— Итак, у нас есть немного времени, пока мы едем, — сказал Хэйc, — Я когда-нибудь рассказывал вам, как гонял шары в «Нашем месте», ну, знаете, босс, в том баре рядом с поворотом, который по левую сторону от стоянки грузовиков «Бон Файр»?

— Нет, Хэйc, не рассказывал, — быстро ответил Шеф. — И не хочу, чтобы ты рассказывал.

— Так вот, шеф, я гонял шары — в смысле, играл в бильярд, если говорить по-городскому — с одним большим толстым бестолковым парнем-деревенщиной по имени Дэвид Уэллс, и он чертовски хорошо знал, что я более, чем хороший игрок, так что он вызвал меня на поединок, и я говорю: «Сколько ты хочешь поставить?». А он отвечает: «Ну, у меня нет денег с собой, поэтому давай ты поставишь полтинник, а я поставлю свою девчонку Джуди Энн, которая сидит вон там». И показывает на чуть ли не самую горячую телку, которую я только видел на той неделе, босс, сидящую на барном стуле и потягивающую вискарь «Дикель» с водичкой, а у нее большие пухлые сиськи, торчащие из крохотного деревенского лифона, и обрезанные шорты, такие короткие, что, наверняка, натирают ей задницу, шеф, и она даже подмигнула мне! Итак, я говорю Дэйви Уэллсу: «Заметано, друган» и обыгрываю всухую этот жирный кусок дерьма, а следующее, что я помню, это, как я выхожу из того гадюшника с Джуди Энн под руку. Но, прежде чем мы загрузились в мою тачку, я слышу, как это чучело Дэйви Уэллс треплется со своими приятелями Томми Трешем и Стиви Хэмилтоном, и ржет так, что сотрясаются все крыши в городе.

— Ну, ну, — заметил Шеф, — и над чем же он смеялся?

— Скоро узнаете, босс! — ответил Хэйc. — Так что тащу я ее офигительную задницу, едрён-батон, в мотель «Дорр» на третьем шоссе — знаете это место, $14.95 за ночь, да, сэр! — и, скажу вам, босс, пока мы идем, весь истекаю слюнками, глядя на ее луковую жопу, если так можно выразиться.

Лицо Шефа скривилось.

— Что, что? Луковая жопа?

— Да, знаете, шеф. Стоит только взглянуть на нее, и сразу хочется плакать от счастья. Как бы то ни было, как только мы вошли внутрь, эта горячая сучка не стала терять времени впустую, едрён-батон, а сняла с меня одежду и как следует вылизала мой член, и я имею в виду, что, действительно, как следует, шеф, она засосала его до самого корня и ее язык бегал вверх и вниз по отверстию моего мочеиспускательного канала, да, да, и она даже пару раз лизанула мою сраку — о-о-дааа! — она была настоящим солдатом, и, Шеф, потом она сняла свой дурацкий лифон и показала пару сисек, которые выглядели такими пухлыми и безупречными, что напомнили мне яблочные кнедлики в сахарной глазури, что продаются в пекарне на рынке «Граулс» по девяносто девять центов, только у этих яблочных кнедликов были соски, похожие на красные леденцы, торчащие на добрые полдюйма! В любом случае, я так проникся ее женской красотой, шеф, что понял, что мне нужно увидеть еще больше, поэтому я стянул те крохотные шортики прямо с ее задницы, да, да, после чего она садится на кровать и говорит: «Слава Богу, ты выиграл эту игру, Мика! Меня так давно не трахали», а я отвечаю: «А что же ты тогда делаешь со своим парнем, Джуди Энн? Играешь в шашки, едрён-батон?», и она говорит: «О, это просто притворство. Эта толстая свинья Дэйви Уэллс никогда не трахает меня, и он даже не мой парень. Он просто позволяет мне слоняться вокруг него в бильярдной и, когда проигрывает, отдает меня победителю вместо денег», и тогда я начинаю думать, шеф, что, черт возьми, не так с Дэйви Уэллсом, если он не хочет трахать эту вкусняшку. Что? У него нет члена? Он гомик? Это были единственные объяснения, которые я только смог придумать, потому что сучка была горячее, чем камень в костре, и любой нормальный здравомыслящий американский парень захотел бы засунуть свой хрен в такое великолепие, сэр, и даже сейчас, как я только подумаю о ней, мой член становится почти такой же жесткий и твердый, как чертов телефонный столб, босс, но Джуди Энн такая лакомая, что я сначала хочу попробовать на вкус ее прекрасную щелку, и она, должно быть, читает мои мысли, потому что сразу выдает мне эту блядскую ухмылку, затем поднимает ноги и раздвигает так, что становится похожей на гребаную жареную курочку, а я смотрю прямо в ее киску, шеф, и, бля буду, это самая красивая киска на свете, которая только может находиться у сучки между ног, не то, что все эти мясистые и неаккуратные, как у большинства девиц, больше похожие на кучу гребаных мясных нарезок из гастронома, с губами, висящими подобно гребням петухов, нет, сэр, такую письку, как у Джуди Энн надо повесить где-нибудь в музее, босс, вся обрамленная мягкими светло-каштановыми волосами, такими же красивыми, как волосы на голове ребенка, а сама дырка имела этот сочный нежно-розовый цвет, босс, вот какой она была! Так что я не стал тратить время впустую, а уткнулся в нее мордой и начал жадно жевать ее коврик, да, и она стонет, и охает, и выгибает бедра, зарывая пальцы в мои волосы, и — бля-а-а — на вкус она просто превосходна, шеф, именно такой вкус, едрён-батон, и должен быть у телки, соленый, с женским ароматом, и к тому времени мой член настолько затвердел, что я чуть было не выпустил мощную струю на гребаный пол. Клянусь, это была лучшая киска, к которой я только прикладывался, да, сэр.

Не то, чтобы у Шефа Киниона было какое-либо желание слушать истории Хэйcа, но даже он, то есть Шеф, не совсем догнал.

— Что? Как так? Ты только что целых десять минут расписывал мне эту горячую девицу, и на этом хочешь закончить?

— Ох, блядь, шеф, — махнул рукой Хэйc, — это совсем не все. Еще далеко не все. Видите ли, как я только что сказал, дырка у Джуди Энн была лучшей, в которую я когда-либо засовывал язык… или, по крайней мере, как я думал. Ну вот, я набрасываюсь на ее письку, как жаждущая лошадь на корыто, думая, что вот сейчас через секунду-другую она кончит, после чего можно заняться тем, чтобы заткнуть ее дырку по самые яйца, а затем наполнить в большом количестве всем тем, что выйдет из моего петуха, босс, но внезапно она отстраняет мое лицо от своей дыры и говорит, вся такая разгоряченная и тяжело дышащая, она говорит: «О, Мика, дорогой, ты самый лучший пиздолиз во всем штате!», а я отвечаю: «Да, я знаю, но почему тогда ты оттолкнула мое лицо?», и она продолжает: «Потому что мне нужно, чтобы ты сделал остальное, дорогой, я имею в виду, что мне очень сильно нужно это!», а потом я почесал свою башку и уточняю: «Джуди Энн, что значит, что тебе нужно, чтобы я сделал все остальное? Ты подразумеваешь, чтобы я запузырил в тебя свой шланг, да, верно? Чтобы он поднял тебя до небес?». «Нет, нет, — отвечает она, — я покажу тебе. Видишь ли, я немного отличаюсь от большинства девушек, но это не так уж и страшно, так что не волнуйся из-за этого, как делают большинство парней…». И, конечно, я думаю, о чем, черт возьми, говорит эта деревенщина, но затем, босс, она показывает мне. Вот, что она делает, понимаете, она засовывает пальцы в свою дырку и копается там, будто потеряла кольцо, или что-то в этом роде, а потом, в конце концов, она… ну, она кое-что вытаскивает оттуда, и это кое-что…

Хэйc театрально посмотрел на Шефа.

— Что это было? — рявкнул Шеф, глядя на свое сердитое лицо, отражающееся в зеркальных солнечных очках своего помощника.

Мика Хэйc ухмыльнулся.

— Я рад, что вы спросили об этом, шеф, потому что то, что она вытащила из своей дырки, былo… ее маленьким петушкoм!

Кинион вздрогнул в замешательстве.

— Ты имеешь в виду, хуй?

— Точняк, босс, это был именно хуй, который она вытащила из своей киски, — не вру! — только он был очень маленьким, размером не больше окурка, и у него имелся ствол с венами и маленькая головка на конце, и у него даже была малюсенькая пара яичек внизу!

Кинион ухмыльнулся.

— Ты пиздишь, Хэйc.

— Клянусь Библией, шеф, это правда! А потом я говорю ей — или ему — или, как там — я говорю: «Джуди Энн! Как так получилось, что девчонка с самой классной киской, которую я когда-либо видел, вытащила из нее маленький хуй?», а она отвечает: «Это такая прикольная штука, которую называют врожденным зи-го-ти-чес-ким герма-фроди-тизмом и би-го-на-дным эм-бри-оти-чес-ким синдромом. Смотри, я в основном девчонка, но, когда я находилась в материнской утробе, что-то случилось, и у меня начал расти петушок, как у мальчика, однако затем мои клетки, как будто изменили свое решение и сделали меня девочкой, а маленький петушок остался. Моя мама показывала мне журнал „Лайф“, где сказано, что каждый год рождаются четыре или пять девчонок, подобных мне, а сейчас, Мика, мне очень нужно, чтобы ты пососал моего маленького дружка!», и потом, шеф, клянусь, она начинает наяривать, да, да, она начинает наяривать свой крошечный член, зажав его между большим и указательным пальцами. Не шучу, босс, у этой девочки он даже встал! И знаете, что я тогда сделал?

Нет, Кинион не знал, и, на самом деле, не хотел знать, но все равно спросил:

— Ты имеешь в виду, что… что пососал ей этого маленького петушка?

— Бляяяяяяядь, нет! Чё-eрт, босс, я не сосал ее петушка! Я перевернул эту сучку и оттрахал ее в жопу, пока она не завизжала, затем плюнул в ее дерьмо и ушел, но, разумеется, толстяк Дэйви Уэллс и его приятели все стояли снаружи, согнувшись от смеха, как гребанные гиены, и к тому времени я уже знал, над чем они смеялись. Но вы должны признать, шеф, что это была довольно интересная история, не так ли?

Шеф Кинион застонал.

— Хэйc, просто заткнись и веди машину.

Дом Дока Уиллиса находился чуть в стороне от окружной дороги № 3, являясь фактически единственным на этом направлении. Он представлял собой большое двухэтажное ветхое здание с крытым крыльцом, множеством деревьев и парой, как мог бы их назвать городской житель, «садовых гномов», другими словами, парой маленьких статуй чёрных парней с фонариками, одетых, точно гребанные жокеи. Шеф Кинион никогда не понимал эту херь.

Но Док Уиллис — он был совсем другой песней. Очень уважаемым в городе. Известным. Таким доктором, к которому вы всегда хотели бы попасть на прием… ну, не то, чтобы он занимался практикой; сказать по правде, он ей не занимался все те десять лет, что жил здесь. Просто наслаждался жизнью на пенсии, и здесь мы подходим к еще одному важному моменту — у Дока имелась красавица-жена, с которой наслаждаться жизнью на пенсии представлялось еще приятнее, да, сэр. По прикидкам Шефа Киниона, Доку было около шестидесяти, и здесь, в округе Рассел, никто особо не удивлялся, что шестидесятилетний мужчина состоит в браке с девицей, которой всего лет тридцать. И, разумеется, он женился на ней десять лет назад, раздумывал Шеф — незадолго до того, как купил дом — так, что ей было тогда в районе двадцати, но… что с того. Успешный парень, такой как Док, может делать все, что хочет, верно? Его жена Джин имела репутацию верной супруги — и это тоже не удивительно, поскольку Док являлся самым богатым парнем в Люнтвилле. Здесь не считалось зазорным то, что симпатичная девчонка прицепилась к парню постарше с баксами. Так было заведено на этой земле, и, как однажды сказал патрульный Мика Хэйc, в такую землю не грех и лечь.

— Думаешь, она могла сбежать? — отважился Шеф спросить своего помощника, припарковывающего патрульную машину перед домом Уиллиса.

— Eдрён-батон, шеф, если она сбежала, почему все окна выбиты?

Хороший вопрос, — подумал Шеф. Они вышли и направились к дому, поглядывая на причудливый «Мерседес» Дока. Блестяще-красный. Он выглядел совершенно новым, без единой царапинки.

— Eдрён-батон, шеф, — восхитился Хэйc. — Классная тачка. Я мог бы затащить клевую телку в это чудо на колесах, правильно?

— Хэйc, судя по тому, что я знаю, тебе не требуется «Мерседес», чтобы подцепить телку. Ты можешь водить городской мусоровоз, и всякая девчонка по эту сторону границы округа все-равно будет бежать за тобой по улице.

Хэйc выдал свою знаменитую усмешку в стиле Элвиса и хлопнул в ладоши.

— Да, сэр! Я Крысолов Любви! Именно так меня и называют!

— Да? А я называю тебя «самовлюбленным кобелем». Теперь отвлекись немного от телочек. Нам надо выполнять полицейскую работу.

— Кто самовлюбленный? Я? — Хэйc, казалось, опешил. — Ох, шеф, вы расстраиваете меня до слез. Я не самовлюбленный! Я добрый, внимательный, страстный, всегда чуткий к тому, что хотят девушки. Клянусь, они мне все так говорят. К примеру, прошлым вечером у меня было свидание с Джейни Джо МакКрон, и, прежде, чем ехать к ней домой, я купил ей «Биг Мак» и коктейль в «Мак-Дональдсе»…

— Хэйc! Замолкни, — потребовал Шеф Кинион. — Я уже сказал тебе, чтобы ты занялся делом — больше никаких грязных историй.

— Ох, шеф, это совсем не грязная история, я просто хочу поведать вам что-нибудь, что изменит ваше мнение о том, что я эгоистичен. Знаете, не хочу, чтобы мой прекрасный босс думал обо мне в таком негативном ключе.

— Хорошо, Хэйc, — пробормотал Кинион. — Если это не грязная история, давай, выкладывай.

— Ну так вот, я и Джейни Джо, не путайте с Джинни Джо, мы приехали в ее маленький гадюшник в Трейлерном городке, шеф, и я оттрахал ее до потери пульса. Чё-ерт, я так усердно трахал ее, что кровать сломалась, и все это время она визжала: «О, Мика Хэйc, я люблю тебя!», и, знаете, шеф, что я сказал в ответ? Я сказал: «Бля-а-а, Джейни Джо, я тебя не люблю, но я, черт возьми, люблю трахать твою грязную наркоманскую дырочку, и если я так говорю, то это так и есть!». Ну я и нафаршировал ее как следует, босс, типа — эгегееей! — я влил в нее столько спермы, что ей можно теперь целый год не ебаться! А когда вытащил, то напоследок тряханул своим яйцом ей по лицу, вытер член об ее волосы, потом поссал в ее туалете и не смыл, оставив сиденье поднятым, оделся, высморкался в ее шторы, перднул, взял банку пива из ее холодильника и ушел от этой шлюхи, не попрощавшись!

Шеф Кинион пристально взглянул на молодого помощника.

— Хэйc! Я думал, что ты пытаешься убедить меня, что ты не самовлюбленный кобель!

Хэйc хлопнул руками и громко рассмеялся.

— Ой, eдрён-батон, шеф! Да я просто стебался. На самом деле, я думаю, что женщины — это лучшее, что есть в мире, но не сами, а только то, что у них между ног. Они ни на что не годятся, кроме, как на то, чтобы бросить им палку, ну и после того, как я бросил свою, я свалил оттуда! У меня нет времени, чтобы покупать розы в день гребаного Валюнтина, и слоняться по парку, держась за руки! Пошло все это на хуй, мужик!

— Знаешь что, Хэйc? — пробормотал Шеф. — Ты просто недальновидный ебанутый на всю голову пацан.

— Чё-ерт побери, точно, шеф, — захохотал Хэйc. — И мне нравится быть таким!

К этому времени они уже добрались до парадной двери Дока Уиллиса, и им показалось странным, что хозяин не спешил им навстречу, учитывая срочность своего звонка.

— Чё-ерт, — пробормотал Шеф себе под нос. — Если бы я подозревал, что мою жену похитили, я бы ждал полицию снаружи…

— Правильно подмечено, шеф.

Но когда Шеф на мгновение задумался о своем нерешительном заявлении, он понял, что это вовсе не так.

Бо-о-же, хоть бы кто-нибудь похитил мою жену, потому что она не что иное, как 260-фунтовая[1] жирная корова, которая жрет больше всей команды дорожных рабочих, храпит громче гребанной гориллы и не позволяет мне трахать ее, наверное, уже лет пять, хотя мне и не очень-то хочется трахать эту толстую свинью. Бля-а-а, спасибо хоть за это… Думаю, я лучше бы трахнул гориллу… Но все эти размышления так и остались невысказанными — и, конечно, нет, конечно, он не мог поделиться ими со своим помощником — Шеф поднял свою большую руку и громко постучал в дверь, но, когда он это сделал, дверь распахнулась, оказавшись лишь прикрытой.

— Док? — крикнул Шеф в дверной проем. — Док Уиллис? Это по-ли-и-ция!

Но ответа не последовало.

— Думаю, нам лучше войти, а? — предположил Хэйc.

— Полагаю, да.

И это именно то, что они сделали, и внутри хаты Дока Уиллиса оказалось очень даже ничего. Прекрасный деревянный пол застилали причудливые ковры, не говоря уж о куче антикварной мебели, которая выглядела очень дорогой.

Большая кухня в деревенском стиле также была оснащена самыми дорогими прибамбасами, такими как большая шестиконфорочная плита, четыре сковородки «Тефаль» различных размеров, посудомоечная машина, кухонные шкафы «Кузинарт», в один из которых были прикольно вмонтированы холодильники, имевшие даже приспособление для изготовления льда. Шеф весьма впечатлился, и подумал, что на такой кухне он мог бы и сам состряпать для себя какую-нибудь жратву, да, сэр.

— Эй, шеф. Взгляните-ка сюда.

Кинион подошел поближе и увидел, что имел в виду Хэйc.

— Но зачем…? Что это за хрень…?

А Хэйc заметил полдюжины 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы», опрокинутых в большую раковину из нержавейки.

— Какая-то херня, босс, — констатировал факт помощник. Шесть маленьких белых крышек от бутылок аккуратно лежали в ряд на краю раковины. — Пустые бутылки с «Kолой», все перевернутые. Похоже, кто-то преднамеренно опустошил их.

— Да, сынок, и правда херня, но какого лешего кто-то мог сделать это?

— Я бы сказал, шеф, что с ка-ба-ле-ри-сти-чес-ки-ми целями, не ведомыми нам…

Кинион нахмурился.

— …или, возможно, парню либо не нравится «Kока-Kола», либо ему понадобились бутылки для чего-то другого.

Действительно, казалось чертовски неразумно выливать всю «Kолу» только из-за бутылок, но сейчас голову Шефа занимало не столько это, сколько то, что необходимо разыскать Дока Уиллиса.

Оставив пустые каббалистические бутылки из-под «Kолы», они обыскали остальную часть нижнего уровня. У Дока, конечно, был хороший дом, но его самого нигде на первом этаже не нашлось. Однако каждое окно внизу являлось разбитым снаружи, и этот факт поразил как Шефа, так и Мику Хэйcа, поскольку представлялся очень странным.

— Думаю, какой-то парень разбил окна, чтобы попасть внутрь, — заметил Шеф. — Но…

— Какой смысл разбивать все окна? — закончил Хэйc.

Это казалось непонятным, а также многое другое.

— Док Уиллис! Где ты, черт возьми? — голос Шефа отозвался эхом по причудливой винтовой лестнице.

Но ответа снова не последовало.

— Ладно, Хэйc, давай поднимемся и проверим остальную часть дома.

Они протопали наверх в своих блестящих полицейских ботинках, мимо выглядящих дорогими картин, развешанных по всему пути.

Наверху было темно и тихо, также, как и внизу. Хэйc и Кинион заглянули в пару комнат, но все равно не смогли найти Дока Уиллиса.

— Эй, Хэйc? Ты думаешь то же, что и я?

— Что именно, шеф?

— Что, может быть, похитили не только жену Дока.

Мика Хэйc нахмурился.

— А, на хрена кому-то похищать Дока Уиллиса, едрён-батон?

— А, на хрена кому-то похищать его жену? — парировал Шеф.

— Ну, потому что, например, похищение людей часто является преступлением на сексуальной почве, и несколько раз, когда я видел Джин Уиллис, у меня вставал так быстро, что чуть ли не разрывал штаны.

— Хэйc! — возмутился Шеф бесконечным грязным замечаниям, вылетавшим изо рта его помощника по любому поводу. — Давай ближе к делу!

— Но, это моя точка зрения, шеф. Вы спросили, почему кто-то мог захотеть похитить Джин Уиллис, и вот мой ответ, едрён-батон. Какой-нибудь извер-щенец мог утащить ее для, понимаете, типа дружеской тусовки без ее согласия. Хотя, конечно, маловероятно, что кто-то решил бы украсть самого Дока Уиллиса, так как большинство кид-нэп-пе-ров не захотело бы его трахать, и, во-вторых, перспектива имеет еще меньше смысла, поскольку достаточно много похищений также связаны с выкупом, а мы все знаем, что Док богаче самого дерьма, и он не сможет заплатить выкуп, если его самого похитят.

— Ну, да, — пробормотал Шеф.

— И, кроме того, шеф, вы не думаете, что ситуация с окнами выглядит странной? Все они до единого выбиты снаружи, и не только внизу, но и те, что здесь. Полагаю, вы этого еще не заметили, шеф?

Что за… Нет, Шеф не заметил, и Хэйc являлся прав. Все окна наверху тоже были разбиты снаружи, а по всему полу лежали осколки стекла.

— Конечно, я заметил это, Хэйc. Я ничего не говорил об этом, потому что хотел посмотреть, заметишь ли ты. Что подводит меня к следующему вопросу. Как…

— …чё-ерт возьми, кто-либо может разбить все окна наверху снаружи, если только он не обойдет с лестницей вокруг всего долбанного дома?

— И зачем?

— Хорошие вопросы, шеф, но я полагаю, мы не найдем на них ответов, по крайней мере, пока не осмотрим остальную часть здания.

Они прошли несколько спален для гостей и кабинет, все хорошо и красиво обставленные, но без малейшего следа присутствия Дока Уиллиса.

— Боже ж мой, какой большой дом, — пожаловался Шеф, когда они добрались до главной спальни в конце коридора. — Мне нужно передохнуть, сынок.

Хэйc прохаживался по помещению, в то время, как Кинион уселся на большой кровати с балдахином.

— Господи, шеф, на такой большой кровати можно так натрахаться… — Смешок. — …И я полагаю, старый Док Уиллис именно этим и занимался со своей атасной женой. Неважно, сколько лет старичку — жена с такими сиськами и такой фигурой, как у Джин Уиллис, вызовет стояк даже у пидора из Канзас-Сити.

— Завязывай с этой неуважительной болтовней, Хэйc! — возмутился Шеф, все еще отфыркиваясь и пыхтя после кропотливого обыска в доме. — Говорить о жене уважаемого человека в таком духе — бля-а-а, Хэйc! Что, если Док тебя услышит?

Хэйc безразлично махнул рукой, задумчиво рассматривая комод.

— Eдрён-батон, шеф, он ничего не услышит, потому что его здесь нет, — затем Хэйc открыл ящик тумбочки и его лицо расцвело. — Уууууу, шеф! Посмотрите! Фотки!

— Блин, Хэйc, хватит копаться там! У тебя нет права вторгаться в личинную жизнь Уиллиса!

Но дерзкий констебль уже достал пачку фоток, ну, в смысле, фотографий, и начал рассматривать их. Снимки с отдыха Дока и миссис Уиллис в Канкуне. Первой была горизонтальная фотка миссис Уиллис в узком красном бикини у плавательного бассейна.

— Святые угодники, шеф, позырьте на это тело! Блядь, я готов как следует вздрочнуть, только взглянув на это!

— Следи за своим грязным ртом, сынок! Ты говоришь о жене уважаемого человека!

Но Шеф, даже в своем протесте, должен был признать, что Джин Уиллис являлась действительно красивейшей супер-пупер женщиной. Он старался не смотреть на фотографию, но не слишком преуспел в этом. Да, сэр, вот она такая, загорающая, с изящными женственными линиями тела, изгибами, гладкой белой кожей и классными буферами, чуть прикрытыми бикини. В самом деле, фотографическое изображение миссис Уиллис, казалось, улыбалось Шефу прямо с картинки с очевидно соблазнительным выражением лица, большими голубовато-синими глазами и милыми короткими причесанными волосами. Ну почему моя жена не может выглядеть так… — угрюмо подумал Шеф.

— Eдрён-батон, босс, я мог бы стащить с ее задницы эти трусики и пользоваться ими в качестве нитки для зубов, — произнес Хэйc. — Я имею в виду, просто посмотрите на эти биркини, которые носят мокрощёлки в Калерфорнии, да, сэр! — После этого помощник пролистал еще несколько фоток, а затем провозгласил довольным голосом: — Eдрён-батон, босс! Это видение райской долины, вот что!

Э-ге-гей! — не удержался от мысленного возгласа Шеф, краем глаза взглянув на следующую фотографию. Она представляла собой фронтальный снимок от груди и выше все в том же ярком солнечном свете Канкуна, где бы этот чертов Канкун ни находился (а он полагал, что, вероятно, Канкун находился в Мэриленде). Та же самая блядская улыбка и блеск в глазах, симпатичное личико, мокрое после купания в океане, и, что самое главное, большие твердые буфера, обтянутые красным бикини, нехило выпирающие из него, да, сэр. Мокрая ткань не могла скрыть огромные соски, прилично выпяченные вперед.

Хэйc выдал свою знаменитую улыбку.

— Это настоящие фрукты божьи, что же еще, босс. И я говорю: ебаааать-колотииить! Самые классные дыни, не слишком большие и не слишком маленькие, как помидоры в магазине Гримальди, вы знаете, те большие, которые он продает чуть дороже, — Хэйc подтверждающе сжал свою промежность. — Эй, шеф, не хотели бы вы содрать с нее это калерфорнийское биркини и засунуть свой член между этих мясных шариков? Спорим, что хотели бы, а? Сжать вместе эти две большие сиськи и устроить ей добрый старый сиськотрах, а? А затем выпустить хорошую длинную струю прямо ей на подбородок…

— Блин, Хэйc, положи фотку на место, — рявкнул Шеф, но глубоко в душе, он не мог отрицать восхитительности этого образа, и во второй раз за сегодняшний день он почувствовал, как на него накатывает стояк.

— Спорим, у вас зашевелилось, а, шеф?

О, да, но Шеф, даже отвлекаясь по такому роскошному поводу, не мог допустить ничего подобного. Он ведь несет за все отверственность, как глава полиции.

— Положи фотки на место, сынок, или я двину ногой тебе по башке! Ты не имеешь права копаться в личных вещах законопослушного гражданина!

— Ну хорошо, шеф, но вы же сами сказали, что нам надо обыскать дом…

— Правильно, Хэйc, обыскать дом и постараться найти Дока Уиллиса, но ты вряд ли найдешь его в гребаном ящике комода!

Хэйc бросил последний взгляд на фотографию, еще раз потер свою промежность, а затем положил стопку карточек на место и закрыл комод.

— Теперь проверь оставшуюся часть комнаты! — приказал Кинион. — Я, что, всегда должен говорить тебе, что делать? Проверь ванную!

