В отеле Хатты погасли все огни. Отдыхающие, мирно посапывая, восстанавливали силы для новых свершений на теннисных кортах, площадок для гольфа и на экскурсиях в горы. Было так тихо, что можно было услышать, как зевнет комар. Поэтому телефонный звонок заставил Ирку с Костей подпрыгнуть и резко сесть в постели.

– Я буду говорить с ним женским голосом, – объяснила Ирка, протирая заспанные глаза.

– А ты сумеешь? – мрачно пошутил Костя. – Ну, бери уже трубку, – прошипел он, когда телефон зазвонил в четвертый раз.

– А… Алло, – хрипло сказала Ирка.

– Привет, любимая, – раздался приятный мужской баритон. – Это я! Тот, которому ты все простила.

– Ой. Здравствуйте, – вежливо сказала растерявшаяся Ирка.

– И только-то? – иронично спросил голос. – А я думал, что ты мне устроишь семейную сцену… любимая.

– Сейчас устрою, – пообещала Ирка. – Вам не кажется, что звонить по ночам – дешевый прием?

– Звоню, когда могу, – сокрушенно сказал голос, и Ирка могла поклясться, что звонивший в этот момент развел руками. – И ужасно рад, что ты мне все простила.

– Послушайте, – серьезно сказала Ирка. – Я никак не могу понять, мне надо вас защищать, или, наоборот, от вас защищаться?

– Очень интересно! Если ты станешь меня защищать, я спокоен. – Голос в трубке тоже стал серьезнее:– Что вообще тебе от меня надо?

– Вокруг меня столько всего произошло, – пожаловалась Ирка. – И все из-за вас. Половина преступного мира полагает, что вы мне чего-то дали, и желает знать, чего именно. Может быть, вам интересно узнать, что…

– Короче говоря, вы хотите со мной встретиться, – бесцеремонно перебил ее голос.

– Да нет, это вы должны хотеть… – постаралась втолковать ему Ирка.

– За площадкой для гольфа есть интернет-кафе, – сообщил голос. – Завтра в одиннадцать. Столик у барной стойки. Если смотреть от входа, то крайний справа. Пока, любимая, – насмешливо попрощался он и повесил трубку.

Ирка положила трубку и недовольно оглянулась на Костю. Краем глаза во время разговора она видела, что он не сидит рядом с ней, чтобы хотя бы мысленно поддержать – неужели он не видел, что она умирает от волнения! – а совершает странные телодвижения, перемещаясь к окну.

– Тебе захотелось подышать свежим воздухом? – язвительно начала она. – А тебя не интересует…

Костя приложил палец к губам, а другую руку выставил вперед и покачал пальцем. Ирка замерла.

– Ты чего? – прошептала она наполовину удивленно, наполовину возмущенно.

Костя замотал головой и отчаянно замахал рукой. Ирка застыла.

За окном послышался слабый звук, что-то заскреблось и Ирка тихонько села на пол. Пять минут прошло в полной тишине. Потом Костя решительно подошел к балкону. За стеклом была чернильная темнота южной ночи.

– Да нет тем никого, – ожила Ирка и распахнула дверь.

Холодная луна, сощурив глаз, равнодушно смотрела на распростертое на балконном полу тело араба в грязном, когда-то белом дишдаше. Из его шеи торчала крохотная стрела с оперением. Крови не было.

– Спокойствие. Только спокойствие, – сказал Костя голосом Карлсона. Очень встревоженного Карлсона.

– Только не ори, – предупредил он.

– Вот еще, – все тем же сиплым шепотом ответила Ирка. – Что я, трупов не видела?

И сползла по стенке.

– Только не раскисай, – взмолился Костя. – Надо его рассмотреть, прежде, чем поднимется шум.

– Он жив? – не глядя на балкон спросила Ирка.

– Не похоже. Вроде не дышит.

Костя храбро шагнул на балкон. Ирка продолжала, скорчившись, сидеть на полу в номере.

– Пульса нет, – объявил Костя. – Тащи телефон. Надо его сфотографировать, пока его не унесли.

Ирка мрачно подумала, что если бы раньше кто-нибудь ей сказал, что у нее появится коллекция фотографий трупов, которая, к тому же, начнет быстро расти, она бы рассмеялась ему в лицо. Кряхтя, она встала и вышла с фотоаппаратом на балкон.

Араб был в полном одеянии. Его голову и шею полностью закрывал арабский платок – ихрам, который удерживался игалем, двойным черным обручем. Поэтому, чтобы увидеть его лицо, его надо было перевернуть.

Костя, поднатужившись, перевернул тело.

– Что-то не похож он на араба, – удивилась Ирка. Забыв о страхе, она приподняла платок и пристроила его на затылке у трупа, чтобы максимально увидеть лицо.

– Ты его когда-нибудь видела? – осведомился Костя.

Ирка отрицательно помотала головой и несколько раз нажала на кнопку.

– Что ты делаешь? – изумилась она, глядя, как Костя задирает дишдашу. Под ней оказались кроссовки и голые, совсем не смуглые ноги. – Ты извращенец, – прошипела она, наблюдая, как Костя тянет рубаху выше.

– Помогла бы лучше, – проворчал он.

Ирка сообразила, в чем дело, когда под белой рубахой оказались шорты с карманами, в которые Костя тут же залез. В кармане были ключи от автомобиля и плоский бумажник с пластиковой карточкой.

– Мы ведь не будем мародерствовать? – опасливо поинтересовалась Ирка, когда Костя, вооружившись носовым платком, вытащил карточку и стал ее рассматривать.

– Тут должна быть его фамилия, – объяснил он. – А то вряд ли мы ее потом узнаем. Вот, видишь? Латинскими буквами. Заи… Заит… восточная какая-то фамилия…

– Зайцев, – прочитала Ирка, заглянув к нему через плечо. – Его восточная фамилия – Зайцев! Такой вот араб эмиратский!

Она задумчиво смотрела на славянское лицо, окаймленное ихрамом.

– Он ведь не поговорить к нам лез, – высказала она первую умную мысль. – А убить, наверное.

– Во всяком случае, не для того, чтобы пригласить поиграть в гольф, – согласился Костя.

– А чем?

– Чем играть? – удивился Костя.

– Чем убить, – терпеливо пояснила Ирка. – Не пластиковой же карточкой. Посмотри-ка, что у него в кулаке.

А в кулаке господина Зайцева, встретившего свой конец под чужими небесами, был зажат шприц.

– Где хочешь, немедленно найди пузырек, – сдавленным голосом сказал Костя.

Ирка, бросившись в номер, заметалась между флакончиками с лаком, духами и тюбиками с кремом. Решившись, она вылила в раковину перекись водорода, которую она взяла с собой в медицинских целях, сообразив, что у этого флакончика хорошо закручивается пробка.

– Держи, – прошипела она, протягивая ему флакон и полотенце. – Отпечатков пальцев не оставь.

Не вынимая шприц из рук трупа, Костя взялся полотенцем за шприц и аккуратно нацедил часть жидкости во флакончик из-под перекиси водорода.

Они придали телу первоначальное положение и позвонили на ресепшен.

Пока полицейские возились с телом, Ирка с Костей смирно сидели в креслах и тщательно изображали тупых трусоватых лохов.

Когда обнаружилось славянское происхождение убитого, в глазах арабских полицейских появилось задумчивое выражение. Один из них, облаченный в ихрам поверх полицейского мундира, стал звонить по телефону, строго поглядывая на потерпевших. Второй, тыкая пальцем в сторону трупа, строго проговорил:

– Руссия!

Впечатлившись своими лингвистическими успехами, он сел на стул напротив подозрительных русских и уставился Косте в глаза. Тот не менее строго посмотрел на него, ткнул пальцем в сторону балкона, покачал головой, потом для убедительности погрозил пальцем, и произнес сокрушенно:

– Ай-яй! Нехорошо.

И стал терпеливо ждать, когда эмиратская полиция обнаружит шприц в руке убитого Зайцева. Шприц обнаружили достаточно быстро.

– Ой, – ненатурально воскликнула Ирка. – А зачем ему нужен был шприц?

В дверь номера испуганно заглянул экскурсовод-полиглот, который вчера вез туристов в старинный форт. Полицейские шумно стали ему объяснять, в чем дело, распахнули дверь на балкон и жестом предложили ему посмотреть, что там лежит, как будто это был новогодний сюрприз. Экскурсовод выходить на балкон категорически отказался, выслушал полицейских, выпучил глаза и на ломаном русском спросил Костю, зачем они убили несчастного русского.

– Мы не… – начала было Ирка, но Костя быстро сжал ей руку и она замолчала.

– Почему вы решили, что он русский? – спокойно спросил он. – Нам показалось, что он араб.

– У нас свои секреты, – раздуваясь от важности, спросил полицейский с ихрамом на голове.

– Знаем мы ваши секреты, – пробурчала Ирка.

– Убийц было двое, – еще спокойнее сказал Костя. – Тот, который лез к нам в номер среди ночи – кстати, у вас нет ночной охраны на территории?

Он подождал, пока экскурсовод, запинаясь, переведет этот вопрос представителю администрации и строго на него посмотрел.

– Ну, что он сказал? – требовательно переспросила Ирка. – Охраняется отель ночью, или нет?

– Охраняется отель ночью, или нет?

Представитель отеля горячо заверил, что охраняется, и это просто невероятно…

Костя пожал плечами:

– Это дважды невероятно: к нам с неизвестной целью хотел проникнуть человек, которого не увидела охрана, а потом его убил другой человек, и охрана его тоже не увидела.

Один из полицейских, спеша увести русских от опасной темы, приготовился задать вопрос, который он считал коварным и умным, а именно, – почему русский, который к ним лез, оделся в национальную арабскую одежду. Нет ли в этом хитрого заговора? Он вышел вперед, многозначительно посмотрел на своего начальника в ихраме и открыл рот, однако его бесцеремонно перебил противный русский:

– Кстати, – сказал Костя. – вы не знаете, почему этот человек, который, как вы говорите, является русским, одет в арабскую одежду?

Полицейский немного сник, но не сдавался.

– Они думают, что вы им об этом расскажете, – перевел экскурсовод.

Они немного попрепирались по поводу того, кто должен это выяснять – чуть не пострадавшие от неудачливого Зайцева русские туристы, или все же полицейские. Препирались долго. Ночь успела давно растаять и превратиться в утро.

Среди полицейских, по счастью, был эксперт, который заключил, что стрела вонзилась в шею заключенного сзади, со стороны территории отеля, и, следовательно, туристы никак не могли его убить. Правда, на это ему потребовалось пять часов, двое подручных и зачем-то подзорная труба – биноклем он не удовлетворился. Костя из всех сил пытался разглядеть, что мог рассматривать эксперт в подзорную трубу и пришел к выводу, что тот просто важничал. Полицейские хмуро посмотрели на него, велели Ирке с Костей никуда не уезжать и удалились, унося на носилках Зайцева, который скалился в потолок, закатив широко открытые глаза так, что были видны только белки. Ирка поспешно отвернулась, когда носилки пронесли мимо нее. Последним стал выходить полицейский в ихраме и столкнулся лоб в лоб с хмурым человеком в шортах и белой рубашке с короткими рукавами.

– Что за жмурик? – сердито спросил он полицейского и потребовал переводчика. Экскурсовод, который уже отбежал достаточно далеко, чтобы считать себя в безопасности, был срочно возвращен на место. Полицейский возбужденно потер ладони и снова уселся в кресло, буравя пришедшего глазами.

– Ой, здравствуйте, – радостно сказала Ирка.

– Кто вы такой? – торжественно спросил полицейский, предвкушая задержание и скорое раскрытие заговора русской мафии, медаль и место старшего инспектора в Дубае. Вновь пришедший вытащил из кармана красные корочки, и полицейский сразу поскучнел.

– Григорий Орлов? – полицейский попытался почесать в затылке и его игаль съехал на бок. Какие-то смутные ассоциации тревожили его. В своем полицейском участке он считался специалистом по России и ему казалось, что чем больше гор, а лучше морей, будет между ним и Григорием Орловым, тем безопаснее будет для него.

Экскурсовод, вчитываясь в корочки, прошептал ему что-то на ухо. Полицейский с упреком посмотрел на русских – могли бы заранее предупредить его, что они находятся под высоким покровительством.

– Как вы смогли так быстро добраться, офицер? – невольно спросил он.

– Рука Москвы, – неопределенно, но доходчиво объяснил Орлов. Обращение «офицер» ему понравилось, и он благосклонно посмотрел на араба.

– Мы и сами прекрасно справимся, – обиделся араб.

– Да? А с чем?

– Как с чем? Вот, покушение, – растеряно сказал полицейский, поправляя ихрам.

– Э, милый, – важно сказал ничего не понимающий Орлов. – Тут история издалека тянется. Международная мафия!

Экскурсовод подзадумался, как перевести «Э, милый». В результате полицейский вздрогнул и счел за благо удалиться, впрочем, не забыв назначить русским встречу в полицейском участке.

– Ну что, допрыгалась? – прошипел Орлов. – Чуть не замочили тебя?

Тонкий литературный вкус в Косте возмутился:

– Вы выражаетесь, как гопник из люберецкой…

– А ты бы вообще молчал, – бесцеремонно оборвал его не желавший исправляться офицер. – Твоя идея выложить рисунок в Интернете?

– Моя, – скромно сказал Костя.

– Ну, в общем-то, это правильно, – нехотя согласился офицер Орлов. – Меньше поводов вас ликвидировать. Кстати, что это за типа от вас понесли и кто его…

– Замочил? – с готовностью подсказал Костя. – Неизвестный доброжелатель. Кстати, Ирка, тащи яд.

– Зачем яд? – захлопал глазами невыспавшийся и туго соображающий Орлов. – Не надо яд. Кому яд?

– Вы сможете отдать это на анализ? – протянул Костя флакончик, на дне которого было несколько капель, и объяснил их происхождение.

Орлов растеряно взял флакон.

– Говоришь, сам нацедил? – с уважением уточнил он и взглянул на Ирку уже без прежнего презрения. – Вы не наследили?

Костя обиделся.

– Прямо как будто я маленький, честное слово.

– Я ему специально полотенце принесла, – пояснила Ирка.

– А! – поразился Григорий Орлов хладнокровию современных молодых девиц. – Ну, раз все целы…

– За исключением господина Зайцева, – уточнил Костя.

– Что? Да, конечно. Раз вы все пока живы и здоровы, то я, с вашего позволения, отправлюсь спать.

– Конечно-конечно, – поддержала его Ирка. – А я пока схожу на встречу с Полковником.

Григорий Орлов, который с трудом поднялся с кресла, рухнул в него обратно.

– С кем? – не веря своим ушам, переспросил он.

– Да мы тут с ним созвонились, – беспечно махнула рукой Ирка.

Пока Орлов хлопал глазами, Ирка и Костя, перебивая друг друга, наспех ввели его в курс последних событий. Вместо сна Григорий хрипло потребовал кофе – только не эти ваши дурацкие кофейные чашечки, – прорычал он, – а нормальную бадью. И стал горько сетовать, что своих помощников он оставил в Дубаи, выслеживать Полковника.

– Не переживайте, мы же здесь, – попыталась утешить его Ирка. Он искоса взглянул на нее и промолчал.

Следующие полчаса они провели, ругаясь до остервенения. Ирка рвалась на встречу в кафе одна, крича, что мужчины, как всегда, все испортят. Костя стучал кулаком по столу и доказывал, что он поперся за ней в это пекло для того, чтобы ее охранять и поэтому должен идти за ней и обеспечивать ей безопасность. Григорий Орлов храпел, навалившись на широкий подлокотник кресла. Шесть маленьких чашечек кофе остывали на журнальном столике.

Когда Костя грохнул по столу особенно убедительно и все шесть чашечек подпрыгнули, издав жалобный звон, Григорий вскочил, скомандовал подъем и ринулся к двери.

– Кофе! – закричал Костя.

Обиженно выпрямившись, Орлов заявил, что он не официант, чтобы носить ему кофе, был усажен в кресло и приведен в чувство. Ирка влила в него поочередно все чашечки кофе, не обращая внимания на то, что он негодующе дергался и требовал его во-первых остудить, а во-вторых насыпать в него сахару. После четвертой чашки он смирился, дал стереть с себя кофейную пену и уже не сопротивлялся, смиренно глядя в пространство. Костя с Ириной напряженно ждали. Наконец, глаза Орлова приобрели осмысленное выражение и он встал.

– Десять ноль пять, – объявил он. Ирка согласно кивнула.

– Выходим! Перед операцией проводим рекогносцировку на местности.

– Если бы не вы, откуда бы мы знали, что делать, – проворчал Костя себе поднос, стараясь, чтобы офицер его не услышал.

Полковник знал, где назначить встречу. Кафе просматривалось насквозь, потому что это, по сути, был большой навес, крытый тростником. Но и из кафе был отличный обзор. Вокруг него с десяти часов начинали работать лотки с горластыми арабскими торговцами и, как на всякой уважающей себя ярмарке, работали аттракционы. Там можно было набрасывать кольца на вбитые горизонтально штыри, выиграть в лотерею бирюзовое ожерелье.

Почти у самого кафе Ирка заметила Яну. Она стояла у красивого островерхого шатра, разрисованного пальмами и верблюдами, и изо всех сил дула в длинную деревянную раскрашенную трубку с небольшим раструбом на конце. Из трубки вылетел красный шарик и сбил маленькую пробковую фигурку в ихраме. Хозяин аттракциона, маленький носатый араб, грустно вздохнул и протянул ей приз – маленькое колечко с крохотным камушком. Ирка не стала окликать ее и нырнула в прохладный полумрак кафе. Она в нерешительности постояла у входа, давая глазам освоиться после яркого солнечного света. Через минуту она убедилась, что здесь не так уж и темно, как показалось в начале. У длинной барной стойки действительно стояло несколько столиков. Ирка неторопливо пошла по проходу к стойке и не спеша заказала себе стакан вкуснейшего прохладного пива, позволяя всем присутствующим, которым было до нее дело, убедиться в том, что она одна. Прихватив сушеные дынные семечки, она оглянулась, ища взглядом крайний столик справа. Он был пуст. Разочарованная Ирка уселась за него и поставила пиво на деревянный лакированный стол. Напиваться одной в кафе, кишевшем парочками и веселыми компаниями было глупо, и она заскучала. Она взглянула на часы. Было ровно две минуты двенадцатого. Сволочь Полковник! Оставить ее одну среди веселящихся людей. Да что он о себе возомнил, ей-Богу!

– У тебя есть одно оправдание: если ты уже убит! – пробормотала она сквозь зубы и решительно встала. В конце концов, пусть сам ищет ее где хочет. Ему это надо не меньше, чем…

– Привет, любимая! – раздался насмешливый голос сзади. Ирка обрадовано обернулась.

– Ну наконец-то, – облегченно сказала она. – Я уже боялась, с тобой что-нибудь случилось.

Полковник, одетый в шорты цвета хаки и обалденную черную футболку был чудо как хорош. В жизни он был еще лучше, чем в Интернете Он был немного похож на викинга. Сходство усиливала небольшая светлая бородка и голубые глаза. В данный момент глаза были озадаченно распахнуты, а брови подняты так высоко, что уползли под небрежно свисавшую челку.

– Со мной? – глупо переспросил он. – Ты боялась, что…

– Ну да, – нетерпеливо сказала Ирка и села обратно за стол, успокоено припав к стакану с пивом. – Я боялась, что тебя убьют, как араба Зайцева, и тогда я ничего не узнаю. Погоди, – оживленно перебила она его, когда он хотел что-то возразить. – А может, ты сам его убил? Нет? Ну, извини.

На лице Полковника отразилась сложная гамма чувств. Он осторожно присел за столик рядом с ней и отхлебнул из ее стакана.

– Эй, – возмутилась Ирка. – Это не слишком интимно?

– Послушай!..

– Кстати, как мне тебя называть? Глупо называть тебя Полковником или Германом Эриховичем. А можно, я буду называть тебя Геша?

Полковник взмолился:

– Да помолчи ты хоть минуту! Ты не даешь сосредоточиться.

Ирка заткнулась и услужливо подвинула ему пиво. Тот благодарно выпил полстакана и заявил:

– На худой конец Герман. Никаких Геш.

Он отхлебнул еще пива и жалобно спросил:

– Ты всегда так много говоришь?

– Нет, – честно призналась Ирка. – Это у меня на нервной почве. Вообще я вполне адекватный и умный человек.

Герман усмехнулся.

– Тогда для начала ты не могла бы мне сказать, кто такой Зайцев и почему он араб?

– Ага. – удовлетворенно сказал Ирка. – Значит, убил его не ты.

Ей было приятно, что есть, на первый случай, один труп, к которому Полковник, он же Гольгиссер Герман Эрихович, непричастен. Значит, есть шанс, что он хороший человек.

– Найден сегодня ночью убитым на нашем балконе, – четко отрапортовала она. – В кармане обнаружена пластиковая карточка на имя Зайцева Ильи. В кулаке был зажат шприц с неизвестной жидкостью.

– Убит из огнестрельного? – переспросил слегка удивленный Герман.

– Нет, из духового. Стрелой, предположительно смазанной ядом.

– Интересные дела.

Герман задумался. Ирка наблюдала, как он допил ее пиво и с неудовольствием покосился на дынные семечки. Потом он стряхнул с себя задумчивость и приступил к самому главному вопросу, который тревожил его на сегодня. Вернее, таких вопросов было два.

– Я буду тебе очень благодарен, любимая, если ты мне ответишь, откуда тебе про меня известно, и откуда у тебя план пещеры Аль-Джамейра?

Ирка вытаращила глаза:

– Ты тоже думаешь, что это какой-то план?

– А что же это, по-твоему? – возмутился Герман Гольгиссер. – Мне стоило стольких трудов его найти, и вдруг ты вывешиваешь его в Интернете.

Ирка вытаращила глаза в немом изумлении, настолько неподдельным, что Гольгиссер спросил:

– Ну что, что?!

– Ты… ты показался мне умным человеком! – выпалила Ирка.

– А я и есть очень умный, – обиделся Герман.

– Тгда как же ты мог принять орнамент с обычной египетской табуретки за какой-то план?

– С обычной табуретки? – задохнулся Герман.

– Ну, не совсем обычной, – признала Ирка. – Она разбирается крест-накрест, и у нее ажурные бортики и львиные лапы. Но она су-ве-нир-на-я! Понятно тебе? У меня подруга привезла ее из Каира. А я срисовала узор от нечего делать, причем небрежно.

– Срисовала узор! – обалдело повторил Герман и всплеснул руками. – Сувенирная! Быть такого не может!

– Еще как может! – заверила Ирка. – То-то я удивлялась, что за этим рисунком охотилось сразу несколько банд. Сколько там народу полегло, ты не представляешь!

– Небрежно срисовала! – в трансе повторял Герман, не в силах постичь такой игры случая. Кто бы не управлял нашими земными делами там, наверху, – думал он, – у него, вернее, у Него, очень своеобразное чувство юмора.

– Откуда ты вообще взялась? – простонал он.

– Откуда я взялась? – возмутилась Ирка. – Нет, скажите пожалуйста! Ты лучше скажи, откуда ты взялся на нашу голову? Меня и моего парня похищают и чуть не убивают средь бела дня, потом покушаются еще на одного человека. А потом похитили моего бывшего друга, после него несколько раз пытаются похитить мою маму! И похищают!

Герман взирал на нее в немом изумлении и не перебивал.

– Только по ошибке они похитили воровку, которая залезла к нам в квартиру. И что ты думаешь? Ее убили! И ты меня еще спрашиваешь, откуда я взялась?

– Послушай, – обрел наконец дар речи Герман. – Как там тебя?

– Меня зовут Ирина… то есть это,… Полина! – спохватившись проворчала Ирка и несколько раз проговорила про себя это имя, чтобы не забыть на него откликаться, если Герман будет к ней обращаться.

– Ну, хорошо, Ир, пусть будет Полина, я не возражаю, – покладисто согласился Герман. – У тебя есть хоть какая-то идея, почему вдруг стали охотиться за тобой? Ты что, развесила свой рисунок по всему городу? Кстати, по какому городу?

– Если ты спрашиваешь, откуда я родом…

– На этот раз не соври, а? Я ведь не буду за тобой охотиться, ты мне и не нужна совсем.

– Слава Богу, что не нужна, – сварливо сказала Ирка. – Хотя вот Людмила в Иране тоже не была нужна, однако ты ее убил.

– Я? Да что ты мелешь! С чего ты взяла, что ее убили?

– А ты не знал? – стараясь быть язвительной, сказала Ирка.

– Ей-богу, не знал, – расстроился Герман. – Она, конечно, была редкостной дурой, но я вообще никого не убивал. Никогда!

– Правда? – обрадовалась Ирка.

Герман искоса посмотрел на нее и объяснил:

– Но никогда не поздно начать.

– Я из Москвы, – спохватилась Ирка.

– Уже лучше, – кивнул Герман. – Мы замечательно продвигаемся. Теперь, если ты скажешь, почему за тобой начали охотиться…

– Охотиться за мной начали потом, – вздохнула Ирка. – после того, как мы навестили одного парня в больнице. Послушай, что плохого сделал тебе Леонид Молчанов?

