чуть более, я почувствовал, как запульсировала правая сторона груди.

Пульсация в груди прекратилась, стоило нам только остановиться. На этот раз никакой низины. Стоянку фургончика организовали рядом с звериной тропой, но до воды еще оставалось метров так двести. Девчонки сняли со зверей сбрую и ускакали на них к воде, а Рии и я занялись устройством убежища на ночь. Тут память поневоле подкинула мне воспоминание про римских легионеров, которые называли себя «мулами». Мало того, что они тащили на себе тяжелый и объемный груз, так еще и во время похода ложились спать только тогда, когда был отстроен лагерь, с насыпью, воротами, часовыми, и не важно, что до ближайших врагов была тысяча километров. Может, оттого и вошли в историю. Было за что их уважать. С другой стороны, не всегда люди по ночам воевали. Был период в истории Земли, когда ночные вылазки считались бесчестными. Но воины древней Ассирии были на этот счет другого мнения, а от них это нововведение распространилось уже на всю Европу.

«Кстати, существуют ли в этом мире другие национальности?» — задался я вопросом, и так как никого, кроме Рии, рядом не оказалось, мне пришлось задать этот вопрос ей, вот только она не так меня поняла.

— Как рассказывала мне мама, Империя в ходе своей истории сталкивалась с разными врагами. Сражения шли постоянно, и в какой-то момент дела стали обстоять настолько плохо, что отчаявшиеся люди начали переливать себе кровь животных, чтобы с ее помощью стать сильнее. Многие умирали, а те, кто выжил, стали выглядеть по-другому.

— Какая-то ерунда получается, — я не мог не усомниться в ее рассказе, — если, к примеру, мне кровь этих зверей перелить, — мой палец указал в сторону возвращающихся с водопоя «страусов», — допустим, у меня когти на ногах вырастут. Но чем это поможет в бою?

— Мама говорила, что у выживших, изменился рост и вес, а их кожа стала настолько толстой и прочной, что даже практикам стало крайне сложно убить их. В решающем сражении они шли в первых рядах, на острие клина. Они принимали на себя все атаки, но все равно умудрялись выживать.

— И что с ними стало потом?

— А потом они куда-то ушли.

Насчет последнего, согласен, прискорбно. В мирные времена нет места странным людям среди обычных людей. Вчера герой, сегодня чудовище, у которого, кто знает, что на уме. Логика человеческих мыслей так предсказуема.

— Мелкий, поедешь мыться? — спросила спрыгнувшая со «страуса» Ринта.

Поглядел я на эту зверюгу снизу вверх, потом на ухмыляющуюся рожу Ринты и кивнул:

— Подсади.

— Ри, — обратилась к подруге Дая, — ты чего на мелкого взъелась?

— Это я в роду Ри, а на миссии обращайся ко мне полным именем, — огрызнулась та.

— Может, завидуешь скорости, с которой он твое упражнение выучил? — ехидно улыбнулась Дая.

— Пффф, — фыркнула Ринта и гордо отвернулась, посмотрев в сторону. — Вот еще. Просто он слишком наглый и самоуверенный для своих лет. Только вчера от мамкиной сиськи оторвался, а уже старшим дерзит. Не люблю я таких.

Ручеек, к которому мы с Рии подъехали верхом оказался побольше вчерашнего. Звери тотчас принялись жевать растущую вдоль берега зелень, а я, спрыгнув вниз, прошел чуть выше по течению и, наклонившись, хорошенько напился. Вода была очень холодная.

— Марк, ты действительно выучил то, что тебе показала Ринта? — Рии хвостиком побежала за мной, изводясь от неутоленного любопытства.

— Да. И что в этом такого? Простое упражнение. Ничего сложного там нет, — ответил ей и снова зачерпнул воду ладошками, пытаясь умыться.

И, кстати, да, именно так оно на самом деле и было. Родившиеся с даром к работе с энергией, если не с первой попытки его выполняли, то со второй точно. Вот торнадо, которое поддерживал практик из моего сна, вот там ювелирная работа нужна. Воздушная техника, которая удерживает маленький смерч в нужном месте, поддерживая необходимую скорость и размеры. Вращающиеся в нем листья, каждый из них пропитывается энергией практика, причем эта энергия, насильно удерживается в листьях, иначе она бы просто рассеялась в воздухе. И потом, мгновенное превращение воздушной техники из смерча в множество потоков воздуха, каждый из которых нес по одному листу и атаковал заранее выбранную цель. Эта многозадачность просто шокировала, когда понимаешь, насколько все это сложно. Не зря мама говорила, что практики — это монстры, которых лучше обходить стороной.

— Как ты у нас возгордился, — услышав мои слова, неодобрительно покачала головой Рии, и в чем-то она точно была права, но это никоим образом не касалось гордости. Дети в роду вели себя более… скромно что-ли. Просто моя более зрелая личность не позволяла мне опускать глаза в пол и ковыряться в носу. Возможно, нахождение в теле и голове умирающего ветерана тоже сыграло в этом немаловажную роль. При этом мне по большому счету было все равно — пусть считают меня высокомерным зазнайкой, как-нибудь переживу. Но вслух я сказал другое:

— Сестра, когда-нибудь ты будешь гордиться мной.

Та демонстративно закатила глаза, и мы пошли обратно к зверям. Если оставить их без присмотра, они тихо, шаг за шагом, убредут в такие дали, что и не отыщешь потом. По дороге Рии исклевала мне мозг нравоучениями насчет скромности и уважения к старшим, а когда мы вернулись, оказалось, что со мной ехала не одна такая мозгоклюйка, а целых три. Весь вечер пришлось терпеть их нравоучения, а потом под насмешливыми взглядами дам пошел ставить силок. Не верили они в то, что мне удастся разжиться мясом, но я не унывал, решив, что утро покажет. Но пока ставил, невольно задумался, что в чем-то девчонки были правы. В роду у нас поддерживалась жесткая иерархия, пока не зарекомендовал себя, держись тише воды и ниже травы, поэтому мое не вписывающееся в эти рамки поведение так сильно царапало им взгляд. Надо бы пока убрать свой гонор куда подальше и нацепить шкурку послушного зайчика. Так будет правильней, наверное…

— Ну что, охотничек? — поутру светилась довольной улыбкой Ринта. — Ничего не поймал? Ай-яй-яй.

Не та ситуация, чтобы вступать в полемику, тем более, после вчерашнего разъяснения кто у нас кто, этого и не нужно делать. Я просто молча проигнорировал ее подколки и собрал пустой силок. Не сунул туда никто свою голову, избежав участи стать жарким. Если вспомнить, отношение к охоте силками там, на Земле, было достаточно противоречивым. Кто-то выступал за, кто-то — против. В России даже законодательно было сказано решительное и твердое нет, но там — не тут. Хотя все равно пусто, так что и рассуждать не о чем.

Следующие дни я практически не разговаривал с девчонками. Им мой стиль общения не нравился, а менять его после долгих раздумий я все же не стал. Лучше буду больше молчать. Говорят что оно, в смысле молчание, — золото. К слову сказать, если золото в этом мире и есть, то ему не придают такого значения как на Земле. И да, здесь нет денег в привычном смысле этого слова. Нет ни медных, ни серебряных, ни золотых монет, ни банкнот с изображением президентов, соответственно, нет бирж и банков. Валюта на этом континенте, а может, и на всей планете, только одна. Это кристаллы энергии. Они бывают разных размеров, форм, мощностей, но именно они являются тем, на что можно поменять товары, и тем, что всегда будет востребовано. В первую очередь, востребовано ремесленниками. Потому что все больше и больше изделий, выходящих из их рук, требуют использования этого источника энергии. Хотя, если быть объективным, кристалл энергии, он больше, наверное, накопитель, способный удерживать в себе мировую энергию. Только после полного заполнения его вставляют в изделия и вытаскивают, когда его емкость опустошается. Возможно, когда-нибудь люди научатся создавать искусственные кристаллы, и тогда появится новая единая валюта, но пока этого не произошло, и они остаются нашей первоначальной целью в этой поездке. И чтобы умудриться продать свои материалы по высокой цене, надо будет придумать что-нибудь этакое…

К торжищу мы подъехали уже ближе к вечеру. Место, где люди собирались, чтобы вести торговлю, находилось на полуострове, врезавшемся в широкую реку. Возле него стояли на якоре речные суда. В стороне виднелась громадина летающего корабля, а множество повозок и фургонов с окрестных земель везли сюда товары в надежде выгодно их продать. Никто не занимался планированием или регулированием. Вставай, где хочешь, но если на твое место найдется другой желающий, выйди в круг и в поединке до первой крови докажи, что стоишь там по праву сильнейшего. Все просто, но для моего плана козырное место не требовалось.

— И что теперь? — три пары глаз уставились на меня.

— Теперь настало самое время для огненного шоу, — вылез я наружу и принялся собирать сухие ветки для костра. К счастью, материала для моего плана хватало, а насколько он будет успешным… На этот вопрос нам сможет дать ответ только время.

— Что там? — к стоящему на верхней палубе практику подошел глава торговой миссии Крис.

— Мальчишка в огне словно танцует. Нет… — сделал паузу практик, — это похоже на измененный имперский комплекс.

— Очередной жалкий неумеха, — махнул рукой дородный мужчина. — Скольких я уже таких видел? Все они думают, что что-то понимают в этом.

— Но мальчишка-то понимает, — ответил практик, не отрывая глаз от зрелища, приковавшего внимание всех на полуострове. Направленная в глаза энергия позволяла ему смотреть на большие расстояния и видеть все в мельчайших подробностях.

— Правда? — неприятно удивился торговец и достал новомодный усилитель зрения. — Как такое возможно?

— Ты плохо знаешь историю своей страны, — презрительно скривил губы практик. — Имперский комплекс был получен от полубогов шестью высшими генералами, объединившими для этого разумы. Знание вплавлялось в их мозг полубожественной энергией, и не все смогли продержаться до конца. Дольше всех продержался генерал Рохо. Он и получил больше откровений, чем остальные.

— Рохо, Рохо, — словно копаясь в своей памяти, забормотал Крис. — Не помню того.

— Один из лучших стратегов страны. После победы над горными племенами он отказался убивать их детей и покинул сначала ряды армии, а потом и страну.

— Предатель, — понимающе кивнул торговец.

— Нет, — покачал головой практик, — там все было гораздо сложнее. Если мальчишка потомок генерала Рохо, это значит, что он получил эту технику по наследству, и это… плохо. Он вполне может оказаться в рядах врагов нашей Империи и поделиться этим знанием с ними.

— Убей его, и проблема решится, — разводя руками, ответил Крис. — Все просто.

— Признаюсь, что меня терзает вопрос, как такой идиот, как ты, оказался на этой должности, — скривился практик. — Во-первых, есть прямой приказ императора вести себя миролюбиво, не настраивая местных враждебно. Легионы направились на войну, и угроза с этой стороны в данный момент Империи не нужна. Во-вторых, мальчишка не один. У него наверняка есть близкие, и его уничтожение ничего не решит. Это только ухудшит ситуацию.

— Так что, мы так ничего и не сделаем? — удивился торговец.

— Мы — нет, этим займутся другие люди, которых мы наймем для этой цели.

— Это кажется ненадежным, — покачал головой Крис.

— В сложившейся ситуации это наш единственный вариант. Позови лидера бродяг, у меня к ней есть разговор.

Никто не знал, когда появились те, кто называл себя бродягами. Они не имели постоянного дома и кочевали по миру, не задерживаясь на одном месте больше двух лет. Не желая работать, они промышляли грабежами и не брезговали даже убийствами, при этом считая что оказывают миру неплохую услугу, избавляя его от очередного идиота. Все знали, что бродяги были теми еще ублюдками, но не спешили сводить с ними счеты. Причина заключалась в том, что те могли накладывать посмертное проклятье на своих убийц. Могущественный воин или практик, простой горожанин или приближенный к императору чиновник, любой из них, убив бродягу, не проживал больше трех суток. Говорили, что эти люди обладали пророческим даром, и власти Империи уже не раз и не два ломали головы, как добраться до секретов, которые скрывали эти грязные оборванцы. Ходили слухи, что у бродяг был Артефакт, который и уберегал этих ублюдков от справедливого возмездия.

— Чего звал? — в комнату практика вошла высокая девушка с выделявшимся на ее коже шрамом, пересекавшим левую щеку. Поковырявшись в копне грязных волос, она вытащила оттуда черного жучка и бросила его себе в рот, после чего, закинув ногу на ногу, уселась на стул.

— Видела мальчишку в огне? — спросил тот, сохраняя на лице невозмутимое выражение.

— Ага. Мне понравилось. Я бы покувыркалась с ним, будь он постарше.

Оставив при себе комментарий, что эта девка могла бы покувыркаться с любым мужиком, которого не отпугнет ее внешний вид, практик перешел к делу:

— Я хочу, чтобы ты проследила за ним до места, где он живет, а затем убила всех, кто там есть.

— Я же сказала, что он мне понравился, — капризно ответила девушка и принялась скручивать нитки, свисающие с ее накидки в веревочку.

— И что с того?

— Это дорого тебе обойдется.

— Чего ты хочешь? — мужчина впился в ее лицо пронзительным взглядом.

— Многоствольный излучатель, — решила не томить его ожиданием девка, — и много-много зарядов к нему.

— Хорошо, — немного подумав, согласился практик. — Я найду повод подарить его мальчишке. Пустой, не заряженный. Когда убьешь его, заберешь себе.

— К тому же хочу платье, — решила добавить еще один пункт к списку требований девушка, — красное, я видела его на этой… ну той, которая под руку с этим придурком, что сейчас наверху, ходила.

— Это был глава торговой миссии Крис и его дочь.

— Пусть снимет платье и мне отдаст!

— Я договорюсь, но ты должна дать мне клятву, что выполнишь свою часть договора.

— Конечно, — девушка поднялась на ноги. — Чтоб мне на одном месте всю жизнь стоять! — решительно поклялась она и укусила себя за палец до крови.

— Я ей не верю, — как только переговоры с лидером бродяг завершились, к практику подошел Крис.

— У нас нет других кандидатур для этого дела, — пожал плечами практик. — Или вы предпочитаете нарушить волю императора и своими руками свернуть шею мальчишке?

— Нет. Нет. Ни за что, — зачастил торговец. — Воля императора священна! — и пятясь задом выскочил из комнаты практика.

Мужчина подошел к окну и вгляделся в загадочную ночную тьму. Для обычных людей она была завесой, через которую ничего невозможно было увидеть, а он видел и видел хорошо, как несколько бродяг направились к фургону мальчишки.

Шоу удалось на все сто процентов. Помещенная в середину большого костра чурочка позволяла стоять на ней, не опасаясь поджарить пятки, а рассованные вдоль одежды щепки давали мне неплохие шансы, что не придется сгореть заживо. Эта идея пришла мне еще в роду, но окончательно оформилась в дороге, и теперь зрители с восхищением смотрели, как пламя костра стало огненным цветком, реагирующим на каждое мое движение. Я же крутился, на автомате выполняя намертво вбитый в память комплекс упражнений, после чего в какой-то момент провалился в транс. Словно в мире не существовало никого, кроме меня и послушного мне пламени. Горячие язычки ластились ко мне, как послушные и ласковые собаки, и не будь защиты, вошли бы в мое тело, чтобы навсегда слиться со мной. Волна экстаза накрыла меня с головой, и стало по-настоящему хорошо, впервые за множество дней, проведенных мной в этом мире. Танцуя на площади с носовой платок, запрокинув голову вверх, я выплескивал свои чувства куда-то в небо, желая поделиться ими с теми, кому они сейчас нужнее всего.

Глядя в темнеющее небо, я беззвучно кричал, что жизнь прекрасна! Прыгнув и крутанувшись в воздухе, я выпустил накрывшее меня счастье, послав его тому, кому его не хватало. Руки вылетели вперед, завершая последнее движение. Пламя вокруг меня закружилось гигантской шестеренкой, заставив людей в страхе отшатнуться назад, и погасло. Разом исчезла эйфория и, чувствуя себя опустошенным, я спрыгнул с чурочки и сказал в звенящей тишине:

— Только у нас и только здесь вы можете купить дерево, которому не страшен огонь. Делайте свои предложения и помните… что раньше, чем через 3 года, мы здесь не появимся!

Придя в себя, публика оживилась, загалдела и предложения посыпались как из рога изобилия. Не аукцион в чистом виде, но что-то отдаленно напоминающее его. Никто из желающих купить обработанную древесину не сбивал цену, наоборот, они соревновались друг с другом, тряся мешочками с кристаллами, благодаря чему буквально за полчаса все было распродано по максимально возможной цене.

Те же, кто так и не смог ничего купить, уходили с откровенной печалью на лицах. Тогда как счастливые обладатели нашего товара светились от счастья. Я не стал подсчитывать, сколько мы получили, просто отдал выручку Ринте, сказав:

— Ткани пойдем покупать завтра.

После выступления и успешной продажи товара я думал, что просто лягу и тут же засну, все-таки чувствовалась усталость, как физическая, так и моральная. Но, не тут-то было. Сна не были ни в одном глазу, и, выбравшись из фургона, я решил прогуляться. Монотонные действия обладали успокаивающим эффектом, стоит сделать кружок-другой по округе размеренным шагом, а там, глядишь, и спать потянет. У девчонок, кстати, была та же проблема. Сидят себе, галдят, да знай выручку пересчитывают. От увиденного они даже про поиск потенциальных женихов позабыли. И, похоже, я уже знаю, кого за это сделают завтра виноватым.

Незваных гостей я заметил краем глаза и тут же остановился. Несколько расплывающихся в сумерках теней приблизились к моему фургончику, покрутились возле него и исчезли, и первой мыслью, что пришла мне в голову, были слова Ринты, когда она говорила, что способна чувствовать опасность. Или ее слова ложь, или опасности не было, но тогда ради чего тогда было подходить к фургону? Хотели напасть, но испугались? Такое невозможно по той простой причине, что в этом месте подобное запрещено, и это негласное соглашение соблюдается всеми сторонами. Поединок до первой крови — единственная возможная форма сражения, но и он, по вполне понятным причинам, проходит в окружении множества зрителей. Не став забивать себе голову, я вернулся к фургону, а ранним утром внимательно его осмотрел. Неожиданно. После этого у меня в голове зашевелились кое-какие предположения.

— Мелкий, а почему это все кристаллы должны быть у тебя?! — бушевала и возмущалась Ринта, ни за что не желавшая отдавать мне мешочек с вчерашней выручкой.

— Потому, что торговец я, а не ты. А еще потому, что это — мое оружие, и в моих руках оно будет куда эффективнее, чем в твоих. Если тебя что-то не устраивает, тогда иди и покупай ткани сама, но будь готова отвечать перед главой рода и всеми родичами за свое самоуправство, — решив, что сказал все, я забрался в фургон и растянулся на его чистом деревянном полу.

— Ну я ему задам! Он у меня попляшет! — раздавались снаружи гневные вопли, где Рии и Дая удерживали вконец разозлившуюся старшую. — Отпустите меня!

Ринта бушевала минут двадцать, а то и более, но потом сдалась и, зайдя внутрь, с силой запустила в меня мешочком с кристаллами.

— На! Забирай! Но помни, что я буду следить за тобой!

— И не только следить, — поправил я ее, — чтобы получить хорошую цену, будешь делать то, что скажу, — договорив, я по выражению ее глаз догадался, что она как-то не так поняла мои слова.

— И что я должна буду делать? — соблазнительно пропела Ринта и приблизилась ко мне вплотную, коснувшись своими выдающимися буферами моей пока еще не поросшей жуткой костью груди. — Мм?

— Будешь изображать полную незаинтересованность в происходящем и брать за шкирку Рии, когда скажу.

— Зачем ее брать за шкирку? — после недолгого ступора ожила старшая.

— Потому что так в моем плане написано, — я подкинул увесистый мешочек в воздух, поймал его и, выбравшись их фургона, повернулся к оставшейся там девушке, которая все еще пыталась переварить мои слова. — Чего стоишь? Айда за мной.

— Нет, я его потом непременно прибью! — прошипела, словно змея, последовавшая за мной Ринта своей подруге, но я не обращал на это внимания.

Чтобы купить что-то дешевле, нужно было изобразить полную незаинтересованность в товаре. Но если я в нем не заинтересован, значит, нет смысла его покупать, потому мне и понадобилась Рии, как источник интереса.

— Братик! Только взгляни, какие здесь ткани, — щебетала сестра возле повозки с рулонами.

Скорчив гримасу отвращения, я помотал головой и пошел дальше, но через пару минут сестра, схватив за руку, притащила меня обратно.

— Братик, купи мне отрез этого материала, — ткнула она пальчиком в красный рулон.

— Сколько… за весь? — небрежно спросил я, демонстрируя мешочек с кристаллами, и, услышав ответ, немедленно развернулся, бросив за спину: — Не интересно.

Рии еще дважды притаскивала меня к лавке, щебеча про маму и подружек, которых такой подарок порадует. И в конце концов ее хозяин решил взять инициативу в свои руки:

— За сколько возьмете? — спросил он, косясь на желанный мешочек.

Поставив его на прилавок, так чтобы было видно его содержимое, я с ленцой окинул имеющийся ассортимент и, немного подумав, сказал:

— Если все это, то за… — я назвал сумму, на 40 % уменьшив первоначальную цену.

Вокруг воцарилась тишина. Забыл, что надо дышать, не только хозяин товара, но и девчонки, стоявшие позади меня.

— Нет, слишком мало, — первым очнулся из них продавец, — могу только за…

Он дал мне скидку в 10 %, и после этого начался торг, жестокий и беспощадный.

— До сих пор поверить не могу, — говорила идущая рядом сестра, — мы сэкономили целую кучу кристаллов!

20 % сложно назвать кучей, но да, сэкономили. Если бы у этого продавца были конкуренты, можно было бы еще больше сбить его цену, но монополия создала для него прочный фундамент, который не просел даже под моим умелым давлением. Забавно было то, что в конце он называл меня молодым мастером, отчего у стоявшей позади Ринты чуть ли пар с ушей не шел.

— Это ты вчера танцевал в огне? — внезапно наш разговор прервал мужской голос.

Обернувшись, я увидел стоящего неподалеку практика, и на смену расслабленности от на совесть проделанной работы пришло чувство настороженности.

— Да, я.

— Мне понравилось то, что я увидел, поэтому хочу предложить тебе сделку. Ты еще раз исполнишь свой танец перед записывающим кристаллом, а я за это дам тебе хороший подарок.

— Знаете, — я решил кинуть пробный шар, — несмотря на мой внешний вид, не соответствующий статусу и положению, я ни в чем не нуждаюсь, и можно даже сказать, что у меня есть все, что душе угодно.

Удивленно вскинувший брови практик на мгновение задумался, а потом спросил:

— Даже многоствольный излучатель?

— Зачем он мне? Если только… это будет два многоствольных излучателя? Или даже… три?

— Три?! — вытаращил на меня глаза практик, — а не слишком ли это много за танец?!

— Танец — это вам не просто движения. Это искусство, можно сказать, часть души, вложенная в эти движения. Это и пульс, и биение сердца, и ритм. Это выплескивание чувств: счастья, надежды, грусти и сожалений. Танец — это самое возвышенное, самое трогательное и прекрасное из искусств, потому что это — сама жизнь! — ответил ему я, вложив в голос как можно больше эмоций и пафоса. — И теперь, когда вы это понимаете, ответьте мне, разве четыре многоствольных излучателя дорого за такое сокровище?

— Четыре? — «Ты же только что говорил про три?!»

Посмотрев по сторонам, я заметил множество заинтересованных взглядов, поэтому тут же расправил плечи и громко ответил:

— Я молодой мастер и никогда не отказываюсь от своих слов. Раз сказал три многоствольных излучателя, значит, так тому и быть! Мое слово тверже стали!

Практик открыл рот, желая что-то сказать, но тут же закрыл его. В тот же миг к нам подскочила высокая девушка и, захлопав в ладоши, воскликнула:

— Три. Три. Три! Я готова стать свидетелем этой сделки!

Я взглянул на непрошеную свидетельницу и про себя покачал головой. Все девушки как девушки. Заботятся о своей внешности, ухаживают, стараются выглядеть красивыми, а эта… Мало того, что ее волосы не мылись и не расчесывались с рождения, так еще и одета в такое рванье, что только диву даешься.

— Ладно, твоя взяла, — сквозь зубы процедил мой собеседник. — Три так три. Идем!

Сам процесс записи чего-либо на кристалл выглядел весьма интригующим. Я медленно танцевал между четырьмя белыми тканями, освещенный ярким светом. Каждое мое движение оставляло тени на них, а образы этих теней сохранялись в длинном бруске. После выполнения комплекса упражнений я попросил практика показать, что у нас получилось, и тот, поколебавшись мгновение, направил в кристалл свою энергию. Над бруском появилась прозрачная фигура, чем-то напоминающая голограмму, и начала двигаться. Сказать, что я был под впечатлением — не сказать ничего. Я был шокирован и потрясен. Даже забирая излучатели, я нет да и возвращался мыслями к записывающему кристаллу, хотя на оружие и стоило бы взглянуть повнимательнее.

Больше всего эти излучатели напоминали… положенные на бок шкафы. Примерно таких же размеров, прямоугольные, с тремя рядами круглых отверстий. Подсчитал их общее количество, получилось всего 33, выходит, по 11 в каждом ряду. Проследив глазами за тем, как девчонки грузят «шкафы» в фургон, я обратил внимание на насыщенный эмоциями взгляд свидетельницы соглашения с практиком.

— Нравятся? — спросил я, подойдя к ней поближе.

— Ага, — радостно закивала та. — Хочу себе один, нет два, нет все. Хочу их все!

— Если у тебя есть что-то равноценное… — я сделал красноречивую паузу, и моя собеседница подобралась, нависнув надо мной.

— Поменяешься? — закончила она за меня предложение.

— Нет! — решительно помотал головой я и, увидев целую гамму эмоций, отразившихся у нее на лице, добавил: — Могу поставить их на кон в игре.

— Какой игре?

— Игре в кости.

Почему мне в голову пришла такая идея? Все очень просто. Когда я ходил с девчонками покупать ткани, то заметил между рядами чашек и деревянными ложками наборы кубиков, сделанных из белой кости. Память услужливо напомнила про оставшегося в прошлом друга Болата Садыкова. Жили мы с ним в одном доме, только в разных подъездах. Он — казах, я — русский. Когда были мальчишками, постоянно дрались, доказывая свой авторитет на районе, а потом подружились и стали не разлей вода. Сколько раз я играл с ним и его земляками в кости, словами не передать. Именно тогда я и выучил технику контроля броска. Не Доминик Лориджио, гордо носивший титул доминатора кубиков, но где-то рядом. И хотя это тело было для меня еще в новинку и освоил я его пока не на 100 %, но уделать эту девку смог бы даже в таком состоянии, а если взглянуть на зрелище еще люди подтянутся, то можно будет забить мой фургончик доверху, ведь азарт, он такой…

— У меня есть много отличный вещей! — оживилась моя собеседница. — Есть техники практиков, эликсиры, которые они принимают, чтобы улучшить свои тела, есть древняя карта сокровищ, в которой крестиком отмечено место, где спрятаны несметные богатства…

— Я говорю про равноценные вещи, а не про такой хлам. Если есть, неси — сыграем.

— Марк!!! — раздался за спиной вопль девчонок, услышавших наш разговор. — Ты не можешь этого сделать! Мы запрещаем!

Но общественное мнение, почуявшее запах развлечения, мгновенно заткнуло их звонкие голоса.

— Молодой мастер сказал — значит, быть посему! Все же слышали, что его слово тверже стали?! — раздался крик одного из зевак и громкий, дружный вопль в ответ:

— Да!!!

Девчонки скуксились и смотрели по сторонам растерянным, затравленным взглядом, а я, выменяв самый маленький кристалл на кости, взял кубики в руку. Покатал в ладони, почувствовал их вес и, улыбнувшись, посмотрел в сторону бегущей ко мне высокой девушки, тащившей на плече большой тюк.

— Значит, я ставлю платье, — вытащила она из тюка красную тряпку, — браслетики, — на свет появились широкие костяные браслеты в бурых пятнах, я предпочел считать, что это просто грязь, — ножики, — целая куча ножей с костяными лезвиями упала к моим ногам, — и это колечко.

Колечко было зачетное. Ярко-красный камень, вставленный в изящную оправу, притягивал глаз.

— Один метатель, — сделал я свою ставку.

— Почему? — встала та на дыбы.

— Потому что это последняя модель, а не старье какое-то. Принимаешь ставку?

— Да! — та недовольно скривилась и села на место. — Дай мне кости, я буду первой кидать!

Где-то 6 часов спустя.

Как и предрекал Масша, через 15 дней мы добрались до цели. Могли бы и раньше, но на нас напали звери. Целый выводок зверюг, выше меня ростом с длинными вытянутыми пастями, перекрыл тропу, и нам пришлось с ними драться. В тот день я увидел, как сражаются родовые воительницы и воители. Перед атакой их тела покрывались свечением, после чего они устремились на зверей с такой скоростью, что мой глаз просто не мог уследить за их движениями. Звери, открыв пасти, взревели и клином пошли в атаку, а самый здоровый из них несся позади всех, и вокруг его туши искрился воздух.

— Вожак, — ткнула в него пальцем слегка побледневшая Рии, — мерзкое отродье! — выругавшись, она полезла за копьем.

Наши воины обрушились на зверей вихрем свирепых ударов, но каждого из них окутало желтое свечение, нитями связанное с вожаком. Заметив как нервничает сестра, я и сам сел на измену, но тут кто-то, вроде бы Ринта, метнула какой-то шар, и все место схватки заволокло дымом. Секунды ожидания тянулись как часы и минуты. Мы с сестрой напряженно прислушивались к происходящему, пока не раздался пронзительный визг, а за ним еще один, и еще один, и еще…

— Уфф, — с чувством выдохнула Рии и расслабленно шлепнулась прямо на пол рядом со мной, а когда дым развеялся, я увидел мертвые туши зверей и наших воителей, двое из которых получили ранения.

— Понимаешь, мелкий, — Ринта села рядом со мной, закинув руку мне на плечо, — иногда у зверей появляются вот такие вот вожаки. Они умные и хитрые. И еще они могут управлять остальными из-за того, что делают тех сильнее. Запоминай на будущее, наверняка еще пригодится. Хорошо, сейчас отдышимся и займемся делом, поможешь мне вожака разделать. Если повезет, то сможем найти в его теле полезное ядро.

— Только у вожака? — уточнил я этот нюанс.

— Да, — та кивнула. — Практики охотно купят его, они знают, как их использовать. Если бы у нас были знания об этих ядрах, мы бы их не продавали, но, к сожалению… Ладно, пошли, — она убрала руку с моего плеча и поднялась, а я молча потопал за ней. Сейчас она не напоминала безбашенную валькирию, в которую превратилась в начале схватки, передо мной была просто очень уставшая совсем еще юная девчонка с чуть дрожащими руками.

— Ринта, — я легонько дернул ее за рукав, — ты мне технику обещала дать.

— Обещала, значит дам, — зыркнула она на меня весьма недовольным взглядом. — Подрасти только, ее с 10 лет можно практиковать.

— Значит, для моего возраста у тебя ничего нет? Так что ли? — чуть не возмутился я от ее откровения.

— Ага, — кивнула эта… нехорошая… девушка.

Присев возле туши вожака, она начала долбить ему висок и, проделав в нем дыру, засунула внутрь руку.

— Вот, — довольно улыбнулась Ринта, вытащив маленькое грязновато-желтое ядро. — Молодой еще был. Если бы на матерого нарвались, половина из нас могла бы полечь в бою. В прошлом году, во время нашествия зверей, аж три матерых пришли. Задали они нам тогда жару. Хорошо, что ты излучатель достал. Теперь проще будет от них отбиваться.

Чуть позже мы все вместе принялись оттаскивать туши с тропы. Они были реально тяжелые, но мы справились. Откатили их с тропы, затем Масша отрубил от тел несколько ног для наших ездовых зверей. Те всю схватку простояли столбом на одном месте, но если бы противников было побольше и они были бы сильнее, то эти бессовестные животные могли просто развернуться и рвануть подальше. Как рассказала мне потом сестра, в дикой природе эти звери играли роль падальщиков, предпочитая отступать, а не ввязываться в бой. В тот день мы остановились на ночевку пораньше, чтобы раненые не тряслись в дороге, и в результате приехали на день позже.

— Вот это место, — обвел рукой Масша множество юрт, приютившихся в предгорье небольшой горы. — Это племя приходит сюда весной и добывает горючие камни. Перед наступление зимы они куда-то уходят. Чтобы купить у них камни, нужно преподнести подарки их лидеру и его семье. Только после этого разрешается торговаться. Вон та часть, видишь, где тотем с лентами, туда нельзя заходить. Вся торговля происходит только возле вон тех палаток. И постарайся с ними поладить, я слышал, что однажды они отказались торговать с людьми, что вели себя грубо и неуважительно по отношению к ним.

Рии осталась присматривать за фургонами, а мы, прихватив дары, отправились искать местного лидера. По дороге к его юрте я все время оглядывался по сторонам и быстро понял, что все местные для меня на одно лицо. Все невысокие, коренастые. У всех широкие скулы, приплюснутый нос и волосы, заплетенные в косички. Что мужчины, что женщины, у всех одинаковые косички, хотя… Хотя когда я повнимательнее присмотрелся, то понял, что был неправ. Имелись отличия и в размерах, и в том, что у женщин в косички были вплетены ленты, а у только что прошедшего мимо меня мужчины оттуда торчал желтый коготь. Ан, нет. Вот и баба прошла с когтем в косе. Блин, сложно-то как…

— Помню тебя, — заговорил с нами стоящий на дороге сгорбленный дедок. Все его лицо было в сплошных морщинах.

— Здравствуйте, уважаемый, — слегка поклонился Масша. — Мы к лидеру. Сможет ли он с нами встретиться?

— Эй, — окликнул старик чумазого мальчишку, вертевшегося неподалеку, — беги к лидеру и скажи ему, что гости пришли. Хорошие гости, чай пить будем, танцевать будем, любить друг друга будем.

Открыв рот, я во все глаза пялился на Масшу, а тот, заметив мой взгляд, смущенно хмыкнул и пояснил:

— Если человек хороший, значит, с ним можно выпить чай. Если выпили чай, то можно потанцевать. После танцев хорошее отношение усиливается и возникает любовь.

— А дальше? — не смог удержаться от этого вопроса.

— Если есть любовь, можно торговаться. Без любви нет торговли.

Мы ждали лидера, а он никак не желал приходить. Вместо него появилась стайка чумазой детворы. Потом притопали еще шесть человек с дарами, и где-то через час подошла еще одна группа, и кое-кто в ней был мне знаком.

— Молодой мастер! — громко воскликнул один из вновь прибывших. — Помнишь меня?

— Да, — я не стал отрицать очевидного. — Ты один из множества неудачников, думающих, что умеют играть в кости.

— Наглый мальчишка! — шагнул ко мне сердитый мужичок.

— Хочешь отыграть свой фургон? — я деловито снял с шеи тесьму с мешочком, в котором хранил свои кости. — Есть какая равноценная ставка? Я всегда готов принять твой вызов.

Помявшись, тот огляделся по сторонам и, волоча ноги, вернулся к своим под хихиканье детворы.

— Неужели перевелись храбрецы? — насмешливо спросил я, вертя кости в руке. — Неужели никто не хочет бросить мне вызов в этой простой игре и стать обладателем ценных предметов? Только подумайте, как на вас посмотрят ваши близкие, узнав, что вы поставили свое добро на бросок костей и сделали решительное движение рукой, сорвав большой куш. Все или ничего.

— Мои посмотрят как на идиотку и выгонят из дома, — отреагировала одна женщина из тех шестерых человек, что пришли сразу после нас. — Тем более, когда узнают, что села играть с молодым мастером.

Я повнимательнее присмотрелся к ней и ее сопровождению. Там было трое мужчин, всем навскидку за тридцать, этой женщине — примерно столько же лет, а еще были две девушки помоложе, и в их чертах проглядывало мимолетное сходство с женщиной. Дочери?

— Не припомню вас в числе своих противников, — повинился я в своей памяти.

— И не вспомнишь, — ответила женщина. — После того как те, кто проиграл тебе свой товар, явились домой, каждый человек в нашем поселении изучил и запомнил твой портрет, нарисованный ими. А чтобы он надолго отложился в памяти, его дополнительно нарисовали кнутом, на спинах тех, кто сел с тобой поиграть.

— Сладкое бремя популярности, — понимающе кивнул я. — Скажите хоть направление, в котором меня не рады будут видеть.

— Везде, — впервые за весь наш разговор она улыбнулась, — больше тебе не удастся никого обыграть!

— Вот с этим я не соглашусь. Есть две бесконечные вещи. Это Вселенная и человеческая глупость. И насчет Вселенной я не уверен.

Может женщина еще что-то хотела сказать, но тут наконец пришел лидер этого племени с кучей сопровождающих, и всем нам предложили проследовать за ним в высокий шатер. Там уже в больших заполненных до краев горшках булькал чай и суетились подростки, разливая его по глиняным чашам.

— За нашу встречу! — сказал лидер племени и поднес свою чашу к губам.

В роду Марка пили травяной чай. Пучок засушенной травы заливали горячей водой, и, пожалуйста, получите — приятный, немного терпкий, освежающий чай. Здесь же из больших горшков торчали толстые, обструганные корни, и вкус у этой бурды был такой, что я порадовался, что сделал только маленький глоток.

— Пьем, пьем пока чай горячий, — подбодрил всех лидер, — холодным станет, будет невкусным.

Судя по лицам окружающих меня людей, никто не испытывал восторга от этого угощения, но все терпели, давились, но пили.

— Можно, я не буду его допивать, — нарушил я стоящую вокруг тишину. — Я отвезу его домой и дам попробовать маме. Думаю, она такого никогда не пила, — мои предельно искренние глаза уставились прямо на лидера.

Тот задумался, подергал косичку и громогласно объявил:

— Хорошо. Мы еще рецептом тебя снабдим, чтобы ты мог и у себя дома пить такой же вкусный и ароматный чай.

Окинул всех взором с сияющей на лице улыбкой, но не все обрадовались моей заботе о матери. Некоторые смотрели на меня весьма и весьма завистливыми взглядами. Когда с чаем было покончено, кое-кто из местных достал дудочки с барабанами, в которые они вскоре и задудели, и застучали. От нас танцевать вышел Масша. Он лихо подпрыгивал, колотил себя ладонями по груди и коленям, вызвав одобрительный гул у принимавшей нас стороны.

Следующей в центр вышла женщина, она больше кружилась, чем танцевала. Никаких прыжков, только вращение, кружение, изящные повороты, грациозные взмахи руками. Народу тоже понравилось, но одобрительный гул был потише.

Последним вперед вышел невысокий сердитый мужичок, которого я обыграл в кости. Но когда он принялся танцевать, всем моментально стало понятно, кто же займет первое место в их тройке. Кульбиты, прыжки с вращением, фляки, даже я, несмотря на то, что не хотел его поддерживать, был вынужден похлопать ладошками друг о друга пару раз. Силен мужик, ничего не скажешь.

Закончив свой танец и тяжело дыша, он окинул всех счастливыми глазами под громогласные вопли и аплодисменты, а затем остановился взглядом на мне.

— Что же наш молодой мастер не вышел показать свое мастерство в танце? — вложил он в эту фразу всю свою издевку и ехидцу.

Я уже набрал в грудь воздуха, чтобы ответить ему, как меня опередила Ринта.

— Молодой мастер покажет свое мастерство вечером. Он продемонстрирует танец в огне.

«Что?!» — невольно выпучив глаза, я резко повернулся к ней.

— Мы взяли все, что тебе нужно, с собой, расслабься, мелкий, — расплылась в довольной лыбе эта… нехорошая… девушка.

Только покачав головой от такой подставы, я вышел вперед и сказал:

— Верно. Вечером я покажу вам, что такое танец, и надеюсь, ты, — я указал пальцем на ехидного дядьку, — будешь стоять в первом ряду, чтобы на этот раз ничего не пропустить.

Мужичок замялся, и тут из столпившихся возле полога шатра местных выскочила мелкая девчонка примерно моего возраста.

— Я буду в первом ряду! — громогласно и звонко объявила она.

— Нет, — помотал я головой, — первый ряд не для детей. Потому что там будет жарко.

— Посмотрим, насколько жарко, — принял мой вызов мужик.

Почуявшие запах предстоящего развлечения местные принялись переговариваться между собой, кидая на меня оценивающие взгляды, но, согласно протоколу встречи, настало время вручать подарки, и мы, взяв их в руки, направились к лидеру. Я нес металлическую штуковину, похожую на кирку без ручки. Шедшая справа от меня Ринта несла спаянные вместе металлические кольца. Не кастет, потому что пальцы в этих кольцах будут болтаться, но для чего-то это все же было нужно и, судя по улыбкам местных, они знали, как это использовать. Подарки моментально исчезли из наших рук, и лидер громко объявил, что завтра мы можем купить у них горючий камень. «Уффф. Полдела сделано, теперь пора возвращаться к фургонам, чтобы приготовиться к выступлению, а заодно и спросить, почему Ринта, так неожиданно влезла в разговор с этой идеей? И почему я не знал, что она взяла с собой отталкивающие огонь деревяшки?»

— Тетушка, тетушка! — в стоящую на отшибе юрту влетела раскрасневшаяся девочка. — Тетушка! Там такое было! — она тут же начала передавать увиденное в лицах, старательно копируя голоса и мимику людей.

— Вот! — подытожила свое выступление девочка и сразу же спросила: — Тетушка, а что такое Вселенная?

— Посмотри ночью в небо, — негромко ответила сидящая на коленях женщина, — ты увидишь там множество звезд. Все это и есть Вселенная.

— Здорово! — восхитилась девочка. — Тетушка, а ты пойдешь со мной на танец мальчика посмотреть? Я сказала, что хочу стоять в первом ряду, а он ответил, что там будет жарко. Я знаю, что с тобой мне точно жарко не будет. Пойдешь?

Осторожно убрав упавшие на лицо ребенка косички, женщина с любовью погладила девочку по голове.

— Хорошо, Янжа.

Та осторожно коснулась пальчиком повязки, что закрывала правый глаз женщины.

— Тетушка. Хочешь, я на ней цветочек нарисую? Это будет красиво. Большой, красно-белый, такой, как на вершине горы растет.

— Нет, — покачала та головой и поднялась на ноги. — Пойдем посмотрим на этот танец.

Они вышли из юрты и неспешно направились к месту, где собирался выступать гость племени. Встречающиеся на их пути члены племени почтительно кланялись женщине и шептали ей вслед пожелания долголетия и здоровья.

— Моя Янжа смогла вытащить тебя на прогулку, а я и не верил, что у нее это получится, — с улыбкой к ним подошел лидер племени.

— Время от времени и мне надо разминать свои кости, — тихо ответила женщина и, держа за руку девочку, зашла в образованный людьми круг.

Все племя и все его гости собрались, чтобы посмотреть на танец молодого мастера. Услышав раздающиеся со всех сторон шепотки, Янжи спросила:

— Тетушка, молодой мастер — это кто?

— Это тот, на кого возлагают большие надежды, — подумав, ответила та.

— Как я? Значит, я тоже молодой мастер? — широко распахнула глаза Янжа.

— Ты — будущая Хранительница, это другое, — ответила женщина и подняла глаза. В высокую кучу сухих веток был брошен факел, а вслед за ним туда прыгнул невысокий мальчишка.

«Ринта, та еще заноза в заднице. Мужику, который на ней женится, не позавидуешь. Будет страдать всю жизнь от этого чудовища». Это с виду она была немного симпатичной и милой, а внутри кровожадный деспот и тиран скрывается. Ну, я так думаю. Просто взяла и поставила меня перед фактом, заявив, что не обязана отчитываться перед сопляком, только вчера переставшим сосать мамкину сиську…

Сказать, что я был зол, не сказать ничего. Я прыгнул в костер, на стоящую в нем чурочку, и огонь, словно почувствовав мое настроение, щедро плеснул в слишком близко стоящих зрителей порцию обжигающих искр. Вот заверещал мужик, которому они залетели под одежду, а я, не обращая на него внимания, сделал первый шаг комплекса. Хотите зрелища, будет вам такое зрелище, что после него на костер без страха смотреть не сможете!

Стоявшая около раскрывшей рот Янжи женщина плавно водила руками, отводя в стороны летящие от костра искры. В первом ряду остались лишь она с племянницей, да еще несколько человек, знающих как себя защитить. Остальные отошли на десять шагов назад, и у нее возникло чувство, что этого расстояния окажется недостаточно, если мальчишка войдет в раж.

— Ложись, — гаркнула она, почувствовав опасность, и почти все попадали, уворачиваясь от струй пламени, тогда как она выставила вперед обе ладони, создав непроходимую стену для летящего в них огненного копья.

— Как-то так, — раздался сверху звонкий голос мальчишки, и люди начали поднимать головы.

Несколько юрт загорелись, и вскочившие соплеменники сразу же бросились их тушить.

— Оттаскивайте от огня горючие камни, — подсказал лидер, и вокруг моментально воцарилась суматоха.

— Через пару лет, чтобы на этот танец посмотреть, придется собирать юрты и забираться на гору, — недовольно буркнула женщина, а не сводящая с мальчишки восторженных глаз Янжи протянула:

— Это было так красиво… Тетушка, научи меня, как привлечь внимание этого мальчика. Я хочу ему понравиться.

— Зачем? — чуть приподняла бровь женщина.

— Чтобы он на мне женился.

— Такие, как он, женятся на других, к тому же не забывай, что у тебя могут появиться шрамы, которые отпугивают мужчин.

— Тетушка! — недовольно топнула ногой Янжи. — Я не об этом тебя спрашиваю. Ты мне поможешь или нет?

— Просто подойди и спроси его. Женится он на тебе или нет, — пожала плечами женщина.

— Так просто? — удивилась Янжи.

— Да, — кивнула женщина, и ее племянница побежала к мальчику.

— Ты на мне женишься? — решительно спросила она, и ее звонкий голосок заставил многих повернуться в их сторону.

Стою, никого не трогаю, любуюсь на разгорающимся пожаром, а тут подбегает малявка и просто ошарашивает вопросом, женюсь ли я на ней. Это я за то, что их юрты поджег, вот так должен расплачиваться? Мне это было не совсем понятно, так что на всякий случай я решил не спешить с категоричным отказом.

— Понимаешь, — сказал я ей, — мы живем на большом расстоянии друг от друга. Мы воспитаны в разных традициях, и между нами нет ничего общего. Нужно узнать друг друга получше, прежде чем идти к полубожественному тотему и перед ним заключать союз.

