Никакого яркого света в глаза — пасмурно, ветрено, неуютно. Сзади, скрипнув, хлопнула старая обшарпанная дверь, отделяя семь лет неволи от новой жизни. Вот и сбылась мечта идиота — свобода! Свобода, которую ждал, и которой боялся. Ждал, не мог не ждать, ибо рожденный свободным, плохо переносит неволю. Вот только не надо мне лить в уши философские рассуждение вроде тех, что, мол, все зависит от точки зрения. Нравится жить под принуждением? Живите — я вам не судья, чтоб ему всю жизнь о смерти мечтать, а мне лучше своим умом, хоть и с некоторыми ограничениями. Теперь, почему я боялся того к чему стремился всей душой? Да потому, что за это время многое изменилось и забылось, да и резкий переход от одного состояния к другому сильнейший стресс. Как оно получится снова вписаться в реалии, тем более никто меня не ждет, и помогать не спешит. Добить, это пожалуйста, есть желающие, первое время даже пытались заказать, чтобы прямо в колонии оприходовать, но то ли не договорились, то ли банально "развели" заказчиков. Мне о заказе стало известно, когда и с меня хотели стребовать, чтобы перекупил заказ, но я только пожал плечами, нищ как церковная мышь, а и были бы деньги, все одно бы не отдал, никто же после этого не помешает честно исполнить заказ.

Порыв ветра подхватил с обочины пыль и бросил ее мне в лицо. Да уж, не слишком приветливо. Хм, что я там говорил о точке зрения, будем считать это издержками ветра свободы, он ведь не обязан быть ласковым и теплым. Запахнув получше куртку, наклонил голову, чтобы меньше пыли летело в глаза, и потрусил в сторону ближайшей остановки автобуса — место моего последнего содержания находилось не в центре города. Автобус пришлось дожидаться часа полтора, оказывается в это время у транспортников перерыв, ведь здесь ходит не городской транспорт — развозят народ до садоводств, кои расплодились еще во времена развитого социализма в неимоверном количестве, вот мне и посчастливилось отдохнуть лишний раз и подумать о смысле жизни. Несколько раз рядом с остановкой притормаживали проходящие машины и предлагали подвезти, но приходилось отказываться, верить в бескорыстную помощь меня отучили еще до событий, круто изменивших мою жизнь, а начинать с конфликта в первый же день своего освобождения не хотелось. Денег у меня при скромных тратах максимум на две недели, за это время я должен найти источник дохода, именно источник, так как устроиться на нормальную работу с таким недавним "прошлым" мне не светит. Вернее работу найти можно, а вот зарплату к ней уже несбыточная мечта, да и не получится ничего пока с работой, негде мне в родном городе жить, все, что было до, растворилось в небытие времени. Единственно на что я могу рассчитывать, это скромный летний домик в садоводстве, в двадцати километрах от города прямо с противоположной стороны от того места где я сейчас находился, по непонятной причине обойденный вниманием нашими законниками. Так и или иначе, но путь мне сегодня предстоит прямо туда, пытаться искать жилье в жилом муравейнике пока не самая здравая идея.

Участок выглядел неприглядно, покосившийся от времени забор, заросли бурьяна и с большими трудами открывающаяся калитка. Искать ключ от двери домика не пришлось, замок был выдран грубо, с мясом, а чтобы потом дверь не хлопала на ветру, подперли ее старым трухлявым поленом. Естественно, "доброжелатели" вынесли в неизвестном направлении все, за что могли заплатить хоть малейшую наличность. Догадываюсь, кто именно это мог быть, но как я уже говорил сегодня разборки мне эти ни к чему, а вот с долгами разбираться придется, так что после небольшого обследования отправился к председателю садоводства, или как оно там сейчас называется.

— Освободился? — Неприветливо буркнула Сергеевна и распахнула шире дверь. — Ну, проходи, коль пришел.

Вот сколько лет прошло, а характер у председателя садоводства ничуть не изменился, все так же считает себя офигенно востребованной и все так же смотрит на других свысока. А вот то, что она попытается сейчас с меня поиметь все что можно и нельзя, это без вариантов, такой она человек, хватательные рефлексы у нее развиты с рождения и только смерть избавит ее от этого. Поэтому за жизнь с ней говорить не стал, сходу обозначил свое желание зафиксировать факт надругательства над своей недвижимостью, и потом полчаса переругивался, требуя немедленно идти составлять акт осмотра. Знала ли председатель о взломе? Конечно знала, поэтому и не хотела идти, пыталась под всякими предлогами послать меня далеко и надолго, но выбора то у меня все равно нет, стоит сегодня дать слабину и потом уже ничего никому не докажешь. Так что спустя два часа правление в количестве трех человек было вынуждено составить акт осмотра повреждений недвижимого имущества и подтвердить факт кражи имущества движимого. Даже заставил вписать шланг, через который у меня осуществлялся отбор воды от общей сети садоводства, что вызвало у всех недоумение и даже смешки. Ага, смейтесь, смейтесь, как бы потом плакать не пришлось.

— Долги когда закроешь? — Поинтересовалась Сергеевна, отдавая мне, подписанный всеми и зафиксированный круглой печатью экземпляр акта.

— Долги? — Я сделал удивленный вид. — Ну, долги отдавать это святое, если они есть, конечно. Вы пока сделайте расчет, а потом посмотрим, когда получится закрыть.

— А чего там смотреть? — Сходу насупилась председатель. — Есть утвержденные правлением начисления, платим с сотки, так что смотри, не смотри, а платить все одно придется.

— Ну, придется, так придется, — пожал в ответ плечами, — но детальный расчет тоже нужен, надо же знать за какие грехи расплачиваться. Завтра после обеда подойду, там и разберемся.

Можно было бы и сегодня с Сергеевны наглость сбить, да сил уже нет, день трудный получился, а мне еще поесть приготовить надо, да на ночь как-нибудь обустроиться. Так как домик "обносили" алкаши по ночам, то двух захоронок, сделанных как раз на такой случай, заметить не смогли, много туда на самом деле не спрячешь, но кое-что осталось. Продукты за семь лет естественно стали несъедобными, но зато минимальный набор посуды сохранился, да и маленькая плитка с газовым фонарем тоже пришлась кстати — после замены электроснабжения в садоводстве лет пять назад, домик подключать в отсутствии хозяина не стали. На днях надо будет озаботиться приобретением электросчетчика, без электричества тут совсем грустно, да и с баней тоже нужно что-то решать, печку оттуда также стащили. После того как основательно подкрепился кашей, благо газовые баллончики сохранились в идеальном состоянии, занялся обустройством постели. Кровать грабителям не приглянулась, еще бы, вытащить ее без разборки тяжело, а ценности она никакой не представляет, матрас достал с чердака бани, он у меня там находился в качестве дополнительного утепления потолка, оттуда же достал и две подушки. Не то чтобы этот комплект выглядел хорошо, но и не такой уж отстой, сойдет перекантоваться на первое время, а потом посмотрим. Чистое постельное белье у меня тоже хранилось так, чтобы его не могли обнаружить сразу, поэтому на ночь я устроился как белый человек, правда дополнительно пришлось утепляться старым тулупом из козла, оно и понятно, домик холодный, а на дворе не Май месяц, середина апреля.

Нас утро встречает прохладой! Нет, не так чтобы уж очень прохладно, но и хорошего мало, плюс пять не способствует равномерному загару, поэтому водичку для бритья пришлось подогревать дополнительно. Дальше забота о хлебе насущном, и неспешный, вдумчивый обход владений, как бы мне не хотелось, а участок надо продавать. И кто его в таком состоянии купит за нормальную цену? Следовательно, придется хорошо потрудиться: очистить землю от многолетнего бурьяна, обиходить выжившие кусты смородины и крыжовника, обозначить дорожки, грядки…, короче сделать из навоза конфетку. Кстати, с удобрениями у меня вряд ли получится — денег нет, и в ближайшее время вряд ли будут, поэтому надо искать альтернативный путь повышения плодородия почвы. Хотя, если подумать, семилетний отдых земли должен хорошо сказаться на урожайности. Домик тоже надо кое-где подправить и подкрасить, а то слишком уж он мрачно смотрится.

— Так, что у нас здесь? — Берусь внимательно изучать подготовленную для меня справку о задолженности по платежам. Спустя пять минут понимаю, что наша председатель как всегда верна своему годами наработанному имиджу. — Нет, так не пойдет. Участок зарастал без хозяина семь лет, а ты расчеты ведешь как будто все эти годы там кто-то жил.

— Так, а мне-то, какое до этого дело? — Тут же возражает Сергеевна. — На правлении решили платить с сотки, а как там она используется, меня не касается.

— Вот именно, ты правильно говоришь — "Используется". А мои сотки никак не использовались, по причине объективного отсутствия владельца. — Тут же нахожу возражение.

— И кого это волнует, — ухмыляется председатель, — сам виноват.

— Виноват или не виноват — суд решил, а что не мог пользоваться личными сотками не по своей воле — факт. А раз землей не пользовались, значит и многих затрат, которые ты сюда вписала не должно быть.

— А что тебя не устраивает?

— Ну, вот к примеру, ты указываешь затраты на воду, но воды на моем участке не было.

— А мне это откуда известно? — Подпрыгивает Сергеевна. — Может у тебя там кран подтекает.

— Какой к черту кран? — Приходится мне повышать голос. — Ты вчера в акт вписала, что нет там никаких кранов, и вообще участок к воде не подключен.

Председатель замирает с открытым ртом, теперь до нее доходит, зачем я настаивал на включение в акт кражи сантехнических приспособлений.

— И все затраты на электричество тоже надо будет убрать, вы даже провода к домику не протянули. — Добавляю вдогон.

Сергеевна хочет опять что-то возразить, но видимо убойные аргументы не приходят ей в голову, слышу только громкое пыхтение и сопение с ее стороны.

— Сейчас ты потребуешь исключить затраты на вывоз мусора, а потом и затраты на ремонт дорог. — Предсказывает она, немного успокоившись.

— Хм, дело говоришь, как-то упустил. — Тут же радуюсь подсказке, хотя эти начисления никак не могли пройти мимо моего внимания.

Спор о несправедливых начислениях растянулся на час с лишним и продолжался бы и дальше, но все это мне надоело:

— Сергеевна, у тебя совесть есть? — Пришлось мне резко поменять тему разговора.

— Вот кто бы о совести тут говорил, — тут же завелась председатель, — я, знаешь ли, по зонам не чалилась.

— Ты еще по фене заговори, — осадил я ее, — уж кто, а ты прекрасно знаешь благодаря кому я срок тянул. Вот только сегодня я не тот, что был семь лет назад, было время на просветление мозгов, можешь считать теперь у меня два высших образования и нахрапом меня не возьмешь. Прекрасно же знаешь, что у меня ничего нет, совсем ничего, даже продуктов купить не на что и продолжаешь гнуть свое, требуешь возмещение каких-то долгов. А теперь подумай, вот не получится с тобой договориться, что тогда делать? Будешь участок отбирать? Так не получится ничего, судиться придется долго, на каждый чих документы собирать, на заседания как на работу ездить. В конечном итоге, учитывая мой социальный статус, все решится в вашу пользу и приставы заберут участок по оценочной стоимости, но хорошо, если вы с тех доходов закроете судебные издержки. А я ждать суда не буду, продам свой участок с учетом долгов какому-нибудь ушлому гражданину, а потом попробуйте судиться уже с ним, социальный статус у него другой и подвязки в юстиции нечета моим — должны останетесь. Там может быть, и по моим стопам пойдете — был бы человек, а статья найдется.

— Так что теперь за наш счет тебе позволить здесь жить? — Снова завелась Сергеевна. — С тем твоим вторым университетом работу хрен где найдешь.

— Не найдешь, — соглашаюсь с ней, — но вот осенью, планирую свой участок продать, так что расплатиться за пять месяцев смогу.

— Только за пять?

— Ох, Сергеевна, не начинай, а то ведь и я претензии выставить могу. Вот здесь затраты на сторожа вписаны, вроде бы все правильно, садоводство нужно охранять. А теперь смотрим акт, который вчера составляли, а по нему получается, что своих обязанностей сторож не выполнял, а потому обязан возместить мне весь причиненный ущерб. Вот и получается, что если вы будете настаивать на долгах, то и я вправе потребовать возмещение ущерба и неизвестно кто кому должен останется.

— Ну, ты уж совсем, — хмыкнула председатель, — где ж одному сторожу за столькими участками присмотреть?

— Так тут не о присмотре речь идет, — приходится в очередной раз возражать, — стащили бы у меня чего по мелочи так и дергаться бы не стал. Но холодильник, печки из домика и баньки, это ж получается не одну неделю на глазах у всего народа перетаскивали через все садоводство… И не надо говорить, что никто ничего не видел, видели, но промолчали, значит и претензии мои справедливы.

— Черт с тобой, — сдалась Сергеевна, — действительно после зоны не надо с тебя долги требовать, но за то время, что жить здесь будешь, платить придется.

— Так разве отказываюсь, обязательно после продажи расплачусь. И это… электрика на завтра сговори, а то без электричества шибко жить здесь неудобно.

После разговора по душам с председателем решил навестить нашу местную гопоту, Игорька, настала пора хотя бы частично восстановить свое status quo. Нормального разговора с этим дебилом не получилось, он вдруг почему-то решил, что самый крутой в округе и может сам походя наехать на того кого захочет. Попытку взять меня на ор пришлось пресечь сразу, правда, не обошлось без накладки, хотел двинуть товарища в челюсть, а кулак скользом зацепил нос. Кровища так и хлынула с бедолаги, а мне не оставалось больше ничего, как сделать вид, что так и было задумано с самого начала. Конечно же наглость одним ударом выбить не удалось, поэтому пришлось дополнительно вдумчиво постучать по ребрам, и только тогда в мозгах у Игорька наступило просветление. Естественно ничего вернуть этот алкаш мне не смог, все, что он вытащил в свое время из дома, было давно продано и пропито. Но это сразу было мне понятно, и единственная цель таких мероприятий состояла в том, чтобы обезопасить свое имущество от дальнейшего разграбления, ну, и заодно немного "пар выпустить". Будет ли эта нелюдь мне потом при случае гадить? Будет, обязательно! Но в том-то и дело, что гадит он всем и всегда, а так у нас конфликт, о котором в округе знают, вопли далеко было слыхать, теперь если что-нибудь произойдет, пожар там случится или землетрясение, то все дружно покажут на Игорька. Так что в отношении меня он будет вынужден притихнуть до лучших времен, а там и хозяин участка сменится.

Лето у меня получилось не для отдыха, участок привести в надлежащий вид удалось с трудом, совершенно неожиданно для меня в округе оказалось много работы, несмотря на ворчание о наступлении тяжелых времен, люди стремились обустроить свои дачные участки. Те, у кого не было проблем с деньгами заключали договора со всякими строительными фирмами, и тогда все делалось быстро и не качественно, а те, кто свои доходы наживал честным путем, старались обойтись минимальными затратами, договариваясь с отдельными сомнительными личностями вроде меня и тогда все делалось неторопливо, хотя и не намного качественнее. Так или иначе, но летние заработки оказались к месту, прямо скажу, голодать не пришлось. В Сентябре свой участок с остатками урожая и всей недвижимостью продал, причем цена оказалась выше средней, так как специально следил, чтобы все выглядело привлекательно. На этом с оседлостью решил покончить, в своем родном городе места мне не найдется, да и не держало меня здесь ничего, так что надо было начинать новую жизнь где-нибудь подальше, где о моем прошлом ничего не знают. Где-то с месяц заняло оформление "утерянных" документов и уже в начале Ноября родной город исчез в дымке за "кормой" междугороднего автобуса.

Найти подходящую работу получилось не скоро, около двух месяцев обивал пороги различных предприятий. То я им нужен, но условия такие, что они мне не нужны, то они мне нужны, но я им совсем без надобности. Иногда попадалось откровенное "кидалово", кстати, с каждым годом таких предпринимателей становится все больше и больше, это когда набирают работников, обещая златые горы и реки полные вина, а в конце срока цинично посылают нафиг. И ведь найти управу на таких подонков невозможно — некоторые из них выходцы из тех же самых ведомств, которые призваны бороться с мошенничеством, а если и не выходцы, то родственники. Так что, прежде чем устраиваться надо хотя бы издалека посмотреть на директора и иже с ним, а там уже становится понятно, стоит ли вообще с такими связываться. Крики особо продвинутых о том, что если такой щепетильный, что от многого из того что предлагается нос воротишь, то организуй свое дело, пусть оставят при себе, ничего на пустом месте на раз-два не появляется, нужен какой-то стартовый капитал. Не в смысле денег, хотя и это тоже, а в смысле опыта работы, как в необходимой специальности, так и в области организаторской, никто не станет заключать договора с неким ЧП появившемся вчера из ниоткуда, а годов мне не двадцать пять, когда можно пару лет покрутиться вхолостую.

Однако титанические усилия принесли свои плоды, нашлось местечко как раз для моих талантов, приняли на работу наладчиком медицинского оборудования. Вообще-то, производители медтехники стараются изготавливать оборудование так, чтобы обойтись минимальными затратами при его установке, но совсем обойтись без наладчика они не могут, ибо глупость человеческая безгранична и доверять все местному специалисту нельзя, иначе получишь много проблем и претензий. Ну что ж, прошло полгода, и я уже мог твердо сказать, что жизнь стала налаживаться, пока, конечно, в первом приближении, собственностью не обзавелся и семьей тоже. С последним не тороплюсь, сомневаюсь — а нужно ли мне сие, все-таки пятьдесят два года стукнуло убогому. Оно неплохо было бы что-то иметь за душой в виде места, где можно сердцем отдохнуть, но тут все непросто, три к одному, что ничего не получится, а я не попрыгунчик, расставание для меня всегда проходит тяжело. Ладно, поживем — увидим.

В эту командировку меня посылать были не должны, не я монтировал оборудование, не мне разбираться в выставленных претензиях, но Виктор, мой собрат по ремеслу, умудрился сильно травмироваться, когда пытался доказать, что с горными лыжами он на Ты. Ага, доказал… дереву, которое находилось далеко за пределами трассы. Как он туда умудрился улететь, до сих пор понять не могут, наверное, в какой-то момент ему пришло в голову попробовать свои силы в прыжках с трамплина. Ну, раз надо, значит надо, тем более на подъем я легкий, семейными обязательствами не обременен, полчаса на оформление командировочного, пару часов на сборы, еще около четырех часов и я оформляю пропуск в некое учреждение, официальное название которого проще написать, чем произнести. Проще говоря какой-то П/Я, не думал, что они могли сохраниться до нашего времени.

— Ну, что у вас здесь? — Спрашиваю суетящегося вокруг толстяка, трудно-определяемого возраста.

— Да вот, сбоит что-то томограф, — отвечает он мне, пряча глаза, — включишь его утром, вроде работает, пройдет минут двадцать — сорок и виснет. Даже ошибки не выдает, а потом все, нормально работать на нем не получается, то сразу после включения зависнет, то чуть погодя.

Ясно, скорее всего, это проблема процессора. Либо сам процессор сбоит, либо с его охлаждением что-то не в порядке. Однако, замена процессора проблем не устранила, и последующая проверка блока питания показала, что тоже все в порядке. Хм, а это уже беда, надо менять процессорный блок целиком… или нет? Что-то во всем этом мне показалось странным и я, недолго думая, достал свой планшет и сунул его в то место, где располагался сам процессорный блок. Долго ждать не пришлось, через несколько минут планшет благополучно завис. Так! А это уже интересно. Понадобилось около часа, чтобы примерно определить зону, где техника отказывалась работать, но вдруг все неожиданно пришло в норму, сбои прекратились и даже томограф перестал капризничать. Вот теперь мне стало все предельно ясно — возились с техникой мы долго, за окном уже прочно угнездилась чернота ночи, а значит, где-то ниже этажом есть оборудование, которое своим непонятным воздействием влияет на работу томографа. Видимо с наступлением недетского времени оборудование отключили и соответственно закончились наши проблемы, а раз такое дело, то спокойно установил все панели оборудования на свои места и перенес разборки с начальством на следующий день.

Жаль, пришлось идти устраиваться в гостиницу, поэтому добрался до кровати уже далеко за полночь.

Утром подтвердилось все то, о чем мы уже догадывались, оборудование прекрасно работало некоторое время, а потом сбой и добиться стабильной работы стало невозможно. Дальше вызвал завлаба, вручил ему акт, от которого он немного впал в прострацию и стал ждать дальнейшего развития событий. Не знаю, что именно пошло не так, но ждать реакции руководства ящика пришлось долго, по крайней мере, до обеда никаких подвижек не произошло, и уже когда решил отправляться на поиски столовой, в кабинет ввалилась целая делегация облеченных властными полномочиями людей. Демонстрация проблем не заняла много времени — тут и тупому стало понятно, что что-то самым наглым образом вмешивается в работу электронного оборудования. Но что-либо менять никто не спешил и вместо того, чтобы попытаться хоть как-то экранировать работу чего-то там внизу, стали думать, как развернуть томограф, чтобы вывести его начинку подальше от проблемных зон. Не получилось, и тогда приняли решение демонтировать все оборудование и заново смонтировать его в другом кабинете. Да ради всего святого, любой каприз за ваши деньги, правда, кое-кто ушлый решил провернуть это без всяких согласований, поэтому пришлось пожать плечами и отослать за разрешением к руководству моей фирмы — там такие же хитрозадые сидят, вот пусть и попробуют договориться. Пока шли переговоры, мне удалось заметить, что беспроводная связь WiFi на планшете чутко реагирует на неизвестные помехи, поэтому, не теряя времени, прошелся по всем кабинетам на этаже и составил нечто типа карты, на которой обозначил границы проблемных зон. Хм, если окинуть общим взглядом то границы зон сформировали некий рисунок цветка на четыре лепестка, центр которого находился в соседнем кабинете. Очень интересно, это может означать, что внизу действительно располагается оборудование, дающее такие помехи, осталось только определить какой природы, а то ведь некоторые виды излучение ну очень не способствуют сохранению здоровья.

Завлаб появился за час до окончания рабочего дня и притащил с собой пару заморенных специалистов по перетаскиванию грузов:

— Так, срочно демонтируем оборудование и аккуратно перетаскиваем его в двести седьмой кабинет. С руководством вашей фирмы договорились, сейчас оформляется дополнительное соглашение к договору, оригиналы потом передам. — Объявил он, при этом все дружно уставились на меня.

Хм, значит договорились. Интересно, во сколько им это обошлось. Вот только:

— В двести седьмой не получится, — говорю я, разворачивая схему этажа, куда перенес свои художества, — там тоже оборудование будет сбоить. Можно переместить томограф только в кабинет двести одиннадцать и двести три. В остальных, так или иначе, могут возникнуть такие же сбои.

Завлаб взглянул на схему и замер:

— Откуда это? — Наконец встрепенулся он.

Объяснение много времени не заняло.

— Жди. — Выдохнул он, схватил схему и чуть ли не бегом выметнулся из кабинета.

Обратно он явился через полчаса, при этом непрестанно вытирал пот со лба уже промокшим платком:

— Отбой, ничего сегодня демонтировать не будем. Руководство пока пытается разобраться.

Вот, это уже по делу, проще правильно экранировать излучение, чем каждый раз так изгаляться. Но меня это все не касается, пойду опять в гостиницу, завтра по видимому примут окончательное решение и хорошо бы такое, чтобы мне здесь не задерживаться.

— Вячеслав Андреевич! — Окликнули меня, когда я уже направлялся к выходу из фойе.

Оборачиваюсь, сзади стоит незнакомый мужик, не скажу, что его принадлежность к силовым ведомствам определить просто, но что-то такое проглядывает.

— Вы меня?

— Конечно Вас, — отзывается он, — я Олег Дмитриевич и мне надо срочно с вами обсудить кое-какие вопросы относительно работы оборудования.

— Ну, если надо. — Хмыкаю я и иду за ним.

Но вместо того чтобы вновь подняться по лестнице, мы наоборот спускаемся в подвал. Минуем мощную железную дверь, за которой сидит охранник обставленный мониторами видеонаблюдения, и идем дальше по слабоосвещенному коридору.

— То оборудование, излучение которого вы так лихо вычислили, находится здесь, — тормозит он у очередной двери, — хотите взглянуть?

— А зачем? — Несколько обалдеваю я от такой щедрости.

— Хм, ну, в принципе да, в общем-то, — пожимает Олег плечами, — так для общего развития, ну да ладно пойдемте дальше, время действительно поджимает.

Его слова не заставили меня насторожиться, мало ли какие у человека планы.

— Проходите, — он распахнул дверь соседнего помещения.

— Это что, морг? — Спросил я, разглядев белый кафель на стенах.

— Морг? — Удивленно переспросил Олег, но кинув взгляд на стены хмыкнул. — А что, действительно похоже, только холодильника не хватает.

Больше ничего спросить не успел, так как что-то шикнуло, и я провалился в беспамятство.

Очухивался медленно, сначала раскрылись веки, потом зашевелились мысли, а потом почувствовал, что начинаю замерзать, ибо всю одежду с меня сняли. Попытка пошевелить конечностями не удалась, не из-за потери чувствительности, просто лежал я на какой-то конструкции, к которой был плотно пристегнут ремнями. Кстати, голову тоже притянули ремнем, причем сделали это с усилием, от того ныло в затылке, который упирался в жесткий подголовник. Сбоку подошел человек в белом халате и стал молча проделывать какую-то работу, но что именно было скрыто от моих глаз.

— Кажется, мне пора начинать бояться. — Мелькнула мысль.

— Ну что, очнулись Вячеслав Андреевич? — В поле моего зрения появился ухмыляющийся Олег, в накинутом поверх пиджака белом халате — Наверное, гадаете, что, да почему?

— Хотелось бы знать, — прохрипел я, — чем же так не угодил?

— А вот не угодили, проявили, так сказать, ненужную инициативу, — собеседник облокотился на конструкцию на которой мне посчастливилось быть закрепленным и от того она слегка закачалась, — ну определили, что ваше оборудование сбоит из-за помех, честь вам и хвала, но зачем же целое исследование проводить и всякие схемы рисовать? Глядя на ваши художества, некоторые недальновидные руководители испугались и додумались заказать проверку, а это значит, что они потребуют доступ своих специалистов на секретный объект. И кому от этого хорошо?

— Так это месть? — Пришел я к неутешительным выводам.

— Да Бог с вами. — Картинно махнул рукой Олег. — До такой глупости мы никогда не опускаемся, тут все гораздо сложней. Мы здесь не просто так замаскировались, тут тоже наукой занимаются, но в отличие от тех, — при этом он ткнул пальцем в потолок, — тут на самом деле получены прорывные результаты. А все почему? Да потому, что в отличие от там, здесь работают не за деньги, а за идею. И все было бы замечательно, но ваше неумное вмешательство сильно осложнило нам жизнь. Нет, никого мы сюда не пустим, скорее из здания всех этих лентяев выгоним, но потом нам работать нормально не дадут и все те труды, которые были затрачены на монтаж и отладку наших приборов пойдут прахом. Разве это хорошо? Вот мы и решили запланированные работы все-таки выполнить, но выполнять их придется много раньше намеченного срока. Понятно?

— Это понятно, но я здесь каким боком?

В ответ раздался смешок:

— Вы даже не представляете насколько угадали с вопросом, именно боком. Видите ли, проблема в том, что наши работы ведутся в области тонких энергий, с так называемыми энергоинформационными субстанциями. Это направление исследований настолько засекречено, что до сих пор считается шарлатанством, а знаете почему?

— Большая смертность? — Пришло мне в голову.

— В точку, именно большая смертность, — удовлетворенно кивнул Олег, — стопроцентная, ибо добраться до энергоинформационной матрицы в живом теле невозможно. Но это уже давно прошедший этап исследований, в настоящее время мы уже перешли к перемещению этих матриц в пространстве и времени. Вы верите в бессмертие души?

Хм, интересно, насколько он готов вести бесплодные дискуссии? Ладно, попытаемся затянуть процесс насколько это возможно, вдруг да "посчастливится" узнать свое ближайшее будущее, поэтому отвечаем соответственно:

— Ну, раз нам на протяжении веков советовали побеспокоиться о спасении души, то вряд ли она полностью бессмертна.

Ага, интуиция не подвела, данный индивид с удовольствием кинулся в рассуждения:

— Хм, на удивление правильный ответ. Ибо современные представления о душе человека по большей части глупость, заблуждение. Так вот, душа или по нашему энергоинформационная матрица человека, легко переживет смерть тела, в котором развивается, но, к сожалению, она так же смертна, просто смерть ее может произойти на другом энергетическом уровне. А так как она состоит из нескольких оболочек, то есть уровней, то и распад ее тоже проходит в несколько стадий, под конец от нее остается "зерно", которое, собственно говоря, и является основой ее существования. Теперь вам понятны некоторые рассуждения о существовании ада и Рая?

— Следуя новым рассуждениям, ад это то место, где происходит распад оболочек души в зависимости от тяжести содеянного. — Сделал очередное предположение.

— Как бы сказало наше выродившееся профессорское племя, авансом вы ответили на удовлетворительно. — Усмехнулся Олег. — На самом деле "тяжесть содеянного" не играет никакой роли, ничего земного туда, — при этом он ткнул пальцем в потолок, — не проникает в принципе, главное это состояние матрицы, отсутствие в ней неразрешимых противоречий. Совершая неблаговидные поступки и сознавая их, вы вносите в матрицу неразрешимые противоречия, по которым и определяется ее дальнейший путь. Если их набирается много, то часть матрицы уничтожается, и она снова отправляется развиваться, и это не обязательно перерождение. В чем-то схоже на эволюцию Дарвина в упрощенном виде, не находите?

М-да, однако, так загадить свои мозги, он ведь не просто уверен в своей правоте, он фанатик своих убеждений. Если бы не мое безнадежное положение, может и нашел аргументы, а так продолжаем вести бесперспективную дискуссию:

— Метод "случайного тыка" может быть когда и работал в природе, но уж сильно затратное это занятие, скорее всего есть какой-то другой метод.

— Знаете, — задумался оппонент, — наверное, соглашусь с этим утверждением, но, честно говоря, оно меня не интересует, перед нашим коллективом стоит совсем другая задача — довести эксперимент до логического завершения.

Да уж, вывод следует неутешительный:

— То есть вы убьете меня и попытаетесь воздействовать на то, что покинет тело?

— Не так примитивно, но в целом верно. — Кивнул Олег и тут же его глаза стали злыми. — Вот только именно твою душу мы никуда перемещать не собираемся, в данном конкретном случае, она послужит расходным материалом, точнее топливом для того чтобы помочь другой душе добраться до пункта назначения. И это вовсе не месть, как ты тут подумал, просто благодаря тебе у нас нет времени подбирать подходящих кандидатов, а ты в данном случае подошел идеально, искать человека уехавшего в командировку естественно будут, но найти очень сложно. Если тебя это утешит, то ты не единственный такой везунчик.

— Еще троим не повезло?

— Верно, как догадался? — Его брови приподнялись.

— А что тут догадываться, — ухмыльнулся я, — в излучении четыре лепестка, на одном из них я, значит, в центре должна быть капсула с тем идиотом, который согласился на эксперимент ради высокой цели.

— Не угадал, принцип работы нашего устройства другой, тот, чья матрица предназначена для перемещения, находится в одном из лепестков. Но это уже неважно, время нашего разговора закончилось. И напоследок, я сказал что мы не мстим, и это правда, но все же должны быть исключения и в данном конкретном случае в отличие от других тебя не будут переводить в медикаментозную кому, а останавливается жизнедеятельность организма с помощью глубокого охлаждения иначе невозможно подготовить и синхронизировать исход матриц, так что "приятные" ощущения тебе гарантированы.

Вот ведь гад ползучий, чтоб его "матрица" в узел завязалась, и все же любопытство сильнее меня:

— Но все же, раз "напоследок", удовлетвори мой интерес, как далеко вы планируете перемещать матрицу?

— Если ты имеешь ввиду географические координаты, — задумался мой палач, — то недалеко, думаю, где-то в пределах города. Но нам это неинтересно, такие эксперименты проводились года три назад, кстати сказать, удачные, сейчас мы пытаемся освоить перемещение матрицы по координатам времени, по нашим прикидкам лет на двадцать.

— Вперед или назад?

— Какой смысл перемещать вперед? Назад, конечно. — Пожал плечами Олег. — Точно время мы рассчитывать мы пока не научились, но не глубже восьмидесятых годов, от восьмидесятого года до середины девяностых.

— Ничего себе разброс.

— А что ты хотел? — Мой палач снова двинул плечами. — Тут вообще многое делается только на наличии воображения. Мы только сегодня можем получить хоть какое-то подтверждение нашей теоретической базы.

— Тогда спешу обрадовать, ваш эксперимент неудачный. — Изобразил я подобие улыбки.

— Это еще почему? — Заинтересовался Олег.

— Потому, что вы бы уже знали его результат.

— Не факт, то, что должно произойти, должно произойти, иначе последствия не наступят. Но это объяснять долго, да и не к чему, а время на дискуссии закончилось. Все, прощай, не пытайся тянуть время.

Как только Олег вышел за пределы моего зрения, тот человек, которого я здесь увидел первым после того как очнулся, поднял снизу какой короб и накрыл им меня с головой. Еще с минуту какая-то возня, и на голое тело со всех сторон хлынул ледяной воздух. Удивительно, но паниковать я не стал, видимо что-то успокоительное все же вкололи, попытка раскачать ремни с помощью запредельных усилий ни к чему не привела, да и не могла привести, это я так больше для успокоения совести, вдруг повезет. Ну а дальше ничего не оставалось, как попытаться отрешиться от всего и скользнуть в состояние самовнушения, в освоении которого я практиковался долгие семь лет, ибо иначе просто бы не выдержал того срока, который мне дали, чтобы не мешал "уважаемым" людям воспользоваться результатами того, что осталось без присмотра. В состояние безвременья мне удалось погрузиться довольно-таки быстро, видимо падение температуры тела помогло, а вот дальше откуда-то возникло сильное желание сопротивляться. Иррациональное, кстати говоря, желание, ведь тут обстоятельства сильнее эмоций, да и точку приложения сил найти было невозможно — напрягайся как хочешь, барахтайся изо всех сил, вот только нет ничего. И все же… И все же было какое-то чувство, что делать это надо, ведь "Никогда не сдавайся" для меня не просто лозунг, это с некоторых пор моя жизненная позиция, а раз так, то и метания излишни. Закончились моя борьба неожиданно, тело мгновенно обрело чувствительность и провалилось куда-то вниз, потом сильный удар по ногам, да так что зубы клацнули и снова провал, но так как подсознание ожидало чего-то в этом духе, то и реакция оказалась соответствующей, взмах руками и правая успела ухватиться за, наконец-то появившуюся, опору. Дальше пошли рефлексы, рывок и левая рука так же вцепилась во что-то материальное рядом с правой, уже легче.

Однако все вдруг изменилось, холод исчез, наоборот стало жарко, но вокруг было по-прежнему темно, и первые секунды я ничего не видел, хотя…, если хорошо приглядеться, то можно разглядеть ровную стену и такой же ровный выступ, в который вцепились мои руки. Откуда? Как я здесь оказался? Ладно, все разборки на потом сейчас надо думать, как выбраться из той ситуации, в которой оказался?

А чего тут думать? Трясти надо, то есть в смысле надо двигаться, только вот куда, вправо или влево? А…, разницы никакой, давай влево, правая рука чуть сильней, в случае чего удержит. Ноги елозят по ровной стене, опоры нет ни капельки, если в ближайшие минуты две не доберусь до площадки, сорвусь, хоть руки у меня и тренированные, однако долго держать вес тела над пустотой не смогут. Дополз до угла. Угла? Хм, а это, что-то мне сильно напоминает. В голове почему-то сложилась картинка, что двигаюсь я по парапету многоэтажного дома. А если так, то сразу за поворотом должна быть водосточная труба, хотя не факт. Еще пара перехватов и мне действительно посчастливилось нащупать колено шершавой на ощупь водосточной трубы. Ну, все, живем. Теперь нежно обнимаю трубу и начинаю спуск вниз. И опять двадцать пять, не успел по моим ощущениям спуститься на пару этажей как, предательница неожиданно проседает под весом тела вниз и отделяется от стены — не повезло. Однако падение продолжалось недолго, удар, воздух выбило из легких, а вот обратно он заходить не хочет — это спазм диафрагмы, надо перевернуться набок и немного согнуться, чтобы наступило расслабление. И только мне удалось повернуться боком, как что-то массивное прилетает сверху, и голова взрывается звоном.

Яркий свет больно бьет по глазам, пытаюсь сильнее зажмуриться, но мне, блокировав руки, бесцеремонно поднимают веко.

— Ну что же, извольте видеть, — раздается сбоку звонкий женский раздражающий голос, — сильное сотрясение мозга, что и подтверждает рана на голове, с правой стороны в пяти сантиметрах над ухом. По всей видимости, удар нанесли сзади обломком кирпича, это хорошо видно по остаткам красной крошки.

— А не мог он сам удариться об угол дома? — Последовал вопрос мужского представителя с другой стороны.

— Не похоже, рана тогда бы была вытянутой и обязательно прошла бы через ушную раковину. И, насколько мне известно, кирпич на углах домов так сильно не крошится.

Надеюсь это не консультации патологоанатома следователю. Наконец рука высвободилась из захвата, и я накрываю ей глаза, даже через опущенные веки свет кажется нестерпимо ярким. В ушах по-прежнему звон, а то на чем я лежу, постоянно куда-то наклоняется, будто меня непрерывно тянет в пустоту. Дальнейшее запомнилось слабо: вроде бы меня кто-то пытался поднять, чтобы куда-то отвести, но не получилось — мгновенно подступила тошнота, и желудок выплеснул все содержимое наружу. Потом долго тащили на носилках, часто меняя направление и постоянно раскачивая, что опять привело к спазмам, хоть и не настолько катастрофичным как в первый раз, но все же неприятно. Закончилось тем, что тело довольно таки грубо скинули на другую поверхность и оставили в покое. Уплывал в небытие долго, борясь со штормом в голове и звоном в ушах.

Утро продолжило свои пытки — свет немилосердно бил по глазам, а поверхность подо мной оказалась вовсе неровной, хотя и гладкой. Хотелось срочно посетить лучшего друга всего цивилизованного человечества, коим несомненно являлся и является унитаз. Короче, хотелось и по большому, и по маленькому. Попытка встать не увенчалась успехом, еще немного и пострадавшая голова снова бы встретилась с твердой поверхностью, но повезло (в который раз), перехватили в самый последний момент. Зато после процедур, меня не вернули на прежнее место, а уложили на что-то мягкое и скрипучее, даже под голову положили тощую подушку, и это сразу сказалось на моем состоянии. Все, спать. Сколько "посчастливилось" пробыть в пограничном состоянии не скажу, но мне этот период не показался бесконечно долгим, окончательно очнулся во время медицинского обхода, в этот момент консилиум, почему-то сплошь состоящий из женского пола, решал, стоит ли мне ставить "систему" или пациент сможет принимать пищу самостоятельно.

— Не надо систему, — удалось мне выдавить из себя, — сам смогу.

В ответ раздались сдержанные смешки:

— Испугался.

Можно было бы и ответить, но напрягаться совсем не хотелось, поэтому решил промолчать. Казалось бы, консилиум был только что, но загремевшая на пороге тележка известила, что это не так.

— Сам ложку держать сможешь? — Вопрос был задан с раздражением, видимо кормить из ложечки страдальца никому не хотелось.

— Смогу, — прохрипел я, опуская ноги со скрипучей высокой кровати.

На этот раз меня штормило терпимо, и координация оказалась более или менее в порядке. Вот и хорошо. Ну, что ж — "Царь трапезничать желает!", где там наши: икра черная и икра красная? У-у… М-да… А кашу манную не хочешь, с куском серого хлеба и бледным-бледным чаем без лимона. Так и хотелось воскликнуть: — А компот? Ладно, не будем привередничать, не подошло еще время.

Что-то не так! Нет с моим состоянием как раз все нормально, а вот с мозгами что-то произошло: раньше-то я терпеть не мог манную кашу, а тут прямо так сладко внутри заныло, да и серый кусок хлеба совершенно не вызывал отторжения. Бред. А и есть бред и это я понял, взяв в руки ложку. Нет с ложкой ничего странного, простая алюминиевая, пошарпанная, в меру погнутая, но вот руки, ее державшие, явно мне не принадлежали. Упс, вот это да! Шок это по-нашему. Из шока, как это ни странно, меня вывела медработница, убедившись, что с больным особых проблем нет и ложку он держать может, она сразу засобиралась по своим делам дальше и, пообещав позже забрать посуду, быстро удалилась, снова громыхнув нелепой тележкой на пороге палаты.

Приплыли. А рука-то явно взрослому мужчине не принадлежит, да и тело тоже, это я выяснил, поглядев на свои тощие ноги. Интересно в кого это меня закинуло? К черту, нечего здесь рефлексировать, я так думаю, времени у меня будет для этого еще много, а сейчас жрать, желудок уже не просто млел от предстоящего наполнения, он уже начал нетерпеливо скручиваться, требуя от хозяина прекратить заниматься ерундой и начать быстрее работать ложкой. Честно говоря, каши оказалось мало, с трудом подавил желание облизать миску, подкрашенная чаем теплая вода в граненом стакане тоже, не задерживаясь, ухнула внутрь, немного подавляя голодные спазмы. Хм, ну что же, из-за стола надо вставать с чувством легкого голода, надеюсь, в обед меня ожидает что-нибудь более существенное. Ну, естественно про "вставать" я поначалу подумал в переносном смысле, однако буквально через пару минут стало понятно, что сие действие придется все же осуществить на практике — как будто вся та пародия на чай, не задерживаясь в организме, сразу переправилась в мочевой пузырь. Памятуя о вчерашней попытке бодаться с полом, а так же ориентируясь на состояние организма, решил сначала проверить наличие "утки" под кроватью, вроде как это является обязательной опцией для нетранспортабельных больных. О! Есть, сие несложное приспособление действительно присутствовало, живем.

Ну, вот, на мозг теперь не давит ни желудок, ни то, что пониже, следовательно, можно заняться собой и немного порефлексировать, а это придется делать — иначе никак. Сначала неспешно огляделся: небольшая палата на четыре койки, из которых заняты только две — та, на которой я сижу, рядом с дверью, и у окна. Но там все гораздо хуже, на плоской подушке голова в бинтах, из-под которых проглядывает чернота синяков, нехило кому-то досталось. Причем рядом с койкой приютилась кособокая стойка капельницы, с ободранной местами краской, и то, что ее не убрали, много говорило о состоянии больного. Интересно, а я лучше выгляжу? Пощупал бинты на голове и решил, что досталось мне явно меньше соседа, но насколько еще следует определить, а так как зеркала нет, вопросом внешности озаботимся позже. Окно…, окно монументальное, высокое, с рамами, в которые можно вставлять небольшие стекла, и вряд ли его можно просто так открыть, интересно, что форточка на нем находилась на середине высоты, что не удивительно, если бы она находилась выше, то добраться до неё можно было бы только с подоконника. Кстати, подоконник тоже высоко и просто так на него не забраться. Ну и в довершение всего, красили эти окна видимо часто, так как повсюду были видны закрашенные следы от защищенной в разное время старой краски. Кровати, расставленные в палате, из серии "прощай молодость", с панцирной сеткой, как в армии, в которой мне довелось оттрубить два года, скрипучие, но не разболтанные. Матрасы ватные, но живые, то есть набивка еще не успела рассыпаться и сбиться в комочки, не в пример тощей подушке с большой синей печатью на наволочке. На спинке кроватей проволокой прикручены планшеты, на них что-то должно быть написано, надо будет потом добраться и посмотреть. О прочей "мебели" говорить не буду, такое в мое время без разговоров выкидывали на помойку. Ну, и как вишенка на торте, одинокая лампочка, свисающая с высокого потолка на полуметровом перекрученном проводе, который протянулся через весь потолок с помощью фарфоровых изоляторов к дверному выключателю.

Ну что ж, теперь можно сделать кое-какие выводы. Первое: несмотря на все усилия, бывший ЗК Вячеслав Андреевич Мартынов не смог противостоять воздействию некоего заумного устройства и отошел в мир иной. Второе: и все же, трепыхания не были напрасны, вместо того, чтобы уйти в небытие, раствориться в эфире пространства и послужить топливом для создания портала другой души, мое Я выжило, и не просто выжило, а сумело зацепиться за чью-то жизнь… Или все произошло вовсе не так, попробуй теперь докопаться до истины. Ладно, чего-то мне гадать совершенно не хочется, главное я мыслю, а значит — существую, об остальном буду думать потом, когда появится время и буду в настроении. Осталось только определить, в какое время мне посчастливилось попасть, ведь эти экспериментаторы сами-то не могли точно рассчитать, но хоть закинули по планируемому вектору, что хорошо видно по состоянию палаты, стены и потолок покрывали мелкие трещинки, так бывало когда штукатурили по дранке. Знаю, что так стены штукатурили очень давно, по крайней мере, в мое время так уже не делали, да и на полу не совсем тот линолеум, к которому мы привыкли, неужели такое убожество когда-то выпускали? Зато открытые провода по стене, да, делали, и считалось это последним писком моды, но так как в черный, местами заляпанный известью патрон, была ввернута обычная лампочка, а не новомодный нитевидный светильник. Вывод однозначный — это, конечно, прошлое и точно не начало двадцатого века, но и не восьмидесятые как обещал этот Олег. Ладно, все это лирика, необходимо срочно найти ответы на следующие вопросы: Кто я такой? В когда меня забросило? И как без последствий вжиться в это общество? На первый вопрос хмыкнул, когда смотрел фильм с Джеки Чаном "Кто я", там главный герой потерял память. Ага, может где-нибудь в Африке это и прокатит, а здесь вряд ли, так что вопрос действительно актуален.

Что-то опять голова разболелась и глаза в разные стороны смотреть стали, однако пора снова прилечь, рано мне еще мозг напрягать, осторожней им пользоваться надо, мало ли кто им раньше владел. Хм. Владел. Получается захватчик я, обобрал ребенка на гоп стопе. Все, спать.

В сон провалился мгновенно, именно в сон, в цвете и объеме, никогда раньше не видел таких снов. Причем раньше, в снах, я был действующим лицом, а тут зритель, причем соображающий зритель, то есть, во время сна я имел собственные мысли, хотя и не мог управлять действиями главного героя. Что передо мной прокручивалась вся короткая жизнь подростка, в теле которого мне теперь посчастливилось материализоваться, сообразил сразу, а вот остальное не понравилось, и очень сильно не понравилось. Ведь почему он оказался висящим на стене на уровне четвертого этажа? А вот потому, что Михаил Калинин, в теле которого теперь поселилось мое сознание, в своей среде имел кличку "мух" и был форточником, то есть лазил в окна квартир и открывал двери своим старшим подельникам. Благодаря небольшому весу и силе рук, мух мог вообще без проблем забираться по старым неоштукатуренным зданиям до любого окна, за что и получил свою кличку, старшие ценили пацана и довольно часто привлекали его к "очистке помещений" от лишнего. В этот раз его тоже взяли на "дело", надо было забраться в форточку одного барыги на четвертом этаже, однако веревка, на которой его спускали с крыши видимо не выдержала издевательств острой кромки жестяного покрытия крыши и оборвалась. Падение с четвертого этажа старого дома вряд ли могло закончиться благополучно, но подросток, благодаря тому, что ударился ногами в выступающие из стены кирпичи, успел извернуться и вцепиться в парапет, ну а дальше мое сознание подхватило это обреченное тело и все закончилось относительно благополучно. Если, конечно, не считать жуткого головотрясения от прилетевшего откуда-то сверху обломка кирпича. Сон растянулся надолго, по моим ощущениям не на один день, однако проснулся я мгновенно от того, что рядом снова загромыхала тележка, на которой должны были привезти обед. Вот так, есть хотелось очень сильно, и мозг сам сообразил, когда надо срочно проснуться.

На этот раз кормежка была гораздо сытнее: гороховый суп, с намеком на мясо — плавало что-то в жиже, перловая каша и та же пародия на чай. Два куска хлеба мне показались особо ценным дополнением. Ухнуло все это богатство в желудок не задерживаясь, давая намек на сытость — съел бы еще чего-нибудь, но и так неплохо, до ужина можно дотянуть. Стоп. А чего это я стал делать из еды культ, раньше такого не было, хотя, если вспомнить, то есть Мише хотелось всегда, и даже когда изредка ему удавалось наполнить желудок под самое "больше не могу". Ясно, под действием обстоятельств меняется психика и то, что в теле пацана взрослый дядька особой роли не играет, примирился же я как-то с жизнью Михаила после сна без всяких рефлексий, а без изменений в психике это в принципе не получится. После обеда, потихоньку, полегоньку, вдоль стеночки отправился в "общее заведение", как же без этого. М-да, чтобы хорошо понять насколько изменилась в будущем наша жизнь, надо обязательно побывать в туалетах прошлого. Унитазы здесь были, вот собственно и все что можно сказать, зато остального не было, хорошо еще, что помня о прошлом, захватил листы серой бумаги залежавшихся в тумбочке, думал, что с туалетной бумагой здесь должны быть проблемы. Проблемы есть, но не только с ней, с крышками, как я понял, деревянными в виде подковы, здесь тоже облом (в прямом смысле этого слова), вероятно, они когда-то были, но не в этой жизни. Мокрая, вся в потрескавшейся краске труба вела к такому же бачку, прикрепленному метрах в двух над унитазом, из него свисал отрезок провода, завязанный замызганным узлом на конце. Бя-я… В довершении ко всему вода из бачка текла непрерывно, а вся внутренняя поверхность унитаза была в потеках проржавевшего железа, которые естественно никто не мог или не хотел отчистить. Добро пожаловать в старое светлое прошлое. После направился к мойкам, вдоль стены их приютилось целых три штуки, кран на каждой только один, вода холодная и только над одной висело старое зеркало, вот к нему и подошел. Правда посмотреть на себя сходу не получилось, мелковат, только пучок волос можно было разглядеть, но ничего мы тоже не лыком шиты, где-то там в углу я видел ведро, минута и перевернутое ведро послужило мне подставкой. Ну что же, из-за слегка подернутого дымкой старого стекла отразилась обычная нагловатая морда в бинтах, которая явно никогда за своим состоянием не следила. Чуть поддернутый кончик носа, с едва проглядываемыми веснушками, серые ничем непримечательные глаза и темно-каштановые волосы. Кстати, надо срочно их пригладить, а то от долгого лежания и намотанного бинта они торчали пучками в разные стороны, и я стал похож на домового Нафаню. Рассматривал себя в зеркале долго, пока одному из заглянувших в туалет, так же как и мне, не понадобилось осмотреть свои украшения на лбу. Обратно добирался так же неспешно, придерживаясь за крашенные зеленой краской стены коридора и изредка встречающийся по пути больничный инвентарь в виде катающихся и переносимых приспособлений. До ужина меня снова никто не трогал, что, в общем-то, не удивляло, хоть и возмущаются медики, когда им говорят о разнице ухода за больными в будние и выходные дни, но из песни слова не выкинешь. Завтра понедельник, поэтому сегодня отдыхаю, раз есть возможность, а вот потом погонят на анализы и процедуры — всегда говорил, чтобы позволить себе болеть, надо иметь отменное здоровье. Удивительно, но в голове, благодаря утреннему сну, все гармонично разложилось по полочкам, никакой мешанины, воспоминания Михаила никак не вступали в противоречия с моими, такое впечатление, что его прошлая жизнь как бы заменила мою жизнь подростка. Но и своя никуда не пропала и когда надо вспоминалась без особого напряжения, даже позволил себе хмыкнуть — так вот ты какая, шизофрения.

Дабы не терять времени впустую, стащил пачку вчерашних газет с тумбочки дежурной медсестры, которая как всегда куда-то "временно" отлучилась, знаю, что с газетами в эти времена строго, за помершего больного так не спросят, как за отсутствие газет. Что хорошо в этом времени, так это с наличием информации в газетах, не в смысле, информации вообще, а информации в частности. Конечно, верить советским газетам я не собирался, ибо правды в "Правде" советского периода много, но только об одном, об успехах движения к коммунизму, а если кто будет искать информацию о трудностях и неудачах, то он нам не друг и не товарищ, но враг. И не надо говорить, о том, что много лет спустя, все кардинально изменилось, нет, наследники железного Феликса по-прежнему стоят на страже, только в это время они стоят на защите от посягательств на целостность передовой идеи человечества, а в двадцать первом веке будут стоять на защите чиновничьего беспредела. Причем по мере выслуги их будут пристраивать на крупные предприятия, для надзора, как бы в поощрение за честную и "бескорыстную" службу…, ой…, не надо кричать, что они бездельники и кровопийцы на теле трудового народа, ничего подобного, они честно выполняют свою работу. Да проблемы у них есть, не получается ловить настоящих жуликов, воров и мошенников, все мелочь какая-то в расставленные сети попадает, но разве они виноваты, что их заставляют работать по принципу — "Чем больше бумаг, тем чище ж. а"?

ХМ, а здесь и сейчас за такие мысли могут и лоб зеленкой намазать. Но это так, небольшое отступление, которым я ни с кем не поделюсь даже под пытками. На самом деле, чем живет страна из газет сквозь призму критического отношения выявить можно. Особенно много этой информации добывается из победных реляций: там что-то построили, там чего-то увеличили выпуск, там поработали над недостатками, а то и вовсе взяли на себя повышенные обязательства. Вот из этой шелухи информация и выделяется, выделяется с трудностями примерно девять десятых шлак, но при должной настойчивости… Да, забыл сказать сегодня шестнадцатое июня тысяча девятьсот пятьдесят седьмого года, за окном яркий солнечный день, и порхание снежинок…, вот не надо ловить меня на вранье, тополиный пух мешал жить во все времена. А что я сам помню из событий пятьдесят седьмого года… тысяча девятьсот который? Знаю, что где-то именно в это время началась реформа в сельском хозяйстве, о которой многие потом говорили как о самой бестолковой — все разрушили, но мало чего создали. В октябре будет дан старт космической гонке, слово "Спутник" станет самым популярным в мире, а в Америке начнется ядерная истерия — закопают весь бюджет в землю, причем следует понимать это буквально, будут строить огромное количество подземных бункеров на случай ядерного удара. Да! Как я мог забыть, оттепель же, всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве. Теперь можно будет ходить строем не только молча, но и петь песни. Однако люди об этом еще не знают, думают, действительно начинается новое время и право излагать свои мысли перестанет быть наказуемым. Наивные, наказывать действительно сильно не станут, реальных сроков получит не так много людей, но всех предупредят о неправильном понимании тезиса единства прав и обязанностей. Пока еще народ сильно в этом направлении не разошелся, память о былых временах выветривается не быстро, но время идет, поэтому меры недремлющим оком будут приняты обязательно, во избежание… Ну, а когда наступят брежневские времена, "права и обязанности" разделятся, одним достанутся обязанности, другим права, и закладываться это разделение начинает именно в это время.

Чем еще знаменит тысяча пятьдесят седьмой год? Секундочку… Точно! В этом году перенесли сроки платежей по займам тридцатилетней давности, ещё на двадцать лет, и люди поняли, что их в очередной раз обокрали, поэтому последовал массовый отказ от "необязательной" покупки облигаций государственного займа. Как следствие с этого времени начался неуклонный рост цен на продовольственные и промышленные товары, не нашлось как-то другого пути парировать рост доходов населения, несмотря на резкое увеличение объемов производства, для удовлетворения потребности этого самого населения, товарного изобилия перестало хватать. А значит, начался формироваться новый класс зажиточных торговых работников — начало конца развитого социализма.

"Понедельник — день тяжелый", особенно в эти времена, хорошо не догадывались о моей принадлежности к человеку прямо ходящему и большинство анализов взяли на месте моего пребывания, а потом на каталке отвезли в рентген кабинет, где просветили мой череп в двух проекциях — будут искать трещины в Мишкиной бестолковке. И никакого лечения. Голова не болит? Какое тогда к хренам лечение? Сон и питание лучшее лекарство, а остальное от лукавого. Кстати, совершенно согласен с мнением зав. отделения, я и в своем двадцать первом веке настороженно к нашей медицине относился, а уж в а пятидесятые годы тем более десятой дорогой надо все эти клиники обходить.

Ближе к концу дня, проведать меня пришел следователь, торопился, задал несколько вопросов, даже не поинтересовавшись, что делал подросток глубокой ночью на улице, быстренько оформил протокол, который подписала дежурная медсестра, и отчалил со спокойной совестью. В целом все его труды в протоколе сводились к ставшей бессмертной в будущем шутке — Шел, упал, очнулся, гипс. Ну и хорошо, мне его присутствие не очень понравилось, тем более у Миши всегда были сложности в общении с милицией, не с милицией вообще, а конкретно с детской комнатой милиции. И вот ведь не задача, сам по себе Миша среди подростков не особо выделялся, но игнорировать разборки с соседним районом, когда с двух сторон сходились до сотни полторы подростков, он не мог в принципе. Таково условие среды, в которой он жил, и если не принимать участие в этой "общественной" жизни, то недолго стать изгоем, когда каждый "нормальный" пацан при нечаянной встрече, будет считать своим долгом, выразить презрение. Вот так и получилось попасть на учет, да еще сотрудник этой комнаты непонятно почему взъелась именно на него, хотя понятно почему, кого-то из ее родственников домушники обнесли, а участие Мишки в таких делах ни для кого в округе секретом не являлось. Статус, мать его.

Кстати, о матери, несмотря на отсутствие нежных чувств к своему сыну, она все-таки выкроила время навестить болящего…, вечером…, во вторник. Почему? Так это от того, что своего первого ребенка, Мишу, она прижила еще не будучи замужем, и только спустя три года ей посчастливилось встретить свою судьбу — судового механика Антона Дмитриевича, который был старше ее на пятнадцать лет. Мировой дядька, не посмотрел на моральный облик своей возлюбленной, а если избавить его от хронической лени, цены бы ему не было. Через год, у них родились две дочери, после этого Дмитриевич души не чаял в супруге, но вот нормальные отношения с пасынком у него не сложились, да и не могло быть иначе, неуправляемость Михаила его сильно допекала. Попытки воспитания силовым методом Мишке впрок не пошли, после второго раза он просто сбежал из дома, и был водворен обратно только спустя полтора месяца вольной жизни, а отчим был предупрежден инспектором о недопустимости избиений ребенка. Так в семье наступил хрупкий мир, Мишку больше никто не трогал, но и никакой заботы о нем не проявляли, и если бы не бабушка, которая по-прежнему относилась к нему более или менее нормально, то ничего бы паренька в этой семье не держало. А мать, что мать? Теперь у нее на руках были две девчушки, некогда ей было на малолетнего преступника отвлекаться, так что, появление ее в больнице с гостинцем уже событие выбивающиеся из рядовых. Должен сказать, что после прихода матери Михаила, я начал задумываться о своем будущем, оно, конечно, хорошо получить вторую молодость, а если хорошо подумать? Попасть в пятидесятые годы человеку из двадцать первого века то еще "везенье", это пока идет адаптация можно потерпеть, а пройдет пару лет и взвоешь без той информационной суеты, к которой привык в свое время. Здесь и сейчас даже телевидения нет, не то, что цветного, экспериментальное чёрно-белое вещание в нашем городе обещают через год запустить, наткнулся на интервью в газете. Хотя, если вспомнить те передачи, которые показывали по "ящику" в шестидесятых — семидесятых годах, может быть и не надо такого счастья. Да и просто жизнь тоже не сахар, избаловала нас цивилизация, не понимаем, насколько плоды прогресса нам времени экономят. Вот, например холодильники, знаю, что здесь они редкость, поэтому бОльшую часть продуктов впрок не наберешь, изволь каждый день в очередях стоять. Или стиральные машины, здесь и сейчас они другие, не автоматы и даже не полуавтоматы, вода заливается вручную, порошка нет, желто-серые куски мыла на терке трут, белье после стирки отжимается резиновыми валиками, прополаскивать приходится тоже руками. А это все время. Ну и на закуску — коммуникация отсутствует напрочь, телефон в доме редкость, только большим начальникам ставят, поэтому чтобы о чем-то с кем-то договориться будь добр ножками, ножками, или если повезет можно на общественном транспорте проехаться. А уж частные дома… можно баллады слагать, воду надо бидонами с водокачки возить, канализация не предусмотрена в принципе, что при таком расходе воды несущественно, отопление печное, дровами. Последнее особо актуально потому, что Михаил проживал именно в частном доме, почти на границе поселка, причем в самом доме место ему выделялось только в зимнее время, а так будь добр в стайку, рядом с летней кухней, где много лет назад содержалась разная живность. Ничего плохого пацан в этом не видел, как раз ночевать на свежем воздухе, а за столько лет все запахи из стайки выветрились, ему нравилось гораздо больше, чем в духоте четырех стен. Мне тоже об этом стоит задуматься, пока лето можно и на прежнем месте перекантоваться, а что делать, когда наступят холода? Снова в дом перебираться? А вот тут возникнет проблема, девочки растут и им требуется все больше и больше жизненного пространства, уже этой зимой начали возникать конфликты у них с Мишкой, а что будет дальше? Нет, надо придумать что-нибудь такое, что бы как можно реже встречаться со своими сестрами, а то ведь случись чего, всех собак на меня повесят. Сейчас по этому поводу голову ломать незачем, вот выпихнут из клиники тогда и будем думать.

Теперь об отдаленной перспективе — каков будет мой стратегический план? Дожидаться "светлого будущего" глупо, к тому времени, когда появится возможность хоть как-то легально обустроить свое комфортное проживание, мне будет уже около пятидесяти, почти вся жизнь будет потрачена на повторение пройденного. Мне это нужно? Не думаю. Можно ли с позиций знаний будущего хоть как-то предотвратить катастрофическое разрушение государства и в тоже время не допустить стагнации общественного и экономического развития? Очень и очень сомневаюсь, для этого недостаточно моих усилий, да что моих, надо честно признаться, в это время люди мыслят иначе, многие уверены в неизбежности мировой революции и пока не увидят обломки рухнувшего СССР, будут продолжать верить. Беда в том, что эти "многие" сегодня наиболее активная часть общества, они закостенели в своей правоте, поэтому убедить их в обратном не только невозможно, но и опасно, расправятся с инакомыслием не задумываясь, не потерпят угрозы своему благополучию. Но… Вот именно но. Почему бы не попытаться все-таки что-то сделать для страны? Нет, не СССР, избежать его распад невозможно, а вот для России… почему бы и нет, ведь начало девяностых это период безвластия, если подобрать хорошую команду управленцев и силовиков, то уверен удастся свернуть с пути полного разрушения экономической мощи страны. Что для этого нужно? Для этого, прежде всего, нужны люди, которые будут готовы взять на себя грядущие преобразования, и эти люди должны быть не просто людьми с улицы, а иметь связи и соответствующую подготовку, ибо без отстрела особо наглых дело с мертвой точки не сдвинется. Кстати говоря, работа по спасению страны будет неблагодарной, народ ее просто не поймет, подумает, что его опять обманывают очередные мошенники, будут и крики и демонстрации протеста, и та же либеральная часть населения благодаря зарубежным грандам начнет вносить раздрай в головах россиян. Но кто-то же должен обуздать весь этот олигархический беспредел?

И все же это слишком далекое будущее, до которого надо будет еще дожить, что в нынешних исторических условиях не так-то и легко, поэтому надо разделять задачи на стратегические и тактические. Стратегия пока побоку, надо заняться выживанием в этом негостеприимном времени, для этого озаботиться отдельным проживанием от своей любимой родни и подумать об образовании, как-то неохота идти по накатанной дорожке основной массы подростков поселка — начальное образование и следом фазанка (фабрично — заводское училище). Тут правда есть одно "Но", дело в том, что пока высшее и среднетехническое образование дает преимущество в зарплате относительно рабочих специальностей, однако так будет не всегда, и где-то в семидесятых годах все перевернется с ног на голову, гегемон станет зарабатывать значительно больше. Справедливости ради нужно отметить, что такое положение дел никак не уменьшит количество желающих получить диплом о высшем образовании и соответственно не озаботит власть предержащих менять ситуацию в перекосе подготовки "специалистов" соответствующими учебными заведениями. Однако тратить все свое время и просиживать штаны по пять — шесть часов в день, шесть дней в неделю и вариться в подростковой среде, считаю для себя невыполнимой задачей, зачем это мне, гораздо проще проскочить среднее образование краешком. Итак, решено, нужно правдами или неправдами получить аттестат о среднем образовании, а дальше озаботиться поступлением в институт народного хозяйства в просторечии НАРХОЗ, вроде бы в это время он существует. Но что-то опять перепрыгнул в отдаленное будущее. Сейчас совершенно ясно, что школа, к которой приписан Михаил, для осуществления наполеоновских планов явно не подходит, во-первых: она восьмилетка; а во-вторых — это учебное заведение в народе предпочитают называть дебильной, то есть туда собирают всех проблемных подростков, ну и преподавательский состав там соответствующий, в основном бывшие отставники. Какие знания там может получить подросток? Поэтому из такой школы надо сваливать, и чем быстрее, тем лучше. Тут есть еще одна проблема, я же не зря отметил, что семья Михаила живет на самой окраине поселка, таким образом, до "нормальной" школы путь становится неблизкий, около двух с половиной километров, и никакой общественный транспорт ситуацию не спасает, только если такси. Однако, эти неудобства временные, через месяц — два, после того как будет оставлен след в памяти и документах учебного заведения, надо будет опять перевестись, но на это раз в никуда, то есть забрать документы и никуда их не подать. Если с нынешней школой такой финт не пройдет, то с нормальной проблем быть не должно, а потом восстановиться на пару месяцев до выпускных экзаменов труда не составит, документы нынче простые. И главное что нужно сделать до этого, сняться с учета в комнате милиции, иначе барахтаться бесполезно.

В среду в палату "подселили" сразу двоих, товарищи по несчастью, на какой-то там стройке не выдержали леса, и они рухнули с высоты четвертого этажа, перестарались с весом затаскиваемых наверх кирпичей и раствора. Повезло им, так как они в этот момент находились на самой верхней части лесов, хоть и получили сильные ушибы и переломы, но по "кумполу" не прилетело. Товарищи все это прекрасно осознают, поэтому уныния не наблюдается, наоборот веселятся, считают, что судьба их хранит. Село!

— Состояние Калинина на данный момент опасений не вызывает, видимых последствий сотрясения мозга не наблюдается, — тараторит мой лечащий врач, на утреннем обходе в пятницу, — можно переводить в общую палату.

— Куда переводить? — Недовольно ворчит зав. Отделением. — Только если в коридор кровать выставить, знаете же, что общая палата переполнена.

— А в тяжелых- то ему что делать? — Следует возражение. — Хоть одну койку надо освободить.

— Можно на Лапина, в детскую его передать, — следует совет откуда-то из толпы.

Детская, это на другом конце города, и насколько Мишка наслышан порядки там, что в колонии для несовершеннолетних. Нам это надо?

— А можно сразу выписать до дому? — Обозначаю свое желание.

— Антонина Александровна, а действительно, предадим его в шестую поликлинику под наблюдение — судя по состоянию здесь ему действительно делать нечего. — Это снова лечащий, чем-то не приглянулся я ей, хочет поскорей от меня избавиться. Взаимно.

— Хорошо, оформляйте, направление подпишу.

Фух, наконец-то, а то надоело, знаете ли, в четырех стенах кровать пролеживать, когда на улице так призывно чирикают птички и светит яркое солнышко. Однако выпихнуть сразу меня не получается, никто подростка в самостоятельное плавание не отпустит, поэтому пришлось дожидаться еще одни лишние сутки, когда мать выкроет время заскочить за своим неразумным дитятей. Суббота в эти времена является рабочим днем, только в эпоху Брежнева в рабочей неделе станет два выходных, здесь и сейчас считается, что раз в воскресенье человек отдыхает, то в последний рабочий день следует хорошо поработать. Вот такие выверты сознания, только в начале шестидесятых изменится отношение к труду и субботний день станет предвестием отдыха.

— Где ж ты так изгваздался? — Ворчит мать, пытаясь отряхнуть мою одежду. — Сам отстирывать будешь, некогда мне еще и тобой заниматься.

Ага, сейчас, еще стиркой я не занимался. Воду для стирки надо из колонки брать, вода в ближайшем колодце жесткая и холодная, мало того что не мылится, так еще и жди когда согреется, да и одним бидоном не отделаешься. Нет уж, на некоторое время есть чего одеть, лучше соберу все что надо постирать и отнесу с заднего хода в банно-прачечный комбинат, там за десять рублей мне гораздо качественней постирают. В отличие от семьи с деньгами у Михаила проблем нет, старшие наставники по воровскому ремеслу честно делили добычу, надеясь таким образом пристегнуть парня к весьма доходному делу. Вот только в отличие от старших подельников, младшему свои доходы тратить было некуда, разве это расходы перехватить иногда немного сладкого и сходить лишний раз в кино? Так и полнела кубышка, не часто в ней возникала необходимость, ничего теперь-то я найду куда потратить. Вместе дошли только до соц. городка, так назвали продуктовый магазин в одноэтажном кирпичном здании, куда мать не преминула заскочить, а меня отправила дальше, до дома, очереди в магазине продвигаются не быстро, сидеть и ждать когда отоварят, смысла нет. В тридцатых годах в этом месте начали строить жилье для будущих строителей коммунизма, так как новых строительных технологий еще не существовало, а железо, в смысле арматура, была страшным дефицитом, то здания построили не выше второго этажа. Естественно все дома были построены под коммуналку — длинный коридор, в который выходили все двери из комнат, огромная общая кухня и удобства в конце коридора, душ и ванна вполне естественно отсутствовали как класс, только кран с холодной водой. В этом плане в собственном доме психологически гораздо комфортнее, хоть и удобства на улице, пусть даже в мороз.

Вот он мой дом, родной, в нем я родился, и в нем прожил всю свою недолгую жизнь. Правда в воспоминаниях Мишки это жилье казалось крепким, но незамыленный глаз сразу наткнулся на множество признаков неблагополучия жильцов, это и слегка покосившийся забор, с перекошенными створками ворот, и почти исчезнувшая канава для отвода воды. Неприглядно смотрелся и прогнувшийся конек крыши, от того листы жести соединенные в "замок" местами разошлись, провалившись внутрь, да и сурик с них кое-где слез, скоро проржавеют насквозь. Да уж…, оказывается нельзя доверять памяти пацана, надо сначала самому смотреть, ведь то, что он считает нормальным, на самом деле таковым не является. Ладно, идем дальше. Щеколда калитки открывалась рукой через большую дырку на уровне груди, непонятно зачем так сделали, ведь считай все открыто, хотя, от соседей никак не закроешься, а залетный гость не сразу разберется. Вяло гавкнул Гапон, это у нас так пса назвали, и потянулся ко мне, помахивая лохматым хвостом, видимо еще надеется перехватить у меня чего-нибудь вкусненького, было время, приносил угощения, но последнее время обременительно стало обрезки от рубщика мяса доставать, там уже другие страждущие повадились, те которые на двух ногах передвигаются.

— Нет, ничего, — развел я руки, и пес сразу потерял ко мне интерес, но на всякий случай сунул нос в свою миску и уже потом развернулся ко мне задом, выражая презрение.

В дом заходить не стал, не стоит сразу нарываться на фырканье сестренок, да и отчим наверняка уже с работы заявился, а объясняться с ним без матери не слишком умная идея, лучше подожду у себя, целее буду. Да…, свинарник, он свинарник и есть, сделал я вывод, осматривая место обитания своего визави, и чего ему здесь нравилось? Нет, так жить нельзя, надо решительно менять среду обитания, может еще раз чердак посмотреть? Через несколько минут я убедился в бесперспективности данной идеи, мало того что пыли и грязи там на порядок больше, так еще и коньковая доска сломана, подперли на скорую руку обрезком горбыля, да так и оставили. И чего теперь делать? Тяжело вздохнув, повернул обратно в свою обитель, в больничке все же было много лучше, хотя бы в смысле чистоты. Кстати, вспомнил, неделю назад Михаил притащил в кладовку с огородным инструментом большие листы толстой упаковочной бумаги практически картона, осталось от какого-то товара во дворе магазина, если ей накрыть подгнившие доски в стайке вид получится намного лучше, хотя бы на первое время, а там чего-нибудь да придумаем. Дальше занялся наведением относительного порядка в своей каморке.

— Миша, иди поешь, — это бабушка пришла звать за стол непутевого внука, — оголодал поди там на казенных харчах?

— Неа, там кормили хорошо, порции для взрослых были, — отвечаю ей, — только скукотища, целый день только и делаешь, что бока пролеживаешь.

— Да какая тебе разница, — тут же проворчала старая, — что там бока отлеживал, что здесь с топчана не слазишь.

Отмываю руки в рукомойнике и как всегда без мыла, интересно, ведь знаю, что хозяйственное мыло сегодня не дефицит, надо будет прикупить раз Дмитричу денег жалко. Но думаю, деньги тут не причем, механики хорошо зарабатывают, к тому же он не салага, а вполне себе зрелый муж, имеющий авторитет даже среди начальствующих субъектов, просто видимо ему такое и в голову не приходит, считает, что всем этим должна заниматься жена. Но ладно такие мелочи, а о том, что дом надо поправить тоже жена должна думать, не плохо бы было через бабушку ему по совести поездить, вдруг да проснется. Небольшого обеденного стола в доме на пятерых как обычно мало, а девчонки как всегда вредничают, так-то их за столом не удержишь, стараются побыстрее расправиться с едой, чтобы заняться своими делами, но приход старшего брата меняет их желание на полностью противоположное. Теперь они лениво ковыряются в тарелках и делают вид, что ничего вокруг не замечают, а самое неприятное, и мать и отчим это прекрасно видят, но никакой реакции на явную провокацию мелочи не следует. Знаю, моего визави такое положение дел злило жутко, не раз из-за этого вспыхивали скандалы, но я же не он, поэтому ныряю на кухню, перекидываю на холодную печку с кухонного стола часть грязной посуды, освобождая себе место для еды. Краем глаза замечаю, как мать кидает удивленный взгляд на отчима, а тот в ответ только чуточку скривился, выражая свое отношение к происходящему. Оно и понятно, ему нет дела до всех этих интриг мадридского двора. Крышку с кастрюли долой, шарю половником, пытаясь выловить больше гущи, однако усилия оказываются напрасными, все более, менее питательное уже выбрано, осталось то, что осталось. Хм, теперь мне понятно, почему так сильно хотелось есть в больнице, сразу вспомнился старый армейский анекдот, " Меню в солдатской столовой: На Первое — вода с капустой. На Второе — капуста без воды. На Третье — вода без капусты". Здесь примерно то же самое, только второе блюдо отсутствует. Ну и как думаете, долго я на этом протяну? Теперь понятно, почему Михаил частенько бегал на вокзал, хоть и далеко, но там перехватить парочку пирожков, по дешёвке, можно было почти всегда. По-моему кормят меня так в воспитательных целях, еще один аргумент, что с такими нежными отношениями в семье пора завязывать. Жалко, что поздно сообразил, в магазин сбегать уже не получится, а так купил бы чего-нибудь перекусить, в дополнение к такой кормежке было бы в самый раз. Ладно, потерплю до завтра, а там покручусь по магазинам, голодать в период быстрого роста организма вредно.

Оказывается, тут в округе многие держат кур, так-то к курам я никаких претензий не имею, но вот к петухам… зараза, ладно бы орал далеко, но этот гребанный пернатый взобрался на забор рядом с моей обителью и давай орать. Терпел долго, думал кукарекнет пару-тройку раз, предупредит округу, что солнце встало и обратно в курятник, но этот гад не думал останавливаться. У него что, других дел нет? Пусть идет курочек гоняет, сачок плешивый. Не выдержал, слез с топчана, отыскал камень во дворе и попытался сбить гада…, попал…, нет, не в петуха, в окно соседнего дома. Фух, повезло, камень влетел в поперечную деревяшку рамы, звякнуло громко, но стекло осталось целым. Быстро юркнул назад, пока никто не видел, все-таки петуха можно и потерпеть, а вот скандал с соседями мне сейчас совсем некстати. О том, чтобы досмотреть сон, нечего было и думать, пернатый продолжил свои серенады, плевать ему на какие-то там угрозы, поэтому молча перебесившись, достал нитку с иголкой и принялся за ремонт своей старой одежды, нужно же в чем-то ходить пока стиранная будет сохнуть. Да и метки потом надо на грязную одежду пришить, без них в стирку не берут.

Провозившись с шитьем часа два, уж слишком много прорех оказалось, засунул грязную одежду в старую холщовую сумку, хорошо хоть такая есть, а то здесь многие еще в мешках вещи таскают, откопал в углу "свинарника" свою заначку в жестяной банке, забрал от туда сто рублей, и отправился в сторону комбината, там рядом с ним должна быть прачечная. Заодно и поем, если повезет, знаю, что в столовой при комбинате есть "диетичка", правда там только по талонам должны кормить, но народ несознательный за здоровьем своим следить не хочет, поэтому с утра старается время не терять, мимо проходит, вот и кормят залетных втихаря. Кстати, заначка у Михаила серьезная, четырнадцать тысяч, и это при том, что в среднем зарплат на комбинате в пределах тысячи рублей. Вот и думай потом, стоит ли честно работать, если такая сопля у себя в заначке держит больше годового дохода работающего?

Ох, хорошо — сижу на монументальной скамейке в скверике, сыт и ленив, ковыряюсь спичкой в зубах и пытаюсь сообразить, чем стоит сегодня заняться, одежду со стирки мне отдадут только вечером. Вроде как стоит побегать по магазинам, купить пожевать чего на вечер, а с другой стороны, ничего не получится, кроме хлеба и консервов ничего не возьмешь, остальное готовить надо, посуду иметь и керогаз…, нет нам такое не подходит, надо искать где столоваться. Впрочем, если сильно не привередничать, то перебиться первое время можно и хлебом с колбасой в дополнение к пустым щам, которыми меня дома потчуют. В эти времена колбаса продукт натуральный, не научились еще ее всякими добавками портить, правда при этом она долго не хранится, ну так сейчас килограммами ее никто не покупает. И вообще, хватит тут рассиживаться, пока суд да дело, навещу-ка я барахолку, посмотрю что продают, приценюсь, а то у штиблет, которые на мне уже начинает подошва отваливаться, и носки приличные тоже нужны, насколько мне помнится, одна пара осталась.

Интересно, но барахолка в пятидесятых годах была как бы запрещена, милиция частенько устраивала на вещевых рынках облавы, ловила спекулянтов, естественно тем кто продавал подержанное ничего не грозило, но стоило людям в форме обнаружить у продавца что-нибудь новенькое и не дай Бог в нескольких экземплярах, конфисковалось сразу и это был самый лучший исход для нарушителя закона. Естественно отговорки, что "вот купил, а не подошло" не принимались во внимание, вернуть свое кровное было сложно, если вообще возможно. Стоило немного пройтись по первому ряду торгашей, как ко мне сразу подвалили двое постарше:

— На чужую поляну полез, на своей тесно стало?

— Да не, я здесь не при делах, — тут же пришлось оправдываться, — одежку присмотреть надо.

В ответ только хмыкнули. Поверили? Да какая разница, все одно присматривать будут, мне вот больше интересно как они меня вычислили, по поведению или просто знают. А вообще-то манера поведения много может сказать о человеке и особенно та наглость которая присуща Михаилу, а уж то, как он постоянно шныряет глазами… Как там в эпиграмме у Бернса:

Нет, у него не лживый взгляд,

Его глаза не лгут.

Они правдиво говорят,

Что их владелец — плут.

Хорошо походил по барахолке, в результате стал обладателем туфель весьма отдаленно смахивающих на мокасины. Не то, чтобы они хорошо смотрелись на ноге, мне это как раз было не нужно, но главное, что они были мягкие и нигде не жали. После примерки даже снимать не стал, расплатился и дальше в них пошел, а старые штиблеты выкинул там же в помойный ящик, прикупил еще три пары носков и больше ничего покупать не стал, хорошего помаленьку. Одежду забрал, как и было оговорено, вечером, высушенную и отглаженную, ну вот, а то бы мучился со стиркой, без мыла. Кстати, надо в универмаг заскочить, прикупить мыла и свечей, сейчас лето света хватает, а ближе к осени сидеть впотьмах никакого желания. Ночь оказалась беспокойной, а все потому, что грозу летом никто не отменял, вот она и громыхнула ночью, а я уже говорил, что конек на крыше дома подломлен, и жесть в некоторых местах разошлась. При небольшом дожде проблем немного, а когда ливень только держись, в результате отчим с матерью были вынуждены бороться с потоками воды, льющейся с потолка. У меня даже какое-то злорадство промелькнуло, а чтобы получить еще больше удовольствия свистнул Гапона, у него будку сейчас зальет пусть лучше здесь переночует. Пес долго раздумывать не стал, сразу рванул ко мне под крышу, только цепь по проволоке зазвенела.

Утром ко мне в стайку заявилась бабушка и сердито шикнула на пса растянувшегося поперек постеленного на полу приличного куска картона:

— Быстренько натяни здесь веревку ряда в три, — распорядилась она, кидая мне на одеяло моток веревки, — надо белье просушить, а то ночью все залило. На улице уже все завесили, да и днем тоже гроза может статься.

— Веревку натянуть можно, — лениво продираю глаза, — но может, лучше пенделя животворящего хозяину прописать?

— Чего-о?

— Это я так намекаю, что Дмитричу пора бы, наконец, ремонтом крыши заняться, а не шарахаться каждую ночь, когда дождь идет.

— Так быстро там ничего не сделаешь, — возразила бабушка, — надо заявление писать, инженера вызывать, чтобы определиться сколько материала выписать, потом когда еще разрешат взять.

— А под лежачий камень вода не течет, — продолжаю капать на мозг, — а Дмитрич уже мхом порос.

— Так и ты такой же, — попыталась укорить меня старая, — целыми днями свой топчан пролеживаешь.

Тут взгляд баки цепляется за столик в углу, на котором лежат мои вчерашние покупки. Вывод следует сразу:

— Опять за старое взялся?

— А "старое" это у нас что? — Не стал упускать возможности по ерничать, мои подвиги до родственников еще не дошли, а в мелком воровстве замечен пока не был.

— Смотри у меня, — пригрозила бабушка, — узнаю, что по карманам шарить стал, прибью поганца, нам еще позора терпеть за тебя не хватало.

Пустые угрозы, знаю, меня она никогда не тронет, так, поворчит для профилактики, да на этом все, а вот пожаловаться отчиму может, ну а тому только повод дай.

— Эй, куда? — У меня нет слов, старая без затей прихватила со столика хозяйственное мыло и двинулась на выход.

— Тебе оно все одно ни к чему, а у нас вчера закончилось.

Железная логика. Ладно, пусть, может меньше ворчать будет. Это она еще мои припасы не видела, а то бы колбаса с хлебом тоже была бы национализирована. Ха, интересно, а здесь в это время кто-нибудь знает, что означает слово "приватизация"?

Такс воды в доме нет, лицо не ополоснешь, придется идти до колонки, воду из колодца сегодня лучше не брать, обязательно будет мутной после дождя, лучше подождать, когда ее вычерпают. Вытаскиваю из дома сорокалитровый бидон и впихиваю его в тележку, на которой мы и возим воду, заполнять емкость под крышку естественно не планирую, мне и половины будет много, на пути от колонки есть небольшой подъем, а весу во мне меньше чем в полном бидоне. Через полчаса, взопревший от тяжелой работы, вкатываю тележку во двор, на старых сапогах, что достались от матери, прилипли большие комья грязи, просохнет дорога только ближе к полудню, теперь надо еще их отчистить и отмыть. Не нафиг, нафиг, такое счастье, надо подбить мужиков, чтобы потребовали от администрации района хотя бы летний водопровод провести, да и зимой поближе заиметь колонку не помешало бы.

Упс, а дорога-то сегодня вряд ли просохнет, опять грозовые тучи собираются, и что теперь делать, снова ведь в доме потолок потечет. Впрочем, вчера у магазина видел куски толи (пропитанный гудроном картон) в качестве временной меры сгодится, быстро туда. Успел выгнуть края жести вверх и закрыть дыры до того как первые тяжелые грозовые капли упали на еще не успевшую просохнуть после ночного ливня землю, дабы куски толи не сорвало ветром, придавил все это старым полусгнившим горбылем, сойдет на первое время. А дальше с неба снова полилась вода, и как бы еще не сильнее чем раньше. Опять сижу в стайке и смотрю на потоки воды льющиеся с неба, во дворе уже образовалась огромная лужа, и если бы я снова не загнал Гапона к себе, он был бы вынужден забраться на крышу своей будки.

Вот скажите, как так можно жить? Ведь большую часть тех неудобств, с которыми вынуждены мириться большинство жителей в поселке, от элементарной лени.

Дорога в непролазной грязи после дождя? Так надо пинать чиновников в райисполкоме, привезти с сотню кубов шлака из ТЭЦ не проблема, кочегары уже давно требуют очистить заваленную отходами печей территорию.

Залило двор? Так это отчим мышей не ловит, тут и надо-то всего пару канавок прокопать под забор, чтобы наружу все быстренько выливалось. Ладно, как подсохнет, сам проковыряю.

Крыша течет? Так она давно течет, еще с весны, это снегом ее переломило, нет чтобы в Мае поправить когда ни одной капли с неба не упало, так ведь ждал чего-то, от лени своей дотянул до дождей, теперь вдвое сложнее время подгадывать, да и балки потолка уже подгнить могут.

Или, к примеру, водопровод летний, да хоть бы и зимний, разница только в том, что надо под землю трубу закапывать, да отводку под дом вести. Труб что ли в городе не найти? Как это все знакомо, дожидаться, когда припечет не по-детски, а потом преодолевать последствия.

Так и грустил часа два с псом в своей обители, строил планы на будущее. Ведь в чем проблема, привык я к стремительному бегу времени, все старался успеть как можно больше, а тут бац и все, вроде бы и есть чем заняться, а хрен чего получается, все одно за другое цепляется, и главное, возраст не тот, ну кто, скажите, будет прислушиваться к мелкому недотепе? Хорошо если просто посмеются, а то ведь и подзатыльник пропишут походя, чтобы не умничал и поперед батьки в пекло не лез. А не наведаться ли мне к Демьяну Никитичу, он от нас через два дома живет? Ему уже лет под семьдесят, старенький, но ясность ума не потерял. А еще, он ведь не просто старик, а бывший заслуженный работник, член партии, коммунист. Вернее сначала коммунист, а потом уже член партии, многие сейчас считают, что это одно и то же, ан нет, коммунист, это тот который действует по велению сердца, а член партии всегда по обстоятельствам. По совести члены партии тоже поступают, но совесть у них несколько своеобразная. Решено, если меня слушать никто не станет, то уж от Никитича отмахнуться не получится, уж больно он въедливый и чиновничье племя не шибко жалует, а авторитет у него о-го-го.

До старика добрался только к трем часам дня, устроил, так сказать, заплыв по грязи.

— Чего хотел? — Неприветливо рыкнул мне Никитич с крыльца, когда сумел до него достучаться.

— Как чего? За жизнь поговорить. — Смеюсь в ответ.

— Ишь ты, за жизнь. И много ты в ней понять способен? — Хмыкнул старик.

— Да почитай ничего, вот и пришел совета просить. Не прогоните?

— Ну, проходи, послушаю какая у тебя там жизнь, — разрешил он, — только свои сапоги у крыльца оставь, а то хватит ума с грязью в дом сунуться.

Так, это хорошо, если меня сразу не прогнали, есть надежда, что еще и выслушают.

— Хм, сам все придумал, иль подсказал кто? — Очнулся старик после моего получасового словоблудия.

— А чего там придумывать? — Поднимаю в удивлении брови. — В железнодорожном поселке давно дорогу отсыпали, и водопровод летний провели. Правда, там на прокладку труб мужики сами сорганизовались, но у нас такой комбинат под боком, неужели трубы не выделят.

— Может и выделят, — принялся рассуждать Никитич, — а может и нет, все зависит от того какие фонды на складе зависли. Ну а ко мне чего пришел?

— Кха, — делаю вид, что потрясен до глубины души, — а кого у нас кроме вас слушать будут, Демьян Никитич?

— Значится, заварил кашу и в кусты?

— Так оно и есть, — соглашаюсь с ним, — тут организатор из детского сада не катит.

— Хех, — старик слегка хлопнул ладонью по своему бедру, — это тебя кирпичом по голове недавно приголубили?

— Точно, — отвечаю вполне серьезно, — шел себе шел, никого не трогал и вдруг бац — очнулся в больнице. Без последствий не обошлось, даже сейчас за себя ответ держать не могу.

— Не переживай, тот кирпич тебе впрок пошел, дурь лишнюю из головы выбил. — Хохотнул Никичитч. — Ты сходи на то место, поищи его, а то у меня внук давно такого кирпича требует, вдруг тоже после него поумнеет.

— Как бы остатки мозгов не выбило, — тихонько буркнул в ответ.

Вроде бы и бурчал тихо, но старик расслышал:

— То не беда, если все остатки выбьет, беда, если что на расплод останется. Хорошо, понял тебя, завтра схожу в исполком, посмотрим, чем дышат, а там и райком подключим, если понадобится. Под зиму водопровод вряд ли разрешат, а вот под лето можно попробовать выбить. А отсыпку улиц сделают, и не только у нас, непонятно чего выжидают.

После Никитича метнулся до дому, схватил резиновые сапоги матери и побежал к тракту, она по любому там пройти попытается, привычная тропинка после такого дождя вообще в полосу препятствий превратилась.

— Ох, никак меня встречаешь, и сапоги принес? — Подивилась мама, но от шпильки все же не удержалась. — В кои то веки.

Мне только и осталось, что скорчить рожу и закатить глаза — женщины, чего еще от них ждать?

Этим вечером женский коллектив все же сумел достучаться до совести отчима, он некоторое время помесил грязь вокруг дома, слазил на чердак, видимо прикидывал объем работы, потом долго смолил Беломором на крыльце и только после этого, тяжело вздохнув, полез за лопатой. Мне вот интересно, он в порту так же работает? Шланг… гофрированный!

Следующие три дня пришлось покрутиться, нужно было обеспечить стайку электричеством, а то совсем грустно без него, хоть и есть в нем небольшое окошко, света все одно не хватает. Да и с керогазом возиться неохота, варить каши и супы не собираюсь, а для чая и обычной литровой банки хватит. Вся проблема заключается в том, что в эти времена, да и последующие тоже, купить провод и прочие электро-прибамбасы не представляется возможным, элементарно отсутствуют в магазинах. Ну, кроме электро-патронов с лампочками на сорок ватт, и то иногда дефицит. Поэтому действую так, как и действовало большинство населения в этой стране, что нельзя купить, надо скоммуниздить. Никакой ночью я никуда не крался, и замки ломом не рвал, все гораздо проще, идем днем, в разгар рабочего дня на стройку и выбирай что хочешь…, пока электрик в другом конце этажа строящегося дома возится, главное чтобы он тебя не заметил. Вот и выбрал, метров сорок медного провода, кстати, многожильным оказался, и пяток выключателей, подвал и двор тоже в освещении нуждается. А еще на одной стройке, там кинотеатр собираются строить, присмотрел цементно-стружечные плиты, используемые для утепления потолочного перекрытия и небольшие окна в сборе, надо будет посмотреть, вдруг да можно будет вставить одно из них вместо той амбразуры, в которую вынужден иногда пялиться, ну и утеплиться тоже не помешает. Хотя чего там в этой стайке утеплять, вопрос зимнего проживания нуждается в кардинальном разрешении. Когда увидел провода, идущие от столба к нашему дому, только сплюнул с досады, нет, я понимаю, что в эти времена на большое электропотребление не рассчитывают, но это совсем никуда не годится, на них даже киловатт не нагрузишь. Пришлось коммуниздить еще тридцать метров медного провода, сечением четыре квадрата и платить электрику пятьдесят рублей, чтобы заменил по-тихому. Бабушка на мою возню с проводами косилась, но молчала, темнотища в подполье ее тоже достала, окончательно сменила гнев на милость, когда пообещал и в сенцах тоже свет провести. Электроплитку для чая покупать не стал, ни к чему мне открытая спираль, взял два лезвия от безопасной бритвы, "Нева" называется, положил между ними спички, подсоединил с двух сторон по проводку и примотал все это нитками. Кипятильник получился ватт на триста — четыреста, вполне достаточно, чтобы вскипятить литр воды за десять минут. Вообще-то помню, что раньше вода закипала быстрее, но не стоит забывать, что дом подсоединен не к силовой, а осветительной сети и соответственно на большие нагрузки она не рассчитана, подозреваю, что больше двухсот вольт напряжение здесь не бывает. Но мне и этого хватит с лихвой. Пройдет еще немного времени и люди всеми правдами и неправдами станут увеличивать нагрузки на электро-сеть, вот тогда и придется менять всю электрику…, причем неоднократно.

— Мух, ходи до меня, дело есть. — Окликнул меня Шабан, высовываясь поверх забора, когда я на участке вяло окучивал картошку.

Машу рукой в сторону калитки, туда, мол, иди, а сам неспешно откладываю мотыгу и вытираю пот чистой тряпицей — воздух снова потяжелел, видимо опять к вечеру соберется гроза.

Выхожу за калитку, Шабан аж подпрыгивает от нетерпения:

— Ярин про тебя спрашивал, — тут же зачастил он, — сказал, наколка есть, третий этаж, по карнизу шага четыре…

— Тише ты, — шикнул я на него, хоть и старше Михаила года на три, а вот по сравнению с ним дурак дураком, — ты мне еще адрес выложи.

— А че такого? — Удивился он.

— А такого, — поясняю недотепе, — Ярин же не просто так спрашивал, знает он, как в последний раз я вниз спланировал. У меня все почки, селезенки отбиты, до сих пор с кровью моча с кровью, а ты предлагаешь снова на дело идти. А "тише" потому, что я не при делах, а ты уже готов мне всех заложить.

— А почему кровью? — Не понял Шабан. — Из больницы же отпустили.

— Ты чего тупишь? — Его непонятливость меня уже стала доставать. — Меня от чего лечили, от сотрясения мозга, думали, что кто-то сзади кирпичом долбанул, а если бы прознали про остальное, сразу бы доперли откуда я там такой "красивый" взялся.

— Ах, вон чего, — наконец дошло до посыльного, — так, а Ярину чего сказать?

— Так и скажи, что Мух больничный взял, и пока ВТЭК добро не даст, на работу не выйдет.

— ВТЭК? — Шабан, как всегда ничего не понял.

— Да, ВТЭК — врачебно-трудовая экспертная комиссия. Ладно, ты главное Ярину передай, чего я тут сказал, он сам разберется, ему подсказчики не нужны.

Шабан ушел, а я задумался, прошлое отпускать Михаила не желает, пока удалось соскочить, но долго это не продлится, через месяц — два обо мне вспомнят и снова предложат поучаствовать. И не соскочишь просто так, на ходу, старшие достаточно вложили в паренька, чтобы требовать отдачи, они уже меня своим считают. Нужно что-то думать, если не придумается, придется из этого города уезжать, а при моих годах это сложно. Хотя, ничего невозможного нет, подделать свое свидетельство о рождении не так уж и трудно, изменил пару цифр и сразу другой человек. Пока паниковать рано, но подстелить заранее соломки не помешает. Перед тем как вернуться глянул вдоль улицы. О, это я вовремя подсуетился, Никитич с участковым и еще каким-то мужичком дворы обходят, видимо есть какой-то результат от посещения Райисполкома, надо бы уши погреть, узнать какие изменения наступят в жизни поселка.

Новости были куда лучше, чем я мог предположить, вопрос водопровода решился положительно, причем не летнего, а зимнего. В чем разница? Летний водопровод, это когда труба прокладывается по поверхности земли и с наступлением заморозков вода из нее сливается, дабы не порвало льдом при замерзании. А зимний устроен куда как основательнее, сначала прокопают траншеи, уложат в них малый бетонный короб, заодно предусмотрят температурные колена, чтобы труба не играла в коробе при изменении температуры, а отводы подведут под дома. То есть теперь вода будет доступна постоянно, и от погоды зависеть не будет. Люди от таких новостей в полном ох… хм, восторге. А в еще больший восторг они приходили от следующей новости — как только закончится прокладка трубопровода, улицу приведут к надлежащему виду, и даже планируется дополнительно отсыпать нечто похожее на тротуары вдоль домов. Однако, все это не за красивые глаза, власти потребовали от жителей поселка привести к единому виду все заборы, то есть отремонтировать, выровнять размер и покрасить, только краску выделят за счет бюджета, естественно она будет зеленного цвета, остальное своими силами. Вот, так-то. В нашем светлом будущем такой заботы властей по улучшению условий проживания населения не дождешься, так что не спешите утверждать, что в СССР всегда было плохо. Нет, были и светлые страницы в нашей истории, просто потомки их стараются не замечать.

Эх, хе, хе, а ведь меня на такое злорадство пробило, ведь отчиму все же пендель пропишут, и мало не покажется, тут же будут красоту наводить, демонстрировать преимущество социалистического строя над прочими другими, а нашу кособокую крышу почти отовсюду видать. Будет бегать как ужаленный, забудет про свой вонючий Беломор.

Кстати, еще один вопрос, о котором сейчас мало кто задумывается, пока воду таскали вручную, потребление ее было пренебрежительно мало, но когда появится водопровод, расход воды увеличится в десятки раз, куда люди будут сливать использованную воду? Особенно это будет актуально зимой, если летом все это впитывается в землю и высыхает, то зимой помоям деваться некуда, и вряд ли кто будет выплескивать их на свой участок за домом, скорее всего все постараются сливать бытовые отходы в ближайший ручей. Понимаете, что за этим последует? Если хорошо подумать, то станет очевидно, что в скором времени все ручьи превратятся в открытую канализацию, и запах по поселку будет распространяться весьма специфический. К чему это в конечном итоге приведет? Правильно, к очередным тратам на прокладку канализации. Вот только после этого в этом районе создадутся предпосылки для комфортного проживания, а пока… А пока это только планы, до исполнения которых надо еще дожить.

Ну и жарит, пора прекращать возиться с картошкой, лучше завтра по утренней свежести продолжу, а то так и до перегрева недалеко. А не пойти ли мне сейчас на озера? В конце концов, свое мелкое тело лелеять надо, да и вспомнить детство не помешает, беззаботное и счастливое, и почему так в жизни устроено, ценить счастливые годы начинаешь только повзрослев.

Озера меня не впечатлили, более того, желающих окунуться было достаточно, а мест для купания не так уж и много, берега озер почти везде заросли и заилились, поэтому вода в доступных местах мутная с черными вкраплениями поднятого со дна ила. После такого купания дополнительно ополаскиваться придется, пришлось "заворачивать оглобли" и тащиться на карьеры, там и народа поменьше должно быть и вода значительно чище.

То что я назвал карьером, на самом деле относилось к недостроенному каналу, когда-то здесь хотели построить ТЭС, и даже начали прокладку коммуникаций, но потом планы изменились и строительство заглохло, а вот канал зарывать обратно не стали, так и получилось длинное рукотворное озеро без растительности. Со временем зарастет, конечно, но сейчас вода в нем относительно чистая и прохладная, это благодаря подземному ручью, который вскрыли строители. Поселковые здесь были, сразу влился в их компанию, по крайней мере, за одежду переживать не придется. Хорошо освежился, и наплавался вволю, и понырял до одури, оказывается, навыки моей прошлой жизни легко привились новому телу, только в самом начале чуток было неудобно, а потом разошлось, будто так и было всегда. Йех, хорошо!