– Не знаю такого, – искренне удивился Герман.

– Между тем, ты сунул ему в руку этот дурацкий талончик к врачу. Это было в Дубаи.

Герман немного поднапрягся и вспомнил.

– Было такое, – признался он. – Мне надо было погоню от себя отвлечь. Да, я сунул какому-то парню бумажку, которую нашел у себя в кармане. Впрочем, мог и ничего не совать, а просто чуть подзадержаться возле него и дотронуться до руки. Это тоже срабатывает.

– Этого парня они выследили в Москве. И сейчас он сидит дома под мощной охраной, потому что его ранили и пытались добить в больнице, укоризненно сказал Ирка.

– Не повезло парню, – посочувствовал Герман.

– Послушай, надо эту историю как-то развязать. Кстати, что они искали в бывшем особняке Зиновия Зимина? Ты там что-то спрятал? – Ирка с любопытством уставилась на Германа.

Да нет, – отмахнулся тот. – Просто следы заметал. Поковырял под подоконником для виду, вот они и ищут до сих опр. Кстати, особняк был вовсе не Зимина. «Мой» особняк был вообще с другой стороны Москвы.

– В Москве очень много бандитов, – сокрушенно сказала Ирка. – Они все убивают друг друга, но никак не закончатся. Кстати, что ты говорил про пещеру… как ее?

– Аль-Джамейра, – машинально ответил Герман. – Вот уж про нее я тебе не расскажу!

– Ты там что-то прячешь?

– Не твое дело!

– Вот как? А отдуваться за тебя мое дело? Ни в Москве, ни в Эмиратах покоя нет! Чуть отвернешься, на тебя уже новый убийца лезет. Давай-ка это дело прекращать.

– За мной тоже не с конфетками бегают, – посетовал Герман. – Надоело прятаться, просто жуть. С одной стороны арабы, с другой наши…

– И что им всем от тебя надо?

– Это мое личное дело! Ладно, ладно! – поднял он обе ладони, видя, что с Иркиных уст готова сорваться гневная тирада. – У меня искали план лабиринта, который ты так любезно разместила в Интернете. Теперь, я думаю, ты потеряла для них интерес. Сколько ж народу сейчас ринется в пещеру, мама родная!

– А ты внимательно смотрел? Может быть, там неточный план. Все-таки с сувенира срисовывала.

– У тебя рисунок с собой? – без всякой надежды спросил Герман.

Ирка без промедления вынула из кармана шорт рисунок и разложила его у себя на коленях.

– Ты Зайцева знаешь? – спросила она склоняясь над ним.

Герман нетерпеливо мотнул головой:

– Понятия не имею. Наемник какой-нибудь.

– Вот видишь, – стала тыкать Ирка в план. – Вот тут на табуретке еще две загогулины были, но мне было лень их рисовать, и я тут спрямила. И еще вот тут.

Герман вздохнул и встал.

– Без холодного пива тут не разберешься, – заявил он. – Подожди тут.

Ирка смотрела ему в спину, пока он, стоя у стойки, разговаривал с барменом. Хорошая спина, – подумала Ирка. Стройная и мускулистая. Он ничего, хоть и полковник. Кстати, молод он для полковника. Что-то тут не так.

– Такая красивая девушка и одна? – раздался сверху хамоватый голос.

– Я не… – пискнула Ирка и тоскливо обернулась в поисках своего «прикрытия». Ни Кости, ни Орлова не было видно.

Тем временем за столик бухнулся огромного роста бугай с толстой золотой цепью на толстенной голой шее.

– Скучаешь? – пропыхтел он и представился:

– Максим.

– Оч… очень приятно, – пробормотала вежливая Ирка. – Но сюда сейчас придут мои друзья…

– Да брось! Какие у тебя тут друзья. Теперь я тебе буду друг.

– Ну нет, – вырвалось у Ирки.

– Почему же нет? – громогласно удивился бугай. – Со мной выгодно дружить. Я – полковник милиции.

Он горделиво оглянулся. Звание полковника российской милиции он получил недавно и заплатил за него совсем недорого. Что с ним делать дальше, он представлял себе очень смутно, но одно ему казалось совершенно ясным: надо отпраздновать его в какой-нибудь экзотической стране с симпатичной девахой. Звание полковника, по его понятиям, должно было повергать к его ногам десятки таких девиц, – не шлюх, с которыми ему приходилось иметь дело раньше, а с воспитанными девушками из высшего общества.

Боги были милостивы к нему, потому что он не успел развеять своих иллюзий. Все еще улыбаясь, он падал со стрелой в шее на стол. Он громко стукнулся о него головой, все еще набитой приятными мыслями о том, как волшебно изменится теперь его жизнь. Мысли стукнулись друг о друга, и разлетелись. Ирка завизжала, вскочив. Герман оглянулся на нее и, не торопясь, вышел из кафе, ловко смешавшись с толпой.

Ирка выскочила с другой стороны и, не оглядываясь, помчалась к отелю. Через двадцать метров она перешла на шаг и отдышалась, стараясь идти не спеша и поглядывая по сторонам.

Добравшись до отеля, она тут же нырнула в бассейн, в котором плескалось несколько постояльцев, потом выбралась из него и улеглась на шезлонг, стараясь принять ленивую позу человека, который продремал тут все утро. Она поклялась себе, что не сойдет с места ближайшие два часа и злорадно подумала об Орлове с Костей, которые наверняка наливались где-нибудь в сторонке пивом, и все прошляпили. А Ирку, между тем, тоже могли запросто убить.

Она закрыла лицо шляпой, немного поразмышляла о том, паниковать ли ей сейчас или попозже, решила, что после бессонной ночи она не сможет отдаться панике с полной силой и задремала.

Владимир Антонович с Малаховым медленно, но неуклонно приближались к отелю в Хатте. Раскрасневшийся Малахов смотрел на пыльную холмистую пустыню и воинственно раздувал ноздри. Его снедало желание выпрыгнуть из тряского автобусика и порыться в прорытых тысячелетиями норах.

Красота отеля, гармонично внедрившегося в неожиданно зеленые изгибы гор, совершенно напрасно манила его белыми террасами, голубизной бассейна и выгнутыми мостиками. Как нетерпеливый мустанг, он бил копытом и жаждал действия.

Владимир Антонович рысью подбежал к администратору и стал тыкать ему в нос Иркиной фотографией.

Администратор вгляделся в фотографию побледнел и, раздвинув два трясущихся пальца, поднес их к носу деда, а потом показал наверх.

– Второй этаж, – перевел Малахов.

– Номер, номер спроси!

Впрочем, администратор – молодой низкорослый абориген с жесткими черными кудрями и выпирающим из шортов животиком, – уже писал номер на бумажке, с жалостью поглядывая на двух недотепистых русских, с которыми опасная девица несомненно расправится сегодня ночью. Тяжело вздохнув, администратор отдал им бумажку и посмотрел вслед, озабоченно прикидывая, как на репутации отеля скажутся еще два трупа.

– Нет, ты видел, каких тут огромадных омаров подают, – пропыхтел Владимир Антонович.

Малахов встрепенулся. Омары – это хорошо. Они вписывались в чуждую жизнь, где есть место пиратам, кладам, коралловым островами и странным деревьям с плоскими вершинами.

– А свежие оливки? – встревожено спросил он. – крупные свежие оливки тут есть?

– Свежие оливки – гадость, – заявил Владимир Антонович, безрезультатно дергая Иркину дверь.

– Во всяком случае, – бодро добавил он, – мы теперь точно знаем, что она жива.

Оставив вещи в своем номере и полюбовавшись видом балкона, они стали спускаться вниз, чтобы в прохладе у бассейна «сделать привязку к местности» и выработать план действий. Перед уходом Владимир Антонович, приложив немало усилий, вытащил из рук Малахова картонную папку с белыми завязками и заменил ее своим ежедневником в кожаном переплете.

– Где ты их только берешь? – посетовал он. Малахов смутился.

Не успели они шагнуть на лестницу, сверкающую белым мрамором и позолотой, как были сбиты с ног энергичным молодым человеком, который несся наверх через три ступеньки.

– Боже мой, – растеряно пробормотал Владимир Антонович и начал подниматься. Правда, он был вынужден тут же усесться обратно на ступеньки и прижаться к стене, услышав топот, приближающийся снизу.

– Как ты думаешь, тут пожар? – полюбопытствовал Малахов, отважившись встать.

Мимо них проскочил еще один человек, очень загорелый и высокий.

– Где-то я его видел, – пробормотал Владимир Антонович, наблюдая, как оба молодых человека молотят в Иркину дверь.

– Позвольте, – возмутился он, когда один из них в сердцах пнул в дверь ногой.

Его возмущение достигло предела, когда тот, который пониже, вынул из кармана карточку и сунул ее в щель замка.

– Что вам надо от моей внучки! – возопил он, бросаясь грудью на врага.

Враг был повержен через три секунды. Он лежал под оседлавшим его дедом и громко матерился. Извернувшись, он взглянул в лицо победителю и застонал.

– Владимир Антонович! – обиженно произнес он. – Вы чего деретесь?

Дед вылупил глаза.

– Костя! Это ты?

– Ну я, я, – ворчливо согласился тот и с трудом поднялся на ноги.

Владимир Антонович начал прозревать. Он повернулся к Орлову.

– Здравствуйте, Григорий Павлович, – сухо произнес он. – Иринку мою, никак, ищете? Кстати, где она?

– А разве она не с вами? – потухшим голосом произнес полковник.

В течение следующих двух минут Малахов зачарованно слушал, как ругается Иркин дед. Многое он слышал впервые и даже сделал себе пометку, чтобы спросить его потом об этимологии некоторых выражений.

Скоро дед выдохся и вытер платком лоб.

– Ну, и где тут, по-вашему, она может быть? – спросил он.

Тут решительно вмешался Малахов, на романтическую натуру которого начали, наконец, действовать чары этой страны. Он потребовал, чтобы его немедленно охладили в бассейне, обеспечили ему омара со свежевыжатым апельсиновым соком под навесом, и ввели его, наконец, в курс дела, чтобы они могли выработать стратегию и тактику. Костя обалдело посмотрел на него, и они с полковником Григорием Орловым послушно повели новоприбывших сыщиков к бассейну, по дороге рассказывая про тело русского араба Зайцева, найденное на балконе и про звонок Полковника. Малахов, внимательно слушая, заявил, что дело непростое, но все наследили достаточно много для того, чтобы его распутать. Потом он внезапно остановился и снял штаны.

– Ты чего? – испугался дед.

– Держи!

Малахов вручил ему свои брюки и с разбегу бросился в голубую прохладу бассейна.

– А как же Ирку искать? – крикнул ему вдогонку дед.

– Не мешайте мне! – воскликнул Малахов. – Я думаю!

И погрузился в воду с головой.

Ирке почувствовала, как на нее дождем упали брызги, и проснулась. С минуту она наблюдала, как веселая компания, состоящая из четырех человек, резвится в бассейне, периодически констатируя, до чего замечательно вода действует на их умственные способности. Чтоб убедиться в этом, они ныряли, потом шумно отфыркивались и полоскались в воде с грацией престарелых тюленей. Немецкая семья, которая до этого жеманно плавала друг за другом вдоль бортика, полезла на берег. Ганс и Марта очень хорошо помнили, как однажды в Турции русские туристы, празднующие там 9 Мая, спьяну загнали всех немцев в бассейн и выпустили их оттуда только после того, как те громко проорали «Гитлер капут». С тех пор русская речь в бассейне нервировала их до судорог.

Почему-то, узнав в четверке своего деда и Костю с Григорием Орловым, она нисколько не удивилась. Четвертый человек был ей незнаком, и она терпеливо ждала, когда им, наконец, надоест плескаться и они выберутся из бассейна.

Она резко села в шезлонге и окончательно проснулась. Дед. Дед? В Арабский Эмиратах? Она ущипнула себя. И правда дед. В Арабских Эмиратах. А с ним – кто-то с рельефными мускулами и узкими бедрами, с живым энергичным взглядом, громко требует омаров. Батюшки-светы, да это же Малахов! Куда-то делись залысины, просто лоб был широким и упрямым.

– Да принесите вы Валере омаров, – кричал дед, – а то мы отсюда так никогда и не выберемся.

– И сок, – капризно требовал Малахов. – Свежевыжатый! Со льдом!

Ирка поразилась тому, что у Малахова, оказывается, было имя, подходящее к его бронзовотелой мускулистой фигуре. Она поднялась с шезлонга.

– Привет! – радостно сказала она.

Честная компания уставилась на нее в немом изумлении.

– Вот Ирка! – осенило Костю. – Она нашлась!

– Ну, – сообщила Ирка. – Раз вы все здесь, можно идти в Аль-Джамейру.

– Пошли, – с готовностью согласился Малахов, вгрызаясь в розовую мякоть огромного лобстера и хватая узкий длинный стакан с соком. – А где это?

Сережа Дымков прилежно корпел над отчетом, когда в кабинет ворвался запыхавшийся и очень озабоченный Любушкин.

– Позвонили, чтобы я принял факс! – возбужденно выкрикнул он.

– Да? – вежливо поинтересовался он. – Ну, а вы?

Любушкин помялся, прежде чем признаться, что он попросил оператора подождать у телефона, пока он приведет специалиста по факсам.

– Ну и как? – изумленно поинтересовался Дымков, разглядывая нетерпеливо приплясывающего майора. – Привели?

Готовый взорваться Любушкин схватил Дымкова за рукав и потащил за собой.

– А-а-а, – догадался Сережа Дымков. – Специалист по факсам – это я?

– Не умничай, – пропыхтел Любушкин. – Это, наверное, Малахов из Эмиратов отчитывается.

Он представлял себя руководителем международного штаба, дергающим за ниточки и раздающим инструкции своим зарубежным агентам.

Сережа понажимал на какие-то кнопочки, и из факса послушно поползла белая бумажная простыня. На ней была написана всего одна строчка. И текст ее очень мало походил на отчет. Любушкин помрачнел лицом. В глубине души он надеялся прочитать об успешном окончании миссии в Эмиратах. Вместо этого Малахов требовал срочно разыскать Прозорова и разузнать у него все, что ему известно про пещеру Аль-Джамейра.

– Вот еще, – недовольно проворчал майор. – На экскурсию, что ли собрался?

– Это вряд ли. Скорее всего, он там нащупал что-то. И собрался вовсе не на экскурсию, а на разведку.

Сережа выжидающе смотрел на начальство, которое пыталось освоиться с мыслью, что ему не докладывают о выполнении, а дают поручение.

– Так я поехал? – не выдержал Сергей.

– Куда? – удивился майор Любушкин.

– Так к Прозорову же, – терпеливо пояснил Сергей.

– Прямо так сразу и к Прозорову, – проворчал Любушкин. – Мало ли, что он попросит!

– Так как же, товарищ майор, – поразился Дымков. – Ему же для дела надо. Он ведь там, как на войне, – добавил он, не дождавшись от Любушкина ответа.

– Это я тут, как на войне, – проворчал Любушкин. – Мне начальству отчитываться надо, а тут к Прозорову беги. Зря, что ли, я Малахова в Эмираты послал?

Сережа Дымков изумлялся все больше.

– Николай Александрович! Так Малахов ведь туда только сегодня прилетел.

Любушкин вздохнул.

– Ну ладно. Слетай там к Прозорову, узнай, что там Малахов хочет.

Сережа просиял. Он давно стремился всей душой к соседке Прозорова, но не мог придумать повода к ней зайти. Это поручение, правда, прямого повода ему тоже не давало, но была надежда встретить ее случайно.

Прозоров долго чесал в затылке, пытаясь вспомнить, слышал ли он это название. Выходило, что не слышал.

– Сергей Николаевич может, у вас книжки умные есть? – подсказал Дымков, тоскливо допивая на кухне у ученого вторую чашку чая.

– Книжки есть, конечно, – по-детски обиженно сказал Прозоров. – Но в книжках посмотреть всякий может. Я думал, я сам вспомню!

На кухню вошла мадам Прозорова – миловидная пышечка с прической а-ля Тургеневская барышня. Несмотря на три подбородка, она ухитрялась быть статной и одновременно уютной.

– Сережа, – сказала она колоратурным сопрано, и оба Сережи преданно взглянули на нее.

– Сережа, – томно проговорила она, обращаясь с Сереже Дымкову. – Пока Сергей Николаевич роется в своих книгах, вы не сходите к Ксюше? Бедная девочка живет одна, а ей нужны мужские руки.

Сережа Дымков горячо заверил, что он обеспечит Ксюше мужские руки, а также все остальные части своего организма, которые она пожелает получить.

Сергей Николаевич, причитая что-то о своей научной несостоятельности, которую он обнаружил у себя на старости лет, сокрушенно поплелся в кабинет. Дымков, заглянув внутрь, изумленно присвистнул, увидев стеллажи до потолка и лесенку, наверху которой была площадка, где книжный червь, вроде Сергей Николаевича Прозорова, мог бы присесть и полистать фолианты, расположенные у потолка.

Конечно, приятно, – подумал он, глядя на книги, – что он сможет провести столько времени с Ксюшей, но Малахов в Хатте ждет новостей.

– Сергей Николаевич, – робко сказал он. – А может, в Интернете быстрей…?

Сергей Николаевич гордо выпрямился.

– Я – серьезный ученый, а не шарлатан, – ответствовал он и закрылся в кабинете.

Дымков в сопровождении Людмилы Васильевны Прозоровой отправился к соседке Ксюше, которой зачем-то нужны были мужские руки.

– Вы знаете, мой супруг, конечно, замечательный человек, но он работает головой, – сокрушенно объясняла Людмила Васильевна, нажимая на звонок… – А руками у него не очень получается.

Дверь распахнулась. Ксюша была в коротких шортах и в разлетающейся клетчатой рубашке, под которой была надета маечка, обтягивающая умопомрачительные Ксюшины формы.

– Привет! – радостно сказала она. – Ну до чего же вы вовремя угадали. Я только что пирог из духовки вынула.

– Вы ждали гостей? – поинтересовалась Людмила Васильевна.

– Нет, – объяснила Ксюша. – Я вырабатываю в себе женственность.

– ???

– Мама говорит, – простодушно пояснила она удивленным гостям, – что я слишком спортивная. И что для баланса мне нужно научиться вышивать крестиком. Так что я думаю, лучше уж пироги. Это и быстро, и их хоть съесть можно. А от вышивания крестиком какой толк? – продолжала она уже из кухни, гремя чашками и тарелками. – Канитель одна. Да вы проходите, пожалуйста.

– А вы… ты не работаешь? – спросил Сережа Дымков, откусывая кусок горячего, воздушного и необыкновенно вкусного пирога.

– Нет, – мотнула Ксюша пышным рыжим хвостом. – Я еще в университете учусь. В первую смену.

Проглотив пирог, он вспомнил, что пришел предложить Ксюше свои мужские руки.

– Я готов к свершениям, – скромно сказал он, поставив на стол пустую чашку.

Людмила Васильевна торопливо распрощалась, а Сережа пошел за Ксюшей. Оказалось, что ей нужно было перетащить кресло из одной комнаты в другую, а оно не пролезало в дверной проем. Разбирать кресло в одиночку ей было не под силу, и кресло надолго застряло в гостиной, хотя оно было позарез необходимо в ее, как она называла, «маленькой комнате. На взгляд Сережи, обе комнаты были маленькие, одна просто маленькая, а другая – очень маленькая. Но обе они были ужасно уютные, девичьи, с подушками на крохотном диванчике, мохнатым пледом на кресле у компьютера и целой выставкой фаянсовых, фарфоровых и железных котов.

– Ты мне, конечно, не расскажешь, кого вы с Сергеем Николаевичем затаскивали к нему к квартиру? – спросила, пыхтя, Ксюша, помогая Сереже отвинчивать спинку от большого разлапистого кресла. – Вы ведь мне неслучайно к дверь позвонили, да? Он на него напал?

– Он на него напал, – машинально повторил Сережа, пытаясь придумать, чем бы занять Ксюшу, чтобы она не мешала ему возиться с креслом. – Погоди, собственно, кто на кого напал? С чего ты взяла?

Ксюша махнула рукой и уронила винт.

– Ну вот, – расстроился Сережа. – надо его найти, без него мы кресло не соберем обратно. Это был такой специальный винт, понимаешь?

Ему было очень удобно с Ксюшей на «ты». Последний раз ему было так легко в одиннадцать лет, у себя на даче во время дождя, когда он сидел на недостроенной мансарде среди опилок и ящиков во время грозы, и соседская девчонка грызла яблоки и рассказывала ему страшилки. Такие специальные страшилки, про привидения и тянущиеся из стен синие руки, для грозы. Снаружи грохотал ветер и швырял в стекло потоки воды, а у девчонки были веселые глаза и таинственный шепот. Так уютно и легко ему с тех пор никогда не было ни с кем.

Ксюша послушно встала на четвереньки и стала шарить по ковру.

– Ты сейчас будешь мне врать, чтобы я не волновалась, да?

– А ты хочешь, чтобы я раскрыл тебе все служебные тайны, да? – в тон ей ответил Сережа.

Потом они вместе перетаскивали кресло по частям, и это было ужасно весело. Раскрасневшаяся Ксюша с размаху шлепнулась в кресло, и оно разъехалось, потому что Сережа не успел скрепить его винтами, и это ее ужасно рассмешило.

– Знаешь, – сказала она сквозь смех, – а какой-то человек снова приходил к Сергею Николаевичу.

Сережа уронил отвертку. Ксюша привычно опустилась на четвереньки.

– Я полагаю, – сказал Сережа, – что к нему могло приходить много разных людей.

– Ага, – подтвердила Ксюша. – Разных людей много приходило. Вот твоя отвертка. А подозрительных – один.

Сережа почесал отверткой в затылке.

– И чем он был подозрителен? – уточнил он.

Ксюша пожала плечами и осторожно села в кресло.

– По-моему, когда человек приходит днем, и долго ковыряет дверь отмычкой, и все время оглядывается, а потом, когда на этаже останавливается лифт, убегает, то это выглядит подозрительно, как ты считаешь?

С этим Сережа не мог не согласиться.

– Не шатается? – спросил он.

– Что? – растерялась Ксюша.

– Кресло, говорю. Крепко держится?

– Крепко. При чем тут кресло? Я хотела сфотографировать его, но не успела. Он так быстро сиганул к лифту…

– Ты что, – поразился Сергей, – открыла дверь? Погоди! – сообразил он. – А как ты его вообще заметила?

Ксюша потупилась:

– Я ждала… в общем, подругу я ждала. И от нетерпения в глазок иногда смотрела, потому что он…, то есть этот подруга, должен был принести мне одну вещь, которая мне была очень нужна. И тут смотрю, этот тип. Трусливый такой! Ковыряет замок, а сам оглядывается.

– Понятно! Значит, этот твой подруг его и спугнул?

– Спугнула, – покраснев, поправила Ксюша.

– Ты врать не умеешь!

– А вот и умею!

– Ага! Сама призналась!

– B чем это я призналась?

– В том, что только что соврала!

– И ничего я не соврала! И вообще, он вовсе не мой парень, если ты так подумал!

– Это ты про подругу? – невинно спросил Сережа.

– Как ты думаешь, Сергея Николаевича не убьют?

Сережа немного похлопал глазами от неожиданности, и задумался.

– Не должны вроде. Теперь смысла нет его убивать. Он перестал быть нужным.

– Почему? – немедленно пожелала узнать Ксюша.

– Ну, понимаешь, он владел информацией, а ее взяли и рассекретили.

– Ну и что?

– Как ну и что? – рассердился Сережа.

Ксюша принесла из кухни два яблока и одно протянула Сереже. Тот автоматически стал его жевать.

– А вдруг за ним следили? – рассуждала Ксюша, с хрустом грызя яблоко.

– Ну, даже если и так? Какие у него секреты?

– У него-то, может, и никаких. А вот увидели, что ты пришел, и решили, что он владеет какими-то секретами.

– Ну, – протянул Сережа. – Вряд ли за ним следили.

– Ну, – не сдавалась Ксюша, – может быть, за тобой следили.

– Ты фантазерка.

– Сам фантазер! То есть, – тут же поправилась она с сожалением, – ты-то как раз не фантазер. Ну почему за тобой не могли следить? – расстроено спросила она.

Сереже стало ее жалко.

– В принципе, – утешил он, – могли, конечно.

– Вот видишь, – обрадовалась она. – Значит, Сергею Николаевичу грозит опасность.

Сережа с сомнением посмотрел на него.

– Ну как же, – с жаром принялась доказывать Ксюша. – Раз ты пришел, значит, от него нужна еще какая-то информация, правда?

– Правда, – не мог пойти против очевидного Сережа.

Он сосредоточенно жевал яблоко. Ксюша, не отрываясь, смотрела ему в рот.

– Ну? – не выдержала она.

Сережа сокрушенно вздохнул и перестал жевать:

– Наш начальник ни за что охрану не выделит. Скажет, людей нет. Конечно, если бы Малахов был тут, он бы что-нибудь придумал, – сказал он, скорее про себя, чем вслух.