— А что нужно, чтобы ты на мне женился? — изменила она свой вопрос.

Я оценивающе посмотрел на нее, затем на женщин этого племени и сказал начистоту:

— Ты должна быть богатой невестой.

Девчонка насупилась и спросила:

— А если у меня шрамы появятся или ожоги? Тогда как?

— Тогда ты должна быть ОЧЕНЬ богатой невестой.

— Для чего тебе нужно богатство? — повеселела малявка.

— Чтобы реализовать свои планы и идеи. Без богатства они так и останутся мыслями в голове.

Хихикнув и шаркнув ножкой, она умчалась прочь, а я оказался под прицелом множества изучающих, задумчивых взглядов.

Первой отмерла Ринта.

— Мелкий, рассказывай, что у тебя за планы, раз уж ты согласен на такой страшилке жениться.

— У человека есть внутренняя красота и внешняя, — наставительно сказал я ей, — внешняя — это то, что мы видим глазами, а внутренняя — то, что видим сердцем. Если сердцу хорошо с другим человеком, какое значение имеет его внешность?

Высказав сии умные мысли, я посмотрел в ошалевшие глаза нашего командира и сказал про себя: — «Один-один, детка». Не только ты способна другим настроение портить.

— Я с первого раза, как тебя увидела, поняла, что ты странный, — отмерла Ринта. — А сейчас в этом только еще раз убедилась.

— Пффф, — фыркнул я и развернулся, направляясь к фургончику. Нужно как следует выспаться, завтра с утра закупимся горючими камнями и обратно поедем. Я, кстати говоря, зацепился сегодня за них глазом. Очень уж они похожи на уголь. Вот только размеры, больше моей головы, меня сильно смущали. Разве уголь бывает таких размеров? Он же вроде поменьше…

— Тетушка, ты слышала? Тетушка, ты видела? Тетушка, что ты думаешь? — засыпала женщину градом вопросов Янжи, и та, тяжело вздохнув, подняла руку и приподняла на мгновение повязку.

Ее правый глаз был немного больше левого и имел ослепительный золотистый зрачок. Всего мгновение понадобилось ей, чтобы заглянуть в некоторые тайны мальчишки, и она немедленно опустила повязку на место.

— Я не против, — подумав, сказала она, — но насчет богатства иди к отцу. У меня ничего нет для тебя.

— Йиииииииииииии! — пронзительно завизжав, Янжи побежала было к отцу, потом вернулась и обняла женщину. — Тетушка, ты самая лучшая!

Грустно усмехнувшись, женщина медленно пошла к своей юрте. Ей придется сутки медитировать, чтобы восполнить потраченную сегодня энергию. Она была посвящена стихии воды, и противостояние огню всегда требовало большого расхода сил.

Откинув полог, она зашла внутрь и села на колени. Сложив пальцы, женщина принялась дышать, чувствуя, как Мировая энергия наполняет ее тело, а поздней ночью к ней пришел отец Янжи.

— Знал, что ты не будешь спать после такого, вот и пришел, — объяснил он свой поступок и сел на землю у входа. — Ты осмотрела мальчишку?

— Да.

Глава племени задумался, и потянулись долгие минуты молчания. Они не разговаривали до утра, и, лишь уходя, мужчина хмыкнул и многозначительно помотал головой, что вызвало легкую улыбку на губах женщины. Ему придется принять непростое решение, и она ни капли его не жалела.

— Тетушка, тетушка, — через какое-то время к ней прибежала Янжи, — может мне подарить ему что-нибудь, чтобы он обо мне не забывал?

— Подари, — согласилась женщина.

— А что? — вопрошающе уставилась на нее племянница.

— Вот это, — женщина достала из-за отворота короткого сапожка нож. — Он наверняка будет им пользоваться и заодно вспоминать тебя.

— Тетушка, ты такая умная! — завопила Янжи и полезла обниматься. — Побегу найду его, — она мигом выскочила наружу.

Легкая улыбка женщины пропала, и она снова сосредоточилась на циркуляции энергии в своем теле.

Как я и предполагал, управились мы быстро. Цена на горючие камни фиксированная. Накладываешь их в большую корзину с двумя ручками и платишь. Никто не торгуется, потому что не купишь ты — купят другие. Поэтому нет никакой разницы, кто за камнями приедет, я, Масша или Ринта. Итог будет у всех одинаков. Забив все фургоны камнями, я уже думал сходить попрощаться с лидером местных, как прибежала вчерашняя девчонка с блестящими глазами.

— Я тебе подарок принесла, — сказала она, не сводя с меня глаз.

— Подарки я люблю, — не стал я скрывать этот факт, и она тут же протянула мне небольшой нож. Лезвие было сантиметров 12, сделано из кости, но все равно очень острое, ручка была изготовлена из дерева. Он очень хорошо лег в руке, и я понял, что нужно сделать ответный жест, ведь нож действительно оказался зачетный. Подумав, я, испытывая внутреннее сожаление, снял с шеи тесьму с мешочком, в котором лежали кости.

— Я подарю тебе свои кости, — сказал я ей и, немного подумав, добавил: — и научу, как кидать. Пока они были в моих руках, я только один раз проиграл.

— Я не проиграю ни разу! — тут же заверила меня девчонка, и мы уселись неподалеку на землю.

Кстати говоря, принцип она уловила почти сразу, но с реализацией вышло не так хорошо. Протянув ей мешочек с костями, я сказал:

— Увидимся через год, — и пошел к фургону, а она стояла и смотрела мне вслед.

Звери быстро помчали груженые фургоны в сторону дома, и маленькая фигурка очень быстро уменьшилась до точки, а вскоре и вовсе пропала из вида.

Дорога домой, была такой же скучной и однообразной, как и дорога за горючими камнями. Устроившись поудобнее, я начал было гонять по телу энергию, но тут пришла Ринта и принялась допытываться, что же у меня за планы, ради которых я готов пойти на такую жертву. И с той стороны зайдет и с этой. Кружит кругами, словно лиса вокруг курятника. Интересно ей, видите ли. В конце концов, я не выдержал и сказал:

— Ты меня обещала через два года технике научить, вот тогда и про планы расскажу!

Недовольно зыркнув, она выскочила из фургона, как кошка, которой хвост прищемили, а немногим позже ко мне зашла одна девушка из сопровождающих. Такая тихая, незаметная и молчаливая. Ранее, за все время путешествия, я от нее больше трех слов не услышал.

— Привет, Марк, — очень приятным голосом обратилась она ко мне. — Меня зовут Тайя. Слышала, что ты хочешь научиться технике. Так получилось, что я знаю одну, которая могла бы тебе подойти. Это техника парной культивации. Юноша и девушка садятся друг напротив друга и, вытянув руки, соприкасаются ладонями. Правая ладонь выпускает энергию, левая принимает. Образуется большой круг циркуляции, что очень полезно для обоих практиков. Ты уже умеешь выпускать энергию?

— Нет, — я помотал головой.

— Тогда, как научишься, найди меня, и я с тобой покультивирую, — тихо сказала она и быстренько выскользнула наружу.

…

— Ну как? — жадно посмотрела на нее Ринта.

— Сказала все, как ты и просила. Но, Ринта, самостоятельно научиться у него наверняка не получится, и, скорее всего, он даже руку себе повредит. За такое глава может очень сильно на тебя разозлиться, — ответила Тайя.

— Это будет ему хорошим уроком, — с удовлетворением потянула спину девушка. — Слишком он наглый. А то, что руку повредит… так он не воитель и не ремесленник. Торговаться можно и одной рукой.

Ничего больше не сказав, Тайя осуждающе покачала головой. Ее подруга была отличной девчонкой, просто порой она перегибала палку, но возражать самой перспективной воительнице рода? Нет уж, увольте.

Сидя в своем фургончике, я пробовал выдавить энергию из правой ладони, вот только все мои попытки оканчивались ехидным пшиком. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что я делаю что-то неправильно. А спросить сейчас было, вроде как, не у кого. Подождать до вечера или?.. Решившись, я уже привычно задал настройки сна и закрыл глаза. Сон долго не шел, но в какой-то момент я в него провалился и оказался в теле плечистого паренька, стоящего в шеренге таких же учеников, а перед ними деловито расхаживал суровый дед с трубкой во рту.

— Мировая энергия, что пропитывает весь наш мир, есть везде. На земле, в воде, высоко в небе. Она попадает в наше тело с вдыхаемым воздухом и расходится по энергетическим каналам и узлам. Знаете для чего?! — рявкнул старик, но никто ему не ответил. — Чтобы эта энергия была переработана! В чистом виде Мировая энергия — смертельный яд для любого из вас. И поглощать ее нужно столько, сколько сможешь переработать! А он, рястяпа такой, этого не знал, раз уж поглотил столько энергии, что все его каналы разорвались!

Старик красноречиво пнул лежащее возле него бездыханное тело и обвел всех парней суровым взглядом.

— Сейчас я на ваших глазах подниму этого идиота в качестве трупа! Каждый день вы будете смотреть на него и вспоминать, что можете стать таким же трупом, если не научитесь дозировать энергию.

После этих слов из его трубки вырвался клуб черного дыма, который вошел в лежащее тело. Пару раз подергавшись, оно поднялось на ноги, и передо мной во всей красе предстало синее лицо, выпученные глаза и вывалившийся язык.

— Посмотрите хорошенько! — продолжил старик и, убедившись, что представление произвело должный эффект, скомандовал: — А теперь берите свои вещи, самое время отправляться на турнир.

Все стали поднимать валявшиеся на земле рюкзаки с одной лямкой, а старик взмахнул рукой, и взлетевшие с земли листья сформировали что-то наподобие лодки. После того как тот первым запрыгнул на борт этого странного суденышка, за ним последовали и молодые люди. Вместе с тем, чьими глазами смотрел я, их было десять человек.

— Дед сегодня так разозлился, что даже про награды турнира ничего не сказал, — услышал я тихий голос соседа. — Не знаешь, что дают победителю?

Мой носитель покачал головой и сосредоточился на циркуляции энергии в своем теле. Понаблюдав за ним, я понял, в чем заключалось наше отличие. Если моя энергетическая система, вместе со всеми узлами и каналами, напоминала голую палку, то у него это было распустившееся дерево и, поняв, в каком направлении мне следует двигаться, я не удержался и послал ему вопрос в виде легкого мыслеобраза, на который сразу же получил ответ. После чего немедленно покинул это тело, но перед этим успел заметить, с какой сумасшедшей скоростью летела та лодка.

Прислонившись к стене фургона, я обдумывал полученную информацию. Как хорошо, что у меня появилась превосходная память. К своему удивлению, я узнал, что выпускать энергию из правой руки, или из любой другой части тела, совсем не просто. Даже не так. Если делать просто сырой, бесформенный выброс энергии, то этому можно научиться за… тут срок зависел в первую очередь от таланта, кому-то и недели хватало, а кто-то за два месяца едва мог управиться. А потом уже дело за малым — совместить выброс энергии с ударом кулака, и, пожалуйста, получите. Но если делать направленную передачу энергии, более сфокусированную, тонкую, как нить, то с этим будет сложнее. Тут нужно брать какой-нибудь предмет и, вкладывая его в руку, делать его своим продолжением. В таком случае выведенная наружу энергия не взорвется с отдачей, а распространится по предмету, тем самым позволив вытянуть кончики энергетических каналов и укрепить их. После чего можно будет безбоязненно выпускать энергию из ладони. Только для этого не каждый предмет подойдет, и тут мой взгляд опустился на подаренный ножик.

Суть техники, которую я сейчас пробовал применить, заключалась в том, что некоторые предметы имели тысячи мельчайших прожилок, способных ненадолго удерживать в себе энергию. Этого времени было вполне достаточно, чтобы почувствовать ее вне тела и произвести с ней небольшие манипуляции. Иначе выпущенная наружу со слабых кончиков каналов энергия могла уподобиться тяжелой капле, свисающей с наклонившейся травинки. И упасть не может и обратно никак. И если капля через какое-то время все же упадет вниз, то с энергией дело обстояло немного иначе. В этот момент она вступала в соприкосновение с Мировой энергией. И чем дольше длился их контакт, тем большей нагрузке подвергались концы энергетических каналов. Ведь, если проводить аналогию, моя капля — это нечто слабое, блеклое и разбавленное. Тогда как Мировая энергия — тягучая, насыщенная и сильная. И когда она соприкоснется с моей каплей, то не только окажет ей сопротивление, но и начнет воздействовать через нее, нагружая энергетические каналы своим мощным давлением. Если они не смогут справиться и переработать эту энергию, то могут даже взорваться.

Я не сомневался, что опытные практики могли бы найти куда более подходящие слова, чтобы описать это, но раз уж мне удалось уловить самую суть, то и слушать мне их было незачем. Я взял нож в правую руку и, прикрыв глаза, представил, как моя энергия переходит с ладони на его рукоять, а затем и на лезвие. Энергия послушно циркулировала по телу, но дальше этого дело не заходило. Словно невидимая преграда мешала ей выйти за пределы ладони, и с этой проблемой поздним вечером я подошел к Тайе.

— Чувствуешь преграду на ладони? — сморщила она свой аккуратный носик. — Хм, мне надо подумать. Ложись пока спать, а я к утру постараюсь разобраться, в чем дело.

— Ринта, — отозвала подругу в сторону Тайя. — Мелкий, говорит, что чувствует сопротивление на ладони. Понимаешь? Не кончики пальцев зудят, а вся ладонь. Если я дам ему мазь, то он наверняка покалечится. И если это случится, то именно тебе придется держать ответ на родовом собрании. Решай сама. Если хочешь дать мазь, то вот она, — она протянула маленькую глиняную запечатанную баночку. — Я не хочу оказаться замешанной в эту историю.

Взяв протянутую баночку, девушка недовольно скривилась и задумалась. За такую проделку его мать вполне могла потребовать, что бы она тоже искалечила себе руку. Око за око. И у нее будет полное право на это. Одно дело, когда только пальцы пострадают, он все равно сможет ими шевелить, хоть и не чувствуя кончиков, ущерб будет не так велик, но если зудит вся ладонь, это значит, что онемение и до запястья может дойти. За такое ей точно не поздоровится. Обидно-то как, но, похоже, в этот раз придется отступить или… попробовать сыграть на его нетерпении?

Ранним утром ко мне подошли Ринта с Тайей.

— Мелкий, — начала наша главная, — я тут услышала про твои затруднения, тебе может помочь вот эта мазь, — помахала она передо мной небольшой глиняной баночкой. — Я отдам ее твоей сестре. Приедешь домой и под присмотром взрослых будешь прорываться.

— Ладно, — ответил и пошел в фургон, подумав про себя, что не такая уж она и вредина. Но ждать возвращения домой было слишком долго. Похоже, мне снова придется попробовать узнать информацию через сон.

Дождавшись, когда мы тронемся, я задал установки для сна и закрыл глаза.

В этот раз я опять оказался в знакомом уже теле молодого практика, но состояние его было крайне удручающим. Отделали его не по-детски. Множественные переломы, разрывы тканей, повреждения внутренних органов и энергетических каналов. Как он вообще еще жив? Сейчас пострадавший сидел, прислонившись спиной к холодной стене, переваривал выпитое лекарство и смотрел на арену, где сошлись в поединке старик, которого я видел прошлый раз, и настоящий исполин, выше его раза в три-четыре. Великан орудовал ярко-красным мечом, горячим, как вулканическая лава, а старик защищался, используя созданный из черного дыма гигантский меч.

Арена, на которой проходил бой, медленно, но верно, превращалась в кратер, но бойцов это ничуть не смущало. Они остервенело бились, а стоящие поодаль от них практики поддерживали барьер, не позволявший энергии разрушения вырваться наружу.

— Как ты? — к моему носителю, опираясь на костыли, подошла девушка со сломанными ногами и, не дождавшись ответа, присела рядом. — Этот турнир не для нас. Во всяком случае в ближайшие пять лет.

— Мастер говорил, что только в бою не на жизнь, а на смерть можно получить откровения для саморазвития, — ответил ей парень и показал на арену. — Оттуда выйдет только один.

— Надеюсь, что это будет наш дед, — сказал девушка, — иначе нас всех закопают рядом с ним.

— Путь самосовершенствования не для слабых, — ответил ей уверенным голосом парень, но я был внутри его и знал, что тот переживает и очень волнуется.

Исполин орудовал своим мечом словно перышком, но я видел, что от соприкосновения с ним плавились даже камни, а на земле появлялись глубокие шрамы. Старик, не выпуская изо рта трубки, мог лишь уворачиваться, ища возможность нанести ответный удар.

— ДОСТАТОЧНО! — громогласный голос сотряс землю и людей. Мой носитель, не удержавшись, выплюнул полный рот крови и начал терять сознание, я тут же покинул его тело, напоследок увидев зависшую в воздухе над сражающимися величественную фигуру.

Встав на ноги и размявшись, я почувствовал, какая глубокая пропасть пролегала между мной и этими практиками. И впервые у меня появились сомнения. Стоит ли вообще тренироваться с энергией, если при встрече с этими монстрами, моя участь — стать раздавленной букашкой под их ногами. Непростой вопрос, но поразмыслить над ним мне не позволила появившаяся в фургоне Рии.

— Как дела, братик? — плюхнулась она рядом, а из небрежно брошенного ею мешочка выкатилась знакомая баночка.

Рии бездумно пощебетала о каких-то пустяках, потроллила меня за то, что я каждый вечер ставлю силки и каждое утро убеждаюсь, что в них совершенно пусто. Затем дала мне горсть ягод и ускакала к своим подружкам, позабыв забрать выпавшую баночку. Я бы, конечно, мог сказать ей о потере, но в данный момент у меня обнаружилась другая забота. В моем теле объявился нежданный гость. Это была душа того самого юного практика, чьими глазами я наблюдал за сражением между мастерами двух школ. Парень еще тогда пребывал в очень тяжелом состоянии, и, когда появившийся эксперт остановил находящийся в самом разгаре бой, он не смог противостоять его давлению и умер через долю секунду после того, как я покинул его тело.

Я перенесся обратно в свое тело, оставив за собой тающий след, тоньше нити паутины, но и его хватило, чтобы душа погибшего юноши нашла меня и проникла уже в мое тело на правах гостя.

— Зачем ты здесь? — спросил я маленький сгусток, которой вот-вот должен был уйти на небеса.

— У меня осталось сожаление, которое тяготит меня, — пришел немедленный ответ, — отомсти за меня.

— Это даже не смешно. Мальчик восьми лет, торговец по профессии, будет кому-то мстить… Это попросту невозможно.

— У тебя есть предрасположенность к силе огня. Я научу тебя, как овладеть ей, и поделюсь знаниями. Отомсти.

— Нет. Зачем мне брать на себя такое обязательство? К тому же кому мне мстить? Практику? Если уж ты не смог справиться, то у меня и вовсе нет шансов.

— Ежегодно в крупных городах талантливые дети пытаются обратить на себя внимание представителей разных школ. Возрастом от 10 до 12. Можно бросить вызов боевой марионетке, можно драться с такими же претендентами, можно вызвать представителя школы. Вызови представителя школы Красного Солнца и убей его. Ему 15 или 16 лет. На это место ставят самых слабых послушников. Я передам тебе свои знания и опыт, оставлю слепок памяти, и ты справишься. Смерть представителя — это позор и вечное унижение. Маленькая месть, но мне и этого будет достаточно. Они виноваты в смерти моего брата, а я не успел забрать ничью жизнь в уплату этого долга.

— Через три года мне будет одиннадцать, и, теоретически, я мог бы это сделать, но я не вижу никакой достойной причины, чтобы так рисковать своей жизнью.

Маленький сгусток души замолчал, бесконечно тянулись секунды, я чувствовал, как ему становится все труднее и труднее удержаться на земле, наконец он сказал:

— Мне нечего больше предложить, пусть это будет десять или двадцать лет, или даже больше, просто пообещай, если у тебя появится возможность убить кого-нибудь из школы Красного Солнца, ты это сделаешь.

— Хорошо, — все-таки согласился я, и в тот же миг в моей голове загудело от потока хлынувшей в нее информации.

Наверное, с полудня я так и пролежал пластом, чувствуя, как невидимые сверла пытаются продырявить мои виски, а когда боль утихла, моментально схватил потерянную Рии баночку с мазью. Сейчас мне как никогда нужен был собеседник, с которым можно было бы поговорить по душам, потому что… Сколько я уже в этом мире? Месяц? Или даже меньше? Но события разворачивались с такой немыслимой скоростью, что я ощущал себя бегуном, на всей скоростью мчавшимся с горы, которому нельзя было остановиться, иначе он переломает себе все, что только можно и что нельзя заодно. Я обрастал обязательствами быстрей, чем собака блохами, и мне это не нравилось, но приз был слишком заманчив, ведь соприкоснувшись с миром практиков, я сам захотел стать таким же. Да! Ни к чему скрывать правду. Мне хотелось быть практиком. Пусть я не достигну вершин, но стать на голову выше обычных смертных уже было целью, ради которой стоило рискнуть здоровьем и долголетием.

В каком бы мире ты ни жил, сила определяла все. Удел слабых — глотать пыль из-под ног победителей, а я этого никак не хотел. Поэтому без тени сомнений открыл баночку. Сегодня я должен был убрать преграду, что была на моей ладони, и почувствовать нож продолжением своей руки. Осторожно зачерпнув мазь, я нанес ее на шесть точек и, дождавшись, когда покраснеет кожа, взял в руки нож и запустил энергию циркулировать по всему телу. Усиление каналов на правой руке стало задачей номер один. Как только они окрепнут, я смогу начать делать упражнения с огнем, вплетая в его пламя нити своей энергии, и чем они будут длиннее, тем лучше.

Поздним вечером, когда фургоны остановились на ночлег, Ринта с удовлетворением увидела, как мелкий рвет травы и прикладывает их к правой руке. «Глупец, травы после такого тебе ничем не помогут. Теперь будешь следить за своим языком и думать, что говоришь, вот только руку тебе это не вернет!»

— Тебе помочь? — с легкой улыбкой подошла она к мальчишке.

— Неа, — отмахнулся тот, — сам справлюсь. Хотя… сделай мне чай, что-то в горле пересохло.

— Сам себе сделай! — разозлилась девушка и, гневно развернувшись, ушла контролировать работу других.

«Неужто те самые дни нагрянули?» — подумал я, глядя ей вслед. К счастью, здесь росли все нужные мне травы, только надо было их разжевывать до мелкой кашицы, прежде чем прикладывать к ладони. Пока жевал траву, я почувствовал, что ужасно пить хочу, а до реки было далековато, да и лень, если честно, туда ползти. «Вроде бы, должны были оставаться в ее фургоне бурдюки с водой, вот и попросил чайку. И чего она обиделась? Девушки, они такие странные… Все равно же ничего не делает. Хотя пофиг. У меня есть холодный чай из кореньев. Хоть и редкостная гадость да и маме обещал дать его попробовать, но, думаю, пары глотков будет как раз достаточно, чтобы унять жажду».

Забрался я к себе фургон, сделал один глоток, с трудом проглотил и подумал, что нечего на мамину часть «угощения» рот разевать. Лучше до речки сбегать, чем к ее доле притрагиваться. Сказано — сделано. И, выбравшись из фургона, я припустил к речке, перед этим взглянув на небо. Надо было поторопиться, пока окончательно не стемнело.

Встав раньше всех, я проверил повязку и удовлетворенно кивнул, увидев, что появившиеся вчера ожоги на коже пропали. Можно будет продолжать попытки почувствовать нож, но перед этим нужно было выполнить комплекс упражнений и нарвать травы. В памяти юного практика имелась информация об акупунктурных точках тела человека. Они делились на основные и дополнительные. И если я прижгу парочку дополнительных точек, то на какое-то время смогу усилить циркуляцию энергии в правой руке. Поможет ли это? Кто его знает. Рядом со мной не было наставника, который, посмотрев со стороны, дал бы мне ценный совет. До всего приходилось доходить самому.

Закончив с имперским комплексом упражнений и разогревшись, я пошел нарвать нужных растений, и тут все уже начали просыпаться и выходить наружу. Масша занялся костром, поставив на него котелок с водой. Вчера, когда прибежал с речки, я видел, как он кинул в набранную воду кусок серебра размером с кулак. Тогда расспрашивать было неудобно — все хотели спать, поэтому я задал этот вопрос сейчас.

— Только в ручьях вода чистая, и ее можно пить без опаски, — ответил парень, достав из висевшего на поясе мешочка все тот же кусок металла. — В речную воду надо на ночь поместить вот такой металл, а утром перелить для собственного использования 3/4 воды. Оставшуюся воду следует вылить на землю.

— Я слышала от матери, — подхватила разговор незаметно подошедшая Рии, — что в реке водятся полупрозрачные змеи и что если случайно проглотить их икринку, то она прорастет в животе!

Посмотрев на ее выпученные от страха глаза, я перевел взгляд на Масшу. Тот лишь пожал плечами:

— Лично не видел, — немногословно ответил парень и высыпал в горячую воду щепотку сушеной травы.

— Приедем домой, иди к матери и спроси! — надула губы его недовольная сестра. — Она больше всех нас времени в походах провела.

— Хорошо, — я не стал с ней спорить. Рии неплохая сестра, но если зацепить ее за живое, то сядет на уши и будет нудеть до бесконечности. Лучше этого избежать, ведь сегодня мне наблюдатели рядом были совсем не нужны. Я не испытывал желания отвечать на неудобные вопросы, а они точно появятся, если она увидит, чем я займусь.

Внимательно посмотрев на меня, Рии улыбнулась и ткнула своим кулачком мне в бок.

— Помнишь, на церемонии ты говорил, что покоришь землю, воду и воздух и принесешь в род богатство и славу?

— Да, — нахмурил брови я, не понимая, что задумала эта малая.

— Тогда, когда приедем, я попрошу у матери для тебя чистую книгу, чтобы ты писал там свои заметки. А на главной странице напишем: «Жизнеописание и секреты самого лучшего торговца!»

— Хороший способ ты придумала, чтобы узнать о моих секретах, — не мог не похвалить я сестру. — Очень хорошая попытка, но нет.

— Марк! — возмутилась сестра. — Как ты мог такое подумать?!

— Мог, — гордо выпятив в грудь вперед, я чудом увернулся от подзатыльника. — И подумал, — завершил я мысль и по-быстрому сделал ноги.

Где-то через час мы уже были в пути. Выпили чай, пожевали ягод и в дорогу. Кстати, ягоды были очень сытные. Съешь горстку и чувствуешь, как живот разом заполнился, но я все равно от мяса бы не отказался.

Когда залезал в фургон, то увидел, как Ринта пристально смотрит на охапку трав, зажатых в моей руке. Видать, волновалась за меня. Это было приятно, чего там скрывать. Надо будет потом сказать ей, что со мной все в порядке, а то знаю я этих женщин, на ровном месте такого себе напридумывают, что выбить потом эту дурь из их головы становится делом крайне трудным и неблагодарным.

Аккуратно сняв крышку с баночки, я посмотрел на свой ноготь. Мазь была жгучая, и я ее вчера кончиком ногтя брал, так что сегодня, похоже, придется другой ноготь использовать. Вчерашний страдалец покрылся темными пятнами, а кожа вокруг него опухла и покраснела.

Скинув накидку, я аккуратно намазал дополнительную точку акупунктуры на правой половине груди и снова нанес мазь на шесть точек ладони. Все надо было делать постепенно. Когда в этих местах окрепнут энергетические каналы, можно будет открыть еще девять точек, а потом мазать и всю ладонь. Техника для практиков была простейшая и, можно даже сказать, элементарная. Сколько это займет времени? Если мне сегодня удастся почувствовать нож, то дней через пять можно будет переходить ко второй фазе, и где-то через две недели я открою всю ладонь.

И это будет тот самый день, с которого начнутся мои тренировки с огнем. Хотя в разговоре с душой погибшего практика я и сказал, что не понимаю, ради чего мне стоило бы рискнуть своей жизнью, после прошлой ночи в моей голове поселилась мысль, что приехать и посмотреть на этот конкурс талантов все же надо.

Огонь — самая опасная и разрушительная стихия, опасная для всех. Как для того, кто его использует, так и для тех, на кого он обрушивается. Если с последними все было ясно, то с адептами огня дело обстояло так. Их делили на три стадии. Первая, это когда тело становилось невосприимчивым к огню. Можно было преспокойно заходить в костер и, сидя в нем, греться. Ничего тебе не будет. Вторая стадия, когда кожа адепта сама начинала излучать огонь. От него разлетались искры и могло самопроизвольно возникнуть пламя на коже. Третья стадия была самой коварной, самой сильной и самой опасной. Это когда огонь становился частью человека, и в момент его высвобождения адепт превращался в живое воплощение огня, где температура его тела примерно соответствовала температуре вулканической лавы. Врагам адепта огня в этот момент было не позавидовать, а сам адепт, если упустит момент, чтобы вернуться в прежнее состояние, мог и сам обратиться в пепел, ведь огню требовалось топливо, а в этом состоянии его нужно было очень много, так что, не получая нужного количества растопки извне, он начинал пожирать человека изнутри.

Эйфория от запредельной силы и мощи напрочь отрубала логику и здравый смысл, в результате чего в этом мире не существовало тех, кто пересек бы границу, разделяющую адепта огня от мастера огня, а тем более тех, кто добрался бы до вершины и стал Владыкой огня.

Рукоять ножа я ощутил где-то к обеду. Это напомнило мне чувство, появившееся, когда я отлежал себе руку. Встал с кровати, а она безвольно повисла и только через какое-то время отмерла. Нож чувствовался подобным образом. Вроде как и часть твоего тела, но вот использовать ее никак нельзя. Надавив большим пальцем на красное пятно с правой стороны груди, я принялся снова и снова запускать по телу энергию. Пот, что поначалу выступил мелкими капельками, превратился в холодные струйки, и когда я закончил, все тело было липким, потным и вонючим. Высунув голову наружу, я увидел мелькающую за кустами реку и, наложив измельченную траву на ожоги, отправился узнавать, когда будет остановка.

Фургоны, в которых торговцы перевозили свои товары, имели возможность сцепляться друг с другом. Поэтому сейчас со стороны мы выглядели так: шесть зверей тянут сцепленные между собой фургоны, будто локомотив вагоны. Мой расположился в самом конце, и, чтобы добраться до первого, где собрались все наши, мне нужно было дойти до сцепления и шагнуть на узкую доску с внешней стороны фургона. Придерживаясь руками за натянутую веревку и отворачиваясь от сильного ветра, я добрался них и оказался в эпицентре изучающих взглядов.

— Что с тобой, мелкий? — первой спросила Ринта.

— Тренировался, вспотел, умыться хочу. Остановите где-нибудь возле воды, я только окунусь и сразу обратно.

— Нет, — покачал головой Масша, — скоро уже будем останавливаться на ночевку. Потерпи, немного осталось.

— Если немного, то просто останови, я сам найду воду, ополоснусь и до вас дойду. Меня же полубоги благословили ориентацией на местности. Всяко найду вас, не заблужусь.

Масша покачал головой, но Ринта поддержала меня:

— Останови. Пусть идет.

— Ты лучшая! — улыбнулся я ей и махнул рукой, слезая на землю. — Скоро увидимся! — крикнул и побежал к воде.

— Лучшая? — раздался смешок за спиной Ринты.

— А ну, тихо! — раздраженно рявкнула девушка и кинула недовольный взгляд на тех, кто сидел позади.

— Остановимся здесь, — спустя десять минут сказал Масша, указывая рукой на подлесок.

— Нет, — упрямо ответила девушка, — едем дальше. Во-он туда.

— Там низина, — повернувшись к ней, чуть удивленно ответил парень.

— Я выбираю то место, — категорично заявила Ринта и обвела всех пристальным взглядом. — Кто-то против?

Спустя полчаса.

— Отводи их вправо!

— Расцепляй фургоны!

— Колеса, полностью ушли в воду!

— Разгружаем их!

Крики нарушили стоящую вокруг тишину и лишь немногочисленные птицы стали свидетелями того, как заехавшие в болото люди, судорожно вытягивали из него фургоны. С противным чавканьем последний фургон был вытащен на твердую землю, и все, облегченно выдохнув, попадали рядом с его колесами.

— Загружаем горючие камни обратно и возвращаемся на предыдущее место, — сердито распорядился Масша, а потом с укоризной взглянул на Ринту, — или наш командир с этим не согласна?

— Согласна, — выдавила из себя девушка и обиженно засопела. «Все из-за него», — нашла она для себя виновника случившегося и принялась помогать остальным грузить корзины с горючим камнем обратно в повозки.

Искупался я на славу. Водичка была теплая, как парное молоко. Плавал бы в ней и плавал. Выбравшись из воды, я постоял, подставив обнаженное тело ветру, а когда оно пообсохло, оделся и снова намазал мазь на места прежних ожогов. «Кстати, а ведь практики тоже подобный метод знают, но не используют, считая его слишком грубым», — вспомнил я, посмотрев на грудь. Вместо этого у них были иголки. Воткнул, и все готово. Вот только не каждый мастер мог сделать иглу нужной толщины и размера. И раз уж в моей памяти оказались знания об иглоукалывании, стоило бы озадачиться покупкой игл, вопрос оставался только один — где их найти?

Выбравшись на тропу, я неспешно двинулся вперед и дошел до уже разбитого лагеря как раз к тому времени, когда вечер передавал свои полномочия ночи. К моему удивлению, никто не спал.

— Меня ждете?! — обрадовался я, подойдя ближе. — Я же говорил, чтобы не волновались. Я не заблужусь.

— Ринту благодари, — сказала какая-то девушка, и все вокруг захихикали.

— Я все слышу, — раздался сердитый голос из темноты, и снова воцарилась тишина. Лишь трещали ветки в разведенном костре да булькала вода в котелке.

Дни в дороге тянулись на редкость однообразно. Я уже покрыл мазью все пятнадцать точек на ладони, и нож с каждым днем ощущался все лучше и лучше. Дошло до того, что, постучав по нему пальцами левой рукой, я чувствовал это так, словно постучал по ногтям правой руки. Оставалось совсем немного, и в этот момент мы добрались до соседского поселения. Остановились на ночевку, немного не доезжая до них, и Масша подошел ко мне:

— Марк. Ты уверен, что нам не стоит заезжать к соседям? — спросил он меня.

— Убежден. Сегодня они отказались доплачивать нам за корзину горючего камня, а завтра могут попросить, чтобы мы им платили за то, что они ее на шесть рыб обменяют. Это уровень дна сточной канавы. Глава рода сказала, что зима будет холодная. Если она не ошиблась, они сами приедут к нам зимой со своей рыбой, тогда мы и поменяемся, но уже на наших условиях.

— Я готов взять на себя всю ответственность по этому вопросу, — добавил я, увидев, что его не убедили мои слова.

— Я поддерживаю мелкого, — из темноты к нам вышла Ринта и положила руку на мое плечо. — Я верю в то, что он окажется прав. Давайте дадим ему шанс, — она красноречиво посмотрела за спину, и оттуда донеслись недружные возгласы одобрения.

— Спасибо, Ринта! — поблагодарил я девушку. — Я обязательно скажу главе, как здорово ты справлялась со своими обязанностями старшей, и попрошу ее, чтобы ты всегда сопровождала меня в поездках!

После моих слов наступила мертвая тишина, и я недоумевающе посмотрел на странно исказившееся лицо девушки.

— Э-э, Ринта? С тобой все хорошо?

— Это она от радости, — сказал Масша и, получив в ухо, как подкошенный свалился на землю.

— От радости, — подтвердила девушка, увидев мое ошалевшее лицо, и ушла.

Домой мы вернулись примерно в обед. Подошедшие родичи начали помогать разгружать фургоны, а меня и Масшу позвали к главе. Пока шел к ней, заметил, что люди весьма странно на меня косились. Как на диковинное насекомое, что ли. Не было в их глазах тепла и доброты, вместо них проглядывало какое-то недоверие и отчужденность. «Люди, что произошло?» Ответ на этот вопрос я получил у главы.

— Как съездили, Марк? — спросила она, как только мы зашли в ее кабинет.

— Нормально, — чуть пожал я плечами.

— Хорошо, — кивнула женщина. — Когда приехал, ничего не заметил?

— Только то, что все как-то странно на меня смотрят.

— Ага, — улыбнулась женщина, — и знаешь почему?

Не дождавшись ответа, она продолжила:

— Потому что кое-кто придумал игру «Поймай добычу»! И в результате было сломано шесть ног и две руки, прежде чем дети угомонились и перестали в нее играть!

— Э-э, — протянул я, смущенно уставившись на нее. — Я вообще такого предположить не мог! Думал, мозоли на ладошках появятся, и они бросят в нее играть. Я бы бросил.

Многозначительно фыркнув, глава отвела от меня взгляд, походила взад-вперед, а затем сказала:

— Я вызвала вас к себе, потому что сегодня вы отправляетесь за зерном. На прошедшей на днях встрече я услышала, что неподалеку от нас появился передвижной имперский форт. Там обменивают зерно на шкуры. Надо спешить, потому что запасы зерна не бесконечные, а желающих много, тем более, что обменный курс очень хорош. Я выбрала вас, потому что ты, Марк, еще ребенок. Твои собеседники будут делать поправку на возраст. Поэтому, если скажешь что-то не то, проблем не возникнет. А Масша прекрасно скрывает свои эмоции. Так ведь? — посмотрела она на парня и при виде его распухшего уха вопросительно вздернула брови.

— Перед отъездом возьми мазь у целительницы и во время поездки расскажи Марку, как себя вести с имперскими ублюдками.

— Все понятно? — окинула она нас взглядом. — Если да, то отправляйтесь.

Мы вышли от нее, и только тогда я сообразил, что насчет соседей и рыбы ничего не сказал. Ну да и ладно. Скажу, когда обратно вернемся. Подойдя к своему фургону, я спросил у идущего рядом Масши:

— Для обмена годятся любые шкуры?

— Нет, — покачал головой парень, — только дубленые. Мы используем для этого кору, некоторые добавляют травы. Вот там наша дубильня, — показал он рукой в сторону невысокого домика.

— Так вот из-за чего оттуда такая вонь идет, — наконец-то сложился пазл у меня в голове.

— Дубление — процесс непростой, — пожал плечами Масша и пошел помогать загружать фургон шкурами, после чего мы сразу же покинули родовое гнездо.

Вот так вот, даже мать с отцом не увидел. Решив не терять время понапрасну, я полез к парню с расспросами насчет имперских ублюдков.

— В передвижном форте будут только военные и несколько торговцев. С военными не говори ни о чем. Ни слова. Среди них есть дознаватель, если языками зацепитесь, не успокоится, пока все, что знаешь, из тебя не вытащит. С торговцами говори только о товарах. Сколько что стоит, где берется, где лучшие цены, какими дорогами выгоднее ездить. О роде ни слова. Если спросят отвечай, что мы вольные люди на вольных землях. Сегодня здесь живем, завтра — там. Понял?

— Да, — кивнул я и отправился дальше разрабатывать правую ладонь.

Масша был человеком спокойным и ко мне без важной причины ни за что б не полез. Просто сидел себе спереди, смотрел за дорогой. Шесть дней мы так и проехали, наматывая сотни километров, с утра и до вечера, пока парень не сказал:

— Передвижной имперский форт.

Перебравшись к нему, я увидел высокие, поднимающиеся метров на 15–20 ввысь стены из металла, и почему-то мне показалось, что они выпуклые.

— Да, — подтвердил мое предположение Масша. — Если приставить лестницу, то эта выпуклость не даст ей коснуться края стены. Все стены собраны из металлических панелей. Когда имперцы захотят отсюда убраться, они разберут их, погрузят на летающие суда и улетят.

— Это впечатляет, — не стал я скрывать своих эмоций.

— Форт дает лишь превосходную защиту от атак с земли, — равнодушно ответил родич, — но против воздушных атак у него нет защиты. Если связать боем прикрывающий его летающий корабль, то запросто можно высадить десант и перебить гарнизон. В наших землях нет летающих кораблей, кроме имперских, поэтому они и чувствуют себя так вольготно. В других местах они не посмели бы его так поставить.

— А если в форте окажется практик?

— У практиков есть соглашение. Они выясняют отношения друг с другом, не вмешиваясь в сражения обычных смертных.

За разговором я и не заметил, как мы доехали до массивных ворот. Нам навстречу вышло шесть человек, пятеро из которых были одеты в серые доспехи, а вот шестой имел на синей куртке красную окантовку и большой желтый шеврон на рукаве.

— Дознаватель, — успел шепнуть мне Масша перед тем, как один из имперцев поднял руку вверх в предупреждающем жесте:

— Стойте!

Имперцы подошли ближе, держа руки на рукоятях мечей.

— Кто такие? Зачем приехали? — спросил нас дознаватель.

— Масша, воитель. Это Марк, торговец, — невозмутимо доложил родич. — В фургоне шкуры для обмена на зерно.

— Покиньте фургон, — последовал новый приказ.

Как только мы вышли, внутрь забрались имперцы. Я стоял, не оборачиваясь, и слышал за своей спиной только шум досмотра, который вскоре стих.

— Художник, — выкрикнул дознаватель, и к нам подбежал худенький парнишка, который за несколько минут нарисовал наши портреты, причем очень и очень похожие на оригинал.

— Заезжайте, — дал разрешение дознаватель. — Время вашего пребывания в имперском форте ограничено до сегодняшнего захода солнца. Как только оно сядет, вас здесь быть не должно. Все понятно?

Я кивнул, Масша ответил:

— Да, — после чего мы сели в фургон и направили его в открывающиеся ворота.

Первым, что приковало к себе мой взгляд в передвижном имперском форте, были не сложенные под навесом мешки с зерном и не выстроившиеся в очередь люди, желающие обменять их на шкуры. Нет. Вместо этого я смотрел на стоявшую почти посредине форта грубо сколоченную из дерева клетку и на двоих детей, запертых в ней. Я посмотрел на Масшу вопросительным взглядом, но тот лишь равнодушно пожал плечами.

Встав в очередь, я прислушался к разговору между имперским торговцем и жителями вольных земель. Пока его напарник отсчитывал нужное количество мешков, этот мужчина с гордостью рассказывал про чиновника империи, придумавшего, как завалить всю страну зерном.

Места, где его сажали традиционно, стали давать все меньший и меньший урожай. Зернохранилища опустели, и над городами нависла угроза голода. В это время один из приближенных к императору чиновников на совете ученых предложил распахать под поля степь.

Получившие приказ имперские легионы вытеснили оттуда кочевников, а пришедшие на опустевшие земли люди распахали веками нетронутую никем землю, получив такой урожай зерна, что проблема с продовольствием была решена на несколько лет вперед.

— Эти голозадые кочевники только и знали, что кричать: «Осквернители земли! Осквернители земли!» — рассмеялся довольный имперец. — Но стоило легионерам направить на них свои копья, как они тут же, поджав хвосты, убежали прочь. Трусливый народец.

Я продолжал слушать их разговор и в конце концов услышал, что это были за дети и почему их заперли в клетку. Это были дети изгнанников из рода желтых землероек. Побег этой семьи из Империи сопровождался серией неудач. Сначала потерпел крушение их воздушный корабль, затем на шум явилась огромная стая зверей, после боя с которой из более чем двух десятков людей осталось всего четверо. Мать, отец и эти двое детей. Они продолжили свой путь пешком, но на их след напали егеря, получившие приказ схватить предателей и вернуть обратно в Империю.

Понимая, что с детьми далеко уйти не получится, родители спрятали их в небольшой пещере и двинулись дальше, отвлекая внимание преследователей от этого места. Но то ли егеря попались чересчур опытные, то ли дети привлекли их внимание шумом, дело закончилось тем, что их схватили. А после закинули в эту клетку и отправили в форт, дожидаться корабля, который заберет обратно.

Стоило мне только посмотреть на клетку, как внутри меня стал подниматься гнев. С каким удовольствием я бы сломал ее стену и выпустил узников наружу, но мне это было не под силу. Ни мне, ни Масше, ни всем вместе взятым жителям вольных земель. Около сотни воинов было в гарнизоне этого передвижного форта, и их численность сводила к нулю, все шансы спасти детей.

Я посмотрел вперед. Перед нами было еще два фургона. Над навесом расселось немало птиц, пристальными взглядами сверливших мешки с зерном. Из отъезжающего фургона на землю выкинули горсть зерна, и они тут же устремились вниз, жадно склевывая его. Глядя на них, я задумался. Возможно, у меня все-таки был маленький шанс, но в одиночку я бы точно со всем не справился. Я точно не являюсь героем рыцарского романа, одним взмахом меча отрубающим дракону голову. Мне нужна была помощь, и я обратился за ней к родичу.

Выслушав меня, Масша задумался. Помогать, привлекая к себе внимание дознавателя ему не особо хотелось, но в его памяти еще были свежи слова главы рода об этом клане…

— Попробуй, — кратко сказал он. — Я отвлеку их внимание.

Заручившись его согласием, я тут же сиганул за повозку, тогда как Масша приступил к действиям.

— Эй, имперцы, — громко выкрикнул он, сойдя с фургона, — говорят, среди вас полно неумех, которых забрали в армию лишь потому, что больше вы ни на что не способны. Это так?

— Чего ты хочешь, вольный? — из кучи недовольно загудевших солдат вышел вперед офицер.

— Обменяться парой ударов, до первой крови. Так сказать, определить, чье мастерство лучше. Но если от вида крови вам становится плохо, я могу замотать меч тряпкой. Но вот, какая незадача, — сделал он театральную паузу, — тогда на ваших телах появятся ушибы. Может, мне стоит взять в руки прутик?

— Я разрешаю бой до первой крови, — раздался громкий голос и вперед вышел начальник форта, высокий суровый мужчина со словно вырубленными чертами лица. — Кто хочет преподать урок этому наглецу?

В ответ раздался целый хор выкриков и, осмотревшись, старший офицер ткнул в одного из желающих пальцем.

— Пойдешь ты. Образуйте круг. И запомни, вольный, — с усмешкой он посмотрел на Масшу, — это может быть больно.

— Сейчас проверим, — чуть пожал плечами родич и вошел в круг, который привлек к себе всеобщее внимание, дав мне возможность заключить договор с птицей.

Сосредоточившись на азартно клюющей зерно птице, я медленно приблизился к ней и вытянул руку. Оторвавшись от своего дела, она вдруг посмотрела на меня. Моя энергия немедленно была пущена в кость под сердцем. Вся, что была, до последней капли. Кость под сердцем запульсировала в такт, и птица, взмахнув крыльями, оказалась на моем пальце. Постояв так пару мгновений и словно к чему-то прислушавшись, она ткнула в мой палец своим острым клювом, после чего проглотила выступившую каплю крови.

Словно невидимая нить пролегла между нами, соединив сердца, и я почувствовал, как кость запульсировала со скоростью сердца птицы. Не менее четырехсот ударов в минуту, а то и больше. Теперь, когда первая часть плана была выполнена, больше не было нужды отвлекать внимание и, пробравшись в первые ряды, я замахал Масше рукой.