На обратном пути сделал крюк в пару километров, заскочил на рынок. Мясные ряды убрали совсем, никому они летом не нужны, мясо в это время здесь не продают, жара и мухи не позволяют, зато продукция с огородов в неограниченном количестве. Самое интересное, что большая часть здесь так и завянет не найдя покупателей, но количество продавцов не убывает, а все от того, что в большинстве своем рынок в эти времена не только место продажи, но и место распространения новостей. Некоторые бабульки рвут зелень на своем огороде не для того чтобы продать, а для того чтобы пообщаться в этой милой их сердцу среде. Естественно из съестного ничего мне не надо, но зато здесь на рынке находится скобяная лавка, в которой продается всякое железо и… стекло. Вот именно из-за него я и здесь, ведь у нас скоро будет водопровод, почему бы не устроить на нашем огороде летний душ. Ничего сложного он из себя не представляет — четыре стойки высотой метра два, наверху площадка для железной емкости литров на сто. Установленная емкость, с отводами для слива и залива, закрывается рамами со стеклом, заднее стекло снаружи заклеивается фольгой, чтобы обеспечить дополнительное направление солнечного тепла на емкость и все. Солнца летом хватает, вода в емкости под стеклом будет нагреваться градусов до сорока — пятидесяти, еще и холодной придется разбавлять. В пасмурные дни, вода, конечно, нагреваться так не будет, но все же станет много теплей чем из под крана. Договариваться со стекольщиком мне было трудновато, ну не воспринимал он пацана всерьез, однако моя настырность победила, тем более, что в качестве невозвращаемого "задатка" за срочность предложил ему двадцать рублей. Вот так просто взял и отдал, за здорово живешь, да еще все сполна оплатил по квитанции. Пообещал все сделать к концу завтрашнего дня, а я направился в железнодорожные мастерские, нужная мне емкость для воды в магазинах не продавалась. Нашлись и там "добрые люди", обещались изготовить нужное мне за небольшое вознаграждение, но вместо денег затребовали уплату универсальной валютой, которая еще будет долго действовать на территории СССР, все это счастье стоило три бутылки водки. Это им три, а мне четыре, так как такому пацану как я, никто в здравом уме водку продавать не станет, нужно еще найти того алкаша, который согласится отовариться в винно-водочном, и бесплатно он этого делать не будет.

Так за заботами прошла еще неделя, летний душ я все же соорудил, правда, пришлось выдержать натиск родственников, потому как отчим с матерью не хотели верить, что все что они видят, было найдено на свалке. Правильно не хотели, но еще меньше они бы хотели узнать правду, поэтому стоял на своем — стекла и бак со свалки, там и еще есть, но вытащить не смог, сил не хватило. Про рамы почему-то не спросили, это видимо потому, что я их нашим суриком покрасил, а под ним кто разберет новые они или старые. Мда, вот и твори добро людям, в следующий раз двадцать раз подумаешь, а раз такое дело обязал мать изыскать какую-нибудь ткань, чтобы обшить душ, не на глазах же всего народа в голом виде полоскаться. Кстати, по поводу свалки, не о мусорной свалке идет речь, а о свалке производственных отходов. Сама она, естественно, находится на территории комбината, но отгорожена от жилой зоны неохраняемым забором, ну и кто помешает народу в этом заборе дырок понаделать. Вот и наделали, только сторож жизнь людям портил, бегал иногда по отданному ему под охрану пространству и шугал вконец обнаглевших любителей халявы. И я там был, мед, пиво пил…, то есть тоже полазил, кое-что нашел для себя, в частности старый ручной насос для воды и трубы из нержавейки метра по два. Трубы соединил с помощью резинового шланга и подвел к своему сооружению, а насос перебрал, сменил резиновые манжеты, подошли от автомобильных тормозов и приспособил для закачки воды в емкость, воду только к августу проведут.

Утро десятого июля, в среду, началось для меня не слишком удачно, как только отчим с матерью ушли на работу, во дворе нарисовался участковый с еще одним так же облеченным в форму индивидом, они бы и в дом без спроса зашли, но Гапон службу знает, не пустил.

— Чего опять натворил, бестолочь? — Сходу принялась ругать меня бабушка.

— Почему опять? — Вскинулся я, на свою защиту. — И почему бестолочь? Может я очень даже толочь.

О том что в поселке проводились обыски мне было уже известно, засыпался Ярин на очередном обносе, что, в общем-то, было ожидаемо, не стоило так часто испытывать терпение Фортуны.

— Пойдешь с нами, "толочь", — хмыкнул на мои сентенции участковый, — побеседуем о том, что ты там натворил.

— Никуда я с вами не пойду, — пришлось упереться мне, — дождались, когда родители уйдут и притащились. А без родителей несовершеннолетних допрашивать не положено. Так что, как пришли, так и уйдете отсюда.

— Миша, как ты со старшими разговариваешь? — Возмутилась старая.

Спутник участкового нахмурился:

— Ты это, пацан, не хами тут. Пока просто поговорим, а то и силком заставить можем.

— Угу, только никто меня не заставит, я тут такой ор устрою, весь поселок сбежится, так что если есть что сказать, говорите при бабушке.

— Можно и при ней, — согласился участковый, хмуро взглянув на спутника, — но кажется мне, что ты сам не захочешь при ней о многом разговаривать.

— А у меня от нее секретов нет, — тем более, как я уже заметил, уши бабули стали торчком, и отказаться от ее присутствия означает подтвердить все возможные подозрения.

— Ну как хочешь, — пожал плечами участковый, — пойдем в дом, там и поговорим.

Бабушка быстро протерла стол тряпкой и выгнала внучек во двор, им при нашей беседе присутствовать не полагалось. Ничего такого страшного я не видел, поэтому несмотря на напряженность момента даже испытывал легкое любопытство по поводу того как конкретно обоснуют органы причину своего интереса к личности Михаила Калинина.

Допрос, как я и подозревал, начался с выяснений где и как я проводил время, сначала вопросы касались пятницы, потом перешли на субботу и понедельник.

— Так вас какое время конкретно интересует? — Возмутился я. — Или выбираете, когда будет удобнее на меня всех собак повесить? И да, ночью я спал, а подтвердить это может только Гапон.

— Какой Гапон? — Тут же вцепился в сказанное спутник участкового.

— А вон он, во дворе на цепи сидит, страсть как хочет показания дать, прям всего распирает, терпеть не в силах.

— Так ты хочешь сказать, что с бандой Ярина в ночь с шестого на седьмое в краже имущества из дома номер двенадцать по улице Жданова не участвовал? — Посопев, задал он следующий вопрос.

— Чего? — Надеюсь, удивление у меня вышло натуральным. — Какая такая банда? Кому я там нужен?

— Раз участвовал, значит, был нужен. — Выдал перл оперативник.

— Если участвовал, то наверняка, — пришлось согласиться с ним, — только откуда такая уверенность, что я там, как вы утверждаете, участвовал.

— Нашлись свидетели.

— Не, врут эти ваши свидетели, лже…сви…детельствуют, — последнее выговариваю с трудом, вызывая улыбку на лице участкового, — да и вы знаете, что это неправда, были бы уверены, пришли бы с ордером к родителям. А так… Обыск делать будете?

— Поди уже перепрятал все, — продолжает лыбиться участковый.

— Леонид Геннадьевич, — укоряю нашего ревнителя порядка, — понятно, что следователь воду мутит, тень на плетень наводит, должность у него такая, но вы-то видите, как мы живем, неужели и вправду верите, что я ночью с бандой квартиры граблю.

Я прекрасно осознаю, что про все мои подвиги и участковый и следователь знает, имеют они осведомителей в преступной среде, и они понимают, что я знаю, что они знают, и сейчас сидим здесь и играем спектакль. Видимо была у них надежда надавить на мелкого авторитетом, расколоть по-быстрому, заявив, что им все известно, но не получилось, теперь надо давать задний ход:

— Среди преступников хитрецов хватает. — Возразил участковый. — Ты лучше скажи, почему к Валентине Борисовне дорогу забыл? Раз на учете состоишь, должен отмечаться.

— Вы повестку принесли? — Этот наезд меня насторожил, уж не хотят ли они инспектора по делам несовершеннолетних использовать в своих меркантильных целя.

— Повестка это крайний случай, а так ты должен сам в детскую комнату периодически являться. — Это уже не выдержал оперативник, точно, решил хоть таким образом меня выдернуть к себе.

— Не припомню, чтобы меня об этом предупреждали, — пожимаю плечами, — да, если и так, конкретный срок не определен, как будет время свободное у матери, так и зайдем.

Ага, скривился, не понравился мой ответ. На этом гости вынуждены были прекратить допрос малолетнего потенциального преступника. Почему потенциального? Так преступником назвать человека можно только по постановлению суда, а так как для суда доказательств моей вины недостаточно, то и преступником, даже при маниакальной подозрительности наших органов, я могу быть только потенциальным. Глядя вслед уходящим непрошенным гостям, я вдруг ясно сообразил, что за всей этой возней по созданию комфорта для себя любимого, упускаю время — за месяц мне надо как-то убедить детского инспектора, и районо разрешить перевод Михаила Калинина из сорок девятой школы, которая имеет весьма специфическую репутацию, в двадцать первую считающуюся одной из лучших. Сделать это трудно, но надо, там, где я сейчас имею счастье учиться, контингент весьма беспокойный, придерживается своего кодекса поведения, а соблюдая его, трудно будет удержаться в рамках приличий. То есть тут уже "Бытие определяет сознание".

Представляю, как отреагируют педагогический состав двадцать первой школы, когда их заставят принять в обучение малолетку с криминальным душком. Ну и поделом, пусть тоже почувствуют фунт лиха, расслабились понимаешь, кстати, это тоже аргумент, и достаточно серьезный. Все, сегодня же переговорю с матерью, пусть выкраивает время для посещения детской комнаты милиции, настала пора краснеть за своего дитятю, а то практикуют тут вовсе не советские методы воспитания. Хотя, справедливости ради должен сказать, что гущи в супах стало оставаться много больше, вот бы еще девчонок одергивали чаще, слишком капризные выдерги растут.

День неприятностей на этом не кончился, ближе к вечеру меня выдернули опять, прибежала старшая сестра Шабана, и рассказала подробности ареста ее брата и самого Ярина, оказывается, она с самого начала была в курсе всех наших подвигов. Так как я отказался от участия в прибыльном деле, по указанию Ярина Шабан уговорил Яшку Кислого, тот еще кадр, хоть и старше меня, но ненамного в плечах шире, так что в форточку хоть и не без проблем, но пролезть смог. Однако осторожность видимо его подвела, не сумел сделать все тихо, а так как соседка снизу страдала бессонницей, и у нее по какой-то совершенно фантастической причине имелся телефон, то наряд милиции прихватил всю банду на горячем. Причем выехавшие на задержание оперативники, сработали на удивление профессионально, не стали с шумом подкатывать к дому, а потихоньку просочились в соседний подъезд и через чердак вышли к нужной квартире, так что свист стоящих на стреме, безнадёжно запоздал. Дальше обыски в домах задержанных и естественно нашлись улики по другим криминальным делам. В ответ поблагодарил сестру Шабана, что не оставила в неведении, посетовал на злодейку судьбу, посочувствовал горю и… нафиг, нафиг. Пусть она кому хочет тут сказки рассказывает, а мне лапшу вешать не надо — про профессионализм наших сотрудников можно легенды слагать, фантазии это ее, заложил кто-то Ярина, ждали, когда он квартиру чистить начнет, наверняка хоронились в квартире напротив, потому и на стреме не дернулись до последнего. А может быть, и не заложили, а просто наводку через своего осведомителя Ярину подсунули, а сами в засаде несколько дней сидели. Сильно подозреваю, что такие грандиозные успехи наших местных борцов с преступностью, не просто так проявились, скорее всего, за их спинами стал наш самый жесткий и принципиальный орган "Как бы Г"… то есть КГБ, это их ушки торчат. Так что криминалу поселка достанется на орехи, ведь там неважно попался ты или не попался, главное чтобы было подозрение, а свидетели найдутся, будут брать всех кто причастен, а кто не причастен того причастят и тоже возьмут. В преддверии фестиваля молодежи и студентов нужны весомые результаты, и они будут, любой ценой. А цена в данном случае состоит в том, что засвеченной окажется вся годами наработанная милицейская агентура, и опять "следакам" придется перевести десятки дел в "висяки". Но мне это уже не интересно, главное, что всем моим бывшим учителям теперь светит немалый срок, и проблема "соскочить" передо мной не стоит, можно спокойно жить дальше.

— Куда, куда ты собрался? — Инспектор детской комнаты милиции уставилась на меня поверх очков.

— Учиться собрался. — Отвечаю с удивлением, мол, чего тут не понятного? — В сорок девятой учить даже не пытаются, больше все перевоспитывают, с таким образованием и грузчиком потом не устроишься.

— А почему ты решил, что перевоспитывать тебя не надо?

— Сначала меня надо воспитать, потом уже перевоспитывать — в моей школе среда не способствует правильному формированию мировоззрения.

— Чего? — Это уже был шок, за время свой работы на этой должности Валентина Борисовна много чего наслушалась от несовершеннолетнего контингента, от крокодильих слез до яростных угроз, но вот такой перл услышала впервые, тем более от такого недоросля.

Удивлена была не только она, мать подростка тоже не нашла что сказать в ответ.

— Я говорю, что в двадцать первой школе сильный педагогический состав, — снова пускаюсь в объяснение, — они не только хорошо преподают, но и следят, чтобы учеников не пришлось перевоспитывать в будущем.

Боже, это надо же нести такой бред и ни капли не покраснеть. Но вот попробуй мне возрази, только вякни чего-нибудь против, как раз сейчас в моде рассуждения в прессе о формировании правильной атмосферы в коллективе, способствующей воспитанию будущего строителя коммунизма. Инспектор вовремя не сориентировалась и выдала:

— Тебя уже не то, что воспитывать поздно, перевоспитать не получится, остался только один путь — в колонию.

Переждав всхлипывания матери, опускаю пониже голову и бурчу:

— Ах вон оно что, значит я в списки колонии уже попал, запланировали, так сказать, ни вправо, ни влево, только в объятия криминального мира, там сделают из меня человека? Мам, надо в райком, товарищу Пичугину заявление писать, тут мое будущее уже определили, может быть он его как-то изменит.

Валентина Борисовна, расслышав такие мои сентенции, побагровела от злости:

— Слышишь, ты — жертва милицейского произвола, — прошипела она, — думаешь, я не знаю, что ты не по одному разу со своей бандой квартиры обносил? Строишь теперь из себя тут пай мальчика, лучшую школу ему подавай, сначала в своей хоть чему-нибудь научись.

Мать так и замерла с открытым ртом, нет, ее сын вовсе не был образцом для подражания, но своя банда…, квартиры…

— Вот там меня и научат, — соглашаюсь с ней, — доведут до колонии в лучшем виде. Ну, раз так, то обсуждать этот вопрос нам дальше не стоит.

Борисовна потом еще минут пятнадцать пыхтела, плевалась ядом и объясняла мне что я такое и величину моего недомыслия относительно будущего. Выслушал молча, просто ждал, когда инспектор выпустит пар. Но после того как вышел из кабинета, рванул на этаж выше, мать не могла понять куда это я так спешу, а спешил я к представителю комиссии по социалистической законности и охране общественного порядка. Мало кто помнит, но именно с начала этого года был создан дополнительный орган надзора за действиями милиции. С появлением этой комиссии ничего кардинально не изменилось, если следователю очень было нужно, то он находил способ контактного воздействия на подозреваемого, оставаясь при этом как бы ни причем. Но, все же теперь делалось это с оглядкой, и в том немалая заслуга комиссии по социалистической законности. Так же как и в прочих госучреждениях, членам комиссии требовалось оправдывать свое существование, а сделать это было сложно, ведь далеко не каждого сотрудника МВД можно было зацепить. Да что зацепить, даже просто авторитет наработать и то получалось не всегда, вот на этом я и решил сыграть, надеялся, что это как раз тот случай, когда инспектор сумела подставиться, если этот представитель не дурак, он обязательно воспользуется представившейся возможностью. И он действительно воспользовался. О чем они там говорили мне не ведомо, но нужный документ я с инспектора вытряс, вот он, у меня на руках, на серой бумаге непонятного формата, неровными строчками, видимо печатающая машинка весьма почтенного возраста, написано, что Михаил Калинин на учете в детской комнате милиции не состоит. И все это великолепие заверено круглой печатью, причем чернил на саму печать не пожалели, от того определить, что это за печать, можно с превеликим трудом. Теперь требуется идти в РОНО или как его еще называют РайОНО (районный отдел народного образования), но просто так соваться туда нельзя, чтобы вопрос решился положительно, заявление матери должно попасть к нужному человеку, а уже от него к секретарю, иначе его даже рассматривать не станут.

Нет, сыграть, как задумывал, на противоречиях непримиримых группировок по интересам не получилось, хоть там и действительно есть какие-то наметки на противостояние, но в плане моих умственных способностей все были солидарны — отстой, и в этом их убедила характеристика и справка об успеваемости Михаила из сорок девятой школы. Но удача пришла откуда не ждал, при обсуждении заявления о переводе, вдруг кто-то поднял вопрос привилегий, мол, почему некоторым школам позволено отказывать проблемным ученикам, естественно у них потом показатели выше среднего, а пусть попробуют как все. В результате просьбу матери решили удовлетворить, при этом вопрос расстояния от места проживания учащегося до школы никто не поднимал, просто не пришло в голову.

Ха, вы бы видели выражение лица завуча в двадцать первой школе, когда она изучала мои документы.

— Они там с ума сошли? — Уставилась она на меня.

— Э… Это вы у меня спрашиваете? — Пришлось промычать в ответ, ибо женщина ждала ответа, а что можно на это сказать?

— Нет, это риторический вопрос. — Смутилась завуч. — Однако наша учебная программа сильно отличается сложностью в отличие от программы той школы, где ты раньше учился. А если судить по выписке, успеваемость у тебя, честно будет сказано, хромает.

— А-а-а…, нет никаких проблем, — успокаиваю ее, — у нас там других оценок не бывает — специфика.

— То есть?

— Так тут все просто, — пытаюсь пояснить, — получать высокие оценки там, это бросить вызов, выделиться из толпы. Отличники изгои, даже просто хорошо учиться сложно, косые взгляды будут обеспечены. Зачем лишний раз подвергать себя риску, не надо показывать, что ты умнее других.

— А ты умнее? — Сразу следует провокационный вопрос.

Кривлюсь:

— Вы знаете, если ответить "Да", то уже даешь понять, что с наличием ума есть сложности, а если скажешь "Нет", то подумают, рисуется, пытается выглядеть лучше, чем есть на самом деле. Нельзя быть умнее всех, можно в чем-то получить больше знаний.

— Этим ты хочешь сказать, что там, при желании, любой может стать отличником?

— Любой, не любой, но большинство да, — соглашаюсь с предположением администратора, — просто у них нет интереса к учебе. В качестве примера, может служить тот факт, что почти все состоящие на учете в детской комнате милиции прекрасно помнят десятки блатных песен, а скабрезные стихи могут читать часами, причем специально они их не разучивали. Значит, мозг у них на месте и пока функционирует нормально.

— Пока?

— Ага, именно пока, со временем курение и алкоголь сделают свое черное дело.

— Курить пробовал? — Следует закономерный вопрос.

— Думаете, я отвечу на этот вопрос честно?

— Хм, понятно. А если все же у тебя возникнут проблемы с усвоением материала? — Не сдавалась женщина.

— Тогда ой, надо будет искать того, кто поможет мне не оказаться в числе отстающих.

— И еще, наряду с общеобразовательной программой у нас углубленное изучение иностранных языков. — Продолжает пугать меня зауч. — По этой программе ты уже будешь в отстающих, придется догонять.

Ну уж дудки, про специализацию неправда, художественный свист, в школе действительно есть сильные учителя по иностранным языкам, особенно в немецком, но мне они не нужны, лучше подтянуть знания в английском, всяко в жизни больше пригодится. Впрочем, все эти разговоры за жизнь ничего не значили, никто в здравом уме не пойдет против решения вышестоящей инстанции.

Антонина фыркнула, когда за самоуверенным подростком закрылась дверь, это же надо как рассуждает, прямо как взрослый, и главное совершенно не тушуется, на все у него свое мнение и готовый ответ. Обычно на вопрос о превосходстве подростка над остальными следовали уверения, что он такой же как все, так положено отвечать, а здесь, вроде бы ответ и такой, какой должен быть и в тоже время показал, что не лыком шит. А насчет попыток курить, понятно, что редкий подросток может удержаться и не попробовать подымить где-нибудь вдалеке от глаз родителей и преподавателей. Но он никогда в этом не признается, нельзя. А этот признался без сомнений и даже не смутился при этом. Впрочем, с кое-какими рассуждениями она была с ним солидарна, запихнуть знания в голову подростка неимоверно трудно, если он сам этого не хочет, зато всякая гадость проникает туда мгновенно и вышибить ее оттуда невозможно.

И все же, все же, присмотреть за новым учеником придется, педагог не понаслышке знала о состоянии учебного процесса в школе сорок девять, много воспитанников этого учебного заведения либо состояли на учете в детской комнате милиции, либо уже попали в детскую колонию. Недаром частенько нерадивых учеников в стенах этого заведения пугали переводом в школу малолетних преступников. Немного подумав, Антонина придвинула к себе папку со списком учащихся и вписала новую фамилию в состав седьмого "В" класса — не удержалась от мелкой мести, классная руководитель этого класса давно задирала нос, вот пусть и попробует доказать свою исключительно высокую квалификацию.

И все-таки усилия женского коллектива нашей первичной ячейки общества (семьи, если кто не знает) по принуждению обленившегося вожака к шевелению, принесли результат — заявление на выделение стройматериалов для ремонта крыши было передано по инстанциям и положительный ответ получен. Зная, что на ремонт будет выделено меньше чем ничего, уговорил инженера, составляющего смету на ремонт, составить акт о полном разрушении прежнего сооружения и необходимости строительства нового, тем более, что по его же словам угол ската крыши недостаточен чтобы исключить скапливание снега в зимний период. Сей акт родился в результате стимулирования вышеозначенного инженера все той же универсальной валютой, сиречь бутылкой водки, это же повлияло на количество отпускаемого пиломатериала и кровельного железа, и железа не абы какого, а качеством лучше широко используемого. Конечно, для моей задумки это была капля в море, но с худой овцы…

В дополнение к покупке легального пиломатериала, который привезли на телеге с лошадью, пока это основной транспорт доступный для населения, доставили еще и левый строительный материал, которого получилось в три раза больше. На семейном совете отчима к ремонту решили не привлекать, с железками он еще может возиться, а вот остального ему лучше не доверять, проще нанять бригаду шабашников, они и сделают все быстро и не напортачат.

Бригада действительно сделала все очень быстро, начала в субботу вечером, так как все они работали на комбинате, а закончили вечером в понедельник. Могли бы и в воскресенье отстреляться, да вынуждены были заниматься моими хотелками — постройкой дополнительной чердачной комнаты. Причем они сделали только каркас и набросали половую рейку, сбивать пол и заниматься отделкой комнаты я буду сам после того как приватизирую цементно-стружечный утеплитель со строительства кинотеатра. Будет у меня отдельное жилье на зиму, надеюсь, теперь повода для скандала станет меньше. Утеплитель стащить со стройки не получилось, оказывается не один я такой глазастый, как только прораб увидел, что куча дефицитных строительных материалов стала таять, как снег под мартовским солнцем, так сразу принял меры — место складирования обнесли временным забором из горбыля и внутри пустили сторожевых собак. Нет в жизни счастья. Ну и ладно, не получилось так, получилось по-другому, в конечном итоге утеплитель купил непосредственно на заводе как брак, для этого потребовалось отстегнуть полторы сотни рублей работнику этого же завода, только они имели возможность оформить на себя продажу неликвида по чисто символическим ценам — тридцать копеек за плиту. СССР воистину поле чудес. Кстати, там же прикупил и три рулона толи, должно хватить для использования в качестве пароизоляции.

Свою комнатушку на чердаке дома после бригады доделывал не торопясь, стараясь сделать все качественно. Утеплитель был положен в три слоя и закрыт толью, труба от домашней печи, на входе и выходе комнаты, тоже была проложена тёмно-серой, с бусинками невытянутого в нить черного стекла, стекловатой и закрыта кусками жести, ибо пожаров случившихся из-за непосредственного контакта труб с деревом несчетное количество. Дверь двойная, одна открывается наружу, другая внутрь, а так как лестница по-прежнему оставалась приставная, залезать наверх было очень неудобно. Сделать нормальную лестницу не проблема, вот только надо ли, зачем облегчать доступ кого ни попадя к моему жилью? Стены и потолок обшил обычной нестроганой доской (где бы ее взять, строганую, в эти времена), а вот с фанерой решил не связываться, так как сейчас фенол-формальдегидной смолы при ее производстве не жалели, зачем отравлять свой детский организм? Потом поверх досок прибил мелкими гвоздиками однослойный картон, натащил со свалки комбината, он хорошо скрыл все щели и неровности, а в конце, прямо на картон с помощью густо заваренного из крахмала клея наклеил невзрачный ситец. Ситца в магазинах сейчас можно взять сколько угодно, не проблема, проблема только в расцветках, как всегда промышленность СССР выпускала не то, что нужно, а что получалось, вот и затоваривалась торговля километрами никому не нужных тканей. В моем случае не слишком веселенький, не обремененный кричащими расцветками материал, для оклейки подошел идеально, почти обои, прямо ностальгия по позднему советскому времени. Стол, табурет, топчан, полка на стену, подобие шкафчика, где функцию дверок исполняет кусок ткани, что еще надо для того чтобы достойно встре… эм… вступить в новую жизнь. Шучу. Главное, что теперь я полностью независим от семьи Мишки, конфликты ограничения площади проживания должны быть исчерпаны, и мелкие шкоды тоже будут от меня подальше, лезть на чердак им запретили категорически. Отчим естественно не удержался и залез смотреть, что у меня получается, но так как сделал он это еще до того как я начал окончательную отделку, то с вопросами где я умудрился достать ситец не приставал.

Фестиваль молодежи и студентов в Москве прошел как-то буднично, оно и понятно, это для Москвы и москвичей грандиозное событие, а для глубинки… да как на другой планете, мало ли там где-то, кто-то, как-то. Вон бабушка даже и не поняла, о чем там по радио дикторы надрываются, ее больше заботил прогноз погоды, очень сильно сокрушалась, когда из-за репортажей пропускали столь важную для нее информацию.

Первое сентября. Школа как школа ничего необычного… с моей точки зрения, а для прежнего Михаила она, конечно, сильно отличалась — у них было раздельное обучение мальчиков и девочек, а здесь совместное. Вообще-то совместное обучение было введено с пятьдесят пятого года, но вот в таких школах как сорок девятая этот процесс немного затянулся, там решили перейти на совместное обучение постепенно с начальных классов, а не спешить с рапортами. Последнее означало, что даже в пятидесятые годы находились трезвомыслящие люди, не боящиеся окриков сверху. Еще школьная форма, в прежней школе с формой была проблема, в поселке жили небогато, поэтому большинство донашивало форму за своими старшими братьями, хотя стоила она очень дешево, а это приводило к постепенному отходу от стандарта. Здесь же чувствовалось, что семьи некоторых учащихся обеспечены очень даже не плохо, по крайней мере, сшитая на заказ форма, не являлась исключением из правил. Школьная линейка, знакомство… Как давно это было… или будет? Нет, для меня лично было, то что есть, это уже другая жизнь.

Классный руководитель, а это была женщина лет тридцати пяти, хм, явно еще сорока нет, смотрела на меня с опаской, и я могу ее понять, не было печали. Зато с парнями познакомился быстро, стоило только объявить, откуда я такой хороший взялся, и соответственно все лишние вопросы сразу отпали, все-таки слухами земля полнится, вряд ли кто решится в ближайшее время наехать на отмороженного. Это хорошо, жить легче будет, тем более, что Михаил ростом не отличался, а в среде подростков мелким завоевывать авторитет сложно.

Когда все поспешили в класс, торопиться не стал, надо дать немного время ученикам, чтобы расселись по предпочтениям, негоже новичку занимать пригретые места.

Так, что тут у нас? Ага, стоит опытным глазом окинуть классную комнату и сразу становится понятно, кто есть кто. Первые парты, как правило, достаются ученикам со слабым зрением, тут уж вроде как причина серьезная, следующие два ряда, отличники и твердые хорошисты, ну а потом, чем дальше ряд, тем ниже оценка знаний, галерку пытаются занять "неуды". Знаю, что учителя периодически вытаскивают последних в средние ряды, так как те не могут сидеть спокойно вдали от строгого пригляда педагога, но постепенно двоечники все равно оказываются там, где им наиболее комфортно. Ну и девочек, как всегда, больше чем мальчишек, поэтому метод смешанного рассаживания полов дает сбой, так есть сейчас и так будет в дальнейшем, особенно эта разница будет заметна в старших классах, там преобладание подростков женского пола над мужским, будет доходить до двух и даже трех раз. Сразу отмечаю несколько свободных мест, так как лишние конфликты мне здесь совершенно без надобности, к выбору с кем сесть надо отнестись серьезно. В конечном итоге двигаюсь к парте, за которой сидит девчонка довольно посредственной внешности, тут главное, что вряд ли кто будет претензии мне потом из-за нее предъявлять и ростом она ненамного выше Мишки, не так сильно в глаза будет бросаться. Когда уселся на выбранное место, обнаружил, что основная часть учеников, откровенно пялится в мою сторону, даже разговоры стихли, нет, такое отношение надо пресекать сразу, поднимаю брови и демонстративно поворачиваю голову в сторону смотрящих. Дошло, у всех сразу нашлись дела, которые срочно понадобилось обсудить, гомон снова возобновился.

— Михаил. — Представился я соседке по парте.

— Света. — Промямлила та и покраснела.

— Светлана, значит, — без малейшей усмешки поправил я ее, — ты не будешь возражать, если я буду здесь сидеть.

Девочка мотает головой, вроде как не возражает, вот и хорошо, на первый взгляд вроде бы не оторва, с которой будет много проблем, будем надеяться, что с соседкой я не ошибся.

Классный час прошел быстро — воскресенье, никому и в голову не придет нагружать подростков учебой, так что уже через полчаса всех отправили по домам. Эх, тяжела моя доля, мне еще минут сорок буераками до дома добираться, но ничего не поделаешь месяц — полтора придется терпеть.

Картошка второй хлеб! Думаете, преувеличиваю? Ничуть, в среднем картошки на подворьях выращивают по полтора мешка на члена семьи, то есть это где-то в пределах семидесяти — восьмидесяти килограмм, так нынешние мешки немного больше в себя вмещают, нежели в будущем. Так что, в рационе поселковых, блюда из картошки, или с картошкой, встречаются каждый день. А если учесть, что в некоторых подворьях заняты откармливанием хрюшек, то картошка из продукта желательного к столу, становилась продуктом обязательным к выращиванию. Картошка на нашем огороде, благодаря мне, работящему, выросла что надо. В отличие от прошлых лет, когда участок благополучно зарастал сорняками, ныне за состоянием столь любимого овоща следил особо, вовремя окучил, вовремя избавлял от сорняков и поправлял гряды. С вредителями вести борьбу не пришлось — не расплодились еще всякие колорадские жуки и прочие паразиты, это начиная с семидесятых с такой напастью станет трудно бороться. Кстати, фитофтороза тоже не обнаружил, хотя, по словам матери, картошку по картошке садят уже лет пять подряд. Уборка урожая дело всенародное, но отчим как всегда попытался от дополнительной трудовой повинности откосить, сослаться на трудовые подвиги по основному месту работы, однако должен сказать, теща уже достаточно хорошо изучила своего зятя и устроила такой скандал, что тому все же пришлось на время переквалифицироваться в агрария. Времени по вечерам у нас было не так много, но с грехом пополам за неделю мы все овощи сумели спустить в подполье, произвели, так сказать, зимние заготовки в полном объеме. Трудно судить, правильно ли сделала бабушка, заставив нерадивого зятя возиться вместе с нами, по моему больше сил было потрачено на то, что бы заставить отчима хоть как-то пошевеливаться, а до дождей оставалось не так уж и много времени.

По учебе можно сказать все пошло нормально, за две недели влился в коллектив, и, конечно же, были проблемы, ну не мог я на полном серьезе участвовать в разговорах сверстников. Все их заботы для меня настолько мелки, а суждения наивны, что приходилось просто сбегать подальше, если предоставлялась такая возможность, вот только предоставлялась она не всегда, поэтому приходилось потихоньку шипеть с досады и призывать все свое терпение.

Но одного неприятного случая, который произошел со мной в середине сентября, избежать не удалось, так-то пацаны старались меня не задевать, ибо все же опасались, знали про школу с криминальным уклоном, но нашелся один, решил, что ему море по колено, наехал, придурок. А все началось с того, что моя соседка по парте не просто так в начале учебного года осталась сидеть за партой одна, оказывается ее отец какой-то там ответственный работник, с немалой должностью в горисполкоме. По мне не велика шишка, но это в моих глазах, а в других почти небожитель. И вот этого небожителя спустили с небес на землю, на самом деле он там сделал что-то не так, или все это гнусные инсинуации, неизвестно. Но люди еще не успели вдохнуть ветра свободы, поэтому клеймо "враг народа" как и в старые недобрые времена с легкостью ломало жизнь всем так или иначе причастным. Вот и образовался вокруг Светланы вакуум, и только я, не зная всей подоплеки, не постеснялся плюхнуться рядом с ней. И теперь появился один идейный, который сначала попытался разъяснить мне политику партии, а потом начал откровенно угрожать. Пока он пытался словесно меня усовестить, я просто лениво отбрехивался, переводя все в шутку, но в один прекрасный день на перемене ему пришло в голову устроить показательное наказание, чего мне позволить было никак нельзя, заработать авторитет трудно, а потерять легко. Как только он попытался влепить леща, я взорвался, резко оттолкнул его от себя, одновременно подсекая ногу. Удержаться он не смог и рухнул на пол, пока он хлопал глазами и не торопясь поднимался, мне хватило времени подскочить к учительскому столу и схватить длинную деревянную указку. Тыкать острой деревяшкой я его не собирался, но почему бы не напугать? Выпад я обозначил в лицо, специально чуть замедлил, чтобы он успел уклониться на рефлексах и отбить указку. Дабы дать время придурку прочувствовать всю серьезность ситуации, "попытался" ударить указкой с замахом как обычной палкой, но "споткнулся" поэтому снова не достал до его головы, однако острый кончик просвистел в сантиметре от его глаз. Есть, дошло, что шутки кончились и "сейчас прольется чья-то кровь". Ну и где его грозный вид? Чего это у него задрожали губы, а руки стали жить сами по себе, пытаясь прикрыть все уязвимые части тела. Клиент созрел. Медленно надвигаюсь на него и нацеливаю кончик указки в горло, он делает несколько шагов назад и упирается в стену:

— Ну что, шваль, допрыгался? — Хриплю я, продолжая наступать. — Вот и пришел к тебе северный пушистый зверек, пи?дец называется. Знаешь такого?

— Ч-чего? — С трудом шевелит он враз побелевшими губами.

— Я про зверька тебе говорил, на севере живет, из него еще воротники на пальто делают, шапки шьют.

Серьезно струхнувший паренек, сначала в отрицании мотает головой, потом замирает:

— Мо…может песец? — Наконец выдает он.

Демонстративно задумываюсь, потом поднимаю в удивлении брови:

— Правильно песец, — при этом кончик указки почти упирается ему между ключицами, он пытается схватить его, но я тут же, убирая указку снова грозно рычу, — руки убрал!

Картинка со стороны выглядела донельзя сюрреалистично, стоит у стены побелевший от страха пацан, откинув в стороны руки, а напротив него на голову ниже взъерошенная мелочь указкой как копьем угрожает лишить жизни. Так кульминации действо достигло, теперь нужно отыгрывать назад, давая понять всем, что связываться со мной смертельно опасно. Дальше громко выдыхаю и слегка мотаю головой, как бы прихожу в себя после неконтролируемого приступа ярости, чуть отвожу указку еще дальше назад, а сам делаю шаг вперед:

— Надо же ошибся! — Изображаю слегка виноватую улыбку. — Думал это пи?дец, а это оказывается песец. Бывает. Ты согласен со мной?

В ответ несколько судорожных кивков, придвигаюсь вплотную к пацану, беру его за пуговицу и так, доверительно, тихо говорю:

— Ты вот что, Дим, больше не шути так со мной, на этот раз тот песец мимо пробежал. Но ты учти, зверек этот беспокойный может и вернуться, если что, но тогда он уже будет называться не песец, а пи?дец.

Спокойно поворачиваюсь и иду к учительскому столу, мягко ложу указку на прежнее место, потом в гробовой тишине иду к своей парте. Прежде чем сесть, окидываю взглядом класс — мадам Тюссо музей восковых фигур, надо срочно разрядить обстановку, изображаю крайнюю степень удивления и спрашиваю:

— Вы чего такие? Что-то случилось?

Учительнице после окончания перемены стоило больших трудов завладеть вниманием учеников, так как большая их часть не присутствовала при инциденте, а очевидцы торопились поделиться с соседями своими впечатлениями.

Если раньше кто-то и позволял себе подтрунивать над Михаилом Калининым, то после этой показательной порки обнаглевшего идейного идиота, как отрезало. Меня такое положение дел вполне устраивало, меньше приставали со своими глупостями.

— Александр зайди. — Раздалось в трубке.

Майор Никифоров опустил трубку телефона на аппарат и с сожалением посмотрел на документы, изучением которых он сейчас занимался. Какая-то мысль крутилась на границе сознания, еще немного и можно было ее ухватить, но звонок от начальства сбил с настроя, теперь придется начинать все с начала. Ладно, раз вызывают надо поторопиться, папку в сейф, два оборота ключа и вперед.

— Садись, — кивнул начальник управления полковник Брагин на стул ближе к себе, — помнишь группу Мансурова, которая приезжала в середине Июня?

— Да, мы тогда еще им свой спецтранспорт отдали, — припомнил майор, — но они же недолго у нас пробыли, через четыре дня улетели назад, и спец. груз вывезли. Но по этому поводу лучше у Самойлова спросить, он с ними контактировал.

— Вот, Самойлов, — Брагин встал из-за стола и слегка потянулся глядя в окно, — а ты знаешь, что после этого Самойлов был вызван в Москву, а потом оттуда пришел приказ на перевод?

— Хм, — Никифоров пожал плечами, — там же готовились к фестивалю, тогда половину нашего управления туда командировали.

— То командировали, списки на отправку мы сами составляли, а его вызвали, — возразил начальник, — но все это неважно. Важно другое, погиб Самойлов, утонул, и как написано в заключении эксперта, решил освежиться в реке находясь в нетрезвом состоянии. Следов насилия на теле не обнаружено, даже каких-то свидетелей там нашли.

— Бред. Самойлов на реке вырос, и в воде чувствует себя как рыба, для того чтобы он утонул, его нужно напоить до бессознательного состояния, и то не факт.

— А я о чем? — Кивнул полковник. — Но ты дальше слушай. Через неделю после этого, к нам поступает запрос, требуют описать все контакты бывшего нашего сотрудника и переслать все дела, которыми он занимался. Вроде бы ничего такого удивительного, обычная практика при расследовании гибели сотрудников, однако еще через неделю, после того как все подготовленные данные были отправлены, следует звонок от нашего куратора, который сильно удивлен нашими действиями. Тоже вроде бы ничего странного, такое иногда бывает, при несогласованности действий, однако спустя три дня следует повторный запрос по Самойлову, но уже через куратора.

— Эмм… — Александр, развел руками в недоумении, так как Брагин сейчас ожидал реакции подчиненного. Честно говоря, не его это дело вникать во все эти дрязги, и непонятно зачем ему все это выкладывают, уровень допуска не тот.

— Правильно мыслишь, — усмехнулся Брагин, — и так, зачем я все это рассказываю? А затем, что тебе надо знать всю эту предысторию, так как сегодня пришел приказ о создании хорошо законспирированной группы, которая займется расследованием действий Мансурова в нашем городе. Руководство этой группы я буду осуществлять самостоятельно, причем отчитываться буду не перед куратором, а напрямую в КПК при ЦК товарищу Комарову, ты в этой группе назначаешься моим заместителем, и возглавишь ее в мое отсутствие. Что еще. Еще тебе надо понять, что все эта возня не просто так, видимо там, — при этом Брагин ткнул пальцем в потолок, — что-то происходит и информация, полученная от Мансурова, имеет ключевое значение. Это означает одно — требуется абсолютная секретность наших действий, никто кроме тебя и меня об этом задании не знает и не должен знать, любые действия наших сотрудников быть должны быть обоснованы и логичны, то есть все расследование должно проводиться в рамках других дел. Теперь понятно.

— Понятно Павел Андреевич, — кивнул Александр.

— Что-то я сомневаюсь. — Хмыкнул начальник, рассматривая лицо подчиненного. — Еще раз, если бы к Мансурову были претензии, к расследованию привлекли бы спецов из Москвы, ни у кого бы и в мыслях не было привлекать местные кадры. Но раз нам с тобой поручают такое дело, значит, в ЦК кто-то решил не делиться со всеми полученной информацией, отсюда желание остальных эту информацию добыть другим способом, минуя всю иерархию нашего управления. Такое может провернуть только комитет партийного контроля, хотя Шверник и Комаров в подчиненном положении, но отчитываются по своей работе только секретарю ЦК КПСС Хрущеву, а это может означать, что Хрущев либо не имеет всей полноты информации группы Мансурова, либо не доверяет ей и требует подтверждения. Как думаешь, если эта информация дойдет до Серова, он обрадуется?

— Думаю, после этого Камчатка для нас будет лучший вариант, — сделал заключение Никифоров.

— Эх, Саша, — вздохнул Брагин, — лучший вариант, если такое случится, оказаться в степи на границе Монголии с Китаем. Камчатка для нас станет недостижимой мечтой.

Этот разговор состоялся 4-го Сентября, а уже двенадцатого подводили первые итоги.

Четырнадцатого июня ночью милицейский патруль находит на улице женщину в невменяемом состоянии, так как запаха спиртного от нее нет, ее отвозят в приемный покой районной больницы. Там она находится до утра, и после обследования врача ее переправляют в психоневрологический диспансер, где ее опознают как Демину Валентину Ивановну, кстати говоря, состоящую у них же на учете. Оттуда ее переводят в клинику, и там она находится сутки, а потом по ее просьбе врач вызывает к ней сержанта Жилкина из районного отдела милиции, о чем был разговор, установить не удалось, так как никто при этом не присутствовал. Далее, уже на следующий день из Москвы приезжает Мансуров, после встречи с Деминой, он требует подготовить для них отдельное помещение, а к вечеру приезжает вся его группа в количестве семи человек. У дверей палаты выставляется пост, внутри постоянно ведет дежурство не менее двух человек, в выделенном для группы Мансурова помещении работает пишущая машинка, что хорошо слышно в кабинете находящемся ниже этажом. В это же время допрашивались сотрудники районного отдела, которые в составе патруля нашли Демину, опрашивали ее соседей по коммунальной квартире, в общем, тут ничего выходящего за рамки обычного расследования. Работали они так трое суток, причем больная периодически теряла сознание, последние сутки Мансуров потребовал, чтобы было организовано дежурство врачей реаниматологов, однако в девять утра последовало очередная кома, вывести из которой, женщину не удалось. К вечеру Мансуров со своей группой вылетел в Москву спецрейсом, тело они увезли с собой. С этой стороны все.

Далее следуют странности, Жилкин, который прибыл по вызову врача к женщине, уезжает в отпуск к матери в начале июля и исчезает, причем до матери он не доехал, заведено уголовное дело, но результатов пока нет. Так что установить, о чем был разговор, не представляется возможным. Врач, который лечил и наблюдал Демину, утверждает, что под наблюдением, она находилась около восьми лет, но ее состояние серьезных опасений не вызывало. Это подтверждают и соседи, однако тринадцатого, Демина домой с вечерней смены не пришла, она работала на комбинате техничкой, подметала полы в цехах.

Вот, собственно говоря, и все, что удалось узнать, осторожно касаясь этой темы при проведении расследований по другим направлениям. Дальше привлекать своих сотрудников Никифоров не мог, нужно было проводить допросы самому, и первая же встреча с бывшим лечащим врачом Деминой насторожила:

— Вся эта история с Валентиной Ивановной с самого начала была довольно-таки странной, — рассказывал ему эскулап, — да, у нее были проблемы с психикой, уж слишком легко она впадала в истерику, но все же это не шизофрения. А когда я ее обследовал в диспансере, у нее наблюдалась именно шизофрения, причем в самой неприятной ее форме. Женщина ничего не помнила из своей прежней жизни, ни кто она, ни какой в настоящее время год, меня не узнавала совсем, хотя раньше с удовольствием ходила ко мне на прием. За время осмотра определил раздвоение личности, даже если хотите "разтроение", такое впечатление, что со мной по очереди разговаривало три разных человека, причем двое из них были мужчины. Интересно, что женская ипостась хоть и была подавлена, но более или менее держала себя в руках, а вот мужские личности постоянно впадали в истерику, и естественно все это на фоне не прекращающегося бреда.

— А не припомните, в чем именно заключался этот бред? — Направил Никифоров рассуждения врача в нужное русло.

— Сложно вспомнить, — скривился врач, — вы часто прислушиваетесь к бреду?

— Почти всегда, — улыбнулся майор, — в здравом уме редко кто скажет мне что-нибудь полезное.

— Возможно, — пожал плечами эскулап, — но мне это просто противопоказано, у меня больные столько наговаривают, что будешь прислушиваться, сам на их месте окажешься. Хотя… да, припоминаю, в основном это были жалобы на то, что ее обманным путем куда-то завели и убили. Потом начала требовать представителей власти, грозила страшными карами. Звучали некоторые интересные выражения, вот, к примеру, запомнилось:

— "Хотели как лучше, а получилось как всегда", — или еще, — "Вот и пришел ко мне северный пушистый зверек".

— Что за зверек такой? — Спрашиваю. Отвечает. — "Песец". — Причем здесь песец, почему он должен к ней прийти?

— Да, если первое еще можно понять, то насчет зверька разобраться трудно, — согласился Никифоров, — а что-нибудь еще, мне важна любая информация.

— А! Вот еще чего вспомнил, — вскинулся психотерапевт, — до зверька она еще сказала, что проводник с неожиданно сильным даром оказался, сам на себя все потоки перетянул, а теперь к ней пришел зверек, а он будет спокойно жить, и хрен его найдешь.

— А что-нибудь еще про проводника? — Майор с надеждой смотрел на врача.

— Нет, больше ничего, — чуть покрутил головой тот. — Да и вообще больше ничего связанного я от нее не слышал. Потом появился тот сержант из милиции и больше меня к ней не допускали.

Персонал диспансера опрашивался Никифоровым неспешно и вдумчиво, по опыту он знал, что вообще не оставить следов Мансуров не мог, кто-то, хоть что-то должен был запомнить или услышать и его настырность привела к результатам. При беседе с одной из работниц майор обратил внимание на то, что она немного нервничает, старается не смотреть в глаза и постоянно задумывается при ответах, пробежавшись вопросами на интересующую его тему ничего такого криминального не выявил. Пришлось копнуть глубже, и женщина не выдержала:

— Случайно это получилось, — рассказывала она, — никак не могу избавиться от вредной привычки, как разнервничаюсь так бегу во двор покурить. А курящая женщина… сами понимаете, приходится прятаться, в тот раз спряталась за информационный щит, уже хотела выходить, а тут двое рядом остановились тоже покурить вышли, я и решила подождать. Пока они курили между собой, немного поговорили, ну и я услышала…

— Вижу, есть результат, — встретил Брагин Никифорова.

— Есть, — кивнул майор, — но результат неоднозначный, даже не знаю, нужен ли нам такой результат.

— Даже так, — Хмыкнул полковник, — ну ты доложи, а там будем думать и оценивать.

Докладчик уложился в десять минут.

— Да-а…, - Брагин в задумчивости помял подбородок, — действительно результат неоднозначный, даже и не знаю, стоит ли о таком выше докладывать. Особенно если учитывать, от кого и где получены эти сведения — как раз для психушки подходит. Начитались фантастических романов… пришельцы из будущего… мать его. Как думаешь, много Мансуров мог у Деминой выпытать?

— Вряд ли, — скептически оценил возможности москвича Никифоров, — я обстоятельно расспросил тамошних специалистов, они утверждают, что периоды вменяемости у этой больной не так уж и часты, в основном несвязанный бред. Поэтому и печатающая машинка работала постоянно, записывать-то приходилось все. Кстати, специалисты, участвующие в реанимационных мероприятиях, отметили многочисленные следы проколов в вену, значит, применялись какие-то спец. препараты.

— Думаешь, ради результатов ускорили ее смерть?

— Сомневаюсь, прогноз врачей с самого начала был неутешительным, два — три дня, не больше. Скорее всего, там применялись наркотические препараты определенного спектра воздействия, их же никто не торопил.

— Да, не торопил, — согласился полковник, — однако им стало известно, что где-то здесь может находиться еще один носитель такой информации, а никакой активности они не проявляют. Почему?

— А как его можно найти? — Пожал плечами майор. — Сводки по происшествиям они получили, случаев потери памяти в них не зафиксировано, значит либо такого человека нет, либо ему удалось незаметно легализоваться. Кстати, идеальные условия для легализации, достаточно на время прекратить прежние контакты.

— Да, сложно будет искать, — кивнул Брагин, — но очень удивлюсь, если после нашего отчета, нам не прикажут его искать.

И действительно, стоило отчету попасть на стол Комарову, приказ на поиски возможного носителя стратегической информации последовал незамедлительно.

— Пф… Ну и задачку вы задаете товарищ полковник. — Пробормотал Никифоров, когда его просветили относительно содержания приказа начальник. — Попробуй, отыщи иголку в стоге сена.

— А ты придумай способ, — хмыкнул полковник, расслышав ворчание подчиненного.

Мля, хрена в душу через поваренную соль. Нельзя мне из школы уходить до окончания полугодия, иначе ни справки, ни характеристики не дадут, а прежние, которые из сорок девятой школы, совсем не "катят". И чего теперь делать? Приходится, стиснув зубы, бесполезно убивать время на уроках в школе. Выбиваться в отличники, чтобы получить хоть какие-то послабления в посещении уроков нельзя, да не получится ничего, просто не поймут. Болеть тоже не слишком удачная идея, и так уже косо смотрят, хотя всего неделю урвал, что еще придумать? А вот ничего, даже сводное время на уроках с толком не используешь, стоит только чем-нибудь не по предмету заняться, сразу привлекаешь ненужное внимание. Хорошо, что соседка по парте молчаливая попалась, не лезет, куда не просят. Вот нет в жизни счастья.

Дома пока все хорошо, ко мне на крышу никто не лезет. Тут по дешевке сумел приобрести приемник "Балтика", так получилось, что у бывшего его владельца случился пожар, от огня сам приемник не пострадал, а вот от усилий пожарных…, накачали его водой по "самое не могу". Тащить в ремонт неработающее изделие не стали, слишком уж оно неприглядно стало выглядеть, зато хоть что-то получили, продав мне его на запчасти. Повозиться с ним пришлось прилично, ибо просушить все катушки и трансформаторы та еще задачка, хорошо еще, что высоковольтного трансформатора нет, а то в телевизорах строчник черта с два просушишь. Внешний вид приводить в порядок не стал, если домашние увидят его в таком виде, то вопросов задавать не будут. Сам по себе "Балтика" слабый приемник, ни чувствительностью, ни избирательностью не отличается, но кто сказал, что его характеристики сложно улучшить? Ничего не сложно, так что дополнительные каскады в приемный тракт и на промежуточную частоту приделал без проблем, пришлось так же повозиться с паразитными помехами и шумами, вот там да, однако для специалиста, принимавшего активное участие в разработке приборов спектрального анализа электромагнитных излучений, ничего сложного. С нужными радиодеталями не проблема, и на барахолке можно было купить и радиоклубы в эти времена работали без перерыва. Еще и дополнительный контур пришлось изобретать, чтобы согласовать две отдельные антенны и получить направленность принимаемого сигнала. Но и результат получился впечатляющий, на две англоязычные станции получилось настроиться с приемлемым качеством, буду вспоминать язык и заодно тренировать слух. Вообще заметил, что память у меня стала почти идеальной, видимо новая личность хорошо согласовалась с пустым мозгом, да и усваивалось все тоже мгновенно, стоило один раз прочитать. Хоть какой-то плюс от попадания в это тело.

Приемник доделывал уже под всеобщий народный праздник, началась новая эра в развитии человечества, космическая. Теперь войдет в моду называть все подряд "Спутник" — города, районы, магазины, изделия бытовой техники… Посмотрел какие ракеты рисовали в газетах и на плакатах, калька с ФАУ-2, и еще долго будут так рисовать, потому как настоящий ракетоноситель никто не видел, от своих все засекречено, это только за рубежом могут знать правду. Тупость, скрывать такое от своего народа, поражает. Кстати, пока еще отношение к СССР во всем мире вполне доброжелательное, по крайней мере, англоязычные хоть и шипят, но в меру, остальные вообще не заморачиваются идеологическим противостоянием. Президентом в США сейчас Эйзенхауэр, вроде как он смягчит режим преследования коммунистов в стране, известный как охота на ведьм, и именно это даст повод Хрущеву надеяться, что между СССР и США можно наладить нормальные отношения. Наивный, никому эти нормальные отношения не нужны, ни нашим генералам, ни тем более американским и западным политикам, они выросли на противостоянии, исчезнет противник, у них грянет такой кризис, конец всему. Так было в пятидесятые, когда гонка вооружений только начиналась, так будет в двухтысячные, когда экономическая и военная мощь СССР канет в лету. Кто бы и как бы к власти там не пришел, основное направление на противостояние останется, искать виноватых бесполезно, война есть война, и на ней все методы, если они эффективны, хороши. Кстати, для тех кто верит нашим либералам, поинтересуйтесь на какие доходы они живут, очень мозги прочищает, и тем кто безоговорочно верит другой стороне, тоже стоило прикинуть во сколько лет та сторона уходит на пенсию и каких она размеров. А потом пусть не кричат, почему пенсионного фонда не хватает? Потому и не хватает, что и пенсионеры и по возрасту различаются и пенсии у них сильно разнятся в зависимости от степени квасного патриотизма. Короче, хочешь изменить мир, начни с себя, ну и тех патриотов тоже не забывай, ибо на настоящую работу у них пара не хватает, зато свисток обеспечивают круглосуточно.

Воскресенье первое декабря пятьдесят седьмого года, на улице минус восемь, это видно на спиртовом градуснике, закрепленном на раме снаружи, и яркое солнышко, вставать нет никакого желания, сквозь приятную дрему слышу, как отчим гремит на улице фанерной лопатой. Угу, снег он собрался убирать, не понравилось ему, видишь ли, что я, сгребая снег со двора, не удосужился откинуть его дальше к дороге, у забора на дорожке больше трех прохожих в ряд не умещается. Ну, ну, пусть попробует, такой лопатой много он наработает. Чуть погодя слышен треск, все, капец снегоуборочному инструменту, что и следовало ожидать, сейчас пойдет ремонтировать и обязательно доломает, вот не может он с деревом работать, ему подавай судовой механизм, тон на пять весом и чтобы болты на нем, только всей бригадой открутить можно было. Ладно, у меня там лист дюраля как раз на этот случай припасен, согну хомуты для черенка, да приклепаю, а то опять затянет с приобретением лопаты, убирай потом слежавшийся снег. Дюраль тоже со свалки комбината притащил, оказывается где-то на хорошо охраняемой территории предприятия есть хранилище летательных аппаратов, произведенных во время войны. Война кончилась, самолеты стали не нужны, но сразу их изничтожать не стали, выделили площадку и поставили на отстой, как "бронепоезд на запасном пути". Время идет, появилась реактивная авиация, самолеты времен ВОВ безнадежно устарели, вот и разбирают их потихоньку добывая нужное, а ненужное на свалку. Там теперь все можно найти. Моя учеба в двадцать первой школе потихоньку движется к концу, классную уже предупредил, что живу далеко, и тратить много времени на дорогу не намерен, поэтому буду переводиться в тридцать седьмую школу, в другом районе, хоть она не ближе, но туда транспортом можно добраться. Вижу расстроилась, ну, это понятно, она на мне авторитет зарабатывает, всему педагогическому коллективу нос утерла, мол, приписали к ней проблемного подростка, а она его чуть ли не в отличники вывела, да и по поведению нареканий нет. Соседка по парте тоже переживает, в новом году ей снова одной придется сидеть, с отцом так ничего и не решилось, сидит в КПЗ болезный, но не думаю, что это надолго, как мне удалось узнать, хищений за ним не числится, а за нецелевое использование фондов сейчас срок не дают. Нервы потреплют и выпустят, в крайнем случае с волчьим билетом — без права занимать руководящие посты, так ей и сказал, тем более, опять поговаривают об очередной амнистии. Да и волчий билет ненадолго, разбрасываться такими кадрами никто не станет, перетянут в другой регион, назначат замом, и жизнь придет в норму, так что надо ей готовиться к переезду.

В моей комнатушке тепло, однако должен сказать, что это не благодаря тройному слою утеплителя, хотя, конечно, и благодаря ему тоже, но тепла от печной трубы, на которую рассчитывал, оказалось недостаточно, пришлось изворачиваться. Ставить электрообогреватели нельзя, почему? А потому, в прежней жизни, в интернете вычитал курьезный случай, что в какие-то там мохнатые годы одна гражданка была привлечена к ответственности, за то, что использовала электрический патрон для лампочки не по назначению, подключала через него электрический утюг. Тогда я не понял в чем фишка, и только попав сюда допер, дело в том, что в домах отсутствуют счетчики электроэнергии, а расход ее строго регламентирован, поэтому использование любых нагревательных приборов приравнивается к хищению. А если я поставлю сюда нагреватель киловатта на три, считай, буду один потреблять электричество за всю улицу. Ну, три это надо сказать преувеличение, но ночью пятьсот ватт для подогрева надо. Так что пришлось искать другой путь получения тепла, чуть голову не сломал, уже думал крохотную буржуйку заказать, щепочками подтапливать, но в один прекрасный день увидел, как на реке снимали бакен с газовой подсветкой, завершение навигации, там как раз вытаскивали газовый баллон. Вот оно, для меня это идеальный вариант. Естественно, населению никакого газа не продавалось, нельзя… но если очень хочется, то… так, что баллон "арендовать" получилось, чтобы родственники не подняли хай (газ все-таки) запихал его под верстак в пристройке, пола там нет, выкопал яму на пол метра глубиной, и прямо с частью корпуса старого списанного бакена запихал туда баллон с газом. Получилось отлично, со стороны даже и не поймешь, что за ржавая хрень под верстаком стоит, то ли сама по себе, то ли верстак поддерживает. От баллона протянул наверх тонкую нержавеющую трубку от гидравлической магистрали самолета, благо их на свалке комбината достаточно, и подсоединил ее к тому самому сигнальному устройству, только переключатель заблокировал, это который периодически поток газа в горелку меняет, чтобы мигание света получалось. Саму горелку запихнул в обычную трубу, на три дюйма, проходящую через всю комнатушку вдоль стены. Для полноценного отопления того, что я нагородил, было, конечно мало, но конкретно для моих потребностей, в качестве дополнительного источника тепла, оказалось достаточно.

Снова на улице треск и следом ругань, ну вот, доломал, предсказуемый товарищ. Надо вставать, и спускаться вниз, там бабушка уже давно посудой гремит, откушаем, чем Бог послал, да опять надо на барахолку сходить, с обувью нужно что-то решать. Для зимы у Мишки есть только валенки, но они становятся уже тесноваты, даже растоптанные, и заново подшить их требуется, лучше что-нибудь другое купить, должны быть ботинки на толстом меху. Мать тоже со мной пойдет, ей девчонок одевать надо, но если она им в магазинах чего найти может, то для моих потребностей там кроме цигейковых шапок ничего нет, кстати, очень даже неплохая вещь, в отличие от кролика.

Чего там у нас сготовлено? О, картошечка с тушеным мясом, летом с мясом было не очень, даже если и было в магазинах, не покупали, почему, непонятно. А сейчас вроде раза два в неделю вылавливаю из супа приличные куски, это что, закончили воспитывать, или добрые стали? Так вроде бы отчим по-прежнему косится. Подозреваю, что косится он по иной причине, пока он был единственный и неповторимый, применительно к хозяйству, имею ввиду, то все было нормально, женский коллектив считал, что так и надо, а вот когда было доказано, что отдача от него должна быть гораздо существенней, то жить ему стало сложнее. Ничего, привыкнет, не разломится лишний раз на семью поработать, бабушка теперь ему спуску не даст.

Заходя на барахолку, мать свою сумку сразу перевесила на шею, это чтобы она постоянно находилась под присмотром, это, конечно, хорошо, что она так о деньгах заботится, но со мной ей бояться нечего, мелькнул как-то рядом один, который нам совсем не товарищ, и сразу отвалил, как только усмотрел мою озабоченную рожу. Как всегда ботинки она мне выбирала не те, которые теплее, а те которые дешевле, такое мне не понравилось, поэтому то, что мне надо я выбрал сам, и когда мать отвлеклась, заранее с продавцом сговорился, цену он нам снизит рублей на пятьдесят, а я ему тихонько доплачу, как сторгуются. Дядька попался сметливый, долго с ценой мать не мурыжил, и денежку из моих рук после окончания торга взял незаметно для окружающих, только его соседи недовольно косились, цену сбивает, ну это он с ними сам позже объяснится. Как и в прошлый раз, несмотря на недовольство матери, сразу влез в новые ботинки, во-первых: надо чтобы мех по ноге обмялся; а во-вторых: ноги в прежних стали подмерзать, все же не на зиму они были рассчитаны. От покупки пальто отказался, поселковые ходят в основном в телогрейках, даже когда внешний вид этой поистине народной одежды становится совсем неприглядным, ее просто дополнительно обшивают, зачем мне из общего тренда выделяться?

Потом сходили в магазин одежды, крюк приличный пришлось сделать, там мать прикупила кое чего для девчонок, а мне рубашку, из прежней я все-таки вырос. Должен сказать, что, наконец, что-то сдвинулось в Мишкином организме и он стал наверстывать в росте, есть я стал гораздо больше, даже учитывая то, что кормили в семье теперь меня достаточно хорошо, по-прежнему часто бегал в диетическую столовую. Ну и ладно, пора, а то "Мух", "Мух", вот вырасту, тогда посмотрим, кто здесь "Мух".

Как закончили с шопингом, снова полез к себе, c недавних пор стал заниматься аутотренингом, давит на меня вся эта "средневековая" обстановка, надо приводить свои нервы в порядок, а то так и до срыва недалеко. А сорвешься, попадешь в лапки нынешним правителям, а они удавят меня по тихому, чтобы имеющаяся у меня информация нигде не всплыла, кому понравится узнать, что никакого коммунизма построено не будет, а вся страна под руководством мудрых вождей строем и с песнями идет к пропасти. Что-то они в своей политике, конечно, скорректируют, но не думаю, что это кардинально изменит положение дел, просто в очередной раз попробуют закрутить гайки и продержатся у власти чуть дольше, вот только результат будет тот же, если не хуже, так как базовые принципы останутся неизменны. Последнее время стал замечать, что во время своих занятий по достижению состояния абсолютного пофигизма, начинаю проваливаться в какой-то другой уровень, как будто душа отделяется от тела, и я начинаю видеть все со стороны. Даже интересно стало, вот только управлять этим у меня пока не получается, что-то с сознанием происходит, вроде как и помню чего хотел, но делать желания не возникает. Может быть это действительно душа, ведь по большому счету я вселился в Михаила со стороны, значит, связь у меня с его телом должна быть ослаблена. Попробую дальше продвигаться в этом направлении, хотя надо помнить, что любопытство сгубило кошку, как бы не отлететь с душой в иное измерение.

Потом надо будет еще зарубежные голоса послушать, там постоянно идут дискуссии о смене курса руководства КПСС, в том, что смена идет, там не сомневаются, мол, раз Жукова сняли, то часть власти военные потеряли. Наивные. Еще идут разговоры о Кубе, все комментаторы удивлены, что до сих пор там не могут навести порядок, и надеются в скором времени снова съездить туда на отдых. Ну, ну — хотеть не вредно, скажи им сейчас, что Куба это навсегда, заплюют. И как всегда, во все времена, даже в двадцать первом веке, крокодиловы слезы, куда ж без них, по поводу расстрела руководителей венгерского восстания. Посмотрим на их реакцию, когда дело дойдет до Фиделя, там быстро знак поменяется с минуса на плюс. А еще, насколько мне известно, после первой попытки ввода войск в Венгрию, советские войска были отозваны, так как восставших поддерживало большинство населения, вроде бы все, революция победила, всеобщая радость и братание, ан нет. Вместо того чтобы заняться созиданием, восставшие устроили резню, крышу от вседозволенности снесло, решили расправиться с коммунистами и сочувствующими. Естественно СССР такого позволить не мог, тем более, что Венгрия воевала на стороне гитлеровской Германии и положенных репараций не выплатила, войска были введены снова, но на этот раз не пытались увещевать неразумных, воевали без дураков. После этого многие резко прозрели…, но было поздно. Я так думаю, руководство СССР было в своем праве, и нечего потом кричать о жертвах, сами расстрелы и казни на улицах устроили, что хотели, то и получили.

— Докладывай, — Брагин откинулся на спинку стула.

— Заканчиваем проверку по второму списку, — начал Никифоров, открывая папку, — пока зацепок нет, потери памяти и изменений в поведении ни у кого не зафиксировано. Так же отработали часть списка три, по тем, кто по каким-то причинам выехал на другое место жительства, тоже безрезультатно. Сотрудники милиции, находившиеся на дежурстве в ночь с тринадцатого июня по четырнадцатое, опрошены, несоответствий журналу происшествий не выявлено. После того как отработаем по спискам, начнем работу с уголовным элементом, в данный момент формируем дополнительную группу, состоящую в основном из следственных органов, у них больше опыта и наработанных связей.

— А с участковыми отработали?

— Да, но трое в отпуске, опросим позднее, — кивнул майор, — возникли определенные трудности при работе в поселках "Совхозный" и "Железнодорожный", в данных районах процент уголовного элемента большой, а в связи с тем, что в июне мы проводили чистку, штатные информаторы были засвечены, пришлось их в срочном порядке выводить. Сейчас проводится работа по привлечению новых информаторов, но процесс этот не быстрый.

— Работа по привлечению? — Усмехнулся полковник. — Привлечешь их, как же, только когда на них пару статей повесишь, делиться нужной информацией начинают. Жестче работайте.

— Так мы и не миндальничаем, — пожал плечами Никифоров, — но быстро это все равно не сделать. Кроме того у нас там недостаточно внештатных сотрудников, а без них проводить поисковые мероприятия не получится.

— Стоп! — Брагин недовольно поморщился. — А это почему?

— Так сложилось, места беспокойные, работать трудно, поэтому ограничились минимумом.

— Доограничивались, — проворчал Брагин, — дай задание Бойко, пусть разработает план мероприятий по СекСотам в поселках, и если еще где-то "по минимуму", тоже пусть туда вставит. Дальше давай.

— Так это все, — вздохнул Никифоров, закрывая папку.

— М-да, не густо, — хмыкнул полковник, и посмотрел на смутившегося подчиненного, — ладно, не красней как девица. Намеченные мероприятия мы отрабатываем, ну а что пока нет результата, так их может и совсем не быть, наличие в нашем городе проводника, это только предположение, основанное на бреде умирающей умалишенной. Так что не переживай, работай дальше.

— Я тут вот что подумал, — начал майор, — а если мы исходим из неверных предпосылок?

— В смысле.

— Мы почему-то уверены, что проводник обязательно должен был находиться в момент перехода в таком же состоянии что и Демина. А что если это не так. Если припомнить что нам говорил врач про ее слова на первом обследовании, — Никифоров снова открыл папку и стал перекладывать протоколы, — вот: "Проводник с неожиданно сильным даром оказался, сам на себя все потоки перетянул, теперь к ней пришел зверек, а он будет спокойно жить, и хрен его найдешь". Получается, что при достаточном количестве каких-то потоков, проблем со здоровьем быть не должно.

— Хм, наверное, ты прав, — согласился Брагин, — но с другой стороны, попадая сюда, проводник не владеет всей информацией, он даже не знает, в чье тело вселился и, следовательно, для окружающих это будет выглядеть как потеря памяти. Так, что нам это дает? А дает нам это то, что направление поиска нужно корректировать, и основной упор делать на агентурную работу, искать странности в поведении людей.

— Да, подкорректировать надо, — согласился подчиненный, — и обращать надо внимание не только на странности, но и на манеру разговаривать, он выходец из двадцать первого века, а значит, окружающие должны заметить что-то необычное в том, как он ведет разговор. Вот если, к примеру, меня отправить в начало века, то там сразу определят, что я не из их круга.

— Да, уж, — кивнул полковник, — одно только: "милостивый сударь, не соблаговолите ли вы…", или ляпнешь там: "товарищ", обратившись к кому вместо "господин".

— Не так явно, но отличия должны восприниматься.

— Хорошо, я тебя понял, — подвел итог Брагин, — ориентируй сотрудников по этому направлению. Мне тоже кажется эта идея перспективной.

— Семенов, ты потеть собираешься или сегодня хочешь сухим остаться, двигайся, двигайся. Калинин, сколько раз тебе говорит, забудь про правую руку, разрабатывай левую, и танцуй, танцуй…

Это тренер нас так шпыняет, честно говоря, гонять он нас должен куда как больше, и не на махании руками — физическая подготовка на нуле, но и требовать от пацанов проливать литры пота тоже не годится. Тренер это прекрасно понимает, но он должен обеспечить массовость, требование такие сверху пришли, а значит, нужно подростков заинтересовать, а то и так бросают заниматься после двух-трех занятий. Между прочим, совершенно согласен с таким подходом, спорт штука тяжелая, чтобы добиться результатов, нужно быть фанатом в своей дисциплине, а будешь заниматься из-под палки, ничего дельного не получится. Что касаемо физических нагрузок, то не знаю как по науке, а я считаю нельзя сильно нагружать растущий организм, деформации скелета пойдут специфические. Сам-то я пришел в секцию бокса чтобы побольше двигаться, пацану это просто необходимо, а то мое затворничество становится проблемой для его организма…, тьфу, то есть моего. Выбор на бокс пал не случайно, я им и раньше занимался, даже до первого разряда дотянул, но вот выше подняться не смог, резвости не хватало, да и приоритеты сменились, перестройка, мать его. Интересно было наблюдать, как тело быстро начинает "вспоминать" наработанные когда-то связки, конечно, силенок кот наплакал, но внешне это уже смотрится. Кстати, тренер тоже посматривает в мою сторону, видимо прикидывает перспективы, но до перспектив еще два года, только тогда можно будет включить меня в состав юниоров, а до этого срока столько воды утечет.

После тренировок иду в раздевалку, запах в ней специфический, но по-другому здесь и быть не может — душ отсутствует, а значит, после занятий все вынуждены переодеваться потными, отсюда и запах прелой одежды. Но я приспособился, опыт не пропьешь, в котомке у меня два куска ткани от старой простыни и полотенце, мочу под краном в раковине ткань и, не отжимая, обтираюсь сверху до низу сначала одним куском, стирая большую часть пота, потом другим, добивая остатки, в конце прохожусь по телу полотенцем. С душем, естественно, такой эрзац мытья не сравнишь, но все-таки на пару раз нормально, а там и в баньку сбегаю, тут главное проводить всю процедуру, когда уже остыл, а то толку мало, протерся, а пот снова выступил. Ткань прополаскиваю, отжимаю и запихиваю в мешочек из прорезиненной ткани, полиэтиленовых пакетов в СССР не производится, а без них жутко неудобно, но как есть, так есть.

Однако на этом мой "трудовой" день не закончен, сейчас сяду на трамвай, четыре остановки, еще десять минут ходьбы по заснеженной улице, подъем на третий этаж и здравствуйте Софья Яковлевна. Это мой учитель французского языка. Все дело в том, что в тридцать седьмой школе после нового года я не появился, то есть потерялся по пути, от бабушки ушел, а к дедушке не пришел. Но мать об этом я, естественно, в известность не ставил, а она по привычке даже не интересовалась как продвигается учеба у ее сыночка, тем более, что днем, как и прежде уходил в школу учиться во вторую смену, но планировал в мае там все же нарисоваться, хочешь не хочешь, а след оставить надо. Раз так, то пришлось занять себя образованием, почему выбор пал на французский? Да потому, что в городе есть много хороших учителей по немецкому, есть по французскому, а вот по английскому нет. Вернее есть, но те, которые языком владеют на нужном уровне при деле, а у тех, которые свободны, лучше не учиться, от общения с ними больше вреда, чем пользы. А тут, пока искал, наткнулся на француженку пенсионерку, в переносом смысле, однако язык знает в совершенстве, решил пусть лучше она меня учит, чем те недотыки, которые по школам свой хлеб отрабатывают. Столкнулся я с Софьей Яковлевной не где-нибудь, а в педагогическом ВУЗе, куда пришел подыскивать хорошо знающих языки студентов, чтобы помочь им легче пережить период бескормицы. Найти, подходящую, под мои критерии кандидатуру не получилось, я даже не мог предположить, насколько плохо обстоят дела с образованием в этой сфере. Чему может научить школьника вчерашний студент, который кроме истории партии и диалектического материализма ничего не знает? Почему-то я был лучшего мнения о качестве специалистов выпускаемых из советских вузов пятидесятых годов.

Так вот, стою я в коридоре ВУЗа весь такой грустный и потерянный, после того как сорвалась с крючка очередная кандидатка, пытаюсь придумать куда бы еще податься, и тут вижу из кадров выходит такой молодящийся божий одуванчик, спинку держит прямо, на каблуках, и что характерно, ими по полу не шоркает. На первый взгляд, песочек с нее не сыпется, и резвость вроде как проглядывает, в общем, есть еще порох в пороховницах, пусть и дымный, но выстрелить может. И вдруг эта бабуля, отлавливает какого-то мужичка, пытавшегося незаметно проскочить мимо:

— Николай Максимович, здравствуйте.

— Здравствуйте, Софья Яковлевна, — отвечает ей тот, и делает вид, что на этом разговор можно и закончить.

Однако старушку по кривой траектории объехать не удалось, та вовсе не собиралась капитулировать:

— Николай Максимович, я требую, чтобы вы уделили мне время.

На лице мужичка отражается досада, но с поворотом к старушке ее быстро сменяет вежливое внимание:

— Слушаю Вас.

— Я знаю, что на прошлой неделе, в вашем ВУЗе появилась вакансия, — начала она разговор с претензий, — а мое заявление стоит первым в списке. Но придя сюда, я слышу, что вакансия уже занята, неужели мой опыт и знания останутся невостребованными? Вы, как заведующий по учебной части, обязаны навести порядок.

— Софья Яковлевна, — начинает объяснять заведующий причину игнорирования ВУЗом заявления старушки, — вакансия у нас действительно образовалась в связи с переводом преподавателя, но сегодня ее под себя забрал исторический факультет.

— То есть, вы сократили объем преподавания иностранных языков? Очень интересно, а каким образом вы думаете готовить преподавателей иностранных языков для учебных заведений дальше?

На это у Николая Максимовича ответа не нашлось, ему только осталось развести руками:

— Это не наше решение, указание сверху.

— Уж не свыше ли? — Улыбнулась Софья Яковлевна, видя его затруднения.

— Зря смеетесь, уважаемая, — поморщился заведующий, — для нас что сверху, что свыше, суть одна, надо выполнять. Прошу извинить, спешу. — Быстро откланялся Николай Максимович и припустил дальше по коридору.

Старушке только и осталось, что смотреть вслед. Спустя некоторое время она выходит из состояния созерцания дальней части коридора и замечает у стенки стоящего меня, все так же потерянного и несчастного:

— А вы здесь по какому поводу, молодой человек?

— По поводу непреодолимой тяги к знаниям, — тяжело вздыхаю я, — но как оказалось, непреодолимой тяги недостаточно, чтобы преодолеть препятствия стоящие на пути к этим самым знаниям.

— Надо же, еще встречаются Ломоносовы в наше время, — улыбнулась Софья Яковлевна, — но мне так кажется или на самом деле ваш возраст не совсем подходит для этого учебного заведения?

— Вам не кажется, — подтвердил я ее предположения, — мне всего четырнадцать лет, и до Михаила Васильевича мне далеко, но сравнение нравится. А повод, приведший меня, неразумного, в сей храм знаний, простой, найти репетитора по иностранному языку.

— Запустил предмет и теперь хочешь наверстать?

— Э-э… Если, говорить честно, Софья Яковлевна, то запустить тот иностранный язык, который собираюсь изучать, мне трудно. Трудно по причине того, что у нас нет по нему преподавателей.

— И о каком именно языке ведется речь.

— Об английском.

— Да, преподавателей по нему мало, — согласилась старушка, — но они все же есть.

В отрицании мотаю головой:

— Или я плохо ищу, или они хорошо от меня прячутся.

— Почему прячутся? — Удивилась Софья Яковлевна. — Насколько мне известно, в этом году отсюда вышло шестнадцать выпускников со специализацией по английскому языку.

— Извините, конечно, — вздыхаю я, — но это совершенно не тот уровень, на который я рассчитываю. У них нет разговорной практики, да и тексты они могут переводить с большим трудом, подозреваю, что и произношение у них не поставлено.

— Хм, — Старушка посмотрела на меня с интересом, — тогда речь идет уже не о репетиторстве, а о серьезном преподавании. Тут действительно с выпускниками нашего ВУЗа каши не сваришь. А почему тебе нужен именно английский язык, немецкий и французский не подходит?

— Английский это язык меж мирового общения, — объясняю очевидную истину, — немецкий, после того как Германия была разгромлена, потерял свое значение, и еще долго будет не востребован. Французский язык, безусловно, красивый, но на нем разговаривает не так много людей, да и Франция уже давно не является передовой державой ни в экономике, ни в науке. Хотя да, если не получится найти хорошего преподавателя по английскому языку, можно попробовать научиться читать Дюма в подлиннике.

— Интересные рассуждения, — задумалась Софья Яковлевна, — впервые сталкиваюсь с такой постановкой вопроса при выборе языка для изучения. В нашей стране немногие смотрят так далеко на перспективу. И все же вынуждена тебя огорчить, преподавателей такой квалификации как тебе нужно по английскому языку здесь ты не найдешь.

— Печально, — тяжело вздыхаю в очередной раз, — вот так и рушатся мечты.

— Есть и еще одно упущение с твоей стороны, — продолжает старушка спускать меня с небес не землю, — нужно еще иметь способности к обучению языкам, иначе даже при интенсивном обучении можно получить посредственный результат.

— Не думаю, что у меня будут с этим проблемы, — пожимаю плечами, — но не попробуешь, не узнаешь.

— Вот даже как, очень интересно, рассуждаешь как взрослый. Значит, хочешь попробовать?

Киваю в ответ.

— Но, как я уже сказала, нужного тебе преподавателя здесь нет. Могу попробовать определить твои способности на базе французского, по крайней мере, в моей квалификации пока еще никто не сомневался.

— Можно и на его базе, — соглашаюсь с преподавателем.

— Ну что ж, — сказала Софья Яковлевна после минутного раздумывания, — сейчас у меня есть время, найдем свободную аудиторию, и я тебя немного погоняю.

Гоняла она меня жестко, начала с азов, потом перешла на фразы, заставляя их повторять не понимая смысла, в конце потребовала того же с монологами. Ну, тут уже даже моя память стала давать сбой, все-таки смысловая и зрительные памяти отличаются от слуховой.

— Однако, у тебя прекрасный слух и память, — сказала она мне, когда я уже намеревался прекратить это издевательство над собой, — такое встречается очень редко. Если не лениться, то язык ты освоишь очень быстро.

— Насколько быстро? — Сразу интересуюсь у нее.

— Все зависит от того, насколько хорошо ты хочешь его знать, если тебе нужно только чтобы понимал ты и понимали тебя, то хватит и десятка занятий, а если захочется, чтобы тебя не отличили от француза, то для этого тебе с твоими способностями понадобится не меньше полгода.

— Так долго? — Удивляюсь я. — Неужели от акцента так долго избавляются.

— Акцент? Нет. — Махнула она рукой. — Во Франции и Германии достаточно много провинций где отличие от базового языка очень существенны, так что там на это не обращают внимания. Просто русский язык, это многовариантный язык, в зависимости от настроения мы можем довольно значительно менять построение фраз, и от этого изменяется смысл сказанного. У них возможностей для этого гораздо меньше, из-за этого их язык кажется недостаточно хорош для передачи настроения. И ты сказал "долго". Поверь мне, полгода это очень быстро, человек со средними способностями должен затратить в разы больше времени, чтобы добиться таких же результатов.

— Ну, у меня времени столько нет, можно найти от силы месяца три, а потом…, а потом не знаю, — улыбаюсь Софье Яковлевне.

— Тогда не ленись, — вернула она мне улыбку в ответ, — парижанина за этот срок из тебя не сделать, а выдать за провинциала вполне.

— Сколько?

— Что? — Софья Яковлевна смотрела на меня, не понимая.

— Сколько будет стоить выдать меня за провинциала, — улыбаюсь ей.

— Подожди, — преподаватель посмотрела на меня с удивлением, — мы говорили только о выявлении способности к изучению языков.

— Выявили, нужно двигаться дальше. Почему бы вам не взяться за мое обучение?

— Я не готова к такой постановке вопроса, — Софья Яковлевна задумалась, — но могу порекомендовать преподавателя.

— Почему вы сами не хотите взяться за мое обучение, ведь я буду платить?

— Не думаю, что твои родители смогут долго оплачивать работу преподавателя, — хмыкнула она, — одно дело заниматься в составе группы, где затраты делятся на всех и совсем другое индивидуально, когда ставка почасовая.

— Для того чтобы понять способны ли родители оплачивать учебу, надо знать сколько надо платить?

— Если так хочешь…, - поморщилась преподаватель, — в среднем за репетиторство берется двадцать рублей час.

Двадцать рублей час действительно дорого, даже с моей заначкой, но это в том случае, если репетиторство бывает редким, от случая к случаю и вне основной работы, я же рассчитываю на преподавание, на постоянной основе и не менее двух часов в день. К тому же надо учитывать, что доверия к тем, кто не торгуется, нет. Поэтому торговаться надо:

— Таких денег родители мне не дадут, — делаю вид, что согласился с рассуждениями старушки, — но вполне могли бы согласиться на пять рублей за три часа в день.

— Три часа в день? Тебе трудно будет их выдержать. Но пять рублей за три часа не серьезно, — улыбается Софья Яковлевна, она уже раскусила мою хитрость, — один час преподавателя на основной работе стоит около четырех рублей.

— Да, нехорошо получается, — морщу нос соглашаясь с ней, — тогда получается двенадцать рублей за те же самые три часа?

— А неурочное время, индивидуальный подход к обучаемому?

— Хм, да об этом я не подумал, — делаю вид, что опять согласен с ее доводами, — но вы же сами сказали, что у меня прекрасная память.

— Ты это к чему?

— К тому, что из вашего разговора с заведующим по учебной части, я понял, что основной работы у вас пока нет, поэтому считать оплату сверхурочных несколько неправильно. Хотя если учесть беспокойство и индивидуальный подход, то думаю требовать дополнительно три рубля вполне справедливо.

— Ты пытаешься воспользоваться моими временными затруднениями, разве это честно?

— Софья Яковлевна, извините за прямоту, но то, что я видел, говорит не о временных затруднениях, а о хронических. Специальность преподавателя иностранного языка сейчас не востребована, и еще долго останется таковой, наша страна противостоит агрессивным устремлениям капиталистического общества, то есть идет война идеологий, поэтому выезд граждан за рубеж ограничен, а значит и знание языков других стран для широких слоев населения не имеет смысла.

— Интересно, посмотреть на того, кто учил тебя риторике, с тобой просто невозможно торговаться, отыскиваешь такие доводы…, - старушка мотнула головой, — просто убийственные. И, тем не менее, я не могу согласиться на твои условия, это будет нечестно по отношению к моим коллегам.

— Почему не честно? — Тут же возражаю я. — Мы же ведем разговор не о случайной разовой подработке, а о полноценной ежедневной работе на три месяца, конечно в целом получится меньше того, что вы получили бы здесь за работу, но так и работа предлагается не полный рабочий день.

— Подожди, ты хочешь учиться шесть дней в неделю, по три часа каждый день? — Брови преподавателя изогнулись в удивлении. — Мне кажется, ты переоцениваешь свои силы.

— Вполне возможно, что переоцениваю, — соглашаюсь с ней, — но выбора у меня нет. За эти три месяца мне нужен результат, не знаю, правда это или нет, но где-то читал, чтобы выучиться языку, требуется заниматься им не менее трех часов в день, а чтобы не забыть достаточно одного часа. У нас в школах иностранному языку уделяют два часа в неделю, поэтому результата не может быть по определению.

Софья Яковлевна пожала плечами:

— Вероятно это так, даже с учетом домашних заданий изучению языков времени выделяется очень мало. Но это не касается нашего случая, я сомневаюсь, что ты сможешь выдержать такой темп обучения.

— Попытка, не пытка, — улыбаюсь в ответ, — разве вы что-то потеряете от крушения амбициозных планов самоуверенного подростка?

— Я буду за него переживать, — возвращает улыбку старушка, — это не добавит мне хорошего настроения.

Так "клиент" созрел, теперь заключительный аккорд к торгу:

— А еще пять рублей к предыдущему предложению добавит?

— Немного добавит, — согласилась она, — получается, что ты готов платить двадцать рублей за трехчасовое занятие и заниматься шесть дней в неделю?

— Да.

— Ну что ж, попробуем, — Софья Яковлевна легонько хлопнула ладошкой по столу, — только учти, если мне все-таки удастся занять здесь вакансию, нашу договоренность придется пересмотреть.

— Согласен киваю я, — залезая в сумку-планшет и отсчитывая деньги.

— Это что? — Удивляется она, наблюдая за моими действиями.

— Задаток, — отвечаю я, протягивая ей деньги, — мы же договорились?

— Да, но тут много, — отвечает преподаватель, медленно забирая протянутые купюры,

— За месяц, — соглашаюсь я.

— Обычно договариваются на оплату за каждое занятие, — начинает поучать она меня, как ведутся дела в таких случаях, — редко за неделю, но за месяц никто авансом не платит.

— А я решил заплатить. — Смотрю на нее простодушными глазами.

— Но ты же не знаешь меня, разве можно вот так просто отдавать деньги незнакомому человеку?

Корчу недовольную рожу, ох уж мне эти интеллигенты в хрен знает каком колене, со своей щепетильностью:

— Софья Яковлевна, вы сильно удивитесь, но я хорошо разбираюсь в людях, и кому другому, я бы никаких авансов не давал. К тому же, вы пришли сюда и пытаетесь получить работу, хотя вам будет нелегко выдержать полноценный рабочий день преподавателя, а это говорит о том, что деньги вам очень нужны. И это не благотворительность с моей стороны, наоборот, большую роль здесь играют меркантильные соображения, давая эти деньги, я уверен, что получу все что планирую. И чтобы у вас не возникало лишних вопросов относительно родителей, их любовь ко мне имеет вполне определенные границы, поэтому деньги эти получены от другого человека, который их имеет и которому несложно помочь бедному родственнику.

— Хм, а не этот ли другой человек научил тебя всему этому?

Пффф. Не ну вот вроде все предельно четко объяснил, так нет, обязательно найдутся еще вопросы. Волей-неволей, вспоминается концовка мрачного анекдота: "Не скажите, не скажите, пять старушек — рупь." Все-таки вредные они, эти некоторые старушки, Раскольниковых на них не хватает.

На десятом занятии мой преподаватель поняла, что ошибалась, наличие единственного ученика и интенсивность занятий сказались, к тому же я не ограничивался пополнением словарного запаса и изучением правил только в отпущенное договоренностью время. Так что довольно быстро русский язык в общении между нами как бы потихоньку выпал. Если так пойдет дальше, то тех трех месяцев, которые мной планировались, окажется вполне достаточно, чтобы подтянуть произношение до хорошего уровня. Кстати говоря, стал замечать, что спустя некоторое время после начала занятий, в восприятии что-то сдвинулось, по крайней мере "зарубежные голоса" перестали заставлять напрягать мозг, смысл сказанного легко усваивался, минуя перевод на родной язык.

Середина Апреля пятьдесят восьмого года, снег уже давно сошел, только в самых тенистых местах от него осталась мокрая земля, припорошенная прозрачным пушком зелени. Трава на прогретых участках уже вовсю набирала силу, а тополя в городе начали потихоньку сбрасывать смолистые оболочки почек, на улицах поселка появились пахари. Так мы называем работников подряжающихся за небольшую плату вспахать землю на огороде хозяев под картошку, они перебираются от дома к дому и терпеливо ждут, когда хорошо знакомое населению в двадцать первом веке земноводное сдаст позиции, уступая аргументам домашних. Что такое тридцать рублей для хозяина дома? Проще отдать, зато потом не придется корячится неделю с лопатой в огороде, да и радикулит обойдет стороной, так что работу пахари себе находят легко. Нас тоже не обошли вниманием, бабушка даже не стала торговаться, как это делали соседи, ни к чему напрягаться, все одно цена окажется неизменной, она сразу распахнула ворота, приглашая пахаря со своим конем. Тот степенно поздоровался и провел своего четвероного друга через двор в огород. Там он сгрузил с коня плуг, привязанный сверху на нечто типа седла, подцепил его и легко провел первую борозду — пошла работа, двадцать минут и огород готов. Получив свои деньги, пахарь сворачивается в обратном порядке и уходит к следующему дому. Однако, не думал что так быстро управится, получается, что наши мотокультиваторы в двадцать первом веке, в которых по пять — семь лошадиных сил, не идут ни в какое сравнение с производительностью вот таких пахарей, с одной натуральной лошадиной силой.

Самое интересное, что работа этих пахарей явно шла вразрез с проводимой сейчас политикой властей, да и закон тоже был не на их стороне, ведь большая часть их оказывала услуги населению с помощью колхозной собственности, к коей относились плуги и тягловая сила. Однако никто "предпринимателей" не ловил и в кутузку не сажал, представители властей просто делали вид, что в упор не замечают столь вопиющих нарушений социалистической законности. Ну и правильно, как еще выжить колхознику в эти непростые времена?

Через неделю планируется окончательный расчёт с Софьей Яковлевной, то, что мы с ней сделали, иначе как чудом не назовешь, французским языком я теперь владею свободно, даже сны стали сниться, где мне приходится общаться с французами. Сейчас отрабатываем кое-какие нюансы в произношении, и основной упор делается на неологизмы, которые нигде в методических пособиях не упоминаются, а надо бы, иначе понять француза в "светской" беседе будет трудно. На ее предложение найти мне грамотного преподавателя для изучения другого языка, вежливо отказался, незачем, главное, что теперь мне английский дается гораздо легче, остальное будет только во вред. Вдруг кто-нибудь узнает, доказывай потом, что не агент Уругвайской разведки, нашим людям иностранные языки ни к чему, пусть весь мир лучше русский учит. Вон, в США в две тысячи четырнадцатом году так чего-то перепугались, что срочно наняли учителей для обучения армии русскому языку, еще раз пугануть и все население вслед за армией учить будет. Узнал, что пенсия у моей преподавательницы четыреста двадцать рублей, по нынешним меркам не такая уже и маленькая, однако прожить одной на нее сложно, и это если учесть, что в пятьдесят шестом году размер пенсий подняли более чем в два раза. Как люди до этого выживали, даже не представляю, теперь понятно, почему она так настойчиво искала работу и не отказалась учить наглого мелкого зазнайку.

В этот коммунистический субботник, кстати говоря, обязательное мероприятие для всего населения Советского Союза, решил тоже принять посильное участие в празднике труда, но не вообще, а адресно, чуточку улучшить жилищные условия одной строгой старушки. Специально для этого на барахолке приобрел основу люстры на пять рожков без плафонов, а потом переделал ее под три лампочки, сделать это оказалось нетрудно, из двух оставшихся рожков соорудил нечто типа бра, для подвески на стену. За плафонами пришлось побегать, так как то, что было в продаже, категорически не устраивало, ну не нравятся мне эти молочного цвета шары, голимая казёнщина. Но удача улыбнулась, нашлось нужное в комиссионном магазине, конечно, по сравнению с тем, что предлагалось в моем времени, это тоже не "айс", но смотрелось уже не так убого. Я потом долго с улыбкой вспоминал глаза Софьи Яковлевны, когда заявился к ней в комнату груженный всем необходимым для установки осветительных приборов, плюс потом еще деревянная стремянка, арендованная у местного электрика за двадцать рублей. Провозился весь день, но результаты стоили того, вместо сиротливой лампочки, свисающей с потолка на длинном проводе, теперь красовалась нормальная люстра с претензией на оригинальность. Правда, немного настроение подпортили ее соседи по коммуналке, явившиеся с субботника раньше времени, увидев, что в комнате пожилой женщины устанавливается красивый осветительный прибор стали допытываться, куда написать заявку, чтобы им установили такой же. Попытка объяснить, что это подарок, не воспринималась ими никак, в их представлении подобного рода благотворительности в снимаемой комнате быть не могло, а значит что-то тут не чисто.

Да, месяц назад у меня получился неожиданный прорыв в медитации, не знаю на какой уровень мне удалось скакнуть, но теперь для меня не проблема видеть невидимое и слышать неслышимое, во как. Звучит громко, но на самом деле это не способности Бога, как у Брюса всемогущего, все гораздо скромнее, я могу по лицу человека определить его психическое состояние. А уж если он пытается что-то скрыть или тем более соврать, то вообще становится прозрачен, аки мыльный пузырь. Даже смешно становится, видя, как некоторые стараются свои фантазии выдать тебе за абсолютную истину. Задумался, раз имею такие способности, то может быть, и на людей могу оказывать воздействие, нет, не гипнозом, это слишком грубо, а вот мягко и незаметно внушить что-нибудь, чтобы разойтись бортами, дорогого стоит. Сейчас и пытаюсь наработать такие способности, но нет, ничего не получается, как будто барьер в голове.

Завтра иду в тридцать седьмую школу, все необходимые справки у меня на руках, даже справка, что данный индивид в Январе получил ушиб позвоночника, и посещать учебное заведение был не в состоянии. Последняя справка не липа, какая-нибудь, а самый что ни на есть настоящий документ, если кому стукнет в голову проверить, обратившись в клинику, то там найдут все требуемые подтверждения и даже карточку больного со всеми анализами и обследованиями. Все что там есть чистая правда, все, кроме одного, ФИО пациента, и это обошлось мне в двести рублей, нашлась добрая душа, которая сотворила шедевр, остается надеяться, что эта душа сделала это все аккуратно и при беглом знакомстве с моей историей болезни косяки сразу не вылезут наружу.

Никифоров тяжело вздохнул, откладывая очередной протокол допроса, безрыбье, полный голяк, как любят говорить у них в управлении, перелопачены тонны документов, проверены сотни подозреваемых и ничего. Получается, что на самом деле проводника не было, или ему не помогли какие-то там потоки, и он изначально сюда не попал. Осталось только отработать версию до конца и пусть Брагин спокойно отчитывается перед Комаровым, отсутствие результата тоже результат. До конца рабочего дня еще полтора часа, можно просмотреть еще пару десятков протоколов, но стоит ли? Нет, нужно сделать перерыв, Никифоров встал из-за стола, потянулся, потом подхватил пиджак, висевший сзади на стуле, и направился на выход из кабинета на улицу, по пути нащупывая в кармане початую пачку Беломора. У себя он на улицу не выходил, курил прямо в кабинете, чуть приоткрывая окно, и этого было достаточно, чтобы весь дым вытягивался наружу, но в гостях так наглеть не стоило, запах всё равно, потом чувствовался. Специального места для курения здесь не было, поэтому курильщики устраивались на большой скамье возле входа в районное отделение милиции. Не стал исключением и майор, он с наслаждением вдохнул крепкий дым папиросы и расслабился. Рядом, в пяти метрах, какой-то сержант милиции проводил беседу с подростком, и Никифоров, сам того не желая, прислушался к тому о чем они говорят. Ничего такого серьезного, конфликт с соседями, две стороны хорошо полаялись, такое часто бывает, но подросток оказался плохо воспитан, поэтому лаялся матом, а это административно наказуемо. Майор уже докурил папиросу и повернулся в сторону урны, чтобы выбросить окурок, но замер, его чуткое ухо услышало такое, что волосы враз стали дыбом.

— Ты чего как с цепи сорвался? — Удивленно пялился на него Брагин, после того как к нему в кабинет ворвались без стука и предупреждения.

— Есть зацепка, — выдохнул Никифоров.

С полковника мгновенно слетело удивление, и он сразу как-то подобрался:

— Докладывай, — кивнул он на стул, приглашая сесть.

— Тут в Ленинском отделении, начал майор, — случайно стал свидетелем разговора, сержант Самойлов проводил беседу с Борисом Григорьевым подростком. Так вот во время их беседы подросток сказал фразу: "Так что, мне теперь дожидаться когда северный пушистый зверек придет?". Самойлов не понимает и просит пояснить, что за зверек, на это ему отвечают: "Водится на севере такой зверек, пи?дец называется".

— Ох, ты ж! — Подпрыгнул на стуле Брагин. — Вон оно что оказывается, а мы все гадали, причем здесь песец. Ты этого Григорьева взял?

— Конечно, сюда привез, — кивнул Никифоров, — сейчас трясти буду, откуда-то же он это подцепил?

— Отлично, — обрадовался полковник, — наконец-то хоть что-то, к нашему ли это случаю привязано или нет выяснить надо, осталось по цепочке пройти. Завтра направлю тебе пополнение, на подростках у нас Ильина со своим выводком специализируется, своих лучше придержи, могут наследить. Всё, работай.

— А отвечать у нас сейчас к доске пойдет… пойдет… Калинин, — учительница победно смотрит в мою сторону.

Неспешно поднимаюсь из-за парты, при этом ворчу:

— Вот, не успел пригнуться.

Хоть ворчу тихо, но вкруг хихикают.

— Калинин, а можно без комментариев? — Делает замечание учитель.

— Э… То есть просто постоять у доски? — Изображаю сильно удивленного школьника.

— Не паясничай, — строго смотрит она на меня, — отвечай по теме.

По теме это легко, главное своего ничего не добавить, ведь и так "Россия страна с непредсказуемым прошлым", поэтому движемся строго по генеральной линии, никакой отсебятины. Побольше про ошибки Пети первого и бесправие народа, про жертвы царизма тоже, это обязательно иначе могут и трояк влепить, ну и про Ломоносова не забываем, как же от сохи до академика, это доказывает, что дворянство паразитирующая прослойка, с заплывшими жиром мозгами. Теперь обобщение, темных красок не жалеем, просто удивительно как только кто-то смог выжить в те страшные времена.

— Молодец, Калинин, отлично, — радуется учительница, — вот все бы так отвечали.