Хэйc повернулся, чтобы выполнить распоряжение, и когда он это сделал, Шеф, все еще остававшийся под впечатлением от фотки Джин Уиллис в бикини, воспользовался случаем, что его помощник не смотрит, и потер свою промежность.

— Вы сейчас потерли себе между ног, шеф? — поинтересовался Хэйc, стоя спиной к Шефу.

— Нет, заткнись и проверяй ванную, как я тебе приказал!

Хэйc подошел к двери, заглянул внутрь и пожал плечами.

— Ну, я проверяю ее, шеф. И что?

— Что там внутри?

— Ну, раковина, унитаз, ванна, зеркало. Но знаете, чего там нет, шеф?

— Чего?

— Дока Уиллиса, eдрён-батон.

— Не умничай, парень!

— Ой, подождите секундочку, шеф. Смотрите, что я нашел.

Хэйc на мгновение исчез в ванной, а затем снова появился, держа в руках пару желто-синих трусиков с оборками.

— Смотрите, шеф. У них тут корзина с бельем для стирки, и я вытащил оттуда парочку зашибенных трусиков миссис Уиллис…

— Чё-ерт возьми, Хэйc! Положи обратно! Только извер-щенец копается в грязном женском белье…

Хэйc выдал свою стандартную говноедскую ухмылку, затем поднес грязные трусики к носу и сделал длинный глубокий занюх.

— Йоу! Какой классный выдержанный запах, босс. Ууу-еее! Без сомнения, у этой девки есть особый аромат. — Затем Хэйc протянул трусики Шефу. — Давайте, шеф, я никому не скажу. Трудолюбивый человек, подобный вам, заслуживает удовольствия. Нюхните их…

— Хэйc! Положи их на место!

— Ой, да ладно, босс. Ничто так не будоражит кровь парня, eдрён-батон, как запах девкиной щелки.

Голос Шефа Киниона загрохотал на всю комнату.

— Положи их обратно и проверь шкаф, или, клянусь Богом, я…

— Расслабьтесь, шеф, все в порядке.

Хэйc вернул трусики на место, а затем начал исполнять приказание. Он открыл дверь шкафа и заглянул внутрь.

— Что там?

— Одежда, вешалки, обувь, — ответил Хэйc.

— Отлично! Иди проверь другой шкаф!

Хэйc снова повиновался и заглянул во второй шкаф.

— Я его тоже проверяю, шеф. Хотите знать, что в нем?

— Да!

— Одежда, вешалки, обувь и… ну… в общем, Док Уиллис. Он тоже там.

— Э… что? — спросил Шеф, надеясь, что он что-то неправильно расслышал.

— Док Уиллис, eдрён-батон, собственной персоной, шеф, — сказал Хэйc, показывая в шкаф пальцем. — Лежит прям здесь, в шкафу, мертвый, как куча камней, да, сэр.

Черты лица Шефа Киниона растянулись в тонкие линии.

— Ты, бля, шутишь, да, Хэйc? Дока Уиллиса на самом деле нет в этом шкафу, да? Тем более мертвого, как ты говоришь?

Хэйc полностью повернулся к Шефу и пожал плечами.

— Ну, шеф, я могу только сказать, что Док Уиллис лежит в этом шкафу, но я не берусь утверждать, что он точно мертв, потому что я не врач, и у меня нет ни стетоскопа, ни аппарата для ЭКГ. Но я могу сказать, что он, вероятно, мертв, потому что, видите, его горло перерезано прямо сквозь адармово яблоко, и я скажу вам кое-что еще, шеф. Не только Док Уиллис валяется здесь, в шкафу, но прямо позади вас стоит рыжеволосая девка в военной форме, и у нее в руке пистолет.

Это звучало нелепо, даже учитывая обычные высеры Хэйcа. Шеф был слишком стар для подобных приколов, и он определенно чувствовал, что человек, находящийся на должности, подобной его, заслуживает гораздо большего уважения со стороны своего помощника. Может, если бы я уволил его хитрую жопу, он бы понял, что полицейская работа — это серьезное дело. Ради Бога! Док Уиллис с перерезанным горлом в чёртовом шкафу и девка в военной форме, стоящая позади меня с пистолетом?

— Хэйc, ты меня уже затрахал своими шуточками. Как тебе понравится, если…?

Но прежде чем Шеф успел закончить свое предупреждение, он услышал щелчок. Кинион перевел взгляд с того места, где он сидел на кровати, в противоположном направлении и увидел следующее: прямо за ним стояла девка в военной форме с пистолетом.

— Замри, — сказала женщина низким, строгим тоном, — или я отстрелю тебе башку.

Шеф обоссался.

Потребовалось некоторое время, чтобы все уладить. Во-первых, Док Уиллис действительно лежал мертвым в шкафу с перерезанным горлом; во-вторых, девушка в армейской форме с пистолетом действительно существовала, и в-третьих, казалось, что эта девушка с пистолетом подозревает, что Хэйc и Шеф Кинион могут иметь какое-то отношение к Доку Уиллису, лежащему мертвым в шкафу.

— Шеф Кинион, я прошу прощения за то, что напугала вас до такой степени, что вы… обмочили брюки, — сказала женщина и вложила свой «Кольт» 45-го калибра в черную армейскую кобуру.

Она была одета в элегантную летнюю форму цвета «хаки», на воротнике виднелись аккуратные латунные кнопочки и две серебряные полоски, указывающие на звание капитана.

— Ну, ну, ничего страшного, мисс, — заверил ее Шеф, прикрывая переднюю часть штанов розовым махровым полотенцем из ванной Уиллиса. — У меня просто проблемы с мочевым пузырем, вот и все.

— В самом деле, шеф? — спросил Хэйc. — Вы никогда не говорили мне об этом. Я…

— Заткнись, Хэйc… В любом случае, мисс, я уверен, вы видите, что мы с моим помощником не имеем никакого отношения к убийству Дока Уиллиса. Мы были просто…

— Я понимаю, шеф, — сказала девушка, и, ну, выглядела она очень классно: блестящие рыжие волосы почти до плеч, красивая фигура под строгой армейской туникой цвета загара, и какой-то прохладный, очень деловой тон голоса, который Шеф сразу же счел очень привлекательным. — Прошу прощения за мою первоначальную реакцию, — продолжила она объяснение. — Я услышала здесь голоса и поэтому вошла с пистолетом в качестве логичной меры предосторожности.

— Конечно, конечно.

— О, и простите мои плохие манеры, шеф. Забыла представиться. Я — капитан Дана Маджора…

Затем в разговор вмешался Хэйc, прервав его странным образом.

— Ну хорошо, скажите мне, капитан Минора…

— Моя фамилия Маджора, рядовой.

Она обратила свои восхитительные глаза — нефритово-зеленые — на Шефа, и тому очень понравилось, что всякий раз, когда Дана собиралась сказать что-то важное, она обращалась к нему напрямую, четко признавая его авторитет. И хотя Кинион не мог сказать наверняка, он подумал, что прекрасная, подтянутая и откровенно симпатичная — достаточно для того, чтобы впечатлить Шефа — капитан Маджора бросила на него пару взглядов, которые могли означать, что он ей тоже нравится.

— Итак, теперь вы можете видеть, — добавил Шеф, — что я и мой помощник находимся здесь исключительно в качестве ответной меры на звонок, который мы получили от самого доктора Уиллиса по поводу его подозрения в том, что кто-то похитил его жену…

— Шеф, вы не обязаны что-то ей объяснять, — внезапно взорвался Хэйc. — Если уж на то пошло, именно она должна нам кое-что объяснить, eдрён-батон.

Шеф Кинион свирепо посмотрел на него.

— Хэйc, о чем ты говоришь?

— Эта девка, очевидно, состоит на службе в военной полиции, и, согласно документу, называющемуся Констертуция Соединенных Штатов, военные всегда должны контролироваться гражданским правительством, что означает, что они не имеют полномочий правоохранительных органов, существующих в гражданских юрисдикциях, таких, какими обладаем мы. Так что, как насчет того, чтобы кое-что объяснить нам, мисс. Можете начать с подтверждения подлинности вашей личности, предъявив мне ваше военное удостоверение.

Шеф не мог поверить, что его помощник так внезапно проявил дурные манеры.

— Хэйc, так с дамой разговаривать не полагается, поэтому умолкни!

Но женщина не постеснялась ответить, как раз наоборот:

— Шеф, замечания вашего помощника вполне справедливы, и вот, рядовой, моя идентификационная карточка армии США.

Она передала Хэйcу белую пластиковую карточку, чтобы тот смог ее изучить. Хэйc посмотрел на нее, пожал плечами и вернул обратно.

— Хммм, думаю, все в порядке…

После этого она продолжила:

— Однако, я не из военной полиции, а оперативный сотрудник АКРБППИ.

— АКРБППИ? — Шеф моргнул. — Что это?

— Армейское командование разведки и безопасности США, подразделение похищенного имущества, — сказала она быстро и очень кратко.

Боже, — подумал Кинион. — Она, безусловно, очень привлекательная девчонка!

— Это очень впечатляет, миссис, извините, я имею в виду, капитан Маджора, — путаясь пробормотал он. — И я прошу прощения за неприветливый тон моего помощника. Но у меня у самого есть вопрос. Типа… какого чё-ерта здесь делает армия США?

Маджора стояла в своей свежей, накрахмаленной форменной одежде. Стоит также упомянуть, что ее сиськи достаточно сильно выпирали из туники цвета хаки, да, сэр!

— То, что я собираюсь сказать вам, джентльмены, засекречено, но поскольку армия обязана в полной мере сотрудничать с гражданскими правоохранительными органами, и поскольку вы, шеф, являетесь старшим сотрудником правоохранительных органов в этой юрисдикции, я должна поделиться с вами информацией. Я нахожусь здесь, чтобы расследовать возможный заговор с целью осуществления кражи специализированных боеприпасов из соседней военной базы, расположенной в тридцати милях к югу, известной как «Форт Падуанна».

— Боеприпасов? — встрял в разговор Хэйc. — Вы имеете в виду снарядов, не так ли?

— Да, рядовой, именно так, — сухо ответила Маджора.

— Но Форт Падуанна был закрыт три года назад!

Маджора кивнула.

— Совершенно верно, рядовой, и следующая информация будет секретной. Форт Падуанна действительно официально закрыт в качестве активной военной базы. Тем не менее, он все еще выполняет складские функции.

Шеф почесал подбородок.

— A…

— Это означает, шеф, что активный армейский персонал все еще дежурит там, чтобы обеспечить безопасность хранимого бинарного химического оружия, ожидающего уничтожения в соответствии с Договором об ОСВ-2.

— Мм… Ох, — ответил Шеф.

— И уточняю, причина, по которой я нахожусь здесь, состоит в том, чтобы расследовать возможную причастность, а теперь… — она холодно посмотрела на мертвое тело Уиллиса, — и очевидное убийство доктора Уиллиса.

Шеф был сбит с толка.

— Разве вы только что не говорили о краже боеприпасов? Какое отношение к этому имеет сельский врач?

— На самом деле он не являлся сельским врачом, шеф. Уиллис получил докторскую степень в области прикладной физики плазмы в Массачусетском технологическом институте, после чего сотрудничал с армейским командованием США по науке и исследованиям. Он провел двадцать лет в армии, работая над секретными технологиями для детонаторов. Однако десять лет назад, дослужившись до звания полковника, Уиллис ушел в отставку. Затем он переехал сюда, чтобы, по-видимому, наслаждаться жизнью на пенсии.

— Капитан Маджора, — не мог не перебить ее Шеф. — Должен признаться, я не могу понять, о чем вы говорите.

Но тут вмешался Хэйc.

— Смотрите, дамочка. Мы здесь занимаемся надлежащим расследованием убийства Дока Уиллиса и исчезновения его жены, и я не вижу, каким образом это может быть связано с предполагаемым заговором, о котором вы нам поведали.

— Хэйc, перестань грубить капитану! — громко потребовал Кинион.

Но Маджора оставалась невозмутимой.

— Я расследую то же самое, рядовой. Вы должны понять, что незадолго до своего ухода Уиллис занимался разработкой новой серии высокотехнологичных бесконтактных запалов для артиллеристских ядерных боеголовок W-79. Недавно наша разведка выявила те же механизмы запалов, обнаруженные в арсеналах таких стран, как Ирак, Северная Корея и Коммунистический Китай.

Широкое лицо Киниона по-прежнему отражало недоумение, но Хэйc, похоже, понял ее мысль:

— Итак, вы говорите, что наше одновременное пребывание здесь является всего лишь совпадением. Мы расследуем дело о пропавших людях, а вы расследуете дело о подозрении Уиллиса в том, что он продавал военные тех-но-лор-гии коммунякам.

Маджора подняла брови.

— Ну, сама я сформулировала бы это немного по-другому, но да, рядовой, по сути, вы правы. Мы уже давно ведем наблюдение за домом Уиллиса.

— Ну что ж, — наконец вымолвил Шеф, пытаясь разобраться в ситуации, — если вы следили за особняком, то не видели ли вы что-нибудь необычное здесь в течение последнего часа? Потому что Док Уиллис позвонил нам именно час назад.

— Нет, шеф, не видели. Никакой активности внутри.

Все замолкли, обдумывая данный факт. Шеф Кинион чувствовал себя выбитым из колеи, вот как. Бесконтактные запалы? Продажа технологий коммунякам? Армейское наблюдение за домом в захолустье?

Это было похоже на историю, которая не имела никакого смысла!

Хэйc, как и следовало ожидать, стоял в стороне со скрещенными руками, часто поглядывая на капитана, на ее впечатляющую женственную фигуру, и, без сомнения, представлял себе в уме всю чепуху, которую он бы сделал с ней, и это, ну, в общем-то, это вызывало недовольство Шефа, потому что он просто знал, что по тому, как Маджора смотрела на него, если бы перед ней стоял вопрос, кого взять с собой в постель — его или Хэйcа…

Это был бы я, — подумал Шеф.

— Хэйc! — выпалил он. — На что пялишься, парень?

— А? Да ни на что, босс. Я просто размышляю о несоответствиях в деле.

— Ну хорошо, почему бы тебе не пойти впереди нас на первый этаж, чтобы вызвать спасательную команду округа…

— Хорошая идея, шеф, — заметил Хэйc, — тогда мы сможем избавиться от тела Дока, пока оно не начало вонять хуже, чем куча жира на мясном рынке Берта.

Кинион только покачал головой, после чего все трое вышли из комнаты и направились обратно вниз. И во время этого, Шеф почувствовал совершенно обворожительный аромат духов капитана Маджоры. Он чуть не впал в прострацию от этого роскошного запаха, и, бля-а-а, он даже не знал, что означает слово прострация! И как раз, когда он начал представлять симпатичную капитаншу в более провокационной одежде, начиная от обтягивающих вечерних платьев и заканчивая тем, в чем ее мать родила, раздался неприятный голос Хэйcа:

— Так скажите мне, капитан, что вы думаете обо всех этих пустых бутылках «Kолы» в раковине?

— О… чем? — произнесла капитанша после длительной паузы.

— Едрён-батон, — удивился Хэйc. — Важная первоклассная армейская сыщица, и даже не заметила этого?

— Нет, не заметила.

— И я полагаю, вы не заметили, что все окна разбиты снаружи, а?

— Это я заметила, рядовой. Но боюсь, что еще не могу найти подходящего объяснения данному факту.

— Ну хорошо, у меня есть кое-что для вас, о чем можно поразмыслить и…

— Хэйc! — крикнул Шеф со ступенек. — Умолкни!

Спустившись вниз, Хэйc пошел на кухню, рассчитывая, что именно там находится ближайший телефон. И он нашел его рядом с холодильником — один из этих причудливых аппаратов электрического типа, у которых отсутствуют провода. Открыв рот, Хэйc схватил его, но прежде, чем он попытался дозвониться до машины скорой помощи округа, капитан Маджора произнесла:

— Рядовой, вы что-то говорили про пустые бутылки «Kолы» в раковине?

Кинион и Хэйc одновременно обернулись и увидели прекрасную капитаншу, стоящую перед раковиной…

Пустой раковиной.

— Какое-то наваждение, — отметил Хэйc.

Боже, — подумал Шеф. В большой причудливой кухонной раковине из нержавейки ничего не было, в то время, как совсем недавно ее заполняли открытые 2-литровые бутылки из-под «Kолы». Также, не хватало шести белых бутылочных крышек, ранее располагавшихся в рядок вдоль края мойки.

— Вот это сюрприз, — пробормотал Шеф.

— Точняк, босс, — отозвался Хэйc. — Мы оба видели их. И если их сейчас здесь нет, значит, кто-то забрал их отсюда, пока мы все находились наверху.

Прежде, чем можно было высказать какие-то дальнейшие предположения, все трое встрепенулись от резкого звука.

— Твою… — воскликнул Шеф.

— …мать! — закончил Хэйc.

Но Маджора уже выскочила из боковой двери с пистолетом в руке, потому что, звук, услышанный ими, являлся шумом заводившейся и отъезжающей на большой скорости машины. В голове Шефа моментально промелькнула мысль: Кто-то уезжает в моем патрульном автомобиле! Если проклятый Хэйc снова забыл ключи в зажигании, я заставлю его всю оставшуюся карьеру в полиции драить общественный туалет на городской площади! Хэйc бросился вслед за капитаном Маджорой, а Шеф, ну, в общем, поскольку он не мог никуда бежать, заковылял позади других так быстро, как позволяли ему его 260 фунтов[2] веса.

И как только они выскочили наружу, Кинион увидел, что угнали вовсе не Люнтвилльскую полицейскую патрульную машину, а блестящий красный «Мерседес» Дока Уиллиса, в пыли от колес которого они и остались стоять.

— Черт, — задыхаясь сказала Маджора.

— Бля-а-а, — выругался Хэйc. — Кто-то взломал и украл машину Дока! Попробуем догнать их?

— Не вижу смысла, рядовой, — ответила капитан Маджора, убирая в кобуру свой пистолет 45-го калибра. — Это был «Мерседес 560SL» с 5,6-литровым 8-циллиндровым двигателем. У наших машин нет шансов догнать его.

— Бля-а-а, — выговорил Шеф. — Интересно, кто его угнал?

Усмехаясь, Хэйc выдвинул собственное суждение.

— Ну, шеф, по крайней мере, мы знаем, кто его точно не угонял. Док Уиллис. Eсли, конечно, мертвецы не могут водить машину.

— Хэйc, не разевай пасть, если не можешь сказать чего-то полезного, — буркнул Кинион, и от всей этой неразберихи и стресса его живот внезапно скрутило.

Но затем произошло нечто странное, потому что сразу после того, как Хэйc выдал свой бесполезный комментарий, капитан Маджора сделала несколько медленных шагов назад, и посмотрела на дом.

— Что еще, черт возьми, капитан? — спросил Шеф.

— Второй этаж, шеф, — ответила она, прикрывая глаза рукой.

Солнце стояло высоко, и пока Маджора продолжала смотреть на дом с поднятой рукой, прикрываясь от него, Шеф, на секунду, учтите это, так как он не был таким извер-щенцем, как Хэйc, в общем, Шеф увидел зазор между ее рукой и коротким рукавом рубашки цвета хаки, а в нем — мягкую, пухлую, выбритую подмышку, и он должен был признать, что это была лучшая подмышка, какую он когда-либо себе представлял, а не то, что видел. Это была подмышка ангела, да, сэр! А следом за ней начиналась белоснежная чаша ее лифчика, и когда Шеф попытался представить, какая в ней находится сиська… ну, черт возьми, он был близок к тому, чтобы потереть себе промежность.

— …это окно вон там, — продолжила Маджора своим строгим, прохладным, деловым голосом, — окно в главной спальне. Менее пяти минут назад мы втроем стояли в главной спальне, и я уверена, вне всяких сомнений…

— Это окно было закрыто! — заметил Хэйc.

Да, конечно, — теперь и Шеф обратил на это внимание. — А теперь оно открыто нараспашку…

Маджора и Хэйc бросились обратно в дом, в то время как Шеф — ну, мы уже это проходили. Он, мягко говоря, поковылял за ними, с трудом взобрался по лестнице и втиснулся в главную спальню, но к тому времени, как он туда попал, Хэйc и Маджора уже давно прибыли и сделали свое удивительное открытие, которое Шеф только сейчас смог увидеть собственными глазами.

Тело Дока Уиллиса больше не лежало в шкафу, нет, сэр. На самом деле, оно не лежало нигде в комнате. Оно пропало.

Короче говоря, Шеф запустил ориентировку по всему штату на модный красный «Мерседес» Дока Уиллиса и на его жену — лицо, пропавшее без вести. Однако он умолчал об исчезновении тела Дока, которое, хотя теоретически и являлось объяснимым, тем не менее могло бы показаться нелепым, и, несомненно, вызвать критические усмешки в адрес Шефа. Что он должен был сказать? Что? В промежуток времени между тем, как я спустился вниз и услышал звук двигателя, тело Дока Уиллиса исчезло? А также шесть пустых 2-литровых бутылок из-под «Kолы». И нет, я ни на йоту не намекаю, что ТРУП Дока Уиллиса выпал из окна и украл эти бутылки, после чего уехал в этой шикарной нацистской машине…

Tяжело быть Шефом, едрён-батон.

Прекрасная капитанша Маджора уехала в своей серой служебной машине, но пообещала скоро выйти на связь. Поскольку она занималась расследованием, которое могло затянуться, ей требовалось жилье в городе, и Шеф услужливо предложил мотель «Белая Лошадь» прямо на главной улице, напротив участка. Док Уиллис был убит, его тело похищено, тело его жены исчезло — все это, безусловно, являлось явным перебором для такого городка, как Люнтвилль, однако Шеф осознавал и один хороший аспект ситуации: прекрасная капитанша Маджора также работает с ними по этому делу. Да, сэр, — размышлял он. — Она, несомненно, очень красивая и изыссанная девушка, высший класс… А потом он представил в уме довольно чувственный образ: Он просыпается под звуки щебечущих воробьев, свежий утренний воздух поднимается через открытые окна, витая над теплой постелью, дразнящей ее прекрасным ароматом, а затем он видит, что она спит рядом с ним, прижимая к его большой груди свою изящную ручку, после чего ее большие зеленые глаза открываются, она смотрит на него, улыбается и шепчет: «Я люблю тебя, дорогой…».

— Эта сраная армейская сучка для начала должна вытащить кочергу из своей задницы, шеф, — своевременно прервал фантазию Киниона Хэйc. — Могу поспорить, у нее волосы на жопе, целый куст, точно.

Шеф чуть не подавился. В эту самую минуту он и Хэйc сидели за задним столиком закусочной Джуны, потому что, видите ли, после того, как капитан Маджора рассталась с их компанией, Кинион понял, что данное дело нужно серьезно обмозговать, а у Джуны подавали особые свиные ножки по $1.09 за тарелку, ну и Шеф решил, что это будет очень подходящее место для обмозговывания.

— Чего это ты так заточился против капитана, Хэйc? — спросил Кинион. — Целый день ты смотрел на нее, словно выпил кислого молока.

Хэйc сжал свой подбородок и сузил глаза, словно размышляя.

— Я не имею ничего против нее, босс. Просто от нее чувствуется запах тухлятинки — и я имею в виду не ее киску. Я имею в виду, что все это похоже на какую-то аферу.

— Что всё это значит, парень?

Хэйc обсосал свиную ножку, а затем откинулся назад, как будто он только что услышал дурную шутку.

— Подумайте, шеф! Весь этот бред о том, как Док Уиллис продает секретную технологию коммунякам! Док Уиллис? Да отрежьте мне лучше кусочек моего члена, а? Мы оба хорошо знаем Дока Уиллиса. И тут появляется эта крутая накрахмаленная меднозадая армейская мокрощёлка, втюхивающая нам, что он какой-то предатель.

— Боже, Хэйc, она офицер-военнослужащий вооруженных сил США! Ты говоришь, что не веришь ей?

Губы Хэйcа поджались; все его лицо представляло собой маску недоверия.

— Ой, подумайте, шеф. В ней больше дерьма, чем в навозной куче Старика Маклаки на старой почтовой дороге.

Шеф Кинион наклонился над столом, его лицо изобразило жирную улыбку.

— Я не тупой, Хэйc, я знаю, в чем твоя проблема…

Хэйc нашелся, что ответить.

— У меня нет проблем, шеф, по крайней мере, я не знаю о них, если только не называть проблемой десятидюймовый[3] член, который всегда стоит. О какой проблеме вы говорите?

Но Шеф знал его игру.

— Не неси мне чепуху, парень. Ты просто злишься на Маджору, потому что она тобой не заинтересовалась. Вместо этого, сынок, совершенно ясно, что она положила глаз на меня.

— О, шеф, я не заметил, — сказал Хэйc, — но это же просто супер! Я никогда не хотел бы думать, что сопердельничаю с моим вышестоящим боссом, и если вы считаете, что она хочет немного мясца из ваших штанов, тогда флаг вам в руки! Едрён-батон, шеф. Давайте. Вставьте ей в щелку, чтобы она завизжала, потому что этого хотят все бабы. Им надо только вдуть, как следует, и чтобы они почувствовали вашу горячую струю, да, сэр! И я надеюсь, что вы поработаете над ней так, что достанете до самой матки! Черт, трахните ее раз пять или шесть раз, залейте ее спермой, чтобы она потом еще долго хлюпала в ее дырке. Я когда-нибудь рассказывал вам, как закатил Крисси Энн Клэннер девять раз? Не вру, шеф, я трахнул ее вонючую щелку аж девять раз — и все за одну ночь. Конечно, я не стал звонить ей потом — к черту это дерьмо, босс — почувствовать их, трахнуть и забыть все, что говорю — но, тем не менее, примерно через неделю прихожу я в таверну Дипьетро и, конечно же…

— Хэйc! Хэйc, пожалуйста, — ухмыльнулся Кинион. — Не надо мне рассказать всю историю…

— Конечно, надо, шеф, и, как я уже сказал, конечно же она ждет меня за столиком, и, естественно, она помнит ту безумную еблю, которую я устроил ей неделю назад, так что она набрасывается на меня, босс, тявкая о том, как сильно она скучает и хочет увидеть меня снова, поэтому я говорю: «Крисси Энн, твоя пизда так мерзко воняет, что убьет опоссума, сожравшего кучу падали, и я бы не стал тебя снова трахать даже ручкой туалетного ёршика, поскольку это будет несправедливо по отношению к ручке». Так что, конечно, она отшатывается в истерике, спускается к кабинкам у бильярдных столов, а затем наклоняется, чтобы забрать пустые пивные бутылки, и… чё-ерт возьми!.. если я не вижу струйки спермы, текущие по ее ноге! Ручейки, как их бы назвал какой-нибудь студент из коллериджа. Да, сэр, у нее виднелись ручейки от моего кончуна, бегущие прямо из ее дыры и спускающиеся по ноге! Через неделю, черт возьми, после того, как я закачал ей!

Что ж, у Шефа существовали некоторые сомнения по этому поводу, но он не стал их озвучивать. Вместо этого он отодвинул от себя оставшуюся часть свиной ножки, уже не испытывая чувства сильного голода после прослушивания истории о том, как недельной давности сперма вытекает из девкиной грязной пизды и сбегает по ее ноге. А все, что он сделал — это зажал пальцами переносицу, как всегда, испытывая чувство отвращения, как сегодня утром, когда Хэйc поведал ему историю, как он непреднамеренно облизывал гонококковые выделения из дырки какой-то девки.

— Хэйc, — проворчал он, испытывая кислое чувство в животе, — тебе всегда необходимо быть таким живоописательным?