— На сегодня достаточно, — сразу же отреагировал родич, деловито вкладывая меч в ножны. — Продолжим, как-нибудь в другой раз.

Под разочарованный гул собравшихся посмотреть бесплатное представление он вышел из круга, оставив за своей спиной девять легкораненых имперцев.

— Точно, — поддержал его один из приехавших за зерном, — зачем тратить силы на слабаков, которые только и могут, что прятаться за высокими стенами. Выйти на зверя у них кишка тонка.

— Маменькины сынки, — поддержал его еще кто-то, и все разошлись по прежним местам.

Мрачный, как грозовая туча, начальник передвижного имперского форта стоял перед своими офицерами.

— Только что мы были опозорены перед местными жителями! Мы говорили о силе Империи, о ее традициях и величии, и тут же после этих слов девять наших воинов ничего не могут сделать одному вольному. Девять! В их глазах мы теперь похожи на глупцов, смеющих хвастаться лишь потому, что сидят за крепкими стенами. Здесь уважают только силу! Проявив силу, мы завоюем уважение! Показав слабость, презрение! И я не удивлюсь, если после этого поползут слухи, что на самом деле Империя слишком слаба. И, возможно, кое-кого эти слова могут подстегнуть на то, чтобы проверить на прочность стены наших городов, охрану наших караванов и крепость клинков, которые мы сжимаем в своих руках!

Помолчав, он спросил:

— Каково состояние раненых?

— Незначительные раны. Ничего серьезного, — доложил один из офицеров. — Через пару дней будут в порядке.

— Значит, это не помешает им принять участие в тренировках, — кивнул своим мыслям старший офицер. — Я хочу, чтобы они вернулись в казарму на дрожащих ногах, залитые потом. Я хочу, чтобы они знали, что за каждый подобный проигрыш с них будут сдирать шкуру живьем! Возьмите палки и выбейте все дерьмо, что накопилось в этих отбросах.

— Будет сделано, — отсалютовали офицеры, ударяя кулаком по груди, и быстро оставили старшего офицера в компании с дознавателем.

— Судя по чертам лица, этот вольный похож на жителя Империи, — сказал тот, небрежно катая во рту сорванную травинку.

— Я изучал эту тему в имперской академии, — помолчав, пояснил дознаватель, заметив вопросительный взгляд старшего офицера. — В моей профессии крайне важно понимать, кто стоит перед тобой, чья кровь течет в его жилах. Его форма черепа, рост, цвет кожи и волос — все говорит в пользу этого мнения.

— Пока он не выступает с оружием в руках против Империи, мне плевать на его прошлое, — ответил старший офицер. — Я не буду допрашивать его, чтобы узнать подробности. У меня инструкция — вести себя предельно миролюбиво. И не осложнять отношения с местными какими-либо мелкими конфликтами. В ближайших отсюда городах наши гарнизоны состоят из калек и молодняка. По приказу Императора все силы были переброшены в степь.

— Я не знал этого, — удивился дознаватель.

— Разведывательные суда обнаружили орду кочевников. Согласно их мировоззрению, копать землю, даже чтобы просто посеять в нее зерно, — табу, нарушение которого можно смыть только кровью.

— Почему же тогда император разрешил это? — задумался дознаватель.

— Наверное, потому, что у него не осталось другого выхода, — пожал плечами офицер. — Как говорил на совещании генерал Варс, численность населения Империи возросла. За счет увеличения рождаемости и за счет присягнувших на верность народов. А количество земель для посевов осталось прежним.

— Эти горные племена все-таки решили прекратить сопротивление и преклонили колени, — чуть усмехнулся дознаватель. — Ненадолго же их хватило.

— Куча нищих ублюдков, которых сейчас обучают наши инструктора, — кивнул старший офицер. — Кстати, этот вольный. Я не увидел в нем ненависти к Империи. Если бы он ненавидел нас, то мог бы искалечить или убить кого-нибудь в круге, но эти отбросы отделались легкими царапинами. Поговори с ним. Если и имелись у его предков грехи перед Империей, то они уже давно сгнили вместе с ними. С таким мастерством он может начать службу офицером.

— Хорошо, — кивнул дознаватель. — Поговорю.

Заключив договор с птицей, я призвал ее и, взяв на руки, начал поглаживая перышки. Длинный хвост, маленькие крылья. Частая гостья этих мест. Удобно расположившись в моей ладони, птица принялась издавать легкие потрескивающие звуки, словно говоря о том, что ей хорошо.

Идея, пришедшая мне в голову, была такова. Связь со звездой из созвездия Большого Колеса, одарившая меня яркой каплей на татуировке, позволяла создавать окно между мной и птицей, что давало возможность либо ей переместиться ко мне, либо мне к ней. Вот я и подумал, что если птица залетит в клетку, а затем я создам это окно, то дети, пройдя в него, смогут освободиться. Голая теория, и одни полубоги ведали, насколько она осуществима. Пока я предавался размышлениям, к нашему фургону подошел дознаватель и завел разговор с Масшей.

— Видел, как ты мечом крутил. Хорошая школа, — сказал имперец, катая во рту травинку. — С таким умением грех прозябать в глуши. Империя сможет по достоинству оценить твое мастерство и щедро наградить не только тебя, но и твоих детей. Недавно император подписал указ о создании бесплатных школ. Каждый ребенок может получить образование и возможность сделать карьеру в жизни. Тебе интересно?

Масша лишь пожал плечами.

— Возможно, ты не задумывался настолько далеко, но знай, что в Империи разрешено многоженство. Ты можешь официально иметь до четырех жен, и если вдруг случится так, что станешь калекой или погибнешь, имперская пенсия не позволит им умереть с голоду. Идя в бой, тебе не придется волноваться о близких. С ними будет все хорошо, а люди в Империи чтут и помнят своих героев. В каждом нашем городе есть Стелла Героев с именами тех, кто отдал жизнь ради Империи. Подумай, каково это остаться в памяти потомков на целую вечность?

Масша продолжал молчать.

— Я не прошу немедленного ответа, — развел руками дознаватель, — посоветуйся с родными и близкими, и если надумаешь, то двери Империи с радостью распахнутся перед тобой, и, возможно, ты сможешь оставить такой след в истории, что император канонизирует тебя, даруя твоей душе, где бы она ни была, вечное благословение.

— Складно говорил, да? — сказал Масша, когда дознаватель ушел. — Наш род верой и правдой служил Империи на протяжении целых столетий. Если начиналась война, никто не оставался дома. Все имеющие благословение на стезю воителя шли в армию. Нас замечали, о нас говорили. Прадеды заслужили свою фамилию, совершив невероятный марш, благодаря которому Империя одержала блистательную победу. Но всего этого оказалось мало. Мы были патриотами страны, но ей требовались люди, не радеющие за благо жителей, а послушные воле императора. Все было перечеркнуто в один миг. Предкам поставили выбор: или смерть за убеждения, или новая жизнь в предгорьях, куда регулярно наведываются горцы и где кровь по колено пропитала землю.

Подойдя ко мне, он вздохнул и потрепал мои волосы.

— Марк. Империя щедро дает одной рукой, но второй она все забирает обратно.

Мы молча сидели бок о бок и ждали, когда же подойдет наша очередь. Вздрюченные офицерами, солдаты форта бегали как наскипидаренные, нарушая тишину своими криками и стонами. Вскоре начало смеркаться, и имперские торговцы зажгли факелы возле навеса.

— Что у вас? — один из них заглянул в наш фургон. — Дубленая? — и получив утвердительный кивок сказал: — Хорошо. Вчера пришлось завернуть двоих, что привезли сырые шкуры. Только зря отстояли в очереди и потратили свое время. Вытаскивайте, будем считать.

Масша таскал, пока я сверял цифирьки у торговца. Цифры здесь, кстати, использовались… Я даже не знал, как их обозвать поприличней. Представьте себе нарисованный кубик с одной черной точкой внутри, с двумя, с тремя… с девятью. Вот такими кубиками был заполнен расчетный лист, и, сверившись с ним, я пошел помогать родичу. Шкуры он уже вытащил, и сейчас торговцы внимательно проверяли каждую. Приняв товар, они принялись вытаскивать мешки из-под навеса, а мы — их грузить. Мы… я тоже пытался помочь, но силенок явно не хватало. Отличный повод, чтобы уйти вглубь фургона и попробовать сделать задуманное.

Потраченная на заключение договора с птицей энергия немножко восстановилась. Птичка невинно пролетела над головами о чем-то разговаривающих патрульных. Они стояли спиной к клетке, лицом к нам, так что заметить ничего не могли. Пробравшись сквозь узкую щель, птица спикировала на пол клетки, и я подал энергию в звезду на татуировке. Рядом со мной возник овал, покрытый дрожащей прозрачной пленкой, по ту сторону которого я увидел смотрящую на меня птицу и двух подростков с ярко-желтыми глазами.

Клянусь, я даже не успел поздороваться, дружелюбно улыбнуться, помахать рукой и добавить, что я пришел к ним с миром. Я даже рот не успел открыть, как девчонка смазанным движением переместилась оттуда сюда, а следом за ней отправился и парнишка. Птица, повертев головой, прыгнула следом, после чего я закрыл окно, и мы уставились друг на друга.

— Сколько еще осталось? — за пределами фургона раздался голос Масши.

— Еще шесть, — ответил ему торговец, — подожди, сейчас к краю подтащим, и можешь забирать.

Быстро выглянув наружу, подростки переглянулись и уставились на меня.

— Надо… забрать… вещи, — сказала чуть рычащим голосом девушка.

— Где?

Она ткнула пальцем в темное окно двухэтажной постройки возле стены. Взяв птичку на руку, я показал ей новую цель и подкинул в воздух. Беззвучной молнией она перелетела к приоткрытому окну, и когда скрылась в нем, я снова подал энергию в звезду.

Эти ребята были нереально быстрыми. Я снова не успел ничего сказать, как они прыгнули в овал, а спустя несколько секунд вечернюю тишину разорвал истошный вопль:

— ПОБЕГ!!!

Выйдя из фургона, я увидел, что оказался в центре разворошенного муравейника. Все куда-то бегали, что-то кричали, и вскоре к нам подбежал офицер с десятком солдат.

— Посторонитесь, — выкрикнул он и забежал в наш фургон.

Выбравшись наружу, он закричал:

— Они наверняка сбежали с предыдущими торговцами. Готовьте отряд для преследования!

Некоторое время спустя где-то южнее передвижного имперского форта.

Приехали мы к подножию горы в самый последний момент. Племя, занимающееся добычей горючих камней, уже сворачивало свои юрты и собиралось куда-то уйти. Завидев нас, люди прекратили свои дела и вышли навстречу, а когда узнали мою моську, то на их лицах появилось откровенное любопытство.

Если в прошлый раз мы ожидали вождя несколько часов, тот сейчас он появился через пару минут. Мне даже показалось, что он прибежал, хотя нет, быть такого не могло, наверное, показалось.

— Рад видеть, таких достойных гостей, — приветливо улыбнулся глава племени. — Пойдемте со мной, выпьете с дороги горячего чая.

На этот раз нас привели в другую юрту, эта была самой большой из всех, и здесь без проблем могло бы уместиться человек двести, а может, и того больше. Вскоре засуетились подростки, ставя воду на огонь, а потом сразу же началась чайная церемония. Теперь мне не удалось соскочить и отказаться от местного чая, пришлось, задерживая дыхание, глотать эту мерзость. Когда все показали выпитые до дна чашки, тут же подтянулись люди с барабанами и дудочками. От нас вышел танцевать Масша. Как и в прошлый раз, он лихо подпрыгивал, колотил ладонями по груди и коленям, вызвав одобрительный гул. Подумав, что после этого народ захочет увидеть мое выступление, я расправил плечи и сделал шажок вперед, но нет. Никто даже не заикнулся. Словно не было того зажигательного шоу, после которого пришлось тушить загоревшиеся шкуры на юртах. Вот, честно, это было обидно…

Пока я предавался унынию в своих мыслях, старейшина вышел вперед и рассказал о причине нашего визита. Признаться, я и не подозревал, что старый вояка умеет так составлять фразы и витиевато закручивать предложения, что даже я заслушался. Но вождь оказался тертым калачом. Уловив суть, он сразу же заявил, что ему надо посоветоваться со своими и предложил нам подождать результатов совещания в другом месте. К нашим местам моментально подскочила та девчонка, что хотела стать моей женой, и, схватив за руку, потянула меня за собой.

— Я покажу, как научилась кидать кубики, — сходу заявила она мне, а потом спросила: — Ты обо мне вспоминал?

— Вспоминал, когда брал в руки нож, — не стал я отрицать этого факта.

— И часто его брал? — девчонка изогнулась, заглянув мне в глаза.

— Почти каждый день.

После этого меня поцеловали в щеку, и заинтересовавшаяся этим фактом мама решила поближе познакомиться с девочкой. Пока мы с Масшей и старейшиной сидели в тенечке возле фургона и ждали ответа главы племени, мама общалась с девочкой и ее родными где-то в двухстах метрах от нас. Оттуда доносились обрывки оживленного разговора и звонкий смех. Я даже знать не хотел, о чем они говорят. Мне казалось, что от этого знания моя самооценка запросто сможет пробить дно сточной канавы.

Совещались местные довольно долго, после перекуса, ближе к вечеру, переговоры продолжились.

— Я согласен на ваши условия, если вы примете мое, — подвел итог глава этого племени. — Вместо кристаллов мы хотим получить одомашненных зверей. Если договоримся, то мы отдадим вам все запасы горючих камней, а следующей весной вы привезете сюда нужных нам зверей.

Старейшина и мать переглянулись, обменялись парочкой слов и начали задавать уточняющие вопросы. Я внимательно их слушал, но эти обсуждения размера, длины рогов, ощущения шерсти… сложно понимать, о чем идет речь, если не видел собственными глазами и своими руками не щупал. К слову, обсуждение продлилось недолго, и вскоре мы ударили по рукам. Местные принялись выносить корзины с горючим камнем, и стало ясно, что все они в фургоны не влезут. Слишком уж много их было.

— Мы дадим вам свои фургоны, — нашел решение глава племени, — вы вернете их весной, заполнив зверями.

Старейшина приложил руку к груди и чуть поклонился ему.

— Вы не пожалеете, что заключили с нами договор, — крайне уважительно сказал он, и после этого началась погрузка.

Поместилось все, но из-за того, что груз, который придется тащить ездовым зверям вырос, нам нужно было более осмотрительно выбирать места для ночёвки. Если бы заехали в низину, это стало бы катастрофой. Может, стоило увезти горючие камни частями? Пока я обдумывал то и это, Масша приготовил кусок мяса, которым с нами поделились местные, и меня позвали к столу.

— Хорошие условия, — сказал старейшина, прожевав свой кусок, — но надо поспешить. Как вернемся, Марк, сразу же поедешь за одомашненными зверями.

— Сразу? — неподдельно удивился я.

— Да, — кивнул тот, — перед зимой цена на них снижается, потому что они прожорливые и прокормить их в зимнее время непростая задача. Но у нас уже заготовлены трава и зерно, справимся с этим. А если промедлим, весной цена на зверей вырастет в несколько раз.

— Далеко хоть ехать? — решил я узнать подробности и, услышав про двадцать дней, не мог не скривиться. Что ж мы живем-то в такой глуши? Столько времени приходится добираться до очагов цивилизации!

Мать, увидев выражение моего лица, утешительно потрепала мне волосы и сказала:

— Значит, тебе понравилась эта девочка?

— Что значит понравилась? — возмутился в ответ я. — Я только сказал, что возьму ее в жены, если она будет богатой невестой. Это разные вещи.

— При чем тут богатство? — полюбопытствовал Масша.

— При том, что красота — это приходящее и уходящее. Сегодня она красива, а завтра уже нет, но богатство, если его приумножать, становится все больше и больше. За богатство мы сможем купить ресурсы и нанять рабочие руки, чтобы они построили дорогу к реке и стены вокруг нашего родового гнезда. За богатство можно купить суда, которые по воде донесут нас до других городов. Благодаря богатству можно купить воздушные корабли и облететь весь мир. Это дает богатство, а что дает красота с пустыми карманами?

— Тетушка, тетушка, — маленькая Янжа подбежала к женщине, сидящей на собранной юрте. — Тетушка, я подслушала, как мальчик, который станет моим мужем, говорил, что на мое богатство он купит судно, чтобы плавать по воде, и корабль, чтобы летать по небу. Он хочет на нем облететь весь мир. Тетушка, — вскинула голову девочка и задала вопрос, который толстым гвоздем засел у нее в голове: — а он возьмет меня с собой?!

Женщина ошарашенно посмотрела на нее и покачала головой.

— Я не знаю.

— Тетушка, сходи и узнай. Ведь если он улетит в небо, я останусь одна на земле. Пусть берет меня с собой! Что ты стоишь, тетушка? Иди! Спрашивай!

Женщина, покачав головой, неспешно поднялась и пошла к фургончику гостей, но, не доходя до него, остановилась и замерла. Посвященная Воде, она мгновенно поняла, что за то время, что она не видела мальчишку, он принял Огонь и встал на вечную тропу противостояния с Водой. Безразличный к Металлу, доминирующий над Землей, слабый перед Воздухом, он был ее заклятым противником, и подойти к нему означало спровоцировать стычку, которая никому была не нужна. Чуть покачав головой, она вернулась обратно. Главе племени за эту зиму придется сделать непростой выбор. Либо Янжа станет сосудом Воды и новой Хранительницей, либо он отпустит ее на волю, позволив жить обычной жизнью. Тем более, что у нее это получится. Она заглянула в тропинки, что проложила Судьба, и видела это своими глазами.

— Тетушка, тетушка, ты сказала ему? — запрыгала возле нее племянница.

— Нет. Ты сама это скажешь в следующем году, если разрешит отец. А сейчас беги к нему.

Домой мы возвращались с более медленной скоростью. Все в фургонах было забито корзинами, абсолютно все, и мне пришлось перебраться на крышу. Подставив спину ветру, я медитировал на лучину, периодически вываливаясь из этого состояния. Родичи тоже не испытывали особого комфорта и только птица чувствовала себя прекрасно. Она сидела на моем плече, летала вокруг фургонов, приносила мне орехи в твердой скорлупе и заглядывала в глаза, ожидая, когда я их расколю. «Не такая она и глупая», — подумал поначалу, а потом вспомнил, что после заключения договора зверь то или птица — они начинают умнеть из-за связи с хозяином. Вот и эта мелочь сообразила, как добраться до сердцевины орехов. Места здесь, кстати, были богатые на ягоды и орехи. Грибов я не видел, но плодовых деревьев хватало, правда не все те плоды есть можно было, но все-таки.

До первой акупунктурной точки огня я добрался через два дня. Втягиваю частицы пламени и чувствую, вот оно, тепло, появилось. Теперь нужно было к следующей маршрут прокладывать, к той, что была возле локтя. Когда открою всю руку, можно будет набирать в нее огонь и удерживать в точках. И сами точки от этого станут сильнее, и мышцы начнут меняться, а кости укрепляться. Каждая стихия меняла своего носителя по-своему. Если поставить рядом адепта Воды и адепта Огня, у одного кости будут гибкими, как тугая резина, а у другого — крепкие, очищенные от примесей и нечистот. Один сможет погружаться в воду с головой и не выбираться оттуда часами, не нуждаясь в воздухе, другой сможет выпускать изо рта жаркое пламя.

Расколов орешки, принесенные птицей, я с невольным сожалением подумал о том, что к тому времени она уже не сможет находиться рядом со мной, слишком будет жарко, сможет сгореть заживо, лишь усевшись мне на плечо. Да и без этого проживет она немного. Чем меньше птица, тем меньше был срок ее жизни. Этой от силы лет 5–6 осталось. И, кто знает, до какой отметки я доберусь к тому времени.

— Марк. В фургон, — услышал я приказ матери и немедленно перебрался внутрь фургона, крайне неудобно свернувшись между корзинами. Путь нашему каравану преградили какие-то люди, и чтобы не отвлекаться на мою защиту, мы заранее обговорили, как я должен буду поступить в такой ситуации. Правильно, спрятаться и не высовываться.

— Марк. Вылезай, — через некоторое время раздался голос матери.

Быстро выбравшись обратно на крышу, я узнал, что путь нам преградило одно из полудиких племен, кочующих в этом регионе. Когда-то они были частью небольшого народа, но после того, как их полубог погиб, некогда единый народ развалился на части, и люди разбрелись кто-куда. Живя в гармонии с природой, они почувствовали приближение холодной зимы и отправились на поиски людей, у которых можно было бы переждать холода. Подобное явление было редким, но все знали, что время от времени такое случалось. Мать и старейшина быстро ударили по рукам с их лидером, и около сотни грязных и оборванных полудиких людей присоединились к нашему каравану. Как чуть позже рассказал подошедший ко мне Масша, они заплатят за то, что переждут у нас надвигающиеся холода, какими-то редкими травами и корешками.

«Видимо, эти корешки того стоят», — подумал я, увидев радость и энтузиазм на лице старейшины, а потом одна мысль закралась мне в голову, и я принялся напрягать мозг, пытаясь вытащить из памяти все, что касалось проповедей и проповедников. Возникшая в моей голове идея обрастала все новыми мыслями и красками, а когда мы остановились на ночевку, я уже был готов.

— Меня зовут Марк, — представился я, подходя к большому костру, вокруг которого сидели мужчины племени. — Глядя на вас, у меня возникли мысли и несколько вопросов. Если вы не против, я хотел бы поговорить с вами об этом.

— Садись, — указал на место рядом с собой лидер племени, и на мне сошлись десятки изучающих, внимательных взглядов.

— Я немного знаком с вашей историей, — не стал я затягивать свою речь. — Когда-то вы были частью одного народа. Смерть полубога, вашего покровителя, раздробила вас на части, и вы разбрелись кто куда. Когда я узнал об этом, то подумал, что это похоже на потерю близкого и дорогого человека, только во много раз печальнее. Шок и боль — это естественные чувства, и я понимаю, что вы испытали. Может, не всю глубину боли, которая обрушилась на ваши души, но понимаю. Сейчас это в прошлом. Пришло время задуматься о будущем и вспомнить перед этим былое. Когда ваш полубог был жив, он заботился о вас, помогал вам, вкладывая все силы, чтобы ваш народ жил и процветал. Сейчас его мечты разрушены. То, к чему он стремился… этого нет. А ведь, возможно, не все потеряно? Может, среди вашего народа найдется тот, кто сможет пройти путем Предка и вознестись на небеса? Подумайте, может, стоит прекратить бесцельное существование и попробовать изменить свою судьбу и судьбу своих детей?!

— И как мы должны измениться? — после долгой тишины спросил лидер этой группы людей.

— На мой взгляд, сначала вы должны объединиться с другими людьми своего народа. После этого выбрать самого лучшего кандидата и, вкладывая в него ресурсы, подтолкнуть его преодолеть планку, разделяющую землю и небо.

— Чтобы объединиться с другими, надо найти их, — с горечью в голосе ответил лидер.

— Во время церемонии, я взял профессию торговца и полубоги благословили меня на эту стезю, — скинув накидку, я продемонстрировал свою татуировку. — Созвездие Большого Колеса открыло мне связь с одной из одиннадцати звезд, — я ткнул пальчиком в серебряную каплю. — Рано или поздно, я увижу весь мир. Объезжу его по земле, проплыву по его водам и облечу по воздуху. Если хотите, присоединяйтесь ко мне. Мне нужен экипаж. Вы сможете не только заработать, но и, побывав в разных местах, поискать следы людей вашего народа. Я не знаю, удастся ли вам найти их всех, но только действуя, можно получить ответ. Думайте, пока мы доберемся до нашего родового гнезда, пройдет уйма времени. Этого с лихвой хватит, чтобы принять решение.

Посмотрев вслед ушедшему мальчишке, люди задумались. Эта неожиданная речь нашла отклик в самых глубоких и потаенных уголках их душ. Давно похороненные мечты и чувства запульсировали в такт словам, и, оглядев своих людей, лидер принял решение.

— Кто за, возьмите одну травинку, кто против — возьмите две.

Началось шебуршание. Не привыкшие к долгим раздумьям и колебаниям они делали свой выбор. Жизнь наедине с природой научила их мгновенно принимать решения, не отвлекаясь на сомнения, и спустя пару минут все мужчины проголосовали.

— Марк, — раздался напряженный голос матери, когда я вернулся к своему фургону. — Ты что задумал?

— Хочу завербовать их в свою команду, — не стал я скрывать очевидного. — Когда построим судно, мне понадобится экипаж. В роду же нет лишних людей, а путешествия по воде могут длиться месяцами.

— Теперь я понимаю, почему глава сказала, что двух торговцев наш род не выдержит, — помолчав, с чувством сказала она. — Я каждый день видела тебя и думала, что знаю о тебе все, но теперь я сомневаюсь, Марк, ты ли это? Может, твое тело занял кто-то другой?

— Это совершенно не смешной вопрос, — сказал я в ответ и напомнил ей случай, хранящийся в моей памяти. — Помнишь, год назад ты то же самое спрашивала у Рии, когда она делала настойки в подвале, надышалась испарений и залезла на крышу дома, чтобы от души поорать. Помнишь? Так вот, со мной такое не пройдет!

Я взобрался на крышу фургона, растянулся на ней и подумал, что вот и первый неудобный вопрос, который удалось обойти, не солгав и не сказав правду. Тревожный звоночек, и игнорировать его нельзя, а значит, надо что-то делать. Чем дальше я от родных и знакомых, тем лучше? Или просто не брать с собой в поездки родных? Да. Вот это в точку, в яблочко. Если эти люди подпишутся на мое предложение, то скажу главе, что они будут моим сопровождением, а мама и сестры пусть занимаются своими делами. Женская интуиция, она такая, один прокол, и у меня появятся огромные неприятности.

Следующим утром мы тронулись в путь, и перед этим лидер полудикого племени сообщил мне, что согласен на мое предложение. Забравшись на крышу моего фургона, он говорил о своем народе, который жил куда дальше к юго-востоку от этих мест. В долине, окруженной скалистыми горами. Лишь протекающая через долину река соединяла ее с остальным миром, но, к сожалению, он не знал дорогу обратно.

— Эта долина там, — уверенно указал я рукой. — У тех, кто имеет профессию торговца, нет проблем с определением направления. Как только построим дорогу до реки, пристань и судно, можно будет отправиться в плавание, но все зависит от скорости строительства. Если в следующем году построим все, что запланировано, то через год, весной, можно будет отправиться в путь. А до этого стоит поискать новости о твоих соплеменниках на торжищах и ярмарках.

Мои слова удовлетворили лидера, и он ушел к своим, а я запустил мировую энергию циркулировать по каналам. Я ведь когда-нибудь стану капитаном корабля, а будущему морскому волку не пристало быть хиляком. Значит, в ближайшее время мне предстоит тренироваться до изнеможения. Выжимая из этого тельца максимум возможного. Ибо слова должны подтверждаться силой.

В компании время летело быстрее. Общаясь с примкнувшими к нам одичавшими людьми, я узнал, что основным рационом у них были ягоды, орехи и травы. Мясо было редким гостем на их тарелках, потому как они не рисковали привлечь к себе внимание обитающих здесь стай. Некоторые звери чувствовали запах крови на весьма приличном расстоянии, да и со слухом у них было все хорошо.

Пока мы добирались до родового гнезда, в свои права вступила осень. Приехали под аккомпанемент шороха упавших листьев. Стоило нам появиться, как сразу же следом за нами появилось много родичей. Некоторые уходили по каким-то делам на полгода или даже больше и только ближе к зиме возвращались обратно.

Разгрузили фургоны достаточно быстро, из моего убрали корзины с горючим камнем и забили его травой и длинными, тонкими ветками, которые должны были стать кормом для зверей.

— В прошлые разы ты ездил по местам не столь опасным, — подошел ко мне советник, — сейчас же дорога будет пролегать в местах, где частенько нападают на караваны. Или стая зверей, или люди, потерявшие свою человечность, или разбойники. Без стычек не обойдется, и поэтому отряд сопровождения будет большим. Запомни, Марк, ты должен слушаться приказов старшего в отряде, не обсуждая и не задавая вопросов. Услышал — сделал, как тебе сказали. Понял?

— Да, — послушно ответил я, и улыбнувшийся старик потрепал мои серые волосы.

— Беги переоденься. Скоро будем выезжать.

Кстати, об одежде. Многие, в том числе и я, носили накидки. Что-то вроде пончо. Пока на улице было тепло, все носили легкие варианты, сейчас же начало холодать и стоило взять пончо потеплее. Потеплее — это из мягкой шкуры, так что, стрелой метнувшись домой, я схватил одежду и, секунду поколебавшись, прихватил на всякий случай еще одну накидку. Мало ли резко похолодает, так я точно бы не замерз.

А когда прибежал обратно, то увидел, что сопровождать фургоны будут человек двадцать, в том числе оба советника, моя мать и двое из пришедших в наш род на зимовку мужчин — лидер, с которым я каждый вечер говорил о том и о сем, да его сын. По их же словам, они были лучшими бойцами своего племени.

Командиром сопровождения был высокий, поджарый мужчина лет тридцати. Махнув рукой, он дал отмашку, и фургоны тронулись в путь. Кстати, из молодых воителей никого не взяли. Остались одни матерые волкодавы. Забравшись на крышу, я посмотрел вслед умчавшемуся вперед дозору и достал лучину. Не время бесцельно сидеть, протирая штаны. Надо тренироваться.

Хаст внимательно пригляделся к прибившимся к отряду чужакам и одобрительно кивнул. Хорошие бойцы. Дорога к торговцам одомашненных зверей никогда не была простой и легкой. Их помощь будет не лишней. Он окинул взглядом всех и каждого в этом отряде, на мгновение задержав взгляд на сыне Линн. Хотя он был против, советники настояли на том, чтобы его взяли с собой. Хаст уже отводил взгляд, когда краем глаза заметил кое-что странное и насторожился. Направив своего ездового зверя к фургону, он прыгнул с его спины и мгновенно оказался на крыше. Все верно. Мальчишка впитывал в себя частицы пламени, и когда тонкая лучина гасла, выпускал их из руки, снова зажигая ее.

— Как ты этому научился? — спросил старший сопровождения, садясь напротив. — Ошибка может искалечить тебя на всю оставшуюся жизнь.

— Я все делаю правильно, — ответил мальчишка, не открывая глаз.

— Откуда ты это знаешь? — насторожился мужчина.

— Порой я вижу сны, — ответил, чуть помедлив, сын Линн. — Яркие и красочные. В них я смотрю на мир глазами других людей. Слышу их разговоры, вижу, что они делают. Однажды я оказался в теле практика и смог сравнить его и себя.

— И в чем разница? — неподдельно заинтересовался Хаст, заметив краем глаза, что к этому разговору прислушиваются как свои родичи, так и двое чужаков.

— У практика система энергии словно дерево, с множеством веток и листьев на них. Он обладает такими способностями, которые мне недоступны. Он может направить свою энергию на семя в земле, и из него вырастет тонкое дерево. Он может направить свою энергию на упавшие листья, и те примут, к примеру, форму лодки, и та воспарит и полетит по небу. Я видел, как наставник секты создал из дыма меч, который легко парировал удары меча, способные расколоть землю. Все это мне недоступно. Я могу лишь управлять огнем. Единственная стихия, которая меня признала. Мои способности ограничены, но это лучше, чем ничего.

— Я никогда не смогу стать полубогом. Целебная ванна, которой одарил меня род, укрепила мое тело и внутренние органы, подарив здоровье, силу и долголетие. Но перед практиком это ничто. Даже когда я научусь дышать огнем, это не поможет победить культиватора. Но это может помочь защитить род, поэтому я тренируюсь, — сказал Марк и снова втянул в себя пламя.

— Когда ты начал видеть такие сны? — не смог скрыть удивление в голосе Хаст.

— Сон, в котором я оказался в теле практика, случился через несколько дней после церемонии, — подумав, ответил Марк. — Но меня немного пугает эта способность, ведь в тот раз практик едва не обнаружил меня. Было очень страшно, и потом, скорей всего, если я окажусь в теле человека, а его убьют, то я тоже последую за ним на тот свет.

Прикасаться к тайнам других, это… с одной стороны интересно и захватывающе, но с другой… я боялся потерять себя. Ведь каждый такой сон немного менял меня. Когда две личности соприкасаются, это не проходит без последствий.

— Вот оно что, — понимающе кивнул Хаст, — теперь мне все понятно. Ты ведь не говорил об этом матери?

— Она меня не спрашивала, — ответил он, и на губах мальчишки появилась легкая улыбка.

Вчера я выдал часть своих тайн, главному из сопровождения. Не то чтобы на меня напал приступ откровенности, когда хотелось излить душу первому встречному, просто я чувствовал, что это матерые волки и сказками их не накормишь, фальшь на раз распознают. Поэтому сделал превентивный ход и выдал дозу правды. Да, со временем я должен был стать сильнее обычных смертных. Может, даже появятся силенки на кулаках навалять одному воителю, но общий уровень так и останется на отметке выше среднего, не дотягивая до планки, за которой идут герои и былинные богатыри. Во всяком случае, я так думал.

После того как были расставлены точки над ё, вечером мать не удержалась и спросила, не оказывался ли я во сне в теле женщины. Как-то не вовремя из памяти вылезло воспоминание про негритянку, и я заерзал на месте, что вызвало у окружающих ехидные, понимающие улыбки. Я предпочел ничего не говорить — они и без того додумают такого, что маленьким детям знать неприлично и не положено. Просто молча встал и ушел спать под раздающиеся сзади смешки. Юмористы хреновы.

— Зря только переживала, Линн, — сказал Хаст, когда Марк ушел. — Думала, что в твоего сына кто-то вселился? Ан нет. Он просто слишком быстро повзрослел.

— Теперь я это понимаю, — кивнула женщина, — но, когда мне рассказали про его изменившееся поведение, что еще я могла подумать? Даже напросилась в сопровождение, чтобы понять, мой это сын или нет. Но каков стервец, — возмущенно хлопнула она ладонью по колену. — Ни слова мне не сказал!

— Не переживай, — утешил ее кто-то из сопровождения, — зато теперь тебе не придется рассказывать ему, как и откуда дети берутся.

Ночную тишину разорвал дружный смех

Все как будто бы шло своим чередом. Охрана бдила, я же тренировался, пока ко мне на фургон не запрыгнул Хаст.

— Дозорные видели несколько человек на тропе. Они быстро скрылись. Сможешь через сон оказаться вот в этом теле? — мне под нос был сунута тряпка с изображенным на ней лицом.

— Попробую, — сказал я и закрыл глаза.

На удивление я провалился в сон почти моментально, оказавшись в теле пробирающего через заросли кустарников человека. Откинув ветку, норовившую ударить его по глазам, он выбрался на поляну, где его ждали около трех десятков человек.

— Едут фургоны с сопровождением, — сказал мой носитель. — Они нас заметили. Двое остались возле тропы и ждут команды.

— Большое сопровождение? — спросил сидящий на поваленном дереве невзрачный мужичок.

— Два десятка, — ответил гонец.

— Значит, у них есть воители, и они способны предвидеть опасность, — принялся размышлять лидер этой банды. — Беги к своим, путь отходят на первую точку. Щербатый, веди туда зверей. Встанете вчетвером, зверей пустите вперед. Завяжется бой, мы подойдем с метателем и ударим в спину торговцам. Главное, не делай как в прошлый раз, удержи вожака, а то чуть на нас самих не набросился, — строго приказал главарь укротителю зверей.

— Набросился, потому что кровь почувствовал, — огрызнулся Щербатый, — думаешь, легко его держать в узде после этого? Все силы выложил, чтобы от вас оттянуть.

— А ты, — не обращая внимания на отговорки, главарь ткнул пальцем в самого молодого, — оставайся и жди сигнала здесь. Если что-то пойдет не так, сразу мчись в лагерь за подмогой.

— Сами справимся, — раздался из толпы недовольный голос. — В прошлый раз охраны столько же было, и никто не ушел.

— Твое дело не спорить со мной, а делать, что я говорю! — рывком взметнувшись вверх, главарь развернулся в воздухе и пнул кого-то ногой. — Сопровождение тоже бывает разным. Что замерли, как бабы перед мужиком без штанов? — обвел он всех своим свирепым взглядом. — Двигайтесь по местам!

Вывалившись из сна, я увидел, что около меня собралось около десяти родичей. Стараясь ничего не упустить, я передал им все, что слышал, слово в слово.

— Вот оно как? — зло усмехнулся Хаст. — Посмотрим, на что способны эти бандиты. Доставайте эликсиры и пейте. Они подействуют как раз к тому времени, когда мы с ними встретимся. Марк, лезь внутрь фургона и не высовывайся.

Я хотел было что-то сказать, но промолчал и, спустившись с крыши, послушно залез внутрь фургона. Как бы мне ни хотелось посмотреть на происходящее из первых рядов, но в своей прошлой жизни я узнал, что устав написан кровью тех, кто его не соблюдал. Поэтому, достав пакет с сушеными ягодами, я принялся медленно их жевать, ожидая каких-нибудь новостей.

— Разделимся на группы, — начал отдавать приказы Хаст, как только мальчишка скрылся в фургоне. — Линн, твой ездовой зверь самый быстрый. На тебе гонец, что должен отправиться в лагерь бандитов. Не убивай его. Оглуши и свяжи, затем присоединишься к отряду Джиро. Джиро, — мужчина повернулся к воину, заматывавшему лицо куском черной ткани. — На тебе эти два десятка с метателем. Используй сонный дым. По возможности бери их живыми. Я займусь зверями. Со мной пойдут Хаос, Иффи и Глеб. Начали.

Пнув ногами своего ездового зверя, Хаст помчался вперед, невольно подумывая, что способность сына Линн открывала перед ними немалые перспективы. Мальчишка думал, что роду пригодится его способность управлять огнем. От этого ему хотелось улыбнуться и от души рассмеяться. Глупый юнец. Способность, позволявшая ему во сне оказываться в телах других людей, была намного важнее умения дышать огнем. Удивительно, но в самом начале этой экспедиции он думал, что Марк самый слабый и бесполезный среди них. Теперь-то он понимал, что на самом деле мальчишка не только самый слабый, но еще и самый полезный. Какое забавное сочетание получалось. Увидев впереди преградивших путь зверей, он прыгнул в воздух, раскручивая тяжелое копье, весившее более тридцати килограмм.

Приземлившись в середине стаи зверей, Хаст двумя взмахами копья расчистил себе путь к вожаку и неуловимо быстрым выпадом насадил его на копье.

— Уи-и-и-и! — пронзительно заверещала двухсоткилограммовая зверюга, а тем временем Хаст, подняв копье, подставил вожака под удар топора союзника.

— Уи-и… — захлебнулся визг, и проскочившая мимо него Иффи ударила наотмашь кистенем бандита.

Хрустнула подставленная под удар рука, а мгновеньем позже тот оказался на земле, согнувшись от тяжелого удара ногой под дых. Глеб ударами тяжелого молота отправлял преградивших дорогу зверей в полет, а те, увидев гибель вожака, растеряли весь свой боевой дух и уже сами разбегались с тропы. Хаос сноровисто пеленал веревками бандитов и, закончив вязать последний узел, вопросительно посмотрел на Хаста.

— Поможем? — кивнул он в сторону деревьев, из-за которых доносились шум и крики.

— Будто ты не знаешь Джиро, — скривился старший сопровождения, — потом всю дорогу придется от него выслушивать упреки, что мы помешали ему веселиться. Если хочешь, иди один.

Услышав, как подозрительно быстро стих рев зверей, главарь бандитов почуял неладное и, набрав в грудь побольше воздуха, издал длинный пронзительный свист. Услышав его, молодой парень, оставшийся на поляне, стрелой метнулся к ездовому зверю и, оказавшись у него на спине, пнул его пятками.

— Скорее, — выпалил он, но далеко уйти не удалось.

Вылетевшая откуда-то сбоку веревка с большими круглыми шарами на конце, обвилась вокруг лап ездового зверя, из-за чего тот несколько раз кувыркнулся по земле. Успев спрыгнуть в сторону, парень пригнулся и бросился к зарослям кустарников, но его голова полыхнула вспышкой боли, и, не устояв на ногах, он упал, лишившись сознания.

— Шустрый какой, — через пару секунд рядом с ним показалась женщина.

Обыскав его, она достала тонкую веревку и связала по рукам и ногам молодого бандита.

— Не дышать! — заорал главарь, увидев поднимающиеся вокруг бандитов клубы дыма. Быстро натянув тряпку на рот и нос, он снова крикнул: — Готовьте метатель!

К сожалению для него, лишь трое человек успели задержать дыхание и закрыть лица тряпками, остальные, вдохнув сонного дыма, снопами попадали на землю. Толкнув рукой ближайшего к нему бандита, главарь указал ему на упавший метатель, а сам выхватил отточенный до невообразимой остроты топор. Услышав приближающийся шум, он одним взмахом срубил дерево с полметра в диаметре и, подпрыгнув, ударом ноги отправил его падать в сторону врагов.

Свист!

Падающее дерево оказалось разрублено одним ударом, и невидимый враг так же, ударом ноги, отправил в него часть ствола. Увернувшись, главарь рубанул топором, и от его столкновения с лезвием тяжелого меча посыпались искры. Сонный дым теперь был не таким густым, и стало видно фигуру высокого воина, который немедленно нанес ответный удар. Приняв его лезвием топора, главарь оценил силу врага и, отскочив, увидел, что он остался один. Те трое, что успели задержать дыхание, не смогли долго продержаться против напавших на них людей и уже без сознания лежали на земле. Увидев количество врагов, главарь без колебаний, крутанувшись, метнул топор в воина с тяжелым длинным мечом и бросился бежать. Несмотря на невысокий рост и обычное телосложение, мало кто мог сравниться с ним в скорости бега, но вылетевшая откуда-то веревка с большими круглыми шарами на конце обвилась вокруг его ног, и он полетел на землю, чтобы, несколько раз перевернувшись, увидеть над собой приближающийся тупой конец копья.

Удар. И темнота забрала его в свои объятья.

— Какие потери? — спросил Хаст, осматривая своих подчиненных.

— Никаких, — немного недовольно ответил Джиро. — Куча слабаков. Только один из них чего-то стоил, но и то все закончилось слишком быстро.

Старший сопровождения выразительно посмотрел на Хаоса, словно говоря ему: «О чем я и говорил!», а потом повернулся и спросил Линн:

— Своего допрашивала? Где их лагерь, и сколько там людей?

— Он еще в отключке, — недовольно ответила женщина. — Слишком шустрый, пришлось бить в полную силу.

— Тогда он не скоро придет в себя, — понимающе кивнул Хаст. — Хаос, разбуди своих и поспрашивай, только желательно, чтобы они не орали на весь лес.

— Ладно, — ответил тот и вынул из-за голенища короткого сапога изогнутый нож. — Сейчас все узнаем.

— Около полусотни в трех километрах от нас, — докладывал Хаос родичам о результатах допроса. — Половина ранена, половина отдыхает. Метатель им дали бродяги. Перед наступлением зимы они должны будут вернуть его им вместе с половиной награбленного. Все награбленное сложено в лагере. Фургоны и товары, что были в них. Торговцев в живых не оставляли, обирали до нитки и прикапывали в овраге неподалеку.

— Что делаем? — спросил Хаст, обведя всех внимательным взглядом. — Прибираем за собой и идем своей дорогой или нападем на лагерь? Я хочу услышать голос каждого, потому что… без последствий это не останется. Одно дело, если мы разобрались с теми, кто на нас напал и отстояли свое добро. Тут мы в своем праве. Если же зачистим лагерь и заберем все себе, к нам возникнут вопросы у людей, на которых работали те торговцы. Они захотят получить свое обратно. Появятся претензии у бродяг. Эта банда работала на них, и то, что мы заберем их добычу, им очень сильно не понравится. Любое действие приводит к определенным последствиям. Я хочу, чтобы вы все обдумали и высказали свое мнение, после чего я приму окончательное решение.

Вот как-то так вышло, что я остался на весь наш караван один-одинешенек. Сидел в фургоне и ждал новостей, мучаясь неизвестностью. Наверное, прошло несколько часов, прежде чем из зарослей кустов вышли родичи. Двое были ранены, но шли на своих двоих, а люди, что шли за ними, тащили пленных, и их было много. Человек восемьдесят. Один из фургонов переоборудовали для их перевозки и принялись по одному затаскивать туда пленников. Любопытство взяло свое, и я одним глазком подсмотрел, что там происходит.

Спеленали разбойников как младенцев — они могли только головами крутить, и чтобы языки себе не откусили, каждому палочку в рот засунули. Судя по всему, выводить их по малой и большой нужде никто не собирался, значит, скоро там появится еще тот запашок. Краем глаза я заметил, как один из родичей вырезал на стоявшем неподалеку дереве некий знак, и спросил у матери, благо она как раз оказалась рядом, для чего это?

— Он для тех, кто загубленных ими людей искать будет, — пояснила она. — В лагере бандитов около полусотни фургонов и повозок стоит. Многих эти душегубы погубили.

— То есть, мы не заберем награбленное ими в качестве своих трофеев? — задал я интересующий меня вопрос.

— Нет, — покачала головой мать, — заберем только оружие бандитов и метатель. Остальное не наше. Нет у нас права на это имущество.

— А пленные нам зачем? — решил я уточнить и этот вопрос.

— Отдадим. Те, кто потерял своих близких, смогут хоть немного залить их кровью пожар своего горя.

На этом наш разговор и закончился. Я видел, что мать устала, и ей не до разговоров. Эликсиры, хоть и повышали тонус, отчего мышцы пели и рвались в бой, но после этого неизменно наступало время отката, и на смену бодрости приходила усталость. Как по мне, небольшая цена за сегодняшний бой. Родичи и сами это прекрасно осознавали. Пока сражались и пленных рассаживали, время перевалило за полдень, потихоньку приближаясь к вечеру, так что, проехав каких-то пару километров, мы встали на ночлег.

— Марк, — ко мне подошел Хаст, после того, как основательно напузырился чая и собрался идти спать. — О своей способности не говори никому. Мало ли встретишься с кем-то и разговор заведешь, на вопросы о себе отвечай, что старшие запретили тебе что-либо рассказывать.

— Точно, — поддержал его весьма кстати выскочивший советник, — и на всякий случай с тобой будет ходить кто-нибудь из родичей. Всем станет спокойнее, если ты будешь под присмотром.

