Mariana Zapata

THE WALL OF WINNIPEG AND ME

Copyright © 2016 Mariana Zapata

Когда-нибудь я убью этого придурка.

Убью, и все тут.

Через денек после того, как уволюсь, чтобы никто меня не заподозрил.

– Эйден, – простонала я, хоть и знала, что жаловаться и возражать бесполезно. В ответ меня наградили тем снисходительно-презрительным взглядом, который в прошлом не раз ввергал Эйдена в неприятности. Так, по крайней мере, мне говорили. Брови у него нахмурились, уголки рта опустились, и мне захотелось сделать то же, что делала наша мама, когда мы, еще малыши, начинали дуться – слегка нажать на кончик его носа.

Виновник моих переживаний, который и не подозревал о том, что находится на грани смерти, недовольно фыркнул, придвигая к себе чашку с салатом. Чашку, которой хватило бы, чтобы накормить целую семью.

– Я же сказал, все отменить, – повторил он, будто я не расслышала его в первый раз.

Еще как расслышала! Потому-то и решила прикончить этого типа.

До чего все-таки странно устроен человек: ну как можно желать смерти тому, кто тебе небезразличен? Это как с младшей сестрой – иногда так и хочется врезать ей побольнее! И не потому, что ты ее не любишь. Просто чтобы преподать урок.

Не то чтобы я знала это по собственному опыту…

Не меняя выражения лица, Эйден сделал еще одну попытку:

– Мне плевать, что ты им скажешь. Просто отмени все.

Левой рукой поправив очки, правой я изобразила весьма непристойный жест… опустив ее пониже, чтобы Эйден не заметил. Мало мне было выражения его лица, а тут еще тон, которым он разговаривал со мной! Уж я-то хорошо знала этот тон, и означал он лишь то, что спорить бесполезно и мне придется самой разгребать эту кучу.

Как всегда.

Когда я только устраивалась на работу к прославленному защитнику Национальной футбольной лиги – как же, трижды игрок года! – существовало всего три вещи, которые мне не нравились. Я не любила спорить с людьми, говорить им «нет» и регулярно очищать мусорную корзину, ведь я, помимо всего прочего, совмещала обязанности кухарки и уборщицы.

Но если я что и ненавидела – причем ненавидела всем сердцем, – так это обламывать людей, отменяя все договоренности. Подобные вещи совершенно выбивали меня из колеи. Как ни крути, обещание есть обещание. С другой стороны, не моя вина в том, что Эйдену плевать на своих фанатов.

Вот он сидит тут, пожирая второй обед за день и ни капли не заботясь о том, с чем мне предстоит столкнуться, когда я позвоню его агенту и скажу, что никаких автографов не будет – Эйден не поедет в магазин спорттоваров на встречу, которую мы с таким трудом втиснули в его график.

Поморщившись, я наклонилась и потерла колено свободной левой рукой.

– Ты же обещал им… – Совесть не позволяла мне оставить все как есть.

– Мне плевать, Ванесса.

Средний палец на моей правой руке непроизвольно дернулся.

– Пусть Роб все отменит. – Эйден поднял вилку, запихивая в рот непомерную груду еды. И снова этот мрачный, упрямый взгляд.

– Что-то не так?

«Ванесса то, Ванесса се».

«Отмени встречу. Пусть Роб все отменит».

Фу.

Меньше всего мне хотелось разговаривать сейчас с его агентом. А уж говорить ему, чтобы он отменил встречу с фанатами! Само собой, Роб выплеснет все недовольство на меня, как будто я обладала хоть капелькой влияния на Эйдена Грейвса, «Виннипегскую Стену». Только раз мне удалось подтолкнуть его к нужному решению – это когда он, с моей подачи, выбрал новый фотоаппарат. И то лишь потому, что у него не было времени «заниматься всякими пустяками». И «разве не за это я тебе плачу?».

Конечно, в чем-то он был прав. Если сложить то, что я получала от Эйдена, и то, что подкидывал иногда Зак, то результат выходил весьма впечатляющим. Этой суммы вполне хватало, чтобы заставить меня действовать… пусть и с вымученной улыбкой. Иногда я даже делала крохотный реверанс, который Эйден предпочитал не замечать.

Ему и в голову не приходило, сколько выдержки мне потребовалось, чтобы просто проработать у него два этих года. Другой давно бы заколол его во сне. Я, по крайней мере, хотела прикончить его каким-нибудь безболезненным способом.

Ну, как правило.

А уж после того, как он порвал ахиллово сухожилие, мне и вовсе пришлось удвоить запасы терпения. По правде говоря, я старалась не злиться на него. Выпасть на три месяца из игры – тот еще удар по самолюбию и надеждам… тем более когда именно тебя винят в том, что сезон для команды выдался неудачным. Ей так и не удалось пробиться в плей-офф. К тому же многие начали судачить о том, что Эйден уже никогда не достигнет прежних высот. С такой-то травмой! Без малого полгода ушло у него на лечение и восстановление.

Но Эйден есть Эйден. Другим спортсменам требовалось куда больше времени, чтобы снова встать на ноги и вернуться в игру. Вот только каково было мне возить его по больницам и опекать все то время, что он ковылял на костылях?

Как выяснилось, даже у моего терпения есть предел. Конечно, Эйден любил футбол, и его наверняка пугала возможность навсегда остаться за бортом. Он никогда не говорил о своих страхах, но я понимала его без слов. Я бы тоже перепугалась до смерти, потеряй я способность рисовать.

И все же не так-то просто терпеть чужие выкрутасы, даже если тебе за это платят, а стервозность Эйдена поднялась тогда до небывалых высот. Уж я-то знаю, о чем говорю. Как-никак, у меня было три старших сестры, чьи месячные начинались в одно и то же время. Отыгрывались они, конечно же, на мне. Что касается Эйдена, то он редко грубил мне без повода… просто бывал иногда порядочным козлом.

Ему здорово повезло, что я была слегка влюблена в него. Так, самую капельку. Иначе его голени не поздоровилось бы еще пару лет назад. С другой стороны, только слепой не увлекся бы Эйденом Грейвсом.

Когда он метнул на меня взгляд из-под своих черных, изогнутых ресниц, мне оставалось лишь сглотнуть и мысленно послать его к черту. Ну почему, почему этому парню размером с бульдозер не досталась физиономия какого-нибудь пещерного человека? Похоже, Эйден Грейвс только и делал, что опровергал любые стереотипы. Он был на редкость умен, проворен и скоординирован и никогда – никогда! – не смотрел хоккей. При мне он выругался всего дважды. А еще он не ел мясо. Этот парень не ел бекон! С другой стороны, никто бы не назвал его вежливым – извиняться не в его правилах.

По сути, он был одной большой аномалией. Канадский футболист, питающийся травкой и овощами. И до того хорош собой, что оставалось лишь благодарить бога за то, что он дал мне глаза.

– Как скажешь, босс. – Я натянула на лицо улыбку, продолжая «посылать» его под прикрытием стола.

– Они это переживут, – обронил Эйден, расправляя свои плечищи, на которых без труда мог уместиться средних размеров человечек. – Невелика важность.

Невелика важность? Вот уж не думаю, что его менеджеры и агент согласятся с этим. С другой стороны, Эйден всегда делал так, как хотел, и никто не смел ему возражать. Все возражения приходилось выслушивать мне. И мне же приходилось улаживать ситуацию.

Что бы там ни думали другие, несмотря на все свои гримасы и недовольство, защитник «Трех сотен», профессиональной футбольной команды Далласа, не отличался таким уж скверным характером. Он редко выходил из себя – во всяком случае, без веской на то причины. Конечно, он был не сахар, поскольку умел добиваться своего, и это мне в нем даже нравилось. Другое дело, что все его требования приходилось разруливать мне, хотела я того или нет.

Ничего, скоро этому придет конец, – подумала я. Осталось потерпеть совсем чуть-чуть. При мысли об этом я слегка взбодрилась.

Пару месяцев назад мой банковский счет округлился наконец до очень приличной суммы. Благодаря жесткой экономии и подработкам, на которые я тратила все свободное время, мне удалось создать запас, равный моему годовому жалованью. Слава тебе, Господи! В воздухе ощутимо запахло свободой.

Но только запахло.

Я так и не собралась с духом сказать Эйдену, что ухожу.

– Что это за гримаса у тебя на лице? – внезапно спросил он.

– Какая еще гримаса? – Я мгновенно прикинулась дурочкой.

Без толку.

Продолжая жевать салат, Эйден нехорошо прищурился.

– Вот эта, – мотнул он головой в мою сторону.

Меня так и подмывало сказать: «Понятия не имею, о чем ты», но я лишь демонстративно пожала плечами.

– Хочешь что-то сказать? Давай, выкладывай.

Мне уже давно хотелось выложить все, что я о нем думаю, но я слишком хорошо знала Эйдена, чтобы утруждаться. Ему плевать на меня и мое мнение. Он просто напоминал, кто тут у нас начальник.

Само собой, не я.

Самодовольный ублюдок.

– Я? Да что ты, – изобразила я святую невинность.

Его взгляд скользнул на руку, которую я все так же держала под столом.

– Тогда перестань целить в меня своим пальцем. Я не изменю своего решения, – заявил он обманчиво небрежным тоном.

Скрипнув зубами, я уронила руку на колени. Чертов ведьмак. Колдун. Одно слово, колдун. Такое чувство, будто видит меня насквозь. И так всякий раз, когда я решаюсь послать его куда подальше. Пусть и мысленно.

По правде говоря, я не из тех, кто любит упражняться в непристойных жестах, но меня разозлило то, что Эйден решил отменить эту встречу. Просто так, ни с того ни с сего. И что я могла поделать?

– Ладно, – вздохнула я, признавая поражение.

Эйден, которого ни капельки не заботила моя персона – вряд ли он знал, сколько мне лет! – на мгновение нахмурился. Его густые темные брови сошлись на переносице, полные губы невольно скривились. Но уже в следующую секунду лицо его вновь превратилось в бесстрастную маску.

Скажи мне кто-нибудь лет пять назад, что я возьму на себя всю грязную работу в доме чужого человека, я бы рассмеялась ему в лицо. Я была не из тех, кто плывет по течению – мне всегда нужно было к чему-то стремиться. И больше всего мне хотелось обрести полную независимость.

Еще в шестнадцать, когда я подрабатывала в кинотеатре и на меня наорали за то, что я положила в стакан слишком мало льда, я твердо решила, что со временем буду работать только на себя. Меньше всего мне нравилось выслушивать чужие распоряжения. Я всегда отличалась упрямством и решимостью, и это, по словам отчима, было моей силой и моей же слабостью.

Я не рвалась к вершинам славы и не хотела стать миллионером. Мне плевать было на известность. Мне просто хотелось быть графическим дизайнером, но работать не на дядю, а на себя. Так, маленький бизнес, позволяющий держаться на плаву и оплачивать счета… не считая кое-каких приятных мелочей. Чего мне не хотелось, так это зависеть от чужих милостей или капризов. Мне и так приходилось заниматься этим едва ли не все детство. Я только и делала, что надеялась – надеялась на то, что мама вернется домой трезвой, что сестры не забудут покормить меня, что важная дама из социальной службы отдаст нас с братиком в одну приемную семью… Да что тут вспоминать!

По большому счету, я всегда знала, чего мне хочется от жизни, и наивно думала, что результат уже у меня в кармане.

Вот только никто не предупредил меня, что жизненный путь не похож на прямую линию. Куда больше он напоминает самый настоящий лабиринт. Ты то и дело останавливаешься, возвращаешься, снова шагаешь вперед… а время от времени забредаешь в тупики. Но выход есть. Как бы ты ни петлял, ты точно знаешь, что выход есть.

Надо только держаться до конца.

Особенно в тех случаях, когда так и подмывает пойти протоптанной дорожкой, которая все дальше и дальше уводит тебя от твоих целей.

Эйден встал, сжимая в руке пустой стакан. На фоне его необъятной фигуры кухня будто уменьшилась в размерах. И так всякий раз, когда он бывал здесь. А бывал он здесь постоянно. Ну а чего вы хотели? Парень поглощал в день до семи тысяч калорий. В футбольный сезон и вовсе до десяти. Он то и дело приходил на кухню, чтобы поесть. А я – чтобы приготовить ему еду.

– А груши ты купила? – спросил Эйден, наливая в стакан воды.

Ну, конечно, груши куда важнее нашего разговора и моей неудачной попытки «послать» его. По правде говоря, меня ничуть не смущал тот факт, что Эйден поймал меня на месте преступления. Когда это случилось в первый раз, я думала, умру от стыда… а потом меня еще и уволят. Позже я поняла, что Эйдену плевать на мои жесты. По крайней мере, работы из-за них я не лишилась. Да что там, многие намеренно пытались вывести его из себя. Фанаты иногда кричали такое, отчего у меня все вскипало внутри. А что Эйден? Да ничего. Выслушивал все, даже не поморщившись. Или делал вид, что к нему это не относится.

По правде говоря, такая выдержка многого стоила. Сама я дергалась, даже когда мне сигналили на дороге.

Но каким бы красавцем ни был мой босс (женщины на улице откровенно пялились на его задницу), сколько бы он ни получал за съемки в рекламе, я твердо решила уйти от него. Дурочка я или нет, но желание это становилось сильнее с каждым днем.

Годами вынашивала я мысль о том, что рано или поздно буду работать только на себя. И в эти планы никак не вписывались звонки всяким мудакам, которые смотрели на меня, как на какое-то недоразумение, или забота о белье, принадлежавшем пресловутой заднице.

«Ну же, скажи ему! Скажи, что планируешь уйти», – в отчаянии взывал ко мне мой разум.

Но голосок сомнения, ставший привычным для такого бесхребетного существа, как я, тут же пискнул в ответ: «К чему эта спешка?»

Мое знакомство с Виннипегской Стеной началось с того, что он спросил: «А готовить ты умеешь?»

Он не пожал мне руки, не пригласил присесть. По правде говоря, уже тогда это должно было насторожить меня.

Единственное, что он сделал – поинтересовался моим именем и тут же повел на свою роскошную кухню. Раньше я видела такие только в рекламных роликах. После этого мы сразу перешли к вопросу о моих кулинарных талантах.

Днем раньше со мной успел побеседовать его менеджер. Причем дважды. Предполагаемая зарплата меня устраивала, а на тот момент это было единственное, что меня интересовало. Кадровое агентство тоже не теряло времени даром – им хотелось убедиться, что я не разочарую «знаменитость», как они величали Эйдена.

До этого я успела поработать секретарем адвоката, сколотила неплохую сумму благодаря продажам косметики и набрала кое-какую клиентскую базу в качестве фотографа. Дополняли картину отличные рекомендации и степень бакалавра.

И все же не они помогли мне получить нынешнюю работу, а полное невежество во всем, что касалось футбола. До того времени я ни разу не слышала имени Эйдена Грейвса и не видела ни одного матча с его участием. За футболом я наблюдала только в старших классах, и то на школьном стадионе.

И когда менеджер обронил имя моего будущего работодателя, я молча уставилась на него в ответ. Думаю, именно отсутствие энтузиазма обеспечило мне место помощницы прославленного футболиста.

Даже после того, как менеджер Эйдена предложил мне эту работу, я не полезла в интернет, чтобы собрать необходимую информацию. А смысл? Вряд ли что-то могло изменить мое решение. Да будь он хоть наемным убийцей, я бы все равно решилась стать его помощницей. Разумеется, за соответствующую плату.

Даже хорошо, что я не стала рыться в интернете, поскольку ни одна фотография не отдавала должное Эйдену Грейвсу.

Благодаря своему двухметровому росту и немалому весу, который доходил в межсезонье до ста тридцати килограммов, Эйден напоминал не столько простого смертного, сколько какого-то мифического героя. Даже одежда не могла скрыть его природной энергии. И никакой тебе картинной мускулатуры. Крепко сбит и массивен – с головы до пят. Не удивлюсь, если бы рентген показал, что и кости у него толще обычных. Все его мышцы были заточены под конкретную цель: перехватывать мяч и блокировать нападающих.

Непомерная футболка не могла скрыть мускулистого рельефа его рук. Не только бицепсы и трицепсы – каждая мышца проступала во всей своей красе. Спортивные штаны у него трещали по швам. Кулаки были похожи на два огромных булыжника, а таких широких запястий мне еще не приходилось видеть.

Лицо удивляло неожиданной, совсем не грубоватой красотой. Эйден ничуть не походил на других массивных парней с их топорными чертами. Высокие скулы, впалые щеки, изящно очерченная челюсть. Глаза недоверчиво смотрели на свет из-под густых, черных бровей. Аккуратно выбрит, так что виден лишь намек на бородку.

От виска к уху, еле заметный, тянется белый шрам. Полные губы придают лицу слегка капризное выражение. Смуглая, оливкового оттенка кожа прекрасно сочетается с каштановыми волосами. Еще в первую встречу я заметила золотую цепочку, выступавшую над воротом футболки, но в тот момент мне было не до деталей. Лишь много позже я узнала, что это медальон с изображением святого Луки, который Эйден носит, практически не снимая.

Вся эта гора мышц внушала невольный трепет. Не добавлял уверенности в себе и пронзительный взгляд карих глаз.

И все же, несмотря на столь устрашающий вид, первой моей мыслью было: твою мать! Но я тут же отогнала ее: нехорошо думать так в присутствии своего нового босса.

В тот первый день я смогла лишь кивнуть ему в ответ. Готовка не представлялась мне чем-то неподъемным. В детстве я на горьком опыте усвоила простую истину: хочешь поесть, позаботься об этом сама. Сестрам было откровенно не до меня, на маму полагаться тоже не приходилось. А в колледже я мастерски готовила у себя в комнате на тайком установленной плитке.

И тут Эйден выдал такое, к чему я была совершенно не готова:

– Я не ем животную пищу. Как ты, справишься?

В смысле, известно ли мне, как готовить без мяса, сыра или яиц? Ну, не сказала бы. Но сдаваться я не собиралась – уж лучше освоиться на одной работе, чем снова браться за три. И я заявила, нагло глядя ему в глаза:

– Справлюсь.

– Уверена?

Я кивнула. Телефон при мне. Уж там-то я точно найду парочку рецептов.

Эйден слегка скривился, но не стал заострять внимание на столь очевидной лжи.

– Готовить я не люблю, по ресторанам тоже не хожу. Ем четыре раза в день, а в перерывах выпиваю два больших смузи. Твое дело – готовить мне регулярные трапезы, насчет перекусов можешь не беспокоиться, – заявил он, складывая руки на своей широченной груди. – В компьютере ты найдешь все мои пароли. Будешь отвечать на письма, которые приходят на мой электронный адрес. Обычный почтовый ящик тоже нужно проверять. Ключ от него – в шкафчике у холодильника. Адрес почтового отделения напишу тебе позже. Когда я вернусь, сделаешь себе дубликат домашних ключей. Мои страницы в соцсетях надо обновлять ежедневно. Мне плевать, что ты там будешь постить, если это будет в рамках разумного.

Эйден многозначительно взглянул на меня, но я решила не принимать его выпад на свой счет.

– Стирка, планирование, – продолжил он список моих задач. – Еще у меня живет квартирант. Если захочешь, можешь время от времени готовить и ему. За дополнительную плату.

Еще деньги? Я никогда не отказывалась от возможности подзаработать. Если речь не шла о минете.

– Вопросы? – поинтересовался мой новый босс.

Я молча покачала головой. Эйден не сказал ничего, что выходило бы за рамки моих предполагаемых обязанностей. А я, признаться, все еще была под впечатлением от его внешности. Вдобавок я пыталась представить, сколько же этот человек съедает в день, чтобы набрать необходимое количество калорий.

На мгновение он скользнул взглядом по моей фигуре, после чего вновь уставился мне прямо в глаза.

– Смотрю, ты не из болтливых.

В ответ я только пожала плечами. Болтать я и правда не любила, но и робкой меня никто бы не назвал. Просто не хотелось портить первое впечатление какой-нибудь глупостью.

– Вот и хорошо, – кивнул Эйден.

За прошедшие два года мало что изменилось.

Разве что я перестала называть Эйдена «сэр» и стала чуточку поразговорчивей.

За это время я успела узнать об Эйдене не так уж мало, тем более что тянуть из него личную информацию было не легче, чем дергать зубы. Я знала, сколько ему лет, много ли у него денег, какие пряности он не переносит на дух и какую марку белья предпочитает. Для меня не были тайной его любимые блюда и размер обуви. Еще я знала, какие цвета в одежде он терпеть не может и какое порно любит смотреть по вечерам.

Еще у него было заветное желание – обзавестись собакой. Не семьей, а собакой. Но это попозже, когда появится немного свободного времени.

Другое дело, что всю эту информацию без труда мог узнать любой папарацци, да и просто наблюдательный человек. Эйден крепко держался за свои тайны этими огромными ручищами. А там было что охранять – в этом я даже не сомневалась.

Первое время я пыталась вести себя с ним как можно дружелюбней, но все без толку. За эти два года он ни разу не улыбнулся в ответ, ни разу не поинтересовался моим самочувствием. А уж эти его взгляды и самодовольный тон, который так и требовал порки… при условии, что удалось бы найти такого смельчака.

В наших отношениях не было тепла – просто босс и его служащая. Сама я старалась как можно лучше заботиться об Эйдене, ведь именно за это, как ни крути, мне и платили. Он же относился ко мне как к подружке надоедливой младшей сестрицы, которая ему и даром не нужна. Два года я мирилась с обязанностями, не доставлявшими особой радости. Если мне что и нравилось, так это готовка и общение с фанатами Эйдена.

Пожалуй, это было одной из причин, по которой я держалась за свою работу. Комментарии этих ребят на странице Эйдена в Фейсбуке или Твиттере не раз поднимали мне настроение. С некоторыми из них я успела неплохо познакомиться благодаря такому виртуальному общению.

В общем, это была не самая худшая в мире работа. Платили мне очень даже прилично, да и рабочие часы меня вполне устраивали. А едва ли не каждая женщина, с которой меня сводила судьба, спешила сообщить, что такого сексуального босса, как у меня, еще поискать. Словом, если и пялиться на кого сутками напролет, так это на парня, который способен затмить любого мужчину самой что ни на есть модельной внешности.

Но есть такие вещи в нашей жизни, которые невозможно осуществить, не рискнув собственным благополучием. К их числу относится и работа на себя.

Именно боязнь рискнуть не позволяла мне распрощаться с Эйденом раз и навсегда.

Да и кто бы не побоялся бросить такую стабильную и хорошо оплачиваемую работу? Так-то оно так, но сколько можно цепляться за подобные отговорки?

Никто бы не назвал нас с Эйденом друзьями – в наших отношениях не было ничего доверительного. Впрочем, у этого парня вообще было плохо с друзьями. Я могла насчитать от силы трех человек, с которыми он общался за пределами своей футбольной жизни. Отпуск? Его он никогда не брал. Вряд ли он вообще знал, что это такое.

Даже при желании вы бы не нашли в его доме фотографий близких или друзей. Вся жизнь Эйдена Грейвса вращалась вокруг футбола. Именно он был центром его вселенной.

В общем и целом, я мало что значила для этого парня. Мы с ним просто уживались. Эйдену требовалась помощница, а мне нужна была работа. Он отдавал распоряжения, а я их выполняла… независимо от того, нравились мне они или нет. Время от времени я пыталась повлиять на его решение, ни на секунду, впрочем, не забывая, чего здесь стоит мое мнение.

Никакой интерес не протянет долго перед таким тотальным безразличием. Вот и мне пришлось смириться с реальностью. Работа, и ничего лишнего. Отсюда мое маниакальное стремление накопить приличную сумму и заняться наконец собственным делом. Работать с людьми, которые смогут по достоинству оценить мой труд.

И все же я продолжала цепляться за работу, которая доводила меня порой до истерики, откладывая собственные мечты на потом.

Какого дьявола я торможу?

«Ты только себе делаешь хуже», – сказала Диана в последнюю нашу встречу.

Ну что тут возразишь? Если я кому и вредила своей нерешительностью, то лишь себе одной. Надо поговорить с Эйденом. Никто не сделает этого за меня. Никто. Вот только…

Что, если я рискну и прогорю?

Глупости, я все спланировала – напомнила я себе, наблюдая за тем, как Эйден поглощает свой ланч. На крайний случай у меня припасено немного денег. Мне нравится мое занятие, и я неплохо с ним справляюсь.

Все будет хорошо.

Все будет хорошо.

Так чего же я жду?

Но стоило мне собраться с духом, как обязательно случалось что-то, что заставляло меня в очередной раз отложить наш разговор на потом. Сначала эта его травма – не хотелось бросать Эйдена в такой трудный период. Стоило ему немного оправиться, и мы тут же отправились в Колорадо, чтобы Эйден мог потренироваться в тишине и спокойствии. Или мне просто не хотелось вываливать на него новости посреди недели. Или у Эйдена был неудачный день… Мне всегда что-то мешало. Всегда.

Я не спешила распрощаться с этой работой, и вовсе не потому, что была влюблена в своего босса. Конечно, Эйден был на редкость привлекателен, но его безразличие могло остудить любой пыл. Мне и в голову не приходило, что однажды Эйден посмотрит на меня и поймет, что такой, как я, ему не найти в целом мире. К чему эти пустые мечты? Я просто хотела как можно лучше делать свою работу… а по возможности растопить тот ледок, который всегда чувствовался в этом парне. С первым я успешно справилась, а вот со вторым – увы!

За прошедшие годы мой интерес к Эйдену поугас. Если что и вызывало у меня прежний энтузиазм, так это его деловая этика. А еще я тащилась… нет, отдавала должное его внешности.

Его лицу.

Его потрясающему телу.

Но в мире полно было парней с безупречными лицами и телами. Уж я-то знала! Работа фотографа позволяла мне едва ли не каждый день любоваться на мужчин модельной внешности.

И как мне могла помочь чужая красота? Если кто и мог осуществить мои мечты, так это я сама.

Я нервно сглотнула и сжала руки.

«Ну же, давай», – подбодрил меня мозг.

Чего я так боюсь? Что мне придется искать новую работу, если моя клиентская база иссякнет? Да уж, страшнее не придумаешь. И вообще, не попробовав, не узнаешь наверняка.

Жизнь – рискованная штука. А я всегда стремилась отправиться в свободное плавание.

Набрав в грудь побольше воздуха, я обратилась к парню, который два последних года был моим непосредственным начальством.

– Эйден, мне нужно с тобой кое-что обсудить.

Ну, в самом деле, чего мне бояться? Что он откажется меня отпускать?

– Ты шутишь.

– И не думала. – Я невозмутимо смотрела на человека, чье лицо высветилось у меня на экране. – Эйден сказал, чтобы я предупредила тебя.

Тревор взглядом дал понять, что он мне не верит, и я вдруг с радостью поняла, что мне плевать. Меня не просто было достать, но таких, как Тревор, я избегала любой ценой. Было в нем что-то такое, от чего мне всегда хотелось оборвать наш разговор на полуслове. Я не раз пыталась понять, в чем тут дело, но в итоге все сводилось к одному: менеджер Эйдена – законченный мудак.

Наклонившись вперед, Тревор оперся локтями о стол. Он вдохнул, затем выдохнул… собираясь, видимо, с мыслями.

Как знать, может, он наконец-то пожалел о тех временах, когда ему ничего не стоило наорать на меня – только потому, что Эйден принял решение, которое не устраивало его агента. А такое случалось едва ли не каждую неделю.

Кого я, впрочем, пытаюсь обмануть? Сожалеть можно о том, кто тебе небезразличен, а Тревора интересовал разве что размер его зарплаты. Уже в первую нашу встречу мне стало ясно, что с такими, как я, он церемониться не будет.

Просто мой уход на время осложнит его жизнь, а Тревор не любил осложнений.

По правде говоря, Тревора мое заявление огорчило куда больше, чем Эйдена, которому я выложила-таки накануне свой горячо оберегаемый секрет.

– Хочу поблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал…

Это было явным перебором, ведь все, что он для меня делал – вовремя платил зарплату. Ну да ладно.

– …но тебе стоит подыскать кого-то на мое место.

Конечно, мы с Эйденом никогда не были друзьями, но мне казалось, я все-таки что-то значу для него. Пусть и самую малость. Я знала, что буду какое-то время скучать по нему и нашей привычной рутине. Признаться, чего-то подобного я ожидала и от него.

Какое там!

Он даже не поднял взгляда от тарелки. Выслушал меня и сказал будничным голосом:

– Сообщи Тревору.

И на этом все.

Два года. Я отдала этому человеку два года своей жизни. Заботилась о нем. Играла роль сиделки в тех редких случаях, когда он ухитрялся простыть. Я забирала его из больницы после операции на ноге, и я же выискивала рецепты блюд, которые помогут ему быстрее выздороветь.

Когда команда Эйдена проигрывала, я всегда готовила наутро его любимый завтрак. На день рождения я покупала ему подарок и оставляла обычно на кровати, чтобы не смущать своим вниманием. Ну как можно не поздравить человека с днем рождения, даже если он никогда не благодарит тебя в ответ?

А каких подарков я дождалась от Эйдена? Свой прошлый день рождения я провела в Колорадо, в мокром от дождя парке. Эйден снимался в рекламном ролике, и ему хотелось, чтобы я подыграла. Поужинала я в гостиничном номере, в полном одиночестве. Так чего же я хотела от этого парня теперь?

Он не попросил меня остаться, даже не выразил дежурного сожаления. «Так жаль, что ты уходишь». По крайней мере, от своих прошлых работодателей я получала хотя бы это.

А тут ничего. Ни-че-го-шень-ки.

Признаться, меня это здорово задело. Конечно, я и раньше знала, что нам с ним не по пути, но теперь это стало яснее ясного.

Усилием воли прогнав свои невеселые мысли, я вернулась к видеочату.

– Ванесса, подумай о том, что ты делаешь, – взывал ко мне менеджер с экрана планшета.

– Уже подумала. Слушай, я даже не настаиваю на двухнедельной отработке. Чем скорее ты найдешь кого-нибудь на мое место, тем лучше.

Тревор невидящим взглядом уставился куда-то в экран.

– Это что, первоапрельская шутка? – сказал он наконец.

– Сейчас июнь, – мрачно заметила я. Идиот.

Тревор нахмурился, пытаясь, видимо, осознать серьезность положения.

– Хочешь прибавку? – хватило у него наглости спросить.

Хотела ли я больше денег? Разумеется. А кто не хочет? Но только не от Эйдена.

– Нет.

– Тогда скажи, чего ты хочешь?

– Ничего.

– Слушай, я пытаюсь разрулить ситуацию.

– Тут нечего разруливать. Никакие уговоры не заставят меня остаться.

Я хорошо знала Тревора. Дай такому палец, и он тут же отхватит всю руку. Конечно, ему проще попытаться уговорить меня, чем искать замену, но я не собиралась идти ему навстречу.

– Что я могу сделать, чтобы ты изменила свое решение?

– Ничего.

Если во мне и оставалась капелька преданности Эйдену, то вчерашний вечер только укрепил мою решимость уйти.

Хватит уже тратить время на тех, кто совсем его не ценит.

Тревор поморщился, будто от приступа боли. Два года назад, когда мы только познакомились, в его шевелюре было всего несколько седых волосинок. За это время седины у него явно прибавилось.

А тут еще я ухожу от одного из самых трудных его клиентов.

– Может, он сказал что-нибудь не то? – внезапно спросил Тревор. – Или сделал?

Я с трудом скрыла улыбку. Уж я-то знала: менеджеру Эйдена плевать на мои чувства.

– Ничего подобного. Просто я хочу жить своей жизнью, вот и все.

– Ты же знаешь, он все еще не оправился после травмы. Если он и бывает резковат, ничего страшного. Это нормально.

Нормально? У каждого свое понятие о норме. Эйден не был психом, который играл только потому, что больше ему нечем заняться. Он жил и дышал спортом.

Да, он действительно сильно нервничал в последнее время. Сборы были на носу, а его нога все еще давала о себе знать. Тревор не знал и не мог знать всех нюансов. Конечно, он работал на Эйдена дольше меня, но жил при этом в Нью-Йорке и приезжал всего пару раз в год. Эйден звонил ему от силы раз в месяц. Во всяком случае, с тех пор, как я стала его козлом отпущения.

– Да ты с ходу найдешь не меньше сотни тех, кто с радостью ухватится за эту работу. Только дай объявление, и у тебя выстроится очередь из кандидатов, – попыталась я утешить Тревора.

Да что там сотня! Найдутся тысячи желающих поработать у Эйдена Грейвса.

Заменить меня не проблема. Единственная сложность здесь – подыскать того, кто не боится сверхурочной работы и готов терпеть выходки самого Эйдена.

«Занятие не из легких, – сказал мне Тревор, когда я устраивалась на место. – У спортсменов свои капризы, и с этим придется мириться. Как ты, справишься?»

В то время я вкалывала сразу на трех работах и жила в крохотном домишке с Дианой и Родриго. Бывало, я не спала всю ночь, размышляя о том, каким чудом мне выплатить тот студенческий заем, который висел на мне мертвым грузом. И я готова была на что угодно, лишь бы выкарабкаться из ситуации.

По крайней мере, Тревор честно предупредил, с чем мне предстоит столкнуться.

С заносчивым, капризным, требовательным типом, который был к тому же типичным трудоголиком и перфекционистом.

Словом, не самым худшим боссом из всех, с кем мне доводилось работать.

Эйдену Грейвсу требовалась помощница, и мне повезло занять это место.

В моем распоряжении на тот момент имелись грандиозные планы, которые мне никак не удавалось воплотить в жизнь, и студенческий заем, доводивший меня до колик. Подумав, я решила, что смогу работать на Эйдена, а в свободное время заниматься дизайном, наращивая свою клиентскую базу.

Остальное вам известно.

Сберегая каждый цент и работая по семьдесят часов в неделю, я накопила сумму, которая позволяла не беспокоиться о ближайшем будущем. И все благодаря целям, которые поддерживали меня на плаву.

Даже в те дни, когда мне больше всего хотелось прибить Эйдена с его идиотскими требованиями (например, перестирать постельное белье, которое слишком долго пролежало в машинке), я покорно делала то, что от меня требовалось. Уж очень мне хотелось поскорей рассчитаться с долгами. Словом, я держалась.

До этого момента.

– Ты убиваешь меня, Ванесса, – простонал Тревор.

Простонал. Обычно этот тип только жаловался да язвил.

– Все будет хорошо. Эйдену плевать, что я ухожу. Он даже не заметит моего отсутствия, – попыталась я проявить капельку сочувствия.

От гримасы страдания на лице Тревора не осталось и следа. Теперь он смотрел на меня тем взглядом, который был хорошо знаком мне по нашим прошлым встречам.

– Сомневаюсь, – фыркнул он.

Я знала, что Тревору непросто будет найти того, кто сможет стать мне хорошей заменой. Я всегда отличалась терпением и успешно справлялась с капризами Эйдена. Меня не пугали человеческие странности – все благодаря моим бесценным родственничкам. К тому же Эйден никогда не позволял себе срывов. Для этого он слишком хорошо контролировал себя.

Я могла бы попереживать из-за своего ухода, будь мы с Эйденом друзьями. Но я-то знала, что ни он, ни Тревор даже не вспомнят обо мне через пару месяцев. Уж их бы не стали мучить угрызения совести, окажись они вдруг на моем месте. Это я своими сомнениями загнала себя в клетку, где хорошо платили и где никому не было до меня дела.

Эйдену требовался человек, который мог убирать, стирать, готовить, отвечать на его письма и постить свежую информацию на Фейсбуке, в Твиттере и Инстаграме. А еще звонить Робу и Тревору, если ситуация выходила из-под контроля. Вот, собственно, и все.

Любой, у кого хватало терпения, справился бы с этими обязанностями.

Но Тревор, судя по всему, не чувствовал этой уверенности. Похоже, ему просто лень было искать мне замену.

– Ты твердо настроена уйти? Я мог бы поговорить с Эйденом, чтобы он сократил тебе рабочие часы.

Я едва не сказала что-то вроде «дай мне подумать».

– Нет.

Нельзя упускать такую прекрасную возможность отправиться в одиночное плавание. Я просто спугну удачу, если буду медлить и сомневаться.

– Ванесса, – снова простонал он, – ты и правда собираешься это сделать?

Еще бы! Я мечтала о независимости с того самого момента, как окончила школу и отправилась учиться на графического дизайнера. Получить высшее образование оказалось не так-то просто. Пытаясь справиться с трудностями, я совершила немало ошибок. В результате мне пришлось хвататься за любую работу. Я уже не говорю о том, что спала по четыре часа в сутки и старалась тратить на себя как можно меньше. Даже став помощницей Эйдена, я не отказывалась от подработок. Оформляла обложки для книг, баннеры, плакаты, визитные карточки, открытки. Делала эскизы тату, придумывала дизайн футболок. Словом, хваталась за все, что могло принести хоть какой-то доход.

– Правда! – решительно кивнула я, хоть и не чувствовала в душе особой уверенности.

– Что ж, – тяжко вздохнул Тревор, – если ты действительно решила уйти, я начну подыскивать тебе замену.

Я снова кивнула. Кажется, мне удалось выиграть эту битву – в кои-то веки я смогла настоять на своем!

Тревор откинулся на спинку стула.

– Я дам тебе знать, как только у меня появится подходящая кандидатура.

И он бесцеремонно отключился. Ни тебе «до свиданья», ни «всего хорошего». Этим он напомнил одного типа, с которым мне приходилось в последнее время работать. Если бы не Зак и еще несколько парней из «Трех сотен», я бы точно решила, что все футболисты – невежи и грубияны. Как оказалось, именно мне «повезло» наткнуться на такого.

Впрочем, это уже не моя проблема.

– Ванесса! – проорал откуда-то сверху знакомый голос.

– Что? – крикнула я, выключая планшет. Интересно, слышал ли он мой разговор с Тревором? Опять же, Эйден сам сказал, чтобы я позвонила его менеджеру.

– Ты постирала мое белье? – раздался очередной вопль.

Постельное белье Эйдена я стирала по понедельникам, средам и пятницам. С тех самых пор, как устроилась к нему на работу. Для парня, который вкалывал на тренировках до седьмого пота, Эйден был просто помешан на чистоте. Я с самого начала поняла, до чего ему важно всегда спать на свежевыстиранном белье, и старалась не нарушать заведенного порядка.

– Да, – ответила я.

– Сегодня?

– Да.

Какого дьявола он спрашивает? Я всегда… а-а. Я всегда оставляла на подушке мятную конфетку, эти конфетки ему очень нравились. Так, для смеха. А сегодня не положила. Просто не успела купить. Теперь понятно, откуда эти вопросы. Но я сама виновата, что избаловала его. Эйден никогда не показывал, что замечал мои маленькие подарки, и я думала, ему это просто без разницы. Оказалось, нет.

Последовала пауза. Я представила, как Эйден присматривается к простыням, чтобы убедиться в их первозданной чистоте.

– А мою одежду из химчистки ты забрала?

– Да. И разложила по полкам.

Я не поморщилась, не закатила глаза. Словом, ничем не выдала своего раздражения. В последние годы я вообще выработала выдержку самурая.

Не успела я убрать планшет в сумку, как сверху снова заорали:

– Где мои оранжевые тенниски?

На этот раз я не удержалась от вздоха. Сразу вспомнилось, как в детстве я бросалась к маме с просьбой о помощи, когда не могла отыскать что-то долгих пять секунд.

– Там, где ты их оставил. В ванной.

Наверху задвигались, я услышала звук шагов. Поскольку Зак еще не вернулся в Даллас, нетрудно было понять, кто там ищет свои теннисные туфли.

Я как раз пролистывала кулинарную книгу, пытаясь решить, что же готовить на ужин, когда лестница затряслась. Она тряслась всякий раз, когда Эйден начинал двигаться чуть быстрее обычного. Я всегда боялась, что лестница однажды просто рухнет, но ее, похоже, строили на века.

Даже не оглядываясь, я знала, что Эйден поспешил на кухню. Хлопнула дверца холодильника, раздалось чавканье – парень решил слегка перекусить.

– Купи мне крем от загара, – обронил он. – Мой почти закончился.

Крем я уже заказала по интернету пару дней назад. Там он стоил дешевле, чем в магазине, но Эйдену я не стала сообщать об этом.

– Считай, что уже купила. Я еще собираюсь заехать сегодня к портнихе – надо отдать ей твои шорты. Я заметила при стирке, что там поехали швы.

Одежду Эйдену чаще всего шили на заказ, поскольку размер «на махину» редко найдешь в магазине. И вот сюрприз – даже эти шорты не выдержали нагрузки.

– Я сейчас ухожу на тренировку, – сообщил он, продолжая жевать грушу. – Есть какие-нибудь новости? Что-то важное, что мне следует знать?

Поигрывая дужкой очков, я попыталась вспомнить, что там было в моих заметках.

– Утром я оставила у тебя на столе несколько конвертов. Не знаю, видел ты их или нет, но это, похоже, из срочного.

На его красивое, крупное лицо набежала легкая тень.

– Роб уже отменил встречу с фанатами? – поинтересовался он.

Я едва не поморщилась, вспомнив словесную перепалку с его агентом. Еще один мудак, которого я на дух не переносила. Не удивлюсь, если его терпеть не может собственная мать.

– Я передала ему твое распоряжение, но он так и не перезвонил. Я сама позвоню ему и выясню.

Кивнув, он поднял с пола свою спортивную сумку.

– Обязательно выясни. Кстати, – он выпрямился и взглянул на меня, – в этом месяце день рождения Лесли. Отправь ему подарок и открытку, хорошо?

– Как скажешь.

За все то время, что я работала на Эйдена, только Лесли получал от него подарок. Даже Заку ничего не доставалось. Ну а про себя я и вовсе молчу!

– Приезжай завтра утром в спортзал с камерой и завтраком, – распорядился Эйден, запихивая в сумку яблоки и мюсли. – Я уеду спозаранку и вернусь только к обеду.

– Ясно.

Надо будет поставить будильник на полчаса раньше. В межсезонье Эйден чаще всего делал дома кардиотренировку. Потом завтракал и отправлялся в зал тягать вес и работать на тренажерах. Но иногда он уезжал туда прямо с утра, а мне, само собой, приходилось подстраиваться под него.

Встав из-за стола, я взяла бутылку с водой и протянула ее Эйдену. Не так-то просто было взглянуть ему прямо в глаза.

– Я поговорила с Тревором насчет ухода, и он сказал, что подыщет мне замену.

На долю секунды взгляды наши встретились. В глазах Эйдена светилось привычное безразличие.

– Хорошо, – кивнул он, убирая воду в сумку.

– Пока, – бросила я вслед, когда он направился к двери в гараж.

Ни словечка в ответ. Но мне показалось или нет, что Эйден слегка шевельнул пальцем?

Конечно, показалось. Надо быть полной дурочкой, чтобы решить иначе. Уж на что я сама не любила болтать, но Эйден обошел меня тут по всем статьям.

Вздохнув, я поспешила на место, и в этот момент зазвонил мой личный телефон.

– Привет! – бросила я в трубку.

– Вэнни, у меня совсем нет времени, – раздался звонкий голосок. – Я как раз жду клиентку. Просто хотела сказать, что Родриго видел на днях Сьюзи.

Повисло неловкое молчание. Диана ждала, а я никак не могла собраться с мыслями. А что вы хотели? Сьюзи всегда славилась умением портить другим жизнь.

Я хотела спросить, не ошибся ли Родриго, но тут же передумала. Вряд ли даже после стольких лет он мог спутать ее с кем-то.

Я нервно откашлялась.

– Где? – Мой голос прозвучал непривычно хрипло.

– Он был в Эль-Пасо. Приезжал туда на выходные с Луи и Джошем. Сказал, что заметил Сьюзи в старом квартале – она как раз заходила в продуктовый.

Раз, два, три, четыре, пять…

Нет, так не пойдет. Я снова взялась мысленно считать до десяти. Имя Сьюзи вызвало во мне целый шквал воспоминаний, одно хуже другого. И не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, кого она навещала в Эль-Пасо. Передо мной, будто наяву, встал наш старенький дворик.

Когда-то я жила там со своей родной матерью, а семья Дианы обитала по соседству. Мне ужасно нравился их дом – такой чистенький и опрятный. Лужайка всегда аккуратно подстрижена. Мама, ничуть не похожая на мою, и отец, который играет с ребятишками во дворе. Жить в такой семье было пределом моих мечтаний… особенно в те дни, когда у нас дома все складывалось хуже некуда.

Тогда-то мы и подружились с Дианой. Мы с моим младшим братишкой часто ужинали в их доме. По крайней мере, до тех пор, пока маму не лишили родительских прав. Диана всегда присматривала за мной – моим близким это и в голову не приходило. Это она нашла меня, когда… Ну, хватит, хватит. Что толку бередить старые раны? Прошлого не вернешь, нечего о нем и думать.

– Надо же. Понятия не имела, что она вернулась. – Неужели это мой собственный голос? – Я разговаривала с мамой неделю назад, и она ни словом не обмолвилась про Сьюзи.

При упоминании моей родной матери Диана еле слышно хмыкнула. Для нее было загадкой, почему я продолжаю поддерживать отношения с этой женщиной. Вообще-то мне не раз приходилось жалеть об этом, но Диане я ничего не говорила. Я знала, какой будет ее реакция, и предпочитала обходить эту тему стороной.

– Я подумала, тебе лучше знать, – со вздохом заметила Диана. – На случай, если ты соберешься туда в гости.

Я не часто заглядывала в Эль-Пасо, но Диана права. Вряд ли мне захочется нагрянуть туда с визитом, пока там находится эта особа.

– Ладно, Вэнни, мне пора, – быстро добавила моя подружка. – Скажи только, ты уже сообщила Миранде, что уходишь?

Миранда. Я так давно называла своего босса Мирандой, что даже не поморщилась при упоминании этого имени.

– Не далее как вчера.

– И?..

– И ничего.

Ну, какой смысл врать и делать вид, будто я что-то значу для Эйдена? Я мало что рассказывала о нем – главным образом из-за договора о неразглашении, который подписала при поступлении на работу, – но Диана знала достаточно, чтобы понять, почему Эйден числится в моих контактах под именем Миранды Пристли, героини фильма «Дьявол носит Prada».

– О-о, – разочарованно выдохнула она.

Ну да, прямо-таки моя реакция.

– Подожди, он еще пожалеет, когда ты уйдешь.

Вот в этом я сильно сомневалась.

– Ну все, моя клиентка уже здесь. Перезвони мне, Вэн-Вэн. В девять я освобожусь.

– Конечно. Люблю тебя.

– И я тебя. Кстати! Напомни, чтобы я покрасила тебе волосы, когда ты освободишься наконец от своей занудной работы.

И Диана отключилась.

Последнее замечание заставило меня рассмеяться. Все еще улыбаясь, я зашагала в офис Эйдена, чтобы проверить его почту. После разговора с Дианой у меня неизменно поднималось настроение. Вдобавок она никогда не зудела о том, что я слишком много работаю – хотя бы потому, что сама трудилась с утра и до вечера.

Я любила повторять слова моего приемного отца, которыми он напутствовал меня во взрослую жизнь: «Занимайся тем, что делает тебя счастливой, Вэнни. Только ты знаешь, что для тебя верно, а что нет».

Именно этим принципом я руководствовалась при выборе университета, хоть и располагался он за тысячи миль от моего дома, а наличных денег мне не хватило бы даже на дорогу. Я не собиралась отступать от своей цели, несмотря на то, что пришлось расстаться с младшим братом (с его полного благословения). По этой же причине я не стала удерживать его дома, когда вернулась в Техас, а он, в свою очередь, получил стипендию для обучения в колледже.

Я любила повторять слова моего приемного отца. Но одно дело – давать советы, и совсем другое – следовать собственным заповедям.

В этом-то и состояла суть моих проблем. Я все время боялась. Боялась, что клиенты уйдут и мне придется закрыть свое дело. Что однажды меня навсегда покинет вдохновение и я не смогу больше рисовать. Что работа, на которую я возложила столько надежд, обернется в итоге ничем. Уж я-то знала, на что способна жизнь: сейчас она ведет вас в одном направлении, а уже в следующую секунду вы движетесь в обратную сторону.

Сюрприз – он на то и сюрприз, что его невозможно предсказать. Он не спешит встроиться в ваш график, чтобы заранее объявить о визите.

«Ну и воняет же здесь по́том», – подумала я, шагая мимо кардиотренажеров. В этот спорткомплекс я пришла в поисках Эйдена, который тренировался тут после своего возвращения из Колорадо.

Комплекс, расположенный на окраине Далласа, предлагал своим посетителям самое новейшее оборудование на любой вкус. Здесь можно было заниматься легкой атлетикой, гимнастикой, поднятием тяжестей и прочими видами упражнений. Комплекс работал всего три года, и его владелец не пожалел денег на обустройство залов. Поговаривали, что здесь тренируются самые известные спортсмены, чья слава достигла мирового уровня, но мне был нужен лишь один из них.

Даже с учетом того, что произошло с ним в последние десять месяцев, Эйден старался не отступать от привычного графика тренировок. С завершением сезона он сразу уехал в маленький городок в Колорадо, где снял на два месяца дом у бывшей футбольной звезды. Там он занимался под присмотром тренера, который работал с Эйденом еще в школе. Я не рискнула поинтересоваться, почему он выбрал для своих тренировок это забытое богом местечко. Судя по всему, ему хотелось скрыться на время от всеобщего внимания. С тех пор, как он стал одним из лучших игроков НФЛ, вокруг него всегда крутились какие-то люди – о чем-то просили, что-то советовали… А Эйден был не из тех, кто любит общаться и «звездить».

Он всегда был одиночкой, но невероятный успех в спорте буквально обрек его на внимание публики и журналистов. Впрочем, Эйден не упивался славой – он с ней мирился. Это было видно и по многочисленным интервью, и по тем статьям, из которых я подбирала материал для его страниц в соцсетях.

Мне тоже пришлось лететь с Эйденом в Колорадо. А как бы он обошелся там без повара и домохозяйки? Просидев два месяца в этой глухомани, мы вернулись домой, а тренер Эйдена отправился к себе в Виннипег. В Далласе начался новый виток занятий, теперь уже с другим наставником. И так до июля, пока Эйдена не позвали в тренировочный лагерь «Трех сотен».

Через пару недель все закрутится по полной. Тренировки, игры, опять тренировки. Словом, все то безумие, которое окружает Футбольную Лигу с ее прославленными игроками. Но я уже буду избавлена от этого кошмара. Мне больше не придется вставать в четыре утра, не придется разъезжать по городу, пытаясь переделать зараз сотню дел.

Никакой тебе лихорадочной готовки в попытке накормить Эйдена между бесконечными тренировками и предсезонными играми. Я буду просыпаться у себя в квартире – просыпаться, когда мне заблагорассудится, и готовить завтрак не кому-нибудь, а себе.

Но это позже, а пока мои заботы по-прежнему направлены исключительно на Эйдена.

За залом с кардиотренажерами располагалась главная площадка. Огромнейшее помещение, расписанное в красно-черных тонах. Часть площадки была покрыта дерном, еще часть выстлана покрытием, на котором тренировались со штангами. В шесть утра здесь находилось не больше десятка человек. Футболисты вперемежку с другими спортсменами.

Мне хватило одного взгляда, чтобы заметить самого крупного из них. Эйден стоял возле пятисоткилограммовой покрышки, которая служила ему тренажером. Вы не ослышались – 500-килограммовой!

А я-то считала себя крутой особой, если с ходу заносила в дом все свои покупки!

Возле Эйдена стоял мужчина, чье лицо показалось мне смутно знакомым. Очередной тренер, работающий с Виннипегской Стеной. Я присела на маты чуть в сторонке, чтобы не мешать тренировке, и достала из сумки зеркальную камеру – ту самую, которую Эйден купил по моему настоянию год назад. Мне регулярно приходилось обновлять его страницы в соцсетях, и я знала, что фанаты просто балдеют от снимков, сделанных вживую на тренировке.

В объективе камеры черты Эйдена казались меньше, да и мышцы не выглядели такими рельефными. Последние две недели он ел меньше обычного, чтобы сбросить к началу сезона несколько килограммов. Вот он присел перед тракторной шиной, и все его тело напряглось. На плечах заиграли бугорки, а мышцы ног проступили заметней обычного.

Многие считали, что Эйден стал таким накачанным благодаря стероидам, но я-то знала, что тело этого гиганта живет за счет большого количества растительной пищи. Таблетки он не любил и старался не принимать их без особой необходимости. А в последний раз отказался даже от прописанных доктором антибиотиков. К тому же этот парень испытывал явную неприязнь к любым консервантам и парабенам.

А вы говорите, стероиды!

Я сделала парочку снимков, пытаясь поймать удачный момент. Поклонницы Эйдена обожали фото, на которых видна его природная сила. Особой популярностью пользовались снимки, где он тренировался в компрессионных шортах. «БАМ! Я ЗАЛЕТЕЛА», – написала какая-то девица, увидев фото, где Эйден усердно приседал. Я едва не подавилась чаем.

Шина качнулась и поползла вверх. Лицо у Эйдена исказилось от напряжения, пот потек по вискам, вдоль белой полоски шрама, тянущегося к подбородку. Пару раз мне удалось подслушать, как фанаты Эйдена перешептывались насчет его шрама. Они думали, это след одной из пьяных пирушек в колледже.

Ну-ну.

Эйден поморщился, стараясь вытянуть вес. Я сделала еще несколько снимков и с трудом подавила сонный зевок.

– Привет, – шепнул голос у меня над ухом.

Я застыла на месте. В окружении Эйдена был только один человек, при виде которого мне хотелось сбежать куда подальше.

«Ничего, – сказала я себе, мысленно покривившись. – Скоро ты навсегда забудешь про этого типа».

Чутье подсказывало мне, что ситуация только осложнится, если я хоть как-то выдам свою неприязнь. Если уж я не сказала Заку, который был моим другом, что Кристиан меня напрягает, то признаваться в этом Эйдену вовсе не имело смысла.

Навесив на лицо улыбку, я сказала, не поворачивая головы:

– Привет, Кристиан.

Мне пришлось как следует покопаться в себе, чтобы извлечь оттуда этот дружелюбный тон. Я-то знала, что за привлекательной внешностью кроется не самый приятный человек. В прошлом сезоне Кристиана отстранили от нескольких игр за пьяную драку в баре. Ну кем надо быть, чтобы из-за такой ерунды поставить под угрозу собственную карьеру и многомиллионные заработки? Придурок, да и только.

– Рад тебя видеть, – вкрадчиво произнес Кристиан.

Я едва не застонала. Понятия не имела, что этот тип тренируется в одном зале с Эйденом. Думаю, Эйден и сам об этом не знал.

– Фотографируешь Грейвса? – Неуемный Кристиан присел рядом со мной на пол.

Ну кого еще я могу фотографировать?

– Да. – Я уткнулась в объектив, в надежде, что Кристиан поймет, как я занята.

– Как поживаешь? Давненько мы с тобой не виделись.

– Хорошо, – обронила я и поморщилась. Конечно, простая вежливость требовала от меня быть чуточку разговорчивей, но я никак не могла наскрести в себе хоть капельку дружелюбия.

Направив объектив камеры на Эйдена, я заметила, что он смотрит в мою сторону. Мне тут же захотелось помахать ему рукой или подойти, но Эйден меня опередил.

– Свободна, – громко заявил он.

Я… что?

Опустив камеру, я с изумлением уставилась на своего босса. Похоже, я ослышалась.

– Что ты сказал?

– Свободна, – повторил он, даже не моргнув.

Я сидела, вытаращив глаза. Все слова, как назло, вылетели у меня из головы.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

«Убей их своей добротой», – повторяла мне мама Дианы, когда я жаловалась на своих вредных сестриц. В то время я плохо слушала ее советы, но с годами они обрели для меня особое значение.

Как оказалось, улыбка и правда затыкает рты быстрее, чем ответная грубость.

Но в этот момент мне пришлось собрать всю свою выдержку, чтобы не послать Эйдена куда подальше.

Одно дело – игнорировать меня дома, отмахиваясь от моих «здрасьте» и «до свидания». И совсем другое – грубить мне прилюдно. Что и говорить, Эйден никогда не был плюшевым мишкой, но с подобным хамством я столкнулась впервые.

Раз, два, три, четыре, пять. Я взяла себя в руки.

Широко улыбнувшись, я помахала Эйдену рукой, как будто ничего и не было сказано. Что с того, что внутри я кипела от негодования, желая ему провалиться сквозь землю?

– Да что это с ним? – пробормотал Кристиан, пока я запихивала камеру в сумку. – И часто он выдает такое?

Я только пожала плечами, не желая распространяться на этот счет в присутствии постороннего человека.

– Эйден – хороший начальник, – заявила я без особой уверенности в голосе. – Я не принимаю подобные высказывания на свой счет.

Как правило.

– В любом случае мне пора. До встречи. – Я перекинула через плечо ремешок сумки и взяла пакет с завтраком для Эйдена.

– До встречи, – откликнулся Кристиан неестественно оживленным голосом.

Стараясь справиться с раздражением на Эйдена, который практически приказал мне убираться, я подошла к месту тренировки. Лицо Эйдена было привычно замкнутым, едва ли не скучающим. Стало быть, парень в норме.

– Что-то случилось? – спросила я, проглотив обиду.

– Нет, – отрезал он, будто я предложила ему добавить в еду укропа.

Откашлявшись, я сжала ремешок сумки.

– Ты уверен?

Эйден наклонился вперед в глубокой растяжке.

– Надеюсь, ты принесла мой завтрак?

Я постаралась проявить максимум терпения. В целом я и так могла считать себя образцом выдержки. А как же иначе, когда растешь в семье, где никто не признает твоих личных границ? Я редко срывалась и многое умела прощать.

Другое дело, что Эйден не был мне братом. Он даже не был моим другом. Я многое могла стерпеть, но только не от него. Нет, с меня довольно. Пусть сам расхлебывает свою кашу.

Несмотря на то что меня так и подмывало сказать какую-нибудь гадость, я усилием воли сконцентрировалась на его вопросе.

– Да, – помахала я у него перед носом сумкой с завтраком.

Эйден буркнул что-то неразборчивое.

Как бы я ни восхищалась его решимостью и целеустремленностью, меня не могло не задевать, насколько слеп он был ко всему, что не входило в круг его интересов. Сколько я ни старалась, мне редко удавалось услышать от него простое «спасибо». А уж улыбка и вовсе относилась к разряду чего-то невиданного.

Я хорошо справлялась со своими обязанностями. Я редко жаловалась и выполняла любые поручения, даже если они мне не очень-то нравились. Но мне хотелось нормального человеческого общения, ведь нельзя же относиться к жизни только как к работе?

А что же Эйден? Фактически он только что сказал мне «брысь» в присутствии других людей.

Да что с ним такое?

Я уже успела привыкнуть к тому, что у него частенько бывает плохое настроение. Игры и тренировки он воспринимал до того серьезно, что часами мог обдумывать свои ошибки. Он сам не раз упоминал об этом в интервью.

Я спокойно относилась к ворчливым парням, которые любому обществу предпочитают свое собственное. В моменты раздражения Эйден лишь бросал недовольные взгляды да случайно порыкивал.

Невелика важность. Вот если бы он орал или швырялся вещами…

Но унижать меня в присутствии других? С таким мне еще не приходилось сталкиваться. Потому-то, должно быть, я и восприняла это так болезненно.

Всю дорогу домой я мысленно чертыхалась в адрес Эйдена. Добравшись наконец до места, я припарковалась на улице и вошла через парадный вход. Уже открывая дверь, я вдруг поняла, что что-то здесь не так.

Сигнализация не сработала.

– Зак? – окликнула я, на всякий случай достав из сумки газовый баллончик. Надо проверить, стоит ли в гараже машина.

Но дошла я только до кухни.

Он сидел на стойке, небрежно покачивая ногами в коричневых ковбойских сапожках. Красивое лицо светится улыбкой. На голове – черная ковбойская шляпа, которую он не менял годами.

Захария Джеймс Тревис, еще один защитник «Трех сотен» и бывшая звезда Техаса. Перебрался в Даллас после того, как его карьера в Остине пошла на спад.

Но я знала Зака другим. Этот парень с техасским акцентом и улыбкой, от которой у женщин голова шла кругом, был моим приятелем. Другом, которому я доверяла свои секреты.

Мы не виделись уже три месяца: к новому сезону Зак предпочитал готовиться дома.

– Ты едва не получил струю газа в лицо, – пропыхтела я, прижимая ладонь к сердцу. – Мы ждали тебя только на следующей неделе.

Зак спрыгнул на пол и с улыбкой распахнул свои объятия.

– Я тоже рад видеть тебя, дорогуша. – Его загорелое лицо осветилось улыбкой.

«Почти не изменился, – подумала я. – Разве что набрал килограмм-другой».

– Что ты здесь делаешь? – улыбнулась я в ответ.

Бог с ним, с Эйденом. Не могу же я дуться на него целый день!

– Решил, что ранний приезд меня точно не убьет.

Не успела я моргнуть глазом, а Зак уже сжимал меня в объятиях.

– Если кто и рискует здесь умереть преждевременной смертью, так это твой сосед. В последнее время меня так и тянуло подсыпать ему яду.

– Но он еще жив? – задумчиво поинтересовался Зак.

– Пока что да, – поморщилась я, припомнив сегодняшние обиды.

Зак окинул меня внимательным взглядом, улыбка на его лице угасла.

– Ты что, совсем не спишь, детка? – спросил он, разглядывая темные круги у меня под глазами.

Ну что толку врать?

– Сплю, но меньше обычного.

Слава богу, обошлось без упреков. Зак лишь покачал головой. Интересно, как бы отреагировал Эйден, если бы я сказала, что обхожусь четырьмя-пятью часами сна в сутки? Уж он-то относится ко сну как к священной обязанности: восемь-десять часов в день и ни минутой меньше.

– Я наконец-то сказала Эйдену, что ухожу, – вырвалось у меня.

– Серьезно? – моргнул Зак своими васильковыми глазами.

Ему было известно о моих планах. Как-то раз он застал меня во время работы на планшете и спросил, чем это я занимаюсь. Разумеется, я объяснила.

– Что, правда? А у тебя свой сайт или как?

С тех пор я успела переделать логотип для личного сайта Зака и оформила несколько баннеров для его социальных сетей. А он в благодарность нашел мне клиентов среди игроков команды.

Просияв довольной улыбкой, я почти что пропела:

– Да, я сделала это! Я сказала ему, что ухожу.

– И как он отреагировал? – Любопытству этого парня не было предела.

– Да никак, – ответила я без прежнего воодушевления. – Сказал только, чтобы я сообщила Тревору.

Зак сочувственно хмыкнул, а затем энергично хлопнул меня по плечу:

– Что ж, самое время.

– Я знаю, – потерла я плечо. – Хорошо, что я наконец-то собралась с духом. Но при мысли о том, что теперь я должна полагаться только на себя, мне хочется свернуться в клубочек.

– Не переживай, ты справишься. Я буду скучать по твоей отбивной, но я знаю, какое это счастье – зарабатывать на жизнь тем, что тебе нравится. И я рад, что ты наконец-то присоединилась к нашему клубу.

Даже не знаю, что помешало мне влюбиться в этого парня. Конечно, Заку не откажешь в некотором тщеславии, но ведь он профессиональный футболист, а среди них такие встречаются сплошь и рядом. Он высокого роста, а я всегда любила высоких парней. Но все же трудно испытывать романтические чувства к парню, которому ты пару раз покупала мазь от геморроя.

– Если хочешь, я и дальше буду готовить тебе отбивную, – предложила я.

– Ловлю на слове. – Зак взял с подноса банан. – Я и правда рад, что ты все-таки решилась.

Я пожала плечами, пытаясь отогнать беспокойные мысли. Не позволю же я такой ерунде испортить мне настроение?

Внезапно мне захотелось рассказать Заку о том, как вел себя Эйден буквально час назад, но я тут же передумала. Эти двое настолько отличались по характеру, что им и без того приходилось несладко друг с другом. И как их вообще угораздило поселиться в одном доме?

С другой стороны, ситуации их были в чем-то похожи. Положение одного в команде было настолько шатким, что он не мог позволить себе собственный дом. Второй и вовсе числился гражданином другой страны.

– Долго ты еще будешь…

Телефонный звонок заставил Зака умолкнуть на полуслове. Подмигнув, он вытащил из кармана свой мобильник.

– Подожди секунду, это… черт, это Тревор.

О-о. У них с Эйденом был общий менеджер. Вот вам и причина поселиться вместе.

Зак поднес телефон к уху и зашагал в гостиную, а я принялась убирать на кухне. Только сейчас мне пришло на ум, что сегодня у нас мусорный день. Достав из ведра пакет с мусором, я положила туда новый, а сама пошла в гараж, где уже стоял городской контейнер. Задержав дыхание, я открыла крышку, пихнула туда мешок с мусором и потащила контейнер на улицу к тротуару. Как раз когда я ставила его на место, мимо меня размашистой трусцой пробежала женщина.

В этот момент я почувствовала что-то вроде укола зависти. Я согнула ногу, прислушиваясь к ощущениям в больном колене. Я знала, что при желании тоже смогу бегать трусцой, но на это у меня обычно не было ни сил, ни времени. Годы физиотерапии сделали свое дело, и колено почти перестало болеть. Регулярные упражнения пошли бы мне только на пользу, но где взять на них время?

Отговорки и только.

Я уже сказала Эйдену, что ухожу. Ситуация явно складывалась в мою пользу. Так почему бы не воспользоваться моментом? Последние годы я только и делала, что работала над своим проектом, а все остальное ушло куда-то на задний план.

К черту…

У меня всего одна жизнь, так почему бы не потратить ее на то, что мне действительно нравится?

Другого момента у меня не будет.

Главная проблема с неудачными днями состоит в том, что ты редко можешь сказать заранее – да, день определенно будет плохим. Ты успеваешь одеться, позавтракать и даже выйти из дома, как вдруг…

Случается что-то, отчего все твои планы летят кувырком.

В тот день я проснулась в пять, чуть раньше обычного, поскольку знала, что предстоит много беготни. Будильник надрывался, наигрывая самую мерзкую из своих мелодий. Приняв душ, я быстро влезла в свои любимые красные брюки. Дополнили наряд туфли и блузка с коротким рукавом.

Ноутбук, планшет и два сотовых телефона так и лежали с вечера на кухонном столе. Похватав свои вещи и налив в дорожную кружку кофе, я потащилась на улицу, такая же сонная, как небо над головой.

Я добралась до парковки, когда прозвенел первый тревожный звоночек. Спущенная шина. Уличных фонарей тут было раз-два и обчелся, так что на замену у меня ушло раза в три больше времени, чем обычно. Вдобавок я не заметила, как успела запачкать брюки. Переодеться я уже не успевала, так что пришлось ехать так.

К счастью, до дома Эйдена я добралась без проблем. Припарковавшись на своем любимом месте, я зашла внутрь, отключила сигнализацию и зашагала прямиком на кухню. Судя по звукам наверху, там уже тоже успели проснуться.

Первым делом я схватилась за кухонный фартук – одного пятна на брюках и без того более чем достаточно! Затем я вытащила из холодильника фрукты и добавила к ним капусту и морковь, которые порезала еще накануне. Отмерив чашку тыквенных семечек, я отправила все это в дорогущий блендер. В те дни, когда не было тренировок, Эйден выпивал с утра большой смузи, шел разминаться и только потом отправлялся завтракать.

Приготовив напиток, я вылила густую смесь в четыре больших стакана и выставила их рядком на столе. Дополнили картину два яблока. В этот момент, как по расписанию, загремели шаги на лестнице – Эйден спешил на кухню.

Обычное утро с обычной рутиной.

Не будь я так занята мытьем блендера, обязательно бы заметила кислую гримасу на лице Виннипегской Стены – еще один признак того, что на хороший день рассчитывать не стоит.

– Доброе утро, – сказала я, не отрываясь от своего занятия.

Тишина. Я давно поняла, что ответа не будет, но все равно продолжала здороваться с ним. Воспитание давало себя знать.

Все шло своим чередом. Пока Эйден пил свой овощной коктейль, я домывала грязную посуду. Эйден первым нарушил тишину, спросив меня хрипловатым со сна голосом:

– Какие планы на сегодня?

– В девять у тебя интервью на радио.

Эйден пробурчал в ответ что-то, что могло сойти за согласие.

– Потом приедут репортеры с новостного телеканала.

На этот раз он отреагировал без особого энтузиазма.

И в этом его трудно было винить. Если честно, я сама не понимала, почему менеджер Эйдена организовал эту встречу. Одно дело – раздавать интервью после матча прямо в раздевалке или на пресс-конференции, и совсем другое – встречаться с репортерами у себя дома. Весь вчерашний день я только и делала, что приводила в порядок кухню и гостиную.

– Потом у тебя обед в доме для престарелых, которому ты пожертвовал деньги. Ты дал согласие еще в прошлом месяце, – сказала я, с подозрением разглядывая Эйдена. Не удивлюсь, если он заявит, что никуда не едет.

Но Эйден лишь кивнул, никак не проявив недовольства.

– Хочешь, чтобы я поехала с тобой? – спросила я на всякий случай. Чаще всего я сопровождала его в поездках по Далласу, но вдруг…

– Да, – пробормотал он в ответ.

Эх…

– Чтобы не опоздать, нам придется выехать в восемь.

Он снова кивнул – типа понял. Допив свой смузи, Эйден встал и отдал мне стаканы.

– Я буду в спортзале. Загляни туда минут за пятнадцать до отъезда, чтобы я успел принять душ.

– Будет сделано, босс.

– Ванесса!

Спрятав в карман телефон, на котором я набирала сообщение брату, я просунула голову в комнату, где Эйден томился в ожидании интервью.

– Да, сэр?

– Принеси еще воды, – сказал он, не отрываясь от своего мобильника. Что именно он там делал, оставалось для меня загадкой. Счета его всегда оплачивала я, и я же отвечала на письма поклонников.

Но я была не настолько любопытна, чтобы подглядывать.

– Хорошо, сейчас принесу. – Я прикрыла дверь, пытаясь вспомнить, где же тут была комната отдыха.

Мне потребовалось куда больше времени, чем я ожидала, чтобы добраться до торгового автомата. Купив наконец две бутылки, я поспешила к своему боссу.

– Ты что, бегала за ними на Фиджи? – бросил Эйден, как только я открыла дверь.

Э-э…

Я не ослышалась?

Я во все глаза уставилась на этого нахала. В комнате, кроме него, сидели еще две женщины. Обилие макияжа, слишком низкие декольте. Девицы, впрочем, меня не беспокоили. Все мое внимание было обращено на босса. Временного босса, напомнила я себе.

– Что-то не так? – поинтересовалась я, глядя ему прямо в глаза. Женщины, казалось, не находили себе места. Это все равно как в детстве, когда родители приятеля начинают отчитывать его прямо при тебе.

– Нет.

С какой стати я вообще утруждаю себя вопросами? Серьезно, не лучше ли просто промолчать? Но эти его выходки стали действовать мне на нервы. Одно дело – полное безразличие, и совсем другое – откровенное хамство.

– Я знаю, это не мое дело, но если тебе есть что сказать… – Каждое мое слово было пропитано гневом на этого типа.

Он тоже забыл про свой телефон и смотрел только на меня.

– Ты права. Я плачу тебе не за то, чтобы ты высказывала свое мнение.

Раз, два, три, четыре, пять.

Я постаралась сдержать первую эмоцию. Подобное обращение не было для меня в новинку. Мне и прежде случалось терпеть оскорбления от тех, кого я считала близкими людьми. Но я не плакала из-за них и не буду плакать из-за Эйдена. Особенно из-за Эйдена.

Раз, два, три, четыре, пять.

В чем-то он прав. Мне действительно платят за то, чтобы я молча выполняла свои обязанности. К тому же скоро я от него уйду.

Я аккуратно поставила бутылки на стол и поинтересовалась ровным, бесцветным голосом:

– Тебе еще что-нибудь нужно?

– Нет, – отрезал он.

Прекрасно. Не обращая внимания на женщин, которые наверняка пробрались сюда без приглашения, я повернулась к двери.

– Если что, я в коридоре.

Выскользнув за дверь, я прислонилась спиной к стене. Надо было отдышаться, дать остыть своему гневу. Вслед за мной выскочили в коридор и две незваных гостьи. О чем-то перешептываясь, они поспешили прочь. Это был не первый случай, когда поклонницы пытались подкатить к Эйдену, но все безрезультатно. Какое, впрочем, мне до них дело? Если кто и волновал меня, так это та задница, которая восседала сейчас в комнате ожидания.

В чем, черт возьми, проблема?

Я не стала говорить ему о письмах разъяренных фанатов, которые посыпались после того, как Эйден отменил встречу в Сан-Антонио. Да он бы в любом случае и бровью не повел. Тревор и Роб тоже не донимали его звонками. Травмированная нога Эйдена не беспокоила. В чем же дело? У него было все, что только можно пожелать!

Ну что могло пойти не так в его маленьком, почти идеальном мирке?

– Мисс, – окликнули меня из коридора, – мы готовы к интервью с мистером Грейвсом.

– Хорошо, – кивнула я, выдавив из себя улыбку.

Заглянув в комнату, я окатила свою Миранду холодным взглядом.

– Они готовы начать интервью.

Домой мы вернулись в полном молчании. Эйден, так и не обронив ни слова, сразу поспешил в спортзал, а я принялась с удвоенной яростью протирать пол на кухне и в гостиной. Я знала: пол ничуть не виноват в хамстве моего босса, но мне больше не на что было излить свое негодование.

Я успела перебраться в коридор, который вел от двери к залу, как до меня донесся раздраженный голос Эйдена:

– Слушай, меня уже тошнит от твоих советов. Я сам знаю, что для меня лучше.

Э-э, о чем это он?

– Нет, это ты меня послушай. Может, я продлю контракт, может, нет, но я не хочу, чтобы ты раздавал обещания, которые я не собираюсь выполнять.

Неужто он собирался уехать из Далласа?

– Не преувеличивай свои заслуги. Все, что у меня есть, я заработал сам, без чьей-либо помощи, – добавил Эйден после короткой паузы.

С кем он разговаривает? С Робом? С Тревором?

– Да плевать, – прорычал Эйден. – Все, о чем я тебя прошу – действовать в моих интересах. Не забывай: ты работаешь на меня, а не на команду.

Похоже, не я одна попала под горячую руку. Для меня это, впрочем, слабое утешение.

– Это не моя забота. – Теперь он говорил холодно и отстраненно. – Держи рот на замке. Ничего не обещай им. Даже не разговаривай с ними лишний раз. Лучше прислушайся к тому, чего я от тебя хочу. За это тебе и платят, верно?

Конец разговора. Я постояла еще пару минут, но из зала не донеслось больше ни звука.

– Отлыниваешь от работы? – раздался с верхней площадки голос Зака.

Я замерла. А вдруг Эйден решит, что я подслушивала? Невинно кашлянув, я постаралась перевести все в шутку.

– А ты, смотрю, только встал?

– У меня сегодня выходной, – объяснил Зак, сбегая вниз.

– Да у тебя в последнее время не жизнь, а сплошной выходной, – хмыкнула я. – Спроси лучше, во сколько я сегодня поднялась.

– И знать не хочу, – похлопал он меня по плечу, направляясь в кухню.

Фыркнув, я снова принялась полировать проклятый пол, пока Зак вдохновенно гремел на кухне посудой. Из головы у меня не выходил подслушанный разговор. Эйден ни разу не говорил о том, что хочет уйти из команды, и мне в голову не могло прийти, что он решится на такой шаг. Если верить его банковскому счету, платили ему более чем щедро. А в последнее время он и вовсе стал лицом «Трех сотен». Они бы пошли на любые жертвы, чтобы удержать его в команде.

– Дом просто сияет, Золушка ты моя, – обронил Зак, проскальзывая мимо меня в гостиную. Секунду спустя оттуда донесся звук телевизора.

Не успела я оглянуться, как Эйден заперся у себя в спальне, чтобы переодеться во что-нибудь приличное, а у тротуара уже парковался микроавтобус с телевидения. Когда раздался звонок в дверь, Зак в панике рванул к себе наверх.

– Меня здесь нет, – шепнул он, заметив, что я спешу к двери.

На пороге стояли парень в костюме и два оператора с камерами.

– Добрый день, проходите, – пригласила я их в дом.

Я провела их в гостиную, так как продюсер и Тревор заранее решили, что это лучшее место для съемок. Дом дрогнул – это Эйден спешил вниз по лестнице. Не человек, а землетрясение.

Он заполнил собой весь дверной проем. Белая рубашка подчеркивает мощные мышцы. Каким только чудом он умудрился втиснуться в нее? Я с неохотой шагнула ему навстречу. Обида обидой, а моих обязанностей никто не отменял.

– От меня еще что-нибудь требуется?

– Принеси им воды, – бросил он, даже не взглянув в мою сторону.

Воды так воды.

– Я как раз собиралась это сделать. Просто ждала, пока ты спустишься.

Снова раздался звонок в дверь. Нахмурившись, я поспешила к выходу. Может, кто-то из телевизионщиков задержался на улице, чтобы покурить? Глянув в замок, я увидела лицо, которое не вызвало у меня никакой радости.

Тревор.

Только его здесь не хватало.

Приоткрыв дверь, я молча уставилась на него.

– Ванесса, – поприветствовал меня этот самодовольный тип.

– Тревор, – кивнула я.

В своем сером костюме, с зачесанными назад волосами, он выглядел как преуспевающий менеджер… и мешок с дерьмом.

– Могу я войти? – лениво поинтересовался он.

В смысле – могу ли я впустить его? Конечно, но без особой охоты. Впрочем, выбора в данной ситуации у меня все равно не было.

– Не знала, что ты в городе, – сказала я, пропуская его в прихожую.

– Всего на день, – бросил он, прямиком направляясь в гостиную.

Уж не с ним ли Эйден успел поругаться сегодня по телефону?

Впрочем, надо отдать должное Эйдену и Тревору: они вели себя так, будто и не было никакой ссоры. Сборище лицемеров. Фыркнув, я пошла на кухню за водой для всей этой компании.

– Вэн! – раздался сверху приглушенный голос Зака.

Вскинув голову, я увидела, что он притаился за перилами лестницы.

– Что ты там делаешь? – шепнула я, не в силах сдержать улыбку.

– Сделай одолжение, солнышко… – начал он умоляющим тоном.

Я невольно вздохнула. Зак всегда умел ко мне подольститься.

– Я просто умираю от голода. Там у меня в холодильнике два сэндвича. Если бы ты могла принести их…

– Подожди секунду, – вздохнула я.

По пути на кухню я заглянула в гостиную. Операторы устанавливали свет и белые зонты, а парень в костюме беседовал с Эйденом и Тревором. Достав из холодильника два здоровенных сэндвича, я поспешила наверх. Заодно я прихватила большой пакет с чипсами – на одних сэндвичах далеко не уедешь.

Зак ждал меня на верхней площадке, у дверей гостевой комнаты. При виде еды он просиял, как ребенок.

– Я люблю тебя, Вэнни. Ты же знаешь об этом?

– Верю тебе на слово.

– Так и есть. Проси у меня что хочешь – исполню любую твою просьбу.

– Как насчет миллиона долларов?

– Увы, только не это. Ты же знаешь, я в этом деле сущий бедняк.

Если учесть, что зарабатывал он раз в восемь больше меня, бедным я бы его не назвала. Но, по сравнению с Денежным Мешком из Виннипега, который сидел сейчас в гостиной, Заку и впрямь нечем было похвастаться.

– Ты не видел Ванессу? – раздался снизу голос Эйдена.

Я уже сделала шаг в сторону лестницы, как услышала ответ Тревора:

– Ты же не думаешь, что я слежу за твоим пончиком?

Он даже не удосужился слегка приглушить голос.

Если не ошибаюсь, этот козел только что назвал меня толстой?

Я перехватила взгляд Зака, который думал, должно быть, о том же. Прижав палец к губам, я приготовилась слушать.

– Она была здесь минуту назад.

– Я знаю, сейчас не время затевать подобные разговоры, но я подыщу тебе кого-нибудь взамен, – продолжал Тревор как ни в чем не бывало. – Она уже сказала тебе, что уходит?

– Угу, – отозвался Эйден.

– Хорошо. Скоро у тебя будет другой помощник. Не беспокойся.

– Я и не беспокоюсь, – ответил этот предатель. – Пусть поступает как хочет.

Ну что за свин! Хоть кто-то в этом доме ценил меня по заслугам?

– Мне она никогда не нравилась, – продолжал разглагольствовать Тревор.

Я тоже не пылала к нему симпатией, но это же не повод говорить обо мне за спиной?

Эйден пробормотал в ответ что-то невнятное, что не улучшило моего настроения.

– Может, удастся найти кого-нибудь поизящнее, – хохотнул Тревор. – Что скажешь?

Я ждала. Ждала, пока Эйден скажет ему, чтобы он заткнулся и занялся своим делом.

Все напрасно. Он и слова не сказал в мою защиту.

Это после всего, что я для него сделала.

Эйден вел себя не просто недостойно. В моих глазах это было настоящим предательством.

Неужели ему и правда плевать, что я решила уволиться? Мало того что он и бровью не повел при этом известии, он еще позволил Тревору пройтись насчет моей внешности. Чтобы я хоть раз пришла на работу в неряшливом виде! Никто бы не назвал меня красоткой, но и уродиной я тоже не была. Пусть не тростинка, но и не толстуха. И уж не Тревору потешаться надо мной! Тоже, знаете ли, не Киану Ривз.

С парнями у меня проблем не было. Пожелай я найти себе кого-нибудь, непременно нашла бы. И уж точно не Шрека!

Мне удалось досчитать до двух, прежде чем меня наконец прорвало.

Какого дьявола я тут делаю? О своем уходе я объявила больше недели назад. Эйден все это время держался со мной еще холоднее, чем обычно.

И к чему привела моя доброта? Я тут вылизываю до блеска его дом, угощаю его шоколадками и откладываю ради него свои мечты, а он позволяет Тревору болтать обо мне всякие гадости.

В конце концов, это моя жизнь, и только я решаю, как мне провести ее. Жизнь – это то, что мы из нее делаем. Так, по крайней мере, говорилось в книжках про «Куриный бульон для души», которые подсовывал мне когда-то приемный отец. Если жизнь подкидывает вам лимоны, вы сами решаете, что из них приготовить. И необязательно ваш выбор падет на лимоны.

Дав себе мысленный шлепок, я повернулась к единственному человеку в доме, которого могла назвать своим другом.

– Я ухожу.

– Вэн…

Было видно, что Зак тоже пытается справиться с гневом.

– Не обращай внимания. Они того не стоят.

Зак поскреб щеку, после чего кивнул в сторону лестницы.

– Давай, беги отсюда, пока я не надрал им за тебя задницы.

Я невольно фыркнула:

– Не забывай мне звонить время от времени, ладно?

– Даже не сомневайся на этот счет.

Спустившись вниз, я услышала голоса, доносившиеся из гостиной. Раньше я бы не удержалась от любопытного взгляда, но сейчас молча прошла мимо.

На кухне я вытащила из сумки рабочий телефон. За ним последовали ключи от дома и почтового ящика Эйдена. Положив все это на стол, я окинула кухню прощальным взглядом, пытаясь понять, не забыла ли я здесь что-нибудь из своих вещей. Но если и так, Зак мне потом отдаст их.

Итак, я все-таки решилась. Решилась навсегда распрощаться с этой работой.

– Не могла бы ты сбегать в магазин и купить мне что-нибудь поесть? – В дверях неожиданно нарисовался Тревор.

– Нет, – усмехнулась я. – Пончик от вас уходит. Кстати, передай Эйдену, когда рядом не будет никого из посторонних – пусть подавится своим ужином.

– Что? – разинул рот Тревор.

Махнув ему рукой, я неспешно вышла из кухни. Уже у входной двери я обернулась и бросила взгляд в гостиную. Эйден, устроившись на диване, беседовал о чем-то с репортерами.

На секунду взгляды наши встретились. Подняв средний палец, я помахала им на прощание и скрылась за дверью.

Чтоб им с Тревором пусто было!

За первой неделей последовала вторая, за ней – третья, а потом и четвертая.

Поначалу, пока голова моя не была занята работой, я думала об Эйдене куда чаще, чем следовало. И если в первые дни мне просто хотелось убить его, то со временем мой гнев немного приутих.

Освободившись от прежних обязанностей, я тут же включилась в работу над новым проектом. Я решила доказать себе и всему миру, что в состоянии преуспеть в том, что мне действительно нравится. И для этого я готова была работать не покладая рук.

Раз и навсегда я распрощалась с прошлым.

Вот уж не думала, что Эйден окажется таким козлом, ведь раньше я могла винить его только в излишнем прагматизме. Но если с этим я готова была смириться, то как пережить его откровенное предательство? В конце концов, я не Роб и не Тревор, которые зашибают на нем большие деньги. Что было хорошо для Эйдена, было хорошо и для меня. И разве я не старалась сделать все, чтобы он чувствовал себя как можно лучше?

А он позволил своему мудаку менеджеру болтать у меня за спиной! Притом, что на прошлое Рождество я так и не поехала к брату, а осталась в Далласе, потому что Эйден все еще страдал от полученной травмы.

Тем не менее первые свои дни после увольнения я начинала с мыслей об Эйдене. Мой организм не привык спать до восьми – даже в выходные я обычно вставала около шести. Я думала об Эйдене. Пока кромсала на завтрак сосиски, а затем и в обед, и за ужином, ведь я привыкла готовить еду на двоих.

