Если бы Зинаида Львовна Князева ещё несколько дней назад могла представить, на какие вопросы ей придётся отвечать, сидя напротив главврача санатория «Грёзы», она бы на корню зарубила предложение «хитроумного» Кольцова внедрять её в ряды пациенток подозрительного учреждения.

Пусть бы главный сыщик детективного агентства «Ринг» сам работал тут «под прикрытием». Она бы с радостью вручила ему подарочный сертификат на оздоровление, доставшийся ей от одной из бывших заказчиц…

Утром Зину разбудил телефонный звонок. Это был Кольцов.

— Как дела? — взволнованно спросил напарник.

— Если ты ждёшь отчёта, то напоминаю, что прошёл всего лишь один день… А если быть ещё точнее — девятнадцать часов с момента заезда, — она хотела добавить ещё аргументов, но не успела, так как Фёдор, ничуть не заботясь о приличиях, по-свойски перебил напарницу.

— Там у вас под забором таксист труп обнаружил. Молин с бригадой уже на месте. Я ему вкратце рассказал о нашем заказе. У него к тебе просьба: на людях не показывать, что вы знакомы. Поняла? Я ему номер твоей комнаты сказал. Если надо будет — сам тебя найдёт. Или позвонит… Или инсценирует неожиданную встречу. Не знаю… Как пойдёт.

— Поняла, — медленно переваривая услышанное, проговорила Зинаида. — Федь, а когда Иван уедет, мне что, здесь оставаться или в город ехать?

— Ты что, сдурела?! Наоборот, сиди там — присматривайся, прислушивайся, чувствую, всё только начинается!

«Наверняка вчерашнее приземление тяжёлой поклажи за периметр санатория имеет отношение к делу! Теперь я ещё и вынуждена стать свидетельницей», — подумала Зинуля, собираясь на завтрак, и, как говорится, накаркала…

К пяти часам вечера Князева добежала до парковки перед въездом на территорию и стала прохаживаться в ожидании Кольцова.

Знакомый «Вольво» остановился поодаль и поморгал фарами. Зинуля подбежала к машине и плюхнулась на переднее сиденье. Она была рада увидеть верного друга.

Подробно отчитавшись обо всех событиях минувших дней — особенно о подслушанном из беседки разговоре двух неизвестных, — посмотрела на Фёдора.

— А что у тебя? Какое ещё новое дело Флора подкидывает? Мы здесь не разобрались пока…

— Всё одно к одному, Зиночка, одно к одному… И Молин просит по поводу Гали Гунарас поузнавать, да и просьба Чайниковой тоже напрямую с «Грёзами» связана. Меня из постели выдернула аж в шесть утра! Представляешь?!

— Так что там у неё стряслось? — нехотя спросила Зина. — И что ей от нас нужно?

— Не от нас, а, скорее, от тебя и твоей новой знакомой… Эммы, кажется…

— От меня? Почему от меня? А Эмма здесь при чём?

— Тут такое дело… Даже говорить противно. Короче, некто — Флорина протеже — отдыхает сейчас в санатории. Эта дамочка очень боится быть разоблачённой мужем и испортить не только своё реноме, но и будущую жизнь, лишившись по условиям брачного контракта дохода от семейного бизнеса.

— Очень мудрёно ты излагаешь. Я пока ничего не поняла! Скажи просто: как девушку зовут, в каком номере живёт? Я сама с ней свяжусь и узнаю, чем смогу быть полезна. А то как-то сложно. Зачем Флору просить? — Князева передёрнула плечами.

— Абсолютно с тобой согласен, — усмехнулся Кольцов. — Но, видишь ли, дело в том, что барышня выйдет на связь и представится только после того, как мы дадим стопроцентную гарантию, что согласны выполнить её просьбу.

— Да что за просьба?! — разозлилась Зина.

— Ой, чувствую, сейчас ты меня покусаешь, — попытался отшутиться Фёдор. — Наша благопристойная матрона на самом деле — персона нетрадиционной сексуальной ориентации…

— Так, Фёдор! Дальше можешь не продолжать! Я на такое не подписываюсь, при всей моей гражданской толерантности! — отрезала Зинуля.

— Да, блин, не про то рассказ. Короче, она — единственный и поздний ребёнок очень богатых родителей. Очень! — для убедительности Кольцов поднял вверх указательный палец и многозначительно помолчал. — По всей вероятности, когда девочка повзрослела, то престарелые отец и мать настолько переусердствовали, оберегая своё чадо от связей с представителями мужского пола, что своими запретами сами и подтолкнули её к нетрадиционным отношениям. Им бы и в голову не пришло, как проводит своё свободное время дочурка, если бы однажды похождения бесстыдницы не попали на страницы местной жёлтой газетёнки, в которой одна из активисток однополой любви разместила довольно откровенные фото. Тогда папа с мамой и решили её срочно выдать замуж, снабдив огромным приданым. Помимо приданого, все нажитые капиталы тоже переходили в управление будущему зятю, но при условии — задокументированного брачным контрактом — согласия: никогда не разводиться с их доченькой. Короче, пока недальновидные женихи, боявшиеся запятнать свою репутацию, шарахались в разные стороны от такой невесты, один преуспевающий деляга — чьё становление пришлось на лихие девяностые — «замараться» не побоялся. Только смелый претендент на руку и сердце оказался не дурак. Представившись будущим родственникам человеком глубоко верующим, он уговорил стариков изменить концепцию контракта, ссылаясь на религиозные постулаты. А именно: в обязательном порядке совершить таинство венчания, а в дальнейшем — регулировать отношения между супругами исключительно церковными канонами, мол, я-то от обещанного не откажусь, но если жена начнёт богопротивное творить — мириться с этим я, как добрый христианин, не желаю. Против такого аргумента родственники невесты не возражали. Наивные старики посчитали, что это пойдёт только на пользу. Они были уверены, что русская церковь считает брак нерасторжимым и допускает прекращение супружеского сожития только из-за измены одного из супругов, то есть — прелюбодеяния. Само же прелюбодеяние по их понятиям — это влечение к противоположному полу. А когда одна «Лиза» с другой «Лизой» — про такое не прописано…

— А причём тут какая-то Лиза?

— «Лиза» на современном сленге — лесбиянка, — пояснил сыщик.

— Ну ты и подкован! — ухмыльнулась Князева.

— Пришлось в интернете полазить, — признался Фёдор. — Но они ошиблись!

— Конечно, ошиблись, — подхватила Зиночка. — За новостями следить нужно. Мы живём в эпоху реформ и изменений. «Учитывая всеобщее оскудение в людях любви, а также идя на уступки человеческой немощи»… В Основах социальной концепции РПЦ к греху прелюбодеяния в вопросе расторжения брачного союза были добавлены ещё одиннадцать пунктов. И среди них такой: «Противоестественные пороки».

— Так вот, наша клиентка предполагает, что муженёк решил перейти к активным действиям. Следит, вынюхивает, заказывает компромат… В случае если насобирает доказательств, то разведётся без финансовых потерь и опозорит на всю область. Вот такие вот дела… — продолжил Кольцов.

— Так… А мы с Эммой здесь каким образом помочь сможем?

— Вы должны будете обеспечить ей алиби. Мол, всегда была на глазах и в связях, порочащих её, не замечена. Смешная Чайникова даже интересовалась: могу ли я такую справку написать.

— Кольцов, у нас в агентстве, по-моему, всё не так плохо. Конечно, сейчас, после новогодних праздников — затишье, но ведь это не повод превращаться в посмешище? Она что, хочет, чтобы мы подтвердили, что во время отдыха будем охранять её от самой себя, вернее — от её низких похотей? Или как?

— Вот и я так же спрашивал. Но Флора уверена, что муж подстроит провокацию, а «бедная Лиза» — пока будем называть её так! — соблазнится, чем и сыграет на руку зловредному супругу.

— Кольцов, это за гранью моего понимания… Мне кажется, что я бы меньше возмутилась, найми нас толстая обжора, купившая самую дорогую путёвку в гастрономический тур с многочисленными посещениями самых изысканных ресторанов каждый день. При этом в наши обязанности вменялось бы категорически не допустить, чтобы клиентка съела хоть кусочек из того, что ей предлагают.

— Да… Твоё образное мышление не перестаёт меня удивлять, — притворно похвалил напарник.

— Федя, ну ты же умный детектив и должен понимать, что это — ерунда полнейшая! Если будут фото- или видеоматериалы — кто нас слушать станет? Кто эти бредовые справки читать будет?

— Да ладно… Фото и видео можно опровергнуть, сказав, что монтаж. А вот за обеспечение для неё алиби — в случае суда при разводе — нам выплатят пятьсот тысяч рублей. Да за одно согласие только — сто тысяч…

— Ужас какой-то! — возмутилась Зиночка. — Получается, что эта «Лиза» постоянно ведёт двойную жизнь и не собирается себя ни в чём ограничивать! Это что: она будет контракт нарушать направо и налево, а муженёк — которому это не по нраву — терпеть обязан и даже развестись не сможет? А если он её ловит на неисполнении договора, то она обиженно всхлипывает в сторонке, а я деру глотку и, надрываясь, обманывая всех на свете, предоставляю лживое алиби и зарабатываю грязные деньги? А ты, Федя, подумал, что потом нас подобными заказами закидают… Ты как своему другу-полицейскому Молину в глаза смотреть станешь?

— Значит, не проявишь женскую солидарность?

— Тут — не про солидарность, тут — про нарушение закона. Не нравится мне это… Я, конечно, уважаю Флору Эмильевну и за строительство детского дома, и за заботу о маленьких сиротах, но тут… Передай ей, что я отказываюсь изначально. Если у её протеже есть действительно веские аргументы, почему мы должны ей помогать, — пусть обращается, пусть сама всё подробно изложит. Может, мы что-то другое придумаем, как-то иначе защитим от разорения… А пока… Мне трудно через себя в таком переступить.

— А кто говорил, что будет легко? Я не говорил… Теперь перейдём к нашим старым делам? Из твоего рассказа я понял, что персонал заведения нацелен на тесные связи с отдыхающими? И к тебе активно пристаёт некто Константин.

— Мерзкий и слащавый юнец, — уточнила Зина.

— Да, дела! С одной стороны — было бы неплохо тебе с ним пофлиртовать, может, разговорила бы парня…

— Так, Кольцов, я тебе не гетера… Бесед с развратными типами вести не намерена.

— Да понял я, не злись. Не нужно мне было тебе Флорину просьбу озвучивать. Завелась ты, Зинаида Львовна, из глаз молнии сверкают… Короче, я всё сам продумаю. Выкрутимся как-нибудь. Только ты, мать, ничему не удивляйся! Я одну мыслишку на днях реализую для подстраховки! Тебе понравится!

После ужина всем отдыхающим предлагалась пешая прогулка под руководством инструктора по скандинавской ходьбе.

Неуёмная Эмма тут же уболтала Зиночку посетить мероприятие.

— Мне всегда охота было с этими палочками походить, — щебетала она. — Только одной — стыдно как-то, а здесь — группой. Да ещё и научат, как правильно. Говорят, что очень для позвоночника полезно.

Желающих около ресепшен собралось не много: старушки-веселушки, активистки танцпола да Зина с Эммой.

— Доброго всем вечера! — раздался приятный мужской баритон. — Меня зовут Марат, я — тренер по фитнесу.

Волоокий брюнет высокого роста, экипированный в лыжный комбинезон, прижимал к груди специальные палки для ходьбы.

— О! Марат! — игриво простонала Шталь. — Просто красавец, как думаешь, сколько ему лет?

— Эмма, угомонись, — отшутилась Зиночка. — Думаю, сорок.

— Yes! Мой любимый возраст! — откликнулась Эмма. — И «look» подходящий.

— Что подходящий? — не сразу сообразила Князева.

— Внешность! Спортивный такой мужчинка, взгляд строгий… Всё, как мне нравится! Это словечко я от молодых коллег позаимствовала, — пояснила тамада.

«Варваризм какой-то, — с легким раздражением подумала Зиночка, — можно подумать, что в русском языке подходящих слов не найти».

— Разбираем снаряжение, — объявил Марат и начал раздавать палки.

— Ой! Какие лёгкие! — удивилась Эмма и тут же обратилась к инструктору. — А как правильно эти штуковины называют?

— Любознательность следует поощрять! — Марат обворожительно улыбнулся дамам. — Если быть точными, то настоящее название палок — «темляк». Как вы можете убедиться, они короче лыжных, а на ручках оснащены закреплёнными ремешками, напоминающими перчатки без пальцев. Это помогает отталкиваться, не сжимая ручку палки. Палки обычно производятся из лёгких материалов — алюминия, углепластика или композиционных материалов. Всё! Теперь выходим на улицу и приступаем к освоению навыка правильной скандинавской ходьбы.

Отойдя подальше от центрального входа в корпус, Марат остановил группу на ярко освещённой площадке и продемонстрировал, как нужно двигаться.

— Движения рук, ног, бёдер и тела должны быть ритмичными и такими же, как при ходьбе. Противоположные руки и ноги по очереди движутся вперёд и назад, но — более интенсивно. Очень важно сразу найти правильный темп движения, чтобы почувствовать результаты тренировок, — растолковывал инструктор, терпеливо поправляя каждую подопечную.

Наконец, когда он удовлетворительно кивнул, группа «скандинавских ходунов» потелепалась по дорожке.

Марат Зинуле понравился. Никакой слащавости, никакой пошлости и сальных шуточек — всё по делу. Он так серьёзно следил за тем, как новички двигаются, что Зина невольно улыбнулась. Идущая впереди Шталь, как показалось Князевой, нарочно привлекала к себе внимание инструктора.

— Опять сбилась! — капризным фальцетом восклицала Эмма. — На носок ногу ставить?

— Нет, нет! — тут же отзывался Марат и подбегал к «недотёпе». — Стопы ставьте прямо. Сначала — на пятку. Затем, совершив толчок, стопа перекатывается вперёд, вес переходит на подушечки стопы, на пальцы, на пятку другой ноги, и снова то же самое, но с другой ноги, — терпеливо пояснял он, не уставая демонстрировать правильные движения. — И, пожалуйста, соблюдайте контроль дыхания, разговаривать не нужно.

— Я не могу не разговаривать, — притворно захныкала Эмма. — Если вы приказываете нам молчать — тогда сами рассказывайте что-нибудь. Можете стихи почитать. Пушкина, например, — она засмеялась.

— Стихи?! А что? Таких тренировок у меня ещё не было. Но, как говорится, желание дамы — закон.

«Умница! — восторженно подумала Зинаида. — Даже ломаться не стал. Интересно, что прочтёт?»

— Итак, по просьбе милых дам — Джордж Гордон Байрон: «Она идёт во всей красе»…

Зинуля просто обомлела от восторга. Если бы сейчас рядом с ней была мама, то наверняка предложила бы дочери повнимательнее присмотреться к такому романтичному и образованному инструктору…

Князева обожала Байрона, но больше любила читать в первоисточнике — переводы зачастую не могли передать поэтической прелести стиха…

Словно поняв её мысли, Марат дочитал стихотворение до конца и задумчиво произнёс:

— Только я убеждён, что Байрона лучше читать на его родном языке, вот послушайте, как это звучало у поэта:

Его произношение было безупречным. А проникновенность, с которой он декламировал, не могла оставить Князеву равнодушной. От нахлынувших чувств Зина остановилась.

Марат, улыбаясь, приблизился к ней.

— Не останавливаемся, не останавливаемся, — он посмотрел на Зиночку своим карим взглядом из-под пушистых ресниц и, сняв перчатку, обхватил тёплой и сильной рукой её пальцы. — Вот такими движениями, вот такими движениями, — приговаривал он, не переставая смотреть на Зину.

Зинуля же, казалось, разучилась понимать русский язык, она только видела его красивые губы и ещё — родинку на левой щеке.

— У меня снова ничего не получается! — запищала Эмма. — Марат, подойдите, пожалуйста.

— Иду… — отозвался инструктор и посмотрел на Зиночку таким взглядом, что её будто током ударило.

Очнувшись от мощного разряда «невидимого дефибриллятора» и придя в себя, по-новому ощутила зимнюю красоту: искрящийся от света фонарей снег; огромные сосны, припорошенные белым пухом; звёзды в тёмном небе. Сердце защемило от ожидания…

— Марат… — пробуя звуки на вкус, прошептала Князева, словно надкусила любимый шоколад с ореховой начинкой.

В фойе, собирая инвентарь, инструктор пригласил всех на занятия по фитнесу и, пожелав доброй ночи, попрощался.

— Мы, подруга, так не договаривались, — грустно произнесла Эмма. — Ты почто у меня красавчика уводишь?

— Не говори глупости, — придав тону равнодушия, ответила Зиночка. — Я мешать не стану. Дерзай! — напутствовала она приятельницу, в глубине души уверенная в том, что все попытки бойкой Шталь обречены на поражение.

«Он Байрона читает», — про себя подумала Зиночка и загадочно улыбнулась.

Ночью снилась какая-то белиберда…

Встретив в кабинете подполковника своего лучшего друга Кольцова, Зина обрадовалась. Не придётся дважды пересказывать подробности разительных изменений, произошедших с Эммой за одну ночь.

— Значит, от показаний отказалась? — задумчиво произнёс Иван. — От всего отказалась, на Синельникову наорала…

— На кого? — не поняла Зина.

— На Беллу Синельникову — владелицу сети автосалонов, — пояснил полицейский.

— Ну раз пошла такая пьянка… — заговорил Кольцов. — Промолчать не получится, несмотря на обещание…

Молин насторожился.

— Колись, что там у тебя?

— Белла Синельникова — это за неё Флора хлопотала… Просила услугу ей оказать. Только там такая просьба к исполнению… Закачаешься… Зинаиде в общих словах докладывал. Для тебя, Вано, заново рассказать придётся…

И он подробно поведал Ивану о нелёгкой судьбе кумской лесбиянки, скрывающей от мужа свои любовные похождения.

— Мерзость какая, — пробурчал Иван.

— Так, значит, это Белла? — переспросила Зиночка друга.

— Она самая!

— И — в случае чего! — я должна буду обеспечить ей алиби? Я отказываюсь! Я думаю, что её нужно на причастность к гибели Гунарас проверить. Теперь я поняла, откуда такая тесная дружба! — уверенно произнесла Зина. — Но — при любом раскладе — это сколько же нужно иметь хладнокровия, чтобы остаться дальше отдыхать, когда близкого человека убили! Нет, я такой гадине ничем помочь не могу! Поделом ей! Пусть её муж делает с ней всё что угодно…

— Спасибо тебе, Зинуля! — внезапно поблагодарил разгорячённую длинной тирадой подругу подполковник.

— За что? — удивилась та.

— За мысль! Уж не господина ли Синельникова это рук дело? Может, это он любовницу жены убил? А эту — твою тамаду с дредами — деньгами умаслил, чтобы рот на замке держала. Чем не версия? — Молин записал что-то на листе бумаги, лежащем на столе.

— Может, мне ещё раз с Эммой поговорить? — предложила Князева.

— Пока не стоит… Она от нас и так никуда не денется, у меня все её реквизиты есть… Мужем пока займёмся.

— Блин! Забыл! Нужно Флоре позвонить и официально отказать! Мне самому эта просьба — как кость в горле, — «зафиналил» тему Фёдор.

— Однозначно! — подтвердила Князева.

— Ну а мне по старой дружбе, надеюсь, отказывать не станете? — лукаво поинтересовался Иван. — Для меня за владелицей автосалона присмотрите? Вдруг что интересное заметите. Я имею в виду — интересное в рамках следствия по поводу гибели Гали…

— Как такое возможно? Отказать господину подполковнику? Всё поняли! Наблюдение за Синельниковой организуем! Лично Нила озадачу! Действовать по заданию родной полиции для нас почётно — это совсем не то, что от разъярённого супруга обеспечивать жену-распутницу дутым алиби… Хотя, конечно… Там-то оно — за деньги, а тут-то — за…

— Слышь, сыщик меркантильный, не разочаровывай меня, — Иван притворно сдвинул брови.

Фёдор рассмеялся и уже было протянул ладонь для прощального рукопожатия, как Зиночка вдруг произнесла:

— Ваня, предлагаю бартер. Мы для тебя «пасём» Беллу, а ты для нас — спроси у патологоанатома, который Карасёвой занимался, обнаружены ли у неё на стопах ног следы от косметического масла с запахом вербены и цитруса? И ещё, были на ней украшения? Золото было?

— Зина, да угомонись ты. В данном случае — стопроцентный несчастный случай. Всё на твоих глазах произошло. И никакого криминала… Но украшений в описи не было…

— Вот видишь, а ты говоришь, что без криминала обошлось! — настаивала на своём Зиночка. — Кража драгоценностей! Мира Петровна была просто увешена бриллиантами с ног до головы. Они куда пропали? А ограбление у неё дома что, случайность? Фёдор, ты-то чего молчишь? Нам перед заказчицей отчитываться.

— Зинаида Львовна, ау! — Иван нервно помахал рукой. — В отдел поступило заявление от консьержа подъезда по месту жительства гражданки Карасёвой, что дверь в её квартиру не заперта. Да, там действительно установлены признаки беспорядка, но других следов — кроме следов хозяйки и, кстати, четы Зонтиковых — не найдено. А так как в настоящий момент сама владелица квартиры погибла по неосторожности, то даже заявление на возбуждение дела по факту кражи написать некому. Квартиру мы опечатали… Как говорится, сделали всё, что полагается… Ты как доказывать собираешься: пропало что из квартиры или покойная по своей воле добра лишилась? Зонтикова на месте констатировала отсутствие некоторых вещей, но кричать про ограбление преждевременно… Не сочиняй! Так что… Это… Ты меня, Зинаида, бартером своим не особо грузи, у меня, знаешь ли, других дел полно!

— А если я тебе скажу, что до начала занятий на ступеньках не было пролито ничего жирного? А после тренировки инструктор проводил для нас — скажем так! — минипрезентацию и демонстрировал флакон с маслом? А когда я кинулась к упавшей Мире, то чуть не задохнулась — в нос запахом цитрусовым так шибануло, как будто кто-то специально кафель облил.

— Зина, не фантазируй! Я рапорт с места происшествия внимательно читал, — перебил Молин, нервно взглянув на часы. — На поверхности пола аквазоны не было никаких жирных или маслянистых веществ… Ребятушки, простите Христа ради — уже десятый час… А у меня сегодня свидание с девушкой! Хочу личную жизнь наладить.

Он подбежал к стоящему в кабинете шифоньеру и, накинув пальто, распахнул дверь, призывая «друзей по цеху» проследовать на выход.

— Цигель, цигель… — приговаривал он, бегом спускаясь по лестнице.

— Вот так друзей и теряют, — буркнул ему в спину Кольцов. — С девушкой познакомился, а я и не в курсе…

— Не журись, Фёдор, обязательно познакомлю… — прокричал услышавший недовольство товарища Молин, открывая свою машину…

Нил струхнул по-настоящему только тогда, когда Фёдор, хлопнув его по плечу, ловко залез в кабину вертолёта.

— Моршин, отомри! Давай скорее, — подгонял Кольцов застывшего напарника.

— Первый раз летит? — улыбнулся пилот.

— Так сам напросился, — пояснил Фёдор и прикрикнул на Нила. — Считаю до трёх: или залазь, или возвращайся к Зинаиде.

Нилу казалось, что его от страха начинает подташнивать уже на земле.

Он кое-как затолкал своё длинновязое тело в нутро летательного агрегата и робко спросил:

— Трясти сильно будет?

Мужики рассмеялись.

Пожилой пилот повернулся к Моршину и успокоил парня.

— Не сильно! Все вертолёты принято делить на две категории: «ласточки» и «бетономешалки». И хотя «ласточки» требуют больших усилий, знаний и опыта специалистов, летать на них гораздо приятнее! Так вот, это — «ласточка!» И ещё запомни: у вертолёта три тонны одних только вращающихся частей! Поэтому характерный звук и вибрацию никто не отменял.

— Сколько! — переспросил Нил и побледнел.

— А ты как хотел? Эта машина — наисложнейшее творение рук человеческих! И не столько по сложности конструкции, сколько с точки зрения сложности аэродинамики и теории полёта. При плохом раскладе на взлёте и посадке от тряски можно лишиться зубов. Но повторюсь! Моя машина — самая что ни на есть «ласточка», да и я кое-что умею… Так что не дрейфь, паря, вернёшься целым и невредимым…

Решение отправиться в полёт в составе группы, организованной подполковником Молиным, было принято спонтанно.

Сутки назад с полицией связался егерь лесного хозяйства. По его словам, при обходе угодий им был обнаружен труп молодого мужчины. Из документов при покойном обнаружился пропуск работника санатория «Грёзы», выписанный на имя Лейкина Игоря Алексеевича. Эти имя и фамилия Молину были хорошо знакомы, потому как господин Лейкин был не кто иной, как инструктор Гарик, преподающий в санатории аква-аэробику.

По статистике МВД, егеря и лесники находят останки людей в охотничьих костюмах с ружьями во время сезона зимней охоты в два раза чаще, чем останки грибников с корзинами или туристов с палатками в сезон летних походов. Однако найденный труп, судя по одежде, ни на охотника, ни на туриста не походил. Поэтому, создав команду из четырёх человек, Иван быстро организовал вылет до точки назначения…

После удачного приземления на ровную поверхность речной косы, недалеко от егерского дома, Нил чувствовал себя счастливейшим из людей. Что бы там ни рассказывал пилот про «ласточку» и «бетономешалку», но тряслась эта конструкция так, что ныли все зубы, и закладывало уши.

«Не дай бог, если хуже бывает! — думал про себя Моршин. — Теперь главное — побыстрее управиться и вернуться в город…»

Только побыстрее не получилось…

Местного «хранителя леса» звали Егором Назаровичем Храпуновым. Узкокостный сухопарый мужик с крючковатым носом и бельмом на одном глазу поздоровался с прибывшими и, махнув меховой варежкой в сторону леса, велел идти за ним.

Два молоденьких лейтенанта, Санёк и Жора, отправленные Молиным для осмотра места происшествия и доставки тела пострадавшего, вместе с Фёдором заторопились вслед за хозяином.

— Домой зачем-то зовёт, — недовольно пробурчал Кольцов. — Вёл бы сразу на место, пока погода безветренная. Нам, собственно, место обследовать, труп погрузить да возвращаться…

Но, как говорится, в чужой монастырь со своим уставом соваться не следует…

Пока добрались до егеря… Пока несколько раз переслушали сбивчивый рассказ о том, как среди ночи его разбудили подозрительные звуки… Как он соскочил, взял бинокль ночного видения, но ничего не увидел… Как не мог потом уснуть… Как поутру решил обойти излюбленные охотниками места…

Он вспоминал и уточнял разные не относящиеся к делу детали, сбивчиво отвечал на вопросы прибывших…

В общем, прошло достаточно времени, начало смеркаться, да и снег повалил крупными хлопьями, словно назло.

Чтобы разрядить обстановку, жена лесника, черноволосая Люба, принялась накрывать на стол. Уже окончательно стемнело, и было решено отправиться к месту только утром, потому как в темноте можно было по бурелому легко переломать ноги.

— Утром так утром, — раздражённо согласился Кольцов, исполняющий по поручению подполковника номинальное командование группой. — Только переживаю: его там звери за ночь на куски не растащат?

— Не должны. Я постарался — ветками закидал, — ответил лесничий.

На другое утро, как только рассвело, времени даром не тратили. Быстро собравшись и позавтракав, тронулись в путь. Идти до места было километра четыре, но по зимнему лесу такой переход особого удовольствия в качестве утренней прогулки не доставлял, несмотря на сказочную красоту.

Утренний лес был похож на заколдованное Берендеево царство, погружённое в тишину белоснежной пушистости. Молочный, поблёскивающий покров устилал землю под ногами, дорогие искрящиеся «меха» наброшены на ветви деревьев. Кажется, будто щеголяют деревья друг перед другом диковинными нарядами.

От восторга Нил достал смартфон и принялся фотографировать.

— Моршин, прекрати! Ты тут не турист, а это тебе не экскурсия, — одёрнул парня Фёдор.

Но Нил только виновато улыбнулся и протянул Кольцову телефон.

— Только один снимок, для мамы. Я сейчас вон к той ёлочке встану… Только один снимок.

Идущий впереди егерь не успел сказать ни слова, как ненормальный городской, сойдя с тропы, сделал несколько шагов к пушистой раскидистой ели.

— Сдурел! — выдохнул работник лесхоза, но было поздно.

Снег захрустел, и Нил провалился в холодную крупу по колено. Попытавшись исправить положение, он сделал несколько резких движений и неожиданно съехал в невидимый овраг. Кое-как поднялся на ноги и тут же снова упал.

Мужики выругались и полезли доставать неурёпистого парня.

— Ты чем слушал, ухом или брюхом? — возмущался егерь. — Было же велено идти след в след! Ты чего, умник, решил с дороги сойти? Теперь полные ботинки снега! Да и за шиворот нагрёб… Шёл бы ты обратно в дом… Возвращайся! Не заблудишься поди? Тут меньше километра… Только без самодеятельности…

Нил попытался противиться, но Кольцов и двое полицейских поддержали егеря — пришлось подчиниться воле большинства.

Дальше шли молча. Только треск замёрзших коряг да похрустывание снега под ногами нарушали тишину.

«Белое безмолвие… Кажется, в лесу нет ни единой живой души… — размышлял Кольцов. — Словно все птицы и звери залегли в спячку. Даже вороны куда-то подевались…»

Но в этот момент его взгляд наткнулся на цепочку заячьих следов… Нет, жизнь зимой затихает, но не останавливается!

Наконец дошли. Егерь остановился.

— Прикрыло снежком за ночь-то, — пояснил он. — Стойте пока здесь, чайку из термоса глотните… Я огляжусь малёха…

Пока гости пили крепкий чай, передавая друг другу термос, Егор Назарович, матерясь и вздыхая, наконец нашёл занесённую свежим снегом развороченную кучу еловых веток, которыми он прикрыл останки несчастного Лейкина.

— Да твою ж дивизию… Выходит, прав ты, Фёдор, утащили горемыку волки… Ну, мужики, гляньте вот сюда! Вот так он лежал, вот я его закидал ветками.

Пробравшиеся по глубокому снегу сыщики тупо смотрели на раскиданные ветки…

— Что-то мне это не нравится, Егор Назарович. Я вроде как знаю, что дикое зверьё на месте жертву жрёт… Зачем им тело куда-то отволакивать? Да и следов волочения я никаких не вижу… — пробормотал Фёдор, оглядываясь вокруг.

— Каких таких следов? Всю ночь снег шёл… Видишь, замело вокруг… Тут и моих следов позавчерашних не видно. Думаю, в апреле, когда снег совсем сойдёт, найду я вам его кости… Если они не в волчьем гнезде окажутся.

— В апреле, говоришь? — Фёдор сплюнул в снег. — Как-то у тебя всё… Мне вот интересно, ты, когда полицию вызывал, про прогноз погоды случаем не знал? Чересчур удачно всё снежком присыпало? И волки лютые стаями рыщут.

Егор Назарович недобро прищурился и зыркнул исподлобья белёсым глазом.

— Про волков, если не знаешь, так и помолчи! В январе они самые что ни на есть опасные. И в стаи сбиваются, и добычу самкам в гнёзда тащат. Течка у волков в конце декабря и весь январь, чтоб ты знал… Умник! Волки во время гона не только нападают на человека в лесу, но даже и в населённый пункт забрести могут. Бешеный волк ничего не разбирает, ничего не боится и нападает решительно на всё! Волк очень силён в сравнении со своим размером! Я сам видел, как он схватил зубами и тащил на спине целого барана килограммов на восемьдесят, не опуская его до земли, и притом с такою быстротою, что человеку его не догнать. Только хорошие собаки или меткая пуля могут заставить его бросить свою добычу. Волк кусается жестоко! Зубы его дробят огромные кости, а желудок переваривает их на раз. Аппетит волка — будь здоров! Он в состоянии съесть за один раз телёнка или козу, не оставив ни одной шерстинки, тогда как эти животные не меньше его самого! Так-то вот!

— Александр, Георгий! — со злой иронией проговорил Кольцов. — Вы всё поняли? Из лекции господина егеря нам следует усвоить, что неизвестно как оказавшийся в дремучем лесу Лейкин Игорь Алексеевич был съеден волками. Следов нет! Останков нет! Доказательств нет! Место пришествия пострадало от погодных условий. Короче, крайних нет! Можете развороченный лапник сфотографировать, ещё чаю попить, и — домой…

Вернувшись в дом егеря, Нил постучал, но, не дождавшись ответа, толкнул незапертую дверь. Раздевшись на веранде, еле переставляя одеревеневшие от мороза ноги, Молин прошёл на кухню.

Жена егеря сидела у стола, сосредоточенно рассматривая что-то зажатое в сложенной щепотью правой руке. На плите булькал мясной бульон, распространяя дурманящий аромат. Женщина была так увлечена изучением предмета, что не услышала, как вошёл Нил.

Моршин вежливо покашлял.

Вздрогнув от неожиданности, Люба ойкнула и быстро засунула вещицу в ящичек кухонного серванта.

— Явился не запылился! — поприветствовала она парня. — Чего так быстро?

Пристыженный Моршин честно рассказал о том, как желание сделать красивый снимок сыграло с ним злую шутку.

— Я так промёрз… — подытожил парень. — Чаю крепкого не дадите? Заболеть боюсь.

— Чаю… — передразнила хозяйка. — Пойду баню затоплю, пусть нагреется, тебе в жаре посидеть надо… А ты пока за кастрюлей последи. Вот тебе ложка — пенку с бульона собирай! Да и чай попей, не стесняйся. Заварка свежая.

Нил взял в раковине кружку и, сполоснув её под струёй горячей воды, огляделся в поисках полотенца. Не найдя ничего подходящего, начал заглядывать в шкафчики. Выдвинув один из ящиков, обнаружил стопку вафельных полотенец. Потянул за верхнее, и, когда оно оказалось целиком в руке, что-то со звоном брякнулось на пол.

— Что ж у меня за день такой! — прошептал Нил. — За что ни возьмусь… Всё шиворот-навыворот… Хоть бы не разбил чего!

Он отложил полотенце, поставил мокрую кружку и наклонился в поисках выпавшего предмета.

— Какая красота, — восхитился Моршин, подбирая с пола яркое причудливое кольцо.

Нежно-голубая бабочка со сверкающими усиками распластала яркие крылышки, усыпанные розовыми и прозрачными камнями, над золотым широким ободом.

Заслышав на веранде шаги возвращающейся хозяйки, Моршин вернул кольцо на место, аккуратно задвинув ящик.

Зинуля посмотрела на звонящий телефон — высветившийся номер был неизвестен. Слегка поколебавшись, взяла аппарат и поднесла к уху.

— Зинаида Львовна? — раздался в трубке писклявый женский голос.

— Да, слушаю!

— Это Антонина Зонтикова, мне ваш телефон давал Фёдор Кольцов, я поручала вашему агентству…

— Я помню, — отозвалась Зиночка.

— Зинаида Львовна, хотелось бы встретиться. Насколько я знаю, вы сейчас в «Грёзах»… Я могу к вам подъехать через час?

— Без проблем. Буду ждать.

Пунктуальная Зонтикова появилась ровно в назначенное время. Судя по выражению её лица и суетливым движениям, дама волновалась, не зная, как начать разговор.

Зиночка решила выручить клиентку.

— Антонина, вы хотите мне что-то рассказать? Это касается смерти Миры Петровны? — начала она первой.

Зонтикова поёжилась.

— Касается… — наконец выдавила она. — Но ничего нового я сообщать не буду. Я приехала, собственно, для того, чтобы закончить всё это дело… Вот!

Она достала из сумочки файл с распиской и протянула Князевой.

— Мирочку уже не вернуть. Смерть её нелепая и случайная, но и виновных в данном случае нет. Поэтому читайте.

Зинаида пробежала текст глазами.

«Я, Антонина Зонтикова, настоящим сообщаю, что работой детективного агентства «Ринг» полностью удовлетворена. Все задачи, поставленные мной перед сотрудниками, выполнены в полном объёме и в оговорённые сроки. Никаких претензий и вопросов не имею. Выданный мной аванс прошу зачесть за исполненную работу в полном объёме. Дата, подпись, данные паспорта…»

— Но… — удивилась Князева.

— Никаких «но» — это моё решение, — Зонтикова улыбнулась вымученной улыбкой и направилась к двери.

Зинуля положила лист на стол и, шагнув вперёд, преградила заказчице дорогу.

— Вы же меня обманываете, — она посмотрела Антонине в глаза. — Что произошло?

— Может, и обманываю, — та отвела глаза в сторону. — Имею право! Только настойчиво вас прошу никаких действий касательно моего обращения к вам более не производить! Я настаиваю!

— А если полиция?

Зонтикова изумлённо вздёрнула брови.

— В полиции у них всё чисто. Мирочка сама упала по неосторожности, сама стукнулась головой и погибла…

— У кого — у них? — переспросила Зина.

— У них, кто дал мне понять, что мой единственный сын — который учится за границей — может пострадать в любой момент. А я жизнью сына не торгую и не рискую. Да и повторюсь: Миру уже не вернуть.

— Вас шантажируют!?

— Нет! Меня никто не шантажирует, я просто прекращаю расследование. По большому счёту, теперь всё равно, что творилось в жизни Мирочки, — ей уже не навредишь и хуже не сделаешь. К тому же, мой Серёжа… Мой сын Серёжа — он собирается жениться. Его избранница, дочь одного миллиардера, кстати, нашего бывшего соотечественника и земляка… Так вот, репутация нашей семьи должна быть безупречной. У детей скоро помолвка состоится. Мирочку я уже оплакала и похоронила. А у Сергея впереди жизнь, и она должна быть счастливой!

— Хорошо, — тихо произнесла Зинаида. — Я вас поняла. Мы вернём вам деньги.

— Говорю же, я их не возьму! — Зонтикова начала выходить из себя. — Если вам так претит получать доход за невыполненную работу, то сделайте милость — засчитайте эту оплату за другое расследование, например, помогите человеку, который не в состоянии оплачивать услуги такого рода. Пусть это будет в память о Мирочке.

Зина стояла как вкопанная и смотрела в стенку. Получать деньги ни за что было не в её правилах.

Словно поняв её мысли, Антонина достала ручку и, склонившись над столом, где лежала расписка, добавила: «Объём неиспользованных средств жертвую на расследование по заказу любого несостоятельного лица на усмотрение Князевой Зинаиды Львовны». И ещё раз размашисто расписалась.

— Уверена, теперь ваши моральные принципы не пострадают. Хотя в наше время все эти железобетонные правила — излишнее бремя. Я сейчас, когда ваш номер искала, встретила одного старинного знакомого… — она помолчала. — Марат Сабитов, интеллектуал каких мало, три года назад натаскивал моего сына для поступления в университет. Я даже разговаривать с ним боялась… Представляете, переживала, что не могу соответствовать его учёности и образованности. Кто я? По большому счёту — просто домохозяйка… А теперь вот узнаю, что он здесь фитнес-инструктором работает. Да как такое возможно? Ничего не понимаю! Раньше он говорил, что «пустым» людям руки не подаст… А теперь — вот здесь… Всё! Прощайте!

— Подождите, последний вопрос из любопытства, — окликнула её Зиночка. — За час до смерти Миры Петровны я восхищалась её ювелирным гарнитуром, который пропал… Знаете, с бабочками? Она назвала мне изготовителя, но я, к сожалению, забыла… Не подскажете?