Хм, она даже не поняла моего тонкого стеба, ну и хорошо, а то еще обидится, чего тогда делать? А вообще постоянно себя одергиваю, ну не воспринимаю я здесь все серьезно, каждый лозунг для меня сквозь призму времени звучит как анекдот, вот недавно увидел: "Советская торговля есть наше родное, большевистское, дело", и люди этому радуются. А подумать? Получается, что проблема не в отсутствии товара и денег, а в проблемах торговли, а если товара мало, то чем торговать собрались? А может быть тем, что осталось в музеях? Или вот еще: "Молодые патриоты вас ждут просторы Сибири и Севера"…, а еще Магадана, Колымы… Честно скажу, патриотизм в эти времена действительно есть, и многое делается на энтузиазме. Но… эксплуатировать его долго нельзя, раз попользовались патриотическим порывом, два, потом смотрят, а патриоты-то и кончились. А то и придумают глупость вроде этой, наткнулся в свое время на дискуссию в Интернете: "Отстоим завоевания Октября!". Отстоим, в смысле защитим? От кого, кто покушается на эти завоевания после сорока лет торжества коммунистических идей? Но всем все понятно, отстоим и все тут, а спросишь, станут выяснять, откуда такой непонятливый взялся, уж не враг ли… классовый. Но окончательно добило: "Депутат — слуга народа", с чего бы вдруг так, а не наоборот? Поэтому в очередной раз отпускаю себе мысленно подзатыльник, молчи урод, целее будешь.

Ладно, на уроке истории еще терпимо, а вот сейчас пойдем на урок пения, полная засада — хоровое пение "Утро красит нежным светом", и это при уже разоблаченном культе Сталина. Причем здесь культ Сталина? А вот притом, в оригинальном тексте песни упоминался Сталин, а после съезда пятьдесят седьмого года упоминать в песне его имя стало неприлично, с политической точки зрения. Так что куплет пришлось быстренько выкинуть, но в памяти-то старый текст засел прочно, поэтому постоянно получаются накладки. Не знаю, что они разучивали в начале учебного года, но на уроке пения я третий раз и третий шлифуем исполнение этой песни хором, но петь с каждым следующим занятием хор начинает все хуже. У них что, других песен не существует? Спокойствие, только спокойствие…

Мне всего две недели потерпеть осталось, а там свободен, как птица в полете.

Ну, вроде бы все, трудовой день окончен. Устал. Не физически устал, а морально. Сейчас заскочу в столовку, благо талоны мне от спортобщества обеспечили и на стадион, с приходом теплых дней из помещения нас выгнали, так что все занятия на открытом воздухе. Дома снова работает летний душ, но мне от этого радости немного, так как в семье оценили удобства пользования им и теперь вода не успевает прогреваться, когда прихожу с тренировок, вода в баке ледяная. Одна отрада, летний душ заработал и на стадионе, правда там вода тоже не успевает прогреться, но все же не как напрямую из водопровода. Тренер плюнул на все и стал заниматься со мной индивидуально, думаю, у него появились планы относительно меня, хочет через год выставить за юниоров от спортобщества. Губа у него не дура, уже сейчас ни по силе, ни по технике, равных среди моего возраста не найти, надеется за мой счет в основной тренерский состав пролезть. Ну и пусть, главное чтобы со мной нормально работал.

По пути встретил Володю Сипягина из сорок девятой, до того как Мишка оттуда ушел, он с ним в одном классе учился. Сторониться не стал, в качестве источника информации Володя очень ценен, он мне не давал рта раскрыть болтал всю дорогу, ну а я мотал на ус, пригодится. Некоторые вещи старался пропускать мимо ушей, а к некоторым прислушивался, вот и сейчас мое ухо уловило кое какую значимую информацию:

— В школу новую инспекторшу прислали, — вещал он, — бороться за чистоту языка будет, ну, чтобы мы матом не разговаривали. Вытаскивают нас во время уроков по одному и к ней, а нам чо, во время уроков можно и поговорить. Интересно с ней, не то, что с нашим Кирюхой, который только орать и может.

Кирюха это наш милицейский надзор, хотя официально он числится каким-то там специалистом по воспитанию, в армии его бы назвали замполитом. Так вот, этот товарищ действительно с подростками нормально разговаривать не умел, почему-то вбил себе в голову, если значительно повысить голос, то до подростка его слова дойдут надежней и быстрей. Абсолютное заблуждение, в этом случае у всех включается фильтр, и кроме громовых раскатов подросток ничего не слышит.

По дороге нас обогнал "гужевой транспорт", хоть и анахронизм, даже в это время, но глазу современника был привычен, такие телеги частенько разъезжали по городу, возница торопился и нахлестывал кобылу для придания резвости. Что там случилось я не понял, то ли лошадь споткнулась, то ли загнал ее этот мужик, а пена у той на морде была, но рухнула она на дорогу громко. Мужик соскочил с телеги и несколько раз попытался поднять тягловую силу, однако не получалось.

— Все, пушистый зверек к ней пришел, — прокомментировал Володя, вытянув шею.

— Чего?

— Пи?дец ей пришел, — повернулся ко мне знакомый, — что, не слышал раньше. У нас сейчас все так говорят, вот и та инспекторша все выспрашивала, кто первый додумался до зверька.

— И кто? — Спросил я, холодея от догадки.

— Жека с шестого от двоюродного брата первый услышал. Инспекторша настырная оказалась, нашла, от кого все набрались.

— И что ему потом за это было? — Надо было срочно вытащить максимум информации.

— А что здесь такого? — Удивился Вовка. — Матерщины нет, все культурно, даже похвалила Жеку.

— А где у Жеки двоюродный брат учится?

— А хрен его знает, — почесал он свой короткий чуб, — Жека говорит, что где-то в городе с другой стороны поселка живет.

Мля! Ну как я мог так лохануться? Понятно, что детишкам про зверька понравилось, иносказательно и по существу, у нас это тоже быстро в моду вошло, и здесь как пожар распространилось. Блеснул выражением из будущего, расслабился, а резидент, не будь дураком, мгновенно отреагировал, ведь это как выйти на площадь и прокричать, кто я есть и откуда. Вот теперь действительно полярный лис нарисовался, и ведь четко сработали, хоть и не сразу, но вышли-таки на двадцать первую школу. Вопрос, меня уже вычислили, или еще есть время:

— Слушай, а когда про брата Жеки стало известно?

— Так вчера этой хренотенью маялись. — Хмыкнул Вовка.

— А сегодня эта инспекторша вас не дергала?

— Не, сегодня никого не вызывали. Жалко, с ней интересно было.

Все, нет у меня времени, удивительно, что в школе не взяли. Или не успели? Может быть и не успели, пока там пацанов раскрутили, пока выяснили про очередной перевод… Нет это они за половину дня должны были сделать, а значит с этого момента вступает в действие план "Ноги в руки". Не думал я, что тревожный чемоданчик пригодится, месяца два назад приготовил, вот и подошло время, жалко конечно, что все планы только что рухнули, но никуда не денешься, всегда стоит помнить избитую истину: все мы под Богом ходим.

Мать Михаила жалко, как бы она на сына не ругалась, но из-за его исчезновения страдать будет, тем более, что последнее время отношения наладились. Но ни предупредить, ни попрощаться нельзя, во-первых: это скандал; а во-вторых: очень удивлюсь, если там нет засады.

— Ну, все, мне сейчас в другую сторону, — простился я с бывшим одноклассником, — бывай, привет там нашим передавай.

— Погоди, — раздалось вслед, — а ты-то, сейчас где?

— Некогда, — махнул рукой и рванул прочь на другую улицу, до тайника быстрой ходьбой минут пятнадцать, еще минут двадцать до порта, потом на паром и на другую сторону реки. На ночь там баржи встают, проберусь на какую-нибудь, и уже к завтрашнему вечеру довезут до Сызрани, а уж оттуда по намеченному маршруту. Пути отхода я уже заранее наметил, именно сейчас этот вариант наиболее предпочтителен, он позволяет быстро и незаметно уйти из города. Было бы время, воспользовался бы поездом, а сейчас все поезда и дороги почти наверняка перекрыты.

Брагин метался по кабинету. Как же так, провернули такой объем работ, зацепили ниточку, вычислили проводника и тут такой грандиозный провал — проводник исчез. Никифоров еще надеется перехватить его, сотрудники перекрыли все выезды из города, разослан словесный портрет пацана, но полковник был уверен — не найдут. Не найдут, потому, что проводник только выглядит мальчишкой, а на самом деле опыта ему не занимать, ведь сумел же он как-то узнать, что его ищут и оборвал все сразу, напрочь, бросил как есть, не понадеялся на авось. Не успели, всего на какой-то час опоздали, а может быть даже счет шел на минуты. Можно еще что-то сделать? Вряд ли, большие силы к операции не привлечешь, придется обосновывать перед руководством, а этого делать нельзя, надо честно признать, упустили.

Брагин глянул на часы, второй час ночи, Никифоров с сотрудниками сейчас в поселке, ищет улики, найдет, конечно, никуда не денется, вот только бесполезно это все. В коридоре раздались приглушенные шаги, Брагин пригладил волосы и сел за стол, показывать свое состояние подчиненным он не собирался.

Майор зашел в кабинет:

— Разрешите?

— Зашел уже, — проворчал полковник, показывая свое отношение к происходящему.

— Обыск в доме Калинина провели, родственников опросили, — начал доклад Никифоров, — вывод однозначный, Калинин и есть проводник. На это указывают следующие факты: Тринадцатого Июня прошлого года дежурный скорой помощи в три пятнадцать принял вызов, во дворе дома пятнадцать на улице Коммунистическая обнаружен подросток в бессознательном состоянии, бригадой скорой подросток был доставлен в приемный покой районной больницы. Дежурный врач диагностировала ушиб головы, возможно обломком кирпича и серьезное сотрясение мозга. Вот вписка из журнала и протокол допроса подростка, который позже был составлен следователем Гарцевым. Никакой потери памяти или необычного поведения у Калинина зафиксировано не было, его мать утверждает, что сразу никаких изменений в поведении сына не заметила.

— А позже заметила? — Не выдержал Брагин.

— Позже да, — Кивнул майор, — она утверждает, что с памятью у сына никаких изменений нет, а вот поведение изменилось, перестал пререкаться с отчимом, не дерзил как обычно и даже стал делать кое-какие работы по дому, чего раньше не замечалось. Ночевал он отдельно от семьи, летом в стайке, а к зиме перебрался под крышу на чердак, где еще летом во время перестройки сломанной крыши, бригада строителей выгородила ему отдельную комнату. Комнату мы осмотрели, утеплена и отделана очень хорошо, даже был сделан дополнительный обогрев с помощью газа и горелки от сигнального устройства, устанавливаемого на речные бакены. Там же нами был обнаружен переделанный радиоприемник Балтика, характеристики приемника были значительно улучшены, по предварительным данным повышена чувствительность и избирательность, так же во дворе обнаружены замаскированные антенны типа, волновой канал, которые позволяли через фильтры согласования значительно улучшить характеристики принимаемого сигнала. Работы по модернизации приемника выполнены высококлассным специалистом. Прослушивание приемника велось через наушники, так как основной динамик был неисправен, диффузор размок от воды и деформировался. Какие станции прослушивались проводником, определить не удалось, так как настройка была сбита, ни записей, ни отметок на приемнике не найдено. Обнаружен учебник французского языка для преподавателей высших учебных заведений и русско-французский словарь, больше ничего необычного найти не удалось.

— Деньги, ценности?

— Ничего, — мотнул головой Никифоров, — даже карманных денег не нашли. Отпечатки пальцев естественно зафиксировали.

— Учебник французского языка…, - полковник в задумчивости постучал пальцами по столу, — да еще для преподавателей, уж не собрался ли наш проводник за кордон?

— Думаете? — Насторожился майор. — Для этого не обязательно до такой степени изучать французский язык, достаточно бытового уровня. Да и сложно, вот так без всякой подготовки капиталистам в пасть.

— Это тебе сложно, — возразил Брагин, — а там, откуда он появился, может быть как у нас до четырнадцатого года во Францию свободно выезжают. Ладно, по проводнику работу продолжать, выяснить по нему все, где был, с кем встречался, с кем и о чем разговаривал. На последнее обрати особое внимание, есть вероятность выяснить, где он мог укрыться.

Приход по предварительному звонку Комарова никак не насторожил главу КГБ Серова Ивана Александровича, заместитель председателя комитета партийного контроля частенько появлялся в этом кабинете, согласовывая с ним некоторые рабочие моменты.

— Здравствуй, Павел Тимофеевич, — поднялся Иван Александрович со своего кресла и, шагнув на встречу, протянул руку, пожатие Комарова было слабым, поэтому и хозяин кабинета тоже не стал усердствовать, — с какими просьбами на этот раз?

— Да все с теми же, — отозвался Комаров, усаживаясь на стул, — партийная дисциплина, что же еще?

— Да уж, с этим у нас туго, — хмыкнул Серов, — вроде бы все знают о последствиях, и все равно находятся такие. То жена такое учудит, что хоть стой, хоть падай, то родственнички страх теряют, а то и сам начинает чудить.

— Есть такое, — не стал возражать Павел Тимофеевич, — вот тут я кое-какие данные принес, — при этом он подвинул тонкую папку в направлении хозяина кабинета, — выборка, так сказать, из писем трудящихся. Надо бы не привлекая внимание, проверить изложенные там факты.

— Сделаем. — Кивнул Иван Александрович, подвигая папку ближе к себе. — Сильно проштрафились?

Комаров поморщился:

— Пока неясно, но если подтвердится, круги пойдут.

— Ох ты, — хмыкнул Серов, приоткрывая папку, — надеюсь не как в июне прошлого года?

— Нет, то другой уровень. — Махнул рукой Павел Тимофеевич и тут же перешел к следующей части разговора. — В прошлом году в Июне в Куйбышев выезжала ваша группа возглавляемая капитаном Мансуровым. Может быть помнишь такой момент.

Глаза Серова сразу стали колючими:

— Допустим.

— Ну так вот, — не стал Комаров обращать внимания на смену настроения хозяина кабинета, — там они провели работу с некой Деминой, а когда она скончалась, то вылетели спец бортом в Москву, а труп забрали с собой.

— Раз забрали, значит, были причины, — набычился председатель КГБ.

— Ты уж Иван Александрович не серчай раньше времени, — поспешил Павел Тимофеевич успокоить собеседника, — сам подумай, как оно со стороны выглядит. Неизвестно почему приезжают из Москвы варяги, допрашивают больную женщину, при этом врачей до нее не допускают, а после того как она скончалась, труп забирают. Причина смерти остается неизвестной, а врачи пытавшиеся вывести ее из комы, констатируют наличие следов от инъекций неустановленных препаратов, причем всякое расследование запрещено. Как ты думаешь, должен я реагировать на подобные сигналы?

— Должен, — согласился Серов, немного успокоившись, — на вас же эти запреты не распространятся.

— Вот и я о том, — кивнул Комаров, — материалы по этому случаю посмотреть дашь?

— Дам, куда ж я денусь? — Кивнул Иван Александрович, — но и ты мне свои покажи, как говорится баш на баш, хочу посмотреть, что твои нарыли.

— Смотри, — в сторону председателя КГБ была двинута еще одна папка с документами.

Серов, в свою очередь, открыл ключом боковую дверку стола и вытащил оттуда другую, папку и подал ее Комарову. Тот посмотрел на девственно чистую поверхность папки и удивленно глянул хозяина кабинета:

— Что, даже не регистрировали?

— Сначала ознакомься, потом поймешь. — Проворчал Серов, углубляясь в чтение переданных ему документов.

Разговор прервался, только иногда было слышно, как переворачиваются страницы документов в папках.

— Но это же чушь! — Не выдержал Павел Тимофеевич. — Развал страны и реставрация капитализма, да кто в это поверит?

— А я тебе про что? — Усмехнулся председатель КГБ. — Ты думаешь, наша группа просто так туда в пожарном порядке рванула? Дел у нас больше нет, как по каждому бреду сумасшедших туда-обратно кататься, это уже потом разобрались что к чему. И регистрировать не стали по той же причине, стоит это на политбюро вытащить, меня, если не расстреляют, так туда же, в психушку, вместо Деминой затолкают. Так что тебе второму эту провокацию показываю, цени.

— А первому кому? — Оторвался от изучения документов Комаров.

— А первому и показывал. — Серов тоже отложил в сторону очередной лист. — Так он сразу сказал, ничего подобного в нашей стране произойти не может, это провокация, попытка отвлечь нас от работы и внести раскол среди коммунистов, так как такое возможно только в результате предательства, поэтому посоветовал этим документам хода не давать.

— Это далекое будущее, а про что-нибудь более близкое по датам?

— А вот тут и возникает весьма интересный момент, — Ответил Иван Александрович, — про ближайшее будущее Демина ничего говорить не захотела, вопросы просто игнорировала, будто боялась чего-то, хотя в ее состоянии бояться было уже поздно. Наши даже предположили, что она посчитала, что живет в будущем, но…, там много чего можно предположить.

— Тут еще она что-то говорила про проводников, — продолжил Павел Тимофеевич, — кто это такие?

— Я не больше твоего знаю, ты вот меня вопросами закидываешь, а я тебе отдал все что есть, — нахмурился Серов, — даже у тебя информации по проводнику больше. — Он потряс докладной из папки. — Кстати, этот Брагин следствие вел очень толково.

— Вот и посмотри, как могут работать твои местные кадры.

— Хм, надо их сюда забрать, нам такие здесь больше нужны. А насчет проводников могу пояснить. — Хозяин кабинета откинулся на спинку стула. — Ты ведь видишь только ту часть, которая понятна, а там еще на сотню листов беспросветного бреда. Поручили психиатрам его расшифровать, и сделать заключение, естественно без некоторой конкретики. Так вот они утверждают, что это бред легко внушаемого психически больного человека, поэтому под личностью проводников может скрываться группа провокаторов, которые и вложили все это в ее голову.

— Ты все прочитал? — Кивнул на переданную папку Комаров.

— Погоди, еще две докладных, — буркнул Серов и снова погрузился в чтение.

Последний лист глава КГБ прочитал дважды, потом зачем-то посмотрел на него с задней стороны:

— А вот это уже меняет всю картину, — в задумчивости пробормотал он, — кто бы мог подумать на подростка, идеальный агент. Что не смогли его изъять — плохо, но вины в том их нет, и так сработали на пределе возможного.

— Искать его будем?

— Обязательно, — кивнул Серов, — мне бы очень хотелось услышать его объяснения. Вот только сомневаюсь, что мы его найдем, уж слишком он грамотно ушел, да и судя по всему, подготовка у него не из рядовых.

— Ты о чем? — Напрягся Павел Тимофеевич.

— Да о том, что твой проводник, судя по этим данным, — глава КГБ потряс листком, который только что прочитал, — не на разовую акцию рассчитан. У него и физическая подготовка и язык он не просто так изучал, да и не поверю я, что один работал, за ним еще кто-то стоять должен.

— Думаешь? — Комаров недоверчиво посмотрел на Серова. — А если на самом деле есть проход из будущего?

— Тогда бы, сюда не одну полоумную прислали, косяком бы повалили, это ж какие возможности: предупреждение о стихийных бедствиях, предотвращение аварий, данные по геологии, технологии, контрразведка, вооружение…, да что я тебе говорю, сам представь. А тут, сколько не пытались получить информацию о том что будет происходить в ближайшие годы, ничего не вышло. Значит, не хотели, чтобы мы могли подтвердить или опровергнуть.

— Понятно, — Павел Тимофеевич упрямо поджал губы, — Ну а по Самойлову что скажешь? Сам он утонул или помог кто.

— А вот этого не надо, — снова нахмурился Серов, — я своих из-за такой ерунды… Он действительно утонул, дурак, нажрался на радостях и полез в воду представление показывать… Показал.

— Ну, а сержант Жилкин из районного отдела милиции?

— А вот здесь ты уже угадал, — кивнул Иван Александрович, — но вопрос не ко мне, тут деваться некуда было, этот сержант с языком совсем не дружил, длинный он у него, а закатать на долгий срок нельзя.

— Это да, — согласился Комаров, — есть такие, у которых язык своей жизнью живет.

Я дебил… шизофреник, идиот, олигофрен… в общем придурок не от мира сего. Ну, добрался я до Одессы, и что с того? Дальше-то чего делать? Во-первых: в местных раскладах я ни уха, ни рыла, поэтому привлекаю к себе внимание как клоун на арене цирка, хорошо еще, что возрастом не вышел и хлипок на вид, поэтому не сильно косятся. Во-вторых: в порт здесь просто так не попадешь, и соответственно ни на какой корабль не проберёшься, вся портовая зона обнесена высоким забором с колючей проволокой и хорошо охраняется. Вон они, суда, с чужими флагами под погрузкой стоят, а попробуй, доберись до них? Без помощи местных никак, а вот здесь и кроется самая главная засада — ни один местный, если он, конечно, дружит с головой, связываться со мной не будет, так как в случае неудачи из меня быстренько вытрясут причастных и возьмут их за задницу. Благодаря своим наработанным способностям читать людей нашел я желающих помочь страждущим за невеликое вознаграждение, а толку от этого нет, боятся. Нет, даже не боятся, паникуют по страшному, сразу начинают лихорадочно вспоминать, кто мог их сдать мелкому проныре и пытаются определить насколько это опасно. Спустя три дня мне стало понятно, что пора отсюда "делать ноги", примелькался, а потому скоро на меня обратит внимание не только местное население. Этим вечером я с тоской посмотрел на суда, стоящие на рейде и повернул в сторону вокзала, надо думать, куда податься и как затеряться на просторах родной страны. Но стоило мне только подняться по улице, как дорогу перекрыли пятеро подростков лет шестнадцати.

— Кажется приплыл, — подумал я, осторожно просовывая руку в обрезанный карман, и нащупывая обрезок арматуры примотанный тряпкой к бедру. За себя я не боялся, отмахнусь от них без проблем, а вот за их здоровье опасался, ведь стоит кому нанести серьезную травму и на меня откроют охоту, попробуй после этого незаметно покинуть город.

Естественно разговор начался с наезда, сначала пытались выяснить кто я такой, потом узнать чего мне здесь надо, и, наконец, перешли к угрозам. Всякие попытки кого-нибудь из них незаметно зайти мне за спину пресек сразу, передвинувшись ближе к забору.

— Слышь, народ, — устал я от их ритуальных плясок, — шел я сам по себе, никого не трогал, никому не мешал. Если не будете дорогу загораживать, так и дальше пойду, и, наверное, здесь больше не появлюсь. Вы ведь этого хотели?

— Ну? — Заинтересовался главный в их компании.

— "Ну" это что? — В свою очередь поинтересовался я.

— "Ну" это "Ну", — пояснили мне в ответ, — чего тебе здесь надо было?

— А то же что и всем, — пожал я плечами, — гулял, город смотрел, море, порт. А вы чего подумали?

— Ага, — расплылся в улыбке заводила, — а чего ж тогда возле зоны крутился?

Опс, нежданчик, оказывается срисовали меня, хотя вроде разведку пытался провести незаметно, а значит наружный периметр тоже под наблюдением. Получается, эти гопники не просто так на моем пути появились. Теперь надо определить, чью сторону они представляют, однако сделать это при таком представительном составе не получится, тут надо как-то соблюсти конфиденциальность переговоров.

— Хм, — делаю вид что задумался, — вообще-то я в порт хотел пройти, корабли вблизи посмотреть, а то все только издалека. Не знал, что тут все так строго, два ряда колючей проволоки.

Тут пацаны не выдержали и расхохотались над наивностью невесть откуда взявшегося придурка.

— Ой не могу, он собрался на сухогрузы под погрузкой смотреть, — сквозь смех донеслось до меня, — он бы еще захотел по палубе прогуляться.

— А чё, нельзя что ли?

Это вызвало новый взрыв хохота.

— Ладно, канай отсюда, — разрешил мне главный, отсмеявшись вместе со всеми, — еще раз здесь тебя увидим, не обижайся.

Пожимаю плечами, поправляю сидор, висящий на плече, и двигаюсь дальше по освободившемуся пути, но кода уже вся гоп-компания оказалась позади, оборачиваюсь и задумчиво смотрю на главаря, и тот понимает меня правильно.

— Чего хотел? — Спрашивает он меня, подходя ближе.

— Слушай, а все-таки, в порт можно пробраться? — Шепчу так, чтобы никто больше не слышал.

— Вот же, неймется, — хмыкнул заводила, — дурень, тебя ж там погранцы враз заметут. Или ты не просто смотреть собрался?

— Двести рублей дам, — пускаю вход убойный аргумент.

— Та-а-ак, — протянул он и наклонил голову, пытаясь рассмотреть меня лучше, — а двадцать тысяч не хочешь?

— Сколько? — Не, таких денег у меня нет. Но границы торга обозначены, поэтому начинаем делать все, чтобы прийти к "непротивлению двух сторон".

В конечном итоге, соглашаюсь отдать ему все, что у меня есть, четыре тысячи рублей, все одно после попытки пробраться в порт не пригодятся, подросток кривится, но понимает, что больше с меня не возьмешь, откажешь — уйдет, а так хоть что-то. Естественно я вижу все, о чем он думает, и так же вижу, что сразу после нашего торга он продаст меня с потрохами. Но вся пикантность ситуации заключается в том, что заполучить деньги он хочет, и возможности переправить за проволоку у него тоже есть.

— Ладно, давай деньги. — Соглашается он.

Аж подпрыгиваю от такой наглости:

— Ты уж меня за полного дурака не держи, — сразу даю отповедь, — завтра утром встречаемся у вокзала. Я при тебе кладу деньги в чемоданчик, и сдаю его в камеру хранения. Дальше полученную квитанцию в конверт и в твоем присутствии заказной почтой отправляем на твой адрес.

— Это зачем? — Недоумевает он.

— А затем, — поясняю ему, — письмо ты получишь через день, а если до этого срока ты сдашь меня пограничникам, то о деньгах можешь забыть.

Ага, вижу, что первоначальные планы у него несколько поменялись, это уже хорошо.

— Хрен с тобой, утром в восемь у вокзала, — соглашается он.

Вот и ладушки, теперь можно со спокойной душой тащиться в город.

Ближе к обеду следующего дня, на сортировочной станции меня подвели к местному пропойцу, тот поговорив пару минут с моим провожатым, небрежно кивнул мне следовать за ним и отправился прямо по путям в сторону огромного склада.

— Значит так, — повернулся он ко мне, когда мы подошли к группе складированных в три ряда по высоте ящиков, — это поделочный камень с карьера, сегодня его переправляют в порт. В один из них я тебя и засуну. Подойдя к крайнему в штабеле ящику, он аккуратно подрезал железную ленту, которой дополнительно укреплялись доски ящика, и принялся отдирать боковую стенку. Под ней я увидел толстые пиленые плиты камня, упакованные рядами и отделенные друг от дружки тонкими досками. Крякнув, мужик подхватил сначала одну плиту и выставил ее наружу, потом тоже самое проделал со второй. Силен, хоть по внешнему виду и алкаш в последней стадии, а около сотни килограмм на пузо взял.

— Ну-ка, залезь, прикинем. — скомандовал он мне.

Разместиться не получилось, поэтому пришлось вынимать еще одну плиту. На этот раз, хоть и с трудом, но влезть сумел.

— Нормально, — удовлетворенно кивнул алкоголик, — сейчас камни сломаем, доской укрепим и тебя в этот гроб закатаем.

Камни действительно сломали, и обломки вернули обратно поверх укрепленной доски, так что если кто будет смотреть в ящик сверху, то у него возникнет иллюзия, что тара полностью заполнена камнем, а то, что в нижней части есть пустота догадаться сложно.

— Значит так, — принялся он инструктировать меня, — щелей между досками достаточно, не задохнешься, стенку я на шесть гвоздей забью, снизу их вообще не будет, но если не получится выдавить, руками вот тебе железяка, ей всяко разно получится. И еще, если вдруг ящики поставят не так, впритык, и выбраться будешь не в силах, стучи, лучше по малолетке пойдешь, чем с жизнью расстанешься. Все полезай, обед заканчивается, сейчас платформы подадут.

Про гроб он зря сказал, не для слабонервных, итак со все сторон хладный камень, а когда стенку ящика он забивал, так я на самом деле струхнул — гроб он гроб и есть. Кстати, он ведь думает, что я на погрузочной площадке в порту буду выползать, а вот и нет, пока он возился, мне удалось разглядеть приклеенные бумажки на тару, порт назначения Марсель, поэтому буду пробовать дождаться погрузки на корабль. Для этого у меня в запасе две грелки, одна залита простой водой, а другая пустая — круговорот воды в организме.

На выходе со склада Савелова перехватил Собко:

— Ну, чего там? — Спросил он своего подопечного.

— Нормально все, — начал отчитываться тот, — Гришка мальчонку в какой-то ящик законопатил, ближе к платформе, да так, что хрена его твои погранцы найдут. Как он ушел я попытался точнее определить, но никаких следов на ящиках не увидел.

— Вот и посмотрим, если не найдут, можно будет хвоста накрутить, — хмыкнул Собко, — а если найдут, значит это направление хорошо прикрыто, можно и поощрение для них выбить. Когда платформы подадут?

— А хрен его знает, но груз первый на очереди, так что в течение двух часов должны забрать.

— Ладно, я на КП, если что.

Савелов посмотрел на свое руководство и тяжело вздохнул, так-то он был не против использования желающих сбежать из СССР для тренировки пограничников, но вот привлечение к этому несовершеннолетних уже перебор.

Ждать на КП пограничников пришлось долго, Собко успел прочитать полностью две газеты и несколько раз прогуляться по объекту.

— Товарищ капитан, — вскинулся дежурный, — наряд на втором КПП при досмотре груза обнаружил нарушителя.

— Вот и хорошо, — кивнул он, потянувшись, — ладно, время уже позднее нарушителем завтра займемся, пусть пока у нас в КПЗ посидит.

Собко тряхнул фуражку, надо бы пружину подтянуть, а то форму терять стала, махнул пару раз обувной щеткой по сапогам, стряхивая пыль, и тихо напевая "Широка страна моя родная" двинулся на выход. Все ж молодцы пограничники сумели найти пацана, надо будет потом на поощрение представление написать.

Утром задержанного, как положено, привели на допрос.

— Это кто? — Брови Собко в удивлении выгнулись домиком, так как перед ним стоял вовсе не подросток, а потерянный, немолодой человек, который, если судить по его внешности, имел отношение к избранному богом народу.

- %ля, — только и вырвалось у капитана, — проворонили ушлепки, ну я вам покажу уроды.

Поиск на погрузочной площадке ничего не дал, груз уже успели переместить на сухогруз, когда отыскали нужный ящик, там тоже никого не оказалось, а боковая стенка отлетела еще во время вытаскивания оного из трюма. Судно шерстили долго, проверяя самые укромные уголки, но найти никого не удалось, к тому же капитан сухогруза был в ярости, он и так был недоволен порядками существовавшими в порту, а тут еще задержали выход с рейда.

— Люк, маленький засранец, сколько раз тебе говорить, чтобы ты не брал для мойки овощей пресную воду? — Нахмурился Жан, увидев рядом со мной бак для пресной воды.

Угу, щас, пресная вода из крана бежит, а за морской надо ведро на веревке в море кидать, а оно тяжелое, тащи его потом по всем переходам на камбуз. Нет уж, если он настолько заботится о пресной воде, которой, как мне известно, кубов около пятнадцати, то пусть сам с ведром бегает. Спокойно показываю ему на ведро с привязанной веревкой и копирую Миронова из фильма "Бриллиантовая рука":

— Цигель, цигель, ай-лю-лю.

Сообразив, что таким образом я отправляю его за водой, да еще требую поторапливаться, Жан перестает хмуриться и заразительно хохочет:

— Нет, вы посмотрите на этого мелкого пакостника! — Восклицает он. — Клянусь, Люк, я когда-нибудь вышвырну тебя за борт.

— Посылая меня за водой, месье, вы и так пытаетесь сделать это.

— С чего ты взял? — Удивляется Жан.

— С того, что наше судно сейчас идет десяти узловым ходом, — отвечаю ему, — если я кину это ведро за борт, то меня как якорем стащит в воду. И даже если я чудом сумею удержаться на палубе, то кувыркнусь через леера, пытаясь его втащить наверх. Месье, неужели вам не жалко сироту, которому негде жить, которого никто не накормит и не приласкает?

Копировать вид кота из Шрека не стал, Жан и так человек впечатлительный.

— Прекрати, Люк, когда ты так говоришь, я начинаю чувствовать себя последним мерзавцем, хотя и знаю, что не такой уж ты несчастный, каким пытаешься себя показать. Скорей бы Марсель, там я наконец-то избавлюсь от тебя.

— Вы будете скучать, месье, — предупреждаю его, — ваши дети выросли, и вряд ли желают вашего общества, теперь у них свои интересы. Когда еще появятся внуки, которые будут любить вас не за то, что вы приносите домой деньги, а за то, что вы вообще есть.

— Люк! Маленький засранец!

На этот раз Жан действительно сердится, вопрос семьи для него на самом деле не простой, насколько я знаю он сильно переживает за дочь, которая перестала слушать советы родителей и пытается доказать свою самостоятельность. Надо признать, насчет любви за деньги, в смысле семьи, действительно перегнул, поэтому надо срочно отыгрывать:

— Засранец, это понятно, месье, но почему маленький?

— Хорошо, если так хочешь, можешь считать себя большим засранцем, — бурчит Жан.

Лицо его по-прежнему хмуро, но меня не обманешь, уж он для меня как открытая книга, настроение у него выправилось, значит опять придет наблюдать за нашей с Дезире игрой. Кто такой Дезире? А это механик на этом судне, и по совместительству источник моего дохода. У нас с ним образовался спор, в тот раз судно стояло при входе в пролив, ожидая разрешение на проход, и команда в кубрике решила перекинуться в картишки. Естественно, все сразу поделились на игроков и комментаторов, и черт меня дернул, хмыкнуть в тот момент, когда один из игроков имея на руках отличную карту, сделал вид, что блефует. Механик на мою реакцию среагировал и тут же заявил, что некоторым сосункам нужно больше присматриваться к игре и учиться, а не строить из себя завзятого картежника. После этого сосункам следовало бы притихнуть, но вместо этого я заявил, что если в картах не делать явных ошибок, то выигрыш или проигрыш дело случая. Слово за слово, и Дезире решил проучить мелкого хама, так как игрокам наша перебранка была до одного места, то играть они не прекратили, а мы сели за соседний столик, что бы проверить кто из нас прав. Играть в покер вдвоем как-то не очень комфортно, поэтому механик позвал в помощь освободившегося от игры матроса. Прошло каких-то полчаса и мне удалось выиграть около шестисот сорока франков, правда это произошло из-за того, что ни Дезире, ни севший с нами играть Туссен, не принимали меня в расчет и принялись безбожно блефовать. После того как механик подозрительно на меня покосился, пришлось сбавить темпы обогащения и взять на вооружение стратегию шулеров, в которой клиент должен не только проигрывать, но и выигрывать, правда по мелочам. Так или иначе, но к нам постепенно присоединялись и другие игроки, однако костяк из Дезире, Туссен и Люк с этого времени оставался неизменным. Когда количество игроков прирастало, объемы экспроприации с моей стороны возрастали значительно, поэтому приходилось незаметно переправлять часть своего выигрыша в карман, ни к чему выставлять свою "удачу" напоказ. На самом деле никакой удачи не было, умение читать людей я уже довел до совершенства, и стоило игроку поднять свои карты, мне сразу становилось ясно не только то, что у него в наличии, но и как он будет играть дальше. Проиграть в таких условиях было просто невозможно, даже после того как некоторые игроки объединились в попытке наказать зазнавшегося мелкого негодяя. Так или иначе, объем моих карманных денег, в прямом смысле этого слова, рос, а вот сам объем кармана вырасти не мог, поэтому мне пришлось договориться с Жаном на обмен мелких купюр на крупные. Естественно после этого наш кок всегда был в курсе моих доходов, и ему было очень интересно смотреть, как "мелкий засранец" обкрадывает команду.

То, что я попал на этот сухогруз, следует считать большой удачей, на самом деле суда из Франции редко посещали черноморские порты, но все же иногда такое случалось. Переправили меня на корабль стоящий под погрузкой местные портовые кадры, причем денег через тех пацанов, которые перехватили меня на выходе из района порта, запросили подозрительно мало, хотя и пришлось отдать им все, что было в наличии, и естественно я с самого начала знал, что это почти подстава. Тут ведь вот какое дело, стоило мне только проявить интерес к порту, как меня сразу взяли на карандаш, а уж когда прошелся вдоль ограждения, стали отслеживать конкретно.

Однако рисковал жутко, во-первых, камни были тяжелые, и в случае неаккуратного обращения с ящиком меня могло элементарно задавить. Во-вторых, при погрузке в трюм было очень важно, как именно эти ящики поставят, может возникнуть ситуация, что вылезти не получится, и тогда придется принять жуткую смерть, долго просидеть в скрюченном состоянии не получится. Ну и третье, надо будет проявить не дюжую изобретательность, чтобы незаметно выскользнуть из трюма.

Первого не случилось, со вторым пришлось сильно понервничать, так как боковые доски ящика во что-то уперлись и не хотели отгибаться, только когда сбил все гвозди, удалось отодвинуть их в сторону и просочиться в образовавшуюся щель. Ну и третье тоже не обошлось без проблем, сидеть в ящике, пока его погрузят на корабль, пришлось долго, так что когда мне удалось вылезти, нормально передвигаться не получалось, пришлось заползти под штабеля бревен и уже там приходить в себя. Может, это было и к лучшему, так как даже не мог себе представить, как покинуть трюм в светлое время суток, пришлось ждать окончания погрузочных работ. После погрузки корабль должны были еще раз досмотреть пограничники и уж то место, где я приходил в себя, они должны были проверить в первую очередь.

Погрузку закончили уже глубокой ночью, как-то не сильно торопились портовые работники, выждав еще полчаса от того срока, как погасили основную массу прожекторов, прокрался в машинное отделение, что скажу было не просто, хоть экипажа на сухогрузе мало, но вот потрудиться, чтобы не столкнуться нос к носу, пришлось.

Долго искать место, где можно с комфортом пересидеть путешествие, не пришлось, благодаря своим небольшим размерам, пролез под какими-то огромными железяками, в самый угол механизма. Там на какую-то грязную железяку постелил кусок брезента со старым куском войлока такого же размера, которые приватизировал здесь же у мотористов, место получилось не для VIP персон — тесно и мазутом попахивает, но пару дней перекантоваться можно, ну а потом планировал подобрать место получше да покомфортней.

Так мне удалось миновать вторую преграду, охрану отдельными нарядами каждого судна под чужим флагом.

Судя по тому, что сухогруз после погрузки еще долго стоял на рейде, искали меня пограничники тщательно, но в том-то и дело, что найти с помощью досмотра, даже зная, что кто-то тут спрятался, зачастую невозможно, уж слишком много на судах укромных мест, куда залезть без демонтажа оборудования сложно. Так что обломились погранцы, не достанутся им халявные награды. Сразу, как только судно дало ход, я понял, что ошибся с выбором места — откуда-то в сторону моего временного пребывания стал дуть теплый воздух, первые два часа я еще надеялся, что это временное явление, но прошло еще пару часов и я стал дуреть от перегрева. Закончилось тем, что мне, уже ничего не соображавшему, пришлось выползти из своего укрытия, прямо под ноги мотористу. Пред очи капитана меня доставили только после того, как стал немного приходить в себя и мог более-менее твердо стоять на ногах, к этому времени родной берег уже давно скрылся за горизонтом, и надо было видеть глаза капитана, когда я заговорил с ним на французском языке. То, что мне поверят, я даже не надеялся, но молчать-то нельзя, а то мигом завернут в какой-нибудь порт по пути, да сдадут на советский корабль, поэтому пришлось "лепить горбатого". Мол, сирота я лионская, грезил морскими приключениями, вот и сбежал от тетки в Марсель, там пробрался на один из кораблей, а этот корабль, будь он неладен, вместо Индии поперся в Советский Союз. Сойти то на берег в Одессе получилось, а вот обратно зайти, уже нет. Как уж выживал в "русском" городе лучше не вспоминать, трудно было, устал прятаться от местных властей, уже думал придется сдаться, а тут, о чудо, в порту снова появился корабль из Франции. На сей раз пробраться на него помогли местные, за что пришлось отдать все что было с собой припасено. Версия так себе, если бы капитан оказался принципиальным, то убедиться в ее несостоятельности раз плюнуть, но мужик решил, что это его, по большому счету, не касается, сдадут меня в Марселе в полицию и пусть те сами разбираются чего да кого. Так я и легализовался на сухогрузе, а чтобы не шлялся без дела и не лез, куда не следует, отдали под присмотр корабельному коку, не повезло, так как на камбузе работы всегда хватало.

Вскорости мое путешествие подошло к концу, я даже не стал доставать свою котомку из машинного отделения, ничего такого мне из нее здесь не потребуется. Полиции меня передавал старпом, так и не узнал, как он у них называется, просто взял меня за шиворот и не отпускал до тех пор, пока эстафету не принял полицейский. А вот тот свои обязанности трактовал несколько своеобразно, он почему-то решил, что я буду дожидаться решения своей участи на улице, пока кое-кто будет удовлетворять свои потребности в бистро. Ну-ну. Как только за ним закрылась дверь, звякнув колокольчиком, мне не оставалось ничего, кроме как спокойно отправиться по своим делам, и почему мне пришла в голову мысль, что полицейский таким оригинальным образом решил от меня избавиться? Так как в кармане у меня лежала выигранная на корабле у команды наличность в сумме шестидесяти двух тысяч франков, то переживать особо не приходилось. Кому-то названная мной сумма может оказаться огромной, но на самом деле это не так, если учесть, что один доллар на данный момент стоил чуть больше четырехсот пятидесяти франков, особо на эти деньги не пошикуешь.

До Лиона я добрался ближе к вечеру следующего дня, весь путь в триста километров проделал на поезде, причем с двумя пересадками, потому и долго, а так уже к утру был бы в городе. Но, преодолеть расстояние в один присест не получилось, ведь платить за проезд я не собирался, несмотря на то, что мой маленький рост не сильно привлекал проводников, все равно долго маячить перед их глазами не получалось, так что после пары часов пути приходилось сходить на промежуточных станциях и ожидать следующей оказии. Вообще-то, в этот французский город я отправился только по одной причине — бывал в нем в прежней своей жизни, а это какой-никакой якорь, интересно сравнить насколько изменился его облик к концу двадцатого века. Так что из вокзала Лион Перраш выходил когда солнце уже готово было нырнуть за горизонт, арендовать скамеечку в темном уголке зала ожидания не получилось, служащие зорко следили, чтобы никто из подобных мне там надолго не оседал. Выгнали на улицу сразу и взашей, пришлось озаботиться поиском местечка, где можно было пережить ночь. Поначалу сглупил, сунулся в скверик, где хотел найти укромное местечко, укромные места в сквериках найти было можно, а вот пребывать в них нет, даже подойти сложно, за десяток шагов становилось ясно, что не один гражданин использовал их в качестве общественного туалета. Да уж, со сквериками пришлось круто обломиться. Можно было бы пойти по пути большинства бездомных — пробраться на запасные пути и потихоньку пролезть в какой-нибудь пассажирский вагон. Но там будет не совсем безопасно, периодически полиция и охрана, устраивают облавы, а мне попадаться сейчас противопоказано, а еще следует опасаться собратьев по несчастью, они гораздо хуже полицейских, те хоть пару раз дубинкой приголубят, а эти парой тычков не ограничатся, повезет, если просто ограбят. В конечном итоге выбор пал на открытые торговые палатки в изобилии приютившееся возле домов рядом с вокзалом, по темноте пролез поглубже и загородился пустыми ящиками. Вот так встретила меня гостеприимная Франция, но я не переживал по этому поводу — сам виноват, нужно было заранее думать, а завтра все образуется, найду где пристроиться на время.

За неделю успел облазить весь центр города, не скажу, что нашел что-то дельное, но присмотрел пару мест, где можно перекантоваться какое-то время, причем с комфортом. Однако все это не то, мне нужно как-то легализоваться в рядах французских жителей, но вот возраст этого сделать пока не позволяет. Ладно, будет день, будет пища. Кстати о пище, насколько я вижу, здесь полиция довольно лояльно относится к каталам, то бишь наперсточникам, так как дело это здесь совсем не новое, и дохода приносит, прямо скажем, не много, поэтому профессиональные каталы тут еще редкость, в основном любители, то эта сфера деятельности не обрастала данью криминалитета. А раз такое дело, то почему бы не попробовать, за время своей вынужденной отсидки мне посчастливилось ознакомиться с некоторыми тонкостями этой профессии. С полицейским договориться удалось достаточно быстро, дядька был большой любитель побалагурить и приложиться лишний раз к бутылочке винца, поэтому и на мое занятие смотрел с изрядной долей иронии, это нормально, так как он еще не знает, какой доход могут принести три стаканчика и гуттаперчевый шарик при должном старании.

Сижу недалеко от входа в нише здания, передо мной небольшой фанерный ящик, напарник заинтересовано смотрит за игрой. Его задача не выиграть, как в произведениях О. Генри, а создавать массовость, именно так в конце восьмидесятых действовали группы наперсточников в СССР на вокзалах и промежуточных остановках междугородних автобусов. Мне даже изобретать ничего не надо, задорно сыплю прибаутками, переставляя стаканчики, и показывая, где в данный момент находится шарик. Конечно слоган, типа: "кручу, верчу, обмануть хочу", здесь не прокатит, менталитет не тот, говорить впрямую, что хочешь обмануть, верный способ отвадить потенциальную жертву, можно убеждать, что игроку может крупно повезти, или удача не обойдет его стороной, но только не заикайся про обман.

Вот от скуки рядом прогуливается довольно таки тучный месье, он ожидает своего поезда, сразу видно, что из провинции и в город выбирается редко — мой клиент. Игра его заинтересовала, мой напарник решительно тыкает пальцем в стаканчик, под которым шарика быть не может и естественно проигрывает. Со стороны он смотрится жутко бестолковым. Несколько проигрышей чередуются одним выигрышем, и то только потому, что в последний момент моя рука дрогнула. В конце концов, месье не выдерживает и с азартом врывается в игру. Ему на первых порах везет больше и я стону от расставания с деньгами, но постепенно ситуация выравнивается, а потом и вовсе скатывается в противоположную сторону, так что к моменту когда месье уже должен был спешить на поезд, мне удалось вытащить у него около восьми тысяч франков. Неплохо, очень даже неплохо. К тому же он дал некий старт и обозначил границы для других жертв игры, и жертвы не замедлили встать в очередь, так как я каждый раз после проигрыша игрока показываю где именно находился шарик, то люди продолжали верить в свою удачу. Если так пойдет дальше, то через часа три можно прекратить все это безобразие, сильно наглеть тоже не стоит, так же как и создавать толпу возле себя, об этом меня строго предупредил полицейский. Ближе к вечеру бегу в кондитерскую на соседней улице, там за малую денежку подрядился разносить заказы горожанам, работа временная, пока основной работник навещает родственников где-то на севере страны.

— Серж, — кричит мне месье Артур, — сейчас отнесешь заказы на улицу Франклина и Виктора Гюго. Потом будет еще три заказа на Бичат и Рават. И давай пошевеливайся, к девяти ты мне понадобишься, нужно везти заказ в Брон.

Понятно, первые заказы нужно отнести недалеко уложусь в полчаса, потом надо тащиться в другую сторону, южнее вокзала, туда потрачу времени уже больше, а вот Брон уже совсем далеко, туда можно добраться только на авто, видимо заказ большой и меня берут туда в качестве грузчика. Вообще-то мне эта кондитерская, в качестве заработка нафиг не нужна, так как шарик приносит дохода на порядки больше, но пристроиться сюда вынужден, ибо надо как-то оправдывать свое нахождение здесь. И благодаря этой работе все знают, что некий Серж нормальный молодой человек, который находится при деле, а наперстки это так, для души.

С ночевкой проблема разрешилась, нашел подходящее место, лучше не надо, рядом с вокзалом и достаточно комфортно. Видимо владельцы дома слабо следили за тем, как жильцы избавляются от старой мебели, вот они и распоясались: зачем мучиться вытаскивать диван на улицу, а потом еще нанимать машину, чтобы бы вывезти его на свалку, когда можно просто поднять мебель выше на этаж, на площадку перед чердачной дверью, и скромно пристроить у стеночки. А потом туда же принести отслужившие свой срок тумбочки, столик, стулья… и следом какой-то кактус, судя по тому, что даже это растение сумело засохнуть, сделали это очень давно. Удивительно как это пожарники пропустили столь вопиющее нарушение. Так как сам диван был закрыт сверху мешковиной, придумывать способы избавления от пыли не пришлось — получилось вполне цивилизовано. Грех обижаться, пока пристроился здесь, ну и на всякий случай другие места присматривать не забываю.

В эту ночь проснулся от того, что ниже площадкой какая-то девица устроила жуткую истерику, минут двадцать она долбила в дверь, кричала, что какой-то Клеман законченный подлец, и требовала вернуть ей все, что он у нее украл. Дверь, в конце концов, открыли, но как я понял лишь для того чтобы залепить этой ненормальной звонкую оплеуху, после чего крики сменились тихим скулением. Еще минут десять прислушивался, а потом дрема снова потихоньку стала закрывать мои глаза. Очнулся от того, что кто-то поднимался по лестнице ко мне. Ага, опять эта истеричка. И чего ей здесь надо, пристроиться поплакать на диванчике? Оказывается, мой диван ей был не нужен, прошла мимо — на чердак направилась, даже не заметила в полутьмах, моего присутствия. Ой, не к добру все это, не на звезды же она смотреть собралась, не дай Бог чего с собой сделает, меня ж потом полиция в бараний рог скрутит. Пришлось в темноте искать свои ботинки и красться следом, стараясь сильно не шуметь. Впрочем, насчет шума это я зря, она сама была источником шума, всхлипывание и подвывание вряд ли позволяли ей определить мое присутствие. С чердачным окном повозиться ей пришлось прилично, но усилия не пропали даром, так что рамы распахнулись в стороны, открывая темно-серое ночное небо города.

— Не советую, мадмуазель, — произнес я как можно увереннее, плечи ее вздрогнули, а всхлипывания прекратились, — внизу балконные ограждения, и даже если удастся их благополучно миновать, то возле дома стоят торговые палатки, коробки, ящики, вероятность того, что не удастся покончить с жизнью, очень велика. Зато можно сломать себе позвоночник и всю оставшуюся жизнь провести в инвалидной коляске.

— Какое твое дело? — Резко вскинулась она, повернувшись в мою сторону. Естественно видеть она меня не могла, так как я стоял в глубине чердака.

— Удивитесь, но ваша попытка самоубийства, поставит меня в очень сложное положение. Никто не поверит, что вы сами спрыгнули с крыши четырех этажного дома, будут искать убийцу, а кроме меня здесь никого нет. — Разъясняю ей пикантность ситуации.

— Мне что, записку теперь писать? — Огрызнулась она и снова повернулась к окну.

— Это было бы желательно, однако в данной ситуации сделать это несколько затруднительно. Не находите?

Молчанье. Так, по-моему, включились мозги, продолжаем:

— Есть еще одна причина не делать этого, ведь здесь я, а лет мне очень мало, подумайте, какую психологическую травму вы нанесете моей неокрепшей психике.

— Ты еще и издеваешься, ублюдок. — Теперь в ее голосе прозвучала нешуточная угроза.

— Хм, действительно получилось как-то неоднозначно, прошу извинить. — Делаю вид, что быстро отыгрываю назад.

— Иди к черту!

Уже хорошо, злость как раз то лекарство, которое не даст себя пожалеть, а значит, мысли о самоубийстве отойдут на второй план, а может и вообще на десятый:

— Кстати, насчет ублюдка, вы не поверите, но может так оказаться, что вы правы. Я не знаю, кто мой отец, поэтому утверждать обратного не могу.

— Да когда ж ты заткнешься, идиот? — Рявкнула она, вытирая слезы.

— Если так хотите…

Все, мне можно идти обратно, теперь она не кинется вниз, подумает еще минут пятнадцать-двадцать, да двинется на выход. На этом свою миссию считаю выполненной. Плохо, что сон перебил, теперь днем буду квелый, а ведь планировал по городу побегать, надо же продолжать попытки пристраивать себя любимого.

Странно, но девице чтобы прийти в себя хватило и пяти минут — стоило мне снова устроиться на диванчике, как сверху послышалось чертыханье, это несостоявшаяся самоубийца пыталась в темноте нащупать дорогу назад, идти на отсвет окна естественно гораздо легче. Пришлось сжечь три спички, прежде чем она добралась до выхода на лестничную клетку.

— А ты, что здесь делаешь? — Удивилась она, разглядев в дрожащем пламени меня, лежащего на диване.

— Что? Что? Живу я здесь. — Бурчу в ответ.

— Ясно, из дома сбежал, — сделала она однозначный вывод и без разрешения присела на краешек дивана.

Мля, вот еще, поговорить что ли захотелось? Ладно, все равно теперь не усну, побуду на время жилеткой для слез, снова достал спички и поджег огрызок свечи.

— Серж?!

Тупо смотрю на девицу, нет, я точно ее не знаю:

— Серж, и что? Мы знакомы?

— Это же я, Сильви, Сильви Матье!

— Приятно познакомиться, — промычал я, — но не припомню, чтобы я раньше вас видел мадмуазель.

Девушка схватила свечу и за малым не подпалила мне брови.

— Эй, осторожней, — шарахнулся я от нее, — хочешь глаза мне выжечь?

— Ой, прости, — свеча вернулась на место, — просто мне на секунду показалось, что ты Серж, теперь вижу, что ты не он.

— Э… А может, это он не я?

— Какая разница, — поморщилась Сильви, — но если тебе так хочется, то он не ты. Но раз ты здесь, то из дома все-таки сбежал.

— Удивительная логика, — съязвил я, — ну сбежал, так сложились жизненные обстоятельства, и сошлись звезды на небе. Назад мне ходу нет.

— Я вот тоже не знаю, как теперь домой прийти. — Тяжело вздохнула она. — Думала, что нашла того человека, которого можно полюбить, но оказалось он обыкновенный мошенник, обобрал и меня и всю семью.

История ее оказалась проста, таких историй в жизни миллион и маленькая тележка, девушка встретила мужчину, который ей понравился, и как водится стали встречаться. Вот только подруги предупреждали ее быть с ним осторожной, не доверять его словам. Но какая девушка послушает своих подруг? Завидуют. Расплата не заставила себя ждать, в один нехороший день из квартиры исчезли все ценности, и не только — ценные бумаги и прочие документы тоже канули в безвестность. Вот так, храните деньги в сберегательной кассе. Самое паршивое, что воспользоваться ни документами, ни ценными бумагами воришка не сможет, видимо украл их для общего количества, а вот владельцам теперь придется основательно потрудиться, чтобы восстановить хотя бы часть былого благополучия. Обращаться в полицию бесполезно, предмет бывшей любви ее не боится, опыт в этом деле у него большой, и доказать ничего невозможно.

— А зачем доказывать? — Хмыкнул я. — Ничего доказывать не надо, он и сам все отдаст, просто его хорошо попросить надо. Есть хочешь?

— Что? — Резкий переход к прозе жизни, не дал ей возможности сообразить, о чем спрашивают.

— Пойдем на вокзал, по парочке булочек с кофе оприходуем, — заявил я, вновь засовывая ноги в ботинки, — а то так, на сухую, в голову ничего не лезет.

Девица мотает головой:

— Я не могу, у меня тушь потекла. И денег с собой не взяла.

— Деньги у меня есть, на один раз хватит, — заявляю ей, — там себя и в порядок приведешь.

Буфет при вокзале работал круглосуточно, кстати говоря, единственный в городе, правда разнообразием меню не впечатляло, но булочки и кофе, на которые рассчитывал, в наличии были, пожалуй, только они и были. Пока Сильви приводила себя в относительный порядок, я успел оприходовать свою булочку и принялся за вторую.

— Ну вот, — удовлетворенно кивнул я девушке садящейся за столик, — количество эндорфинов в моем организме в данный момент на максимальной отметке. От того я добрый и веселый.

— Чего, там у тебя максимально? — Удивилась Сильви.

— Ты знаешь, что такое морфин? — Спрашиваю ее. — И как он влияет на человека?

— Знаю, — кивнула девушка, — это наркотик, он дает человеку иллюзию счастья.

— Абсолютно верно, — подтверждаю ее слова, — но кроме морфина, есть еще эндорфины, которые вырабатываются собственным организмом человека, когда ему комфортно, действие в чем-то схоже, но в отличие от первого они безвредны и привыкания к ним нет.

— Наркоман.

— Не без того, — соглашаюсь с ней, — таких наркоманов много, вот кое-кто в Советском Союзе считает соленое сало наркотиком.

— Правда? — Сильви от удивление даже не донесла до рта булочку. — А я слышала, что это там национальная еда.

— Ну, во-первых, я пошутил, — улыбаюсь девушке, — а во-вторых, сало там, особенно в Сибири, считается своего рода деликатесом, не как у нас лягушачьи лапки, но тоже жалуют. Употреблять его любят в замороженном виде, пока оно относительно твердое и очень часто под водочку.

— Слушай, Серж, — промычала Сильви, прожевывая кусок булочки, — а ты откуда это все знаешь? Только не говори, что был в Советском Союзе.

— Ты угадала, — вздыхаю я, — был. И даже некоторое время прожил в самом веселом городе Союза Одессе.

— И чего ты там делал?

— Ошибки молодости, — развожу руками.

Девушка фыркает:

— Молчал бы, дитё.

— Тогда ты не услышишь эту занимательную историю. — Цепляю ее на крючок интереса

— Опять шутишь? — Не верит она.

— Ничуть, — пожимаю плечами, — но ты требуешь, чтобы я молчал.

— Нет, мне интересно, — мотает головой Сильви, — расскажи.

Рассказ о моих похождениях занял почти полчаса, естественно история обросла массой мелких подробностей, которые должны были придать правдивость рассказу "очевидца событий", под конец улыбка не сходила с лица девушки. В общем-то, этого я и добивался, а теперь стоп, время идет, а мне ничего про этого Клемана-клептомана неизвестно, а как можно помочь, если ничего не знаешь про того, кто принес тридцать три несчастья:

— Ладно, настроение у тебя сейчас нормальное, поэтому давай снова займемся нашими проблемами, — объявил я и увидел, как улыбка вмиг покинула лицо Сильви.

Дальше у нас пошел деловой разговор, даже не так, я ее допрашивал, причем допрашивал без дураков, ловя на неточностях и задавая наводящие вопросы. Мучил ее так часа два, она уже пару раз пыталась прекратить свои мучение, но позволить ей такого я не мог и продолжал вытаскивать из нее крупицы информации.

— Ну, Серж, ты и монстр, — наконец, не выдержала она, — мне бы после твоих вопросов только до кровати добраться.

— Так кто мешает?

— Не могу, — скривилась Сильви, — мать снова начнет плакать, а отец… Даже не знаю, что он мне скажет.

— Как ты думаешь, твое отсутствие добавит им спокойствия? — Начинаю давить на девушку. — Молодость и ошибки идут рука об руку, родители тоже были молодыми и тоже были несовершенны, так что должны понять и простить. Другое дело, что произойдет это не сразу, но так и должно быть, иначе в девичьей памяти мало чего отложится.

— Серж, прекрати, — нахмурилась девушка, — так могут рассуждать только старые умудренные жизненным опытом люди, воспринимать такое с твоих слов совершенно невозможно.

— Так ты домой идешь?

— Да!

— Телефон мне запиши, вдруг удастся уговорить твоего Клемана.

— Он не мой! — Вспыхивает Сильви.

— Ладно, пока все не вернул, будет наш. — Соглашаюсь с ней.

К этому времени на улице ночь сменилась хмурым утром, и девушку удалось пристроить в один из автобусов, который двигался в нужном ей направлении. Ну а у меня появилась неожиданная работа, надо было на время переквалифицироваться в "топтуна", так у нас в Союзе называли тех, кто осуществлял наружное наблюдение за очень неблагонадежными товарищами, которые, как потом оказывалось, были вовсе не товарищами, а шпионами мирового империализма.

Долго выслеживать альфонса мне не пришлось, он был настолько уверен в своей безнаказанности, что вывел меня к своему тайнику на второй же день. Все просто, мог бы и сам догадаться, где человеку прятать то, что никто не должен видеть? Либо в доме, в котором живет, но это очень опасно, либо по месту основной работы, а работал Клеман электриком, должность альфонса все-таки у него была второстепенной, так что уже вечером я выгреб все из его тайника, устроенного под потолком трансформаторной станции. Вытащил много чего, утащить за один раз не смог, пришлось посещать тайник трижды, зато и улов впечатлил, вот только не понимаю, зачем он у кого-то стащил семейные альбомы, ведь никаких доходов он с них получить не мог. Клептоман хренов.

Самое смешное, что всю добычу пришлось тащить в то же место, где я и устроился на ночевку, вор жил в том же подъезде двумя этажами ниже. Благо всяких тумбочек на площадке хватало, так что спрятать "клад" от любопытных глаз не являлось проблемой, да и ненадолго это все, главное чтобы ценности и документы Сильви оказались в наличии. Естественно наличность, невостребованную девушкой, я прикарманил, все-таки мне деньги всегда нужны, а вот со всякими сомнительной ценности "сувенирами" связываться не стал, реализовать их у меня не получится, так что оставил в тех же тумбочках. Надеюсь когда-нибудь Клеман проколется и к нему заявятся с обыском, и естественно проверят укромные места, куда у подозреваемого мог быть доступ, а тут такой подарок. Интересно, как он будет тогда выкручиваться?

Время на чужбине летит быстро, прошел месяц, и я уже с некоторой долей юмора воспринимал первые дни своей жизни во Франции, знакомства с местным криминалитетом мне избежать не удалось, правда, не в плане уплаты "налога", мне были срочно нужны документы. И такую услугу мне оказали, сразу скажу, получилось дорого, половина моего дохода за месяц перешла в руки сомнительных личностей. И хотя меня уверяли, что документ чистый и раньше принадлежал реально существовавшему молодому человеку, верить этому не спешил, но пусть будут на всякий случай, а то вдруг… Сегодня с обеда как всегда занял свое пригретое место на вокзале, и как всегда появились желающие попытать свою удачу — пошла работа.

Опс! Среди зрителей мелькнуло лицо Сильви. И какой черт ее сюда притащил? От неожиданности подвела рука, и шарик выскочил из-под стакана.

— Прошу прощения, месье, — обращаюсь к игрокам, — не получается так долго играть, слишком сильно устают руки.

Что хорошо во всех этих странах, никто после этого не хватает тебя за шиворот и не требует продолжения банкета, конечно, они недовольны столь резким прекращением игры, и даже ворчат, но дальше этого не идет.

— Вот, значит, где ты обосновался, — заявляет мне девушка, улыбаясь во весь рот, — решил испытать удачу? Ну и как?

Тяжело вздыхаю, отодвигая ящик подальше в нишу — все же это мой реквизит:

— Причем здесь удача? — Ворчу в полголоса. — Только неудачники верят в удачу, а у меня все расписано и просчитано.

— Обманываешь?

— Зачем? — Удивляюсь неправильным выводам. — Все честно, шарик всегда находится на столе, вот только отследить его, если я захочу, невозможно. А дальше следует принцип угадывания, как бы удачлив человек не был, но два к одному, что он проиграет.

— Тогда все-таки обманываешь! — Следует утверждение девушки.

Остается только махнуть рукой, переубеждать ее я не собираюсь.

— Ты просто так решила меня навестить, или опять что-нибудь произошло?

— Навестить? — Возмутилась Сильви. — Да я тебя уже второй день ищу. Я рассказала дома о тебе, и отец захотел с тобой поговорить.

— О, нет! Зачем? — Возмутился я. — О чем мне говорить с твоим отцом?

— Заканчивай свои причитания, и идем со мной, — заявляет она, — мама тоже желает видеть столь разносторонне развитую личность.

— Это я так понимаю, сейчас прозвучал сарказм?

— Как хочешь, так и понимай. — Припечатывает меня Сильви.

— Эй, полегче, — обижаюсь на ее слова, — в конце концов, я не обязан бежать к твоим родителям по первому их требованию.

— Хорошо, хорошо, пусть будет по-твоему, — сдается девушка, — но неужели ты вот так откажешься сходить ко мне в гости?

Хм, а почему нет? Небо уже хмурится, скоро снова начнется дождь, можно и сходить, все одно сегодня уже не получится заработать лишние франки.

Ничего так семейка, приятная, для Франции ничего необычного, глава семейства, Пиррон Матьё, уже в довольно-таки приличном возрасте, уже давно пора бросить беспокоиться о содержании семьи, но, по всей видимости, при такой дочери в ближайшее время уйти на покой ему не грозит. Хозяйка, Беатрис, вроде бы много моложе своего супруга, но судить о возрасте женщины по ее внешнему виду занятие бесперспективное, она тоже где-то устроена на работу, и ее доходы в данном случае не лишние, хотя, если бы она больше уделяла внимания дочери, то возможно и расходов требовалось бы значительно меньше. Так же у Сильви есть еще и старший брат, но живет он уже года два отдельно, где-то на севере страны, у него уже своя семья, и родителей он навещает не так уж и часто.

Первое время наш треп не выходил за рамки обычного знакомства, но спустя некоторое время хозяйка все больше и больше проявляла интерес к вопросу моего происхождения. Дабы поставить на этом точку выдал ей заранее заготовленную версию, мол, родился я в сорок четвертом году в городе Дьепп. Кто был тому причиной неизвестно, по крайней мере, мать никогда не говорила о том, но из-за того, что она держала это в секрете, можно заподозрить, что отец мальчика не француз. Жизнь одиночки с ребенком без поддержки семьи — не сахар, видимо по этой причине здоровье матери не выдержало всех тягот, и в пятьдесят шестом году, то есть два года назад, она заболела и умерла. На счастье, или несчастье, это как посмотреть, обнаружилась родная тетка мальчишки, поэтому Серж вынужден был переселиться на другое место проживания, но… Именно "но" у тетки была своя семья и лишний рот ей был совсем не нужен, первое время его еще терпели, но начавшиеся конфликты за место под солнцем положили этому конец — тетка начала оформлять документы на передачу мальчишки в приют. Естественно Сержу это понравиться не могло, и он решил уйти из дома, однако сделать это просто так невозможно, до шестнадцати лет, когда можно будет начать самостоятельную жизнь, еще два года, вот он и решил что уж как-нибудь эти два года сумеет прожить и без чужой помощи.

— И как? Получается? — Поинтересовался Пиррон.

— Вполне, — кивнул я, — на сегодняшний день удалось заработать около пятисот тысяч франков.

— Сколько!? — Вскинулся Матьё.

— Пятьсот тысяч, — подтвердил прежнюю цифру, — это где-то около тысячи ста долларов.

— Интересно, что это за работа такая? — Хмыкнула Беатрис. — Надеюсь, она не связана с нарушением закона?

Честно говоря, то, что я обираю граждан с помощью азартных игр, явно идет в разрез с законами республики, но об этом я сильно распространяться не стал, в конце концов, никакой серьезной легальной работы для подростков не предусмотрено, а значит, моральное право заставлять граждан жертвовать часть доходов в свою пользу имеется. Все-таки свои способности Пиррону пришлось продемонстрировать, как и предполагалось, угадывал он местонахождения шарика в соответствии с условиями игры:

— Надо же, — хмыкнул он, когда набралась соответствующая статистика, — действительно выиграть у наперсточника не получается, но тогда непонятно какого дьявола люди начинают играть?

— Азарт, — пожимаю плечами, — почему-то каждый считает, что ему повезет больше. Но и это месье только тогда, когда играют честно, а то бывает и иначе.

— То есть? — Глава семьи с интересом взглянул на меня.

— Если хотите, могу продемонстрировать.

На этот раз Матье из десяти раз не угадал ни разу.

— Дьявол! — Откинулся он на спинку стула. — Как это возможно?

— Очень просто, — улыбаюсь я, опрокидывая все стаканчики, — на самом деле шарика здесь вообще нет, он был изъят в самом начале движения.

Разжимаю руку и показываю зажатый в ней шарик.

— Надо же, а я и не заметил, — в замешательстве потрогал он мочку уха, — хотя за твоими руками следил очень внимательно.

— Заметить это движение очень трудно, — соглашаюсь с ним, — но оно самое простое, гораздо труднее сделать так, чтобы человек был уверен, что шарик находится именно под определенным стаканчиком.

— Вот как, — удивилась Беатрис, — а я ведь всегда думала, что это игра простая.

— Именно в этом и причина ее притягательности.

Попытку семейства предоставить мне возможность именно в этот раз переночевать под их крышей пресек сразу, ни к чему это, хорошо, если обойдется, а если какой-нибудь Клеман опять решит навестить семейку? Поэтому они, это они, а у меня свой путь, и с ними он пересекаться не должен, так что спустя примерно час я устраивался на новом месте. На этот раз это был старый одноэтажный дом, который хозяева покинули совсем недавно, данный район готовился под снос, здесь будет располагаться промышленная зона, так что месяца полтора у меня крыша над головой будет.

Александр чуть приоткрыл дверь своего кабинета, и пристроился с папиросой у форточки, так как его место работы находилось на четвертом этаже, теплый воздух, поднимаясь снизу по открытой лестнице, создавал небольшой подпор в коридоре, и дым почти весь уходил через приоткрытую форточку на улицу. Это избавляло от необходимости посещать курилку, устроенную сотрудниками на лестнице запасного выхода. Уже пошел четвертый месяц, как Александр Никифоров оказался в Москве, однако так и не получил новую должность, все дело в том, что вызван он был сюда был по приказу прежнего руководителя КГБ, Серова, но к работе приступить не успел — смена руководства. Так и завис майор Никифоров без назначения, вынужденный заниматься разборкой эпистолярного жанра, а проще говоря, разбираться со всякого рода делами нарушений режима с мест. Две недели назад, наконец-то в политбюро окончательно определись с кандидатурой нового руководителя КГБ, им стал первый секретарь ЦК ВЛКСМ Александр Николаевич Шелепин, вот только когда у него дойдут дела до безвестного майора обласканного прежним руководством.

— "Хорошо бы, подвернулось что-то стоящее, чтобы можно было напрямую доложить Александру Николаевичу", думал Никифоров, смоля Беломор, — "а то сижу здесь на лейтенантской должности, штаны протираю. Скорей бы наступила хоть какая-нибудь определенность, то ли туда, то ли сюда".

Папироса закончилась быстро, не дав времени хоть немного расслабиться, надо переходить на сигареты, те хоть и слабее на вкус, зато горят значительно дольше. Ладно, пора снова за стол, работа хоть и бесполезная, но делать ее надо, раз поручили, майор выцепил очередную докладную и стал вчитываться в текст. Ну да, опять пограничники устроили запланированные нарушения границы, которые сами потом и пресекали, организовали конвейер поощрений за высокие показатели в работе. Все бы у них шло так и дальше, но неожиданно возник прокол, от местных поступил сигнал, что в ближайшее время один молодой человек попытается пресечь границу и попасть на корабль иностранного государства. Однако куратор решил устроить проверку, и пограничные наряды продолжали работать в обычном режиме, но, несмотря на это, нарушителя удалось обнаружить, все хорошо, все прекрасно, служба поставлена — мышей ловят. Но спустя некоторое время выяснилось, что пойманный нарушитель вовсе не тот, о котором велась речь. Пограничники снова кинулись в порт, перешерстили все грузы заново, задержали на рейде корабль для повторного вдумчивого осмотра, но обнаружить никого не удалось. И тут возник вопрос, на самом ли деле подросток попал на корабль или он выбрался из своего убежища еще в порту и проник на другое судно.

Короче, случай для анекдота, но самим пограничникам было не смешно, ведь из-за их разгильдяйства произошла задержка и капитан иностранного государства, и так выпавший из графика из-за плохой работы портовых служб, тихо наливался злобой. Все это вылилось в справедливые претензии и теперь руководство порта готовилось расстаться с некоторым количеством с заработанной большим трудом валюты, ну и заодно со всеми квартальными премиями. Естественно покрывать пограничников никто не стал, и только благодаря этому докладные дошли до столицы, иначе о таком случае никто не упомянул.

Кстати, личность предполагаемого нарушителя интересная — подросток, видимо как-то договорился с родственниками за рубежом, и те наверное ждут его в зарубежном порту… Хм, интересно в каком? Так, а порт следования сухогруза Марсель, Франция. Что-то смутно мелькнуло в голове. Франция, Франция… А когда это произошло? Млять! Да это же наш беглец, Калинин… А может быть все-таки не он?

Да нет, он! И по срокам совпадает, и сухогруз шел во Францию, нужен срочный запрос в Одессу, пусть тряхнут этого любителя проверок на предмет словесного портрета подростка.

Уже на следующий день Александр вчитывался в телеграмму, все верно, сомнений у него не оставалось, пока они искали Калинина по всему Советскому Союзу, тот преспокойно покинул территорию советского государства и отправился во Францию. Вот он след. Теперь можно идти к Шелепину, дело может быть и не его уровня, однако пока майор "свободный художник" доложить он должен непосредственно руководителю КГБ, может быть заодно и его статус определится.

Александр Николаевич долго не мог понять, какого чёрта, безвестный майор напросился к нему на доклад, однако в процессе разбирательства до него стало доходить, что дело то не простое, а чуть позже, когда не удалось найти документов в архиве, Шелепин только утвердился в своих подозрениях. Однако восстановить весь ход следствия по делу сумасшедшей прорицательницы удалось достаточно быстро, благо сотрудники, занимавшиеся этим, находились под рукой. А вот результат оказался неожиданным, в первом приближении — бред впавшей в маразм женщины, во втором тоже ничего кроме фантастики, но, сопоставив результат расследования двух групп, как-то не хочется верить в маразм и фантазию, уж слишком много дополняющих друг друга фактов. Но почему Серов не сдал дело в архив? Посчитал его полностью несостоятельным? Ну, уж нет, в архив должны сдаваться любые дела, даже самые нелепые, а тут попытались полностью забыть. Или, учитывая, что Серов не просто покинул эту должность, а ушел в армейскую службу, можно предположить, что все материалы он перетащил в ГРУ и теперь уже там разрабатывают дело проводника. Ай да Иван, с виду прямой как лом, а на самом деле хитрец, может быть прав Кириченко, говоря о том, что Серов рвался к власти, ведь стоит ему завладеть проводником и он сможет всех вывернуть наизнанку. Получить даже незначительную информацию о будущем захотят все — это прямой путь к власти.

— Значит так, майор, — решился Александр Николаевич, — завтра с утра ко мне с планом мероприятий по поиску проводника. Там же дашь свои соображения по привлечению сотрудников других отделов, полностью дело никому не раскрывать, зарегистрировать в архиве, но все материалы хранить у себя.

На этот раз расследование завертелось с новой силой, снова просеяли все по Куйбышеву и снова были тщательно допрошены все участники авантюры с подставой нарушителей границ. Товарищи из международного отдела смогли выти на экипаж сухогруза и под видом сотрудников французской секретной службы допросили членов экипажа, на котором Калинин сумел добраться до Марселя. Нашли даже того служителя полиции, который так бездарно упустил мальчишку. Но на этом все. Единственная зацепка, это наличие какой-то тети в Лионе, но о том, что это ложный след было ясно с самого начала, никаких родственников у Калинина за рубежом не было. На всякий случай проверили и эту версию через полицию города, и получили закономерный ответ, никаких подростков без места проживания в полиции не зафиксировано.

— Ваши выводы? — Потребовал Шелепин от Никифорова, ознакомившись с последним отчетом.

— Можно с большой уверенностью утверждать, версия, что Калинин на самом деле является проводником из будущего, подтверждена — начал майор, — видимо замещение личности произошло в момент потери сознания подростка после удара кирпичом. На это указывают показания лечащего врача, подросток удивительно быстро прошел период реабилитации после тяжелейшего сотрясения мозга, и хотя потери памяти не зафиксировано, странности в поведении были замечены. Так же следует учитывать, что Калинин сумел организовать свой перевод в школу, расположенную в другом районе города, где учителя отмечали его хорошую учебу, чем раньше этот подросток не выделялся. Потом снова следует перевод в другую школу, однако тут нами обнаружен перерыв в учебе на четыре месяца, в это время подросток нигде не учился, хотя, по словам родных, в школу он ходил постоянно. Предположили, что в это время он пользовался услугами репетитора, для изучения французского языка, однако, версия тогда подтверждения не получила. На этот раз зону поиска расширили, охватив не только тех, кто практиковал репетиторство, но и тех кто уже давно этим не занимается, таким образом вышли на Кузину Софью Яковлевну, именно она преподавала язык Калинину за денежное вознаграждение. Преподавала качественно, от трех до пяти часов в день, по ее словам мальчишка оказался необычайно талантлив, осваивал язык очень быстро, по окончанию четырех месяцев учебы говорил на французском языке свободно, с незначительным акцентом. Преподавался не только язык, так же давались базовые особенности поведения и общения в среде, у Кузиной сложилось впечатление, что Калинин имел опыт посещения зарубежья, многое из того, что для всех студентов было необычно и непривычно, он воспринимал как должное. На вопрос, может ли Калинин быстро легализоваться во Франции, она, не задумываясь, дала положительный ответ. Предположение о том, что Калинин так же владеет английским языком, подтверждается показаниями Кузиной, он с самого начала искал преподавателя английского, и начальный уровень его не устраивал. На основании расследования мы пришли к следующему выводу: проводник все же не является профессиональным разведчиком, слишком много наделано ошибок, на это же указывает отсутствие языковой подготовки. Однако, осуществленный уход во Францию, дает основание подозревать, что ранее он посещал эту страну и был уверен, что сумеет там легализоваться. В качестве дополнительной информации показания тренера, где Калинин занимался боксом, он наблюдал удивительно быстрый прогресс подростка, если бы не возраст, он бы мог с уверенностью говорить, что тот раньше занимался боксом с грамотными наставниками.

— Понятно, — Александр Николаевич, снова поднял к глазам листок отчета, — есть какие-нибудь мысли, каким образом его можно отыскать у французов?

— Нет, все возможности поиска за три месяца мы уже реализовали, — нахмурился Никифоров, — учитывая, что подросток сейчас быстро растет, его внешность начинает меняться, а у нас нет ни одной фотографии, только словесный портрет. Если мы не услышим о нем в ближайшие два года, опознать его будет очень трудно.

— Ваши предположения о том, почему он предпочел рисковать, сбегая за рубеж, но не идти на контакт.

— Есть подозрение, что в ближайшем будущем должно что-то произойти, что напрямую угрожает его благополучию, или он просто боится последующего контроля с нашей стороны.

— Это ты мягко сказал, про контроль, — усмехнулся Шелепин, — понимает он, что оставить на свободе мы его не можем. Ладно, подведем итог, оперативные мероприятия проведены удовлетворительно, дело не прекращать, в архив не сдавать, подбери себе сотрудника, чтобы постоянно проверял всю информацию по Франции, вдруг да где-нибудь всплывет наш проводник. Особое внимание уделять работе армейской разведки, вполне возможно, что они тоже занимаются этим делом. В дальнейшем работаешь самостоятельно. Задача: поиск проводников из будущего, все подобные случаи на контроль, не может это остаться единственным проникновением, должны быть и другие. Формально ты будешь в подчинении Кокаурова, это будет твоим прикрытием, чтобы не выделяться своим особым статусом, отчитываешься только лично передо мной. На этом все, организационный план принесешь к концу недели.

Подтянулся до уровня среднестатистического французского учащегося быстро, за пару месяцев, ничего сложного, но дальше козырять своими успехами не стал, хватит с меня, еще и здесь чего доброго засвечусь, так что темп пришлось снизить и строго следить, чтобы не выбиваться из общего ряда. Однако и праздно шататься тоже не годится, поэтому решил нарабатывать производственную практику на предприятиях благодетеля, идеальный вариант, везде можно засунуть свой нос и никто слова не скажет, ибо все знают, что данная наглая морда неприкосновенна, ибо ее хозяин приходится родственником самому месье Дюпону. Ну и пользовался своим социальным статусом на полную катушку. Особенно сильно старался людям не надоедать, но все же мое нередкое присутствие на производственных совещаниях первое время вносило нервозность в обстановку. А потом как-то привыкли, перестали обращать внимания и приглаживать остроту возникающих производственных проблем, и это позволило мне быстро изучить состояние дел в хозяйстве моего опекуна. Самое интересное, с моей точки зрения, что я там увидел это координатно-расточной станок с системой оптического позиционирования и с возможностью использования четвертой координаты. Честно говоря, обалдел, даже не предполагал, что такие станки могут существовать в пятидесятых годах, но вот существуют. Не специалисту сложно объяснить потребность в таком оборудовании на производстве, достаточно сказать, что наличие его на порядок поднимает культуру производства и соответственно почти исключает брак при производстве сложных корпусных деталей. Я понимаю, что наш Ванька тоже не лыком шит, и даже работая на таком чуде, сумеет найти способ все испортить, однако чтобы это сделать ему придется хорошо постараться. Наверное в будущем, подобный станок послужил прототипом обрабатывающего центра, без которого не сможет обойтись ни одно уважающее себя производство.

М-да, удивил меня месье Дюпон, сильно удивил, но, как и во всякой бочке меда нашлась капелька дегтя — ошибки в организации производства, а именно снабжение рабочих мест комплектующими и складское хозяйство. Такое часто происходит на крупных предприятиях, в погоне за организацией основного производства перестают обращать внимание на то, что обеспечивает это производство, спохватываются только тогда, когда становится невозможно работать. Это направление я и взял в разработку, все-таки двадцать первый век рулит и то, что сейчас не очевидно, там уже прошедший этап.

Свои выводы оформил в некий вид доклада, где указал, каким образом можно подтянуть управление складским хозяйством, улучшить систему планирования и перспективные направления дальнейшего предпочтения в специализации. Сразу выносить свои труды на обозрение месье Дюпона не стал, несколько месяцев собирал дополнительную информацию и только после окончательной шлифовки, попросил его дать заключение по моей работе, вроде как нужно указать на ошибки.

Принимая труды "всей моей жизни", Жюль честно пытался сохранить на лице серьезное выражение, но все же не смог скрыть своего скептического отношения, что с моей стороны было прогнозируемо, однако я даже не пытался разыгрывать смущение, пусть попробует найти ошибки, а потом посмотрим на его скепсис. Изучал он мой доклад долго, подозреваю, что не один, наверняка привлек еще кого-то из своей команды управленцев, когда затягивать дальше с выводами стало невежливо, решился на разговор со мной:

— Серж, прости, что мне пришлось затянуть с ответом на твою работу, но мне не хотелось судить о ней поверхностно, — начал оправдываться он, зайдя в выделенную мне комнату в особняке, — для того, чтобы дать окончательную оценку, мне нужно прояснить несколько моментов. Все предложения по улучшению организации управления производством мне показались дельными и были вынесены на обсуждение, возможно кое-что из твоих рекомендаций будет у нас внедрено, но вот рекомендации по специализации у нас вызывают множество вопросов. К примеру, ты предлагаешь наладить выпуск специализированного высокопроизводительного экструзивного оборудования, и прогнозируешь резкое повышение спроса на него. Почему ты пришел к таким выводам?

Такой вопрос был закономерен, поэтому достаю журнал с аналитической статьей по химической промышленности и показываю графики выпуска концерном Дюпон нейлона. График производил впечатление, объемы выпуска и потребления резко подскочили, а кривая лезла вверх по экспоненте, потом достал сводку по росту стоимости оборудования связанного с производством изделий из пластмасс, никаких пояснений больше не требовалось.

— Что ж, весьма убедительно, — согласился месье Дюпон, — а если учесть, что мы будем выпускать оборудование под продукцию одноименной фирмы, это может сработать. Но вот дальше ты рекомендуешь отказаться от приобретения станков с программным управлением. Почему? Ведь это не только скачек в производительности, но и показатель развития предприятия.

Ха, если бы, на это у меня тоже есть заготовленный ответ. Показываю ему расчетную таблицу, где сведена стоимость станков с программным управлением контурного фрезерования объемных деталей, стоимость обслуживания и стоимость разработки и отладки программ. Печальное зрелище, окупиться эти затраты могут только при серийном производстве — в мелкосерийном наличие станков с программным управлением пока убыточно. Это дело далекого будущего, когда на смену существующим устройствам управления придут полностью цифровые, а развитие компьютерной техники позволит избавиться от кучи расчетчиков с механическими калькуляторами. Так что имидж предприятия вещь, конечно, нужная, но он не должен достигаться такими затратами.

— Понятно, — Жюль принял задумчивый вид, — хочешь заняться освоением новой продукции?

— Ни в коем случае, — замотал я головой, — у вас достаточно квалифицированные кадры, они не нуждаются в контроле мелкого выскочки. В будущем я вообще намерен специализироваться в электронике, это наиболее динамично развивающаяся отрасль промышленности, за ней будущее.

— Но там и высокая конкуренция.

— Естественно, но поверьте, месье, рынок сбыта будет настолько емким, что места хватит всем. Год назад правительством Франции было принято решение о строительстве сети телевизионного вещания, в стране около десяти миллионов семей и в каждую потребуется телевизионный приемник. Если вложиться в разработку перспективных образцов, то можно откусить у конкурентов большую долю рынка. А производство транзисторных приемников? Уже сейчас можно организовать их производство без огромных затрат и на равных конкурировать с американскими моделями, а уже через год подвинуть французский Fanfare Transivox и выйти в первые ряды производителей.

— Организация такого производства чревата потерей времени, а значит, и конкурировать на равных не получится.

— Такс, где это у меня? — Быстро роюсь в стопке газет. — Ага, вот она, — показываю сообщение о начале продаж имущества банкротов, — Недавно прошло известие о банкротстве телефонной компании, в Клермон-Ферран выставлен на продажу один из ее производственных участков. Покупать сам участок нет необходимости, потребуются вложения на ремонт и прохождение государственной регистрации, а вот оплатить аренду помещений и некоторого оборудования на пару лет можно, если это получится, первую партию приемников можно выпустить через три месяца.

Месье Дюпон берет у меня газету и внимательно изучает заметку, потом поднимает на меня глаза, и в них я вижу хитринку:

— Очень интересно, Серж, ты меня удивил, но если прямо сейчас покажешь мне проект, то удивишь меня еще больше.

Чешу затылок, интересно с чего это у него такое игривое настроение? Ну, есть у меня такой проект, игрался на досуге, просчитывал затраты на производство и маркетинг, большой отдачи получить не удалось, но если принять это за стартовые условия, выглядит очень даже привлекательно. Ладно, пусть смотрит, не жалко, достаю из ящика стола папку с проектом и расчетами к нему, видимо я сильно удивил бизнесмена, его лукавый взгляд быстро трансформировался в озадаченное выражение лица. А чего тогда просил?

Снова к этому разговору мы вернулись спустя три дня:

— Серж, — начал месье Дюпон, — я внимательно изучил твой проект и вынужден признать, что он выполнен вполне профессионально. Есть в некоторых местах небольшие сомнения, особенно в отношении электронной схемы изделия, но в целом он имеет право на жизнь. Ты не хочешь попробовать реализовать его самостоятельно.

— Я!? — Неожиданно, мне исполнилось всего лишь пятнадцать лет, хотя… — Тогда нужен директор проекта, тот от имени кого можно будет заключать договора и оплачивать поставку комплектующих.

— За этим дело не станет, — успокоил меня бизнесмен, — такой человек у меня есть. На тебе будет вся техническая и организационная сторона, он же будет отвечать за заключение договоров и финансовую часть проекта.

— Ну, если так, можно попробовать.

— Серж, отнесись к этому серьезно, — нахмурился месье Дюпон, — очень важно не допустить провала в первом своем проекте. От него зависит очень многое, особенно для тебя самого, успех даст тебе уверенность, в будущем именно это позволит смотреть с оптимизмом на жизнь.

Месье Лорану Бернару на вид было лет сорок, довольно таки поджарый, невысокий и необычайно подвижный, он немного напоминал актера Брондукова играющего роль инспектора Лестрейда в фильме "Шерлок Холмс и доктор Ватсон", это наверное из-за похожих усов и манере вести разговор. Но в отличие от прототипа в фильме, Лоран имел живой ум и быстро вникал в суть дела, что для меня, безусловно, являлось спасением в море сложных отношений с местной бюрократической машиной Франции. Даже мне стало понятно, что деловые качества месье Бернара на высоте, тем более непонятно почему Жюль решил отдать его мне.

— Видишь ли, — решился на откровение месье Дюпон, после того как я припер его вопросами к стенке, — Лоран действительно хороший управленец, но иногда его сильно заносит, ему нельзя давать свободы, он должен находиться под постоянным контролем. Полгода назад он ввязался в авантюру, поставил на карту все, что у него было, и проиграл, причем это уже второй раз, поэтому, несмотря, на то, что со своими нанимателями он честен, никто не рискует больше пользоваться его услугами.

— Тогда нужен ли он мне?

— Я же сказал, что Бернар еще ни разу не обманул своих нанимателей, — поморщился Жюль, — конечно, репутация у него подмочена, по своим делам он все-таки умудрился получить тюремный срок, и вряд ли кто решится нанять его на должность управляющего, но в твоем случае это идеальный вариант. К тому же, у него на руках три дочки, и я не мог отказать ему.

Ха, вот это, последнее, и есть настоящая причина, даже интересно стало, как месье Дюпон до сих пор не разорился с таким отношением к жизни. Что ж, дареному коню в зубы не смотрят, так что завязываем узелок на память и начинаем работу. Уже через час после нашего знакомства, Лоран собирал чемодан, завтра к утру мы должны быть в Клермон-Ферран и начать переговоры на аренду помещений, на все про все у нас неделя, после подписания документов потребуется наем персонала и заказ оборудования с комплектующими. Время сейчас мой главный враг, через три месяца должна быть изготовлена первая партия карманных приемников.

Ура! Это была настоящая удача, оказывается в цехе вспомогательного оборудования разорившейся компании, был смонтирован экструдер и установлено три станка, которые использовали для изготовления пресс-форм. Надо обязательно арендовать этот цех с оборудованием, иначе его придется монтировать с нуля, а это опять время и лишние затраты. Конечно же, при осмотре помещений мы с Лораном кривились и обреченно вздыхали, даже несколько раз затевали спор прямо при временном управляющем, представляющем интересы банкрота. В данном случае я выступал в роли этакого недалекого мальчишки, который наконец-то смог получить в руки игрушку от богатенького папаши, и не хотел с ней расставаться, несмотря на проблемы, а Барнар, пытался воззвать к моему разуму, что у него не всегда получалось. В результате нашего спектакля, кстати говоря, сыгранного на достаточно хорошем любительском уровне, цена аренды постепенно снижалась, достигнув в конечном итоге минимально возможного уровня. Правда при этом договор аренды пришлось заключать сразу на весь срок, но даже при таком положении дел у нас получилась значительная экономия, а значит можно сразу взять в лизинг нормальное литографическое оборудование для производства печатных плат, хотя на первых порах мы планировали использовать метод шаблонного нанесения краски на платы.

Все пошла работа, первый приемник решил делать по супергетеродинной схеме, иначе достать некоторых конкурентов по чувствительности и избирательности приема станций не получалось. Для сборки и отладки самой схемы на макете понадобилось чуть больше недели, потом еще дней десять на перенос монтажа с макета на прототип печатной платы, возникли паразитные помехи, поэтому время было затрачено на изменение монтажа и дополнительное экранирование катушек контуров. Смотря за моей возней со схемой приемника, Бернар все больше мрачнел, дело в том, что я уже знал, что батарейка в двадцать два вольта, которую использовали другие производители, доживает последние годы, а производимые в это время транзисторы пока имели маленький коэффициент усиления, и выжать из них требуемые характеристики при низком напряжении питания было нелегко. Именно по этой причине мне пришлось увеличивать их количество, чтобы добиться приемлемой чувствительности, а при цене в доллар за транзистор, на конечной стоимости изделия это сказывалось существенно. По этой же причине пришлось использовать трансформаторную схему конечного каскада усилителя низкой частоты, прямо нож по сердцу, но иначе не получалось вписаться в конкурентную цену изделия. Ладно, у меня есть уже наметки как снизить стоимость комплектующих деталей, особенно транзисторов, нужно покупать у американцев не готовые изделия, а кристаллическую россыпь, это мелкие кристаллы кремния на которых образованы вплавленные капельки металлов. Проводить выбраковку, нужно будет самим, и только потом подводка отводов, отводы надо делать не так как делается сейчас, на стоящий вертикально кристалл, мы его положим, это даст больше возможности для отвода тепла и упростит технологию последующей корпусировки. Такой метод позволит начать изготовление транзисторных сборок, что даст значительное снижение стоимости. Кстати, где-то к шестьдесят первому году будет освоено изготовление первых микросхем на основе планарной технологии, можно будет попробовать включиться в эту гонку.

Как только печатная плата получила окончательный вид, занялись изготовлением корпуса. И опять проблемы, сначала не смогли вписаться с настроечным конденсатором, те, что имелись в продаже никак нам не подходили, съедали слишком много места, а делать самостоятельно не можем. В конечном итоге выкрутились, но как, нашли одну модель, которую избавили от корпуса сделанного изготовителем и всунули его уже в наш корпус, адаптированный под размер приемника. Потом та же проблема с ферритовой антенной — дорого и нет нужных размеров, хоть сам делай, выручили Немцы, спихнули нам неликвиды, около десяти тысяч штук, качество не ахти, но для наших условий сгодилось. И все это не просто так, все это время и дополнительные траты,

Особое внимание с самого начала было уделено динамику, те пищалки, которые использовались в карманных приемниках, меня никак не могли удовлетворить. Пришлось искать динамик размером диффузора во всю лицевую часть корпуса, но тут возникла серьезное препятствие, чем больше площадь диффузора, тем больше высота магнита, а при таких размерах он никак не желал вписываться в приемлемые габариты. Наши мучения закончились лишь тогда, когда я сел на телефон и обзвонил всех производителей динамиков, и чудо произошло, оказывается, нужное нам комплектующее изделие с уменьшенной высотой диффузора и магнита, существовало в природе, а производилось оно в одном из филиалов Telefunken в Германии. Правда динамик все равно понадобилось дорабатывать, обрезать по пять миллиметров корпуса с длинной стороны, так как своими размерами и формой эллипса он выходил за пределы корпуса и впихнуть его туда не получалось, а потом понадобилось изобретать еще дополнительные накладки на него и фильтры, чтобы хоть как-то ликвидировать провалы низких и средних частот. Но, так или иначе, а одно изделие из первой партии карманных транзисторных приемников DuPo-9 (девять это количество транзисторов) спустя два месяца я подарил месье Дюпону.

— У тебя действительно получился хороший приемник, — похвалил меня Жюль, — гораздо лучше "Fanfare Transivox" и звук замечательный и размер хоть и не намного, но меньше.

— Не только это, — тут же я начал нахваливать свою модель приемника, — у него выше чувствительность и избирательность, что сильно скажется на приеме сигнала удаленных станций.

— Возможно, — пожал плечами бизнесмен, — но это для неспециалистов ничего не значит, главное чтобы внешний вид был хорош, и пользоваться им было удобно. Когда начнешь продажи?

— Как и было оговорено, сейчас идет заключение договоров с сервисными мастерскими в крупных городах и регистрация документации. Так же ждем первую партию кожаных подарочных чехлов с логотипом нашей фирмы и исполнение заказа на упаковку. Заказана статья в "Паризьен либере", выпуск первого качественного французского карманного приемника, хорошо легло в их идеологическую ориентацию, поэтому оплату можно считать символической. Три изделия им уже отправлены в подарочном исполнении для ознакомления, если не произойдет накладок, то за две недели до начала продаж они напечатают анонс. В случае успеха продаж можно будет увеличить выпуск приемников в четыре раза, пока же будем ждать и использовать текущую производительность. На складе на сегодняшний день триста штук, к началу продаж изготовим примерно полторы тысячи, все зависит от того, насколько хорошо отладим технологический процесс.

Статья в вечерней газете Парижа появилась в срок, причем она была написана исключительно в хвалебных тонах, автор статьи не поленился вооружиться заключением специалистов, и сравнивал все модели карманных приемников, до которых смог дотянуться. Естественно, в его словах ни одно изделие, изготовленное за пределами Франции, не могло конкурировать с тем, что было разработано и произведено французами, а уж дизайн и размеры приемника вызывали у него поистине щенячий восторг. Статья сделала свое дело, и если раньше Бернар сам был вынужден обзванивать магазины городов и предлагать им нашего первенца, то теперь вал звонков захлестнул контору. Так что нам пришлось, не ждать начала продаж, а срочно нанимать дополнительный персонал и расширять производство, судя по заказам даже этих мер будет недостаточно. И надо заранее думать об открытии филиала и в другом городе, в Клермон-Ферран мы выбрали весь штат бывшего банкрота, других нанимаемых работников надо было учить, а это процесс небыстрый.

В день начала продаж Лоран и со своим секретарем мадам Сюзет сидели в его кабинете и ждали первых сообщений о ходе торговли. Месье Бернар заявился на работу на час раньше, так же как и его секретарь, ну а я подтянулся уже после обеда, сидеть и тупо ждать результатов не в моих правилах, к тому же требовалось хоть немного отдохнуть, последняя неделя выдалась напряженной. В кабинете я сразу уловил едва заметный запах чего-то отдаленно напоминающего ладан, однако кто-то сильно нервничает, сначала подозревал секретаршу в употреблении успокоительного, но потом понял, что оба себе "накапали" по паре доз лекарства. В отличие от Лорана, нервно накручивал круги у телефона, я ждать не стал, достал свой блокнот и принялся отзваниваться по магазинам. Ну что я могу сказать? А так и скажу, реклама сделала свое дело, нашими транзисторными приемниками в магазинах проторговали всего два часа, а потом все… товар закончился. Зато началась запись желающих приобрести подарочные комплекты, и, судя по списку, счет желающих только в одном магазине перевалил за сотню. Однако.

Я всегда считал нашу мадам Сюзет разумным существом, но то, что она вытворила после того как осознала ошеломляющий успех, заставило меня в этом сомневаться — её победный визг, переходящий в ультразвук больно хлестнул по ушам, а секунду спустя я услышал топот многочисленных ног в коридоре, люди кинулись на помощь погибающей женщине. Мы так и встретили ворвавшихся в кабинет спасителей, с оччччень озадаченными лицами у нас и продолжающей танец племени мумба-юмба экспрессивной женщиной. По-моему, мадам сильно переборщила с "успокоительным", я давно подозревал ее в употреблении неких препаратов не рекомендованных к использованию. Честно говоря, месье Бернар, тоже продемонстрировал отклонение от нормы своего поведения, немного успокоившись, он кинулся в цех корректировать планы выпуска продукции. Останавливать его не стал, именно сейчас у него адреналиновая эйфория, усиленная легким наркотиком, жажда деятельности, в этом случае лучше не мешать, пусть немного спустит пар, это спустя пару часов можно будет достучаться до его разума. Пока суд да дело, позвал нашего суперкарго, это тот, кто у нас отвечает за отгрузку продукции в адрес продавцов и поручил ему быстренько организовать фуршет для инженерного состава в моем кабинете, как раз успеем до конца рабочего дня поздравить их с успешным началом продаж. Вообще-то во Франции не принято так праздновать, обычно руководители всех поздравляют с успехом "на сухую", но в данном случае я решил пойти против правил, не думаю, что менталитет французов сильно отличается от менталитета русских, к тому же волшебное слово "халява" приятно греет всех, независимо от вероисповедания и национальности.

Звонок от месье Дюпона застал меня ка раз во время начала фуршета:

— Можешь не отчитываться, уже знаю, даже в новостях объявили о сегодняшнем ажиотаже, — добродушно рокотал он в трубку, — поздравляю, это успех, теперь главное наращивать темп, помни, конкуренты не станут ждать погоды, они быстро найдут, чем ответить.

— Остается надеяться месье, что нам тоже найдется, чем их удивить. К тому же я приложу все усилия, чтобы этот временный успех никто не воспринимал как полную и безоговорочную победу над конкурентами.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Жду тебя завтра домой, это событие стоит отпраздновать, Матье я тоже приглашу, пусть порадуются твоим успехам. Поздравь там от меня Лорана, он снова доказал всем, что не утратил хватки.