Нельзя просто так вычеркнуть из своей жизни два года с их повседневной рутиной. Что уж говорить про момент, когда ты вдруг понимаешь, что человек, которому ты отдал столько времени и сил, даже не придет на твои похороны… пусть они и выпадут на его выходные.

Гнев мой со временем поугас, но чувство обиды никуда не исчезло. Я понимала, что у Эйдена какие-то проблемы: если бы не они, может, он и не повел бы себя как последняя свинья.

И все же он перешел ту невидимую черту, которая отделяла допустимое от недопустимого. Ну а я в ответ сделала то, что считала правильным.

Я выбрала жизнь, где была сама себе боссом.

И я ничуть не сожалела о своем выборе.

Был уже вечер, когда я возвращалась домой из спортзала. В голове крутились мысли о том, как лучше оформить обложку очередного романа. Внезапно я заметила человека, сидящего на нижней ступеньке лестницы. Моя рука тут же нащупала в кармане газовый баллончик – без него я старалась не разгуливать вечером в нашем районе. Интересно, кто бы это мог быть?

После девяти здесь шныряли разве что торговцы наркотиками. Остальные предпочитали держаться подальше от этих мест.

Я осторожно двинулась вперед, машинально отметив, что боль в колене, донимавшая меня после двухмильной пробежки, практически утихла. Две мили! Мне потребовалось всего полмесяца, чтобы приучить себя пробегать по миле, а затем, чуть ускорившись, я добавила к ней еще одну.

Не выпуская из рук баллончика, я прищурилась, пытаясь разглядеть мужчину. Определенно, это был мужчина.

– Ванесса?

На мгновение я замерла. Откуда этот чужак знает мое имя?

Но уже в следующую секунду меня озарило. Незнакомец, оказавшийся не таким уж незнакомцем, поднялся во весь рост.

– Привет, – передо мной стоял не кто иной, как мой бывший босс.

Эйден. Эйден собственной персоной.

Не успела я подумать, что это, пожалуй, первый раз, когда он поприветствовал меня, как с моих губ сорвалось:

– Что ты здесь делаешь?

Лицо его все так же напоминало маску, красивую и неподвижную. Карие глаза скользнули по моим волосам, которые Диана покрасила пару недель назад, но ответа не последовало. Вместо этого он спросил:

– Ты здесь живешь?

На ум сразу пришли мои соседи, обшарпанное здание, потрескавшийся тротуар и жалкие остатки газона. Гости ко мне заглядывали редко, так что я не слишком переживала из-за своего жилья. Главное, что у меня была крыша над головой.

Как ни крути, все могло быть куда хуже. Я не уставала напоминать себе об этом.

Я не собиралась расстраиваться из-за того, что мой дом ничуть не напоминает роскошный особняк Эйдена. Куда важней, что я могла спокойно жить и работать здесь.

Я медленно кивнула, не переставая удивляться тому, что вижу Эйдена на пороге своего дома. За эти недели я пару раз встречалась с Заком, но он лишь однажды упомянул про Эйдена, и то мимоходом. Да мне, собственно, было и неинтересно.

– Нам надо поговорить, – заявил Эйден, ни на секунду не изменившись в лице.

Я хотела спросить, как он меня нашел, но вопрос застрял в горле. Этот наглец не заслужил большего, чем одно-единственное словечко. Но до чего же трудно было произнести его!

И тут я вспомнила: пончик. Чертов Тревор обозвал меня пончиком, а Эйден сделал вид, что так и надо.

– Нет! – выпалила я. Ну вот, это оказалось совсем несложно. – У меня полно работы, так что извини.

«Нет, нет и нет, – мысленно повторяла я. – Не собираюсь тратить на тебя ни секундочки».

Эйден моргнул. Затем прищурился.

– Хочешь сказать, что у тебя нет даже пары свободных минут?

Я подавила желание спрятать взгляд.

– Нет. Мне надо работать. – Я не собиралась отступать.

Лоб Эйдена прорезали морщины. Похоже, он испытал настоящий шок. Этот парень явно не привык к тому, чтобы ему противоречили.

– Нам нужно поговорить, – отмел он мои возражения в привычной для него манере.

Ну о чем, скажите на милость, нам говорить? Все и так яснее ясного.

– Послушай, у меня и правда много дел.

Я уже начала подыскивать более убедительные доводы, как вдруг в доме напротив громко хлопнула дверь. Не дай бог, кто-то из жильцов узнает Эйдена! Мне хватило нескольких вечеров, чтобы понять, что кругом полно футбольных фанатов.

Со вздохом я кивнула ему на дверь. У меня не было ни малейшего желания приглашать его в дом, но другого выхода я не видела.

– Можешь зайти, пока тебя не узнал кто-нибудь из фанатов, – пробормотала я, щелкая замком.

«Надо было сразу послать его куда подальше, Вэн», – сказал мой внутренний голос. И он был прав.

Я придержала дверь, пропуская Эйдена вперед. Массивный защитник «Трех сотен» сделал несколько осторожных шагов, разглядывая картины на стенах. Вряд ли он догадается, что это мои работы. Эйден никогда не спрашивал, чем я занималась в свободное время, да и я не распространялась на этот счет.

Самое забавное, что некоторые игроки из его команды были куда осведомленней Эйдена. Для нескольких я оформляла страницы в интернете, а двоим даже делала дизайн тату. А что же Эйден? Я как-то сказала ему: «Знаешь, твои рекламные снимки стоило бы подредактировать. Твое имя на них выглядит размытым, и расположены они не самым лучшим образом. Хочешь, я этим займусь?»

Отмахнулся от меня, вот и все. Мне потребовалось несколько недель, чтобы набраться мужества и предложить ему это. Я даже не собиралась брать с него деньги за работу. Ну да ладно. Это его бренд и его карьера, а не моя.

Эйден присел на диванчик в гостиной, а я устроилась на стуле, разглядывая своего гостя с ровным безразличием. Сама комнатка не отличалась большими размерами. Из мебели сюда влезли только стол со стулом, диванчик на двоих и книжная полка, служившая заодно подставкой для телевизора. Я смотрела на Эйдена, который заполнил собою всю гостиную, и не испытывала при этом никаких чувств.

Я не собиралась подшучивать или делать вид, будто ничего не произошло. С какой стати вести себя по-дружески с тем, чье присутствие тебя только раздражает?

– Зачем ты пришел, Эйден? – спросила я, когда молчание явно затянулось.

Эйден сидел выпрямившись. Лицо серьезное и отстраненное, плечи напряжены. Он редко позволял себе расслабляться, даже дома. Такое чувство, будто и не было того месяца, который прошел со времени моего ухода.

– Я хочу, чтобы ты вернулась, – сказал он, не спуская с меня своих темных глаз.

Уж не сон ли это? Не пойму: то ли я сплю, то ли брежу.

– Прошу прощения? – Я с подозрением взглянула на Эйдена. Слегка принюхалась. Уж не попахивает ли от него травкой? – Ты что, под кайфом?

Брови у Эйдена поползли вверх.

– Не понял? – осторожно спросил он.

– Ты не под кайфом? – повторила я. Не мог же он нести такую чушь на полном серьезе.

Повисла секундная пауза.

– Я не под кайфом, – сказал он тоном человека, которого задели за живое.

Я окинула его скептическим взглядом. Ну что могло внушить ему мысль, будто я способна вернуться?

Только наркотики.

После хорошей дозы нетрудно было решить, что я только и жду от него приглашения вернуться обратно.

Должно быть, эта мысль отразилась на моем лице, поскольку Эйден снова повторил:

– Я не под кайфом, Ванесса.

Я выросла с человеком, который страдал от наркотической зависимости. Уж я-то знаю, что свою проблему они будут отрицать до конца! Прищурившись, я принялась внимательно разглядывать его лицо.

– Хватит смотреть на меня, как на преступника. Говорю тебе, я в полном порядке, – лоб его прорезали тонкие морщинки. Явный признак того, что ему уже тридцать, а не двадцать два.

– Я не наркоман. – Он сделал паузу. – Ты когда-нибудь видела, чтобы я чем-то злоупотреблял? Хотя бы таблетками?

– Верно, в приеме наркотиков я тебя никогда не подозревала. Но я не подозревала и того, что ты можешь оказаться таким козлом, – вырвалось у меня.

Эйден слегка отшатнулся, будто от удара. Ноздри у него дрогнули.

– Ванесса…

– Мне не нужны твои извинения, – выпалила я. В груди защемило от неприятных воспоминаний, но я заставила себя собраться с духом. – Мне от тебя ничего не надо.

Щека у Эйдена непроизвольно дернулась. Он открыл рот, будто собираясь сказать что-то важное. Что-то такое, что заставит меня по-новому взглянуть на наши отношения.

Вот только я не настроена была слушать его откровения.

Он опоздал с ними как минимум на месяц. А то и на год.

Я уже настроилась на то, что никогда больше не увижу его. И даже смирилась с тем, что мне пришлось так внезапно покинуть работу. А то неизвестно еще, сколько бы мне пришлось ждать замены.

Теперь же мы были квиты. Из человека, которым я когда-то восхищалась, который вызывал у меня глубочайшее уважение, Эйден перешел в категорию простых знакомых.

«Прежней жизни пришел конец», – напомнила я себе.

– Я просто хочу знать, зачем ты пришел, – невозмутимо повторила я. – Прости, но у меня и правда много работы.

Человек, заслуживший свое прозвище еще в старших классах за несносный характер, склонил голову набок.

– Я ждал, что ты вернешься через несколько дней, но ты так и не объявилась, – заявил он обвинительным тоном.

У меня что, по его мнению, совсем нет характера?

– Ты и правда думал, что я так сделаю? – спросила я тоном, который подразумевал: ты это серьезно?

Эйден предпочел уклониться от ответа.

– Я хочу, чтобы ты вернулась, – повторил он.

– Нет, – качнула я головой. На этот раз никаких компромиссов.

Эйден снова предпочел игнорировать меня.

– Я хотел, чтобы Тревор тебя нашел, но никто не знал твоего нынешнего адреса или телефона.

Конечно. Потому что не удосужился узнать, подумала я, но не озвучила вслух. У них был адрес того места, где мы жили раньше с Дианой и ее братом. Родриго съехал оттуда первым, когда его подружка забеременела. Я тоже нашла себе другое жилье, когда стала работать у Эйдена. Да и Диана не задержалась там надолго.

– Возвращайся.

– Нет, – отрубила я, привычным жестом поправляя очки.

– Я буду платить тебе больше прежнего.

Заманчиво, но…

– Нет.

– Почему?

Почему? Действительно, почему? Как ни крути, только мужчины умеют быть такими… недалекими. Эйден даже не попытался извиниться передо мной. Не сказал ничего, что помогло бы снискать мое расположение. В общем и целом это была старая песня.

«Возвращайся».

«Почему нет?»

Бла-бла-бла.

Почему нет?

А с какой стати я должна вернуться?

«Мне очень жаль», – хотела сказать я, но вовремя остановилась. Ну, о чем мне жалеть? Разглядывая Эйдена, который никак не мог взять в толк, почему я не хочу с ним работать, я поняла, что вежливостью тут ничего не достичь. Надо было сказать ему правду… или хотя бы часть правды.

Что ни говори, именно Эйден дал мне когда-то работу, которая помогла мне накопить достаточно средств, чтобы заняться любимым делом. Как бы плохо мы ни расстались, я по-прежнему желала ему добра. Мне не хотелось быть такой же, как Тревор или Сьюзи, которые только и делали, что унижали других.

Вот и теперь я решила отбросить эмоции и придерживаться сути. Взглянув Эйдену в глаза, я сказала:

– Видишь ли, я заслуживаю лучшего.

«Черт, черт, черт».

Такси притормозило у входа в мой комплекс. И первое, что бросилось мне в глаза – черный «Рендж-Ровер» на парковочной площадке. Не самая броская машина – кое-кто из моих соседей раскатывал на «Мерседесах» (ума не приложу, откуда они брали на них деньги). Тем не менее, я сразу узнала номер Эйдена.

Вот уж сюрприз так сюрприз.

Я бы не сказала, что мы расстались с ним на дружеской ноте. После того, как я однозначно заявила, что не собираюсь возвращаться, Эйден взглянул на меня с нескрываемым недовольством и спросил: «Это шутка?»

Ну, как вам подобная наглость?

Я пожала плечами и сказала: «Нет».

Он встал, бросил взгляд куда-то в потолок, а затем вышел. Вот и вся беседа.

Чего-чего, а повторного визита я никак не ожидала. С другой стороны, чему удивляться? Эйден был не из тех, кто отступает от намеченного. И слышал он лишь то, что хотел слышать. А вот единственное, чего хотелось мне, – это распрощаться с ним раз и навсегда.

Меня всерьез задело то, что этот человек ухитрился разыскать мой адрес и приехал сюда лично, хотя раньше он полностью игнорировал мое существование. Ладно, бог с ней, с дружбой, но уж чуточку внимания можно было бы проявить.

– Мэм, все в порядке?

– Да, да, спасибо, – соврала я. Мне показалось, что я потеряла ключи, но они на месте. – Сколько я вам должна?

Заплатив таксисту, я выбралась из машины и поспешила к воротам. В одной руке – газовый баллончик, в другой – ключи от квартиры.

Мой гость сидел на том же месте, что и несколько дней назад.

Увидев меня, Эйден тут же поднялся, задержав взгляд на моем довольно-таки открытом платье. Сам он был в футболке и спортивных шортах – видно, только что с тренировки. Если мои подсчеты были верны, команда сейчас активно готовилась к сезону, уделяя основное внимание новичкам, а не ветеранам вроде Эйдена.

– Нам нужно поговорить, – заявил он, переводя взгляд на низкий вырез моего декольте.

Искоса взглянув на гостя, я поспешила к двери. Мне и раньше случалось носить в его присутствии платья. Другое дело, что все они были ниже колен и основательно прикрывали грудь, чего никак нельзя было сказать про мой нынешний наряд. Я специально надела его на свидание – едва ли не первое за два года! – с мужчиной, которого нашла на сайте знакомств. Мы довольно живо общались с ним в интернете, но личное знакомство меня не впечатлило.

– Удели мне пару минут. – Сказано это было куда менее напористым тоном.

Мне так и хотелось ляпнуть: «Неужто после двух лет молчания ты все-таки решил заговорить?» Но я лишь вскинула брови и неопределенно пожала плечами.

На шее Эйдена дернулся мускул.

– Пожалуйста.

Кажется, конец света близок. Эйден сказал «пожалуйста»!

В этот момент – вот уж некстати! – наверху раздались голоса. Массивная фигура Эйдена занимала всю лестницу, так что не заметить его было просто невозможно. А мне совершенно не хотелось привлекать внимание к нашему знакомству.

– Заходи. – Я быстро распахнула дверь.

Едва он ступил внутрь, как по лестнице сбежали трое мужчин. Щелкнув замком, я прошла на кухню. «Не стоило все-таки впускать его», – подумала я.

– Ты не похожа сама на себя, – прозвучал у меня за спиной голос Эйдена.

– Ты и раньше видел меня в платьях, – заметила я чуть резче, чем хотелось.

– Не в таких, – мгновенно отреагировал он. – И я совсем не о твоей рубашке.

О моей рубашке?

– Ты выглядишь иначе.

Фыркнув, я подошла к холодильнику.

– Просто я покрасила волосы и чуть похудела. Вот и все.

Присев по другую сторону стола, Эйден снова окинул меня внимательным взглядом. Сама не зная почему, я смущенно поежилась. Мой гость, впрочем, думал уже о другом.

– Я хочу, чтобы ты снова начала работать на меня, – заявил он.

Сжав зубы, я повернулась к холодильнику.

– Я серьезно, – кивнул Эйден, будто желая рассеять мои сомнения.

Пытаясь оттянуть время, я открыла холодильник и достала оттуда графин с водой. Что и говорить, я всегда отличалась упрямством, но Эйден вывел это качество на принципиально новый уровень. Если уж на то пошло, он должен был забыть о моем существовании через пару дней.

Я глубоко вдохнула, пытаясь собраться с мыслями. Эйден действовал в привычном для него ключе, и удивляться тут было нечему. Я слишком много спускала ему все эти два года и теперь пожинала плоды своей мягкотелости.

– Эйден, я тоже не шутила, когда сказала, что не хочу у тебя работать.

Секунда сменяла секунду, наполняя кухню тяжелым молчанием.

Стул под Эйденом скрипнул.

– Ты не раздражаешь меня, – сообщил он, как будто это было бог весть какое достижение.

«Ты не раздражаешь меня».

И как прикажете на это реагировать? Рассыпаться в благодарностях за столь сердечный комплимент?

Я снова начала отсчет: раз, два, три, четыре, пять… Затем достала из шкафчика стакан и сказала, тщательно подбирая слова:

– Передай своему очередному помощнику, чтобы он не беспокоил тебя разговорами.

– Я не говорил тебе ничего подобного, – тут же возразил Эйден.

– Тебе и не требовалось. Дела говорят громче слов.

Он хмыкнул, а затем добавил нечто такое, отчего я замерла со стаканом в руке.

– Ты хорошая помощница.

Раз, два, три, четыре, пять.

– В мире полно хороших работников. За ту зарплату, что ты платишь, каждый будет стараться изо всех сил, – заявила я, убирая воду в холодильник. – Если честно, Эйден, я тебя не понимаю. С какой стати ты настаиваешь на том, чтобы я вернулась, ведь я однозначно сказала, что не желаю больше быть твоей помощницей.

Ну вот, наконец-то я выложила все без обиняков.

– Помнишь то время, когда я только начинала работать у тебя? Помнишь, как я здоровалась с тобой каждое утро и спрашивала, как у тебя дела?

Ответа не последовало.

Что ж, прекрасно.

– Помнишь, сколько раз я спрашивала, все ли у тебя в порядке, или пыталась пошутить, а в ответ ты неизменно игнорировал меня? – Чувствуя легкое головокружение, я прислонилась плечом к холодильнику. – Впрочем, все это уже не важно, потому что я не хочу работать на тебя.

– Нет, важно. – Он слегка наклонился вперед. – Потому что я хочу, чтобы ты вернулась.

– Да тебе всегда было плевать на мое присутствие. – Наш разговор начал действовать мне на нервы. – Если уж на то пошло, ты даже не знаешь меня…

– Я знаю тебя, – оборвал он меня на полуслове.

– Глупости! – фыркнула я, уже не скрывая раздражения. – Я сказала тебе, что ухожу, а ты и бровью не повел! Не знаю, с какой стати ты заявился ко мне сейчас. Найди себе кого-нибудь еще, а про меня забудь. Все, конец истории.

Эйден и глазом не моргнул. Несколько долгих секунд он смотрел на меня все с тем же сосредоточенным выражением лица.

– Мне не нужен новый помощник. Мне нужна ты, – заявил он наконец.

Жаль, у меня не было возможности записать этот разговор! Я могла бы продать его в интернете тем сотням девиц, которые заваливали Эйдена просьбами о свиданиях и признаниями в любви.

Если бы не моя злость, я бы, пожалуй, так и сделала.

И как только у него хватило наглости заявить мне такое?

– Знаешь, тебе стоило бы поразмыслить над тем, что заставляет людей держаться за место. Всем нравится, когда их ценят по достоинству. И дело здесь не только в деньгах, – сказала я, стараясь не повышать голос. – Я уверена, ты найдешь кого-нибудь на мое место.

Но Эйден не собирался сдаваться.

– Я буду платить тебе больше прежнего.

– Да послушай ты меня, ради бога. Дело вовсе не в деньгах!

По тому, как он смотрел на меня, было видно, что в голове у него крутится сотня разных мыслей. Я вздохнула. И как только мы дошли до такого? Пару месяцев назад ему трудно было сказать мне «привет». А теперь он сидит у меня дома, за моим убогим столиком, и уговаривает меня вернуться к нему на работу.

Больше всего это похоже на эпизод из «Сумерек».

Наконец он очнулся от своих размышлений.

– Срок моей визы истекает в следующем году.

И?.. Какое отношение это имеет к нашей беседе?

– Ты уже отправил документы, чтобы продлить ее?

Сказав это, я тут же мысленно обругала себя последними словами. Только его визы мне сейчас не хватало!

– Нет, – последовал совершенно неожиданный ответ.

– Почему?

Какого дьявола я задаю эти вопросы?

– Это рабочая виза, – пояснил он, будто я была умственно отсталой. – Ее выдают, пока я играю за «Три сотни».

– Так в чем проблема? – Я никак не могла ухватить суть дела.

Не успела я поинтересоваться, почему он так беспокоится из-за визы, если любая команда, в которую он устроится, с радостью поможет продлить ее, как Эйден заговорил вновь:

– Мне здесь нравится. Я не хочу возвращаться в Канаду.

Вот вам и уроженец Виннипега! За те два года, что я работала у него, он лишь однажды слетал на родину. Да что там, я сама выросла в Эль-Пасо, но не часто выбиралась домой. Возможно, потому, что место это не вызывало у меня никаких теплых чувств.

– И все-таки что тебя так беспокоит?

Подперев подбородок рукой, Эйден пояснил:

– Я не смогу остаться здесь, если покину команду.

Покину команду? Неужели та травма все еще дает знать о себе?

– Ну ладно… Может, есть какой-то другой вид визы, на которую ты можешь рассчитывать?

– Мне не нужна другая виза.

– Почему бы тебе не поговорить с юристом, который занимается вопросами иммиграции? Наверняка тебе помогут получить постоянный вид на жительство. У тебя достаточно денег, чтобы провернуть этот вопрос, – добавила я. – Или женись на какой-нибудь американке!

Эйден, смотревший до этого в потолок, неожиданно встрепенулся и уставился на меня изучающим взглядом.

– Выбери девушку, которая тебе нравится, поухаживай за ней какое-то время, а потом женись. Позже ты всегда сможешь развестись. – Мне пришла на ум дальняя родственница Дианы. – Кое-кто может согласиться, если ты им как следует заплатишь, но тут есть одна сложность. Тебя могут упечь в тюрьму, если выяснится, что ты получил бумаги на основе фиктивного брака.

Взгляд Эйдена стал до странности задумчивым. Таким задумчивым, что мне вдруг захотелось отодвинуться от него куда подальше.

– Что такое? – моргнула я.

Его ответ едва не отправил меня в нокаут.

– Выходи за меня.

– Что? – только и смогла выдавить я.

Парень явно под кайфом. Нанюхался травки, и все дела.

– Выходи за меня, – повторил Эйден, будто я была глухой.

Я ошеломленно смотрела на него, не зная, то ли мне плакать, то ли смеяться.

– Ты что, обкурился?

– Нет. – Он заметно расслабился, даже черты лица помягчели. – Ты поможешь мне получить вид на жительство.

Да что такое с этим парнем? Может, черепно-мозговая травма? Кто-то заехал мячом – и вот результат.

– Но с какой стати? – фыркнула я. – С какой стати мне этим заниматься?

Челюсть у него снова закаменела.

– Я не желаю ни работать на тебя, ни тем более выходить за тебя замуж, чтобы ты мог получить эти чертовы бумаги. – Тут в мою голову пришла поистине гениальная идея. – Слушай, почему бы тебе не жениться на ком-то, кто станет заодно твоей помощницей? Мне кажется, лучше и не придумаешь.

Эйден энергично закивал, будто только и ждал моих слов.

– Хорошая мысль, – согласился он. – Ты с этим справишься.

Нет, он просто спятил.

– Ты в своем уме? Тебя что, штангой на тренировке зацепило?

– Ты сама сказала, что это замечательный план.

И как только меня угораздило?

– Да что тут замечательного? Я больше не работаю на тебя. А если бы и работала, не стала бы влезать в эту авантюру.

Я чувствовала, что впустую трачу слова. Эйден меня не слушал.

– Ванесса, ты должна мне помочь.

Должна? Он что, не понимал, что мы с ним не друзья и ни о какой дружеской услуге не может быть и речи?

– Ну нет, даже не собираюсь!

Не исключено, что в один прекрасный день я все-таки выйду замуж. Когда встречу подходящего человека. Ничего не имею против нормальной семьи. С другой стороны, я и одна не пропаду.

Вот только Эйден никак не вписывался в образ моего будущего мужа. Да, выглядел он на редкость привлекательно, уж это глупо было бы отрицать. Я знала многих женщин, считавших его воплощением мужественности. Денег у него тоже хватало, но деньги точно не были первым пунктом в списке моих требований. Уж на жизнь я могла и сама заработать.

Опять же, я никогда не испытывала особо теплых чувств к Виннипегской Стене, если не считать первых трех месяцев нашего знакомства. И это несмотря на всю его привлекательность. Мой последний парень не отличался особой красотой, зато он был милым и забавным. Мы прекрасно ладили, и у нас было много общих интересов. И расстались мы только потому, что ему предложили работу в Сиэтле, а я, несмотря на все свои чувства, не хотела уезжать так далеко от своих близких.

Эйден ничуть не походил на моего бывшего парня. Он не был ни милым, ни забавным. Нам нравились совершенно разные вещи, а последнее время мы с ним и вовсе не ладили.

И вообще, зачем я подыскиваю причины, чтобы не выходить за него замуж? Замуж за Эйдена? Ни за что и никогда!

Сам Эйден, впрочем, не собирался прислушиваться к голосу разума. Я знала это безо всяких слов.

– Эйден, послушай меня. – «Хотя бы раз в жизни», – пронеслось в моей голове. – Тревор без труда найдет тебе подходящую кандидатуру. Только попроси.

И снова этот неотрывный взгляд.

– Я не собираюсь откровенничать с Тревором.

Я неопределенно пожала плечами.

– А ты бы стала?

Что ж, в его словах была логика. Тревор – последний, кому я могла бы довериться.

– А как насчет Роба?

В ответ – молчание. Ладно.

– Зак?

Эйден молча покачал головой.

– Твои друзья?

– Пожелай я рассказать им – давно бы это сделал.

Как ни странно, последнее его замечание многое прояснило. Похоже, перепады его настроения объяснялись не только травмой, но и страхом перед депортацией. А по каким-то неведомым мне пока причинам общение с менеджером и агентом могло лишь ухудшить ситуацию. Я могла понять, почему Эйден не хочет возвращаться в Канаду или оставаться надолго в Далласе. И только одно вызывало у меня серьезное недоумение.

– С какой стати ты рассказываешь мне об этом? – поинтересовалась я. – Ты же раньше со мной просто не разговаривал. И вот теперь ты сидишь у меня в квартире и просишь вернуться, хотя сам и бровью не повел, когда я уходила. Да что там, ты хочешь, чтобы я вышла за тебя замуж, лишь бы помочь тебе с видом на жительство. Ты говоришь мне то, в чем не решился признаться никому другому… И как, по-твоему, я должна на это реагировать?

– Я решил рассказать тебе, потому что…

Запнувшись на полуслове, он пожал плечами. Такое чувство, будто он и сам не знал, почему так поступает.

– Я очень неплохо к тебе отношусь, – выдавил он наконец.

Ну надо же!

Диана как-то назвала меня безвольным существом. Точнее, фраза ее звучала так: «Ну, ты и тряпка, Ванесса!»

Вряд ли слова «я очень неплохо к тебе отношусь» можно было счесть за комплимент. И все же…

Мне вдруг нестерпимо захотелось расхохотаться. Секунда, и я уже глупо хихикала, глядя куда-то в потолок.

Ей-богу, в устах Эйдена это было самым настоящим комплиментом.

– Что тут смешного? – Эйден бросил на меня недовольный взгляд.

Мне наконец-то удалось справиться с приступом смеха.

– Видишь ли, – сказала я, опершись рукой о стол, – не раздражать кого-то и быть с кем-то в дружеских отношениях – совершенно разные вещи. Уж ты-то должен это понимать.

– Я ничего не имею против тебя, – заявил он на полном серьезе.

«Ничего не имею против тебя».

Я снова истерически расхохоталась, громко, со всхлипываниями.

– Ты – самая уравновешенная женщина из тех, с кем мне приходилось общаться.

Уравновешенная. Ну и ну.

Вот до чего я докатилась: принимаю сомнительные комплименты от парня, который если о ком и думает, то только о себе.

Надо отдать ему должное: он выждал некоторое время, прежде чем заметить с нарочитым спокойствием:

– Тут нет ничего смешного.

Мне пришлось присесть на корточки, так как живот у меня свело от смеха.

– Ты хочешь, чтобы я пошла ради тебя на преступление… и все потому, что ты ко мне неплохо относишься и я тебя не раздражаю. Я и не знала, что у тебя есть чувство юмора!

Эйден тут же воспользовался моей слабинкой.

– Так ты согласна?

По правде говоря, у меня не было даже сил сердиться на него.

– Нет, но этот момент можно назвать кульминацией наших отношений. Будь ты таким с самого начала, я бы, может, и подумала, не вернуться ли мне на работу.

Впрочем, я бы не передумала. Работа на Эйдена не входила в мои планы.

В планах у меня было – выплатить долги, которые висели на мне еще со студенчества, купить себе дом и новую машину. А потом… Что ж, остальное виделось не так ясно. Поездить по миру, найти себе кого-нибудь для постоянных отношений, может, даже обзавестись ребенком. И все это сохраняя финансовую независимость.

Ну а для того, чтобы осуществить это, мне требовалось как следует поработать. Со вздохом поднявшись на ноги, я взглянула на своего бывшего босса.

– Эйден, ты обязательно найдешь кого-нибудь, надо только постараться. Ты привлекателен, у тебя много денег, и ты, по большей части, вполне приличный парень. – Я намеренно выделила «по большей части». – Я бы познакомила тебя с кем-нибудь из подружек, но они в два счета сведут тебя с ума. И я не настолько плохо к тебе отношусь, чтобы знакомить тебя с моими сестрами.

И что же Эйден?

Наморщив лоб, он покачал головой.

– Мне нужна твоя помощь.

– Да нет же, – улыбнулась я, стараясь хоть как-то смягчить свой отказ. – Ты сам во всем разберешься. Я тут тебе не помощник.

– Ну нет, – хихикнула я в трубку, переворачивая на гриле сэндвич с сыром, – я больше к нему на свидание не пойду. Да и я ему, судя по всему, не очень-то понравилась.

– Я сама была не в восторге от Джереми до нашего третьего свидания. Зато взгляни на нас теперь!

Хуже аргумента Диана придумать не могла.

Тех пяти раз, что я встречалась с ее Джереми, мне хватило за глаза. Брату Дианы он тоже не понравился, причем ни он, ни я не пытались скрыть своей неприязни.

Правильно интерпретировав мое молчание, Диана вздохнула:

– Знаешь, он ко мне замечательно относится.

В этом я сильно сомневалась. Джереми был из тех, кому не терпелось ввязаться хоть с кем-нибудь в ссору. Мне он показался слишком заносчивым и самолюбивым. Не самый приятный тип, чего уж там. Но Диана лишь отмахивалась, когда я пыталась ей что-то сказать.

Вот и сейчас она поспешила сменить тему разговора.

– Я все-таки думаю, тебе стоит сходить на второе свидание. Хоть выпьешь там задарма.

И зачем только я ей сказала, что тип, с которым я встречалась в ресторане, пригласил меня поужинать еще раз?

– Я и так пила без остановки, лишь бы как-то продержаться эти два часа. Нет, с меня довольно.

Диана пренебрежительно фыркнула.

– Чего-чего, а вина много не бывает.

– Ответ, достойный пьянчужки.

– Иди ты к черту! – хохотнула Диана. – Да я выпиваю от силы два раза в неделю.

– Хочешь сказать, что это не в счет? Ну и ну, – рассмеялась я.

– И чего я вообще с тобой разговариваю!

– Может, потому, что, кроме меня и твоего брата, тебя никто на дух не переносит?

– Пожалуй, – задумчиво протянула Диана.

В следующую секунду мы уже хохотали как сумасшедшие.

– Когда ты сегодня освободишься? – спросила я.

Мы не виделись с того дня, как Диана покрасила мне волосы.

– Э-э… давай я перезвоню тебе. На сегодня у нас с Джереми другие планы.

Я уже хотела ответить, как в мою дверь громко постучали. Соседи? Вряд ли. Никто из них не колотил в дверь с такой силой. Оставался только один человек.

– Слушай, созвонимся позже. Я… ко мне тут пришли, – поспешно объяснила я.

По правде говоря, я предпочла умолчать о визитах Эйдена. Ну кому какое дело, что он предлагал мне вернуться к нему на работу? Или выйти за него замуж…

– Пока, – бросила Диана и тут же отключилась.

– Кто там? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Эйден, – ответил знакомый голос.

Я открыла дверь, и Эйден тут же загородил собой весь проем. Вот уж действительно человек-стена.

– Опять ты, – вздохнула я.

Конечно, мне случалось проявлять слабину, но это редко распространялось на человеческие отношения. Если уж я в ком-то разочаровывалась, то это раз и навсегда. Спросите мою сестрицу Сьюзи. Я могла бы многое простить Эйдену, но не тот памятный разрыв с Тревором. Да что там, Эйден обидел меня так, что я фактически вычеркнула его из своей жизни.

Не дожидаясь приглашения, Эйден шагнул в квартиру. От его тела исходил такой жар, будто до этого он пробежал не один километр. Даже не глядя на часы, я поняла, что парень только что с тренировки.

Только я закрыла дверь, как Эйден, повернувшись, обжег меня взглядом.

– Ты знаешь, кто твои соседи? Торговцы наркотиками!

Вот оно что.

– Меня они не достают.

Особенно после того, как я раз двадцать сказала «нет» на их предложения.

– Так ты знаешь, что они торгуют наркотиками?

В ответ я лишь пожала плечами. Ну, не рассказывать же ему о том, что другие мои соседи принадлежат к известной бандитской группировке.

– Ты что-то хотел? – обронила я и тут же пожалела об этом.

Повисла пауза.

– Так что тебе нужно?

– Ты.

Я.

При других обстоятельствах меня бы даже порадовало, что я кому-то нужна. Но речь шла об Эйдене. О парне, который заявился ко мне домой только потому, что ему что-то было нужно от меня.

– Нет, – покачала я головой.

– Да.

Господи помилуй.

– Нет.

– Да, – не отступал он.

В животе у меня заурчало – явное напоминание о том, что неплохо бы перекусить. Но сначала надо было отвадить этого несговорчивого парня.

– Мне, конечно, льстит твое внимание, – саркастически заметила я, – но почему бы тебе не обратиться к кому-нибудь еще?

Он недовольно повел своими плечищами.

– У тебя есть парень?

– Нет…

– Тогда в чем проблема?

Вздохнув, я уставилась на эту гору мышц, заслонившую собой весь коридор. Похоже, неприятного разговора не избежать.

– С чего прикажешь начать?

В ответ он взглянул на меня так, что мне тут же захотелось пристрелить его.

– Что ж, начнем с того, что мы просто-напросто не знаем друг друга.

– Нет, знаем, – возразил невменяемый.

– Я-то знаю тебя неплохо, – пожала я плечами, – но вот ты не имеешь обо мне ни малейшего представления. Как, к примеру, моя фамилия?

– Мазур.

Сложив руки на груди, я с подозрением прищурилась.

– Признайся, ты наводил обо мне справки.

И снова этот самодовольный взгляд.

– Не вижу, в чем проблема, – заявил он с невозмутимым лицом.

Раз, два, три, четыре, пять.

– Даже не знаю, то ли ты просто притворяешься, то ли ты и в самом деле такой непробиваемый, – скрипнула я зубами. – Я работала на тебя два года, а ты даже не знал моего полного имени. Да что там, ты даже ни разу не удосужился сказать мне «привет». Ты же просишь у меня не двадцать долларов взаймы. Эйден, ты совсем не знаешь меня. Более того, я тебе не нравлюсь. Мы не можем пожениться, чтобы утрясти твои проблемы, если ты так относишься ко мне. Как к пустому месту. А потом ждать, что по первому зову я брошусь к тебе на помощь.

– Я же сказал, что в целом…

– Да-да, в целом. В целом ты неплохо ко мне относишься. Потому-то ты и позволил Тревору прохаживаться на мой счет?

– Я… – начал было он и замолчал. Щеки у него ощутимо порозовели. Мне пришлось досчитать до шести, чтобы хоть немного успокоиться.

– Ладно, Эйден, может, ты и правда испытываешь ко мне что-то вроде симпатии. Ты просто не хотел показывать этого, чтобы я, не дай бог, не загордилась.

Если уж на то пошло, чушь, да и только!

– Но как насчет того, что ты предлагаешь мне совершить преступление? Тебя могут депортировать, а я отправлюсь в тюрьму.

– Только если нас уличат в обмане.

Тут уже я не нашлась, что сказать. Похоже, все мои слова отлетели от него, как горох от стены.

– У меня есть план, – добавил Эйден с самодовольным видом.

– У меня тоже есть план, и в него никак не вписывается наш фиктивный брак. Прости, Эйден, но жену тебе придется поискать в другом месте. А можешь и вовсе не заморачиваться с этим. С помощью денег сейчас можно добиться чего угодно.

– Женитьба – лучший выход из этой ситуации, – покачал он головой. – Мне не нужна еще одна виза.

По правде говоря, мне даже жалко стало его. Не люблю отказывать, когда меня просят о помощи. Но этот человек требовал от меня немыслимого.

– Даже не знаю, что сказать, – покачала я головой. – Я не собираюсь влезать в эту авантюру и не понимаю, как у тебя хватает наглости настаивать на своем.

Мгновение он неотрывно смотрел на меня, после чего качнул головой:

– Ты все еще злишься на меня?

Я вдохнула поглубже, пытаясь успокоиться.

– Даже если бы мы расстались друзьями, я бы не вернулась к тебе на работу. И уж тем более не стала бы выходить за тебя замуж, чтобы помочь тебе с документами.

– У тебя на лице написано, что ты все еще злишься, – невозмутимо заметил он.

– Да я давным-давно думать о тебе забыла!

– Неправда. Я же знаю, как ты выглядишь, когда хочешь спрятать свою злость. – Он снова скользнул взглядом по моему лицу.

Ладно, я и правда чувствовала себя не лучшим образом. Мне хотелось есть, и я уже устала от этого бессмысленного разговора.

– Что ж, пусть так. Я действительно все еще сержусь на тебя. Ты же не будешь отрицать, что позволил Тревору говорить гадости за моей спиной. – Я перевела дыхание. – Да Тревор собственного ребенка продаст, предложи ему цену получше! Уж ты-то не мог не знать, что я заботилась о тебе куда больше, чем этот чертов Тревор.

Сам звук этого имени заставил меня ощетиниться.

Раз, два три, четыре, пять.

– И ты даже не извинился передо мной ни разу. Это вообще не в твоем характере – извиняться. Можешь поверить, я бы никогда не позволила говорить гадости о тебе за твоей спиной. – Я многозначительно взглянула на Эйдена. Не хотелось, чтобы он решил, будто я вываливаю это просто так, от плохого настроения.

– Я уже не говорю о том, что перед моим уходом ты вел себя как последняя свинья, – заявила я обвинительным тоном. – Так с какой стати мне помогать тебе? Мы ничем друг другу не обязаны. Да, было время, когда я уважала тебя, даже восхищалась тобой. А ты… тебе было на это наплевать. И теперь ты хочешь, чтобы я сделала вид, будто ничего такого не было.

Эйден смотрел на меня… нет, не виновато, а как-то странно.

– Ты права, – сказал он наконец.

Что?

Не то чтобы я совсем не ждала от него извинений, но все же…

– Нельзя было позволять ему язвить на твой счет.

– Ну надо же!

Эйден проигнорировал мое замечание.

– Мне следовало лучше обращаться с тобой.

Ну как тут не согласиться?

Словно чувствуя, что слова его не оказывают на меня никакого эффекта, Эйден повел плечами и добавил:

– Прости, пожалуйста.

Я молча смотрела на него, не зная, как на это реагировать.

– Ты была замечательной помощницей, а я этого не ценил, пока ты не ушла…

Возникла неловкая пауза. Казалось, ни один из нас не знал, что тут можно добавить.

– Ванесса, прости меня за все, – повторил наконец Эйден.

Похоже, он и правда чувствовал себя слегка виноватым. С другой стороны, я прекрасно понимала, что извинился он только потому, что ему нужна моя помощь. Видимо, эти эмоции отразились на моем лице, так как Эйден продолжил:

– Ты не имела никакого отношения к тому, из-за чего я так злился. Я знаю, это сказалось на моем поведении. С другой стороны, я никогда не старался намеренно унизить тебя.

Я скептически фыркнула, вспомнив сцену в спортзале, а затем и на радио.

– Прости, что выплеснул на тебя свое недовольство, – покачал головой Эйден. – Я знаю, извинения тут не помогут, но мне действительно жаль, что все так случилось.

Хотелось ли мне спросить, из-за чего он тогда так злился? Само собой. Но я не стала этого делать, чтобы он не подумал, будто я решила поддаться на его уговоры.

Вообще-то я была не из тех, кто долго таит обиду, но чем дольше я размышляла о случившемся, тем яснее мне становилось, что я бы в любом случае ушла от Эйдена. Да, последние два месяца он вел себя слишком уж по-хамски, но и до этого наши отношения не отличались особой теплотой.

Эйден неотступно наблюдал за мной своими темными, кофейного оттенка глазами.

– Не возражаешь, если я загляну в туалет? – спросил он наконец.

Кивнув, я указала в сторону спальни.

– Это там.

Эйден исчез за дверью, а я воспользовалась передышкой, чтобы немного прийти в себя. Голова у меня ощутимо побаливала – должно быть, от голода и нервного напряжения. Я поспешила на кухню и схватила остывший сэндвич. Наклонившись над раковиной, я принялась жадно жевать его.

Не успела я съесть и половину, как Эйден вернулся. Он замер в дверном проеме, скрестив на груди свои мощные руки. Не будь я в таком паршивом настроении, непременно оценила бы ширину этих массивных плеч, идеальные пропорции всей фигуры.

– Я заплачу́ тебе, – сказал Эйден, в то время как я продолжала впихивать в себя холодный сэндвич.

Я уже хотела ответить, что не нуждаюсь в деньгах, но тут он подложил бомбу.

– Я оплачу твои студенческие долги и куплю тебе дом.

Сэндвич выпал у меня из рук прямо в раковину.

Сказать, что у меня была своя ахиллесова пята, значило не сказать ничего.

Я росла в семье, где было пять детей и мать-одиночка, так что с деньгами у нас всегда было туго. Я бы даже сказала – хуже некуда. Карандаши мне покупали самые плохонькие, которыми и рисовать-то можно было с трудом. Одежду я донашивала за старшими сестрами. И так до тех пор, пока у меня не появилась возможность самой покупать себе новые вещи. А к тому времени я уже жила в приемной семье.

Но если такая жизнь чему и научила меня, так это бережно обращаться с вещами и ценить деньги. Никто не ценил их так, как я.

Каково же было мое разочарование, когда я собралась поступать в университет и поняла, что пролетела мимо стипендии. Мне не полагалось ровным счетом ничего. Даже 500 долларов.

Не то чтобы я плохо училась в школе. Просто я всегда была застенчивой и старалась лишний раз не привлекать к себе внимания. Я не принимала участия в общественной деятельности. Я никогда не занималась спортом, поскольку у меня не было денег на покупку формы. Больше всего мне нравилось рисовать… если, конечно, было что. В результате я так и не добилась высот ни в чем, за что полагалась бы стипендия.

Помню, как моя классная руководительница чуть ли не в открытую назвала меня посредственностью. Правда, правда. «Почему бы тебе не поработать усерднее?» – так она сказала.

Я была до того ошеломлена, что не смогла даже досчитать до десяти.

Что с того, что я закончила школу практически на «отлично»? Этого все равно оказалось недостаточно. Я могла поступить в любой из выбранных мною университетов, но… без какой бы то ни было финансовой помощи, если не считать федерального гранта, который покрывал лишь десять процентов стоимости моего обучения.

Вот тогда-то я и совершила самый необдуманный из всех шагов – оформила студенческий заем. На огромную, немыслимую сумму.

Мало того, я не сказала об этом ни одной живой душе.

Ни своим приемным родителям, ни младшему брату, ни Диане. Только я знала о том, что со временем мне предстоит выплатить 200 000 долларов.

Это стало настоящей бездонной ямой, которая поглощала практически весь мой заработок. Днем я работала у Эйдена, а потом до глубокой ночи занималась своими дизайнерскими проектами. В конце концов мне удалось выплатить часть долга, что позволило вздохнуть посвободней.

И все же…

– Ну, что скажешь? – Эйден смотрел на меня с невозмутимым видом, будто не он только что озвучил величайший секрет моей жизни.

Пытаясь унять бешеное сердцебиение, я думала о том, что парень, должно быть, совсем спятил. Откуда, позвольте спросить, ему известно про мой долг?

– Ванесса?

Глубоко вздохнув, я прикрыла на мгновение глаза.

– Как ты узнал про мой долг?

– Я всегда знал о нем.

Что?

– Но как… откуда?

– Тревор проверил тебя перед тем, как брать на работу, – пояснил он все с той же невозмутимостью. – Сомневаюсь, что ты успела выплатить все деньги.

Что ж, тут он был прав.

– Я сам заплачу все, что ты еще должна.

Вот так. Возьму и заплачу. Как будто 150 000 долларов – сущие пустяки.

Мне всегда нравилось смотреть по телевизору шоу, в которых владельцы того или иного бизнеса ходят неузнанными на свою фирму, чтобы в итоге осчастливить своих сотрудников на какую-нибудь немыслимую сумму, которую те могут потратить на отдых или оплату каких-то долгов. Я со слезами на глазах наблюдала за тем, как эти везунчики благодарят своего босса за такой неожиданный и такой приятный сюрприз.

И тут вдруг мне самой пришлось столкнуться с чем-то подобным.

Студенческие займы были моей ахиллесовой пятой.

Конечно, стоило бы послать Эйдена куда подальше. Сказать, до чего смехотворна его идея. Сказать, чтобы он убирался к дьяволу, потому что ему не удастся купить меня. После того, как он обращался со мной, ему нечего рассчитывать на любезность с моей стороны.

С другой стороны, он предложил оплатить долг, который висел на мне тяжелым грузом. 150 тысяч долларов! Кем надо быть, чтобы отказаться от такого!

«Молчи, Ванесса, – приказала я себе. – Молчи и не возникай. За такие деньги можно сделать что угодно. Плевать, что он задел твои чувства, что это глупо и незаконно. Тысячи женщин сказали бы «да» и за меньшие деньги».

Но я не могла просто взять и промолчать. Не в моем это было характере.

– Эйден… – начала я.

– Это должна быть ты. Я все продумал. Ты знаешь меня лучше других, и ты не действуешь мне на нервы. Взамен я готов сделать для тебя что угодно. Только скажи.

«Скажи ему «нет», – шепнул мне внутренний голос. – Скажи, пусть проваливает».

Но я его не послушалась.

– Дай мне подумать, – с трудом выдавила я.

– Хорошо, – кивнул Эйден, переминаясь с ноги на ногу. – Прости, что обидел тебя. Это вышло случайно. На самом деле все, что я делал или говорил, не имело к тебе ни малейшего отношения.

Сказав это, он повернулся и вышел за дверь.

Итак, мне предстояло всерьез поразмыслить о том, не выйти ли замуж за парня ради его денег. И это после того, как он не смог даже защитить меня перед своим менеджером!

«Будь умницей», – шепнул мне мой здравый смысл.

В эту ночь, как, впрочем, и в следующую, я почти не спала. Да и как тут уснуть, когда в голове крутятся мысли одна хуже другой. Я собиралась совершить мошенничество – и все ради кучи денег! Вот так, должно быть, чувствуют себя воришки.

Мне было стыдно, а ведь я еще ничего не совершила.

Я и не ожидала, что возможность досрочно заплатить все долги, а заодно и приобрести собственный дом, окажется такой соблазнительной. С другой стороны, о каких моральных принципах может идти речь, когда каждый месяц ты выплачиваешь сумму, равную ипотечному займу? Я жила в квартире, которая привела бы в ужас моих приемных родителей. Моей машине было уже двенадцать лет. И деньги я тратила только на самое необходимое.

Но тут возникла другая проблема. Что мне сказать близким и друзьям? Если я ни с того ни с сего объявлю, что выхожу замуж за Эйдена, они сразу поймут, что я по уши в дерьме. Чтобы объяснить свой поступок, мне придется рассказать о займах, а я предпочту умереть, чем пойти на это.

Так ничего и не придумав, я схватилась за телефон и позвонила единственному человеку, который сразу бы раскусил мою ложь. Настроение у меня было на нуле, я ни на чем не могла сосредоточиться. Надо было принять какое-то решение.

– Диана, ты бы вышла замуж ради денег? – с ходу поинтересовалась я у Дианы.

– По обстоятельствам, – заявила она без раздумий. – Сколько денег?

Я сразу поняла, что позвонила не тому человеку. Надо было просто спросить совета у Оскара, моего младшего брата. Оскар всегда отличался вдумчивостью и рассудительностью. Диана… совсем другое дело.

– Что, если бы тебе купили дом? – я решила сказать ей лишь часть правды.

Она что-то задумчиво промурлыкала.

– Хороший дом?

– Не особняк, жадная ты потаскушка, но и не халупа.

– Иными словами, мне всего-то нужно выйти замуж, чтобы получить свой дом?

В отличие от меня, Диана явно не видела в этом никакой проблемы.

– Да.

– Что-нибудь еще от меня потребуется?

Что-то еще? Мы женимся лишь для того, чтобы Эйден мог получить гражданство.

– Нет, не думаю.

– Ясно. – Диана оживилась. – Тогда да, конечно.

Конечно. И это моя лучшая подруга!

– Постой-ка, а почему ты спрашиваешь? Кто должен выйти замуж?

Пришлось объяснить все как есть. Закончив свой печальный рассказ, я приготовилась ждать ее мудрого совета.

– Делай, как тебя просят, – тут же отреагировала она.

– И это все, что ты можешь сказать? – фыркнула я.

– А что такого? Он богат, ты знаешь все его слабости. Он готов щедро расплатиться с тобой. О чем тут размышлять?

Нет, я точно позвонила не тому человеку.

– Это незаконно.

– Значит, надо сделать так, чтобы тебя не поймали.

Так-так, Эйден Младший.

– Люди делают это сплошь и рядом. Помнишь Фелипу? – упомянула она свою кузину. – Тот парень из Сальвадора, за которого она вышла, заплатил ей пять тысяч долларов. Тебе обещают целый дом, Вэнни, и ты еще сомневаешься?

– Проблема в том, что мы с ним недолюбливаем друг друга.

– Ты со всеми умеешь ладить, – хмыкнула Диана. – Да и он относится к тебе не так уж плохо, если предложил эту сделку. Да у него бы отбоя не было от желающих! А он выбрал тебя.

Тон Дианы не оставлял никаких сомнений: надо быть полной дурочкой, чтобы отказаться от такого предложения.

Но что, если…

– А что я буду чувствовать, если мой муж, – я едва не подавилась этим словом, – начнет встречаться с другими? И что с того, что брак будет фиктивным? Не хочу, чтобы люди посмеивались за моей спиной. Вот, мол, еще одна дурочка, которой изменяют и направо, и налево.

– Он с кем-нибудь встречался, пока ты работала у него? – задумчиво спросила Диана.

Нет. Никогда. Даже среди его контактов не было женщин. Уж я-то знаю! Я покупала ему новый телефон и переносила туда номера со старого.

– Нет, – признала я со вздохом.

– Так и беспокоиться не о чем, правда?

Я нервно сглотнула.

– Я тоже не смогу ни с кем встречаться.

Диана даже взвизгнула от смеха.

– Ничего смешного тут нет, – с обидой заявила я.

– «Не смогу ни с кем встречаться»! – передразнила она меня. – Ну, ты меня и насмешила.

У меня и правда года два, а то и больше, не было ни с кем близких отношений, но это же не повод так веселиться?

– Да ладно тебе, Вэн, сделай, как тебя просят, вот и все.

Да уж, помощи от нее было немного.

– Я еще подумаю.

– Да о чем тут думать?

Обо всем.

Я все думала и сомневалась. Казалось, этому не будет конца.

Я еще раз взглянула на остатки своего долга, и меня едва не стошнило. От этого шестизначного числа у меня даже помутнело в глазах.

Вся эта история с Эйденом казалась сплошной лотереей, исход которой трудно было предугадать.

Мне придется связать себя с человеком, искренность которого оставалась под вопросом.

Чтобы помочь ему, я должна буду нарушить закон.

В целом, конечно, все выглядело не так уж сложно. Я знала Эйдена и понимала, почему он все это затеял.

Чего я не понимала – это желания вовлечь меня в свою авантюру. В душе я чувствовала, что он не заслуживает ни моей помощи, ни даже моего участия.

Однако…

Мой студенческий заем не выходил у меня из головы. Это вам не кредит на машину, который можно выплатить за пять лет. А если взять еще покупку нового дома… Одна ипотека отняла бы у меня лет тридцать. Так что помощь Эйдена трудно переоценить.

Но значит ли это, что я должна простить его?

Людям свойственно совершать ошибки. Мы часто не ценим то, что имеем, пока однажды не потеряем это…

Размышляя обо всех этих вещах, я села за руль и поехала к Эйдену. Мне было не по себе оттого, что приходится рисковать свободой ради проклятого займа, который висел на мне мертвым грузом.

Охранник у ворот одарил меня улыбкой.

– Давненько я не видел вас, мисс Ванесса.

– Я больше тут не работаю. Но Эйден не должен удивиться моему визиту.

– Я знаю, – кивнул охранник. – Он каждую неделю напоминал мне о том, чтобы я впустил вас, когда вы вернетесь.

Или мой бывший босс слишком самоуверен, или…

Да нет, какие тут могут быть «или». Мне вдруг захотелось развернуться и уехать. Просто так, чтобы преподать ему урок.

Вместо этого я помахала охраннику рукой и поехала к дому, в котором бывала несчетное количество раз. Подняв руку, я нажала на кнопку звонка.

В скором времени щелкнул замок, дверь открылась, и на пороге появился Эйден собственной персоной. Вслед за ним я пошла туда, где все когда-то началось – на его огромную, сверкающую чистотой кухню.

Эйден уселся на свой любимый стул, я же устроилась как можно дальше от него.

Памятуя о том, что честность – лучшая тактика, я набрала в грудь воздуха и выпалила:

– Знаешь, мне как-то не по себе.

Момент и правда был на редкость странным. Одно дело – если бы с просьбой о браке ко мне обратился посторонний человек, желающий получить гражданство. Совсем другое – когда речь шла о твоем знакомом, который всегда относился к тебе с пренебрежением.

Последнее, признаться, было куда хуже.

Эйден продолжал смотреть на меня с прежней невозмутимостью.

– Чего ты боишься? – спросил меня человек, который был так же щедр на эмоции, как какой-нибудь скряга на деньги.

– Я не хочу в тюрьму.

Мне и правда туда не хотелось. Брак, заключенный с целью мошенничества, действительно был преступлением. Преступлением, за которое я могла получить до пяти лет тюрьмы и штраф, превосходящий все мои нынешние займы.

– Для этого тебя должны уличить во лжи, – все так же невозмутимо откликнулся Эйден.

– Я совсем не умею врать, – со вздохом призналась я.

– Ты планировала свой уход задолго до того, как бросила работу, – заявил он обвинительным тоном. – Так что врать тебе не впервой.

По идее, я должна была устыдиться, но этого не произошло.

– Я тебе не врала. Я просто решила дождаться, когда ты окончательно выздоровеешь, а потом уйти. Это разные вещи.

– Заку ты сказала.

– И что с того? Зак – мой друг. Я знала, что он меня поймет. А ты… ты и бровью не повел, когда я сообщила, что бросаю работу. Будто меня и не было в твоей жизни. В этом-то все и дело… Тебе всегда было плевать на меня, Эйден. А тут вдруг ты появился у меня дома с какой-то немыслимой просьбой и обставляешь все так, будто жить без меня не можешь. Но мы оба знаем, что это чушь собачья.

Эйден смотрел на меня так, будто собирался просверлить дыру в моей голове.

– Я уже извинился перед тобой. Извинился от всего сердца. И ты это знаешь.

Что ж, тут он не солгал. Извиняться было не в его обычае, и если уж он решился…

– У меня нет времени на дружбу. А если бы и было, вряд ли бы я поспешил обзавестись друзьями. Такой уж у меня характер. Думаю, ты понимаешь. Я не боюсь, что нас разоблачат…

– Это потому, что сидеть придется мне, а не тебе. – Меня разозлило, что он поспешил сменить тему беседы.

Эйден качнул головой, словно пытаясь скрыть свое раздражение.

– Я все разузнал. Я проконсультировался с юристом по вопросам иммиграции. Мы в состоянии реализовать наш план. Для начала тебе надо будет подать прошение, чтобы мне предоставили гражданство…

– Знаешь, Эйден, если я никак не могу сказать тебе «да», то это только твоя вина. Ты все еще ведешь себя так, будто одного-единственного «прости» достаточно, чтобы вычеркнуть из моей памяти тот унизительный разговор с Тревором… Как можно просить меня об одолжении, если я ничем тебе не обязана? Если бы не мой заем, я бы и разговаривать с тобой не стала.

Наши взгляды встретились, и я почувствовала желание расплакаться.

– Я уважала тебя, Эйден. Я восхищалась тобой. И за какую-то пару дней ты ухитрился убить мои чувства.

Эйден опустил голову и потер рукой свою мощную шею.

– Прости меня, – это было сказано так, будто каждое слово доставляло ему боль.

У меня не было сомнений в его искренности, и все же я чувствовала, что этого недостаточно.

– Я могу тебя простить. Не сомневаюсь, что позже ты действительно пожалел о том, что произошло. – Я устало потерла виски. – И все же… это не лучший задел для фиктивного брака. Тебе так не кажется?

– Нет. – В его взгляде, как и в голосе, читалась полная искренность. – Я всегда учусь на своих ошибках. Мы хорошо ладили в прошлом. Мы сможем поладить и в будущем.

Он снова поднял голову и расправил плечи.

– Я не очень-то силен в подобного рода вещах. Мне проще дать тебе денег, чем упрашивать. Но я не отказываюсь просить, если это то, чего ты хочешь. – В его словах не было и намека на укор. – Ты – единственная, кому я могу доверить свой секрет.

Похоже, этот парень совсем не признает полутонов.

– Мне не нужно, чтобы ты упрашивал меня. Если я чего и хотела… Даже не знаю. Может, мне хотелось немножко уважения. Но ты хочешь, чтобы все выглядело как сделка, и я тебя понимаю. Другое дело, что я чувствую себя… дешевкой, потому что знаю: попроси меня об этом Зак, я бы сказала «да» с самого начала, ведь он мой друг. А ты не можешь наскрести в себе достаточно чувств, чтобы сказать мне «с добрым утром».

Он вздохнул, будто пытаясь переварить мои слова.

Потом предложил, глядя куда-то в пол:

– Я могу быть твоим другом.

Ну да, с опозданием на два года.

– Только потому, что тебе от меня что-то нужно.

К чести Эйдена, он не стал занимать наше время пустыми спорами.

– Я могу попытаться, – заметил он на полном серьезе. – Друзья отнимают массу времени и сил, но я… – тут он вздохнул, – я могу попытаться. Если ты именно этого от меня хочешь.

– Знаешь, вся эта ситуация безумно злит меня. Друзья? Не думаю, что мне действительно хотелось бы подружиться с тобой. Я просто хотела, чтобы ты начал видеть во мне человека, а не какое-то безличное существо, которому трудно даже сказать «спасибо».

– Я знаю, прости меня. Я одиночка. Всегда им был. Все мои друзья так или иначе были связаны с футболом, да и эти отношения закончились очень быстро. Ты знаешь, что карьера всегда была для меня на первом месте… – Такое чувство, будто каждое слово давалось ему с трудом.

Я продолжала разглядывать его с прежним подозрением.

– Я признаю, что вел себя не очень-то любезно. Я уже сказал, что не силен в том, что касается дружбы. Мне проще жить так, как я привык.

Весьма уклончиво, не так ли?

– Если бы ты меня раздражала, я без раздумий выставил бы тебя за дверь.

Он что, решил польстить мне этой фразой?

– Мне нужна была помощница, Ванесса, а не друг. Я уже говорил тебе об этом. Но ты действительно хороший человек. Ты всю себя отдаешь работе. Я мало о ком могу сказать такое. – Он смущенно откашлялся. – Мне нужен друг. Мне нужна ты.

Он что, пытается подкупить меня своей бесценной дружбой? Или это я заплесневела в своем цинизме?

Разглядывая сидящего передо мной мужчину, я вдруг почувствовала себя полной идиоткой. Как-никак, это был Эйден. Может, он и поступил паршиво, отказавшись защищать меня перед Тревором, но, если вдуматься, он и Зака не стал бы защищать. Эйден открыто признавал, что хочет все свои силы сосредоточить на карьере. Его тренеры в один голос твердили о том, что такого целеустремленного игрока у них еще не было.

В футбол Эйден начал играть только в старших классах, хотя большинство профессиональных игроков приступает к тренировкам в раннем детстве. Но у этого парня был талант, не зря же он получил футбольную стипендию для поступления в университет!

Если бы не крайняя нужда, он не стал бы просить меня об одолжении.

Печальный вздох вырвался у меня из груди. Ну что я могла ответить, чтобы не показаться при этом законченной дурочкой?

– Допустим, мы все-таки поженимся, – промямлила я. – Сколько… сколько времени нам придется пробыть в браке?

– Я бы сказал – пять лет. Так мы вызовем меньше подозрений. Для начала мне дадут временную грин-карту. И только через два года я смогу претендовать на постоянную.

Пять лет? Эйдену сегодня тридцать. Когда мы разведемся, ему будет тридцать пять. Мне на тот момент исполнится тридцать один. Далеко не старушка…

И все же целых пять лет. Мало ли что может случиться за это время? С другой стороны, самой мне не выплатить долги не то что за пять, а и за десять лет, даже если я продам машину, буду ездить только на автобусе и питаться одной лапшой быстрого приготовления.

– Пять лет, – повторила я. – Пусть так.

– Что-нибудь еще?

Я покачала головой:

– Да мало ли? Вдруг что-то пойдет не так?

– Не накручивай себя. Я куплю тебе дом и заплачу твои долги.

«Думай, Вэн, думай». Не стоит сразу глотать наживку. Нельзя просто взять и отбросить свою гордость.

– А вдруг твоей карьере придет конец? – Мне пришлось задать этот вопрос, хоть он и выставлял меня не в самом лучшем свете. Но сделка есть сделка.

Эйден еле заметно повел бровью.

– Ты знаешь, сколько денег у меня на счету.

Что ж, тут он попал в точку.

– Этого мне вполне хватит до конца жизни. Тебе известно, что я не транжира.

Я знала: он хочет сказать, что может расплатиться со мной и ему еще хватит на безбедную старость.

– Я не собираюсь больше работать твоей помощницей, – заявила я, глядя ему прямо в глаза. – Я вложила массу сил и времени в свой проект и не собираюсь бросать его на полпути.

Эйдену это явно не понравилось.

– Ванесса…

– Я серьезно. Однажды мы уже работали вместе, и ничем хорошим это не закончилось. Я вообще не хочу ввязываться во всю эту затею, но ты сделал предложение, от которого трудно отказаться, – объяснила я. – Не думай, будто я пытаюсь воспользоваться случаем. Ты сам обратился ко мне с просьбой. Тысячи женщин во всем мире пошли бы на это с большой охотой, даже не требуя ничего. – Кроме разве что секса, подумалось мне. – Не знаю, понимаешь ты это или нет, но ты в состоянии решить свою проблему без меня.

Сложив руки на коленях, я вопросительно взглянула на Эйдена.

По всему было видно, что он разочарован. Даже рассержен. Но мне уже нечего было терять. Эйден делал все, что мог, для осуществления своей мечты, а я поставила все на карту ради своей. Если уж кто и мог понять меня, так это он.

Прошел, казалось, целый год, прежде чем он наконец вздохнул.

– Ну как, ты согласен с тем, что я не буду больше твоей помощницей? – спросила я, опустив локоть на стол.

Эйден, не меняя выражения лица, кивнул.

Облегчение смешалось в моей душе с разочарованием, так что я решила отбросить эмоции и вернуться к обсуждению нашей сделки.

– Я не собираюсь садиться из-за тебя в тюрьму. Стало быть, нам нужно все как следует просчитать. Что мы скажем Заку?

Кстати, о Заке. Сам-то он где?

– Даже если я предложу ему подыскать другое жилье, он все равно поймет, что что-то не так. Придется довериться ему. Нам потребуются люди, готовые подтвердить, что наш брак – самый что ни на есть реальный.

Мне тут же пришла на ум Диана, которой я успела признаться во всем.

– Да, мне тоже пришлось рассказать подруге, иначе бы она что-нибудь заподозрила. Остальным совсем необязательно знать про наш брак.

Сделать это было тем проще, что я мало с кем поддерживала близкие отношения, включая моего младшего братца, у которого была своя, весьма насыщенная жизнь.

Эйден понимающе кивнул.

– Но как насчет всех прочих? – не удержалась я. – Рано или поздно кто-нибудь непременно узнает, что мы поженились.

Эйден не мог даже постричься, чтобы кто-нибудь тут же не написал об этом у себя на странице.

Мне приходилось страдать от повышенного внимания, еще когда я работала у Эйдена. Что же будет, когда до фанатов дойдут слухи о нашем браке?

Мне стало ощутимо плохо при этой мысли.

– Какое-то время мы сможем держать все в тайне, – заметил Эйден. – Но рано или поздно кто-нибудь все равно узнает. Я думаю, мы поженимся без шума, а потом так же без шума разведемся. Моих фанатов касается лишь то, что происходит на поле. Остальное – не их забота, – подвел он черту.

В глазах публики остаток жизни я проведу бывшей женой Эйдена Грейвса. Мысль эта была настолько абсурдной, что я покачала головой.

Тем не менее слова Эйдена не были лишены здравого смысла. Он не любил откровенничать с теми, кого знал, не говоря уже о посторонних. Никто не удивится, что он решил сохранить свой брак в секрете.

– Мы не сможем подписать договор, в котором будет указано, что я покупаю тебе дом и плачу твои долги. Но я надеюсь, ты мне в достаточной мере доверяешь, чтобы положиться на мое слово. – Казалось, еще немного, и он просверлит взглядом дырку в моей голове. – Мне тоже придется довериться тебе и отказаться от брачного контракта.

Брачный контракт? Ну и ну…

– В течение этих пяти лет я не буду вступать в отношения на стороне, – обронил Эйден. – Того же я жду и от тебя.

Мне тут же вспомнился разговор с Дианой.

– Ты уверен? А вдруг ты встретишь кого-то…

– Этого не будет, – отрезал Эйден. – За всю свою жизнь я любил только трех человек. Не думаю, что в ближайшие пять лет эта ситуация изменится.

Мне ужасно хотелось спросить, кто же эти три человека, но я понимала, что сейчас не время. Наверняка Лесли – один из них.

– Как скажешь, – пробормотала я.

– В течение ближайших трех лет я помогу тебе расплатиться с долгами, – продолжил Эйден.

Я призадумалась. Что ж, в этом был определенный смысл. Куда подозрительней, если я выплачу всю сумму в один-два захода.

– Хорошо, – кивнула я. – Меня это устраивает.

– Договор аренды на этот дом заканчивается в марте. Мы можем продлить его или снять себе новое жилье. Получив вид на жительство, я куплю дом, который позже станет твоей собственностью.

Разумеется, от меня не ускользнуло это его «мы».

– Хочешь сказать, что мне придется переехать к тебе?

Эйден слегка поморщился.

– Я в твою дыру точно не поеду.

Я даже не нашла в себе сил оскорбиться.

– Ты же сама потребовала, чтобы все выглядело достоверным, – пояснил Эйден в ответ на мой вопросительный взгляд. – Наверняка кому-нибудь придет в голову проверить наши лицензии.

Конечно, он был прав. Прав на все сто. И все же…

«Только подумай: дом и займы».

– Ладно, ты прав. Так действительно лучше для всех.

А мои вещи? С ними-то что делать? За годы у меня накопилось немало барахла…

Нет, все эти переживания вгонят меня в могилу. Беда в том, что дом Эйдена был только его домом: я совсем не ощущала его своим. Просто место, где я проработала два года. Но наш брак будет выглядеть настоящим, если мы поселимся под одной крышей.

– Когда… когда нам нужно будет съехаться?

– Скоро, – пожал плечами Эйден.

Я едва не застонала. С другой стороны, «скоро» в его понимании может наступить и через месяц. Или через два.

– Согласна?

Я молча кивнула, принимая эту новую реальность, в которой я выходила замуж, чтобы помочь Эйдену с документами. И все это – ради денег. Ради финансовой безопасности.

Впервые за два года на лице Виннипегской Стены появилось что-то вроде улыбки. Глаза загорелись, и на мгновение он стал похожим на другого человека. Протянув руку, он сжал мою ладонь – раньше я и представить не могла ничего подобного.

– Обещаю, ты не пожалеешь, – заявил он.

Я не звонила Эйдену, а он не звонил мне.

В другой ситуации я бы предположила, что у него нет моего телефона, но в последнюю нашу встречу я дала ему свой номер.

Прошла неделя, а Эйден так и не объявился. Не могу сказать, что меня это сильно обеспокоило. Я знала, что в разгар предсезонных игр Эйдену больше ни до чего.

К тому же оставалась слабая надежда, что он решил отказаться от своих планов.

Не могу сказать, что эта мысль доставила мне огромное удовольствие – как-никак, на кону стояло больше ста тысяч долларов. Но и особого разочарования я тоже не испытала…

Ну, разве что капельку. Что и говорить, возможность навсегда избавиться от долгов грела мне душу. Одно дело, если бы я выплачивала ипотеку. Но я же спускала все на погашение студенческих займов.

Получи я возможность поговорить с той, восемнадцатилетней Ванессой, я бы не стала советовать ей такой дорогущий университет. Куда проще было бы ограничиться обычным колледжем. Но в то время я и слушать не хотела никаких дельных советов. Нет, подавай мне только лучшее. Вот я и получила его. Но какой ценой?

К концу недели я начала свыкаться с мыслью о том, что следующие двадцать лет сама буду расплачиваться с долгами. Впрочем, я смирилась с этой печальной необходимостью еще в те дни, когда заканчивала университет.

Так чего же теперь переживать?

Я не лукавила, когда сказала Эйдену, что не нуждаюсь ни в нем, ни в его деньгах.

Но и отказаться от такой суммы было бы верхом глупости.

Я работала над сайтом для очередного клиента, когда зазвонил телефон. Бросив взгляд на экран, я удивленно вскинула брови.

Миранда П.

Пожалуй, стоило бы переименовать контакт, ведь Эйден, по сути, уже не был моим боссом.

– Алло?

– Ты дома? – раздался в трубке глуховатый голос.

– Да.

Не успела я сказать, как в дверь постучали. Три размеренных, мощных удара. Не стоило даже заглядывать в глазок, чтобы понять, кто это.

Ясное дело, Эйден.

Не дожидаясь приглашения, он шагнул внутрь и тут же захлопнул за собой дверь. И снова этот взгляд, от которого мне захотелось поежиться.

– В чем дело?

– Чем ты думала, когда переезжала сюда? – спросил он с явным недовольством.

Я тут же ощетинилась. Конечно, дом у меня не из лучших, но и бараком его не назовешь.

– Зато дешево, – принялась оправдываться я.

– Кто бы мог подумать, – пробормотал Эйден.

Откуда этот внезапный проблеск остроумия?

– Среди соседей есть очень приятные люди, – заявила я.

Эйден окинул меня скептическим взглядом.

– Только что какого-то типа колотили прямо у твоего подъезда.

Ах, это. Не стоило говорить ему, что подобное здесь происходит каждую неделю. Пару раз я даже звонила в полицию, но они так и не приехали.

– Тебе что-то нужно?

– Я хотел узнать, когда ты собираешься переезжать ко мне, – бросил он через плечо.

А я-то думала, что он отказался от своих планов!

– Так ты… в смысле… мне нужно сделать это побыстрее?

Скрестив на груди мощные руки, он дернул подбородком.

– Сезон на носу. Нужно успеть до начала игр.

Не помню, чтобы мы обсуждали с ним этот вопрос. Конечно, я понимала, что тянуть незачем, но все же…

– Когда, по-твоему, лучше это сделать? – поинтересовалась я.

– В пятницу или субботу, – заявил он без раздумий.

Я едва не поперхнулась.

– В эту пятницу или субботу?

Всего пять дней на сборы!

Эйден лишь пожал плечами:

– Время поджимает.

– Ох, – выдохнула я. – Моя аренда истекает через два месяца.

Но я забыла, что для этого парня не существует препятствий.

– Оплати заранее. Я дам тебе денег.

Итак, это правда. Я переезжаю. Еду жить к Эйдену.

Он тем временем смотрел на меня своим колючим взглядом.

«Мои долги. Он оплатит мои долги».

– А тебе когда удобней, в пятницу или в субботу? – выдавила я.

– Лучше в пятницу.

Что ж, пусть будет пятница. Я окинула взглядом комнату, и меня вдруг охватила грусть. Я заметила, что Эйден тоже осматривается. Похоже, нам обоим пришла в голову одна и та же мысль.

– Тебе помочь с переездом? Упаковка там, и прочее…

Такое чувство, что он впервые предлагает другому свою помощь… что, впрочем, неудивительно.

– Ну-у…

В принципе, я уже прикинула, что из вещей стоит оставить, а что раздать, и решила путешествовать налегке.

Эйден, скорее всего, выделит мне гостевую комнату, поскольку все остальные использовались постоянно.

– Единственное, что я хотела бы сохранить, это книжная полка, телевизор и письменный стол. – От меня не ускользнул взгляд, которым Эйден окинул мой дешевенький столик. – Остальное я собираюсь отдать соседям. Нет смысла хранить это целых… – я едва не подавилась словами, – целых пять лет.

Эйден кивнул, разглядывая телевизор.

– Думаю, зараз обернемся.

Я тоже кивнула. Что ни говори, а жаль расставаться с квартирой. Роскошной ее не назовешь, но я уже успела обустроить это место по своему вкусу.

Если что – поплачу после, когда переберусь к Эйдену… от этой мысли я чуть не расхохоталась. Подумать только, я переезжаю в шикарный дом, и мне вдобавок покупают жилье и оплачивают долги, а я еще жалуюсь! С меня всего-то и требуется, чтобы я «вышла замуж» за своего бывшего босса. Конечно, я уже не смогу бегать на свидания. Вот уж потеря так потеря! Последний раз я была на свидании пару недель назад и ни за что бы не решилась повторить этот эксперимент. Честная сделка, если не считать, что я могу загреметь в тюрьму в случае, если обман раскроется. Но без риска в нашей жизни далеко не уйдешь.

– Ладно, – пробормотала я не столько для Эйдена, сколько для себя.

И опять это неловкое молчание. Эйден не выдержал первым:

– Я поговорил с Заком.

– Правда?

– Да.

– И что он?

– Сказал, что не возражает, – пожал плечами Эйден.

Надо мне будет самой поговорить с Заком. А то веду себя как последняя трусиха.

Эйден дернул подбородком – типа кивнул – и направился к двери.

– Мне пора. Увидимся в пятницу.

И он ушел.

Ни тебе «до свидания», ни «чем я могу помочь?». Взял и ушел.

Вот на что я подписалась.

Вот что ждет меня в ближайшие пять лет. Ладно, могло быть и хуже.

В половине восьмого утра, когда я в последний раз сидела за своим обеденным столом, раздался уже знакомый стук в дверь. Я невольно подскочила. Господи, я ведь только встала! Не успела ни умыться, ни причесаться, ни одеться во что-нибудь поприличней.

– Эйден? – С трудом подавляя зевок, я подошла к двери.

Мой будущий «супруг» шагнул внутрь, не удосужившись даже поздороваться.

– Ты все еще в пижаме? – коротко спросил он.

– Еще нет и восьми, – нахмурилась я. – Что ты тут делаешь?

– Хочу помочь тебе с переездом, – пожал он плечами, как будто я ляпнула какую-то глупость.

– А-а…

Серьезно? Помнится, он говорил что-то о том, что можно будет обернуться зараз. Но я думала, оборачиваться придется мне.

– Прекрасно. Я тут делаю вафли… позавтракаешь со мной?

Окинув меня взглядом, Эйден неспешно направился на кухню. От его внимания наверняка не ускользнули коробки, в которые я уложила свое немудреное имущество. Оставалось упаковать только компьютер с телевизором, но их я решила оставить напоследок.

– А с чем вафли? – поинтересовался мой нежданный гость.

– С корицей… и без яиц, – поспешно добавила я.

Кивнув, он уселся за столом. Взгляд его скользил по чашкам, тарелкам и кастрюлькам, которые я выставила на буфетную стойку. Все это барахло я таскала с собой еще со студенческих лет. И как бы я ни была привязана к этой посуде, свое она отслужила.

Я подлила в горячую вафельницу масла, искоса поглядывая на Эйдена.

– Что ты собираешься делать с оставшейся мебелью? – поинтересовался он.

– Соседка сверху заберет матрас, кухонный стол и посуду.

Моя соседка была одинокой мамочкой с пятью ребятишками. Пару раз, когда она просила посидеть меня с малышами, я имела возможность взглянуть на ее матрас. По сравнению с ним, мой выглядел настоящей периной! А поскольку кухонного стола у нее вовсе не было, то мой придется как нельзя кстати.

– Еще один мой сосед заберет диван, кровать, шкаф и кофейный столик.

– Они придут за вещами сегодня?

– Да. Вот только соседка сверху – мать-одиночка, и я хочу помочь ей.

– Ты уже оплатила остатки аренды?

– Нет пока. Хочу заглянуть в офис перед самым отъездом.

– Сколько ты им должна?

Я промямлила сумму. Наступило неловкое молчание.

– За месяц? – спросил наконец Эйден.

Я смущенно откашлялась.

– Да нет, за два.

Мне показалось или он фыркнул?

– Я что, так мало платил тебе за работу?

– Нет.

Я едва не скорчила гримасу. Совсем необязательно тратить все свои деньги на аренду, есть вещи и поважнее.

– Ладно, – вздохнул он. – Я принес достаточно налички.

И что прикажете на это сказать? «Нет-нет, не беспокойся, у меня есть деньги»? Или стоит принять его щедрое предложение? Я смущенно поёжилась.

– Не беспокойся, я сама заплачу.

Эйден в ответ лишь пожал плечами.

Через пару минут я выложила вафли на тарелки, и мы принялись завтракать. Заняло это совсем немного времени. Потом я помыла наши тарелки и выставила их на стол.

– Давай разберемся с вещами, которые ты отдаешь соседям, а потом уже погрузим твои, – предложил Эйден.

– Пожалуй, – кивнула я, хватая коробку со стаканами.

Соседка этажом выше практически сразу открыла дверь на мой стук.

– Уезжаешь? – спросила она по-испански.

– Да. Может, отправишь со мной кого-нибудь из ребятишек? Пусть помогут принести посуду.

Трое старших, восьми, девяти и одиннадцати лет, тут же вскочили с места. Просияв улыбками, они заспешили вниз по лестнице впереди меня. На пороге кухни дети замерли при виде мужчины, который перетаскивал в прихожую ящики. Затем они гуськом, осторожно двинулись к столу, где высились готовые стопки посуды. Схватив два стула, я поспешила за детьми к выходу. Едва я успела сгрузить свою ношу в гостиной соседки, как в дверном проеме возникла тень. Эйден нес оставшиеся два стула так, будто они ничего не весили.

– Диос санто. Эс ту новио? – спросила меня с дивана ошеломленная женщина.

Бойфренд? Я едва не поперхнулась, но в последний момент кивнула. А как прикажете его называть? Счастье еще, что моя соседка не смотрит футбол и не знает, кто это.

Она снова взглянула на Эйдена, придерживая на коленях трехлетнего сынишку.

– Красивый парень, – сообщила она мне по-испански. – А какие мускулы!

– Знаю, – пробормотала я, прежде чем выскочить из квартиры и устремиться вниз по лестнице. Что ж, Эйден и правда был не худшим выбором. Слегка нелюдим, но с кем не бывает? По крайней мере, не псих, который мучает животных.

Когда я вернулась к себе в квартиру, Эйден карманной отверткой уже откручивал ножки у стола. Понятия не имею, где он ее взял.

– Что еще они берут? – поинтересовался он, не отрываясь от работы.

– Матрас.

Сорок минут спустя, когда матрас переместился наверх, я облегченно смахнула пот со лба. По идее, Эйдену ничего не стоило поднять такой вес самому, но матрас был слишком большим, чтобы нести его в одиночку. Пришлось мне поднапрячься и помочь ему.

К счастью, когда мы спустились вниз, нас уже поджидали сыновья моего соседа. Это значило, что нам не придется таскать мебель в одиночку. Мы с Эйденом быстро разобрали кровать – так было удобнее выносить из комнаты. От меня не ускользнуло, что он разглядывает многочисленные ночники, которые я не успела упаковать. Я напряглась, ожидая расспросов, но их, к счастью, не последовало.

Я услышала, как сыновья соседа перешептываются, поглядывая на Эйдена, но ни один из них не обронил ни слова, пока мы носили мебель из гостиной.

Потом я сбежала на минутку в туалет, а когда вернулась, услышала голоса, доносящиеся из коридора.

Конечно, это был Эйден.

Схватив две коробки, я потащила их из спальни в гостиную. В коридоре я увидела Эйдена. Опершись одной рукой о стену, второй он что-то быстро писал на листке бумаги. Рядом, не спуская с него глаз, стояли сыновья соседа.

Не требовалось быть гением, чтобы понять, что здесь происходит.

– Спасибо огромное, – поблагодарил паренек, которому Эйден вручил свой автограф.

Эйден кивнул и тут же повернулся ко мне:

– Нужно заканчивать. Время поджимает.

Мальчишки переглянулись.

– Если что, мы можем помочь.

Эйден лишь качнул головой.

– Сами справимся.

– В любом случае спасибо за предложение, – поспешно добавила я. Безразличие Эйдена граничило порой с грубостью.

Мальчики кивнули. Один из них шепнул мне:

– Господи, Ванесса, мы понятия не имели, что вы встречаетесь. Отец ушам своим не поверит! Он большой поклонник Грейвса.

Я ощутила укол вины. Мой сосед действительно был фанатом «Трех сотен». Перед дверью у него лежал коврик с символикой команды, а по праздникам он вывешивал венок, украшенный цветами «Трех сотен».

– Да-а, – не очень внятно протянула я. А что еще тут можно было добавить?

К счастью, мальчики еще раз поблагодарили Эйдена и ушли, прикрыв за собой дверь.

– Ну ладно, – выдохнула я. – Пора приниматься за работу.

Первым делом мы перетащили в машину Эйдена мой телевизор. За ним последовал компьютер. После двух ходок руки у меня дрожали от напряжения. Я знала, что Эйден без труда мог бы сам справиться с компьютером, но ныть и жаловаться не собиралась. Стол и стул вместе с мелкими коробками погрузили в мой «Эксплорер».

Эйден уже сидел в своем внедорожнике, когда я в последний раз заперла дверь своей квартиры. К горлу подступили слезы. Но я знала, что я бросаю все не просто так. Я делала это для себя, для своего будущего, и не собиралась зря лить слезы.

Машин по дороге было столько, что не протолкнуться, и до дома Эйдена мы добирались целый час. Я сидела, вцепившись в руль и размышляя о том, чем мне грозит наша с Эйденом сделка. Неужели меня упекут в тюрьму, если узнают, что наш брак – фиктивный?

Наконец мы въехали на территорию дома. Эйден поставил машину в гараж, а я припарковалась у бордюра, игнорируя любопытные взгляды охранников.

Эйден без лишних слов подхватил пару коробок и понес их в дом. Я тоже не осталась в долгу. Нагрузившись вещами, я поспешила вслед за своим бывшим боссом.

Внутри все выглядело таким знакомым и в то же время таким чужим. Стараясь унять первую дрожь, я начала карабкаться вверх по лестнице, хотя единственное, что мне хотелось сделать, – развернуться и сбежать из этого дома.

Итак, я переезжала жить к Эйдену и Заку. В скором времени мне предстояло подписать бумаги, которые объединят нас с Эйденом «узами брака». А дальше… вот это и будет моей реальностью на ближайшие пять лет.

Поднявшись наверх, я увидела, что дверь в комнату для гостей открыта. Изнутри доносился шум – это Эйден расставлял коробки. Я не раз заглядывала сюда в прошлом, чтобы убрать пыль или поменять постельное белье. И я хорошо знала, какое зрелище ждет меня внутри.

Или думала, что знаю…

Эйден всегда ограничивался самым необходимым, и обстановка комнат не отличалась разнообразием. Никаких тебе картин на стенах или безделушек на столах. Даже свои награды он держал в шкафу, подальше от любопытных глаз.

В его спальне стояли стол, кровать и небольшой шкаф. Ни зеркала, ни фотографий, без которых не обходится ни одна другая спальня. В гостевой комнате, несмотря на ее внушительные размеры, и вовсе не было ничего, кроме кровати и тумбочки.

И вот теперь моему взору открылась совсем другая картина. Кровать осталась прежней, но в тон к ней кто-то подобрал туалетный столик с большим зеркалом и аккуратную книжную полку. Лишь много позже до меня дошло, что это была такая же мебель, какая стояла у меня на квартире… только гораздо качественней и новее.

– Твоя старая книжная полка будет лучше смотреться в офисе, – обронил Эйден, пока я в изумлении разглядывала свое новое жилье.

Не в силах собраться с мыслями, я молча кивнула. Что ж, Эйден прав: моя книжная полка действительно больше подходила для офиса.