– Кто такой Малахов? – немедленно поинтересовалась Ксюша.

Поработав в непосредственной близости с майором Любушкиным, Сережа Дымков не мог не оценить Малахова по достоинству, о чем он тут же сообщил Ксюше, прибавив, что его нынешний начальник – напыщенный дурак.

Ксюша возмутилась:

– Но его же убьют!

– Что же делать? – расстроился Сережа. – Может, ему уехать на время? У него дача есть? Хотя нет, на даче его сразу найдут!

– Я знаю, куда ему уехать, – заявила Ксюша. – Главное, его уговорить! Пошли!

У самых дверей Сережа потоптался и нерешительно повернулся обратно.

– У тебя есть доступ к Интернету? – спросил он.

– Разумеется, – удивилась Ксюша.

– Можно, я у тебя поищу кое-что? Боюсь, что Сергей Николаевич в своих книгах до завтра прокопается.

По молодости лет Сережа Дымков был уверен, что нет такой информации, которую нельзя было найти в интернете. Как будто она попадала туда взмахом руки Бога Интернета, едва появившись. В этого Бога Сережа Дымков твердо веровал.

Однако его вера пошатнулась через полчаса, когда он понял, что в Интернете вывешены только туристические места. Пещера Аль-Джамейра к таковым, очевидно, не принадлежала. Значит, специалисты в разных областях еще нужны, удивился Сережа. И книжки тоже.

Вопреки его ожиданиям, Сергей Николаевич встретил его радостно, размахивая раскрытым фолиантом.

– Вы ее нашли? – спросил Сережа.

– Вы передвинули кресло? – спросила Людмила Васильевна.

– Почему вы так долго? – спросил Сергей Николаевич.

Они немного помолчали, пытаясь определить, кто кому должен в первую очередь отвечать.

– Передвинули, – ответила Ксюша.

– Нашел, – ответил Сергей Николаевич.

– Вовсе не долго, – ответил Сережа Дымков.

Они опять помолчали.

– Давайте мы… – отважился Сережа, обратившись к Сергею Николаевичу, и замолчал.

– Ну-ну? – подбодрили его Ксюша и Людмила Васильевна.

– Давайте мы пройдем в кабинет, – закончил он.

– Я вспомнил! – торжествующе говорил Сергей Николаевич, мелкими шажками семеня в кабинет. – Я вспомнил, как раньше называлась эта пещера! Она труднодоступна и мало исследована, поэтому я вспомнил про нее, только когда наткнулся на ее старое название в справочнике. А раньше она называлась…

Сергей Николаевич торжествующе замолчал, беря паузу, которую Сережа Дымков, будучи всего лишь стажером-милиционером, не смог оценить по достоинству.

– Она называлась… Умм Гайлан! – объявил Сергей Николаевич.

Сережа Дымков кивнул головой:

– Замечательно! Здорово, что Умм Гайлан. А как до нее добраться, в ваших книгах тоже написано?

Сергей Николаевич мотнул головой в сторону раскрытой книги.

– Конечно! Это в тридцати двух километрах на северо-восток от форта в Хатте. Ну надо же! – восклицал Сергей Николаевич, потирая руки. – Умм Гайлан! Я вспомнил!

Он был совершенно счастлив. Ксюша успела сбегать с книгой к себе домой и отправить факс с картой местности Малахову, а довольный профессор все разливал на кухне шампанское, празднуя победу разума.

Наконец вернулась Ксюша и вернула книгу Сергею Николаевичу.

– Извините, – виновато сказал Сергей Николаевич, глядя на Ксюшу с книгой в руках. – Я никак не могу позволить вынести книгу из дома. Простите, Ксюшенька, вы знаете, книги для меня, как дети!

Ксюша удивленно переглянулась с Дымковым.

– Но я… – начала она.

– Даже вам, – еще больше расстроился профессор. – Но, может быть, вы перепишете то, что вам нужно…

– Да нет, – попыталась объяснить Ксюша.

Профессор чуть не плакал.

– Вам непременно нужно ее взять?

– Нет! – хором сказали Сергей с Ксюшей, утаив, что книга только что выносилась и была принесена обратно.

– Вот и слава Богу, – возликовал профессор и налил Ксюше шампанского.

– Сергей Николаевич! – хором сказали Сережа Дымков с Ксюшей и посмотрели друг на друга.

– Ты расскажи, – великодушно предложила Ксюша.

– Ксения! – строго сказал Сережа. – Не мельтеши.

– Не мельтешу, – согласилась Ксюша и уткнулась в бокал с шампанским.

Сережа Дымков многозначительно прокашлялся. Он чувствовал себя сейчас очень значительным, понимая, что майор Любушкин не сможет защитить Прозорова от опасности. А она существует, это Сережа вдруг понял с ужасающей ясностью.

– Согласно оперативной информации… – сказал он, посмотрел на Ксюшу и покраснел. Ксюша серьезно кивнула.

– В вашу квартиру была совершена попытка проникновения, – уже увереннее продолжал он, поразившись про себя неуклюжести официального языка протокола.

– Не может быть, – удивился Сергей Николаевич. – Мы ничего не слышали.

– Я видела, – вмешалась Ксюша.

– Кого? – в ужасе воскликнули Сергей Николаевич.

– Человека, который пытался открыть вашу дверь. А за спиной у него была еще человек, – соврала она. Сережа Дымков одобрил вранье взглядом, иона вдохновенно продолжила:

– Жуткий такой! Я как встретилась с ним взглядом, так вся и обомлела. Даже через глазок.

– Боюсь, что я усугубил ситуацию, придя к вам, – подхватил Сережа. – Потому что теперь вы будете представлять для этих людей еще больший интерес, потому что они захотят узнать, о чем мы с вами беседовали. И вполне возможно, они сочтут, что вы от них что-то утаили.

– Они всегда так считают, – авторитетно заявила Ксюша, которая читала детективы и считала себя совершенно компетентной в этом вопросе. – Но мы вас спасем.

– Дело в том, – немного кривя душой, продолжил Сережа, – что я не был за вас спокоен еще с тех пор, как вас чуть не похитили!

Людмила Васильевна схватилась за сердце:

– Что?! Сережа!

– Да? – откликнулись сразу оба Сережи.

– Почему ты мне ничего не сказал? – с мягким укором сказала она.

– Не хотел тебя пугать! – сердито проворчал профессор, косясь на Сережу.

– Ваша беда, профессор, – объяснил Сережа Дымков, – что вы работали на бандитов.

– Я работал на бандитов? – вскричал несчастный Сергей Николаевич.

– Я же вам показывал фотографию, – напомнил Сережа. – Просто вы не знали, что он бандит.

– Такой любознательный молодой человек! – поразился Сергей Николаевич. – И вдруг банд… позвольте, – осенило его. – Но ведь он же того… мертвый бандит!

– Он был членом банды. Там большая компания. Некоторые из них еще живы, – сказал Сережа Дымков, всем своим видом показывая, что это – временное явление. – В общем, вам с Людмилой Васильевной надо временно уехать.

– Но мы же работаем… – растеряно пробормотала Людмила Васильевна.

– Придется вам внезапно исчезнуть! – решительно сказал Сережа. – Мы имитируем ваше похищение!

– Замечательная штука – факс, – сказал довольный Малахов, глядя, как из аппарата выползает листок с планом Умм Гайлана. – Смотрите, это совсем недалеко отсюда. Ай да Дымков, ай да молодец, – радовался он, читая комментарии на полях.

– Не очень-то радуйтесь, – предостерег Григорий Орлов. – Посмотрите, план тысяча девятьсот двадцать первого года.

– Ну не могла же пещера исчезнуть! – воскликнула Ирка, негодующе глядя на него.

– Пещера не могла, – согласился Орлов. – Но вход могло засыпать. И теперь туда, может быть, ведет другой ход, километров за десять, а то и больше.

– Это мы узнаем на месте, – нетерпеливо воскликнула Ирка. – Давайте собираться! Пойдемте покупать снаряжение, пойдемте!

Она с негодованием смотрела на Владимира Антоновича с Костей, которые и не думали вставать с шезлонга. Вдалеке, рядом с рестораном, звучала восточная музыка, которая была особенно чарующей в своих родных местах. Аниматоры готовили площадку для вечернего шоу. В воздухе витала нега и безмятежность.

– Григорий, скажите им! – возмущенно крикнула Ирка.

– Вот еще! – заявил Григорий Орлов и уселся рядом с ними. Несмотря на пылающий Иркин взгляд, он стал неторопливо снимать с себя рубашку, поглядывая в сторону бассейна.

– Ирка, успокойся, – лениво сказал Костя. – В бассейне ополоснись, манго скушай. Сейчас пойдем ужинать. Сегодня, наверное, будут танцовщицы и восточные факиры.

Ирка недоверчиво переводила взгляд с одного на другого.

– Вы чего? Разыгрываете меня, да?

Владимир Антонович укоризненно посмотрел на нее.

– Эх, Ириша, Ириша, – укоризненно сказал он. – А еще внучка…

– Кого? – с любопытством спросил Костя.

– Внучка меня, – дружелюбно объяснил Владимир Антонович. – Все снаряжение мы доверим купить по дороге Саше с Вячеславом. Они прибудут сюда к ночи. А нам надо вовсю развлекаться. За нами могут следить.

– Так бы сразу и сказали, – пробурчала Ирка. – Конспираторы.

Весь вечер Ирка крутилась на месте, делала страшные глаза Орлову, и строила планы, как обмануть неведомых шпионов.

– За планом, на который оказался похож рисунок Ирины, – пояснял Орлов, – как нам удалось узнать, охотятся несколько конкурентов. Им известно, что это план места, где спрятано нечто. Забавно то, что они толком не знают, то ли это клад, то ли ключ к кладу, то ли предметы, представляющие только научную ценность и не интересующие коллекционеров. И еще они не знают точно, где это место расположено. Знают только, что в Хатте. Точно знал один Полковник, Гольгиссер этот. Ему один араб рассказал в Иране. Гольгиссер тогда участвовал в испытании…

– … нового оружия, потому что он занимал какой-то пост в «Российских технологиях»! – Ирка нетерпеливо махнула рукой. – это мы знаем.

Полковник Орлов изумленно посмотрел на нее.

– Ну да, – согласился он. – это было в Иране. А потом он оттуда бежал, только вот куда араб делся, долго никто не мог понять. Его тело нашли недавно в одном из горных ущелий. Перед смертью его пытали.

– Значит, его убил не Полковник, – сказал Костя. – А конкуренты. А зачем тот араб все рассказал именно Гольгиссеру? И потом, почему вы думаете, что конкуренты, похитившие араба, не заставили его рассказать, где пещера?

– Он выбрал Полковника, потому что именно Гольгиссер ему поверил, – объяснил Орлов. – Он до этого ко многим с планом подходил. Который на твой лабиринт похож, – пояснил он Ирке. – А ничего не рассказал… что ж, он, может быть, и рад был бы рассказать, да не успел, потому что его похитители очень уж пережали, и он умер от сердечного приступа. Вот они и остались с носом.

– Так им и надо, – злорадно заключила Ирка. – А откуда вы все это узнали?

– Пойдем танцевать? – предложил Орлов.

– Ну правда, откуда? – заныла Ирка.

Орлов вздохнул:

– Что я, по-твоему, зря работаю? – укоризненно сказал он. – Если я буду каждому рассказывать источники своей информации…

Они многозначительно переглянулись с Владимиром Антоновичем.

Костя, вскочив из-за стола, поспешно увел Ирку танцевать.

– Тебе очень хочется скорее найти клад? – шепнул он ей на ухо.

– Нет, совсем не хочется, – призналась Ирка. – Потому что тогда все приключения сразу кончатся.

С Сашей и Вячеславом увиделся Орлов. Он прогуливался вдоль площадки для гольфа, любуясь заходящим багровым солнцем, готовящемся нырнуть за горы, и совсем не смотрел на Сашу, нарядившегося в попугайские шорты и гавайскую рубаху. Саша выбирал клюшку для гольфа и вертелся, выбирая разные позу с клюшкой, которые он видел в кино. Орлов неловко толкнул его плечом.

– Ну ты, козел, поосторожнее, – вскричал Саша и схватил полковника за грудки.

– Сам козел, – меланхолично заметил Орлов, оттащил от себя Сашу и немного помутузил его. Обозвав друг друга лохами, они разошлись, и, удалившись в номер, Саша смог вытащить из-за шорт помятый факс, присланный Ксюшей.

– Мог бы и не так сильно пихаться, – пробормотал он, обиженно оттопырив губу.

В два часа ночи в отеле Хатта бесшумно отворились сразу две двери. Первыми из номера выбрались Владимир Антонович с полковником Григорием Орловым и, стараясь притвориться призраками, бесшумно заскользили вниз по мраморной лестнице. За спиной Григория Орлова был большой рюкзак. Выйдя из отеля, они пересекли небольшой мощеный дворик и притаились снаружи, за живой изгородью. Спустя минуту к ним присоединились Костя с Иркой. Склонившись друг к другу головами, они начали о чем-то перешептываться. Ирка тыкала пальцем в сторону гор, Костя – прямо в небо. Владимир Иванович с Орловым кивали головами. Наконец, сочтя, что они уже в достаточной мере привлекли внимание возможных преследователей, они отправились в путь.

Через пять минут после того, как они исчезли в темноте, как калитка отеля снова открылась и из нее выглянул донельзя довольный Малахов. Через его плечо свешивался большой бинокль, в который он тут же стал рассматривать окрестности. Увидев что-то, что его очень заинтересовало, он долго смотрел вдаль. Удовлетворенно хихикнув, он опустил бинокль, торопливой тенью пошел вдоль ограды отеля и исчез за углом.

– Зря мы взяли с собой Ирку, – пыхтел Костя, еле поспевая за остальными.

Ирка метала на него злобные взгляды, которые пропадали совершенно зря, потому что даже если бы Костя мог увидеть их в темноте, они не произвели бы на него ни малейшего впечатления.

– А у нас был выбор? – огрызнулся дед. – Лучше уж пусть будет у нас на глазах.

– Правильно, – одобрила Ирка.

Стараясь не выходить из тени, они пересекли площадку для гольфа. Дойдя до кустов на ее противоположной стороне, они оглянулись и вгляделись в открытое пространство площадки. Она была абсолютно пуста. Ирка насмешливо хмыкнула.

– Может быть, заодно поиграем?

Дед презрительно посмотрел на нее и пробормотал что-то насчет девиц, которым было бы лучше сидеть дома и играть в куклы, чем позорить седины заслуженного сыскаря.

Пробравшись сквозь кустарник, они твердым шагом направились на парковочную площадку, где чуть не довели до обморока сторожа, поминутно оглядываясь, прикладывая палец к губам и громко восклицая «Тс-с-с!» При каждом «тс-с-с» сторож подпрыгивал и крестился – впервые в жизни. До сего момента он не имел не малейшего понятия о том, зачем это делается, и делается ли вообще. Он еще долго молился Аллаху после того, как они уехали на темном «Форд Фокусе», и вытирал пот со лба двадцатиевровой бумажкой, которую они ему оставили.

Григорий Орлов вел машину сам, утверждая, что только дурак не сможет разобраться в обычном автомобильном атласе. На осторожное замечание Ирки, что местный атлас с арабскими названиями тридцатилетней давности может не совсем верно отражать нынешнее состояние автомобильных дорог, он мрачно заметил, что зато не придется потом мочить водителя, и она испуганно замолчала.

Двадцать минут они ехали по дороге, видимо, ведущей в горы. Во всяком случае, горы были впереди, хотя они нисколько не приближались. На двадцать второй минуте Костя молча ткнул пальцем в небо. На фоне сияющих звезд, изо всех сил украшавших небо Востока, торжественно плыл вертолет.

– Поняла? – одновременно воскликнули мужчины, повернувшись к Ирке.

– Ну, вертолет, – безмятежно сказала Ирка. – Ну и что?

После чего она привалилась к Костиному плечу и заснула.

Еще через десять минут Владимир Антонович скомандовал: «Останови».

– Отличное место, – согласился Орлов, глядя на окруженное густым кустарником открытое пространство, на котором громоздилась куча каменных глыб.

Ирка, протирая заспанные глаза, сонно осведомилась, где тут туалет и ближайшее кафе с гамбургерами. Над ее головой гулко охнула ночная птица. Ирка вздрогнула и окончательно проснулась.

– Ух ты, как здорово, – восхищенно сказала она, глядя на глыбы, темнеющие на фоне яркой луны. – Стоунхендж в миниатюре.

Владимир Антонович с Костей проворно устремились к самой высокой, вертикально стоящей глыбе. Она была похожа на гигантский кособокий гриб, высеченный из гранитной скалы пьяным скульптором. Григорий Орлов вынул из рюкзака длинную веревку, Ирка обвязалась ею и нырнула к подножью каменного столба, привалившись спиной к не успевшему остыть камню. Спустя минуту к ней присоединился Костя. Вместе они стали наблюдать, как Орлов ставит небольшую палатку камуфляжного цвета. Вернее, «ставит» было громко сказано. Просто он бросил на землю небольшой тюк, дернул за какое-то кольцо, раздался небольшой хлопок, и перед ними появилась палатка. Приподняв полог, Ирка первой вползла туда. За ней, кряхтя, влез Костя и столкнулся лбом с Владимиром Антоновичем. Они одновременно ойкнули, Владимир Антонович лягнул Орлова, и они все уселись, в ожидании, когда Ирка достанет из рюкзака бутерброды.

Сверху это выглядело так, будто четыре человека один за другим, обвязавшись для страховки веревкой, спустились под землю и исчезли. Только призрачный свет сначала проникал из-под земли, но потом и он исчез – как только Ирка достала последний бутерброд.

Сопя, они поедали бутерброды и прислушивались к гудению вертолета. Было слышно, как он пролетел над ними раз, и другой, а потом гул затих.

– Почему у нас нет вертолета? – задумчиво спросил Костя.

Все повернулись и укоризненно посмотрели на Орлова.

– А что я? – огрызнулся он. – кажите спасибо, что выделили деньги на поездку сюда. Только ради Владимира Антоновича.

– Значит, – со вздохом констатировала Ирка, вспомнив троих пристреленных ею бандитов, – дело не приняли всерьез.

Орлов угрюмо молчал.

Владимир Антонович высунулся из палатки и посмотрел наверх.

– Отлично поработали, – сказал он, облизываясь. – Можно и домой.

У отеля их ждали. Темная машина была спрятана под сенью финиковой пальмы, а в кустах у калитки сидело два человека славянской внешности. Кусты были низкие, и сидеть приходилось тоже низко. Было неудобно, в кустах пряталась кусачая мошкара.

– Прекрати чесаться, – цыкнул тот, что повыше, охнул и попытался дотянуться до спины. Через пару секунд им обоим пришлось выскочить из кустов. Почесывая спины об ограду отеля, они с тоской оглядывали открытый освещенный двор. Решив попытать счастья и дожидаться своих подопечных в более комфортных условиях, они вступили во двор. Входная дверь их не привлекала, и они хотели обогнуть здание и поискать маленькую неприметную дверку сзади. Однако навстречу им выскочил охранник и администратор в одном лице, сияя дружелюбной улыбкой.

– Hello-o? – полувопросительно спросил он.

Двое замерли, прикидывая, возможно ли завалить охранника незаметно. Их сомнения разрешил второй охранник, вышедший на крыльцо. Его карман красноречиво оттопыривался и предлагал возможным собеседникам быть с его хозяином максимально вежливыми.

– Hello, – расшаркался высокий.

Его низенький товарищ незаметно сжал ему локоть и кивнул на центральное окно у входа. В нем загорелся свет.

Низенький заговорил с охранниками на хорошем английском языке, и сразу стало ясно, кто в этой паре главный. Выходило, что два путешественника решили самостоятельно осмотреть окрестности и поездить по пустыне, сбились с дороги и проплутали всю ночь. Поэтому нельзя ли им номер в этой гостинице до утра?

Конечно, можно, но только, пожалуйста, сначала паспорта.

Высокий очень удивился.

– Черт знает что! – пожаловался он своему напарнику. – Они требуют паспорта.

– Фиг им, а не паспорта, – заявил тот.

– Конечно, – учтиво сказал высокий. – мы принесем вам паспорта. Только они у нас в машине.

Они печально вышли за территорию отеля. Паспорта показывать было нельзя. Фальшивых паспортов сделать не успели – слишком внезапно пришлось вылететь в Эмираты. А настоящих показывать было нельзя. Приходилось ждать без кондиционера, посреди душной аравийской ночи, бегая вокруг кустов и выглядывая, не едет ли «Форд Фокус». Напарники нервничали. Охотникам за сокровищами давно пора было вернуться.

– Беда в том, что здесь слишком много дорог, – устало произнес Григорий Орлов, выключая мотор. – Ну что? – не выдержал он обращенных на него суровых взглядов.

– Беда в том, – наставительное сказал дед, – что некоторые не позаботились найти современный дорожный атлас.

Ирка оглядела начинающие светлеть горы.

– Горы подозрительно близко, – уверенно заявила она. – Нам надо развернуться и ехать назад. Конечно, если бы был вертолет…

– Дался вам этот вертолет! – немедленно отозвался Орлов.

– Нет так нет, – миролюбиво сказал Костя. – Нам бы еще найти дорогу, которая ведет назад.

Он вышел из машины и огляделся. Они давно съехали с шоссе и последние два часа колесили по узеньким дорогам, которые были больше похожи на тропинки. Во всяком случае, разъехаться двум машинам на них было бы невозможно.

Красивая равнина, упирающаяся в горы, поросшая живописными деревьями с плоскими вершинами, могла бы проситься на полотно живописца. Пушкин или Лермонтов живописали бы аравийскую равнину так, что их соотечественники рыдали бы от счастья и приводили бы каждую метафору в пример непросвещенным западным литераторам. Единственным желанием Кости Агапова было взорвать эту равнину к чертям собачьим, уничтожив любую неровность, которая стояла или лежала между ним и их отелем.

Одна дорога вела направо. Другая – налево. Дороги назад не было.

– Саудовская Аравия – большая страна, – изрек Владимир Антонович.

– Да, – чуть не плача, согласился Костя. – А если за рулем сидит…

– Но-но, – предостерегающе поднял палец Орлов.

– Если за рулем сидите вы, – неумолимо сказал Костя, – то она становится особенно большой. Просто бесконечной.

– Вон там, – безмятежно сказал Владимир Антонович, показав на тенистую сочную лужайку под неведомыми кустами с широченными листьями, – можно замечательно выспаться.

– Дедуля, по-моему, ты над нами издеваешься, – меланхолично заметила Ирка.

– И ничего подобного. Мы не спали всю ночь. В таком состоянии мы сейчас ничего не сможем сообразить. Поэтому, Гриша, стели свою палатку, и мы сейчас дружно поспим минуток двести. А там, глядишь, на свежую голову и сориентируемся.

Собственно, возразить было нечего. Вся компания с наслаждением растянулась на траве и через минут на лужайке раздавалось дружное похрапывание. Проезжавшие мимо крестьяне на ослике, водители на раздолбанных местных грузовичках, и просто прохожие местные жители с удивлением смотрели на живописную группу и в их головы закрадывались не совсем хорошие подозрения. Одна девушка, спящая среди трех мужчин – это зрелище не для мусульманских глаз. Тем более, если голова этой девушки лежит на груди одного мужчины, а голые ноги – на бедре другого.

Когда полковник Орлов проснулся, солнце стояло уже высоко. Равнина снова была пустынна, потому что местные жители спасались в домах от жары.

– Подъем! – гаркнул он.

Владимир Антонович нехотя поднялся.

– И он еще командует! – недовольно сказал он, расталкивая остальных.

– Умываться и чистить зубы мы будем дома, – добавил он и посмотрел на солнце. – К ужину мы еще успеем.

Григорий Орлов потянулся и направился к водительскому месту. Но оно было занято.

– Отдохни, Гриша, – сказал Владимир Антонович без всякого пиетета и повернул зажигание.

– Я думаю,…– сказал полковник Орлов, оглядываясь на горы.

– Всем молчать, – скомандовал дед и тронул машину с места.

Их парковочная площадка оказалась в часе езды. Дед вел машину, посвистывая, уверенно сворачивая с одной дороги на другую и не глядя в атлас.

– Почему вы раньше не сказали, что знаете дорогу? – обиженно спросил Орлов.

– Меня никто не спрашивал, – сварливо сказал дед. – И потом, я ее вовсе не знаю. Я знаю, где наш отель, а это совсем другое дело. Понятно?

– Нет, – честно сказал Орлов. – Нисколько непонятно.

– Когда я был маленьким, – серьезно начал дед, – я постоянно терялся. И родители замучались меня искать.

Он поймал недоверчивый взгляд Кости и нахмурился.

– Да! – вызывающе сказал он. – Я когда-то был маленьким. Теперь в это, конечно, трудно поверить. Так вот, – продолжал он и покосился на Орлова. Тот покорно молчал. – Когда родители искали меня в двадцать третий раз, они поняли, что так дальше продолжаться не может. И они пошли к доктору…

– Ну и? – нетерпеливо переспросил Орлов.