Ложу трубку, все смотрят на меня, ожидая пояснений.

— Месье Дюпон поздравляет месье Бернара с очередным успехом, — передаю я поздравление, — а так же всех кто причастен к сегодняшним событиям. — И дождавшись окончания одобрительного гула, намекаю. — Это тост мадам, месье.

Праздновали в ресторане узким кругом, то есть месье Дюпон и чета Матье с Сильви, так что легко влезли за один стол, рассчитанный на шестерых посетителей. Свет в зале довольно яркий, зато негромкий гомон посетителей не мешает вести разговоры. Жюль и Пиррон как всегда вспоминают былые годы, ну конечно, это же классика — и деревья были выше и трава зеленее… А вот Сильви с мадам Беатрис замучили меня вопросами, они до сих пор не могли поверить, что я и есть главный конструктор и главный технолог филиала в Клермон-Ферран.

— Просто удивительно, Серж, как ты сумел утереть нос американцам, — радовалась Сильви, — ты уже задумался о том, куда дальше продвигать свой приемник?

Так, надо бы этот щенячий восторг придавить, не нравятся мне вот такие шапкозакидательские настроения, почти всегда они генерируют необоснованные ожидания, а мы находимся еще только в самом начале пути. Неспешно откладываю вилку, промокаю салфеткой губы и хмуро смотрю на девушку.

— Видишь ли, Сильви, — начинаю объяснять ей состояние дел, — то, что наше изделие выстрелило это удачное стечение обстоятельств. Просто статья в "Паризьен либере" пролилась бальзамом на души французов, уж очень нам не нравятся американцы с их беспардонным поведением. А если смотреть на это со скепсисом, то не все так безоблачно, большая часть комплектующих элементов приемника закуплена в Италии и Германии, транзисторы вообще выпускают только в Америке, так же как и пластик для корпуса. При настоящем спросе затраты на производство приемника окупятся только через два года, но это в идеале, на самом деле из-за конкуренции мы будем вынуждены усложнять изделие и снижать его стоимость. Кстати, говоря о конкуренции, я имею ввиду не американцев, есть конкурент гораздо опаснее — японцы, их приемник Sony уже год как завоевывает американский рынок. Даже самим американцам нечего противопоставить их экспансии, цены на японские приемники установлены на уровне цен комплектующих, с ними невозможно конкурировать. Единственный способ обойти их, это прогрессивный дизайн и улучшение характеристик при сопоставимых ценах.

— Серж, — мадам Беатрис уставилась на меня в замешательстве, — мы не думали, что все далось тебе легко, но даже не подозревали, какие трудности ждут тебя дальше.

— Начать легко, добиться результата труднее, удержаться на гребне успеха невозможно. — Выдал я банальный афоризм. — Но это не значит, что надо сложить руки, пусть попробуют победить, я сделаю все возможное, чтобы закопать конкурентов в ответ.

— Ты слышал, Пиррон, как рассуждает Серж, — хмыкнул Жюль, обращаясь к своему другу, — то слова не зазнавшегося мальчишки, это слова матерого волка с вот такими клыками, — бизнесмен разводит в стороны руки, — не завидую я этим японцам, когда они заявятся к нам.

— Они же здесь, — вздохнул месье Матье, — труд японцев дешев, поэтому их товары тоже не дороги.

— Надо, чтобы наше правительство подняло таможенный сбор на их продукцию, — предложила Сильви.

— Это не выход из положения, — возразил я, — установка запретительных пошлин вызовет ответные меры. Пошлины пока невысоки, но они есть, этого должно быть достаточно, для поддержки отечественного производителя, повышать их смысла нет, иначе наш бизнес замкнется внутри страны. Однако, в твоих словах есть зерно истины, потенциал электронной промышленности в стране мал, а бизнес в данном направлении только начал развиваться, поэтому большинство фирм не выдержит конкуренции. Нужно чтобы на значимых для страны направлениях существовала государственная поддержка предпринимателей в виде субсидирования. Те же США не стесняются использовать субсидирование, например, в машиностроении и тем самым значительно повышают конкурентно способность своих товаров. Об электронике вообще молчу, у них бизнес использует львиную долю субсидируемых государством исследовательских работ, до нас передовые технологии добираются окольным путем, о какой конкуренции можно говорить в этом случае?

— Серж, прекрати, — отозвалась мадам Беатрис, — давай хотя бы на сегодня забудем о проблемах. Несмотря на все трудности, ты смог добиться впечатляющего результата, и поэтому мы сегодня собрались здесь. И возьми вилку, в конце концов, тебе надо хорошо питаться, а то за эти три месяца ты сильно похудел. Сильви, ни слова больше о работе.

Продажи нашего изделия росли, производство не справлялось, причем больше всего заказов приходилось на подарочные комплекты, мы уже арендовали еще два цеха банкрота в Тулузе, но это вряд ли могло в ближайшее время спасти положение. И опять возникли проблемы с комплектующими, производственники с трудом успевали удовлетворить наши заказы, работали с колес, один раз даже пришлось на день остановить сборку изделий.

С поставкой от американцев кристаллов, для производства транзисторов, получилось договориться удивительно легко, дело в том, что у них шла постоянная смена технологических процессов, позволяющих улучшить параметры выпускаемых элементов, а узким местом в эти времена была корпусировка. В пятидесятых эта операция была самой трудоемкой, так как на этом этапе требовалось много ручного труда и зоркий глаз, усиленный оптикой, поэтому у сборщиков скопилось много невостребованных устаревших партий кристаллов. Собрать прибор для отбраковки и маркировки заготовок проблемой для нас не стало, так же как и отладить технологию разводки положенного на спинку кристалла. На этих заумных операциях у нас трудилось двадцать пять работников, правда, ни о какой сквозной автоматизации речи не велось, но худо-бедно свое производство умудрились обеспечить.

Так что к началу шестидесятого года мы перешли на транзисторы "собственного" изготовления, правда выбраковка нас сильно удивила, количество годных для использования кристаллов не более пяти процентов от всего количества. Но все это касалось только низкочастотных транзисторов, для работы на высокой частоте, а нам для дальнейшего завоевания рынка требовалось освоить два коротковолновых диапазона, нужны соответствующие транзисторы, а такие кристаллы американцы продавать нам отказывались.

И наконец-то мы смогли избавиться от трансформаторной схемы конечного усилителя в приемнике, это сразу сказалось на монтаже, появилось дополнительное место, которое планировалось использовать для коротковолнового каскада. Марку приемника решили не изменять, так как дополнительные транзисторы в выходном каскаде не сильно улучшали потребительские качества.

Так же ожидаем выпуск нового динамика для приемника по нашему заказу, он будет иметь форму не эллипса, а приближенную к прямоугольнику, и магнит у него станет еще меньше по высоте, что так же позволит уменьшить корпус еще миллиметров на пять. Только не смейтесь, это одно из важнейших конкурентных преимуществ, покупатель всегда смотрит на размеры.

Конкуренты действительно не дремали, Fanfare запустили анонс своего нового изделия тоже на девяти транзисторах, так же как и Sony, причем японцы для завоевания места под солнцем уронили цену на свои изделия до двадцати девяти долларов. При наших сорока долларов за приемник это стало суровым испытанием, но, как я уже говорил, к этому мы были готовы, нам тоже удалось снизить цену до тридцати пяти долларов без существенных потерь в прибыли.

Но не это позволило обойти японцев, так как я прибыл сюда из другого времени, то не постеснялся сделать заказ на серию статей в журналах, где "специалисты" отчитывались в проведении сравнительных испытаний изделий. Результат оказался явно не в пользу конкурентов, особенно журналисты отмечали несравнимое качество звучания приемников, так что, обломились японцы. Впрочем, наше противостояние только начинает набирать обороты, азиатский рынок еще не поделен, несмотря на его неразвитость бороться за него придется именно сегодня, потом станет поздно. Кстати, для завоевания этого рынка мы усилено готовимся, модель DuPo-7, она ставится на конвейер в Пуатье, цену на этот приемник планируется снизить до двадцати долларов, почти по себестоимости, пусть теперь японцы попробуют нас подвинуть.

Еще следует отметить, что на переговоры к месье Дюпону запросились немцы, модель американского приемника, который собирался ими по лицензии устарела, и они решили обратить внимание на наше изделие, мы дали согласие на приобретение ими лицензии и использовании нашего логотипа. Пусть производят, нам они не конкуренты, зато можно быть уверенными, что не напортачат, немецкое качество это сам по себе брэнд, заодно и восстановленные кристаллы транзисторов пристроим, все ж не даром отдаем.

Восстановлением кристаллов мы занялись сразу, как только получили большой процент выбраковки, дело в том, что некоторые кристаллы можно было заставить нормально работать после прокаливания. Это из-за того, что там, на производстве, зачастую нарушался температурный режим печей, и физические процессы не успевали доходить до своего завершения, выдерживая кристаллы при температуре близкой к плавлению компонентов, мы как бы довершали процессы и получали годные к использованию кристаллы. Но, увы и ах, надежность работы их после этого, оставляла желать лучшего.

Работая на три фронта, Клермон-Ферран, Тулуза и Пуатье, немного запустил учебу в лицее, за что получил неудовольствие от месье, поэтому, как не хотелось мне ускоренными темпами продвигать свой бизнес, пришлось снова засесть за учебу. Было бы на что время тратить, все эти общественные науки, которые составляли большую часть учебы, кроме грустной улыбки у меня ничего не вызывали, но пришлось запрятать свой скепсис подальше и изображать из себя примерного ученика. Не надо думать, что у французских учителей другое отношение к учебному процессу, все точно так же как и в СССР, и так же потом за учащимся по жизни идет характеристика, которую они дают в лицее. Не знаю как в будущем, а сейчас происходит именно так.

Однако не стоило забывать и о своем здоровье, вести сидячий образ жизни, особенно в эти годы опасно, так что для того чтобы поддерживать свою спортивную форму, повесил в комнате боксерскую грушу и лупил ее по утрам и вечерам. Заодно и пробежки делал по саду вокруг особняка, когда находилось для этого время, и позволяла погода, нанятый месье Дюпоном садовник каждый раз, когда я выбирался на променад, страдальчески кривился, еще бы, травку по парку я местами вытоптал до земли. Вот только сделать он с этим ничего не мог, приказ владельца особняка был ясен и понятен, не мешать.

В начале этого года во Франции началась денежная реформа, давно пора, франки обменивались на новую валюту один к ста, теперь доллар стоил в пределах пяти франков, а сам франк был привязан к золоту из расчета один франк за 0,18 грамм золота, соотнесите это с нынешней стоимостью рубля. Однако это чисто условное соотношение, приобрести золото в частные руки было невозможно, к тому же правительство прекрасно осознавало опасность бегства капитала за рубеж, ведь уровень налогов в стране был высок, поэтому на пути конвертации франков в другую валюту банки стали чинить препятствия.

Знаю, что пик вывоза капиталов из Франции придется на середину шестидесятых годов, причем львиная доля этих средств осядет в Германии, что позволит их извечным противникам быстрее поднять свою экономику. Вот так французы, выкармливали опасного конкурента, в будущем это не раз заставит их пожалеть о сделанном, и не надо утверждать, что возрождению экономической мощи Германии способствовали только американские кредиты, нет, тут тоже поработал капитал европейцев, ведь там еще знатно вложились и другие страны.

Чем для меня благоприятна или опасна такая ситуация? Да ничем, будущее экономики Франции туманно, в этом году в феврале на алжирском полигоне было впервые испытано французское ядерное оружие. Это означает, что военные расходы страны лягут дополнительным тяжким бременем на плечи граждан в виде косвенных налогов, в конечном итоге это приведет к потере покупательной способности и снижению конкурентоспособности промышленности, что и так уже можно видеть. Разорение частных компаний обыденное дело, причем, никто не желает выкупать их собственность, в данном случае Дюпон, исключение из правил. В основном все имущество разорившихся владельцев отправляется прямым ходом в металлолом, и очень повезет банкроту, если на его бывшую собственность обратят внимание государственные корпорации.

Но для того бизнеса, который я планирую развивать, это не страшно, ибо он будет работать на экспорт, ограничивать деятельность только границами государства — верная смерть. Так что до шестьдесят восьмого года можно не беспокоиться, ну а потом…, а потом посмотрим, как я уже не раз говорил, толкать паровоз экономики неблагодарное дело, финансовая деятельность приносит на порядок больше прибыли.

Где-то в Америке в кругах близких к Texas Instruments

— Стив, привет, как поживаешь? — Улыбчивый джентльмен протянул руку.

— О! Кого я вижу? Старина Фил! — Воскликнул Стив, отвечая на рукопожатие. — Сам начальник по новым разработкам компании решил навестить скромного инженера.

— Как, как ты назвал мою должность?

— А ты не слышал? — Усмехнулся Стив. — Уже давно все про тебя говорят именно так. Разве не ты автор всех рекомендаций по номенклатуре продукции, которая выпускается нашей компанией?

— Нет, ты ошибаешься, хотя лестно такое слышать, но не стоит брать на себя больше заслуг, чем есть на самом деле. — Покачал Фил головой, но увидев хитрые глаза знакомого, насторожился. — Или ты имеешь в виду нечто иное?

— Вот теперь я вижу, что ты не зря перебрался поближе к руководству, чувство опасности у тебя еще не атрофировалось.

— Эй, старина, полегче на поворотах, — нахмурился джентльмен, — или ты хочешь вспомнить былые годы?

— Ой, напугал! А скажи, пожалуйста, как давно ты последний раз хотя бы раз пробежался поутру? Не хочу тебя расстраивать, но, на мой взгляд, твой животик уже скоро перевесится за ремень.

— Да? — Фил наклонил голову и внимательно осмотрел свою солидность. — А знаешь, наверное, ты прав, мне частенько приходится проводить переговоры в ресторане, но ты зря думаешь, что я заплыл жиром, просто это печень провалилась в живот.

Шутка на грани фола, но именно сейчас она оказалась к месту.

— Ладно, расскажешь зачем пришел? — Стив принялся аккуратно собрать документы, разложенные на столе, в папку. — Только не говори что соскучился.

— Не скажу, век бы тебя еще не видеть, — вздохнул Фил, — в прошлом месяце ездил в Англию, наши чопорные друзья в очередной раз пытались нас надуть, перепродали комплекты электронных компонентов с последней партии немцам через посредников. Мы об этом узнали поздно, поэтому часть сделок сорвалась, и вся прибыль с разницы в цене уплыла не нам, в общем разругались. Но я не об этом хотел сказать. Помнишь, как в прошлом году Sony турнула нас с рынка карманных приемников?

— Еще бы, цену они сбили лихо, торговали ниже стоимости набора деталей, непонятно куда смотрела комиссия по контролю демпинговых нарушений?

— Открою тебе одну тайну, Стив: японцы не нарушали никаких правил, все честно, приемники они продавали с минимальной прибылью, что и доказали потом. Просто они быстро сообразили, что все кроме транзисторов они могут производить и сами.

— Да? У них настолько дешев труд рабочих?

— Ты даже не представляешь насколько, — хмыкнул Фил, — иногда там соглашаются работать просто за еду, как во времена великой депрессии у нас.

— Тогда мы никогда не сможем конкурировать с ними, по таким поделкам.

— И я так думал месяц назад.

— И что изменилось? — Заинтересовался Стив.

— А то, что с европейского рынка японцев турнули точно так же, как они нас с нашего. Лягушатники отличились.

— Надо же, никогда бы не подумал, что французы еще чего-то могут. И что они такого интересного изобрели, что японцы капитулировали?

— Ничего такого невозможного, — пожал плечами джентльмен, — тот же карманный приемник, но с лучшими потребительскими качествами. Чуть выше цена, но он уже не смотрится никчемной игрушкой, звучит почти как портативный приемник и внешне выгодно отличается от того, что предлагали мы. Но самое интересное, схема, на продажи они анонсировали его как со схемой на девяти транзисторах, а на самом деле в нем двенадцать.

— Не понял, — удивился Стив, — а какой смысл?

— Вот и мы сначала удивились, — кивнул Фил, — а потом поняли, что таким образом лягушатники избавились от трансформаторов в выходном каскаде. Веса они мало сэкономили, у них динамик три четверти по весу отнимает, а вот плотность монтажа на плате и дополнительное место им выгадать удалось. Анонсировали в следующем месяце выпуск приемника с двумя дополнительными коротковолновыми диапазонами.

— Надо же, а у нас короткие волны при такой плотности монтажа не пошли. Так какая цена на их приемники?

— Тридцать пять долларов.

— Хм, не получается, за одни транзисторы они должны были отдать пятнадцать. Что-то не сходится Фил.

— Вот это и есть та причина, по которой я к тебе пришел. — Улыбнулся Фил. — Ради любопытства я купил в Бонне три французских приемника и привез их сюда, чтобы посмотреть, как именно им удалось достичь таких результатов, и знаешь что, наши специалисты не смогли идентифицировать схему, она полностью оригинальная и черт его знает, как, однако чувствительность и избирательность они вытащили на уровень второго класса. Но это не так важно, важно какие там используются транзисторы, сначала мы подумали, что французы открыли свое производство полупроводников, но оказалось, нет. Кристаллы нашего производства, но вот запихали их в корпуса уже у лягушатников, причем в последних партиях транзисторы оконечного каскада в один корпус впихнули четыре штуки, тем самым решив проблему теплоотвода.

— Черт, — выругался Стив, — и кто же это такой умный, что продал кристаллы в Европу?

— Лестер, но он был в своем праве, у него за все это время скопилось около двух миллионов сырых кристаллов, не пошедших в дальнейшую работу. Вот он и продал их по весу, вместо того чтобы пустить под пресс. Кто ж знал, что там смогут произвести разбраковку и корпусировку? А теперь самое главное, у нас утечка Стив, первое, это то, что лягушатники не могли сами додуматься до сборки в один корпус, положив кристаллы плашмя, это наша разработка. Второе состоит в том, что там не только произвели выбраковку, но и получили высокий процент годности, за счет дополнительной температурной выдержки бракованных кристаллов, это определили по выгоранию защитного слоя у некоторых элементов, у нас этот способ стал применяться только месяц назад.

— Да, это уже серьезно, но искать здесь будет трудно, проще тряхнуть французов. Ладно, я понял в чем проблема, давай свои выкладки, ты не мог прийти ко мне с пустыми руками.

— Стив, я действительно сегодня пришел с пустыми руками, но если ты не можешь без бумаги, то завтра я тебе принесу все интересующие тебя документы.

Август шестидесятого года, для производственной компании Дюпон стал золотым, спрос на высокопроизводительные экструдеры намного превысил предложение, цеха перевели на трехсменную работу и все равно большое количество заказов выполнить не могли, а Жюль мрачно смотрел, как большой кусок пирога уплывает мимо его рта.

— Лучше бы тогда я не видел твоих прогнозов, — говорил он мне, тяжело вздыхая, — теперь просто сердце кровью обливается, и расширять производство не имеет смысла, пока будем перестраиваться, рынок насытится и ажиотажный спрос упадет.

— Так и будет, — соглашаюсь с ним, — те, кто сейчас по глупости хватает кредиты на модернизацию цехов, разорятся, спад спроса неизбежен.

— Это понятно, но вот, что странно так это то, что спрос на твои приемники продолжает расти. Как ты это объяснишь?

— Тут нет ничего странного, — принялся я объяснять особенность ситуации, — наша продукция стала уплывать мелкими партиями за границу, так называемая челночная торговля. Это когда мелкие торговцы из других стран, скупают здесь у поставщиков партии товара, выбивая себе скидки по цене, и везут к себе.

— А смысл? — Хмыкнул месье Дюпон. — Их сервисная сеть не примет в ремонт наши приемники, нет договора и запасных комплектов.

— Зато им не надо платить таможенные пошлины, наша граница с Италией и Швейцарией сплошная дыра, подозреваю, Испанцы тоже своего не упускают. Однако нам от этого ни холодно, ни жарко, главное чтобы спрос оставался стабильным. Кстати, в Тулузе на следующей неделе запускаем новый цех с конвейером, надо наращивать выпуск модели с коротковолновыми диапазонами, старые приемники планируется отправить в азиатский регион, и торговать ими по себестоимости, а то японцы похвастались, что у них туда хорошо продажи пошли. И у нас возникла еще одна проблема, американцы отказались продавать нам кристаллы для транзисторов, надо срочно что-то придумывать, если будем закупать у них транзисторы в корпусах, о расширении продаж можно забыть.

— Да? А что, больше купить не у кого? — Бизнесмен удивленно посмотрел на меня, у него в голове не укладывалось, что здесь могли возникнуть такие проблемы.

— Пока нет, они в этой области монополисты, вроде бы производят транзисторы в СССР, но там в них такая потребность у военных, что вряд ли с нами поделятся. Хотя, попробовать можно, ради наших франков они могут сильно подвинуться ценой.

— Военные никогда не заботятся о бизнесе. — Согласился со мной месье Дюпон.

— Так может, все-таки попробуем отобрать у них немного для наших нужд, — решился я закинуть крючок, — коммунисты ради престижа вполне могут на это пойти.

— Думаешь? — Бизнесмен затеребил свой подбородок, обычно он так делает перед принятием какого-то важного решения. — Слишком мелкий контракт, чтобы продвигать его через Париж, вот если бы еще что-нибудь предложить.

— А давайте предложим организацию совместного производства цветных телевизионных приемников, надеюсь, этот контракт никто мелким не назовет.

— Ох, Серж, — хмыкнул Дюпон, — ты сейчас пытаешься ступить на скользкую дорожку, никогда не занимайся прожектерством. Или тебе недостаточно примера Бернара?

Ха, он думает, что я на самом деле сломя голову кинусь в эту авантюру. Нет, у меня другая цель, надо заявить о намерениях, а в будущем, когда действительно станет вопрос о производстве телевизоров в СССР, кому надо вспомнят, что некая фирма, кстати, весьма уважаемая и уже ведущая дела с Советским Союзом, что-то такое предлагала. Последнее я и озвучил своему благодетелю.

— Так ты хочешь сделать им предложение, заранее зная, что последует отказ? — Брови месье выгнулись в удивлении.

— А что вас удивляет? — Демонстративно пожимаю плечами. — Не далее как месяц назад вы сами сделали то же самое, на переговорах с покупателем, правда там преследовалась другая цель, но так было.

— А почему ты уверен, что Советы откажутся?

— По многим причинам, но в основном по причине неуверенности, так же как и во Франции, телевидение там только начинает свои первые шаги, поэтому говорить о цвете пока преждевременно. Года через три-четыре может быть и созреют.

Бизнесмен прищурился глядя на меня:

— Хитрец, начиная со мной этот разговор, ты уже все продумал. Ладно, давай свои проекты, надеюсь, ты отнесся к ним серьезно и мне не придется потом краснеть?

Зачем краснеть? Все честно… перерисовано с аналогичных проектов, которых в библиотеке фирмы скопилось много, не скажу, что сдул один к одному, но заимствований много. Все-таки система Советского образования в этом плане рулит, учит заимствованию без всяких комплексов.

— А что ты там за переговоры вел с фирмой Badische Uhrenfabrik.

— Обговаривал возможность заказа кинематики для кассетных магнитофонов.

— Магнитофонов? — Жюль немного отклонился в кресле, чтобы посмотреть на меня, вдруг я так шучу. — А при чем здесь фирма производящая часы?

Эх, сейчас, в эти годы, магнитофоны имеют приличный размер и вес потому, что они ламповые, скоро японцы выпустят первую транзисторную модель магнитофона, вес они уменьшат значительно — избавятся от мощного тяжелого трансформатора, да и размеры тоже приведут к минимуму, а вот действительно компактную модель можно сделать только на основе кассет. А первый кассетный магнитофон сделает фирма Филипс года через три. Нам же конкурировать с производителями катушечных магнитофонов не получится, даже перейдя на новую элементную базу, но вот занять нишу кассетных магнитофонов вполне возможно, причем прибыли там за счет повышающегося спроса можно огрести немеряно. Но если с электроникой я разберусь, не велика проблема, то с кинематикой у меня завал, вот я и решил обсудить эту тему с управляющим часовой фирмы Badische Uhrenfabrik. Но это верхушка айсберга, еще я успел переговорить с фирмой "Анабель", филиалом завода госкорпорации изготавливающей гироскопы для авиационной техники, именно в этом филиале могли производить мини двигатели отличного качества. Небольшое изменение конструкции и в итоге получаем идеальный двигатель для кассетного магнитофона. А еще хочу сразу отказаться от всяких там, резиновых пассиков и кожаных притормаживателей, для кассетного магнитофона это очень важно, без них он будет нормально работать в любом положении. А ведь потребуется и с производителями магнитной пленки переговоры вести. Эх, грехи мои тяжкие.

Все это я и выложил месье Дюпону, он покивал и заметил, что бизнес могут развивать только увлекающиеся люди.

Вообще-то, не планировал я так плотно влезать в бизнес, знаю, что он высасывает из человека все силы, причем трудиться заставляет, что раб на галере. Мне это нужно? Вряд ли. Но бросить вот так все одним махом тоже неправильно, надо потихоньку передавать рычаги управления бизнесом в другие руки, оставляя за собой только возможность контроля.

И, кстати, Сильви уже намекала пару раз, что хочет тоже попробовать свои силы в бизнесе, дурной пример заразителен, а что конкретно будет по её силам? Поручать ей рулить производством, связанным с электроникой — запороть бизнес на корню, у нее и так никакого опыта, так еще и ничего не смыслит в "дырочной проводимости". Размышлять на тему занятости знакомой девушки пришлось долго, пока в один прекрасный момент не попался рекламный каталог текстильной продукции. Мля, как же я это мог забыть, колготки! Точно, именно в шестидесятом началась мода на колготки, если поторопиться, то бизнес может очень даже неплохо раскрутиться, тем более что где-то я натыкался на сообщение о банкротстве одной фирмы, специализирующейся на производстве женских нейлоновых чулок. Сообщение подавалось как курьез, владелец взял большие кредиты, установил новое оборудование, но так и не сумел отладить производство, теперь банк, предоставивший кредиты ищет желающих купить или арендовать новый производственный участок. Как раз то, что нужно, конечно же, от того сырья, которое сейчас производится здесь придется отказаться, качество полиэстера выпускаемое в Европе не выдерживает никакой критики, а вот американцы достигли в этом хороших результатов, поэтому на первых порах можно закупаться в Америке. Ха! Опять закупаться у одноименной фирмы Дюпон.

Все, решено, потрачу немного времени и подкину проект Сильви, пусть сама продвигает его с месье Дюпоном, по крайней мере, перестанет ко мне подкатывать, а то уже начал подумывать, как свести ее с каким-нибудь интересным молодым человеком, то есть оправдать ее утверждение, что я сводник.

Учеба стала мне откровенно мешать, хоть я и занимался в классе лицея своими делами, слушая преподавателей в пол-уха, но все же потерянного времени было жалко. Да и одноклассники тоже доставали не по-детски своими выходками, нет, здесь никто не пытался махать кулаками, такой номер со мной не пройдет, но иногда приходилось серьезно огрызаться на всякие домыслы. Так уж устроен мир, никому не нравится непонятное, а непонятно им было то, что я не желал с ними общаться, и не интересовался их компашками, и хотя они уже привыкли к тому, что я всегда предпочитал одиночество их обществу, но иногда все же пытались снова вовлечь молчуна в свой круг. Пф… нафиг, нафиг.

Мое затворничество не осталось без внимания, кое-кто решил, что это связано с подростковым периодом сексуального развития и решил расшевелить подростка. Какой-то зачуханный прыщавый паренек, постоянно озираясь и дергаясь, подкатил ко мне на перемене:

— Есть интересные картинки, — быстро в полголоса проговорил он мне, — всего за пять франков.

Дабы подогреть мой интерес, он как фокусник извлек откуда-то из-под полы плохого качества фотографии полуголых девиц и развернул их веером. Меня тут же пробило на хи-хи, подумать только мне, пожившему в двадцать первом веке, предлагают фото девиц в одеянии куда более пристойном, чем на рекламных плакатах моего времени. Ну да, для этой Франции это уже сродни порнографии, здесь еще только начинается прелюдия к моде "мини бикини", а пока юбка чуть выше колен, это уже серьезный вызов общественному мнению. На обещание подростка в следующий раз подкатить мне вообще что-то убойное, спокойно послал его лесом и предупредил, в следующий раз он без люлей от меня не уйдет.

Однако лицей не бросишь, Жюль потом всю плешь проест, поэтому приходилось скрипеть зубами, но терпеть. Последний учебный год, однако, и поступать в Лионский университет я не планировал, но месье Дюпона этим заранее "радовать" не стал, пусть пока живет спокойно.

К середине октября, переговоры, которые вел по нашему поручению месье Бернар с советским диппредставительством, наконец-то успешно закончились, было заключено соглашение на поставку кристаллов транзисторов, видимо корпусировка в СССР тоже была узким местом электронной промышленности. Насчет предложений о совместном производстве, как мы и планировали, последовал отказ. Цена на кристаллы нас тоже устроила, при этом нам поставлялась не россыпь из печи, а стопроцентно годные изделия, страна сильно нуждалась в притоке валюты первой категории. Закономерно пришлось резко расширять производственный участок корпусировки, однако проблемой то не стало, желающих приобрести транзисторы по дешёвке нашлось достаточно. В конечном итоге готовые транзисторы нам обходились всего по двадцать центов за штуку, ну вот, теперь уже можно говорить и о большой партии приемников в экспортном исполнении в Турцию и в Тихоокеанский регион, вотчину японцев.

Однако этот наш успех сильно кому-то испортил настроение, к нам зачастили многочисленные проверки, не то, чтобы это было опасно, ведь и помещение и оборудование было арендовано, однако нервные клетки не восстанавливаются. Месье Дюпон терпел выходки проверяющих долго, но когда чиновники стали выдумывать несуществующие нарушения в организации производства, не выдержал, собрался и демонстративно уехал в Париж. Вернулся он через три дня в приподнятом настроении, а на следующей неделе все госслужащие в Лионе и Клермон-Ферран забегали как наскипидаренные, как мне удалось узнать позднее, плюшка им прилетела от сотрудников Управления Военной Безопасности. Вот такие пироги. Теперь понятно, почему месье Дюпон до сих пор на плаву и тонуть не собирается.

— Представляешь, — поделился он со мной в конце ноября, — оказывается, тот чиновничий бардак был устроен по заказу американцев, они обиделись на то, что мы заключили соглашение с Советами. А теперь самое интересное, под общую неразбериху к нам пожаловал самый настоящий их агент, пытался выяснить, откуда нам стали известны технологии "Texas Instruments".

— Вранье, — тут же подпрыгнул я, — никакие такие технологии нам неизвестны, помяните мое слово, в скором времени все, что они подсмотрели у нас будет использоваться там. Этот агент только прикрывается обстоятельствами расследования, на самом деле у него была другая цель — узнать в какой степени мы можем угрожать их благополучию.

— Это понимают все, — отмахнулся Жюль, — но я не для того рассказываю все это, ты должен теперь учитывать, что в конкурентную борьбу могут вмешаться государственные структуры. Пора тебе привыкать к работе охранников.

— О, нет! — Снова вскинулся я. — Терпеть их постоянное сопение за спиной выше моих сил, к тому же, как они будут сопровождать меня в лицее? Учебе сразу придет конец. Конечно, это меня не огорчит, но вам настроение испортит.

— Ты по-прежнему не хочешь ходить в лицей, — покачал головой бизнесмен, — но это важно для твоего будущего.

Ну вот, опять одно по одному, и ведь не объяснишь, что я там просто теряю время.

— Ходить не хочу, ничему хорошему там не учат, но приходится терпеть, — успокоил я его, — лицей в следующем году я окончу. — И тут же переключаю неприятный разговор на другую тему. — А что с этим шпионом стало? Неужели отпустили?

— А что мы ему можем сделать? — Махнул рукой месье. — Он же не выведывал секреты государства, да и формально Франция и Америка союзники. Так что выдворили без огласки, да на этом все и закончилось. А вот местным ревнителям придется ответить за то, что устроили. Сейчас самый разгар борьбы с коррупцией, а американца не просто так отпустили, сдал он их, не стал скрывать, кому и сколько заплатил.

— Что-то верится с трудом, — не стал я скрывать своего недоверия, — в суде требуется свидетель, а агенты секретных служб не станут давать показания.

— Верно, — согласился месье Дюпон, — но если они не признают факт коррупции, будут осуждены как государственные изменники, уж этих доказательств для суда будет достаточно. Конечно, это не гуманно, но если мы не будем так действовать, наша страна опять рухнет в бездну.

Я слушал старого человека и думал о том, что он даже не подозревает, насколько пророческими могут стать его слова, французы еще не раз проклянут свою толерантность, но будет поздно, страну наводнят выходцы из Азии и Африки и именно они станут определять лицо общества. Можно ли все это изменить? В данной ситуации нет, войны могут быть не только горячими и холодными, они еще бывают и культурными, это когда иммигранты не растворяются в массе жителей, а создают внутри страны анклавы со своим языком и своей культурой. Так они и существуют отдельно, накапливая противоречия, а потом, в один прекрасный момент, начинают чувствовать свою силу и начинают бороться за свои, якобы ущемленные, права. В итоге всем становится плохо, война начинает быстро разогревать общество и выплескивается на улицы городов, меняя плюс на минус.

После очередного заседания правительства по вопросам космической программы, на котором присутствовал Никита Сергеевич Хрущев, Калмыков собрал документы и двинулся вместе с остальными к выходу из зала, честно говоря, он считал что пользы от таких заседаний нет, просто потеря времени, так как все рабочие моменты разрешались только в составе рабочих групп. А здесь ничего решить не могли, многие только многозначительно кивали докладчику, да что-то отмечали в своих блокнотах. Цирк. И Хрущев тоже хорош, сидит и хитро на всех поглядывает, он-то в курсе большинства проблем ракетчиков, так как постоянно занимается ими, а вот для остальных это филькина грамота.

— Валерий Дмитриевич! — Раздался голос Хрущева. — Подойдите на минуточку, у нас к вам есть вопросы.

Председатель Государственного комитета Совета Министров СССР по радиоэлектронике, тут же повернул назад, у него уже много накопилось предложений по развитию своей отрасли, а добраться до Хрущева последнее время не получается, не факт что сейчас разговор повернется так, как надо, но пытаться никто не мешает.

— Тут вот какое дело, Валерий Дмитриевич, — Хрущев знаком предложил министру присесть, — на днях к нашим дипломатам обратились французы, они хотят приобрести электронные компоненты, выпуск которых наладили на Пульсаре. Можем мы пойти им навстречу?

— Никита Сергеевич, — встрепенулся Калмыков, — вы же знаете, что производственные мощности Пульсара мизерные, у нас свои в очереди стоят, нужно ли нам еще и за кордон отправлять?

— Да понимаю я это, — махнул рукой генеральный секретарь, — но сам видишь, политика. Только представь себе, весь мир покупает электронику в Америке, а тут раз, и станут покупать у нас. Причем платить будут не встречными поставками, а полноценной валютой.

Сориентировался Калмыков мгновенно, если в дело вмешался престиж страны, то Хрущев не отступит, а раз так, то под это дело можно выпросить и два завода, потребность в которых велика, нечего им у танкистов делать. Но сначала надо узнать, насколько велики аппетиты этих французов.

— А что конкретно они просят?

— Конкретно? — Никита Сергеевич повернулся к своему секретарю, который тут же протянул ему лист бумаги с отпечатанной номенклатурой. — А вот список, — передал он бумагу председателю комитета, — можешь хотя бы приблизительно сейчас прикинуть?

Калмыков взглянул на список и облегченно выдохнул, ничего невозможного, почти все перечисленное можно было отгрузить в течение месяца, главное, что французы не претендовали на конечный продукт, их вполне устраивал полуфабрикат. Однако он продолжал держать выражение озабоченности и даже еще нахмурил брови.

— В принципе можно попытаться удовлетворить их просьбу, — наконец, согласился он, — но для нас это даром не пройдет, потребность в производстве кремниевых триодов уже давно назрела. Электронной промышленности срочно нужны новые мощности.

— Ну, за этим дело не станет, — отозвался Хрущев, радуясь, что проблема оказалась решаемой, — готовьте предложение, рассмотрим на следующем заседании совета министров. И к слову, от французов поступило еще предложение о создании совместного предприятия, но там пока думать будем, так с капиталистами мы еще не работали.

— Совместное предприятие? Тоже что-то по электронным компонентам?

— Не только, — прищурился Никита Сергеевич, — переговоры ведутся о цветных телевизорах. Но сам понимаешь, мы еще только чёрно-белое телевидение начали в областных городах монтировать, а тут массовое производство цветных телевизоров. Да и видел я эти цветные передачи, помнишь эксперименты на студии, глаза от мельтешения болеть начинают.

— Насколько мне известно, — взял слово Калмыков, — во Франции дела с телевидением обстоят не лучше. Но направление это очень перспективное, смотреть передачи в цвете все же лучше чем в черно белых тонах, если оно качественное.

— Вот именно, если оно качественное, — сделал акцент на слове Хрущев, — нам до этого качества еще далеко, главное сейчас народ хотя бы нормальными черно белыми телевизорами обеспечить.

Отправляясь к себе, Калмыков уже был далек от мыслей сотрудничества с французами, у него было полно своих проблем, список он наметил передать своему заместителю Александру Ивановичу Шокину, именно он будет разбираться с зарубежными поставками.

Мы с Сильви сидим на открытой террасе бистро, ласковый ветерок и не слишком назойливый солнечный свет, хорошо. Девушка потягивает кофе, ну а я довольствуюсь апельсиновым соком — кофе мне, честно говоря, надоело до чертиков, так и не смог к нему привыкнуть за столько времени. Наши посиделки сегодня вполне обоснованы, я, наконец, закончил учебу и отправляюсь в Париж на стажировку в одну из финансовых групп, это благодаря связям месье Дюпона, буду учиться работать с банками и биржей, а проще говоря, учиться спекулировать ценными бумагами. Клуб биржевиков достаточно закрытый, случайные люди там скорее исключение, чем правило, и то долго они не держатся, хоть удача и важна в такой деятельности, но без определенного багажа знаний и главное связей, делать там нечего.

Отправляя меня туда, мой благодетель надеялся, что столкнувшись с суровой действительностью его протеже наконец-то поймет, что финансовый мир вовсе не так хорош, как ему представлялось в мечтах. А столкнувшись с подлостью и предательством изменит свои планы и снова вернется в бизнес, в котором достиг значимых успехов. Наивный, вот уж у кого не было розовых очков, так это у меня, и мои амбиции простирались куда дальше банального зарабатывания денег, надеюсь, кое-кому в будущем станет действительно плохо от моих задумок.

Сильви тоже через некоторое время покидает дом и отправляется в Лилль, именно там она будет под присмотром опытного наставника руководить филиалом фирмы Дюпон, специализирующимся на производстве женского белья.

Тот проект, который я делал под девушку, не пропал даром, его внимательно изучили финансисты и признали годным. Конечно же, никто после этого не кинулся сломя голову заключать договора как мы с Бернаром в свое время, сначала договорились на пробный запуск оборудования, а потом, если все получится, переговоры будут продолжены. К удивлению всех, запуск изделий на новом сырье удалось осуществить без особых дополнительных затрат, хотя должен признаться, пришлось понервничать, договор аренды был подписан и уже в ближайшее время начнет разворачиваться рекламная компания. Особенно в этой рекламе будет обращаться внимание на марку производителя, и то, что этот Дюпон никакого отношения не имеет к тому Дюпону, естественно никто говорить не станет. А еще, в соответствии с проектом, наша безнесвумен станет лицом филиала компании, символом успеха, это тоже один из рекламных трюков, кто бы чего не говорил, а сказки о девушке из обычной семьи, которая благодаря своей целеустремленности добилась успеха, по-прежнему востребованы в народе.

Подозреваю, что Сильви Матье, в скором времени станет желанной невестой для многих семей бизнес круга, счастье это ей принесет вряд ли, но за свое будущее она может не беспокоиться.

— Закончилось мое беззаботное существование, — грустно улыбнулась девушка, — как оно там будет?

— Нормально будет, — оторвался я от смакования сока, — просто ты еще не привыкла к постоянно изменяющимся условиям существования, а основная масса бизнесменов так и живут. Вникнешь, привыкнешь, и станешь это считать, своим нормальным образом жизни.

— Удивительно Серж, как легко ты готов бросить все чего достиг, и начать заново. Не жалко?

— Наслаждаться плодами победы можно лишь тогда, когда будешь уверен, что ее у тебя не отберут, — пришлось мне объяснять Сильви свою позицию, — а такой уверенности, как ты можешь видеть, у меня нет. Стоит на время сбавить ход, закиснуть, как конкуренты сожрут с потрохами, те знания, которые я получу, позволят мне выстоять даже тогда, когда вокруг рухнет все. Подумай сама, когда вдруг начинается кризис, кто имеет самый большой доход?

Девушка кивнула:

— Это понятно, что биржевые спекулянты, но я тебя знаю, ты не станешь разорять владельцев бизнеса, а значит, и такого дохода как у спекулянтов не получишь.

— Знаешь ты меня хорошо, Сильви, но кое в чем ошибаешься. Если человек попал в трудную ситуацию из-за неудачно сложившихся обстоятельств и честно пытается из нее выкарабкаться, то я не стану его разорять. Даже больше скажу, при возможности помогу выплыть, а если его основной задачей будет нажива, и он начнет ловчить занимаясь махинациями, то утоплю не задумываясь, толку от таких дельцов в будущем все-равно не будет.

— А если так поступят с тобой? — Пыталась загнать меня в угол девушка.

— А вот, чтобы так не поступили, я и еду учиться.

Сильви покачала головой:

— Да, Серж, у тебя всегда на все находится ответ. Сначала я списывала все на твой возраст, но позже убедилась, что ты всегда все просчитываешь и никогда не даешь обещаний, которые не можешь выполнить. Помнишь, как ты говорил, что судьба накажет Клемана за все то зло, которое он причинил?

— Хм, помню, конечно, а к чему ты вдруг о нем вспомнила, — напрягся я.

— Да к тому, что в прошлом месяце полиция арестовала его, нашли похищенные вещи, спрятанные на верхнем этаже лестничного пролета.

— То есть теперь он не отвертится? Ну и ладно, сам виноват. Хочу шоколадных конфет, ты будешь?

— Серж, не увиливай, — нахмурилась Сильви, — Клеман никогда бы не стал хранить краденное в своем доме, это твоя заслуга.

— Э… Ты хочешь сказать, что все это украл я, и подкинул бедному Клеману?

— Серж!!!

— Ладно, ладно, — поднял я руки в примирительном жесте, — признаю, что краденые им вещи к нему в дом из тайника перетащил я, и что теперь?

Девушка пристально посмотрела мне в глаза и как-то сразу сникла.

— Теперь ничего, — буркнула она, — за это не благодарят, но все же спасибо. Спасибо тебе за то, что остановил этого подлеца, и он больше никому не испортит жизнь.

— Так ты хочешь конфет?

— Мог бы не спрашивать, когда я от них отказывалась?

— Никогда, — подтвердил я. — А придется.

Последнее я не говорил вслух, незачем девушке портить настроение, Сильви действительно никогда не отказывалась от сладкого, однако я прекрасно видел, что через несколько лет ей уже станет трудно сохранять фигуру, так пусть порадуется, пока есть возможность.

— Ну, все, мне пора. — Я поднялся из-за столика и повесил на плечо свою сумку.

Удостоившись на прощание поцелуя в щечку от девушки, поплелся к авто, которое доставит меня в Париж вместе с Симоном, охранником, нанятым для меня месье Дюпоном. Садился в автомобиль он вместе со мной, так как к своим обязанностям охранника он относился очень ответственно, то пока я прощался с Сильви, сидел за соседним столиком, контролируя окружающее пространство. Со своим объектом охраны он вел себя всегда вежливо, никогда не выражал своего недовольства, но и не помогал, если возникала такая потребность, мотивируя это тем, что в этот момент он не сможет исполнять свои обязанности. Такое его поведение мне очень импонировало, сразу было видно, что это настоящий профи, он не станет прогибаться перед нанимателем и следовательно не оставит шансов тем, кому взбредет в голову напасть на слабого, беззащитного молодого человека. Но слабый и беззащитный это я для других, на самом деле от ежедневных занятий спортом результат был, от группы подготовленных бандитов мне, конечно, не отбиться, но уж от одного я точно отмахаться смогу. До Парижа мы добрались уже вечером, но это не страшно, квартира, где я буду жить, уже была снята в аренду, так что, залез под душ, смыть с себя дорожную пыль, быстренько перекусил с Симоном тем, что взял как раз на такой случай, и полез отсыпаться. Завтра мне предстоит знакомство с наставником, а потом практика биржевой работы в команде, надеюсь, за кофе меня часто посылать не будут.

Переживал ли я хоть немного? Ничуть, наоборот воспринимал будущую работу как отдых, дело в том, что до той поездки мне пришлось два месяца буквально насиловать мой мозг, чтобы вспомнить основные моменты технологии связанной с диффузным методом формирования p-n перехода и этапы производства электронных компонентов по планарной технологии. Тут не отделаешься общим описанием, нужны точные данные по чистоте материалов, давлению, температурам, времени протекания химических процессов. Если бы не идеальная память, доставшаяся мне после судьбоносных событий, десятой доли бы не вспомнил, а тут умудрился даже графики нарисовать, до сих пор перед глазами стоят, проблема теперь не в том, чтобы что-то вспомнить, а как вот это забыть, мешает же.

В общем, потрудился на славу, надеюсь, в СССР найдутся специалисты по переводу с технического французского на русский. Главное, чего я боялся, отдавая столь ценные сведения, так это того, что, несмотря на параноидальную систему секретности в Советском Союзе, все значимые технологии с успехом уплывали к американцам. А вот именно этого допустить никак было нельзя, только опережающие технологии позволят стране Советов конкурировать с капиталистами, и если это произойдет, то первый шаг к моей цели, которая еще только вырисовывается в голове, будет сделан.

Однако это не все, не понаслышке знаком с советской системой хозяйствования, если где-то, как-то можно что-то провалить, то оно обязательно будет провалено. А потому зная, что основной головной болью производителей электроники станут реакторы (печи с контролируемой подачей газовых смесей) заранее навел справки о предприятиях, которые бы смогли поставить оборудование требуемых параметров. Оказывается, есть такие во Франции, причем их финансовое положение далеко от идеала, а значит и договориться с ними будет легко, главное чтобы без нас на них не пытались выйти, а то опять быстро включат в "сикрет лист".

Александр Иванович Шокин еще раз внимательно вчитался в договор, капиталисты мастера расставлять всякие хитрые ловушки, от которых потом приходилось терпеть убытки. Вот и здесь попали как кур в ощип, сколько раз было говорено, если чего-то не понимаешь, не лезь. Но нет же, мы специалисты, сами разберемся… разобрались, итить его, обрадовались, что можно забесплатно выйти на передовую технологию, а что для освоения этой технологии требуется оторвать от основной работы две лаборатории и начать все практически заново, не в счет? Диффузный метод формирования p-n-перехода даже в лабораториях делает первые шаги, специально наводил справки по этому поводу, а тут через полгода нужно выдать промышленный результат. Бред!!!

Впрочем, здесь в некотором роде и сами виноваты, поторопились отрапортовать о новых идеях, пропустили статьи в научный вестник, но кто ж знал то?

А ведь поначалу ничто не предвещало беды, французский филиал фирмы Дюпон вел дела с СССР честно, с выгодой для обеих сторон. Только за первые полгода сотрудничества, удалось продать продукции во Францию на сумму в сто пятьдесят тысяч долларов, сумма для многих показалась смешной, ведь на заседаниях оперировали миллионами, но нет, тут счет несколько иной. Те миллионы, о которых идет речь, вроде бы есть, а на самом деле их нет, попробуй включить в план мелочевку, в которой иной раз возникает необходимость. Не получится, да и пока заявка пройдет все пороги министерских согласований, в ней уже необходимость отпадает, а тут деньги лежат на счету зарубежного банка, если в чем-то возникла срочная потребность, достаточно одной его подписи, чтобы эту потребность через неделю ликвидировать. Правда потом не один отчет писать, но ради такого можно и потерпеть, тем боле, что терпеть надо не ему, а снабженцам.

И еще надо учитывать, что многие товары зарубежных компаний были включены в "сикрет лист" поэтому зачастую те миллионы в валюте, что выделялись на развитие отрасли, оказывались потрачены не совсем на то, в чем была настоятельная потребность, а через этот счет пару раз удалось провести покупку приборов недоступных для приобретения официальным путем.

А вообще, какая-то странная эта фирма, видимо американцы сильно насолили ее владельцу, что он не побоялся сотрудничества с СССР, другие как от чумы шарахаются.

Ладно, чего уж теперь, надо думать что делать, жаловаться Калмыкову сразу не стоит, а то он побежит сходу к Хрущеву и тогда такое начнется… Нет лучше бы самим все разрулить, сначала надо через дипломатов попробовать, мол ошибочка вышла, как бы нам этот договор аннулировать? Глядишь, и обойдется все без последствий.

Так, где там телефончик Андрея Николаевича.

Но надеяться на счастливое стечение обстоятельств Александр Иванович все же не стал, решил провести внеочередное совещание с ведущими специалистами, чтобы окончательно убедиться в невозможности выполнения договорных обязательств.

По первому пункту мнение всех было единодушным, работы по производству транзисторов диффузным методом надо форсировать, так как в американских лабораториях такие исследования идут полным ходом. По второму пункту мнение разделилось, трое из пяти были уверены, довести проект до промышленного образца за полгода невозможно, даже имея на руках описание технологического процесса. Мало ли кто и чего там прислал, все это нуждается в проверке и осмыслении, просто действовать по рекомендациям не получится, уже не раз обожглись на краденых технологиях, делаешь в точности, а результата нет, начинают разбираться, а там подводных камней завалы.

Дипломаты затягивать время не стали, связались с французами оперативно и так же оперативно получили ответ. Но ответ оказался совсем не таким, какого ждали, французы прислали ссылки на изобретения советских ученых и заявление, что договор имеет смысл только при выполнении всех условий. Описание технологий диффузного метода советской стороне были переданы сразу после заключения договора, то есть, со своей стороны заказчик обязательство выполнил и теперь ждет выполнения обязательств советской стороны. Но если советская сторона не может выполнить обязательства по "Пункту два" договора, то фирма Дюпон откажется от применения штрафных санкций и надеется, что дальнейшее использование переданной технологии, будет согласовываться с заказчиком, в соответствии с пунктом 4.4 настоящего договора.

— Как камень с души, — обрадовался Александр Иванович, — а то я места себе не находил. Так можно от договора отказаться?

— Можно, — подтвердил ему дипломат, — но вы подумайте еще, Александр Иванович, представители фирмы сказали мне, что они как-нибудь выкрутятся, а вот Советскому Союзу выполнение обязательств по договору гораздо нужнее.

— В смысле? — Не понял зам. министра.

— В смысле того, что договор превращается в односторонний, мы как бы покупаем чистую лицензию, и СССР не сможет в дальнейшем использовать данную технологию по своему усмотрению, французы в своем ответе об этом говорят прямо.

— Ну, это нам пока не страшно? — Насторожился Шокин.

— Это пока, — возразили ему, — но кто его знает, как все повернется в будущем. Вот вы скажите, это правда, что электронные элементы, произведенные по диффузной технологии, будут иметь более высокие частотные характеристики?

— Скорее всего. — Подтвердил Шокин. — Но особенно большая отдача ожидается в производственной сфере, процесс изготовления хорошо автоматизируется.

— Так может ваши специалисты поработают в нужном направлении? Иногда для решения проблемы достаточно одного желания.

— Хорошо, мы над этим еще подумаем, — пообещал Александр Иванович.

Через неделю рабочее совещание в прежнем составе состоялось вновь.

— И так, на прошлой неделе вам были переданы материалы исследований ваших коллег, к каким выводам вы пришли в результате? — Задал вопрос своим специалистам Шокин.

— Разрешите? — Попросил слова Антонов, руководитель группы технологических процессов и, дождавшись кивка зам. министра, продолжил. — За отведенное нам время мы проверили кое-какие выкладки из работ и пришли к выводу, что переданная французами информация не плод больного воображения, многое из того, то они предлагают уже подтверждено, а другие описанные физико-химические процессы, по нашим оценкам соответствуют действительности. Так же наткнулись на ряд спорных моментов, но чтобы быть уверенными требуется провести серию экспериментов в лабораторных условиях. Расхождений между техническими характеристиками требуемого производственного оборудования и технологического процесса изготовления p-n-перехода по диффузной технологии не выявлено. Еще, что хотелось бы отметить, так это законченность предлагаемой технологии, такое впечатление, что она уже где-то используется, об этом в частности можно судить по ограничению списка используемых в оборудовании материалов, чтобы не произошло отравления заготовок на этапах техпроцесса.

— А есть и еще основания подозревать, что техпроцесс отлажен? — Встрепенулся Александр Иванович, для него прозвучавшее предположение было важно.

— Да, — кивнул Антонов, — очень высокие требования к чистоте, весь процесс должен осуществляться в чистых зонах. Есть прямое указание, что данная технология очень чувствительна к чистоте воздуха, а так же присутствует описания, какие последствия возможны при наличии пыли в зоне.

— Понятно. — Александр Иванович в задумчивости постукивал задней частью карандаша по столу. — А как получилось, что работы наших исследователей прошли мимо нашего внимания?

— Позвольте, — теперь уже хотел высказаться Гребешков, начальник отдела проектирования, — ничего удивительного в этом нет. Смотрел я эти работы, все они опубликованы в разное время и коллективами не связанными между собой, поэтому никто не пытался связать их воедино, а понять практическую пользу от них очень сложно.

— Сложно понять, — хмыкнул Шокин, — а вот французы поняли, даже не имея доступа к полной информации. Получается, что они работы наших исследователей изучают, а нам некогда. Кстати, как это попало в зарубежную периодику?

— Так там ничего секретного нет, чисто академический интерес, это уже в наших архивах все подробно описано, — откликнулся Антонов, — но вот почему у нас надо каждый раз кучу бумаги извести, чтобы с работами ознакомиться, хотелось бы знать?

Александр Иванович кинул злой взгляд на технолога, однако ничего не сказал, прав был его подчиненный, вся эта секретность и ведомственная разобщенность выходила боком, каждый раз приходилось изобретать все заново, а разведка противника исправно снабжала своих промышленников свежей информацией.

Остальное время посвятили выработке конкретного плана с согласованными сроками, теперь появилась уверенность, что торопиться с отказом от выполнения договора не стоит, несмотря на трудности, обязательства могут быть выполнены. А в результате наибольший выигрыш от договоренностей получит Советский Союз, переход на новую технологию производства транзисторов сулил большие перспективы.

Во всем этом заместитель министра не мог понять одного, какой смысл был французам заключать договор с Советским Союзом, и силой заставлять его выполнять то, что он должен был делать сам, исходя из своих интересов. Более того, предоставлять информацию и оказывать консультационные услуги, имеющие ключевое значение в оказании влияния на развитие отрасли. Или эта информация сродни троянскому коню? Ерунда какая-то.

Опять где-то в Америке, в кругах близких к Texas Instruments

— Стив, привет, я снова к тебе и снова со своими проблемами. — В дверях кабинете стоял человек с папкой документов.

— Проходи Фил, присаживайся, я сейчас, — хозяин кабинета что-то дописал на листе бумаги и, спрятав его в ящик стола, потянулся к сифону с газированной водой, — доконает меня эта жара, за два часа уже второй баллончик с углекислым газом, надо потребовать, чтобы сюда поставили кондиционер. Если жажда мучит, не стесняйся.

— Спасибо, но что-то мне не хочется сейчас накачиваться водой, и так весь от пота мокрый, — отказался от предложения посетитель.

— Ну что на этот раз? — Не слишком приветливо буркнул Стив. — Ты извини, настроение у меня сейчас поганое, мало того, что жара, так еще и дел навалили, только успевай пошевеливаться.

— А то же, что и в прошлый раз, — Фил вынул из папки документ и передал его другу.

— Даже так, — хмыкнул Стив, ознакомившись с содержанием документа, — считаешь, пришло время ставить лягушатников на место?

— Это не мне решать, — отмахнулся Фил, — но сам видишь, сотрудничество французов с советами становится опасным. Пока советы копались в своей песочнице, нам они были не интересны, но теперь благодаря этой французской фирме стали конкурировать в Европе с нами. Разве мы не должны что-нибудь предпринять для того, чтобы выкинуть конкурента.

— О какой конкуренции идет речь? — Ухмыльнулся Стив. — Только нашей фирмой на сегодняшний день выпущено три десятка миллионов транзисторов, и примерно столько же нашими конкурентами, каких-то два миллиона устаревших компонентов из советов погоды не сделают.

— Подожди, не спеши с выводами, — посетитель поднял руку в предостерегающем жесте, — все дело в том, что советские транзисторы хоть и устарели, по сравнению с нашими изделиями, но вполне востребованы, а цена на сегодняшний день на них в три раза ниже той, по которой продаем мы. Надо либо сбрасывать цену, либо искать другие способы воздействия на французов, а лучше сразу применить и то и другое.

— Видишь ли Фил, — скривился его друг, — пытаться вытеснить советы с европейского рынка изменением ценовой политики нашей фирмы бесполезно, для них продажи там важны не из-за получения прибыли, а с точки зрения престижа. У меня большие сомнения, что они не торгуют себе в убыток, даже на нашу продукцию цена упала до половины доллара за штуку, и будет падать дальше. Что касается французской стороны, то с приходом к власти Де Голля отношения между нашими странами стали еще хуже, поэтому нам рекомендовали не раздражать лишний раз лягушатников. Мне хватило недавних событий с нашим участием, нашего агента они все же отпустили, а вот тех местных, которые работали на него, засадили, причем не за шпионаж, а за коррупцию, теперь местные на контакт идут не слишком охотно. Кстати, ты тогда оказался не прав, технология, которую применили французы, оказалась хоть и похожа, но не была украдена у нас, более того, ты скоро получишь нашу рекомендацию рассмотреть применение этой технологии у нас.

— И все-таки Стив, эта французская фирма только первая ласточка, — не согласился с рассуждениями хозяина кабинета Фил, — следом за ними потянутся и остальные, пока еще их контракты нам больших убытков не наносят, но кто знает, как дальше будут развиваться события. В конце концов, если нельзя действовать на правительственном уровне, то надо подумать, как мы сможем "защитить" бизнес гордой страны от шайки бандитов.

— Подожди, не спеши с советами, которые могут оказаться не к месту, — нахмурился друг, — как ты думаешь, после устроенного нами скандала на кого упадут подозрения, если что-то произойдет с главой уважаемой фирмы? Хочу сказать, что последствия будут гораздо хуже чем можно представить, если у французов начнется антиамериканская истерия, то вашингтонские снобы нас живьем закопают. Ты этого хочешь?

— Нет, этого я не хочу, — сбавил накал требований Фил, — но оставлять все как есть нельзя, нам это грозит в будущим огромными убытками.

— Послушай, я не отрицаю необходимости принятия мер к зарвавшейся фирме, но делать это так демонстративно нельзя. Тут нужно сначала понять, кто конкретно там продвигает сотрудничество с советами, возможно, этот человек затаил обиду на нашу компанию, когда ему отказали в приобретении лицензий, а возможно этим сотрудничеством он дает понять, что нам стоит пойти ему на уступки. Так же стоит внимательно присмотреться к его окружению, а то может статься, что его последователи, в случае радикального решения проблемы, вместо сворачивания сотрудничества с советами, наоборот его расширят.

— Это долгая история, а время нам терять нельзя, — рассердился Фил, — посмотри лучше вот на эти документы. — Еще несколько листов бумаги переместилась ближе к хозяину кабинета.

— Да…, - озадачено протянул Стив, изучая то, что было на бумаге, — это уже серьезно, в Америке действительно прогнозируют в ближайшие годы повышение спроса на цветные телевизионные приемники. Но до массовых продаж еще далеко. И, насколько мне известно, в Европе еще даже не выработан окончательный стандарт телевизионного вещания в цвете.

— Стандарт уже есть, — возразил его друг, — не думаю, что понадобится много времени на монтаж оборудования для цветного телевизионного вещания. Но ты опять не видишь проблемы: черт с ним, с этим стандартом, нам он без разницы, а вот за то, что элементная база для производства телевизоров может быть полностью обеспечена советами, нам спасибо не скажут. Ну, вот что Стив, — решил Фил закончить разговор, — пойду я к себе, дела у нас в Европе идут не лучшим образом, надо думать, как поднимать продажи, а ты поразмышляй над тем, что я тебе сказал, посоветуйся со знающими людьми. Потом, если посчитаешь нужным, поставь меня в известность, чтобы я знал чего ждать.

— Хорошо, я обещаю тебе, что не оставлю это без внимания, — ответил Стив, снова взглянув в сторону сифона с газированной водой.

Такс чего у нас здесь? Передо мной лежал отчет французского сберегательного банка "Caisse d’Epargne", достать его было сложно, но если очень надо то ничего невозможного нет, а мне заглянуть в него одним глазком было необходимо. Теперь вот гляжу не одним глазом, а сразу двумя, и они, глаза, потихоньку принимают форму блюдца. А лезли мои глаза на свет божий от чужой наглости, дело в том, что Шарль, это наш руководитель финансовой группы, поручил мне сделать анализ компании Клоенс, занимающейся производством судового оборудования, по его мнению, с акциями этой компании стали происходить странности. Обычно после того, как компания брала в банке кредиты на проведение модернизации производства, стоимость акций первое время падала, так как держатели этих акций начинали нервничать, ведь на нормально функционирующих предприятиях инвестиции в производство делались в плановом порядке. А если большой кредит брался единовременно, то это означало либо коренную перестройку предприятия с неясными перспективами дальнейшей деятельности, либо то, что возникли некоторые трудности, которые можно преодолеть только с помощью влезания в долги. И то и другое в любом случае приводило к снижению стоимости акций, и, следовательно, привлекало внимание биржевых спекулянтов, из коих наша группа и состояла. Однако акции Клоенс не думали падать в цене, а наоборот демонстрировали небольшой рост, что наводило на мысль выкупа акций одним — двумя мощными акционерами. Зачем? И вот теперь, мне кажется, я понимаю зачем. Готовилось стремительное псевдо банкротство компании, кредит частично перекачивался в некие зарубежные фирмы, для обеспечения судебных издержек, а частью шел на выкуп акций для того чтобы продемонстрировать стабильность финансового состояния будущего банкрота. Должно было казаться странным, что тратились деньги на поддержание курса акций, но это только для тех, кто не понимал всего последующего хода событий. Ведь организаторам аферы было необходимо, чтобы акции рухнули сразу на самое дно, где они могли их выкупить почти даром, а для этого была нужна паника. Если допустить постепенное снижение стоимости акций до момента резкого падения, то правительственные структуры, по закону о внешнем управлении от пятьдесят седьмого года, должны были поставить на контроль данную компанию и в случае падения стоимости акций более чем на двадцать процентов блокировать все сделки с ними до решения комиссии по банкротству. Конечно же потом, обязательно последуют крики о мошенничестве, но руководство будет делать невинные глазки и кивать на злобных конкурентов, действия которых обрушили цены на акции.

— Как же, помню, Марсельские иски, — обрадовался Шарль, — такое уже было на моей памяти, лет семь назад, портовой компании были предъявлены иски от зарубежных компаний. Акции рухнули за неделю почти до стоимости бумаги, на которой они были отпечатаны, все думали, что предприятие полный банкрот. Но ошиблись, компании предъявившие иски одна за другой проигрывали дела в суде и отказывались от претензий, в конечном итоге стоимость акций хоть и не выросла до прежних значений, но и не сильно отличалась от них. Еще раз проверь информацию по кредиту и надо бы так же собрать информацию по тем фирмам в Италии и Германии, куда сейчас перекачиваются деньги. Если твоя информация подтвердится, мы включимся в игру, вдруг повезет, и мы сможем захватить блокирующий пакет. Все, работай малыш.

Работать, так работать, когда это я отказывался? Ездить по странам и самолично проверять офисы подставных компаний, глупость несусветная, достаточно поднять телефонную трубку и сделать звонок в ближайшую по адресу юридическую контору, следом переводишь им пару сотен долларов, а они обратно отсылают тебе все регистрационную документацию по тем, кто тебе нужен. А вот в Руан на пару дней съездить пришлось, очень надо было посмотреть на хитрую морду нового временного управляющего, и перекинуться парой слов с прежним.

Не прошло и недели, как вся информация была перепроверена, и это только убедило меня, что готовится нечто противозаконное.

После детальной проработки операции Шарль поручил мне зарегистрироваться в качестве самостоятельного игрока на бирже:

— Понимаешь, когда идет рискованная игра, мы работаем как бы индивидуально. Для стороннего наблюдателя каждый играет сам за себя. — Объяснял он мне принятые у них правила. — Это делается для того, чтобы в случае претензий со стороны нас не могли сразу всех вычислить. Конечно же, основной игрок рискует больше чем его товарищи, и в случае провала он может надолго лишиться лицензии, но и выигрыш несравним, ему достается две ставки из пяти, есть за что побороться.

Да, подтверждаю, что две ставки это много, другим игрокам достанется от половины до трети ставки в зависимости от вклада в работу, вот только не нравится мне, что Шарль чего-то не договаривает, есть здесь какие-то проблемы, но говорить он о них не хочет. Ладно, не думаю, что мне грозит что-то серьезное, таких операций, какую мы хотим провернуть, здесь полно, и никто не переживает, так что вперед… Или назад, если карта не так ляжет.

То, что интерес к этой компании моего наставника не случаен, я убедился после того, как двое из нашей группы Матис и Винсент решили не принимать участие в намечавшемся веселье.

— Видишь ли, Серж, — как-то разоткровенничался со мной Матис, — когда намечается большая игра, надо выкинуть все эмоции и работать с упорством парового катка, только это даст результат, стоит поддаться эмоциям и потеряешь все. В данном случае не стоит доверять Шарлю, у него давняя вражда с семьей Лами, он сделает все, чтобы испортить им жизнь, а то, что после этого семья будет мстить, его не интересует. Пока не интересует. Помяни мое слово выходка нашего патрона без внимания с их стороны не останется, члены той семьи не аристократы чтящие законы.

Сообщение о судебных исках к компании Клоенс произвели эффект взорвавшейся бомбы, акции сразу ухнули на семь процентов и замерли в ожидании. Не прошло и часа как следом пошла информация о возможных махинациях компании в производственной сфере, и что прокуратура начинает расследование ее деятельности. Ну а потом по нарастающей, побег управляющего, претензии банка по задержке выплат процентов по кредитам, вопли поставщиков об отсутствии оплаты за поставки материалов… В общем, полный перечень всех возможных прегрешений, если бы мы не знали всей подоплеки, то наверняка бы уверились, что существовать этой компании осталось только до вечера. Скупку акций мы начали, когда их стоимость упала до двадцати процентов от начальной стоимости, закончили на восьми процентах, после этого торги акциями этой компании были прекращены. В результате у нас оказался блокирующий пакет акций. На следующий день, когда торги открылись снова, падение акций продолжилось, но нас это уже не интересовало, это уже была игра с мизерным остатком акций, наступило время выжидать. В конечном итоге игра без малейших отклонений прошла по нашему сценарию, и как ни пытались нас запугать колебаниями курса, мы крепко держали оборону, не отдав ни одной акции, что удалось приобрести по бросовым ценам. Прошло пять дней и информация по компании, оказавшейся на грани краха стала выправляться, судебные иски отзывались один за другим, поставщики перестали предъявлять претензии, а генеральный прокурор сделал заявление, что не инициировал никаких расследований в отношении компании Клоенс. Последним появился управляющий, который вовсе никуда не сбегал, он просто выезжал на отдых в Италию, и был очень удивлен, что в его отсутствие произошли такие события. Бывают на свете чудеса чудесные.

А вот дальше чудеса кончились, наши акции больше в торгах не участвовали и вскоре к Шарлю на переговоры заявились представители крупных акционеров компании с предложением продать блокирующий пакет акций.

Продать? Да пожалуйста, лишнего нам не надо, платите по прежней цене плюс издержки и расходимся довольные друг другом, но такое предложение им не понравилось. Переговоры шли долго и трудно, но мы знали, что деваться им некуда, так что, аферистам пришлось нести дополнительные расходы и выкупать все акции в полном объеме по ценам до падения. В результате этой игры группа получила прибыль в восемь миллионов франков, из которых за вычетом налогов и процентов по кредиту на мой счет упало чуть больше трехсот тысяч франков. И это без учета того, что и до этого я сумел заработать в этой группе девяносто тысяч. Получается, что в целом за три месяца я заработал восемьдесят тысяч долларов. А доллар шестидесятого года по покупательной способности превосходит доллар две тысячи пятого более чем в десять раз. Ну и как, стоит после этого корячиться с производством? Думаю, ответ очевиден. Однако это оказалось моим последним успехом, нет, мы не понесли в дальнейшем колоссальных убытков, Шарль был опытным спекулянтом и такого не допускал, но последовали события, которые заставили меня на некоторое время прекратить игры на бирже.

— Вот что малыш, — сказал мне Шарль, когда мы сидели все в ресторане и отмечали удачное окончание сделки, — придется тебе на время уехать из Парижа. Нам ставят в вину использование инсайдерской информации, понятно, что доказать ничего не сумеют, но и правду мы им сказать не можем, если мы знали о том, что готовится афера, должны были предупредить власти, а если мы такой информацией не располагали, то почему были уверены в благополучном исходе? Вся проблема состоит в том, что, кто-то засветил нас следователю, не добившись прогресса в расследовании, он станет на тебя давить, чтобы получить признание, заставить дать показания против нас всех, и я уверен, что он своего добьются. Следователь тебя и пальцем не тронет, но за него это сделают в тюрьме отпетые преступники, им нет дела до того виновен ты или нет, признание из тебя выбьют в любом случае.

А ведь он врет, я это почувствовал сразу, и врет в том плане, что какое-то следствие вообще ведется. Не знаю в чем дело, но он хочет, чтобы я уехал из города, и главное, он чего-то боится, и основание бояться у него есть.

Вообще-то рядом со мной всегда находился Симон, и кто бы так не напугал моего наставника, ему придется с ним считаться. Вот только всегда надо учитывать: чего не может сделать один, сделают трое или пятеро, и преимущество всегда на стороне нападающего, он выбирает время и место, а жертве остаются только надеяться на случай.

— Я понял месье, сколько у меня есть времени?

— Тебе больше не желательно появляться рядом с нами. Сегодня я заметил, что за мной следят.

А вот это уже правда, это я чувствую четко, а значит надо уходить прямо сейчас, завтра утром меня не должно быть в Париже. Я встаю из-за стола и, не прощаясь, направляюсь к выходу, проходя мимо своего охранника, привычно расположившегося за соседним столиком, кидаю фразу:

— Нам пора к бабушке.

Это условная фраза, которая означает, что нам нужно срочно покинуть заведение, так как на пятки наступает серый волк. Внешне Симон остается спокойным, но вставая из-за столика, он как бы невзначай расстегивает еще одну пуговицу на куртке. Теперь я уверен, что он все прекрасно понял. Первым на улицу выходит Симон, и удача улыбается нам, к ресторану в это время подкатывает парижское такси, и как только пассажир его покидает, мы сразу запрыгиваем в салон.

— Ножан сюр Марн, — указывает конечный пункт назначения Симон водителю и тот сразу стартует. Когда такси въезжает на узкую улочку, я оглядываюсь, фиксируя идущие за нами машины, следующий поворот, ничего не понятно, машины за нами следуют вроде бы другие. Еще несколько поворотов, но выделить из потока преследователей не получается, вполне вероятно, что слежки именно за нами нет. Впрочем, "если у вас паранойя, это не значит, что за вами не следят". Через два часа мы покинули Париж на поезде, который направлялся в сторону Швейцарии, я решил прокатиться сначала в Вербье, а потом Санкт-Мориц, мне как-то вспомнилось, что там замечательные горнолыжные курорты, разве я не заработал себе отдых после "тяжких" трудов.

Вечером месье Дюпону передали телефонограмму следующего содержания:

"Нашему другу заказали средство от перхоти, от применения отказывается, требует уточнение рецепта врача. Чтобы подопечный не заразился, переведен на лечение в соседнюю палату, где доступны процедуры и надлежащий уход. Желательно оградить от встреч с родственниками".

Сторонний наблюдатель пожал бы плечами на содержание телефонограммы, бывает, житейское дело, но Жюль понял все правильно. Шарль зарвался, и теперь ему грозят серьезные неприятности, ведь лучшее средство от перхоти гильотина, он это понимает и будет бороться за свою жизнь. Что касается Сержа, то его решили отправить подальше от наставника, чтобы не попал в жернова чужих разборок, а лечебные процедуры доступны в соседней стране, Швейцарии, куда месье Дюпон частенько предпочитал наведываться и в шутку называл ее соседней палатой. Торопиться и навещать приемыша не стоит, лучше немного подождать, когда ситуация разрешится его привезут обратно.

Оказывается к шестидесятому году, горные лыжи были очень популярны, и, честно говоря, я не заметил особой разницы в сервисе относительно двухтысячных, те же пункты проката, так же фуникулёры и так же народ веселится на спуске. Естественно и трубы пониже и дым пожиже, подъемники клетушки максимум человек на десять, трассы в отличие от будущего оборудованы беднее, сетки натянуты только на действительно опасных местах, а прогалины с голой землей, все же сезон катания на исходе, вообще не огорожены. Подозреваю, что такое положение дел считается здесь обычным, впрочем, если не нравится, можно за дополнительную плату отправиться туда, где тренируются профессионалы. Но это потом, на первое время мне хватит и этого, надо сначала научиться уверенно держаться на лыжах, раньше это умение у меня было, но тогда и лыжи стали немного другими и ботинки сильно отличались, а теперь все надо начинать сначала, к тому же, становиться крутым горнолыжником я не собираюсь, так пофорсить маленько.

Кстати, насчет пофорсить, возраст у меня сейчас именно тот, когда человек начинает другими глазами смотреть на противоположный пол, и я тоже не собирался изображать из себя монаха, не прошло и двух дней как мне удалось здесь познакомиться с симпатичной мадам.

— Посмотри на этого мальчика, Натали, — услышал я на великом и могучем языке разговор двух подруг стоящих в очереди на фуникулер где-то позади меня, — было бы мне на пяток лет меньше, обязательно бы с ним познакомилась.

— Смазливая мордашка? — Задала вопрос подруга. — Не вижу, надо чтобы он повернулся. Пока мне кажется ты права, еще совсем мальчишка, и судя по одежке богатенький.

От таких откровений я едва не подпрыгнул, с большим трудом удалось подавить в себе желание обернуться и посмотреть на соотечественниц. Ведь знание русского языка было моей самой охраняемой тайной с момента появления во "французской стороне, на чужой планете". Впрочем, небольшой акцент в их произношении все же чувствовался, что дало мне основание подозревать, что я опять столкнулся с кем-то из потомков волны эмиграции из Росссии.

— Но симпатичный, — отозвалась первая, — сейчас заберемся в подъемник и разглядим его получше.

— Если это действительно так, попробую подобраться к нему поближе.

— Авантюристка, — хохотнули в ответ, — будешь снова выдавать себя за мадмуазель?

— А что здесь такого? — Ответила Нинель. — Сама говорила, что хотела бы сбросить лет пяток, а мне и хотеть не надо, с моим ростом сойти за девятнадцатилетнюю запросто. К тому же не забывай, что денег у нас не так уж много, а если удастся его заинтересовать, то на пропитании экономить не придется. Решено — будешь моей старшей сестрой.

— Ты еще мамочкой меня назначь, дочурка.

— Конечно мамочка, я буду вести себя хорошо.

Ну а дальше, в кабине фуникулера, началась игра в гляделки: в пол, в угол, на предмет. Даже смущение почти натуральное, вот же актриса, итить ее за ногу.

Сначала хотел послать их, боязнь проколоться со знанием языка все же была, а потом махнул рукой, так даже будет интересней, не все же нам изображать серьезность в такие годы, это выглядит подозрительно, иногда и развлекаться надо.

Знакомство произошло легко, в жизни так редко бывает, вполне возможно, что это благодаря обоюдному желанию, уже спустя час мы вместе осваивали горные склоны, постоянно валясь в снег при каждой возможности. Я с удовольствием принял правила игры, а она благосклонно смотрела на "неловкие" ухаживания молодого человека. Курортный роман развивался по всем правилам этого жанра.

— Серж, я жутко проголодалась, — говорила она мне после двух-трех спусков по трассе, — давай зайдем в ресторанчик и чего-нибудь перекусим, естественно в этот момент ее подруга обязательно оказывалась рядом.

Должен сказать, что с деньгами у Натали и ее подруги отношения сложные, они у них недолго задерживаются, и я подозреваю, что мужья их не могли обеспечить в полной мере денежными знаками. Видимо поэтому на этот курорт подругам так и не удалось скопить достаточное количество франков, решили поехать на авось, и удача улыбнулась им в виде молодого глупого человечка, оставленного без присмотра родителей. Все эти женские хитрости меня забавляли, становилось даже интересно, что именно они придумают, чтобы раскрутить на очередные траты одного мальчишку, у которого на раз снесло крышу от любви. Симон в наши отношения не вмешивался, только в самом начале, когда мы только начали присматриваться друг к дружке, предупредил:

— Девушка не та, за кого себя выдает, серьезных отношений с ней не получится.

— Разве могут быть серьезные отношения в семнадцать лет с замужней мадам? — Пожал я плечами.

В ответ на это охранник только хмыкнул. Наверняка после нашего разговора он постарался узнать о подружках все что возможно, но не думаю, что у него получилось, все же не двадцать первый век с его всемирной информационной паутиной.

Самое смешное, что подруги, будучи уверенными, что в русском я ни уха, ни рыла, прямо при мне иногда обсуждали мои финансовые возможности и планы по их приватизации в свою пользу.

Осаду Натали держала дня три, а потом как-то сразу сдалась на милость победителя, хотя надо еще посмотреть что это была за осада и кто получился победителем. Женщиной она оказалась весьма охочей до развлечений в постели, поэтому первое время мне пришлось отказаться от посещения горных склонов, элементарно не высыпался после трудовой ночной смены. В пролете оказалась ее подруга, ведь теперь совсем не просто "случайно" попасться на пути в места общего питания, каюсь, на эту тему я даже позлорадствовал, будет потом о чем заговорщицам потрепаться на досуге. Однако "счастье" оказалось недолгим, через неделю срок "лечения" подруг закончился и Натали, смахнув несуществующую слезинку, села в утренний автобус, не забыв напоследок выклянчить у меня еще сорок франков. Убитый вселенским горем я был ровно до того момента как автобус исчез за поворотом, а уже через пятнадцать минут в кабине фуникулера поднимался на вершину трассы с весело галдящей компанией молодежи, наконец-то можно нормально отдохнуть, а не играть роли глупенького богатенького Буратино. Видимо мой роман не был секретом для окружающих, потому, что уже на следующий день рядом оказалась очередная кандидатка на даму сердца, но тут уж я постарался избежать знакомств, слишком утомительно ухаживать за девушками, которым требуется не только духовная пища.

В один удивительно солнечный день, когда снег на склоне стал потихоньку оплывать, я усталый и довольный вернулся в свой номер гостиницы, умотался, но был жутко доволен, все-таки здесь на курортах Швейцарии и жизнь хороша и жить хорошо. Симон как всегда проводил меня до двери номера и умотал по своим делам, в это время он садится за телефон и начинает с кем-то перезваниваться, не с месье Дюпоном, он прекрасно понимает, что нас так могут легко отследить. Я уже успел ополоснуться под душем, когда охранник ввалился ко мне в номер:

— Собирайся, — заявил он мне, — вчера вечером был убит Шарль Флери. Французская полиция опрашивает всех, кто с ним пересекался последнее время, тебя тоже желают видеть.

Из последующих откровений Симона мне удалось узнать, что Шарль серьезно опасался за свою жизнь, поэтому сразу как только я исчез из ресторана он связался с охранной фирмой и закал себе телохранителей, с того дня его постоянно опекало двое бывших полицейских. Не помогло. При выходе из дома был убит один телохранитель и сам Шарль. Нападавших было двое, это узнали от второго телохранителя, который успел среагировать на нападение и пустить в ход свое оружие, по его утверждению одного он сумел ранить, иначе бы сам пополнил печальную статистику жертв заказных убийств. Надо честно признаться, что мой наставник иногда не брезговал наживаться на чужом горе, поэтому желающих свести с ним счеты имелось достаточно, но я был абсолютно уверен, что заказал его кто-то из семьи Лами, именно у них был мотив и возможности. Однако следователь, которому поручили расследовать это дело, решил прежде всего проверить версию конфликта среди своих, а для этого требовалось опросить всех кто работал с убитым. Так что, спустя два дня я выходил из вагона поезда на вокзале в Париже.

Симон отнесся к моей безопасности серьезно, поэтому мы покидали поезд не в самом Париже, а на его окраине, откуда потом добирались до снятой его друзьями квартиры. А когда утром на следующий день мы отправились на допрос в полицию, с нами в машине оказались еще две молчаливых личности, подозреваю, что это инициатива месье Дюпона, видимо случай с наставником его сильно взволновал. В полиции меня долго не мурыжили, видно было, что следователь сильно устал, поэтому спустя двадцать минут мне указали на дверь, задерживаться в негостеприимном городе мы не стали, заехали на квартиру, забрали вещи и снова в путь. Пора домой, с этой стажировкой и отдыхом мои планы немного притормозили, надо снова раскручивать маховик прогресса на благо своей пользы.

Кинематика будущего магнитофона французскими часовщиками была сделана еще месяц назад, но, несмотря на громкое имя фирмы, качество оказалось ниже среднего уровня. Это обескуражило, я думал что для производства часов качество прежде всего, а оказывается нет, пришлось садиться на телефон и снова вести переговоры, только на сей раз приятными назвать их было сложно. Управляющий внимать доводам разума не захотел, считал, что производственники и так прыгнули выше головы, даже когда шаг за шагом доказали отклонения в технологическом процессе, отказался считать претензии справедливыми. Вообще, здесь, во Франции, я первый раз встретился с таким отношением к партнеру, нам не оставалось ничего, как объявить о разрыве отношений, и подать в суд, который после долгого разбирательства был выигран.

Но все же ущерб, нанесенный нам, преодолеть было сложно, понадобилось срочно искать нового партнера, заказывать изготовление механизмов после такого "кидалова" мы не собирались, у производственников должна быть заинтересованность иначе опять не добьемся качества. В этот раз нашли сразу два предприятия, которые с радостью согласились на предложенные им условия, одно предприятие раньше работало на военных, занималось созданием механических программаторов, а другое вообще не по профилю, производство игровых автоматов. С последними я сначала отношений иметь не хотел, ну правда, какое качество может быть у тех, кто занимается игрушками? Только когда посетил их производственные цеха, дал согласие на оформление партнерских отношений. И не прогадал, готовую кинематику хорошего качества, мы получили от них через полмесяца. Видимо дела предприятия были совсем плохи, если они сумели в такие сроки выдать результат.

К концу осени шестидесятого года, мы изготовили первую партию кассетных магнитофонов. Естественно электронику вылизывали до совершенства, столько времени пришлось убить, чтобы снизить искажения сквозного тракта, ужас. Ну и хитрость тоже была применена, ведь одним из главных показателей магнитофонов в эти годы было уменьшение уровня шумов, а вытянуть хорошие показатели на "кассетниках" даже в восьмидесятые было проблемой, поэтому наряду с фильтрами мы применили подавители шума, проще говоря, снижали порог чувствительности предварительного усилителя во время отсутствия звука. Про динамическое усиление звука тоже не забыл, при его использовании возникает эффект объемности звучания, не путать со стереоэффектом, до него не скоро руки дойдут.

На этот раз рекламную компанию решил провести в виде радиопостановки, написал сценарий, нанял актеров и приступили к репетициям. В прямой эфир мы никого выпускать не собирались, всякие нестыковки нам не нужны, так что все диалоги записывали на магнитофон, так добивались идеальной достоверности, это же способствовало тому, что смонтировали постановку быстро, управились за две недели. Ну а потом запустили в эфир.

Идея этого спектакля заключалась в том, что якобы в студию были приглашены эксперты, которые рассматривали магнитофоны различных фирм и давали по ним заключение. Для того, чтобы потом нам не предъявили никаких исков, все данные брались из открытых источников, а уж эксперты выдавали заключение какие параметры важны, а на какие можно не сильно обращать внимания, вот только по нашему изделию информация была намерено искажена в худшую сторону, именно это и стало причиной насмешек. Ну а после того как эксперты натешились, и ошибка была устранена, нашелся среди них один, который обвинил коллег в снобизме, и стал утверждать, что ни один из них не сможет на слух подтвердить свое заключение. В конечном итоге провели эксперимент вслепую, то есть эксперты не видели на каком устройстве воспроизводится звук, и были вынуждены выдавать заключения, пользуясь только своим слухом. В итоге все они поставили звучанию нашего "кассетника" высшую оценку.

В конце спектакля ведущий поблагодарил экспертов за участие в передаче, посмеялся над неожиданным результатом, и обратился к радиослушателям с просьбой не обращать внимания на произошедший казус. Но мало ли чего он просил, "осадок-то остался", люди сразу смекнули, это ж неспроста. Естественно потом очнулись представители других фирм конкурентов, и попытались обратить внимание, на некорректность эксперимента ведь запись на магнитофонах должна быть одна и та же, а кассетник имел другую пенку, а следовательно и качество записи должно отличаться. Однако основной массе людей на это было плевать, оправдания наоборот трактовались в пользу нашего изделия, такова психология. Так что первая партия наших кассетных магнитофонов была распродана быстро, конечно, успех приемников повторить не удалось, но все отметили, что старт был более чем успешный. Ну а дальше люди и в самом деле оценили удобство пользования и качество воспроизведения записей, еще бы, с динамиками мы тоже намучились, немцы не раз пытались отбрыкаться от наших чрезмерно завышенных требований. Зря, между прочим, другие фирмы тоже оценили качество звука, так что заказы к ним посыпались как из рога изобилия, хорошо, что мы заранее прописали график поставок, и на нас ограниченные производственные мощности немцев не сказались.

Что еще было взято из будущего, так это расширенный маркетинг, обеспечение наших изделий качественными записями, чтобы люди не мучились с непонятного происхождения поделками, переписывая друг у друга записи по многу раз. Произведения для кассет проходили оценку специалистов, и после одобрения, производилась дополнительная обработка, чтобы обеспечить чистоту звучания музыкальных инструментов. Конечно же, это не цифровая обработка звука конца двадцатого века, но и в это время кое какими успехами похвастаться могли. Как бы то ни было, но порядка двадцати кассет с различными композициями от классики до эстрады нами было подготовлено, и покупатель мог выбрать три из них при покупке нашего магнитофона. Впрочем, как правило, люди при этом не мелочились, а выкупали все кассеты, на которых были записи, и это совершенно неожиданно потребовало значительного расширение нашего цеха записи, на порядок. Не то, чтобы это напрягало, но мы заниматься такой деятельностью не планировали, поэтому, после того как более или менее отладили процесс, быстренько нашли покупателя на это направление бизнеса, пусть теперь он занимается этим хлопотным делом.

Как только определился устойчивый спрос на изделие, нам пришлось брать кредиты и организовывать массовое производство, в данном конкретном случае обеспечить насыщение рынка своими силами было просто невозможно, но все же торговая сеть Европы потихоньку стала заполняться нашими электронными изделиями, а название французской компании Дюпон в Европе все больше становилось нарицательным. Последнему так же способствовало то, что мы продолжали расширяться, арендуя производственные мощности не только у себя в стране, Германию и Италию тоже не обошли вниманием.

Но, не всегда в этом плане нам сопутствовала удача, один раз угораздило меня сунуться в Нормандию, Руан, там в одночасье выставили на продажу большие производственные площади и мы решили действовать по уже отработанной схеме, заключили договор аренды на два года. Однако быстро наладить выпуск электронных компонентов не получалось, процент брака оказался неприемлемым, все попытки поднять культуру производства оказались бесполезны. Мне стало интересно, надо было понять причины неудачи, чтобы в будущем не вляпаться вновь во что-то подобное, поэтому я приехал в Руан как только появилось немного времени. Причина оказалась банальной — профсоюз. Сначала мне были непонятны проблемы, ну, существует здесь профсоюз, а мне-то что до того? Но оказалось, что учитывать в раскладах наличие профсоюза здесь надо было в первую очередь. Это стало понятно, когда я под видом только что принятого на работу молодого работника прошел инструктаж в профессиональном союзе, целый час меня пытались убедить, что каждый наниматель есть вселенский враг, поэтому не надо с ним договариваться, с ним надо бороться. Неважно что будет причиной этой борьбы, главное всегда, шаг за шагом, добиваться своих требований. Круто. Как оказалось, такие настроения были не только у профсоюзных деятелей, но и среди нанятого персонала, так что мне хватило пары дней, чтобы во всем разобраться.

Но вот найти выход из создавшегося положения оказалось много труднее, выгнать всех и отказаться от аренды невозможно, платить придется за упущенную выгоду арендодателей, да и профсоюз вмиг организует забастовку. А оставить все как есть, это нести неоправданные убытки. Пришлось обращаться за помощью к месье Дюпону.

— Знакомая ситуация, — проворчал Жюль, когда я рассказал ему о положении дел в Руане, — вступать в открытую конфронтацию с профсоюзом нельзя, зато можно обойти его. Для этого надо разрешить организовывать кооперативы, и передать часть производственных мощностей в субаренду, затраты при такой организации производства несколько выше, особенно на начальном этапе, но и отдача будет больше, так как перестанут оглядываться на профсоюз.

Надо сказать, мой опекун подсказал дельную идею, поэтому, не откладывая в долгий ящик, занялся подбором наиболее активных людей и предложил им организовать нечто типа бригад с образованием юридического лица, что и было проделано. А дальше оплата осуществлялась только по результату выполненных работ, это позволило полностью отказаться от бухгалтерии на данном производстве и перевести расчеты в Лион. Естественно профсоюзу это не понравилось, но попытка организовать полноценную забастовку провалилась, бригады не захотели терять свой доход, ведь теперь он не ограничивался сверху, когда часть работников, не вошедших в бригады, не вышла на работу по призыву организаторов, их функции легко взяли на себя остальные. Так что наши планы не пострадали, а я сделал себе зарубку на память, теперь при организации очередной производственной площадки буду обязательно организовывать несколько подобных кооперативов, они и сами будут рвать жилы и другим не дадут заниматься борьбой с компанией.

И последнее что мне удалось отметить, при организации производства таким образом, это проявление лояльности работников к компании, нет, даже не лояльности, а скорее корпоративной гордости, сопричастности к созданию лучших в мире изделий.

Никифоров зашел в кабинет Шелепина с разрешения секретаря точно в назначенное время.

— Здравствуйте, Александр Николаевич.

Глава КГБ кивнул в ответ и жестом пригласил своего подчинённого присесть поближе к нему с правой стороны, показывая тем самым, что для него дело которым занимается майор важно.

— По задаче поиска проводников из будущего результатов пока нет, но работу в данном направлении продолжаем. Так же присматриваем за армейской разведкой во Франции, такая возможность у нас появилась месяц назад, однако никаких изменений в активности ГРУ в этой стране не замечено, что дает основание утверждать, что Серов не привлек к поиску проводника дополнительные ресурсы. Теперь, что касается поиска самого проводника нашими усилиями в этой стране: последовательная проверка отчетов полиции в крупных городах результатов не дала, но появились подозрения его косвенного проявления. Группе, занимавшейся проверкой деятельности зарубежных организаций, было поручено собрать информацию по компании Дюпон, которая стала инициатором заключения договора на поставку электронных компонентов, производимых Пульсаром. Основные мощности производства компании расположены в городе Лион…

— Лион? — Встрепенулся Шелепин. — Где-то я уже слышал об этом городе.

— Да, — кивнул Никифоров, — название этого города уже фигурировало в деле, проводник упоминал его, утверждая, что там у него есть родственники, но это не могло быть правдой, скорее всего он был хорошо знаком с этим городом, поэтому и ссылался на него, чтобы никто не смог поймать его на неточностях. Сама компания до пятьдесят девятого года изделиями на основе электроники не занималась, однако вдруг начинает деятельность в данном направлении и в течение полугода производимые ей карманные приемники вытесняют конкурентов не только из Франции, но и из Германии. Такой удачный старт был обеспечен не только благодаря, разработанной специалистами компании, оригинальной схеме изделия, но и производством собственной элементной базы на основе американских полуфабрикатов. Речь идет об изготовлении кремниевых триодов из кристаллов производимых американскими фирмами, что позволило французам получить конкурентные преимущества по стоимости конечной продукции. Так вот, наши специалисты отмечают, что в схеме приемника используются решения, которые раньше нигде не применялись, особенно это проявилось в последней модификации карманного приемника, где были добавлены коротковолновые диапазоны, там был применен блок активных фильтров позволяющих добиться резкого улучшения качества приема удаленных станций. Что-то похожее ранее использовалось проводником при модернизации приемника Балтика в Куйбышеве. Так же были отмечены оригинальные решения французских специалистов при корпусировке триодов, в отличие от американцев, которые кристаллы на подложку ставили вертикально, они кристалл на подложку положили, это позволило им частично автоматизировать процесс и получить меньше брака. Окончательно наши подозрения окрепли после того как Дюпон предложил заключить договор с нашими электронщиками сначала на приобретение готовых электронных элементов, а потом и на их производство с заданными характеристиками на основе диффузной технологии. В США такая технология уже применяется, однако то, что нам удалось добыть там, мало напоминает то, что предложила Французская сторона. Уже сейчас становится ясно, что технология предоставленная компанией Дюпон позволит достичь лучших результатов. Причем договор составлен так, что при соблюдений всех его условий Советский Союз является основным выгодоприобретателем.

— При соблюдении всех условий?

— Да, именно всех условий, при нарушении любого пункта договора с нашей стороны, сразу вступают в силу особые условия, по которым СССР не сможет воспользоваться предоставляемой технологией. Для внутреннего ее использования ограничений нет, но становится невозможно в дальнейшем экспортировать произведенные по данной технологии компоненты. То есть французская сторона как бы заставляет наших производственников выполнить взятые на себя обязательства, жестко контролируя по срокам.

— Получается, что проводник все же симпатизирует СССР, — сделал вывод глав КГБ, — но не хочет попасть в зависимость от нас?

— Да, наши аналитики тоже обратили внимание на факт проявления симпатий к советской стороне. — Согласился майор. — Переданная нам технология и сопроводительное описание, позволят в скором времени наладить выпуск кремниевых триодов в требуемых количествах.

— Понятно, после этого самого проводника пытались вычислить?

— В настоящий момент составляем психологические портреты сотрудников компании, для осуществления вербовки. — Никифоров заглянул в очередной документ. — На сегодня известно, что глава компании Жюль Дюпон является главным акционером и единолично определяет стратегию развития, в симпатиях и антипатиях к Советскому Союзу не замечен.

— Может быть кто-то из родственников Дюпона разделяет идеи коммунизма, — предположил Александр Николаевич, — это бы значительно упростило нашу задачу.

— Сомнительно, — возразил Александр, — единственный родственник, с которым он поддерживает связь, племянник Серж, он еще несовершеннолетний, только недавно закончил учебу в частном лицее. Политикой не интересуется, продолжать учебу планирует в каком-то парижском университете со специализаций в области управления и финансов. Так же у фирмы имеется несколько договоров с Лионским университетом, один из которых касается разработки электронных схем и компонентов. Кандидатура для работы в университете нами уже подобрана, сейчас идет процесс согласований. Скорее всего, сейчас проводника нужно искать среди студентов, для него это идеальный вариант легализации во французском обществе.

— Ну вот, это уже серьезная заявка, — обрадовался глава КГБ, — только будь осторожен, никто, как и прежде, не должен догадываться о подоплеке поиска проводника. Кстати, надо продумать сценарий контакта с проводником в будущем, понятно, что тебя во Францию мы не можем отправить ни под каким предлогом, ты все же не проходил соответствующей подготовки, максимум, на что можно рассчитывать, это выезд в Швейцарию группой, в составе какой-нибудь делегации.

— С делегацией будут сложности, — поморщился Никифоров, — сами знаете, какие там условия.

— Нормальные условия, — отмахнулся Шелепин, — сейчас туда спортивные делегации зачастили, поэтому нам поручили надзор осуществлять, так что ничего сложного, если наметится контакт, твое сопровождение на пару дней раньше туда закинем. Главное вычислить проводника, а уж вытащить его на встречу проблем быть не должно.

— А если он уже взят под опеку службой охраны фирмы, ведь ее владелец должен понимать, насколько он для них ценен, и вообще непонятно как они допустили передачу технологии.

— Конечно, Дюпон не оставит его без внимания, и фирма обязательно побеспокоится обеспечением охраны. Но все же, думаю, определенная степень свободы у него есть, раз решились на заключение договора. Что касается передачи технологии, то тут как раз все можно объяснить, — начал рассуждать Александр Николаевич, — сама технология нигде не применялась, а значит, не апробирована. Но стоит о ней заявить на более высоком уровне, как сразу подключатся государственные службы и все перейдет в их собственность, тогда прощай планы закупки у нас электронных компонентов, как следствие удорожание продукции и следом потеря рынка. Да, уверен, что так оно и есть, а значит, у нас все-таки есть шанс вызвать его на откровенный разговор.

Новый тысяча девятьсот шестьдесят первый год мне пришлось праздновать в Клермон-Ферран, где мы были вынуждены постепенно свернуть производство приемников и перенести их выпуск в Тулузу и Пуатье. Это произошло потому, что именно здесь обосновалась наша экспериментальная база, а нам надо было срочно начинать запуск следующего на очереди изделия, карманные радиостанции дуплексного режима. Сначала было решено отладить выпуск радио удлинителей, то есть радиостанции связывались не между собой, а с базовой станцией, которая могла коммутировать до десяти устройств. Причем с помощью одной хитрой схемки предполагался режим многовариантного частотного шифрования, который должен был защитить переговоры абонентов от прямого подслушивания, именно в таком исполнении наши аналитики предложили начать выпуск средств связи.

Вообще с портативными радиостанциями сложилась парадоксальная ситуация, никаких сложностей в их производстве не существовало, более того многие фирмы периодически выпускали такие радиостанции мелкими партиями, но на этом все заканчивалось. Дело в том, что портативные станции в основном работали в полудуплексном режиме, то есть, что-то сказал в микрофон, будь добр переключиться на прием, а к этому надо привыкать, неудобно. Радиостанции, работающие в дуплексном режиме, тоже существовали, но выпускались в единичных экземплярах и стоили они не так уж мало, основная причина состояла в том, что надо было надежно защитить приемный тракт, от помех, наводимых передающим трактом.

Каюсь, под это дело задумал небольшую интригу, надо было обосновать нашу разработку, а то мне уже надоело каждый раз выискивать "авторов" для прикрытия своей деятельности. Еще в конце лета попросил месье Бернара сделать заявку в Советский Союз на серию встреч с радиоинженером Леонидом Ивановичем Куприяновичем, чьи работы в области радиотелефонии были опубликованы в прессе. Если бы нам удалось вытащить его во Францию, то с нашими деньгами можно было бы замутить такие дела, все конкуренты обзавидовались бы. Однако последовал неожиданный отказ с советской стороны, вместо Куприяновича нам предложили заключить договор с какой-то левой организацией, которая к радио никакого отношения не имела. Нет, я понимаю, что в СССР даже производство унитазов засекречено, но это уже вообще ни в какие рамки, нас интересовало конкретное устройство и его разработчик, только после консультаций с ним можно было говорить о дальнейшем сотрудничестве, а заключать договор вслепую дураков нет.