— Ах, едрён-батон, шеф, я не пытаюсь быть живоописательным, я просто пытаюсь выразить вам свою радость от того, что это стройное, рыжеволосое, армейское сперматозоидохранилище запало на вас, — Хэйc высосал остатки мяса со следующей свиной ножки. — Только сперва завалите ее в койку, потому что именно это нужно, чтобы она любила вас. Полижите ее вонючее мясцо, босс, а кроме того, очень эффективно одновременно поработать пальцем туда-сюда, потому что это реально заведет ее, и как только вы засунете в нее свою кукурузину, босс, убедитесь, что дотягиваетесь, и положите палец на ее вонючую заднюю дырку, потому что…

— Достаточно, Хэйc! — взревел Шеф так громко, что некоторые посетители повернули головы в их направлении. Выслушивать грязные истории о городских девчонках было само по себе достаточно неприятно, но по отношению к восхитительной капитанше Маджоре, это уже казалось настоящим богохульством. — Просто… заткнись!

— Извиняйте, шеф, я просто пытался дать вам несколько советов, и я не проявляю какого-либо неуважения, сэр, но, насколько я могу судить, у вас имелось не много возможностей погулять на стороне, понимаете, о чем я, в смысле, что вы последние двадцать с лишним лет состоите в браке с этой жирной деревенской коровой, которую вы называете своей женой… О, и я не проявляю какого-либо неуважения, называя вашу суженую жирной деревенской коровой. Просто мужская болтовня, знаете. К примеру, если бы я был женат, то не обиделся, если бы вы назвали мою жену жирной деревенской коровой, потому что, в некотором смысле, все женщины ими и являются. Все они ничто иное, как кучка грязных пизденок, вонючих дырок на двух ногах. О, да, они говорят, что любят вас, что будут заботится о вас и клянутся в верности навсегда, но в действительности они ничто иное, как сборище лживых шлюх с автостоянок, все они, ну разве не так? Жадные, эгоистичные, членососущие, спермоглотающие, ногораздвигающие, вжопудающие, пиздовонючие ведра для спермы с трейлерных парковок.

Шефа настолько ошарашил обрушившийся на него поток сознания, что он не смог сразу возразить против этой тирады женоненавистничества в правильном ключе, но как только он успокоился и взял себя в руки, то открыл рот, чтобы сделать это: в полной мере пристыдить Хэйcа в том, что он имеет такое низкое мнение о прекрасных существах, посланных Богом на эту землю и называемых девушками.

— Хэйc! — взревел он так, что содрогнулась крыша закусочной, — если ты продолжишь, и я имею в виду, хоть когда-нибудь скажешь еще хоть одну уничижительную вещь о девушках, я…

И именно в это самое время портативная радиостанция «Моторола» Хэйcа заорала хриплым голосом диспетчера сектора, который, кстати, являлся женщиной:

— Машина два-ноль-восемь, это диспетчерская служба округа.

— Слушаю, диспетчер, — ответил Хэйc в микрофон. — На связи — Люнтвилльская машина два-ноль-восемь и патрульный Мика Хэйc, рвущийся в бой и готовый к серьезной поли-ицейской работе. И позвольте мне заметить, окружной диспетчер, что вы — цыпочка с очень страстным голосом, так что, что вы скажете на предложение когда-нибудь прогуляться вместе? Приём.

Пауза, заполненная статическим шумом, затем:

— Два-ноль-восемь, пожалуйста, соблюдайте правила передачи радиотрафика, как указано в Руководстве округа по протоколу межведомственной связи. Нарушения данного протокола могут наказываться выговором и штрафом в размере 1000 долларов США.

— Бля-а-а, — прошептал Хэйc Шефу. — Ее, вероятно, не трахали в течение десяти или двадцати лет, и ее киска высохла, как кучка крендельков. Вот почему она ведет себя как фригидная сучка во время менталпаузы…

— Два-ноль-восемь, — продолжила диспетчерша, — прореагируйте на обращение граждан по возможному коду 9N по адресу: Маунт Эйри Роуд 861.

— Принято, — покорно ответил Хэйc. — Машина два-ноль-восемь уже в пути! Конец связи, дорогая!

Патрульный вновь повесил рацию на пояс.

— Бросайте ваши овощи, босс. Пора проверить этот код 9.

Шеф Кинион быстро кивнул, вытирая губы салфеткой. Код 9? Он не совсем помнил, что это такое, не так ли? Тем не менее они встали из-за стола.

— Я угощаю, босс, — настойчиво сказал Хэйc, вытаскивая бумажник. — Я даже оставлю Хвостатой Марте хорошие чаевые, да, сэр.

Хвостатая Марта, была еще одной вещью, в которую Шеф не совсем въезжал. Она сидела за кассой у Джун столько, сколько он мог помнить. Нахальная, тощая старуха с седыми волосами, вероятно, уже высравшая свой седьмой десяток лет. Абсолютно беззубая, и никогда не носившая протезов, сейчас она улыбалась Мике Хэйcу, пока они шли к кассе, чтобы заплатить.

— Ну, привет, Марта, — поздоровался Хэйc. — Как поживает моя самая любимая девчонка во всем этом растреклятом городе?

Улыбка женщины превратила ее обветренное лицо во что-то, превосходящее по числу линий дорожную карту штата.

— Гля, никак, это сам Мика Хэйc, мечта каждой женщины с юга. Когда ты снова придешь ко мне, дорогуша?

— Ты слишком хороша для меня, Марта, — отвесил комплимент Хэйc. — Знаешь, некоторые девушки слишком страстные. Кроме того, меня и Шефа срочно вызвали на Маунт Эйри Роуд, а когда служба зовет, мы выполняем приказ.

— Только будь осторожен, Мика Хэйc, — пожелала старуха. — Если с тобой что-нибудь случится, это будет большая потеря для всех девушек округа.

— Мне нравится ход твоих мыслей, Марта, — Хэйc шлепнул на стойку пятерку. — Оставь сдачу, дорогая, потому что ты этого заслуживаешь!

Хвостатая Марта похотливо подмигнула ему.

— Пытаешься купить мое расположение, сладенький?

— Марта, твое расположение стоит миллионы!

— О, ну разве ты не миляга, — промолвила Марта.

Шеф хмуро прищурился, когда они вышли из заведения на солнце.

— Что это за дерьмо, Хэйc? Она ведет себя так, словно имеет какие-то виды на тебя.

Хэйc извлек ключи, приблизившись к патрульной машине Люнтвилля.

— Конечно, имеет, босс. Все женщины имеют виды на меня, едрён-батон, особенно после того, как я поимел их.

Кинион остановился на пыльной парковке.

— Постой, парень. Уж не хочешь ли ты сказать, что ты… ну, ты понимаешь…

— Ебал ее? — озвучил Хэйc невысказанный любопытствующий вопрос своего начальника. — Да, я ебал ее, шеф.

— Но… она… — Как он мог выразить свою мысль, не проявляя неуважения к старым людям? — Она, хм…

— Страшная, беззубая, семидесятилетняя карга? — вновь озвучил рядовой. Затем он пожал плечами. — Пизда есть пизда, босс. То, что она старая, не означает, что ее нельзя выебать. Вы знаете, что сыр с годами становится вкуснее? Так же и пизда. Или, позвольте мне сказать так, иногда мне нравится мясо с душком. Да, сэр, примерно год или два назад я действительно вытрахал все потроха и соки из этой старой суки, и я говорю не только об ее дырке. Ооо-да, босс, Хвостатая Марта трахается и сосет великолепно.

Боже мой! Шеф был абсолютно ошеломлен, но потом… Что я могу ожидать от Хэйcа? — осознал он. А затем у Киниона возник следующий любопытный вопрос.

— Ты просто какая-то безнадежная шлюха мужского пола, парень, такая, что просто не верится. Но скажи мне кое-что, что мне всегда было интересно…

— Хотите знать, почему она получила это прозвище, босс? Хотите знать, почему ее называют «Хвостатой Мартой»?

— Ну, да. Это всегда было чем-то, чего я не мог понять.

Хэйc открыл водительскую дверь и скользнул внутрь. Машина завелась, и Хэйc вырулил, щелкая по своим крутым зеркальным солнцезащитным очкам.

— Бля-а-а, шеф. Неужели я никогда не рассказывал вам, как трахнул Хвостатую Марту? Ну, просто супер, потому что это — одна из моих лучших историй, а нам ехать добрых двадцать минут — достаточно времени, чтобы рассказать вам…

Шеф Кинион вздохнул в кресле, сожалея о том, что он имел неосторожность спросить. Все моя болтливая пасть, — подумал он.

— Это произошло одним вечером, как я говорил, год или около того назад, — начал рассказ Хэйc о Хвостатой Марте. — Я проторчал в боулинге с ребятами и выпил восемь или десять банок пива, но компания собралась чисто мужская, и рядом не тусовались какие-либо мокрощёлки, чтобы можно было их снять и потрахаться, пока у них мозги не загремят в головах, поэтому я решаю послать все к черту и поехать домой, но, вот везение, не успеваю я проехать и одной мили, как у меня лопается левая задняя шина, однако еще хуже, что запасное колесо оказывается еще более плоским, чем грудь Долли Карриган после мастеректермии, и у меня нет другого выбора, кроме как ковылять пешком. Так что иду я один по дороге, а это превосходный жаркий вечер, шеф, стрекочут сверчки, на небе луна, а в животе у меня полно классного пива, поэтому я начинаю думать, что будет очень здорово, если мимо проедет и подберет меня какая-нибудь молодая озабоченная сучка из бара, однако вместо этого меня подобрала старая озабоченная сучка из бара, Хвостатая Марта, на своем дерьмовом драндулете «Шеви», наверное, одного возраста с ней самой, причем она была пьянее бродяги с автостоянки, а мой пёсик уже стоял и лаял, так, что по-хую, правильно? Старые бродяги тоже нуждаются в любви, так что, думаю, было бы эгоистично, если бы я не дал ей ее немного. Итак, приезжаем мы к ее старому дерьмовому дому, который ей давно еще оставил папаша, помните? Который нажрался самогона и упал в молотилку. И как только мы вошли внутрь, она сразу приступила к делу, босс. Она стянула мои штаны до носков и принялась сосать мой член, будто это что-то вкусное — и это был самый классный минет в моей жизни, а их у меня было значительно больше десятка, и позвольте мне кое-что сказать вам, шеф, считайте, что вам никогда не отсасывали, пока вам это не сделает беззубая, и я клянусь, что мой петушок проходил так глубоко в ее горло, что я подумал, что вот сейчас кончу прямо на ее желчный пузырь, или что-то в этом роде, но я решил сделать одолжение старой сучке и сдержался, а затем говорю карге, чтобы она сняла одежду, дабы я мог трахнуть ее как следует, так, как и полагается трахаться со всеми девчонками, и как только она разделась, босс — я подумал, что смотрю на мертвяка из окружного морга. Ее сиськи отвисли так, будто на них раскачивалась стая горилл, а на них виднелись большие шишковатые соски, выглядящие как парочка харкотин, которые вы выплевываете, когда у вас простуда, только из них торчали волосы, а пупок ее напоминал дыру от выстрела картечью, шеф. В общем, старая развалина являлась не чем иным, как мешком костей…

Шеф Кинион поднес руку ко лбу, словно пытаясь справится с головной болью.

— Хэйc, пожалуйста, ты не должен рассказывать мне все это, просто ответь, почему ее называют Хвостатой Мартой.

— И я вернусь к этому через минуту, шеф, — заверил его Хэйc, выруливая по длинным залитым солнечным светом поворотам трассы 154, - и, как я уже говорил, эта старая развалина являлась не чем иным, как мешком костей, но, конечно же, в этом конкретном мешке имелась пара отверстий, которые очень интересовали мой член. Так вот, лежит она на грязном полу, задыхаясь, как течная сучка, и ее кожа полностью обвисла, а затем раздвигает ноги — и я могу добавить, что ее ноги были похожи на две метлы, выкрашенные в белый цвет, а ее киска напоминала сэндвич со свининой, босс, за исключением того, что сэндвичи со свининой, как правило, не имеют большой кучи волос наверху, и я полагаю, что их не брили, вероятно, со времен битвы на Марне, но это же не значит вовсе, что я не могу туда кончить, верно? Так что я прижимаю колени этой старой сучки к ее мумифицированному лицу и вставляю свою трубу прямо туда, да, сэр, прямо в этот сэндвич со свининой, перегнув ее так, что я думал, ее старые кости не выдержат, но какого черта? Ебля — есть ебля, верно, и я считаю, что делаю для нее доброе дело, поскольку, похоже, последний раз, когда ее так же хорошо жестко трахали, был еще до того, как Хардинг[4] находился на своем посту, но вы знаете, что, босс…?

Лицо Киниона стало отекшим и горячим, а свиные ножки, похоже, не слишком хорошо улеглись в желудке.

— Что, Хэйc?!! — только и мог вымолвить он.

— Я начинаю замечать что-то… ну… довольно прикольное. Как будто мой десятидюймовый шланг чувствует что-то не совсем обычное, словно я его засунул в пакет с сырыми куриными потрохами, а потом она поднимает взгляд, затаив дыхание и вспотев, и произносит: «Не останавливайся, дорогой! Почеши мне их! Так приятно почесать их хорошим большим членом, как у тебя!». Ну, я говорю: «Почесать их? О чем ты? Что почесать?», а она отвечает: «Мои вагернальные полипы, как их именует доктор. Видишь ли, Мика, у меня в пизде есть такие наросты, называемые полипами, и врач говорит, что они безвредны, к тому же я слишком старая, чтобы удалять их. Но, святые угодники, они чешутся! Я все время снимаю молодых парней, и они чешут меня своими петушками, но с тобой, Мика, это не идет ни в какое сравнение! Такой большой член, как у тебя, и чешет глубоко! Глубже, чем их когда-либо чесали! Глянь, я покажу их тебе». Блядь, шеф, на самом деле я не хотел смотреть никакие наросты в ее старой дряхлой пизде, но… черт с ней. Я вытащил свой член, а Марта поднимает свои тощие ноги назад, насколько может, затем раскрывает свою старую письку пальцами и показывает мне. Сначала мне не понравилось, но потом, когда я пригляделся, то нашел их довольно интересными, да, едрён-батон. Она типа оттопырила свои половые губы и загнула их назад, так что я мог видеть их, я мог видеть ее полипы! Как будто у нее в пизде находилось множество фрикаделек! И я размышляю, какого черта — если она хочет, чтобы я почесал эти фрикадельки своим членом, я сделаю это. Так что я припарковываю своего петушка туда вновь и продолжаю трахать ее хорошо и жестко, как старая сучка, которой она является, и хотела, и, конечно же, босс, я кончаю прямо на эти полипы, да, сэр! Я затопил всю Долину Фрикаделек, да, и, пока я кончал, она тоже кончила, надрачивая клитор своим пальцем — а он, ее клитор, выглядел как нос Дэша Вулли, до того, как он по пьяни опрокинулся и разбился насмерть — и мой член чувствовал, как сперма течет по всем этим полипам, о да! Это было что-то абсолютно новое, босс, да, сэр, выебать пизду, полную полипов.

На этом откровения закончились, или, по крайней мере, так казалось, поскольку Мика Хэйc притормозил и повернул прямо к началу Маунт Эйри Роуд. Слава Богу, это все, — подумал Шеф, приложив руку к животу, но затем ему в голову пришла еще одна мысль. Минуточку… Полипы? Вагернальные наросты?

— Хэйc, — не смог сдержаться он. — Какое отношение все это имеет к тому, что ей дали прозвище «Хвостатая Марта»?

— Никакого, — ответил Хэйc. — По крайней мере пока, так как история еще не закончилась. После того, как я прополоскал ее полипы своей спермой, следующее, что я помню, старая Марта вновь принялась жестко сосать мне — она одновременно засунула в рот оба моих яйца — не вру — и сосала их, как леденцы, и, конечно, мой член все еще находился в твердом состоянии, потому что я никогда не теряю стояка, по крайней мере, после одной или двух эяхерляций, а она сосет мои яйца и поглаживает член своей костлявой рукой, и я думаю: черт возьми, мне придется зарядить этой старой карге еще разочек на память, а она говорит: «Мика Хэйc, ты не только самый красивый мужчина в городе, но также Бог снабдил тебя хреном, который является самым красивым из всех. Я повидала много хренов в свое время, но я никогда не видела такого восхитительного, как этот», а я думаю, она действительно повидала много хренов в свое время, шеф, вероятно, со времен еще до бурской войны, и, конечно, я искренне оценил ее комплермент, не то, чтобы это было что-то, чего я не знал, не хочу показаться нескромным, шеф, но, должен признать, что все мокрощёлки, которым я когда-либо вставлял, говорили мне то же самое, что мой дружок — лучшее, что они когда-либо видели…

— Просто скажи мне, почему ее называют Xвостатой Мартой! — чуть не взорвался Шеф.

— О, верно, босс, я как раз перехожу к этому, как и обещал. После этого офигительного сосания моих яичек, я почувствовал, что у меня еще достаточно спермы, чтобы залить ею всех мокрощёлок в Китае, а член настолько тверд, что кажется, он вот-вот лопнет, будто оставленный слишком надолго в микроволновке хот-дог, итак, что же происходит дальше, Марта переворачивается, встает на свои тощие руки и колени и говорит: «Теперь засунь свой большой-пребольшой, прекрасный-распрекрасный хрен прямо в задницу Марты, дорогуша, потому что мне нужна кукурузина, какой у меня не было со времен царя Гороха», а я полагаю, что это, вероятно, было значительно раньше, чем время царя Гороха, так как такой жезл, как у меня, ей сзади засовывали еще до того, как Шайлер Колфакс[5] работал военным репортером, и так как я никогда не откажу девчонке в том, что ей нужно, я засовываю своего дружка прямо туда и начинаю по-жесткому метелить. Конечно, я предпочитаю более тугую задницу у девчонки, которую я туда дрючу, но, чё-ерт возьми, эта старая кошелка ведь ни в чем не виновата. Любой парень знает, что жопа теряет некоторую эластичность после того, как в нее начинают засовывать, со времен изобретения двигателя внутреннего сгорания, и все парни также знают, что вторая палка за ночь всегда самая клевая, и я понимаю, что лучшее место, куда я бы мог кончить — это прямо в то, что она кушала вчера, да, сэр. Приправить подливкой ее какашку, о да! Поэтому я хватаюсь за ее костлявые старые бедра, едрён-батон, и жарю ее, а ее пустые мешочки, оставшиеся от сисек, раскачиваются взад и вперед, как пара расплющенных кусочков теста, и она тянется рукой назад, наяривает свой большой клитор размером с нос, и начинает снова и снова кричать о том, что со мной у нее самый лучший трах, который она когда-либо имела в своей жизни, а затем — блин, босс! — я так шикарно кончаю, накачиваю в ее задницу столько, что, думал, у нее польется из носа, и когда я закончил, то полагал, что выполнил свой долг перед пожилыми людьми, так что уже намеревался обтереть свой член об ее щель и почалить домой, но только я собираюсь вытащить палку, как она говорит: «Нет, нет, ты еще не можешь уйти, Мика! Пожалуйста! Понимаешь, я хочу, чтобы ты сделал для меня еще одну вещь!», а я думаю, бля-а-а, неужели она желает, чтобы я трахнул ее по третьему кругу? Нет, я мог бы это сделать, я могу ебаться целую ночь, спросите любую девушку в городе, но сейчас это был бы уже перебор. Возможно, мне было тяжело удержать стояк после того, как я насмотрелся на ее отвисшую кожу и качающиеся пустые сиськи, но я решил не говорить ей правду, чтобы не ранить ее чувства, типа, что ее древняя пизда не стоит еще одной палки от Великого Мики Хэйcа, и вообще я бы не трахнул два раза подряд такую старую шлюшку, как она, членом, достойным Дэша Вулли, если бы не напился, нет, я решил ответить по-джентельменски: «Божежь, Марта, прекрасная горячая девчонка, ты меня всего вымотала! Ты выжала меня, как лимон, дорогуша, я так устал, что мне нужен день отдыха, чтобы я снова смог это сделать». Но затем она оглядывается через костлявое плечо и произносит: «Нет, нет, мне не нужно, чтобы ты снова трахал меня, но, видишь ли, когда девчонки доживают до моих лет, у них возникают разные проблемы, знаешь, как эти полипы в моей письке, о которых я тебе рассказывала, и которые ты так любезно почесал», а я интересуюсь: «Что это значит, Марта? Только не говори мне, что в жопе у тебя тоже полипы!», и она отвечает: «Нет, нет, у меня нет полипов в жопе, но кое-какие проблемы там имеются. Доктор называет это синдромом воспаленного кишечника — видишь ли, у меня там язвы, и я могу есть только определенную пищу и должна принимать специальные лекарства и тому подобное. И еще, я должна каждый день ставить себе клизму — как прописал доктор — так что, дорогой, поскольку твой хуй все еще находится в моей жопе, я хочу попросить тебя пописать туда», и я говорю: «Что! Ты желаешь, чтобы я поссал тебе в жопу?», а она отвечает: «Правильно, дорогой. Видишь ли, у меня под старость накопилось столько медерцинских проблем, что я просто ненавижу вставлять эту клизму в свою задницу, потому что это больно, но так как твой наконечник уже там, как насчет того, чтобы избавить меня от этой процедуры? Просто будь так любезен, блядь, и сделай мне приятную теплую клизму с мочой, ладно?». Ну, бля-а-а, шеф, я раньше встречался с девчонками, которые просили сделать им какие-то чертовски странные вещи, но никогда ни одна девчонка не просила меня помочиться ей в задницу, и только тогда я вдруг осознал, как сильно мне необходимо облегчиться, потому что, как я уже говорил, я выпил восемь или десять банок пива в боулинге, и внезапно все восемь или десять из них яростно затребовали выхода, так что я думаю, какого черта? Убить двух зайцев одним выстрелом, да, шеф? Ей нужна клизма, а мне нужно поссать, так что, черт возьми, я просто откинулся назад и позволил этому случиться. Должно быть, из меня раньше никогда не выходило такое количество пивной мочи, и вся она закачалась прямо в задницу Марте. Наверное, она не предполагала, что ее окажется так много, так как не знала сколько пива я выпил в боулинге, но, чё-ерт, она хотела этого, и она это получила. Клянусь, босс, я мочился в нее добрых пять или шесть минут — не вру — чё-ерт побери, думал, что это продлится весь остаток ночи! В конце концов, я закончил, вытащил свой член и собрался уходить, но когда старая Марта встала, я чуть не покатился от смеха, и я полагаю, вы думаете, что, блин, такого смешного, чтобы помочиться в задницу, да, шеф? А я скажу вам, чё-ерт побери. Старая Марта встает, намереваясь пойти в туалет и слить всю мою мочу из жопы, но вы должны были ее видеть, босс! Я нассал в нее столько, что ее живот торчал, как будто она находилась на восьмом месяце беременности! Это было так прикольно! И когда она делала шаг, я слышал, как вся эта горячая моча плещется в ее брюхе, как будто, если ты трясешь наполовину наполненный кувшин с молоком. Вот, как это звучало!

Плещущаяся горячая моча, — подумал шеф. В горле у него стоял комок, и все, что он мог делать, это, прежде всего, обвинять самого себя в любопытстве. Причем он так и не получил ответа на свой вопрос, но больше не собирался напоминать Хэйcу об этом. Лучше просто оставить все как есть и заняться своими делами. Кинион прочистил горло.

— Хорошо, Хэйc. Так куда мы едем? Код 9…

— Код 9N, шеф, — ответил патрульный. — И вы понимаете, что это значит.

— Э-э… — Ну, на самом деле, как уже отмечалось ранее, Шеф не слишком хорошо помнил коды своего округа. — Э-э, верно, это… неисправное транспортное средство, не так ли?

— Неа, шеф, ну же. Разве вы не помните список кодов округа? Код 9 — это подозрительная личность…

— О, конечно! — подтвердил Шеф. — Я просто подумал о старом списке, который был еще до того, как ты к нам пришел.

— Ага, тогда, я думаю, вы также знаете, что такое код 9N, верно, шеф?

Бля-а-а!

— Как я могу помнить такие вещи со всеми моими обязанностями в качестве шефа!

— О, хорошо, я понимаю, босс, так что я освежу вашу память. Видите ли, буква N в кодe 9N — означает голого человека[6].

Шеф раскрыл рот.

— Голого? Что, совсем голого?

— Именно так, шеф, едрён-батон. Не просто подозрительная личность, а голая подозрительная личность и, судя по адресу, шеф, 861 Маунт Эйри, это похоже на дом Клода Галларда, а? И, бля-а-а, шеф, я, искренне надеюсь, что подозрительный обнаженный человек не он, потому что, должен сказать, последнее, что мне хочется видеть, это голого жирного пердуна, нет, сэр, я совсем не горю желанием посмотреть на член Клода Галларда, его яйца и волосатую задницу. Ага!

Несмотря на то, что полипы являлись достаточно плохим образом, мысль о голом Клоде Галларде была ничуть не лучше. Шефа перекосило от отвращения.

— Это там находится то самое чертово либеральное учреждение? Знаешь, эта окружная штука…

— Чё-ерт меня побери, если вы не правы, шеф! — воскликнул Хэйc, хлопнув по рулю. — Окружной приют для мальчиков! Точно, вот что там. Наверняка, к какому-нибудь прохвосту туда прокралась подружка, а потом, когда они кое-чем занимались, их застукал кто-то из персонала, после чего девчонка смыла удочки не успев одеться…

Учреждение, упомянутое рядовым Хэйcом, являлось «кооперативом» округа Рассел: приютом средней степени надзора для мальчиков-подростков, которые совершили тяжкие преступления, но были слишком молоды, чтобы преследоваться по закону. Таким образом, их в качестве наказания запирали здесь на шесть месяцев. Ну и, конечно, единственные уроки, которые они извлекали, пользуясь совокупностью своих криминальных познаний, заключались в том, как совершать преступления еще лучше, однако это уже никого не волновало.

И когда они остановились на 861 Маунт Эйри роуд, на свое парадное крыльцо действительно вышел Клод Галлард, слава Богу, не голый, как оказалось являвшийся тем, кто заявил в полицию о происшествии.

Он был толстый и вонючий, одетый в комбинезон, и пока рассказывал Хэйcу и Шефу о том, что видел, все время чесал задницу, футболка под комбинезоном отсутствовала, что открывало неприятный вид на его верхнюю часть груди, выглядящую как пара сисек, только с волосами на них.

— …так и есть, Шеф, уверен, я видел это собственными глазами. Это была девчонка, отлично выглядящая, если вы спросите меня…

— У вас встал? — спросил Хэйc с ноткой внезапного интереса.

— Хэйc! — взревел Шеф. — Это не имеет отношения к делу, перестань спрашивать всякую хуйню.

Но Хэйc быстро нашелся, что ответить в свою защиту.

— Шеф, не хочу с вами не соглашаться, но должен сказать, что мой вопрос совершенно актуальнен, поскольку он проясняет субъективерный момент в нашем разговоре с мистером Галлардом. Я имею в виду, когда мистер Галлард говорит, что эта голая девчонка была очень хорошенькой, нам нужно установить, насколько она хорошенькая. И если бы мы знали, что она настолько хороша, что у мистера Галларда встал, то это означало бы, что она, скорее всего, очень красивая, не так ли? И подобная информация только повысит эф-фе-ра-ктив-ность нашего расследования по обращению, не так ли?

Но прежде, чем Шеф смог шлепнуть Хэйcа по голове за то, что он высказал что-то столь абсурдное, Клод Галлард внезапно встал на сторону рядового:

— Чё-ерт, офицер Хэйc, вы очень пер-спер-ктив-но мыслите. Наверное, вы учились в колеридже, что стали таким смышленым.

— Так точно, едрён-батон, мистер Галлард, — с гордостью ответил Хэйc. — Получил степень по уголовной юстериции в Балльском Университете, и считался лучшим в своем классе.