– Стол можно поставить тут. – Эйден махнул рукой в сторону пустого места у стены. – Матрас я купил перед тем, как ты начала у меня работать. И спали на нем… дай-ка подумаю… ну да, раза три. Но, если хочешь, можешь заказать себе новый. Ты знаешь, какая карточка для покупок.

Ну и ну. Я молча уставилась на Эйдена. Неужели он сделал все сам? Для меня? Пока я работала тут, он понятия не имел, где покупают его любимое мыло, и пальцем не прикасался к посудомоечной машине. И тут вдруг новая мебель? Уж не сплю ли я?

– Нет-нет, все в порядке, – выдавила я наконец. – Спасибо, что обо всем позаботился.

Мне случалось вскарабкиваться на этот матрас, когда я меняла простыни или стирала пыль с изголовья, и я помнила, до чего удобным он был – ни мягким, ни слишком жестким. В самый раз.

– Матрас – супер.

Я едва не добавила «не беспокойся», но вовремя прикусила язык. Эйден не беспокоился, он просто пытался приспособиться. А если учесть, что на многое я и не рассчитывала, такая забота меня по-настоящему тронула.

Выдохнув, я наконец-то опустила на пол коробку с вещами.

– И, кстати, спасибо, что помог мне с переездом.

Господи, я и правда переезжаю. Похоже, это все-таки не сон.

– Это так мило с твоей стороны, – продолжала бормотать я. Переселяюсь. Окончательно и безвозвратно.

Не утруждая себя ответом, Эйден кивнул и устремился к лестнице. Вздохнув, я поплелась следом. Хочешь не хочешь – придется помочь ему в переноске вещей, хотя мои хилые мышцы не идут ни в какое сравнение с его накачанной мускулатурой.

Спустившись вниз, я решительно ухватила очередную коробку. Нам потребовалось чуть больше получаса, чтобы перетащить вещи из машины в мою новую комнату. Потом настала очередь телевизора. Я цепляюсь за него из последних сил, так немеют от усталости мои мышцы. Такое чувство, что за время поездки эта чертова штука стала тяжелее килограммов на десять.

Не удивлюсь, если потяну поясницу. Вдобавок, неловко повернувшись, я ударилась пальцами о косяк двери. Надеюсь, Эйден не услышал, что я при этом прошипела.

Поставив телевизор, мы сначала направились вниз, и тут Эйден бросил через плечо:

– Тебе не помешает немного подкачаться.

Глядя на его широченную спину, я скорчила гримасу. А заодно, пользуясь тем, что он не видит, показала язык.

Впрочем, дальше все пошло намного легче. Эйден перенес наверх мой стол, а я ограничилась стулом. Должно быть, Эйден понял, что я едва не падаю от усталости, и сказал, что нам обоим не помешает перекусить.

Я согласно кивнула… но тут же замялась. Кто должен встать у плиты: я или он? Или каждый будет готовить для себя сам? Я еще не успела закупиться продуктами, но вряд ли Эйден откажется одолжить мне кое-что из своих запасов.

– У меня в холодильнике две пиццы.

Пиццы? Определенно, я ошиблась домом. Чтобы Эйден начал питаться полуфабрикатами…

– Со шпинатом и соевым сыром, – добавил он.

– Хорошо, – кивнула я, пытаясь в то же время понять, что стряслось с моим бывшим боссом за последние полтора месяца.

Я привычным жестом включила микроволновку, как делала это и раньше. Только на этот раз Эйден сам подошел к холодильнику и достал оттуда пиццу. Сюрприз за сюрпризом.

Я вышла в гараж, чтобы отправить в мусор коробку из-под пиццы, и замерла. Бак был доверху набит картонками от вегетарианских полуфабрикатов. Я вдруг ощутила легкий укол вины.

Когда я вернулась на кухню, Эйден установил таймер на микроволновке. Мы уселись за стол, каждый на свое привычное место.

– Где Зак? – спросила я, пытаясь нарушить неловкое молчание.

Мышца на шее Эйдена слегка дернулась. Явный признак того, что он злится.

– Гуляет где-то, – с неодобрением заметил он. – Обещал, что будет к обеду.

Но Зак не пришел. Впрочем, он частенько оставался ночевать где-то на стороне. Я звонила ему пару дней назад – узнать, не возражает ли он против моего приезда. Похоже, Зак был ничуть не против.

– Думаю, не стоит его ждать, – сказала я Эйдену. – Э-э, как обстоят дела с твоей грин-картой?

– Сначала мы должны пожениться… подписать все необходимые бумажки, – сообщил он, глядя куда-то в стол.

Бумажки? Это он о нашей затее? Меня снова затошнило от страха.

– И когда? – Давно уже мой голос не звучал так хрипло.

Эйден дернул плечом.

– До начала сезона. Иначе мне придется ждать свободную неделю, а это нескоро.

Не очень-то внятный ответ, ну да что поделаешь…

– На следующей неделе у меня предсезонная игра, – пустился он в объяснения. – Думаю, это удачный момент. Мы не можем подать прошение, пока не разберемся с бумагами. Главное, что твоя почта должна приходить на мой адрес.

Ну что тут скажешь? «Давай подождем»? Эйден предложил вполне разумную вещь. После каждой предсезонной игры у него был всего лишь день на отдых, так что смысла тянуть просто не было.

Но я до того привыкла планировать все заранее, что едва не поморщилась.

На следующей неделе. Еще неделя, и деваться мне будет некуда.

Всего-то и дел: поселиться в одном доме, подписать кое-какие бумаги, ну, сделать там парочку фотографий… а затем провести бок о бок следующие пять лет.

Так просто. Проще не бывает.

Я взглянула на парня, который сидел напротив меня – фактически на своего жениха, – и почувствовала, как в животе защекотало от нервов.

– Адвокат сказал, пройдет еще несколько месяцев, прежде чем мне удастся получить грин-карту. Надо будет подписать кучу бумаг, от тебя потребуется выписка из банка. Потом тебе придется сходить со мной в иммиграционный офис, где нам зададут кое-какие вопросы. Как ты, согласна? – спросил он с некоторой опаской, как будто боялся, что я с ходу отмету его план.

– Да, – ответила я с вялой улыбкой.

Во что я только ввязалась?

Неделя тянулась невыносимо медленно, но в то же время пролетела, будто в одну секунду. Каждую ночь я просыпалась в холодном поту. Я собиралась нарушить закон. И делала это не для кого-нибудь, а для Эйдена.

И сколько бы я ни повторяла себе, что женимся мы понарошку, мое тело было трудно обмануть. Все эти изменения: переезд в новый дом, жизнь в новой комнате – ежечасно стучались в мой мозг, создав у меня что-то вроде бессонницы.

Лишь осознание того, что я получу за все свои мучения, позволяло слегка успокоить нервы. Свой дом и свобода от долгов. Я повторяла это, пока не погружалась в сон.

А свой брак мы собирались зарегистрировать не где-нибудь, а в Вегасе.

– Это самое разумное, – добавил Эйден, после того как я признала, что нам действительно лучше поторопиться. Тем более что мы уже были там пару раз. А здесь нам придется обращаться в суд за лицензией, плюс церемония будет происходить в присутствии мирового судьи.

Что ж, не поспоришь. Мы и правда летали с Эйденом в Вегас – он снимался там в рекламе. И мне не нужно было объяснять, почему Эйден не желал расписываться в Далласе. Стоит ему подъехать к зданию суда, и вокруг мгновенно соберется целая толпа.

– Все мотаются в Лас-Вегас, чтобы избежать формальностей, – добавил он, как будто я этого не знала. – Там все можно сделать за считаные минуты.

Что правда, то правда.

В Вегас не нужно звать гостей, да я бы и не хотела, чтобы мои близкие присутствовали на нашей «свадьбе». Другое дело, если бы это был брак по любви! Помнится, я как-то говорила Диане, что если уж соберусь замуж, то предпочту обвенчаться прямо на пляже.

Может, когда-нибудь. Ну а пока сойдет и Вегас.

На следующий день после переезда, позаимствовав у Эйдена кредитную карточку, я зарезервировала два билета на самолет. Лететь нам предстояло первым классом, поскольку не было смысла объяснять Эйдену, что эконом дешевле. Еще я забронировала номер на две персоны в той самой гостинице, где мы останавливались в прошлом. Вылетим мы в воскресенье вечером, а уже через сутки вернемся домой. Туда и обратно. Подпишем бумаги, может, сделаем пару фоток – и назад.

За день до нашего отлета я забежала в магазин за продуктами. Уже у кассы взгляд мой упал на мужчину, на пальце которого красовалось обручальное кольцо.

А как же Эйден? Может, ему тоже нужно кольцо? Или мне самой?

Сам Эйден ни словом не упомянул про обручальные кольца, но это еще ничего не значит. Что скажут на этот счет в иммиграционном офисе? Фелипа, кузина Дианы, надела обручальное кольцо задолго до того, как они с ее парнем действительно обручились. С другой стороны, некоторые мои знакомые не носили кольца даже после свадьбы.

На всякий случай я заглянула в интернет, чтобы узнать, какие правила существуют на этот счет в иммиграционном офисе, но ничего внятного так и не нашла. Ну и что прикажете делать?

Скорее всего, Эйден не станет носить кольцо. И все же…

«Одно купи, в любом случае», – подсказал мне мой разум. Себе я смогу приобрести кольцо и позже.

Вечером, когда Эйден отправился на очередную тренировку в спортзал «Трех сотен», я залезла в шкаф, где Эйден хранил свои регалии, и выудила кольцо, полученное им за победу в университетском первенстве. Молясь только о том, чтобы не потерять его, я поспешила в ювелирный магазинчик, где мне ремонтировали однажды мои любимые сережки.

Обручальных колец тут было предостаточно, но вряд ли хоть одно из них могло налезть на палец Эйдена. К счастью, ювелир сказал, что сможет в самые короткие сроки переделать для меня кольцо, и я выбрала простой ободок из белого золота. Так, ничего примечательного. Но лучше бы Эйдену не привередничать, ведь я покупала его на свои собственные деньги.

Я покупала своему будущему – фиктивному! – мужу обручальное кольцо.

В конце концов, надо, чтобы все выглядело убедительно. Чем больше я убеждала себя, тем сильнее мне хотелось сбежать из этого магазина.

– Ты готова? – окликнул меня снизу Эйден.

Как бы не так! Разве можно к этому подготовиться?

Проснулась я сегодня в четыре. В висках стучит, в голове – какая-то каша из мыслей. Мы уезжаем. Летим в Вегас, чтобы подмахнуть кое-какие бумаги. Бумаги, которые дадут мне право называться миссис Грейвс.

Это еще один момент, который мы с ним так и не обговорили, а я не стала заострять на этом внимание. В конце концов, многие женщины после замужества благополучно оставляют свою фамилию.

– Ванесса. – На этот раз чуть громче. – Нам пора.

Со вздохом, который больше напоминал стон, я встала с кровати, где сидела уже добрых пятнадцать минут, пытаясь успокоить нервы. Я понятия не имела, что надевают на свадьбу фиктивные невесты, а потому упаковала неброское платье, нарядные джинсы, блузку и пару футболок. Ах да, еще туфли на каблуке. Дополнили картину паста, зубная щетка, расческа и дезодорант. Более чем достаточно для одного дня. Но лучше перестараться, чем о чем-то забыть.

Забыть в преддверии свадьбы.

– Ванесса, – прокричал Эйден, – спускайся!

– Уже иду! Не подгоняй! – проорала я в ответ, прежде чем метнуться к комнате Зака. – Зак, мы уезжаем! – заколотила я в дверь.

Не прошло и пары секунд, как дверь распахнулась. На лице Зака сияла улыбка. Все эти дни он неустанно поддразнивал меня, намекая на предстоящее «счастливое» событие. При первой же возможности я снова поинтересовалась, не возражает ли он против наших с Эйденом планов. «С чего бы? – откликнулся Зак. – Ты выходишь за него замуж, а не я. А мне нравится, когда ты рядом».

Вдобавок и Эйден, и Зак столько времени проводили вне дома, что у нас просто не было шансов надоесть друг другу.

– Ну-ка, обними меня, будущая новобрачная. – Зак шутливо распахнул объятия.

– Ну тебя, – пихнула я его в бок.

– Ванесса!

– Твой будущий муженек ждет не дождется, – хихикнул Зак.

Так и хотелось врезать ему побольнее, но я боялась, что Эйден просто не выдержит и отволочет меня вниз. Вздохнув, я сбежала по ступенькам. Эйден надел в дорогу джинсы и черную рубашку, которая обтягивала его мускулистую грудь. В руках он держал свою любимую куртку с капюшоном.

Не дожидаясь меня, он повернулся и поспешил в гараж. Я поплелась следом, стараясь унять дрожь в коленках.

– Все взяла? – бросил он взгляд на мою сумку.

Я нащупала пальцами небольшой пакетик в кармане джинсов. Реальность происходящего обрушилась на меня с новой силой. Я действительно выхожу замуж. Вот за этого парня.

Господи боже.

– Да, – пискнула я в ответ.

Всю дорогу до аэропорта мы слушали спортивные новости. Профессиональный бейсбол и все такое. Потом Эйден остановил машину на крытой парковке, и мы перебрались в мини-автобус, который благополучно довез нас до терминала.

Как только автобус остановился, Эйден одной рукой подхватил свой рюкзак, а второй – мою сумку. Что ж, если ему хочется тащить мои вещи, я возражать не стану.

Вслед за Эйденом я зашагала к регистрационной стойке. Не прошло и пары минут, как он уже раздавал автографы четырем служащим за стойкой, а затем направился в сторону охраны. Казалось, все вокруг глазеют на Эйдена. Даже необъятная куртка с капюшоном не могла скрыть его мощной фигуры и накачанных мышц.

В скором времени мы добрались до места, где проверяли ручную кладь. Дождавшись, когда Эйден отвернется, я пристроила на поднос с мобильником колечко из белого золота, а потом так же быстро убрала его.

– Я хочу кофе, – заявила я Эйдену, когда мы прошли через детектор. – А тебе не хочется чего-нибудь выпить?

Покачав головой, он тем не менее зашагал за мной к ближайшему кафе. В ушах наушники, взгляд отстраненный.

В каком-то смысле это можно было назвать улучшением. Обычно он просто делал вид, что меня не существует.

Мы встали в очередь, и я оглянулась. Эйден уставился в меню, брови привычно нахмурены. Мужчина, стоявший передо мной, отошел от кассы, и я сделала шаг вперед. Продавец скользнул взглядом по Эйдену и тут же перевел внимание на меня.

– Что желаете?

– Мне, пожалуйста…

Продавец запоздало уставился на Эйдена. Взгляд у него остановился, челюсть отвисла.

– Черт, – выдохнул продавец, разглядывая стоящего рядом со мной бегемота.

Бегемот, в свою очередь, даже не заметил этой маленькой пантомимы. Пришлось пихнуть его локтем и кивнуть в сторону онемевшего продавца.

– Вы… вы… Эйден. Эйден Грейвс, – выдавил наконец бедняга, которому от силы было лет двадцать.

Эйден сухо кивнул.

Ну вот, Мистер Само Очарование снова при деле.

– Так вы… я… – лепетал парень. – Я уже давно ваш поклонник. – Он смотрел на Эйдена, как кролик на удава. – А в жизни вы даже больше, чем на экране.

Что ж, чистая правда.

Эйден лишь пожал плечами. Я знала, что он не очень любит, когда начинают восхищаться его массивной фигурой. Для него это были пустые похвалы, на которые просто не знаешь, как реагировать.

Бедняга за кассой продолжал глядеть на него, напрочь забыв о моем существовании.

– Не мог бы ты подать моей девушке кофе? – со скучающим видом обронил Эйден.

Его девушке?

Теперь уже я чуть не разинула рот от удивления.

– Да-да, конечно. Прошу прощения. Что желаете? – спросил парень, густо краснея.

Я заказала кофе и тут же набросала маленькое сообщение у себя в телефоне. Теперь главное – не ошибиться адресатом.

«Твоя девушка?»

Парень за кассой сначала взглянул на Эйдена, прежде чем схватить мою кредитку. Руки у него слегка тряслись.

– Спасибо, – пробормотала я, забирая свою чашку и отступая в сторону. Эйден шагнул следом. Мое сообщение он проигнорировал… или просто не заметил.

Только тут я обнаружила, что люди в очереди смотрят на него, будто завороженные. И это понятно. Представьте себе великана с рюкзаком за плечами. Руки скрещены на груди, у ног – моя сумка. Такое не сразу забудешь.

Я тоже не избежала внимания. Людям явно хотелось понять, кто тут в компании с парнем, перед которым столько времени обмирал кассир.

Кто? Да просто я.

Всю дорогу до Вегаса меня буквально подташнивало от испуга. Эйден обронил от силы пару слов, прежде чем приткнуться головой к окну. Если он и нервничал, то умело скрывал это. Добравшись до места, мы взяли такси и поехали в свою гостиницу. В считаные секунды лифт поднял нас на нужный этаж.

Эйден открыл дверь и пропустил меня вперед. Я едва не присвистнула, увидев современную, дорогую мебель. Я совсем забыла, до чего уютной была эта гостиница. В детстве я мало путешествовала. У мамы не было денег, да и желания, возить нас куда-то. В тех редких случаях, когда родители Дианы приглашали меня присоединиться к ним, селились мы в каком-то дешевеньком отеле на обочине дороги, который выглядел как декорация из фильма ужасов.

Это не мешало мне от души радоваться поездке, особенно если при мотеле был бассейн. И вот я стою в пятизвездочной гостинице, бок о бок с миллионером. Я сама оплатила номер с кредитки Эйдена и прекрасно знала, сколько все это стоит. Знала я и о том, что никому из моих близких, за исключением разве что младшего брата, так и не доведется побывать в подобном месте. Грустно, что и говорить.

– Ты в порядке? – произнес у меня за спиной грубоватый голос.

Оглянувшись, я одарила Эйдена неискренней улыбкой.

– Конечно.

Он мне, разумеется, не поверил.

– Ты сама выбирала номер, – произнес он тоном обвинителя. – Тебе здесь не нравится?

– Нет-нет, все в порядке. – Я тут же начала оправдываться. – Самая чудесная гостиница из всех, где мне доводилось бывать. Просто… в детстве мне и в голову не могло прийти, что когда-нибудь я поселюсь в таком номере.

Возникла неловкая пауза. Эйден неотрывно смотрел на меня своими большими карими глазами.

– Тебе стоило пригласить кого-нибудь из близких, чтобы не чувствовать себя одинокой.

– Нет-нет, – снова забормотала я. – Все в порядке. Я мало с кем общаюсь из родни… разве что с младшим братом, но он сейчас в университете.

Чего это он так уставился на меня?

– Ты ведешь себя очень странно, – обронил он будто невзначай.

– Что? – нахмурилась я.

– Ты держишься со мной очень странно, – повторил Эйден, будто я была глухая. – Я ведь уже извинился.

– Э-э… Послушай, все в порядке, – начала было я, но Эйден лишь качнул головой.

– Нет, не в порядке. Ты больше не улыбаешься. И даже не посылаешь меня, – констатировал он.

Ну-ка. Ну-ка. Он это заметил? Вот уж странно так странно.

– Мне казалось, я раздражаю тебя, – пробормотала я, пытаясь собраться с мыслями.

– Так и было, – кивнул Эйден. – Но я успел к этому привыкнуть.

Да неужели?

– Ты даже смотришь теперь иначе. Как будто видишь меня впервые. – Он сказал это так просто и открыто, что я поежилась от смущения. – Я могу понять, если ты все еще злишься на меня, но раньше мне было с тобой намного проще.

Кто бы мог подумать, что Эйден заметит мое недовольство? Особенно после того, как он два года старательно игнорировал меня.

– Просто я… мне… – Я смущенно пожала плечами. – Я думаю, скоро все наладится. Не всегда получается простить, даже если ты этого очень хочешь. Я просто не знаю, как мне с тобой теперь держаться.

– Как и раньше, – невозмутимо произнес Эйден, будто это и впрямь было так просто.

Заметив, что я медлю с ответом, Эйден повел плечами и добавил:

– Это единственное, что тебя беспокоит?

– Да.

– Точно?

Я кивнула, пытаясь побороть неуверенность, которая прочно засела в глубинах моей души.

– Я… пару дней назад я поменяла адрес на выписке по счету, а как только выдастся свободное время, займусь лицензией. – Я с тревогой взглянула на Эйдена. – А сам-то ты уверен, что не хочешь ничего поменять? Собираешься еще пять лет терпеть мое общество?

Эйден уставился на меня своими темными, карамельного оттенка глазами.

– Уверен, – ответил он без тени сомнений. – Как только мы подпишем бумаги, сразу начнем собирать документы для прошения.

«Подпишем бумаги». Сердце у меня упало.

– Э-э… хорошо, как скажешь.

Мой тон заставил его нахмуриться.

– Ты же не подведешь меня?

Судя по тону, это был не вопрос, а утверждение. Даже обидно, что он считает меня способной на такое.

– Конечно не подведу. Зачем бы тогда я сюда приехала?

– Я знаю. Просто мне хотелось…

Хотелось чего? Напомнить мне? Удостовериться?

– Я здесь, и все идет по плану.

Эйден медленно кивнул.

– Конечно, все делается в спешке, но для меня это единственная возможность. В следующем месяце начнутся основные игры.

– Эйден, я знаю. И я ни в чем тебя не виню. У меня тоже полно дел. – Я машинально коснулась его обнаженной руки. – Я вовсе не собираюсь исчезать в неизвестном направлении. Я привыкла держать свое слово. Следующие два года мы проведем вместе. А потом еще три. Я же обещала.

Что-то еле уловимое мелькнуло в его глазах. Мелькнуло и тут же исчезло.

Я убрала руку и робко улыбнулась.

– Не буду скрывать, я еще сердита на тебя. Но я уже приняла твои извинения и не хочу затягивать с этим. Думаю, что недалек тот час, когда я снова начну посылать тебя при каждом удобном случае.

Он снова кивнул, продолжая сосредоточенно разглядывать меня.

– Не переживай, все наладится. Само собой. – Я облегченно выдохнула, будто избавилась от лишнего веса. – Как бы то ни было, а сейчас мне нужно заглянуть в туалет.

Виновато улыбаясь, я устремилась в ванную, которая примыкала к одной из спален. Мне требовалось хотя бы минутку побыть в одиночестве.

Прислонившись спиной к двери, я сделала пару глубоких вдохов.

Ладно, все будет в порядке, заверила я себя, возвращаясь через пару минут в спальню.

Времени было не так уж много, но я не сомневалась, что Эйден захочет подписать бумаги как можно скорее. И меня ничуть не удивило, когда он постучал в дверь моей спальни. Я как раз сидела на кровати, пытаясь совладать с бурей эмоций.

Я и правда иду на это. Я выхожу замуж. А Эйден, похоже, соскучился по временам, когда я тайком посылала его куда подальше. Ну кто бы мог подумать?

Мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться.

– Ну что, ты хочешь покончить с этим? – спросил он меня.

Покончить с этим.

Тут уж я не выдержала.

Мистер Романтичность. Рухнув на кровать, я расхохоталась, уткнувшись лицом в подушку.

– Само собой, – фыркнула я. Еще немного, и я стану преступницей.

– Почему ты смеешься? – Его вопрос вызвал у меня новый приступ хохота.

Наконец я успокоилась и с виноватым видом уселась на кровати. Эйден смотрел на меня как на чокнутую.

– Такое чувство, будто мы идем обновлять твои права, а тебе этого ужасно не хочется. – Я встала и потерла челюсть, которую едва не свело от смеха. – Ты уже нашел подходящее место для церемонии?

Эйден кивнул.

– В паре кварталов отсюда есть часовня.

Я снова ощутила нервную дрожь.

– Ладно, дай мне только поменять футболку.

Эйден даже не переоделся после полета. Так с какой стати мне наряжаться?

Он кивнул и вышел за дверь.

Стянув футболку, я надела деловую блузку, в которой Эйден видел меня уже сотни раз, и поспешила в гостиную. Эйден в своей любимой куртке выглядел привлекательно, но без помпы. На шее поблескивала цепочка от медальона.

Вслед за Эйденом я вышла в вестибюль, а оттуда – на улицу, под палящие лучи солнца. По утверждению Эйдена, часовня была совсем недалеко, но этот путь показался самым долгим в моей жизни. Я уже прилетала в Вегас пару раз, но только по работе, так что город я видела в основном из окна машины.

Надо сказать, днем он смотрелся совсем не так, как ночью. Я шла и глазела по сторонам, стараясь при этом не упускать из виду Эйдена. Наконец он остановился перед маленькой белой часовней, которую я уже видела в каком-то фильме.

– Ну что, готова? – спросил он так, будто мы собирались ринуться в битву.

Нет.

Какое там. Но тут мой взгляд упал на сосредоточенное лицо Эйдена, и я вспомнила, до чего ему хочется осесть в США, не беспокоясь больше о визе. Ну, как я могла сказать ему «нет»?

Прощайте, ближайшие пять лет моей жизни.

– Да, – выдавила я, – но нам понадобятся фотографии. У нас их спросят в иммиграционном центре.

Уголки его губ дернулись вверх, и на лице проступило нечто, похожее на улыбку. Нервы у меня были на пределе, но я чувствовала, что поступаю правильно.

– Что ты смеешься? Я выяснила заранее. Надо же быть готовыми ко всему.

Хотя бы для того, чтобы не угодить в тюрьму и получить обещанное мне вознаграждение.

– Все будет в порядке, – пообещал он мне, по-прежнему загадочно улыбаясь.

– Ладно, – я вытерла о джинсы взмокшие ладони, – тогда пошли.

Он кивнул, и мы вошли внутрь.

Судя по всему, два человека за главной стойкой проводили эту церемонию уже тысячи раз. Они и глазом не повели при виде нашей повседневной одежды. Они не задали нам ни одного неудобного вопроса. Я хотела было достать из кармана кольцо… и струсила. Лучше я сделаю это попозже.

Заполнив бумаги, мы выбрали пакет услуг за 190 долларов. В него входила церемония в часовне, букет из шелковых роз, бутоньерка, на которую Эйден взглянул с нескрываемым отвращением, фотограф и диск с пятью фотографиями, которые помогут нам засвидетельствовать этот «знаменательный день».

Священник обошелся еще в 60 долларов.

И вот за 250 долларов мы с Эйденом предстали перед человеком, который, судя по всему, был под мухой. Он что-то говорил, а я продолжала думать о своем.

Боялась ли я? Ясное дело. Но я продолжала цепляться за свой искусственный букет, пока не раздались слова: «Готовы ли вы обменяться кольцами?»

Эйден покачал головой, а я с трудом вытащила из кармана колечко белого золота и вручила ему. Ни за что на свете я не стала бы надевать кольцо ему на палец – слишком интимным казался мне этот жест.

Эйден попытался надеть кольцо, но без успеха. Да и чему удивляться? За восемь лет, прошедших после окончания колледжа, его руки наверняка стали шире. Подумав, он надел кольцо на мизинец. Я снова вцепилась в свой букет. К реальности меня вернула фраза священника: «А теперь поцелуйте невесту».

Я растерянно взглянула на Эйдена, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями. Среди всех этих тревог и переживаний я напрочь забыла о такой маленькой детали, как поцелуй.

Но тут мой взгляд упал на фотографа, и я поняла, что выхода нет. Уж лучше это, чем тюрьма или солидный штраф.

Я сделала шаг вперед. Взгляд Эйдена метнулся в сторону, но мне некогда было размышлять об этом. Привстав на цыпочки, я положила руки ему на плечи. Эйден, продолжая хмуриться, наклонил голову, и я коснулась губами его губ. Так, ничего особенного. Легкий поцелуй, который длился секунды две. Потом я так же быстро отступила в сторону. Щеки у меня пылали.

– Наши поздравления! – воскликнул священник, в то время как другие участники церемонии принялись осыпать нас блестками. Счастье еще, что на мне были очки!

– А теперь ваш общий снимок, – сказала женщина-фотограф, предлагая мне придвинуться к Эйдену.

Сглотнув, я кивнула. Достоверно. Все должно быть достоверно. Я снова шагнула к Эйдену, ожидая, что он хотя бы обнимет меня за плечи. Когда этого не произошло, я взяла его под руку и прижалась к нему плечом. Сверкнула вспышка. Фотограф с довольной улыбкой опустила камеру.

– Дайте мне десять минут, мистер и миссис Грейвс, и я вручу вам диск с фотографиями.

Мистер и миссис Грейвс.

Как любила повторять Диана, любой кошмар может обернуться явью.

Итак, к восьми часам жаркого августовского вечера я официально вышла замуж.

После того как нам отдали наши фотографии, мы с Эйденом, будто во сне, зашагали в гостиницу. По крайней мере, я чувствовала себя как во сне. Будто вместо реальности я погрузилась в мир галлюцинаций. Я думала о том, что мы только что сделали. А Эйден, скорее всего, размышлял о следующей игре.

В гостинице мы тут же разошлись по своим спальням. Я плюхнулась на кровать и просидела так не менее получаса, пытаясь хоть как-то собраться с мыслями.

Подумать только, я – законная жена! Та женщина в часовне назвала меня миссис Грейвс.

Я замужем за Эйденом.

Я просто не могла оставаться в этой комнате всю ночь, до того меня переполняли эмоции. Похоже, самое время прогуляться. А если повезет, посмотреть какое-нибудь шоу.

Проверив, на месте ли мой телефон и банковская карточка, я встала и вышла в гостиную. Никого. Заглянув в комнату Эйдена, я обнаружила, что он крепко спит. Заснул, даже не раздеваясь.

Я бросила взгляд на часы. И что теперь? Будить его или не стоит?

Вообще-то Эйден был не из тех, кому нравятся клоуны и акробаты, не говоря уже о толпах народу. Схватив блокнот, лежащий тут же, на тумбочке, я быстро набросала записку.

– Куда это ты направляешься?

Схватившись рукой за перила лестницы, я наконец-то сунула ногу в кроссовку и только потом взглянула на высившегося передо мной мужчину. Тот смотрел на меня с некоторым подозрением.

– На пробежку. А в чем дело?

Эйден глянул на дорогущие спортивные часы, красовавшиеся у него на запястье. Часы, доставшиеся ему совершенно бесплатно. Уж я-то знала, ведь именно я распаковывала подарок!

– Уже пять часов, – сообщил он, как будто я была несмышленышем, который не умеет различать время.

Сам Эйден заявился домой с час назад, когда я в пятый раз переделывала эскиз к обложке книги. Ни за что больше не свяжусь с этим автором! Своими капризами он довел меня до белого каления. Если бы не мой принцип никогда не грубить клиентам, давно бы вернула ему деньги и послала куда подальше. Хотя бы на поиски другого иллюстратора. Чтобы хоть немного отвлечься, я решила отправиться на пробежку, несмотря на то что и правда уже было поздновато. Меня немного удивило внезапное появление Эйдена, который до этого мирно сидел на кухне.

Мы редко пересекались с ним последнюю неделю, однако поездка в Лас-Вегас пошла на пользу нам обоим. Мы уже не чувствовали напряжения в обществе друг друга. Возвращаясь с тренировки домой, Эйден не забывал стукнуть мне в дверь. «Привет!» – бросал он при этом, и я не могла не оценить такого прогресса.

– Всего пять миль, – сообщила я, принимаясь за вторую кроссовку. Мне снова пришлось балансировать на одной ноге, теперь уже под пристальным взглядом Эйдена.

– Скоро стемнеет, – покачал он головой.

– Я… вот черт! Все будет в порядке.

Я начала заваливаться и судорожно взмахнула рукой, чтобы ухватиться за перила. В тот же момент широкая ладонь сжала мой локоть. Бросив на Эйдена виноватый взгляд, я таки натянула непокорный ботинок.

– Спасибо. – Я смущенно отступила в сторону. – Вряд ли я задержусь дольше чем на час. Бегаю я не быстро, но за это время успею обернуться.

Эйден рассеянно поскреб подбородок. Видимо, собираясь с мыслями. Лицо его отразило сначала недовольство, затем смирение.

– Подожди минутку. – Вздохнув, он заспешил вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Не обвалился бы пролет, мелькнула у меня мысль… И тут до меня дошло, что он вознамерился сделать.

Неужели?..

– Тебе незачем бежать вместе со мной, – прокричала я, зацепившись взглядом за мощные ноги Эйдена, которые несли его, как пушинку. С какой стати он решил сопровождать меня?

Внезапно мне вспомнилось, что он сказал тогда в Лас-Вегасе: «Не ты одна умеешь держать обещания».

– Я делаю так, как считаю нужным, – проорал он со второго этажа.

Конечно, это ужасно мило с его стороны, но парням в его положении противопоказаны серьезные кардионагрузки. Эйден должен поддерживать форму, а это и так нелегко, ведь все свои калории он получает только из растительной пищи.

А кстати, сможет ли он вообще пробежать пять миль?

– Правда, Эйден, – прокричала я, – тебе это ни к чему. Я скоро вернусь. И у меня с собой телефон.

– Минутку, – повторил он, продолжая хлопать дверцами шкафа.

Упрямый осел.

– Эйден, я серьезно.

– Тридцать секунд.

Вот и разговаривай с таким!

И чего я вообще с ним спорю? С его-то сухожилием только бегать!

– Я скоро буду! – прокричала я, снимая очки. Все собираюсь купить резинку, чтобы они не сваливались при беге, и все откладываю на потом. Не успела я выйти за дверь, как по лестнице снова загрохотали шаги.

– Я же просил подождать, – упрекнул Эйден.

Я бросила на него сердитый взгляд.

– Говорю же, тебе лучше остаться. К чему эти внеплановые нагрузки?

– Идем. – Он сделал вид, будто не слышал меня.

Мы вышли на вымощенную камнями дорожку. Я принялась растягивать мышцы.

– Эйден, я не шучу. Тебе лучше остаться.

– Почему?

Он тоже начал разминаться, так что шорты обтянули его, как вторая кожа. Я и не знала, что в ногах столько красивых, превосходно очерченных мышц, пока не увидела Эйдена в компрессионных шортах.

– Не знаю, сможешь ли ты пробежать пять миль, – брякнула я, не подумав. – Вдобавок твое сухожилие…

Виннипегская Стена, этот парень, которому трижды удавалось стать лучшим игроком НФЛ, смерил меня взглядом, от которого мне стало нехорошо. Внезапно я пожалела, что рядом нет дерева, за которое можно было бы спрятаться.

– Ты уж позаботься о том, чтобы самой не сойти с дистанции, – сухо бросил он.

Я вскинула руки, признавая поражение.

– Как скажешь.

Средний палец у меня дернулся, но я подавила желание выразить Эйдену свое недовольство.

В полном молчании мы начали разминать и растягивать мышцы. Я делала это из-за травмы колена, а Эйден… потому что его тело стоило миллионы. Миллионы и миллионы долларов.

Тот факт, что он нарушал собственные же правила, лишь бы не пускать меня на пробежку в одиночестве, не мог не растопить мое сердце. Я чувствовала, что с каждой минутой злюсь на него все меньше и меньше.

– Я готов, – сообщил наконец упрямый осел.

– Дорожка здесь короткая, всего две мили, – поведала я. – Придется немного покружить.

Изобразив кивок, он пошел за мной к выходу. Мы сделали несколько пробных шагов, а затем припустили трусцой.

Несмотря на свой немалый вес, двигался Эйден на удивление легко. Шаг у него был ровный и размашистый, и он умудрялся держаться рядом, не отставая и не вырываясь вперед.

И так миля за милей. Под конец, правда, поступь его отяжелела, а дыхание стало хриплым и прерывистым. Когда до дома оставалось около четверти мили, я снизила темп. Эйден тоже перешел на шаг.

Повернувшись, я увидела, что он пытается отдышаться. Заметив мой взгляд, он вопросительно вскинул брови.

Я тоже не осталась в долгу.

– Ты как, в порядке?

– Ясное дело.

Опять этот самодовольный тон!

– И давно ты начала бегать?

Я скорчила еле заметную гримаску.

– Как раз перед тем, как уйти от тебя.

Мне отчетливо вспомнился день, когда я увидела женщину, пробегавшую мимо его дома, и тоже загорелась желанием бегать.

– До этого у меня просто не было времени.

Да и мотивации, признаться, тоже.

– Хочу пробежать через несколько месяцев марафон. Вот только надо потренироваться, чтобы не загреметь потом в больницу.

Мы прошли еще несколько метров, прежде чем Эйден снова заговорил:

– Я знаю, один из наших тренеров бегает марафоны. Надо спросить, не посоветует ли он чего-нибудь. Если ты настроена всерьез, лучше обзавестись наставником, а то не избежать травмы.

О-о!

– Спасибо. Мне еще придется как следует попотеть, прежде чем я выйду на нужный уровень. Но когда-то же надо начинать.

Эйден в ответ задумчиво посопел, но так ничего и не сказал. Остаток пути мы прошли в полном молчании.

До дома мы добрались уже в сумерках и тут же, не сговариваясь, начали разминаться. Заметив мою улыбку, Эйден дернул уголками губ – вроде как тоже улыбнулся.

– Как прошли предсезонные игры? – поинтересовалась я.

– Неплохо.

Да уж, собеседник из Эйдена никакой.

– А как твоя нога?

– Хорошо.

– Точно?

Тут он наконец поднял голову и взглянул на меня.

– Точно, – уже с ноткой раздражения.

– Ладно, умник, я просто хотела убедиться, – фыркнув, я отвела взгляд.

– Все в порядке, – заявил Эйден, выдержав паузу. – Я стараюсь не рисковать, а то неприятностей не оберешься.

Это верно. Очередная травма могла стоить ему карьеры.

– Это как раз то, что я ценила в тебе больше всего. Ты знаешь, чего хочешь, и идешь к своей цели.

Эйден повернул голову. Так медленно, что я невольно поежилась.

– Ценила? А что теперь?

Ох. Ну вот.

– Нет-нет, и теперь ценю. – Я подняла руку, чтобы сдвинуть очки к переносице, и тут же вспомнила, что оставила их дома. – Именно ты вдохновил меня начать новую жизнь. Мне казалось, уж ты-то должен понять, почему я так поступаю.

– Я понимаю, – кивнул он с некоторой неохотой. – И как идет твоя работа?

Бог ты мой! Неужто мы и правда беседуем на личные темы?

– Работа? Замечательно. Я набрала себе кучу проектов, так что жаловаться не приходится. – Я быстро взглянула на Эйдена, чтобы убедиться, что он меня слушает. – А тут еще меня пригласили на конференцию писателей-романистов. Тоже неплохой способ расширить клиентуру.

– Я думал, ты оформляешь обложки книг, – обронил Эйден.

– Именно так. И конференции вроде этой хорошее поле для знакомства. Половина моих клиентов – писатели. Остальное – смесь из разных проектов.

– Каких? – В голосе Эйдена слышалось неподдельное любопытство.

Даже не думала, что мы способны вести такие задушевные беседы!

– Всего и не упомнишь. Визитные карточки, логотипы, рекламные постеры, брошюры. Дизайн футболок. Рисунки для тату.

Я ткнула пальцем в свою футболку. На светлом фоне – изображение черепа, украшенного венцом из алых роз, и подпись: THE CLOUD COLLISION.

– Я сделала это для приятеля своей подружки. Он играет в рок-группе. Потом еще были заказы от Зака и других парней из вашей команды. – От меня не ускользнуло удивление, которое мелькнуло во взгляде Эйдена. – В основном создание баннеров и логотипов, – робко добавила я.

– Что за парни? – Эйден был явно заинтересован.

– Ну-у… Ричард Кейн, Дэнни Уэст, Кэш Баджек, а еще тот полузащитник, который перешел потом в команду Чикаго.

– Понятия не имел, что ты работала на них.

Я пожала плечами – мол, невелика важность.

Эйден вновь приступил к растяжке. Мы молчали, но в этом молчании не было ничего странного или тягостного. Просто молчание двух людей, которые заняты своим делом. Наконец Эйден кивнул и ушел в дом.

К тому времени, когда сама я добралась до кухни, Зак стоял у плиты, а Эйден сидел за огромным кухонным столом со стаканом воды в руке. Достав из шкафчика чистый стакан, я тоже плеснула туда воды.

– Ну, что у нас на ужин? – спросила я у Зака.

Тот помешивал соус, от которого ощутимо пахло луком и чесноком.

– Спагетти, детка.

– Обожаю спагетти, – заявила я, усаживаясь неподалеку от Эйдена.

– Тут на всех хватит, – хохотнул высокий техасец. – Эйден, тебе не предлагаю. Я добавил в соус мясо.

Тот лишь небрежно пожал своими массивными плечами.

Я встала, чтобы налить себе еще воды. И тут Зак обронил, продолжая помешивать соус:

– Вэнни, как там насчет списка игроков? Помочь тебе подобрать ребят?

– Боже, совсем забыла! – простонала я. – Брат недавно писал мне об этом. Не хочу, чтобы этот щенок снова выиграл, а то он опять изведет меня насмешками.

Зак небрежно помахал рукой.

– Понял. Можешь не беспокоиться.

– Спасибо… Что такое? – поймала я на себе хмурый взгляд Эйдена.

– Фэнтези-футбол? Ты играешь в фэнтези-футбол?

Он говорил о ролевой онлайн-игре, которая захватила миллионы людей по всему миру. Участники создавали воображаемые команды, состоявшие из игроков лиги. Три года назад меня уговорили сразиться против моего брата и наших с ним друзей, и с тех пор я не пропускала ни одной игры.

Я медленно кивнула, по-прежнему ощущая на себе этот колючий взгляд.

Эйден нахмурился еще сильней.

– Кто был в твоей команде в прошлом году?

Я стала перечислять игроков – всех, кого могла вспомнить.

– А кто играл в защите?

Вот оно. Я украдкой бросила взгляд на Зака, мысленно пожелав ему пересолить свой соус.

– Видишь ли…

У меня за спиной раздался приглушенный смешок. Зак. Ему, видите ли, смешно!

– Меня в твоей команде не было? – настаивал Эйден.

– Понимаешь…

– Ты не захотела выбрать Даллас?

Не знаю, чего было больше в этом вопросе – злости или обиды.

– Ну-у… – Я бросила еще один взгляд в сторону предателя, который продолжал хихикать у плиты. – Вообще-то Зак помогал мне с выбором команды.

Вот он пусть и расплачивается!

– Не то чтобы я умышленно забыла про тебя. Я бы обязательно тебя выбрала, но Зак сказал, Миннесота…

– Минне-сота.

Надо же, он умудрился расколоть штат на два.

Эйден бросил взгляд на Зака, затем снова перевел его на меня. Покачал головой. И протянул ко мне руку с этими немыслимо длинными пальцами.

– Дай-ка я взгляну.

– На что?

– На список игроков прошлого года.

Вздохнув, я достала телефон и открыла приложение. Затем протянула телефон Эйдену. Давно уже я не чувствовала себя так неловко!

Я и правда хотела выбрать Даллас, потому что там был Эйден, но Заку удалось сбить меня с толку. К тому же Эйден пропустил почти весь сезон, так какой смысл дуться?

Эйдену хватило секунды, чтобы оценить состав моей команды.

– Это Зак помог тебе выбрать игроков?

– Да, – виновато кивнула я.

– Почему ты не включила в команду Кристиана Дельгадо?

Сам звук этого имени заставил меня ощетиниться.

Не успела я ответить, как Зак наконец прервал молчание:

– Если не ошибаюсь, я советовал тебе взять его.

Все так. Но зачем мне в команде этот мудак? Чтобы выиграть время, я открыла холодильник и достала оттуда бутылку с водой.

– Я решила, что обойдусь без него, – буркнула я, усаживаясь на место. И тут же услышала очередное «почему?».

На самом деле врать я не умела. Уж лучше сказать правду, чем выкручиваться потом.

– Не нравится он мне, – без обиняков заявила я, прекрасно понимая, что лишь разожгу любопытство этой назойливой парочки.

– Почему?

– Да так, склизкий тип.

– Мне он тоже никогда не нравился, – заявил Зак.

Я подняла голову и увидела, что Эйден внимательно разглядывает меня. Я невольно поежилась. Похоже, они так и не поверили мне.

Впрочем, уточнять Эйден не стал – снова взялся изучать список игроков.

– Не слушай больше Зака, – заявил он. – Лучше бы ты обратилась тогда за помощью ко мне.

Не хотелось обижать его, но что тут поделаешь?

– Пару лет назад я спросила у тебя, что значит «ресивер», и ты посоветовал мне поискать информацию в интернете.

Эйден поморщился. Похоже, он совсем забыл про тот разговор, а я не удержалась и брякнула как есть.

Не желая расстраивать Эйдена еще больше, я потянулась и похлопала его по руке:

– Ничего, поможешь мне с новым составом. В нашем распоряжении еще целых пять лет.

Поразительно, как легко привыкаешь к самым важным переменам в своей жизни.

Может быть, самое удивительное – как просто оказалось жить в одном доме с Эйденом и Заком и вести при этом тот же образ жизни, к которому я привыкла за месяц, прошедший после моего ухода. На самом деле никаких особых перемен не произошло: я занималась теми же вещами, просто в другой обстановке.

Несколько недель пролетели в мгновение ока, и не успела я оглянуться, как провела уже месяц на новом месте. Две недели назад я подписала бумаги. А на прошлой у ребят начался новый сезон. В принципе, жизнь текла по старому руслу.

За исключением того, что здесь я не могла до конца расслабиться. Прямо как в доме Дианы, когда я ночевала у них в детстве. Не пошляешься в нижнем белье или в одних трусах – не у себя же… Впрочем, львиную долю времени я работала в своей комнате. В доме никого не было, так что можно было расслабиться. Желание одеться я чувствовала, только прыгая в сумасшедшем темпе вверх по лестнице, когда хлопала дверь гаража. Ну и немного напрягало, что требовалось приглушать звук колонок, если я работала, а кто-то из парней был дома.

Еще я никак не могла уговорить себя смотреть телевизор в гостиной, даже если оставалась в полном одиночестве. Почти все время я торчала в одной и той же комнате. К счастью, клаустрофобия меня минула, во многом благодаря тому, что пару раз в неделю я ходила в спортзал, и время от времени мы виделись с Дианой. Ну и походы в продуктовый магазин тоже вносили какое-то разнообразие. Когда было скучно, я смотрела по телевизору канал «Нетфликс» или делала наброски в блокноте. Иногда мы с Заком выходили куда-нибудь, но это случалось редко: после тренировок он почти все время проводил с новой девушкой (он менял их каждый сезон).

Когда я просыпалась, обоих парней уже не было дома. Лучших соседей и не пожелаешь. А Эйден – что тоже супер – не брал плату за жилье.

Конечно, я подняла этот вопрос. В первый же день после переезда спросила, какие счета мне оплачивать. Единственное, чего дождалась – это обращенную ко мне физиономию с выражением скуки в глазах… Потом я все-таки спросила еще разок. Вообще никакой реакции…

Не он ли сказал, что будет работать над тем, чтобы мы стали друзьями? Но я и не надеялась, что чудо произойдет в одночасье…

Если парней и напрягало мое присутствие в доме, ни один из них и намеком не дал мне почувствовать себя незваной гостьей. Может, потому что у каждого и так хватало забот. Зак вскользь обронил, как его достало, что в команду взяли другого квотербека, а Эйден вообще жил и дышал только спортом, не позволяя себе расслабиться ни на минуту.

Не сказать, чтобы наши отношения кардинально изменились. Правда, он кивал каждый раз, оказываясь со мной наедине, и еще предлагал мне еду, если она оставалась. Обычно такого не случалось, потому что бедняга был вынужден поддерживать свое существование исключительно с помощью смузи, свежих фруктов, сладкого картофеля, консервированных бобов, орехов, коричневого риса и хотя бы одного пакета с замороженными продуктами в день.

Но это ведь не мое дело, правда?

Тем не менее каждый день, находя в мусорном ведре все больше картонных контейнеров из-под еды, я чувствовала угрызения совести.

Меня терзало недоумение: почему Тревор не наймет ему домработницу? Ведь нанял же он кого-то для ведения переписки. Я это знала точно, потому что зашла однажды в аккаунт Эйдена. Просто посмотреть, что за бардак там творится, и обнаружила, что раз в несколько дней кто-то отвечает на письма. Но в самом доме никто не появлялся, а иногда, сидя на кухне, когда Эйден возвращался домой, я видела корреспонденцию из почтового ящика. Где же она, Ванесса номер два?

Дружба – вещь непростая: если не хочешь оказаться дерьмовым другом, попросту говоря, ненастоящим – ведь настоящие друзья не могут быть дерьмовыми, – нельзя притвориться, что ты ничего-то не замечаешь. Например, что с твоим приятелем творится что-то неладное.

Конечно, моя новообретенная дружба с Эйденом была делом довольно запутанным. Потому что фактически мы совершили сделку. В то же время мы неплохо знали друг друга. И даже четко осознавая, что этот парень далек от совершенства, что он вовсе не настоящий-пренастоящий друг, который, не задумываясь, отдаст тебе свою почку, я все-таки чувствовала ответственность за него. Как-никак, он бегал со мной по вечерам, чтобы мне не приходилось возвращаться домой в темноте.

В довершение всего мы были женаты.

«Сложное и запутанное» – другими словами наше положение не опишешь.

Всего через несколько недель после начала сезона я увидела Эйдена в его любимом уголке на кухне, он сидел, закинув ногу на стул. На лодыжке лежал пакет со льдом. Ну как я могла сделать вид, что ничего не вижу? Друзья так не поступают. Да и люди, которые два года знакомы друг с другом… Кто, как не я, знал, с каким религиозным трепетом он относится к своему телу? Что мог означать лед на лодыжке?

Чувство вины заполнило все мое существо. У «Трех сотен» были лучшие в стране тренеры и физиотерапевты. И самые продвинутые технологии для приведения игроков в форму. Они бы не позволили Эйдену покинуть тренировку, не сделав для него все возможное.

Два года назад Эйден – я сама видела – уходил с поля с двумя сломанными ребрами так, что никто в мире не догадался бы об этом. Сейчас он не мог сдержать простого «ой». Ясно, что ему было больно.

Могла я пройти мимо? Разве так поступают настоящие друзья?

Некоторое время я кружила по кухне, пытаясь понять, как же действовать дальше. Эйден ел сэндвич и читал книгу, на обложке которой я заметила слово «тупой». Я открыла холодильник, чтобы взять оттуда продукты для супа.

– Собираюсь суп приготовить. Хочешь, и на тебя сварю? – предложила я.

– Что за суп? – спросил Эйден, не отрывая взгляда от книжки.

Я сдержала усмешку.

– Твой любимый.

– Ладно… Спасибо.

Я принялась резать овощи, время от времени поглядывая в его сторону.

– Эйден?

– Хммм?

– Что с твоей ногой? – выпалила я.

– Растянул, – ответил он безо всяких уверток.

Ой ли? Может, там что-нибудь посерьезнее?

Собиралась ли я говорить об этом? Ни в коем случае.

– Верхние связки или нижние? – спросила я как можно обыденней.

– Верхние, – с видимым безразличием ответил он.

За время знакомства с ним и Заком я изучила все возможные виды травм. Верхние связки голеностопа восстанавливаются быстрее, обычно за неделю или две, на лечение нижних связок требуется месяц или два. Итак, все могло быть и хуже.

– Что сказали тренеры?

– Мое участие в следующей игре под вопросом.

Я бросила взгляд на разделочную доску, где как раз кромсала сельдерей.

– Может, стоит съездить к иглотерапевту, который помог тебе с плечом в прошлом году?

Мысленно пересчитывая его прошлые травмы, я невольно вздохнула. Зак как-то сказал мне, что каждый футболист живет с постоянной болью – это неизбежно.

– Неплохая идея, – пробормотал он, перелистывая страницу.

– Хочешь принять адвил? – Предлагая это, я отлично знала, что он никогда не пользуется болеутоляющими. Впрочем, я на нем и пакета со льдом прежде не видела.

Когда же он сказал: «Двух таблеток будет достаточно…», я с трудом подавила вздох.

На следующий день по звуку открывшейся и закрывшейся двери гаража я сразу поняла, как идут дела. Когда через несколько минут внизу включили телевизор, я осталась наверху с цветными карандашами и наброском тату, который должна была отдать клиенту.

Три или четыре часа спустя я завершила работу над татуировкой и занялась другим проектом. Приняв перед сном душ, я тихонько спустилась вниз. Кухня находилась справа от лестницы, а гостиная – слева.

Заглянув туда, я обнаружила Эйдена на диване: травмированная нога лежит на подлокотнике, одна рука вместо подушки. Глаза закрыты. Я точно знала, что он не случайно заснул на диване. Я чувствовала это каждой клеточкой своего тела. Он сделал это намеренно.

Неприятное ощущение, поселившееся где-то в желудке, не удивило меня. Эйден, в чью неуязвимость я верила всем своим существом, лежал сейчас на диване, потому что не мог подняться по лестнице в свою комнату.

Я поднялась на второй этаж, стянула с кровати чистое белоснежное одеяло и прихватила любимую подушку Эйдена. Спустившись, я проскользнула в гостиную и укрыла его, тщательно подоткнув одеяло со всех сторон, чтобы оно не сползло на пол. Закусив губу, я отступила на шаг и только тут увидела…

Устремленный на меня взгляд.

Улыбнувшись, я протянула ему подушку.

Крошечная улыбка тронула его полные губы, он взял подушку и сунул ее себе под голову.

– Спасибо.

Чувствуя себя пойманной с поличным, я отступила на шаг и кивнула:

– Пожалуйста. Спокойной ночи!

– Спокойной ночи.

Эйден торчал в гараже уже приличное время.

Тот факт, что он не пошел на тренировку, был вторым тревожным звоночком. Эйден, конечно, не склонен к суициду, но все же…

Поставив свою тарелку в мойку, я открыла дверь и высунула голову наружу, чтобы понять, что происходит. Он сидел в машине, опустив голову на руки, и смотрел вниз. Убедившись, что все в порядке, я подошла и постучала в окно. Он поднял голову и, нахмурившись, опустил стекло.

– Хочешь, подвезу тебя? – предложила я, запихивая в самый дальний уголок сознания мысль о проекте, который должна была сегодня закончить.

Ноздри Эйдена дрогнули, но он кивнул. Надо отдать ему должное: обходя машину, хромал он совсем чуть-чуть, но и этого было больше чем достаточно, чтобы заставить меня беспокоиться. Со вчерашней ночи, когда я нашла Эйдена на диване, тревожные мысли не шли у меня из головы, но я знала, что нянчиться с этим человеком не стоит. Поэтому я вернулась в дом, взяла сумку, включила перед уходом сигнализацию и села за руль.

Мне не впервой было сидеть за рулем его машины. Правда, в последний раз это было, когда потребовалось заменить в ней масло и помыть.

– Куда мы едем?

– К иглотерапевту.

– У тебя в навигаторе есть адрес? – спросила я, выезжая задом из гаража.

– Да.

Я кивнула и всю дорогу следовала указаниям тихого женского голоса, хотя вскоре уже вспомнила, куда мы едем. Как всегда, при появлении Эйдена пути всех женщин в гомеопатической клинике стали проходить через приемное отделение. Я села и с ухмылкой принялась наблюдать, как одна за другой дамы стали подплывать к стойке за автографом или фотографией. Эйден разговаривал с ними спокойно, движения его были размеренны, но тело напряжено, как это всегда бывало в окружении незнакомых людей.

Он не успел даже присесть, как дверь, ведущая в основное отделение клиники, распахнулась, и сотрудница назвала его имя. Эйден взглянул на меня и кивнул на дверь, прежде чем исчезнуть за ней. Толпа женщин тоже рассосалась. Мы уехали так неожиданно, что я забыла взять с собой что-нибудь, чтобы скоротать время. Подхватив со столика какой-то журнал, я стала перелистывать его, пытаясь убедить себя, что с Эйденом все в порядке.

Через час дверь, за которой исчез Эйден, снова распахнулась, и его массивная фигура стала медленно продвигаться вперед, испытывая очевидную боль при каждом шаге. Сопровождавший его мужчина в коротком белом халате покачал головой: «Приобретите костыли или трость».

Эйден приблизился к окну, где в этот момент были только две сотрудницы. Виннипегская Стена нагнулся над стойкой, что-то подписывая.

– Так приятно видеть вас снова, – зажурчала девушка-администратор как раз в тот момент, когда я подошла и встала прямо за Эйденом. Вон как ресницами хлопает, заигрывает с ним, что ли?

Если и так, он ничего не заметил. Все внимание было приковано к счету или к чему-то в этом роде.

– Я ваша большая фанатка, – добавила девица.

Больше чем уверена, что она фанатка его задницы.

– Мы все надеемся, что скоро вам станет лучше, – продолжала девица свою песню.

Да, она определенно заигрывает с ним. Ха…

Эйден, как всегда в таких случаях, ответил невнятным бормотанием, потом выпрямился и протянул ей бумаги.

– Мистер Грейвс, если желаете присесть, мы можем обсудить следующий визит с вашей помощницей.

Ее зеленые глаза на мгновение остановились на мне.

Эйден пожал плечами и повернулся. Ничто в его взгляде не насторожило меня.

– Это моя жена.

Время замерло.

Что, черт возьми, он только что сказал?

– Заполнишь это вместо меня, хорошо, Булочка? – будничным тоном спросил Эйден, вынимая из внутреннего кармана бумажник. Как будто не он только что произнес это долбаное слово на букву «Ж» перед совершенно незнакомыми людьми.

А через секунду до меня дошло: он только что назвал меня Булочкой? Булочка?!

Во рту у меня пересохло, лицо покраснело, но каким-то чудом я заставила себя улыбнуться, когда удивленное и несколько шокированное внимание администраторши переместилось на меня.

Его жена.

Я его жена, и он только что во всеуслышание об этом заявил.

Твою мать…

Всему можно дать название, для этого и существуют слова, и я прекрасно понимала, что в большинстве случаев эти слова ничего не значат. Я осознавала, что «жена» не значит «дерьмо», но все-таки это было странно. Очень, очень странно по сотне разных причин.

Еще страннее слышать это слово от Эйдена, особенно когда оно относится к тебе самой.

«Булочка» – это вообще из ряда вон. Но с этим я разберусь позже…

Взяв бумажник, я повернула свое, надеюсь, не особо потрясенное лицо к администраторше и протянула дебетовую карту Эйдена. С натянутой улыбкой, больше похожей на гримасу, она взяла карту и поднесла ее к терминалу. Потом протянула чек, а я, увидев, что Эйден ждет меня у двери, поспешила к нему.

Я с трудом подавила желание спросить, не хочет ли он вместо костыля опереться на меня. Прежде чем тронуться с места, я повернулась к нему, делая вид, что ничего из ряда вон не произошло.

– Эйден… ээ… э… – Я потерла лоб, пытаясь собраться с мыслями. Итак, сначала о главном. – Не ты ли только что назвал меня Булочкой?

Он взглянул на меня. Ответа пришлось ждать так долго, что я уж начала думать, не приснилось ли мне все это.

– Я подумал, что Пончиком тебя называть рановато.

Я уставилась на него с открытым ртом. В конце концов я медленно кивнула, пытаясь осознать, что только что услышала шутку. От него. Он прикалывался надо мной!

– Ты прав. Рановато, – пробормотала я.

Что за человек, черт возьми, сидел сейчас рядом со мной? Выглядел он как Эйден. И запах был тот же. И голос… Но это был не тот Эйден, которого я знала.

Эта версия мне нравилась больше, хотя и не имела ничего общего с прежней. Теребя дужку очков, я сопела и барахталась в водовороте мыслей, затопивших мою голову.

– Почему ты назвал меня там своей женой? – Мой голос звучал странновато.

Мистер Супер-Задница холодно взглянул на меня из-под тяжелых век.

– Почему бы нет?

– Я думала, мы собирались как можно дольше держать это в тайне.

Кроме того, он мог бы предупредить меня, чтобы я хоть немного подготовилась.

Виннипегская Стена не проявил и капли раскаяния.

– Ты моя жена, а у меня не хватает терпения на флирт, – сказал он таким спокойным, бесстрастным тоном, что мне захотелось огреть его дубинкой. – Ты не моя помощница. Не собираешься же ты это отрицать?

– Я просто… Просто это застало меня врасплох, вот и все.

Растянувшись во весь свой непомерный рост на сиденье, Эйден больше ничего не добавил. Какое-то время я сидела, размышляя о нашем странном браке и новой, не менее странной дружбе.

Мне вспомнились слова Эйдена, сказанные тогда в Вегасе. О том, что мы дали друг другу обещания и что он – пусть и в своем духе – намерен соблюдать их.

Схватившись обеими руками за руль, я через плечо взглянула на Эйдена и со вздохом спросила:

– Что лучше, костыли или трость?

Он не ответил.

– Костыли или трость? – продолжала настаивать я.

Эйден пошевелился на сиденье.

– Дай отдохнуть.

«Дай отдохнуть». Нет, мне определенно надо сосчитать до пяти.

– Если не решишь, пока мы едем по автостраде, я куплю тебе ходунки, – пригрозила я, не отвлекаясь от дороги. – Чем быстрее ты придешь в форму, тем лучше. Не будь занозой в заднице, это неудобно.

Он вздохнул:

– Костыли.

Я молча доехала до аптеки и припарковалась. Эйден промолчал, когда я выскочила из внедорожника. Я быстренько выбрала костыли и купила без рецепта упаковку болеутоляющих.

На обратном пути мы практически не разговаривали. Я не стала смотреть, как он медленно, прихрамывая, прошел внутрь и направился к дивану, на котором лежало аккуратно сложенное и засунутое под подушку вчерашнее одеяло. Оставив купленные костыли у дивана, я немного задержалась у лестницы, чтобы посмотреть, как Эйден устраивается.

– Буду наверху, – сообщила я.

Он сдержанно кивнул и повернул ко мне голову:

– Спасибо, что подвезла.

– Ну… – Я смущенно топталась на месте. – Для чего еще нужны друзья?

– Именно для этого, Вэн.

На лице Эйдена, который прежде улыбался, ну, может, пару раз, появилась неуверенная усмешка. Улыбка человека, который никогда не выражал никаких эмоций, даже когда выигрывал матч, застала меня врасплох…

Господи, помоги мне!

Эта улыбка была прекрасна! Нет слов, чтобы описать ее… она была похожа на двойную радугу. Даже лучше…

Я стояла как вкопанная. Просто приросла к одному месту.

Его черты не то чтобы смягчились, но все лицо озарилось светом…

Я потрогала свой рот, чтобы убедиться, что он закрыт, а не разинут во всю ширь.

Я ничего не могла сказать в ответ. Просто стояла как вкопанная, а на губах у меня сияла дурацкая улыбка.

– Крикни, если буду нужна. Пойду, поработаю… – Мысленно поджав хвост, я помчалась вверх по лестнице.

Господи боже! Я плюхнулась на стул возле своего рабочего стола. Сердце колотилось так, будто хотело выпрыгнуть из груди. Я прижала к груди ладошку. Что это, черт побери, было? Его улыбка похлеще ядерной бомбы. Я-то думала, что знаю, насколько он привлекателен, но к такому удару я была просто не готова.

Ну да, у меня есть глаза. Даже если бы я была абсолютно нечувствительна к этой горе мускулов – скульптурно выточенных мускулов, – я бы все равно знала, что они есть. Я знала, что это лицо прекрасно, несмотря на его угрюмое выражение.

Я начала глубоко дышать, чтобы в голове хоть немного прояснилось. Но это было не так-то просто. Когда мой взгляд падал на фото моделей-мужчин для обложки новой книги, я снова принималась думать об Эйдене.

Нет, этому парню точно нельзя улыбаться в моем присутствии.

Несколько недель спустя, после того как Эйден совсем восстановился после травмы, я сидела в своей комнате, работая над обложкой для одного из своих самых любимых клиентов. Вдруг раздался звук открывающейся и закрывающейся двери гаража, прозвучала сигнализация. Потом громко хлопнула входная дверь. Выключив колонки компьютера, я немного подождала.

Мне не нужно было видеть виновника шума, чтобы знать, кто это. Эйден не относился к типу людей, хлопающих от злости дверьми. Свое раздражение он вымещал словами, или на игровом поле, или в зале. Еще он часто уходил в свою комнату и занимался там бог весть чем. Я понятия не имела, что он там делал часами.

Мне стало как-то тревожно. Это мог быть только Зак. А Зак обычно слишком спокоен, чтобы реагировать на что-либо подобным образом… если только он не взбешен по-настоящему.

Какое-то время я прислушивалась к звукам, доносившимся с первого этажа. С шумом хлопали дверцы шкафа, звенели тарелки. Пару раз кто-то чертыхнулся. Все это плыло вверх, проникало в мою комнату и окутывало, как облако. Но я не двигалась с места.

Если Зак зол, ему нужно время, чтобы выпустить пар и остыть. По крайней мере, именно так я вела себя с сестрами, когда те были в бешенстве.

Так что я оставила его в покое, хотя очень хотела узнать, что все-таки случилось.

Через некоторое время звук шагов раздался на лестнице и в коридоре.

И тут я поняла, что произошла серьезная неприятность: Зак всегда здоровался со мной. А тут я услышала, как дверь его спальни с громким стуком закрылась.

На мгновение я подумала, не написать ли Эйдену, не спросить ли у него, что же на самом деле случилось, но потом поняла, что если он не ответит, то я просто сойду с ума. Так что я решила подождать.

До конца дня Зак так и не вышел из своей комнаты.

Из нее не раздавалось ни звука, и это напрягало меня все больше и больше.

На следующий день, когда Зак так и не прервал свое добровольное заточение, я спустилась вниз. На кухне я обнаружила Эйдена, который одной рукой регулировал огонь плиты, а в другой держал сковородку. Прежде чем пробурчать «привет», он коротко взглянул на меня из-за плеча. Все выглядело вполне естественно.

– Привет, – ответила я, продолжая размышлять о том, как выведать у него, что все-таки случилось с Большим Техасцем.

Похоже, это отразилось на моей физиономии, потому что немного погодя Эйден осведомился, все ли со мной в порядке.

– Думаю, что не все в порядке с Заком.

– А-а, – сказал он так спокойно и обыденно, что я и представить не могла, что услышу в следующую секунду.

– Его вчера попросили из команды. – Он сообщил эту новость так, будто говорил о чем-то обыденном. Черт возьми, это была самая ужасная вещь, которая могла произойти с любым профессиональным спортсменом из любой команды. Даже у меня перехватило дыхание.

– Почему?

Эйден снова повернулся к плите, так что в дальнейшем я общалась с его могучими плечами и мощными мышцами спины, которые не могла скрыть плотная белая футболка.

– Он слишком нестабилен. Не хочет ничего слушать. – Эйден пожал плечами. – Я предупреждал его, что такое может случиться.

– Так ты знал? – моргнула я.

– Все видели, что он недостаточно серьезно относится к тренировкам. Другие квотербеки играют лучше. – Эйден повернулся к холодильнику. – В том, что случилось, только его вина, и он отлично это знает.

Я содрогнулась, почувствовав всю тяжесть ситуации, в которую попал Зак. В то же время я знала, что в словах Эйдена есть доля правды, как бы горька она ни была. Даже я видела, как много времени Зак шляется неизвестно где, вместо того чтобы тренироваться и тренироваться. Но беспокойство за него наполняло душу до самых краев.

– Ты говорил с ним?

– Нет.

Ну конечно. Если обычный человек попытается поддержать друга, когда с ним случится какая-то неприятность, то Эйден – нет. Я вздохнула и потерла висок.

Конечно, мне хотелось узнать, что Зак собирается делать дальше, но время для этого еще не наступило. Думая, что ему нужно переварить случившееся, я попыталась расслабиться и отпустить ситуацию. Да, может, парень немного не в форме, но это не значит, что он должен отказаться от своей мечты.

Я бросила взгляд в сторону Эйдена и обнаружила, что он щедро намазывает хумус на лепешки.

– Ты как, в порядке?

– Да, – тут же ответил он.

– Это хорошо. – Я замолчала, не зная, что еще сказать. Знакомое чувство неуверенности заполнило все внутри. Может, он хочет, чтобы я ушла, или стоит попытаться продолжить разговор?

– Как обстоят дела с твоими пробежками? – неожиданно спросил он.

Итак, светская беседа. Эйден пытается быть любезным!

– Хорошо. Стала бегать чуть быстрее.

Поглубже вдохнув, я спросила:

– А что? Хочешь снова со мной пробежаться?

В ответ раздался легкий смешок. Я тоже рассмеялась.

Что ж, Рим не сразу строился.

– Нет? Хорошо. Я иду в свою комнату. Если все-таки поговоришь с Заком, дай знать, ладно?

Прошло два дня, а я так и не увидела Зака. Я не знала, когда он ел, потому что он ни разу не попался мне на глаза. О его присутствии говорили только машина на подъездной дорожке да шум спускаемой в унитазе воды.

Я попробовала разок постучаться к нему, но ответом была тишина.

На третий день я подумала, что прошло уже достаточно времени, чтобы Зак вдоволь насладился своим горем и переварил то, что произошло.

Закончив два запланированных на день проекта, я пересекла коридор и дважды стукнула в дверь его комнаты.

Ничего.

Я постучала сильнее.

Опять ничего.

– Зак!

Ни звука.

– Я знаю, что ты там. Открывай. – Я прижала ухо к двери и прислушалась. – Зак, ну давай же. Открой дверь, или я взломаю замок.

Никакого ответа.

– Я знаю, как это делается. Не искушай меня. – Я подождала и продолжила: – В средней школе я не раз взламывала шкафчик своего бойфренда.

Не могу сказать, что это был зрелый поступок, но пару раз он пришелся весьма кстати.

Зак на это не клюнул.

– Зак, дружище, ну давай же. Если не хочешь, не будем говорить о том, что случилось. Давай сходим туда, где готовят мексиканскую кухню.

И тут отчетливо скрипнул матрас. Я улыбнулась.

– Если будешь хорошим мальчиком, я отвезу тебя в твою любимую забегаловку. Что скажешь?

Я пыталась подкупить Зака.

Он определенно зашевелился. Прошла всего пара минут, прежде чем мои надежды на то, что он заговорит, оправдались. Он никогда не отказывался прогуляться в один кантри-клуб.

– За рулем будешь ты? – наконец спросил Зак.

– Я.

– Через час буду готов.

Я не сдержалась и фыркнула:

– Даже я с полным макияжем так долго не собираюсь.

Наступила пауза, но скрип кроватных пружин убедил меня в том, что он действительно встает.

– Надо же мне волосы уложить, сладкая моя. Это требует времени.

Я улыбнулась:

– Ах ты, мой милый.

– Прости, что говорю это, но тебе необходимо сесть на диету.

Зак попытался сделать шаг вперед, но покачнулся так сильно, что навалился всем своим весом на меня. Снова.

Он не был таким огромным, как Эйден, но и заморышем этого парня не назовешь. Боже мой! Меня зашатало, после того как мы сделали всего пару шагов по направлению к дому. Я стала подумывать о том, чтобы всерьез заняться штангой. В последние два месяца я много гуляла, ходила и бегала трусцой примерно пять раз в неделю, так что уже могла готовиться к марафону. Но к тому, чтобы тащить на себе Большого Техасца, я была определенно не готова. Я планировала начать перекрестные тренировки, но не так скоро…

Мало того, я, как идиотка, припарковалась на улице как обычно. Разница состояла в том, что обычно на мне не висел девяностокилограммовый пьяный мужик.

Вместо первоначально предложенной мной «Маргариты» Зак стал заливать свое горе «Короной». Много-много «Короны». Так много, что я сбилась со счета. Только кошелек худел и худел.

Но я не собиралась останавливать Зака, потому что в тот момент, когда он, уже одетый, возник на пороге моей комнаты, я увидела олицетворение несчастья.

Зак, обычно здоровый, полный жизненных сил, дружелюбный парень, сейчас походил на кучу дерьма.

Ничего не сказав, я заставила себя улыбнуться и похлопала его по спине, когда мы спускались с лестницы к моей машине. Разумеется, он не хотел говорить о своем вылете из команды, а вместо этого через несколько минут расплылся в некоем подобии широкой улыбки и стал прилагать усилия, чтобы развлечься.

Пока не напился.

– Эй, подержись за стену, чтобы я могла открыть дверь, – приказала я, ткнув Зака в бок и одновременно пытаясь держать его в поле зрения, чтобы он не упал.

– Конечно, Вэнни, – пробормотал Зак, сонно улыбаясь. Губы его были плотно сжаты, глаза закрыты.

Я фыркнула и, убедившись, что одной рукой он крепко держится за стену, перекинула другую себе через плечо. Быстро отперла дверь и отключила сигнализацию. Мне удалось затащить его внутрь и проволочь метра два, прежде чем Зак начал раскачиваться из стороны в сторону. Одна неуклюжая нога зацепилась за другую, и он рухнул на боковой столик рядом с диваном. Пока Зак пытался выпрямиться, лампа, стоящая на столике, не выдержала борьбы с гравитацией и свалилась на пол. Абажур слетел, лампочка разлетелась на тысячи осколков.

Проклятье!

Я вздохнула. Раз, два, три…

– Отлично. На сегодня достаточно, приятель.

Взяв Зака за руку, я повела его к дивану, как маленького ребенка. Чуть коснувшись подушки, он открыл свои остекленевшие и такие невинные глаза, что я не смогла сердиться на него дольше чем секунду.

– Сиди здесь.

Он сел.

– Я пойду, принесу тебе воды, а ты не двигайся, хорошо?

Он сделал усилие и посмотрел на меня. Я была абсолютно уверена, что он меня не видел, хотя честно пытался это сделать. Он причмокнул губами.

– Да, мэм.

Мэм? Из последних сил я постаралась не расхохотаться.

– Я скоро, – фыркнула я, а затем, отойдя на пару шагов, чтобы не наступить на осколки лампы, направилась в кухню. Я включила свет, наполнила водой пластмассовую чашку, поскольку со стеклом ему сегодня было не справиться, а заодно захватила из кладовки щетку и совок.

Зак сидел на том же месте, на котором я его оставила. Ботинки валялись посреди комнаты, тело свешивалось с дивана. Глаза были закрыты.

Широкая безмятежная улыбка на его лице окончательно добила меня.

Меня затопила волна нежности, когда я присела на корточки, чтобы потыкать Зака в плечо. В ту секунду, когда он лениво открыл свои голубые глаза, я протянула ему чашку с водой.

– Пей, приятель.

Зак беспрекословно взял чашку, а я занялась беспорядком на полу. Я замела, что смогла, в совок, высыпала осколки в маленькую картонную коробку, которую нашла в мусорном ведре, и кинула ее обратно в мусор. Взяв из кладовки пылесос, я притащила его в гостиную и пропылесосила, чтобы никто не поранился.

Только я выключила пылесос и повернулась, чтобы расставить все по местам, как у меня перехватило дыхание, и я издала самый что ни на есть девчачий писк в мире. Это не было «ааа» или «ооо». Это было похоже… в общем, я не знаю, на что это было похоже, но никогда до этого я не издавала такие звуки.

Не более чем в полутора метрах от меня, под покровом темноты, стоял Эйден, больше всего похожий на треклятого серийного убийцу.

– Как ты меня напугал, черт возьми! У меня сердце чуть не разорвалось… – Я приложила руку к груди. – Господи боже мой!

– Что ты делаешь? – спросил он низким, хрипловатым голосом.

Я тяжело дышала, все еще прижимая руку к груди.

– Кое-кто разбил лампу. – Я махнула в сторону Техасца, развалившегося на диване и безразличного ко всем в этом мире.

Я посмотрела на сонное лицо Эйдена, на его мятую белую футболку, тонкие домашние брюки и почувствовала укол совести. Он обычно старался идти на боковую как можно раньше, чтобы обеспечить себе как минимум восемь часов сна, а тут я со своим пылесосом.

– Очень извиняюсь. Не хотела тебя будить, – шепотом сказала я, хотя была уверена, что, даже если бы я бегала по комнате, колотя в кастрюли и сковородки, Заку было бы все равно.

Эйден пожал своим могучим плечом, взгляд переметнулся с меня на бывшего товарища по команде. Мне не надо было смотреть на Зака, чтобы знать, что он вырубился на диване.

– Сколько он выпил? – спросил Эйден, зевая.

У меня под ложечкой засосало от чувства вины.

– Слишком много… – Чтобы как-то объясниться, я добавила: – Всего лишь хотела ненадолго вытащить его из берлоги. Думала, он расслабится немного.

Может, он, конечно, слишком расслабился, но, когда стало ясно, что Зак набрался до чертиков, было слишком поздно сворачивать наш вечер.

Если по-честному, было весело…

Раздался громкий храп. От неожиданности я оглянулась.

– Мне нужно взять кое-что. Извини, если разбудила тебя.

И, прежде чем Эйден успел сказать хоть слово – или ничего не сказать, – я понеслась вверх по лестнице в комнату Зака. Бардак, который он устроил во время своего добровольного заточения, и особенно запах, просто ужасный, заставили меня внутренне содрогнуться.

Схватив за угол мятое одеяло и подушку, я помчалась обратно и обнаружила, что Эйден стоит рядом с диваном, тихо разговаривая с Заком…

– Вот. – Я протянула подушку.

Эйден взял ее, продолжая разглядывать Зака.

– Ложись, – приказал он спокойным, серьезным тоном, не оставляющим места для возражений даже тому, кто бы очень этого хотел.

Зак лег, не открывая глаз, скрестив руки на груди и уткнувшись плечом в диванные подушки. Я подоткнула одеяло вокруг его длинного тела.

– Он выглядит как маленький ребенок, – прошептала я.

– Он ведет себя как маленький ребенок, – неодобрительно хмыкнул Эйден.

– Что ему теперь делать? – вдруг вырвалось у меня.

Эйден хмыкнул:

– Что ему делать? Перестать вести себя так, будто наступил конец света, и опять начать тренироваться, чтобы до конца сезона его взяли в другую команду, – заявил он. – Что он собирается делать, я не знаю. Если он будет ждать слишком долго, это лишит его шанса на появление новых возможностей. Каждый день мы становимся старше, наши тела уже не могут… – Подбородок Эйдена дернулся, он посмотрел на меня долгим взглядом. – Я поговорю с ним завтра.

– Отличная идея. Думаю, он послушает тебя.

– Тебя, пожалуй, он послушает еще быстрей.

Я нахмурилась и одновременно подняла очки повыше.

– Ты так думаешь?

Эйден ответил, не отрывая взгляд от дивана.

– Я знаю.

– Ладно, я попытаюсь. Самое ужасное, что ко мне редко прислушиваются…

Эйден повернул голову:

– Ты обо мне говоришь?

Я поджала губы.

– Я говорила не о тебе, но…

– Что?

– Раньше ты точно ко мне не прислушивался.

Эйден не ответил.

– Почти никогда, – добавила я шепотом.

Ладно. Все хорошо.

Я взглянула в сторону кухни.

– Перед сном не помешает съесть сэндвич. Хочешь, и тебе сделаю?

– С чем? – спросил он, будто я могла предложить ему сэндвич с индейкой.

– И каково оно – жить во грехе?

Я издала неловкий смешок, одновременно встряхнув кастрюльку. Такие нервные смешки проскакивают, когда чувствуешь себя виноватой. Я до сих пор не призналась Диане, что мы с Эйденом уже съездили в Лас-Вегас.

И это было чертовски странно, ведь обычно она знала о моих критических днях через десять минут после их начала. Мы любили праздновать каждый новый месяц без беременности.

Я помнила только о двух вещах, в которых когда-либо солгала ей. Похоже, мне нравится ходить по лезвию, потому что я даже представить не могла, какая меня ждет расплата, когда Диана узнает правду. Поэтому я увязала все глубже и глубже, но ни за какие коврижки не собиралась признаваться, что наделала.

Самая большая проблема во вранье своим близким друзьям состоит в том, что надо выдерживать одну постоянную линию и ни на шаг не отступать от нее. Достаточно правды, чтобы тебе поверили, и не настолько много лжи, чтобы можно было заметить, какой ты кусок дерьма. Так что я попыталась отвлечь ее внимание, придерживаясь золотой середины.

– Все хорошо.

– Хорошо? И все?

– Ага, хорошо.

Что еще я могла сказать?

Хотя наши с Эйденом отношения были лучше, чем когда бы то ни было, ничего любопытного не происходило. Он жил своей жизнью, а я своей. Он занятой парень, и я всегда об этом знала. Самым интересным, что я обнаружила за последнее время, было то, что доставка из бакалейного магазина приходит к Эйдену раз в неделю, да еще, что он нанял какую-то дамочку, чтобы она отвечала на электронные письма. С ума сойти, правда?

Диана хмыкнула, помолчала, а потом спросила:

– Почему мне кажется, что ты врешь?

Она уже догадалась. Какого черта? И почему я удивлена?

– Потому что ты сумасшедшая? – предположила я.

– Сомневаюсь.

– Может, выглядит неправдоподобно, но все же ничего особенного не случилось. Мы нечасто видим друг друга. Все, что он делает, так это машет мне на прощание.

Иногда он разговаривает со мной, но зачем лишние подробности, верно?

– Ску-у-учно.

– Извини-и-и, – тяжело вздохнула я.

– Тебе на самом деле нечего рассказать мне? Ничего пикантного?

– Не-а.

Я проработала на него два года, так что если бы и было что-нибудь компрометирующее, то я не могла поделиться с ней, потому что была связана договором о неразглашении.

Услышав ее недовольное ворчание, я усмехнулась.

– Ладно. Ты собираешься в Эль-Пасо в эти выходные? – спросила она, меняя тему, так как знала, что если я не рассказала что-то, значит, и добиваться нечего.

– Да, – подтвердила я, чувствуя неприятный холодок в районе желудка.

Я собиралась поехать в Эль-Пасо на день рождения своей матери.

Знала ли я, что пожалею об этом через несколько часов после приезда? Без сомнения. В девяноста девяти случаях из ста так и бывало.

Но это был ее пятидесятилетний юбилей, и ее муж затевал вечеринку. Он сказал, что она будет рада видеть меня. Пытался вызвать во мне чувство вины. Я разговаривала с ней раз в месяц. С учетом всего, что было, не очень плохо с моей стороны.

Он же внушил мне, что одного звонка в четыре недели для проявления дочерней любви недостаточно. Но довольно, чтобы я почувствовала себя обязанной поехать, хотя все мое нутро вопило, что это идиотская идея.

– Где ты остановишься?

– В гостинице.

Если бы я захотела, то могла бы пожить у матери. Но я не хотела… В последний раз все закончилось ужасно. В доме были еще две мои старшие сестры, так что я лучше раскину палатку под мостом, чем остановлюсь там. Наконец, в этом городе жили мои приемные родители, которых я планировала навестить, но не хотела навязываться к ним на постой.

– Оскар приедет? – спросила Диана о моем младшем брате.

– Нет. Он уже начал учиться.

– Ты поедешь одна?

– Конечно. Я поеду одна, – ответила я, не успев подумать о том, что говорю.

Разве у «Трех сотен» не начинается свободная неделя? Должна ли я ехать одна? Хорошая ли это идея – знакомить Эйдена с мамой? С сестрами? Эта мысль заставила меня поежиться.

Но он должен быть рядом, когда я ошарашу их новостью. Теперь эта идея казалась мне не лишенной смысла. Домашние никогда ничего не расскажут Диане или ее семье, за это я могла быть спокойна.

– А может, и нет.

Раздался громкий вздох.

– Правда?

– Может, я попрошу Эйдена, но держи свой рот на замке.

– Само собой…

Диана – ужасная лгунья. Я вообще не доверяла ей. Неужели она не рассказала своему братцу, что я живу с Эйденом? Но поскольку ни одна живая душа пока не укорила меня в том, что я стала проституткой, то появилась надежда, что она раз в жизни сдержалась и не сболтнула, почему я стала жить с Эйденом.

Хлопнула дверь гаража. Кто-то приехал домой.

– Если не сдержишь слово, я всем расскажу о твоих порнозакладках, – хихикнув, пригрозила я.

– Ты до конца жизни будешь мне это припоминать, что ли?

Трудно, как ни старайся, забыть папку с гей-порно у своей лучшей подруги.

– Конечно.

– Как будто ты никогда не видела гей-порно, – съязвила она. – Как думаешь, Сьюзи будет у твоей мамы?

Мой прекрасный день тотчас померк. Прикусив губу, я подтянула очки к переносице.

– Не знаю. Пару дней назад я разговаривала с мамой, она ни о чем таком не сказала.

Но это не значит, что она не…

Когда я видела Сьюзи, шансы на благополучный исход были равны нулю.

Даже незнакомые мне люди, которые знали нашу ситуацию, понимали, что все будет именно так. Мы были как два магнита, которые отталкивались друг от друга.

Проклятье. Я знала, что Диана всего лишь заботилась обо мне, но даже мысли о Сьюзи приносили мне реальную головную боль.

– Между прочим, я не думаю, что тебе стоит ехать. Что одной, что с Эйденом.

Ничего удивительного. Я просто хотела, чтобы Диана не поднимала вопрос о Сьюзи.

– Я знаю.

– Но ты все же поедешь?

Я уже обещала. Как я могла отказаться?

– Да.

Даже по телефону чувствовалось, что она не одобряет это решение.

– Мне надо поесть, чтобы вернуться к работе. Напишу тебе позже. Обними за меня чертенят, когда снова увидишь их, и передай Дриго, я не забыла, что он заныкал диск, который я дала ему месяц назад, – сказала я, потирая пульсирующий висок.

– Конечно. Завтра я нянчусь с ними. Дам тебе знать, когда буду свободна на следующей неделе. Хочу заняться твоими волосами.

Мы разъединились как раз в тот момент, когда дверь из гаража в кухню распахнулась и на пороге появился Эйден с сумкой в руке.

– Привет! – сказала я, поворачиваясь к плите.

– Привет, Ванесса.