— Угу, — кивнул я и направился к своему фургону, собираясь лечь спать спать. А по пути думал, что на подобное не подписывался. На ровном месте нашел проблему на свою голову. «Помахай-ка ты, Марк, рукой свободе, потому что за спиной у тебя теперь всегда будет стоять охрана! Оно мне надо?» А как пришел, лег и подумал, что пускай пока будет, но когда научусь выпускать изо рта пламя, скажу твердое и решительное «нет» всем попыткам меня контролировать. В принципе мог бы и сейчас сказать, но толку от этого протеста? Кто к нему прислушается? Правильно, никто. Так что только тренировки помогут мне избавиться от опеки и назойливого внимания. Горячее дыхание и бицепсы в 50 см — это очень убедительные аргументы. Осталось их только заполучить…

Утро прошло как всегда. Успел сделать имперский комплекс, умылся, закинул в рот сушеных ягод, и вот мы уже тронулись. И где-то после обеда встретились с дозором поисковой команды. Мать словно в воду глядела, говоря, что убитых торговцев будут искать. Через полчаса после встречи с дозором, мы оказались окружены полусотней свирепых воителей основного отряда. Их предводитель, седой высокий мужчина, выслушав нашего старшего, заглянул в фургон с пленными, после чего поисковая команда разделилась. Четверо остались с нами, остальные же умчались к месту прошедшего боя.

— Что нашел? — не оборачиваясь, седовласый спросил у главного разведчика своего отряда.

— Все как сказали охранники фургонов. Разделались с одним отрядом и потом напали на лагерь. Только…

— Только что?

— Только они словно знали, как поступят те душегубы. Даже дозорного перехватили, точно выйдя к месту, где он стоял. Неужели среди них есть Видящий?

— Птицу, — выкрикнул седовласый, и один из воинов немедленно подбежал к нему с большой клеткой, в которой сидели почтовые птицы.

— Сколько народу перебили эти ублюдки, — с чувством сплюнул на землю разведчик, — а эти только двумя царапинами отделались. Есть в этом какой-то секрет.

— Они нам не враги, и это главное, — ответил седовласый, закончив писать письмо. Подбросив птицу, он проводил ее взглядом и повернулся: — Но если у них есть Видящий, нам стоит подружиться.

Затем он посмотрел на край оврага, откуда его воины переносили убитых и сброшенных вниз торговцев, и снова помрачнел.

Это путешествие напоминало мне то, как катится снежный ком зимой, с каждым оборотом становясь все больше и больше. Сначала четверо, потом еще двое присоединились, потом еще и еще, в общем, когда мы добрались до равнины, где проживали занимающиеся одомашниванием зверей люди, с нами было уже больше сотни сопровождающих.

Пленные, как сидели в фургоне, так там и остались. Время от времени их поили, но не более. Как я и предполагал, воняло оттуда изрядно. Похоже, они уже поняли, что ничего хорошего им не светит и имели крайне удрученный вид. А что вы хотели? Это вам не цивилизация с законами, адвокатами и гуманизмом. Здесь все немного иначе и гораздо проще. Затушив лучину, я посмотрел вперед. За время этой поездки мне удалось дойти до третьей точки огня, что вызвало массу положительных эмоций, но сейчас они отступили на второй план, потому что нас встречала весьма впечатляющая толпа народа.

Обступившая нас толпа молчала. Тягостная тишина повисла в воздухе, и я невольно передернул плечами. Неуютно как-то стало. Вперед вышел советник и хорошо поставленным голосом в красочных эпитетах рассказал, как на нас напала банда разбойников и как, не убив ни одного из них, мы смогли захватить их всех в плен, а допросив, узнали, где находилось их логово, и как, ворвавшись в лагерь, где бандиты отдыхали и хранили награбленное, увидели невообразимое. Десятки фургонов и телег с товаром стояли неподалеку, а их мертвые владельцы и воители сопровождения были брошены в овраг на съедение диким зверям.

— Ни один душегуб не смог скрыться, — закончил свою речь советник. — Мы привезли их всех сюда, чтобы вы, потерявшие своих родных и близких, решили судьбу злодеев.

Он махнул рукой, и ожидавшие его отмашки родичи начали вытаскивать из фургона разбойников. Не получая нормальной еды, они порядком ослабели за время дороги и покачивались, поставленные на колени.

— Кто у них главный?

Из толпы вышла приземистая, дородная женщина, держащая в одной руке кнут. Атамана разбойников пнули ногой в спину, и он повалился к ее ногам.

— Поднимите его, — приказала женщина, и метнувшиеся из толпы люди подняли бандита, усадив его на колени.

Пристально посмотрев ему в глаза, она протянула кнут назад, и после того, как кто-то принял его, обхватила голову разбойника руками.

— А-а-а-а-а-а… — раздался дикий рев, захлебнувшийся с треском костей черепа.

Вскинув окровавленные руки вверх, женщина медленно опустила их и провела по лицу пальцами, оставляя на нем кровавые разводы. Взвыла толпа, а мамина ладошка легла мне на глаза.

— Тебе не стоит это видеть, — услышал я ее напряженный голос, пока обострившийся слух улавливал крики, хруст костей и звук рвущейся плоти.

Мать долго держала ладонь, не позволяя мне увидеть происходящее, а когда убрала, на месте, где недавно стояли на коленях разбойники, остались лишь пятна крови, в то время как азартно урчащие звери что-то подбирали с земли.

— Пойдем, — сказала мать, — надо побыстрее закончить с торговлей и вернуться домой. В этом году холода начнутся раньше, чем обычно.

Но надежда по-быстрому закончить дела очень быстро завяла и испарилась. Местные сказали, что через день привезут тела убитых, они справят тризну и только после этого с удовольствием займутся с нами торговлей. А пока ходите, гости дорогие, смотрите, как у нас все устроено.

Устроено было интересно. Вся равнина, насколько видел глаз, была разделена высокими деревянными оградами на участки. После того как стадо зверей утром заходило на один участок, к вечеру там оставалась только одна земля, без единой травинки. Морды у зверей были приплюснутые, а пасти длиной с локоть взрослого человека. Наклонят башку к земле и идут, оставляя за собой полосу очищенной от травы земли. Местные после этого что-то сажали, пока звери обрабатывали следующий участок.

Ходил посмотреть на это я не один. За мной хвостиком увязались сразу два человека. Одним был родич, а второй — из полудиких. Сын их лидера. Я с ними практически не общался, и раз уж представилась возможность узнать побольше об одомашненных зверях, я воспользовался этим шансом на полную и, не стесняясь, расспрашивал местных.

После десятка разговоров стало ясно, что выведенная ими порода не идеальна. Шерсть у зверей была густая, но отрастала она крайне медленно. Если обрезать весной, то к зиме она отрастет чуть больше, чем до половины прежней длины. Да и мясо было жесткое, как подошва ботинка. Только у новорожденных оно мягкое и нежное, и то длилось это состояние от силы дней пять или шесть. Поэтому на мясо зверей не пускали и держали только ради молока. Вот его они давали много. Самок доили два раза в день и получали в общей сложности около тридцати литров от одного животного.

К некоему удивлению я узнал, что молоко либо пили так, либо после того, как оно прокиснет, пекли из него хлеб. Ну, как хлеб, больше это было похоже на большие и толстые серые лепешки. Творог, сыр, сметана, масло — о таких вещах, здесь не слыхом не слыхивали и даже не знали, что это такое. Прямые вопросы я не задавал, так, вскользь поспрашивал, а когда побывал в их жилищах, то придумал причину для этого. Очень уж бедно здесь жили. Голые стены и минимум вещей.

Как рассказал хозяин жилища, пригласивший нас в гости, много молока уходило на прокорм детенышей. Торговля зверями пока была единственной статьей дохода для них. Раньше они жили в другом месте, занимались земледелием, но после того, как земли, на которых они трудились, внезапно затопило, им не оставалось ничего другого, как уйти, потеряв все нажитое в один миг, и искать себе новое место.

— Почему затопило? — не на шутку заинтересовал меня этот факт.

Оглянувшись, хозяин наклонился ко мне и тихо сказал:

— Из-за практиков. Они сражались неподалеку, и после этого наши земли просели вниз. Теперь там большое озеро.

Я мог только покачать головой, не в силах выразить словами обуревавшие меня чувства. Какими надо располагать силами, чтобы сделать такое? Я не знал, и даже думать не хотел, потому что… это пугало.

Экскурсия оказалась на редкость познавательной и интересной. Всего за три года люди, в одночасье потерявшие все, смогли как-то устроиться и приспособиться на новом месте. Не удивлюсь, если через десять лет их дома будут роскошными и богатыми. Но это во многом будет зависеть от экспериментов, которые они сейчас проводят, выводя новую породу. Хотят, чтобы она давала чуть меньше молока, но зато ее мясо было съедобным. Правильное направление, но вот получится ли у них, только время покажет.

Тризна началась когда начало темнеть. Тела погибших были омыты, переодеты в чистые одежды и возложены на впечатляющую поленницу. Заносили их туда по приставной лестнице, и в высоту конструкция получилась на 5–6 метров. Когда подожгли дерево, пламя взметнулось ввысь на десятки метров, и жар заставил многих отойти назад. Лишь я остался стоять на своем месте, да та баба, что раздавила голову атамана разбойников. Вглядываясь в огонь, я впал в подобие транса. Подобие, потому что состояние было немного иным, чем прежде. Раньше, впадая в транс, я проваливался в него целиком, не зная, когда вынырну обратно. Сейчас же я знал, что могу выйти из него в любой момент, когда захочу.

Пока я стоял возле погребального костра, мне показалось, будто я увидел фигуры призрачных людей, которые с высоты, из языков пламени, смотрели на нас. Прощаясь. Одна за другой они исчезали в пламени, и когда последняя из них исчезла, баба повернулась ко мне.

— Ты тоже их видел? — спросила она и, видимо, прочитав ответ на моем лице, повернулась обратно. — Не советую так больше делать, — немногим погодя, донесся ее глухой голос, — граница между миром живых и царством мертвых иногда бывает крайне тонка, и мертвые могут затянуть тебя к себе.

— Хе-хе-хе, — после короткого молчания раздался ее смешок, — но не сегодня. Жертва их удовлетворила, и они ушли, забрав лишь души этих ублюдков.

«Реально странная баба», — подумал я и решил, что от нее лучше держаться подальше. Даже отвечать на это как-то стремно. Сумасшедшие, они видят мир по другому, так что лучше пусть с ней советники разговаривают.

Советники отправились на переговоры ранним утром и хотели взять меня, но я соскочил, сказав, что нечего такому неопытному мальчишке делать на встрече взрослых и умудренных жизнью людей. После того как меня одобрительно похлопали по плечу, мужчины ушли. Вернулись они где-то через час и были крайне задумчивы. Условия, что нам предложили, были не просто хороши, а очень хороши. Примерно треть скинули от самой лучшей цены, на которую мы только могли рассчитывать. Тут даже мне стало ясно, что не все так просто в этой сделке, но меня быстро отослали присматривать за погрузкой зверей, а мужчины собрали родичей и начали совещание.

Звери не горели желанием покидать облюбованные ими места и орали во всю пасть, выражая свое несогласие. Приходилось закидывать веревку на шею и силой затаскивать внутрь. Потом ставить в небольшой персональный загон и идти за следующим зверем, глядя в оба, чтобы самцы не попали к самкам. Если их охватит приступ любви, то, желая осчастливить свою избранницу, могут и фургон разнести на мелкие щепки. Все-таки в каждом звере было почти полтонны веса, поэтому люди растаскивали их по четыре штуки на фургон, по мнению местных, это было идеальное количество. Если загнать больше, могут начаться разборки за лидерство, если меньше, могут заскучать и начать страдать дурью. Таким образом, четверка была идеальным вариантом для перевозки на столь дальнее расстояние.

Хоть зверей и было немного, прошла уйма времени, прежде чем растащили их по фургонам. Я подумал, что на этом все, но не тут-то было. Советники решили, что столь щедрый дар нуждается в ответном жесте, и предложили местным договор дружбы. К сожалению, какие пункты находились под этим заголовком я не знал, но результатом этого договора стало то, что к нам присоединилась семья. Муж, жена и четверо детишек, старшие из которых были примерно моего возраста. Согласно договору, они должны были поехать с нами, чтобы рассказать, показать и научить наших, как ухаживать за этими зверюгами, а в следующем году им предстояло вернуться обратно вместе с подарками от нашего рода.

Вот такая дипломатия.

Я уже в который раз открыл рот от удивления местными реалиями, а тем временем на крышу моего фургона уже забрались брат с сестрой, мои погодки.

— Юаль, — представился пацан и, ткнув в сестру пальцем, добавил: — Джи-джи.

— Марк, — ответил я и перевел взгляд на девчонку. — Какое у тебя необычное имя.

— Хе-хе, — сразу же рассмеялся мальчишка и выдал секрет этого имени: — Когда она родилась, папа назвал меня Юаль, а мама назвала ее Юджи, но сестричка постоянно называла себя «Джи-джи», и теперь все так ее и зовут.

— Оно мне нравится больше, — пояснила девочка и с грустью посмотрела на равнину.

Эта малявка явно не хотела покидать родной дом, но ради интересов своего народа ей пришлось это сделать. Я посмотрел на нее и провел аналогию с собой. Ведь у меня была та же самая ситуация. Я не принадлежал себе, все мои действия были направлены на благополучие рода. Как только подумал об этом, так сразу завис. Лишь толчок тронувшегося в путь фургона привел меня в чувство, и, отогнав противоречивые мысли, я занялся тренировкой.

— Мама, мне скучно, — найдя свою мать в фургоне с зверями пожаловалась юная Джи-джи. — Давай я тебе помогу.

— А что мальчик? — смахнула с потного лба прилипшую прядь волос женщина. — Он тебя не развлекает?

— Он тренируется, — недовольно фыркнула девочка, — сидит перед лучиной как истукан и смотрит на нее.

— Очень хорошо, — улыбнулась женщина. — Поговори с ним, пусть и тебя чему-нибудь научит. Знание — это то, что делает нас сильнее.

— Ладно, — вздохнула девочка. — Мне так жаль, что мы уехали.

— Мы обязательно вернемся, — подбодрила ее мать. — Иди к мальчику и попроси взять тебя в ученицы. Если сможешь чему-нибудь научиться, я буду этим очень гордиться.

Девочка молча обняла мать и убежала, а та, стерев улыбку с лица, задумчиво посмотрела ей вслед. Глава их народа поставила перед ней непростую задачу, и то, что приходилось использовать собственных детей, ей не нравилось, но другого выбора у нее не было.

Как-то я и сам не понял, как такое случилось, но у меня теперь появились коллеги, что ли… Видя, как я тренируюсь, детишки стали упрашивать, чтобы показал им что-нибудь, чему-нибудь научил. Я показал и рассказал, мне было не сложно потратить на это пару минут, но кто ж знал, что, когда они сядут рядом, их прогресс в работе с мировой энергией просто зашкалит все мыслимые и немыслимые пределы.

Тренируясь на расстоянии друг от друга, они были как обычные смертные. Ничего особенного, пару недель, и появится первый результат. Но стоило им оказаться рядом, как этот результат был получен за несколько минут, и да, при виде этого у меня нервно дернулся уголок рта. Теперь эта парочка сидела спина к спине, а я даже не смотрел на них, чтобы не расстраиваться. Чертовы монстры. Кстати, стоит ли рассказать им про то, что секты выбирают себе учеников из детишек 10–12 лет, и они имеют все шансы оказаться в рядах настоящих практиков? Или не стоит?

Я мысленно усмехнулся и, прогнав поселившуюся в сердце зависть, поведал им об этом поздним вечером. Услышав мои слова, они вначале подумали, что я шучу, но после того, как узнали, что из-за непонятной мне особенности, если находятся рядом друг с другом, могут культивировать, не уступая по скорости самым талантливым практикам, переглянулись и убежали к родителям.

Рано утром я закончил делать последнее движение имперского комплекса, отметив, что он выходит у меня все лучше и лучше, после чего повернулся спиной к зрителям. Да, они стояли за фургоном и были не видны, но откуда-то я знал, что на меня внимательно смотрят две пары глаз.

— Выходите. Я закончил, — сказал я, не оборачиваясь, и, почувствовав, что они не спешат выходить, добавил: — Не испытывайте мое терпение.

Сказал и с неким замешательством заметил, что в моем голосе проскользнули нотки высокомерия. Хех. Раньше я таким не был.

Вышли. Это были родители Юаля и Джи-джи. Они переглянулись между собой, после чего женщина сделала маленький шажок вперед.

— Молодой мастер, наши дети сказали, что у них есть шанс стать практиками?

— Да, — не стал я отрицать очевидного, — когда они вместе, их культивация происходит с ошеломляющей скоростью.

— Значит, вы тоже планирует стать практиком? — поинтересовалась женщина, осторожно подбирая слова.

— Нет, — помотал я головой. — Если практик — это человек, работающий с мировой энергией, умеющий делать многое, способный использовать ветер, огонь, воду, землю и металл, то я посвятил свою жизнь только огню. Только он будет в моем сердце. Вместе с ним я пойду по жизни до самого конца. Мои возможности по сравнению с другими будут скудными, но… если я стану пламенем, никто не посмеет встать у меня на пути.

«Да что это со мной?» — спросил сам себя я и мгновением позже понял, что носитель огня просто не может вести себя по-другому. Адепты огня не искали обходных путей и не шли на компромисс, они прокладывали дорогу вперед, невзирая на все препятствия.

— Куи-и? — чирикнула птица, сидевшая на крыше фургона.

— Ага, — кивнул ей в ответ.

— Куи-и. Куи-и, — выразила она свое отношение к этому и полетела искать орехи.

Посмотрев ей вслед, парочка как-то странно воззрилась на меня и бочком ушла, сказав на прощанье:

— Всего хорошего, молодой мастер.

Не знаю, что они сказали своим детям, но те вели себя передо мной, словно два крольчонка перед гигантским удавом. Но это не мешало им прогрессировать. Хорошо хоть, что практик поделился со мной своей памятью, и у меня хватало знаний, которые им предстояло освоить. Глядя на них, у меня постепенно в голове созрел план. «Тот практик хотел, чтобы я отомстил секте Красного Солнца, так ведь? Если для этого я использую чужие руки, это пойдет в зачет или нет? Хотя, я слишком рано забегаю вперед. Это вдвоем, сидя спина к спине, в безопасности, они рвут все нормативы и рекорды, а поединок один на один, там немного другое. Там рулит боевой опыт, а откуда он у этих детишек. Могут запросто слиться и помереть. Стоит ли брать грех на душу?» Вот и я решил, что не стоит. «Сам справлюсь», — приняв такое решение, я направил частицы огня в четвертую акупунктурную точку.

— Что он сказал? — спросила поздним вечером у брата Джи-джи.

— Он согласился взять нас с собой на экзамен. Представляешь, — мальчишка огляделся и зашептал сестре на ухо, — там можно обратить на себя внимание, бросив вызов боевой марионетке, можно драться с такими же претендентами или бросить вызов представителю школы.

— Откуда он все это знает? — недоверчиво посмотрела на него девочка.

Юаль пожал плечами, а потом, подумав, сказал:

— Ты же видела, как он сегодня сжег лучину?!

— Угу, — кивнула девочка и задумалась, вспоминая, как вокруг ладони этого Марка задрожал воздух, и длинная лучина, в одно мгновение стала пеплом, а дунувший ветер унес этот пепел куда-то вдаль.

— Мама согласится? — возник у нее не менее важный вопрос, и, не в силах терпеть, она отправилась искать родителей.

Они спали в фургоне со зверями. Она старалась не шуметь, но привыкшие спать, чутко прислушиваясь к происходящему, родители открыли глаза.

— Мама, ты ведь отпустишь меня на экзамен в секту практиков? — заглянула она в глаза матери.

— Завтра, — чуть улыбнулась женщина и, увидев, что дочка не поняла, пояснила: — Завтра я поговорю с Марком. Если он согласится обучать вас, то да, отпущу.

— С чего бы ему отказываться? — не поняла девочка.

— Потому что знания стоят очень дорого, — погладила её по голове женщина, — и нам надо обговорить эту цену.

Следующим утром, когда принялся за комплекс упражнений, снова стал свидетелем знакомой картины. У меня появились зрители, но на этот раз они хотя бы не прятались. Дождавшись, когда я закончу, первой заговорила женщина:

— Молодой мастер, мы заинтересованы в том, чтобы наши дети продолжали у вас тренироваться. Мы не самая богатая семья среди нашего народа, но постараемся собрать достойное вознаграждение за ваш труд…

— Сначала спросите разрешения у старейшин, — даже не дослушал я их предложение, — если они согласятся, я расскажу вам свои условия.

Старейшины, кстати, согласились, и эта парочка снова явилась ко мне. Хоть времени прошло и немного, но я хотя бы успел собраться с мыслями и обмозговать свои «хотелки».

— В следующем году мой род запустит большой проект. Мы выкупили право на продажу горючего камня, что добывает северное племя. Взамен они должны получить зверей, которых разводит ваш народ. Торговля горючим камнем по нашим ценам и на наших условиях должна дать нам достаточно ресурсов и привлечь людей к строительству дороги от нашего родового гнезда до реки, а в дальнейшем и к строительству в том месте пристани и судна. Этот проект очень важен для рода. Если вы окажете помощь на каком-либо из его этапов, я буду считать это достаточной платой за обучение ваших детей.

Я высказал все это на одном дыхании и понял, что мои собеседники просто зависли, переваривая услышанное, но, к счастью, они быстро отмерли и, кивнув, тут же ушли. «Или мне показалось, или они вообще какие-то странные?» В тот момент я просто не знал, что у них имелась при себе почтовая птица, и письмо с подробностями нашего разговора уже через несколько минут отправилось на равнину, которую мы недавно покинули.

В большой комнате, где все стены были увешаны шкурами и головами добытых зверей, собрались все лидеры пришедшего на эту равнину народа. Они отвоевали это место у десятка стай зверей, срубили и выкорчевали небольшие островки деревьев, одомашнили зверей, распахали землю, посеяли зерно, построили новые дома, но воспоминания о потерянном доме до сих пор горели болью обиды в их сильных сердцах.

Ознакомившись с письмом, они замолчали, собираясь с мыслями, и первой не выдержала самая молодая из них, дочь главы, Ассай:

— Что это за мальчишка? Кто помнит его? — спросила она, обведя всех внимательным взглядом.

— Я помню, — отозвался мужчина с сединой в волосах. — Я приглашал его в свой дом, мы говорили о наших зверях, и знаете что? — он чуть усмехнулся уголками губ. — За его спиной стояли двое охранников, которые не сводили с меня глаз.

— И я помню, — сказала глава, приземистая, дородная женщина. — Он, как и я, видел уходящих в мир мертвых родичей. Кое-что он умеет.

— Я тоже помню, — добавил седовласый воин с крепкой, могучей фигурой. — По пути сюда его охраняли, словно он… Видящий.

Это слово погрузило комнату в абсолютную тишину.

— Я предлагаю помочь им в строительстве дороги, а если Юаль и Джи-джи вступят в секту, то… — высказалась дочь главы.

— Тогда он станет одним из нас, — прервала ее мать и обвела всех чуть насмешливым взглядом.

— Делать чужака одним из лидеров народа как-то чересчур, — не согласились несколько человек.

— Лучше откупимся зверями. Дадим два десятка за то, чтобы Юаль и Джи-джи стали практиками, — кто-то выдвинул еще одно предложение, и все замерли, обдумывая его.

— Обсудим это, когда Юаль и Джи-джи вступят в секту, — едва заметно улыбнулась глава и, заметив вопрошающие взгляды лидеров своего народа, пояснила свою позицию: — Вы не учитываете его потенциал, и то, кем он может стать через несколько лет.

До родового гнезда оставалось совсем немного. Еще день, и мы должны были добраться до дома. И тут снова объявились родители детишек.

— В следующем году придут четыре десятка наших людей, чтобы помочь построить дорогу к реке. Этого будет достаточно?

— Вполне, — в неком замешательстве ответил я.

Мы ехали домой, и все было вроде бы как всегда, но, почувствовав, что никак не могу сконцентрироваться, я просто лег на крушу фургона, подложив под голову снятую накидку. Температура воздуха была уже достаточно прохладной, но мне было как-то все равно. Одна фраза почему-то выбивала меня из колеи, может, потому, что это было для меня важно? Дорога-пристань-судно. Такая простая цепочка, пройдя по которой, можно будет доплыть до крупных городов, до новых перспектив и новых вызовов.

Почувствовав мое состояние, запульсировали открытые точки акупунктуры, и я поднял вверх руку. Огонь, он присутствует не только в костре или в жерле вулкана. Солнце — раскаленный шар с температурой в 6000 градусов на поверхности, и, теоретически, его лучи могли дать моим точкам огня то, что им было нужно.

Я очень долго пролежал с поднятой вверх рукой. Преобразовать тепло воздуха в огонь было задачкой не из категории легких, но что я терял? То, что выглядел смешно со стороны? Да плевать. То, что вечером меня будут ожидать ехидные вопросы и самые разные предположения, над которыми будут тихо посмеиваться, провожая меня улыбками? «Плевать! Я знаю, что это возможно. И пусть мне никто этого не говорил и не давал книгу, где было написано, что так может быть. Плевать!!! Я хочу, ну же, не разочаровывай меня, огонь, ты же знаешь, что я стал таким же упрямым, как ты, и пойду напролом, если что-то втемяшится в голову. Мне плевать на все!!! Я хочу, чтобы ты загорелся! Возьми тепло воздуха и втяни в себя. Это непросто, но я знаю, что ты сможешь. Сделай этот вдох. Сделай, полыхни пламенем и пусть весь мир содрогнется!»

Когда я уже отчаялся и тупо смотрел на ладонь, выплеснув все эмоции, на ней появились робкие язычки пламени. Огонь все-таки полыхнул, но мир от него не содрогнулся. Вместо этого я почувствовал, словно окружающее меня пространство вместе с деревьями, землей и воздухом насмешливо хмыкнуло. Ну и ладно, он все-таки сделал вдох. А чуть позже я услышал недовольные возгласы детишек, говорящих о том, что воздух вокруг резко похолодал.

Потом я долго думал над этим моментом, ковырялся в памяти, пытаясь вытащить крупицы знаний на эту тему и в конце концов пришел к выводу, что Мир — он живой. Земля на которой жил раньше, она ведь тоже была такая же. Как заботливая мать, поначалу она заботилась о людях, которые на ней жили, не зная что человек существо, крайне глупое и неблагодарное. Когда в полях стояла засуха и люди просили ее о дожде, она сгоняла туда тучи и шел дождь, давая жизнь посевам. Когда люди собирали большие армии и шли друг на друга, она посылала бури, громы, молнии, чтоб вразумить глупцов, но тех это не останавливало. Они с упоением резали друг друга. Ради чего? Ради наживы и корысти. Именно люди, медленно и верно превращают планету в большую свалку, убивая флору и фауну. Сколько видов животных и растений уже уничтожено? Сотни? Тысячи? Или больше? По всей Земле трубы качают нефть — кровь планеты, а те кто предлагают альтернативные источники топлива — бесследно исчезают вместе со своими изобретениями. Неудивительно, что появляются новые вирусы и болезни. Человечество их заслужило. И если оно исчезнет в ядерном апокалипсисе или вымрет от вируса, от которого не будет вакцины, в какой-то степени это будет справедливо.

Надеюсь, что этот Мир не пойдет в своем развитие на такому сценарию.

Дом, милый дом. Я не помнил, кто сказал впервые эту фразу. Вроде бы, «англы» застолбили за собой первое место, но не суть важно. Важно было лишь то, что я вернулся, и мне было офигеть как хорошо. Я вбежал в свой дом, и хотя там никого не было, все равно громко крикнул:

— Я вернулся!

За время поездки звери привыкли к фургонам и уже не горели желанием их покидать. Снова повторялась та же история, что при погрузке. Их тянули за накинутую на шею веревку, а они, раскрыв пасть, во всю глотку орали, выражая свое недовольство. Вся детвора была здесь и с интересом наблюдала за бесплатным представлением. Пользуясь случаем, я поздоровался со всеми и, найдя Рышу, перекинулся с ней парой слов, после чего мы вместе отправились проведать ее брата, Грусси.

За то время, пока я его не видел, он провел колоссальную работу, и теперь островок с его жилищем, отделенный от остальной территории глубоким рвом, был чист и ухожен. Перелопатив всю землю, он избавился от сорняков и кустов, посадив на их место плодовые кусты с ягодами.

В честь моего возвращения, на самом же деле я просто случайно оказался в нужное время и в нужном месте, он достал тушку зверька и начал его разделывать, пока Рыша слетала за глиной. Направив руку на кучку сухих веток, я выпустил немного огня, и те сразу же загорелись. Пока мясо готовилось, мы сидели молча, и это было не неловкое молчание, а такое, когда слова бывают излишни. Именно этот момент выбрала птица, чтобы прилететь попрощаться.

Инстинкты призывали ее отправиться на юг и переждать холодную зиму в теплых краях. Поэтому я лишь погладил ее перышки, пожелал счастливого полета и подбросил в воздух.

— Куи-и. Куи-и, — прочирикала она на прощание и улетела.

А потом подоспело мясо. Из-за того что оно было горячим, я втянул в себя часть его жара и, увидев заинтересованные взгляды подростков, сделал то же самое с их кусками. Это был момент, когда я впервые в жизни подумал, что холод — это не зима, не снег, не пробирающий до костей ветер. Нет. Холод — это отсутствие тепла. Рецепторы человека реагируют на низкую температуру, подавая сигнал в мозг. Если мы сидим в комнате, и в нее входит человек с мороза, мы даже чувствуем направление исходящего от него холода, а если быть более точным, получаем осознание, что в том месте не хватает тепла. Люди придумали слово холод, чтобы обозначить свое состояние при получении сигнала от тепловых рецепторов кожи. Хе-хе.

Кто-то, чтобы испытать озарение, садится в позу лотоса и часами медитирует, мне же было достаточно охладить кусок мяса, чтобы получить крупицу откровения об огне. Положив кусок мяса в рот, я насладился его вкусом и, не спеша смакуя эти ощущения, принялся его пережевывать. Снаружи холодный, внутри сочный и горячий — это было очень вкусно.

Когда мясо было съедено, мы посидели еще немного, а потом ушли, оставив подростка одного, но от этого он не испытывал никаких отрицательных эмоций. Вернувшись домой, я увидел, что он наполнился жизнью, движением, шумом, и узнал, что теперь, кроме меня, родителей, сестер, дикарки Рыша и того полудикого парня, что присматривал за мной во время путешествия, с нами будет жить еще и семья, приехавшая с далекой равнины. Муж, жена и четверо детей. Судя по взглядам родителей, они уже определили для себя виноватого в творящемся вокруг них столпотворении, но промолчали, ничего мне сказав. Лишь за ужином отец выразительно посмотрел на меня и тонко намекнул, что из-за кое-кого у него работы прибавилось.

— Зато у всех в роду молоко на столе появится, — нашелся я с аргументом, — а позже и до рыбы дело дойдет. Не придется больше ни к кому ездить и унижаться, чтобы ее получить.

— Хм, — многозначительно хмыкнул он в ответ, и оставшееся время мы все ужинали в тишине.

На поляну, где ранее располагался лагерь разбойников, вылетели ездовые звери, и спрыгнувшая на землю девушка крикнула громким и звонким голосом, раскинув в стороны руки:

— А вот и я! Где моя доля и где мой метатель?

— Лидер, тут никого нет, — осторожно сказал один из бродяг, отодвигаясь в сторону от нее.

— Ты думаешь, я этого сама не вижу, тупица?! — мгновенно перешла в режим бешеной фурии девушка. Резко выбросив кулак, она насквозь пробила ствол ближайшего дерева и рявкнула: — Что застыли, как истуканы? Ищите следы! Я хочу знать, где мой метатель!

Спрыгнув со спин зверей, бродяги бросились врассыпную в поисках подсказок о произошедших здесь событиях, время от времени обмениваясь короткими репликами.

— Здесь стояли фургоны.

— Здесь они лечили раненых.

— Мертвых скидывали в овраг.

Не прислушиваясь к их голосам, девушка закружилась в танце, вспоминая жаркие объятья и ласки, которыми ее одарили мужчины прошедшей ночью.

— Пам-пам-пам, — напевала она себе под нос. — Было-так-хорошо. Пам-пам-пам. Но-за-метатель-не-прощу. Пам-пам-пам. Сдеру-кожу-заживо. Пам-пам-пам.

— Лидер, — к ней подошел главный следопыт их отряда. — Облажались эти недоумки. Живьем их взяли и волоком на тропу вытащили. Закинули в фургон и увезли на равнину. Все, что они добыли, тоже ушло в ту же сторону.

— Значит, мой метатель на равнине? — наклонив голову, спросила она его.

— Или там, или не там, но они наверняка знают, где он и у кого.

— Эй! — завопила девушка. — Идите сюда, отбросы! Мы отправляемся на равнину.

— Лидер, — раздались встревоженные голоса, — скоро холода, мы можем не успеть вернуться в убежище!

— Мы так и так не вернемся туда, пока я не узнаю, у кого мой метатель, — сказала как отрезала девушка и, пнув зверя пятками, крикнула: — За мной!

Два дня я провел, наслаждаясь тем, что вернулся домой. Два дня я радовался жизни, а потом подумал, что после столь прекрасного отдыха надо чем-то заняться. Чем именно заняться, вопрос даже не стоял. Конечно же, втягиванием тепла в руку и понижением вокруг себя температуры воздуха. Но для чистоты эксперимента требовалось помещение.

— Иди в подвал, — отмахнулась от меня мать, — там полно перегородок. Делай, что хочешь, только стены не разрушай.

Отправившись вниз, я отметил про себя, что она меня реально недооценивает, но исправлять это мнение не стал. То, как оно есть на самом деле, не всегда нужно говорить всем подряд. Выбрав пустой закуток, я зашел в него, закрыл за собой дверь, выставил правую руку вперед и втянул тепло. Сначала, я его просто втягивал и выпускал обратно, но по прошествии какого-то времени это показалось мне малость скучным, и я попробовал, пропуская его по телу, выпускать из левой руки.

Отличная была идея, жаль, что она не сработала. Тепло, что так глубоко заходило в тело, оно или рассеивалось, или поглощалось внутренними органами, во всяком случае до левой руки не доходило ровным счетом ничего. Почувствовав, что внутри меня становится жарковато, я подумывал уже остановиться, но тут раздались шаги Рии. Забежав ко мне, она хотела что-то сказать, но замерла на месте, а потом с визгом умчалась:

— Мама, Марк весь дом заморозил!

На крик пришли и мать, и отец. Тоже сунули головы ко мне в закуток и так же быстро исчезли.

— Марк, выходи! — донесся их ультиматум снаружи, и я, закрыв дверь, вышел к родителям.

— Почему там было так холодно? — растирая лицо энергичными движениями ладоней, спросила мать.

— Маленький эксперимент. Поставил перед собой вопрос. Что будет, если забрать тепло из воздуха?

— Пфф, — фыркнул отец, — тебе любой скажет, что будет очень холодно. Подожди, как долго там будет сохраняться такой холод?

Вопрос, в ответ на который я мог только пожать плечами. Откуда мне знать? Это был мой первый эксперимент здесь, и, как я уже начал подозревать, последний, потому что для второго меня отправили к соседям. Они не верили, что подвал можно сделать настолько холодным. Наивные люди. После меня они смогли зайти туда, только нацепив на себя несколько слоев одежды.

Была у меня надежда, что после такой демонстрации меня больше никто не попросит охлаждать воздух, но я ошибался. Подвалы имелись у каждой семьи, и, выяснив, что холод, созданный мной, может держаться от нескольких дней до недели, меня начали активно приглашать то туда, то сюда.

— Для чего это вообще нужно? — в конце концов, у меня лопнуло терпение, и я пришел с вопросами к матери.

— Сейчас последние дни, когда можно собрать травы для отваров, настоек и зелий, — ответила мать. — Некоторые травы, нужно держать в холоде. Обычно мы использовали засушенные стебли, что снижало их качество, но теперь, когда их можно держать при такой температуре, многие хотят создать зелья по старым рецептам.

— Не понимаю, — поморщился в ответ, — разве нельзя свежие травы, только что сорванные, кинуть в эти зелья?

— Какие-то можно, какие-то нельзя, — с превосходством во взгляде ответила мать, — есть очень нежные травы, для которых холод является идеальным средством хранения и которые нельзя кидать сразу же.

— Марк, — сказала она увидев, как я нахмурился, — если хочешь, я могу научить тебя тому, что можно сделать из трав. Тогда ты и сам все поймешь. Хочешь?

Мое радостное «Да!» заставило ее подозрительно на меня посмотреть, но все же от слов своих отказываться она не стала, и этим же днем прошло наше первое практическое занятие. Создание отвара. Я узнал, что его делают из корешков и плотных больших листьев. Мне доверили их промыть, измельчить, затем меня прогнали прочь и позвали, когда нужно было помешивать деревянной ложкой наполненный до краев глиняный горшок. Помешивал, наверное, около часа, и когда моя рука уже окончательно одеревенела, меня сменила пришедшая с ехидной улыбкой на лице сестра.

Не то чтобы я воспылал любовью к созданию этих зелий, просто сегодня утром проведал своих учеников и внезапно понял, что скоро они уткнутся в узкое место своей культивации, которое не станет проблемой, если под рукой будет нужный эликсир. Это я так настой обозвал, который поднимает температуру, расширяет сосуды и заставляет сердце, работать на полной мощности. Да, рецептик еще тот. Имелись у него и побочные эффекты, но более продвинутые варианты были мне недоступны. Как по причине отсутствия нужных трав, так и кристаллов, чтобы их купить. Цена на такие вещи была совсем не маленькая. Не говоря уже о том, что и купить-то их негде.

Поэтому, мне ничего другого не оставалось, кроме как самому заняться его созданием. Почему самому? Просто там хватало своих нюансов, и чтобы вышло оно хорошо, нужно было сделать это самому, не поручая другим. И для этого хотелось бы набить руку. Во всяком случае в тот момент я так думал. Но с таким обучением… где от меня требовалось лишь помешивать ложкой, я точно не скоро смог бы наловчиться. Ведь в нужном мне настое требовалось соблюдать температурный режим. Пару градусов не туда, и можно выливать. Эхх. Подумав и взвесив все аргументы за и против, я все-таки решил поговорить с нашей целительницей и пошел к ее дому, несмотря на то, что скоро должна была наступить ночь.

— Это ты? — удивилась она, увидев меня на пороге. — Что-то случилось?

— Нет. Я просто хочу посоветоваться.

— Что ж, заходи, юный травник.

Чертыхнувшись про себя, подумал, что новости передаются здесь воздушно-капельным путем.

— Садись, сейчас сделаю чаю, — и женщина достала пучок сушеной травы. — Очень необычный вкус. Немного напоминает вкус молока. Надеюсь, тебе понравится, — сказала она, заливая травяной сбор горячей водой.

— Пока чай настаивается, можешь рассказать, что тебя так тревожит, — заметила она и снова усмехнулась.

— Я взял двух учеников, — не стал я ходить вокруг да около, — и скоро они уткнутся в первую преграду на пути своей культивации, и чтобы ее преодолеть, им нужно будет выпить ядреный настой. Не каждый взрослый его может осилить без последствий, а тут дети…

— Какой у него состав? — спросила подобравшаяся женщина. — И это случайно не «горящая кровь»?

Я не знал, что за настой такой с названием «Горящая кровь». Но для нужного мне эликсира требовались и другие травы, да и готовился он по-другому. Травы делились на три кучки. Каждой кучке требовалось свое время приготовления и своя температура. Объединяло их лишь то, что в какой-то момент они сливались в один большой горшок, и тот быстро закрывался плотно прилегающей крышкой. Ему требовалось несколько часов на то, чтобы остыть, после чего его можно было принимать лишь в течение 6 дней, после чего эффекты выветривались и пришлось бы варить его заново.

Послушав меня, целительница впечатлилась и спросила:

— Не понимаю, чего ты от меня хочешь? Чтобы я приготовила настой, ослабляющий эффект твоего зелья?

— Нет, — помотал я головой, — мне нужна практика, чтобы я смог набить руку для его создания. Дайте мне возможность поработать с травами, поварить их, понять, как все происходит. И потом будет нужен кто-то еще, чтобы присмотреть за детьми после того, как они выпьют зелье. Им может стать плохо, если кому-то одному, я, наверное, смогу помочь, но если станет плохо обоим одновременно…

— Эти слова отбили у меня желание пить чай, — фыркнула целительница и задумалась. — Все-таки хорошо, что ты предупредил меня, — наконец отмерла она и потянулась за кружкой с чаем.

— Теперь вы мне поможете? — с надеждой я посмотрел ей в глаза.

— Да, — кивнула та, — скажу всем, чтобы тебя и близко не подпускали к созданию настоев и отваров. Завтра расскажешь свой рецепт, и наши женщины сами сделают твой эликсир.

— Это будет сложно, — сразу предупредил ее я.

— Они сложностей не боятся, — гордо вскинула голову женщина. — Чего смотришь? Пей чай, пока не остыл.

На следующий день я на личном опыте удостоверился, что три женщины, которых пригласила целительница, не боялись сложностей, но в процессе создания настоя они почему-то очень сильно ругались, и ругались именно на меня.

— Почему выливать? — уперев руки в бока, нависла надо мной нахмуренная дама.

— Потому что перебор в температуре случился, — объяснил я ей, успешно сдержав на кончике языка пару крепких словечек. — Я же говорил, что чуть вода нагреется, надо отставить горшочек в сторону и помешивать. В стороне от огня помешивать, а не на нем!

Несколько минут спустя.

— Я его вовремя сняла! — она снова нависла надо мной.

— Рано.

Еще несколько минут спустя.

— Поздно.

И снова несколько минут спустя.

— Поздно.

— Я прибью этого сопляка! — бьет по ушам возмущенный крик.

— Очередь занимай, — свирепо орет целительница. — Я первая ему уши откручу. Почему у меня-то не получилось?

— Потому что пузырьки появились. Их быть не должно.

— А как тогда варить, без пузырьков? — ошарашенно посмотрела она на меня.

— Откуда я знаю?! Дайте мне попробовать, раз сами не можете сделать.

— Попробуй мой горшок взять, — откликнулась одна из женщин, — твой слишком быстро нагревается.

— Хорошая идея, — похвалил я ее, и на мне сошлись четыре пары возмущенных глаз. — Чего?

27 неудачных попыток, ведро пота, трехэтажные конструкции скороговоркой, десятки обещаний разобрать меня по частям и так собрать, чтобы родители прослезились, все это было жаркой прелюдией к 28 успешной попытке.

— Ухх, — с облегчением выдохнул я и присел на крышку большого горшка, — вы все-таки не безнадежны.

Я тут же поймал на себе их кровожадные взгляды и, вскочив, быстро переместился к дверям.

— Увидимся завтра, — сказал я целительнице перед тем, как мигом выскочить наружу, — принимать эликсир с расчетом две кружки на человека.

Хлопнула дверь, и женщины переглянулись.

— Интересный рецептик, — сказала одна из них. — Теперь, когда знаем, как его изготовить, давайте разберем, почему он так делается, — и она потянулась, чтобы взять длинный сухой стебель.

— Здесь будет отправная точка, здесь конечная, — поскребла она плотно сбитый песок под ногами, — здесь запишем изменения, что дала обработка трав, а здесь — наложение эффектов друг на друга.

— Для чего это тебе нужно? — спросила ее другая женщина.

— Интересно же, — распахнула глаза ее собеседница, — у меня столько новых идей появилось!

— Все равно у нас нет подопытных, чтобы проверять твои идеи, Тишка, — рассмеялась целительница. — Но, думаю, что секрет этого зелья связан вот с чем, — и, взяв стебель, она начала чиркать на полу.

Как-то символично получилось, что Юаль и Джи-джи должны были преодолевать первое узкое место в своей культивации в тот самый день, когда первый снег выпал. Еще рано утром, когда я посмотрел на синее небо, не было никаких предпосылок, что через пару часов его заволокут темно-серые тучи и вниз посыпятся хлопья снега.

Из-за работы с огнем я как-то перестал правильно воспринимать температуру окружающей среды. Все носили теплые накидки, а я ходил в легкой и босиком, потому что мне было жарко. Вот и сейчас я стоял босиком и смотрел, как плавится снег, падая на мою выставленную вперед ногу.

— Балуешься? — раздался за спиной голос старшей сестры Иссы. Узнав, что требуется присмотреть за двумя детишками, у которых возможны осложнения из-за эликсира, она сама напросилась в помощницы. Несмотря на то, что старшая сестра посвятила себя стезе ремесленника, у нее было два увлечения — это рисование и медицина. Если целительнице требовались помощники, в первую очередь она искала Иссу. Кстати говоря, она была одной из тех, кто отвечал за защиту родового гнезда, потому частенько пропадала в родовой мастерской, придумывая, как обезопасить это место с имеющимися ресурсами. Задача, с которой мог справиться далеко не каждый.

— Готовы? — спросил я нервничающих детишек.

Те в ответ кивнули, но все равно в их глазах виднелся испуг.

— Ничего, — решил я подбодрить их перед началом, — если выживете, будете с улыбкой вспоминать этот день.

За спиной раздалось недовольное цоканье взрослых, но мне ничто не мешало, ведь я был учителем этой парочки, а значит, должен был знать, что им говорить.

— Жизнь практика — это не только культивация под крышей дома, в комфортной обстановке, — начал я задвигать им заранее подготовленные мысли, — это еще и вызов. Вызов другим, вызов природе, вызов собственным страхам. Сегодня у вас первый вызов. И то, как вы с ним справитесь, определит ваш дальнейший путь, в качестве практиков. Сейчас выпьете настойку и начнете делать упражнения, которым я научил вас заранее. Будет жарко, закружится голова, возможно, станет страшно и захочется все бросить. Ваша задача — не обращать на это внимание. Сконцентрироваться только на упражнении, на прорыве через узкое место. Если готовы, пейте и приступайте!

— Что? — я увидел, как дернулась Джи-джи. — А как мы поймем, что преодолели это узкое место?

— Вас немного оторвет от земли и поднимет, примерно на ладонь, — я показал свою ладонь для наглядности, — потом начнут выходить токсины и шлаки. Появится неприятный резкий запах. Но, когда помоетесь, увидите, что кожа и волосы, станут блестящими, зубы побелеют, в теле появится легкость, и от вас какое-то время будет исходить некое сияние.

— Я стану красивой? — по-своему истолковала мои слова девочка.

— В общем-то да, — подумав, подтвердил я ее предположение. — Красивее, чем сейчас.

Джи-джи немедленно выпила эликсир и ткнула локтем брата, чтобы и он поспешил.

— А если мы выпьем? У нас будет такой же эффект? — немедленно зашипели стоявшие на страже женщины и оттащили меня в сторону.