Только потом понял, что всему виной фамилия инженера, был бы он каким-нибудь Сидоровым, ну или Петровым, можно было бы надеяться на положительное решение вопроса. А Куприянович, это приговор, никто в здравом уме специалиста с такой фамилией, притом имеющего доступ к секретному производству, даже в страны соц. лагеря не выпустит.

Ну что ж, раз не получилось, взялись за проектирование сами, тем более что и во Франции найти специалистов не составило труда, да и сам я тоже не лыком шит, а зная тенденции развития радиосвязи нетрудно резко сократить сроки проектирования и отладки опытных образцов. Как бы то ни было, но к концу года опытные образцы были нами созданы, теперь дело за производством. Думаю, что наши изделия легко найдут себе применение, потребность в них на судах и производствах огромная, можно сказать преддверие революции в области коммуникаций.

Как-то совершенно неожиданно у меня появилась своя команда, будущих единомышленников в деле будущего ограбления мирового капитала — трое студентов из Лионского университета: Матисс довольно-таки крупный парень со второго курса, вечный студент Гилберт с третьего, Мишель, тоже парень, уточнение обязательно, так как имя это может быть женским и Эдит, девушка с того же курса.

Сначала мне довелось познакомиться с Эдит, когда понадобилось перенести результаты переговоров фирмы с профессорским составом университета на бумагу, а машинистки под рукой не оказалось, одна из студенток, крутившаяся все время рядом, предложила свои услуги. Не скажу, что работала она на печатной машинке профессионально, но спустя полтора часа мучений и правки текста документ был готов, при этом девушка ничуть не тушевалась, а мое недовольное бурчание восприняла с изрядной долей юмора. После того, как рожденный в муках документ, наконец, был подписан обеими сторонами и перекочевал в мой портфель, я обнаружил, что девушка никуда не исчезла, а все время ходила за мной как привязанная. На мягкий намек, что "кино-то уже кончилось" Эдит без малейшей обиды заявила, что "требует продолжения банкета", так как хорошее отношение преподавательского состава к активной студентке это хорошо, но если бы ее при этом угостили обедом, было бы еще лучше.

Честно говоря, мне ее наглость импонировала, мадмуазель не теряется в сложных жизненных ситуациях, поэтому я не стал возражать и согласился с ее требованиями. В кафе, куда мы заявились в момент наплыва студентов, места за столом нашли с трудом, и пока расправлялись со своими порциями, Эдит рассказывала мне про то, как она оказалась в университете. По ее же словам грызть гранит науки она не планировала, но ее семья решила, что хорошее образование девушке не повредит, вот только вместо веселого Парижа ее законопатили в унылый Лион и теперь она вынуждена здесь скучать. В целом девушка не врала, это насчет решения семьи, которое ей не нравится, а вот насчет прозябания бессовестно обманывает, там, откуда она приехала, ей было гораздо скучнее, так что все ее недовольство решением семьи напускное, игра на публику.

Так получилось, что на освободившиеся места за нашим столом плюхнулись еще двое студентов, которые оказались знакомыми Эдит, поэтому дальше разговор перешел на неинтересные мне темы, и я начал подумывать, что наступает тот момент, когда можно без лишних проблем покинуть столь приятное общество. Но вдруг мое ухо уловило знакомое имя, Алле Морис, насколько мне известно, это французский экономист, теоретик и практик, сейчас он обитает где-то в Париже. А вот эти молодые люди его поклонники и именно сейчас они обсуждают, каким образом достать опубликованные работы своего кумира. Дальше выяснилось, что среди студентов полно подобных групп, которые творят себе кумиров из современных исследователей, а потом становятся их ярыми последователями. Мне лично было глубоко плевать на суть идей, которые выходили из-под пера современных исследователей экономики, а вот то, что увлеченные наукой студиозы практически готовые экономисты являлось находкой. С созданием команды управленцев, члены которой будут иметь нетривиальное экономическое образование, можно будет горы свернуть, и мне они нужны. Пришлось вникнуть в их разговор и подкинуть пару фраз, которые убедили их, что молодой человек, невесть как затесавшийся в их компанию, тоже кое-чего смылит в предмете обсуждения.

Позже я не один раз заявлялся на их тематические диспуты, где и познакомился с Матиссом, Гилбертом и Мишелем, именно они больше всего подходили для решения моих задач. Причем я не зря назвал Гилберта вечным студентом, его родители имели достаточно большой доход, чтобы обеспечить учебу своего сынка, поэтому на одном образовании он останавливаться не собирался.

А теперь минуточку внимания Мишель не француз, он русский, вернее сын русской четы затесавшейся волей судеб во Францию после войны. Так получилось, что его родители во время оккупации, оказавшись без кола, без двора, добровольно отправились на работы в Германию, а после окончания войны оказались в английском секторе ответственности. Пока еще шла неразбериха, и наводился порядок в оккупационных зонах, они с группой французских граждан выехали во Францию, где и осели в одном из тихих провинциальных городков с группой соотечественников. Ну а когда по соответственному соглашению между СССР, США и Великобританией всех советских граждан возвращали на Родину, решили, что хватит с них мотаний по миру, у французов им жилось совсем не плохо, тем более, что возвращаться им было некуда.

На русском Мишель говорил довольно-таки чисто, довелось услышать его разговор с соотечественником, которых во Франции не так уж и мало, но человек подготовленный, без труда может определить, что языковая практика у него не так велика как у настоящего Россиянина. Меня его присутствие в группе немного напрягало, все же своим происхождением он будет привлекать к нам ненужное внимание, но именно он и был наиболее ценным приобретением, интуиция у него была фантастической, такое впечатление, что он каким-то образом получил возможность подглядывать будущее. Эдит поначалу пошла довеском к талантливым студентам, так как эти трое чувствовали себя наиболее комфортно именно в ее обществе, но позже я понял, что ошибался, девушка умела ставить правильные вопросы, а таких людей еще поискать.

Так или иначе, но на шестьдесят первый год мной возлагались большие планы, нужно было обеспечить финансовую основу компании и, ни много ни мало, начать завоевывать мир. Вот так, зачем мне много? Мне нужно все!

Кстати, а что я помню из событий шестьдесят первого года? Самое важное, что отложилось в памяти это двенадцатое апреля — первый полет человека в космос, Юрий Гагарин в космическом корабле совершил один оборот вокруг земли, летом в космос отправился еще один космонавт, Герман Титов, он летал вокруг земли уже больше суток. И что-то там американцы прыгали за пределы атмосферы месяцем позже Гагарина…, а вспомнил, подскок Шепарда.

Еще помню про денежную реформу Хрущева, это когда старые деньги меняли на новые в соотношении десять к одному, известно, что под этот шумок была произведена девальвация рубля, о которой предпочли сильно не распространяться.

Где-то осенью в СССР на Новой Земле была взорвана "мать Кузьмы", утверждали, что сила взрыва превысила пятьдесят мегатонн, а взрывная волна обогнула земной шар трижды. И вроде как готовилось еще одно термоядерное устройство мощностью в сто мегатонн, но решили, что это уже перебор, так можно и планету развалить.

И последнее что врезалось в память, а как оно не врежется, если заставляли заучивать наизусть, это октябрьский двадцать второй съезд коммунистической партии. Публичное разоблачение культа личности Сталина, это дало старт переименованию городов, предприятий и сносу памятников "тирану". После того как Сталина тайно вынесли из мавзолея и похоронили у кремлевской стены, (видимо потому, что везти далеко побоялись) в народе начали в шутку говорить, что таким образом Никита Сергеевич освободил себе место рядом с Лениным. Вообще шестьдесят первый год запомнился в народе как Хрущевская оттепель, об этом времени мне как-то в пылу откровений поведал сосед:

— Тогда все органы, можно сказать, парализовало, — говорил он мне, — те подонки, которые раньше для обозначения своей деятельности инициировали дела по малейшему подозрению, вдруг наложили в штаны. Пересмотры дел начались еще при Серове, не то, чтобы он рьяно начал, но от некоторых идиотов свое ведомство почистил. А потом поставили Шелепина, тот как слон в посудной лавке, молодой горячий, или разбираться ему было некогда, но старые кадры притихли, перестали подлогом заниматься, поняли, что при таком раскладе и ответка прилететь может. Так что закрыли они глаза и реагировать перестали, ну а люди почему-то решили, что больше за языком можно не следить. Можно было, но только до поры до времени, а потом Никитка и сам понял, что не ко времени вольную дал, вот при Семичастном и начали снова гайки закручивать, да так, что порой и резьбу на раз рвали. Сроки давали не всем, психология все-таки изменилась, но и мало не казалось, с волчьим билетом потом куда устроишься, даже в дворники не брали.

Так что, оттепель оттепелью, но сломанных судеб хватало, к тому же партийцы стали страх терять, говорили, что в это время "органам" запретили на партийную верхушку компромат собирать, поэтому и слетели с катушек, слуги народа стали превращаться в хозяев народа. Хотя, все это сейчас не так заметно, это при Брежневе неприкасаемость расцветет буйным цветом.

Хм, и все что ли? Ах, да, как это я мог забыть, Берлинская стена, пресса западных стран буквально пестрит рассказами о судьбе перебежчиков из ГДР в западный Берлин. Хотя граница восточной части города отделена от западной колючей проволокой, это не останавливает перебежчиков, они находят дыры в защите, а порой просто пытаются перепрыгнуть проволочные заграждения, получая рваные раны на ногах. Для того, чтобы решить проблему перебежчиков и контрабандистов, было решено возвести по границе высокую стену, которую впоследствии назвали Берлинской стеной, и которая потом превратилась в полноценную неприступную полосу смерти со своими несколькими рядами колючей проволоки, контрольно-следовыми полосами и линиями ежей из сварного железа.

Вот вроде бы и все, что мне запомнилось. В этом году беспокоиться не о чем, а вот в следующем придется поволноваться — Карибский кризис, будь он неладен, СЩА и СССР были в шаге от ядерной войны. Причем Советский Союз по количеству ядерных зарядов проигрывал американцам более чем в десять раз, да и достать до их территории, несмотря на уверения, вряд ли мог достаточным количеством, все же баллистических ракет было мало, а готовились к запуску они долго и сложно.

Всегда недоумевал по этому поводу, зачем было тащить на Кубу ракеты? Если так уж хотелось подсунуть "ежа" президенту Кеннеди, то достаточно было зафрахтовать десяток судов, разместить на них макеты термоядерных устройств, мегатонн на двадцать и загнать их в порты США, как, кстати, угрожали сделать в свое время китайцы. Или не они, но кто-то ведь до этого додумался. И все, капец морской торговли США обеспечен, тогда еще не было средств дистанционного контроля судов, да они и сегодня многие ядерные устройства обнаружить не смогут. Представляете как оно, досматривать грузовое судно в море, вдали от берегов, перебирать все ящики и контейнеры. Эпическая диверсия. Да еще в море вокруг покидать контейнеры и слить информацию, что в них находились ядерные торпеды, которые теперь где-то неподалеку зарылись в ил и дожидаются команды на дне тихого и атлантического океана. Тоже та еще головная боль.

В середине апреля шестьдесят первого года, как я и говорил, мировые СМИ взорвались сообщением о достижении советской науки — первый полет человека в космос. В газетах политики рассуждали об открывающихся перспективах освоения космоса и сетовали о том, что Франция упустила свой шанс, и никто даже не давал себе труда подумать, чего все это стоило СССР, о том, что каждый килограмм груза, выеденный на орбиту, дороже килограмма золота, многие предпочли умолчать. А зря, на гребне успехов Советского Союза французские правители решили, что отставать от нищих, отсталых советов такой передовой в научном плане стране как Франция не годится, поэтому надо создать свое космическое агентство и тоже осваивать космическое пространство.

В свое время я не раз встречал мнение, что сначала ядерная французская программа, а потом и космическая окончательно подорвали экономическую мощь Франции, и не позволили ей стать второй экономикой мира, опередив Германию. Спорное мнение. Да, налоги во Франции велики, и они тяжким бременем ложатся на бизнес, которому и так приходится нелегко под прессом международной конкуренции. Но, истинные причины экономического упадка страны, лежат в иной плоскости — скрытая коррупция. Скрытая, это когда во взятках фигурируют не деньги, а хлебные должности для родственников, естественно, после этого на ключевых постах прекращается конкуренция и страна погружается в период застоя. Добро бы это происходило только на должностях в государственных структурах, но нет, то же самое получается и в крупных компаниях, это приводит к тому, что снижается агрессивность компаний в конкурентной среде, а некомпетентность приводит к финансовым потерям. Да и французский менталитет, тоже тот еще камень преткновения.

Как бы то ни было, но страна упустила свой шанс, а поднять экономику в середине восьмидесятых, не имея базовых условий, задача скорее из области фантастики.

Но это просто мои рассуждения, влезать в это все не собираюсь, у меня другая задача — получить с этой ситуации как можно больше. За год — два нужно накопить капитал и начать оперировать на мировых фондовых рынках, для спасения России потребуется не жалкая пара миллиардов долларов, нужны десятки, если не сотни миллиардов, да и то, только при наличии спаянной команды единомышленников.

Двадцатого числа мне позвонила Сильви, на складах скопилось значительное количество продукции ее цеха, колготки хоть и находили своих покупателей, но особого ажиотажа, на который мы рассчитывали, пока не видно в связи с этим решила посоветоваться, не пора ли сбросить цены. Это она зря, на самом деле механизм спроса уже начал раскручиваться, женская часть населения давно присматривается к новому изделию, но бежать сломя голову в торговые ряды не станет, новое изделие непривычно, да и прежние запасы капроновых чулок тоже как-то надо использовать. Успокоил молодую бизнесвумен, и попросил дождаться конца мая месяца, пообещал, что спрос будет такой, что вместо снижения цен, придется их повышать. Для таких уверений у меня имелись основания, еще в конце марта, по моей инициативе, был заказан ряд статей в женских журналах, где эксперты от медицины рассуждали о появившихся слухах, о вреде колготок для женского организма. Конечно же, таких слухов не было, ибо глупость, но кто мешает заранее развеять все подозрения, заодно и реклама. Так что спрос действительно нужно ожидать ажиотажный, еще и производство придется расширять в пожарном порядке.

Месье Дюпон тоже доволен, его производство пока еще на подъеме, так получилось, что конкуренты за нами не успевают, если смотреть со стороны, вроде бы ничего сложного в экструдерах нет, но это мнение дилетанта, в любом деле полно нюансов. Да хотя бы контроль нагрева бункера сырья, ведь сначала нужно сырье подготовить, не просто загрузить в бункер гранулы пластика, а получить массу, свободную от пузырьков воздуха, которые получаются при расплаве, стабилизировать температуру, а уже потом давить экструдером в пресс-форму. И это только одна сторона процесса, а еще подбор сплавов, скоростей работы деталей механизма, мощности привода, способа регулировки зазоров, удобства промывки от остатков сырья…

В целом это все то, что нарабатывается только с опытом, которого у конкурентов было явно недостаточно, так что логотип Дюпон в данном случае пока еще был сродни знаку качества, по крайней мере, потребитель мог быть уверен, что у него не возникнет проблем из-за оборудования производимого этой компанией. Также раньше планируемого закончили с проектом карманных приемников, на совещании решили не тащить дальше это производство на плечах компании, а продать его пока оно идет по максимальной цене. Деньги нам нужны сейчас для закупки штамповочных автоматов, и монтажа конвейерных линий, переговоры уже закончены и на днях ждем поступления первой части оплаты. С кассетниками мы в будущем поступать так не будем, наоборот делается все, чтобы привязать их производство к компании, да и не потянут мелкие фирмы массовый выпуск этих изделий с надлежащим качеством. А еще нужно учитывать, что спрос на кассетные магнитофоны, да и на магнитофоны вообще, еще не сформирован, он далек от своего пика, здесь уже мое послезнание, а для многих экспертов такое сегодня совсем не очевидно. Но это все по поводу звука, а ведь будет еще и победное шествие видеозаписей на кассетах, а там будут крутиться десятки миллиардов, неужели упустим такой "Форт Нокс"? Бюджет иной страны много меньше.

Но это все потом, пока нам не хватает финансирования, заинтересовать инвесторов не получается, все наши проекты, как я уже говорил, не очевидны, поэтому вытягивать приходится собственными силами, это потеря темпа и упущенная выгода. А срыв проекта разработки и производства телевизионных приемников цветного изображения вообще стал для меня трагедией, если не удастся найти инвесторов до шестьдесят четвертого года, то о нем можно будет забыть, что-то не хочется толкаться потом локтями с многочисленными конкурентами. Кстати, очень и очень жаль, что не удалось заинтересовать советскую сторону, цветное телевидение начало бы победное шествие по СССР лет на десять раньше. Причем использовалась бы другая элементная база, а цветные телевизоры не пришлось бы таскать только вдвоем, ведь из-за трансформатора, который должен был вытягивать мощность до четырехсот пятидесяти ватт, их вес колебался в пределах пятидесяти килограмм.

Впрочем, возможно партийные деятели и правы, не пришло еще время предлагать советскому народу такие товары, людям жить негде, а я со своими идеями лезу, может быть действительно, пусть в союзе лучше больше хрущевок клепают? А и ладно, рано еще с нашими партийными функционерами дела иметь, мало того, что не поймут, так еще и подвох искать во всем будут, а потом и прибьют чего доброго, чтобы не умничал лишний раз. Как бы то ни было, в конце мая всей командой молодых и ранних отправляемся в Париж, дело Флери не должно умереть, пусть у меня еще недостаточно опыта, но зато есть знания, которые должны сработать, мы еще не раз заставим паниковать наших конкурентов.

После двухнедельного отсутствия поспешил на встречу со своими друзьями, надо было уточнить кое какие организационные вопросы предстоящей поездки в Париж и обнаружил их в одной из аудиторий, где они с интересом рассматривали цветные фотографии. Ага — кто это у нас на днях умудрился скататься в старушку Англию? Оказалось, что отличился Мишель, видимо он долго с друзьями копил франки на эту поездку и теперь купался в лучах славы. Это в двадцатом веке стало просто кататься по всей Европе, а в шестидесятых тот еще геморрой получение одних виз чего только стоит, так что гордился он своей поездкой вполне заслужено.

Хм, а фотографии сделаны отлично, не знал, что уже в это время цветное фото было доступно, по крайней мере, мне как-то не попадались салоны, где предлагали проявлять цветные пленки и делать отпечатки на цветной фотобумаге.

— А они не в салонах все делают, — просветил меня Мишель, — отснятую пленку сдаешь в пункт приема, а они отправляют на фирменную фабрику. Там проявляют пленку и делают пробные отпечатки, а уже потом можно сделать полный заказ. Заказ выполняется быстро, в течение пяти дней времени.

А я-то думал…, а оказалось… Хотя чего хотел, процесс автоматизированного проявления пленок и печати фотографий в цвете будет доведен до совершенства только в восьмидесятых. А пока вот так, небольшие фабрики обеспечивают потребности населения, и должен сказать, что цена на такую услугу здорово бьет по карману простого обывателя.

— Так это пробные снимки? — Спрашиваю его, рассматривая фотографии.

— Так и есть, — отвечает он мне, — если что понравится, говори, закажу, но оплачиваешь сам.

— Не вопрос, — киваю и выбираю несколько фото с видом на Биг Бен и Темзу.

Пошлю своей учительнице, пусть порадуется старушка. Можно было бы поступить проще, купить набор Лондонских открыток, но там все приглаженное и подрисованное, так сказать глянец, а тут сразу видно, что снимал турист — на корточках нормальная жизнь.

Когда получил фотографии, напечатал на машинке коротенькое письмо нейтрального содержания, мол, путешествую по миру, знакомлюсь с жизнью людей, подписываюсь "Мишель", потом засунул все в конверт, попросил одну из студенток написать адрес и отправил обычной почтой из Парижа. У Софьи Яковлевны я как-то видел письма из Франции, так что это не должно быть чем-то необычным.

Небольшое отступление.

Проснулся неожиданно и тут же понял, что не могу пошевелиться, мне кажется, я вишу в пространстве, а меня обволакивает плотный туман. Что? Где? Как? Ничего не могу понять, пытаюсь проморгаться, но разглядеть ничего не удается. Пелена потихоньку отступает, и я вижу длинный стол в кабинете, за которым сидят люди и во главе этого стола сидит человек, который мне кажется знаком.

— Ну что ж, товарищи, начнем сегодняшнее заседание. — Произнес этот человек, прошамкав вставной челюстью, и я с ужасом понимаю, что вижу перед собой престарелого генсека. — Сегодня у нас в повестке вопросы, связанные с деятельностью очередного прыгуна из будущего. Слово имеет товарищ Суслов.

— Товарищи, — тут же подскочил Михаил Андреевич, — все вы знаете, что последнее время происходит быстрое загрязнение среды пространственно-временного континуума. Если первое время количество возможных реальностей еще могло быть контролируемым, то теперь из-за безответственных действий огромной массы прыгунов будущего наступает хаос, предсказать дальнейшее развитие СССР невозможно. Прогнозы наших выдающихся советских ученых колеблются от построения коммунизма, к чему мы стремимся, до восстановления монархического строя, что уже вообще не лезет ни в какие ворота…

— Извини, Михаил Андреевич, — перебил его Брежнев, — запишите, министру промышленности подготовить план строительства больших ворот, чтобы туда пролезло все. Запланировать средства, потом утвердим наше решение на съезде. Продолжайте товарищ Суслов.

— Так вот, предлагаю всех этих прыгунов из будущего отслеживать, отлавливать и передавать в наши лаборатории, пусть там над ними ставят опыты и найдут способ с ними бороться, нашли же способ борьбы с тараканами. Должен констатировать, что наш проект "Квадрат", предложенный МВД, несмотря на более чем щедрое финансирование, оказался неэффективен, прыгуны по-прежнему проникают сквозь время и прекратить их деятельность пока невозможно.

— Спасибо, товарищ Суслов, давайте предоставим слово нашему министру МВД.

— Товарищи, — взял слово Щелоков, — я не согласен с нашим многоуважаемым Михаилом Андреевичем, проект квадрат не может препятствовать проникновению прыгунов, он изначально предназначался для блокирования их разрушительной деятельности…

— Фига се, — возмутился Шелепин, — на строительство этого "Квадрата" столько силикатного кирпича угрохали, что он уже давно "Кубиком" стал, а нужен только для блокирования, которое, кстати, почему-то у вас не получается.

— Это поверхностный взгляд на проблему, — сразу нахохлился Щелоков, — а вот если бы наш комитет государственной безопасности вовремя их обнаруживал, то работа сотрудников "Квадрата" стала бы намного эффективней.

— Товарищи, прошу обсуждение вести в конструктивном русле. Продолжай Николай Анисимович.

— Для того чтобы больше не возникало голословных утверждений, я хочу показать действия сотрудников "Квадрата", теперь уже "Кубика" на куйбышевском примере. Как вам известно, в этом городе около трех лет назад произошло несанкционированное проникновение очередного прыгуна из будущего. Как только нам стало известно, что данный попрыгун не торопится спасать СССР от развала, наши сотрудники сразу вступили в дело. Так агент по кличке "Сувалка" сразу сделал заявление, что попрыгун уголовник и ненавидит СССР. Таким образом ему удалось настроить против него всех наших граждан.

— Минуточку, Николай Анисимович. — Встрепенулся Брежнев. — Запишите, присвоить товарищу Сувалке звание Героя Социалистического Труда.

Тут со своего места подскакивает Суслов и что-то быстро шепчет Брежневу на ухо.

— Да. Об этом я как-то не подумал. — Соглашается он со своим соратником. — Народ нас не поймет, не думал, что в будущем такое станет нормой. Тогда награждать не будем, поощрим денежной премией тридцать рублей.

Суслов вновь склоняется к уху генерального секретаря.

— Такая большая инфляция? — Удивляется Брежнев. — Не ожидал, тогда пусть будет тридцать долларов. Продолжай Николай.

Щелоков бодро продолжил:

— Так же, к работе были привлечены агенты Ебк и ФэХрен, им поставили задачу отвлечь внимание от Сувалки и продолжать нагнетать обстановку.

— Подожди, — снова вмешался генеральный, — товарищей Ебк и ФэХрен наградить медалью За Отвагу.

Суслов опять что-то шепчет.

— Что? И они? — Брежнев обескуражен. — Какая Кончита? У нас там что, нет нормальных сотрудников? Другие не соглашаются? Тогда награждать опять не будем, достаточно премии в тридцать рублей. Можно продолжать Николай.

— В результате согласованных действий, прыгун был вытеснен из страны и вынужден начать действия по сближению сближения позиций Франции с СССР. В будущем предполагается заставить его построить социализм во французской республике и подтолкнуть ее к вступлению в состав СССР.

— Прервись Николай. — В который раз Брежнев прервал докладчика. — Министру иностранных дел срочно подготовить мой визит во Францию, хочу по-братски поцеловать Де Голя. Продолжим.

— Конечно же прыгун недоволен, и пытается все делать по-своему, но мы не даем ему такой возможности, ставим в жесткие рамки наших планов. Должен особо отметить умелые действия агента Ксотика, ему пока удается хорошо замаскировать свою причастность к нашему великому делу и вовремя гасить взбеленившихся прыгунов.

Брежнев верен себе, в который раз вклинивается в доклад:

— Отметьте, наградить агента Ксотика орденом Дружбы Народов. — При этом генсек подозрительно косится на Суслова, тот в это время лихорадочно листает свой блокнот, что-то в нем находит, и его глаза начинают вылезать наружу от удивления.

Тут Шелепин отвлекается от обсуждения и пристально смотрит в мою сторону:

— Товарищи, так вот же этот прыгун, — вскрикивает он, указывая пальцем прямо на меня.

Все присутствующие поворачивают головы, и тут начинается что-то невообразимое, их лица быстро темнеют и сморщиваются, превращаясь в лица иссохших мертвецов, но это не мешает им дружно вскочить со стульев и кинуться ко мне, протягивая свои страшные костлявые руки со скрюченными черными пальцами. Меня охватывает ужас, я пытаюсь кричать и отчаянно дергаюсь, пространство искажается и мне удается провалиться куда-то вниз. Впрочем, долго лететь вниз не пришлось, тело резко тормозит, и я оказываюсь на кровати.

Вот тля, так это был всего лишь сон? Надо же какой реальный, и ведь поверил. Ну и бред мне снился. Надо водички глотнуть, а то кубики, ксотики, сувалки, фэхрены из палаты номер шесть, тьфу на вас, снобо-ящеры, мумии прошлого.

В этот раз о своей работе Никифоров отчитывался перед Шелепиным только двенадцатого мая, срок пришлось перенести на две недели, так как организация майских праздников всегда было горячей порой для сотрудников КГБ и не только.

— Двадцать восьмого апреля нашими сотрудниками проведена вербовка работника компании Дюпон, вербовка была проведена под легендой конкурирующей компании, по полученным данным вычислить проводника не удалось. От агента так же были получены подробные чертежи и описание технологических процессов работы оборудования производимого основной компанией, наши специалисты уже отметили несколько интересных решений, но использовать их у нас для совершенствования выпускаемой нашими производственниками продукции, пока невозможно, другая культура производства. Сотрудник нашего ведомства, устроенный на учебу в Лионский университет вживается в среду, к сожалению сразу ограничить круг кандидатов по словесному портрету возможности не имеет, остается лично знакомиться с каждым студентом привлеченным к работе по договорам с фирмой Дюпон и после этого заниматься проверкой родственных связей. Ограничения, накладываемые необходимостью маскировать наш интерес к проводнику, сильно тормозят работу в этом направлении, поэтому действия наших агентов малоэффективны. К руководству компанией получить доступ пока не удалось, поэтому прошу разрешения на внедрение нашего агента в окружение племянника владельца компании.

— У нас есть такие кандидатуры? — Приподнял бровь, Александр Николаевич.

— Да. Это Дорин Бертран, ее семья год назад вернулась из Канады. Девушка довольно активная, попала под дурное влияние в компании молодежи, поэтому дважды попадалась на воровстве, второй раз благодаря нашему вмешательству удалось решить вопрос без широкой огласки. Так как ее отец пытался получить работу на предприятиях связанных с французской ядерной программой, было принято решение о ее вербовке, однако, когда это произошло, ее родитель нашел другое место работы и стал нам неинтересен. По оценке сотрудников осуществлявших вербовку у девочки имеется потенциал для дальнейшей работы в качестве агента, коммуникабельна, имеет хорошие внешние данные, поэтому они рекомендовали использовать эти ее качества в будущем. По-моему это будущее наступило, сейчас девочке девятнадцать лет, родители ее сильно не опекают, так что она идеально подходит под это задание. Единственная проблема, Серж Дюпон, намерен специализироваться в области финансов, поэтому требуется время, чтобы дать агенту базовые знания.

— Под каким прикрытием на этот раз вербовали наши сотрудники? — Поинтересовался глава КГБ.

— Под видом французских секретных служб, — улыбнулся Никифоров, — эта легенда была использована при вербовке. По отзывам спецов, девочке понравилось такое внимание, видимо лавры Маты Хари не дают ей покоя.

— А если она опять попадет в какую-нибудь неприятную историю, — сделал предположение Александр Николаевич, — и попытается обратиться за помощью?

— Тут уж ничего не поделаешь, — пожал плечами майор, — конечно, ее предупредили о нежелательности подобного шага, но от всего не защитишься.

— Черт знает что, — нахмурился Шелепин, — девчонок как полноценных агентов приходится внедрять, так и до детей дойдет. Ладно, пусть работают с этой француженкой.

— Поступила информация из Куйбышева от Кузиной, учителя французского языка, она получила письмо от своего ученика из Парижа. К письму прилагалось четыре фотоснимка из Лондона.

— Вот как, наш проводник путешествует по всему миру?

— Нет, подозреваем, что это была короткая туристическая поездка. Никакой значимой информации от этого получить не удалось, отпечатков пальцев Калинина на фотографих не обнаружено. Адрес на конверте написан другой рукой, русские буквы в адресе переписаны человеком незнакомым с русским языком.

— Ясно, ностальгия проявилась у нашего проводника, захотелось сделать приятное женщине. — Ухмыльнулся Шелепин.

— Скорее всего, — согласился Никифоров, — однако тут у нас возникают некоторые сложности, раньше мы надеялись, что Калинин примкнет к группе потомков эмигрантов из России, все-таки на родном языке ему будет общаться комфортней, однако он предпочел не афишировать свое происхождение. Это сильно ограничивает наши возможности в поиске.

— Вот и хорошо, что не раскрылся, — возразил Шелепин, — в эмигрантских кругах полно двойных и тройных агентов, поэтому давать им хоть какие-то данные по проводнику, неоправданный риск. Работать с ними запрещаю. Что-нибудь еще по поиску есть?

— Конкретно по поиску нет, но есть общая информация, к которой мы еще не знаем как относиться. — Доложил Никифоров.

— Хм, и что это за информация? — Поинтересовался Александр Николаевич.

— Когда компания Дюпон первый раз обратилась к нашим электронщикам через дипломатов, они хотели не только закупить компоненты для транзисторов, но и предложили создать совместное предприятие по производству цветных телевизионных приемников. Нашим международникам дали задание проанализировать тенденцию развития цветного телевещания в США. В результате анализа выяснилось, стоимость цветных телевизионных приемников примерно в четыре раза выше чем черно-белых, поэтому они не находят спроса у населения. Фирмы производители вынуждены продавать свои изделия ниже себестоимости в надежде на появление спроса в дальнейшем, по их же оценке такая ситуация продлится еще два года, только после этого производство выйдет на рентабельность. На основании этого был сделан вывод, что французы решили с помощью совместного предприятия застраховаться от убытков за счет советской стороны. К тому же Никита Сергеевич не проявил интереса к этому проекту, поэтому от предложения отказались.

Шелепин хмыкнул и на секунду задумался.

— Если учесть, что после этого французы не обиделись и продолжили сотрудничество в выгодном для нас ключе, то становится очевидным, что нас не пытались обмануть, — сделал вывод глава КГБ.

— Очень похоже на это, — кивнул Никифоров, — но еще следует учитывать, что использование кремниевых транзисторов, производство которых сейчас осваивается у нас, позволит резко снизить вес и стоимость телевизионного приемника, а так же, снизится и его цена. Получается, что французы изначально рассчитывали на прибыль и теперь их проект смотрится несколько иначе.

— Это уже не нам решать, — мотнул головой Шелепин, — производство телевизионных приемников относится к товарам народного потребления, выделять фонды на это прерогатива Совета Министров. Хотя, тут французы могут схитрить, не продавливать идею совместного производства, а заинтересовать перспективой валютных поступлений, в таком случае решения будут приниматься на другом уровне. Надо бы как-то подтолкнуть их к таким мыслям.

— Все равно потребуются затраты для организации массового производства электронных компонентов, — пожал плечами майор, — я так думаю.

— Так, да не так, — возразил Александр Николаевич, — одно дело, когда изделия будут производиться у нас и пойдут в нашу торговлю, и совсем другое когда, изделия будут в основном экспортироваться за рубеж. Затраты в рублях, а отдача в валюте, Внешторг легко продавит решение по организации работы на французов. К тому же если учитывать влияние проводника, то видно, как нас опять усилено подталкивают начать работать в направлении расширения производственных мощностей в области электроники. Подозреваю, что под это дело нам подсунут и кое-какие технологии, которые нами не используются, только ради этого следует уцепиться за их проект.

— Хорошо, попробуем уговорить французов немного изменить условия совместной работы в проекте, — кивнул Никифоров, — но неплохо бы этот вопрос предварительно провентилировать с Внешторгом, а то некрасиво получится, если последует отказ в самом начале.

Шелепин кивнул и сделал у себя отметку в еженедельнике, через два дня состоится очередное заседание Совета Министров, там и можно будет обговорить эти вопросы. А после ухода своего подчиненного задумался, как-то интересно выходит, вроде бы у него к проводнику должен быть другой интерес, а тут получается, что уже и помогать начал. Впрочем, причем здесь помощь? Есть выгодное для страны предложение, пока не все в нем видят пользу, так почему бы не поспособствовать, для дела же.

Алжирские качели принесли нам прибыль в шесть миллионов франков. Качели, это когда курс акций колеблется за пределы устойчивости, то есть на величину больше налоговых издержек при покупках — продажах. К тому же мы своими действиями сознательно раскачивали этот курс, вовремя избавившись в конце от всех акций алжирских компаний. Все-таки послезнание дает огромные преимущества в таких торгах, может быть частности поймать не удается, но общая тенденция никуда не денется. Теперь у нас появился кое-какой задел, но этого было мало, пришлось провести переговоры с банком, для предоставления краткосрочного кредита под контролем еще на пять миллионов, ведь я собирался приобрести не только контрольный пакет, но и инициировать голосование по реструктуризации, чтобы попытаться заработать на развале крупной компании и продаже ее активов.

И такая компания у меня на примете была, Клоенс, да, да, именно руководство этой компании подозреваю в убийстве Шарля Флери. С того времени прошло уже достаточно времени, компания расширилась за счет поглощения конкурентов и ее акции снова оказались на бирже в достаточном количестве, руководство здорово нажилось на их продаже, вот только цена на них теперь была ниже стоимости активов. Но в отличие от своего бывшего наставника я не собирался действовать открыто, для этого было зарегистрировано шесть юридических лиц на бирже с иностранным участием. Далее, был подготовлен мощный информационный вброс, в результате которого, по моим расчетам, стоимость акций должна была упасть за пару дней на тридцать процентов.

Ожидая сильное противодействие своим планам со стороны руководства, вбрасываемая информация содержала в себе данные о событиях годовой давности, когда Клоенс по существу осуществил мошеннические действия в отношении держателей ценных бумаг, именно на этом и строилась вся последующая наша стратегия.

Первой ласточкой в печати появилось сообщение о коррупции в прокурорской среде, в частности подавалась информация о том, что многочисленные жалобы на события с мошенническими действиями приведшие к катастрофическому падению акций одной известной компании, так и не были рассмотрены, что прямо указывает на заинтересованность одного из прокуроров. Кстати говоря, эта информация соответствовала действительности. Дня через два министр юстиции Франции был вынужден начать расследование по данному заявлению прессы, и вот тогда последовал основной вброс, где корреспонденты изданий пошагово расписали неприглядные действия руководства компании и провели свое расследование в плане выявления источника панических сообщений.

Ну а дальше правда кончилась, желтая пресса запестрела сообщениями былой давности, снова утверждалось, что компании были предъявлены иски, но на этот раз уже настоящие и даже приводились достоверные данные, вот только с количеством нулей ошиблись. И снова начали судачить об управляющем, который готовится сбежать уже по настоящему, о том, что билеты на его имя были заказаны неизвестным лицом ни слова. Акции Клоенс сначала нехотя, но все же стали подвигаться по цене, и только к вечеру следующего дня рухнули до нужной нам цены.

На этот раз мы не стали довольствоваться минимально необходимым количеством акций, скупали все, до чего могли дотянуться, ведь каждая акция это теперь деньги. Заподозрив очередное мошенничество руководство биржи заблокировало продажу акций, тем самым остановив торги до прояснения ситуации и этого момента мы ждали. То, что биржа отказывается торговать, еще не означает полного запрета на продажу акций, продают, правда механизм продажи получается иным, продаются не сами ценные бумаги, а права их использования, а это обходится раза в три дешевле прямой покупки. Что ж, список держателей ценных бумаг у нас был, и половина из них согласились на различных условиях уступить нам свои права. Когда на бирже сняли ограничения, акции Клоенс перестали падать в цене и все заговорили о прекращении атаки на компанию, но это было не так, у нас в управлении оказалось до сорока процентов голосующих акций, а такой большой пакет позволял сделать с компанией все что душа желает. Собственно говоря, этим мы и хотели воспользоваться.

Последующие переговоры через адвокатскую контору с руководством компании длились в течение месяца и закончились полным консенсусом, хотя это не совсем верно — основным акционерам, по существу владельцам компании, был поставлен ультиматум, либо продажа активов по частям, либо коллапс и постепенное умирание предприятия от многочисленных исков. Последнее им показалось бОльшим злом, так как в связи с блокировкой выплат дивидендов, привилегированные акции должны были превратиться в голосующие, а в этом случае их потери могли быть еще больше.

Ждать продажи активов мы не стали, процесс этот длительный, а у нас коротких кредитов по горло, пришлось свои права переуступить тем, кто готов был подождать. В конечном итоге на этой операции мы заработали двадцать два миллиона франков, могли бы и больше, но время для нас более важный фактор, пора было выходить на международный уровень, внутри Франции сейчас обозначился подъем экономики, поэтому таким спекулянтам как мы здесь делать особо нечего. Ныне мы своей взор обратим сначала на рынок ценных бумаг США, у них там в этом году тоже обозначилось нечто вроде финансового мини кризиса, а потом займемся Бразилией, там вроде как пришло к власти про социалистическое правительство, в образовавшейся финансовой неразберихе можно хорошо поживиться. А как только у нас накопится достаточно средств, попробуем на зуб прочность золотого стандарта. Как бы не появилось головокружение от успехов, а то ведь каждый раз в таких делах мы ходим по краю, вмешается какой-нибудь серьезный игрок и пойдет все прахом в одночасье.

От общей заработанной суммы отделил два миллиона, на которые заключил договор с лабораторией, находящейся при производителе телевизионных приемников фирмы CFT, это у нее СССР приобретет первые цветные телевизоры в 1967 году. Сначала я попытался привлечь саму фирму к финансированию разработки цветных кинескопов со щелевой маской, но получил жесткий отказ, руководство не воспринимало меня серьезно, так что пришлось утереться и взяться за финансирование нужных мне работ самостоятельно.

Для того, чтобы в будущем вернуть все свои затраты с лихвой, составил соглашение так, что все полученное в процессе исследований становилось моей собственностью, а уж как сделать так, чтобы потом этими разработками не смогли воспользоваться без моего согласия я сумею. Думаю, руководство CFT еще не раз проклянет свою жадность.

Кстати, в августе СССР отчитался об освоении планарной технологии изготовления транзисторов, правда пока им удалось получить кремниевую подложку всего тридцать миллиметров в диаметре, но и это для советских инженеров огромный успех. От распиловки и корпусировки транзисторов мы отказались еще в самом начале, незачем дразнить ВПК, ведь эта операция у них сейчас самая затратная, так будет, пока не перейдут на массовое производство и не смонтируют автоматизированные линии. В этот момент наша инженерная группа отрабатывает технологию транзисторной сборки, пока запихиваем по три транзистора в один корпус, вполне достаточно, больше не требуется иначе надо что-то придумывать с увеличением плотности монтажа, а это сейчас не актуально, может быть позже.

Следующий заказ, который мы будем проталкивать со всей силой, это отработка технологии изготовления транзисторов большой мощности и высокочастотных выпрямительных диодов. Зачем? А затем, что это позволит на порядок уменьшить вес блоков питания для различных устройств бытового и не бытового назначения. Сейчас везде применяются сетевые трансформаторы, а их вес напрямую связан с требуемой мощностью, помните про первые цветные телевизоры. Так вот из-за применения масочного кинескопа требовалось поднять напряжение на ускорительной сетке кинескопа до двадцати пяти киловольт при приличных токах, получался не телевизор, а электрическая печка мощностью в полкиловатта, да еще и небольшой фон в рентгеновском диапазоне возникал.

Это оттуда потом пришло убеждение, что из-за ионизирующего облучения все цветные мониторы ужасно вредны для здоровья и хотя специалисты прекрасно знали, что эта болезнь была у цветных телевизоров на заре зарождения цветного вещания, гасить панику не спешили, ибо договора на обследование рабочих мест работников заключались регулярно. Кстати говоря, на самом деле основное ионизирующее излучение возникало при работе кенотрона, который стоял на выходе строчного трансформатора, "но это уже другая история".

Кинескопы со щелевой маской, позволяют снизить напряжение на сетке до десяти киловольт и соответственно обойтись куда меньшими токами, отсюда резкое снижение потребляемой мощности цветных телевизионных приемников, повышение надежности и сроков эксплуатации. Когда подойдет время компьютерных мониторов придется снова вернуться к масочному кинескопу, но там проблема будет решена уже на другом уровне, а до того еще дожить надо.

Однако трансформатор в блоке питания, даже на сто пятьдесят ватт все равно прилично добавлял веса, избавиться от него можно было только прейдя на высокие частоты в блоке питания, от тридцати до пятидесяти килогерц, правда именно сейчас такая идея выглядит глупостью ибо стоимость полупроводниковых приборов будет превышать традиционную схему, но это не надолго, еще три-четыре года и все поменяется с точностью до наоборот.

В августе у нас появились новые члены команды, Максимилиан и Дорин, и если Макс тоже был студентом Лионского университета, то Дорин — лошадка темная, и это я определил сразу. Сначала Эдит восприняла девушку как соперницу, ведь она была единственной представительницей прекрасного пола в коллективе, а тут пришлось подвинуться, причем не просто подвинуться, а сразу прочно поспасть на вторые роли, Дорин выглядела куда как эффектнее ее. Но увидев, что никто не повелся на симпатичную мордашку, постепенно успокоилась и даже взялась опекать новенькую, пытаясь объяснить ей азы нашей работы.

Но я не зря упомянул про темную лошадку, во-первых, девушку кто-то неплохо подготовил, хоть она и просила иногда помочь ей разобраться в тех или иных вопросах, но было видно, что Дорин и сама в этом неплохо разбирается. Как видно? Да очень просто, помните байку в фильме, где играл артист Евдокимов, как он попросил инструктора от райкома помочь, сунуть "палец" в сцепку трактора? Тот и сунул свой палец, вместо "пальца" стального, это от того, что он совершенно не представлял себе работу механизатора. Тут та же история, специфики много, и вникнуть в нее сходу невозможно, любое объяснение, тащит за собой еще кучу терминов, которые так же нуждаются в описаниях, а здесь ничего подобного не происходит, девушка въезжает сходу, и никаких уточнений не требует, и главное все правильно понимает. Гений? Ага, а чего же тогда она к нам жмется?

Во-вторых, Макс так и не смог вспомнить, кто именно познакомил его с девушкой, где-то, как-то, кто-то поспособствовал, но это точно произошло после того, как мы пригласили его разделить с нами риски в работе, а значит, Дорин знала, в чьей команде он будет работать, и успела прицепиться.

Ну и в-третьих, оказавшись в нашей команде, девушка быстро свернула отношения со своим приятелем, демонстрируя, что снова свободна, при этом все чаще поглядывала в мою сторону. Это ж, неспроста. Интересно, кто это вдруг решил проявить интерес? Ладно, не буду гадать, это должно было произойти, не сегодня так завтра, медовую ловушку не вчера изобрели, главное помнить об этом, не допускать сближения и не идти на поводу своих гормонов.

Кстати, насчет последнего, как уже говорил ранее, монахом я быть не собирался, вредно для головы, поэтому сердечная привязанность у меня имелась.

— Может быть, ты сегодня вечером освободишься пораньше? — Волосы Трис волнами рассыпались по моей груди. — У нас ожидают приезда Эдит Пиаф, могу провести тебя на бельэтаж.

— Это было бы конечно неплохо, — отозвался я на ее предложение, — но сомневаюсь, что Пиаф в состоянии выступать, скорее всего, этой "рекламой" ваша дирекция хочет привлечь к себе внимание. Сейчас у певицы очень сложный период, она до сих пор на лечении, к тому же ходят слухи, что у нее обнаружен рак печени, и она уже давно не может обходиться без наркотиков.

— Да я тоже слышала об этом, — согласилась со мной девушка, — но те же слухи говорят, что последнее время ей стало лучше.

— В этот год вряд ли, а вот на следующий год после лечения она, вероятно, сможет выступить перед публикой. Однако врачи дают плохой прогноз, жить ей осталось не больше двух лет.

— Жаль, — вздыхает подруга, — она действительно великая певица, другой такой во Франции не будет уже никогда.

— Ошибаешься Трис, — я рукой плотнее обнимаю ее красивое тело, — будет, и пройдет не так у и много времени, лет пять, и Франция снова услышит голос из прошлого. Это будет молодая девчонка из многодетной семьи, ее жизнь сложится значительно лучше, чем у Пиаф, но будет ли она более счастлива в жизни, это по-прежнему останется для всех загадкой.

Девушка подняла голову и пристально посмотрела мне в глаза:

— Ты сейчас соврал, или все же сказал правду?

— Трис, ты давно меня знаешь, — честно отвечаю ей, — скажи, я хоть раз сказал тебе неправду?

— Откуда мне знать? — На ее лице появилась улыбка. — Мне всегда приходится верить тебе на слово. Хорошо, тогда ты знаешь как ее зовут?

— Прежде чем ты что-то узнаешь, пообещай никому и никогда об этом не говорить.

— Обещаю!

— Не, как-то не серьезно ты даешь свои обещания, — закапризничал я.

— Почему несерьезно, — нахмурилась Трис, — я когда-нибудь не выполняла своих обещаний?

— Откуда мне знать? Мне всегда приходится верить тебе на слово.

Подруга притворно зарычала и вцепилась зубами мне в кожу груди.

— Все, все, готов поверить во все, что угодно, — взмолился я, — и все расскажу, только не кусайся.

— Вот так-то, — победно произнесла она и снова уставилась мне в глаза, — ну?

— Нашей будущей певице на данный момент всего пятнадцать лет, и зовут ее Мирей Матье. В пении она делает сейчас только первые шаги, поет в церковном хоре, ей предстоит еще долгий путь до того как голос окрепнет и на нее обратят внимание.

— Откуда тебе это может быть известно?

Лицо у меня становится серьезным, а голос понижаю до рычания:

— Слушай, и не говори, что не слышала, тебе открыл тайну великий медиум Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, мне ведомо все, прошлое и будущее не скрыто от меня пеленой времени. Я пронзаю время и пространство, для меня не может существовать тайн мироздания…

— И что это сейчас такое было? — Я обнаруживаю, что два карих глаза по-прежнему с усмешкой глядят на меня.

Вот для кого я стараюсь? Никакого воображения:

— Ладно, не хочешь, не верь, но помни — ты обещала никому об этом не говорить.

— Ну а все-таки?

— Видишь ли Трис, я действительно иногда вижу будущее. Но вижу не то что хочу, а то что мне часто бывает совсем не нужно. Вот это и есть одно из того, что было мне показано, просто сейчас оно пришлось ко времени. Мирей Матье действительно существует и в будущем она станет самой знаменитой эстрадной певицей Европы.

— Ладно, верю. Мне и в самом деле кажется иногда, что ты видишь будущее, а завтра у меня появится еще один шанс убедиться в этом. Если Пиаф не приедет, значит, ты опять оказался прав. Погоди, — Трис отстранилась от меня, — а ты еще как-то упоминал фамилию Матье?

Тут я не выдержал и расхохотался:

— Сейчас ты меня здорово удивила. Я говорил о Сильви Матье. Неужели не помнишь?

— А почему я должна помнить? — Пожала плечами девушка.

— Должна. Ты же видела упаковку колготок? Вот. А кто там демонстрирует свои ножки?

Девушка хлопнула себя по лбу:

— Точно, недавно же читала в журнале о ней. Самая успешная бизнес леди на сегодняшний день, девочка, сотворившая сказку.

— Вот видишь? — Улыбнулся я. — Кстати, твой размер я в магазине не нашел, пришлось звонить Сильви, чтобы она выслала для тебя последнюю модель.

— Да? — Трис прикусила губу. — А теперь признавайся, какие у тебя с ней отношения?

А это уже проявление ревности и такой подружка нравится мне даже больше:

— А отношение у меня с ней очень и очень близкие, — начал я растягивать слова, делая большие паузы, в ответ раздалось глухое рычание, для того чтобы не дошло до беды пришлось быстро закончить, — она дочь, друга моего дяди. Так что знакомы мы семьями очень давно.

— И ты молчал, что знаком с такой девушкой?

— А чего здесь такого? — Удивился я, и тут же постарался сделать обиженный вид, — И вообще, это не я с ней знаком, а она со мной.

— Думаешь? — Лицо подруги явно светилось иронией. — Ладно, тогда рассказывай?

— Эм… По моему нам уже пора вставать, а то опоздаем на работу.

— Пока все не расскажешь, никуда тебя не пущу. — Твердо произнесла Трис и приняла воинственный вид.

Ну что тут поделаешь?

Как-то так произошло, что сошлись мы с Трис на фоне любви к вкусной и здоровой пище. Ну, в чем еще можно найти точки соприкосновения в ресторане? Уж точно не в обсуждении изменчивости погоды. Все получилось по закону жанра, молодая дама заскучала дома одна и решила развлечь себя в ресторане, но там ей не сильно везло, никто не проявил интереса к эффектной женщине, то ли решили, что она кого-то ждет, то ли посчитали, что ухаживание за ней окажется не по карману.

В это время, в тот же ресторан притащился молодой человек, которому до чертиков надоела торговая площадка с ее крикливыми, потными агентами, и он решил отдохнуть от суеты, хорошо подкрепиться и посмотреть на другую жизнь, покрытую глянцем беззаботности. Едва оценив мастерство повара, молодой человек увидел скучающую даму и решил, что от него не убудет, если он немного развеселит борющуюся с одиночеством женщину.

Что я скажу, опыт не пропьешь, какие-то минуты, и мы весело болтали о кухне народов мира, оказывается, несмотря на свою молодость Трис, успела побывать в Индии и делилась со мной информацией, какие экзотические ингредиенты иногда попадаются в блюдах этой части мира. Ну а я не стал скрывать свои познания в кухне народов Сибири и Среднего Востока. Видимо мой рассказ ее заинтересовал, уж сильно ей захотелось попробовать самой освоить лепку пельменей и готовку плова, так что, наше знакомство на этом не закончилось, пришлось появиться у нее в доме в качестве знатока приготовления этих блюд.

Не буду говорить, что ничего такого я не думал, глупо прятаться за словами, но совместный труд на кухне способствует быстрому сближению, особенно после того как результат этого труда дегустируется под стаканчик хорошего вина. Так что ничего удивительного, что между нами возникли симпатии не только кулинарного характера, Трис с каждой нашей встречей нравилась мне все больше. Да и я ей тоже не был противен, вот только после нашей первой близости мадам сразу установила границы отношений. Так получилось, что она хоть и молода, но уже вдова, и пусть между нами разница лет не так уж и велика, связывать свою жизнь со мной она не станет потому, что… потому. Проще говоря, виной всему воспитание и условности — не воспринимают в ее обществе второй брак с мужчиной моложе, считают, что неприлично связывать себя с жиголо. Да уж, сподобился на старости лет. Ну и ладно, главное у нас любовь, пусть и не такая, как описывают в романах, но она есть и пусть будет, а потом… суп с котом, когда это потом наступит, тогда и будем переживать.

В июле Сильви снова дозвонилась до меня, ситуация у нее поменялась с большого минуса на огромный плюс, на сегодняшний день арендованные ей склады пусты, заказов на год вперед, а возникший спрос покрывается только на четверть. А теперь вопрос: что делать? Ха, а что здесь можно сделать? Ничего такого, что она уже делает, арендует дополнительные мощности на соседнем производстве, но увлекаться этим сильно тоже нельзя, через полгода подтянутся конкуренты и затоварят французский рынок новой продукцией. Поэтому предложил ей не убиваться по упускаемым возможностям, а подумать о том, чем еще можно привлечь потребителя. Для раздумий подсказал, что где-то через год, в молодежной среде станет модно носить короткие платья, и высокие сапоги, а значит, потребуются не только колготки из нейлона. Поинтересовался, не появился ли у нее кто-то достойный не только для потребности бизнеса, в ответ уловил презрительное фырканье, она вполне серьезно заявила мне, что на такие глупости у нее нет времени. Ах, как это знакомо.

Александр Николаевич читал отчет Никифорова, тот делал осторожное предположение, что работа по поиску Калинина, снова зашла в тупик. Операция по внедрению Дорин Бертран в окружение племянника Жюля Дюпона прошла успешно и данные по всем с кем он контактирует предоставлены. Однако никаких следов деятельности проводника обнаружено не было, единственный представитель русской эмиграции Мишель Клин контактов с другими носителями русского языка в Лионском университете не поддерживал. Более того девушка жаловалась, что в группе стали относиться к ней насторожено, всему виной проявленное ей при выполнении задания любопытство. А попытка сфотографировать всех вызвала резкую негативную реакцию, пришлось на время сильно ограничить свою активность. Те фото, студентов, что удалось все же сделать, были предъявлены на опознание Кузиной и матери Калинина, однако опознать его они не сумели. Кстати говоря, эксперты пояснили, что даже специально подготовленный человек далеко не всегда сможет опознать по фотографии подростка четырнадцати лет по его же фотографии в восемнадцати летнем возрасте. От попытки собирать отпечатки пальцев на открытки покрытые специальным лаком тоже отказались, слишком уж явно тогда проявлялся интерес.

Подвести Дорин к Дюпонам ближе тоже не удалось, видимо мысли молодого человека в этом направлении уже были заняты и на эффектную девушку он смотрел более чем ровно, если не говорить большего. Видимо в ближайшем будущем, несмотря на деловые качества, Дорин придется привыкать к другой работе. Кстати говоря, следить за родственником Дюпона тоже не удавалось, оказывается там не просто телохранители, а полноценная служба безопасности, и любые попытки проследовать за объектом моментально пресекались.

В Лионе тоже дело не продвинулось, как оказалось, география договоров заключенных компанией куда больше, чем представлялось ранее, круг молодежи постоянно расширялся, становилось понятно, что в таких условиях шансы найти интересующее лицо стремятся к малой величине. Пока еще эти поиски не привлекли внимания, но Александр Николаевич чувствовал, что еще немного и кое-кто может заинтересоваться, почему на некую зарубежную компанию, не попадающую под стратегические интересы, вдруг стало тратиться столько много ресурсов. Проверили, собрали сведения о руководстве и потенциале и на этом интерес должен быть исчерпан, остальное непонятная блажь.

В общем, нужно было снижать активную деятельность и требовался другой подход к работе.

— Может попытаться закинуть блесну, — предложил Никифоров.

Шелепин задумался, неплохое предложение, в данном случае, вполне может сработать:

— Хорошо, сделай несколько плакатов как под социальный заказ, с подтекстом, посмотрим, что получится. И готовь, сразу несколько вариантов своего контакта с ним. Хотя не думаю, что он ими воспользуется, я бы на его месте точно не решился, а предложил свой сценарий.

— Вряд ли он будет сам принимать решение, велика вероятность, что он обратится за консультацией к профессионалам, — не согласился майор, — и как бы не еще хуже не стало, в связи с появлением интереса конкурентов к компании, там приняли решение о формировании полноценной службы безопасности. А учитывая тесные связи Дюпона с Управлением Военной Безопасности Франции, нашего проводника обязательно возьмут под плотное наблюдение.

— Вояки подключились? — Александр Николаевич удивленно посмотрел на подчиненного. — А с чего вдруг? Вроде бы компания на правительство не работает.

— Там какая-то странная история произошла, — замялся Никифоров, — достоверно установить не удалось, но наши смежники отметились.

— Тааак! — Напрягся Шелепин. — Пронюхали чего?

— Нет, неудачная попытка вербовки, по косвенным признакам мы установили, что хотели подобраться к ядерщикам, стали выстраивать цепочку и напоролись на сотрудника компании Дюпон, а там корпоративные настроения. Ну, а потом еле ноги унесли, сами эвакуировать своих через дипломатов не успевали, обратились к нам, мы их оттуда и выдернули и по "своей тропе" вывели. Если бы действительно чего пронюхали, к нам бы за помощью не обращались.

— Хм, а может быть это и хорошо, — сделал вывод Александр Николаевич, — после такого эпического провала наши смежники к Дюпону не полезут, а значит, на нашего проводника они не выйдут.

Сколько я не пытался найти бреши в экономической ситуации американцев, ничего не получилось, все же, несмотря на мелькнувшие трудности в финансовой области, экономика там находится на подъеме, а как я уже говорил, хорошо заработать можно только тогда, когда ее лихорадит. Ввязываться в спекуляцию с ценными бумагами на волне Гагаринского полета не стал, рушился в основном бизнес связанный с предоставлением услуг населению, а там слишком велики временные издержки, к тому чуйка явно говорила мне, что до крушения долларового пула здесь делать нечего, остается наша любимая Бразилия, игра на коррупционной составляющей.

Кстати говоря, к моему удивлению, правительство социалистической направленности как нельзя лучше способствует развитию коррупции в стране. Вся беда в том, что все эти народные правительства, дорвавшись до власти, на самом деле не готовы ей воспользоваться, вместо того, чтобы начать с создания экономической и политической базы, они сразу начинают реализовывать социальные программы. А так как в переходный период политическая ситуация достаточно сложная, то на многих постах оказываются настоящие проходимцы, ибо в демагогии их никто не может превзойти. А дальше все просто, денег на реализацию социальных программ выделяется немеряно, усугубляя и без того отчаянное экономическое положение страны, и никто их дотошно не контролирует — рай казнокрада. Так что через два месяца с момента начала реализации социальных программ, пара десятков фирм, созданных на бумаге, занималось перекачкой денег бразильских чиновников в офшоры, а уже оттуда по банковским счетам.

С одной стороны вроде как нехорошо потворствовать коррупции, но с другой, как говорила в наше время современная молодежь "Не смешите мои тапочки", эти деньги все равно уплывут из страны, так что ничего плохого в том, что в будущем поставлю всех коррупционеров под контроль, не вижу. К тому же, процент за услуги своих подконтрольных организаций был выставлен тоже грабительским, однако чиновники пока не находили другого выхода и были вынуждены обращаться именно туда. Это потом набегут другие посредники и цены на услуги подобного рода упадут, а пока…, а пока мы наняли кое-кого из местных борцов с коррупцией чтобы те зорко отслеживали наших потенциальных конкурентов и ставили их под контроль, если удастся договориться, а если нет, то нет. Эх, грехи мои тяжкие, отмолятся ли потом? Не превращусь ли я в скором времени в беспринципную сволочь, готовую ради добычи денег идти по головам на пути к своей цели? Это к тому, что перекачка денег вороватых чиновников в основном оседает в нескольких подконтрольных банках, созданных как раз для такого случая, и воспользоваться ими в будущем будет невозможно, там их просто не будет.

Бразильский проект не потребовал лично от меня больших вложений, главное было начать, а потом он уже стал работать и без моего участия, ну а я снова обратил внимание на товарную биржу, нужно было начинать нарабатывать опыт на рынке продовольствия. Засуха шестьдесят третьего года в полной мере проявит себя в СССР, поэтому нужно заранее побеспокоиться созданием запасов, и возможности такие у меня будут, пусть для моих финансов это станет суровым испытанием, но зато не позволит пропасть части золотого запаса Советского Союза в бездонных подвалах Форт-Нокса. Может, даже удастся увязать поставки зерна с условиями ускоренного развития электронной базы в стране, ведь это когда касается улучшения быта народа, чиновники не слишком поворотливы, а когда жареный петух клюнет, очень даже резво начинают шевелиться.

А еще хотелось бы под это дело провернуть африканский проект, неучтенное мясо там по саванне сейчас бегает в огромных количествах, нужно только построить с десяток перерабатывающих заводиков и греби деньги лопатой. Всякие разговоры о том, что мясо диких африканских животных непригодно в пищу ложь, знаем, откуда ноги растут, именно таким образом обеспечивается сверхприбыль от поставки продовольствия голодающему населению. Просто для того чтобы приступить к заготовкам мясной продукции в жарком климате, нужно строить мини-ТЭЦ, большие холодильные установки, тратиться на завоз и хранение топлива, а в конце: "за морем телушка полушка, да рупь перевоз", выгода появится только при больших вложениях, ну и кому это надо? Ладно, на это дело у меня есть еще два года, есть шанс успеть развернуться, главное чтобы ушастые, ЦРУ, на меня зуб раньше времени не заимели, ведь продовольствие это тоже значительная часть дохода Америки.

Договор на разработку кинескопа для цветных телевизоров с апертурной решеткой, то есть щелевой маской, уже заключен и аванс выдан, но пускать не самотек дело не стал, мало того, что поставил их в зависимость от результатов, так еще и частенько своей властью рубил расширение направлений исследований. Как и выход результата за пределы целевой группы исследователей, конечно же были обиды, но мне пришлось поставить вопрос жестко, дополнительного финансирования проекта не будет, а если не будет результата, то и оставшиеся сорок процентов от суммы проекта уплывут в другой коллектив. Поэтому французы работали на износ, забыли про свои летние отпуска, все их время было подчинено одной цели, довести проект до внедрения на производстве. Чтобы после окончания разработки коллектив единомышленников не разбежался, начал их заранее соблазнять следующим проектом, нужно было начать движение в сторону увеличения диагонали экрана и уменьшения глубины кинескопа. Здесь тоже далеко не все просто, добиться больших углов отклонения лучей электронных пушек кинескопа, сохранив при этом фокусировку и получить минимум искажений без применения блока фильтров на отклоняющих катушках, задача непростая, в семидесятых в Союзе об нее не один зуб обломали. Знаю, что даже были разработки с боковым расположением электронной пушки, где отклонение луча доходило до двухсот семидесяти градусов, толщина кинескопа в этом случае могла достигать тридцати сантиметров при диагонали экрана в половину метра. Но в производство они не пошли, дорого, да и зачем, плоский телевизор с ним все одно не сделаешь.

Так же подобрал еще один коллектив, который озадачил разработкой дополнительного подключаемого модуля в приемный тракт телевизоров, для повышения чувствительности. Просто поднять чувствительность приемного тракта не получалось, нужно было решить проблему помехоустойчивости принимаемого сигнала. Эта задача очень непростая, по крайней мере, она так и не была до конца решена в мое время — дорогое удовольствие, проще было перейти на кабельное и цифровое телевидение. Однако если удастся поднять чувствительность входного тракта до десяти микровольт, без ухудшения качества, это даст такие конкурентные преимущества, что все американские компании будут плакать горючими слезами. Как решат эту задачу, настанет очередь освоения дециметрового диапазона, ну и дальше, по пути прогресса. Кстати, развитие кабельного телевидения тоже не стоит оставлять без внимания, в крупных городах это будет очень даже востребовано, здесь главное держать руку на пульсе спроса, а потом не жадничать, чтобы не плодить конкурентов. А может быть и вообще создать подконтрольные организации, которые будут создавать видимость конкурентной борьбы.

Что-то меня начинает заносить от пока еще эфемерных перспектив, это из-за того, что свободного времени у меня почти нет, даже стал ловить себя на том, что во время встреч с Трис, продолжаю разбираться с наполеоновскими планами.

В начале августа заскочил в Университет, нужно было согласовать начало очередного этапа работ по заключенному ранее договору, и быстро побежал по лестнице на второй этаж. На верхней площадке остановился, что-то мне показалось странным, как будто пропустил нечто важное. Подумал, ничего не вспомнил, махнул рукой, если действительно важное, то обязательно вспомнится. Однако избавиться от этого странного чувства не удалось, оно потихоньку грызло меня не переставая. Так и мучился все время, пока велись переговоры, однако когда снова спускался по лестнице взгляд прочно уцепился за плакат, такие плакаты были популярны во Франции у общественности, как бы наставление для молодежи, как надо правильно жить. Они уже давно примелькались и, если честно, перестали выполнять свои функции, воспринимались как часть интерьера…, но в данный момент только не для меня:

— Мля…, - застыл я в ступоре, глядя на глянцевый плакат, — вот тебе и объяснили кто ты есть, идиота кусок.

Почему у меня последовала такая реакция? А вот потому — с плаката на меня смотрела моя учительница французского языка, а чуть ниже надпись — "Не забывай о нас".

Оглядываюсь, никого вокруг нет, все-таки до начала учебного года еще целый месяц, поэтому в коридорах пусто, и на глазах изумленного Симона снимаю со стены плакат, скалываю его и запихиваю в папку, надо будет позднее подробно изучить его, в таком состоянии просто не в состоянии рационально мыслить.

Через полчаса в своей комнате достаю плакат и, глядя на него, начинаю рассуждать:

— "Итак, несмотря на то, что во время учебы у Софьи Яковлевны я соблюдал все меры конспирации, ГБ ее вычислило. Как они это сделали, гадать не будем, скорее всего, тупо прошлись частым гребнем по всем потенциальным преподавателям, а то, что я укрылся во Франции, им стало понятно после того, как я умудрился сбежать, не зря пограничники столько времени французский сухогруз на рейде мурыжили. Дальше уже проще, достаточно вдумчиво поспрашивать кого-нибудь из экипажа, да хотя бы того же Жана, который был моим опекуном на судне и все станет понятно. Искать до исполнения шестнадцати-семнадцати лет трудно, мало ли к кому я мог прибиться, а вот уже после есть вариант, решили, что я в студенты подамся. Очень велика вероятность, что и сотрудничество нашей фирмы свое слово сказало, прорывная технология на пустом месте родиться не могла, а тут раз и появилась, да еще на советских разработках основана, вот и пытаются вытащить меня на контакт таким образом. Правда ошибочка вышла, студентом я не стал, и, тем не менее, сообщение дошло до адресата. Но самое главное, что мне грело душу, меня до сих пор не вычислили, хотя вот он я, свечусь со всех сторон как лампочка в ночи. Вот уж поистине: хочешь надежно что-то спрятать, положи это на самое видное место."

Теперь главный вопрос, нужно ли мне такое счастье, как контакт? Вообще-то, никаким боком, прямые контакты опасны и вредны, информация будущего у них есть от резидента, его готовили, а что может сообщить тот, кто здесь оказался случайно? Или все не так?

Какой из этих рассуждений следует вывод? Допустим, ошибка по времени переноса на тридцать лет перечеркнула все усилия подготовки резидента, то есть в него закачивали совсем не те знания, которые нужны в пятидесятых. Такое допущение вполне не противоречиво, тогда даже мои, прямо так скажем, невеликие знания им нужны. Но мне от этого легче не станет, ни один здравомыслящий ныне деятель из одиночной камеры такого человека как я даже под присмотром на свободу не выпустит. Будет современный узник замка Иф. И дело даже не в том, что я могу попасть к моральным уродам, коих там на сегодняшний день каждый второй, а в том, что интересы государства в это время превыше всего, сначала выпотрошат все что мне известно обычными методами, а потом перейдут на химию, простимулируют память так сказать. В итоге, в лучшем случае, из меня получится овощ, который и прикончить не жалко, чтобы не тратиться на поддержку его жизненных функций.

Многие псевдопатриоты в мое время наверняка стали бы кричать, что это злобные фантазии, что во всех службах работали исключительно человеколюбивые сотрудники, мухи не обидят. Муху может, и не обидят, летает сволочь быстро, хрен поймаешь, а человек для них просто функция, продифференцируют и решат, то есть порешат, не задумываясь.

А если глянуть под другим углом? Все же пойти на контакт, но разыграть своего рода спектакль, чтобы у них сложилось впечатление, что я уже давно не одиночка и за мной тоже стоит сила. Будут ли они в этом случае продолжать поиски? Будут! Но уже не так нагло, искать загнанного индивидуалиста сложно, но можно, а бодаться с организацией, да на чужой территории, это не вам не легкая прогулка. Что-то в этом есть.

Думал над этим долго, и решил, что блеф оправдан. Теперь осталось продумать, как именно можно организовать встречу и обеспечить прикрытие. И тут бью себя по глупой бестолковке, вот до чего же я туп, у меня же Симон есть, а он не далеко не простой телохранитель, за ним сила, проговорился как-то в пылу откровенности, что не понаслышке знаком с работой армейской разведки. Вот пусть он и ломает голову, а у меня другая задача, надо как-то обосновать контакт, без благословения Дюпона ничего не выйдет, осталось придумать, как его уговорить, хотя чего тут думать, надо только вспомнить изречение Томаса Джозефа Даннинга, которое у нас приписывали Карлу Маркусу:

"Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживлённым, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы."

О трехстах процентах речи не идет, но пятьдесят вполне достижимо, не думаю, что месье Жиль устоит перед таким соблазном.

Подходящий момент наступил, когда мы всей группой подводили итоги нашей весенне-летней биржевой, и не только, деятельности, естественно торжественная часть этого мероприятия проходила в ресторане. В зале оказалось довольно-таки душно, и мы толпой рванули на улицу глотнуть свежего воздуха, парни быстро проветрились и вернулись обратно за стол, а я решил еще немного постоять на ветерке и остыть. И в этот момент, ко мне подкатили два жлоба в серых костюмах, был бы жлоб один, никаких вопросов, но два, и одинаково одетых, это уже подозрительно. Ничего такого им от меня не понадобилось, искали какого-то парня, и на всякий случай проявили интерес к удачно подвернувшемуся на пути молодому человеку, думаю, эти ребята из сыскарей, потом еще задали пару вопросов, на которые я ответов предоставить им не мог. Расспрашивали бы и дальше, но тут на улицу выскочил Симон, он не успел вовремя среагировать на то, что я остался в одиночестве, жлобы сразу извинились и быстро ретировались.

— Это кто был и чего им надо? — Сходу проявил любопытство телохранитель.

И именно в этот момент у меня в мозгу щелкнуло, а ведь это очень подходящий момент и не воспользоваться им будет грех.

— Кто был? — Задумчиво смотрю в сторону исчезновения людей в сером и достаю свой блокнот, — Почтальоны это были, принесли привет из Советского Союза, мол, есть люди заинтересованные в сотрудничестве с компанией Дюпон. Просили их предложение дальше передать. Подожди, сейчас адрес запишу, пока не забыл.

Естественно на этом мое участие в мероприятиях закончилось, пришлось срочно отправляться домой.

— Серж, а тебе не кажется, что это опасно? — Уставился на меня Жюль. — Почему они не хотят организовать встречу как всегда по дипломатическим каналам?

— Вот именно по дипломатическим каналам, — принялся я разъяснять суть проблемы, — Советский Союз, несмотря на внешнее единство, внутри далеко не однороден. Там много группировок, которые делят власть и влияние, в данный момент через дипломатов мы работаем с гражданской официальной властью. Но там есть еще и другие, которые заинтересованы в неофициальных контактах, им есть что нам предложить, а нам есть что им дать. Сейчас наши отношения находятся под пристальным вниманием Парижа, и многое из того, что не находит спроса внутри страны мы им продать не можем, не разрешают.

— То есть для такой продажи ты хочешь воспользоваться услугой подставных фирм? — Сразу ухватил суть Дюпон.

— Более того, мы даже с ними договора заключать не будем, — продолжал я развивать успех, — во Франции найдется немало посредников, которые попытаются нас "кинуть".

— Но я не понимаю, зачем рисковать именно тебе?

— А кому? — Делаю большие глаза. — У нас есть кто-нибудь, кому мы можем доверить такие переговоры и быть уверенны, что все останется в тайне при любых раскладах?

Жиль задумался, но потом, поморщился и заявил мне:

— Ты прав, в таком деле трудно найти человека, на которого можно полностью положиться. А если Советы решат потом шантажировать нас?

— А нас, это кого? — Усмехнулся я. — Сам месье Дюпон никаких переговоров вести не будет, его доверенные лица тоже, а что там засветился какой-то молокосос, так это несерьезно. Тем более, что надо еще доказать сам факт встречи договаривающихся сторон, мы же не будем это афишировать.

Думал месье долго, наверное пытался учесть все "за" и "против", но видимо так и не придя к какому-нибудь выводу, махнул рукой:

— Зови Симона.

— Да уж, заговорщики, — хмыкнул тот, — ну что ж, если нужно обеспечить секретность, сделать можно. Только дорогое это удовольствие.

— Насколько?

— По моему опыту, для организации таких встреч требуется от десяти и больше человек, работающих в команде, — принялся объяснять нам Симон, — из них непосредственное сопровождение и обеспечение безопасности четверо, остальные наблюдатели, которые будут контролировать территорию встречи и подходы к ней. Причем, для этого нужны не полицейские, а люди знакомые с данной спецификой.

— А у тебя на примете есть такие? — Выгнул в удивлении бровь Жюль.

— Есть, — усмехнулся он, — вы же знаете, что после Алжира в стране полно безработных военных. Пособия пока платят, но сами должны понимать, содержать семью на них невозможно, а погнали со службы не только простых вояк.

— Это не долго, — махнул я рукой, — через год, другой армия снова будет востребована.

— Как там будет потом, не знаю, а жить надо сегодня. — Припечатал меня телохранитель. — А еще потребуется подготовить переговорщика до начала встречи и вывести после ее окончания, для этого обязательно понадобятся услуги гримера.

— Бороду клеить?

— Зачем бороду, — ухмыльнулся Симон, — она твой возраст не скроет, а вот за девушку тебя выдать запросто.

— Ага, шутник, ты мне еще накладной живот как у беременной сделай.

— Понадобится и сделаем. — Припечатал меня охранник и тут же постарался успокоить. — Только для этого нет необходимости, гример немного подправит черты лица: ушки там подклеит, нос подправит, кое где желатина побольше наложит, и никто тебя не узнает. Если кто и зафиксирует факт переговоров, то предъявить компании претензии не смогут. А чтобы записи переговоров не вели, глушилки поставим. Саму встречу придется проводить на нейтральной территории, которую надо взять под контроль до момента согласования с инициатором, чтобы исключить любую возможность применения силы с их стороны. Так же следует помнить, что в Советах сильна конкуренция разведок, так что придется учитывать и такой фактор. Да, еще понадобятся твои радиотелефоны, с ними все организовать будет куда как проще.

— Не вижу проблем. — Хмыкнул я, и с этим действительно проблем не было, продукция уже с месяц копилась на складе в Клермон-Ферран.

— Тогда я за телефон, знакомства поднимать, хоть разведка и легка на подъем, но время все равно требуется.

Тут краем глаза замечаю, что месье Дюпон внимательно разглядывает меня

— Что? — Интересуюсь у него и на всякий случай поправляю одежду.

— Да я вот тут подумал, — задумчивого произносит он, по-прежнему с мерзкой улыбочкой осматривая меня, — девушкой ты бы смотрелся куда лучше.

Гляжу с укоризной на старого циника:

— Угу, еще один шутник на мою голову.

Сразу всплыли строки из "Гусарской баллады": — Корнет, вы женщина?; — А девкой был бы краше.

Через неделю в Советский Союз моей бывшей учительницы было написано письмо, где среди бла, бла, бла, было:

"Лечащий врач настоятельно рекомендовал мне посетить горные курорты Швейцарии, пришлось прислушаться к его советам, знающие люди рекомендовали курорт Церматт. Навел справки о нем и получил превосходные отзывы, остается надеяться, что отдыхающих в это время будет немного, это важно для меня, последнее время хочется побыть в тишине. Если дядя сможет меня там навестить, буду рад, на всякий случай забронирую ему в отеле Riffelhaus номер на имя Юзаса Григулявичуса с понедельника двадцать первого августа. Нужно предупредить его, что, несмотря на летнее время, в горах по вечерам бывает очень холодно, поэтому пусть обязательно возьмет с собой теплую одежду. Хорошо бы он мне привез фотографию моего друга Гапона, очень не хватает общения с ним, жалею, что не смогу навестить его в ближайшее время. Но таковы обстоятельства. С бесконечным уважением Мишель."

Перл про теплую одежду написал на всякий случай, так как вспомнил одну байку про нашего незадачливого агента, который сдуру направился на встречу по туристическому маршруту в пиджаке и шляпе. Странно, что он еще парашют с собой не прихватил.

Отправкой письма озаботился Симон, он его как-то переправил по своим каналам через дипломатов, иначе мы были не уверены, что оно дойдет вовремя, все-таки тотальная перлюстрация писем сильно задерживала почту, особенно из-за "железного занавеса".

— Берт, снимай правое колесо, там тоже надо заменить шкворень, — обратился Юлиас своему напарнику, — и пошевеливайся, до конца дня мы должны все закончить.

— Ты куда-то торопишься? — Откликнулся тот, ища в ящике нужную головку для торцового ключа. — Или у тебя еще, что-то появилось на примете?

— Нет, на горизонте у него чисто, просто он никак не может отвыкнуть, что можно не торопиться, — отозвался из дальнего угла Ален.

— Причем здесь это? — Начал оправдываться Юлиас, — Не хотелось бы упустить, если что-то появится.

— То есть, полмесяца ничего не было, а завтра может появиться, — расхохотался Берт, — давай не будем рвать жилы, а продолжим работать в прежнем режиме.

— Э нет, — тут же возразил Юлиас, — этот чертов грузовик, мне уже надоел, завтра я его видеть здесь не хочу. Надо его быстрее выкинуть во двор и забыть как кошмарный сон.

— И будешь пялиться на пустой гараж? Интересное решение.

— Пялиться не придется, здесь давно пора навести порядок, так что и на завтра работы хватит.

— А потом?

— Заткнись Берт, из-за твоих вопросов у меня начинает портиться настроение.

В приоткрытые створки ворот просунулась голова Джил, девушки, которую наняли сидеть на телефоне, впрочем, никто ее не нанимал, она сама прочно заняла это место. Но прогонять не спешили, знали, что она, как и все, отчаянно нуждается в деньгах, однако в отличие от остальных, которые отвечали только сами за себя, она содержала сестру, которая была на три года младше и еще не достигла совершеннолетия.

— Берт! — Заорала она. — Там по телефону Симон звонит, давай скорей.

Берт мотнул головой, удивляясь бесцеремонности двоюродной сестры погибшего друга, все-таки воспитанием ее никто долго не занимался, а такое обращение к человеку лет на пятнадцать старше по возрасту граничит с вульгарностью.

— И зачем так кричать? — Повернулся он в ее сторону. — Теперь даже за забором об этом все знают.

— И что с того? — Не поняла Джил. — Симон ждет, вдруг он что-нибудь предложит. Ему с работой всегда везет.

— Только и надежда, — проворчал бывший армейский разведчик, поднимаясь от ящика с инструментом, — действительно, везучий он, сукин сын.

Когда Берт вышел из гаража и направился в конторку, Джил за ним не пошла, все равно выгонит, в ее присутствии разговоров не вели. Она прошла глубже в гараж, скинула со старого, обшарпанного стула, постеленную замызганную газету и уселась на него по-кавалерийски, положив руки сверху на спинку стула, и оперев на них подбородок.

— Джил, девушке неприлично так сидеть, — спустя некоторое время сделал ей замечание Юлиас, которому надоело суетиться под пристальным взглядом, — сядь нормально.

— А че здесь такого? — Джил выразительно посмотрела вниз. — Было бы на мне сейчас платье, тогда да, а в штанах ничего неприличного не видно.

— Ты девушка, а ведешь себя как парень, — пояснил Юлиас, — а парням это не нравится, им нравятся красивые и скромные. А если тебя помыть и приодеть, то все парни в округе захотят с тобой познакомиться.

— Зачем?

— Что зачем? — Удивился Юлиас. — Ты не знаешь, зачем парни хотят познакомиться с красивой девушкой?

— Нет, я знаю, зачем это надо парням, — скривилась Джил, — но вот зачем это надо мне?

— А ты собираешься просидеть всю жизнь в конторке у телефона?

— Лучше всю жизнь просидеть у телефона, чем на кухне с ребенком на руках, ожидая прихода благоверного, который будет окучивать очередную смазливую сучку.

— Э… — Вырвалось у Юлиаса, но так и не сумел найти чем возразить.

Хорошо хоть в это время в гараж ворвался Берт:

— Так, парни, — сходу он повысил голос, — есть работа по специальности. Нас приглашают на рандеву, оплата авансом плюс по результату, предстоит выезд на один из курортов Швейцари, экипировка полная. Приглашают не только нас, нужно все подразделение в полном составе, от нас будут шестеро, остальные поедут другим маршрутом.

В углу гаража что-то громко бухнуло, и из темноты появился Ален, вытирая грязной тряпкой руки от смазки:

— Наконец-то настоящая работа, — расплылся он в улыбке, — как увижу Симона, задушу в своих объятиях.

— Ну, я бы не спешил с выводами, — возразил ему Юлиас, — насколько мне известно, мы с соседями пока не воюем.

— Джил, иди дежурить у телефона, скоро тебе не дадут скучать. — Распорядился Берт. — Остальным срочно навести здесь минимальный порядок и по домам, сбор в четыре на площади, обязательно взять теплые вещи, там, куда мы едем, можно простудиться. Думаю, аванс в банке к четырем получить успею, выйдет примерно по четыреста франков не каждого, так что можете их учитывать. Экипировку обеспечит Филип уже на границе, но если есть что-то индивидуальное, брать не запрещается, возможно, работать будем против коллег с другой стороны.

В назначенное время в автобус, который остановился на площади, ввалились шестеро крепких мужчин, они быстренько запихали свой багаж на задние ряды и плюхнулись в мягкие сиденья, ехать предстояло шесть часов, поэтому надо успеть выспаться. Долгая служба в Алжире приучила их высыпаться впрок, поэтому время терять они не стали.

Большая часть группы, включая работодателей, собрались в пустующем складе Шамони, за десять километров до границы с Италией.

— Значит так, — ставил задачу своим бывшим сослуживцам Симон, — предстоит обеспечить безопасность встречи в швейцарском курорте Церматт. Мы принимающая сторона, поэтому вся организация встречи на нас, соответственно мы должны прибыть туда на два дня раньше и хорошо подготовиться Наша передовая группа уже там, контролирует прибывающих, план всей операции разработан Лансом, он как всегда будет координировать наши действия. Добираемся до границы Швейцарии на машинах через Италию, там пешим маршрутом до отеля Riffelhaus. Все остальное как обычно, размещение по точкам, разметка, ориентиры, маскировка, проверка ночных приборов. Каждый из вас получит еще вот этот прибор для связи. — Инструктирующий показал всем небольшую размером с ладонь коробочку, упакованную в кожаный чехол, — Принцип работы телефона, канал радиосвязи шифруется, так что подслушать со стороны невозможно, но все же лишний раз болтать не стоит.

— Не слишком ли много для простой встречи? — Хмыкнул Ален, рассматривая экипировку.

— Дело в том, что для простой встречи во всем этом нет необходимости, а вот именно для такой встречи всего этого может оказаться недостаточно. Ожидается противодействие третьей стороны.

— О! Это меняет дело, — добавил Ален в свой голос иронии. — Никак югославы или итальянцы попытаются нам помешать.

— Если бы, советский спецназ.

На секунду в складе возникла тишина.

— Дела-а, — протянул Юлиас и почесал затылок, — а раньше нельзя было предупредить?

— Это что-то изменило бы? — Поинтересовался Симон.

— Нет, но я успел бы лучше подготовиться.

— Не подскажешь, каким образом?

— Не подскажу, — мотнул головой Юлиас, — это личное.

Ответ из Франции о согласии проводника на встречу поступил вместе с его предложениями.

Майор был вынужден развернуть лихорадочную деятельность, конечно же, он надеялся на положительный ответ Калинина, но не ожидал, что это произойдет так быстро, да еще в таком месте, где встречаться как раз было не желательно. Почему нежелательно? А потому, что придется отделиться от основной части делегации и катиться на границу Швейцарии с Италией, что обязательно привлечет внимание всех заинтересованных лиц. Хотя оно и так привлечет. К тому же теперь придется организовывать прикрытие, а это еще двое сотрудников из международников, не пришло еще то время, когда он может передвигаться по Европе самостоятельно, не тот уровень и не та подготовка. Проблема в принципе решаема, но именно, что в принципе, а так столько согласований и трудностей в разработке сценария встречи, проще повеситься, а главное нет времени на подготовку, придется добираться туда раздельно и уже там, на месте, заниматься импровизацией. Получается, этот Калинин прекрасно знает, что делает, даже Шелепин это сразу отметил:

— Вот ведь шельмец, как все повернул, — крякнул он, ознакомившись с выдвинутыми встречными условиями, — знает, что за это время ничего серьезного никто организовать не успеет. Не удивлюсь, если он уже взял под контроль само место встречи. Что ж, я бы на его месте сделал бы то же самое. А перекрыть всю территорию курорта там никто не сможет?

— Нет, — помотал головой Никифоров, — там огромная территория, роты наблюдателей мало будет, не то, чтобы что-то серьезное организовать.

— Да, переиграл всех проводник, — подвел итог глава КГБ, — но нам он нужен. Давай еще раз проработаем перечень вопросов к нему, нужно их распределить так, что бы нащупать ту границу, где он готов с нами сотрудничать, а где уже нет.

— Я тут вот о чем подумал, Александр Николаевич, — решился высказать свои сомнения майор, — мы его приглашаем к разговору, а сами попытаемся устроить допрос, думаю, ему тоже захочется задать вопросы, поэтому неплохо было бы определить рамки того, на что мы ему будем отвечать, а на что нет. Скрывать правду в этом случае нежелательно, можем выйти из доверия.

Шелепин на секунду задумался, а потом тряхнул головой:

— Правильно вопрос ставишь, Александр, разговор в одну сторону действительно не получится. Думаю, никаких таких секретов ты ему поведать не сможешь, потому, что и сам не знаешь, а все касающееся Куйбышевского дела скрывать от него не стоит. Но сначала проверь, тот ли он за кого себя выдает, а то, как бы не опростоволоситься с этой доверительностью.

То, что глава ведомства вдруг назвал его по имени, сразу дало понять Никифорову, из простых сотрудников, коих здесь тысячи, он перестал быть одним из, и перешел в состав доверенных лиц, а значит, и спрос с него теперь уже будет другой, потребуется больше решительности и инициативы.

— Это как раз нетрудно будет сделать, — кивнул он Шелепину, — специфика, никто не сможет под него сыграть, пара вопросов и все будет понятно. А чтобы окончательно убедиться, попробую получить его отпечатки пальцев, в нашем деле они фигурируют.

— Отпечатки сейчас не показатель, — возразил Александр Николаевич, — слышал, как разведка научилась пленку с чужими отпечатками на пальцы клеить?

— Не думаю, что до этого дойдет, — выразил свой скепсис майор, — слишком хлопотное это дело. Да и вряд ли в игре спецслужб будет задействован, они бы его нам светить не стали, он сам по себе ценность представляет.

— Это ты прав, — согласился с ним Шелепин, — поэтому следи за тылами, любой намек на интерес со стороны армейцев и сразу все бросай. Тут лучше перестраховаться. Ладно, давай дальше работать.

Заняв должность руководителя военной разведки Серов перестал принимать участие в разработке операций, и это не зависело от его желания, просто такая должность не оставляла времени заниматься чем либо еще кроме как хозяйственной деятельностью. Но кое-какие дела он контролировать продолжал, несмотря на всю свою занятость, вот и сегодня адъютант положил ему на стол краткую справку.

— Такс, чего это там у нас? — Проворчал Иван Александрович, знакомясь с документом. — Ага, не успокоились значит, получается зря я этого Никифорова с собой не забрал. Ну что ж, посмотрим что там удалось ему нарыть?

Через десяток минут его подчиненный уже входил в кабинет.

— Вот что, Александр Семенович, — начал он непростой разговор, — собирай свою группу быстрого реагирования и возьмешь под контроль майора Никифорова из КГБ, завтра он с делегацией от нашего спорта выезжает в Швейцарию. Этот майор раньше занимался расследованием одного странного дела, связанного с деятельностью группы провокаторов в городе Куйбышев. Дело в том, что самого организатора провокации тогда арестовать не удалось, он сумел вычислить действия следователей и успел скрыться в самый последний момент, судя по тому, что провокатор усиленно изучал французский язык, он имел намерение перебраться к французам. До этого дня Никифоров никогда не выезжал за рубеж, иностранными языками практически не владеет, а направление его работы всегда ограничивалось границами страны. Понимаешь, что это может означать?

— Едет на опознание?

— Скорее всего, — кивнул Серов, — так вот задача для группы, через этого майора выйти на провокатора и привезти его сюда. Если выполнить последнее будет невозможно, ликвидировать. И еще, провокатор этот, не знаю каким образом, но выдает себя за мальчишку, хотя лет ему явно больше тридцати, и отсутствием опыта он не страдает, так что пусть твоих не обманывает его внешний вид. Вот здесь словесный портрет в четырнадцать лет и особенности поведения. — Иван Александрович подвинул второму заместителю выписку из куйбышевского дела.

— Что делать в случае противодействия прикрытия Никифорова?

— По обстоятельствам. Главное захват или ликвидация, всех кто попытается воспрепятствовать рассматривать как недружественную сторону, но самого майора желательно не трогать, у нас и так много проблем со смежниками.

Александр впервые покинул пределы своей родины, и для него это оказалось серьезным испытанием, ну не привык он к такому уровню сервиса. В отличие от СССР, в странах загнивающего капитализма он был навязчивым, стоило только к чему-нибудь внимательно присмотреться, как тут же скучающий продавец бежал со своими пояснениями. Даже неудобно становилось, ведь денег на покупку все равно нет. И реклама! Все улицы и витрины одна сплошная реклама, первое время в глазах сплошное мельтешение от рекламных буклетов. Да, он не раз слышал рассказы от сослуживцев о глянцевой стороне зарубежной жизни, но стоило столкнуться с реальностью, и вся его внутренняя готовность к сопротивлению была мгновенно раздавлена. Ох, не зря ему дали день на адаптацию, и хотя этого времени было очень мало, но все же хоть как-то помогло ориентироваться в этом безумном мире. Конечно же, он прошел специальный инструктаж для тех, кто впервые выезжал за пределы СССР, как и большинство членов всей делегации спортивных функционеров, но как это далеко от того, с чем ему пришлось столкнуться на практике. Тут принято давать на чай. Это же черт знает что, прямая взятка, мало того, что весь этот гостиничный персонал получает зарплату, так еще вымогает на чай у постояльцев. Какие же они к черту пролетарии? Ни в одном кафе просто расплатиться за завтрак недостаточно, нужно еще обязательно добавить чаевые, впрочем, как раз не обязательно, но потом такое чувство, что все смотрят на тебя с осуждением. А улицы? Они сияют чистотой, в одном месте, возле парикмахерской он стал свидетелем того, как ее хозяин вышел на улицу и сам замазывал какую-то трещинку, образовавшуюся в асфальте тротуара. Что еще его поразило, так это то, что все стоянки в городе платные!!! Водитель, покидая свой автомобиль, подходил к какому-то механическому прибору, оказывающемуся напротив, взводил его и кидал внутрь монеты. И такие отличия были повсюду. Однако, несмотря на то, что весь его жизненный опыт тут не мог пригодиться, выполнять обязанности было надо, так что уже на третий день он на поезде отправился вглубь горной страны, его ждал курорт Церматт, а в частности отель Riffelhaus, в котором для него должен быть забронирован номер на имя Юзаса Григулявичуса. Когда Шелепин узнал об этом, то криво усмехнулся:

— Этому проводнику в юморе не откажешь. — А на недоуменный взгляд Александра пояснил. — Иосиф Ромуальдович Григулевич разведчик, нелегал, в сороковом году организовал покушение на Троцкого, неудачное. Сейчас работает во всесоюзном обществе по культурным связям с зарубежными странами. Так что гордись.

— Как бы мне эта гордость боком не вышла, — проворчал тогда Никифоров.

— А ты постарайся, чтобы не вышла, он ведь не просто посмеяться решил, а намекает, чтобы наш представитель был не хуже, а заодно и нам дает понять, что кое в чем тоже разбирается.

Поезд прибыл в курортный городок к двум часам дня, а еще через два часа Никифоров садился уже в другой поезд который был специально предназначен для подъема по крутым склонам. Вид из экскурсионного поезда оказался действительно завораживающим, красиво, ярко зеленый цвет высокогорных лугов и суровая белизна снежных вершин. Можно было бы и дальше наслаждаться этими видами, если бы не одно неприятное обстоятельство… Александр отметил семейную пару которая оказалась вместе с ним в одном вагоне. Вся беда в том, что добраться до этого курорта другим транспортом, кроме как по железной дороге невозможно, поэтому все прибывающие, и отбывающие так же, оказываются на вокзале. Ну а память на лица Никифорову в свое время ставили мастера своего дела, так что тех, кто увязался за ним дальше, он вычислил без усилий. К тому же, эти двое явно не готовились к такому повороту дел, и были одеты не по погоде, по мере подъема вверх температура падала все ниже, и их тонкие курточки стали глядеться нелепо. Когда Александр покинул поезд на высоте двух с половиной километров, ему осталось только позлорадствовать, ибо здесь, несмотря на чистое небо дул, прохладный ветерок, забираясь под теплую куртку, а каково оно тогда этим случайным попутчикам? Но так ли уж они случайны? У него сначала даже мелькнула мысль снова вернуться в поезд и для проверки своих подозрений проехаться еще выше, где температура уже точно будет ниже ноля, и выйти не на последней станции, а за одну остановку до нее. Если эти попутчики выйдут следом, то сразу станет понятно зачем они здесь оказались, а ждать обратного поезда на пронизывающем ветру, будет очень приятно, но только головой мотнул — что за глупости в голову лезут?

Портье в гостинице, как и положено в заведениях, которые заботятся о своей репутации, был на своем месте, узнав имя посетителя сразу выдал ему ключи от номера и попросил горничную сопроводить постояльца. Поднимаясь по лестнице на второй этаж, Никифоров снова позлорадствовал, те двое явно не знали, как им быть дальше, это ведь не город, другого места, где можно дождаться поезда, который пойдет обратно спустя два с половиной часа, просто нет. И свободных номеров тоже нет, за стойкой портье висящих ключей видно не было — разгар сезона, места в гостиницах нужно бронировать заранее, попробуй теперь выкрутись. Как только Александр разобрал свои вещи, к нему в номер тихо поскребся сослуживец.

— Двое пришли сразу за тобой, — сообщил ему сотрудник, — Григорич отправился выше с поездом, будет вычислять остальных. Не знаю, как они ночью распределят дежурство, но с такой одеждой они здесь вымерзнут, хотя, если добавится еще один, то могут и вытерпеть.

— А какая разница, двое или трое? — Не понял Никифоров.

— Так здесь домики для персонала в трехстах метрах стоят, — пояснил сослуживец, — найдут кого-нибудь, заплатят побольше, пустят их в тепло ночь скоротать.

Александр чертыхнулся, он так надеялся, что этим пинкертонам достанется на орехи.

— В общем, мы рядом, — сообщили ему давно известную истину, — в случае чего стучи по стенке. Хотя мы и так сразу за дверью расположились, оттуда весь коридор хорошо прослушивается. На ужин идешь? Входит в стоимость номера, оплачено на два дня вперед.

— Да, только ополоснусь с дороги.

— Тогда сначала пойду я, а ты выдвигайся следом. С одеждой не мудри, здесь не принято в костюмах щеголять, в основном отдыхают семейные пары. Все я пошел, больше без нужды не контактируем.

Ресторанчик внизу оказался довольно-таки уютным, узнав, что отдельное меню посетителя не заинтересовало, официант быстро принес то, что входило в обязательный набор блюд для ужина. Обязательный, в данном случае совсем не означало минимально необходимый, Александр и половины не съел, и вообще усомнился, что кто-то мог все это употребить. Когда он сытый и довольный откинулся на спинку высокого стула к нему снова подошел официант:

— Гер Григульяфишус? — Не сумел он правильно выговорить фамилию.

Александр кивнул и поправил:

— Юзас Григулявичус.

Официант тут же протянул ему поднос, на котором лежал незапечатанный конверт.

— Данке, — снова кивнул Никифоров забирая почту.

Обычный конверт, латинскими буквами прописан адресат, то есть письмо было адресовано именно ему. На листе бумаги, вложенном в конверт, было написано число сто двадцать один, знак минус и латиницей написано слово "dom". Ага, это таким образом Калинин решил сразу отсеять случайных людей? Хитрость состоит в том, что на немецком "dom" означает судебное решение, наказание, это сразу собьет с толку любого западно-европейца, но будет правильно понято носителем русского языка. Номер дома, в котором проживал Калинин в Куйбышеве, девяноста восемь, и это значит, что ему назначили встречу в номере двадцать три.

Александр двумя руками пригладил волосы на голове и потеребил мочку уха, подавая знак своему сопровождающему, что агент уже вышел на связь, и он отправляется на встречу с ним прямо сейчас.

Вернулись в Шамони к восьми часам утра, и здесь снова заехали на склад, гонка с препятствиями, наконец-то закончилась, отсюда все, кто сегодня выехал из Италии, отправятся по домам своим ходом.

— Ну что ж, Берт, — Симон вылез из-за руля, разминая спину, — работа сделана, пойдем, произведем окончательный расчет, да пообщаешься.

— Какие-то проблемы? — Напрягся командир нанятого подразделения.

— Нет, — успокоил его охранник, — просто появилось кое-что, требующее обсуждения. Не надо, чтобы это слышали все.

Берт пожал плечами, закинул на стеллаж свой ранец и двинулся за Симоном и его попутчиком в конторку. Остальные, проводив глазами своего боса, тоже вылезли из машин, и принялись окончательно разоблачаться.

— Эх, только сейчас я понял, как хорошо снова оказаться на настоящей работе, — крякнул Юлиас, — жаль, что все закончилось.

— Это точно, — поддакнул Ален, раздергивая экипировку, он считал, что его сбруя лучше той, что предоставил Симон, поэтому решил потратить чуть больше времени, но все перевесить на свое родное, — мне рации понравились, аккумуляторов надолго хватает и без помех работают, не приходится каждый раз гадать что тебе хотели сказать.

— Ага, — кивнул Юлиас, — главное время на переключение тратить не надо, и гарнитура класс, на шею не давит. Не знал, что сейчас в армии такие появились.

— А они не армейские, — возразил Ален, — это заказчик специально для этой операции предоставил. Вообще жалко такое возвращать, ночной прибор из последней серии, без подсветки работает, от света звезд. Нам тогда, в Алжире, такие бы очень пригодились, а то помнишь, как с подсветкой мучились?

— Это да. — Согласился Юлиас. — Ланс, ты не в курсе, заказчику больше встречаться ни с кем не надо?