Эйден свалил амуницию на пол около двери и сделал несколько шагов к тому месту, откуда доносился аромат чечевицы, тушенной с овощами и сушеными томатами. Ноздри его дрогнули.

– Пахнет вкусно.

Рубашка невиданных размеров и еще более внушительная фигура, на которую она была надета, на мгновение отвлекли меня от дела.

– Если не превратишься в Халка и согласишься на нормальную человеческую порцию, хватит на двоих.

Эйден фыркнул, и я подумала, что в этот раз, наверно, над моим комментарием, а не от запаха еды.

– Спасибо. – Он направился к раковине, чтобы вымыть руки. Мне показалось, что он чуть помедлил, прежде чем взять из шкафчика две тарелки и поставить обе на стойку.

Когда таймер показал, что лапша готова, я слила ее, половину положила на тарелки, другую оставила в кастрюле, потом зачерпнула тушеные овощи и плюхнула их сверху на лапшу.

Мы сели обедать. Каждый из нас просто сидел, не в наушниках, не с компьютером. Просто так…

– Зак спускался сегодня? – неожиданно спросил Эйден.

– Один раз. Около полудня он вышел из своей комнаты, и все…

Со времени вылета Зака из команды прошла уже почти неделя, а за исключением того дня, когда мы ездили в клуб, он выходил из спальни, только чтобы поесть. Он ни с кем не хотел разговаривать, ничего не хотел делать. Я не знала, что предпринять, если, конечно, я вообще должна была что-то делать.

Эйден хмыкнул.

– Я не знаю, что сказать ему, и должна ли… – заметила я.

Я не умела утешать. Вообще никак… У некоторых находятся слова на все случаи жизни, они точно их подбирают и мастерски ими пользуются. Что касается меня… Обычно я застревала на «мне так жаль…». Я не смогла бы подобрать слова, если бы хотела сделать что-то для Зака. Просто не знала, что сказать.

Эйден пожал плечами.

– Дай ему время, – предложил он.

Мистер Конгениальность только что пытался дать совет, как я должна себя вести? Значит ли это, что на самом деле нужно поступить наоборот?

– Да-а, думаю, так и сделаю, – сказала я и тут вспомнила о нашем с Дианой разговоре. – Э-э-э, я собираюсь на эти выходные в Эль-Пасо. Помнишь, я тебе говорила? – Я намотала несколько макаронин на вилку. – У моей мамы день рождения.

Он сдвинулся на стуле, так что его колено коснулось моего.

– Хорошо.

Почему я должна чувствовать себя неловко? Если Эйден скажет, что поедет, – отлично. Если не захочет – не беда…

– Я подумала… может, ты мог бы поехать со мной? Я не сказала ей, что мы женаты. Пусть уж она узнает лично от меня, а не от других.

Я заерзала на стуле и искоса посмотрела на Эйдена.

– Если хочешь. – А потом добавила: – Всего лишь на выходные.

Тишина. Тишина… Глупо, глупо, глупо…

Зачем я вообще затеяла это?

Эйден почесал подбородок кончиком вилки.

– Я должен вернуться в воскресенье вечером.

У меня перехватило дыхание.

– Правда?

Он небрежно пожал плечами. По крайней мере, так небрежно, как может пожать плечами человек его размера. Честно говоря, я поражалась, как он умещается на одном стуле. А еще больше меня удивляло, как ножки стула выдерживают такой вес.

– Угу, – таков был его ответ.

– О… хорошо. Я собираюсь выехать в пятницу. Через восемь часов будем на месте.

Он повернул ко мне лицо, выражение которого за секунду сменилось с безразличного на возмущенное.

– Ты хочешь ехать туда на машине?

Я кивнула.

Он достал из кармана черный кожаный бумажник и протянул мне серебряную кредитную карту.

– Купи два билета и арендуй авто. Я не езжу на машине на такие расстояния.

Знала ли я о том, что он не любит ездить на машине дольше, чем это категорически необходимо? Конечно. Но я предпочла закрыть на это глаза. С другой стороны, если меня избавят от перспективы провести восемь часов за рулем, что ж… я не откажусь, особенно если за это платят…

Отбросив подобные мысли, я нерешительно взяла у него карту.

– Ты уверен?

Он выдержал мой взгляд.

– Купи билеты на вечерний рейс, нас обычно отпускают около трех.

Эйден внимательно посмотрел на меня.

– Не вздумай арендовать какую-нибудь крошечную тачку экономкласса, только чтобы не тратить деньги.

Да уж… этот властный тон пробудил во мне не самые приятные воспоминания. Но я все-таки кивнула и, держа карту между пальцами, помедлила.

– Это проверка? – нерешительно спросила я.

Занятый едой Эйден ответил не сразу, а когда повернулся, между густыми бровями пролегла складка.

– Что ты мелешь?

– Это проверка? – Я помахала кредиткой. – Хочешь посмотреть, примусь я тратить твои деньги или предложу купить билет на свои?

Его нижняя губа слегка дрогнула, веки опустились. Потом он покачал головой. Медленно… Так медленно, что я поняла, насколько он возмущен… или решил, что я полная идиотка. Одно или другое. Может быть, и одно, и другое.

– Не глупи. Я не предложил бы платить за билеты, если бы не хотел этого.

Я пожала плечами:

– Хорошо. Ладно.

Черт.

– Я всего лишь хотела убедиться, потому что, если ты действительно намерен заплатить за билеты, я не собираюсь отказываться.

– Купи билеты и арендуй машину.

Он взял тарелку и понес ее в мойку.

– Где мы остановимся?

– Я хотела заказать номер в гостинице.

– Хорошо. Что скажешь своей семье?

Я поскребла в затылке.

– Только маме. Я не… сестрам знать необязательно. В любом случае никто не узнает правду. Они не в курсе, что я живу с тобой. Я думаю…

Черт. Что? Неужели моя мать не помнит, на кого я работала? Конечно помнит. Сейчас. Десять лет назад львиную долю времени она не осознавала, что родила меня и что я завишу от нее. Понять эту истину было проще, чем признать тот факт, что выпивку она любила больше, чем своих детей.

Мне надо было остановиться. Секунд пять назад… В моей жизни все идет как надо. Нет причин жаловаться. Все лучше, чем просто хорошо. На порядок…

Напомнив себе об этом, я откашлялась и постаралась сказать как можно бодрее:

– Если она спросит, я скажу, что уволилась, а ты бросился за мной следом. Понял, что безумно в меня влюблен.

Хвала небесам, Эйден заржал.

Я подняла руку над столом и, продолжая улыбаться, показала Эйдену средний палец.

– И что ты не можешь без меня жить. Поэтому мы тайно поженились. Думаю, чтобы все окончательно не запуталось, я должна хоть в чем-то придерживаться правды. Ты не будешь возражать или есть какие-то проблемы?

Эйден помотал головой, губы сложились в усмешку, отчего на душе стало немного легче. В моей жизни все идет как надо.

– Ты согласен стать членом команды, чтобы рассказывать эту историю всем и каждому?

– Какой команды? – спросил он.

– Моей и твоей. Команды Грейвс-Мазур. Мы только что заключили контракт. Типа того… – улыбнулась я.

– Хорошо. Я стану членом команды.

До выезда в аэропорт оставалось пять минут, а Эйдена все еще не было дома.

Он не ответил на три звонка и не знал о тех десяти, от которых я себя отговорила. Где его черти носят?

Я была готова с утра. Даже приготовила ланч, чтобы Эйден мог перекусить по пути в аэропорт.

Но его не было дома. Его не было дома. А время поджимало.

Я мерила шагами комнату. Моя сумка уже стояла у входной двери. Если я не выйду через пять минут, сто процентов опоздаю на самолет.

Резкий звонок телефона, упрятанного в карман, сразу вырвал меня из нервного ожидания. Конечно же Миранда П… В душе шевельнулось нехорошее предчувствие.

– Слушаю?

– Ванесса! – На заднем плане слышался шум, похожий на смех. – Я не еду.

В основании черепа болью отдалось разочарование, равного которому я не испытывала. Правда, если подумать, нечто похожее было, когда он позволил Тревору болтать обо мне. Я хотела спросить почему. Почему он так долго не звонил, чтобы сообщить об этом, или хотя бы не послал смс, если уж на то пошло. Но я не могла найти в себе силы заговорить. Только тихо произнесла:

– Ты в порядке?

– Да, – коротко ответил он.

– Ладно. – Я нервно сглотнула и крепко зажмурилась. Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять. Конечно, это не особенно помогло… – Тогда я выхожу. Вернусь в воскресенье.

– Лесли приезжает в город.

«Как здорово», – вертелось у меня на языке, но я затолкала эти слова обратно. Я была просто в бешенстве оттого, что Эйден заставил меня потратить время на планы насчет совместной поездки. Еще больше я злилась на саму себя за то, что эта перспектива немного, самую капельку, взволновала меня. Я ведь никогда никого не брала с собой в Эль-Пасо.

– Я поняла. Мне надо нести вещи в машину. Увидимся через несколько дней.

Может, он попрощался со мной, может, нет. Я не успела узнать, потому что сразу разъединилась.

Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять, одиннадцать, двенадцать.

Какого черта мне об этом думать? Я знала только одного человека, которого стоило обвинять в том, что произошло – себя саму. Зачем я пригласила его? Почему не смогла удержать рот на замке? Господи, какой же идиоткой я была!

С чего я взяла, что в свою свободную неделю он отправится со мной бог знает куда, если в предыдущие две он оставался дома, чтобы тренироваться?

Я была круглой дурой!

Я помчалась в свою комнату и вытащила из ящика стола чековую книжку. Выписала чек на сумму своего билета и аренды машины. Подавив внутренние колебания – ведь это была стоимость десяти заказов, – я подписала этот чертов чек. Меньше чем через минуту, уже на кухне, я буквально припечатала дурацкий чек к стойке и щелкнула по нему, представляя на его месте Эйдена.

Закинув, с чуть большей силой, чем надо, сумку на заднее сиденье моего «Эксплорера», я тронулась с места в надежде, что успею на рейс.

– Я думала, ты приедешь с другом, – такими словами встретила меня мама, едва я пересекла порог дома.

Я сдержала вздох и пожала плечами, выдавив из себя некое подобие улыбки. Передо мной стояла высокая, стройная, почти натуральная блондинка, которая в детстве казалась мне невероятной красавицей. В перерывах между запоями она действительно была чудесной. Особенно тогда… Раньше я очень любила ее, и это воспоминание заставило больно сжаться сердце бывшей малышки Ванессы, которая долгое время не знала ничего хорошего.

Невозможно поверить, что такая прекрасная женщина когда-то была скрытой алкоголичкой. Впрочем, по этой причине никто долгое время и не замечал, что у нее есть такая проблема. К счастью, сейчас она в порядке, почему, собственно, я и приехала на ее день рождения.

В самолете я мысленно готовилась к этой встрече и прикидывала, как лучше всего вести себя. Благодаря Сьюзи, один идиот в семье уже был. Зачем нам еще один? Поэтому я собиралась молчать и сглаживать ситуацию.

– В последнюю минуту у него появились дела, – туманно объяснила я, оглядывая дом, в котором была всего несколько раз. Выглядел он красивым и уютным.

Теперешний муж матери, за которого она вышла пять лет назад, был адвокатом по разводам. Познакомились они в обществе анонимных алкоголиков. Он казался нормальным парнем, и мой младший брат отзывался о нем очень хорошо.

– Очень жаль. – Я ощутила на себе внимательный, изучающий взгляд матери. – Ты не хочешь внести свою сумку в дом?

Прежде чем ответить, я посмотрела маме прямо в глаза. Я не чувствовала себя виноватой за то, что не остановилась у нее. Такие визиты никогда не заканчивались ничем хорошим.

– Я уже поселилась в гостинице.

По правде говоря, я уже день как жила в гостинице и успела пообедать со своими приемными родителями. С приемным отцом я общалась достаточно часто – в моем случае, это раз в пару недель. Я сказала ему, что мы с Эйденом поженились. Приемный папа посмотрел на меня через стол, за которым я обедала семь раз в неделю в течение четырех лет своей жизни, и серьезно спросил, почему я не вышла замуж за кого-нибудь, кто играет за Хьюстон?

Я совсем забыла, что он ненавидит «Три сотни».

Сегодня утром я завтракала с приемной матерью. Но своей я ни слова об этом не сказала. При каждом упоминании о приемных родителях я встречала неподвижный, остекленевший взгляд, который вызывал у меня дрожь.

– О-о! – Резкий вдох перед улыбкой показал мне, что она все понимает. – В таком случае я рада, что ты приехала пораньше.

Я ответила вымученной улыбкой.

– Помочь тебе готовиться к празднику?

– Мы уже почти все сделали… – Голос матери затих, зато вид стал неестественно оживленным.

Меня охватило внезапное чувство тревоги.

– С кем?

Она назвала своего мужа. Потом привлекла меня к себе, целуя в лоб. Я боролась с невольным желанием отстраниться. Потому что знала. Я, черт побери, знала, что сейчас услышу.

– Еще Сьюзи. И Рики.

Все мое тело окаменело. Клянусь, даже мое колено узнало это имя и ответило болью. Сердце учащенно забилось.

– Ванесса. – Мама произнесла мое имя так, будто оно было хрупким, как яичная скорлупа. – Они остановились у нас. Я не сказала тебе, боялась, что ты не приедешь.

Правильно боялась…

– Она твоя сестра, – добавила мама, но, поскольку в этот момент я мысленно считала до тысячи, ее слова прошли мимо ушей. – Она твоя сестра, – еще раз повторила она.

Сьюзи много кем была, но в первую очередь – долбаной стервой. По венам вместе с кровью разлились раздражение и злость.

– Ванесса, пожалуйста!

Как мама могла меня так подставить? Первым был Эйден. А теперь родная мать с этой мерзавкой Сьюзи…

– Будь умницей. Ради меня, – умоляющим тоном произнесла мама.

Мой день закончится в винном магазине. Я уже чувствовала это.

С моего языка готово было сорваться резкое словцо. Мне казалось, я простила ее за то, что временами она не приходила домой. За то, что я была вынуждена воровать деньги из ее кошелька, чтобы купить что-нибудь поесть. За то, что она оставляла меня с тремя злыми старшими сестрами, которым были по фигу и я, и мой младший брат.

Но я сдержалась… Независимо от того, как много лет мама вела трезвый образ жизни, я знала, что она находится под постоянной угрозой. И она пыталась исправить свои ошибки, пусть и с опозданием на двадцать лет…

Я только хмыкнула. Не могла ничего ей обещать. На самом деле не могла, как бы сильно ни хотела сказать, что сегодня все обойдется. С самого детства нас со Сьюзи нельзя было оставлять надолго наедине, потому что уже через несколько минут нам хотелось убить друг друга. Как же это печально. Мы никогда не ладили друг с другом. Сколько себя помню, моя старшая сестра – всего лишь полтора года разницы – ненавидела меня до мозга костей.

Она все время издевалась надо мной. Сначала щипала меня, когда мамы не было рядом. То есть почти всегда. Потом начала обзывать, воровать те немногие вещички, которые у меня были. Закончилось все настоящими потасовками. Она всегда была стервой.

Однажды – мне было около четырнадцати – я решила, что с меня достаточно. К несчастью, закончилось все в отделении «Скорой помощи», куда я попала со сломанной рукой после того, как Сьюзи столкнула меня с лестницы. Именно моя сломанная рука привела к нам в дом Службу по защите детей, так как моя мама не появилась в больнице и связаться с ней было невозможно.

После этой ночи нас пятерых разделили. С тех пор мне только раз пришлось жить вместе с матерью и сестрами. Закончилось это плачевно.

Это была болезненная и унизительная история, о которой я постаралась забыть как можно скорей.

Я видела, что с моими сестрами, особенно со Сьюзи, что-то не так. Став постарше, я поняла, что мама, скорее всего, пила, когда была ими беременна. Сестры, в отличие от нас с братом, были маленького роста, учеба доставляла им серьезные проблемы. Но, хоть и стало ясно, что они во многом не виноваты, я не смогла до конца побороть в себе обиду и неприязнь.

Чтобы сохранить наши отношения, мы с мамой не касались Сьюзи в разговорах. Иногда она вкратце говорила о двух остальных сестрах.

И вот вам, пожалуйста.

Я не могла поверить в то, что Сьюзи и Рики здесь, и ни одна живая душа не предупредила меня. Диана сойдет с ума, когда узнает.

– Ванесса, пожалуйста! Я так рада, что ты приехала, я так скучала по тебе! Ты никогда не приезжала надолго. – Мама пыталась сыграть на моих дочерних чувствах.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять…

Я напомнила себе, что нет ничего в мире, с чем бы я не справилась. Все в моей жизни шло на лад. Прошлое больше не имело надо мной власти.

С глубоким вздохом, сквозь зубы я выдавила «да».

– Да? – просияв, переспросила мама.

Я кивнула, заставив себя расслабиться. Я знала, что даю дурацкое обещание, что веду себя не по-взрослому, но в душе мне было наплевать на это.

– Да. Пока она ведет себя нормально.

Уж не вздох ли это?

Да, мама знала. Она прекрасно знала, что Сьюзи не имеет представления о том, как вести себя нормально.

– Поверить не могу!

– Придется, – фыркнула я, в сотый раз за день пытаясь унять свою злость.

Диана усмехнулась, стоя с заляпанной краской пластмассовой миской в одной руке и кистью в другой.

– Ты знаешь, я не люблю обсуждать твою семью, но, когда кажется, что они уже не смогут сотворить ничего более дерьмового, пожалуйста… они это делают.

Врушка. Она никогда не упускала возможность найти малейшие недостатки у двух третей моего семейства. Сколько раз мы сидели в ее комнате и придумывали тысячи способов мести моим сестрам за все, что они со мной вытворяли. Не менее сотни… Ни одного из них мы не воплотили в жизнь – мы же не сумасшедшие, сестры ведь были старше.

– Самое худшее, что, когда Рики схватил меня за руку, ни один не пошевельнулся. Все сделали вид, что ничего не происходит.

– Господи, Ви, – проворчала моя лучшая подруга, – я же говорила тебе, что не надо туда ехать.

Да, говорила, а я была упрямой дурочкой и не послушала ее.

– Я помню.

Она коснулась моего плеча.

– Мне жаль.

А мне-то как жаль!

Прежде чем начался ад, мне удалось провести у матери три часа. Три часа до того, как я в безумии вылетела оттуда. Я очень удивилась, когда мне удалось уговорить себя провести ночь в гостинице, а не помчаться сразу в аэропорт. Утром я немедленно отправилась туда, чтобы успеть на обратный рейс в Даллас. Ночной сон не помог до конца избавиться от душившей меня злости, полет тоже не очень успокоил.

Как только самолет приземлился, я написала единственному на земле человеку, который понимал и не осуждал меня. И тут же отправилась к Диане, чтобы облегчить душу. Помогло? Не особенно… но все-таки стало получше. Пока она красила мне волосы в самый необычный цвет, который только могла выбрать, я рассказывала обо всем, что произошло.

– Подожди, ты не сказала, что случилось с Эйденом, – заметила она.

О господи! На меня вновь накатило бешенство. До сих пор я не хотела думать об этом, но при случайном упоминании свежая рана закровоточила рядом со старой.

– В последний момент он позвонил и отказался ехать.

Диана поморщилась и едва слышно произнесла что-то вроде «охх».

– Вот именно, – невнятно промычала я, потому что ее грудь маячила в паре сантиметров от моего лица. – В город приехал его старый наставник или кто-то в этом роде, и он со своей командой смотрел запись игры. Впрочем, это не имеет никакого значения. Просто идея пригласить его была на редкость глупой.

– Я уверена, что у него была веская причина не ехать, – попыталась утешить меня Диана.

Была только одна причина – та, которая для него важнее. Зачем мне знать, как точно она формулируется?

– Конечно веская, – вздохнула я. – Просто у меня дерьмовое настроение. Прости…

– Да что ты. Поверить не могу, – хмыкнула Диана.

Я нагнулась вперед и попыталась ущипнуть ее сквозь фартук, но она шустро отскочила.

– Ну-ка, наклони свою бестолковую башку.

Я подчинилась. Диана подошла совсем близко и наклонилась так, что рубашка слегка задралась, обнажив полоску кожи.

Я нахмурилась.

Вытянув руку из-под накидки, которой укрыла меня Диана, я подняла рубашку еще выше и увидела целый ряд небольших кровоподтеков, уменьшенную копию тех, которые были у меня на запястье.

– Что ты делаешь! – Диана отступила на шаг.

Я осмотрела ее лицо, шею, руки и не увидела ничего необычного.

– Что такое? – Голос Дианы уже не был таким жестким, но я знала. Знала по тому, как нервно потирает она штанину: что-то не так.

Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, десять.

Чтобы не взорваться, мне потребовалось сосчитать до десяти.

– Что произошло? – спросила я ледяным голосом, хотя меня уже трясло от ярости.

Диана попыталась отмахнуться, но как-то неубедительно.

– Ничего. А в чем дело?

У нее хватило выдержки посмотреть вниз и задрать рубашку, как это только что сделала я. Она даже поморщилась, когда дотронулась до своих синяков. Но я-то видела, что она прекрасно осведомлена о них.

– Откуда они взялись?

Диана ответила, не поднимая глаз:

– Ударилась.

– Ударилась?

Она врала. Черт возьми, она нагло врала мне.

– О кухонную стойку.

– О кухонную стойку? – медленно переспросила я. Это было похоже на страшный сон.

Моя лучшая подруга – лучшая на все времена – врет мне.

– Ну да, – настаивала она.

– Ди! – Я не собиралась выходить из себя. Я не собиралась выходить из себя прямо сейчас.

– Дай мне закончить с покраской, – прервала меня она.

– Диана…

– Наклони голову еще разок, Вэнни.

– Ди! – Я схватила ее за руку, взглянула в испуганные глаза. – Это Джереми?

– Нет!

Комок, образовавшийся в горле, делался с каждой секундой больше и больше.

– Диана Касильяс, – сказала я дрогнувшим голосом, – это сделал Джереми?

Проклятая лгунья невозмутимо встретила мой взгляд, и если бы не ее ладонь, нервно теребящая штанину, то я поверила бы, что она говорит правду. Ведь человек, которого я люблю, ради которого отдам все на свете и который – я верила в это – готов отдать все на свете ради меня, не может обманывать.

В тот момент мне не приходила в голову простая мысль, что и я скрывала от Дианы кое-что. Что я вышла замуж за Эйдена, например. Что она долгое время ничего не знала о моих студенческих долгах.

– Нет, Вэн. Он любит меня. Я просто ударилась.

Вот в чем проблема – Диана была точно такая же, как я. Если она в чем-то очень глубоко увязла, она ни за что не позволит вытащить себя из ямы. Она не пойдет на попятную и ни в чем не сознается.

– Я в порядке, Вэн, клянусь тебе!

Диана клялась. В носу защекотало еще сильнее.

– Ди, – у меня вырвалось какое-то карканье.

Улыбка на ее лице добила меня.

– Я ударилась, глупенькая. Клянусь.

Не думаю, что Диана когда-нибудь поймет, как сильно ранила меня. Мне хотелось верить, что моя ложь защищала ее от беспокойства по поводу огромных долгов, в которые я влезла, а про наш с Эйденом тайный брак я не сказала, потому что она разболтала бы об этом всем и каждому. Поняв, что не она первая узнала об этом, Диана сначала сойдет с ума, но потом, хоть и неохотно, признает, что я была права. Она совершенно не умеет держать язык за зубами, все об этом знают.

Но это…

Не в моих привычках держать рот на замке, даже если я и уверена, что она ни за что не отступится от своих слов и не признает правды. Стиснув ее руку, я постаралась унять бешеное сердцебиение.

– Ди…

Диана сказала неправду. Огромную неправду, когда пыталась уверить меня, что «это лишь синяк».

Это было не так.

Не так…

Когда я подъехала к дому, на парковочном месте стоял старомодный седан. Он напомнил мне о госте. Лесли…

Ах да, Лесли.

Единственный человек в мире, который мне действительно нравился, но время от времени вызывал уколы ревности. Потому что Лесли был единственным человеком в мире, которого Эйден по-настоящему ценил. Ну а я была жадной эгоистичной задницей. В свой день рождения я не получала даже скудного поздравления, тогда как о днях рождения Лесли Эйден не просто помнил, но и просил меня отправлять ему подарки.

Неужели я действительно расстраиваюсь из-за того, что Эйден заботится о ком-то другом, а не обо мне?

Я была в ужасном состоянии – худшем, чем то, в котором я пять часов назад приземлилась в Далласе. Черт возьми, я была в этом состоянии с того момента, как убралась из Эль-Пасо. Мне хотелось только одного: добраться до дома, выпустить пар и, может быть, посмотреть какой-нибудь фильм, чтобы выкинуть из головы все, что произошло, в том числе свою мать, Сьюзи, ее муженька Рики, Диану, ее бойфренда, Эйдена. Мне хотелось побыть одной…

Я припарковалась на улице, схватила с заднего сиденья свой чемодан, стараясь не обращать внимания на боль, лучами расходившуюся из запястья, и потащилась по подъездной дорожке. Потом по тропинке.

Снова и снова считая до десяти, я открыла дверь и как можно тише попыталась проскользнуть внутрь.

– Ванесса?

Я уже почти поднялась по лестнице, когда услышала голос Эйдена. Медленно поставив свой багаж на ступеньку, я стиснула зубы и взглянула через плечо на человека, кинувшего меня с поездкой. Он стоял между фойе и гостиной в тренировочных штанах и футболке, позволяющей рассмотреть самые привлекательные мускулы во вселенной.

Нравились ли мне сексуальные мускулы? Конечно. Ведь все органы, которые положено иметь женщине, у меня на месте.

Но, кроме них, у меня имелся мозг, сердце, какое-то количество гордости и достаточно сильные руки, чтобы придушить того, кто кинул меня.

Если бы он поехал, все было бы гораздо хуже, – пыталась я внушить себе, натягивая рукав худи как можно ниже, чтобы он скрыл синяк. Но другая половина мозга отчаянно сопротивлялась – она говорила мне, что если бы Эйден поехал со мной, то выходные прошли бы иначе.

Впрочем, может, я просто хотела обвинить кого-то другого в том, что не послушалась внутреннего голоса и поступила не так, как он нашептывал мне.

– Что? – спросила я, чувствуя, как напряглось мое лицо.

Эйден изучающе посмотрел на меня, поджал губы и после паузы сказал:

– Лесли здесь.

Едва эти слова вылетели у него изо рта, из гостиной показалась белоснежная голова. Почти такой же высокий, как Эйден, гораздо более спортивный, чем большинство мужчин его возраста, Лесли Прескотт широко улыбнулся:

– Привет, Ванесса!

У меня меж бровей вспыхнула неожиданная боль. Поставив чемодан, я улыбнулась человеку, которого не раз встречала в прошлом. Два раза мы по нескольку месяцев находились в Колорадо, в остальное время он приезжал к Эйдену. Лесли мне нравился. На самом деле нравился. Но я пребывала в паршивом настроении, и было не очень-то вежливо выливать это дерьмо на него.

– Привет, Лесли. – Я постаралась, чтобы мое бурчание прозвучало как можно радостней. Спустившись с лестницы, я протянула ему руку.

Сияя открытой, простой улыбкой, он пожал ее.

– Мои поздравления, – произнес Лесли, тряся мою руку. – Я услышал грандиозные новости.

Он сжал мою руку в своих. Если ему и показалось странным, что по приезде я не бросилась к Эйдену на шею и не поцеловала его, то он никак этого не показал.

– Немного обидно, что меня не пригласили на церемонию, но я все понимаю.

– Спасибо. – Я вымученно улыбнулась, намеренно не обращая внимания на огромную фигуру, которая маячила чуть сбоку, наблюдая за нашим разговором.

– Я безмерно счастлив за вас обоих. Немного расстроен, что тебя не было в городе в эти выходные, но уверен, что в будущем мы будем видеться чаще.

Я заставила себя удержать улыбку. Мы с Эйденом около пяти лет проведем вместе, так что уверена: с Лесли мы увидимся еще не раз.

– Не сомневаюсь.

Лесли просиял.

– Мы уже посмотрели видеозаписи игр, так что теперь я могу оставить вас вдвоем. Мне нужно срочно закончить кое-какую работу, – сказал он. – Но перед уходом я хочу кое-куда заглянуть. Уж извините.

Я слегка расслабилась. Этот человек не сделал мне ничего плохого, зато я вела себя как полная задница.

– Вы же еще не уезжаете?

– Мой рейс послезавтра.

– Тогда увидимся завтра.

Лесли кивнул и отправился в угловую ванную. Я решила, что пора сматываться. Схватив чемодан здоровой рукой, я успела взобраться до середины лестницы, прежде чем услышала:

– С тобой все в порядке?

Не останавливаясь, я бросила:

– Все хорошо.

– Ванесса, – негромко сказал Эйден, – посмотри на меня.

Мысленно находясь уже в своей комнате, я остановилась и, вопросительно вскинув брови, повернулась к этому типу.

Он смотрел на меня, слегка прищурившись.

– Я же знаю, что это не так.

– Мм-м-м, – только и смогла произнести я, стараясь не сорваться и не выпалить что-нибудь по-настоящему стервозное. Я пыталась убедить себя, что в его отказе поехать со мной нет ничего особенного. Еще я твердила себе, что он остался ради близкого ему человека. Но это не помогало. Ничего не работало…

Проклятая гордость не позволяла мне отпустить ситуацию. Я вцепилась пальцами в перила, воображая, что я сворачиваю Эйдену шею.

– Не хочу говорить об этом. Я иду спать.

Не успела я отвернуться, как меня остановил резкий голос Эйдена.

– Мне все равно, собираешься ты говорить об этом или нет. Нам надо объясниться, – сказал он тем авторитарным, требовательным тоном, который всегда действовал мне на нервы. Голос был негромким, но и этого было достаточно.

Закатив глаза, я потрясла головой, а он тем временем продолжил свое дурацкое объяснение:

– Позвонил Лесли, сказал, что он в Сан-Антонио, и спросил, можно ли заскочить на несколько дней. Тренер хотел, чтобы мы посмотрели больше материала, вот я и потерял счет времени. Я думал, что ты, как никто, должна понимать… Не знаю, почему ты придаешь всему такое значение.

В какой-то момент мне захотелось схватить чемодан и со всей дури запустить в него. Да, не по-взрослому. Да, без необходимости. Но зато бы полегчало. Вместо этого я досчитала до семи и, глядя на ступеньки, сказала:

– Я все отлично поняла, Эйден. Все. Твоя профессия – самая важная вещь в твоей жизни. И я прекрасно знаю, как много значит для тебя Лесли. Я знаю это и всегда знала.

– Но ты до сих пор злишься.

Врать уже не было смысла. Поставив свой багаж на лестницу, я повернулась, чтобы взглянуть на его загорелое лицо в обрамлении темных волос.

– Я не злюсь, Эйден. Я всего лишь… смотри, я очень устала. Может, сейчас не время для разговора, как считаешь?

– Нет. – Он выпрямился и убрал руку с перил. – Я остался, чтобы посмотреть материал с командой и увидеть Лесса, – заявил он, нахмурив брови.

– Я понимаю, почему ты остался, и не говорю, что не должен был… Я расстроена из-за проклятых выходных и просто не хочу срываться на тебе. – Ложь или почти ложь. – Пожалуйста, давай перестанем обсуждать это!

Я знала, какой будет ответ еще до того, как он слетел с его губ: нет. И Эйден меня не подвел.

– Я не сделал ничего, чтобы ты так разозлилась.

Господи ты боже мой! Я нажала пальцами на переносицу, как будто это могло удержать рвущуюся наружу боль.

– Эйден, давай поговорим позже… – почти прошипела я.

Он привык все доводить до конца.

– Нет, я хочу обсудить это сейчас. Я не поехал к твоей матери. Что ж, поеду в следующий раз.

Проблема некоторых людей состоит в том, что они не улавливают сути происходящего. Проблема некоторых парней в том, что они не понимают, когда надо подождать, чтобы дерьмо вышло само, и начинают давить, давить, давить… До тех пор, пока им не скажешь: «Да пошел ты!» Голова у меня разболелась еще сильнее.

– Я пригласила тебя, чтобы ты мог встретиться с моей мамой и приемными родителями. И почему-то расстроилась, когда ты кинул меня в последний момент. Ну, не идиотка ли?

Готова признать, что прозвучало это слишком мелодраматично.

– Я должен был остаться, – заявил Эйден холодным, резким тоном, который ясно показывал, что он не имеет ни малейшего представления, до какой степени мне сейчас хреново.

Вздохнув, я отняла руку от лица и покачала головой:

– Эйден, забудь об этом.

– Я не понимаю, почему ты так взбесилась, – настаивал Эйден.

– Да потому! Я думала, мы собираемся стать друзьями, а ты до последнего момента не удосужился сказать мне, что не едешь. Ты хоть представляешь, до какой степени ненужной я себя почувствовала? – огрызнулась я в ответ.

Какая-то странная эмоция мелькнула в его темных глазах, лицо на мгновение изменилось… но лишь на мгновение.

– У меня был веский повод, чтобы остаться.

– Я знаю это. Я принимаю твои приоритеты. Я знаю, в каком мы положении. С сегодняшнего дня я буду пытаться корректировать свои ожидания, – оборвала я его, по горло насытившись этим дурацким разговором.

Рот у Эйдена захлопнулся сам собой, губы сжались. Длинные ресницы дрогнули, на лбу появились складки.

Он лишился дара речи!

Слова типа «мы друзья» или «мне жаль» не шли у него с языка. Так что в ответ я не получила ничего. Ни извинений, ни обещаний, ровным счетом ничего.

Расстроенная – чертовски расстроенная, – я удержалась от искушения закатить глаза и натянула на лицо напряженную, абсолютно фальшивую улыбку.

– Я действительно устала.

А еще у меня болит рука.

– Спокойной ночи.

Поднявшись на две ступеньки, я услышала:

– Не стоило из-за этого париться.

Ну почему? Почему он не мог остановиться прежде, чем я решила перерезать ему глотку во сне?

– Забудь, что я вообще что-то говорила, – бросила я через плечо ради его и своей безопасности. Боже, я вела себя как стерва, но мне было уже плевать.

Эйден фыркнул:

– Я не понимаю, почему ты так дергаешься из-за этого. Я не просил возвращать мне деньги за билет и аренду машины. Я уверен, что познакомлюсь с твоей семьей в следующий раз. Разве у нас не хватит времени? У нас в запасе пять лет, Ванесса. И я не хочу, чтобы все это время ты злилась на меня. Ты знала, во что ты ввязываешься.

– Поверь, я ни на секунду не забываю, как долго нам придется пробыть под одной крышей. – Я в сердцах переставила чемодан на ступеньку вверх.

Поскольку я молчала, Эйден решил продолжить:

– В чем, черт возьми, проблема?

Я повернулась кругом, чтобы оказаться с ним лицом к лицу, руки сами собой уперлись в бока.

– Я уже сказала, в чем проблема. Я в паршивом настроении, а ты заставляешь меня торчать здесь, поэтому я кипячусь больше, чем следует. Я знаю это. Но я должна быть готова к подобным вещам.

Эйден усмехнулся. Причем так сильно, что его ноздри раздулись. Тряхнув головой, он отвел взгляд.

– Что, черт возьми, ты имеешь в виду?

Я почувствовала, как от лица отхлынула кровь, но будь я проклята, если сейчас пойду в свою комнату. Иногда выражение лица красноречивее, чем слова. Надеюсь, моя саркастическая улыбка точно передала то, что я собиралась сказать: «Пошел ко всем чертям!» Или даже кое-что покрепче.

У Эйдена вырвался звук, который по ошибке можно было принять за смешок.

– Я плачу твои долги и покупаю тебе дом не для того, чтобы терпеть подобное, Вэн. Если бы я хотел, чтобы меня доставали, то завел бы себе настоящую жену.

О-о… черт… нет.

Мне показалось, что кровь по каплям ушла из моего тела. Страшные, жестокие слова кололи мне горло, и я не могла говорить. Не могла думать. Не могла дышать.

Не надо было влезать в это дерьмо.

– Знаешь, ты прав. Ты на сто процентов прав. Прости, что я открыла рот. Прости, что мне не наплевать, и я очень надеялась, что ты поедешь со мной.

На самом деле я вела себя немного, совсем чуть-чуть, как стерва, но столько матерных слов, способных разрешить ситуацию, у меня в запасе не было.

Я помчалась вверх по ступенькам. Держа чемодан поврежденной рукой, я вломилась в дверь и захлопнула ее за собой, как только оказалась в комнате. Не знаю, сколько времени я простояла на одном месте, оглядывая помещение, которое неожиданно стало казаться тюрьмой. Здесь мне суждено провести пять лет. Если бы мы уже не были «женаты», я собрала бы вещички и была такова.

Но я подписала бумаги и дала Эйдену обещание. «Пять лет. Я никуда не денусь, пока ты не получишь гражданство. Я обещаю».

В этом было существенное различие между мной и Эйденом.

Я умела выполнять обещания.

Уронив сумку на пол, я потерла щеки, пытаясь успокоиться. Мои глаза были сухие, как песок в пустыне. В душе, в самой важной ее части, образовалась дыра размером с орегонское Озеро Кратеров. Я не собиралась плакать, я, черт возьми, не собиралась плакать.

Наклонившись, я расстегнула молнию на чемодане и достала одежду, чтобы постирать ее позже, когда Кретинская Стена не будет маячить поблизости. Я не собиралась плакать. Не собиралась, хотя желание было непреодолимым как никогда.

Я находилась в процессе чересчур активного заталкивания чемодана под кровать, когда в дверь постучали. Два раза – слишком мало для Эйдена.

Сдерживая ярость и подступающие к глазам слезы, я крикнула:

– Кто там?

– Вэн.

Это был Зак.

– Что такое?

– Можно войти?

Сняв очки, я потерла ладонью лоб и, прерывисто дыша, произнесла:

– Конечно. Входи.

Зак распахнул дверь и проскользнул в комнату. Закрыв дверь, он с веселой, но слегка настороженной улыбкой сказал:

– Привет, дорогуша!

Голос его звучал почти вкрадчиво.

Я улыбнулась ему все так же настороженно, пытаясь подавить раздражение, которое вызывали во мне оставшийся внизу Эйден, семейка из Эль-Пасо, а также идиотка из Форт-Уэрта, известная как моя лучшая подруга. Я потеребила рукав худи, проверяя, надежно ли он скрывает запястье.

– Привет.

– Мне нравится цвет твоих волос.

– Спасибочки.

Возможно, при других обстоятельствах бирюзовый цвет волос нравился бы мне гораздо больше, но сейчас мое сердце было настолько разбито, а внутри была такая пустота… мне было плевать на то, что мои волосы живо напоминали сказочный Кэндиленд.

– Ты в порядке? – спросил он, присаживаясь на край кровати.

– Да.

– Уверена?

Вот черт.

– Ты ведь все слышал, да?

– Слышал, – подтвердил он, лукаво улыбнувшись.

Разумеется, слышал. Под конец я почти визжала.

– Ему ничего не стоит вывести меня из себя, не понимаю как, – присела я рядом с Заком.

– Я знаю.

– Ему плевать на всех, кроме себя.

– Тоже знаю.

– А потом он сходит с ума оттого, что кто-то в нем разочаровался, – проворчала я, уставившись в пол.

– Я знаю, – снова согласился Зак.

– Я не просила его ехать со мной. Просто сказала, что было бы здорово поехать вместе. Если бы он ответил, что занят, все было бы в порядке.

– Понятно.

– Почему он такая заноза в заднице?

Краем глаза я увидела, что Зак развел руками.

– Мир никогда не раскроет эту тайну, дорогуша.

Я фыркнула и слегка расслабилась.

– Видимо, так. – Я пихнула его локтем. – Ведь ты бы не кинул меня, правда?

– Ни в коем случае. – Он тоже пихнул меня в бок. – Не задалась поездка домой, да?

За время нашего знакомства я не вдавалась в подробности своей семейной ситуации. Несколько раз сказала, что мы с матерью не очень близки и что сестры у меня сущие фурии, возможно, пару раз упомянула приемных родителей – вот и все. Но все-таки он знал достаточно.

Мой взгляд остановился на щетине, которой заросло его лицо. А ведь обычно он брился каждый день. Под глазами залегли синеватые круги, щеки за последние две недели ввалились. Я почувствовала себя полной задницей. У некоторых реальные проблемы, а я расхныкалась из-за того, что кому-то на меня наплевать.

– Да. – Мне не хотелось вдаваться в подробности.

Я потрясла головой, чтобы на время выкинуть оттуда ссору со Сьюзи и ее мужем.

– Это был отстой. Самый настоящий.

Зак сочувственно улыбнулся:

– Как думаешь, почему я не возвращаюсь домой?

Ах ты, черт.

– Я слышала, – окинула я его внимательным взглядом. – Знаешь, я переживаю за тебя.

Зак кашлянул:

– Со мной все будет в порядке.

– Конечно, все будет в порядке, – заверила я его. – Но это не значит, что мне не надо беспокоиться за тебя или не надо интересоваться тем, что ты собираешься делать.

Тяжелый вздох, казалось, заполнил всю мою комнату.

– Не знаю, Вэнни, – устало сказал Зак. – Не имею ни малейшего представления.

Может, я и не в силах разрешить ситуацию с Эйденом, моей сестрой и Дианой. Но почему бы не помочь Заку, раз он вылез наконец из своей раковины и готов говорить об этом?

– Ты еще хочешь играть?

Он засопел.

– Конечно.

Тогда все просто.

– В таком случае ты знаешь, что делать. Снова начни тренироваться, дай задачу своему агенту найти тебе новую команду. Может, не в этом сезоне, а в следующем. Без всяких «если», «а» или «но». Без вариантов. Что скажешь?

Зак молчал, продолжая неуверенно посапывать.

– Может, сработает, а может, нет. Но ты никогда не узнаешь об этом, если не попробуешь. А то закончишь жизнь дряхлым старикашкой и будешь гадать, что бы случилось, если бы ты все не бросил, – сказала я, обнимая его за плечи.

Он усмехнулся.

– У тебя все в порядке с деньгами? – Богатой я себя не считала, но у меня были сбережения, которыми я гордилась, потому что заработала их своим трудом.

– Да, в полном, – заверил меня Зак.

Я подумала, что это и в самом деле так. Он не швырял деньгами направо и налево.

– Если решишься и будешь хорошим мальчиком, я позволю тебе бежать со мной февральский марафон, – с улыбкой добавила я.

Он замер.

– Ты собираешься бежать марафон?!

– А ты думаешь, зачем я начала бегать?

– От скуки?

Я прочитала немало исследований о тренировочном процессе. И все они были посвящены причинам, по которым люди начинают заниматься бегом. Ни в одном из них скука не фигурировала.

– Нет. Просто хочется. Раньше мне не хватало времени для тренировок, а сейчас есть желание делать это не просто так, а поставить цель, принять вызов.

Плюс мне хотелось что-то доказать себе. Сделать что-то для моего бедного колена. Напомнить себе, что можно добиться всего, что хочешь.

Я хотела убедиться в том, что не бывает ничего невозможного.

– Ты в игре или как?

Долговязый Техасец тяжко вздохнул.

– Что? Неужели собираешься стать лузером и слиться?

Он повернулся ко мне. Уголок рта скривился.

– Что я с этого поимею?

– Удовлетворение оттого, что достиг почти что невозможного.

Улыбка на лице Зака заставила меня забыть об обиде на Эйдена. Эти голубые глаза излучали потрясающий свет.

– Ты просто лучик солнца, дорогуша! Сделать что-то, чего не мог раньше. Считай, что я в игре – испытаем себя на прочность!

Вот это да – я аж взвизгнула от радости, когда он неожиданно принял мое предложение.

– На самом деле?

– На самом деле. – Улыбка его внезапно угасла. – Сколько миль надо бежать в марафоне?

Я поморщилась, не желая, чтобы наше соглашение было расторгнуто еще до начала.

– Лучше тебе об этом не знать, Зак, – вздохнула я.

– Серьезно?

– Серьезней не бывает.

Он ухмыльнулся, и я ухмыльнулась в ответ.

– Ну как, ты в порядке?

Я кивнула:

– Я всегда в порядке.

Час или два спустя, когда я уже лежала в постели и смотрела один из своих любимых фильмов, снизив звук до минимума, в дверь три раза постучали.

Три. Это был Эйден.

Через некоторое время раздались еще три очень тихих стука.

Я ничего не ответила и продолжила смотреть «День независимости».

Пусть заведет настоящую жену и сунет ее себе в задницу.

– Что-то ты сегодня рано, – заметила я, когда Зак приволок на кухню свои длинные ноги.

Большой Техасец сонно взглянул в мою сторону. Если бы я знала Зака похуже, то решила бы, что он пьян. На самом деле он выглядел уставшим.

– М-мм-м.

Ладно, если кто-то не расположен к разговору, для меня так только лучше. Не могу сказать, что сама проснулась в фантастически прекрасном расположении духа. Не помог даже звонок брату Дианы. Я рассказала о том, что увидела вчера на ее теле, но оказалось, что один из его сыновей уже говорил о синяках пару дней назад.

– Я пробовал расспросить сестру, но она уверяет, что ударилась, – объяснил он.

То есть Диана строго придерживалась выбранной линии поведения.

– Я ей не верю.

– Я не знаю, Вэн. Мне тоже не нравится этот козел, но не думаю, чтобы Диана отважилась на ложь.

В этом и состоит проблема людей, выросших в честной и открытой семье – никогда не знаешь, на что способен человек, желающий скрыть от вас что-то постыдное. И я совершенно точно знала, что пока Диана прямо не скажет, что Джереми избивает ее, или пока она наконец не придет с фингалом под глазом, брат не заподозрит ничего плохого.

Наш разговор только усилил раздражение и досаду, кипевшие уже несколько дней в моих венах. Прошлой ночью, без сна ворочаясь на кровати, я думала обо всем, о чем думать не следовало бы. Что мучило меня и на что, как ни старайся, невозможно не обратить внимания. Кап, кап, кап… маленькие капельки точили мою решимость.

Эйден. Моя мать. Диана.

Мой так называемый муж. Моя мама. Моя сестра – хотя я все еще хочу пройти тест на ДНК, чтобы удостовериться в нашем родстве. Моя лучшая подруга.

Кому в целом мире я могу доверять? Разве что самой себе.

Лязг железа, раздавшийся из спортзала, заставил меня нахмуриться. К тому времени, как я спустилась вниз, там уже усердно тренировались.

Остальные игроки в свободную неделю путешествовали или проводили время с семьей. Но только не Эйден.

Впрочем, я давно об этом знала.

Когда я прекратила наконец беседу с собой, отодвинув ненужные мысли в сторону, Зак успел приготовить себе в микроволновке овсянку, опрокинул в нее целую чашку топпинга и уселся напротив меня. Посреди стола красовалась часть пазла, который собирал накануне Эйден. Мы с Заком одновременно посмотрели друг на друга и улыбнулись. Зак устало, а я раздраженно.

Водрузив на стол ноутбук, я принялась рассеянно листать страницы сайта, где продавались футболки с рисунками свободных художников. Мне хотелось подыскать здесь идею, над которой стоило бы поработать, если, конечно, в последнюю минуту не подвернется подходящий заказ.

Тут раздался звук входного звонка – не такой длинный, чтобы надоесть, и не такой короткий, чтобы не заметить. Я поднялась.

– Пойду, открою.

В глазок я увидела улыбающееся лицо. Лесли не заслуживал стервозного отношения, тем более что виделись мы всего пару раз в год.

– Доброе утро! – поприветствовала я его, открывая дверь.

– И тебе прекрасного утра, Ванесса, – улыбнулся в ответ Лесли. – Только после тебя.

Джентльмен. Я уже по-настоящему улыбнулась и отступила на шаг, пропуская Лесли внутрь и наблюдая за тем, как он закрывает дверь.

– Как поживаешь?

Я ощутила тупую пульсацию в груди.

– Хорошо, – ответила я как можно искренней. – А вы?

Выражение его лица застало меня врасплох. Было похоже, что он или удивлен тем, что я сказала, или знал, что я не в порядке, и просто принял мои слова на веру.

– Жив, и слава богу.

Я медленно выдохнула и кивнула.

– Хорошо сказано. Эйден еще тренируется. Хотите пока выпить что-нибудь?

– У вас есть кофе?

Кофе в этом доме пила только я.

– Сейчас приготовлю.

Заложив руки за спину, он признательно кивнул.

– Спасибо. Пойду, проведаю Эйдена.

По пути он заглянул на кухню и вскинул руку в знак приветствия.

– Доброе утро, Зак!

Лесли зашагал в спортзал, а я прошла на кухню, насыпала кофе в кофемашину и включила ее. К тому времени, когда я устроилась на своем месте, Зак уже подчищал свою миску. Выглядел он гораздо бодрее, чем полчаса назад.

– Тебе не лучше? – спросил он.

– Не сказала бы. А что, заметно? – Я повела плечом. – Чем сегодня занимаешься?

– Собираюсь потренироваться.

– А побегать хочешь?

Надо отдать ему должное, он постарался сдержать гримасу.

– Конечно.

– Не слышу восторга, – рассмеялась я.

Зак фыркнул:

– Я же шучу, Вэнни. В какое время собираешься?

– В четыре нормально?

Он кивнул.

– К четырем успею вернуться.

– Вот и хорошо.

– Мне еще надо одеться, так что я пошел, – сказал Зак, отодвигая свой стул.

Мы договорились встретиться позже. Сполоснув посуду и поставив ее в посудомойку, он исчез наверху. Я опять открыла ноутбук. Перед появлением Лесли мне хотелось пролистать еще несколько страничек.

Не прошло и пары минут, как он снова заглянул на кухню.

– Спасибо, что приготовила кофе, – сказал Лесли, доставая из нужного шкафчика чашку.

– О, пожалуйста. – Я переключила ноутбук на спящий режим. Еще немного, и здесь же появится Эйден. У меня не было настроения снова выслушивать его белиберду. Сама мысль о нем заставляла мою кровь кипеть от негодования.

Настоящая жена.

Чертов засранец!

– Мне жаль, что я так неожиданно вторгся к вам в дом, – вступил в разговор Лесли, устроившись на своем месте за стойкой.

– Не беспокойтесь об этом. Все в порядке.

– Нет, не все… Мне стало так неловко, когда Эйден сказал, что ты уехала домой.

Домой. Это слово никак не подходило к Эль-Пасо.

– Мне не хотелось отбирать у вас возможность побыть вдвоем. Я еще помню, что значит быть новобрачным, – сказал человек, обеспечивший Эйдену блестящее будущее.

Новобрачные. Меня чуть не стошнило.

– Все и правда в порядке. Я знаю, как много вы для него значите.

У Эйдена было два друга, с которыми он более-менее общался. Встречался он с ними примерно раз в год. Иначе он относился только к Лесли, своему тренеру из средней школы. Эйден не раз повторял, что это Лесли подготовил его и своим успехом он обязан именно ему. После окончания школы прошло уже двенадцать лет, но они все еще виделись достаточно часто. По окончании сезона Лесли продолжал тренировать Эйдена в Колорадо. Кроме того, тренер не раз приезжал в гости.

Если это не проявление любви и привязанности – по крайней мере, у Эйдена, – то я не знаю тогда, что это.

Мой ответ заставил его рассмеяться.

– Только потому, что он знает, как много значит для меня.

Горечь, которая переполняла меня, немного смягчилась, когда Лесли с чашкой в руках обошел кухонный островок. Его рассеянный взгляд остановился на столе, и на лице появилась улыбка.

– Он все еще занимается этим? – кивнул он на пазлы.

– Все время. Особенно после стресса.

Улыбка Лесли стала еще шире и мечтательнее.

– Обычно он собирал пазлы с бабушкой и дедушкой. Я не помню случая, чтобы у них дома не было пазлов.

Он мягко усмехнулся:

– Знаешь, после того, как умерла его бабушка, он почти год не разговаривал со мной.

Э-э-э… Что? Его бабушка?

– Даже не знаю, сколько раз я пытался ему звонить, посылал голосовые сообщения. Несколько раз ездил на матчи в Висконсин, лишь бы увидеть его, но он делал все, чтобы избежать встречи. Это едва не разбило мне сердце.

Лесли сел на стул, на котором до этого сидел Зак.

– Только это между нами, ладно? Он еще болезненно относится к тому периоду своей жизни.

Эйден? Болезненно?

– Когда умер дед, его мир рухнул в одночасье. Он был полностью опустошен. Но когда ушла Констанция, его бабушка… Я никогда не видел человека, настолько обезумевшего от горя. Ты даже не можешь представить, как он любил эту женщину. Обожал ее. Она говорила, что после того, как внук окончил школу, он звонил ей каждый день.

После всего, что я услышала от Лесли, я не могла оставаться спокойной. Кроме того, я почувствовала, что по выражению моего лица он прекрасно понял, что я не имею представления ни о бабушке Эйдена, ни о его дедушке.

И так как я по горло была сыта ложью, которой в последние несколько дней меня опутали с ног до головы, я решила быть честной с человеком, от которого я не видела ничего, кроме хорошего.

– Я ничего не знала. Эйден никогда не говорил при мне о своих бабушке и дедушке. Ему не нравится говорить о таких вещах.

Лесли поставил чашку на стол и кивнул:

– Неудивительно.

И правда, чему тут удивляться?

– Между нами, – он наклонил ко мне голову, – это самый выдающийся человек, которого я когда-либо встречал в жизни, Ванесса. Я говорил ему это сотни раз, но он не желает слушать. Думаю, он вообще не обращает на это внимания. Когда я впервые встретился с Эйденом, то не мог добиться от него ни единого слова. Ни единого… Можешь в это поверить?

Я кивнула, потому что, да… разумеется, я отлично могла себе такое представить.

– Если бы я предложил ему заняться футболом не в тот день, когда я это сделал, а в другой, он ни за что бы на это не пошел. Знаешь, тогда еще жив был его дед. Это он сказал Эйдену нечто такое, что заставило его согласиться. Только через четыре месяца Эйден по-настоящему стал общаться со мной. И то, я думаю, только потому, что у его деда был сердечный приступ, после которого Эйдену захотелось выговориться.

Лесли вздохнул, вспоминая то давнее время.

– Невозможно жить, держа все в себе. Каждому из нас необходимы люди, пусть один или два, которые верят в тебя. А он, такой умный парень, этого не понимает.

Я слушала, боясь упустить хоть слово из того, о чем рассказывал Лесли.

– Вы хорошо знали его бабушку и дедушку?

– Его дед был моим лучшим другом. Я помню этого малыша еще в подгузниках. – Губы Лесли дрогнули в улыбке. – Он был самым толстым ребенком, которого я когда-либо видел. Помню, смотрел ему в глаза и уже тогда знал, что он умный парень. Всегда серьезный, всегда замкнутый. Но кто упрекнет его – с такими-то родителями.

В голове у меня роился миллион вопросов, но я не знала, как задать их.

– Он хороший человек, Ванесса. Один из самых лучших… Постепенно он раскроется перед тобой, я уверен, – добавил Лесли. – Эйден не раз говорил, что никогда не женится, но я знал, что, когда он встретит подходящую девушку, она переубедит его. Даже горы меняются со временем.

Тут я почувствовала себя… не знаю даже кем. Настоящей фальшивкой.

В голове все смешалось.

Я не была его женой. Эйден не любил меня. Мы просто заключили сделку.

Пока я собиралась с мыслями, в горле набух комок, мешая мне говорить.

– Я знаю, что он хороший человек. – Мне наконец удалось выдавить из себя улыбку, которая не могла ничего скрыть, и еще тише добавила: – Надеюсь, у нас впереди еще много времени.

Лесли засветился от радости, а у меня скрутило все внутри.

Я же чистой воды аферистка. Не жена, а так.

Я то, кем заставила себя быть.

– Ну как, он уже закончил? – заставила я себя произнести, пряча руки под столом и сжимая их.

– Почти. Он должен был уже… а вот и он. Ты нас подслушивал? – пошутил Лесли.

Я отодвинула стул, пытаясь собраться с чувствами. Придется посидеть здесь несколько минут, прежде чем исчезнуть в спальне.

– Нет. – Карие глаза Эйдена задержались на мне.

Сполоснув свою чашку, я положила ее в раковину, краем уха прислушиваясь к разговору Лесли и Эйдена о тренировках. Я не обращала внимания на футболку, прилипшую к потному телу Эйдена, на его настойчивый взгляд. Несмотря на то что я узнала от Лесли, я не собиралась общаться с Эйденом, пусть даже он до чертиков любил своих бабушку и дедушку.

Каким-то образом мне удалось нацепить нечто похожее на ухмылку.

– Много работы. Если понадоблюсь, я наверху, – обратилась я больше к Лесли, чем к тому, за кем была «замужем».

Ответил только Лесли.

И прекрасно. Совершенно прекрасно, уверяла я себя, взбираясь по ступенькам. Эйден может беситься сколько хочет. Я зла на него.

Не успела я подняться, как услышала телефонный звонок. Закрыв за собой дверь – кто бы это ни был, сейчас я ни с кем не хотела разговаривать, – я взяла мобильный с ночного столика, на котором его оставила. На гладком экране высветилась надпись: МАМА.

Надо отдать должное: я не отключила телефон, не выругалась и даже не подумала о том, чтобы не ответить на звонок. Я взяла эту чертову трубку, потому что мне нечего было стыдиться.

Мне просто не хотелось разговаривать с ней. Ни сейчас, ни в любое другое время. Вот и все.

– Алло.

– Привет, детка.

Ладно. Такое приветствие заставило меня закатить глаза.

– Привет.

– Я так переживала из-за тебя, – начала она.

Поэтому и ждала почти два дня, чтобы позвонить? Потому что была очень обеспокоена? Черт подери, я становлюсь стервой.

– Я в порядке, – бесцветным голосом сказала я.

– Ты не должна была уезжать так внезапно.

Это было уже через край. Человек не может столько выдержать – я оказалась на грани. На самой грани… и виновата в этом была только я сама. Если бы я послушала свой внутренний голос и не поехала в Эль-Пасо, ничего бы не произошло. Идиотка.

– Я люблю вас обеих.

– Я знаю, что любишь.

Когда-то давно, когда я была намного младше и намного наивнее, меня убивала мысль, что она любит нас одинаково. Ведь я не была психопаткой, как Сьюзи. Я просто не понимала, как так получается, что мама каждый раз не на моей стороне. Сейчас, став старше, я осознала, что бесполезно было спрашивать ее об этом. Это одна из тех вещей… В общем, сломленные люди никогда не перестанут любить таких же, как они.

Может, я и далека от совершенства, и у меня куча недостатков, но много-много лет назад я поклялась себе, что никогда не буду похожа ни на одну из них.

Это была ужасная, дерьмовая мысль. Потому что я взяла мать и Сьюзи за образец тех, кем я не хочу стать и как я не хочу жить.

Но сейчас чаша моего терпения переполнилась.

– Я не прошу тебя прекратить с ней отношения, но меня от этого общения уволь. Между нами ничего уже не изменится. Иногда, так и быть, я могу общаться с Эрикой и Розой, но это все…

– Ванесса…

– Мама. Ты слышала, что она сказала? Что хотела бы сильнее покалечить меня той машиной. Пыталась плюнуть в меня. Потом Рики схватил меня за руку. Синяки до сих пор остались. Колено болит каждый божий день с тех пор, как она сделала это…

Мой голос дрогнул, и сердце, похоже, тоже… Почему мама не может понять? Почему?!

– Я не собираюсь спорить с тобой, но как можно было остаться после всего этого?

– Ты могла отойти… – сказала мать, которая в прошлом «отходила» сотни раз. Она вообще не могла решить никакую проблему, если рядом не было бутылки.

«Да иди ты…» Я настолько кипела от злости, что не могла найти ни одного нематерного слова. Она еще что-то говорила, но я уже не могла слушать… В отчаянии я сжала свободную руку в кулак. Бесполезно даже было считать до десяти. Хотелось сломать что-нибудь, но я сдержалась. Я, черт возьми, сдержалась. Я выше этого.

– Знаешь что? Ты права. Но мне пора бежать. Много срочной работы. Позвоню тебе позже.

И в этом вся моя мать. Она не умела бороться. Вероятно, эту черту характера я унаследовала от отца, кто бы он ни был.

– Ладно. Люблю тебя.

Я узнала, что такое любовь, от своего брата, от Дианы и ее семьи, даже от своих приемных родителей. И это не было тем извращенным, ужасным чувством, которое заставляет поступать только так, как лучше для тебя. Любовь делает вас сочувствующим, заботливым, настраивает на лучшее. Я не собиралась копаться в том, что под любовью подразумевает моя мать. Я достаточно времени посвятила этому в прошлом. Сейчас это было просто слово, которое от тебя хотят услышать.

– Угу, я тоже…

Я не понимала, что плачу, пока не почувствовала, как слезы капают с подбородка на рубашку. В носу резко защипало. Я превратилась в пяти-шести-семи-восьми-девяти-десяти-одиннадцати-двенадцати-тринадцати-и-четырнадцатилетнюю Ванессу, которая в те годы так сильно переживала боль. Ванесса лет пятнадцати и старше в основном испытывала другое чувство: злость. Злость на эгоизм матери. Злость на то, что она несколько лет не могла преодолеть пристрастие к бутылке уже после того, как нас забрали у нее. Злость на то, что меня снова и снова так надолго бросали одну.

Из сотни раз, когда мама была нужна мне, в девяноста девяти ее либо не было рядом, либо она была настолько пьяна, что все равно что отсутствовала. Дианина мама стала для меня большей матерью, чем родная. Моя приемная мать давала мне больше материнского тепла, чем женщина, которая меня родила. Я практически одна вырастила и Оскара, и саму себя.

Но если бы я не прошла через все это, я не была бы там, где нахожусь сейчас. Я не стала бы такой, какая я есть. Не благодаря матери и сестрам, а вопреки им. Большинство дней в году я была довольна собой. Я могла гордиться собой. А это чего-то стоило…

Едва я успела утереть заплаканное лицо и положить свой телефон, как дверь загрохотала от знакомого стука: бам-бам-бам. Господи, если бы я могла зарычать…

– Да? – насмешливо отозвалась я, подавив желание спрятаться под одеялом. Раньше мне никогда не хотелось этого делать.

Несмотря на то что «да?» нельзя было рассматривать как прямое приглашение войти, я не особенно удивилась, увидев, что дверь открылась и в нее просунулась голова человека, лицезреть которого мне в ближайшем будущем совсем не хотелось.

– Да? – повторила я, подавив желание сказать ему какую-нибудь гадость. Уверена, что на лице у меня было все написано, глаза опухли от слез, но я не собиралась скрывать это.

Эйден распахнул дверь и вошел. Прежде чем сосредоточиться на мне, он быстро окинул взглядом комнату. Когда он увидел мою заплаканную физиономию, которую я не прятала, брови его сошлись на переносице, рот сжался в одну линию.

– Нам надо поговорить.

Когда-то, в незапамятные времена, я мечтала об этом. Но сейчас был не самый удачный момент.

– Почему бы тебе не пообщаться с Лесли, пока он здесь?

Огромные бицепсы на руках напряглись.

– Он согласился с тем, что мне надо пойти к тебе и поговорить.

Я сощурилась, не обращая внимания на резь в глазах.

– Ты сказал ему, что мы в ссоре?

– Нет. Он понял это и без моих слов. – Эйден опустил свои ручищи. – Я хотел поговорить с тобой еще вчера вечером.

Но я проигнорировала его стук. Какой смысл врать, если он точно знает, что я не спала?

Прежде чем скрестить руки на груди, Эйден сжал кулаки.

– Извини за мои вчерашние слова.

Его извинение ничуть не впечатлило меня. Уверена, он понял это по моему лицу.

В привычной для себя манере он не позволил себе отступить от намеченного.

– Мне не нравится, когда над головой висит что-то нерешенное. И если у нас с тобой проблема, нам надо ее обсудить. Я имею в виду то, что я сказал тогда, в твоей квартире. Ты мне нравишься настолько, насколько мне вообще может кто-то нравиться. Я бы не пришел к тебе, если бы это было не так. Ты всегда относилась ко мне не только как к человеку, который платит тебе, и сейчас я это вижу…

Ему действительно неловко или это плод моего воображения? Интересно…

– Я эгоистичен и эгоцентричен. Я знаю. И ты это знаешь. Я все время забиваю на людей.

Именно так. Забивает. Знаю это из первых рук.

– Я понял, что ты не такая. Ты не отступаешься от своих слов. Я… я не думал, что ты расстроишься, если я не поеду, – осторожно сказал он.

Я открыла рот, чтобы сказать, что никому не понравится, когда кидают, но Эйден уже продолжил свою скомканную речь:

– Но я понимаю, Вэн. Если люди не говорят мне в лицо, когда я кидаю их, это не значит, что они не расстроены, правда? Я не хотел обидеть тебя там, на лестнице. Я только хотел удостовериться, что с тобой все в порядке и что ты не собираешься убить меня во сне за то, что я подвел тебя. А потом я вышел из себя.

У меня действительно были мысли убить его во сне, но почему-то я не сильно удивилась, что он догадался об этом.

Пока я размышляла, Эйден поднял на меня глаза.

– Я не пыталась докопаться до тебя, – заявила я.

Потом, немного подумав, мысленно добавила «почти».

Он наклонил голову, как бы собираясь поспорить.

– Пыталась. Но имела на это право. Сейчас у меня много чего происходит.

Первая моя мысль была: «Конец света! Он откровенничает со мной…»

Вторая мысль: «Ясно же, что он в жутком стрессе».

Он ничем не выдавал себя: ни голосом, ни движениями, но это было очевидно. В первый же месяц сезона на Эйдена много чего свалилось. Сам он ухитрился растянуть лодыжку. Зак вылетел из команды. В довершение всего Эйден беспокоился о визе и своем будущем. Не только в «Трех сотнях», но и в НФЛ. Травма могла сказаться на его дальнейшей карьере. Теперь при каждой ошибке люди будут думать, а так ли он силен, как прежде, даже если ошибка эта не будет связана с ахилловым сухожилием.

Он готов был сломаться, а ведь это только начало сентября. Я хотела спросить его, есть ли известия от адвоката, не появилась ли уже наша брачная лицензия, не перестал ли Тревор быть занозой в заднице и не начал ли искать Эйдену новую команду, или более выгодный контракт, или что-то еще, что продвинуло бы его карьеру, но…

Я не спросила. Сегодня не тот день… я была слишком издерганной, усталой и разочарованной.

Плюс я не очень хорошо соображала в тот момент.

Извиняться мне всегда было непросто, но сильная личность умеет признавать свои ошибки.

– Извини, что сорвалась… Я разозлилась из-за того, что ты не поехал, но поняла, почему ты так поступил. Просто мне не нравится, когда люди не держат своих обещаний, но это давняя история, к тебе она не имеет отношения.

Я заимствовала эти слова из лексикона Эйдена. Вдобавок он действительно не имел никакого отношения к тому, что произошло в минувшие выходные. Но об этом я не сказала.

В ответ он понимающе кивнул.

– Так что и ты меня прости. Я понимаю, как важна для тебя карьера.

Со вздохом я протянула ему руку.

– Друзья?

Прежде чем сжать мою руку, Эйден взглянул мне прямо в глаза.

– Друзья.

Затем взгляд его упал на мое запястье.

– Что, черт возьми, случилось с твоим запястьем?

Ё-моё, я сваляла дурака и забыла опустить рукав, который, как идиотка, поддернула вверх во время разговора с матерью. Я высвободила ладонь и ощутила знакомый прилив ярости, стекающий от шеи по позвоночнику при одном воспоминании об этом придурке – муже моей сестры.

Особенно о том, как он схватил меня за руку и поволок, когда я завопила на Сьюзи. Дорогая сестрица в очередной раз заявила, что жалеет о том, что не убила меня в детстве. Я сказала, что она потеряла остатки своего убогого умишка. Но не стала в миллионный раз спрашивать, почему она до такой степени ненавидит меня. Что такого я могла сделать в четыре года, чтобы стать ее заклятым врагом? Я злилась в основном на себя за то, что не предотвратила эту ситуацию. Впрочем, в тот момент, когда я подняла ногу, чтобы врезать муженьку моей сестры по яйцам, он ослабил стальную хватку, поэтому удар пришелся вскользь.

– Ничего…

Темные глаза сверкнули с такой силой, что, клянусь своей жизнью, у меня перехватило дыхание.

– Ванесса, – прорычал Эйден, осторожно приподнимая рукав. Над запястьем у меня красовался десятисантиметровый кровоподтек.

Я наблюдала, как Эйден разглядывал это дурацкое пятно.

– Я повздорила со своей сестрой.

Стоило ли скрывать от него, кто это был?

– Ее муженек немного распустил руки, а я попыталась ударить его коленом по яйцам.

Ноздри Эйдена раздулись, мускул на щеке дернулся.

– Муж твоей сестры?

– Да.

Щека дернулась опять.

– За что?

– Да глупости. Не имеет значения…

Неужели Эйден поперхнулся?

– Разумеется, имеет.

Его тон стал обманчиво мягким.

– Почему он это сделал?

Мне был знаком этот взгляд. Упрямый и жесткий. Он говорил, что спорить бесполезно. Но я не сошла с ума, чтобы распространяться о тернистых отношениях со своей старшей сестрой, которые годились для шоу Джерри Спрингера. Она сделала свой выбор много лет назад. Никто, кроме нее, не был в этом виноват. Сейчас она расхлебывает последствия. Мы выросли в одних и тех же условиях, ни у одной из нас не было чего-то больше или меньше, чем у другой. Поэтому я не испытывала чувства вины перед ней.

Вытерев руку о штанину, я выдохнула.

– Сестре не понравилось, как я на нее смотрела, и она начала орать, – объяснила я, опустив пару деталей и живописных слов. – Ее муж случайно услышал нашу «беседу»…

Сьюзи орала, что я стерва, а я в ответ назвала ее тупицей.

– И схватил меня за руку.

«Ты, долбаная сука, кто дал тебе право думать, что ты лучше меня?» – вопила она мне прямо в лицо.

Я отвечала, изо всех сил сдерживая ярость:

«Потому что я не та чертова задница, которая разрушает все, к чему бы ни прикоснулась. Поэтому я и думаю, что лучше тебя».

Мозолистые пальцы Эйдена неожиданно погладили кровоподтек. Он держал мою руку в колыбели своих ладоней, стоивших миллионы долларов. Тик на его щеке усилился. Запрокинув голову, я увидела жестко сомкнутую челюсть. Он громко, с усилием, вздохнул и, держа мою руку в кольце своего большого и указательного пальцев, спросил:

– Он попросил прощения?

– Нет. – Я неловко, очень неловко закашлялась.

Он сглотнул, этот звук шумом отозвался в моих ушах. В воздухе повисло неимоверное напряжение.

– Он ударил тебя?

И тут я поняла… я вспомнила, почему эта ситуация до такой степени задела его. Как, черт возьми, я могла забыть об этом?

Практически сразу после того, как я стала работать у парня, известного как Виннипегская Стена, мы поехали в Монреаль на одно благотворительное мероприятие. Потом Лесли – к тому времени он уже перебрался туда из Виннипега – пригласил нас с Эйденом поужинать с его семьей. В тот день Эйден был немного рассеян, но я подумала, что мне это кажется. Тогда я еще не знала его настолько хорошо, чтобы по малейшим изменениям мимики или оттенка голоса понимать, о чем он думает или что чувствует.

На ужине были Лесли, его жена, двое их сыновей и прелестный мальчишка, один из внуков. Четырехлетний парнишка все время перелезал с одних колен на другие и в какой-то момент, к моему ужасу, вскарабкался на руки к Эйдену. Малыш потянулся к его лицу и коснулся шрама, пересекающего линию волос. В свойственной детям манере он непринужденно спросил:

– Что с тобой случилось?

Я услышала ответ только потому, что сидела рядом, поскольку прозвучал он едва ли не шепотом:

– Я разозлил своего отца.

Тишина, наступившая после его слов, была оглушительной, душной и непреодолимой. Мальчик, по которому было видно, насколько его любят близкие, непонимающе смотрел на Эйдена: он явно не представлял, как так может быть. Глаза Эйдена скользнули в мою сторону, а я не успела ни отвести взгляда, ни сыграть дурочку. Он понял, что я все слышала.

Постаравшись отмахнуться от воспоминаний и признательности Эйдену за то, что он так близко к сердцу принял инцидент, случившийся со мной в Эль-Пасо, я уставилась на его бородку. Не хватало еще, чтобы он понял, о чем я думала.

– Нет, не ударил. Он же еще жив. – Я попыталась улыбнуться.

Эйден остался серьезным.

– Ты сказала кому-нибудь?

Я вздохнула и попыталась высвободить свою руку из рук Эйдена. Он не отпустил.

– Зачем? Все и так слышали.

– И они ничего не сказали?

Я пожала плечами:

– У нас не те отношения в семье.

Прозвучало это так же хреново, как было на самом деле.

Мысль о предательстве домашних опять пронзила меня острой болью. Слезы затопили глаза: я снова переживала ту катастрофу, которая произошла с восемнадцатилетней Ванессой и окончательно разрушила и без того надломленные отношения со всеми близкими. Даже колено заломило от этого воспоминания.

Огромные пальцы немного ослабили хватку, и Эйден спросил:

– Это твоя родная сестра?

Родная сестра… Я же говорила ему о приемных родителях.

– Да. – Я поиграла дужкой очков. – Но мы никогда не ладили.

– Сколько у тебя сестер?

– Три.

– Ты самая младшая?

– Верно.

– Они там все были?

– Да.

– И никто из них за тебя не вступился?

Почему мне так стыдно? Глаза стало покалывать, я сделала над собой усилие и поморгала. Не хватало еще разреветься.

– Нет.

Эйден по-прежнему не сводил с меня взгляда.

– Они живут в Эль-Пасо?

– Ну да.

Ноздри его раздулись, он бережно отпустил мою руку.

– Ладно. – Он отступил на шаг и крикнул через плечо: – Зак!

Что за черт?

– Что ты собираешься делать?

Эйден, не глядя на меня, опять окликнул Зака.

– Я собираюсь одолжить у него машину. Чтобы не привлекать к себе внимания.

Ну и ну!

– Ты?.. – задохнулась я. – Ты?.. – Я едва не подавилась собственным кашлем. – Какого дьявола ты собрался в Эль-Пасо?

– Один твой пинок этому мужику меня не устраивает. – Не удостоив меня взглядом, Эйден направился к двери. – Зак!

Ох-х, слезы, затопившие мои глаза, решили наконец пролиться, ну вот, кап-кап-кап…

– Эйден, ты спятил!

– Нет. Этот мудак спятил. Твоя семья спятила. Я знаю, что делаю.

Этот псих решил поехать и набить кому-то морду?

– Ты сделаешь это ради меня?

Черт, я готова расплакаться… Как же у меня занижены ожидания.

Эйден остановился у двери и повернулся на каблуках куда грациознее, чем можно было ожидать от мужчины его размеров.

– Мы – партнеры. Мы – одна команда. Ты сама сказала это.

Я молча кивнула, получив в ответ красноречивый взгляд, говоривший мне: «Ты дурочка».

– Если кто-то задирает тебя, он будет иметь дело со мной, Вэн. Я не хочу задевать твои чувства. Может, из меня и не очень хороший друг, но я никому не позволю делать тебе больно. Никогда. Ты поняла меня?

Боже, мое сердце. Мое бедное, слабое, чувствительное сердце.

Я сглотнула и попыталась справиться с бурлящим потоком эмоций, заполнивших каждую клеточку моего тела. Как бы мне ни хотелось, чтобы Эйден надрал задницу этой скотине…

– Охрана может увидеть тебя за рулем, а на воротах висит камера.

Эйден наклонил голову и впился в меня взглядом, в котором светилось удивление.

– Ты уже думала об этом, – медленно произнес он.

– Разумеется. – Эйдену не стоит знать о том, что я планировала его убийство. – Поэтому считаю, что мы должны подождать.

– Мы?

– Ага. Мне тоже хочется дать ему пару хороших затрещин. – Я вскинула брови и слегка усмехнулась, освобождаясь от сковавшего плечи напряжения. – Да я шучу… Не обращай внимания. Скорее всего, я никогда больше не увижу этого засранца. А если и увижу, что ж… его жизнь и так пропала. А моя – нет. По мне, этого достаточно. Поверь…

По крайней мере, на довольно длительное время.

– Ванесса. – Он замолчал и нахмурился.

После этого мы обменялись фразами, которые я еще долго вспоминала перед сном.

– Я знаком с тобой два года, но только теперь до меня дошло… – торжественно заявил Эйден.

– Что именно?

– По ходу, мне надо тебя бояться…

Уже довольно долгое время я занималась просмотром фотографий в интернете, когда в телефоне звякнуло сообщение. Подняв очки на лоб, я зевнула и взяла смартфон.

Я была в своей комнате, когда входной звонок начал орать как сумасшедший. За все время, что я провела в новом доме, никто никогда не заходил просто так. Какого черта, даже когда я и не жила здесь, никаких неожиданных визитеров не было. Ворота элитного поселка держались на замке, а соседи особо друг с другом не общались. Если кому-то был нужен стакан сахара, он просто шел в продуктовый магазин и покупал его. Я терялась в догадках, кто бы это мог быть. А посмотрев в дверной глазок, потеряла дар речи.

Я была застигнута врасплох. На двести процентов. Проклятье!

Это был Тревор. Менеджер парней. Король придурков.

– Кто это? – крикнул Зак откуда-то сверху, скорее всего, из своей комнаты. Около часа назад он пришел домой, и мы собирались пойти на пробежку.

– Это Тревор, – прошипела я в полной уверенности, что тот меня слышит: входная дверь была прочной, но звукопроницаемой.

Раздалось чертыханье.

– Меня нет!

«Дьявол тебя побери дважды!»

– Хорошо! Ты мне должен!

– Договорились, – рявкнул предатель, и дверь в его комнату захлопнулась.

Стиснув зубы, я мысленно произнесла молитву и отперла замок.

– Привет… Тревор, – нахмурившись, бросила я, даже не пытаясь улыбнуться и сделать вид, что ужасно рада видеть его. Потому что совсем не рада. И что поразительно: мне не нужно было притворяться.

Император мудаков не удосужился даже поднапрячься, чтобы вести себя прилично. На лице в мгновение ока отразилась целая гамма эмоций: сначала оно было раздраженным, потом пустым, потом шокированным и, наконец, хмурым. С каждой секундой оно становилось все более насупленным.

– Где Зак? – практически выплюнул он.

Интересно, что произойдет, если я закрою дверь перед его носом?

Я знала, что Тревору известно о нашем с Эйденом браке и что они обсуждали этот факт. Но не имела ни малейшего представления о том, что именно ему сообщили, о чем Тревор в курсе и о чем нет.

Но если кто и окажется слабаком, то пусть это будет Тревор. Я не могла дрогнуть. Не могла прогнуться.

– О, здорово. У меня все неплохо, как у тебя? – холодно и отстраненно посмотрела я на него.

Складка вокруг рта углубилась, натянув кожу у лба. Мне показалось или его веко дернулось?

– С тобой потом разберемся. Где Зак?

– Пожалуйста, не пугай меня. – В этот раз я не смогла удержаться от ухмылки, столько удовольствия доставило мне презрение, отразившееся на его лице. – Зака здесь нет.

Тревор смерил меня пренебрежительным взглядом, отчего его веко дернулось еще сильнее.

– Я знаю, что он здесь.

– Его нет.

– Ты только что кричала ему! – насупился он. – Я все слышал…

Я смерила Тревора и его костюм-тройку (в такую-то погоду!) равнодушным взглядом.

– Во-первых, не вопи мне прямо в лицо. Во-вторых, тебе показалось, потому что я дома одна.

Ему ничего не требовалось отвечать. Я слово в слово могла воспроизвести все, о чем он думал, все варианты фразы «я ненавижу тебя».

Мне он тоже не нравился. Но сейчас я его понимала. На его месте я подумала бы то же самое, потому что знала, что он все слышал.

– Ты вправду собираешься убеждать меня, что его здесь нет? – спросил он, прищурившись и слегка наклонив голову.

Я кивнула и, призвав на помощь все свои актерские способности, которыми, правда, не могла похвастаться, послала ему яркую голливудскую улыбку.

Он попросту уставился на меня.

Я улыбнулась еще шире.

– Мне надо идти работать. Можешь позвонить Заку. Не имею представления, когда он вернется.

Этого хватило, чтобы вывести Тревора из транса, в котором он пребывал уже некоторое время. По крайней мере, он затряс головой.

– Потому-то я и здесь. Он не отвечает на звонки. Ни на них, ни на гребаные мейлы. Превратился в Эйдена…

От упоминания этого имени мои уши мгновенно запылали.

– Эй…

– Это в принципе неприемлемо.

Я втянула в себя воздух и подняла руку, чтобы остановить его.

– Прекрати!

Ага, я отважилась на это! А что он, в самом деле, со мной сделает? Уволит?

– Остынь. Не ори на меня, а то захлопну дверь. Откуда я знаю, почему ни один из парней не отвечает на твои звонки и мейлы? Может, сам подумаешь об этом, а? Они перезвонят, когда захотят, но я бы на их месте не горела желанием, получая от тебя все это дерьмо. И не поливай им своих клиентов. Мне не по душе такой непрофессионализм.

С каждым моим словом лицо Тревора становилось все пунцовее. На шее вздулась широкая вена.

– Ты хоть понимаешь, как все это работает? – сухо поинтересовался он.

Если он думал, что я сдамся, то прогадал. Несколько месяцев назад я держала рот на замке и смирялась с тем, что фактически он мой босс. Но сейчас все изменилось.

– Ты ведь работаешь на них, верно? – вкрадчиво спросила я.

– Ты ничего не знаешь, – прошипел Тревор.

Какой смысл тратить на него свое время?

– Я не знаю, что ты такое сделала, чтобы женить на себе Эйдена, но мы должны утрясти это, – продолжил он.

– Ты уверен, что я что-то делала для этого? – с издевкой сказала я, слегка паникуя в душе. Тревор наблюдал за нами, когда я работала на Эйдена, и видел, что между нами нет особой симпатии.

Придурок насмешливо кивнул, показав, какой идиоткой он на самом деле меня считает.

– Ты беременна?

Ответ «нет» уже готов был сорваться у меня с губ, но в последний момент я успела запихнуть его обратно. Я почти спросила его, кем он, черт побери, меня считает? Что он обо мне думает?

Что я авантюристка? Мошенница, которая ищет золотую жилу?

Разумеется, он так и думал. Почему бы нет? Могу представить, сколько раз Эйден ясно показывал, как мало он замечает мое присутствие, когда я работала на него.

Но сейчас Тревор оскорбил меня. И я не должна терпеть его дерьмо, даже если и не беременна.

Сцепив зубы, я одарила его глуповатой улыбкой.

– Разве это имеет значение?

– Да, имеет! – рявкнул он, тыча в меня пальцем, уши у него при этом стали как помидоры. Клянусь жизнью, еще немного, и из них бы пошел пар, сделав этот момент еще прекраснее.

– Он сказал, что вы не заключили брачный контракт. – Тревор практически задохнулся от ярости. – Это было второе условие, когда я подписывал с ним договор. Надевай презерватив и заключай брачный контракт.

Подняв бровь, я ждала, когда он закончит.

– И вот, пожалуйста… из всех мыслимых женщин – из всех женщин – он женится на тебе. В Вегасе. Тайно, ничего не сказав мне. Я пытаюсь все делать для его же пользы…

Невозможно долго переносить человека, который так тараторит, да еще таким резким скрипучим голосом, будто кто-то водит пальцем по стеклу.

– Вот и делай что-то для его пользы. Я никуда не денусь, и тебе необязательно понимать, что происходит между нами. Ты не единственный, кто жаждет работать на Эйдена, так почему бы не позаботиться о том, что действительно важно? Типа того, где он будет играть в следующем году? То есть о вещах, которые способен вместить твой крохотный мозг?

Тревор на секунду замер с разинутым ртом и раздутыми ноздрями.

– Крохотный мозг?

– Пора заканчивать разговор. Уверяю, я скажу парням, что ты был здесь. Пока.

Сказав это, я спокойно закрыла дверь перед его носом. Даже не захлопнула ее. Ну и кто из нас свинья?

Буквально через секунду я поняла, как вымотала меня эта встреча. Уф… Честно говоря, когда я взбиралась по лестнице в свою комнату, у меня слегка кружилась голова.

На самом деле я никогда ничего плохого ему не делала. Ничего, черт возьми. Ну, иногда подкалывала, но только когда он этого заслуживал. Господи…

Как только я оказалась наверху, хлопнула дверь в комнату Зака, и в щелку просунулось его лицо: большие глаза, нос и рот.

– Прости…

Я махнула рукой.

– Ты мне должен. Одевайся, идем на пробежку.

Зак сморщил нос.

– Может, вместо этого ты хочешь выйти перекусить?

– Нетушки. – Я ослепительно улыбнулась. – Одевайся, и побежали.

– Вэн, – практически заскулил Зак, но я скрылась в своей комнате, закрыв за собой дверь.

Первым делом я взяла телефон и послала Эйдену сообщение.

Я: Известный тебе козел нанес визит. Просто предупреждаю.

Я стаскивала с себя одежду, когда звякнуло ответное сообщение.

Эйден: Тревор?

Я: Да. Если явится опять, боюсь, тебе придется вытаскивать меня из тюрьмы.

Это было последнее смс, которым мы обменялись, прежде чем я вышла.

На следующий день, ближе к вечеру, я услышала топанье на лестнице, и в мою комнату, как вихрь, ворвался Зак.