– То есть нет, – поправился дед, – они сначала, конечно, нашли меня, а потом уж вместе со мной пошли к доктору.

– И что сделал доктор? – сгорая от нетерпения, спросил Орлов.

Владимир Иванович выдержал эффектную паузу.

– Доктор, – проникновенно сказал он, – взял тот участок мозга собаки, который позволяет ей из любого места найти дорогу домой…

– Вон! – радостно закричала Ирка, показывая пальцем в окно.

Дед вздрогнул и резко нажал на тормоз.

– Говорил же, не надо было ее брать, – страдальчески прокряхтел Костя, потирая лоб, еле уцелевший после столкновения со спинкой переднего сиденья.

– Нет, ну а дальше что доктор сделал? – не унимался Григорий Орлов.

– Вон наш отель, – радостно сказала Ирка, поворачиваясь к нему. – А доктора и не было никакого. Просто у дедушки врожденный дар. Его хоть в лесах Амазонки высади с завязанными глазами, он тут же повернется лицом к дому и выход найдет.

– А! – разочарованно сказал Орлов и замолчал. У него такого дара не было. Он хорошо мог читать карту. Это здорово помогало, если только карта показывала нужную местность в правильное время.

Сторож на парковочной площадке зачем-то поднял руки, увидев, что странная компания вернулась. Вглядевшись в них повнимательнее, он удивился, что так перепугался ночью. Обычные люди, вполне милые, уставшие толь…

Остальную мысль сторож додумывал на земле, потому что мимо него пронеслось что-то огромное и, видимо, железное, крича что-то на варварском языке.

Компания – одна женщина и три мужчины, где это видано! – вдруг страшно перевозбудилась, и в их глазах снова появилось безумное выражение, которое так перепугало его ночью.

– Я уже думал, вас всех убили! Хоть бы позвонили, черти! – вопил счастливый Малахов, стискивая плечи Владимира Антоновича.

Полковнику Григорию Орлову было ужасно приятно видеть Валерия Малахова, который так бурно радовался их благополучному возвращению. Он не помнил, чтобы ему кто-то так радовался, за исключением тех случаев, когда он приносил домой не только зарплату, но еще и премиальные. Он неловко обнял Малахова:

– Ну, рассказывай, что тут было без нас.

– Нет, нет и нет! – решительно возразил Костя. – Лично я желаю насладиться рассказом!

– Потому что у тебя высокий интеллект и литературный вкус, – констатировала Ирка.

– Как бы то ни было, я желаю принять душ, потом сесть куда-нибудь, и! – Костя многозначительно поднял указательный палец, – под хорошую выпивку послушать и переварить.

– Переварить выпивку? – удивился Владимир Антонович.

– И выпивку тоже, – согласился Костя, – хотя я имел в виду рассказ.

Через полчаса все сидели за столом на веранде и с любовью смотрели на бутылку «Реми Мартена».

– За вами отправился один человек, – рассказывал Малахов. – Он остановился у площадки для гольфа – видимо, побоялся выходить на открытое пространство. Но зато он говорил с кем-то по мобильному. Надо пробить номер, Григорий, ты сможешь?

– Ты хочешь сказать, что ты знаешь номер, по которому он звонил? – поразился полковник.

– Я его смог заснять его на видеокамеру, – скромно сказал Малахов.

Тонко дзинькнули бокалы, когда Владимир Антонович провозглашал прочувствованный тост «за Валеру».

– А еще, – сообщил Малахов, с аппетитом жуя манго, – я знаю номер машины, на которой выехали прямо за вами. Только они очень быстро вернулись.

– Потеряли нас из виду, – с видом знатока заявила Ирка.

– Я думаю, – сказал Малахов, – что они засекли направление, в котором вы поехали и вызвали вертолет.

Костя задумчиво жевал какую-то душистую травку и переваривал услышанное.

– Как-то все уж очень по-серьезному, – изрек он. – Раз они задействовали вертолет, значит ставки очень высоки. Хотел бы я знать, ради чего они все тут копья ломают.

Малахов счастливо смотрел на горы, возвышающие посреди довольно плоской равнины, среди которой торчали те самые деревья, которыми он грезил с детства. Удивительное дело, грезил с детства, а понял это только сейчас, – думал Малахов, на минуту совершенно забыв, что где-то в очень неуютном мире существует майор Любушкин и картонные органайзер, вырезанный из коробки для скрепок. По этой равнине он скоро будет бродить, а потом – лазить по горам, и это будут лучшие минуты в его жизни!

– Немцы! – изрек он. – И русские.

Костя оглянулся.

– Да нет тут никого, – сказал он тревожно.

– Сейчас нет, – благодушно согласился Малахов. – Раньше были.

– Ты закусывай, закусывай – засуетился Владимир Антонович, кивком призывая официанта.

– Спасибо, – умилился благодарный Малахов, придвигая к себе блюдо с огромным омаром.

Ему стало жарко от коньяка и он расстегнул рубашку, мечтательно глядя в сторону бассейна. Ирка с интересом уставилась на его торс, который начал бронзоветь под горячим аравийским солнцем. Костя забеспокоился.

– Так что там немцы? – насмешливо спросил он.

Малахов с сожалением посмотрел на пустую скорлупу от лангуста и повертел в руках пустой бокал.

– Немцы утром вертелись вокруг отеля. Одного из них я видел в отеле вчера. Второго я раньше точно не видел.

Валерий Малахов видел, что вчерашний немец до завтрака вышел за территорию отеля и, прислонившись к литой затейливой ограде, явно кого-то ждал. Рыскающий вокруг отеля Малахов тогда еще не знал, что он немец, просто видел, что человек в подозрительно раннее время кого-то ждет. Недолго думая, он подошел к нему и спросил на чистом русском языке, не знает ли он, как пройти в ближайший сувенирный магазин. Малахов объяснил, что он боролся с искушением сказать «в библиотеку». Но большого значения это не имело, потому что человек ответил, что он «nicht ferstehen». Малахов быстро ретировался и продолжал наблюдать из укрытия, как немец дождался своего товарища как раз тогда, когда отдыхающие потянулись в ресторан на завтрак. Немецкая парочка на завтрак не пошла, а околачивались около отеля. Сунулась было в кусты, нотам засели русские, тоже двое. Так они и бродили вокруг отеля, как голодные псы. Ждали возвращения экспедиции и сторожили друг друга.

– Сейчас, наверное, у вас в номерах шарят, – безмятежно сообщил он и протянул бокал. – Наливайте же, наконец, черти. Костя взял бутылку, и Малахов сонно смотрел, как бокал наполняется янтарной жидкостью.

– Надо им помочь, – глубокомысленно изрек Григорий Орлов. – Валера, допивай, наконец, свой свежевыжатый сок и пошли к бассейну.

– Сами на свежем воздухе выспались… – обиделся Малахов.

– Ничего, на шезлонге поспишь! Пошли давай, да оставь ты свой «фалафель», наконец!

Малахов с сожалением посмотрел на остатки густого пюре из коричневой фасоли, чеснока и лимона «фуль». Это непривычное блюдо он полюбил еще до того, как его увидел.

– Я еще мехаллябию не пробовал, – запротестовал было он, но был безжалостно поднят из-за стола. Пудинг с фисташками пришлось отложить до позднего ужина.

Запихнув в себя последнюю ложку фалафели и с трудом поднявшись из-за стола, он повалился на руки Косте и был аккуратно препровожден в бассейну, где рухнул на шезлонг и засопел, распространяя аромат «Реми-Мартена».

Солнце клонилось к закату, когда, накупавшись у бассейна, они растолкали сладко спящего Малахова и вернулись в номера. Григорий Орлов сунулся в свой рюкзак. Плана местности, который был засунут за распоротую подкладку, не было. Григорий немного расстроился – он старательное рисовал его с вечера, высунув язык. На плане был грубо срисованный вид из окна – все двенадцать деревьев на равнине, упирающейся в скалы, и заросли кустарника, которые затейливой кривой вились посреди равнины. Григорий нарисовал на плане сразу три креста: один у раскидистого дерева у самых скал. Дерево на самом деле было огромное, и его ствол имел целых четыре дупла. Второй крест Григорий безжалостно поставил прямо на твердой скале, и еще два были помечены просто посреди равнины.

Пока Григорий рылся в рюкзаке, к нему прибежала перевозбужденная Ирка с биноклем:

– У вас окно выходит на равнину, давайте смотреть!

– Рано еще смотреть, успокоил ее Григорий. – Раньше ночи они туда не выберутся.

Ирка еще немного поприплясывала у окна и пошла собираться.

На этот раз оставлять Малахова в отеле не было смысла. В том, что за ними следят две, скорее всего, враждующие группировки, они убедились и так.

Сегодня они решили разделиться. Пришлось взять напрокат еще одну машину. Подождали, пока Малахов разделается со своей мехаллябией, и отправились сразу к скалам. До развилки машины ехали одна за другой потом разъехались. Две дороги подводили к скалам на расстоянии примерно пять километров друг от друга и, поворачивая, шли вдоль скал – одна направо, другая – налево.

Выбравшись из машин, они немного побродили среди скал, прислушиваясь к знакомому гулу вертолета.

– Летают, – завистливо сказал Малахов. – Конечно, пойди поезди на машине по горам…

Он перехватил яростный взгляд Орлова и осекся.

На обратном пути встретились на развилке. Первым приехала машина с Григорием Орловым и Малаховым. Григорий, открыв дверцы, прислушивался к незнакомым запахам и стрекотанию звонких аравийских цикад, а Малахов тут же попытался влезть на дерево, чтобы посмотреть на равнину в бинокль. Два раза сорвавшись, он успокоился, затащил, пыхтя, в кабину большой камень с острыми углами и затих.

– Это тебе зачем? – с любопытством спросил Орлов.

– Вот видишь, – сказал Малахов. – Тебе тоже интересно.

Орлов выбросил сигарету.

– Так что же ты такой маленький камушек нашел? – возмущенно сказал он. – Неужели побольше не было?

Вдвоем они засовывали в багажник рюкзак с куском скалы, когда к развилке подъехала машина с Владимиром Антоновичем, Иркой и Костей.

– Что это вы делаете? – поинтересовался Костя.

– Ага! – вскричал ликующий Малахов. – Они тоже хотят знать, зачем нам камни. Погодите, а что у вас в этом ящике жужжит?

Добравшись до отеля, они без приключений добрались до своих номеров и рухнули в свои постели, как подкошенные. Под утро персонал отеля был поднят на ноги страшным грохотом. Бросившись на звук, охранники обнаружили под балконами покореженный мангал, который безутешный повар накануне искал целый вечер, четыре воткнувшихся в землю шампура и хромого человека, поспешно удирающего через забор. В своем бедре он, привывая, уносил пятый шампур, а на своей спине – чье-то безжизненное тело. Конечно, все дело наверняка было в этих варварских русских. Правда, доказать это не удалось, поскольку проникшие во все три номера при помощи ключа горничные, в присутствии хозяина отеля, установили, что русские дебоша не устраивали, а наоборот, спали мертвецким сном, запаха алкоголя не источали, и даже не проснулись, когда их весьма бесцеремонно трясли за плечо. Исключение составил один из мужчин. Когда его свалили с кровати, он почмокал губами и, не открывая глаз, потребовал худар с овощами и свежевыжатый сок. Да так и остался спать на полу, свернувшись калачиком.

Хозяин отеля, массивный седой человек с остатками курчавых волос, потрясал руками и плаксиво спрашивал, когда уберутся эти русские. Молодой охранник утверждал, что собственными ушами слышал, как перелезавший через забор человек с шампуром в бедре поминал черта на чистейшем немецком языке. Хозяин помрачнел, подобрал шампуры и пошел утешать повара.

Малахов получил свой худар на завтрак, на который их растолкал Григорий Орлов.

– Когда ты успел установить на балконе эту гремучую пирамиду? – поинтересовался Владимир Антонович, с уважением поглядывая на полковника. Тот посмеивался и налегал на фрукты.

После завтрака они уехали в Дубаи, откуда Орлов перезванивался с Сашей Шелестом и Вячеславом, Ирка до одури бродила по восточным базарам, а Костя с Владимиром Антоновичем наслаждались Бастакией – Старым Дубаем.

Вернувшись поздно вечером в Хатту, они обнаружили, что из их номеров исчезли камни и жужжащий ящик. Спустившись на ресепшен, они изобразили справедливое негодование, жалуясь, что из их номера пропали вещи, но не уточняя, какие именно. Хозяин пришел в отчаяние.

– Что за день сегодня? – причитал он. – То один жалуется, что его чуть не убил кусок скалы, который свалился на него сверху прямо у нас во дворе. Нет, ну вы скажите, – негодовал он. – откуда в нашем дворе может упасть камень? Самое большее, что здесь когда-то падало – это полотенце, которое могло сдуть ветром.

– Действительно, – сочувственно кивал головой Костя. – как будто с крыши отеля может сойти лавина…

– И не говорите, – обрадовался хозяин. – А пчелы?

– Какие пчелы?

– Гость с третьего этажа потребовал врача, потому, что его покусали пчелы. Я его спрашиваю – какие пчелы? Почему пчелы? Или у нас тут пасека? А он и правда весь искусанный! И все в один день! – заключил он, чуть не плача.

– Может быть, это были осы? – осведомилась Ирка.

– Какая разница – осы, пчелы… – махнул рукой хозяин.

– И как пациент с третьего этажа? – осведомился Григорий Орлов. – Он объяснил, откуда взялись пчелы?

Хозяин насупился.

– Объяснил» Лучше бы он не объяснял! Он заявил, будто пчелы набросились на него прямо в холле второго этажа. Виданное ли это дело – пчелы в холле? О, моя репутация!

– Простите, – раздался русский вкрадчивый голос сзади. – Вы из России?

С этим было невозможно поспорить.

– Из Москвы? – еще более вкрадчиво спросил высокий миловидный блондин с торсом, накачанным еще больше, чем малаховский.

И с этим все были вынуждены согласиться.

– Ах, какая удача, – заулыбался блондин, показывая зубы, которые делали честь его стоматологу. – Вы не могли бы мне помочь? Я тут разминулся со своими знакомыми. Их фамилия – Прозоровы.

– О, нет! – вскричал хозяин отеля. – Еще одни русские? Это невозможно, месье, то есть господин! Мест больше нет! И вообще, отель закрывается.

Валерий Малахов развернулся лицом к блондину и взял его под руку.

– Удивительное дело, – проникновенно сказал он. – Оглянитесь вокруг.

Блондин немедленно закрутил головой в надежде найти тех, кого он искал и, не увидя, загрустил.

Загрустив, он немедленно вперил вопрошающий взор в Валерия.

– Что вы видите? – требовательно сказал тот.

Блондин замялся.

– Прозоровых… не вижу.

– Правильно. – не стал спорить против очевидного Валерий. – Потому что если бы здесь были еще и они, то это был бы нонсенс.

– П-почему – нонсенс?

– Я же вам говорю: оглянитесь вокруг. Перед вашим носом стоит пятеро русских. Пятеро!

Брови блондина поползли вверх.

– Вы – шестой! – строго добавил Валерий. – Говорят, что ночью во дворе видели еще двоих.

– Не может быть, – фальшиво удивился блондин.

– Может, может. Итого – восемь. Вы следите за моей мыслью?

Ирка, отойдя под стоявшую в кадке пальму, уткнулась в Костино плечо и начала хихикать. Блондин нервно посмотрел на нее.

– Слежу, – согласился он.

– И вы еще ищете каких-то Прозоровых. Итого сколько получается?

– Итого получается десять, – послушно ответил блондин. – А в чем, собственно…

Валерий поднял палец перед самым носом блондина. Тот смотрел на него, как завороженный.

– При этом, заметьте, мы с вами стоим в одном из самых глухих мест Арабских Эмиратов. Далеко от приличного жилья. Я вас спрашиваю, тут что – слет русских народных ансамблей? Или российская колония? Ну мы, пятеро, понятно, сразу приехали компанией. А еще пять?

Действительно, подумал блондин, от десяти отнять пять будет пять. Но в то же время, кроме этих пятерых русских тут стоял только он один. И при этом чувствовал себя довольно неуютно.

– Так значит, нет Прозоровых? – уточнил он.

– Нет и не может быть, – решительно заверил его Малахов и повернулся к Григорию Орлову, который дергал его за рукав.

– Нас тут всего шесть, – прошептал он на ухо Малахову. – а где еще четверо?

– Я тебе потом объясню, – пообещал Владимир Антонович, глядя на него смеющимися глазами.

Блондин хотел было попросить, чтобы ему тоже объяснили, но вовремя вспомнил, зачем он пришел.

– А может быть, они остановились не в этом отеле, а так, вообще… где-нибудь…

– Возможно, – согласился Владимир Антонович. – Тут была какая-то обитаемая деревня.

Блондин с сомнением посмотрел на него и пошел к выходу. Искать Прозоровых. Ирка задумчиво посмотрела ему вслед.

– Чем-то мне знакома эта фамилия, – сказала она.

– Еще бы не знакома, – с упреком сказал Малахов, – когда это ты всю кашу заварила.

Сережа Дымков услышал привычный топот Любушкина в коридоре.

– Сказали принять факс, – не здороваясь, выпалил он, распахнув дверь в общий кабинет, который в отсутствие Малахова Сережа Дымков считал почти своим. Ну, если конечно не обращая внимания на майора Курлыкина и прапорщика Матвеева. Курлыкин допрашивал какую-то бабульку. Она жаловалась на неизвестного, который все время звонил ей по телефону, спрашивая, не роддом ли это, в чем старуха усматривала гнусные намеки на ее нынешнюю несостоятельность как женщины. Курлыкин морщился, послушно задавал вопросы и что-то писал в бланке для протокола. Матвеев составлял какие-то описи, а Сережа Дымков складывал бумаги, чтобы выехать «на объект» – в офисе строительной фирмы произошла кража. Никто даже не взглянул на майора.

Любушкин немного поколебался. Второй раз обращаться к Дымкову было неудобно.

– Матвеев! – рявкнул он.

– Я не умею, – отмахнулся Матвеев, справедливо полагая что от Любушкина потом не отвяжешься.

– А я на вызов, – заторопился Сережа. Любушкин рявкнул что-то по поводу зарвавшейся молодежи и Сережа послушна потрусил в его кабинет.

Факс был опять от Малахова.

Малахов желал предупредить, что Прозоровых разыскивают в Арабских Эмиратах и спрашивал, все ли с ними в порядке.

– Почему? – пожелал узнать Любушкин. – Почему Прозорова разыскивают в Арабских Эмиратах? И, кстати, кто такой Прозоров? И почему их сразу несколько?

– Прозоров – востоковед, – пояснил Сережа, даже не пытаясь что-нибудь объяснить майору. – Он, наверное, сейчас там, где положено быть всем востоковедам.

– Это где? – поинтересовался Любушкин.

– На Востоке, – терпеливо пояснил Сережа, внутренне торжествуя.

– В Вешняках, что ли?

– Почему в Вешняках? – вытаращил глаза Сережа Дымков.

– Ну, или в Новогиреево, – отмахнулся Любушкин. – Что там у нас еще на востоке Москвы?

– Я имел в виду восточные страны, – изумился Дымков. – Иран, знаете ли… Саудовская Аравия…

– Персия! – вспомнил Любушкин.

Сергей с трудом подавил в себе желание сказать, что Персия – это как раз и есть нынешний Иран. Объяснять что-либо майору Любушкину было пустым делом.

– Да, – сказал он. – Он где-то там. В Саудовской Аравии, точнее.

– А Малахову какое до этого дело?

– Так ведь… – Сережа подумал, что за два месяца практики он так и не узнал имя и отчество майора. – Товарищ… Любушкин! Если Прозорова через него разыскивают, он же должен быть в курсе. Ну, там, кто его разыскивает, и зачем.

– Ну, да, – с сомнением сказал Любушкин. – Конечно.

Перед тем, как отправиться «на выезд», Сережа заскочил к себе в кабинет.

– Прозорова ищут в Хатте, – радостно сказал он.

Курлыкин поднял голову от протокола.

– Отлично. Но это не значит, что можно расслабляться.

Самое трудное было – найти людей, которые бы следили сразу за двумя дачами. Да еще, чтоб майор Любушкин не путался под ногами и не задавал глупых вопросов.

Курлыкин с Дымковым умоляли начальство отдать им практикантов, которые тосковали по чужим кабинетам, изображая манекенов на допросах и понятых на обысках. Толку от них не было никакого, практиканты сами это понимали и откровенно скучали. Однако отказываться от них никто не хотел. Пусть, мол, побудут при них – так, на всякий случай. Вдруг надо будет, например, послать кого-то за пивом без отрыва от оперативно-розыскной работы.

Однако двух ребят, на которых Сережа положил глаз, они отвоевали, благодаря чему стало известно, что за дачей Прозоровых в деревне Александровка, которая находилась в окрестностях Нового Иерусалима, следили. Также, как и за дачей младшего брата Сергея Николаевича в деревне Давыдово, которая находилась аж в Калужской области, возле города Жуковска. Причем, видимо, народу у бандитов поубавилось и следить было особенно некому, потому что следили через день, появляясь то в Давыдово, то в Александровке.

Брат Сергея Николаевича, человек, далекий от чистой науки и делавший неплохие деньги на проведении торжеств в сети московских ресторанов «Вечерний звон», развлекался от всей души. По ночам он виртуозно светил фонариком то в собственном доме на втором этаже, и с удовольствием наблюдал в бинокль ночного видения, как длинная нескладная фигура карабкается на дерево, чтобы заглянуть в окно. Дождавшись, когда человек доберется до толстой ветки, близко подходившей к окну, Евгений Николаевич Прохоров бежал в баню, и начинал водить своим фонариком там, то приближая его к окну, то отводя вглубь. Снаружи это выглядело так, будто внутри кто-то рыщет по всей бане в поисках чего-то. Человек, проклиная все на свете, вынужден был слезать с дерева и пробираться к бане, стараясь держаться в тени. Это было непросто, учитывая, что Евгений Николаевич включал во дворе на всю ночь целых три сильных фонаря, отчего в любом месте двора и тенистого сада можно было спокойно читать. Человек нервничал, понимая, что его прекрасно видит любой, кому придет фантазия выглянуть ночью в окно, и прятался за кустами скорее из чувства долга.

Однажды Евгений Николаевич был в особо игривом настроении. Засев в бане, он стал подавать световые сигналы. Он неплохо знал азбуку Морзе, которой еще в детстве его научил отец – бывший моряк. Где-то раздобыв ключ, отец собрал самодельный аппарат Морзе, и по вечерам их любимым развлечением было диктовать друг другу сообщения, и отстукивать их стареньким ключом. Сейчас, живо вспомнив уроки отца, Евгений Николаевич стал передавать текст: «За мной следят. Послезавтра на кладбище ровно в полночь у могилы купца Нефедова».

Передав этот текст раз двадцать и убедившись, что человек, сев прямо на землю, записывает сигналы на грязный обрывок бумажки, он фонарик погасил, выбрался из окна и стал ждать.

Дверь в баню была приоткрыта. Человек осторожно потянул ее на себя и она пронзительно заскрипела, заставив его вздрогнуть, а собак в соседних дворах визгливо взлаять. Евгений Николаевич довольно улыбнулся – не зря он три дня поливал петли водой. Человек испуганно присел на крыльце, но, видимо, он давно уже смирился с тем, что с ним тут играют. Дождавшись, когда его сердце снова начнет стучать в нормальном ритме, он упрямо сделал шаг вперед, в темную баню, где в свете луны стояли непонятные предметы: огромный высокий котел на полу, прямо посередине предбанника, над которым колыхалось светлое покрывало, свешивающееся с потолка. Это покрывало приковывало к себе внимание и заставляло думать о саванах, скелетах, скалящих зубы по углам, и об открывающихся могилах, из которых покойники выходят по ночам. Человек опасливо покосился на покрывало и сделал шаг назад. И тут раздался жуткий вой. Он был не собачий и нечеловечий. Так, совершенно отчетливо понял человек, воет болотная нечисть в ночь, когда цветет папоротник, и девушки в длинных белых одеждах ходят его собирать, но болото, с аппетитом причмокивая, не отпускает их от себя. Повыв, нечисть гулко захохотала, потом застонала, но этого человек уже не слышал, потому что находился в глубоком обмороке. Евгений Николаевич выключил плеер: запись звукового сопровождения его любимого аттракциона «лабиринт страха» закончилась. Он подождал, когда раздастся топот убегающих ног, но не дождался. Разочарованно нахмурившись, он заглянул в баню и увидел распростертое тело.

– Эй, – позвал он. – Я так не играю, – сказал он, скорее, для себя. Не хватало еще только вызывать «Скорую»!

Он пощупал пульс, поцокал языком и полез в карман шпиона. Никаких документов он в нем, естественно, не нашел, но зато нашел мобильный телефон. Пощелкав клавишами, он записал на ладони номер и засунул телефон обратно. Дождавшись, когда жертва его неуемной фантазии начнет подавать признаки жизни, он ушел в дом.