— Теоретически, при условии, что кто-то добавит туда свою энергию, да. Но на практике тот, кто будет ее добавлять, должен уметь это делать, у него должен быть необходимый объем энергии и он должен знать акупунктурные точки. И еще, эти точки, они должны быть достаточно развиты, чтобы выдержать чужую энергию.

Дамы переглянулись и зашушукались.

Выпитый моими учениками настой начал действовать через несколько минут. Сначала они покраснели, потом у них участилось дыхание, и, подойдя ближе, я положил руки им на затылки. Там располагались акупунктурные точки, воздействие на которые должно было им помочь.

Еще раз пожалев, что у меня нет иголок, я надавил на точки большими пальцами рук и принялся отслеживать изменения. Энергия в их телах двигалась с большей скоростью и в большем объеме. Нагрузка на самый нижний энергетический центр внизу живота становилась все больше и больше. На лицах детей появились гримасы боли, но они не жаловались и продолжали терпеть.

С них тек пот, и с меня тоже. Если вовремя не остановиться, то можно было запросто порвать каналы и стать калекой. Один есть! И я немедленно постучал по плечу Джи-джи. Она начала делать другое упражнение, успокаивая разбушевавшуюся энергию, и к ней тут же подошли женщины, чтобы вытереть пот и дать выпить успокаивающего настоя. Юаль. Из-за этого парня я чуть не поседел в свои восемь лет. Увидев, что у него ничего не получается, я постучал по его плечу и сказал, чтобы он остановился, но тот отказался сдаваться и наоборот принялся с еще большей силой гонять по телу энергию.

Сказать, что я был в шоке, ничего не сказать. Не было даже времени крикнуть: «Ты что творишь, идиот?!» Чтобы не дать пойти вразнос всей его энергетике, пришлось через акупунктурную точку на затылке впрыснуть своей энергии и молиться, чтобы она немного стабилизировала ситуацию, а не ухудшила. Тут ведь как с переливанием крови. Вольешь не то, и тебя настигнет катастрофа. Словно музыкант, я перебирал пальцами, воздействуя на его акупунктурные точки и когда казалось, что еще немного и все мои усилия окажутся бесполезными, его нижний энергетический центр, наконец, расширился, и тело мальчишки, качнувшись, взмыло вверх.

Ошалевшими глазами я смотрел, как рядом с ним засуетились женщины, и только сейчас почувствовал, как колотится в моей груди сердце. Нелегка ты, участь наставника. За такие переживания даже тройного оклада мало. Ах, да, я же на других условиях договаривался. Я с чувством выдохнул и вышел на улицу. Дошел до колодца и, достав ведро ледяной воды, вылил его на себя. Мало. И пустое ведро опять полетело вниз. Полегчало мне где-то на третьем ведре, и присматривавшая за мной Исса подошла и потрепала мои волосы.

— Хорошо потрудился, братик, — нежным голосом сказала она. — Продолжай развиваться и на следующий мой день рождения сделаешь мне подарок. Поможешь мне стать красавицей. Я тоже хочу, чтобы у меня зубы побелели, а волосы и кожа блестели. Ты ведь сделаешь это, братик? — и она цепко ухватила меня за шею левой рукой.

— Нет.

— Почему? — она меня подняла и тряхнула.

— Потому что одного раза мне достаточно, чтобы понять, что больше этим заниматься не буду.

— Что значит не буду? Тебе что, жалко сделать приятное сестре? Кому-то ты помогаешь, а родных за людей не считаешь? Сразу отказываешь в такой маленькой просьбе. Или может тебе нравится что твоя сестра выглядит некрасивой?

И в этот момент меня покинули последние крупицы здравомыслия и спокойствия.

— Когда весной придет волна зверей, я хочу сражаться с ней в первых рядах, — ответил я, решительно взглянув в эти обнаглевшие глаза. — Смерть в бою куда лучше, чем выполнять твои прихоти.

— Даже так?! — она недовольно нахмурила брови и чуть сжала пальцы.

— Можешь сломать мне шею, — сказал, словно выплюнул, я. — Но я не стану, подобного обещать и делать. Чего ждешь? Давай, ломай уже!

— Идиот! — откинула она меня в сторону и ушла, а я, лежа на земле, почувствовал, как ушло напряжение, тисками сдавившее мое сердце.

— Уффф. Хорошо, — и, закрыв глаза, я расслабился, насколько это было возможно в данной ситуации.

Вечером в нашем доме был праздник. Преодолевшие узкое место культивации Юаль и Джи-джи были героями, которых все хвалили и желали им, чтобы они не останавливались на достигнутом и двигались дальше такими же темпами. Их родители светились от счастья, чего никак не скажешь о моих. На лицах матери и отца поселились тучи, из которых грянул гром, когда ужин закончился.

— Марк. Нам надо поговорить, — сказала мать, и я понял, что началось.

— Марк, — сказала она, когда мы зашли в комнату, где уже сидели мои сестры, — твое поведение, твои слова… Я была шокирована, когда узнала, что и как ты сказал своей старшей сестре. Не буду упоминать, что ты слишком мал, чтобы относиться к ней таким образом, промолчу про уважение старшим, о котором знает каждый ребенок в нашем роду. Я хочу спросить тебя о другом. Что она тебе сделала, что ты так себя повел? Она не так подошла, не то сказала? Из-за чего Исса, которую любят, ценят и уважают все родичи, такое услышала? Что она не так сделала? Попросила, чтобы ты помог ей стать красивой? Что в этом такого? Или тебе не хочется этого делать, не получая ничего взамен? Тогда скажи свою цену. Я хочу знать ее. И не только я. Все мои знакомые в ужасе от такого поведения. Дети, даже способные, не должны себя так вести. Может, ты и не помнишь, но, когда ты родился, Исса заботилась о тебе. Меняла пеленки, мыла, помогала кормить. Она не знала, что пройдет несколько лет, и она услышит такое: «Смерть в бою, гораздо лучше, чем выполнять твои прихоти…» Или вот такое: «…можешь сломать мне шею…»

— Ты кем возомнил себя, Марк?! — подключился к разговору отец и навис надо мной. — Как ты посмел разговаривать так с сестрой?! Ой! — вскрикнул он и отскочил, от вылетевших из моего тела искр.

— Я вас услышал, — сказал глухим голосом. — Спасибо за то, что заботились, кормили, одевали. Не смотрите на мой рост и возраст, внутри я уже взрослый. Поэтому, начиная с этого мгновения, я буду заботиться о себе сам. Я не буду извиняться за сказанное ранее, не буду забирать свои слова обратно. Я ухожу.

Развернувшись, я вышел из комнаты и перед тем, как уйти, нашел сегодняшних героев. Детишки о чем-то тихо переговаривались и повернули головы, когда я их позвал.

— Запоминайте, что будете делать, — сказал я, пристально взглянув на них, — повторять не стану.

Увидев, что их внимание сконцентрировано на мне, я продиктовал упражнения, которых им должно было хватить до весны и вышел из дома. На улице уже стемнело, и медленно падал снег. «Вот так бывает», — усмехнулся я про себя и, оглядевшись по сторонам, пошел вперед.

— Мама, он что, по-настоящему ушел? — с тревогой в глазах посмотрела на мать Рии.

— Возможно, он пошел к кому-то, чтобы там провести эту ночь, — чуть пожала плечами женщина. — К утру вернется.

— А если нет? — не унималась Рии.

— Тогда отец пойдет и поищет его, — ответила мать.

— Да, — кивнул мужчина, — найду и притащу сюда. Извиняться он не будет, — осуждающе покачал он головой, — за такое можно и нужно надавать по заднице!

— Что с тобой? — внимательно посмотрела на сестру Исса, когда родители вышли из комнаты. — Ты переживаешь за мелкого? Не стоит, ему такой холод нипочем. Видела же, как он босиком ходит и не замерзает?

— Я подумала, что он навсегда ушел.

— Ха-ха-ха, — звонко рассмеялась сестра. — Навсегда? Завтра проголодается и прибежит просить прощения.

— Хорошо, если бы это было так, — вздохнула Рии, — но почему-то мне кажется, что завтра мы его не увидим.

— Глупышка, — обняла ее старшая сестра, — не переоценивай его. Это всего-навсего восьмилетний ребенок.

Выйдя из дома я направился прочь от родового гнезда. На мне была лишь легкая накидка и подаренный нож. Ступая босиком по снегу, я шел в направлении, которое мне было подсказано, благодаря профессии торговца.

«Где ближайшая берлога?» — вот такой вопрос мысленно задал я и немедленно получил на него ответ. Некоторые звери на зиму предпочитают впадать в спячку. Набирают вес, чтобы продержаться холодное время года, роют норы и забираются туда, чтобы выбраться оттуда весной. Вот они-то и стали моей целью.

Чтобы выжить, человеку нужна еда, вода и кров над головой. Это, если брать по минимуму. С водой проблем нет — растопил снег и пей. С едой сложнее, но если найти берлогу и разобраться с ее обитателем, то появится и мясо, и куда приткнуть голову. Теоретически. Если говорить практически, то снег падал и падал, не думая прекращаться, и найти берлогу в такой пурге было задачкой не из легких.

В лес я зашел глубокой ночью. Мог бы и раньше, но из-за того, что было слишком темно, шагал осторожно, помахивая перед собой сломанной веткой. Как-то не хотелось наткнуться на какой-нибудь сучок и лишиться глаза. Осторожность — наше все. Я медленно передвигался по заснеженному лесу, периодически сверяясь со встроенным в меня навигатором. Берлога уже должна была находиться где-то поблизости, и только тогда я остановился. Я, конечно, смелый и отчаянный парень, но на разборки лучше было идти при свете дня. Не настолько у меня было хорошее зрение, чтобы лезть в берлогу посреди ночи и тыкать в ее обитателя ножиком. Приняв решение, я направился к ближайшему дереву и, сев возле него, стал ждать рассвета, вспоминая прошедшие события.

Слишком много эмоций было во мне из-за выходки Юаля, слишком много. Не удержал их в себе, и они прорвались наружу. Когда я прибыл в этот мир, то оказался в новом теле и в новой обстановке, потом взял на себя гейс и другие обязательства, следил за каждым своим словом, но… как только самоконтроль ослабил хватку, они вырвались наружу, и вот итог. Кто-то сказал, что человек слаб, и он был чертовски прав!

Рассвета я, в конце концов, дождался, но небо все равно было темное, а большие деревья тени многовато давали, в общем, складывалось не идеально, но все равно лучше, чем было. Встав, я отправился искать берлогу. Вроде бы и пятачок, на котором она спряталась, был небольшой, но нашел я ее около обеда. Под вывороченным с корнями деревом располагалась нора, и именно туда мне нужно было попасть.

Осторожно, движение за движением, я лез вниз, не забывая охлаждать воздух. Лишь когда нора начала расширяться, я зажег тоненький огонек на длинной и сухой ветке. Логово зверя оказалось просторным. Во всяком случае, кроме этой туши, тут поместилось бы еще штуки три таких. В стоящей вокруг тишине я услышал, как тихо дышит лежащий зверь, и замерев, продолжил впитывать в себя тепло из окружающего воздуха.

Температура неуклонно понижалась. Зверь несколько раз всхрапнул, дернул ногой и продолжил спать, а спустя какое-то время звуки его дыхания и вовсе исчезли. Не переставая забирать тепло, я подошел к нему ближе и прислушался. Все. Готов. Облегченно выдохнув, я сел рядом и потыкал в него ножиком. Угу. С таким же успехом я мог бы потыкать им в дерево диаметром в пару метров. Кажется, в своих планах я кое-чего не учел, поэтому принялся вспоминать, что же зимой можно было употреблять в пищу? «Вот северные народы, у которых зима по 9 месяцев в году, например, что они ели? Вспоминай, голова». В прошлой жизни я же мутил с девчонкой, жившей до этого на крайнем севере, и даже в гости к ней как-то захаживал.

Память с трудом выудила из закромов рецепт деликатеса из оленя. Несколько дней не кормить, чтобы очистить кишечник, затем задушить, не повреждая шкуры. После этого погрузить в болото, присыпать торфом, ветками, камнями и оставить на пару месяцев. Потом достать и употребить в пищу. И как они только трупного яда не боялись. Ни кадаверин, ни путресцин, ни нейрин их не брал.

Поморщившись, я подумал и, пустив огонь в нож, попытался повторить попытку освежевать зверя. Безуспешно. Попытка отогреть хотя бы кусок, чтобы воткнуть туда нож, тоже с треском провалилась. Эту шкуру только газовая горелка возьмет, предмет, которого не было под рукой, а фокусировать в узкой точке огонь, на данный момент для меня была еще та задача.

Выбравшись из норы на свежий воздух, я замаскировал в нее вход и, вернувшись обратно, принялся заново обдумывать ситуацию. Ни оленя, ни болота, ни торфа под рукой не было. И тут меня пробрало на смех. Я тихо и долго смеялся, лежа в норе, но, услышав какой-то треск, замолчал и подполз ближе к поверхности. Три гигантские туши шли по лесу, небрежно задевая деревья боками, а те жалобно трещали и кренились в стороны.

Видел я рисунки этих зверюг в родовых хрониках. Из-за них мы и отказались от частокола вокруг родового гнезда. Для них это вызов, как перед быком красной тряпкой помахать. Пока все не разнесут по бревнышку, не успокоятся. Я проводил их взглядом и сполз обратно. Похоже, у меня оставался только один вариант, и назывался он «глубокая медитация». Память юного практика, которой он поделился, хранила в себе описание этого действия, когда совершенствующийся, медитирует в течение нескольких недель или месяцев. Практики выбирали для этого уединенные места и погружались в глубины подсознания, пытаясь найти там просветление.

Тайны Вселенной, Дао Огня, бессмертие — заманчивые вещи, но мне требовалось только зиму переждать. Устроившись поудобнее, я начал погружаться в свое подсознание, надеясь очнуться, когда начнет таять снег, и закрыл глаза.

Неделю спустя.

Я, наверное, еще долго бы валялся в лесу, грязно матеря духа огня, «подарившего» мне незабываемые ощущения, но тут появились гости. Охотники рода то ли услышали, то ли учуяли, то ли как-то разглядели через деревья оставшееся здесь месиво и, в общем, явились на место. Осторожно обходя меня по кругу, они кое-как разобрались в случившемся, а потом один из них узнал меня и воскликнул:

— Марк? Что с тобой?

Тупее вопроса я давно не слыхал. Потому и ответил ему в том же духе:

— Не видишь, что ли, лежу, — но из-за палки во рту, не дающей мне орать благим матом, вырвалось что-то невнятное, но пропитанное сарказмом до такой степени, что этого было достаточно, чтобы охотники больше не лезли ко мне своими вопросами, а быстро соорудили носилки и попробовали меня на них положить.

— Горячо! — вскрикнул один из них, дотронувшись до моего плеча, а подсунутая под меня жердь начала дымиться.

Признаться, в этот момент я подумал, что они бросят меня и пойдут посовещаются с кем-нибудь, что им делать, но нет. Тот родич, что был повыше остальных, скинул накидку и, набрав в руки снега, перекатил на нее меня. Сразу же подхватив концы накидки, родичи побежали в сторону нашего гнезда, но далеко уйти нам не удалось. Жар, идущий от моего тела, прожег одежду, и тогда еще один из охотников скинул под меня свою накидку.

— Бросьте меня, дураки! — кричал я им, видя, как меняется цвет их кожи под холодным ветром.

Упрямцы. Не бросили, тащили, обжигали руки, и лишь когда показались стены домов и нам навстречу выбежали люди, только тогда остановились.

— Я погреюсь. Не против? — наклонился надо мной родич.

Хотел сказать ему, что он тупица и идиот, но вместо этого вырвал изо рта обуглившуюся палку и выдохнул тонкую, горячую струйку в воздух.

— Грейся, — прохрипел я, засунув палку обратно в рот. «Как же больно!» Тела стоящих рядом родичей немного покраснели, и они переглянулись между собой, а у меня снова началась ломка. Даже малейшее задействование акупунктурных точек огня было как в оголенный нерв, в который кого-то угораздило ткнуть иголкой. И этих нервов в моем теле было немало.

— Марк? Что с ним?! — послышались новые голоса, и меня подхватили и понесли, а я, прикрыв глаза, терпел боль, пронзающую все тело.

— Марка нашли! — громкий крик заставил вздрогнуть всех домочадцев, и они гурьбой высыпали из дома.

— Где он? — первой выскочила Линн.

— Это, — замялся охотник, — с ним сейчас целительница.

Оттолкнув его, женщина ринулась туда и, подбежав к дому целительницы, остановилась, словно налетела на невидимую стену.

— Что с ним? — прошептала она, не сводя широко распахнутых глаз с бьющегося на земле сына.

— Мы мимо шли, — начал рассказывать высокий родич, лидер отряда охотников, — запах учуяли. Пошли на него, а там… целая стая огнем сожжена, и Марк рядом лежит. Палку в рот засунул, чтобы не орать, и по земле катается.

— О таком я в родовых хрониках читала, — к ним подошла глава рода, — когда берешь взаймы чужую силу, то потом происходит откат. Смотри, Линн, его волосы и зрачки цвет поменяли, все в пользу этой версии говорит.

— Что с ним теперь будет? — посмотрела на нее воительница.

— Его судьба только в его руках, — немного помолчав, ответила ей глава. — Лишь он сам, может спасти себя. Но если выдержит — будет жить.

— Покажи, где вы его нашли, — женщина перевела взгляд на охотника, и тот кивнул:

— Хорошо.

— Я тоже составлю компанию, — чуть улыбнулась глава. — Подобное лучше увидеть собственными глазами.

В этот день почти все обитатели родового гнезда выбрались за стены своих домов. Ведомые охотниками, одев на ноги снегоступы и одежду потеплее, они дошли до норы, в которой зимовал Марк. Посмотрели на дыру, прожженную в дереве, когда он вылетел из нее, прошли по следам до места, где сошлись в битве два зверя, претендующие на место вожаков в своих стаях. Покачали головами, увидев кучу замерзших кусочков мяса — все, что осталось от двух гордых и свирепых зверей. Прошли по следам к заглянувшей на шум боя стае и своими глазами увидели, какая участь постигла почти полсотни зверей.

Шкура, что могла выдержать удар опытного воителя, оказалась слабой защитой перед неистовым пламенем. Люди смотрели и видели широкие линии разрезов огненного кнута, рассекшего зверей пополам. Конечной точкой этой экскурсии стало место, где лежали последние три зверя. Сожженные дотла.

— Чью он силу заимствовал? — не удержавшись, спросила Рии, взглянув на задумчивую главу, стоящую рядом с Линн.

— Что ты знаешь о Планах? — спросила та в ответ и, увидев непонимание в ее глазах, тяжко вздохнула. — Для кого наши предки писали Хроники? Если мы, их потомки, не удосуживаемся открыть страницы и прочитать то, что они оставили для нас?

— Я обязательно прочитаю, — пискнула Рии и спряталась за задумчивую Иссу.

— Эти Планы… — смилостивилась глава. — Как ты должна знать, наш мир не единственный в своем роде. Кроме него, существуют Внутренние Планы, и один из них План Огня. Место, полное бушующего пламени, и никто не знает, откуда там берется топливо или воздух. Там есть только огонь, дым и ядовитые испарения, но, несмотря на это, там кое-кто обитает. Существа с высоким сродством к огню. Я думаю, одно из них и дало свою силу Марку.

— А оно не могло захватить его тело? — высунулась из-за спины сестры Рии.

— Это исключено, — помотала головой глава. — Законы Вселенной не позволяют им находиться здесь дольше определенного времени. Если бы существо Плана Огня слишком надолго захватило тело Марка, оно было бы уничтожено на месте по законам нашего Мира. В Четвертых Хрониках записаны Мировые Законы, и если бы ты прочитала их ранее, то знала бы, что такое попросту невозможно.

— А если захватчик тела пришел с нашего мира? — неожиданно спросила строгая Исса.

— Такое… — задумалась женщина, — возможно только при добровольном согласии. Был интересный случай в летописях Империи. Когда потомки предоставляли свои тела императору Кронту. Но в последний раз что-то пошло не так, и переселившийся в новое тело император обезумел. После этого жрецы запретили этот обряд, провозгласив его запрещенным. И если ты подумала, что в тело Марка вселилась чья-то душа, то ты не права. Без помощи жрецов подобное невозможно. К тому же за ним присматривают полубоги. Нет, это невозможно, — помотала головой женщина, хотя и чувствовала, что неправильно утверждать что-то настолько категорично. Слишком уж сильно изменился Марк.

— Чего ты так рано меня разбудила? — недовольно спросила у старшей дочери Линн.

— Смотри, — показала Исса рукой на танцующего за домом Марка. — Ты уверена, что с моим братом все в порядке?

— Ты слишком мнительная, — отмахнулась от нее мать. — Сама же подслушивала мой разговор с ним, где он сказал, что перенервничал и выплеснул на тебя скопившиеся эмоции. Ты просто оказалась не в то время и не в том месте.

— Ты очень быстро встала на его сторону, — нахмурилась девушка. — Я помню его, когда он был маленьким. Откуда такая решимость уйти от родных в лес?!

— Он же объяснял это, — с легким раздражением перевела на нее взгляд воительница. — Холод ему был не страшен, воду он получал, растопив снег, зверя в норе заморозил, и ты сама знаешь, какая температура была в нашем подвале, когда он втянул в себя там тепло. Я верю его словам.

— А я не верю, что это мой брат, — насупилась Исса. — Раньше он был роднее, а сейчас я чувствую, что в нем скрывается кто-то чужой.

— Если бы это был чужой, он не заботился бы о роде, как Марк, — тяжело вздохнула женщина. — У него интересные планы, которые могут принести нам много пользы. Когда я с ним говорила, то чувствовала, что он относится ко мне как к своей матери, а не чужой женщине. Переставай фантазировать, дочь, это твой брат.

— Он не мой брат, — чуть слышно пробормотала себе под нос девушка, когда воительница ушла, — и я обязательно узнаю, кто ты на самом деле, «Марк».

Несколько дней я корчился от боли, а под конец даже думал, что и вовсе сойду с ума, но, к счастью, все обошлось. Я вытерпел, и когда боль утихла, смог впервые заснуть за столько времени бодрствования. К своему удивлению, я не провалился в темноту забытья, а оказался в теле человека, сидящего на берегу реки. Неподалеку от него летали и чирикали птицы, и я почему-то был уверен, что среди них есть та, что связана со мной невидимой нитью.

Мужчина сидел, расслабленно прислонившись спиной к высокому дереву, и лениво забрасывал леску в воду. Интересная, кстати, нить у него была, с изумрудным отливом. Если клевала рыба, он подсекал ее, и если оказывалась слишком мала, тут же бросал ее обратно в воду. Я уже собирался покинуть его тело, когда решил взглянуть на его энергетику и к некоему удивлению обнаружил, что он практик. Практик, который не тренируется, не медитирует, а просто ловит рыбу? Стоп. Как он ее ловит? На конце нити ведь нет крючка.

Я внимательно присмотрелся, нить состояла из уплотненной энергии практика, и ее кончик расслаивался, словно магнитом, цепляя проплывающую мимо рыбу.

— Силен! — я послал ему свое восхищение и быстро покинул его тело.

На берегу реки, где сидел пожилой мужчина, все было как прежде, но спустя какое-то время тишину нарушил хриплый голос:

— Какая осторожная рыба, — потянувшись за незваным визитером, практик не успел пойти по его следу, как тот очень быстро рассеялся, оставив лишь приблизительное направление, где тот находится сейчас. — Давно я не ловил такую интересную добычу, — он широко улыбнулся, продемонстрировав ослепительно белые треугольные зубы.

После того как я отоспался, все вошло в свою колею. Тренировки, тренировки и еще раз тренировки. Подходили мелкие, похвастаться своими успехами, и когда уже собирались уходить, Джи-джи спросила, почему я убил столько зверей?

— Я хотел поиграть с ними, а они начали убегать от меня, — посмотрел я в ее глазенки. — Оказывается, я не люблю, когда от меня убегают и когда меня не слушаются, — я перевел взгляд на ее брата.

— Как хорошо, что мы не такие, — выпалила девчонка и, ухватив брата за руку, пулей убежала в дом.

Ну-ну. Они не такие, хе-хе. Мне уже рассказали, что детишки поймали звездочку и ходили, задрав нос кверху. Только после того, как их отвели в лес, где порезвился дух огня, поселившийся в моем теле, они спустились с небес на землю, в одночасье став вежливыми и послушными.

Кстати, соседи, которым я намеревался втридорога продать горючие камни, так и не появились у нас. Зима слишком резво вошла в свои права, накидав снега, сделавшего невозможным передвижение фургонов по тропам, да и холода стояли такие, что ездовые звери околели бы на полпути. К счастью, у нас с этим делом все было в порядке. Вначале временами раздавались недовольные голоса; мол, зачем нам так много камней, что если мы их не продадим, давайте торговать ими с соседями. Сейчас же на эту тему никто больше не выступал. Прочувствовали, каково это, когда плевок на морозе застывает.

Хотя мне все-таки было интересно, как поживали наши ближайшие соседи у реки. Чем они очаги топили? Вопрос, ответ на который я вскоре узнал.

— Марк, — раздался девичий голос, и, повернувшись, я увидел, как из дома ко мне вышла Рии, — тебя глава ждет, и ты оделся бы, что ли.

Да, с одеждой у меня было плоховато. Стоило только одеть, как она начинала нагреваться, дымиться и в итоге сгорала. Так и ходил я полуголый, прикрыв свое достоинство железными шортами. Такая импозантная кольчужка, которая позвякивает при ходьбе, и от вида которой все лыбятся. Я бы обматерил их за это, но ведь могут обидеться, и что мне тогда одевать прикажете?

Вначале кузнец предложил юбку. Сказал, что так будет проще, но ни фига. Я уперся рогом и все-таки настоял на своем. Сделали мне железные шорты, на толстой проволоке. Что не дымились, было хорошо, а то, что нагревались неравномерно, — не очень. Вот и получилось, что ходил я в одежде, часть которой была черного цвета, а другая часть — красного.

Посетившие кабинет главы рода посланцы с недоумением смотрели, как несколько человек заносят и раскладывают на полу металлические пластины.

— Может, деревянные бруски лучше положить? — в кабинет заглянула голова молодой девушки, но глава покачала головой.

— Следы останутся. Будет трудно потом их продать.

Скорчив недовольную гримасу, девушка ушла.

— Идет, — послышались голоса, и посланцы поселения, расположенного у реки, подобрались.

Они готовы были ко всему, но только не к тому, что в кабинет зайдет почти раздетый ребенок в железных штанишках, у которых в районе паха будет виднеться красное пятно.

— Чего уставились? — крайне недружелюбно обратился к ним мальчик и перевел взгляд на главу: — Звали?

— Да, — не скрывала улыбки женщина, — сейчас я вас познакомлю. Это Марк, — указала она рукой на недовольного мальчика. — Он получил благословение полубогов на стезю торговли. Это наши соседи, что построили свои дома у реки и живут торговлей.

— А-а, — понимающе протянул мальчишка, — те скупердяи. И чего они к нам приперлись? Холодно стало? Не ожидали, что мороз нагрянет? Да?

— Марк, стой спокойно! — из-за спины мальчишки донесся недовольный девичий голос. — От тебя столько искр летит, что я тушить их не успеваю.

— Ладно, — скрестил он на груди руки и перевел взгляд на главу. — Зачем я-то вам нужен?

— Наши соседи хотят купить у нас горючего камня и хотят, чтобы мы помогли им с его доставкой. Морозы начинают слабеть, и ездовые звери смогут довезти товар и вернуться обратно.

— Наши расценки до холодов были 15 сушеных рыб за 1 корзину. Нет, не рыб, а рыбищ, вот с таким глазами, — развел он руки пошире.

— Марк! — за его спиной раздался недовольный вопль.

— Ладно, — недовольно скрестил руки на груди мальчишка. — Но это было до холодов. Сейчас эта сумма возросла вдвое: 30 сушеных рыбин за 1 корзину!

— Это дорого! — вскочил с места заместитель главы торговцев. — Это же просто немыслимая цена! К тому же у нас нет такого запаса рыбы!

— Если дорого, то не покупайте. Нет рыбы — расплатитесь судами. Два больших судна и штук 6 небольших лодок — эта цена меня вполне устроит.

В кабинете главы воцарилась предгрозовая тишина.

— Жадные они, — жаловался я Рии, идя обратно, — у меня было такое ощущение, что они каждую свою щепку за ценность считают.

— Кто бы говорил про жадность, — посмотрела на меня сестра, — во всех Вольных Землях, этот титул у тебя никто отобрать не сможет.

— Что за титул? — я даже остановился от неожиданности.

— Титул самого большого скупердяя!

— Разве ты не должна быть на моей стороне? — я посмотрел на нее с укоризной.

— Я всегда на твоей стороне, — заверила меня сестра, — если только от этого не приходится сгорать от стыда.

Женщины… Что с них взять. Ничего не понимают в искусстве изящной словесности. Ей не понять, что я сегодня получил массу удовольствия от того, что насадил этих соседей как муху на иголочку, а потом долго-долго вертел. Да, они не купят у нас горючие камни за рыбу. Они припрутся всем табором и переждут у нас окончание холодов. Ценой аренды отапливаемого барака станет одно большое судно и две лодки. Если честно, я бы давил их по цене еще дольше, но глава вмешалась и дала согласие на такие условия. Добрая она. Руководитель на ее месте таким быть не должен.

Послушала их душещипательные истории, как те жгли свою мебель, чтобы согреться, как рубили готовые лодки на дрова, чтобы обогреть детей. Прониклась, вошла в их положение. Женщина… Как-то быстро из памяти у нее вылетело, что совсем недавно эти соседи с нескрываемым высокомерием смотрели на меня и Масшу, представителей нашего рода, и цедили слова через зубы.

Ну да ладно, появятся соседи, объясню им от себя лично, что они легко отделались, а если будут возмущаться, очень тонко намекну, что излишне говорливые могут запросто лишиться не только пары гнилых лодок, пущенных на дрова, но и всех домов, забитых имуществом.

Мысли еще долго бушевали у меня в голове. Огонь — это страсть, яркие эмоции, это жестокость и обуздать его очень сложно. Сложно, но не невозможно. Как ни странно, мне в этом помогал имперский комплекс, когда я менял скорость его движений на крайне медленную. Дойдя до дома, я сделал глубокий вдох и, прикрыв глаза, принялся крайне медленно перетекать из одной позиции в другую. Свирепый и колючий огонь успокоился, и вскоре в голове воцарились спокойствие и благодушие.

— 30 сушеных рыбин с вот такими глазами, — негромко смеялся приглашенный к главе советник, — а мальчишка не промах.

— Да, — улыбнулась глава, — думаю, они согласились отдать нам судно и лодки, чтобы поближе присмотреться, что у нас происходит.

— Будут переманивать? — удивленно вскинул брови мужчина.

— Убеждена. Ты бы видел, какими глазами они смотрели на его татуировку. Таким взглядом смотрят на то, что хочется заполучить любой ценой.

— Им нечего ему предложить. Марк настроен добиться всего своими собственными руками.

— Значит, они будут предлагать нам, — чуть пожала плечами женщина.

— А мы согласимся? — удивленно посмотрел на нее советник.

— А почему бы и нет, — наигранно удивилась женщина. — Только есть ли у них то, что нам нужно?..

— Я пойду поговорю с Марком. Расскажу ему, как вести себя, — подумав, сказал советник и вышел из кабинета.

— Поговори, — негромко сказала ему вслед женщина и откинулась на спинку кресла, — а я поговорю с его родными. Этого мальчишку нужно держать на коротком поводке, иначе он может стать причиной катастрофы.

Как-то незаметно, со скоростью ветра, улетели денечки, где я был свободен и беззаботен, оставив после себя лишь легкое послевкусие. Раньше я в гордом одиночестве вставал ранним утром, чтобы сделать имперский комплекс. Сейчас же вместе со мной его делало около двух десятков людей. Двух десятков!!!

Началось все с того, что на следующий день после разговора с соседями ко мне присоединилась мать. Как она сказала после совместной тренировки:

— Я посмотрела на твои движения, в этом что-то есть.

И, видимо, сказала она это не только мне, потому что число желающих потренироваться начало расти в геометрической прогрессии. Сейчас за мной повторяли движения два десятка людей, а прошло всего 5 дней с тех пор, как ко мне присоединилась мать. Сегодня к нам, в родовое гнездо, должны были перебраться соседи с реки, и если от них появятся желающие, то свободного места здесь попросту не останется. Площадка, она не резиновая.

— Марк, — раздался громкий голос Рии, когда я сделал последнее движение, — у меня цветок начал вянуть, погрей его.

Ее цветок — это маленький плодовый куст. Сестра вбила в голову, что если пересадит его в горшок и будет держать в тепле, то тот расцветет и на его ветках появятся плоды. Куст, как мог, пытался исполнить ее желание, но плоды не появлялись, и он начал увядать. Лишь после того, как я случайно постоял рядом с ним, он показал признаки оживления, и глазастая Рии не упустила этот момент.

— Ладно, — нехотя согласился я с ней и пошел в дом.

Как же меня раздражало, что приходилось ходить по металлическим листам и носить металлические шорты, словами не передать. Из-за того, что у меня были горячие шары и жаркий перчик, на металлической пластине спереди светом маяка сияло красное пятно, от которого можно было бы запросто прикурить. «Люди ржут, хорошо хоть не в глаза, а что я могу с этим поделать?» — задал я сам себе вопрос, грея куст, и задумался. А, может, вот так попробовать…

Пришедшая в голову мысль требовала немедленной проверки, и я стрелой выскочил из дома, оставляя за собой шлейф из искр.

— Марк! — раздался мне вдогонку возмущенный вопль, но я не слушал, сломя голову несясь к тренировочной площадке.

Идея, пришедшая мне в голову, была такова. Практик, в чьем теле я в последний раз побывал, использовал свою уплотненную энергию, чтобы создать из нее нить. Если я создам такую же нить и выведу в нее лишнюю энергию огня, то температура моего тела понизится, я смогу носить нормальную одежду и надо мной перестанут смеяться. Только куда потом девать эту нить?

Кстати, огонь внутри меня не был доволен этой идеей, но после того, как я пообещал получившуюся нить намотать на руку красивым узором, сменил гнев на милость и начал помогать мне в осуществлении задуманного.

Вся проблема заключалась в том, что огонь был полной противоположностью воды, и если та могла принять нужную форму, то огонь, он не признавал границ и рамок. Если вода могла стать снежинкой, причудливым узором на окне, то огонь оставлял после себя гарь, копоть и пепел. Свернуться в нить? Дух огня мог это сделать, но мне до его уровня было как от Саратова до Китая прогулочным шагом. Прийти-то приду, но будет это нескоро.

Новая идея озарила мою голову, и я побежал на поиски старшей сестры.

— Исса, — обратился я к ней после того, как она вышла из дома, — кто еще в роду рисует так же хорошо, как и ты?

Спросил и по ее лицу понял, что сравнивать ее с кем-то попросту неуместно. Она была такая единственная и неповторимая, поэтому я изменил формулировку:

— Кто в роду вообще умеет рисовать, пусть и не так хорошо, как ты?

— Зачем тебе? — снизошла до ответа мне старшая сестра.

— Мне нужно рисунок на руке нарисовать, поэтому ищу художника. Тебя не прошу, потому что между нами… некое недопонимание. Я тебя обидел, ты меня не простила, поэтому…

— Поэтому рассказывай, что тебе нарисовать, идиот, — оборвала меня Исса.

— Э-э. Ладно, — и начал тыкать пальцами в руку. — По всей руке должно быть нарисовано пламя. Вот тут и тут — точки, из которых оно выходит. Главное, чтобы красиво получилось.

— У меня все красиво получается, — закатила глаза сестра и пошла было в дом за красками.

— Стой, — успел я ее остановить, — вот им рисуй линии, — и протянул ей свой нож.

— Серьезно? — не на шутку удивилась Исса. — Тебе же больно будет.

— А что делать? — я пожал плечами. — Это единственный способ создать форму для пламени и удержать его в ней. Меня страшно раздражает то, как я выгляжу, — и посмотрел на железные шорты.

Та проследила за моим взглядом, хихикнула и взяла нож.

— Сейчас, — я сконцентрировался и убрал тепло из правой руки.

К сожалению, долго удерживать ее в этом состоянии я не мог, о чем сразу же предупредил Иссу.

— У тебя 5–6 минут.

Та усмехнулась и сделала первый надрез. Было больно, и я закусил губу, чтобы не вскрикнуть. Нож замелькал в ее руке, а я терпел, думая, что не настолько ее обидел, чтобы так больно резать.

— Контур готов, но надо добавить пару небольших штрихов, — расплылась она в довольной улыбке, увидев мое лицо. — Еще немного, ты уж потерпи, братец.

«Потерплю, но что она имела в виду, так выделив это слово?» — промелькнула в голове мысль. — «Она не верит, что я ее брат? И что я могу сделать, чтобы развеять эти сомнения?»

— Когда моя игрушка упала в колодец, ты точно так же говорила, — выудил я из памяти один эпизод, и Исса замерла.

Внимательно посмотрев мне в глаза, она быстрыми движениями закончила рисунок и бросила нож под ноги.

— Мой его сам.

— Мой его сам, — сказала эта грубиянка и ушла, а я, схватившись за руку, сел на землю.

Если я просто пыхтел и жаловался, когда Исса резала мне руку, то теперь мне пришлось схватить нож и вцепиться зубами в его рукоятку. Огонь вернулся в правую руку и принялся обживать начерченное для него место, выжигая края ран и сплавляя заново кожу. Боль возросла в несколько раз, но у меня был огромный опыт по этой части, так что я мог ее вытерпеть. К счастью, под вечер боль стихла, и я пошел посмотреться в начищенную и до блеска отполированную металлическую пластину. Качество изображения было так себе, но я смог разглядеть свою ключицу, ведь, помимо руки, огонь перебрался и туда, изменив цвет моей кожи.

Тц, — недовольно цокнул я языком, и все-таки хорошей новостью стало то, что температура моего тела понизилась и я смог переодеться. Правда, правая рука испускала тепло, как раскаленная печка, но с этим можно было смириться. И я мирился, где-то до середины ночи, а потом понял, что надо опять что-то делать, и отправился будить Иссу. Сказать, что она была не в духе от этого, — значит ничего не сказать.

— До утра потерпеть не можешь? — рассерженной гадюкой прошипела она.

— Не могу, — честно ответил ей я и протянул нож. — Режь спину, а потом перейдешь на левую ногу. Рисунок должен закончиться у ступни.

— Помоги брату, — к счастью, за меня вступилась очень кстати проснувшаяся мать, и мы спустились в подвал, где при зажженных факелах сердитая сестрица принялась кромсать мне спину. Правда раздражение у нее быстро прошло и сменилось каким-то азартом из-за того, что вырывающиеся из-под кожи язычки пламени показывали ей, как им нравится ее творение, и никто из них не спрашивал моего мнения.

На этот раз все раны мне обработали какой-то жидкостью, но все равно пришлось потерпеть, пока не пройдет боль. Зато на утреннюю тренировку я вышел другим человеком.

Широкая вязь из лепестков пламени пересекала всю мою спину по диагонали, заканчиваясь на левой ступне. Телу было поистине хорошо, и стоящий на улице мороз совершенно не чувствовался. Линии, в которые ушел огонь, не полыхали сжигающим одежду пламенем, и все было вроде как хорошо, но я чувствовал, что чего-то там не хватало. Может, как раз поэтому сегодня я выполнил имперский комплекс не идеально, а чуть выше среднего.

Червячком грызла мысль, что где-то что-то я упустил, но потом ко мне подбежала стая детворы, и пришлось отложить на потом все размышления.

— Марк, придумай для нас игру, — наперебой загалдели они, и, недолго думая, я предложил им сделать каток.

Ледяные горки были известны каждому, как и ледяные дорожки, а вот до идеи кататься на коньках они еще не дошли. Пришлось идти к кузнецу и рисовать то, что я хотел получить.

Посмеиваясь, он снисходительно посмотрел на меня, а потом рассказал, что наши предки делали что-то подобное из костей животных и что он даже знает, где лежат эти поделки.

То, что он принес, было трудно назвать коньками. Больше это походило на маленькие лыжи, и я задумался об этом, но ненадолго. К нам подошли привлеченные шумом детишки соседей, поселившихся вчера в бараке, и рассказали, что у них есть нормальные коньки, на которых они катались по замерзшей реке.

Реки у нас не было, но был я, способный превратить снег в воду, и детвора, который этот снег мне таскала. К обеду мы залили небольшой пятачок водой, а к вечеру там уже можно было кататься, и наши гости начали показывать, как это нужно делать.

Я сидел в сторонке, слушая их радостные вопли, попутно ковыряясь в своих мыслях, когда ко мне подошла глава нашего рода и глава соседей.

— Марк, — начала женщина, — наши соседи планируют весной большой торговый поход, и они хотели бы, чтобы ты к ним присоединился. Они дадут свою команду на судно за долю прибыли.

— Нет, — сразу же помотал головой, — мое судно, моя команда, моя добыча. Желающие получить с этого долю, проходят мимо, желательно быстро, чтобы создать ветерок, а то сегодня жарковато.

— Они покажут тебе путь, сведут с нужными людьми, — продолжала говорить глава, не слушая моих возражений.

— Можно подумать, река разветвляется на множество частей, — фыркнул я, услышав такие доводы. — Как-нибудь доплыву до людей и найду, чем привлечь их внимание. Посредники мне не нужны.

— Я предупреждала, — улыбнулась, глава и перевела взгляд на мужчину, пришедшего вместе с ней. — Договориться будет непросто.

Высокий поджарый мужчина с копной седых волос взял инициативу в свои руки.

— У меня к тебе такое предложение, Марк, — сказал он, продемонстрировав располагающую и обаятельную улыбку. — Мы предоставляем свою опытную команду на твое судно и грузим часть наших товаров. Это будет платой за их работу. Также на обратном пути мы загрузим половину трюма нашими покупками. Остальное место будет для твоих товаров. По-моему, отличное предложение. Как тебе? Согласен?

— Я подумаю, — ответил я и встал на ноги. — Если больше нам говорить не о чем, то я ваше общество покидаю.

Выждав паузу, я припустил искать Иссу. До меня наконец-то дошло, чего мне не хватало. Порезы, создавшие резервуар для огня на моем теле, с их помощью получился такой своего рода накопитель энергии, который сейчас не выпускал жар только потому, что был наполовину пуст. Со временем количество огня в моем теле будет становиться все больше, и тогда ситуация повторится. Мне нужно было начертить на теле знак, который связал бы мое тело с Планом Огня, через который я смог бы избавляться от излишков тепла.

«Только где носит мою старшую сестру? Может, она опять кружит головы ухажерам?»

Старшую сестру я нашел в мастерской. Она внимательно изучала старую книгу с рисунками и увлеченно что-то чертила на засыпанном песком и мусором полу, периодически сверяясь с написанным в книге.

— Стой, где стоишь, — строго предупредила она меня и, нарисовав еще пару загогулин, спросила: — Чего надо?

— Остался последний штрих, — помахал я ножиком, и Исса немедленно закатила глаза.

— Я занята, подожди, когда освобожусь. И жди дома, не здесь! — разозлилась она, увидев, что я собираюсь присесть на стул.

Совсем забыл, что чем ближе весна, тем более нервной становится Исса. Как одна из главных защитников родового гнезда, она крайне ответственно подходила к своей миссии: максимально обезопасить родные стены.

Чего раньше только не делали, чтобы устоять перед волной зверей: и деревянный частокол, и земляную насыпь, и глубокий ров. Сейчас использовали что-то вроде… противотанковых ежей, только состояли эти ежи из тонких и острых пик, и их там гораздо больше. Главная их задача заключалась в том, чтобы пустить кровь зверям, причинить им боль и заставить обойти нас стороной. Чем больше зверей толпилось возле родового гнезда, тем хуже было для нас. А так, получат парочку глубоких и болезненных царапин и пойдут в другое место счастья искать. Главной проблемой оставались это вожаки. Предпочитая руководить из последних рядов, они удерживали зверей, не давая им разбежаться, а чем больше их скучивалось возле родового гнезда, тем больше это столпотворение привлекало внимания, и на шум могли пожаловать настоящие чудовища, которым разобраться с одним воителем то же самое, что на землю сплюнуть. Минимум пятерка воинов должна выходить против них, и то шансы, что они завалят зверя были всего лишь 50 на 50. Вот в одном из таких сражений моя мать и получила тяжелые травмы, после которых долго лечилась.

В общем, эта нелегкая задача была взвалена на плечи моей сестры, и я помочь ей ничем не мог. В том плане, что не знал, был ли кто-то еще в Вольных Землях, кто отбивался от этих зверей. Все предпочитали поскорее убраться с их пути. А в нашем упорстве винить стоило предков. После того как обосновались здесь, написали в родовых хрониках, что не уйдут с этого места, что бы ни произошло. Всем с малолетства вбивали в голову, что воля предков — священна. Вот и бодались вместо того, чтобы сделать шаг в сторону. Уйма народа полегла в этой нескончаемой войне, но воля предков… чтоб ее…

Исса пришла домой очень поздно. Смерила меня недовольным взглядом и, сев рядом, спросила:

— Чего тебе надо?

Я тяжело вздохнул и объяснил ей, что в моем теле слишком много огня. Что сделанные ею порезы — это хорошо, но этого мало. Нужно еще установить канал с Планом Огня, и тогда я смогу поддерживать температуру тела именно такой, какую мне надо. Так как у меня было время, я даже успел нарисовать, как должен был выглядеть этот знак, и Исса насмешливо посмотрела на меня.

— Почему сразу его нельзя было вырезать? — спросила она.

— Потому что умные мысли не приходят в голову сразу, — недовольно поморщился я. — С другой стороны, теперь я могу удерживать в теле больше огня.

Я не стал добавлять, что мои рассуждения — лишь теоретические выкладки, ведь все знания про порезы и знак, который свяжет меня с Планом Огня, остались в наследство от гостившего в моем теле духа огня и были они не четкими, ясными и не допускающими иного толкования, а какими-то очень размытыми. Но мне просто некуда было деваться. После того как он побывал в моем теле, с тем происходили какие-то изменения, и если сидеть сложа руки, ничего не делая, это могло привести к катастрофе. Во всяком случае так говорило мое предчувствие.

Как я и предполагал, после появления на моем теле знака я смог разобраться с температурой тела. Мог сделать так, чтобы кожа была горячая и падающие на нее снежинки тут же таяли, а мог так, чтобы бы она стала такой же, как у всех, и тогда я чувствовал холод и рысцой бежал за теплой одеждой, потому что, как бы, зима на улице. В этот миг я вздохнул с облегчением, почувствовав, что с души упал тяготивший ее камень, но долго расслабляться не получилось. Мои ученики развивались семимильными шагами, и чтобы их фундамент был прочным, требовались зелья и эликсиры, которые должны были закрепить их достижения. В роду таких ресурсов не было, и я пошел поговорить с их родителями.