Глаза Клода Гaллара расширились от неподдельного благоговения.

— Ого, офицер Хэйc, я уверен, что это что-то да значит. А вы, Шеф, какой коллеридж закончили?

— Я не заканчивал никаких чертовых хипповских коллериджей! — любезно ответил Шеф. — Чтобы управлять полицейским отделом мне не требуется заканчивать чертов хипповский коллеридж!

Клод Галлард почесал свои волосатые сиськи сквозь комбинезон.

— Ну, тогда… как же так получилось, что именно патрульный Хэйc догадался спросить, встал ли у меня, а не вы?

К настоящему времени Шеф Кинион хотел рвать на себе волосы из-за разочарования в сложившейся ситуации (все те немногие, что у него остались). А затем Клод Галлард сказал:

— И, отвечая на ваш вопрос, офицер Хэйc, да, действительно, когда я увидел, как эта очень красивая девушка бежит совершенно голая по моему двору, я уверен, что, черт возьми, у меня сразу же встал, будто внезапно в комбинезоне поднялся флагшток, на самом деле, у меня так встал, что, должен это признать, ребята, я побежал и по-быстренькому вздрочнул.

Хэйc кивнул, глядя на Шефа.

— Ну вот видите, босс. Теперь мы знаем, что это была не просто обычная обнаженная девушка, бегущая по двору, а настоящая секс-бомба, шеф. Что приводит меня к следующему предположению, едрён-батон.

Кинион устало потер лицо; это уже становилось привычкой.

— И что это может быть, Хэйc? В самом деле. Мне не терпится услышать.

— Ну, шеф, навскидку я могу назвать только одну особу, при одной мысли о которой у меня бы мгновенно встал — это Джин Уиллис, да, сэр.

— Ради Бога, Хэйc! — потерял контроль Кинион. — Какого чё-ерта Джин Уиллис будет бегать здесь голышом!

Хэйc ответил на этот вопрос другим вопросом, на этот раз обращенным Клоду Галларду.

— Мистер Галлард, не были бы вы столь любезны сказать мне, имела ли эта обнаженная девушка короткие коричневатые волосы, которые городские жители назвали бы кофифейными?

— Ну… да, имела! — подтвердил Клод.

— И были ли у нее сиськи, не слишком здоровые, но и не слишком маленькие, как помидоры в магазине Гримальди, вы знаете, те большие, которые он продает чуть дороже?

Клод Галлард хлопнул себя по бедру.

— Чё-ерт возьми, если вы не совершенно правы, офицер Хэйc. У этой девушки были именно такие сиськи, как вы описали! И я скажу вам кое-что еще. У нее были — как это называют, вы знаете, эти пизданутые жители Калерфорнии… точно! Офицер, у нее были линии загара, которые остаются у девок на коже, когда они часто жарятся на солнце в одних бикирини!

Хэйc тихо усмехнулся Шефу, но тот не купился на провокацию и произнес следующее:

— Хэйc, это ничего не значит! Джин Уиллис не могла бегать здесь без одежды. Бля-а-а, это могла быть любая девка с короткими каштановыми волосами, красивыми сиськами и линиями загара!

— Ну, конечно, шеф, вы правы, — пошел на попятную Хэйc. — Вы — босс, и я всегда согласен с тем, что вы говорите.

— Отлично, — одобрил Кинион, — так что помолчи и позволь мне задать кое-какие вопросы.

Шеф перевел взгляд на Клода Галларда и открыл рот, чтобы что-то сказать, но, черт возьми, он не мог придумать ни одного вопроса.

— Ну, хорошо, Хэйc, я немного устал сегодня, поэтому почему бы тебе не поспрашивать еще?

— Конечно, босс, — сказал Хэйc, после чего спросил: — Хорошо, мистер Галлард, так вот, когда вы увидели эту голую девку, которая не являлась Джинн Уиллис, бегущую через ваш двор, откуда именно она бежала?

Клод не стал терять времени на раздумья.

— Вон оттуда, — произнес он и указал на дальнюю сторону груды гнилых досок, которая служила его обителью, — из леса за моим домом, вы знаете, где находится проклятый…

— Окружной приют для мальчиков, да? — вывел умозлоключение Хэйc.

— Абсолютно верно, офицер! Это чертово либеральное дерьмократическое место, набитое полными подонками, с которыми сюсюкаются вместо того, чтобы бросить их в настоящую окружную тюрягу, где они бы быстро прочувствовали все свои прегрешения, — высказал свое довольно консервативное мнение Клод Галлард, — всего лишь после пары ночей, когда их трахнет в попку кучка больших черных парней с огромными членами, похожими на пончики — да, сэр, они очень быстро научились бы не нарушать закон, после того, как какой-нибудь чувак по имени Тоби запихнет им свой хоби по самые яйца.

Ну, Шеф на самом деле не знал, что думать о подобных вещах, которые зависели от социальной дерьмографии и тому подобного, но ведь речь шла не об этом, верно? И хотя Кинион ни на секунду не поверил, что голой девчонкой действительно являлась Джин Уиллис, он должен был признать, что расследование этого звонка неуклонно приведет их к развратному гнезду Окружного приюта для мальчиков. Но в тот момент, когда Шеф уже собирался поблагодарить Клода за уделенное им время и отправиться в Приют, корпулентный мужчина с волосатыми сиськами вспомнил последнюю подробность, ну, на самом деле, две.

— О, и кое-что я забыл, шеф. Когда эта голая девчонка пробежала по моему двору, она исчезла сразу за теми деревьями, а затем прошло несколько секунд, и я услышал звук отъезжающей машины. Не видел ее, но, чё-ерт возьми, точно слышал.

— Может быть, красный «Мерседес», — предположил Хэйc.

— Хер-ня-я-я, — ответил Шеф.

— О, да, и еще одна вещь, — припомнил Клод, — хотя я не совсем уверен, что это было, но… она, казалось, держала что-то, когда бежала, но… клянусь я не могу понять, что. Что-то под мышкой…

— Одну из больших пластиковых бутылок из-под «Kока-Kолы»? — предположил Хэйc. — Типа двухлитровки?

Клод снова хлопнул себя по бедру.

— Да! Да! Откуда вы это узнали, офицер?

— Не берите в голову — спасибо, что уделили время, Клод, — Кинион схватил Хэйcа за руку и потащил его вокруг задней части дома.

— Хэйc, мы уже прилично облажались здесь, когда ты спросил Клода Галларда, был ли у него стояк. И эта белиберда о бутылках из-под «Kока-Kолы» и кофифейных волосах, и сиськах размером с томаты Гримальди — все это не что иное, как досужие вымыслы.

— Ну, не знаю, шеф, потому что, видите…

— Просто заткнись и пошли!

Они продирались сквозь сорняки, пока не подошли к передней стороне Окружного приюта, и первое, что Шеф заметил, было… ну… Ужасно тихо для дома, полного хулиганов-подростков и буйных панков. Действительно, стояло полное безмолвие, и нигде не прослеживалось никаких признаков какой-либо активности.

— Странно, не правда ли, шеф? — спросил Хэйc.

— Да, верно. Давай зайдем и посмотрим, что происходит…

Большая входная металлическая дверь была широко открыта. Не хорошо. Также казалось странным, что они не обнаружили никаких признаков охранника или сотрудника службы приема.

Э-э, по крайней мере, не сразу войдя внутрь…

Их ботинки стучали по блестящему плиточному полу. Внутри было темно; свет еле просачивался из маленьких зарешеченных окон, расположенных высоко вдоль главного коридора. Табличка на стене гласила:

— Ox, едрён-батон, шеф, — процедил Хэйc. — Их даже не называют заключенными или осужденными — их называют постояльцами. Видимо, не хотят оскорбить их неокрепшие чувствия, а? Что за левацкое, дерьмократическое, либеральное говно!

— Заткнись, Хэйc.

Еще одна табличка гласила:

— Ох, бедняжки, — саркастически заметил Хэйc. — Не могут даже громко говорить. Для меня представляется, какое жестокое и извращенное наказание, наверное, мы нарушаем их гражданские права! Чё-ерт, шеф, думаете, мы должны позвонить в Американский союз гражданских свобод?

— Нет, я думаю, ты просто должен заткнуться!

В конце главного коридора располагались спальни, а вовсе не камеры и ряд классных комнат. Затем последовало кафе похожее на институтское, с красивыми столами и стульями.

— Бля-а-а, шеф, — вставил свое мнение Мика Хэйc. — Я вынужден согласиться с Клодом. Не так надо обращаться с ватагой хитрожопых не-дис-ци-пле-рни-ро-ван-ных панков. Наши налоговые доллары уходят на содержание подобных мест, чтобы у преступников имелись модные спальни с телевизорами, красивыми кроватями и кафетерием! Они должны спать на проволочных койках и питаться холодными бобами с жестяной тарелки! Работать по 16 часов в день, закованными в кандалы. Именно это покажет им, каково нарушать закон.

— Они просто подростки, Хэйc, они дети, — сказал Шеф. — Мы сейчас не наказываем детей, мы их реабилитируем.

— Eдрён-батон, — ухмыльнулся Хэйc. — Как по мне, так из этого места нужно сделать окружной центр порки. За первое нарушение отходить розгами, за второе — сломать пару костей. Так они усвоят урок. Или, как сказал Клод, бросить их в окружную тюрягу, чтобы им там пару недель подряд потрамбовали какан. После такого веселья им уже не захочется продавать наркотики или грабить добропорядочных граждан. Да, шеф, как по мне…

— Блин, тебя никто не спрашивает, так что заткнись! — пророкотал Шеф на весь коридор. — Мы должны найти ответственного офицера, узнать, что происходит.

В конце следующего коридора оказались большие двойные двери и табличка:

— Бля-а-а, шеф, я надеюсь, мы не помешаем их игре в волейбол, поскольку бедные мальчики имеют право на реабилитацию, — усмехнулся Хэйc. — Да, сэр, если эта кучка маленьких грабителей и насильников не потренируются как следует и не повеселятся, это будет расцениваться, как нарушение их кон-стер. ту-ци-он-ных прав.

Однако, когда Хэйc распахнул двойные двери, он застыл на месте, уставившись вперед, и Шеф сделал то же самое.

— Ебать меня три раза в жопу! — произнес Хэйc.

— Блядь, — ответил Кинион.

То, что открылось перед ними, являлось, несомненно, самым странным зрелищем, которое кто-либо из них когда-нибудь видел. Все подростки, проживавшие в Окружном приюте для мальчиков, — все тридцать, заметьте, — лежали бок о бок на полу спортзала в один ряд, и три сотрудника отдела содержания под стражей лежали вместе с ними. Да, сэр, ряд из парней от одного конца спортзала до другого.

И если это само по себе не являлось достаточно необычным, то следующий факт уж точно являлся. У каждого из них были спущены штаны до лодыжек, и еще страннее было то, что их члены торчали вверх, твердые, как камни. Да-да, то, что предстало взглядам Хэйcа и Шефа — это зрелище ровно тридцати трех эрегированных членов, всех форм и размеров.

Но ни один из этих парней не двигался, абсолютно, как будто они все лежали на полу рядом друг с другом и спали или…

— Бля-а-а, Хэйc, — встревоженно произнес Кинион. — Они… они мертвы?

— Нет, если у мертвых не может быть эрекции, шеф. Я имею в виду, смотрите! У них у всех стояки!

— Я вижу это, Хэйc… Иди проверь.

Хэйc посмотрел на своего босса.

— Проверить что? Их стояки?

— НЕТ, НЕ ИХ СТОЯКИ, ДУРАК ЧЁ-ЕРТОВ! ПРОВЕРЬ, ЖИВЫ ЛИ ОНИ!

Под содрогание стен от взорвавшегося ревом Шефа Хэйc принялся делать, как велено, наклоняясь над каждым ребенком и проверяя пульс.

— Они все живы, босс. Просто от чего-то потеряли сознание.

— Пошлепай кого-нибудь, разбуди.

Хэйc схватил какого-то прыщавого мальчишку за воротник, потряс его, а затем отвесил несколько затрещин по его губам тыльной частью ладони.

Шлеп! Шлеп! Шлеп!

Ничего.

— Эти парни в полной отключке, шеф, и офицеры тоже! И, подойдите сюда. Тут кое-что еще…

Кое-что еще? Тридцать подростков и трое взрослых лежат без сознания в рядок с торчащими членами. Что может быть еще? Кинион приблизился к лежащим в отключке мальчикам и увидел их лица.

Хэйc был прав. Еще одна странность.

Они все широко улыбались.

И менее чем через секунду двойные двери распахнулись. Хэйc и Шеф инстинктивно схватились за оружие, но остановились, увидев…

— Государственный департамент здравоохранения! — рявкнул какой-то парень в спецодежде. — Дайте пройти!

По крайней мере, еще две дюжины парней забежали в спортзал, держа носилки, на которые они быстро загрузили детей, а затем потащили обратно.

Шеф почесал свою лысую голову.

— Государственный департамент здравоохранения?

— Как, чё-ерт возьми, они узнали, что им надо ехать сюда?

Они последовали за людьми с носилками, и увидели снаружи два больших автобуса с логотипом Государственного департамента здравоохранения. Сотрудники быстро грузили в них потерявших сознание подростков.

— Это не имеет никакого смысла, Хэйc.

Голова Киниона блестела на солнце.

— Кто-то, должно быть, обнаружил этот спортзал раньше нас, Шеф, после чего вызвал парней из здравоохранения штата.

— Да, но кто?

Изящная тень упала на их спины.

— Это была я.

Кинион и Хэйc резко обернулись на звук голоса…

— Я вызвала их, шеф Кинион, — сообщила капитан Маджора.

Чтобы выполнить то, что может считаться поворотом сюжета в рамках параметров структурного и/или редакционного протокола, здесь мы производим нарушение общепринятого стандарта на то, каким должна быть повесть, скажем, из 16 000 слов, полностью ведущаяся с личностно-ограниченной точки зрения третьего лица…

Арт Колл поднялся из-за стола, и это казалось невероятным подвигом: он весил 300 фунтов[7]. Короткая стрижка «ёжиком» и угловатое лицо вполне подходили ему, как, пожалуй, самому искреннему члену ветеранской организации VFW[8] Post 3063, а искренность эта заключалась в том, что он яростно выступал против гомосексуалистов, лесбиянок, фриков, извращенцев, либерастов, наркоманов и любых других категорий граждан, которые стремились подорвать моральные основы этой великой страны. И детей, Боже! Посмотрите на нынешних детей! Дьявольские татуировки и все эти металлические хреновины на лицах, а также футболки с фотками серийных убийц или изображениями Иисуса, ширяющегося наркотой. В прошлом году он летал во Фриско, чтобы присутствовать на 30-м слёте подразделения «Альфа» 2/81-й, 1-й бронетанковой дивизии, где он с честью служил заряжающим танка Sheridan M551 во время войны во Вьетнаме, и он стоял прямо перед всеми выжившими 16 бойцами и вещал в микрофон: «Как сказал великий Мак: Старые солдаты никогда не умирают! Бля-а-а, мужики, несколько десятилетий назад мы боролись за свободу наших детей, и посмотрите, кем стали наши дети! Мальчики красят губы помадой и носят платья, девочки бреют головы! Сегодня, во время обеда, я погулял по центру этого блядского уродского города, и, клянусь, я не мог отличить мальчиков от девочек. У них у всех фриковские татуировки с перевернутыми сатанерическими крестами, заклепки в языках, гвозди и рыболовные крючки на лицах, а волосы цвета Kool-Aid торчат в разные стороны! И я с гордостью иду в рубашке с танком M551 и надписью: ХАНОЙ ИЛИ ХАНА, и какой-то мальчишка с желтыми волосами, синей помадой и чем-то похожим на кольца для занавесок в ушах подходит ко мне в черном платье и говорит: „Дай угадаю, для тебя наступила хана, да, убийца детей!“, но вместо того, чтобы начистить его извратную физиономию, я сказал: „Мы бы наверняка добрались до Ханоя, если бы у нас была пара таких парней, как ты, потому что тогда косоглазые коммуняки взглянули бы на вас, и они бы все согнулись от смеха так сильно, что мы могли бы надрать им задницы и выиграть эту чертову войну за один день!“. Так вот, это нечто в платье начинает вести себя, как девчонка, когда она знает, что не права, и говорит: „Да, но вы, убийцы детей, все-таки не выиграли войну“, а затем он достает косметичку и начинает подправлять помаду, и я тогда отвечаю: „Послушай, сестра, возможно, нам не удалось достичь нашей главной цели — уберечь добрых людей из Южного Вьетнама от тисков коммурнизма только потому, что в гребаном Конгрессе засела куча либерастов, но мы конечно, черт возьми, не проиграли эту войну. Узкоглазые убили 58 000 наших, но мы уничтожили два миллиона их азиатских задниц, а еще полмиллиону поотрывали руки или ноги, превратили всю их дорожную инфраструктуру в кратеры, и они до сих пор не могут ее восстановить, мы протравили половину их сельхозугодий старым добрым „Агентом Оранжем“[9], и они до сих пор не могут там ничего выращивать, и ты утверждаешь, что мы проиграли? Мы выбили весь рис из этих чертовых ублюдков так, что у них до сих пор сыплются звездочки из глаз, и ты знаешь почему, девочка? Чтобы показать всему миру, что Соединенные Штаты Америки бросят вызов любому дьявольскому заговору с целью распространения коммурнизма в свободном мире, и посмотри, что происходит, Сьюзи, сейчас вообще нет никакого коммурнизма, за исключением ёбаного Китая, Северной ёбаной Кореи и пары других азиатских дыр, и многие из них даже не могут существовать без финансовых инвестериций от нас! И это чертовски хорошо, что мы воевали тогда, потому что, если бы мы этого не делали, Бетти, можешь быть уверена, черт возьми, ты бы не стояла здесь с волосами цвета ёбаной канарейки и губной помадой, одетой в ёбаное платье, с таким количеством металла на лице, что можно заполнить ящик для снастей, и ты даже не смогла бы воспользоваться своей свободой слова, потому что не было бы ничего, Гарриет! Ты была бы в каком-нибудь сельхоз лагере, где жрала бы кору деревьев и прочее дерьмо, горбатившись на рисовых плантациях для какого-нибудь комиссара!“».

И после этой речи оставшиеся бойцы «Альфы» 2/81 вскочили на ноги и зааплодировали, почти так же, как и члены VFW Post 3063 аплодировали ему каждую неделю здесь, в штаб-квартире в Люнтвилле, после чего они все сидели и пили пиво, рассказывая интересные истории о войне, чтобы не идти домой, пока их жены еще не спали. Да, это была великая страна, и Арт считал, что каждый раз во Вьетнаме, когда он заряжал 155-миллиметровый снаряд полный напалма или белого фосфора в большую пушку в «Шеридане», он помогал делать ее еще чуть более великой. И нет, он никогда не убивал детей — ну, на шоссе 13 была стая 10-летних подростков, и Арт покрошил их станковым пулеметом, но, черт возьми, дети все равно являлись саперами. Если кто-то пытается тебя убить, какая разница, сколько ему лет? Просто еще одни лесбо-гомо-фрико-либерастские сопли. Итак, во всяком случае, прямо сейчас Арт отошел назад и сказал:

— Джимми, сделай мне еще один «Дикси»[10], хорошо? — а затем проследовал в заднюю часть зала для встреч и проскользнул в туалет.

Он с удовольствием мочился, наслаждаясь прекрасной жизнью, которую дал ему Бог, прекрасным домом на колесах, которым он теперь полностью владел, хорошим грузовичком (не каким-то там японским, а «Фордом») и прекрасной пенсией после ухода с фабрики. И в тот момент, когда он уже почти полностью залил писсуар содержимым своего мочевого пузыря…

— Чё-ерт возьми!

…везде погас свет.

Неосознанное изменение его положения привело к тому, что оставшаяся струя почечного сока обрушилась на стенку писсуара и забрызгала брюки.

— Бля-а-адь!

Но что случилось со светом? Сначала он подумал, что, может быть, кто-то выключил его шутки ради, но в туалете никого не было, кроме него, и, если бы вошел кто-то еще, он бы наверняка его увидел, так как стоял прямо рядом с чертовой дверью. Отключение электричества? — гадал он. Конечно, это иногда случалось во время бурь, но сегодня вечером в небе не наблюдалось ни облачка. Только луна, звезды и сумеречное небо.

— Что за хрень! — воскликнул он. — Должно быть, перегорел чертов предохранитель.

Он застегнул молнию ширинки и повернулся, нащупывая ручку двери, но когда открыл ее…

— Бооооже…

Арт просунул свое большое лицо в дверной проем, вглядываясь в зал для встреч. Там тоже не было света, по крайней мере, от белых люминесцентных ламп, который он ожидал увидеть.

Зато он видел синий свет. Темный, моргающий синий свет, который почти ничего не освещал. В некотором роде он напомнил ему о тех хипповских лампах, которыми они в шестидесятые освещали свои либерастские антивоенные плакаты.

А затем…

Окна начали взрываться…

И он увидел…

— Все очень просто, шеф Кинион, — объяснила прелестная капитанша Маджора, как только они вернулись в участок. — Чистое совпадение, да, но я просто услышала, что вас отправляют на 861 Маунт Эйри роуд через мой полицейский сканер. Я оказалась в этом районе — вот почему прибыла сюда первой и смогла позвонить в Департамент здравоохранения штата, чтобы сообщить о случившемся в Окружном приюте для мальчиков. Затем они прислали автобусы «Неотложной Помощи».

— Теперь я понял, капитан, — признался Шеф, полностью удовлетворенный рассказом красотки. — Вы, армейские ребята, очень дотошные. Кто бы мог подумать: следите за радиочастотами полиции.

Хэйc ухмыльнулся, вставляя вилку кофеварки в розетку у противоположной стены комнаты регистрации.

— Один вопрос, капитан. Вы говорите, что «оказались» в этом районе. И что же вы тут делали, а?

— Хэйc, не твое дело, как капитан проводит свое время, — процедил Кинион, натянуто улыбаясь.

— Да, но шеф, я просто думаю, что это немного…

— Просто заткнись и принеси кофе, как я тебе сказал! — затем Шеф повернулся к прекрасной капитанше, сидевшей за столом напротив него. — Я, очень извиняюсь за нахальный тон моего заместителя в последнее время.

— Извинения не нужны, шеф, — ответила Маджора, и, возможно, стоит отметить, что теперь она была одета не в официальный армейский летний «хаки», а в настоящую бордовую блузку и черные джинсы «деним», которые, ну, скажем так, довольно захватывающе акцентировали ее южные полушария. — Я просто ездила, знакомилась с местностью, и могу добавить, шеф, что у вас здесь прекрасный город.

— Да… спасибо, капитан…

— Пожалуйста, шеф, зовите меня Дана, — предложила она. — Это совершенно уместно, учитывая, что я не на дежурстве и не в штатной форме.

Шеф чуть не выпрыгнул из своих брюк 60-го размера. Боже ж мой! Она только что попросила меня называть ее по имени! Может быть… может быть, я ей действительно понравился!

— И я должна сказать, — продолжала она, опустив свои прохладные, ясные глаза, — для меня большая честь работать с таким профессиональным и проницательным человеком.

Шеф снова чуть не подпрыгнул.

Однако затем разговор вновь вернулся в деловое русло, поскольку непогрешимая капитанша Маджора продолжила:

— Все это так ненормально, не так ли, шеф? Тридцать мальчиков-подростков и три сотрудника следственного изолятора — все потеряли сознание…

Шеф кивнул.

— И все одновременно.

— Все в одинаковом положении и с обнаженными гениталиями.

— Да, с обнаженными, — вмешался Хэйc, — твердыми, как камни и пульсирующими.

— Хэйc! — закричал Кинион, — Разве ты не должен был сделать кофе?

— Делаю, босс. Насыпал на фильтр ваше любимое.

— Отлично!

Шеф поймал себя на мысли, что не хотел показаться грубым в глазах капитанши, и он, конечно, желал, чтобы она смогла оценить его профессионализм.

— Но, отвечая на ваш вопрос, капитан… то есть Дана… Я не могу придумать особо много причин, объясняющих, почему эти парни могли отключиться. Может быть, плохая вентерляция, или, ну, если подумать, я помню довольно давно, когда Форт Падуанна еще функционировал, там проводили какие-то полевые учения и, как оказалось, использовали слезоточивый газ, так что он весь взорвался недалеко от города, и наш бойскаутский отряд 469 накрыло в лесу во время ежегодного турслета.

Красивые глаза капитана Маджоры широко раскрылись.

— Какая блестящая и вполне правдоподобная гипотеза, шеф! Мне такое и в голову не пришло!

У Киниона отвисла челюсть. Было замечательно, что она назвала блестящей его мысль, но… Что, чё-ерт возьми, она имеет в виду?

— Что? Вы считаете, что слезоточивый газ может сделать что-то подобное?

— Нет, шеф, не слезоточивый газ, но что, если произошла случайная утечка какого-то военного парализующего вещества, например, триоксида углерода или ДБН? Эти газы могут заставить человека потерять сознание на длительное время, шеф. И, как я упоминала вчера, несмотря на то, что Форт Падуанна больше активно не функционирует, он все еще используется в качестве хранилища для бинарного химического оружия, ожидающего уничтожения. Я бы сказала, что вполне вероятно, у них там есть определенные парализующие вещества, и очень может быть, что какие-то из них утекли в атмосферу.

Естественно, Шеф кивнул в полном согласии.

— Ну, Дана, это именно то, о чем я подумал…

Но с галёрки его освистали.

— Едрён-батон, шеф. Форт Падуанна находится в 30 милях[11] отсюда. Bы что, говорите, что какой-то военный газ блуждал тридцать миль по всяким задворкам и попал точно в чё-ертов Окружной приют для мальчиков? Да скорее «Святые» выиграют Суперкубок…

— Хэйc! Предоставь делать выводы капитану и мне! — довольно громко посоветовал Шеф. — И когда, наконец, ты нальешь нам кофе?

Хэйc осторожно подмигнул Шефу.

— Еще чуток, и эта детка закапает, босс.

— На самом деле, шеф, — объявила изысканная капитанша Маджора, взглянув на свои армейские часы, — он сохраняет свойства в течение двадцати двух сотен часов. Мне нужно связаться с командиром бригады, чтобы начать расследование по поводу хранимых в Форте Падуанна боеприпасов. А потом ложиться спать. Рано в кровать, рано вставать — это армия.

— О, да, конечно, — сказал Кинион.

Капитан Маджора поднялась, распространяя аромат своего парфюма, и, когда Шеф также из вежливости встал, чтобы проводить выходящую из комнаты даму, он совершенно случайно взглянул вниз и мельком увидел мягкую белую расщелинку, показавшуюся в верхней части ее блузки.

Шеф внезапно почувствовал, будто у него в штанах находится живая лягушка.

Увидимся утром, шеф. Спокойной ночи, — произнесла Маджора. Затем, бросила быстрый взгляд на Хэйcа. — Спокойной ночи, рядовой.

— Спо… спо… спокойной ночи, капитан… э-э, Дана, — запинаясь вымолвил Кинион.

Затем капитанша Маджора покинула участок, оставив за собой шлейф из прекрасного аромата своих духов.

— Похоже, у вас кол в штанах, шеф, — хмыкнул Хэйc, стоя у кофеварки.

Кинион быстро сел.

— Чё-ерт, Хэйc! Она ушла! Если бы ты приготовил кофе за меньшее время, чем нужно, чтобы поменять коробку передач, она могла бы задержаться подольше!

— Извините, босс, но машина работает только с такой скоростью, — Хэйc поставил чашку перед Шефом. — И, умоляю, шеф. Рано в кровать, рано вставать? Больше похоже на быстрее трахнешься, быстрее кончишь. Боже, эта снежная-королева-грязная-девчонка-в-жопе-затычка вся обкончалась от вас.