— Может быть и надо, — меланхолично отозвался тот, — а может быть, и нет. Все зависит, как он оценит наши услуги. Но вроде бы никаких проколов мы не допустили, так что все возможно.

— Черт, у меня после того, как заработал две тысячи франков за неделю работы, возвращаться в гараж никакого желания. — Выдал Ален.

— Думаешь мне охота гайки крутить? — Хмыкнул Юлиас. — Все эти четыре дня я наслаждался прежней работой, все же не зря нас гоняли по горам да пескам. Кстати, заметили, пацан в деле совсем неплох оказался, думал обратно его тащить придется, а он все от начала и до конца выдержал, даже когда пришлось контрабандистов по другому маршруту обходить.

— А это не контрабандисты были, — откликнулся Ален, — или ждали кого, или засада. Не переть же напролом, вот и пришлось обходить дальним маршрутом.

— Не нас ждали?

— А кто теперь разберет? — Наемник пожал плечами. — Знаешь, мне как-то не пришло в голову проверить.

Так, потихоньку переговариваясь, разведчики раскладывали переданную им на время проведения операции экипировку, сожалея, что скоро придется расстаться со всем этим богатством. Хлопнула дверь конторки в конце склада, участники расчётов возвращались назад, а вот дальше произошло то, чего никто не ожидал, Симон с парнем махнули всем на прощание, запрыгнули в автомобиль, и быстро выехали из склада.

— Не понял, а это? — Ален кивнул на сложенную экипировку и повернулся к Берту, ожидая пояснений.

— Это? — Берт тоже перевел взгляд на кучу. — Это теперь наше, они со всем этим барахлом больше возиться не хотят.

— А мы хотим? — Поинтересовался Юлиан.

— Кто не хочет, может отказаться, — пожал плечами Берт.

— Э… Берт, я человек терпеливый, — вкрадчиво произнес Ален, — но если ты сейчас не объяснишь в чем дело, будешь собирать зубы по всему складу.

— Я так думаю, — подал голос Ланс, — что сегодня заказчик с нами рассчитался не окончательно. Куда на этот раз?

— На этот раз сначала туда, откуда нас турнули, в Алжир, а потом нас ждет работа в южной части Африки, так что про отпуска ребята можете забыть. И да, мы снова в разведке, и война снова наш профиль.

Александр Николаевич читал отчет Никифорова о встрече, плохо было то, что разговор прошел в спешке, но хорошо, что он вообще состоялся. Все же Серов матерый волчара, сразу сообразил, зачем понадобилось майору выезжать в зарубежную командировку, приставил группу спецов, а они на своей территории и опыт тоже за них играет, не мог Никифоров от них оторваться. А вот Калинин переиграл "и нас и вас", провел встречу под носом у наблюдателей и успел скрыться до того как к ним подоспела подмога. Только майор знал, что их встречу прикрывает неизвестная группа высококлассных специалистов, остальные так и остались в неведении. Где это проводник нашел таких помощников, сам подобрал или французская разведка вмешалась? Ладно, чего там гадать, пока с этим разобраться надо.

А разбираться есть с чем, за такие слова, что наговорил Калинин: "текущая идеология правящего класса не имеет никакого значения, даже если это будет самое правильное и верное учение из всех великих учений"; "Советы давно выполняют малозначительные функции"; "Как предпочитают отмахнуться от прочих проблем, просто неизвестно как их решать в рамках действующей идеологии", здесь в СССР такой бы срок светил, мама не горюй, а там как с гуся вода. Хотя может быть это и хорошо, сразу становятся ясны все его мотивы, ну не верит он в существование советской власти, и ведь сильно не поспоришь, прав стервец, на сто процентов прав, ничего существенного советам решать не позволяют, все контролируется партийными органами. И по поводу конкурентной борьбы в партийных кругах тоже прав, один ты ничего не добьешься, надо примкнуть к сильной группе и уже имея за спиной такую мощную поддержку можно чего-то добиться. А если узнают о таком источнике информации из будущего, такое начнется, подумать страшно, поэтому предположение об удавлении по-тихому не лишено оснований.

Кстати, даже те крохи информации, которые волей случая попали к нему, тоже имеют значение стратегическое, прознают в ЦК, никакие объяснения не спасут, так что секретность и еще раз секретность. Понятно, что долго в секрете не удержишь, как только "угадаешь" с событиями Серов сразу "догадается" откуда дровишки, и на доклад к Хрущеву, ну а тот рыть начнет, вот только бесполезно это все, сам с Серовым проводника упустил, не поверил, чего уж теперь валить с больной головы на здоровую. Интересно, а как сам Никита Сергеевич отнесется к таким перлам, которые Калинин выдает? Да взять хотя бы рассуждения о техническом отставании СССР, да сам бы морду набил, это ж надо такое ляпнуть, покорили космос из-за того, что отстали от американцев в изготовлении ядерных бомб. Бред. У нас и вооружение лучшее в мире, особенно танки Т-55, и атомная подводная лодка К-3, пока еще заметно отставание в реактивной авиации, но и это тоже ненадолго. Так что мудрит чего-то проводник, тень на плетень наводит.

Или еще, лозунги ему не нравятся, мол, пропаганда. Ну да, пропаганда, так без нее никак. А вот про проникновение в партию всяких попутчиков правда, есть такое явление, тут уж ничего не скажешь, не в бровь, а в глаз, но ничего и с ними разберемся, еще найдем способ отвадить карьеристов. И откуда эти выводы, что нельзя изменить принцип управления хозяйственной деятельностью, при руководящий роли партии? Почему? Ведь партийная дисциплина подразумевает четкое выполнение намеченных планов, или здесь тоже какой-то подвох? И опять он ратует за развал страны, прям так и советует "пожить народами отдельно", да за это расстрелять мало провокатора.

Шелепин на минутку оторвался от чтения и прикрыл глаза, пытаясь подавить раздражение. Да, раньше он думал, что понимал Калинина, когда тот пытался уклониться от встречи, вплоть до того, что сбежал из страны, а получается нет. Надо честно признать, не выпустили бы его на волю, в лучшем случае законопатили под надзор куда-нибудь в закрытое учреждение, а уж с такими убеждениями он света белого до самой смерти не увидел бы.

А эти его слова "развал страны начался с Горбачева и Ельцина", как теперь к ним следует отнестись? Что это за люди, где они сейчас работают, как допустили, чтобы они в будущем стали инициаторами развала страны? Ну и перл о том, что "У вас сейчас другое мышление, вам вбили в голову идею классовой борьбы, лозунги о солидарности трудящихся, и борьбы с мировым империализмом". А что здесь не так? И классовая борьба есть, этого никто отрицать не может, и солидарность трудящихся нужна, и мировой империализм налицо, с которым приходится бороться, напрягая все силы. Чем ему не нравится наше мышление? Или все это существует только в нашем воображении? Ну уж нет, как раз это самая, что ни на есть, настоящая объективная реальность. Черт, ну и каша в голове у проводника, прямо такой махровый антисоветчик, хоть сейчас можно закатать по пятьдесят восьмой статье лет на десять, в Магадан.

Но в одном этот Калинин безусловно прав, нельзя с ним вести дискуссии о способах спасения СССР, ничего он в этом не понимает, думает, что знания будущего дают ему право судить партию. Да откуда он это взял? Сбежал в капиталистический рай и пристроился там, продавая чужие достижения, а сам по себе пустое место, пройдет немного времени и превратится в обыкновенного обывателя.

Александр Николаевич снова откинул отчет:

— Ну что, спустил пар? Перебесился? — Спросил он сам у себя. — Ну а теперь успокойся и прочитай все снова без вот этих закидонов. Было бы все так, как ты себе это представляешь, Советский Союз не распался бы, а значит проводник во многом прав, с головами у нас, что-то не так, нет широты взгляда, а многое из того что видим не так понимаем.

В задумчивости отхлебнув чай, Шелепин скривился — напиток уже остыл, но потребовать, чтобы заварили снова нельзя, своего помощника еще полчаса отослал подальше, нечего ему здесь крутиться, тот еще кадр. И так, засуха шестьдесят третьего года и провал политики ликвидации паров, в этих вопросах он не разбирался, а значит надо проконсультироваться со специалистами из сельхоз. академии, а потом заказать анализ потерь урожая при замене озимых на яровые и при ситуации оставшейся неизменной. Да и вообще надо бы выработать рекомендации, какие культуры лучше всего будет сеять для преодоления засухи. Что он там еще про отсутствие удобрений говорил? Недостаточно? Этот вопрос тоже надо проработать, вроде бы недавно слышал разговор об утилизации на поля в качестве удобрения слабого раствора аммиачной воды, побочного продукта производства азотной кислоты. И тоже надо бы литературу почитать, где-то слышал, что можно добывать органику на поля из болот, там-то какие проблемы? Ладно, завтра надо будет создать группу специалистов, которая будет собирать материалы по сельскому хозяйству юга России, и следует ее хорошо залегендировать, ходят слухи, что министра сельского хозяйства Ольшанского скоро заменят на Пысина, а тот в свой огород просто так комитет не пустит, хай поднимет.

Теперь по поводу ракет на Кубе, странно все это, предсказать реакцию США нетрудно, тогда какого черта мы туда полезли? И судя по тому, что ситуацию едва не довели до войны, упорствовали до конца. Зачем? По ракетам в Турции позиция уже выработана, и переговоры с американцами будут, одной угрозы в ответ завезти ракеты на Кубу будет достаточно. Надо обговорить этот момент с Громыко, возможно, что размещение ракет от начала и до конца инициатива Хрущева. И надо бы дать конкретное задание аналитической группе в КГБ, пусть поработают в этом направлении, предложат несколько вариантов развития событий, а уж потом эти выводы в политбюро, вряд ли там после этого решатся на авантюру.

Ну и Новочеркасск, этот вопрос самый простой, завтра же озадачу местных, пусть предоставят всю информацию, заодно и посмотрим, в чем конкретно там виноваты партийные товарищи.

Да, за всеми этими дёрганьями забыл про освоение новой технологии производства триодов диффузионным методом, ведь теперь получается, что эта технология не просто так была передана проводником, она является основой всей будущей электронной промышленности, а значит, это направление нужно продолжать развивать ускоренными темпами. Надо посмотреть что там новенького затребовали французы, ведь никто не мешает и нам проехаться в попутном направлении.

Где там отчет по новому договору между компанией Дюпон и министерством электронной промышленности СССР? Естественно разобраться в нем не получилось, общие положение были понятны, тут никаких проблем, а вот в прописанных в приложении характеристиках разрабатываемых приборов, без специалистов не разобраться, какие-то микросекунды, графики, крутизна, емкости… Какие такие преимущества дают новые изделия, для чего будут использоваться? Ладно, тоже надо заказать анализ, для каких целей это все может пригодиться.

Ну и наконец, еще одна важная для него информация, что с осени шестьдесят второго года, Александр Николаевич будет переведен на работу в комитет партийного контроля. Кем? Если учесть, что прозвучала оговорка о широчайших правах, то получается главой комитета. Как к этому следует отнестись, как к очередной ступеньке в партийной иерархии или наоборот задвинут подальше? Кто будет назначен на его место руководить государственной безопасностью и как тогда быть с делом проводника? И снова в голове мелькнула мысль, раз проводник все это знает, то знает и много больше, а раз не спешит делиться, то значит скоро пройдут какие-то изменения, о которых ему надо молчать. Черт, вот ведь голова пухнет. Дело проводника придется забирать с собой, оставлять его после того как контакт имел место нельзя, это все равно, что подписать себе приговор. Ладно, до этого еще год, а самое ближайшее событие, которое должно произойти, это испытание сверхмощного термоядерного заряда. Мог ли проводник узнать о нем здесь, не имея информации из будущего? Запросто. А вот предсказать, что его мощность окажется больше расчетной, уже нет. Стал бы он делать такое допущение, если бы точно не знал? Нет, проще было бы вообще промолчать, не потерял бы доверия, а значит это не предсказание, а точная информация.

Эх, хорошо магнитофоны пошли, уже запускаем третью линию, да не абы какую, а производительностью в двести тысяч механизмов в год. Конкуренты проснулись и кинулись вдогонку, уже сейчас все журналы забиты их рекламными анонсами, но поздно господа, нас уже быстро не догнать, самые сливки мы с рынка снимем без проблем, а потом пусть кто хочет остатки выгребает. Да и что-то меня сомнения берут, что кто-то сможет в ближайшее время нам конкуренцию составить, кинематика оказалась настолько удачной, что сейчас никто свою не разрабатывает, покупают у нас. Именно так появились репортерские диктофоны Сименс, вовремя подсуетились немцы, заняли свою нишу, да и микрофоны у них хороши, компактные с неплохими частотными характеристиками. Пока все микрофоны динамические, то есть используется катушка и магнит, до разработки электретных еще не дошли, а там размеры микрофонов вообще станут с горошину.

Сейчас заканчиваю подбор управляющих своими производствами, пусть работают на мое благо. Недавно месье Дюпон "порадовал" меня, оказывается капитализация компании, за три года повысилась вдвое. Это начало привлекать к нам внимание правительственных чиновников, поэтому он просил меня сбавить темп и подумать о создании дочерних предприятий с участием иностранных партнеров, это позволит получить дополнительную защиту от беспредела столичных властей. Как все знакомо, оказывается расправа с удачным бизнесменом не российское изобретение в лихих девяностых, и соответственно лекарство от наездов прежнее — прятать доходы в офшоры. Но если совсем честно, то как-то в прежней жизни в Интернете вычитал историческую заметку о том, как в начале двадцатого века, группа лихих людей в Российской столице инициировала разбирательство властей по делу промышленников, в результате которых отбирала их бизнес. Такое произошло и с вашим покорным слугой спустя девяносто лет, так что повторять свои ошибки очень не хотелось, а раз так, то приступил к созданию всяких сомнительных компаний в Англии и Италии, которым и уступил часть своих активов.

Тридцатого октября, как и в прежней истории, было взорвано "Изделие 602". И, честно говоря, никого это не удивило, мир уже давно подозревал чего-то подобного, рот на замке Хрущев держать не мог, "Мать Кузьмы" он обещал показать всем еще аж с пятьдесят девятого года. Так что бояться перестали, зато истерия все время шла по нарастающей — такая возможность выставить СССР агрессором, даже журналистам надоело педалировать эту тему. Вот зачем он постоянно всех пугал? Как там говорил один известный персонаж: "Ты, ваше величие, бойся не того, кто, не подумав скажет, а того, кто подумает, да не скажет". Вот и с Никитой так вышло, кричал, слюной брызгал, стращал всех, а получается, лил воду на мельницу военно-промышленного комплекса США, они от счастья похрюкивали, такой щедрый поток финансирования. А вот от дел разом штаны пачкали, испугались, когда спутник запустили потому, что простой расчет показывал, теперь СССР может любую бомбу в любую точку США закинуть. Испугались, когда пятьдесят с лишним мегатонн на Новой земле жахнуло, ибо думали Хрущев впустую пыжится, а оказалось нет. Представляете, как бы среагировал весь мир, если Хрущев был нормальным пацаном?

А вообще понять его можно, думаете это в двадцать первом веке все ну "очень объективные" и "очень независимые" СМИ врут как дышат? Угу, по секрету, они врали всегда, с самого рождения, генетический материал такой, и другого, извините, не было. Откуда у наших лучших "друзей" Европейцев и их достойных продолжателей возьмутся честные люди, если вся их жизнь была наполнена ложью. Вот, к примеру, Римляне и сами были не подарочек, если им было надо могли и соврать, но даже они кривились от лицемерия тех племен, из которых потом вышли наглы, немы и прочая европейская шваль. Не верите? Ну да. А вспомните историю завоевания Америки, она была завоевана не силой, а ложью. Особенно, конечно, в этом отличились испанцы, у которых ложь являлась официальной политикой, заключали договора дружбы с народами центральной Америки и тут же их нарушали. Не знаю, кто первый изобрел биологическое оружие, но массово, его применили испанцы. Та же история и с наглами, сначала они заключали договор с одним индейским племенем, уничтожая другое, а завтра искали третье племя, чтобы уничтожить то, с которым у них договор.

И они гордились своей хитростью, обманом, читай ложью. Они такими были с самого образования нации, они таким остались и в двадцатом веке, и не надо надувать щеки и кричать, что они стояли у колыбели цивилизации. Сначала ответьте на вопросы: Кто первый создал лагеря смерти? Думаете Поляки? Нет, Англичане, поляки только были их достойными продолжателями. У истоков создания первых лагерей смерти для буров конкретно стояли английские джентльмены, есть предположение что там и Уинстон Черчиль лапку приложил, можно много рассуждать, про то, что сей алкоголик сделал много для спасения нации, но факт остается фактом, благодаря и его стараниям была истреблена большая часть населения одной африканской страны. Причем уничтожали не мужскую часть населения, а уморили голодом и болезнями именно женщин и детей. И ничего, не портили ему сон "мальчики кровавые в глазах". Поляки подхватили эстафету и так же расправились с красноармейцами, попавшими в плен благодаря авантюре Тухачевского, если кто не знает, так это неоспоримый факт, поляки уморили голодом сотни тысяч военнопленных, ну а уже фашистский режим подвел под это дело промышленную базу.

В новом веке Европейцы и их выкидыши в Америке опять взялись за привычное дело — врать, причем если раньше ложь была наглой, то теперь дать ей определение невозможно. Вроде как доказали, что врут, но это никого не волнует, мило улыбаются и врут еще больше, далеко не каждый может выдержать такое отношение, вот и Хрущев не мог выдержать. Что можно делать в таком случае? А ничего не сделаешь, вот не знаю, правда это или нет, но кто-то мне сказал, что у крыс нет мочевого пузыря, поэтому грызун все время вынужден разбрызгивать свои отходы по пути следования. Так же и европейские лжецы, строение организма у них такое, полностью отсутствует критическое мышление, поэтому они всегда разбрызгивают ложь вокруг себя и считают это нормальным существованием. Самое обидное, что и к нам эта зараза стала проникать, как только съездил бизнесмен или министр в какой-нибудь ЛодОн, так все, пропал честный человек, с этого дня за ним глаз, да глаз, обязательно что-нибудь уворует, и слушать его невозможно, ни капли правды. А ведь у них там еще и дети учатся, представляете какая пятая колонна воспитывается в империи лжи?

Но это так, небольшое отступление, накипело. Ладно, эту накипь потом отскребем. Что касается предупреждения Шелепину, по поводу засухи шестьдесят третьего года, то никаких подвижек в СССР не заметил, в газетах, как и прежде, появляются статьи о необходимости бороться с простаиванием пахотных земель. Не получается у Александра Николаевича убедить Хрущева в своей правоте? Скорее всего, ну не будет тот его слушать, Хрущев считает себя специалистом в области сельского хозяйства, здесь комсомольский вожак, какой бы он хороший ни был, не советчик. А на каждого скептически настроенного академика, десяток других найдется, которые с цифрами в руках докажут все что требуется. А может быть и затаился Александр Николаевич, решил не нарываться лишний раз, до утверждения его в новой должности. Последнее как раз похоже на правду. Ладно, время еще есть, четыре месяца до начала посевной.

Да, забыл, в октябре от него пришел первый запрос с просьбой припомнить, какие месторождения нефти мне известны. Глупость, все основные доступные месторождения уже известны, даже Нижневартовск был известен уже к шестьдесят первому году, теперь надо было не искать новые месторождения, а дополнительно разведывать то, что известно, да начинать строить мощности по утилизации сопутствующих газов. А то в шестидесятых весь север светился от горящих факелов. Так ему и ответил, и особо отметил, что в семидесятых начнет меняться спрос на энергоносители, потребители с нефти, которую СССР будет поставлять в европейские страны, начнут переходить на газ. Этот вид топлива хоть и требует больших капиталовложений, но по своим потребительским свойствам значительно превосходит нефть, особенно в части выработки энергии, так как КПД газовых установок много выше чем чисто паровых на ТЭЦ. К середине восьмидесятых Европа прочно сядет на газовую иглу и в частности будет сильно зависеть от поставок газа из СССР. Так же написал, что в моей истории нефть и газ сыграли с Советским Союзом злую шутку, получение продуктов питания из за рубежа, привело к тому, что собственное сельское хозяйство было заброшено. То же произошло и в производстве вычислительных машин, угробили разработку собственной элементной базы и перешли на аналоги американских разработок. В результате СССР не только не сократил отставание в электронике, но и совсем прекратил заниматься новыми разработками. Конечно же я немного сгустил краски, но не думаю, что слишком, пусть прочувствуют.

По-моему Шелепин просто не знает, что именно надо спрашивать, я бы на его месте сделал запрос о будущей структуре хозяйства. Ведь сейчас никто даже представить себе не может, насколько изменится наша жизнь лет через тридцать, электроника прочно войдет в нашу реальность и никому нафиг будут не нужны все те огромные объемы производства стали на душу населения. Уже сегодня в СССР огромное количество производственной продукции оседает в виде фондов на складах предприятий, причем оседает навсегда, до того дня, когда все это будет либо выброшено на свалку, либо отправлено на переработку как вторсырье. Но, но, но, доказывать им сейчас это бесполезно, они мыслят по-другому, догнать и перегнать стало национальной идеей. И еще долго будет таковой оставаться.

Дела мои на бирже идут ни шатко, ни валко. Нет, на самом деле мы, как и прежде зарабатываем денежку, но все это как-то мелковато, на уровне десяти-двенадцати процентов с операции, я кривлюсь, а парни смотрят на меня с недоумением и пытаются доказать, что такие проценты — Даст ист фантастишь. Угу, забыли уже, сколько мы с распродажи Клоенс поимели? Но дело делать продолжаем, скоро начнутся колебания цен, там можно будет поиметь намного больше. Недавно Берт вернулся с Алжира, нам удалось выкупить небольшой участок плодородной земли, на котором идет закладка мандариновых плантаций. Без малого сто сорок гектар, по российским меркам смотреть не на что, а там о-го-го, долина размером два с половиной километра в длину на полкилометра в ширину. Предыдущие хозяева этого участка продали его практически за бесценок, дело в том, что без воды там ничего не росло, а с уходом французской администрации из страны, начался беспредел местных князьков. Соответственно стоимость воды в тех местах выросла в несколько раз, и что-либо выращивать стало невыгодно, но нас это не остановило, воду мы тоже забрали под себя, а на возражение некоторых сильно обнаглевших лиц, ответили исключительно законными методами. Кто ж им виноват, что закон у них опирается только на силу — на чьей стороне сила, на той стороне и закон. И с рабочим персоналом никаких проблем не случилось, как только прознали о сезонной работе, так и встали в очередь, и никаких профсоюзов, сейчас в Алжире работы нет. Как говорится, за что боролись. Однако первый урожай, причем довольно таки небольшой ожидается только через пять лет, именно столько надо времени, чтобы саженцы доросли до плодоносящего возраста, но делать все равно надо. На следующий год, будет выкуплено еще с десяток подобных участков, ну а потом будем засаживать Марокко, не зря же эта страна в двухтысячные стала основным поставщиком мандарин в Россию, да и с водой там дела обстоят куда как лучше.

Мясной проект тоже потихоньку продвигается, правда там в основном наглы рулят, но не думаю, что они нам помешают, африканские прерии обширны, а наглы в основном сидят по портовым городам, так что они даже знать не будут, что у них под боком скоро консервные заводики заработают. Местная коррупция это вообще что-то невероятное, за небольшие по европейским понятиям взятки можно делать абсолютно все, что душа пожелает, да и плевать власти хотели на то, что творится в глубине континента, если там не имелся конкретный государственный интерес. К лету все будет готово, а там пойдет очередная массовая миграция животных, по сделанным расчетам, чтобы не нанести невосполнимого ущерба, в это время можно изъять до десятой части животных. Но нам столько не надо, все наши производственные мощности могут переработать только два процента, так что никакого ущерба природе не будет.

Ну и мой проект по цветным кинескопам с апертурной решеткой, приступили к изготовлению первой партии изделий в количестве ста штук, на этой партии будем окончательно отшлифовывать технологию и собирать статистику наработки на отказ. У первых цветных кинескопов это было болезнью, с которой боролись долго.

В целом я доволен шестьдесят первым годом, на удивление сделать удалось много, очень много, жаль, что несмотря на свою память я не могу сравнить то, что удалось сделать мне с тем, что было сделано без меня. Но конкуренты явно за моими начинаниями не успевают, а значит, скоро во Франции будет высажен усиленный десант и мне опять надо задуматься о своей безопасности. Если я до этого довольствовался работой Симона, то теперь решил подойти к этому основательно. Первое, это уволил Симона из телохранителей и поставил его во главе созданной службы безопасности компании. Второе, это обзавелся двойниками, в переносном смысле, конечно. Ну не верил я, что Шелепин удовлетворится существующими контактами, не тот он человек, поэтому потихоньку, полегоньку будет продолжать поиск. И не думаю, что его усилия не увенчаются успехом, а там не сможет он удержать эту информацию в секрете, партийные товарищи все равно ее вытрясут, а значит, опасность в один прекрасный день оказаться в закрытом учреждении на территории СССР, остается. Поэтому надо продолжать прятаться, а где можно хорошо спрятать человека? Где, где — в толпе. Вот и создаю вокруг себя толпу, причем не просто толпу, а предпочтение отдаю тем, кто по какой-то причине не хочет поддерживать связей с родственниками. И что особо удачно получилось, трое из уже взятых в команду молодых людей оказались русскоговорящими, вот теперь попробуй меня вычислить.

Что касается нашей красавицы, Дорин, то от нее пришлось избавиться, Симону показалось странным ее поведение, и он установил за ней плотное наблюдение. Птичка попалась через три дня, а вот взять на горячем связника не удалось, тот оказался очень неплохо подготовлен, поэтому было принято решение отпустить его с миром. А мне пришлось задуматься, ведь подтвердилось, что Дорин была внедрена ко мне целенаправленно. Неприятный факт, не думаю, что это французские службы, как предположил Симон, им до нас особого дела нет, Дюпон не работает на правительственные заказы, поэтому и контролировать нас они не станут. Получается, что это либо Шелепин, либо Серов, только у них может возникнуть интерес к финансовой группе, которую возглавляет Дюпон родственник. Кстати, на этом фоне произошел еще один казус, в ноябре к месье Дюпону заявился какой-то кадр из портового города Тулон и взялся утверждать, что приходится мне кровным братом, то есть, у нас с ним один отец. Нужно сказать, что какое-то сходство с ним действительно проглядывалось, и настоящий отец племянничка действительно был тем еще гуленой налево, но обратился "братишка" точно не по адресу, если так уж ему надо, то пусть обращается к своему отцу. Так что посмеялись с Жюлем над потугами "родственничка" и сдали его в полицию, тем более, как потом оказалось, это у него был уже не первый случай поиска "родственников" среди обеспеченных граждан. А может и зря я это сделал, уж из него-то точно получился бы двойник, жертвенный барашек на крайний случай. Тьфу, лезут же в голову такие мысли.

Александр Иванович Шокин проводил очередное заседание, и как это уже стало привычным, одним из самых важных вопросов на нем было рассмотрение хода выполнения договорных обязательств по французским договорам.

— Первая партия триодов с заявленными французами характеристиками почти вся ушла в брак, — докладывал Антонов, руководитель группы технологических процессов, — не удалось достичь напряжения пробоя между проводящими слоями свыше четырехсот вольт. При послойной шлифовке удалось установить, что был нарушен технологический процесс, скорее всего не был в полной мере соблюден температурный режим, так же следует уделить внимание чистоте газовой смеси, это напрямую влияет на формирование равномерности толщин слоев. По диодам положение более благоприятное, требуемые характеристики достигнуты, и можно приступить к выполнению производственного плана. Неожиданно проснулись армейцы, они тоже проявили интерес к новой продукции и сейчас пытаются вставить свой заказ вне плана. Получившийся брак оторвали чуть ли не с руками.

— А у них какой интерес? — Заинтересовался Шокин.

— Преобразователи напряжения, высокое напряжение им не нужно, а вот переход от питания с двенадцати на двадцать четыре вольта и тридцать шесть, их очень даже интересует. Сейчас они вынуждены пользоваться четырехсот герцевыми преобразователями, но вес их достаточно велик, переход на высокие частоты даст возможность снизить вес в разы. Особенно большой эффект ожидается от использования солнечных батарей в космических аппаратах, там вопрос преобразования и стабилизации напряжения стоит остро.

— Чем проталкивать внеплановые объемы, лучше бы с печами помогли, — проворчал Мантуров, начальник экспериментального производственного участка, — там по технологии нужно температуры держать в пределах полградуса, а у наших печей по паспорту три, да и то на бумаге. Пытаемся что-то сделать, да не очень получается, нужно на этапе проектирования этим заниматься.

— А что конкретно мешает печи до ума довести? — Нахмурился Александр Иванович.

— Система управления, — пояснил Мантуров, — она имеет всего три режима мощности, а дальше либо полностью отключает питание, либо включает. Вот и пляшет температура, пытаемся подобрать ограничение мощности таким образом, чтобы колебание температуры было минимальным, но не получается, инерция велика. Да и подобрать режим быстрой стабилизации температуры после загрузки и выгрузки изделий тоже пока не можем, вот и нарушение технологического режима.

— С производителями уже обсуждали этот момент?

— Обсуждали, — кивнул начальник производственного участка, — если закажем прямо сейчас, то печи с нужными нам характеристиками будут сделаны в лучшем случае через год. Для них это совершенно другой уровень, быстро не потянут.

— А как дела обстоят с зарубежными печами?

— Плохо обстоят, — махнул рукой Мантуров, — американцы свои печи в "сикрет лист" включили, знают, для чего они нам нужны. Что-то подобное, применительно к нашим условиям выпускается еще в ФРГ, но там после конфликта со строительством стены, ничего взять невозможно.

— А если к французам обратиться, — снова взял слово Антонов, — на выставке вроде что-то мелькало.

— Был один выставочный образец, — согласились с ним, — но именно, что выставочный, не помню название фирмы, но с нами они тогда обсуждать поставки отказались. Вот если попробовать уговорить их на поставку через посредника?

— А обслуживание, тоже потом через посредника? — Указал на очевидную глупость предложения Шокин. — Нет, надо армейцев подключать, раз им эти компоненты тоже важны, пусть подключаются, давят на наших производственников. А для выполнения французского заказа купим пару печей через Дюпон, вроде бы они нам пока не отказывали в такой мелочи.

Французы действительно не отказали, однако выставили встречные условия — фирма, производящая печи с нужными характеристиками, находится в плачевном финансовом состоянии, и ее владельцы думают начать перепрофилирование производства, поэтому речи об изготовлении нескольких изделий не идет. Минимальный заказ, должен быть не менее пятидесяти штук. Причем первая партия в количестве двенадцати штук, может быть поставлена уже через месяц. Если у советской стороны в данный момент есть трудности с валютной оплатой, то компания Дюпон может предоставить кредит под полтора процента сроком на год и пять месяцев. Как только эти условия стали известны, вопрос вынесли на Совет министров, все-таки валюта да еще в кредит, и решение там было принято мгновенно: Немедленно согласиться с условиями французской стороны, а объемы закупки увеличить до ста десяти штук.

— Что это вдруг капиталисты под такой процент поставки решили сделать? — Подозрительно покосился Хрущев на Калмыкова. — Не припомню, что бы нам займы частный банк давал.

— Это, Никита Сергеевич, если вы помните, французская компания Дюпон, — принялся тот разъяснять причину, — мы им по договору должны поставить электронные компоненты с заявленными характеристиками, вот они и помогают, чтобы мы сроки не сорвали.

— Дожили, даже империалисты нам помогать взялись, — проворчал Хрущев, — а сами-то чего, какие-то там печи сделать не можем?

— Да как сказать, — дернул плечом Валерий Дмитриевич, — там ведь не просто печи, а герметичные, с продувкой агрессивной газовой смесью, точность поддержки температуры в половину градуса, причем выйти на эту температуру требуется строго по графику. Нашим производственникам потребуется год, чтобы их изготовить, да и то, если заказ будет согласован. А на фоне того, что полгода назад французская компания нам передала новую технологию производства электронных компонентов, кредит такая малость, что не стоит внимания.

— Передали технологию? — У Никиты Сергеевича от удивления изогнулись брови. — Тогда чего они у нас заказывают, сами бы прекрасно без нас обошлись?

— Наверное, не хотят тратиться на развитие собственного производства, — сделал предположение Калмыков, — им проще у нас заказать, да помощь оказать, чем самим все с самого начала строить. Да и политический аспект тоже не стоит со счетов сбрасывать, сейчас ведь почти всю электронику в США производят, а французы их не сильно любят.

— А с нами они тоже не очень-то дружить хотят, — махнул рукой Хрущев, — вон, Де Голь вроде бы и в союзниках… был, а все равно на американцев оглядывается, без них ни одного решения самостоятельно принять не может.

— А там другая проблема, Никита Сергеевич, — влез в разговор заместитель министра иностранных дел Малик, — на французского президента финансовые круги давят, все через него хотят с нас царские долги стребовать.

— Вот г…о, — крякнул Хрущев, — так вроде бы еще при Ленине это вопрос решили, там встречных исков в два раза больше царских долгов?

— А они их не признали, — отозвался замминистра, — так с тех пор и пытаются требовать.

— А вот хрен им, — ругнулся Никита Сергеевич, — пусть с тех белогвардейцев, которые к ним сбежали, требуют.

На эту реплику Яков Александрович решил отмолчаться, спорить с Хрущевым, когда он начал распаляться было опасно, даже если он при этом нес откровенную чушь.

— А, кстати, — снова спохватился Хрущев, — помнится, нам французы совместное производство цветных телевизоров предлагали организовать, это случаем не этот Дюпон?

— Он самый, — усмехнулся Калмыков, — на сегодняшний день, компания вышла во Франции на третье место в производстве электронных товаров: приемники, кассетные магнитофоны, портативные передатчики для производственных нужд. Недавно на выставке они заявили телевизионный приемник цветного изображения с кинескопом в пятьдесят два сантиметра по диагонали и весом в девять килограмм. Особенно всех поразило качество изображения, некоторые говорили, что когда передавались на экран картинки с цветных открыток, казалось их ногтем с экрана можно соскрести. От американцев там тоже цветные телевизоры были, но совсем не смотрелись на фоне француза.

— А цена не слишком высока получилась? — Заинтересовался Никита Сергеевич.

— Про цену ничего не говорилось, — мотнул головой Валерий Дмитриевич, — но было заявлено, что после выхода производства на проектную мощность, цветные телевизоры станут доступны практически каждой семье.

— Вот, что, Яков Александрович, — Хрущев повернулся к Малику, — дай задание своим, чтобы посмотрели что там и как, насчет цветного телевидения, может быть и на самом деле стоит обдумать предложение французов. Вдруг да получится империалистов по носу щелкнуть.

— Французы не только это предлагают, — снова подал свой голос Валерий Дмитриевич, — хотят в СССР наладить производство их радиоприемников и магнитофонов, даже не возражают, что изделия пойдут под советской символикой. Причем сразу дали понять, что знают о проблемах финансирования и предлагают решать этот вопрос с помощью кооператоров.

При упоминании о кооператорах Хрущев поморщился, при существовании двух денежных систем расчетов в Советском Союзе, наличной и безналичной, кооперативы стали откровенной финансовой диверсией, ведь через них можно было осуществлять перевод безналичных денег в наличные, минуя контроль финансовой инспекции. Недаром он всеми силами стремился поставить пережиток прошлого под контроль банка, но не получалось, стоило крупному кооперативу навязать структуру управления, такую же как на любом другом предприятии, как он тут же распадался. Но все же предложение французской стороны было заманчиво, проблемы с обеспечением населения страны бытовыми товарами стоял остро:

— Хорошо подготовьте предложение по этому вопросу к следующему заседанию, — наконец решился Никита Сергеевич, — вроде как в Латвии такое можно организовать.

— В Латвии не получится, — тут же встрепенулся Калмыков, — французы особо обговорили этот вопрос, финансировать создание производств на территории республик они не станут, предлагают все организовать либо в Калининграде, либо в Ленинграде.

— А им-то какое до этого дело? — Возмутился первый секретарь. — Они что там, решили, что нам указывать могут?

— Никита Сергеевич, — решил вмешаться Малик, — французский подход к этому делу весьма прагматичен, на западе бытует мнение, что прибалты в силу своих национальных особенностей не способны эффективно организовать работы. Вот сразу и оговаривают условия, чтобы снизить степень риска, ну а так как мы в данном случае ничего им гарантировать не будем, то они считают возможным выбирать стартовые условия.

— Неспособны организовать производство? — Не сдавался Хрущев. — А ВЭФ?

— ВЭФ государственное предприятие, — возразили ему, — а французы ведут разговор о кооперативе, тут серьезно крутиться придется, и риск велик.

— Ладно, — сдался Никита Сергеевич, после небольшого раздумья. В конце, концов, какая ему разница? — Посмотрите Калинингад, пусть там организовывают, нечего им в Ленинграде делать.

Вопросы по засухе шестьдесят третьего года Шелепин надолго откладывать не стал и уже в четырнадцатого февраля шестьдесят второго года приехал в Краснодар для встречи с Пустовойтом Василием Степановичем, Героем Социалистического Труда, одним из корифеев в сельскохозяйственной науке. По крайней мере, как только все начинали понимать, о чем пойдет разговор, дружно советовали встретиться с этим человеком, обосновывая свой совет, что никто лучше его не знает особенности растениеводства Кубани и Ставрополья.

Василий Степанович встретил Александра Николаевича в своей лаборатории, где занимался выведением новых сортов подсолнечника, причем особых знаков внимания, больших, чем полагалось другим, выказывать не стал:

— Так чем же мог заинтересовать наши органы скромный труженик науки? — Поинтересовался он после знакомства.

Шелепин тянуть резину сильно не стал, и сразу выложил Василию Степновичу сведения о возможной засухе во второй половине лета шестьдесят третьего года. Услышав об этом, селекционер сразу подошел к шкафу и после небольших поисков достал старую обшарпанную папку, на которой виднелась надпись с еще дореформенным твердым знаком в конце слова.

— Так, так, сейчас посмотрим, — бормотал он, переворачивая пожелтевшие листы бумаги, — ага, вот. Это у нас двадцать второй… нет не то… девяносто первый… тоже не подходит, восемьдесят девятый… а вот он похож. Что у нас там произошло? Эмм… Понятно. Ну что ж, вполне вероятно, что засуха в шестьдесят третьем действительно будет.

— Это вы у себя в записях нашли? — Поинтересовался Шелепин.

— Это не мои записи, — мотнул головой Пустовойт, — в наследство достались, раньше, знаете ли, многие за погодой наблюдали и все, записывали. Так вот судя по тому, что вы мне говорили, подобная засуха уже была в истории в тысяча восемьсот восемьдесят девятом году, но о ней мало кто знает, зато все знают о засухе, которая произошла два года спустя в девяносто первом, хотя по своим масштабам она была даже несколько меньше.

— Да, про девяносто первый и девяносто второй год мне известно, — Кивнул Александр Николаевич, — читал про голод, а вот про восемьдесят девятый ничего такого не припомню.

— Так правильно не припоминаете, — ученый снова собрал бумаги в папку, — голода тогда не было, до этого годы были урожайными, так что запасы зерна в хозяйствах были. А вот за следующий год накопить не успели. Кстати говоря, о том, что восемьдесят девятый год будет засушливым, все уже знали — зимой выпало мало снега на поля, а это почти всегда предвестник засухи.

— Даже так? — Скривился Шелепин. — Получается, что засуху можно прогнозировать.

— Нет, скорее летняя засуха результат недостаточного количества осадков зимой.

— То есть?

— Ну, есть такая интересная версия о запирании воздушных масс мощными восходящими потоками воздуха, — принялся разъяснять Василий Степанович, — когда снега на полях мало, то почва начинает весной очень быстро прогреваться. Воздух над почвой разогревается и устанавливается область высокого давления, которая не пускает потоки холодного воздуха, и, следовательно, количество осадков начинает постепенно снижаться. Если поблизости не окажется достаточно мощного циклона, то антициклон захватывает все большие пространства и как раз с июля осадки полностью прекращаются.

— Хм, но как я понимаю, это всего лишь предположение? — Задал вопрос Александр Николаевич. — Получается, что недостаточное количество снега на полях не дает оснований точно утверждать, что засуха будет.

— Совершенно верно, были такие годы, — согласился ученый, — скажем так, при недостатке зимних осадков вероятность летней засухи более вероятна. Вообще я не зря упомянул про циклон, он при своем движении продавливает любую область высокого давления. И еще учитывайте существование временных циклов, засушливые годы следуют с определенной периодичностью, с неурожая тридцатых годов уже прошло тридцать лет, природа и так была к нам благосклонна.

— Хорошо, теперь стало, более или менее понятно. Тогда напрашивается следующий вопрос, что можно сделать, чтобы уменьшить потери от засухи.

— На юге России всегда приходится учитывать погодные аномалии, — пожал плечами Пустовойт, — я вот столько времени выводил засухоустойчивый сорт подсолнечника не просто так, это и есть мой ответ погоде.

— А вот есть предположение, что переход с озимых культур пшеницы на яровые в период засухи может привести к выгоранию посевов.

— Да, это так, — кивнул Василий Степанович, — для яровых засуха непереносима. Озимые вступают в лето со сформированной корневой системой, поэтому засуха хоть и снижает урожайность, но не приводит к полной потере результатов труда. Вообще, сеять яровые ближе к югу страны это лотерея, да и урожайность их все равно ниже озимых даже в самые благоприятные годы, а разговоры о том, что надо ликвидировать пары, нужно пресекать, наше сельское хозяйство еще не готово к применению методов интенсивного земледелия. Мало производится минеральных удобрений, явно недостаточно органических, да и карты продуктивности полей в хозяйствах нет, ведь даже на одном поле качество почвы может сильно различаться.

— А вот я что-то читал про сапропель, это не может улучшить положение?

— Может, но здесь озер с большим запасом сапропеля мало, да и когда мы еще их начнем разрабатывать, годы пройдут. Нет, пары это историческая необходимость, кстати говоря, овес тоже не зря в севооборот ввели, он не только давит все сорные растения на поле, но и структуру почвы улучшает.

— Получается, в случае засухи ликвидация паров создаст нам большие проблемы, — подвел итог Шелепин.

— Да, это так, — подтвердил ученый, — но за этим вам не надо было ехать ко мне через всю страну, эти истины вы могли услышать в Москве в сельскохозяйственной академии, не думаю, что там считают иначе.

— Ну, да, — хмыкнул Александр Николаевич, — считают, может быть, и так, а вот открыто сказать не торопятся.

Последнее он пробормотал тихо, но Пустовойт услышал:

— Правильно не торопятся, — встал он на защиту коллег, — иногда пойти против официальной точки зрения вредно для карьеры, и засуха в зарплате обязательно приключится.

Одним только разговором с селекционером Шелепин не ограничился, поездил по южным областям и везде ему подтверждали, что в случае засушливой второй половины лета яровые выгорят, а вот озимые возможно устоят, так что к информации, полученной от Калинина, он стал относиться уже иначе. Так же имел неприятный разговор с Сотниковым Владимиром Петровичем, занимавшим на тот момент должность министра сельского хозяйства РСФСР. Все-таки Хрущев подавлял своей волей всех вокруг, и даже признавая, что отказ от паров в данный момент является ошибкой, Сотников никак не желал брать на себя смелость и возражать первому секретарю партии, а его секретариат продолжал приводить в жизнь пожелания человека не слишком искушенного в выращивании хлеба.

— Вы понимаете, что произойдет, если в этом году все пары будут засажены яровыми? — Пытался достучаться до разума министра Александр Николаевич.

— Как раз понимаю, — Владимир Петрович, опустил глаза, — прибавка зерна в этом году может составить от пяти до десяти миллионов тонн, тем более, что лето ожидается благоприятным по погодным условиям.

— А что будем делать в шестьдесят третьем, ведь без паров урожайность резко упадет?

— А к шестьдесят третьему планируется наладить выпуск аммиачной селитры и прочих удобрений, это позволит перейти к интенсивному земледелию, когда пары станут не нужны. — Ответил Сотников. — Никита Сергеевич не просто так ратует за отказ от озимых, он имеет на руках обоснованные рекомендации, зарубежный опыт тоже ему в помощь.

— А если засуха?

— А что засуха, пока мы ее предсказать не можем, — насупился министр, — это ведь стихийное бедствие, как тут угадаешь?

После этой фразы Шелепину осталось только развести руками, понятно, что пойти вразрез желанию Хрущева Сотников не может, стоит только заикнуться и будет снят с должности, здесь и так министры более двух лет не сидят. И что же теперь делать? Получается опять прав проводник, даже имея все козыри на руках что-то изменить невозможно, все понимают степень риска, но вынуждены слепо следовать за лидером, ибо иначе окажутся в опале. Даже если сейчас раскрыть всем источник информации, не поверят, а когда произойдет неизбежное, дружно начнут топтать, чтобы меньше обращали внимания на их роль в этом деле. Так что помалкивать надо и изыскивать иной способ заблокировать поручение Хрущева по ликвидации паров в шестьдесят втором году. И как это можно сделать? Хотя, надо посмотреть, что там насчет производства удобрений, о которых тут Сотников распространялся, вполне может оказаться очередной пустышкой, а тогда можно и объявить о несвоевременности отказа от озимых культур, и передвинуть сроки ликвидации паров на еще один год, а там уже зимой станет понятно, что сеять яровые не имеет смысла.

Александр Николаевич тяжело вздохнул, вот не было заботы, теперь придется затребовать анализ по производству азотных удобрений. Да там еще кто-то о комплексных удобрениях поминал, ну это пока из области фантастики, даже рекомендаций не выработано, да и вообще, пока не начал сам вникать в проблемы сельского хозяйства все казалось не настолько плохо. И хорошо, что сам проявил несвойственное любопытство, а то ведь ничего бы не понял с пересказа третьих лиц, пригладили бы, добавили казенщины в отчеты, замотали проблемы за ничего не значащими выводами. А тут вон какие проблемы, проще сказать — катастрофа, если бы хоть десятая часть этих проблем в газетах освещалась, так и то все бы за голову схватились.

Передо мной, на столе, лежат фотографии из Новочеркасска, это Симон по моей просьбе организовал командировку кое-кого из своих агентов в неспокойный городок (кстати, не знал, что у него имеются такие возможности, стоит подумать на досуге), компромат на СССР убойный, для зарубежной прессы это что-то на уровне разоблачения культа Сталина. Но, естественно, никому я их передавать не буду, и так желтая пресса пестрит сообщениями о новых массовых репрессиях в Советском Союзе. Кстати говоря, потом, после вынесения расстрельных приговоров, начнется вой и в серьезных газетах, то есть, СССР практически подтвердит то, что жертвы при подавлении недовольства рабочих были.

Есть над чем поразмыслить. Это получается, что, несмотря на предупреждение, Шелепин никаких действий не предпринял? Не смог предпринять или не захотел? Нет, на счет второго бред, ведь беспорядки больно ударят, прежде всего, по нему самому. Значит, не смог, не сумел разобраться в ситуации, а когда все началось, не хватило полномочий, ведь в случае возникновения чрезвычайной ситуации рулят все кому не лень, а искать ответственных начинают потом, по результатам, особенно если последует провал, стрелочника находят быстро. А вообще есть какие-нибудь отличия между событиями тогда, и в этот раз? Я еще раз внимательно просмотрел фотографии. А хрен его разберет, ведь правильно говорят, что никто не врет так, как очевидец, а некоторые очевидцы тех событий утверждали, что жертвами стрельбы поверх голов стали дети, которые из любопытства залезли на деревья вокруг площади. Но если присмотреться к сделанным с места событиям фото, то никаких детишек на деревьях не видно, да и сами подумайте, июнь, все оделось хоть и не густой, но листвой, стоит ли лезть на дерево, ничего же не разглядишь? Более того площадь со всех сторон окружена зданиями, выстрелы выше толпы однозначно поразят любопытных, которые таращатся в окнах, а их там много — центр, суббота рабочий день. Пулевых отверстий в окнах вторых этажей не видно, а значит, солдаты по толпе не стреляли. Но что стрельба была видно, у того кто фотографировал видимо был длиннофокусный объектив, поэтому убитого человека можно рассмотреть хорошо. Лежит на боку, пулевого отверстия на одежде не видно, но судя по натекшей крови, смерть наступила не сразу. Попали ему, скорее всего в грудь, при поражении в живот, человек инстинктивно поджимает ноги, здесь этого нет. Вот фото другого, но крови вообще нет, либо смерть наступила мгновенно, либо это результат паники — просто затоптали толпой. Тел детей нигде не видно, уж если бы они были, фотограф такой кадр не упустил бы. Вывод — расхождения все же есть.

И так, какой следует из всего этого вывод? А вывод можно сделать очень интересный: Шелепин не стал ни с кем делиться полученной от меня информацией, попытался самостоятельно изменить историю и не справился. В итоге, он теперь сам себя загнал в угол, утаил от товарищей по партии стратегическую информацию, и теперь придется ему продолжать игру в прежнем ключе, а о существовании некого Михаила Калинина больше не вспоминать, и вообще делать вид, что «я — не я, лошадь не моя, и сам я не извозчик». Или все же признается? Нет, не признается, насколько мне известно, и за меньшую провинность наверху некоторым товарищам жестко по шапке давали, а раскаивался там провинившийся или нет роли не играло, так что попал Александр Николаевич, ох как попал, не вывернется.

А как же засуха и Куба? Пойдет по такому же сценарию? Вряд ли, думаю после таких событий Шелепин поймет, что усилия одиночки ничего не изменят, нужны командные усилия, а иначе опять получится то, что и было в нашей истории…, или есть… Тьфу ты, совсем запутался в этих исторических параллелях, ладно, что там будет происходить в сельском хозяйстве СССР мне знать не дано, информация эта секретится не хуже чем в военной отрасли, а вот Куба мимо никак не пройдет. Вот тогда и можно будет увидеть, насколько полезной для Союза оказалась мои усилия. А пока отвечать на запросы Шелепина прекращаем, делаем вид, что обижены (наполовину стрижены), и надо еще кое какой демарш провернуть, кто у нас там главный дипломат на французской стороне?

Ничего не понимаю, это что же получается, все мои усилия в Швейцарии были напрасными? История вновь развивается по самому худшему сценарию: американцы, как и прежде, продолжают держать экономическую блокаду Кубы, и все международные аналитики сходятся во мнении, что вторжение на остров свободы обязательно состоится. А состоится оно, либо в сентябре, либо в октябре. Дальше — больше. СССР, наплевав на все демарши самой миролюбивой в мире страны, продолжает опасные игры — нагло плюёт на блокаду. То есть корабли Советского Союза, не обращая внимания на многочисленные предупреждения и угрозы со стороны МФ Соединенных Штатов, тупо идут в Кубу и везут туда не только то, что необходимо в повседневной жизни, но и вооружение. Обстановка накалялась, желтая пресса Франции, да и не только ее, стала раскручивать истерию утверждая, что СССР готовится развязать третью мировую войну, забыв о том, что первый шаг к ней сделали США, разместив пятнадцать ракет средней дальности PGM-19 "Юпитер" в Турции возле города Измир. Радиус действия установленных ракет составлял 2400 километров, поэтому под прицелом оказались почти все города Советского Союза в европейской части. Голоса отдельных обозревателей, считающих, что Советы лишь пытаются отстоять свои интересы, стремясь заполучить свою военную базу в непосредственной близости от американцев, а потому всячески ублажает кубинцев, утонули в общем хоре ненависти.

И главное, вполне серьезно обсуждался бред, что все побережье США по существу блокировано советскими подводными лодками, количество которых исчислялось несколькими сотнями. Сообщения о том, что то или иное судно получило повреждение, столкнувшись с подводной лодкой русских, появлялись в прессе каждую неделю, поэтому у обывателя создавалось впечатление, что в океане у берегов Штатов подводных лодок столько, что места для торговых судов не осталось.

Самое противное, что я не знал, как мне в такой ситуации быть, ведь может и на самом деле полыхнуть.

Долго ходил как мешком прибитый, но потом надоело, раз такое дело можно и вмешаться, хуже не станет, в конце концов, почему им, имеется ввиду Хрущеву и Кеннеди можно щеки надувать, а мне нет. А давайте и я тоже в покер сыграю, втроем-то оно веселее.

— Почему ты решил, что война неизбежна? — Спросил меня Жюль. — Коммунисты, конечно, упертые, но не самоубийцы.

— Гитлер тоже не был самоубийцей, — напоминаю Дюпону, — однако он начал вторую мировую войну, а в итоге больше тридцати миллионов смертей. Теперь оружие на порядок смертоноснее, а последствия вообще ужасные. Но не это главное, можно считать это предупреждением свыше, но я точно знаю, что если не вмешаться, то два бульдога сцепятся в смертельной схватке. А если учесть, что военные базы США находятся по всей Европе, то и нам достанется ничуть не меньше. Русские народ упертый, и они не сидели, сложа руки, после второй мировой войны, продолжали вооружаться, а учитывая опыт той войны, никто долго под их натиском не продержится. Стоит ли нам занимать позицию стороннего наблюдателя?

— И поэтому ты решил играть на стороне Советов?

— Я решил играть на своей стороне, — надеюсь, сказал это достаточно твердо, ведь я на самом деле в данном случае хотел преследовать свои корыстные интересы, — сегодня в США уверены, что Советы им не соперник, поэтому атомное оружие можно применить без оглядки. А что будет, если они в последний момент узнают, что Советский Союз, несмотря на отставание, крепко держит их за яйца.

— Не знаю, Серж, — глава фирмы на минуту задумался, — хотя…, думаю американцы в этом случае не станут спешить кидаться атомными бомбами, попытаются сначала узнать об этом как можно больше.

— А разве нам не это нужно?

— Нам? — Усмехнулся месье Дюпон. — Серж, а тебе не кажется, что ты начинаешь зарываться? Зачем тебе столько денег?

— Честно? — Я хитрыми глазами гляжу на своего патрона.

— Попробуй. — Кивает Жюль и улыбка по-прежнему не покидает его лица.

— Я хочу создать транснациональную электронную корпорацию, которая будет на равных конкурировать со Штатами.

— О! Это серьезная заявка, — кивает Жюль, — однако вопрос, зачем тебе столько много денег, остался.

Три раза «ха» (голосом Мефистофеля), однако я сумел просчитать месье Дюпона, и все необходимые выкладки приготовил заранее. Какие выкладки? А ничего особенного, таблица доходов компаний связанных с электронным бизнесом, из открытых источников, между прочим. Через три минуты я отдаю подготовленные материалы Жюлю, и он погружается в их изучение.

— Интересные графики, — кивает он и стучит пальцем по документам, — из этого можно делать вывод, что лет через двадцать доходы от производства электронных изделий вырастут на два порядка. А потом?

— А потом все поменяется, и стоимость железок будет сотни раз меньше стоимости интеллектуального труда, — при этом я показываю, что выкладки, подтверждающие мою правоту, на следующем листе.

— Даже так? — Проговорил патрон, рассматривая линии графика, взлетающие в бесконечность. — Не слишком ли «оптимистично»?

— Не соглашусь, — в отрицании верчу головой, — тут наоборот используется осторожный прогноз. Затраты обслуживания вычислительных машин начинают расти, но если раньше основные затраты были связаны с содержанием технического персонала, то теперь растут затраты на создание программ. Через десять — пятнадцать лет стоимость вычислительной техники сравняется со стоимостью программных продуктов, а потом и вовсе основной упор будет делаться на интеллектуальный труд.

— Уверен?

Что значит «уверен», я просто это знаю:

— Абсолютно! Помнишь мои выкладки по станкам с программным управлением, там делался вывод, что их эксплуатация при мелкосерийном производстве убыточна, и в этом вина стоимости создания и отладки программ для них. Так вот, если программы обработки деталей создавать на основе электронного чертежа с помощью вычислительной машины, то затраты на их создание снизятся до стоимости аренды этой машины. Далее последует создание станочного оборудования типа «обрабатывающий центр», которые будут изготавливать корпусные детали за одну установку.

— Мне кажется, в тебе сейчас говорит максимализм молодости, но это не страшно, иногда полезно заглянуть на годы вперед. Однако ты не видишь смысла вкладываться в производство самих вычислительных машин, — сделал вывод Жюль, — но хочешь сразу прочно оседлать нишу их программного обеспечения?

— Вообще хотелось бы поступить именно так, — киваю в ответ, — но технической стороной заняться придется, иначе не будет основы для роста кадров. Но противопоставить себя американским корпорациям мы не сможем, даже если будет в сотни раз больше финансов, чем имеем сейчас, нам нужен Советский Союз, пусть он бодается с США, а мы будем обделывать свои дела за его широкой спиной.

— Вряд ли Советы способны конкурировать с Америкой, — засомневался месье Дюпон, — тем более в том, в чем американцы наиболее сильны.

— Так, а нам-то какое до этого дело? — Натягиваю на лицо хитрую улыбку. — Ведь СССР уже доказал, что кое-чего может, а значит, будет пытаться доказать, что может и большее. Почему бы в это время не подставить плечо, ведь наши труды будут щедро оплачиваться.

— Ты забываешь о военных, у них, — покачал головой патрон, — как только обозначится что-то дельное, они сразу выкинут тебя из дела. Но возможно ты и прав, до этого момента еще немало воды утечет. Жаль, что я уже не смогу посмотреть, как Советы будут бодаться с Америкой.

— Да, битва будет эпической, — соглашаюсь с ним, — а самое интересное, деньги, которые у нас сейчас есть, это капля в море. Чтобы сегодня выйти на необходимый уровень требуется около трех миллиардов франков, а не жалкие триста миллионов. Для этого, чтобы получить такие финансы нужно напугать американцев до жути, пусть делятся с нами большей частью своих доходов

После моих слов Жюль расхохотался:

— Серж, ты не исправим, захотелось поиграть в Бога?

— В Бога? — Удивленно смотрю на своего опекуна, а потом кривлюсь. — Нет, зачем такие сложности? Хлопотно очень, нам бы чего проще.

Первая партия телевизоров из СССР французскому потребителю не пошла, я еще не выжил из ума, чтобы вот так вот, без обкатки, пускать новое изделие на важный для нас рынок. Сначала решил посмотреть, как отреагируют на новое изделие потребители из стран «социалистического лагеря». С Польшей не захотел связываться, ну их, хоть они и рядышком, то есть почти полное отсутствие транспортных проблем, но иметь дела с поляками, да в таком деле — себя не уважать, кроме головной боли от ворчания, никакой благодарности. Потом мои устремления продолжились дальше к Югу, Чехословакия, но и там ничего не получилось, так-то они очень даже согласны на «эксперимент», а вот в ответ ничего предложить не могут — вся их продукция на годы вперед расписана. Ну и зачем нам такое счастье? Болгарию даже рассматривать не стал, у них нам вообще предложить было нечего, единственно Румыны пытались что-то предложить, но не сговорились, там все сложно с властями оказалось. Так что выбора не осталось — ГДР, хотя и чувствовал, что будут серьезные проблемы. Дело не в том, что пришлось взять на себя все заботы с поставкой и отладкой оборудования для цветного вещания в Берлин, в качестве жеста доброй воли, а в том, что мы не благотворительная организация, нам не только отработать изделие нужно, но и получить хоть какую-никакую прибыль. С этим же в условиях социалистической системы хозяйствования возникают сложности, ну и что, что ты чего-то там продал и заработал марки, а дальше то чего, куда ты их потом денешь? В ГДР сложности со многим, страна импортирует уголь, руду, железо, продукты питания, а то, что имеет хоть какую-нибудь ценность на экспорте, вывозится в полном объеме, поэтому нечем им с нами расплачиваться. Но подумав, все же решили начать с них, все-таки нация довольно-таки технически грамотная, поэтому подготовить специалистов для сервисных центров будет значительно легче.

Сначала, если честно, нам не разрешили сию благотворительную акцию, и мы не могли понять, отчего возникло такое неприязненное отношение к прогрессу. Всякие попытки узнать причину отказа натыкались на стену молчания, даже вентилирование вопроса через дипломатов не смогло помочь, а основной аргумент, который довели до нас, сводился к следующему: «Не нужно нам никаких подарков от капиталистов». Неожиданно. Помощь в преодолении этого, вдруг возникшего, препятствия пришла от одного высокопоставленного перебежчика из ГДР, до которого сумел, таки, добраться Симон, оказывается кто-то там, в Штази, вдруг решил, что наша благотворительность имеет под собой двойное дно, суть — диверсия. Смысл их рассуждений сводился к тому, что Берлин разделенный город, и телевизионное вещание со стороны ФРГ накрывало большую часть столицы, а следовательно, произведенные по зарубежным схемам телевизоры, позволят смотреть вражеские передачи простым гражданам. То, что в ГДР будет использоваться система SEKAM, а в ФРГ будет принята система PAL, никого не интересовало, никто не стал вникать в суть проблем, нет и все на этом. Грустно, тем более, что смотреть «вражеские» передачи можно и в черно-белом цвете, но в конечном итоге здравый смысл все же восторжествовал, где-то в «верхах» осознали всю глупость запретов и решили, что лучше продемонстрировать преимущество социализма всему миру, чем пытаться запретить незапрещаемое.

Сразу скажу, что монтаж оборудования для цветного телевизионного вещания мы начали еще до того, как поставили первую партию телевизоров, иначе было нельзя, потребитель должен был сразу оценить достижение прогресса. Так что, уже к марту шестьдесят третьего вся продукция сбывалась в Берлин, ну и как мы предполагали, с ответной продукций от немцев возникли сложности. Сначала попытались заказать постройку нефтяных танкеров водоизмещением в сто тысяч тонн, надо было готовиться к конкуренции в районе Суэцкого канала, но облом, оказывается, все верфи были заняты заказами Советского Союза. Потом вспомнили про завод на Йене, то, которое «Карл Цейс» называется, все же специалисты там здорово научились делать оптику, избавляясь от аберрации, что портила жизнь многим советским инженерам. Но и тут были проблемы, товар в основном шел на экспорт и заказы на продукцию были расписаны на долгие годы. Продукция химической промышленности уже нам не пришлась по вкусу, может быть для других она и подходила, а нам никаким боком, от американцев качество было много выше. Засада. В конечном итоге все же сумели договориться с оптикой, в ГДР расширяли производство оптических приборов на перспективу, вот такая «перспектива» и случилась — нам были нужны трансфокаторы для будущих телевизионных камер, чтобы не было того убожества на телестудиях, когда камера оснащалась четырьмя объективами с разными фокусными расстояниями. Ну и еще кое-что, конечно, заказали — комплекты оборудования по добыче золота, будем в Бразилиях свои копи царя Соломона организовывать, что в конечном итоге позволило хоть как-то сбалансировать расчеты. Надо будет к ним на завод в Йене поглубже пролезть, пусть он почти полностью работает на оборонку, но кто немцам мешает поднапрячься и еще расширить производство нужных нам изделий, оптика еще долго будет востребована, особенно хорошего качества.

Кстати говоря, наше шевеление в ГДР вызвало недовольство их соседей, уже в апреле через дипломатов нам предъявили претензии из ФРГ, ну и англичане за компанию возмутились. Удивился, а им-то, какой интерес? А как оказалось интерес был, как меня просветили знающие люди, с середины пятидесятых между западной и восточной частями Германии началось негласное соревнование, призванное показать преимущество того или иного пути развития страны. Сначала, по развитию экономики вырвалась вперед Западная Германия, что было ожидаемо, в отличие от восточной там было и меньше разрушений, и инвестиции шли потоком, но потом восточные немцы напряглись и переплюнули западных, выдав невиданные темпы развития экономики. Естественно «свободному» миру это не понравилось и, начиная с пятьдесят девятого года западники (не западенцы) практически прекратили выполнять свои договорные обязательства по поставке угля и металла, что для экономики Восточной Германии оказалось весьма болезненно. Более того, Западные организации, пользуясь более доступными кредитами стали массово переманивать к себе квалифицированных специалистов, по данным прессы около четырехсот тысяч умыкнули, а это сильно сказалось на дальнейшем развитии будущей ГДР. Вроде бы к шестьдесят первому году положение стало выправляться, уровень жизни в Восточной Германии вырос настолько, что поток специалистов стал менять минус на плюс, но тут последовала серия провокаций с западной стороны и в результате была построена Берлинская Стена. Казалось бы все, вопрос соревнования исчерпан, теперь нет смысла пыжиться и доказывать. Ан нет, хотя Юрьев день был отменен с постройкой стены, вопрос чья политическая система круче остался и обе стороны продолжали по инерции лезть из кожи, и доказывать, что у них живется лучше. И вот на этом фоне, вдруг обнаруживается, что продукция одной небезызвестной французской фирмы, хоть и произведенная на территории недруга, оказалась на противоположной чаше весов. Непорядок! Думаю, по этой причине и цветное телевидение получило право на жизнь, то есть вопрос, как всегда, был решен исходя из политических соображений.

Переговоры с западными немцами шли трудно. У нас основной линией шла беспроигрышная позиция:

Не хотите, чтобы продукция из СССР попадала к вашим конкурентам? Выкупайте сами, необходимое оборудование для цветного телевещания изготовить недолго. Не можете? А к нам тогда какие претензии? Кто покупает, тому и продаем!

Так бы и бодались с Бонном до бесконечности, но вмешались «джентльмены». Тут уж мы были вынуждены дать задний ход, ссориться с ними нам было пока нельзя, могли и доступ к своему рынку перекрыть. Ладно, мы не гордые раз так вопрос поставлен, можем и отступиться. Но это касается только той части продукции, которая принадлежит нам по договору, а оставшаяся часть принадлежит не нам, там уж с Советами договаривайтесь. Должен сказать, что англичан мы нагло обманули, с их точки зрения мы выполнили условия ультиматума: договора на поставку телевизоров расторгли, поток продукции пошел во Францию, расчеты с ГДР стали осуществлять через французские банки. То, что часть телевизоров калининградских кооперативов все равно поставлялось в ГДР, нас уже не касалось, это СССР подхватил наши контракты и стал экспортировать свою долю продукции. Кому надо пусть сам бодается с Советским Союзом, а то нашли на кого наехать.

И еще один момент, который не ускользнул от моего внимания — плюмбикон. Смешно звучит, не находите? Ну да, посмейтесь, а теперь минуточку внимания:

«В цветном телевидении, используются три или четыре трубки видиконов в передающей камере. На смену старым типам передающих трубок — «суперортикону» и «видикону» — пришли невероятно эффективные трубки «плюмбикон» (от слова “плюмбум”: свинец, из окиси которого изготавливалась светочувствительная мишень этого прибора), разработанные компанией Philips. Голландцам удалось совершить настолько мощный технологический прорыв в фотоэлектронных технологиях, что на целых 20 лет «Филипс» стал монополистом на мировом рынке передающих трубок для цветного телевидения. Конструктивно голландские трубки не сильно отличались от видиконов, но вновь разработанные технологии светочувствительной мишени обеспечивали принципиально лучшее качество цветопередачи, значительно большую чувствительность и надёжность».

Как вы думаете, мог я спокойно пройти мимо такого факта? Вот и я про то.

Дело в том, что в свое время я интересовался этими плюмбиконами, уж слишком необычная возникла ситуация, пусть Philips и далеко не последняя компания в Европе, но обойти американцев в производстве телевизионных трубок для видеокамер и стать монополистам, это уже из области фантастики. А самое противное, что голландцы отказались продавать лицензию Советскому Союзу, а цену за свою продукцию установили на уровне десяти тысяч долларов за комплект, которых для одной камеры требовалось на год до пяти комплектов. В ответ на это в СССР были вынуждены начать собственные изыскательские работы и, затратив значительные средства, добились успеха начав производить глетиконы, почти полный аналог плюмбикона. Сказать честно, в технологиях производства телевизионных трубок я разбираюсь как свинья в ананасах, поэтому ничего такого выдумывать не стал, зная, что именно в это время инженеры голландской фирмы должны получить первые промышленные образцы, решил воспользоваться банальным промышленным шпионажем. Ничего нового выдумывать не стали, наняли соответствующих специалистов и дали им задание, уже через два месяца у меня было полное описание технологического цикла производства плюмбиконов и даже нечто типа монографии основного разработчика этих приборов. Вот такой я беспринципный человек, присвоил результаты чужого труда. Вор, одним словом, как обо мне сказали бы в двадцать первом веке некоторые либерально настроенные личности на форумах, готовые сами при этом продать свою родину в опт и в розницу. Это уже потом голландцы осознали, каких успехов они смогли достичь, и резко усилили меры безопасности, но в этой истории спохватились они когда поезд уже ушел. А нечего было жадничать. Так что вместо миллионов вся эта технология обошлась мне всего в пятнадцать тысяч франков. Правда осчастливить таким богатством мне никого не удалось, организовывать производство на территории Франции, как уже не раз говорил, я не собирался, а Советскому Союзу такая технология пока без надобности, о чем мне и дали понять, для экспериментальной студии и тех видиконов, которые там производятся достаточно. Думаю, годика через два партийцы созреют, но тут уж условия будут несколько другими, пусть расплачиваются с нами своими глетиконами, а мы найдем куда их пристроить.

В марте шестьдесят третьего Николай Иосифович Калмык, недавно назначенный первым секретарём Смоленского сельского обкома КПСС, приехал в Москву по приглашению Шелепина. Вызов, а иначе это никак иначе назвать было нельзя, несколько озадачил, в комитет партийно-государственного контроля при ЦК КПСС, просто так не «приглашают». Вообще-то Николай Иосифович не чувствовал за собой никакой вины, не успел еще наворотить, вроде как промышленностью он в области не руководил, а с сельским хозяйством, все как у всех, показатели не выдающиеся, но и не откровенно провальные, где-то чуток выше среднего, как раз столько, чтобы не вызывать недовольства у Москвы. Или все-таки нашлось что-то, все ведь под богом ходят.

Но стоило ему зайти в кабинет Александра Николаевича, как тревога отпустила, глава комитета принял его радушно, выскочил из-за стола, с улыбкой пожал руку и пригласи присесть поближе к себе, а значит речь о каких-либо прегрешениях вестись не будет. После соблюдения обязательного протокола начала беседы и обмена мнениями по проблемам сельского хозяйства в Смоленской области Шелепин перешел к сути дела:

— Николай Иосифович, ты слышал что-нибудь о новом калининградском производственном кооперативе?

Калмык поежился, конечно слышал, и не только слышал, но и частенько обсуждал его с Абрасимовым, первым секретарем Смоленского обкома КПСС, до его назначения чрезвычайным послом в ГДР. Тогда они долго гадали, отчего Хрущев разрешил французам организовать такое предприятие рядом с режимными объектами, к выводам так и не пришли, посчитали это экспериментом первого секретаря ЦК, тем более, что именно он требовал прекратить цацкаться с собственниками. Вот для чего теперь его спрашивают? Пытаются узнать, какое мнение об этом сложилось на местах? В принципе, можно и высказаться, раз спрашивают, значит, надо.

— Ну, слухами земля полнится, — начал осторожно Николай Иосифович, — но сами понимаете все мое представление о кооперативе с чужих слов, так что мнение может быть и не объективным.

— Это не проблема, — улыбнулся Шелепин, достал из стола папку и передал ее Калмыку, — ознакомишься на досуге. Но чтобы время не тянуть я тебе в кратко перескажу эту историю. В шестьдесят первом году, французская фирма Дюпон предложила нам создать совместное предприятие по производству цветных телевизионных приемников. Но мы тогда посчитали, что французы захотели свои проблемы решить за наш счет и отказались. Однако Дюпоны на этом не успокоились и предложили создать в Советском Союзе международный производственный кооператив, единственно условие с их стороны это организация производства на территории РСФСР, то есть с республиками они дел иметь не хотят. Глупо, конечно, французы не сильно искушены в нашем государственном устройстве, поэтому и выдвигают такие условия. На сегодняшний день в калининградской области действуют восемь производственных кооперативов, из них шесть заняты производством строительных материалов, а два непосредственно производят цветные телевизионные приемники. Все производство, включая возведение цехов и строительство жилого поселка, было организовано в невероятно короткие сроки — за год. Через два месяца, предприятие выходит на проектную мощность, сорок тысяч телевизоров в год, на данный момент уже произведено около пяти тысяч приемников, большая часть которых поставляется в ГДР. Кстати, по результатам реализации первой партии, французы уже ведут переговоры по расширению предприятия, хотят довести производство изделий до ста тысяч в год.

— Сто тысяч телевизоров в год? — Удивился Калмык. — Это ж сколько рабочих для этого нужно?

— Мы тоже так думали, — скривился Александр Николаевич, — но оказывается не так уж и много, французские инженеры продвигают идею модульного изготовления телевизоров, то есть схема представляет из себя несколько блоков, которые изготавливаются на отдельных линиях, что позволяет значительно автоматизировать процесс. Производительность труда в этом случае намного выше традиционного способа производства, на основной линии производится только сборка изделий из модулей, и окончательная отладка. Кстати, ремонт таких телевизоров тоже отличается от обычного, не надо везти телевизор в мастерскую, замена неисправных блоков может быть произведена мастером непосредственно на дому. И последнее, работают их производственные цеха в три смены, то есть круглосуточно, так что окупятся все затраты французов достаточно быстро. К сожалению, есть и проблемы, кинескопы производятся во Франции, собственное производство цветных кинескопов мы решили организовать сами, французы согласны передать нам технологию.

— Понятно, — кивнул Николай Иосифович, — но не зря же вы мне обо всем этом рассказали?

— Правильно думаешь, товарищ первый секретарь. — Прищурился Шелепин, это шутка была уже на грани фола, «первый секретарь» почти всегда ассоциировался с Хрущевым, поэтому на местах первых секретарей обкомов стремились называть как-нибудь иначе, а то не уследишь за своим языком и добавишь к должности «ЦК КПСС», а это будет выглядеть как насмешка.

— Дело в том, — продолжил Александр Николаевич, — что увидев такие успехи в Калининграде, мы предложили французам организовать еще несколько подобных кооперативов по производству товаров народного потребления. И они согласились. Не все нам в их планах нравится, но результаты от их деятельности обещают сильно помочь в обеспечении населения необходимыми промышленными товарами.

— И что же планируется производить у нас в Смоленске?

— Нет, не в Смоленске, — хмыкнул председатель комитета партийного контроля, — не хотят французы связываться с развитыми городами, в Сафоново хотят разместиться, холодильное оборудование планируют производить.

— Сафоново? — Калмык выпучил глаза. — Там ведь шахты угольные и болота кругом, какой им интерес в грязи возиться?

— Ну, с шахтами у нас там промашка вышла, если ты знаешь, — махнул рукой Шелепин, — слышал, что геологи неправильно запасы оценили, да и уголь там бурый, не очень востребован, так что смена направления промышленного развития необходима.

— Это мне понятно, — пожал плечами Николай Иосифович, — а вот что непонятно, так это почему до меня довели эту информацию, я ведь секретарь сельского обкома?

Услышав этот вопрос, Александр Николаевич не выдержал и рассмеялся:

— В правильном направлении мыслишь. Ладно, не буду тебя в неведении держать, сейчас в ЦК рассматривается вопрос об объединении обкомов, а то расплодили штат сверх меры, ну а тебя прочат сначала исполняющим обязанности первого секретаря Смоленского обкома партии, а уже по результатам работы будут решать вопрос об утверждении. Теперь по поводу твоей предстоящей работой с французами. Сильно их притеснять не надо, все же на нас работать будут, но и воли им много тоже не давай, а то они под Калининградом устроили Армагеддон, там и так проблемы с квалифицированными кадрами были, а они и этот дефицит к себе перетянули. И за селом тоже приглядывай, а то Никита Сергеевич разрешил им свои сельскохозяйственные кооперативы организовывать, для снабжения продуктами питания своих поселков, а если у них все получится, народ из колхозов к ним побежит, нынче людей как раньше на месте не удержишь. В общем, пригляд требуется серьезный, неплохо было бы назначить для этого кого-нибудь из дельных партийцев, чтобы взял всю их деятельность под плотный контроль, а то устроят нам капитализм в отдельно взятом районе.

Французы не заставили себя долго ждать, уже к середине мая Сафоново напоминал разворошенный муравейник, для строителей поставили армейские палатки, нагнали технику и пошла потеха, причем шум стройки не замолкал ни на минуту, работы по строительству корпусов и жилого поселка продолжались даже глубокой ночью при свете прожекторов. С неделю жители городка еще хоть как-то терпели, а потом не выдержали и написали коллективные жалобы на непрекращающийся шум стройки. Приехавший из Смоленска представитель обкома хоть и не нашел особых причин для беспокойства жителей, все же городок был провинциальный и ночной шум жителям был в новинку, но претензии строителям предъявил. Руководители строящихся объектов задумчиво покивали, в тот же день сняли все бригады с основных строительных объектов и перекинули их на строительство отражающей звук стены, ну и немого скорректировали планы, теперь та техника, которая производила много шума, могла работать только в светлое время суток. Не то, чтобы результатами таких мероприятий народ остался доволен, но жаловаться перестал, то ли действительно стало по ночам значительно тише, то ли привыкли люди к ночным звукам. Ну и не последнюю роль видимо сыграло то, что наиболее активный народ потянулся на стройку за длинным рублем, хотя некоторые острословы назвали этот рубль не длинным, а потогонным, ибо французы за просто так денег не платили, каждую копейку надо было заработать, а нормы выработки были гораздо жестче, нежели на многочисленных стройках в СССР.

Однако самое интересное происходило как раз не в городке, учитывая опыт Калининграда, «кормовую базу» предприятия французские организаторы решили делать ближе к производству, то есть взялись за организацию сельскохозяйственных кооперативов. Дело в том, что вокруг городка было много необустроенных земель, уж слишком большие затраты требовались на их мелиорацию, ну и дороги прокладывать до них тоже требовалось. Однако организаторов это не смутило, где-то выкопали многокилометровый отводной канал, где-то проложили сливные трубы, а где и просто засыпали мелкие озера, закрыв засыпной грунт сверху плодородной землей. Так или иначе, но вокруг Сафоново стали расти хутора и как оказалось, французские предприниматели в какой-то степени обманули местные органы власти, ведь обещали построить кооперативы, которые в представлении местных ассоциировались с колхозами, а в итоге получились личные хозяйства, только формально объединенные в кооперативы. На последовавшее возмущение обкомовцев французы только развели руками и попросили объяснить, в чем конкретно они нарушили пункты договора и российское законодательство? Возмущенный куратор поручил своему юристу отыскать соответствующие законы, чтобы тыкнуть французов носом, но вынужден был снизить напор, кроме рекомендаций по партийной линии никаких упоминаний по организационным формам найдено не было. Более того, закон не запрещал и существование индивидуальной трудовой деятельности в сельском хозяйстве, а то, что «кулаков» уже лет тридцать как не существовало в природе, никого не волновало. Вот такие выверты в «здравомыслии» советских людей. Что касается дорог, то и здесь ушлые капиталисты нашли хитрые ходы, при шахтах скопились терриконы пустой породы, неизбежное зло, ведь уголь залегает пластами и не всегда эти пласты имеют достаточную толщину, приходится попутно прорубаться сквозь пустую породу. В целом эта порода частенько является прекрасным балластным материалом, который можно использовать для прокладки дорог, но как всегда разобщенность ведомств не позволяет воспользоваться предоставленной возможностью. Угольщики страдают от накопления породы на поверхности, а строители вынуждены возить балласт из далеких карьеров. И виновных в том нет, все в соответствии с требованиями ГОСТ. В данном же случае десяток чешских самосвалов легко разрешил «неразрешимую» проблему, мало того, что не пришлось разрабатывать новые карьеры, так еще и подзаработали на рекультивации земель. Капиталисты, чего еще от них ждать?

В целом все шло в соответствии с планами, и Николай Иосифович Калмык даже радовался, все-таки такому объекту как Сафоновское уделялось повышенное внимание из Москвы, поэтому часто приходилось отчитывался перед членами ЦК, а быть на слуху, да в таком деле, да еще с хорошим послужным списком… это большой задел для будущего роста в партийной иерархии, ЦК не за горами. Вот только радовался он преждевременно, страна нуждалась в энергичных руководителях и сам того не осознавая первый секретарь Смоленского обкома партии попал в списки тех кто не пасовал перед трудностями, а это значит, дальше последуют новые назначения на проблемные направления и много, много головной боли, о Москве придется забыть. А здоровье оно одно. Это уже следующее поколение партийных руководителей «просечет фишку» и не будет высовываться над общей массой, тише сидишь — лучше живешь, и сердчишко не пошаливает.

Снова наши заклятые друзья в Америке, конкретно в Texas Instruments.

Настроение Стива после встречи со своим руководством было отвратительным. А причиной этому стали опять французы, и опять пресловутая компания «Дюпон». Вот ковырялись они в своей Европе, и пусть бы ковырялись дальше, так нет же, подвигов захотели, решили двинуть свои поделки в Соединенные Штаты, пролезли на выставку в Чикаго, выставили свою продукцию. Желание французской фирмы пролезть на американский рынок поначалу ничего кроме снисходительной улыбки не вызывали, и тем сильнее был шок, когда вдруг ее продукцией серьезно заинтересовались дистрибьютеры. Мало проблем с голландцами, которые вдруг объявили о начале производства своих видиконов для студийных видеокамер цветного телевидения, так еще и эти добавили головной боли. Хорошо еще, что незадолго до неприятного разговора, Стив успел хорошо ознакомиться с техническими характеристиками, и тут было от чего запаниковать. Кассетные магнитофоны, которые предлагались на американский рынок, оказались стереофоническими, причем цена на них была установлена ниже, чем у монофонических катушечных, производимых американскими фирмами сегодня.

Но ладно, такое в принципе возможно, но может быть в чем другом подвох, например в технических характеристиках? Но нет, проверка показала, что французы не обманули, все указанные в описании значения, соответствовали заявленным с избытком. И под конец совсем уж неприятный сюрприз, эксперты утверждали, что акустическая система магнитофона непонятным образом создает хорошее звуковое давление, которое выгодно отличается от того, что предлагается американскими фирмами сегодня. Ладно, к черту эти магнитофоны, в конце концов голландцы уже давно конкурируют своими изделиями на американском рынке, а вот появившиеся цветные телевизоры, это уже удар под дых. До шестьдесят второго года, цветные телевизионные приемники были сравнительно дорогими, поэтому люди приобретать их не спешили, но производство компании США продолжали поддерживать на прежнем уровне в расчете на появление спроса в будущем. В шестьдесят втором году спрос на цветные телевизоры, в соответствии с прогнозами стал расти, и уже к шестьдесят третьему у потребителя удалось переломить отношение к «цвету» в обществе начало сформироваться мнение, что цветной телевизор это символом успешности в жизни. А значит, средний класс вынужден тратиться на этот символ, даже залезая в долги. И тут вдруг европейская фирма выходит на американский рынок и предлагает свою продукцию, которая специально производилась под американского потребителя, прибежали на готовенькое. Ну ладно Philips, это транснациональная компания, она только формально принадлежит Европе и там столько американских денег, что ее можно считать своей, но откуда взялись эти проклятые Дюпоны? Известно, что элементная база, используемая в телевизорах Дюпон, производится Советским Союзом, видимо поэтому и цены на готовое изделие такие, что конкурировать с ними невозможно.

А теперь о самом разговоре, оказывается, руководство вовсе не опечалилось появлением на выставке хороших стереофонических магнитофонов и цветных телевизоров, конечно настроение ему это не добавило, но и паниковать не заставило. А вот чем директора были озадачены, так это появившимися на выставке комплектами радиотелефонов на десять абонентов. Спрос на такие радиотелефоны обещал быть огромным, и упускать такую долю пирога Texas Instruments не хотел. Но просто хотеть мало, надо было срочно разработать что-то с лучшими характеристиками, а вот тут нашла коса на камень, оказывается, эти маленькие дуплексные радиостанции работали на частоте в 450 мегагерц и использовали частотную модуляцию. До сих пор все подобные мини радиостанции использовали амплитудную модуляцию и работали на частоте 28 мегагерц, иногда использовались частоты в 144 мегагерца, а вот 450 для транзисторов уже за гранью разумного. И наконец, вишенка на торте, в комплекте с радиотелефонами шла базовая станция, с помощью которой осуществлялось соединение между отдельными телефонами по шифрованному каналу, и даже был предусмотрен выход на две городские телефонные линии при их наличии.

В данное время производственники Texas Instruments обеспечить таких характеристик не могли, вернее могли, но тогда потребителями такой продукции мог стать только Пентагон, о конкуренции на гражданском рынке можно было забыть. Некоторые руководители компании вдруг осознали, что их безбедной жизни приходит конец, европейцы проснулись и включились в конкурентную борьбу. Пока еще они только пробуют пролезть на американский рынок, но кто сказал, что завтра не будет предложено нечто такое, что заставит всех забыть про счастливые времена и броситься в погоню.

Соответственно при таком раскладе Стиву припомнили все, и то, что он не уделял французам должного внимания, и то, что не сумел убедить руководство в применении разумной ценовой политики в отношении конкретной фирмы, которая не получив требуемого, переметнулась в лагерь основного противника. И даже то, что он не успел вовремя разглядеть опасного конкурента. Естественно никто не спешил признавать свои собственные ошибочные решения, ведь информация по французам исправно передавалась руководству, Стиву только и оставалось, что отмалчиваться, кивать в ответ на указания и писать в блокноте всякую ерунду, изображая исполнительного подчиненного. Пусть выговорятся и остынут, в данный момент в директорской среде царит паника, вот денька через два с ними можно будет пообщаться и уточнить рамки дозволенного, ведь любому понятно, что используя законные методы данную задачу решить невозможно. А раз так, придется подключать ребят из Лэнгли, без них лезть в негостеприимную Францию своими силами не резон, пусть они поработают на процветание благословленной Америки.

Впрочем, законные методы тоже надо попробовать, не может быть, чтобы французы отказались от сотрудничества, главное найти что пообещать. Например, включить их как партнеров в планы Texas Instruments или пообещать им долю прибыли при продвижении продукции компании на европейский рынок. Понятно, что потом, когда мутный поток схлынет, договоренность можно будет пересмотреть в одностороннем порядке и учесть свои интересы, а пока требуется найти конкретных людей, участвующих в принятии решений и купить их лояльность. Хорошо, предварительный план составлен, теперь надо его наполнить содержанием, то есть назначить конкретных людей и начать собирать информацию, без нее всякие шевеления не имеют смысла.

Спать в эту ночь Стиву не пришлось, требовалось все хорошенько продумать, заставить ребят из ЦРУ шевелиться довольно сложно, вряд ли они озаботятся проблемами какой-то фирмы, если это не касается безопасности Соединенных Штатов, нужно найти крючок, который надежно зацепит национальные интересы. И такой крючок был найден — проникновение электронных компонентов Советов сначала на европейский рынок, а затем и на рынок США. А это уже серьезно, получив доступ к американским потребителям, пусть даже через посредников, СССР начинает влиять на умы американцев, то есть будет демонстрировать свое техническое превосходство, заставлять граждан сомневаться в возможностях своей страны, то есть рушит основной постулат, американское — значит лучшее. Ну и о том, что Советы не способны самостоятельно разработать прорывные технологии известно всем, а значит, все производится в Советском Союзе с помощью украденных у американских фирм секретов, следовательно, надо найти каналы утечки результатов исследований и наказать те фирмы, которые покупают у Советов произведенное по украденным технологиям.

Представленный Стивом план у руководства не вызвал возражений, единственно, в чем возникла загвоздка, это в части будущего сотрудничества, нужно было срочно купить у Дюпон лицензии на радиотелефоны, и наладить их выпуск в США под собственной торговой маркой. Пусть на первых порах это производство не принесет большой прибыли, но репутация в данном случае важнее.

— А если французы откажутся от сотрудничества с нами? — Задал интересующий его вопрос Стив.

Патрик Хаггерти, директор Texas Instruments, пожал плечами:

— Не думаю, что в руководстве компании Дюпон готовы пойти на конфронтацию с нами. Конечно, не хотелось бы лишний раз тратиться и принимать меры к выдавливанию конкурента с нашего рынка, но если они станут «в позу» у нас не останется выбора. Донесите эту мысль до французов Стив, и уверяю, там найдутся разумные люди.

— То, что у французской компании появился талантливый инженерный коллектив, не вызывает сомнений, — дополнил Юджин МакДермотт, председатель исполнительного комитета, — но этого не достаточно для завоевания нашего рынка, нужна еще мощная финансовая поддержка и наработанные связи. Более чем уверен, что Дюпоны не готовы потратить значительные средства, ради сомнительного успеха. Ну а нам стоит внимательно присмотреться к их инженерам, новая кровь заставит и наши коллективы работать с большей отдачей.

Впрочем, от подключения к решению проблемы ЦРУ, директора тоже не отказались, на всякий случай, но особых надежд на ребят из Лэнгли не возлагали:

— У них свои интересы, наши проблемы их редко касаются. Но пусть поработают в данном направлении, возможно и будет от этого польза. — Высказался Хаггерти.

На этом обсуждение планов в отношении одной зарвавшейся французской компании закончилась, небожители посчитали свою задачу выполненной.

Весна шестьдесят третьего года принесла мне разочарование — мы с Трис расстаемся, или как стали говорить позднее, остаемся друзьями. Что поделать, наша связь не могла длиться бесконечно, рассматривать меня в качестве супруга она не хотела, в силу каких-то там предрассудков, а надеяться, что брутальные мачо оставят в покое симпатичную женщину мог только очень наивный человек. Так что этого события я не исключал, но хотел, чтобы оно произошло как можно позднее. Не срослось. Поначалу, я не сильно переживал, погрустил и снова кинулся в работу, но спустя две недели меланхолия накинулась на меня со всей своей силой, такой у меня характер, если серьезно сойтись с женщиной мне не так уж и просто, то расставание вообще конец света. Можно сказать: Армагеддон отдельно взятой личности, как будто теряешь частичку своей души.

Жиль знал о причинах моей рассеянности, но деликатно не вмешивался со своими советами, однако когда я в один прекрасный день заперся в комнате с бутылкой коньяка, решил взяться за врачевание душевных ран своего подопечного. Нет, я не нажирался до невменяемого состояния, но алкоголь в неопасных для жизни дозах хорошо глушил боль утраты, хотя, честно сказать, неопасных доз не бывает, но тут приходится выбирать, либо нагрузки на почки с печенью, либо размягчение мозга.

— Серж, ты слишком переживаешь из-за разрыва со своей возлюбленной, — открыл месье Дюпон мне истину, заявившись на следующий день, — тебе надо срочно отдохнуть где-нибудь подальше от Франции.

— То есть?

— Например, в Индии, ты же когда-то хотел туда попасть?

— Ну, да, — озадачено чешу затылок, — хотел, но с того времени много изменилось. Познакомился я с мнением путешественников, оказывается там не так уж и хорошо, для получения новых впечатлений путешествие по Индии, наверное, будет в самый раз, а вот отдохнуть там вряд ли получится. Да и лететь туда с тремя пересадками, как-то особого желания нет.

— Ну, хорошо, можешь скататься в Америку: Флорида, Калифорния, — продолжал предлагать месье Дюпон, — посмотришь Лас-Вегас. Можешь даже проиграть там пару десятков тысяч, я лет десять назад хорошо повеселился.

— Флорида меня вряд ли устроит, — хмыкнул в ответ, — для кого это Рай, так это для комаров и всякой кусачей нечисти, из Лас-Вегаса меня быстренько выгонят, обязательно заподозрят в мошенничестве. Калифорния? Ну да, в Калифорнию скататься можно, сгонять в Голливуд, посмотреть на живые иконы американского кинематографа.

— Серж, на тебя не угодишь, — покачал головой Жиль, — тогда придумай сам. Но только сейчас, а то я тебя знаю, будешь долго выбирать, но поедешь совсем не туда, куда запланировал. Только не выбирай опять Швейцарию, тебе нужно побыть рядом с морем.

— С морем? — Задумываюсь, ну да, месье как всегда прав, всегда любил смотреть на ласковый прибой, здорово успокаивает. Почему бы и нет. — Раз море, то Средиземное, там сейчас тепло?

— Вполне, — кивает Жиль, — французские пляжи в это время не рекомендую, а вот Мальорка, Сицилия, Крит в мае выше всяких похвал.

Крит? Ну да, именно этот греческий остров мне всегда хотелось посетить, но добраться до него в конце девяностых мне не удалось, так кто мешает сделать это сейчас? И главное, где взять акваланги, знаю, что Жак-Ив Кусто изобрел из еще в сорок третьем году, и периодически в прессе появляются статьи, что эти аппараты для подводных работ применяются, а значит они уже достаточно надежны и без детских болезней. Все, решено, еду на Крит смотреть подводные пещеры и заниматься неспортивной подводной охотой, пока это еще не запрещено, и еще долго запрещено не будет. Короче, буду кутить. Весело, добродушно, со всякими безобидными выходками. Но тарелки бить не буду, и овины поджигать тоже, а вот зажигать… Да! В конце концов, я «зажиревший» капиталист-стяжатель, или где?

— Вот и хорошо, — подвел месье Дюпон итог моим терзаниям, — думаю, девушек ты сам себе в компанию подберешь.

— Э… Вообще-то я собрался кутить, а не оргии устраивать.

— А разве это не одно и то же?

Тьфу, уж остатки волос сплошь в серебре, а туда же, оргии ему подавай. Но об этом все же стоит подумать, нет, не об оргиях, у меня к ним резко отрицательное отношение, а о компании…, одному будет скучно, кто бы чего не говорил, а толпой веселей. Вот только не хочется светить свой статус, гораздо интересней, когда все принимают тебя за равного, тут не стоит горячку пороть.

Федор Никитин возвращался домой после трудового дня и гадал, почему вдруг начетчик решил за тяжелую работу за эти два дня зачислить всего полтора трудодня и при этом тыкал в какие-то нормативы в своей книжечке, раньше за подобную работу зачисляли четыре. Да хрен его там разберет в этой премудрости, среди колхозников уже идут разговоры, что Хохол давно не по правилам оценивает работу, а в соответствии с тем насколько ему нравится или не нравится человек. Надо будет завтра к председателю заглянуть, пусть разбирается, как так могло получиться, Илья мужик правильный, с голоду пропасть не даст.

Кстати, насчет пропитания, старшая, Валентина, уже в прошлом году на огороде не хуже матери управлялась, да Дмитрий тоже ей в помощь, хоть пацану всего двенадцать, может быть снова корову завести? Вроде как новый налог сейчас ее касаться не должен…, хотя нет, это же опять потом по вырубкам средь пней сено на зиму заготавливать, да и с выпасом тоже будут проблемы, Хохол он такой, опять чего-нибудь такого придумает, получится дешевле будет как в пятьдесят пятом на мясо забить.

Подойдя к дому Федор поджал губы, первый венец подгнил и дом начал потихоньку заваливаться, пока еще не сильно заметно, но если взглянуть вдоль стены, в сторону к пристроенным сенцам, увидеть можно. Надобно бы Алексея попросить помочь поправить, брат не откажет, на слегах приподнять дом, нижний венец выбить, да новый вставить. Вот только сначала нужно в правление колхоза заявление написать, а иначе хорошие бревна нигде не достанешь, да и посмотреть еще надо, вдруг там еще чего в замене нуждается. А если честно сказать, то работы по хозяйству еще много, вот только некогда этим заняться, свободное время появится только зимой, а много ли там чего зимой сделаешь? Раньше-то хоть отец помочь мог, а ныне радикулит к нему привязался, да и как не привяжется седьмой десяток старому пошел, кое-как до пенсии дотянул, а это в колхозах, что не говори, а достижение. А может плюнуть на это все, да податься в город на завод, люди говорят, городские хорошо живут, денег много получают, тут-то их почти и не видать, только пенсия дедова двенадцать рублей, да разве ж это деньги?

Умывшись, Федор сел за стол и Анна, его супруга сразу наложила щей в тарелку, естественно пустых, в летнее время на селе мясо брать негде, если только вдруг какое несчастье приключится — корова там ногу сломает или овцу волк задерет. Но и тогда не факт, что хоть что-нибудь достанется, а вот к зиме уже с мясной прибавкой полегче, там и забой выращиваемых на мясо свиней пройдет и на зайца силки можно ставить. Конечно же «охотиться» свободно не дают, хоть лесника здесь отродясь не бывало, но местный уполномоченный старается следить за всеми. Думаете, закон блюдет? Как бы не так, это он свою семью таким образом кормит, поймает «преступника», отберет добычу, и пусть идет дальше своей дорогой, и ведь никто на такие его действия не обижался, протокол же не составлялся. А что кровное отбирает, так и что с того, один раз поймает, да три раза не уследит, так что все по-честному. Надо бы Димке снасть для рыбалки выдать, пусть на дальнее озеро сходит карасей наловит, если поймает с десяток, уже хорошо, а то с такой кормежки много не наработаешь. Правда, с озерцом этим не все хорошо, в прошлый раз какая-то шпана из поселка, что в километрах семи у железной дороги обосновался, отобрали снасти у сельских, да еще избили. Вроде бы уполномоченный обещал разобраться с этим случаем, даст бог, не тронут больше мальцов.

— Зинаида приходила, — стала делиться новостями Анна, — сестра к ней приезжала, говорит, что под Смоленском французы новый завод строят. Будут холодильники для квартир городских делать.

Федора эта новость, в отличие от тех, что он слышал от супруги раньше, заинтересовала. Раз строят новый завод, значит, еще работников не набрали и, следовательно, вакансии на различные специальности будут. Вдруг да получится устроиться туда на работу.

— Только знающие люди говорят, что не просто там работать будет, — продолжала Анна, не замечая вдруг появившегося блеска в глазах супруга, — вроде как эти французы уже в Калининграде завод построили и там в три смены на конвейерах работают. Всю смену не отдохнуть, не отойти, только чтобы в туалет сходить иногда подменяют. Представляешь, вот так весь день?

Ха, нашла о чем судачить, восемь часов поработать, это не от зари до темна спину гнуть, нет определенно надо бы про этот завод подробнее узнать:

— Сестра Зинаиды еще не уехала? — Проявил интерес Федор. — А то я бы с ней тоже хотел об этом заводе поговорить.

— С чего бы, — насторожилась Анна, — никак из колхоза съехать хочешь? Думаешь, там жить лучше будет?

— Всяко легче, — глава семьи откусил кусок хлеба, и прежде чем хлебнуть щей прошамкал, — здесь только зимой можно спину разогнуть.

— Так там у нас огорода не будет, — резонно заметила хозяйка, — картошки на зиму не запасешь, хранить где?

На эти слова Федор задумался, действительно, привыкли картошкой спасаться, в подполье она вплоть до июня хорошо сохраняется, даже если и прорастает в иной год, так и то чуток. А свекла вообще до осени лежит, как будто вчера засыпали…, а вот с капустой беда, ту если не заквасишь, так уже к январю сплошь гниль. Это после победы над Германией думали, вот приедем домой после демобилизации и заживем…, ан нет, не получилось хорошо зажить, тяжелый труд на весь световой день и мизерная зарплата, одно спасение, что колхоз в счет трудодней продуктами расплачивается. Не то, чтобы давали этих продуктов достаточно, но вкупе с огородом прожить было можно. Вот только «Не хлебом единым», ведь еще надо как-то и одежду приобретать, а что удается стребовать с правления, ткань там тоже по очередности отпускают — слезы, даже дочь Валентину толком не оденешь. А ведь там еще трое подрастают, ну и как дальше жить? Сначала-то терпели, страна в руинах после войны, восстанавливать надо, но время идет, а ничего в жизни Федора не меняется, впрочем, меняется, вот теперь еще и трудодней благодаря Хохлу не заработаешь. Нет уж, хватит, а то получится как с отцом, уже и работать не может, и оформление пенсии под всякими предлогами задерживали.

— Все равно, — Федор зло посмотрел в окно, — хуже чем здесь, не будет. Городские всяко лучше живут.