— Дело закончено? — строго переспросила Антонина.

— Да, конечно! — подтвердила Зиночка.

— «JACOB&CO» — это американский ювелирный дом… На алмазах нельзя экономить!

— Что? — не поняла Зина.

— Слоган у них такой. А вещи делают и впрямь потрясающие. В интернете найдёте сайт, всё сами увидите…

Оставшись одна, по укоренившейся привычке Зинуля принялась за составление схемы.

Только у неё практически ничего не выходило. Ограбленная Мира Петровна соотносилась стрелочкой с оставившим работу в санатории Гариком.

Шталь Эмма, явно пережившая насилие и надругательство, тоже поторопилась исчезнуть.

Гали Гунарас и Белла Синельникова — тайные любовницы, расставшиеся из-за притязаний первой на деньги второй, — тоже ничего!

Никаких фактов!

Стоп! Платочек… Белла хотела любой ценой забрать его у Зиночки…

Что ж, есть над чем подумать…

По возможности нужно узнать о результатах вскрытия Гали, и об экспертизе таблетки, и…

И куда срочно отлучались друзья-напарники?

Ах да… Ещё случайно подслушанный неделю назад разговор уж больно кажется подозрительным. Зиночка стала вспоминать, что там говорил «невидимка»: «Что у Эда? Есть чем сладкую Лизу раскрутить? Тут-то бабла немерено, и гарантия стопроцентная, что сама принесёт!» Уж не Белла ли Синельникова — та самая «сладкая Лиза».

И в каком направлении работать, куда потратить щедрый взнос Зонтиковой?

Зинуля пририсовала сбоку листка бумаги два замысловатых цветочка, после чего несколько раз обвела фамилию Шталь.

«Когда вернутся напарники — сообщу им, что у нас новый заказчик!» — подумала Зина.

А пока решила поближе познакомиться с изделиями ювелирного дома «JACOB&CO». Запоминающийся девиз — «На алмазах нельзя экономить!»

Зиночка с замиранием сердца рассматривала фото коллекционных изделий. От такой красоты захватывало дух.

«Ювелирный бренд «JACOB&CO» яркой звездой горит на ювелирном небосклоне, поэтому не удивительно, что его украшения тоже очень заметны. Ювелирные изделия этой марки — это по-голливудски ослепительные, шикарные, весёлые, яркие, живые, удивительные и немного безумные украшения. Ювелир выбирает из каждого ювелирного стиля и техники только самое лучшее, он создаёт необычные по форме и огранке изделия, любит работать с контрастами, поражает общественность необычным дизайном украшений…»

Быстро пробежав текст глазами, Князева перешла к иллюстрациям. Пролистывая страницу за страницей, она наконец увидела тех самых бабочек, которые — украшая Миру Петровну — привлекли её внимание. Зинуля посмотрела цены… Семьдесят семь тысяч стоили только серьги, сорок тысяч евро — колечко и шестьдесят тысяч евро — браслет. Общая сумма — сто семьдесят семь тысяч евро, или десять миллионов рублей!

Ох! Ничего себе!

Только сняв с покойной эти украшения, кто-то поживился на кругленькую сумму.

Кольцов, Нил и подполковник Молин пили чай в офисе агентства «Ринг».

— Значит, говорите, мутная история? — задумчиво произнёс Иван.

— Не знаю! — отозвался Кольцов, шумно отхлебнув из чашки. — Помнишь старый анекдот про серебряные ложечки?

— Это про те, которые хозяин сначала потерял, потом — нашёл, но от неприятного осадка не мог отделаться?

— Точно! Так и тут, с одной стороны — не подкопаешься… Должен ли егерь обходить свои владения? Должен! Тем более в разгар зимнего охотничьего сезона. — Фёдор поставил чашку и снова заговорил, взвешивая каждое слово. — Мог он наткнуться на труп в нескольких шагах от своей тропы? Мог! Тем более что я посмотрел — до вчерашнего дня почти неделю снега не было… Далее, он пошарил по карманам, огляделся… Нашёл удостоверение. Выглядит правдиво! Сравнил фотографию… Похож! Сообщил в полицию… Всё правильно, всё по инструкции! Группа прибыла на место — непогода! Труп сожрали волки…

— Фёдор, в нашем лесу такое уже бывало… Не скажу, что очень часто, но слышал… — произнёс Иван Молин.

— Да я не спорю… Только вот осадочек-то остался! А что родные и близкие потерпевшего Лейкина?

— Родные подтвердили, что Игоря дома не было три дня… Чуть не забыл! У меня к Зиночке нашей просьба будет: пусть хорошенько вспомнит, какие украшения видела на Карасёвой в день гибели, пусть нарисует их… А то мои орлы старушенций-свидетельниц опрашивали, а те или не помнят ничего, или говорят, что на покойной бижутерия дешёвая была… Расхождение, понимаешь! И ещё! При вскрытии Гали Гунарас у неё в гортани был обнаружен кусок ткани, предположительно — от носового платка, там даже узор какой-то. Я завтра снимок сброшу, пусть Князева глянет, она всё-таки с покойной за одним столом в ресторане сидела… Вы когда свою напарницу навестите?

— Подполковник, давай завтра… Мы устали. Нужно хоть помыться-побриться…

— А меня после вертолёта штормит, — признался Моршин, почёсывая лоб. — Я понял: малая авиация не для меня… Кстати, а что насчёт таблетки? — вспомнил Нил.

— Да! Таких не берут в космонавты. А таблетка — интересная. Относится к группе женских гормонов-эстрогенов. Такое лекарство при огромном множестве дамских болезней назначают.

— Получается, платочек обронила таинственная незнакомка? — задумчиво произнёс Нил. — Стало быть, мужчин в той беседке — рядом со Шталь — не было, раз мужчины такие лекарства не принимают. Я прав?

— Прав! — улыбнулся Молин. — Мужчины такие гормоны принимают только в том случае, если перенесли операцию по смене пола.

Фёдор непроизвольно поморщился.

— Ладно, отдыхайте, и спасибо за то, что смотались в лес… — глядя на недовольную гримасу друга, поспешил закончить разговор Иван.

Телефон блюмкнул, оповестив о поступившей эсэмэске: «Привет, Зинаида! Будем завтра до обеда! Все подробности при встрече!»

— Слава богу, объявились, — прошептала Зиночка, прочитав кольцовское послание.

В дверь постучали. И не успела Князева ответить, как в комнату вошёл главный врач санатория.

— Как самочувствие, Зинаида Львовна? Как настроение?

Зиночка сдержанно улыбнулась.

— Я присяду? — скорее констатировал, чем спросил разрешения доктор Блюм, опустившись в кресло.

— Спасибо, всё в порядке, — заговорила Зиночка. — У меня — в порядке, — посчитала нужным добавить она. — Волнуют, конечно, определённые события, вы понимаете, что я имею в виду…

— Ужасно! Это было так неосторожно со стороны Карасёвой… При её массе разве можно бегать и не смотреть под ноги. Я с ней несколько бесед имел. Знаете, дамы её возраста переживают такой период, когда безумно хочется вернуть молодость. Они так торопятся… Так торопятся… Всё хотят сейчас и сразу! Неосмотрительно…

— Вы про её увлечение молодыми людьми? — не удержалась от провокации Князева.

— Какие увлечения? — удивлённо переспросил доктор. — Нет, я про желание резкого похудения… Личная жизнь наших пациентов меня мало интересует.

«Ой, врёте!» — подумала про себя Зинуля и хитро посмотрела на Блюма.

— А как продвигается следствие по найденному за забором трупу Гали Гунарас?

Герман Блюм равнодушно пожал плечами и строго посмотрел на любопытную пациентку.

— Это вам в полиции лучше узнать!

Было видно, что вопрос ему не понравился.

— Наш санаторий к этому случаю никакого отношения не имеет. Или вы считаете по-другому?

— Я считаю, что попала на отдых в неудачное время… И все эти события меня расстраивают, — вздохнула Князева.

— Жизнь, Зинаида Львовна, это — жизнь… Никто не застрахован. Ну да оставим эти темы… Я, собственно, для чего зашёл… Вам до конца отдыха чуть больше недели осталось… Может, есть смысл усилить процедуры? Могу предложить пиявки! У нас отличный кабинет гирудотерапии открылся.

— Спасибо! Процедур хватает… А пиявок я боюсь! — Зиночка поёжилась.

— Пиявок боитесь? — он наигранно улыбнулся, затем снял очки, достал из кармана идеально белый носовой платок, украшенный по кромке меандровым орнаментом, и начал протирать стёкла, насмешливо глядя в глаза Князевой.

Зиночка не могла оторвать взгляда от платка.

— Нравится?! — неожиданно поинтересовался врач. — Чудный батист! Мы такие платки от администрации всем сотрудникам дарили. С одной стороны — мелочь, но вещь необходимая. А пиявок опасаться не стоит. Как показывает опыт, бояться нужно необдуманных действий и неосторожности.

Зиночке показалось, что врач произнёс последнюю фразу особенным тоном.

— Хорошо, я запомню. Буду проявлять осторожность и обдумывать свои действия.

— Очень на это надеюсь! Приятного отдыха!

«Целевой визит. Не просто посещение пациентки, а намеренная демонстрация платочка, как две капли воды похожего на мою находку!» — подумав так, Зинуля насторожилась.

Вся эта манипуляция с платками явно была постановочным трюком. Доктор хочет сказать, что такой платок может быть у каждого работника…

Хорошо! Посыл понятен!

Но понятно и другое…

«Господин Блюм, этот цирк, безусловно, вы разыгрываете, получив информацию от Беллы Синельниковой. Но что вас связывает? И кого вы защищаете? Беллу или…» — размышляла Зинуля, собираясь в столовую.

Война — войной, а обед — по расписанию…

Юрий Васильевич сидел за столом в компании строгой девушки. Другого эпитета для начального описания этой особы у Зиночки бы, пожалуй, и не нашлось. Прямые волосы натурально-русого цвета стянуты в тугую «дулю» на самой макушке. На лице — ни грамма косметики. Тонкие дугообразные брови презрительно возвышаются над круглыми очками в сиреневой перламутровой оправе. Узкие губы скептически поджаты. Одежда тоже поражает своей лаконичностью и простотой: серый свитер с высокой горловиной и чёрная юбка до колен.

«Классический портрет — старая дева, синий чулок…» — решила про себя Зиночка и, поздоровавшись, присела на своё место.

— Вот посмотри, Милочка… — сокрушённо обратился Юрий Васильевич к новенькой. — Как чудесно выглядит Зинаида Львовна. Женственно, привлекательно!

— Дед, отстань, а? — попросила «старая дева».

— Вот, Зинаида Львовна, разрешите представить вам мою внучку Милёночку. Она у нас социолог, молодой кандидат наук. Представляете, в двадцать шесть лет уже кандидатскую защитила!

Зинуля изобразила восторженную улыбку.

— Ну вот как с тобой разговаривать? — притворно сердясь, покачал головой старик. — У всех свои проблемы… У одних дети ни учиться, ни работать не хотят. А моя — отдыхать совсем не умеет. Она, видите ли, не понимает, зачем людям отдых необходим и как можно бесцельно тратить время. Я её к себе в санаторий еле вытащил. Хоть по воздуху погуляет! В бассейне поплавает! Что тут у нас ещё намечается?

— У нас в санатории очень неплохие музыкальные вечера, сначала скрипичная музыка, затем танцы, — подсказала Зинуля.

— Вот! Вот видишь, как здорово! Обязательно сегодня сходи.

Мила посмотрела на деда поверх очков.

— Дед, ты меня не слышишь? Я согласилась приехать только потому, что соседи с утра до ночи перфоратором гудят, а мне статью дописывать… Я, дед, приехала плодотворно потрудиться в тишине…

Юрий Васильевич умоляюще посмотрел на Князеву.

— Если не секрет, на какую тему пишете статью? — сделала вторую попытку принять участие в разговоре Зинуля.

— Рекреация пожилых людей в современных социокультурных условиях, — с готовностью ответила внучка археолога, и её лицо заметно оживилось. — Это настолько благодатная тема, что вы даже не представляете. Понимаете, в современном обществе происходит стремительный процесс деконструкции социального опыта предшествующих поколений. Пожилые люди всегда выступали транслятором культуры, преобразователем социального опыта на основе накопленного потенциала и тем самым вносили свой вклад в развитие общества. Новое всегда выступало как переосмысление старого: либо в форме отрицания, либо в форме преобразования. Молодёжь чаще отвергает традиционный опыт, чем усваивает его. Формируется особый тип префигуративного сознания. В условиях префигуративной культуры возникают изменения в возможностях реализации духовной жизни пожилых людей….

Глядя на оседлавшую любимую тему внучку, Юрий Васильевич, чертыхнувшись, махнул рукой в её сторону.

— Актуальная тема, — произнесла Зиночка. — Но согласитесь, Мила, что для погружения потребуются и наблюдения.

— Да, — погрустнела девушка. — По-хорошему — конечно. Но у меня дедлайн, нужно торопиться, и мне совсем некогда посещать специализированные учреждения для пожилых людей, чтобы понаблюдать и побеседовать.

— Спешу вас заверить, что вам повезло, — хитро прищурившись и добавив голосу интриги, вкрадчиво произнесла Зиночка. — Здешняя публика на восемьдесят процентов состоит из субъектов, достойных вашего внимания.

Юрий Васильевич недовольно ухмыльнулся и неодобрительно посмотрел на Князеву.

— Особенно рекомендую посетить вечерние развлекательные мероприятия. Масса материала по вашей теме, — заверила она.

— Дед, ты пойдёшь со мной? — заинтересованно обратилась Милочка к старику.

— Милена! У меня сегодня хоккей! Может, в другой раз?

— Я могу составить вам компанию, если не возражаете, — предложила Зинаида.

— Нет, конечно! — горячо откликнулась Милочка…

Вечером Зиночка неоднократно пожалела о своём обещании. Навалилась усталость. Не то что бы трудно было шевелиться — нет! Скорее, неохота выходить из номера. Хотелось поваляться на кровати в уютной пижаме, полистать интернет, хорошенько обдумать и систематизировать недавние события в тишине.

Её уже подмывало позвонить в номер Милене и, сославшись на головную боль, тактично «спрыгнуть» со своего обещания. Тем более что завтра встреча с Кольцовым…

Интересно, куда их носило и связано ли это с делом Карасёвой?

Кстати, про Карасёву…

Можно обрадовать напарников, что такое короткое и необременительное расследование завершено по инициативе заказчицы.

Получается, что на данном этапе — никаких дел…

Ах да! Мадам Синельникова! И это её предложение: в случае чего гарантировать ей поддержку и ложное алиби…

От одной этой мысли Зиночка поморщилась.

Гнусность какая! Послать эту Беллу куда подальше и забыть, как страшный сон. У неё с её деньгами и без нашего агентства защитников найдётся хоть отбавляй. Вон поди ж ты! Сам главврач прискакал, сказочку про платочки придумал…

А если не полениться и проверить? Поинтересоваться у персонала: действительно ли им на Новый год такие презенты раздавали?

А Эмма Шталь?

У Зиночки при воспоминании о слёзах и истерзанном теле новой знакомой тоскливо заныло сердце.

Эмма, Эмма! Почему ты так категорически не хочешь наказать своего обидчика?

Стыд? Страх позора?

А может быть, Шталь — разбитная тамада с репутацией весёлого и неунывающего человека, работающая в сфере развлечения публики, — всё правильно решила? Город — да и область — у нас небольшие. При желании через пятнадцать минут разговора с совершенно чужим человеком всегда можно найти парочку общих знакомых. А тут такое… О чём будут шептаться подвыпившие гости на банкете, закусывая водку тарталетками с красной икрой?..

«Смотри, голубушка, эта та самая тамада, которую изнасиловали… — Да ты что! Та самая?! А держится бодрячком… Интересно, как она такой позор пережила? — Может, сама насильника спровоцировала?..» — реалистично представившую такой диалог Зину передёрнуло от ужаса.

А с другой стороны — ходит эта сволочь и посмеивается. Безнаказанность развращает. Нужно уговорить Кольцова и навестить Эмму — пусть наймёт агентство «Ринг». Денег с неё брать не будем. А вот пожелание Зонтиковой таким образом честно исполним. Вычислим насильника, а там решим, как ему жизнь испортить. А пока у нас на гада ничего нет, ничегошеньки… Не считая платка с меандровым узором…

Зинуля взяла в руки платочек и в сотый раз принялась пристально рассматривать батистовый лоскуток: «Кто твой хозяин? Что он хотел? И он ли надругался над бедной Эммой?» Она решила на всякий случай оставить платочек при себе и, положив поглубже во внутренний карман джинсов, нехотя принялась готовиться к посещению музыкального салона…

Когда Князева спустилась в фойе, то не сразу узнала Милочку, сидящую в кресле и лениво листающую глянцевый журнал. Не то чтобы девушка разительно переменилась, нет, она просто распустила свои роскошные блестящие молодостью и здоровьем волосы и сняла очки.

Зинуля невольно залюбовалась. Вот он, истинный формат сверхмодного стиля, который в мире высокой моды называется «а-ля натюрель»!

Оправдывая своё название, стиль «а-ля натюрель» предполагает минимум макияжа, а лучше — если он отсутствует вовсе. Одежда подбирается стильная и комфортная одновременно, а ногам должно быть действительно удобно в обуви. На первый взгляд — всё проще простого, но это заблуждение дилетанта. «А-ля натюрель» — очень трудоёмкая концепция! Только потому, что взамен фальшивых «прелестей» типа накладных ресниц, наращённых волос, откорректированных татуажем бровей, накачанных силиконом губ и других частей образа она требует поистине красивой кожи, красивого тела и безупречных волос. Ведь именно они играют главную роль в этом изысканном стиле. Натуральный стиль требует ежедневной работы. Это не тот случай, когда прыщи и круги под глазами можно замазать густым слоем тонального крема. А волосы! Они должны быть безупречными: чистыми, непосечёнными и только естественных цветов. Никаких торчащих корней, отрастающих прядей другого цвета и прочих «красот». Одежда довольно свободных силуэтов и из натуральных тканей. Она должна быть строго по размеру и смотреться гармонично. Зато отпадёт необходимость постоянно одёргивать подскакивающую мини-юбку или поправлять платье, выделяющее животик, — если таковой имеется. Короче, никаких «цыганских картинок» и силуэтов «танк в чехле»! Просто и со вкусом, как ещё Вильям Шекспир советовал:

Наутро Зинуля проспала завтрак.

Без приключений приняла лечебную ванну и вакуумный массаж от нетипичного для санатория молчуна Володи. То, что медицинский работник не отличался разговорчивостью, Зинуля квалифицировала как результат распространившейся информации о сотрудничестве с правоохранительными органами и последующей за этим команды прекратить все попытки соблазнения, направленные в её адрес.

Освободившись, позвонила Кольцову.

— Ползём потихоньку, — посетовал лучший друг. — Гололёд страшенный, так что выдвигайся, старушка, к воротам минут через десять.

Зинуля отключила от зарядки смартфон, на всякий случай проверила снимки драгоценных украшений, сделанных со страницы сайта ювелирного дома «JACOB&CO», и, облачившись поверх спортивного костюма в тёплый пуховик, натянула угги[10].

Двадцать шесть градусов ниже нуля — вот так погодка для отдыха в санатории!

— Ой! Ой! Какая симпатичная снегурочка к нам в машину садится! — засмеялся Фёдор, разглядывая напарницу. — Посвежела, похорошела… На пользу отдых идёт! Чего-то я, Зинаида, соскучился даже…

В кольцовском «Вольво» было тепло и уютно. Наверное, Зинуля тоже соскучилась по друзьям, с которыми практически не расставалась три последних года. Она с удовольствием втянула носом свежий запах цитрусового одеколона Фёдора и жирный мясной дух поджаристого чебурека в руках Нила.

— Будешь? Ещё есть, — тут же предложил щедрый Моршин. — Хорошо, что морозяка, а то бы Фёдор ни за что не разрешил в машине есть. Вот скажи, Зина, почему нельзя есть чебуреки в «Вольво»? Салон — кожаный. Даже если и капнет где, то легко оттереть можно.

— Жуй давай, любитель узбекской кухни. И не дай бог тебе сальными пальцами следы оставить, — угрожающе прикрикнул Кольцов.

Зиночка расхохоталась.

— Нил, ты же у Фёдора в гостях был? Идеальную чистоту видел?

— В гостях? — с набитым ртом пробурчал Моршин. — Какие ж это гости? В гостях я у тебя был, ты всякие пироги печёшь, финтифлюшки разные… В гостях угощают! — он блаженно закатил глаза. — А у нашего шефа? Словно на официальном приёме… «Заходи! Садись! Чай будешь? Не будешь? Хорошо! Рассказывай! Всё! Пока!» — Моршин очень похоже сымитировал манеру разговора Фёдора.

Наконец перешли к делу…

Кольцов подробно рассказал об их выезде на место обнаружения трупа Лейкина и о том, что ни трупа, ни места как такового обнаружить не удалось.

Зиночка в свою очередь тоже подробно отчиталась обо всех без исключения событиях прошедших дней, особенно акцентируя внимание коллег на пожелании Зонтиковой использовать невозвращённый аванс на другое расследование по их усмотрению.

— Странностей стало ещё больше, — вынес вердикт Фёдор.

— Предлагаю разговорить Эмму Шталь, она классная тётка, мне её ужасно жалко. Так напугана…

— Да понял я, понял, куда ты клонишь, — пробурчал Кольцов.

— Что скажешь, Нил?

— Я — за! Уродов нужно выводить на чистую воду! Уверен, что это у него не единственный эпизод, даже если Эмма не захочет сама — можно будет выйти на другую жертву и сдать его Молину.

— Легко у тебя всё… — пробурчал Фёдор.

— Кстати, начальник, ничего, что ты забыл передать Зиночке привет от подполковника Молина?

— Точно! — встрепенулся Кольцов. — Посмотри, Зинуль, у Гали Гунарас из гортани вытащили обрывок ткани.

Он протянул Зиночке снимок смятого носового платка с меандровым орнаментом по кромке.

— Фёдя! — не выдержав, вскрикнула Князева. — Это точно такой же, как тот, который я в беседке нашла, — да вот же он!

Она задрала пуховик и хотела залезть рукой в карман джинсов.

— Чёрт! Чёрт! Я же — в спортивных штанах! Платочек в джинсах остался… Ну что за растяпа! — ругала себя Зинуля. — Нилушка, придётся тебе завтра опять к Молину смотаться и для сравнения отвезти мою находку.

— Конечно, мэм! Как скажете, мэм!

— Не паясничай, — остановил парня Фёдор. — Что там ещё Иван просил?

— Ещё Иван просил нарисовать, как выглядели украшения, которые ты, Зиночка, видела на покойной Мире Петровне и которые чудесным образом испарились к моменту приезда скорой помощи.

— Рисовать не придётся. Я сейчас вам скину фотки, там и цены указаны… Это на случай того, чтобы никто не испытывал заблуждений типа: настоящие драгоценности или бижутерия.

— Ну ты это, мать, поаккуратней. Фото в лаборатории раствором не проверишь… А из стекла и железа не только небоскрёбы строят — можно и копию серёжек соорудить.

— Ши-и-их, — прошуршал звук дошедшего послания в телефоне у Нила.

— Тр-р-р, — тут же подтвердил айфон Кольцова.

Мужчины уставились на экран, разглядывая изделия.

— Мать честная — курица лесная! — словно заворожённый, произнёс Моршин.

— А по мне — так как-то легкомысленно… Бабочки, понимаешь, да ещё голубые… — отозвался Кольцов. — Но цены… Да! Цены впечатляют… Офигеть не офигею — и подороже видал. Например, у нашей Зиночки… — он не договорил.

— Глазам не верю! — снова произнёс Нил и поднял на друзей ошалелые от догадки глаза. — Представляете, я это кольцо в руках держал! Я даже представить не мог, что оно таких бабок стоит!

Теперь удивились Князева и Кольцов.

— Где?!

— Когда?!

— Как фамилия егеря? — спросил Моршин.

— Храпунов Егор Назарович, — машинально отозвался Фёдор.

— Значит, такое кольцо я видел у его жены — Храпуновой Любы. Отчества не знаю…

И парень подробно рассказал, как случайно нашёл колечко.

Кольцов от досады так стукнул по рулю, что автомобиль откликнулся коротким пронзительным сигналом.

— Вот не понравилось мне всё это… Чувствовал: что-то тут не чисто… Эх! А ты чего молчал? Чего сразу не рассказал?

— Да я даже не подумал… — оправдывался Нил. — Мне и в голову не пришло, что это дорогая побрякушка. Думал, так себе… Нужно Молину доложить и в лес вернуться.

— Молину — это можно… А вот насчёт егеря навестить… Боюсь, что не получится. На два дня вперёд штормовое предупреждение… Ни одна вертушка не полетит. На чём добираться будешь? Про егеря на два-три дня забыть придётся…

— А можно и не забывать, — напомнила о себе Зиночка. — Я вот точно помню, где здание «Кумскобллесхоза» расположено. Предлагаю поехать и навести справки о Храпунове и его супруге. А Молин пусть предупредит лесное хозяйство о конфиденциальности нашего визита. А чтобы времени не терять — в городе заедем на Лесную 3, по адресу прописки Шталь Эммы…

— Не мытьём, так катаньем… — вздохнул Фёдор. — По морозу с ветерком…

— А я, получается, и обед в санатории пропущу, — притворно захныкал Нил.

— Фёдя, предлагаю оставить товарища Моршина в санатории — пусть обедает, — согласилась Зиночка. — Заодно за обстановкой понаблюдает. А ещё лучше — за Юрием Васильевичем и Милочкой. Если повезёт — постарайся с девушкой познакомиться, расположи её к себе… Если не получится — разузнай на ресепшен: как их фамилия и в каких номерах дед с внучкой проживают. И Синельникову из поля зрения не выпускай на всякий случай.

— Разрешите исполнять? — обрадовался Нил.

— Разрешаю, — вздохнул Кольцов.

До Кумска тащились долго. Метель завьюжила так, что «дворники» еле-еле справлялись с работой.

— Видимости никакой, — злился Кольцов, всю дорогу напряжённо держа ногу над педалью тормоза. — Знаешь, какое первое правило водителя в такую погоду?

И он посмотрел через зеркало дальнего вида на Зину.

— Нет, — призналась притихшая Князева.

— Сиди дома и не высовывайся! — пояснил Фёдор.

На подъезде к Кумску ветер поутих…

Кольцов позвонил по громкой связи Молину и поделился информацией.

— Ну, психи! — восхитился Иван. — Куда так торопитесь, могли бы и до завтра подождать. Раз приехали, то, конечно, позвоню Вадим Борисычу, он мужик классный, я его сто лет знаю. Встретит, расскажет. Ты только, Фёдор, пиши на диктофон, чтобы чего не упустить. Кстати, у него там в соседнем кабинете бухгалтерша Валентина Петровна сидит — тёща Вадика. Пусть Зиночка с ней обязательно поболтает, та про всех всё знает… Купите ей упаковку хорошего зефира, старушка его обожает…

От непогоды для сыщиков был явный прок. Зайдя в контору, они приятно удивились тишине и безлюдности. Из посетителей — никого. А малочисленные сотрудники сидели за закрытыми дверями кабинетов, создавая иллюзию выходного дня.

Вадим Борисович — дородный мужчина с огромной круглой как шар без признаков растительности головой — пил чай вместе с тёщей, круглолицей старушкой со смешными кудельками седых волос.

Увидев Фёдора с Зиночкой, радушно пригласил их присоединиться к чаепитию.

— Иван звонил, распоряжение дал… Спрашивайте, — сказал он, пододвигая гостям стулья.

— Вадюша, ты здесь с товарищем побеседуй, а мы с девушкой ко мне переберёмся, — по-хозяйски распорядилась бухгалтерша и, взяв чашки, направилась к двери.

Зинуля послушно последовала за ней…

В маленьком душном кабинете, установленном горшками с фиалками, алоэ и прочими растениями, было жарко.

Зиночка стянула пуховик и, вспомнив, вручила Валентине Петровне коробку зефира в шоколаде.

— Спасибо, милая! — старушка заулыбалась. — Помнит Ванечка о моих пристрастиях. Я, Зиночка, диабетом страдаю, врачи категорически всё сладкое запрещают. Дочка с сыном контролируют… Вот и приходится контрабандой, понимаешь…

— Простите, я не знала, давайте заберу, — растерялась Князева.

— Я тебе заберу… — погрозила сморщенным пальцем бабуля. — Мне уже семьдесят четыре, так что имею право на отступление от правил… К тому же, если совсем помаленьку, то иногда и не грех. Так что Ванечка говорил? — она надела очки и посмотрела на экран компьютера, стоявшего на столе. — Минуточку, тут письмо электронное… Сейчас отпишусь…

И она так быстро застучала по клавиатуре, что удивлённая Зинуля только диву давалась. Ну надо же, в таком преклонном возрасте — и так пользоваться оргтехникой…

— Приглашают на семинар по бухгалтерскому учёту в Аргентину, — она лукаво посмотрела на Князеву. — Как тебе? Это каким идиотом нужно быть, чтобы за двести пятьдесят тысяч целковых слетать за океан, где тебе инструкцию прочитают, которая давно всем известна….

— Ну, Валентина Петровна, вы же прекрасно понимаете, зачем эти семинары нужны…

— Да всё я понимаю, — вздохнула бухгалтерша. — Работать никто не хочет… А казённые деньги тратить — желающих хоть отбавляй. А филькины грамоты да награды? Липовых фондов развелось — пруд пруди. Платишь тысяч триста, и тебе вручают почётный знак «Лучший в отрасли». В соседнем охотхозяйстве все стены грамотами завешаны, все полки медалями и кубками заставлены, там директор от банкетов и торжественных мероприятий по поводу вручения наград не просыхает. Сопьётся скоро, сердешный. Зарплату людям четыре месяца не выдаёт… Эх, нет на них ни Сталина, ни Андропова… Кстати, а ты случайно про фонд «Солон 21 века» не слыхала? Уж больно у них заманчивые условия по инвестициям.

Зиночка уже хотела отрицательно помотать головой, но неожиданно вспомнила конверт на столе у Германа Блюма.

— Салон через «о»? — спросила она. — Видела такое название, но уж, извините, не могу побороть неприятия безграмотности, поэтому деятельностью организации не интересовалась.

— Вряд ли ошибка, — скептически заметила Валентина Петровна. — Я так подумала, что это аббревиатура. Сейчас это модно… Может, первые буквы имён пайщиков: Сергей, Олег, Леонид, Ольга и Никодим какой-нибудь, — она рассмеялась, довольная собственной шутке.

— Правда, — согласилась Зиночка. — А я даже и не подумала…

— Ладно, чёрт бы с ними. Про Егора Храпунова, значит, интересуешься… Чай-то наливай, не стесняйся. Чуешь, чабрецом пахнет?

Зиночка с удовольствием отпила ароматный напиток и показала Валентине Петровне большой палец.

— Пей… — старушка сняла очки и стала вертеть их в руках. — Егор, Егор… Хороший простой мужик, родителей его знаю: честные, работящие — царствие им небесное — были. Ты Храпунова сама-то видела?

Зина отрицательно помотала головой.

— Понятно. Если не видела, то скажу: он смолоду застенчивым рос, да и на язык не особо разговорчив. А когда его хулиганы избили — вообще в себе замкнулся.

— Избили? — произнесла Зина.

— Да. Но это ещё в конце восьмидесятых. Тогда везде одни бандиты да разбойники буянили… Он тогда ещё стажировку в охотхозяйстве проходил, вот на свою беду и решил браконьеров задержать. Те мало того, что его до полусмерти отделали, так и глаз повредили. У него теперь бельмо страшное навсегда осталось. После того случая он решил, что суждено ему одному век куковать, жил, значит, бобылём… Мы, честно сказать, и не надеялись, что придётся у него на свадьбе погулять. А тут на тебе: десять лет назад приезжает как-то за зарплатой и говорит: «Я, Петровна, женюсь…» На телефоне фотокарточку невесты показывает. Смотрю — молодая женщина, миловидная такая. Любой зовут. Стали мы с Егором чай пить. Он и рассказывает, что, мол, в поезде познакомился, когда к племяннику в отпуск ездил. Невеста оказалась из соседней области, ближе к Загорску. Сирота, по образованию медсестра. Егору тогда сорок два стукнуло, а ей и тридцати не было. Свадьбу скромную сыграли, и стала она с ним в лесу жить. Жили всегда дружно. Мы летом с семьёй у них гостили, ничего не скажу — хозяйка Люба справная. Только вот детишек они так и не нажили… Не знаю, что тому причиной, не лезла и не расспрашивала. Да и не тяготило их это… Дело в том, что после свадьбы выяснилось: у неё есть братик лет на двенадцать или поболе младше Любы. Трудный мальчик. С ними жить не хотел, работать не хотел, всё о лёгких деньгах мечтал, да в телевизор попасть… Очень уж прославиться мечтал. Я его видела однажды… Правда — смазливый парнишка, ничего не скажешь.

— А как его звали? — заинтересованно спросила Зина.

— Как звали? Как-то смешно его звали… Дай бог памяти… — старушка подняла кверху глаза. — Гоша… Гога… Нет! Горя! Они звали его Горя! Что за имя такое? Не знаю…

— А вы случайно не знаете, какая у Любы была девичья фамилия? — затаив дыхание, проговорила Князева.

— Знаю. Такую фамилию разве забудешь? Гнойникова.

— Гнойникова?.. — разочаровано протянула Зиночка.

— Правда, ужасная? Я бы с такой жить не хотела. То ли дело у меня — Лисица!

Зина натянуто улыбнулась.

— Так вот, этот их Горя даже в артисты поступать пытался. Только у него с голосом проблемы, и на сцену пути ему заказаны. Егор говорил, что дисфония какая-то, кажется, так болезнь называется. То хрипит, то сипит, а разволнуется — голос вообще пропадает. Храпунов с женой его где только ни лечили — бесполезно. Но лет пять назад Егор вроде хвастался, что удалось парню в какую-то молодёжную телепрограмму устроиться. Но я в этом не разбираюсь. Потом вроде слышала, что он женился, потом — вроде развёлся…

Но Зиночка уже слушала вполуха. Даже если учесть, что Горя и Гарик — это производные от имени Игорь, то всяко Лейкин — это совсем не Гнойников…

Прощаясь, Вадим Борисович снабдил гостей сумками со свежей лосятиной.

— Это вам и подполковнику Молину. Как на охоту соберётесь — звоните, не стесняйтесь.

— Вот видишь, и мясом разжились, — хмыкнул Кольцов, загружая в багажник тяжеленный пакет. — Ты мясо лося готовить умеешь?

— Нет, — призналась Зинуля.

— Ладно, нашу долю пока заложу в морозилку, а после преподам тебе мастер- класс. А ещё лучше — попрошу об этом Маргариту Гавриловну.

— Маму Нила, — заулыбалась Зиночка.

— Точно, мама нашего Нила такие котлеты из лосятины с манной кашей готовит. Пальчики оближешь! Теперь куда поползём?

— Теперь — к Эмме. Лесная 3.

Маленький белый домик в конце улицы снаружи выглядел очень привлекательно. Через выкрашенную в зелёный цвет сетку-рабицу был виден небольшой двор с плодовыми занесёнными снегом деревьями и дорожками, которые трудолюбивые хозяева уже успели очистить от наносов снега.

Кольцов остался сидеть в машине, и Зиночка стояла у ворот в одиночестве, нажимая на кнопку звонка. Прошло несколько минут, прежде чем тишину нарушил лающий мужской кашель.

— Иду, иду!

Даже издалека Князева услышала, как тяжело и прерывисто дышит говорящий. Прошло ещё несколько минут, когда хруст шагов возвестил о приближении хозяина. Наконец из-за раскидистой яблони показался человек…

— О боже! — в страхе прошептала Зина.

Мужчина был полным настолько, что трудно себе представить, каких усилий ему стоит передвигать колоннообразные тяжёлые ноги.

Фёдор, наблюдавший за происходящим из окна машины, выскочил и подбежал к Зиночке.

— Ты чего? — удивилась она.

— Сам не знаю, от неожиданности, наверное, — ответил Кольцов. — Как думаешь, сколько он весит?

— Больше ста… — прикинула Зинуля.

— Это я — больше ста, — прошептал Фёдор. — А он — в три раза толще. Как у него ходить-то получается? Зин, я с завтрашнего дня на кефир перейду.

— Тихо! — шикнула Князева. — Может, он спортом занимается!?

— Сдурела совсем? Он сто метров полчаса идти будет… Каким ещё спортом?

— Например — сумо… — глядя на приближающуюся тушу, предположила Зинуля. — Рекордсмен Жозе Луис Гарза весил, между прочим, четыреста девяносто девять килограммов, а американский сумоист Эмануэль Ябраух — в дни своей активной спортивной деятельности — триста девяносто.

— Охренеть! — отреагировав Фёдор. — Хорошо, что это не наш вид спорта.

— Спорт — он границ не знает! — поучительно произнесла Зина, не сводя глаз с хозяина дома. — На текущий момент самый тяжёлый спортсмен-сумоист — наш соотечественник. Орора Сатоси, а по паспорту Анатолий Валерьевич Михаханов — уроженец Бурятии. В 2012 году он весил двести семьдесят три килограмма.

— Ты, подруга, не устаёшь меня удивлять…

— Забыл, что мой коэффициент интеллекта — сто тридцать? — съязвила Зинуля.

— Да как такое забудешь?! Я уже привык.

— Вам кого? — с присвистом дыша, несостоявшийся сумоист оттягивал пальцем правый глаз, чтобы лучше разглядеть пришедших.

— Он ещё и плохо видит! Да он просто… Циклоп! — еле сдерживая смех, прошипел Фёдор.

Зина ткнула его в бок локтем и громко прокричала:

— Здравствуйте! Вы Григорий? Мы — знакомые Эммы! Она дома?

— Ты зачем орёшь, — отвернувшись, не унимался ёрничать Кольцов. — Предполагаешь, что он ещё и глухой?

— Эмма… Она в магазин пошла. Скоро вернётся, сейчас открою…

Циклоп-сумоист открыл калитку, впуская гостей.

— Идите в дом… Идите… А то я пока дотелепаюсь — вы замёрзнете совсем.

В доме Князева и Кольцов представились хозяину и, разувшись, прошли в столовую.

Идеальный порядок поразил даже придирчивого Кольцова.

— Немецкая чистоплотность, видимо, не зря про немцев так говорят, — прошептал он, когда Григорий, пыхтя, вышел в другую комнату.

Вернувшийся хозяин положил на стол включённый планшет.

— Смотрите, смотрите… — он снова закашлялся. — Там перечень номеров, расценки, примерные сценарии. У вас торжество чему посвящается?

— Юбилей! — молниеносно выпалила Князева и под столом наступила на ногу напарнику.

— Юбиляр молодой или почтенного возраста? — профессионально поинтересовался Гриша.

— Почтенного! Тридцать семь! — заулыбалась Зинуля, показывая взглядом на Кольцова.

— Тридцать семь? — удивлённо переспросил толстяк. — Так разве это — юбилей?!

— Видите ли, британские учёные доказали, что в тридцать семь лет организм полностью перестраивается на старение. Соответственно, все процессы в организме постепенно замедляются… Происходит сбой в работе митохондрий… Потребности человека меняются. Соответствующей коррекции должен подвергаться даже ежедневный рацион, — выкручивалась как могла Князева.