После этого его, к его великому сожалению, никто больше не беспокоил.

Зато Сережа Дымков, получив утром по телефону отчет о свершениях абсолютно довольного собой Прозорова-младшего, загрустил.

– За телефончик спасибо, – вежливо поблагодарил он.

– Теперь вы сможете узнать его фамилию и адрес, – благодушно объяснил Евгений Николаевич Сереже.

– И правда, узнаем, – согласился Дымков. – А вот зачем вы нас, Евгений Николаевич, на кладбище послали?

– Никуда я вас не посылал, – удивился Сергей Николаевич.

– Ну как же! Этот ваш… – Сережа немного пошарил в базе данных.

– Ага, вот он. Соколов Борис. Ладно, последим. Так вот…

– При чем тут кладбище, совершенно не понимаю, – обиженно выставил вперед подбородок Евгений Николаевич.

– При том, – вздохнул Сережа. – Что этот Борис Соколов доложит своим хозяевам, что там у могилки Нефедова намечается встреча. И они туда тоже пошлют кого-нибудь последить.

– Ну и пускай посылают! – бесшабашно воскликнул Прозоров-младший.

– Да нет, несолидно это. Если они там никого не увидят, сразу поймут, что это инсценировка. Так что я к вам наших сотрудников пошлю прямо сейчас. Вы уж покажите им эту могилку купца Нефедова, договорились?

Два практиканта долго не могли поверить, что им излагают не сценарий Хэллоуина, до которого, впрочем, было еще далеко, а оперативное мероприятие.

Практикант Миша растеряно смотрел на Дымкова и хлопал длинными ресницами.

– А вы нас не разыгрываете? – недоверчиво спрашивал он.

Дымков вздыхал и косился на Курлыкина. Тот пользовался б?льшим авторитетом ввиду прямо-таки пожилого возраста – майору Курлыкину было тридцать четыре года.

– Им доверяют дело государственной важности и жизнь как минимум двоих человек, – кипятился он, – а их, видите ли смущает место действия.

– И время действия, – ну удержался второй практикант, Олег, мальчик из интеллигентной семьи, скорбевшей, что ребенок будет общаться с грубыми варварами, и надеявшейся, что практика образумит его и он все-таки станет филологом. – Полночь на кладбище у старинной купеческой могилы – это, согласитесь, экзотично.

– Да кто спорит? – пожал плечами Дымков. – Конечно, экзотично! А что делать прикажете, если у нас такие экзотичные противники? Нет, конечно, если вы боитесь, то мы не настаиваем, правда, товарищ майор?

– Как это не настаиваем? – удивился майор Курлыкин.

– Да провалят они все дело, с перепугу-то,… – тоскливо сказал Сережа, не представляя себе, где взять других людей. Можно, конечно, пойти самому, но черт его знает, вдруг его знают в лицо. Сережа Дымков самонадеянно думал, что он достаточно опасен для преступников, чтобы те знали его в лицо. Еще можно попросить Ксюшу, но тогда ее жизнь будет в опасности. Соседку Прозорова ничего не стоит вычислить, и Сережа будет волноваться и искать ресурсы, чтобы охранять еще и Ксюшу, но этих ресурсов уже категорически нет.

– Нет, ну если это не розыгрыш, – тянул свою волынку Олег, – то мы, конечно,…

– Ничего себе розыгрыш, нет, ну ни фига себе, – кипятился Курлыкин. – нет, Серега, пусть они лучше за пивом бегают. Ты прав, надеяться можно только на себя.

– В конце концов, можно загримироваться, – предложил Сережа. – И тогда нас точно не узнают.

– Времени на подготовку мало, – сморщился Курлыкин. – Мы же не можем поехать туда в разгар рабочего дня. А вы, – обернулся он к практикантам, – отправляйтесь к старушке Волковой. Разберетесь, почему ей все время звонят, будто в роддом. А то она обижается.

Олег покраснел.

– Мы, конечно, сходим к старушке Волковой, – сказал он. – А потом сразу поедем в это ваше Давыдово.

– Давыдово отменяется, – буркнул Сергей. – вышли из доверия.

– Так, товарищ майор, – заныл Олег, приложив правую руку к груди. – Мы же думали, вы шутите. Все знают, как над практикантами прикалываются, как будто они, то есть мы, не люди…

– Погоди, не мельтеши, – серьезно сказал Миша, и сразу стало ясно, кто в этой паре главный. – Сами не объясняете ничего, а хотите, чтобы мы сразу важностью задания прониклись. Мы и проникнемся, но вы нам сначала объясните толком. А то – встаньте в полночь у могилы и произнесите эти слова. И все. А если что-то не по сценарию пойдет, и надо будет импровизировать? А мы и не знаем ничего.

– Вот именно, – поддакнул Олег. – Мы же должны быть в курсе.

– Ну, вообще-то, – вынужден был согласиться Курлыкин, – так-то оно так. Только вот с нами, – не удержался он, – никто не сюсюкал. А если нам говорили, что надо сделать, мы шли и делали.

– Так нельзя делать качественно, – заспорил Олег. – Без души и без инициативы…

– Слушай, заткнись, а? – миролюбиво предложил Курлыкин. – Молчи и слушай.

Значит, так. Несколько группировок разыскивают некие, по слухам, несметные сокровища в районе Персидского залива. Для этого они привлекли одного очень милого ученого, не посвящая его в курс дела. Просто периодически они задавали ему вопросы, а он на них добросовестно отвечал и умилялся любознательности молодежи. Я пока понятно излагаю?

Олег молча шмыгнул носом.

– Так вот, – продолжал Курлыкин. – С некоторых пор то ли им стало казаться, что благодаря их вопросам Прозоров сам кое-что понял, и все найдет, опередив их. Или же одна из группировок хочет похитить его, чтобы он стал недоступен их конкурентам – этого мы точно не знаем. Но только Прозоров в опасности. Поэтому мы их спрятали вместе с женой, а сами должны сформировать у преступников стойкое впечатление, что Прозоровы находятся сейчас в Иране.

– А они не в Иране? – уточнил Миша.

– Это неважно, – поспешил сообщить Сережа Дымков.

– Главное увести их подальше от их настоящего местонахождения, да? – сообразил Олег.

– Вот именно, – с облегчением сказал Курлыкин и вытер вспотевший лоб клетчатым платком. – Слава Богу, что вы все поняли. Сможете сделать?

– Так погодите, – озабоченно сказал Олег, вчитываясь в текст того диалога, который, по мнению Курлыкина и Дымкова они должны были произнести в полночь у могилы купца Нефедова. – Чтобы было правдоподобно, надо придумать побольше достоверных деталей. Какой смысл такой огород городить только ради того, чтобы сказать: «Передай всем нашим, что Прозоров в Иране». – «Хорошо, передам». Бровь Олега иронично поползла вверх. – Ради этого на кладбище не встречаются. В полночь, – добавил он с непередаваемой интонацией, которая ясно давала понять, какого он мнения о фантазии и воображении его непосредственного начальства.

– А ты что предлагаешь? – немного смущенно сказал Сережа.

– Разрешите немного подумать и после старушки Волковой вам доложить? – вытянулся Миша и зачем-то приложил ладонь к «пустой голове». Форму и фуражку им не выдали.

– Разрешаю, – важно ответил Курлыкин. – Мы, кстати, тоже будем там. – Он поднял ладонь, увидев, как протестующее дернулся Миша. – Надо же посмотреть, кто за вами будет следить. Ну и прикрыть, в случае чего. Вы же им конкуренты. Кстати, задание опасное, – не удержался он от того, чтобы припугнуть их. – Похитить могут.

– Ну, вы же прикроете? – совершенно спокойно спросил Олег.

– Прикроем, – важно сказал Сережа, думая о том, что и правда неплохо было бы выпросить у Любушкина пистолет. Что за свинство, в самом деле, ему уже давно положено служебное оружие, а ему все никак не дают.

– Все это глупости, Олег, – невозмутимо сказал Миша.

– Что глупости?

– Про похищение глупости. Потому что мы с тобой придумаем такой текст, что похищать нас будет совсем невыгодно.

– Тогда совсем другое дело, – согласился Олег, нисколько не сомневаясь, что Миша составит именно такой текст.

В ту ночь на кладбище было необычайно много народу. Нищие и бомжи, видя, как в неурочный час, после закрытия кладбища, к его западной стене подъезжает одна машина за другой, призадумались. Западная стена когда-то была целой. Недолго. Сейчас, стараниями тех же бомжей и нищих, металлические прутья были сплошь и рядом отогнуты, и в образовавшиеся дыры могли запросто протиснуться не слишком худые люди. Они и протискивались, а черные блестящие машины, привезшие их, тут же с мягким шорохом уезжали. Машин было три. Но люди, приезжающие на них, наивно полагали, что они были единственные, и были неприятно удивлены, обнаруживая вблизи от могилы купца Нефедова, незнакомые им лица. Эти лица пытались уверить, что они являются безутешными потомками купца, пришедшими поскорбеть у родной могилки, но им почему-то не верили. В связи с этим торжественная кладбищенская тишина нарушалась неясной возней, глухими ударами и сдавленными вскриками. Нищие и бомжи в панике спрятались в районе кладбищенской церкви, приметив место в надежде наведаться, когда все успокоится, и проверить, не останется ли там чего-нибудь полезного, такого, что дерущимся у западной стены уже не пригодится. По всему выходило, что останется.

К полуночи все затихло. Перед самой полночью вспорхнула какая-то большая птица, и по кладбищенской дорожке, ничуть не скрываясь, прошел человек в джинсах, в гавайской распахнутой рубахе и огромной золотой цепи, свисающей, как положено, до пупа. Нищие оживились, но старший их одернул – еще не время.

Молодой – очень молодой, – человек в гавайской рубахе остановился у самой могилы купца и посмотрел на часы. Покачал головой, сорвал ромашку и сделал вид, что не замечает возни за кустами.

А по дорожке уже шагал другой очень молодой человек. Одет он был по-деловому, в белую рубашку с короткими рукавами и черные брюки.

– Ты чего поздно? – спросил его первый молодой человек, когда он поравнялся с могилой купца Нефедова.

– Бам-м-м! – понесся над кладбищем малиновый звон колокола. Среди нищих пронеслась паника – раньше колокол кладбищенской церкви никогда не бил. Они даже не знали, что на ней есть колокол.

– И ничего не поздно, – сказал человек в белой рубашке. – как раз полночь.

– Ужас какой, – не выдержал первый и застегнул свою гавайскую рубашку. – Ну, как переговоры? Висок больше не бушует?

Человек, старательно прятавшийся за соседней могилой, насторожился. Висок, или Георгий Висковатый был одним из самых крупных криминальных авторитетов.

– Не бушует. Он согласен объединиться, если вы обеспечите оружие и людей.

Деловой молодой человек в белой рубашке немного помолчал.

– А Прозорова он точно найдет?

– Похоже, он уже за ним плотно следит. У него есть люди в Интерполе.

– А эти люди в Интерполе не захотят, чтобы он с ними поделился?

– Думаю, он их потом уволит. Как тогда в Сербии, помнишь?

Деловой молодой человек помолчал, будто припоминая.

– Да, – припомнил он. – Круто было тогда, в Сербии. Даже слишком того… круто.

Он помолчал еще немного.

– Так где ты говоришь сейчас Прозоров?

– А ничего я не говорю. Потому что сам не знаю. Это Висок нам скажет, когда мы уже в Сирии будем.

– В Сирии?

– В ней, родимой. Там так все запутано, – пожаловался парень в гавайской рубашке. – Никто пока ничего не знает. Я не удивлюсь, если Висок нас из Сирии еще куда-нибудь отправит. Темнит. Не доверяет, значит.

– Как бы он нас вслед за Интерполом не того… Не уволил.

– Не уволит. Мы ему нужно пока. Так что поживем еще, не дрейфь.

Деловой парень опять помолчал, разглядывая звезды.

– Значит, в Сирию летим? – очень отчетливо сказал он. Так учительницы начальных классов диктуют сложные слова малышам – чтобы все было понятно, до последней буковки.

– Да. Мы летим в Сирию, – согласился его собеседник и посмотрел на кусты за соседней могилой. – Но только не прямо в Сирию. А сначала в Мюнхен. А из Мюнхена уже…

– В Дамаск?

– Нет, и не в Дамаск вовсе.

Парень в гавайской рубашке вытащил из кармана джинсов сложенный вдвое лист бумаги.

– Вот тут координаты, где мы встречаемся в Мюнхене. Городок небольшой, отель в самом центре, так что не заблудитесь. Летим разными рейсами, в отеле делаем вид, что незнакомы. Там нам скажут, что делать дальше. Все. Расходимся по одному.

Он, не торопясь, пошел к выходу. Деловой молодой человек стал засовывать бумажку в карман, но с карманом, видимо, что-то случилось. Он вышел на открытое место, где луна прекрасно осветила и его, и листок, который, плавно спикировав, упал на дорожку, прямо на кустик каких-то цветов.

Купец Нефедов, пребывающий на небесах, был приятно удивлен тем, что столько людей пришли к нему на могилку. При жизни он не был очень популярен.

Сережа Дымков смотрел в цейсовский бинокль, позаимствованный у друга отца, как из кустов вылезают две фигуры и старательно отряхиваются.

– Я думаю, – сказал один из бандитов, распрямляясь и приобретая достоинство, – нам надо объединиться против Виска. Что-то он совсем обнаглел.

– Меры он принимает. Как же, – не очень уверенно отозвался второй. – Позволим мы ему!

Они немного помолчали.

– Что будем делать с этим типом? – спросил второй, кивая в сторону кустов.

– Сам замочил, сам и разбирайся, – огрызнулся первый и бросился на дорожку, к белеющей в свете луны бумажке.

– Э, погоди, – встревожился второй и бросился следом. – Сам говорил, надо объединяться.

Они вдвоем склонились над листком.

Не дожидаясь, как они будут разбираться с убитым конкурентом, Сережа потихоньку выбрался к машинам, в которых уже сидел донельзя довольный Курлыкин и переодевшиеся Миша с Олегом. Они сияли.

– Нет, как они нам поверили, а? – возбужденно говорил Олег.

– Почему ты считаешь, что поверили? – удивился Курлыкин.

– Так это… не возражали же?

– По машинам, – скомандовал Дымков. – Сейчас они выйдут.

Утром довольный Любушкин отправил начальству рапорт о группировках, участвующих в поисках неведомых восточных сокровищ. К рапорту, довольно толково составленному майором Курлыкиным, он прибавил: «… в противоправных действиях также участвовал труп, находящийся в настоящее время у могилы купца Нефедова». Последовавшая война между бандой Висковатого и еще тремя менее значительными бандитскими группировками имела небывалый размах. Сам Висковатый недоумевал, чем он мог вызвать такое внезапное озлобление коллег, с которыми он старался жить более или менее бесконфликтно. К концу недели количество его противников сократилось вдвое, а еще через пять дней – втрое. Висковатый мочил на всякий случай всех подряд, на радость органам. Криминальные авторитеты исчезали один за другим, не успевая удивиться. В Германию, тем не менее, прилетели представители двух банд и тщетно ждали инструкций, злясь на Висковатого, который и тут их перехитрил. Еще труднее было найти отель по схеме, которую так старательно уронил на кладбище практикант Олег.

Тем временем Прозоровы, не подозревая о кипевших страстях, наслаждались жизнью на даче у родителей Ксюшиных друзей и варили малиновое варенье.

Под знойным небом Аравии было спокойно. Луна, исправно проходя по небу по ночам, освещала неутомимо рыскающего по пустыням Малахова, который несся впереди всех, и его мог опередить только неотступно следующий за ним вертолет. Но он, почему-то, не опережал. Маломощный, видимо, был вертолетик. Наконец, сочтя, что они достаточно измотали и дезориентировали противника, они вернулись в Дубаи.

Администратор был несколько удивлен тем, что русская компания так разрослась. Немного покраснев, к удивлению Ирки, он спросил, как их разбить на пары.

– Но-но, – грозно сказал Орлов. – Думай, что говоришь. Какие еще пары! Давай нам один номер на двоих. Вот для них, – показал он на Ирку с Костей. – Пара – это они. Понял? – внушительно рыкнул он.

Администратор торопливо закивал головой, записывая что-то себе в журнал.

– Еще чего! – возмутился Владимир Антонович. – Им отдельные одноместные, пожалуйста.

Он нахмурился, пресекая Костину попытку возразить.

– Не собираюсь разврат поощрять, – объяснил он сердито.

– Так мы же все равно в Хатте… – растерялась Ирка.

– В Хатте они, видите ли, – проворчал строгий дед. – Тогда вы были без присмотра.

– Деньги экономили, между прочим, – попытался встрять Костя, взглянул на деда и поспешно заявил:

– Молчу, молчу.

– А нам давай номер на троих. – Он ткнул пальцем в Малахова, Орлова, и в себя. – И нечего хлопать глазами, дурак, – закричал он, когда администратор растеряно захлопал длинными ресницами.

В полном убеждении, что тройка русских мужчин занимается брутальной однополой любовью, администратор зачем-то сказал: «Яволь!», и торопливо вручил им ключи.

Непрерывно ругаясь, они поднялись на второй этаж. В этом отеле лестницы были снаружи и выходили на длинные террасы, идущие вдоль стен. Таким образом, двери всех номеров выходили на эти крытые террасы, уставленные плетеными столиками и заваленные верблюжьими подушками. Ирка загляделась на маленькие дворики внизу, лепившиеся к задней стене отеля.

– Ты посмотри, – удивленно дернула она Костю. – У них в будке настоящий далматинец! На цепи!

– Запросто, – не оборачиваясь, пояснил Орлов. – Далматинцы у них вроде сторожевых собак. Они злющие, вообще-то.

– Ну да, – не поверила Ирка и свесилась вниз. – Ах ты, мой бедненький, – засюсюкала она. – На самом солнцепеке! Жарко тебе! На!

И она кинула ему мороженое, которое она купила внизу, возле стойки администратора, и успела всего пару раз лизнуть. Мороженое плавно спикировало прямо на голову ничего не подозревавшему псу.

Огромный далматинец, который до этого мирно лежал, распластавшись у будки, вскочил, поднял голову и злобно залаял. Лаять ему было трудно, потому что приходилось трясти головой, чтобы скинуть с себя эту холодную липкую пакость, которая, неизвестно за какие грехи, шлепнулась на него с небес. Ему откликнулись все соседские собаки. Двери Иркиного номера давно закрылись, но псы еще долго перебрехивались, всячески выражая свое возмущение и сочувствие.

– И чего они лают, – бормотала про себя Ирка, разбирая чемодан и прислушиваясь. – Мороженое ведь вкусное. Можно сказать, от себя оторвала.

Она немного походила по очень неплохому номеру с огромным зеркалом во всю стену, посмотрела в окно и уселась в кресло, вскочила и пошла в номер к Косте:

– Развлечения – развлечениями, – заявила она, – но скоро нам возвращаться, а мы еще даже не нашли пещеру. Хорошо Вячеславу с Сашей там возиться, а у нас времени не так много осталось! У тебя номер лучше.

Костя иронически поднял брови.

– Ирина! – патетически воскликнул он и Ирка подозрительно посмотрела на него. Так он ее никогда не называл, и она насторожилась. – Ты дитя! – заявил он и встал напротив нее. – Кстати, чем у меня номер лучше?

– Я знаю, – жалобно призналась Ирка. – Но я ужасно хочу в пещеру. А этот ужасный полковник Орлов ничего не говорит. У тебя коридор больше, и покрывало красное. У меня зеленое. Орлов – неблагодарная скотина.

– Ну ты же знаешь, – воскликнул Костя, – что, как только Саша с Вячеславом найдут вход в эту пещеру, мы немедленно туда поедем. Вообще, спасибо Орлову, что он от нас не отделался…

– Да мы… – горячо воскликнула Ирка. – Да он… куда он без нас. И вообще, он заставил нас уехать из Хатты, и пещера теперь от нас далеко! Слушай, давай номером поменяемся, а? Или покрывалом. Люблю красное.

– Лучше номером, – сказал Костя, который еще не успел распаковаться.

Ирка просияла.

– Впрочем, – радостно сказала она, – ночью на нас могут быть всякие нападения. И, может быть, даже похищения.

Они быстро перетащили вещи и Костя тут же рухнул на кровать в бывшем Иркином номере. Ирка снова подошла к окну. За окном была вполне европейского вида улица, на улице – дорога, а на дороге – ливневая канализация. И с этой ливневой канализацией что-то делали рабочие в синих комбинезонах.

Ирка считала, что она была уже опытным, битым в боях суперагентом. Поэтому, прищурив глаз, она стала рассматривать рабочих.

– Костя, – позвала она через минуту. – Тебе ничего не кажется странным?

– Нет, – ответил дремлющий Костя, не открывая глаз.

– А зря, – поучительно сказала Ирка.

– Да, – тут же среагировал Костя, – Очень. Конечно.

– Вот и я говорю. Видишь, все рабочие – европейцы! А что это значит?

– Да. Сделай кондиционер похолоднее.

– Но…

– Конечно, ты права. Да. И помассируй мне спину, пожалуйста.

Костя безмятежно захрапел, и Ирка с возмущением отвернулась от окна.

– Ну, и пожалуйста, – подумала Ирка, вытащила из-под Кости свою сумку и вышла из номера. Скептически посмотрела на Орлова и Малахова, которые, облокотившись о перила террасы, корчили рожи охрипшему далматинцу, и пошла вниз.

Жара ударила по телу, и она на мгновение отшатнулась, вспомнив о прохладном кондиционере, под которым возмутительно спал раздетый Костя. Но благородная миссия заставила ее сойти с крыльца.

Она видела себя со стороны, как она идет по улице. Красивая, многозначительная и опасная. Она пересекла дорогу, пройдя в двух шагах от рабочих, которые сосредоточенно совали какие-то шланги в канализационное отверстие и кричали что-то вниз. Ирка усмехнулась и мягко дотронулась до одного из рабочих, который был явно европейского происхождения.

– Простите, где тут ближайший супермаркет?

Рабочий, молодой парень, удивленно оглянулся. При виде Ирки его рот растянулся до ушей, и он сказал что-то то ли на чешском, то ли на польском языке.

– Международная мафия, – удовлетворенно подумала Ирка и повторила:

– Мне нужен супермаркет. Мар-кет. Market. Shop. Understand?

Парень ослепительно улыбнулся и залопотал что-то на своем мелкоевропейском языке, явно не на английском и не немецком, тыча рукой в сторону, противоположную от отеля.

Ирка взглянула туда и невольно покраснела. Прямо через дорогу от отеля стояло огромное стеклянное здание, на котором огромными красными буквами было написано: «Supermarket TESCA». Надо было быть полной идиоткой, чтобы не заметить его.

Парень, насмешливо улыбаясь, продолжал что-то лепетать. Ирка покивала головой, сказала: «Yes, of course» и поплелась в супермаркет.

Купив каких-то фруктов и воды, она зашагала обратно походкой суперагента. Проходя мимо рабочих, она замедлила шаг, думая, чем на этот раз привлечь их внимание. Вспомнив, как вывернулся когда-то Полковник, переключив внимание на Леню Малахова, она нащупала в кармане чек из супермаркета и стала оглядываться по сторонам в поисках жертвы. Пока она оглядывалась, об нее чуть не споткнулся сердитый толстый араб, который в принципе не считал женщин за людей, а европейских бесстыжих девушек, пусть в длинных брюках, но с выпирающими из них формами – тем более. Поэтому он стал говорить Ирке что-то сердитое. Она сделала заговорщицкий вид, торопливо сунула смятый чек из супермаркета ему в карман и бросилась бежать к отелю, испуганно оглядываясь. Рабочие удивленно смотрели ей вслед. Ирка замедлила шаг и задумалась.

Владимир Антонович плескался в бассейне, когда у него зазвонил мобильный телефон. Он чертыхнулся и вылез, доставая телефон из кармана брюк мокрой рукой. Малахов, заскучавший в Дубае, пытался брызгами достать до него из бассейна. Владимир Антонович, отмахиваясь, приложил трубку к уху и замер.

– Где? – возопил он.

Малахов, предчувствуя драку, а лучше – погоню, вылез из бассейна и встал с ним рядом.

– Что? Куда? – спрашивал он азартно.

Владимир Антонович нажал отбой.

– Мою внучку, – с большим чувством сообщил он, – замели в полицию за проституцию, приставание к прохожим на улице и за нападение на сотрудника банка.

Через полчаса они были в полиции, где застали разъяренного толстого араба, который зачем-то тыкал им в нос смятым чеком из магазина и о чем-то сердито кричал. Очень злая и красная Ирка сверкала газами из угла и молча сопела.

– Ну хорошо, – выслушав полицейского, который говорил на вполне приличном английском языке, сказал Григорий Орлов. – Я допускаю, что госпожа Ирина Громова дала этому господину чек. Почему его это возмущает? Что в принципе он имеет против чеков из супермаркета вполне уважаемой фирмы Теско?

Господин, подвергшийся нападению посредством бумажного чека, разразился длинной речью, из которой следовало, что он никому не позволит показывать себе голую задницу и совать в карманы всякий мусор.