Вот же, пень гнилой, за всей этой суетой чуть не забыл о намечающемся злодействе века — убийстве президента США. С одной стороны благодаря именно этому президенту удалось в последний момент остановить третью мировую войну с применением «ядрённого» оружия, с другой он практически дал старт началу войны во Вьетнаме. Не скажу, что эта война была не обоснована, там до этого сначала китайцы кашу заварили, потом французы попытались свои права отстоять, ну а уж американцам достался такой клубок противоречий, что решить его методами дипломатии не представлялось возможным — перевороты военной хунты в южном Вьетнаме следовали один за другим. Удержать власть кучка военных естественно не могла, и США были вынуждены постоянно увеличивать свое присутствие в Сайгоне.

К чести Советского Союза в шестьдесят третьем году он честно пытался урегулировать конфликт благодаря посредничеству Индии и Польши, но не получилось, последние успехи вскружили лидерам северного Вьетнама голову, да и военные США тоже не были склонны прощать обид. Так что подготовка к инцидентам в Тонкинском заливе шла полным ходом, но это уже не имело особого значения, американцы были готовы открыть военные действия против северного Вьетнама, и какая разница что послужит к этому поводом? И все же приказ на вторжение дал не Кеннеди, а Линдон Джонсон, который будет исполнять обязанности президента после известных событий в Далласе. Но при новом президенте тоже было много чего хорошего, к примеру, в шестьдесят четвертом был принят Акт о гражданских правах, который уровнял в правах белое и черное население Америки. Конечно же, еще только на уровне деклараций, но лиха беда начало, потом многие еще не раз пожалеют об этом, когда защищать придется уже белое население от засилья темного. А подготовка к договору о нераспространении ядерного оружия 1968 года? Это же полностью его заслуга. И что теперь делать? Предупреждать Кенеди бесполезно, накануне поездки его предупреждали о возможном покушении, но он решил показать себя бравым ковбоем, не боящимся врагов. Да даже если поездку в Даллас отменить, не факт, что его не застрелят где-нибудь в другом месте, у ЦРУ руки длинные, а желающих нажать на курок в связи с отказом военной интервенции на Кубу достаточно.

И так, нужно или не нужно спасть Джона Фицджеральда Кеннеди? И если его спасать, то как? Ведь Маккоун, занимающий пост директора ЦРУ никуда не денется, и его бультерьеры обязательно кинутся искать тех, кто вмешался в тайные планы. Думал на эту тему долго, но так и не пришел к однозначному выводу, а раз так, то делай что должно.

Хм… Делай-то делай, но как? Никакой возможности предупредить Кеннеди у меня нет, да и не поверит он этому, передаст в свою службу охраны, а там дальше по инстанции и в конце: «привет ребята, вы еще только думаете, как грохнуть президента, а я уже знаю, что вы надумаете». Нормально? Следовательно, нужен источник, который не даст окружению президента отмахнуться от поступившей информации. По определению у нас таких источников быть не может, ибо это может означать, что в ЦРУ сидит свой человек и сливает всю доступную ему информацию в пользу союзников, не смертельно, но неприятно. Кому может поверить клан Кеннеди? А поверит он тому, кто действительно заинтересован заиметь своего шпиёна в святая святых своего «лучшего друга», то есть СССР. Хорошо с этим определились, теперь надо определиться, как именно эта информация попадет в нужные руки? Ставить Симона в известность о том, что мне известно нельзя, а значит, его опять придется «играть в темную», так как только через него и моего патрона может быть осуществлен выход на департамент военной разведки Франции, иначе информация до президента просто не дойдет.

Ладно, и с этим определились, теперь переходим к конкретике. Первое: нужна бумага из СССР, это обязательно, эксперты должны дать начальное направление на место происхождения послания, естественно она должна быть мелованная хорошего качества. Второе: печатная машинка. Моя для этого не годится и никакие машинки из компании Дюпон тоже, любой самый худой эксперт на раз определит, на какой пишущей машинке творили шедевр. Поэтому придется ее где-то покупать, брать в аренду нельзя, это конкретный след. Естественно эксперты так же определят, и почерк оператора, если он умеет работать на машинке как профессионал, есть такой способ, когда быстро долбишь по клавишам на механике, то печатный символ получается чуток смазанным, на глаз незаметно, но под микроскопом видно хорошо. К тому же пальцы бьют по клавишам с разной силой и этого достаточно, чтобы точно выделить того, кто приложил руку. Все эти хитрости обходятся элементарно, надо тупо бить по клавишам одним пальцем.

Третий момент очень важен — стилистика послания. За те годы, что я находился на чужбине, у меня выработался свой стиль общения, все же основа родного языка продолжает рулить. Здесь, во Франции, на это не обращают особого внимания, слишком много относительно закрытых групп, у которых есть своя изюминка в общении. Но хороший эксперт по характерным признакам выделит, действительно ли человек принадлежит той или иной группе, а не маскируется. Выходит мне в данном случае нужно не маскировать свое иностранное происхождение, а наоборот сделать на него акцент, то есть вспомнить свою учебу у Софьи Яковлевны и имитировать то, что было в середине обучения. Это даст понять, что послание составлял явно не носитель языка, однако последнее надо делать осторожно, переигрывать не стоит, поэтому придется брать стиль делового письма, принятого во Франции и уже на него налагать конкретную информацию. То есть, все должно со стороны выглядеть естественно — кто-то из хорошо информированных людей пытается слить информацию, но очень не хочет, чтобы об этом стало известно его руководству.

Все, цели намечены, вперед их реализовывать. Бумагу, имеющую происхождение в Советском Союзе, тупо взял в консульстве, якобы для того, чтобы написать заявление, да передумал, даже если она не советского происхождения, тоже велика вероятность оставить нужный след. Машинку приобрел в одной лавке, которая торговала подержанными вещами, правда пришлось немного править рычаги — детишки с машинкой поиграли, но это мелочи, маленькие плоскогубцы, пара часов терпения и молоточки заедать и цепляться перестали. Заодно и литеры посмотрел, нормальное состояние, не успели окончательно угробить. Ну а дальше, в снятой по случаю квартире, занялся творчеством телеграфно-эпистолярного жанра. Провозиться с посланием пришлось неожиданно долго, ну никак у меня не получалось одеть русский канцелярит во французские одежды.

Полученное письмо запихал в конверт, который тоже умыкнул из Советского госучреждения, на всякий случай делал это в резиновых перчатках, хотя следы отпечатков сухих пальцев на бумаге не остаются, и с утречка подсунул его в деловую почту своего офиса, отвлечь секретаршу было не сложно. Кстати, надо будет изменить порядок приема почты, а то не нравится мне это легкомысленное отношение к серьезным бумажкам, думаю, в качестве повода этот случай подойдет. Нужно отдать должное моему секретарю, а дамой она была серьезной, письмо до меня сразу не дошло, сначала, оно, как и положено попало к Симону, а уже он пришел с ним ко мне.

— Читай, — хмыкнул он, ложа передо мной электрографическую копию документа, — все же тебе было адресовано, все равно никто не поверит, что ничего не знал. А так хоть знать будешь, о чем разговор.

Надеюсь, мне удалось хорошо разыграть удивление, для закрепления прочитал копии дважды.

— Да…, - протянул я, откидываясь на спинку кресла, — интересная информация. Ну а нам-то она зачем?

— А это не нам, — скривился начальник службы безопасности компании, — это президенту Соединенных Штатов Америки послание.

— Что-то слишком намудрили, по-моему, — выражаю свой скепсис, — могли бы и прямо в администрацию президента отправить.

— Не могли, — Симон мотнул головой, — вся официальная почта строго контролируется, никто документы из неизвестного источника президенту передавать не станет.

— А мы станем?

— Мы обязаны. Но не президенту, а по инстанции через свои службы, в частности все это пойдет в департамент военной разведки.

— Почему туда? Почему не через дипломатов? — Мне-то понятно почему, но пусть Симон преисполнится своей мудростью и поучит молодежь.

Но хранитель нашей компании меня удивил, видимо не посчитал нужным объяснять причины, просто буркнул:

— Так надо.

Ага, думаю эксперты уже корреспонденцию обнюхивают и ищут на каком этапе она могла попасть в общий поток, и Освальда за жабры возьмут, потому как он единственный из всей этой камарильи кого можно хорошо прижать. Мне вот интересно, до американцев вся информация дойдет или только то, что сочтут нужным, с французов станется.

— Бред какой-то, — продолжаю свои размышления, — получается, что президента США можно вот так просто убить, не особо напрягаясь?

— А у них там покушение на президентов национальный вид спорта, — махнул рукой Симон, — такое впечатление, что только ленивый не хочет стать знаменитым, застрелив очередного главу государства. А вообще хороший снайпер легко выполнит задуманное, было бы желание. А желания, как мы знаем, у американцев хоть отбавляй.

— Причем здесь американцы, — удивляюсь мыслям нашего безопасника, — там же ясно пишут, что исполнители из бывших кубинских военных.

— Исполнители дело десятое, хотя и необходимое, — принялись объяснять мне прописные истины, — но для того, чтобы покушение состоялось нужно сначала получить разведывательную информацию, подготовить план и вести цель до момента реализации этого плана. Один — два человека осуществить и синхронизировать свои действия не смогут никогда, здесь должна работать группа. Скорее всего, сведения о том, что в ЦРУ зреет заговор, верные.

В ответ только пожимаю плечами, показывая, что подчиняюсь логике, но все же имею свое мнение на этот счет. Но настроение хорошее, вроде бы ситуация развивается именно так, как я и хотел, конечно же что-то американцам передадут и, судя по рассуждениям Симона, передадут не по официальным каналам, а через клан Кеннеди, то есть напрямую. А дальше пусть Джон сам выгребает, и подозреваю, на Капитолии такой срач начнется, мама не горюй, практически президент станет в оппозицию нынешнему главе ЦРУ, а там глядишь, и пара переворотов в латиноамериканских странах не состоится. Хотя нет, в верхних эшелонах власти может любая грызня идти, а низовые звенья должны работать. Посмотрим, что получится.

Есть и еще один момент, на возникновение которого я надеюсь, сейчас Де Голь, хоть вынужден демонстрировать единство капиталистического мира во главе с США, но готов проводить полностью самостоятельную политику. Особенно это его желание проявилось, когда мир находился в шаге от ядерной катастрофы, эти события показали, что пора прекратить идти в фарватере политики мирового лидера и налаживать нормальные отношения с Советским Союзом. Однако просто так с СССР отношения не построишь, старший брат зорко следит за нравственностью и при неуважении к своему мнению может тупо перекрыть кислород. Поэтому желание французов обменять зеленые бумажки на золото и вывезти его поближе к себе укреплялось каждый день, а если при этом доллар потеряет свой золотой эквивалент, то это прольется бальзамом на души «унижаемых и угнетаемых». Так вот, история с покушением станет еще одной песчинкой в итак на ладан дышащих взаимоотношениях США и Франции, больше чем уверен, что вместо благодарности американцы, по своему обыкновению, выльют на французов ушат помоев. Это их стиль ведения дел со всеми и иначе они не могут, записано на генетическом уровне.

— Надеюсь тебе не надо напоминать, что делиться этим ни с кем не следует? — Вдруг заявил мне Симон.

Очень неожиданно прозвучало, это он мне? Шок — это по-нашему, столько со мной работает и вот такое коленце выкидывает.

— Эти лягушатники совсем не видят границ, — возмутился Лютер Хартвелл Ходжес министр торговли США, — до начала шестьдесят третьего года баланс в торговле с ними был плюсом в нашу сторону, но теперь мы ухнули в минус. Пора их как-то ограничивать.

— Извините мистер Ходжес, — уставился на него, Ирвин Грей занимающий должность первого помощника министра, — но как именно это можно сделать? Поставкой алкоголя из Европы занимается клан Кеннеди, а проникновение электронных товаров на наш рынок идет через американские фирмы. В данном случае, направленные действия против определенного вида товаров могут вызвать ответные действия, отношения с Францией у нас и так натянуты.

— Неужели нельзя за что-нибудь зацепиться? — Продолжал кипятиться министр. — Если продукция французов настолько дешевле чем у наших производителей, то, наверное, их можно обвинить в демпинге.

— Если вы имеете ввиду продукцию французской компании Дюпон, то ее продукция здесь представлена по европейским ценам, плюс транспортные расходы, и прошу обратить внимание, что начальные цены согласованы с нами. Более того Дюпон имеет тесные связи с американскими компаниями производителями электроники, запретив поставки комплектующих в страну мы рискуем получить большую кучу проблем.

— Плохо. — Задумался министр. — Но с этим надо что-то делать, наш экспорт в Европу продолжает сокращаться, и причиной этого является именно Франция, Де Голь отказывается от закупки продукции наших оружейников и дисбаланс продолжает расти. Если так пойдет дальше, Франция может потребовать закрыть разницу золотом, а это уже вызовет скандал.

— Насколько мне известно, французская компания Дюпон закупает комплекты электроники в Советах, может быть стоит поднять этот вопрос на более высокий уровень.

— И как это сделать? — Поморщился Ходжес. — Никто не возьмет на себя смелость заикнуться, что кто-то отдает предпочтение закупке электронных схем и компонентов из России, и поэтому мы терпим убытки. Это уже политика, признать успехи Советов в данном вопросе нельзя, иначе и другие решат на этом построить свой бизнес.

Вопрос относительно дисбаланса в торговле с Францией остался открыт, министр решил, что пусть эту проблему решает Государственный Департамент, в конце концов, это их непосредственная задача втягивать Европу в русло своей политики, заставлять тратить определенные средства на вооружение и, следовательно, выравнивать баланс в торговых отношениях. Однако Департамент тоже решил сделать незаинтересованный вид, и совсем не по причине сложности вопроса, все оказалось до банальности просто, от администрации президента пришло сообщение, что время для выяснения отношений с французами еще не пришло, вся эта возня не ко времени. Ну а раз «не ко времени», то «жираф большой — ему видней»

У нас проблемы. Серьезные проблемы. Все началось с того, что правительство Франции, обнаружив во все возрастающих объемах бегство капитала из страны, несмотря на принимаемые меры, взялось за проблему всерьез. И первая такая мера, это необходимость срочно, до окончания года, представить финансовый отчет не только головной компании, но и всех ее зарубежных филиалов. Вроде бы ничего особенного, о юридической стороне дела мы беспокоились всегда, но в том-то и дело, что до нас дошла информация о готовящемся в недрах французского правительства интересном законе, который потребует декларировать всю деятельность зарубежных филиалов, для исчисления налога. На нормальном юридическом языке это называется двойное налогообложение, конечно же, все это завуалировано всякими условиями и пояснениями, но суть одна — решение облагать налогом или не облагать зарубежную деятельность компаний, отдается на откуп чиновникам. Какие будут приниматься решения в этом случае, нам было известно, «оставь надежду всяк сюда входящий». Самое противное, что действие этого закона должно было быть применено задним числом, помните как в России в девяностых.

Все бизнес сообщество в шоке, ну не верит оно ни одному слову правительства, кто-то с испугу ринулся оформлять развод с зарубежными активами, кто-то затеял продажи, но ни то, ни другое уже не поможет, так как доказывать, что не верблюд гималайский придется уже после того как будет исчислен налог. Вернуть свои деньги будет невозможно, просто они будут зачисляться в счет будущих периодов налогообложения, ну точь в точь Россия девяностых. А раз так, то и лекарство от этого такое же — переводим все прибыли в инвестиции, то есть, с филиалов никакого дохода нет, все ушло на расширение производств, и соответственно налог с этого исчислен быть не может. Тут уж правительство само себе нагадило, принимая один закон, надо учитывать другой, который при правильном применении множит на ноль все усилия. Но чтобы это проделать придется переделывать всю бухгалтерию, а это сроки, потребуется немного затянуть с отчетностью и соответственно есть большая вероятность нарваться на штраф. Хотя, чего это я о штрафе беспокоюсь, по сравнению с предстоящими потерями на него не стоит обращать внимание, но поработать придется.

Вообще сложилось такое впечатление, что французы задались целью стимулировать нелегальное бегство капитала за рубеж, я как-то уже говорил, неудачная налоговая политика в стране способствует утеканию инвестиций в Германию. Какие бы препоны на этом пути не ставились, но Франк валюта конвертируемая, поэтому всегда найдутся тайные тропы, да хотя бы через биржу, покупаешь акции в одной стране, а продаешь в другой, даже иногда выгоднее получается, чем обычным путем. Найдут способ препятствовать на этом направлении? Так недолго отыскать другой, было бы желание. В общем, из активной жизни мне пришлось исчезнуть сразу на половину месяца, работы с отчетностью было реально много, поэтому заниматься чем-либо другим у меня просто не хватало времени. Однако, когда закончил с гонкой, решил оглядеться и с удивлением обнаружил, что несмотря на все усилия ЦРУ по охране президента, Кеннеди жив, а вот Линдон Джонсона не уберегли. Причем с убийством вице-президента получилась достаточно темная история, убийцей оказался какой-то душевнобольной, продолжал стрелять в человека, даже получив смертельное ранение от телохранителя и пока не отстрелялся до железки, не успокоился (или не упокоился, как кому нравится). Очень интересно, но самый цимес оказался в том, что, расследуя это дело и тут откопали «красный след», нашли родственника этого убийцы, седьмая вода на киселе, который оказался связан с коммунистами. Правда, раздуть это дело до «охоты на ведьм» не получилось, но осадок, как всегда, остался. Кто бы мог сомневаться? Освальда тоже прищучили, припаяли неуплату налогов. Ага, безработный налоги не уплатил, ну умора, короче, цирк, иначе не скажешь. Уж не знаю, чего с него там смогли выбить, но дело получилось громкое, скорее всего это уже пошла вход политика, нужно было кого-то зацепить, вот и накручивали громкость.

Вот теперь я могу сказать, что история пошла по другому пути, пусть пока она лишь чуток отклонилась в колее, но надеюсь, сумеет из нее выскочить в конечном итоге. Даже как-то сразу интереснее жить стало, как оно дальше пойдет? Кстати, Кеннеди сразу догадался, откуда дерьмецом потягивает, или подсказал кто, но глава ЦРУ Маккоун и еще целая группа значимых лиц, слетели со своих должностей как листья на осеннем ветру, и не надо говорить, что в США президент не имеет возможности расправляться с неугодными. Ох, как хорошо.

Вот кто скажет мне с чего надо начинать цифровую революцию? Одни скажут, что надо начинать с калькуляторов, и будут правы. Другие предложат электронные часы, и тоже не ошибутся. Третьи, у которых на плечах не только (правильно будет сказать «не столько») голова, вообще покрутят пальцем у виска и авторитетно заявят, что интересы страны требуют в первую очередь наличие систем управления для оружия, а все остальное вторично, что так же не лишено оснований.

Но по моему скромному мнению, которое никому не пытаюсь навязать, особенно квадратноголовым, цифровая революция начинается с резкого удешевлением стоимости производства чипов. То есть необходимо не только отработать технологическую цепочку производства кремниевых изделий с заданными свойствами, но и начать их массовый выпуск, позволяющих снизить цену на единицу продукции. А вот с этим в СССР были большие проблемы, несмотря на обещания оплатить все издержки по освоению новой продукции, производства микросхем большой плотности размещения электронных элементов, Шокин и иже с ним, уперлись всеми четырьмя. Насколько я понимаю, на МЭП давили военные и в этих условиях даже возможность заработать необходимую валюту, отходила на второй план. Все понимали, что освоение новой продукции пойдет также на пользу и военно-промышленному комплексу, но кто бы рискнул и принял на себя ответственность, после снятия Хрущева ЦК гудел как разворошенное осиное гнездо, любой промах и ты за обочиной жизни, сами понимаете, не до экспериментов. Поэтому как мне было не жаль, но пришлось на время отложить великие планы.

А планы, я вам скажу, оказались действительно велики, дело в том, что запущенное с нашей легкой руки в США развитие транковой связи, быстро пришло к своему пределу. Все-таки эта связь осуществлялась по аналоговым каналам, а выделить их достаточно большое количество на частоте в 450 мегагерц не получится, необходимо переходить на цифру и осваивать следующий девятисот мегагерцовый диапазон. Казалось бы, в чем проблема? А проблема есть и весьма серьезная: во-первых, требуются АЦП (аналого-цифровые преобразователи), которые звук переведут в цифру, а потом смогут ее восстановить. Во-вторых, при оцифровке получается слишком большой поток информации, который необходимо сжать, то есть выделить только ту часть, которая позволит без особого ущерба восстановить звук, а для этого уже, считай, необходим микропроцессор. В-третьих, требуется сформировать информационные пакеты, которые можно будет коммутировать, то есть нужен еще и цифровой коммутатор, а это уже полноценный специализированный компьютер. А потом не забываем, что дальше появится понятие сотовой связи, и эта задача будет уже на порядок сложнее. Ох, грехи мои тяжкие. Самое противное то, что в спину уже дышат конкуренты, прошел всего год, а рынок оказался забит предложениями по транковой связи, и толкаться локтями, когда тесно, нашей компании не пристало, ведь Дюпон начинает ассоциироваться с прорывными технологиями, нужно поддерживать такую точку зрения.

Очередной раз, поскрипев зубами по упущенным возможностям, пришлось спуститься с небес на землю и дать задание на начало работ по созданию цифрового коммутатора, который сможет решить проблемы организации связи средних предприятий, то есть до трехсот телефонных номеров. Удивительно, но пока никаких поползновений решить этот вопрос за счет электроники не наблюдалось, декадно-шаговые АТС по-прежнему были востребованы во всем мире, особенно в СССР. А чтобы получить практический выход, ну не работать же все время на перспективу, решили освоить производство квазиэлектронных АТС. Хорошо звучит? Прямо фантастика. Однако ничего такого фантастического и заумного в квазиэлектронных АТС нет, просто вместо декадно-шаговых устройств там применяются герконы, такие стеклянные герметичные колбочки с подпружиненными контактами, управляемыми внешним электромагнитом. Единственное отличие их от традиционных реле в том, что они имели огромный запас по надежности и скорости срабатывания, если изготовлены точно по технологии, а не как было принято в СССР. Новое направление работ решил оформить вполне официально через компанию Дюпон, все-таки такой разработке требовалось имя, иначе в будущем придется здорово потратиться на рекламу, и это имело последствия. Узнав о моем несколько неоднозначном решении, некоторые лица, занимающие в руководстве компании верхние строчки, пожаловались месье Дюпону — чудит молодой человек, ерундой занимается, деньгами в разные стороны кидается. Даже аналитику специалистам от электроники заказали, где были сделаны однозначные выводы о том, что проект экономически несостоятелен. Да, в данном времени полностью электронная АТС по надежности не может конкурировать с механической, время на отказ слишком мало, но это сейчас, аналитики не учитывают, что технология производства электронных компонентов меняется, и в скором будущем механика будет сдавать позиции по всем фронтам. Однако, чтобы это увидеть в шестьдесят четвертом году надо быть гением, ну или пожить в будущем, как в моем случае. Интересна оказалась реакция хозяина компании на демарш управленцев:

— Мальчик давно вырос и может себе позволить делать все, что хочет. И хочу всем напомнить, что именно благодаря его неоднозначным решениям компания сейчас занимает лидирующие позиции в Европе в области электроники.

Ну, насчет лидирующих позиций это он приукрасил, хотя да, многих удалось потеснить, особенно в области производства бытовой электроники, но это все потому, что крупные фирмы пытаются заработать на правительственных заказах, отдавая быт на откуп мелким компаниям. Последнее время они, правда, спохватились, и тоже начали потихоньку впрягаться, вот только время упустили и теперь им приходится идти по оборышам. Особенно в этом усердствовал итальянский капитал, что не говори, а шестидесятые годы это золотой век Италии, это потом они не смогут выбраться их затяжного экономического кризиса, в причинах которого я даже не пытался разобраться.

Хм. Я в демарше наших управленцев одного не понял, в их компетенции были производства средств производства, то есть, чем занимались до моего появления в компании, тем и продолжали заниматься, вся электронная деятельности их не касалась, почему они вдруг решились столь резко выразить свое мнение? А ведь ничто не тревожит человека так, как тогда, когда бездумно тратят его деньги. Отсюда следует вывод, меня посчитали, следовательно, нужно будет поручить Симону провести проверку, возможно пора уже более серьезно озаботиться своей безопасностью. Кстати, о последнем я не забываю, уже были прецеденты, поэтому приходится потихоньку уходить в тень, по крайней мере, в финансовой деятельности я так и делаю, уже давно нигде сам не появляюсь, все делается через «узкий круг ограниченных людей». Представлю, какая волна бы поднялась среди любителей смотреть в чужие карманы, если бы они узнали, какие деньги на самом деле крутятся под моим контролем. И да, помните, я говорил о неудавшемся родственнике, которого месье Дюпон выгнал взашей? Так вот, выгнать-то его выгнали, но идея двойника осталась, и с нового, шестьдесят четвертого, года она получила продолжение, нашли парочку похожих на меня молодых людей и сейчас усиленно делали из них Дюпона младшего. Пусть катаются вместо меня на дорогих машинах, им такая работа нравится до одури, сиди, ничего не делай, только изредка пройдись под прикрытием охраны. Ну, а то, что иногда на заднем плане мелькнет молодой человек, озабоченный переноской личных вещей богатенького Буратино, никому не интересно.

А еще в конце апреля заканчивается стажировка группы советских специалистов у Перотто, помните, я упоминал про формирование будущей группы разработчиков? Так вот, как я и предполагал, МЭП, не дожидаясь окончания всей программы стажировки, забрал себе самых надежных и исполнительных специалистов, в количестве восьми штук (двое не выдержали соблазнов свободного мира), главный критерий выбора — никаких намеков на неблагонадежность. Ну а нам достались те, кто имел несчастье рассказать пару раз несколько фривольных, в идеологическом плане, анекдотов. Так что поедут эти субчики «в наказание» в Калининградскую область, будут там демонстрировать свои таланты, думаю загрузить из так, что всякое желание иногда на кухне покритиковать существующий в СССР порядок, исчезнет. Это настоятельная необходимость, идиотов среди серопогонников хватает и своей неуместной активностью они могут нам сильно навредить, что не раз доказывала история. Планирую создать две группы разработчиков, одна займется созданием своего оригинального калькулятора, с дополнительным резервом памяти, чтобы можно было значительно увеличить глубину расчетов, другая будет занята совершенствованием американской PDP-4, нужно готовить людей к самостоятельной работе. Естественно отдачи от второй группы в ближайшие пару лет не предполагалось, но тут я хотел применить приемы искусственной конкуренции, пусть ребята соревнуются с американцами в методах совершенствования миниэвм, думаю, как раз к созданию линейки PDP-11 они созреют к самостоятельной разработке.

Эх, приятно иногда помечтать, но о насущных делах тоже не стоит забывать, американские фирмы решили объединить свои усилия и ответить на наши притязания — в продаже появились телевизионные приемники по «смешной» цене и довольно удачного дизайна. При этом началась агрессивная реклама, взывающая к патриотическим чувствам рядовых американцев, это уже был применен запрещенный прием, на который мы ответили судебными исками. И пусть почти все иски потом были выиграны в судах, но конкуренты знали что делали, объемы продаж наших цветных телевизоров на американском рынке стали снижаться. Конечно, можно было бы ответить таким же методами, но мы решили не суетиться раньше времени и продолжали делать вид, что такое положение дел нас не интересует, тем более, что пока технику было куда пристроить, да и выпуск новых моделей с дистанционным пультом управления и сверхлегкими блоками электропитания был не за горами. Понятно, что ради вытеснения конкурента, американские фирмы, обладая огромными финансовыми возможностями, могут позволить себе любые подобные издержки, но так и мы не лыком шиты, еще посмотрим, кто больше от этого потеряет. Не стоит забывать, что в нашем изделии заложено много инноваций, до которых американцам надо еще добраться, тут и повышенная чувствительность приемного тракта, и автоматическая отстройка от помех, подавление отраженного сигнала. Надежному выделению строчных и кадровых меток тоже уделялось повышенное внимание, надо было обеспечить устойчивость изображения при слабом сигнале. Короче говоря, со временем потребитель разберется, что свои родные фирмы его обманули — раскрутили на покупку не совсем качественного изделия, вот тогда и посмотрим, как они смогут конкурировать с нами.

И наконец, последнее из текущих задач — электробатареи. Вы будете удивлены, но столь привычные нам химические источники тока в шестидесятых годах были представлены только солевыми элементами, то есть в качестве электролита использовался загущенный раствор солей. Попытка найти достойные элементы питания привела к патенту канадского инженера Льюис Урри, который вместе с вместе с Карлом Кордешем и Полом Маршалом получил патент на конструкцию щелочного элемента в 1960 году. Обалдеть. А ведь еще никто даже не подозревал, что в скором времени понадобятся микро-аккумуляторы и литиевые элементы. Непорядок, но брать это дело в свои руки не будем, нужно ставить соответствующее производство в России, патент обойти легко, на самом деле конструкций щелочных элементов великое множество, нужно только немного поэкспериментировать с ингредиентами. Сказки о том, что солевая батарейка много дешевле щелочной, это действительно сказки, хотя если посмотреть по стоимости исходных материалов есть разница, и не маленькая. Но если учесть эту стоимость в конечной, розничной цене, то она составит от силы десять процентов, остальное издержки торговой сети, это как в двухтысячных годах, стоимость щелочных батареек в супермаркетах отличается по цене от оптовой в пять и более раз. Действительно нет предела наглости наших предпринимателей и их московских покровителей.

Небольшой автомобиль-фургон Renault Estafette 800, с установленной дополнительно рефрижераторной установкой подкатил к фабрике-кухне, из салона впрыгнул водитель Николай и, глянув в небольшое стеклянное окошечко на показания градусника внутри продуктового бокса, потянулся за папкой с накладной. Сегодня у него по списку восемнадцать заказов, надо хорошо постараться, чтобы успеть их развезти до обеда, большая часть заказов была уже скомплектована в кооперативных магазинах, осталось только забрать готовые блюда из фабрики-кухни работающей при московском машиностроительном заводе «Коммунар». Вообще-то, отношения с заведующей этого предприятия у Николая не складывались, требования по внешнему виду блюд заведующая считала неизвестно чьей блажью, и тем более не хотела заниматься писаниной, ведь каждый заказ должен был быть снабжен запиской, где указывалось не только время приготовления, но и все повара участвующие в процессе. С росписью каждого!!! Основной ее аргумент по этому поводу звучал так: — В желудке глаз нет.

Правильно, в желудке глаз нет, а вот у его хозяина (или чаще хозяйки) глаза на месте, а если учесть что глаза эти принадлежали совсем не простым людям, каждое недовольство внешним видом блюд могло перерасти в серьезный конфликт. Заведующей то что, ей главное спихнуть, разбираться с конечным потребителем она не будет, а вот Николаю краснеть лишний раз не хотелось, от того и собачился с ней почти каждый раз, отказываясь брать неприглядные заказы.

— Так чего у нас тут? — Подошел Николай к кухонному столу с упакованными сверху пищевым целлофаном контейнерами из вощенного белого картона, в качестве новомодной одноразовой посуды. — Ага, вот здесь подложку под винегретом перекосили, затекло под нее, уронили что ли? А здесь и здесь записку о сроке приготовления и ответственных поварах обратной стороной перевернули, как теперь время увидеть, может быть там вчерашний день прописан? Надо переделать.

— Вот еще, — возмутилась Настасья Павловна, — буду я сейчас копошиться.

— А куда ты денешься? — Сделал удивленное лицо экспедитор, не позволяя себе даже намека не улыбку. А следом достал из своей пухлой папки красочный каталог. — И вообще смотрим на фотографию с каталога, вот видишь, как все должно выглядеть, если будет несоответствие, заказчик может от заказа отказаться, а тогда тебе премии не видать. Ты этого хочешь?

Заведующая скрипнула зубами:

— Так это для фотографии, на самом деле никто так красиво никогда не делает.

Николай вздохнул, опять все по кругу:

— Когда делают заказ, смотрят в каталог, и хотят получить в итоге именно то, что видят. Если ты думаешь иначе, так давай я тебя с собой возьму, там тебе и выскажут все, что думают по этому поводу. И учти, что это не Ванька с вашего завода, там люди серьезные, один звонок и Магадан курортом покажется.

— Ладно, сейчас переделаю. — Буркнула Настасья и ринулась распаковывать заказы.

— Это ты чего сейчас хочешь сделать? — Возмутился Николай. — Давай вызывай поваров, они отнесут все это в фасовочный цех и уже там переделают.

— Некогда им этим делом сейчас заниматься.

— Так делали бы сразу хорошо, не пришлось бы переделывать, — пожал плечами экспедитор, — так что давай зови поваров, а я им еще вдогонку парочку слов скажу.

— Не вздумай, — коршуном кинулась заведующая, — это тебе не со мной лаяться, им эта лишняя забота нафиг не нужна.

— Вот те раз, — Николай демонстративно почесал затылок, — тогда какого черта в конкурсе участие принимали?

— А никто нашего мнения не спрашивал.

— Понятно. Ладно, не буду я им настроение портить, но если честно начальству своему доложу, не дело когда повара над заказами без души работают. Если ваше начальство не будет думать о своих работниках, найдем других. — Но тут экспедитор замер, начиная понимать, что здесь все не просто. — Стоп, так это что получается, вы конкурс на готовку обедов выиграли, но никому здесь эта дополнительная работа не нужна?

— Так и есть, — подтвердила Настасья, — у нас сначала года нового начальника назначили, и ему захотелось себя показать, вот и решил, что конкурс как раз для этого подходит. А о том, что в министерстве не разрешат фонд оплаты поднять, не подумал, вот и приходится помимо основной работы еще и этой хренью заниматься.

На это Николаю осталось развести руками, обычная история, сколько и как бы человек не работал, заработная плата у него остается стабильной, а лишняя пятерка или десятка дополнительной премии не стоит того чтобы из-за нее упахиваться. Принцип от каждого по способностям — каждому по труду, в стране развитого социализма не выполнялся никогда, так как результат труда всегда можно было оценивать в соответствии с требованиями текущего момента. Ну а раз так, то при новых условиях хозяйствования, когда количество вакансий стало превышать количество работников, все чаще стало звучать: — Если они думают, что нам платят, то пусть думают, что мы работаем. Кстати говоря, несмотря на расхожее мнение, это изречение родилось именно в шестидесятых годах, когда появилась относительная свобода слова, теперь можно было не бояться отхватить срок за плохую работу и за несдержанность языка. Один из жестких стимулов ударной работы вдруг оказался за бортом хозяйственной жизни.

Однако проблемы предприятия были вне компетенции экспедитора, поэтому приняв переделанную работу, он отправился по адресам, развезти вовремя свои заказы он успел, однако трое от заказов фабрики кухни отказались, уж слишком велико было отличие предоставленного блюда от изображения в каталоге. Но Николай не унывал, этот момент был у него предусмотрен и как раз на такой случай он возил с собой кое-чего дополнительно, хозяйки с удовольствием меняли то, что им не нравилось на красиво оформленные маленькие тортики и баночки с джемом. Изредка дополнительно удавалось продать «в рассрочку» экзотическую для СССР картошку фри и воздушную кукурузу. Кстати говоря, для тех, у кого имелись холодильники, а у этого контингента заказчиков они были всегда в наличии, в фургоне стоял утепленный ящик с несколькими сортами мороженного, охлаждаемого сухим льдом (замороженный до твердого состояния углекислый газ). Именно таким образом покрывались все издержки связанные с недоразумением, а иначе было бы плохо, жалобную книгу он всегда имел при себе и любая жалоба на качество обслуживания, могла привести к снижению вознаграждения. Руководство кооператива, конечно же, разбирало причины каждой конкретной жалобы, и в случае отсутствии вины сильно не наказывало, но в организации существовал принцип, за все отвечает экспедитор, он принимает заказы и общается с заказчиком, а значит, несет ответственность за все возможные издержки. Собственно говоря, за это ему и платят на двадцать процентов больше чем всем остальным.

Особенно хороший доход у кооператива получался от проведения домашних праздников, дни рождения люди предпочитали справлять дома, и все хозяйки знают, какая это головная боль — надо накупить продуктов, затратить много времени для того, чтобы накрошить не менее четырех видов салата и испечь пирог, не говоря уже об остальных блюдах. А еще надо навести порядок в квартире и успеть в парикмахерскую, чтобы гости видели перед собой цветущую женщину, а не заморенную кухарку. В этом случае кооператив брал на себя все заботы по готовке, причем отдельным пунктом шел заказ конкретного повара, так сказать эксклюзив, естественно такая услуга была дороже, но кто обращает внимание на относительно небольшой прирост к цене, когда на кону стоит хорошее настроение? Следует отметить, что к хорошему люди привыкают быстро, поэтому кооператив постоянно увеличивал свои штаты и уже планировал создавать собственные фасовочные цеха, чтобы не зависеть от предприятий общепита, у коих вопросы дополнительного дохода никакой радости, кроме изжоги, не вызывали.

Однако не все было так радужно, в отличие от других предприятий, находящихся в собственности государства, кооператоры в силу объективных условий не вкладывали деньги на развитие инфраструктуры, в которую входили, в том числе, детские дошкольные учреждения. По этой причине районные власти частенько ставили семейные пары, связанные с работой в кооперативах, на последнее место в очереди предоставления мест в детских садах и яслях. С точки зрения власть предержащих это была вполне оправданная реакция, мол, если работаешь только на себя, будь любезен сам себя обеспечивать. Впрочем, выход из данной ситуации вскоре был найден, кооперативы включили статьи социальных расходов себе в бюджет, но чтобы не сильно тратиться организовали свои детские учреждения на основе аренды помещений, это когда дети находятся под присмотром нанятых воспитателей в арендованных жилых помещениях. Это уже был плевок в сторону местных властей, все эти самостийные ясли и садики никак не отвечали требованиям организации и работы детских учреждений, однако сделать ничего было нельзя, гражданам надо было где-то пристроить детей, так что после недолгих разбирательств, пришлось кооператоров причислить к обычным гражданам. Вроде бы не такой значимый эпизод, но он имел в будущем большие последствия, люди поняли, что есть способы отстаивать свои права, а наша Советская власть не всегда готова идти навстречу чаяниям граждан.

Существовали и еще кое-какие проблемы.

После проведения подряд трех проверок: фининспекции, пожарников и инспекции профсоюзов по охране труда, председателя кооператива «Русский стол», специализирующегося на доставке продовольственных товаров населению «пригласили» в Райком на беседу. Иван Лукин прекрасно понимал, что вызывают вовсе не на беседу, скорее всего, будет очередной наезд с последствиями, но в чем именно он будет заключаться, угадать не мог. Да никто бы не мог угадать, ибо деятельность кооператоров, которая регламентировалась соответствующими постановлениями, никак не вписывалась в принципы хозяйствования в СССР, поэтому партийные органы всех рангов, не давая себе труда вникнуть в документы, пытались изобретать собственные методы управления неуправляемым процессом. И методы эти были далеки от демократичных.

Разговор в Райкоме начался нейтрально, даже можно сказать доброжелательно, мариновать долго в коридоре не стали, двадцать минут ожидания это не время, из-за которого портится настроение? Попросили описать суть работы кооператива, трудности, возникающие в работе, и перспективы дальнейшего развития, причем разговор строился не в виде отчетного доклада, а вполне себе доверительно. Однако, Иван не вчера родился, понимал, что такое отношение предвестник бури, поэтому постоянно ожидал подвоха. Дождался:

— Тут, товарищ Лукин, нам сигнал поступил, — вдруг решил перейти к сути дела секретарь районного комитета партии, — что у вас происходят нарушения трудового законодательства, и в частности не соблюдается режим трудового дня. Так, например, у одного из ваших работников, Николая Трухина, рабочая смена начинается в восемь часов утра и заканчивается двадцать один тридцать. Что вы можете сказать по этому поводу?

А что можно сказать? Только то, к чему заранее готовились, еще когда думали над организацией кооператива заранее рассматривали возможность подобного наезда со стороны контролирующих инстанций:

— Конкретно с экспедитором Трухиным кооператив заключил договор, где оговорено общее время его труда в соответствии с законодательством. В связи со спецификой работы работник сам определяет распорядок своего трудового дня, журнал учета рабочего времени ведется и по требованию может быть предоставлен в любое время.

Вообще-то наличие журнала учета трудового времени работников в кооперативе — бред лютый, никому не интересно, сколько времени было затрачено на ту или иную работу, главное это результат и получение вознаграждения по этим результатам. Но законодательство жестко регламентирует время работы, поэтому приходится хотя бы внешне имитировать выполнение пунктов закона.

— Ты, Лукин, за дураков нас не держи, — нахмурился секретарь, — журнал учета рабочего времени заполняется со слов самого работника, а это нарушение, у тебя должны быть учетчики рабочего времени, которые и должны выполнять контроль.

— Это у нас в регламентах не прописано, — возразил председатель кооператива, — у нас каждый член кооператива несет на себе много обязанностей, которые и выполняет по мере необходимости. И вообще, никто Трухина работать сверх регламента не заставляет, давайте его жалобу, мы на правлении решим, что можно сделать в данном конкретном случае.

Однако никто не спешил доставать документ, и более того, все сделали вид, что не услышали выступления Ивана Лукина, продолжая накалять обстановку

— «Эга!», — дошло до председателя, — «Темнят что-то в Райкоме, никак кого-то из своих пристроить в кооператив хотят».

Догадка оказалась верной, после того как в деятельности кооператива на заседании нашли все возможные и невозможные прегрешения, последовала оценка и сразу вывод о том, что мириться с таким положением дел нет никакой возможности. Исходя из этого, следовало только два решения: надо либо такое предприятие закрывать, к «чертям собачьим», либо брать его под пристальное наблюдение и учить работать в соответствии с Ленинскими принципами. Самое смешное, что на просьбу предоставить список этих нарушенных Ленинских принципов в работе, секретарь партийной организации сходу перешел на крик и пообещал немедленно прекратить деятельность кооператива, так как в коллективе отмечены случаи «перерожденчества» и «культивирование буржуазной морали». Такая позиция партийных органов на местах тоже не раз обсуждалась в союзе кооператоров, потому Иван не стал спорить и трепать нервы лишний раз, спокойно выслушал последовавшие решения, где ему предписывалось срочно исправить указанные недостатки, для чего требовалось допустить к работе ответственных товарищей, кандидатуры которых согласованы с профсоюзной организацией.

Надо ли говорить, что никаких «ответственных товарищей», ни к какой работе в кооперативе не допустили, а когда последовало их возмущение, достали утвержденный всеми инстанциями устав, в котором четко и ясно было прописано, что членами кооператива можно стать только по решению общего собрания. Конечно же, это был явный плевок в сторону Райкома и там спускать такие вольности «буржуазным перерожденцам» не собирались, последовала пара звонков, и пришло предписание прекратить деятельность кооператива, что и было выполнено со стороны провинившегося в рекордные сроки. Члены кооператива чуток погрустили, повздыхали и снова разъехались по своим делам, заказчики лишнее время ждать не будут, просто теперь заказы принимал другой кооператив — «Русское поле», зарегистрированный в другом районе, ну а если и его закроют, есть еще «Русские просторы», «Русские дары», «Русская деревня»… и так до бесконечности. Хозяйственникам с партийным стажем такое положение дел не могло присниться даже в страшном сне, а вот мне, как человеку прошедшему лихие девяностые, это было вполне привычно, а самое главное они ведь протолкнули свое решение и успокоились, думают, что его кто-то кинется выполнять до победного конца. Ну да, под козырек взяли, предписание выписали, а контролировать кто будет? Минфин? Вот делать им там больше нечего, пока они там раскачивались, денежки со счета быстренько сменили прописку, все-таки знание будущих схем защиты бизнеса рулит. А так, проблем в регистрации названий кооперативов не было, это дело давно поставлено на поток, сложности были только в начале, единственно, за что приходилось воевать, так это за слово «Русский» в названии, кое-кто разглядел в этом признаки национализма. По секрету скажу, этот «кое-кто» был прав, но так как он был умным человеком, упорствовать в своем мнении не стал, ибо национализм, по утверждению сверху, в советском обществ был изжит как пережиток прошлого, попробуй теперь возрази.

Но на закрытии кооператива по звонку дело не заканчивалось, в работу включались юридические конторы, единственные организации, которые могли на законных основаниях требовать объяснения по принятым властями решениям, и тут уж исполнителям приходилось повертеться. Пропихнуть в своих недрах документ, раз плюнуть, а вот потом попробуй обосновать это решение в суде, там не предъявишь звонок сверху в качестве одной из причин, надо предъявить факты нарушений действующего законодательства, а задним числом их не оформишь. И на судью, несмотря на бытующее мнение, надавить лишний раз, тоже не получится, всякая просьба должна быть достаточно хорошо обоснована, «бесплатно» даже прыщ не вскочит, и разговор здесь ведется вовсе не о денежных знаках, стоит ли после этого демонстрировать свои амбиции. Впрочем, через некоторое время власть имущие успокаивались, ведь они продолжали без зазрения совести пользоваться услугами кооператива, а это лучше всего говорило о том, какие цели они на самом деле преследовали, открывая охоту на кооператоров. Если некоторые историки не врут, то точно такая же ситуация возникла в двадцать восьмом году двадцатого века, там даже на заседании политбюро поднимался вопрос о том, что «некоторые» партийцы отжимают бизнес у успешных предпринимателей. Конечно же, при этом не стоял вопрос защиты бизнеса как такового, просто это дало возможность обвинить некоторые партийные группировки в перерожденчестве. Что поделать, в борьбе за место под солнцем все методы хороши.

— Мадмуазель Анастасия! — Месье Фаран привлек внимание новенькой горничной. — Сегодня в наш отель прибывают важные персоны, во главе с Сержем Дюпоном, наследником компании Дюпон, надеюсь, мне не придется вам снова объяснять, что грубость в отношении данных лиц со стороны персонала недопустима.

Анастасия закусила губу, вот кому бы ей хотелось нагрубить в ответ, ведь Фаран знал всю подоплеку событий «виновницей» которых она стала. Дело в том, что отель Бристоль, в который ей «по счастливой случайности» удалось устроиться, две недели назад, принимал не простых людей, элиту общества, но как показала практика среди сливок общества иногда встречаются элитные мерзавцы. Откуда было знать девушке, что не просто так вдруг не нашлось горничных на обслуживание четырех комнатного номера, в который недавно заселился весьма состоятельный месье. Сначала бы подумать, что все это неспроста, но нет, раз дали задание прибраться в номере, значит надо выполнять без возражений. Не подумала, за то и пострадала, впрочем, пострадала не только она, вернее ее униформа, месье из номера тоже пострадал, хрустальный графин, стоящий на столе, хоть и оказался хрупким, но массивным, поэтому продолжать свои приставания после встречи графина со своей головой наглец не смог. Более того, оказался недееспособен еще долгое время, а залитый кровью номер и три шва на голове лучше всего поведали всем, что с девушкой лишний раз лучше не шутить. Как ни странно, этот случай Анастасии обошелся без последствий, после того как постоялец пришел в себя и стал адекватно воспринимать этот мир, он сразу заявил, что во всем виновата его неловкость, и никаких претензий он ни к кому не имеет. Как потом стало известно, а все тайное со временем становится явным, за этим месье уже водился грешок приставания к симпатичным (и не очень) горничным, поэтому раздувание скандала ему было совсем ни к чему. И вот теперь месье снова предупреждал ее о нежелательности повторения тех событий. С одной стороны он был прав, ведь все горничные проходили инструктаж как действовать в условиях неадекватного поведения постояльцев, но с другой… а так ли уж Фаран невинен в том что произошло? Ведь именно по его распоряжению девушка оказалась в том злополучном номере.

Как бы то ни было, но Анастасия решила не высказывать свои претензии, и просто кивнула в ответ, действуя по принципу — худой мир лучше хорошей ссоры. А мир следовало сохранить, ведь только так можно было доказать отцу, что она уже повзрослела и готова самостоятельно разобраться во всех хитросплетениях гостиничного бизнеса, знакомясь со всеми его нюансами изнутри.

Отправляясь проверять готовность номеров к приему новых постояльцев, она стала рассуждать о том, насколько хорошее воспитание имеют «звездный мальчик» и его «важные персоны», и не будет ли у нее с ними проблем подобных той, что произошли с ней не так давно. Хм… Однако в после вчерашней бури в Париже, возле окна появилась пыль, поэтому пришлось срочно хвататься за пипидастр (перьевая щетка на палочке для смахивания пыли) и приступить к наведению идеального порядка.

— «Интересно, кто это оставил окно открытым?», — рассуждала Анастасия, — «Обычно пока никто не заселился, все должно быть наглухо закрыто. Вот здесь надо протереть подоконник, а здесь пройтись щеткой по полочкам, а вон еще…».

Девушка так увлеклась приборкой, что не заметила появления в номере двух серьезных мужчин, увидела их только тогда, когда один из них выходя из комнаты, довольно таки громко хлопнул дверью.

— Ой, простите, — смутилась Анастасия, — меня никто не предупредил, что вселение произойдет прямо сейчас.

— Правильно не предупредили, — ответил представительный месье, продолжая обследовать комнаты, — перед приездом постояльцев мы должны сначала осмотреть номера. А вы не обращайте на нас внимания, продолжайте свою работу.

Продолжать так продолжать, тем более что глаз зацепился за очередной непорядок — шов на одной из диванных подушек разошелся и из под велюра показалась подбоечная ткань. Пришлось хватать подушку и срочно тащить ее в мастерскую, пусть там что надо зашьют. Долго времени это не заняло, десяти минут хватило, однако снова свободно проскочить в номер у нее не получилось, на входе уже стоял охранник, и только выяснив, что именно Анастасия должна обслуживать этот номер пропустил ее внутрь. Вернув подушку на место, девушка хотела сразу выскочить из номера обратно, но повернувшись, увидела молодого человека, который стоял у открытого пустого шкафа и озадачено чесал затылок.

— Я могу чем-нибудь вам помочь? — Сразу поспешила она на помощь.

— Буду очень благодарен, — обрадовался тот, — мне надо развесить одежду, а тут даже вешалок нет.

— Вешалки в другом шкафу с правой стороны от двери — подсказала Анастасия, — это потому, что часто постояльцы привозят вешалки из своей коллекции, стандартные им не подходят.

— Подумать только, — пробурчал молодой человек, — стандартные вешалки им не в масть. Это теперь что, кроме одежды еще и вешалки с собой таскать? Этих богатых не поймешь.

Стащив часть вешалок из шкафа, парень попытался развесить одежду, которую достал из большого чемодана.

— Нет, нет, — снова поспешила на помощь Анастасия, — не надо брюки подвешивать за нижнюю часть, иначе карманы потеряют форму, они должны отвешиваться так, как их носят, для этого разведите прищепки и подвесьте за пояс.

— Надо же, оказывается и здесь есть свои тонкости. — Снова проворчал молодой человек. — Рубашки тоже просто так весить нельзя?

— Конечно, — кивнула девушка, — сначала надо застегнуть все пуговицы и только потом вдеть вешалку, если этого не сделать, то придется ворот рубашки подглаживать, прежде чем ее надеть. Странно, обычно это первое чему учат тех, кто отвечает за гардероб, или ты не проходил курсов?

— Оказывается еще и такие курсы надо пройти? — Лицо парня скривилось как от лимона. — А мне сказали, что ничего сложного в этом нет, таскай одежду за работодателем, да держи язык за зубами. Обманули?

— Ага, есть такое дело, — поддакнула горничная, — когда я устраивалась сюда на работу, тоже не думала, что все будет так сложно, две недели учили чего да как. Есть у меня инструкция по уходу за одеждой постояльцев, если хочешь, могу принести, там подробно описано как надо развешивать одежду, чтобы она не помялась.

— Это было бы неплохо, — согласился молодой человек, — а то выгонят при случае по причине профнепригодности. Кстати, меня Сержем зовут.

— Серж Дюпон? — Удивилась горничная.

— Это было бы замечательно, — рассмеялся парень, — но нет, Серж Дюпре.

— А…, а то уж я испугалась. А я Анастасия.

— Анастасия Романова?

— Не дай бог, — тут же отмахнулась девушка, — Анастасия Прежан.

— А…, а то уж я испугался.

Горничная не выдержала и рассмеялась:

— Серж, прекращай так шутить, нам не положено проявлять эмоции при постояльцах, если об этом узнает месье Феран, то меня выгонят в тот же день.

— Ну, мы же не будем никому об этом говорить, — пожал плечами Серж, на лице которого не отразилось даже тени улыбки, — тем более у меня та же ситуация, мне нельзя заводить знакомств с персоналом, если об этом узнает месье Симон, меня выгонят быстрей тебя.

В это время распахнулась дверь, и в номер ввалился солидный месье с сердитым выражением на лице:

— Серж, заканчивай заниматься гардеробом и иди вниз, через пятнадцать минут отправляемся на переговоры, — заявил он с порога и вопросительно посмотрел на девушку.

— Это Анастасия, наша горничная, — поспешил отчитаться парень, — помогает мне развешивать одежду, оказывается не такое уж это простое дело.

— Чего там сложного? — Удивились в ответ. — Ладно, если не успеешь разложить, бросай все как есть, потом закончишь.

Парень тяжело вздохнул и развел руки:

— Вот так, не могут без меня.

Шелепин, после того как сместили Хрущева, полностью погрузился в работу, он хорошо помнил слова Калинина об использовании партийного билета в карьерном росте, и был согласен, что именно с этого и могло произойти перерождение партии. И теперь он видел как это могло произойти на самом деле, оказывается за несколько лет после того как Никита Сергеевич запретил КГБ отслеживать деятельность партийных функционеров накопилось столько, что теперь вряд ли получится просто разгрести эти авгиевы конюшни. А тут еще и ощутил давление со стороны Брежнева, тот вдруг решил, что именно таким образом глава комитета партийного контроля решил сделать подкоп под него лично. Не помогло даже то, что Александр Николаевич напросился к Леониду Ильичу и предложил тому приватно ознакомиться с результатами расследования по некоторым делам и дал понять, что не против замены провинившихся на усмотрение самого Брежнева. Последнее было настоятельной необходимостью, так как в сохранении баланса сил в партийной власти был заинтересован не только Микоян, Шелепин прекрасно понимал, что «комсомольцы» имеют право на жизнь только, если «партийцы» и «хозяйственники» не смогут одолеть друг друга, стоит какой либо силе одержать верх, и в ЦК образуется монополия власти. Если такое приключится на «комсомольцев» даже не обратят внимания, разгонят в один момент.

И все-таки Александр Николаевич продолжал собирать материал на зарвавшихся функционеров, у него просто не было выхода, останавливаться нельзя, движение — жизнь, иногда в прямом смысле этого слова. Не ослаблял он внимания и за комсомолом, кузницей кадров для партии, потому, что прекрасно знал, чем дышит молодежь, надо было и там наводить порядок. Последнее время молодежная организация становилась массовой, и уже надо было задавать вопрос не «Почему ты комсомолец?», а «Почему ты не комсомолец?». О каком сознательном выборе в этом случае могла идти речь, если для того чтобы не выделяться в среде молодежи нужно было иметь комсомольский билет? Отсюда циничное и потребительское отношение. Особенно тревожило то, что освобожденные секретари комсомольских организаций тоже невесть откуда нахватались барских замашек и начинали подбирать себе соответствующее окружение, то есть их не интересовали организаторские способности комсомольских лидеров, в первую очередь им хотелось окружить себя удобными, управляемыми людьми. Что в итоге получалось объяснять не надо и так все понятно.

— Что у тебя? — Поинтересовался он у Никифорова, когда тот явился для очередного доклада.

В связи с отсутствием прогресса по поиску «проводников» пришлось переориентировать того на проверку деятельности кооперативного движения, которое вдруг начало приобретать массовый характер. Теперь надо было сделать окончательный вывод во благо это или во вред. С одной стороны во благо, за короткий срок СССР с их помощью смог получить хороший валютный доход и в будущем получит еще больше, но с другой появились кооперативы, ориентированные на внутренний рынок, а вот тут благо вроде как заканчивалось и начиналось черт знает что. Во-первых: это отвлечение наиболее активной части населения от промышленности. Пока это еще не слишком заметно, так как в кооперативы не так распространены и в него в основном вливается сельское население, но промышленность продолжает свое развитие и дефицит трудовых ресурсов не за горами. Во-вторых: (вытекает из во-первых) активное население это уже готовые кадры, в которых нуждается народное хозяйство страны, и терять их верх глупости. Ну, и в-третьих: кооперативами нельзя управлять, они сами решают какой деятельностью заниматься, им не укажешь, в чем именно в какой-то момент возникла потребность, они будут заниматься только тем, что приносит максимальный доход. Причем их интересы зачастую вступают в конфликт с пожеланиями власти.

— Кое что нарыли, Александр Николаевич. — Отозвался подчиненный. — Помните, мы как-то обсуждали, что у недавно организованных кооперативов, оказалось на удивление мало финансовых нарушений, хотя предписаний от местных властей на их закрытия хватает. Так вот, пройдя по цепочке, мы выяснили, что не все так просто, на самом деле примерно три четверти недавно зарегистрированных кооперативов входят в «Союз новых кооператоров», которое имеет договоры с юридическими конторами, а так же недавно организованными их специалистов фин. инспекции аудиторскими отделами. Вроде бы, какие здесь могут быть проблемы, ведь консультации специалистов это хорошо? Однако выяснилось, что сам «Союз кооператоров» организация благотворительная и существует только на добровольные взносы граждан. И вот здесь возникает вопрос, какие такие граждане добровольно будут финансировать какую-то организацию. Проверили, деньги действительно поступают на счет, и действительно от наших граждан, каждый член кооператива отчисляет процент от суммы заработка в кооперативе. Добровольно? Да! Можно процент не отчислять, но в этом случае кооператор лишается поддержки «Союза», а как показала практика без юридических и финансовых консультаций кооперативы долго не живут.

— Вот как, — нахмурился Александр Николаевич, — получается своего рода выкручивание рук?

— Я понимаю это именно так, — согласился Никифоров, — но это не все, именно через «Союз новых кооператоров» в СССР из ближнего зарубежья поступает оборудование и техника, которые сдаются в аренду тем, кто формально входит в организацию.

— Так, так. А вот это уже интересно. А куда смотрит министерство торговли?

— В том-то и дело, что все происходит в рамках закона, — пожал плечами подчиненный, — оборудование и техника поступают не новыми, арендуют ее за рубли, везде фигурирует безналичный расчет. Но это формально, а на самом деле это не совсем так, и оборудование и техника иногда из-за рубежа поступают новые, не побывавшие в эксплуатации и здесь мы уже захотели выяснить интерес наших партнеров. Выяснилось, что основные поставки идут через ГДР и Польшу, от французских благотворительных фондов ориентированных именно на развитие кооперативного движения в странах народной демократии. То есть, фонд отнесся к помощи формально, поставляя все необходимое нашим партнерам и совершенно не интересуется, кому на самом деле это все досталось.

— Хм. Ерунда, думаю, французы с самого начала ориентировались на Советский Союз, — сделал вывод Шелепин, — просто решили прикрыть свою деятельность с помощью хитрой комбинации. Зачем, ведь гораздо проще работать напрямую?

— Не проще, — вздохнул Никифоров, — поставки из дальнего зарубежья почти наверняка привлекли бы наше внимание, и во избежание провокаций в будущем, эту деятельность наверняка бы запретили.

— Это все?

— Нет. Совершенно неожиданно наши сотрудники наткнулись на интересные пособия по организации кооперативов, выпущенные нашими издательствами. В целом ничего подозрительного в них нет, можно воспринимать как справочные материалы, но если приглядеться внимательнее есть несколько моментов, которые было бы желательно из этих пособий изъять. Так, в частности, там рассматривается деятельность кооперативов в сложных условиях — «в агрессивной среде»…

— Как, как? В агрессивной среде? — Удивился Александр Николаевич. — Это они где эту агрессивную среду у нас нашли? Ты вот что, принеси-ка мне эти пособия, сам почитаю вечером, аж интересно стало, чему там учат наших трудящихся.

Книжек в мягком переплете оказалось шесть штук, и, по словам Никифорова, должны быть еще. Как ни был Шелепин загружен текущей работе, но пришлось выкраивать время (дома вечером) чтобы ознакомиться с мыслями какого-то Мартынова В.А. об «экономическом развитии страны — очередного этапа на пути к построению коммунистического общества». Да, да, ни много ни мало. Александр Николаевич аж крякнул от таких перлов, книжечку-то грамотный товарищ писал, в идеологическом плане подкованный. А уж цитат из Ленинских работ надергал…, и все к месту, хотя парочку передергиваний найти можно. Вот, к примеру, слова Ленина о кооперации, распространенная ошибка, не о кооперативах Владимир Ильич писал, а призывал шире использовать кооперацию между предприятиями, то есть призывал к специализации, чтобы не производилось все до последнего болта на одном заводе. Ведь любому понятно, что при выпуске ограниченной номенклатуры продукции, но огромными партиями можно достичь очень высокой производительности труда. А в остальном все правильно, не придерешься, особенно цитаты о коллективном самоуправлении предприятий, но с другой стороны работы Ленина относились к периоду становления советской власти, тогда еще не установилась система государственных заказов. Сейчас совершенно другое время, есть министерство промышленности, есть план, его надо выполнять, в этих условиях самоуправление зло, так как сознательных рабочих не так уж и много, основная масса озабочена повышением собственного благосостояния. Но зато как эта идея, о самоуправлении, удачно ложится на деятельность кооперативов. И обоснование необходимости развития кооперативных предприятий, даже возразить нечего, автор прямо говорит, деятельность заводов подчинена выполнению плана, что в условиях существования СССР во враждебном кольце капиталистических стран оправдано и необходимо, поэтому не хватает ресурсов на удовлетворение потребности населения.

«В этих условиях кооператоры могут и должны взяться за очень сложную задачу обеспечения людей всем возможным перечнем услуг и номенклатурой товаров». Шелепин улыбнулся, однако автор тот еще демагог, опять небольшое передергивание, кооперативам нет дела до решения глобальных задач, у них одна задача, заработать как можно больше, остальное от лукавого. Но формально опять же, все верно, использован идеологический штамп, а с ним не повоюешь. Ладно, это все преамбула, для подтверждения зрелости автора, обоснование права писать подобные наставления, посмотрим, о чем он пишет дальше. Хм…, молодец, четко, подробно и без словоблудия. Первое это подсказка как определиться со сферой деятельности, приведена таблица условий и рекомендации на что надо обязательно обратить внимание. Потом экономические расчеты и возможные ошибки, которые совершают начинающие кооператоры. Следом азы психологии, которые необходимы для создания коллектива единомышленников и наконец, перечень документов необходимых для регистрации кооператива. Особый упор сделан на уставе, в книге приведено несколько примеров уставов и подробно рассмотрен каждый его пункт, зачем он нужен и какие последствия могут возникнуть в будущем при неправильном его понимании.

Александр Николаевич не заметил, как за чтением первой книжки стрелки часов перевалили час ночи. Однако. Опять утром придется кофейком баловаться, иначе проснуться до своего кабинета не получится. Что там еще за книги остались, ага, подробно рассмотрена деятельность кооперативных предприятий различного профиля с примерами, способы разрешения конфликтных ситуаций в коллективе, организация и контроль бухгалтерского учета малых предприятий и последняя книжка посвящена проблемам работы кооперативов в неблагоприятных условиях. Последнее очень интересно, завтра надо будет обязательно ее прочитать, вполне возможно там найдутся ответы на вопрос о недовольстве местных властей деятельностью кооператоров.

— Нет, Антуан, в данном случае меня совсем не интересует скорость работы процессора, хоть ты его тактовую частоту в мегагерц загони, — психанул я, пытаясь убедить упрямца в его ошибочном представлении о будущем компьютерной техники, — вот скажи, что толку от того, что ваш процессор может «потянуть» четыреста килогерц? Смотри, скоро мы доведем технологию производства памяти на биаксах, теоретически скорость считывания информации дойдет до двух мегагерц, а у вас доступ к ней едва до ста килогерц дотягивает. Кроме того, до данных добраться можно только через процессор, то есть вы, вместо того, чтобы сделать отдельную скоростную шину процессор-память, всю работу взваливаете на общую шину, которая мало того, что еле шевелится так и еще нагрузку дополнительную несет. О магнитном барабане вообще не вспоминаю, на позиционирование к нужной дорожке половину секунды тратит, а данные с него считываются еще столько же. Ты вот прикидывал, кто сможет на таком устройстве работать? Это же такая баржа без буксира получится…

— Причем здесь баржа? — Удивляется Антуан Марсо.

— У вас концепт такой, всеми устройствами управляет процессор, да еще через общую шину, считай процессор это экспресс, а общая шина это груженная периферией баржа, поэтому процессор, вместо того, чтобы заниматься своим делом будет простаивать в ожидании отклика от устройств. — Поясняю ему, суть аналогии. — Твой экспресс будет двигаться медленно и печально. Вы погнались за быстродействием процессора, но мы должны думать не о математических вычислениях, а о работе с большими массивами информации. Причем навороченных вычислений там почти не планируется, процессору придется тупо по алгоритму прогонять через себя огромные потоки данных.

— Тогда нам следует сосредоточиться на работе периферийных устройств и скорости работы шины. — Наконец, доходит до него.

— Ну, да, сейчас это основная задача, — подтверждаю его догадку, — нужно не зацикливаться на процессоре, подгоняя под него все что можно, а прежде всего, озаботиться доработкой шины управления, которая в конечном итоге и будет в целом определять быстродействие компьютера. И хочу еще сказать, что пора озаботиться об открытости архитектуры, то есть надо подумать о проработке стандартного разъема и протокола обмена данными всех периферийных устройств.

— Э… А это зачем?

— Это одно из конкурентных преимуществ.

— Мы никогда не сможем этого сделать, — хмурится Антуан, — у каждого разработчика свои разъемы и своя система команд, даже по напряжению значительная разница, для этого и приходится отдельно разрабатывать схемы согласования.

— Это у нас во Франции так, — соглашаюсь с ним, и тут же возражаю, — а у американцев уже все давно перешли к единому формату. Проектировщику, по большому счету, все равно, какой будет интерфейс, главное чтобы устройство имело сбыт, частенько ему приходится самому додумывать за заказчика, а потом уже заказчику по результату этого «додумывания» приходится ломать голову.

— Тогда зачем нам вообще думать на эту тему, — пожимает плечами Марсо, — если американцы уже все придумали, просто применим у себя.

— В принципе можно, — киваю в ответ, — но мы ориентируемся на слаботочную шину, а у них такие токи, что у нас никакие схемы не выдержат. Поэтому придется разрабатывать схему универсального программируемого контроллера, и ничего сложного в этом не вижу.

Такие напряженные разговоры с Антуаном у нас происходят постоянно, вся проблема в том, что значительная часть разработки будущего персонального компьютера, прототип которого по нашим прикидкам влезет в один шкаф метра полтора высотой, ведется нашей группой в Калининградской лаборатории, а я туда попасть не могу. Хотя, правильно будет сказать так: попасть могу, в этом никто препятствий не чинит, но вот что-то мне говорит, что обратно «выпасть» может и не получиться, пусть много лет прошло, и внешне изменился я довольно-таки сильно, но риск остается. Так что приходится общаться через Марсо, хорошо еще, что как специалист он очень хорош, тоже в Италии стажировался и ему не приходится по двадцать раз объяснять одно и то же. Но все же, лучше было бы самому повариться в коллективе, с моим после знанием работу можно было бы двигать куда как эффективней…, а может быть, и нет, все мы заблуждаемся в оценке своих качеств. Что касается калькулятора по типу Оливетти, то здесь проблем не наблюдается, несколько месяцев и проект нашего первенца готов. Отладка происходила на макетном стенде, скоро приступят к впихиванию блоков в корпус, и задача эта далеко не так проста, как может показаться несведущему человеку, ведь после того как блоки лишатся избыточного пространства возникнет проблема перегрева, как бы не пришлось ставить принудительную вентиляцию корпуса.

Ладно, худо-бедно, но проекты двигаются, даже озаботился написанием тех задания на проектирование мониторов для компьютеров, пусть пока без графики, только со встроенным знакогенератором, но это уже будет серьезный прорыв. Мониторы сразу проектируются на основе цветных кинескопов, это чтобы конкуренты нас быстро не могли достать, в реальности текст может отображаться в четыре цвета. Почему только четыре? А и это избыточно, красивые картинки на нем все равно не отобразишь, в остальном оттенки востребованы не будут и так для отображения заглавных букв и псевдографических символов пришлось на сорок процентов расширять объем знакогенератора. Кстати говоря, знакогенератор будет загружаемым, то есть, появится возможность делать качественные игровые программы, но об этом молчок, не поймут меня такого прогрессивного, использования компьютера в качестве игрового автомата передовой частью научного сообщества будет встречно в штыки.

Надо будет еще исследования в области ферромагнитных покрытий заказать, и начать проектирование дисковых накопителей малых размеров, а то нынешние накопители данных это нечто — огромные шкафы с перекачиваемой магнитной пленкой в накопителях и барабаны, в которых позиционирование блока головок производится линейным двигателем огромной мощности, от чего вся конструкция дергается как параличная. С клавиатурой тоже надо будет что-то делать, оказывается, сегодня клавиатуры не имеют собственного знакогенератора, расшифровкой действий оператора занимается процессор.

Но все это хорошо если к следующему году раскрутим, а вот то, что мы готовимся через месяц представить дешевую ферритовую память с тактовой частотой работы в режиме записи на двести килогерц, это уже бомба. Конечно же, технологию «матричной печати» памяти в секрете не удержишь, так или иначе, но месяцев через пять, наша монополия накроется медным тазом, однако за это время мы успеем отбить все свои затраты. Сегодня память для компьютеров делается на основе ферритовых колец диаметром два с половиной миллиметра, и выглядит как куб с платами, на которых эти кольца располагаются рядами. Вроде бы где-то слышал, что американцы что-то придумали по автоматизации процесса нанизывания колец на проводники, но не думаю, что это так, иначе бы эта память была бы не такая дорогая. Наша же технология позволяет полностью автоматизировать этот процесс, кольца не нанизывают на проводники, а формируются непосредственно на плате памяти. В общем, не буду утомлять описанием самой технологии, но теперь появляется возможность значительно наращивать объемы памяти в компьютерах, что резко подстегнет процесс в области создания навороченных операционных систем, программистам не придется воевать за каждый бит памяти. Само производство выносим под Смоленск в Сафоново, уж больно удачно у нас там работа пошла, первым делом будет налажено только производство матриц, а потом и сам контроллер памяти. Шокин поначалу кривился, все минчан хотел сосватать, да и те тоже завидную активность в этом вопросе проявили, но наши переговорщики стояли на своем, либо так, либо вообще никак.

А, да, тут и еще одна проблемка у меня нарисовалась — спрятал меня Симон от всего мира, торчу теперь в каком-то особняке на берегу живописного озера и даже нос за пределы охраняемого периметра не кажу. Жду результатов расследования по покушению на меня любимого. Вот такие у нас происходят дела. В тот день ничего такого я не почувствовал, что было удивительно, все-таки всегда реагировал на недоброжелательное внимание ко мне, а тут никакого беспокойства. Собрались всей командой, расселись по машинам и двинули по маршруту, первая машина нечто типа передовой дозор и разведка, вторая мой двойник с охраной на период перемещения, ну а я сидел в Peugeot 403 несколько непрезентабельного вида. Честно говорю, что сам ничего толком не видел, водитель всегда держался от двух передних машин подальше, а в этот день между нами еще двое влезли, микроавтобус и такси. Остановились на перекрестке — грузовик-фургон впереди всех затормозил, что-то не позволило ему двигаться дальше, и тут сразу раздались выстрелы. Наш водитель среагировал мгновенно, развернулся на встречную полосу с выездом на тротуар и педаль газа в пол, мне только краем глаза удалось увидеть, как один из нападавших продолжал стрелять из пистолета в упор по второй машине, а там находился мой двойник. Обратно в дом меня не повезли, на этот случай у охраны существовал план экстренной эвакуации — десять минут и мы уже въезжаем в ворота какого-то особняка, где опять же, не выпуская меня на свободу, загоняют машину в гараж.

Подробности покушения узнали только через полтора часа, когда один из охранников, наконец-то, заявился в особняк рассказать о том, что произошло на самом деле. Оказывается, покушение на Сержа Дюпона было хорошо подготовлено, но как всегда вмешался его величество случай. По плану нападавших, перед кортежем, а лучше в середину, должен был затесаться один из подельников убийц, но ничего у него не получилось, так как на эту тему есть жесткие правила: водитель охраны должен всячески препятствовать любому, кто попытается неожиданным маневром либо вклиниться между машинами кортежа, либо встать вперед. Пришлось киллеру менять план, он проскочил дальше и впереди идущего грузовика заблокировал перекресток, это сильно нарушило всю расстановку исполнителей. Из-за того, что кортеж притормозил чуть раньше, чем было рассчитано, трое нападавших, вместо того чтобы подкрасться к охране незаметно сзади, были вынуждены атаковать чуть спереди, а сделать это незаметно было невозможно. Естественно охрана, состоящая из профессионалов своего дела, успела среагировать. Более того, сзади автомобиль имел легкую броню, а стекла были дополнительно укреплены четырехсантиметровым плексигласом. Ни от какого серьезного оружия подобное дополнение оградить не могло, однако от первых пистолетных выстрелов защитило, поэтому в ответ тоже полетели пули. В конечном итоге двое нападавших были убиты, а третий, будучи ранен, сумел быстро скрыться в кафе напротив, потом он черным ходом пытался проскользнуть во двор. Не получилось, охрана сработала четко, догнали болезного и стукнули по темечку, чтобы не трепыхался, к тому времени магазин пистолета у него оказался пуст, а сменить его из-за ранения не смог. Это в боевиках преступник, получив с десяток ранений, спокойно продолжает отстреливаться, в жизни все сложнее, и руки от дикой боли ходуном ходят и в глазах двоится. С нашей стороны тоже не обошлось без проблем, один охранник получил тяжелое ранение, и мой двойник тоже не сумел уберечься от пули — нехорошее ранение в плечо, раздроблена кость.

Да уж, оказывается опасное это дело быть миллионщиком. В результате полиции предъявили только два трупа, а раненого без привлечения лишнего внимания охрана вывезла для дознания. Ранение у него оказалось смертельным — пуля в живот и дыра в печени, поэтому никакого человеколюбия проявлять не стали, накачали несостоявшегося киллера наркотиками, отключающими критическое мышление, и провели экспресс допрос. Подробностей, конечно получить не удалось, долго болезный не протянул, но и того что узнали, оказалось достаточно, чтобы сделать предварительные выводы. Меня заказали! Кто заказчик, предстоит еще выяснить, но деньжат исполнителям подкинули много, около миллиона франков, столько киллерам по нынешним временам не платят, а значит, за меня взялись серьезные дяди. Теперь пока этих «дядей» не вычислят, придется мне «тихо сидеть под веником». Плохо. Но могло быть хуже, а это уже хоть какой-то повод для оптимизма. И еще одна новость, киллеры оказались родом из Италии, сначала подумал, что это кто-то из Красных бригад, но потом вспомнил, что они организовались только в начале семидесятых, так что к терроризму покушение отношения не имеет.

Пресса такое событие замолчать не могла, теперь только ленивый не счел своим долгом высказать предположение о том, кому молодой человек мешает жить, основная версия случившегося, и в этом сходятся девяносто процентов аналитиков, покушение выгодно американцам, которые не смогли противостоять экспансии европейской компании и теперь пытаются таким образом решить свои проблемы. Честно говоря, и мне в голову пришла такая же мысль, вряд ли за океаном знали о моих далеко идущих планах, скорее всего, хотели нанести удар по Жюлю Дюпону, мол, если Дюпон лишится наследника, то у него не будет повода дальше проводить агрессивную политику. Должен сказать, что в этом был смысл…, но только в прошлом году, теперь это направление курировалось командой амбициозных менеджеров, а они Америку в покое не оставят. Так же прозвучали и осторожные предположение о том, что покушение организовали по политическим мотивам — кому-то не понравилось, что Дюпоны поддерживают тесные связи с Советами и поэтому получили значительные конкурентные преимущества перед другими производителями. Ай, ай, какие мы не хорошие, так в чем дело, путь к торговле с СССР мы не монополизировали, все желающие тоже могут поучаствовать в деле налаживания нужных связей. Эта версия выглядела сомнительно, если бы кому-то из власть предержащих не понравились контакты французов с Советским Союзом, нет ничего проще просто запретить их. И опять же, причем здесь Серж Дюпон? Он вообще в порочащих связях замечен не был…, или все же замечен?

Пару дней попереживал по этому поводу, а потом плюнул, появилась возможность хорошо отдохнуть, а я тут снова свой мозг напрягаю, пусть у Симона голова пухнет, она у него как раз под такие случаи заточена. Правда полностью доверять его паранойе я тоже не буду, это же надо такое придумать, объявить журналистам, что я получил серьезное ранение и, хотя моей жизни ничто не угрожает, предстоит долгое лечение. Ага, а подумать? Как мне теперь на свет выбираться? И секретность развел, даже Сильви не предупредили, я как газеты увидел сразу схватился за телефон, но поздно, та уже все бросила и вместе с Анастасией рванули в Лион, потом с большим трудом удалось успокоить разъярённых девиц, уж их-то следовало предупредить, и я тоже хорош, не догадался в тот же день позвонить. Впрочем, что не делается все к лучшему, когда бы еще вытащил девчонок денёк отдохнуть в спокойной обстановке.

С утра у президента Кеннеди настроение оставляло желать лучшего, вчера вечером он просмотрел подборку мировой прессы, которую ему готовили ежедневно, и заинтересовался статьей французской газеты Фигаро. Сначала он не понял, какого черта ему подсовывают нечто из криминальной хроники. Ну и что, что покушение, так в США их каждый день по десятку, и что из того, что хотели застрелить наследника французской компании, обычное дело, конкурентная борьба частенько принимает самые уродливые формы, но продолжая читать статью дальше, понял, что помощники едят свой хлеб не даром. Слишком неожиданные выводы последовали дальше — за покушением на жизнь наследника французской компании разглядели мохнатые ушки ЦРУ и даже нашли кое-какие доказательства. Честно говоря, на это Кеннеди было плевать, если подчиненные Ричарда Хелмса, а именно он возглавил ЦРУ после отставки Маккоуна, решили, что ради правого дела стоит прибить какого-то там лягушатника, то так тому и быть, вмешиваться в это дело президенту нет необходимости. Однако в аналитической записке, которая была прикреплена к переводу статьи, следовало пояснение, что событие для Франции стало резонансным. Все дело оказалось в успешной деятельности французской компании, за какие-то пару лет она сумела завоевать прочные позиции в области бытовой электроники не только в Европе, но и Америке. То есть компания Дюпон для французов стала нарицательной, а покушение на Дюпона младшего было воспринято, ни много — ни мало, как попытка США устранить опасного конкурента, ведь в случае гибели наследника глава компании, имеющий почтенный возраст, окончательно потеряет вкус к жизни и вряд ли станет дальше столь активно раскидывать конкурентов.

— Какого черта? — Думал Джон Кеннеди, в который раз перечитывая статью. — С этим Де Голлем и так трудно найти общий язык, а тут еще и этот подарочек.

Далее следовал подробный отчет по деятельности компании в Советах и сделан вывод, что никакого вреда, кроме пользы действия французов не приносят.

Ричард Хелмс приехал только через час и все то время Кеннеди не мог нормально сосредоточиться на работе.

— Ричард, как это понимать? — Подвинул президент перевод статьи директору ЦРУ.

Хелмс не стал брать лист в руки, он только слегка наклонился, чтобы рассмотреть текст:

— Фигаро. — Констатировал он и кивнул. — Да, это наших рук дело, кое-кто проявил ненужную инициативу, решил, что так лучше будет. Так-то вроде бы все правильно сделали, через посредников наняли исполнителей, снабдили информацией, но французская армия оказалась на высоте.

— Причем здесь армия? — Удивился Кеннеди.

— Так этот Дюпон имеет тесные связи с военной разведкой, да и наследника не полицейские взялись охранять, армейцы, а с ними шутки плохи. Двоих из трех нападавших убили сразу, а третий, получив ранение, сумел сбежать. Но мы пришли к выводу, что никуда он не сбежал, охрана его по-тихому взяла, а потом хорошо с ним поработали, так как на их базу вышли уже через два часа. А потом дальше цепочку взялись раскручивать, да так быстро, еле успели своего агента оттуда выдернуть.

— Ты сказал, что инициатива ненужная. Почему так решили? Ведь не просто так решили нанять исполнителей.

— Ну да, — снова кивнул Хелмс, — так-то Дюпон действительно нашим компаниям немало крови попортил, но прежде чем действовать, нужно было тщательно проанализировать настоящее состояние фирмы, а вот этого сделано не было, решили не ждать, использовали только оперативную информацию. Устранять наследника нужды не было, во-первых: он занялся финансовой деятельностью и делами фирмы практически не интересуется; а во-вторых: сами Дюпоны в электронный бизнес сегодня почти не вмешиваются, там теперь своя группа управленцев, ни на одном договоре с советами подпись Дюпона не стоит.

— Понятно. — Вздохнул Кеннеди, он догадался, что кто-то в ЦРУ решил выполнить заказ американских бизнесменов, но просчитался. Однако спрашивать Ричарда об этом в лоб не стал, «не задавай неудобных вопросов, не получишь уклончивых ответов», зато напрашивался другой вопрос. — И что посоветуешь теперь делать? У нас скоро будет Вьетнам, коммунисты там совсем обнаглели, теракт за терактом, армейцы на меня давят, требуют разрешить бомбардировку баз рядом с Ханоем. А мы портим отношения с Францией, представляешь, если лягушатники с трибуны ООН не станут поддерживать наши действия?

— Они и так не поддержат, — пожал плечами директор ЦРУ, — мы же давали данные о настроениях в окружении Де Голля, нам там ничего не светит.

— Был у нас один козырь, — не согласился президент, — можно было надеяться, что не промолчат, а вот теперь они точно попытаются остаться в стороне.

— Проблема с французами возникла не только из-за Дюпонов, — между тем продолжил Хелмс, — по данным министерства торговли на сегодняшний день импорт из Франции превышает экспорт более чем на тридцать процентов. Раньше это нас не сильно тревожило, так как товарообмен выравнивался за счет остальной Европы, однако последнее время французы нашли возможность там сбалансировать экспортно-импортные поставки. Теперь у лягушатников стали накапливаться доллары и они все громче требуют у нас выкупить их за золото, даже стали появляться требования отказаться от наших услуг по его хранению на территории Соединенных Штатов.

— Вот черт, — Ругнулся Кеннеди, — и сколько там для этого понадобится золота?

— Примерно тысяча восемьсот тонн, — вздохнул Ричард, — но здесь появилась еще одна неприятность, для поддержания золотого пула нам так или иначе приходится рассчитываться из своих запасов. Последнее время мы планировали пополнять их за счет продаж из Советов, но в этом году они решили нам золото не продавать. Как удалось узнать, СССР закупил около пяти миллионов тон зерна и заплатил за них непосредственно золотом, но на продажу оно не поступило, а осело непосредственно в швейцарском банке.

— Хм. Очень интересно, — нахмурился президент, — и кто же это у нас решил так действовать в обход соглашений.

— Формально, сразу несколько международных финансовых групп, а в действительности все эти группы тесно связаны между собой, то есть, починены единому центру управления.

— Интересно, — Кеннеди откинулся на спинку кресла, — ты сказал, что наследник Дюпона занялся финансовой деятельность, это не может быть его рук дело?

— Нам это тоже пришло в голову в первую очередь, — кивнул директор ЦРУ, — но пока не нашли подтверждения. В основном он занимается биржевыми спекуляциями, и, кстати говоря, вполне успешно. Если судить по тому, как все эти сделки с Советами законспирированы, то здесь скорее прослеживается игра французского правительства, вероятно в будущем придется пересмотреть Бреттон-Вудское соглашение.

— Пересмотреть? — Удивился президент. — В каком плане?

— Мы не сможем долго удерживать курс доллара относительно золота, — стал разъяснять свои соображения Хелмс, — так или иначе, но инфляция существует, мы же не откажемся от ставки федеральной резервной системы. Пока еще у нас достаточно золота для поддержания курса доллара, но так долго продолжаться не может, разница между покупательной способностью доллара и стоимостью золота будет нарастать рано или поздно нам придется вносить изменения.

— Получается, вопрос только в том, как долго мы сможет удерживать существующее положение дел?

— Совершенно верно, и чем дольше мы будем удерживать цену на золото, тем громче будут последствия.

— Тогда в свете этого, какую политику в отношении Европы нам следует проводить? — Поинтересовался Кеннеди.

— Такую же, какую и проводим сейчас, — пожал плечами советник, — но требуется выравнивать торговый баланс, а следовательно нужно заставлять Европу покупать наши товары. При этом неважно, какие товары имеются в виду, будут ли это заколки для волос или компьютеры, да хоть ракеты с танками, главное чтобы все это оплачивалось. И ни в коем случает нельзя развязывать таможенные войны, можем потерять союзников. И хорошо бы ограничить Советы в своей экспансии, в свое время неграмотная ценовая политика в электронике привела к тому, что Дюпон переориентировался на поставки электронных комплектов из Советского Союза.

— Тут не соглашусь, — вскинулся президент, — аналитики подробно рассмотрели сотрудничество французов с коммунистами, и пришли к выводу, что в стратегическом плане такая деятельность нам выгодна. Дело в том, что французы работают в СССР не с коммунистами, а с их антиподами, кооператорами. Это означает зарождение частного бизнеса в России, трудно предложить что-нибудь более действенное для подрыва существующего строя. Если такие связи будут расширяться, то коммунисты недолго удержатся у власти.

Хелмс скривился, конечно же, он имел собственное мнение на этот счет, СССР был нужен именно в таком качестве, и ни в каком другом, исчезнет Советский Союз, и придется искать нового врага, но сегодня противоречить своему благодетелю не надо.

— Хорошо пусть так, — сделал он вид, что согласился, — но оградить других от коммунистической заразы все же придется.

— В этом и состоит одна из ваших задач, Ричард. — Отозвался Кеннеди. — Но французы здесь не при делах, у них чисто прагматические задачи. А вот сделка с продажей зерна Советам меня сильно заинтересовала, надо более подробно расследовать это дело, здесь затронуты уже наши политические интересы.

После того, как директор ЦРУ покинул кабинет, хозяин белого дома задумался, понятно, что нужно блюсти интересы американского бизнеса, но с другой стороны полностью идти на поводу его чаяний тоже нельзя, так ведь можно черт те до чего докатиться. Вот уже и ЦРУ начинает плясать под дудку компаний, так и до армии дойдет, хотя, чего греха таить, армия уже давно находится на службе экономических интересов, читай интересов бизнеса. И все же, все же, сиюминутные интересы не всегда во благо, и это продемонстрировала история, описанная в Фигаро, ну добрались бы до наследника, а что толку, он и так не имеет никакого влияния, думается и престарелый владелец тоже не так силен в конкуренции, как его представляют. Просто там сильный состав менеджеров, вот они и стоят у руля, поэтому методы физического устранения здесь не повлияют на их решения, нужен другой подход, нужно изменить образ мыслей. Однако с этим пока прокол, не так скоро прививается новое мышление в Европе, нужно время, а вот его как раз не так много.

Воздушный удар по базам вьетнамских катеров в этой истории сильно запоздал, вместо пятого августа, операция «Pierce Arrow» (Пронзающая стрела) началась двадцать четвертого, видимо и на этот раз Кеннеди не хотел начинать войну. Но, зная о его нежелании, генералы хорошо подготовились, и количество инцидентов в Тонкинском заливе выросло скачком до десятка, военные били себя пяткой в грудь и лили крокодиловы слезы, ну как же, нехорошие вьетнамцы обижают хороших американских парней. А ведь ничего такого не делали, просто проводили разведку в территориальных водах суверенной страны. Как и в прошлой истории в налете на базы участвовали самолеты палубной авиации авианосцев «Ticonderoga» и «Constellation», однако результаты этой операции сильно отличались, на этот раз вьетнамцам удалось сбить не два самолета, а четырнадцать. Наверное, сбили бы и больше, но такие неожиданные потери заставили американских генералов праздновать труса, оказывается, небо Вьетнама было надежно прикрыто советскими зенитными ракетными комплексами (ЗРК). Попытка пилотов уйти из зоны поражения на малых высотах тоже оказались неудачной, берег оказался буквально усеян зенитными орудиями и пулеметами. Давненько американских вояк так не опускали.

Попытка со стороны США сделать вид, что ничего особенного не произошло, мировое сообщество не засчитало — вьетнамцы подсуетились (а если честно, советские военные корреспонденты), распространили большое количество кинофотоматериалов с подробным описанием нападения. А потом еще добавили, когда обменивали сбитых летчиков на захваченных Сайгоном членов организации Народного Фронта Освобождения Южного Вьетнама (НФОЮВ).

Вообще отношение к вмешательству США в дела этой страны во всем мире было неоднозначно, те, кто внимательно отслеживал события, происходящие в Индокитае, считали помощь сайгонскому режиму вполне обоснованной, так как коммунисты южного Вьетнама уже успели показать, какими методами они будут бороться за всеобщее счастье. Другие, кому по большому счету было плевать, что там происходит, все-таки отрицательно относились к желанию США навести там порядок. Просто им не нравились американцы, уж слишком нагло они совали во все щели свой длинный, наглый нос. Ну а третья группа, которая считала вьетнамцев жертвами ничем не спровоцированной агрессии, однозначно была против присутствия иностранных войск на территории суверенной страны. На военной помощи СССР никто внимания не акцентировал, в это время люди мыслили реалистично, не так, как в двухтысячных, когда верили всему тому, что предоставляет пресса. Раз США предоставляет помощь Сайгону, почему бы коммунистам не делать то же самое и оказывать помощь Ханою?

Реабилитироваться американские военные попытались спустя полтора месяца, нагнали туда средств электронной разведки, долго барражировали вдоль побережья и, наконец, решились отбомбиться после уничтожения средств ПВО. То есть операция состояла из двух этапов, сначала надо было с помощью ракет воздух-земля уничтожить ЗРК, а потом уже приступать к уничтожению других наземных целей. И опять последовал сокрушительный провал, второй этап даже не начинался, оказалось, что все цели, которые были выявлены электронной разведкой, оказались ложными, СССР поставил Ханою большое количество автономных излучателей, которые имитировали работу радара ЗРК. Да и сами вьетнамцы оказались теми еще хитрецами, наделали из бамбука сотни макетов ракетных установок, причем сходство было потрясающим, отличить визуально от настоящих невозможно. Тут уже генералитет США погрустнел, тем более, что с помощью агентуры получили сведения о десятках, строящихся в джунглях, хорошо замаскированных аэродромов. Сказать, что кто-то, получив все эти сведения, испугался, будет погрешить против фактов, однако расчеты показали, что если потери в самолетах останутся на прежнем уровне, то надолго их не хватит. И плевать бы на саму технику, война есть война, а вот как быть с пилотами? Слишком долго готовить хорошего летчика, дорого, и не менее дорого обходится его смерть в небе Вьетнама. Как бы то ни было, но такая ситуация сыграла на руку Кеннеди, он отменил свой приказ о бомбардировке объектов военного назначения в северном Вьетнаме и отправил в отставку Роберта Макнамару, занимавшего тогда пост министра обороны США, надо было дать жертву общественному мнению, тем более, что все делалось по его совету.

Надо сказать, что, несмотря на потери, военные не успокоились, с апреля шестьдесят пятого года они еще несколько раз пробовали ПВО Вьетнама на зуб, попытались применить массированные налеты, в которых участвовало сразу до полутора сотен самолетов, но результат оказался еще хуже. Однако неудачи в небе были вполне компенсированы усилением наземного контингента, вот только пока значительного перевеса ни одной из сторон не наблюдалось. Но что сильно действовало на нервы президента, так это то, что сам Сайгон не мог (или не хотел) сам защищать себя и все чаще занимался не подготовкой армии, а подготовкой очередного правительственного переворота.

Вьетнам действительно оказался тем тягачом, который вытащил Шелепина на первые роли в ЦК, вообще-то и раньше Александр Николаевич благодаря тому, что возглавлял Комитет Партийного Контроля при ЦК, не был на последних ролях, но курирование вьетнамского направления сразу вывело его в тяжеловесы. И особенно это стало заметно, после того, как несколько дел по нарушению партийной дисциплины секретарями обкомов партии, вдруг получили ход и были доведены до своего логического завершения. На этот раз даже Брежневу не удалось заступиться за «свои кадры», не получилось, хотя, справедливости ради, надо сказать, что тут Шелепин провел хитрую комбинацию, он прекрасно знал, что Леонид Ильич наверняка будет всячески препятствовать расследованию, поэтому не стал сразу подбираться к ключевым фигурам, а начал с второстепенных. Так и пошло, Шелепин выносил на заседание ЦК факты нарушений, а Брежнев, в зависимости от тяжести этих нарушений, пытался по возможности отмазать свои креатуры, ведь таким образом он приобретал преданных соратников. Однако долго такое происходить не могло, и при очередном рассмотрении дел, даже Микоян не выдержал:

— Ты, Леонид, поостерегся бы со своим заступничеством, — высказал он свое недовольство, — при Никите эти люди не только бы сами уже на северА белых медведей гонять поехали, но и на тебя бы тень бросили.

Вроде бы Анастас Ованесович и поворчал по стариковски, но все поняли, что лимит доверия Брежневу уже на исходе, дальше могут и выводы последовать. Вот тут-то и выплыли главные фигуранты, да еще с таким букетом прегрешений, что легче было им инфаркт устроить, чем выносить это все на открытое обсуждение, достаточно сказать, что на приписки и кумовство на фоне их «единения с народом», даже внимания никто не обращал. Естественно Воронов с Косыгиным заступаться за Леонида Ильича не стали, только мрачно покосились на Шелепина, уж на их поляне нарушений тоже хватало, а значит надо самим принимать меры, не дожидаться когда за них возьмется Партийный Контроль. Так что когда дело дошло до украинских друзей «дорогого» Леонида Ильича, тот уже ничем им помочь не мог, и был вынужден сдать их, теряя довольно весомую поддержку. Впрочем, хоронить его было рано, как уже говорилось ни Микоян, ни остальные группы не были заинтересованы в полном крушении Брежнева и усилении «комсомольцев», поэтому спустя некоторое время тот сумел в какой-то степени восстановить свои позиции в партии.

Ну а сам Шелепин снова был вынужден обратить внимание на дела армии, с Вьетнамом все только начиналось, пусть первая атака и отбита, но в США генералы тоже не зря свой хлеб едят, а значит нужно продолжать наращивание военной помощи, и самое неотложное, чем надо было заняться это вопросы связи. Радиоэлектронная разведка США была оснащена настолько хорошо, что никакие ухищрения в попытках защитить радиопереговоры служб ПВО не помогали, требовалось придумывать что-то новенькое и обязательно компактное, не таскать же шкафы ЗАС (засекреченная аппаратура связи) на каждую точку. Да и космос тоже требовал к себе такого же внимания, не дело, когда отсутствовала уверенность в том, что потенциальный противник не слушает переговоров ЦУПа с космонавтами. Разработчики новому (старому) требованию не удивились, их и так со всех сторон постоянно пытались пнуть по этому поводу, и идей у них хватало, вот только не всегда их можно было реализовать, технологии еще не позволяли довести объемы аппаратуры до приемлемых размеров. И все-таки, они решили показать члену ЦК свои достижения, вдруг проникнется и найдет способы надавить на смежников, тогда многое можно было бы реализовать.

На организованной тематической выставке достижений в области секретной связи на Александра Николаевича вывалили все, что имело к этому отношение, причем такое было сделано не специально, просто коллективы привыкли исполнять букву приказа, никто не подумал, что их аппаратуру и идеи будет оценивать не специалист. Вполне закономерно, что Шелепин ничего не понял в бесконечном потоке специфических терминов, поэтому не мог хоть как-то оценить полезность идей. Он, конечно же, выслушивал разработчиков о достоинствах того или иного изделия, и даже иногда задавал вопросы о том какие еще трудности предстоит преодолеть на пути доведения устройства до опытной эксплуатации, но больше для проформы, чтобы никто не посчитал подобное мероприятие ошибкой. Единственный критерий, которым он руководствовался, это общий объем аппаратуры, а с этим не получалось, все предоставленные образцы не могли пока применяться в качестве мобильных устройств.

— А это что? — Ткнул он пальцем в небольшое устройство, устав от непрерывного потока, ничего не значащей для него, информации.

На вопрос тут же отреагировал представитель разработчика и принялся давать пояснения:

— Это устройство шифрования голоса, — затараторил он, — сначала голос оцифровывается с помощью Аналого-Цифрового Преобразователя, потом шифруется с помощью ключа, и подается в передающий тракт, дальше все в обратном порядке, прием, дешифровка, Цифро-Аналоговый Преобразователь. Стойкость зашифрованных сообщений зависит от размера ключа.

— Хм. Так это только часть оборудования? — Поинтересовался Шелепин.

— Да, здесь не представлено предающее и приемное оборудование, — подтвердил представитель, — дело в том, что на выходе устройства получается цифровой сигнал, а это требует иного подхода к формированию радиосигнала чтобы получить нужную пропускную способность канала. Работы по передающему оборудованию только начаты и даже уже имеются некоторые результаты, но особо хвастать пока нечем, хотя аппаратуру шифрования уже можно применять на наземных линиях связи.

— Можно ли еще уменьшить размеры блоков? — Снова поинтересовался Александр Николаевич.

— На существующей элементной базе нет, — последовал ответ, — однако если разработать специализированные микросхемы, то блоки можно довести до размеров пачки папирос.

— Подробней по поводу микросхем, — проявил интерес Шелепин.

— Ну, нам стало известно, что последнее время в США начат выпуск микросхем с плотностью до двух тысяч логических элементов на одной кремниевой пластинке. Если бы наши электронщики освоили такую технологию, то вся представленная аппаратура была бы сделана на базе десятка микросхем.

— А какая плотность логических элементов освоена нашими производственниками?

На этот вопрос ответил уже другой специалист:

— На сегодняшний день освоен выпуск микросхем логики на сто двадцать элементов, хотя применяется технология не хуже чем у американцев.

— А в чем тогда проблема? — Удивился Александр Николаевич.

— Производственных мощностей не хватает, — пояснили в ответ, — линии заняты производством плановой продукции.

Поездка на Бермуды мне понравилась, хоть и не сезон, прямо скажем, зато не пришлось напрягаться, выискивая свободное место на берегу моря. Конечно, при волнении на море дайвингом сильно не позанимаешься, но пару-тройку спокойных дней у погоды все-таки урвали. Даже в одну интересную историю во время пребывания на курорте влипли, если честно, то влипли не мы, и приключением это было назвать сложно, но хоть какое-то разнообразие в размеренной жизни на островах. А все началось с того, что недавно пожаловался Симону, что так больше охранять меня не надо, «люди в черном», конечно, подчеркивают статус охраняемого объекта, но в то же время сильно привлекают внимание и осложняют ему жизнь. А ведь всем известно, чем незаметнее охраняемое лицо, тем меньше вероятность покушения на его жизнь и здоровье. Стенаниям своего подопечного Симон внял, и теперь меня охраняют настолько ненавязчиво, что иногда появляется вопрос: «А не спят ли ребята на работе?». Зря я на них так думал, свою работу они выполняли хорошо.