— Ты что несёшь? — прошипел в самое ухо Фёдор.

— Вот видите, Григорий, тридцать семь только весной, а уже раздражение по пустякам, неприятие научно доказанных фактов…

— А если мне уже сорок? — обречённо проговорил Григорий. — Что тогда?

— Тогда нужно перестать верить во всякую чепуху! — громкий голос Эммы раздался у дверей. — Ты что, Гриша, не понимаешь, что девушка тебя разыгрывает? Иди, дорогой, ложись. Я сама с гостями поговорю.

Шталь, не раздеваясь, стала затаскивать тяжёлые сумки с продуктами в дом.

Кольцов подскочил и, взяв из рук хозяйки пакеты, сам занёс их на кухню.

— А говорила, что одинокая, — вымученно улыбнулась Эмма. — А у самой — мужик золотой.

— Это — друг! — ответила Зинуля.

— Ну-ну… Друг так друг… Зачем приехала?

Зинуля красноречиво покосилась в сторону комнаты, куда вышел Григорий.

— Говори, он не услышит — он в спальне, — Эмма подсела к столу.

— Наше детективное агентство называется «Ринг», может, слышала?

— Может, и слышала, — склонив голову набок и раскачиваясь на стуле, отозвалась Шталь. — И что?

— Мы хотим предложить тебе свои услуги и наказать того, кто причинил тебе… — Зиночка замялась. — В общем, наказать того, кто тебя…

— Обесчестил, — нервно засмеялась Эмма. — Спасибо, не стоит! Да и лишних денег у меня нет.

— Денег не нужно! — горячо заверила Князева. — О деньгах даже не вспоминай. Мне только нужно, чтобы ты сказала, кто он, а уж мы придумаем, как ему кислород перекрыть. Если это оставить безнаказанно, то и другие пострадать могут. Я всё понимаю… И поверь, мы сделаем так, что твоё имя — и даже упоминание о тебе! — нигде и никогда не всплывёт.

Эмма молчала и тарабанила пальцами по столу.

— Как сделаете? — в её голосе звучало сомнение.

— Существует множество вариантов, — вступил в разговор Фёдор. — Во-первых, мы можем спровоцировать его через подставное лицо; во-вторых, организовать слежку и ждать, когда он предпримет новую попытку; в-третьих, мы можем установить другие факты какой-либо незаконной деятельности; в-четвёртых…

— А в-пятых — мне это ни к чему! — перебив Фёдора, отрезала Шталь.

— А я вам не верю! — спокойно возразил Кольцов. — Вы его боитесь! Очень боитесь! И пока вы молчите и трясётесь, он чувствует свою власть над вами и не факт, что не появится около вас снова. Думаю, из-за него вы отказались приехать на беседу в полицию. Вы даже стали отрицать, что были свидетельницей, как из окна санатория был выброшен тяжёлый пакет. Но он-то помнит! Он знает, что вы это видели. И поверьте, ему не нужны риски, думаю, что одним запугиванием и унижением не обойдётся…

Эмма закрыла лицо руками, плечи женщины вздрагивали.

Зиночка дёрнулась в сторону несчастной приятельницы, но Фёдор крепко сжал её руку, удерживая на месте.

— Мы сейчас уедем. Но наше предложение остаётся в силе. Вот телефоны, — он положил на стол визитки. — Подумайте хорошенько и звоните…

Дом по адресу Лесная 3 сыщики покинули по-английски, не прощаясь.

— Очень грубо! Ты говорил с ней очень грубо! — психовала Зиночка, пристёгивая ремень безопасности.

— Так надо! — огрызнулся Кольцов.

— Она теперь ни за что к нам не обратится.

— Она обязательно позвонит. Вот увидишь! — заверил Кольцов.

Прощаясь у ворот санатория, Зиночка спросила:

— Будешь ждать, когда погода установится, и навестишь Храпунова?

Фёдор неопределённо кивнул.

— А завтра чем будешь заниматься? — не отставала напарница.

— Завтра я к Ивану поеду, там Нила дождусь, передай, чтоб курортник не задерживался… Если что — звони.

— Как там «личная жизнь» Молина поживает? Он тебя ещё с ней не познакомил?

— Ещё нет!

— Привет ему от меня передай и фотки с «ювелиркой» Карасёвой не забудь показать…

— Не забудь показать… — передразнил Фёдор. — Я их уже давно ему отправил… Я вот всё думаю: какая отвратительная фамилия — Гнойников, но несмотря на все предубеждения — с братцем Храпуновой познакомиться придётся.

Войдя к себе в номер, Зиночка принюхалась, ей почудился сладковато-нежный цветочный запах. Дверь из коридорчика в комнату была прикрыта. Это не удивило. Горничная, завершая ежедневную уборку номера, всегда закрывала эту дверь. Но запах…

Зинуля испытала тревогу. Она даже захотела позвонить Моршину, чтобы попросить его прийти к ней, наплевав на конспирацию.

— Паранойя. С этим нужно бороться, — пробурчала себе под нос Князева и с силой толкнула дверь.

Она застыла на пороге, выпучив от удивления глаза…

Вся комната была уставлена букетами шикарных свежих цветов. В напольных вазах возвышались белоснежные, словно восковые, лилии. Прикроватную тумбочку занимала плетёная корзина с кремовыми розами. Разноцветные, похожие на маки, анемоны с тёмно-синей сердцевиной, пёстрые астры, герберы, гортензии и гиацинты всех оттенков стояли повсюду.

— Ох, ничего себе, цветочный ларёк! — восхитился Нил, беззвучно проникший в открытую дверь номера.

— Это кто тебя так балует? Тут цветов на штуку баксов!

— Тебе чего? — спохватилась Зиночка.

— Я пришёл за платком, Кольцов позвонил, чтобы я завтра к восьми утра в полицию подъехал, ну я и зашёл… А тут… Просто ботанический сад… Какие мысли?

Зинуля ничего не ответила и, метнувшись к шкафу, достала спрятанный в джинсах платочек.

— Держи, — протянула она другу. — Что ещё?

— Ещё я узнал фамилию твоего соседа по ресторану. Фамилия Юрия Васильевича — Сапов, а его внучка, соответственно, — Милена Сапова.

— Спасибо за оперативность, — поблагодарила Зиночка и, развернув Моршина за плечи, подтолкнула к двери.

— Да, Зинуля, я сегодня пораньше спать лягу, а завтра уеду… Ты это… Не ходи никуда. Поняла?

— Поняла, — блаженно улыбнулась Князева.

Она захлопнула входную дверь и, взяв в руки телефон, долго не решалась позвонить…

Зиночка знала, что заказать для неё эти цветы мог только один на свете человек. Самый близкий и самый далёкий, самый желанный и самый недосягаемый. Мужчина, мысли о котором она гнала прочь от себя, мужчина, с мыслями о котором она засыпала каждую ночь.

— Свят! Свят, что ты творишь? — тихо прошептала она.

Про её местонахождение наверняка проболталась Флора, а может — Каземирыч или Изольда. В принципе, у них много общих знакомых, которые были в курсе пребывания Зиночки в санатории «Грёзы». Заказать доставку цветов из любой точки мира сегодня не составляет труда, но… Такое шокирующее количество! Наверное, служба доставки целый фургон эксплуатировала, да ещё в пургу, по морозу.

Нужно отзвониться и поблагодарить.

Зиночка набрала полную грудь воздуха и, боясь передумать, нажала кнопку вызова.

— Привет!

Она на мгновенье лишилась дара речи, услышав в трубке его низкий, такой завораживающий и родной голос.

— Зинаида! Ты хочешь помолчать? — спросил Цветов.

Зина силилась ответить, но не смогла, нахлынувшая нежность пережала голосовые связки, и она, слабо пискнув, беззвучно заплакала.

— Я знаю, тебе понравился мой сюрприз! — продолжал Свят. — Но ты должна знать, что эти цветы — ничто по сравнению с тобой… Они ничто даже по сравнению с воспоминаниями о тебе. Ты у меня благоухаешь любовью. Это такой тонкий аромат, который на всей планете улавливаю я один. И я вдыхаю тебя, Зиночка, и становлюсь счастливым. Твоя кожа — тёплая после сна — всегда сладковатая на вкус, а щёчки у тебя розовые… А ещё… По утрам у тебя губы слипаются как у младенца, и рыжие кудри блестят, когда в них путаются солнечные лучи. Ты — мой самый красивый цветок, Зиночка… Я соскучился… Я хочу тебя обнять, моя девочка.

— Я — тоже, — тихо всхлипнула Зинуля.

— Я тебя люблю, — прошептал Свят.

— Я тоже, — отозвалась Зина.

— А ты умеешь колдовать? — вдруг спросил Цветов.

— Что? — Зинуля рассмеялась, сразу перестав плакать. — Я — не колдунья, я — детектив…

— А если бы умела? Что бы ты сейчас наколдовала? — не отставал Цветов.

— Ты и сам знаешь, — прошептала Зиночка.

— Скажи мне…

— Я бы наколдовала, чтобы ты оказался рядом. Чтобы ты прямо из своей Швейцарии перелетел сюда ко мне, прямо сейчас, прямо сию минуту…

— Подожди, я найду старинный гримуар[11] и продиктую тебе самое сильное заклинание!

— Цветов, прекрати морочить мне голову! — смеялась Зинуля.

— Ты как разговариваешь с заслуженным магом, чародеем и иллюзионистом? Подожди минуту. Вот, нашёл! Сильнейшее заклинание, повторяй за мной слово в слово:

— Свят, я тебя люблю!

— Свят, я тебя люблю! — приняв правила игры, повторила Зиночка.

— Я так сильно соскучилась, что желание увидеть тебя разрушает все преграды и преодолевает все расстояния!

Зина честно повторяла каждое его слово.

— Я спешу на встречу с тобой!

— Я спешу на встречу с тобой! — эхом отозвалась Зинуля.

— Эники-бэники!

— Эники-бэники!

— Теперь выйди в коридор и посмотри направо!

— Свят! Ну не издевайся, я сейчас опять разревусь.

— Выйди в коридор — ритуал должен быть закончен по всем правилам!

— Что ты там ещё придумал? У меня в комнате цветы ставить больше некуда… — предупредила Зиночка и открыла входную дверь.

В коридоре никого не было. Она посмотрела направо и сделала несколько шагов по направлению к следующей двери. Неожиданно дверь отворилась, и сильные мужские руки, обхватив Зинулю, приподняли над полом и занесли вовнутрь.

— Я тебя ненавижу! — кричала красная растрёпанная Зинаида.

Она — извиваясь всем телом — лежала прямо на полу прихожей просторного трёхкомнатного люкса, поверх махровых халатов и шубы Свята, стянутых ею с вешалки во время активного сопротивления.

— Дешёвые эффекты! Цирк шапито! — ругалась Зина, молотя Свята кулаками по спине. — Ты! Ты сбежал от меня, ты даже не соизволил извиниться.

— Ложь! Зинаида Львовна! Гнусная инсинуация! Я хорошо помню, что в присутствии четырёх свидетелей сказал: «Извините, господа, но я тороплюсь!»

— Ну и торопись себе…

— Ну и тороплюсь…

— И торопись…

— Да замолчи ты, в конце концов!

Цветов обхватил её горячий рот своими губами.

Зиночка почувствовала волну истомы, поднимающуюся снизу и разбивающую сознание на мелкие осколки. Она выгнулась всем телом и замерла, с блаженством принимая своего мужчину. Принимая его плоть, вкус, запах и огромную любовь, сладкой судорогой пронзившую каждую её клеточку.

— Ненавижу, — прошептала она. — Только не уходи.

Цветов приподнялся на руках и смотрел на Зиночку из-под ресниц. Смотрел — словно гипнотизировал. Знакомый кругляшок золотого медальона — словно камертон страсти — раскачивался на цепочке, отсчитывая загадочные такты великого таинства.

— Что? — прерывисто дыша, спросил Свят, глядя на счастливо улыбающуюся Зинулю. — Что? — повторил он, закрыв глаза и замерев на вдохе.

— А ещё будем? — срывающимся дрожащим голосом спросила Зиночка и, вскрикнув, обмякла всем телом.

Цветов лежал на боку, положив голову ей на грудь.

— Спроси меня ещё раз! — попросил он. — Твоя непосредственность меня возбуждает больше всего на свете. Зина, ты такая настоящая… Понимаешь, ты — подлинник, ты — моё сокровище…

— Мне стыдно. Это непроизвольно вырвалось, — Зинуля поцеловала его в макушку. — А правда, что в этом люксе три комнаты?

— Правда! — ответил Свят, гладя её по бедру.

— А почему тогда мы лежим на полу в прихожей?

— Тебе что, не нравится?

— Нравится!

— И мне нравится! Хочешь, покажу, как мне это нравится!?

…!!!

— А-а-а-а-а… — словно обжигаясь о раскалённые угли, застонала Зина и притянула к себе Свята…

— Даже не решаюсь спросить, что на этот раз привело тебя в наши пенаты? — произнесла обнажённая Зинуля, сидя в кресле с фужером шампанского и покачивая ногой.

Мокрый после душа Свят с полотенцем на бёдрах хитро улыбнулся и сел в кресло напротив.

— Только не говори, что прилетел ради меня… Не поверю! — она посмотрела на пузырьки в фужере и сделала осторожный глоток. — Молчишь! Не знаешь, что ответить? Не стесняйтесь, господин иллюзионист, рубите правду-матку, как она есть… Я не обижусь. Что на этот раз? Выступление в честь дня города? Спасение опального олигарха? Покупка ресторана для дочери Артемиды?

Зиночка закрыла один глаз и посмотрела на Цветова через хрусталь бокала.

— Шампанское ещё есть? — спросила она, закусив губу. — Эта бутылка закончилась.

Свят дошёл до холодильника и, вернувшись, поставил на стол две продолговатых коробки: ярко-жёлтую и чёрную.

— О! — иронично произнесла Зиночка, — «Вдова Клико»! Знаменитый «Брют» и знаменитое «Розовое»! Открывай «Брют»!

Свят налил себе тоже.

— Зиночка, — очень мягко и вкрадчиво начал он. — Я много раз предлагал тебе выйти за меня замуж и уехать. Ты отказывалась… А я здесь жить никогда не буду… Как быть? Мне не нравится, когда ты делаешь меня виноватым…

Завтракали вдвоём с Юрием Васильевичем, не проронив ни слова.

Старик Сапов всем своим видом демонстрировал нежелание общаться и избегал смотреть на Зинулю, что ему удавалось с трудом, так как сидели они друг напротив друга.

Князева тоже не пыталась нарушать молчание и первой интересоваться относительно причины резкого «похолодания».

Милочки в столовой не наблюдалось.

Шустрый официант подошёл убрать освободившиеся тарелки.

— Приятного аппетита! А ваша внучка решила прервать свой отдых? Мне передали, что за вашим столиком освободилось место. Хотел у вас уточнить, — он вопросительно посмотрел на археолога.

— Да, моя внучка покинула пансионат раньше срока. Она категорически отказалась находиться в месте, где пребывают персоны с сомнительной репутацией, — вызывающе громким голосом произнёс Юрий Васильевич и презрительно покосился на Зинаиду.

Почувствовав неладное, паренёк покраснел и, торопливо подхватив стопку грязной посуды, поспешил в сторону кухни.

Завтракающие за соседними столиками примолкли и, бросая тревожные взгляды в сторону пожилого «трибуна», замерли в ожидании конфликта.

По-видимому, доктор наук хотел таким образом спровоцировать Князеву как минимум на негодование, а как максимум — на обличающий её пороки диспут.

Но Зиночка продолжала молча есть, не давая соседу по столику возможности прилюдно «выпустить пар», откровенно распиравший его изнутри. Старик явно волновался, его рука с чашечкой чая заметно подрагивала, и вместо того, чтобы — закончив трапезу — достойно удалиться, он продолжал сидеть, нагнетая обстановку своим присутствием.

Зиночка знала, что вступать в дебаты с малознакомыми пожилыми людьми — дело неблагодарное. Кто знает все недуги старика? Одно неверно обронённое слово может вызвать вспышку неконтролируемой агрессии. Зачем устраивать шоу в людном месте — себе дороже!

В старости характер человека меняется: он становится более резким, более требовательным, а если даже спокойные по жизни люди, старея, любят поучать молодёжь, то что говорить о тех, кто с молодости был вспыльчив и не отличался терпением.

Допив кофе, она отставила чашку и собиралась встать из-за стола.

— Какое вопиющее хамство не реагировать на мои слова! Ваша тактика вести себя как ни в чём не бывало вам не поможет! — Юрий Васильевич побагровел и ещё больше повысил голос. Многолетняя преподавательская привычка держать внимание аудитории в напряжении, используя различные модуляции голоса, была налицо.

— Может быть, вы соизволите признаться, какие мерзости умудрились рекламировать моей высоконравственной внучке? К чему вы склоняли девочку? Она уехала расстроенная, ничего толком не объяснив. Она должна была пробыть здесь со мной до конца моего лечения. А теперь по вашей милости я остался один и в таком состоянии, что трудно сказать: оздоровят ли меня местные процедуры или наоборот! Что вы наговорили Милочке?

— Успокойтесь! — глядя разгневанному профессору прямо в глаза, попросила Зинуля. — Вам же потом стыдно будет за свою несдержанность!

— Мне?! Стыдно?! Да я вчера вечером, презрев свои принципы, хотел с вами поговорить с глазу на глаз. Я стучал к вам в номер. Но дежурный «медбрат» сказал мне, что вы находитесь в соседнем «люксе», в гостях у одинокого мужчины! А когда я подошёл к его двери, там были слышны такие звуки… Такие звуки! Я буду писать жалобу главврачу! Это санаторий, а не публичный дом! Вас должны выселить с позором и без компенсации! Я об этом позабочусь! Я в облздрав напишу…

Когда длинная тирада закончилась, Зинуля ощутила звенящую тишину в зале. Даже официанты остановились. Все смотрели на Князеву: кто — с глумливой улыбочкой, кто — с ненавистью, кто — с сочувствием.

Напряжённая как струна Зина чуть не схлопотала инсульт, когда тягостное безмолвие было нарушено раскатистым смехом.

Невесть чему так громко радующийся к их столику спешил Марат Сабитов с лучезарной улыбкой на лице.

— Вот вы где! А меня за вами прислали! Хорошо, что застал вас здесь, следователь Князева! — последние слова он нарочно произнёс так громко, чтобы услышал весь зал. — Значит, буду первым, кто сообщит вам приятную новость. Генерал-майор Вахрушев из Москвы лично звонил нашему руководству и интересовался, как его доблестные сотрудники отдыхают! Рассказывал про ваши заслуги перед системой правопорядка, просил оказывать всяческое содействие! Намекнул, что за блестяще проведённое расследование вас представили к награде!

Он окинул торжествующим взглядом отдыхающий.

— Господа, давайте порадуемся за Зинаиду Львовну! Женщины на страже закона всегда вызывают восхищение!

Марат зааплодировал.

Зал ожил. Некоторые отдыхающие тоже похлопали в ладоши. Все оживились, и помещение снова наполнилось звуками. Официанты, словно подорванные, приступили к своим обязанностям, а гости, застучав вилками, вернулись к прерванным разговорам.

Фитнес-инструктор плюхнулся на пустующий около Зинаиды стул, и она тут же ощутила, как он несильно наступил ей на ногу.

— Вы уже закончили завтрак? — продолжая оставаться в образе, спросил Сабитов.

— Да, — тихо проговорила Зиночка.

— Тогда пойдёмте, я вам кое-что передам.

— Но… Позвольте, — к Юрию Васильевичу вернулся дар речи. — Вы что, офицер полиции? Вы что, вербовали Милочку?

— Я бы на вашем месте подбирал слова, — строго посоветовал Марат. — И меньше бы задавал вопросов, нарушающих условия конфиденциальности. Пойдёмте, Зинаида Львовна…

Зина не помнила, как они вышли, как Сабитов вызвал лифт и как поддержал её за локоть, заставляя пройти в кабину.

— Вы меня спасли! Спасибо вам, — по щекам покатились слёзы. — Я не знала, что делать. Было очень стыдно. И самое главное, что без причины… Ужасное состояние.

— Я знаю, — сочувственно произнёс Марат. — Я вас очень хорошо понимаю…

Князева всхлипнула и благодарно посмотрела на своего спасителя.

Марат протянул ей новый, пахнущий свежестью носовой платок с меандровой окантовкой.

— Откуда это у вас? — забыв о пережитой обиде, насторожилась Зинуля.

— Несколько дней назад всем выдали, — ответил Сабитов. — Сказали, что ко дню Крещения. Странно, правда? — он загадочно подмигнул Князевой. — Я-то — мусульманин… Но и меня поздравили с православным праздником. Сказали, что такие платки должны быть у каждого работника…

— Действительно странно…

— А ваша приятельница — смешная такая, с дредами, — она что, уже уехала? Мы с ней славно болтали однажды… Но я, правда, в тот вечер перебрал, и она ушла. Ничего не говорила? Я её ненароком не обидел?

— Нет, не говорила, — соврала Зиночка.

Они вышли из лифта и разговаривали, остановившись в конце коридора.

— Я вчера видел, как вам в номер цветы заносили. Щедрый поклонник? — вкрадчиво поинтересовался Сабитов.

После завтрака все вопросы на личные темы воспринимались болезненно. Зинуля красноречиво промолчала.

— Простите! Familiarity breeds contempt[12]! Мне пора идти…

— Ещё раз спасибо! — Зиночка уже хотела развернуться, чтобы уйти, но неожиданно остановилась. — Марат, вы правда занимались с сыном Зонтиковых?

— С Сергеем? Да, занимался. Хороший, способный мальчишка… Вам Антонина сказала? Я видел её в санатории пару дней назад, думал, она меня не заметила… — было видно, что он расстроился. — Наверное, она сильно удивилась, узнав, кем я теперь работаю.

— Удивилась, — подтвердила Зина. — Ради бога, простите, но правда любопытно…

— People who live in glass houses should not throw stones, — грустно произнёс Сабитов и пошёл к лестнице.

Зиночка стояла и смотрела вслед сбегающему по ступенькам Марату.

Что он хотел этим сказать?

«Живущий в стеклянном доме не должен бросать в других камни…» — означал дословный перевод сказанной им напоследок фразы…

На душе было прескверно…

Князевой казалось, что начавшиеся с утра неприятности не закончились. И она не ошиблась.

Первый раз — за все дни, проведённые в санатории, — ожил телефон внутренней связи.

— Да, я вас слушаю, — произнесла Зинуля, поднося трубку к уху.

— Ищейка легавая, не надоело вынюхивать? — раздалось зловещее шипение на обратном конце провода. — Исчезни немедленно и «барбосов» своих прихвати. Ваш заказ аннулирован, так что рыть тут не стоит! И немочку чокнутую оставь в покое — ей и так несладко пришлось. Или хочешь, чтобы она ещё раз свою шкуру за тебя подставила? А если не выдержит? Если рехнётся от позора и боли? Грех на тебе останется. Не съедешь через сутки — пеняй на себя! Так ославлю, до конца своих дней не отмоешься!

Зина не успела ничего ответить, как в трубке раздались короткие гудки.

Сердце колотилось так, что кроме его заходящегося стука она ничего не слышала.

Успокоиться! Нужно срочно успокоиться!

Звонили по местному телефону, значит, говоривший находился в здании санатория…

Князева, как была в халате и тапочках, так и выскочила из комнаты и домчалась до кабинета, который в подобных учреждениях именуется «сестринской комнатой», но именно в «Грёзах» было бы логичней называть его «медбратовским».

Зевающий Костик сидел напротив монитора и, тыкая одним пальцем в клавиатуру, что-то печатал.

Зинуля бесцеремонно прервала его «архиважную» деятельность.

— Как узнать, кто именно звонил мне сейчас в номер по внутреннему телефону?

— Я не звонил, — не поднимая глаз, проворчал «медбрат».

— Я не спрашивала, звонил ты или нет! Я спрашивала: возможно ли узнать, кто это сделал? Где у вас тут инженер или ответственный по средствам связи?

— У нас такого нет, — равнодушно протянул Костя. — У нас от «Эдема» «выделенка», все спецы там… А что случилось? — наконец поинтересовался он.

— Неприятный разговор случился, — Зинуля снизила обороты. — Получается, что это практически невозможно?

— Нет, ну чисто гипотетически — если вы напишете заявление на имя директора санатория, и он даст указание телефонной службе разобраться, — вполне вероятно, что через пару дней определят, с какого именно номера вам звонили. Только имейте в виду, что в каждой комнате и кабинете установлены аппараты внутренней связи, а ещё несколько — в коридорах и фойе, в ресторане, в баре, в музыкальном салоне… К этим точкам доступ свободный. А что, сильно напугали?

— Настроение испортили, — огрызнулась Зина и вышла.

Она позвонила Кольцову.

— Зинок, прости, мы сейчас в полиции, сейчас не до тебя. Управимся — перезвоню.

— Фёдор! — отчаянно взмолилась Зина. — Фёдор, пожалуйста, срочно приезжайте! Вместе с Иваном приезжайте! — она всхлипнула.

— Понял! Жди!

Мужчины сидели в машине и внимательно слушали подробный рассказ Зиночки. Не упуская не единой подробности, она поведала всё, начиная со знакомства с внучкой профессора Сапова. Пришлось рассказать и про Цветова.

Кольцов спал с лица, когда понял, куда клонит Зинаида.

— Ты предполагаешь наличие скрытых камер в его номере?

— Ну да! А чем ещё меня можно ославить? — глядя ему в глаза, дерзко спросила Зина.

— Звони Святославу! Нужно с ним переговорить! — приказал Молин.

— Зачем? — Зина упрямо замотала головой.

— Дай мне его номер. Сам наберу…

— Нет! — упёрлась Зинаида. — К тому же, он сейчас в гостях…

— Нашла время стесняться! — разозлился на подругу Кольцов. — Я сейчас сам Зонтиковой позвоню.

Он нажал кнопку вызова и поднял вверх палец, призывая присутствующих к тишине.

— Добрый день! Извините, что потревожил. Господин Цветов недалеко от вас находится? Дайте ему трубочку, пожалуйста.

— Там, — прошептал Фёдор и тут же проговорил. — Приветствую! У нас — ЧП! Нужно встретиться! Нет, только не в санатории. Тебе оттуда лучше съехать… Понял. Будем.

— Через час в кафе, на торговой улице, — отрапортовал он, нажимая отбой.

— Через час? — переспросил подполковник. — Мужики, давайте без меня. У меня совещание скоро. Прости, Зинуль, думаю, сами переговорите. Если что — созвон! Фёдор, ты меня верни в контору. А то рванули как на пожар!

— Зина, ты с нами? Или доверяешь боевым друзьям? — улыбнулся Кольцов, чтобы отвлечь напарницу от грустных мыслей.

— Доверяю, но поеду с вами, — пробурчала Зина.

В компании друзей она чувствовала себя намного лучше, возвращаться в санаторий не хотелось.

— С нами — так с нами, — не стал перечить Кольцов.

Пока ехали до отделения полиции, Молин сообщил, что кусочки ткани, найденные в гортани трупа Гали Гунарас, идентичны качеству ткани носового платка, подобранного Зинулей в беседке.

— Получается, навела ты шороху своей находкой, раз Герман Блюм приходил да ещё и поторопился весь обслуживающий персонал снабдить подобными сувенирами.

— Вань, — тихо спросила Зиночка. — А ты уверен, что тело с верхних этажей не выкидывали? Я точно видела, как тяжеленный мешок сверху за забор рухнул.

— Мои ребята все комнаты осмотрели. Номера, из которых это было возможно сделать, во-первых, не заселены, во-вторых, ни в одном из них не нарушалась целостность утеплителя, которым заклеены на зиму все рамы и балконные двери.

— Быть не может! Я слышала звук…

— Зина! Вы с этой Шталь сколько в тот вечер на «грудь приняли»?

— Но пакет вывалился сверху! — простонала Зиночка. — Я уверена — сверху…

— Работаем, Зина, работаем… Сама знаешь, эта Эмма Шталь отказалась подтверждать данный факт. И как мне прикажешь себя вести? Стоят два свидетеля в одном и том же месте, в одно и то же время, но один утверждает, что событие произошло, а другой с полной ответственностью заявляет, что ничего не было. Не хотел я говорить, но помимо тебя там ещё «свой человечек» мной пристроен. Наблюдает…

— Зачем? Ты что, мне не доверяешь? — заволновалась Зинуля. — Кто он? С ним поговорить можно?

— Шутишь? Тайна следствия! Скажу только, что в ряды сотрудников он внедрён по инициативе акционеров, и внедрён раньше, чем вы… Зинуль, ты такая дёрганная становишься, подозрительная…

— Он — мужчина? А обо мне он предупреждён? — пропустив слова подполковника мимо ушей, переспросила Князева.

— Ни в коем случае! Я уже пожалел, что проговорился! Ты теперь начнёшь всех пристально рассматривать! Начнёшь к каждому мужику подсаживаться с журналом и тихо интересоваться: «Здесь продаётся славянский шкаф?»

Молин, произнося эту фразу, поднял воротник пальто, подражая киношным шпионам из старых советских фильмов. Получилось похоже, и все рассмеялись.

Фёдор как раз разворачивался, чтобы въехать на парковку перед зданием полиции.

— Не надо, дружище, добегу, — остановил его Иван и выскочил из машины.

— Может, и меня домой забросите, на часок. А на обратном пути подберёте? — заискивающе попросил Нил. — Я бы маме мясо закинул.

— Какое мясо? — не поняла Зина.

— Лосятину! — напомнил Кольцов. — Ладно, закину, но на котлеты от Маргариты Гавриловны — рассчитываю!

— А то! — с готовностью подтвердил Моршин…

Цветов опоздал на двадцать минут.

Он зашёл в сумрачный зал кафе, который был оформлен в стиле каменного подземелья и декорирован разноцветной мозаикой, коваными перегородками и настенными светильниками, выполненными в форме средневековых факелов. Тусклое освещение с трудом позволяло рассмотреть присутствующих.

— Ты хоть помаши ему, — проворчал Фёдор, заметив, что Свят озирается по сторонам.

Зинуля послушно подняла руку.

Цветов махнул в ответ и направился к их столику.

— Что случилось? — он опустился на стул, не снимая пальто.

— Может, разденешься? — предложил Кольцов.

— Если честно — тороплюсь ужасно! — пояснил Свят. — У меня ещё одна встреча, а вечером — самолёт.

— Ты сегодня улетаешь? — удивился Фёдор и настороженно посмотрел на Зиночку.

Та только потупилась и, открыв кожаную папку с перечнем блюд, сделала вид, что погрузилась в чтение.

— Высокие отношения, — не смог удержаться от сарказма Кольцов.

— Что случилось? — снова переспросил Свят.

— Ладно, к делу — так к делу… Зинаиду сегодня начали шантажировать. Обещали опорочить репутацию. И так, что до конца жизни не отмыться. Первое, что мы предположили, — это съёмка скрытой видеокамерой из твоего номера. Вот решили на всякий случай тебя проинформировать.

— Исключено! — облегчённо выдохнул иллюзионист. — Я имею определённый опыт пребывания в этой стране. Я осторожен. При заселении в номер, со мной — под видом водителя — зашёл в комнату человек… Я думаю, что не удивлю вас, сказав, что есть такие специально обученные люди, которые за хорошее денежное вознаграждение могут обследовать любое помещение на предмет скрытого наблюдения. Человек, которого я привлекаю для этих целей, — лучший в своей области: он знает всё о существующих на сегодняшний день приспособлениях для прослушки и видеонаблюдений.

— А каким способом он обследовал номер? — скептически поинтересовался Фёдор.

— Скорее, не каким способом, а при помощи каких устройств, — иронично пояснил Свят и снисходительно добавил. — Вы когда-нибудь слышали о нелинейном локаторе, выявляющем активные и пассивные устройства прослушивания различной модификации? А об индикаторе поля, обнаруживающем беспроводное оборудование, позволяющее передавать информацию через любой радиоканал? Об анализаторе средств коммуникации — приборе для обнаружения скрытых видеокамер и диктофонов, который реагирует на излучения устройств всех типов, независимо от того, включено ли в данный момент устройство или нет? Ещё он, кажется, использует комплексы радиоконтроля и малогабаритные передатчики помех…

— Круто! Очень даже круто! — успокоившись, заключил Фёдор.

— Надеюсь, я развеял ваши сомнения в том, что на территории снятого мною номера репутации Зинаиды Львовны — как и моей собственной — ничего не угрожало. Ещё вопросы будут?

— Если ты гарантируешь, что всё было именно так, то вопросов больше нет, — холодно отозвался Кольцов. — Я могу вас оставить, если вам нужно побыть вдвоём, — предложил он, глядя на Зиночку, которая, по всей вероятности, решила выучить меню заведения наизусть.

— Не думаю, — усмехаясь, проговорил Цветов. — Зинаида Львовна очень занята. Разве не видишь, она на меня и смотреть не желает. Прошу тебя, Фёдор, береги её! Если что понадобится — звони! Вот все мои телефоны, — он положил на стол перед Кольцовым визитку. — До свидания.

— Давай, спасибо… что приехал, — Фёдор пожал протянутую руку и привстал со стула. — Проводить?

— Лишнее…

— Специфическая личность, — то ли с восхищением, то ли с презрением произнёс Кольцов, когда Цветов удалился. — Как ты его терпишь?

У столика возник официант, он с ужасом смотрел на Зиночку.

— Вам плохо?! Неужели ассортимент наших блюд вас так расстроил?

Зиночка уже хотела набрать Моршина и предупредить, что они подъедут за ним через пять минут, как Нил позвонил сам.

— Зинуль, у меня мама приболела, если есть такая возможность, то я бы хотел дома остаться. Завтра отзвонюсь.

Фёдор, который слышал напарника по громкой связи, молча кивнул.

— Хорошо, Нил, оставайся дома, — ответила Зина парню.

— Фёдор, а как насчёт Храпунова, что Иван говорит, будут брать семью егеря в разработку? — тут же поинтересовалась она у Кольцова.

— Полиция занимается, — сухо ответил он. — Обещали держать в курсе… Ты лучше мне скажи, что с тобой делать? Предлагаю собрать пожитки и возвращаться домой. Смотрю, ты у меня совсем раскисла! Зачем судьбу испытывать, вдруг чёртов «доброжелатель» какой-нибудь фортель выкинет?

— Нет! Пока мерзавец, унизивший Эмму, в санатории — я тоже должна быть там, — твёрдо произнесла Зина. — По большому счёту, неизвестный угрожал испортить мне только лишь реноме… Я это переживу как-нибудь. Физической расправы не намечается. Тем более что с утра весь пансионат в курсе моей работы «в следственных органах». Так что, сто процентов, ко мне и пальцем никто не прикоснётся! Останусь! Дотяну последние деньки. Да и Молин дал понять, что страхует меня своим человеком.

— Зин, ну убей, не пойму, зачем там-то сидеть? Или у тебя секретный план появился, опять хочешь самостоятельность проявить?

— Ну не совсем план. Так, хрупкая идея, но для её проработки нужно оставаться в эпицентре… — Зинуля улыбнулась. — И ещё — интуиция.

— Да ладно, брось! Лилит-транзит! Короче, звони! Если у Нила с матушкой серьёзно, и он не вернётся в «Грёзы», — приеду без предупреждения и вывезу тебя с вещами без разговоров. Понятно?

— Боюсь и сдаюсь! — дурачась, Зина подняла вверх руки.

Она выскочила из «Вольво» около ворот и, помахав Кольцову варежкой, побежала к корпусу…

Шагая по дорожке к центральному входу, она вдруг резко затормозила и, развернувшись, направилась к тому самому месту, где в первый день своего пребывания они с Эммой стали случайными свидетелями выкинутого за забор тяжёлого свёртка.

В закутке никто снег не убирал, и Князевой пришлось шагать по сугробам, высоко поднимая ноги.

Расстояние от стены до забора было около полутора метров. Зинуля встала и, прислонившись спиной к холодному металлошиферу, задрала голову вверх. Пять этажей облицованного декоративным камнем здания с такого расстояния выглядели зловещей громадиной.

Шух!

Тихий шуршавший звук открывающейся сквозь мягкое сопротивление рамы заставил наблюдательницу вздрогнуть. Князева просто вжалась в ограждение. Взгляд забегал по всем стёклам окон и балконных дверей в поисках открывшейся фрамуги. Неожиданно над головой пролетел увесистый снежный комок и шмякнулся за забором.

«Крыша!» — осенило Князеву, и она со всех ног побежала в здание.

Доехав на лифте до последнего этажа, бросилась в конец коридора, где обнаружила ещё один лестничный пролёт, миновав который, увидела прямо над собой открытый люк. Несколько пожарных ступенек отделяли её от заветного выхода.

Не раздумывая, Зинуля схватилась руками за холодные прутья металла и стала взбираться наверх. Она уже высунула голову на улицу, когда её окликнул знакомый мужской голос.

— И ещё раз здравствуйте! На манеже — всё те же! Руку давай! — Марат стянул перчатку и, ухватив «экстремалку», помог ей выбраться из люка.

Зиночка, озираясь по сторонам, стояла на ровном плоском пятаке санаторной крыши, обнесённой по периметру стеклянными прямоугольниками пластиковых рам. На пушистом снегу, покрывающем поверхность, виднелись огромные следы Сабитова. Одна из прямоугольных створок была приоткрыта. Тут же лежала большая пластиковая лопата и несколько чёрных полиэтиленовых мешков.

— Что ты здесь делаешь? — поинтересовалась Зинуля.

— Думаю, про то же самое, что и ты! — ответил Марат. — Пытаюсь решить школьную задачку по физике.

— Ну и как? Решил? — спросила Князева, подойдя к открытой створке и заглянув вниз.

Там она увидела свои следы, забор, за которым виднелись запорошенные кусты, и проезжую часть дороги.

— У тебя по физике какая оценка была? — Марат подошёл и встал рядом.

— Пятёрка, — нехотя призналась Князева.

— Ну тогда тебе и карты в руки, — обрадовался Сабитов. — А то я со своим «четвертаком» уже голову сломал.

— Ладно, придётся соответствовать, — вздохнула Зинуля. — Итак, если скорость тела была направлена не вертикально — вряд ли злоумышленники подкидывали его вверх, — то движение при падении будет криволинейным. Следовательно, брошенное тело движется по параболе.

— Это понятно… — вставил Марат. — Как нам дальность полёта рассчитать?

— Точно? Никак! У нас ни одного входящего параметра…

— Сколько могла весить жертва? Приблизительно? Ты ведь с ней за одним столом сидела.

— Примерно килограммов пятьдесят, — предположила Зинуля. — Может, чуть меньше… Ты реально хочешь применить формулу?

— Не совсем, — замялся Сабитов. — У нас кот был, здоровущий такой, больше десяти килограммов весил… Мы тогда с родителями на седьмом этаже жили. Так вот, он однажды из окна вывалился, — Марат огорчённо вздохнул. — Короче, мы его подобрали за двенадцать метров от дома. Это я точно помню. Получается, что Гунарас легко могла упасть на расстоянии три-четыре метра.

— А если мешок с телом ещё и намеренно раскачать, то тут дальность увеличивается, — добавила Зина.

— Как насчёт эксперимента со снегом? — он заговорщицки покосился на лежащие мешки.

— Прямо сейчас? Посреди белого дня? — удивилась Зинуля.