У Владимира Антоновича упало сердце. Он был наслышан о полиции нравов и уже мысленно видел любимую внучку за решеткой. Он жалобно посмотрел на нее, и тут Ирка разразилась речью. Тезисно все сводилось к тому, что она шла себе из магазина, куда она выскочила на минутку, наивно полагая, что в этой, как она полагала, вполне развитой стране порядочной девушке можно перейти на другую сторону улицы без того, чтобы к ней приставали всякие дядьки, размахивали руками и орали непристойности. Пусть даже они являются сотрудниками банка. В том, что это были непристойности, она нисколько не сомневалась. Испугавшись за свою честь, она бросила в него тем, что держала в руках. Если у нападавшего личные счеты с фирмой Теско, она может предложить ему чек из вполне хорошего супермаркета в Хатте. Ах, он не хочет? Так чего же он хочет? Зачем тогда он морочит голову полицейскому, у которого и так много дел?

В этом месте прочувствованной Иркиной речи наступила тишина, потому что и оскорбленному чеком арабу, и полицейскому потребовалось некоторое время, чтобы обдумать Иркины слова. И в это время из-за спинки Иркиного стула вышел до того смирно сидевший рабочий из Сербии – тот, которого Ирка спрашивала, как пройти к супермаркету. Его забрали в качестве свидетеля, и он немного струхнул.

– The man attacked her, – приветливо улыбаясь и кивая головой, сказал он, глядя на полицейского, полагая, что он просит отпустить его пораньше обратно на работу, чтобы хозяин не вычел у него из зарплаты. Во всяком случае, эта странная русская девочка помогла ему выучить эту фразу, которая, как она уверяла, имеет именно такой смысл.

Полицейский удивленно уставился на него, недоумевая, почему он так долго молчал.

– Sorry? – недоверчиво произнес он.

– The man attacked her? – немного тревожно повторил рабочий, прижимая для убедительности руки к груди.

Сотрудник дубайского банка немного знал английский. Во всяком случае, он знал его настолько, чтобы понять, что молодой человек только что обвинил его в том, что он напал на эту негодную девчонку.

– Они сговорились! – оскорблено вскричал он.

– Это клевета на наши доблестные правоохранительные органы, – горячо возразил Григорий Орлов. – Вашему послу в Москве будет вручена нота протеста.

Рабочий был очень благодарен Ирке за то, что она помогла ему вовремя успеть на работу, обучив замечательной английской фразе. Он так и не выучил английский в школе, о чем сейчас очень сожалел. Старый сотрудник дубайского банка, расписавшись в протоколе, был тоже очень рад, что полицейский не задержал его за сексуальные домогательства. Он дал себе зарок немедленно бежать домой и запираться на все запоры каждый раз, когда он услышит русскую речь. Ирке пришлось пережить несколько неприятных минут по дороге домой, пока дед с Григорием Орловым зубоскалили по поводу ее сыщицких подвигов.

А Костя, проснувшись под вечер очень бодрым и отдохнувшим, был очень удивлен, почему Ирка такая хмурая, а Владимир Антонович с Орловым, наоборот весело скалят зубы, поглядывая на нее.

Ночь всегда несет надежды. Кому-то – на любовь, кому-то – на отдохновение, а кому-то – что к утру сами собой рассосутся все беды. Ирка ждала от ночи многого. Во-первых, что все забудут про ее позор, во-вторых, что ночью кто-нибудь будет за ними следить или, если уж совсем повезет, опять полезет в один из их номеров, и, в третьих и в главных – что настанет утро, и позвонят Саша и Вячеслав и скажут, что нашли вход в пещеру. И противный Орлов, который заставил их уехать из Хатты, чтобы отвлечь внимание от поисков пещеры, разрешит им вернуться обратно.

Ночь не обманула. Правда, об этом знал только мстительный далматинец, который не спускал глаз с ненавистной галереи, ловя воспаленным глазом движение каждой неясной тени, которые в изобилии мелькали этой ночью на террасе, и разражался безостановочным хриплым лаем. Костя, который отлично выспался днем, без конца распахивал дверь и кричал псу сначала культурное «Фу», потом – «заткнись, тварь блохастая». Но лучше не стало, потому что когда Костины крики слились с собачьим лаем, повыскакивали обитатели всех номеров на этаже. Кто-то из них орал на Костю, большинство – на собаку, проснувшийся хозяин собаки орал на всех постояльцев отеля разом.

Скорчившиеся со стороны правого торца здания Гюнтер и Макс нервно выглядывали из кустов. Они были утомлены исчезновением Полковника, который четыре дня назад растворился у них буквально под носом, а также бесплодным блужданием по полям вслед за русскими. Сейчас они должны были проникнуть в номер к девчонке и устроить ей жесткий допрос, потому что стало ясно, что следить за ними бесполезно. Девчонка – наверняка слабое звено, и они не сомневались, что, когда ее привезут в штаб-квартиру, она все расскажет.

Русские явно метались, не зная, где искать, но что-то им все-таки было известно. Гюнтеру с Максом было поручено узнать все про камни и пчел, которые они искали у скал. И еще они должны были выяснить, не заодно ли эти русские с теми двумя тоже русскими парнями, которые разыскивали несуществующий отель в центре Мюнхена. Они привлекли к себе внимание тем, что наводили справки про известного русского криминального авторитета и известного востоковеда, а также метались по Мюнхенскому аэропорту, провожая все рейсы в Сирию. Некоторые их электронные письма на неопознанном языке(«chertov visok netochno ukazal koordinati vishli $1000 Western union i uznai adres Prozorovykh v Sirii») были перехвачены. Судя по адресам – rambler.ru, – они предназначались адресатам, находящимся в России, но над определением их языковой принадлежности бились лучшие филологи, которых только могли завербовать спецслужбы объединенной Германии. Сейчас спецслужбы негодовали оттого, что Полковник, перехвативший сообщение их арабского агента, практически увел у них сокровище, упоминавшееся в одной монастырской книге Ирана. Этот агент вынужден был полтора года проторчать в этом монастыре с очень суровыми условиями жизни, чтобы выскочка-Полковник, случайно перехвативший в пустыне его разговор с Центром, выдал себя за представителя военного министерства Германии и спокойно забрал у агента план пещеры, где пару сотен лет хранилось сокровище, тщательно оберегаемое арабскими муллами. С другой стороны, еще неизвестно, какое там сокровище, а вот вертолет, который наблюдал за русскими в Хатте, стоил дорого, и деньги, судя по всему, были потрачены зря.

С другой стороны торца, под балконом, сидел высокий блондин, который тоже жаждал проникнуть в Иркин номер и развязать ей язык. Ему было необходимо выяснить, где Полковник, почему он окружил себя такой секретностью, и что он задумал. В том, что Ирка выведет его на Полковника, он не сомневался. Он своими глазами видел, как Ирка с ним разговаривала в кафе и как круто она расправилась с мужиком, подсевшим к ней за столик – явно конкурентом. Тут, правда, блондина терзали смутные сомнения, потому что он тогда в кафе он видел араба в полной экипировке – в дишдаше и в ихраме, который диковато смотрел на Полковника, сжимая в руке тонную деревянную трубочку. Он в ту трубочку один раз дунул, и в этот момент какая-то симпатичная блондинка, пятясь задом, толкнула его под локоть. Араб после этого моментально исчез, но перед этим взглянул на блондинку. Ярость, которая блеснула тогда в глазах араба, будет преследовать блондина все жизнь. Впрочем, это не имело большого значения, поскольку этой жизни блондину оставалось так немного, что о ней не стоило даже говорить.

Если бы блондин знал, что этот самый араб, которого он надеялся больше никогда в жизни не встретить, находится в четырех метрах от него, он бы помчался прочь, ни разу не оглядываясь. Но человек слеп, а у судьбы такое причудливое чувство юмора!

Араб был нетороплив и почти спокоен в своей ярости. Он утолил ее, когда расправился с предателем, укравшим план святыни. Теперь ему надо было не допустить, чтобы украли саму святыню, а для этого он похитит европейскую девушку, которая приведет его к русскому вору, неуклонно к этой святыне подбирающемуся. Они зовут его Полковником. Смешные, суетные людишки! Пусть Полковник, ради Бога! Все равно они все в его власти. Кара Аллаха их настигнет, а он – орудие Аллаха для выполнения воли его.

Иркино сердце наполнилось бы гордостью, знай она, сколько серьезных людей хочет пообщаться с ней в ту ночь. Но она безмятежно смотрела на огромную желтую луну и вспоминала стихи про любовь.

– Сияла ночь, луной был полон сад, – прочувствованно декламировала она, облокотившись на перила и глядя вниз на утомившегося далматинца. – Дедуля, и ты тоже не спишь?

– Заснешь тут, – прокряхтел Владимир Антонович, усаживаясь в плетеное кресло на террасе и обмахиваясь газетой. – Даже ночью прохлады нет. Я тут подумал, что нельзя тебя ночью одну в номере оставлять.

– Ага, – обрадовалась Ирка. – А мы тебе что говорили. А ты – разврат, разврат… Да все равно, – махнула она рукой, – нет никого. Хорошо, – добавила она, – что мамы с нами нет. А то бы она сейчас отправилась в обход вокруг отеля, злоумышленников искать. Вот навела бы шороху!

На террасе открылась соседняя дверь.

– Не спите? – выглянул Орлов.

Владимир Антонович посмотрел внимательно на его лицо, крякнул и поднялся с кресла.

– Вижу, – сказал он, – что сегодня спать не придется.

Ирка запрыгала по всей террасе, опять расстроив далматинца. Орлов шикнул и затащил ее в номер.

– Собираемся, – тихо сказал он. – Без шума и пыли. Ребята нас ждут.

Владимир Антонович тихонько вошел с Костей в номер.

– Что они нашли? – жадно спросил Костя.

– Говорят – щель. Просят оборудование и взрывчатку.

– Я уложу чемодан, – жизнерадостно сказала Ирка.

Орлов испугался.

– Никаких чемоданов, – сказал он. – Полная иллюзия, что мы живем в этом отеле. Даже зубная щетка должна быть на виду в ванной.

– А как же… без зубной щетки? – растеряно спросила Ирка.

– К твоему сведению, – ядовито пояснил Костя, – зубные щетки продаются в каждом магазинчике.

Через пятнадцать минут вся компания спускалась по лестнице. По настоянию Орлова, они старались идти бесшумно. Спустившись на первый этаж, они направились было по длинной террасе к ресепшен, но Орлов вдруг остановился и посмотрел через перила вниз. Терраса, на которой они находились, тянулась вдоль задней стены отеля, которая выходила на задний хозяйственный двор. Двор был огорожен стеной, и в стене были большие двойные ворота, через которые днем въезжали машины с продуктами и прочими хозяйственными грузами. Через эти ворота и вознамерился выбраться с территории отеля полковник Орлов. Он тихонько спрыгнул вниз, помог спуститься остальным и решительно направился к запертым воротам. Наших силовиков, с уважением думала Ирина, обучают очень качественно. Потому что тому, как быстро Орлов открыл внутренний замок ворот подручными средствами, было бы не под силу среднестатистическому взломщику.

Довольно длинной цепочкой выбрались за ворота, к негодованию далматинца, который находил, что для одного дня у него слишком много впечатлений. Орлов бесшумно запер ворота, заботясь о безопасности отдыхающих. Машина, предусмотрительно нанятая все тем же Григорием Орловым, ждала их в укромном переулке, в гараже, принадлежавшем мужу одной из горничных отеля. Полковник, который все больше убеждал окружающих, что он не зря является однофамильцем знаменитого соотечественника, успел запастись всем, что, по его мнению, может понадобиться при блуждании по пещерам и поиске сокровищ: взрывчатка, фонари, мотки веревки, ножи, ломы, лопаты, ножи занимали почти все пространство машины, которая представляла собой небольшой микроавтобус.

– Эх, нету вертолета, – с сожалением сказала Ирка.

– Связался с вами, – проворчал Орлов. – Вертолет им подавай, – сказал он и захлопнул дверцу.

– Ты поведешь? – невинно спросил дед.

Орлов немного подумал и стал вылезать обратно.

– Лучше вы, – сказал он, меняясь с Владимиром Антоновичем местами.

– Между прочим, – напомнила Ирина, – Полковника мы с Костей выманили. И рисунок мой. Так что не думайте, что мы такой уж бесполезный балласт.

Орлов махнул рукой.

– Вот и отправлялись бы домой, раз сделали свое дело.

– Домой-то бы не отправили, конечно, – рассудительно сказал Костя. – Но от дальнейшего участия бы отстранили, конечно, если бы расследование было официальное.

– Оно и есть официальное, – проворчал Орлов. – Просто, пока вы с нами, можно не тратить дополнительные ресурсы на охрану.

– Это кого охранять, нас что ли? – удивилась Ирка. – Да мы сами кого угодно охраним.

Как раз в это время высокий блондин решился выбраться из своего убежища. Он тяжело перевалился через перила террасы со стороны боковой стены, дошел до угла и осторожно выглянул. Лестница, ведущая на второй этаж, была пуста. Стояла тишина, все постояльцы явно спали. Два часа ночи, думал блондин, вполне подходящее время, чтобы заставить девушку спящей. Он все подготовил. Все – это дубликат ключа от номера. При наличии современных материалов и сговорчивых мастеров, которые умеют не задавать лишних вопросов, это совсем несложно сделать. Ключ легко повернулся в замке. Он ухмыльнулся, нащупал в кармане шприц и вошел внутрь.

В номере стояла тишина, даже дыхания девушки не было слышно. Стараясь не дышать, блондин подошел к белеющей в темноте кровати и вынул шприц. Луна вышла из облаков.

– Вот и отлично, – обрадовался блондин, занес руку со шприцом и замер. Постель был пуста.

Когда дверь в номер стала открываться, он не успел испугаться. Потому что через секунду он лежал на полу с дротиком в шее.

Очень довольный своей меткостью араб пнул недвижное тело и подошел к кровати, держа в руках свое оружие, которое он зарядил новой ядовитой стрелой. Однако у самой кровати его ждало разочарование – в ней никого не было. Он пожал плечами. Еще никто на его памяти не уходил от мести Аллаха.

Он вышел и в задумчивости остановился перед соседней дверью, за которой, как ему было точно известно, должен был находиться любовник девчонки. Наверняка и она там – занимается развратом и прелюбодейством. Ну что ж, тем лучше. Он избавит мир сразу от двух нечестивцев. Правда, этому слегка мешала запертая дверь. Араб решительно постучал. В номере стояла тишина. Они должны были хотя бы спросить, кто там. Он постучал еще раз, не очень громко, опасаясь, что проснутся соседи.

Вдруг он замер. На лестнице послышались шаги. Араб быстро юркнул обратно в Иркин номер и закрыл за собой дверь, прислушиваясь. Шаги приближались и замерли у номера. Араб отступил от двери, прижался к стене приложил трубку к губам. И, как только дверь открылась и в номер тихонько вошел человек, он изо всех сил дунул. Гюнтер слабо ахнул и повалился на пол. Араб удовлетворенно улыбнулся и вынул еще один дротик. Правда, вставить его в трубку он не успел, потому что в номер вихрем ворвался Макс, глянул на распростертое тело своего товарища и прыгнул на араба, сжав пальцы на его тощей шее. Араб несколько раз дернулся и затих. Любопытная луна, колышущаяся занавеска и малосимпатичное лицо Макса было последним, что он видел в своей жизни.

Саша с Вячеславом поджидали их на развилке дорог. Саша, обиженно хмурясь, поспешил заявить, что такие поиски должна делать команда спелеологов с вертолетами, эхолотами и специальными снаряжением, предусматривающим буровые установки, правительственную армию и МЧС. А два человека с лопатам, извините…

– Так ведь нашли же? – весело спросил Орлов.

– Знали бы вы, как мы это нашли, – с чувством сказал Вячеслав. – Хоть бы один завалященький вертолетик был.

– Я был бы очень благодарен, если бы хотя бы один день мне никто ничего не говорил про вертолет, – кротко заметил Орлов.

– Так ведь я это к чему, – пояснил Вячеслав. – Я это к тому, что мы только с вертолета и увидели, что означал рисунок этой вашей… гражданки Громовой.

Ирка вытаращила глаза.

– Откуда увидели? Где увидели?

– Где вы взяли вертолет? – пожелал узнать Орлов.

Это была захватывающая история. Саша с Вячеславом проявили гораздо больше фантазии, чем можно было ожидать. Они примерно прикинули, откуда взлетал вертолет, и, поговорив с местными жителями, нашли вертолетную площадку. Она принадлежала одной из вилл, расположенной километрах в пяти от отеля. Виллу снимали, как им удалось выяснить, какие-то немцы. Их было двое, они и летали на вертолете. Ребята прочно вбили себе в голову, что они ничего не найдут, если не посмотрят на горы с высоты. Однажды вечером они затаились на территории виллы и стали искать возможность, как бы им пробраться в вертолет и полетать вместе с хозяевами, если повезет, спрятавшись сзади под каким-нибудь куском брезента.

– Откуда бы там взялся кусок брезента? – хмыкнул Орлов. – Это у наших всякая дребедень везде валяется. А у немцев ничего лишнего.

– Точно, – согласился Саша. – У них там ничего и не было. Так мы под сиденьями спрятались.

– А дверь как открыли? Это ведь вам не «Москвич» взломать? – поинтересовался Малахов.

– А дверь у них вообще открыта была, – махнул рукой Саша.

Помаявшись, скрючившись, под сиденьями, ребята подустали ждать и выглянули наружу. Солнце стояло совсем низко, и было ясно, что еще чуть-чуть, и лететь будет бесполезно, потому что они ничего не увидят. Они вылезли, немного походили по саду, убедились, что кругом пусто, и, недолго думая, залезли обратно в вертолет и полетели.

И вот, когда они летали над одной из плоских вершин, они увидели на ней сверху четкий геометрический рисунок. Вытащили копию Иркиного рисунка, сравнили и увидели, что они совпадают практически один к одному.

Вячеславу удалось найти парковочную площадку и поставить вертолет обратно.

– Так что они ничего не заметят, – уверил он. – Разве что сообразят, что бензина стало меньше.

Ирка потрясенно молчала.

– Так вот какой лабиринт имелся в виду! – прошептал Костя.

Малахов почесал в затылке.

– Ну и что это нам дает? – скептически сказал он. – На рисунке по понятным причинам не стоит того заветного крестика, где вход. А лабиринт, я полагаю, достаточно велик…

– Еще как велик, – пожаловался Саша. – Но мы заметили с воздуха одну вещь.

– Ну давай уже, не томи! – приказал Орлов.

– Стрелу! – торжествующе сказал Саша. – С земли, то есть с горы, ее не видно. Просто нагромождение камней. А с воздуха видна четкая стрела. Мы приземлились прямо у ее кончика, и вот вам пожалуйста – щель! Нет, ну чего вы молчите-то? – нетерпеливо позвал Саша, наблюдая, как все задумчиво задрали головы вверх, прикидывая, каким образом подняться на вершину и найти эту стрелу. – Поехали за вертолетом! Там еще много бензина осталось.

Малахов первым рванулся к машине. – Едем, – возбужденно вскричал он. – Володя, заводи, мать…

То, что Малахов хотел сообщить про чью-то мать, потонуло в шуме мотора. Саша с Вячеславом показывали дорогу на виллу, а остальные были заняты тем, что кричали совершенно невозмутимому Владимиру Антоновичу «быстрей, быстрей».

Запертая калитка никого не смутила, тем более, что запирал ее Вячеслав. О том, что они будут делать, если хозяева окажутся на вилле, никто не думал. К счастью, вилла по всей видимости, была пуста. Усевшись всемером в восьмиместный вертолет, они благополучно взлетели и на несколько секунд зависли над вертолетной площадкой. Подъехавший к вилле Макс с изумлением взирал, как его вертолет разворачивается и исчезает в сторону гор.

Дед всю дорогу восхищался тем, как они смогли найти вертолет и с одного раза обнаружить вход в пещеру. То есть сделали практически невозможное. Малахова, как представителя закона, больше волновала законность отторжения собственности в виде вертолета. Орлов успокоил его, сказав, что вертолет они вернут, и даже компенсируют им стоимость потраченного топлива. Малахов успокоился и весело посматривал вниз, ища взглядом лабиринт. Они увидели его на двадцать восьмой минуте полета.

– Как на детских картинках-загадках, – удивился Малахов. – Помоги мальчику Пете найти яблоко.

– У вас есть дети? – поразилась Ирина.

– Вообще-то я не знаю, – скромно зарделся Малахов.

– Но-но, – прикрикнул на него дед. – Нечего мне тут молодежь портить. Дон Жуан, понимаешь…

– Ну, тогда нет, – признался Малахов.

Ирка призадумалась и пропустила момент посадки.

Первым вылезли Саша с Вячеславом – на правах первооткрывателей.

– Хорошо, что вершина плоская, – радовались они. – Как будто специально для вертолета.

– Да, – изрек Костя, оглядываясь. – Фиг бы мы сюда без вертолета добрались.

У груды камней, которая сверху действительно казалась стрелой, была воткнута палка, подпертая небольшим камнями. Для верности к ее верхушке был привязан грязный клетчатый носовой платок, который развевался на ветру.

– Предусмотрительно, – одобрил Владимир Антонович.

Григорий Орлов в это время рассматривал щель, и увиденное его не радовало. Она представляла собой узкое продолговатое отверстие в скале. Орлов протиснул внутрь ветку. Она упала. Ирка затолкала небольшой камешек – он тоже упал. Было слышно, как он стукнулся где-то недалеко внизу.

– Надо бы хорошего взрывника, – нерешительно заключил Орлов.

Вячеслав возмутился:

– Взрывника им подавай! А я на что?

Действительно, Вячеслав считался универсальным специалистом, который прошел все, кроме медных труб. Слава его как-то обошла, несмотря на огромный опыт работы в самых что ни на есть сложных ситуациях. Он всегда оставался в тени, из которой он выходил тогда, когда дело заходило в тупик. Молча проникал сквозь запертые двери, вытаскивал заложников, поднимал воздух вертолеты, открывал сейфы, находил информацию – из Интернета, из секретных источников, и, поговаривали, в случае необходимости владел гипнозом. Потом снова отступал в тень и о нем мало кто вспоминал до следующей экстремальной ситуации.

Сейчас он бродил вокруг скал и бормотал:

– Сюда капельку сыпанем, здесь чуть-чуть пробурим, сантиметров тридцать под углом в сорок градусов… отличненько.

Владимир Антонович с Орловым послушно бурили, колотили ломом, передвигали камни, создавая нужные Вячеславу градусы.

Наконец, Вячеслав был доволен.

– А теперь все дружненько отошли во-он за тот большой камешек и прилегли. Дальше, дальше отползли… головки не задирать, не в кино.

Саша приподнялся и испуганно крикнул:

– Беги! Чего форсишь? Сейчас рванет!

– Еще секунд двадцать не рванет, – успокоил Вячеслав и пристроился за камешек вместе с остальными. В ту же секунду рвануло.

– Пижон, – сердито вскочил Орлов, отряхиваясь. – А если бы ты не успел, черт тебя побери?!

Вячеслав обиженно отвернулся. Он не мог не успеть. Его организм был устроен так, что он всегда чувствовал время по секундам. Когда дело касается взрывов, например, или когда у его вертолета должно кончится горючее.

– Спускаемся, – мрачно бросил он, не снисходя до объяснений.

Ирка вприпрыжку бросилась к щели.

– Гражданка Громова! – ледяным голосом произнес полковник Орлов, напоминая, кто тут старший. Ирка остановилась, как вкопанная, не веря своим ушам.

– Это вы мне? – слабым голосом уточнила она.

– Вам, вам, – ворчливо сказал Орлов, который до этого величал ее, как все, Иркой, и гонял ее за водой и фруктами. – Извольте соблюдать порядок и субординацию.

– Порядок еще туда-сюда, – пробормотала потрясенная Ирка. – А насчет субординации – фигушки.

Орлов, который и не рассчитывал на большее, кивнул головой. Ирка, оробев, встала рядом и наблюдала, как обвязанного веревками поджарого Малахова спускали на веревке в образовавшуюся дыру. Таким счастливым она его никогда не видела. Он скрылся с головой в образовавшейся дыре, светя мощным фонарем. Мужчины спускали его вниз, отмеривая отмотавшиеся метры веревки.

– Метра на три с половиной в глубину ушел, – констатировал Владимир Антонович.

– А как мы оттуда выберемся, если все спустимся? – забеспокоилась Ирка. – Я так высоко не допрыгну.

Снизу послышался глухой голос Малахова.

– Ты как там, Валер? – склонился над щелью Орлов, который за это время успел с ним сдружиться.

– У-у-у! – донеслось снизу. – Аа-о!

Потом раздались гулкие удары, почва под ногами затряслась, и стало похоже, что происходит землетрясение. Только оно, почему-то, было очень уж локальным и захватывало не более двух метров от края дыры.

– Чем это он колотит? – удивился Костя.

– Валера, ты что делаешь? – закричали они по очереди вниз.