Шеф посмотрел на своего заместителя.

— Ты… ты так думаешь, Хэйc?

— Ну, босс, я не вижу иной причины, почему каждый раз, когда она смотрит на вас, она похожа на блядскую сучку шакала во время течки с животом, набитым шпанскими мушками. Заметили мокрое пятно на ее штанах, когда она уходила?

— Да ладно, Хэйc! У нее не было мокрого пятна на…

— Шеф, едрён-батон, либо у этой армейской шлюхи, когда она уходила, из пизды капало, как из сломанного крана, либо кто-то вылил ведро воды ей в штаны.

Блядь, — подумал шеф. Может ли это быть правдой? Что особенного прекрасная, необыкновенная и, конечно, просто охренительно красивая девушка, типа капитанши Даны Маджоры может увидеть в таком мужике, как Шеф?

— Ну, она попросила меня называть ее по имени, — подал он голос.

— Шеф, учитесь у меня, я — эксперт по мокрощёлкам. Когда всякие высокомерные сучки ведут себя подобным образом, это все равно, как если бы они носили табличку с надписью: ВЫЕБИ МЕНЯ, КАК БЛЯДИНУ, КОТОРОЙ Я И ЯВЛЯЮСЬ. Итак, когда вы собираетесь этим заняться?

Шеф был совершенно ошеломлен.

— Что ты говоришь, Хэйc? Ты имеешь в виду, что я должен пригласить ее куда-нибудь?

Патрульный Мика Хэйc разразился смехом.

— Пригласить ее? Бля-а-а, шеф, зачем еще тратить на нее деньги? Никогда не тратьте больше, скажем, пяти или шести баксов на девчонку, а этого достаточно, чтобы напоить ее. По моему мнению, это девки должны платить нам, потому что только мужчины обладают единственной штукой, что наполняет бабью жизнь смыслом, и эта штука — хуй. Так что, к дьяволу все это дерьмо со свиданиями, босс, просто возьмите с собой упаковку пива «Кейстоун», напоите в своей машине до поросячьего визга, затем напрудите ей полную щелку и оботрите член об ее дурацкую блузку. Именно так нужно обращаться со всеми девками, и это, в любом случае, все, чего они заслуживают, поскольку Ева откусила от того яблока в раю, и с тех пор они прокляты Богом — вот почему Господь сделал так, что их киски пахнут хуже, чем куча рыбьих кишок под солнцем на столетней пристани. Единственный смысл существования девок — это чтобы парни использовали их в качестве дырок для траха. Так что сделайте это, если не хотите оказаться в пролёте. Будьте кулинаром, шеф, и приправьте ее пиздячное суфле своим горячим южным перцовым соусом. Она, как течная сука, босс. Она хочет трахаться, пока ее пизда и срака не станут по размерам, как канализационные люки. И если вы не отымеете ее, то это сделает какой-нибудь другой кобель.

Шеф опечалился не столько из-за яростного женоненавистничества Хэйcа, сколько из-за его последних слов. Если она хочет меня, то пусть лучше это сделаю я. Потому что, если это буду не я, то какой-нибудь другой парень…

— Но, Хэйc, я не могу просто так закадриться с капитаном… Бля-а-а!.. Я же женат.

Хэйc покачал головой с прощающим лицом.

— Не поймите меня неправильно, шеф. Я очень уважаю вашу прекрасную жену Карлин, и мне все равно, что она весит больше, чем грузовик, полный шлакоблоков для строительства чертовой дамбы, босс, потому что я уверен, что она замечательная жена, которая дает вам все, что вы хотите в жизни…

— Ближе к сути, Хэйc, — выпалил Шеф с интонацией ядовитой гадюки.

Блядь. Моя жена? Дает мне все, что я хочу в жизни? Единственное, что она дает мне, — это головную боль, да еще и пердит в кровати…

— Конечно, шеф, и вернемся к тому, что вы имели в виду, говоря о нерешительности, в том, смысле, что вы не можете быть неверным из-за того, что женаты. Что ж, я скажу на это следующее, то, что вы совершили самую большую ошибку в своей жизни, не является поводом сделать вторую, еще большую. Посмотрите на это так, босс. Женщины — это пепельницы, а ваш член — это «Мальборо». Лучше сунуть его туда до того, как пепельница станет слишком заполненной окурками других парней. Девки — не что иное, как ведра для спермы, ну… и заполните это ведро под завязку. Кроме того, в любом случае, капитан Маджора не более чем лгунья.

Лгунья? Шеф почувствовал обиду.

— О чем ты говоришь?

— Ой, да ладно, шеф. В этой девке больше дерьма, чем на ипподроме Черчилль-Даунс. Пытается втереть нам, что перехватила наш звонок через какой-то дурацкий полицейский сканер? Какая-то гребаная утечка газа из какого-то закрытого гребаного армейского форта в тридцати гребаных милях отсюда? Доктора Уиллиса убили, потому что он продавал взрыватели бомб или какое-то там дерьмо для коммуняк? Только арбуз из магазина Гримальди труднее проглотить, чем все это. Что вам необходимо сделать, так это трахнуть ее, бросить в нее хуeву соплю, а затем выставить из города, потому что она ничто иное, как фальшивка. Бля-а-а, шеф, она даже не в гребаной армии.

Чего-чего?

— Слушай, ты уже совсем отупел, парень! — возразил Кинион. — Что ты имеешь в виду, говоря, что она не в армии?

Хэйc налил себе чашечку кофе, плюхнул в нее пару кубиков сахара и перемешал.

— Я не знаю, кто она, босс. Может быть, одна из следователей Отдела Внутренних Расследований или одна из репортерш какого-нибудь глупого таблоида, или что-то в этом роде, но она не в армии, босс. Я это знаю.

— Неужели, умник?

— Это факт, шеф, если верить моему дяде Сэнди. Он уволился из армии в прошлом году, а вчера, когда мы увидели эту рыжеволосую девку в униформе в доме Дока Уиллиса, она имела при себе «Кольт» 45-го калибра, верно?

Шеф в раздумье почесал подбородок.

— Ну, да…

— Мой дядя Сэнди рассказывал мне, что теперь в армии пользуются дурацкими 9-миллиметровыми «Береттами». «Кольт» 45-го калибра не числится в армейском инвентаре уже более десяти лет…

Ёбаный Хэйc… Кинион ковылял от участка к своему личному транспортному средству, которое, кстати, было практически винтажным «Эльдорадо» с откидной крышей 72-го года выпуска. Цвета серого вереска, с хорошими колесами, да, сэр, и большим 8-цилиндровым двигателем на 460 литров. Но Шеф был крайне взволнован, да. Отчасти потому, что он хотел бы врезать Хэйcу по макушке за весь его пессермизм и дурные слова о симпатичной капитанше Дане Маджоре, но также и потому, что…

Бля-а-а…

Что-то не давало ему покоя, понимаете? Как крупица сахара, прилипшая к плохой пломбе или клюв дятла в коре дерева. Шеф знал нескольких парней, которые служили в армии и недавно вышли в отставку, среди них много тех, кто посвятил армии всю жизнь, и, в частности, Дж. Ли Пирса, бля-а-а, он являлся инструктором по огнестрельному оружию в Форте Макклеллен в течение тридцати лет. Каждый второй четверг с момента отставки Дж. Ли вместе с Шефом ходили в оружейный клуб «Братьев Понтиак» на Пауэрс-роуд, где за пятьдесят центов стреляли пульками по бумажным человечкам, а также мишеням, изображающим Джейн Фонду, Саддама Хуссейна, Дженис Джоплин, и того двуликого, коксонюхающего-скрывавшего-медерцинскую-карту-чтобы-никто-не-узнал-о-его-лечении-от-наркомании-и-герпеса-коварного-получавшего-откаты-в-обмен-на-средства-избирательной-компании-продававшего-американские-компьютерные-технологии-проклятым-коммунистическим-китайским-поработителям-в-обмен-на-еще-большие-средства-блудливого-размахивавшего-членом-перед-20-летними-в-бытность-губернатором-двенадцать-раз-отправлявшего-адвоката-в-швейцарские-банки-с-гребаным-чемоданчиком-вскоре-после-чего-Торговая-Палата-недосчиталась-800 000-долларов-уплаченных-правительством-Вьетнама-трое-бывших-подружек-которого-были-найдены-покончившими-жизнь-самоубийством-с-пистолетами-в-правой-руке-хотя-они-являлись-левшами-точно-также-как-и-тот-же-самый-адвокат-был-найден-мертвым-в-каком-то-парке-в-Вирджинии, и, правильно, ребята, левшу обнаружили совершившим суицид с ЕБАНЫМ ПИСТОЛЕТОМ В ПРАВОЙ РУКЕ, НА КОТОРОМ ДАЖЕ НЕ БЫЛО ЕГО ОТПЕЧАТКОВ ПАЛЬЦЕВ, НО ИМЕЛИСЬ ОТПЕЧАТКИ ПАЛЬЦЕВ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА, однако чертов специальный прокурор по фамилии Фис… ох, блядь! ЧЕРТОВ СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРОКУРОР ДАЖЕ НЕ СЧЕЛ ЭТОТ ФАКТ ЗАСЛУЖИВАЮЩИМ ВНИМАНИЯ!!! Но давайте вернемся к человеку, от которого мы отвлеклись на того, чье лицо украшает бумажные мишени вместе со всеми остальными, да, на этого низкого, бесхребетного, лживого ублюдка, которого зовут…

Ох, бля-а-а. Мы же рассказываем совсем не о том, поэтому возвращаемся обратно к нашему повествованию: каждый раз, когда Шеф и Дж. Ли Пирс стреляли по мишеням в оружейном клубе, Дж. Ли с гордостью пользовался служебной моделью 1911A1 «Кольта» 45-го калибра, и каждый раз, заканчивая стрельбу, он всегда говорил одно и то же. Он говорил:

— Бля-а-а, это самый лучший чё-ертов пистолет, который когда-либо произвели на земле. Уму непостижимо, почему проклятая армия заменила его на этот гребаный кусок дерьма 9-миллиметровую «Беретту» 92F, греющуюся, как печка, с постоянно заклинивающим затвором и дающую осечки…

Хммм. По меньшей мере, это казалось… любопытным.

Таким образом, сомнения были посеяны, хотя Шеф даже не осознавал этого. Он звякнул ключами на изящной цепочке с логотипом Национальной Стрелковой Ассоциации, вытаскивая их из кармана, и как раз собирался засунуть свою огромную задницу на кожаное переднее сиденье, после чего запустить большой 460-литровый двигатель…

Чё-eрт побери!

Но не сделал этого. Вместо этого он посмотрел прямо на Мэйн-стрит, и вы знаете, на что он смотрел?

На «Белую Лошадь», которая, если кто-то забыл, былa тем самым мотелем, в котором остановилась харизматичная капитанша Маджора…

Затем…

Чё-eрт, Кинион! Какого хрена ты делаешь?

А делать Шеф начал следующее: он пошел прямиком через Мэйн-стрит, и было бы уместно описать его перемещение, как крадущееся. Центр города пустовал в столь поздний час; главная улица с обеих сторон тянулась в туманной темноте, а луна низко висела над холмами. Спокойная, ленивая ночь, как и большинство ночей; шум стоял только ближе к южным границам города, где располагались все бары и, конечно, парковки дальнобойщиков на Шоссе. Шеф чувствовал несравненную благодарность городу, как бы благословляющим его, за то, что тот не был переполнен преступниками и другими неприятными личностями, и, поскольку на Мэйн-стрит не наблюдалось никаких признаков движения или пешеходов, это создавало еще лучшие условия для того, что задумал Шеф.

Если кто-то заметит меня, — думал он, — я скажу, что услышал странный шум, или, что мне показалось, что я видел какого-то подозрительного человека!

Конечно, единственным подозрительным человеком сейчас на улице являлся сам Шеф Кинион, но, он же ведь находился при исполнении служебных обязанностей, верно?

Неоновая вывеска гудела светящимися трубками: МОТЕЛЬ «БЕЛАЯ ЛОШАДЬ», ВСЕГО $25.99 ЗА НОЧЬ! ЕСТЬ СВОБОДНЫЕ МЕСТА! Гостиница не представляла собой ничего необычного, простое узкое одноэтажное здание, аккуратно выкрашенное в белый цвет. Десять скромных комнаток располагались в ряд, в некоторых горел свет, и Шеф разглядел тусклый служебный седан капитана Маджоры, припаркованный перед второй секцией с конца…

Шеф пересек главную улицу и обошел вокруг здания, и надо ли говорить, что он сделал все от него зависящее, чтобы пробраться настолько незаметно, насколько это было возможно с человеческой точки зрения. Удивительно, но его большие подошвы, 47-го размера, не слишком шумели, когда он крался по заросшим сорняками задворкам, и, конечно, непрерывное громкое стрекотание сверчков отлично заглушало звуки его шагов. На мгновение остановившись, Кинион позволил глазам привыкнуть к темноте, а затем возобновил движение. Заднее окно последней секции было освещено, и Шеф обрадовался опущенным на нем жалюзи, потому что ему не требовалось приседать на корточки и ползти под ним. Между пластин жалюзи виднелся лишь крошечный зазор, и Кинион не мог удержаться от того, чтобы не заглянуть туда: какой-то короткий толстый парень сидел на кровати в футболке без рукавов, шортах и черных носках, у него был ореол кудрявых волос вокруг лысины и лицо, похожее на глиняную маску, зажатую в прессе для сыра. Боже-е-е! — подумал Шеф. — Это самый уродливый мужик, которого я только встречал. Лицо парня обрамляла полная темная борода, выглядящая довольно дерьмово, больше похожая на волосы вокруг члена, чем на правильную бороду, он занимался вытаскиванием козявок из носа, вытирая их об каркас кровати, одновременно смотря Гомера Пайла[12] по телевизору. Тьфу, — подумал Шеф и прошел мимо. На следующем окне жалюзи были открыты немного больше. Кинион отступил назад, затем очень медленно наклонил свою физиономию вперед, чтобы заглянуть между пластинами, и…

Эге-гей!

Прекрасная капитанша Маджора находилась там, сидя за маленьким письменным столом, освещенная большим ярким торшером. Она выглядела сосредоточенной, стуча по клавишам одного из новомодных маленьких компьютеров, которые складывались до размеров чего-то, что можно положить в портфель, а на кровати, на самом деле, лежал портфель. В шкафу висела ее армейская форма цвета «хаки», а также черная кожаная кобура с вызвавшим так много вопросов «Кольтом» 45-го калибра, из-за которого Шеф и предпринял подобную экстремальную меру дознания. Однако, не это, прежде всего, привлекло его внимание, а тот факт, что капитанша Маджора сидела и стучала по своему маленькому компьютеру без одежды!

Ее прямые, шелковистые рыжие волосы сияли в свете лампы, да, а шикарная, пара сисек с сосками наинежнейшего розового цвета покачивалась, пока она печатала. Это был райский вид, и еще лучше, почти как, если бы Бог ответил на невысказанную молитву, капитанша отодвинулась от стола, встала и потянулась!

Ох, блядь…

Член Шефа задвигался в его штанах с первого взгляда на нее. Она была самим воплощением слова «охренительная»: стройная, подтянутая и фигуристая, покрытая идеальной белой кожей, и она стояла там, все еще потягиваясь на цыпочках, доставая руками до потолка, с откинутой назад головой, закрытыми глазами и торчащими ангельскими сиськами… Ох, блядь! — снова подумал Шеф, поскольку теперь он мог лицезреть лакомый кусочек мягких рыжих волос между ее ногами, торчащий маленький кустик, а также очаровательную женственную расщелинку за волосами, и с данным видом мозг Шефа посетило предвидение, каким бы необычным оно ни было, особенно для начальника полиции, но, да, он знал, что ему придется сделать то, чего он не делал целую вечность…

Ох, блядь! Я должен подрочить!

Это не заняло бы много времени — в особенности, глядя на это! И, черт возьми, вокруг никого не было, кто мог его видеть, верно? В данный момент его петушок чувствовал себя подобно кукурузному початку в штанах, и этот початок, несомненно, нужно было пошелушить. Руки Шефа очень медленно начали опускаться на ширинку…

— Чё-ерт! — раздался яростный шепот. — Только посмотрите на дойки этой сучки!

Шеф Кинион чуть не обосрался и не блеванул на окно одновременно, его сердце замерло и, казалось, больше не возобновит биения, пока он находился примерно в одной секунде от сердечного приступа. Конечно же, это был Хэйc, который прошептал свой грубый комментарий, подкравшись за спиной Шефа.

Кинион с трудом смог подавить свой голос до шепота.

— Хэйc! Что, ради Бога, ты здесь делаешь?

Но Хэйc все еще не мог оторваться от окна.

— Едрён-батон, босс. У нее такой классный разрез между ног, а? Ооо-да, и посмотрите на эти рыжие волосы на ее киске! Чё-ерт, шеф, вы имеете больше самообладания, чем я, потому что, если бы я стоял здесь, подглядывая за этой голой шлюхой, я бы как следует вздрочнул и кончил прямо на окно…

Шеф, несмотря на его очевидное возмущение, почувствовал некоторое облегчение от того, что еще не успел вытащить свой член, когда столь неожиданно появился Хэйc.

— Ох, гляньте, босс… Она повернулась спиной, и теперь вы можете увидеть ее задницу!

Первым побуждением было стукнуть Хэйcа по макушке, но это показалось не слишком разумным, даже учитывая тот факт, что окно закрыто, поскольку капитанша все-таки могла услышать шум, что было бы нехорошо. Поэтому, вторым побуждением…

На хуй, — подумал шеф, и снова посмотрел в окно.

И нервно сглотнул.

Капитанша Маджора, заметьте, все еще обнаженная, теперь стояла спиной к окну, и надо было видеть, что это была за спина! И она все еще тянулась, а затем стала выполнять упражнения, такие, как сгибание и касание руками пальцев ног, и всякий раз, когда она наклонялась, можно было во всех подробностях лицезреть ее ангельскую задницу.

— Да, я бы вздрочнул, босс, — прошептал Хэйc.

Я бы тоже вздрочнул, Хэйc, если бы ты не появился! — не мог не подумать Шеф. Стояк в его штанах являлся тому напоминанием. Но глаза Киниона все еще были прикованы к проему между планок жалюзи, и ему пришла в голову мысль о том, какой прекрасной может быть женская задница, и, в частности, эта конкретная задница, задница восхитительной капитанши Маджоры… ну, красоту ее просто не передать словами. В человеческом языке просто не существовало эпитетов для нее. Тугая, но такая совершенная по форме, идеально кремового белого цвета, да, сэр, без единого прыщика, и каждый раз, когда она наклонялась, член у Шефа приходил в движение. Казалось, что эта задница подмигивала ему! И дразнила его — то, как ягодицы чуток раздвигались, так, что он почти мог видеть дырочку между них, да! А то, как были расположены ее ноги, давало ему возможность разглядеть клочок того рыжего кустика меха, находившегося спереди, но затем муза Шефа улетучилась, и он подумал: Если бы у моей жены была такая жопа, я являлся бы самым счастливым человеком на земле, — правда, однако, заключалась совершенно в другом…

Конечно, Кинион, но так уж получилось, что у твоей жены нет такой задницы. Вместо этого у нее что-то похожее на пару стофунтовых мешков свиного корма, сложенных вместе…

Хэйc дьявольски ухмыльнулся и прошептал:

— Ну разве это не клево, шеф? Я имею в виду, поставить ее лицом к стене, как следует кончить ей на спину, а затем смотреть, как вся сперма стекает прямо в расщелину ее задницы? Затем задать ей старого доброго траха, да, сэр, это то, что ей нужно… Ой, бля-а-а, думаю, что жопа-шоу закончилось.

Маджора прекратила заниматься упражнениями и казалась очень озабоченной, внезапно увидев что-то на маленьком открытом экране своего компьютера. Затем, в спешке, она надела свою армейскую одежду, схватила «Кольт» 45-го калибра с кобурой и вышла из комнаты мотеля, а через секунду Шеф и Хэйc услышали звук отъезжающего служебного седана.

— Куда это она так сорвалась? — удивился Хэйc.

— Не знаю, но я скажу, куда отправляешься ты! — Кинион схватил своего заместителя за воротник и быстро поволок его обратно на главную улицу. — Ты отправляешься в страну Дерьмоландию!

Шеф был взбешен, да, но он делал все возможное, чтобы сдержать свой гнев, по крайней мере, до того момента, пока они не вернутся к участку, но тогда…

— Я откручу тебе башку, парень! — взорвался Шеф.

— Эй, шеф! Какая муха вас укусила?

— Ты — вот какая! То, как ты подкрался ко мне!

Хэйc пожал плечами.

— Едрён-батон, шеф, откуда мне было знать, что вы подглядываете за ней в окно, пока она голая?

— Я не подглядывал, чтобы увидеть ее голой! Я не извер-щенец!

— Да ладно, шеф, я не считаю, что подглядывать за этой сучкой — что-то плохое. Чё-ерт, для этого и нужны окна. Ничего такого, чего бы не сделал любой другой истинный американец.

— Я не подглядывал, Хэйc! Я просто осуществлял небольшое следственное наблюдение за ней!

— Зачем?

— Зачем! Потому что ты сам мне сказал, что она на самом деле не из армии, поэтому я просто проверял ее, чтобы посмотреть, не делает ли она что-то подозрительное!

— А мне показалось, что вы больше проверяли ее задницу, босс…

Да, Шеф почувствовал, что готов выпороть Хэйcа ремнем.

— Скажи, зачем, чё-ерт возьми, ты потащился за мной!

— Я не тащился за вами, шеф, — объяснил Хэйc. — Я вернулся в участок, и вас там не было, а ваша машина стояла рядом. Потом я увидел, как вы идете позади мотеля, поэтому я поспешил за вами.

— Поспешил за мной, нахрена?

— Поступил еще один звонок, — сообщил помощник. — И дело очень серьезное. Пара дюжин домохозяек только что позвонили диспетчеру, и все они говорят, что их муженьки пропали.

Звонок? В этот час?

— Пропала куча парней, говоришь?

— Точняк, босс. Никто из них не вернулся домой сегодня вечером, и у всех есть кое-что общее. Все они должны были встретиться в зале для ветеранов VFW.

— Диспетчер, говорит экипаж два-ноль-восемь, сообщаю, что мы находимся в пути к залу VFW Post 3063.

— Принято, два-ноль-восемь.

— О, и, если я вернусь до того, как ты уйдешь с работы, дорогая, как насчет того, чтобы мне подъехать к тебе и…

Кинион выхватил микрофон у Хэйcа и отключил его с проклятием на губах.

— Заканчивай это дерьмо и веди автомобиль!

— Понял, босс.

И вот они снова едут на вызов, Хэйc управляет городской патрульной машиной, а Шеф находится на переднем пассажирском сиденье. Боже, стоял уже поздний час; возможно, однажды проклятый мэр выделит достаточно средств, чтобы нанять ночного полицейского. Да, — подумал Кинион, — а если бы у меня была квадратная жопа, я мог бы высрать телевизор. Но что это могло быть? Куча парней из VFW не вернулись домой?

— Бля-а-а, Хэйc, они, наверное, все пошли в бар или еще куда-нибудь.

— Неа, шеф, — возразил Хэйc. — Видите ли, одна из женщин, которая звонила — Гленда Роунер, вы знаете, шеф, большая толстая неаккуратная дама с прикусом, выглядящим так, будто кто-то ударил ее в челюсть, скажем, стропилом? Она замужем за Коннером Роусоном, вы знаете, тем паршивым парнем, которому в какой-то войне оторвало одну ногу, и ходят слухи, что не только ногу, потому что…

— Я знаю, кто такие Роусоны, черт побери, Хэйc! Давай к делу!

— Так вот, я хочу сказать, что Гленда Роусон обнаружила, что двери в зал VFW заперты, но клянется, что слышала, как там кто-то ходит внутри, и не только это, она говорит, что видела, как какой-то парень смотрит в окно на нее, однако он не открыл дверь. Говорит, что весь свет погас, даже лампы на парковке. Звучит как-то странно, да, шеф?

Как-то странно. А как насчет того, что Док Уиллис был убит, и его жена исчезла, а затем все эти мальчики в Приюте без сознания со спущенными штанами, да, сэр, это реально стало апогеем этого долбанутого дня, который быстро превратился в столь же долбанутую ночь с этой фигней насчет зала VFW. Но Кинион думал и о положительных аспектах: по крайней мере, теперь он вернется домой, когда его толстожопая жена уже уснет, и ему не придется выслушивать ее упреки. Господи, когда Карлин начинала скулить, Шеф был готов истыкать себя в голову одной из тех больших шариковых ручек, продающихся в магазинчике скобяных товаров Ходжа.

И затем, конечно, у него оставалось незаконченное дельце с блистательной капитаншей Маджорой. Почему она носила пистолет, больше не использующийся в армии? Как она попала в Окружной приют для мальчиков быстрее, чем он и Хэйc? И куда она так быстро сорвалась, когда демонстрировала голую версию шоу аэробики Дениз Остин?

— Ой, бля-а-а, шеф, — вспомнил Хэйc. — Я только что подумал, что так и не закончил свой рассказ о Марте, не так ли?

— Да, — согласился Шеф, и его живот спазмировал при мысли об этом. — Именно так.

— Точно, точно, босс, я так и не добрался до конца и не рассказал вам, почему ее называют Хвостатой Мартой.

Ну, на самом деле, это являлось правдой, но в данный момент Шеф больше не хотел внимать отвертительным историям Хэйcа, особенно после двойного бургера, который он купил на лотке для барбекю.

— Забудь об этом, Хэйc. Я не хочу слушать.

— Конечно, хотите, шеф…

— Нет, Хэйc. Просто заткнись и веди машину!

— Это большой отрицательный момент, босс, потому что не здорово начинать какую-то историю и не заканчивать ее должным образом. Поэтому я расскажу, нравится вам это или нет.

— Хэйc, если ты еще…

— Видите ли, босс, как я уже говорил вам, после того, как я засадил в ее задницу свою мочу от десяти банок пива, она встает, чтобы пойти в туалет, да — и, бля-а-а, — а мне в туалет уже не надо, нет сэр, после того, как я опустошил свой мочевой пузырь в жопу старой карги. В любом случае, как я пытался вам сказать, она встает, и — Господи, шеф! — я слышу, как вся моя моча булькает в ней, в ее животе, торчащем, как мешок с зерном, в который я так обильно поссал, а потом, шеф, потом… — но на этом месте Хэйc замолк и начал тормозить. — Чё-ерт, шеф, похоже, мне придется закончить позже, потому что мы уже приехали.

Кинион поблагодарил Господа за это, как это сделал и его желудок. Хэйc заехал на стоянку VWF Post 3063, и его рассказ подтверждался: все освещение не функционировало — в здании, на парковке, даже на большом знаке VFW на фасаде. Но…

ВВВВВРУМ!

Они чуть не подпрыгнули от раздавшегося звука, парковку заполнило облако пыли, и когда Шеф выпрыгнул из машины и оглянулся, он увидел…

— Вы издеваетесь!

…большой длинный автобус с ревом катил прочь, и прежде, чем он полностью исчез из поля зрения, Шеф Кинион смог различить написанные по трафарету слова на его борту, которые гласили…

— Государственный департамент здравоохранения! — прочитал вслух выскочивший из машины Хэйc.

— Снова эти засранцы?

Кинион и Хэйc стояли в пыли. Автобус ехал уже далеко впереди. Двое мужчин подошли к залу VFW, и Хэйc сразу же кое-что заметил.

— Смотрите, шеф. Видите?