— Всё в порядке! Я договорился с дворником, ему как раз нужно снег на крыше убрать. Ты просто приготовь мешки, а я их сам наполню.

Зинуля развернула чёрный мусоросборник и ужаснулась: пакет был настолько огромен, что таких, как она, в него можно было затолкать человек пять.

— Чего удивляешься, на триста шестьдесят килограммов рассчитан, — усмехнулся Сабитов.

— А поменьше не нашлось? — съязвила Князева.

— Не ругайся! Выбирал с запасом, чтобы удобней держать было.

Когда, с точки зрения Марата, снега в мешке было достаточно, он сместил его к средине и утрамбовал лопатой. Затем затянул узлами каждый из четырёх концов и вопросительно посмотрел на Зинулю.

— Ну что, попробуем?

— Нужно ещё одну раму открыть.

Зина добежала до стеклянного ограждения и подёргала замёрзший прямоугольник.

— Подожди! Я сам!

Фитнес-инструктор потянул рамы по обе стороны от той, что была открыта. Правая, издав шипящий звук, похожий на глухой треск рвущейся материи, поддалась и открылась. Образовалось отверстие длиной почти в два метра.

— Именно такой звук я слышала той ночью, — проговорила Зинуля. — А как думаешь, зачем здесь этот стеклянный заборчик установили?

— Не думаю, а знаю, — отозвался Сабитов. — Планируют солярий на летний сезон. Только пока собственники с финансированием притормозили…

— Какие подробности известны простому фитнес-инструктору, — не удержалась от колкости Зинаида.

— А я — не простой, — парировал Марат. — Я — при исполнении…

— Ах, вот оно что! Сам признался! — улыбнулась Зинаида. — Вот Молин удивится, что я сама тебя расколола!

— Ошибаетесь, Зинаида Львовна! У нас с подполковником договорённость, что я по своему усмотрению выхожу с вами на контакт. Вот я и решил, что целесообразнее это сейчас сделать. Я не являюсь подчинённым Молина. У моих хозяев с ним своя договорённость о взаимовыгодном сотрудничестве.

— Звучит интригующе! А кто хозяева? — чересчур напористо поинтересовалась Зина.

— Назовём их «инвесторы», — ухмыльнулся Марат. — Люди, которые финансируют всю эту «богадельню» за счёт своих кровных накоплений. Как ты понимаешь, за такой короткий срок существования учреждение ещё никаких дивидендов не принесло. На данном этапе стратегия предполагает закрепление на рынке оздоровительных услуг и создание прочной репутации.

— Прочной репутации, — эхом повторила Зиночка.

— Да, ты права, именно по этому поводу и возникают вопросы.

— Поступили сигналы?

— Поступили. Несколько отдыхающих состоятельных дам из числа добрых знакомых самих акционеров намекнули, что молодые работники из штата среднего медицинского персонала просто навязывали им своё общество и фактически предлагали интим-услуги. И вот я здесь…

— Подтвердилось? — с интересом спросила Зинуля.

— А ты сама разве не видишь, что творится? Только мне нужно досконально разобраться, приблизительные выводы не пройдут. Если это действует организованная структура, то нужно понять, кто её возглавляет. Пока на то, что мне следует приударить за одинокими пациентками, намекает только массажист Андрей. Это он мне тебя порекомендовал «склеить», обозвал тебя «заумной» и предложил произвести эффект не силой мышц, а силой интеллекта…

— Что ж ты провалил задание?! — засмеялась Зинуля. — Не заподозрят?

— Не должны… Прикидываюсь любителем травки. Помогает втереться в доверие и объясняет не слишком большую заинтересованность в женском обществе.

— Своеобразный метод!

— А то?! Как ни странно, но помогает. К одержимому пороком у здешнего коллектива больше доверия…

— Ты что, намеренно здоровье губишь?

— Да нет, существует много безвредных травок, мне их спецы так умело смешивают с крошками сушёных фруктов, что при курении запах не отличишь. Потом глаза закапал — и зрачки как у настоящего нарика становятся. Если «колёса» глотаю — так это витамины или кардиоаспирин, его полезно принимать, когда курить приходится. Остальное — дело актёрского мастерства. Так что не беспокойся, Зинаида Львовна, всё под контролем!

— Здорово! — восхитилась Зиночка. — Ну, а узнать-то что-нибудь удалось? Случайно альфонсы в санаторий на работу устроились или всё-таки это запланированная акция?

— Пока до конца не разобрался, но то, что есть у всей этой братии идеолог, — это однозначно. Побаиваются все ребятишки некую личность. Упоминают о ней не часто, но со страхом. Они называют его Ле Местр.

— Ле Местр? — переспросила Зиночка.

Слово показалось смутно знакомым, но откуда она его знала — припомнить не получалось.

— Всё? Я во всём признался. Пора перейти к технической составляющей нашей встречи, — Марат подволок мешок к краю крыши и с сомнением посмотрел на Зинулю. — Вот что, давай-ка я сам его скину. Тяжеловато для такой «дюймовочки», как ты.

— Не волнуйся! Дюймовочка в тренажёрку ходит. Давай, поднимай!

— Скидываем по моей команде, — приказал Сабитов.

Ухватившись руками за большие узлы, Зинуля и Марат приподняли поклажу и стали раскачивать взад-вперёд.

— Раз, два, три… — начал отсчёт инструктор, когда амплитуда показалась ему достаточной. — Четыре, пять… Кидаем!

Мешок благополучно перелетел через забор и с шумом приземлился в снег.

— Что и требовалось доказать, — заключил Сабитов. — А ты — формулы, параболы… — он засмеялся. — Спасибо, как говорится, за содействие, тебе пора уходить. Постарайся сделать это незаметно.

— А ты?

— Я — позже. Нам вместе «светиться» ни к чему. Согласна?

— Согласна.

Зинуля так вымоталась, за день, что, приняв душ, свернулась калачиком на кровати и тут же уснула.

Спустившись к ужину, она увидела плачущую у стойки ресепшен полную женщину лет сорока. Около расстроенной незнакомки хлопотали два менеджера в униформе.

Зиночка замедлила шаг, она не сразу заметила, как около неё остановилась Синельникова.

— Бывшая Гарика, — прошептала Белла. — Вот ведь судьба. Вчера сообщили, что он погиб, говорят, замёрз в лесу. Что он там делал? На охоту ездил, что ли?

Зина сделала вид, что не обращает внимания на слова Беллы. Та негодующе хмыкнула и поспешила на ужин.

Один из дежурных, поддерживая Лейкину, подвёл её к креслу и помог сесть.

— Ждите, сейчас горничная принесёт вещи покойного, — сказал он и вернулся на рабочее место.

Зиночка направилась в сторону женщины и, усевшись напротив, сочувственно произнесла.

— Сожалею! Такое горе…

Лейкина благодарно посмотрела на Зинаиду и, достав платок, громко высморкалась.

— Мы хоть и в разводе были, но всё равно нормально общались. Если у Гарика трудности какие — так я помогала всегда… Не отказывала. Как это произошло? Он сроду ни в какие походы не ходил… А тут угораздило же его! Представляете, даже могилы не будет! — она горестно всхлипнула. — Думаю, хоть вещи на память заберу. Я ведь его очень любила.

— Конечно, конечно… — торопливо произнесла Зинуля. — Вещи забрать надо.

— Я сестре его дозвониться никак не могу. Сначала думала её за вещами послать, но раз не дозвонилась, то решила сама…

— Правильно, что решили, — покивала Зиночка. — Это нехорошо: оставлять чужим вещи близкого человека, с которым вас многое связывало.

Появилась горничная, в руках она держала пакет, который молча положила на столик перед вдовой.

— Вот всё, что у него в подсобке нашла.

— Спасибо, — дрожащим голосом поблагодарила Лейкина и открыла пакет.

Словно в забытьи она вынимала наружу несколько потрёпанных книг, шарф, крем для рук, несколько картонных коробочек, сланцы и ещё всякую мелочь.

— Он такой смешной был… — сквозь слёзы улыбнулась женщина. — Всякой ерундой увлекался. Мы один раз даже поругались на этой почве. Представляете, записался на курсы пикапа… Ну, типа… Как девушек соблазнять… Я сначала обиделась ужасно, но Гарик мне объяснил, что это — курсы для тех, кто в дальнейшем сам будет преподавать, мол, он не для себя, а для своей подготовки, чтобы тренером стать…

Зиночка невольно подняла бровь. Но собеседница, увлечённая воспоминаниями, не придала значения изменившейся мимике сердобольной слушательницы.

— Вот! Вот посмотрите, ему там эту книгу подарили, — она протянула Князевой аляпистый том.

«Как соблазнить женщину за пятнадцать минут», — молча прочитала заголовок Зинаида.

— Вы откройте, откройте! Там дарственная надпись.

Зинуля открыла, исполнив просьбу Лейкиной. «Моему лучшему ученику с пожеланием удачи! Игорю Гнойникову от автора», — значилось на форзаце[13].

Зиночка не поверила своим глазам.

— Но тут написано, что Гнойникову? — она подняла глаза на толстушку.

— Ой! И не говорите, ужасная фамилия! Мы когда расписались, то Игорёк сразу же мою фамилию взял. Лейкина — это моя девичья фамилия.

К счастью, у бывшей Гарика зазвонил телефон, и она, подхватив пакет с вещами, торопливо попрощалась с Зинаидой.

«Одной загадкой меньше, — подумала Зиночка. — Стало быть, егерь Храпунов труп родственника обнаружил. И промолчал! Да уж, работник охотхозяйства умом не блещет. Он что ж, думал, что никто не узнает?»

Задумавшись, Зинаида заметила, что многие отдыхающие уже выходят из столовой. Вот и профессор Сапов, удостоив её еле заметным кивком, прошёл мимо.

«Здорово! — обрадовалась Зинуля. — Не придётся за столом испытывать чувство неловкости за утреннюю сцену!»

Она ужинала почти в пустом зале. Мимо столиков сновали официанты, собирая со столов посуду и перестилая скатерти.

«А что, в этом есть своя прелесть… — размышляла Зиночка. — Раньше даже поговорка такая была: «Когда я ем — я глух и нем», а когда ты принимаешь пищу в окружении других людей, то тебе волей-неволей приходится поддерживать с ними беседу…»

Неожиданно из недр кухни, куда исчезали бегающие официанты, показалась скрипачка Эллада Панаётис. Вслед ей неслись какие-то хохочущие звуки и слова, смысл которых Князевой разобрать не удалось.

— Добрый вечер! — поприветствовала артистка Зиночку. — А я думала, что вы уже уехали: ни вас, ни вашего кавалера на моих выступлениях не видно.

Она рефлекторно пощёлкала пальцами, и Зиночка снова обратила внимание на её крупные руки.

— А вы, стало быть, на месте, — добавила Эллада.

Зиночке это уже показалось наглостью.

— Спасибо за внимание к моей персоне, даже не ожидала, что работники санатория — призванные разнообразить досуг отдыхающих — интересуются продолжительностью путёвки каждого из гостей. Но, тем не менее, — приятно. Ставлю вас в известность, что моё пребывание здесь оплачено до конца недели.

Эллада натянуто растянула рот в улыбке и, видимо, намеревалась выкрутиться из создавшейся ситуации, как из кухни вылетел Костик.

— Эд! Ну что за склероз! Ты свои таблетки снова забыл! Смотри, не выпьешь — опять мужиком станешь! — заорал он, но, увидев сидящую за столиком Зиночку, не на шутку испугался, покраснел и, заикаясь, промямлил. — Эллада, можно вас на минутку?

Не отрывающая взгляда от лица скрипачки Зина заметила, как у той кровь прихлынула к лицу. Панаётис поджала губы, покачалась на каблуках и, произнеся одно лишь слово «ладно», тут же пошла вслед за Костиком.

«Просто день открытий! — поздравила себя Зинуля. — А Кольцов предлагал сворачиваться… Вот и Эд обозначился! Как же я сразу не догадалась! Крупные руки, широкие плечи, мощный подбородок… По всей вероятности, не так давно Эд стал Элладой. Осталось вычислить: кто тут у вас загадочный Ле Местр?»

В номере Князева сразу же кинулась к ноутбуку.

— Ле Местр, Ле Местр, — бормотала она, забивая странное имя в поисковик. Но, как назло, «просвещённый Яндекс» не мог предложить ни одного путёвого ответа.

И чем больше мучилась Зинуля, тем явственнее это сочетание букв казалось ей знакомым. Что-то, где-то, когда-то — связанное с этим словом — она переводила. Был какой-то заказ, над которым она трудилась ещё в бытность сотрудника издательства «Марка».

Князева скосила глаза в нижний угол монитора — двадцать один сорок.

«Поздновато, конечно, но будем надеяться, что старенькая корректорша Светлана Владимировна ещё не спит…» — подумала Зиночка, набирая номер.

Мало того, что Светлана Владимировна не спала. Она ещё и тут же узнала Зиночку по голосу. После пятиминутных любезностей Зина наконец задала мучивший её вопрос.

— Это какие же мысли, голубушка, вас перед сном посещают? — удивилась старушка. — Помню, конечно, вы делали перевод с французского, нам эту скабрёзную статейку одна из жёлтых газетёнок заказывала. Платили, правда, хорошо, вот Марк Израилевич — царствие ему небесное! — и согласился…

— Так про что была статья? — теряя терпение, простонала Зиночка.

— Так про бордели, про всемирно известные вертепы, — с раздражением в голосе поведала корректорша. — Там про эту самую Марту Ле Местр и говорилось.

— Точно? — вскрикнула Зинуля. — Вы просто чудо! Всё! Спасибо огромное, я вспомнила… Как же я могла забыть? Марта Ле Местр!

— Да не за что, обращайтесь, — отозвалась старушка и, попрощавшись, отсоединилась.

Чтобы восстановить в памяти все подробности некогда переводимого ей текста, Зинуля повторила попытку поиска, теперь уже вбив полное имя без ошибок. И нашла…

«На Левом берегу Парижа «Сфинкс» считался первым элитным борделем. Его открытие было из разряда грандиозных событий истории Монпарнаса. Основательницу заведения звали Марта Ле Местр. Она прибыла в Париж из Нью-Йорка. Успешная продажа бара, незадолго до краха Уолл-стрит, сподвигла предпринимательницу на поиск решения для вложения капитала. Однако этих денег на приобретение элитного борделя в богемном районе Парижа было недостаточно. Тогда предприимчивая мадам предложила вложиться в перспективный бизнес двум известным гангстерам из Марселя — Франсуа Спирито и Полю Карбону, — после чего дело пошло в гору. На торжество по поводу открытия в апреле 1931 года на бульваре Эдгар-Кине собрался весь парижский бомонд — сотни писателей, журналистов, художников и политиков. Дабы не шокировать приличную публику, заведение презентовали как «американский бар». И лишь после того как гость становился завсегдатаем бара, ему предлагалось посетить закрытый клуб. Вино лилось рекой. Самые красивые девушки — отобранные владелицей борделя из артисток знаменитого варьете «Фоли-Бержер» — развлекали посетителей. По желанию клиента проводилась демонстрация будуаров заведения. Учитывая восторженный интерес публики к Египту — после открытия в 1922 году гробницы Тутанхамона — бордель «Сфинкс» был полностью выдержан в египетском стиле. Мода на всё египетское прослеживалась и в дизайне одежды девушек, и в украшениях, и в мебели, и в интерьерах комнат борделя. Кроме того, оказалось, что «Сфинкс» не был борделем в традиционном виде. Многие из девиц предпочитали не заниматься непотребством. Они просто подрабатывали эскортом, доставляя удовольствие посетителям только своим видом, за что получали проценты от выпитого гостями. А за каждый вечер выпивалось до тысячи бутылок шампанского! Сюда приходили целыми компаниями. Мужчины могли появиться в «Сфинксе» с жёнами и даже детьми, и это было в порядке вещей. Сыновья с восторгом смотрели на красивых полуобнажённых девушек, в своих воздушных платьях похожих на настоящих нимф. «Сфинкс» был любимым местом таких знаменитостей, как Жак Преве, Жорж Сименон, Жан-Поль Сартр. Здесь можно было чаще всего застать известных журналистов Альбера Лондра, Андре Сальмона, Пьера Бенара. Мобильных телефонов ещё не придумали, но редакторы всегда знали, где пропадают их лучшие кадры: именно сюда им звонили из редакции, чтобы отправить на новое задание. Генри Миллер сочинил для любимого борделя рекламный проспект в обмен на бесплатные посещения. Мойше Кислинг находил здесь натурщиц для своих полотен, они позировали ему по утрам, и стены «Сфинкса» были увешаны его творениями…»

Зиночка ещё раз пробежала глазами информацию.

Интересно, кто выбрал себе такой многозначительный псевдоним?

По всему понятно, что личность не простая, в достаточной степени образованная и неординарная…

Перед сном она созвонилась с Кольцовым и доложила начальнику обо всём, после чего улеглась в кровать с чувством выполненного долга.

Давненько ночные кошмары не посещали Зинаиду. Но в эту ночь она чуть не сошла с ума от реалистичности своих видений…

Она тонула… Грязные тяжёлые волны накрывали её с головой. Ледяной ветер хлестал по лицу и не давал вздохнуть полной грудью, когда она выныривала из пучины, чтобы сделать очередной вдох. Выбиваясь из сил, Зиночка боролась со стихией.

Впереди, на выступающем мысу горел маяк. Князева понимала, что её единственное спасение — доплыть до него любой ценой. Но когда она, отталкиваясь ватными ногами от воды, всё-таки пыталась плыть, то ей казалось, что кто-то невидимый тащит её ко дну.

Зиночка нырнула поглубже и увидела страшных человекоподобных существ, которыми кишело морское дно. Это они — серые скрюченные твари! — хватали её за ноги.

Зиночка растолкала свору и, снова поднявшись на поверхность воды, поплыла на свет маяка. И вдруг — когда до берега оставалось меньше десяти метров — тёмное небо задрожало и загудело, ослепительная молния ударила в башню, и маяк рассыпался на мелкие кусочки.

Всё погрузилось во мрак…

Первыми в списке процедур на утро значились контрастные ванны.

Зинуля натянула купальник, накинула халат и отправилась в отделение водного комплекса.

Контрастные ванны — особое целительное средство, и Князева считала эту процедуру одной из самых полезных. Переход из горячей купели в холодную — мощный раздражитель для организма. Такие ванны закаливают организм, тренируют кровеносные сосуды, приводят в норму кровяное давление и избавляют от стрессов. Что — после беспокойного сна — совсем бы Зиночке не помешало.

Обычная горячая ванна таким действием не обладает. Она может привести к потере организмом влаги, солей и витамина С, а также нарушить кислотно-щелочное равновесие. Да и холодная ванна сама по себе далеко не всегда и не всем полезна: холодная вода вызывает стресс и большой выброс адреналина. И только чередование холодной и горячей воды возвратит организму нормальное состояние.

Предвкушая удовольствие от предстоящего погружения в воду, Зиночка расположилась на стуле напротив двери с номером, указанным в карточке назначений. До назначенного времени оставалось пять минут.

Наконец заветная дверь открылась, Князева уже было подалась всем телом вперёд, как вышедший к ней смазливый медработник сухо поинтересовался:

— Князева Зинаида Львовна?

— Да, — бодро произнесла Зинуля, но, глядя в его ехидную физиономию, вдруг почувствовала неладное.

— Я получил указание. Вам запрещено посещать процедуры в нашем санатории.

— А в чём дело? — дрогнувшим от волнения голосом спросила Зина.

— Пришли ваши анализы из областной лаборатории. Согласно заключению, у вас выявлена ВИЧ-инфекция. Думаю, вам нужно пройти к главврачу.

Зиночка попыталась встать, но голова закружилась, и она обессиленно опустилась на стул. Беспомощно улыбаясь, посмотрела по сторонам.

Ожидавшие своей очереди отдыхающие — ставшие невольными свидетелями разговора — словно по команде расползлись в разные стороны. Они собирались кучками и, переговариваясь, бросали в сторону Князевой уничтожающие взгляды.

Такое с Князевой случилось впервые — у неё отказали ноги.

Она сидела, глупо улыбаясь, а крупные слёзы одна за другой стекали по щекам.

Спас ситуацию телефонный звонок.

Зина даже не сразу смогла вытащить аппарат из кармана махрового халата. Пальцы тряслись и путались в складках ткани, а телефон казался неимоверно тяжёлым и постоянно выскальзывал, снова опускаясь на дно кармана.

— Кто это? — простонала она, с трудом вслушиваясь в голос.

— Зин, ты чего? — взволнованно произнёс Моршин. — Зин, я приехал. Ты где?

— Я… Я… Не знаю. Нил, я в ванном отделении. Забери меня.

— Бегу! — испуганно прокричал Моршин.

Когда появился Нил, Зина сидела с закрытыми глазами, запрокинув назад голову.

Моршин принялся трясти её за плечи.

— Эй, кто-нибудь, помогите, воды принесите! Где тут кулер?

Пожилой завсегдатай музыкального салона подал Моршину пластиковый стаканчик с холодной водой.

— Вы поаккуратнее, молодой человек, у вашей подруги диагностировали СПИД.

— Что вы несёте? — возмутился Нил. — Какой ещё СПИД? Из ума тут все повыживали, что ли?

Он выплеснул содержимое стакана в лицо Зиночке и принялся шлёпать её по щекам.

Помогло — Князева открыла глаза.

— Нил, у меня — СПИД… — тихо сказала она.

— Да и хрен с ним! Спит — разбудим! Главное, что живая! — он весело подмигнул напарнице.

От вида его симпатичной, такой родной и знакомой рожицы стало легче.

— А я-то думаю, что все шарахаются?.. Заразиться, значит, боятся! Эх, вы, пеньки малограмотные, даже не знаете, что ВИЧ, во-первых, не передаётся при бытовых контактах, через слюну, через слёзную жидкость и воздушно-капельным путём, а также через воду и пищу! А то, что какой-то придурок фигню сморозил, и что это ещё вообще ничего не значит, — это во-вторых. А в-третьих… Где этот «гнилой перец», нарушающий врачебный этикет?

Нил подошёл к двери и несколько раз с силой подёргал за ручку.

— Эй ты, урод! Готовься к отправке в морг! Я тебя за твои шутки в дерьме утоплю!

— Сюда! Сюда! — замахал руками кто-то из кучки напуганных, когда в коридоре появились два охранника в тёмно-серой форме. — Эти отдыхающие ведут себя безобразно, у одной нашли СПИД, а другой — хулиганит!

— Немедленно покиньте отделение! — приказал красномордый крепыш с короткой стрижкой и протянул руку в сторону Моршина.

— Как вы все мне осточертенели в больничке вашей, блин, элитной, — с усмешкой проговорил Нил.

Недолго думая, он перехватил кисть охранника и так заломил руку ему за спину, что тот взвыл и опустился на колени.

Второй хотел было дёрнуться, но не решился.

— Вы, того… Вы, это… Пройдите из помещения… Неприятности же будут…

— Правду говоришь, братишка! Ох и будут у вас неприятности! Гарантирую! — Моршин разжал пальцы и, подхватив Зину на руки, зашагал по коридору…

— Да поставь ты меня, я уже в порядке, — взмолилась Зиночка, когда они дошли до лифта.

— Точно? — недоверчиво покосился на неё Моршин.

— Точно! — подтвердила она.

— Куда идём? В номер за вещами, а потом — домой? Я на своей машине приехал.

— Нет! Мы с тобой сейчас идём к доктору Блюму. Хочу у него поинтересоваться: на каком основании мне огласили результаты анализов при посторонних, а потом… Пусть покажет заключение, и пусть при свидетелях возьмут кровь на повторный анализ…

Около кабинета главврача толпился народ.

— Посторонись! Посторонись! — словно грузчик на базаре кричал Нил, волоча за руку Зиночку.

— Имейте совесть! — взвизгнула тощая красотка, преграждая им путь к двери.

— Мадам, у вас ус отклеился! — рявкнул Нил.

И пока дамочка, схватившись за лицо, оторопело искала у себя несуществующий ус, Моршин нажал на дверную ручку, проталкивая Зинулю в кабинет…

Доктор Герман Блюм поливал цветок, перед ним на стуле в расстёгнутой до пояса рубашке восседал профессор Сапов с градусником под мышкой.

— У нас разговор, не терпящий отлагательств! — сурово произнёс Моршин.

Сапов вытащил градусник и, прищурившись, объявил:

— Тридцать шесть и восемь, нормально.

— Вот и славно, можете идти, — отозвался Блюм и, уже обращаясь к ворвавшимся вне очереди нарушителям спокойствия, саркастично заметил. — Странную манеру поведения вы выбираете, госпожа Князева, с вашим диагнозом.

— Покажите лабораторное заключение, — не отреагировав на его замечание, потребовала Зинаида.

Блюм поставил лейку, сполоснул руки под краном и, подойдя к столу, начал просматривать документы в папке.

— Вот, пожалуйста. Князева Зинаида Львовна, 1982 года рождения, группа крови третья отрицательная, а вот и заключение, так называемый «иммунный блоттинг», в результате которого выявлены антитела к определённым антигенам ВИЧ. Результат считается положительным, если есть антитела к двум или трём антигенам ВИЧ. В вашем случае — к трём антигенам. А это значит, что человек достоверно считается заражённым вирусом иммунодефицита.

— Жаль человека! Будем надеяться, что он справится с болезнью, — внимательно дослушав доктора, произнесла Зина.

— Зря шутите! Это серьёзная проблема. Согласно правилам, информация о вашем заражении будет сообщена по месту жительства и работы. Кроме того, вам придётся отвечать на вопросы, называя всех своих половых партнёров, — угрожающе проинформировал Блюм.

— Очень ценные знания, — кивнула Зинаида. — Только я бы на вашем месте занялась изучением статей Уголовного кодекса о привлечении к ответственности за ложный диагноз и за разглашение врачебной тайны. А если вас всё-таки не посадят годика эдак на четыре, то озаботьтесь в дальнейшем и поисками неквалифицированной работы, к примеру, дворником — с таким грязным пятном на вашей врачебной репутации вас ни одна клиника даже санитаром на работу не возьмёт! А я уж постараюсь, чтобы об этом случае узнал весь врачебный персонал страны. Да и истинные владельцы «ваших Грёз» вовсе не обрадуются, увидев заголовки в газетах: «СПИД в санатории ««Грёзы»!», «Врачебной тайны в санатории «Грёзы» не существует!», «Главврач «Грёз» доктор Блюм: преступник или дилетант?!», «Пациенты «Грёз» прерывают свои контракты на лечение!»… А знаете, почему всё так и будет? Моя группа крови — вторая положительная, так что этот ваш анализ явно не имеет ко мне никакого отношения. И новый анализ крови — забор которого я потребую повторить при свидетелях! — не оставит камня на камне от ваших инсинуаций.

— Требуйте сколько хотите! — разозлился Блюм, хотя было видно, что он изрядно струхнул. — Только ко мне и к санаторию это уже не имеет никакого отношения. Поезжайте в областную лабораторию и проходите анализы повторно. Вот когда они выдадут вам на руки другой результат — тогда и поговорим. Тогда — милости прошу вас на лечение и оздоровление. А сейчас — спор бесполезен!

— Значит, так?! — произнесла Зинаида.

— Только так, и никак иначе! — раздражённо проговорил главврач. — Да что за день такой сегодня! С ночи не задалось! Инструктор по фитнесу наркоманом оказался! Приличный с виду человек! Образованный! Принял его на работу, можно сказать, по протекции, из-за сложных жизненных обстоятельств… А тут такое. Передозировка, увезли ночью. В кому впал… А с утра ваши анализы привезли. Езжайте, разбирайтесь! Но и меня поймите, у меня жёсткие требования… И так теперь разговоры пойдут.

— Марата Сабитова увезли? — обалдело проговорила Зина. — Бред! Это просто бред…

— Весь этот, с позволения сказать, «бред» происходит исключительно по вашей милости, — неожиданно со злостью прошипел Блюм, теряя самообладание. — Стоило вам появиться, как начались проблемы…

Дверь отворилась, и вернувшийся профессор Сапов с виноватой улыбкой забрал со стола главврача забытую санаторную книжку.

— Начались проблемы? Вот прямо так… Внезапно и вдруг?! — иронично поинтересовалась Зиночка. — Как такое возможно в образцово-показательном учреждении? Ай-я-яй! Но вы не переживайте! Скомпрометировать поистине порядочных работников вверенного вам коллектива никому не удастся! Ваш персонал — люди с незапятнанной репутацией, ведь среди них нет альфонсов и волокит… Нет воришек и жиголо, навязчиво предлагающих свои услуги прямо во время процедур… На вашей территории не подвергают людей насилию… Отдыхающие не гибнут… Тогда какие проблемы? Ну, подумаешь, один трансвестит развлекает публику… Так мы — современные люди, принадлежим к толерантному обществу… Ах! Забыла! Есть одна проблемка! Неудобная свидетельница! Несговорчивая Зинаида Князева! Оболгать — не получилось! Соблазнить — тем более… Остаётся вышвырнуть с позором! Ославить на всю область и вышвырнуть! Это вам от Ле Местр такой приказ поступил? Это по его указке меня по телефону запугивали?

— Замолчите! — доктор ринулся на Зину, но Нил молниеносно преградил ему путь, заслонив Князеву.

Блюм остановился и испуганно уставился на приоткрытую дверь.

— Уходите, — жалобно попросил он. — Если бы вы знали, что сейчас натворили…

Поняв, что дальше находиться в этом кабинете — бесполезная трата времени, друзья вышли не попрощавшись и разбрелись по своим номерам упаковывать вещи.

Зинаиду колотила крупная дрожь.

От ярости и негодования она, комкая извлечённую из шкафов одежду, закидывала всё в открытый чемодан, лежащий на кровати.

Кто-то постучал в дверь.

— Иду, Нил, иду! — прокричала Князева и подошла к двери.

Она щёлкнула замком и выглянула в коридор, но за дверью никого не было. Только на полу лежал чистый неподписанный конверт.

Зинуля посмотрела по сторонам, сделала несколько шагов сначала в сторону лифта, затем — в обратном направлении, убедившись, что коридор пуст, подняла подброшенное письмо и вернулась в комнату.

«Пожалуйста, не уезжайте! Вам будет достаточно посетить областную лабораторию и убедиться в недостоверности заключения анализа крови. Они стараются нейтрализовать всех, кто может им помешать. Если вы покинете санаторий — банда распоясавшихся преступников почувствует свою полную безнаказанность. Вступить с вами в диалог другим способом не имею возможности: помимо прослушивающего устройства — которое меня вынудили иметь при себе круглосуточно — за мной постоянно следят. Ваша заказчица — Антонина Зонтикова — отказалась от расследования под их натиском. Насколько мне удалось понять, в деле замешан её сын. Меня шантажируют! Ваше присутствие — хоть какая-то гарантия! Очень прошу, останьтесь!»

«Вот так поворот!» — подумала Зина, прочитав анонимку.

Но, как ни странно, это письмо успокоило Князеву.

Прекратив скоропалительные сборы, она написала Нилу эсэмэску с просьбой в срочном порядке ждать её за воротами в машине…

По дороге в лабораторию позвонила Кольцову и Молину.

Ошарашенный таким поворотом дела Иван обещал, что лично подъедет в медицинское учреждение для проверки данного факта…

— А вот и наша, так сказать, потерпевшая, — Молин приобнял Зиночку и посмотрел на лопоухого парня с растерянным лицом и взъерошенными волосами. — Знакомься, Зинуля, это — Игнат Захарович, здешний руководитель, а если точнее — заведующий. Я тут для чистоты эксперимента, так сказать, экскурсию заказал, чтобы выявить слабые места. Давай, экипируемся по всем правилам и посмотрим…

Не будучи медиком и не имея никакого отношения ни к каким лабораториям, Зиночка ни разу в жизни не бывала в подобных местах и даже не предполагала, как там всё устроено. В связи с этим подробная экскурсия оказалось для неё познавательной.

Первым оказался кабинет первичной сортировки.

— Сюда доставляют все полученные материалы: из всех окрестных клиник, санаториев, частных медицинских центров и других учреждений, с кем у нас заключены договора на оказание услуг, — начал срывающимся голосом Игнат Захарович. — Абсолютно каждая пробирка с кровью имеет свой штрих-код, в который заложены все данные о том, что именно нужно исследовать в данном, так сказать, материале.

Как выяснилось, из данного помещения все пробирки «разбредаются» по другим кабинетам-лабораториям для дальнейшей работы.

Они заглянули в несколько светлых и просторных помещений, плотно заставленных разнообразными приборами, о сложности которых Князева побоялась даже думать! Слушая лопоухого заведующего, она поняла, что почти все исследования проводятся на специальном оборудовании. Однако машины могут справиться не со всем… Отдельные виды исследования невозможны без участия человека.

В исследованиях, сортировке, обработке данных и прочих лабораторных процессах задействовано много людей. И практически все они оказались женщинами.

Объём бумажных документов удивил не меньше, чем сложность исследовательских машин. Со слов заведующего Зина узнала, что буквально всё в подведомственной ему лаборатории подлежит учёту: документируется, фиксируется, записывается и раскладывается по папкам.

В самом начале экскурсии подполковник и частный детектив были предупреждены о подписании определённой формы документа, связанного с осознанием рисков.

— Может, обойдёмся? — отшутился Молин. — Мы же не дайверы[14] или парашютисты какие, чтобы такие документы подписывать. Устно вас заверяю, что ничего руками трогать не будем и от вас ни на шаг не отойдём.

— Но лаборатории — это место повышенного содержания различных микробов, бактерий и прочей подобной нечисти, — промямлил Игнат Захарович, правда, особо не настаивая.

Полчаса назад на все эти предупреждения Зинуля не обратила бы особого внимания — так же как на демонстрацию средств спасения в самолёте — но теперь! При взгляде на все эти пробирки, мазки, стекляшки и прочую химическую утварь… Предупреждения показались не такими уж и безосновательными…

Особенно впечатлила лаборатория биохимии и имуннохимии. Все процессы в этом помещении были автоматизированы. Сложные аппараты — строгого серого цвета, величиной с лазерный принтер — стояли повсюду.

— Каждая из этих машин настроена на определённый вид исследования. Достаточно установить пробирки, и компьютер, считывая штрих-код, делает нужное исследование и выдаёт заключение.

— Невероятно! Даже не представляю, как это может работать, — восхитилась Зиночка. — Ведь для каждой пробирки предполагается целый список из исследований, которые нужно провести.

— Раньше за тем, какие исследования уже сделаны, а какие ещё предстоит сделать для каждой конкретной пробирки, следили люди. Теперь это делает машина, — гордо пояснил заведующий.

— Вас послушать, получается, что любая вероятность ошибки исключена, — заключил Молин, когда они втроём сидели в кабинете Игната Захаровича.

— Может, чаю? — услужливо предложил хозяин.

— Нет!

— Нет!

Практически хором категорически отказались гости.

Заведующий понимающе усмехнулся.

— Так как нам проверить произошедшее недоразумение? — поинтересовался подполковник.

— Я готова сдать кровь повторно. Сколько придётся ждать результата? — засуетилась Зинуля.

— В обычном режиме, из-за загруженности, исследования производятся в течение десяти дней, но в виде исключения — по просьбе, так сказать, правоохранительных органов — результаты будут готовы в течение часа.

— Куда идти? — решила не затягивать с анализом Зиночка.

— Собственно, не надо никуда идти… Дело в том, что после того, как все анализы готовы, пробирки хранят ещё неделю в специальном холодильнике. Зачастую бывает так, что какие-то исследования необходимо провести повторно, или же по итогам назначаются новые. По специальному запросу можем хранить и дольше. Я уже давно дал команду на повторное исследование вашей крови, госпожа Князева. Посидите тут без меня, схожу забрать результат…

— Фантастика! — прошептала Зиночка. — В таких местах осознаёшь, что действительно живёшь в двадцать первом веке.

— Ну я-то это частенько осознаю, — крякнул Молин. — Даю руку на отсечение: в результате окажется, что твои «псевдорезультаты» филигранно выполнены на поддельном бланке, с фальшивыми печатями и подписями. Тоже следствие прогресса двадцать первого века.

— Хватит о делах… Ты мне лучше скажи, как твоя личная жизнь? — улыбнулась Зинуля. — Неужели скоро на свадьбе погуляем?

— Сплюнь, чтоб не сглазить! — тихо рассмеялся подполковник и указал глазами на стопку лабораторных стёклышек в пластиковой подставке.

Зина хихикнула в ответ.

— Не уходи от темы. Как хоть пассию зовут?

— Леночка, — блаженно улыбнулся Иван. — Я таких, как она, — раньше никогда не встречал! Молодая, конечно, на десять лет меня младше. Но умная! Я себя рядом с ней полным идиотом ощущаю.

— Перестань! — Зина шутливо сдвинула брови. — Что за заниженная самооценка?..

В кабинет вернулся Игнат Захарович.

— Вот, — он протянул Князевой результаты исследования. — Никаких антител… Ну, короче, нет даже никаких подозрений на ВИЧ-инфекцию, мы сделали повторный анализ, и он полностью совпал с тем экземпляром, который мы передали два дня назад в санаторий «Грёзы».

— Два дня назад? — переспросил Иван.

Заведующий взял из подставки красный маркер и, обведя дату, многозначительно посмотрел на полицейского.

— Так что ищите злоумышленника, кто-то подделал заключение, — с облегчением заключил он и тут же, спохватившись, добавил. — Товарищ подполковник, можно с вами лабораторное заключение передать?

— Заключение? — удивился Молин.

— Ну да! Мне ваш судебно-медицинский эксперт образцы крови потерпевшего привозил, — уточнил Игнат Захарович. — Вернее, потерпевшей… Гали Гунарас. Вот там мы точно обнаружили ВИЧ…

Молин и Зинаида переглянулись.

— Спасибо! — Иван пожал протянутую руку. — Все документы мы забираем с собой! А вас я всё-таки попрошу лично созвониться с главврачом санатория и рассказать ему о нашем визите. Чем больше вы будете возмущаться — тем больше поможете следствию… Это моя конфиденциальная просьба. Договорились?

— Можете не сомневаться.

Вернувшись на парковку, они обнаружили знакомый «Вольво» Кольцова.

— Не утерпел, Фёдор, распереживался! — заметил Иван и, глядя, как Нил и Кольцов спешат им навстречу, громко произнёс. — Возвращаю вам вашу коллегу, живую и абсолютно здоровую. Она вам всё сама расскажет. А я — в отделение. Мне ещё о здоровье Сабитова справки навести нужно.

— Вань, так как насчёт егеря Храпунова? Я прогноз смотрел — погода, конечно, не очень подходящая… Но поговорить с ним не терпится…

— Всем не терпится… Я позвоню.

— Тебе Нил всё рассказал? Письмо, которое мне подкинули, дал прочитать? — спросила у Кольцова Зиночка, помахав вслед отъезжающей машине подполковника.

— И рассказал, и дал прочитать, и даже поделился твоими подозрениями относительно скрипачки, — отрапортовал Фёдор.

— Хорошо, — кивнула Зинаида.

— Чего уж тут хорошего? Ты что, действительно решила ещё на три дня остаться? От тебя же всё шарахаться будут.

— Пусть шарахаются — это их проблемы. Но раз неизвестный просит о помощи, значит, нужно там остаться. А ты бы как поступил?

— Я бы открутил башку этому Герману Блюму. Вот сто процентов: не обошлось там без его вмешательства! Сначала безобразиям попустительствует, а потом за свою шкуру трясётся и письма анонимные под дверь подсовывает.