– Бу-у! Чу-у! – ответил Малахов.

Через минуту в дыре показалась его донельзя довольная физиономия.

– Ты как туда выбрался? – удивились все.

– По ступенькам, – ответил Малахов, улыбаясь до ушей.

– Там есть ступеньки?!

– Теперь есть, – кивнул он, поднял руку и показал острый камень.

Выяснилось, что проход вниз шел не отвесно вниз, а уступами. Они были достаточно крутыми, но из мягкой породы, что Малахов сразу почувствовал, когда по его ногой раскрошилась скала, и он чуть не полетел головой вниз. Поэтому, подобрав кусок сталактита, он легко продолбил углубления, которые запросто могли служить ступеньками.

– Ура, ура! – резюмировала Ирка.

– Теперь внимание, – сказал Орлов, опасливо заглядывая в темнеющий провал. – Держимся на расстоянии двух метров друг от друга. Место неизведанное, там могут быть лабринты…

– Кхе-кхе, – скромно сказал Малахов, вынимая из кармана сложенную вчетверо бумагу. – вот тут у меня план пещеры, так что предлагаю ознакомиться…

– Откуда у тебя план пещеры? – воскликнул немного уязвленный Орлов.

– Ну, старик, ты даешь, – восхищенно воскликнул Костя.

– Валера, ты гений, – горячо воскликнула Ирка, совершенно забыв про залысины.

Вячеслав и Саша Шелест одобрительно смотрели на Малахова, воздерживаясь от комментариев.

– А как же без плана, – солидно сказал Владимир Антонович. – Раз существуют ученые, надо использовать их потенциал. Нечего им без всякой пользы в бумажках рыться.

Орлов с размаху хлопнул себя по кудрявой макушке.

– Ну, конечно, Прозоров! Он прислал тебе факс, да?

– Я напустил на него Сережу Дымкова, и он прислал мне факс, – согласился Малахов, разворачивая длинную бумажную простыню с планом пещеры и подробной исторической справкой. В ней говорилось, что согласно восточным легендам и некоторым историческим записям, на восточном горном плато когда-то существовала большая пещера, вход в которую был утерян еще в начале восемнадцатого века. Пещера состояла из трех больших подземных залов, соединенных длинными и довольно прямыми тоннелями. Пещера была ритуальной и оставила след в истории Хатты благодаря совершаемым в ней жертвоприношениям с кровавыми оргиями. Востоковеды подозревали, что в ней арабские вожди готовили «божественный напиток» для избранных священнослужителей. В этот напиток входили, по всей видимости, галлюциногенные травы и вещества, которые нынешние ученые, без сомнения, отнесли бы к наркотикам, а «священные культы» назвали бы оргиями и привлекли бы всех членов к уголовной ответственности. Впрочем, их и так настигла кара божья. Во время одной из оргий, то есть, священного культа, – в конце концов, все зависит от точки зрения, – произошло землетрясение, и вход в пещеру завалило огромными каменными глыбами. Что произошло внутри пещеры, никому неизвестно, потому что никто никогда больше не видел удалившихся туда имамов. Видимо, из пещеры они проследовали прямо на небо. После этого, сообщал Прозоров, в течение многих лет велись поиски входа в пещеру. Те, кто не верил, что имамы ушли на небо, хотели похоронить их с подобающей им пышностью, а кого-то интересовали сокровища, собранные там у каменного идола, по преданию, высеченного в главном зале пещеры, которому отправители культов даже в пьяном угаре не забывали поклоняться. Однако, складки этого плато были столь многочисленны, а каменные глыбы столь однообразны, что с потерей драгоценностей вкупе с каменным идолом и прахом имамов пришлось смириться.

Костя план пещеры очень не одобрил.

– На кой черт, – сказал он, – было размещать пещеры так далеко друг от друга? Нет бы их кучненько положить. А они растянули коридоры веером в разные стороны, а на конце – пещеры, извольте радоваться!

Изумленная Ирка воздела руки к небу:

– Опомнись! – вскричала она. – Кто их положил? Господь Бог, что ли? Они же сами так положились!

Остальные члены их маленького отряда пытались воззвать к Костиному разуму, объясняя ему, что пещеры сотворила природа, и обвинять в неудачном их расположении, собственно, некого. Костя всех внимательно выслушал и заявил, что горы – дурацкие, пещеры – глупые, а в природе – полный бардак.

– Костя! – не поверила своим ушам Ирка. – Ты же человек мощного интеллекта и безупречного литературного…

– Вот именно, – согласился Костя. – И я со своим интеллектом обустроил бы все гораздо лучше.

От возмущения Ирка немного потопталась, открыла рот, потом снова его закрыла и первой полезла в пещеру.

Они попали в один из коридоров.

– Хоть бы указатели были, – продолжал ворчать Костя.

– Указатели будут, – согласился Вячеслав и ударил ножом в стену. На пол с шуршанием посыпались песок и пыль, и Вячеслав решительно вырубил в мягкой породе слово «ВХОД».

– Варварство! – ахнул Костя. – Этот первозданный памятник природы…

– Константин, – попытался вразумить его Владимир Антонович. – Ты уж разберись – либо природа у тебя дурацкая, либо, все-таки, первозданный памятник.

– Диалектика! – туманно вздохнул Костя, и Ирка попыталась решить, какой Костя нравится ей больше: мягкий и нерешительный Костя до того, как она застрелила троих похитивших их бандитов, или новый Костя, который мужественно вел себя во время похищения, решительно и умело скрыл следы Иркиного преступления, всячески оберегал ее с тех пор, и сейчас с самым умным видом изрекал очевидные глупости. Выходило, что нынешний Костя ей гораздо родней и ближе. Правда, торс у Малахова мускулистей… Ирка задумалась и тяжело вздохнула.

Тем временем Вячеслав вырубил в стене стрелу вправо.

– Почему туда? – пожелал узнать Григорий Орлов, который последние полчаса старался почаще напоминать себе, что он полковник. Вячеслав презрительно посмотрел на него, выпятил губу и отвернулся.

– Потому, – выступил вперед Саша, – что неизвестно, в какой из коридоров мы попали, и, вообще, в какой части пещеры мы находимся. Поэтому шансы…

– Ладно, понятно, не учи ученого, – по-детски огрызнулся Орлов – Пошли.

Собственно, он сказал это уже в спину уходящему вдаль Владимиру Антоновичу, который замыкал шествие. Орлову ничего другого не оставалось, как пристроиться сзади.

Саша приказал включить фонари через одного, чтобы не разряжать все батарейки разом. Возбужденная Ирка, которой достался фонарь, скакала от стены к стене и светила в темные ниши в радостном предвкушении приключений. Ниш по бокам было много, и вначале каждую внимательно осматривали. Однако ни выдолбленных в стене скульптур, ни останков дервишей и верблюдов, нагруженных драгоценностями в них не наблюдалось. Постепенно Ирка угомонилась и только небрежно помахивала фонарем в сторону, почти не глядя. Минут через сорок коридор стал постепенно сужаться, приходилось перешагивать через камни. Метров через пятьсот они уткнулись в завал.

– Ну вот! – чуть не плача, воскликнула Ирка. – Как раз когда мы у самых сокровищ…

– С чего ты взяла, что за завалом сокровища? – удивился Костя.

Ирка презрительно посмотрела на него и схватилась за торчащий угол многотонной глыбы с явным намерением немедленно растащить весь завал вручную.

Владимир Антонович, присев на один из камней, устроил совещание с Сашей и Вячеславом. Склонившись над картой, они озабочено тыкали пальцем сначала в нее, а потом в темноту коридора позади себя. Костя, оставив Ирку хлопотать над завалом, присоединился к ним.

– Это не тот коридор, который на карте? – с любопытством спросил он. – Вход в него открыло землетрясением?

– Откуда ты знаешь? – с любопытством поднял голову Владимир Антонович. Костя начинал ему решительно нравиться.

– Так коридора с таким профилем на карте нет, сразу же видно. Мы тут два раза чуть не под прямым углом налево поворачивали, а потом был изгиб в обратном направлении. То есть мы сейчас дошли примерно до того же места, в котором вошли, только чуть севернее, да?

– Парень не дурак, – буркнул Вячеслав, оторвавшись от карты. – За завалом, скорее всего, тупик, или новый неизвестный коридор.

Костя тяжело вздохнул. Тащиться назад по душному подземному коридору, запинаясь о камни, чтобы оказаться почти в той же точке, только чуть-чуть южнее… но другого выхода не было, и Костя натянул на плечи рюкзак. Из всей компании бунтовала только Ирка, которая, к большой досаде Вячеслава, услышала разговор. Каким образом она это сделала, было совершенно непонятно, потому что все это время она ожесточенно пинала камни и выкрикивала такие проклятия в адрес горной и пещерной стихий, что Малахов краснел, а дед смущенно чесал в затылке.

– Вход в каких-нибудь ста шагах от нас, а мы будем кружить по этому чертовому коридору? – гневно подскакивала она перед Вячеславом. – Это не технично!

Уязвленный Вячеслав доказывал, что то, что не технично на земле, может быть даже очень технично под землей, и Ирка постепенно сдалась. Потыкавшись в углубления в стенах, которые казались ей началом тоннеля, она немного успокоилась и, негодующе сопя, тоже надела небольшой рюкзачок, в котором заботливо вложенные рукой Вячеслава, покоились моток веревки, молоток, рация, баночка белой краски, бутылочка воды и запасной фонарик. На прощание она подергала продолговатый камень, который, как ей казалось, немного двигался, и решительно отвернулась, взяв деда вод руку.

– Что, тяжело бывает иногда мириться с обстоятельствами? – понимающе улыбнулся Валера Малахов. – Вот в нашей работе всегда…

Что всегда происходило на его работе, Ирка так и не смогла узнать, потому что сзади послышался нарастающий дробный грохот.

– Бежим, – отчаянно крикнули Саша с Вячеславом одновременно. Они, не оглядываясь, бросились вперед, прочь от завала и от нарастающего грома рушившихся камней.

Отбежав на безопасное расстояние, они остановились, чтобы отдышаться.

– Это я! – задыхаясь, торжествующе крикнула Ирка. – Это я открыла вам проход.

– Для начала ты нас чуть не убила, – уточнил Владимир Антонович. – Да погоди ты, егоза, – крикнул он ей вслед. – Там может быть небезопасно.

С этим от души согласился Саша Шелест. Он рассудил, что сам по себе камнепад – это еще полбеды, но если к этому присоединить еще и Ирку, то получится слишком уж гремучая смесь.

– Костя, да держи ты ее, – в сердцах крикнул он. – Она нам сейчас для разнообразия что-нибудь закроет, и, боюсь, навсегда.

– Неблагодарные! – оскорблено возопила Ирка. – Дайте же посмотреть!

Видимо, расшатанный Иркой камень каким-то образом стронул каменную махину, и она обрушилась, раскидав камни на нескольких десятках метров. По этим камням в пляшущем свете фонарей ползал дед, отыскивая проход.

Вячеслав с Сашей осторожно стащили с камней впавшего в азарт Владимира Антоновича и заставили всех растаскивать по нишам и всевозможным углублениям те камни, которые они могли поднять.

– Чтобы никто ноги не переломал, – объяснил Вячеслав.

Они с удовольствием обозрели открывшуюся узкую щель.

– Проход, – гордо ткнула пальцем Ирка.

И в этот момент откуда совершенно явственно послышался приглушенный то ли крик, то ли стон.

– Загадки подземного мира, – авторитетно объяснил Малахов. – Это такой… такое… такая акустика тут.

Владимир Антонович с сомнением посмотрел на него. Саша с Вячеславом переглянулись и замерли, рассматривая кучу камней и соображая, что могло издать этот до ужаса похожий на стон звук.

– Ирка, твои шуточки? – с подозрением спросил дед.

Возмущенная Ирка резко развернулась и уронила лопату.

– А-о-у! – донеслось из-за завала.

– У-а-у! – взвыл Орлов, на чью ногу упала лопата.

Смущенная Ирка наклонилась, чтобы ее поднять и посветила фонарем.

– Ой, какая прелесть, – вскричала она, хватая Орлова за ногу.

– Да что ты,… собственно… я… – смутился Орлов, глядя на свои ноги и неловко переступая.

– Стой! – вскричала Ирка без всякого восхищения. – Раздавишь.

Она поднялась, держа в руках небольшой металлический флакон.

– Какая прелесть, – менее уверенно повторила она, разглядывая выдавленную надпись: Universal lamp oil. Flammable.Product of USA, 1949.

У нее закралось сомнение, что флакон для лампового масла, пусть даже универсального, произведенного в США в 1949 году, было тем, что ожидаешь найти в таинственной пещере.

– Значит, эти типы искали здесь что-то не раньше 1949 года, – задумчиво пробормотал Орлов.

– Какая глубина мысли, – восхитился Костя. Орлов подозрительно посмотрел на него, и Костя невинно похлопал глазами.

– Вы давайте, не отвлекайтесь, – призвал Саша Шелест, сосредоточенно вытаскивая камни из завала и оттаскивая их в дальний угол пещеры.

– Уу-оо-у, – присоединился голос по ту сторону завала.

– Интересно, тот бедняга, который так воет, с какого года тут рыщет? – пробормотал Малахов.

Следующие десять минут принесли сплющенную металлическую фляжку в брезентовом чехле, остатки керосиновой лампы, известной древним людям вроде Владимира Антоновича, как «летучая мышь», круглую металлическую коробку с неизвестным белым порошком, и расчищенный проход. Коробку Вячеслав, нахмурясь, сунул в полиэтиленовый пакет и в рюкзак.

– У-у-у-а-у! – надрывался кто-то по вдали, и теперь этот вой звучал до того явственно и громко, что хотелось заткнуть уши.

– Сил у него осталось немало, продержится до нашего прихода, – успокоил всех Вячеслав. – Вон как надрывается.

Косте, как человеку интеллектуального труда, показалось странным, что этот некто до сих пор не произнес ни одного внятного слова.

– Человек в состоянии стресса, – авторитетно объяснила Ирка.

Саша немного подумал и вытащил пистолет.

– Я первый, – скомандовал он. Вячеслав молча оттеснил его плечом и стал пробираться вперед.

Один за другим они пробрались через проход между камнями и застыли в восхищении: темноту открывшейся перед ними пещеры пронизывали яркие столбы света. Самый большой из них освещал каменное изваяние, грустный взор которого был устремлен вниз. Действительно, посмотреть было на что.

Все, не сговариваясь, включили фонари. Свет, озаривший полутемную пещеру впервые за несколько сотен лет, выхватил груды предметов и мумии, одетые в истлевшие шелковые одежды, когда-то бывшие, без сомнения, роскошными. Мумифицированные фигуры сидели и лежали в разных позах. Очевидно, несчастные погибли от голода и жажды, не сумев выбраться из пещеры, вход в которую оказался наглухо замурованным в результате землетрясения. Одни сидели, другие лежали на боку, поджав под себя ноги. Их было около полусотни. Три закутанные в шелка фигуры лежали ниц возле изваяния, обнимая его каменные ноги, – видимо, просили об освобождении.

Пока чувствительная Ирка нерешительно топталась, боясь подойти к телам, мужчины внимательно исследователи содержимое куч, которые были когда-то аккуратно сложены вокруг изваяния. Золота и драгоценностей там не оказалось, зато в изобилии были слежавшиеся и наполовину истлевшие ткани, когда-то, несомненно, благородные и дорогие. Там же были затейливые медные флакончики с маслами неизвестного назначения.

Вячеслав приподнял шелковые ткани на одной из мумий. Под накидкой обнаружились шелковые же длинные шаровары, из которых выглядывали шитые золотом туфли с загнутыми носами. Золотые нити потемнели, туфли съежились, но все равно было понятно, что когда-то это были одежды, поражающие своим великолепием и пышностью.

Орлов выпрямился.

– Это представляет историческую ценность для Хатты, – сообщил он. – Мы проинформируем власти.

– О-о-о-а-а! – раздалось где-то рядом.

– Эй, ау! – громко крикнул Владимир Антонович.

В этой пещере было очень хорошее эхо. И оно заухало, закричало и завыло из всех уголков. Секунд через сорок все замолкло, и наступила мертвая тишина.

– Кто же тут стонал? – удивился Вячеслав и невольно присел.

– То-о-у-у-то-сто-о-а-о… – немедленно откликнулась пещера.

– Кто же тут все-таки стонал? – хриплым шепотом повторил Вячеслав, после того, как эхо успокоилось.

Костя высоко поднял фонарь.

– Посмотрите наверх внимательно. Что вы видите? – спросил он лекторским голосом.

Все немедленно задрали головы вверх и стали сосредоточенно разглядывать высокий потолок пещеры.

– Там есть дырки, – заявил Владимир Антонович. – Странные дырки. Круглые.

– Да, – не мог не согласиться с ним остальной отряд. – Там есть круглые дырки.

– Трубы, – возбужденно сказал Костя. – Трубы вмазаны в потолок. Видите?

Все добросовестно пялились на темные круглые пятна в потолке. В этих темных пятнах просвечивали узкие щели.

– Снаружи дует ветер, – объяснял Костя, – и сквозь эти щели, как через свисток, раздается воющий звук. Звуковой эффект такой, понимаете? Я читал!

– Просто поразительно, – согласился дед. – Значит, мы, как дураки, торопились кого-то спасать… и какая сволочь эти трубы, говоришь, вмазала? – поинтересовался Малахов?

– Ну, сейчас вряд ли вы сможете привлечь их к порядку, – уклончиво ответил Костя.

Словно подтверждая его слова, опять раздался протяжный стон.

– Отличная акустика! – восхищенно сказал Владимир Антонович. – Просто, как настоящий голос.

– Ай! – крикнула Ирка и дернула фонарем. В его свете только что отразились два блестящих глаза. Она осторожно снова направила фонарь в прежнем направлении.

– Вот этот тип, – обвиняющее сказала она, показав пальцем на темную фигуру вдали, почти у боковой стены, – только что на меня смотрел.

– Сейчас мы с ним разберемся, – шутливо пообещал Костя и шагнул к закутанной фигуре.

– Покойся с миром, – торжественно сказал он, – Не пристало тебе, ушедшему на небеса, глазеть на мою девушку.

Осторожно, двумя пальцами, он потянул вверх истлевшее покрывало, под которым неожиданно обнаружились джинсы и черная футболка.

– Это не мумия, – пораженно воскликнул он.

– Нет еще, – согласилась фигура, и прошелестела:

– И ничего я не глазею.

Через несколько секунд все члены экспедиции имели сомнительное удовольствие лицезреть «Полковника» – Германа Эриховича Гольгиссера.

– Ты что тут делаешь? – поинтересовалась Ирка.

– Ты как сюда попал? – пожелал узнать дед.

– Ты попал! – потирая руки, заключил Орлов.

– Попить дайте, – прохрипел Полковник, он же неуловимый Гольгиссер.

К нему протянулись сразу три бутылочки с минералкой. Он взял Иркину, благодарно кивнул и надолго приник к ней.

– Надо же, – удовлетворенно пропыхтел он, вытирая рот. – Думал, ведро сразу выпью, а даже пол-литровую бутылку не одолел.

Потом он сердито взглянул на Орлова и уже нормальным, только очень сварливым голосом сказал:

– Сам ты попал.

– Вставай давай, – строго ответствовал Орлов.

– Если бы я мог встать, чего бы я тут загорал? – огрызнулся Гольгиссер. – Не могу я встать, у меня что-то с ногой.

– Так как ты вообще сюда попал? – не унимался дед. – Там же завал!

– Нет там никакого завала!

– Нет есть!

– Нет!

– Да!

Ирка подергала деда за рукав и тот замолчал.

– Ты зачем удрал из кафе? – сердито сказал она Гольгиссеру. – Там рядом со мной какого-то мужчину убили.

– Все-таки убили?! – с непонятным удовлетворением сказал Гольгиссер. – Я на всякий случай ушел. Мне очень не нравятся серьезные восточные мужики с ищущим взглядом и духовой трубкой. Один такой как раз вошел в кафе, когда я встал из-за столика, чтобы принести пиво. Это пиво мне тут постоянно грезилось, – пожаловался он.

– Так того человека за Иркиным столиком убили, потому что думали, что он – это ты! – осенило Малахова.

– Не зря ты мент, – прокомментировал Костя.

– Скорее всего, он просто промахнулся, – пробормотал Гольгиссер.

Малахов скромно промолчал, наблюдая, как Вячеслав исследует ногу Гольгиссера.

– Не сломана, – заключил тот, закончив бинтовать его правую щиколотку. – Наверное, связки порвал.

Они с Сашей попробовали поднять шатающегося от слабости Полковника.

– И давно ты тут? – поинтересовался Владимир Антонович.

– Давно, – пожаловался Гольгиссер. – Думал, так тут и подохну.

Вячеслав призадумался.

– Лазят тут всякие, – сказал он. – Таскай их потом. Золотишко искал?

Гольгиссер презрительно фыркнул.

– Очень надо.

После того, как ему дали воды и перевязали ногу, он почувствовал себя намного увереннее. В нем даже зашевелилась благодарность, что с ним случалось крайне редко. Он соблаговолил показать другой проход, через который он попал в пещеру. Он пролез в ту же щель, что и они, только повернул в другую сторону, налево, и его путь к пещере был намного короче. Вот только в самой пещере ему не повезло – таки споткнулся о камень, упал, ударился головой и потерял сознание. Придя в себя, он не смог встать, потому что малейшее движение причиняло ему дикую боль в ноге. Он то снова впадал в забытье, то приходил в себя, страдая от жажды.

– Есть хочешь? – спросил сердобольный Костя.

Гольгиссер покачал головой.

– Уже нет.

Орлов счел своим долгом, наконец, вмешаться и прекратить ненужные, по его мнению, разговоры.

– Все ясно, – подытожил он. – Идти этот тип, ясно, не сможет, придется его вытаскивать отсюда на собственном горбу.

– Я могу попробовать наступить на ногу, если меня поддержат под руки, – героически сказал Гольгиссер.

Вячеслав и Саша молча подставили ему плечо. Опираясь на них, Гольгиссер осторожно сделал шаг, потом другой.

– Если медленно, то я смогу идти, – обрадовал он. – Вы собираетесь меня арестовать? – уточнил он у Орлова.

– А ты как думаешь? – проворчал тот. – Знал бы ты, сколько тебя народу ищет.

– Могу себе представить, – скромно сказал Гольгиссер.

Ирке стало его жаль, и она стала думать, не помочь ли ему удрать.

– Что же ты тут искал? – полюбопытствовала она.

Он остановился, тяжело повиснув на Саше с Вячеславом.

– Хотите, покажу? – предложил он.

С их помощью он проковылял к тому месту, возле которого его нашли, и ткнул пальцем в темный камень странной четырехугольной формы. Владимир Антонович поднес фонарь поближе к нему. Камень оказался ящиком из грубых, необструганных досок, на котором чернели какие-то иероглифы.

В Вячеславе сразу проснулся исследователь. К загадкам природы он был равнодушен, но эта загадка была явно сотворена человеком. Он аккуратно посадил Гольгиссера на землю и почувствовал, как у него защекотало в затылке.

– Что это? – загипнотизировано спросил он и протянул к ящику руки.

– Толком не знаю, там есть аккумулятор, он сел. Но из-за этой штуки много народа погибло. Не от моей руки, – поспешил добавить он. – Я никого, слава Богу, не убил.

– Зато вокруг тебя что ни день, то труп, – проворчал Орлов. – Так что это за штука?

– Говорю же, я не смог испробовать, потому что аккумулятор сел. А потом я сразу упал.

– Но ты же все равно знал, за чем охотился, – вскипел Саша.

– Знал, – признался Гольгиссер.

– Ну и?

Герман Гольгиссер прислонился к стене и присел.

– Ну, если вам непременно хочется знать…

– Говори уже, не ломайся!

Он откашлялся и начал:

– В наше время большее значение в жизни современного человека имеет сельское хозяйство.

– Нет, я его сейчас добью! Или переломаю ему вторую ногу, – взревел Валерий Малахов, страсть которого к новому и необычному требовала немедленного насыщения.

Герман оскорбился:

– Я вам, как школьникам, пытаюсь объяснить, а вы…

– Он над нами издевается! – бушевал Малахов.

– И ничего я не издеваюсь, – обиделся Полковник. – Не хочешь слушать, ничего не буду рассказывать.

Орлов успокаивающе похлопал Валерия Малахова по плечу.

– Не кипятись, – сказал он. – Все равно Вячеслава мы сейчас с места не сдвинем, пока он в этой адской машине не разберется… Так что пусть Гольгиссер говорит.

– Вот я и говорю, – обиженно продолжал Гольгиссер. – Сельское хозяйство, значит… сбили меня совсем. А ему мешают кроты, – неожиданно сообщил он и надолго замолчал.

– Герман, кому мешают кроты? – после паузы осведомилась Ирка, решив, что Гольгиссер бредит. Тот действительно отключился, потому что все же был еще очень слаб.

– А? – очнулся он. – Кроты? Нет, мне не мешают, спасибо.

– Дайте ему пару галет, и сок. Бутылка сока в Иркином рюкзаке, – не оборачиваясь, скомандовал Вячеслав.