— Что вижу? — ответил Кинион.

Хэйc указал на передние окна зала…

Стекол нет, — понял Шеф.

— Видите, босс, стекла отсутствуют. Все окна выбиты снаружи, как и в доме Дока Уиллиса.

— Не, ну, разве это не полный пиздец! — возмутился Шеф.

— Да, и, кажется, намечается еще один…

На другом конце темной парковки быстро завелся и газанул другой автомобиль — служебный «седан» капитанши Маджоры.

— Все еще думаете, что она та, за кого себя выдает, босс? — раздраженно поинтересовался Хэйc. — Во второй раз за сегодня она опередила нас по выездам на наши звонки.

Шеф погладил свой тройной подбородок. Конечно, вокруг блистательной капитанши Маджоры, казалось, накопилось множество странных вещей, но…

— Подожди минутку, Хэйc, единственная причина, по которой она попала сюда раньше, чем мы, заключается в том, что мы задержались из-за… ну…

— Из-за того, что вы захотели заглянуть в ее окно, пока она была голой, чтобы поглазеть на ее узкую попку и красную щелку…

— Ничего подобного, я уже говорил тебе! — завопил Кинион. — Я просто проводил расследование подозрительной ситуации!

— Ну, как вам угодно, босс, и вы можете потратить оставшуюся часть времени на объяснения, или же последовать за ней и посмотреть, куда она направляется.

— Чего?

— Езжайте за этой грязной, лживой сукой в патрульной машине, едрён-батон. У вас еще есть время догнать ее.

Кинион обдумал это предложение и, черт побери, оно показалось ему достаточно хорошим. Он быстро подошел к машине.

— Давай, Хэйc, залезай!

Хэйc бросил Киниону ключи.

— Езжайте один, босс. Я хочу вернуться в участок и провести кое-какое собственное расследование.

Кинион в недоумении оглянулся.

— Хорошо, но как, черт возьми, ты собираешься вернуться в участок без автомобиля?

Хэйc хитро улыбнулся.

— Предоставьте это дело мне, шеф, а вам лучше поторопиться, если не желаете упустить ее.

Хэйc был прав — на споры не оставалось времени. Поэтому Кинион запрыгнул в патрульную машину Люнтвилля и быстро вырулил с парковки VFW, как будто он преследовал какого-нибудь злостного самогонщика, следуя в том же направлении, что и Маджора.

А когда Шеф отчалил, рядовой Мика достал комплект отмычек и начал выбирать, какой бы автомобиль угнать…

Пока Шеф Кинион выжимал до упора педаль газа, стремительно двигаясь по старой Харли Уоррен-роуд, он думал о том, что замыслил Хэйc, однако в большей степени его беспокоило то, что намерена предпринять Маджора. Мало того, что казалось странным, что ее «Кольт» 45-го калибра больше не числился в армейском инвентаре, но еще более необычным являлось то, что она каким-то образом смогла получить уведомления обо всем, что происходило в VFW Post. Она не могла услышать об этом через полицейский сканер, как раньше рассказывала насчет Окружного приюта для мальчиков, потому что Шеф сам видел, когда он рассматривал ее голую задницу, что у нее не было сканера в комнате, и она никуда не звонила, и ей никто не звонил, так что… Как, чё-ерт возьми, она узнала, что ей следует ехать к VFW Post и снова, чё-ерт побери, вызвала ребят из Департамента здравоохранения штата?

Прошло не так много времени, прежде чем Шеф узрел впереди ее задние огни, и поэтому он немного сбросил скорость. Он не хотел поймать ее, он просто намеревался посмотреть, что она будет делать, а она, черт возьми, не собиралась возвращаться в свою комнату в мотеле, потому что ехала в совершенно противоперложном направлении. Поэтому он осторожно следовал за ней, стараясь чтобы она ничего не заподозрила. А тем временем у него появилась идея…

— Диспетчер, это Люнтвилльский экипаж два-ноль-восемь, ID-1, - сказал Шеф в свою портативную «Моторолу». — Мне нужно сделать запрос.

— Слушаю, два-ноль-восемь, — пробился сквозь статический шум ответ окружного диспетчера.

Видите ли, Шеф являлся не настолько глупым, как некоторые могли бы подумать, и он прекрасно знал, что любой экстренный транспортный вызов регистрируется на компьютере штата, независимо от того, был ли он локальным, окружным или общештатовским, и он также понимал, что диспетчер округа имеет доступ к данной информации, а в-третьих, он осознавал, что любой медицинский транспорт, вызванный Департаментом здравоохранения штата, получает метку со статусом в этом компьютерном журнале!

— Мне нужен статус прибытия и назначения ответа Государственного департамента здравоохранения на вызов в Люнтвилльский VFW Post 3063, - сказал он в микрофон.

— Оставайтесь на связи, два-ноль-восемь.

Шеф услышал, как диспетчер стучит по клавишам компьютера. Затем наступила пауза, и женщина продолжила:

— Два-ноль-восемь, согласно журналу состояния компьютера штата, в указанное место не отправлялось никаких транспортных средств Департамента здравоохранения.

Что за хуйня?

— Ну, я только что видел их, отъезжающих менее пяти минут назад! — возразил Кинион. — А раньше, сегодня? Проверьте вызов Департамента здравоохранения штата в Окружной приют для мальчиков на Маунт-Эйри-роуд.

Еще немного статического шума и стука по клавишам, а затем:

— Извините, два-ноль-восемь, Департамент здравоохранения штата не сообщал ни о каких вызовах своих автомобилей сегодня, ни в указанные вами места, ни в любые другие.

Сначала Шеф собирался поспорить, так как оба раза видел эти машины собственными глазами, но потом… Хммм, — подумал он.

— Огромное спасибо, — сказал он в микрофон. — Должно быть, я получил неверную информацию. Два-ноль-восемь, конец связи.

Да, сэр, куча странностей с каждой минутой становилась все выше и выше. И не только из-за слов диспетчера, но также и из-за того, что он заметил в следующий момент.

Видите ли, далеко впереди, он все еще мог видеть задние огни служебного «седана» Маджоры, и вот, что этот седан сделал дальше — он повернул налево от старой Харли-Уоррен-роуд и направился прямо по окружной дороге № 3, а Шеф Кинион прекрасно знал, что на окружной дороге № 3 не было ничего, кроме одного дома…

Дома Дока и Джин Уиллисов.

У Мики был прекрасный выбор автомобилей на парковке, все они, конечно, принадлежали старым пердунам из VFW, поэтому он выбрал хороший 4-дверный «Олдсмобил» с большим салоном и использовал свои отмычки марки HPC, чтобы попасть внутрь машины и завести ее. Видите ли, патрульный не считал свои действия зазорными, потому что он на самом деле не воровал автомобиль; нет, он временно экспроприировал его для срочных полицейских дел, о возможности чего, черным по белому написано в Государственном Аннотированном кодексе, да, и, кроме того, владельцу в данный момент машина точно не требовалась, так как он наверняка находился в большом медицинском автобуса Государственного департамента здравоохранения и, вероятно, пребывал без сознания со спущенными штанами и вставшим членом, точно так же, как и у всех мальчиков в Окружном приюте. Так что Мика запрыгнул внутрь и уехал, направляясь к участку, как он и говорил Шефу. Конечно, Хэйc немного слукавил, поскольку, хоть он и направлялся к участку, сразу возвращаться туда он не собирался.

А целью его поездки был мотель «Белая Лошадь».

Да, он прекрасно знал, что Шеф, будучи сам по себе отличным мужиком, все-таки не мог смотреть на происходящее незамутненным зрением, поскольку положил глаз на эту рыжеволосую прошмандовку Маджору. Просто удивительно, что пизда может сделать с парнем, особенно с парнем вроде Шефа, принимая во внимание тот факт, что он, вероятно, не имел хорошего траха с тех пор, как люди впервые высадились на Луне. Но Хэйc с первого взгляда мог вычислить лживую мохнатку, которой как раз и являлась Маджора. Несомненно, она была красавицей, и Хэйc не стал бы возражать против того, чтобы как следует засандалить ей в одну или вo все ее дырки, потому что именно этим являлись все девки: тремя дырками для парней, чтобы засунуть туда члены и хорошо кончить. Красавицей, да, однако Хэйc не был так впечатлен, как Шеф. Мажора казалась ему слишком аккуратной и правильной, слишком опрятной. Хотелось сбить с нее спесь и немного повалять в грязи, чтобы она стала такой, какой и полагается быть женщине. Да, сэр, собрать десяток хороших, крепких парней и устроить ей особую жарку на бильярдном столе на всю ночь. О-о-о-да-а, это бы быстро избавило ее от излишнего нахальства. Уложить ее хитрую жопу и трахать от заката до рассвета, закачать в нее столько спермы, чтобы уже больше не лезло, и она, несомненно, потом еще спасибо скажет за это. Видите ли, Хэйc, опираясь на свой неопровержимый опыт, рассуждал так: чем больше относиться к девке, как к низкопробной грязной шлюхе, тем больше ей это нравится, потому что это удовлетворяет какую-то внутреннюю потребность в том, чтобы с ней обращались, как с резервуаром для спермы. Лично Хэйc не мог себе этого представить, но опыт подобного обхождения более, чем с 700 девицами его полностью убедили. Совершенно верно — без обмана — на самом деле список патрульного доходил ровно до 721 — причем это были 721 разные девчонки, в которых он засовывал своего дружка, и изрядную долю из них он трахал больше раз, чем мог сосчитать! И также мы не погрешим против истины, когда скажем, что более ста из них он трахнул еще до того, как ему исполнилось 16 лет! Едрён-батон, когда Мике Хэйcу было всего 7 лет, он имел сексуальные контакты со своими няньками, а к 10 годам уже стал чертовски крутым чуваком. В младших классах средней школы он не просто перетрахал всех своих девчонок из седьмого класса, но и поимел изрядное количество учительниц. Бля-а-а, он помнил время, когда ему было всего 13 лет, и у него еще не все волосы выросли вокруг члена, и хотя он мог иметь стояк и кончать, его яички еще не вырабатывали сперму, ну так вот, он помнил большую толстую учительницу естественных наук по имени миссис Кристиан, у которой коренастое тело компенсировалось шикарными сиськами, и однажды Мика сидел в классе, глазея на эти большие дыни и думая, как было бы здорово обозреть их в обнаженном виде, и, конечно же, в штанах у него хорошенько встало, а, поскольку он сидел в первом ряду, миссис Кристиан прекрасно это увидела, без сомнения подумав про себя: Что за фигня? У 13-летнего мальчишки член в три раза больше, чем у моего мужа! — так что, конечно, она попросила Мику остаться после уроков, и давайте просто скажем, что он не только положил свой карандаш, в ее школьный пенал. Потом он трахал эту сучку пару раз в неделю до тех пор, пока не поступил в старшую школу. Слухи распространяются быстро, а если это слухи о таком парне, как Мика Хэйc (уж, не говоря о том, что если этот парень искусный любовник и может дать, что надо женской киске), то с таким же успехом они могли бы передаваться по гребаному интеркому. К 9-му классу, фактически, каждую неделю он трахался не только с парой разных девушек, но и с несколькими преподавательницами, такими как мисс Брилл — она являлась учительницей по физкультуре, худая и высокая, почти без сисек, но это не имело значения для Мики Хэйcа, нет, сэр — у нее, возможно, и не было сисек, но он точно знал, что у нее имеется киска между ног, ну и вот в один прекрасный день, когда Мика собирался на тренировку своей команды, откуда-то появилась мисс Брилл, схватила его, затащила в свой маленький кабинет и заперла дверь. Видите ли, она много слышала о том, насколько хорош Мика Хэйc, и, естественно, загорелась желанием проверить все самой, поэтому она стащила с себя спортивные штаны и стянула штаны с Мики, и, конечно, у него уже стоял, так, что она уставилась на это дело и сказала чуть ли не повизгивая: «Боже мой, Мика Хэйc, это самый большой елдак, который я когда-либо видела!» (и имейте в виду, что он тогда еще был мальчишкой!), поэтому Мика, будучи прилежным учеником, всегда хотел оправдать ожидания своих учителей, так что он как следует засандалил свой член в мисс Брилл, трахая ее жестко и быстро, как и хотят женщины, а она визжала: «Сильнее, Мика! Сильнее!», так что, в конце концов, начало казаться, что в ее пизде работает отбойный молоток, и, бля-а-а, эта тощая сучка никак не могла насытиться, поэтому она задирает коленки до ушей и продолжает вопить: «Сильнее!», однако потом что-то случилось, понимаете, и на тот момент, будучи молодым, Мика не мог понять, что произошло, но он услышал влажный хлюпающий звук и внезапно блядские блаженные вопли мисс Брилл превратились в крики, и из ее дырки хлынула кровь, точно из пробитой бочки с вишневым вином, и, короче, оказалось, что Мика так сильно ебал эту бабу, что порвал ее чертову шейку матки, да! и ей пришлось ложиться в больничку! Сначала он чувствовал себя виноватым из-за этого — Бля-а-а, — думал он. — Я разворотил дырку мисс Брилл! — но, черт возьми, он дал ей только то, о чем она просила, не так ли? Так что, на самом деле, это была не его вина, и, поскольку он порвал ее пизду до того, как кончил сам, то не чувствовал себя виноватым и в том, что потом немного подрочил. Вот такая история о самом первом опыте, когда Мика Хэйc разворотил чью-то пизду, и тогда он не предполагал, что таких случаев будет еще много.

Ну ладно, едрён-батон! Похоже, наше повествование немного ушло в сторону в результате вышеприведенного пассажа о деревенском трахоёбе, однако, прямо сейчас Мика Хэйc возвращался в город в большом шикарном «Олдсмобиле», который он взломал и украл… э-э, не украл, а экспроприировал в соответствии с соответствующим положением закона штата… с парковки VFW, а затем он подъехал к одному из парковочных мест напротив мотеля «Белая Лошадь», и через пару секунд обошел вокруг мотеля до того места, где ранее обнаружил Шефа, подглядывающим в окно за непристойно чистой, рыжеволосой, нуждающейся в жесткой ебле, лживой деревенской шлюхой, и, вероятно, намеревающегося подрочить, пока смотрит на нее. Его целью являлось второе окно сзади, но, конечно, прежде чем Хэйc добрался до второго окна, он должен был миновать первое окно, а там никого не было, кроме коротенького толстого парня с погаными волосами и бородой, которая больше походила на грязный торфяной мох на лице, и — Боже! — этот парень, должно быть, являлся самым уродливым парнем во всей Северной Америке, его лицо могло не только остановить гребаный поезд, но, может быть, даже заставить его развернуться на рельсах и поехать в противоположном направлении, да, сэр, вот каким он был уродливым; на самом деле лицо этого парня было больше похоже на подошву ступни калеки, чем на лицо, но да это неважно. Этот чувак — довольно толстый — сидел на кровати в труселях, смотрел телевизор и одну за другой выковыривал козявки из носа, вытирая их об низ кровати и тумбочку, другой же рукой он теребил промежность, причем так, будто доил корову, а не сжимал член, ну и вот, затем этот парень стягивает свои трусы и начинает дрочить! Конечно, это выглядело так, как будто Мать-Природа изрядно насрала на бедного чувака, потому что он не только являлся самым уродливым парнем на Божьей Земле, но также его член составлял в длину примерно три дюйма[13] — и это при самой оптимистической оценке. Затем Хэйc посмотрел на то, из-за чего у чувака возник стояк… эээ, на самом деле, не стояк, но, может быть, что-то вроде детальки от детского конструктора — и это было какое-то глупое шоу по телевизору про группу калерфорнийских дурынд, бегающих по пляжу в красных купальниках и, вроде как, спасающих жизни людей, которые тонули в море. Девчонки, конечно, были красивые, да, сэр, достаточно хорошие, чтобы бросить им палки, но последнее, что хотел сейчас делать Мика Хэйc, — это стоять здесь, наблюдая за тем, как, возможно, самый уродливый представитель рода человеческого терзает свое мясо, поэтому Мика подошел ко второму окну и, ну, в общем, совершил действие, которое можно охарактеризовать как взлом и проникновение.

На хуй, — подумал он. — Я не грабитель-взломщик. Кража со взломом, как определено в Государственном Аннотированном кодексе, является незаконным нарушением физического пространства с намерением кражи. Ну, черт возьми, он не собирался ничего красть, он просто хотел осмотреться. Ведь это же не преступление, не так ли?

Он отжал латунную защелку карманным ножом, да, затем приоткрыл окно и пролез внутрь. Прежде всего, патрульный автоматически визуально оценил имеющееся пространство и заметил шкаф, в котором висела какая-то одежда, еще немного одежды валялось на полу, на кровати лежал черный портфель, а на столе стоял ноутбук с поднятым экраном. Естественно, Хэйc направился к тому, что счел первостепенно важным: одежде на полу, так как заметил там пару кружевных голубых трусиков, и, конечно, он сразу поднял их и сделал хороший занюх.

Ох, что же за абсолютно НИКЧЕМНАЯ мокрощелка, — подумал он, потому что, трусики почти совсем не воняли! Ни единого следа от выделений, ни пятен от мочи, ничего. Хэйc считал, что если киска у девки не пахнет, то на нее не стоит и тратить время. Бабский запах, вот, что являлось ключом ко всему! Когда парень что-то делает, он должен знать, что делает, и если у девки не воняет так, что закладывает ноздри, какое же тогда в этом удовольствие? Бля-а-а, Мика Хэйc любил запах бабских дырок; почти так же, как и сами дырки, и, черт побери, если уж он собирался по щедрости душевной одарить девку своим твердым членом, то ее пизде надлежало получше вонять, мать ее так. Щелка, которая не воняет, похожа на выпивку без алкоголя, — сконструировал он вполне уместное сравнение, — или, как если вставить двигатель от газонокосилки в гребаный «Корвет». Ни сока, ни удовольствия. Ебать чистую пизду имеет не больше смысла, чем есть пиццу, из которой вытащили весь сыр! Но ладно, хватит о запахе киски и его отсутствии на грязных трусиках Маджоры — Хэйc находился здесь по серьезной причине, так что он решил, что лучше заняться делом, поэтому он включил телевизор и прошелся по каналам, пока не обнаружил то шоу, которое смотрел парень из соседней комнаты, являющийся, возможно, самым уродливым чуваком за всю историю цивилизации, и…

— Едрён-батон! — воскликнул вслух Хэйc.

…теперь там показывали какую-то жизнерадостную блондинку в том же красном купальнике с огромными сиськами и ртом, предназначенным для минета, на руке у нее красовалась блядская татуировка в виде виноградной лозы, которая, по мнению Хэйcа, выглядела дерьмово, да, но, блин, эта стройная орехово-коричневая сучка делала искусственное дыхание изо рта в рот какому-то парню, и все, о чем Хэйc мог подумать, было: Как насчет искусственного дыхания изо рта в ЧЛЕН прямо здесь, ты спермоглотка! Боже, Мика, даже зная, что он находился здесь по серьезному полицейскому делу, не мог не сформировать пару теорий об этой мокрощелке с телеэкрана, ведь он знал, что ей нужно, точно, а именно сбить всю эту голливудскую спесь, да! Например, затащить ее дорогую, 50-тысяч баксов за эпизод, телезадницу, однажды ночью в Коттерс-Филд, стянуть этот глупый красный купальный костюм, а затем как следует оттрахать в жопу, да, сэр. Воткнуть член по самые гланды, чтобы она ощутила вкус своего дерьма на нем, а затем накачать спермой до бесчувствия. Да, сэр, это то, что ей нужно, и она потом мне спасибо скажет за это! Хэйc внимательно посмотрел на картинку, и ему пришло в голову, что это, безусловно, первый раз в жизни, когда он хотел трахнуть телевизор, и чем больше он разглядывал эту шикарную калерфорнийскую телку, тем больше он думал, что мог бы сделать это на самом деле, да, сэр, просто спустить штаны и кончить прямо на экран, надеясь, что блондинка в это время откроет рот, а затем пофантазировать, как его сперма потечет по ее горлу прямо в желудок, где, вероятно, уже болтаются какое-нибудь прикольное розовое шампанское и суши с кишем, а также банановые чипсы и другое причудливое голливудское дерьмо, которое едят в Калерфорнии. Но затем он осознал, что, на самом деле, ситуация, когда он хотел трахнуть телевизор, случалась у него и раньше, так что это было не первый раз, потому что он вспомнил, что когда в подростковом возрасте смотрел шоу «Я мечтаю о Джинни», все время думал, что его нужно переименовать в «Я КОНЧАЮ на Джинни», так как у той девки в придурочном костюме имелись шикарные сиськи, из-за которых любой чувак захочет на всю жизнь перейти на молочную диету — бля-а-а, Хэйc задавался вопросом, сколько спермы вылилось на пол от молодых парней, смотрящих это тупое шоу и гоняющих лысого, и, ну, мы не отвлекаемся, но Мика вспомнил еще одно старое шоу, подходящее для дрочки, конечно же «Остров Гиллигана», в отношении которого Мика Хэйc часто желал, чтобы оно называлось «Островом Мики Хэйcа», потому что, Боже, если бы это было так, Джинджер и Мэри Энн ходили бы беременными все четыре сезона, да, а Мика даже оттрахал бы в хлам саму миссис Хауэлл, после чего, возможно, вытер свой член об ее вычурную шляпу. Почему бы, блядь, нет? И… ну, поскольку мы начали обсуждать эту тему, «Напряги извилины» также неплох. Помните ту девку по имени Агент 99? Бля-а-а, — подумал Мика, — Ставлю свиное жаркое против золотых кирпичей, что из пизды этой чопорной сучки каждый день вытекало по литру спермы Макса, Шефа и Хайми! Вероятно, продюсер сериала, режиссер, осветитель и чё-ертов помощник осветителя тоже погружали свои фитили в ее киску. А после них дошла очередь до реквизитора, поставщика провизии и гребаного монтажера…

Ну ладно, хватит о телевидение. Следующим, что привлекло внимание Хэйcа, являлся новомодный ноутбук, хотя Хэйc мог придумать для Маджоры и лучший объект для размещения на ее коленях. Включенный цветной жидкокристаллический экран красиво светился, да, и вот что было на нем:

— Чё-eрт, что за белиберда? — спросил сам себя Хэйc, посмотрев на экран.

Он был настолько поглощен, что даже не взглянул на телевизор, где еще одна цыпочка в том же красном купальнике принялась выполнять искусственное дыхание другому парню, вытащенному из воды, и вот эта девка казалась намного стройнее, чем первая блондиночка — у нее были короткие каштановые волосы и меньшие округлости на груди, чем у мисс Брилл, учительницы физкультуры, но, черт возьми, Хэйc выебал бы эту блядушку так же без раздумья, как и блондинку, да, сэр, оттрахал бы по лицу сучку и кончил ей прямо в глаз, а остаток бы спустил на ее плоскую, как доска, грудь.

Да, это, вероятно, именно то, что ей нужно, но в данный момент Хэйc заглянул в открытый портфель на кровати, собираясь изучить лежащие там бумаги, однако…

Бляяяяяяяяяяяяяяя-а-а!

Кто-то влезал в комнату через окно!

Шеф воздержался от закуривания «Уинстона», так как, если вы пытаетесь тайно следить за кем-то среди ночи, то запаливать зажигалку «Бик» представлялось не очень хорошей идеей. Вместо этого, после того, как он последовал за блистательной капитаншей Маджорой к жилищу Уиллиса и припарковал патрульную машину дальше на дороге, Кинион подкрался к дому так тихо, как мог, однако заметил, что сама капитанша не пошла внутрь, а направилась за резиденцию Дока. Так что Шеф двинулся дальше, да, и, хотя ему страстно хотелось закурить, вероятно, было хорошо, что он не сделал этого, поскольку из-за своей физической комплекции Кинион отдувался и пыхтел, и у него, скорее всего, сразу же случился бы сердечный приступ, а если бы это произошло, он бы никогда не разгадал эту тайну, не так ли?

Маджора продолжала идти, спускаясь вниз по склону за домом в поле, а затем, казалось, что-то вынула из кармана и уставилась на небо, после чего просто стояла, делая это, в течение чертовски длительного времени!

Что, чё-ерт возьми, она держит в руках? Бинокль? На что она смотрит?

Ну, по мнению Шефа, что бы капитанша ни делала, она планировала заниматься этим еще долго, поэтому Кинион решил, что на некоторое время может обратить свое внимание на другое. Ведь, если она проделала весь путь до жилища Уиллиса, то, вероятно, ради чего-то большего, чем просто стоять в поле позади дома и смотреть в небо, поэтому вполне логично, что Шеф подумал о том, чтобы пойти в резиденцию Дока и посмотреть, есть ли там что-то необычное.

По крайней мере, для него это имело смысл.

Входная дверь была не заперта, поэтому Шеф просто вошел внутрь, однако ни одна из ламп не горела, и Кинион решил, что включать их не здорово, так как Маджора могла заметить свет и подумать, что что-то тут не так. Поэтому Шеф стоял посреди темного дома, чувствуя себя немного глупо, поскольку не видел ничего, но затем вспомнил о своем миниатюрном фонарике, прикрепленном к связке ключей — она его, конечно, не засечет! — и побрел по помещению. Красться по темному дому было жутковато, учитывая тот факт, что только сегодня утром они нашли в нем мертвого человека, не говоря уж о том, что этот мертвец исчез, а затем, видимо, чтобы окончательно испортить настроение, он вспомнил, как в 1969 году, когда ему было, может быть 22 года, и он выглядел чуточку постройнее, он устроился на работу на завод по переработке компоста, где получал по сто долларов в неделю, и у него имелся спортивный «Шеви Корвейр» (который позже Детройтский завод отозвал из-за утечек угарного газа в области переднего сиденья), а также была некая толстая девчонка, работавшая в универсальном магазине Халла прямо на углу Лейхилл-роуд и запавшая на него, и Шеф (который тогда еще не являлся Шефом, конечно) как-то набрался смелости и пригласил на свидание эту толстушку (ее звали Дори Мэй, и у нее была грудь, похожая на две головы, слипшиеся под блузкой), а она, конечно же, ответила: «Да, конечно, Ричи, я просто мечтаю погулять с таким красивым парнем, как ты!», и, видите, тогда его называли «Ричи», и еще она сказала, что хотела бы отправиться а автокинотеатр Палмера, а это очень устраивало Шефа, потому что все знали, что, когда девчонка просит отвезти ее в автокинотеатр, это означает, что она хочет потрахаться! Так что Шеф посадил ее в свой «Корвейр», и они поехали, лакомясь жареной курицей из большого ведра от «Бон Фаер», а затем переключились на бутыль самогона «Сияющий Сладдер», являвшегося довольно мощной штукой, да, и Шеф прикинул, что ему надо прикладываться один раз на каждые ее четыре, но ему было все равно, потому что, как только он припарковал свою машину и втащил в окошко громкоговоритель, Дори Мэй хихикнула и высвободила из-под блузки свои гигантские сиськи, прежде, чем Шеф смог сказать «безнравственно», и не то, чтобы он знал, что означает это слово, и так же быстро ее толстая маленькая ручка оказалась между его ногами, сжимая его хозяйство, да, и как же приятно было это почувствовать, и прежде чем он смог даже посмотреть, какой показывают фильм, Дори Мэй спустила его штаны и моментально засунула его член себе в рот, да. А поскольку это был первый раз, когда его дружок оказался в пределах девичьего рта, Шеф чертовски возликовал, думая: Мне делают минет, да! Мне отсасывают! Но…

В общем… отсасывали Шефу не долго из-за явной проблемы, скажем так, с неисправной гидравликой. Видите ли, самогон «Сияющий Сладдер» являлся мощной штукой, и его эффект проявлялся неожиданно, а, если подумать, Шеф сделал более дюжины глотков из той бутыли, так что затем…

— Ах, что ты делаешь со мной, Ричи Кинион! — выпалила Дори Мэй своим громким медным деревенским голосом. — Я сосу твой член уже добрых пять минут, и ничего не происходит! Ты перепил, вот, что ты сделал! Из-за этого у тебя и не встает! Вот что я буду делать теперь с этой маленькой штучкой? — и, конечно же, она указала на промежность молодого Шефа. — Бля-а-а, Ричи, это больше похоже на чертов мизинец ребенка, чем на хуй!