Все произошло в ресторане, куда мы вечерком с Настей и ее мамой зашли отужинать, ну и я, как мог, развлекал их выдуманными историями, пока ждали свой заказ. За соседний столик со стороны моей невесты приземлилась женщина, повесила свою сумку на спинку стула и тоже сделала заказ официанту. Вроде ничего необычного, даже не потрудился обратить на нее внимание, а вот дальше произошли странности, сделав заказ, женщина встала и пошла в направлении дамской комнаты, а сумочка осталась висеть на стуле. Но я опять не обратил на это внимания, зато среагировала теща.

— Мадам, вы забыли свою сумочку! — Крикнула она, пытаясь привлечь внимание, но женщина сделал вид, что не слышит и продолжила свой путь.

Нам осталось только пожать печами, может быть она не «копенгаген» во французском, и вернуться к разговору, и вот тут на меня накатило, я вспомнил о разводе девяностых, когда шедший впереди прохожий «терял» свой бумажник, а потом мошенники действовали по обстоятельствам. Если гражданин оказывался честным, поднимал бумажник и пытался догнать незадачливого владельца, то такого честного гражданина обвиняли в краже и требовали с него отступные. Часто у мошенников ничего не получалось, но иногда все же удавалось что-то поиметь. Ну, а если попадался человек нечистый на руку, то все было гораздо хуже, свидетелей «кражи» находилось достаточно, и отвертеться было сложно. Схем мошенничества на тему бумажника было достаточно, от потери, как было сказано выше, и до подбрасывания его в чужой карман.

— Быстро и незаметно проверь свою сумочку, — попросил я Анастасию, а заодно пошарил по карманам своего пиджака.

— А как это ко мне попало? — Девушка с удивлением рассматривала чужой бумажник в своих руках.

Как, как? Сумочку надо закрытой держать. Вот оно, значит сейчас та «мадам» вернется из дамской комнаты, полезет в свою сумочку и начнет стенать, что у нее пропали все деньги. Потом найдется парочка свидетелей, которые якобы видели как девушка, сидящая за соседним столиком, рылась в чужих вещах, а потом что-то прятала у себя. Естественно в качестве доказательства невиновности Анастасия вытряхнет содержимое своей сумочки на стол, а там… Занавес.

Не торопясь, спокойно накрываю бумажник салфеткой и, на всякий случай незаметно протираю сверху, вдруг дойдет до отпечатков пальцев, хотя не тот случай, потом прижимаю левую руку, сжатую в кулак, к голове и жду, по договоренности с телохранителями это означает «Срочно нужна помощь»

— Что-то случилось? — Это рядом материализовалась Дени, она из группы охраны, ее задача присматривать за девушкой, так как мужчинам это дело поручить нельзя.

Быстро объясняю проблему, она незаметно забирает у меня салфетку с бумажником и отходит. Ух, теперь можно спокойно вздохнуть, охранники сейчас подтянутся сюда в полном составе и в обиду нас не дадут. Кошусь на Настю, она уже все поняла и теперь ее глаза только что молнии не метают.

Было интересно наблюдать за игрой актрисы, «мадам» натурально пустила слезу по безвременно почившему бумажнику, в котором находились не только все ее сбережения в долларах, но и прочие важные документы, и на высоком профессиональном уровне изобразила истерику.

— Вы не видели, никто не подходил к моему столу? — Дрожащим голосом спрашивала она у нас, заглядывая под стол и отодвигая стулья.

Ага, оказывается наша соседка француженка, а чего тогда делала вид, что не слышала раньше, когда предупреждали?

— Как же, видели, конечно. Официант подходил. — Кивает Анастасия, и тут же поворачивается в мою сторону, как бы продолжая прерванный разговор. — Так вот помнишь Мишель, накануне съемок в «Анжелике»…

— Боже мой, боже мой! У меня деньги пропали, двести долларов, — повысила голос «пострадавшая», — и документы тоже, что мне теперь делать!?

— Официант с пола что-то подбирал, спросите у него, — с невинным видом советую я.

Опс, а вот это, видимо, сценарием не предусмотрено, поэтому мошенница пропускает мои слова мимо ушей и продолжает нагнетать:

— Ну как же, вы же рядом сидели, должны были все видеть.

— Мы даже тебя не видели, милочка, — не выдерживает Настина мама, догадавшись какую игру мы затеяли, — если что-то потеряла, то надо пойти и поискать, а не предъявлять претензии.

Что сделает нормальный человек, не найдя у себя бумажник или кошелек? Правильно, пойдет искать, вдруг где-то обронил. Что сделает мошенник? Он не пойдет искать, потому, что ему нельзя отходить от жертвы, он будет продолжать крутиться рядом, не обращая внимания на советы. Мадам советы нагло игнорировала, но накручивать не перестала:

— Нет, я точно помню, когда входила в ресторан, деньги были, я проверяла. Меня обокрали!

— Обокрали? — Удивляется моя невеста, снова отвлекшись на пострадавшую. — Вам надо срочно вызывать полицию и пусть обыщут всех официантов в ресторане.

— А вдруг это сам полицейский украл, — делаю я предположение, и прищуриваю глаза, — помнишь, мы одного видели на улице, он очень подозрительно выглядел.

— Точно, — глядит на меня Настя, изображая полное согласие с моей фантазией, — украл и убил.

— И закопал, — поднимаю указательный палец вверх, подтверждая догадку, — надо срочно узнать, где он мог закопать труп.

— Он не закапывал труп, — вклинивается в наш разговор теща, — вы видели у него на ботинках водоросли, это может означать, что труп он выкинул в море.

— Он не мог один избавиться от трупа, — тоже изображаю из себя Шерлок Холмса, — труп тяжелый, а значит их здесь целая банда. Надо искать большую лодку или яхту…

В это время к нашему столику подошел официант и начал его сервировать.

— Вы издеваетесь? — Взвизгнула мадам.

— Ты слышала? — Кручу я головой. — Вроде кто-то кричал.

— Чайки?

— Нет, я думаю это крик очередной жертвы, — вещаю загробным голосом, — сейчас снова потащат труп.

— Я этого так не оставлю! — Угрожает нам мошенница, начиная понимать, что ее полностью игнорируют! — У меня пропали деньги, а рядом сидели только вы.

— По-моему, эта нищенка, на что-то намекает. — Это уже снова вставляет свои «пять копеек» теща.

— Вы серьезно? — Делаю задумчивый вид, а потом пожимаю плечами. — Наверное, у нее жар из-за простуды, последние дни было слишком ветрено. Надо вызвать врача, чтобы помог бедняжке, а то может быть слишком поздно.

— Э… Какие-то проблемы? — Поинтересовался официант, застыв в недоумении.

— У НАС проблем нет, — отвечаю ему и показываю, чтобы он не затягивал с сервировкой, — но видимо у кого-то они есть.

— А помните историю про Джека-Потрошителя? — Продолжает «гнать пургу» Анастасия, игнорируя претензии «мадам». — Некоторые исследователи предполагают, что это мог быть врач, и вообще лучше вызвать ветеринара, у нее может быть бешенство.

— О??? Это опасно, надо срочно позвать полисмена. Вы можете срочно вызвать карабинеров, месье? — Обращаюсь к официанту.

— Прошу прощения, но это территория Соединенных Штатов Америки, здесь нет карабинеров, зато есть офицер полиции. — Отозвался представитель «общепита».

— Офицер полиции? Прекрасно. Я хотел бы срочно его увидеть. И что-то у вас здесь стало слишком шумно.

А вот и другие действующие лица, к нашему столику спешил какой-то распорядитель:

— Что у вас здесь происходит?

Это прозвучало настолько банально, что у меня даже зубы заныли:

— У НАС ЗДЕСЬ ничего не происходит, — цежу я, вооружаясь ножом и вилкой, ибо стол, наконец, закончили сервировать, — но вот очень бы хотелось узнать, что происходит у ВАС?

Дальше мы снова продолжаем свою игру в «Семейку Адамс». Наше поведение настолько не вписывается в канон, что ни мошенница, ни распорядитель не знают что делать, тем более что мы полностью игнорировали как претензии мошенницы, так и вопросы распорядителя. По-моему, и Насте и ее маме нравится эта игра, поэтому наши диалоги звучат все бредовее, мы уже дошли до обсуждения гастрономических пристрастий неизвестных нам людоедов. Обсуждать такое за столом в ресторане, верх цинизма, но чего не сделаешь, участвуя в постановочном спектакле.

Когда появился представитель полиции мы даже не стали на него отвлекаться, переадресовав все вопросы распорядителю, мол, он все вам объяснит. Не знаю, что там кому объясняли, но полисмен тоже был немного ошарашен, предъявить обвинение на основании фантазий «милочки» он не мог, а свидетелей совершенного преступления почему-то не было. Кстати, почему? А вот почему, видимо, раз план «А» не удался, Вступил в действие план «Б» — напротив нас вдруг появился репортер, хорошо я сумел вовремя рассмотреть его и мы с Анастасией успели натянуть на лицо улыбки до того как полыхнула фотовспышка. Если смотреть со стороны, то это фото ничего особенного представлять из себя не могло — обычное дело, семейка на отдыхе. Должен пояснить, что шестидесятые годы, это золотое время папарацци, пока фото, сделанное в публичных (и не очень) местах не считаются вмешательством в личную жизнь, поэтому призвать к ответу таких репортеров невозможно, в крайнем случае, им может грозить незначительный штраф. Хотя есть нюансы, достаточно доказать, что фотовспышка оказалась слишком мощной, что нанесло ущерб здоровью и размер штрафа уже становится неподъемным. Видимо, этим сейчас и занят Поль, прессуя репортера, главная его задача на данный момент — не дать тому сделать еще снимки. Пока разговор у них хоть и идет на повышенных тонах, но не переходит за рамки приличий, однако подозреваю, стоит репортеру оказаться в тихом темном месте, и с ним будут разговаривать несколько иначе, слишком много у этого телохранителя накопилось претензий к репортерской братии.

— Прошу прощения, мисс, — вежливо обращается к Анастасии полисмен, — не могли бы вы показать содержимое вашей сумочки во избежание недоразумений.

Ух-ты, однако, это уже обыск и будь на месте моей невесты другая девушка, был бы знатный скандал, но сейчас мы играем по другим правилам, Настя достает сумочку, вынимает из нее несколько важных для нее на данный момент вещей и откидывает ее в сторону полицейского. Мы снова возвращается к игре абсурда:

— Помните Эжена Вейдмана, — вещала мама Насти, — он втирался в доверие к людям, а потом грабил, убивая их, свою первую жертву он убил всего за триста долларов.

— А Феликс Петио? Врач, между прочим, — вспоминаю об очередном маньяке, он своих жертв резал на кусочки и прятал в старых домах.

В это время полицейский закончил копаться в сумочки Анастасии:

— Спасибо за сотрудничество мисс, и еще раз прошу извинить за причинённые неудобства. — Сказал он, протягивая сумочку Насте.

— Офицер, неужели вы думаете, что после всего я возьму эту сумочку в руки? — Гордо вздернула носик девушка. — Она мне не нужна, пусть ее со всем содержимым выбросят на помойку или отдадут этой истеричке, она потеряла деньги, так пусть будет хоть такая компенсация.

Надо было видеть лицо мошенницы, на нем одновременно отразилось удивление и злость. Больше нам никто не мешал и хоть наше настроение радостным назвать было трудно, но доля злорадства, позволила не закончить ужин раньше времени. Кстати, готовили в этом ресторане просто великолепно.

Продолжение истории мы узнали на следующий день от нашей охраны. Было бы наивно полагать, что всех участников неудавшейся аферы отпустят с миром, их и не отпустили. Вирус человеколюбия бывшие легионеры «на гражданке» не подцепили, поэтому, как только мошенница после разбирательств попыталась скрыться в своем номере, ее подхватили под белы рученьки и настоятельно порекомендовали поприсутствовать на беседе. Видимо, находясь под впечатлением от вежливого с ней обращения, «мадам» решила не скрывать своего интереса к Анастасии, а заодно обозначила всех своих подельников, с коими потом тоже поговорили о видах на урожай в районе Антарктиды. Оказывается, мы столкнулись с группой мошенников, которые долгое время действовали на курортах Франции и Италии, но потом их лица примелькались полиции, и им пришлось временно перебраться на Бермуды, здесь их пока никто не знал. Всегда действовали по одной схеме, искали обеспеченных молодых людей, подбрасывали им бумажник, а потом устраивали скандал. Погасить скандал удавалось только после того, как мошенники получали отступные, в размере от десяти до тридцати тысяч франков, ведь никому не хотелось отметиться в полиции при весьма неприятных обстоятельствах. Если клиенты продолжали упорствовать, и в скандал все же вмешивалась полиция, то в дело вступал «криминальный фоторепортер», в этом случае жертвам приходилось платить вдвое дороже, ведь издержки росли, и надо было их как-то покрывать.

С нами у мошенников получилась накладка, Анастасию они опознали влет, да и как не узнать, если ее моська до сих пор украшает многие модные журналы, а вот со мной вышел облом, хоть усы у меня не сильно отрасли но лицо они меняют довольно значительно. К тому же, выезжая на такие мероприятия, я теперь обязательно предъявляю документы на Сержа Дюпре, оказывается, есть возможность получить их вполне легально и соответственно моя вторая фамилия им ничего не сказала. Однако заморачиваться они этой проблемой не стали, решили, что Прежан это беспроигрышный вариант, а некий молодой человек при ней задуманному не помешает. Мошенников отпустили на все четыре стороны, но только после того как они оплатили моральные издержки и работу медицинских работников, нельзя же так неосторожно передвигаться по лестницам, падать с каждой ступеньки, это уже, извините, моветон.

По возвращению домой снова засел за писанину, надо продолжать нести разумное, доброе, но не вечное — все то, над чем мне сейчас приходится ломать голову через несколько десятков лет безнадежно устареет, появятся новые интеллектуальные системы, которые, извините меня, люди, низведут вас до уровня «чайников». А при переходе определенного технического уровня, интеллект машин скачком превзойдет интеллект человека на порядок, и не надейтесь, что все это всего лишь фантастика, нет, это суровая правда жизни.

Между делом отписался Шелепину, скоро двадцать шестого апреля, Ташкентское землетрясение, в моей истории жертв там практически не было, говорилось только о десяти погибших, не в пример меньше чем при землетрясении в Ашхабаде, где жертвами стихии стало около тридцати семи тысяч жителей. Однако, в советское время люди больше знали о Ташкенте, чем об Ашхабаде. Это, видимо, потому, что весь СССР участвовал в восстановлении столицы Узбекистана, а ход строительства широко освещался в прессе. Интересно, как теперь Шелепин будет объяснять предстоящее землетрясение, прогнозировать его пока не научились.

Кстати, что-то мы американцев давно не троллили, не порядок, два с половиной года прошло со времени памятных событий, уже давно всю недвижимость, которая нам досталась дешевле, чем даром, сумели переварить, пора бы снова ими заняться. Кто у нас сейчас там вовсю жирует? IBM? Отлично, «ударим автопробегом по бездорожью разгильдяйству и бюрократизму». Как нажиться на голубом гиганте? Да очень просто, сегодня они стригут весь мир на волне ажиотажа, все ждут чуда от больших компьютеров, но, получив в собственность тонны электроники, начинают соображать, что их цинично развели на баксы. Однако признаться в этом не спешат, нельзя показывать себя неудачником. Но если вдруг найдется такой человек, который, вооружившись фактами, развеет морок компьютерной магии, то удар по IBM будет такой, что компьютерный гигант получит многомиллионные убытки. Акции естественно обвалятся, и нашей главной задачей будет не упустить этот момент.

Ну и на закуску, наконец-то заработал мой космический секретный отдел в Дубне. Было наивно полагать, что получив такие мощности в Советском Союзе, мы будем нацелены только на одну программу, вот уж хрен, естественно сразу начались разработки новых технологий, которые позволяли электронным схемам работать в тяжелых условиях космоса. Не буду долго рассуждать о технических проблемах, но смысл в том, что существующая электроника крайне отрицательно относится к рентгеновскому и гамма-излучению, образующихся при торможении в материале корпуса электронного устройства высокоэнергетических частиц, коими богат космос. Для того чтобы электроника продолжала работать в таких условиях нужно применять не только иные материалы для ее производства но и идти на целый ряд технологических ухищрений которые делают ее производство очень дорогой. Дорогой по затрачиваемому времени на изготовление, а не по цене исходных материалов. И вот в конце ноября шестьдесят пятого года смогли получить первые микросхемы логики, которые устойчиво работали не только в условиях повышенной радиации, но и при значительных колебаниях температуры. Теперь открывалась возможность резко сократить размеры спутников и увеличить сроки их функционирования, а то ведь до смешного доходит, время работы спутников на орбите иногда исчислялось неделями.

Не смог так же устоять перед солнечными батареями, на сегодня применяемые в космосе солнечные панели имеют низкий КПД и быструю деградацию рабочей поверхности, применив другую технологию формирования преобразующего свет слоя, можно неплохо заработать. Вот только заработать можно будет не конкретно на поставках этой продукции в США, они ни при каких обстоятельствах не буду пользоваться чужими изделиями в космической технике, так же как и СССР, а на земном потребителе. Просто использование космических технологий в земной жизни, это убийственная реклама, а если эти батареи на самом деле слетают в космос — то будет полный трындец. Что еще мне известно из космических технологий, которые будут выглядеть совсем уж фантастически? О, знаю что — ионный двигатель, на самом деле этот пресловутый ионный двигатель вовсе не фантастика, еще в шестьдесят четвертом году на аппарате «Зонд-2» был установлен плазменно-эрозионный двигатель. Он использовался в качестве двигателя ориентации с питанием от солнечных батарей. Сам ионный двигатель ничего такого заумного из себя не представляет, получить плазму несложно, разогнать ее с помощью ускорительных сеток тоже не проблема, но как известно всем, дьявол кроется в мелочах. Плазма это все-таки плазма, чем выше ее плотность, тем выше КПД ионного двигателя, и тем выше температура плазмы, и нет на земле таких материалов, которые бы смогли справиться со звездными температурами. Однако развитие в этом направлении не остановить и то, что сегодня откровение завтра уже обыденность, а значит делать сказку былью наша задача, тем более, что большой коллектив для этого не нужен, необходимо просто пробежаться по цепочке технологий, которые приобрели кровь и плоть в двадцать первом веке, без тупичков и закоулков. А пока дело делается, надо думать о том, как подвигнуть «советских маршалов простых» воспользоваться нашим желанием помочь развитию космонавтики в СССР

Однако, просто так обратиться к советским ракетчикам я не мог, сначала надо было заинтересовать проектом связи месье Дюпона, организовать акционерное общество, потом обратиться за разрешением к французскому правительству, и после благословения, добиваться любви от NASA (Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространств). Ну а когда мне с негодованием откажут во взаимности, можно обратить внимание на Советский Союз. И американские «друзья» не подвели, они прислали настолько вежливый отказ, что все восприняли его как очередное хамство, поэтому нам не только разрешили, а даже рекомендовали решать задачу через СССР.

— Что ж, наверное, действительно настала пора вернуться к работам по УР-700, - согласился Валентин Петрович Глушко, когда Челомей в мае шестьдесят шестого года поделился с ним своими планами, — вот только запаса по мощности двигателей у нас практически нет, все на пределе.

— Так почему, думаешь, я уже полчаса перед тобой тут распинаюсь? — Ухмыльнулся Владимир Николаевич. — Для гарантии надо поднять тягу двигателей хотя бы на десять тонн.

— Хм…, - Глушко задумался, — жаль год назад твой проект срезали, тогда бы мы успели новые двигатели спроектировать, а теперь времени нет. Можно все же попробовать форсировать РД-253, поднять давление в рабочей камере двигателя не проблема, каждая атмосфера дает дополнительно тонну тяги, вот только сам знаешь, после этого начинается лотерея — свалится в резонанс или нет.

— Но американцы как-то же обошли эту проблему.

— Обошли ли, — талантливый конструктор ракетных двигателей скептически хмыкнул, — а если да, то как им это удалось? Хотя, не хочу раньше времени кричать об этом, есть одна задумка. Помнишь, перед тем как решили прекратить дальнейшие работы по боевым УР-500, мы проводили огневые испытания нового двигателя? Так вот, у него давление в камере сгорания подняли почти на сорок атмосфер, и возникновения высокочастотных колебаний зафиксировано не было, так как испытания до конца не довели, статистику не набрали, соответственно наработки для дальнейшего использования не пошли.

— И что там такого необычного применили? — Поинтересовался главный конструктор.

— Антипульсационные перегородки и новую схему дросселирования форсунок, сделано было на скорую руку, скорее по наитию, но, надеюсь, угадали. Хорошо бы снова этим заняться, если нам удалось действительно нащупать решение проблемы, то тогда можно надеяться не на десять дополнительных тонн, а на все двадцать.

— Ага! — Челомей стал что-то прикидывать в уме, — вот что, готовь программу испытаний, а я попробую Келдыша убедить, последнее время он нервно на Кузнецова смотрит, что-то не получается у того керосинку до ума довести.

— Ты же знаешь его отношение к гептилу? — Хмыкнул Валентин Петрович.

— Там не только он, Королев всех убедил, но ты должен понимать, с керосином, а тем более водородом, еще долго будут мыкаться. Вот и хочу ему предложить — пока керосиновые носители еще только пытаются на старт вывести, облет луны сделать на отработанной технологии.

— А лунный модуль сам делать будешь?

— Зачем? — Удивился главный конструктор. — Мы будем орбитальной станцией заниматься, поэтому пускай, как и запланировано, ОКБ-1 работает, наше дело их на расчетную траекторию вывести, и чтобы без сбоев.

— Я понимаю, что после того как Королева не стало, многое изменилось, — принялся рассуждать Глушко, — но постановление Совета Министров прошлого года о прекращении проектных работ по супертяжелым носителям не отменили.

— Я этот проект пока под прикрытием вывода спутников на геостационарную орбиту буду делать, мне же не всю работу с начала начинать, только первую ступень, да и то, почти вся оснастка прежняя. Вот и отработаем пуски без второй ступени.

Челомею повезло на очередном совещании по выполнению этапов лунной программы, Мишин опять как фокусник стал выуживать возникшие проблемы: то не сделали, это недоделали, а там вообще работать не хотят. И Устинов понял, с новым главным конструктором каши не сваришь, тут-то и появилось предложение Владимира Николаевича с приемлемыми сроками реализации второй части лунной программы — облетом естественного спутника земли. А главное, обосновано все хорошо, кто же от такого отказывается? Уж на что Устинов не хотел допускать Челомея, до лунной программы, и то был вынужден признать, что предложенный им вариант при отсутствии Королева более предпочтителен. Однако, справедливости ради, надо признать, что были и противники, и первым кто возразил против изменений в лунной программе, был Косыгин, будет там СССР первым или нет, еще смотреть надо, «а вот где деньги взять на дополнительные работы, товарищи? Итак еще не начали, а уже сверх всяких планов финансирование затребовали».

Именно в этот момент и раскрылась хитрость Королева — когда он продвигал проект покорения Луны, то сознательно занизил его стоимость, да не на проценты, а как бы не в разы. Члены совета хоть и насупились, неприятно, когда тебя обманывают, но от демаршей воздержались, все-таки предъявлять претензии некому, а потому в пику королёвскому коллективу приняли решение о снятии ограничений по УР-700.

— Ну что, Владимир Николаевич, добился своего? — Подошел после совещания Устинов. — Теперь смотри не подведи всех, слово дал.

Это оказалось для Челомея настолько неожиданно, что он вместо обычной для него холодности при встрече с членом ЦК КПСС поблагодарил того за оказанное доверие. Келдыш на это только хмыкнул, пусть приятельских отношений между ними не будет, но хоть с «военными действиями» повременят.

В шестидесятых шутка по поводу: раз хозяин своего слова, то могу его дать, могу забрать, еще не была в моде, поэтому к обязательствам относились серьезно, вот и Владимир Николаевич не стал исключением, работа по новому сверхтяжелому ракетному носителю закипела с новой силой. И главное, на что нацеливался коллектив, это на качественное выполнение работ, было бы обидно пускать «псу под хвост» многомесячный труд из-за малейшей небрежности. Однако далеко не все проблемы имели отношение к производству, Владимир Николаевич хорошо знал, какие последствия могут наступить из-за сбоев работы систем управления, в шестидесятые это было ахиллесовой пятой ракетоносителей. Именно по этой причине пришлось обращаться за помощью к французам, их электроника, которую готовились установить на спутник стационарной орбиты, получила высокую оценку специалистов, по крайней мере, она продолжала работать в тех условиях, где другие приборы уже давно прекращали нормально функционировать. Странно, но никаких проблем не возникло, цены на контроллеры управления оказались вполне демократичны, пусть в валюте, но все же, и более того, «французы» обещались поставить дополнительно программные комплексы для отладки систем управления в режиме эмуляции работы устройств. То есть можно было выявить все возможные ошибки в программах без сокращения ресурса работы оборудования, что было очень важно для ускорения работ. Единственное пожелание французского представительства, закрепленное в пункте договора, это запрет на использование приобретенного электронного оборудования в военных целях, иначе компанию Дюпон ожидают большие проблемы у себя в стране. Конечно же, к первому запуску спутника на стационарную орбиту ничего сделать не успевали, да и не стояла такая задача, а вот следующий запуск, в январе шестьдесят седьмого года, уже планировалось выполнить с помощью новой первой ступени УР-700.

Глушко не подвел, огневые испытания нового двигателя прошли успешно, однако, хорошо подумав, он предложил Челомею испытать работу нового ракетоносителя на хорошо зарекомендовавших себя изделиях и главный конструктор нашел в этом здравый смысл, коней на переправе не меняют.

Уфф, ну наконец-то закончился этот дурдом называемый свадьбой, режим тотального ограничения тещиных планов дал свои плоды, поэтому вместо планируемой ей толпы порядка двух сотен приглашенных ограничились… тремястами! Как такое могло произойти? Да очень просто, кроме родни и друзей, есть еще и официальные лица, которые считают обязательным посещать такие мероприятия, поэтому и прутся без приглашения. Вру, приглашения у них были, но попробуй не пригласить, если накануне звонят из секретариата и начинают согласовывать «протокол намечающегося торжества». Честно говоря, по большому счету, положа руку на сердце, этим официальным лицам глубоко наплевать на молодоженов, да и остальное кроме проблем с желудком ничего не принесет, но игнорировать событие нельзя, нужно показать всем, что они причастны к некоему кругу людей, которые составляют экономическую мощь страны. От мельтешения новых лиц, даже моя память чуть не спасовала, что уж говорить про Анастасию, первые полчаса я еще пытался подсказывать ей, кто есть кто, а потом перестал, так как понял, что при таком информационном напоре это бесполезно. Короче мы с ней на все плюнули и решили просто побыть манекенами на этом празднике жизни, а гостей пусть распорядители развлекают, это их работа.

Ладно, обязательную программу откатали, пора примерять шарфик. Не понимаете, о чем говорю? Ну как же, есть на эту тему хороший старый анекдот:

Договорились две подруги, что подарят друг дружке на свадьбу по ночной рубашке. Вот одна из подруг выходит замуж, другая подарила ей рубашку, как и договаривались. Через какое-то время выходит замуж вторая,

а первая дарит ей шарфик… Вторая недоумевает:

— Слушай, а мы же с тобой договаривались про рубашку…

— Да на что она тебе, все равно всю ночь на шее болтаться будет…

— Чем занят? — Полюбопытствовала Анастасия, запрыгнув на диван с ногами.

Я вскинул руки за голову и сладко потянулся:

— Да вот, думаю, настала пора прорекламировать нашу телевизионную технику, производство которой освоили в России. Помнишь как мы ездили не переговоры?

— Это не то нашествие русских в Париж, которое состоялось в июне прошлого года?

— Нет, не то, — поморщился я, вспоминая, как пришлось крутиться, чтобы не попасть на глаза всей это дипломатической братии.

Все дело в том, что переговоры с представителями новгородского завода «Волна», производителя телевизионных камер для телестудий, совпали по времени с визитом Косыгина во Францию. Ничего такого особенного в этом визите не было, подписали пару документов и разбежались, но вот под эту марку всякого чиновничества в Париж из СССР набежало, яблоку негде упасть. Вот и пришлось крутиться, благо «укромных мест» у французов хватает. Переговоры с заводчанами затянулись, все-таки у них оказался совсем не тот уровень компетенции, вернее как всегда было в истории Советского Союза, за границу выпускали не специалистов, а надежных, проверенных товарищей, но вот решать с ними организационные и технические вопросы было невозможно, совсем невозможно. Извините, но бегать по каждому чиху к телефону…, у кого хватить терпения такое выдержать? Но мы продолжали держать покер фейс даже когда сами «надежные, проверенные товарищи» поняли, что так переговоры не ведут.

Устроить нечто типа телемоста мы не могли — нельзя вести такие переговоры на незащищенных линиях связи, «большой брат» бдит, а мы и так уже у всех в печенках сидим, спят и видят как нас извести, а тут мы им такие козыри сдадим. Еще неизвестно чего там эти «проверенные» наговорили. Следующий раунд переговоров состоялся через две недели, раньше никак, это у французов все просто, надо куда-то съездить, покупают билет и едут, а в Советском Союзе столько инстанций надо одолеть, не раз чёрта с копытами вспомнишь. На это раз компетенция переговорщиков сомнений не взывала, но до поры до времени, когда перешли к реализации конкретных планов и эти поплыли. Ведь в чем у нас возникли расхождения, советская сторона хотела получить технологию плюмбиконов, с кое какими еще техническими вкусностями и на этом успокоиться, а нам нужно было получить гарантированное насыщение рынка телевизионными камерами. Министерские-то были согласны, им ордена, медали, премия, а вот сами заводчане упирались всеми четырьмя, им эта головная боль нафиг не нужна, к тому же это все вне утвержденного плана. По-хорошему надо было плюнуть на проблемы и попытаться где-нибудь в другом месте организовать производство, но не в этом случае, ведь надо будет готовить кадры, проходить все круги ада в отладке технологии, а у нас времени нет. Пришлось призвать все свое терпение и продолжать давить заводчан, отыскивать хитрые ходы, чтобы уговорить их взяться за это перспективное направление. Кстати говоря, правильно заводские сопротивлялись, они ведь хорошо знали, что последует за новыми технологиями, поэтому и не удивились, когда при заводе появилась новая структура от французов, которая взяла под контроль технологическую дисциплину. Первым поднял тревогу первый отдел: как такое возможно — потенциальный противник на секретном объекте? Бучу подняли знатную, но в министерстве это сумели разрулить. Потом взмолились начальники производств, приемка первое время браковала до сорока процентов изделий на каждом этапе, да и остальные пропускала с серьезными оговорками. Следом возмутились механические цеха, в новых изделиях металла было не так много, в основном прочный пластик, а это новый уровень изготовления пресс-форм, ручная доводка пластмассовых деталей категорически не допускалась. Ну и остальные тоже бузили понемногу, так что когда выпустили первую партию видеокамер, директор с полным правом отправился в санаторий лечить нервы.

— В переговорах с советской стороны принимало участие всего пять человек и двое из них были переводчиками. — Продолжаю просвещать жену. — В общем, мы продали кое-какие технологии Советскому Союзу, а за это они взялись за производство телевизионного оборудования под нашей маркой, ну и помощь в освоении им новых изделий оказали.

— Можно подумать, что они кроме нас еще где-то что-то могут купить, — хмыкнула мадам Дюпон, — мне вообще непонятно почему мы в Советский Союз продаем лицензии так дешево.

— Мы хитрые, потому и продаем почти задаром.

— И в чем состоит наша хитрость? — Удивилась Настя. — Поддержать коммунистический режим?

Да уж, только что женушка во всей красе продемонстрировала настроения, царящие в нашем директорском корпусе, хорошо еще месье Дюпон не входит в их число, а все потому, что ему я разъяснил проводимую в отношении СССР политику. Здесь нет ни капли благотворительности, все прагматично до ужаса. Сейчас объясню зачем мы продаем в Советский Союз новую технологию: во всем виновата экономика, сейчас телевизионное оборудование производят несколько компаний, и у них уже есть устоявшаяся клиентура, и, тем не менее, в производстве аппаратура очень дорога, потому, что партии заказов маленькие. Мы же пытаемся выйти на серийное производство, что позволит резко снизить стоимость изделий и выдавить конкурентов с их «пастбища», цель — выйти на крупносерийное производство, что бы стать для конкурентов недосягаемыми. А для этого надо сначала вложиться, стричь шерсть будем потом — азбука ведения бизнеса крупных корпораций. Но вот беда, убеждать в этом совет директоров ни в коем случае нельзя, намерения обязательно станут известны конкурентам, и те могут упереться, а нам это надо? И вообще директорам нельзя такое говорить — не так мозги заточены, а вот для Анастасии отмазку найдем:

— Видишь ли, дорогая, все дело в том, что если поднять цену, то СССР сам начнет осваивать производство телевизионной техники, а это заденет еще ряд направлений, с которых мы сегодня имеем хороший доход. Так что в целом проект прибыльный, но в какой-то его отдельной части убыточный.

— Это твоя придумка, или месье Дюпона?

Нет, не верит жена в гений своего мужа, и здесь ничего не поделаешь, так устроена жизнь, поэтому не стоит кричать и размахивать руками, пытаясь переубедить женщину, наоборот стоит согласиться с ее догадками:

— Конечно, месье Дюпона, — киваю в ответ, — кто бы мне позволил такое провернуть?

— Действительно, — согласилась Настя, — только непонятно почему ты ее хочешь рекламировать в Советах, а не у нас во Франции?

Нет, вы посмотрите, вцепилась как клещ, все-то ей надо знать. Ладно, здесь уже можно не секретничать:

— В Июне Брюно Кокатрикс отправляет Мирей Матье гастролировать в СССР. Я уже договорился с ним, да и с советской стороной тоже, что мы получаем эксклюзивное право на проведение съемок этих гастролей. Брюно довольствуется рекламой своей певицы, мы хорошо имеем с рекламы оборудования, а в СССР счастливы от встречи с частичкой Франции.

— И в чем конкретно будет заключаться рекламный ход?

— Мы покажем всему миру уникальное оборудование, которое позволит вести репортаж прямо с улицы, без всякой подготовки. Камеры операторов будут настолько малы, что они будут их переносить на плече и одновременно вести съемку, причем заметь, передача будет вестись в цвете с хорошим качеством. Никаких кабелей, питание от аккумуляторов, и никакой трясучки — камеры снабжены гиростабилизацией, качество съемки как в павильоне.

— Понятно, — расхохоталась Анастасия, — репортаж будет посвящен только молодой популярной певице, но вдруг где-то произойдет накладка и в кадр попадет оператор. Серж ты становишься предсказуем.

— Предложи что-то другое, — пожимаю плечами.

— Не нужно маскироваться за ошибкой оператора, надо честно показать, как на самом деле происходит съемка. Поверь, еще неизвестно что интересней будет смотреть зрителю, сам репортаж или как он делается.

Ха, а ведь она дело говорит, это я настолько разбалован будущими ходами привлечения внимания зрителя, что считаю эту хитрость банальной, а ведь все еще только начинается и я забыл, что здесь и сейчас ее предложение будет смотреться как откровение свыше.

— Надо же, — делаю вид, что сильно озадачен, — забыл.

— Что? — Анастасия замерла, ожидая ответа.

— Забыл спросить, откуда у меня такая умная жена?

— От мамы, — пожимает плечами мадам Дюпон, она еще пытается разобраться, нет ли здесь какого подвоха, привыкла, что у ее мужа всегда имеется кое-что в запасе.

— А от папы?

— Ну и от папы тоже, дети всегда должны наследовать от родителей все лучшее.

— Спорное утверждение, и оно нуждается в проверке.

— Это предложение? Погоди, Серж, еще не вечер.

Не слушая возражений, подхватываю Настю на руки и несу ее в спальню.

— Серж, — хихикает она, — подумай сам — днем…, до ужина…, нас могут неправильно понять.

— Это ты неправильно понимаешь, — отвечаю ей и ногой толкаю дверь в спальню, — а все остальные поймут нас правильно и так уже косо смотрят, медовый месяц, а молодожены всякой ерундой занимаются, и не тем, чем должны.

— Сееерж…

— Женька, в обед надо в «поперечный» сбегать, говорят там фрукты «выбросили», мандарины новогодние привезли.

— Да ты что? — Щипальщица даже на десяток секунд прервала свою работу. — Правда что ли, откуда в кооперативном магазине могут быть мандарины?

— А вот завезли, вроде как из Африки специально для иркутской области.

— Значит, на проходную за минуту до обеда подтягиваемся. Таньку первую в вертушку выпускаем, она у нас самая шустрая, пусть сразу бежит до магазина, на нас очередь занимает.

В обед женщины вырвались с проходной как на пожаре и сразу на полных парах рванули к магазину, но, как это часто бывает, там их ждала огромная очередь, при входе в магазин стоял милиционер и пропускал внутрь столько людей, сколько могли обслужить продавцы. Хоть очередь продвигалась на удивление быстро, стало ясно, за оставшееся время отовариться не успеют.

— С чаеразвесочной фабрики раньше прибежали, — сообщила Татьяна, — да и они вряд ли успеют. Что делать будем? Идем обратно?

— И почему нам так не везет?

Тут Женька увидела своего соседа, который работал разнорабочим в этом магазине, он закидывал освободившуюся из под товара тару в стоящий напротив запасного выхода фургон.

— Подождите девочки, сейчас все узнаю. — И она кинулась к рабочему.

О чем там она говорила с соседом, женщины не слышали, но в конце разговора тот кивнул, и это всем сразу подняло настроение.

— Ну что, договорилась, — встретили работницы свою подругу.

— Все нормально будет, — объявила Женька, — берем два ящика мандарин на всех, это тридцать килограмм. Там еще манго с ананасами продают, но Иван возиться с ними не будет.

— Что еще за манго такое? — Удивилась Татьяна.

— А кто его знает, впервые о нем слышу. Ладно, некогда, деньги давайте.

Иван закончил погрузку тары, забрал деньги и юркнул в магазин. Через пять минут он вытащил два ящика с мандаринами и кассовый чек оплаты товара. Конечно же это было нарушение правил советской торговли, хотя с точки зрения закона ничего нарушено не было, за товар уплачено в кассу, а что вынесено через запасной выход, никого волновать не должно.

Работницы подхватили ящики, накинули на них мешковину на всякий случай, на улице минус двадцать, фрукты могут и подмерзнуть, и быстро направились на родную фабрику, повезет, успеют еще чайку попить, а то работать еще четыре часа. Ни Евгению, ни Татьяну к переноске тяжести не допустили, щипальщицам нельзя нагружать руки, ведь они толщину слюды определяют на ощупь, конечно можно воспользоваться и микрометром, но тогда о норме выработки можно забыть. Мандарины распределяли строго по правилам военного времени, помнили здесь еще такое, сначала товар делят на равные кучки, потом шапку с номерками по кругу, кто какой номер вытянул, тому та кучка и досталась. Без обид. Впрочем, какие могут быть обиды, все фрукты были совершенно одинаковы, главное чтобы по весу отходило, а так между кучками никакого отличия, но порядок есть порядок. Ну а потом и заводоуправление отличилось, собрали подарочные пайки: бутылка шампанского, палка копченой колбасы, чай «со слоном» и коробка ассорти местного кондитерского завода, который занимал далеко не последнее место среди кондитерских заводов во всей Сибири. Что еще надо, чтобы весело встретить Новый Год?

А его и встретили весело, Евгения ближе к вечеру с мужем прогуляли в парк у центральной площади дочку, там были установлены деревянные горки, высокие для детишек великовозрастных, которые скатывались с визгом и хохотом, и пониже для детей начальных классов, те сильно не кричали, но счастливы были вполне. Потом стали в очередь к Деду Морозу, незаметно подсунули «общественнику» подарок, который тот торжественно вручил ребенку за прочитанный стишок, и дождались залпов осветительных ракет со зданий окружающих площадь. Долго на улице находиться не стали, в этом году температура к вечеру в городе на тридцать первое декабря упала до минус двадцати, хоть для Сибири это нормально, но незачем лишний раз морозить ребенка. Дом встретил теплом, запахом кухни и праздничным столом у телевизора, это уже свекровь успела накрыть, дочь, как только избавилась от верхней одежды, занялась подарком, для нее Новый Год это прежде всего сладости. Потом смотрели фильм «Кавказская пленница», следом телевизионный театр «Тринадцать стульев» и уж потом новогодний выпуск телепередачи «На огонек», и все это под изничтожение деликатесов и оливье, как же без него, теперь проблем с майонезом в магазинах нет. Вообще телепередачи в Иркутске с прошлого года мало отличались от Московских, только время новостей было смещено, а так трансляция телепередач шла через спутник на всю Сибирь, это пока избавило от необходимости организовывать собственные телестудии в каждом городке, зато простенькие ретрансляторы втыкали чуть ли не в каждом крупном поселке. Цивилизация, еще бы с перебоями электроэнергии разобраться.

В декабре получил все материалы по старту к Луне Apollo-8. Жулики. Если кто-то думает, что американская экспедиция на Луну сплошной фейк, то вынужден буду разочаровать — полет к Луне на самом деле состоялся. Вот только телекомпании тут поступили не лучшим образом, вместо того, чтобы использовать только то, что было снято во время полета Apollo-8, они напихали в репортажи много чего не соответствующего действительности. Я понимаю, что картинки с космоса качеством, мягко говоря, не блещут, а с удачными кадрами вообще засада, но зачем пихать кадры из других полетов, да еще монтировать движение из неподвижных кадров. Вот так потом и рождаются нестыковки, которые дают право исследователям утверждать, что американцы никогда не были на Луне.

Кстати, говоря, в СССР видимо сильно озаботились вопросом доказательства полетов, поэтому видеосигнал параллельно писался на три компактных видеомагнитофона, за которые фирма Дюпон содрала достаточно крупную денежку. Это же не бытовая техника, производящаяся на конвейере. Сама видео картинка идущая с орбиты в реальном времени получалась не ахти, не доросла еще радиотехника до высот двадцать первого века, поэтому видеосигнал приходилось подвергать компрессии, иначе не впихнуть в ширину передающего канала, зато всегда можно было в режиме удаленного управления заказать нужный фрагмент съемки и через полчаса работы дополнительного канала получить пять минут отличной записи. Однако конкретно это оборудование имеется в виду камеры, для Луны не годилось, дело в том, что работать оно могло только в «тепличных» условиях, то есть при температуре от 0 до +50, а надо было обеспечить не менее ста градусов в обе стороны от ноля. А еще надо учитывать наличие воздействия жесткого космического излучения. Ничего такого заумного с инженерной точки зрения в создании подобного оборудования нет, есть только одна проблема — время, ведь нужно провести качественные исследования и подобрать соответствующую технологию, с помощью которой сказка превратится в быль.

Не озаботились вовремя этой проблемой, время упущено, поэтому пожалуйте покупать то, что сделали другие. Ну и переговоры о закупке, как же без этого, набежали хитрозадые, готовые драться за каждый доллар.

— Дорого? Да мы, в общем-то, не настаиваем, есть желающие приобрести и не только это, у нас еще есть аппаратура многоканальной связи, ретрансляторы, аппаратура шифровки и дешифровки изображения, устройства ориентации антенн по заданным координатам. И все это компактное и работающее в тяжелых условиях космоса.

— Договориться? Ну, давайте попробуем.

— Нет, чугуний и целлюлозий нас не интересует, свое девать некуда. Чистый углеродий? Это случаем не из Якутии? М-м…, нет, не наш профиль не хочется потом с Дэ Бирс бодаться, и вообще нас полезные ископаемые не привлекают, лучше бы получить что-то более возвышенное.

— Возвышенное это не гастроли театра оперы и балет, как кое-кто из больных на всю голову мог подумать…

— Вот, можете же заинтересовать когда захотите, только осетра…, то есть цену, надо урезать.

— Что значит взяли за основу затраты американцев, это вы решили на нас еще и заработать? Не, так не пойдет, американцы все затраты армии на космос повесили, мы понимаем ваши трудности, но тащить на себе всю космическую программу СССР не намерены.

— Вай, дорогой, какие такие расходы, ваши корабли уже десять лет бороздят космические просторы вселенной, скоро на Венере города строить начнете, на Марсе снова каналы водой заполните, а тут орбита высотой в двадцать тысяч километров, доплюнуть можно.

— Наш вам совет, переходите на дешевое топливо, отодвигайте военные затраты от космоса и снижайте издержки, тогда не только мы будем заинтересованы в ваших услугах.

— Да ладно тут плач царевны устраивать — детство у них было тяжелое, было бы тяжелое, в космос не лезли бы.

— Мы все слышим и русский национальный, матерный, понимаем.

— Хорошо, хорошо, уговорили, только ради вас таких красивых, добавляете за эту цену еще два месяца полетов французских космонавтов на ваших орбитальных станциях и договорились.

— Какие станции, если еще не запускали? Так куда вы денетесь, запустите после Луны и тут мы первые на очереди.

— Ну, нет, так нет, попробовать все же стоило. Но имейте ввиду.

— Нет, родственников в Одессе у нас нет…, и в западной Украине тем более…, на себя посмотрите.

— Что значит бесплатное пользование навигационными спутниками? Естественно бесплатно, за это можете не беспокоиться.

Конечно же переговоры так не ведутся, все происходит чопорно, вежливо, с неизменным серьезным выражением лиц, даже когда удержаться от хохота невозможно. Но если все переговорное словоблудие подвергнуть сжатию, то получится именно так, как описано выше. Короче говоря, начинаем проект GPS. Думаете, мы первые? А вот и нет. В США еще с мая шестьдесят седьмого года по заказу флота начали запускать спутники Timation, правда запускали их на низкую орбиту, и только для экспериментальных работ, но факт остается фактом. Ну а мы сразу запустим девять спутников на высоту двадцать тысяч километров и минимально закроем большую часть земного шара. Правда спутники эти будут не из дешевых, так что ищем тех, кто способен профинансировать этот проект, и вы удивитесь, но первым заинтересовалось правительство Франции. Так как французы еще не имели возможность швырять двухтонные железки на такие орбиты, то пришлось договариваться с СССР. К семидесятому году начнем разворачивать систему глобального позиционирования и, на сегодняшний день жутко дорогое удовольствие. Правда опять будут проблемы, проект придется на первых порах делать коммерческим, поэтому надо еще придумать хитрозадое устройство, которое будет расшифровывать сигнал со спутников, иначе к навигации прицепятся все кому не лень, халявщиков в мире хватает.

А затраты, что затраты? Да уже можно считать половину отбили, ведь есть еще одна проблема, непрерывность обеспечения связи. В шестидесятых, чтобы обеспечить непрерывность связи с космическими кораблями СССР был вынужден строить морские корабли дальней космической связи, которые бороздили просторы океанов. А зачем, если тройка спутников на высокой орбите обеспечит ретрансляцию сигналов с любой траектории. Согласен, дело это не простое, и с оборудованием позиционирования антенн еще повозиться придется, так ведь под лежачий камень вода не течет. Зато какие возможности, ведь это не только обеспечение связи в космосе, но и с любой точки поверхности Земли, да вояки за это душу продадут. Особенно когда даже представить себе не могут, что через какие-то пятнадцать-двадцать лет, связь через низкоорбитальные спутники станет обычным делом.

Ричард Никсон новый президент США погрузился в изучение документов, которые ему представил секретарь казначейства Дэвид Мэттью Кеннеди:

— Получается, у нас дисбаланс в торговле в пользу Франции уже достиг одиннадцати миллиардов?

— Да, — подтвердил Дэвид Кеннеди, — и продолжает расти. Мы вынуждены постепенно увеличивать продажу золота французам, иначе станет трудно поддерживать курс доллара, но так долго продолжаться не может и проблемы возникли не только с Францией. В шестьдесят восьмом году, мы были вынуждены продать тысяча двести тонн золота, если тенденция сохранится, а в связи с войной между арабами и израильтянами она только ухудшится, то в этом году мы должны будем продать около тысяча семьсот тонн.

— Черт, но ведь раньше у нас как-то получалось выкручиваться.

— Не совсем, раньше мы хорошо пользовались своим положением, взяв на себя все мировые расчеты, однако надолго зафиксировать цену золота невозможно, масса «бумажных» денег растет гораздо быстрее массы золота. Поэтому я предлагаю уже сегодня полностью отказаться от Бреттон-Вудской системы и прекратить продажу золота.

— Но это будет означать девальвацию доллара.

— Не обязательно, первое время речь может вестись о росте цен на золото, хотя в конечном итоге девальвация все равно случится, слишком долго мы удерживали паритет цен. Однако должен заметить, что некоторые финансовые группы сумели хорошо нажиться на панике ноября шестьдесят седьмого года, когда произошла девальвация фунта стерлингов и все кинулись покупать золото. Теперь может возникнуть та же самая ситуация, только в гораздо большем масштабе, где-то накопилось около двух с половиной тысяч тонн неучтенного металла, то есть когда возникнет паника, резко возрастет спрос на золото, который мы не сможем удовлетворить, и это обрушит курс.

— Вы хотите сказать, что это может произойти уже в этом году?

— Скорее да, чем нет.

— Этого нельзя допустить Дэвид, — Никсон тряхнул головой, — лунная гонка и так трещит по всем швам, если у нас еще возникнут проблемы с финансированием, то коммунисты не только высадятся первыми на Луну, но и намного опередят нас в космосе.

— Сожалею, Ричард, но на сегодняшний день все возможности исчерпаны. Единственно, что могу предложить, это купить у Советов Луну.

— То есть?

— То есть, мы должны предоставить большой товарный кредит Москве и снять все ограничения, которые установлены КОКОМ. Пусть покупают у нас все, что их заинтересует, причем со скидкой до тридцати процентов, но забудут о Луне на определенный срок. Благодаря этому мы немного притормозим начало кризиса и опередим их в лунной гонке.

— А если они не захотят принять наши предложения?

— Значит, придется предложить что-нибудь еще, коммунисты не в том положении, чтобы привередничать. Но должен предупредить, что если дело дойдет до кредитов, то расчеты нужно вести только в металле, это нам позволит хоть в какой-то мере застраховаться от потерь в будущем.

— Хорошо, об этом будем думать, — кивнул президент, — но вопрос с Европой у нас не закрыт, дисбаланс продолжает нарастать.

— Дисбаланс у нас не с Европой в целом, а с Францией, — поправил Никсона Дэвид Кеннеди, — все дело в том, что французы организовали производство электроники на элементной базе, производимой на территории СССР, которая составляет серьезную конкуренцию нашим производителям. Вроде бы в общем торговом балансе это не так уж и много, но дело в том, что если раньше Советы были сильно заинтересованы в контактах с нашими фирмами, то теперь этот интерес значительно угас. Им гораздо проще стало приобретать все это в Европе, а расплачиваются они всем тем, чем и мы.

— А французы отказались от членства в североатлантическом блоке. Может их новый президент изменить свое отношение к Америке?

— Этот вопрос в любом случае будет решаться долго. — Пожал плечами казначей. — Вот если бы мы решили продать им часть ракетных технологий, тогда проблема выравнивания торгового баланса была бы решена. Да и проще стало бы оторвать французов от советов.

— Этот уже не в моей компетенции, — нахмурился Никсон, — пусть конгресс решает продавать ракеты де Голлю или нет. Хорошо я понял, в чем проблема. Спасибо Дэвид, будем думать, как заинтересовать Советы.

Одиннадцатого февраля Шелепина неожиданно пригласил к себе Микоян. Ну, пригласил и пригласил, мало ли чего ему понадобилось, обычное дело. Но в данном конкретном случае дело оказалось совсем необычном, достаточно сказать, что в кабинете у первого секретаря кроме хозяина уже находились трое Косыгин, Подгорный и Брежнев. Поздоровавшись с присутствующими, Александр Николаевич занял свое привычное место и поинтересовался у Микояна:

— Случилось чего?

— Случилось, — мрачно отозвался первый секретарь КПСС, — выборы в США случились.

— Ну, это там каждые четыре года случается, — пожал плечами Шелепин, — неожиданностью трудно назвать.

— Сами выборы нет, — согласился с ним Косыгин, — а вот предложение Никсона ожидаемым не назовешь. На, читай.

Александру передали лист с отпечатанным на машинке текстом.

— Да уж, это ж надо столько наглости набраться, что бы такое предложение сделать. — Пробормотал Брежнев.

— А думать над этим придется, — встрял Косыгин, — от таких дивидендов не отмахиваются.

— Ну, уж нет, — возмутился Леонид Ильич, — весь советский народ на космос работал, а теперь стоп? Вся работа коту под хвост?

— Да погоди Леонид, не кипятись раньше времени, — подал голос Микоян, — давайте сначала посмотрим выгоды, а потом будем принимать решение.

— А тут дело не в выгоде, а в политике, — встрепенулся Подгорный.

— Я категорически против этого, — Шелепин двумя пальцами брезгливо откинул листок от себя, — Леонид правильно говорит, за Луну весь советский народ жилы рвал, а мы вдруг решим отдать первую высадку американцам.

— А почему ты решил, что за эти полгода они высадятся на Луне? — Поинтересовался первый секретарь.

— Тут не я решил, — прищурился Александр Николаевич, — это из хода подготовки понятно. Известно, что в марте они планируют второй полет на лунную орбиту, по той же самой программе, что и у нас, то есть посадка на Луну модуля в автоматическом режиме с последующим стартом капсулы. И есть большое подозрение, что они могут уже в этой экспедиции рискнуть с высадкой на поверхность Луны. В любом случае в мае-июне у них будет все готово, задержать полеты на полгода это отдать Луну американцам.

— Хорошо, с этим разобрались, — кивнул Микоян, — теперь давайте обсудим, какие конкретно выгоды получим, в случае принятия предложений Никсона. Например, ликвидация КОКОМ.

— Снятие ограничений КОКОМ это само собой, — пожал плечами Косыгин, — однако не вижу здесь особых выгод, если что-то действительно нужно, мы легко обходим эти ограничения. Что касается технологий, то большинство из них к нам все равно не попадет, так как находятся под контролем военных. Только если на вычислительные машины ограничения снимут.

— Не уверен, что нам они так уж необходимы, — возразил Шелепин, — проблема не в самих вычислительных машинах, а в математическом аппарате, который реализуется с помощью программ. Сегодня многие предприятия и институты все больше переходят на калининградскую Электронику-18, она на порядок дешевле, а по быстродействию не так уж сильно отстает. Известно, что скоро освоят производство машин «Электроника-32», эти ЭВМ уже превосходят большинство машин IBM по своим характеристикам, то же самое касается и Минск-32, там взялись за разработку многотерминальных станций, то есть на одной машине смогут работать одновременно до восьми программистов. Я встречался с разработчиками, они утверждают, что смогут создать эмулятор программ, который позволит напрямую использовать программные наработки IBM.

— Станки? Оборудование для производства микросхем? — Косыгин вопросительно посмотрел на Подгорного.

— Сами станки не столь интересны, — пожал тот плечами, — а вот наработки с программным управлением, это действительно нужно. Но знаю, что французы освоили у нас производство контроллеров, с помощью которых можно решить эту задачу. И опять же все упирается не в железо, с этим мы сами справимся, а в системы управления и разработку программного обеспечения, которое позволит избавиться от расчетчиков программ управления ЧПУ на производстве. А вот с микросхемами надо разбираться, почему у французов получается делать микросхемы лучше чем у американцев, а наши производственники даже повторить толком ничего не могут, при той же самой технологии?

— Так получается, нам и стребовать с них нечего, — хмыкнул Микоян.

— Требовать-то есть чего, — отозвался Александр Николаевич, — вот только согласятся ли на это американцы.

— Конкретней?

— Например, роспуск Северо-Атлантического Военного Блока.

На секунду в кабинете повисла звенящая тишина.

— Это действительно достойная цена. — Первым вышел из ступора Брежнев. — Но дело это не быстрое, за полгода НАТО не распустишь, что мешает американцам пообещать и не сделать.

— Ничего. — Ответил Шелепин. — Более того именно так и будет, сам блок они могут распустить, то есть формально выполнить обещание, но тут же создадут новый, или вообще инициативу проявят их сателлиты. Договариваться на политические уступки бесперспективно, всегда найдется способ обойти взятые на себя обязательство. Нужно что-то, что даст возможность их крепко держать на крючке, а такой возможности у нас нет. И учитывайте вот еще что, Никсон может заключить с нами любой договор, но в США президент не имеет права окончательной подписи, существует еще парламент, который может не ратифицировать договор.

— И все-таки, если США на самом деле откажутся от участия в НАТО хотя бы на пару лет, об этом стоит подумать, — пробурчал Косыгин, — а то у нас уже почти вся промышленность на войну работает. Кадровый голод становится хроническим.

— Кадровый голод не только в промышленности, — встрял Брежнев, — из колхозов люди бегут в города, да еще кооперативы все дельные кадры к себе переманивают. С этим тоже разбираться надо.

— На сегодня мы не сможем обеспечить население товарами и услугами без кооперативов, — возразил Косыгин, — закрывать их нельзя.

— Так надо разобраться, что можно закрыть, а что не стоит пока.

— Вот ты и разбирайся, — махнул рукой Микоян, — сейчас у нас другой вопрос.

Окончательного решения не выработали, поручили Косыгину, а именно через него поступило предложение от американцев, сделать встречное предложение Никсону насчет роспуска НАТО, вдруг согласятся, тогда можно и политбюро ЦК собирать, а пока не серьезно как-то.

— Вот ты и вырос, Серж, — ухмыльнулся Жиль, — твой проект атаки на доллар, получил одобрение в правительстве. С конца февраля Франция начинает скупку золота по рыночным ценам. Сколько будет закупаться, естественно держится в секрете, но я думаю где-то около полутора тысяч тонн, больше не получится. Ты готов?

— Давно готов, — радуюсь я, наконец-то решились, а то у меня под тройное кредитование накопилось те же самые полторы тысячи тонн благородного металла условно. Условно, это когда приобретенное золото никуда не перемещается, а остается там, где и было, только его статус меняется, оно как бы на хранение переводится.

Как можно нажиться на падении курса доллара? Да очень просто, набрать кредитов в этой валюте выше крыши, естественно банкиры после повышения цен на золото прогорят, потеряют процентов тридцать, но это уже вопросы не ко мне, сами такую политику ввели. А если учесть, что часть банков, у которых взят кредит, находятся под нашим жестким контролем, то выводы можете делать сами. В конечном итоге, от игры на бирже и от операций с золотом мы можем заработать не так уж и много, ну может быть с пол миллиарда, при самом благоприятном расположении звезд. А вот на девальвации доллара — гигантские деньги, десятки миллиардов не предел, все будет зависеть от того какой силы разовьется паника, дело в том, что в этот период неизбежно возникнет разница в покупательной способности валют, и вот здесь зевать не надо.

Первые признаки проявления нашего плана стали видны уже в марте, США прекратили всякие операции с золотом, было объявлено, что это временная мера, но никого такое заявление не обмануло — уже год как существовало две цены на золото, официальная и рыночная. По официальной цене проводились «золотые» операции с теми, кто входил в состав соглашения Бреттон-Вуда, остальным цена рыночная. Но что будет, если металл не будет поступать на продажу вообще? Правильно, возникнет другой золотой рынок, на котором цены будут уже совсем другие, а когда наступит паника, они будет отличаться на десятки процентов от заявленной. Так и получилось, в апреле на бирже в Париже было объявлено о начале торгов на золото, и страны экспортеры этого металла мгновенно переориентировались, ведь на бирже они могут выручить гораздо больше. Цена быстро поползла вверх, а мир наводнили слухи, что не сегодня-завтра, доллар начнет быстро обесцениваться.

Должен сказать, что Федеральная Резервная Система США оказалась гораздо прочней, чем мне казалось раньше, игра с ценами на золото продолжалась весь шестьдесят девятый год, и закончилась только весной семидесятого, нашей полной победой. Была установлена новая цена на золото, сначала в плюс на девять процентов, потом еще на двенадцать, но это уже мало чего могло изменить, только подстегнуло панику, и для наших финансовых групп настало время стричь купоны. И надо было поторапливаться, скоро финансисты очнуться и создадут рынок валют, где их курс будет определяться с помощью спроса и предложения.

Объявление СССР о начале программы полета на Луну с высадкой космонавта на ее поверхность не оказалось громом среди ясного неба, все ожидали чего-то подобного в ближайшее время, уж если даже американцы анонсировали свою лунную программу, то Советы обязательно должны были сделать все, чтобы опередить их. А двадцать восьмого апреля был показан репортаж о старте лунного корабля с космонавтом на борту, Севастьяновым В. И., который выйдет на орбиту естественного спутника земли и будет обеспечивать выполнение программы на конечном этапе. Сам посадочный модуль со вторым космонавтом Поповичем П. Р. стартовал на сутки позднее и весь мир затаив дыхание стал следить за репортажами из СССР о ходе выполнения программы полета.

Самым удивительным для всех оказалось, то, что Советы честно признались в том, что пока не имеют таких мощных ракетоносителей, чтобы вывести за один раз всю лунную экспедицию и поэтому вынуждены прибегнуть к раздельным стартам. Однако для неспециалистов это даже оказалось лучше, наблюдая за маневрированием космических кораблей на орбите, они получили истинное удовольствие, к тому же стали лучше понимать технические проблемы, которые пришлось решать человечеству, чтобы достигнуть Луны. В СССР же репортажи с орбиты стали вообще бестселлером, по крайней мере, улицы городов пустели во время выхода программы новостей по телевидению, где около тридцати процентов эфирного времени было отдано именно на освещение хода лунной экспедиции. Да и телевизионщики не подвели, кадры хроники перемежались с показом анимации, и зрителю становилось понятно, какой именно маневр показывают в тот или иной период.

Ну и ваш покорный слуга тоже был очень сильно удивлен, нет, не тем что Советский Союз решился на «авантюру», а тем, что впервые в стране решили отказаться от режима тотальной секретности. С моей точки зрения это было, мягко выражаясь, глупостью, риск при раздельном старте запредельный, кто-бы чего не говорил, но даже с нашей электроникой избежать отказов возможности не было, слишком мало было проведено испытаний лунных модулей. Но, как я уже говорил, не имел возможности получать информацию из первых рук, поэтому о глубинных процессах, происходящих в среде разработчиков космических программ, ничего не знал. Но предполагал, что запрос по космосу со стороны Шелепина был сделан не просто так и скорее всего именно он после Брежнева возглавил контроль со стороны ЦК над ходом выполнения космических программ, и это привело к видимому результату — главное было придавить свару академиков, «парад амбиций». Ладно, это дело десятое, а вот как ему удалось протолкнуть такую «гласность», уже интересно, неужели в мозгах «железного Шурика» произошли тотальные изменения? Фантастика. Позднее по линии французской разведки тоже пришла дополнительная информация и по ней стал понятно, что не все прошло так безоблачно как отражалось в советских репортажах, проблемы все-таки были и видимо проблемы серьезные. Что конкретно произошло, опять же понять было невозможно, в последнее время переговоры кораблей с ЦУПом велись только посредством цифровой шифровки, но интенсивность их явно говорила о возникших проблемах. Жутко интересно.

Старты космических заправщиков прошли обыденно, все же последнее время технология изготовления УР-500 была отработана до совершенства, чему немало способствовал драконовский контроль на всех этапах производственных циклов. Следом так же хорошо потрудилась и УР-700, без особых проблем вытолкнув на высокую орбиту пилотируемый лунный модуль, и когда уже проходила вторая заправка, стартовал второй ракетоноситель с лунным посадочным модулем Т2К-ЛК.

— Ну, вроде бы пока все идет по плану, — выдохнул Глушко за спиной Челомея, после того как произошло отделение третьей ступени.

— Сплюнь. — Отреагировал Владимир Николаевич.

— Что? — Не понял конструктор ракетных двигателей.

— Сплюнь, говорю, — продолжал хмуриться Челомей, — и по дереву постучи. Ладно, первый этап прошли, до второго этапа еще пять часов, надо отдохнуть, а то с этой нервотрепкой уже глаза слезятся.

— Это да, — кивнул Глушко, — и перекусить не мешало бы, а то у меня после таких потрясений аппетит всегда разыгрывается.

— Не, перекусить можно и потом, — мотнул головой Владимир Николаевич, — а вот прикорнуть часика четыре не мешает и так сутки уже на ногах.

На четырехсоткилометровой орбите все шло в соответствии с графиком — уточнение орбит, проверка систем управления и ориентации. Нельзя сказать, что обошлось без накладок, но они вполне разрешалось на уровне специалистов.

— Что у тебя? — Евгений подошел к специалисту, отвечающему за телеметрию с посадочного лунного модуля.

— Ток повысился на блоке управления разделением, пока только до ампера, но почему вдруг именно сейчас?

— Ну, давай посмотрим, — вздохнул ответственный по контролю за системами автоматики и принялся листать формуляр. Через некоторое время вдумчивого изучения он зло сплюнул. — Вот гадость.

— Что?

— Оказывается, дрейф тока уже один раз отмечался при испытании, но причин не нашли.

— И что теперь делать?

Отвечать шуткой «Не знаешь что делать, читай книгу Ленина «Что делать» Евгений не стал, просто сделал очередную отметку в формуляре и доложил по команде, у командира голова «большой» вот пусть и думает. Старший по смене, несмотря на размер своей головы, тоже долго не думал, передал нарисовавшуюся проблему специалистам и стал дожидаться ответа. Инженер по системам управления быстренько сверился с таблицами предельно допустимых значений, увидел, что значения тока вписываются в параметры, и дал совет не паниковать по пустякам. Вроде бы все правильно, однако в момент передачи информации от старшего по смене к инженеру был утерян один важный аспект, значения тока были не статичными, а это уже явно говорило о проблемах.

В назначенное время Челомей с Глушко снова заняли места в ЦУПе и слушали доклады телеметристов о ходе выполнения второй части программы, вывода лунных модулей на траекторию движения к Луне. Сначала стартовал пилотируемый корабль с Севастьяновым на борту, а через сорок минут начал разгон посадочный лунный модуль, в котором так же в одиночестве находился Попович, именно ему предстояло первому «на пыльных тропинках далеких планет» оставить свои следы.

Владимир Николаевич сидел за столом и между делом карандашом черкал что-то в блокноте, осталось дождаться сообщения об отделении разгонного блока от спускаемого лунного блока и можно подводить первые итоги.

— Прекращено поступление телеметрической информации! — Это сообщение оказалось настолько неожиданным, что Челомей не сразу осознал ее, а когда осознал, карандаш в его руке разломился сразу на несколько частей, а сердце пропустило удар.

— «Нет, только не это», — главный конструктор стряхнул остатки карандаша на стол и полез в карман за пеналом с валидолом.

Связь восстановилась через двенадцать минут, именно столько понадобилось системе ориентации, чтобы стабилизировать хаотичное вращение лунного модуля и вновь ориентировать антенну. По докладу Поповича, разделение разгонного блока и модуля прошло не штатно, сначала последовал привычный толчок от сработавших пиропатронов, через некоторое время слабый рывок в обратном направлении, а следом удар и скрежет со стороны стыковочного узла. Разбираться в причинах произошедшего долго не пришлось, специалисты сразу предположили, что при разделении не сработала «гильотина» перерубающая кабели управления разгонным блоком в момент отделения. После того как сработали пиропатроны, и разгонный блок отделился кабели оставшиеся целыми сумели выдержать рывок многотонной массы и кинули отделившуюся ступень в обратном направлении, на стыковочный узел лунного модуля. Как дальше проходила траектория разгонного блока, определить было невозможно, но космонавт утверждал, что успел увидеть его удаляющимся куда-то в сторону. Оставив специалистов разбираться с возникшими проблемами, Челомей отправился к себе в закуток, надо было срочно прилечь — сердце не желало успокаиваться.

— Ну? — Поинтересовался он у Пилюгина, когда тот ввалился к нему.

— Тьфу, тьфу, но пока видимых последствий аварии мы не нашли, — отрапортовал тот, — конечно стыковочный узел наверняка в хлам, но системы управления функционируют нормально, полет можно продолжать.

— А куда мы денемся? — Помрачнел главный конструктор, — в космосе просто так не остановишься и назад не повернешь. Все равно до Луны лететь и либо садиться на поверхность и стартовать по графику, либо переводить модуль на орбиту и сразу начать маневрирование, чтобы подвести к нему корабль Севостьянова.

Но сообщение от Пилюгина оказалось слишком оптимистичным, через два часа вдруг обнаружили дополнительный расход воздуха в капсуле, видимо столкновение даром не прошло, где-то возникла трещина, через которую воздух потихоньку уходил в пустоту. Последнее сразу изменило весь расклад, теперь речи о выполнении программы не велось, надо было спасать жизнь космонавта.

Первое совещание, которое провели прямо в ЦУПе, ничего не дало, идей было много, но многие из них оказывались нежизнеспособны. Второй раз мозговой штурм провели спустя полтора часа и снова быстро зашли в тупик, но тут Челомей увидел, как сидя в стороне от общей группы два специалиста о чем-то усиленно спорили и делали какие-то расчеты на логарифмической линейке.

— Молодые люди, — повысил голос главный конструктор, обращаясь к увлеченным спором товарищам, — может быть поведаете о своих идеях, а то у нас их здесь явная нехватка.

— Ну что Миша, хотел, излагай, — вдруг высказался один из них, поощряя своего оппонента на решительный шаг.

— Тут такое дело, — не стал тормозить тот, — мы рассчитали, что надо садиться на Луну, сближение на орбите Луны у нас не отработаны, поэтому маневрировать будет сложно, большая вероятность, что уравнять орбиты быстро не получится, а время для нас главный фактор, проще через прилунение вопрос решить.

— Погоди, — озадачился Владимир Николаевич, — так до Луны еще достать надо.

— Если снизить давление до трех десятых атмосферы в стартовой капсуле, то скорость утечки воздушной смеси должна сократится не менее чем в пять раз. Кислородную маску на лицо, и особых проблем с дыханием космонавт испытывать не будет, правда, при этом непонятно как эффективно будут работать поглотители углекислого газа, но это можно проверить на стенде. Так что на двое суток воздуха должно хватить, ну а потом надо будет полностью перейти на резервы скафандра, по предварительным расчетам все должно получиться, хоть и зазора по времени не будет.

— Ну, компенсация давления в модуле уже перекрыта, — пробормотал Челомей, — а в остальном считать надо. К тому же мы уже рассматривали вариант с кислородной маской, произойдет постепенная замена азотной среды на кислородную, риск возникновения пожара запредельный.

— Полной замены не будет, так как компенсация давления все равно будет периодически возобновляться азотной смесью, — возразил специалист, — но для снижения риска возникновения пожара, надо будет почти всю аппаратуру в модуле отключить, чтобы избежать перегрева, что в условиях пониженного давления станет актуальным. Садиться на Луну придется после окончательного стравливания остатков атмосферы.

— Хм, действительно такой расклад может сработать. — Согласился главный конструктор. — Все, начинаем проработку варианта с посадкой на Луну, но не забываем и другие варианты.

— Давление придется в ручную регулировать, у нас нет возможности управлять им в таких пределах. — Тут же выдал реплику специалист по системам жизнеобеспечения.

— Вручную, значит в ручную, — согласился Владимир Николаевич, — не до удобств.

Расчеты показали, что достать до поверхности Луны вполне реально, и даже времени у космонавта на то чтобы проделать часть работ будет где-то около двадцати пяти минут. Вполне достаточно чтобы успеть избавиться от лишнего груза и воткнуть флаг на Луне, если особо не увлекаться фотосессией.

Естественно в прессу никаких сведений о произошедшем не просочилось, для всего советского народа, полет к Луне происходил без проблем, в репортажах показывали космонавтов в хорошем настроении, занятых проведением «научных» экспериментов. Однако в одном из репортажей американские эксперты сумели разглядеть кислородную маску, краешком влезшую в кадр, и озадачились… Зачем космонавту дополнительный кислород при нормальном атмосферном давлении? Или там давление по какой-то причине вовсе не атмосферное? Жаль, что по «обработанному» электроникой голосу космонавта в репортаже невозможно определить наличие проблем.

- Месье Дюпон, как вы объясните, что продукция вашей фирмы, входящая в список ограничений координационным комитетом по экспортному контролю, оказалась в СССР? 

Это я сейчас нахожусь в Париже, на допросе в пресловутой организации КОКОМ. Так-то мое присутствие здесь совсем необязательно, всем рулят наши юристы, но Жюль решил, что не стоит явно игнорировать претензии столь уважаемой организации, нужно показать уважение, это позволит в будущем избежать многих проблем. Сомневаюсь. Ладно, показать уважение мы можем, не жалко, это же не с деньгами расставаться, так что сижу, скучаю, изредка отвечаю на некоторые технические вопросы, которыми не владеют наши представители. А вот такие вопросы, как тот, который мне сейчас задали, явная провокация, рассчитанная на неуравновешенного молодого человека. А то, что Серж Дюпон весьма эксцентричный молодой человек, во Франции знают все, вот такой у меня здесь имидж, который сформировался усилиями прессы. Сколько изданий были за это наказаны, не счесть, иногда в судах рассматривалось по несколько исков одновременно и почти все нам удавалось выигрывать, пришлось даже ввести отдельную статью доходов – моральная компенсация. Была и еще одна статья, но не доходов, а расходов, про нее мало кто знал, ибо с точки зрения закона, она вступала в противоречие с общественной моралью. Встречались нам иногда редакторы и журналисты, которые не хотели исполнять решения судов. Такое мы без последствий оставить не могли, журналист, то есть вор, должен сидеть в тюрьме. И сидели, родимые, сидели пока искренне не раскаивались, и не сдавали своих заказчиков.  Но это я уже что-то отвлекся.

- Месье Рени, - спокойно отвечаю следователю, - чтобы ответить на этот вопрос, мне надо знать о какой конкретно продукции вы сейчас упомянули. Прошу вас передать мне список оборудования оказавшегося в Советском Союзе с указанием регистрационных номеров. У нас ведется подробная картотека того, что мы произвели и реализовали, поэтому нас не затруднит предоставить о нем все сведения по каждому конкретному случаю.

- А почему бы вашей компании не предоставить комитету всю картотеку, - изображает из себя полного идиота Рени, - тогда бы не пришлось тратить время на  выяснение отдельных случаев.

- Это возможно, - киваю в ответ, - вашему комитету нужно лишь подписать обязательства о конфиденциальности и  положить в банк залог в тридцать миллионов франков. 

- Мы не коммерческая организация, - поморщился месье, - поэтому никакого залога быть не может.

- По-моему, вы сами ответили на свое предложение, - пожимаю плечами, - однако заявление о продажах нами продукции включенной в список ограничений прозвучало, и мы ждем подробный перечень того, что конкретно было продано в Советы. Надо разорвать отношения с теми посредниками, которые продают подобное оборудование.

Кстати говоря, этот месье потом будет обязательно опрошен по поводу своих притязаний, коню понятно, никакая уважающая себя фирма не будет связываться с нарушением запретов, претензии могут быть только к посредникам, среди них нужно искать,  а для этого надо проделать огромную работу. Тут придется либо засылать Джеймсов Бондов на секретные предприятия в СССР, чтобы узнать серийные номера нашей продукции, либо проверять наличие техники среди формальных покупателей, что ничуть не проще. Это мы вынуждены терпеть наезд неизвестно кем организованный, а другие сходу пошлют их пешим маршрутом. 

Ладно, все это лирика, а не лирика это то, что неделю назад двадцать четвертого июля удачно завершилась американская экспедиция к Луне, так же как и в моей истории, первым из американцев, ступивших на поверхность спутника земли, был Нейл Армстронг, вот только пафосных слов приписываемых ему не было. Факт удачного завершения экспедиции хоть и вызвал бурю ликования в самих Соединенных Штатах, однако во всем мире и особенно там, где находилось «прогрессивное человечество» отметили это событие «со сдержанным оптимизмом». В данном случае СССР решил не гнать лошадей и не торопиться со второй лунной экспедицией, все-таки частые старты обходятся слишком дорого, но еще в конце июня объявил, что подготовка второй экспедиции к Луне ведется и предварительно старты намечены на октябрь. Оно и понятно, кроме престижа никакого значения Луна не имеет, слетают еще один разок для закрепления результата и на этом все, программу свернут. 

Ну, а Дюпон с начала июля шестьдесят девятого года начала сотовую телефонную экспансию в США, первые сотовые аппараты, естественно производились в Соединенных Штатах американскими фирмами, иначе и быть не могло, патриотизм американцев зашкаливал. Вот только ушлые конкуренты вдруг обнаружили, что вся начинка сотовых телефонов делалась в СССР…, ну кто бы мог подумать? Пока еще сотовая связь очень дорогое удовольствие, она доступна только для менеджеров высшего командного звена, и нам никаких дивидендов не приносит, но уже к середине семидесятого большие города будут обеспечены «сотами» и тогда беспроводной телефон из дорогой игрушки превратится в  рабочую лошадку.  

А вообще на фоне успехов во многих начинаниях у нас наметился грандиозный провал, ушел де Голь. В моей истории этот президент покинул пост в апреле шестьдесят девятого года, считалось, что из-за кризиса власти, в этот раз никакого особого кризиса не было, если не считать, что во Франции каждый месяц кризис, но в июне президент подал в отставку. А в июле произошло резкое охлаждение отношений с СССР, и если раньше на нас не обращали особого внимания, то теперь стали чинить препятствия на всех уровнях. Не то чтобы это сильно нам мешало, ибо тут же заработали многочисленные дочерние фирмы в других странах, но как-то неприятно получилось. Понятно, что со временем, потеряв на ограничении торговли миллиарды, французское правительство спохватится, но поезд уже уйдет, нишу французов найдется кому занять, воне итальянцы зашевелились, все готовы продать. На этом фоне и вся моя благотворительность в отношении СССР накрылась медным тазом, чиновники от министерства образования запретили поставку компьютеров в школы, мол, нечего тут нам подачки кидать, если  понадобится, то мы и сами сможем обеспечить наши образовательные учреждения. Это уже Киевляне начали свою игру, все еще надеются разработать собственный компьютерный конструктор. Выходит это из рук вон плохо, в условиях спешки иначе быть не может.

Кстати, что-то подобное может произойти и с цитрусовыми, там уже Кавказ взял нереальные повышенные обязательства обеспечить весь СССР мандаринами. Конечно, провалят, но через три месяца надо будет делать поставки в Советский Союз, а некуда, коммерческие магазины закрывают массово, пытаемся договориться о распределении через профсоюзные организации, но надежда на это слабая. Мало кто помнит, что после изгнания из Политбюро ЦК Шелепину поручили руководить профсоюзами, и только благодаря его стараниям, профсоюз обрел вес и стал значимой силой на предприятиях. Теперь рулить профсоюзами некому, и соответственно некому защищать и отстаивать их интересы в ЦК и, тем не менее, другого пути нет, надо учиться работать через них, только они в данный момент могут быть тем мостиком, через который мы сможем воздействовать на наиболее активную часть населения.Кстати говоря, у шахтеров и горняков профсоюз сегодня представляет значимую силу, с которой вынуждены считаться местные партийные органы, однако в Сибири они не так значимы, как в европейской части СССР. Вынужден констатировать, что постепенно центр нашего экономического воздействия на Советский Союз стал перемещаться из Франции в Италию и Финляндию, по крайней мере, многие договора мы вынуждены были переоформить на свои филиалы в этих странах. Так и претензий намного меньше и КОКОМ не лезет почем зря, в этих странах на него не то, чтобы плюют, но не сильно уважают, и те вынуждены терпеть, ибо надо демонстрировать единство запада перед глобальной коммунистической угрозой.  

А месье Рени мы потом здорово прижали, получал подонок денежку из секретных фондов из-за океана, так что теперь и у нас есть свой человек в КОКОМ, не то, чтобы значимый, но нас за рупь  двадцать за задницу не прихватишь. И да, мы стали проталкивать идею создания единой системы европейской экономической безопасности (ЕСЕЭБ), ибо доллар уже стал наводнять Европу и мы подняли вопрос о создании такой структуры, настала пора вводить новую европейскую валюту вбивать клин между Европой и Америкой. В США сразу прочухались, чем им это все грозит, и пытались воспрепятствовать на всех уровнях, но в данном случае европейцы уже закусили удила и вполне возможно противостояние Экю и Доллара начнется на десяток лет раньше. Погодите, мы еще попробуем этот Экю распространить и за пределы Европы, пусть и Азия с Африкой на эту валюту переходит, главное показать ее устойчивость и не допустить перегрева экономики, которая в середине семидесятых стала подвержена общему мировому кризису. Кстати говоря, тогда к кризису привело сокращение поставки нефти странами ОПЕК, и позволило СССР резко нарастить экспорт нефти, но счастье длилось не долго, мировая экономика быстро перестроилась существовать в новых условиях повышения цен на топливо (включился режим экономии) и странам поставщикам нефти пришлось сокращать добычу нефти. Пора и нам начинать экспансию на ближний восток, и естественно все внимание было направлено на Саудовскую Аравию. А на кого еще обращать внимание, на Ливию, Ирак, Иран? Так там скоро начнется национализация нефтяной добывающей промышленности и все инвестиции накроются медным тазом, так что особого выбора нет, а в Саудовской Аравии даже христианство не запрещено. Так что выбор очевидный, правда там тесно от всяких зарубежных нефтедобывающих компаний, но это не страшно, месторождений на всех хватит, да и на сегодняшний день в нефть вкладывают не так уж и много, цена на нее пока еще низка, а то, что скоро цены на нефть подпрыгнут мало кто знает. Потом надо будет присмотреться к катару, правда сегодня там англичане правят, но это не проблема, на инвестиции все смотрят строго положительно. Ну и нефть Норвегии, там только начинается эпопея, в декабре будут открыты первые месторождения, надо срочно застолбить место на своих условиях, и сделать все, чтобы никто не смог отыграть назад, как в нашей истории. Лет так на двадцать заключим договор с огромными штрафными санкциями, двадцать раз потом подумают, прежде чем изменять условия игры.  Но все это будут не основные инвестиции, основными по-прежнему будем считать вложения в компьютерные технологии и связь, здесь важно быть первыми, а нефть это так, для поддержки штанов, своеобразный страховой фонд.  

Василий Сергеевич Толстиков первый секретарь Ленинградского обкома КПСС вел очередное заседание, и сегодня на нем рассматривались вопросы снабжения ленинградской области продуктами питания и  промышленными товарами. И тут вдруг выяснилось, что город революции недостаточно обеспечивался продуктами питания, магазины работали с колес, но с каждой неделей товаров хватало все на меньший срок. 

- Семен Борисович, - обратился Толстиков к начальнику отдела пищевой промышленности, в обязанности которого входило отслеживание вопросов снабжения ленинградской области, - объясните, как так получилось.

- Василий Сергеевич, нормы снабжения Ленинграда продовольственными товарами нами превышены на двадцать процентов, - начал оправдываться начальник отдела, - но вся проблема заключается в том, что в целом по области с августа ощущается нехватка скоропортящихся продовольственных товаров. Это касается в основном молочной продукции, так же неожиданно возникли перебои с мясом и яйцами, скорее всего это получилось из-за того, что возросли доходы трудящихся, а вместе с ними появился и устойчивый рост спроса. Так например колбас нашими заводами выработано на двадцать процентов больше чем в прошлом году, но в магазинах эта продукция остается одной из самых дефицитных. То же касается и яиц, для снабжения Ленинграда было закуплено больше на пятнадцать процентов, но уже возник ажиотажный спрос и все сметается с полок магазинов в считанные часы.  

- То есть вы хотите сказать, что рост доходов населения привел к нехватке продуктов в магазине?

- Да так и есть, - подтвердил Семен Борисович, - более того последнее время девяносто процентов семей приобрело холодильники и это тоже сыграло свою роль, раньше брали всего понемногу, так как продукты быстро портились, теперь стараются заполнить холодильник полностью. 

- Вот и пришла беда, откуда не ждали, - почесал затылок Толстиков, - и что же нам делать в такой ситуации?

- Василий Сергеевич, - подал голос начальник сельскохозяйственного отдела, - после того как по решению политбюро были ликвидированы коммерческие магазины личный сектор перестал заготавливать корма, это означает, что на эту зиму предстоит массовый забой скота. Но самое неприятное, закупочные цены на мясо нам поднять запретили, это означает, что когда начнется сезонный забой, личные хозяйства будут вынуждены продавать мясо не государственным заготовителям, как мы рассчитывали, а перекупщикам. И торговля сместится на рынки малых городов, в этом случае с мясной продукцией в городе будут перебои. 

- Ну, так надо лучше осуществлять контроль за торговцами на рынках, чтобы торговали только колхозной мясной продукцией. 

- Не получится, тогда все мясо вообще вывезут за пределы области, - развел руками начальник сельхоз отдела. 

- Какой это примерно объем от общего количества? – Поинтересовался первый секретарь. 

- Если судить по официальным данным, то меньше десяти процентов, а если смотреть по реальному объему продаж, то больше двадцати. 

- И почему такая разница?

- На рынке кассу не поставишь, поэтому точно посчитать, сколько мяса на самом деле продается, невозможно.

- Правильно ли я понял, - подвел итого Толстиков, - в следующем году личный сектор недопоставит животноводческую продукцию в город в объеме двадцати процентов.

- Десяти процентов, так как на рынке торгуют и колхозной сверхплановой продукцией. 

- Ерунда все это, - поморщился первый секретарь на уточнение, - давно все знают, что сверхплановая продукция колхозов выращивается в личных хозяйствах. 

- Тогда действительно получается так. 

- И как нам в этом случае обеспечить население города продуктами питания? 

- Василий Сергеевич, - вмешался начальник отдела пропаганды и агитации, - здесь надо учесть, что в других областях ситуация с продуктами еще хуже, поэтому жители этих областей за продуктами едут в Москву и к нам, а мы за свой счет всю страну никак не сможем обеспечить, надо что-то делать с иногородними. 

- С иногородними, говоришь? – Задумался Толстиков. – Это что, у всех прописку спрашивать?

- А почему бы и нет, - пожал плечами пропагандист, - почему нас ситуация со снабжением населения продуктами питания заботит, а в остальных областях заниматься этим не хотят?

- Допустим, продавцы будут продавать по паспорту, а как быть со студентами и командировочными, у них прописка в паспорте другая. 

- Пусть требуют еще командировочные удостоверения и студенческие билеты, а гости города пусть в столовых питаются, нечего им в гостиничных номерах кухни устраивать. 

- Тогда с вас, Андрей Павлович, - первый секретарь повернулся к начальнику отдела торгово-финансовых органов, - подготовка постановления областного комитета партии и распоряжение по торговле. Будем ограничивать продажу продуктов иногородним. 

- Что ж, - Никсон откинул в сторону прочитанные документы, - в первом приближении нам удалось расстроить отношения Советов с лягушатниками, но это ненадолго. Так ведь Генри?

- Совершенно верно, Ричард. - Кивнул Киссинджер. - С уходом де Голля у французов началась чехарда в правительстве, поэтому спровоцировать пару заявлений, на которые коммунисты отреагировали нервно, сложности не представляло.  Новый премьер уже разобрался в ситуации и предпринимает шаги для урегулирования, но это не делается по щелчку пальцев, так что минимум полгода у нас в запасе есть. Мы уже начали продвижение оборудования наших фирм в Советы. Пока их специалисты еще только присматриваются, но уже есть кое-какие договоренности. Работать с коммунистами  будем через посредников, это чтобы потом нас не обвинили в нарушениях ограничений. Кстати, нужно присмотреться к хитростям немцев в торговле с Советами. Нам стало известно, что при поставке медицинского оборудования в Советский Союз, коммунисты отказываются от технического обслуживания техники, поэтому специалисты монтирующие оборудование часто прибегают к помощи высыхающих токопроводящих паст. Смысл с том, что пока эта паста жидкая, она не проводит ток, но когда высыхает, а это происходит через полгода, происходит замыкание, и их вынуждены снова приглашать на восстановление работы техники. 

- Хитро, - кивнул Никсон, - но долго держать в секрете это не получится, да и потеря репутации. Разве фирмы не пекутся об этом?

- Репутация в СССР ничего не значит, им главное, чтобы цена была поменьше. А дешевые вещи не могут быть надежными. Вот пусть и платят. 

- Это понятно, - махнул рукой президент, - но не кажется тебе, что для нас это как-то не очень масштабно, было бы гораздо лучше втянуть Советы в какую-нибудь войну. Ясно, что их специалисты сейчас в Египте, но это не тот конфликт, который разорит Советский Союз, нужно чтобы их войска оказались на Ближнем Востоке, тогда можно будет говорить о них как об агрессоре.

- Не получится, - скривился советник по безопасности, - коммунисты не дураки, они не станут сами влезать в конфликт. Они могут выдать в кредит оружие, боеприпасы, могут даже дополнительные зенитные комплексы со своими специалистами прислать, но воевать за других не станут. Да и нужно ли нам это? Если сегодня пустим их в Ливию, выдавить их потом оттуда будет сложно.  И надо учитывать, что это не тактическая цель, на которую мы можем реализовать, здесь уже надо планировать стратегию, и закладывать в бюджет деньги. 

- Рано или поздно нам придется заниматься этим, - пожал плечами Никсон, - так почему бы не начать сейчас? Кстати у Кеннеди в советниках был Збигнев Бжезинский, он уже давно занимается разработкой стратегических планов в отношении Советов. Думаю, неплохо было бы использовать часть его идей.

- Можно, - после некоторого раздумья согласился Киссинджер, - хоть по многим вопросам я с ним не согласен, но в части стратегии работы с национальными окраинами Советского Союза у него есть неплохие идеи

- Надеюсь, он не посоветует нам вляпаться в новый Вьетнам? – Наморщил лоб президент. – Хорошо хоть мне достался лишь кусочек того наследия, и то еще раз предстоит выслушать конгресс о предательстве. 

- Нет, Ричард, - покачал головой советник, - тут надо честно отметить, что как раз он был против помощи Сайгону, но кто будет прислушиваться к его мнению, когда военные давили на Кеннеди со всех сторон?

- А каковы его идеи в общих чертах?

- Основная идея Бжезинского состоит в том, чтобы помочь окраинам развить собственный промысел, основанный на национальных традициях, и обеспечить его сбыт за пределами Советского Союза. Разбудить, так сказать, национальное самосознание. Конечно же, это не понравится Москве, и она попытается взять результаты этого промысла под свой контроль, что обязательно приведет к напряженным отношениям окраин с центром. К тому же, получив контакт на культурном уровне, станет проще привлекать людей, которых можно будет настроить против своих соседей. В частности на Кавказе давно тлеет неприязнь между различными национальностями. К примеру, есть такая Карачаево-Черкесская область. Достаточно небольшой искры и там полыхнет конфликт между карачаевцами и черкесами, если учесть, что треть проживающих там русские, то им от этого конфликта достанется больше всего. После того как в это вмешается Москва, а она не сможет не вмешаться, отношения национальностей с центром будут испорчены и такое перекинется на кавказские республики. А это уже шаг к ослаблению единства СССР. 

-  Мне кажется, что слишком натянуто, - поморщился Никсон, - хотя в данном случае все средства хороши. А что, там за скандал с поставкой комплектов для радиотелефонов из Советов? – Вдруг поинтересовался Никсон.

- Наша пресса на этот раз не стала привирать, – заметил Киссинджер, - как только радиотелефоны появились на нашем внутреннем рынке, нашились фирмы, которые решили тоже получить свой доступ к пирогу. Но выяснилось, что сотовый телефон это не просто передатчик, для комфортной работы с ним нужно обеспечить его еще и минимальным сервисом. И вот тут оказалось, что поставщик этого сервиса на сегодняшний день зарегистрирован в Италии и является лишь посредником между нашими производителями телефонов и Советами. 

- И что? Там настолько все сложно, что наши технологии не могут предложить что-нибудь более достойное?

- Могут, - кивнул советник, - однако для этого надо неплохо вложиться в это направление, но на сегодняшний день количество каналов на одну базовую станцию ограничено и составляет около ста шестидесяти, что накладывает ограничение и на  количество абонентов. Этот рынок предоставления услуг конечен и уже занят, если говорить честно, а сегодня производители электронных компонентов испытывают определенные финансовые трудности.

- Я так понимаю, что заниматься они этим будут только после того, как конгресс покроет большую часть расходов?

- Именно так, - подтвердил Ричард, - там, правда, что-то говорилось о каких-то хитростях в обработке сигнала от индивидуальных передатчиков, чтобы обеспечить связью в четыре раза больше абонентов, да и освоение нового частотного диапазона не за горами, но этого все равно недостаточно.

- Но ведь в развитие радиосвязи продолжают идти вложения, - сделал замечание Никсон.

- Соты! - Пояснил Киссинджер, - Для того, чтобы сделать новую связь привлекательной и оправданной по затратам, по всем городам и даже на трассах ставят стационарные базовые станции, которые решают проблему связи по всей стране. Но повторюсь, на сегодняшний день это дорого, а будущая прибыль неочевидна, даже если учесть дороговизну предоставления таких услуг. 

- И сколько сегодня уже установлено этих сот?

- Всего установлено около шестисот, во всех крупных городах, а вот за семидесятый год планируется установить по стране около девяти тысяч вышек, что позволит покрыть большую часть заселенной территории. 

- Ого! И ты продолжаешь утверждать, что это не имеет перспективы?

- Это не я утверждаю, - нахмурился советник, - это утверждают эксперты. Я не специалист в области радиосвязи, но кое-что в этом плане у меня вызывает беспокойство. За спиной итальянцев и Советов стоят французы, это Дюпон, а они уже доказали, что просто так, впустую, работать не будут, а значит, здесь есть что-то, чего не учитывают эксперты. 

- Хм, опять французы, что-то слишком часто последнее время они стали переходить нам дорогу. – Изрек президент

- А что им остается делать, после того как испортились отношения с Советским Союзом? В Европе конкуренция гораздо жестче, чем у нас.

- Может и нам стоит их попридержать?

- Вот этого никак не стоит делать, - вскинулся советник, - тогда у них останется один путь, мириться с Советским Союзом.

- Да, пожалуй ты здесь прав, из двух зол надо выбирать меньшее, - вздохнул президент, - хорошо, пусть Бжезинский поработает над планом противодействия Советам, может быть и действительно нароет что-то стоящее.

Константин Шумаков заложил очередную порцию карбида в ацетиленовый аппарат и, дождавшись, когда давление поднимется до нужного значения, снова взял резак в руки, предстояло раскроить еще три листа «сороковочки» (стальной лист проката толщиной сорок миллиметров). Сопло резака уже не раз забивалось брызгами металла, поэтому прочистка помогала мало, и разрез получался не таким ровным, как хотелось бы. По-хорошему надо бы еще сделать несколько сменных сопел, но мастер не хотел лишний раз шевелиться, а ведь от этого не только зависело качество раскроя металла, но и  расход кислорода. Так и есть, до обеда Костя дожёг второй баллон, на этом его работа сегодня закончилась:

- Все, закончили на сегодня, - объявил он, перекрывая вентили резака, - были бы нормальные сопла, сегодня бы все раскроили, а так теперь ждать когда еще кислород завезут. 

Гена, слесарь, который на этот день был назначен мастером в помощь, кивнул и принялся зачищать бормашиной наплывы металла с обратной стороны реза, ему тоже дополнительно работы досталось из-за плохого качества реза. 

- Ну что, в картишки? – Прищурился резчик, когда смотал шланги резака и разгрузил ацетиленовый аппарат.

- Не вижу препятствий, -  хмыкнул Геннадий, - только давай руки ополоснем, а я новую колоду достану. 

- Может еще Стёпку позовем? 

- Не, не надо, за ним мастер бдит, как не увидит его на рабочем месте обязательно сюда прибежит, – отмахнулся слесарь, - лучше Ваську с заточки кликнуть, тот постоянно без работы сидит. 

- Только если на безрыбье, - поморщился Константин, - с ним в карты как в шахматы играешь, никогда не рискует. 

- А он и есть шахматист, - кивнул Геннадий, - у них же команда, все с заводчанами соревнуются, но им там ничего не светит, у заводчан трое перворазрядников. 

- Глупости это все, - отмахнулся Шумаков, - пусть в шахматы инженерный корпус режется, а у нас рабоче-крестьянские карты. Ну, еще домино иногда. 

Но поиграть в карты им не дали, только они удобно расселись за верстаком, в сварочную прибежала Зинаида:

- Костя, выручай, дело от профсоюза важное хочу тебе поручить. – Накинулась сходу она. 

- Зин, ну почему ты всегда появляешься не вовремя, - скривился пролетарий.

- Как раз вовремя, - кивнула она на колоду карт.

- У нас пятнадцати минутный перерыв, - тут же нашелся Геннадий, - присоединяйся. 

- Вот делать мне больше нечего, - фыркнула девушка с приданным (разведенка с ребенком), и тут же снова переключилась на Константина, - там по линии профсоюза мандарины привезли, сейчас в подвальный этаж перенесем. Надо бы чтобы кто-то из наших в качестве охраны побыл, пока списки работников уточняем.  

- Это еще зачем? – Удивился Геннадий. – Не уж-то кто мандарины стащит?

- Да не в этом дело, - махнула рукой Зинаида, - там Шеметов крутится, хочет через нашу партийную организацию распределить. 

Услышав это, сварщик молча поднялся и полез в шкаф, чтобы переодеть куртку, уж кого, а Шеметова, ответственного за распределение профсоюзных благ от местной партийной организации он на дух не переносил.

- Ты чего? – Следом вскочил слесарь. – Какая разница кто распределять будет?

- Гена, не тупи, - пробурчал Константин, - Шеметов только в пользу себя и начальства умеет распределять, тот еще «товарисчь». Ты идешь?

- Если так, то конечно иду, - сразу засуетился слесарь, и повернулся к Зинаиде, - Петра Дмитриевича предупреди, а то потеряет еще. 

Подоспели вовремя, помогли стащить ящики из автобуса КВЗ в подвал, пересчитали и закрыли в комнате с запчастями к РЭМ (ротационная электрографическая машина). До конца дня еще три часа, поэтому рабочие филиала Научно Исследовательского Института уселись на лавочку в курилке в конце коридора и снова достали колоду с картами. 

- Это что еще за номер? – Застал их за игрой зам. секретаря коммунистической организации института. – Почему не работаем?

- Кто сказал, что не работаем? - Хмыкнул Геннадий. – Как раз делом заняты - охраняем цитрусовые от всяких козлов, шибко до них охочих. 

- Черт его знает что, - повернулся Шеметов к своим сопровождающим, - они уже себя здесь хозяевами считают.

- А что не нравится? - Подал голос Константин. – Рабочие здесь и есть хозяева, а ты всего лишь надстройка, призванная служить рабочему классу. 

- Не «ты», а «Вы»

Оба пролетария весело рассмеялись, ибо после этого обычно сразу следовал ответ «Вы говно».

- Ладно, Гена, не отвлекаемся, - одернул своего напарника Шумаков, заходя с очередной карты.

Шеметов скривился, как будто зажевал сразу несколько лимонов и, задрав нос, двинулся дальше с двумя сопровождающими молодыми специалистами. Подойдя к двери склада запчастей, дернул ручку, но дверь была, как и положено, заперта. 

- У кого ключ? – повернулся  он к рабочим.

- Ну, допустим, у меня. – Оторвался от игры Константин. – И никому его отдавать не буду. 

- Этого не надо, просто откройте замок. 

- Это у ВАС наверху все такие мудрые, или только одного на хрен надо послать? – Прищурился пролетарий.

- Как вы со мной разговариваете? – Взвился Шеметов.

- А как надо разговаривать? Вы уж простите нас темных, витиеватостям всяким не обучены, привыкли напрямую в глаза правду говорить. – Не полез за словом в карман Шумаков. – И вообще шли бы вы отсюда …, на рабочее место, это нас к делу приставили, чтобы простоя не было, а вот у вас наверняка работа стоит, или что, чернила закончились? 

- Я этого дела так не оставлю? – Потерял самообладание партиец. 

- Так и не оставляй, - пожал плечами Геннадий, - надеюсь втроем унесете?