— Кстати, девушку Ивана зовут Леночка, — нарочно сменила тему Князева.

— Ты сейчас это к чему? — недовольно пробурчал Кольцов.

— Просто! Сообщаю!

— Может, до Зонтиковой прокатимся? — заговорил молчавший Моршин. — А что? Муж на работе, дома она одна, вдруг разговорится?

— Ты намерен ей про письмо рассказать? — сухо спросила Зиночка. — Думаю, этого делать нельзя.

— А как тогда объяснить цель встречи? — задумался Нил.

— Так и я про то же… Преждевременно сегодня её беспокоить. Мне нужно всё хорошенько обдумать.

— В каком направлении будешь извилины напрягать? — поинтересовался Фёдор.

— Смотрите… — таинственно произнесла Зиночка, выдохнув облачко белого морозного пара. — Если допустить, что группа людей, подчиняющаяся боссу с прозвищем Ле Местр, совершает противозаконные действия по его указке, то… Это значит, что этот — или эта? — Ле Местр имеет на группу рычаги влияния… Попросту — компромат… Поэтому первое, что приходит мне сейчас в голову, — существует нечто общее, связывающее всех членов этой условной группы. Помните, когда я рассказывала о разговоре с внучкой профессора?

— Ну? — подтвердил Кольцов.

— Подумав, я пришла к выводу, что она специально заостряла моё внимание на некоторых работниках из медперсонала. Она давала понять, что знает что-то такое из их прошлого, что делает их людьми второго сорта… Вы бы видели, сколько насмешливого презрения было в её взгляде, когда я сказала, что они оказывают мне определённые услуги, связанные с процедурами и лечением… Она так переменилась, будто узнала обо мне постыдную, тщательно скрываемую тайну. И ещё… — вспоминала Зиночка. — Все её манеры тут же испарились, и она стала вести себя со мной так, словно имеет надо мной власть. А эта сцена за завтраком? В которой Юрий Васильевич выступал в качестве поборника морали и блюстителя нравственности. К чему это всё было?

— Ты хочешь с ней повторно переговорить?

— Может быть, и переговорить… — задумчиво согласилась Зина. — Если другой информации не хватит…

— Не боишься? — спросил Моршин.

— В санатории, мне кажется, я нахожусь в полной безопасности! Не думаю, что кто-то будет рисковать… Сами видите, они гадят мне по-другому: они вынуждают меня уехать, исчезнуть… Но на жёсткий контакт не идут… Мне ещё кажется, что тебе, Фёдор, через Флору Чайникову нужно узнать, как выйти на собственников санатория. Я бы доложила им о Марате. Вот его точно раскусили и вывели из игры.

— У Флоры узнать, конечно, можно, но ты, подруга, случайно не забыла, что мы отказали ей в просьбе с Синельниковой. Вот я и думаю, что она вполне может нам отказать… Да и зачем так сложно? Молин наверняка все контакты имеет.

— Ну да! Не подумала. Синельникова? Синельникова… Тёмная лошадка. Теперь понятно, зачем ей наше дутое алиби? Одно дело — связь с женщиной, и совсем другое — с женщиной, заражённой СПИДом! А что если Гунарас шантажировала Беллу, рассказав о своей болезни? Думаю, что деньги ей на лечение были нужны! Представляю, как Синельникова испугалась! Да за такое вполне и убить можно…

— Господа сыщики, может, переместимся для обсуждения злободневных вопросов в более тёплое место? А то я, если честно, уже подмерзать начал, — жалобно попросил Нил и для убедительности попрыгал на месте.

— Как здоровье мамы? — спохватилась Зиночка.

— Спасибо, нормально, — буркнул Моршин. — Благодарит за отменное мясо и на следующей неделе ждёт на котлеты.

— Всё, расходимся! — скомандовал Кольцов. — Возвращайтесь в свои «Грёзы», а я узнаю адрес Гнойникова…

— Ты что, до Загорской области собрался? — удивилась Князева.

— Пока нет. У нас с Иваном там армейские связи имеются. Попрошу ребят, чтобы по адресочку сгоняли, понаблюдали…

Всю дорогу до санатория Нил никак не мог согреться. От духоты у Зиночки уже начинала болеть голова, но Моршин пресекал любую попытку убавить температуру в салоне.

— Жар костей не ломит. Грейся, Зинаида Львовна…

Он уже сдавал задом, занимая своё излюбленное место на парковке при въезде в санаторий, как из распахнувшихся кованых ворот показалась колоритная троица.

Среднего роста сухопарый мужчина — в распахнутом длиннополом пальто на норковой подкладке — шествовал с непокрытой головой. Рядом в пуховиках вышагивали два амбала, по сравнению с которыми Шрек выглядел бы просто первоклашкой.

Только сейчас детективы агентства «Ринг» заметили два чёрных «Гелендвагена», занимавших половину предназначенной для личного транспорта сотрудников площадки.

Колоритная троица уже было повернула в сторону машин, как из будки охранника выскочил дежурный и, темпераментно жестикулируя, стал указывать рукой в сторону автомобиля Нила.

«Барин» — так Зинуля про себя окрестила обладателя шикарного пальто — дал какое-то распоряжение одному из громил и в сопровождении второго бодигарда уселся в одну из машин. Второй «Гелендваген» тут же вспыхнул фарами.

Не успел Моршин вытащить ключ из замка зажигания, а следившая за троицей Зинуля отстегнуть ремень безопасности, как огромный подручный «барина» ловко схватил долговязого Нила и, вытащив из-за руля, легко пересадил на заднее сиденье. Сам тут же разместил свою тушу в водительском кресле, отодвинув его настолько далеко назад, что «прижатый» на заднем сидении Моршин еле успел сдвинуться вправо, подперев Зиночку.

— Что происходит? — гневно спросил Нил.

Зинуля схватилась за дверную ручку, но амбал заблокировал замки.

— Прости, братуха! Всё в полном поряде! Вас Вадим Григорьевич Синельников в гости приглашает. Его загородный дом поблизости. Разговор к вам, уважаемые детективы, у моего хозяина. Мы вас тут долгонько ждали… А вы — вот они… Кстати, меня зовут Виталий, а Валька — мой близнец. Заметили, поди?

Он повернул круглую шишковатую голову к Моршину и, весело подмигнув, нажал на газ. В этот момент «Гелендвагены» вырулили на дорогу, Виталий пристроился сзади, и машины рванули по снежной трассе.

— Вы чего так печку раскочегарили? — поинтересовался незваный водитель. — Девушка мёрзнет? Убавить-то можно?

— Убавляйте, вы же нас в заложники взяли. Так зачем спрашиваете? — зло сверкнула глазами Князева.

— Какие-такие заложники?! Вы — гости! Просто я за руль сел, чтобы дорогу не объяснять. Зачем обижаете?!

До шикарного дома Синельникова доехали за десять минут. Въехав во двор, Зиночка удивилась чистоте и сухости широких дорожек.

— С подогревом… — пояснил Виталик, имея в виду идеально выложенную тротуарную плитку по всей территории поместья.

Пока подоспевшие от крыльца «дворянской усадьбы» лакеи открывали дверцы простенького «Фольксвагена» «дорогих гостей», Синельников стоял поблизости, дожидаясь, когда Нил и Зиночка выйдут из машины.

Зиночка остолбенела, присмотревшись повнимательнее.

Ну как тут не верить в переселение душ?!

Вадим Григорьевич Синельников был просто вылитый Дени Дидро, сошедший с полотен восемнадцатого века: очень высокий лоб; зачёсанные назад седеющие русые волосы; выпуклые проницательные глаза под слегка опущенными веками; ироничный рот, словно изогнутый в насмешке…

— Приношу свои извинения! Но пришлось действовать сообразно ситуации. У меня сегодня заседание в законодательном собрании, поэтому не стал тратить время на уговоры, — спокойно пояснил хозяин приятным баритоном. — Надеюсь, обед в моём доме будет лучшей компенсацией и составит достойную альтернативу блюдам санаторной столовой. Проходите в дом, господа!

— Может мне ему врезать? — прошептал Нил на ухо напарнице.

— Не очень хорошая идея, — отрезала Зинуля. — Пойдём, послушаем, что нам расскажут.

Потрясающий особняк поразил друзей своим богатым интерьером. Дизайн был выполнен в классическом стиле с доминированием светлых тонов. Дорогая элитная мебель и эксклюзивные элементы декора придавали убранству оживлённый и выразительный вид. Шикарная гостиная — высотой в два этажа — впечатляла своей изысканностью и комфортом. Мраморные колонны, уникальные картины и старинная люстра только подчёркивали респектабельность и элитность жилья.

«Они совсем не подходят друг другу… — думала Зиночка, пока мыла руки и поправляла волосы перед выходом к столу. — Их даже трудно представить вместе. Он такой вальяжный, словно знатный дворянин, а Белла-Белка… Словно постаревшая травести[15] из местного ТЮЗа. Истеричная, нервная, лишённая женского шарма и обаяния. Понятно, что он женился на ней только из-за родительских денег и теперь вынужден терпеть её дурные наклонности…»

Обед проходил в молчании: не считая вопросов относительно вкусовых предпочтений, о делах не было сказано ни слова. И только когда подали чай, Вадим Григорьевич удалил из гостиной всю прислугу, приказал Виталику и Валентину охранять плотно запертую дверь с обратной стороны и приступил к разговору.

— Позволите? — он указал глазами на сигару.

Зинуля равнодушно пожала плечами, а Нил сдержанно кивнул головой.

— Предпочитаю без «реверансов», поэтому — сразу к делу, — начал хозяин. — В этом году я баллотируюсь от нашей области в Государственную думу. В принципе, вопрос уже решён на самом верху. Единственным пятном на моей репутации является Белла, — он поморщился и провёл пальцами по лбу. — Я навёл о вас справки и доподлинно знаю, что вы в состоянии правильно понять мою озабоченность и оказать мне содействие, напрямую связанное с вашей профессиональной деятельностью. Про грязные пороки моей супруги вам уже известно. Всё, чего хочу я, — это развод, но без какой-либо шумихи сразу после выборов. Поверьте, то, что рассказывает Белла, — это ложь. Я не собираюсь лишать её денег, наоборот, я даже готов предоставить ей значительное содержание, если она не будет противиться моему переезду в столицу вместе с сыном. Многократно я пытался поговорить с ней об этом и шёл навстречу, исполняя все её прихоти. Не знаю, что она вам там наплела — когда обратилась за помощью, — только считаю, что вы обязаны выслушать и моё мнение. Итак, с её пристрастием к женскому полу я давно смирился, я просил лишь об одном, чтобы она потакала своей похоти где-нибудь подальше от Кумска. Как вы понимаете, её участие в нашем бизнесе весьма условно. По факту она только тратит заработанные мною деньги. Мы пытались прийти к консенсусу, я даже устанавливал для неё определённую сумму, в пределах которой она могла делать всё что заблагорассудится. Но Белла оказалась не только порочной, но и глупой. Она постоянно попадала в зависимость к хитрым вымогательницам и шла у них на поводу. Конечно, мои юристы и адвокаты могли бы заткнуть рот любой зарвавшейся гадине. Но! Я категорически против, чтобы мои подчинённые вникали в подробности её сексуальных похождений. Я лично откупился от шантажистки Гунарас кругленькой суммой, запретив Белле впоследствии любое общение с этой аферисткой. Однако она, наплевав на все мои предупреждения, вызвала любовницу в Кумск, поселившись с ней в санатории «Грёзы». Предполагаю, что эта Гали заранее запланировала добить глупую Беллу и установила в своём номере видеокамеры. У меня есть подозрение, что, помимо неё, в этой гнусности принимал участие и кто-то из персонала учреждения. Потому что именно после смерти Гунарас видео пошло гулять по рукам, а сама Белка попала под воздействие более опытных шантажистов. Теперь она даже боится покинуть этот чёртов санаторий и сидит там постоянно, продлевая путёвку. Бред! Она просит ещё и ещё денег, она переписала свой дом в Греции на какую-то Элладу Панаётис. Трясётся как осиновый лист! Её последняя просьба составляет три миллиона евро! Она заверяет меня, что это последняя сумма, после которой она согласится со всеми моими условиями и до конца выборной кампании исчезнет из Кумска… Да и вообще — из страны. А после предоставит мне развод без всяких эксцессов, расторгнув по своей инициативе брачный контракт. В принципе, я склонен согласиться! Но кто гарантирует мне, что это будет действительно последний взнос?! Я решил поговорить с вами, чтобы узнать: с какой ещё просьбой моя пока ещё жена обращалась к вам за помощью, — мне это поможет понять направление мыслей вздорной бабёнки…

Вадим Григорьевич замолчал и пристально посмотрел на сыщиков.

Настала очередь Зиночки.

— Для начала скажу, что мы отказали вашей супруге. Отказали по нескольким причинам: во-первых, она не могла чётко сформулировать цель, которую ставила перед детективным агентством «Ринг»; во-вторых, потому, что в реестре наших услуг лжесвидетельство не предусмотрено. Да мы вообще не занимаемся противозаконной деятельностью!

— Похвально! — произнёс Синельников и тут же заинтересованно спросил: — А что именно вы должны были засвидетельствовать по просьбе Беллы?

— Она просила опровергнуть подлинность видеозаписей. Ей нужно было, чтобы я свидетельствовала о том, что во время, зафиксированное камерой при съёмке, она находилась в моей компании в другом месте. И чтобы наше агентство выдало заключение о подлоге записи, разоблачив грубый монтаж и подтасовку фактов.

— Дура! — в сердцах выдохнул Вадим Григорьевич. — Какая всё-таки дура!

— Моя реакция была примерно такой же, только без оскорблений, — сообщила Князева.

— Значит, её ставят на пожизненный счётчик! — сокрушённо прошептал Синельников.

— Надеемся, что вы не станете убивать свою жену, как убили её любовницу Гунарас, — вклинился в разговор Нил.

— Следите за словами, молодой человек! — с усмешкой проговорил хозяин особняка. — Ни я, ни мои люди никого не убивали! Со времени «бандитских девяностых» двадцать лет прошло… Сейчас я предпочитаю решать по-другому. Любому понятно, что гречанку убрал тот, кто теперь помыкает Беллой… Не удивлюсь, если при её участии… Мне-то зачем нужна смерть этой Гунарас? Сегодня — она, завтра — другая… Мне что, всех, кто с Белкой кувыркается в постели, убивать? Не разочаровывайте меня…

— Допустим, убедили. Что вы хотите от нас? — деловым тоном спросила Князева.

— Я хочу, чтобы вы делились со мной своими наблюдениями. Я хочу, чтобы вы дали мне в руки рычаги воздействия на тех, кто шантажирует Белку. Я хочу иметь возможность прекратить это всё раз и навсегда! Не сомневайтесь, мой гонорар превзойдёт все ваши ожидания! Что скажете? Есть какие-нибудь мысли?

Моршин понуро покачал головой.

По лицу Синельникова скользнула тень разочарования, было видно, что он расстроился.

— Есть! — неожиданно заявила Зинаида. — Я уверена, что на территории санатория орудует банда. У них разные методы, но одни и те же цели. Обман, вымогательство, шантаж, запугивание — всё это позволяет им беспрепятственно наживаться. Их жертвами являются состоятельные дамы, из которых можно тянуть деньги… Кто идейный вдохновитель организации — мы пока не знаем. Но уверена, что прекратить это безобразие можно, только воздействовав на него напрямую… Потому что исполнители его очень боятся. Он их чем-то держит, очень серьёзно держит…

— Уже интересно, — Синельников уважительно воззрился на Князеву. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Можете! — Зина посмотрела в его большие глаза.

— Говорите!

— У нас есть потерпевшая, которую изнасиловали и избили члены этой преступной группы. Таким образом её смогли запугать, запретив дать показания в полиции о том, что она видела в ночь убийства Гали Гунарас. Зовут пострадавшую Эмма Шталь. Она — известная в Кумске тамада и поэтому ни за что на свете не признается в том, кто и как её насиловал, дабы не лишиться единственной работы в индустрии развлечений. У неё есть гражданский муж. Больной человек и, по всей вероятности, неработающий. Детей нет. Адрес, по которому она проживает: улица Лесная, дом три. Если бы вы могли ей гарантировать переезд в другой город и смену жилья, подальше отсюда, где она бы могла заниматься своим бизнесом, не рискуя быть узнанной в качестве жертвы жестокого насильника, думаю, она бы дала показания. Она честная, порядочная женщина… Просто очень напугана и боится лишиться работы.

— Как думаете, сколько мне придётся потратить? — размышлял вслух Синельников.

— Повторяю: она — человек порядочный. Уверена, что она передаст вам своё жильё взамен на предоставленное с вашей стороны. Но нужно сделать всё быстро, не откладывая в долгий ящик.

— Краснодольск! — оживился «барин». — У меня в Краснодольске, в самом центре, есть прекрасный пентхаус. Квадратов двести, с мебелью и ремонтом. Брали для руководящего состава, когда хотели там филиал дилерской сети открывать. С бизнесом не получилось, а вот домик остался. Могу переоформить на неё хоть сейчас! Пусть всё бросает и переезжает. Кстати, и местный губернатор — мой должник… Уверен, посодействует ей в организации бизнеса. Чем ещё могу помочь?

— Антон и Антонина Зонтиковы. Вы знакомы?

— Пересекаемся… — глаза Синельникова хищно блеснули. — А какое отношение наш «сладкий король» имеет к этому делу?

— Есть предположение, что их тоже шантажируют…

— Сомнительно… — протянул Синельников.

— Не их самих… — замялась Зинуля. — Скорее — их сына.

— Сергея? — искренне удивился Вадим Григорьевич. — Так он же в Англии учится.

— И тем не менее… Было, видимо, в его прошлом что-то такое, чего любящие родители не хотят предавать общественной огласке.

— Ну… Тут вряд ли можно на меня рассчитывать, — признался Синельников. — В нашем кругу не принято делать грязных намёков. Но на всякий случай буду иметь в виду. Ещё?

— Пока всё! — подытожила Зинуля. — С вашего разрешения я поеду к Шталь. Время не терпит!

— Да-да, — хозяин поднялся из-за стола и, достав из кармана пиджака визитку, протянул Зинаиде. — Ввиду деликатности наших общих дел звоните лично мне напрямую. Желаю вам удачи. Нужны будут деньги для этой… Тамады… Не стесняйтесь. Гонорар на счёт вашего агентства тоже перечислю незамедлительно.

В машине обиженный Нил надулся, ополчившись на Зиночку.

— Могла бы заранее сказать про свои мысли, — бубнил он, выезжая за ворота. — А то я как дурак выглядел…

— Моршин! Прекрати, я самая ответственная из нас всех, и я всегда досконально отчитываюсь о любых событиях без исключения. Ты знаешь столько же, сколько и я! А то, что у меня родились идеи?.. Так и тебе размышлять в этом направлении никто не запрещал! И вообще, не понимаю, чем ты недоволен? Пирожных домашних переел? Ты же там остановиться не мог! Сначала всю чёрную икру приговорил, потом — эклеры шоколадные… — Зинуля засмеялась, ткнув парня в бок локтем.

Нил нехотя улыбнулся.

— Зин, представляешь, я чёрную икру первый раз в жизни попробовал.

— Понравилось?

— Очень, — признался Нил. — Нужно домой будет купить. Она сколько стоит?

— Смотря какая! Я однажды статью для иностранной прессы переводила… — стала вспоминать Зиночка. — Там про чёрную икру говорилось… Ты фильм «Иван Васильевич меняют профессию» видел?

— Ну, — кивнул Моршин.

— Так вот, наврали в нём только про баклажанную икру, потому что тогда на Руси никаких баклажанов не было. Их к нам завезли, если не ошибаюсь, только в восемнадцатом веке.

— При чём тут баклажанная? Я про чёрную говорю, — перебил Нил.

— А вот с чёрной как раз не наврали… Что касается чёрной икры, то она действительно была любимой закуской русский царей. Девяносто процентов мировой добычи чёрной икры приходится на акваторию Каспийского моря, и с тех пор, как Иван Грозный захватил Астрахань, к царскому столу начались регулярные поставки осетровых рыб и икры. И ещё сто лет назад чёрную икру ели в каждом более-менее зажиточном доме. Она подавалась в любом трактире. Это сегодня во всём мире чёрная икра считается символом роскоши и самым дорогостоящим деликатесом.

— Значит, и мои предки её ели сколько хотели, — удовлетворённо заметил Моршин.

— Ты это к чему? — Зина покосилась на напарника.

— Да просто… Ты у нас из дворян — значит, твои предки её ложками хлебали. Поэтому ты к икре равнодушие проявила, не притронулась даже, словно в далёком прошлом переела… А мы, Моршины, из крестьян, я и подумал, почему мне так понравилось?

— Странное, конечно, умозаключение… Продолжать можно?

— Продолжай! — разрешил потомственный крестьянин.

— Так вот… Икру получают от осетровых рыб, а это у нас белуга, осётр, севрюга, стерлядь и шип. К этой же категории относится и самая дорогая икра в мире, которую часто именуют «белой чёрной». Такая икра имеет золотистый цвет, и добывают её из рыб-альбиносов. К столу арабских шейхов она поставляется в баночках, сделанных из золота.

— Офигеть! — не выдержал Моршин. — А баночки потом куда? Не на помойку же выбрасывают?!

— Куда баночки девают, я не в курсе. Но если ты меня ещё раз перебьёшь, будем ехать до Лесной молча.

— Всё! Всё! Прости-извини… Продолжай!

— Осетровые рыбы населяют Землю с глубокой древности. Учёные доказали, что они живут на планете со времён динозавров! В природе рыбы этого семейства считаются долгожителями, некоторые виды осетра и белуги могут проплавать порядка ста лет.

Нил уже надул щёки от удивления, но, вспомнив об обещании помалкивать, вовремя остановился.

— Икра бывает трёх видов: зернистая, паюсная и ястычная. Ястыком называется тонкая и прочная плёнка. Именно из неё образуется мешок-оболочка, в котором находятся икринки. Зернистая икра считается продуктом самого высшего качества. Она рассыпчатая, с небольшим содержанием соли. Все икринки в ней одинакового оттенка и размера, что достигается при помощи специального сита. Паюсную икру после засолки прессуют, в результате чего получается продукт большой плотности и высокого качества. Сочетание просушенных и сырых икринок придаёт паюсной икре более насыщенный вкус. Ястычную икру солят в ястыках. И, в отличие от паюсной, она поступает в продажу в неочищенном виде. Это продукт более низкого качества, из слабо вызревших икринок. Что касается цены… Тут я, наверное, тебя, Нилушка, слегка расстрою. В связи с тем, что популяция осетровых рыб сокращается, цены на икру становятся всё выше и выше. Точно не помню, но думаю, что ошибусь ненамного, если скажу, что килограмм икорки сегодня колеблется от пятидесяти до шестидесяти тысяч рублей.

— Сколько! Сколько?! — прорвало Нила. — Это в золотых баночках или без?

— Это — в стеклянных! Та, что в золотых от рыб-альбиносов, стоит двадцать пять тысяч долларов за кило… Без учёта тары, — торжественно добавила Зина.

— Когда ещё раз к Синельникову поедем, то я обязательно добавки попрошу! — не раздумывая, пообещал расстроенный Моршин. — Лучше про эклеры расскажи… Икру покупать я однозначно передумал.

К знакомому дому на Лесной подъехали, когда уже начало смеркаться.

— Я сама пойду. А ты сиди, отдыхай и звони Кольцову. У тебя как раз будет достаточно времени, чтобы всё в подробностях боссу рассказать, — распорядилась Зинаида, выходя из машины.

Подойдя к забору из сетки-рабицы, увидела орудующую лопатой Эмму, которая расчищала дорожки.

— Бог в помощь, хозяйка! — громко крикнула Зинаида, не нажимая кнопку уличного звонка.

Шталь остановилась и, поправив на голове сползающий капюшон, неохотно двинулась к калитке.

— Эмма! У меня к тебе очень интересное предложение! — работая на опережение, затараторила Зина. — Правда! Просто потрясающее предложение! Иначе я бы и не приехала.

— Если ты опять будешь склонять меня к содействию полиции или к заявлению, то можешь сразу уезжать, — тихо предупредила Эмма, пропуская Князеву во двор.

— Буду, обязательно буду уговаривать, только ты сначала послушай! — хитрая Зина уже взбегала по крыльцу к двери.

— Не ори! Гриша спит в дальней комнате, — прошептала Эмма, развешивая куртки в прихожей. — А мне сегодня рыжий кот приснился. Жирный такой, зараза, ухоженный… Кошки во сне — дурной знак. Хитрые и коварные люди зла желают, когда кошки снятся, — приговаривала она, включая электрический чайник.

Не дожидаясь приглашения, Зина скользнула к столу и опустилась на стул, а Эмма продолжала «кошачью тему»:

— Но рыжий… Рыжий — это неплохо! Пишут, что к выгодному предложению…

— Очень выгодному! — подхватила Князева и в подробностях описала Шталь возможность переезда.

— Краснодольск к столице ближе… — задумалась Эмма. — А дом этот посмотреть можно?

— У тебя электронный адрес какой? — быстро спросила Зинуля.

Эмма продиктовала, и Зиночка тут же отправила эсэмэску Синельникову.

Через пятнадцать минут они разглядывали в планшете присланные фото пентхауса.

— Зин, ну наш домишко таких денег не стоит. Это — неравноценный обмен, — грустно сказала Эмма.

— Это очень даже выгодный обмен, в противном случае «этот дяденька» на несколько миллионов долларов попадает. Поэтому для него сделка, при которой он потеряет меньше ста тысяч, очень даже выгодная… Соглашайся.

— А Грише что сказать?

— А Грише скажешь, что больше перспектив в развитии бизнеса. Скажешь, что тебя лично губернатор переехать просит.

— Шутишь?!

— Не шучу! Синельников аудиенцию гарантировал.

— И что, губернатор города будет встречаться с тамадой?!

— Зачем с тамадой? С организатором торжественных мероприятий! — поправила Зина. — Эмма, прекрати сомневаться, это — шанс! И гадов накажешь, и жилищные условия улучшишь. Ну? Тут думать не надо, надо соглашаться!

На глазах Шталь заблестели слёзы.

— Спасибо тебе, Зинуля, за всё спасибо!

Расчувствовавшаяся Князева не вытерпела и, соскочив с места, обняла Эмму.

— Всё будет хорошо! Вот увидишь, — приговаривала она, гладя приятельницу по колючим дредам.

— Когда поедем? — всхлипывая, спросила Эмма.

— Да хоть сейчас! — обрадовалась Зинаида. — Собирайся.

Пока Шталь ушла переодеваться, она позвонила Молину и договорилась о встрече.

— Прямо сейчас? — грустно переспросил подполковник. — А я хотел пораньше улизнуть — у меня встреча с Леночкой. Ладно, перезвоню ей, отменю свидание…

Они стояли около отделения полиции.

— Не ходи со мной — попросила Шталь. — При тебе мне будет труднее…

— Хорошо, как скажешь, — не стала возражать Зинаида. — Я тебя здесь подожду, не сомневайся. Когда освободишься — мы с Нилом отвезём тебя домой.

— А ты-то… — потупилась Эмма. — Ты-то почему не спрашиваешь, кто это был? Разве тебе уже не нужно это знать?

— Нужно, Эммочка, очень нужно, — честно ответила Зина. — Кто он?

— Не он… Она! Сильная стерва, как мужик! — со злостью ответила Шталь. — Пусть её посадят! А ещё лучше — пусть убьют! Она — тварь, а не человек! Я теперь всех скрипачек до конца своей жизни буду ненавидеть! Я теперь, когда скрипку слышу, у меня такой страх, такой ужас! Сразу всю эту мерзость вспоминаю…

— При чём тут скрипка? — слабая догадка промелькнула в голове Зиночки. — Ты хочешь сказать…

— Я хочу её проклясть! — рявкнула, теряя самообладание, Эмма. — Я проклинаю её — эту Элладу Панаётис, и я желаю, чтобы она сдохла поскорее в страшных мучениях!

— Эллада Панаётис! — Зина сжала кулаки, глядя на прямую спину Шталь заходящей в отделение полиции…

Зиночка, потрясённая услышанным, долго сидела в машине, обхватив голову руками.

Какая грязь! Какой ужас! Бедная Эмма!

Почему, почему она не кричала?

Боялась позора? Была пьяная?

Она, наверное, и не сразу осознала, что с ней происходит… Простая и доверчивая Шталь легко могла попасться на такую удочку… А потом, наверное, узнала о видеосъёмке и поняла, что угодила в западню…

Князева не сразу заметила, как появился Фёдор. Как из отделения вышли Молин и Эмма.

Подполковник посадил Шталь в служебную машину, приказав довести потерпевшую до дома. А сам в сопровождении двух оперов и Кольцова решил отправиться на задержание по адресу проживания гражданки Панаётис.

— Вы — как? — спросил Фёдор. — С нами или в санаторий?

— С вами! — пришла в себя Зинаида. — Я очень хочу посмотреть на неё в наручниках.

Панаётис жила в новом микрорайоне на окраине города.

Застроенный высотками жилищный массив в форме большого розового квадрата стоял особняком, абсолютно не вписываясь в архитектуру Кумска.

— Никогда не хотел жить на шестнадцатом этаже, — доверительно сообщил Нил. — Я люблю, когда под окном — деревья с листиками, сирень весной цветёт… А тут мало того, что новостройки и всё перерыто, так ещё и на последних этажах, наверное, ощущаешь себя как в башне сторожевой…

Они въехали во двор следом за полицейским микроавтобусом.

— Смотри! Чего это народ толпится? — перебила его Зиночка, и нехорошее предчувствие обдало сердце противным холодком. — Тормози, я выйду.

— Дай хоть припарковаться, — проворчал Моршин.

Но Зинуля уже открыла дверцу.

— Вылазь, неуёмная…

Народ стоял, тесно сгрудившись в кружок.

Растолкав собравшихся, Зина увидела распластавшуюся на снегу Элладу в задравшемся цветастом шёлковом халате. Лицо её было перекошено ужасом, глаза открыты, вместо рта виднелось какое-то бурое пятно. Чёрный парик из длинных волнистых волос валялся поодаль, а из-под бритой налысо головы на снег вытекали красные струйки крови.

— Говорят, на пятнадцатом этаже жил, — проговорила стоящая рядом бабулька. — Ты, деточка, скажи… — она подёргала Зину за рукав куртки. — Это кто ж разбился? Баба или мужик? А то я в вашей моде ничего не понимаю… Тридцать лет его Эдиком звали, а теперь… Вроде как девка…

— Это — падаль, — стиснув зубы, чуть слышно ответила Князева и пошла к машине…

— Ты всерьёз хочешь меня убедить, что это совпадение? Что это роковая случайность? — Зинаида испепеляла негодующим взглядом Кольцова. — Сам-то веришь в то, что говоришь?

— Зинуля! Ты устала, мы с Нилом устали… Давайте не будем сейчас мотать друг другу нервы, — пытался защищаться Фёдор. — Твой посыл понятен всем. Ты думаешь, что кто-то, узнав о нашем намерении задержать Панаётис, расправился с ней до того, как мы прибыли по адресу? Но, Зиночка, этого не может быть! Никто из нас никого не предупреждал! Сама подумай! Включи же, в конце концов, голову — знали только ты, я, Нил, Молин и Эмма. Хорошо, перефразирую вопрос: кому из вышеперечисленных ты не доверяешь?!

Они снова, как и шесть часов назад, сидели в машине около въезда в санаторий.

Князева поджала губы и, глядя в одну точку, раскачивалась на сидении взад-вперёд.

— Зарекался с бабами работать! — снова заговорил Кольцов. — Отставить истерику! Мы во всём разберёмся! Обязательно разберёмся! Мне ребята из Загорской области завтра отзвонятся. Говорят, есть кое-что интересное…

— Фёдор! Остановись! — взяв себя в руки, произнесла Зинаида. — Ты реально сейчас хочешь спать поехать?

— Представь себе, хочу! — огрызнулся напарник.

— Ты что, не понимаешь, что Эмма в опасности?! Её заставляли молчать…

— Её Эллада заставляла молчать, это Эллада её шантажировала… Это Панаётис была тем Эдом, о котором ты слышала. Она — он, ну ты поняла… А в прошлом у неё — помимо музыкальной школы — спортивная секция по кикбоксингу… Ты же сама все материалы час назад в отделении смотрела. У неё в квартире целую видеотеку компромата нашли… Уверен, там есть всё, что после утилизации освободит от шантажа и Шталь, и Синельникову, и ещё кучу разных женщин. Наоборот, Эмме больше нечего бояться!

— Это что получается? Небесная кара свершилась?! — аргументы друга Зину не успокоили.

— Называй как хочешь! Вон, смотри, Нил уже засыпает… Если ты сейчас из машины не выйдешь, я отвезу вас с ним к себе, а там — как хотите… Хотите — валетом на диване укладывайтесь, хотите — на полу в прихожей, я лично — в кроватку и спать.

Зинуля растолкала Моршина, и они поплелись в сторону корпуса.

Безумный день!

Сложный и незаконченный…

В номере был наведён идеальный порядок. Вещи из чемодана, брошенного утром прямо на кровати, разложены по полкам и развешаны на плечиках. Все цветы, подаренные несколько дней назад Святом, отсортированы, подрезаны и переставлены в большую вазу на столе. Постельное бельё и полотенца — всё дышало новизной.

На прикроватной тумбочке лежали конверт с крупным логотипом санатория и небольшой свёрток в подарочной упаковке, украшенной замысловатым бантиком.

Первым делом Зиночка ознакомилась с содержанием письма, которое она тут же вынула из конверта.

«Уважаемая Зинаида Львовна! Администрация санатория «Грёзы» приносит Вам свои глубочайшие извинения по поводу досадного недоразумения, связанного с путаницей, произошедшей с вашими анализами! Спешим заверить, что руководством учреждения будут приняты соответствующие меры, выявлены и наказаны все недобросовестные сотрудники, допустившие такой непозволительный промах в работе! Мы надеемся на Ваше понимание и рассчитываем на сохранение доброжелательных отношений. Чтобы компенсировать Вам моральные издержки от пережитого потрясения, мы предоставляем Вам подарочный сертификат на трёхдневное пребывание в санатории «Грёзы» в любое удобное для Вас или Ваших близких время. С уважением. Администрация».

Зиночка покрутила в руках продолговатый глянцевый сертификат и посмотрела на часы — половина двенадцатого ночи.

Плевать на приличия! Безопасность дороже!

Зинуля набрала номер Эммы.

— Зина! Я очень боюсь, — прошептала в трубку Шталь. — Гриша уехал к матери с ночёвкой, а я дома одна…

— Лучше бы ты с ним уехала, — произнесла Зиночка.

— Она меня не любит, — всхлипнула Эмма. — Она считает, что Грише нужно было жениться на молодой, которая родит ему детей.

Зина не стала развивать тему мужской несостоятельности Григория, связанной с полутора центнерами лишнего веса, сейчас это было не к месту.

— У тебя деньги есть? Тысячи три-четыре? — по-деловому спросила она.

— Есть, — недоумённо ответила Шталь.

— Тогда срочно вызывай такси и приезжай в «Грёзы», я тебя встречу! Поняла? — слова прозвучали как не терпящий возражения приказ.

— Хорошо! — облегчённо выдохнула Эмма. — Жди в течение часа…

Заспанный менеджер в белой рубашке и малиновой жилетке с удивлением разглядывал сертификат на заселение, заполненный прямо на стойке ресепшен двумя возбуждёнными дамочками, явно находящимися на взводе.

— Вас что-то смущает? — обратилась к нему ярко-рыжая кудрявая коротышка, гневно сверкая глазами. — Ключи от номера давайте! Мы спать хотим.

Вторая — заплаканная дылда с пегими дредами, стянутыми в хвост чёрной бархатной лентой, — тоже смотрела на него с нетерпеньем, прижимая к груди пакет с оторванной ручкой, из которого торчали разноцветные рукава наспех запиханных вещей.

— У нас заселение с полудня, — пытался отбиваться ночной дежурный.

— Ты хочешь, чтобы я Блюму позвонила и нажаловалась на твою нерасторопность? Видишь же, сертификат лично им подписан!

— Вижу, — парень нехотя протянул ключи. — Только одиночных номеров не осталось… Это — двухместный «комфорт».

— Замечательно! — невесть чему обрадовалась кудрявая. — Я съеду из своей комнаты прямо сейчас и оставшиеся три дня буду жить в номере вместе с подругой…

Закинув в номер пожитки Эммы, полуночницы тут же отправились за вещами Зиночки.

— Сколько у тебя цветов! — восхитилась Шталь. — Перетаскивать будем?

— Не стоит! — отрезала Зиночка. — Хочу, чтобы об их дарителе мне больше ничего не напоминало…

— А этот подарочек в упаковке будем забирать?

— Посмотри, что там! Я даже не в курсе, это от администрации вместе с письмом прислали, — Зинаида второй раз за день скидывала вещи в чемодан.

— Потом посмотрим! — отозвалась Эмма, засовывая свёрток в карман…

Выспались новоиспечённые постоялицы прекрасно: Зиночка — потому что испытала чувство выполненного долга, а Эмма — потому что чувствовала себя рядом с Князевой в полной безопасности.

Завтрак прошёл без эксцессов: не то чтобы Юрий Васильевич, осознав свою вину, источал любезность, но, по крайней мере, был вежливо сдержан и явно в хорошем расположении духа.

Зинуля посвятила Шталь в те подробности дела, которые посчитала нужными, а Эмма отнеслась к информации с пониманием, тут же предложив свою посильную помощь…

Вернувшись из бассейна, они лежали на кроватях и лениво переговаривались.

— Ой! — подскочила Эмма. — Давай посмотрим, что за сувенир тебе администрация вчера преподнесла. А то я как спрятала, так и забыла.

Она достала из кармана висящих на спинке стула джинсов свёрток с бантиком.

— Развязываю? — хитро спросила она, глядя на повернувшуюся на бок и приподнявшую голову на локте Зинаиду.

— Развязывай, конечно! — разрешила Князева.

— Та-да-да-дам! — пропела Шталь и потянула за концы ленты.

Сняв шуршащую бумагу, она разочаровано посмотрела на подругу.

— И это всё? А я-то думала…

Она подержала в руке и бросила Зинуле на кровать три свёрнутых в трубочку носовых платочка со знакомым греческим орнаментом разных цветов.

— Держи на память! — Зина подняла один из «приземлившихся» ей прямо под бок платков и метко кинула обратно Эмме, попав в протянутые, сложенные ковшиком руки.

— Спасибо! — развернув подарочек, поблагодарила Эмма. — С зелёненькой канвой… Зелёный цвет мне идёт.

И она рассмеялась.

Зина тоже развернула один из платочков и, поднеся его к лицу, стала пристально разглядывать.

— Знаешь, нам бы очень помогло, если бы ты вспомнила, кто был с тобой в беседке в ту ночь. Кто выронил платочек с меандровым орнаментом. Неужели ничегошеньки не помнишь? Хотя бы кто это был: мужчина или женщина?

От неё не ускользнуло, как напряглась Эмма.

Шталь несколько раз свернула и развернула батистовый лоскуток, словно не зная, что ей делать дальше…

Ситуацию спас пронзительный звук телефонного звонка.

У Зинули были установлены разные мелодии на каждого из абонентов. Она уже по звуку знала, кто звонит… Но такие пронзительные и требовательные звонки всегда принадлежали клиентам агентства «Ринг».