Ну, то, что его мужское достоинство назвали чертовым мизинцем ребенка, само по себе травмировало Киниона, но сразу после данных слов она фыркнула и открыла пассажирскую дверь «Корвейра», после чего вытащила наружу свою толстую задницу, да, а еще она сказала:

— Черт тебя побери, Ричи Кинион! Если ты не можешь трахнуть меня, то я, уверена, найду каких-нибудь парней, которые смогут это сделать!

Затем она захлопнула дверь и потопала к первому ряду, переваливая свой большой зад, после чего загрузилась в блестящий серый «Шевелл» 67-го года, полный каких-то рокабилльщиков, и судя по звукам, которые вскоре раздались из этой машины, она получила именно то, что хотела. Конечно, молодой Ричи Кинион был несколько подавлен случившимся, ему предпочли «Шеви» с кучей парней, одетых в макинтоши и футболки, с пачками «Мальборо», закатанными в рукава, особенно в свете того, что он оказался настолько проницательным, что сначала накормил ее жирную задницу прекрасной жареной курицей. В любом случае, его мужественность испытывала то, что испытывал Александр Великий, вторгнувшись в чертову Персию, и тогда он сделал то, что сделало бы большинство парней на его месте: выпил еще. На самом деле, он, блин, практически допил бутылку самогона «Сияющий Сладдер» и отрубился, а проснувшись несколько часов спустя, обнаружил, что наблевал себе на колени и обосрался, да, сэр, и когда он посмотрел в окно «Корвейра», то увидел рокабилльщиков, выстроившихся в очередь, чтобы трахнуть Дори Мэй, распластавшуюся жирной задницей на капоте, причем она ничуть не возражала против этого, но по крайней мере Шеф проснулся вовремя, чтобы застать последние пятнадцать минут последнего из трех фильмов, на которые он купил два билета, и это был фильм про некого долговязого черного парня, сражающегося с кучкой зомби в каком-то дерьмовом доме в Питтсбурге, и это то, о чем Шеф подумал прямо сейчас, в темном доме Дока Уиллиса, что сегодня они видели мертвое тело Дока, а через несколько минут он, черт возьми, ушел, будто, действительно, мог встать и уйти, как, ну, как зомби.

Ох, это был просто тупой фильм, — подумал он.

Но затем зомби похлопал Шефа Киниона по плечу…

— Джин Уиллис! — воскликнул Хэйc.

Да, сэр, она и являлась тем, кто пролезал через окно в мотеле, и сейчас на ней было одето меньше, чем на отпускных фотографиях, которые Хэйc видел сегодня днем, а это значило, что на ней был только лак для ногтей.

— О, привет, офицер Хэйc, — сказала она теплым елейным голосом, пробравшись через окно и встав совершенно голой перед ним.

И — черт возьми! — тело Джин Уиллис могло заставить позавидовать любую красавицу, ведь по сравнению с ней даже девчонки из того глупого шоу про спасателей выглядели, как мазки дерьма на туалетной бумаге — вот такой была Джин Уиллис, да, сэр. Чертовы сиськи, как спелые белые фрукты, и ноги, которые способны обернуться вокруг спины какого-нибудь парня, и кустик…

Мать твою, бляяяяя-а-а!

Видите ли, у этой девчонки был кустик и такие нижние причиндалы, что даже гребаный Папа Римский мог бы откинуть голову назад и издать боевой клич, да, сэр. Изящный пушок прикрывал ее восхитительную девичью расщелинку; это выглядело как что-то, что должно находиться в чертовой подарочной коробке с обвязанной вокруг нее белой ленточкой. И в данный момент исполняющий свои служебные обязанности патрульный Мика Хэйc не мог думать ни о чем другом, кроме как развязать эту белую ленту.

— Будь моим, Мика, — довольно страстно выдохнула миссис Уиллис, сделав шаг вперед. — Я так много слышала о твоем сексуальном мастерстве, но тогда я еще была замужем. С тех пор я поднялась на грандиозно новый уровень иерархии…

— Что за хуйня? — ответил Мика Хэйc.

— Позволь мне пососать твой хуй…

— Э-э… конечно, — ответил Мика Хэйc, и у него уже был такой стояк просто от ее взгляда и от соблазнительного звука голоса, что, казалось, в штанах находился мраморный бюст Наполеона.

Ее улыбка сияла. Ее страстный рот приоткрылся, язык высунулся и облизал губы, и в то же самое время левая рука поднялась к сиськам, которые она стала вызывающе ласкать, а затем эта же самая рука соскользнула вниз к ее пирожку, после чего она сунула палец внутрь и вздохнула. Но это была ее левая рука.

В правой руке она держала…

Гребаный мешок для стирки? — удивился Хэйc.

Ну, это и являлось тем, чем выглядело, только не было похоже, что внутри находится много белья. Хэйc попытался суммировать факты в связи со сложившейся ситуацией: Что мы имеем? Голую жену мертвого доктора, стоящую передо мной с сумкой для белья, у нее засунут палец в щелку, и она хочет пососать мой член прямо в номере мотеля какой-то фальшивой армейской девки, с каким-то глупым шоу спасателей по телевизору. Что еще у меня есть? Я имею в виду, помимо гигантского стояка?

Не так много, по крайней мере, недостаточно для ответов на многочисленные вопросы, возникшие в связи с этим затруднительным положением. Джин Уиллис сделала еще один медленный шаг вперед, ее большие яркие глаза широко смотрели на Мику Хэйcа, и… Это все только запутывает! — подумал Мика… она реально пускала слюни, глядя на него, да, длинная струйка стекала прямо из ее рта. Мика прекрасно знал, что является лакомым кусочком для девчонок — едрён-батон, они шли за ним по улице, словно он был одним из гребаных «Битлз» или кем-то в этом духе! Они преследовали его, прятались перед его квартирой, врывались внутрь и прочее, прочее! — но даже он должен был признать, что никогда не видел, чтобы у кого-то текли слюни от его вида. Конечно, это было хорошо, потому что нет ничего лучше шумного, мокрого, слюнявого минета.

— Ты позволишь мне пососать твой член, не так ли, Мика?

— Ну, дайте мне минутку подумать. Как насчет… да, блин!

— Позволь мне посмотреть на него…

Привыкший никогда не отказывать женщинам, Мика извлек член наружу, ну, не совсем извлек, поскольку он был уже тверже рукоятки молотка — просто немного подтолкнул его, и после этого его пульсирующий орган уставился на нее.

Ее неторопливые движения на мгновение прекратились, и она уставилась, раскрыв рот.

— Черт возьми! — произнесла она. — Это самый большой пенис, который я когда-либо видела…

Хэйc пожал плечами, покачивая своим достоинством.

— Точняк, миссис Уиллис. То же самое говорит большинство девчонок, когда видят его.

В порыве восхищения она поднесла руку ко рту.

— Ну и ну, здесь должно быть почти десять дюймов…

— Не почти, мэм, — поправил Мика Хэйc, — и это только в обычный день. Помню, однажды близняшки Шайнер делали мне двойной отсос в фургоне их папаши, они надрались и все прикалывались по поводу размера, а потом одна из них — Элли Джун или Рути Сью, не знаю точно, кто из них, так как выглядят они совершенно одинаково — достала линейку из набора инструментов своего папаши и — простите за каламбур — измерила мой инструмент, и результат оказался десять и три восьмых дюйма — не вру, мэм.

Миссис Уиллис сглотнула.

— И что ты сделал потом?

Что за глупый вопрос!

— Ну, мэм, я наполнил их рты спермой, потом, по-прежнему сохранив стояк, трахнул в жопу их обеих, а затем пошел в бар и выпил немного пива, э-э, прошу прощения за использование подобной лексики перед уважаемой замужней женщиной, такой как вы, мэм.

— О-о-о, и у вас довольно впечатляющая пара яичек, офицер…

Мика Хэйc сжал их в руках и гордо продемонстрировал.

— Да, мэм, они большие, как птичьи яйца, и я не имею в виду куриные, я имею в виду утиные яйца. Я знаю это точно, миссис Уиллис, потому что однажды запиндюривал одной из девочек Кесслер, а Кесслеры, как вы, возможно, осведомлены, владеют утиной фермой на полпути к Крик-Сити, и я трахнул эту девку в задницу столько раз, что прошел слух, что она потом неделю не могла ходить, но, возвращаясь к делу, мэм, мы занимались этим на одной из их утиных ферм, где Кесслеры выращивают уток, а затем продают их китайским ресторанам и прочим в городе, и вот там я видел все эти снесенные утиные яйца, и, конечно же, они были того же размера, что и мои.

— Вы — довольно сверхвыдающийся офицер, — сказала Джин Уиллис.

— Какой? — переспросил Мика Хэйc.

— Сверхвыдающийся — это тот, кто превосходит всех остальных, тот, кто выделяется над всеми остальными. В вашем случае это означает, что вы бесподобный репродуктивный образец. Вы случайно не знаете концентрацию ваших сперматозоидов? На кубический миллилитр?

— Чего, чего?

— О, не важно. Я определю ее позже.

Миссис Уиллис открыла мешок для белья и извлекла оттуда несколько вещей. Одна штуковина была чем-то похожим на фиолетовый мрамор. Другой являлась игла для подкожных инъекций. И последняя, имеющая особенное значение для Хэйcа: пустая 2-литровая бутылка из-под «Kока-Kолы».

— Мэм? — вежливо спросил он. — Прежде чем приступить к полировке моей рукоятки, не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

То, как она наклонилась вперед, давало Хэйcу потрясающий вид на ее сиськи, свисающие вниз, а прямо между ними он мог разглядеть ее лобковый пушок, да, сэр.

— Да, офицер, — согласилась она, выбрав из содержимого сумки маленькую фиолетовую мраморную штуковину.

— Ну, например, это вы убили своего мужа Дока Уиллиса?

Джин Уиллис усмехнулась.

— О, нет, конечно, нет.

— Ну, кто-то это сделал, черт возьми, потому что вскоре после того, как он позвонил в участок, чтобы сообщить, что вас похитили, мы нашли его тело в шкафу с перерезанным горлом, а через пять минут после этого кто-то сбежал не только с кучей пустых 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы», точно таких же, как вы только что вынули из мешка для белья, но и с телом Дока, уехав в его модном «Мерседесе», и видите ли, у меня есть чертовски смешное чувство, что человек, который сделал все это — вы.

Она выдохнула с бессмысленной улыбкой на лице.

— Не обращайте сейчас на это внимания. Все, что вам нужно сделать, офицер, это посмотреть на свет…

Свет? — подумал Хэйc. — Какой свет? От настольной лампы, потолочной лампы? Пивной банки?

— Этот свет…

Она держала между указательным и большим пальцами ту самую фиолетовую мраморную штуковину, да, и вдруг все огни в комнате разом погасли вместе с телевизором, все еще показывающим глупое шоу с калерфорнийскими блядушками в красных купальниках… почти, как если бы оборвалась линия электропередачи, а после этого…

Едрён-батон! — подумал Хэйc.

…фиолетовая мраморная штуковина в ее пальцах начала светиться.

Это был настоящий темный свет, темно-пурпурно-синий и очень странный, и в довершение всего, Мика сам начал чувствовать себя очень необычно, будто ему дало по шарам после того, как он махнул три стопки вискаря «Мэйкер» на голодный желудок, а фиолетовый свет как бы… расцвёл перед его глазами так, что казалось, он каким-то образом проникает в голову!

— Вы должны делать то, что я говорю, — сказала миссис Уиллис, но теперь ее голос звучал по-другому, немного глубокий и тонкий, как если бы она вещала с другого конца канализационной трубы. — Вы понимаете, офицер Хэйc?

— Угу-у-у, — ответил Хэйc, заметив, что его голос звучит точно так же, и в это же время безумный пурпурно-синий свет, казалось, начал, извиваясь, проникать глубоко в его извилины, словно он имел пальцы. — Да, я прекрасно понимаю, миссис Уиллис.

Но это не то, что он хотел сказать! На самом деле он собирался произнести что-то вроде: Ты, сумасшедшая голая сука! Я арестовываю тебя по подозрению в убийстве, да! И можешь забыть о минете, потому что это серьезное полицейское дело!

— Хорошо, хорошо, офицер Хэйc, — ответила она. — Теперь, первое, что мне нужно, чтобы вы спустили штаны…

Хэйc быстро подчинился, его большой твердый хер качался, как доска трамплина после чьего-то прыжка. Но нужно упомянуть, что Хэйc сделал это не по собственной воле. Как только он услышал ее слова, его тело просто сделало это, так что казалось, что чем бы ни являлся данный пурпурный свет, он обладал способностью управлять его телом, но, по крайней мере, Мика все еще мог думать, и вот то, что он думал: Это своего рода гипнозерис! Она гипнозирует меня, заставляя делать вещи против моей воли! Какой-то хиппи-контроль сознания или что-то в этом роде! Надо бороться с этим! Надо бороться!

Но пока бороться не получалось, не так ли? Не после того, как он изящно сбросил свои полицейские штаны. И пока фиолетовый свет проникал все глубже в его мозг, до него донеслись новые трубные, отдающие эхом слова:

— Владычица будет рада вашему экстраординарному вкладу в ее миссию, офицер Хэйc…

КТО?

…и сейчас вы ляжете на пол и заснете, а я буду проводить с вами фелляцию в течение часа…

Только через мой труп… Э-э-э, ладно, на самом деле мысль о неповиновении долго не задержалась, потому что, ну, потому что, идея, что страстная голая девчонка, будет сосать его член в течение часа, звучала для него шикарно…

— …и ты аспирируешь своей спермой мой рот несколько десятков раз…

Несмотря на свое обучение в колледже, Хэйc не был до конца уверен, однако он полагал, что аспирация спермы означает эякуляцию, и это казалось ему заманчивым, но последняя струйка рассудка еще оставалась в его мозгу: Я должен кончить ей в рот несколько десятков раз… в течение долбаного ЧАСА? Бля-а-а, даже я не смогу сделать ЭТО! Это не под силу ни одному человеку!

— …и это может показаться вам физически невозможным, офицер, но уверяю вас, это не так. Это возможно благодаря силе Владычицы, и точно так же, я уверяю вас, у вас произойдет несколько десятков оргазмов — в мой рот — в течение часа, я могу еще раз заверить вас, что они будут самыми лучшими оргазмами, которые когда-либо случались в вашей жизни…

Рассудок Хэйcа продолжало штормить. Владычица? Несколько десятков кончунов за час? Что за хуйню она несет? Но чем больше его мысли продолжали бунтовать, тем сильнее он ощущал физическую беспомощность.

— …потом вы проснетесь, и все будет нормально, офицер Хэйc, так что никакого вреда не произойдет, не так ли?

— Ну-ну-нет, я думаю, нет, — сказал Хэйc.

— Тогда, я так понимаю, вы готовы начать?

— Д-д-да, — произнес Хэйc.

— Отлично. Но прежде чем мы приступим к делу, вы должны сделать кое-что еще, хорошо?

— К-к-конечно, — вымолвил Хэйc.

Миссис Уиллис вложила иглу для подкожных инъекций в его руку.

— Мне нужно, чтобы вы ввели этот шприц… в свой пенис…

Чего-ЧЕГО?!! Это была самая безумная вещь, которую он когда-либо слышал. Да ни за что в жизни я не воткну иглу в свой гребаный член! — подумал он, но только подумал. Сделал он совсем другое.

Боже мой БЛЯ-Я-Я-А-А-А-А! Какого хера я делаю?!!

Он взял иглу для подкожных инъекций в одну руку, свой твердый, как камень член — в другую, и начал нацеливаться острием прямо на головку!

— Давайте, — приказала миссис Уиллис из-за пульсирующего темно-фиолетово-синего света. — Будьте хорошим мальчиком и воткните шприц в свой пенис…

Капли пота поползли по лицу Хэйcа, как жуткие божьи коровки. Его пальцы судорожно сжимали шприц, а кончик иглы опускался все ближе к цели, и все, о чем он мог думать, было: Борись с этим! Борись с этим! Он это осознал и делал сейчас. Это все свет, который парализует мою волю! Это все проклятый зловещий фиолетовый свет! Борись с ним!

— Хорошо, хорошо, воткни его на всю глубину, — восторженно произнесла миссис Уиллис.

Мика Хэйc съежился, его тело не могло реагировать на команды мозга, а затем он почувствовал, как острие иглы дотронулось до его члена…

— Не волнуйтесь, офицер Хэйc… — подобно ведьме усмехнулась Джин Уиллис. — Игла в длину всего несколько дюймов…

Шеф Кинион был, по стандартам большинства людей, и, как уже упоминалось, крупным мужчиной, так что многие, возможно, были бы немного удивлены, увидев, как глупый старый зомби схватил Шефа за воротник и швырнул через весь коридор, где он приземлился на старинный телефонный столик и в результате падения полностью снес его (и это мощное воздействие, разумеется, также уничтожило и тот телефон!). Кинион перевернулся, как пьяный морж, моргая от полетевших из глаз искр, а затем зажегся свет.

Кинион посмотрел… и увидел зомби.

— Док Уиллис? — пробормотал он.

Да, это был Док Уиллис: старый и худой, с торчащими седыми волосами, да, сэр, и он выглядел таким же, каким его последний раз видел Шеф Кинион, в коричневых брюках и повседневной темно-синей рубашке — о, и еще кое-что. У Дока зиял ножевой разрез от уха до уха, достаточно глубокий, чтобы через него увидеть переднюю часть шейной косточки (или то, что по-научному называется медиальными птеригоидными пластинками глотки и каменистой костью, если это кому-то интересно).

Да, Док, действительно, был мертв, и на самом деле уже начал гнить, а кожа на его старом лице приобрела красивый зеленый оттенок, не говоря о том, что глаза полностью покрывала пелена. Зомби, — подумал Шеф Кинион, и он оказался недалек от истины, точно такой же, как зомби в том фильме, на который он повел Дори Мэй в 1969 году, когда у Шефа не встал, и она убежала, чтобы выстроить в очередь за своей пиздой целый «Шевелл», наполненный набриолинеными рокабилльщиками.

Но затем, безусловно мертвый, доктор Уиллис сделал кое-что, что не делал ни один из зомби в том фильме.

Зомби спустил штаны и насрал на пол.

— Какого хрена ты сделал это? — не cмог удержаться Шеф от вопроса.

Зомби не ответил, по крайней мере, словами, да Шеф и не предполагал, что мертвяки могут разговаривать. Однако, вот, что зомби Дока Уиллиса действительно сделал, это снова натянул штаны, а затем схватил Шефа за воротник и потащил его брыкающегося и кричащего к… Угадайте чему?

Правильно. Он потащил шефа прямо к куче зомби-дерьма.

И — о, Боже! — от кучи дерьма шел пар, да, и становилось совершенно очевидным, что Док-Уиллис-Зомби намеревался…

Лицо Шефа оказалось на расстоянии меньше дюйма от этой кучи! И — оооооооо! — как она воняла! Конечно же, единственной вещью, которая пахнет хуже, чем куча дерьма, является куча дерьма мертвеца!

…ткнуть Шефа лицом прямо в кучу дерьма, и держать, пока он не задохнется!

Ох, Боже…

Теперь физиономия Шефа уже почти уперлaсь в эту большую груду зомби-фекалий, и он подумал, что может умереть от одного запаха задолго до того, как его лицо увязнет в ней, но…

Ни один проклятый зомби не убьет меня, нет, сэр! Не без боя! Но прежде чем Шеф смог воспротивиться непреодолимой сверхъестественной силе этого зомби — что он, несомненно, сделал бы, а затем как следует надрал задницу этому слуге Сатаны — он, ну, то, что он сначала сделал, это мощно и обильно отрыгнул всеми теми овощами, которые ел сегодня, а когда человек комплекции Шефа Киниона рыгает, это может вызвать довольно серьезное расстройство желудка, да, что и случилось, в результате чего силой этой отрыжки мертвого Дока Уиллиса отбросило в сторону, и…

Бу-бух!

Зомби отбросило на переднюю часть лестницы, он споткнулся и с грохотом приземлился на ступеньки, в результате чего задняя часть головы Дока довольно сильно ударилась о край седьмой ступени.

И… ничего.

Шеф заставил себя подняться, да, будучи безумно счастливым, что наконец убрал свое лицо от этой испускающей пар кучи зомби-дерьма, а затем повернулся, чтобы посмотреть, что случилось с его обидчиком…

— Ну, будь я…

Зомби, являющийся Доком Уиллисом, лежал поперек лестницы с разбитой точно кокос головой, а его мертвые зомби-мозги вытекали на ковер.

— Вот так-то! — обрадовался Шеф. — Вот, что происходит, когда зомби связываются с Шефом Ричардом Кинионом!

Он хлопнул в ладоши и загоготал, радуясь своей победе, и когда он это делал, то посмотрел вниз и увидел…

— Что за хрень?

Он увидел приоткрывшуюся навесную деревянную панель вдоль боковой стороны лестницы.

Хм, — подумал он. — Интересно, что за ней находится…?

Ну, это он узнал довольно быстро, когда сдвинул панель и увидел гребаные деревянные ступеньки!

Деревянные ступеньки, ведущие вниз…

Шефу очень не хотелось спускаться по этим ступенькам, нет, но он решил, что обязан сделать это, особенно с учетом странностей, в изобилии творившихся в последнее время, одной из которых было то, что он только что видел дерьмо покойника, а затем ему пришлось убить и самого мертвеца. Так же, как и потроха лучше жарить, чем варить, Шеф был уверен, что в этом доме происходит что-то неладное, и ему нужно выяснить, что именно. Так что с большим усилием, чем об этом стоило бы и упоминать, он втиснул свою тушу в проем позади панели и начал спускаться по узким ступеням.

Спустившись, он оказался посреди чего-то, похожего на лабораторию, полную микроскопов, лабораторных столов, пробирок и прочей ерунды. На стенах располагались большие металлические стеллажи, заполненные коробочками с мигающими огоньками, а также циферблатами и рукоятками. Точно, лаборатория… Но не представляла ли она опасности?

Да, судя по всему, Шеф Кинион знал обо всем этом причудливом оборудовании меньше, чем о натурализме в литературе 19-го века, но ему требовалось получить хоть какое-то представление о том, что здесь происходит, так же, как и о том, что вернуло к жизни Дока Уиллиса.

Но, видите ли, Шеф кушал последний раз более часа назад, а когда он находился так долго без еды, ему было трудно сконцентрироваться, а, конечно, ему необходимо было сконцентрироваться, если он ожидал выяснить, что здесь происходит, и так получилось, что в лаборатории стоял один агрегат, прямо в углу, который Шеф Кинион опознал…

Холодильник.

Да, интересно, что за жратва у них здесь. Возможно, я найду тарелку с холодными ребрышками или, может быть, большую свиную отбивную, да, сэр! Вероятно, большинство людей могут посчитать не слишком уместным тот факт, что страж закона собирался пожрать из чужих закромов без надлежащего разрешения законного владельца, но… К черту! — подумал Шеф. — Не думаю, что Док Уиллис будет возражать, учитывая, что я только что убил его к хренам собачим!

Поэтому Шеф открыл холодильник и заглянул внутрь.

…и вдруг все окна разбились снаружи вовнутрь!

— Вот так, вот так, офицер, — голос миссис Уиллис продолжал доноситься из странного, гипнозирующего пурпурного света.

И, да, Мика, теперь почти полностью потерявший свободу воли, понял, что шприц вот-вот воткнется в головку его члена!

Я не могу бороться с этим! — подумал Хэйc. Я беспомощен против нее и ее зловещего, гипнозирующего, контролирующего разум фиолетового света! У меня нет выбора! Я должен вонзить иглу в свой петушок!

Но… могло ли такое случиться? Могло ли быть так, что рядовой Мика Хэйc, Божий дар для всех красавиц, на самом деле воткнет иглу для подкожных инъекций — длиной в несколько дюймов! — на всю глубину в свою гордость и радость?

— НЕТ!!! — закричал Хэйc, и движением, слишком быстрым, чтобы его можно было увидеть невооруженным глазом, бросил шприц, вытащил свои моднючие зеркальные очки и надел их, и вдруг все его чувства вернулись!

— Теперь я все контролирую, сука, — усмехнулся он миссис Уиллис.

Потому что, видите ли, весь этот жуткий гипнозирующий свет теперь отражался от солнечных очков Мики прямо в глаза миссис Уиллис! Она стояла с пустым выражением лица в состоянии глубокого транса.

— Засни, сука, — приказал Мика Хэйc. — И не просыпайся, пока я не скажу тебе.

— Да, офицер Хэйc, — ответила она, и — бац! — упала.

Eе голая задница и спина шлепнулись об пол, а затем странная маленькая пурпурная мраморная штуковина выскочила из ее пальцев, фиолетовое свечение ослабело, и в номере мотеля вновь включился свет.

— Пронесло, — Хэйc засунул свой пенис обратно в штаны и застегнул молнию, затем посмотрел на переднее окно. — Я знал это!

Ну, конечно же, модный блестящий красный «Мерседес» Док Уиллиса был припаркован прямо перед входом.

— Это она угнала его! Именно она перерезала горло Доку Уиллису, а затем вытащила его тело из дома, чтобы сбить нас с толку! И именно она вырубила всех парней из Окружного Приюта и, несомненно, сделала то же самое со всеми собравшимися в зале VFW!

Ну и ну, проявляющий дедуктеривные способности Мика Хэйc уже все понял — гм-м, ну, пока не все. Например, зачем нужна была игла для члена и вся эта свистопляска? А также, что насчет фиолетового мрамора, бутылки колы и прочего дерьма?

Затем Хэйc заглянул в портфель Маджоры и нашел там несколько бумаг.

— Ну вот, уже кое-что! — сказал он себе.

Да, сэр, Шеф открыл холодильник, будучи уверенным, что найдет там что-нибудь хорошее, что получится сожрать, например, большую тарелку свинины и бобов с тушеным луком, или блинчики с патокой, а, может быть, даже кусочек кукурузного хлеба…

— Что за херня? — сказал он, открыв дверцу полностью.

Нет, видите ли, в этом проклятом холодильнике не было ничего подобного, сэр. Абсолютно ничего, чтобы пожрать. Бля-а-а… Все, что там находилось…

— Ну-ка, минутку, — пробормотал Шеф.

В холодильнике стояли пять 2-литровых бутылок из-под «Kока-Kолы».

Конечно, Шеф не возражал бы против хорошего глотка сладкой «Коки», чтобы промочить горло, однако, было совершенно ясно, что ни в одной из бутылок «Kола» не находилась; в ярком внутреннем свете холодильника Шеф мог убедиться, что все бутылки наполнены молоком или чем-то в этом роде, чем-то белым, поэтому он достал одну, открутил крышку, понюхал и…

— Боже! Что это?

— Это сперма, шеф, — раздался голос сзади. — Сперматозоиды человека и семенная жидкость.

Данный голос стал настолько большой неожиданностью, что Шеф развернулся в состоянии, близком к шоку, и что еще больше потрясло его, так это то, что источником голоса являлась не кто иная, как блистательная капитанша Маджора.

Уже не столь ошеломляющим казался тот факт, что она направляла большой служебный «Кольт» 45-го калибра прямо ему в лицо.

