Он не ведал покоя, поскольку во всех его снах появлялась она; и когда он искал любви, она приходила, подобно мертвецу, бродящему среди живых. Поэтому, устав от своей жизни, он в итоге покинул этот мир одним жарким летом в тропическом городе, умирая с ее именем на устах. И его больше не видели на затененных пальмами улицах, но солнце вставало и садилось, как было всегда.

И та смутная призрачная жизнь, которая временами возникает в гробнице, где гниет оставленное тело, задержалась и грезила на узком мраморном ложе, куда положили труп с благочестивой надеждой — que en paz descanse![1]

И настолько был утомлен своей жизнью скиталец, что не смог отыскать покоя даже среди мертвых. И пока тело рассыпалось в прах, призрак человека не мог обрести покоя в темноте и все думал про себя: «Я слишком устал, чтобы даже отдыхать!»

В стене гробницы была трещина. И сквозь нее, затянутую сеткой паутины, которую сплел одинокий паук, мертвец смотрел и видел летнее небо, пылающее, подобно аметисту; пальмы, тревожимые морским бризом; цветы среди теней гробниц; опаловые огни на горизонте; поющих птиц и речку, которая несла свои шепчущиеся воды между высокими пальмами и широколиственными растениями к сверкающему как изумруд буйному Испанскому Мэну. Голоса женщин и звуки аргентинского смеха, шагов, музыки и веселья также доносились из трещины в стене гробницы; иногда слышался ритмичный топот скачущих лошадей, а вдали — сонное бормотание, порождаемое бурлящим сердцем города. Так что мертвец снова захотел жить, видя, что в гробнице не найти ему покоя.

И рожденные в золоте дни умирали в золотистом огне, луна серебрила ночами лик земли, благоухание лета исчезало, как ароматы ладана, но мертвец в гробнице не мог полностью умереть.

Голоса жизни проникали в его могилу; ропот мира доносился до него во тьме; морские ветры взывали к нему сквозь трещины гробницы. И не было ему покоя. К тому же мертвецу не дано найти утешения в слезах!

Звезды на своем безмолвном пути заглядывали внутрь сквозь трещины и уплывали прочь; птицы пели свои песни и улетали в другие страны; ящерицы бесшумно скользили над каменным ложем и столь же бесшумно удалялись; паук вскоре перестал обновлять свою паутину волшебного шелка; годы приходили и уходили, как прежде, но мертвец все не мог обрести покоя!

И вот случилось. Много раз тропическая луна росла и убывала, и наступило лето прекрасное словно красавица — наполняющее сонный воздух вокруг своим благоуханием — и та, чье имя шептали его губы, когда Тень Смерти упала на него, пришла в тот город пальм, и направилась к древнему месту захоронения, и даже к безымянной могиле.

Он узнал шорох ее одежды; и из сердца мертвеца распустился цветок, проник сквозь щель в стене гробницы, расцвел перед нею и выдыхал свою душу в страстной сладости.

Но она, не зная об этом, прошла мимо; и звуки ее шагов вскоре затихли навсегда!