– Тревор здесь, – прошипел он, подняв брови домиком.

– Ты впустил его?!

Он выстрелил в меня взглядом.

– Нет, я не хочу его видеть. Услышал, как кто-то паркуется, и глянул в окно. Прежде чем подняться, я сказал Эйдену.

– Ф-фу.

Господи, благодарю тебя за это чудо. Был вторник, а это значило, что у Эйдена выходной: он только что отыграл матч в Сан-Франциско. Я прищурилась, Зак прищурился в ответ. Потом я подняла плечо и мотнула головой в сторону.

– Так мы подслушиваем или как?

– А как же! – Зак, которого я в последнее время не видела смеющимся, наконец обрадовал меня улыбкой. Во время вчерашней десятикилометровой пробежки он только дулся и хмурился, мысленно проклиная меня на чем свет стоит. И я была довольна, что мы с ним снова заодно.

Звук открывшейся двери заставил меня шагнуть к выходу. Всю ночь я ворочалась без сна, размышляя о том, что Тревор может подняться на второй этаж, где и обнаружит, что мы с Эйденом женаты лишь формально. На самом деле, это может провалить весь спектакль. Счастье, что Лесли, как истинный джентльмен, никогда не стал бы совать нос куда не надо или шастать без дела по дому. А то бы нам предстояло неловкое объяснение.

Потом до меня дошло, как глупо беспокоиться из-за того, что Тревор окажется на нашем этаже. Само собой, его там никогда не будет. Эйден и близко не подпустит его к лестнице.

Но это не уменьшило моего бешеного желания узнать, как же пройдет беседа.

Поэтому мы с Заком тихонько выскользнули из моей комнаты, прокрались к лестнице, пристроили наши зады на верхней ступеньке и полностью обратились в слух. Я ставила весь свой сберегательный счет на то, что Эйден ни за что не пригласит этого мудака в святая святых – на кухню. И правда, их голоса раздались из гостиной, так что можно было без помех услышать весь разговор.

– Что за фигня, Эйд? Я звонил тебе не менее дюжины раз, – начал Тревор на повышенных тонах.

Что же ответил наш домашний умник?

– Знаю. У меня есть определитель номера.

О боже, я обожала, когда он так разговаривал. Ладно, хорошо, я получала удовольствие, когда он так разговаривал с Тревором. Потому что мне правда не нравился этот парень.

Тишина. Потом раздался низкий голос Эйдена:

– Что ты здесь делаешь?

– Пришел повидать тебя и Зака. Ни один из вас не торопится со мной связаться…

– Мы поговорили неделю назад. Что еще тебе надо?

– Сказать «да, я женился» и «ладно, она будет ходить на матчи», а потом отключить телефон – по мне, не значит «поговорить», Эйден. Ради Христа, почему ты не сообщил мне об этом раньше?

– Потому что это не твое дело.

– Все, что касается тебя, – это мое дело. Ты женился на гребаной ассистентке, парень. Я узнаю об этом, когда пиарщик команды звонит мне и спрашивает о брачном сертификате.

Теперь Тревор практически вопил.

– Я женился на девушке, с которой знаком два года и которая больше не работает на меня. Мы оба совершеннолетние. Я не употребляю наркотики, меня ни разу не застали в стрип-клубе. Я не влезал в драки. Не надо опекать меня как маленького ребенка. Мне это не нравится.

Мы с Заком обменялись восхищенными взглядами.

– Тогда не веди себя как ребенок. Я говорил тебе. Я, черт возьми, говорил тебе с самого начала, чтобы ты думал головой, а не членом. И вот ты женишься на Ванессе в разгар сезона, не заключив гребаный контракт. Чем ты, дьявол тебя побери, думал? Она что, беременна?

– Ты на самом деле уверен, что я думаю своим членом? – Голос Эйдена был холодным и резким.

– Головой ты точно не думал, – очередная глупость вылетела изо рта Тревора. Захотелось показать ему язык.

– Не думай, будто ты знаешь что-то, потому что это не так. Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о Ванессе. Если она и беременна, это точно не твое дело.

Ух ты! Я слышу это… Мне не снится?

– Она – моя жена, и все, что она должна – это заботиться обо мне. Не приходи сюда, Тревор. Тебе не надо сюда приходить. Понял меня?

Мне до чертиков захотелось приготовить Эйдену ужин. Может, и обед тоже.

– Я не это имел в виду, – забормотал Тревор.

Эйден, возможно, кашлянул, но так тихо, что я не была уверена…

Его менеджер поперхнулся или что-то вроде этого. По крайней мере, звук был похож.

– Я ничего такого не имел в виду. Успокойся, парень. Ты метнул в меня бомбу, причем неожиданно. Уладить это посложнее, чем прогуляться по парку. Мы с Робом потолковали и решили, что было бы неплохо сварганить какую-нибудь подходящую историю…

– Ты на самом деле думаешь, что я хочу устроить шумиху вокруг своей женитьбы?

– Неплохая идея. Ты бы мог…

– Я ничего не собираюсь делать. В следующий раз, когда дело коснется ее или нас обоих, держи рот на замке. Вместо этого займись своим делом. За что я, блин, плачу тебе?

– Никто, кроме тебя, не осмеливается разговаривать со мной в подобном тоне, – парировал Тревор с возмущением, которое, я уверена, переполняло его в тот момент.

– Ты ни на ком не зарабатываешь столько, сколько на мне. Забыл? Никого не должно заботить, что я делаю вне игрового поля, если это законно. Смирись с этим.

– Хорошо, – покорно, но с ноткой раздражения согласился Тревор. – Где Зак?

Я увидела, как на лице Зака проступила тревога, и показала ему язык.

– Поехал повидать семью, – легко и без усилий соврал Эйден. Меня это поразило – я никогда не слышала, чтобы он лгал. Обычно он беспощадно резал правду-матку, даже если она ранила кого-то.

– И что с вами двоими такое… ох-х. Ладно. Забудь. Передай ему, что я оставил десяток голосовых сообщений. Пусть перезвонит.

Эйден не ответил.

После этого я ткнула Зака под ребра и указала пальцем на мою комнату. Усевшись за компьютер, я вернулась к проекту, который хотела закончить до конца дня. Вскоре до моего слуха донесся звук захлопнувшейся входной двери.

Но я не могла избавиться от мысли, настойчиво крутившейся в голове. Не то чтобы я ожидала, что Эйден будет плохо говорить обо мне…

Но я испытала огромное облегчение, когда он взялся защищать меня перед Тревором. Наконец-то. Если так подумать, это было больше, чем просто облегчение.

Час спустя я нашла Эйдена в гостиной, сидящим на большой тахте напротив дивана. Зак ушел за продуктами, так что мы были дома одни. Я приготовила четыре огромные порции салата с киноа, три из них распределила по контейнерам на потом. Отложив себе немного еды, я направилась вместе с миской в гостиную.

Эйден сидел на том же самом месте, где был, когда я начала готовить. В руках он держал три маленьких кусочка пазла. Остальные были рассыпаны вокруг наполовину собранной картинки, состоявшей из тысячи частей… что-то вроде летающего дома. Едва я вошла в комнату, он с любопытством взглянул на меня.

– Я тут приготовила кое-что. Остаток в холодильнике, возьми, если хочешь… – предложила я, как будто он когда-то отказывался от еды.

Да он сиял от счастья всякий раз, когда я оставляла ему что-то съестное. Это было мило и грустно одновременно.

– Спасибо, что не сдал меня Тревору, – вдруг выпалила я. Мне тут же захотелось дать себе пощечину. Какого дьявола я это сказала?

Лицо Эйдена осталось спокойным и открытым, он совсем не удивился, что я фактически призналась, что подслушала их разговор.

– Не благодари меня. Я сказал правду, только и всего.

Я пожала плечами и улыбнулась:

– В любом случае я ценю это.

Эйден посмотрел на меня сонными карими глазами, ноздри едва заметно дрогнули.

– Ты даже не представляешь, в какое неловкое положение ты иногда ставишь меня.

Стоп. Что? Почему?

Он выпрямился, отложив кусочки пазла в сторону.

– Ты говоришь «спасибо» за то, что я защищаю тебя, Вэн. Ты не должна благодарить меня за такие вещи.

Я не осмелилась сказать ему, что когда-то, в незапамятные времена, он не защитил меня и не собирался этого делать. Если бы я не согласилась выйти за него, он не был бы у меня в долгу. В настоящий момент у меня не было дома, и он еще не оплатил мои студенческие займы. Чаша весов между нами еще не выровнялась. Я отказывалась верить, что он делает это просто так…

Часть меня осознавала, что Эйден заботится обо мне… по-своему. И я не собиралась анализировать, почему он это делает. Не то чтобы я воспринимала это чересчур серьезно… Но достаточно серьезно, чтобы ценить его поведение.

– Я просто хочу, чтобы ты знал… Я не воспринимаю это как должное. Вот и все.

Он прогудел что-то с непроницаемым выражением лица, ну, разве чуточку более скованным и задумчивым.

– Ты можешь смотреть телевизор здесь, если хочешь, – неожиданно добавил он.

Черт побери…

– Ты уверен? Не будешь возражать, если я составлю тебе компанию? – спросила я чуть застенчивее, чем собиралась.

Он взглянул на меня, вздохнул и покачал головой.

– Прекрати болтать и садись. – Кивнув, Эйден встал и, не говоря ни слова, отправился на кухню.

Я неловко откашлялась и уселась на противоположной стороне дивана, скрестив ноги по-турецки и устроив миску с салатом у себя на коленях. Взяв пульт, я включила телевизор и начала листать каналы, пока не обнаружила один из своих любимых фильмов. Если Эйден и счел мой выбор странным, когда вернулся и нашел меня за просмотром «Валл-И», то не сказал ни слова.

А главное, он не встал и не ушел обратно на кухню.

На следующий день мой телефон ожил поздно вечером.

На экране высветилось имя: Эйден. До этого он звонил мне дважды. Первый раз, когда стоял у дверей моей квартиры, второй – когда решил кинуть меня с поездкой в Эль-Пасо.

Я нажала на кнопку «ответ».

– Алло.

– Ванесса. – Он не спросил, кто у телефона. Просто назвал мое имя, как будто по-другому и быть не могло.

– Да?

– Моя машина не заводится. – В голосе Эйдена звучало что-то, похожее на обвинение. О чем он думал? Что я поставила ему мину-ловушку в стартер? Если не сделала это раньше, когда он реально бесил меня, то сейчас зачем, ведь он уже какое-то время ведет себя прилично?

– Может, аккумулятор сел? – растерянно спросила я. Он арендовал новую машину всего лишь год назад, не может быть, чтобы с аккумулятором что-то случилось.

Эйден пробурчал что-то себе под нос и добавил:

– Я позаботился об этом. Эвакуатор уже в пути.

Ага.

– Хорошо. Тогда что тебе надо?

– Сможешь забрать меня? – спросил он без обиняков.

Я моргнула, удивившись, что он набрал меня, вместо того чтобы взять такси.

– Ну конечно. Где ты?

– Я в главном здании. Где команда тренируется, – бросил он, не сомневаясь в том, что я знаю, о чем идет речь. В прошлом я была там всего пару раз. – Сегодня мне надо еще заглянуть в офис к адвокату и забрать кое-какие бумаги.

Заметив, что на улице собирается гроза, я вздохнула. Ненавижу ездить в дождь, но Эйден так редко просит об одолжении… только если случается что-то важное. Хлюп, хлюп – застучали капли…

– Конечно. Постараюсь добраться как можно скорее.

Эйден еле выдавил из себя «спасибо» и повесил трубку.

Кое-какие вещи не меняются, не правда ли? Усмехнувшись, я сохранила на компьютере свой проект, захватила сумку и отправилась вниз за ключами. Практически мгновенно я доехала до здания, куда, как думала, больше не вернусь, и показала старый пропуск, который Эйден дал мне, чтобы проехать через ворота охраны.

Когда я уже подруливала к паркингу около нужного здания, зазвонил телефон, перепугав меня до смерти. Я думала, что это снова Эйден, но на экране высветилось имя Дианы.

– Слу…

– Как ты могла не сказать мне?! – завопил в трубке знакомый голос.

Вот черт.

– И тебе привет!

– Не будет тебе никакого привета, каброна (коза).

Отлично. Диана перешла на каброну. Значит, она в бешенстве.

– Хочешь, скажу, откуда я узнала?

Я не хотела, но Диану это не волновало. Не дождавшись ответа, она выкрикнула:

– Мне сказал Родриго!

Я моргнула.

– Родриго! – еще раз проорала она, будто я не услышала ее в первый раз.

Я не собиралась извиняться. Потому что было бы еще хуже. Я знала, как надо себя вести в таких случаях. Единственное, что могло сработать и не взбесить Диану еще больше, это молча выстоять под ее напором.

– Вы поженились, и ты не сказала мне об этом!

Я слушала, оставаясь спокойной, и краем глаза следила за зданием, из которого должен был появиться Эйден.

– Ты боялась, что я всем разболтаю, поэтому не сказала?

Отвечать на этот вопрос определенно было бы ошибкой. Так что я упорно хранила молчание.

– Ты больше не любишь меня? Так ведь? Я уже заигранная пластинка?

Я все еще держала рот на замке.

– Не могу поверить в это! – Она крикнула так, что в ушах у меня зазвенело. Больше чем уверена, что она разговаривала, сидя в машине. – Я врежу тебе между ног!

Тут я наконец разговорилась.

– Хотела бы я на это посмотреть.

Диана не росла с моими сестрами, а у меня был богатый опыт по части драк с девчонками.

На порядок больше, чем у нее.

– Не вздумай говорить со мной сейчас! – заявила Диана. – Ты не сказала, что вышла замуж. У тебя испытательный срок, а мне пора на работу. Я на обеденном перерыве. Если захочешь исправиться – знай, я люблю клубнику в шоколаде.

Я ухмыльнулась. Вот дурочка сумасшедшая…

– Ты мне должна, – после этих слов она отключилась, а я как раз заехала на парковку, которую искала.

Я положила голову на руль. Все вышло одновременно и лучше, и хуже, чем я ожидала. Впрочем, хорошо, что все наконец открылось.

Окинув взглядом пустую парковку, я побарабанила пальцами по рулю. Пока колебалась, выходить мне наружу или нет, лавандово-серое небо прочертил огромный зигзаг молнии. Минута шла за минутой, а Эйден все не появлялся из дверей.

Проклятье. Не успев подумать, я выскочила из машины и, в сотый раз кляня себя за то, что не взяла зонт и непромокаемые ботинки, побежала через парковку к двойным дверям здания «Трех сотен». Вытерев ноги о постеленный резиновый мат, я осмотрела холл в поисках Эйдена. Женщина, сидящая на ресепшене, с любопытством вскинула брови.

– Вам чем-нибудь помочь? – спросила она.

– Могу я видеть Эйдена?

– Эйдена?

Неужели здесь так много Эйденов?

– Грейвса.

– А по какому вопросу?

Я улыбнулась женщине, которая не знала меня и, разумеется, не могла знать о моем знакомстве с Эйденом.

– Я здесь, чтобы подвезти его.

Было очевидно, что она не знает, что со мной делать. Я никогда не была похожа на одну из околофутбольных девиц. Сегодня я не планировала выходить на улицу, так что даже не накрасилась. И не надела ни подходящих брюк, ни рубашку с нормальными рукавами. На мне были обрезанные шорты и мешковатая футболка, у которой я ножницами укоротила рукава. Дождь добавил своеобразия прическе. Сейчас мои волосы походили на бирюзовое облако.

К тому же мы с Эйденом ничуть не походили друг на друга, поэтому принять нас за брата и сестру было невозможно. Только я открыла рот, как дверь, отделяющая холл от остальной части здания, распахнулась, и в ней появился человек, которого я искала. С сумкой за плечами, мощный, потный и внушительный. И, как обычно, угрюмый.

Я не могла не усмехнуться его мрачному виду.

– Ты готов?

Он дернул подбородком, что означало «да».

Я почувствовала на себе любопытный взгляд администраторши, но была слишком занята своим Ворчуном, чтобы смотреть по сторонам. На секунду его карие глаза задержались на мне, и я невольно фыркнула.

Эйден уставился на меня.

– Над чем ты смеешься?

Я пожала плечами, тряхнула головой и послала ему невинный взгляд.

– О, не обращай внимания, солнышко.

Он молча проглотил «солнышко», только поднял глаза к потолку.

Мы бок о бок направились к моей машине. Открыв двери, я неуклюже запрыгнула в нее и, дрожа от холода, включила зажигание и обогреватель. Эйден забрался внутрь намного грациознее, чем я. Он тоже промок, но не настолько.

Пристегнувшись, он уставился на меня, я искоса посмотрела в ответ.

– Что такое?

Эйден потряс головой, расстегнул молнию на лежащей на коленях сумке, достал оттуда знаменитое худи, которое он постоянно таскал с собой. А потом протянул его мне.

Секунду я просто смотрела. Он… свое любимое, неизвестной фирмы худи размер XXXX… L предложил… мне.

Когда я только-только начала работать на Эйдена, помню, первым делом он дал мне подробнейшие инструкции, как стирать и сушить это худи. В бережном режиме, а потом просто вешать на веревку. Это была его любимая вещь. У него могла быть тысяча таких же. Но нет… Он все время таскал именно это худи и иногда еще голубое.

– Это мне? – как идиотка, спросила я.

Он, закатив глаза, тряхнул худи.

– Да, тебе. Надевай, пока не заболела. Не хотелось бы ухаживать за тобой, если подхватишь воспаление легких.

Я постаралась не обращать внимания на резкий тон и сосредоточилась на словах «ухаживать за тобой». Без единого слова я надела на себя худи, как золотую медаль. Как бережно хранимую драгоценную реликвию…

Во время пути я краем глаза поглядывала на Эйдена. Радио было выключено, а ехать вместе в машине, не говоря ни единого слова – совсем не то же самое, что спокойно сидеть рядом на кухне.

– Они сказали тебе, что не так с машиной? – заставила я себя произнести.

– Водитель думает, что это из-за компьютера.

Скорее всего, так и было. Еще одна молния рассекла горизонт, и я инстинктивно сжала руль покрепче.

– Как прошла тренировка?

– Нормально.

– Пожалуйста, скажи еще что-нибудь, – хихикнула я. – Ведь ты же выигрывал до сих пор все матчи.

– С трудом, – произнес он бесстрастным тоном, казалось, застрявшим где-то между разочарованием и злостью.

Только вчера я видела короткий фрагмент передачи о том, против кого играл звезда «Трех сотен» несколько дней назад, и была под впечатлением.

– Тот парень из Грин-Бэй настоящий гигант.

Я кожей ощутила его раздражение, хоть и смотрела только вперед.

– Не такой уж он и огромный, – поправил меня Эйден.

Но он был огромным… Я видела фото парня, против которого выступали «Три сотни», и наблюдала за ним по телевизору. В нем было шесть футов пять дюймов росту и около трехсот фунтов веса. Коренастей, чем Эйден, и я бы сказала, не все из его многочисленных фунтов казались мускулами. Но размеры впечатляли. Тем не менее я заткнулась и не стала настаивать на своем.

– Ясно. Но команда выиграла.

Эйден заерзал на сиденье.

– Я мог играть лучше.

Что я должна была сказать на это? Я знала, насколько болезненно впитывал Эйден каждое единичное замечание о своих недостатках и ошибках. Глупо и одновременно прекрасно, что он так много ожидает от себя. По его мнению, он должен совершенствоваться до бесконечности.

– О, Эйден…

– Что?

– Ты лучший игрок в стране – и это не пустые слова.

Он пренебрежительно отмахнулся от меня.

– Я хочу, чтобы обо мне помнили долгие годы после того, как я закончу карьеру. Для этого я должен выиграть чемпионат.

Что-то в его тоне проникло в самую глубину моего существа, в ту его часть, которая в один прекрасный день заставила меня оставить обычную работу.

– Тогда ты будешь счастлив? – осторожно поинтересовалась я.

– Возможно.

Не знаю, что в этом «возможно» так перемололо меня внутри.

– Эйден, тебя три раза из восьми признавали Защитником года. Не думаю, чтобы кто-нибудь забыл про такое. Я всего лишь хочу сказать, что ты должен гордиться собой. Ты так много работаешь для этого.

Он ничего не сказал, но когда я мельком взглянула в зеркало на стороне пассажира, на лице Эйдена было самое задумчивое выражение, какое я когда-либо видела.

А может, мне все показалось.

И тут зазвонил телефон, который я оставила в держателе для стаканов. Я бросила на него взгляд, но экран был повернут в другую сторону, поэтому я могла увидеть, кто звонит, только взяв его в руки. Но для этого потребовалось бы убрать руку с руля, чего делать было никак нельзя, тем более что дождь начал заливать ветровое стекло. Телефон замолк так же неожиданно, как и начал звонить.

А затем вдруг затрезвонил опять.

– Ты собираешься отвечать? – спросил Эйден.

– Не люблю разговаривать по телефону за рулем, – объяснила я, когда телефон наконец замолчал.

Эйден прогудел что-то в ответ.

Затем телефон ожил опять.

Эйден со вздохом взял телефон и посмотрел на экран.

– Это твоя мама.

Вот черт!

– Не на…

– Алло? – произнес Эйден, поднося телефон к уху. – Она занята.

Я повернула голову и увидела чуть выступающую вперед нижнюю губу.

– Да, я передам ей. – По толике раздражения в интонации было понятно, что больше он ничего говорить не собирается.

Как тебе такое? Прежде чем я успела поблагодарить его за проявленные навыки краткой телефонной беседы, он отключил телефон и поставил его обратно в держатель для стаканов. В животе зашевелилось беспокойство, я откашлялась.

– Моя лучшая подруга наконец узнала, что мы с тобой женаты.

– Думал, ты давно ей сказала…

– Она знала, что мы собираемся, но я скрывала, что уже… Она услышала это от брата. Любопытно, откуда ему стало известно…

– Она не сказала?

Вспомнив, как протекала наша беседа, я фыркнула.

– Нет, ей было некогда: она все время орала на меня.

Эйден издал задумчивый, едва слышный звук.

– Наверное, мама тоже по этому поводу звонила. Обычно звоню я.

За исключением того случая, когда она очухалась после моего неудачного визита в Эль-Пасо. Одна мысль об этом заставила меня опять вскипеть от злости. Скорее всего, я перезвоню ей… в следующем месяце. Я тряхнула головой, стараясь избавиться от горьких мыслей.

– Где офис твоего адвоката?

Через полчаса я завела свой «Эксплорер» на многоуровневую крытую стоянку, примыкающую к высокому зданию бизнес-центра.

– Подожду здесь, – сказала я, выключив зажигание.

Эйден покачал головой и открыл дверцу.

– Пойдем со мной.

Посмотрев на свои ноги, я замотала головой.

– Я неподобающе одета…

Эйден глянул на мое лицо, не позаботившись осмотреть все остальное.

– Ты всегда прекрасно выглядишь. Пошли.

Он не стал дожидаться возражений и просто закрыл дверцу.

Зарычав про себя, я вышла из машины, разглядывая мокрый подол и убеждаясь, что худи практически закрывает мои шорты. Великолепно…

Покорно вздохнув, я увидела, что Эйден ожидает меня в сторонке. По крайней мере, он был достаточно вежлив, чтобы не глумиться над тем, как я выгляжу. Пешеходный мост, по которому мы шли от парковки до здания, сотрясался от грома и вспышек молний. Поэтому я практически бежала.

Едва Эйден открыл передо мной дверь, как свет в здании на мгновение погас и тут же вспыхнул вновь.

Свет в холле мигал дважды, пока мы шли к лифту. Потом еще, как раз в тот момент, когда Эйден нажал на кнопку, чтобы поехать вверх.

Окинув взглядом пустынный холл, я спросила:

– Может, поднимемся по лестнице?

Эйден искоса бросил на меня взгляд, который ясно выражал именно то, что он думал – «какая же ты идиотка, Ванесса». Но вместо этого он произнес:

– Я слишком устал.

О… Ха!

– Хорошо.

Прежде чем я смогла обдумать, чем может грозить поездка на лифте во время урагана, двери открылись. Там уже стояла какая-то пара, которая потеснилась в угол, чтобы дать нам место. Я заметила, как распахнулись глаза мужчины, когда он увидел Эйдена, опершегося о стену в противоположном углу. Я пристроилась рядом с ним.

– Какой этаж?

– Шестой.

Мужчина нажал на кнопку. Перед тем как дверь закрылась, свет мигнул еще раз. Когда лифт стал подниматься, мой желудок скрутило от безотчетной тревоги. Свет мигнул еще раз, а потом лифт дернулся, остановился и погрузился в кромешную тьму.

Один, два, три, четыре…

Твою мать…

Твою… мать!

Я попыталась закрыть глаза, когда женщина, находящаяся в лифте, взвизгнула, а мужчина воскликнул: «Какого черта?»

Не горело даже аварийное освещение.

Было темно, хоть глаз выколи.

Здесь что – нет резервного света?

Паника немедленно сдавила мне горло. Отлично, она сковала все тело, каждый мускул напрягся до боли. Я с трудом втянула в себя воздух, тело начало трясти. Я пыталась держать глаза плотно закрытыми, не обращая внимания на перешептывающуюся в углу пару.

Ладно, ладно.

Все нормально.

Все будет нормально, твердила я себе.

Я в порядке.

Это всего лишь временное аварийное отключение из-за грозы. В таких больших зданиях, как это, есть резервные генераторы, которые скоро заработают.

Так ведь?

Я начала слегка похлопывать по стене рядом с собой, пытаясь нащупать кнопки на панели, пока не наткнулась на узкую щель в прямоугольной металлической доске. По идее, это был телефон для экстренных вызовов. В лифтах должны быть аварийные линии… так я думала. Защелка легко открылась, и я схватила небольшой телефон. Видеть я не могла, а пальцы так и не почувствовали ничего, что напоминало бы кнопки для вызова. Гудков тоже не было… Лифт не двигался, света не было.

Я держала телефон у самого уха, но на другом конце не раздавалось ни звука.

Электричества не было. Вообще.

Все мои внутренности упали куда-то к коленям…

Так темно, что невозможно рассмотреть собственные пальцы, поднесенные к лицу. Дыхание с каждой секундой становилось все громче, грудь вздымалась все сильней. Такого со мной не было уже давно.

Минута проходила за минутой, а долгожданного гула, который бы свидетельствовал о том, что электричество включилось, все не было. Через три или четыре минуты панический страх, который я старалась держать в узде, схватил меня в свои грубые, жадные объятия.

– Ванесса?

Черт, черт, черт.

Я не могу дышать… Я не могу дышать… Я не могу дышать…

Я не могу думать.

– Ванесса, – снова раздался звучавший строго и напряженно в таком маленьком пространстве голос Эйдена. – Что ты, черт возьми, делаешь?

Я еще крепче зажмурила глаза: борись, борись, борись… Мне удалось с хрипом выдохнуть.

– Ничего.

«Стоп, стоп, стоп. Успокойся. Все хорошо. Все хорошо. Это всего лишь лифт. Ты в порядке».

Я не была в порядке. Даже близко…

У меня астма. С каких пор у меня астма?

Я вслепую повесила телефон на прежнее место и согнулась, изо всех сил обхватив колени. И тут моего плеча коснулась рука.

«Думай, Ванесса. Думай».

– Вы ведь Эйден Грейвс, не так ли? – Мужской голос прозвучал, как гул на заднем плане.

– Да, – отрезал знакомый низкий голос тоном, не расположенным к продолжению беседы. – Ванесса, – повторил он.

Дышать. Дышать. Дышать.

Но я не могла. Я была в панике. Еще крепче сжав колени ладонями, я судорожно пыталась вдохнуть.

Думай.

Я в порядке. Лифт не такой уж маленький. Свет рано или поздно включится. Я резко дышала ртом.

– Сядь, – прошипел Эйден, надавив мне рукой на плечо с достаточной силой, чтобы я без борьбы опустилась на колени.

Мои ключи! Похлопав по карманам необъятного худи, я обнаружила в правом кармане заветную связку. Я выдернула ее и вцепилась в скользкую металлическую трубку, которую всегда ношу как брелок. Маленькая кнопка щелкнула и… ничего.

Ничего не работало.

Телефон! Я снова начала обыскивать карманы, но тут вспомнила, как Эйден клал его в подставку для стаканов. Холодный ужас сковал меня.

– Успокойся, – приказал в темноте голос Эйдена.

«Ты в порядке. Ты в порядке. Ты в порядке. Ты всего лишь в лифте. Ты в порядке», – безостановочно твердила я.

– Ванесса. – Колени почувствовали тепло, которое шло от тела Эйдена. – Ты в порядке, – твердо заявил он, пытаясь меня успокоить.

Мне было слишком хреново, чтобы стесняться… я почти не могла дышать. Не могла открыть рот, чтобы сказать хоть слово, и даже разозлиться из-за его командного тона.

Мои плечи оказались в кольце рук Эйдена.

– Ты в порядке, – раздался его низкий серьезный шепот.

– Что с девушкой? – донесся незнакомый мужской голос с противоположной стороны лифта. – Она в порядке?

– Дыши глубоко. – Эйден большими пальцами стал массировать мне плечи, не обращая внимания на вопрос незнакомца. – Дыши.

Дышать? Я пыталась, но получалось, как у рыбы, выброшенной на берег.

– Через нос… давай… Вдох. Выдох через рот. Спокойно. – Он продолжал, ощутимо надавливая большими пальцами, массировать круговыми движениями мои плечи. – Дыши медленнее. Медленно. Вдох носом, выдох ртом.

В другой ситуации я бы удивилась такому спокойствию в его голосе. Тому, каким он может быть нежным и неторопливым.

– С тобой все хорошо, – продолжал Эйден, сжимая руки. – Спокойно. У тебя получается. – Он руководил каждым моим неровным вдохом. – Я здесь.

Его дыхание касалось моих щек, ладони обхватывали предплечья.

– Я никуда не денусь. – Он сжимал меня, слова свистели мимо ушей. – Ты не одна.

Я в порядке. Я в порядке.

Еще несколько отчаянных вдохов и выдохов – и мое дыхание перестало напоминать судороги утопающего. Наконец я приподнялась и плюхнулась на задницу, подтянув ноги к груди.

– Дыши, дыши, дыши, – командовал Эйден.

Я не могла заставить себя открыть глаза, да и не надо. Дрожь еще не прошла, но с этим я могла жить, ведь кислород уже стал поступать в легкие. Вдох носом, выдох ртом – все как велел Эйден. Мое дыхание было более резким и прерывистым, чем обычно, но оно было…

– Справилась? – Эйден зашевелился. Почувствовав, как колено коснулось моей ступни, я поняла, что он сел рядом.

– Да, – шумно выдохнув, я опустила лоб на колени.

Со мной все хорошо. Все хорошо…

Но тут мое тело затряслось в сумасшедшей дрожи, уверяя в обратном.

Я в порядке. Я в порядке. Вдох – выдох. Глаза крепко зажмурены. Я не одна. Моя рука, как бы убеждаясь в этом, скользнула с колена по бедру и коснулась бедра Эйдена. Пальцы нащупали край его футболки и стали комкать тонкий материал.

Я не одна. Все хорошо. Я судорожно выдохнула, мышцы свело в спазме.

– Лучше?

– Немного, – прошептала я, потирая пальцами подшитый край его футболки. «Прекрати впадать в детство. Ты не умираешь. С тобой все хорошо». Усилием воли я заставила себя открыть глаза и запрокинула голову, оперев ее о стену. Я не могла ничего разглядеть, но при этом была в порядке.

Я была в порядке.

Один глубокий выдох – и я стала дышать ртом, все спокойнее, спокойнее, спокойнее… В этот момент пара, находящаяся в лифте, начала разговаривать таким тихим шепотом, что я не могла ничего разобрать. Глубокое дыхание Эйдена по другую сторону от меня говорило, что он не собирается волноваться по поводу всего, что случилось с погодой и этим чертовым лифтом.

Впрочем, если бы я так не боялась маленьких темных пространств, вообще бы не стоило париться из-за этой ерунды. Было непохоже, что мы собираемся торчать здесь вечность и что лифт вот-вот рухнет вниз.

Я надеялась на это…

Тут лифт резко дернулся, женщина взвизгнула, лампочки на потолке ярко вспыхнули на одну драгоценную секунду и тут же погасли опять.

Мать твою…

С ловкостью и быстротой, которых никак от себя не ожидала, я очутилась у Эйдена на коленях. Как это получилось, осталось для меня загадкой, потому что в сознательном состоянии я, черт возьми, ни за что не смогла бы такое сотворить. Никаким образом. Но факт остается фактом – я это сделала.

Я была на коленях у Эйдена. Он сидел по-турецки, мускулистые ноги, как кокон, обхватывали меня, подбородок находился где-то около уха. Меня трясло.

Эйден выпрямил спину, его бедра напряглись как струна.

Мне стало стыдно.

– Прости, – приподнявшись, извинилась я, уже готовая сорваться с места.

– Заткнись. – Эйден положил руки на мои голые колени и заставил сесть обратно. Опершись спиной на его необъятную грудь, я почувствовала, что она мокрая от дождя. Но мне было плевать. Бедра Эйдена расслабились, я устроилась на его ступнях.

– Ты хочешь рассказать мне, из-за чего все это? – спросил он шепотом.

– На самом деле нет… – промямлила я, зажимая руки между колен.

Он слегка кашлянул, минутку помолчал, а потом выдал:

– Ты на мне сидишь вообще-то. Думаю, ты мне должна…

Я опять попыталась сорваться, хотя, по правде, мне совсем этого не хотелось, но огромные руки прижали меня еще сильнее, а пальцы захватили не только колени, но и часть бедер.

– Стоп. Я подшучиваю над тобой, – пояснил он.

Подшучивает?! Эйден? Наклонив голову вперед, я резко выдохнула с закрытыми глазами.

– Я боюсь темноты.

Будто это и так не ясно.

– Ну да, понял. Я бы дал тебе свой телефон, но в нем батарейки сдохли, после того как я тебе позвонил.

– Ох, все равно большое спасибо. – Я заставила себя сделать еще один глубокий вдох. – Я действительно боюсь темноты. Особенно такой, как сейчас, когда хоть глаз выколи. С детства, – напрягшись, стала объяснять я.

– Почему? – перебил меня Эйден.

– Что «почему»?

Он издал нетерпеливый звук.

– Почему ты боишься темноты?

Я собиралась спросить, действительно ли Эйден хочет это узнать, но, черт побери, все и так было ясно как божий день. Конечно. Я не хотела рассказывать об этом – ни ему, ни кому-либо другому, – но он заслужил объяснение. Как-никак, на его коленях сидела двадцатишестилетняя девица, которая была на грани панической атаки из-за того, что в лифте погасли лампочки.

– Это глупо. Я знаю, что это глупо. Когда мне было пять лет, сестры, – я не сомневалась, что заводилой и организатором этой акции была Сьюзи, – заперли меня в шкафу…

– И из-за этого ты боишься? – насмешливо спросил он, прежде чем я успела закончить.

– Без света, на два дня…

Эйден ничего не ответил, но тело его напряглось. Я чувствовала, как дюйм за дюймом оно становится твердым, как скала.

– Без воды и еды?

От меня не ускользнуло, что он думает о таких деталях. Это была самая дерьмовая часть истории. По крайней мере, сейчас я считала именно так.

– Они оставили мне воды и мишек-кэнди. Чипсы.

Эти сучки в свои семь, восемь и девять уже были жестокими. Они все спланировали заранее. Запереть меня в шкафу, потому что им не хотелось присматривать за мной, когда мамы не было дома. Господи, им не хотелось играть со мной. Они дразнили меня, прежде чем уйти.

Я невольно задрожала опять.

– А где была твоя мать? – спросил Эйден.

Все эти воспоминания, давно засунутые в самые дальние уголки памяти, открыли во мне прежнюю рану, которая и сейчас кровоточила. Против воли я тяжело вздохнула:

– Думаю, она укатила на свидание. Может, с отцом моего младшего брата. Не помню точно… Несколько лет он то появлялся в нашей жизни, то исчезал. Тогда ее не было дома – вот все, что я знаю.

Иногда она исчезала на несколько дней, и мне очень тяжело было переносить это.

– Кто выпустил тебя?

– Они же.

Сестры открыли дверь и стали насмехаться надо мной, потому что я описалась от страха. Я выползала оттуда целый час.

– Что было потом? – Его голос был внешне спокойным и безучастным, но каждая нотка, выходящая из его легких, вопила «это дурно».

От стыда и злости я снова задрожала.

– Ничего.

– Ничего?

– Нет.

– Ты рассказала матери?

– Конечно. Меня же заперли в ее шкафу. И я написала туда. Ей пришлось сменить ковер, потому что он вонял.

И от меня запах был не лучше. Руки были разбиты, потому что я колотила ими в дверь, как сумасшедшая, а голос охрип от крика, когда я умоляла сестер выпустить меня… или включить в шкафу свет… или, если они не могут включить его в шкафу, то хотя бы в спальне… но безрезультатно.

Я так никогда и не узнала, чем они занимались эти два дня, да по правде говоря, мне было все равно.

Все равно… Потому что нельзя оставлять маленьких детей одних так надолго.

Грудь Эйдена за моей спиной начала вздыматься так, будто ему стало тяжело дышать.

– Она никак не наказала твоих сестер?

Мне захотелось уползти куда-то внутрь себя. Его тон действовал мне на нервы, выставляя напоказ колотую рану под названием «мое детство». Я опять почувствовала себя маленькой.

– Нет. Мама наорала на них, вот и все. После этого она вроде оставалась дома с месяц или два. – В то время она была почти трезвой. – И я спала с ней каждую ночь. Потом я собрала вещички и перебралась в комнату к младшему брату.

После этого я начала запирать двери спальни.

Еще секунду кончиком пальца он продолжал массировать мои колени, но, клянусь жизнью, бессознательно, потому что затрудненное дыхание никуда не делось.

– С тех пор мне приходится спать со светом, – добавила я, чувствуя спиной, как яростно вздымается его грудь. – Не знаю, почему я рассказала тебе об этом. Пожалуйста, не смейся надо мной…

Повисла пауза. Заминка.

– Не буду, – легко пообещал он. – А я еще удивлялся, почему у тебя так много светильников в квартире и в комнате.

Я знала, что он заметит.

– Только не говори Заку. Не хочу, чтобы ему пришло в голову спрятаться у меня под кроватью и напугать меня до смерти.

– Не расскажу.

Ладони Эйдена накрыли мои колени. Я полностью очутилась в кольце его рук. В ушах раздавалось глубокое, но неровное дыхание.

– Естественно, что ты испугалась. Стыдиться тут нечего. Кое-кому другому должно быть стыдно за себя.

Я способна была только кивнуть в ответ. Не уверена, почувствовал ли он это. Еще один резкий вздох, как порыв ветра, вырвался из моей груди. С закрытыми глазами я дотронулась до кожи где-то в районе его колена.

– Спасибо, что помог мне успокоиться. Такого со мной уже целую вечность не было.

– Все в порядке, – пробормотал он в ответ.

Мое дыхание было слишком громким, сердце колотилось как сумасшедшее, тогда как Эйден дышал мягко и почти неслышно. Я сосредоточилась на вдохе и выдохе.

– Достало, – пробормотала другая женщина, находящаяся в лифте.

И верно… Достало.

Минута за минутой проходили в тишине. Я расслабила спину, откинувшись на грудь Эйдена. В его руках мне было уютно, как в колыбели. Его дыхание, такое мерное и спокойное, убаюкивало меня.

И тут лифт дернулся, заставив меня открыть глаза. Лампочки дважды мигнули и погасли. Женщина взвизгнула, но я даже не особо испугалась. Меня заботил только свет.

И тут, пока все опять не погрузилось во тьму, я увидела наконец себя, сидящей в объятиях Эйдена. Две большие мускулистые ноги возвышались по обеим сторонам от меня, так что колени были гораздо выше, чем мои. Тяжелые трицепсы, как бодигарды, охватывали мои руки. Огромными кистями он слегка придерживал мои бедра.

Он обнимал меня! Неважно, почему и зачем, но Эйден обнимал меня. Окружал меня…

Запрокинув голову назад, я приготовилась послать ему через плечо нервную и слегка робкую улыбку. Но, когда я увидела лицо Эйдена, оно было таким серьезным… таким чертовски серьезным. Моя улыбка тут же сошла на нет.

Лифт дернулся еще раз, и почти сразу на стене зазвонил аварийный телефон.

Эйден приподнял меня и пересадил в сторону, будто во мне совсем не было веса – а ведь я далеко не пушинка. Он поднялся на ноги и потянулся к стене, снимая телефон с подставки. Все это время Эйден не отрывал от меня взгляда, до того внимательного, что я подумала, не натворила ли чего-нибудь случайно.

– Да… Дело во времени… Да.

Он повесил трубку. Не исключено, что прямо в середине разговора.

– Минут через пятнадцать.

Подтянув ноги к груди, я обняла их руками и кивнула в ответ. Эйден не стал садиться, а прислонился к стене, скрестив руки на груди.

Меньше чем через десять минут лифт дернулся и начал подниматься. Когда двери распахнулись, нас встречали двое служащих, спрашивая, все ли в порядке. Эйден прошел мимо них, как мимо пустого места.

– Вы в порядке? – поинтересовались у меня.

Была ли я в порядке? Нет, но не собиралась никому сообщать об этом. Мне все еще было стыдно за то, что я так психанула.

– Ты идешь? – окликнул меня Эйден.

Это был уже тот Эйден, которого я знала.

– Не гони, милый. Я иду…

Губы его дернулись, как бы говоря, что он не в особом восторге от «милого». Но Эйден знал: мне плевать, что ему не нравится.

– Пошли. У адвоката почасовая оплата, а мы уже опоздали.

Вскоре мы нашли то, что искали. Резная стеклянная дверь в деревянной раме вела в офис адвоката.

Элегантная мебель из темного дерева в зеленых и коричневых тонах напомнила, что в огромном свитере, под которым вроде как ничего больше не было, я выгляжу как пятнадцатилетняя девица. Эйден в мокрой футболке, длинных черных шортах и кроссовках смотрелся ненамного лучше. Разница лишь в том, что ему было глубоко пофиг, как он выглядит.

Прямо напротив двери за столом сидела пожилая женщина. С вежливой улыбкой она спросила:

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Да. У нас встреча с Джексоном. Я звонил, чтобы сказать, что задержусь.

И все моментально поменялось.

– О, мистер Грейвс. Отлично. Минуточку, пожалуйста. Из-за проблем со светом его встреча затянулась.

Из-за проблем со светом… Мы с Эйденом переглянулись.

Я, черт возьми, ничего не могла поделать, особенно сейчас, когда мы выбрались из этого ужасного лифта. Я непроизвольно хихикнула и улыбнулась.

Уголки рта Эйдена чуть приподнялись, совсем чуть-чуть – ну, самую капельку, – но это случилось. Да, случилось! Он улыбнулся. Он, черт побери, улыбнулся мне! Снова. И это было так же чудесно, как и в первый раз.

Когда мы уселись, он повернулся ко мне всем своим огромным телом и пригвоздил меня взглядом к месту.

– Почему ты так смотришь?

Я потрогала уголки губ и щеки. Похоже, я светилась, как полная луна. Не улыбалась – сияла.

Эйден улыбнулся мне! Ну, какая еще у меня могла быть реакция?

– Да просто так.

Он прищурился.

– Выглядишь, будто под кайфом.

Мою «больше чем улыбку» смело с лица.

– Мне нравится, как ты улыбаешься. Вот и все.

Эйден послал мне кислый взгляд.

– По-твоему, я похож на Гринча?

– Ничуточки. У тебя милая улыбка. Ты должен делать это почаще.

Мрачное выражение его лица не могло меня обмануть. В конце концов, когда я выпрямилась, он положил руку на спинку моего стула. Подождав, пока женщина за столом отвлечется на телефон, я прошептала:

– Зачем мы, собственно, сюда пришли?

– Он хочет обсудить со мной кое-что.

Разве адвокат не мог просто послать письмо по электронной почте? Я удивилась, но промолчала.

– Так я могу подождать здесь?

– Нет.

Я поерзала на стуле и еще больше понизила тон:

– Адвокат думает, что у нас все по-настоящему, так ведь?

– Иначе это было бы мошенничество.

Проклятье. Я чуть не съехала со стула, слегка коснувшись шеей горячего предплечья Эйдена. От этого грозного слова по позвоночнику пробежал страх. В тюрьму совсем не хотелось.

Как будто прочитав мои мысли, Эйден прошептал:

– Ничего не случится. Никому не приходит в голову, что наш брак ненастоящий.

Не знаю, откуда взялась эта уверенность, но и мне бы она не помешала.

К счастью, ждать пришлось недолго. Дверь, ведущая из приемной в кабинет, отворилась, оттуда вышла пара, слишком занятая разговором между собой, чтобы обратить на нас внимание.

Кажется, наступало время шоу.

Через секунду после того, как мы встали, секретарша приглашающе махнула нам на дверь. Я вложила свою руку в руку Эйдена и слегка пожала ее.

Он в ответ сжал мою.

– Зак, ты готов? – прокричала я, запихивая ногу в кроссовку.

– Надеваю тапочки, миссис Грейвс!

Ну не идиот ли?

– Жду тебя внизу, – сообщила я, надев вторую кроссовку.

– Ладно, – заорал он в спину, когда я спускалась по лестнице. На кухне я обнаружила Эйдена, который сидел в уголке для завтрака с большим стаканом чего-то вонючего и коричневого и глядел прямо перед собой. Спорю на собственную почку, пойло было сделано из каких-то бобов и овощей.

Направляясь к холодильнику, чтобы глотнуть водички перед пробежкой, я бросила через плечо:

– Тебе достать что-нибудь из холодильника?

– Нет, спасибо.

Был вечер понедельника. Накануне «Три сотни» провели матч на выезде. Бедняжка вернулся из Мэриленда в четыре часа утра, к девяти потащился на встречу с тренерами, потом сидел на одной встрече за другой. Весь его облик говорил о том, как он вымотан. А разве могло быть иначе?

Я налила полстакана воды и выпила. Эйден в конце концов оторвал взгляд от пазла, который он заканчивал собирать, и спросил:

– Куда вы оба собираетесь?

– На пробежку.

– Почему он идет с тобой? – прямо спросил Эйден, меж бровей у него образовалась складка. Кусочек пазла просто утонул в его ручище.

– Уболтала его бежать вместе со мной марафон.

Он что, действительно в первый раз видит, как мы уходим вместе?

Что-то в моем ответе явно заинтриговало Эйдена. Голова его дернулась назад, нечто похожее на смешок тронуло губы.

– Зак собирается бежать марафон?

То, как это прозвучало, задело даже меня. А то, что как раз в этот момент на кухню зашел Зак, нисколько не улучшило ситуацию. Эйден сморщил нос и смерил взглядом своего бывшего товарища по команде.

– Угу.

– У тебя же худшее кардио, какое я когда-либо видел, – заявил мистер Ноль Социальных Навыков, ни капли не смущаясь тем, что его услышали.

С этим я не могла не согласиться. Учитывая, что Зак был элитарным спортсменом, во время первых совместных пробежек он больше напоминал меня саму в начале тренировок. Тогда я была не в состоянии пробежать три километра без острой боли в колене и одышки, причем считала, что это приличный результат.

Зак же вел себя так, будто я гнала его через пустыню Мохаве босиком и без воды.

– Вовсе нет, – возразил Зак. – Почему ты киваешь, Вэн?

Я остановилась.

– Ты… ой! Не щиплись… – Я укоризненно взглянула на этого нахала. – У тебя почти нет выносливости. Дыхание хуже, чем мое.

– Я смогу пробежать марафон, если захочу. – Щеки Зака порозовели, а я постаралась убраться от него подальше, чтобы он не ущипнул меня опять.

– Конечно сможешь. Вон как пыхтишь – настоящий паровоз. – Я шлепнула Зака по спине и тут же увернулась, чтобы он меня не достал. – Ладно, пора в путь. Только дай мне сначала пописать, Форрест Гамп.

Зак сделал еще один выпад в мою сторону.

Я отпрыгнула, успев заметить, что Эйден смотрит на меня. А именно – на мои ноги. Все лосины были в стирке, поэтому я вытащила из ящика шорты, которые не носила лет сто. Они были тесноваты и коротковаты, так что мне пришлось надеть свободную футболку, чтобы не было заметно, как эластичный пояс впивается в живот и бедра. С того момента, как начала бегать, я сбросила почти семь килограммов, но до приличных мышц было далековато.

Я немного удивилась, когда Эйден, сдвинув густые брови, спросил:

– Что с твоей ногой, Вэн?

Во время работы на Эйдена я периодически носила юбки и платья. И всегда думала, что ему просто плевать на шрамы, которые уродовали мое колено. Черт возьми, на мне были обрезанные шорты, когда мы застряли в лифте. Я сидела на Эйдене, и он держал руку у меня на колене. Как он мог не заметить?

Мне было все равно, что колено выглядит не супер, поэтому я никогда не пыталась прятать его. Это было делом чести. Моим ежедневным напоминанием о той физической боли, через которую я прошла, о гневе, который надо держать под контролем, о том, как я справилась со всем этим. Я закончила колледж. Встала на ноги. Занялась делом, о котором мечтала. Рискнула выйти из своего привычного мирка. Копила, работала, добивалась. Все сама.

И если я делала это, когда была сильной, то потому лишь, что помнила времена, когда была слабой. Больное колено не давало забыть, через что пришлось пройти за последние восемь лет.

Не желая копаться в прошлом, я бросила:

– Меня сбила машина.

Просто я не добавила, что за рулем сидела моя сестра.

К тому времени, когда мы с Заком вышли из дома, солнце начало клониться к закату. Мы пробежали без перерыва десять километров, потом повернули домой. На последних трех километрах мы обычно приходили в себя. Восстановив дыхание, Большой Техасец коротко фыркнул и спросил:

– Какого дьявола Эйден до сих пор не замечал твое колено?

У меня вырвался короткий смешок.

– Задаю себе тот же вопрос.

– Господи Иисусе, Вэнни, думаю, я заметил в первую же неделю, как ты стала работать. – Зак потряс головой. – Эйден не замечает ничего, что не относится к футболу, пока не становится слишком поздно.

Что правда, то правда.

И тут Зак добавил:

– Так же было и с тобой.

Что-то обрушилось мне на плечи. Правда необязательно должна ранить. Ее можно принять за тяжелого удава, который обвивается вокруг горла и убивает тебя, а можно – за боа из перьев, роскошное и забавное дополнение к твоей жизни. Сейчас я заставила себя принять правду как красивое боа. Ведь я уже столкнулась лицом к лицу с реальностью, когда Эйден признался, что он не ценил меня, пока я не ушла.

Было так, как было. Невозможно заставить кого-то заботиться о тебе или любить тебя. Я знала это слишком хорошо…

Эйден любил одну-единственную вещь на свете, и если ты не была этой вещью, пиши пропало. Он слишком долго занимался только своим делом и не обращал внимания ни на что другое. И мне приходилось принимать тот факт, что ничто и близко не могло сравниться для него с футболом. Единственное, что не укладывалось в голове, так это рассказ Лесли о бабушке и дедушке Эйдена и о том отчаянии, которое он испытал, когда потерял их.

Он ни разу не говорил при мне о бабушке и дедушке. Полагаю, потому, что Эйден – это Эйден.

Но сейчас-то я знала, что он – пусть и по-своему – заботится обо мне. Это о чем-то говорит, разве нет? Не думаю, что хватаюсь за соломинку или преувеличиваю. Просто я брала то, что могла, и не строила воздушные замки.

Так что я просто пожала плечами:

– Ага, точно… Он так сконцентрирован на игре, что остальное ему пофиг. Я давно поняла это.

Глубоко вздохнув, Зак фыркнул:

– Это хорошо работает в его случае. Он самый крутой профи в команде.

Горькая улыбка на его губах тронула мое сердце.

«Бедняга Зак», – против воли подумала я.

Я пихнула его локтем.

– Хватит дуться. Тебе всего двадцать восемь. Разве один из квотербеков не играл почти до сорока?

– Ну да… играл.

– Вот видишь?

На данный момент этого было достаточно, и я решила сменить тему:

– Чем собираешься заняться в Хеллоуин?

– Куда это ты направилась?

Я остановилась в дверях, держа в руке ведро в форме тыквы, которое купила накануне. Эйден не мог не заметить, что я насыпала туда три пакета конфет.

– Никуда. Собираюсь посидеть на улице.

Эйден сидел в уголке для завтрака, на своем троне, как я начала его про себя называть, склонившись над рассыпанным пазлом. Не знаю, почему я подумала, что это мило, но так оно и было. Огромные плечи нависли над маленькими кусочками пазла, на лице – живейший интерес.

Эйден окинул взглядом мою фигуру. Если не ошибаюсь, это было в третий раз за все время нашего знакомства. Брови его поднялись, лицо превратилось в каменную непроницаемую маску.

– Ну, ты и разоделась.

– Это костюм, – сказала я слегка уязвленно, – для Хеллоуина.

Я всегда любила Хеллоуин. После Рождества это был мой самый любимый праздник. Костюмы, декорации, маленькие дети, конфетки… я обожала это с самого первого праздника, который запомнила.

Эйден чуть склонил голову набок.

– И в кого же ты нарядилась?

Он что – серьезно? Я осмотрела свой костюм, который сварганила три года назад для дружеской вечеринки. Я им очень гордилась. Балахон, желтая рубашка, на лбу защитные очки с одним окуляром. Куда уж очевидней…

– Миньон.

Виннипегская Стена моргнул.

– Какой, черт возьми, миньон?

– Миньон. Мультик «Гадкий я».

Последовало молчание, и тут уже я недоуменно моргнула:

– Ты что, не помнишь?

– Ни разу не смотрел.

Святотатство. Можно было бы, конечно, спросить, не шутит ли Эйден, но он точно говорил серьезно. Я уставилась на него в упор.

– Это один из самых забавных мультиков во всей вселенной, – медленно начала объяснять я, надеясь, что он все-таки пошутил.

Но он опять покачал головой, опустив глаза.

– Никогда не слышал о таком.

– Даже не знаю, что сказать тебе. Ты просто не представляешь, что ты упустил. Это самый крутой мультик после «В поисках Немо».

– Сильно сомневаюсь.

Но он не сказал, что никогда не слышал о «В поисках Немо». Уже что-то.

– У меня есть дивиди, могу одолжить тебе…

Он не успел ответить, как в дверь постучали. Схватив ведерко с конфетами, я приготовилась услышать за порогом заветное «кошелек или жизнь».

На ступеньках стояли двое мальчишек лет шести и протягивали матерчатые мешки, над которыми они, похоже, изрядно потрудились.

– Кошелек или жизнь! – разом заорали они.

– Удачного Хеллоуина, – ответила я Могучему Рейнджеру и Капитану Америке, отсыпав конфет в каждый мешок.

– Спасибо! – дружно крикнули малыши и побежали к взрослым, ожидающим их на другом конце пешеходной дорожки. Мы помахали друг другу, и я снова вернулась на кухню.

– Буду на улице, – заявила я Эйдену, забирая складной стул, который заранее приготовила для этого случая.

Едва я уселась в маленьком патио рядом со входом, как дверь открылась и оттуда показались ножки точно такого же стула, как у меня. Вслед за ним объявился почти двухметровый гигант, с которым мы официально были женаты.

– Что ты делаешь? – поинтересовалась я, когда он поставил свой стул рядом с моим, чуть подальше от двери.

– Ничего.

Эйден тяжело опустился на полотняное сиденье. Честно говоря, я немного забеспокоилась, не треснет ли оно по швам под его немалым весом. Но каким-то чудом оно уцелело. Развалившись на стуле, Эйден скрестил руки на груди и уставился на улицу.

А я – на него.

Он никогда не сидел снаружи. Никогда. Где ему взять время? Да и зачем?

– Ладно, – пробормотала я себе под нос.

Дома через три от нас гуляла пара ребятишек. Было еще рановато, около шести, так что я не задавалась вопросом, почему на улице так мало детей. Там, где я выросла, первые малыши появлялись уже около пяти часов, в восемь начинали обход ребята постарше. Большинство домов украшали по случаю праздника. Наш – никогда. Но все равно было круто. Все были вовлечены в общее веселье.

Моя мама ни разу не удосужилась купить нам костюмы, но нас с братом это не смущало – мы все равно наряжались. Я преуспела в искусстве создавать их буквально из ничего. Каждый год, что бы ни случилось, мы надевали костюмы и вместе с Дианой, в сопровождении ее родителей, отправлялись требовать «кошелек или жизнь».

Даже в жилом комплексе, где я провела последние два года, находилось несколько ребятишек, которые отмечали Хеллоуин. Здесь меня пока ждало разочарование, но, может, просто еще рановато?

– Тебе нравится вся эта фигня? – спросил сбоку недовольный голос.

Облокотившись на спинку стула, я развернула маленький «кит-кэт», который достала из ведра-тыквы.

– Ага. – Я засунула конфету в рот наподобие сигареты. – Мне нравятся костюмы и представление. Конфеты. Но больше всего – костюмы.

Эйден коротко взглянул на меня.

– Я бы не сказал…

Я скосила глаза и слегка обернулась к нему.

– Почему? Потому что я не оделась как секси-кролик, или медсестра из «Плейбоя», или что-то в этом роде?

Он смотрел прямо перед собой.

– Разве не так одевается большинство девушек?

– Некоторые… если у них нет воображения. В прошлом году у меня был костюм Гоку. На вечеринке в честь Хеллоуина, куда мы пошли с Дианой. Ее я уговорила одеться как Транкс.

Это заставило Эйдена перевести взгляд на меня.

– Что за Гоку?

Ё-моё, мне пришлось вцепиться в края сиденья, когда я устремила взгляд на его бородатое лицо.

– Это второй великий боец в истории аниме. Персонаж сериала, который называется «Драконий жемчуг». – Тут я поняла, что шепчу и кричу в одно и то же время, и закашлялась. – Это мой самый любимый японский мультик. Неужели ты никогда не слышал о нем?

Густые брови сошлись на переносице, одна огромная нога легла на другую, Эйден вытянулся на несчастном стуле.

– Это мультфильм… с боями?

– Межгалактическими войнами. – Вскинув бровь, я сделала попытку увлечь его. – Как «Уличный боец», но с сюжетом. Он грандиозный.

Слово «межгалактический», по ходу, было лишним, потому что Эйден затряс своей большой головой.

– Что за, черт возьми, межгалактические войны?

– Ну… – Я взяла из ведра две конфетки и протянула Эйдену фруктовую, ведь он, как-никак, был веган. – Возьми. Сразу такое не объяснишь.

– Все это время у него был хвост?

Эйден поднес ко рту леденец, который он взял из ведра-тыквы, после того как расправился с фруктовой конфеткой. Я старалась не смотреть на его губы дольше одной-двух секунд подряд.

– Любой мог схватить его за хвост и использовать это против него.

Тот факт, что Эйден настолько погрузился в мое любимое аниме, переполнял меня восторгом. Изо всех сил я старалась не показывать этого.

– Нет, он потерял хвост, когда вырос.

Уже целый час мы разговаривали о «Драконьем жемчуге». За все это время только четыре малыша подошли за конфетами. Но я была слишком увлечена пересказом сюжета моего любимейшего сериала Мистеру-У-Которого-Никогда-Не-Было-Детства, чтобы по-настоящему обратить на это внимание.

Он моргнул, обдумывая мои слова.

– Он потерял хвост, когда стал подростком?

– Да.

– Почему?

– А почему бы нет? Генетически. У мальчиков в определенном возрасте начинают расти усы, а он потерял хвост. Тебе надо посмотреть, чтобы понять.

Похоже, мне так и не удалось убедить его до конца.

– Позже вышли серии Зет и Джей Ти. На мой вкус, они даже лучше.

– Почему?

– Герои там постарше. У них уже дети, которые стали еще круче.

Брови Эйдена дернулись, и я была уверена, что уголки губ тоже.

– Они тоже есть у тебя на дивиди?

Я улыбнулась:

– Вполне возможно.

Эйден искоса посмотрел на меня и поскреб свою волосатую щеку.

– Пожалуй, мне стоит посмотреть их.

– Когда только пожелаешь. Мои видео – твои видео.

Клянусь, он кивнул так, будто на самом деле принял мое предложение.

С победным вздохом я посмотрела на улицу и убедилась, что она совсем опустела. Ни одной живой души, ни в нашем квартале, ни в соседних. Где-то в затылке у меня зашевелилось подозрение, заставив по-настоящему задуматься о сегодняшнем вечере и об Эйдене, который вышел посидеть вместе со мной.

Я прикусила губу и медленно спросила:

– Похоже, детей сегодня уже не будет, как думаешь?

Он пожал плечом и вынул леденец изо рта.

– Похоже на то.

Я взяла почти полное ведро с конфетами и, отвернувшись, стала складывать ножки стула. В горле зашевелился комок.

– На самом деле дети в этой округе не ходят за конфетами на Хеллоуин, так ведь?

Эйден пробурчал что-то невнятное.

И до меня наконец-то дошло.

Поверить не могу, что так долго тупила…

Он прекрасно знал, что дети не ходят просить «кошелек или жизнь» в этом элитном поселке, закрытом чертовыми воротами. Поэтому и решил составить мне компанию. Как тебе такое? Как тебе такое?

– Эйден.

– А?

– Почему ты не сказал, что здесь не будет гостей?

Эйден даже не взглянул на меня, направляясь к дому со стулом под мышкой.

– Ты выглядела такой счастливой. Не хотелось обламывать тебя, – сказал он без тени смущения в голосе.

Если я и должна была сказать что-то подходящее после всего этого, то не имела представления, что именно. Забрав у Эйдена его стул и убирая оба в гараж, я размышляла о проявленной им крошечной любезности. Сам он тем временем скрылся в ванной.

В желудке заурчало, и я отправилась на кухню. Пока я промывала и сушила нут, мысли все время возвращались к Эйдену. Вскоре он появился на кухне, сел за столик для завтрака и мирно склонил широкую спину над пазлом. Я приготовила ужин – вчетверо большее количество, чем обычно, – сказав себе, что делаю это исключительно в благодарность за то, что Эйден был так мил со мной.

Мне даже не пришло в голову спросить, хочет ли он есть. Эйден всегда был голоден.

Через полчаса, когда ужин был готов, я приготовила две глубокие тарелки, положив в одну из них в три раза больше, чем себе, и отнесла Эйдену. Забирая миску, он посмотрел мне прямо в глаза.

– Спасибо.

Я кивнула в ответ.

– Пожалуйста. Собираюсь посмотреть телик во время ужина.

Сказав это, я направилась в гостиную.

– Хочешь посмотреть «Драконий жемчуг»?

Услышав эти слова, я замерла на полпути.

– Интересно, как выглядит мальчишка с обезьяньим хвостом, который типа круто дерется.

Я оглянулась, чтобы убедиться, что меня не разыгрывают. Эйден сидел на самом краешке стула, готовый в любой момент сорваться с места. Прежде чем ответить, я постаралась спрятать идиотскую улыбку.

– Это же «Драконий жемчуг», парень! Мне не нужно повторять дважды.

Я сидела за компьютером, когда разразился первый гром. Дом содрогнулся. Окна затряслись. Послышалось завывание ветра, хлопающего по обшивке здания. Обещанная метеорологами гроза началась…

В панике я сохранила проект, над которым работала, и выключила компьютер.

Затем молния ударила еще раз прямо напротив моего окна. Настолько яркая, что казалось, это не природное явление, а начало ядерной войны. На электричество надежды не было, свет только что был – и вот его нет.

«Твою мать…» – пробормотала я, вслепую пробираясь к спальному месту и шаря в темноте руками. Сначала на кровать наткнулись мои колени. Я выругалась, одной рукой трогая место, где непременно появится кровоподтек, а другой ища верхний ящик тумбочки. Вскоре я нащупала внутри светодиодный фонарик. Я всегда держала эту штуковину в левом углу, где он сейчас и находился.

Включив фонарик, я глубоко втянула в себя воздух и забралась под одеяло. Светодиодный фонарик – лучшая вещь, которую можно купить за деньги: пятьсот люменов в хитрой штучке меньше десяти сантиметров длиной. Я провела ярким лучом света по потолку и направила его к двери, прислушиваясь к завыванию ветра снаружи. Меня трясло как в лихорадке.

Не то чтобы о надвигающейся грозе не предупредили… Дождь шел, не прекращаясь уже довольно долго, но вместо того, чтобы утихнуть, буря становилась все сильней и сильней. Великолепно…

Это было глупо. Я ненавидела себя за то, что так боялась. Правда. Чувствовала себя как глупая маленькая девочка. Но твердить, что я в порядке, что все хорошо, было бесполезно…

Это не помогало…

Меня все равно трясло. Дыхание булькало где-то в горле. Я отчаянно хотела, чтобы включился свет.

– Ванесса! Где ты? – раздался снизу хрипловатый голос Эйдена. Его шаги были едва слышны, смешиваясь с доносившимся снаружи шумом.

– В своей комнате, – почти пропищала я; вышло гораздо жалобнее, чем хотелось. – Ты что, не спишь?

Мистер Сонные Штаны отправился в постель в свое обычное время – в девять. То есть три часа назад.

– Меня гром разбудил.

Еще одна слепящая вспышка молнии осветила появившуюся в дверном проеме фигуру. Я направила луч фонарика на ноги Эйдена.

На его голые ноги.

На нем были только бо́ксеры. Никакой рубашки или футболки. На Эйдене были только боксеры, медальон и мускулы.

Целая гора мускулов.

«Стоп, Ванесса. Остановись сейчас же!»

– Господи Иисусе, ну и яркая эта штука. Можешь направить ее в пол?

По голосу было понятно, что еще несколько минут назад Эйден спал мертвым сном. Я переместила свет фонарика вместо пола на потолок.

– Ты в порядке?

– Ага, – проблеяла я, в то время как непроизвольная дрожь сотрясала мой позвоночник. – Намочила штаны, только и всего.

Смешок, вырвавшийся у меня изо рта, был таким же фальшивым и неловким, как и мое состояние. Идиотка, и только.

Эйден вздохнул и сделал несколько шагов вперед, пока наконец гора его тела не появилась рядом с матрасом.

– Подвинься.

Подвинься?!

Я не собиралась ни о чем спрашивать. Должна была, но мое сердце поднялось куда-то ближе к горлу…

Я подвинулась. Когда он лег на мою кровать, под мое одеяло, будто, черт возьми, делал это уже не в первый раз, никто не произнес ни слова. Я не хотела казаться ханжой или чем-то в этом роде. Отчаянные ситуации требуют отчаянных мер, поэтому я не собиралась говорить «нет» другой половине моего брачного контракта, когда она изъявила желание запрыгнуть ко мне в постель, а я как раз ни за что не хотела оставаться одна.

Молния ослепительно вспыхнула, осветив оба окна моей спальни, а потом дом погрузился в такую кромешную тьму, что, несмотря на скользящий по потолку луч света от моего фонарика, меня обуял ужас.

Безо всякого стыда, будто в моем теле совсем не было костей, я передвинулась ближе к Эйдену, и наши локти соприкоснулись.

– Дрожишь? – спросил он странным тоном.

– Немного.

Я подвинулась еще на пару сантиметров, впитывая тепло, которое излучало его тело.

Эйден вздохнул так, будто я мучила его, а я всего лишь лежала в собственной постели.

– Ты в порядке.

Я прочертила лучом фонарика круг на потолке.

– Я знаю.

Раздался еще один мощный вдох – на такой способен только мужчина внушительных размеров.

– Иди сюда. – Его голос гулом раскатился над простынями.

– Куда? – Я ведь уже была рядом с ним.

Я перекатилась на бок.

– Ближе, Вэн, – сердито приказал Эйден.

Я нисколечко не смущалась того, что довольно дико лежать в одной постели с человеком, который за все время знакомства ни разу по-настоящему не обнял тебя. Меня вообще не заботило, что Эйден практически голый, а на мне были только белье и маечка.

Так что я придвинулась ближе, пока не почувствовала, что Эйден лежит не на спине, а на боку. Мое лицо практически прижалось к его груди, сложенные руки прикасались к ней.

Он был таким теплым, от него замечательно пахло дорогим кокосовым маслом и травяным мылом. Теми самыми, которые я обычно заказывала по интернету, пока между нами все не изменилось. Я не могла представить, что Эйден и есть тот самый мужчина, который еще несколько месяцев назад пять дней в неделю держал меня на расстоянии вытянутой руки, а сейчас он в моей кровати только потому, что знает, как я боюсь темноты.

Позже, когда буду в состоянии, я подумаю о том, как он проснулся и пришел в мою комнату, но прямо сейчас не время.

Он сдвинулся всего на капельку, и щетина, покрывавшая его подбородок, на долю секунды коснулась моего лба. Эйден мягко и спокойно вздохнул, и волосы на его щеках задержались на моей коже дольше.

– Как ты выживала в последние двадцать лет с таким-то страхом темноты?

Он задал свой вопрос таким мягким тоном, что мой рот открылся прежде, чем я успела подумать.

– У меня всегда есть фонарик. Кроме того, за исключением последних двух лет, я всегда жила с кем-то. Плюс я редко оказываюсь в полной темноте. Научилась избегать ее.

– Ты жила со своим парнем? – небрежно спросил Эйден, тепло его дыхания я чувствовала на своих волосах. Если его тон и был слишком небрежным, я не обратила на это внимания.

– О нет. Я никогда не жила с парнем. У меня и парней-то было всего три, и до этого дело никогда не доходило.

Мне в глаза бросился блеск золотого медальона у него на груди.

– А ты когда-нибудь жил с девушкой?

Смешок, вырвавшийся у Эйдена, был настолько неожиданным, что я подпрыгнула.

– Нет. Я никогда не был в отношениях.

– Никогда?

– Никогда.

– В жизни?

– В жизни, – подтвердила эта самодовольная задница.

– Даже в старшей школе?

– Тем более в старшей школе.

– Почему?

– Потому что все отношения заканчиваются по одному из двух сценариев: или разрыв, или брак. А я не хочу тратить свое время впустую.

Я подняла голову и встретилась с его взглядом, выражение которого определенно говорило о том, что я спятила. Но мне было некогда сходить с ума. В том, что он говорил про исход отношений, был смысл. С другой стороны… отсутствие свиданий, религиозный медальон на груди.

– Ты… – мне никак не удавалось выговорить это, – ты хранишь себя для брака?

Он не запрокинул голову назад и не рассмеялся. Не щелкнул меня по лбу и не назвал идиоткой. Эйден Грейвс просто смотрел в темноту комнаты, находясь в нескольких сантиметрах от меня. Затем он опустил взгляд.

– Я не девственник, Ванесса. Несколько раз в старшей школе у меня был секс.

Мои глаза сами собой вылезли из орбит. В старшей школе?! У него ни с кем не было секса, мать твою, со школы?

– В старшей школе? – В моем голосе, как и водится, было полно недоверия.

Он понял, на что я намекала.

– Да. Секс – сложная штука. Люди лгут. У меня нет времени ни для того, ни для другого.

Черт! Побери! Я всмотрелась в лицо Эйдена. Он не врал. Нисколечко. И тут стало ясно, чем он часами занимался в своей комнате. Мастурбировал… все это время он дрочил. Я почувствовала, как меня бросило в жар.

– Ты убежденный девственник?

– Нет. – Ресницы опять опустились. – С чего ты это взяла?

– У тебя никогда не было девушки. Ты не ходишь на свидания.

«Все время дрочишь к тому же». Что за ерунда, мне надо перестать думать о нем, его занятой руке и о том, чем он занимается в своей комнате.

У Эйдена на лице появилась знакомая мина под названием «ты идиотка».

– У меня нет времени, чтобы тратить его на отношения, к тому же большинство людей мне не нравится. Включая женщин.

Я сжала руки, которые до сих пор лежали между нашими телами.

– Но я же тебе чуть-чуть нравлюсь.

– Чуть-чуть, – повторил он, слегка дернув уголком рта.

Я оставила его комментарий без внимания и, потянувшись, дотронулась указательным пальцем до медальона с изображением святого Луки, висящего у него на шее.

– Разве это не католический святой? Может, ты религиозен?

Он тоже дотронулся до квадратной золотой вещицы, которую носил, не снимая.

– Я нерелигиозен.

Я вскинула брови, а Эйден с невыносимым выражением лица сказал:

– Спрашивай обо всем, что тебя интересует.

– А ты ответишь?

Эйден запыхтел, поворачивая свое массивное тело.

– Задавай свои чертовы вопросы, – бросил он.

Внезапно почувствовав сильную робость, я не сразу убрала указательный палец с медальона. Очень давно хотела спросить Эйдена об этом, но мы не были достаточно близки. Когда еще подвернется подходящий момент, как не сейчас, ведь он сам разрешил…

– Почему ты всегда носишь его?

Эйден ответил без намека на промедление:

– Это медальон моего деда.

Мое сердце, превратившись в ракету, чуть не выпрыгнуло из груди.

– Он подарил его, когда мне исполнилось пятнадцать лет.

– На день рождения?

– Нет. После того, как я стал жить с ним.

Голос Эйдена был мягким и уютным. Все, что он говорил сейчас, заставляло меня жадно впитывать каждое слово и чувствовать, что мы открылись друг другу.

– Почему ты стал жить с ним?

– С ними. Я жил с бабушкой и дедом. – Он снова коснулся щетиной моего лба. – Мои родители больше не хотели иметь со мной дела.

Сердце у меня содрогнулось. Оно слишком хорошо знало, как это больно.

Возможно, слишком больно даже для таких, как Эйден.

То, что я услышала от Эйдена, никак не вязалось с мужчиной, который лежал рядом со мной. Он практически никогда не повышал голос, не ругался, не дрался с противниками по игре и тем более с товарищами по команде. Эйден всегда был заряжен: уравновешен, целеустремлен, дисциплинирован.

А я слишком хорошо знала, что это значит – быть ненужным.

Но я не собиралась плакать.

Я держала глаза закрытыми, ведь и Эйден запер свои секреты в самой глубине сердца.

Его дыхание касалось моего лба.

– Ты когда-нибудь обращалась к специалисту, – спросил он, – после того, что сделали твои сестры?

Да, определенно это не та тема для беседы, которую мне хотелось поддержать.

– Нет. Хотя я ходила к психологу, когда нас разлучили с матерью. Да, когда над нами установили опеку. Но они задавали вопросы только о том, что касалось матери. Больше ни о чем…

Оглядываясь назад, я стала понимать, что представители органов опеки хотели убедиться, что ни мать, ни те, кого она приводила в нашу жизнь, не причиняли нам физического вреда. Психолог, должно быть, заметил что-то нехорошее в моих сестрах, и поэтому нас отдали к разным приемным родителям. Честно говоря, я никогда не была так счастлива, как в тот раз…

Ужасно? Не знаю. Я не чувствовала ни малейшей вины за это, особенно когда мы попали в хорошие семьи со строгими, но заботливыми приемными родителями. Ничуть не похоже на то, что было раньше.

– Мне не нравится бояться. Хочу перестать, но не выходит… – залепетала я, внезапно почувствовав необходимость защититься.

Эйден приподнялся и посмотрел на меня как-то загадочно.

– Я только спросил… Все боятся чего-нибудь.

– Даже ты? – Отбросив защитную реакцию, я взглянула ему прямо в глаза.

– Все, кроме меня, – беспечно ответил он.

Я тяжело вздохнула. Яркий луч фонаря частично затенял наши лица.

– Нет. Ты сказал, что все боятся чего-нибудь. Что вызывало у тебя страх, когда ты был совсем маленьким?

Наступившую тишину нарушил только порыв ветра, сотрясший оконные стекла. Я бессознательно дотронулась кончиками пальцев до груди Эйдена.

– Клоуны.

Клоуны??

– В самом деле?

Я попыталась представить крошку Эйдена, вопящего от страха при виде дяденек и тетенек с размалеванными лицами и красными носами. Не получилось…

– Ну да. Я думал, они собираются съесть меня.

Представив такое, я не смогла удержать улыбку. Подложив ладонь под щеку, спросила:

– Сколько тебе было тогда? Девятнадцать?

Большие, шоколадного цвета глаза медленно, очень медленно моргнули. Темно-розовые губы слегка приоткрылись.

– Ты прикалываешься надо мной? – спросил он, растягивая слова.

– Конечно. – Улыбка на моем лице стала еще шире.

– Потому что я боялся клоунов? – Казалось, он не может понять, что тут смешного.

Но это и правда было смешно.

– Просто я не могу представить, что ты вообще чего-то боишься. А уж клоунов меньше всего. Даже я их никогда не боялась.

– Мне было четыре.

Я захихикала.

– Четыре… или четырнадцать, одна фигня.

По упрямому выражению, появившемуся на лице Эйдена, было ясно, что ничего забавного он в этом не находит.

– Это последний раз, когда я пришел спасать тебя от чудища под кроватью.

Неужто он шутит? Я старалась не показать, какой шок испытала, но… так и было. Он шутил со мной! Эйден лежал в моей кровати и шутил. Со мной…

– Ну, прости, я просто немного пошутила.

Придвинувшись на миллиметр ближе, я подтянула ноги к груди так, что они коснулись его бедра.

– Пожалуйста, не бросай меня.

– Ладно, – сказал он, подкладывая подушку под щеку и сонно закрывая глаза.

Не стоило брать с него обещание. Я знала, что Эйден сделает так, как сказал. Такой уж он был человек.

– Эйден, – шепотом позвала я.

– Хммм… – пробормотал он.

– Спасибо, что решил спасти меня.

– Угу. – Он заворочался и медленно, глубоко вздохнул.

Я отложила фонарик и направила его в стену. Эйден даже не спросил, собираюсь ли я выключить свет, или хотя бы на сколько рассчитана батарейка. Я улыбнулась, сняла очки и положила их на пустую тумбочку у кровати. Потом я подсунула руки под щеку и посмотрела на Эйдена.

– Спокойной ночи. Еще раз спасибо за то, что остался со мной.

Чуть приоткрыв глаза, он промычал что-то нечленораздельное, но вполне похожее на «пожалуйста».

С легкой усмешкой я закрыла глаза.

Секунд черед пять раздался голос Эйдена:

– Ванесса?

– Мм-м?

– Почему в твоих контактах я сохранен как «Миранда П.»?

Мои глаза распахнулись сами собой. Разве я не стерла это имя?!

– Это долгая, скучная история, а тебе еще надо выспаться…

«Угу» Эйдена было таким недоверчивым, каким и должно было быть. Он, несомненно, понял, что я бессовестно вру, но осознание этого не помешало мне через несколько секунд провалиться в глубокий сон.

Когда я проснулась, было еще темно, в окно барабанил дождь. Какое-то время я не могла понять, где нахожусь, пока до меня не дошло, что я играю роль живого одеяла.

Личного одеяла Эйдена.

Одна нога была перекинута через его бедро, рука лежала на животе в районе пупка, а голова устроилась прямо на одном из его бицепсов. Мой чертов рот был в миллиметре от его соска.

Какого дьявола я здесь делаю?

Откинув голову назад, я увидела, что одна рука Эйдена служит ему подушкой – где была сама подушка, неизвестно, – а другой, той самой, на которой лежала моя голова, он обхватил меня за шею.

Стараясь не походить на огромного осьминога, я медленно сняла с бедняги руку и ногу. Я попыталась представить, что бы подумал Эйден, проснувшись и найдя меня в такой позе, но поняла, что не хочу этого знать.

Да и для него так будет лучше.

– Я проснулся ночью, чтобы попить водички, – произнес Зак, уплетая овсянку с бананами.

Я сняла очки и с наслаждением зевнула. Эйден случайно разбудил меня рано утром, выбираясь из кровати. Моей кровати. Той самой, на которой он проспал со мной всю ночь. Ну хорошо, шесть часов. Попыталась заснуть опять, но мне это не удалось. Поэтому я лежала на кровати и смотрела телевизор, пока не поняла, что достаточно бодра для того, чтобы заняться какой-нибудь работой перед завтраком.

– Твоя дверь была распахнута, – продолжил Зак.

Мой рот тут же захлопнулся.

– Я заметил, что ты была не одна, дорогуша.

Этот идиот даже не позаботился убрать с лица издевательскую ухмылочку. Он явно наслаждался ситуацией.

На это можно было отреагировать несколькими способами. Изобразить дурочку. Выйти из себя. Или сделать вид, что ничего особенного не произошло. Если имеешь дело с одним из самых доставучих людей в мире, третий вариант – единственно возможный. Легонько повозив зубцами вилки по тарелке, я подняла невинный взгляд на стоящего рядом зануду.

– Прошлой ночью отключили свет из-за грозы.

– Угу.

Он проглотил это.

– Эйден знает, как сильно я боюсь темноты, – продолжила я.

– Боишься темноты, – затрепетали рыжеватые ресницы. – Ну-ну.

– Вот и все. Прекрати смотреть на меня так!

Прежде чем отправить в рот ложку с овсянкой, Зак усмехнулся:

– Как пожелаете, миссис Грейвс.

Я застонала.

– Даже близко ничего не было.

– Не спорю с тобой, дорогая. – По тому, как Зак произнес это, я ни капельки ему не поверила.

– На самом деле, ничего похожего, – добавила я на всякий случай. – Он всего лишь… пытается быть мне другом.

Другом, который залезает ко мне в постель? Может, в следующий раз он ограничится тем, что вручит мне фонарь для аварийных ситуаций.

Мне было легко поверить, что Эйдена разбудили раскаты грома, сверкавшие на небе молнии и сумасшедшие порывы ветра. Но что заставило его пойти наверх, когда в доме отключили электричество? Потому что он подумал, каково сейчас мне. Потому что он почувствовал хоть крошечную ответственность за меня и поступил так, как обычно поступают друзья. А может, он подумал, что, случись со мной сердечный приступ, откроется, что мы на самом деле ненастоящие муж и жена, и хотел спасти свою репутацию.

У меня не было ни сил, ни желания думать об этом.

Зак поднял бровь, прежде чем снова заняться завтраком.

– Похоже, ты первый человек, Вэн, с кем он пытается подружиться.

Пожав плечами, я принялась за еду. Ну, что я могла сказать в ответ?

– Ты его друг.

– Ну, какой я друг, дорогуша.

Тут я не могла с ним не согласиться. Никаких признаков, указывающих на то, что у Зака с Эйденом настоящая дружба, не было. Они ничего не делали вместе. Они ничего по-настоящему не обсуждали, особенно после того, как Зака выгнали из команды. Связывающие их ниточки после этого совсем ослабли. Скорее, они были просто соседями по дому.

Впрочем, это же Эйден. Странно ожидать от него пламенных объятий и жарких любовных писем.

– Помнишь тот день, когда ты напился до чертиков? Он спустился и помог уложить тебя на диван. Позаботился о тебе. Думаю, это о чем-то говорит.

Зак явно отмахнулся от моих слов, а я не настаивала. Ничего не понимаю в мужской дружбе и никогда, скорее всего, не пойму.

– Ты встречаешь День благодарения с Дианой?

Я отрицательно потрясла головой:

– Нет.

Пару дней назад я написала ей, но в ответ получила: СЛИШКОМ РАНО, ПРЕДАТЕЛЬНИЦА. Пожалуй, дам ей еще недельку успокоиться, пусть сама выйдет на связь. Не в первый раз… Кроме того, это всего лишь День благодарения. Сколько лет я отмечала его, поедая из контейнера макароны с сыром?

– У моего младшего брата игра в пятницу. Собираюсь остаться здесь. А ты?

Зак сморщил нос.

– Мне надо домой. А то мама вытащит меня отсюда силой, – фыркнул Зак. – Не впервой, надо сказать.

Вспомнив миссис Джеймс, я понимающе хихикнула. Мама Зака была красавицей-южанкой до самых кончиков ногтей с французским маникюром. Пару раз мы встречались, когда она приезжала в Даллас на матчи.

– Неплохо было бы посмотреть, как она сделает это.

– Да без проблем. Думаю, она решила, что дала мне достаточно времени расслабиться с того момента, как я вылетел из команды. «Мой мальчик должен вернуться домой и дать мамочке все уладить». Это ее последнее голосовое сообщение.

Зак метнул в меня взгляд.

– Хочешь поехать со мной?

Секунду я колебалась, но потом покачала головой.

– Пожалуй, я останусь. Но спасибо…

Зак с легким разочарованием пожал плечами:

– Если передумаешь, присоединяйся.

– Ага, благодарю. Я бы уговорила тебя остаться, но, по правде, слегка побаиваюсь твою маму. Если все-таки поеду, повезу тебя сама.

– Струсила?

Я ехидно ухмыльнулась:

– Это ты не хочешь ехать домой. Но обещай не прекращать бегать. Не хочу, чтобы ты расслабился. Твои легкие курильщика никуда не годятся, а у нас жесткий график.

Зак кивнул, хоть и с неохотой.

– Буду бегать, – заверил он меня с улыбочкой, которая исчезла так же быстро, как и появилась. – Пока не забыл… что, черт возьми, произошло у тебя с Кристианом?

Улыбку на моем лице тут же стерло.

– Ничего.

– Вот только не ври мне, пожалуйста. Ты говорила, что у тебя есть причина не любить его, а я все время забывал спросить об этом. Что случилось?

И когда же, мать твою, у меня появился старший брат? Не успела я удивиться, как высокий блондин, ничуточки на меня не похожий, погрозил пальцем. Я нахмурилась.

– Ничего серьезного.

Зак снова погрозил мне пальцем, и я поняла, что так просто мне от него не отделаться. Кажется, он потихоньку превращается в Эйдена. Я тяжело вздохнула и посмотрела на Зака одним глазом.