— Капитан Маджора! — воскликнул он.

— Не делайте резких движений, — сказала она. — Сожалею об этом, шеф, но вам придется остаться под арестом, пока вас не допросят надлежащим образом.

— До… допросят?

— Именно так, шеф Кинион, — произнесла она, одетая в узкую, аккуратную армейскую форму, и, хоть мы и не сексисты, но заметим, что ее сиськи просто шикарно заполняли топик цвета «хаки» и торчали так, что любой парень при виде их завыл бы на Луну. — Боюсь, что все не так, как кажется…

— Ты все правильно поняла, лживая блядища! Замри!

Клик!

— Хэйc! — обрадовался Шеф.

Да, сэр, как раз в самый последний момент, по Божьей милости, словно из ниоткуда появился не кто иной, как рядовой Мика Хэйc, и что еще лучше, он держал свой служебный револьвер направленным прямо в висок капитанши Маджоры.

— Ты — тупая сука, не так ли? — с кривой усмешкой произнес Хэйc. — Думаешь, что можешь держать на мушке моего прекрасного босса. Ну, у тебя есть всего одна секунда, чтобы бросить свою пушку, иначе я уложу тебя на хрен, капитан Маджора, или я должен сказать Гейзерита!

Маджора выронила пистолет и пожала плечами.

— Как вы узнали моё секретное кодовое имя и криптоним?

— Точно так же, как я узнал, что ты действительно не из армии, — ответил Хэйc, — и так же, как я узнал, что происходит на самом деле.

— Хэйc, — Кинион шагнул вперед, все еще держа открытую 2-литровую бутылку «Kолы». — Чё-ерт, хорошая работа, парень, в точности, как я учил тебя. Но… что еще ты припас?

Хэйc поднял пистолет Маджоры, затем подошел к лабораторному столу, на который положил портфель капитанши и открыл его.

— Здесь все ee дерьмо, босс. Во-первых, как мы уже подозревали, она не армейский офицер. Она служит в гребаной ФБР.

Чё-ерт! — подумал Шеф. Затем повернулся к Маджоре.

— Это правда?

— Боюсь, что да, шеф Кинион, — ответила капитанша. — Это все — часть федеральной стратегии дезинформации, которая работает уже пятьдесят лет. Маскировка под другие службы для запутывания свидетелей. То же самое с контекстом — сфабриковав дезу, в которой утверждалось, что доктор Уиллис занимался продажей технологий террористическим правительствам, я смогла, так сказать, вклиниться в ваш круг для исследования реальной проблемы.

— Э-э-э-э, — ответил Шеф. — Мне все больше кажется, что ты просто спятила, — затем он повернулся к патрульному. — Хэйc, знаешь, что она только что сказала мне? Она сказала, что эта 2-литровая бутылка «Kока-Kолы» наполнена… ну… спермой, знаешь. Кончуном. Хуeсоплями.

— Это так, шеф, — сказал Хэйc.

Шеф Кинион немедленно уронил бутылку, и она поскакала по полу, а, так как ее крышка все еще была открыта, она — буль-буль-буль — опорожнилась на пол лаборатории.

Шеф Кинион сглотнул и посмотрел вниз. Было чертовски похоже, что из бутылки действительно выливается сперма.

А в холодильнике стояли еще четыре бутылки!

— Вы, наверное, удивляетесь, — вывел умозаключение Хэйc, — откуда взялось столько спермы, чтобы заполнить целую бутылку…

— Средняя эякуляция у мужчин, — добавила Маджора, — содержит объем жидкости 7 куб. см — примерно достаточно, только чтобы заполнить пипетку.

Глаза Киниона расширились до размера лужи на полу.

— Тогда как, черт возьми…

— Посмотрите это, шеф. В этом портфеле полно таких бумаг, — сказал Хэйc и протянул Шефу лист.

Пока Кинион читал, его глаза оставались вылезшими из орбит:

Да, Хэйc прочитал все странные секретные правительственные документы из портфеля этой рыжеволосой сучки. Он знал ситуацию, и был чертовски зол. Кучка злых инопланетян пытается спиздить наши хуeсопли!

Он побежал за дом, прекрасно понимая, когда произойдет посадка аппарата пришельцев, потому что видел собственными глазами информацию, полученную от НАСА.

Да, он знал…

И он чертовски хорошо знал, что надо делать.

Он встал в поле за домом. Мика посмотрел в небо, но не был удивлен, не увидев ничего, кроме звезд. Он знал все, что ему требовалось знать.

Она прибывает. И она подумает, что я принес ей сперму.

Внезапно поднялся сильный ветер; казалось, он кружится вокруг него, чуть не сбивая с ног. Травинки, сорняки и пыль поднимались, будто сорванные бешеным торнадо, и Хэйc подумал, что его унесет, как пучок соломы…

Бля-а-а! Как холодно!

Конус света, яркого, как солнце, опустился на него, а секунду спустя…

БАХХХ!

Хэйc оказался в другом месте. Совершенно не похожем на холодное поле позади дома Дока Уиллиса, но… внутри чего-то. Состоящего из множества ячеистых стен тускло-серого цвета, соединяющихся под разными углами, здесь было холодно, и он слышал постоянный гул в ушах, низкий, темный, вибрирующий шум…

Однако Хэйc сразу понял, где находится.

Святые угодники в порно-театре! Я прямо в центре корабля пришельцев!

Да, — прозвучал в его мозгу знойный голос.

От одной из сот отделилась тень и двинулась вперед.

Едрён-батон.

Фигура приблизилась — она выглядела короткой и тонкой, покрытой гладкой серой кожей, с худыми жердеобразными руками и ногами. Существо, вероятно, не превышало ростом четырех футов[14], но имело большую лысую серую голову, похожую на перевернутую грушу. Рот напоминал маленькую щель, зияющую под двумя носовыми отверстиями. Тем не менее, очевидно, что это была инопланетная самка, потому что у нее виднелись заостренные, серые сиськи на плоской худой груди и темно-серые соски, торчащие словно метки для гольфа, а между жердеобразными ногами Хэйc мог различить небольшую расщелину. Неплохо для пришельца, — отметил Мика. Но затем он обратил внимание на…

Глаза.

Чё-ерт!

Они были большими, как кристально-черные теннисные мячи, утопающие в черепе. О, да, когда Хэйc увидел их, он точно знал, на кого смотрит…

— Владычица, — прошептал он.

Да.

Но то, как эта инопланетная девка говорила с Хэйcом, не походило на обычную речь. Это было больше похоже на скрипящий звук, раздающийся в его голове, который звучал как слова. Телепердия, — предположил он.

Где сосуды со сбором? — спросила Владычица.

— О, ты имеешь в виду 2-литровые бутылки из-под «Kолы», наполненные кончуном? Ну, они в холодильнике, глупая серая сука, — имел любезность ответить Хэйc.

Ты, дурак! Полностью положительный стратикулярный апогей вот-вот произойдет!

— Да, я знаю, уёбище, а это значит, что ты должна убираться. Что ж, на этот раз ты улетаешь без этих бутылочек, как тебе такое нравятся, печенька?

Вернись и возьми их! — прогремел телепатический голос инопланетной женщины. — Возьми их и принеси мне!

— Пошла на хуй со своим космическим кораблем, — посмеиваясь ответил Хэйc. — Я не сделаю ничего, кроме, как, может быть, отдеру тебя, как сучку.

ВОЗЬМИ СОСУДЫ СО СБОРОМ! МОЯ РАСА НЕ МОЖЕТ РАЗМНОЖАТЬСЯ БЕЗ НИХ!

— Отсоси, пизда космическая! — Хэйc взял себя за промежность и слегка сжал. — Мне по хую, что ты говоришь!

О, да, ты сделаешь…

Внезапно кристально-чёрные глаза Владычицы начали светиться тем же адским пурпурным светом, который исходил из мраморной штуковины миссис Уиллис в мотеле! Да, сэр, тем же самым зловещим, контролирующим разум, гипнозирующим светом!

У тебя нет выбора, кроме как делать то, что я приказываю, — сказала Владычица. Вернитесь в выходной луч, затем возьми сосуды со сбором и немедленно принеси их мне.

Хэйc замер, глядя вперед, и его голос пробубнил:

— Да, моя инопланетная хозяйка. Ваше желание для меня закон… — затем Мика широко улыбнулся и снова схватил себя за промежность. — В пизде у свиньи, блядь инопланетная!

Видите ли, Хэйc мог противостоять приказам, так как он заранее надел зеркальные солнечные очки, когда вышел на задний двор Дока Уиллиса! Свет не оказывал на него никакого влияния!

Затем он спустил штаны, как всегда продемонстрировав мощную эрекцию.

— Эй, кошелка! Если ты хочешь спермы, то ты ее получишь!

Хэйc уложил впавшую в ступор пришелицу на пол корабля. Затем он как следует плюнул на свое достоинство, прижал шестипалые ступни сучки к ее ушам и погрузил каждый дюйм своего члена прямо в ее маленькую серую инопланетную киску. Было довольно узковато, да, сэр, но он сделал несколько мощных движений, и вскоре стало очевидно, что она не возражает. Инопланетянка являлась такой маленькой, что ему на ум пришла мысль, что это равносильно тому, что трахаться с ребенком, но…

Это не ребенок! — констатировал он истину. — Это повелительница пришельцев, которая ворует человеческое сырье для рождения детей!

О-о-о-о-у, какой классный землянин! — страстно сказала она. — Сильнее! Сильнее!!!

Хэйc двигался так же эффективно, как нефтяной насос.

— Я стараюсь, едрён-батон, как только могу, ты, инопланетная шлюха!

Сильнее! Сильнее!!!

Да, бля-а-а. Патрульный Мика Хэйc никогда не отказывал девкам, даже если это были инопланетные девки! Так что он трудился, как мог, да, сэр, в то время как разгоряченная и возбужденная Владычица продолжала изливать свое оргазмерическое блаженство прямо в его голову, испуская гудение, как «Петербилт» без тормозов. И как же хороша была ее космическая киска, по-настоящему тугая, горячая и мокрая, как у истинной бляди. И как раз в тот момент, когда Мика собрался кончить столько, что даже носорог охренел бы от такого количества, он подумал: Секундочку, черт возьми! Сперма — именно то, чего ХОЧЕТ эта злобная инопланетная сука! Поэтому это — единственная вещь, которую я не могу ей дать! И он дал ей кое-что другое: принялся обрушиваться на нее всем своим телом!

Да!

И это именно то, что он сделал, да. Он налегал на кости слизистой инопланетной суки как одержимый…

Еще! Еще!!! Сильнее! Сильнее!!!

Мика Хэйc подчинился, конечно, он так и сделал, атакуя ее пизду будто кувалдой.

Сильнее! Сильнее!!!

А потом он действительно добился успеха…

Владычица закричала в его голове, настолько сильно она кончила! Возможно, она была первой инопланетянкой, испытавшей множественные оргазмы! Нет, Мика Хэйc призвал на помощь всю дисцерплину, и не спустил, но к тому времени, когда он закончил свой жесткий и быстрый трах, которого она так хотела, пришелица была…

— Уупс, — сказал Хэйc, взглянув на нее.

Сучка была мертва. Ее пизденка сейчас выглядела как куча серого мяса, из которой вытекали тонкие струйки серой крови, большие глаза в черепе закрылись, и она лежала, напоминая мешок с хворостом…

— Ну, как тебе это нравится? Я раздолбал ее дырку так же, как и у мисс Брилл, когда был маленьким!

Конечно, на самом деле Хэйc в свое время разворотил немало вагин своим гигантским членом, но это был первый раз, когда он раздолбал пизду инопланетянки…

Eдрён-батон. Я заебал сучку до смерти!

Внезапно корабль начал вращаться, возможно, автоматически управляемый каким-то компьютером. Наступил апергей, и, без сомнения, звездолет собирался вернуться в свой родной мир.

Хэйc совсем не горел желанием отправиться вместе с ним…

Он натянул штаны — это было нелегко из-за все еще держащегося стояка, — затем отступил к середине корабля, откуда он появился. Там светился белый луч, но он начинал очень быстро тускнеть.

Хэйc прыгнул в него…

…и шлепнулся задницей посреди поля позади дома Дока Уиллиса.

Слава тебе, Господи! Я жив! И…

Он потрогал промежность.

…у меня все еще стояк!

Таким образом, злобная инопланетная сучка лишилась своей обычной порции человеческой спермы также, как и ее родной мир — Хэйc постеснялся рассказать, что он заебал ее НАСМЕРТЬ и разворотил ее пизду к хренам собачьим — поэтому кто знает, что произошло? Вымрет ли инопланетная раса? Или же они продержатся до следующего апергея и вернутся за новой порцией?

Ответ: кого, черт возьми, это волнует?

И, как выяснилось, Маджора оказалась не такой уж фальшивой пиздой, какой считал ее Хэйc, — ну, конечно, она являлась лживой рыжеволосой врушкой, но по крайней мере она была на нашей стороне. Единственное, ей потом пришлось позвонить своим приятелям из ФБР, и они вскоре нагрянули, чтобы учинить Хэйcу и Шефу надлежащий «допрос», после чего их заставили подписать документ, называющийся «Соглашением о неразглашении тайны в интересах национальной безопасности», представляющее собой форму 1501-95 Министерства обороны США, в котором они обязались никому не говорить о том, что видели, под страхом санкций, предусмотренных Кодексом Соединенных Штатов, нарушения которого влекли за собой наказание в виде пожизненного заключения в федеральном исправительном учреждении и штраф в размере одного миллиона долларов.

Ничего страшного.

А что касается мальчиков из Окружного Приюта и старых пердунов из VFW, то автобусы Государственного департамента здравоохранения вообще не являлись автобусами Государственного департамента здравоохранения, а вместо этого были автобусами ФБР с фальшивыми номерами! — и их доставили в федеральное медерцинское учреждение, где довольно скоро они все проснулись, будучи в полном порядке, и что еще лучше, не помня ни черта, все до одного! (Конечно, учитывая, сколько спермы миссис Уиллис высосала из их членов, вероятно, пройдет еще немало времени, прежде чем кто-нибудь из них сможет как следует кончить).

Дело закрыто, переходим к следующему. Специальный агент Маджора поблагодарила их обоих и ушла, пожелав всего наилучшего. После этого Хэйc заявил:

— Бля-а-а, шеф, никто нам не поверит, но мы уверены, что, черт возьми, это правда. Гребаные инопланетяне в дьявольском союзе с женой бывшего ученого хотели украсть мужскую сперму и увезти ее в 2-литровых бутылках из-под «Kока-Kолы»? Нахальная цыпочка, являющаяся агентом ФБР и маскирующаяся под армейского офицера? Специальные инопланетные лекарства, которые позволяют парням кончать десятки раз за час? Это самая невероятная вещь, которую я когда-либо слышал, настолько невероятная, что кажется просто нелепой! Звучит, как одна из странных фантастических историй, только очень халтурная, как если бы автор не знал, что за херню он пишет, но все равно написал это. Во всяком случае, шеф, мне надо идти, я отправляюсь на свидание с Джинни Джо, и позвольте мне сказать вам, — Хэйc ухмыльнулся и потрогал промежность, — мой шест твердый, как вековой дуб! У меня, конечно, найдется немного мясца, чтобы положить в ее кладовую! Буду относиться к ней как к собачьему дерьму, трахну ее, вытру член об ее волосы, и отправлюсь выпить пива с ребятами. Пока, шеф!

Кинион поднял взгляд от своего кофе.

— Хэйc, подожди секунду. Ты только что сказал, что у тебя свидание с Джинни Джо?

— Точняк, босс.

Шеф потер глаза.

— Черт возьми, разве это не та девушка, про которую ты рассказал мне утром, у которой, ну, ты знаешь…

— У которой в киске полно гонококкового гноя? Да, сэр, та же самая блядушка, шеф. Только теперь я ученый, так что я не собираюсь лизать ей, нет, сэр! Я предпочту лучше лизнуть дно канализационной решетки в гребаном Пакистане. Вместо этого я зажму нос, надену на член сразу две резинки и отдеру ее дырку, как полагается, да, сэр! И, гарантирую, шеф, она потом мне спасибо скажет.

Кинион помахал рукой. Ему даже не хотелось думать об этом.

— Отлично, Хэйc. Хорошего тебе вечера.

Хэйc повернулся, чтобы именно это и сделать, но остановился в дверях здания участка и сильно ударил себя по бедру.

— Чё-ерт, шеф, я очень извиняюсь!

Прикрытые глаза Кинона не выразили особого интереса.

— Извиняешься, за что?

— Я так и не рассказал, почему Марту называют Хвостатой.

Шеф издал долгий раздраженный вздох.

— Хэйc, я не хочу знать.

— О, нет, шеф, я не могу так с вами поступить. Парень не должен рассказывать незавершенные истории! Это неправильно.

— Хэйc, — строго произнес Шеф, — я не хочу это слышать.

— Ой, да ладно, шеф, я имею в виду, что я рассказал вам только о том, как я трахал эту старую шлюху, и ее киска оказалась полной вагернальных полипов или подобного дерьма, и чем бы они, черт возьми, ни были, по ощущениям это напоминало, что мой член погружен в пакет с куриными потрохами, а потом я рассказал, как после того, как я кончил на эти полипы, она попросила меня трахнуть ее в жопу, что я и сделал, босс, и изрядно туда закачал, но и это еще не все, помните? После этого она попросила меня пописать ей в задницу, и, черт возьми, во мне еще болталось около десяти банок пива, требующих выхода наружу, так что, конечно, я выполнил ее третью просьбу и влил в нее всю эту мочу, да, а потом…

— ХЭЙC! ВЫМЕТАЙСЯ НА ХРЕН ОТСЮДА, И ЭТО ПРИКАЗ! — взревел Шеф, выйдя из себя.

Дело в том, что теперь, когда дело было закончено, Маджора вернулась попрощаться. Шеф пригласил ее на свидание, но она сказала:

— Нет, извините.

— Но… Я вроде как думал, что… Ну, ты знаешь… Я имею в виду, что по тому, как ты смотрела на меня, я мог бы сказать, что ты согласишься…

— Меня влекло к вам. Но все это было при исполнении служебных обязанностей, шеф. Я уверена, что вы понимаете.

— Э-э…?

— По той же самой причине, по которой я подделала армейские документы, я имитировала сексуальный интерес к вам, шеф, чтобы вы были более расположены предоставлять информацию и более склонны сотрудничать. Это был вопрос национальной безопасности.

Итак, патрульный пожал плечами и сделал, как ему сказал начальник. Отлично, если он не хочет слышать оставшуюся часть истории, я не буду ему рассказывать. Для Хэйcа это казалось несколько неправильным, поскольку история с недосказанным финалом — это все равно, что книжка с вырванными последними страницами, самому Мике такое бы не понравилось, но… хрен с этим! Он решил, что просто прибережет концовку своего повествования на следующий раз, да.

Верно?

Так что Хэйc вышел из участка в самый разгар прекрасного вечера. Конечно же, федералы забрали блестящий красный «Мерседес» вместе со все еще обнаженной и бесчувственной миссис Уиллис, а также шприц, полный инопланетного либидинального стимурлятора, и Хэйc представил, как прекрасную голую задницу миссис Уиллис доставляют в какой-нибудь правительственный тюремный центр, где ей самое место.

И в дополнение к этой ситуации, уходя, Хэйc в последний раз бросил взгляд на участок через переднее окно, и то, что он увидел, было действительно печальным зрелищем.

Ох, это неправильно…

Он увидел, что Шеф все еще сидит за своим столом с физиономией, нависшей над чашкой остывшего кофе, выглядя удрученным и подавленным, что неудивительно, учитывая, как он запал на агента Маджору, но теперь ему не оставалось ни на что рассчитывать, кроме своей китообразной жены, храпящей на двуспальной постели Шефа так, что и мертвец бы проснулся…

Это заставило Хэйcа задуматься.

В глубине души Шеф являлся хорошим мужиком, и он, безусловно, заслуживал лучшего, чем та жизнь, которую он вел до сих пор, и когда Хэйc посмотрел на другой конец паркинга, он увидел следующее: агент Маджора садилась в свой служебный «седан».

И тогда у Хэйcа появилась идея…

— Агент Маджора! — крикнул он. — Подождите секундочку, если можете!

Хэйc поспешил к ней, маша рукой.

— Да, рядовой Хэйc? — произнесла она, глядя на него поверх машины.

Видите ли, была одна вещь, которую он забыл отдать федералам, и не то, чтобы Мика умышленно скрыл ее, он просто запамятовал.

— В чём дело? — немного раздраженно спросила она.

Хэйc сунул руку в карман и вытащил маленькую пурпурную мраморную штуковину, зажав между большим и указательным пальцами, а когда он нажал на нее посильнее…

Она засветилась тем же странным фиолетовым гипнозирующим и контролирующим разум светом, и свет этот попадал прямо в ярко-зеленые глаза агента Маджоры.

— У тебя нет выбора, кроме как делать то, что я скажу, — произнес он. — Ты понимаешь?

Маджора застыла в трансе.

— Да, — пробубнила она в ответ. — Я понимаю.

— Хорошо, тупоголовая пизда, — похвалил Хэйc. — Видишь ли, у нас тут серьезная проблема. Шеф Кинион — самый сексуальный мужчина в мире, правильно?

— Да, — согласилась она. — Правильно.

Хэйc усмехнулся.

— Так что возвращайся назад и займись им, надменная сука!

Агент Маджора тупо кивнула, отвернулась от своей машины… и направилась обратно в полицейский участок.

Ну что же, едрён-батон. Дело было закрыто, да, суматоха дня закончилась, и все вернулось на круги своя, что с одной стороны выглядело хорошо, однако Шеф Кинион чувствовал себя несколько угрюмо. Черт возьми, он, конечно, сильно увлекся агентом Маджорой, но теперь она ушла, и он, скорее всего, больше никогда ее не увидит. Ну ладно, — успокаивал он себя. — По крайней мере я всегда могу нежно думать о ней и вспоминать ее…

Он включил радио, надеясь поймать что-то милое и успокаивающее, как, например, «Голубая луна» Короля[15], но то, что он вместо этого услышал, едва не выбило его из кресла…

Злобные, дьявольские, хэви-металлические гитары заглушили шум статических помех, вкупе с вокалом, как если бы кто-то набил рот ржавыми бритвенными лезвиями. «Ты обосрешься в момент смерти!», — вопил голос, — «и я устрою пир над тем, что осталось!».

Чертова хипповская сатанинская какофония! — подумал Шеф и быстро выключил радио. Печально, что истинный южанин мог включить радио и услышать это вместо Элвиса!

Потом дверь участка открылась, и вошла…

— Агент Маджора! — обрадовался Шеф и, черт побери, чуть не опрокинул свой рабочий стол.

— Пожалуйста, — сказала она. — Зови меня Дана.

— Э-э-э-э, ну да, конечно… Дана, — пробормотал Кинион. — Итак, зачем вы вернулись? Что-нибудь забыли?

— О, да, шеф, определенно, забыла. Видишь ли, я забыла заняться любовью с самым сексуальным мужчиной, которого я когда-либо встречала.

Кинион ухмыльнулся.

— Хэйc уже ушел.

— Не с Хэйcом, — промурлыкала она. — С тобой.

Ну, Шеф чуть не рухнул, когда она сказала это, а затем подумал, что это должно быть какая-то шутка, по крайней мере, пока она, ну, в общем, не начала быстро раздеваться.

И так же быстро у Шефа штаны натянулись, как палатка…

Она подошла, теперь такая же обнаженная, как и тогда, когда он видел ее в комнате мотеля, но почему-то еще более красивая: ее безупречная белая кожа светилась в офисном свете, ее рыжие волосы сияли, как свежий шелк, и ее великолепные, пышные сиськи торчали, будто призывая их сжать.

— Оооооооох, шеф, — простонала она.

A затем ее мягкие руки легли ему на плечи и толкнули назад в кресло, после чего она села своей милой маленькой задницей на стол и посмотрела прямо на него взглядом широких зеленых глаз, который, казалось, говорил: «ОТЪЕБИ МЕНЯ ДО БЕСЧУВСТВИЯ!».

Ее голос исходил из губ, как горячий, густой мед.

— Шеф, весь день я пыталась контролировать себя, но… но чем больше я нахожусь рядом с тобой, тем слабее становлюсь. Мне стыдно, что я так слаба перед тобой…

Будь слабой! Будь слабой! — мысленно взревел Шеф.

— …но я ничего не могу с этим поделать! Ты, без сомнения, самый сексуально возбуждающий мужчина, на которого я когда-либо обращала внимание, и прости меня, если это звучит нахально, но… но… но… Я хочу, чтобы ты отъебал меня до бесчувствия…

Что ж, Шеф не возражал против того, чтобы она была нахальной подобным образом, нет, сэр. Он сидел с выпирающим из штанов членом, глядя на нее. А затем она подняла одну из своих мягких маленьких ножек и поставила ему прямо на промежность, и Шеф Кинион подумал, что он может кончить прямо здесь и прямо сейчас. Эта милая маленькая нога чуть-чуть поелозила там, в то время, как она тяжело дышала, грудь вздымалась, а соски так сильно торчали, что он подумал, что они могут отскочить, брызнув кровью ему в лицо, да!

— Моя вагина жаждет твоего горячего, пульсирующего мужского достоинства, шеф, — сочились ее слова, а затем обе ее нежные ножки поднялись и оплели его уши, что дало Шефу больше, чем просто вид на ее шикарную, прекрасно сложенную, ладно… вульву, ее полные нежно-розовые губы увлажнились прямо пока он смотрел на нее и на мягкие светло-рыжие волосики, обрамляющие ее сверху.

Это была картина воплощенного желания!

Затем ее ноги как бы зацепились за его голову и… начали тянуть вперед.

— Но сначала, шеф, пожалуйста, пожалуйста — прошу тебя — пожалуйста! Поласкай мою горячую розовую дырочку своим большим мужественным языком!

Шеф Кинион вздохнул. Да, он мог сделать это, да, сэр, он мог сделать это с превеликим удовольствием, да. Вероятно, на вкус она будет, как сахарная печенька, такой милой и идеально чистой она казалась! Да, после всех этих лет, наконец — наконец — Шеф получил какую-то награду, которую он заслужил за тяжелую работу. Он нашел девушку своей мечты — о, да! — самую совершенную женщину, когда-либо встречавшуюся на его пути!

И лизать ее щелку было сплошным наслаждением. А вскоре после этого можно будет переходить и к основной части: глубоко засадить свой член в ее дырочку!

Поэтому Шеф высунул свой большой язык и — да, сэр! — погрузил его в ее лоно, как ласка, засунувшая голову в змеиную нору, вот так, принявшись двигать им со сноровкой заправского пиздолиза, а агент Маджора сразу начала кончать, да, и Шефу это нравилось — доставлять удовольствие такой классной девчонке, и он принялся лихорадочно облизывать прелестный маленький клитор, вызывая у нее мягкую дрожь, да, сэр, и вдруг…

Едрён-батон!

Внезапно в нос ему ударил резкий запах, да, а потом так же быстро он почувствовал что-то горячее и склизкое на своем языке, и, отпрянув, яростно выплюнул на пол субстанцию, напоминающую плавленый сыр, а затем, давясь, упал на колени, и выхватил из-под стола мусорную корзину, так как осознал, что проглотил немного этого сыра, и…

Шефа Киниона рвало в мусорное ведро так мощно и обильно, что, казалось, его желудок скрутится в узел, и он почти полностью заполнил эту корзину! А потом он еще немного поблевал, взглянув на щелку Маджоры и увидев, как из нее вытекает еще больше этой сырообразной субстанции. И тогда он понял, что это за вещество!

Гонококковый гной…