— Им нужно это, это и это, — тыкал я пальчиком в составленный список, — и нужно как можно скорее. Если этого нет, тогда нужны ресурсы для обмена на них. Весной я отправлюсь в плавание, и, возможно, в большом городе нам удастся поменять их на нужные травы.

К сожалению, нужные мелким травы здесь не росли, и я даже не представлял, откуда их взять. Супружеская пара помолчала, а потом женщина ответила, что они посоветуются с главой их народа. Она начала составлять письмо, а муж пошел за почтовой птицей.

Чуть больше курицы, вытянутая голова, очень густые перья и длинные лапы. К одной из этих лап был привязан футляр, в который запихали письмо и мой список, после чего мужчина подкинул птицу, и она, взлетев в небо, быстро исчезла вдали.

— Долго ответа ждать? — спросил я, посмотрев на родителей моих учеников, но те лишь пожали плечами.

Я сразу все понял.

Придется подождать новостей, но мне и так было, чем заняться. Глава соседей регулярно испытывал на прочность мое терпение, рассказывая о том, каким хорошим поступком будет отдать ему обратно судно вместе с двумя лодками за просто так. Вот и он, легок на помине, и, повернувшись к идущему мне навстречу мужчине, я услышал:

— Ну что, ты подумал?

— Мой ответ каким был отрицательным, таким и остался, — ответил я, скрестив на груди руки. «Полубоги, прошу вас, дайте мне терпения, чтобы не сжечь этого приставучего барыгу».

— Марк, ты чего такой мрачный? — спросила за ужином мать.

— Раздражают всякие, — пожал я плечами в ответ и принялся ковыряться в мясе. Охотники расстарались и натащили кучу туш, оставшихся после того, как я порезвился в лесу. Ничего не пропало. Хватило всем, так что еще неделю в нашем рационе будет мясо.

— Тебе нужен помощник, — продолжила мать, заметив, что сам я не горю желанием развивать эту тему. — Тогда станет полегче.

— Наверное, — продолжил я ковырять мясо ножом.

— Значит, решено. Рии будет твоей помощницей.

— Что?!

— Что?!

Раздались синхронные возгласы, и мы с сестрой неловко переглянулись.

— Мама!

— Мама!

Засопев, я мрачно посмотрел на Рии и бросил:

— Говори первой.

В своей эмоциональной речи сестра упирала на то, что у нее хватало куда более важных дел, чем присматривать за одним мелким раздолбаем. Когда она начала задыхаться и заговариваться в бесплодных поисках новых аргументов, я уже думал перехватить эстафетную палочку, когда, взглянув на лицо матери, понял, что толку от этого не будет.

— Вы тут разбирайтесь между собой, а я пойду, — сказал я и встал из-за стола. Лучше, потратить свое время на тренировки, чем на обсуждение того, что уже и так решено.

Я вышел на улицу, а там уже стоял поздний вечер. Вот-вот стемнеет. Я неспешно начал двигаться, выполняя упражнения, а когда закончил, посмотрел на подошедшую Рии.

— И в чем тебе нужна моя помощь? — насупившись, смотрела она на меня, держа в руке факел.

— В подборе команды на судно. Поговори со всеми, потом расскажешь, сколько человек согласно, а я попробую увидеть сон про жизнь моряка и понять, как надо управлять этим суденышком.

— Так и знала, что мне самое тяжелое достанется! — фыркнула сестра.

Я ей ничего не стал отвечать, только подумал, что эта помощница, ведь неспроста ее ко мне приставили. Наверное. Но, видимо, вопрос уже был решенный, раз она с такой неохотой, но все же взялась мне помочь. Можно будет об этом на досуге подумать, а пока, придя в свою комнату, я упал на кровать и задал настройки сна. Если у нас сейчас ночь, то где-то вовсю светит солнышко, и, значит, мне надо туда.

Сегодня я впервые попал в нужное тело только с третьей попытки. В первый раз меня занесло в тело моряка, страдающего от побоев, во второй раз оказался в теле бухающего товарища и только на третий раз смог посмотреть на мир глазами помощника капитана.

Угодливо кланяясь и улыбаясь, тот старательно заискивал перед двумя детишками, мальчиком и девочкой. Одетые в яркие одежды, они свысока смотрели на окружающих и, судя по двум мордоворотам, стоявшим за их спиной, имели на это право.

— Сейчас я проведу вас к «сердцу» нашего судна, — разливался соловьем помощник капитана. — Вот за этими дверями находится круг управления, за который капитан отдал больше тысячи энергетических кристаллов средних размеров.

— Оу, — изобразила удивление девочка и прикрыла ладошкой ротик. Мальчишка был воплощением вселенской скуки, смотря на мир с выражением «и чего я еще там не видел?»

Они не спеша вошли в небольшую комнату, или отсек, или… в общем, не знаю я, как такие помещения, четыре на четыре метра, можно еще обозвать. Большую его часть занимала полукруглая сфера, утыканная кристаллами, как ежик иголками.

— Достаточно повернуть этот рычаг, и заработают большие колеса на корме судна, а вот эти рычаги, приводят в действие малые боковые колеса, — продолжал экскурсию моряк, а я уже понял, что вряд ли на моем судне будет подобное устройство.

Судно, что отдали соседи, чем-то напоминало бочонок, из которого торчали весла. Эконом вариант для бедных. Ни отдельных кают, ни полноценной палубы, ни большого трюма. Но ведь плавает, не тонет! Я уже собирался уходить, но помощник капитана пообещал покормить детишек очень вкусной и полезной рыбой, доставляемой с далеких земель.

— То, что варвары, живущие далеко от нас торгуют этой рыбой, мы знали давно, — помощник капитана услужливо открывал гостям двери на верхнюю палубу, — но какой эффект дает ее употребление в особом настое из трав, узнали совершенно случайно. Наш повар специально отварил ее для вас, и вы сами можете убедиться, что нескольких кусочков будет достаточно, чтобы наполнить ваши тела энергией и легкостью.

После того как все вышли на верхнюю палубу, я смог получить представление о месте, где находился корабль и его размерах. Теплый ветерок, рядом с судном расстилалась длинная и широкая каменная пристань, а само судно, навскидку, было метров под сорок в длину, если не больше. Впечатляющий образец кораблестроения, к тому же достаточно роскошный. Все блестит, сверкает. Изящная резьба по дереву, кое-где стены задрапированы тканью, и не простой материей, а расшитой яркими, разноцветными нитями.

— Прошу, — изогнулся помощник капитана, указывая рукой на накрытый стол.

По краям стола лежали разные фрукты, а его середину занимала большая супница, из которой вверх поднимались струйки пара.

— Оу, — сказала девочка, сделав глоток из предупредительно поданной ей чашки. — Вкусно, и я ощущаю тепло.

— Так и должно быть, — расплылся в довольной улыбке моряк. — Я осмелюсь подарить вам несколько таких рыб и напишу рецепт супа. Уверен, ваши повара справятся с этим блюдом.

Моряк помахал рукой, и ему тотчас поднесли широкий лист бумаги и чернильницу. Обмакнув в нее заточенное перо, он начал писать рецепт и, закончив его, помахал бумагой, чтобы поскорее высушить чернила. Затем, скрутив в трубку, лист перевязали бордовой лентой и вручили детям.

— Здесь рецепт супа, а саму рыбу, которая называется сайша, наши моряки доставят в ваше поместье.

— Мы довольны, — важно сказала девочка, и детишки неспешно направились к широкому трапу.

Выстроившаяся на палубе команда долго махали им вслед руками, и лишь после того, как экипаж, на котором уехали дети, скрылся из вида, на палубе повисло молчание.

— Если знати понравится эта рыба, мы обогатимся! — гордо сказал помощник капитана, обводя всех торжествующим взглядом. — За эти деньги мы сможем отдать все долги и заказать новый корабль. Так что, за работу! Все именитые и высокопоставленные семьи должны узнать про замечательный вкус супа из рыбы сайша.

Проснулся я раньше обычного и, встав, даже замотал головой. Рыба? Сайша? Это как поход в магазин, когда шел за маслом, а принес сметаны. Хотел посмотреть, как морские волки управляют судами, какие нюансы есть в этом деле, как они ориентируются по звездам, но вместо это… рыба. Хм. Рыба?

Выбравшись из дома, я подумал, что что-то в этом есть, и отправился на тренировку. Сегодня у нас был аншлаг. Собрались и сородичи, и полудикие, и парочка, брат с сестрой, Рыша и Грусси, были даже оба советника и несколько человек пришли от соседей.

Не знаю, может, потому, что настроение было хорошее, а может, из-за большого количества зрителей, но сегодня я был в ударе. Подсвечивая себе легкими всполохами пламени, я неспешно кружился в имперском комплексе, открывая для себя и для всех присутствующих новые грани. Чем дольше я его делал, тем больше он напоминал мне матрешку. Как только покажется, что все движения уже изучены и понятны, стоит только немного изменить скорость исполнения, добавить в движения силы или сделать их предельно легкими и изящными, как они тут же окрашивались новыми красками.

Когда я закончил, то даже сделал паузу, прочувствовав, как меня наполняет приятное чувство от на совесть выполненной работы, и повернулся к зрителям. Пусть я и не великий физиономист, но распознать удивление, задумчивость и легкую заинтересованность на их лицах все равно смог. Правда аплодировать мне никто не пытался. Не принято здесь хлопать в ладоши, но подошедший глава соседей с неизменно теплой и приветливой улыбкой похлопал меня по плечу.

— Мне очень понравилось то, что ты сделал, Марк, — похвалил он меня, и я никак не мог разобрать, искренняя ли эта похвала или мастерство актера 99 уровня. — Завтра приду снова и приведу своих дочерей. Уверен, они будут в восторге от увиденного!

— На все предложения по судну сразу скажу нет, — буркнул я в ответ, скрестив на груди руки.

— Марк, почему ты такой недружелюбный? — мужчина широко распахнул глаза. — Где твоя улыбка? Торговец должен всегда улыбаться.

— Хотите увидеть мою улыбку, подарите рыбину. Одну сайшу. Можно даже самую маленькую, — ответил я и вопросительно посмотрел ему в глаза.

— Хорошо, — слегка удивился тот, — но могу ли я после этого рассчитывать на то, что наши переговоры по поводу судна изменят свой курс?

— Конечно! — я постарался и вложил в это слово максимум уверенности.

— Мелкий! Зачем тебе нужна эта рыба? — стоило главе соседей удалиться, как рядом со мной появилась Рии, до этого бессовестно подслушивавшая наш разговор.

— Об этом я буду говорить только с главой, — важно ответил я ей. — А ты, как моя помощница, иди и договорись с ней о встрече.

— Какой еще встрече? — захлопала глазами сестра.

— Встрече главы со мной. С тем положением, которое занимаем в обществе я и она, не дело это, встречаться без предварительного согласования.

— Мелкий! — зарычала сестра. — Я тебе сейчас уши надеру! Ай! — взвизгнула она и отдернула пальцы.

— Хе-хе, — я довольно улыбнулся и отправился в дом помогать отцу с приготовлением завтрака. Эта девчонка, видать, совсем забыла, что я могу любую часть своего тела сделать очень горячей. Вот теперь шипит, плюется в спину и дует на пальцы.

— Зачем тебе понадобилась глава? — спросила мать, когда мы все покушали.

— Можешь пойти со мной, и там все услышишь, — чуть пожал я плечами. — Просто нет настроения пересказывать это по несколько раз. Здесь, там, потом еще кому-то и где-то. Хочу один раз рассказать, и все на этом.

— Я тоже пойду, — подала голос злющая Рии, — и Исса тоже! Пойдешь? — посмотрела она на старшую сестру, и та согласно кивнула.

В общем, к главе мы пришли большой делегацией, потому что по дороге к нам присоединилось еще несколько родичей. Теория, что информация у нас передается воздушно-капельным путем, получила еще один кирпичик для постройки своего фундамента.

Оглядев нас, женщина лишь чуть улыбнулась и приглашающе махнула рукой:

— Рассказывай.

Я и рассказал про то, как хотел увидеть работу моряка его же глазами, и про то, как вместо этого попал в тело помощника капитана, а тот пел дифирамбы рыбе сайша, утверждая, что она принесет ему баснословное богатство. Закончил я свою речь словами, что глава соседей обещал подарить мне одну рыбину, и можно будет сварить ее по заморскому рецепту.

— Это интересно, — покивала женщина, — но я не понимаю, зачем тебе я?

— Как зачем? — добавил я в голос эмоций, быстро додумывая свой план. — Я же по весне поплыву по реке до другого города. С таким рецептом там можно будет открыть ресторан и грести деньги лопатой!

— Что? — удивленно вскинула брови глава и осеклась.

— Я говорю, найти помещение в крупном городе… — я начал было растолковывать свой план, но меня дернули за руку, и пришлось замолчать.

Несколько минут мы ждали, пока глава закончит со своими размышлениями, после чего женщина заговорила:

— Марк, когда напишешь этот рецепт, вместе с рыбой принесешь в мастерскую. В правую ее часть. Иди.

Вышел я из кабинета главы в гордом одиночестве. Остальные остались что-то обсудить с ней, а я пошел искать главу соседей. Родовая мастерская у нас подразделялась на две части. Правую и левую. Если левая часть использовалась для работы с деревом и металлом, то правая служила местом для разделки туш, обработки костей и проведения кулинарных экспериментов. Не все мясо и травы, что имелись в окрестностях, были съедобны. Существовали звери, чье мясо вызывало отравление, да и трав ядовитых хватало. Все новое и неизученное тащили сначала сюда, чтобы экспериментальным путем выяснить его свойства, и потом уже решить, что с этим делать.

— Марк, — раздался голос главы соседей, — вот рыба, которую я обещал тебе подарить.

Мужчина держал в руках длинную засушенную рыбу, с виду похожую на крокодила. Ага. Больше трех метров в длину и внешне тоже чем-то напоминает хищника, что водится в теплых водах Земли.

— От всего сердца благодарю за такой щедрый подарок, — громко и торжественно сказал я, принимая у него рыбину.

— Теперь поговорим о твоем судне, — широко улыбнулся мужчина.

— На все предложения по судну сразу скажу нет, — услышал он в ответ, и его улыбка померкла.

— Марк! Ты же обещал, что наши переговоры по судну изменятся?

— Да, так и есть, — ответил я, поглаживая тяжелую рыбину. — Теперь я говорю «нет» и широко улыбаюсь при этом! Вот так! — и выдал самую лучшую улыбку из своего скудного арсенала.

Мои отношения с главой соседей охладели в один миг. До этого момента я хмурил брови, демонстрировал нежелание вести диалог, говорил десятки раз слово «нет», но стоило выманить одну рыбину — и все. У него сразу пропало желание со мной общаться. Впервые увидел этого мужика без улыбки. Кстати, ему идет.

Все последующие дни получившие сайшу и список трав для настоя родичи, у которых был талант к готовке, пропадали в правой мастерской, и среди них был мой отец. На все мои вопросы он только отмахивался, не желая посвящать меня в курс дела. Лишь матери что-то шептал на ушко, и это весьма раздражало. После моей выходки, когда я ушел в лес и провел там около месяца, наши отношения изменились, став более холодными. Он воспринимал меня, если не посторонним человеком, то где-то близко к этому.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как ждать, и я ждал, но прежде, чем комиссия лучших поваров нашего родового гнезда вынесла свой вердикт, прилетела почтовая птица и принесла письмо с двумя плохими новостями. Первая заключалась в том, что мои ученики не получат никакой помощи, потому что их сородичи пребывали в состоянии жуткой паники. Они и раньше догадывались, что зима в этом году будет холодной, но даже не предполагали насколько. Большая часть их стада зверей околела, и сейчас им самим требовалась помощь. Второй плохой новостью стало то, что еще до начала зимы у них были похищены трое людей. Похитили их бродяги, и те под пытками ответили на все их вопросы о том, кто и как тех придорожных разбойников победил. Так что было вполне вероятно, что бродяги нападут на наше родовое гнездо.

— Неприятно, но мы к этому готовы, — ответила глава, прочитав письмо. — Каким бы маршрутом они ни пошли, им придется пройти через это место, — подойдя к висевшей на стене карте, она ткнула в нее пальцем.

— Не думаю, что ожидание будет долгим, бродяги не привыкли откладывать дела на потом, значит, скорее всего, появятся у нас весной.

— Можно, я тоже пойду встретить их? — заглянул я в глаза женщине.

— Нет, — категорично помотала она головой, — и без тебя хватает тех, кому это по плечу.

Вышел я из кабинета немного расстроенным. Было у меня желание посмотреть, а еще лучше, поучаствовать в битве с незваными гостями, но весь мой энтузиазм оказался придушен в зародыше. Даже новость о том, что повара рода смогли заменить некоторые травы из моего рецепта и приготовить то самое блюдо, не слишком подняла мое настроение. Хотя труд они проделали действительно очень большой, можно даже сказать, колоссальный.

В моем рецепте были четыре травы, которые здесь не росли, и чтобы добиться нужного эффекта, их нужно было чем-нибудь заменить. Эксперименты шли с утра и до позднего вечера. Родичи прикупили еще пару рыбин у соседей и, в конце концов, добились успеха. Вот оно, яркое подтверждение силы коллектива. Одиночка, каким бы он ни был умным и талантливым, не смог бы потянуть такой объем работы. По такому случаю меня даже пригласили посмотреть и дали попробовать приготовленную по новому рецепту рыбу.

Дегустация проходила в правой мастерской. Присутствовали и глава, и ее советники, и мои родители с сестрами и другими родичами. Дождавшись своей очереди, я подошел, зачерпнул маленьким ковшиком бульона с кусочком рыбы, и когда это все проглотил, то почувствовал, что внутри у меня словно взорвалась настоящая бомба. Ноги начали отрываться от земли, и я даже на долю секунды потерял самообладание. Ядреная вещь.

Взрослые увлеченно обсуждали, чем можно было бы еще как-то улучшить этот супчик, а я подошел к своим ученикам, у которых были такие же очумелые глаза. Что забавно, их родителей не пригласили на дегустацию, только их.

— Меня изнутри распирает, — тихо прошептала мне Джи-джи.

— Я же показывал вам упражнения по гармонизации энергии в теле. Что смотрите на меня? Садитесь с краю, чтобы не мешать другим, и делайте их!

Я, кстати, тоже к ним присоединился, потому что для моих энергетических каналов супчик оказался серьезным испытанием. Прошло, наверное, минут десять, прежде чем все успокоилось и вошло в норму. Именно в этот момент в мастерскую ворвался запыхавшийся родич и хрипло выдохнул:

— Враги!

Несмотря на то, что глава посчитала, будто бродяги не появятся у нас раньше весны, на всякий случай она сказала охотникам быть повнимательнее, и они, время от времени посматривая в нужную сторону, углядели приближающийся отряд врагов.

— Примерно полторы сотни, — докладывал разведчик, — точного нашего местоположения они пока что не знают, но через день-другой точно найдут.

— Всех воителей ко мне в кабинет, — отдала приказ глава, — будем думать, как лучше поступить.

— Чего там думать? — сказал я, пока она не ушла далеко. — Или сразиться с ними, или можно поступить, как делает птица, уводя хищников от своего гнезда.

— Продолжай, — внимательно посмотрела на меня женщина.

— Они же ищут нас. Вот и увидят парочку человек, которые с криком бросятся убегать в другую сторону. Пусть бегут за ними, а на их пути можно или зверей из берлог поднять, или засаду устроить.

— Ты сможешь это устроить? — с удивлением взметнулись вверх брови главы.

— Дар полубогов покажет, где находятся берлоги, а огонь разбудит их обитателей, — пожал я плечами.

Снисходительно улыбнувшись, глава ушла, уводя с собой всех воителей, а меня взяли в оборот сестры.

— Мне кажется, что ты что-то задумал, — первой начала Рии.

— Определенно, — поддержала ее Исса. — Рассказывай братец, иначе мы очень сильно рассердимся.

Тц. Опять эта неприкрытая демонстрация недоверия по части того, что я ее брат. Ладно. Похоже, с этим пока ничего не поделаешь.

— Я просто не хочу, чтобы мама сражалась в открытом бою. Их полторы сотни, и в бою с таким количеством врагов обязательно будут жертвы. Я не хочу ее терять, не хочу смотреть, как она сгорает на погребальном костре, и не хочу, чтобы там оказался кто-то еще из родичей.

— Глупый, — снисходительно потрепала мне волосы Рии, — наша мама очень сильная воительница. Не стоит за нее волноваться. Она справится. Иди лучше домой и тренируйся в своем танце.

Военный совет продлился недолго. Все люди там были взрослыми, с большим опытом, поэтому над моим предложением поджечь берлоги вежливо посмеялись. А что вы хотели? В таком цейтноте придумать что-то более толковое? Хотелось поучаствовать в предстоящем бою, вот и выдал, что в голову пришло. Только репутацию испортил. Смотрят теперь со снисходительными улыбками.

Мать даже подошла и пояснила, что такой финт прошел бы, будь там один человек или двое, но такая толпа… Они мигом разберут обитателей берлог на запчасти и еще похвалят, что обеспечил их свежим мясом. Это не упоминая про кучу маленьких, но от того не менее важных нюансов, которые ставили жирный крест на моей спонтанной идее.

Наши воители выбрали вариант с засадой. Двое выступят в роли приманки и заманят незваных гостей туда, где их встретит залп метателей, а потом вышедшие из укрытий воители нашинкуют их на салат и, кстати говоря, это была уже отработанная схема. Даже проводились мини-учения после того, как я привез в род метатель. Разбирали, где и как его использовать, чтобы добиться максимального эффекта, если вдруг к нам нагрянет враг. От этих новостей у меня уголки губ поползли вниз. Ты тут напрягаешь мозг, думаешь, как лучше сделать, а они, оказывается, уже заранее подготовились. Обидно, блин. Теперь мне стала понятна реакция Рии, как и ее высокомерие. Могла бы и предупредить, чтобы я олухом не выглядел, но уже поздно… И, покосившись на довольную сестру, я пошел тренироваться.

Хоть я и был недоволен, что останусь дома, но ничего не поделаешь. Даже не посмотреть за происходящим, или… Обдумав пришедшую в голову мысль я отправился искать старшего среди охотников.

— Если глава разрешит, я не против, — ответил мужчина, выслушав мою просьбу, — но ты должен слушаться моих команд. Скажу стоять, ты стоишь. Скажу бежать, ты бежишь и не задаешь вопросов.

Кивнув, я отправился договариваться с главой и, к моему удивлению, она сразу же согласилась.

— Тебе не помешает увидеть, как сражаются наши воители, — подойдя, она присела на корточки и посмотрела мне в глаза. — Тогда ты поймешь, что все твои страхи напрасны. Мы сильны, и не нам нужно их бояться, а им нас. Понимаешь? Иди и смотри, — потрепала она мои красные волосы и торчащие вверх пряди. Им, кстати, это не понравилось. Что-то последнее время все кругом тянули руки к моим волосам. Им там что, медом намазано?

Выдвинулись мы с охотниками совсем ранним утром. Когда предки основали здесь родовое гнездо, они первым делом отстроили и обустроили смотровые вышки. Когда народа было много, на них постоянно находились люди, но потом ситуация изменилась, и от тех шести вышек осталась лишь парочка. Остальные не перенесли столкновения с природными явлениями и волнами зверей. Но мы шли не к ним. Наблюдательный пост находился на вершине двух растущих рядом деревьев. Метрах в двадцати от земли. Поднимались мы по деревяшкам, торчащим из ствола одного из деревьев. Как негромко рассказал ближайший охотник, в дереве делали отверстия, и в него вставляли толстые палки, которым потом помогали основательно прирасти, вот и получалась такая необычная лестница. Но спускались вниз не по ней, а по веревке с множеством узлов.

Когда мы с охотником взобрались на пост, я увидел, что это был небольшой деревянный настил между двумя деревьями, прикрытый ветками и куском белой материи. Там и одному-то было не разгуляться, а вдвоем — и вовсе выходило впритык.

— Куда смотреть? — спросил я сидящего рядом родича. — Туда? — я проследил за направлением его вытянутой руки. — Как вы только их разглядели? — покачал головой.

Где-то в трех-четырех километрах от нас виднелись черные точки. Бродяги колонной, по трое в ряду, пробирались через заросли кустарников. Летом их высота не превышала взрослого человека, но сейчас из снега торчали только верхушки. Это мы жили на возвышенности, а там была низина, и именно ее выбрали враги, чтобы добраться сюда.

— Сейчас повернут, — сказал охотник и, увидев мой вопрошающий взгляд, пояснил: — Наши костер разведут, и они пойдут на дым. Не смотри на них слишком пристально, — толкнул меня в бок родич, — если они матерые, то почувствуют внимание и заподозрят ловушку.

— Далеко же! — чуть возмутился я, но повернулся в сторону идущего от костра дыма.

Я не знал, что туда кинули, но густой черный столб поднимался высоко в небо, и нужно было быть слепым, чтобы его не заметить. Вот и бродяги увидели, и сразу же развернули своих двуногих скакунов. Я присмотрелся, на лапах у них что-то вроде снегоходов было надето, после этого порыв ветерка донес оттуда приторный и противный запах.

— Это мазь так пахнет, — шепнул мне в ухо охотник. — Мажешься ей, и холод тебе не страшен. Не тот, что был раньше, но от этого хорошо уберегает. И себя, и зверей намазали. Вчера ветер от них дул, и Гнат запах уловил, а у него самый лучший нос из всех охотников. Стали смотреть и точно — к нам идут.

— А-а-а-а!

— Враги!

Раздались крики двух охотников, поддерживавших огонь в костре, и они, мигом вскочив на лыжи, резво помчались прочь.

— Догнать! — раздался женский крик, и бродяги устремились в погоню.

«Их командир баба?» — промелькнула у меня в голове удивленная мысль, и я пошел к веревке, начав спускаться вниз.

— Марк, — окликнул меня охотник, — туда не лезь. На земле подождем вестей.

— Угу, — согласился я с ним.

Бродяг повели за пригорок. Там деревья росли, и разобрать, что происходит за ними, все равно толком не получилось бы. Бежать на шум драки — так прибегу потным, а там уже все закончится. Лучше возле дерева постоять или… Нет, все же постою.

Звери, подгоняемые бродягами, вынесли своих седоков на полянку с утоптанным снегом и остановились. Беглецы, за которыми они гнались, куда-то пропали. Несущиеся позади догнали лидеров, и тут взвыло сигнальной сиреной чутье девушки, лидера этой банды.

— Все в стороны! — заорала она, изо всех сил саданув зверя в бока пятками. Гневно зарычав, тот совершил сумасшедший прыжок вперед, а секундой спустя в столпившихся бродяг выстрелили метатели.

Громкие крики, стоны и жалобный скулеж раненых зверей разорвали воздух, а разлетевшиеся в стороны брызги крови, окрасили белый снег красивым алым оттенком. Из-за деревьев показались люди, и, не мешкая, лидер бродяг рванула вперед, желая прорваться до того, как их возьмут в оцепление. Никто не ожидал, что зверь под ней сможет настолько быстро передвигаться, и, разминувшись с бегущими к ней воителями, она влетела в лес. Из-за спины до нее доносились крики, звон оружия, мольбы о пощаде, а перед ней появилась одинокая фигура женщины. Одетая в легкую броню воительница рванула навстречу ей, отводя для удара клинок.

— Йя-а-а-а! — выдохнула девушка, выхватывая кинжалы.

Лязгнула столкнувшаяся сталь, вылетели искры, клинок воительницы оставил отметину на ее лице, на этот раз справа, после чего взорвалась невыносимой болью глазница, потерявшая глаз.

— Йя-а-а-а! — во все горло орала девушка, подгоняя зверя под собой, а за ее спиной медленно оседала на снег фигура воительницы с кинжалом, по самую рукоять вошедшим в ее горло.

— Кто-то приближается, — с тревогой сказал охотник, но я и без него слышал нарастающий шум.

Кто это, свои или враги, пока было неясно, но я скинул с тела одежду, оставшись полностью нагим. Раздавались шум, треск, крики, и вот из-за деревьев вылетели двое бродяг, оглядывающихся назад. В тот же миг струя огня оттолкнула меня от земли, и огненные плети слетели с моих рук, обвиваясь вокруг их шей. Резкое движение вперед, и их головы взлетели вверх, а передо мной появился еще один враг.

— Ты! — выкрикивает он, указывая на меня своим изогнутым клинком, а затем играючи уходит от удара огненным кнутом, напополам разделившего зверя под ним.

— Я заберу с собой твою голову! — выкрикнул он и помчался ко мне.

Я нанес удар плетью, еще один. Невероятно изогнувшись, он увернулся от обоих и прыгнул, занося клинок для удара. Раскаленный огненный щит встал передо мной, и жуткий вой врага разнесся вокруг. Охваченное огнем, его тело отлетело назад, несколько раз перевернувшись на снегу, но этого для живучего бродяги оказалось мало. Взревев, он вскочил на ноги, и я попытался увернуться от брошенного в меня клинка. Но недостаточно быстро. Он рассек воздух и вонзился мне в левую половину груди, туда, где располагалось сердце, но, к счастью, его остановила костяная пластина. От такого удара я отлетел назад, а когда поднялся, увидел над головой бродяги опускающийся топор охотника.

Шмяк.

Брызнула кровь, и секунду спустя я отпустил духа огня, что призвал для этого боя. Он в ответ послал мне чувство удовлетворения. Последний противник не оставил его равнодушным, и я, кажется, смог расшифровать его прощальное послание. «Призывай, если появятся сильные враги».

У меня зуб на зуб не попадал, когда я торопливо направился к своей одежде, все больше и больше синея с каждым сделанным шагом. За призыв я отдал весь запас огня, и сейчас мне было просто жуть как холодно. Спохватившийся охотник быстро подбежал ко мне, и с его помощью я быстро оделся. Зубы все равно отбивали чечетку, увидев это, он, протягивая продолговатую флягу, сказал:

— Вот, выпей.

Мне хватило одного глотка. Не крепкий напиток, как спирт, но градусов там все равно хватало. В теле появилось тепло, глаза начали собираться в кучку, а охотник, доставший из карманов тряпицу, смочив ее этим напитком, приложил к моей ране. Мне все-таки удалось сразиться. «Сбылась мечта идиота», — подумал я и зашипел, когда тряпка, коснулась раны. Мы прождали несколько минут, прежде появились наши воители, и на лицах их были мрачные выражения. На некоторых остались порезы, но, не обращая внимания на капающую из ран кровь, они подбежали к нам.

— Что здесь произошло? — спросил один из них, и я его знал. Как же его там звали? Джиро? Да, точно. Он же был в сопровождении каравана, когда мы ездили за зверями.

— Сначала двое вылетели сюда, — ответил присматривавший за мной охотник. — Марк покрылся огнем, взлетел и этим двоим головы снес, а потом еще один появился. Сильный гад оказался. Даже от огненных кнутов уклонился, но Марк как-то его подпалил, и тот метнул в парнишку свой клинок. Потом я его топором зарубил.

Увидев, что все взгляды устремлены на меня, я заговорил, объясняя произошедшее:

— В моем теле есть печать, связывающая меня с Планом огня. Я отдал весь накопленный в теле огонь, призвав на помощь духа из этого Плана. Первые двое стали легкой добычей, но последний… если бы не кость, закрывающая мое сердце, я был бы сейчас мертв.

— Сильный был, — согласился со мной Джиро, вытирая кровь со щеки. — Двух наших тяжело ранил. Пойдем, Марк.

— Я как бы и хочу идти, но не могу, — я виновато улыбнулся ему. — Отдал всю энергию духу, в ногах слабость, холодно, и надо как-то восполнить потери, но не могу с мыслями собраться.

— Тогда я тебя понесу, — сказал мужчина и взял меня на руки.

Еще никогда меня мужики на руках не носили, здравствуй, новый жизненный опыт.

Джиро широкими шагами продвигался вперед. Когда он вынес меня на поляну, там повсюду была кровь и кровавое месиво. Лишь несколько ездовых зверей уцелели в этой бойне. Остальных, тяжелораненых, и искалеченных, добили воители. Джиро обошел нагромождение тел и остановился возле тела, лежащего на снегу.

— Что? НЕТ!!! — закричал я во весь голос и, вырвавшись из его рук, бросился к мертвой женщине. — НЕТ!!! Почему? Я не верю! Мама! НЕТ!!!

Дальнейшие события стали для меня размытым калейдоскопом непонятных действий. Кто-то что-то говорил, кто-то обнимал, кто-то тряс, кто-то оторвал от тела матери и унес. После того как моя душа появилась в этом мире, она слилась с частицей души Марка и впитала в себя его горячую любовь и обожание к этой женщине. К его матери. И потому сейчас мое зрение было размыто, из-за нескончаемого потока бегущих слез, боль от потери выворачивала меня изнутри, и чей-то едва слышный голос сбоку сказал:

— Выпей.

В рот хлынула горячая жидкость, я закашлялся, а затем потерял сознание.

Глядя на потерявшего сознание мальчишку, глава нахмурилась.

— Несите его к тотему, — скомандовала она. — Все, кто сражался, идите туда. Мертвых обыскать, все ценное в сторону. Тела порубить на куски, того, что ранил Джиро, в мастерскую и вскрыть. Я хочу посмотреть, что находится внутри у того, кто сумел ранить нашего лучшего воителя.

— Теперь вы, — женщина повернулась к застывшим возле тела матери сестрам, — присмотрите за братом. Чтобы он глупостей не надел.

— Мы ведь найдем того, кто это сделал? — обожгла ее требовательным взглядом Исса.

— Погоня продлится не один день, если бродяга смог убить Линн, нужно посылать лучших. Сами знаете, что это невозможно, скоро начнется волна зверей, и нам надо защитить родовое гнездо. Поспрашивайте родичей, если кто-нибудь запомнил лицо этого бродяги, то Марк, уснув, сможет оказаться в его теле и узнать, где он находится. Тогда мы сможем отомстить. И не стойте столбами. Действуйте.

Глядя в спину сорвавшимся с места девушкам, глава недовольно нахмурилась. У них были все козыри, но они умудрились потерять опытную и сильную воительницу, двое были тяжело ранены, и сейчас над ними хлопотала целительница, а еще рана Джиро… Все уже привыкли к тому, что этого маньяка сражений один на один невозможно ранить или хоть как-то зацепить, и тут какой-то бродяга делает это с легкостью. Джиро сказал, что человек не смог бы так двигаться, и скоро она узнает, так ли оно было на самом деле.

До этого дня она искренне считала, что родовым воителям нет равных в Вольных Землях, но реальность очень больно щелкнула ее по носу, и, сорвавшись с мест, она поспешила в мастерскую. Она должна была лично присутствовать на вскрытии и первой увидеть, что было не так с этим бандитом.

Я резко пришел в себя, рывком сел и, оглядевшись по сторонам, понял, что сижу в компании родичей возле полубожественного тотема. Все молчали, и я тоже не стал ничего говорить. Лишь откуда-то звучала легкая, протяжная мелодия. Моя память под эти звуки прокрутила перед глазами прошедший бой, и я ощутил, что кто-то заглянул мне через плечо. Ощущение чужого внимания пропало так же быстро, как и появилось, а легкость во всем теле подтолкнула вверх, и я, не владея собой, покинул это место.

— А? — перевел я ошеломленный взгляд на стоящую за площадью Иссу, а та, схватив меня за руку, потащила за собой.

— Убийство — это грех, — сказала она мне по дороге. — Если ты убил врага и пришел к тотему на полубожественный суд, то полубоги, просмотрев ситуацию, выносят приговор. Или снимают грех с души, снимают посмертное проклятие или клеймят тело уродством, которое будет с тобой до самой смерти. Твой грех прощен.

— Почему я не знал этого раньше? — посмотрел я на мрачную сестру.

— Потому что ты — торговец. Торговцы не сражаются. Марк, — она остановилась и впилась в мое лицо пристальным взглядом, — мне все равно, мой ты брат или в этом теле спрятался чужак. Отомсти за маму. Она не должна была так умереть. Найди того, кто это сделал. Найди! Слышишь, найди! — и мое тело затрясли как грушу.

— Мышечные волокна розовые, крепкие, — комментировал вскрытие советник главы. Так как все были заняты, он сам решил разобраться с этим делом. — Сухожилия увеличенные, примерно в 1,5 раза. Кости… с ними что-то странное. Посмотри!

Вытащив из разделанного тела большеберцовую кость, он с силой согнул ее, и та, стоило только ее отпустить, вернулась в исходное положение.

— Как такое возможно? — расширила глаза глава, не отводя от этого взгляда.

— У меня есть только два предположения, — протянул ей кость советник. — Либо это искусственно созданные изменения, либо полубожественное вмешательство. Помнишь, как три года назад к нам приходил черный проповедник, который говорил, что в мир пришел истинный владыка и стоит присягнуть ему душой на верность, как он вознаградит своих последователей, сделав их сильнее. Что, если этот один из них?

Женщина побледнела и вытерла рукой внезапно вспотевший лоб.

— Если ты прав, и эта мерзость распространится по Вольным Землям, то мы окажемся на грани уничтожения. Десятка таких существ будет достаточно, чтобы уничтожить весь род.

— Достаточно, если они будут обладать высоким воинским мастерством, — поправил ее советник. — Но ты права. Это угроза для всех нас. Видимо, Линн погибла от рук такого же измененного. Они бежали, потому что не могли сражаться против большого количества наших воинов. Это значит, что несколько опытных воителей смогут покончить с одним измененным, но если их придет больше и у них будут доспехи и опыт, то мы столкнемся с неминуемой катастрофой.

— Доспехи? — посмотрела на него глава. — Не думаю. Посмотри на его одежду и одежду других. Доспехи будут сковывать измененного. Только легкая одежда. И, знаешь, я придумала, как решить эту проблему.

— Как? — посмотрел на нее советник.

— Сделать ее не только нашей. Надо оповестить жрецов.

— Не думаю, что они отправятся сюда, — тяжело вздохнул советник. — Только если мы найдем убежище измененных, только тогда они появятся здесь. К сектам обращаться бессмысленно. Они не вмешиваются в мирские дела. Я считаю, что нам нужно искать союзников.

Впервые на моей памяти, ужин проходил в такой мрачной атмосфере. Тело Линн, моей матери, будет сожжено завтра. Сегодня же все зализывали свои раны. Мне удалось краем уха услышать разговор воителей о находках на телах бродяг. Ни для кого не секрет, что когда воитель или воительница испрашивали благословения полубогов на эту стезю, они получали в придачу дары, вроде того, какой был у Ринты, когда она заранее знала об опасностях на своем пути.

У убитых бродяг нашли интересные амулеты, которые не скрывали исходящую от них угрозу… Нет, скорее, они ее притупляли, растягивали, и обладателям дара предчувствия становилось почти невозможно понять, что и откуда им грозит. Еще нашли мазь, уберегающую от холода. Зеленоватого цвета, она противно пахла, но была весьма действенна. Ее сразу же унесли в мастерскую, чтобы разобраться с составом. Несмотря на то, что родичи знали о ее существовании и видели тех, кто ей пользовался, в их руки она попала впервые, как впервые в их руках оказалось оружие, целиком сделанное из кости.

Рукоять, гарда, изогнутое лезвие — все было целиком и полностью выточено из кости. Да и выточено ли? Слишком уж идеально оно выглядело. Проверив его перед полубожественным тотемом, глава отдала этот клинок мне. Мне было странно и непонятно, зачем? Я же вроде как считался торговцем, а не воителем, но никаких объяснений такого решения не последовало.

Закинув в себя последнюю ложку супа, я встал из-за стола, и тут меня окликнула Рии:

— Марк, постой, мы с сестрой хотим поговорить с тобой.

Поговорить они хотят, ну-ну. Исса из меня сегодня чуть душу не вытрясла, в прямом смысле, крепко ухватившись за мою одежду.

— Марк, — начала сестра, когда мы остались втроем, — мама, верила в тебя, верила, что ты прославишь свое имя и многого добьешься, и поэтому она хотела подарить тебе вот этот дневник.

Смахнув выступившую слезинку, сестра протянула мне толстую книгу с пустыми страницами.

— Она верила тебя, не разочаруй ее!

— Ладно, — я взял дневник в руки и полистал пустые страницы.

С другой стороны, почему бы и нет, вот только того, кто захочет прочесть мой дневник, ждет большое разочарование. Писать я его буду на другом языке. Нечестно и несправедливо? Угу. Но я оставлю подсказку для будущих потомков. Переведу четыре буквы своего имени. Смогут расшифровать текст — молодцы, не смогут, значит, бездари, которых нельзя подпускать к моим тайнам и секретам.

Все разошлись, а я забросил пустой дневник себе в комнату и пошел на улицу. Сна не было ни в одном глазу. Я долго сидел на крыльце и думал о чем-то своем. Мысли текли лениво, размеренно, и в голову лезли какие-то глупости. Потом на улицу вышла Рыша с горячим чаем, потом Рии. Сидели, молчали, а потом все вместе ушли в дом.

— Стой! — остановила зверя девушка с окровавленным лицом.

Хрипя и выпуская клочья пены из пасти, ездовой зверь выполнил приказ хозяйки, а та, спрыгнув, вытерла снегом лицо.

— Какие коварные, — прошипела она, стирая кровь с лица, — но меня так просто не возьмешь. Меня и брата, братик, ты ведь тоже успел выбраться? — она вскинула голову и посмотрела назад.

Выражение ее лица начало меняться, и быстро сунув руку за пазуху, она достала почерневший коготь.

— Старший брат?

Крепко сжав коготь, она посмотрела назад, и ее единственный глаз засветился лютой ненавистью.

«Как же ты не смог уйти? Ты же был сильнее меня. Или, может быть, тебе не дали уйти?» — десятки мыслей забились в ее голове, и после недолгого раздумья она приняла решение.

— Я найду твоего убийцу и заберу его жизнь, — торжественно пообещала она и резанула ладонь почерневшим когтем. — Да будет мне свидетелем истинный владыка. Но не сейчас. Тебе придется немного подождать, старший брат.

Сглотнув, она опустилась коленями на снег. Ее лицо корчилось, тело трясло, и если бы здесь находился сторонний наблюдатель, он мог бы подумать, что под кожей девушки передвигается клубок змей. Поднявшись через какое-то время, она кинула назад полный ненависти взгляд, запрыгнула на зверя и пнула его пятками. Ее торопливость привела к катастрофе, и было неизвестно, как эту новость воспримут в убежище. Но все равно ей нужно было добраться туда, пока не растаял снег и его обитатели не разбрелись по Вольным Землям.

Тризна началась в обед. Все родичи и гостившие у нас люди собрались посмотреть, как холодное тело Линн занесли и положили поверх высокой кучи толстых веток и бревен. Несколькими факелами подожгли кучу со всех сторон, и огонь, сначала нехотя, а потом все сильнее и охотнее, начал разгораться. Это была вторая тризна, на которой я присутствовал. Как и в прошлый раз, я стоял возле огня, не отводя от него взгляда. Мне хотелось увидеть ее лицо и фигуру в последний раз. До рези в глазах я всматривался в огонь, но она не показалась мне. Лишь когда все стало пеплом, я опустил голову.

Жизнь полна не только радости и веселья. В ней случаются и скорбные моменты. Набрав пепла в тряпицу, я нашел Рии.

— Сделай мне мешочек, я буду носить его там.

— Так никто не делает, — ответила она мне.

— Сделай, — я настоял на своем, и та, поджав губы, неохотно кивнула.

— Ты стал такой странный, — сказала она, спустя какое-то время вручив мне пухлый мешочек.

— Ты не понимаешь, — вздохнув, ответил я ей. — Я вот уже и не помню, что было несколько месяцев назад. Какой это был день, какая была погода. Что я делал. Понимаешь? С течением времени многое забывается. Я не хочу забывать сегодняшний день. Я хочу помнить эту боль, это чувство потери.

— Зачем? — вытаращила она на меня глаза.

— Чтобы ценить то, что имею, — ответил я ей, но это была лишь часть правды. Вторая часть должна была остаться внутри меня, да и незачем ей это слышать. Хотя официально я вышел из детства, но и взрослым еще не считался, поэтому за мной присматривали. Не демонстративно, не навязчиво, но присматривали. Слушали, что я говорю. Оценивали поступки. Так что, пусть пока это остается при мне. Так будет лучше для всех.

Морозы начали спадать, и до волны зверей оставались считанные дни. Стоит только снегу начать таять, как они тоже начнут выбираться из своих нор. Голодные и злые. Родичи старательно готовились к этому событию, полудикое племя им помогало. Они решили помочь нам отразить атаку зверей, а после этого разбить лагерь где-то неподалеку от нас. Мне уже показали, в какую сторону надо идти, чтобы их найти, если что. Соседи с реки, они будут зрителями. Их глава сразу же сказал, что среди них нет воителей, только мирные профессии, и намекнул, что он не для того привел сюда своих людей, чтобы те сражались.

Рыша и ее молчаливый брат будут биться на нашей стороне. Когда я спросил, примет ли она участие в предстоящей заварушке, так у нее даже глаза от волнения заискрились. Дикая кошка. Сильная и независимая. Даже не представляю, какой надо иметь характер чтобы объездить ее и приручить. Когда были теплые денечки, она носила минимум одежды, демонстрируя свое тело, и если некоторым девушкам не нравилось, когда на них пялятся, так эта чуть ли не урчала, замечая на себе оценивающие взгляды. Точно, было в ней что-то от зверя. Брат ее был молчаливым, вылитый отшельник. Есть у него шалаш и плодовый куст рядом, тогда все замечательно, жизнь удалась, а вот его сестра была совершенно другая, яркая и горячая дикарка.

Много мыслей у меня вызвал отданный главой меч бродяги. Острый, отполированный до блеска клинок. Он был тяжеловат для моей руки и немного неудобен. Если нож лежал как родной, то меч ощущался чужаком, и чувства от взгляда на него возникали противоречивые. Тем не менее я не забросил его под кровать пылиться. Держа в руках, я рассматривал его и даже пробовал помахать, но с моей силушкой это выглядело смешно. Вот и сегодня вечером, выйдя на улицу и сев, прислонившись к стене дома, я смотрел на него, не понимая, из какой кости его выточили и, главное, как смогли заточить до такой остроты, что он практически не тупился.

Меня потянуло на сон, и, не сопротивляясь я закрыл глаза и скользнул в его объятья. Но сегодня я не оказался в чьем-то теле. Вместо этого попал в необычное место. Вокруг стоял туман, под ногами хрустели хрупкие кости, я шел, оглядываясь по сторонам, когда увидел впереди парящий в воздухе меч, который до этого держал в руках, а над ним призрачную фигуру зверя.