После галет, действительно, разговор пошел несколько живее.

– Кроты, – снова начал Гольгиссер, проглотив галеты, – разрывают корни сельскохозяйственных культур. А крысы поедают собранный урожай. А вот эта штука, – показал он на ящик, – их прогоняет. Очень эффективно, и не надо химикатов, – пояснил он. – Направленными радиоволнами. Поэтому будет пользоваться большим спросом.

– Подумаешь, чудо какое, – недоверчиво сказал Владимир Антонович. – Сейчас таких аппаратов полно.

– У этого конструкция проще, – сказал Гольгиссер. – Поэтому он очень дешевый. И конкурентоспособный…

– Из-за этого устроить такую охоту на весь мир… – с сомнением сказал Орлов.

– Я сам толком не знаю, – признался Гольгиссер. – Но, раз он всем так оказался нужен, я должен был его найти.

Вячеслав упоенно возился с аппаратом, который он бережно вынул из ящика. Аппарат выглядел на редкость буднично. Из небольшого черного эбонитового ящичка, на боку которого было несколько рычажков и кнопок, торчали несколько антенн с небольшими тарелочками на концах. И все. Если не считать того, что к ящичку сверху была приделана небольшая металлическая ручка, чтобы его было удобно носить. Вячеслав открыл боковую дверцу и сосредоточенно изучал содержимое, изредка ковыряя его узким ножичком.

– Как эта штука сюда попала? – догадалась, наконец, спросить Ирка. – Ведь пещера считалась давно утерянной.

– Для кого-то утерянной, а кто-то ее нашел, – сказал Гольгиссер и, посмотрев на Малахова, торопливо добавил:

– Пока монахи молились, вход в пещеру случайно нашли арабские военные. И спрятали там аппарат, потому что считали, что он – стратегического назначения.

– Это крыс-то гонять – стратегического назначения? – усомнился Орлов, глядя, как Вячеслав с Сашей потрошат фонарики, добывая недостающие части к аккумулятору.

– Конверсия, – туманно пояснил Гольгиссер. – В общем, они вход в пещеру нашли, соорудили возле него стрелу, а потом поднялись в воздух на вертолете, и все это сфотографировали. Даже карту поверхности плато составили. Но только эту карту кто-то свистнул. Я встретил этого парня, когда шел сюда. В подземном коридоре.

– Да ты что? – удивилась Ирка. – А почему он сюда не идет? Он, наверное, тоже голодный…

– Наверное, – меланхолически заметил Гольгиссер. – Я думаю, он с сорок девятого года ничего не ел. С тысяча девятьсот сорок девятого года, – решил он уточнить. – Ему сейчас хуже, чем мне.

– Наверное, это его флакон от масла мы нашли по пути сюда, – догадался Костя. – А парень, наверное, сейчас стал такой же мумией, как те, – он протянул руку в сторону иссохших фигур имамов.

– То есть, карта была утеряна? – уточнил Орлов.

– Да, но пилот вертолета был крайне религиозным человеком. У него в роду была легенда, что один из его предков остался в этой пещере. Наверное, он один из этих, – кивнул он в сторону разодетых в шелка мумий. – И, сообразив, что за вход они отыскали, он, пока военные фотографировали местность, взял и ее срисовал. А вход в нее пометил крестиком. Они ведь долго над этим плато летали. А потом этот пилот демобилизовался и ушел в монастырь, который считал эту утерянную пещеру священной. И рисунок бывшего пилота они объявили святыней. Вот.

– Значит, Иркин рисунок оказался похожим на этот план? – спросил Владимир Антонович.

– До ужаса похожим, – согласился Герман Гольгиссер. – И она поставила крестик. Как будто отметила стрелу.

– А ты откуда об этом узнал? – поинтересовался Малахов.

Глаза Полковника затуманились.

– Я был на испытании одного вида оружия в Сирии…

– Это когда ты в «Российских технологиях» работал? – высунулась Ирка.

– Откуда ты знаешь, что я там работал? – поразился Гольгиссер.

– Мы тоже кое-что можем, – скромно сказал Костя.

– Ну ни фига себе, – поразился Гольгиссер. – В общем, меня этим оружием слегка задело. Отбросило взрывной волной. Не знаю, искали меня, или нет, но очнулся я на песке у дюны.

Глаза Гольгиссера затуманились.

– Может, они меня из-за этой дюны не увидели. А может и не искали. В общем, бросили меня там одного подыхать… Ну, да Бог с ними. В общем, несколько дней я выбирался до какого-то селения, а по пути встретился с одним арабом, который удирал из этого самого монастыря с копией плана. Его туда под видом монаха отправило военное ведомство Арабских Эмиратов. И этот план он должен был доставить их курьеру. А поскольку он целый год с монахами жил, то у него в голове все перепуталось, и он мне кое о чем проболтался. Короче говоря, я представился тем самым курьером, и он был ужасно рад. В общем, план он мне отдал, потом проводил меня до ближайшего города, и я там снял с карточки деньги и отдал ему под видом благодарности от военных сил Эмиратов. Тут он от радости чуть не заплакал и поехал домой, к жене и детям.

– Самое удивительное, что он доехал, – задумчиво сказал Орлов. – Хотя о том, что карту он отдал какому-то проходимцу, стало известно, пока он был еще в дороге. Но его, похоже, перепутали с каким-то его попутчиком, и изо всех сил пытались отловить. А попутчик оказался местным бандитом и заметил слежку. Вот была история, жуть! Вообще, по твоей милости было много историй. Жук ты, хоть и Гольгиссер.

Полковник польщено потупил хитрые глаза.

– За мной тоже много народу следило, – самодовольно сказал он. – Но вот я здесь.

– И я здесь, – хищно сказал Орлов.

– Да, – согласился Гольгиссер. – Мы оба здесь. И аппарат здесь, вот ведь совпадение.

– Аппарат, – строго сказал Орлов, – судя по всему, является собственностью Арабских Эмиратов. И мы должны вернуть его правительству.

Гольгиссер с этим горячо не согласился.

– Негосударственная точка зрения, – заявил он. – То есть, отдать, конечно, можно, но надо сначала аппаратик поизучать, и принцип создания скопировать. А потом уже отдать.

– Это промышленный шпионаж, – нерешительно ответил Орлов.

– Вообще-то, разведка, – заметил Гольгиссер.

Все, как было замечено выше, зависит от точки зрения.

Вячеслав тем временем приладил аккумулятор и разбирался в клеммах. Их было много, они болтались, как лапки огромного дохлого паука, которого он с удовольствием препарировал.

– Желтую – в желтое гнездо, – бормотал он, – эту – сюда, а ты, голубушка, полезай рядом. Отличненько!

Валерий Малахов, с интересом наблюдавший за разговором Орлова и Гольгиссера, вдруг почувствовал, что ему срочно необходимо спеть. Что-то залихватское прямо-таки рвалась из него наружу, и он открыл рот и ухарски поставил правую ноги на пятку, изо всех подавляя в себе желание развести в стороны руками и притопнуть ногами. Но краешком сознания он чувствовал, что что-то не так. Он поймал внимательный взгляд Полковника и поставил ногу на место. Вячеслав, который был слева от него у стены, поднялся вместе с аппаратом, поднял один маленький рычажок на черной боковой стенке и опустил другой. Однако душа Малахова по-прежнему рвалась спеть или сплясать, или отколоть какое-нибудь коленце, чтобы дать волю заливавшему его веселью. Он прижал руки к груди, стараясь вспомнить что-нибудь печальное и благодаря Бога за то, что в темноте вряд-ли кто-нибудь сможет увидеть оживленную игру его физиономии. Но из него рвалось наружу мощное «И-э-эхх!», которое он сумел задушить в зародыше только благодаря тому, что увидел, как Гольгиссер вдруг занервничал, и отвлекся.

– Эй, эй, поставь на место, ты что, – замахал руками Гольгиссер.

Орлов молчал, но его лицо напряглось. Он прикусил губу и только силой воли заставлял себя стоять спокойно.

Вячеслав удивился переложил аппарат в правую руку, взяв его за ручку.

– Вы чего? – удивился он и взмахнул рукой. – Да погасите вы фонари. Вон, – он поднял правую руку вместе с аппаратом вверх. – как светло от дыр в потолке. Нам еще на обратный путь…

– Кончай махать руками! Ставь аппарат! – закричал Гольгиссер.

– Мы все умрем! – зарыдала Ирка.

Саша Шелест сел на землю и спрятал лицо в коленях:

– Мы никогда не выберемся отсюда, – простонал он.

Владимир Антонович тревожно оглянулся.

– Без паники, – неуверенно сказал он. – Мы найдем выход. Ирочка, иди ко мне деточка, не плачь!

Вячеслав поставил аппарат.

– Выключи! Скорей! – глухо прохрипел Гольгиссер, и сам, протянув руку, перевел вниз рычажок.

Вячеслав изумленно наблюдал, как Ирка с Костей рыдают на груди у деда, Саша, сжав голову ладонями, легонько мычит, раскачиваясь из стороны в сторону, а Орлов бежит прочь от каменного истукана, норовя врезаться в стену.

– Эй, вы чего? – испуганно спросил он.

– Ах вы, сени мои, сени! – лихо грянул Малахов, не в силах более сдерживаться.

– Дурдом на выгуле, – поставил диагноз Вячеслав.

Гольгиссер, которого излучение задело лишь краем, потянул Вячеслава за рукав.

– Должно пройти минут двадцать, – сказал он, – и они сами успокоятся. – Он тревожно посмотрел на Орлова. – Ты только смотри, чтобы они от расстройства не очень сильно бились головой об стенку.

Они успокоились немного раньше. Уже через десять минут Малахов закончил исполнять весь свой репертуар, который, впрочем, был не слишком велик, а Орлов уверил, что он больше не будет пытаться пробить головой выход наружу. Ирка вытерла слезы и сообщила, что она не намерена больше прохлаждаться под землей, потому что ей пора в косметический салон.

– Понятно, что это за штука? – спросил Гольгиссер Орлова. – А ты говоришь – отдать.

– Вообще-то, – замялся Григорий Орлов, – по всем правилам международного сотрудничества, надо бы отдать… как-нибудь.

– Ага. Толстовец несчастный! Отдай оружие врагу, чтобы он тебя им лупцевал! А против этого оружия у тебя что-нибудь есть?

Орлов махнул рукой:

– Чего ты меня агитируешь, будто я не понимаю. Вячеслав, ты разберешься?

Вячеслав в упор посмотрел на Орлова, пожал плечами и обиженно отвернулся.

Путь обратно занял бы гораздо меньше времени, если бы не пришлось тащить Гольгиссера, нога которого все же еще серьезно болела.

Они выбрались из щели и блаженно щурились на вечернее солнышко, вдыхая чистый горный воздух.

– Красота какая, – сказал чувствительный Малахов, усаживая Гольгиссера под кустик – была его очередь его тащить. С горы открывался чудесный вид на долину, в которой среди редких деревьев с плоскими вершинами уютно расположились кукольные домики. Вид был бы еще приятнее, если бы его не омрачали фигуры очень серьезных мужчин в штатском, которые, внезапно появившись из-за камней, встали цепью возле вертолета и нехорошо поглядывали на вылезшую из-под земли экспедицию. Их было восемь человек. Несколько секунд они стояли неподвижно, довольные произведенным эффектом. Потом вперед выдвинулся блондинистый человек, которого хотелось назвать Гансом – до того он казался типичным арийцем.

– Оставайтесь спокойным! – громко скомандовал он. – И приготовить личные имущества для досмотра. Мы вооруженный, но вам нет беспокоиться. Если вы не будет сопротивляться.

Костя решительно сделал два шага вперед, и в руке блондина немедленно оказался пистолет, из которого тот выстрелил в воздух.

– Советуем не шутит, – холодно предупредил он. – Следующая пуль летает в голову. Ферштен?

– Ферштен, – согласился Вячеслав, переглянувшись с Гольгиссером. – Вас, вероятно, интересует вот это?

Он вынул из рюкзака аппарат и поднял его высоко.

– Положить на земля! – тревожно скомандовал блондин, а его свита – не очень молодые люди, которые преданно смотрели на своего командира, – дружно сделали шаг вперед и синхронно сунули правые руки куда-то под пиджаки.

– Ишь ты, – восхитился Малахов. – Прямо, как дрессированные дельфины.

– Валерочка, – сквозь зубы спросил Владимир Антонович. – Почему дельфины?

– Они тоже одновременно из-под воды выпрыгивают, – объяснил Малахов.

Вячеслав поставил аппарат на камень рядом с Гольгиссером.

– Там с твоей стороны, – прошептал он, – есть реостат. Покрути его, он должен усиливать действие.

Изобразив на лице тупую улыбку, Гольгиссер неловко обнял аппарат, и чуть не свалил его с камня. Антенны аппарата испуганно затряслись, будто они вот-вот обломятся. Командирствующий блондин испуганно тряхнул пистолетиком и бросился вперед, инстинктивно протянув руки к аппарату. Гольгиссер сел прямо, сложил руки на груди и улыбнулся. Он наслаждался последовавшей сценой, как лучшим и единственным из поставленных им спектаклей.

Блондин задумчиво замедлил шаг, остановился, блудливо покачал бедрами и устремил взгляд на небеса. Пистолет упал в траву, но этого никто не заметил. Парни позади него тоже потеряли устремленность. Кто-то лег на траву, мечтательно глядя ввысь, кто-то простер руки к солнцу.

– О, ви шён ист дас! – продекламировал блондин и заметил Гольгиссера. – Их либе дих, фройнд, – вскричал он, демонстрируя непреодолимое желание обнять Полковника и объяснить ему, что все люди – братья, причем небо – необыкновенно голубое, а трава – такая зеленая, что хочется пролить над ней слезы и сочинить оду. Например, про беззаботного кузнечика.

– Ты какой тумблер поднял? – поинтересовался Вячеслав.

– Первый попавшийся. Нет, ты посмотри, что творят, – восхитился Гольгиссер.

Парни начали обниматься друг с другом. Некоторые снимали обувь, очевидно, чтобы почувствовать ногами землю и слиться с природой. Они пытались друг другу что-то сказать. Все их фразы начинались с прочувствованного «О-о-о!»

Было ясно, что никто не помешает им беспрепятственно сесть в вертолет. Подхватив хромающего Гольгиссера, который продолжал держать аппарат, не забывая направлять антенны в сторону разомлевших немцев, они двинулись вперед. За вертолетом стояли две черных машины с затемненными стеклами. Их дверцы одновременно открылись. Из одной машины с трудом вылез пожилой человек с ежиком седых волос на голове, из другой – молодой парень в серой футболке и черных очках, очевидно, шофер. На их лицах ьыло написанное изумление, переходящее в ярость.

– Они мне надоели, – пожаловался Гольгиссер и направил на них антенну, при этом опустив один тумблер и подняв другой.

– Люблю разнообразие, – сказал он.

Вылезшие из машин люди немедленно бросились бежать вниз по склону, бросив машины открытыми. Они махали над головой руками и кричали, в ужасе оглядываясь назад.

– Интересно, – спокойно произнес Вячеслав, – что будет, если смешать факторы воздействия? Включить другую эмоцию?

Гольгиссер, прислонившись к машине, восхитился идеей.

– Заодно и проверим дальность действия. Вот эту штуку мы еще ни разу не включали, смотри.

Он показал на крайний тумблер, который отличался от остальных только тем, что был покрашен в красный цвет. Он помедлил, и решительно опустил его вниз.

Немцы перестали изображать сцену из романтического балета и на секунду замерли. Потом они поникли, сбились в кучку, уселись в кружок, склонив головы друг к другу, и замерли. Вячеслав смотрел на них очень долго, но не уловил ни малейшего движения – немцы как будто обратились в каменные изваяния.

– Долго они смогут так сидеть? – обратился он к Саше.

– Нехай сидят, – легкомысленно заявил Саша. – Ничего не имею против. Так они мне гораздо больше нравятся.

– Владимир Антонович! Может они вообще того? В смысле, вдруг этот аппарат их убил?

– Ладно, выключайте его совсем, – согласился Владимир Антонович. – пусть оживают, но уже без нас.

– Герман, слышишь? – обернулся Вячеслав к Гольгиссеру, и успел заметить только отъезжающую машину. Разворачиваясь, она повернулась боком, из окна выглянула ухмыляющаяся физиономия Полковника, и он издевательски помахал всем рукой.

Под Москвой среди милых рощиц и извилистых речушек, над которыми ивы, склонившись, образовали густой душистый шатер, раскинулся сказочный терем с полукруглым крыльцом, белыми колоннами, уютными балкончиками и беседками. Среди его обитателей были… впрочем, легче сказать, кого среди них не было. Там не было полных домовитых бабушек, вяжущих носок, так же, как не было веселых молодых девушек, любующихся сиренью под окном и мечтающих о суженом. Впрочем, никого, кто был бы похож на суженого, там тоже не было. Вероятно, потому, что вряд ли они оставались бы там в живых дольше одного дня. Или часа.

Тех, кто собрался под сенью дивных кущ, у пыхтящего самовара и исходящих аппетитным паром пирожков, нисколько не интересовали ни речки с ивами, ни сирень. И с присутствием самовара они мирились только потому, что рядом с ним стояло несколько бутылок виски и одна, но пузатая бутылка коньяка Реми Мартен.

Хозяином застолья был уже довольно пожилой человек с пивным животиком, обвисшими щеками, которые негодующе тряслись, и рыжим ежиком на голове. Батарея бутылок стояла возле него. Он то и дело наливал себе Реми Мартен в небольшую серебряную рюмку, и резко опрокидывал ее в рот, сопровождая каждое вливание протяжным стоном. Его собеседники – четверо мужчин помоложе, – тоскливо смотрели на бутылки.

– Половина из вас – идиоты! – резюмировал хозяин, хватая с блюда пирожок.

– Ну, вы все-таки не очень… – неуверенно сказал мужчина в джинсовой рубашке. – Ситуация сложная, так что возьмите-ка свои слова обратно.

– Хорошо, – охотно согласился хозяин. – Беру. Половина из вас – не идиоты.

Его собеседники с сомнением посмотрели на него, и предпочли промолчать.

– Почему, ну почему каждый раз вас кто-то опережает?

– Дезинформация, – тоскливо сказал один из его собеседников. – Пока разбирались…

– Нечего было в мюнхенском аэропорту так долго торчать! Неужели, когда оказалось, что отель – это липа, вы еще ничего не поняли? И вот, пожалуйста, оружие века – у немцев.

Он почувствовал настоятельную необходимость подкрепиться еще одним пирожком.

– После того, – с горечью сказал он, – как были задействованы самые передовые технологии… перехвачены разговоры по правительственным линиям! Взломаны базы данных секретных служб! А сколько денег ушло на слежку за Полковником на Востоке… и все провалить из-за…

Человек в джинсовой рубашке с достоинством выпрямился. Хозяин с отвращением посмотрел на него и горестно подпер голову рукой:

– С кем приходится работать, боже мой!

– Но и противники были сильны, – осторожно возразил человек с признаками интеллекта. – Одна группировка Агапова-Громовой чего стоит.

– Это единственное, что вас более или менее оправдывает, – сказал хозяин. – Мы так и не вычислили, чьи интересы они представляют, но…

Вспомнив, сколько народу полегло, только попытавшись встать им поперек дороги, он содрогнулся:

– Хотел бы я иметь таких партнеров.

Он придвинул поближе к себе газету с фотографией и в десятый раз вгляделся в нее. На ней была группа людей, которые сидели кружком на земле, поджав колени и низко склонив головы. Они были найдены на вершине невысокой скалистой горы в Хатте в крайней степени истощения. На внешние раздражители они не реагировали и не оказали никакого сопротивления, когда их грузили в машины Скорой помощи. Видимо, говорилось в коротенькой заметке, это были заблудившиеся туристы, среди которых совершенно случайно оказались высокопоставленные чиновники военного департамента и сотрудники спецподразделений Германии. Очевидно, говорилось в заметке, они неосторожно съели какие-то неопознанные психотропные грибы. Есть надежда на их излечение.

– Грибочки, как же, – горько усмехнулся он.

– Если бы мы их опередили, то на их месте могли бы быть мы, – дрожащим голосом сказал мужчина в джинсовой рубашке.

– Ну и что? – воинственно сказал хозяин. – Вам бы это нисколько не повредило. Никто бы и не заметил разницы.

Из дома вышла статная строгая женщина в деловом шелковом костюме, несмотря на жару, с трубкой стационарного телефона в руке. Этот телефон, в отличие от мобильного, который хозяин считал пригодным только для пустого трепа, был предназначен только для самых высокопоставленных абонентов. Поэтому он подобрался, утер рот рукой и принял по возможности трезвый и мрачный вид.

– Слушаю вас, – произнес он «деловым» голосом, который ему удавалось использовать несколько реже, чем ему хотелось бы. По мере того, как он слушал, его лицо приобретало все более несчастное выражение. – Это точно? – спросил он, уже не деловым голосом, а, наоборот, очень жалобным. – Есть какие-нибудь зацепки?

Он послушал еще немного, тихо попрощался и приник к горлышку пузатой бутылки. Опустошив ее на треть, он с ненавистью посмотрел на своих гостей.

– Этот чертов Полковник успел передать излучатель в «Ростехпром». Это – конец!

– Г-хм, – подал голос доселе молчавший человек очень спортивного вида. – У нас появилась ниточка, которая на этот раз точно приведет нас к Полковнику.

– А смысл? – вопросил хозяин. – Это поможет нам получить излучатель? Они, наверное, уже запустили его в серийное производство и сейчас конструируют какой-нибудь анти-излучатель. Мы скоро сможем купить его в магазине за какие-то жалкие рубли! А такой был план, такой план.

Он жадно схватил бутылку и замахнулся:

– Вон! Все вон!

Осень окрасила Костину дачу во все цвета, которые традиционно вдохновляют поэтов и издателей. Она непременно окрасила бы и Тверскую улицу и двор Костиного издательства, если бы там было что окрашивать. Сам Костя Агапов, загоревший и заметно похудевший, решительно издал сразу восемь романов, которые он два года боялся публиковать, считая их слишком умными. Его помощница Леночка восстала против такого риска и на всякий случай уволилась. Леня Молчанов, который начал свою издательскую деятельность, с особенным удовольствием взял ее к себе на работу.

Все восемь романов распродались удивительно быстро. Костя расплатился с долгами за поездку и обнаружил, что он прекрасно обходится без помощницы. Поэтому, когда «Незакадычные друзья» с треском провалились, он не стал брать Леночку обратно. К тому же, он не мог простить ей предательства. Его издательство приобрело популярность, и в него понесли рукописи очень неплохие писатели, так что Костя с удовольствием смотрел в будущее.

Сегодня он собирался к Ирке на день рождения. Он захватил очень милую антикварную шкатулку с крохотным потайным ящичком, которую собирался ей подарить, и собрался выходить, когда к нему в кабинет с шумом ворвался Валерий Малахов.

– Стоять, сидеть, лежать! – весело закричал он. – Я тут рядом с клиентом разбирался, хорошо, что ты еще не ушел!

– Ты же только вчера был в Польше, – удивился Костя.

Малахов теперь работал в частной сыскной компании и его жажда приключений, наконец, находила свое удовлетворение.

К Ирке они завалились вместе. Елена Владимировна забрала у Кости большой букет роз и погнала к столу:

– Впервые все собрались более или менее одновременно, – радостно заявила она. – Плов не перепреет, слава Богу. Димка, накладывай салат. Валерочка, пристрой, пожалуйста, блюдо с бутербродами.

Ирка сидела во главе стола рядом с Костей и сияла.

Костя решительно поднялся:

– За именинницу! Пусть тебе сопутствует любовь – в лице меня, – пояснил он. – Желаю тебе новых интересных приклю…

– Нет уж, только не приключений, – испугалась Елена Владимировна. – Давайте пожелаем имениннице спокойной домашней жизни, творческих успехов…

– Давайте! – легко согласился Малахов.

Когда Иркина мама ушла на кухню за пловом, Малахов вытащил из кармана сложенный вчетверо листок.

– У меня тут клиент – потомок каких-то карибских мореплавателей. Он передал мне координаты затонувшего корабля, которые передавались из поколения в поколение.

Заметив загоревшиеся глаза слушателей, он с удовольствием продолжил:

– Этот корабль перевозил груз для испанской королевы и…

Его прервал звонок в дверь.

– Служба доставки, – сказали, пыхтя, два здоровых парня, втаскивая в квартиру два ящика, на которых были нарисованы огромные цифры «1» и «2». и охапку цветов.

Имя в квитанции стояло незнакомое и удивительное – Иван Иванович Иванов.

«С днем рождения, любимая», – гласила открытка, которую Ирка нашла в цветах. – «Ты пока единственная, кто этим обладает. Номер один – нападение, номер 2 – защита. Владей. Думаю, ты заслужила».

За окном послышался автомобильный гудок. Ирка бросилась на балкон. Герман Эрихович Гольгиссер, задрав голову, подмигнул ей, помахал рукой, уселся в машину и умчался в неизвестную даль.