– Он дешевка. Ты это знаешь, – начала я, открыв другой глаз. – И как-то пытался подкатить ко мне.

Зак сверкнул своими голубыми глазами.

– Когда?

– Около полутора лет назад.

Это было точно полтора года назад, но кого интересуют детали?

– Мы с Дианой сидели в баре. И он туда приперся. Пьяный. Узнал меня… потом стал надоедать, пытался поцеловать, исподтишка трогал меня за задницу. Ну, и все такое…

Мой друг потрогал себя за мочку уха и послал мне самую фальшивую улыбку, на которую был способен такой искренний человек, как он. Спокойней мне не стало. Ничуть.

– Ну и ну…

Я отмахнулась.

– Не стоит внимания. Просто стала потом держаться от него подальше. Я никогда даже не говорила об этом.

Взгляд Зака будто остекленел. Казалось, он смотрит куда-то поверх моего плеча.

– Ау, Зак?

Он перевел взгляд на меня, на губах наконец появилась настоящая улыбка.

– Прости.

В Заке не было ни грамма грубости. Но то, что он отключился, никак меня не устраивало.

– О чем ты задумался?

Он ответил моими же словами:

– Ни о чем, миссис Грейвс.

– Не ври мне.

Следующая неделя промчалась незаметно. Было по горло работы, а потом меня срочно вызвали посидеть с ребятишками Родриго, брата Дианы, поскольку та уехала по делам. Разумеется, я не могла отказать. Потому что искренне любила мальчишек. К тому же, хотя Родриго оказался идиотом и поверил Дианиному вранью, он все-таки был отличным парнем. Я нашла у ребят смешную игрушку и выкупила ее у них за пять долларов.

Один раз позвонила мама спросить, приеду ли я на ужин в честь Дня благодарения. И получила тот же самый ответ, что в последние восемь лет: «Нет». Я перестала придумывать извинения и причины, почему не смогу приехать. Моего младшего брата там не будет, а я бы появилась в том месте, только если бы он попросил меня. Но я знала, что братишка никогда так не поступит. Мать ни единым словом не упомянула о Сьюзи и двух других монстрах, с которыми у меня почему-то оказалась общая генетика.

Не успела я опомниться, как пришла среда, и дом опустел. В День благодарения «Три сотни» проводили матч против своих основных соперников, поэтому единственный оставшийся в городе игрок все время пропадал на тренировках.

И я была сильно удивлена, когда в среду вечером лежащий на столике телефон пискнул, намекнув, что пришло сообщение.

От Эйдена.

Эйден: КАК НАСЧЕТ ЗАВТРАШНЕЙ ИГРЫ?

Я: ЗАРЕГИСТРИРУЙ МЕНЯ. В ЭТОТ РАЗ ВСЕГО ОДИН БИЛЕТ, ПОЖАЛУЙСТА.

Эйден: ТОЛЬКО ОДИН?

Я: ДА.

Зак уехал, Диана написала в смс, что она собирается повидать в День благодарения родителей в Сан-Антонио, и, если я захочу поехать, она, так и быть, не будет специально разбивать свою машину. Я в ответ дала ей знать, что высоко оценила ее грандиозное предложение, но решила остаться в Далласе, чтобы повидать своего младшего брата, у которого игра в ближайшую пятницу. Я планировала провести День благодарения за дизайном для футболок, которым давно хотела заняться.

Эйден: НЕ С КЕМ ПОЙТИ?

Я: ВСЕГДА ОДНА.

Эйден: ВСЕГДА ЗАНУДА.

Я: ЕСЛИ УЙДУ, БУДЕШЬ СКУЧАТЬ, СОЛНЫШКО.

Я уже почти отправила это сообщение, потом чертыхнулась и послала ему другое.

Я: СПАСИБО ЗА БИЛЕТ.

Он не ответил, но когда вечером я вернулась из душа, то нашла на кровати нечто в пластиковом пакете. Развернув упаковку и встряхнув содержимое, я увидела новенький джерси с логотипом «Трех сотен» и надписью ГРЕЙВС на спине. Губы невольно растянулись в улыбку.

Я взглянула на часы рядом с кроватью и, поняв, что еще нет девяти, отправилась в комнату Эйдена, которая находилась дальше по коридору. Дверь была закрыта, но я постучала, прислушиваясь к звукам, раздававшимся изнутри.

– Ванесса?

– Булочка собственной персоной.

Он хмыкнул.

– Заходи.

Я повернула ручку и проскользнула внутрь, оставив дверь приоткрытой. Сидя на краешке своей королевского размера кровати, Эйден вытирал полотенцем голову. Сразу бросилась в глаза его гладко выбритая челюсть. Без бороды он выглядел более юным и… более милым, что ли. В прошлом я видела его свежевыбритым буквально пару раз, потому что обычно он брился вечером, а за ночь все отрастало опять.

– В твоей комнате отключили свет? – спросила эта самодовольная задница.

– Ха-ха, – холодно сказала я.

Уголок его рта слегка дрогнул, и Эйден бросил полотенце в корзину, стоящую в углу.

Только тут я осознала, что из одежды на нем – маленький медальон, висящий между ключицами, и боксеры. Серые, облегающие, эластичные боксеры.

Во рту пересохло, и я поспешно начала смотреть по сторонам – куда-нибудь, кроме… кроме его бедер, которые обычно были облачены в компрессионные шорты.

– Я… ээ-э, увидела подарок, который ты оставил на кровати, – сказала я, с трудом подбирая слова.

– Угу, – пробурчал Эйден.

Боковым зрением я увидела, что он направляется к тому самому комоду-спасителю…

Что он делает?! Сглотнув, я на мгновение уставилась на самую классную задницу, которую когда-либо видела, и снова отвела взгляд.

– Я просто хотела поблагодарить тебя.

Массивные мускулы по обеим сторонам шеи дернулись. Вы никогда не видели трапециевидных мышц, если не встречались с Эйденом.

– Мне его дали бесплатно, а тебе как раз нужен новый.

Я взглянула на его задницу еще раз. Какая же я слабая… потом опять. Какая, черт возьми, я слабая.

– Они дали его бесплатно?

Мой голос прозвучал неестественно, но в этом как раз не было ничего странного. Надо перестать пожирать глазами эти самые великолепные бедра во вселенной. Мне хотелось укусить их. Честно… очень хотелось.

– Я в первый раз обратился к ним с просьбой. Они просто не могли мне отказать, – бросил он через плечо.

Я почувствовала, как от его реплики по телу разлилось тепло, может, правда, чуть больше, чем надо. Поэтому я сосредоточилась на золотой цепочке, висящей между его ключицами. Мне хотелось расспросить его о родителях, о том, почему Эйден ни разу не говорил о них. Хотелось знать, был ли он в детстве занозой в заднице. И что больше всего он любил в дедушке и бабушке. Но ничего такого я не спросила. Вместо этого я произнесла:

– Могу я спросить тебя кое о чем?

– Я уже говорил, что можешь.

Мы стали ладить гораздо лучше, но иногда все же хотелось пырнуть Эйдена чем-нибудь острым. Что-то подсказывало мне, что он никогда не изменится.

– Мне всегда было любопытно, почему ты не стал играть в хоккей вместо футбола?

Натягивая верескового цвета пижамные штаны, Эйден повернулся ко мне всем своим массивным телом. Длинные, тридцатого размера ступни выглядывали из-под мешковатых штанин. И этот торс…

Это зрелище никогда не надоедало. Вид мощной квадратной груди, покрытой темными влажными волосами, не мог оставить меня равнодушной. Не говорю уже о плитах брюшных мускулов… Широченные плечи, стройная талия и ядра бицепсов производили просто бронебойный эффект. В прошлом году Эйден по какой-то дурацкой причине отказался от фотосессии для журнала. До сих пор не поняла почему… Даже когда Эйден набирал вес, он все равно выглядел превосходно. Мог бы заработать кучу денег на календарях со своим изображением.

Об этом стоит подумать, но позже, когда Эйден не будет занят объяснением, насколько стереотипно мое представление о его соотечественниках.

– Не каждый канадец способен хорошо играть в футбол, – вещал он, затягивая шнурок на пижамных штанах.

Я с удивлением посмотрела на него.

– Хочешь сказать, что в этом ты полный отстой?

Эйден послал мне один из тех самоуверенных взглядов, которые неизменно бесили меня, и подбоченился.

– Я никакой не «отстой». Я хорош во многих видах спорта. Просто мне не нравится играть в хоккей. Ты же сидела на всех моих интервью. Поэтому должна знать…

Что-то в его манере держаться затронуло тайные струны моей души. Будто Эйден пытался сказать мне нечто такое, что я не могла уловить.

– Ты говорил только о том, как тебе нравилось играть в лакросс, вот и все…

Я прекрасно помнила, что по каким-то причинам ни один человек не отваживался спросить Эйдена, почему он не играет в популярный в Канаде хоккей, а выбрал преимущественно американский вид спорта.

Эйден оперся о комод.

– Когда я был маленьким, дед отдал меня в хоккей. Я играл несколько сезонов, но мне не понравилось. Разве ты не знала этого?

Я покачала головой.

– В десятом классе школьный тренер пытался привлечь меня в команду. Я уже был за метр восемьдесят ростом и весил около девяноста килограммов. Но я сказал, что хоккей не вызывает у меня интереса.

Хоть я и понимала, что между хоккеем и футболом разница огромная, но все еще не могла уловить, что он имеет в виду.

– Что тебе не нравилось в хоккее?

– Все просто. Отец лупил меня, по крайней мере раз в неделю, пока я не вырос. В жизни мне не раз приходилось драться. Я могу избить кого-то за дело, но не во время игры.

Я всегда старалась не слишком жалеть себя за то, каким выдалось мое детство. За то, что меня не очень любила мама. За то, что отец, кто бы он ни был, никогда даже не пытался встретиться со мной. Хоть я и не отличалась истеричностью, как мои сестры, у меня был буйный нрав. Я легко впадала в ярость. Но научилась справляться с этим. Очень рано решила, что не дам эмоциям брать верх над собой.

Я хотела стать лучше. Хотела стать хорошим человеком. Хотела стать кем-то – не обязательно великим или важным, – но человеком, с которым я могла бы жить.

Мой младший брат не брал в рот ни капли. Потому что у нашей матери были проблемы с алкоголем. Хоть он и был младше меня на четыре года и меньше времени провел в дерьме под названием «наша семья», но все же помнил достаточно. Это был его выбор… Но я не хотела избегать спиртного из-за боязни спиться. Я не хотела попасть под власть этого страха. Хотела доказать самой себе, что алкоголь не способен разрушить жизнь, если не позволять ему делать это.

Жизнь – это выбор. Ты сам решаешь, что делать с тем, что тебе дано. И я не собиралась становиться стервой. Я хотела быть зрелой личностью, которая знает свои пределы. Я могу быть хорошим человеком. Может, не всегда, но в большинстве случаев.

Поэтому слова Эйдена о том, что долбанутый папаша регулярно избивал его, проникли в самое незащищенное, самое чувствительное место моего существа, которое находилось глубже, чем сердце. Я знала, что значит отчаянно пытаться не рухнуть в ту яму, которая была вырыта для тебя еще до рождения и которую ты не в силах засы́пать. В глазах защипало…

Я поспешно повернула голову, чтобы Эйден не смог увидеть сотню самых нежданных эмоций, отразившихся на моем лице.

Наверное, он тоже почувствовал, что со мной не все в порядке, и переменил тему, вернувшись к более безопасной.

– Во всяком случае, до этого я играл в лакросс.

Конец истории был мне известен, поэтому я продолжила, по-прежнему изучая ковер приглушенных бежевых оттенков:

– И Лесли уговорил тебя попробовать перейти в футбол.

Этой информацией Эйден сотни раз делился в интервью. Согласно легенде, до этого он никогда не играл в футбол и не интересовался им. Таков был конец истории. Но сейчас я знала то, что не было известно раньше: он давно был знаком с Лесли. Тот был лучшим другом его деда. Лесли не сомневался, что обратился к Эйдену в нужный момент. За долю секунды удалось принять решение, глобально изменившее всю его жизнь.

В то лето, между десятым и одиннадцатым классами, Эйден, в котором было уже около девяноста килограммов мускулов, несколько раз в неделю тренировался под руководством Лесли. К середине последнего школьного года несколько колледжей из Канады и США хотели заполучить Эйдена Грейвса. Он был феноменален. От природы. Талант вкупе с упорным трудом сделали его настолько заметным, что было просто невозможно пропустить этот алмаз, требующий огранки.

– Лесли попросил меня прийти к нему на следующий день после того, как дед застукал меня с девчонкой на заднем сиденье своей машины. Дед сказал, что мне нужно тратить время продуктивно, или он сам найдет для меня занятие.

Вот как… Он на самом деле не девственник. Ха! Я дернула губами и подняла взгляд.

– Знаешь, я думаю, замечательно, что ты дерешься только с теми, кто этого заслуживает. Может, еще никто тебе не говорил, но это по-настоящему благородно. Супергеройски!

На это он закатил глаза, явно чувствуя себя не в своей тарелке. Но так он встречал каждый комплимент в свой адрес. Не знаю, почему я против воли нахожу это таким милым. Но по-другому относиться и невозможно: как один и тот же человек может быть и таким заносчивым, и таким скромным одновременно?

– До любого героя мне как до неба, – возразил Эйден.

Меня захлестнула волна нежности.

– На прошлой неделе ты спас меня как раз в тот момент, когда я очень нуждалась в этом. Можешь считать себя не вполне рыцарем в сияющих доспехах, – уверила его я, не успев подумать дважды, о чем говорю.

Подбородок Эйдена дернулся, зрачки уставились на меня, челюсть сжалась…

Я наболтала уже достаточно и не хотела больше педалировать эту тему. Если продолжу – закончу комплиментами в адрес его задницы.

– Ладно. Знаю, что скоро тебе в постель. Я зашла всего лишь поблагодарить тебя за подарок. Я надену его с гордостью, только не говори Заку, что я оставила его джерси дома.

Эйден кивнул:

– Спокойной ночи, Вэн.

Сделав шаг назад, я взялась за ручку двери и, закрывая ее, улыбнулась:

– Спокойной ночи!

«Встречай меня в семейной комнате» – было написано аккуратным почерком на обратной стороне чека из бакалейного магазина. Я ожидала получить билет, но никак не пропуск через внутреннюю охрану.

Этот пропуск, напоминая о себе, всю игру горел у меня во внутреннем кармане. Игру, которую они слили… Время от времени, трогая пропуск, чтобы убедиться, что он на месте, я ломала голову над тем, зачем Эйден попросил встретить его после матча. Когда я работала на Эйдена, мне приходилось несколько раз встречать его после матча. Но каждый раз ему было что-то надо от меня.

Мне пришлось обратиться за помощью к работникам стадиона, чтобы найти нужное место. Раньше я подъезжала прямо ко входу, предназначенному для членов семьи.

Я вовсе не жаждала оказаться в семейной комнате, главным образом потому, что шла туда впервые с прошлого года и ни одну из жен, даже тех, к кому нормально относилась, не могла назвать своей подругой. Не думаю тем не менее, что за год они забыли обо мне. В прошлом, поскольку я была первой женщиной, появившейся в окружении Эйдена, я на короткое время превратилась в его «новую девушку». Никто не мог поверить, что я была просто помощницей и что наши отношения сугубо деловые.

А сейчас…

Сейчас я выгляжу как завзятая лгунья, тогда как на самом деле между мной и Эйденом ничего не было. Непохоже, чтобы кто-нибудь поверил в это, пусть даже я и не видела никого из них с прошлого октября, когда Эйден получил травму.

По-честному, меня немного трясло от страха…

Ладно, больше, чем немного.

Напомнив себе, что я никому никогда не врала, я выпрямила спину и представила, что вместо позвоночника у меня несгибаемый стальной стержень. В самом деле, я здесь ради Эйдена, а не ради кого-либо другого. Повторяя эти слова как мантру, я двигалась от одного пункта охраны к другому с пропуском в заднем кармане, будучи готовой ко всему.

«Семейная комната» – это всем известная зона, расположенная на пути к парковке для игроков, с несколькими диванами и круглыми столиками, свободная от всех видов медиа. Я ничуть не спешила, но все равно достигла цели слишком быстро. Миновав последний пункт охраны, я высоко задрала подбородок и шагнула через порог, как будто делала это сотни раз.

Комната была под завязку заполнена детьми, женщинами и мужчинами всех возрастов и мастей. Кругом мелькали цвета и логотипы «Трех сотен». И тут же первое «О, дорогая, поздравляю!» ударило мне в спину между лопатками. Хоть я и не была великой актрисой, но не хотела выглядеть грубиянкой, даже обманывая людей.

Так что, повернувшись к женщине, которая это сказала, я постаралась послать ей лучезарную улыбку.

Далее последовали самые ужасные полчаса моей жизни. Учитывая мой последний вояж в Эль-Пасо, который закончился полным обломом, это о чем-то говорит.

«Я так рада за вас!»

«Вы оба созданы друг для друга!»

«Ты в положении?»

«Ты всегда должна поддерживать своего мужа».

«Лучше всего запланировать ребенка на межсезонье».

Созданы друг для друга?! Мой муж? Чертов ребенок?

Не понимаю, как меня не вырвало. Честно. Потом пошли тонкие намеки на то, как должна вести себя жена члена НФЛ, особенно «Трех сотен». Предполагалось, что игроки – это центр мироздания. Предпочтительно, чтобы родственников, включая жен и детей, не было ни видно, ни слышно: «Мы – невидимая система поддержки».

Мне мало что было известно об этих женщинах, но, судя по обрывкам рассказов об их мужчинах, которыми Зак время от времени делился со мной, лишь немногие из них заслуживали уважения. А если парень – кусок дерьма, почему его девушка должна быть другой?

В разгар подобных размышлений я вдруг вспомнила, что замужем за первым говнюком в команде. По крайней мере, так считали многие. Если верить тому, что в прошлом говорил Зак, Эйден не отличался ни дружелюбием, ни открытостью, не предпринимал ни малейших усилий для того, чтобы поддерживать отношения с кем-либо, и меньше всего с женами и семьями своих товарищей по команде. Время от времени он повторял, что для дружбы и отношений у него нет времени.

Что тогда можно сказать про меня? Если опираться на собственный анализ, я была лживой задницей и проституткой.

Пока я пыталась соврать жене одного из ветеранов, что у меня уже готов обед на День благодарения, в комнату начали вливаться игроки. Скорее всего, среди них был и муж моей собеседницы – бросив взгляд через мое плечо, она тотчас похлопала меня по руке.

– Мне надо будет на следующей игре взять твой телефон. Мы должны держаться вместе, детка…

Мало того что я была шлюхой и засранкой, так вдобавок еще и самозванкой. Эти женщины пытались быть милыми и включить меня в свой маленький коллектив – правда, некоторых из них глаза бы мои не видели, не то что зависать с ними в семейной комнате. Но я… Фальшивая жена. Через несколько лет, а то и раньше – это уж что Эйден решит насчет своего будущего, – я исчезну из их жизни.

Н-да, вероятно, идея-побыть-в-семейной-комнате не была такой уж хорошей.

Слава богу, что сезон уже перевалил через экватор.

Приобняв меня на прощанье, женщина упорхнула. Я осталась одна. Впервые с того момента, как вошла в эту комнату. Игроки подходили к своим семьям в самом разном настроении. Некоторые улыбались радостно, некоторые – неохотно, некоторые – досадливо. Некоторые были взбешены и не особо скрывали это. Было очевидно, что лучше бы они оказались в каком-нибудь другом месте.

Где же Эйден?

Он забыл обо мне или что?..

И тут в группе мужчин неожиданно показалась знакомая большая голова. Глубоко посаженные карие глаза быстро просканировали комнату, пока не остановились на мне.

Я помахала рукой.

Черты его лица не выразили никаких эмоций, лишь подбородок дернулся вниз. Полные губы дрогнули.

– Ну что, готова?

Я улыбнулась и кивнула. Пробираясь через заполненную народом комнату, я старалась смотреть только на Эйдена. Проходя мимо двух парней, которым я выполняла кое-какую работу, я на миг остановилась, потому что один из них решил пожать мне руку. Другой, на редкость привлекательный парнишка, в которого была влюблена каждая фанатка «Трех сотен», приобнял меня.

Надо сказать об этом Диане. Она чуть с ума не сошла, когда узнала, что я делаю для него работу.

Вероятно, у меня на лице было написано, каким симпатичным я нахожу этого чувака, потому что, когда я дошла наконец до Эйдена, он хмурился. Я чувствовала устремленные на нас любопытные и оценивающие взгляды и знала, что надо делать. Я широко распахнула глаза и послала ему фальшивую улыбку во весь рот, надеясь, что это подготовит Эйдена к тому, что я собиралась сделать.

По идее, я должна была поцеловать его.

Вместо этого я обняла его за талию. В первый раз за все время нашего знакомства…

Так получилось, что мы – буквально – спали вместе, но еще ни разу не обнимались. Для этого нам потребовалось два с половиной года.

Если я когда-нибудь представляла, каково это, обнимать Эйдена, то реальность оказалась ничуть не хуже. Как минимум… Из-за широченных плеч его талия казалась очень узкой. Но на самом деле это была иллюзия, которая создавалась за счет величины мускулов верхней половины его тела.

Обхватив самую узкую часть талии, я сумела соединить руки за спиной своего «мужа». Грудью я прижалась к кубикам на его животе, которые на ощупь оказались такими же твердыми и неподатливыми, какими были на вид. Щеку я вдавила в ямку на его груди. От теплого после душа тела пахло чистотой и легким ароматом мыла.

Пока я вдыхала тонкий запах, исходящий от Эйдена, он обнял меня. Так нежно, нежно, нежно… Одна рука лежала поверх плеч, а другая – чуть ниже. В следующее мгновение он притянул меня к себе так, что я оказалась в коконе его огромного тела.

Он обнимал меня. Он обнимал меня.

Что-то прижалось к моей макушке. Я знала, черт возьми, что это его подбородок.

Наверное, это было второе самое прекрасное объятие в моей жизни. Соперничать с ним могло лишь то, которое подарил мне приемный отец, когда навестил в больнице сразу после того, как Сьюзи ударила меня своей машиной. Он первый появился в палате. Я уже очнулась и отчаянно рыдала. Приемный отец обнял меня и позволил горевать о смерти тех непростых отношений, которые связывали меня с Сьюзи.

Но это, конечно, было совсем другое.

Зака сложно назвать маленьким, да и брат у меня ростом за метр восемьдесят, однако меня еще никогда не обнимал такой огромный мужчина. И мне это понравилось. Мощный бицепс закрывал мне ухо, приглушая разговоры находящихся в комнате людей. Как будто тебя захватил смерч. Большой, мускулистый, теплый смерч с потрясающим телом, который в ближайшие несколько лет будет приглядывать за тобой, что бы ни случилось.

От этой мысли я улыбнулась, уткнувшись в его излюбленный худи.

– Приятно, – заметила я шепотом.

Грудь под моим лицом напряглась настолько, насколько это позволяли проработанные мускулы.

Наше объятие длилось не более пяти секунд, но, когда я выбралась из рук Эйдена, рот у меня был до ушей, как у последней идиотки. Скорее всего, я была красной как рак, потому что момент был грандиозный, будто после получения золотой медали. Но тут до меня дошло, что команда все-таки проиграла. Пошарив в переднем кармане, я нашла слегка помятую шоколадную конфету. Я пронесла парочку на стадион в надежде съесть во время матча. Но, обнаружив вместе с билетом пропуск, я сохранила одну для Эйдена.

Протягивая конфетку в обертке, я вскинула брови.

Он точно так же поднял брови, взял ее с моей ладони, развернул и бросил в рот, спрятав обертку в кармане куртки.

Понаблюдав за тем, как Эйден медленно жует конфету, я спросила:

– У тебя еще есть дела?

Виннипегская Стена покачал головой.

– Поехали домой?

– Да.

– Подбросишь до моей машины? Я оставила ее на обычной стоянке.

– Подброшу.

– Не знаю, разрешат ли тебе проехать на стоянку…

Тут я заткнулась, увидев его красноречивый взгляд «ты идиотка, Вэн». Н-да, как иногда хочется засунуть палец прямо ему в нос.

– Ах да… конечно, они пропустят тебя. Тогда все в порядке, подвези.

Эйден кивнул в сторону выхода.

Мы сделали всего пару шагов, когда я заметила знакомую физиономию у выхода из семейной зоны. Приближаясь к принимающему «Трех сотен», я выпрямила плечи. Тот увидел Эйдена, а потом и меня рядом с ним. Откровенно провокационная улыбка на его роже выбила меня из колеи.

– Хорошая игра, мужик, – сказал Кристиан Дельгадо, обращаясь к Эйдену, но не отводя взгляда от меня. – Привет, Ванесса!

– Привет, – сухо, безо всякого энтузиазма бросила я в ответ.

– Как дела?

– Спасибо, ничего. Как у тебя? – Сама себе я напоминала Ларча из «Семейки Адамсов».

И тут этот приставучий козел подмигнул. Он, черт возьми, подмигнул мне, когда за моей спиной могучей тенью стоял Эйден.

– Великолепно, милочка.

– Милочка? Серьезно?

На меня легла тяжелая рука Эйдена. Боковым зрением я увидела запястье и свободно свисавшие с плеча пальцы. Я сделала каменное лицо, и мы зашагали к туннелю.

Я осмелилась взглянуть на Эйдена, только когда мы отошли на достаточное расстояние от семейной комнаты.

– Прости, что обняла тебя, но люди смотрели… было бы странно, если бы я не сделала этого.

Глядя прямо вперед, он небрежно мотнул головой.

– Как все прошло?

– Пять женщин, с которыми я ни разу в жизни не перемолвилась ни словечком, спросили, на каком я месяце. Потом трое посоветовали заводить ребенка в межсезонье, чтобы не очень нервничать.

Я снова задумалась обо всех этих разговорах. Мне не очень нравятся люди – особенно если я их не знаю, – которые суют нос не в свои дела.

– Не обращай на них внимания.

– Пытаюсь. – Я вздохнула, разрываясь между двумя чувствами: стыдом за свою ложь и раздражением на чересчур назойливых женщин.

Эйден, нахмурившись, взглянул на меня.

– В чем дело?

– Ни в чем.

Эйден сжал плечо.

– В чем дело?

Я выстрелила в Эйдена взглядом, очень похожим на его собственный.

– Мне плохо оттого, что приходится быть дружелюбной с теми, кого обманываешь.

Я заметила, что складка меж бровей Эйдена стала глубже.

– И кто знает, что случится через несколько месяцев, правда ведь? – понизила я голос.

Он медленно и не то чтобы настороженно, но как-то неопределенно кивнул.

– Мы не можем жить в разных штатах, – произнес Эйден так громко, будто ничего такого, что надо бы хранить в тайне, в его словах не было.

Я огляделась вокруг и с облегчением убедилась, что в проходе никто не стоял с диктофоном в руке.

– Ты хочешь поговорить об этом сейчас?

– Почему нет? – склонив плечи, спросил Эйден, который врал только из-под палки.

Вокруг по-прежнему никого не было, но я сжала его запястье.

– Возможно, ты просто не хочешь, чтобы каждый был в курсе?

– Мне плевать. Я собираюсь всегда делать то, что лучше для меня. Если для кого-то это новость, пусть пеняет на себя.

Меня совсем не смущал тот факт, что свое решение уволиться я два месяца держала в секрете. Никакого чувства вины. Я всегда знала, что Эйден принадлежит к тому типу людей, которые поймут меня, если хорошенько вникнут в суть дела.

– Ты ведь не против переехать?

– Я знала, во что ввязываюсь. И не собираюсь вдруг давать задний ход. Ты говорил, что не вполне счастлив здесь. Это твоя мечта – уехать.

Мне было известно, что контракт Эйдена почти истек. Но, даже если он останется в команде, всегда есть шанс, что его продадут. Я была готова к такому повороту событий. Конечно, здесь Диана, но нас могут разделять континенты, однако мы с лучшей подругой все равно найдем способ болтать каждый день. Расстояние не способно разрушить нашу дружбу. С четырнадцати лет я была вынуждена выживать, когда Дианы не было рядом. К тому же я никогда не вернусь в Эль-Пасо. Во веки веков…

С другой стороны, у брата уже собственная жизнь. Мы стараемся видеться настолько часто, насколько можем, но с его колледжем и баскетбольной командой получается не очень. После игры в Дентоне мы, вероятнее всего, встретимся не раньше чем через месяц, а то и через два.

Я знала, что с братиком все хорошо, поэтому не переживала. Он делал то, что любил. Занятая этими мыслями рядом с человеком, который всеми зубами и ногтями вцепился в свою мечту, я остановилась. Эйден тоже.

Выражение его лица было внимательным и сдержанным, но я хотела убедиться, что он понимает.

– Я могу работать везде и всюду. Я здесь ради тебя, а не из-за команды. Делай, что считаешь нужным.

На лице Эйдена появилось забавное выражение.

– Мы все уладим, так что не переживай за меня. – Как могла, я старалась переубедить его.

Не знаю, почему он решил, что я способна поменять планы или дать задний ход. Или я что-то совершила, из-за чего он подумал, будто я могу сделать такое. Но я все тщательно и глубоко обдумала, прежде чем согласиться «выйти за него». Карьера спортсмена – вещь очень ненадежная, даже если он находится в блестящей форме.

Самое радужное будущее может разлететься на куски в любой момент.

Я улыбнулась и спросила:

– Хочешь есть?

Потом моргнула.

– Глупый вопрос. Ты всегда хочешь есть. Что-нибудь приготовлю дома.

– Ты не поела?

– Ела перед тем, как поехать на матч, но это было несколько часов назад.

– Тебе надо следить за питанием, пока ты бегаешь, – бросил Эйден, отчего я чуть не споткнулась. – Что ты сегодня делала?

– Ничего. Дома сидела.

– А как насчет твоей подруги, с которой ты все время болтаешь? Она живет здесь, так ведь?

– Диана? Вчера она уехала навестить родителей.

– В Эль-Пасо?

– Нет. Они несколько лет назад переехали в Сан-Антонио.

– Ты не захотела поехать с ней?

– Я не поднимаю большую шумиху по поводу Дня благодарения. Мне интереснее заняться делом и заработать деньги.

Что означала полуулыбка, мелькнувшая на лице Эйдена? Клянусь, я ее не придумала.

– Мне нравятся Хеллоуин и Рождество. И все, – решила я объяснить поподробнее. Увидев намек на улыбку на лице Эйдена, я отважилась задать вопрос, который вот уже несколько дней крутился у меня в голове. С того момента, как в ближайшем магазине стали продавать рождественские елки.

– Слушай, тебя очень напряжет, если я поставлю елку на праздники?

И украшу ее, добавила я про себя.

И уже приготовилась услышать «нет».

Но Эйден не сказал «нет», подводя меня к своему «Рендж-Роверу», припаркованному в ближайшем от стадиона месте.

– Не напряжет. Делай, как тебе хочется.

Закинув голову, я посмотрела на него.

– Правда?

– Угу. – Он скользнул по мне взглядом. – Перестань вести себя так, будто ты в шоке. Ты действительно думала, что я откажу?

Неожиданно я почувствовала себя полной идиоткой.

– Наверно…

Эйден поднял свои карие глаза к небу.

– Мне плевать на Рождество, но если ты хочешь что-то организовать – пожалуйста. Не надо просить – это ведь и твой дом тоже.

Глядя на него, я долго и безуспешно пыталась сглотнуть неизвестно откуда взявшийся в горле комок.

Не знаю, кого он пытался обмануть, все равно это было бесполезно.

Черная вязаная шапка, натянутая на самые брови, совсем не помогала делу. Так же, как и солнечные очки, которые Эйден надел, как только мы вышли из машины. Да, его знаменитый худи скрывал гору мышц, но почти стопятидесятикилограммовый мужчина в принципе вряд ли мог остаться незамеченным.

Было похоже на слона в камуфляже.

В нашем случае – на суперзвезду спорта, которая пыталась, затратив минимальные усилия на маскировку, пробраться на баскетбольный матч между командами обычного колледжа. То есть на Эйдена, который еще никогда в жизни не выходил куда-либо инкогнито. Чтобы не быть замеченным, он предпочитал отшельничать дома. Почему меня и наняли. Я понимала это. На самом деле, верзила так ценил свое уединение, что в глубине сердца я была уверена: если бы он не был знаменитостью, то жил бы точно так же.

А сейчас он пробирался на баскетбольный стадион в Дентоне, штат Техас, где на матч с участием моего младшего брата должно было прийти несколько сотен людей.

Проснувшись рано утром на следующий день после Дня благодарения, я меньше всего ожидала увидеть в уголке для завтрака бодрствующего Эйдена. Обычно на следующий день после матча он спал как сурок и даже прихватывал пару часов сна в послеобеденное время. После проигрыша в канун Дня благодарения руководство команды позволило игрокам и персоналу несколько дней отдохнуть.

Но в девять утра Эйден был уже на кухне, в пижаме, держа в одной руке яблоко. Мы с изумлением уставились друг на друга. Вчера вечером, после ужина, мы посмотрели две серии «Драконьего жемчуга Z», и потом он потопал на боковую.

– Куда ты собралась? – без обиняков спросил он.

– У моего брата сегодня игра, – ответила я, направляясь к холодильнику, чтобы приготовить себе завтрак.

Держа яблоко у лица, он задумался.

– Что за игра?

Тут я поняла, что никогда ничего не рассказывала Эйдену.

– Играет в баскетбол за колледж Луизианы.

Виннипегская Стена моргнул.

– Кем?

– Разыгрывающим защитником.

Сама не знаю почему, но я вдруг спросила:

– Хочешь пойти? Всего час пути…

– Сегодня планировал отдохнуть… – начал отмазываться Эйден, но потом вдруг пожал плечами: – Когда собираешься выезжать?

Вот это да! На секунду я просто онемела.

Всю дорогу я только и думала о том, что, может, лучше ему было остаться дома. Не то чтобы я опасалась, что фанаты будут подходить к нему, все-таки Эйден – это Эйден. Просто сразу не сообразила, что ему вряд ли понравится, что на него несколько часов будут глазеть, если все-таки опознают.

Почему бы его и не узнать? Он – лицо профессиональной техасской команды НФЛ. Его имя знакомо даже совсем далеким от футбола людям.

Потом я напомнила себе, что Эйден взвешивает все «за» и «против», прежде чем принять какое-либо решение. Всегда. Он большой мальчик и сам делает выбор, так что тема закрыта. Если он захотел отметиться на этом матче, кто я такая, чтобы запрещать? Так что я не открывала рот и держала советы при себе.

И вот через несколько часов мы стояли у большого стадиона, где проводились университетские игры. Наконец я увижу, как мой брат открывает сезон. Я чувствовала дикий мандраж и оттого, что у команды новый разыгрывающий защитник, и оттого, что Виннипегская Стена выдвинулся на матч, вместо того чтобы сидеть дома.

Взяв билеты, которые я купила онлайн прямо в пути, потому что изначально заказала только один, мы без приключений прошли через охрану. Почти сразу мы нашли нужный сектор, и Эйден жестом пригласил меня спуститься к нашим местам.

Стадион был далеко не полон. Учитывая, что это был день после Дня благодарения, скорее всего, большинство студентов Северного Техаса проводили его со своими семьями, а не на баскетбольном матче. На трибунах цветов Луизианы было мало, что сразу объяснило, почему мы в последнюю минуту смогли купить такие хорошие билеты.

К тому времени, когда мы уселись, игра еще не началась, но оставалось всего несколько минут до выхода игроков. Я невольно улыбнулась Эйдену, когда он расположился рядом, коснувшись меня обтянутым джинсами коленом. Потянувшись, я хлопнула его по бедру. А что? Я уже сидела у него на коленях. Он спал со мной в одной постели. Я обнимала его. Что в сравнении с этим маленький шлепок?

– Спасибо, что пришел!

Внимательное выражение медленно сошло с его лица, которое превратилось в ледяную маску. Потом он обрезал:

– Заткнись.

Пару мгновений я пялилась на Эйдена, потом со злорадной усмешкой опять тронула его бедро и, ухмыляясь, сказала:

– Что? Имею право говорить тебе «спасибо», сколько захочу…

– Нет, не имеешь.

Я не обратила на его комментарий ни малейшего внимания.

– Я благодарна за то, что ты составил мне компанию. Вместе гораздо веселее, чем одной. Даже если ты велишь мне заткнуться. Я ценю это. Так что можешь подавать на меня в суд.

Эйден что-то недовольно пробурчал.

– Пойду, поищу уборную. Скоро вернусь.

Прежде чем Эйден встал на ноги и исчез на лестнице, я показала ему большой палец, чем заслужила очередной рассерженный взгляд. Я осталась ждать выхода игроков из раздевалки, нетерпеливо барабаня пальцами по коленям. Вдруг кто-то тронул меня за плечо. Оглянувшись, я увидела трех парней лет двадцати, которые наклонились вперед с нетерпеливым и возбужденным выражением.

– Привет, – сказала я не совсем уверенно, стараясь понять, что происходит.

Один парень толкнул локтем другого, а третий закашлялся, одновременно скребя себя за ухом. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке.

– Это Грейвс? – спросил парень в центре, который только что получил удар локтем.

Вот черт…

– Кто-кто? – сладко улыбнувшись, я распахнула глаза, изо всех сил строя из себя дурочку.

– Эйден Грейвс, – повторил его друг, как будто со второго раза я могла вспомнить, кто это такой, если раньше не имела о нем представления.

Что было делать? Признаться, что это он? Или продолжать игру, делая вид, что никогда не слыхала об Эйдене Грейвсе? Часть меня склонялась ко второму варианту, но если кто-нибудь хорошенько приглядится и поймет, что это действительно он…

Что ж, Эйден не тот человек, чтобы прятаться от чего бы то ни было.

Была не была, сделав глаза лани, я кивнула:

– Да. Это наш секрет.

По тому, как ребята отпрянули, было ясно, что они либо в шоке, либо просто не поверили. Все трое разом моргнули, а потом до них дошло…

– Это на самом деле он? – шепотом воскликнул один из них.

Тот, который был в центре, слегка побледнев, пробормотал: «Твою мать».

– Вживую он еще больше. – Парень справа обернулся на сиденье, будто Эйден мог материализоваться всего через пару минут после того, как ушел.

Хотя парнишка прав. Фотографии не отражали реальность. Да и я, вроде все время тесно общаясь с Эйденом, должна была привыкнуть, но до сих пор не получалось…

– Что он здесь делает? – спросил парень слева.

Это был резонный вопрос: Эйден учился в Висконсине.

– Мой брат играет за Луизиану, – объяснила я, решив придерживаться правды. В любом случае обманывать я уже не могла.

– Вы его девушка?

Парень в центре толкнул того, кто справа.

– Не будь гребаным идиотом. Ясен пень, что она его девушка, дубина!

– Вы оба тупицы, – заявил парень слева. – Он женился, я читал в Сети.

Он выжидающе посмотрел на меня.

– Правда ведь?

Черт. Сама ввязалась… Назвался груздем – полезай в кузов. Я густо покраснела, лицо залило жаром, несмотря на все мои усилия.

– Угу.

– Не удивлен. Мне нравятся ваши волосы, – улыбнулся парень справа.

Господи, лицо загорелось еще жарче, я заерзала на сиденье, осознав, что уже пару недель назад мне надо было что-то сделать со своим тускнеющим бирюзовым цветом или просто перекраситься.

– О, спасибо.

– Чувак, может, тебе заткнуться? Грейвс сожрет тебя с потрохами, если сразу не убьет, – свистящим шепотом произнес парень в центре.

На этом месте я отвернулась и стала смотреть на площадку. Мальчишки продолжали свой яростный спор шепотом. Интересно, должна ли я притворяться глухой?

Немного погодя, когда маленькая девочка успела до половины спеть национальный гимн, на сиденье рядом опустилась внушительная задница Эйдена. Я убрала локоть, чтобы дать ему вдоволь пространства, а он протянул мне сувенирный стакан, заполненный, как можно было догадаться, «Доктором Пеппером». В другой руке Эйден держал бутылку воды.

Наклонившись, я похлопала его по руке.

– Спасибо.

Прежде чем наклониться ко мне, он поймал мой взгляд.

– Ты не должна бесконечно благодарить меня.

– Заткнись, – ответила я его же словами, получив в награду легкое покачивание головой и крошечную ухмылку в уголке рта от Эйдена, чье лицо находилось буквально в десяти сантиметрах от моего. Как только он начал отодвигаться, я схватила его за рукав худи, заставив наклониться ниже.

Он подчинился. Эйден был так близко, что его свежевыбритая челюсть щекотала кончик моего носа. Я не отодвинулась, а осталась на месте, вдыхая чудесный чистый запах, исходивший от его кожи и наполнявший мои ноздри нежным ароматом.

– Парни, которые сидят сзади, узнали тебя, – прошептала я.

Эйден повернул голову так, что рот стал щекотать мочку моего уха.

– Что они сказали тебе?

Этот твердый, глубокий голос проникал в самый центр моей груди.

Я собрала все силы, чтобы не задрожать, когда его дыхание коснулось чувствительного места на шее.

– Они спросили, ты ли это. Я сказала «да». – Пережив еще одно прикосновение легкого дыхания к шее, я продолжила: – И они знают, что… ну ты понимаешь… что мы вместе.

Никакой реакции.

– Не знала, что сказать. Прости.

Тут он отклонился и жестко посмотрел на меня.

– Ванесса…

– Заткнись, – парировала я.

– Хотел сказать, чтобы ты больше не извинялась, но так тоже пойдет.

Он что, только что улыбнулся мне? Он только что удовлетворенно улыбнулся? Я не была уверена. Не была, но решила, что это так. Да, он только что игриво улыбнулся мне.

От неожиданности я моргнула. Сердце забилось в два раза чаще.

– Ну, тогда…

– Заткнись, – закончил Эйден вместо меня.

Я рассмеялась и, вынув из сумки красное яблоко, которое спрятала под шарфом, чтобы пронести через охрану, протянула ему.

– Хороший мальчик. Будешь прилично себя вести, припрячу для тебя в кармане целый веганский бар.

Не знаю, почему я все время таскала с собой что-нибудь съедобное для Эйдена, но все равно… Он был как щенок, которого надо было все время кормить. Такой, знаете, крупный щенок, который время от времени сбивал меня с толку. Да, именно сбивал с толку. Вот так…

Он взял яблоко и откинулся на сиденье, потому что центровые команд уже подошли к середине площадки для розыгрыша. Какого дьявола я пропустила выход игроков?

Сняв куртку и закатав рукава, я приготовилась болеть за моего брата.

– Который из них он?

Я указала на придурка под метр девяносто, с бледной кожей, которого в детстве я ради смеха любила наряжать в платья.

– Он выше, чем я думал, – рассеянно заметил Эйден.

– Думаю, потому что его отец был высоким.

Он коротко взглянул на меня.

– У вас разные отцы?

– Да. По крайней мере, я уверена в этом. Насколько мне известно, я никогда не встречалась со своим.

Под этим я подразумевала, что никогда ни один мужчина не подходил ко мне и не говорил, что я его дочка. Отец младшего брата не обращал на меня никакого внимания. Краем глаза увидев Эйдена, я заметила, что его челюсть окаменела, лицо стало жестким.

– В чем дело?

Кадык на шее Эйдена дернулся.

– Ты никогда не встречала своего отца?

Шее стало жарко, внезапно я застыдилась.

– Нет.

– Ты похожа на свою мать?

Я невольно потянулась потеребить дужку очков.

– Нет.

Мама – белокожая блондинка, ростом всего метр шестьдесят пять или около того. У меня кожа более смуглая, персикового оттенка, натуральный цвет волос – каштановый с легкой краснотой, и я выше, чем остальные женщины в нашей семье.

– Мама моей подруги Дианы все время говорила, что мой отец, скорее всего, был латиноамериканцем или откуда-нибудь со Средиземного моря. Но наверняка я не знаю.

– Ты всегда была высокой?

Если я вытянусь и расправлю плечи, то буду почти, почти метр семьдесят пять.

– Обычно мои сестры называли меня Слепая Жирафа. Где эта Слепая Жирафа?

Сучки.

– Я состояла исключительно из ног и очков… о-о-о, смотри, сейчас начнется!

В тот момент, когда впервые вскочила на ноги, болея за своего брата, я поняла, что Эйден не знал, какой я фанат. По крайней мере, какой я фанат своего брата. Вообще не был к этому подготовлен… К началу второй половины игры, когда, вскочив на ноги, я стала орать на рефери за дерьмовое замечание, которое он сделал Оскару, моему младшему брату, Эйден начал в панике отклоняться от меня, шепча при этом:

– Ты меня пугаешь.

Когда во время перерыва он сделал большие глаза и притворился, что еще дальше отодвигается от меня, я рассмеялась.

– Кто ты на самом деле? – невозмутимо спросил он. В ответ я усмехнулась.

– А что такое? Вчера на твоей игре было то же самое.

Черные ресницы медленно опустились на глаза.

– Зак тебя видел?

Я кивнула.

Эйден моргнул.

– Думаю, мне надо взять джерси обратно.

Я моргнула в ответ.

– Еще чего, солнышко. Теперь оно мое!

Только уголок его рта стал расплываться в улыбке, как вдруг кто-то заорал.

– «Три сотни» – отстой! Торонто – отстой!

Что за черт?

Я начала оглядываться, чтобы найти идиота, который выкрикнул это, но тут на мой подбородок опустился указательный палец Эйдена. Я остановилась.

– Не парься.

– Почему?

Я попыталась снова повернуть голову, но палец на моем подбородке, похоже, принадлежал Халку – я не могла пошевельнуться.

– Потому что мне по фигу, что он думает, – сказал Эйден так серьезно, что я оставила попытки смотреть по сторонам и сосредоточилась на этом красивом, будто высеченном из камня лице.

– Но это грубо.

Эйден убрал руку с подбородка и обхватил мою шею сзади. Она почти полностью утонула в его ладони. Большой и средний пальцы были готовы встретиться на моем горле.

– Ты думаешь, что я отстой? – спросил меня Эйден, понизив голос, чтобы слышала я одна.

Я фыркнула и открыла рот, чтобы сказать что-нибудь умное, но тут его большой палец надавил мне на шею, оставив одно желание: хрипло застонать «черт возьми, давай еще». Однако вместо этого мне удалось выдавить из себя:

– Нет.

– Тогда почему я должен обращать внимание на чье-то другое мнение? – спокойно и уверенно произнес он.

Я не опустила лицо, потому что говорила правду.

– Ничего не могу с этим поделать. Не любила людей, которые болтали о тебе, когда работала на тебя, а сейчас и подавно.

Темные карие глаза впились в меня.

– Даже когда ты «посылала» меня?

– Ну и что с того, что ты бесил меня? Я все равно никогда не переставала заботиться о тебе, глупый, – прошипела я, нахмурившись, все время помня о парнях, которые сидели позади нас. – Я делала для тебя все, даже когда ты действовал мне на нервы. Да, может, я и ждала подходящей минуты, чтобы столкнуть тебя на встречку, но все же присматривала за тобой.

Я кивнула в сторону идиота, который орал свои глупости минуту назад.

– А сейчас меня определенно напрягает тот факт, что ты делаешь свое дело, живешь своей жизнью, а кто-то совершенно незнакомый вываливает все это дерьмо. Этот парень тебя даже не знает. Кто он такой, чтобы поливать тебя грязью?

Черт побери, одна мысль об этом заставила меня вытянуть шею и опять начать оглядываться, но рука Эйдена удержала меня на месте. Его внимательный взгляд прожигал мою кожу, проникал сквозь кости в самый корень моего существа. Его ноздри раздувались, в то время как большим пальцем Эйден делал круговые массажные движения, от которых мои ноги цепенели.

– Во всем мире, Вэн, только те люди могут сделать тебе больно, которым ты позволяешь это. Ты сказала, что этот парень даже не знает меня. За всю жизнь меня интересовало мнение только четырех людей. Понимаешь ли, мне глубоко пофиг, что за люди сидят сзади меня.

Эйден провел своим сухим шершавым пальцем за моим ухом, там, где ушная раковина соединяется с головой. И это было, возможно, самое интимное прикосновение в моей жизни.

Слова – дыхание – жизнь, казалось, застряли в горле, когда я смотрела в обрамленные невероятно длинными ресницами глаза, которые обладали такой невероятной силой. На бесконечную линию мощных плеч. На лицо, настолько серьезное и задумчивое, что у меня схватывало сердце. Но каким-то чудом мне удалось заставить себя кивнуть и выдавить:

– Понимаю.

На самом деле. Я понимала…

Обратил ли Эйден внимание на мои слова? Он проговаривал свои мысли вслух. Но что все это значило?

Он сказал, что в его жизни четыре человека. Насколько мне известно, это его бабушка, дедушка и Лесли. Кто же тот четвертый, чье мнение важно для Эйдена?

Я закусила щеку и прерывисто вздохнула.

– Знаю, что тебе пофиг, что думает этот придурок, но это не значит, что я собираюсь делать вид, что и мне все равно. Будешь моим «свидетелем». – Я слабо улыбнулась собственной шутке. – Команда Грейвс, так?

Эйден не ответил на улыбку.

Он наклонился и, не говоря ни слова, прежде чем я успела среагировать, нагнулся ниже, ниже, ниже и прижал свои губы к уголку моего рта. Чмокнул меня. Влепил мне шот получше, чем текила, сделанный из дружбы, влечения и органического сахара.

Когда Эйден отклонился, совсем чуть-чуть, только для того, чтобы наши глаза встретились, мое бедное сердце билось так, что я была на грани сердечного приступа. Невозможно было сдержать улыбку. Нервную, смущенную, ошеломленную, бесконтрольную… Мне надо было сделать глоток воды.

– УБИРАЙСЯ В ДАЛЛАС! – снова заорал мужик, сидящий где-то позади нас. Эйден незаметно сжал сильнее мою шею.

– Не обращай внимания, Вэн, – приказал он с лицом игрока в покер.

– Я не собираюсь ничего говорить, – сказала я, убрала от него руку, подняла ее за своей головой и вытянула средний палец в надежде, что этот придурок увидит его.

Карие глаза моргнули.

– Ты только что послала его, так ведь?

Ну да, рот у меня открылся от неожиданности.

– Как ты узнал, что я сделала это? – Голос у меня был настолько удивленный, насколько ему и полагалось быть.

– Я знаю все, – произнес Эйден так, будто на самом деле свято верил в это.

Я недоверчиво хмыкнула и долгим взглядом посмотрела на него.

– Уверен, что хочешь сыграть?

– Я зарабатываю игрой, Вэн.

Иногда он становился невыносимым. Я с вызовом прищурила глаза.

– Когда у меня день рождения?

Он уставился на меня.

– Вот видишь?

– Третьего марта, Булочка.

– Что за черт?

– Вот видишь? – поддразнил меня Эйден.

Кто был этот мужчина и куда делся тот Эйден, которого я знала?

– Сколько мне лет? – через паузу спросила я.

– Двадцать шесть.

– Откуда ты это знаешь? – медленно спросила я его.

– Обращаю внимание, – заявил Виннипегская Стена.

И тут я начала думать, что он прав.

Тогда он, как будто желая окончательно меня припечатать, сказал:

– Ты любишь вафли, газировку «Рутбир» и «Доктор Пеппер». Пьешь только легкое пиво. Кладешь в кофе корицу. Ешь слишком много сыра. Твое левое колено всегда болит. У тебя три сестры, с которыми, надеюсь, никогда не встречусь, и один брат. Ты родилась в Эль-Пасо. Ты без ума от своей работы. Если чувствуешь себя некомфортно, начинаешь тереть уголок глаза или возиться с дужками очков. Ты не видишь предметы вблизи и до ужаса боишься темноты. – Он поднял густые брови. – Хочешь еще?

Ну, я смогла вымолвить только одно слово:

– Нет.

Как он узнал обо всем этом? Как? В растерянности я кашлянула и потянулась к дужке очков, но, осознав, что делаю, быстро засунула руку под бедра, не обращая внимания на дурацкий понимающий взгляд Эйдена.

– Я тоже знаю о тебе немало. Не думай, что ты один такой умный или особенный.

– Точно, Вэн. – Большим пальцем он еще несколько мгновений массировал мне шею. – Ты знаешь обо мне больше, чем кто-либо другой.

Внезапное воспоминание о ночи, проведенной в моей кровати, когда Эйден признался в своем детском страхе, мелькнуло в моем мозгу. Я тотчас расслабилась и улыбнулась.

– А ведь на самом деле…

По выражению его лица было понятно, что Эйден колеблется между тем, чтобы принять этот факт или полностью отвергнуть.

Наклонившись поближе, я моргнула.

– Не волнуйся, я унесу твое пристрастие к «Порно-мамаше» с собой в могилу.

Он неподвижно, не моргая, уставился на меня. А потом выдал:

– Я отключу электричество, пока ты моешься в душе.

Эйден сказал это так решительно и невозмутимо, что я не сразу поняла, что он угрожает мне.

Когда до меня наконец дошло, я разразилась смехом, без задней мысли хлопнув его по бедру.

– Кто отключит?

Эйден Грейвс, мой муж, повторил:

– Я.

Тут из моего рта сами собой вылетели слова:

– А ты знаешь, что я тогда сделаю? Заберусь к тебе в постель, вот так!

Какого черта я это сказала? Какого черта я только что это сказала?!

– Если ты думала, что я испугаюсь… – Он наклонился вперед так, что наши лица разделяло всего несколько сантиметров, не убирая руку с моей шеи и гладя подушечками пальцев у меня за ухом. – Так вот нет.

То, что недоделал маленький поцелуй, завершила интонация, с которой Эйден произнес эти слова. Мое сердце захотело выпрыгнуть из груди, которую обдало жаром. Все, что я знала, все, в чем была уверена, казалось, уходило из-под контроля.

Он заигрывал со мной. Флиртовал со мной. Эйден Грейвс. Что это было?!

Не успела я успокоить свое сердце и охладить голову, как совсем некстати завибрировал телефон. Увидев сообщение от Дианы, я совсем не могла думать о нем.

Но когда я разблокировала телефон и увидела картинку, все во мне опять всколыхнулось.

Она прикрепила снимок с телевизионного экрана. На нем были мы с Эйденом, сидящие на трибунах буквально минуту назад. Его лицо совсем рядом с моим, рука обнимает меня за спину. Это выглядело… не знаю, на что конкретно это было похоже, но Эйден и я смеялись. И я могла сказать, на что это точно не было похоже.

Это не было похоже на фейковые отношения.

Но потом я задумалась. А не был ли Эйден таким супердружелюбным и игривым именно из-за того, что ожидал чего-то подобного?

– Смотри, вот он. – Я шлепнула Эйдена по спине, указывая на сопляка с каштановыми волосами, который стоял, окруженный товарищами по команде и какими-то людьми, которые не имели отношения к университету.

– Оскар!

Братишка не повернулся.

– Оскар Майер Вайнер! – крикнула я снова.

Мой вопль заставил его повернуть голову и широко улыбнуться. Я махнула ему одной рукой, а другой быстро подхватила Эйдена, заставляя его двинуться вперед. После игры у брата обычно совсем не оставалось времени, и я хотела выгадать несколько лишних минут, чтобы провести их вместе с Оскаром.

Когда мы подошли ближе, я заметила, как мой брат, прокладывая себе дорогу среди толпы, на секунду остановился, переводя взгляд с меня на Эйдена, а потом продолжил путь. Кроме Оскара, в нашу сторону глазела львиная доля толпы.

Братишка улыбался, но при этом смущенно смотрел на Эйдена.

– Почему ты не сказала, что вы приедете? – заметил он, в объятии отрывая меня от земли. Последние десять лет он был выше меня и никогда не позволял забывать об этом.

– Я написала тебе в дороге, но, когда ты не ответил, подумала, что телефон выключен, – объяснила я, когда братец поставил меня на землю. Улыбнувшись, я обхватила его щеки руками и сжала их. Мы никогда не были особенно близки, но я любила Оскара до самозабвения. Он единственный в нашей семье никогда не огорчал меня.

Высунув язык, он попытался лизнуть мою руку.

Я еще разок сжала братцу щеки, потом отпустила их и сделала шаг назад, коснувшись плечом руки Эйдена.

– Оскар, это Эйден. Эйден, это Оскар.

– Очень приятно, – сказал Оскар, пожимая ему руку.

– Взаимно, – вернул приветствие Эйден. – Хорошая игра.

Я скосилась на него уголком глаза. Он что, отвесил моему брату комплимент?

Оскар слегка покраснел и кивнул. Большой идиот был точной копией меня в юности – слова никогда не были нашей сильной стороной.

– О, э-э-э, спасибо. Все судачат о том, что вы были на игре, – заикаясь, сказал Оскар, прежде чем перевести взгляд на меня. Лицо у него по-прежнему было розоватого оттенка. – Не думал, что вы приедете вместе.

Не зная, что ответить, я пожала плечами.

– Как прошел День благодарения?

По лицу Оскара было ясно, что ему этот день так же по барабану, как и мне.

– У нас была тренировка, потом большинство пошло к тренеру домой на ужин. А у тебя?

– Работала, потом поехала к тебе на игру.

Я взяла Эйдена под руку.

– Эй… – Глаза брата на мгновение устремились куда-то за мою спину. По выражению лица стало ясно, что ему неловко. Оскар издал долгий протяжный вздох.

– Проклятье, Вэнни. Прости меня, хорошо? Ты застала меня врасплох, и я совсем забыл…

Мне это не понравилось. Мы никогда не извинялись друг перед другом. Если что, Оскар и я всегда знали, что надо делать, чтобы выжить. Он благословил меня на то, чтобы я уехала в далекий колледж, я никогда не ругалась, когда он неделями не выходил на связь.

У меня появилось ужасное чувство.

– Сьюзи здесь. По крайней мере, она говорила, что собирается приехать.

Твою мать… Твою, черт возьми, мать! Я клацнула зубами, крепко сжав их и с трудом удерживаясь от того, чтобы на лице отразились все мои чувства. Почти все силы уходили на то, чтобы справиться с бурлившей во мне яростью. Почему Сьюзи должна была выбрать именно этот день, чтобы повидать Оскара? С каких это пор она стала интересоваться им? Хотя сестрицы всегда относились к брату лучше, чем ко мне, они никогда не обращали на него особого внимания.

– Я приехала повидать тебя. Все в порядке.

Но я соврала. Никакого порядка не было. Я не хотела видеть Сьюзи, но я и не хотела, чтобы брату было из-за этого плохо. Постаравшись забыть, что еще три секунды назад с трудом удержалась от крика, я спросила:

– Ты уже сегодня назад?

Он кивнул, по лицу было видно, что ему отчаянно неудобно. Думаю, Оскар достаточно хорошо меня знал, чтобы обмануться.

– Ага.

Брат замолчал, в глазах появилось извиняющееся выражение, и он махнул рукой кому-то позади меня.

– Вэнни, прости меня, пожалуйста. Если бы я знал, что ты приедешь, я бы сказал ей…

Чтобы не приезжала? Оскар любил меня больше.

– Не беспокойся об этом. Я не собираюсь заставлять тебя выбирать между нами.

Он издал квакающий звук, но я отмахнулась.

– Не глупи. Обними меня.

Юное и чистое лицо Оскара сморщилось и напряглось, но он кивнул и быстро обнял меня обеими руками, прошептав на ухо: «Через пару недель у нас игра в Сан-Антонио. Пожалуйста, приезжайте. Оба».

Я отстранилась и кивнула немного суше, чем собиралась. Я на самом деле не хотела, чтобы брату было плохо, но одна мысль о том, что Сьюзи где-то рядом, заставляла меня считать до десяти. Встретиться со Сьюзи после того, как целый час ехала в надежде повидаться с братом – одна эта мысль изводила меня.

– Приеду. Не уверена насчет Халка, как там у него получится с расписанием. Но я приеду, – улыбнулась я ему. – Тогда скоро увидимся. Люблю тебя.

– И я тебя люблю, Вэнни. – Перестав улыбаться, он посмотрел на Эйдена и протянул ему руку: – Было приятно познакомиться. Удачного окончания сезона.

Эйден кивнул и потряс его руку.

– Спасибо. Тебе того же.

Почти сразу я почувствовала приближение этого дьявола. И в ту же секунду, как повернулась, заметила сестрицу и ее идиота мужа. Мое тело каждый раз отзывалось болью на присутствие Сьюзи, чувствуя, где она. Так было всегда. Вероятно, работал инстинкт самосохранения.

Наверное, она тоже сразу увидела меня среди толпы. Скривив рот, Сьюзи шарила злым взглядом, переводя его то на меня, то на Эйдена. Сестрица была почти на десять сантиметров ниже и всего на два года старше меня. Но колеса, крепкая выпивка и собственная стервозность сделали свое дело – она выглядела гораздо старше. Моя приемная мама говорила, что несчастья преждевременно старят человека. И была права.

Но все равно я никак не могла посочувствовать старшей сестре. Я верила в возможность выбора. Мы выросли в одной и той же среде, ходили в одну и ту же школу, и, думаю, мозги у нас от природы не особо отличались. Сьюзи всегда была грубой, злой и коварной, а когда ей исполнилось тринадцать, она начала делать одну глупость за другой. И так бесконечно. Все это дерьмо множилось и множилось, пока в конце концов не погребло ее под собой. Оттуда ей уже не выбраться никогда.

Нельзя ожидать, что кто-то будет больше заботиться о тебе, чем ты сам.

Собрав всю свою зрелость, я приказала себе не быть ребенком. Я не могла себе этого позволить, как бы ни хотела. Так что с усилием выдавила:

– Привет, Сьюзи, привет Рики, – обращаясь к сестре и к ее муженьку-наркоману, тому самому, который оставил на мне синяк и чуть не получил за это ногой по яйцам.

Не успела эта мысль прийти мне в голову, как огромное тело, стоящее рядом со мной, примерзло к месту. Не глядя на него, я знала, что оно стало как камень. Чувствовала это.

– Это он? – спросил Эйден низким голосом, от звука которого волосы на моей шее зашевелились.

– Кто? – хватило у меня тупости переспросить.

– Парень, который оставил синяк на твоей руке.

Выражения моего лица было достаточно, чтобы Эйден все понял. Не успела я обдумать ответ, типа «о, да, это тот самый ублюдок», как мускулы на щеке Эйдена дернулись. И он пошел. Длинные ноги мгновенно преодолели расстояние в пару метров, отделяющих нас от Сьюзи. Прежде чем я успела сказать хоть слово, чтобы остановить его, намекнув, что Рики не стоит того, чтобы тратить на него даже каплю энергии, Виннипегская Стена вплотную подошел к мужу моей сестрицы, буквально пригвоздив к месту этого парня ростом под метр восемьдесят. Учитывая, что Эйден ни к кому никогда особо не приближался, сложно было понять, насколько он огромен. Сейчас разница между ним и этими двумя впечатляла. По сравнению с Эйденом они казались настоящими гномами.

Но не осознание его истинной величины так поразило меня, а реакция профессионального атлета, находящегося на пике карьеры. Я никогда еще не видела его таким собранным. Он дышал через нос, как проклятый дракон. Даже через худи было видно, как напряжены его мускулы, и я не помнила такого вызывающего выражения на его лице. А уж я-то повидала все оттенки раздражения и неудовольствия на этой физиономии. Но это било их все.

Эйден был взбешен. Взбешен. Король контроля был готов разорвать на куски бойфренда, или мужа, или как там его моей дражайшей сестрицы.

А то, что я услышала от него в следующую секунду, порвало меня в клочья.

Виннипегская Стена посмотрел вниз, на мужика гораздо меньшего, чем он, роста и максимально холодным и нейтральным тоном заявил:

– Тронешь мою жену еще раз, и я сломаю каждую косточку в твоем убогом теле.

Моя жена, а не Ванесса. Он назвал меня своей женой.

И тут он выругался. Из-за меня. Защищая меня. Он произнес слово на букву «б», и оно стало для меня самым романтичным на свете…

Затем он устремил ядовито-драконий взор на мою сестру, которой вдруг явно захотелось, чтобы на ее месте был кто-то другой. Эйден не произнес ни слова, но я кожей почувствовала отвращение, которое он испытывал. Физически можно было ощутить, какого рода слова крутятся у него на языке. Уверена, что до Сьюзи они тоже долетели.

И тут, в этот момент, до меня дошло, что я чуточку влюблена в Эйдена. Это не то примитивное влечение, которое я испытывала к нему в прошлом, а другое. Совсем другое…

Черт…

Черт, черт, черт!

«Серьезно? – спросила я себя. – Ты, мать твою, серьезно, Ванесса?»

В полдень понедельника дверь хлопнула как раз в тот момент, когда я сохраняла на компьютере один из проектов.

Никто из парней не должен был приехать так рано.

Зак, накануне вернувшийся из Южного Техаса, обычно пропадал на тренировке до трех или четырех часов. Эйден по понедельникам не приходил раньше трех. Это был самый короткий тренировочный день на неделе, но после игры в День благодарения и последовавших за ней выходных нельзя было ожидать, чтобы он пришел сегодня раньше. По понедельникам они встречаются с наставниками, потом тренируются, потом просматривают и разбирают последнюю игру.

Так кто, черт возьми, сейчас дома? И почему?

Я встала и крикнула:

– Кто там?

Не получив ответа, я рысью спустилась по лестнице и, зайдя на кухню, замерла, обнаружив там Эйдена, пьющего воду из стакана.

– Что, ради всего святого, случилось с твоим лицом?

Увидев пурпурный кровоподтек, тянущийся вдоль его челюсти, я почти заорала.

Эйден поставил стакан на стойку и смерил меня спокойным взглядом.

– Я в порядке.

Он нагло врал. Я обошла стойку.

– Я не спрашиваю, в порядке ли ты. Что, черт возьми, случилось?

Не ответив, он подставил руки под струю воды над раковиной и плеснул водой в лицо. Какого черта он натворил? Эйден редко вступал в драки. Господи, он объяснил мне, почему обычно избегает их, и я не знаю причины достойнее. У него совсем не взрывной характер. Разозлившись, он обычно весь день раздраженно слоняется туда-сюда.

Дождавшись, когда Эйден вытрет лицо, я достала из холодильника пакет со льдом и вздрогнула, когда он убрал полотенце и выставил на белый свет синяк, который через несколько часов обещал занять приличную часть физиономии.

Поняла ли я, что он пытается избежать разговора о том, что случилось? Разумеется. Но мне было плевать…

Протянув пакет со льдом в тот момент, когда Эйден отбросил в сторону бумажные полотенца, я отошла на шаг в сторону, снова всмотрелась в его лицо и с недоверием спросила:

– На тебя напали?

– Что?

Эйден нахмурился и поднял глаза вверх. Он был оскорблен. По-настоящему.

– Нет, – рявкнул он, но совсем не злобно.

– Ты уверен? – помедлив, переспросила я.

Разумеется, он был огромен, конечно, обладая такой силой, он справился бы с девяноста девятью процентами нападавших, но, если бы на Эйдена набросилось несколько чуваков, немногим уступавших ему в размерах, они вполне могли бы побить его.

Прижимая к челюсти пакет со льдом, он слегка покачал головой, ресницы презрительно затрепетали.

– На меня никто не нападал.

Его уверения не успокоили, а только еще больше разозлили. Я дотронулась до его руки.

– Расскажи, что случилось, Эйден.

– Ничего.

Ничего. Я недоверчиво вздернула правый уголок рта.

– Так ты сам себя избил?

Выразительный кашель сказал больше, чем «нет».

– Тогда…

Я замолчала, но сдаваться не собиралась.

– Не хочу говорить об этом.

Ну, это я с самого начала поняла. Но каким бы упрямым он ни был, я тоже не фунт изюма. Я не собиралась оставлять все просто так, потому что он явно подрался с кем-то из команды. А это означало, что наступил конец света. Эйдену было глубоко наплевать на все, что говорят ему или о нем товарищи по команде.

Во время игры моего младшего брата он обронил, что во всем мире для него важно мнение только нескольких людей. И я точно знаю, что это было сказано не для красного словца, а на самом деле так и есть.

С самой пятницы я старалась не думать о том баскетбольном матче. Или хотя бы о словах, которые Эйден сказал муженьку моей сестры, или о взгляде, которым он, казалось, хотел убить Сьюзи. Воспоминание о том, как он со злым выражением, исказившим его красивое мужественное лицо, схватил меня за руку и молча потащил к машине, пробило мне дыру в сердце. Когда мы сели в машину, Эйден произнес:

– Прости, что не поехал тогда с тобой…

Я замерла на сиденье и нахмурилась.

– Куда, в Эль-Пасо?

Он только кивнул в ответ.

– Все в порядке. Все давно прошло, утекло, как вода. – Я не нашла ничего лучшего, чем положить свою руку поверх его. – Кстати, очень приятно, что ты заступился за меня.

Ну да, мне было гораздо больше, чем просто приятно, но никогда в жизни я не решилась бы это озвучить.

А затем, уставившись прямо в ветровое стекло, Эйден сказал:

– Я слишком часто подводил тебя. Больше такого не повторится.

Внутри пробежал холодок, лишив меня покоя. Остаток недели Эйден больше, чем обычно, дистанцировался от меня. Он и так стал ненамного общительнее с тех пор, как наши отношения улучшились, а тут еще сильнее погрузился в себя. После тренировки он без конца собирал пазлы: закончив один, тут же начинал другой – красноречивый знак, что он обдумывает что-то или пытается расслабиться.

Все это нервировало и даже, совсем чуточку, беспокоило меня. Подтащив стул к уголку для завтрака, я уселась на него и в тревоге стала всматриваться в побледневшее, суровое лицо Эйдена.

– Я всего лишь хочу узнать, что мне делать: красть биту или звонить кому надо.

Эйден открыл рот, чтобы возразить мне… но тут до него дошла фраза целиком.

– Что?

– Мне надо знать…

– Зачем тебе красть биту?

– Как зачем? Ни у кого из моих знакомых нет биты, а в магазине я ее не могу купить: она засветится на видеокамерах.

– На видеокамерах?

Он что, ничего не понимает?

– Ну а как же? Если ты выбиваешь из кого-нибудь дерьмо битой, начинается поиск подозреваемых. Когда они появляются, делается обыск их вещей или покупок. Тогда станет ясно, что недавно я приобрела биту, то есть все было преднамеренно. Почему ты так на меня смотришь?

По лицу Эйдена пробежала такая разнообразная гамма эмоций, что я уж и не понимала, что на самом деле он чувствует. Он переложил пакет со льдом на другую сторону своей покрытой синяком челюсти и покачал головой.

– Вэн, количество информации о совершении преступлений, которой ты владеешь, просто ужасает.

От обуревавших мыслей он улыбнулся самым уголком рта цвета радуги.

– Твоя осведомленность пугает меня, а этого добиться непросто.

Я польщенно фыркнула:

– Не волнуйся, я приобрела эти знания в период увлечения криминальными ТВ-шоу. За всю жизнь я не украла даже ручки.

Но озабоченное выражение с лица Эйдена никуда не делось.

– Не собираюсь никого убивать… только если у нас не будет выхода, – сделала я слабую попытку пошутить.

Его ноздри почти незаметно затрепетали, так что я чуть было не упустила это движение. Но что заметила совершенно точно, так это крошечную улыбку в уголках рта.

Как можно невиннее улыбнувшись, я спросила:

– Так расскажешь мне, кто сподобился наткнуться на кулак ярости?

Я надеялась, что вопрос звучит легко и безобидно, хотя внутри бушевали противоположные чувства.

– Кулак ярости?

– Угу.

Я приподняла руки, чтобы Эйден мог их увидеть. Он и представления не имел, через какое количество драк мне пришлось пройти за годы жизни со старшими сестрами. Я не всегда побеждала – если быть честной, то довольно редко, – но никогда не сдавалась.

Вздох был таким долгим, что я уже приготовилась услышать что-нибудь умное и нравоучительное из уст Эйдена. Но вместо этого он всего лишь сказал:

– Да ничего особенного… это Дельгадо.

В моей голове резко завизжали тормоза.

– Ты дрался с Кристианом?

Эйден посмотрел на меня из-под своих невообразимо длинных ресниц и передвинул пакет со льдом чуть ниже.

– Да.

Холодок в моем желудке стал сильнее.

– По какой причине?

Я старалась говорить как можно спокойнее, но вышло как-то придушенно.

Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Пусть будет не так, как я думаю. Кристиан, конечно, пытался достать меня в День благодарения, но руки-то он не распускал.

Лицо Эйдена все сказало за него. Он слегка приоткрыл рот, дотронувшись кончиком языка до уголка губ. После короткой паузы Эйден произнес холодным, обвинительным тоном:

– Ты могла рассказать мне.

Я сглотнула.

– Рассказать о чем?

Он посмотрел на меня из-под густых ресниц и согнул пакет со льдом.

– О том, что он пытался сделать с тобой. Как он вел себя…

Зак. Я сверну ему шею.

– Скажу тебе то же, что и Заку: не стоит обращать внимания.

Наступило ледяное молчание. Челюсть Эйдена дергалась, на шее вздулась жила.

– Стоит, Ванесса. Зак рассказал еще перед отъездом, но я подумал, что, если бы это имело значение, ты бы рассказала или предприняла что-нибудь. Ты ничего такого не сделала. – Он поднял на меня темные сердитые глаза и сжал челюсть. – Я видел, как он смотрел на тебя после игры. Я слышал, как он говорил с тобой. Он знал, что мы женаты, и все равно вел себя как дерьмо.

Я ослышалась или он только что выругался второй раз за неделю?

– Я не готов мириться с этим, – заявил Эйден своим невероятно глубоким голосом, распрямив спину и плечи. – Мне не нравится, что ты всегда пытаешься справиться со своими проблемами в одиночку.

Меня охватило раскаяние, но всего лишь на секунду. Я тоже распрямила плечи и посмотрела ему прямо в глаза.

– Тебе не стоило ввязываться с ним в драку, Эйден. Не хочу чувствовать себя виноватой в том, что случилось. Последнее, чего я хочу, так это того, чтобы ты потом пожалел о том, что натворил.

К тому же, что я должна была рассказать Эйдену? Что товарищ по команде пытался приставать ко мне? Эйден и не подумал бы вмешаться. Я это точно знала. По крайней мере, тот Эйден, с которым я общалась несколько месяцев назад.

– Я должен был это сделать. И повторил бы это снова.

Я моргнула. Потом еще несколько раз, подняв глаза к потолку, чтобы собраться с мыслями. Почувствовав прикосновение к подбородку, я откинула голову назад, чтобы посмотреть в глубокие карие глаза.

Все, что имело отношение к Эйдену, было серьезным и глубоким.

– Знаю, ты думаешь, что мне плевать, – сказал он торжественным шепотом, – но мне не плевать. Нет. Мы вместе.

Во рту неожиданно пересохло. Я кивнула.

– Хорошо.

– Вэн, доверяй мне. Рассказывай мне. Я не подведу тебя больше.

Мои горло и язык в этот момент будто очутились в пустыне Сахара. Глаза, наоборот, готовы были превратиться в Амазонку. Я даже не понимала, что необходимо шмыгнуть носом, пока не сделала этого. Последние два дня я твердила себе, что всего лишь капельку влюблена в Эйдена, что это всего лишь плод воображения. Но сердце знало правду. Так оно и было. Я ненавидела себя за это, но так оно и было – я узнала это по буре в моей груди, – я была влюблена, и совсем не капельку. В Эйдена. В своего мужа по расчету.

Вот это был ужас. Я не имела права. Два человека, которые и разговаривали-то друг с другом лишь изредка, заключили договор. Как я смогу выполнять его в течение целых пяти лет? Что, черт побери, я собираюсь делать со всем этим?

У меня не было ни малейшей идеи.

– Ты ведь доверяешь мне? – спросил Эйден, вырывая меня из круговорота мыслей.

Я заставила себя сосредоточиться на таком же изученном, как и у остальных любимых людей, лице: твердой линии рта, крутых скулах, густых зарослях бровей. Дисциплина и контроль во плоти.

Кивнув, я послала ему самую беззаботную, самую фальшивую в мире улыбку.

– Доверяю. Конечно доверяю. – Я дотронулась до его руки. – Еще раз благодарю, что вступился за меня.

– Прекрати, – прорычал Эйден.

Я улыбнулась поестественнее.

– У меня есть мазь от синяков. Давай принесу…

Эйден отдернул голову так, будто я пыталась засунуть ему в глотку хот-дог.

– Ты же знаешь, что мне наплевать на синяки.

– А мне – нет. Завтра он будет лилово-черный – надеюсь, черт подери, так и будет, – но лучше я сделаю так, чтобы все обошлось.

Увидев, как его губы попытались скривиться в улыбке, я вздрогнула.

– Как он этого добился? Пнул тебя с разбегу?

Эйден рассмеялся и даже не поморщился, когда порез на щеке стал от этого шире.

– Серьезно, Эйден. – Потянувшись, я легонько дотронулась до его челюсти кончиками пальцев. – Он что, застал тебя врасплох?

Эйден покачал головой.

– На самом деле, как он смог достать тебя?

Я не собиралась скрывать, что слегка разочарована. За время карьеры он несколько раз дрался – я распространяла нарезку на его фанатских сайтах, люди ведь порочны и любят глазеть на такие вещи. Так вот, поскольку он не был одним из тех горячих безумных мудаков, которые без разбора ввязываются в драки, каждый раз, когда ему случалось вступить в бой, он выбивал из соперников все дерьмо.

Неизгладимое впечатление. Что еще я могла сказать?

Он послал мне один из тех тупых взглядов, которые сводили меня с ума, и я нахмурилась.

– Нет. Я устроил так, чтобы он ударил меня первым. И позволил сделать это два раза, прежде чем дал сдачу, – объяснил он.

Находчивый сукин сын! Никогда раньше он не казался мне настолько привлекательным, и это включая те разы, когда я видела его в компрессионных шортах.

– Так что, Кристиана обвинят в том, что именно он развязал драку?

Уголок его рта пополз в самодовольной полуулыбке.

– У тебя будут большие неприятности?

Эйден пожал широченным плечом:

– Они могут урезать чек за игру. Но на скамейку запасных не посадят. Мы слишком глубоко зашли в сезон.

Я поперхнулась.

– Чек за игру?!

Это же тысячи, сотни тысяч долларов. Немереная куча бабла. Каждый мог посмотреть в интернете, сколько Эйден Грейвс зарабатывает в год. Весь гонорар разделен на семнадцать частей, которые выплачиваются ему в течение сезона. Какие деньжищи! Почувствовав приступ тошноты, я наклонилась вперед и уперлась руками в колени.

– Меня сейчас вырвет.

Вздох Эйдена влетел мне в одно ухо и вылетел из другого.

– Прекрати. Тебя не вырвет. Сейчас я приму душ, а потом намажу этот крем, – сказал Эйден, легонько хлопнув меня по спине.

Он ошибался, меня на самом деле чуть не вырвало. Какого дьявола ему потребовалось сначала поднять эти деньги, а потом пустить их по ветру? И, главное – почему? Потому что этому идиоту Кристиану законы не писаны?

Я хорошо знала Эйдена. Знала, что у него выдержка святого. Он всегда тщательно обдумывал свои решения. И не испытывал никакого удовольствия, когда избивал кого-то, и вообще ни от чего в таком духе. Он спланировал свои действия и хотел, чтобы Дельгадо первым нанес удар. Не думаю, что Эйден не предусмотрел все последствия драки.

И сделал он это ради меня.

Ну что за гребаный идиот. Мог бы просто дать мне денег, и этого было бы достаточно, чтобы забыть о козле, который год назад пытался засунуть мне в рот свой поганый язык, одновременно пытаясь схватить за задницу.

Но чем больше я думала о том, как глупо было терять чек за игру, мою грудь затопляла волна теплого и неопределимого словами чувства, которое вскоре сменилось ощущением вины.

Я помчалась наверх, схватила чудодейственную вонючую мазь от синяков и спустилась обратно, зная, что мне надо сделать, чтобы немного ослабить ответственность за то, что случилось. Взяв кое-что из холодильника и кладовки, я включила плиту, чтобы наскоро приготовить еду для моего не вполне белого рыцаря в сияющих доспехах.

Немного погодя, когда он спустился на кухню, киноа была уже готова, а плита выключена.

– Пахнет здорово, – заметил он, проходя мимо, чтобы взять из буфета стакан и наполнить его водой. – Что ты готовишь?

– Чана Масала, – объяснила я, прекрасно понимая, что он уже в курсе.

И нисколечко не удивилась, услышав, как у Эйдена заурчало в животе, когда он прислонился к стойке, наблюдая за тем, как я кладу в его обычную миску пакетированный шпинат. Скосившись на его физиономию, я увидела, какой разноцветной она стала.

Это взбесило меня.

– К чему такое лицо? – спросил меня мужчина, который, как я раньше думала, совсем меня не знает, пока я отмеряла две чашки зерна и насыпала их в кастрюлю.

Пожав плечами, я добавила три чашки нутовой смеси.

– Твое лицо сводит меня с ума!

Он фыркнул, а я невольно застонала, поняв, что вылетело у меня изо рта.

– Ничего такого не имела в виду. У тебя прекрасное лицо. Очень симпатичное.

«Заткнись, дурочка. Сейчас же, мать твою, заткнись».

– Все из-за этого синяка. Чувствую себя ужасно. Я должна была сама что-то предпринять после того случая, а не доводить дело то того, чтобы вмешался ты.

Передавая мне огромную миску, Эйден задержал ее между мной и собой и поймал мой взгляд. Выражение его лица было таким задумчивым и одновременно открытым, что до меня дошло: в нем не осталось и следа гнева. Ему на самом деле было наплевать на то, что произошло.

– Не беспокойся об этом. Я сделал то, что хотел.

Он всегда делал то, что хотел. Что в этом нового?

– Ну да, но все случилось так давно…

– И это делает меня еще более ответственным за это, Вэн.

Я нахмурилась.

– За что?

– За все. За то, что не замечал. За то, что не заботился. За то, что не вел себя так, чтобы ты могла свободно рассказывать обо всем.

Голос был хриплым и немного прерывистым.

У меня защемило сердце.

В эту долю секунды мне действительно стало больно от его признания.

Не то чтобы я не знала, когда работала на Эйдена, что он относится ко мне далеко не как к лучшему другу. Я знала это. Знала. Но услышать это от него самого…

Это было как свежий ожог на самом чувствительном месте. Самом важном месте… Как раз в середине груди.

Собрав каждую унцию своего зрелого «я», чтобы не… ну да, я вообще не имела представления, как мне реагировать. Но, подавляя свою боль, я понимала, что не могу, не должна… позволить ему продолжать честно признаваться в этом. Тоже мне новость. Да, Эйден не обращал на меня внимания, принимал как должное. И вот он это осознал, так ведь?

Сильно мне эта мысль не помогла – глаза все равно были на мокром месте, а я не собиралась плакать. Не его вина во всем этом…

Я посмотрела ему прямо в глаза.

– Все в порядке. Сейчас ты, в общем, кое-что сделал.

Я сделала шаг назад.

– Приятного аппетита. Утром я начала наряжать елку, но прервалась, чтобы отправить пару писем. Надо закончить…

Шоколадные глаза секунду сканировали мое лицо, и, хотя Эйден не произнес ни слова, я знала, что он все понял.

Может, он не хотел показаться тряпкой, а может, понял, что мне нужно зализать раны в одиночестве, он придержал слова при себе и позволил мне покинуть кухню. Я ушла с обожженным по краям сердцем…

Этим утром я устроила в гостиной настоящий бардак. В груду оберток и коробок, казалось, попала бомба и разметала их повсюду. Накануне я купила рождественские украшения и подарки, потратив на них уйму денег, но мне было все равно, потому что впервые у меня была собственная рождественская елка. В съемной квартире я не заморачивалась с этим, потому что меня почти все время не было дома, к тому же там практически не было места. Правда, у меня было небольшое деревце, не больше метра, с гирляндами, на которое я вешала украшения. Сейчас оно стояло в моей комнате.

Здесь, у Эйдена и Зака, я решила поставить сосну больше двух метров высотой. Накануне вечером Зак помог мне принести и установить ее. В доме, где живут такие высокие мужчины, разумеется, и в помине не было самой захудалой стремянки. Пришлось притащить из кухни стул, чтобы доставать до самых высоких ветвей. Гирлянды продолжали гореть все утро, мне удалось втиснуть между лампочками несколько украшений.

Обычно мне нравилось наряжать елку. Несколько раз у мамы тоже была елка, но настоящим праздником ее украшение стало только в приемной семье. С того времени я полюбила этот радостный процесс. Сейчас, залезая на стул, я пыталась не обращать внимания на кружившиеся в голове мысли.

Ему было плевать на меня.

Ну, или он не ценил меня…

Вторая мысль была не менее горькой, чем первая.

Некоторое время я трудилась в тишине, обвертывая красивую красную гирлянду вокруг елки и периодически отходя назад, чтобы поправить ее. Я начала открывать новые коробки с игрушками, как вдруг почувствовала чье-то присутствие в комнате.

Между коридором и гостиной стоял Эйден и рассматривал украшения, которые уже были пристроены. Свечи в виде оленей, сверкающее рождественское дерево, сделанное из красной проволоки, венок на каминной полке и, наконец, три висящих носка.

Три подарочных носочка, на которых я накануне вечером вышила блестками первые буквы наших имен. Черный – для Эйдена, зеленый – для Зака и золотой – для меня.

Наконец Эйден оторвал взгляд от носков и спросил:

– Помочь?

Не собираюсь думать, что он делает это из-за меня, – сказала я себе.

– Конечно. – Я протянула ему только что открытую коробку.

Взяв ее, Эйден перевел взгляд на украшения, потом на елку, потом опять на меня.