Звонила Антонина Зонтикова.

— Здравствуйте, Зинаида Львовна! Мне срочно нужно поговорить с вами… Лично с вами, как женщина с женщиной, с глазу на глаз. Я уже вхожу в корпус. Мне подняться к вам в номер или вы спуститесь?

— Я спущусь через минуту, — пообещала Зина и стала торопливо одеваться…

Они расположились за низким столиком в самом углу фойе.

— Зинаида Львовна, — тревожно посмотрев по сторонам и понизив голос, заговорила Зонтикова. — Неудобно получилось, я ведь даже не знала, что вы… — она замялась. — Что вы близко знакомы со Святославом Цветовым. Вот, кажется, Кумск — областной город… А куда ни поедешь — везде земляков встретишь, а разговаривать начнёшь — так столько знакомых обнаружится. Вы, конечно, знаете, что наш Серёженька встречается с Артемидой, дочерью Цветова. У них через месяц помолвка состоится. Это сейчас модно… До свадьбы устраивать помолвку и объявлять себя женихом и невестой.

Зиночка молчала и только кивком головы выражала свою осведомлённость — что-то подсказывало Князевой, что перебивать Антонину не следует. Было видно, что супруга кондитерского олигарха Кумского разлива так взволнована, что может и сама сбиться в любой момент.

— Для нас это очень-очень важно, чтобы Серёженька женился на Артемиде. Сами подумайте, лучшей невесты нам и не найти! Вы не представляете, как я за единственно сына волнуюсь. Все эти девочки из ночных клубов, все эти недоучки, промышляющие танцами гоу-гоу, — это кошмар! А они гроздьями на нашего мальчика вешались… Гроздьями! Понимаете?! А если какая-нибудь оторва возьмёт да родит? Что тогда прикажете делать? Некоторые наши знакомые говорят, что жениться парню в двадцать два года — это слишком рано… Мол, пусть нагуляется… Нет, по мне, так пусть женится, тем более — на такой девушке, как дочка Цветова. Да и перспектива остаться жить за границей! Вот он на следующий год университет закончит и вернётся… Конечно, отец его на фабрику устроит. Это не обсуждается! Но учиться в престижном иностранном вузе, а потом жить в Кумске… Поэтому я очень рада! Мы с мужем очень рады, что у него с Артемидой отношения…

Зиночка чуть не засмеялась в голос, когда Зонтикова поплевала через левое плечо, закутанное в шиншилловую шубку, и три раза громко постучала кулачком по столешнице.

— Так вот, когда я поняла, что вы с Цветовым… Я очень испугалась! Очень! Тогда я стала расспрашивать о вас своих знакомых, тех, кто вас знает. Поговорила с Липкиными, с Крапивиной, с Чайниковой — они все в один голос убеждали меня в вашей порядочности. Они заверили меня, что если я лично вас попрошу не разглашать секретов, то вы обязательно сдержите своё слово. А мне обязательно нужно, чтобы хотя бы до свадьбы ничего из прошлого моего сына не дошло до ушей Цветова и Артемиды. Пообещайте мне!

Зинуля, внимательно слушавшая излияния Зонтиковой, ничего не понимала. Она не могла взять в толк, о чём её просит Антонина.

— Но я не просто так прошу. Взамен на ваше обещание не говорить ничего Цветову я могу вам сказать, где прячется Гарик. А он ведь прячется?

Тут она остановилась и испытующе посмотрела на Князеву.

И Зиночка поняла, что сейчас ей придётся врать! Информация о местонахождении внезапно воскресшего тренера по аква-аэробике того стоила. Чтобы ничем себя не выдать, Зинаида потёрла виски и прикрыла глаза, изобразив глубокий мыслительный процесс во время принятия сложного решения. Она безукоризненно выдержала театральную паузу и посмотрела в глаза просительнице.

— Хорошо, я согласна, — медленно, словно взвешивая каждое слово, проговорила она.

— Уф! — выдохнула Зонтикова. — Господи! Спасибо тебе, что мы смогли договориться! Я вчера, когда узнала, что эта гадина Панаётис из окна выпала… Сразу решила, что теперь только вас попросить осталось. Я у неё, конечно, эту мерзость выкупила. Но вдруг ещё всплывёт… Она говорила, что кроме неё никто больше ничего не имеет, но тем не менее… Мало ли… Вы ведь понимаете, почему я смалодушничала и отказалась от расследования по поводу Мирочки. Мирочка уже в земле, а Серёженьке — жить да жить. Только если репутацию однажды испортить, потом во многие приличные дома двери будут закрыты…

— А как же Ле Местр? — на свой страх и риск вкрадчиво поинтересовалась Зинуля.

Услышав это имя, Зонтикова побледнела и снова стала озираться по сторонам.

— Всё… Всё, что попросил этот Ле Местр, я отдала Элладе. Всё до копеечки! Мы с ним в расчёте! Скрипачка, конечно, запретила мне с вами общаться. Велела отозвать заявление и закончить расследование. Но она же мертва?! Я надеюсь, вы никому не скажете о том, что я приезжала?! — она жалобно посмотрела на Князеву. — Никому не говорите, даже коллегам своим… Вы обещаете?

— Я обещаю! — твёрдо произнесла Зина. — Говорите, где искать Гарика.

— Сейчас… — она достала из сумочки блокнот и ручку и, быстро написав адрес, протянула Зинаиде.

— У меня мама сдаёт квартиру посуточно в том же подъезде. Где и сама проживает. Квартира от бабушки осталась. Так вот, некоторое время назад некто Храпунова сняла эту двушку на месяц. Деньги вперёд заплатила. Только сама там ни разу не появлялась. Тихо в квартире, словно и нет там никого. Мама стала тревожиться. Попросила меня, чтобы я вместе с ней сходила, посмотрела. Я сразу подъехала. Мы вторым ключом дверь открыли и тихонечко зашли. Смотрим, а на диване, в зале парень спит. На полу бутылка виски початая. Он даже не проснулся, когда мы вошли. У меня мама — бывшая учительница, она смутилась ужасно… И мы на цыпочках… К двери… Только я Гарика этого сразу узнала, я его фото у Мирочки в телефоне видела, запомнила. Даже не сомневайтесь — он это!

— Спасибо, я всё поняла, — поблагодарила Зинаида и приготовилась прощаться…

Но Зонтикову явно тревожило что-то ещё…

— Зинаида Львовна, а вы случайно не знаете, что за фонд такой — «Солон 21 века»?

— Нет! Первый раз слышу! А почему спрашиваете?

— Я случайно узнала, что у Мирочки было составлено завещание, так вот по нему она всё своё имущество завещала этому самому фонду. Честно сказать, я удивилась. Она при жизни всегда шутила, что всё Серёженьке нашему оставит, она его крёстной была… А оказалось — фонду… Вот такой поворот! Ладно, я побежала! Очень надеюсь на вашу порядочность, Зинаида Львовна!

Зиночка осталась сидеть в кресле.

Со стороны казалось, что она просто наблюдает за отдыхающими, снующими взад-вперёд по просторному холлу. Однако всё было совсем иначе: Зиночка, сжимающая в руке листок с адресом, напряжённо думала… Несмотря на пламенную речь Кольцова, она не верила в случайную смерть Панаётис. Не верила — и всё тут!

Но кто… Кто мог намеренно слить информацию?

Подозревать Фёдора или Нила было настолько неприятно, что застучало в висках. Но, тем не менее, она решила ничего не говорить друзьям, а напрямую созвониться с Молиным.

Иван долго не отвечал. Наконец в трубке раздался какой-то щелчок, и зазвучала музыка.

— Иван! Ты меня слышишь? — произнесла Зина, прижимая трубку к щеке. — Что там у тебя?

— Зинуль, привет, — раздался знакомый голос подполковника. — Я сейчас еду в машине на обед. У тебя всё нормально?

— На обед? — удивилась Зинуля. — Ещё только первый час…

— Ну да, сбежал пораньше в связи с личными обстоятельствами. Подожди, сейчас музыку выключу, слышно плохо. Всё, вот теперь говори!

— Слушай меня внимательно! — стараясь придать голосу пущей убедительности, проговорила Князева. — Слушай и запоминай! Улица Красная, дом пятнадцать, квартира четыре. Только там поаккуратней, квартиру приличные люди сдают.

— А что там? На Красной, дом пятнадцать, квартира четыре? Ты забыла сказать, что по этому адресу находится.

— Ещё вчера там находился Лейкин Игорь, — пояснила Зина.

— Лейкин? — изумился Иван.

В трубке раздалось какое-то шебуршание, затем она услышала, как Молин выругался и посигналил кому-то.

— Ваня, ты как?

— Запомнила? — тихо, как будто кому-то невидимому, проговорил подполковник. — Куда здесь поворачивать?

— Ваня! У тебя всё нормально? — переспросила Зиночка.

— Зинок? — уже громким голосом прокричал Молин. — Спасибо, я всё понял. Перезвоню…

— Зачем перезванивать? — не поняла Зинаида. — Нужно срочно ехать по адресу…

Но в телефоне уже послышались короткие гудки отбоя…

Зинуля вернулась в номер в совершенно паршивом настроении. Её терзали дурацкие предчувствия и вина перед напарниками. Раньше она бы в первую очередь сообщила такую информацию Кольцову. Но, с другой стороны, как ни крути, право выехать на задержание принадлежит полиции. Значит, она поступила верно.

— Зин, да на тебе лица нет, — заметила Эмма, когда Князева рухнула на кровать даже не раздеваясь. — Что случилось?

— Всё в порядке, — вымучено улыбнулась Зина.

— Ты со своими встречалась? Ты из-за меня переживаешь! — сделала вывод Шталь и тут же добавила. — Я вот подумала, пока тебя не было… Я не права. Ты ради меня бьёшься, переживаешь, а я как сволочь какая-то себя веду. Я просто запуталась всем обещания раздавать и чужие секреты хранить… А зачем мне всё это? Зачем?

— Ты сейчас про что?

— Да знаю я, чей платок был в беседке. Знаю, конечно! — словно не расслышав вопроса, продолжала Эмма. — Это платок Юрия Васильевича! Он там со мной сидел! Он меня утешал и советы давал!

— Профессор археологии был с тобой ночью в беседке?! А он как там оказался?

— Не знаю! Сказал, что у него бессонница, и единственное средство её побороть — долгие прогулки на свежем воздухе.

— Так ты ему рассказала, что с тобой случилось?

— Что ты! Я ничего не говорила, да и говорить-то толком не могла. Но мне показалось, что он всё понял. Он стал мне про древнюю Грецию рассказывать. Про то, что истинная женщина должна свой позор в тайне держать. Говорил, что никакая сатисфакция за поругание не вернёт доброго имени, и лучше выполнить все условия насильника, чем заклеймить себя позором и дать толпе почувствовать превосходство.

— Ты думаешь, он искренне тебе советовал? — тихо спросила Зина.

— Думаю, что да, — уверенно кивнула Шталь. — Он, знаешь, на древности помешан, всё цитировал законы Солона и Афин о последствиях прелюбодеяния. Я толком не помню, но с его слов получалось, что жертва домогательства сама в случившемся виновата… И что любой теперь мог безнаказанно делать с ней всё что угодно. А если женщина не объявляла о своём позоре, то этим проявляла мудрость…

— Интересный совет… — прошептала Князева. — Так это он тебя обратно в номер проводил?

— Нет! Когда он увидел, что к беседке приближается Синельникова, то быстро встал и ушёл. Не хотел с ней встречаться.

— О боже! Так там ещё и Белка побывала? — не переставая удивляться, спросила Зина.

— Не то слово — побывала! Прибежала как угорелая! Представляешь, она решила, что я сама соблазнила Панаётис! Синельникова просила оставить Элладу в покое… — Эмма зло всхлипнула. — Тыкала мне в лицо таблетку какую-то. Говорила, что Панаётис — просто ангел небесный! — живёт, мол, на одних таблетках! Представляешь, какой цинизм?! Нет, ты только подумай: я сижу вся истерзанная, а она мне про диагнозы и недуги своей любовницы твердит?!

— Эй! Ты чего? Твоя обидчица сдохла! Она сдохла в ужасных муках… А ты — живая, и ты должна быть спокойна. Её больше нет! Она исчезла с лица Земли.

Эмма промокнула подаренным платком выступившие слёзы.

— Извини, мне действительно не стоит плакать… Так вот… Синельникова говорила, что их с Элладой любовь скреплена кровью Гали, ещё она говорила, что не успокоится, пока не раскрутит своего мужа на такие деньги, которых им с Панаётис до конца жизни хватит. Она кричала мне, что сделает скрипачку всемирно известной звездой, и чтобы я, нищая тамада, не смела даже мечтать о такой женщине, как Эллада. Что не по Сеньке шапка, и не по рылу каравай… Представляешь, какая дура Синельникова?

— Бедный Вадим Григорьевич, — вырвалось у Зины.

— Ты сейчас про кого?

— Про мужа Синельниковой… Он, конечно, далеко не бедный, но иметь в супругах сексуально озабоченную женщину нетрадиционной ориентации — при его планах попасть в большую политику — просто катастрофа.

— А мне этих олигархов вонючих ни капли не жалко! Вор на воре! За это их судьба и наказывает… — мстительно проговорила Шталь. — Чтобы жизнь мёдом не казалась… Вот учёные — совсем другое дело. Юрий Васильевич и утешал, и слово сдержал, даже виду не подавал, что мы знакомы. Настоящий интеллигент! Ты, Зина, мне слово дай, что никогда ему даже намёка не выразишь на то, что в курсе нашей ночной встречи. Поняла?

— Как скажешь! А про Синельникова скажу: «Не суди, и не судим будешь!» Мне он понравился. Да и тебе хотел с переездом помочь… Теперь даже не знаю: в силе наш уговор или нет? Я ещё знаешь что хотела у тебя спросить… — Зина помолчала. — Имя Ле Местр не доводилось слышать?

— Нет. А кто это?

— Если бы я знала…

Перед обедом за ними зашёл Нил.

— Ну, вы даёте! Могли бы вчера сообщить о принятом решении. Зачем такси вызывать было, я бы и сам смотался.

— Да ты, поди, дрых без задних ног! — беззлобно пошутила Зинуля. — Что-то тебя и за завтраком не было видно. Защитник ты наш…

— Ты только Кольцову не говори, — попросил парень. — Я подумал, что не сегодня-завтра снова к егерю в гости ехать, вот и отсыпался…

— Так и спи на здоровье! На свежем воздухе спать да спать, курортник ты наш.

Женщины переглянулись и рассмеялись.

— Попрекаете! А я, между прочим, сюда не просился… Это Фёдор говорит: «Мало ли… Будь поблизости от Зинаиды…» Ему так спокойнее. Так что, на обед идём? А то я, если честно, со вчерашнего дня не ел… Эх, икорки бы сейчас…

— Размечтался! Икорки! — передразнила Зинуля. — Щи, салат из свежих овощей и треска с пюрешкой.

— Треска с пюрешкой? Звучит заманчиво… Подожду вас, девушки, за дверью. А после обеда предлагаю партию в преферанс расписать, а то мне с компьютером рубиться уже надоело, я и колоду с собой прихватил, чтобы в комнату не возвращаться.

Он вопросительно посмотрел на Шталь.

— Вы как, Эмма, играете в преф?

— Играю, — подтвердила тамада и, обращаясь к Зиночке, добавила. — Гриша, можно сказать, пристрастил, из всех «соревнований» — в которых он когда-нибудь участвовал — карточные поединки на первом месте…

Отобедав, они стояли в холле и размышляли: где лучше разместиться для игры.

Молоденький бармен Толик из музыкального салона подпирал дверной проём своего заведения и явно скучал.

Зинуля хитро подмигнула приятелям и подошла к работнику бара.

— Пусто? — по-свойски поинтересовалась она.

— До вечера — «мёртвый час», не знаю, зачем меня с двух часов открывать заставляют, — грустно проговорил бармен.

— А свежевыжатые соки имеются? — спросила Князева.

— Апельсин, яблоко, морковь, — заучено отчитался Толик.

— Годится, — улыбнулась Зинуля. — Сделай нам по большому стакану микса, и мы готовы стать твоими посетителями.

Не сказать, чтобы Толик обрадовался, но, натянув на лицо дежурную улыбку, вернулся к барной стойке.

Приятели выбрали столик около окна и, разместившись в креслах, вспомнили, что не прихватили бумагу и ручку.

— Сейчас сгоняю в номер, — без энтузиазма вздохнул Моршин.

— Добрый день, молодые люди, — в салон вошёл Герман Блюм.

Удивлённый Толик вытянулся по стойке смирно.

Главврач усмехнулся и, глядя на напуганного бармена, направился прямиком к единственному занятому столику.

— А я, собственно, вас, Зинаида Львовна, разыскиваю. Думал в столовой застать, но мне подсказали, что вы в баре…

Нил умышленно засунул руки в карманы, чтобы избежать мужского приветствия, Эмма отвела глаза в сторону, а Зинаида изобразила на лице полное равнодушие.

— Не в моих правилах замалчивать инциденты… — начал Блюм. — Вчера у меня не получилось принести извинения лично, поэтому сегодня, как только освободился, решил исправить ситуацию. Зинаида Львовна, вы же понимаете, что в жизни всякое бывает, и такие неприятности, к сожалению, тоже встречаются… В общем, случай, конечно, произошёл вопиющий, но я рад, что вы воспользовались нашим сертификатом, — он выразительно посмотрел на Шталь. — Я правильно пониманию, что зла на наше учреждение вы не держите? И жаловаться по инстанциям не станете?

Зина молчала. Строить из себя оклеветанную жертву не имело смысла, так как «презентом фирмы» на бесплатное размещение она воспользовалась. Получается, косвенно подтвердила, что конфликт исчерпан. Но «уколоть» главврача возможности не упустила.

— Успокойтесь! Жаловаться не стану, — медленно произнесла она. — Мне искренне жаль вас! По всему видно, что вы расстроены…

— Нет! Наоборот, я счастлив, что это оказалось ошибкой, — пылко заверил главврач.

— Я имею в виду не своё здоровье! — остановила его Зиночка. — Я имею в виду позорный провал престижа санатория, и именно как медицинского учреждения высшей категории. Вряд ли vip-клиенты захотят у вас отдыхать, узнав, какой бардак творится с документами, представляющими медицинскую тайну. Мой случай показал, что доступ к личной информации отдыхающих открыт для каждого…

— Исключено! — заверил Блюм. — За эти сутки мы полностью изменили систему получения и хранения данных — мы исправились!

— Надеюсь, — ответила Зина.

— Ну… Тогда разрешите откланяться… Желаю вам приятного времяпровождения! — он иронично покосился на колоду игральных карт, лежащую на краешке стола.

— Что-то ещё? — перехватила его взгляд Князева.

Но главврач, больше ничего не сказав, развернулся и пошёл к двери. Он сделал уже пару шагов, удаляясь от их столика, когда Князева громко произнесла:

— Ле Местр!

И второй раз это имя подействовало на главврача, как удар кувалды: Блюм вздрогнул и застыл на месте. Казалось, что невидимая пуля вонзилась ему в затылок, и он вот-вот рухнет на пол.

Повисла гнетущая тишина…

Внезапно все услышали ритмичный позвякивающий звук. Это в трясущихся руках бармена дрожал поднос с тремя стаканами для гостей.

— Осторожно, Анатолий! Вы рискуете разбить бокалы, — еле слышно осипшим голосом произнёс Блюм и, не оборачиваясь, вышел в фойе.

Руки бармена предательски подрагивали, когда он сервировал столик и разливал из стеклянного кувшина свежевыжатый сок.

— Ещё что-нибудь желаете? — виновато улыбаясь, спросил он.

— Листок бумаги и ручку, если можно, — попросил Нил.

— Одну минуточку, — бармен скрылся за стойкой.

— Зинаида Львовна, первый раз — помните, когда мы «боролись» со СПИДом? — у себя в кабинете этот Блюм, услышав твои слова, чуть на тебя не кинулся, здесь своим «леместром» ты его загнала в ступор… Это что сейчас было? — Моршин посмотрел на Зину испытующим взглядом. — Типа волшебное заклинание?

— Типа — да! Позже объясню, — пообещала Князева.

Когда на столе появилась бумага и ручка, Шталь принялась расчерчивать листок, готовясь к игре.

— Можно к вам присоединиться? — около столика, словно из ниоткуда, возник Юрий Васильевич. — Обожаю преферанс! И не сочтите за наглость, не могу удержаться…

Не дожидаясь позволения, он опустился в свободное кресло.

— А вы знаете, что в девятнадцатом веке в преферанс играли без записи, — поведал он как ни в чём не бывало.

— А как же общеизвестная шутка, что преферанс — это «игра писателей»? — Зинаида с интересом посмотрела на партнёра, заявившегося без приглашения.

— Это шутка родилась позже… А раньше после каждой разыгранной сдачи партнёры рассчитывались либо деньгами, либо специальными фишками. На каждом столе имелся прейскурант. Например, сыграл «шестерную» — получи столько-то. Остался «без лапы» — заплати что положено. Затрудняюсь сказать: хорошо это или плохо. Но однозначно — игра была более динамичной… А то, что вы, Зинаида Львовна, дама азартная, я давно понял… Любите выигрывать?

— Стараюсь, — чувствуя нарастающую тревогу, ответила Зина.

— Тогда попробуйте обыграть старика, — он улыбнулся. — Только пощады от меня не ждите… Я когда играю, то никому — даже таким как вы очаровательным дамам — спуску не даю! — он рассмеялся собственной шутке и, демонстративно вынув из кармана пиджака белоснежный платок с меандровой каймой, положил его на край стола.

Секунду поразмыслив, Зиночка сделала то же самое.

Старик удивлённо посмотрел ей в глаза.

— Не помню, говорил вам в прошлый раз или нет, но смысл бесконечности, заложенный в этот орнамент, означает вечность, достигаемую воспроизводством: стареющее существо, сменяемое молодым, становится тем самым бессмертным; старая сущность сжимается, а новая — разворачивается. И помешать данной трансформации невозможно. Символы вечны… Предлагаю забыть возникшую между нами неприязнь. Поверьте мне, теперь и вы вовлечены в течение предписанных событий. И надеюсь, ваше место в них вас не разочарует. Деятельные и смелые люди всегда ценились. Скоро вы всё поймёте сами… Наше знакомство продлится гораздо дольше, чем вы можете себе представить…

— Глупости! — поморщившись, изрёк Нил. — Каждый верит в свои символы. Смотрите!

С этими словами Моршин схватил Зинулин платок и легко порвал его на мелкие кусочки.

— И впредь не рекомендую вам пытаться прогнозировать наше будущее. В противном случае развязка может неприятно удивить! Давайте уж к игре приступим! — как-то зло проговорил Нил, что было для него совсем не характерно.

— Зря вы так, молодой человек. Не боитесь разгневать богов? Они могут и неприятности наслать! — рассмеялся Юрий Васильевич, на что Моршин только хмыкнул…

Они сыграли четыре раздачи, когда Зиночкин телефон заголосил трелью, установленной на Кольцова.

— Вы где? Я тут всё здание оббежал. Ни тебя, ни Нила… — в голосе Фёдора чувствовалось плохо скрываемое волнение.

— Музыкальный салон, рядом со столовой, — быстро ответила Зина.

— Иду, — выкрикнул Кольцов.

— Я так понимаю, партия прерывается? — с сожалением проговорил Сапов. — Что делать… Уверен, доиграем в следующий раз. Спасибо за игру. Пойду прогуляюсь на воздухе…

— Я тоже пойду в номер, — понимая, что детективам придётся обсуждать что-то без посторонних ушей, произнесла Эмма и поспешно удалилась…

Кольцов, чуть не сбивший на входе Шталь, быстро поздоровался с тамадой и, рухнув на её место за столом, отпил прямо из графина.

— Две новости, одна хуже другой, — пояснил он свой нежданный визит. — Обнаружен труп Гарика Лейкина, теперь уже настоящий — сам видел. Он повесился на съёмной квартире. И второе… — он внимательно посмотрел на Зинаиду, будто прикидывая, сможет ли женщина выдержать эту страшную новость. — Мне звонила Антонина Зонтикова…

И он снова замолчал.

— Фёдор! — потребовала Зина. — Договаривай уже!

— Цветова похитили!

Однако вместо причитаний и обморока, которых так боялся Кольцов, Зиночка только чересчур часто заморгала глазами и приложила палец к губам.

Нил достал из кармана скомканную купюру и, положив рядом с графином, первым встал из-за стола.

— Поговорим в номере? — предположил Кольцов.

— Лучше — в машине, — предложила Князева и тихо добавила. — Кажется, разгневались боги…

— Итак, я уверена, что информацию сливает Молин, — Зиночка строго посмотрела на напарников.

— Сдурела! — рявкнул Фёдор. — Как тебе такое в голову могло прийти?! Насмотрелась дурацких фильмов про продажных полицейских?!

— Замолчи! Дослушай! — с напором проговорила Князева. — Вспомни! Про то, что мы едем к Панаётис, знали только мы и он. Когда приехали, то было уже слишком поздно… А вчера я специально сообщила адрес Лейкина только Ивану… Понимаете, я даже вам ничего не сказала, когда узнала от Зонтиковой, что он снимает квартиру у её матери. Слышите меня? Я назвала адрес только подполковнику! И Лейкин мёртв! Ты хочешь, чтобы я снова поверила в случайное совпадение?! Теперь я просто уверена, что это — Иван…

И она подробно изложила напарникам всё, что думала о происходящем, напомнив детали разговора с Маратом. И её самостоятельные поиски в интернете по тегу «Ле Местр».

— Да нет, — не сдавался Кольцов. — Я не верю! Ванёк?! Да ни за какие бабки… Да тут что-то не то! Ты ошибаешься, Зинаида!

— Дай бог, чтобы я ошибалась… Но мне кажется, нам не стоит посвящать в наши планы Молина…

— Как ты себе это представляешь? И какие у тебя планы? — со злостью произнёс Фёдор.

— Я знаю, что делать! — уверенно ответила Зина. — Но скажу вам при одном условии! О наших действиях Молин категорически не должен знать!

— Зина! Это — утопия! У нас нет ни должных полномочий, ни ресурсов… Как, по-твоему, мы организуем полномасштабный поиск Цветова? Или ты не собираешься его искать? — стоял на своём Фёдор.

— Собираюсь! Но ещё раз повторю: или вы дадите мне слово не отчитываться перед Иваном, или я всё сделаю сама!

Сидящий на заднем сидении Моршин громко засопел и, придвинувшись к водительскому креслу, произнёс:

— Фёдор, не сердись, но я верю Зинаиде. Я всё понимаю, боевой товарищ и прочее… Но жизнь… Она — такая штука… И люди меняются. Да и деньги… Деньги могут поколебать любые моральные принципы.

— Ещё ты меня поучи! — глаза Кольцова от ярости налились кровью — Ты-то куда лезешь? Да мы с Ванькой!.. Да я его никогда не предам! Выметайтесь из моей машины! Быстро! Тоже мне, напарнички!

— Ты поедешь к Молину? — спокойно глядя в глаза другу, спросила Зина. — Фёдор, давай сделаем так: дай нам два дня! Всего лишь два дня! И если у меня ничего не получится, то я извинюсь и перед тобой, и перед Иваном. На Нила не сердись, но пойми: я сейчас ему благодарна за поддержку, с ним мне будет легче.

— Выходите! — повторил приказ Кольцов.

— Так ты в полицию? — Зина приоткрыла дверцу машины.

— Нет! Я — домой… Я выпить хочу… Я под единственного друга копать не стану! Но если через два дня… Если вы меня не убедите… Короче, уходите…

И когда «Вольво» рванул с места, обдав «отступников» облаком выхлопных газов и россыпью снежных комьев из-под колёс, Нил и Зина ещё долго смотрели ему вслед…

— Я его таким никогда не видел, — долговязый Нил, отряхивал куртку от прилипшего снега.

— Всё когда-то происходит впервые… Спасибо, что ты со мной.

— Что делать прикажешь? Ты же теперь у меня — босс… — усмехнулся Нил.

— Ты отправляешься за Эммой, а я звоню в одно место и жду вас здесь! — решительно отозвалась Зина.

Был уже поздний вечер, когда Вадим Григорьевич Синельников, ни разу не перебив рассказа взволнованной Зиночки, наконец произнёс:

— Я согласен! Перед вашим темпераментным натиском, Зинаида Львовна, ни один мужчина не устоит! — он с уважением посмотрел на Князеву. — Я даже завидую Святославу. Мы с ним лично не знакомы, но я многое о нём слышал…

Раскрасневшаяся от пламенных речей Зинуля потупилась.

— А теперь — к делу. Госпожа Шталь останется у меня, и это не обсуждается, тут она будет в полной безопасности. Сабитова я перевезу в частную клинику Флоры Эмильевны и организую охрану. С тем, что нужно трясти семейку Храпуновых, — полностью согласен! Они теперь единственные, кто может что-то прояснить! Если в полиции смерть Лейкина-Гнойникова расценена как суицид, то там делать нечего. Так что руки у нас развязаны. С вами отправятся Виталий и Валентин — с этими ребятами вы уже знакомы. Средство передвижения и спутниковые телефоны обеспечу. Нил, вы сможете показать на карте место егерского дома?

Моршин незамедлительно кивнул.

— Тревожит другое… — Синельников прикрыл глаза и начал отстукивать на ореховой столешнице замысловатую мелодию.

— Что? — встревожено спросила Зина.

— Вертолёт в Кумске можно организовать без проблем. Да и погода уже больше суток стоит нормальная. Для опытного пилота при такой погоде совершить пару рейсов — не проблема, но… — он вздохнул. — На вертолёте никак не получится прибыть незаметно и застать хозяев врасплох. Шумный агрегат… Сами понимаете.

— Вы думаете, что Храпуновы на заимке могут быть не одни, или что они могут скрыться, поняв, что к ним нагрянули гости? — уточнила Князева.

— И то, и другое… Или всё вместе… — не переставая дробно стучать пальцами, размышлял Вадим Григорьевич. — А если этот таинственный Ле Местр тоже там окажется? Нет! Вам нужно нагрянуть внезапно… На вертолёте — нежелательно, а на автомобиле до весны — невозможно…

— Хочу добавить по поводу Ле Местр… Я же говорила… — поправила хозяина Зиночка. — Как исторический персонаж Ле Местр — это женщина, владелица элитного борделя в Париже.

— Я помню, Зинаида Львовна, — заверил Синельников, погружённый совсем в другие мысли.

Он поднялся и начал расхаживать по кабинету взад-вперёд.

— Как у вас со здоровьем? При поездках не укачивает? — задал он неожиданный вопрос.

— Нет. Не укачивает, — оторопела Зинуля.

— Вот и здорово!

Он подошёл к столу и, нажав кнопку вызова, громко проговорил:

— Пусть братья зайдут.

После того, как хозяин обрисовал Виталику и Валентину суть проблемы, дважды указав на карте местонахождение цели, близнецы переглянулись.

— Мысль понятна, — произнёс Виталий и покосился на детективов. — А молчать будут? Не проболтаются? Агрегат-то контрабандой завезён, мы его растаможивали с партией наших внедорожников для салона… Вещь, так сказать, эксклюзивная, в серийном исполнении отсутствует.

— Не проболтаются! — уверенно ответил Синельников. — Я Зинаиде Львовне и Нилу доверяю! Тем более что это и в их интересах тоже. Четверых-то выдержит?

— Да где тут четверо? — хохотнул Валентин. — Считайте, что трое. Паренёк худосочный, да в барышне весу не более пятидесяти…

— За руль кто сядет? — по-деловому осведомился владелец автосалонов.

— Да хоть кто из нас — мы с этим зверем оба управляться умеем, — вставил Виталий.

— Тогда, в случае чего, будете меняться, — приказал хозяин. — Вчетвером в кабину не поместитесь, так что один из вас — в кузове. Там брезент натянут?

— Так точно, — подтвердил Валентин. — Но ехать лучше в ночь, чтобы не повстречать любопытных.

— Твоя правда… Машина где, в охотничьем домике?

— Там, — снова отозвался Валентин.

— Тогда забирайте эту парочку и дуйте в угодье. Савелию я сейчас позвоню, чтобы вас встречал. У него возьмёте спутниковый телефон. И держите меня в курсе о передвижении. Да! Прибыв на место — поступаете в распоряжении Зинаиды Львовны! Всё понятно?

— Так точно, — усмехнулся Валя.

Когда шрекоподобные громилы вышли из кабинета, Синельников иронично посмотрел на встревоженных сыщиков, которые ничего не поняли из странного разговора.

— Да не переживайте! Вы будете одними из первых, кому на таком транспорте ездить довелось! Жаль, конечно, что похвастаться пока никому не сможете, так как я вас лично об этом попрошу…

Разбуженные в половине четвёртого утра гостеприимным, сморщенным, словно сушёный гриб, Савелием, Зина и Нил, быстро собравшись и позавтракав, вышли в просторный двор охотничьего домика.

Высокий забор, как и само здание, был построен из брёвен и напоминал ограждение военной крепости времён Емельяна Пугачёва. Но это были цветочки по сравнению с тем, что увидели друзья через минуту.

Издавая странный гудящий звук, из-под навеса прямо на них выехало железное чудище.

Зина от неожиданности охнула и спряталась за Моршина.

— Офигеть! — словно в экстазе простонал Нил. — Не может быть! Мужики, да я глазам не верю! Мужики, это — фантастика!!! Да я, когда ролики на «Ютьюбе» смотрел, — с ума от восторга сходил… Да если бы я знал, что мне это чудо увидеть придётся! Валя, Виталий, — Моршин освободился от цепляющейся Зиночки. — Потрогать хоть можно!?

Братья расхохотались.

— Да трогай на здоровье! Мы на нём сейчас поедем!

— А-а-а! — закричал Нил и кинулся к агрегату. — Зина! Зина! Это же самый настоящий «Ford F-150 RaptorTRAX» на гусеничном ходу! Мужики, да как же так? Я думал, что пока только один-единственный экземпляр выпущен…

— Получается, ошибся, — сквозь смех ответил Виталий.

— Моршин, это что, машина такая? А почему у неё колёса треугольные? — спрашивала Зинуля, рассматривая вместе с напарником невероятное чудо техники.

— Рассказываю, — важно начал Нил. — Есть один очень-очень крутой парень — Кен Блок. Он увлекается дрифтом и джимханой.

— Это что, наркотики? — с ужасом спросила Зина.

— Да блин, Зина… Мне за тебя стыдно, ты всего на десять лет старше, а словно бабка несовременная, — начал заводиться Нил. — Какие наркотики!? Чувак — экстремал! Дрифт и джимхана — это… Ну как тебе объяснить? Это — виды автоспорта. Дрифт характеризуется использованием управляемого заноса на максимально возможных для удержания на трассе скоростях, а джимхана — это своеобразный автослалом. Что такое слалом, надеюсь, пояснять не надо?

— Не надо, — обиделась Зинуля. — Скоростной спуск с горы на лыжах по извилистой трассе.

— Точно, — подхватил Нил. — Так вот, этот Кен Блок, помимо прочего, здорово увлекается сноубордом. И чтобы совмещать катание в снежных горах и автоспорт, он стал инициатором создания «Ford F-150 RaptorTRAX» — самого брутального и самого мужского автомобиля-снегохода. Его ещё называют «сноумобиль». Под капотом у него шестилитровый двигатель мощностью четыреста одиннадцать лошадиных сил, а вместо колёс — гусеничные модули «Mattracks», — он нежно погладил чёрную резину, обрамляющую ярко-синие железные «прибамбасы» внутри конструкции, установленной на месте колеса. Яснопонятно, что с разработкой спортсмен-универсал сам бы не справился — я читал, там целая команда авто-маньяков из «WRC Hoonigan Racing Division»[16] трудилась. И вот результат! Ультимативный автомобиль для езды по заснеженному бездорожью. Говорят, у него скорость до трёхсот километров? — это вопрос был уже адресован близнецам, закидывающим в салон поданные Савелием спортивные сумки.

— Рекомендованная — шестьдесят пять, — ответил Виталий.

— Слава богу, — непроизвольно вырвалось у Зиночки. — На таком монстре — да ещё со скоростью в триста километров в час! — я бы ни за что не поехала…

Братья в очередной раз переглянулись, и Виталий подмигнул Валентину.

— Я разве не прав? — удивился Моршин.

— Прав, — успокоил его Виталий. — Только маленькая поправочка: перед нами результат взаимодействия трёх сторон — компании «Ford», самого Кена Блока и непосредственных строителей доработанного варианта в лице «Official SVC». Попросту говоря, был взят стандартный «Ford F-150 Raptor», на него установили жёсткую внедорожную подвеску и поставили внедорожник на гусеницы! А так всё верно рассказывал.

— Круто, Виталий, буду знать, — проговорил Моршин, не заметив, как усмехнулся бритоголовый громила.

— Это же Валентин! — прошипела Зиночка. — Ты что такой невнимательный! У Виталия под правым глазом родинка, а у Валентина — шрам на лбу. Да и одеваются они совсем по-разному. Виталий — в синей куртке, а Валентин — во всём чёрном. Ты в машинах каждую деталь замечаешь, а к людям — невнимателен…

— Извини, Валентин, — исправился парень.

— Ничего, мы привыкшие. Прошу туристов занимать места в салоне! — скомандовал Валентин и, распахнув брезент с торца автомобиля, полез вовнутрь.

Оказалось, что в кузове установлены два кресла с высокими спинками.

— Тебе же холодно будет, — участливо произнесла Князева.

— Всё нормально, — успокоил её Виталий, помогая забраться в кабину.

А когда Нил, примостившись на сидении рядом с Зинулей, захлопнул дверь, Виталий ловко взгромоздился на водительское место, и снегомобиль выкатил со двора…

Мощные фары разрезали кромешную тьму, машина, свернув с трассы на занесённую снегом широкую лесную дорогу, стала разгоняться.

— Как насчёт музыки? — поинтересовался Виталий.

— Смотря какой? — вопросом на вопрос ответила Зинуля.

— Ну уж не Стаса Михайлова, — заверил амбал, лихо крутанув рулём.

— Да я просто так сказала, включайте, конечно.

От раздавшегося из динамиков грохота сначала заложило уши.

— Я думал, что вы в «Гелендвагене» синельниковском ночевать останетесь, — недовольно пробурчал Моршин, когда Зиночка зашла к нему в номер, чтобы обсудить дальнейший план действий.

— Прости, Эмма любезничала с Виталиком.

— Так что решила? Будем сдавать твоего массажиста и «медбрата» близнецам-головорезам на расправу? В принципе, я уверен — разговорить они их сумеют.

— Как крайний вариант — да.

— А что, у тебя есть и запасной? Поделилась бы хоть.

— А ты сам вспомни, как застыл на месте доктор Блюм, когда услышал имя Ле Местр. Я просто почувствовала его страх и напряжение.

— И?.. Ты готова только на основании своих ощущений главврача под «мясников» подставить? Или ты думаешь, что он и есть этот Ле Местр?

— Моршин, не кипятись. Давай размышлять! Как думаешь, идейный вдохновитель преступной группы выбирает для себя псевдоним осознанно или случайно? Хорошо подумай, не торопись…

Нил закрыл лицо ладонями, с силой несколько раз нажал длинными тонкими пальцами на глаза и брови, а после этого произвёл несколько растирающих движений.

— Ты чего?

— Активирую точки, отвечающие за мыслительный процесс, — пояснил он.

— Смотри глаза не выдави, — усмехнулась Зинаида.