Высокий, монументальный, он напоминал осадную башню и был похож на величественного льва. «Вот из чьей кости был выточен меч», — пришла яркая вспышка озарения.

— Человек, — услышал я тяжелый, грустный, наполненный усталостью голос. — В твоих руках моя частица. Я — обитатель другого Плана. Суровые места, грозные враги, беспощадные битвы, в одной из которых я пал. Под твоими ногами кости врагов, которых я сокрушил. Странник, способный перемещаться между Планами и Мирами, подобрал мои кости и превратил их в оружие. Он раздал их своим последователям. Он вложил мою частицу в их тела, изменив их. Ты сражался с одним из них и победил.

— Не я был тем, кто нанес решающий удар, — опроверг я его слова.

— Мне лучше знать, кто стал причиной смерти моего хозяина, — послышалась легкая усмешка в голосе зверя. — Человек, благодаря твоей крови, попавшей на меня, я смог оказаться в твоих руках. Благодаря ей же я узнал, что ты способен общаться во сне, и поэтому решился на этот разговор… Тот странник, что осквернил мои останки, я хочу его смерти, хочу так страстно, что готов заключить любую сделку. Не он был тем, кто сразил меня. Он не имел права осквернять мои останки, и этому нет прощенья. Убей его, и я заплачу за это любую цену.

— Странник, способный передвигаться между Мирами и Планами? Я еще ребенок, которому и 9 лет не исполнилось. У меня нет даже тени шанса, — помотал я в ответ головой.

— Ты многого не знаешь, — услышал я голос зверя. — Каждый Мир и План имеет ограничения для приходящих в них чужаков. Он скован цепями Договора с Миром, его силы запечатаны. Он может действовать только через последователей, и их число не может превышать двенадцати. 12 апостолов, так он их называет. От твоих рук пал один из них, и он стал слабее. Когда падут все, он станет слабее годовалого ребенка.

— Зачем ему было соглашаться на такие условия? — я непонимающе развел руками. — Зачем идти на такой риск?

— Потому что в этом Мире есть что-то, ради чего он готов рискнуть своей жизнью. Из-за этого он согласился на Договор и поэтому сделал сильнее 12 людишек. Все ради того, чтобы они принесли ему то, что ему так нужно, — ответил зверь, и я задумался. Сильно и крепко.

— Что за цена, и могу ли я обратиться за помощью к другим? — я решил уточнить два самых важных момента.

— Ценой станет искусство укрепления костей и плоти. Странник знает лишь его малую часть, научив своих апостолов только искривлению костей. Я научу тебя, как увеличиваться в размерах и уменьшаться, как переносить всю силу в одну часть тела, делая ее движение поистине неудержимым. Научу, как принимать облик другого существа, полностью его копируя, научу, как усилить внутренние органы и как продлить долголетие… Если же тебе нужны помощники, пусть будет так, но они не должны знать о нашем разговоре!

— Значит, мы договорились, — усмехнулся я в ответ. — У людей принято скреплять договор рукопожатием, но так как это несколько затруднительно, я окроплю лезвие кровью в знак своей искренности.

— Выполни обещанное, человек, дай мне разорвать душу этого ублюдка на части, и ты не пожалеешь! — прорычал зверь, и меня выкинуло из сна.

На улице стояла темень, и идти к главе было рановато, так что можно было и потренироваться. Эти движения здорово успокаивали, и после этого в голову приходили толковые мысли. Я надеялся, что по окончании уже буду знать, что ей сказать так, чтобы не соврать. Я сбросил с себя накидку и сделал первый шаг. Мой кулак резко вылетел вперед, осветив темноту вспышкой огня. Раньше я выполнял имперский комплекс плавно и медленно, но сегодня я собирался показать его силу и ярость. «Жаль, что Рии этого не увидит, тогда бы она поняла, что это далеко не танец. Не зрелище для услады глаз, это Боевой Имперский Комплекс, который изучают элитные воители Империи, чтобы убивать своих врагов и убивать их одним ударом. Вот так!»

Когда утром я завалился к главе, она смерила меня взглядом, в котором было намешано не пойми что, и спросила:

— Что случилось на этот раз?

— Я могу определить, где находится убийца моей матери. Вчера вечером я смог почувствовать, куда нужно идти, но один точно не справлюсь.

— Хорошая новость, — погладила меня по голове женщина, и я недовольно отдернул голову, когда ее рука коснулась моих торчащих вверх прядей. — Далеко это?

— Да, — честно признался я. Действительно далеко.

— Тогда жди, я знаю, что делать, и самое главное, не говори сестрам, иначе они мне покоя не дадут.

— Сестры? — но не успел я удивиться и расспросить, что не так с сестрами, как меня выставили наружу. — Пфф, — выдохнул я, глядя в захлопнувшуюся перед носом дверь, и пошел тренироваться.

Зайдя в родовое хранилище, глава достала из его самого дальнего угла шар, покрытый толстенным слоем пыли, и, аккуратно протерев его, отправилась к полубожественному тотему. Нажав в определенной последовательности на завитки узоров, дождалась, когда откроется ниша, и вставила туда шар. Несколько секунд ничего не происходило, но потом шар начал светиться, становясь все более и более прозрачным, и вскоре в нем появилось лицо пожилой женщины.

— Я жрица, что ранее носила имя Лао, — представилась она, — что заставило тебя связаться со мной, незнакомка.

— Я глава родового гнезда, что в Вольных Землях, ранее носившая имя Айшира, — представилась глава рода и принялась рассказывать о нападении бродяг, о странных амулетах на их телах, о том, что лучший родовой воин говорил, что никто не может двигаться так, как двигался один из бандитов, ранивший его, о том, как вскрыв его мертвое тело, они обнаружили кости, обладавшие невероятной упругостью и эластичностью, о том, что три года назад к ним заходил бродячий проповедник, одетый в черные одежды, и рассказывал про появление истинного владыки, о том, что один из их родичей, потерявший от рук бродяг мать, обладает особым даром и знает, где находится логово измененных. Под конец своей речи она попросила жрецов, помочь им разобраться с этим вопросом.

— Я услышала тебя, носившая ранее имя Айшира, — с прежним выражением на лице ответила жрица. — Я передам новость Совету, и если они согласятся заняться этим вопросом, через шесть суток наш воздушный корабль окажется над тотемом твоего родового гнезда. Сразу предупрежу. Если выяснится, что то место — гнездо скверны, ты будешь вознаграждена. Если же окажется ложной тревогой, твой род будет должен нам одну услугу.

— Я согласна, — кивнула женщина, и шар начал мутнеть, пока окончательно не погас.

Когда он вернулся к своему прежнему виду, женщина вытащила его из ниши и задумалась. Измененные испугали ее. Привыкшая составлять планы и схемы, она могла предвидеть варианты их действий, которые непременно обернутся катастрофой для ее рода. Советники были против обращения к жрецам, но она чувствовала угрозу, чувствовала исходящую от них опасность и не могла поступить иначе. «Если это окажется ложной тревогой, я возьму всю вину на себя», — решила она и вернула шар для связи в хранилище. Сегодня был первый раз за прошедшие три столетия, когда им пришлось воспользоваться. «Да простят меня предки за это», — она низко поклонилась священным родовым регалиям и покинула хранилище. Теперь оставалось только ждать, если через шесть дней над ними появится воздушный корабль, это будет означать, что ее усилия не пропали даром.

— Исса, ну сделай мне ножны для меча, — канючил я, идя за сестрой, — для тебе же это пустяковое дело.

— Отстань, — буркнула она, не поднимая на меня глаз. — Иди Рии попроси.

— У нее руки для этого не приспособлены, — отверг я предложенную кандидатуру. — Попросил ее мешочек сшить, так она сшила, но такой кривой, что лучше его никому не показывать.

— Попроси теперь что-нибудь у меня, мелкий, — послышался гневный вопль младшей сестры откуда-то неподалеку. — Я эти слова тебе еще припомню.

— Я сделаю, — раздался голос отца, и я застыл на месте, не поверив своим ушам. Кстати, не я один. Даже Исса отвлеклась от своих записей и, многозначительно посмотрев на него, выразительно хмыкнула.

Или мне показалось, или здесь было что-то, чего я не знал. Но строить догадки дело неблагодарное, и я протянул меч отцу. Нужно будет потом придумать уважительную причину и взглянуть на кинжал, которым была убита мать. В нем тоже должна была остаться частица звериной души. Можно даже сказать, остаточное изображение. Оттого и злился дух зверя, что разделили его на части и подчинили жалким людишкам, к которым он при жизни относился словно к букашкам. Я тоже в его глазах был букашкой, но хотя бы полезной, тогда как те — противные и гадкие, а когда дело доходило до сотворившего с ним такое непотребство странника, он и вовсе впадал в откровенное бешенство.

Кинжала, оборвавшего жизнь матери, я коснулся на следующий день. Глава отдала его отцу, и тот лежал в его комнате. Тоже целиком сделанный из кости, но частица зверя в нем практически не ощущалась. Мне показалась, что она впала в спячку или что-то вроде того. По сравнению с частицей в мече, просто небо и земля.

Ближе к вечеру я получил ножны для меча. Круглый деревянный пенал, который можно было закрепить на спине. Крышку, скрывавшую рукоять, можно было использовать и как кружку. Такие весьма необычные ножны. Хотя чего еще я мог ожидать от человека, который всю жизнь занимался работой по дереву. Чтобы отец сделал эстетически красивую вещь, которую не стыдно и императору показать? Так что, взяв пенал в руки, я обнял его и сказал:

— Спасибо, отец.

— Грязная шлюха! — гремел в убежище голос истинного владыки. — Из-за тебя не только погиб один из моих апостолов, но еще и были утеряны амулеты с моей силой! Мерзкая дрянь! Ты будешь наказана! Проведешь месяц голая в яме со змеями, колючими червями, липкими сороконожками и ядовитыми пауками! Целый месяц ты не сомкнешь глаз, и твою плоть будут пожирать гады! Это твое первое и последнее предупреждение. Если после этого посмеешь подвести меня, то я обреку тебя на вечные муки, тупая девка!

— А-а-а! — раздался крик девушки после того, как с нее сорвали всю одежду и, открыв крышку люка, швырнули вниз.

Люк встал на место, а слуги владыки повернули песочные часы, и песчинки, медленно падая вниз, начали отмерять время наказания провинившийся.

— Ррра-а-ах, — вырвался из горла владыки недовольный рык, и он замер, погрузившись в раздумья. Глупая, жадная девка едва не испортила его планы. Даже десяти лет страданий было бы мало за этот проступок, но он пока еще нуждался в ней, поэтому, как только в часах упадет последняя песчинка, откроется люк, и она сможет выбраться. — Тупая дрянь! Ррра-а-ах, — новый рык сотряс воздух, и, окончательно успокоившись, владыка принялся заново обдумывать свои планы.

Несмотря на то, что пенал, сделанный отцом, был миниатюрной копией обычного бревна, я носил его за спиной благодаря приделанным к нему тесемочкам. Жаль только, что некому было научить меня им махать. Раз торговец — торгуй, а мечом размахивать — на это воители есть. Ладно. К тому же он пока был тяжеловат для моей руки, поэтому я носил его так.

Народ готовился к приходу волны зверей, до которого оставались считанные дни, как к нам нежданно-негаданно заявились гости. Время близилось к обеду, когда над родовым гнездом завис воздушный корабль. Деревянный корпус, из которого выпирали длинные крылья. Вверху, над палубой, высилась большая сфера, которая поддерживала летающий агрегат в воздухе и была соединена с судном толстыми канатами. Воздушный корабль качнул крыльями и, чуть сместившись, приземлился возле родового гнезда.

— Марк, ты идешь со мной, — откуда-то появилась взволнованная глава и потянула меня за руку.

Мне пришлось бежать, чтобы поспевать за ее широкими шагами, но к опускающемуся трапу мы успели как раз вовремя. Шесть фигур в ярких, светлых оттенков одеждах не спеша спустились вниз, и первой среди них шла пожилая женщина с прямой спиной и очень строгим взглядом.

— Рада видеть тебя, ранее называвшаяся Айшара, — чуть улыбнулась она, и глава немедленно поклонилась, заставив и меня сделать глубокий поклон.

— Это Марк, ваш проводник, — представила меня женщина и добавила: — Прошу за мной, к вашему прибытию мы сложили все материалы в одно место.

По мне скользнули равнодушные взгляды прибывших, и, устремившись за главой, я зашел в мастерскую. После этого глава в красках и на эмоциях рассказывала о нападении бродяг, демонстрировала кости бандита, которые гнулись и возвращались к прежнему виду, словно были сделаны из резины. Наших гостей это не заинтересовало, но когда они увидели амулеты бродяг, то стали словно гончие, почуявшие добычу. Вся расслабленность и некая ленца слетела с них в мгновение ока, и, оттеснив главу в сторону, они начали перебирать амулеты, обмениваясь короткими репликами, затем их старшая повернулась ко мне.

— Марк.

— Угу, — меня немного пугали ее пылающие от волнения глаза.

— Ты ведь покажешь, где сейчас эти люди.

— Там, — мне понадобилось лишь мгновение, чтобы сориентироваться и вытянуть руку. — Но я чувствую, что они далеко.

— Расстояние не проблема, — расплылась в хищной улыбке женщина. — Пойдем на наш корабль. Найди для меня, где спрятались эти разносчики скверны, и я щедро вознагражу тебя.

Кивнув, я вышел наружу, но тут из толпы родичей, знавших что происходит, вырвался парень из полудиких.

— Я пойду с молодым мастером! — выкрикнул он и взмахнул тяжелой дубинкой.

Наши гости негромко рассмеялись, но не возражали, и мы отправились к кораблю. Стоило только подняться по трапу и оказаться на палубе, как сфера над нашими головами зашипела, и корабль оторвался от земли.

— Туда, — вытянул я руку и подошел к борту воздушного судна. Высота… Как же давно я не поднимался так высоко. Устроившись на палубе, я смотрел на проплывающий под нами пейзаж, а полудикий, держась настороже, пристроился за моей спиной.

— Марк, — подошла ко мне дама помоложе — ей было лет тридцать-тридцать пять — и спросила с легкой улыбкой: — Ты знаешь, что мы ничего не чувствуем в том направлении?

— Сомневаетесь? — приподнял я в удивлении брови.

— Нет. Но… это странно. Если у тебя подобный талант, то ты не должен прозябать в таком захолустье. Я могла бы найти подходящую твоему таланту должность при Храме. Уважение окружающих и высокий достаток, даже практики будут предельно вежливы, разговаривая с тобой. Как это звучит? — и она мне подмигнула.

— Так себе, — сказал я начистоту. — Мы сотрудничаем только потому, что меня одного мало, чтобы разобраться со всеми бандитами.

Звонко рассмеявшись, она покачала головой и отошла, вытирая выступившие на глазах слезы. Члены экипажа, одетые не так нарядно и греющие уши на нашем разговоре, тоже не скрывали улыбок.

— Туда, — привлек я их внимание, — вы отклонились от правильного курса.

Корабль немедленно повернул в правильном направлении, а жрицы многозначительно переглянулись между собой.

— Это немного обидно, что обычный мальчишка, не коснувшийся божественной святости, так уверенно прокладывает нам путь, — к старшей жрице подошла женщина до этого разговаривавшая с Марком.

— Сначала я думала, что этот человек, чьи кости нам показали, стал экспериментом практиков, но теперь я уверена, что мы летим к гнезду скверны. Чувствуешь запах в воздухе, это запах скверны! Всем приготовиться!

С чего всполошились пассажиры воздушного корабля, я даже не понял. Вроде бы все было хорошо всего секунду назад, а в следующий миг все четыре женщины и двое мужчин извлекли откуда-то длинные копья и настороженно уставились вперед, водя наконечниками по сторонам. Они стояли, чутко прислушиваясь, и к чему-то принюхивались, а минут через десять я подал голос:

— Снижайте скорость.

Несмотря на то, что это судно не производило впечатления сверхскоростного лайнера, двигалось оно очень быстро. Что было несколько странно, потому что при такой скорости должен быть сильный ветер, но я не ощущал ничего подобного, словно был отгорожен от него прозрачным стеклом.

— Стоп, — отдал я новую команду и подошел к борту судна.

Шестерка с копьями все так же настороженно стояла у меня за спиной. Скинув накидку, я вытянул руку вперед, и пробежавшиеся по ней лепестки огня сорвались с кожи, превратившись в длинную ярко-красную спираль. С гудением она разрезала воздух и, ударившись о невидимый глазу барьер, растеклась по нему красным пятном.

— Гнездо Скверны! — раздался за спиной вопль, заставивший меня вздрогнуть.

Меня оттеснили в сторону, и я увидел как засветились копья в руках людей.

— Первый контур! — прозвучала команда, и сорвавшийся с наконечников копий свет по широкой дуге полетел вниз, чтобы столкнуться с землей, и в месте столкновения появились высокие святящиеся колонны.

— Второй контур! — в голосе жрицы звучал неприкрытый азарт, и новые огоньки света, по дуге упавшие на землю, выросли в новые колонны. И тогда я увидел, как проявился прежде невидимый барьер и как он пошел мелкими трещинами.

— Клетка! — нескрываемое торжество сквозило в голосе пожилой женщины.

Новые огоньки объединили колонны десятками линий, и хотя их клетка больше походила на загон, я не стал это комментировать, отчасти потому, что барьер затрещал и лопнул, после чего из-за него появилось странное существо. Высотой под десять метров, оно имело длинный хвост, крылья и причудливой формы рога. К тому же оно было крайне недовольно нашим появлением.

— Проклятые практики, убирайтесь отсюда! — раздался рев, от которого у меня задрожали барабанные перепонки. — Иначе я раздавлю вас, кучка вонючих насекомых!

— Мерзость Скверны! — раздался дружный крик шестерки, и в тело существа ударили сразу шесть лучей света.

— Ррра-а-ах! — прозвучал гневный рев, и существо взмахнуло цепью, зажатой в лапе.

— Щит! — сказали наши, и на ее пути возник полупрозрачный экран.

Он остановил удар чудовища, но явно с большим трудом, так как по нему моментально побежала сеть мелких трещин.

— Это что, странник с запечатанной силой?! — в шоке спросил я у духа зверя, находившегося в мече.

«Да, — сразу же пришел ответ. — Одна сотая от его силы в родном Плане».

Еще один удар цепью, и экран начал разрушаться. Тут любому стало бы ясно, что третьего удара он не выдержит, и, понимая, что другого выхода нет, я коснулся печати, связывающей меня с Планом огня. Запечатлев образ монстра, что бушевал внизу, я послал его туда, насытив эмоциями. В ответ печать начала нагреваться, и я взмыл вверх.

— Славная добыча! — прогрохотал голос из моего рта, сопровождаемый клубами пламени.

За моей спиной распахнулись два огненных крыла, пенал превратился в кучу пепла, и меч немедленно прыгнул мне в руку.

«Убей его!» — ревел в моей голове зверь.

— Убью его! — бушевал дух огня, вселившийся в мое тело, и, сорвавшись с места, я полетел вниз.

Выставленный вперед клинок покрылся сначала ярко-красным свечением, потом оно удлинилось на метр и стало бледно-синеватым.

Хрясь!

Клинок по рукоять вошел в тело чудовища, и, крепко держась за рукоять, я вместе с ним съехал вниз, оставляя за собой глубокую рану.

— Ррра-а-ах! — взревел монстр, и меня с невероятной силой откинуло в сторону.

Попавшиеся на пути редкие деревья повалились, снег испарился, и лишь линии, соединявшие воедино колонны, смогли меня остановить.

— Непозволительно! — разорались в один голос дух огня и дух зверя.

Поваленные деревья уже обратились в пепел, земля под моими ногами потрескалась и усохла на несколько метров вглубь. Сорвавшись с места, словно комета, я полетел с выставленным вперед мечом, закручиваясь по спирали.

— Ррра-а-а-ах! — этот страшный рев оглушил меня, и больше я ничего не смог услышать. Одной когтистой лапой зверь прикрыл сквозную рану на груди, а второй поднял над собой цепь, направляя ее в меня. Мне хотелось убраться от нее подальше, да только возможности не было, и мне оставалось лишь смотреть, как она взмывает в воздух, К счастью, в этот момент оставшаяся на корабле шестерка людей, объединив свои силы, нанесла самый сильный удар из своего арсенала.

Толстый луч света угодил чудовищу прямо в плечо, и лапа с цепью, отделившись от его тела, отлетела куда-то в сторону. Распахнув свой рот и, видимо, зарычав, монстр поспешно скрылся в черном провале норы, а мгновением спустя шестеро людей уже стояли возле меня на земле. Я видел, как они открывали рты, но ничего не слышал. Я показал пальцами на уши, и они, догадавшись о значении моего жеста, переглянулись.

Женщина, с которой я разговаривал ранее, положила мне на голову руки, и ко мне тут же вернулся слух.

— Спасибо, — поблагодарил ее я.

— Что это было, Марк? — строго спросила меня самая старшая и главнейшая из них.

— Печать канала с Планом огня, — я ткнул пальцем в свое тело. — Я использую ее, только если угрожает опасность, с которой не могу справиться сам, и тогда в мое тело входит дух огня. Он помогает в бою, после чего уходит обратно.

— Почему они тебе помогают? — спросил настороженно смотревший на меня мужчина.

— Может быть, потому что я посвящен Огню, а может быть, потому, что им это нравится, но в любом случае они берут за это плату моей энергией, и после этого мне требуется какое-то время, чтобы прийти в себя.

— Не только энергией, — сказала пожилая женщина, — они еще и забирают за это годы твоей жизни. Сейчас ты отдал пять лет за вызов духа огня. Именно поэтому адепты огня не рискуют их призывать. Несколько вызовов, и они оказываются на грани жизни и смерти. Сколько их у тебя уже было?

— Это третий.

— Может, еще парочку твое тело выдержит, но потом ты станешь таким же пеплом, как те деревья, — лениво махнула она рукой. — Мы отправимся в гнездо скверны. Жди нас здесь. Возможно, я смогу кое-чем помочь тебе.

Как же хорошо, что со мной отправился парень из полудикого племени. Оттащил в сторону, усадил, дал выпить воды и накинул на мои плечи теплую накидку. Я же сидел, по каплям восполняя потерянную энергию и глядя по сторонам. Да уж, порезвились мы знатно, от того места, с которого я стартовал, изображая комету, до сих пор в воздух поднимались струйки дыма. Кровь монстра по своим свойствам напоминала кислоту, там, где она окропила землю, остались глубокие ямы. Меч, что до этого был тяжел и грозен, тоже изрядно похудел. Теперь это был длинный, чуть изогнутый стилет. Вещь, несомненно, красивая, но для реального боя вряд ли пригодная. Хотя, прежде чем что-то говорить, надо бы его испытать, опробовать, но у меня не было настроения даже пальцем пошевелить, к тому же я чувствовал, что душа зверя уже покинула этот предмет. Судя по шуму, в глубине черного провала в земле он сейчас грыз душу странника, который так меня напугал. Даже со всеми этими обязательствами и ограничениями, урезавшими его силу в сто раз, он оказался настолько силен. Что за монстры обитают на его Плане? Хотя, нет, лучше не знать.

День плавно перетек в ночь, и из норы появилась одна из женщин. Посмотрев на меня, она кивнула и ушла, а следом за ней вышли и остальные.

— Мы победили, — села рядом женщина, что ранее разговаривала со мной на корабле, — но придется здесь задержаться. Ты не против?

По-моему это был бессмысленные вопрос, да и она сама поняла, что сморозила ерунду, поэтому быстро поднялась и ушла. Перед тем как совсем стемнело на это место прилетели еще два воздушных корабля, а к утру их стало уже девять. Прибывшие люди что-то выносили из темного провала норы, но у меня не было сил, чтобы пойти вместе с ними и посмотреть, что они делают. Я сидел и медитировал, заодно научив этому своего спутника. Забавно, но в его племени не принято было давать имена. После того как его народ потерял полубога и раскололся на небольшие группы, они отказались от своих имен, то ли считая, что недостойны этого, то ли это была такая предосторожность, чтобы их не нашел гнев победителей. Я не до конца разобрался в этом, потому что мой собеседник был не самым лучшим оратором. Крайне скудный запас слов, каждое из которых имело несколько смыслов. Вроде говорим на одном языке, но понимаем друг друга с трудом. Я понял только, что он назывался четвертым сыном одноухого отца. Я предложил было сократить все это до чего-то более удобно произносимого, но тот пошел в категорический отказ. На том и порешили.

— Марк, — подошла ко мне пожилая женщина, старшая среди этой шестерки. — Держи.

Взяв большую светло-синюю таблетку, я внимательно посмотрел на нее.

— Это восполнит твои потери в этом бою, — чуть усмехнулась она, — и устранит урон, полученный телом. Кстати, какую бы ты хотел награду за свою помощь? У меня есть несколько техник, которые подошли бы тебе. Есть лекарства, крайне полезные для твоего возраста. Чего ты хочешь?

— Такую одежду, — ткнул я пальцем в чуть искрящую материю. — Она очень красивая.

Засим последовала секундная пауза и звонкий смех. Я даже не предполагал, что пожилая женщина, может так звонко и задорно смеяться.

— Ты не перестаешь меня удивлять, Марк, — отсмеявшись, сказала она. — Будет тебе одежда, и еще в придачу совет дам. Очень ценный. Не используй эту печать!

— Хорошо, — кивнул я в ответ.

— Хорошо?! — удивилась она. — Ты даже не будешь против, если я ее запечатаю?

— Запечатывайте, — согласился я, не раздумывая, и чуть удивленная женщина коснулась пальцами моей кожи.

Было горячо и щекотно. Когда она убрала пальцы, я почувствовал, как закрылся крошечный канал в План огня, но не был этим расстроен. Участие в бою, даже такое мимолетное, и последующая медитация подарили мне откровение, и я больше не нуждался в костылях в виде помощи духов огня, чтобы ходить. Теперь я мог передвигаться и сражаться своими силами, не призывая их, но ей этого знать не следовало. Пусть считает, что я испугался цены в 5 лет, за приглашение в мое тело духа огня.

— Очень хорошо, — кивнула своим мыслям женщина. — Кроме одежды, я дам тебе лекарства. Ты это заслужил. Если надумаешь оставить род, скажи об этом главе, и я отправлю кого-нибудь забрать тебя. Мир, в котором мы живем, большой и прекрасный. В нем есть Чудеса. Некоторые из них сделаны руками людей, некоторые — волей полубогов, а некоторые создал сам Мир, и их стоит увидеть. Это поистине прекрасное зрелище.

— Я пообещал принести роду богатство и славу, поэтому спасибо, но нет, — ответил я ей, крутя в руках длинный стилет.

— Если исполнишь свое обещание, то не забудь послать об этом весть в Храм. Мы построим свой филиал у вас. Люди, способные достичь такого живя в глуши, достойны того, чтобы прикоснуться к Божественной святости и благодати.

Она что-то еще говорила, агитируя и убеждая меня, но я ее слушал вполуха. Дух зверя, который ранее ушел, только что вернулся, и сказал следующее:

«Человек. Ты выполнил свою часть сделки. Теперь мой через исполнить свою. Я вложу искусство укрепления костей и плоти в твой разум. В прошедшем бою я потратил слишком много сил и, чтобы не распасться, мне нужен отдых. Попробовав твою кровь, я понял, что ты не подходишь мне как союзник. Эта сделка была нашей первой и последней. Но у твоих детей может быть шанс меня заинтересовать. Пусть прольют каплю крови на лезвие, и если я выберу их, то они вознесутся на вершину этого Мира. А теперь я ухожу, и не тревожь меня понапрасну».

Действительно сдержал слово. После этого я узнал, что нужно сделать, чтобы стать выше или сжаться, знал, как укрепить внутренние органы и как принять облик другого человека. Узнал, как прожить несколько тысячелетий. Как усилить удар рукой или ногой в десятки раз, но меня не отпускало ощущение, что этот зверь меня крупно облапошил. Я чувствовал себя конструктором межгалактического космического корабля, у которого из материалов под рукой имелся лишь набор кубиков «Лего». Да, все это было возможно, но первые упражнения для изменения тела можно было делать только с 11–12 лет, и вместе с тем требовались столь редкие и дорогие травы, что я понятия не имел, как мне быть.

Когда я очнулся от размышлений о том и этом было уже за полночь. Присматривающий за мной парень спал не особо чутко, и, осторожно поднявшись, я размял затекшие мышцы. Прежде пустое место было забито воздушными кораблями, да так, что еще одному попросту негде было бы припарковаться. Ходить с голой задницей перед ними мне было не комильфо, к счастью, полудикий поделился со мной накидкой. Поэтому, когда меня спросили о том, что бы мне хотелось получить в подарок, выбора большого и не было. Техники? Лекарства? Только одежда.

К тому же после снизошедшего озарения мои мысли были заняты совсем другим. Я понял, что, когда оглох от рева монстра, потеря слуха повлияла на мою связь с духом огня, и того, крайне недовольного этим, выкинуло обратно. Понял, что с этой татуировкой огня на всю спину, руку и ногу, я переборщил, причем в несколько раз. И можно было даже обойтись без нее и без канала, связавшего меня с Планом огня. Причиной столь скоропалительного и поспешного решения стало лишь то, что я растерялся и совершенно не знал, что делать. Как слепой котенок тыкался в стену, не видя выхода. Сейчас я его видел, потому и понимал, что с украшением на спине поспешил, сделав большую глупость.

Ладно. Люди постоянно ошибаются. Мы не идеальны. По-моему, это было отличное оправдание, и, не став зацикливаться на прошлом, я вспомнил, что еще перечисляла тогда женщина. Техники? С моей-то энергетикой, заточенной под одну стихию Огня? Если бы я их выбрал, стал бы звездой передвижного цирка, оно мне надо? Да ни за что! Я и так смогу выполнить парочку крутых приемчиков. Лекарства? Ресурсов этого тела и так хватит, чтобы выполнить Договор с Миром и попутешествовать по планете. Посмотреть на все ее Чудеса, а потом, помахав ей на прощанье рукой, вернуться обратно на Землю.

Поэтому одежда была наилучшим выбором. Это же показатель статуса. Когда все в шкурах и грубых дерюгах, а я весь в сияющих шелках, сразу будет видно, кто в городе папочка. Мда. Я подумал и понял, что до папочки мне лет 10 надо расти. Зверь, конечно, еще тот аферист. Разрекламировал искусство укрепления костей и плоти, будто матерый менеджер по продажам, имеющий двадцатилетний опыт. Откуда я возьму травы с такими эффектами, которые растут только в его Плане? Откуда мне взять камни жизненной силы?..

Вот оно что. Тут ко мне пришло понимание, как можно использовать жемчужины из тел вожаков зверей. «Хмм. Если это сработает, то один такой шарик сможет продлить жизнь на тридцать — сорок лет. Извини, зверь, погорячился», — подумал я и принялся расхаживать взад-вперед, оценивая открывшиеся перспективы.

— Марк, — ко мне подошел мужчина, один из шестерки, и протянул сложенную одежду. — Это тебе. Должен сказать, ты молодец, что понял опасность связи с другим Планом. Как правило, обитающие там существа настроены крайне враждебно по отношению к людям, и если появляется такая возможность не упускают шанса причинить нам вред. Ты же видел разносчика Скверны, с которым мы сражались?

— Угу, — я кивнул, быстро переодеваясь в ласкающие кожу одежды.

— Самостоятельно он не мог прийти сюда. Кто-то из людей открыл ему дорогу. Дал свое согласие, и только поэтому он смог свить здесь гнездо. Он изменил нескольких людей, чтобы они выполняли его приказы. Совершали поступки, противные человеческой природе, принося в Мир порок, злобу и зависть. Очищающий свет сжег их тела и избавил землю от их присутствия, после этого даже воздух вокруг стал другим. Ты чувствуешь?

Вдохнув полной грудью, я почувствовал себя крайне комфортно и кивнул:

— Хорошо пахнет.

— Да. Теперь здесь хорошо пахнет. Нам осталось кое-что сделать внутри, а утром полетим обратно.

Одобрительно похлопав меня по плечу, мужчина снова ушел в нору. Теперь на мне была одежда, и я мог бы пойти за ним и посмотреть, что там скрывалось, но… Все ценное наверняка уже вытащили, а ходить и пялиться на голые стены, оно мне надо? Так что, отведя руку в сторону, я сделал первое движение комплекса и закружился в тягучих и медленных движениях. Сегодня мне хотелось сделать его не спеша, чтобы я мог прочувствовать каждую мышцу в своем теле.

Шло время. Дни сменялись ночами. Стало становиться теплее. Начал таять снег, и в глубине убежища монстра песочные часы, на которые не обратили внимание жрецы и практики, отмерили выставленный ранее срок. С щелчком из пола выступила крышка люка и отъехала в сторону.

— А-а-а, — подвывая, из отверстия выбралась голая девушка и, хриплым голосом похныкивая, на четвереньках поползла прочь. — А-а-а.

— Истинный владыка, я все осознала, — всхлипывая и размазывая сопли и слезы хрипела она, — я все поняла. Владыка, я исправилась…

— Владыка? — поднялась на ноги девушка. Все ее тело было покрыто мириадами укусов и мелкими загноившимися ранками.

Осторожно делая шаг за шагом, она шла, качаясь от слабости.

— Владыка? — она остановилась перед залом, в котором прежде находился ее хозяин.

Ответом ей стала лишь тишина, и она осторожно заглянула внутрь. С первого взгляда было понятно, что здесь произошла жаркая битва. Воронки на полу, оплавленные, полуразрушенные стены. Шаг за шагом девушка продвигалась вглубь зала. Ее нога за что-то зацепилась, она опустилась на колени и подобрала твердую и прочную чешуйку с тела владыки, вырванную с плотью.

— Владыка… — заревела девушка. — В этой яме, чтобы выжить, я ела червей, пауков, змей и сороконожек, а вы… Вы же обещали, что сделаете меня королевой этого мира! Как вы могли проиграть?!

Она долго рыдала, упав на грязный пол и свернувшись в клубок. Прошло несколько часов, прежде чем рыдания и всхлипы прекратились. Девушка, с трудом поднявшись на ноги, подошла к платформе из черного камня, на которой некогда любил лежать владыка.

Обойдя ее, она нащупала неприметный рычажок и, приложив все свои силы, потянула его вверх. Со скрипом открылась потайная комната, и она медленно направилась туда.

— Моя мечта все равно осуществится, — пробормотала она себе под нос. — Я стану королевой этого мира.

Обратно мы прилетели где-то после обеда. Воздушное судно перемещалось быстро, да, по прямой, да, на скорости, это вам не по звериным тропам петли выписывать. Опустились на том же месте, и я сошел по трапу с гордо поднятой головой, выпятив грудь вперед.

— Марк! — бросилась ко мне Исса. — Ты отомстил за маму! — она встала надо мной, и на меня закапали ее слезы.

— Его мать хорошо воспитала своего ребенка, — мимоходом отметила одна из проходящих мимо женщин, затем вместе с главой они ушли что-то обсуждать, а меня обступила ребятня, не сводя глаз со сверкающей и искрящейся одежды.

— Можно потрогать?! — первой не выдержала пятилетняя девчонка и протянула руки.

— Можно, — довольно разрешил я, и одежду начали щупать и трогать, не только дети, но и взрослые.

— От лица Храма выражаю вам свою признательность за столь своевременный сигнал, — сказала старшая жрица, оказавшись в кабинете главы. — Мы обнаружили свежее гнездо Скверны и уничтожили его. Случившееся показало нам, что мы напрасно не уделяли внимания Вольным Землям, и как представитель Храма, хочу спросить, готов ли ваш род принять нашу миссию. Несколько жрецов и послушников будут не только нести Слово людям, но и изучать эти места. Где есть одно гнездо, может появиться и другое.

— Это большая честь для нас, — поклонилась глава рода. — Когда-то наш род активно сотрудничал с Имперским Храмом, но…

— Я знаю вашу историю, — кивнула жрица. — Это была непростая ситуация. Император, обладающий молодым телом и старой душой. В то время как раз начали проявляться первые признаки его безумия и крайняя нетерпимость к мнению окружающих. Ваш род не должен был так пострадать, но прошлого не вернуть. Хотя… — она немного поколебалась, но потом решилась закончить: — Все может измениться. Империя провела несколько сражений с кочевниками и потери ужасны. Среди степных людей появился лидер, обладающий огромной волей. Он смог материализовать свое намерение в виде ореолов, которые, окутывая его воинов, увеличили их силы в несколько раз. В то же время шаманы кочевников приручили гигантских птиц, и воины, сидящие на их спинах, атакуют имперские воздушные суда. Если добавить, что лекари кочевников создали мазь, увеличивающую крепость кожи, то можете представить себе, каково было имперским легионам, когда они столкнулись с ними в бою. Сейчас Император на пороге того, чтобы принять решение о прощении всех, кто покинул Империю. Вполне возможно, что ваш род тоже будет восстановлен в своих правах в обмен на службу в армии.

— Это… неожиданная новость, — растерялась глава, — я бы даже сказала, шокирующая.

Довольная произведенным эффектом пожилая женщина улыбнулась.

— В качестве жеста доброй воли, перед тем, как покинуть Вольные Земли, мы облетим ваше родовое гнездо и освятим эту землю. Полагаю, вас приятно удивит эффект Слова.

Глава еще раз поклонилась, но стоило им выйти из кабинета, как они услышали звонкий, громкий голос:

— И тогда я воспылал ярким огнем! Страстным и неудержимым. От его жара высыхал снег, превращались в пыль деревья и трескалась земля!..

— Хвастаться нехорошо, — недовольно пробормотала себе под нос глава.

— Пускай. Он это заслужил, — снисходительно ответила старшая жрица и проследовала на воздушный корабль.

Взлетев, тот сделал несколько кругов над домами и прочими постройками и улетел, а в кабинете главы до самой полуночи шли жаркие споры.

— Вернуться в Империю? — в ярости вещал покрытый шрамами старик. — Да за кого они нас принимают?! Прогнали в шею, лишив фамилии, славы, уважения и почестей! Послали на смерть и забыли! Если бы не кочевники, о нашем существование никто бы даже не вспомнил! И после этого они хотят, чтобы мы умирали за Империю?! НЕТ! Ни за что!

— Можно подумать, находиться здесь, это то, чего мы заслуживаем?! — возразил ему другой советник. — В этой глуши, сколько мы обрели славы и почета? Уважения? И от кого? От полудиких племен? От прирученных зверей? Мы сильны, и у нас есть амбиции! Только в Империи мы сможем раскрыть свой потенциал, покрыв себя неувядаемой славой!

— Империя должна быть уничтожена! — взревел старик.

— Только Император заслуживает смерти, — не соглашался с ним оппонент. — Когда вернемся в Империю, у нас появится шанс отомстить за страдания предков! За ту боль и обиды, что им пришлось вынести!

— Не обязательно возвращаться, чтобы вырезать эту династию! — не соглашался с ним старик. — В этих краях мы обретем могущественную силу. Неужели вы забыли пророчество?!

— Не забыли, — вступила в разговор глава, разведя в стороны едва не сцепившихся мужчин, — только прошло уже больше 300 лет, и нет ни малейшего намека на то, что оно сбудется…

— Марк, где сделанный мной футляр для твоего меча? — спросил отец, когда я вместе с сестрами вернулся домой. — Ты же брал его с собой, когда улетал.

— К сожалению, он сгорел… Там было так жарко, что даже меч превратился вот в это, — я показал им всем длинный стилет и увидел ошарашенные и донельзя удивленные глаза родных.

— Нежели вы думали, что я обманывал, когда рассказывал про тот бой? — я с укоризной окинул их взглядом и пошел было в свою комнату.

— Подожди, — остановил меня отец, — дай его мне, — он показал он на стилет. — Я сделаю для него новый футляр.

Уж не знаю, что послужило тому причиной, моя одежда или то, что я прокатился на воздушном корабле с представителями Храма, или мой яркий и красочный рассказ с размахиванием руками, но на лицо главы соседей снова вернулась улыбка, и при виде меня он начал демонстрировать необычайное дружелюбие и расположение. Он даже предложил подарить мне еще одну рыбину, вот только одной уже было мало.

— Я куплю их все, — сказал я и увидел, как слегка изменилось его лицо.

— Все? Зачем тебе все? — попытался разузнать причины этого решения мужчина. Как пронырливый жук, он пытался докопаться до правды, по-всякому вворачивая на эту тему в разговор, но я свято хранил свой секрет.

С неудовольствием покачав головой, он все же пошел на сделку, и мне пришлось идти к главе за кристаллами для оплаты и для еще одного разговора. Когда мы летели обратно, я долго думал, говорить ей или нет про применение мутных жемчужин, что были в головах вожаков.

«Не говори!» — шептала мне жаба, давно свившая себе гнездо на моем плече.

«Расскажи!» — противоречила ей совесть с другого плеча. — «Это твои родичи. Они помогали и заботились о тебе. Неправильно будет от них это утаить!»

«Не утаить, а сказать об этом, но позже», — я попробовал найти с ней компромисс, но она не шла ни на какие сделки.

— Глава, — именно поэтому и сказал я, ввалившись в ее кабинет, — я знаю, как использовать жемчужины из тел вожаков. И дайте мне кристаллов на покупку рыбы, сайши.

Выслушав меня, женщина с силой потерла виски и покачала головой.

— Когда я начинаю думать, что ты уже ничем не сможешь меня удивить, ты непременно убеждаешь меня в обратном. Марк, пожалуйста, не говори об этом никому. Пожалуйста! Этих жемчужин мало, а желающих прибавить себе лишних лет к жизни в несколько раз больше. Эта информация, она может вызвать раскол среди родичей. Понимаешь?

— Угу. Только вы и я. Больше никто не в курсе, — кивнул я, соглашаясь с ее мыслью. Тридцать-сорок лет жизни — это искушение, способное соблазнить любого. Даже меня.

— Вот и хорошо, — повеселела женщина. — Пойдем покупать твою рыбу.

— Нашу рыбу, — я поправил ее, — мне нужна только одна штука, чтобы учеников кормить. У меня сложилось такое впечатление, что по своему воздействию она кучу эликсиров им заменяет.

Когда я говорил насчет кучи, нисколько не преувеличивал. Действительно, от этого супчика они снова стали развиваться семимильными шагами, а когда мороз пошел на спад и до нулевой температуры оставались считанные дни, прилетело письмо для их родителей. Когда родичи устроили засаду бродягам и перебили почти всех незваных гостей, те отписались об этом на равнину. В общем, скоро оттуда должен будет прийти отряд людей, часть из которого будет строить дорогу к реке, а часть — отправится со мной в мой первый рейс.

Первый поход к большому городу. Эти слова вызывали во мне некое предвкушение и нетерпение. Хотелось как можно скорее взобраться на борт судна и выкрикнуть: «Вперед!» Вот только скоро должна была прийти волна зверей, и в воздухе чувствовались напряжение и тревога.

— Исса, чего они не нападают? — спрашивал я сестру, наблюдая, как мимо проходит стая зверей. По какой-то причине они не зимовали в местах, где обитали летом, а предпочитали куда-то уходить. И если уходили на зимовку тихо и незаметно, то возвращались обратно с шумом, ведя себя крайне агрессивно.

— Я не знаю, — помотала головой сестра. — Их поведение очень странное. Я в первый раз вижу такое.

— Это из-за благословения жрецов, — к нам подошла глава. — Оно продержится еще один год, а потом рассеется. Исса, продолжай смотреть за поведением зверей. Марк, пойдем со мной.

В кабинете главы меня ждали советники, и после того, как двери закрылись, мужчина со свернутым набок носом заговорил:

— Марк, мы решили, что твоя идея имеет смысл. Мы погрузим на корабль немного материалов, тканей и мебели. С тобой отправятся несколько ремесленников с инструментами, твой отец и я. На первое время сделаем большую палатку, где люди смогут попробовать нашего супа. Если торговля окажется успешной, то будем искать встречи с лидерами города и договариваться о покупке отдельного дома.

— Для покупки нужно разрешение? — не на шутку удивился я.

— Да, — кивнул советник, — мы отправимся в город-государство. Этот город можно и так назвать. Он разбит на сектора и сферы влияния. Контролирующие сектора люди подходят крайне осмотрительно к выдаче разрешений на покупку или строительство домов на своей территории, и знаешь почему?

— Нет.

— Потому что они несут ответственность за тех, кто проживает на их территории. К нам будут присматриваться, нас будут изучать и проверять. Если мы пройдем этот этап и покажем себя как надо, то можно будет идти и разговаривать с теми, кто управляет этим городом. Поэтому ты должен помнить, что каждое твое слово и каждый поступок — из этого сложится их впечатление о нас.

— Я проникся важностью этой задачи, — я покачал головой. Дремучее средневековье, чтоб его. Присматриваться они будут. Почему все так сложно?! А?

— В каждом месте свои порядки, — утешил меня другой советник. — Кстати, посмотри, вот копия карты, которую дали соседи, — и он указал рукой на стол, где лежала тонкая обработанная шкура.

Нарисовано было грубо и от руки, без соблюдения масштаба, но и этого было достаточно, чтобы понять, что наш путь пройдет по реке, делающей большую петлю. Только после этого она выпрямлялась и впадала в другую реку, а от места их слияния до города, в который плавали торговать соседи, было шесть суток пути.

— Интересно, — покачал я головой, обдумывая пришедшую туда идею.

Когда до всех дошло, что волны зверей в этом году не будет, царившее напряжение среди родичей спало, и народ начал готовиться к следующей задаче. Нужно было отвоевать у звериных стай место под дорогу к реке. Охотники уже провели предварительную разведку и сказали, что придется иметь дело с двумя стаями. Если одна из них была небольшой и совсем недавно появилась в этих краях, то вторая включала в себя в несколько сотен особей, и было той еще головной болью спланировать с ними сражение.

— Будем ставить передвижные укрепления, — вечером Исса приоткрыла завесу тайны над суетой родичей. — Нам не нужно уничтожать их полностью. Потеряв полсотни зверей, они отступят и отдадут эту территорию нам, но другую стаю придется полностью истребить.

— Почему? — появился у меня закономерный вопрос.

— Потому что им некуда больше идти, — увидев мой требующий разъяснений взгляд, она добавила: — Так сказали охотники.

— Ясно.

Хотя все готовились заранее, движение должно было начаться только после того, как станет немного теплее, и земля не будет хлюпать под ногами, вот только я этого не увижу. Соседи отправлялись в плавание как только сойдет лед, а значит, и я тоже. Наш отряд пойдет к реке не напрямик, а по более безопасной дороге, которая займет несколько дней. Там дождемся пустого судна, погрузимся в него и отплывем, а родичи к нашему возвращению построят дорогу, пристань и будку для смотрителя.