– Куда хочешь их повесить?

– Повсюду.

Подойдя поближе к объекту приложения наших дизайнерских талантов, Эйден взглянул на меня.

– Как ты собираешься их разместить, Вэн? Уверен, что у тебя есть план.

План был, но помогать я не собиралась.

– Везде, где их еще нет, но не очень близко друг к другу… Ну да. Я просто не хочу, чтобы они висели слишком плотно… и, пожалуй, маленькие украшения ближе к верхушке, а чем ниже, тем крупнее.

Уголки губ дрогнули, но Эйден серьезно кивнул и принялся за работу.

Целый час мы провели бок о бок, вешая игрушки на нашу рождественскую сосну. Его рука сталкивалась с моей, мое бедро с его, не раз он останавливал меня в попытке забраться на стул, отнимал игрушку, которую я собиралась повесить, и сам водружал ее на нужное место. За все время мы перекинулись всего лишь парой слов.

Когда все было закончено, мы отошли на несколько шагов и залюбовались на два с лишним метра нашей славы.

Должна сказать, она была прекрасна, хотя рядом с Эйденом и не казалась уже такой большой. Красная и золотая, с просвечивающей сквозь украшения зеленью, со свисающими с ветвей стеклянными игрушками, опоясанная гирляндой – именно о такой я мечтала все свое детство. Я взглянула на Эйдена. Выражение его лица было чистым и задумчивым. Интересно, о чем он размышлял?

Но я ограничилась более безопасным вопросом:

– Ну, что скажешь?

Его ноздри чуть шевельнулись, легкая-легкая, наилегчайшая улыбка тронула уголки губ.

– Выглядит как в магазине.

Потерев руку, я усмехнулась:

– Приму за комплимент.

Он кивнул:

– Симпатично.

Симпатично? От Эйдена это звучало как «восхитительно» от любого другого человека. Чем больше я смотрела на нашу елку, тем больше она мне нравилась, тем более счастливой я себя чувствовала и тем бо́льшую благодарность испытывала.

Благодарность Эйдену за то, что живу в таком чудесном доме. За то, что у меня есть деньги, чтобы купить все эти украшения, игрушки и саму елку. За то, что я смогла скопить достаточно денег, чтобы осуществить свою мечту.

Может, мы и не были лучшими друзьями, может, он и не обращал внимания на то, что я привношу в его жизнь, пока не лишился этого, но благодаря ему у меня столько всего появилось в жизни. И сколько еще будет… Понимание этого смягчило боль, появившуюся час назад, так что я смогла откашляться и начать:

– Эй…

Он перебил меня:

– Ты собираешься развешивать гирлянды снаружи?

– Вы все это сделали сегодня?

– А как же. Всего за несколько часов.

Поездки в два разных магазина за рождественским освещением для дома были удачными. Круглые голубые светодиодные фонарики обрамляли крышу гаража. Две разные гирлянды обвивали колонны у входной двери. Еще одна – большое окно, а самые мелкие огоньки я пропустила сквозь ветви деревьев во дворе.

– Ты занималась этим вместе с Эйденом? – спросил Зак, скрестив руки на груди. Приехав на своем драндулете и ставя его в гараж, он застал меня снаружи за развешиванием последних фонариков.

– Угу. Он даже залез на крышу, хотя я все время просила его спуститься, пока он не свалился оттуда или пока соседи не настучали руководству команды.

По контракту ему запрещалось делать некоторые специфические вещи. Например, ездить на определенных видах транспорта, включая мотоциклы, скутеры, мопеды, сегвеи, ховерборды, скейтборды и тому подобное. Он не имел права делать то, что предусматривает отказ от претензий, например, прыгать с парашютом. И в договор даже был включен специальный пункт, согласно которому ему запрещалось иметь дело со всем, похожим на фейерверки.

Однажды я нашла контракт Эйдена в одной из папок на его компьютере и прочитала его. Признаюсь, стало очень скучно.

Когда я попыталась шугануть Эйдена с крыши, он ответил: «Не указывай, что мне делать».

Иногда мне хотелось придушить его за упрямство. Впрочем, именно он предложил развесить рождественские огоньки, хотя я совсем не подготовилась просто потому, что не хотела заниматься этим в одиночку.

Зак хихикнул и, засунув руки в карманы, сказал:

– Не удивлен. Сколько времени на это ушло?

– Три часа.

Зак глянул на часы и нахмурился.

– Когда он вернулся?

И-и-и… тут я вспомнила и что Эйден натворил, и что он сказал. Нахмурившись, я пробормотала:

– Сразу после полудня, – зная, что Зака это зацепит.

Крючок, леска и грузило – он попался.

– Как после полудня? Рабочие встречи по понедельникам обычно раньше двух не заканчиваются.

Я стукнула Зака по руке.

– Ты же обещал мне, болтун!

Пронырливый Мистер Суй-Нос-Не-В-Свои-Дела тотчас же задрал его.

– А что такого я сделал? – задал он вопрос, невинно распахнув глаза и опустив подбородок. Даже уши, казалось, ожили.

– Ты наябедничал Эйдену про Кристиана. Знаешь, что бывает с доносчиками?

– Их уносят на носилках?

Я снова стукнула его.

– Вот именно! Эйден подрался с ним сегодня.

Зак замер с открытым ртом. Я правда люблю его.

– Не может быть!

Ну ладно, он лишил меня части нервных клеток, рассказав Эйдену о том, что случилось полтора года назад, но какой Зак все-таки нереально забавный!

– Может. Эйден подрался с Дельгадо.

Рот Зака открылся еще шире, глаза растерянно забегали, будто он не мог уложить в голове то, что услышал от меня.

– Он подрался.

– Эйден?

– Ага.

– Наш Эйден?!

Я торжественно кивнула.

Зак все еще не мог поверить.

– Ты уверена?

– Он сам сказал. К тому же у него синяк в качестве доказательства.

– Нет, он не мог. – Зак отвел взгляд, потом снова посмотрел на меня. – Эйден?!

– Да.

Зак открыл рот. Потом закрыл его.

– Ну, я не знаю… – Рот шевельнулся, но оттуда ничего не вылетело. – Он не сделал этого…

– Сделал. Я точно знаю.

– Какого черта он тогда тянул? Я рассказал еще неделю назад! – воскликнул в волнении Зак.

Боже милостивый, так он удивлен тем, что Эйден не подрался сразу? Уф-ф.

– Потому что после игры в День благодарения Дельгадо назвал меня милочкой или чем-то в этом роде и вообще повел себя как козел… Подожди, какое это имеет значение? Зачем ты рассказал о том, что этот мудак ко мне когда-то приставал? Я поделилась с тобой как с другом. Круг доверия.

Зак фыркнул и уставился на меня взглядом, до боли напоминающим эйденовский.

– Почему бы мне не рассказать ему?

– Потому что тот случай не имеет значения.

Господи, у него и мина такая же, как у Эйдена.

– Если бы я был женат на тебе, то хотел бы, чтобы он рассказал мне об этом.

– Предатель.

В его словах был смысл, но я отказывалась признавать это.

Зак фыркнул:

– Вэн, задумайся на секунду. Эйден не будет… не будет обнимать тебя, говорить, что ты душечка, или называть тебя лучшей подругой, но я знаю его – Эйден по-своему заботится о тебе.

«Теперь заботится», – подумала я.

– Если я умру, ему не так просто будет подтвердить документы, чтобы получить гражданство.

Зак прищурил голубые глаза и кивнул в сторону входной двери.

– Если ты умрешь, кому еще будет не наплевать на него?

Что бы это значило?

– Ну же… пойдем внутрь. Я умираю с голода. – Зак не захотел продолжать разговор.

Еще раз посмотрев на голубые огоньки, я отправилась за ним. Едва мы переступили порог, как откуда-то из кухни начал трезвонить телефон Эйдена. Не обращая внимания, я подошла к холодильнику и вытащила остатки вчерашнего ужина.

– Что там у тебя? – спросил Зак, заглядывая мне через плечо, пока я выкладывала еду на блюдо.

– Паста. – И я тут же протянула ему тарелку. Не было смысла спрашивать, хочет ли он. Разумеется, да.

– Вкуснотища, – даже не пробуя, сказал этот подлиза.

Когда я поставила свою тарелку в микроволновку, телефон Эйдена зазвонил опять. Когда моя порция разогрелась, он замолк на секунду и тут же начал снова сходить с ума. Я села за стол – и снова… Опять.

– Кто, черт возьми, его так добивается? – спросил Зак, стоя перед микроволновкой и наблюдая, как разогревается паста.

Перегнувшись, я подвинула телефон и взглянула на экран. На экране светилось «тревор макманн». Уф-ф…

– Это Тревор.

Зак издал неприличный звук.

– Зуб даю, он звонит по поводу сегодняшнего.

Я вздрогнула. Скорее всего, Зак прав.

– Ты разговаривал с ним?

– Разговаривал в День благодарения. Я подумал, если он начнет нести обычную чепуху, то передам трубку маме, – со смехом заметил Зак.

Телефон подал голос опять. Боже, спаси и сохрани! Я взяла трубку и замерла. Это была ошибка. Или нет? «Я собираюсь ответить. Должна ли я это делать?»

Ты же из команды Грейвс…

Была не была. Я ответила:

– Алло!

– Эйден, что за…

– Это Ванесса.

Я обернулась к Заку и одними губами прошептала:

– Какого черта я это делаю?

– Позови Эйдена к телефону, – приказал без церемоний Тревор.

– Не думаю, что смогу сделать это, – быстро среагировала я.

– Что значит «не думаешь»? Позови его к гребаной трубке!

– Как насчет того, чтобы придержать коней? Он прилег вздремнуть. Не собираюсь его будить, дружок. Если у тебя есть сообщение, пошли ему смс. Если нет – передам, что ты звонил.

Я в любом случае не собиралась рассказывать Эйдену об этом дерьме. Только Тревору необязательно знать об этом.

– Твою мать… Ванесса, мне позарез нужно с ним поговорить.

– А ему – поспать.

Тревор издал нечто среднее между фырканьем и рычанием. Стало ясно, как он сейчас бесится, как важно ему добиться разговора с Эйденом. Но мне было по барабану.

– У нас с тобой не получалось поболтать в последнее время, но не думай, что я забыл о тебе. Сегодняшнее дерьмо – это твоя вина. Я знаю это…

– Не понимаю, о чем ты говоришь, но уверена, что Эйден платит тебе за то, чтобы ты поддерживал его, а не выносил мозг. И сто процентов, у него нет желания выслушивать тебя сейчас. Так что… я передам ему, что ты звонил.

– Ванесса! – У этого сукина сына хватило духа заорать на меня.

– Попробуй повысить на меня голос еще раз, и ты пожалеешь об этом. Слышал? Думаю, у тебя есть о ком переживать, зачем еще и мою персону добавлять в этот список? – моментально взбесившись, зарычала я в трубку. – И утихомирь свою задницу, когда будешь разговаривать с Эйденом. Мне не нравится, что ты ведешь себя с ним как с маленьким ребенком, будто лучше всех во всем разбираешься.

– Ты заноза в…

Отставив телефон от лица, я показала экрану средний палец. Потом, снова поднеся трубку к уху, я закончила:

– …твоей заднице, я в курсе. Я скажу Эйдену, что ты звонил, просто довожу до твоего сведения, чтобы ты разговаривал с ним в нужной тональности.

– Ведь он вляпался во все это дерьмо с Кристианом из-за тебя, так ведь?

– Если бы ты хоть что-то понимал, то наверняка знал бы, что Эйден никогда ничего не делает без причины. Так что подумай об этом.

Тревор пытался сказать что-то, но я не обратила на это внимания.

– Я скажу, что ты звонил. Пока.

Ну да, может, я ткнула пальцем в экран с большей агрессией, чем следовало, но как еще можно было выразить свои чувства – ведь у телефона не было крышки, чтобы с шумом ее захлопнуть.

– Какой он все-таки мудак… – начала я говорить, но тут увидела Зака, прикрывшего глаза руками.

И тут я что-то почувствовала.

Медленно развернувшись на стуле, я обнаружила у входа на кухню Эйдена со вскинутыми от удивления бровями.

– Ненавижу его. – Я протянула Эйдену телефон. – Может, тебе выключить телефон, прежде чем этот придурок опять начнет звонить?

Несколько часов спустя в мою комнату просочился Зак с сияющими глазами и с таким мальчишеским выражением лица, что я сразу пришла в хорошее настроение.

– Отгадай, с чем я пришел?

Я поставила на паузу шоу, которое смотрела, и выпрямилась.

– Не знаю. С чем?

– Я нашел это. – Зак заскользил по полу в пижаме, сжимая в руке мобильный.

Я моментально взбодрилась.

– Что именно?

Большой Техасец присел на край кровати рядом со мной. Прижавшись спиной к изголовью, он расположил телефон так, чтобы обоим было видно.

– Смотри.

В максимальном увеличении на экране появились двое игроков в тренировочных джерси «Трех сотен», без щитков. Мне не надо было смотреть на номер того, кто выше и крупнее, чтобы узнать Эйдена. Я знала это тело. Я изучила это тело так же хорошо, как свои пять пальцев. К тому же шлем был снят и болтался на пальцах правой руки. Но кто же был тот парень, который стоял в паре метров от него? Номер восемьдесят восемь. Кристиан.

На экране были только эти двое. Стоя примерно в полутора метрах друг от друга, они смотрели на поле, где, предположительно, находились остальные члены команды. К сожалению, никаких звуков не было слышно.

Тут на экране стало видно, что Кристиан повернулся к Эйдену, а тот лишь подбоченился. Вид у него был обманчиво спокойный, напряжение выдавала лишь постановка плеч.

Буквально через несколько мгновений Кристиан раскинул руки в стороны и сделал два шага в сторону человека, за которого я вышла замуж. Поза стала угрожающей еще до того, как он сорвал с себя шлем и отбросил его. Еще пара шагов – и расстояние между ним и Эйденом сократилось до минимума.

Тот стоял прямо, сжимая и разжимая руки на бедрах. Никто, кроме меня, вероятно, не заметил бы эти движения. Лицо Кристиана было отчетливо видно на экране: щеки покраснели, рот широко открылся, было понятно, что он кричит.

А затем все и случилось.

Кулак Кристиана вылетел вперед – голова Эйдена слегка дернулась. Он отступил на шаг назад, руки упали.

Дельгадо ударил еще раз.

Игрок, известный как Виннипегская Стена, почти небрежно кинул шлем на землю. Прежде чем ринуться вперед, он согнул руки и широко развел их в стороны. Огромный кулак встретился с головой Кристиана. Когда она откинулась назад, Эйден нанес второй удар ведущей левой рукой. Его внушительное тело закрыло Кристиана, а через секунду тот уже лежал на земле и к ним со всех ног бежали остальные игроки.

Эйден попятился и позволил им оттолкнуть себя. Его внимание было сосредоточено на распростершемся на земле принимающем их команды, потом их окружили люди.

Зак нажал большим пальцем на экран и повернул ко мне голову с вытаращенными глазами.

Я с открытым ртом уставилась на него. Мы молча заморгали, глядя в глаза друг другу.

Проморгавшись, мы одновременно воскликнули:

– Твою ж мать!

Ужас, написанный на Дианином лице, был красноречивее слов.

– Быстрее заходи, пока тебя никто не увидел, – прошипела она.

Подняв глаза к небу и убедившись, что подруга заметила это, я прошмыгнула в ее квартиру. Ну да, уже сантиметра на два-три от корней проглядывали мои отросшие натуральные волосы, но мне было все равно. Я не перекрасила их в свой естественный цвет красного дерева только потому, что на мое первое со Дня благодарения смс, в котором я спрашивала, какую краску купить, я получила ответ: УЖЕ ДОСТАЛА. ТОЛЬКО ПОПРОБУЙ КУПИ – И Я УБЬЮ ТЕБЯ.

Вот почему через пару недель после Дня благодарения я обнаружила, что уже час, как рулю к Диане в ее выходной. Подруга с кривой усмешкой оглядела мои волосы. Клянусь, она вроде даже слегка вздрогнула.

Отвращение, написанное на лице Дианы, не помешало мне со словами «привет, подруга» чмокнуть ее в щечку и хлопнуть по заднице. Она и без того слишком долго притворялась обиженной.

Диана шлепнула меня вдогонку, одновременно оглядывая с ног до головы.

– Не считая волос, выглядишь обалденно.

Я и чувствовала себя так же.

– Бегаю четыре дня в неделю и один день кручу педали на велотренажере.

Диана еще разок смерила меня глазами.

– Пожалуй, скоро придется менять гардероб.

– Пожалуй.

Я пожала плечами и оглядела подругу, подсознательно ища следы пальцев на открытых участках ее кожи. Ничего такого я не нашла, но заметила круги под глазами.

– Выглядишь усталой.

Только намного позже до меня дошло, что подруга не послала меня как обычно.

– Устала. Рада, что ты заметила.

Диана знала, что извинений ждать бесполезно.

– Работаю за двоих. Не высыпаюсь. Потихоньку превращаюсь в тебя.

– Успешная, трудолюбивая женщина. Сейчас расплачусь…

– Ох, иди ты… на кухню и снимай футболку, – скомандовала она. Я даже не успела пошутить о том, что она хочет увидеть меня обнаженной, как Диана жестом остановила меня.

– Это не стриптиз. Не собираюсь совать тебе доллар или платить за ужин.

– Справедливо, – пробормотала я и отправилась на кухню, стягивая через голову футболку.

– Ну… как ты? – спросила Диана медленно и нарочито бесстрастно.

Таким же будничным тоном я ответила:

– Ничего. А ты?

– Неплохо, – голосом биоробота ответила моя лучшая подруга.

Тут наши глаза встретились, и мы разулыбались. Она ухватила меня за плечо, а я попыталась ущипнуть ее за живот.

– Теперь между нами все в порядке? – смеясь, спросила я.

– Ага, в порядке. А теперь расскажи все, что я пропустила.

Следующий час мы провели за болтовней. Я рассказала ей о Дне благодарения и походе к Эйдену на игру. Двадцать минут ушло на поездку к брату на матч, на появление там Сьюзи и на то, что Эйден сказал ее муженьку и с какой ненавистью посмотрел на сестрицу. О том, как он помог мне с рождественской елкой и гирляндами, я тоже рассказала. И о драке с Кристианом, которого Диана помнила еще с того вечера, когда он вздумал приставать ко мне в баре. После того как все случилось, Диана сама грозилась надрать ему задницу.

Под конец, когда подруга посадила меня под какой-то аппарат, напоминающий о космической программе НАСА, она выглядела изумленной.

– Господи Иисусе, – дважды вырвалось у нее.

– Я думала, что уже пережила этот этап в своей жизни.

– Ни хрена себе. Похоже на новелас, которые любит моя мама.

– Одну из тех, которые мы вместе смотрели по телику, – заметила я.

Так я, кстати, выучила испанский.

Диана рассмеялась:

– Помнишь, как мы бежали домой из школы, чтобы не опоздать на них? – Она задумчиво вздохнула. – Кажется, это было вечность назад, правда?

И на самом деле. Я кивнула. Это были самые теплые и счастливые часы в моей жизни. Потом я переехала на другой конец города, и никогда больше это не повторялось. Жизнь с матерью оставила горсточку хороших и дюжину ужасных воспоминаний. И это все, что я знала.

Ди отбросила мысли о прошлом и спросила:

– Так что ты собираешься делать?

– С кем?

– Со своим мужем, с кем же еще?

С таким же успехом она могла иметь в виду и мою сестру. Умница, тоже мне…

– Ничего.

Выразительный взгляд Ди ясно дал понять: «И с кем, по-твоему, ты тут говоришь?»

– Не вздумай «ничегокать». Ты флиртуешь с ним. Я же вижу…

Я было открыла рот, чтобы сказать, что ничего подобного, но Диана жестом остановила мой порыв.

– Ты на самом деле собираешься врать мне? Я все вижу, Вэнни. Ты ничего не сможешь утаить от мастера.

Правда, я утаила от нее свой брак, но к чему вспоминать прошлое?

– И сдается, ты ему тоже нравишься. Не думаю, чтобы он проводил с тобой так много времени, если бы не запал на тебя.

В ответ я лишь проворчала что-то невнятное.

– Вы собираетесь провести бок о бок целых пять лет. Почему бы не использовать их на полную катушку, – заметила подруга.

Мне захотелось покрутить дужку очков, но я удержала руку.

– Мы заключили сделку, Ди. Предполагалось, что это бизнес. Его вины нет, это я сваляла дурака.

– Почему ты так говоришь? Потому что хочешь, чтобы тебя любили?

– Потому что он никого и ничего не любит. И не хочет… Какая засада для него будет, если я сделаю или даже скажу что-нибудь в этом роде. Я не собираюсь нарушать наш договор. Он проявляет заботу обо мне, и этого достаточно.

Если в мире и есть человек, который знает меня так же хорошо, как я сама, то это Диана. Ее слова после моей речи только подтвердили этот факт.

– Вэнни, я до самой глубины души люблю тебя. Ты как моя сестра от другого отца, и сама знаешь это. Но сейчас ты круто заблуждаешься по поводу того, во имя чего тебе надо работать и рисковать. Не знаю, способен он тебя любить или нет, но что ты потеряешь? Вы женаты, ребята. Сейчас он не собирается с тобой разводиться.

Что я потеряю?

Его дружбу, вот что…

Диана наклонилась и потеребила край моих джинсов.

– Иди, куда ведет душа. Я так хочу, чтобы ты была счастлива. Ты заслужила это.

Я поморщилась, не желая больше разговаривать об Эйдене, потому что у меня болело все тело каждый раз, когда речь заходила о нем, тем более в общем контексте со словом на букву «Л».

Я уже достаточно налюбилась людей, которые не испытывали взаимности и не стеснялись скрывать это. Так что Диана права – это единственный риск, который ожидает меня.

Эта мысль окончательно расстроила меня.

Откашлявшись, я, чтобы сменить тему, указала на рождественскую елку, стоящую за спиной Дианы. Не могла поверить, что праздничные выходные наступят меньше чем через неделю. Когда я работала на Эйдена, время летело быстро, но с тех пор, как я уволилась, оно помчалось как угорелое.

– Когда ты уезжаешь к родителям?

– В канун Рождества. Надо быть на работе двадцать шестого, – объяснила Ди. – Ты остаешься?

А куда я могла уехать?

– Я поехал, – сказал Зак несколько дней спустя, стоя у моей двери.

Крутанувшись на стуле, я подмигнула ему, прежде чем подняться на ноги.

– Ладно. Я провожу тебя вниз.

– О-оу… совсем необязательно.

Оказавшись прямо перед Заком, я закатила глаза и подтолкнула его.

– Хочу вручить тебе подарок на Рождество.

– Тогда веди меня, дорогая. – Зак отступил на шаг и пропустил меня вперед.

Огоньки на елке были погашены, и я начала копошиться среди подарков у ее подножия, чтобы отыскать нужный. Отыскав в углу две красиво упакованные коробочки, я протянула их Заку.

– Счастливого Рождества!

– Я их сейчас открою, ладно? – спросил он, совсем как маленький мальчик.

– Давай.

Зак разорвал бумагу на каждой коробке и с нетерпеливой улыбкой открыл их. Внутри он нашел пижамные штаны и тапочки. Что подарить мужчине, у которого есть всё? Только то, что ему по-настоящему нравится, даже если такого добра у него навалом.

– Вэнни, – заурчал он, распахивая руки, в каждой из которых было по подарку.

– На здоровье, – сказала я, проваливаясь в его объятия.

Большой Техасец сжал меня и покачал из стороны в сторону.

– Спасибище!

– Не за что…

Он отступил на шаг и положил подарки в сумку, затем засунул туда руку почти наполовину и выудил что-то похожее на открытку в конверте.

– Для тебя, моя девочка.

Я расплылась в улыбке и, тронутая до глубины души, взяла ее. Разорвала конверт и достала открытку. Развернув ее, я ожидала увидеть подарочную карту одного из местных спортивных магазинов. Но в глаза сразу бросились строки, накорябанные ужасным почерком.

Моему самому близкому другу,

Счастливого Рождества, Вэнни. Не знаю, что бы я делал без тебя последние несколько месяцев.

С любовью, З.

– Я не мастак по части подарков, так что прикупи парочку кроссовок для марафона, слышишь? Лучше, если успеешь к тому времени, как я вернусь. Не бери с собой никого, когда отправишься в магазин, – трепался Зак.

– Спасибо, – промычала я, еще раз обнимая своего друга. – Обещаю, что куплю что-нибудь сама. Когда возвращаешься?

– Останусь там до Нового года. Дедушка не очень хорошо себя чувствует, так что хочу провести время с ним.

Тут он подмигнул.

– К тому же одна зазноба, с которой я встречался в колледже, пару дней назад написала в смс, что хочет повидаться с Большим Техасцем, когда тот приедет в город.

Я хихикнула. Большой Техасец. Не думаю, что для нее он был просто парнем, а не игроком НФЛ.

– А что с девушкой, с которой ты здесь общаешься?

Зак издал неопределенный звук.

– Она немного ку-ку…

– Тогда повеселись дома.

– Ага. – Он наклонился и чмокнул меня в щеку. – Если станет грустно, поезжай навестить Диану, слышишь?

– Я буду в порядке.

Мне не впервой встречать Рождество без большой компании. Выживу, я уверена. Когда Зак повернулся к входной двери, я шлепнула его по заднице.

– Рули осторожно и передавай привет маме.

Зак оскалился через плечо. Когда он ушел, я осталась совсем одна.

С легкой улыбкой я закрыла дверь гаража, держа в руках рождественский подарок для Эйдена и разрываясь между паршивым настроением и легким возбуждением, которое вызывало маленькое сокровище, ожидавшее завтрашнего утра.

Пятнадцатикилометровая пробежка недостаточно утомила меня, приготовление сахарного печенья в виде елочек, карамельных палочек и звездочек отвлекло на пару часов, а потом зазвонил входной колокольчик, и посыльный принес четыре коробки с подарками. С нетерпением маленького ребенка я тут же их вскрыла.

Завернутые в разнообразные обертки, меня ждали подарки от приемных родителей, Дианы, ее папы и мамы и от моего младшего брата. Я достала акварельные краски, цветные карандаши, несколько комплектов нижнего белья – от единственного человека, который купил бы мне это, – хорошенькие наручные часы и пижаму.

«Скучаю», – было написано на подарке брата, который проводил каникулы во Флориде с семьей товарища по команде.

Свои подарки им всем я отослала еще две недели тому назад. Даже подарочную корзину для мамы и ее мужа. К счастью, я не ждала ответных шагов, а то сильно бы обломалась. Подарки от близких заставили меня чувствовать себя одновременно и любимой, и одинокой, хотя, черт возьми, я сама не понимала, как можно испытывать такие не сочетающиеся друг с другом чувства.

Эйден уже с полудня был дома, и я бы сказала, что он находился в каком-то странном настроении. Он был пугающе тихим: потренировавшись, он собирал пазл в уголке для завтрака, пока я пекла на кухне печенье, а затем отправился наверх, сказав, что хочет вздремнуть. Я подождала, пока, по моим расчетам, Эйден заснет, а потом отправилась за его подарком. К счастью, Эйден еще спал, когда я вернулась и разместила сюрприз для него в гараже, будучи уверенной, что он никуда сегодня не поедет и не спалит его. Дома я включила телевизор, чтобы заглушить звуки, которые могли раздаваться из гаража, затем уселась на пол и стала пробовать акварельные краски, присланные приемными родителями.

Каждый час я инспектировала гараж. Почти все огни в доме были выключены, когда я пробиралась сквозь него с коробкой в руке и гудящей от долгого сидения в сгорбленном состоянии спиной. Внизу у лестницы я прислушалась, но из комнаты Эйдена не раздавалось ни звука. Почему бы и нет? Несмотря на канун Рождества, ему надо было рано встать и связаться с руководством команды, чтобы уточнить расписание тренировок: последние несколько недель его беспокоила поясница.

Я поставила переноску в прачечной. Еще раньше я постелила внутри два одеяла, наполнила водой бутылочку, которую поставила рядом с дверью, и там же разместила маленькую миску с кормом. Затем выгуляла маленького разбойника, подождав, пока он справится со своими делами. Забавная мордашка высунулась через решетку, и я подставила пальцы, чтобы он потер о них свой носик.

Хотя гараж хорошо отапливался и я была уверена, что там не будет холодно, мне все-таки до ужаса не хотелось оставлять его там. Вопрос о том, чтобы забрать малыша в мою комнату, вообще не стоял: он бы наверняка залаял. Оставив для него свет, я пошла на кухню, открыла контейнер с сахарным печеньем и умяла парочку.

Я выключила свет на кухне, оставив его только под кухонными шкафчиками, наполнила стакан водой и отправилась наверх. Чувствуя себя прямо-таки выключенной, взяла одежду, чтобы принять душ. Я стояла под струями воды дольше, чем обычно, и вылезла из ванны, только сказав себе, что не надо быть такой эгоисткой.

Не успела я открыть дверь ванной, как услышала:

– Вэн?

– Эйден?

Ну да, глупый вопрос. Кто еще это мог быть? Зажав грязное белье под мышкой, я пошла в коридор. Дверь была открыта. Обычно, когда Эйден отправлялся спать, он закрывал ее. Думаю, поэтому я и не взглянула на нее, когда шла наверх.

Он сидел, подперев спиной изголовье, бра освещало часть спальни. Половина тела была скрыта одеялом, а другая, к сожалению, футболкой с логотипом одного из рекламодателей. Эйден устремил на меня задумчивый взгляд.

– Ты в порядке? – спросила я, опершись о дверной проем.

– Да. – Эйден ответил так прямо и просто, что я не знала, о чем еще говорить.

Ух-х…

– Что делаешь?

Телевизор был выключен, книга лежала на ночном столике.

– Думал о матче, который был на прошлой неделе, о том, что я мог бы сделать по-другому.

Ну почему в целом мире именно этому человеку надо было залезть мне под ребра и украсть мое сердце?

– Ну конечно…

Подняв одно плечо, Эйден скользнул взглядом по моей суперсексуальной, застегнутой на все пуговицы фланелевой пижаме с длинными рукавами.

– Собираешься спать? – спросил он, переместив взгляд опять на мое лицо.

– Я не устала. Может, посмотрю телик или еще что-нибудь.

Даже в полутьме было заметно, как дернулась его щека.

– Посмотри со мной, – просто предложил он.

Стоп. Что он сказал?

– Ты не устал?

– Я прилично вздремнул. Теперь не скоро засну, – объяснил Эйден.

Улыбнувшись, я потерла ступню в том месте, где край ковра переходил в деревянный пол.

– Ты уверен, что обо всех матчах подумал?

Эйден мрачно взглянул на меня.

Он предложил посмотреть вместе телевизор. Какой другой ответ мог еще быть?

– Ладно.

К тому времени, когда я, бросив грязное белье в корзину, возвратилась, Верзила уже подвинулся на кровати и включил сорока-с-чем-то-дюймовый телевизор, стоящий на комоде. Закинув руки под голову, Эйден смотрел, как, немного смущаясь, я вхожу в комнату.

Чуть улыбнувшись, не отрывая от него взгляд, я подняла край одеяла и скользнула под него, ожидая, что Эйден заворчит. Но все обошлось. На королевской калифорнийской кровати расстояние между нами было не меньше метра. Я пододвинула подушку к изголовью и со вздохом устроилась на ней.

– Вэн?

– Хм-мм?

– Что с тобой не так?

Натягивая простыню к шее, я заморгала в потолок.

– Ничего.

– Не заставляй меня спрашивать еще раз.

От этого я почувствовала себя еще хуже. Как просто оказалось забыть, сколько всего этот человек знает обо мне.

– Я в норме. Почему-то чувствую себя хреново, может, гормоны или что-то еще. Вот и все. – Я пожала плечами. – Это глупо. Я ведь люблю Рождество.

Выдержав паузу, он спросил:

– Ты не поехала к матери?

– Нет.

Уже через секунду я поняла, как пренебрежительно это прозвучало.

– Мои сестры встречают Рождество с ней. Мама сейчас замужем, и там будут ее приемные дети. Она не одинока.

Честно говоря, даже если бы мать была одна, я ни за что не поехала бы к ней.

– Где твой брат?

– С друзьями.

– А твоя подруга Диана?

Он был так занят, что нам доводилось мало времени проводить вместе. Кроме «привет» и «пока», мы иногда смотрели телевизор, вот и все.

– Она с семьей. – Почувствовав, как это прозвучало, я добавила: – Клянусь, обычно я в порядке. Просто сегодня не по себе. А как ты? У тебя все хорошо?

– Последние десять лет я встречаю Рождество в одиночестве. Для меня это не имеет значения.

Из всех людей, с которыми я могла встретить Рождество, я оказалась именно с тем, чья история похожа на мою.

– Знаешь, положительная сторона состоит в том, что теперь есть с кем встречать Рождество, если неохота одному.

Сама не знаю почему, но я добавила:

– Раз уж ты застрял здесь со мной.

Интересно, не могло ли все это звучать менее пафосно?

– Я застрял здесь с тобой? – переспросил Эйден обманчиво-мягким голосом.

Он пытался подбодрить меня, разве нет?

– Во всяком случае, на следующие четыре года и восемь месяцев. – Я усмехнулась, в то время как все внутренности, словно песок в часах, наполняла грусть.

Его голова дернулась назад. Едва-едва-едва заметно, но дернулась.

Или я вообразила это?

Долго поразмышлять на эту тему не удалось, потому что Эйден, который до этого, казалось, проглотил не то что подушку, а целую кровать, вдруг спросил напрямую:

– Ты расскажешь, наконец, что с тобой сделала сестра?

Конечно, он имел право спросить. Почему бы нет? Не то чтобы я держала это в секрете, просто не любила говорить о Сьюзи. С другой стороны, если с кем я и могла поделиться давнишней историей, то именно с Эйденом. Кому он мог рассказать? Да даже если и было бы… Если подумать, он был самым надежным человеком, которому я могла довериться.

Сама не понимаю, как и когда это случилось, но глупо удивляться этому факту, особенно в канун Рождества, в постели Эйдена, куда он пригласил меня. Именно в тот момент, когда мне так одиноко, как давно уже не было.

Немного поерзав на матрасе, я оперлась головой на руку и без обиняков сказала:

– Когда мне было восемнадцать, на меня наехала машина. Сьюзи была за рулем.

Невообразимо длинные ресницы затрепетали над почти закрытыми глазами. Неужели покраснели уши?

– Автомобильная авария? – Голос Эйдена стал хриплым. – Человек, который сбил тебя…

Он медленно закрыл и открыл глаза. Если бы я не знала его, можно было подумать, что с ним что-то не так.

– Это была твоя сестра?

– Да.

Эйден посмотрел прямо на меня. В тонких линиях, идущих от уголков глаз, залегло недоумение.

– Что произошло? – выбросил он вопрос.

– Это долгая история.

– Для тебя у меня есть время.

– Но это в самом деле длинная история.

– Ничего.

Ох, уж этот парень… Я вытянула шею, как бы подготавливаясь к ливню из дерьма, который опять был готов обрушиться на меня.

– У всех моих сестер есть проблемы, но Сьюзи – это нечто особенное. Мне трудно контролировать гнев, я знаю это… Удивлен, правда? Только у младшего брата нет проблем. Думаю, мама пила во время беременности, а может, наши отцы были в разной степени придурками, не знаю, не уверена.

Зачем я это рассказываю?

– Во всяком случае, мы всегда не ладили. У меня не осталось ни одного нормального воспоминания о ней. Ни одного, Эйден. Не считая случая со шкафом, она могла ни с того ни с сего подойти и ударить меня, наорать, начать таскать за волосы, ломать мои вещи безо всякой причины… Думаю, она испробовала на мне все дерьмо, которое было возможно. Я не давала сдачи очень долго, до тех пор, пока окончательно не лопнуло терпение. Это случилось как раз тогда, когда я переросла ее и сказала себе «хватит». К тому времени Сьюзи вовсю пила и уже какое-то время принимала наркотики. Я знала это. Но мне было плевать, просто я устала быть грушей для битья. Ну вот, как-то она на самом деле чуть не убила меня. Столкнула с лестницы, и я сломала руку. Моя мама была… Понятия не имею, где она была. Братишка перепугался до смерти и вызвал «Скорую». Меня забрали в больницу. Врач, или медсестра, или кто-то еще, позвонили матери. Она не ответила. Не знаю, где она шлялась, и ни брат, ни сестры не знали тоже. Из больницы наконец позвонили в Службу по защите детей, и они забрали всех нас.

Не знаю, как долго моя мама соображала, пока в конце концов не поняла, что лишилась опеки над нами.

Следующие четыре года я и мой брат провели в приемной семье. Несколько раз мы виделись с матерью. Вскоре после того, как я уехала учиться в колледж, она начала звонить и спрашивать, что я собираюсь делать летом, говорила, как любит меня. Не знаю, какого черта я думала тогда. У нее была постоянная работа, так что я приехала… и только тогда поняла, что она живет не одна. С ней были Сьюзи и еще одна моя сестра. Я несколько лет не видела ни одну из них.

Тогда я поняла, что мне лучше смотаться куда-нибудь. Родители Дианы жили рядом, но самой ее в те выходные дома не было, она уехала по своим делам, а одной у них ночевать не хотелось. Приемные родители говорили, что их дом – это и мой дом, да и брат еще жил там. Но по глупости я решила дать своей матери шанс. Мы со Сьюзи стали враждовать, как только увидели друг друга, и я, черт возьми, должна была предвидеть это. В тот самый момент, когда я увидела ее, я поняла, что сестрица под кайфом. Я пыталась намекнуть об этом маме, но она не поверила и начала заливать, что Сьюзи изменилась и бла-бла-бла…

Серьезно, а во второй вечер моего пребывания в родном доме я зашла за чем-то в спальню и обнаружила, что Сьюзи роется в ящиках комода. Мы начали ругаться. Она обозвала меня кучей уродского дерьма, стала бросаться вещами, запустила в меня вазой. Скоро я увидела, как она схватила с кухонной стойки мою сумку и выбежала наружу, прихватив вещи, которые надыбала, прежде чем я поймала ее с поличным. Эйден, я была в такой ярости… Понимаю, как глупо я поступила. Но еще глупее, что и сейчас, даже зная, что случится, я все равно бы побежала за ней. Она села в машину и стала задом выруливать на дорогу, а я орала на нее. Чтобы Сьюзи не отдавила мне пальцы, я встала перед автомобилем. И тут она надавила на газ и поехала вперед.

Я продолжала рассказывать, а мои легкие сжало от волнения и тоски.

– Помню лицо Сьюзи, когда она делала это. Помню все. Я была в сознании, пока не появилась «Скорая». Сестрица в это время вырулила на дорогу и уехала, оставив меня там. Диана тогда уже приехала и услышала из своей комнаты, как мы орем друг на друга. К счастью, она прибежала до того, как Сьюзи сбила меня, и позвонила в «Скорую». Доктор потом сказал, мне изрядно повезло, что я стояла, чуть повернувшись вправо, а то бы она повредила мне оба колена.

Сколько раз я внушала себе, что преодолела это? Тысячу? Но предательство до сих пор впивалось в меня миллионами ядовитых жал.

– Повезло! Повезло, что сестра, ударив меня машиной, повредила только одно колено. Можешь в это поверить?

Что-то забулькало в горле, а потом поднялось к глазам и стало заполнять их изнутри. Кто-то может сказать, что это слезы, но только не я. Не собираюсь плакать из-за того, что случилось тогда. И мой голос вовсе не сломался из-за переживаний.

– Связка была разорвана, я пропустила целый семестр в колледже, чтобы восстановиться.

Эйден внимательно смотрел на меня. Его ноздри чуть дрожали.

– Что было дальше? После того, как она ударила тебя?

– На пару месяцев она исчезла. Никто не поверил, что это сделала Сьюзи, хотя у меня был свидетель. Уверена, что она была трезвой тогда – наверное, поэтому и полезла к матери в шкаф. Чтобы добыть то, что хотела… Мама просила, чтобы я простила Сьюзи и двигалась дальше… но как она себе это представляла? Сестрица украла и ее деньги. И даже если бы Сьюзи была под кайфом, все равно это был ее выбор – накачаться наркотиками и украсть у родных, которых, предполагалось, она должна была любить. Этот поступок – следствие ее выбора. Я не могу страдать из-за этого и прощать ее.

Не могу. Никак. Прощение – добродетель, по крайней мере, мне так внушали. Но я не чувствую себя до такой степени добродетельной.

– После всего этого я уехала и остановилась у приемных родителей. Ни под каким видом я не могла жить у Дианы, дверь в дверь с тем домом. Приемный отец дал мне бухгалтерскую и секретарскую работу. Так я могла оплачивать комнату и питание, потому что не хотела жить за их счет. Когда поправилась, вернулась в колледж.

– Что стало дальше с твоей сестрой?

– После того как она сбила меня, мы не виделись несколько лет. Знаешь, что убивает меня? Она так и не извинилась. – Я пожала плечами. – Может, это сделало меня более черствой, но…

– Это не сделало тебя черствой, Вэн, – хрипло прервал меня Эйден. – Человек, которому ты должна была доверять, покалечил тебя. Никто в мире не упрекнет тебя в том, что ты не бросаешься к ней в объятия. Я не в состоянии простить людей и за меньшее.

Я горько усмехнулась:

– Будешь удивлен, но для меня это до сих пор больная тема. Никто, кроме младшего брата, не понимает, почему я в такой ярости. Почему я до сих пор не отпустила это. Я понимаю, что они почему-то никогда не любили меня, но до сих пор ощущаю как предательство, что они на стороне Сьюзи, не на моей. Не имею понятия почему. И что я сделала такого, чтобы они считали меня своим врагом? И как я должна поступать?

Виннипегская Стена нахмурился:

– Ты – хороший человек, и ты талантлива, Ванесса. Посмотри на себя. Не знаю, что из себя представляют твои сестры, но уверен, что они не стоят и твоего мизинца.

Он так просто и легко перечислил мои достоинства, что это прозвучало не как комплимент, а как констатация факта. Я не знала, как отреагировать, ведь в глубине души была уверена, что Эйден сказал это вовсе не для утешения. Не такая у него натура. Виннипегскую Стену невозможно заставить сделать или сказать что-то, если он действительно, по-настоящему этого не захочет.

И вдруг, как снег на голову, на меня обрушились слова, к которым я нисколечко не была подготовлена:

– Скорее всего, не мне давать тебе советы по поводу семьи. Я сам двенадцать лет не разговариваю с родителями.

В ту же секунду я запрыгнула в этот вагон, обрадовавшись, что можно поговорить о нем, а не обо мне.

– Я думала, что ты с пятнадцати жил у бабушки с дедушкой.

– Да. Но дед умер, когда я был в старшей школе. Предки пришли на похороны и узнали, что он все оставил бабушке. Мама пожелала мне беречь себя, после этого я их не видел.

– Отец ничего не сказал?

Эйден съехал вниз, почти распростершись на матрасе.

– Нет. В то время я был уже на десять сантиметров выше и весил на двадцать пять килограммов больше. Когда мы жили вместе, он обращался ко мне только тогда, когда хотел наорать за что-нибудь.

– Прости, что так говорю о твоем отце, но, по ходу, он порядочный мудак.

– Он был мудаком. Думаю, им и остался.

– Ты из-за него никогда не ругаешься? – поинтересовалась я.

Не умеющий врать, Эйден ответил:

– Да.

В этот момент до меня дошло, как же мы с Эйденом похожи. Сильная волна симпатии, ну ладно, может быть, больше, чем симпатии – я уже достаточно зрелая личность, чтобы признаться в этом, – хлынула в мое сердце.

Глядя на Эйдена, я изо всех сил попыталась сдержать эмоции и кивнула на его шрам, уцепившись за закипающий гнев.

– За что он сделал это с тобой?

– Мне было четырнадцать. Как раз перед тем, как я стал быстро расти.

Он откашлялся и устремил глаза в потолок.

– Он слишком много выпил в тот день. Разозлился, что я съел последнюю баранью отбивную… и толкнул меня в камин.

Я была близка к тому, чтобы убить его отца.

– Ты поехал в больницу?

Покашливание Эйдена застало меня врасплох.

– Нет. Он не пустил меня. Вот почему так плохо заживало.

Ох-х, я съехала ниже, не в состоянии взглянуть на него. Неужели именно это он чувствовал? Стыд и гнев…

И что я должна была сказать после всего этого? Да и надо ли? Кажется, целую вечность я лежала, задыхаясь от неясных слов, толпившихся внутри, и уговаривая себя, что у меня нет причины плакать, раз Эйден не плачет.

– Твой отец такой же большой, как ты?

– Уже нет. – Он жестко усмехнулся. – Нет. Он весит, пожалуй, чуть больше семидесяти килограммов, ростом около метра восьмидесяти. По крайней мере, он был таким, когда я в последний раз его видел.

– Угу.

Он перевернулся на кровати, а потом резко добавил:

– Я уверен, что это не мой настоящий отец. Они с матерью оба блондины. Среднего роста. Бабушка с дедом тоже светловолосые. Одно время мама работала с парнем, который был очень добр со мной, когда я заходил к ней. Родители часто устраивали драки, но я думал, это нормально, потому что отец всегда искал, с кем бы подраться. Неважно, с кем.

От меня не ускользнуло сходство папаши Эйдена с Дианиным парнем.

– Бабушка как-то упомянула, что мама изменяла отцу.

Мне стало интересно, живут ли они до сих пор вместе.

– Похоже, что для обоих опыт так себе.

Эйден кивнул, дыхание его было медленным и глубоким, взгляд прикован к телевизору.

– Ага. Но сейчас я хорошо вижу, что оба были так несчастны друг с другом, что им не могло быть хорошо вместе со мной, неважно, какой я был. Жить поэтому стало гораздо проще. Они замечательно поступили, когда отказались от своих прав и отдали меня бабушке с дедом. Для меня все обернулось к лучшему. Все, что у меня есть, все, что я из себя представляю – все это благодаря бабушке и деду.

Эйден повернул голову и убедился, что наши глаза смотрят друг на друга.

– Я не собирался пускать свою жизнь под откос только потому, что вырос среди людей, которые ничего не смогли сделать со своей жизнью. Вся заслуга родителей в том, что они показали, кем я не хочу стать.

Почему-то мне казалось, что он говорит о моей матери.

Какое-то время мы лежали, не говоря ни слова. Я думала о своей матери и об ошибках, которые она допустила за все эти годы.

– Иногда я удивляюсь, почему до сих пор не оставила попыток наладить отношения со своей матерью. Если я не звоню ей, она набирает мой номер два раза в год, за исключением случаев, когда ей что-то нужно от меня, или если она вдруг почувствовала угрызения совести из-за воспоминаний о том, что она творила. Знаю, что паршиво так думать, но что поделаешь…

– Ты рассказала, что мы женаты?

Тут я хихикнула:

– Помнишь день, когда мы ездили к адвокату и ты ответил на звонок? Она набрала меня, потому что узнала обо всем от кого-то.

Следующий смешок вышел у меня гораздо злее.

– Когда я перезвонила, первое, что услышала, был вопрос, когда я собираюсь достать ей билеты на твою игру. Я сказала, чтобы она никогда больше не просила об этом. И как же она ощетинилась… Клянусь богом, даже сейчас я думаю о том, чтобы никогда в жизни не быть похожей на свою мать.

Мои руки начали судорожно сжиматься, усилием воли я заставила их расслабиться. Я успокаивала себя, пытаясь отпустить ярость, которая так часто просыпалась во мне.

– Я уже говорил, что незнаком с твоей матерью, и надеюсь, что этого никогда не случится, но ты все делаешь правильно, Вэн. В большинстве случаев даже лучше, чем правильно.

Правильно. В большинстве случаев… Выбор выражений заставил меня улыбнуться в потолок и почти успокоиться.

– Спасибочки.

– Угу, – ответил Эйден, а потом уточнил: – Я бы сказал «всегда», но вспомнил, сколько у тебя долгов.

Я перевернулась на бок, чтобы посмотреть на него. Наконец-то.

– Было любопытно, поднимешь ли ты когда-нибудь эту тему, – пробубнила я.

Эйден повернулся ко мне. На лице у него не осталось ни малейшего следа от гневных воспоминаний.

– О чем, черт возьми, ты думала?

– Не все получают стипендию, звезда.

– Есть не такие дорогие колледжи, куда ты могла пойти.

Тьфу.

– Да, но мне не хотелось учиться ни в одном из них.

Произнеся эти слова, я поняла, как глупо они прозвучали.

– Ну да, сейчас я немного сожалею об этом, но что теперь? Дело сделано. Я была просто упрямой дурочкой. И до этого я никогда не поступала так, как хочется. Просто решила вырваться…

До Эйдена, казалось, дошло. Он положил голову на кулак.

– Кто-нибудь знает об этом?

– Ты что, шутишь? Ни в коем случае. Если кто-нибудь спрашивал меня, я отвечала, что получила стипендию.

Наконец я кому-то призналась.

– Ты первый человек, которому я рассказала.

– Ты даже Заку не говорила?

Я удивленно посмотрела на него.

– Нет. Не имею ни малейшего желания признаваться каждому, что я идиотка.

– Только мне?

Я кивнула.

Неважно, сколько тебе лет, первая мысль, которая приходит на ум каждый год утром двадцать пятого декабря, это: Рождество пришло! Не всегда я находила подарки под елкой, но, даже научившись ничего не ждать от праздника, я верила в волшебство…

Тот факт, что рождественским утром я проснулась в чужой комнате, не умерил моего радостного волнения. Я лежала на своей половине кровати, простыни были натянуты до подбородка. Напротив меня – Эйден. Кроме макушки, были видны только сонные карие глаза. Я слегка улыбнулась ему.

– С Рождеством! – прошептала я, стараясь, чтобы утреннее дыхание не попадало ему прямо в лицо.

Стягивая простыни и одеяло, которыми он был закрыт практически до носа, Эйден сладко зевнул.

– С Рождеством!

Я хотела спросить, когда он проснулся, но и без того было ясно, что совсем недавно. Эйден поднял руку, потер глаза, еще раз беззвучно зевнул и, закинув руки к изголовью, потянулся всем телом. Бесконечные подтянутые загорелые руки достали до изголовья, бицепсы напряглись, пальцы вытянулись, как лапы большого ленивого кота.

Я не могла отвести взгляд, пока он не поймал меня.

Затем мы уставились друг на друга, и я знала, что мы оба думали об одном и том же: о прошедшей ночи. Не о долгом разговоре о наших семьях – и о той степени откровенности, которую мы подарили друг другу, – а о том, что произошло после.

О фильме. О проклятом мультике…

Сама не понимаю, о чем я, черт побери, думала, прекрасно зная, что мне и так хреново, когда предложила посмотреть мой самый любимый с детства мультфильм. Я смотрела его сотни раз. Сотни! И каждый раз он дарил любовь и надежду.

Какой же идиоткой я была…

И Эйден, будучи воспитанным, хорошим человеком, который позволял мне делать почти все, что я хотела, сказал:

– Конечно. Я, правда, в процессе могу заснуть.

Но куда там…

В эту ночь я точно усвоила одну вещь: никто не может остаться равнодушным к Крошке-Ножке, потерявшему свою маму. Ни один человек в мире. Когда начался фильм, Эйден начал было закрывать глаза, но потом, сколько раз ни поглядывала в его сторону, он честно пялился в телевизор.

Когда в «Земле до начала времен» настал этот ужасный зачем-это-нужно-делать-с-детьми-и-вообще-со-всеми-людьми момент, мое сердце так и не сумело с этим справиться. Оно подскочило куда-то к горлу, сильнее, чем обычно, и подступили рыдания. Перед глазами встал туман, я начала задыхаться. Наконец из глаз мощным потоком, не хуже, чем у Миссисипи, хлынули слезы. Время и десятки просмотров ничуть не укрепили меня.

И вдруг, в тот момент, когда я вытирала лицо, пытаясь успокоить себя тем, что это всего лишь мультик и крошка-динозавр не потеряет свою любимую мамочку, до меня донеслось хлюпанье. Не мое… Я повернулась и увидела Эйдена.

Его яркие влажные глаза и дергающийся кадык. Я села, пытаясь справиться с нахлынувшими чувствами, и боковым зрением уловила его молниеносный взгляд в мою сторону. Потом мы молча уставились друг на друга.

Эйден не смог ничего поделать с собой, а это значит, что вселенной было отпущено именно это время для того, чтобы мы посмотрели фильм.

Все, что я смогла сделать, это кивнуть, подняться на колени, обнять Эйдена за шею и сказать самым нежным, на какой только была способна, голосом: «Я понимаю… Понимаю».

Потом из глаз, а может, и из носа хлынул новый поток.

Самым удивительным было то, что Эйден разрешил сделать это. Он сидел, позволив обнимать его, прижиматься щекой к его макушке и говорить слова утешения. Может, это случилось, потому что мы только что поговорили о наших неудачных семьях, может, потому что ребенок, теряющий свою маму, – это самая ужасная вещь на свете, особенно если он маленький невинный звереныш. Не знаю… Но было ужасно грустно.

Эйден засопел – у любого другого человека, поменьше размером, этот звук можно было принять за сопение – и я, перед тем как вернуться на свое место, обняла его еще крепче. Потом мы досмотрели кино. А затем он повернулся и посмотрел на меня своими бездонными карими глазами.

– Оставайся здесь на ночь.

И я осталась.

Хотела ли я обратно в свою комнату? Лежа на самой удобной в мире кровати, уютно устроившись под теплым одеялом, я не особенно рвалась в свою спальню. Что я собиралась делать? Играть в недотрогу? Ну, я же не такая дурочка. Так что я осталась, Эйден не стал выключать лампочку в ванной, и мы коротко пожелали друг другу «спокойной ночи».

Если бы я не знала Эйдена так хорошо, то могла бы подумать, что ему неловко из-за того, что он расчувствовался из-за мультфильма. Но я понимала, что он ничего не стыдится.

Но он не сказал ни слова о том, что мне пора выкатываться из его постели.

А сейчас мы сидели лицом к лицу и оба знали, о чем думает другой. Но никто не собирался обсуждать это.

Я попыталась сыграть, послав ему невинную улыбку.

– Благодарю за то, что позволил мне переночевать здесь.

Он вроде пожал плечами, но, поскольку руки по-прежнему были закинуты за голову, уверенности в этом не было.

– Много места ты не занимаешь. – Он снова зевнул. – Не храпишь. Так что совсем мне не мешаешь.

Как бы то ни было, я отлично отдохнула, голова была ясная. Я почувствовала нетерпение, как маленький ребенок.

– Ты хочешь получить свой подарок сейчас? Или позже? – спросила я, прекрасно понимая, что мне чертовски хочется вручить его Эйдену сейчас. От волнения у меня кружилась голова, ведь он может совсем не обрадоваться такому подарку, но…

Что с того? Если Эйден не захочет принять его, я возьму! Если двухмесячный щенок, который ожидает своей участи внизу, не понравится ему, так ведь я уже по уши влюбилась в это крошечное создание. К тому же я знала, что золотистый ретривер как никто в мире сумеет терпеть все причуды своего нового хозяина.

– Лучше позже, – ответил Эйден как настоящий взрослый человек, а не маленький ребенок, сгорающий от нетерпения в рождественское утро открыть все подарки сразу.

На долю секунды я растерялась. Но только на долю. Потом приняла решение.

– Так не пойдет. Не выходи из комнаты. Вернусь через минуту.

Выскочив из постели, я, как ураган, помчалась вниз, в прачечную. Выудив маленького бежевого парнишку из клетки, я чертыхнулась: он не только обкакался, но и успел измазаться во всем этом. Было похоже, что он основательно вывалялся в собственном дерьме.

– Проклятье!

Но я все-таки чмокнула его в морду и понеслась вверх по лестнице, чтобы искупать это чудовище. На секунду я задержалась в своей комнате, чтобы захватить из ящика прикроватной тумбочки миску, которую купила на прошлой неделе, когда внесла задаток за песика. Ну, не могла же я вручить Эйдену обгадившегося щенка.

Поставив его в ванну, я крикнула:

– Дай мне пятнадцать минут, ладно?

Закатав рукава, я еще несколько раз поцеловала малыша в пушистую головку и подождала, пока вода станет теплой. Когда она нагрелась, я схватила бутылку медово-миндального шампуня для собак и начала намыливать щенка. До этого я никогда не мыла животных и не представляла, какое это, оказывается, непростое дело. Он выплескивал слишком много энергии. Написал в ванну. Бросался на бортик, пытаясь выпрыгнуть или залезть на меня, не знаю точно, что именно он хотел…

Мыльная пена была везде, даже у меня на лице. Я была мокрая с головы до пояса, и это был лучший момент в моей жизни. Выражение такой мордочки сражало меня наповал.

Почему у меня никогда не было собаки? Для себя самой?

– Что ты делаешь? – раздалось за моей спиной.

Я замерла, опустив руки в ванну. Одной я удерживала щенка, который уперся лапами в ее край, высунув морду наружу, другой пыталась завернуть его в полотенце. Повернувшись через плечо, я нахмурилась.

– Я же просила подождать в своей комнате, – пробормотала я, почти не расстроенная тем, что Эйден разрушил сюрприз. Достаточно было бросить один взгляд на эти огромные карие глаза, направленные на прелестного щеночка, чтобы все понять.

А я была влюблена…

Огромная часть меня сопротивлялась, не желая отдавать щенка, но я знала, что так надо.

– Что это? – Недовольство Эйдена сменилось любопытством, голос стал выше.

Завернув в полотенце мокрый малюсенький комочек, я притянула его к себе, встала на ноги и, прежде чем взглянуть на мужчину, стоящего у входной двери, обняла щенка. Глаза Эйдена стали такими большими, какими я их никогда не видела и, наверное, не увижу. Пальцы опущенных рук вздрагивали. Взгляд еще больше потемневших глаз перебегал с комочка у моей груди на мое лицо и обратно. Кончики ушей покраснели, и он еще раз спросил:

– Что это?

Я протянула ему щенка.

– С Рождеством!

Мужчина, известный как Виннипегская Стена, взял завернутый в полотенце сверток и попросту уставился на него.

Готовилась ли я подарить ему что-то еще? Да, у меня была припасена пара небольших презентов, но этот был главный. Меня просто трясло от волнения.

– Если он тебе не нравится…

Воздух пронзил радостный, игривый лай. По лицу Эйдена, сменяя друг друга, пробежали четыре разные эмоции: смущение, узнавание, удивление и восторг.

Он поднес щенка к лицу.

Он смотрел на малыша так долго, что я начала сомневаться, не привиделся ли мне недавний восторг. Но я знала, что он любит животных. В одном из интервью Виннипегская Стена сказал, как сильно он хочет собаку, но ждет, пока у него не появится достаточно времени, чтобы стать хорошим хозяином.

Чем дольше я смотрела на него, не зная, чего ожидать, тем более ошеломительный эффект произвело то, что он поднес мягкий золотистый комочек к подбородку и начал качать его, как ребенка.

Ах, дьявол. К этому я была не подготовлена. Мое тело не вынесло зрелища Эйдена, укачивающего щенка, как ребенка.

Черт, черт, черт…

– Ванесса. – Казалось, Эйден немного чокнулся, что еще больше ухудшало ситуацию.

– С Рождеством, – повторила я хрипло, разрываясь между слезами и смехом.

Эйден моргнул. Потом еще несколько раз, трогая свободной рукой симпатичную мордочку.

– Не знаю, что сказать… – промямлил он, не отрывая взгляд от своей собаки.

Подбородок дернулся вниз, и, клянусь, Эйден прижал щенка еще ближе к себе.

– У меня никогда… – Он сглотнул и посмотрел на меня, наши глаза встретились. – Спасибо. Спасибо тебе…

Я заплакала. Серьезно, я что, заплакала?

– Пожалуйста.

Я попыталась улыбнуться двум расплывающимся силуэтам.

– Я знаю, ты говорил, что у тебя нет времени на отношения, но это не проблема. Если у тебя не будет времени присматривать за щенком, знай, что я полюбила его, как только увидела. Я уже почти передумала дарить его тебе, хотела все переиграть, сказать, будто купила собаку себе, но тут как раз ты вошел…

Он быстро кивнул, слишком быстро, чтобы мое сердце успело с этим справиться.

– Да, ты права, я смогу найти время.

Эйден облизнул губы и стрельнул в меня быстрым взглядом, от которого я снова примерзла к месту. Никто и никогда еще не смотрел на меня так открыто и радостно.

– Я начинаю понимать, что всегда можно найти время для того, кто тебе важен.

Несколько часов спустя мы сидели на полу в гостиной с новой любовью Эйдена, и я начинала думать, что это лучшее Рождество в моей жизни. К моему удивлению, весь день мы провозились со щенком. В глубине души я ожидала, что Эйден заберет своего нового друга и исчезнет, чтобы насладиться общением с ним в одиночестве, но не тут-то было…

Как только Эйден понял, что щенок еще весь мокрый, он посмотрел на меня и спросил:

– Что теперь?

В течение следующего часа мы сушили пока безымянного щенка, выводили его гулять, потом Эйден под моим присмотром мыл его грязную клетку. Затем он наполнил купленные мной миски водой и кормом. Мы вместе позавтракали на кухне, пока малыш, который носился вокруг, не написал прямо там, и его пришлось выводить опять. Эйден без раздумий вытер за ним пол.

Потом я, приняв душ, спустилась вниз, чтобы посмотреть телевизор, а там уже был тоже помывшийся Эйден… со своим пушистым другом на руках.

Это зрелище просто убило меня. Великан, баюкающий на руках песика весом не более трех килограммов. Господи, помоги! Мне срочно надо найти несколько щенков и подходящих парней-моделей. Можно сварганить убийственные календари.

Или именно Эйден с любимым песиком на руках кажется мне таким привлекательным?

Но я очень быстро решила не углубляться в анализ.

В газовом камине горел огонь, на елке сверкали фонарики, вокруг царил покой, прекрасный день заканчивался. После душа я позвонила своей разбредшейся семье – брату, Диане и приемным родителям – и пожелала им счастливых праздников.

Вытянув ноги, я смотрела на светлый комочек, мирно свернувшийся на полу рядом с моими ступнями, как вдруг Эйден, пристроившийся рядом, повернулся ко мне и сказал:

– Я еще не вручил тебе подарки.

Я моргнула. Он еще что не сделал?.. Я ничего и не ожидала от него и, почувствовав себя полной идиоткой, воскликнула:

– О… – Потом опять моргнула. – Ты приготовил мне подарки?

Он слегка прищурил глаза, будто подумал обо мне то же самое, что и я секунду назад, и кивнул.

– Ага.

Затем легко, без усилий, которые, казалось бы, требовались человеку такого размера, он кивнул в сторону лестницы.

– Пойдем…

Потом мы вместе поднялись по лестнице, потом пошли по коридору и направились прямо в его кабинет.

Зачем нам его кабинет?

Эйден открыл передо мной дверь и кивком пригласил войти. Я помедлила перед дверью, наблюдая, как он наблюдает за мной. Эйден протянул руку перед моим лицом и включил свет. На большом столе из крепкого дерева стояли два подарка, бережно завернутые в полосатую бумагу мятного цвета. Мне не надо было спрашивать, кто их заворачивал, было видно, что потрудились не чужие, а именно эти большие заботливые руки.

От одного этого в носу защипало.

– Открывай сначала этот, – проинструктировал меня Эйден.

Прежде чем войти в кабинет и взять в руки подарок, я быстро взглянула на Эйдена. Медленно развернув бумагу, я вытащила плоскую коробку. Я поняла, что это такое, в тот же момент, когда взглянула на название компании-производителя. Это был новейший топовый графический планшет. Большинство дизайнеров пускали при виде его слюну, но, как правило, не покупали, потому что в конце концов уговаривали себя приобрести почти такой же хороший за меньшие деньги.

Прижимая планшет к груди, я с открытым ртом повернулась к Эйдену:

– Я…

Он поднял руку и закатил глаза.

– Будешь благодарить после того, как откроешь следующий.

Почти готовая броситься к нему на шею, я все-таки решила быть хорошей девочкой и сначала открыть вторую коробку, тем более когда тебя так мило просят. Она была больше, чем первая, чем-то похожая на прикольный футляр для шарфов, который я видела в колледже у своей соседки по комнате, она хранила там свои вещички. Медленно, как и предыдущий подарок, я развернула бумагу и вытащила коробку в форме идеального куба.

Открыв крышку, я не смогла удержаться от восклицания, когда увидела внутри целую кучу ночников. Там были два совсем крошечных с присоединенными к ним брелоками, три разных плафона: один в виде Юпитера, другой в виде звезды, а третий представлял из себя простую колонну, похоже, он будет лучшим. Кроме того, там было четыре фонарика различных размеров и цветов: розовый, красный, бирюзовый и черный. Я взяла в руки тот, который был розового цвета.

– Они напомнили мне цвет твоих волос.

Ох, нет…

– Эйден…

– Знаю, что все это не сравнится с твоим подарком, но, думаю, для первого раза справился. Я уже несколько лет не дарил никому подарки.

– Этого вполне достаточно, дурачок, – сказала я, глядя на Эйдена через плечо и держа в руках самый продуманный подарок, который когда-либо получала.

Эйден откашлялся.

– Нет. Недостаточно. Я тебе должен.

Он мне должен?!

– Ты ничего мне не должен. Это… это великолепно. Больше, чем великолепно. Спасибо!

Гребаные ночники. Кто бы подумал?

Большие руки опустились мне на плечи.

– Вэн, я должен тебе. Поверь мне…

Так же быстро, как появились, его руки исчезли с моих плеч, и он добавил:

– Это не подарок. Просто протяни руку.

Я сделала, как он сказал, подняв руку высоко над плечом, недоумевая, что он собирается дать мне. Жевательную резинку?

На ладонь легло что-то маленькое и холодное. Довольно тяжелое.

Когда я опустила руку, вся слюна тут же перекочевала в какие-то другие части тела.

– Это не подарок. Просто ювелир вчера сказал, что оно готово. Я собирался отдать его тебе, но…

Сначала я подумала, что это камень. Большой светло-голубой камень. Должно быть, я была так смущена, что не сразу заметила ободок из белого золота, лежащий на моей ладони. Потом меня как ударило: это же кольцо! Я держала его, а перед глазами проносились годы, когда я была вынуждена делать покупки исключительно в секонд-хендах экономкласса. Мерцающий голубовато-зеленым светом камень – если быть точной, это был аквамарин, камень моего рождения, – покоился на тонкой оправе. С каждой стороны было по три бриллианта. К простому ободку из белого золота изящно прилегал еще один, инкрустированный бриллиантами.

Оно выглядело как одно из тех коктейльных колец, которые носили в пятидесятых… за исключением того, что, как подсказывало мне сердце, оно не было дешевой подделкой из каталога.

– Я подумал, что тебе нужно обручальное кольцо. Не думаю, что ты фанат бриллиантов. Кажется, такой камень тебе больше подходит.

– Замолчи. – Я пожирала взглядом кольцо, стало трудно дышать.

– Нет, – пошел он на попятную, – если тебе не нравится…

– Помолчи, Эйден. Это самое прекрасное кольцо, которое я когда-либо видела.

Поднеся руку к лицу, я в оцепенении потрясла головой и посмотрела вверх, прямо ему в глаза, на кончике языка трепетало мое сердце.

– Это для меня?

– А для кого же еще? Для моей другой жены? – спросил этот зануда.

Он подарил мне кольцо.

И оно было…

Твою мать! Твою, черт побери! Мать! Я не должна любить его. Не должна, особенно потому, что он выбрал для меня самое прекрасное. Что-то абсолютно мое.

Я попыталась как-то сбить накал эмоций.

– Ты мог купить обычное кольцо. Мне плевать, что думают другие, – пролепетала я и надела кольцо на нужный палец.

– Мне тоже, но все равно я купил его для тебя.

– Обожаю его.

Наблюдая за тем, как Лео с очаровательной непосредственностью носится по кухне, я не могла не согласиться с Заком. Мы все были влюблены в этот крохотный меховой комочек, а ведь он прожил у нас всего две недели. Мы с Эйденом успели составить режим для маленького озорника. Я держала Лео при себе и старалась каждые пару часов выводить его на улицу.

На самом деле я уже жалела о том, что подарила собачку Эйдену, а не оставила ее себе. Впрочем, это было не так уж и важно, поскольку самого хозяина практически не бывало дома. Игры чередовались с тренировками, и Эйден с его гиперответственностью находился в постоянном стрессе.

Я, как могла, пыталась поддерживать его. Иными словами, каждый день готовила обильный ужин, чтобы хватило на всех. Эйден, когда у него выпадала свободная минутка, или отдыхал, или играл с новым питомцем.

– Ну как его можно не любить? – сказала я, наблюдая за тем, как щенок устраивается спать у меня на ноге. – Знаешь, он часами посапывает у меня на коленях, пока я работаю. Жаль, что приходится спускать его с рук.

Зак наклонился и пощекотал Лео кончиками пальцев, но тот спал как убитый. Мы с Заком позволили ему поноситься около дома, после того как вернулись после очередной пробежки. Сегодня мы одолели двенадцать миль.

– Ты идешь на завтрашний матч? – спросил Зак, выпрямляясь на стуле.

– Собиралась. Хочешь составить мне компанию?

– Больше тебе не с кем пойти?

После той первой игры Зак не ходил со мной на матчи «Трех сотен».

– Я могу сходить одна. В чем проблема?

– Я знаю, что можешь. Но это дивизионная игра. Там будет чистое безумие.

– Да ладно. Я выросла с тремя психопатками, как-нибудь справлюсь.

– Я все-таки схожу с тобой завтра, – хмыкнул Зак. – Пусть только Эйден достанет нам хорошие места, раз уж ты не снисходишь до семейной ложи.

– Что? – вырвалось у меня. – Да я просто не хочу сближаться с женами других игроков, вот и все.

Теперь уже Зак уставился на меня с недоумением.

– Почему?

– Я ведь тебе уже говорила. Чувствую себя самозванкой.

– Ты не самозванка.

– Так я себя чувствую, – пожала я плечами. – Вдобавок футбольный сезон на исходе, и я не знаю, что будет дальше. Что там у Эйдена в планах. Я даже не знаю, когда он уезжает в Колорадо.

– Со мной он тоже не очень-то откровенничает, Вэнни. А с Тревором мы обсуждаем только мои дела. В последний раз вот говорили о том, что я буду делать в ближайшие месяцы.

– А ты уже решил, чем будешь заниматься?

– Пару недель назад мне позвонил мой старый техасский тренер. От его города до нашего дома рукой подать. Так что я хочу вернуться в Остин и поработать с ним.

В Остин? Ну вот, пожалуйста.

– Ты серьезно?

– Вполне. Дома, как известно, и стены помогают. Да и перед дедом неудобно.

Я знала, что дедушка Зака не раз упрекал внука в том, что тот редко заглядывает домой.

Но сама я могла только сожалеть о таком решении. Зак – мой самый близкий друг, и вот теперь выясняется, что мы можем разъехаться по разным штатам.

Это насколько же надо было погрузиться в себя, чтобы забыть о такой возможности?

Видимо, все эти эмоции отразились у меня на лице, потому что Зак уставился на меня с искренним недоумением.

– Чего это ты так расстроилась?

– Получается, что мы больше с тобой не увидимся. – От этой мысли мне захотелось плакать. – Ты – один из моих самых близких друзей!

– Ты замечательный друг, Вэн. – Его голубые глаза смотрели с неподдельной искренностью. – Даже не знаю, что бы я делал без тебя все эти месяцы.

Я смахнула с глаз слезинку. Похоже, я становлюсь настоящей плаксой.

– И чего я так разнюнилась? Мы же можем обмениваться сообщениями, верно?

– Ясное дело. – Он протянул мне руку. – Ну-ка, обними меня. Еще немного, и у меня потечет тушь.

Засмеявшись, я крепко обняла этого шутника.

– Дурацкие у тебя шуточки, но я все равно люблю тебя.

Мне показалось или он хихикнул?

– Если хочешь, можешь не бежать со мной марафон, – сказала я, уткнувшись носом в его рубашку.

– Хочешь сказать, столько мучений и все напрасно? Нет уж, побежим вместе.

– Но если ты хочешь поскорее уехать в Остин…

– Не говори глупости. – Он взглянул мне в лицо. – Ты же знаешь, что все у тебя будет хорошо!

– Ты про марафон или про то, что Эйден может перейти в другую команду и мне придется уехать вместе с ним?

– Насчет марафона я ни капельки не волнуюсь. Я больше про твой переезд.

– Да ладно, – пожала я плечами. – В Далласе меня все равно ничто не держит. А Эйден в последнее время общается со мной гораздо чаще.

В ответ я ожидала услышать что-то вроде «я заметил». Зак безжалостно подшучивал надо мной с того момента, как вернулся домой и увидел кольцо, которое подарил мне Эйден.

Но Зак лишь улыбнулся и кивнул:

– Я уверен, что он позаботится о тебе.

В ответ я только фыркнула. Сомневаюсь, что Эйден возьмется устраивать меня на новом месте. Центральное место в его жизни занимал футбол, а вовсе не я.

– Как насчет вас с Эйденом? – спросила я Зака. – Какие у вас сейчас отношения?

– Все хорошо, – беспечно улыбнулся он. – Почему ты спрашиваешь?

– Смотрю, вы в последнее время практически не разговариваете. Вот и подумала: может, что-то случилось?

– Да нет, просто ситуация изменилась. Эйден не знает, о чем говорить со мной, а я не знаю, о чем говорить с ним. В последний раз, когда я попытался к нему обратиться, он прочел мне нотацию на тему того, что я сам виноват во всех своих бедах. Да ладно, что тебе беспокоиться обо мне? Не я же ношу на пальце его кольцо. У вас обоих все будет хорошо.

Секундочку.

– Что ты имеешь в виду?

– А то ты не догадываешься, – подмигнул он.

– Понятия не имею, о чем ты, – прищурилась я.

– Хватит тебе изображать из себя дурочку. Он лег с тобой в постель…

– Это потому, что я была напугана!

– Он бросился защищать тебя, Вэн. Уж если это ничего не значит, то тут и говорить не о чем.

– Это потому…

Похоже, Зак меня даже не слушал.

– Я вижу, как ты смотришь на него. Это стоит тысячи слов.

Нет.

– Более надежного, преданного парня тебе не найти, Вэн. Да и ты для него самая лучшая пара. Ты единственная, кто способен терпеть все его странности. Надеюсь только, вы не станете тратить время попусту.

На это я уже не нашлась, что сказать.

Мы молча смотрели друг на друга, пока не услышали, как открылась дверь гаража. Не прошло и минуты, как на пороге кухни появился Эйден. Лео тут же выскочил из-под стола и засеменил к нему на своих крохотных лапках.

Эйден присел на корточки и подхватил на руки пушистый комок. Затем выпрямился и взглянул на нас с Заком. Видок у нас был, должно быть, тот еще: как у школьников, пойманных на какой-то шалости.

– Привет, – сказала я, смущенно откашлявшись.

– Привет.

Не спуская с рук Лео, Эйден шагнул ко мне и поцеловал в щеку.

Да что тут такое происходит?

– Ладно, я в душ, – подмигнул мне Зак.

Продолжая улыбаться, он поспешил к себе в спальню, а я осталась наедине с Эйденом.

Пытаясь справиться с замешательством, я бросила на него робкий взгляд.

– Ну, как прошел день? – выдавила я.

– Хорошо, – пожал плечами Эйден. – Деловые встречи и тренировки. Как ваша пробежка?

– Еле доползли. Одолели сегодня двенадцать миль.

Я взглянула на щенка, который так уютно устроился на этих мускулистых руках.

– Твой малыш уже гулял. Я отпускала его побегать во дворе.

При словах «твой малыш» на губах у Эйдена мелькнуло что-то вроде улыбки.

– Как ты, не раздумала идти завтра на матч?

– Нет, конечно. Ты как, не против?

До сих пор я все время ходила болеть за Эйдена. Если игры велись на местном стадионе. В другие города он меня не приглашал, да я и не настаивала.

– Хватит уже глупых вопросов, Ванесса, – фыркнул Эйден, направляясь к холодильнику. – Я всегда рад тебя видеть. И матчи не исключение. Ясно?

Будь я поумнее, наверняка смогла бы отшутиться. Но я лишь промямлила:

– Э… Ясно.

Ну, не дура ли?

До конца дня я мучилась мыслями о собственной глупости.

Недовольство буквально затопило стадион. Со всех сторон слышались оглушительные выкрики.

Фанаты «Трех сотен» не находили себе места от злости и разочарования. Такой ужасной игры я давно не видела. Еще в первой четверти квотербек ушел с поля со сломанной рукой. В третьей четверти пострадал Кристиан Дельгадо: во время падения он потерял шлем и получил сотрясение мозга.

И это было лишь верхушкой айсберга. Зак, который вызвался быть моим телохранителем, стал хвататься за сердце еще с начала игры, а ведь он не ходил болеть за клуб «Три сотни» с того момента, как его выставили из команды.

Нападение играло хуже некуда, и Денвер не преминул воспользоваться тем, в каком смятении находилась защита «Трех сотен». Казалось, все были сбиты с толку. Все, кроме Эйдена. Всякий раз, когда камера выхватывала его лицо, оно излучало непроницаемое спокойствие, будто одного лишь его присутствия было достаточно, чтобы команда выиграла.

К сожалению, нет.

Болельщики начали свистеть и кричать еще до окончания игры. Когда прозвучал свисток и игроки «Трех сотен» начали уходить с поля, Эйден на мгновение задержался. Он стоял лицом ко мне, опустив массивные руки на бедра.

Разочарование сквозило в каждом его жесте.

Я подняла руку и помахала ему.

Он и не подумал махнуть в ответ, чему я ничуть не удивилась. Не так-то просто исцелить мужское сердце.

Тогда я сделала проще. Опустив руку к животу, я продемонстрировала ему средний палец – совсем как раньше, когда я делала это украдкой, чтобы не разозлить своего босса.

Эйден лишь покачал головой, что с его стороны было равносильно смеху.

– Эй, какого дьявола ты посылаешь Эйдена Грейвса? – раздался снизу сердитый мужской голос.

Я бросила взгляд на соседний с нами ряд.

– Это мой муж, – сообщила я энергичному мужчине средних лет. От меня не ускользнуло, что он тут же посмотрел на мою руку, где красовалось новенькое обручальное кольцо.

– Шутишь небось? – рявкнул он.

– И не думала.

– Ага… Ясно.

Было видно, что гнев его сошел на нет.

– Не могла бы ты передать ему, мол, Гэри из Дентона надеется, что он не бросит с ходу эту гребаную команду? Без Грейвса нам конец.

Ну что я могла сказать ему в ответ на это?

– Конечно. Передам.

Но, когда я взглянула на поле, Эйден уже исчез.

– Не матч, а издевательство, – подвел итог Зак.

Достаточно было взглянуть на табло, чтобы понять, что он не шутит.

31–14.

– Нам надо поскорее выбираться отсюда, – сказал Зак, глядя на верхние ряды, где дело близилось к потасовке.

– Идем. – Я встала, и он пошел следом за мной.

Я стала пробираться сквозь толпу, которая струилась по лестнице к выходу. Уже у касс я повернула в небольшой закуток, где не было народа. Фанаты перекрикивались и переругивались. Шум стоял такой, что у меня даже уши заложило.

– Ну что, идешь в семейную комнату? – прокричал Зак.

Вспомнив плачевный итог матча, я пожала плечами:

– Даже не знаю. Пойдешь со мной?

Зак посмотрел на меня так, что я тут же сообразила, какую глупость сморозила.

– Нет. – Он не стал распространяться на эту тему. – Но тебе стоило бы.

– Вряд ли он захочет видеть меня прямо сейчас, – сказала я, привстав на цыпочки.

Но Зак был неумолим.

– Иди.

– Не хочу бросать тебя одного, – объяснила я. – А что, если Эйден не захочет подвезти меня до дома?

– Смелее, Вэн. Ты вовсе не бросаешь меня. Ты нужна сейчас Эйдену. Возможно, я пропущу стаканчик перед тем, как ехать домой. Но если я тебе понадоблюсь, позвони.

По правде говоря, я не испытывала слишком радужных ожиданий. Я знала Эйдена. Знала, как болезненно он воспринимает любой проигрыш.

Но опять же, чего мне бояться? Что он наорет на меня?

Плевать. Я никогда не была трусихой.

Взяв с Зака обещание, что он не сядет за руль поддатым, я зашагала в сторону семейной комнаты. По пути мне несколько раз пришлось показывать пропуск, но в конце концов я добралась до места. Здесь было не протолкнуться. Кто-то держался нарочито бодро, кто-то не скрывал переживаний.

Похоже, не я одна боялась, как тут отреагируют на мой приход.

Другое дело, захочет ли Эйден вообще меня видеть? Да, он дал мне пропуск и намекнул, что мне стоило бы сходить на игру. Но это было до того, как они проиграли. Тот, прежний Эйден наверняка захотел бы, чтобы его оставили в покое. Но тот человек, каким он стал в последнее время… тут не было никаких гарантий.

С другой стороны, я не обижусь, если он не захочет разговаривать со мной.

В конце концов, мы всего лишь друзья, и наш брак – не более чем сделка.

Слова эти отозвались пустотой в моем сердце. Сезон закончен. Что Эйден собирается делать дальше?

Не зная точно, чего мне ожидать, я пристроилась в уголке возле коридора, чтобы не пропустить знакомую фигуру.

Помахав рукой парочке женщин, с которыми уже общалась раньше, я приготовилась ждать. Не прошло и несколько минут, как игроки один за другим начали выходить из раздевалки. Но Эйдена среди них не было.

Нервно потерев руки о штаны, я принялась копаться в телефоне – просто чтобы занять время. Часы отмеряли минуту за минутой, комната понемногу пустела. Похоже, пора было вызывать такси. Заку звонить не стоило: наверняка он успел вернуться домой.

Снова потерев руки о джинсы, я нервно сглотнула. Затем принялась играть с молнией куртки. Вверх – вниз. Вверх – вниз.

Так прошло еще десять минут. В комнате, кроме меня, народу почти не осталось.

Я достала телефон и нашла номер такси. В последний раз со вздохом подняла голову… и увидела высокого темноволосого красавца, который шагал по коридору. Весь облик его говорил: «Держитесь от меня подальше».

Вот черт.

На мгновение мне захотелось отступить подальше и молча вызвать такси. Но раз уж я была тут…

– Эйден! – окликнула я и стала ждать, затаив дыхание.

Эйден поднял голову, потом замедлил шаг. Темно-серый костюм сидел на нем как влитой, и только спортивная сумка, висевшая на плече, напоминала другого Эйдена Грейвса. Того, который чувствовал себя комфортно в шортах, кроссовках и старенькой куртке.

Я махнула рукой, чтобы привлечь к себе внимание.

Заметив, как дернулся у него уголок рта, я поняла, что совершила ошибку. Не стоило мне приходить сюда. Надо было ехать с Заком.

Эйден сделал шаг вперед. Затем еще.

Мысленно я ругала себя за глупость. Ну почему я решила, что все те знаки внимания, которые он оказывал мне в последнее время, значат что-то большее, чем просто дружеская симпатия?

Еще шаг, и Эйден остановился прямо передо мной. По сравнению со мной, он выглядел просто… огромным. Казалось, он занял собой половину комнаты.

Я выдавила из себя нервную улыбку.

– Привет. Не знала, захочешь ли ты меня видеть, но решила…

– Хватит болтать.

Рука Эйдена коснулась моей щеки, вторая взяла меня за шею. Он наклонился и поцеловал меня.

Эйден меня поцеловал.

Наши губы встретились, моя ладонь легла ему на шею, на рельефный узор из мышц.

Мне хотелось спросить, как он себя чувствует, но я и без того знала ответ. Подняв вторую руку, я начала осторожно массировать его шею. Конечно, у Эйдена было предостаточно денег, чтобы заплатить профессиональному массажисту, но меня это не остановило. Я продолжала разминать закаменевшие мышцы. В этот момент мне не было дела до окружающих. Все они будто отошли на второй план.

– Спасибо, – шепнул Эйден.

Я удвоила усилия, чем заслужила улыбку от человека, который раздавал их с той же щедростью, как скупердяй – золотые монеты.

– Ну как, лучше? – спросила я, опуская руки.

– Гораздо лучше, – кивнул Эйден.

– Дома я приготовлю тебе ужин. Ты не против?

– Ничуть.

– Ну что, пойдем?

Он снова кивнул, на этот раз без особого энтузиазма. А меня снова начали мучить сомнения. Уж не перестаралась ли я? А вдруг Эйден уже жалеет о том, что поцеловал меня? С другой стороны, он был не из тех, кто сожалеет о сделанном.

– Подбросишь меня до дома, ладно? А то Зак уже уехал.

– Конечно.

Улыбнувшись, я пошла за Эйденом к выходу. Тот с каменной физиономией шагал мимо товарищей по команде, кивая в ответ только служащим стадиона.

Добравшись до машины, Эйден первым делом распахнул переднюю дверцу и помог мне забраться внутрь. Я изо всех сил старалась не показать, насколько удивлена. Потом он забросил на заднее сиденье сумку, а сам уселся за руль. Наступило молчание, в котором не было ничего странного или неловкого. В голове у Эйдена наверняка крутилось множество мыслей, и я не хотела ему мешать.

Зевнув, я принялась размышлять о том, что еще мне предстояло сделать сегодня вечером. Это было гораздо лучше, чем вновь и вновь задаваться вопросом, почему Эйден решил поцеловать меня на виду у такого количества людей.

– О чем ты думаешь? – неожиданно спросил он.

– Да вот, размышляю о том, что мне взять с собой в Торонто. Помнишь, я говорила тебе, что еду на книжную конференцию?

Он задумчиво покачал головой.

– Ну а ты, о чем ты сейчас думаешь?

Признаться, я никак не ожидала, что он ответит на мой вопрос. Но Эйден снова меня удивил.

– Думаю, готов ли я поменять что-то в своей жизни.

– В смысле, перейти в другую команду?

Я ухватилась за эту идею обеими руками. Что и говорить, высококлассному игроку вроде Эйдена приходилось нелегко в такой нестабильной команде.

Эйден в ответ что-то хмыкнул, продолжая смотреть прямо вперед.

– Ты не поднимешь этот вопрос в разговоре с Тревором?

– Нет. В последний раз, когда мы с ним беседовали, он сказал, что с планами лучше подождать до окончания сезона. Тревор знает, чего я хочу. Если он пожелает с этим работать, прекрасно. Нет… что ж, мой контракт с ним уже на исходе.

Ясно.

– А ты… ты уже знаешь, куда хотел бы перебраться?

Только теперь я поняла, почему Эйден не спешил обсуждать со мной эту тему. Хотел сосредоточиться на играх, а не на том, что может быть после. Но сезон завершается, и впереди замаячила возможность переезда.

Эйден еле заметно повел плечом.

– Что скажешь, если я предложу тебе перебраться на север?

Эйден бросил на меня взгляд через плечо.

– Э… а как далеко на север?

– Индиана… Висконсин… – пояснил он.

Я нахмурилась, пытаясь подобрать нужные слова.

– Знаешь, я могу жить где угодно. Надо только будет прикупить себе теплой одежды.

– В самом деле?

Мне кажется или мой ответ его позабавил?

– Ну да, – фыркнула я. – Мне нужны зимние сапоги, теплый шарф и перчатки. Тогда я вряд ли замерзну.

– Если понадобится, я куплю тебе дюжину новых курток и сапог.

Такое чувство, что наш разговор веселил его все больше и больше.

– Не придумывай, – встрепенулась я. – Ты и так делаешь для меня больше чем достаточно.

Он нетерпеливо побарабанил пальцем по рулю.

– Вэн, при желании, я куплю тебе хоть куртку, хоть десять. Мы с тобой накрепко завязаны друг с другом. Разве нет? – спросил он с неожиданной тревогой.

– Да, конечно. Мы с тобой – одна команда.

Он снова хмыкнул, а я вдруг вспомнила, о чем уже давно хотела спросить у него.

– Эйден, ты… когда ты едешь в Колорадо?

Футбольный сезон уже закончился. И если раньше Эйден спешил уехать как можно скорее, то в этом году он ни словом не обмолвился о своих планах. С другой стороны, не я занималась в этом году арендой его машины или жилья.

Эйден неожиданно насупился, плечи у него напряглись.

– В феврале. Где-нибудь на второй неделе.

Значит, до отъезда еще три недели.

– Как обычно, на два месяца?

Он молча кивнул, а у меня вдруг сжалось сердце. Его не будет дома целых два месяца. Мы редко вели доверительные беседы, но в последнее время мне часто приходилось бывать в обществе Эйдена. Иногда мы просто смотрели телевизор или сидели на полу в компании Лео.

– Чудесно, – пробормотала я, пытаясь скрыть огорчение.

Отбросив пятую по счету рубашку, я застонала от досады. До сих пор я даже не подозревала, что у меня так мало вещей. Такое чувство, будто кто-то забрался накануне в мой шкаф и утащил оттуда все, что хоть как-то могло украсить меня.

– Что это ты делаешь? – раздался у меня за спиной хрипловатый голос Эйдена.

Повернувшись, я увидела в дверях его мускулистую фигуру.

– Собираю вещи для завтрашней поездки.

– И в чем проблема?

Проклятье. Ну, как тут объяснишь?

– Никак не могу выбрать то, что мне хотелось бы надеть.

Отчасти именно этим объяснялось мое плохое настроение. С другой стороны, я дулась из-за того, что Эйден собирался уехать в Колорадо. На целых два месяца. И для него это, судя по всему, было в порядке вещей.

– Я вся на нервах, – добавила я. – Такое чувство, будто завтра я впервые иду в школу.

Нахмурившись, Эйден прошел в комнату. Прежде чем усесться на кровать, он поднял с пола две мои блузки.

– Что тебя беспокоит?

– Конференция.

Именно так я чувствовала себя накануне первого учебного дня. Меня трясло. С кем я буду сидеть? Что, если никто не подойдет к моему столику? И о чем я только думала, когда регистрировалась там? В конце концов, у меня и так хватало клиентов.

– Это всего лишь книжная конференция. Что тебя так пугает? – Эйден поднял последнюю из забракованных мною рубашек. – Что-то не так с этой штучкой? Тебе идет синий.

Я до того испереживалась, что проигнорировала его комментарий насчет рубашки.

– Что, если никто не захочет со мной разговаривать? Вдруг я им до того не понравлюсь, что в меня чем-то кинут?

Хмыкнув, Эйден бережно положил блузку на кровать.

– Чем они будут в тебя кидаться? Закладками?

– Ну как ты не понимаешь…

Я едва не застонала от отчаяния.

По его лицу скользнуло что-то вроде улыбки.

– Да не будут в тебя ничем швыряться. Расслабься.

Нервно сглотнув, я присела рядом с ним на кровать.

– Может, и нет. Но что, если никто так и не подойдет к моему столику? Представляешь, как я буду чувствовать себя там в полном одиночестве?

– Если они и правда проигнорируют тебя, то только потому, что у них нет мозгов, – на полном серьезе заявил Эйден. – И они напрочь лишены вкуса.

Мои губы растянулись в слабую улыбку.

– Я заглядывал на твой сайт, Ванесса. Видел твои работы. Ты – настоящий мастер своего дела.

– Я знаю.

Его смешок застал меня врасплох.

– И меня еще называют самоуверенным!

– А что такое? – пихнула я его локтем в бок. – Я знаю, что хорошо справилась со своей работой. Чего-чего, а этого у меня не отнимешь. Я много лет оттачивала мастерство.

– Тогда тебе не о чем беспокоиться, – улыбнулся Эйден. – Возьми с собой вот эту, – протянул он мне синюю блузку.

Кивнув, я начала аккуратно складывать ее. Затем прошлась по комнате и собрала еще кое-что из вещей. Опустившись на колени, чтобы достать из-под кровати чемодан, я бросила взгляд на Эйдена. Тот укладывал в стопку забракованные мной рубашки.

Поймав мой взгляд, он еле заметно повел бровями.

– Вэн, перестань смотреть так, будто тебя вот-вот стошнит. Все будет в порядке.

– Хорошо тебе говорить, вон ты какой большой. Попробуй, испугай такую громадину.

Он еще выше вскинул брови.

– Все страхи только в твоей голове.

– Терпеть не могу, когда люди говорят это.

– Но это же чистая правда. Что плохого может с тобой случиться? Ты кому-то там не понравишься и с тобой не будут разговаривать? Ну и плевать, ведь ты нравишься тем, кто тебя знает.

– Только не Тревору.

– С каких это пор тебя заботит его мнение о тебе? Тревор – идиот, который не разбирается ни в чем, кроме денег. Забудь про свои страхи, Вэн. – Эйден уложил в стопку последнюю рубашку. – Ну что, подбросить тебя до аэропорта?

Определенно, мне не следовало приезжать. С самого начала все пошло не так, как я рассчитывала. Я сидела за своим столиком вот уже три часа. Поскольку я забронировала его в самый последний момент, располагался он в дальнем от входа углу. На ярко-розовой скатерти, которую я красила до тех пор, пока она не обрела нужный оттенок, были разложены значки, ручки и закладки с моим логотипом. Здесь же стояло несколько книжек, к которым я делала обложки.

Еще утром, установив палатку, я разослала фотографии Эйдену, Заку и Диане. Ответили только Зак и Ди, чему я, признаюсь, совсем не удивилась.

Мой столик и правда выглядел очень симпатично. Яркие краски привлекали взгляд, а предметы удачно сочетались друг с другом. Но что толку, если люди одобрительно улыбались, а затем шли дальше, чтобы взять автографы у авторов книг!

Даже к моей соседке, которая, по ее собственному признанию, написала всего один роман, время от времени подходили любопытствующие. Во многом, думаю, это объяснялось наличием симпатичного парня, послужившего моделью для обложки.

И почему я не догадалась пригласить с собой Зака? Он всегда был любимчиком дам. А уж стоило им узнать, что Зак – профессиональный футболист, они и вовсе слетались на него, как саранча.

Проклятье. Сразу трое подошли к моему столику, с любопытством взглянули на его содержание, а затем прошествовали дальше.

Я бы ушла, если бы не было так жалко потраченных денег. Я заплатила кучу долларов за билеты, за номер в гостинице и аренду столика. Сама мысль о том, сколько денег я вбухала в эту поездку, заставила меня поежиться.

Я уже хотела достать из-под стола бутылку с водой, как вдруг мое внимание привлекла какая-то суматоха у противоположной стены. Женщины всех возрастов и оттенков кожи неожиданно оживились и начали перешептываться.

Первой я увидела голову, которая высилась на широких плечах. Сквозь толпу решительно шагал человек в выцветшей куртке, которую я стирала бессчетное количество раз. Человек, которого бы я узнала даже в рясе.

Эйден. Он приехал.

Я понятия не имела – почему, да это было и неважно. Главное, что он здесь.

Я медленно встала на ноги, чувствуя, как по лицу растекается блаженная улыбка.

Я видела, что внимание окружающих целиком и полностью сосредоточено на Эйдене. Что и говорить, в зале было полно мужчин-моделей, но ни один из них и отдаленно не напоминал Эйдена. Его ничуть не волновала собственная привлекательность. Он излучал уверенность человека, который добился успеха долгим и упорным трудом и которого мало интересовало все наносное.

Мне казалось, что мое сердце вот-вот вырвется из груди от радости и удивления. Не отрываясь, смотрела я на человека, который превыше всего ценил свое время, который даже не знал, что такое отпуск.

И все-таки он был здесь.

Без раздумий я упала на четвереньки и проползла под столиком, а когда вынырнула по другую его сторону, поняла, что обладатель этих широченных плеч движется в моем направлении.

Заметив меня, Эйден остановился. Уголки губ приподнялись в улыбке.

– Привет, – кивнул он.

Я чувствовала: еще немного, и я взорвусь от избытка эмоций.

– Я собираюсь обнять тебя, – предупредила я его на выдохе. – Да так, что у тебя в глазах потемнеет.

Улыбка на его лице стала еще заметнее.

– Ты так говоришь, будто я должен испугаться.

Не успел он закончить, как я уже бросилась ему на шею. Каждая клеточка во мне дрожала от радости.

– Ты здесь, – пробормотала я, уткнувшись лицом ему в грудь. – Не знаю, почему ты приехал и почему на тебе эта тоненькая куртка, хотя все нормальные люди давно ходят в пальто, но я безумно рада тебя видеть.

– Хватит болтать, – сказал Эйден, и я почувствовала, как две большие ручищи сжимают меня в медвежьем объятии.

Наконец я медленно разжала руки и отступила на шаг, с обожанием глядя в это серьезное красивое лицо. Со стороны, должно быть, я выглядела как влюбленная идиотка… Какой я, собственно, и была. Ну как можно влюбиться в человека, за которого вышла замуж по расчету?

– Задержишься тут ненадолго? – спросила я без особой надежды в голосе. Кто знает, может, Эйден тут ради чего-то еще.

– Я летел сюда четыре часа, – улыбнулся он. – Кто еще мог заставить меня сорваться с места?

Определенно, я любила этого парня.

Но так я только подумала, а вслух сказала совсем другое:

– Ладно, умник, пойду, найду тебе стул.

– Не волнуйся, я сам принесу, – сказал Эйден, в глазах которого все так же играла улыбка. – В тебя уже успели чем-нибудь пошвырять?

– Нет пока, – слабо улыбнулась я.

– Вот видишь, – многозначительно заметил Эйден, – я же тебе говорил… Ладно, сейчас приду.

Не знаю, где он собирался взять стул. С другой стороны, если кто и умел добиться своего, так это Эйден. Я снова забралась на свое место, чувствуя себя куда счастливей, чем пару минут назад.

Едва я плюхнулась на стул, как вдруг заметила, что обе мои соседки смотрят на меня, разинув рты. В буквальном смысле слова.

– Только не говори мне, что это твой брат, – пробормотала одна из них, глядя вслед Эйдену.

– Вовсе нет, – заметила я с самодовольной ноткой в голосе, посматривая на свое обручальное кольцо.

– Он тоже модель? – поинтересовалась другая. – Я почему спрашиваю: мой так никогда меня не обнимал. – Она ткнула пальцем в своего соседа, который, слегка нахмурясь, смотрел туда, куда только что ушел Эйден.

– Нет, – снова покачала я головой.

Парень модельной внешности тоже повернулся ко мне:

– Это ведь Эйден Грейвс, верно?

Ясное дело, кто-то должен был узнать его. Еще в аэропорту мне попался на глаза плакат с фотографией Эйдена.

– Кто он такой? – спросила писательница слева.

– Грейвс «Виннипегская Стена», лучший защитник НФЛ, – ответил парень, поглядывая на меня с нескрываемым любопытством. – Вы пишете о нем книгу?

Я чуть не простонала в ответ. На баннере у меня за спиной ясно было сказано, что я графический дизайнер.

– Нет, – неожиданно раздался сбоку от меня знакомый голос. – Она моя жена.

Я сама не ожидала, что эта фраза произведет на меня такой эффект. Мне хотелось слышать ее вновь и вновь.

Я знала, как это глупо. Знала, что нет смысла питать к нему какие-либо чувства, кроме дружеских. Наши отношения строились исключительно на деловой основе, каждый из нас в результате в чем-то выиграл. Но то, что было поначалу простой сделкой, превратилось в дружбу. И чувство это настолько захватило меня, что я сама не заметила, как оно трансформировалось в нечто большее.

Слова Эйдена выбили меня из привычного равновесия, заставив забыть на время о собственной самодостаточности. Конечно, глупо было воспринимать его заявление всерьез. Я знала, что надеяться мне не на что и любовь моя ни к чему не приведет. Я ведь уже была когда-то влюблена в него, и что?

Теперь все эти люди, которых я, скорее всего, больше не встречу, будут знать, что мы с Эйденом вместе. Словцо за словцом, и скоро об этом узнает весь тот круг, с которым я связана по своей профессии. А через пять лет, когда объявят о нашем разводе, они же будут перешептываться о том, как много я потеряла.

Если вообще вспомнят, кто я такая.

– В чем дело? – тихонько спросил Эйден, стараясь не привлекать к нам внимания. Бесполезное дело. Соседи глазели на нас, раскрыв рты.

– Я… все в порядке. Просто никак не могу поверить, что ты здесь.

– Приятный сюрприз?

Мне хотелось как-то обыграть это, превратить в шутку, но я знала, что с Эйденом такой номер не пройдет: он сразу поймет, что я хитрю.

– Я просто подумала, что не успеешь оглянуться, а четыре года уже пролетели. Наверно, мне будет не хватать тебя потом. – Я скривила губы, пытаясь изобразить улыбку. – Сама знаю, как это глупо. Я ужасно рада видеть тебя, но уже начинаю переживать из-за того, что однажды мы расстанемся навсегда.

Ну, с какой стати я решила выложить ему свои переживания? Глаза у меня внезапно наполнились слезами, и я продолжила на полувсхлипе:

– Я до того обрадовалась твоему приезду, что готова разрыдаться.

Я смахнула слезы, и только тут до меня дошло, что люди, наблюдавшие за Эйденом, могли заметить, как я расстроена.

Сам он, должно быть, и вовсе решил, что я чокнутая. Я украдкой взглянула на него, опасаясь увидеть насмешливую улыбку, но не заметила ничего подобного. Напротив, Эйден смотрел на меня так, будто на время утратил дар речи.

От этого я засмущалась еще больше.

– Прости. Сама не знаю, что это я так себя накрутила. Видно, гормоны разыгрались. – Я нервно сглотнула. – Я так счастлива, что ты здесь. Правда-правда. Это лучший сюрприз в моей жизни.

Мне хотелось показать ему, как много значит для меня его присутствие.

Но я понимала, что моя непрошеная любовь к Эйдену может оборваться в одно мгновение. Другое дело, что голова моя совсем не думала о последствиях.

Наклонившись, я сжала его руку.

– Поверить не могу, что ты здесь.

– Ты мне уже об этом говорила, – тихонько пробормотал он.

– Вот беда. Просто я в шоке. – На этот раз мне все-таки удалось улыбнуться.

– Мне надо что-нибудь выпить после дороги, – сказал Эйден, вставая со стула. – Схожу-ка я за зеленым чаем. А что тебе? Как обычно – кофе с сахаром?

– Да. Не знаю только, впустят ли тебя сюда с напитками.

– Впустят, – это было сказано тоном, не допускавшим сомнений.

Он зашагал к двери, сопровождаемый взглядами и перешептываниями.

– Эй, – раздался голос сбоку от меня, – ты замужем за этим парнем?

Дамочка смотрела вслед Эйдену, будто завороженная.

В груди у меня что-то сжалось.

– Да, – ответила я, с трудом подавив вздох.

– Я хотел прилететь пораньше, но билетов уже не было, – сообщил он мне несколько часов спустя, когда мы валялись на моей кровати, а между нами лежали восемь коробок с закусками. Среди них было два блюда с тофу, три – с пропаренным рисом, еще два – тушеные овощи, а восьмым была курица. Эйдена явно не насытили те три яблока, четыре банана и несколько гроздьев винограда, которые он съел еще на конференции.

Окунув кусок курицы в соус, я искоса взглянула на Эйдена. Что и говорить, его приезд оказался для меня приятной неожиданностью. После того как он вернулся с чаем и закусками, к моему столику стали то и дело подходить люди. И Эйден, надо отдать ему должное, неплохо справлялся с этим вниманием. Он даже говорил «спасибо» и «рад знакомству» тем, кто просил у него автограф.

Я знала, что служу не более чем предлогом для тех, кто спешил к нашему столику, чтобы взглянуть на Эйдена. Тем не менее к концу мероприятия все мои визитки были разобраны. Та же участь постигла закладки и значки. Я уже не говорю о том, сколько раз меня – точнее нас! – фотографировали для интернет-страниц.

И пусть Эйден служил приманкой, я не собиралась отказываться от подвернувшейся выгоды. Плевать, если позже, когда мы расстанемся, эти люди будут гадать о том, из-за чего это произошло. Наверняка все решат, что он изменил мне. Это первое, что приходит в таких случаях на ум.

Но я-то буду знать, в чем истинная причина нашего расставания! Так о чем же беспокоиться?

– Когда ты начал искать билеты? – спросила я, отбросив гнетущие мысли о разводе и измене.

– Вчера, – пробормотал он, дожевывая рис. – Но вечером уже не было рейсов. К тому же мне перед отъездом хотелось поговорить с Заком. А так бы я оказался здесь раньше, – добавил он.

– Это я сдернула тебя с места. Не надо было мне ныть и жаловаться.

– Сама бы ты не попросила меня приехать, – пожал он плечами. – Если уж я прилетел сюда, то только потому, что сам того захотел.

Я знала, что он говорит правду, и все же не могла окончательно избавиться от укоров совести.

– Не надо было мне накануне плакаться и говорить…

– Что в тебя обязательно швырнут чем-нибудь тяжелым, – закончил за меня Эйден. – По-моему, ты зря беспокоилась. Публика была очень милой.

Разумеется, милой. Особенно с ним. Дамочки всех возрастов так и строили ему глазки, не смущаясь моим присутствием. Одно слово – потаскушки.

Это неприятное чувство возникало у меня всякий раз, когда я видела, какие взгляды кидают женщины на моего Эйдена, хотя сам он сидел, уткнувшись носом в книгу и не замечая этой возни.

С одной стороны, я понимала, что нет ничего естественнее, чем заглядеться на красивого мужчину. С другой – меня ужасно раздражало подобное поведение, ведь речь как-никак шла о моем законном муже.

Никогда не думала, что могу быть такой собственницей. Эйден был моим другом. И замуж за него я вышла для того, чтобы он мог получить постоянное гражданство. Да, я успела влюбиться в него, но этому чувству просто не было места в наших и без того запутанных отношениях.

– Они вели себя так мило только потому, что ты подсел к моему столику. А до этого я торчала там в полном одиночестве. – Я искоса взглянула на Эйдена, пытаясь оценить его реакцию.

Тот в ответ лишь пожал плечами:

– Если они столько времени игнорировали тебя, то только из-за собственной глупости. Говорю тебе, Вэн, у тебя была самая лучшая палатка. Я сам прихватил пару твоих закладок.

– Ты это серьезно?

– Ясное дело.

Ну кто бы мог подумать?

– Ах ты, хитрюга! – Я с улыбкой похлопала его по руке. – Все еще не могу поверить, что ты здесь, у себя на родине.

– Вообще-то я из Виннипега.

– Я знаю, из какого ты города. Просто я думала, ты уже никогда не прилетишь в Канаду.

Эйден пожал плечами:

– Почему нет? Страна как страна.

– Ты же сам сказал, что не хочешь здесь жить. Разве не для того ты… женился на мне, чтобы уже никогда не возвращаться обратно?

– Мне просто не хочется жить здесь.

– Это из-за родителей? – хватило у меня смелости спросить.

Он решительно качнул головой:

– Они тут точно ни при чем. В Канаде у меня не осталось никого, кроме Лесли. Все, что мне дорого, находится в Штатах.

Я сделала вид, будто понимаю, о чем он, хотя слова его прозвучали для меня настоящей загадкой.

– Спасибо, что выручил меня сегодня. Я тебе здорово обязана…

– Ты ничем мне не обязана. – Эйден снова взялся за тофу.

– Еще как обязана. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь отблагодарить тебя.

– Перестань. Зачем мне твои благодарности?

– Чтобы ты понял, как много это значит для меня. Моя родная мать даже не пришла на мой выпускной в университете, а ты пролетел несколько часов, чтобы посидеть со мной на этой скучной конференции. Да ты мне поднял настроение на целый месяц!

Вздохнув, Эйден поднял голову и взглянул на меня.

– Ты же не бросила меня в трудную минуту. Почему бы и мне не поступить так же?

– Мои друзья приезжают в гости.

Допив остатки воды из стакана, я рассеянно взглянула на Эйдена. Пару минут назад, когда мы с Заком вернулись с пробежки, он уже сидел за кухонным столом.

Я была вымотана до предела, а ведь до марафона оставалось всего три недели. Моим рекордом были восемнадцать миль, а пробежать предстояло двадцать шесть. И где только взять силы на дополнительные восемь миль? Об этом я и размышляла, когда Эйден сделал свое загадочное замечание.

– Что? – моргнула я.

– Мои друзья приезжают, – терпеливо повторил он. – Сразу после «Кубка всех звезд».

Понятно. Но что значит этот загадочный, выжидающий взгляд?

– Они едут к нам в гости.

Я осторожно опустилась на стул, пытаясь сосредоточиться на его словах. Он сказал, что они приедут…

Вот черт. К нам.

Он многозначительно кивнул, не сводя с меня внимательного взгляда.

– Они собираются остановиться здесь? – не удержалась я, хотя заранее знала ответ на этот вопрос. Раньше его друзья всегда останавливались у него дома. Почему же на этот раз все должно быть иначе?

Да потому, что теперь здесь живу я. В комнате, которая всегда служила гостевой.

Черт бы все побрал.

Ладно, это еще не конец света. Мы что-нибудь придумаем. Что толку паниковать заранее?

– Если хочешь, я могу уехать на это время к подруге. Пожить у нее…

А может, удастся купить горящую путевку в какой-нибудь тропический рай. Диана уж точно не откажется поехать со мной.

Мои слова явно пришлись ему не по вкусу.

– Я не прошу тебя сбегать отсюда из-за их приезда. Это и твой дом тоже. Они хотят повидаться с тобой.

В самом деле? Но мы уже виделись с ними раньше. Одной встречей больше, одной меньше. Никто и не заметит моего отсутствия.

– Я уже сказал им, что ты будешь дома, – завершил свою тираду Эйден.

Вот и поспорь с ним.

Эйден потер подбородок. На пальце блеснуло обручальное кольцо, которое он стал носить после Торонто. Меня так и подмывало спросить – почему, но я боялась показаться назойливой.

– Ты поживешь пока в моей комнате, – добавил Эйден.

Это понятно. Должна же я где-то спать.

Проблема не в том, что мне придется жить в его комнате, а в том, что мне придется жить там вместе с ним. И спать на его кровати.

«Не конец света», – сказала я себе. Это все равно что переночевать в гостях. Тем более что кровать у Эйдена размером с футбольное поле. Вряд ли я заработаю на этом бессонницу.

– Ладно, – пробормотала я, пытаясь побороть свои сомнения. – Пусть так.

Эйден кивнул:

– Они приедут через день после моего возвращения. Все будет в порядке, Вэн, не беспокойся.

Первое, что я услышала – два громких мужских голоса. Крис и Дрю. Только их Эйден и мог по праву считать друзьями. Зак был скорее приятелем, ну а я носила маску законной жены. Сохранив работу, я схватила планшет и ноутбук. Все остальное я уже успела перетащить в комнату Эйдена.

Хоть Эйден и не был шмоточником (в шкафу у него висело три костюма и пара брюк), полки были под завязку набиты коробками с призами, обувью и подарками. В угловом шкафчике хранились его повседневные вещи: спортивные штаны, шорты, куча футболок и немереное количество носков и нижнего белья.

Ни там, ни там не было места для моей одежды, и я уже приготовилась сказать парням, что храню вещички в гостевой… если тем, конечно, придет в голову порыться в шкафу.

Если меня что и беспокоило, так это необходимость притворяться и лицемерить. Разве нельзя было признаться хотя бы близким друзьям, для чего мы все затеяли?

Нет, нельзя. Скажи одному, он по секрету разболтает другому… и в скором времени тайна перестанет быть тайной.

Ничего, мы справимся, пообещала я себе, оставив планшет с ноутбуком в кабинете Эйдена. В конце концов, вся эта игра лишь на пару дней.

Я осторожно спустилась по лестнице, прислушиваясь к звукам… четырех мужских голосов? Заглянув в гостиную, я увидела Эйдена в окружении трех мужчин, которые ростом и размерами не сильно уступали моему бывшему боссу. Я сразу распознала короткий ежик Криса и длинные дреды Дрю. Но что это за блондин, стоящий ко мне спиной?

– Ванесса, – окликнул меня Эйден, – иди сюда.

Помедлив долю секунды, я шагнула вперед. Моя задача – как можно правдивее сыграть свою роль.

– С Крисом и Дрю ты уже знакома, – сказал Эйден, кивая на двух парней.

Улыбаясь, я шагнула вперед, чтобы пожать им руки.

В этот момент сбоку от меня прозвучал удивленный голос:

– Ванесса?

Мне потребовалась пара секунд, чтобы узнать этого привлекательного блондина с зелеными глазами. Как-никак, прошло целых шесть лет с нашей последней встречи.

– Кейн? – По моему лицу растеклась улыбка.

– Он самый. – Он покачал головой, будто не в силах поверить своим глазам, а затем сжал меня в медвежьих объятиях. – Вот так встреча!

– Да уж. – Я сама не могла опомниться от такого сюрприза.

– А вы, похоже, давно знакомы, – заметил Дрю.

Я кивнула, продолжая во все глаза смотреть на Кейна.

– Мы вместе учились в колледже.

– До того, как меня перевели в Мичиган, – пояснил Кейн.

– Ты еще пытался списывать у меня контрольные, пока я не поставила тебя на место, – рассмеялась я. – Тогда ты уговорил меня позаниматься с тобой.

– Поверить не могу, что ты и есть та самая Ванесса, на которой женился Эйден!

– Ну вот. – Изобразив смущенную улыбку, я шагнула назад и тут же уперлась спиной в Эйдена. Тот машинально обнял меня за плечи. Я взглянула ему в лицо. И почему только он выглядит так серьезно?

– А где Зак? – поинтересовался Дрю.

– Если не ошибаюсь, в спортзале, – откликнулся Эйден.

Зак и правда был в спортзале. Я могла только порадоваться тому, что он так ответственно подходит к своим обязанностям.

– Да, но к четырем он должен вернуться.

Зак всегда возвращался в это время, чтобы потом отправиться со мной на пробежку. Не знаю только, побежит ли он сегодня, раз уж ребята у нас в гостях. Правда, это друзья Эйдена. Зак просто поддерживал с ними хорошие отношения… как и со всеми вокруг.

– Что-то я проголодался, – заметил Дрю. – Почему бы нам не прогуляться в какой-нибудь ресторан?

– Давайте, – откликнулись остальные.

– Только я сам выберу место, – предупредил Эйден. В этом городе ему от силы нравилась парочка ресторанов.

– Ну а мне еще нужно закончить до вечера две обложки, – вмешалась я. – Так что я лучше пойду, поработаю. Присмотреть за Лео?

Эйден покачал головой:

– На улице не холодно. Возьму его с собой. Пускай привыкает к машине.

– Удачной вам поездки. Увидимся позже.

Помахав им, я поспешила в кабинет на второй этаж. У меня уже были готовы наброски к обложкам, оставалось лишь прорисовать детали и отправить все заказчику.

Один час плавно перетекал в другой. В какой-то момент я услышала, как внизу хлопнула дверь, зазвучали мужские голоса. Что-то забормотал телевизор, но я не стала отвлекаться.

И только когда дверь гаража хлопнула во второй раз и голоса зашумели громче, я оторвалась от компьютера и прислушалась. И точно, через пару минут кто-то заспешил вверх по лестнице.

– Вэн!

– В кабинете, – откликнулась я, сохраняя работу.

Зак просунул голову в дверь и ухмыльнулся:

– Ну что, идем?

– Конечно. Только переоденусь.

Он кивнул и исчез в коридоре. Проскользнув в спальню, я быстро схватила все необходимое: легинсы, терморубашку с длинным рукавом, кроссовки и носки – и тут же метнулась в спальню Эйдена, чтобы переодеться. Я как раз успела натянуть легинсы, когда дверь распахнулась и в комнату вошел Эйден.

– Ну, как пообедали? – спросила я, присаживаясь на кровать, чтобы натянуть носки.

– Хорошо, – ответил он, разглядывая меня.

– Куда вы ходили? В китайский ресторанчик или в то кафе, которое тебе так нравится?

– В китайский ресторан, – коротко ответил он. – У вас с Кейном был роман?

– Что?

Носок выпал у меня из рук.

Эйден продолжал смотреть на меня все с тем же невозмутимым выражением лица.

– У вас с Кейном был роман? – повторил он.

– С чего ты взял? Нет, конечно.

Он повел плечом.

– Да нет же, – моргнула я. – Просто ему нравились мои работы. Это и послужило поводом для знакомства.

Что означает эта скептическая гримаса?

– Я серьезно. Может, он и нравился мне немного, но не более того. – Я пожала плечами. – Парни вроде него не обращают внимания на таких, как я.

Понятия не имею, зачем я это сказала?

Эйден сделал шаг вперед.

– Вроде него? Что ты имеешь в виду?

– Понимаешь, с вашей популярностью нетрудно найти себе какую угодно подружку. Вам есть из кого выбирать. И тут я рискую проиграть по всем пунктам.

– Хватит молоть чушь, Ванесса!

– Это не чушь, – огрызнулась я.

– Вэн! – раздался из коридора голос Зака. – Давай живее!

Быстро натянув кроссовки, я подошла к двери.

– Тебе не о чем беспокоиться, – сказала я Эйдену. – Я обещала, что продержусь эти пять лет, и я намерена сдержать свое обещание.

Неохотно кивнув, Эйден отошел от двери. Я тут же выскользнула в коридор. Зак уже ждал меня внизу.

– Ну что, вперед? – улыбнулся он. – А то времени у нас в обрез.

Пять часов спустя ноги у меня отказались слушаться, а сама я чувствовала себя больной и разбитой. Какие-то жалкие семь миль едва не прикончили меня. Плечи, ноги, колени болели невыносимо. Даже вода не облегчила моих мучений. Приняв душ и переодевшись, я немного отдохнула, и все равно у меня было такое чувство, будто я заболела гриппом.

Мне пришлось придвинуть к плите стул, чтобы приготовить ужин.

Зак чувствовал себя немногим лучше. Он даже не спустился вниз поесть. Сама я, собрав остатки сил, поужинала с парнями в гостиной.

Ну, с какой стати я сразу решила бежать марафон? Почему бы не ограничиться для начала половиной дистанции?

– Помочь тебе? – раздался за спиной знакомый голос.

Я как раз очищала тарелки, чтобы отправить их в посудомоечную машину. Оглянувшись, я увидела Кейна с пустым стаканом в руках. После ужина Эйден с друзьями перебрались во дворик, чтобы посидеть у открытого огня. Крис предлагал мне помочь с посудой, но я отказалась. Эйден редко виделся с ребятами – пусть уж посидят вместе.

– Если хочешь, – откликнулась я.

– Ну-ка, подвинься.

Я освободила место у посудомоечной машины. Очистив очередную тарелку, я передала ее Кейну.

– Спасибо за помощь.

– Всегда пожалуйста. – Он взял у меня из рук еще одно блюдо. – Когда ты бежишь марафон?

О том, что я бегаю, я сказала еще во время ужина.

– Через две недели.

Стоило произнести это вслух, и меня снова замутило. Я едва-едва сумела натянуть двадцать миль. Откуда взять силы еще на шесть?

– Круто, ничего не скажешь.

Мне хотелось пошутить насчет того, что я правда взяла слишком круто, но язык с трудом ворочался во рту.

– А у тебя как дела? – спросила я вместо этого.

– Да все отлично. Я сейчас в Филадельфии, перебрался туда из Сан-Диего. – Он убрал тарелку в нижнюю часть машины. – И давно ты с Грейвсом?

Поскольку я понятия не имела, что успел сказать своим друзьям Эйден, мне пришлось импровизировать.

– Ну, сначала я работала у него два года… А вместе мы живем уже пять месяцев.

Чем меньше деталей, тем лучше.

– Надо же, – пробормотал он. – Как… неожиданно.

Я почувствовала на себе взгляд его зеленых глаз.

– Выглядишь ты сейчас, кстати, сногсшибательно.

Если честно, подобные комплименты не вызывали у меня ничего, кроме смущения. Получается, раньше я выглядела хуже некуда? У меня всегда были проблемы с весом: я быстро набирала килограммы и так же быстро теряла их… в зависимости от физической активности. Не помню, сколько я весила на первом курсе колледжа, но лишний жирок у меня тогда точно был.

На кухне повисло неловкое молчание. К счастью, тарелки быстро кончились, и я включила машину. Кейн пошел к парням, а я принялась вытирать стойку. Больше всего мне хотелось сейчас запереться у себя в комнате, но на часах было всего девять вечера, и я, прихватив стакан с водой, поплелась к гостям.

Как только я распахнула стеклянную дверь во дворик, меня охватило жаром от очага. Проморгавшись, я обнаружила, что четверо парней сидят вокруг огня.

– А вот и ты, – улыбнулся Дрю, самый общительный из друзей Эйдена. На коленях у него посапывал светлый мохнатый клубок. Похоже, что Лео обзавелся новой нянькой.

– Да. – До меня вдруг дошло, что здесь было только четыре стула, и все они оказались заняты.

– Садись на мое место, – тут же предложил Дрю.

– Нет-нет, спасибо.

– Садись ко мне, – вмешался Эйден.

Я бросила взгляд в его сторону, пытаясь решить, то ли мне уйти, то ли принять его предложение. И в самом деле, не садиться же мне на пол?

На мгновение я подумала, не принести ли мне стул из гостиной, но тут же поняла, как странно это будет выглядеть со стороны.

Обогнув по пути пару длинных ног, я остановилась возле Эйдена и с опаской глянула ему в лицо. В конце концов, это была его идея! Повернувшись к нему спиной, я осторожно присела на мускулистую ногу поближе к колену. Но не успела я с удобством устроиться, как Эйден обхватил меня за пояс и резко придвинул к себе. Теперь я сидела, прижавшись боком к его груди.

Я не покраснела, не изменилась в лице, только сердце заколотилось сильнее обычного. На губах у Эйдена проступило что-то вроде улыбки. Я робко улыбнулась в ответ.

– Удобно? – шепнул он.

– Да. Тебе не тяжело?

– Скажешь тоже. – Он взглянул на меня внимательнее. – Как ты себя чувствуешь?

– Не очень, – ответила я. – Боль во всем теле.

– Сколько миль ты сегодня пробежала?

– Только семь.

Эйден пошевелился на стуле.

– Как колено? Не беспокоит?

– Если бы только колено! – не сдержала я стона.

Мне послышалось или он правда хихикнул?

Эйден наклонился. Его широкая рука легла на мою голень. В следующую секунду я почувствовала, как эти сильные пальцы массируют мышцы моей ноги. Боль на секунду усилилась, а затем стала отступать.

– Господи, – выдохнула я с облегчением. – Спасибо. Наконец-то я чувствую свои ноги.

В ответ он пробормотал что-то неразборчивое.

Парни вокруг меня о чем-то переговаривались, но я их почти не слышала. Сознание ловило обрывки фраз, тогда как все мое внимание было сосредоточено на тех размеренных движениях, которыми Эйден возвращал мои ноги к жизни.

Огонь очага приятно согревал, негромкая беседа укачивала не хуже музыки. Я сама не заметила, как опустила голову на грудь Эйдена. Прикрыв глаза, я погрузилась в легкую полудрему.

Не знаю, сколько времени прошло, но в какой-то момент Эйден встал, бережно взяв меня на руки.

– Пойду, отнесу ее в постель, – сказал он так тихо, словно боялся разбудить меня.

Откуда-то сбоку донесся голос Дрю:

– Ты еще вернешься?

– Нет, – откликнулся Эйден. – Я тоже хочу отдохнуть. Взять у тебя Лео?

– Да ну. Пусть побудет сегодня со мной. Постараюсь не раздавить его.

Я зевала, пытаясь побороть сонливость, которая окутала меня теплым одеялом. Хорошо бы самой дойти до спальни, мелькнула у меня мысль, но вместо этого я еще крепче обняла Эйдена за шею.

– Попалась, – шепнул мне на ухо знакомый голос.

Что ж, попалась так попалась. Я вновь задремала и даже не заметила, как Эйден положил меня на кровать, предусмотрительно сняв тапки и носки.

Теплые губы коснулись моего виска. Свет погас, а вместо него замерцал ночник. И в этом полумраке Эйден начал раздеваться.

– Почему ты на меня смотришь?

Сказать, что он ошибся? А смысл? Я и правда лежала на боку, подперев голову рукой, и разглядывала его лицо. Не говорить же, будто меня привлекла его подушка!

Я проснулась минут десять назад. Одеяло окутывало меня приятным теплом, а такого удобного матраса у меня еще никогда не было. Потом я открыла глаза, и первое, что я увидела, – своего «мужа», который спал на боку на другой половине кровати. Суровое лицо его ничуть не смягчилось даже во время сна. Казалось, будто Эйден продолжает думать о неудачных матчах. Но я все равно смотрела на него, не отрывая взгляда.

Ну почему, почему он?

Из всех мужчин, обитающих на земле, меня угораздило влюбиться в того, который и слышать не хотел о настоящих отношениях. У него, видите ли, не было на это времени! Этот парень любил только футбол, а все остальное находилось на задворках его жизни.

С другой стороны…

Эйден делал все возможное, чтобы почаще бывать в моем обществе. Его поведение в последнее время было не просто дружеским.

А может, я просто пытаюсь обмануть себя? Разглядеть за его поступками то, чего там нет и в помине. Но он же поцеловал меня. Неужели и это ничего не значит?

Вот такие мысли крутились в моей голове, когда Эйден ошарашил меня своим вопросом.

– А почему бы и нет? – в тон ему ответила я.

Перекатившись на спину, Эйден с удовольствием потянулся.

– Спасибо, что отнес меня вчера в постель, – сказала я, наблюдая за тем, как Эйден зевает и потягивается.

– Угу. – Он снова натянул на себя одеяло.

– Отдельное спасибо за массаж.

Я уже попыталась пошевелить ногами. Конечно, мышцы ныли после вчерашней пробежки, но все могло быть гораздо хуже.

– Да там и массировать-то особенно нечего было.

– Э-э… что ты хочешь сказать?

– У меня больше мускулов на ягодицах, чем у тебя во всей ноге.

По правде говоря, я даже не оскорбилась.

– Ты когда-нибудь видел свою задницу? Да у тебя там больше мускулов, чем у некоторых людей во всем теле.

Эйден вскинул брови.

– Вот уж не думал, что ты обратила на это внимание.

– А почему, по-твоему, у тебя столько фанаток? Ты мог бы заработать на этом целое состояние. Объяви конкурс, а в качестве награды…

– Ванесса! – Мистер Сама Пристойность поднял руку, будто пытаясь закрыть мне рот. – После твоих слов я чувствую себя настоящей дешевкой.

– Да ладно, – зевнула я, – тебе любой это скажет.

– Не думаю, что кто-то, кроме тебя, рискнет сказать мне такое.

Тоже верно.

– На то человеку и друзья, чтобы говорить ему правду.

Я ощутила на себе его взгляд еще до того, как подняла голову. Прямо передо мной, в паре сантиметров от стола, стоял Эйден. Видимо, я до того заработалась, что утратила связь с окружающей действительностью.

– Бог ты мой. Как ты умудряешься передвигаться совершенно бесшумно?

Он и правда двигался легко, как кот-переросток.

– Навык.

Шагнув вперед, Эйден наклонился над столом и принялся разглядывать мой рисунок.

– Что это тут у тебя?

Я подвинула к нему лист бумаги.

– Двойное тату. – Я указала на две отдельных рамки. – По рисунку на каждую отдельную ногу. Вот тут голова Медузы, а здесь, отдельно, змеи – ее волосы.

В ответ – молчание. Я слегка нахмурилась.

– Тебе что, не нравится? Мне казалось, у меня неплохо выходит.

– Вэн, – он наклонился еще ближе, – это здорово. По-настоящему здорово. Тебе за это платят?

– Да. Я знаю парня из Остина, который делает дизайн для тату. Но иногда его просят выполнить что-нибудь в стиле, в котором он не силен. Тогда он обращается ко мне. Я неплохо владею карандашом. – Я бросила взгляд на Эйдена и улыбнулась. – Мои акварели тоже пользуются успехом. Я на редкость талантливая особа. Впрочем, когда меня просят сделать портрет, я прикидываюсь мертвой. Что-что, а лица мне не даются.

На губах у Эйдена заиграла улыбка, отчего мне тоже захотелось заулыбаться.

– Мы хотим поужинать в ресторане. Пойдем с нами. Прервись на часик, потом продолжишь.

– Ладно. – Я потянулась за коробкой, в которой хранила карандаши. – Дай мне десять минут. Я переоденусь.

Эйден кивнул.

Я прекрасно понимала, что он ни за что не пойдет в такое место, куда нужно надевать костюм, а потому решила обойтись парой джинсов и красной блузкой с коротким рукавом. Дополнили наряд черные туфли на каблуке. Не помню даже, когда я надевала их в последний раз.

По лестнице я сходила с трудом, ступенька за ступенькой. При каждом шаге морщилась от боли. Все мышцы в ногах ныли после вчерашней пробежки.

Первым меня заметил Зак, и по его лицу тут же растеклась глупейшая ухмылка.

– Не вздумай шутить, – предупредила я его.

В ответ он лишь рассмеялся.

Пожалуй, мне стоило надеть тенниски вместо туфель.

– Я бы дотащил тебя до машины на закорках, но сам хожу с трудом, – сказал он в свое оправдание.

Я взглянула на Эйдена и похлопала ресницами.

Но Виннипегская Стена остался верен себе.

– Хватит дурачиться, – сказал он, – иначе завтра тебе будет только хуже.

Я фыркнула от смеха и тут же схватила Зака за плечо, чтобы не оступиться.

Знала ли я, что Эйден говорит правду? Разумеется. Я уже попыталась сделать растяжку и едва не заплакала от боли.

Но разве не он – мой рыцарь в сияющих доспехах, который подхватит меня на руки и понесет, будто пушинку, чтобы избавить от этих мучений?

Какое там. Он будет смотреть, как я ковыляю на своих двоих, поскольку знает, что так я скорее смогу вернуться к нормальной жизни.

– Почему ты смеешься? – с подозрением спросил он.

Я и правда смеялась так, что даже слезы выступили на глазах.

– Все в порядке, – сказала я, стирая остатки макияжа. – Ты прав, я могу идти сама.

– Я знаю, что я прав. – Он протянул мне руку: – Идем.

Я проснулась и сразу почувствовала что-то неладное. Моя рука была у Эйдена в штанах.

Точнее, в его трусах.

Сама я лежала в паре сантиметров от его спины. Вторую руку я сунула под подушку, и к тому времени, как я проснулась, она потеряла всякую чувствительность.

Но не она встревожила меня больше всего, а та, вторая, нашедшая себе самое неподобающее место.

Осторожно, стараясь не разбудить Эйдена, я потянула руку из западни. Она была уже почти на свободе, когда Эйден повернул голову и спросил сонным голосом:

– Я так понимаю, что сегодня ты больше не будешь меня лапать?

Пискнув что-то неразборчивое, я выдернула руку и прижала ее к груди.

– Я тебя не лапала! Просто… мне хотелось убедиться, что никто из парней не домогался тебя.

– Вот почему ты всю ночь хватала меня за задницу!

– Не ври!

– Так и было, – заявил человек, который никогда не врал.

– Что ж, тогда прошу прощения, – сказала я, не в силах отвести взгляда от его мускулистых рук.

В горле у меня образовался привычный уже комок. Я любила этого человека, а он собирался уехать на два месяца. Возможно, все дело в моей собственнической натуре, но мне ужасно не хотелось, чтобы он уезжал. Однако признаться ему в этом было выше моих сил.

Потянувшись, я коснулась медальона, который висел у него на шее.

– Я буду скучать по тебе. – На бо́льшую откровенность у меня просто не хватило смелости.

Протянув руку, Эйден бережно убрал с моего лица несколько непослушных прядей. Я замерла, наслаждаясь теплом его пальцев, их нежными, легкими касаниями.

– Мне будет очень тебя не хватать, – признала я, не особо рассчитывая на ответ.

Эйден не сказал, что тоже будет скучать по мне, но его губы коснулись моего подбородка, а затем перебрались чуть выше.

В следующую секунду мы уже целовались так, будто это был последний раз в нашей жизни. Это была схватка, дуэль двух языков. Эйден, не отрывая губ от моего рта, приподнялся и накрыл меня своим телом. Я чувствовала его эрекцию сквозь тонкую ткань белья, чувствовала его желание и сама хотела того же.

Я знала, что могу пожалеть об этом на трезвую голову, но останавливаться не собиралась.

Эйден напрягся, застонал, и я поняла, что он хочет войти. Его желание было в этот момент и моим желанием.

– Вэн, – выдохнул он.

И тут внизу сработала сигнализация. Такое чувство, что кто-то не успел вовремя набрать код. Лео, до сих пор мирно спавший в своей корзинке, разразился отчаянным лаем.

Эйден, чертыхнувшись, уселся на постели.

– Дьявол, – прошипел он, пока я пыталась перевести дыхание. – Скорее всего, это ребята, но я должен проверить.

Сигнализация надрывалась как бешеная.

– Ребята? – Я нащупала на столике телефон и взглянула на экран. Три пропущенных звонка от Дианы. Давненько она не звонила мне в подпитии.

– Девять утра, – рассеянно заметила я.

– Они не вернулись вчера вечером, – пояснил Эйден, слезая с кровати. – Я сейчас вернусь. – На мгновение он задержался у двери. – Прости, что так вышло.

Я кивнула, и он исчез.

Ну почему, почему им надо было вернуться прямо сейчас, а не пятью минутами позже? И где они шлялись до девяти утра? Если не ошибаюсь, клубы закрываются в три ночи.

Вздохнув, я набрала номер Дианы. С третьего звонка она взяла трубку.

– Привет, – сказала я.

С Дианой мы знакомы едва ли не всю жизнь. Мне не раз случалось видеть ее в слезах, и я думала, что хорошо знаю весь спектр ее эмоций. Чего я не ожидала, так это надтреснутого «Вэн», которое донеслось из трубки.

– Ди, что случилось? – немедленно запаниковала я.

Диана плакала. Судя по голосу, она плакала уже давно. Сквозь слезы она рассказала мне о том, что случилось.

Я будто онемела. Не было ни слез, ни эмоций.

Даже странно, до чего быстро может измениться наша жизнь. Только что было одно, и вот уже все совсем другое.

Парней я обнаружила в гостиной. Зак – одна нога в гипсе – расположился на диване. При виде этого зрелища моя ледяная корка лопнула. Боль и гнев затопили сердце.

– Эйден, можешь отвезти меня в больницу? – выговорила я сквозь слезы.

Я безразлично смотрела на экран телефона, пока надпись МАМА не сменилась другой – ПРОПУЩЕННЫЙ ВЫЗОВ.

Когда-нибудь я перезвоню ей. Только не сейчас. Я слишком устала после пробежки.

– Как ты, не хочешь чего-нибудь съесть? – раздался от плиты голос Зака.

Похоже, я настолько отключилась из-за усталости, что совсем забыла про своего приятеля. В одной руке у Зака была лопаточка для помешивания, другой он придерживал костыль. Второй костыль стоял там же, где я не раз могла наблюдать его за последние две недели – у холодильника.

Всякий раз, когда я видела их, мне хотелось плакать. Не только из жалости к Заку, который умудрился поскользнуться и повредить что-то в ступне.

Его костыли служили мне постоянным напоминанием о Диане.

Эйден сразу отвез меня к ней в больницу, как только я собралась с мыслями и рассказала ему о том, что случилось. О том, как Диана отправилась поужинать со своими сослуживцами и задержалась допоздна. Как ее приятель посреди ночи заявился к ней домой и устроил настоящий допрос. Почему ее не было столько времени? Она что, изменяет ему? Потом в ход пошли кулаки. Когда он наконец убрался, Диана доковыляла до квартиры соседа и попросила отвезти ее в больницу. Там же она написала заявление в полицию.

Мы с Эйденом отвезли ее из больницы домой. Следующие два дня я практически не отходила от Дианы, которая чувствовала себя хуже некуда. Не только физически, но и морально.

Сама я страдала не меньше ее. Меня терзали гнев и чувство вины. Я же знала, что в жизни Дианы не все в порядке. Ну почему, почему я не заставила ее рассказать мне правду?

Я ничуть не удивилась, когда на второй день она сказала, что хочет уехать на время в Сан-Антонио, к родителям. Я помогла ей собрать вещи и проводила на вокзал.

Когда я вернулась на такси домой, сразу стало ясно, что друзья Эйдена уже уехали: на улице не было ни одной машины, кроме моей. Эйден ждал меня на кухне. Он обнял меня без слов, и я с облегчением прижалась к его могучей груди.

Несколько дней прошло как в тумане. Я все время корила себя за то, что не смогла помочь своей лучшей подруге. Сумей я тогда разговорить ее, и этого несчастья можно было бы избежать.

А потом наступил день, когда Эйден должен был лететь в Колорадо. Он обнял меня на прощание, нежно поцеловал, а затем повесил мне что-то на шею.

Мой друг уехал. А вместе с ним и мой щенок.

Давно уже я не чувствовала себя такой одинокой.

Прошло несколько минут, прежде чем я заметила, что Эйден оставил мне свой медальон. Тот самый, который получил когда-то от деда.

Мы остались вдвоем с Заком, который понятия не имел, как развеять мою тоску. Он только следил за тем, чтобы я вовремя ела, да пытался иногда развлечь меня разговорами.

Эйден тоже меня не забывал. Первое сообщение я получила еще из аэропорта. «Я на месте». Потом он прислал фото Лео. Песик сидел на полу машины, которую Эйден арендовал на ближайшие два месяца. За этим последовало еще одно фото: Эйден бегает по снегу у своего дома в Колорадо.

Первая неделя пролетела незаметно. В день я получала от Эйдена не меньше четырех сообщений. Два о Лео и два о чем-то еще.

«Пока я был в душе, Лео сгрыз носок моей кроссовки».

«Как там твое колено?»

Эти крохотные послания еще больше ранили мое сердце, заставляя с удвоенной силой тосковать по моим друзьям.

Но в один прекрасный день я взяла себя в руки и вернулась к привычной жизни. Как ни крути, нельзя же киснуть вечно!

Я с удвоенной яростью взялась за работу. Я вернулась к тренировкам, хотя теперь мною двигало совсем иное чувство. Я надеялась, что эти занятия помогут мне отвлечься и пережить разлуку с теми, кого я любила больше всего на свете.

Беда лишь в том, что все это время я почти не уделяла внимания Заку, а ведь он не мог не переживать за меня!

Собрав остатки сил, я выдавила из себя улыбку.

– Спасибо, но я пока не хочу есть.

Зак кивнул, хотя и без особого энтузиазма.

– Сколько ты сегодня осилила? Восемь миль?

– Да, и три из них марафонским шагом, – похвасталась я. Уж Зак-то знал, что это за пытка!

Даже странно, что после стольких дней общих тренировок мне придется бежать этот марафон одной.

Зак вздохнул, и по его виноватому лицу я поняла, что услышу в следующий момент.

– Мне жаль, Вэнни, что все так вышло. Прости меня.

Он раз за разом извинялся за то, что так неудачно поскользнулся тогда на тротуаре.

– Не переживай, все в порядке. Такое может случиться с каждым.

Вздохнув, я наклонила голову и потерла все еще мокрую от пота шею.

– Слушай, если хочешь, можешь ехать домой. Незачем сидеть здесь только из-за меня.

Я знала, что до травмы у Зака были свои планы. Сразу после марафона он собирался домой, чтобы побыть какое-то время с близкими, а потом начать тренировки со своим старым тренером. Но ситуация изменилась, а вместе с ней поменялись и планы.

Зак бросил на меня взгляд через плечо.

– Что такое?

– Я никуда не поеду, пока ты не пробежишь этот треклятый марафон, – заявил Зак.

– Но ты вовсе не обязан… если вдруг ты изменишь решение…

– Этого не будет.

Похоже, упрямство – отличительная черта жителей этого дома.

– Хочешь остаться – оставайся. Но если решишь уехать, я не буду в обиде, – продолжала настаивать я.

Зак открыл рот, чтобы ответить, но в этот момент кто-то позвонил в дверь. Мы переглянулись.

– Ты заказывала пиццу?

– Нет.

Я встала и побрела к двери. Ноги все еще не желали меня слушаться. Посмотрев в глазок, я невольно отступила назад.

– Кто там? – крикнул из кухни Зак.

– Тревор.

– Кто?

– Тревор, – повторила я, не понижая голоса. – Ты что, не отвечал на его звонки?

– Как тебе сказать…

Значит, не отвечал.

– Я могу не открывать, – предложила я, и в дверь тут же загрохотали.

– Я все слышу! – проорал Тревор.

Но у меня не было желания объясняться с ним.

– Так что мне делать? – крикнула я Заку, игнорируя человека по ту сторону двери.

Зак чертыхнулся, стукнули костыли.

– Я сам открою, – сказал он, направляясь к двери.

– Уверен?

Я поверить не могла своему счастью.

– Да.

– Мне остаться внизу? – спросила я, отходя от двери.

Немного помедлив, он кивнул.

– Я отведу его в гостиную, а ты пока сможешь перекусить.

Я быстренько рванула на кухню и тут же полезла в холодильник за едой. Зак тем временем впустил незваного гостя. Я честно старалась не вслушиваться в их беседу, но до меня то и дело долетали обрывки фраз.

«Чем ты только думал?»

«Да что с тобой такое?»

«И что прикажешь делать, если интернет пестрит историями о том, как ты грохнулся возле клуба и сломал ногу?»

«Думаешь, кто-то захочет заключить теперь с тобой контракт?»

Последняя фраза заставила меня ощетиниться и сделать шаг в сторону гостиной. Мне хотелось сказать Тревору, чтобы он заткнулся, но Зак не нуждался в защите.

Если ему что и требовалось, так это поддержка, пусть даже она исходила от такого сволочного типа, как Тревор.

Где-то через час, когда я, с удобством развалившись на стуле, смотрела фильм, мое внимание привлекло знакомое покашливание.

– Странно, что ты не поехала с Эйденом в Колорадо, – заметил менеджер.

– У меня тут наметилось одно… дельце, так что я никак не могла уехать, – ограничилась я этим туманным заявлением. – Какой смысл летать туда и обратно?

Да Эйден, собственно, меня и не приглашал. Он вообще старался не говорить на эту тему.

С губ Тревора сорвался смешок.

– Он мог бы позволить себе такие траты.

Вот оно что. Мы снова вернулись к вопросу о деньгах.

– Я сама неплохо зарабатываю. И не собираюсь транжирить деньги. Ни его, ни свои.

– Уверена? – хватило ему наглости спросить.

– Разумеется, – пожала я плечами. – Хочешь проверить мой банковский счет?

Копию выписки я уже отослала в департамент по иммиграции, чтобы чиновники могли убедиться в том, что я в состоянии обеспечить Эйдена и себя. Конечно, нам пришлось бы здорово ужаться, но все-таки…

Тревор хмыкнул что-то неразборчивое, отчего я взглянула на него повнимательнее.

– Так в этом все дело? Ты считаешь, я вышла замуж за Эйдена только из-за денег?

По тому, как быстро он отвел взгляд, я поняла, что попала в точку.

– Ты же сам принимал меня на работу. – Ну с чего я решила оправдываться перед этим типом? – Если уж я стала для тебя такой проблемой, ты давно мог бы меня уволить.

– Уволить? – Он раздраженно провел рукой по волосам. – Да я пытался сделать это раза четыре.

Что?

– Так ты не знала? – оскалился Тревор. – Эйден мне не позволил.

Я никак не могла взять в толк, о чем он тут толкует.

– Последний раз, когда я предложил тебе замену, он сказал, что из нас двоих первым уйду я.

Так вот почему Тревор вел себя со мной по-свински! Кому понравится, что его задвигают на второе место! Да и наш с Эйденом брак он воспринял в штыки. Решил, видимо, что мы строим козни против него.

Вот это новость! Такое чувство, будто у меня выбили почву из-под ног.

Получается, Эйден тогда не соврал. Он действительно мне симпатизировал.

Тревор снова откашлялся.

– В любом случае, скажи Эйдену, что я скоро позвоню. До встречи.

На этом мы и расстались.

Дрожащими руками я схватила телефон и набрала сообщение.

Ну почему я решила идти до конца?

Почему?

Что стоило просто сказать себе: «Вэн, да кому интересно, сможешь ты пробежать марафон или нет? Ты и так сделала больше, чем можно было представить. Ну, кого ты хочешь поразить своим упорством?» Хотела я того или нет, но жизнь нанесла серьезный удар по моей вере в собственные силы. Свалившиеся на меня неприятности привели к тому, что я увеличила свою дистанцию на полторы мили. Да и то под конец я шла, а не бежала. Добравшись до дома, я без сил рухнула на кровать, в надежде уже никогда не вставать оттуда.

Все указывало на то, что бежать марафон – глупейшая затея.

Но я знала, что должна это сделать. Несколько месяцев тренировок. Разве можно сдаться на самом финише?

Не могу сказать, что я сильно переживала. Руки у меня не тряслись, дыхание тоже не перехватывало. Другое дело, что люди вокруг меня шутили и улыбались, как будто всю жизнь мечтали бежать этот марафон. И их энтузиазм слегка угнетал меня.

Двадцать миль. Я сумела одолеть двадцать миль. Разве этого недостаточно, чтобы гордиться собой?

Подумав об этом, я мысленно одернула себя. Не хватало еще сдаться на самом старте! Нет уж, я сделаю это, даже если финиширую самой последней.

– Это вы Ванесса Мазур? – раздался сбоку чей-то голос.

Оглянувшись, я увидела женщину в футболке волонтера.

– Да, – кивнула я, вымученно улыбаясь.

– Вам звонок. – Она протянула мне служебный телефон.

Звонок? Я с опаской поднесла телефон к уху.

– Алло?

– Булочка, – раздался из трубки знакомый голос.

На мгновение мне показалось, будто я сплю.

– Как ты умудрился достать этот номер?

– Тревор расстарался, – объяснил Эйден. – Я пытался позвонить на твой мобильный, но там шла переадресация на голосовую почту.

– Верно, – пробормотала я. – Мне пришлось оставить телефон с другими вещами.

Надо же, каким-то чудом Эйден умудрился связаться со мной!

– Ты в порядке? – поинтересовался он в типичной для него манере.

– Нет, – признала я, убедившись, что все вокруг заняты собой. – Я уговариваю себя бежать, даже если окажется, что в итоге я приду последней.

– Вэн, это марафон. Какая разница, какой ты прибежишь? Главное тут – финишировать.

Я моргнула, пытаясь побороть подступившую тревогу.

– А вдруг я не смогу финишировать?

Было слышно, как Эйден вздохнул.

– Ты пробежишь этот марафон. Грейвсы так легко не сдаются.

Я тоже вздохнула. Не хватало еще расплакаться прямо здесь, на старте.

– Но я ненастоящая Грейвс. И мне ни разу еще не удалось пробежать двадцать шесть миль. Я умираю уже на двадцати.

– Ванесса, – пророкотал он, – по духу ты Грейвс. Подумай о том, чего ты уже смогла достичь. Ты в состоянии пробежать этот марафон, даже если тебе придется хромать последние шестнадцать миль.

Глаза у меня опять наполнились слезами. Не желая разрыдаться на виду у всех этих людей, я сделала несколько глубоких вдохов.

– Я хочу сказать тебе кое-что, – пробормотала я в трубку. – На случай, если умру там же, на трассе.

Я собиралась сказать Эйдену, что люблю его. Какого черта? Я и так тянула с этим слишком долго.

– Не бойся, не умрешь, – уверенно заявил он. – Скажешь мне после забега.

– Но вдруг…

– Ванесса, я ни капельки в тебе не сомневаюсь. Ты тоже должна верить в свои силы. Бьюсь об заклад, ни одна из твоих сестер не в состоянии сделать того, на что ты сейчас нацелена.

Одной этой фразы хватило, чтобы вдохнуть в меня новую жизнь. Похоже, у меня и правда не было выбора.

– Ладно, я это сделаю, – сказала я окрепшим голосом.

– Узнаю мою девочку, – одобрительно хмыкнул Эйден.

Его девочку?

– Ты это обо мне?

– Разумеется, – ответил он так, будто я и правда была для него единственной в мире.

– Может, я упаду замертво, как только пересеку финишную черту, но я это сделаю. Могу я позвонить тебе потом с больничной койки?

– Само собой.

Я много чего навидалась в своей жизни. И боль для меня не в новинку. Я привыкла к тому, что успех – это упорство и труд. И я всегда стремилась выжать из себя все возможное.

Но этот марафон…

С учетом всех обстоятельств, я подготовилась к нему, как только смогла. Я знала, на что способно мое тело.

Но после пятнадцатой мили все пошло на спад. Мне хотелось лечь и умереть.

Каждый шаг был похож на пытку. Мои ноги обливались невидимыми слезами. Им казалось, будто я караю их за грехи прошлой жизни.

Ну, почему я решила, что именно марафон должен стать венцом моих достижений? Можно ведь было просто собрать деньги на благотворительность. Или усыновить какого-нибудь ребенка.

Если я переживу эту пытку, то мне уже ничего не страшно. Я смогу даже подготовиться к триатлону.

Если, конечно, финиширую.

Если не скончаюсь на месте от боли и усталости.

Мне хотелось пить и есть, и каждый шаг отзывался болью в моей спине.

Я знала, что могу прекратить эти мучения, но на ум сразу приходили мысли об Эйдене. Что он скажет, если я сдамся?

Усилием воли я заставила себя двигаться вперед. С каждой милей становилось все труднее. Ноги отказывались мне повиноваться.

Такое чувство, будто я подхватила грипп, эболу и фарингит, – до того мне было плохо.

Я и сейчас не могу понять, каким чудом я умудрилась пересечь финишную черту. На силе воли, не иначе. Никогда еще я не была так горда собой… и так зла на себя.

Кажется, я начала плакать, так как все мышцы во мне рыдали от боли.

Но, когда я заметила высоченного парня, который спешил ко мне, раздвигая толпу, мне захотелось кричать в голос. Люди вокруг улыбались и поздравляли меня, но сама я не могла даже поблагодарить их в ответ.

Я рухнула на колени, не обращая внимания на волонтеров, которые наперебой спрашивали, в порядке ли я. Умом-то я понимала, что это еще не конец, но тело отказалось мне верить.

Мне хотелось только одного: помыться, что-нибудь съесть и уснуть.

Но больше всего мне хотелось обнять того парня, который продвигался ко мне с неумолимостью парового катка. Как только он остановился передо мной, я подняла руки. Эйден подхватил меня под мышки и с легкостью оторвал от земли.

Я обхватила Эйдена за шею, и он крепко обнял меня, будто и не было двух недель разлуки. Я обхватила его руками и ногами, как обезьянка, не обращая внимания на фотографов, которые мгновенно столпились вокруг Виннипегской Стены, хотя должны были снимать марафонцев.

Я плакала, прижавшись к Эйдену, и он нашептывал мне на ухо:

– Ты справилась, Вэн. Я горжусь тобой.

– Что ты здесь делаешь? – прорыдала я.

– Я соскучился.

– Что?

– Я ужасно по тебе соскучился. – Он обнял меня еще крепче.

– Ты был здесь и ничего мне не сказал?

– Не хотел тебя отвлекать, – тихонько объяснил он. – Я знал, что ты справишься.

Тут мне захотелось разрыдаться еще сильнее.

– Я никогда уже не смогу ходить, – прохныкала я. – Все болит невыносимо.

Никак, он смеется? Впрочем, мне было плевать.

– Ты можешь отнести меня к машине?

– Ты меня оскорбляешь, Вэн. Конечно могу. – Он коснулся губами моего виска. – Но надо ли?

Я хлюпнула носом.

– Ты что, целуешь меня?

– Да. Я так горжусь тобой.

Я еще крепче обняла Эйдена за шею.

– Отвезешь меня домой? – пропыхтела я.

На это он ответил в типичной для него манере:

– Конечно. Но сначала ты минут десять погуляешь тут, чтобы немного прийти в себя.

– Тебе надо восстановить запас углеводов. – В руках у Эйдена была большая тарелка с рисом, фасолью, порезанной на куски тыквой, авокадо и спелым яблоком. В другой руке он держал стакан с водой.

Зевнув, я отбросила плед и уселась на постели.

– Ты просто ангел. – Я все еще не могла поверить, что он вернулся. Это было как сон.

Эйден присел на краешек кровати и протянул мне стакан с водой.

– Ну как, хорошо вздремнула?

С учетом того, что сразу из машины я отправилась в душ, а потом с трудом дотащилась до постели и уснула как мертвая, чувствовала я себя неплохо. После долгого напряжения мышцы во всем теле будто закаменели, но этого и следовало ожидать. Я ощущала слабость во всем теле, но это скорее от нехватки еды. Не стоило ограничиваться двумя бананами, которые вручил мне Эйден, да пакетиком орехов. Орехами поделился со мной Зак, ждавший меня на скамейке.

– Да. – Я жадно глотнула воды, прежде чем накинуться на еду.

Несколько минут прошли в полном молчании. Наконец я смахнула с губ крошки и признательно улыбнулась Эйдену.

– Спасибо, что не дал умереть с голоду. Долго я спала?

– Около трех часов.

Ну и ну. Я-то думала, что отключилась на полчасика.

– Вэн, – отвлек меня от размышлений голос Эйдена. – Что ты хотела сказать мне перед забегом?

Черт. Вот уж вопрос так вопрос. За те четыре часа, которые я была на дистанции, я не раз успела подумать о своих словах. Я то ругала себя за неуместную откровенность, то убеждала себя в том, что это был правильный шаг.

Итак, мне предстояло сказать Эйдену, что я люблю его.

Я любила его так сильно, что готова была ради него на что угодно. В том числе потратить еще четыре с половиной года своей жизни, изображая из себя счастливую жену известного футболиста.

А чего стоит жизнь, если ты не можешь позволить себе любить человека, который заботится о тебе так, как не заботился никто другой? Эйден обнял меня на глазах у репортеров и целой толпы незнакомых людей, хотя он не из тех, кто выставляет свою жизнь напоказ.

Вот и я могу рискнуть.

Уж лучше признаться ему в своих чувствах, чем провести остаток жизни, размышляя о том, что могло бы случиться, будь я посмелее.

Схватив обеими руками тарелку, я заставила себя взглянуть ему в глаза.

– Я собиралась сказать… я хотела сказать, что люблю тебя. Я знаю, тебе не нужны серьезные отношения, да и ситуация сейчас не самая удачная…

Я почувствовала, как у меня забирают тарелку.

– …Но я люблю тебя. Поверь, я не хотела…

– Ванесса.

– …Но я ничего не могу поделать со своими чувствами. Клянусь, я пытаюсь справиться, но не могу.

– Замолчи.

Я вопросительно уставилась на Эйдена.

– Неужели ты не слышала ни слова из того, что я сказал тебе после марафона? Я скучал по тебе. Ты даже не представляешь, до чего сильно я по тебе скучал. Мне не хотелось уезжать от тебя. Я только и думал о том, чтобы остаться.

– Но ты же ничего не сказал мне. Уехал и забрал с собой Лео.

– Ты не просила меня остаться. – Эйден сжал мои руки. – Я взял Лео, потому что не мог взять тебя. Мне казалось, что ты хочешь побыть с Дианой, а потом бежать марафон. Я не думал, что ты испытываешь ко мне что-то, кроме симпатии, а то бы я предложил тебе поехать со мной.

– Правда? – Я неотрывно смотрела в это серьезное, красивое лицо.

– Неужели ты не видишь, как много ты для меня значишь? Разве это не очевидно?

– Не знаю, – пробормотала я. – Так ты меня любишь?

Взгляд Эйдена был красноречивее слов.

– Подумай сама. Я постоянно думаю о тебе. Беспокоюсь, как ты и что. Я даже не могу тренироваться, если тебя нет рядом. Что это, по-твоему, как не любовь?

Даже не знаю, откуда во мне взялись силы. Рывком поднявшись на колени, я прижалась губами к его губам. Меня ничуть не удивила та готовность, с которой Эйден ответил на мой поцелуй.

Мы целовались, ни на мгновение не отрываясь друг от друга, как будто это был последний день в нашей жизни.

Не знаю, сколько минут прошло. Может, пять, а может, и двадцать. Эйден остановился первым.

– Дверь открыта, и Зак дома, – шепнул он мне.

– Плевать.

У Эйдена вырвался смешок.

– Позже. Мы продолжим позже.

– Обещаешь?

Улыбаясь, он поцеловал меня в щеку.

– Ешь, тебе надо подкрепиться.

Проснулась я несколько часов спустя, на боку, и не сразу поняла, почему я нахожусь там, где нахожусь, – в постели Эйдена. Память услужливо подсказала, что я сама пришла сюда, после того как запихнула в себя очередную порцию еды. Мне хотелось узнать, как поживает Лео. Потом усталость взяла свое, и я начала засыпать.

В какой-то момент Эйден просто укрыл меня одеялом и пристроился рядом.

Так мы и лежали: я на боку, Эйден сзади, прижавшись ко мне всем телом. Я чувствовала спиной его эрекцию, чувствовала прикосновения его пальцев. Там, где мое желание было сильнее всего.

«Сколько это уже продолжается? – мелькнула у меня мысль. Но на смену ей тут же пришла другая: – Какая разница?»

Губы Эйдена коснулись ложбинки у меня на шее, рука скользнула по привычному маршруту, и я едва не задохнулась от остроты ощущений.

– Эйден, пожалуйста, – прошептала я, пока его пальцы кружили по тонкой ткани у меня между ног. – Эйден…

В следующее мгновение он сдернул мои трусики вниз, к коленям. Не успела я опомниться, как эти сильные, большие пальцы уже ласкали мое обнаженное тело.

– Да? – прошептал Эйден.

– Да, – выдохнула я в ответ.

На мгновение он отстранился, но только на мгновение. Я вновь почувствовала давление чего-то теплого и твердого и поджала ноги, открывшись его эрекции. Эйден толкнул свой пенис вперед, чуть глубже… а затем полностью вошел в меня. В его движении было столько животной силы, что я невольно охнула.

Медленно, очень медленно он начал раскачиваться взад и вперед.

С каждым толчком сила его движений увеличивалась. Вперед, назад и снова вперед. Его рука скользнула мне под рубашку, на живот, а затем выше, пока эти неутомимые пальцы не нашли мой сосок.

Я повернула голову, и губы Эйдена тут же накрыли мой рот.

– Я хочу тебя, – шепнул он мне на ухо.

Это стало той искрой, от которой мое желание вспыхнуло с новой силой. Возбуждение достигло пика, а затем наступила разрядка. Я вскрикнула, уступив этому немыслимому удовольствию.

Эйден кончил вслед за мной. Движения его участились, дыхание стало хриплым и прерывистым. С последним толчком он застонал и тут же обмяк, крепко прижимая меня к себе.

Мне хотелось сказать ему о своих чувствах, но слова просто не шли на ум. С губ у меня сорвался вздох изнеможения. Я замерла, наслаждаясь теплом этого большого тела.

Спустя несколько минут я снова почувствовала его возбуждение и инстинктивно прильнула к Эйдену, чтобы заново пережить это ощущение заполненности. Но мной двигала не просто потребность в оргазме.

Я любила Эйдена, любила его всем сердцем. В этом и заключалось волшебство момента.

Эйден на мгновение отстранился, и я не сдержала стона разочарования.

– Иди сюда. – В его голосе послышались нотки, которых я не замечала в обычной жизни. – Хочу, чтобы ты была сверху.

Уговаривать меня не пришлось. Я приподнялась и села рядом с ним на колени, разглядывая это превосходно сложенное, мускулистое тело.

– Ты самый сексуальный мужчина из всех, кого мне доводилось видеть, – вырвалось у меня.

По лицу Эйдена скользнула улыбка.

– Ты даже не представляешь, Вэн, что ты со мной делаешь. – Его пальцы скользнули по моему животу. – Знаешь, сколько раз я кончал в постели, думая о тебе? С каждым днем мне хотелось тебя все больше и больше.

Вот это да!

Если я что и знала наверняка, так это то, что хочу увидеть его без рубашки. В голове Эйдена, похоже, мелькнула та же мысль, поскольку в следующую секунду он сдернул мою футболку и швырнул ее на пол. Туда же отправилась и его рубашка.

Не промолвив ни слова, Эйден сел и сжал руками мои бедра. Его губы поймали мой сосок. Еще секунда, и я склонилась над Эйденом, опираясь на руки и колени, в полной готовности принять в себя его набухший пенис.

Эйден простонал, когда я стала медленно опускаться, направляя его внутрь. Эти сильные руки помогали моим движениям, губы яростно ласкали мою грудь. Когда я качнулась назад, полностью впустив его в себя, Эйден лег на спину. Я пожирала взглядом его обнаженное тело, великолепные мышцы груди, поднимавшиеся и опадавшие с каждым вздохом.

Не в силах сдержаться, я наклонилась вперед, одной рукой опершись о матрас, а другую положив Эйдену на грудь. Кожа у него была горячей, мышцы – твердыми как камень. Притянув к себе мою голову, Эйден начал жадно целовать меня. Бедра его задвигались быстрее. В этой позе я и кончила, утонув в волнах оргазма. Последнее, что я помню, – это хриплый стон Эйдена, который тоже вышел на пик наслаждения.

Я распласталась на Эйдене в полном изнеможении. Дышала я так, будто только что пробежала марафон.

Эйден крепко обнял меня, прижимая к своей горячей груди.

– Я люблю тебя, – шепнул он.

– Я знаю. – Все во мне пело от счастья. – И я тебя люблю. Ты правда хочешь, чтобы я поехала с тобой в Колорадо?

– Ну что за глупый вопрос? – вздохнул он. – Конечно хочу.

– Просто хотелось убедиться, – улыбнулась я. – У меня только одно желание – быть рядом с тобой. Где ты, там и мой дом.

И это было чистой правдой.

– Я не силен в отношениях, Вэн, но я люблю тебя. Я ждал тебя всю свою жизнь и готов сделать что угодно, лишь бы ты была рядом.

До встречи с Эйденом я никогда не задумывалась о том, что такое любовь. А она, как и всё, чего мы хотели в своей жизни, была мечтой. А мечта, как известно, не может осуществиться сама по себе. Вы должны напитать ее, чтобы она окрепла и расцвела.

Грандиозная в своей утонченности.

Сильнейшая в своем бескорыстии.

Она вовеки принадлежит тому, кто готов с открытым сердцем окунуться в мир ее бесконечных возможностей.

«Итак, все уже позади. «Стражи» Сан-Диего добились невозможного. Теперь их ждет супер…»

Улыбаясь, я легонько встряхнула две попки, примостившиеся у меня на коленях. Телеведущий тем временем в восторженных тонах распространялся об игре, которая закончилась час назад. По правде говоря, матч с самого начала пошел не так, как ожидалось. По крайней мере, процентов семьдесят болельщиков были настроены на другое.

До последней четверти «Стражи» уступали противнику пятнадцать очков. Атмосфера в семейной ложе была пропитана разочарованием. В конце концов мы утратили всякую надежду и могли только молча наблюдать.

Нам всем хотелось, чтобы «Стражи» выиграли, но я, пожалуй, хотела этого больше, чем остальные.

Эйден проводил свой последний сезон, и эта победа нужна была ему как воздух. Без нее он не мог рассчитывать на суперигру.

С начала карьеры он считался лучшим защитником лиги. Уже после того, как мы поженились, он успел трижды стать лучшим игроком года. Эйден получил кучу наград и побывал на каждом «Кубке всех звезд». Но у него по-прежнему не было кольца. Заветного Кольца. Команды, в которых он играл, слегка недотягивали до первенства.

Этот его сезон начался как нельзя лучше. Команда уверенно отрабатывала матч за матчем, и все уже начали пророчить ей победу. Но тут, как назло, пошла полоса неудач. Один из полузащитников повредил плечо. Крайний правый защитник ушел с матча, прихрамывая. Но нападающим «Стражей» удалось каким-то чудом собраться. Защита подтянулась, и в итоге они выиграли.

Я до сих пор с трудом могла поверить своему счастью. Они выиграли! Выиграли. Такое чувство, будто это я победила и через две недели отправляюсь на суперигру.

– Хочешь, подержу кого-нибудь из них? – предложила подружка одного из игроков. Мы сидели рядом, в комнате, которую выделили родственникам футболистов.

– Ничего, сама справлюсь, – улыбнулась я. – Да и парни, думаю, войдут с минуты на минуту.

Она кивнула, широко улыбнувшись в ответ.

– Скорее бы.

Ее энергия была заразительной. Брюнетка, лет двадцати. Со своим парнем она, судя по всему, встречается не так давно. В прошлом году на ее месте сидела другая женщина.

– Мне хочется визжать от радости. Поверить не могу, что они все-таки выиграли. – Ее взгляд скользнул по двум маленьким монстрам у меня на коленях. – Мэтт сказал, Эйден хочет уйти после этого сезона.

Ну, вот вам, пожалуйста.

– Да.

Сама я испытывала по этому поводу двоякое чувство. С одной стороны, я могла только порадоваться тому, что Эйден завершает карьеру без каких-либо серьезных травм. Мало кому из футболистов так везло. С другой стороны, я знала, как много значит для Эйдена футбол. Долгие годы он был целью и смыслом его жизни, и вот теперь, в возрасте тридцати пяти лет, Эйден навсегда прощается с мячом.

Признаюсь, меня слегка беспокоило, как он приспособится к этой новой главе своей жизни. За прошедшие годы нам удалось сбалансировать наши отношения, несмотря на плотный график Эйдена и мою склонность с головой уходить в работу. Но Эйден бросал футбол, а это значило, что привычное равновесие вот-вот будет нарушено.

– Смотри, вот и они! – воскликнула моя соседка, вскакивая со стула.

И верно, парни один за другим входили в комнату. Лица у них светились от радости.

У противоположной стены я заметила Тревора. Тот о чем-то беседовал по телефону. Видимо, он почувствовал мой взгляд, потому что поднял голову и взглянул в мою сторону. За спиной у Сэмми я показала ему средний палец. Тревор в ответ ошеломленно покачал головой.

Скотина.

Хоть я и знала, что он действует в интересах Эйдена, это еще не значило, что я обязана любить его. В последние годы моя неприязнь к Тревору заметно поугасла, но не потому, что он стал добрее: под личиной человека здесь по-прежнему скрывалась безжалостная акула.

Акула, которая выбила для Зака очень выгодный контракт с командой из Оклахомы. Ровно через год после того, как Зака выставили из «Трех сотен». В этом сезоне им не удалось добиться больших успехов, но Зак с каждым годом играет все лучше и лучше. Он все так же одинок, так же неразговорчив и по-прежнему один из моих близких друзей. Сам он все чаще называет себя дядюшкой Заком, когда заезжает проведать моих мальчишек.

Мне самой иногда трудно поверить в то, как сильно я люблю этих сорванцов. По правде говоря, я готова сделать для них что угодно. И мне бывает порой невыносимо грустно, когда я вспоминаю свое детство и свою маму. Наши отношения ни капельки не улучшились. Думаю, это моя вина: слишком многое еще цепляет меня за живое, слишком многое я не готова простить. Но я ни о чем не сожалею. Какими бы ни были мои решения, именно они сделали меня счастливой.

Я сидела на стуле и наблюдала за тем, как игроки один за другим заходят в комнату и сразу направляются к своим близким. Люди вокруг шутили, обнимались, все были в приподнятом настроении. Наконец я увидела в дверях Эйдена. Он оглядывался вокруг с типично серьезным выражением лица. Большой парень получил наконец-то пропуск в суперигру, и при этом он даже не улыбался. Не могу сказать, что меня сильно удивило это обстоятельство.

Тут его взгляд упал на нашу троицу. В тот же момент его заметил Сэмми.

– Мамочка, смотри, – вскинул он ручонку, – там папа!

При виде улыбки, озарившей это родное лицо, я сама разулыбалась, как идиотка.

Так Эйден мог улыбаться только нам троим. Взгляд его перебегал с одной щекастой мордочки у меня на коленях на другую. Оба мальчика были в одинаковых футболках, таких больших, что их ровесники утонули бы в них. Обоих я рожала с помощью кесарева сечения, а то их крупные головки могли бы привести к серьезным травмам.

Помню, как Диана, взяв на руки Сэмми, только покачала головой.

– Этот карапуз мог застрять по пути наружу, Вэн!

Именно этот образ встал у меня перед глазами год спустя, когда я отправилась в больницу рожать Грея. К счастью, все прошло как нельзя лучше.

Я смотрела на Эйдена, который шел к нам в ореоле своей победы. Он тут же опустился перед нами на колени, перебегая взглядом с Сэмми на меня, а затем на Грея. Он всегда так поступал, как будто не мог решить, на ком ему сосредоточиться.

Это был пятый год нашего соглашения, но Эйден уже сдал соответствующий экзамен и получил гражданство. Дважды мы ходили с ним в иммиграционный офис, где нам пришлось ответить на множество вопросов, и дважды все обошлось без претензий. Помню, я еще жаловалась, что не смогу теперь депортировать Эйдена, если он будет действовать мне на нервы.

Не сказав ни слова, Эйден крепко обнял нас с малышами, целуя то одну темноволосую головку, то другую. Потом он улыбнулся мне и поцеловал так, будто и не было вокруг толпы людей, радостно голосящих по поводу этой долгожданной победы.

И в тот момент я поняла, что все будет прекрасно. Все сложится как нельзя лучше, выиграет он свое первенство или нет. Парень, который привык отдавать всего себя – сначала футболу, потом мне и малышам, – просто обречен на успех, иначе и быть не может.

– Ты счастлив? – спросила я Эйдена.

– Да, – кивнул он как-то даже отрешенно. Его широкие ладони коснулись пухлых щечек наших сыновей – уменьшенной копии самого Эйдена.

– Но я уже и не помню, что значит быть несчастливым.

Первым делом я хочу обратиться к самым замечательным читателям во вселенной. Я искренне признательна вам за любовь и поддержку, которую вы оказывали мне все эти годы. Вы даже не представляете, как много значат для меня все ваши письма, сообщения и обзоры. Вы не перестаете удивлять меня своей добротой и остроумием. Не знаю, чем я заслужила такое отношение, но хочу поблагодарить вас от всей души.

Большое спасибо моим канадским друзьям, которые с таким терпением отвечали на мои вопросы: Хоуп, Романсия, Джули, Стейси, Сандра и Кэтлин. Эшли и Наоми, без вас заголовок моей книги был бы совсем другим. Спасибо вам! Летиция Хассер из RBA Designs, твой вклад в эту книгу трудно переоценить. Джефф из Indie Formatting Services, спасибо за превосходное оформление. Лорен Абрамо из Dystel & Goderich, благодаря тебе мои книги обрели совершенно иной вид.

Отдельное спасибо двум людям, которые так помогли мне с Винни: Дель Уилсон и Ева Марина. Я искренне признательна вам за вашу дружбу, поддержку и терпение.

Хочу особо поблагодарить всех тех, кто так много значит в моей жизни. Мама и папа, Эйл, Эдди, Рауль, Айзек, Кейтлин, семейство Лейчфордов и семейство Запата/Наварро.

А еще, конечно же, трех моих парней: Криса, Дора и Кая, которым приходится терпеть мои перепады настроения, когда я работаю над очередной книгой.

Люблю вас.