— Не знаю… — произнёс Моршин и виновато посмотрел на Князеву.

От усиленных растираний его светлая кожа покраснела и покрылась пятнами, светлые волосы смешно топорщились.

— Попробуем расшевелить твой мыслительный процесс и вербально, и визуально, — Зинуля придвинула к себе листок бумаги с логотипом санатория и взяла ручку. — Сценарий первый. Некто, желающий обогатиться за счёт пожилых, но падких на молодое мужское тело дамочек, набирает в группу себе подобных и разворачивает деятельность на базе санатория «Грёзы». Они обольщают старушек, раскручивают их на дорогие подарки, деньги — допускаю, что подворовывают, — и всё в этом духе. Теперь представим образ этого, с позволения сказать, «вождя». Раз парень нуждается — значит, он из неблагополучной семьи и вряд ли имеет приличное образование, чтобы читать историческую литературу, в которой можно найти упоминание о Ле Местр. Такой лидер — если бы и существовал, и был склонен присвоить себе лавры организатора — именовался бы по-другому… Думаю…

— Красавчик… Сердцеед… Казанова… — предположил Моршин.

— Вот! Процесс пошёл, — иронично похвалила напарника Зинуля. — К тому же при данном раскладе появляется много трудностей. Он сам — всего лишь простой массажист или инструктор… Как он может помочь другим в трудоустройстве? От него в кадровом вопросе мало что зависит.

— Значит, организатор — из числа руководящего состава! — быстро сориентировался Нил.

— О′кей! Рассмотрим второй сценарий. Наш идейный лидер — руководитель здравницы. Он умён, образован, он управляет процессом, эксплуатируя своих смазливых подчинённых, как сутенёр проституток, и получает за это хороший процент. А может, и полностью забирает добычу себе, перераспределяя между исполнителями на своё усмотрение.

— Точно! — обрадовался Нил. — Тогда — всё верно, тогда нам нужно побыстрее выманить Костика с Андреем и передать их людям Синельникова. Как будем выманивать? Может, ты…

— Да подожди ты, торопыга! — прервала его Зина. — Этот сценарий ещё более провальный, чем предыдущий.

— Почему? — возмутился Моршин.

— Смотри: умный, образованный и ироничный лидер прекрасно знает, что Ле Местр — вернее, Марта Ле Местр — это женщина, которая организовала в Париже самый дорогой и изысканный бордель. Я об этом в твоём присутствии Синельникову говорила, причём очень подробно…

— Да помню я, — отозвался Моршин. — И что?

— Как это — что? Зачем ему брать женский псевдоним? То, что в руководстве санатория — и даже в составе инвесторов! — нет ни одной дамы, нам известно доподлинно! Зачем ему называться женским именем?

— Для отвода глаз, — самонадеянно произнёс Нил. — Но ты же сама говорила, что этот неизвестный должен решать кадровые вопросы. Получается, он при любом раскладе — руководитель…

— Да не получается… — заартачилась Князева. — В том-то и дело, что не получается. Во-первых, люди, которые потратили на заведение огромные деньги, очень заинтересованы в его репутации. И всех своих топ-менеджеров отбирали тщательно. Зачем им этот низкопробный бизнес? Они все и так прекрасно заработают на своих услугах по оздоровлению.

— Тогда ничего не вяжется, — сокрушённо развёл руками Нил.

— Тогда возникает третий сценарий. Подражатель или подражательница, которой слава мадам Ле Местр не давала покоя, имеет рычаги давления и на представителя руководства, и на рядовых исполнителей. Она — как бы это проще выразиться? — Карабас Барабас, дёргающий покорных кукол за крепкие, ну очень крепкие верёвочки. А кто начинает с ней играть в Буратино — типа Гали Гунарас, Гарика Лейкина — или становится опасным для дальнейшего использования типа Эллады Панаётис, — тут же отбывают на тот свет. Ей даже не нужно иметь при себе опричников, потому как остальные запуганные ею члены команды вполне себе выполняют роль палача за дополнительную плату. Как это было в случае с Гариком. Они его выследили, убили и очень удачно подставили Цветова, чтобы нейтрализовать нашу команду. Ещё и Зонтиковой лишний раз продемонстрировать, кто тут у руля… При этом и деньжат хорошенько с неё стряхнули…

— А ты не думаешь, что это Зонтикова?! — робко произнёс Нил. — Если бы Храпуновы убили Свята, то Артемида стала бы наследницей огромного состояния и, выйдя замуж за их сына, волей-неволей поделилась бы капиталом… Но зачем она тогда нанимала нас? Зачем переживала о судьбе Карасёвой? Как допустила, чтобы дорогущая квартира покойной подруги досталась какому-то там фонду… «Солон 21 века»… Из-за твоих подозрений к Ивану мы даже фонд этот пробить не можем… Нет, тут что-то не то…

— Не то… — согласилась Зинуля. — К тому же Зонтикова очень переживает за какие-то тайны из прошлого горячо любимого сына… Вот за какие?

— Предлагаю всё рассказать Ивану! Он поможет!

— А ты не думал, что после того, как мы расскажем, найдут ещё три трупа: Костика, Андрея и Зонтиковой… А?

— Ну, это ты уже перегибаешь! Ты и вправду веришь, что Молин участвует в схеме?

— Предполагаю! Только ты сейчас думаешь не о том! — вспылила Князева. — Нужно думать о другом: какой компромат против каждого в этой истории имеется у Ле Местр. Чего они так боятся?

— Если вся эта «индустрия» завязана на сексе, то… — пробормотал Нил. — Может быть, они были… Ну… Предоставляли услуги продажной любви…

— Смелое, очень смелое предположение… Но зачем это благополучному сыну Зонтиковых… Хотя то, что они были связаны общим пороком, — это однозначно! И кто-то тщательно собирал этот материал! А может?.. — глаза Зиночки неожиданно вспыхнули. — А может, кто-то изучал сам порок! Гениально! Нилушка, ты иди, отдыхай. Нет! Возьми Эмму и сходи с ней или в боулинг, или в бильярд, или… Да хоть к чёрту лысому… Но мне срочно нужно побыть одной! Это очень важно! Если получится — мы всё поймём уже сегодня!

— Да хорошо, хорошо, не нервничай, я заберу Эмму, — пообещал Моршин. — А можно мы с ней в город сгоняем, хочу свой комп на ремонт сдать, а то греется, как утюг…

— Можно, только обязательно возвращайтесь.

— Куда ж мы денемся. Вернёмся.

Забив в поисковик тег «Тема кандидатской диссертации по социологии Милены Саповой», Зинуля проставила год написания и нажала клавишу «найти». Она затаила дыхание и сидела не шелохнувшись в ожидании, пока «умный Яндекс» не вывалит на экран все ссылки по запросу.

Ждать пришлось не очень долго…

Она всё поняла сразу, уже из информации первой ссылки! «Реалити-шоу как энциклопедия частной жизни и его роль в социокультурном пространстве» — именно так была сформулирована тема научного труда внучки Юрия Васильевича.

Листая на мониторе одну страницу за другой, Зиночка сосредоточенно погружалась в суть проблемы. Абзацы, предложения, обрывки фраз пестрели перед глазами.

«Появление во второй половине двадцатого века новых технологий повлекло за собой становление революционного жанра телевидения — реалити-шоу. Пик его развития на Западе пришёлся на девяностые годы, в нашей стране реалити попали на экраны с начала двухтысячных. Первым таким проектом стало шоу «За прозрачной стеной», вышедшее в две тысячи первом году…Новизна данного жанра, а также вызванный его появлением общественный резонанс привлекают исследователей. В то же время жанр остаётся во многом не до конца осмысленным… Реалити-телевидение предлагает программы и шоу, которые следят за жизнью — действиями, поступками и общением участников, — напрямую, без заученных ролей, поз и моделей поведения. Наблюдение за жизнью героев передачи в реальном времени — подача материала в эфир с первого дубля; обращение к реальности во всех её проявлениях, начиная с участников, — простые люди вместо профессиональных актёров и отсутствие декораций; условия съёмок, максимально приближённые к реальным; отсутствие сценария… Это критерии, объединяющие программы в жанр реалити… Классифицируя реалити-шоу, исследователи указывают на следующие отдельные их виды:

— программы, подготовленные с использованием скрытой камеры;

— любительское видео с незапланированными сюжетами;

— документальное наблюдение, не нарушающее привычное течение жизни;

— шоу, в ходе которых люди специально некоторое время находятся в замкнутом пространстве под наблюдением видеокамер…

…Наиболее популярными являются шоу-программы, эксплуатирующие человеческие инстинкты и эмоции…Целью сюжета является не столько победа участника в проекте, сколько проверка его умения «выжить и приспособиться»… Специализация реалити-шоу — чужая частная жизнь с элементами интима…Данные проекты ориентированы прежде всего на молодёжь, выступая для последней значимым источником идентификации… В реалити-шоу — как и в документалистике — могут присутствовать приёмы монтажа, микширования, комментария для придания зрелищности и усиления эффекта достоверности…В реалити-шоу возможно наблюдать за жизнью участников, даже за самыми интимными моментами — ссорами, признаниями и сексом…»

Когда Зиночка дошла до анализа мотивации участников шоу, она покрылась испариной…

Чего тут только не было: желание денег и славы; поиск состоятельного партнёра: пиар собственного тела с возможностью в дальнейшем подвязаться на ниве древнейшей профессии: месть: желание навредить, разоблачить с экрана; опровергнуть мораль, навязанную любящими родителями…

Караул! Что творится в головах этих несчастных?

Устав от чтения и распухнув от мыслей и догадок, Зинуля смело перешла к анализу источников информации. Ну, конечно, помимо научной и околонаучной литературы, в списке были указаны ссылки на телеканалы, с которыми в ходе сбора материалов пришлось пообщаться диссертантке.

О многих из них Зиночка слышала впервые. В большинстве своём это были телевизионные каналы регионального значения, кабельные каналы, интернет-телевидение и каналы интернет-вещания. От названий шоу за версту веяло пошлостью: «Мужские сны», «Дамы приглашают кавалеров», «Брачные игры», «Выбери меня» и прочее.

Многие из каналов — и их программ — на сегодня были закрыты. Но Зиночка не поленилась и полазила в интернете в поисках реквизитов и адресов. По нескольким удалось выяснить конкретные фамилии организаторов и места их нынешней работы…

Убедившись в том, что она сделала всё что могла, Князева тут же позвонила Вадиму Григорьевичу, а ещё через полчаса «генштаб» во главе с Синельниковым начал своё совещание в знакомом кабинете усадьбы владельца автосалонов.

Виталий, Валентин и ещё трое не известных Зиночке работников службы безопасности внимательно выслушали её предположения.

— Вот и всё, — наконец выдохнула «докладчица». — Я уверена, что в ходе работы по сбору материала для диссертации Сапова похитила или выкупила компромат в виде не использованных для трансляции видеозаписей, в которых были задействованы участники разных реалити-шоу. Наша задача — узнать, на кого именно она имеет компромат… Кроме того, хотелось бы, чтобы недобросовестные организаторы были готовы дать показания против её неправомерных действий… Теперь у меня точно всё.

— Задача ясна? — сухо поинтересовался у собравшихся Синельников.

Все согласно закивали.

— Свободны.

Как ни стыдно самой себе в этом признаться, но Зиночку сейчас распирала профессиональная гордость, и ей очень хотелось поделиться информацией с лучшим другом. Повинуясь порыву, она набрала номер Кольцова.

Телефон долго не подключался, затем в трубке раздалось непонятное шипенье, после чего словно издалека зазвучал голос Фёдора:

— Наливай, раз принёс… Я коллекций не собираю. Лей! Кольцов еле ворочал языком.

Неужели и вправду пил вторые сутки?

Зина хотела отключиться, но тревога взяла верх — нужно узнать, с кем там «возливается» Фёдор.

Тот, кто находился в гостях у сыщика, ответил что-то издалека, и Зиночка не смогла разобрать ни единого слова.

— Стопки в серванте! — снова выкрикнул Фёдор. — Нашёл?

— Эти? — теперь второй голос показался знакомым.

— Да без разницы… Эти, другие… Ты, Вано, как не родной. Забыл, как на войне было? Забыл…

— Фёдор! Ты по какому поводу ностальгируешь? — поинтересовался «собутыльник» напарника.

Она уже не сомневалась — в гостях у Кольцова находился Молин.

Вот Федька, жучара! Артист из «погорелого театра»! Решил Молина самостоятельно «пробить» на слив информации.

Зина прекрасно знала Кольцова, да и все его штучки знала тоже. «Трюк» с телефоном, по которому второй напарник подслушивает разговор, — старый «фокус». Наверняка отключил громкость звонка, и Иван даже не в курсе, что Зина сейчас невидимкой присутствует в их мужской компании.

— А я без повода… А может, и по поводу… Ты вот расскажи, Иван, как твоя личная жизнь, как вообще жизнь, всё ли хорошо? Здоровье? Достаток? Вот водка эта коллекционная откуда? Бель-ве-де-ре… — по слогам прочитал Фёдор. — А галстук-бабочка на бутылке на кой ляд пришпандорена?

Было слышно, как Молин смеётся.

— Это итальянская! — гордо произнёс Иван. — По восемьсот долларов за бутылку.

— Ой-ё! Какая дорогущая! Я пить не буду! Я русской хочу!

Зиночке показалось, что Кольцов слегка переигрывает.

— Хотя нет, «насыпь» на сто баксов!

Молин снова заржал.

— Ты, Фёдор, журналов не читаешь, — шутливо попенял другу подполковник. — Дорогущая водка называется «Russo-Baltique» и стоит миллион четыреста тысяч долларов.

— Да ладно?!

Фёдор на минуту вышел из образа.

— Ты это серьёзно?

— Напиток помещён в бутылку из пуленепробиваемого стекла толщиной тридцать сантиметров, бутылка закрывается пробкой из белого и жёлтого золота. В нагрузку к водке идёт внедорожник с золотыми колёсами.

— Травишь? — недоверчиво спросил Кольцов.

— Я-то? Нет! Это — общеизвестный факт! А вот что с тобой происходит? Колись, из-за Зинаиды запил?

— Да причём тут Князева?

Зинуле показалось, что Кольцов перешёл на шёпот.

— При том, что ты её любишь, — спокойно продолжал Молин. — Мне-то не рассказывай. А как она с Цветовым повстречается — так у тебя и депрессняк… Я бы на твоём месте давно отшил этого олигарха, а на Зинке женился. Слышь, братуха, а давай в один день свадьбы сыграем?! А? Ты — на Зиночке, я — на Леночке, и будем семьями дружить. Помнишь, как на войне мечтали? Федька, как подумаю, что мы уже пятнадцать лет вместе…

— Мы-то полтора десятка, а ты вот с Леной своей без году неделя… Хоть бы фотку показал! — выразил недовольство Фёдор.

— Не покажу! — с вызовом заявил Иван. — Завидовать будешь! И вообще, ничего про неё не расскажу. На свадьбу придешь, сам всё увидишь! Ты от темы-то не увиливай… Ты то с Зиночкой три года вместе!

Раздался лёгкий звон стекла о стекло, и повисла пауза.

— Да Зинаида… Да она… Да у неё…

— Ещё скажи, что ноги короткие и грудь маленькая. Но, Фёдор, женщины — не лошади, там породу в душе искать надо…

— Иван! Прекрати немедленно! Ты что несёшь?!

— Вот ты ещё сейчас скажи, что я должен извиниться перед Зинаидой Львовной! Привет, Зинуль! — голос стал чётким и громким, видимо, подполковник держал телефон в руке. — Это вам моя маленькая месть за недоверие и конспирацию.

Зиночка так растерялась, что не придумала ничего лучше, чем нажать красную кнопку и отключиться.

Через секунду телефон зазвонил вновь.

— Сами разбирайтесь, дураки несчастные, — прошептала она и поставила аппарат на авиарежим[21].

Пусть думают, что хотят.

Утром зазвонил телефон, но номер, высветившийся на экране, был Зинаиде неизвестен, и она решила не отвечать.

Через минуту с этого же номера «блюмкнула» эсэмэска: «Зинаида, спасибо, что организовали охрану. Я почти в порядке. Нужно поговорить. Марат Сабитов».

Она стала думать, как лучше поступить: то ли разбудить Эмму с Нилом и объявить им, что они не станут дожидаться обеда — после которого должны освободить свои номера, — а собрав вещички, покинут санаторий прямо сейчас; то ли предоставить друзьям возможность догулять полученное время и сгонять в больницу самой, например, вызвав громилу-Виталика…

Но не дав ей ничего решить по этому поводу, в комнату постучали.

Быстро накинув халат, Зина метнулась к двери.

На пороге с виноватым видом топтался Кольцов.

— Ты чего в такую рань? Головушка не болит после вчерашнего?

— Зин, ты же меня раскусила… Зачем провокационные вопросы задаёшь?

— Так не я одна тебя раскусила… Подполковника Молина тебе тоже не удалось ввести в заблуждение.

— Злорадствуешь?

— Ни чуточки! Наоборот, радуюсь. Подожди внизу, я сейчас оденусь. Сабитов звонил, поговорить хочет…

По дороге в больницу Зиночка, игнорируя недовольный взгляд Кольцова, предупредила Синельникова о своём визите к Марату.

— Расщебеталась птичка, — угрюмо произнёс Фёдор. — Вадим Григорьевич… Вадим Григорьевич… Ты, может, уже к нему на работу устроилась? — ревниво добавил он.

— Не глупи, Фёдор! Это, скорее, Синельников пренебрёг своими делами в нашу пользу.

— Держи карман шире, Зинаида Львовна, такие волки, как этот, просто так ничего не делают. Уверен, что его корысти в этом деле пуще нашей имеется.

— А если и так! — огрызнулась Зина. — Но он — интеллигентный и образованный человек, и с ним дела иметь приятно… Мне показалось, что он внешне на Дидро похож.

— Ну-ну… «Вся сила нравственной совести заключается в осознании сделанного зла…» — кто же поспорит с великим философом. Да и Вантузу, думаю, это изречение нравится.

— Какому Вантузу? — удивилась Зина.

— Вадиму Григорьевичу Синельникову, бандитскому бригадиру по кличке «Вантуз». Он в лихие девяностые половину Кумска кровью залил, мама не горюй! За него столько братвы полегло… Но скажу прямо — хоть мне это и неприятно! — авторитетом пользовался. Сам ни разу на зону не сходил… Всегда «доброхоты» находились. А теперь, видишь ли, в Государственную думу метит. Областного законодательного собрания ему уже мало! Тесно ему в области, масштаб не тот… Запомни, Зина, такой Вантуз всё рассчитывает наперёд, он и на Белке женился, чтобы статус поиметь и в гору пойти, а раз тебе помогает, то… Может, тоже глаз на тебя положил… А может, в дворяне метит?! — засмеялся Фёдор. — А что, сейчас это модно. А у тебя даже герб имеется… Что там у тебя на гербе? Перья, кажется? Смотри, подруга, раздербанит тебя… Только пух и пёрышки в разные стороны полетят…

— Оставь мой герб в покое. Я уже сто раз пожалела, что Цветов его тогда притащил! Теперь у тебя простор для фантазии… А перья на гербе рода Князевых — страусовые, и они там не просто так, а венчают рыцарский шлем с короной…

— Страусовые… — вздохнул Фёдор. — Зато у нашего рода на гербе — орёл!

— Неужели двуглавый? — съязвила Зина.

— Нет! Чёрный и одноглавый! — лицо Фёдора сделалось серьёзным.

— Федя, дворянского рода Кольцовых на Руси не было… И не нужно сочинять. Я сама не люблю этих пафосных споров, но, тем не менее, никогда не думала, что ты — такой сноб, и что обязательно хочешь найти в прошлом своей семьи принадлежность к знатному роду… Я просто переживаю… Ляпнешь где-нибудь и станешь посмешищем. Давай тему сменим…

Кольцов побагровел от злости и, съехав на обочину трассы, резко остановился.

— Повезло тебе, Зина, что ты не мужик. Была б мужиком — я бы тебя приложил сейчас… Я уже несколько лет про твой коэффициент интеллекта слушаю, но периодически очень в этом сомневаюсь… Предлагаю пари: если я тебе докажу, что существовал род дворян Кольцовых, то в апреле отмечаю свой день рождения у тебя, в Озёрном. Продукты и выпивку, конечно, беру на себя, но всё остальное — за тобой! И самое главное, ты даришь мне торт, и не абы какой — из бисквита с маргарином — а такой, чтобы за уши не оттащить… Домашний! Не менее трёх килограммов. Идёт?

— Да легко! Проси чего хочешь, но не было такого знатного рода! Вот был на заре девятнадцатого века русский поэт Алексей Васильевич Кольцов, родом из Воронежа… Его отец торговал скотом и увлечений сына не разделял. Несмотря на то, что писал Кольцов прекрасные стихи, которые издавали многие журналы, родитель заставлял его заниматься семейным бизнесом… В общем, поэт страдал. Умер очень рано, по-моему, в тридцать с небольшим.

— В семье прасола…

— Что? — переспросила Зинуля.

— Прасол — название человека, который занимается скупкой и продажей скота. Алексей Васильевич родился в семье прасола… Это тебе так, для общего развития — братская помощь от менее образованных, — не удержался от колкости Фёдор.

— Ну хорошо, прасола, — согласилась Зинуля. — Но никакого отношения к дворянству этот Кольцов не имеет.

— Поэт Кольцов имеет отношение к шоколадным конфетам «Песни Кольцова»…

— Точно! Были такие, — улыбнулась Зиночка. — Там на фантиках писали: «Не шуми ты, рожь, спелым колосом! Ты не пой, косарь, про широку степь!..» Короче, Фёдор, если ты мне не докажешь наличие у Кольцовых в истории дворян, то с тебя килограмм этих чудных конфет, про которые мы сейчас вспоминали… Идёт?

— А если их уже не выпускают? Я их что-то давненько в магазинах не видел, — насторожился Кольцов.

— Не моё дело! Обращайся к Зонтикову, пусть для тебя сделают персональную партию. Что стоим? Поехали! Смотрю, ты уже испугался…

— Чего мне бояться? — с напускной небрежностью парировал Фёдор. — Изучай лучшие рецепты тортов, подруга! А сейчас слушай меня внимательно! Потому как я уверен, что будешь в своём любимом интернете каждое моё слово перепроверять… Итак, род князей Кольцовых-Мосальских происходит от князей Черниговских. В родословной князей Черниговских, находящейся в Бархатной и других родословных книгах, сказано: «Сын Великого Князя Владимира Святославовича — крестившего Русскую землю — Великий князь Ярослав посадил сына своего Святослава Ярославича на Чернигов, и от него пошли князья Черниговские. Правнук же Святослава — Великий Князь Михайло Всеволодович Черниговский — имел четвёртого сына именем Мстислав Карачевский…» А вот у него-то и родился правнук, князь Юрий Мосальский. Имя Мосальских принял он от владения городом Мосальском в Калужской губернии. Непосредственным родоначальником князей Кольцовых-Мосальских был князь Василий Семёнович Мосальский, по прозванию Кольцо, потомок Рюрика в 19-м колене. Василий Семёнович Кольцо перешёл на службу в Москву к царю Иоанну IV Грозному и в 1550 году был зачислен в состав московского дворянства. Вот так-то вот! — торжествующе произнёс Фёдор. — Так и появился род дворян Кольцовых-Мосальских. Ну что, съела?

Зиночка сидела молча, опустив глаза.

Она не хотела разочаровывать лучшего друга. Тем более по всему было видно, что Кольцов давно готовился к такому разговору…

Зинуля еле сдержала улыбку. Она знала про древнюю историю рода Кольцовых-Мосальских и ещё знала, что сей славный род прекратил своё существование в конце девятнадцатого века, а точнее — в 1863 году. Покойная мама — чьей извечной страстью была российская геральдика, а общий гербовник Российской империи заменял настольную книгу, — вряд ли смогла бы промолчать, давая оппоненту насладиться торжеством собственного триумфа.

Но Зиночка не стала разочаровывать Кольцова. В конце концов, не стоит портить ему настроение.

— Прости! — виновато признала она. — Действительно, был такой род. Княжеский род Кольцовых-Мосальских… Признаю… Даже больше скажу… Был в том роду Фёдор Кольцов, стольник и воевода. Участвовал в обоих Крымских походах и был ранен. В 1690 году — в Троицком походе, в 1697 году — в Азовском походе. С 1703 года был воеводой в Нежине. Сдаюсь! Празднуем твой день рождения у меня, и торт тоже с меня!

— Вот почему ты такая вредная! Мстила мне за вчерашнее? Ведь всё знала и всё равно изводила… Ну, Зинаида… Ну, вредина…

Удовлетворённый исходом пари он снова вырулил на трассу.

«Всё-таки классный он у меня, мой лучший друг Федя Кольцов! — с нежностью подумала Зиночка. — И пусть ошибается в исторических хитросплетениях… Пусть… Зато с ним никогда не бывает скучно. Многие мужики в его возрасте кроме результатов футбольных матчей вообще ничем не интересуются. А он вот не поленился. Почитал. «Блеснул эрудицией». «Доказал» «столбовой дворянке», что тоже не лаптем щи хлебает… Интересно, о чём он сейчас думает? Наверное, уже на дело переключился?»

— Зин, а ты точно знаешь, что мой тёзка был воеводой в Нежине? — задумчиво спросил Кольцов. — Может, как-нибудь скататься туда? Если захочешь — можешь компанию составить. Нежин… Нежин… Вроде название на слуху. А где, кстати, этот славный город находится? — придав голосу небрежности, чтобы не попасться на элементарном незнании, как бы невзначай поинтересовался Фёдор.

— Нежин — город областного значения Черниговской области на Украине, — спокойно ответила Князева.

— Жаль, — расстроился Фёдор. — Сама понимаешь, мне туда сейчас дорожка заказана. Но буду иметь в виду и по возможности обязательно съезжу.

«Как ребёнок!» — вздохнула про себя Зинуля.

Сабитов лежал в отдельной палате. Увидев посетителей, попытался встать, но, передумав, просто приподнялся на подушках.

— Лежи, Марат, — Зиночка только сейчас сообразила, что приехали к больному с пустыми руками.

Она покраснела и принялась оправдываться.

— Зинаида Львовна, поверьте — это лишнее… Я просто очень хотел сообщить то, что не сказал на крыше… — он вопросительно посмотрел на Кольцова.

— Говори, это мой босс. Так сказать, главный сыщик нашего детективного агентства «Ринг» Фёдор Кольцов.

— Да я в курсе, — улыбнулся Сабитов. — Молин рассказывал.

— И как же ты так оплошал? Как тебя отравили? — сочувственно произнёс Фёдор.

— Сглупил! Мне показалось, что меня подозревать начали, вот я и позволил бармену Толику угостить меня его «папироской». А для пущей убедительности скурил её полностью… — признался Сабитов. — Зинаида знает: я по легенде был наркоманом, на травке сидел… Удобная была отговорка избегать поручений по соблазнению барышень… Всем известно, что «торчки» — не любовники! Ну вот и доизображался… Еле откачали… Но сейчас — не обо мне. Доктор Блюм в опасности! Я же прибыл с ревизией по его душу. Акционеры считают, что не справляется их ставленник с ролью руководителя. Только я уверен, что им манипулируют… Умело, изощрённо манипулируют… Держат на крючке и пугают фактами из прошлого.

— Вот как?!

— Ничего себе! — почти одновременно удивлённо воскликнули сыщики.

— Да, это так. Я, конечно, не имел права раскрывать этот факт, но сейчас — когда я здесь и от меня никакого толку — думаю, будет правильно, если введу вас в курс дела. Тем более, что меня одна занятная мыслишка посетила. Провёл, так сказать, параллель между прошлым главврача и младшим Зонтиковым.

— Но насколько я могу судить, Герману — лет сорок пять, а Сергею — двадцать с небольшим, — прокомментировала Князева. — Что общего может быть в их прошлом?

— Реалити-шоу, — уверенно ответил Марат. — Разные проекты на разных каналах и в разные годы. Но тем не менее… И тот и другой были участниками довольно откровенных реалити-шоу. Шестнадцать лет назад Блюм пытался таким образом заработать денег, а Зонтиков «засветился» лет пять назад. В топ известных участников ни тот, ни другой не попали и долго под камерами не задержались. Но, тем не менее, когда Герман самостоятельно хотел пресечь навязчивые ухаживания представителей персонала за состоятельными пациентками, то ему пригрозили… Позвонили по телефону и пообещали выложить в открытый интернет-доступ некоторые видеозаписи, которые не вышли в эфир в рамках фривольной программы, но сохранились в личных архивах. А для него это было бы катастрофой. Позор перед нанимателями, коллегами, женой, детьми… У него несколько книг с личными методиками оздоровления… Поэтому он согласился сотрудничать с шантажистом, с некто Ле Местер… Ну не руки же ему на себя накладывать?

— А что по Зонтикову? Я имею в виду Сергея, — спросил Кольцов.

— Понимаете, Фёдор… — задумчиво произнёс Марат. — Детальных подробностей шантажа именно Сергея Зонтикова я не знаю. Но думаю, что Сергей в своё время тоже «начудил неслабо», если его родители готовы на всё, лишь бы информация об этом «неслабо» была похоронена навсегда. А ещё… Думаю, что эту информацию шантажисты приберегут про запас.

— Как это? — не понял Фёдор.

— Ну не всплывёт она сейчас — ни на следствии, ни на суде… После всего случившегося, для того чтобы шантажистам «намотать» большие сроки, я думаю, полиции за глаза хватит и эпизодов с убийствами, с воровством… Вот тут-то благодарность Зонтиковых и пригодится… Ведь в тюрьме тоже можно сидеть по-разному… И если есть кому платить условия содержания меняются.

— Понятно, — тихо произнесла Зинуля. — А я всё думала: кто подкинул мне письмо под дверь? Теперь становится ясно… Доктор Блюм… И платочки, видимо, не просто так подарил… Теперь и с Зонтиковыми всё понятно — тут тоже реноме на первом месте. Марат, я про реалити-шоу уже сама догадалась, больше скажу: мы распутывали клубок с другого конца и теперь проверяем остальных работников санатория из числа «брутальных медбратьев». По идее, они тоже должны были засветиться на подобных шоу… Ты не переживай — в скором времени мы всё узнаем. В этом направлении работают очень серьёзные люди, — добавила Зина и заметила, что Фёдор покосился на неё с недоверием.

Марат внимательно выслушал Князеву, но было видно, что ему хочется сказать ещё что-то… Что-то такое, в чём он сам не до конца уверен.

— Дело в том, что, теряя сознание в баре, я слышал женский голос, который просто врезался мне в память. Глаз я тогда уже открыть не мог, но слух… он словно обострился. По тембру мне показалось, что незнакомка — ещё совсем молодая особа. Она ругалась с Толиком. Говорила, что удержит из его доходов, за то, что он сразу не догадался мои папиросы проверить. Мол, я его как дурачка за нос водил, а он и не догадывался. Долго бармену выговаривала. Я только её голос и слышал, пока совсем не отключился. А тут ко мне подполковник Молин приезжал. Так вот, он сидел на стуле около кровати, прямо на том месте, где сейчас сидите вы… — Марат помолчал и, внимательно посмотрев на Зиночку, перевёл взгляд на Кольцова. — И у него зазвонил телефон. Думаю, громкая связь включилась нечаянно… Но девушка, с которой он разговаривал… Вернее, голос звонившей ему девушки… Я его узнал! Понимаете, я — аудист… И для меня голос — это больше чем внешность. Что интересно… Это был тот же самый голос, он принадлежал той же женщине. Мне показалось это странным. И тогда я подумал, что про это нужно сказать вам.

— А ты не спросил у Ивана, кто ему звонил? — заинтересованно произнёс Фёдор.

— Не пришлось, — улыбнулся Сабитов. — Он сам сказал, что невеста.

Дверь в палату распахнулась, зашла медсестра.

Она протянула Сабитову градусник.

— Спасибо, Марат, мы уже пойдём, — извиняющимся тоном проговорила Зиночка. — Выздоравливай и звони, если что понадобится — можешь на нас рассчитывать…

— Что ты про платочки бормотала? — поинтересовался Фёдор, когда они вышли из палаты.

— Давай заглянем в ординаторскую, — предложила Зинуля, когда они вышли от Сабитова.

— Хочешь с лечащим врачом переговорить? — догадался Фёдор.

— Хочу! Хочу понять: каким образом отравили Марата. Думаю, для нашей работы такие знания лишними не станут. Насколько я знаю, ему подмешали яд в травку. В безобидную аптечную сухую траву. Которую он выдавал за разновидность гашиша. Очень любопытно, что это было?

— Действительно интересно, — согласился Кольцов…

В ординаторской сыщики застали молодого очкарика, совсем не похожего на врача. Паренёк был настолько субтилен, а юное лицо настолько обескураживало своей открытостью и непосредственностью, что Фёдор не нашёл ничего умнее, как присвистнуть.

— А из врачей есть кто-нибудь? — непроизвольно вырвалось у брутального сыщика, когда он измерил взглядом очкастого.

— Я и есть врач! — стушевался молодой, проведя пальцами по бейджику, прикреплённому на кармашек белоснежного халата.

— Семён Семёнович, — прочитал Фёдор и тут же добавил. — Семён Семёныч, нам бы с лечащим врачом Марата Сабитова переговорить.

— Я и есть лечащий. Говорите, — Зиночке показалось, что юный эскулап слегка струхнул.

«Ещё бы, сначала — полиция, потом — охрана Синельникова. Парень и не рад, наверное, что ему такой пациент на голову свалился», — подумала Князева и решила взять инициативу в свои руки.

— Это очень хорошо! Это нам, Семён Семёнович, повезло, что застали вас на месте… А Сабитову повезло, что вы оказались таким высокопрофессиональным специалистом и в считанные дни вытащили его с того света. Премного вам благодарны! А сейчас можно вопрос задать?

— Задавайте, — словно под гипнозом промямлил доктор.

— Нас интересует, что подмешали злоумышленники в состав сигареты нашему агенту, что он потерял сознание и чуть не умер?

— Ах, вот оно что…

Зинуле показалось, что доктор облегчённо выдохнул.

— Это нам повезло, что ваш товарищ оказался таким сообразительным и, теряя сознание, сохранил «пяточку», спрятав её в носок. Настоящий разведчик… — парень довольно улыбнулся.

— Какую пяточку в носок? — не поняла Князева.

— Чинарик, бычок, окурок… — пояснил Фёдор. — Так, и что там было?

— Олеандр! — гордо сообщил Семён.

— Олеандр?! — снова удивилась Зинуля. — Вы сейчас про цветущий кустарник говорите? Красивый такой… С потрясающими гроздьями цветов.

— Именно про него! Да вы проходите, садитесь. Я сейчас вам подробно объясню, — предложил врач.

Он даже приосанился, видимо, приготовился произвести впечатление на сыщиков.

Зина и Фёдор послушно разместились напротив стола и, не проронив ни слова, застыли в ожидании.

— Олеандр обыкновенный — Nerium oleander. Чаще всего используется в виде декоративного ограждения. А замечали ли вы, что ни одно животное никогда не пойдёт через посадки олеандра! Потому что этот красивый кустарник очень опасен, и очень ядовит! Причём ядовитым является всё растение! Ядовиты плоды и ветки, ядовиты листья как свежие, так и сухие. Ядовит мёд от пчёл, собиравших пыльцу с олеандра, им запросто можно отравиться. Опасно вдыхать дым от горящих олеандровых веток даже на расстоянии, бывали случаи, когда при разжигании костра люди теряли сознание. Попавший в глаза сок олеандра вызывает слепоту. А сколько летальных исходов зафиксировано после употребления чая из цветов олеандра.

— Первый раз об этом слышу, — пробормотала Зинуля. — А мне всегда так нравилось, как он цветёт…

— А как же древняя легенда? — Семён Семёнович поднял очки на макушку и заговорщицки улыбнулся. — При походе Александра Македонского на Скифию его войско понесло огромные потери, решив откушать жареного мяса, приготовленного на олеандровых ветках.

— Откуда такие сведения? — не удержалась от вопроса Князева.

— Увлекаюсь историей и археологией, — признался Семён. — Однажды посетил лекцию профессора Сапова. Юрий Васильевич — наш земляк, он известный специалист по древней Греции…

— Бог с ней, с легендой, — перебил Кольцов. — Ты… Вы… Вы мне лучше поясните, насколько опасно отравление этим олеандром.

— Очень опасно! Возникает жжение во рту, тошнота, рвота, кровавый понос, вначале — тахикардия, а затем снижение частоты сердечных сокращений, нерегулярность пульса, расширенные зрачки, головокружение, потеря сознания и смерть.

— Да… — протянул Фёдор. — А если отравят — чем спасаться?

— Самостоятельно можно выпить молоко или сырой белок яйца. И немедленно вызывать «скорую»! А в больнице будут вводить антидот, для олеандра это атропин. Вы так расспрашиваете… Угрожает вам кто-то?

— Да не дай бог! — Фёдор постучал кулачищем по столешнице. — Просто спросил. Я человек такой, если чем интересуюсь — так от и до…

— Понятно, — улыбнулся Семён. — Со своей стороны спешу заверить, что у вашего сотрудника кризис миновал… Сделали всё, что могли.

— Спасибо вам огромное, Семён Семёнович, и за работу, и за полезную информацию. Спасибо!

— Как тебе услышанное? — задумчиво произнесла Зинуля, когда они двигались по трассе в сторону санатория.

— Про олеандр? Бомба! Я даже не знал… — Кольцов явно был под впечатлением от рассказа доктора.

— Вообще-то, я про то, что рассказал Марат. Если он не ошибается насчёт голоса Ваниной невесты… То многое становится объяснимым.

— Поясни! — Кольцов искоса посмотрел на Зину, сидящую в соседнем кресле его любимого «Вольво».

— А что если девушка Молина знала об Элладе, Марате и Лейкине? И что если она как-то связана с Ле Местр? Может, тогда становится понятно, почему убийцы нас опережали?

— Ты думаешь, что Молин ей обо всём рассказывал?

— Не обязательно. Она могла просто присутствовать при разговорах… Случайно… Или специально, имея свой преступный умысел… Не знаю. Что думаешь? Стоит спросить об этом Ваню? И ещё… Семён Семёнович упомянул старика Сапова. Совпадение?

— Тормози, Зинуль, а то у нас «смешались в кучу кони, люди…», давай по порядку. Сейчас заберём твои пожитки. Отправим Нила сопроводить Шталь до дома. А там подумаем, что будет лучше: или мы к Молину в отдел поедем или его к нам в офис вытащим. Идёт?

— Да, шеф! Как скажете, шеф, — усмехнулась Князева.

— Всегда бы так! — подмигнул Кольцов.

Только всё пошло не так, «его величество Случай» властвовал над ситуацией по своему усмотрению…

У Кольцова зазвонил телефон.

— Иван. Лёгок на помине, — улыбнулся Фёдор и включил громкую связь.

— Привет, дружище! — раздался счастливый голос подполковника Молина. — Что там у тебя за звуки? Я на громкой?

— Привет, Иван! Извини, я за рулём. Едем с Зинаидой в санаторий вещи забирать… Надеюсь, против того, что моя напарница присутствует при разговоре, не возражаешь?

— Категорически не возражаю! — засмеялся Молин. — Привет, Зинуль! Это даже здорово, что вы оба меня слышите…

— А ты что такой радостный? Всех преступников поймал? — заинтересованно произнёс Кольцов.