В теории звучало красиво, но как оно выйдет на практике никто не знал. Мои ученики, кстати, должны были поехать со мной. Они просто пришли и поставили ультиматум. Сказали, мол, хотим ехать вместе и все тут, и самое главное, что их родители не были против. Если бы мои дети в таком возрасте решили отправиться не пойми куда и не пойми с кем, я брызгал бы эмоциями как фонтан, а эти такие спокойные… Может, я в воспитании детей чего-то не понимаю?

Через несколько дней пришел обещанный отряд с равнины. Семьдесят человек. Двадцать из которых должны были поехать со мной. Хотел было пойти и повозмущаться, зачем так много, но советник опередил, сказав мне, что об этом они уже давно договорились и с этим мне нужно просто смириться. Ну и кто они после этого? Поставили меня перед свершившимся фактом. Это здорово меня раздражало, но все плохое настроение оказалось мгновенно смыто после возвращения моей птицы из южных краев. Громко чирикая, она опустилась на мое плечо, когда я был в саду, и требовательно постучала по плечу клювом.

В пришедшей в мою голову идее эта птица занимала почетное ключевое место, так что я пошел кормить ее сушеными ягодами.

— Бесполезная у тебя птица, — прокомментировала вернувшаяся в этот момент домой Рии. — Я слышала, что шаманы кочевников приручили птиц, на которых по три человека могут летать, а это ого-го какой вес.

— Может в степи и есть такие пернатые, а у нас? Ты хоть раз видела в небе такую гигантскую птицу? И потом, чем ее кормить? К тому же, может, она ест больше всех нас вместе взятых.

— Птица много есть не может, — категорично заявила сестра, и мы с ней начали спорить.

В разгар полемики пришла Рыша и стала внимательно слушать наши доводы. Когда аргументы с обеих сторон исчерпались, мы повернулись к ней и спросили:

— А ты как думаешь, гигантская птица, способная поднять трех человек, много ест или мало?

— Какая она на вкус? — спросила эта… дикарка одним словом.

В общем, спор заглох, а через два дня мы уже вышли из родового гнезда, Мы — это я, в забитом доверху фургоне, мои ученики, родичи, люди с равнины и человек тридцать полудиких. Их должно было ехать меньше, но в последний момент появились еще желающие, и отрядом почти в 60 голов мы выдвинулись к реке. Земля была сырая, колеса в ней вязли, но людей было много, и они помогали зверям тянуть фургон.

Мы двигались вперед, а я все думал, что в этом походе мы еще вволю намучаемся. Никто не плавал раньше на таком судне в частности и не плавал на кораблях вообще, никто не умел грести веслами, так что поначалу всем придется очень непросто. Одна надежда была на советника, который, вроде как, обсудил все эти вопросы с главой соседнего поселения, после чего сказал, что мы справимся. Может, и так. Главное, чтобы справились с идей, что засела у меня в голове. Несколько раз нам по пути встречались стаи зверей. Небольшие. По двадцать-тридцать особей. Они рычали, а мы стучали оружием по железу, демонстрируя свой характер, а затем все просто расходились с миром и шли дальше по своим делам. Не знаю как им, но нам воевать было не с руки. Спешили, чтобы успеть вовремя, и пришли на берег реки, как раз когда по ней уже плыли суда соседей. Шесть судов они наполнили своим товаром, а седьмое, пустое, судно предназначалось для нас.

— Не передумал насчет моей команды? — улыбаясь, подошел глава соседей. — Вместе пойдем. Узнаешь, где мели на реке и как их обходить. Приплывем, познакомлю с моими друзьями в том городе.

— Мы намерены раньше вас до города добраться, пока вы приплывете, успею с кучей народа познакомиться, — пожал я плечами в ответ.

Глава, запрокинув голову, долго и от души смеялся.

— Отличная шутка, — наконец успокоился он.

— А я не шучу. Можем даже пари заключить.

— Пари? — меня осмотрели, взвесили и измерили одним взглядом. — С чего ты решил, что победишь?

— Потому что вот какие крепыши в моей команде, — обвел я рукой стоящих за спиной людей. — Они сильные и не боятся трудностей. Конечно, я приду первым.

— На что спорим? — хитро улыбнулся глава соседей. — Может, на это судно?

— Можно, — согласился я. — Если проиграю, перед зимой верну его обратно. Если выиграю, хочу еще одно судно. Тоже перед зимой.

— По рукам, — усмехнулся глава. — Я и не ожидал, что верну его себе так легко.

— Я тоже не ожидал, что мой флот будет расти такими темпами, — ответил я ему, и тот, повернувшись, вернулся на свое судно.

— Марк, ты уверен, что победишь? — чуть погодя, спросил меня советник.

— Во всяком случае у меня есть план!

— Мы освоили ту технику, которую вы нам дали, учитель, — вежливо сказала Джи-джи, когда мы перебрались на судно и поплыли по реке.

— Значит, теперь, вы можете выпускать переработанную мировую энергию из любой точки своего тела? — на всякий случай уточнил я.

— Да, — довольно кивнула девчонка.

Чертовы монстры! И чему их теперь учить? Атакующим техникам, чтобы они испробовали их на мне? Нет уж.

— Будете тренировать защитную технику, — подумав, сказал я своим ученикам. — Обычные люди, не способные работать с мировой энергией, могут натренировать кожу своего тела так, что по крепости она сравнится с железом. Теоретически. Техника так и называется: «Железная рубашка». Вы же пойдете другим путем. Выталкивая из тела переработанную мировую энергию, создайте защитный слой на коже, способный остановить физическое воздействие и постоянно поддерживайте его.

— Как мы узнаем, что у нас получилось? — озадаченно посмотрела на меня Джи-джи.

— Вот так, — я взял в руки длинный тонкий прут и взмахнул им.

— Ай!

— Ой!

— Когда создадите защитную пленку, он вам будет нестрашен, — довольно улыбнулся я и еще раз простимулировал учеников.

— Ай!

— Ой!

Близился вечер, когда ко мне подошел советник:

— Так какой у тебя план, Марк?

— Вы узнаете об этом очень скоро. Буквально через несколько часов, когда мы пристанем к правому берегу.

— Хм, — мужчина недовольно хмыкнул и отошел, а я достал корм для птицы.

— Кушай, ты это заслужила, — я погладил ее по голове. Заслужила, не то слово. Облетела огромную территорию, уворачивалась от желающих закусить ее маленьким тельцем, но справилась, и с помощью нашей связи я смог понять, где нам надо причаливать.

— Втягивайте весла! — кричали люди с поднятыми вверх факелами.

Причаливать в темноте — та еще морока, но тут уж без вариантов. Сойдя по широкому трапу на берег, я подождал, когда ко мне подойдет советник с факелом в руках, и, вытянув руку вперед, сказал:

— Эта река делает большую петлю. Нам нужно волоком протащить корабль вон туда, чтобы сэкономить несколько дней пути. Если сделаем это, выиграем спор.

— Вот оно что, — задумчиво сказал тот, и складки на его лице разгладились. — Неожиданно, я о такой возможности даже и не предполагал.

— Будет сложно, — не стал я скрывать от него масштабность задачи. — Надо будет убрать с дороги несколько десятков деревьев, но, я надеюсь, что за сутки управимся.

— Вряд ли, — к нам подошел мой отец, — если бы здесь были родичи, с которыми я валю лес, тогда управились бы и за день, но новички в этом деле не смогут так быстро сделать эту работу.

— Пусть будет два дня, — ответил я, чуть поморщившись. — Все равно у нас останется время в запасе.

— Тогда начнем ранним утром, — подвел итог нашему разговору советник, и все стали готовиться ко сну.

Как и обещал советник, рано утром началась работа. Валились деревья, люди доставали канаты, чтобы затащить судно на приготовленную дорожку из поваленных стволов, а я решил пройтись вперед, перед этим взмахнув прутом.

— Ай!

— Ой!

Расстояние, на которое нужно было протащить корабль с плоским дном и маленьким килем, составляло около трех километров. И если я думал, что с их силушкой это будет плевым делом, то пришлось утереться и начать его разгружать. Это еще счастье, что на шум к нам не пожаловала стая зверей, потому что на то, чтобы перетащить корабль у нас ушло ЧЕТЫРЕ ДНЯ! Четыре гадских дня! С каждым днем мое настроение становилось все хуже и хуже, я ходил мрачный как туча, и мои ученики прочувствовали это на своей шкуре.

— Ай!

— Ой!

Но как бы то ни было, мы справились, и когда наконец-то перетащили корабль и погрузились на него, я не мог не вздохнуть с облегчением. У нас оставался еще день или два в запасе, и был шанс выиграть спор.

— Чуть жилы не надорвал, — пожаловался советник, когда мы уже плыли по реке. — Марк, твоя идея, она… — и он замолчал, подыскивая подходящая слово.

— Гениальная? — подсказал я ему и, судя по скривившемуся лицу, понял, что тот явно другого мнения. Мужчина, в отличие от меня, не ходил руки в боки, а помогал тащить судно. Все эти дни он тянул канаты, перетаскивал вещи, рубил выступающие ветки, как простой работяга, и я его после этого даже зауважал. Я бы тоже помог, но… Поэтому пришлось поступить, как сделал бы на моем месте любой толковый руководитель, отойти в сторону и не мешать людям работать.

— А ты знаешь, — немного погодя, сказал советник, — в этом что-то есть. Сколько дней позволяет экономить такой способ перемещения судна?

— Около шести, наверное, — сказал я и тут же добавил: — Если судить по карте соседей.

— Шесть дней, это хорошо, — покачал головой задумавшийся мужчина. — Вот только смогут ли наши ремесленники сделать так, чтобы мы могли перетаскивать судно не за четыре дня, а за день?

— Сможем, — ответил кто-то из них. — Если будет материал, построим конструкцию, и пройдем этот участок за полдня.

— Можно будет соседям предложить пользоваться этим, за… десяток рыбин, — я не мог не внести свою скромную лепту в обсуждение проекта.

— Если выиграем спор, они нас стороной обходить будут, — чуть усмехнулся советник и устало улегся на палубе. — Я отдохну немного, а потом сменю на веслах того, кто устал.

— Стороной? Они что, не знают ничего про горючий уголь? — неподдельно удивился я и, подумав, добавил: — И хорошо, что не знают. Несчастье нужно принимать по ложке в день, а не сразу выпивать полную бочку. Правильно говорю, ученики?

— Ай!

— Ой!

До города-государства мы доплыли первыми. Я то и дело оглядывался назад, но когда позади нет и намека на суда соседей, а впереди появились величественные стены, то любому будет ясно, кто победил в этом пари.

— Мы выиграли! — сказал я с торжеством в голосе и взмахнул прутом.

— …

— …

— Что такое? — и снова им взмахнул с большей силой.

— …

— …

Посмотрев на лица учеников, я увидел, что они сияют довольными и ехидными улыбками до ушей. Чертовы монстры.

— Молодцы, — я не мог их не похвалить. — Теперь можно переходить к следующему этапу, сказал я и увидел, как с их лиц пропали улыбки, сменившись на легкую панику. Вот такое выражение мне нравилось гораздо больше.

— Теперь вы будете отражать искры, которые буду в вас запускать, — я вытянул вперед руку, которая покрылась всполохом искр. — Этот этап делится на две части. Первая — просто отбить куда попало, а вторая — отбить в меня. Понятно?

Брат с сестрой переглянулись и неуверенно кивнули.

— Тогда ловите, — и с моих рук сорвались больно жалящие частицы огня.

— Ай.

— Ой.

Посмотрел я на их исказившиеся лица и подумал, что хлеб наставника не так уж и плох.

Тем временем стены города стали гораздо ближе, и я смог лучше их рассмотреть. Не меньше двадцати метров в высоту, а то и больше. Да и широкие к тому же. С помощью птицы, я смог взглянуть на них сверху. Ширина стены наверху составляла около пяти — шести метров, и сидящие там люди внимательно наблюдали за окрестностями, не выдавая своего присутствия. Лишь птице удалось увидеть наблюдателей, и их было немало.

Пока я рассматривал стены, к нам подплыли две лодки, и на борт судна поднялись трое человек. Пренебрежительно мазнув взглядом по экипажу, один из них громко и грубо спросил:

— Кто такие и что здесь надо?

Советник не успел ничего сказать, как я его опередил:

— Это кто там разгавкался? О, нет, это же человек, как я мог его спутать с шелудивой вонючей собакой? Хотя мог. Определенно мог, — сказал я, поднимаясь во весь рост на крыше фургона. — У тебя есть пара минут, чтобы внятно сказать, что здесь забыло столь поганое отребье, иначе я очищу мир от твоего присутствия и сожгу дотла. Что замолчал, словно язык в жопу засунул? Отвечай!

Оттолкнувшись ногой, я слетел с крыши фургона и оказался как раз напротив тройки визитеров.

— Да ты… — начал было грубиян, но стоявший за его спиной человек, цепко ухватив его за плечо, вышвырнул наглеца с судна и изобразил легкий поклон, косясь на мою яркую и сверкающую одежду.

— Портовая служба. Представьтесь и скажите, с какой целью посещаете наш город.

— Зови меня молодым господином, — я важно выпятил грудь. — Мы здесь, чтобы посмотреть на товары, и, возможно, если в городе есть платежеспособные и достойные личности, продать свой товар.

— Что за товар? — изобразил интерес мужчина напротив.

— Я называю это «энергетический взрыв». Это суп, приготовленный по особому рецепту и настолько насыщенный энергией, что если съесть его слишком много, то человека разорвет изнутри. По своим характеристикам не уступает эликсирам практиков и позволяет людям, работающим с внутренней энергией, преодолевать узкие места в своем развитии.

— Сразу скажу, это недешево, — сделал я небольшую паузу. — И я не собираюсь предлагать его кому попало, так что если здесь не найдется достойных покупателей, мы поплывем дальше. И еще одно, — в моих глазах полыхнули огоньки пламени, и мужчины напротив испуганно отшатнулись. — Если кто-то посмеет беспричинно хамить, грубить, или посмеет наложить руку на мой товар, то знайте, что моих сил хватит на то, чтобы превратить этот город в одно большое пепелище.

Еще раз поклонившись, на этот раз более глубоко и более уважительно, мужчина спрыгнул в лодку и, подобрав своего матерящегося товарища, быстро отплыл от нас.

— Скажите своим людям на стенах, чтобы не смели наводить на меня арбалеты, — крикнул я им в вдогонку, — иначе у вас не станет ни их, и ни их оружия.

— Марк! — через минуту ко мне подошел изумленный советник. — Глава же говорила, что нужно вести себя достойно!

— Наш род достоин того, чтобы к нему относились с уважением, и я не позволю какому-то отребью хамить нам. Если дело дойдет до стычки, сорву печать в План огня и открою здесь его филиал. Они слишком много о себе возомнили, наглые букашки. Правильно я говорю, ученики?

— Ай.

— Ой.

Отвечающая за встречу гостей города и приезжающих с товаром торговцев, Эйшиа со всех ног бежала к пристани. Ее люди подняли красный вымпел, и теперь нужно было срочно оказаться на месте и разобраться, что произошло и кто к ним такой пожаловал.

— А-а-а, — раздался крик на стене, и оттуда потянуло гарью.

«Практик?» — промелькнула в ее голове мысль, и ей стало плохо. Если ее люди смогли вывести из себя практика, то это может закончиться очень плохо, и она прибавила в скорости, выжимая из себя последние силы. Выбежав на пристань, она остановилась, чтобы отдышаться, и тут к ней подбежал мужчина из портовой службы.

— Поднялись на палубу того судна, — показал он рукой, — гребцы на веслах одеты в рванье, никакой роскоши и Хостар спросил: «Кто такие и что здесь надо?», после чего… — он дословно пересказал все случившееся, — …и он крикнул вдогонку… Как только мы приплыли назад и разогнали всех зевак, тут же подняли красный вымпел.

— Молодцы! — с чувством сказала женщина и уверенно зашагала к судну, на палубе которого стоял мальчик в очень дорогих одеждах и лениво перекидывал из руки в руку шар огня.

Я стоял и ждал «кавалерию из-за холмов», не один, конечно, вместе с местными, но если они ждали ее как спасение от не пойми кого, устроившего здесь не пойми что, то мне просто хотелось посмотреть, что за рыба клюнет на брошенную приманку.

— Я — глава портовой службы, Эйшиа, — представилась подошедшая женщина. — Вы практик?

— Они, — я показал на своих учеников, — да, будущие практики. А я — адепт огня и на соглашение практиков не трогать хамов и негодяев смотрю по-другому. Как носитель очищающего и испепеляющего огня, я готов снизойти до того, чтобы избавить мир от парочки вконец потерявших берега индивидуумов. Я понятно выразился?

— Да, — кивнула женщина, — но у нас в городе находятся две делегации. Одна из них состоит из практиков, а в другой — шаманы кочевников с сопровождением. Они не позволят вам, молодой господин, творить здесь все, что вам заблагорассудится.

— Ха-ха-ха, — звонко и громко рассмеялся я. — Пришла какая-то непонятная женщина и рассказывает, что мне не позволят делать шаманы и практики. Главная над ними что ли? Если нет, лучше прикрой рот и вовсе не открывай его. Уверен, они смогут сами за себя высказаться, не доверяя это прислуге. Что смотришь? Иди и зови их, и побыстрее, иначе здесь станет жарковато.

— Простите, — пошла на попятную женщина. — Чего вы хотите?

— Я? — в моем голосе сквозило фальшивое удивление. — Я хочу, чтобы сюда пришли состоятельные и влиятельные люди, практики, шаманы, все, у кого есть чем расплатиться. Все желающие смогут бесплатно попробовать насыщенный энергией супчик и озвучить, готовы они его купить или нет. Все просто. Я приплыл сюда, чтобы получить прибыль, и не нужно становиться на моем пути к ней.

— Я оповещу их о вашем предложении, — понимающе кивнула Эйшиа. — Их гонцы передадут ответы. Надеюсь, на этом наш конфликт исчерпан.

— Если нас будут обходить стороной подобные недоумки, то да, — величественно покивал я головой, и судя по плотно сжатым губам женщины, лишь воспитание помешало ей высказаться о вконец оборзевшей малолетке.

Да, я был груб, невежлив, хамил и скандалил, но, на мой взгляд, это был лучший способ привлечь к себе внимание. Привлечение к себе внимания называется пиаром, и он имеет целую палитру оттенков. Целых семь. Белый — это формирование положительного отношения к себе. Черный — полная противоположность белому, море негатива. Серый — это слухи, положительные и отрицательные, действующие на подсознание. Розовой — это иллюзии, легенды, мифы и сказки про то, что завтра все будет хорошо. Желтый — скандалы и оскорбления, вызывающие бурные дискуссии. Зеленый — демонстрация заботы о мире во всем мире, его флоре и фауне. Золотой — создание имиджа, на основе цены. Было столько разных путей, и здесь я решил пойти по желтому, а что касается практиков и кочевников… пусть приходят. Нет у меня страха перед ними.

— Учитель, а что если они нападут на нас? — спросила Джи-джи, когда обстановка утихла.

— Практики не нападут, — сказал я, добавив в голос громкости, чтобы всем было слышно. — На отношения обычных смертных им плевать, а когда попробуют наш фирменный супчик, станет плевать еще сильнее. Кочевники? Тут все сложнее. Если они прибыли сюда с миссией, встревать в какие-то непонятные разборки… Оно им нужно? Но, чтобы судить, какое они примут решение, нужно посмотреть на них, пообщаться, чтобы понять, как они думают. Местные… После того как я сжег их арбалеты на стенах, они должны быть полными идиотами, чтобы еще что-то предпринимать, тем более что мы не демонстрируем явной агрессии. Немного попугали, и все. В общем, что бы ни случилось, ответственность за это беру на себя. Сидите и тренируйтесь. Понятно?

— Ай.

— Ой.

Развалившись на крыше фургона, я наблюдал за учениками, как они уплотняли выведенную из тела энергию, и шальная мысль возникла в моей голове. Ведь все практики так делали, создавали энергетическую пленку разной степени надежности. Тогда как ее можно пробить? За счет сфокусированной сильной атаки? Согласен. Если атака слабая, пленка ее отразит. Вроде бы, все логично. А теперь вопрос. Человеку необходимо вдыхать и выдыхать воздух. Может, в районе рта она немного иная? Я пригляделся к своим ученикам. Нет. Везде одинаковая. Пока рыхлая и не блестит как зеркало, неспособная отразить атаку обратно, но рано или поздно они этого добьются. Значит эта пленка в любом состоянии имеет поры, мельчайшие отверстия, через которые практик получает воздух для дыхания, определяет температуру на улице. Так? И, поковырявшись в имеющихся знаниях, я убедился, что там нет ответа на мой вопрос. Тц.

Ладно. Предположим, что я прав. Чисто гипотетически. И что будет, если я в своей атаке не буду пытаться прорваться сквозь эту пленку, а покрою ее слоем своего огня. Что тогда? Воздух подпитывает пламя, и, значит, он не сможет поступать противнику. Высокая температура снаружи, и он почувствует жар, его кожа покраснеет, одежда задымится, и смогу ли я этим воспользоваться? Ведь практики не тренировали «железную рубашку», и им нечем было бы защититься, если бы мой огонь проник сквозь их пленку. Верно? Если огонь сможет плотно облепить пленку и удержаться на ней, то, вроде бы, все сходится, или нет?

Как же много у меня имелось вопросов, на которые пока не было ответов. Хорошо было предкам иметь полные казематы подопытных, пришла в голову идея — спустился и проверил. А мне как быть? Где взять людей на эксперименты? Взглянул на учеников, я с сожалением отвернулся. Может, среди местных найдутся герои, если крикнуть им что-нибудь оскорбительное, задевающее их достоинство? Только что сможет их разозлить? Что заставит с красными от ярости глазами броситься в атаку? На чьих святынях мне нужно потоптаться грязными ногами? Или пройтись по личным качествам и назвать их город помойкой, в которой могут жить только жирные, вонючие крысы?

— Марк, — прервал мои мысли голос советника, — соседи плывут.

— Не верю своим глазам! — сказал глава соседей с перекошенным лицом. — КАК?! Как вы смогли нас на столько обогнать?

Пока кто-нибудь не ляпнул ему в ответ правду-матку, я ответил:

— Это тайна, и чтобы открыть ее, потребуется заплатить… как насчет еще одного судна?

«Хмм. Я понимаю, что загнул цену, но можно было бы и поторговаться!.. Эй! Зачем отворачиваться, и делать вид, что он меня не знает? И как после этого он смеет называет себя торговцем? И кто мне говорил, что надо всегда улыбаться?»

— Мы не собираемся иметь с вашим родом больше никаких дел, — донесся голос главы соседей, когда они отплыли немного дальше.

— Ну-ну, — и предвкушающая улыбка появилась у меня на лице. Надо будет не забыть эту фразу, когда они припрутся к нам, узнав, что у нас монополия на продажу горючего камня во всех Вольных Землях, но вслед я крикнул ему другое: — Быть моим другом недешевое удовольствие, но быть врагом — «удовольствие» во много раз дороже. Во много раз!

— Не верит, — я перевел взгляд на советника, который глядел на меня со сложным выражением на лице, — и зря.

— А вы что думаете, ученики?

— Ай.

— Ой.

Гонцы от жителей этого города, практиков и шаманов начали приходить ближе к вечеру, и все как один говорили, что те посетят нас завтра. Подсознательно я так и предполагал. Родичи, полудикие, люди с равнин — все начали доставать материалы, ткани, мебель, чтобы к утру сделать большой шатер, в котором все желающие могли бы отведать нашего супчика. Места нам никто не выделял и шатер начали ставить прямо на пристани, возле судна. Местные, смотрели на это со скорченными лицами. Оказывается, мы не только причалили не там, где положено, но и строимся, где никто этого не делает. Наверняка про себя обкладывали нас трехэтажными конструкциями, но вслух ничего не говорили. Вот что животворящий огонь в моей руке делает.

Пока я сидел и наблюдал за процессом сборки шатра, пришел советник, успевший переговорить с кем-то из местных и сказал, что здесь принято иметь вымпелы на мачтах кораблей и нам тоже надо повесить кусок ткани с каким-нибудь рисунком. Обсуждения как такого даже не было. На серой простыне нарисовали большой круг, который внутри был разделен на три части символизирующих землю, воду и воздух. Вокруг круга было нарисовано много-много огня, и такой вымпел мне очень понравился, настолько, что я сам полез его вешать.

Шатер собрали достаточно быстро, но его внутреннее обустройство заняло гораздо больше времени. Именно тогда советник открылся мне с новой стороны. Я и не знал, что он такой перфекционист и так помешан на деталях. Мебель не раз и не два перетаскивали туда-сюда, пока это не удовлетворило его требовательный взгляд. Только тогда внутрь шатра занесли рыбу и начали готовить. Как сказал мне отец, ее можно готовить разными способами, и, учитывая количество времени до утра, он выбрал более медленный вариант, гарантировав при этом, что те, кто ее попробуют, в полной мере ощутят весь спектр аромата и вкуса.

Все-таки повезло, что я появился в такой семье. Мясо отец готовил на зависть многим, да и с рыбой превосходно управлялся. У меня имелась при себе небольшая фляжка с рыбным супчиком, лежала на тот случай, если энергии будет не хватать, но так я его не употреблял, в отличие от учеников. Те, пытаясь создать защитную пленку вокруг тел, глотали его каждые полчаса, восполняя потери энергии, но пока что процесс у них забуксовал. Против прута они быстро нашли защиту, а вот мои искры с легкостью проходили через их пленку, и, чтобы подбодрить, я плеснул в них горсть искр.

— АЙ!

— ОЙ!

— ОХ, простите мою забывчивость, — я развел руки в стороны, — со временем количество искр и их размеры будут только увеличиваться. Так что, тренируйтесь усерднее.

— Учитель!!! — хором воскликнули брат с сестрой.

— Жизнь практика не сладкий фрукт, — многозначительно покивал я, глядя на их возмущенные моськи, — только тяжелый труд и выход за свои пределы возносят их на вершину мира.

— У-у, — обиженно взвыли детишки, и краем глаза я заметил довольные усмешки людей с равнин. Или мне кажется, или мой метод преподавания не вызывал в них отторжения. Надо бы поинтересоваться их мнением при случае. Ну, а пока и мне стоило бы размяться.

Скинув одежду и оставшись в одной набедренной повязке, я отошел в сторону и, с чувством вдохнув воздуха, сделал первое движение комплекса, сопроводив его вспышкой огня.

— Слышал, что наша глава хочет сделать этого мальчишку одним из лидеров нашего народа? — воитель толкнул в бок стоявшего рядом товарища.

— Если интересует мое мнение, то я не против. Если он сейчас такой, то кем станет, когда вырастет? А если Юаля и Джи-джи сделает практиками, то можно сразу делать его почетным советником, несмотря на возраст.

— Верно, — кивнул воитель, не сводя глаз с передвигающегося в ярких вспышках пламени мальчишки. — Если он станет лидером, пойду к нему со всей семьей. Их родовое гнездо в хорошем месте расположено.

— Мне тоже понравилось, — кивнул его собеседник. — Жаль, что они не занимаются земледелием, земля там превосходная.

— О чем говорите? — к ним подошел третий и сразу же задал еще один вопрос: — Нам дадут попробовать этого супа? Я столько о нем слышал, что уже слюнки текут.

— Как закончит, спросим, — ответил воитель, и, замолчав, они продолжили смотреть за исполняющей серию движений фигурой. И это делали не только они. В эту ночь многие видели необычное зрелище, и мало кого оно оставило равнодушным.

С первыми лучами Солнца на пристань начали подтягиваться люди. Многие пришли целыми семьями и теперь с интересом крутили головами, рассматривая наш шатер с широким входом в него и меня, стоявшего рядом с ним.

— Попробуйте наш замечательный супчик, гости дорогие! — исполнял я роль уличного зазывалы. — Суп под названием «Энергетический взрыв»! Всего пара глотков, и вас начнут переполнять энергия, сила, мощь, легкость, желание сворачивать горы и переходить моря, не замочив ног, но будьте осторожны, если переборщите с количеством супчика, вас запросто может разорвать на части! Но мы готовы и к такому исходу. У нас есть веник и совочек, в который сгребем все, что от вас останется, и отдадим родным! Подходите смелее и пробуйте, не бойтесь! Живем ведь только раз!

Люди странно косились на меня, но все же подходили к широкому столу, на котором стояла гигантская деревянная супница. Как по секрету шепнул мне отец, супница именно из этого дерева лучше всего подходила к этому блюду. В супницах из другого материала вкус был немного не такой. Какой он, однако, гурман! Люди подходили и пробовали, беря по небольшому черпачку, после чего их лица мгновенно менялись. В глазах появлялось изумление и восторг, и они начинали смотреть на меня немного иначе. Некоторые немедленно отходили в сторону и начинали работать с внутренней энергией, другие с раскрасневшимися лицами бурно обсуждали эффект супа, и то, что равнодушных среди них не было, меня радовало.

Несколько часов спустя пришли практики. Девять человек. Один старик, две женщины в годах, остальным было около двадцати лет. Они молча попробовали нашего угощения, и старик, помолчав, деловито кивнул:

— Неплохо.

К сожалению, их группа ограничилась лишь одним словом, но вот когда пришли кочевники, сразу стало шумно.

— Эй! Что там такое? — один из них полез смотреть содержимое шкафа, стоящего за спинами родичей.

— Ай! — тут же закричал он, схватившись за руку. — Больно! Жжется!

— Будет еще больнее, если дверки откроешь, — пообещал я ему, и тут всех заглушил вопль здоровяка, первым попробовавшего суп.

— Ха-а-арр! — орал он, сорвав с себя безрукавку. — Ха-а-аррр!

— Хочу весь! — прооравшись, он влюбленным взглядом воззрился на супницу. — Отдайте его мне.

— Это удовольствие не для каждого, — попробовал я охладить его пыл. — Если есть что-то ценное, можем совершить обмен, если нет, то иди стороной и не мешай другим.

— Вот. Ее отдам! — подняв брошенную на пол безрукавку, кочевник и потряс ею перед моим носом. — Забирай.

— В моем доме уже есть шкура, о которую я вытираю ноги, зачем мне еще одна. Оставь ее себе.

— Оружие дам! — не унимался возбужденный мужик и вытащил кривой ятаган с зазубринами на краях. Во всяком случае мое понимание оружия отнесло его в эту категорию.

— Не интересует, — я поморщился. — Я же ясно говорил Эйшиа, что мы будет сотрудничать только с состоятельными людьми, а не с голодранцами. Почему она привела сюда нищебродов? Иди отсюда, прочь.

— Эй! — возмутился кочевник. — У меня птица есть, большая птица! Меняю суп на птицу! — и с глазах его мелькнули хитрые искры. — Если сможешь взобраться на нее, взлететь и облететь город, это будет сделка.

— Сначала покажи свою птицу, грязный дикарь.

— Иди за мной! — и кочевник бросился к выходу, расталкивая всех руками.

— Как животное, — скривился я, — не умеет как следует вести себя и в город явился. Сидел бы в своей степи. Чего он здесь позабыл?

Громкости голоса я не занижал, и многие слышавшие мои слова с ними соглашались. Выйдя из шатра, я увидел птицу, о которой распинался степняк. Росла у меня в другой жизни на даче яблоня, так этой птице, чтобы до верхних яблок добраться, даже взлетать не пришлось бы. Опустила бы голову и склевала их. Метров шесть в высоту или даже больше. Ее большое тело обвивали широкие ремни, а на спине было длинное сидение, на котором могло уместиться, как минимум, три человека.

В моей голове хранилась полная энциклопедия по птицам, но этого экземпляра в ней не было. «Должно быть, выведен искусственным путем и оттого имеет кучу недостатков. Выведена», — поправил себя сам себя, потому что это была самка. Злая, нервная самка. Из-за того что я уже заключил контракт с маленькой птицей, подобного я не мог ей предложить, но зато мог пообщаться, транслируя образы с эмоциональной окраской.

Большое тело, больший разум. Услышав меня, она повернула голову и посмотрела в мои глаза. Чтобы произнести пламенную речь, нужно время, но мыслеобразы способны справиться с этим гораздо быстрее.

— Ну что, рискнешь взобраться на нее? — не скрывал довольной улыбки кочевник. — Поднимешься в воздух или нет, суп будет мой. Решайся, дерзкий мальчишка, задницу которого давно не пороли!

Нас обступила большая толпа, почувствовав запах развлечения, люди с интересом смотрели на нас, и даже молчаливые практики вышли и не сводили с меня заинтересованных взглядов.

— Значит, если я пробую взобраться на спину птицы, а она меня не пускает, я проиграл и бесплатно отдаю тебе супницу с чудесным супчиком. Если взобрался на спину птицы, она взлетела и сделала круг в воздухе, то птица моя, а ты взамен получаешь супницу с супом. Так?

— Все так! — гордо выпятил грудь кочевник. — Мое слово — это слово Степи. Оно нерушимо.

— Пфф, — фыркнул я на это заявление и подошел к птице. Изогнувшись, она наклонила голову ко мне и приоткрыла клюв.

Шшш.

С легком шипящим звуком упала полоска кожи, которая сковывала ее.

Шшш.

Шипели и падали на землю ремни, стягивавшие птицу.

— Ты что творишь?! — заорал кочевник, а потом осекся, потому что встрепенувшаяся птица после того, как сбросила с себя сиденье, опустила крыло, чтобы мальчишка мог сам взойти по нему на ее спину.

За секунду птица подо мной рывком взлетела выше городских стен, а я раскинул руки в стороны и захохотал. Как же хорошо! Под нами замелькали маленькие улочки, миниатюрные крыши домов и, сделав круг над городом, я с сожалением послал ей мыслеобраз, чтобы она снижалась. В ответ пришла картина, большой, мертвой туши, и, чуть подумав, послал ей согласие. Прокормить эту махину будет совсем непростой задачей.

Приземлились мы на том же месте. Я съехал вниз по отставленному крылу и гордо огляделся. Хотел сказать «Видали, как могу?!», но тут ко мне подскочил взъерошенный кочевник с широко распахнутыми глазами.

— Отдай птицу! Забирай свой суп, отдай птицу!

— Нет, — помотал я головой и наставил на него указательный палец. — Но ты можешь попытаться ее отыграть. У тебя есть мой суп, у меня птица. Ставишь суп против птицы, если выигрываешь, забираешь суп и птицу, а проигрываешь, так по своей воле уходишь отсюда. Все понятно?

— Отдай! — заревел мужик и схватился за рукоятку ятагана. Подскочившие к нему кочевники принялись что-то шептать, и тот нехотя, но согласился с ними.

— Давай играть.

— Так-с, мне нужны кости. Есть у кого с собой кости? — спросил я наших, и неожиданно ко мне шагнул отец, протянув два деревянных кубика.

— Хотел тебе потом подарить, но раз сейчас понадобились, бери.

— Спасибо, — растерянно ответил я. Что-то с моим отцом было не так. В последнее время он изменился, и что послужило тому причиной, я понятия не имел.

Я покатал кубики в руке, кинул пару раз и удовлетворенно кивнул. То, что надо.

— Можешь сделать это первым, — я протянул кубики кочевнику.

Тот, осмотрев кубики и чуть ли не попробовав их на зуб, долго тряс, затем бросил и, выпучив глаза, уставился на них. Наблюдавшая за нами толпа разочарованно выдохнула. 6 очков, этого было слишком мало победы, что я и подтвердил, выбросив 12.

— Ха-а-аррр! — заорал кочевник и выхватил ятаган. — Убью! — замахнулся он оружием.

Пламя, выстрелившее из моей правой ступни, подняло меня в воздух, благодаря чему ятаган пролетел мимо, а выпущенная из моей левой ладони полоса огня наотмашь рубанула по открывшейся шее.

Хрясь.

С противным звуком за землю упало обезглавленное тело, и пришедшие в себя двое кочевников тут же схватились за оружие, но они упустили из вида очень важную деталь. Злую и голодную птицу, которая стояла у них за спинами. Два неразличимых глазу, молниеносных удара — и с насквозь пробитой грудью степняки упали на землю.

— Кушай их, — сказал я громко клекочущей птице, — заслужила.

— Какой вспыльчивый мальчик, — нарушила тишину женщина в годах из группы практиков, — из-за тебя мертвы три человека, чью безопасность гарантировали уважаемые люди. У тебя есть, что сказать по этому поводу?

— Конечно, — я повернулся к ней и оголил торс. — Если я сорву печать в План огня, от тебя, старушенция, даже костей не останется, так что захлопни рот и вали отсюда, пока еще жива.

Вокруг меня воцарилась звенящая тишина, казалось, упади камешек, и этот звук покажется грохотом лавины, и все же долго она не продлилась.

— Адепты огня, — осуждающе покачал головой старый практик, — я уже и позабыл, какими они бывают несдержанными.

— Если освежил память, то что здесь делаешь? — я выпустил языки пламени изо рта. — Не видишь что ли, что я не в духе. Или решил узнать границы моего терпения?

Я положил ладонь на печать, и она вспыхнула ярко-красным светом.

— Мы уходим! — взвизгнул старик и стал быстро удаляться. — Уходим! Не надо горячиться!

На мгновенье замешкавшись, остальные практики быстро последовали за ним, а я окинул взглядом побелевшие лица горожан.

— Если будете пить наш супчик, — ткнул я пальцем в сторону шатра, — у вас будет шанс стать таким же, как и я. Сильными и могущественными. Потому что я его пью регулярно!

Уж не знаю, или реклама людям зашла, или действительно суп понравился, но заказы посыпались как из рога изобилия. Принцип продаж был прост и понятен каждому. Мы варим суп и переливаем готовый продукт в посуду покупателя. Родичи проводили эксперименты и выяснили, что где-то 2–3 дня он сохраняет свои свойства и качества. Городок был немаленький, где-то 80 000 жителей, так что мы должны были быстро распродать свой товар. Почему так? Потому что пока добирались сюда, считали, прикидывали и пришли к выводу, что не хватит нам надолго имеющейся рыбы. Если продажа супа пойдет хорошо, то за неделю все запасы исчерпаем. Поэтому и решили продать все на пристани. Постоим здесь неделю, купим потом, что нужно, и обратно отправимся.

— Почему мы трусливо сбежали?! — не выдержала одна из женщин после того, как практики отдалились от реки на несколько километров. — Мы что, простим это хамство? Уйдем и не накажем наглого мальчишку.

— Я отвечу тебе, а ты сама решишь после этого, как поступишь, — сказал остановившийся старик, и все вокруг него затаили дыхание. — Наш Мир не единственный. Существуют другие Миры и так называемые «Планы». План Огня — одно из самых страшных и жутких мест. Жидкость испаряется в нем за доли секунды, любой металл, и даже камень, плавится. Чудовищные температуры, море плазмы, в котором, на удивление, существует жизнь. В Плане Огня есть разные существа, но даже самого слабого из них достаточно, чтобы разрушить и сжечь этот город вместе со всеми его жителями.

— Мальчишка посвятил себя стихии огня, вместе с способностями получив и следующие качества: вспыльчивость и жестокость. Если бы он сорвал печать и принес себя в жертву существу с Плана Огня, что адепты огня делают регулярно, потому что из-за вспыльчивости у них отключаются логика и здравый смысл, этот город, все его жители и мы в придачу — все были бы сожжены дотла. Хочешь мстить — иди, но дай мне время, чтобы убраться отсюда подальше.

— Его существование — это угроза для всех нас! — ответила женщина, потеряв половину своего запала. — Мы что, должны смотреть и ничего не делать?

— Во-первых, адептов огня очень мало. Во-вторых, они долго не живут, — равнодушно покачал головой старик. — К чему беспокоиться, если он сам себя сожжет через пару лет? В-третьих, если мир допускает их существование, значит, они ему для чего-то нужны.

— Прошу прощения, старейшина, — склонила голову женщина, — я была неправа.

Торговля шла просто распрекрасно, просто замечательно, когда в воздухе показались две гигантские птицы.

— О, нет! — простонали наблюдатели на стенах.

— О, нет! — схватилась за голову Эйшиа.

— О, да! — вскрикнула стайка золотой молодежи, успевшая отведать нашего супчика и теперь желающая только зрелищ.

Сделав над нами круг, птицы приземлились рядом, и оттуда сошли шестеро кочевников. Два старых шамана, одетых в цветные широкие одежды с посохами в руках, и четверо воинов, один из которых особенно впечатлял. Наверное, это был самый крупный человек, которого я видел в этом Мире. Не доходя до меня пары метров, они остановились и принялись внимательно меня изучать.

Я хотел начать разговор первым, выдать пару дерзостей, но исполин сделал шаг вперед и скривился в презрительной усмешке.

— Ты забрал себе нашу птицу, — прогрохотал его голос.

— Не забрал, а честно выиграл, — парировал я. — Хочешь отыграть, делай равноценную ставку или проходи мимо.

— Ты отдашь ее обратно, без ставок! — навис надо мной гигант, и его рука потянулась ко мне.

Толчок окутавшейся пламенем ступни, и я взлетел вверх, на сантиметр разминувшись с его рукой. После чего наотмашь хлестнул огненным кнутом, оставив обожженную полосу на лице исполина и испепелив его глаз.

— А-а-арх, — взревел он и выхватил ятаган.

Я снова ударил кнутом, и его рука вместе с оружием отлетела далеко в сторону.

— НЕТ! — хором вскрикнули шаманы и бросились нас разнимать.

— СТОЙТЕ! — между нами, расставив руки в стороны, встала Эйшиа. — ОСТАНОВИТЕСЬ!

Глотнув супчика, я оголил торс. Из моей спины вырвались два огненных крыла. Практического эффекта от них никакого. Просто поддерживали меня на месте какое-то время. Энергии на их поддержание уходило много, но для запугивания большего и не надо.

— Наглый червь, — прогрохотал мой голос, и в то же время из моего рта вырвались языки племени. — Кем ты себя возомнил!

— Не трогайте его! — проверещал шаман и выхватил из-за пазухи мешочек, набитый энергетическими кристаллами. — Я выкупаю его жизнь! Не надо!

— И-и-и-и! — взвизгнула Эйшиа, увидев мой изменившийся облик.

— А-а-а-а! — заорали подростки неподалеку.

— Сколько там? — я же, вернувшись в свое обычное состояние, поднял мешочек. — Хмм. Этого хватит на первый раз. И запомни, одноглазый, — повернулся я к воину, возле которого суетились шаманы. — В степи полно сухой травы и достаточно маленькой искры, чтобы она вспыхнула и сгорела дотла вместе с вашим скотом, вашими жилищами и людьми. Подумай об этом, когда в следующий раз решишь открыть рот, потому что, вполне возможно, я не поленюсь прилететь туда и испепелить твой народ.

— Я запомню, — процедил гигант, глядя на меня с лютой ненавистью. — Мы еще встретимся, мелкий гаденыш!

— Нет! — завопил шаман, закрывая его телом. — Вот плата. Не надо!

Видно, важной шишкой был этот гигант. И что мне делать? Подобрав мешочек, я повернулся к ним спиной и сказал, не оборачиваясь:

— Это был второй раз. Третий станет для тебя последним, дикарь.

Тот смачно плюнул на землю, но больше ничего не сказал, и я отошел к родичам. Минутой спустя ко мне подошла дрожащая Эйшиа.

— Мы обещали ему неприкосновенность, — дрожащими губами сказала она.

— Все нормально, — покивал я. — Вы обещали, но я-то не обещал. Если будут какие претензии, посылайте их ко мне, а я с ними как-нибудь сам разберусь.

— Правда? — впилась она в меня испытующим взглядом.

— Да. Если будут сильно доставать, договоритесь о месте встречи и передайте мне весточку. Я прилечу туда и научу дикарей уму-разуму.

Счастливая, она убежала прочь, а я задумался. Не просто постоял, обдумывая случайно залетевшую мысль, а серьезно так задумался. Раньше я ведь не был таким. На Земле я жил, соблюдая законы общества. Да-да, не все и не всегда, но все-таки. Попав в этот мир, я слился с остатком души Марка, и первым моим изменением стала любовь к его родителям и родичам. Что было потом? Потом благословение полубогов, татуировка, улучшенная память, чувство направления, желание поторговаться, оценка всего вместе и каждого по отдельности.

Именно тогда я начал смотреть на каждую вещь, мимоходом отмечая, сколько она могла бы стоить. Что потом? Тотем, связавший меня впоследствии с птицей. Повлиял ли он на меня? Я думаю, что нет, а вот огонь, выбравший меня как носителя, — несомненно. Хотя я забежал вперед, сначала была лечебная ванна, укрепившая мое тело и во время которой я соприкоснулся с полубогом. В моей татуировке появилась серебряная капля, а вместе с ней гейс — говорить только правду. И как я понял, эта правда должна быть созвучна моему к ней отношению. Если я говорю, что на улице ночь, а на самом деле вечер, — это правда, потому что я верю в это. Если же я знаю, что на улице ночь, и говорю вечер — это ложь. К тому же испытание, которое устроил мне полубог, когда я прожил сотни жизней…

Мне после этого долго было не по себе. Говорил что-то порой, и думал, я это говорю или не я. Словно из-за того испытания моя личность разбилась на несколько частей.

После соприкосновения с душой погибшего практика, и обещания отомстить за его погибшего брата во мне появился огонь. С помощью знаний, которые он мне оставил, огонь сплавил начавшую трескаться душу воедино, при этом изменив ее. Сильно? Мне было бы трудно сказать. Тут требуется взгляд со стороны, но, я думаю, что да, сильно. Нет, сначала не сильно, но с каждым последующим днем он влиял на меня все сильнее и сильнее.

Сейчас я не испытывал страха ни перед кем и ни из-за кого. Когда я схлестнулся с практиками, то готов был сорвать печать, и в тот момент мне было плевать, что при этом погибнут родичи, полудикие, люди с равнин, мои ученики.

Звучит неприятно? Да, но правда, она такая и есть. Надо быть честным с самим собой, потому что нет ничего хуже, чем заниматься самообманом. Я бросал все остатки своей рациональности, логики и здравого смысла, чтобы удержать поселившегося во мне зверя, но тот был слишком силен, и совсем недавно мне показалось, что он был близок к тому, чтобы перехватить на себя управление моим телом. По-настоящему, и это было так близко.

Вот откуда росли ноги моего высокомерия, презрения к людям, и пока они не пустили во мне глубокие корни, возможно ли, что мне удастся их уничтожить? Возможно ли, что я смогу сдержать огонь твердой рукой. Да, это было возможно. Но крайне сложно.

Не зная, что делать, я подошел к все такой же злой и раздраженной птице.

Она легла на землю и подставила мне крыло, чтобы я мог прилечь рядом. Я посылал ей мыслеобразы зверей, обитающих в наших краях, а она отвечала картинками перемолотых в труху костей, демонстрируя тем самым ожидающую их судьбу.

Два года спустя.