— Когда всех переловим, то все — и я, и вы — без работы останемся, а пока забот хватает. Ну да чёрт с ней, с работой. Я по другому поводу. Какие планы у вас с Зинулей на послезавтра?

Фёдор изобразил недоумение и, высоко подняв бровь, состроил Князевой гримасу.

— Вань, что ты хотел? — вмешалась Зина. — Говори, не темни, знаешь же, что на нас всегда рассчитывать можешь! Излагай просьбу!

— Вот ты, Зинуля — настоящий друг! — Иван снова захохотал. — Сразу без предисловий… Не в бровь, а в глаз. А я, между прочим, волнуюсь. Эх! Короче, я женюсь! Ребята, я женюсь. Свадьбы решили не устраивать, но после регистрации в ресторане посидеть — святое дело. Я уже с Крапивиным договорился, он в «Ласточке» накроет. В общем, приглашаю к семнадцати ноль-ноль, посидим в узком кругу. Нила тоже от меня пригласите.

— Понятно, — обиженно протянул Фёдор. — Только как-то неожиданно… С невестой не знакомил. В свидетели не позвал. Дружкой-то хоть кто будет?

— Да ты что, Фёдор! Холостяк ты закоренелый! Какие свидетели?! Во-первых, у меня Ленка наотрез отказалась от торжественной церемонии, и регистрация будет самой обычной. Во-вторых, наличие свидетелей во время церемонии — это всего лишь дань традиции. Это раньше, во времена нашей, Федюха, молодости, заключить брак можно было лишь в том случае, если в соответствующих документах расписывались не только жених и невеста, но и их выбранные представители. А сегодня… Читай, братка, пункт четыре двадцать седьмой статьи Федерального закона «Об актах гражданского состояния»! Ты удивишься, но там чётко прописано, что присутствие свидетелей необязательно. Самое главное, чтобы на церемонии заключения союза были оба молодожёна, хотя даже и тут есть исключения. Поверь, дружище, ты отстал… Так-то вот!

— Согласен, отстал. Прости, исправлюсь — облегчённо выдохнул Фёдор и, нажав отбой, покосился на Зинулю. — Блин! Я последний раз на свадьбе гулял лет двенадцать назад. Представляешь? А ты знала, что дружек отменили?

— Знала, — грустно улыбнулась Зиночка. — Если ты забыл, я несколько лет назад замуж собиралась. Ещё тогда узнала, что когда жених и невеста отдают предпочтение не торжественной, а обычной церемонии, стоит быть готовыми к тому, что представители ЗАГСа не пустят в кабинет никого, кроме самих брачующихся. Поэтому при обычной церемонии от присутствия свидетелей лучше отказаться заранее, иначе извиняться придётся. Так что Ваня всё правильно сделал… Ты что, Федя, вроде как расстроился? Не рад за друга?

— Странное чувство, Зиночка… Лучший друг женится. Один холостяковать буду…

— Так женись! — озорно поддела напарника Князева.

— Цыц! Тоже мне советчица. Сам решу… — беззлобно огрызнулся Кольцов, паркуя «Вольво» у ворот санатория.

Уже подходя к своему номеру, Зинаида почувствовала неладное.

Дверь в комнату была распахнута настежь, и из неё доносились странные звуки.

Сыщики прибывали шаг и, влетев в номер, застали неприглядную картину женского поединка по борьбе без правил.

Более габаритная Шталь, пыхтя, передвигала мелкую Синельникову к порогу, обхватив ту руками и толкая впереди себя. Белла изворачивалась, словно дикая кошка, она кусала и царапала обидчицу, на что последняя не стеснялась поддавать ей коленом под зад.

— Вон пошла! — прохрипела запыхавшаяся Эмма. — Убирайся, мерзавка. Убийца! Извращенка!

— Убери от меня свои грабли! Пугало гороховое! Ты мне блузку испортила… Она, между прочим, полторы штуки баксов стоит! Тебе, бомжихе, не понять. Ты так всю жизнь в турецких шмотках и проходишь! Убожище нищее! — с ненавистью шипела Синельникова. — Я тебя ненавижу, лошадина проклятая! Всё из-за тебя!

— На себя посмотри, каракатица коротконогая! Мужикам не нужна, так баб за деньги покупала?!

— Что б ты понимала в высокой любви! Деревня! Думаешь, ты Элладе… Эду… Понравилась!? Да ей просто приказали! Понимаешь, с такой, как ты, — только по приказу и можно! Уродка!

— Брейк! — крикнул Кольцов, перехватив руку Эммы. — Отпусти её! Слышишь! С ней разберутся! Отпусти!

Шталь приподняла Беллу и резко разжала руки.

Синельникова со стуком опустилась на пол.

— Вы что, номером ошиблись, мадам Синельникова? — зло спросила подоспевшая Зина. — Уходите, а не то вызову охрану. Эмма, у нас тут ничего из вещей не пропало?

— Да нужны мне ваши тряпки! — вставая и отряхиваясь, произнесла Белла. — Это я хотела вам денег предложить!

— Не нуждаемся! — отрезала Зина.

— Погоди, Зинуля. Мне вот интересно, с чего такая щедрость?! — Кольцов пододвинул Белке стул и сел напротив.

— Пусть тамада выйдет! — потребовала Синельникова.

— Сейчас! Разбежалась! Это и моя комната тоже! Я ещё целых два часа в ней проживаю! — не собиралась сдавать позиции Эмма. — Куда это мне выйти? Я вот всё расскажу, как она сюда пожаловала.

— Дверь только закрой! — распорядился Фёдор. — А то народ про обед забудет — сбежится на представление…

Шталь, потирая расцарапанные руки, закрыла входную дверь и присела на край кровати.

— Эта сумасшедшая пришла ко мне, умоляя, чтобы я уговорила вас помирить её с мужем. Зина, думаю, вы не обиделись, что я попыталась её выставить. Или я не права?

— Права, — кивнула Зина. — Мирить с мужьями — не наш профиль. Вы, гражданка Синельникова, что-то перепутали. Уходите!

— Да подождите! — Белла отчаянно схватила Кольцова за руку.

Сыщик брезгливо отдёрнулся.

— Попрошу без рук!

— Подождите! Выслушайте! Я запуталась, я попала в ловушку. Я не знаю, что делать, — глаза Синельниковой наполнились слезами. — К чёрту приличия, к чёрту хорошие манеры… Помогите!

Она, рыдая, сползла со стула и встала перед Кольцовым на колени.

— Цирк прекрати! — рявкнула Шталь. — Пять минут назад ты грозилась киллеров нанять. Вставай и убирайся!

— Вы такие жестокосердные потому, что у вас нет детей! Вы не понимаете того, что из-за моей глупости возникает пропасть между мной и сыном. Он не простит меня! Он будет стыдиться меня! Даже если я наложу на себя руки — он не простит! Только один человек на свете может меня помиловать — это Вадим! У меня есть свои люди… Из прислуги… Мне сказали, что ты, Зина, на моё место метишь!

— Глупости! — покраснела Зинуля. — Что за глупости!?

— Если это не так — сделай что-нибудь, чтобы он простил меня… Пусть позволит вернуться. Пусть не разводится со мной.

— Белла, вам нужно самой переговорить с Вадимом Григорьевичем. Предполагаю, что он выставит ряд условий, может, даже это будет отказ от доли в бизнесе и аннулирование брачного контракта. Не знаю. Советую вам вместе найти альтернативу. Перепишите, в конце концов, акции на сына, а супруг возьмёт их под управление до совершеннолетия мальчика. Хотите, адвоката приличного посоветую? Мне кажется, что его такой вариант устроит. Развод в преддверии выборов — не лучший пиар-ход. Вы выиграете время, а там уже докажете делом… — проговорил Фёдор, подавая Синельниковой руку, чтобы та наконец поднялась с пола.

— Мне нечего уступать! — обхватив голову руками, причитала Синельникова, трясясь всем телом уже в настоящем истерическом припадке. — Меня обобрали до нитки.

— Зина, что ты смотришь! Воды! — рявкнул напарник.

Зиночка молча зыркнула на полный графин, стоявший на столе.

Кольцов схватил стеклянную ёмкость и, набрав воду в рот, выпустил фонтан на истеричку.

— Или вы рассказываете всё по порядку, или встаёте и покидаете комнату, — подытожил он. — Только без лишней патетики, рекомендую перейти сразу к сути…

— Эллада полюбила меня, как только увидела! Она сказала, что мы созданы друг для друга… — пылко заговорила Белла. — Она помогла мне избавиться от навязчивой Гали, которая шантажировала меня и не отходила ни на шаг. Это Эллада нашла исполнителей. Я не знаю, кто они, — честное слово, не знаю! — кто и как убил Гунарас! Я только помогла сбросить труп с крыши. Эллада — то есть Эд, я звала её Эд — сказала, что общая тайна нас сблизит… Это так по-настоящему, когда любящий человек готов для тебя на всё… Вы даже не представляете, что я пережила! Подлая Гунарас пыталась заразить меня СПИДом. Хорошо, что Панаётис смогла достать экспериментальное лекарство, блокирующее распространение болезни в течение трёх дней!

— Скажите, пожалуйста! Чудодейственное экспериментальное лекарство! — ехидно заметила Зиночка. — И где же его производят?

— Где производят — не знаю! Но выкупала я его через фонд «Солон 21 века»…

— Ну надо же быть такой глупой! — ударила по больному Князева.

— Тихо! — приказал Фёдор. — Не отвлекайтесь, Белла, дальше рассказывайте!

— Она помогла мне, но просила, чтобы и я ей помогла! — всхлипнула Синельникова.

— Интересно, в чём? — полюбопытствовала Зиночка.

— Несколько лет тому назад Панаётис очень нужны были деньги, она ведь очень талантливая. Она — настоящий музыкант! Но у неё даже на приличную скрипку не было… Тогда Эллада согласилась на откровенные съёмки. Вы же видели, какая она красавица?!

— Гадина она и садистка! — не выдержала Шталь.

— Эмма, — Зиночка подошла к подруге и обняла её плечи. — Не стоит… Тем более что она мертва.

— А через время её пригласили принять участие в реалити-шоу с приличным призовым фондом. По сценарию несколько девушек соблазняли одного мужчину. Побеждала та, которой он отдавал предпочтение. Запись видеосъёмки велась круглосуточно. Зрители видели только самые пристойные моменты. Уже через неделю она стала фавориткой главного героя. Но остальные соперницы решились на заговор. Они объединились против Эллады и ночью, когда она спала, напали… Они издевались и глумились… И никто! Никто её не защитил! Они силой побрили её налысо! А этот урод, этот главный герой ничего не сделал! Он просто отказался от Эллады! Когда она хотела заявить в органы на устроителей шоу, то ей никто не поверил! Все участники стояли на своём и давали показания, что она в эту ночь покинула съёмочную площадку. И о том, что с ней произошло, никто не в курсе. А парень заявил, что она всех обвиняет из-за того, что он потерял к ней всякий интерес. Кроме того, организаторы пригрозили ей штрафом за то, что она скрыла от них, что делала операцию по изменению пола… То есть совершила трансгендерный переход…

— Чушь! — не сдержался Фёдор. — Она — пострадавшая.

— Чтобы не отвечать перед законом за безобразия, творящиеся на съёмках, устроители шоу смонтировали отвратительное видео, заставив Элладу молчать.

— Беспредел, — прошептала Зинуля.

— Неважно, называй как хочешь, но мне было с ней хорошо! Я тоже не верю в людскую порядочность! — с вызовом произнесла Белла.

— Продолжайте, не отвлекайтесь, — попросил Фёдор.

— Прошлой осенью она получила бандероль с тем самым смонтированным фильмом. Некто — Ле Местр — намекал, что если она откажется на него работать, то её карьере придёт конец.

— Она познакомилась с Ле Местр? — строго спросил Кольцов.

— Не знаю… — Белла обвела присутствующих опухшими глазами. — Правда, не знаю… Но она очень боялась этого человека. Мне было её жаль! Я не знала, что делать, тогда она предложила мне бежать! Бежать вместе с ней в Австралию. Она сказала, что у неё есть знакомые в научном международном фонде «Солон 21 века», и если я переоформлю ценные бумаги или вложу деньги в этот фонд, то мне будут начислять хорошие проценты. Кроме того, у нас не возникнет трудностей с вывозом капитала за границу… Да и фонд посодействует в переезде, изначально зарегистрировав нас с ней научными сотрудниками, переведёнными на службу в австралийский филиал. Всё так удачно складывалось до тех пор, пока вы не решили дать показания в полиции…

— Я внимательно слушала всё, что ты нам тут рассказала, — с презрением заговорила Князева. — Но знаешь, мне тебя не жаль… Больше скажу: я ни одного слова не услышала о твоём сыне, которым ты прикрываешься, пытаясь вызвать жалость и сострадание. Ты же в Австралию бежать собиралась, ты же решила бросить сына… Мой тебе совет: езжай к семье и там вставай на колени. Проси прощения у тех, кого предала. И ещё скажу: дела, которые наше агентство имеет с твоим мужем, направлены на то, чтобы как-то отмежевать господина Синельникова от всего того дерьма, в котором ты тонешь по своей инициативе да ещё и тащишь его за собой. Поэтому: как он решит с тобой поступить — так тому и быть.

— Я пыталась с ним поговорить… Но он велел ехать на вторую дачу и сидеть там не высовываясь.

— Значит, езжайте и сидите, — посоветовал Кольцов.

— Ну… Вы хотя бы не рассказывайте ему подробностей, — простонала Белла. — Хотя бы не добивайте меня, не мешайте вымолить прощение.

— Это — обещаем! А теперь уходите, нам нужно ехать, а мы ещё не собирались…

— Такое впечатление, что в выгребную яму нырял. Грязь сплошная! — заявил Фёдор, когда Синельникова убралась из номера. Затем демонстративно отключил диктофон, вытащив его из кармана. — Но и Вадим этот тоже по заслугам получает. Не фиг было за счёт женитьбы капитал наращивать. Женился бы по любви и жил в своё удовольствие…

— Знаешь, как сейчас молодёжь говорит? — отозвалась Зина. — «Без любви прожить можно, а без денег — нет!»

— Ну и дураки, — констатировал сыщик.

«Господи! До чего хорошо вернуться домой! — подумала Зинуля, переступив родной порог. — Не хочу больше никуда уезжать. Обожаю Озёрное!»

Она выгрузила вещи из чемодана в стиральную машинку, заварила свежий чай.

«Буду сидеть все выходные дома», — размечталась Князева, но тут же вспомнила о предстоящей свадьбе подполковника.

С подарком вопрос не стоял. Они с Нилом и Фёдором решили, что лучшим подарком для Молина будет предоставленный материал, добытый людьми Синельникова. С такими доказательствами ему не составит труда вывести на чистую воду всю банду альфонсов и их идейных вдохновителей.

«А невесте что подарить? Чем новобрачную порадовать?» — недолго раздумывая, она набрала Молина.

— Ваня, я буквально секунду займу. Скажи, как твоей Леночке угодить? Сижу, голову ломаю, свадебный подарок придумываю, — скороговоркой выпалила Князева.

— Зин, брось это дело. У меня Лена — она за материальное не цепляется. Она у меня очень умная и возвышенная девушка. Я таких раньше и не встречал! Уверен, что подружитесь! — гордо произнёс Иван. — И вообще, кроме своего хорошего настроения брать ничего не надо.

«Глупо получилось, — укорила себя Князева. — Нужно было догадаться, что Ваня именно так и ответит. Ладно, придётся самой выкручиваться. Эх, посоветоваться бы с кем-нибудь…»

Зинуле захотелось выйти на воздух. Она нацепила старенький пуховик и, вооружившись лопатой для уборки снега, выползла во двор.

— Добрый вечер, Зинаида Львовна, чего это вы на ночь глядя решили снег убирать?

По дорожке в направлении своего коттеджа шла Изольда Викторовна Крапивина.

— Вот, две недели отдыхала, а тут навалило так навалило, — пожаловалась Зинуля, соскребая снег со ступенек террасы. — Вы к ребятишкам ходили?

— Да, на усадьбе была.

Изольда — как и все жители Озёрного — называла местный семейный детский дом усадьбой. Заправляла там Валентина — бывшая няня Крапивиных — вместе со своим мужем.

— И как? Всё в порядке? — поинтересовалась Зиночка.

— Спасибо, всё отлично! — Изольда свернула с дорожки и подошла к Князевой. — Чувствую, спросить хотите? — вкрадчиво поинтересовалась экстрасенсша. — Спрашивайте.

— Ох, Изольда Викторовна, всё забываю про ваши эзотерические способности, — рассмеялась Зина. — Думаю, вы знаете, что Иван Молин женится?

— Ну тут и ясновидящим быть не нужно, — хохотнула пожилая дама. — Сын… Янчик мой уже сказал, что торжество у него в «Ласточке» отмечать планируется.

— Точно! — Зина в шутку стукнула себя кулачком по лбу. — Действительно в «Ласточке». А Ян случайно невесту не видел? Какая она? Я, честно говоря, даже не знаю, что же ей подарить.

С лица Крапивиной сползла дружелюбная улыбка и, пристально гладя в глаза Зинаиды, она вкрадчиво произнесла:

— Ничего дарить не придётся. Я и Янчика предупредила, что никакой свадьбы не будет…

— Как это — не будет? — Зиночке стало страшно. — Вы что, думаете, беда какая-то произойдёт? Ваня хоть жив останется?

От страха ноги налились свинцом, и Зиночке показалось, что она не может пошевелиться. Внезапно заныло в левой стороне груди.

— Изольда Викторовна, не молчите! По какой причине свадьба отменится?

— Ты, Зиночка — причина. Ты свадьбу отменишь!

И, не дожидаясь реакции на свои слова, Изольда попрощалась.

— Ерунда, — пробормотала ей вслед Зинаида. — Полная ерунда, сейчас только с Иваном разговаривала, и всё у него было нормально.

Зине показалось, что на улице стало слишком темно.

«Завтра дорожку почищу…» — решила она.

Ей вдруг невероятно захотелось спать. Еле добравшись до кровати, она моментально уснула…

Во сне привиделась покойная Мира Петровна.

— У нас с Гариком всё хорошо. Мы с ним теперь навсегда вместе, — доложила толстая бухгалтерша. — Ты зря думаешь, что это он меня убил. Нет, сама поскользнулась. Бывает! Хотела по-молодецки по ступенькам сбежать… Не получилось. А то, что он мои драгоценности взял, — так это мелочь, сюда с собой ничего из земной жизни не прихватишь. Поэтому — мне всё равно.

— Мира Петровна, мне страшно. Уходите, пожалуйста, — еле шевеля одеревеневшим языком, попросила Зина.

— Уйду, уйду… Только попрошу об одном…

— О чём?

— Тонечку я подвела. Крестника своего обидела. Вот, квартиру свою фонду этой гадины завещала. Гарик так просил, боялся её очень. Ты завтра сама всё узнаешь. А сейчас пообещай, что сделаешь, о чём прошу.

Покойница склонилась над кроватью, и на Зиночку повеяло холодом.

— Скажи Тонечке, что в той квартирке, которую её мама Гарику сдавала, остался китайский поломанный будильник. Она его легко найдёт. Там внутри — браслет и серьги. Те самые… — она печально улыбнулась. — Очень тебя прошу, передай мои слова Тонечке — пусть у неё память обо мне останется… А я тебе за это…

— Ой! Спасибо! Мне от вас ничего не надо! — Зина так энергично замахала руками, что тут же проснулась.

После завтрака Зинаида снова убирала во дворе снег. Зимнее солнце нещадно слепило глаза.

Она обратила внимание на подъехавший «Гелендваген» только тогда, когда здоровяк Виталий вылез из своего «броневика» и громко хлопнул дверцей.

— Ну-ка, дай лопату, хозяюшка! — потребовал он. — Помогу!

— А как вы меня нашли? — удивилась Князева.

— Тоже мне «секрет Полишинеля»… — засмеялся Виталий. — Живём в век неограниченных информационных возможностей. Вот и пользуемся!

Легко, словно играя, он дочистил пятачок за домом.

Благодарная хозяйка тут же накрыла стол и пригласила гостя.

— Ну ты даёшь! — похвалил громила. — Быстро спроворила. А я, честно говоря, думал, что хозяйка ты дрековская[22]… Думал: баба-детектив, дома, наверное, конь не валялся, а она всё дела расследует да в засаде сидит.

— Это ты у Эммы дома не был. Вот там настоящая хозяйка! — похвалила Зина подругу.

— Почему не был?! Был! Гришин скарб — вместе с ним самим — к евойной мамаше перевозил.

— Ух ты! — изумилась Зина. — Так, значит, теперь Шталь — свободная женщина?

— Не угадала, Зинаида Львовна, теперь я за Эммой ухаживаю…

— Поздравляю, — искренне обрадовалась Зинуля. — Эмма — она классная…

— Знаю, — смутился Виталик. — А теперь к делу: я вот вам флешку привёз, там всё предельно ясно. Копии признательных показаний этих — прости господи — шоуменов и шоу-организаторов прилагаются. Подлинники — у Вадима Григорьевича, отдаст по первому требованию. Короче, нужно всю эту компанию на нары отправлять. Во главе с этой Саповой. Она же — Ле Местр. Да и дед её — хоть и профессор! — прощелыга самый настоящий. Это он с фондом придумал. Вот так и использовал свои связи в учёном мире! А ещё говорят, что гений и злодейство — несовместимы.

— Спасибо! И Вадиму Григорьевичу от меня благодарность передайте.

— Если хотите хозяина отблагодарить — примите вот это, — Виталик поднял с дивана свою куртку и вытащил из нагрудного кармана пухлый продолговатый конверт, причудливо разукрашенный яркими узорами.

— Да вы что! Я ничего брать не стану! — возмутилась Зиночка.

— Это не деньги! — оправдывался Виталик. — Честное слово, не деньги! Так, небольшой презент! Хозяин меня убьёт, если вы брать откажетесь.

— Точно не деньги?! — с сомнением произнесла Зина.

— Зуб даю! Но… Сюрприз! Потом посмотрите, думаю, понравится.

Он подошёл к серванту и положил конверт на одну из полочек…

— Тук-тук! Зин! У тебя дверь открыта, — в гостиную, скинув в прихожей короткие угги, залетел Кольцов. — Привет, Виталий! Понятно! А я смотрю: машина знакомая… Собирайся, Зинаида Львовна, я за тобой приехал!

— Что случилось?

— У Маргариты Гавриловны случились котлеты из мяса лося. Надеюсь, ты ещё не обедала?

— Всё, господа хорошие, до свидания, за чай отдельное спасибо, мне бежать нужно, — откланялся Виталий.

— Как у них дела? — спросил Фёдор.

— Все дела теперь у нас! Все дела на этой флешке! Смотреть будем?

— Давай так: обижать Моршину-старшую мы не станем — отведаем котлет и в офис заскочим. Бери трофей с собой, там и ознакомимся. А ещё что скажу… — интригующе пропел Фёдор.

— Что скажешь? — передразнила Зина.

— Одевайся, в машине поболтаем, — приказал друг.

— Так что у тебя интересненького случилось? — поинтересовалась Зинуля, застёгивая ремень безопасности. — Колись!

— Утром познакомился с невестой Молина! — доложил Фёдор. — Возил молодожёнов кольца выбирать.

Зиночке вдруг стало невыносимо тоскливо — она вспомнила слова Изольды.

— И как?

— Умная, строгая, симпатичная… — рассмеялся Кольцов. — Попал наш Ванёк! Крутит она им как хочет… Ты знаешь, я даже в её присутствии оробел. Она на училку похожа.

— Так, может, Ваня раздумает жениться? — неуверенно спросила Зина.

— Да где там, он как заколдованный! «Леночка, Леночка…» — хоть и знакомы-то без году неделя. Кстати, познакомились в небезызвестном тебе санатории «Грёзы». Представляешь? Он — когда труп Гунарас на дороге нашли — приезжал персонал опрашивать, так Лену свою там и встретил. Она деньги за путёвку родственника проплачивала. Во как бывает! Судьба! А, кстати, там, в ювелирном ещё и Зонтикову встретил, тоже вроде помолвочные кольца выбирала. Привет тебе от неё!

Обед у Моршиных прошёл на славу.

Пушистые сочные котлеты просто таяли во рту. Печёный картофель, блины с кедровым припёком, селёдочка, грибки…

— Нил, ты почему такой худой? — удивлялся Фёдор. — Если бы меня так кормили, я бы килограммов двести весил!

— Заблуждаетесь, Фёдор, — поучала гостя румяная, словно сдобный пирожок, Маргарита Гавриловна. — Если пища качественная, то человек здоров, а если здоров, то и обмен веществ не нарушен, а если не нарушен…

— Мама! — в панике закричал Нил.

— Ты чего на мать орёшь! — приструнил подчинённого Кольцов.

— Да я знаю, что она сейчас скажет, — злился Моршин-младший. — Она скажет, что при нормальном обмене веществ будет нормальный стул… И ещё… О вреде запоров…

Все расхохотались.

— Деточки! Так вы же мне — деточки! — оправдывалась Маргарита Гавриловна. — Кто же, если не мать, вам расскажет, как правильно питаться… Вот я бульон с зелёным лучком поставила, а вы ведь даже к нему не прикоснулись… А жидкое обязательно нужно… Иначе…

— Мама! — снова взвился Нил.

— Молчу, молчу… Скорей бы ты, сыночка, женился, я бы невестку научила и как тебя кормить, и как за тобой ухаживать. Всё свободное время за компьютером проводит. Разве это хорошо? Слышала, ваш приятель из полиции завтра женится. Вот молодец! Вот с кого пример брать!

— Так ему уже тридцать восемь, — ехидно заметил Нил. — Лет через десять и я женюсь…

— Ох ты ж боже мой! Ещё десять лет внуков ждать! — всплеснула пухлыми руками женщина.

Прощаясь, Маргарита Гавриловна, снабдила каждого гостинцами и ещё долго стояла, не закрывая дверь и глядя, как гости вместе с сыном спускаются по лестничному пролёту.

— Нил! Курточку застегни! — успела крикнуть она, перед тем как запищал открывающийся замок подъездной двери.

За окном уже давно стемнело. Опустел бизнес-центр, в котором располагался офис детективного агентства «Ринг».

И только троица детективов сидела у монитора, снова и снова пересматривая информацию, полученную от Виталия. Прошло три часа с того момента, как сыщики открыли в компьютере флешку и принялись знакомиться с материалом.

Сказать, что увиденное потрясло их, — это не сказать ничего!

Люди Синельникова потрудились на славу. Было понятно, что спецы, работающие на его безопасность, — бывшие полицейские. Предоставленные документы были составлены по всей форме. Доказательная база не вызывала сомнений! Адреса, телефоны и прочие реквизиты участников группы прилагались. Имелись и фотографии всех фигурантов с краткими характеристиками и биографическими сведениями.

Всех этих массажистов, инструкторов, официантов, тренеров, «медбратьев», главврача Германа Блюма, Сергея Зонтикова связывало одно… Все они когда-то являлись участниками различных реалити-шоу для взрослых. И все они умудрились изрядно подмочить свою репутацию участием в неприглядных сценах 18+! Теперь их скандальное прошлое являлось чем-то вроде «волчьего билета» на пути по карьерной лестнице или при трудоустройстве в приличную организацию.

Заполучив в ходе написания диссертации видеокомпромат, социолог Милена Сапова без особого труда заставляла незадачливых участников шоу батрачить на себя рассчитываясь за грехи глупой молодости… Бизнес был организован с размахом и полностью за чужой счёт. Настоящая Марта Ле Местер, содержательница притона, перевернулась бы в гробу, узнав, как её предприимчивая последовательница лихо избегает издержек, связанных с арендой, содержанием и рекламой модного притона. Парижанке и в голову не могло прийти, что продавать молодых мужчин, работающих в стенах медицинского учреждения, гораздо выгоднее, чем предлагать услуги потасканных дамочек лёгкого поведения, обитающих в сомнительном с точки зрения санитарии заведении. Несомненно, в прошлом веке и деньги, поступающие от порочного ремесла, хранить и приумножать труднее было. А тут всё чин чинарём, дед-профессор с незапятнанной репутацией, Международный фонд с громким названием. Стекаются капиталы от инвесторов, вернее, «инвесторш», копятся взносы на счёте, радуют организаторов «семейного подряда». Для полноты счастья родственника из числа работников правоохранительных органов не хватало, на случай пресечения бунта или другого какого форс-мажора.

То, что припёртые фактами трусливые качки «расколются» и сдадут свою Ле Местр с потрохами, сыщиков не удивило. Подобные персонажи, как правило, смелостью не отличаются. Да и понимая, что могуществу хозяйки пришёл конец, каждый из опрашиваемых торопился выложить всё, что ему было известно. В целом вырисовывалась картина, потрясающая не только своим цинизмом, но и тщательным планированием действий. Как выяснилось, согласно графику «Январь», обрабатывались две основные кандидатуры: Мира Карасёва и Белла Синельникова. По ним был установлен чёткий план денежных поступлений в казну фонда «Солон 21 века», остальные отдыхающие из числа зажиточных дам должны были «заглотить наживку» в виде нежданной влюблённости юных обольстителей и стать очередными жертвами в последующих месяцах. В преступном сообществе существовали твердые расценки. По особой шкале вознаграждались соблазнение, вымогательство денег, организация и исполнение квартирных краж, устранение нежелательных конкурентов, таких как самоуверенная Гали Гунарас, избавление от нежелательных свидетелей, таких как Эмма, Зинуля и Марат, исправление допущенных ляпов или досадных недоразумений при исполнении заданий. Так вышло, когда Эллада, вместе со своим дружком официантом задушившая Гали, не сразу обнаружила, что кусочек платка с меандровым узором, которым скрипачка обмотала руку, остался в горле у покойной. Таких платочков у Панаётис было несколько наборов, это позволило запутывать Зиночку и отводить от себя подозрение. Но находчивость Эллады и даже наличие у неё компромата на Белку не спасли её от расправы, когда Шталь решилась рассказать правду о своей обидчице. Ле Местер была убеждена, что униженная тамада не осмелится на такое. Она была уверена, что эта глуповатая устроительница банкетов, в силу своей профессии имеющая многочисленные знакомства, в дальнейшем будет использована ею как наводчица на состоятельных одиночек.

А каково было удивление организаторов криминального сообщества, когда они узнали истинную причину, по которой Гарик, ранее исполнявший свои обязанности без каких-либо нареканий, вдруг решил исчезнуть, инсценировав собственное убийство. Фантастика! Им и в голову не могло прийти, что Мира Петровна, забравшая из банковской ячейки драгоценностей почти на двести тысяч евро, вместо того чтобы хранить их в тайнике, отправится при полном параде на занятия по аквааэробике. Уму непостижимо! Не вынес Гарик такого соблазна. Решил присвоить бриллианты и скрыться. А сестра его недалёкая мало того что ради братца дала втянуть себя в противозаконную историю, так и статью уголовную себе с мужем за похищение Цветова обеспечила. Случайно вышло!

Приведя приговор над беглецом в исполнение, бывшие коллеги-палачи известили Любу о смерти брата. Цель была егершу запугать и узнать, где Гарик украденные драгоценности прятал. Сами-то они всю квартиру обыскали и ничего не нашли. Явиться сюда второй раз у них бы не вышло, вот и решили сестре намекнуть, чтоб информацией поделилась. Только Люба намёка не поняла, зато кольцо в обмен на убийцу предложила. Исполнители решили с просьбой не затягивать, вышли из подъезда, а тут Цветов. Дали ему сзади камнем по голове и поменяли на перстенёк. Кто ж знал, что Зинуля его искать станет?

А про то, что остальные части дорогостоящего гарнитура Гарик в будильнике хранил, ни Костик, ни Андрей даже не догадались.

«Уроды! — брезгливо морщился Фёдор, слушая исповедь за исповедью. — «Строят из себя потерпевших! Можно подумать, что и впрямь настрадались… Если внимательно к их речам прислушаться, то, мне кажется, они рабовладельцев своих ненавидели не за то, что те их запугивали и использовали, а за то, что мало платили… Да, запутанное дельце мы завершили. Сколько престарелых любительниц острых ощущений от разорения избавили, а может, и от гибели…»

С одной стороны, всё закончилось, и, по идее, сыщики детективного агентства должны были испытывать чувство удовлетворения и облегчения от проделанной работы.

Но почему же так плохо и невыносимо тоскливо было у них на душе?

Почему Зиночка не проронила ни слова упрёка, когда Кольцов — не куривший с две тысячи девятого года! — стрельнул сигаретку у охранника и, накатив с Нилом по пятьдесят грамм водки, открыл фрамугу, выпуская в морозный воздух сизую струю горького табачного дыма.

Почему?

— Ну, ёксиль-моксиль… — только и повторял Фёдор. — Как же так? Да как же так случилось-то?

Зиночка вытащила из его пальцев дотлевший окурок и выкинула в урну.

— Хватит! Хватит стенать! Никто не умер! Нужно звонить Ивану!

— Я не смогу! Я не смогу, — признался Кольцов. — Я не представляю… Как ему это сказать. Это всё равно, что мне его убить…

— Чепуху не говори, — отрезала Зинаида. — Помнишь, как ты меня спасал, когда я хотела с жизнью расстаться, — я тогда тоже в невестах ходила.

— Давайте я домой поеду, — спасовал Нил. — Просто не хочу, чтобы подполковник при мне… Ну, вы понимаете… Я тут — лишний. Вы-то уже старые… А мне — не по ранжиру. Мне лучше уехать…

— Правильно, — согласилась Зина. — Такси вызови…

— Не надо такси. Я пешком… Мне нужно, чтобы эта хрень из башки выветрилась… А мама говорит… Женись… Ага… Нет уж…

— Ты давай, не обобщай, — прикрикнула Зиночка, помогая выпившему Моршину натянуть куртку. — И застегнись, не расстраивай милейшую Маргариту Гавриловну.

Выпроводив молодого коллегу, Зина набрала номер Молина.

— Иван, срочно бросай всё и приезжай к нам в офис. Вопрос жизни и смерти! Без твоего присутствия не обойтись! Всё! Ждём!

— Про жизнь и смерть… Это ты зря… — пришёл в себя Кольцов, так и стоявший около окна и тупо глазеющий на поток машин, мерцающий разноцветными огоньками внизу на дороге…

— Вы что, перед свадьбой решили мне мальчишник устроить? А где накрытая поляна? Где торт, из которого должны девочки выпрыгивать? — веселился подполковник, снимая пальто.

— Прости, Ваня, но мы тебя по делу вызвали, — подал голос Кольцов.

— Вот руку на отсечение даю, что это по Зининой инициативе вы меня вытащили! Вопрос жизни и смерти! Мне сейчас — как древнегреческому Солону — спросить хочется… — и продекламировал:

Был последний день января.

Зиночка с Фёдором вышли из больницы и направились к машине.

— Ну надо же, невралгия, — тихо радовался Кольцов. — Слава богу — не инфаркт… Как там доктор сказал? Симптоматика схожая? Ещё три денёчка — и Ваньку заберём. Зин, уговори его уехать куда-нибудь… Мужику отдохнуть нужно, расслабиться…

— Согласна, — кивнула Зина. — Дома он от воспоминаний сдуреет… Вы, когда Сапову-Ле Местр у него на квартире брали, не сильный погром учинили?

— За это не переживай. Там парни из отдела своих жён привозили. Прибрали всё… Все же с понятием к случившемуся отнеслись. Не хочу об этом… Я б её за Ваньку порвал! Она на что рассчитывала? Что он её покрывать будет? — начал заводиться Фёдор. — А дедуля — этот «божий одуванчик»… Как ты его раньше-то не заметила?

— Так он за другим столиком был прикреплён. Я тебе уже сто раз объясняла. А вот как я голос его не узнала… Промах, конечно! Это он за всеми следил… Он команды раздавал… Блюма жалко, вряд ли его теперь акционеры при должности оставят.

— Да ладно жалеть — трус обыкновенный. Если бы сразу в полицию заявил…

— Тебе легко говорить, а если бы она видео в интернет слила? Представляешь, какой шок у жены, у детей?

— Башкой нужно думать в любом возрасте! Зин, ты видела, что я лыжи взял? — переключился на другую тему Кольцов.

— Трудно не заметить!

— Не прогонишь, если я у тебя в Озёрном ночевать останусь, а с утра в лес на лыжиках уйду?

— Да я уже сообразила. Не прогоню, конечно. Только у меня сегодня по плану уборка.

— Отлично! Знаешь, как я пылесосить умею!

И Фёдор не обманул…

Он действительно пропылесосил весь дом и даже огромный диван, а все коврики вытащил на улицу и хлопал по ним так, что Зиночке пришлось его чуть ли не силой останавливать.

Покончив с уборкой, вместе готовили ужин…

Когда Зина и Фёдор, обжигаясь, ели горячий борщ — раздался стук в дверь.

— Ждёшь кого? — спросил Кольцов, торопливо снимая с себя пёстрый фартук.

— Аркадий Каземирович пришёл, председатель нашего ТСЖ, — крикнула Зинуля из прихожей, рассмотрев соседа через стеклянную дверь.

— Добрый вечер, Зинаида Львовна, я на минуточку заскочил… Знакомый из Швейцарии прилетал, привёз кое-что от Артемиды, — извиняющимся голосом пустился он в объяснения.

— Как Артемида? — вежливо поинтересовалась Зина.

— Спасибо, нормально… Тут вам Цветов передал, — старик вложил в руку Князевой увесистый конверт и торопливо вышел…

Зина вернулась к столу с недоумённым лицом.

— Послание от Святослава? — Кольцов взял конверт в руки. — Зин, а Зин? А у тебя точно такой же конверт на серванте лежит. Один в один: так же разукрашен и даже по весу одинаковый. Вот смотри!

Он подошёл к серванту и, взяв пёстрый прямоугольник, вернулся к столу.

— Абсолютно одинаковые! Этот-то у тебя откуда?

— Сюрприз Синельникова, — вздохнула Зиночка. — Я про него и забыла. Открой, посмотри… Что там?

Друзья убрали тарелки со стола и одновременно вскрыли запечатанные послания.

На стол выскользнули яркие буклеты и пригласительные с авиабилетами.

— Бал-маскарад в Венеции, — торжественно прочитала Князева. — Официальный ужин и бал-маскарад пройдут во дворце Palazzo Ca 'Vendramin Calergi. Ужин включает в себя пять блюд с выбором итальянских вин. Ужин будет сопровождаться музыкой в живом исполнении. Дворец Palazzo Ca 'Vendramin Calergi расположен на берегу Большого Канала, между мостом Риалто и вокзалом Санта Лючия. В этом здании расположены также казино и музей Вагнера. Бал-маскарад продлится с третьего по одиннадцатое февраля. В программу бал-маскарада входят: старинная и современная музыка, выступления артистов. Но самое главное — это общение с такими же, как и вы, любителями карнавала из разных стран. В большинстве случаев можно также научиться танцевать старинные танцы. По прибытии вы будете заселены в гостиницу согласно прилагаемому ваучеру. Билет на самолёт в оба конца также входит в программу вашего vip-тура.

— Зин, так и в этом конверте — всё то же самое, — то ли спросил, то ли сообщил Фёдор.

— Что за глупая идея? Могли бы поинтересоваться: нужно мне это или нет… А как тебе штампованное мышление наших олигархов? — Зина крутила в руках билеты.

— Да уж… — хохотнул Фёдор и неожиданно, подражая хриплому голосу Высоцкого, громко пропел: