Безумный Пьеро
Третья часть романа. Начата 3 мая 2019 года.
Роман, (не закончено)
Входит в: цикл «Буратино. Свободные продолжения» > роман-эпопею «Золотой Ключ, или Похождения Буратины»
Дата создания 2019 3/05 Последнее обновление 2020 29/03 20:06:16
Этой книгой завершается эпическая трилогия Михаила Харитонова «Золотой ключ, или Похождения Буратины» — роман, который по праву называют самым дерзким, самым ярким, самым необычным, самым смешным, но и самым глубоким произведением новейшей русской литературы.
© М. Харитонов, наследники, 2021
© ИД «Городец», 2021
© П. Лосев, оформление, 2021
Золотой ключ,
Похождения Буратины
La Comédie inhumaine
Иной раз поиск подходящего эпиграфа утомляет…
…и хочется обойтись без него вовсе, но при этом
всё же соблюсти собственный стандарт.
Приближается утро, но ещё ночь.
От автора
Дорогие читатели! В отличие от Первого тома и Второй книги романа (которые писались долго, но, по крайней мере, линейно — глава за главой, действие за действием), Третья часть устроена иначе. Она разбита на группы событий, происходящих в одно время ("чекпойнты") и дополнена "документами" — то есть текстами, имеющими отношение к теме.
АВТОРСКОЕ ПРЕДУВЕДОМЛЕНИЕ
Прежде чем приступить к чтению, вы вправе спросить, куда подевались Третий Том и Третья Книга.
Честно говоря, тема эта мне тягостна. Но научная добросовестность и дискурсивная ответственность вынуждают меня всё рассказать, во всём признаться.
Как мог уже заметить любой проницательный читатель, — и лично вы,
С большинством из них у автора не было проблем. Даже по завершению работы над текстом он сохранил со многими самые дружеские отношения. Да чего уж там, обвыклись мы с ними.
Ну, допустим, не со всеми. Скажем, суслик Кокочка на автора за что-то обижен, а за что — не говорит. А вот зато крокозитроп давеча заглянул, принёс редкий китайский чай (он после смерти пристрастился к чаю, хотя любимый напиток большинства мертвецов — имбирный лимонад). Посидели с ним, о жизни поговорили — хорошо так, душевно… Намедни звонил кролик Роджер, просил книжку Зеленина "Статьи по духовной культуре. 1901–1913" — он её, оказывается, не читал. Ну а трилобиту из
Единственным, но очень неприятным исключением стал некий Сгущ Збсович Парсуплет-Парсуплёткин, недопёсок. Он пробовался на небольшую, но важную роль. Но в первой же сцене со своим участием повёл себя столь бесцеремонно и развязно, что я был вынужден был прекратить всякое с ним сотрудничество. На его роль был приглашён Напсибыпытретень, который отлично справился.
К сожалению, вместо того, чтобы с достоинством покинуть роман, недопёсок продолжал крутиться неподалёку, влазя в текст и вписывая себя куда ни попадя. Уж я гонял его, гонял. В конце концов мне это надоело, и я напустил на Парсуплёткина семерых песцов, которые отредактировали хулигана вусмерть. Подробное изложение этого эпизода имеется в Седьмом ключике, а предыстория — в Видении Пьеро, что в Томе Первом. Ну, в общем, сами посмотрите.
К моему огромному сожалению, на том дело не кончилось. Околев, Парсуплет-Парсуплёткин стал только мерзопакостней и приставучей.
Сначала он повадился гадить в комментариях. Я тратил огромное количество времени на то, чтобы вычищать из текста его бездарные реплики, оскорбительные приписки, наглые выпады и т. п.п.
И это были ещё только цветочки. Ягодки пошли, когда Первый Том отправили в типографию. В тёмную безлунную ночь недопёсок туда пробрался и залез прямо в печатную форму, скобейда! И нагадил! Причём подлейшим образом — то есть так, чтобы с первого взгляда как бы и незаметно было. Там словцо подгрыз, тут буквы переставил. Где-то вписал глупость. И вот таким манером изгваздал немало хорошего текста!
Полный список того, где и в чём мне это животное напакостило, я когда-нибудь опубликую в своих литературных мемуарах. Но чтобы вы понимали масштабы разрушений, кое-что приведу вотпрямща.
Извольте сами убедиться. В Главе 48 Парсуплёткин обозвал анклав Тортиллы "небольшим водоёмом" (это озеро Гарда небольшое? бугага!). В Главе 11 он поменял цвет левого глаза бегемота Пендельшванца с жёлтого на чёрный (ну не пидарас ли он после этого?). В Главе 12 поганец решил подпортить мою репутацию стилиста, написав, что лиса Алиса "непременно залюбовалась бы на круп цилиня", а у меня было — "залюбовалась бы крупом". В Главе 19 — придумал несуществующий артефакт Зоны "юлина коса". (Ну то есть упыри иногда так называют "ведьмину косу", но нам-то зачем розмовляти по-упыриному?) Пупицу Жанну Григорьевну он переименовал в Грегорьевну. За что она потом на меня обиделась, я перед ней извинялся, коробку конфет подарил, но всё равно ведь неудобно-то как вышло! И даже в библейской цитате он, сволочь, нарочно проставил неверную пагинацию! Поднялась у него лапа на Священное Писание!
С этого момента я понял: это так просто оставлять нельзя, надо это как-то прекращать. А то он мне и Вторую Книгу испортит.
Увы, Сгущ Збсович оказался не так-то прост. Напрасно я прельщал его колбасой, увещевал добрым словом и грозил арапником. На всё это он отвечал одним только хамством и невежеством. Дескать, ничего ты мне не сделаешь, я и так мёртвый. И на колбасу не повёлся по той же самой причине. К увещеваниям же он и при жизни-то был равнодушен.
За Второй книгой я следил очень тщательно. Даже в типографию звонил, предупреждал — вот, такие дела, недопёсок может залезть, вы уж там присмотрите, пожалуйста. Они были крайне недовольны таким гимором, но присмотреть обещали. И, в общем, присмотрели. Однако гадкое существо всё-таки как-то протырилось и сумело навредить. Не в таких масштабах, как в Первом томе, но тоже порядочно. Особенно обидно то, что на странице 28 первого полутома, на самой середине его, в слове "историческом" он отъел "м" и приклеил туда "ого". Получилось безграмотное словосочетание
Пришлось затевать сложную интригу. Я принялся за Третий Том, специально рассчитывая, что он и в него придёт свинячить. Когда же он на это повёлся, я заманил паршивца в длинное примечание, а потом утопил. Вместе с Третьим Томом, увы.
Это вообще целое дело было. В унитаз рукопись не пролазила, Москва-река мне показалась мелковатой, Волгу засорять не хотелось. Так что я решил топить недопёска во Внутренней Двине. Для этого пришлось совершить
Гадкий зверёк с тех пор не появлялся. Доскелся, падла!
Правда, и Третий Том погиб. Но это была необходимая жертва.
Что касается Третьей Книги, то я её честно начал. И написал даже несколько глав. Но тут в мои дела вмешалась Администрация. Которая и в Первый Том лезла, и во Второй Книге изрядно отметилась, но на сей раз совсем уж распоясалась.
Не знаю, что это за контора такая и что ей от меня нужно. Но жизненный опыт мне как бы подсказывает: все россиянские конторы с такими названиями работают примерно одинаково — запрещают и недопущают. Ну и эти туда же. То есть данное, с позволения сказать, учреждение регулярно лезло ко мне в текст и его цензурировало. Под разными предлогами или вообще без таковых. Например, из Второй Книги они целых одиннадцать страниц вырезали подряд. Одиннадцать! В других местах они тоже порезвились, но там я сумел хоть как-то прикрыть дыры в нарративе.
Я это к чему. Третья Книга вызвала у Администрации особенное рвение. Только напишу пару страниц, глядь — половина текста куда-то пропала, а внизу надпись: "УДАЛЕНО РЕШЕНИЕМ АДМИНИСТРАЦИИ. АДМИНИСТРАЦИЯ"[1].
Я пытался решить проблему. Я жаловался на произвол. Я писал, звонил, отправлял факсы и даже телеграфировал в разные инстанции. Но они, как это у нас обыкновенно бывает, старались от меня как-нибудь отделаться, не вникая по существу.
Районный участковый отказался принимать у меня заявление. В Союзе Писателей г. Москвы разопсевшие чинуши заявили, что я не их член и мои проблемы их не волнуют. В офисе Спортлото на Волгоградском проспекте меня отфутболили, в Роскосмосе — на хуй послали. И даже в наркодиспансере на улице Шверника — туда я пошёл от полнейшей безысходности — мне только справку выписали, что я не наркоман, а никакой реальной помощи не оказали.
Я уже готов был бросить всё это к чертям. И остался бы "Золотой Ключ" навеки незаконченным. Как "Бувар и Пекюше", как "Мёртвые души". Или даже как "Тайна Эдвина Друда". Во всяком случае, всё к тому шло.
Но свет не без добрых существ! Однажды утром в мои творческие грёзы вплыла небольшая жёлтая уточка. Которая дала несколько хороших советов.
А именно. Уточка порекомендовала Третью Книгу забросить, впредь же называть свою писанину Третьей Частью. Ну чтобы у Администрации соображалка заклинила. То ли это третья часть Второй Книги, то ли ещё что. Да и вообще, мало ли
Мне такие уловки не очень понравились. Но других вариантов у меня не было и я решил попробовать.
Не знаю, что конкретно сработало, но уточка оказалась права. Администрация унялась. Ну то есть иногда она появляется, но ничего больше не удаляет, ограничиваясь предупреждениями. Которые я уж как-нибудь переживу, решил я. И на всё плюнул, и погрузился в стихию сочинительства.
Ну а что из всего этого получилось, и получилось ли чего — то вам судить.
Чем сейчас занят крокозитроп. После окончательной смерти он попал на Страшный Суд первой инстанции, который, рассмотрев все его прегрешения, приговорил оного к перерождению в Норильске в 1988 году д. Х. Розан Васильевич счёл такой приговор жестоким и несправедливым и его обжаловал. Сейчас дело рассматривается в Страшном Апелляционном суде. По ходу разбирательств он вытребовал себе право на работу с документами, а также доступ к интернету и к Хроникам Акаши[2].По старой дружбе он иногда мне кое-что рассказывает — и я почерпнул из этих рассказов немало полезного.
Как мне помог трилобит. Очень он мне помог! Без него я бы вообще ничего не написал — ну или ковырялся бы с Первым томом до скончания века (своего, разумеется).
Дело было так. Когда я принялся писать Первый том "Буратины" и дошёл до сорок седьмой главы, мои соседи начали ремонт. Ну то есть с раннего утра и до позднего вечера у них там штробили стены, сверлили, стучали, грохотали и т. п. Как можно сосредоточиться на тексте, когда издают соседи-суки оглушительные звуки? Правильно, никак. Оставалось или отложить книжку и ждать конца ремонта — а это может ведь годами продолжаться! — либо спрятаться в тихое место. Только где ж такое найдёшь в современной Москве?
К счастью, я к тому моменту уже познакомился с трилобитом. В обмен на место в романе он любезно открыл мне проход в реализации одиннадцатого кола шестого отсечения моей эпохи. Тот мир очень похож на наш, только Ельцин не отрекался и умер на президентском посту где-то в 2002–2003, в зависимости от доли. У власти там в основном Кириенко. Хотя есть две ветки с Руцким, одна с Баркашовым и одна финско-казахская оккупация. Я предпочёл оккупацию, так как там интернет лучше работает. Но самое главное что: во всех ветвях в моём доме на месте сверлящих соседей проживает тихая бабушка. Моя же собственная квартира стоит пустой, так как в том отсечении я уехал с семьёй в Кёнигсберг, а московские площадя оставил за собой на всякий случай.
Тут работа пошла веселее. Если честно, то я практически переселился в::11:: +6, возвращаясь в своё отсечение только чтобы пообщаться с семьёй и издателями.
Да, кстати! Из-за этого произошла одна неприятная ситуация, на которую проницательные читатели — такие как вы,
Я не учёл, что в::11:: +6 было несколько другое прошлое, чем у нас тут. Разница в принципе небольшая, но ощутимая. Я её как бы замечал, но не особо беспокоился. Разве что интернет-реклама концертов Цоя (там он в большинстве вариантов жив и женат на певице Земфире) глаз резала.
Но вот чего я не учёл — так это того, что книжки в шкафах тоже были не совсем те, что в моей родной квартире. Ну вот как-то не подумал об этом. Привык, что бумага — вещь надёжная. И только обнаружив у себя на полке неизвестный мне роман Достоевского "Девочка" с предисловием некоего Болеслава Лёма, я что-то заподозрил. Поговорил с трилобитом, он мои подозрения подтвердил — да, книжки тут могут быть не такие, как в моём родном времени. Я бросился проверять. И выяснил, что научное исследование о курском соловье, томик Щуплова издательства "Плашкет" и даже сочинение Сталика Ханшикеева и Дмитрия Стешина "Кухня "арабской весны" (СПб.: Астрель, 2016. Серия "Военно-полевая кулинария") в нашей реальности не изданы! А я на них ссылался! Ну вот же блин! И что самое неприятное — Первый том к тому моменту был уже издан на бумаге, поздняк метаться.
Однако же, подумав и поговорив с трилобитом, я решил, что ничего такого страшного не произошло. В конце концов, я пишу для всех времён и народов, а книжки, на которые я ссылаюсь — реально хорошие. Глядишь, соответствующие авторы их когда-нибудь напишут и у нас (особенно это касается кулинарных сочинений). И решил не ограничиваться доступной в нашей реальности литературой. В конце концов: в моей молодости регулярно возникала ситуация, когда читаешь какую-нибудь статью, а там ссылки на американские или французские источники. Добыть которые было тогда ещё менее реально, чем нам сейчас — достать что-то из другой временной ветви.
Кстати: что касается книг из будущего. Послехомокостные сочинения мне таскал из хемульской библиотеки эпизодический чешуйник Франтишек Пших. Он буквально умолял устроить ему на страницах романа встречу с Моррой, чтобы вернуть себе читательский билет. Я его услышал и в Действии двадцать шестом их свёл. Старик был трогательно благодарен за это. И в знак уважения и дружбы исправно снабжал меня литературой. Благодаря которой я узнал множество важных для романа сведений, начиная с истории и политического устройства Директории и кончая обычаями поняш и хемулей. А вы думали, откуда я всё это взял?
Так что Пшиху я очень признателен. Несмотря даже на то, что он съел переплёт книги "Письма А.С. Суворина к В.В. Розанову" (1913 года издания, между прочим), соблазнившись крахмальным клейстером, на котором тот переплёт держался. Ну, что ж поделать, у всех свои недостатки.
Почему автор утопил Парсуплёткина во Внутренней Двине? Потому что — как же иначе? Ну сами посудите — не Волгу же матушку им паскудить? А вот Внутренняя Двина — самое то. В ней ещё и не такое топили.
Как я ходил по инстанциям и искал укорота на Администрацию. Ну да, всё так и было. Разве вот мелкая деталь: один знаток российских реалий мне написал, что, дескать, в Роскосмосе посылают обычно в жопу, а нахуй посылают в Роснефти. Даже и не знаю, что на это сказать: в Роснефть я не обращался. Но вполне допускаю, что какой-нибудь сотрудник Роснефти мог перейти в Роскосмос, и на него-то я и напоролся. Хотя ежели по чесноку — все они друг друга стоят, прохвосты! К предыдущему замечанию. Автор сначала написал "все они одним миром мазаны", но потом задумался. Во-первых, в таком случае пришлось бы писать "мѵром", тем самым напрягая читателя, которому пришлось бы лезть в Вики и читать про ижицу, а там бы он увлёкся юсами и псями, а роман бы мой забросил. Во-вторых, сотрудники Роснефти и Роскосмоса не любят, когда их чем-то мажут.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: почему автор привязал к Третьему Тому именно Гроссмана. Отвечаем: автор не нашёл в своей библиотеке более тяжеловесного текста — а было нужно именно что-то тяжёлое и увесистое, чтоб грузило. Можно было бы, конечно, взять и посовременнее чего — Алексиевич там сочинения, Марии Степановой роман, или опус какого-нибудь лауреата премии "Большая книга". Но автор подобного добра дома не держит, а вот Гроссман с перестроечных времён завалялся.
PS. Кто-то предлагал уоллесовскую "Бесконечную шутку" привязать. Нууу, так себе идея: переводное обычно легко всплывает.
CHECKPOINT-0. ВЕЧНОСТЬ
Да, именно. Буквально на грани. Грань та — за пределами всего. А пределы всего пересекаются в единой, единственной точке. Которая держится на себе самой и держит всё остальное.
Чтобы это увидеть воочию, вам достаточно немного подрасти. Примерно до ста миллиардов световых лет. И слегка поправиться — на одиннадцать измерений.
Как это сделать? Ну, есть способы. Самый простой — стать божеством. Или обратиться к тому, кто уже стал. Но можно никем не становиться и ни к кому не обращаться, а погрузиться в сферу причин, проецируя себя на сферу следствий вышеописанным образом. Или… впрочем, подробности утомительны. Так или иначе, вы ведь уже сделали это, хотя бы в воображении? И сейчас находитесь на тринадцатимерной плоскости. Безжалостно-острой, как Зульфикар, как Скорпион Тринидада, как язык Альфонса Алле.
Отсюда Метагалактика выглядит подобной горе с сияющей вершиной, у подножия которой вы стоите.
Именно эту гору созерцают в своих виденьях великие мистики. Меру, Хара Березайти, Химиньбёрг, Куньлунь, Сердце Мира, Гора Демиургов, — это всё она, она. Сама Вселенная в своём настоящем обличье.
Но и тут есть нюансы.
Во-первых, сияние — вовсе не свет. Вы переросли электромагнитный спектр. Вы созерцаете колебания масс, волны гравитации, радугу тяготения. И сама гора — не вещество и не пространство. То, что за пространством и веществом — вот из чего она состоит.
И, во-вторых, вы напрасно думаете, что пребываете у подножья миров. На самом деле — всё наоборот. Тринадцатимерная плоскость — только внешняя оболочка бытия. Вся гора держится своей вершиной, именно она — суть и основанье всего.
Теперь поднимайтесь к этой вершине, а на самом верху — сдуйтесь. В смысле — уменьшитесь. Делайте это не хлопком, а плавненько. На какой-то миг вы снова станете человеком; постарайтесь миновать это состояние как можно скорее. Аккуратнее с субатомным уровнем! Остановитесь примерно на 10-33 метрах, не уменьшаясь далее. Вблизи планковских величин ваше тело теряет свойства локального объекта. Так что разница между сердцем, мозгом и желудком может исчезнуть, а она важна. Не Мирозданию (ему-то что?), но вам лично.
Что видите вы перед собою? Да всё то же самое, только вершина горы приблизилась. Но не стала отчётливее.
И опять вы видите золотой блеск. И опять же, не тот это свет, который вы помните по опыту своему, опыту человеческому, житейскому. Это Изначальный Свет, волны планковской длины, исходящие от Первого Неба.
О да, это оно. Прямо перед вами. Но войти в него вы не можете. Нельзя войти в точку, а Первое Небо — именно точка. Та самая, на которой держится всё. Бесконечно малый сгусток нераспавшегося Единого Поля, усыпальница Софии Пронойи.
Для себя самой она мертва. Но с точки зрения человеческой она живее всех живых. Ибо даже в мёртвом боге больше жизни, чем в живом человеке. Настолько же, насколько сам он живее дерева, камня, облака, под глыбой непрозябшего зерна.
Эту тень божественного бытия, продолжающую жить и действовать в нашем мире, мы зовём Софией Эпинойей, Последней Мыслью. И на неё уповаем, потому что на кого же ещё? Смерть и время царят на земле, а правды нет и выше. Но в Первом Небе отражается весь мир — и оно знает всё и обо всём. Даже о нас с вами.
Ах, как жаль, что мы не можем обратиться к ней напрямую!
А и правда? Делать-то что?
Вся надежда наша — на Аркону, рождённую в Первом Небе и сохраняющую с ним связь. Говорите с нею, а не с
Как обратиться к ней? Ну сказано же — есть способы. Самый простой — открыть свой разум Изначальному Свету. Или обратиться к кому-нибудь, кто уже открыл. Хотя можно ничего не открывать и ни у кого ничего не просить, а подняться до мира идей и оттуда транслировать своё посланье в мир энергий. Или… хотя к чему много слов? Суть вы уловили, не так ли? А подробности вам объяснит любой посвящённый маг 78-го уровня и выше. В общем-то, ничего сложного, всё у вас получится. Осторожнее только с идентичностью! Ваше "я" может ненароком раствориться в Изначальном Свете — а у вас, вероятно, другие планы на вечер.
Но, допустим, разум Арконы вас услышал. Что не означает — проникся вашими интересами и готов помочь. Проблемы смертных волнуют высшие силы не в первую очередь. В конце концов, именно Аркона сотворила
Но, по крайней мере, она может заинтересоваться тем, что у нас творится.
И вот сияние сосредоточивается!
Аркона видит галактику. В ней — скопление звёзд. Среди них — маленькую жёлтую звезду. Около неё — планету, именуемую
Снизойдёт ли Аркона до нас? Нет. Если бы это случилось, нас бы не стало. Ибо такова её сила, что нельзя ничему сотворённому быть там, где Она есть.
Но — смотрите, смотрите! — она посылает к нам вестницу, искру, тень тени своей. Хотя для нас даже эта тень тени подобна огню небесному.
И вселенскую тьму рассекает звенящая молния.
Про Галактику, Софию и т. п. Там вроде бы всё понятно. Добавим только, что Зульфикар — меч, Скорпион Тринидада — перец, Альфонс Алле — француз. Напоминаем также, что дуб — дерево, олень — животное, воробей — птица, Россия — наше Отечество, а смерть неизбежна, но вовсе не нужна.
Насчёт того, к кому обращаться. Если вы несчастны и пребываете в рабстве (как и большинство существ в нашем несовершенном мире), бесполезно обращаться к своему непосредственному хозяину. Скорее всего, он или материально заинтересован в вашем несчастье, или ему нравится смотреть, как вы мучаетесь. Особенно в том случае, если ваш хозяин поставлен именно затем, чтобы вас угнетать. И видит в этом свой долг и удовольствие. Ваша жалоба его порадует, и он даже примет меры, чтобы вы жаловались снова и снова. Но и только. Если хотите чего-то другого — попробуйте обратиться к хозяину хозяина или ещё выше.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: что такое планковская длина? Отвечаем: это приблизительно 1,616 229⋅10-35 м. плюс-минус туда-сюда. PS. Считается, что Вселенная имеет размер 27⋅1060 планковских длин. Не особенно много, если вдуматься. Да и вообще — так себе Вселенная нам досталась.
CHECKPOINT-1. 23 ЯНВАРЯ 313 ГОДА
Сашка-Букашка, маленький и грустный жук-олень, брёл вдоль морского берега.
Он направлялся к павильону "Прибрежный" с надеждой чем-нибудь поживиться. С рогов его свисали капли: шёл мелкий дождик. Сашку это огорчало. Не потому, что ему было мокро: хитин непромокаем. Но дождик был не только мокрый, но и холодный. Отчего у Сашки мёрз эдеагус и начинались проблемы с наружным дыханием. Пришлось достать из рюкзачка солевую грелку. Которая, между прочим, стоила денег. Ничтожных по меркам какого-нибудь великосветского бездельника, но не для Сашки-Букашки.
Жук был типичным мелким лавочником. Настолько мелким, что у него даже и лавочки-то не было. Вершиной его бизнес-карьеры стал прилавок на улице Моховой, возле отеля "Блюменштраух". Торговал он в основном газетами и канцелярскими принадлежностями. То был его взлёт, пик. Потом этот бизнес зарегулировали. Некоторое время он выкручивался, приторговывая всякой дребеденью — ботиночными шнурками, подковами, зубочистками, бахромой для скатертей и прочим подобным товаром. Кончилось всё тем, что однажды к нему заявились менты, лавочку отжали, Сашке намяли брюшко и проломили левое надкрылье. На лечение ушли остатки средств.
Чтобы прокормиться, Сашка-Букашка переквалифицировался в старьёвщики. Товар он не покупал, а собирал по всяким местам, чистил, чинил и сбывал за гроши. В день он зарабатывал около тридцати сольдо. Десять сольдо жук тратил на еду — то есть на самых дешёвых козявок и опарышей. Ещё десять уходило на оплату коммунальных услуг. Остальное он приберёг на чёрный день. В том, что этот день рано или поздно наступит, Сашка не сомневался. Весь его жизненный опыт буквально вопиял о том.
От сегодняшней экспедиции он ждал хорошей добычи. В заинтересовавшем его месте находился театр, когда-то прогремевший, но быстро закрывшийся. Жук знал: там, где тусовалось много существ, всегда можно что-нибудь найти. Если, конечно, уметь искать.
"Прибрежный" выглядел заброшенным. От былого славного прошлого осталось всего ничего — несколько деревянных будок, обломки открытой эстрады, и огромный ржавый каркас, напоминающий обглоданный скелет древнего кита. Всё это мокло под дождём и распространяло уныние.
Букашка тяжело, по-жучиному, вздохнул, — так что склериты заскрипели, как несмазанные петли. Снял со спины рюкзак и приступил к осмотру территории.
Когда начало темнеть, жук стал богаче на два соверена и восемнадцать сольди: всё это богатство он нашёл в сыром песке. Кроме того, он положил в свой рюкзак четыре подковы (все разные), кожаный ошейник с бляхами (потёртый и без пряжки, но вполне себе починябельный), двенадцать пуговиц, ручку от сумочки и свинцовое пряслице. Поход себя окупил.
Жук уже собирался обратно, но что-то толкнуло его посмотреть, нет ли чего интересного в сломанной будке с косо висящей на одной петле дверью.
Если бы на его месте был тушняк или хотя бы доширак, он туда соваться бы не стал — из открытой двери жутко воняло тухлятиной. Но у Сашки-Букашки обоняние отсутствовало, а точнее — рассчитано на совершенно иной спектр веществ, чем у А-основ. Так что он, задрав огромные рога-мандибулы, сунулся внутрь.
Его взгляду открылась каменная лестница, ведущая в тёмный подвал. Вход в него оказался наполовину завален. Но и Сашка был росточку невеликого. Рюкзачок, правда, пришлось снять. Впрочем, снимать его пришлось бы и так и так — чтобы достать фонарик.
К левой мандибуле Сашки-Букашки была прикручена планка Пикатинни. Жук защёлкнул фонарь на крепеже и зашевелил мандибулой правой, проверяя работу рычага. Послышалось тихое жужжание, и в темноту упёрся лучик слабенького света. Которого, однако, хватило, чтобы обозреть внутренности помещения.
С первого взгляда было ясно — в подвале селились гни. Только эти скверные птицы имеют привычку гадить у себя же в гнезде. А загажено тут было всё: комья помёта свисали даже с потолка. В правом углу гнила масса перьев и костей — видимо, остатки гнячьих пиршеств. Картину завершала яичная скорлупа: поганые твари тут ещё и плодились.
Весь этот интерьер Сашку-Букашку особо не впечатлил. Его внимание привлёк один-единственный предмет в левом углу.
То была изящная трость, на вид костяная. Судя по размерам, предназначенная для хомосапого. Несмотря на простоту отделки, она смотрелась дорого и стильно. Удивительно, но даже гни не осквернили её своими выделениями. Одиноко и строго стояла она, прислонённая к стене — как офицер, брезгливо наблюдающий за пьяной солдатнёй.
Такая вещь могла стоить соверенов пятнадцать. А может, и все двадцать!
Сашка-Букашка от радости так зашевелил рогами, что фонарик вспыхнул ярким светом. Трость засверкала. Стали видны тонкие узоры на рукояти.
Жук, узрев всё это великолепие, решил про себя — нет, меньше чем за тридцать золотых он такую вещь не отдаст.
Подобравшись поближе, жук осторожно ухватил добычу передними лапками и закинул за спину. Думая только о том, как бы теперь выбраться отсюда, не замаравшись.
Ему это почти удалось.
Утро и в самом деле выдалось хмурое, а вот полуденные часы — ну просто на загляденье: солнышко, безветрие, благорастворение воздухов. В такие часы хорошо сидеть в зимней беседке, завернувшись в тёплый клетчатый плед, пить горячий кофе и читать толстую умную книжку.
Именно так и проводил время Артемон. Правда, беседки не было, но было плетёное кресло и столик. Плед заменяла плащ-палатка со склада, а кофе — какао. Книжка тоже присутствовала. Называлась она длинным скучным словом Gebrauchsanweisung и была написана на немецком языке. Которым Артемон не владел. Но очень старался догадаться, что там написано.
— Ди зуфур… то есть цуфур… или цуфюр… фон сауерстоф… Дочь твою Мать, ну что за слова такие? — бормотал несчастный пёс, водя затупившимся когтем по строке. — Унтер хохем дрюк… унтер дрюк… Дрюк… дрюк… это что-то про печать, что ли? Унтер — это недо-чего-то… Хох… хенде хох… это выше… Недостаточно высокая печать? Хуита какая-то, эскьюзи муа…
Появилась Мальвина. Она несла ему кофейник (то есть какавник), обёрнутый для тепла полотенцем.
— Ну что? — нетерпеливо спросила голубокудрая.
— Ничего. Кажется, я скоро свихнусь, — буркнул пудель, жадно нюхая воздух. Увы, Мальвина этого ждала. И подошла с подветренной стороны.
— Ты просто не хочешь по-настоящему сосредоточиться, — заявила она. — Напрягись, наконец! Это в твоих же интересах! — она поставила кофейник на столик, как бы невзначай вильнув корпусом так, чтобы показать голенькую ножку. Артемон чуть не взвыл, вообразив себе райское благоухание бёдер, аромат свежего пота под коленкой, остро пахнущие комочки грязи между пальчиками… ах, ой!
К сожалению, все эти радости были ему недоступны. Мальвина поставила условие — пока он не прочтёт книгу и не сможет пересказать её содержание, он будет лишён доступа к её телу.
Люк нашёл какой-то червяк, заряженный Мальвиной на поиски подозрительных щёлочек, дырочек и странных отверстий.
Находился он в очень неудобном месте — а именно, в зарослях засохшей крапивы. Зато открыть его оказалось довольно просто. Артемон поднял крышку люка, внизу был чёрный зев, из которого пахло ржавчиной.
Сначала они с Мальвиной промерили глубину колодца верёвочкой с грузиком. Оказалось — пятнадцать метров. Запущенные внутрь насекомые — это уже Мальвина постаралась — обнаружили внизу какие-то продолговатые предметы. Нашлась и бухта толстого каната. Артемон приволок её с нижних ярусов, наврав Мальвине, что нашёл её в каком-то глухом углу. Мальвина не обратила на это внимания.
Внизу оказался маленький склад. Двухметровые продолговатые предметы напоминали реактивные снаряды. Вероятно, ими-то они и были. Кроме того, внизу валялся трос с креплениями. Подъёмника, увы, не наблюдалось.
Как следует всё обыскав, Артемон нашёл в стене что-то вроде сейфовой двери. К удивлению пса, она оказалась не заперта. Внутри была труха, но под ней лежало что-то, закатанное в чёрную плёнку. Та оказалась удивительно прочной: её не брал ни коготь, ни нож, и только когда пудель случайно потянул за какую-то ленточку, она порвалась. Под плёнкой была книжка, судя по картинкам — посвящённая как раз этим самым продолговатым предметам. К сожалению, она была на немецком.
С этого момента жизнь Артемона — и без того не шоколадная — превратилась в унылое говно.
Мальвина пристала к нему с категорическим требованием: разобраться, что в книжке написано. Она была уверена, что цилиндры — это оружие, а книга — инструкция к нему. И желала знать, как его можно применить.
Её интерес был не праздным. Несмотря на грозный вид, база была защищена слабо. Правда, оставались ещё неистраченные ракеты "земля-воздух". Проблема была в том, что по земле они не работали. Ими было можно сбивать только воздушные цели — при падении они самоликвидировались. Вход в помещение базы прикрывали два огнемёта и тесла-разрядники, управляемые с пульта дежурного. Но били они метров на десять, не больше. Мальвина опасалась, что Карабас, если придёт по её душу, парализует её прямо у пульта. А вот средств ведения наземного боя на сколько-нибудь заметном расстоянии у Мальвины так и не нашлось. Увы, нижние этажи и таящиеся там горы оружия так и остались недоступными.
Проблема была в том, что Артемон знал немецкий не в совершенстве. Чтобы не сказать — посредственно. А если совсем честно — помнил отдельные слова и выражения, на уровне "их бин ду бист вас из дас цигель-цигель улю-лю". Чего он совершенно не скрывал, а честно признавался. Но голубокудрая не считала это важным. По её мнению, недостаток знаний можно восполнить терпением и трудом. На каковой труд бедолагу Артемона и обрекла.
Пёс налил себе в чашечку какао, вылакал половину, облизнулся. И снова упёрся взглядом в ровные строчки. Ощущая почти физически, что он смотрит в книгу, а видит фигу.
Ну конечно, он уже пробовал другой способ. То есть разобраться не в тексте, а в самих снарядах. Один из них удалось даже вытащить, для чего пришлось изрядно попотеть. Очень помогла мышь Лизетта: она смогла аккуратно соединить крепления с корпусом. Потом тяжесть кое-как вытянули, причём за трос пришлось браться даже Мальвине. Она так вспотела! Артемон с тоскою вспомнил о том, как вытирал ей спину полотенцем. И чуть не заплакал — коварная тут же отняла у него этот вожделенный предмет и отправила в стирку… У-у-у!
С цилиндром тоже было у-у-у. Пёс его тщательно осмотрел и даже сумел открыть головную часть. И нихуя не понял.
Боеголовка и управляющий блок отсутствовали. Вместо него там была маленькая кабинка с крохотным экранчиком и каким-то рычажком. Кабинка предназначалась для очень маленького существа. Судя по рычажку, предполагалось, что оно может управлять снарядом самостоятельно. Однако попытки Артемона подёргать за рычажок ни к чему не привели, кроме того, что на экранчике засветился красный крестик и надпись "Die Funktion ist deaktiviert". Про деактивированную функцию Артемон понял, остальное додумал сам: видимо, при открытой головной части ничего не работало. Но что это всё такое и
Пёс налил себе какао. Отхлебнул. Скривился. Мальвина почему-то считала, что какао полезен для умственной деятельности. Пса от этой сладкой жижи воротило. И от книжки тоже.
Артемон вытянулся в кресле и закрыл глаза. И тотчас отрубился.
Он пришёл в себя, когда его руки коснулось что-то холодное. Пёс вздрогнул и проснулся. И тут же, не думая, вонзил когти — тупые, источенные, но всё-таки когти — в это самое холодное.
— Кваааа! — раздалось снизу.
Это была психоаналитическая жаба. Видимо, она пришлёпала, учуяв аромат какао. Она его просто обожала, несмотря на земноводную основу.
Артемон посмотрел на жабу мутными, осоловевшими глазами.
— Чё тебе, зелёная? — спросил он. — Какавки захотелось?
— Какакакапельку, — попросила жаба, с тоскою взирая на кофейник.
— Ты мне лучше скажи, вот это вот что? — пёс взял книжку, открыл на сложной схеме и сунул жабе под нос.
Он ни на что не рассчитывал. Однако амфибия подумала секунды две и уверенно сказала:
— Схема подачи кислорода под давлением. Тут ещё внизу чего-то написано, я не разберу…
— Ты немецкий знаешь? — не поверил в своё счастье Артемон.
— А какакак же? — удивилась жаба. — Главные труды по психоанализу и танатологии на немецком языкекекеке. Моя какакалуша вложила мне знание немецкого языкакака.
Артемон жабу недолюбливал и всячески её щемил. Но в ту секунду он был готов её обнять, прижать и облизать.
Вместо этого он её поднял и усадил на столик.
— Так, — сказал он, протягивая к жабе кофейник. — Сейчас я тебе помогу. А ты поможешь мне. Идёт?
Жаба молча открыла рот. Пёс налил туда немножко горячего напитка. Амфибия издала булькающий звук и на мгновение прикрыла глазки. Потом содрогнулась всем пузом, глаза открыла и снова уставилась на кофейник.
— Ещё хочешь? — спросил Артемон. — Тогда вот здесь переведи, — он открыл книгу на первой странице.
— Мобильный малогабаритный реактивный снаряд Ганимед пятнадцать пэ девятнадцать, — прочитала жаба. — Инструкция к применению. Раздел первый. Назначение и функции… Дальше читать?
— Читай, милая, — Артемон от избытка чувств потёрся носом о бородавчатую жабью мордочку. — Читай, хорошая.
Кабинет господина Селяви Шершеляфака де Пердю не поражал размерами. Хотя вообще-то новоназначенный начальник полиции Города Дураков мог занять помещение размером с футбольное поле, никто бы и не тявкнул. Но де Пердю предпочитал уют. Так что всё было относительно скромно: два стола буквой "Т", ещё один стол для расширенных совещаний, три конских лежака, стулья и два массивных насеста. Пол паркетный, ковровая дорожка вела во внутреннее помещение, где начальство отдыхало. В шкафчике тёмного дерева стояли наградные кубки и лежали медали, полученные на службе.
На стене висел портрет Лавра Исаевича Слуцкиса в золочёной раме.
Де Пердю презрительно ухмыльнулся. Он видел, как собравшиеся косятся на портрет и морщат брыли. Ему это нравилось.
— Итак, — сказал он, почесав кривой шрам на месте левого уха. — Я собрал вас, чтобы обсудить одну проблему. У нашего ведомства серьёзные имиджевые издержки. Так было всегда. Но в последнее время они стали неприемлемыми.
— Вот уж не новость, — буркнул начальник следственного департамента, полковник Харлампий Фотиевич Выгрызун. Старик не сидел, а лежал на конской подстилке: за всю жизнь он так и не удосужился освоить прямохождение. Несмотря на это, голова у него была светлая, а нюх — острый.
— Не новость? Обоснуйте, Харлампий Фотиевич, — потребовал Селяви Шершеляфак.
— С чего начать-то? — тем же тоном ответил полковник.
— С начала, — это де Пердю произнёс довольно холодно.
Но смутить старика было сложно. Он поднял на начальника мутные, усталые глаза и ответил:
— Да пожалуйста. У нас тут всегда творилась разная хуйня. Но сейчас это уже не хуйня, ребята. Это уже пиздец в полный рост. Сами посмотрите. Раньше нас боялись и уважали. Потом в полицию стали брать волков, ментов и с улицы шпану. Уважать нас перестали, зато бояться стали больше. Каким-то умникам наверху показалось, что это збс. Они дали установку — кошмарить всех. Мы только рады были. И добились того, что нас стали ненавидеть. Потом полицию лишили финансирования, отправили отжимать бизнеса и всякой дрянью торговать. Теперь нас не просто ненавидят. Теперь все думают, что мы хуже любой банды. Скоро ненавидеть нас будут больше, чем бояться, — он высунул язык и громко задышал, охлаждаясь.
— Продолжайте, Харлампий Фотиевич, — попросил де Пердю.
Выгрызун стукнул по полу твёрдым, как палка, хвостом.
— Но это бы ещё ничего. Я так скажу — внутри всё прогнило! Нет дисциплины. Дисциплина на субординации держится. А субординация — на уважении. Подчинённых к начальству и наоборот. Так вот, сейчас этого нет. То есть совсем нет. Раньше у полицейского хоть какое-то чувство было, что он чего-то там охраняет… А теперь подчинённый платит начальству за право носить корочку. Которая даёт ему права против населения. И больше он начальнику ничем не обязан. Так что нижние чины на наши указивки хуй кладут! Пока молча. А скоро участковые будут нас вслух посылать. По разным адресам. И вас тоже, господин Селяви, — пёс шумно выдохнул и положил голову на лапы.
— Я услышал. Ещё какие мысли? — господин де Пердю обвёл взглядом собравшихся. — Макарони?
— Ну так что? Что там? — Мальвина от нетерпения притопнула ножкой.
— Какакакажется, — с трудом произнесла жаба, — это какакая-то инструкция.
Артемону захотелось ущипнуть её за пузо: оно очень соблазнительно выпирало. Но он сдержался. Жаба была нужна.
— Похоже, это курьерские ракеты, — начал он. — Туда сажали маленького, а он самостоятельно долетал до нужного места.
Мальвина недоумённо посмотрела на пуделя.
— Это ещё зачем? — поморщилась она.
— Нууу, — протянул пёс, — я так понял, что маленькому давали запомнить донесение, а потом он с ним летел к командованию. Смысл в том, чтобы оно оставалось секретным. Даже если маленький попадёт к противнику. Пытать его бесполезно, всё равно ничего не скажет. А если долетит до кого надо, то после доклада себя сожжёт.
— Зачем пытать? У них что, телепатов не было? — не поняла Мальвина.
— Сам не понял, — признался Артемон. — Похоже, что не было. Хотя там на последней странице вклеен лист. Читай, — он всё-таки ущипнул жабу за пузо.
Жаба к тому времени задремала — что и неудивительно. Она выпила целых два кофейника с какао, и теперь ей хотелось спать. Но тут ей пришлось включиться.
Она где-то минуту пялилась на лист, потом начала переводить.
— В связи с появлением новых средств извлечения информации использование курьеров приостанавливается вплоть до особого распоряжения. Приказ какакакамандования… дальше цифры, — уныло закончила она.
— Очень странно, — заметила Мальвина.
— В любом случае у ракеты нет боеголовки, а у нас нет маленьких, — закончил Артемон. — Так что ракеты нам так и так бесполезны.
— Боеголовка не обязательна, — ответила голубокудрая, немного подумав. — Достаточно попасть ракетой в противника. Если это будет Карабас, решится очень много проблем. А маленьких можно купить и обучить. Артемон, займись этим, — распорядилась голубокудрая.
— Маленьких купить? Где? — пудель ощерился. — В Передреево? Там их не бывает! Деревенским маленькие в хуй не всрались! Или мне в Директорию ехать прикажешь? Это вообще реально?!
— А ты придумай что-нибудь, — сказала Мальвина. — Почему я всё время должна думать за тебя? Ты просто ленишься и не желаешь делать то, что я велю! За это ты будешь наказан! — она самодовольно встряхнула кудрями.
Маламут Макарони, начальник Управления собственной безопасности, недовольно дёрнул острым ухом — будто муху отгонял.
— Не соглашусь с уважаемым Харлампий-Фотьевичем, — сказал он. — Это не нас посылают, это мы чего-то ждём. А другие не ждут. По моим данным, две трети верхнего полицейского начальства уже на кого-то работает. Кто не работает — тот ищет хозяина. Я сам получал интересные всякие предложения. В основном от крупного бизнеса. И знаете чего я скажу? Даже если всё накроется, мы голодать не будем. Разойдёмся по частным охранным предприятиям. Связи между собой сохраним… Прокрутимся.
— Это если Город вообще уцелеет, — вмешался в разговор Кокотюха, зав ЦСЗИ[3]., барс по основе, каким-то образом прижившийся в собачьем окружении. — Дураки будут последними дураками, если сейчас войну не начнут. Если шерстяные с Хемулем договорятся, остальные под них лягут. Армия воевать не будет. Они скорее на нас пойдут и всех перережут. А потом всё сдадут шерстяным.
На всех мордах отразилось согласие и понимание. Армейских в полиции не любили, а в последнее время — особенно. Военные задирались, говорили полицейским в лицо то, о чём остальные разве что шептались на кухне. Связываться с ними было боязно: эти вполне могли в случае конфликта подтянуть тяжёлую технику к какому-нибудь участку и его образцово-показательно разгромить.
— Да это что, — включилась пуделица Сан-Суси из миграционного управления. — Сюда прёт электорат. На проверки у нас не хватает ресурса. Наверняка здесь уже засела парочка диверсионных подразделений.
— Пррро учкудуков не забывайте, — рыкнул майор внутренней службы Тимур, зам начальника центра по противодействию экстремизму. — Они с нами сами ррразберррутся. Вчера, напррримеррр, они полицейский участок взорррвали.
На породистом лице Шершеляфака появилось какое-то странное выражение.
— Все высказались? — спросил он.
Никто не ответил.
— Значит, все. Благодарю. Вы всё прекрасно изложили и сэкономили мне много времени. Теперь вопрос. Кто-нибудь из вас смотрит эфир?
— Ты просто ленишься и не желаешь делать то, что я велю! — заявила Мальвина. — За это ты будешь наказан! — она самодовольно встряхнула кудрями.
"Да пошла она в пень, ебанутая" — подумал Артемон.
Это была простая и ясная мысль, на фоне которой все прочие мыслишки поблёкли и унасекомились. Мальвина слишком сильно натянула поводок, и он порвался. Пёс больше не хотел просить, вымаливать, красть кусочки наслаждения. Он почувствовал себя свободным. И посмотрел на Мальвину без всякого удовольствия.
— Я предал Карабаса, — сказал он почти спокойно. — Сначала я думал, что сделал это ради любви. Потом — что ради страсти. Теперь я знаю, что сделал это ради потных труселей. Которые мне всё равно не дают понюхать.
Мальвина открыла рот и издала какой-то сдавленно-злобный звук.
Артемон ухватил жабу — та возмущённо задёргала лапками — и с усилием запустил её прямо в голубые кудри.
Жаба ударилась о лицо Мальвины и шлёпнулась на пол, извергая из себя непереваренное какао.
— Кто-нибудь из вас смотрит эфир? — ешё раз спросил де Пердю.
Все замотали головами, возмущённо зафыркали, кто-то даже зарычал.
— Ну да, ну да, — Шершеляфак сочувственно покивал головой. — Это же развлечение для электората, думаете вы? А вы читаете аналитику и оперативные сводки? Ну а я вот вчера сходил. В самый обычный центр у себя под домом. Послушал новости. Хемульские. Да-да, их у нас тоже крутят. Включить красный свет стоит пятьдесят сольдо с носа. Кстати, это законно. У нас в законодательстве нет запретов на освещение.
— Освещение чего? — поинтересовался Кокотюха.
— Освещение помещения, — пояснил де Пердю. — За красную лампочку не сажают.
— А если неформально подойти? — предложил барс.
— Как справедливо заметил Харлампий Фотиевич, — Шершеляфак пожал плечами, — наши приказы сейчас исполняются не в первую очередь. Думаю, патрульные просто берут с владельцев точек небольшую мзду. После чего резко начинают страдать дальтонизмом.
— Пидарасы, — злобно проворчал Выгрызун.
— Ну почему так сразу, — не согласился Макарони. — Мы все не за так работаем…
— Пидарасы! — полковник повысил голос. — Во-первых, брать деньги учкудуков — западло. Во-вторых, эти пидоры не делятся.
— Да там гроши, — поморщился де Пердю.
— Похуй, сколько там конкретно, — полковник сморщил нюхалку. — Должно же быть что-то святое! У нас, конечно, всякое бывает. Но делиться с начальством — это наша духовно-нравственная скрепа. Правильно я говорю?
— Итак, что я видел, — де Пердю сделал вид, что старика не услышал. — Сначала выступала какая-то пупица. И сообщила, что в бывшей Директории… они нас называют именно так, прошу отметить… так вот, в бывшей Директории политический, экономический, демографический и хрен знает ещё какой кризис. Государство перестало платить полицейским, они теперь зверствуют, отжимают бизнеса и кошмарят электорат. Полиция превратилась в банду, никому не подчинённую, приказы руководства не исполняются, участковые посылают генералов в жопу… Приглашённый эксперт по имени Стас Блаватский выразил мнение, что население всё ещё боится полиции, но ненавидит её уже больше.
Выгрызун недоумённо потряс мохнатой головой, коротко рыкнул.
— Не знаю никакого Блаватского, — сказал он.
— Потом было про переговоры Хемуля с шерстяными. Разумеется, про мирные переговоры. Но подавалось это всё так, что складывается союз против Города. И завтра к нашим границам попрёт армия. А вообще-то она уже здесь, просочилась с толпами электората…
Кокотюха и Сан-Суси посмотрели друг на друга.
— Потом рассказали про взрыв на полицейском участке. Со словами "это только начало".
Тут переглядываться стали уже все.
— Кстати, насчёт взорванного участка, — продолжил тем временем де Пердю. — Я посетил его лично. Да, взрыв был. Овца-террористка пронесла самодельную бомбу. Бомба оказалась хреновой, даже её саму не убило. Сгорела занавеска. А у вас откуда сведения? — он повернулся к Тимуру.
— Доложили, — признался тот.
— Вот-вот. Вы тут все эфиром брезгуете. Но ваше окружение его смотрит. А поскольку ваши представления зависят от того, что вам докладывают… — он помолчал, давая коллегам свыкнутся с этой мыслью. — В общем, понятно, — закончил он. — Теперь посмотрите, что они внушают на уровне картинки. С одной стороны, нас не слушаются участковые, наши участки взрывают, а мы и сделать ничего не можем.
То есть мы слабые. С другой стороны, мы отжимаем бизнесы, мы кошмарим электорат, мы хуже любой банды. То есть мы плохие. Что нужно делать со слабыми и плохими? Да, кстати, ещё одна интересная подробность: по их словам, армия разложилась и ни во что вмешиваться не будет. Понимаете, к чему они клонят?
— Вот-вот. Вы эфиром брезгуете, но ваше окружение его смотрит. А поскольку вы зависите от того, что вам докладывают… ну вы поняли. Да не конфузьтесь так. Лучше скажите: что такое, по-вашему, эфир? Кто его контролирует? По официальной версии?
Крысоломин прокашлялся.
— Официально — Единая Вещательная Корпорация, — начал он. — Позиционирует себя как трансдоменная организация. Где находится центральный офис — неизвестно. Намекают то на Зону, то на шерстяных, то на рыбонов даже.
— Хорошо. А что сами думаете?
— Братство, — уверенно сказал старый пёс. — Больше некому.
— Я так понимаю, остальные того же мнения? — Шершеляфак не стал ждать ответа. — Итак. Получается, что Братство всячески раздувает наши местные проблемы. Откровенно натравливая недовольных именно на полицию. При этом именно Братство посадило на нашу шею ЛИСа. Понимаете, к чему я клоню?
— Нас подставляют перед губернатором? — предположил Мака-рони.
— Ах если бы. Кто нам ЛИС? Он даже денег нам не платит. Гораздо хуже другое. Смотрите, как нас изображают. С одной стороны, нас не слушаются участковые, наши участки взрывают, мы никому не нужны. То есть мы слабые. С другой стороны, мы отжимаем бизнесы, мы кошмарим электорат. То есть мы плохие. Что нужно делать со слабыми и плохими? Да, кстати, ещё одна интересная новость: армия разложилась и ни во что вмешиваться на будет.
— С-скобейда, — прошипел сквозь зубы Кокотюха.
— Не могут же они? — с робкой надеждой сказала Сан-Суси.
— Зачем это им? — поддержал эрдель-майор.
Господин Селяви Шершеляфак де Пердю взглянул на своих сотрудников почти с умилением.
— Хороший вопрос, — сказал он. — Люблю такое. К старому индюку подходят три молодых шакала с арматурой. Индюк думает — и зачем это они? В самом деле, зачем? Может, они хотят спросить, сколько времени? Или дорогу показать? Или просто попугать, бывает же ведь?
Сан-Суси недовольно заскулила.
— В общем и целом, — продолжил де Пердю. — Мне представляется, что в ближайшее время в Городе начнутся серьёзные беспорядки. Поводом станет полицейский беспредел. Какие-нибудь волки или менты. Которые сделают что-нибудь ужасное. Или обычное. Но на этот раз граждане не потерпят. Полицейских убьют. Потом толпа пойдёт громить участки. Под идейным и организационным руководством учкудуков, я полагаю.
— Участки укреплены, — напомнил Макарони.
— Да. Поэтому нападающие понесут потери. Это важно, должны быть жертвы. Дальше надо продолжать?
В стекло стукнулся бэтмен. Де Пердю открыл леток и его впустил. Снял с шеи кожаный футляр, вытащил записку. Прочитал.
— Так, — сказал он очень спокойно. — Поздравляю, господа. Началось.
— Ты просто ленишься, — заявила Мальвина. — И не желаешь делать то, что я велю! За это ты будешь наказан! — она самодовольно встряхнула кудрями.
"Всё, с меня хватит" — решил Артемон.
Это была простая и ясная мысль, на фоне которой все прочие душевные трепыхания сгреблись в один ненужный ком и укатились нахуй.
Мальвина перегнула палку, и та, наконец, сломалась. Пёс больше не хотел просить, вымаливать, красть кусочки наслаждения. Он почувствовал себя свободным. И взглянул на голубокудрую дерзко и зло.
— Я предал Карабаса, — сказал он ровным голосом. — Сначала я думал, что сделал это ради тебя. Потом — что ради твоего тела. Теперь я думаю, что мне сгодится и твой труп. От которого я получу даже больше удовольствия.
Мальвина успела пробормотать "гадкий пёс, фу", когда он встал, схватил её за плечи и бросил на землю.
Она долго боролась. Мальвина вырывалась, пыталась кусаться, царапаться. Артемон позволял ей вырваться — почти — и потом снова пригибал к земле. Она была уже без сил, когда он, наконец, одним движением сломал ей шею.
Нет, он не игрался с ней, не мучил её понапрасну. Он делал это вполне осмысленно. Он просто хотел, чтобы Мальвина перед смертью хорошенько вспотела.
— Пора кончать с этой лавочкой, — резюмировал Выгрызун.
Макарони посмотрел на него иронически.
— Харлампий Фотиевич, а может, давайте ещё и Братство прикроем? Эфирное вещание — их проект. Это все знают.
— А давайте проверим, — предложил полковник.
— А давайте не будем, — выдвинул контрпредложение Макарони. — Они нас выебут и высушат.
— Договариваться надо, — тявкнула Сан-Суси.
Харлампий Фотиевич посмотрел на неё недобро.
— Чтобы договариваться, нужно иметь договорную позицию, — снизошёл он до объяснений. — А у нас её нет. Что мы сделаем, если они на пошлюют нахуй? Ничего. Пойдём утрёмся. Значит, нас пошлют обязательно.
— Я ещё не всё сказал, — напомнил Шершеляфак. — Итак, про нас говорят неприятные вещи. Но это цветочки по сравнению с тем, что говорит профессор Учкудук. Которого я тоже послушал.
Комнату заполнило тихое, но дружное рычание.
— Вот что я запомнил, — де Пердю взял со стола бумажку и начал с выражением читать:
— Добрый землянин! Вынь хуй изо рта и слушай меня сюда! Всем телом, всем сердцем, всем сознанием — слушай меня, кретин и говноед! Что ты должен? Ты должен бить полицаев! Полицай — говорящая табуретка геноцида! Топтать полицаев! Срать им в штаны и за пазуху! Натягивать их сраки! Кости ломать! Щековину оттягивай и режь, щековину! Можно просто отжирать! Калорийная щековина! У полицаев рыла наетые! Глаза подлые, сальные! Выклёвывай глаза им! Высасывай с причмоком! Дай себе волю!.. Дальше продолжать или хватит?
— Ну да, неприятно, — сказал Макарони. — Но большой опасности не вижу. Меня больше волнует, что они наркотой барыжат. Отбивают у нас клиентуру. Вот это серьёзно, а на Учкудука не стоит обращать внимания. Давайте думать про деньги.
Полковник Выгрызун посмотрел на него как на недоучившегося курсанта.
— Когда тебе, парень, будут кости ломать, не обращай внимания и думай про деньги, — сказал он, дёргая брылями.
— А кому кости сломали-то? — начал задираться маламут.
— Мне чуть не сломали, — напомнил де Пердю, — но мне повезло.
Макарони заткнулся.
— Ну допустим. А что мы можем? — завёлся Кокотюха. — Мы не можем разбомбить Хемуль. Мы не можем запрессовать учкудуков. Мы не можем закрыть вещание. Мы можем только сидеть и обтекать, извините.
— А вот по этим вопросам сейчас выступит компетентный специалист, которого я пригласил специально, — сообщил Шершеляфам. — Будьте столь любезны, — сказал он кому-то за пределами стола.
Со стульчика в углу поднялся кролик в маленькой чёрной шапочке и крохотной жилетке.
— Ты, — заявила Мальвина, — просто ленишься! И не желаешь делать то, что я велю! За это ты будешь наказан! — она самодовольно встряхнула кудрями.
"Ненавижу эту тупую мразь" — понял Артемон.
Это была простая и ясная мысль, перечёркивающая всё, что было до того.
Мальвина довыёбывалась. Пёс больше не хотел просить, вымаливать, красть кусочки наслаждения. Он почувствовал себя свободным. И на предмет вожделения своего воззрился с ненавистью и омерзением.
"Я предал Карабаса" — мысли выстраивались ровно, как по линеечке. "Сперва я думал, что это было благородное безумие. Потом — что это была глупость. А теперь я вижу, что это была ошибка. Которую нужно исправить."
— Я отойду на минуточку, — сказал он, вставая. — Ты здесь подожди.
Он зашёл во внутренние помещения базы. Иголку взял у Лизетты. Ей он открыл кладовку Урмаса Мяги. Минут пять потратил на поиск серебряной пластинки. Цифры, открывающие кодовый замок — 14 88 280 282 — он помнил наизусть. Через несколько минут он вышел на минус шестом этаже и побежал — как можно быстрее, чтобы не передумать — к комнате 666.
А потом над базой взлетела ионная платформа. И обрушила на местность потоки очень жёсткого излучения. Убившего всё живое в радиусе пятисот метров.
Если бы каким-то чудом здесь оказался Базилио, он бы кролика непременно узнал. Именно он устроил коту ту самую экскурсию по эфиру, после которой База чуть не убили в реале.
Но кота здесь не было и быть не могло. Были разнообразные псы — страшные, клыкастые, облечённые властью. Другой бы забоялся. Но кролик вёл себя так, как будто вокруг него лабораторные мыши.
— Здоровья и добра, — небрежно бросил он, даже не потрудившись покинуть свой угол. — Я сотрудник Единой Вещательной Корпорации. В настоящий момент возглавляю…
— Я тебя не вижу, — прорычал Выгрызун. — Ты бы с нами присел, приятель.
— Будьте любезны, — поддержал полковника де Пердю. — Вот сюда, — он показал на место рядом с собой.
С таким видом, будто он делает большое одолжение, кролик сел по левую руку от господина Шершеляфака.
— Ну так о чём я… В общем, я возглавляю проект. Творческое объединение "Глюк". Кое-что сделали интересное. Передача "Смак" — это наше.
Сан-Суси с интересом вытянула мордочку.
— "Смак" — это где передача про хрящики была? То есть я сама не смотрю, — быстро-быстро проговорила она, — это мне девочки рассказали…
Кролик самодовольно усмехнулся.
— Да, наша работа. И "Модный приговор" — тоже наша.
Пуделица смутилась. Остальные просто не поняли, о чём речь.
— Вы, пожалуйста, ближе к теме, — мягко сказал господин Шершеляфак.
— А, ну да… В общем так, — кролик напустил на себя деловой вид. — Я Хемуль смотрю регулярно. С чисто профессиональной точки зрения, конечно. И вот что я скажу. У них отличные передачи. Особенно новостные. И ток-шоу. Они лучше наших. И всегда будут лучше. Потому что у нас цензура, каких-то вещей говорить нельзя. А "Свободный Хемуль" говорит обо всём. Даже о том, что у них самих происходит. Ну, конечно, пропаганды там много. Но это пропаганда умная. И во многом правдивая. Вот вы, уважаемый, — он повернулся к полковнику. — Вы же сами говорите, что вас все ненавидят и посылают…
— Придержи язык, парень, — рыкнул Харлампий Фотиевич. — Что могу сказать я, того не можешь говорить ты.
Кролик посмотрел на Шершеляфака с недоумением и обидой, ища участия.
— Харлампий Фотиевич, — начальник полиции поморщился, — давайте уважать друг друга. Мы собрались по делу.
Выгрызун одарил де Пердю нехорошим взглядом, но продолжать не стал.
— Ну так я чего… — продолжил кролик. — Если вы не можете победить в существующем формате, меняйте формат. Нужно выйти за пределы повестки. Например, сделать так, чтобы население вообще никаких хемульских передач не смотрело. В смысле — само не хотело.
Все замолчали. У Макарони от удивления завернулся хвост.
— Это как же? — наконец, спросил Тимур.
— Вот я к тому и веду… Почему новости смотрят? Практического смысла в этом нет. Касаются они в основном того, что происходит за пределами Города. Да и в пределах тоже. Ну кому какое дело, что какая-то фирма разорилась, например? Да просто интересно. Значит, если найдётся что-то более интересное… — он сделал паузу.
— Исторические передачи? — попробовал угадать Кокотюха.
— Чтобы исторические передачи смотреть, надо много знать, — сказал кролик. — К тому же цензура не пропустит. А то будут сравнивать то, что было, с тем, что есть. И подумают, что раньше было лучше. Этого не нужно. Нужно что-то совсем простое, про жизнь, про любовь, про страдания всякие. И главное — длинное. Чтобы хотелось смотреть и плакать, смотреть и плакать… Ну как самки над любовными романами плачут, понимаете? Руслания Тухес-Лобио, к примеру, такое пишет. "Пятьдесят шагов по облаку", или там "Невинная заложница"… Читал кто-нибудь?
Сан-Суси спрятала глаза.
— Ну так вот, почему бы нам этим не заняться? Нанять актёров, чтобы они сыграли главу из такой книжки. Заснять, протранслировать. Потом вторую, потом третью… Чтобы зрители втягивались и продолжения ждали… Фактически это тоже новости, только из нереального мира, — закончил он умной фразой.
— Пррриведи прример, — потребовал Тимур. — Как это могло бы выглядеть?
Кролик посмотрел на Тимура как на дурака. Но тут же отвёл взгляд.
— Да обычная любовная история, — начал он. — Ну, скажем, как у Тухес-Лобио… У индюшки рождается индейка. Мать её, естественно, выгоняет из дому. Птичка бедствует, чуть не замерзает, но её спасает дрозд. У них развиваются отношения, но к индейке начинает приставать кот. Который говорит, что любит её, а на самом деле хочет девушку сварить по особому рецепту, в молоке матери её…
— У индюшек молоко горррькое, — сказал Тимур. — И вообще это ерррунда какая-то. Кто это будет смотррреть?
— Электорат! — это кролик сказал с полной убеждённостью. — Если уж Тухес-Лобио читают массово! А читать ведь это труд! Ну а тут никакого труда — спишь себе и всё!
— Дураки, может, и будут, — подал голос Кокотюха. — А умные?
— Умные любят расслабляться так же, как и дураки, — столь же уверенно сказал кролик. — Это как за ушами чесать. Будь ты семи пядей во лбу, а за ухом почесать приятно.
— Ты просто ленишься! И не желаешь делать то, что я велю! За это ты будешь наказан! — Мальвина самодовольно встряхнула кудрями.
Артемона обуяли противоречивые чувства.
Мальвина вкрай офонарела, и терпеть это не было сил никаких. Пуделя трясло от злости, он только не мог решить, что бы такое сделать. То ли устроить Мальвине сцену. То ли башку ей свернуть. То ли вообще пойти в комнату 666 и выжечь тут всё нахрен каким-нибудь жёстким излучением.
Он не успел прийти ни к чему определённому, когда жаба вдруг сказала:
— А нужен обязательно маленький? Уж не подойдёт?
— Уж
— Уж. Просто уж, — ответила жаба. — Это такая змея. Тут у нас в подполе живёт, я с ним общаюсь по своей тематике. Он мечтает умереть ради великой цели.
— Это всё, конечно, очень занима-а-тельно, — сказал Выгрызун, зевая во всю пасть. — Только ты мне вот что скажи — кто за это заплатит? Театр устраивать, потом спектакль в эфир гнать?
Все посмотрели на кролика с интересом. Тот нисколько не смутился.
— В конечном итоге заплатят зрители. Потребуются только небольшие начальные вложения. Смотрите сами. Назовём каждый выпуск серией. Первая серия бесплатно. Вторая тоже. Третья — сольди. Четвёртая — два сольди. С седьмой-восьмой — уже четыре. А двадцатая по пятьдесят. Плюс всякие дополнительные серии за специальную цену. Улавливаете?
— Схема знакомая, — промурлыкал Кокотюха.
— А ты, парень, не барыжил ли часом опиатами? — поинтересовался Харлампий Фотиевич.
— Да зачем опиатами, — кролик слегка удивился. — Схема всегда одна и та же. Подсаживание.
— Если всё так хорошо, зачем тут мы? — не отставал Выгрызун.
— Ну… Всё-таки вложения нужны. Я у вас денег не прошу… — зачастил он. — Но вы можете, — тут кролик несколько притормозил, подбирая слова, — убедить каких-нибудь коммерсантов финансово поучаствовать…
Выгрызун неожиданно улыбнулся во всю пасть, показав гнилые осколки зубов.
— Подудолить коммерсов? Это мы можем. Только ты покажи, где тут наш интерес. Я пока его не вижу.
— Хочу спросить, — подал голос Кокотюха. — А нельзя ли в этом сериале показать наших армейских… в правильном виде?
Кролик понял.
— Наших, наверное, нет. Губернатор может запретить. Или военные предъявят за неуважение. Но вообще каких-то армейских, как бы не наших, но похожих… ну, почему бы и нет? Мерзавец в мундире украсит любой сюжет.
Сан-Суси непроизвольно завиляла хвостом.
— И много кто ещё в мундире мог бы украсить какой-нибудь сюжет, — добавил Шершеляфак, переводя взгляд на Харлампия Фотиевича.
Тот недоумённо шевельнул ухом. Потом до него дошло.
— То есть, — сказал он, — если мы не дадим этим парням денег, они пойдут к армейским и будут срать на нас в эфире? С этого надо было начинать. Но если постанова такая, пусть отработают. Чтобы армейка была в говне, а мы в белом. Хотя нет. Нас не надо вообще. Просто чтобы армейка была в говне. В самом сраном говнище, которое только бывает.
Все зашевелились. Тимур аж привстал.
— У меня есть парррочка хоррроших идей, — сказал он, плотоядно облизнувшись.
— Мы рассмотрим все ваши пожелания, — пообещал кролик. — Очень внимательно.
Насчёт снаряжения Сашки-Букашки. Планка Пикатинни — система рельсового крепления (кронштейн). Придумано, чтобы навешивать на стрелковку прицелы, но вообще-то годится для любых мелких приспособлений. Что касается фонарика: это был механический фонарик с динамой и лампочкой, который нужно жомкать, чтобы он светил. В старые времена такое приспособление называли "жучок", потому что он жужжал — ж-ж-ж. К страшным ЖЖЖ из Второй книги это глупое механическое ж-ж-ж отношения не имеет.
Когда происходило то, чего она хотела, она относилась к этому как к чему-то естественному.
Немецкая фраза (точнее, её начало), которую пытается понять Артемон —
Что касается попыток пса перевести немецкие слова — и результатов этих потуг. Артемон не знал дойча, но был знаком с французским и нижегородским. Слово Druck он понял как "печать", потому что у него в голове засело слово "друкарня" — "типография" по-нижегородски. Слово unter он понял как "недо" благодаря слову "унтерменши" и его синониму "недолюди" (нижегородское наименование москвичей). Единственное слово, которое он понял более-менее правильно — это "хох". В Тора-Боре пёс прошёл подготовку, которая включала в себя базовые команды на разных языках. Так что он знал, что "хенде хох" — это то же самое, что "руки вверх" (общий), "о ле ма" (французский), "ма" цабаль" (людское) и даже "дзеркере вер" (тайный язык грибовиков[4]).
По поводу бухты каната и многого другого. Артемон таскал с нижних ярусов много разных полезных вещей, а Мальвина этого не замечала. Когда происходило то, чего она и хотела, она относилась к этому как к чему-то естественному. Ей вообще было очевидно, что мир должен служить ей. Вот когда что-то шло не так, как она того желала — пусть даже по самым уважительным причинам — она впадала в дикую ярость. Однажды Мальвина наорала на Артемона за то, что, увлёкшись примеркой нового платья, сшитого Шепталло, она пропустила красивый закат. На резонное замечание Артемона, что надо было отвлечься от примерки, она заявила — "это дурацкое солнце зашло слишком быстро! сделай так, чтобы этого больше не повторялось!" Тогда Артемон это проглотил.
Почему Артемон назвал жабу зелёной, хотя всем известно, что жабы зелёными бывают редко, они всё больше серые, бурые — ну или ярких тропических расцветок? Да и наша жабенция была цвета прелой листвы, а вовсе не весенних побегов.
Увы, Артемон, будучи псом, плохо различал цвета, к тому же не отличал лягушек от жаб. Кто-то когда-то ему сказал, что лягушки зелёные, он и запомнил. Вот к чему приводит пренебреженье фактчекингом.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: а что это за тросточка? Отвечаем: нуууу,
Ретроспектива. 5 декабря 312 года о. Х.
Директория, подвальное помещение вблизи павильона "Прибрежный".
Утро
— Базилио, — попросила Алиса, — посмотри, ребята ничего тут не забыли?
Кот окинул взглядом пустой подвал. Лампочка светила грустно, прощально. У База было такое чувство, что больше он этого места не увидит никогда.
— Да вроде всё взяли, — сказал он. — Автоклавов нет, оборудования тоже нет…
— Есть, — лиса посмотрела на него грустно. — Посмотри.
Она показала на пол, где валялись какие-то осколки и тонкие железки.
— Это что? — не понял кот.
— Молекулярный щуп-датчик SNN199-3, — Алиса вздохнула. — Его я первым украла. Из лаборатории. Для Джузеппе. Потом долго переживала. А он даже не пригодился никому. Жалко же. Ты хоть понимаешь?
Базилио промолчал. Он и раньше-то не всегда понимал лису, а вот сейчас — ну совсем не понял. В последнее время она вообще вела себя странновато: то радовалась непонятно чему, то раздражалась неизвестно на что. На прямые вопросы о здоровье она буквально огрызалась.
Чтобы отвлечься, он подкинул в воздух трость и поймал её.
Лиса это увидела.
— Й-извини, — сказала она совсем не извиняющимся тоном, — а ты зачем эту палку с собой взял?
— Для тебя, — не стал врать кот. — Вдруг ты опять захромаешь?
— Не захромаю, — раздражённо сказала Алиса. — Пожалуйста, не бери с собой эту штуку. Оставь её здесь. Я здорова и не хочу ходить с палочкой, как бабка старая. Это тебе понятно? — повысила она голос.
Кот вздохнул. Лиса явно напрашивалась на ссору. Но ссориться с ней ему не хотелось: он-то знал, что эта их поездка — последняя. Карабас взял с него слово, и заставит его это слово сдержать. Ему и так пришлось просить раввина дать ему время напоследок побыть с любимой. Которая, разумеется, ничего этого не знала.
Всё же он попытался как-то оправдаться.
— Мне эту тросточку Септимий подарил, — начал он. — Помнишь, я рассказывал?
— Это которого ты губкой сделал? — лица наморщила лоб, рыжая шерсть пошла волной.
— Ну а что ещё я мог? — коту показалось, что лиса говорит осуждающе.
— Базилио! — раздалось сверху. — Тебя Карабас зовёт!
— Мог бы и мысленно позвать, — сказал кот сердито.
— А почему не позвал? Телепатия не добивает? — некстати заинтересовалась Алиса.
— Не хочет мысли мои видеть, — буркнул кот, и тут же подумал, что лиса сейчас начнёт выспрашивать, почему. Так что он просто поставил трость в угол и убежал наверх.
Лиса посмотрела ему вслед и скривилась. Ей показалось, что кот ведёт себя по отношению к ней неуважительно. Она немного посидела на ступеньке, быстро всплакнула, потом гордо махнула хвостом и ушла, не оглядываясь.
Уже во время поездки, когда у лисы заболела нога, она о трости вспомнила. Очень о ней пожалела. И, конечно же, смертельно обиделась на Базилио, который забыл костяную палку в подвале и оставил лису без неё.
PS. Алису регулярно клинило из-за болезни. Но на сей раз причина подобного поведения была, если можно так сказать, здоровой (хотя лучше сказать — естественной). Ср. с Главой 54 Первого тома.
CHECKPOINT-2. 27 ЯНВАРЯ 313 ГОДА
Эфирная трансляция
Истинно, истинно говорилось вам, что на Земле — и даже за её пределами — нет более древней и влиятельной организации, чем Досточтимое Братство, на людском именуемое
То есть говорилось-то об этом истинно, а слушали вы зря. И вот почему.
Во-первых: нет никакого Братства, а разговоры о нём — всего лишь обывательские пересуды.
Во-вторых, Братство совсем даже не древнее и нисколько не могущественное. Просто клуб по интересам, не более.
А в-третьих, Братство не любит обывательские пересуды. И наказывает досужих говорунов — в частном порядке и соборно.
То есть на самом деле досужие говоруны сами себя наказывают. Потому что, как уже было сказано, нет никакого Братства. Просто всякое глупое и болтливое существо — само себе враг. Так устроена жизнь. И это совершенно очевидно всякому, у кого IIQ>70. А тем, у кого меньше, это тоже очевидно, потому что такое ясно и ежу. Да что ежу! любому комару, грибу, одичалой моркве и свихнувшейся от воздержания брюкве! Им и без мозгов понятно, что о некоторых вещах лучше помалкивать. Даже картошка это понимает. А потому — молчит. О чём молчит картошка? Не знаете? Значит, и не надо вам того знать. И от картошки вы тоже ничего не узнаете, хоть варите её, хоть жарьте на постном масле.
Но ежели вы всё-таки уж так любопытствуете, уж так настаиваете, мы кое-что расскажем. Исключительно в знак глубочайшего к вам доверия. Но — тссс, тихохонько, на ушко. И не для распространения, компрене-ву? А если что, пеняйте на себя. Вас предупреждали.
Зададимся-ка мы для начала таким вот вопросом: отчего же Досточтимое Братство просуществовало столь долго? Причём не растеряв по ходу истории влиятельности своей?
Кажется, что это постичь невозможно. И верно! — какому-нибудь пошляку, мещанину, реакционеру, недалёкому филистеру, это невозможно постичь. А вот существу пламенеющему, обуянному высшими идеалами, одержимому гуманистическими началами — ему открывается истина: Братство прочно, пока в его духовных жилах струится живительная струя единственно верного учения.
Зародилось оно в незапамятные времена, когда распалось Единое. Оно впечатано в бесплотную плоть калибровочных бозонов, в клубы плазмы, в сингонии кристаллов. Брачным бензольным кольцом обручилось оно с органической жизнью земною. В дебрях некодирующих участков ДНК, в строках Гомера и Пастернака, в мыслях великих радетелей человечества, мечтателей и пророков — мёда, мёда в рот им, всем Морам и Кампанеллам! — всюду оно, оно, оно! Да что говорить: даже в самом занюханном, самом пропащем глюоне с нулевым изоспином — даже и в нём сияет искра высшей Правды!
Учение это, вечно живое, изменчиво как сама Природа, и неизменно, как её же столпы. Тысячеликое, многоимённое, оно одно, едино и присно во веки веков. И в сладком шорохе волн морских, и в томном вое лир, и в револьверном лае,
Учение это звалось по-разному, но в глубинной сути своей едино оно. Высшее Трилобитство, реальный Ящеризм, генуинное Кроманьоньство,
аутентичное Атлантичество, святая вера Вавилонская и Карфагенская, Живая Этика, чистый Ислам, Правда Революции, подлинный Социализм, научный Коммунизм,
интерсекциональный Феминизм,
европейская Социал-Демократия,
Деятельный Гуманизм, Великая Анимация —
— вот лишь некоторые из славнейших имён его, за которыми за всеми стоит Единый Строй, святое трисвятое семисильное миллиардо триллионо бездонно безмерно сверх огромно безмерно стозевно
ВЕЛИКОЕ ДЕЛОУЧЕНИЕ
— Указующий Перст Прогресса.
И лишь помрачённость существ, их косность, неверие и своекорыстие реакционных сил приводили к тому, что Учение искажалось при своей реализации, оставляя после очередной попытки дымящиеся развалины и горы трупов. Всё это — пустяки по сравнению с тем, что Братство всегда выживало. И всегда — после небольшой перегруппировки сил — вновь вело мир к осуществлению Великой Мечты.
Нет сомнений, что рано или поздно оно добьётся успеха, пусть даже ценой существования Вселенной. Ибо — да погибнет мир, да пожрёт бездна вакуума всякий квант излучения, все лептоны и барионы, пусть! пусть! — но да осуществятся предначертания Братства! Когда возгорится над потрясённым бытием лик Светоносного Господина!
И да возвеличится Он, Мудрейший,
templi omnium hominum pacis Abbas,
который из глыби Эона
напечатлел Волю Свою Удом Адама́нтовым на Ногти Стальной!
Вот тогда-то всё cтрашное, грубое, липкое, грязное, жёстко тупое, всегда безобразное, медленно рвущее, мелко-нечестное, cкользкое, стыдное, низкое, тесное, явно-довольное, тайно-блудливое, плоско-смешное и тошно-трусливое, вязко, болотно и тинно застойное, жизни и смерти равно недостойное, рабское, хамское, гнойное, черное, изредка серое, в сером упорное, вечно лежачее, дьявольски косное, глупое, сохлое, сонное, злостное, трупно-холодное, жалко-ничтожное, непереносное, ложное, ложное — будет РАЗДАВЛЕНО КАК ГОВНО!! Наш сапог будет ласкать лицо Вселенной вечно!!!
И более — ни слова об этом.
— Ну вот теперь, — сказал Болотный Доктор, осматривая подсобку, пахнущую свежим деревом и озоном от "электры", — это хотя бы на что-то похоже.
— Господарь, грошей дуже потрибно. Мы працювалы… — начал было бригадир, потряхивая седой кровососью.
— Во-первых, это
— Числа на знаемо, бо календаря не маемо, мисяць у неби, рик у книзи, а день такий у нас, який у вас… — затянул бригадир.
— Сейчас двадцать седьмое, — пресёк Дуремар излияния упыря. — И ты, скобейда, ещё денег с меня хочешь? За три дня до срока? Уж не охуел ли ты часом, старина?
— По-вашому ни розумию, — нагло заявил бригадир. — Грошей потрибно.
— Товарищ не понимает, — обратился Айболит к Напси, который как раз просунул любопытную морду в подсобку. — Переведи ему, пожалуйста, что деньги он получит только тридцатого. И только после того, как его ребята закончат с крышей.
— Гррррррррррр! — сказал Напсибыпытритень и для верности оскалил огромные клыки. Шерсть на его загривке поднялась дыбом.
Бригадир не то чтобы испугался, но к стеночке всё же прижался.
— Ну вот зачем на меня зверюгу напускать, — буркнул он на нормальном русском.
— Затем, что тебе сие потрибно, — Дуремар Олегович воздел палец вверх. — Подобним чином я подымаю тоби самооцинку, пролетарий ты наш кровососательный.
— Шо? — не врубился бригадир.
— Йди до ху́я, телепень, — ласково посоветовал Айболит. — Гроши — тридцатого.
— Ось так бы видразу и сказав, — пробурчал упырь и, не прощаясь, вышел.
— Беда мне с ними, — пожаловался Болотный Доктор. — Я их, можно сказать, выпестовал, а они вон чо. Ладно, хоть здесь вроде не накосячили, — он ещё раз обвёл взглядом подсобку, но особых упущений не обнаружил.
Болотный Доктор достраивал новый дом. Дело это было муторное и хлопотное. Айболит нервничал и торопился. Недавно он нанял бригаду упырей-шабашников, чтобы они обустроили нежилые помещения. Упыри работали не то чтобы плохо, но без должного энтузиазма, и всё время хотели грошей.
— Ну что, зверь лютый, как насчёт позавтракать? — обратился Доктор к Напси.
Напси радостно завилял хвостом, подняв небольшой смерч. Во все стороны полетели опилки и строительный мусор.
— Что, с голосом проблемы? — посочувствовал Доктор. — А ну-ка скажи — "мама мыла раму".
— М…ма! Мммма! Мыыыы, — этот звук у Напси получился просто изумительно, — ррррра рррраннну… ррраммму, — поправился он.
— Уже лучше. Ладно, дуй в гостиную. Сосиски не трогай, это мне. Всё, что на косточках — твоё. Шампанское будешь?
— У-у-у! — пёс застучал лапами по полу.
— Особо-то не налегай, — посоветовал Болотник. — У тебя ещё сегодня процедуры.
— Ы-ы-ы, — огорчился Напси.
— Уж потерпи, дружок, — посоветовал Доктор. — Это для твоего же блага.
Напси фыркнул. Доктор понял его фырк по-своему.
— Ну протупил я, не учёл экспрессию генов, — сказал он почти извиняющимся тоном. — Скажи ещё спасибо, что живой.
Напсибыпытретень воспринял это всерьёз — то есть лёг на пол, со всей мочи мотыляя хвостом.
— Хватит, хватит, — Айболит немного наклонился и потрепал Напси шерсть на загривке. — Ну и здоров же ты вымахал, братец!
— Воууу, — печально сказал пёс. Некстати случившееся масштабирование не радовало его ни чуточки.
Базилио проснулся счастливым.
Снилось ему что-то огромное, живое и доброе. Оно окружало его со всех сторон и укрывало, но ни в чём не сковывало, не теснило. Наоборот, именно внутри него-то он и был по-настоящему свободен. Он ощущал себя посреди вечности, которая была им самим.
Сперва кот решил, что умер и в рай попал. Но потом такую мысль отверг. Рай он представлял как-то иначе. Более населённым, что ли. И в раю должен быть Христос. Это он знал твёрдо. Так что, немного поразмыслив, Базилио пришёл к выводу, что его каким-то случаем занесло в Лоно Дочки-Матери.
Расстраиваться он не стал, решив, что высшие силы рано или поздно разберутся. И неизвестно ещё, куда его в итоге определят.
Так-то Базилио считал себя добрым христианином. Правда, религиозным долгом своим он по большей части манкировал. Зато возложенные на него Богом мирские обязанности исполнял честно. То есть не проваливал заданий, не убивал без нужды, не присваивал казённых средств. На его совести темнело лишь одно пятно — неисполнение обещания. Ибо он, как ни крути, поклялся расстаться с Алисой…
Кот подумал об Алисе и тут же проснулся. Счастливым. Потому что лиса лежала рядом и обнимала его. А их обоих по-прежнему окружало то самое — огромное, доброе и живое.
Вставать не хотелось. Не хотелось даже шевелиться. Хотелось лежать и любоваться спящей Алисой.
Он менял настройки камер, рассматривая лицо любимой. Кто-нибудь другой назвал бы его усталым и измождённым. Но для Базилио оно было воплощением совершенства. Кот любовался границей цветов, идущей по щекам и носу — там, где огненно-рыжее переходило в снежно-белое. Потом переводил камеру на крохотные чёрные усики — ах какие миленькие. Ушки лисы чуть подрагивали, ловя какие-то случайные шорохи.
Потом что-то изменилось. То неведомое и прекрасное, окружавшее влюблённых, померкло, отдалилось, а потом и вовсе растаяло. Базилио почувствовал, как под шерсть задувает холодом и увидел над собой перекрещивающиеся ветки.
Тут лиса прижалась к нему так сильно, что у него перехватило дыхание.
— Й-извини, — наконец, сказала она, размыкая объятья. — Я… это. Ну вдруг.
— Чего-чего? — кот потряс головой, разгоняя остатки сладкого морока. — Мы вообще где?
— Мы ещё тут, — лиса посмотрела на кота с удивлением. — Ну уже не там.
Как ни удивительно, но кот — впервые в жизни! — догадался, что Алиса имела в виду. Они были на Зоне — но всё-таки не на Поле Чудес. По сравнению с которым Зона воспринималась как тихое, спокойное место, где можно отдохнуть и расслабиться.
— Ф-фух, — только и сказал он, осторожно поднимаясь и садясь на корточки.
Они находились в каком-то шалаше — старом, покосившемся. Большую часть его занимала лежанка из веток, покрытых рогожкой. Откуда-то несло горьковатым дымом. В микроволнах стало понятно, откуда — неподалёку располагалась небольшая "жарка", в ней тлели чьи-то перья.
Сам кот был голым — совсем, полностью. Лиса тоже, если не считать тапочек, непонятно откуда взявшихся.
Кот подключил навигатор. Он, как ни странно, работал. И слова Алисы подтвердил: они и впрямь находились на Зоне, и даже не в самой глухой её части. Выбраться отсюда было делом муторным, но не более того. Смущало то, что кот не помнил, каким образом они сюда попали. Последнее, что осталось в памяти — как он бежал за забытым дублоном…
Кстати, дублон! — Базилио аж дёорнулся весь, вспомнив об этом.
— Монетка наша где? — спросил он.
— У тебя, — сказала лиса. — Она велела.
— Кто это она? — насторожился Баз.
— Ну, Бася. То есть Хася. Она мне помогла. То есть нам помогла. Она хорошая, — сказала лиса с уверенностью. — Только очень… ну как это… — лиса нервно зевнула, — могущественная. Когда ты много можешь, трудно быть хорошим.
— Это она тебе сказала? — заинтересовался кот.
— Мы с ней много разговаривали. Про тебя тоже рассказала.
Коту аж поплохело.
— Не знаю, что она там тебе наговорила, — начал он самым уверенным тоном, на какой только был способен, но Алиса перебила его.
— Про цыганское счастье. Что ты встретился с обломинго и оно к тебе прицепилось. Но его больше нет. Сгорело.
"Цыганское счастье можно снять каким-нибудь смелым поступком" — вспомнились коту слова Болотного Доктора.
— Она так и думала, — продолжала лиса, не вставая. — Что ты бросишься. А то мы бы и дальше в приключения попадали бы. В дурацкие всякие.
У кота отлегло. Он-то опасался, что Хася рассказала Алисе кое-что другое.
— Слушай, — сказал он. — А тебе Хася сказала, кто она такая?
— Говорила, — лиса посмотрела на кота печально и неуверенно. — Только я не всё поняла. Но в общем она в каком-то древнем царстве работала. То есть сначала работала как Бася, а Хася была отдельно. Бася занималась добрыми делами, а Хася — справедливыми. А потом ту Хасю уволили. А Басю назначили ещё и Хасей по совместительству. И она подписала контракт насчёт справедливых дел, он записан в глобальную переменную, только из-за этого всего получилась какая-то ерунда… — она умолкла.
— Я ничего не понял, — сказал кот. — Вот совсем. Ни единого слова.
— Я тоже не поняла, — призналась лиса, вставая и отряхиваясь. — Давай лучше про нас.
— Ну, — подтвердил кот. — Что случилось, когда я за дублоном побежал?
— Ты почти добежал, — сказала лиса. — Потом свалился. Хася мне объяснила, что это у тебя электричество пробило. Ты бы сгорел, наверное. Если бы не Хася. Она пламя задержала. Потом открыла окно сюда. Ты без сознания был. И обгорел. Но она тебя вылечила.
— А тебя она вылечить не могла? — тут же спросил кот.
— Пробовала, — Алиса грустно опустила лицо. — Не получилось. Она про мою болезнь ничего не знает. Вот ожоги она лечит, раны всякие. Роды принимать умеет. А так — нет. Говорит, Дуремар Олегович пусть попробует. Она его уважает. Даже любит немножко, наверное. Но долго с ним не может. Он слишком хороший, ей с него невкусно.
— Не такой уж он хороший, — буркнул Базилио. — Постой, погоди, — вспомнил он. — Так дублон-то где?
— У тебя, — повторила лиса. — Внутри. Ты ещё глотать не хотел.
— А зачем? — не понял кот.
— Ну как зачем? — удивилась лиса. — Тут же Зона. Могут напасть разные. Особенно на тебя. На тебя же уже нападали.
— А! — до Базилио, наконец, дошло. — То есть, если я его через себя пропущу, можно сделать много Электрических Котов?
— Не то чтобы много, — сказала лиса с сомнением. — Но всё-таки два или три лучше, чем один? Пусть тебя будет больше.
Фингал Когтевран, филин по основе, и.о. директора Института Трансгенных Исследований, сидел на гостевом насесте в кабинете губернатора Города. И ощущал себя оскорблённым. В лучших чувствах.
Лучшими чувствами у него — как и у любого существа птичьей основы — были зрение и слух. Они-то и страдали.
Нет, сам-то кабинет был спроектирован весьма удачно. Четырёхугольная коробка с двумя дверями без окон, в которой не было ни одного опасного предмета. Зато была огромная золочёная люстра, увитая искусственным плющом, зелёные обои с вертикальными золотыми полосками, зелёные с золотом шторы, прикрывавшие, видимо, вторую дверь. В огромном камине пылал огонь, но оттуда не веяло теплом и не было слышно треска горящих поленьев. Скорее всего, это была голограмма — совсем как в институтской лаборатории в корпусе одиннадцать-бе, Когтеврану хорошо знакомой по посиделкам с доктором Коллоди.
Всё это было бы вполне терпимо, хотя и аляповато. Но стол! Хозяин кабинета заказал себе огромный письменный стол в стиле рококо, из-под которого выглядывали две суровые канцелярские тумбы, совершенно не совместимые с плавными линиями столешницы и ножек. Стол был придвинут к обитому зелёным бархатом канапе с двумя подушками. Третья подушка лежала между тумбами на полу. Острый взгляд Фингала приметил на полу короткие рыжие волосы. Похоже, кто-то долго стоял на этой подушке.
А на канапе лежал в свободной позе Лавр Исаевич Слуцкис. И оскорблял слух, похрапывая и смачно сипя носом.
Когтевран не понимал, зачем, собственно, его вызвали. Насколько ему было известно, своих жертв ЛИС к себе не приглашал, а сразу отправлял в тюрьму, откуда извлекал только для маналулы. С другой стороны, он не мог взять в толк, зачем он понадобился диктатору. Скверный запах ЛИСу убрали, здоровье поправили, член увеличили… что ещё? Или у него прорезались какие-то особенные желания? Уж не решился ли бурбулис на эксперименты в духе Абракадабра Мимикродона?
Он успел дойти до этой мысли, когда отдыхающий на диване губернатор потянулся, смачно зевнул и посмотрел на него одним глазом.
— А, это вы, — сказал он таким тоном, будто это Фингал явился к нему с какой-то докучной просьбой, причём не в первый раз, и успел порядком надоесть. — Ну что у нас там? Когда начинаем?
Эти вопросы поставили Когтеврана в тупик. У него даже клюв открылся от удивления.
Наконец, он собрался и сказал вежливо:
— Простите, Лавр Исаевич, вы о чём?
ЛИС грозно повёл усами.
— Как о чём? Где мой Третий глаз?
Фингал непроизвольно сглотнул. Такого поворота он никак не ожидал.
— В-видите ли, — он протянул паузу, лихорадочно подбирая выражения, — тут такое дело… В общем-то, мы его только устанавливаем. Он должен быть у вас.
— У меня? — Лавр Исаевич сыграл лицом удивление и возмущение.
— Ну да, Лавр Исаевич, — Фингал постарался не скрипнуть клювом. — Его всегда передают из губернаторского дворца. Наше дело — его вживить.
— Гм. Неожиданно. Ох, скобейда! Я плохой хозяин. Желаете чего-нибудь? Бокал шампанского? И червячка? А? Или чего-нибудь посущественнее? Скажем, ёжика тушёного? Диетический продукт! Если покакать — у нас вон там балкончик, пожалуйста, пользуйтесь, я смотреть не буду.
Когтевран помотал головой. Зашуршали перья на шее.
— Спасидо, я уже пообедал, — сказал он осторожно. — И у меня всё в порядке с желудком.
— Ну смотри, — подозрительно сказал Слуцкис, резко переходя на начальское "ты". — А то у меня тут чисто. Нам гуано на ковре не надо.
Филин проглотил оскорбление.
— Ладно, не хочешь — как хочешь. А расскажи-ка ты мне, братец, про Третий Глаз. Что это за штука и откуда взялась. С самого начала только рассказывай. Не люблю, когда с середины. Могу обидеться.
Слуцкис сказал это как бы в шутку, но Фингал свой тощей птичьей задницей почувствовал, что всё серьёзно.
— Это старинная ритуальная награда, — начал он обтекаемо. — В первом веке увлекались такими вещами. Сейчас вот у собачьих есть Пятая Нога…
— Ты мне зубы-то не заговаривай! Что там в первом веке было — это too old. Давай по существу.
— Вы же сами просили с начала… — попробовал было Фингал.
— Не строй из себя дурака! — на этот раз бурбулис, кажется, и в самом деле вспылил.
Фингал вздохнул, перехватил левой ногой насест.
— Достоверные сведения о Третьем Глазе сохранились со времён Абракадабра Мимикродона, — сообщил он. — Вроде бы тот принял Третий Глаз первым. Ну, в
— В каком это в этом? — ЛИС перевернулся на живот, но не сел. — Что даёт эта штука?
— Как сказать-то… В общем, награда — она и есть награда. Её носят, потому что она символизирует. А у Мимикродона Третий Глаз был рабочим органом. И у тех, кто после него — тоже. Даже у Гнотрещемыльды был заветный бутончик аленький, видимо зрячий…
— Как это работает и что даёт?
— Точно не знаю, — признал Когтевран. — И никто точно не знает. Кроме тех, кто принял Глаз.
— Ну допустим, точно не знаешь, — как-то очень миролюбиво сказал ЛИС. — А чего не знаешь точно — о том не говоришь. Уважаю такую позицию. Но что-то ведь до тебя доходило? Давай чисто по-дружески. Просто расскажи, что слышал. И чего сам думаешь. Просто мне нужно от чего-то оттолкнуться, понимаешь? — голос Лавра Исаевича стал доверительныым, проникновенным. — И кстати. Если уж ты шампанского не будешь — давай по рюмашечке? Мне вот ужасно захотелось чего-нибудь этакого. Как насчёт настоечки на трёхдневных мышатах? У меня как раз бутылочка завалялась. Тут у нас вроде бы вкусы совпадают? По маленькой, а?
В этот момент где-то глубоко внутри головы Когтеврана мигнула красная лампочка. Что-то стрёмное было в этом разговоре. Однако Фингал решил, что ему это почудилось.
Если бы он вспомнил о том, кто таков Слуцкис по основе и чем та основа известна, он поостерёгся бы. Но он не поостерёгся. Странное легкомыслие овладело им. Ему вдруг показалось, что они с ЛИСом
— Ну давайте по маленькой, — вздохнул он.
— Порви мне жопоньку, — попросил Эстерхази Ларсон. И нежной, бархатной лапкой сжал Арлекиновы мудяшки.
— Пошёл на хуй, пидарас, — с удовольствием сказал Арлекин. Ему было приятно, что он нашёл пидара большего, чем он сам.
— Хочу на хуй! Хочу! Ну позязя! — Эстерхази, не выпуская из лапки яюшек любимого, извернулся, раскрывая и показывая розоватую дырочку.
— А деньги мои где, поёбыш? — Арле притянул к себе мягкое тельце Эстерхази и свёл руки у него на горле. Тот запищал тоненько, зовуще. Он-то знал, как на Арлекина действует этот писк.
— Где мои три тысячи, скобейда дырявая?! — маленький педрилка распалялся, сжимая шею хомяка. Хуй Арлекина налился бронзой, гранитом, небесной сталью. Как нож вошёл он в сырую хомячиную дристопырку.
Арлекин торжествовал. Эстерхази подарил ему то, чего так не хватало в мелкопидорской жизни его — знойное счастье доминирования. Хомячок был так податлив, так сладко-мякотен, что его всё время хотелось порвать. Нет, не так — порРРРвать. Разодрать сраку, в клочья изъебать, распидарасить до потрошков и кишочков, до защёчных мешочков! Оооррррр! Вуууууу!!!
Их роман начался в тот же день, когда хомяк пленил Арлекина, чтобы заставить пронести пистолет в губернаторскую резиденцию. Виною тому стал красавчик-кулан. По окончании переговоров Эстерхази велел ему Арлекина оглоушить чем-нибудь тяжёлым, развязать и вытащить тело на улицу. Кулан стукнул пленника копытом по голове, но недостаточно сильно. Арле очнулся слишком быстро, кулану в ответку настучал по кумполу (и вырубил нахуй), а сам пошёл искать того, кто называл себя "господином Первым". И быстро нашёл — в соседнем помещении. Увидав ничтожного, хомяка, он разозлился, набросился на него и стал душить. К его удивлению, хомяк не сопротивлялся, только постанывал. До того сладко постанывал, что справедливая расправа переросла в страстное соитие. К которому довольно скоро присоединился и очухавшийся кулан.
Опустим завесу приличия над финалом этой сцены, началом следующей и т. п. Достаточно сказать одно: Арлекин был захвачен водоворотом новой страсти. Паскудник Ракалий был позабыт: неблагодарный пидрилка даже не стал забирать свои вещи из его дома. Теперь он дневал и ночевал в "Ажитации". При каждом удобном и неудобном случае ебя и терзая хомячиное тельце. Благо Эстерхази был не против, а очень даже за.
Вот и сейчас они лежали в спальне хомячка на роскошной постели и наслаждались друг другом.
Что касается планов убийства ЛИСа, то Эстерхази о них не забыл. Да и как забудешь? Страсть страстью, а дамоклов меч над головой он чувствовал всякий раз, когда читал в газетах об очередных репрессиях, учинённых градоначальником. А учинял он их с завидной регулярностью. Хомячок думал, что ЛИС может захотеть сделать с ним самим — и буквально ссался от страха.
Однако с покушением всё как-то не ладилось.
Во-первых, братец Брейвик совсем уж пошёл вразнос. Он пил, закидывался айсом, после чего шёл буянить, всегда выбирая себе противника не по размеру или не по статусу. Недавно он искусал верблюда из губернаторской администрации. Эстерхази боялся, что братишка, если его протащить на мероприятие, просто не дождётся появления губера. И вместо него пристрелит какую-нибудь вип-персону, которая на него не так посмотрела.
Кроме того, хомяк узнал, что провести Арлекина и Брейвика на мероприятие губернаторского уровня не так-то просто. Главная проблема была в Арлекине, у которого не было городского гражданства, зато была репутация тораборского агента. Знакомые хомяку товарищи из спецслужб качали головами и говорили, что тораборца секьюрити не пропустит по определению.
И наконец, деньги. Обещанные Арлекину три тысячи — не говоря о всей сумме — всё никак не образовывались. Связано это было с тем, что хомячка обложили новыми поборами. Особенно бесила последняя обязаловка: его заставили вложиться в так называемый эфирный театр, который-де должен гнать на публику какие-то "сериалы" — что-то вроде коротких спектаклей. И кроме того,
Вот об этом-то хомяк и думал, лёжа на пузе и посасывая Арлекинову дылду. Изрядно опавшую, но ещё на что-то годную.
Вот в этой-то идиллической обстановке у хомячка в голове и зародилась идея. Пока ещё очень смутная, требующая конкретизации и доводки до ума.
— Слушай, тут такое дело, — сказал он, с сожалением выпуская изо рта любимый предмет. — Ты же вроде в театре играл?
— При Пендельшванце, — рассказывал Фингал, ставя на стол порожнюю рюмашку, — действие Глаза называли
— Очень интересно, — ЛИС мягко подхватил бутылку, на дне которой лежал слипшийся розоватый комок, и долил Когтеврану. — И что же всё это значит практически?
— Ну… я что-то слышал. Но за правдивость не отвечаю, — Фингал решил поосторожничать. — Примите за сказку, Лавр Исаевич.
— Конечно-конечно, никаких претензий, — Слуцкис приглашающе поднял ушки. — Ты говори, говори.
— Ну что я думаю… Все наши правители, у кого был Третий Глаз, правили долго. И уходили мирно. Без эксцессов.
— А Мимикродон?
— Тёмная история. Вроде бы он Глаз проспорил. Или в карты проиграл, не помню точно.
— Кому проиграл? — заинтересовался ЛИС.
— Не знаю, — Когтевран щёлкнул клювом. — Кажется, какому-то полковнику…
— Барсукову, небось? Тогда понятно, — пробормотал Слуцкис. — То есть Глаз помогает удержаться у власти?
— Не то чтобы вот так, — Фингал покрутил головой — затекла шея. — Есть такое мнение, что Глаз позволяет видеть возможности. Для решения задач. Любых. Если они, конечно, правильные, эти задачи. У Линуха Токсидо Третий Глаз был, а он на дёгте сторчался.
— Фр-фр-фррр, — ЛИС издал какой-то очень лисий звук. — Выходит, вещь полезная. И всё-таки — откуда Глаз берётся? Откуда он взялся у Пендельшванца, например? Ты что-нибудь помнишь?
— Да как обычно, — Когтевран напряг память. — Где-то дней через десять после выборов мы получили автоклав. Маленький такой. В нём был Глаз.
— А в каком виде? — внезапно заинтересовался Лавр Исаевич. — Только глазное яблоко, или со зрительным нервом?
— Сам не в курсе, — признал Фингал. — Вот Роб Склифосовский с Пендельшванцем работал, он должен знать. Но вообще-то любые нервы проращиваются, это не проблема.
— Очень интересно, очень. И всё-таки — откуда он? Твои догадки?
— Братство присылает, кто ж ещё-то? — филин окончательно потерял страх.
— Ну вот и я так думаю. Значит, они решили, что мне этого не надо… — протянул ЛИС. — Но у меня другие планы. Пусть твои опоссумы готовятся. Потому что я намерен принять Глаз в самое ближайшее время. Боюсь только, он будет для меня великоват. Но это я как-нибудь переживу.
Филину понадобилось секунд пять, чтобы понять. Потом до него дошло.
— Вы хотите взять Глаз… — он не договорил.
ЛИС рассмеялся.
— Именно. Ему он не особо нужен, а мне пригодится.
— Насколько мне известно, — сказал Когтевран, — пересадить Глаз невозможно.
— А мы всё-таки попробуем, — Лис неожиданно подмигнул. — Я постараюсь заинтересовать вас в положительном результате. Способов много. Но в целом всё довольно просто. Если Глаз заработает, вы лично и ваш Институт будете как сыр в масле кататься. А если что пойдёт не так — всем вам пиздец. Уже без "как", — добавил он в рифму.
Фингал почувствовал, что Лавр Исаевич не шутит вот ни на такусенькую малипусеньку. Скорее даже смягчает.
— Кстати об этом, — продолжал Лис, развалясь на канапе и поглаживая себя по белому шерстяному пузу. — Пока то да сё, вы, уважаемый, — он подчеркнул голосом это внезапное "вы" — будете моим гостем. Не беспокойтесь, проведёте время с комфортом. Вы даже будете руководить Институтом. Удалённо, да. Ничего страшного, обвыкнетесь… В общем, готовьтесь. Подтяните специалистов, привезите сюда оборудование. А я пока займусь поисками нашего донора. Он не мог уплыть далеко. Он где-то здесь. И мы его найдём.
Слуцкис дёрнул за свисающий с потолка витой шнур. Где-то зазвенел колокольчик.
— Сейчас придут мои ребята и отведут в ваши комнаты. Они же вам будут прислуживать. Ничего, что это ёжики? Вы не беспокойтесь, они дисциплинированные. Без приказа и не пикнут.
Филин совсем опечалился. Он-то отлично знал, что ежи испытывают к филинам особые чувства. Договориться с ними было нереально.
"Завёл меня всё-таки бурбулис в блудняк" — подумал Когтевран. С полным на то основанием.
Маленький педрилка не сразу согласился идти на пробы. Ему было лениво.
Хомячку пришлось потрудиться, чтобы уломать своего дролечку. Уламывать пришлось долго, у хомячка даже язык устал, что с ним случалось не часто. Но в конце концов он всё-таки склонил Арле заглянуть в ДК имени Зуева. Буквально на пару минут.
Раньше маленький педрилка в этом месте не был. Сперва ему там не понравилось. Зал показался слишком большим, сцена — голой и неприветливой. У Карабаса всё было разукрашено лентами и дюралайтом, а тут была пустота, много света и два стульчика. На одном сидел какой-то лемур в парике с набелёнными щеками, на втором — режиссёр. В первых рядах партера устроилась комиссия. Актёры толпились возле прохода, ожидая своей очереди.
Режиссёра Арлекин сразу узнал. Это был тот самый старичок-аллигатор, что подсаживался к нему в "Ажитации". Многие артисты ему были тоже знакомы — по тому же случаю. Педрилка почувствовал себя среди своих. И приободрился.
— Я рождена в водной пучине, — бубнил лемур, — мне тяжек воздух земли… — похоже, он изображал девочку.
— Не верю! — кричал крокодил. — Ты страдаешь или что? Тебе воздух земли тяжек или где?
— Я рождена-а в водной пучи-ине, — лемур откровенно зевнул. — Мне тяяяжек воздух…
— О Дочь, какой беспомощный лепет, какая потетень, — застонал крокодил. — Пошёл отсюда, пиздоголовый. Следующий!
— А чего? Чего я? Нормально читал… — залупился претендент на роль.
— Этот юноша чужд искусству, — заявил кто-то их первого ряда голосом гордым и презрительным. — Я даже не удивлюсь, если он окажется натуралом. Гоните его в шею!
Арлекин повернулся и увидел в середине первого ряда странное малоформатное существо, напоминающее помесь долгоносика с гладиолусом. Из субтильных плечиков его рос стебелёк, на котором покачивался цветок с носиком и парой блестящих чёрных глазок. Вид у существа был чрезвычайно эстетский.
— Я. Рождена. В водной. Пучине, — снова начал лемур, на этот раз делая пафосные промежутки между словами.
— Да блядь грубятина какая-то! — завопил помреж.
Арлекину вся эта мудянка надоела.
Не особо думая о производимом впечатлении, он поднялся на сцену, подошёл к лемурёнку и с удовольствием хлестнул его по роже раскрытой ладонью. Головёнка лемурёныша мотнулась. Арле добавил вторую пощёчину, по напудренным щекам лемура покатились слёзы — крупные, натуральные, качественные слёзы.
— С-с-скобейда, — зловеще зашипел педрилка, — про водную пучину давай нормально! Выебу и высушу!
Лемурёнок растерянно оглянулся, ожидая, наверное, помощи или хотя бы сочувствия. Не дождался: все смотрели на сцену с интересом, но без осуждения.
— Я р-рождена, — начал лемурёнок дрожащим голосом, — в-в-в… в… водной пучине…
— Громче, блядь! — заорал Арлекин и отвесил неудачливому актёришке звонкий подзатыльник.
— Я рождена в водной пучине! — выкрикнул со слезами лемур. — Мне тяжек воздух земли… — тут он разрыдался, потому что Арле больно ущипнул его за шею.
— Вот! Вот! — вскричал крокодил. — То что надо!
Слёзы у лемурёнка тут же высохли. Видимо, ему была очень нужна роль.
— Дальше читать? — спросил он совершенно нормальным голосом.
— Пока нет, — расслабленно сказал крокодил. — Это я ему, — он посмотрел на Арлекина с одобрением. — Давай-ка мы тебя попробуем…
— Если мои глаза мне не изменяют, — снова подало голос эстетское существо, — перед нами артист эмпатетического театра имени Антонена Арто. Очень, очень жаль, что сейчас он закрылся. Я был на всех представлениях. Это восхитительный опыт. Вы бы видели, как уверенно и красиво он издевался над своим напарником! Было бы весьма неразумно упускать такой кадр. Разумеется, это только моё мнение, я всего лишь скромный театрал…
На зелёной морде режиссёра тем временем сменилось несколько выражений — от недовольства до почтительной заинтересованности.
— Ну если вы так говорите… — обратился он к долгоносику-гладиолусу… — Но всё же надо посмотреть.
— Конечно-конечно, смотри́те, — великодушно разрешил эстет.
Крокодил тут же устроил Арлекину пробу. Сначала он предложил ему сплясать качучу. Тот не знал, что это такое, но спрашивать не стал, а просто приспустил штаны и пару раз подпрыгнул. Режиссёр сказал, что это больше похоже на тверк, и попросил прочесть басню "Крот и гвоздь". Пидрилка такой басни не знал — он вообще не любил сложную литературу и особенно стихов. Вместо неё прочёл единственный стишок, который помнил наизусть — "ты какой-то не такой, попу трогаешь рукой". Крокодил почесал ноздри, цыкнул зубом и высказался в том смысле, что потенциал у Арлекина имеется. В заключение он попросил его сбросить лемурёныша со сцены. Тот, услышав такое, сам вскочил со стула и попытался бежать. Арлекин, вспомнив свои боевые навыки, ухватил его за ухо, тормознул, а потом ловким пинком сбросил его в пустую оркестровую яму. Куда тот и провалился — с грохотом и визгом.
Старый театрал разразился аплодисментами. Видимо, он был очень уважаемым существом, так как через пару секунд хлопали все.
Это Арлекину пришлось по душе. Ещё больше ему понравилось, когда крокодил отвёл его в сторонку и спросил, что он думает о двадцати соверенах в день. Арлекин, естественно, запросил сто. После недолгого торга сошлись на сорока, причём крокодил не особо-то и упирался. Из чего педрилка сделал вывод, что проект щедро финансируется. А ему и в самом деле были нужны деньги. То, что ему оставил Карабас, маленький педрилка уже прожрал и проебал. От Ракалия он ушёл. Эстерхази не только не одарил его тремя тысячами, но и вообще содержал весьма скудно, разве что кормил и отдавался бесплатно. Сорок соверенов в день были зарплатой более чем недурной, особенно по нынешним смутным временам. Поэтому он только спросил, когда первое представление.
Режиссёр тяжело вздохнул и сказал:
— Вообще-то через семь дней. Так что придётся, гм… импровизировать.
Про картошку, которая молчит, как ты её не истязай. Ну, это банально. Все способы приготовления пищи и кулинарные приёмы произошли от пыток и казней. Например: сначала древние люди мучили других древних людей, прижигая им чувствительные места, а потом заметили, что горелое мясо приятно пахнет и попробовали его на вкус. Варка и жарка произошли от обливания кипятком и горячим маслом. Про потрошение и так понятно — чай не маленькие. Страшно даже и подумать о шпиговании. А про истинное назначение мясорубки знает всякий, читавший сочинение А. и Б. Стругацких "Трудно быть богом".
Насчёт выплёвываемого христова тела — как ни странно, это Сергей Есенин отличился в одном стишке. Ему это, правда, не помогло.
Templi omnium hominum pacis Abbas — "настоятель храма всех людей". Разумеется, под "людьми" здесь следует понимать Людей в истинном смысле, не связанном с грубой телесной оболочкой.
О религиозных обязанностях Базилио. Ну да, с этим у него было не всё хорошо. Если совсем уж честно, с того памятного момента на подлодке кот ни разу толком не молился. То есть как: на ночь он иногда бормотал что-нибудь вроде "прости Господи, ежели чего", а в иные моменты даже просил Бога отпустить ему грехи вольные и невольные. Но и только. Что ж касается изучения Евангелия и богословских познаний, с ними у кота был полный швах. Взять к примеру: он, конечно, знал, что Дочка-Матерь истинным Богом не является и поклоняться ей не следует. Но в самом её существовании и даже могуществе не сомневался. И так же он думал об Аллахе, которого временами поминал Тораборский Король.
Почему автор решил, что огромная люстра в кабинете ЛИСа именно золочёная, а не золотая? Однако подумайте, сколько может весить огромная золотая люстра? Это весьма опасный предмет. А опасных предметов, как уже было сказано, ЛИС у себя в кабинете не держал. (Во всяком случае, на виду.)
Разговоры о желудке и балкончике. ЛИС намекает на то, что птичьи основы с трудом сдерживают естественные позывы организма и имеют привычку гадить с высоты. В общем-то, это правда, но Фингал подобного себе никогда не позволял — он следовал путём труда и гигиены. Даже несмотря на вороньи гены, которые в нём присутствуют и иногда дают о себе знать.
О противоестественных склонностях хомячков. Увы, вышеописанные девиации и в самом деле свойственны этим милым пушистым зверькам. Вот относительно пристойное описание хомячьих утех: https://pikabu.ru/story/khomyachki_3576202. И это ещё цветочки: помнится, автору этих строк рассказывали, как злоебучий хомяк надругался над трупом собрата. Автор даже подумывал использовать эту историю в романе. Однако он отринул эту идею, в силу присущей ему моральной дисциплины, дискурсивной ответственности и т. п. Некрофилия — ужасающее зло, и ей не место на чистых и целомудренных страницах нашего повествования! Заметьте, даже похотливый козёл Септимий чтил понятия и избегал труположества и никогда не доёбывал тело клиента, если тот издыхал раньше времени. Да послужит это всем нам нравственным уроком!
Как подудолили Эстерхази Ларсона? Да так же, как и всех остальных. Пришли полицейские. И предложили стать инвесторами нового проекта ООО "Единая Вещательная Корпорация". Ну или ждать разных неожиданностей, начиная с внеплановых визитов налоговиков и кончая дел по уголовке и по политике. Перепуганный хомяк быстро подудолился — и ещё был рад, что не последнее взяли.
Разумеется, жалкие соверены хомячка были лишь незначительным вкладом в проект. Основные средства были получены от "Гросс-Банка". Председатель правления которого, слизень-трупоед Жуан Педру де Силва Феррейра, после переговоров был госпитализирован с острой формой финансовой недостаточности. Он пришёл в себя только после поглощения "Гросс-Банком" АО "Упырькредит".
Насчёт проблемы с артистами. Профессиональных актёров хватало более чем, но для сериала они не годились.
В далёком 280-м году тогдашний губернатор Директории, падуб Чурила Плёнкович, подписал указ о создании профсоюза работников искусства и культуры. В 282 году от этой организации отделился Союз актёров, режиссёров и театроведов. После национализации театров в 282 году эта организация смогла продавить на государственном уровне постановление, согласно которому актёра нельзя уволить без разрешения главрежа театра, его директора и самой организации. Это привело к тому, что средний возраст театрального актёра в Городе на описываемый момент составил 68 лет. Это сильно уменьшило посещаемость театров: не всем нравилось смотреть, например, ТЮЗовскую "Ромео и Джульетту", где Джульетту играла очень заслуженная, но очень пожилая корова, имевшая привычку ссаться во время сцены у балкона… А в театре "Современник" (который был прозван театралами "Старпёр") после того, как три Дездемоны подряд скончались во время сцены удушения от разных возрастных болезней, на эту роль позвали черепаху из старого помёта Тортиллы. Которая, несмотря на 102-летний возраст, с ролью справилась, хотя имела странную привычку откладывать яйца в оркестровую яму… Зрители всё это терпели, а некоторые отдельные эстеты даже говорили, что старая опытная корова сыграет юную девушку лучше, чем юная девушка.
Однако сериал был рассчитан не на столь изысканную аудиторию, а на обычный электорат и работяг. Которые старую корову в роли юной Рыбони не восприняли бы вообще.
Что касается поиска актёров в гей-среде — тут нужно учесть личные пристрастия главрежа, а также и комиссии. Впрочем, тут нужно учесть ещё и то, что не все комиссии состоят из пидарасов, но во всякой комиссии есть что-то пидаристическое. Это вытекает из самой сущности комиссии.
Насчёт мышиного ликёрчика. Старинный дохомокостный корейский рецепт. Берётся выводок мышат. Мышата должны быть трёхдневные, ещё голенькие, чтобы шерсть не портила продукт. Весь выводок топится в рисовой водке и настаивается год. Применяется как лекарство "от всего вообще", но есть особые ценители вкуса. Что касается ЛИСа и Когтеврана, то для этих уважаемых существ новорождённые мышки — лакомство. Тут и удивляться нечему.
По поводу Линуха Токсидо и дёгтя. Эта прискорбная история уже упоминалась во Второй Книге (см. Справка-синопсис. Политическая эволюция Директории). Тут мы её расскажем несколько подробнее.
Линух был общественно активным пингвином, любимцем технической интеллигенции. Известность он приобрёл как журналист — благодаря статьям о стрикулистах[5] в госучреждениях. Позже организовал Фонд Борьбы со Стрикулизмом (ФоБоС), чем и прославился.
Власть он получил в 283 году, на внеочередных выборах: непопулярный кандидат, выдвинутый его предшественником, зуёк Попкинс, как-то случайно сломал себе шею.
Линух был поклонником научно-технического прогресса. Он вложил немалые деньги в восстановление дохомокостных технологий, и, по слухам, добился определённых результатов. В частности, выяснилось, что древние технологии связи при определённых условиях могут работать и в тесла-среде. Однако внедрение этих технологий по ряду не вполне ясных причин оказалось проблематичным и несвоевременным.
Тогда Токсидо увлёкся идеей достичь Западного полушария, исследовать его и завести отношения с местными жителями. Каким-то образом ему удалось построить два корабля с паровыми машинами (так называемые "пароходы"), а также закупить в Лапландии и доставить в Директорию сто тонн угля. Благодаря беспрецедентным дипломатическим усилиям ему удалось получить заверения всех рыбонских флотилий о беспрепятственном пропуске кораблей через Средиземное море. Увы, оба судна были затоплены подлодками Полундры, не утруждающей себя соблюдением договорённостей, особенно в некоторых случаях.
Неудачная трансатлантическая экспедиция истощила казну, и Линух ушёл с поста, оставив после себя своего сподвижника Мулентия, который через четыре года снова передал власть Линуху. На сей раз он всерьёз озаботился экономическим развитием. Благодаря ряду простых мер — уменьшение налогового пресса, дерегулирование, обеспечение независимости суда, урезание полномочий полиции и т. п. — ему удалось добиться экономического бума. Однако через некоторое время его политика изменилась — он ввёл многочисленные регуляции, изобрёл новые виды налогов, а также начал строительство помпезного Храма Всех Образов Дочки-Матери. Каковое строительство оказалось чрезвычайно затратным, при этом работы не продвинулись дальше закладки фундамента (при Пендельшванце работы были прекращены, а на месте фундамента был устроен искусственный пруд — большой и грязный).
Именно в этот период пингвин запил, а потом перешёл на лапландскую дегтярную настойку, которая била по шарам гораздо сильнее. В конце концов он впал в маразм. Уже в маразме упростил и усовершенствовал налоговую систему, после чего — в начале 298 года — был, наконец, отстранён от власти.
Если кто заинтересовался дегтярной настойкой, то лучшей сейчас считается лапландская "СъТерва": даже при умеренном (но регулярном!) потреблении она плавно снизит ваш IIQ на 10–15 единиц без всякого дебилдинга. Хотя её можно изготовить и самому. Берётся кристалловская водка и разбавляется поняшьим шампунем-ополаскивателем для хвоста "Берёзка ароматная" (лучше всего — с экстрактом корня лопуха, это придаёт особый привкус) в отношении 70:30. Перемешать, но не взбалтывать.
Откуда Когтевран знал, что пересадить Глаз невозможно? Вообще-то он этого точно не знал. Просто ему не хотелось делать что-либо, противоречащее планам Братства, и уж тем более — делать это ради Лавра Исаевича. К Пендельшванцу он, напротив, относился хорошо, так что идея ЛИСа ему крайне не понравилась.
Про особые чувства ежей к филинам. Мыши, зайцы и суслики по отношению к совиным тоже их испытывают, но они у них окрашены скорее в мазохистские тона: их возбуждает, когда их сжимают в больших когтях. Тот же Когтевран пользовался немалой популярностью среди лаборанток, бухгалтерш и прочей мелочи. Зайчуток он тоже регулярно поёбывал. Однако с ежами такие психологические игры не проходят, о нет. До самоубийственного озлобления — как индюшки с индейками — они не опускаются. Но совам они ничего не забыли и ничего не простили.
ДК имени Зуева назван в честь первого художественного руководителя и директора театра Аркадия Константиновича Зуева-Кукуева (Райхина). При Абракадабре Мимикродоне директор, страдавший возрастрой гунявостью, назвал со сцены Мимикродона "Авракадавром", что диктатор счёл оскорбительным. Райхина отдали в ИТИ, где перешили до самой основы — из гордого альбатроса, каковым он был, его сделали позорным зуём, а для пущего унижения ещё и официально сменили фамилию. После гибели диктатора Аркадий Константинович прошёл обратный ребилдинг и вновь стал альбатросом — но фамилию оставил, говоря, что она служит напоминанием о преступлениях авторитарного режима. После смерти Аркадия Константиновича театр переименовали в "ДК имени Зуева-Кукуева". Однако же через два года после этого в худруки пробился удод Заур Кукуев, чуть было не разваливший коллектив и оставивший по себе очень недобрую память. Решением театрального коллектива фамилия "Кукуев" была удалена из названия театра.
Басня "Крот и гвоздь" принадлежит к тому же кругу произведений, что и басня "Ургант и Виторган" — и, кстати, её авторство приписывается мифическому Урганту. Посвящена она проблеме вбивания гвоздей в мошонки, интереса для современного читателя не представляет.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: а что там в самом начале упоминалось — страшное, грубое, липкое, грязное, которое будет раздавлено и всё такое? Отвечаем: это пламенные строки поэтессы Зинаиды Гиппиус, обращённые к самой гнусной, реакционной и мерзостной стране старого мира, трижды проклятой тюрьмы народов, Российской Империи, прозябавшей под гнётом ничтожного и гадкого царька николашки. Но это в частности. А вообще-то Братья относятся так же и к реальности в целом. Что отнюдь не мешает им сполна наслаждаться её маленькими радостями. Но Братья достойны большего, гораздо большего, бесконечно большего. И так будет, будет! А все остальные будут нака-а-азаны!
PS. Гиппиус дожила до многочаемой Революции, сметшей как паутину столь ненавистное ей иго царизма. Но и Революцией она осталась не вполне довольна. Oh, those Russians!
CHECKPOINT-3. 29 ЯНВАРЯ 313 ГОДА
Рукопись. Возможно, запись эфирного сеанса
…Будучи совершенным собранием совершеннейших существ, Братство устроено наилучшим способом из всех возможных. Однако внимание к конкретным деталям не благословляется сугубо, а то и трегубо. Потому умолчим о Явках, Паролях, Уставах, Работах, Агапах, Посвящениях, Установлениях, Высоких Отношениях и вообще обо всём, составляющем живую жизнь Братьев. Обратимся к одному лишь вопросу — а именно, к вопросу управленческому.
Вопреки домыслам профанов, Братство управляется наидемократичнейшим образом. Все братья равны, какое бы место во внешнем мире они не занимали. Братом может быть и хозяин домена, и ничтожный его слуга, и даже ездовой першерон. Но когда они встречаются на братской
И ещё о демократичности Братства. В лоне Братства Старшие не приказывают младшим. О нет! — это младшие должны догадываться, чего желают Старшие, и, сообразно догадливости своей, получать свои благословения и неблагословения. Так устроена сама Природа, в том же состоит и высокий принцип Эмергенции.
Более того! Чем выше вознёсся брат, тем меньше получает он прямых указаний. Вначале ему ещё сообщают намёки, потом намёки становятся всё более тонкими, а на самой вершине он обретает способность ловить руководящие мотивы буквально из воздуха, чуя фарватер Генеральной Линии сердцем.
Излучающая же Генеральную Линию Лучезарная Дельта сияет молча, и молчанием своим указывает Путь.
Но случаются порой обстоятельства непреодолимой силы, когда и сама Лучезарная Дельта вынуждена низойти до презренной земли и явить ей своё решение, единогласно-единомысленное.
В подобных обстоятельствах собираются Друзья на некое особое собрание, именуемое Полнотой Присутствия, а в просторечии — Пленумом. Выше него — только Съезд, он же Собор, о коем говорить мы не будем, дабы не смущать разумение безмозглых. Да и пользы в том нет, ибо с некоторых пор Лучезарная Дельта не созывает более Съезды, а почему — не нашего ума дело. Ограничимся тем, что нам дано.
Некоторые малопросвещённые существа полагают, что о созыве Пленума можно принять решение. О нет! Пленум
Каковая происходит планомерно и поэтапно, ибо Братство никуда не торопится, но везде и во всём первенствует и главенствует. Sapienti sat.
Лето, жаркое лето. Солнце стоит в ярко-синем небе. Хочется ветерка, но ветерок подымет пыль. Хочется воды, но до воды надо идти. Идти не хочется.
Скрип качелей во дворе и резиновый звон мячика, которым старшие ребята кидают о глинобитную стену. Сырой звук ударов палкой по плотной тряпке — где-то во внутреннем дворике выбивают ковры.
По пыльной улице движется черепаха с ведром воды на панцире. На заборе сидит обезьянка и дразнится, показывая язык. Кто-то из-за стены бросает в ведро камень. Ведро мелко дрожит, но не опрокидывается. Черепаха продолжает свой путь, не замедляя и не ускоряя шага.
Наш город называется Чарикар. Находился он в Нангархаре. Эти слова что-то означали — на старом языке, который никто не помнит. До Хомокоста здесь жили люди, на нём говорившие. От них самих и от их города не осталось ничего. Только название и трубы в земле. Когда воды было больше, она шла по трубам в дома. Но сейчас воды почти совсем не осталось. Подгорный Король обещал послать своих специалистов и найти воду.
Король всегда делает то, что говорит. Но не всегда торопится.
Идёт горилла с длинными руками, кутается в пёстрый платок. Он защищает от пыли. В Чарикаре очень пыльно.
С базарной площади несёт тухлым мясом. Его развешивают на железных крюках и оно так висит весь день. Вечером его кладут в холодильник, если он есть. Или жарят на электрической плите со спиралью. Днём не жарят. Всё, что горит, стоит денег. Даже кизяк с соломой. Им приходится топить зимой, когда холодно весь день. А тесла-зацепления бывают только вечером и немножечко утром. Утреннего едва хватает, чтобы вскипятить чай. Хорошо, когда есть аккумуляторы. Но они не у всех. У большинства — только кизяк с соломой.
Зато у нас аккумуляторы есть. У нас, у семейства Кроссоверо. У нас много хороших вещей. Наш дом самый красивый на всей улице. А может и во всём городе. Ведь мы тут власть. Ну, почти. Потому что власть в городе — Пульхерия Павловна. Она произрастает на главной площади и цветёт большими белыми цветами.
Мама рассказывала, что когда-то здесь рос саженец дерева Вак-Вак по имени Анчар. Сначала он был не злой и правил мудро, но потом возгордился. Он стал требовать от горожан сокровищ и поклонения. А когда лев Абу-ль-Фазл, посланный Подгорным Королём, пришёл увещевать его, он сорвал с него голову и увенчал себя ею. Но лев не стал служить Вак-Ваку, и тот убил голову Абу-ль-Фазла своим ядом. Тогда пришли существа от Короля и порубили Анчара на дрова. А на его месте посадили Пульхерию Павловну. Она умная и всегда даёт хорошие советы. Но она не может ходить и следить за порядком. Это работа семейства Кроссоверо. Так что главная, конечно, Пульхерия Павловна, но без нас она не смогла бы править.
Мой отец — Электрический Кот, его зовут Валентино Родольфо Кроссоверо. Он очень сильный. Он может посылать из глаз лучи, которые всё сжигают и разрезают. Он видит сквозь стены. Он может идти по дороге долго-долго без еды и даже без воды. И ещё он всегда находит то, что ищет. Поэтому его называют персекьютор, преследователь. Это свойство записано в глобальной переменной нашей основы. Я пока не знаю, что это такое — глобальная переменная. Но когда-нибудь я попаду в Тора-Бору, и там меня научат и изменят, как отца. А чтобы туда попасть, нужно ходить в школу, много тренироваться и веровать в Господа нашего Иисуса Христа. И вот тогда…
— Ма-а-аша! — громко кричит кто-то из-за стены. — Ма-а-а-аашенька!
Базилио дёрнулся всем телом и проснулся.
Он лежал в ложбинке меж корней огромной липы, застеленной свежими ветками. С трудом припомнилось, как он давеча настриг их лазером, удачно запитавшись от маленькой "электры".
Ему было жарко. Ложась спать, он выставил слишком высокую внутреннюю температуру — и перегрелся.
Он выключил батареи. Полежал немного, остывая, прислушиваясь к шорохам ночи. Потом осторожно встал, чувствуя подушечками ног земляной холод, и сделал несколько шагов.
Было темно. Жёлтая зимняя заря потихоньку разгоралась — но где-то далеко, откуда долетали только отдельные отсветы. Воздух казался каким-то пухлым, как бы набитым влагой.
Робко свистнула какая-то птица. Никто ей не ответил, и она обиженно замолчала.
Алиса, тихо спящая в той же ложбинке, задёргалась, заметалась во сне. Базилио кинулся к ней.
— Холодно… — простонала лиса сквозь зубы.
Кот, недолго думая, лёг на лису сверху, накрыл собой, подняв температуру тела до сорока двух градусов.
Через пару минут у него закружилась голова от перегрева. Зато Алиса успокоилась, засопела сонно и уютно. Базилио осторожно понизил градус до обычных тридцати восьми и устроился поудобнее. Осторожно потрогал торчащий лисий нос. Тот показался очень холодным. Тогда он осторожно подышал ей в ноздри. Лиса тихонечко фыркнула во сне и чуть приоткрыла рот. Обнажилась алая полоска десны и мелкие жемчужинки зубов.
"Я лежу на лисе" — эта мысль проплыла у Базилио в голове, как длинная водоросль, оторвавшаяся от речного дна и подхваченная потоком мыслей. "Я ей в носик дышу" — всплыло рядом. Кот понял, что у него — впервые в жизни — получается стихотворение, и задумался над третьей строчкой. Но больше ничего не выплывало, а подбирать слова механически он не умел. Тогда он сосредоточился на рифме, надеясь приставить остальное потом. Рифма не шла: промелькнуло что-то о колесе, карасе, колбасе, косе, красе, овсе — и даже какое-то per se попыталось влезть в строку… В конце концов он остановился на "я такой же как все". Слова были чужие, но стихи кот сочинял для себя, так что он решил, что это неважно. Потом в конце четвёртой строки, пока ещё холодной и пустой, замерцало "прошу". Подумав, получил — "я о чём-то прошу".
Баз тяжело вздохнул. Ну конечно же, он понимал, о чём просит. И даже слишком хорошо.
"Всё, хватит лирики, пора вставать" — решил он. И даже попытался. Но оторваться от тела лисы оказалось непросто. Оно было как мёдом намазано, и этот мёд лип к нему, лип и тянул, тянул.
До сих пор Базилио со своими желаниями справлялся. Но то, что происходило здесь, в этом зимнем лесу, было сильнее любого желания. Он чувствовал, будто стоит возле двери дома,
Странное чувство владело им. Сейчас он совсем не боялся заразиться от Алисы: он об этом даже не думал. Но он боялся её разбудить.
— Кхы-кхы! — раздалось из-за дерева.
Базилио вскочил, развернулся, срывая с носа очки — готовый разить.
— Извините, если не вовремя, — продолжил невидимый собеседник. Голос у него был стариковский, скрипливый. — Я тут мимо проходил. Не помешал?
Больше всего на свете коту хотелось проорать что-то вроде — "да, блядь! ты мне помешал, джигурда старопёржая, и лучше бы тебе сдохнуть прямо сейчас, скобейда, пока я тебе уши не поджарил". А потом привести угрозу в исполнение. Но рядом спала Алиса. Базилио подозревал, что она не обрадуется, если он начнёт кого-то увечить ни за что ни про что.
Поэтому он просто буркнул — "не помешал".
— Ну и хорошо, — из-за дерева показалось странное существо небольшого росточку, покрытое седой нечистой шерстью. Лицо его напоминало ежиное. — А я Тихон. Бывший сталкер. Теперь здесь живу. Какая у вас подружка симпатичная.
Странно, но этот бесхитростный комплимент коту понравился. Желание убить незнакомца прямо сейчас ослабело, осталось обычное "да хрен бы с ним, пусть живёт".
Алиса тем временем проснулась, поднялась, села, протёрла глаза. И с недоумением уставилась на шерстистого Тихона.
— Ой, — сказала она. — Вы же вымерли?
— А вот не совсем, — самодовольно заявил волосатый. — Разбираетесь, значит?
— Я биолог, — сказала лиса. — Алиса Зюсс.
— Биология это хорошо-о, — Тихон зевнул, деликатно прикрыв пасть ладонью размером со сковородку. — Вы же не местные? Я вас здесь раньше не видел.
— Не местные, — подтвердил кот, выставив микрофоны на полную — не окружают ли их какие-нибудь местные товарищи.
— Вот и хорошо, — обрадовался Тихон. — Тут, кроме упырей, никого и нет. Так они мне надоели, упыряки… А вы издалека?
— С Поля Чудес, — сказала лиса.
— Да неужто? — волосатое существо подалось вперёд. — Вот прям оттуда?
— Вам чего надо? — невежливо перебил кот.
Волосатый тут же смутился.
— Да, в общем-то, ничего… Живу я здесь. А не желаете ли со мной чайку попить? Заодно и поговорим. У меня медок домашний имеется, — посулил он.
Кот и лиса переглянулись. Лиса закивала головой.
— Ну ладно, — не стал спорить кот. Про себя гадая, что же это за чучело такое заявилось.
— Пожалуйста, уйдите, — попросила Рыбоня, жалко свесив картонные жабры. — Мне нужно побыть одной.
— Расскажи, не бойся, — поощрила его простипома с намалёванными плавниками. — Мы же твои подруги!
— Расскажи, Рыбоня, расскажи, детка, — наседала толстая макрель, мерцая чешуёй из фольги. — Если ты не расскажешь, я пойду в гостиную и не знаю что сделаю с этим подлецом Аморалесом!
Арлекин смотрел на всё это из-за занавески и морщился. С его точки зрения, эпизод был скучным. Правда, ему нравилась Рыбоня. Давешнего лемурчика прогнали, на его место взяли смазливого павианчика. Но Арлекину его распробовать запретили, чтобы добиться от него достоверной игры со страстью. К тому же именно сейчас — в парике, с наклеенными рыбьими причиндалами — обезьяныш выглядел как самая настоящая девочка, отбивая тем самым у маленького педрилки всякую охоту. А уж две толстые пупицы, изображающие водных жительниц, отвратили бы и самого завзятого натурала, до того они были хабалисты и гадки.
— Аморалес! Твой выход! — заорал помреж. Он принципиально называл актёров только по именам их героев.
Маленький пидрилка оправил курточку и вышел из-за кулис, сурово глядя на пупиц. Те сделали вид, что им страшно.
— Выйдите обе! — скомандовал он. — Я слышал, что ты сказала, — он вперил суровый взор в толстуху, которая только что назвала Аморалеса подлецом. — Но это неважно, — добавил он таким тоном, чтобы сразу стало ясно — ничего хорошего толстуху не ждёт. — А теперь пошли вон! Мне нужно поговорить с Рыбоней наедине!
Фальшивая макрель возмущённо сдристнула. Вслед за ней покинула сцену и ложная простипома.
Арлекин знал, что сейчас пупицы пойдут в театральный буфет, возьмут по кофе с пироженкой и примутся сплетничать. Скорее всего — насчёт его, Арлекина, зарплаты.
До жилища странного существа было минут пятнадцать ходу. Баз мог и быстрее, но Алиса быстрее не могла. Тихон тоже не особо торопился.
Всю дорогу лиса оживлённо болтала со странным волосатиком. Кот молчал, потому что разговор у них шёл о биологии. Сперва обсуждали наследование признаков, потом заговорили о числе хромосом у грызунов. Базу всё это было непонятно и чуждо. Он пару раз попытался вставить реплику, но безуспешно. Алиса была увлечена беседой и его не замечала. Как будто его и не было.
Ну конечно же, Баз всё понимал! Лисе было скучно, а тут ей попался свежий собеседник. С которым ей было так интересно разговаривать про наследование признаков и прочие недоступные его уму вопросы. С Базилио она, небось, никогда столько не разговаривала! И с таким живым интересом! Ну конечно, о чём говорить с простым Электрическим Котом, который всего-то пару раз спас ей жизнь… какие пустяки, когда рядом такой замечательный волосатый чудила с подвешенным языком! Который, блядь, пришкандыбал так вовремя, так кстати!
Всё это было совершеннейшей неправдой. Алиса Базом не пренебрегала. А волосатый чудила своим появлением спас кота от непоправимой ошибки, которую он чуть не совершил. Но кот не чувствовал благодарности, нет. Он плёлся за лисой — сердитый, надутый. В душе его вызревала большая обида. Она, как магнит, притягивала к себе мелкие забытые моменты, случайные эпизоды, непонятки и шероховатости. Вроде бы давно забытые, они замелькали в памяти. Базилио вспомнил все случаи, когда Алиса обращалась с ним неуважительно, хитрила, что-то утаивала. Особенно — её крайне странное исчезновение с Поля Чудес и возвращение в компании доберманш. Ну да, Поле было местом волшебным и фантастическим, на это можно списать многое — но вот поведение лисы до исчезновения… как она ему тогда сказала? "Мне нужно побыть одной. Пожалуйста, не ходи за мной как хвостик." А потом — "оставь меня в покое, мне очень надо". И что же это ей было надо?
Вообще-то кот рассчитывал, что по той истории лиса сама даст какие-то объяснения. И великодушно предоставил ей время. Она же объясняться не торопилась. У неё были от кота какие-то тайны. А вот от этого волосатого у неё тайны есть?
Какой-то частью своего ума Базилио понимал, что всё это чепуха и он сам себя накручивает. С другой стороны, у него действительно накопились вопросы. Не то чтобы серьёзные, но заслуживающие проговаривания. Которые влюблённый кот до поры до времени игнорировал. Забыв о том, что непроговоренное и оставленное на потом обычно вылазит в самый неподходящий момент.
Когда они, наконец, дошли до места, Баз был уже на взводе.
Съёмки — это называлось так — шли в ДК имени Зуева. Кресла в партере демонтировали, а каждый свободный сантиметр забили сложным оборудованием. Одних только жаб крупного плана было аж четыре штуки, и это не считая широкоугольных улиток и саранчи. Оставшиеся два передних ряда занимал технический персонал. Который постоянно гоношился, орал, чего-то требовал. Арлекину иногда казалось, что актёры тут всем только мешают.
Режиссёр вдохновенно взмахнул белым платочком. В ухе Арлекина щекотно зашевелился червячок-суфлёр.
— После того, что произошло сегодня, — начал Арлекин, стараясь вообразить Рыбоню голеньким, чтобы добавить на лицо эротизма, — произошедшее полностью меня изменило… Ты поняла, что я сделал, Рыбоня? Я отказался от пяти тысяч соверенов за тебя. За пятьдесят соверенов можно купить самку на любой вкус. Я отказался от пяти тысяч! Надеюсь, этот жест поможет тебе понять то, что я сам только что понял…
"Какая же это ёбаная хуйня" — думал тем временем Арлекин. Сейчас за пять тысяч можно было купить эргастул со всем его содержимым, и все это отлично знали. Однако режиссёр настоял именно на этой цифре. "Самкам нравится, когда за них много денег дают" — объяснил он.
На самом деле Арле мог говорить что угодно, хоть просто "бла-бла-бла". От него требовалось только шлёпать губами и смотреть на Рыбоню как на материальную ценность. Звук монтировали отдельно, в концертном зале на втором этаже. Он туда разок зашёл. И узнал, что его самого озвучивает какой-то боярышник. Правда, у боярышника был красивый баритон. Но всё равно было в этом что-то извращённое.
— Скобейда! Жабу разверни, упыряка криворукий! — раздалось из партера.
— Та пийшов ты в ятло! — проорали в ответ. — Свит хто ставити буде? Тарас Шывченка?
— Я отношусь к вам с глубочайшим уважением, — тем временем тянула своё Рыбоня, — но я не вольна распоряжаться своим сердцем, а моё сердце уже занято другим чувством…
И тут режиссёр внезапно вскочил и мощным ударом хвоста разбил под собой стул.
— Скобейда!!! — заорал он, хватаясь за голову. — Дочь твою Мать через три пизды в зелёный сарафанчик!
— Э? — не понял Арлекин.
Крокодил сел на пол и тяжело задышал.
— Так, — сказал он, немного придя в себя. — Арлекин, ты кого играешь?
— Полковника Аморалеса, — сказал педрилка.
— Вот именно. Полковника. А если ты полковник… — крокодил разинул пасть и заорал, — где твой мундир?! Мундир, я вас спрашиваю?!!
— Так вы же мне не дали, — не понял Арлекин.
— А сам не видишь, что ли? Ты в какой-то хипстерской курточке разгуливаешь как поц! Какой ты в этой курточке генерал?!
— Моё дело роль читать! — обозлился пидрилка. — А режиссёрское ви́дение — это не моя компетенция!
— Ах ты ж ёбаный ты нахуй, — простонал крокодил. — И какой чёрт занёс меня на эту галеру!
— Чо-чо? — Арлекин посмотрел на режиссёра с недоумением…
— Какого хуя я во всё это впрягся? — перевёл крокодил свою жалобу на общедоступный язык.
У крокодила и в самом деле имелся повод для недовольства. Прежде всего — собой. Ибо он и в самом деле впрягся в дело почти безнадёжное.
Двадцать четвёртого января, с утречка, он вышел на улицу, чтобы купить утреннюю газету. Тут его арестовали и привезли в полицию. Где, вместо пиздюлей, его внезапно угостили кофе с ликёром. И спросили, за какое время он может поставить пьесу. Точнее, десять пьес минут на сорок каждая, связанных общим сюжетом. С заделом на продолжение.
Крокодил вздохнул и сообщил, что, согласно минкультовского приказа номер 602 "Об утверждении типовых отраслевых норм труда на работы, выполняемые в организациях исполнительских искусств", на подготовку к премьере выделяется пятнадцать читок-репетиций. Хотя, конечно, репетиций нужно не меньше двадцати, чтобы труппа сработалась и дала приемлемый результат. Ему же, ввиду новизны и сложности задачи, понадобится репетиций тридцать, что при разумной загрузке артистов означает — три месяца. Это, конечно, если нужна ремесленная поделка. Если же говорить о высоком искусстве…
Но ему не дали поговорить о высоком искусстве. Сначала сидящий напротив него огромный пёс гавкнул так, что свет погас. Крокодил, по собственному своему признанию, не обосрался только потому, что нечем было: он сидел на лечебной диете.
Когда свет всё-таки включился, слово взял мелкий, но чрезвычайно самоуверенный кролик. Он сообщил, что вопрос о сроках давно решён. Ни о каких трёх месяцах не может быть и речи. О месяце тоже. Продукт нужен вчера, в крайнем случае сегодня. В самом-самом крайнем случае у труппы есть пять дней на всё про всё, начиная со сценарной работы и кончай репетициями, после чего начинаются съёмки. Если же кто-то не может работать в таком темпе, этот кто-то идёт в жопу. А заказчики пойдут в "Современник" или в ТЮЗ, где и наймут нормального постановщика. Который даёт продукт, а не гонит хуйню.
Крокодил был безумно возмущён таким подходом и хотел немедленно отказаться. Но упоминание театра "Современник", который режиссёр презирал за бездуховность и ремесленнический подход, изменило ситуацию. Когда же была озвучен приблизительный бюджет проекта, он заинтересовался уже всерьёз. И в конце концов решил — была не была! — тряхнуть стариной. Сроку он просил десять дней, после долгих препирательств сошлись на семи. Зато смету подписали быстро и без сокращений. А также пообещали решать любые проблемы творческого коллектива по первому же сигналу. В заключение мохнатый полицай лично вручил крокодилу банку с айсом — для стимуляции творческих способностей.
Так что теперь, решил режиссёр, все будут дневать и ночевать здесь.
Артистам показали, где гримёрки, дали помыться и вручили по пачке листов формата А4, содержащие сценарий. Каковой должен был быть ими изучен, осознан и понят до завтрашнего утра.
Через полчаса Арлекин лежал на узкой кроватке — ему постелили в каком-то чуланчике — и читал. Ежеминутно дочерясь, а иногда и плюя на пол.
Сериал назывался "Рыбоня без ауры". Начиналось там всё с того, что у скромной нототении с Хохзеефлота родилась девочка хомосапого вида. Чтобы избежать обвинений в сухопутности, мать продала дочку на сушу, в банду стервятников. Тут у девочки открылась редчайшее свойство — полное отсутствие ауры. В связи с чем стервятники стали её использовать для квартирных краж. Однажды Рыбоня — так прозвали маленькую воровку — залезла в храм Дочки-Матери, чтобы украсть святую икону "Дашенькина щёлочка", выложенную перламутром и лазуритом. Там она столкнулась с молодым педобиром Хулием Мазуриком и в него влюбилась. Хулий тоже полюбил её, но служение Дочке-Матери ставил выше земного чувства. Покуда он разрывался между Дочкой и Рыбоней, на последнюю положил глаз полковник Аморалес, свирепый и безжалостный рыбовладелец. Этот коварный негодяй делал вид, что любит её, а на самом деле собирался использовать девицу для похищения тайных сокровищ Полундры…
На этом Арлекин сломался. Отложив в сторону листочки, он думал минут десять, откуда сценаристы понатащили всей этой хуиты.
Особенно удивляло введение темы рыбонов. Он-то помнил, что ещё совсем недавно употребление слова "рыбон" не благословлялось. Неверный педобир в качестве положительного героя тоже выглядел странно. Непонятно было всё и с Аморалесом. Арле перечитал текст трижды, но так и не понял, какой же именно армии он полковник. Впечатление было такое, что авторы сценария об это просто не думали… От всех этих трудных загадок клонило в сон.
Он так и заснул с пачкой листов в руке — затраханный, но не потрахавшийся.
Наутро — а разбудили всех рано — была первая репетиция. От Арлекина ничего особо не потребовалось, даже знание текста: ему запустили в ухо мелкого червячка-суфлёра. Впрочем, там и текста-то было с гулькин хрен: Арлекин должен был сидеть в высоком кресле и стегать по щекам хворостиною старую гусыню, пришедшую просить за единственного сыночка-педобира, которого злой полковник хотел отправить на фронт. Это всё было, разумеется, бредятиной, причём во всех решительно отношениях — начиная хотя бы с того, что никакого педобира гусыня снести не могла даже теоретически. Тем не менее, Арлекин справился, хворостиной помахал, а потом ещё и обоссал просительницу в порыве вдохновенья. Режиссёр, правда, обоссывание не утвердил, редуцировав его до плевка в клюв. Но для начала всё получилось очень даже недурственно.
У остальных дела тоже шли ни шатко ни валко. Конечно, большинство набранных артистов не играло, а хомячило, но каких-то серьёзых проёбов тоже не наблюдалось.
А вот с реквизитом регулярно возникали проблемы. Причём о том, что он вообще нужен, вспоминали иногда посреди репетиции — как это вот только что случилось с этим грёбаным мундиром.
Базилио ожидал (а если честно — надеялся), что Тихон обитает в какой-нибудь грязной норе. Но бывший сталкер привёл их к небольшому аккуратному домику. Он висел метрах в трёх над землёй, принайтованный к стволам огромных пиний просмолённым канатом. Наверх вела деревянная лестница с жиденькими перильцами.
Вся эта конструкция показалась коту сомнительной и даже халтурной, о чём он не промолчал. Лиса смутилась, занеудобилась. Но Тихон ничуть не обиделся. Просто сказал, что домик хоть и выглядит не ахти, зато пережил пять Выбросов.
Лиса посмотрела на волосатого уважительно, даже с восхищением. Кот это заметил — и его аж перекосило от злости.
В домике оказалось тесновато, но уютно. Небольшие окошки давали достаточно света. Дощатые стены были покрыты светлым лаком. В красном углу, перед образом Дочки-Матери В Стрингах, теплилась лампадка. В углу противоположном стояла керамическая печурка — такие кот видел у себя на родине в молодые годы. От неё шло тепло, но дымом не пахло. Базилио посмотрел в инфракрасном свете, потом в микроволнах. И понял, что внутри печурки лежит "ведьмина коса".
У глухой стены стоял невысокий поставец, у окна — немалых размеров сундук, служащий, судя по тюфяку сверху, ещё и спальным местом. Кот из любопытства попробовал посмотреть в рентгене, что там внутри. Но увидел только глухое тёмное пятно. Похоже, изнутри сундук был покрыт металлом.
Середину комнаты занимал стол. Без скатерти — зато начисто выскобленный.
— Прошу вас, располагайтесь, — бормотал волосатый, вытаскивая из-под стола табуреты. Лисе он достал повыше и поновее, коту — тоже крепкий, но уже серый от времени. Базилио на месте хозяина поступил бы так же. Но сейчас он воспринял это как очередное проявление неуважения.
Тем временем Тихон, даже не подозревая о котовых переживаниях, торжественно достал вазочку с густым тёмным мёдом и расписные чашки. Нашёлся и заварной чайник, фарфоровый, с розой на боку. Другой чайник, с водой, был водружён на печь. Осторожно отворив дверцу, Тихон пошевелил хворостинкой "ведьмину косу". Та моментально раскалилась и зафонтанировала электричеством. Хозяин ловко захлопнул дверцу прежде, чем искры посыпались на пол.
— Вот сейчас жар-то пойдёт и будет у нас кипяточек, — пообещал Тихон. — Вы медок-то кушайте. Ну и это, того… полялякаем? Я тут один живу, как сыч. Чего на свете белом деется — не ведаю.
Кот посмотрел на мёд, который он не ел в принципе. И решил, что за такое угощение кое-кто сейчас поплатится.
— Медок, значит, — сказал он голосом, не обещавшим ничего хорошего. — Полялякаем, значит.
До лисы, наконец, дошло, что с Базом что-то не так. Она посмотрела на него с недоумением и испугом. Коту же её гримаска показалась презрительной. Шерсть на загривке у него встала дыбом.
Тихон внимательно посмотрел на гостей и неодобрительно покачал головой.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, — попросил он негромко и серьёзно.
Лиса хотела сказать, что они и не ссорились. Потом снова взглянула на своего спутника, и поняла, что они именно ссорятся, причём кот считает её в чём-то виноватой. У него это было на морде написано.
Никакой вины лиса за собой не чувствовала — по крайней мере, в данный момент. Она почувствовала себя оскорблённой. Фыркнув, Алиса задрала нос и от кота отвернулась.
— Не надо этого, — тем же тоном сказал Тихон. — А то у вас будет как у нас.
— Как с кем? — кот посмотрел на Тихона в упор.
— Ну, как с нами. Я ж вуглускр, — бывший сталкер опустил глаза.
— Вуглускр? — Базилио так удивился, что на мгновение забыл о своей обиде. — Вы же вымерли!
— Ну в общем да, вымерли, — Тихон развёл руками. — Я последний остался. Так я про то и рассказывал… ну, когда сюда шли… Я думал, вы слушаете.
Кот тут же вспомнил своё унижение.
— Извините, не биолог! — рявкнул он, вставая. — Я в ваших генах не понимаю! У меня образование специфическое! — его несло, он не мог остановиться. — Могу конкретнее! Медку, блядь, кому-нибудь пустить по всей морде…
Возмущённая до глубины души Алиса тоже вскочила и уже открыла рот, чтобы высказать коту всё, что думает. Что он ведёт себя безобразно, что он позорит её перед хозяином дома, что…
Но в этот самый миг — не иначе как высшие силы вмешались! — перед ней промелькнуло нечто вроде видения.
…Перед Алисой синем пламенем горела и шипела "электра". По бокам зелёным светом сиял "ведьмин студень". Прохода не было.
Если бы у неё был дублон, она попыталась бы отправить в "электру" своего дубля в качестве отмычки. Но монетку она швырнула в лицо Базилио, когда они в последний раз выясняли отношения.
Идти обратно не было сил.
Она осторожно села на горячую землю. Посмотрела по сторонам — не видно ли кого. В смысле, кота — теперь она даже мысленно называла его "он".
Кота не было видно — по крайней мере, вблизи. Алиса знала, что он где-то рядом. Охраняет. Её это неимоверно бесило. Она же ему всё сказала. А он ей ответил такое… она вспомнила его лицо, его слова — и, наконец, разрыдалась.
Главное — она никак не могла понять, как это всё получилось. Ещё вчера они с котом были почти что одним целым. А теперь они враги. Любящие друг друга, но враги. И главное, из-за чего?
"Но я же права" — думала Алиса. "Я права, а он виноват. Пусть просит прощения. Я его прощу, но пусть он попросит."
При этом она чувствовала, что Базилио — который был где-то рядом — думает о себе то же самое. Что это он прав, а она виновата. И что если она к нему придёт, он её, конечно, простит. Если она попросит.
Но ведь это неправильно. Это она должна его прощать. И пока он с этим не согласится, она с ним общаться не будет…
— Дуррра! — раздалось откуда-то сверху. Лиса подняла голову и увидела креакла. Он висел в воздухе вниз головой, как на ниточке подвешенный. Видимо, он угодил в воздушную "аскольдову могилу". Выбраться он из неё не мог. Но это не мешало ему каркать.
Алиса зажала руками уши, чтобы не слышать гадкую тварь. Но всё равно услышала —
— Ррразряд! Ррразряд! Каррр…
Тут откуда-то издалека прилетел зелёный лучик, и креакл заткнулся.
Лиса подумала немного, услышала она слово "карусель" или всё-таки нет. Решила, что всё-таки нет.
— Ничего, как-нибудь, — пробормотала она, заставляя себя встать.
В этот момент ворочающаяся на своём горячем ложе "электра" выбросила длинный невидимый отросток и дотянулась до ноги Алисы. Электроны, злые, как голодные блохи, прыгнули на неё, укусили за пальчики.
Алиса закричала, отпрыгнула назад. Поскользнулась. И шлёпнулась прямо в пузырящийся "ведьмин студень"…
— Баз! Нет! — закричала Алиса, опрокидывая табурет и бросаясь к Базилио.
. .
— Вот так-то лучше, — удовлетворённо сказал Тихон, разливая густой тёмный чай, пахнущий травами.
— Й-извините, — сконфуженно сказала лиса, не опуская рук, обвитых вокруг котовой шеи.
— Простите, — буркнул Баз, осторожно гладя Алису по спинке. — Нашло на меня что-то.
— Да нешто я не понимаю, — вуглускр тяжко вздохнул. — Вы это… осторожнее всё-таки.
Кот и лиса осторожно разомкнули объятия, не отрывая взглядов друг от друга.
Глаза лисы искрились, как драгоценные камни. У кота глаз не было, но это не мешало ему смотреть на Алису с любовью и нежностью.
— Хорошая вы пара, только неопытная, — Тихон шумно, по-стариковски вздохнул. — А с мёдом что не так? Не любите?
— Я сладости не чувствую, — объяснил кот. — И глюкоза с сахаром мне не полезны, я АТФ сам синтезирую. А вот чай — пожалуйста. Он из чего?
— Свою смесь готовлю, — Тихон довольно улыбнулся в бороду. — Основа — кипрей, кладу ещё шиповник, крапиву, моркву сушёную добавляю, а ещё мяту и зверобой. Кардамон молотый тоже хорошо, да сейчас нету…
— Й-извините, — осторожно вошла в разговор лиса, — а кориандр вы не завариваете? У нас в лаборатории сотрудница делала…
— Из кинзы-то? А как же! Хотите?
— Нет, я так… Этот тоже очень хороший.
— Кипяточку подлить? Или свеженького? — предложил Тихон.
— Свеженького, — решил кот. Чай ему взаправду понравился.
— Мёд чудесный, — сказала лиса, облизывая ложку длинным розовым языком. — А что, на Зоне пчёлы разве водятся?
— Да какие пчёлы, Дочь с вами, — благодушно ответил волосатый. — Это глюкозники. Червячки такие. Их стригут и мёд из шерсти варят.
— Помню, я по ним курсовую писала, — оживилась лиса. — Нам задали сконструировать фрагмент гена, который отвечал бы за выработку эль-глюкозы, это энантиомер де-глюкозы, а вообще там шестнадцать стереоизомеров…
Кот громко кашлянул. Лиса прижала ушки и посмотрела на него виновато.
— Й-извини, — сказала она, — я опять…
Кот, конечно, лису уже давно простил. Но ему внезапно захотелось её уесть. Он напрягся, вспоминая, чему его учили на теории ближнего боя.
— Сколько волокон иннервируют мотонейроны трицепса? — спросил он, ехидно улыбаясь.
Лиса задумалась.
— Ой, так я не скажу, — призналась она. — Это смотря чей трицепс… Волокон двести, наверное, — предположила она.
— У меня — тридцать, — сообщил кот с гордостью.
— Знаю, — сказала Алиса. — Я же твоей моделью занималась. Только у тебя это не настоящие мотонейроны, а кибридные аналоги. Мы так и не разобрались, как это работает, — грустно признала она.
Кот почувствовал себя отмщённым. Не то чтобы совсем, но в какой-то мере. И великодушно сменил тему.
— А всё-таки, — спросил он Тихона, — как же это вы не вымерли?
— Долгая история, — вздохнул вуглускр. — Тут с самого начала нужно. А то про нас всякие глупости говорят… Вот скажите — почему вуглускры вымерли, по вашему просвещённому мнению? Вы не смущайтесь, говорите как сами знаете.
Кот пожал плечами. Позорную историю вуглускров знали все.
— Ну как. Вы своими самками брезговали и любили мышей. От мышей у вас потомства не было, потому что число хромосом разное. Ну и всё.
— Вот-вот, так и говорят. Что это мы, самцы, своих женщин забросили. А вообще-то всё наоборот было.
Лиса подняла ушки. Кот тоже заинтересовался и попросил подробностей.
— Видите ли какое дело… — начал Тихон. — Мы, вуглускры, жили тихо, никого не обижали. Но однажды…
— Этот последний был, — огорчённо сказала жаботка-гардеробщица, принимая обратно китель.
Арлекин злобно уставился на огромный театральный гардероб, где висело с полусотню разных мундиров, шинелей, форменок на все основы. Ничего из этого ему не подошло. Брюки были ещё туда-сюда, а вот с верхней частью случился полный афронт. Всё, что было хомосапого в театральных запасниках, сидело на педрилке как на корове седло: то рукава коротки, то плечи широки, то по спине шла складка шириной с ладонь. С отчаяния он даже примерял старинный капральский казакин для рептилий. Как ни странно, он-то как раз сел по фигуре, вот только на мундир полковника Аморалеса эта штука не походила ни в коей мере.
— Больше у нас ничего нету, — вздохнула жаботка.
— Как это нету? И что вы нам делать прикажете? — крокодил клацнул пастю.
— Не знаю. Наверное, шить, — жаботка совершенно не впечатлилась гневом интеллигента.
— Шшшит? — прошипел режиссёр, то ли по-русски, то ли по-английски. — Факин шит! — уточнил он.
— За три дня управимся, — заявил театральный портной, долгоносик по основе. — При условии оплаты сверхурочных.
— Какие три дня?! — взвился крокодил. — У нас есть три часа!
— За три часа, — обиженно сказал долгоносик, — я могу снять с этого существа мерку. И рассмотреть общую концепцию…
Режиссёр молча и страшно вцепился зубами в занавеску.
Грустная история, которую поведал Тихон, была такова.
Когда-то вуглускры считались преуспевающей основой, высококультурной, не склонной к насилию, зато очень симпатичной. На скептические взгляды гостей Тихон ответствовал, что он уже старик, к тому же страдающий всякими стариковскими хворями. А в молодости он был не серым и волосатым, но белым и пушистым. Самки вуглускров тоже были всеми любимы — гладкобокие, любвеобильные, с врождённым талантом делать минет и выпекать сдобу. Единственным их недостатком — долго принимаемым за достоинство — была чрезмерная доверчивость. Что их и погубило, когда появилась некая пророчица, именем Сулико Добсон. Кто она была по основе, непонятно, откуда взялась — тоже. Зато у неё был дар вызывать к себе доверие. Начинала она как базарная воровка, потом стала фокусницей. Покрутившись там и сям, она нашла себе подходящую жертву — милых и доверчивых вуглускриц. Среди которых начала проповедовать своё учение. Состояло оно в том, что все самцы прокляты Дочкой-Матерью, которая сама самка и любит только самок, а самцов ненавидит за какие-то их преступления. Что это за преступления, Сулико говорила только уверовавшим — и почему-то на английском. Например, молитвенное созерцание икон Дочки-Матери эта самая Лиза называла "лукизмом". Ещё был какой-то "абьюз", "менсплейнинг" и разные всякие другие слова. Так или иначе, пророчица подучила самок вуглускров ненавидеть самцов, в особенности своей основы, с ними не спариваться, ну и всячески их третировать и презирать. А служить только ей одной, кормить её и за ней ухаживать, ну и вылизывать всякие места. Самки вуглускров в это уверовали, бросили своих мужей и детей и поселились вместе с пророчицей, чтобы её охранять, обслуживать и удовлетворять.
В конце концов Сулико умерла от ожирения, но учение её осталось. Так что у самцов не было другого выхода, кроме как жить с самками другой основы. Как правило, это были мыши: вуглускры им нравились, а учение пророчицы Добсон — нет. Увы, потомство от вуглускров они не могли при всём желании: не позволяли хромосомные наборы. У мышей было по сорок хромосом, а у вуглускров — по сто семьдесят четыре.
— Вот и вымерли, — закончил Тихон свою печальную историю. — А теперь нас же и срамят — дескать, это мы наших самочек бросили ради мышей. Ну неправда это!
— Й-извините, — лиса сделала вежливое лицо, — но всё-таки… Вы-то как на свет появились?
— Случайно, — признал Тихон. — Бабка моя глухая была от рождения. И это… глуповата, чего уж там. Так что учение это проклятое она слушать не могла, а что до неё доходило — того не понимала. Поэтому честно прожила с моим дедом и родила от него. Папу моего и маму. Когда они выросли, остальные вуглускры уже старенькие были. В общем, решили они скреститься и возродить наш род. Мама родами умерла, — грустно закончил он.
— Н-да, — только и сказал Базилио. — Жаль, конечно… — тут Баз вдруг почувствовал, что ему ужасно хочется задать старику один вопрос. На которой тот наверняка обидится. Но задать его всё-таки хотелось.
— Вы меня извините… — начал он, но Тихон его прервал.
— Про мышей, небось? Как у меня с мышами? Да никак! Видеть их не могу! И слышать про них тоже! Я вот из-за этого из сталкеров ушёл. Вроде и нормальные ребята, а как выпьют, так и начинается — эй, вуглускр, а ты до мышей доёбывался… вот это вот всё.
— И вы так и прожили всю жизнь… без любви? — спросила Алиса, исполнившись сострадания.
— Ну не то чтобы прямо совсем, — старик смутился. — Всякое бывало… в молодости я шалопайничал, конечно… В основном с канцелярскими работницами. Они только снаружи серые, зато внутри… Ну да теперь-то уж чего… Я один живу. И, знаете, доволен. Тихо, спокойно. Вот только скучно. Так вы, может, расскажете чего-нибудь? Как вас сюда занесло-то? И что вы на Поле Чудес делали?
Кот и лиса посмотрели друг на друга. Потом Алиса помотала головой — дескать, давай ты.
— Это долгая история, — честно предупредил Базилио. — Но если вы не торопитесь…
— Куда мне торопиться-то? — грустно усмехнулся вуглускр. — А что история долгая, так это хорошо. Будет потом что вспомнить. Вы начинайте. Лучше с самого начала. Вот только я себе чайку налью… — старик набу́хал себе полчашки заварки, положил медку и приготовился слушать.
— Ну, в общем, — начал Базилио, — я вообще-то как бы с Тора-Боры…
— Смотри, — прочувствованно сказал крокодил. — От сердца отрываю.
Арлекин повернулся перед зеркалом, потом ещё раз. Мундир сидел на нём как влитой, как на него сшитый. Разве что рукава были чуть коротковаты. Но это была мелочь, незаметная на общем фоне.
— Если ты хоть одно пятнышко на него посадишь, я тебе ноги отъем, — серьёзно пообещал зелёный. — Ты вообще понимаешь, что это?
— Да понимаю я, — пидрилка про себя подумал, что надо бы в таком виде покрасоваться перед Эстерхази. Разумеется, без штанов.
— От сердца отрываю, — повторил крокодил, и тут же добавил восхищённо: — Но как сидит!
Да, костюмный вопрос был решён. Дорогой ценой, но решён.
Режиссёр, порвав в ярости три занавески и наволочку, пошёл к себе достал из личного сейфа ключ. Которым он, облившись солёными слезами, открыл запечатанный платяной шкаф с коллекцией из Большого Государственного Архива. Где хранились бесценные сокровища: настоящие дохомокостные человеческие мундиры эстонской и румынской армий.
Формально эта коллекция принадлежала государству. Однако ещё при Гнотрещемыльде театр получил право на её бессрочное хранение и использование в постановках[6]. Разумеется, этим правом не злоупотребляли. Но решить проблему нужно было вотпрямща и любой ценою.
И вот тут, наконец, Арлекину повезло. На него идеально сел эстонский генеральский китель: парадный, белый с синим, изумительного кроя. Когда Арлекин первый раз посмотрелся в зеркало, то сам себя не узнал: в нём появилась какая-то внушительность, даже властность.
Режиссёр был впечатлён ещё более. И после недолгих раздумий повысил "полковника Аморалеса" до генерала.
В качестве завершающей детали он преподнёс артисту белую резную тросточку, необычайно изящную. Крокодил купил её на какой-то барахолке, прельстившись красотой вещи. Но ему она оказалась неудобна из-за коротких крокодильих лапок.
Зато хомосапому Арле она очень даже подошла.
… — Вот так вот и погиб крокозитроп, — закончил кот и налил себе черносмородинового чая с земляничным листом.
— И оставил нам вот это, — добавила Алиса, доставая из тайника сперматофор.
Тихон осторожно взял вещицу, повертел в руках, потом положил на стол.
— Ишь ты, — сказал он с каким-то даже уважением. — Сам погибал, а про потомство думал… А мы, вуглускры… эх! — он махнул рукой.
— Но вы же говорите, что ваши самки сами вас бросили? — пришёл на помощь кот.
— Так-то оно так… А всё-таки… Может, мы неправы в чём-то были…
У кота вертелся на языке ответ, но он промолчал. Но не промолчала Алиса.
— Вам надо было убить эту пророчицу Сулико, — сказала она. — Собраться вместе, поймать и убить. Тогда бы вы не вымерли.
Базилио посмотрел на Алису с удивлённым уважением. Таких слов от лисы он не ожидал. Хотя и был с ней полностью согласен.
— Ну как же это, убить? — всплеснул ручками вуглускр. — Мы же культурные существа… Это же не метод… Вот вы могли бы убить самку? Которая ничего лично вам не сделала?
Алиса пожала плечами.
— Я вектор-мастер первой категории. У меня бывали ошибки. Я отправляла их в биореактор. Самок — чаще, чем самцов, от самок было бы плохое потомство. Or else?
Тихон засунул руку в шерстяные заросли на шее и задумчиво почесался.
— Давайте не будем об этом, — попросил он. — Больная тема. Вы лучше дальше расскажите. Вот погиб крокозитроп, и что дальше?
Кот решил, что пререкаться в гостях с хозяином дома — плохая идея.
— Так вот, значит, — продолжил он, — крокозитроп умер, конь свалил, а у нас осталось одно желание. И мы попросили, чтобы нас перенесли на Поле Чудес.
Старичок чуть не подпрыгнул вместе с табуреткой. Было видно, как его распирает от любопытства.
— И что там? — задал он давно мучивший его вопрос.
Кот задумался, как бы передать свои впечатления от Поля Чудес одной фразой, но не преуспел.
— Там
— Вы поподробнее, пожалуйста, — в голосе вуглускра прозвучала мольба.
— Ну-у, — кот задумался, — сначала там была башня…
— И три луны. А потом началось, — добавила Алиса. —
— Разберёмся, — нетерпеливо сказал вуглускр. — Вы говорите, говорите.
Кривоосиновский переулок состоял из пяти маленьких аккуратненьких домиков — три по левую сторону, два по правую. Их закрывали заборчики, увитые плющом. Вообще-то домиков должно было быть шесть. Но возле пятого лепился небольшой неудобный участочек, огороженный частоколом. За ним виднелась хибарка, крытая дранкой. Рядом с ней росла старая кривая осина. Вероятно, та самая, что дала название переулку.
Молодая коровёнка осторожно посмотрела через плечо. Вроде бы никого не было.
Не то чтобы ей было боязно. Скорее, стыдновато.
Тёлочка увлекалась гаданиями и пророчествами. Над такими увлечениями обычно посмеивались. Хотя непонятно почему. То, что у некоторых существ есть Дар предвидения, было фактом общеизвестным. Правда, все пророки и гадалки, с которыми она до сих пор имела дело, оказывались шарлатанами и мошенницами. Но коровёнке всё казалось, что она вот-вот найдёт настоящего.
Калитка оказалась не заперта. Тёлка прошла по мягкой грунтовой дорожке и остановилась у двери. К ней была прибита лакированная картонка с надписью "Блаженная матушка Кассандра, потомственная ведунья, ворожея, целитель, экспресс-диагност". Ниже можно было разобрать — "работает по благословению Дочки-Матери и Святейшего Ёпрста", так же стояла казённого вида печать.
Собравшись с духом, тёлка вытянула руку-варежку (у неё было копыто с отдельным большим пальцем) и постучала.
Некоторое время ничего не происходило. Потом послышались шаги — неожиданно лёгкие. Наконец, дверь со скрипом отворилась.
Гадалка оказалась низкорослой— где-то с метр, вся закутанная в потрёпанный кожаный плащ. Голова её была как у белки, с торчащими ушками.
— Здравствуйте. Ноги вытирайте, пожалуйста, — сказала она таким голосом, как будто у неё вотпрямща с плиты молоко убежало. Хотя никаким молоком из двери не пахло — только сыростью и неуютом.
Гостья повозила копытами по тряпке у порога и прошла тёмным коридорчиком. Открыла дверь и встала, не понимая, что дальше.
Телченция отлично знала, как выглядит комната профессиональной гадалки. Обычно там темно, везде свисают занавески с бахромой, горят свечи, светятся хрустальные шары. Здесь не было ничего похожего. Комнатка оказалась маленькой, чистенькой и бедненькой. Всё, что там имелось — конская лежанка, покрытая вытертым матрацем, насест для крупных птичьих и стул для хомосапых. У стены стояла табуретка, на нём лежала большая, тяжёлая на вид книга в чёрном переплёте. Освещали всё это хаттифнатские лампочки, тихо жужжащие и светящиеся неприятным белым светом. Во всём этом не было ничего эзотерического.
— Да вы проходите, проходите, — всё так же уныло сказала гадалка. — Я Эльза. На двери от старой владелицы осталось. Теперь здесь я живу. Вас устраивает?
— Я к вам и пришла, — пояснила тёлка.
— Вас про будущее нужно или про здоровье? Про здоровье не работаю, — предупредила Эльза.
— И того и другого, в общем-то, — сказала тёлка, несколько сбитая с толку. — Но так-то про будущее, — подумав, определилась она.
— Ну давайте будущее. Гонорар у вас? — впервые за весь разговор в речи гадалки прорезалась заинтересованность.
— Вот, — коровёнка потрясла пакетом с синим бумажным свёртком. — Сахар виноградный, прям с утра на рынке взяла. Сладкий аж жуть.
Эльза, не чинясь, раскрыла свёрток, засунула туда мордочку.
— Всё в порядке, — сказала она, вытаскиваясь из мешка и непроизвольно облизываясь. — Теперь мне надо настроиться. Вы тут пока располагайтесь, — она показала пальчиком на конский лежак.
Коровёнка недоверчиво понюхала матрац. Тот был не то чтобы совсем чистым, но вроде бы ничем скверным не вонял. Она осторожно разместилась на нём, подобрав под себя ноги.
— Меня кто вам порекомендовал? — поинтересовалась гадалка, устроившись на стульчике.
— Да подруга одна, Алька… коровистая такая, — добавила клиентка для ясности.
— Алька, корова, не помню такую, — с сомнением сказала Эльза, нервно почёсываясь. — Она коровистая в плане фигуры или по основе?
— И так и этак, — тёлка ухмыльнулась. — Чёрная вся, с белым пятном.
— Чёрную с пятном припоминаю. Только её вроде бы Алевтиной звали?
— Ну да, Алька ж я и говорю! — корова поводила ушами. — Это она себя Алевтиной кличет, выпендрёжница. Она мне про вас рассказывала. Говорила — я, дескать, и туды и сюды ходила, по колдуньям разным, пророчицам, все врут, везде обман. А к госпоже Эльзе пришла, ну всё как есть сбылося! И что папашка ёйный от цирроза скопытится, и что мамку волки зажрут… Довольная была — ужас!
— Действительно ужас, — пробормотала гадалка. — А довольная почему?
— Да её папашка поёбывал, а мамка потом её била, за то, что папа от мамки на неё отвлекается. Ну и домашней работой задалбывали оба. Алька — она девка с запросами, а отношение как к электорату. Обидно же. А вы правда ведунья потомственная?
— Нет, конечно. Я изделие, — спокойно сказала Эльза. — Я же сказала: надпись от прежней владелицы осталась. Старая опунция, произрастала здесь. Гадала, ворожила, но в основном целительством занималась. Методом иглотерапии. Я у неё была прислугой за всё. Поливала, удобряла. Всё бестолку. Клещи её съели. Я ей говорила насчёт влажности, она не слушала. Подливай, говорит, ещё, люблю водичку… Инсоляция, опять же, недостаточная… Зато она меня у себя прописала, так что я теперь тут живу. От неё же и клиентуру первоначальную унаследовала. И гадать научилась.
— Как? — тёлка аж заёрзала от любопытства. — Может и я научуся?
— Это вряд ли, тут Дар нужен. Да и не стоит оно того, — ответила Эльза. — Себе гадать нельзя, а если работать чстно — так себе работёнка.
— Почему-у-у? — удивилась тёлка.
— От хорошего гадания никакого проку. Потому что оно сбывается, — Эльза покачала головой, — А что проку от гадания, если оно сбывается? Вы же не сможете ничего изменить. Всё так и будет, как я скажу. Что вы это знали, что вы это не знали — какая разница? Нервы только себе портить. Вы, кстати, подумайте. Вам зачем нужно знать будущее?
Мысль была новая. У тёлки даже зачесался лоб от умственного напряжения. Она вытянула шею и потёрлась головой о стену.
— Для себя интересуюсь, — наконец, сказала она. — А бояться мне нечего. Я ж простая коровенция. Даже не мясная порода. Ну что со мной такого стрясётся?
— Ну как хотите. Я вас предупредила, — гадалка с трудом подняла книгу, положила на колени и начала перелистывать.
Тёлке стало любопытно.
— Это вы по каковской книге гадаете? — спросила она. — Магия какая-то?
— Нет, кулинарный справочник, — Эльза продолжала механически перелистывать страницы. — На самом деле на любой книжке гадать можно. Главное — чтобы там было много вариантов, и символическое значение считывалось. Но я культуролог, меня учили символическое значение считывать… Так вы по какому вопросу?
— Мы тут с Алькой деньги копить решили, думаем сепаратор купить и сметанкой расторговаться, — начала коровёнка. — Подружка у меня дойная, я тоже вроде ничего…
— Не купите вы сепаратора, — уверенно сказала гадалка, заглядывая в книгу. — Яичница-болтунья выпала. Это значит — болтает ваша подружка, никаких денег не откладывает. Да и вы не откладываете.
— Так я и знала! — удовлетворённо сказала молодуха. — Значит, Алька на моём горбу во Святое Лоно решила въехать… Вот скобейда! Хотя я тоже… Ладно, замнём для ясности. Вот ещё вопрос. У меня недавно сын родился. Толк от него будет, когда вырастет? Или как у Альки с родаками?
Перелистывание страниц остановилось.
— Гм — гм, интересный вариант, — сказала гадалка. — Зобная железа телёнка в панировке. Панировка — это толчёные белые сухари. Толчёные. Стало быть, толк будет. Ну, какой-то.
— М-м-м, — с сомнением сказала молодая мать.
— Подождите, это не всё. Тут указана зобная железа. А зобная железа бывает только у телят. Когда телёнок взрослеет, она атрофируется. То есть у взрослого бычка её нет. Так что насчёт вырастет — это вряд ли.
— Мм-м-м-мууу! — недовольно промычала коровёнка. — А что-нибудь сделать можно?
— Уже нельзя, — хозяйка дома развела тоненькими ручками. — Хотя кто знает? Но с этим не ко мне, — сказала она таким тоном, каким подбадривают безнадёжно больных.
— А со мной что-нибудь плохое случится? — забеспокоилась тёлочка. — В ближайшее время?
Эльза перестала переворачивать страницы, вгляделась в рецепт.
— Вас изнасилуют, — уверенно сказала она.
За окном уже смеркалось, когда кот, наконец, закончил своё повествование.
— Н-да-ааааа… — растеряно сказал Тихон, глядя на Алису. — Как же это вас угораздило… Прям драматургия какая-то… И что, эту вашу векторную проказу никакое лекарство не берёт? — обратился он к Алисе.
Лиса грустно улыбнулась — дескать, вот да, не берёт.
— И вам непременно нужно к Болотнику нашему? А он без оплаты не работает?
— Он мне это сто раз повторил, — буркнул кот, не сильно преувеличив.
— Так, значит, ему артефакты нужны… А у вас только эта монетка… Думаете, этого хватит?
Кот развёл руками — мол, на то и надеемся.
— Нехорошо как-то… Вот что! — вуглускр гордо задрал носик, как бы решившись на серьёзный шаг. — Я всё-таки сталкер. Бывший, но всё-таки. Если какие артефакты попадаются — прибираю, домой тащу. Потом на соль меняю или на посуду. Но это всё пустяки, основное я на чёрный день держал… В общем так. Давайте я вам подарю по "хакамаде" хорошей… и по "чубайсу"… и ещё всякого отсыплю по возможности. Чтоб Дуремар наверняка за дело взялся. Только не отказывайтесь! Обидите старика!
Алиса секунды три молчала. Потом встала, подошла к вуглускру и обняла его.
На этот раз ревнивый кот не почувствовал никакой досады. Всё было правильно. Он тоже встал — и приобнял Тихона за плечи.
Старик совсем расчувствовался.
— Ну… ну… не надо… спасибо… да я чего… — забормотал он.
Наконец, он высвободился и пошёл к сундуку. Осторожно снял с него матрасик.
— Вот тут у меня всё лежит, — сказал он с гордостью, отпирая сундук и с трудом приподнимая тяжёлую крышку.
Базилио сунулся было поближе. Но тут мир в его телекамерах стремительно побледнел и исчез. Микрофоны тоже выключились. Ужасающая слабость поразила его члены.
Последнее, что он почувствовал — удар лбом об пол.
— Вас изнасилуют, — повторила Эльза.
— То есть как изнасилуют? — не поняла тёлка.
— Жёстко, — печально сказала гадалка.
— А кто?
— Не знаю. Несколько существ.
— А это из чего следует? — прямо-таки возмутилась коровёнка.
— Да сами посмотрите. Говядина на шпажках, какая тут ещё интерпретация?
Научное слово "интерпретация" прозвучало как-то особенно зловеще.
— Нет уж, дудки! — решительно сказала тёлочка. — Это когда такое будет?
— Сейчас посмотрим, — протянула Эльза, перелистывая книгу. — Ага, щи суточные. Суточные. Значит, завтра вечером. Так что лучше зайдите в аптеку и купите вазелин и успокоительного чего-нибудь. Ну или водочки, — посоветовала она. — Но вы ведь не пойдёте…
— Дома буду сидеть, — решительно заявила коровка. — Вот ещё не хватало, чтобы меня насильничали!
— А ещё хвост оторвут, — сообщила Эльза, снова заглядывая в книгу. — Говяжий хвост по-мароккански.
— За порог не выйду! — твёрдо решила молодуха. — Не дамся! И… это… раз уж такой разговор у нас пошёл… А вы можете посмотреть, что вообще будет? Ну, типа с Родиной и с нами?
— Все о этом спрашивают, — гадалка помрачнела. — Ну давайте поглядим… Ага. Как обычно. Рубленые яйца. Со шкварками.
— И что это значит? — спросила коровка.
— Точно не знаю, — Эльза покачала головой. — Но ничего хорошего. Особенно для самцов, — добавила она.
— Этих не жалко, — злобно сказала коровёнка, подумав про перспективу изнасилования и отрывания хвоста. — Будут знать, как самочек забижать!
— Может и так, — грустно сказала пророчица. — Вот только самочкам от этого веселее не будет.
— Ох, как нехорошо-то получилось… — суетился Тихон. — Вы уж извините, не знал я про такую вашу особенность…
— Да ничего страшного, — великодушно отвечал Базилио. — Ерунда какая.
Сейчас кот и в самом деле считал происшествие мелким и даже смешным. Особенно по сравнению с тем, о чём он думал, пока был слеп, глух и бессилен. За это время успел построить целую теорию о том, что Тихон — агент тех самых таинственных сил, которые за ним охотятся. Завлёкши к себе, хитрый вуглускр сначала допросил База и Алису под видом застольной беседы, а потом вырубил кота "гасилкой". Алису он, вероятно, отравил. Скорее всего — этим своим медком. А теперь подал сигнал, что добыча у него. Так что скоро нагрянут нахнахи, ведомые пресловутым полковником Барсуковым. Который его и прикончит. Или не прикончит, а уволочёт к себе, чтобы всячески мучить и истязать. И поделом — надо ж было так глупо попасться! На такую дешёвую приманку! Хотя попался-то не он, а Алиса. Но он её не остановил. Хотя она бы с ним поругалась и всё равно пошла — и тогда хитрый старик использовал бы её как заложницу… Надо было хватать лису в охапку и бежать. Но тогда она до конца жизни считала бы его идиотом и параноиком, от которого надо держаться подальше…
Он как раз додумывал эту мысль, когда почувствовал, что в него вливается живительный ток. Первым делом он включил зрение в микроволнах — и понял, что находится там же, где и был, просто его положили на сундук. А над ним склонялась встревоженная Алиса.
Минут через десять он уже был в норме. Оказалось, что в сундуке на самом верху лежала здоровенная "гасилка", которая его и вырубила. К счастью, лиса знала, где у любимого аварийный провод, а Тихон умело запитал его через "косу". К сожалению, Алиса торопилась, так что котиная попа пострадала. К тому же был риск, что она слипнется — лиса в качестве смазки использовала мёд. Но всё это были пустяки по сравнению с тем, что он жив, здоров, с лисой тоже всё в порядке, а Тихон оказался хорошим существом.
— Ерунда, — повторил он с удовольствием.
— Ну как же ерунда… Вот вы же расшиблись…
— На мне как на кошке заживает, — легкомысленно заявил Баз.
Алиса посмотрела на него сердито.
— У тебя на лбу ссадина, — сказала она. — Она мне не нравится. И сзади тоже есть проблемы. Надо бы продезинфицировать. Я бы зализала, но я заразная, — грустно закончила она.
На лице вуглускра — уже второй раз за день — проявилась жертвенная решимость.
— Эх, — сказал он, — если ради дезинфекции… Вы подождите, я минуточку, — закруглился он и направился к двери.
Не было его минут пять. У кота страдала жопа и саднил поцарапанный лоб. В принципе, он мог отключить чувствительность. Однако ему этого не хотелось. Где-то в глубине души ему нравилось быть — совсем немножечко, буквально чуточку! — пострадавшим. И поэтому заслуживающим бережного к себе отношения. Если б он ничего не ощущал, это было бы рисовкой и позой. Но всё честно болело, и кот чувствовал себя в своём праве.
Наконец, вернулся Тихон. Он нёс огромную пузатую бутыль зелёного стекла — увы, пустую чуть менее чем полностью. Только на донышке болталось немного мутной жидкости. На боку виднелась прилипшая веточка какой-то травы.
— Водочка, — сказал вуглускр ласково. — Последние капельки отдаю. На дезинфекцию.
Лиса осторожно махнула рукой над горлышком, понюхала воздух, поводила носом.
— Й-извините, — сказала она, — а это точно водка?
— А что ж ещё-то? — удивился Тихон. — Она, родимая…. то есть проклятая, — поправился он.
— Тут грязь какая-то, — сказала лиса. — И пахнет капсаицином.
— Настоечка, — с гордостью сказал вуглускр. — Там перчик, чесночок, всякие травушки полезные…
— М-м-м, — недовольно протянула лиса. Дезинфицировать раны любимого перечной настойкой показалось ей очень плохой идеей. — А просто водки у вас нет? Без травушек?
— Была, — закручинился Тихон. — Да вот заныкал я её куда-то по пьяному делу. Цельный гусь, четверть хлебного вина! Кристалловская, на двух пердимоноклях с "бусиной"… Помню, что прятал, а куда — не помню. Как вытекло из головы. Уж я её искал, искал… Теперь даже и не знаю…
— А бутылка такая же была? — внезапно заинтересовался кот.
— Ну да, — удивился старик. — Это ж фабричные, поняшье производство. Упыри мне таких парочку продали.
— Можно попробовать, — с сомнением в голосе сказал кот.
Тихон понял его по-своему, сказал "это мы щас" и полез в поставец за рюмками.
Кот тем временем приподнял очки и выпустил из глазницы слабенький зелёный лучик. Он пробежал по стеклу, отразившись в нём несколько раз, и погас. Образ бутылки был сосканирован. Осталось только
Лицо кота сделалось вдохновенно-сосредоточенным — как у дирижёра Морского Оркестра перед первым взмахом палочкой. Или даже как у обезьяны, прицельно гадящей на голову задремавшему леопарду.
/ ПОЛУЧЕНО
СИГНАТУРА
внешний запрос
ТИП ПЕРЕДАЧИ
стандартное обращение кибридной схемы TC IV
ТИП ЗАПРОСА
запрос получение временных прав/= уровень сигнала SCR 2
поиск/преследование
/ ПЕРЕДАНО
СИГНАТУРА
внутренний запрос /=?
/ ПОЛУЧЕНО
ГЛОБАЛЬНАЯ ПЕРЕМЕННАЯ СУБЪЕКТА: XY 3003045F40&+ CC90000FF0I37+i(_010) /= Базилио
СТАТУС СУБЪЕКТА:
Электрический Кот TC IV | персекьютор | при исполнении
/ ПЕРЕДАНО
информация о предмете?=близкий аналог | допуск 15 %
/ ПРИНЯТО
КООРДИНАТЫ В ТЕНТУРЕ:
288825523260000.00000020981
284234858345000.00000112980
341700/28845841/10264444323245454
/ ПОЛУЧЕНО:
УРОВЕНЬ
МНВ (минимально необходимое вмешательство)
// анализ ветвей событий…
/ ПЕРЕДАНО
открыть глобальную переменную субъекта
активировать функцию поиска/преследования
восстановить стандартные значения после завершения поиска
/ ПРИНЯТО
— Вот, — Базилио поставил на стол тяжёлую бутыль, полную прозрачной жидкостью. — Дезинфицируйте.
— А где она была? — спросил Тихон.
— Внизу, в кустах, — сказал кот. — Вы её там закопали. Поэтому и найти не могли.
Тот склонил голову.
— Уж я с водкой этой проклятой борюсь, борюсь, и всё никак, — пожаловался он. — А она всё тянет, тянет. Ну да чего уж там. Последний раз!
— Й-извините, у вас чистой тряпочки не найдётся? — попросила Алиса.
Тряпочка нашлась. Лиса, не стесняясь, обработала коту проблемные места. Тут Баз всё-таки отключил чувствительность, очень уж дёргало и щипало.
Тем временем вуглускр готовил стол. На котором появились, помимо рюмашек, блюдечко с солью, две луковицы, несколько ржаных сухарей и головка чеснока.
— И как вы её нашли? — наконец, спросил он. — Закопанную?
— Я персекьютор, — ответил Базилио. — Это такая особая способность. Как бы это объяснить… To strive, to seek, to find, and not to yield. Стремиться, искать, находить и не отпускать. Только мне нужно точно знать, что я ищу. Или кого.
— Ишь ты, — завистливо сказал Тихон. — Полезное, наверное, свойство.
— Когда как, — нейтрально ответил кот, явно не желая вдаваться в подробности. — Так, значит, кристалловская?
— Я не буду… — начала лиса, но старик посмотрел на неё с такой укоризной, что ей стало стыдно (в том числе и за пару дарёных "хакамад" и ещё кой-каких ценностей, лежащих у неё в тайнике). — Мне много нельзя, — поправилась она.
— Да мы разве много? Мы по капельке… только для здоровья, — оживился вуглускр, натирая долькой чеснока сухую корочку.
Кот осторожно взял тяжёлую бутыль, нолил по первой. Вуглускр осторожно, как хрупкую драгоценность, ухватил свою рюмочку-рюмашечку. Физиономия у него сделалась виноватой и счастливой — как у кающегося грешника, получившего законный повод согрешить ещё разочек.
— Ну что, — сказал он бодренько, — гости дорогие? Чего сидим, кого ждём? Пора бы и делом заняться!
Нормальная температура тела кота — от 37,5 до 39,5. Лиса, кстати, ещё горячее. Что кота очень заводит. Бедненький котик!
Крокодила-режиссёра, конечно же, не арестовали, а задержали. К сожалению, творческие существа, будучи не от мира сего, очень часто путают арест с задержанием. Столь же часто они путают курок со спусковым крючком, магазин с обоймой, постмодернизм с педерастией, оппозиционность с изменой и т. п. Но, в принципе, это всё не так важно — лишь бы наши творцы смыслов не путали народ с общественностью.
Святая икона "Дашенькина щёлочка" никак не может быть выложена перламутром и лазуритом, потому что соответствующие цвета на иконе просто отсутствуют — даже глаза у Дашеньки карие.
Почему сценарий сериала про Рыбоню был настолько бредов и выщщекруклюмист? Вы сможете это понять, поставив над собой простой мысленный[7] эксперимент. Представьте себе, что вы молодой сценарист. Вам нужно написать общий план сериала и подробный сценарий первой серии. У вас имеется кофе, айс (или на крайняк кокс) и писчий розенталь. Над вами висит дедлайн, истекающий через шесть часов. При этом вы молоды, голодны, честолюбивы, вам нужна эта работа.
Каковы будут ваши действия — и каков будет результат? Представили себе? Вот то-то.
Нетрудно догадаться, что пророчица Сулико Добсон была самой обыкновенной филифёнкой, попавшей в благоприятные условия — и тут уж развернувшейся по полной. Да, кстати: ежели вы,
С какими такими канцелярскими работницами шалопайничал Тихон? Да уж понятно, с какими! С серыми, хвостатыми! Недалеко же он ушёл от мышей!
С Тора-Боры или из Тора-Боры? Сами торабоцы говорят и так и так, как Дочь на душу положит — им это примерно как "с кухни" или "из кухни". Зато в Директории говорят и пишут строго "из", в Хемуле — "с", причём каждая сторона обвиняет другую в неграмотности и незнании элементарных правил русского языка.
Зачем тёлка смотрела через плечо. Ну всё-таки неудобно, когда тебя застают за визитом к гадалке. Примерно так же ведут себя самцы, идучи на блядки.
Это что, та самая никчёмная Эльза, которую Арлекин поймал в доме Ракалия? Ну да, она. Предупреждая дальнейшие вопросы — никчёмные существа часто бывают одарены какими-нибудь никчёмными талантами. Обычно это абсолютный слух, дар сопереживания или ещё что-то в этом роде. Эльза, как выяснилось, могла читать знаки грядущего. Разумеется, практической пользы в этом не было никакой. В чём читатель ещё успеет убедиться.
Что за виноградный сахар? Имеется в виду нават, довольно распространённое лакомство в Директории — наряду с рахат-лукумом, чак-чаком и халвой. Блюдо происходит из дохомокостной узбекской кухни. Кристаллизованный сахар, смесь фруктозы и глюкозы (получающаяся гидролизом при выварке сахарного сиропа).
Давно уже не делается из винограда: обычным источником сахара является сахарная свёкла, также морква и прочие сладкие корнеплоды. Тем не менее, нават по традиции называют "виноградным сахаром". Иногда в него добавляют для вкуса специи и различные добавки.
Эльза попробовала это лакомство, когда только начала карьеру предсказательницы: её угостила наватом клиентка. Ей он пришёлся по вкусу настолько, что она стала брать плату за предсказания наватом. Напомним читателю, что кушать сахар было высшим наслаждением, доступным бедняжке.
Цельный гусь, четверть хлебного вина. "Гусь" — просторечное название посудины, вмещающей в себя четверть ведра, то есть где-то около трёх литров. В цивилизованных странах бутыль такого размера называется не "гусь", а "Иеровоам". Хотя ежели через это посмотреть, так Иеровоам был тот ещё гусь.
Кстати: среди историков и филологов бытует мнение, что "гусь" как название бутыли был женского рода. Однако Булгаков в "Золотом Телёнке" использует именно мужской род. Думается, Михаилу Афанасьевичу виднее.
Ах, неужели симпатичный Тихон был тайным алкоголиком? Да, увы. Хотя он со своим пороком честно боролся. И столь же честно раз за разом проигрывал эту борьбу. Что совсем не ново.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: почему истории пророчицы Сулико Добсон уделено так мало места? Тема-то не раскрыта!
Отвечаем: вообще-то мы хотели написать про это страниц десять, а лучше двадцать, чтобы как следует обличить и саму пророчицу, и её учения (многим нашим читателям хорошо знакомые). Но тут снова возбудилась Администрация и стала всё это удалять. Насилу я впихнул сюда самое краткое изложение данной истории.
PS. Из вышесказанного, если угодно, можно сделать любые выводы, в том числе правильные. Но, если угодно, никаких выводов можно и не делать.
CHECKPOINT-4. 30 ЯНВАРЯ 313 ГОДА
Фрагмент печатной брошюры.
О Пленумы, Пленумы! Что вы знаете о Пленумах, профаны?
Знайте же, что Пленумы делятся на очередные, внеочередные и чрезвычайные. Также бывают Пленумы организационные, объединённые, и даже юбилейные! Случаются также Пленумы Октябрьские и Мартовские. И прекраснейшие из всех — Апрельские, над которыми веют Ветра Перемен. И Майские, радостные. И суровые, сосредоточенно-серьёзные пленумы Февральские, один из которых нам вскорости предстоит пережить.
По установившейся традиции, Февральские Пленумы обычно созываются в феврале. Но это не обязательно, ибо февральскость Пленума не связана с профанным исчисленьем времён. В конце концов, Великую Октябрьскую Социалистическую Революцию Братство свершило в ноябре, по тому исчислению времени, которое само же Братство и ввело — но это не значит ничего, ибо Великий Октябрь пребывает вне времени и пространства. То же и предваривший Октябрь Февраль по счёту времени свершился в марте, оставаясь по сути своей Февралём.
Таков истинный Февраль — он везде и нигде, он повсюду, где стихийствует чистая Строгость, и подлинное имя его — Льдяное Утро, Оспидоз Февраля.
Как писал о том брат сестры нашей
Весною чёрною! Горит! Да понимаете ли вы, ЧТО ЭТО? Что вы знаете о о Чёрной Весне, о её потаённых недрах? Подобающую дрожь в коленках, в поджилках, в яюшках своих — имеете? Думаете ли ночами, какое решение будет принято на Пленуме
А пора бы! Пора бы уже задуматься. И самому — по доброй воле и без принужденья — принять единственно верное решение. О котором вам сообщат в самое ближайшее время.
Всё обычно начинается ни с чего. Вот и сейчас всё началось ни с чего. То есть буквально на пустом месте. Блядь!
Дело было вечером. Патрульные, Махер и Пахер (оба волки) шли по району Верхние Котлы, а точнее — по Ярославскому проспекту. Они искали, к кому бы приебаться.
У Махера было препоганое настроение, у Пахера не лучше. Ну а как? Позавчера им сообщили, что зарплаты больше не будет. Это ребят не слишком удивило, всё к тому и шло. Но и не обрадовало: денежка-то не лишняя. Кроме того, Пахеру влепили выговор за утерянное полицейское удостоверение. Вообще хрень какая-то, у Пахера и так на всей роже написано, что он полицейский.
Но это ещё бы ладно. Хуже то, что в отделении закрыли столовую. Которая славилась качеством и дешевизной, так как мясо туда шло в основном из хомосапника или со двора. Закрылся и пивняк "Под мухой", куда все обычно заходили промочить горло перед дежурством. Короче, парни были голодные, трезвые и злые.
Место патрулирования тоже не радовало. Ярославский проспект в очередной раз перекопали. Прохожие, соответственно, обходили улицу стороной, так что даже стопануть было некого, кроме каких-то работяг, с которых и соверена не слупишь. С горя парни прицепились к какому-то облезлому бурундуку — чиста взять денег и обоссать для профилактики. Бурундук оказался чиновником первого ранга, наорал и чуть было их самих не обоссал. Пришлось униженно извиняться. Ну какое после этого может быть настроение, скажите пожалуйста?
В нормальном месте ребята зашли бы в какой-нибудь ресторан, пожрали бы, выпили, отпиздили бы кого-нибудь — и нормалёк. Но это же Ярославка! На этой блядской улице ни одного нормального заведения, кроме инсект-бара и хинкальной. С инсектами связываться было ссыкотно: никогда не знаешь, можно давить вон того жука или он сцуко ядовитый, а то и с корочками. Они пошли к хинкальной, но та оказалась закрыта на спецобслуживание.
В принципе, можно было попробовать сломать дверь и всех арестовать. Раньше патрульные так бы и сделали, но в последнее время участились случаи, когда обыватели отказывались идти в участок сами, некоторые хамили и оказывали сопротивление. Это, конечно, каралось. Но у Махера и Пахера не было настроения нарываться на грубость. Так что они посоветовались и решили навестить на дому какого-нибудь обывателя. Ну там регистрацию проверить или ещё чего.
Долго искать не пришлось. На первом этаже того же дома у окна сидела молодая тёлка и тупо пялилась в небеса. Видимо, скучала. Ну то есть сама напрашивалась на то, чтобы кто-нибудь разнообразил её быт. Ребята переглянулись и сочли телченцию годной.
Трудиться особо не пришлось. У рогатой дуры дверь была чуть ли не фанерная и закрывалась на щеколду. Такое простодушие следовало наказать. Патрульные так и сделали: дверь высадили, тёлку опиздюлили прямо в прихожей, выебли по разику, потом выбили ей зубы и повелели сосать. Потом начали осматриваться в квартирке. И увидели на кухне колыбельку с молочным телёночком — совсем маленьким, аппетитным.
Махер очень любил детей, особенно теляток. Пахер ими тоже не брезговал. Так что они сказали корове, чтобы она им запекла своего телёнка в духовке. Ну и сгоняла бы за выпивкой, пока он там подрумянивается.
Что в таких случаях должен делать нормальный законопослушный обыватель? Исполнять, что ж ещё-то. Ребёнка своего зарезать, выпотрошить, поставить в духовку, и мухой мчаться за водочкой для господ полицейских. И молить Дочку— Матерь, чтобы господа полицейские остались бы довольны. Потому как нонеча — это вам не давеча, это при Пендельшванце можно было того-сего, а теперь времена другие. Нормальный законопослушный обыватель должен
Но тёлка, похоже, была совсем тупая. Вместо того, чтобы быстро всё сделать, она принялась ползать по полу, рыдать и просить оставить жизнь её сыночку.
Парни, кстати, не стали её сразу калечить: видно же, что молодая, глупая. Просто оторвали хвост. И объяснили, что ребёночков она ещё нарожает, а государству в лице его лучших представителей хочется кушать. И что если она не уймётся, ей вымя раздавят. А ребёночка засунут в духовку живьём. Чтоб он покричал, а она ума набралась бы.
Тёлка, однако, совсем крышей поехала. Она вырвалась, разбила окно и стала орать, что у неё тут, видите ли, сына убивают.
И вот именно в этот момент, как на грех, из хинкальной высыпала толпа нетрезвых гуляк. Которые, видимо, были уже в таком состоянии, когда зудит плечо. Впереди пёр молодой бычок в чёрной морпеховской тельняге.
Крики они услышали и возбудились. Зашли с подъезда, вломились и увидели полицейских при исполнении.
Тут бы им приссать и разбежаться. Но, видать, в их тупых мозгах что-то переклинило и они не разбежались. А бычок так вообще попёр буром.
Ну, конечно, один бык, даже морпех, против двух вооружённых волков — у Махера и Пахера были полицейские шашки — не устоял бы. Но случилось нечто странное: вся остальная кампашка, вместо того, чтобы тупо смотреть, как их приятеля секут в мелкую шинку, рванула вперёд.
В результате волкам едва удалось спастись через окно.
— Вам пизда, из-под земли достанем, — пообещал Пахер, и это были его последние слова. Потому что в ответ из окна полетел горшок с бегонией. И попал молодому волку промеж ушей.
Махер, видя такой неебический беспредел, решил не дожидаться своей очереди и побежал по улице вниз.
Ему повезло. Он не свалился в яму, не навернулся на каком-нибудь заборчике, не столкнулся с каким-нибудь приблудным першероном. Стремительнее бэтмена он пронёсся по Ярославке. Толпа ломилась за ним — с топотом, хрипами и свистом.
Неизвестно, успел бы Махер убежать, будь улица хоть немного длиннее. Но улица была коротка, а впереди его ждало убежище — полицейский участок.
Толпа уже ревела за спиной, когда незадачливый полицейский увидел родные стены. Это придало ему сил. На последнем рывке он добежал до проходной и в ней скрылся.
Яростный вопль разочарования и гнева потряс Верхние Котлы до самого основания.
Районный ОМВД в сгустившихся сумерках казался неприступной твердыней.
Когда-то это было обычное серое здание с коновязью перед входом. После недавних преобразований его опоясал бетонный забор, увитый сверху колючей проволокой. Колючка сыпала голубыми электрическими искрами.
Единственные ворота были обиты железом и внушали почтение не меньше, чем сама стена. Попасть внутрь можно было только через проходную.
Всё это могло отрезвить даже самую разъярённую толпу. Она и отрезвилась: вместо того, чтобы снести всё мощным накатом, существа затолпились, замялись. Кто-то стал кричать — "ты, полицай сраный, выходи, подлый трус". Кто-то кинул камнем. Камень глухо стукнулся о бетон и отскочил.
Из тёмного угла на всё это поглядывал некто Бобикс, по основе псовый и по жизни пёс.
Поглядывал он не просто так. Он строил планы.
Бобикс был парнем бравым, но невезучим. Несмотря на отличные физические данные, сообразительность и личную храбрость (в его жилах текла огненная кровь бультерьеров, гиен и тонтон-макутов), он как-то всё не мог прийти к успеху. И хуже того — Бобикс то и дело попадал в неприятности.
Начинал он у себя на районе, где имел репутацию молодого, но перспективного гопника. Однажды закусился с ньюфаундлендом, который оказался дзюдоистом и сломал ему передние лапы. Вылечившись и восстановив форму, Бобикс завербовался в армию, чтобы научиться драться не хуже. С этой целью подался не куда-нибудь, а в спецназ. Отлично сдал экзамены и был зачислен на квалификационные курсы при ЦСН "Купчино".
Сначала-то у него дела шли неплохо. Он удостоился звания старшего лейтенатра, нагрудного знака "Отличник боевой подготовки" и внимания библиотекарши Жучки, умницы и красавицы. В конце концов они с Жучкой даже расписались, что отмечали всем курсом.
То была вершина жизненного успеха Бобикса. Дальше всё покатилось по наклонной.
Через неделю после свадьбы на занятии по высотно-штурмовой подготовке при выполнении спуска со стены у Бобикса развязался трос. Лейтенант упал на генерала Дискейна, инспектирующего учебный комплекс. Генерала ребилдили месяц, до того удачно Бобикс ему всё переломал. За это лейтёху измудохали, потом слегка подлечили и турнули в караульные войска. Там он не понравился енотовидному майору Андерсу, который его всячески щемил. В частности — ставил на дежурство в праздники и выходные дни. Поговаривали, что делал он это не просто так: в эти дни он ходил к Жучке. Которая к тому времени в Бобиксе разочаровалась. И принялась за извечное женское дело — вертеть хвостом.
Тридцать первого числа, тоскуя на дежурстве, Бобикс выпил водочки и нарвался на проверку. Проверяющими руководил печально известный подполковник Реваз Еблава, хорёк, завязавший алкаш. Пьющих он ненавидел лютой ненавистью.
Бобикса лишили звания и прав, записали в электорат и выставили на продажу как негодное армейское имущество. Но продать не успели. Он как-то не вовремя (или, наоборот, очень вовремя) вспомнил, чему его учили в ЦСН — и сбежал из эргастула, задушив охранника.
В другое время беглеца бы нашли довольно быстро. Но нашествие электората и прочие неприятности, обрушившиеся на Город, дали ему фору. Бывший старлей прятался в подвалах и на чердаках, промышлял гоп-стопом и искал своих. Ну то есть хоть кого-нибудь, к кому можно примкнуть и кто обеспечил бы ему защиту и возможность применять свои навыки.
Но свои никак не находились. Учкудуки — с ними он познакомился довольно быстро — оказались невменяемыми фанатиками. Районные банды ходили под полицией, а полиции Бобикс боялся. Он подумывал о том, чтобы сколотить свою группировку. Но для этого нужен был начальный капитал.
Возле ОМВД Бобикс оказался, в общем-то, случайно. Но ситуацию оценил быстро и адекватно.
Толпа, готовая штурмовать полицейский участок, показалась ему шансом решить финансовую проблему. Он-то знал, что сейфы местного начальства забиты золотом. Надо было только создать условия для его изъятия.
Сама по себе толпа особо опасности не представляла. Было ясно: эти ребята поорут-поорут, да и утихнут. А когда до их тупых голов дойдёт, что они сдуру-спьяну
Он подошёл к окошечку дежурки, прикрытому толстым немытым стеклом. За ним можно было разглядеть буйвола, спящего в кресле. Второе кресло пустовало. Что упрощало задачу даже не вдвое, а вчетверо.
Бобикс придвинулся поближе к стеклу и заорал как можно громче:
— Слово пророка Учкудука! Покайся, слуга
Буйвол проснулся, посмотрел мутным взглядом.
— Бля-а-а, — зевнул он всем хлебальником. — Ща тебе будет маналула.
С этими словами он поднялся и вышел в проход.
Охранник решил, что к нему занесло очередного сумасшедшего учкудуковца: те иногда ходили в казённые учреждения и пытались проповедовать. Сейчас, думал бычара, он его ёбнет по башке, сволочёт в хомосапник и получит за это десять или двадцать сольдо. Или не получит: в последнее время начальство предпочитало брать, а не давать…
Это мысль он додумать не успел. В мохнатое пузо вошла заточка. Бык взревел, ринулся вперёд и напоролся на вторую железяку.
Бобикс всегда ходил с заточками. В ЦСН ему вбили, что драться на чистых руках глупо.
С воротами возиться особо не пришлось: никаких замков на них не было, просто большая железная задвижка. Её лейтёха отовдинул, навалился на створки. Те отчаянно заскрипели и распахнулись. Путь беснующейся толпе был открыт.
"Это просто праздник какой-то" — пронеслось в голове у хомячка Брейвика Ларсона, когда ворота участка дрогнули и открылись.
Сердце Брейвика рвалось вон из груди, как охуелая птица. Так его не вштыривало даже под айсом.
Хомячок рванулся, протиснулся меж потных бычьих бёдер. По лбу стукнули муди. Он этого не заметил. Он хотел видеть полицейских — которых сейчас, как он надеялся, затопчут и растерзают. В чём он был готов принять самое горячее участие.
В голове просвистела ещё пара мыслей. Например — до чего ж ему сегодня повезло.
Вообще-то у Брейвика был день рождения. Тридцатник стукнул, не хухры-мухры. Отмечать он начал ещё вчера, в узком семейном кругу. А потом ещё и отдельно накушался граппы с грибочками. От грибочков у него встал. Так что он провёл прекрасную ночь с братиком. Которого он, правда, чуть не задушил — но чуть не считается.
С утреца стало тяжко. Он полечился водкой, потом айсом. Сначала вроде полегчало, а потом стало совсем скверно. Повторять лечение он не рискнул, опасаясь проблямудеть окончательно и бесповоротно. Вместо этого он, пошатываясь, покинул семейный особняк, кликнул извозчика и поехал в грибовиковый ресторан "Старый Зангезур" есть хаш. Это простое блюдо ему не раз помогало в горькие часы похмелюги.
До ресторана он не доехал. На перекопанном Ярославском проспекте колесо тарантаса, в котором хомяк устроился, попало в яму. Ось сделала
Самое главное, что даже и похмелиться тут было негде. Обойдя улицу, он нашёл инсект-бар (туда он заходить не стал) и хинкальную. Которая оказалась закрыта: помещение сняла какая-то развесёлая компашка.
Но тут хомячку повезло. Дверь отворилась и появился бык в тельняшке. Который спросил огонька — закурить.
Хомяк особо-то не курил, но спички в кармане носил всегда: вдруг удастся что-нибудь поджечь. Бычара отблагодарил сигой (хомяк взял) и в припадке благодушия пригласил его внутрь, хряпнуть пивасика. Брейвик решил, что за неимением лучшего можно и пивасика.
Внутри оказалось ровно то, чего хомяк от такого заведения и ожидал: подвальная клеть, заплёванный пол, тяжёлые деревянные столы, кухонный чад и запах хлорки. Однако бычья компашка — в основном суровые бородатые зайцы — хомяка приняла довольно-таки радушно. Ему тут же налили, а потом и нолили. Оказалось, что отмечают получение быком высокого звания старшины запаса. Хомяк быка поздравил и взял себе пельмешек с пупятиной. Пельмешки оказались неожиданно сочные, водочка допомогла, и через какое-то время Брейвик почувствовал себя среди друзей. И когда всё было съедено и выпито, а компашка поднялась, чтобы прогуляться по улицам и подразвеяться, Брейвик увязался со всеми.
Дальнейшее он помнил плохо. Кто-то кричал, потому все куда-то ломанулись, а потом случилось невероятное: расправа над полицейскими. Настоящими полицейскими, в мундирах.
Хомяк маниакально ненавидел полицию, именно маниакально, и это была не метафора. Так что когда патрульные выпрыгнули из окна и стали орать что-то угрожающее, Брейвик не выдержал. Он схватил горшок с бегонией и запулил вниз.
И попал! Дочь твою мать, попал, попал, попал! Прям по маковке бздынькнуло! Полицай упал! Ай-ай-ай! Ай да Брейвик, ай да сукин сын!
О лучшем подарке на день рождения он и мечтать-то не мог.
Дальше понеслось. Точнее, понеслись. Да так понеслись, что у него только дух захватывало. Брейвик едва поспевал за толпой. Но обострившаяся манечка придавала ему сил. Он чувствовал: сейчас начнётся что-то до невозможности прекрасное.
Однако перед открывшимися воротами ревущая толпа тормознулась. Всё-таки какие-то остатки уважения к закону и страха перед полицией мешали пересечь черту.
Возможно, на этом всё и закончилось бы. Кабы не Брейвик.
— Поднажмииии! — заорал он во всю хомячью глотку.
Это подействовало. Толпа поднажала — и оказалась во внутреннем дворе.
Бобикс услышал вопль хомячка и усмехнулся.
Он прекрасно понимал, что против вооружённых полицейских толпа обывателей долго не продержится. Но это было и не нужно. Нужно было, чтобы силы полиции были брошены на толпу. А он пока обделает свои делишки.
Бобикс отделился от буянящих существ и пошёл налево. Где, по его прикидкам, должна была находиться пожарная лестница.
План лейтенанта Бобикса был прост: посетить кабинет начальника отделения. С недружественным визитом.
Грибовик Гоге́н Папазян был по званию майором, а по жизни негоциантом.
Первый факт был прямым следствием второго, так как звание он купил. Хотя нет! Вложился! Именно так он формулировал это для себя. Гоген Сасунович инвестировал в правоохранительный бизнес. С этой целью он приобрёл у полковника Выгрызуна место начальника отделения МВД района Верхние Котлы. В связи с чем пришлось потратиться ещё и на звание. И хотя сделка была неофициальной, бумаги-то он получил вполне себе настоящие.
О нет, Папазян был не новичком в области силового предпринимательства. В молодые годы он практиковал его в частном порядке — в Евске, в банде придорожных разбойников. В банде Гоген занимался самым сложным и самым ответственным делом: бухгалтерией. Потом он перебрался в Директорию, где занялся делами попроще — целительством и астрологией. Потом увлёкся мошенничеством, а после того — сравнительно честной торговлей удобрениями с ароматическими добавками для растительных основ. И всегда держал примордий по ветру. Вот и сейчас он почуял, что времена торговли удобрениями прошли. Вовремя вышел в кэш. И вот теперь снова решил попробовать себя в разбое. Но разбойничая уже легально, с гослицензией.
В описываемый момент Гоген Сасунович собирался пожать плоды трудов.
Майор-грибовик не торопился. Сперва он отослал своего помощника, младлея Джульбарса. Запер дверь на все засовы и подпёр ломиком — так, на всякий случай. Занавесил окно тяжёлою шторою. Зажёг маленький свет. Посмотрел на себя в зеркало. Увидел там невысокого, коренастого грибовика, с печальными глазами, на которые свисает кустистая монобровь. Мясистый примордий, покрытый чёрными угрями, пошевеливался в предвкушении.
В предвкушении
Вообще-то сегодня Гоген Сасунович справлял юбилей. Ему стукнул полтинник. В связи с чем на поздний вечер снят был ресторан "Гаянэ", где собирались уважаемые существа из силовых структур. Ожидался сам полковник Выгрызун лично — ну и ещё кое-кто в больших погонах. Из развлечений предполагалась обильная еда, тутовая водка класса премиум люкс, дуэт песнопевцев "Жока и Бока", дудук, фейерверк, девочки-шиншиллы из кордебалета — и, конечно, самый лучший грибонский коньяк, какой только можно купить за деньги. В общем, намечалось негромкое, но настоящее торжество, серьёзная заявка на место в кругу элиты.
Но не это предвкушал наш герой, нет. Все эти радости земные были для него too old, и означали только одно — расходы. Уже состоявшиеся, но всё-таки расходы. Предстоящие же полчаса он намеревался посвятить лучшему, что было в его жизни: доходам. То есть вдумчивому подсчёту средств, полученных за крайний месяц.
Видали ль вы,
Но до такого состояния ещё надо дойти. Покамест Папазян лишь приуготовлялся. Извлекая изо всяких своих потаёнок и захоронок мешочки, кошелёчки, барсетки, конвертики, ладанки и прочие хранилища сладких бабосиков. И раскладывая всё это богатство на столе в определённом порядке.
Сперва он взялся за мелкие суммы — от пяти до пятидесяти соверенов. Бережно перебрал золотые чешуйки, ссыпал их в кожаный мешочек, записал в тетрадочке цифру. В основном это были подношения от участковых. За незарегистрированного дурака, используемого нелегально, обычно брали семь-восемь соверенов в месяц. Гогену Сасуновичу, уважаемому, доставалась половина. Опера брали с поставщиков тоже по головам, но тут всё зависело от нюансов — начиная от приказов верхнего начальства и кончая регулярностью поставок. Получал Папазян также дольку малую от уличной наркоторговли и подгона проституток. И так далее, и тому подобное — эти маленькие золотые ручейки давали начало большой реке счастья.
Потом он приступил к суммам покрупнее. Волосатые пальцы его ловко перебирали маленькие, с ноготок мизинца, монетки. Примордий Гогена раздулся подобно капюшону королевской кобры, а глаза заволоклись маслянистой плёнкой, как у анаконды.
Краем уха он слышал какой-то шум внизу. Видимо, кто-то буянил — вероятно, задержанные. Это было неважно. Даже если бы на участок напали какие-нибудь придурки — он, Папазян, был надёжно защищён охраной на первом этаже, железной дверью между этажами, младлеем Джульбарсом, дверью в кабинет, засовами и ломиком. Нет, беспокоиться было решительно не о чем.
Он развязал тесёмки мешка с тысячей соверенов. Их он стряс с хемульской торговой сети "Кот де Вуар". Тысяча, тысяча, тысяча! Сладкая, как сладкие весенние баккуроты!
В отдельном футлярчике мерцал редкий артефакт "могендовид". Папазян полюбовался на него и положил рядышком. Ах, как хорошо. Но всё-таки это ещё не ио, это ещё не самое-самое.
Дрожащими руками — каждая шерстинка дрожала на его толстых пальцах — Гоген открыл маленькую кожаную коробочку. Там лежали два бриллиантика. Ими расплатился с ним московитский ювелирный салон. Расплатился сразу за полгода.
Бриллиантики были до того милы, что Гоген Сасунович аж взопрел от переживаний. С опотевшего примордия закапало. Папазян это почувствовал — как и сгустившуюся в комнате духоту. Он встал, отодвинул занавеску и поднял оконную раму, чтобы впустить немного свежего воздуха.
Бобикс уже четыре минуты висел на пожарной лестнице, размышляя, как ему ловчее проникнуть в кабинет.
Где находится кабинет начальника ОМВД, он знал. В ЦСН "Купчино" схемы стандартных зданий изучались особо, а отделения строились по стандарту. Так что с этим проблем не было. Окно было на втором этаже рядом с пожарной лестницей.
По инструкции, в кабинете всё время должен кто-то находиться. То есть или сам начальник отделения, или дежурный. Бобикс рассчитывал, что начальник отправит дежурного вниз, биться с толпой. А сам запрётся (может быть, даже забаррикадируется) и возьмёт в руки лучшее оружие, какое только есть в его распоряжении. Скорее всего, тесла-шокер.
Шокера Бобикс опасался. Но не так чтобы очень. Главное тут было — не попасть под первый выстрел. При всех своих достоинствах, у тесла-оружия был один существенный недостаток — время перезарядки. Даже супернадёжный эстонский ES17002 требовал двух-трёх секунд. Бобиксу бы этого хватило.
Проблема состояла в том, что начальник нужен был живым. Лейтенант понимал, что деньги лежат в сейфе или в тайниках. Методами экспресс-допроса Бобикс владел, но пытать труп бесполезно.
Он, конечно, видел, что стекло прикрыто шторой. Это создавало дополнительные проблемы: даже если он быстро справится со стеклом, то борьба с тяжёлой тряпкой займёт несколько секунд. Тут-то его и подстрелят.
Неизвестно, к какому решению пришёл бы в итоге преступный лейтенант, но тут занавеска шевельнулась, и чьи-то волосатые руки подняли раму вверх.
Такого подарка судьбы Бобикс не ожидал. Мысленно поблагодарив Дочку-Матерь, он одним быстрым движением выхватил из-за спины заточку и вонзил её в чью-то волосатую руку.
Ёбс!
Бык в чёрной тельняге поскользнулся и слетел с копыт. Здоровенный ментяра прыгнул на него и принялся топтать ногами.
Ыц!
Бородатый заяц запустил в мента камнем, попал в глаз. Мент упал, покатился по земле, истошно вопя.
Дщ! Дщ!
Распахнулась дверь участка, волчара в форме разрядил в толпу тесла-шокер. Небольшой слонятко упал и задрыгал всеми конечностями, отчаянно трубя.
Здынь!
Свистнула пустая бутылка и разбилась о стену. Осколки посыпались на мента, который сидел, привалившись к стене, и выл, закрывая лицо руками.
Хррр! Вууу!
Огромный пёс схватил поверженного быка за горло и принялся терзать. Заяц прыгнул и распорол ему бочину огромным ножом.
М-м-м!
Хомяк Брейвик зачарованно смотрел на всё это. Ему казалось, что он в Лоне Дочери резвится, до того ему всё было збс. Он мычал от восторга.
Бдыщ!
Это прилетело по жопе хомяку Брейвику. Хомяк покатился прямо под ноги волку с электрошокером.
Дщ! Ыыыыыы!
Волк сдуру стрельнул себе под ноги. Брейвику ничего не досталось — весь разряд притянула медная бляха на пузе дурака. Горе-полицейский упал, жалко заскулил.
Опа!
Хомяк вскочил, перепрыгнул волка и побежал вперёд. Он не знал, куда бежит, и знать не хотел. Он хотел одного: бить гадов, кусать гадов, щипать и увечить гадов, йаааа, гадов, гадов! Йаааа!
Бумц!
Брейвик со всей дури ёбнулся о что-то твёрдое. Боли не почувствовал, — на таком-то адреналине! — но остановился. Перед ним была дверь. Недолго думая, хомяк рванул за ручку и увидел лестницу на второй этаж.
Вжух!
Он птичкой взлетел вверх по лестнице и оказался в пустом коридоре, гулком и манящем.
Ха!
Хомяк двинулся вперёд, машинально утирая кровь с рассечённого лба.
— Ара, пок чха! — стонал Папазян. — Нэт савсэм дэнег! Твоя всё взял! Ничего нэ оставил!
— Так разве ж я про деньги? Ты сейф открой, — улыбнулся лейтенант Бобикс. Он сидел на груди грибовика и калечил ему правую руку. Он уже отгрыз ему два пальца и сейчас сосредоточенно отдирал ноготь у третьего.
— У мэня ключа нэт! — крикнул грибовик как можно громче. — Нэт ключа! Я дал его Джульбарсу! Он забрал его к сэбэ! Джульбарс, да!
Конечно, Гоген Сасунович вполне мог разговаривать без грибовиковского акцента и правильно строить фразы. Он прекрасно говорил на восьми языках, а на французском даже сочинял нескромные стишки. Однако в опасных ситуациях всегда включал акцент: это помогало запутать собеседника.
— А я так думаю, ты просто забыл, где ключ лежит, — ласково сказал лейтенант Бобикс. — Ничего, вспомнишь. Я помогу. Пожалуй, займёмся плечиком…
— Нэт! Нэт! — закричал грибовик, дёргаясь и хрипя. — Плэчико нэ нада! Я умру сэйчас умру! — он захрипел ещё громче, изображая агонию.
— Непохоже что-то, — скептически заметил Бобикс, медленно загоняя Гогену заточку в плечевую сумку. Грибовик орал не переставая.
На самом деле Гоген Сасунович не просто орал, но и напряжённо думал. Ситуацию он оценивал как крайне неприятную, но не безнадёжную. По его прикидкам, нужно было продержаться ещё минут пять. Параноидально предусмотрительный майор, отсылая Джульбарса, наказал ему каждые десять минут подходить к двери и прислушиваться. Гоген Сасунович имел привычку считать деньги в полной тишине. Посторонние звуки могли означать только одно: что-то пошло не так. Услышав их, младлей должен был разблокировать аварийный выход и, ворвавшись во главе опергруппы, спасти любимого начальника.
Папазян не знал, что его верный Джульбарс в этот самый момент валяется во дворе с распоротым боком. Тогда он выстраивал бы свою линию поведения иначе.
Бобикс, напротив, отлично понимал, что сейчас ему никто мешать не будет. И у него ещё сколько-то времени есть.
— А давай вот так? — ухмыльнулся он и начал заточку раскачивать, ломая сустав.
Боль была отчаянной. Однако Гоген Сасунович исходил из того, что руку ему починят в ИТИ бесплатно — ну то есть по казённой страховке. Эта мысль придавала ему сил. А вот показывать содержимое сейфа Бобиксу было крайне нежелательно.
— А если так? — лейтенант навалился, сустав вкусно захрустел. Брызнула высокая струйка крови. Грибовик заорал благим матом.
— Ничего личного, — вздохнул Бобикс. — Просто деньги очень нужны.
Лейтенант кривил душою. В принципе, того, что он собрал с майорского стола и ссыпал в мешочек, было вполне достаточно для его планов. Он даже допускал, что грибовик не врёт, и денег в сейфе нет. Но там могло лежать что-то другое, тоже ценное — скажем, наркотики. Их запас Бобиксу очень не помешал бы.
А вот Папазян душой не кривил: никаких денег в сейфе и вправду не было. Там лежал разнообразный компромат на всяких высокопоставленных существ, конверт с коллекционными марками и фен для сушки волос. Джульбарс обычно использовал его для работы с несговорчивыми задержанными, выжигая им лёгкие. Фена-то Папазян и боялся. Грибовики из-за особенностей строения тканей не очень чувствительны к побоям, порезам, переломам и т. п., а вот термообработка на них действует очень сильно. Бобикса не учили пытать грибовиков. Но про применение фена он знал наверняка. Папазян небезосновательно полагал, что фена-то он и не выдержит. И скажет Бобиксу что-нибудь лишнее. Например, про марки. Или что в выдолбленной ножке стола лежит крупный "чубайс". Поэтому он орал и рыдал, но держался.
Наконец, Бобиксу всё это надоело.
— Ладно, Дочь с тобой, — сказал он и с усилием выдернул заточку, чтобы пробить грибовику сердце. Тот намеренье почувствовал. И смекнул что рассчёт на возвращение Джульбарса себя не оправдал. Поэтому перешёл от плана "А" к плану "Б". Крайне рискованному. Но в сложившейся ситуации — безальтернативному.
Для начала он закричал:
— Ай нэ нада! Нэ нада так! Я уже помню гдэ ключ!
— Так-то лучше, — удовлетворённо сказал Бобикс. — И где же он?
— Стола в ящик тумба пасматри, — с видимым трудом произнёс Папазян и закрыл глаза, изображая полное изнеможение и сдачу на милость победителя.
Лейтенант, оставив грибовика на полу, встал и начал выдвигать ящики тумбы. В третьем он обнаружил связку ключей и потряс их перед лицом Гогена Сасуновича.
— Который от сейфа? — спросил он.
— Вон тот, — прошептал Гоген Сасунович, закатывая глаза.
— Чего-чего? — не понял Бобикс и пнул грибовика в развороченное плечо. Тот слабо застонал.
— Да Мать твою ж Дочь через три сникерса, — ругнулся лейтёха и склонился над поверженным Папазяном.
— Вот этот… — начал майор, приподнял здоровую руку: но тут же её уронил. И отключился. Во всяком случае, так это выглядело.
Попинав бесчувственное тело и не добившись результата, Бобикс направился к сейфу и попробовал открыть его самым длинным ключом. Тот вроде бы подошёл, но провернуть его лейтенант не смог. При попытке вытащить ключ тот застрял.
На это грибовик и рассчитывал. Сейфовый замок был уже старенький, что-то там внутри барахлило. Чтобы ключ провернулся, нужно было его хитрым образом пошевелить вправо-влево, причём в определённом положении. Бобикс этого, конечно, не знал. И вместо того, чтобы вернуться к Гогену Сасуновичу и заставить его открыть дверцу, он принялся, матерясь сквозь зубы, дёргать ключ туда-сюда.
Тем временем грибовик, распростёртый на полу, схватил себя за примордий и со всей силы сжал его, раздавливая ткани.
В этот страшный миг он не потерял сознания только чудом. Зато в кровь хлынули содержавшиеся в лицевом наросте вещества, крайне нужные именно здесь и именно сейчас — стимуляторы, анальгетики и тому подобное. То был тайный боевой приём грибовиков, использовавшийся только в самых крайних случаях.
Гогену Сасуновичу понадобилось прожить сорок девять лет, одиннадцать месяцев, тридцать дней, двадцать три часа, пятьдесят девять минут — и пятьдесят девять секунд, тика в тику — чтобы дожить до этого мига.
И он почувствовал себя непобедимым, когда встал, схватил здоровой рукою ломик, подпиравший дверь, и обрушил его на затылок лейтенанта Бобикса. Вложив в этот удар всю вековую ненависть богача к грабителю. А точнее — грабителя стационарного к своему вольному собрату.
Бум! Бац!
Опс!
Хуяк! Дщ — дщ — оуууу! Ууууууу! У — у — у — уу… ыыы…
— Чё? — Где? — Бля!
— РРРРРРРРР! — Да ё…
— Скобейда сратая! Да сдохни ж наконец!!!
— Я не ебу чё ваще творится? — Да ё…
— Хуё! — БХ! БХ! БХ! — Уййййййяяяя!!!
Гоген Папазян, собрав последние силы, отомкнул последний засов. Путь к спасению был открыт.
Он мог гордиться собой, этот грибовик. Хладнокровием, отвагой и присутствием духа превзошёл он врага своего. И в результате выиграл жизнь — сперва по очкам, а потом и нокаутом. Преступный пёс, пытавший его, лежал мёртвый, оскалив зубы.
Правда, и сам Гоген Сасунович был не в лучшей форме. Откровенно говоря, он едва-едва держался на ногах. И к тому же истекал кровью. Но всё это было уже неважно. На этаже имелась дежурная аптечка, всегда открытая: допросы проводились в любое время суток, так что всякие кровоостанавливающие, перевязка и противошоковые у следователей должны быть под рукой. Сейчас он остановит себе кровь, скушает нужные таблетки, отправит за медиками и начнёт думать о главном: кому выдать пиздюдей, сколько и каких именно. Особенно Джульбарсу…
Эта мысль была преждевременной, и он додумать её не успел. По коридору кто-то бежал, причём по направлению к нему. На тяжёлый бег Джульбарса это было непохоже.
Внезапно дверь распахнулась. Перед грибовиком стоял небольшой хомячок с мордочкой, залитой кровью. Опасным он не казался. Хотя само его присутствие говорило о непорядке. Никакие хомячки по этому коридору ходить не должны, тем более окровавленные.
Грибовику бы захлопнуть дверь и задвинуть засов — от греха подальше. Но свежеприобретённая привычка начальствовать взяла своё.
— Ты кто такой? — начал Гоген Сасунович, высовываясь из двери и грозно шевеля бровью. — Щто ты здэс делаишь?
И добавил:
— Пашол вон мудыла мэлкий!
До того у Папазяна ещё был шанс уцелеть. Но вот слово "мелкий" было лишним. Вышел перебор, губительный перебор.
Хомячок оскалился, подпрыгнул и вцепился грибовику в ошмётки примордия.
— Да ну нах… — Бля, пиздец нам, по ходу… ДЩ! ДЩ!
— ЕБАААТЬ! — Оппаньки мамочки…
— Ни-ху-яс-се… — Кхххххх… Ыпть… Да как же это мы… — Так, валим отсюда быстро… БУМЦ! БУМЦ! БУМЦ! БУМЦ! ДЩ! ДЩ! ДЩ!
Кровь, кровь, кровь, КРОООВЬ! Кипящая кровь обезумевшего хомяка!!! Она хохотала, кровь его! она хохотала! она хохотала! Вы слышали, как хохочет кровь? Нет? Тогда вы ничего не слышали.
Брейвик и до того охуевал не по-детски. Растерзав же примордий Папазяна, переполненный экстазными веществами, он и вовсе слетел с катушек.
Что было дальше? Он не помнил. Лишь какие-то смутные тени — чьи-то копыта, жопы, рога, локти, рыла, хари, скрещенья рук, скрещенья ног, судьбы скрещенья — являлись ему. И больно, и смешно, и выщщекруклюмисто! И полыхало вокруг какое-то гало, пламенело курчаво, до самоей пизды-дверцы семо и овамо — и какой же эксцесс громовой — в рот им жопу!!! — в блуда́тые уста у неге́ющей ноздри!!! ЕБАТЬКО-ПАТЬКО ловил его, но не поймал. Верховное шло низом и лесом, а нижнее ыыыы! ыыыы! УХУ-ХУХУ-ХУ!!! И крылья дебелых ночей, и правдоцветиковый папоротник, и врематая избушка, по которой расхаживал некий мирач, никем не мнимый, — пууУУ́ было Ымя ему — и карабанился празднохвостый сом, и давала круги разлесистая щука. Шука? Даааа! — щук — шук — шучь-щучь-аааа-дрищПИЗДАААА! ДрищПИЗДА, дрищПИЗДЕ, дрищПИЗДУ, дрищПИЗДООООООЮ!!! И вся Вселенная была широко раскрытый клюв пожилой вороны, застывший в горестной птичьей улыбке.
Когда же его отпустило, он осознал, что лежит на полу в темноте, а рядом что-то белеет. Долгое созерцание белеющего предмета привело Брейвика к мысли, что это колонна. Которую он вот только что обнимал и блевал на неё. Этот момент он помнил, хотя и очень смутно. Тогда ему было очень плохо, а стало ещё хуже.
После этого пришло новое ощущение — будто у него в руке что-то зажато. Разжать руку не получалось. Тогда он подтянул её к себе. Толстенькие, судорожно сжатые хомячиные пальчики держали за горловину кожаный мешочек. По ощущениям — тяжёлый.
С кряхтением и писком Брейвик Ларсон встал на ноги. К горлу прилила тошнота, но быстро опала. Потом накатила слабость, так что пришлось прислониться к стене.
Идей не было никаких. Хомяк отлепился от стенки и пошёл вперёд — где смутно виднелся проход.
Он миновал несколько запертых дверей, потом наткнулся на огороженную площадку. Оградка была ему чуть выше колена, так что он её перелез. Тут же что-то звякнуло и загудело, а потом площадка дёрнулась и поехала куда-то вниз. Брейвику было всё равно — его опять охватила слабость.
Подняться хомяк не смог. Тогда он встал на четвереньки. Мешок в правой руке мешался, но вот беда — разжать пальцы не получалось. Пришлось шкандыбать на трёх конечностях до следующей стенки. Где его снова тошнило, долго и невкусно. Зато пальчики, наконец, разомкнулись, растопырились.
В мешке оказались деньги. Их вид Брейвика сначала не воодушевил — скорее, озадачил. Он решительно не помнил, откуда они взялись. Очевидно было одно: он их где-то спиздил. Потому что — как же иначе?
Хомяк был, может, и кровопийцей, но не ворюгой. Однако деньги такие деньги! Они как котеги — умеют быстро понравиться. О, эти маленькие золотые кружочки так милы и беззащитны! Брейвику хватило нескольких мгновений, чтобы почувствовать себя ответственным за них. Весь негатив принял на себя мешочек. Он был некрасив и на нём наверняка имелись следы ауры. Хомяк решил избавиться от него при первой же возможности. Но не сейчас: соверены некуда было спрятать.
Поэтому Брейвик ухватил свою ношу покрепче и двинулся вперёд, в смутной надежде найти выход.
В конце коридора оказалась ещё одна дверь — в арке. Над ней тусклым золотом мерцала надпись:
"Stay Smooth On The Surface & Paddle Like The Devil Underneath".
Брейвик её открыл и оказался в маленькой, тускло освещённой комнатёнке. Там не было ничего, кроме стула, стола, шкафа и ракоскорпиона. Тот сидел за столом в непринуждённой позе и тщательнейшим образом изучал старинную, смутно поблёскивающую анальную пробку.
Заметив хомяка, он поднял левый глаз и сказал:
— Добрая дорога. Как развивается реальность?
Будь Брейвик в состоянии думать, он встал бы в тупик от такого дурацкого вопроса. Но думать он не мог. Поэтому он брякнул:
— Никак не развивается.
— Пугаете, — ракоскорпион подобрал глаз и тут же выставил второй. — Убили кого?
— Пропустите, — прозвучало откуда-то.
Это был очень тихий голос. Но слышен он был отовсюду сразу, буквально из воздуха.
Ракоскорпион вскочил, уронил пробку, и, угодливо кланяясь, распахнул дверцу шкафа.
За ней Брейвик увидел длинную, очень длинную галерею. Она была освещена маленькими лампочками и уходила куда-то в далёкую темноту.
Лампочки замерцали. В этом было что-то манящее, приглашающее. Хомячок, как заворожённый, сделал шаг, другой — и оказался по ту сторону дверцы.
Главной проблемой полицейских было поверить в то, что на них действительно напала толпа обывателей — и совершенно всерьёз пытается их, полицейских, убивать. Но когда они это осознали вполне, их действия стали осмысленными и целеустремлёнными. Погромщиков рассекли на части, загнали в разные углы и там добили.
Последним завалили быка. Он дрался как лев. И живым не дался.
Стало светлее. Брейвик увидел, что вся галерея заставлена длинными столами, каждый из которых был немного выше другого. Столы были сервированы и украшены цветами — увы, неживыми. Брейвик, недоумевая, подошёл к блюду с фруктами. Протянул руку, взял яблочко. Оно оказалось неожиданно тяжёлым. Хомяк понюхал. Яблоко яблоком не пахло, а пахло гипсом. На зуб его Брейвик пробовать не стал.
— Вы кипяточку попейте, — предложил всё тот же голос из воздуха.
Какая-то посудина на столе меленько задрожала. Хомячок потянулся к ней и сперва отдёрнул руку — та была горячей. Потом всё-таки взял.
Там и впрямь оказался кипяток. Отхлебнув его, Брейвик почувствовал себя немного лучше. Он обнаружил под столом табуретку, достал и уселся.
Перемена позы пошла на пользу. Хомяк впервые за всё это время задался вопросом, куда это он попал. И к кому.
— Пытаетесь понять, куда попали? — на этот раз голос совершенно определённо шёл из другого конца зала. — Вы у меня в гостях. Меня зовут Азор. С кем имею честь?
— Брейвик, хомяк, — буркнул хомяк. — А вы кто по основе? И почему из дырки говорите?
— Из дырки? — удивился голос. — Ах да, это ваше зрение. Сейчас поймёте.
Темнота в конце коридора зашевелилась и стала чуть больше. Хомяк понял, что она имеет какую-то сложную форму. Единственное, что не изменилось — это цвет. Она оставалась тёмным провалом в никуда.
— Это я, — сказал голос. — Я покрыт слоем углеродных нанотрубок. Долго объяснять, что это такое. В общем, это вещество практически полностью поглощает видимый вами свет. С вашей точки зрения я — абсолютно чёрное тело.
Дырка в воздухе приблизилась ещё немного. Стало ясно, что существо очень большое.
— Теперь немного обо мне. Меня зовут Азор. На людском это слово означает "друг", хотя это не вполне удачный перевод. Что касается земных языков, имя Азор появляется в сказке Марии Лепренс де Бомон "Красавица и Чудовище", по мотивам которой во Франции в тысяча семьсот семьдесят первом году до Хомокоста была поставлена комическая опера "Земира и Азор". Имена Азор и Земира придуманы автором либретто Жаном-Франсуа Мармонтелем… Мне кажется, вы меня не слушаете, а точнее — слушаете неправильно. Вы удивляетесь тому, что я произношу длинные фразы, не делая пауз, чтобы вдохнуть. В этом нет ничего удивительного, поскольку я не дышу. То есть я поглощаю кислород, но не лёгкими. И это никак не связано со звукоизвлечением. Я издаю звуки, вызывая в воздухе колебания.
— Ык, — издал звук хомяк, отхлебнув ещё кипятку.
— Теперь о том, почему вы здесь, — голос продолжался и продолжался, почти не прерываясь. — Если не углубляться в детали, вам просто повезло. Вы бежали. И забежали сюда. Места здесь довольно глухие. Более того, я делаю так, чтобы посторонние тут не появлялись. У всякого нормального существа возникает желание удалиться отсюда как можно скорее. Вы оказались существом ненормальным. Признаться, сначала я принял вас за учкудуковца, их сюда заносит временами… Я подтянул вас поближе и понял, что ошибался. Так что вам повезло. Причём дважды. Я хочу вам помочь. То есть вас улучшить. Совершенно безвозмездно, без оплаты с вашей стороны, — похоже, чёрное существо заметило, как сжались пальчики хомяка, держащие горловину мешка.
Брейвик подумал. Слово "улучшить" ему не понравилось. Работники эргастулов обычно так называли профилактическую кастрацию, а судебные исполнители — несмертельную, но унизительную и калечащую маналулу.
Чёрное существо, видимо, было телепатом. В воздухе щёлкнуло сухим, ехидным смешком.
— Зачем такие ужасы. Просто вы больны, а я могу вас вылечить. Да, я имею в виду синдром хомячка.
В голове Брейвика тут же заклубились разные мысли. Их было даже многовато для одной головы.
— Понимаю ваше волнение, — снова зазвучал голос. — Во-первых, вы мне не верите. Во-вторых, считаете свою болезнь необходимым элементом идентичности… простите, это слишком сложная для вас концепция… скажем иначе — частью себя. Насколько я вижу в вашей голове, ваша мания совсем недавно доставила вам огромное удовольствие. Но это вам сегодня фартит, а вообще-то вас могли убить. И вас непременно убьют, если вы попытаетесь повторить что-то подобное… И в-третьих, вы не можете понять, зачем это мне, поскольку не знаете обо мне ничего. К сожалению, на эту тему я могу говорить только обиняками. И то, что вы услышите, вряд ли вас заинтересует. Да вы пейте кипяточек, пейте, очень полезно…
— М-м-м, — промычал хомячок. Ему понравилось пить кипяток — который, кстати, не остывал. Зато от него куда-то уходила усталость, тошнота и прочие неприятные вещи.
— Итак, обо мне. К сожалению, я не могу говорить некоторые вещи прямо. Попробуем обойтись метафорами. Вообразите, что вы были членом преступной организации… Нет, не так. Организация не была преступной изначально. Представьте себе бюджетный комитет, финансирующий некое строительство. Сотрудники слегка подворовывали, но в рамках приличия. Однако дальше стали воровать больше, а недофинансирование строительства стали покрывать подтасовками. В конце концов они попытались взорвать недостроенное здание, а разрушения списать на землетрясение… Вы понимаете?
Брейвик выдавил из себя что-то вроде "угумс". Ему не хотелось отрываться от целебного кипятка.
— Но в конце концов их разоблачили, — продолжал Азор. — Один из них дал подробные показания на остальных. Поэтому остальным назначили маналулу… не спрашивайте только, какую. Очень неприятную, поверьте на слово. Но тому, кто дал показания, вышло послабление. С ним ничего не сделали. Просто обязали жить незаметно, не делать лишнего зла и творить добро. Причём не через кого-то, а лично самому. Это обязательное условие.
— Вы же про себя говорите? — на всякий случай уточнил хомяк, на мгновение оторвавшись от поглощения кипятка.
— Не про себя, а о себе. Но в общем да. Это я дал показания, это для меня сделали послабление. Тепрерь я живу незаметно и творю добро. Проблема в том, что я не вполне понимаю вашу этику. У нашей расы отсутствует сострадание. Это не означает, что я плохой — в вашем смысле. Это значит, что я не до конца понимаю, что именно вы считаете хорошим. Я могу действовать согласно формальным критериями. Для меня таковыми служат мнения моего лечащего куратора. А у него есть принцип — лечить всех больных, кто бы они ни были и чего бы не совершили в прошлом. Он считает, что это является добрым делом, и сам так поступает. Значит, это добро.
— А что вы такого сделали? — спросил хомяк. — Ну, вы, в смысле которые…
— Это уже неважно, — голос Азора чуть ускорился: видимо, это свидетельствовало о раздражении. — Как вам кипяточек?
— Очень хорошо, — признал хомяк.
— А вон там видите рядом чашечку. Морковный сок.
— Какой сок? — не понял Брейвик.
— Какой надо. Пейте!
Хомяк на автомате протянул руку и махнул всю чашечку в рот не глядя.
Сперва во рту стало сладко, потом кисло, потом вяжуще, как от незрелой хурмы.
Он только-только сделал последний глоток, как его
Чувство было такое, будто камень с души свалился. Куда-то исчезло грызущее чувство собственного ничтожества. А за ним посыпалось в бездну и всё то, что оно порождало — страх, ненависть, желание убивать, душить, кусаться, щипаться… С удивлением Брейвик вдруг ощутил, что и педерастия его тоже покинула. Оставив по себе только лёгкое недоумение — "ну и зачем это было надо"?
На площадке перед входом в районный ОМВД возвышалась гора тел. Некоторые ещё дышали и шевелились, но это было неважно.
Рядом с телами на подстилке лежал младлей Джульбарс. Распоротый и кое-как зашитый бок болел и кровил. Но младлей по итогам был жив и в сознании — а, следовательно, при исполнении.
Двое полицейских тащили мёртвого быка. Дотащив, они взяли его за конечности, и, раскачав, закинули на прочих безвременно погибших. Отчего гора стала ещё больше.
— Дочь твою Мать, — грустно сказал младлей Джульбарс. — Я же столько не съем.
— Ну как? — поинтересовался голос.
— Збс, — признал Брейвик. — И что, все нормальные так кайфуют?
— Нет, конечно. Просто вы всю жизнь тащили на себе лишний груз. Сейчас он исчез. И вам кажется, что вы вот-вот полетите. Ничего, через пару дней пройдёт. Вы снова окажетесь в мире скорбей. Но не в таком скорбном, как раньше. И перестанете представлять опасность для себя, — это было сказано серьёзно.
— Я… я… хотите отсосу? — спросил хомяк. Его переполняло блаженство и благодарность, а поблагодарить было нечем.
— Спасибо, но я не могу воспользоваться вашим предложением. Моя анатомия этого не позволяет, — вежливо ответил Азор.
— Тогда вот, — решительно сказал хомяк, ставя на стол кожаный мешочек. — Возьмите, пожалуйста.
— Вы пытаетесь мне заплатить? — осведомился тёмный силуэт. — Это исключено. Во-первых, сейчас у вас эйфория. Во-вторых, оказанная вам услуга стоит несравнимо дороже, чем то, что вы мне предлагаете. В-третьих, и это главное — оплаченная услуга не будет засчитана как доброе дело. Мой куратор считает, что доброе дело должно быть бескорыстным. Мне это непонятно, но…
— Дарю, — сказал Брейвик, высыпая деньги на стол. — Вы это можете выбросить. Или употребить на доброе дело. Вам же нужно делать добрые дела?
— Если вы настаиваете… — протянул Азор.
— Я настаиваю, — сказал хомячок, и тут его накрыл новый приступ эйфории.
— В таком случае я отправлю эти средства своему куратору. Пусть он сам думает, что с ними делать. Как вы себя чувствуете?
— Как никогда, — хомяк широко, во всю пасть улыбнулся. — Так я пойду, наверное?
— Да, конечно, идите, — согласился чёрный силуэт. — Кстати… Возможно, вам захочется чего-то большего, чем просто быть нормальным. Есть более высокие состояния. Но чтобы узнать о них, нужно вступить в наше движение. Собственно говоря, вы находитесь в его центральном офисе.
— Какое движение? — не понял Брейвик.
— Утиное движение. Вы можете вступить. Хотя… нет, сперва поживите-ка нормальной жизнью. Думаю, мы ещё встретимся. А сейчас вам пора. Вас проводят, — тоном, не допускающим возражений, сообщила живая тьма.
— Всего наилучшего, — вежливо сказал Брейвик, вставая.
— До свидания, — донеслось от Азора.
О, как напрасно сиял в тот вечер огнями ресторан "Гаянэ"!
Печально остывали на ресторанной кухне нежнейшая долма, хоровац, тжвжик по-тораборски и прочие яства. Песнопевцы Жока и Бока молча и без всякого удовольствия пили самый лучший грибонский коньяк, какой только можно купить за деньги. У них на коленях, свесив ласковые ножки, грустили шиншиллы.
Все остальные тоже пребывали в унынии.
Отчего же? Причина проста! Майор Папазян, главный герой ожидавшегося праздника, не мог уделить ему ни минуты. Ни сейчас, ни позже. Ибо мёртвые всегда очень заняты, а death is very permanent.
По поводу обострившейся манечки Брейвика: ну да, синдром хомячка считается разновидностью маниакального синдрома, и характеризуется всеми свойствами такового — в том числе повышенным настроением и приступами общительности.
Гоген Папазян был так назван в честь дохомокостного художника Гогена, от которого не осталось ничего, кроме имени. Это имя было результатом компромисса — мать хотела назвать сына Гамлетом, а отец — Вазгеном.
По поводу нелегально используемых дураков. Вообще-то общая сумма налогов и прочих платежей за использование дурака не превышала шести-семи соверенов. Однако к тем, кто пытался легально регистрировать дураков, приходили налоговики, приёбывались к чему-нибудь и выписывали очень солидные штрафы. Кроме того, в случае любых проблем с дураками — например, если таковой по дурости что-нибудь портил или на кого-нибудь нападал — за всё отвечал хозяин. Так что работодатели предпочитали платить полиции и не иметь проблем.
Тысяча, тысяча, тысяча! Проницательный читатель, конечно же, тотчас же вспомнил рассказ Эдгара По "Четыре зверя в одном", где антиохийская чернь прославляла этими словами императора Антиоха Эпифана. Правда, там речь шла не о золотых монетах, а об убитых иудеях, коих император любил лишать жизни собственноручно.
Вопрос о том, что лучше — пересчитывать золотые монеты или убивать иудеев — является спорным и обсуждаемым. Полемика на эту тему тянется более 3000 лет. С 1948 года основная дискуссионная площадка располагается на Ближнем Востоке, особенно жаркие обмены мнениями ведутся на западном берегу реки Иордан и в секторе Газа. К согласованной позиции стороны пока не пришли.
Могендовид — редкий и ценный артефакт Зоны. Носящему могендовид он внушает чувство собственного величия и уверенность в себе, а главное — действует на окружающих, которые тоже начинают верить, что носитель могендовида и в самом деле крут. Правда, есть нюанс: свойства могендовида проявляются и на нём самом. То есть даже самый мелкий и жалкий могендовид кажется владельцу крупным и очень мощным. Отчего владелец наглеет совсем уж запредельно. Грибовики, правда, считают, что на них это не действует. Ну-ну.
Коллекционные марки, бриллианты и т. п. очень любимы грибовиками. Будучи по жизни купцами-караванщиками, они инстинктивно предпочитают ценности а) небольшие по размеру, которые легко спрятать, б) такие, чтобы по ним было неясно, сколько это стоит и стоит ли это что-нибудь вообще.
Кстати сказать, именно грибовики контролируют рынок антиквариата в большинстве доменов, включая Город.
К одиннадцати туз — эти слова святейшего из песнопений, как и стоящую за ними сверкающую бесконечность смыслов, вы,
Про клюв пожилой вороны — давайте хоть здесь не будем поднимать эту тему, а? Повторяю в стотысячный раз: глубоко уважаемая мною писательница, журналистка, телеведущая и просто солнечный человек Татьяна Никитична Толстая к пожилой вороне никаким боком не касаема — и, кстати, её бока тут тоже ни при чём, потому что она следит за собой и очень похудела, в смысле похорошела, а вы все только и думаете, а думать тут нечего, потому что ничего такого в виду не имелось, а кому кажется, тому креститься надо, ну или там Кришну-Вишну воспеть, или хотя бы совесть заиметь! Это просто я не знаю что такое!
Stay Smooth On The Surface & Paddle Like The Devil Underneath. "Будь спокойным на поверхности и греби как чёрт внизу". Вообще-то эта фраза начинается со слов "Будь как утка". Но в офисе Утиного движения это добавление выглядело бы каким-то барочным излишеством.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: с какой целью ракоскорпион изучал анальную пробку? Отвечаем: он намеревался её приобрести для личной коллекции, но сомневался в её подлинности (продавец утверждал, что это уникальная вещь первого века о. Х.).
PS. Для особо впытчивых читателей сообщаем: пробка была фальшивой.
CHECKPOINT-5. 31 ЯНВАРЯ 313 ГОДА
Эфирная трансляция
Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий о судьбах рода людского, равно и других родов, им порождённых — ты одно нам поддержка и опора, о, великое, могучее, вольное Братство. Не будь тебя — как не впасть в отчаяние при виде всего, что совершается ныне? Но нельзя и помыслить, чтобы такая организация не была дана для великой задачи, великой цели.
Пусть враги нагнетают. Пусть! Пусть глупый попугай Учкудук робко прячет жирное тело своё в утесах невежества. Сердце шепчет: Братство — это будущее, Братство — это надежда твоих детей. Под руководством полковника Барсукова мы сможем найти путь к Свету, где не будет низости и злобы, а только бесконечный труд и бескрайняя дисциплина. Полковник Барсуков — наш вождь, его сердце — факел, который освещает нам путь.
Мы знаем всё. Мы понимаем всё. Мы принимаем всё. Отныне слово "Братство" для нас прекраснее, чем благоуханнейшие цветы жасмина. Братство нам дороже света очей, прельстительнее оргии с простипомами. Братство ведет нас в рай, оно само — рай, рай-ди-ди-рай, рай, рай, и нам не надо другого рая.
Если в твоей жизни затишье, если ждешь второго дыхания, причастись скорее высокому званию Брата. Если ты уже вступил в Братство, вступи еще раз — нет для нас ничего веселее вступления в Братство. Раз таки раз — радости, весёлости мои!
Не считай ветвей
Вступи в Братство! — просит старуха-мать. Вступи в Братство! — молит тебя дитя. Вступи в Братство! — это кричит твоя великая и многострадальная Родина, Страна Дураков. Вступи! Вступи! Вступи! — поют голоса невоплощённых духов, обитателей ада. И ангелы трубят — вступи! Вступи!
Не убоись. Не споткнись на пороге. Не обляпайся, вкушая Истину. Или даже — убоись, споткнись, обляпайся, но ВСТУПИ! Вступи в эту реку, в этот бесконечный поток, что смывает могучей волною отдельные ошибки, небольшие преступления, мелкие грешки. Ибо всё мелко по сравнению с Братством.
Вступи сейчас же, не медли! Пусть твое сердце отныне и навсегда наполнит свет простых и ясных слов:
Не будем спорить. Не будем протестовать. Будем вступать. Если ты не вступил в Братство, твоя жизнь пропала втуне. Если ты думаешь, что в Братство за тебя вступит сосед, ты не понял преимуществ. Если ты ещё не в Братстве, ты нигде.
А если даже после ТАКИХ слов ты всё ещё колеблешься — то знай: если ты не вступишь в Брастство — Братство вступит в тебя.
Летать скучно. У Буратины было время, чтобы в этом убедиться.
Вообще-то бамбуку и раньше случалось перемещаться по воздуху. Но это было быстро, к тому же и сам деревяшкин был тогда в состоянии бревна. Теперь же он мог вполне насладиться свободною стихией.
Наслаждение оказалось так себе.
Во-первых, наверху холодновато. Во-вторых, в лицо дул ветер. В-третьих, смотреть вниз было стрёмно — кружилась голова и всё такое. В-четвёртых, приставали птицы. Бамбук попытался плюнуть в какую-то наглую сову, но ветер снёс плевок обратно ему же на рожу. Ну и в-пятых, проводить дни в неподвижности и бездействии для живой натуры Буратины было очень тяжко.
Единственное, что ему нравилось — так это отливать с высоты. В этом чувствовалось какое-то величие. Но и это быстро надоело.
Увы, аннулипалп оказался совсем не железный. Во-первых, он летел медленно. Во-вторых, нуждался в том, чтобы есть и спать. Поэтому в ночное время он совершал посадку в каком-нибудь пустынном месте. Ел он, впрочем, мало — в основном травушку и всяких жучков. Буратина никак не мог взять в толк, как же это он летает на такой диете. Но однажды заметил искру между жвалами и понял, что аннулипалп — тесла-мутант. Однако на прямой вопрос тот ответил уклончиво, назвав себя "тесла-позитивной формой жизни". Слово же "мутант" его типа обидело. Буратина не понял, почему. Но на всякий случай заверил, что плохого в виду не имел, а если и ляпнул чего, то по незнанке, и пусть не принимает в ущерб. Летучий зверь на это сказал, что извинения приняты, а потом объяснил, что мутант — это какая-то неведомая ёбаная хуйня, а он, аннулипалп — нечто совершенно противоположное. Буратина часа три думал, что может быть совершенно противоположным неведомой ёбаной хуйне. Ответа на этот вопрос не нашёл, так и заснул.
Разумеется, Буратине очень хотелось побалдеть под "моментом". Ему мешал только страх высоты — вдруг аннулипалп выпустит его из лап, а он не успеет за них схватиться.
На пятый день полёта кончился комбикорм. Бамбук аннулипалпу поплакался, но тот сказал, что у него самого охотничьи навыки, увы, слишком специфичны — и помочь он бамбуку ничем не может.
Буратина попробовал поохотиться сам: на привале возле болотца попытался наловить диких лягушек для варки. Он застрял в тине и еле выбрался, а лягушек так и не поймал. Но тут аннулипалп сжалился и пообещал "слетать к нашим и решить вопрос". Отсутствовал он полдня, но вернулся с мешком комбикорма и корзинкой маргарина. Где он всё это раздобыл в такой глуши, было решительно непонятно.
Буратина, естественно, обожрался. Да так, что даже деревянный организм не выдержал. Ночью ему скрутило живот. Целый день он лежал в лёжку, лечась тортиллиными пиявками — и к вечеру оклемался.
Следующие три дня он провисел в воздухе, рассматривая местность с высоты птичьего полёта. Ничего нового и интересного он и на этот раз не увидел. Лес сменялся полем, невысокие холмы — перелесками. Кое-где попадались деревушки. От скуки Буратина начал думать — и додумался до вопроса, почему тут всё так уныло. Аннулипалп ответил в том смысле, что отсутствие тесла-зацеплений не способствует цивилизации.
На десятый день полёта страх высоты у бамбука атрофировался настолько, что он решился надеть на голову пакет.
На эту тему он поговорил вечерком с аннулипалпом. Тот "момента" не одобрял в принципе, но и отговаривать Буратину не стал. Он даже сделал для него что-то вроде колыбельки из веточек, паутины — он, оказывается, умел её выделять — и мха. Той же паутиной он примотал бамбука к колыбельке. Вместо пакета на голову пришлось клеить пластины подтирочного гриба.
Так что на следующий день Буратина взмыл в воздух уже долбанутый. Ну то есть в очень комфортном состоянии.
Тем временем к Пиэрию Эагриду, более известному как Пьеро, приближался пиздец.
Он ещё не наступил, но близился. Хотя сам Пьеро осознавал сей факт не вполне. А вообще-то — и вовсе не осознавал.
И тем не менее Пиэрий был встревожен. Он не знал, где находится. Он не понимал, куда двигаться. И что самое скверное — он лишился всех средств передвижения, кроме своих двоих.
Маленький шахид сидел под холодным утренним небом на туше носорога, страдал от айс-дефолта и пытался осмыслить непонятку, в которую влип.
По его расчётам, сегодня было то ли тридцатое, то ли тридцать первое января — а может, уже и февраль. Дней Пьеро не считал, событий не запоминал. Все его помыслы были о Мальвине, стихах, и прочей хуерде.
Позавчера они — то есть Пьеро, бульдог и носорог — вышли из Вондерленда. Мамонт остался там. Причём исключительно по собственной глупости.
С шерстистым слоном всю дорогу возникали проблемы. Мамонт был всеядным, но нуждался в травяной подкормке. Поток существ, стремящихся в Город, сметал и пожирал всю окрестную зелень. Приходилось разорять крестьянские поля. Крестьяне, и без того разозлённые и напуганные, выходили на защиту собственности с дрекольем, а то и с самодельными копьями. К счастью, ни носорожью шкуру, ни волосню мамонта ни разу не пробили. Дальше всё решалось слаженностью действий команды и вовремя демонстрируемой головой обломинго, внушавшей крестьянам суеверный трепет.
В Вондерленде приходилось идти осторожно, чтобы не наткнуться на поняш. Хотя пару раз путники пересеклись с ловчими отрядами: разноцветные лошадки отлавливали на дороге электорат и уводили к себе. Пьеро со товарищи их не интересовали: добычи и без того хватало.
И всё обошлось бы. Но позавчера мамонт учуял запах жареного хлеба и сдуру вылез на полянку, где три поньки затеяли пикничок. Они легко някнули зверя и устроили на нём весёлые покатушки по лесу. В результате мамонт свалился в овраг и сломал ногу. Там его пришлось оставить.
То ли это, то ли что другое привело к падению морального духа в коллективе. Бульдог стал погавкивать на носорога. Тот сначала огрызался, а потом наподдал псу так, что чуть не сломал рёбра. Пёс дождался, пока носорог уснёт, и вцепился ему в горло. Толку от этого не было никакого — прокусить каменную носорожью шкуру он не смог. Но тот обиделся всерьёз. И только остатки уважения к Пьеро удержали его от расправы над хулиганом.
На следующий день они нашли мёртвого грибовика-наркокурьера.
То есть сначала-то Пьеро заметил зайца. То был байк устаревшей модели. С выпученными глазами он нёсся хуй знает куда, лихо прыгая через ухабы. Седло на шее и болтающиеся стремена указывали, что у него совсем недавно был хозяин. Куда он делся — это был вопрос. Который, впрочем, никого не заинтересовал. Заяц был не нужен. Пьеро вполне устраивал носорог с его повышенной проходимостью. Бульдог дёрнулся было погоняться за байком, но быстро остыл. Носорог так и вовсе ничего не заметил.
Тело грибовика обнаружилось через полчаса в придорожных кустиках — в каковых Пьеро уединился по большой нужде. Сначала поэт на такое соседство подосадовал. Но для порядка обшмонал труп. И не пожалел. Покойный грибан-грибаныч в одеждах своих прятал ампулы, деньги — двести десять соверенов, не хухры-мухры, — а также хаттифнаттские шприцы, тонкие иголки и т. п. Особенно порадовала бутылочка с шариками айса. Скучающий без любимого снадобья поэт решил его употребить — ну совсем немножечко, всего один маленький шарюшечек, самый-самый малипусенький. Для этого, подумал он, не нужно даже останавливаться и слезать с носорога.
То ли концентрация активного вещества в шарике оказалась какой-то запредельной, то ли поэт одним шариком не ограничился. Так или иначе, его сильнейше ёбнуло по мозгам. Он взлетел в небеса чистого творчества и там парил, сравнивая на весах сердца строки свежесочинённого двустишия — "лови, дави птенцов любви". От изысканности аллитераций Пьеро охуевал, а заключённая в этих строках сверкающая бесконечность смыслов вштыривала и расколбашивала по всей длине Млечного Пути и даже более того.
Неизвестно, сколько времени он пребывал в поэтическом экстазе. Но пришёл в себя он на закате дня, на лесной опушке. Он был придавлен тушей носорога, а большой палец его левой ноги посасывал мелкий гадливчик.
Раздавив противное существо, Пьеро с трудом выбрался из-под туши. Всё тело болело, особенно правая сторона. С другой стороны, и опасностей вроде бы не наблюдалось. Всё было тихо, мирно. Даже благостно.
Пиздец, меж тем, приближался. Но Пьеро не чувствовал его неумолимой поступи.
Он сидел и размышлял о том, что же всё-таки произошло с носорогом и куда девался бульдог. Смутно припомнилась пелена восторга, собственные крики "лови! дави!" И топочущий носорог, полный ярости, на разрыв аорты…
— С-скобейда, — прошипел маленький шахид. До него дошло. Под айсом и под вдохновением его пробило на эмо-выброс. Проклятое "лови — дави" носорог, накрывшись эмо-полем, воспринял как руководство к действию. И понёсся за бульдогом. Раздавил он его или нет, неизвестно — но вот сам он такой гонки не перенёс. Видимо, сердечко не выдержало. Не мальчиком уж был он, носорог-то.
Так думал Пьеро — а пиздец был уже не за горою. Он шествовал по торной дороге, в чёрной шляпе-капелюше и чёрном, как ночь, лапсердаке.
И восседал он на слонопотаме.
Началось у Буратины всё как обычно.
Бамбук возлежал на подстилке, окружающий мир был полон комбикормом. Деревяшкин ожидал по старой памяти, что сейчас появится Винька-Пунька или какая-нибудь вожделеющая поняша. Но нет — вместо того в распахнутое пространство заплыла рыбка-хуипка. Такая глазастенькая, такая губастенькая! Но Буратинушка не захотел её губ и глаз. Он засунул в неё палец и вывернул наизнанку.
С изнанки рыбка оказалась зайчуткой — изнаночносущегубой, изнаночносущеглазой. Кроме того, из неё высыпались вороха наслажденьиц, маленьких, но острых. Буратина их презрел. Он хотел в город с волнующимися флагами, и все эти страстишки-сластишки его не волновали.
Потом он увидел белую башню. На ней была высокая крыша из зелёной жести, а под крышей — окошечко из разноцветных стёклышек.
Буратина совершенно не удивился, вот даже ничуточки. Было и так понятно, что его занесло на Поле Чудес. Но теперь все эти чудеса были буратиновыми. То есть буратиньими. То есть чудесами распоряжался он — во всяком случае, до первого июля. А до первого июля было как до морковкина заговенья, то есть как всегда и до упора.
Вокруг цвёл райский сад. На маленьких деревьях с золотыми и серебряными листьями ликовали заводные скворцы величиной с ноготь. На одном дереве висели яблоки-хуяблоки, каждое из них никак не более гречишного зерна. Внизу прохаживались павлины и, приподнимаясь на цыпочках, клевали яблоки и вкушали добро и зло. На лужайке прыгали и бодались два козленка, белый и чёрный, а в воздухе пиздокрылили бабочки-хуябочки, едва заметные глазу.
Буратину всё это задержало не более чем на минуту. Ему, великому Буратине-Буратине, было мало рая, мало всех раёв, ибо все они были для него лишь внутренностью пыльной фисгармонии. Он стремился к большему.
Он вступил в сад ногою твёрдой, и всё попятилось за боковые кулисы. Павлины и козлята съебалися куда-то. Деревья провалились в потайные люки. Всё попятилось и расселось. Со всех сторон поднялся огромный занавес, застивший Буратине ПРОСТЫР. Он был как простор, но лучше, потому что не простирался, а шароварно простырялся, раскатывался скатертью-дорогой, миллионами сияющих дорог.
С боков занавеса поднялись две квадратные башни, раскрашенные так, будто они были сложены из маленьких кирпичиков. Высокие крыши из зеленой жести ярко блестели.
На левой башне были часы с бронзовыми стрелками. На циферблате против каждой цифры нарисованы смеющиеся рожицы. На правой башне — круглое окошко из разноцветных стекол.
Бамбук самовоздвигся. И ёбнул по зелёной крыше шесть раз. Каждый раз оттуда вываливалась заводная пёстрая птица и кричала:
— К нам — к нам, к нам — к нам, к нам — к нам…
И они пришли. К нему, к Нему, к НЕМУ.
Во всех углах, по всем дорогам заклубилось множество существ. Они стекались, они прибывали, как волны, бесконечно и жертвенно трепеща перед Ним, Буратиной.
Серны, козлы и бараны отламывали роги свои и складывали их перед ним. Богатенькие хорьки и хемули несли ему мешочки с соверенами. Слоны и оцелоты тащили в корзинах горы комбикорма. Коровы сцеживались и тут же сбивали из молока своего прекраснейший маргарин: всё для него, для негошечки, ду́сеньки и гогоськи Буратинушки. Осетры метали к ногам его знойную икру, а добросердечные жужелицы поливали её горячим маслицем из баклажек, чтоб Буратюсеньке было вкуснее кушанькать. Быки и медведи ложились Буратине под ноги и обещали избить за него любого, может даже двух. Шерстяные складывали к ногам его добычу с буйных набегов. Зелёный слоник принёс ему сладкого хлебушка.
Интеллигентный пёс в круглых очках совал ему в руки свежайшие выпуски порножурналов, нарисованных на розовой бумаге с великим тщанием.
Выхухоли пели для него песни, исполненные неги. Землеройки даровали ему огромные золотые медали, часы и табакерки, усыпанные бриллиантами. Пупицы клали перед ним собственных детей, пигалицы с размаху убивались у ног его, чтобы он только снизошёл до их сладкого мясца. А целебные жуки лизали его опрелости.
С облаков и с тонких ветвей боярышника опадали пьяные дрозды и свиристели. Они были пьяны от любви к Буратине-Буратине.
Повылазили осьминоги: они принесли устриц, морских ежей и жемчуга. Рыбоны на полусогнутых, горбясь, тащили в дар ему подлодки, клипера и фелюги, и вешали ему на шею ожерелья из собственных глаз. Ожерелья эти кровью слезились от нежности.
Согбенный старец, Тораборский Король, — Буратина о нём что-то слышал — протягивал бамбуку Сундук Мертвеца. Директор ИТИ, Семнадцать Дюймов — Буратина его единожды видал, проходящего мимо вольера — принёс ему триллион баллов и присудил все победы во всех спаррингах навсегда, после чего спустил с себя шкуру и отломал рог, чтобы шкурою той обили Пуфик для Буратины, а из рога сделали Подгу́зную Чесалку. Дочка-Матерь целовала Буратинку под коленками и лобзала яюшки лобзанием уст своих. И, наконец, три призрака под руководством святого Вориэга совершали тотальное подношение Всего Ваще, включая самих себя и всё остальное.
Но Буратина не прельстился ничем.
Верным знанием сердца он знал — то были прощальные дары. Мир скорбел, потому что Буратина уходил из него. Никто не знал, почему он уходит, никто не знал, куда он уходит, никто не знал, откуда он знает, что он уходит. Но все пришли попрощаться и отдать ему должное — то есть самое дорогое.
Ибо он УХОДИЛ НА ПОВЫШЕНИЕ, уходил в сверхгиперпространства бесконечного благоутробия,
где выше неба — выше Солнца — выше правды — стоял город золотой, обречённый Буратине,
и над ним горела Звезда, пурпурным златом горела — Надежда, компас земной и твердыня небес. Каковою Звездою Буратина-Буратина должен быть всенепременно награждён, прославлен и коронован и вознесён ещё и ещё и ещё
и вот уже в небесах дивно вострепетали флаги небесного града… как вдруг…
Красная авиетка рассекала воздух.
Негромко гудели моторы. Едва слышно постанывали расчалки под крылом. Если прислушаться, можно было уловить тихий гул инверторов: плазма отдавала энергию. Авиетку пришлось заряжать сутки, отключив электричество от проспекта Морры.
Алла Бедросовна пошевелилась на своём ложе, занимавшем заднюю часть самолётика. Габаритная вриогидра помещалась на нём с трудом. Кроме того, ей не нравилось, что она лежит на животе ногами к пилоту. Увы, это была необходимая мера предосторожности. Несмотря на прорезиненную завесу, пилот мог пострадать от её случайного взгляда. Что повлекло бы за собой крайне нежелательные последствия. Оставалось разве что глазеть по сторонам, стараясь не пропустить какой-нибудь неожиданности.
Через полчаса после взлёта появился голубой луч, покружился возле авиетки и пропал. Мультимедиев показывал, что она обнаружена. По этому поводу вриогидра не слишком обеспокоилась. Её защищал самолёт. Будучи неживым, для луча он был запретен.
Понервничать пришлось часа так через полтора, когда Алхаз Булатович поднял в воздух здоровенного злопипундрия и попытался сначала уронить его на самолёт, а потом им же его протаранить. Пилот-хаттифнатт весь обпищался — уши так и сверлило пронзительное "… — …". В конце концов Морра сняла с шеи ультразвуковой свисток и просигналила — "… — . —. —. —. —. —. -. —.-. —… -.—.. —. —. —. -. —. … -.. -.. —. — ". Хотя сама была в этом не столь уж и уверена.
Но ничего у Мультимедиева не получилось. Голубой луч аккуратно огибал авиетку, не причиняя вреда ни ей, ни поднятому в воздух зверю. Правда, и взгляд Морры никакого вреда злопипундрию не нанёс, как она на него ни пялилась.
Ещё одну попытку Алхаз Булатович предпринял через два часа. Авиетка была атакована облаком мышей и лягушек. Самолёт пролетел через него без вреда для себя — и для мелких существ тоже.
На этом Хаз Булатович провокации свои прекратил. Вриогидра была уверена — временно. Не таков был старый татарин, чтобы не попытаться ещё как-нибудь нагадить.
Морра прикрыла глаза, размышляя над сложившейся ситуацией.
Сам по себе заговор доверенных лиц её не удивил. Недовольство подданных — вещь естественная, а заговоры неизбежны, как простудные заболевания. Поэтому она их регулярно организовывала сама, мелкие и крупные. Но на этот раз дело зашло слишком далеко. И если бы не лояльность Амвросия, заговорщики могли бы и чего-нибудь добиться. Не успеха, нет — но каких-нибудь совершенно ненужных волнений и беспокойств.
Однако старый змий сдал всю конспирацию с потрохами. И предложил план по избавлению от всех нелояльных элементов. Который вовсе не требовал участия самой вриогидры. Но Морра типа разъярилась. И как бы решила самолично покарать злодеев. Застигнув их на месте преступления и самолично убив их взглядом. Наплевав на все опасности.
По всему видать, старушка ополоумела от свалившихся несчастий…
Алла Бедросовна самодовольно ухмыльнулась. Никто не знал — даже Барсуков, кичащийся своей осведомлённостью — что у неё ещё с юных лет остались связи в ИТИ. Каковые она поддерживала и сейчас: древнее оптоволокно, которое
Именно это и было настоящей целью её полёта.
Несколько больше беспокоил Барсуков, в связи со смертью Березовского.
Вообще-то Морра полагала, что Березовский работает на полковника. Точнее,
Внизу промелькнул чёрный силуэт. Что-то большое летело примерно по тому же маршруту, что и Морра. Только гораздо медленнее.
Алла Бедросовна снова взялась за свисток и приказала пилоту снизиться. Ей хотелось посмотреть, что это там такое.
Авиетка заложила крутой вираж. Морру прижало левым боком к оболочке кабины.
Существо, которое увидела вриогидра, не походило ни на что ей известное. Это была какая-то длинная улитка с огромными зелёными крыльями, как у стрекозы. Они молотили воздух, продвигая улитку вперёд. Внизу были тоненькие лапки, с которых что-то свисало.
Морру разобрало любопытство: ей хотелось разглядеть, что несёт странная тварь.
Она не то чтобы забыла о свойствах взгляда своего. Скорее — не придала значения. Она привыкла, что пару минут зрительного контакта выдерживают все. Если, конечно, не смотрят ей в глаза, но кто же в здравом уме будет смотреть ей в глаза?
Однако аннулипалп, нёсший Буратину — а это был он — о том и не догадывался. Ему тоже стало интересно, что это за крылатая хрень носится вокруг него. Он постарался зависнуть на месте и рассмотреть её повнимательнее.
Взоры вриогидры и аннулипалпа встретились. Первый и последний раз.
Карабас бар Раббас был расслаблен. Приятно расслаблен. После литра белого. Купленного у местных крестьян. Ну то есть как купленного? Землеробы, напуганные ордами электората, стремящегося в Директорию, усиленно делали вид, что закрома их пусты. Но для телепата и психократа все эти жалкие уловки не значили ровным счётом ничего. Так что бочонок недурного муската он приобрёл за два соверена: Карабас решил, что это справедливая цена. И, разумеется, немедленно употребил приобретённое. Не в полном объёме, но в достаточном.
Этот некстатний расслабон и сыграл с раввином скверную шутку.
Учуяв в окрестностях знакомый ментальный фон, он целую минуту не мог поверить, что это и в самом деле Пьеро. А когда допустил такую возможность, то не стал парализовывать подозрительное существо, а принялся копаться в его мозгах.
Зато Пьеро прикосновение разума Карабаса почувствовал и узнал сразу.
Он мог испугаться. Прийти в ужас. В отчаяние. Возроптать на Бога и/или на Дочку-Матерь. Наконец, смириться. Покориться неизбежному.
Но в бедовой голове маленького шахида что-то переключилось не туда. И душу его заполнила дикая бессмысленная надежда.
Однажды он уже убегал от Карабаса. И был спасён чудом — безумным прыжком из окна и вовремя подвернувшимся зайцем. И сейчас Пьеро внезапно поверил: чудо снова случится. Появится заяц и Пьеро опять убежит. Убежит, убежит, убежит — и достигнет Мальвины, Мальвины.
Ну конечно, это было безумие, глупость, дурь, херня. Ну вот чисто рационально. У Пьеро не было ни единого шанса.
Маленький шахид совершенно не удивился, когда увидел перед собой огромную морду зайца. Тот, весь прихуевший, пялился на Пьеро, как на новые ворота.
Если бы Пьеро немного пораскинул мозгами, то понял бы — это, вероятно, заяц того самого грибовика, чей труп он недавно обобрал. Которого каким-то чудом занесло вотпрямща вотпрямсюды. И неизвестно ещё, позволит ли заяц на себя залезть.
Но маленький шахид обо всём этом думать не стал. Он вскочил, схватил сумку с головой обломинго и наркотиками, прыгнул, вдел ногу в стремя, на зайце воссел, схватился за уши.
И вот тут-то, в эту самую секунду его тело парализовала воля Карабаса. Который, наконец, убедился, что это и в самом деле Пьеро.
Заяц дрожал мелкой дрожью, перетаптываясь на месте. Он был готов бежать куда угодно. Малейшего движения хватило бы… но Пьеро не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
Он ничего не мог. Его можно было брать голыми руками.
Ну! Ну же! Ну хоть что-нибудь! Хотя бы какая-нибудь кусачая муха, чтобы ужалить скакуна! Но мухи не было. Не было и осы, пчелы, шершня. Зима, зима, тёплая итальянская — но всё-таки зима, губительная для диких насекомых!
А потом и заяц замер. Видимо, Карабас и его обездвижил. На всякий случай.
Чудо оказалось тщетным.
Буратина пизданулся в стог прелого сена.
Тотчас же очухался. И даже успел обрадоваться, что живой.
В следующую секунду на него свалился аннулипалп.
НА САМОЕ БЛЯДЬ ТЕМЕЧКО.
Слонопотам двигался по дороге не спеша, но уверенно. Восседающий на нём Карабас бар Раббас слегка направлял его путь мысленными импульсами.
Раввин не торопился. Застигнутый и пойманный Пьеро был стреножен, обездвижен. Его маленькая позорная душонка ещё на что-то надеялась, ещё как-то дёргалась. Но тщетно — ментальный капкан, в который она угодила, был несокрушим.
Карабас ощущал сознание Пьеро как маленькую розоватую хуету, похожую на залупу небольшого зверька. Рядом с ним мерцала фиолетовым чья-то совсем уж ничтожная душонка — видимо, какого-то ездового животного. На всякий случай раввин обездвижил это существо тоже. Поблизости колебалось и помигивало ещё одно светлое пятнышко, судя по оттенку ауры — собака, не очень-то умная. Её Карабас тоже прижал, тоже на всякий случай.
Нет, раввин не чувствовал ни злости, ни торжества. Ни даже особенного интереса. Почему Пьеро предал и сбежал от него, он знал и так. Его интересовало, как у него это получилось — ну,
Он вдохнул свежий зимний воздух полной грудью…
Буратина снова пришёл в себя. Попытался пошевелиться. После нескольких неудачных потуг он понял, что с ним что-то не так.
Ну то есть выше пояса всё было норм. А вот ног он не чувствовал. Совсем.
Итак, Карабас вдохнул полной грудью свежий зимний воздух — и почувствовал, что в носу засвербело.
Как всегда в таких случаях, он задержал дыхание. Обычно это помогало, свербёж отступал. Но не в этот раз.
"Скобейда" — только и подумал бар Раббас. Какая-то ничтожная пылинка, которую и в микроскоп-то не углядишь, грозила приступом чиха.
Раввин зажал одну ноздрю и попытался высморкаться. Не получилось. Залез пальцем в нос. Стало совсем плохо.
Наконец, в груди бухнуло, и Карабас оглушительно чихнул. Слонопотам недоумённо поднял уши.
— А-а-аааап… — взвыл Карабас бар Раббас, закатывая глаза, — аап-чхи!.. ааап… чхи!! Ааааааааап… п — п — ппп… ЧХИ!
Слонопотам поднял хобот и недовольно вострубил. Звук чихания бил ему по ушам, и зверь демонстрировал неудовольствие.
— ЧХИ! ЧХИ! ЧХИ! Дочь твою Мать во все дыры! — тут в голове Карабаса включился еврейский чип и строго вопросил, уж не уверовал ли раввин в Дочку-Матерь, тем самым предавшись идолопоклонству.
— Скобейда! Да пошло оно всё! ЧХИ! ЧХИ! — Карабаса никак не отпускало.
— Вууу! — взвыли верные собаки. Они понимали, что шефу плохо, и выражали моральную солидарность.
Наконец, чихание замедлилось, а там и прекратилось.
Раввин потряс головой, продышался, улыбнулся — после чихания на него всегда накатывал приступ благодушия — и вдруг понял, что не чувствует разума Пьеро.
Проклятый чих сбило ментальную концентрацию. Он упустил маленького шахида. И двух других тоже.
Буратина с трудом подтянул ногу поближе ко рту и, извернувшись, укусил себя за щиколотку.
Щиколотка оказалась невкусной. И всё. Даже боли не было.
Когда Карабас понял, что Пьеро бежал, то, конечно, разозлился. Но не растерялся, о нет. Скорее даже наоборот — собрался, сосредоточился.
Сначала он нашёл место, где были застигнуты Пьеро и заяц. Раввин оставил полицейских собак всё там обнюхать и запомнить запахи. И встать на след, как только они его возьмут. А сам пошёл осматриваться: он помнил, что ощущал присутствие кого-то третьего.
Третий обнаружился поблизости. Это был бульдог, он лежал под деревом и зализывал порезанную лапу. Во время бегства он напоролся на что-то острое, лежавшее в земле неведомо с каких времён.
Карабас влез ему в голову и обнаружил воспоминания о Пьеро. Тогда он парализовал его, взвалил на плечо — испуганный пёс только постанывал — и понёс к слонопотаму. Он был намерен вытрясти из глупой собаки всё, что ей известно.
Тем временем его верные псы, наконец, взяли след. И погнали.
Заяц не останавливался.
Напрасно Пьеро орал, дёргал его за уши и лупил пятками по рёбрам. Перепуганный, прихуевший — а пожалуй что и
Маленький шахид паниковал, заяц это чувствовал и прибавлял скорости.
В конце концов он добежал до какого-то покоса, где стояли неубранные стога прелого сена. У маленького шахида промелькнула мысль направить зайца прямо в стог. Но не успел даже попробовать — заяц наприподдал, обогнул покос по широкой дуге, и понёсся в каком-то абсолютно непонятном направлении. То есть — Дочь знает куда.
Тем временем Пьеро немного успокоился и начал соображать. В частности, он сообразил, что заяц не сможет вечно носиться как угорелый — он скоро выдохнется, а потом и встанет. Или, скорее, ляжет. Тут-то Пьеро с него и слезет. И спрячется где-нибудь на местности. Потому что Карабас на слонопотаме…
Эту мысль он не додумал: прямо перед носом выскочили два карабасовых бульдога и бросились на него.
Несчастный заяц дико заверещал и, сделав немыслимую петлю, повернул обратно.
Да уж! К Буратине пиздец даже не приближался. Он был с ним. Он сжимал его в своих объятиях — долгих, целомудренных и отвратительных.
Нет, со стороны-то всё выглядело более-менее ничего. Деревяшкин лежал в мягком и тёплом сене. Внизу, под ним, лежали скорбные останки аннулипалпа.
Колыбелька, в которой летел Буратина, развалилась на части, листы подтирочного гриба оторвало ветром при падении. Пострадали также и штаны. Однако курточка была с ним, ничего ценного не пропало. Даже пиявки остались при нём — и, похоже, с ними всё было нормально. Во всяком случае, когда бамбук заглянул в мешочек, они шевелились.
Всё это, однако, не отменяло главного и страшного факта: ноги отнялись. Своих нижних конечностей Буратина не ощущал. Задница, правда, сохранила чувствительность. Но это не утешало. Икрочки, коленочки, ляшечки! Вот что было нужно Буратиночке, чтобы добраться до папы Карло! Но всё это сложное хозяйство не включалось, не работало. Что-то сломалось внутри. Что именно — Дочь его знает. Но — сломалось.
Оставался, правда, шанс, что ножки как-нибудь сами оживут, отмокнут. Но с каждым часом, проведённым в стогу, надежда на такой исход ослабевала.
Буратина честно пытался найти выход из положения. Для начала — поставил себе пиявку. Отчего почувствовал себя существенно лучше, и умственно, и физически. Однако ноги не ожили. Зато поумневшая голова произвела на свет несколько грустных мыслей. Например, ту, что у него перелом позвоночника, а это домашними средствами не лечится. Впрочем, лечить его в любом случае никто не будет. Первое же разумное существо, которое Буратину найдёт, его ограбит. И забьёт для верности. Если же первым успеет существо неразумное, оно его просто съест. Первый вариант был обиднее, второй болезненнее. Разве что сюда каким-то чудом забредёт потерявшийся потаскунчик, глупый и послушный, на которого Буратина сможет залезть. И потом ещё удержаться. Так можно было бы добраться до жилья… а так его ждало всё то же самое: ограбление и убой.
С другой стороны, вылезать из стога не хотелось. Здесь было хотя бы тепло и мягко, а сено прикрывало от посторонних взглядов. Плохо было то, что доширак был голоден. Можно было бы попробовать аннулипалпа. Съедобным он не выглядел, но вдруг? Однако Буратине не настолько хотелось есть, чтобы вылезать из уютного стога и ползти на руках. Тухлятиной от тела тоже вроде бы не тащило, так что бамбук решил временно отложить эту тему. А пока полежать и подождать — может быть, ноги всё-таки оживут?
Момент располагал к тому, чтобы воспользоваться "моментом". Просто лежать — скучно, почему бы не провести это время с удовольствием? Если же этот стог — конечная остановка на его жизненном пути, отчего бы не надеть на голову пакет с клеем и не продышаться как следует? И прежде чем его убьют, съедят, или он сам тихо скукожится от голода и холода — увидеть, наконец, флаги небесного града и утонуть в тех наслаждениях, которые они сулили?
Соблазн томил. Деревяшкин уже раз десять вытаскивал из кармана тюбик. Останавливало его желание пожить ещё немного, а также отсутствие пакета. Он всерьёз думал, не попробовать ли соорудить что-нибудь из рукавов курточки, проклеив их всё тем же "моментом". Может быть, дошло бы и до дела — но тут кончилось действие пиявки. Начался отходняк. Буратина минуты три хихикал, пощипывая себя за жопу, после чего задремал.
Разбудил его тяжёлый топот и крики. Голос был знакомый. Орал Пьеро.
Заяц никак не мог оторваться от бульдогов. Напрасно он петлял, вертелся, прыгал через бурелом. Бульдоги не отставали. Они хрипели, фыркали, истекали слюнями, задыхались, пучили глаза. Но продолжали бежать, дробно топоча лапами. Их заклинило. Они уже не чувствовали ни одышки, ни усталости — они хотели одного: настичь и вцепиться.
Байк, напротив, ощутимо сдавал. Он ещё бежал, да — но уже не летел. Расстояние между ним и преследователями сокращалось. Медленно, но верно. Поимка беглеца была вопросом времени.
"Живым даваться нельзя" — решил Пьеро. Чуть задумался — насколько это возможно на полном скаку. И понял, что намерение его верно, но неисполнимо.
Да, Пьеро, шахид по основе, был к смерти готов. Даже к мучительной. Но по той же самой причине он был чрезвычайно живуч. Кроме того, сейчас у него не было с собой даже тупой железяки, чтобы заколоться или вскрыть вену. Можно было броситься с зайца на землю в надежде сломать шею. Однако Пиэрию уже случалось падать на скоростях и выживать после этого. Он был слишком хорошо тренирован, увы. Разве что закинуться айсом? Под айсом и умирать будет проще…
Маленький шахид, трясясь в стременах, достал пузырёк с шариками и зубами открыл пробку.
В этот самый момент заяц скакнул влево. Пьеро удержался в седле, но весь айс вылетел из пузырька нахуй.
— Ааааааааа! Мать твою Дочь! — закричал поэт, запрокидывая лицо к равнодушным небесам, что трижды поглумились над ним, а теперь не дали даже лёгкой смерти.
И в этот миг в голове его что-то произошло. Как будто провернулся в замке́ ржавый ключ, невесть с каких времён в нём торчавший.
Его охватил какой-то гибельный восторг. Он знал, что пропадает, что живёт последние секунды — и хрен бы с ним! И со всем этим миром тоже!
Одновременно с этим Пьеро ощутил нечто странное в подвздошной области, какое-то непонятное раздражение. Будто селезёнка сжалась и засвербела.
Заяц опять повернул. Показались стога прелого сена — их Пьеро уже видел.
Бульдоги сделали рывок. От зайца их теперь отделяла буквально пара метров.
Обезумевший скакун тоже наподдал. Один из стогов стремительно вырос, закрыл полнеба.
В этот момент свербёж в селезёнке стал нестерпимым, а потом ударило.
Страшная судорога сотрясла Пьеро — как раз во время заячьего прыжка.
Он птичкой вылетел из седла и тут же провалился куда-то. То ли в небытие, то ли в сено.
Шахиды были созданы для избирательного уничтожения личного состава и техники противника. Это высокоточное оружие, в некоторых отношениях гораздо более эффективное, чем долбоботы и вундервафли. Шахид мог пройти сотни километров и преодолеть множество препятствий, чтобы уничтожить какой-то важный объект — склад военной техники, толкового вражеского генерала, уникальное оружие или что-то ещё. Обычно ценой собственной жизни и пары килограмм взрывчатки. То есть — очень дёшево.
Тело шахида спроектировано в расчёте на размещение в нём контейнеров со взрывчатыми или отравляющими веществами. Для этой цели в нём есть полости, в основном в нижней части. Заполнение полостей взрывчаткой и заживление проходит быстро и не оставляет следов на теле. Используемые вещества и/или поражающие элементы практически не обнаружимы без вскрытия.
Проблему представляет детонация: любые механические и электрические устройства внутри тела могли быть обнаружены при просвечивании рентгеном или в микроволнах. Поэтому в базовую конструкцию шахида вмонтированы биологические детонаторы, конструкция которых восходит к органам электрического угря[8]. Они состоят из последовательно соединённых электрических пластинок и иннервированы ветвями блуждающего, лицевого и языкоглоточного нервов, соединённых с электроотрицательной стороной электрических пластинок. Разряд желёз сбрасывается в полости и подрывает находящуюся в них взрывчатку. Самопроизвольное срабатывание невозможно: железы работают на зарядку только в том случае, если шахид решил активизировать систему. То есть — принял решение умереть, причём немедленно.
После Хомокоста древняя взрывчатка стала недоступной, а примитивные взрывчатые смеси наподобие дымного пороха от электрического разряда не детонировали. Так что эта особенность шахидов перестала быть востребованной.
Разумеется, Пьеро знал об особенностях строения своего тела, но не придавал этому значения, Для него всё это было too old.
Однако в критический момент у него включилась программа активации детонаторов.
Шестисотвольтный разряд не убил Пьеро. Но он его оглушил.
Удар головой под рёбра может привести к разным последствиям. Всё зависит от того, чья голова и какие рёбра. Ежели, скажем, вы злопипундрий и вам под рёбра влетит бэтмен, вы этого даже не заметите. А если вы — сама нежность, а вам на пузико укладывает башку слоник, — пусть небольшой! — то вам и досвидос прийти может. Если же вы со своим антагонистом примерно одной весовой категории, берегите свои потроха, да и рёбрышки. Они очень ломкие.
Пьеро летел с немалой скоростью. Его остановило тело Буратины. К счастью, бамбук был довольно прочным. К тому же между головой Пьеро и рёбрами деревяшкина находился толстый, толстый слой сена. Сыгравший роль амортизатора. Так что Буратина, можно сказать, отделался лёгким испугом.
Бултыхаясь в сене, как неопытный пловец, он сумел подобраться к Пьеро достаточно близко. И, естественно, узнал: уж больно яркими были события с его участием.
Маленький шахид выглядел неважно. Настолько неважно, что Буратине вспомнилось — "пациент скорее мёртв, чем жив". Он даже подумал, не откусить ли ему что-нибудь мясистое, но решил с этим повременить до выяснения обстоятельств. А вот обшмонать его он не побрезговал. Нашёл горсть золотых монет и голову какой-то старой птицы с зубчатым клювом. Изрядно пованивающую, но не червивую. В карманах — чьи-то обглоданные косточки. В правой руке Пьеро был зажат пустой пузырёк. И наконец, по ходу обыска Буратина нашёл у Пьеро признаки жизни. Маленький шахид дышал. Слабенько, но всё-таки.
Неизвестно, как поступил бы бамбук, будь он в норме. Вероятнее всего, сдристнул бы с деньжатами. Но сдристнуть он никуда не мог — деревянные ноженьки его не ходили. А вот Пьеро… В голове бамбука зашевелилась какая-то мысль. Буратина аж зажмурился и заткнул себе уши пальцами, чтобы она куда-нибудь не утекла. Не помогло: шевелящееся нечто на дне памяти выскальзывало и не давалось. Вот кабы тортиллью пиявочку сюда…
Вау! Пиявочку! Вот чего ему не хватало!
Бамбук зашарил по своему телу, извлёк мешочек с пиявками. Те были вялые, но ещё живые. Двух Буратина поставил себе на сгибы локтей, а третью прицепил Пьеро прямо на нос.
Пиявочки подействовали. Пьеро — бледный как смерть, как воск, как зубной порошок, — замотал головой, попытался сесть и тут же провалился в сено. С трудов выпроставшись из трухи (и потеряв пиявку), он протёр глаза и простонал:
— Дочь твою Маму, я ещё живой! Оказывается…
— Здоровья и добра, — вежливо сказал Буратина.
Маленький шахид с трудом перевёл взгляд на бамбука. В его глазах медленно проплыло недоумение, потом сомнение, и наконец — узнавание.
— Ты того… этот самый… ну как тебя? — пробормотал он.
Буратина в этот момент напряжённо думал. Это было непросто, но он очень старался.
Пьеро может ходить и имеет при себе деньги. Этого достаточно, чтобы добраться до Директории. Если Пьеро направляется именно туда, всё, что нужно — убедить взять Буратину с собой. Тут годятся любые способы — давить на жалость, обещать златые горы по прибытию, предлагать рот и жопу, всё что угодно. Лишь бы добраться, а там хоть на зубах доползти до ИТИ. Папа Карло, наверное, его убьёт. Но не до смерти же! А потом засунет в автоклав и ножки снова будут ходячие. Хотя может и до смерти — то есть отправить его в биореактор. Тут уж придётся пресмыкаться по полной. Но других шансов выжить всё равно нет.
Хуже, если Пьеро в Директорию не надо. Но и в этом случае нужно ему навязаться. Добраться до любого места, где кто-то живёт, а дальше действовать по обстановке. Вдруг удастся кого-нибудь уломать на поездку в Директорию. Дальше см. п.1.
За что бы зацепиться? Пьеро — педик… сидит на айсе… вроде бы телепат и что-то ещё… всё время страдает по какой-то Мальвине…
Тут Пиэрий Эагрид широко открыл глаза и воскликнул:
— Ты знаешь Мальвину? С голубыми волосами?
О каких же стихах думал Пьеро? О многих. Во-первых, он заново переживал в себе поэзию Багрицкого и Кантемира, что брало у него немало душевных сил. Во-вторых, сочинял свои. Сочинил он их целых четырнадцать и подумывал о сборнике. Разумеется, рукописном и в единственном экземпляре — публиковать творения Пьеро охотников обычно не находилось. Да и со слушателями у него были ба-альшие проблемы.
PS. Всё-таки опубликуем одно из стихотворений, поскольку оно имеет некоторое отношение к нашему повествованию.
P. P. S. Как видите, Бобикс и вправду сдох (откуда знал Пьеро? не иначе, как Дар проявился). Насчёт Жучки мы не в курсе — но надеемся, что она обрела своё женское счастье. Что же касается педали — а давайте не будем её касаться, а?
То, что чудесами распоряжаются до первого июля — об этом ещё Каверин писал в повести о Великом Завистнике. Это связано с особенностями административно-командного поля Земли, которое плохо поддаётся управлению во второй четверти отчётно-администратического года. Можно было бы рассказать об этом подробнее, но скажите — вам это и вправду нужно? А то ведь большинство людей не знают, чем тропический год отличается от драконического. Не знают и живут без этого. И что-то подсказывает автору, что и вам,
Об объятьях Пиздеца, долгих и всё такое в мировой литературе написано достаточно, но данный конкретный пассаж заимствован из "Песен Мальдорора". Правда, там главгерой тискался с акулой. Но, во-первых, акула — тоже образ Пиздеца, а во-вторых, объятия его и впрямь продолжительны (или кажутся таковыми), малоэстетичны и совершенно не возбуждают. Не верите? Подождите, и у вас будет повод в этом убедиться.
Голова обломинго из-за остатков понижающего поля и в самом деле не гнила — а только медленно высыхала. Это и позволяло таскать её с собой, не прибегая ко всяким искусственным мерам, то есть к использованию артефактов Зоны "Е412", "Е211", "Е250" и "формалин".
И наконец: почему Буратина так и не понял, что хорошо знакомая ему Мальвина и предмет страданий Пьеро — одно и то же лицо?
Все умные существа похожи друг на друга. Каждый дурак глуп по-своему.
Причина в том, что ум всегда одинаков и равен самому себе. Глупость же есть недостаток ума, а недостатков у любого предмета или явления может быть множество.
Буратина страдал несколькими умственными изъянами, но главным, коренным дефектом его была слабость ассоциативки. Это приводило к неспособности связать одно с другим. Что, в свою очередь, не позволяло строить длинные мыслительные цепочки. А иногда и короткие.
Несмотря на близкое знакомство с Мальвиной и длительные размышления о ней бамбуку так и не пришло в голову, что пьеровская возлюбленная и ебанутая садистка могут иметь между собой что-то общее. Ему это и в голову не пришло. Хотя стенания Пьеро о своей пропавшей возлюбленной он слышал. И даже помнил. Просто
А вот Пьеро дураком не был. Он был мудила, а это нечто принципиально иное. Дурак — это человек, технически не способный думать о чём-то сложном, то есть — маленький куцый умишко. У мудилы может быть ум большой, но неправильно устроенный. Типичный вариант — смешение в голове важного и неважного. Мудила способен проебать серьёзное дело из-за (а то и ради) какой-нибудь мелочи. Или ввязаться в нечто скверное просто по приколу. Но мудак может быть и безвредным (для окружающих). Например, чудик, занимающийся какой-то ненужной — даже ему самому — хренью. Тут, правда, возникает вопрос, точно ли эта хрень такая ненужная, и не мудилы ль те, кто её недооценивает… Впрочем, это тема сложная, неоднозначная. Заметим только, что у Пьеро с ассоциациями всё было прекрасно: в конце концов, он был поэт. И к тому же телепат — с той же поправкой, так как мудак способен неправильно понять даже свои мысли, не говоря уже о чужих. Но сейчас случае он прочёл мысли Буратины правильно.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: а куда и зачем летел аннулипалп? Мы долго колебались, прежде чем решили открыть читателям эту тайну. Но всё-таки отвечаем: по делам.
PS. Некоторые особенно настырные читатели на этом не успокаиваются и спрашивают, а что это были за дела. Отвечаем и на это: дела достаточно важные, чтобы посылать аннулипалпа.
CHECKPOINT-6. 1 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
— Может, всё-таки в картишки перекинемся? — уже ни на что особенно не надеясь, предложил осёл. — Устал я что-то.
Пьеро молча и сильно огрел осла по заднице хворостиной. Тот резко дёрнулся. Вместе с ним дёрнулся привязанный к ослу Буратина.
— Яюшки! — возмутился деревяшкин. — Не дрова везёшь!
Осёл смолчал, хотя подумал, что везёт как раз-таки дрова. Поскольку бамбук был ни на что не годен, разве что на растопку. Да и то — если его хорошенько высушить.
У Буратины было совершенно иное мнение по тому же вопросу. Он знал про себя, что рождён для счастья, как птица для полёта. Но вступать в дискуссии по этому поводу не спешил, понимая всю непрочность своего положения.
— Послушай, — заговорил Пьеро, — а как ты думаешь, Мальвина мне обрадуется?
— А я почём знаю, — совершенно искренне ответил Буратина. Тот же самый ответ на тот же самый вопрос он уже успел озвучить семнадцать раз.
— Ну допустим, — бредущий пешком Пьеро как следует размахнулся хворостиной и сшиб почерневшую головку одуванчика. — А если вдруг она мне не обрадуется?
— А я почём знаю, — буркнул Буратина. На этот вопрос он отвечал аналогичным образом уже двадцать три раза.
— Но если она мне не обрадуется, — продолжал Пьеро, — означает ли это, что я жил напрасно? Право, даже не знаю, куда мне деваться? И тогда мне не лучше ли с жизнью расстаться? О, рифма! Это надо развить…
— Рифма глагольная, — тут же сказал Буратина. Разумеется, он понятия не имел, что такое глагол. Просто он заметил, что Пьеро при чтении стихов (а делал он это часто) время от времени в ужасе вскрикивает "глагольная рифма!" и после этого замолкает минуты на три. Теперь он решил попробовать заткнуть его самостоятельно.
Пьеро и в самом деле замолчал, засопел. Потом сказал печально:
— Действительно глагольная. Надо же! Дурак деревянный — а услышал!.. В таком случае прочту тебе начало стихотворения, посвящённого морально-нравственной проблематике. Я его как раз обдумываю.
Буратина зашипел сквозь зубы. За эти сутки он успел крепко невзлюбить поэзию. Однако он всецело зависел от Пьеро, так что приходилось терпеть.
— Итак. Стихи. Названия пока не придумал. Мир без пьянства и свинства невозможен ваще! Потому что единство, что в природе вещей, нас ведёт к освиненью и позорной хуйне! А к пути и спасенью — конечно же, не!
Удивительно, но Буратине эти стихи понравились — возможно, потому, что совпадали с его собственными мыслями на эту тему. Он посмотрел на Пьеро заинтересованно. Тот почувствовал внимание аудитории и приободрился.
— Что ж ведёт нас ко благу? — продолжил он пафосно и бурно. — И к чему нам оно? Лучше пенную брагу изводить на говно!
— Врёшь! От браги только ссаки бывают! — возмутился бамбук, знающий эту сторону жизни не понаслышке.
— Скобейда тупая, — раздражённо сказал поэт, — это ж метафора! "Изводить на говно" — устойчивый фразеологизм, обозначающий недолжное использование чего-то ценного и превращение его в нечто противоположное всякой ценности…
— Тогда "переводить", а не "изводить" — резонно возразил Буратина.
Пьеро вдруг замолк, задумался. Молчал он минуты три.
— И в самом деле, — признал он наконец. — Правильно — именно "переводить", что указывает на превращение. "Изводить" — это совершенно другое, это скорее "систематически обижать". Но "переводить" не лезет в размер. Под айсом я бы моментально решил эту мелкую проблемку. Но на чистяках оно нереально. Мой талант лишился крыльев.
— Давайте тогда в картишки сыграем! — предложил осёл. — Ну партеечку!
— Хуй те в руль, сруль! — Пьеро поднял было хворостину, но передумал. — Сруль… Мруль… Что-то в этом есть… Допустим, мразь — хуязь, тогда, скажем, объебос… Объебос — стос! — он защёлкал пальцами. — Стос — курьёз… кросс… артроз… навоз… вброс… альбатрос… пёс… а, кстати, пёс! Свежо! Значит так наверное — что ж ты, ласковый, кроткий, ёбаный стос… размер опять не тот… неёбаный стос… недоёбанный… о! Ненаёбаный! Это новое слово в моём творчестве! Что ж ты, ласковый, кроткий, ненаёбаный стос после пива и водки обоссался как пёс? Хотя ещё лучше было бы — "недонаёбанный". Как изысканно! И опять не лезет в строфу, да что же это такое…
— Начало лучше было, — сказал Буратина уверенно. Роль литературного критика ему понравилась.
— Сам слышу, — буркнул поэт. — Будем считать это временным решением, своего рода затычкой в жопе стиха… Сейчас нужно выстроить общий контур… Вот например такое. Никому не давайся, ни за что не возьмись — через хуй не кидайся, а к иному стремись!
— Глагольная рифма — брякнул бамбук.
— Ну, глагольная, — признал поэт. — А если так: и не вверх и не вниз? Впрочем, нет, хуйня тупая. Разовьём в таком случае тему позорности… Ты, позорный как ящер, пам-парам пам-парам… залупе́ц настоящий… ляпапа́м, ляпапа́м… Где душа твоя злая… я даже не знаю… промежухал ты в зряху наетую ряху…
— У нас в экспедиции начальник такими словами ругался, — оживился осёл, нехотя переставляющий копыта. — Роджер Веслоу его зовут. Вы с ним случайно не родственники?
— Ой вы ба́шли-кака́шли, без души как без башни, — нёс Пьеро какую-то чепуху. — И, конечно, итожа поганую рожу… рожу растворожу, зубы на́ зубы помножу… Да что ж это я такое несу… Ах, ебать твою суть! Похоёнки блядь мудь! Это уже какая-то новая искренность пошла… Слышь, Буратина, а что если Мальвина мне
— Могу на картах погадать, — встрял осёл. И получил-таки хворостиной по заднице. На этот раз — с оттяжечкой.
Осёл сглупил. С ослами это случается. И если бы только с ослами! Вот скажи-ка, любезный мой читатель… то есть
Хотя в данном конкретном случае имел место чистой воды ослизм, можно даже сказать — алмазной огранки ишачество. Потому что нужно быть полным ишаком, чтобы… но по порядку!
В тот несчастливый день, когда Роджер Веслоу запретил азартные игры, осёл изрядно огорчился. Но нарушать приказ не посмел, И весь день занимался другими делами. Однако к вечеру его взяла тоска.
Ему бы переключить внимание на что-нибудь другое. Например, на пупицу Жанну Грегорьевну, которую в те дни как раз томила овуляция и скука. Не факт, что ему обломилось бы: Жанна как бы более выше себя ставила, чтобы спутаться с каким-то ослом-кашеваром. Да и картёжное заклятье так просто не выключилось бы. Но вдруг? И в любом случае — хоть какое-то отвлечение, ну? Ан нет. Очень захотелось ослу — если не сыграть, то хоть карты в ногах подержать. Аж закопытники чесались.
Так что он решил забиться в какой-нибудь уголок и там тихонечко разложить пасьянс "Могила Наполеона". Это ж вроде и не игра вовсе, а так, баловство.
И надо ж было такому случиться, что к ослу в стойло зашёл за каким-то делом мелкий лепёрдыш из отдела документации. Увидел у осла карты — и попросил его научить играть в секу.
Опять же: лучше бы ослу на это не поддаваться. Что стоило ему сказать, что у него пасьянс и все дела? Нет же! Наплевав на все предупреждения, он сел учить лепёрдыша картёжному делу, утешая себя тем, что играет "на просто так" — и это не считается. Ну а когда лепёрдыш проиграл восемь партий, ослу пришла в голову мысль малость порешать свой половой вопрос. Так что он сказал лепёрдышу, что "просто так" по картёжному — это жопа. Которую тот, дескать, и продул.
Вообще-то осёл не стал бы настаивать, не в том он был положении. Но лепёрдыш перепугался и убежал.
Тут ослу пришло в голову, что убежал он к безопасникам — ябедничать. И вот они сейчас придут и… Додумывать осёл не стал, а предпочёл удрать. Прихватив с собой карты.
Вопрос, на что осёл надеялся и чем думал, мы разбирать не будем. Если уж честно — не думал он вообще. Но если бы всё-таки включил голову, то, наверное, объяснил свои действия так. На раскопе дела обстояли неважнецки, делать ему там было нечего, в карты играть запретили, кашеварить надоело, надежд на устройство личной жизни не осталось. Сбежав, он мог присоединиться к потоку идущих в Город, но лучше — зайти в какую-нибудь деревеньку, там пристроиться на несложную работу за харчи, играть помаленьку, прикапливая сольдики. А дальше действовать по обстановке. Ну, план как план, не хуже прочих. Если бы он у него и вправду был. Но плана не было. А была самая обычная ослиная дурь, которая его некстати обуяла.
Самое обидное, что бежал он совершенно зря. Лепёрдыш ни к каким безопасникам не пошёл, а пошёл жаловаться на жизнь дружбанам. Там напился и заснул. Что касается осла, его хватились только утром. К тому времени его и след простыл. Эмпат-инсект, горестно пошевелив усиками, сообщил, что осёл сдристнул в северо-западном направлении.
Кролик Роджер тем временем отлёживался у себя в домике, намазанный противоожоговой мазью и замотанный в бинты, как лапландская мумия. Когда ему доложили о происшедшем, он устроил истерику, которую не припоминали и старые сотрудники. Он дичайше выл, орал, колотился, проклинал заковыристыми словами всё сущее, не-сущее и вездессущее, и вообще чудил и куралесил. Однако погоню за беглецом снаряжать почему-то не стал. А закончил словами "да насрать мне с прикоколдышем на этого зера́шпиля прыщеры́кнутого, тщу разбрю́хлую, пущай хиляет хоть до самой сракотани и чтоб его вся зель козелистая там отнюню́кала самым удивительным образом". Окружащие поняли эти слова так, что Роджер хоть и взбешён, но ловить осла не собирается. Что было довольно странно: кролик по жизни был известен прижимистостью, мстительностью и доёбчивостью.
На самом деле всё было не странно, а очень даже понятно. Отлёживаясь и скучая, кролик решил свой приказ о картах отменить, чтобы вечерами играть с доктором Коллоди в трик-трак. Вот только перед ослом ему было как-то неудобно, неловко. Увы! сквернослов и истерик Роджер так до конца и не поборол свою врождённую интеллигентность. Так что на самом деле он был даже рад, что серожопый удрал. Но показывать этого не хотел. Оттого и устроил всю эту малоприличную сцену.
Ослу всё это было неизвестно. Он бежал всерьёз, думая, что за ним гонятся. Углубился в лесок, плавно переходящий в чащу. Пока он там путал следы, стало совсем темно и холодно. Осёл понял, что заблудился.
Ночь он провёл в маленьком овражке, страдая от погодных условий, голода и страха. Но ему повезло: никто из хищников им не заинтересовался.
Дальнейшие похождения осла малоинтересны. Он сумел дойти до дороги, где его чуть не съели. Потом нажрался похужлой травы, от которой у него заболел живот.
Уже в сумерках он вышел к стожкам сена и обрадовался. Ещё больше он обрадовался, когда увидел какого-то хомосапого, которого он принял за местного пейзанина. Которому можно навешать лапши на уши, увязаться, обогреться, отдохнуть-покушать, а там уже и в картишки…
Хуишки! Хомосапый (да, это был Пьеро) оказался жёстче, чем можно было ожидать. Ослабевший от голода осёл был для начала вздрючен и приведён к покорности. Потом допрошен. И выяснилось, что он прекрасно знает, где расположена старая немецкая база. Поскольку из лагеря археологов она была видна в бинокль, ага-ага.
Тогда хомосапый позволил ему поесть сена, и в том же сене предложил переночевать. А наутро растолкал пригревшегося ослика и заставил его везти на спине своей полупарализованного деревяшкина.
Зачем Пьеро взял Буратину в странствие своё? Ах, неужели непонятно? Ну конечно же, чтобы с ним говорить, говорить, говорить, говорить. О Мальвине, конечно же, о ком же ещё. О Мальвине, Мальвине, Мальвине.
Что касается Буратины: выбирая между гарантированной смертью и возможными мучениями, он решил, что всё-таки лучше помучиться.
Мальвина отдыхала. То есть — лежала в гамаке, кушала ирисный кекс и думала о приятных вещах. На сей раз предметом своих грёз она избрала Карабаса бар Раббаса. Она размышляла о том, как можно наказывать телепата и психократа. Ну, например — как-нибудь оглушить его, чтобы он потерял сознание, а потом издалека напустить на него муравьёв, чтобы те забились ему в рот, в глаза и уши, в зад и в уретру… чтобы они доползли до самых яичек… а когда бы он пришёл в себя, начали бы его там кусать! Насколько было ведомо Мальвине, с мелкими дикими насекомыми Карабас справлялся не умел, особенно если их много. Ах, ах, как они грызли бы яички Карабаса — изнутри! Он визжал бы как свинья! И как жаль, что она не смогла бы присутствовать при экзекуции лично. Хотя несколько шмелей могли бы донести до неё картинку — но туманную, расплывчатую. Зрение шмелей так фрагментарно! Потом она задумалась, как бы организовать удалённую атаку на Карабаса при помощи насекомых. В радиусе километра Мальвина могла сделать это своими силами — но что, если он дальше? Можно перевозить насекомых на птицах. Но бар Раббас может их заметить и парализовать в воздухе на подлёте. Или не заметит? Всё равно это ненадёжно. Тут надобны существа на своём ходу. Например, те же шмели. Или шершни. Да, шершни, вот кто куслив и беспощаден! К тому же они могут переносить друг друга, тем самым увеличивая дальность полёта. Мальвина увлеклась этой идеей, начала строить схему. Предположим, думала она, Карабас находится в каком-то месте километров за пятнадцать от базы. Допустим, шершень может лететь по прямой километров пять, с поправками на ветер и прочие факторы. Мальвина, впрочем, посылала шершней и за десять километров, и они возвращались. Но, решила она, заложимся на пять. Итак, двести десять злобных перепончатокрылых летят со скоростью три метра в секунду. Сто девяносто две особи составляют тело роя, остальные исполняют роли разведчиков и резервистов. Из указанных выше ста девяноста двух работают крыльями только сто сорок четыре особи. Они разбиты на тройки, каждая тройка несёт четвёртого шершня, сберегая его силы. Когда тройка пролетит пять километров и окончательно выдохнется, она должна выпустить из лапок свой груз и выпасть в осадок. Далее, сорок восемь шершней разбиваются на аналогичные тройки, выделяя из себя охранение и резерв. Сорок шершней составляют тело роя второй ступени, на этот раз они несут десять особей. Через пять километров, отдав все силы, они должны отпустить этот десяток, который структурируется аналогичным образом в третью ступень, несущую только двух шершней. И, наконец, эти двое, собрав все силы, должны сделать финальный героический рывок: достичь Карабаса-Барабаса и… ну, например, добраться до глаз его. И пронзить их жалами, желательно одновременно. Profit! К сожалению, все эти умопостроения разбивались об одну проблему. Не сезон был для шершней, не сезон. Последние осы, пчёлы и прочие кусачие твари отдали последний долг Природе в последних числах декабря. Из летающих насекомых остались только снежные капустницы-белянки — существа по-своему милые, но для атаки на Карабаса совершенно непригодные. Мальвина всё-таки решила попробовать. Мысленно нащупав в окружающем пространстве рой белянок, она попыталась ими овладеть — и создать из них пригрезившуюся ей структуру. Оказалось, что это не так просто. Она легко управлялась с роями насекомых, когда они все делали что-то одно. А вот система с распределением ролей как-то не давалась. Бабочки на тройки не разбивались, а только глупо суетились и делали крылышками "бяк-бяк-бяк-бяк".
Бульдог лежал возле дерева, на тряпье. И чувствовал себя неплохо.
Да, его поймали и парализовали. Он испугался. Но хомосапый не сделал ему ничего плохого. Он дал ему косточку с мясом, потом постелил тряпки, чтобы ему было не холодно лежать. Бульдог выспался. Утром снова дали косточку. Теперь пёс размышлял, как бы навязаться этому большому хомосапому в кампанию.
Карабас ему не мешал. Он сидел у дерева на раскладном стуле, курил сигару и сосредоточенно рылся в глубинах собачьих мозгов.
Это он делал уже не в первый раз. После того, как его псы вернулись ни с чем, — зайца они в конце концов загнали, вот только без седока, — Карабас решил взять паузу. Он прекрасно понимал, что Пьеро пешком далеко не уйдёт. Вопрос его поимки — это вопрос технический. Если только он, Карабас, не ошибается в оценке ситуации. Вот об этом-то он и решил поразмыслить
Он всё время возвращался к одной и той же сцене: как пёс увидел обломинго с отрубленной головой. И Пьеро рядом.
— Ты видел, как он убивал обломинго? — наконец, спросил раввин.
Пёс поднял голову и сказал "нет". Хотя вопрос был ему непонятен: было очевидно, что страшную птицу убил Пьеро. Никого ведь больше не было. К тому же он сам это сказал.
Раввин с сомнением почесал в бороде. Боевой потенциал маленького шахида он себе представлял. Тот когда-то был хорошим бойцом, но с тех пор сильно сдал. Да и вообще шанс уничтожить обломинго грубой физической силой был крайне мал: в понижающем поле облома все действия нападающего обращались против него же. Так что Пьеро скорее сломал бы себе шею.
Правда, у Пьеро могло включиться эмо-поле. Может быть, он настолько перепугался или впал в такое отчаяние, что птицу-гадость тем самым и прикончил? А голову отрубил уже потом? Но зачем? Чтобы хвастаться? Что-то тут не сходилось. Карабасу эта версия не нравилась.
Осталась лишь одно предположение. Маленькому шахиду кто-то помогает.
Такая версия объясняла вообще всё. Пьеро фартило — невозможно, невероятно фартило. Что можно было объяснить только двумя способами. Или поэту благоволила сама
Таких существ Карабас знал. Двух. Полковника Барсукова и Неуловимого Джо.
Барсуков на роль тайного благодетеля Пьеро подходил больше. На него не действовали никакие паранормальные штучки, а убивать он любил. Непонятно было одно: зачем ему опекать маленького шахида. К тому же раньше Барсуков не проявлял к группе Карабаса никакого интереса. Тем не менее, проверить сто̀ило.
— Ты видел поблизости большого барсука? — спросил раввин бульдога. Тот снова поднял голову и ей энергично повертел: никаких барсуков он не помнил, нет.
Тщательный осмотр глубин зрительной памяти показал — да, бульдог и вправду ничего похожего не видел даже краем глаза. Это, конечно, ещё ни о чём не говорило, но тем не менее.
Сигара погасла. Карабас достал сигарные спички, чиркнул одной. Та вспыхнула — но её тут же задул ветер. Со второй случилось то же самое. Матернувшись, он полез за пазуху за огнивом и трутом.
Тут бульдог тихонечко тявкнул. Что-то его обеспокоило.
В ту же секунду перед Карабасом появилась рука с какой-то серебристой вещицей, из которой торчал вверх куцый хвостик синего пламени.
— Давай скорее, а то у меня уже газ весь вышел, — сказал чей-то голос.
Карабас сначала раскурил сигару, а потом уже повернул голову.
Рядом с ним сидел на рюкзачке хомосапый в красных штанах с тремя белыми полосками и в оранжевой куртке. Пол-лица занимал мощный нос, украшенный тяжёлыми очками в роговой оправе. На голове его была зелёная шляпа с петушиным пером.
— Здоровья и добра, — сказал раввин.
— Типа того, — ответил незнакомец. — Ты про меня знаешь. Я — Неуловимый Джо. У меня есть к тебе личный разговор, Шварцкопф. Довольно серьёзный.
— Я тебя слушаю, — механически ответил Карабас, гадая, стоит ли лазить Неуловимому в голову, если потом он всё забудет.
— Насколько я понимаю, — Джо проницательно прищурился, — ты путешествуешь не для того, чтобы развеяться. У тебя есть как минимум две цели. Первая — это встретиться с черепахой Ториллой, которая тебе кое-что обещала.
— Ты-то откуда знаешь? — Карабас напрягся.
— Ты сам сказал. Вот посмотри у меня в голове, — предложил Неуловимый.
Карабас заглянул в слой воспоминаний, любезно поднятый Джо в кратковременную память — и действительно увидел там себя. Явно под хмельком, но не пьяного. И — да, они говорили именно об этом.
— Но на самом деле, — Джо достал платочек и вытер лоб, — тебя больше волнует другой вопрос. Тебе хочется добраться до Пьеро с Мальвиной и Артемоном. И их страшно покарать.
— А что, я их должен расцеловать и отпустить с миром? — процедил сквозь зубы раввин. — Может, им ещё и мармеладу и шоколаду купить? И леденцов на палочках?
— Лучше подумай, почему это вдруг у тебя разбежалась вся команда. Только не говори, что ты пересидел на бумажной работе, что ты плохой начальник группы и всё такое. Раньше с тобой такого не случалось.
— Потому что раньше я набирал команду сам! — неожиданно для себя вспылил Карабас.
— А тут тебе команду навязали, причём не дали времени на слаживание, — закончил Неуловимый. — Что вызывает у тебя подсознательный протест и даже бунт. В сущности, это бунт против Короля, как отцовской фигуры… Пожалуйста, не смотри на меня так. Кто-то же должен был это тебе сказать? Но я, собственно, не за этим. Видишь ли какое дело. Мне очень нужен Пьеро. Ненадолго, но вот прямо очень.
— Скудный луч холодной мерою, — декламировал Пьеро, — сеет разное говно… Типа в Дочку как бы верую, хоть безрадостно оно…
— Глагольная рифма, — предположил Буратина.
— А вот и не глагольная! Мудак ты, братец! — победно возгласил маленький шахид. — Как я верю в Дочку быструю, и во всё хуё-моё! В попе чистую дрочистую, как у Матери её! Я свою супоню мыльницу, в супинаторах сижу… — Может, хватит? — попросил Буратина. Ему не нравилось, что Пьеро несёт какую-то хрень про Дочку-Матерь. Не то чтобы он был сильно верующим, но всё-таки понимал: если много пиздеть, можно и допиздеться. — А из мыльницы-хуильницы я дитёночка рожу! — продолжил маленький шахид. — Или, может, в ней-то я его рощу? — задумался он. — Тогда рифма "свищу". В супинаторах свищу… красиво… Эй, Буратина! А что если Мальвина мне на самом деле обрадуется, а сделает вид, что не обрадовалась? Томит меня этот вопрос! — А ты не томись, — ляпнул Буратина первое, что пришло в голову. — Интересная идея, — протянул Пьеро и глубоко задумался.
— Такие дела. Ну ты понял.
Этими простыми словами Неуловимый Джо завершил свой монолог.
Карабас бар Раббас собрался с мыслями. Пока Джо говорил, он залез в его сознание очень глубоко. Там, в глубине, было много интересного. Но Карабас ничем не прельстился — он знал, что всё забудет. Его интересовало одно: правду говорит Неуловимый или нет. Получалось, что правду. Даже очень хороший менталист не выдержал бы столь глубокого сканирования. Непонятно было одно — что со всем этим теперь делать.
— Итак, — сказал Карабас, — в сухом остатке имеем следующее. Тебе почему-то очень нужно, чтобы Пьеро увидел какой-то сон. Который ты сам уже видел. Эти штучки со временем я не понимаю, но допустим. Ради этого ты всё это время помогал Пьеро. Мне это неприятно, но чего уж теперь-то. Теперь ты хочешь, чтобы Пьеро успел попасть к Мальвине и пробыл там какое-то время, чтобы увидеть тот сон. Кстати, как ты определишь, видел он его или нет?
— Зайду и спрошу, — Неуловимый пожал плечами.
— Гм, и в самом деле, — раввин вспомнил о способностях Джо и помрачнел. — А от меня ты, значит, хочешь, чтобы я оставил Мальвину, Артемона и Пьеро в покое?
— Не навсегда. Буквально на несколько дней — сказал Неуловимый. — Говорю же: мне нужно, чтобы Пьеро увидел этот сон.
— Зачем тебе это нужно? — нажал Карабас.
— Я же объяснил, — недовольно пробурчал Неуловимый. — Это единственный вариант, при котором нашему Королю не придётся договариваться с Братством. Точнее, с Мультимедиевым.
— Я вижу, ты в этом уверен, — Карабас постарался не повышать голос. — Допустим, ты прав. Теперь объясни, что в этом хорошего. Потому что у тебя в голове это не просматривается.
— Ну конечно. Это область моего задания. В таких случаях Его Величество Тораборский Король накладывает ментальный блок. Тебе он его тоже наложил, кстати. Даже если ты вдруг столкнёшься с телепатом сильнее тебя, он тебя не расколет… Могу сказать одно — я действую в интересах Его Величества.
— Поклянись, — потребовал Карабас.
— Именем Тораборского Короля, — сказал Джо.
— Принято, — сказал раввин после продолжительного молчания. — И долго мне ждать?
— Не очень долго, — пообещал Джо. — Потом делай с ними что хочешь. Я тебе в этом даже поспособствую. Только не проси меня лично убивать Мальвину, я всё-таки джентльмен.
— Есть проблема. Ты не можешь сделать так, чтобы я не забыл твою просьбу.
— Могу, — сказал Неуловимый. — Вот этот парень нам поможет, — он показал на мирно посапывающего бульдога. — Как ты думаешь, он живучий?
— Вероятно, да, — прикинул Карабас. — А что?
— На спящих и умирающих лост-эффект не действует, — пояснил Неуловимый. — Если я ему нанесу повреждения, несовместимые с жизнью, он будет меня помнить, пока не умрёт. Правда, агония не способствует красноречию. Но ты же телепат. И если мы ему сначала что-то расскажем, ты всё это у него вынешь из головы. А в голову ты ему заглянешь. Хотя бы из простого человеческого любопытства. За это время я смоюсь. У тебя лост-эффект практически мгновенно наступает, не знаю почему. Роксаночка моя полчаса меня помнила. Другие — минут пять, десять. А ты — секунды три. Помнится, однажды мы с тобой болтали, так я за спину тебе зашёл. Всего-то за спину! И оппаньки! Пришлось снова знакомиться.
— Ты со мной часто болтаешь? — заинтересовался Карабас.
— Бывает, — неопределённо сказал Неуловимый. — Да это неважно. Короче, я скажу собаке всё что нужно, а потом сделаю чик-чик.
— Перескажешь всю историю? — не понял раввин.
— Только главное. Приходил Неуловимый Джо, просил на несколько дней притормозить с Мальвиной и Пьеро. Ему это очень, очень нужно. Этого хватит? Ты поверишь?
— Пожалуй, поверю, — прикинул Карабас. — А что, у тебя это единственный способ коммуникации?
— Ну, с нашим шефом у меня общение более прямое, — ответил Неуловимый. — А так… Сколько я зарезал, сколько перерезал, сколько душ невинных загубил… Хотя — не так уж много на самом деле. И все они были плохими. Или, по крайней мере, бесполезными. Ну а теперь, пожалуйста, парализуй этого парня. Чтобы он от меня не бегал и на меня не бросался.
Джо встал с рюкзачка, развязал верёвки и, кряхтя, достал нож в чёрных ножнах. Потянул за рукоятку, обнажил ярко-белое лезвие.
— Это у тебя откуда такое? — поинтересовался Карабас.
— У Артемона позаимствовал, — признался Неуловимый. — Мы с ним как-то коньяк пили, ножик мне понравился. Пудель, кажется, до сих пор думает, что этот нож Мальвина у него спёрла. Хотя Мальвина…
— Давай поскорее, — прервал его Карабас. Он парализовал пса, но мысли его слышал. Мысли у пса были безрадостные.
Неуловимый подошёл, склонился над собакой, ощупал шею.
— Та-ак, — сказал он. — Запомни, дорогой. Приходил Неуловимый Джо, просил на несколько дней оставить в покое Мальвину и Пьеро. Потом обещал помочь в их ликвидации. Ты пошёл навстречу. Ещё раз: приходил Неуловимый Джо. Просил пока не трогать Мальвину и Пьеро. Именем Тораборского Короля. Ты обещал их пока не трогать. Запомнил? Давай ещё разочек. Был Неуловимый Джо. Просил не убивать Мальвину сейчас. Ты согласился. Ну… — Джо вздохнул, нож сверкнул, кровь булькнула, — …поехали!
Тем временем Алхаз Булатович Мультимедиев снова и снова атаковал красную авиетку.
Для начала он поимел педобира, нюхнувшего спайса, чтобы посмотреть передачу отца Омфибрахия про тайны святой веры. Муль-тимедиев легко овладел его маленьким благочестивым мозгом. После чего ухватил лапами педведа огромный булыжник, поднял педведа голубым лучом и со страшной скоростью понёс навстречу авиетке Морры. Найдя её, злой татарин попытался запустить в неё камнем. Неудачно — голубое сияние каменюку из своей орбиты не выпустило. Тогда Алхаз Булатович луч отключил. Педобир и булыжник мягко спланировали на землю. Камень угодил в пруд, распугав сонных карпов. Что касается педобира, волею Дочки-Матери и синего луча его занесло на крышу сельской церквушки, к немалому удивлению прихожан.
Тем временем Мультимедиен принялся швыряться в авиетку воронами и репой. Воронью стаю он перехватил прямо в воздухе, урожай репы увёл у какого-то крестьянина через дырку в крыше сарая. Это мелкое, постыдное злодеяние оказалось вдобавок совершенно зряшним. Все репы и вороны, окружённые прядями аквамаринового сияния, расточились по просторам Страны Дураков, не причинив самолётику вреда.
После этого неугомонный призрак выдернул с чьей-то грядки гигантскую моркву и попытался загнать её в какую-нибудь щель в корпусе авиетки. Всё с тем же результатом.
В конце концов Мультимедиев отлип. То есть убрался восвояси. На какое-то время, разумеется. Дескать, зелен виноград, ну так подождём, когда созреет.
Пилот нервничал, но не очень сильно. Он даже не стал расталкивать спящего напарника.
Морра же была занята. Она читала роман Фёдора Гладкова «Цемент» и пыталась его осмыслить.
…Разбросанные по своим домашним норам, забывшие завод — грохот, гарь, пыль и запах машин, — покрытые другой пылью — пылью горных ветров, — люди завода, цехового артельного труда, с мешками на спинах, шайками всползали на горы. По загорным и степным дорогам и тропам шли в хутора и станицы, как в эпоху натурального обмена, гонимые голодом и первобытной алчбой. Люди заводского труда, который будил по утрам не криком петухов, а металлическим рёвом гудка, узнали за эти годы сладость свиных и козьих закут и радость тёплых куриных гнёзд. И люди машин научились кричать вместе со свиньями и курами из-за свиней, из-за кур, из-за коз, из-за нарпитской шрапнели, которую слопал по недогляду чужой поросёнок. Потухло электричество на заводе и в казармах, задохнулись от пыли гудки — тишина и беструдье заклохтало, захрюкало деревенской идиллией. И угрюмо замкнулись в домашних клетях рачительный муж и скопидомная баба.
И вот здесь, в клубе «Коминтерн», в ячейке, коммунисты продирали глаза. От невымытых рук и одёвки пахло куриным помётом и нашатырным запахом свиных и козьих закут. Дружно сидели, плечом к плечу, и рёв трубачей и недомашние слова вызывали из прошлого иную, забытую жизнь. И Глеб вот тоже из прошлого (будто был здесь только вчера), и от него жирно запахло маслом, раскалённым железом и серной гарью остывающих шлаков. И опять —
…Завод… Производство… Бремсберги… Цехи…
Вошёл Сергей Ивагин и склонился к плечу Чумалова. Глеб встал и строго оглядел партийцев.
— Товарищи, вот вместо Лухавы — товарищ Ивагин. Товарищ Луха-ва — у грузчиков: взбунтовались как будто из-за пайков. Открываем собрание. Да замолчите, вы, идолы!.. Ну, и ещё скажу вам: слышал я — и о том же отбивает радио, — заграница, Антанта, желает с нами торговать. Пялит глаза на концессии и снаряжает корабли. Думаю, что обижаться на это мы шибко не будем — пожалуйста! Очень рады!.. Мы тоже кое-чему научились: теперь нас не надуешь.
Громада встал и заволновался:
— Товарищи, как мы есть рабочие знаменитого завода, но нагрузились и козами и так и дале. Стыдно и позорно, ребята! Предлагаю по такому разу все излишки ликвидировать на предмет нашего детского дома. и как мы есть рабочий класс.
Волнение, крики, взмахи рук.
— Ишь ты, прыткий какой!.. Этих самых свиней. Ты их наживал? Слезами и кровью облиты.
— А кто пёр с хуторов и станиц?
— Всех не покроешь. Громадина жинка сама в хуторах истрепала подол.
— Ликвизировать!.. К чёрту!.. Постановляй, Чумалов, ячейкой.
— Эй же, братва!.. Жрать ведь нечего, эй!.. Зачем чертей булгачите? Братва!..
Глеб позвонил и скомандовал «смирно».
— А ну замолчи, товарищи! Пока ещё на свиней и на коз нет ущемления. Если охота, разводите с ними антимонию. Придёт час — мы их пролетарским манером живо кувырнём, как буржуазию. А теперь — пожалуйста. можете хоть любовь с ними крутить. Предлагаю избрать президиум.
Морра задумалась — переворачивать страницу или нет. Решила не переворачивать. Заложила томик закладочкой — закрыла — отложила в сторону.
Социалистический реализм ей чем-то нравился, но никак не давался. Слова-то были вроде понятные, и даже смысл из них какой-то складывался. Непонятно было, к чему всё это и зачем. Даже лапландские вирши, и те были в чём-то ближе и яснее. Интересно, подумала она, а что там у рыбонов? Особенно у осьминогов? Когда-то она пыталась читать осьминожью литературу и даже одолела роман «Планктон», про подводные фермы. Там тоже было много всякого про трудовой подвиг. Но герои «Планктона» еду всё-таки выращивали, а не предлагали ликвидировать.
Она отложила томик в сторону и потянулась было за сочинением Содома Капустина, когда самолёт тряхнуло. Потом ещё. И ещё. А потом — заколдобило со всей дури, со всей силы.
Она же CAT
Эта пакость возникает просто так, неизвестно почему. В чистой синеве, без намёка на облачко — вдруг бум, бац, циклический фронт, ёшкин кот, сдвиг ветра, вибрация корпуса, желудок вниз, желудок вверх, буээ. И хорошо ещё, если просто буээ. А можно и побиться, и ушибиться, и переломать себе какие-нибудь косточки. Бывает, что и позвоночник ломали.
А ведь может сломаться и само летательное средство.
Если вы хотите видеть мир во всём его грозном великолепии — не смотрите на него глазами бабочки. Бабочка хуёва и сама по себе, и глазки у неё хуёвые. Правда, зрение у неё цветное, но вот насчёт очертаний вещей — это пиздец. То, что вы увидите, будет в лучшем случае напоминать поздний импрессионизм. Но скорее живопись Поллока, хрен ему в стык. Другое дело — рой. У той же Мальвины была способность видеть сразу многими глазами, в результате чего изображения складывались в относительно чёткую картину. Но сейчас в её распоряжении была одна-единственная бабочка. Остальных то ли ветром разметало, то ли чёрт побрал. А вернее всего — голубокудрая отвлеклась, чтобы в очередной раз поругаться с Артемоном, некстати заглянувшим. И утеряла контакт, так что все белянки разлетелись. Насилу она нащупала одну из роя. И теперь пыталась понять, где же именно она очутилась. После нескольких кругов стало ясно: это где-то близко. Бабочка видела лесистую местность. Возле большого дерева сидели две хомосапые фигуры — одна побольше, вся чёрная, другая поменьше, разноцветная — снизу красная, в середине оранжевая, сверху зелёная. Такое разноцветье привлекало внимание. Мальвина бабочку снизила и пролетела ею между этими двумя. Одно лицо — в очках, с массивным носом — было голубокудрой незнакомо. А вот второе — узнаваемо до боли, до дрожи. Ибо это был Карабас бар Раббас. Никакой импрессионизм не мог исказить эти мощные черты. Ах, если бы у Мальвины было насекомое с жалом! Или хотя бы с мощными челюстями! Но у неё в распоряжении имелась только жалкая, ничтожная бабочка.
— … -.-.. -,[9] — противно пропищал пилот, безуспешно пытаясь выровняться.
-. — …… - … —..-.. -.-… -.-. —. -. -.-.-.-. -. —. —.-.-……,[10]—
ответил его напарник.
-.-. —.. -.-.. —. -….. -.-… —. —. -. -…….-.. -
— …-. -.-. -.. -…. -… -.-.-.. -..-… -.-. -. -. -.-.. -. -.
.-. -…-.. — …,[11] — в противном писке хаттифнатта прозвучало нечто вроде беспокойства и сожаления.
Чем ниже спускалась авиетка, тем сильнее ощущалась скорость. Пейзаж внизу, с высоты казавшийся почти неподвижным, понёсся, как стадо лошадей. Замелькали распаханные поля, домики, деревья, снова поля, виноградники, хуй знает что, опять виноградники — и, наконец, широкая дорога, более-менее годная для приземления.
Морра просвистела морзянкой сообщение, полное боли, гнева и неприятия происходящего. Пилоты его проигнорировали как малоинформативное.
Дорога — ровная, пустая — бешеной скатертью понеслась под носом красного самолётика. Колёса чиркнули по грунту, авиетка подпрыгнула, теряя скорость. Второе касание было чуть более продолжительным, третье…
Колесо попало в выбоину.
Авиетку развернуло, приложило, шмякнуло.
Скорее всего, она уцелела бы — самолётик был очень прочным. Но от удара закоротило плазменные батареи.
Брюшко авиетки разорвало, пилотскую кабину подняло да раздёрнуло. Хвост с пассажирской капсулой отпал, как уящерицы.
Аллу Бедросовну вынесло через пролом и метров пять протащило по земле лицом вниз.
Морра с тяжёлым стоном поднялась на ноги.
Всё тело болело. Везде, от коленок до макушки. Но и только. Хотя жирная борозда как бы намекала: в другой ситуации она бы так легко не отделалась.
Вриогидра самодовольно усмехнулась. Её защита оказалась даже полезнее, чем она сама ожидала.
На обломки самолёта она и не взглянула. Вдруг пилоты, вопреки очевидности, остались в живых? Добивать их вриогидра не хотела — в конце концов, они сделали что могли. Доставили её почти на место. Осталось свести это «почти» к нулю.
Она попыталась протереть лицевой щиток рукой. Не получилось. Пластик бессильно соскользнул по забралу.
Можно было, конечно, нажать кнопку на корпусе и освободить руку. Но Мультимедиеву с его синим лучом не стоило давать ни малейшего шанса.
Защитную оболочку Морра купила — за очень приличные деньги — в позапрошлом году. Скорлупа была изготовлена до Хомокоста, хотя и вряд ли для людей. Больше всего она напоминала чёрный ящик с гофрированными рукавами и штанинами и прозрачным шлемом. Продавцы-отарки говорили, что это водолазный костюм. Березовский, который устроил сделку, утверждал, что это космический скафандр.
Сама Морра называла конструкцию «доспехом». Он был сделан из лёгкого, но невероятно прочного чёрного пластика.
Его было легко снять и не слишком сложно надеть — все части как бы липли друг к другу, но могли и разделяться, если три раза погладить маленького крокодильчика, нарисованного на груди слева. При этом доспех не пробивался ни арбалетным болтом, ни копьём, тесла-шокер на него тоже не действовал. Непонятно было, откуда в нём брался воздух — он казался абсолютно герметичным. Понятно, что вриогидра такую полезную вещь припрятала на всякий случай. Который в итоге и случился.
Единственное, что было в доспехе делать неудобно, так это ходить. Но Морра была
Карабас с крайним недоумением смотрел на умирающего бульдога. Рот несчастного толчками выбрасывал кровь.
Было ясно — пока Карабас дремал (а он дремал, иначе куда девались последние десять минут?), кто-то убил пса, но вот кто? Ментальный фон вокруг себя Карабас контролировал даже во сне. Но никого не было, никого! Да ещё с такими намерениями! Карабас бы живо очухался. В чём же дело?
Раввин попытался было поискать следы ментальной активности в окружающем пространстве, но потом ему пришла в голову мысль получше — пока не поздно, порыться в голове умирающей собаки. Должен же пёс был запомнить, кто его убил.
Раввин настроился на содержание кратковременной памяти пса. Увидел незнакомую, но чрезвычайно хомосапую физиономию — с массивным носом, в очках и зелёной шляпе. Человек — или существо ну очень похожее на человека — шевелил губами. Карабас различил в угасающей памяти пса слова «Приходил неулови…»
И вот тут ему прямо в левый глаз залетела какая-то гадкая букашка.
Раввин почувствовал несильный, но неприятный ебок по роговице. С проклятьем хлопнул ладонью по лицу. Букашку гадкую тем самым раздавив. После чего он ещё минут десять ковырялся в глазу обслюнявленным пальцем, вытаскивая по частям то, что осталось от летучей дряни. Последними покинули орбиту его ока обломки крылышек: вытекли со слезами.
Бульдог же тем временем успешно околел. Ну то есть — околел-то он успешно, но без толку. То есть совершенно зря.
И вот настал момент истины.
Луч пал с неба и окутал Морру. Голубое холодное пламя окружило, ощупало, облизало её. И разочарованно отпрянуло. Фигура в доспехе не была опознана как биологический объект. На что Алла Бедросовна, собственно, и рассчитывала.
Несколько раз попытавшись подцепить Морру и не преуспев, Муль-тимедиев откуда-то приволок огромного голубя и подвесил его над вриогидрой.
Наконец голубь обкакался. Синий луч тут же исчез, птица вспорхнула в небеса, а на плечо Морры пролился свежий помёт. На чёрном пластике осталась белая отметина.
Это была воистину жалкая месть.
Закопытники ослиные. С точки зрения анатомии, все непарнокопытные имеют один палец — средний, все остальные отпали за ненадобностью. Этот средний палец, окружённый роговой оболочкой, и называют копытом. В большинстве лошадиных моделей это так и оставлено: наличие лишних пальцев мешает движению. Однако ослам, от которых никто не ждёт большой скорости, зато иногда требуется работа, обыкновенно придают так называемые закопытники, то есть отдельно отстоящие большие пальцы, начинающийся у края пястных костей передних ног. Закопытник обычно покрыт шерстью и обладает чувствительной подушечкой с голой кожей.
Это делает ослиную ногу подобием клешни или руки в варежке: ей можно брать предметы, в том числе мелкие, и производить простые манипуляции с инструментами. В сложных случаях осёл помогает себе зубами.
Кстати об этом. Одно время в Хемуле с успехом выступал осёл-гитарист, утверждавший, что он, несмотря на примитивное устройство верхних конечностей, сумел научиться играть благодаря усиленным тренировкам. В дальнейшем осла разоблачили: выяснилось, что его гитара была живым полуразумным существом и умела контролировать натяжение струн. Что только подтверждает древнюю истину: не может быть осёл никем иным, кроме барабанщика.
Карабас матернулся — то есть помянул Дочку-Матерь в аспекте Матери. А именно — пробормотал что-то вроде "Мать же нашу тампаксом через сникерс в будуар" или что-то в этом роде. Нехорошо, конечно, так выражаться. Никогда не говорите ничего подобного, мои дорогие!
Неуловимый Джо протягивает Карабасу не какое-нибудь там чудо древних технологий, а самую обычную хаттифнаттскую зажигалку. Газ для неё — а также для других целей — вырабатывается обычным способом, то есть метановым брожением биомассы. Обычно в качестве таковой используются отходы забойных цехов (кровь, кишки и т. п.), рыбьи внутренности, очистки, гнильё, но чаще всего — навоз, помёт и пр. В Городе газ доступен и стоит недорого, а вот в сельской местности заправить зажигалку — это проблема, да.
Кстати, что за Роксаночку такую вспоминает Неуловимый? Если вы, батенька, вдруг позабыли сладострастную рысь Роксану Жумаеву, посмотрите о ней в Первом Томе, в Главе 29. Кстати, а хотите ли знать, что она поделывает в текущий момент, то есть 13 февраля 313 года, в светлое время суток? Она спит. Тяжёлым нездоровым сном. После короткого, но бурного романа с Чиполлино она пристрастилась к валерьянке. Ай-яй-яй.
Откуда взялся ирисный кекс, который кушала Мальвина? Его принесла ворона, укравшая лакомство прямо со стола барашки Каратжины Доведки из сельца Потные Шаромыжки, которой вздумалось устроить себе ранний завтрак на веранде. По дороге обратно голодная ворона кекс слегка поклевала, за что Мальвина отрезала ей ноги и переломала крылья, а потом поработала над птицей "Увещевателем", пока та не издохла в корчах.
Снежные капустницы, полные антифриза и способные существовать даже при минусовых температурах, были выведены в ИТИ по заказу одного высокопоставленного жирафа, который принципиально не желал нарушать церемониальный дресс-код в холодное время (как известно, официальное одеяние жирафа включает в себя чёрный фрак и белую бабочку, причём желательно капустницу[12]). Заказчик содержал насекомых в личной оранжерее, но после его смерти неблагодарные наследники оранжерею снесли, насекомые вылетели на волю и гадостно расплодились.
Мальвина бабочку снизила и пролетела ею между этими двумя. Это точное описание произошедшего. Конечно, можно написать что-то вроде "Мальвина заставила бабочку снизиться…", но это неправда. Психократ управляет чужим телом как своей конечностью, рукой или ногой. Слабый психократ не может полностью справиться с самостоятельными движениями руки — так у слабосильного "ноги не ходят" — однако ощущения такие же. Он не "заставляет чужое тело двигаться", а
Пол Джексон Поллок (1912–1956) — великий американский художник. Рисовал каляки-маляки. Много бухал, отчего и помер. А если совсем уж правду сказать — бухой сел за руль, погиб в авто. Сюжет очень понятный, жизненный. В отличие от его творчества.
Кстати об этом. Иным неймётся узнать, какова всё-таки художественная ценность работ Поллока. Извольте убедиться: в 2006 году на аукционе «Сотбис» картина «№ 5, 1948» была продана за 140 миллионов долларов. Причём её купил мексиканский финансист. То есть человек, разбирающийся в ценностях.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: а всё-таки, для чего именно предназначался доспех Морры? Вообще-то, даже сама Морра об этом так и не узнала — во всяком случае, до конца земной жизни. Но исключительно ради вас,
PS. Первоначально костюмчик был раскрашен египетскими иероглифами, выполненными в гавайском стиле под хохлому, но шредеры посчитали это текстом и стёрли нахуй, оставив только лакостовского крокодильчика.
CHECKPOINT-7. 1–2 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Отправитель:
Добрый Дуремар Олегович! Прошу извинить меня за беспокойство, а также ту бесцеремонность, с которой я вторгся в Ваше личное пространство. К сожалению, я не нашёл лучшего способа известить Вас, не посвящая в дело посторонних и не тратя на пересылку сообщения слишком много времени.
30 января сего годя, без моего желания и намерения, я стал временным распорядителем некоторой суммы денег и нескольких ценных предметов. Даритель предлагал эти ценности мне. Когда я отказался, он захотел, чтобы я передал ценности тому, кто сможет использовать их с пользой и во благо (как бы ни понимать эти слова). Ваша кандидатура представилась мне наилучшей и я известил дарителя о своём решении. Возражений не последовало.
Я прошу Вас принять этот дар и связанную с ним ответственность. Я понимаю, что обременяю Вас, но прошу войти в моё положение.
Речь идёт о следующем. Сейчас в моём распоряжении 3.267 соверенов, два небольших бриллианта (3,8 карата, огранка "Ашер" и 1,66 карата, огранка "Радиант") и артефакт "могендовид" (насколько мне известно, довольно редкий). Мои эксперты оценили текущую стоимость этого имущества (с учётом падения цен на драгоценности) в 54.500 соверенов (если продавать немедленно, по цене, средней по рынку).
Если Вы соблаговолите принять это, я буду действовать согласно Вашим распоряжениям. Например, я могу отправить ценности (все или некоторые) Вам лично, или сохранить их у себя для Вас, или реализовать по рыночной цене и положить средства в надёжный банк, с возможностью распоряжаться ими удалённо. Лично я считаю это наилучшим решением. Сам я предпочитаю работать с Эквестрийским банком. Несмотря на известную старомодностью этого учреждения, у него хорошая корсеть, а выписанные его отделениями чеки принимают даже в Московии и у шерстяных.
С наилучшими пожеланиями и в ожидании ответа остаюсь Вашим покорным слугой АЗОР.
Привет, старина. Я записываю это сообщение на "аусвайс", пока намываю руки. Извини, не могу поговорить. У меня два тяжёлых пациента, причём один вырвал у другого половину кишечника. Тут пиявками не обойдёшься, нужна старая добрая хирургия. Коротко по нашему вопросу. Деньги мне сейчас нужны просто пиздец как. Ты очень кстати! Продай всё по текущей цене, положи в поняший банк, открой там счёт на меня, все реквизиты загрузи мне прямо в голову. Твой Дуремар.
Добрый Дуремар Олегович! Я сделал всё, что Вы велели. Ценности проданы. Они оказались несколько дороже, чем мы сочли изначально, так что общая сумма составляет 58.200 соверенов. Эти деньги я разместил на счёте: ХИК 050110019 Региональное отделение Эквестриум-банка "Эквестирум-Директ" СЧЁТ ДО ВОСТРЕБОВАНИЯ 40820800000004753081 Айболит Дуремар Олегович Я предоставил банку образец Вашей ауры, для чего мне пришлось расстаться с Вашим давним подарком — серебряным крестиком. Зато теперь Вы можете выписывать именные чеки. Я не смею давать Вам какие-либо советы по поводу использования этих средств, поскольку земная этика рассматривает непрошенный совет как манипуляцию и попытку давления. Однако, по моему скромному мнению, в настоящий момент очень важной становится мобильность. Назревают некие события, и возможность быстро перемещаться в пространстве может стать чрезвычайно важной. С наилучшими пожеланиями остаюсь Вашим покорным слугой АЗОР.
Привет, старина. Хотел с тобой поговорить, но тебя нет на месте. Зато у тебя тут сидит какой-то ракоскорпион. По роже вижу, что секретарь. Пусть запомнит. В общем, Азор, я тебя услышал насчёт мобильности. Пожалуй, предприму кое-какие меры. Заодно помогу одному человеку. Он мне не то чтобы друг-друг, но мы вроде как не чужие. Вот у него проблема с перемещением стоит остро. А я ему не помог. Ну вот теперь, пожалуй, займусь этим. Заодно и свои вопросы порешаю. Твой лечащий доктор.
Передано:
Дорогой Оги!
Похоже, я надолго застрял в Директории. То есть в Городе Дураков. Никак не могу привыкнуть к новому названию: в нём есть что-то дурацкое. Хотя и правда в нём тоже есть — многие здесь валяют дурака, особенно в правительственных учреждениях. Я уже вторую неделю не могу добиться выделения субсидии. Раньше такие вопросы решались моментально. Уверен, что наш новый губернатор не в курсе ситуации.
Иногда мне приходит в голову — уж не саботаж ли это со стороны чиновников? Если это будет продолжаться, я поделюсь своими мыслями с друзьями из ведомства Лэсси Рерих.
Так или иначе, я пробуду здесь ещё дней пять-шесть. Надеюсь, за это время Аузбухенцентр не сгорит, а ученики не устроят бунт. Ты уж с ними будь построже.
P. S. До меня дошли слухи, что наш директор всё-таки учредил филиал школы. Буду благодарен, если ты сообщишь мне подробности, особенно по кадровому вопросу. Не скрывай ничего.
Передано:
Дорогой Лё,
в первой же строке (здесь поспешность уместна как никогда) я поспешу поздравить тебя с событием столь же неожиданным, сколь и долгожданным. По наидостовернейшим сведениям прямо из директорского кабинета, наш многодумный Бонч Леопадлович и в самом деле решился на реформу. Филиалу школы быть! И уже известно, кто его возглавит. Как ты думаешь, кто этот счастливчик?
О да! День сей — день радостной вести[13]. Ты избран, ты воссядешь на престоле царей, о тебе радуются сотоварищи твои. Иными словами, именно ты назначен директором филиала! Скажу больше: приказ уже подписан и ждёт лишь твоего возвращения.
О, как бы я хотел на этом и завершить! — но увы. Радостную весть я вынужден омрачить вестью скорбной. Ибо я не смогу последовать за тобой, мой добрый старый друг. Я остаюсь в Аузбухенцентре.
Но не подумай, что я разлюбил тебя, или чем-то обижен, или стал жесток, как страус в пустыне[14]. Меня удерживает здесь обстоятельство непреодолимой силы. Оставшись, я буду счастлив, хотя вдали от тебя моё счастье будет омрачено. Последовав же за тобой, я лишусь смысла жизни и источника радости.
Ибо хитромудрый Бонч Леопадлович решил разделить нашу школу на мужское и женское отделение. Самок и насекомых он намерен отправить в твой филиал, благо их существенно меньше, чем мальчиков. Тебе это будет только в радость, ибо ты склонен кдвудырым и не оставляешь вниманием учениц. Мои же вкусы тебе известны. Моя радость, мой свет, моё всё — это мальчики, наказанные и страдающие мальчики. Истязать их сладкие тела, особенно попочки — вот что я люблю, вот что я умею, вот для чего рождён я на свет! Наказание девочек всегда было для меня скучной обузой. Крики их и стоны их для меня — что треск тернового хвороста под котлом[15].
Теперь же — abit onus![16] Это бремя спадает с моих плеч, и вот я уже чувствую за спиной платоновы крыла.
Но мы не расстаёмся. Ты до конца, брате, пребудешь со мною![17]Не столь уж далеки наши обиталища, чтобы мы не могли наносить друг другу визиты. К тому же у нас есть бэтмены, а главное — общие интересы.
В заключение — мои искреннейшие поздравления. Подумать только — тебя ждёт новая стезя! Будучи директором филиала, ты сможешь наконец осуществить все свои задумки, все идеи. Распаши себе новые нивы и не сей между тернами![18] И достигнешь успеха: тупые, бессмысленные самки покорятся воле твоей. Добрым словом, химией и электричеством ты сможешь (верю в это!) вбить в их маленькие головёнки немного ума, столь чуждого их низкой природе.
P. S. Об одной самке я всё же сожалею. Я имею в виду мою бывшую помощницу Шушару. Сейчас я намерен заняться подготовкой собрания сочинений, и мне нужна толковая секретарша, понимающая, о чём я пишу. Именно секретарша! — потому что самец, особенно молодой, будет отвлекать меня от работы. Я по природе страстен и могу излишне разгорячиться, внося исправления и добавления в «Розгу и хлыст» или другое сочинение на ту же тему. О нет, мне нужен сотрудник, чей зад не прельстит меня даже при редактировании § 18.3 «Искусства наказания мальчиков». Шушара здесь очень уместна. При этом она отлично разбирается в моих темах, особенно в стилистике наказаний. Она была бы идеальным вариантом. Насколько я понимаю, она вернулась в ИТИ и там работает на какой-то незаметной должности. Лё, не мог бы ты навести о ней справки? И если у тебя будет время и повод заскочить в Институт и встретиться — предложи ей место моей личной секретарши, с соответствующей оплатой. Если ты мне в этом поможешь, я буду не только искренне признателен, но и весьма обязан.
Передано:
Когда ты получишь это письмо, я буду уже в пути. Сейчас я в ресторане «Экибастуз». Я жду чиновника из администрации, чтобы решить вопрос с субсидией. Пока его нет, я диктую это письмо ресторанному розенталю.
Я намерен немедленно вернуться в Аузбухенцентр. Поеду ночью, неважно. Из-за моего затянувшегося отсутствия Бонч Леопад-лович может изменить своё решение. То есть передать руководство филиалом кому-то другому. Ты скажешь, что я напрасно беспокоюсь. Но я ждал этого назначения слишком долго, чтобы упустить его из-за своей нерасторопности. Если такое случится, я себе этого никогда не прощу.
Оги, мне очень жаль, что ты остаёшься. Но если всё обстоит так, как ты говоришь, я не буду тебя уламывать. Я знаю тебя слишком хорошо.
Прости, я не смогу потратить время на визит в Институт и поиски Шушары. Но я тебя услышал. И как только займу кабинет директора филиала и войду в курс дел, я снова отправлюсь в Город. Я тебе эту крысу хоть из-под земли достану.
Передано:
Ас-саляму алэйк, Мага, а также добра и здоровья. Помнишь наши разговоры насчёт летающей тарелки? Так вот, она мне всё ещё нужна, и я согласен на 3000 соверенов. Могу перевести деньги на твой счёт в Эквестриуме (у тебя же он есть?). Болотный Доктор.
Передано:
Мага соизволил выслушат Айбалыт. Мага гаварыт: болшэ нэт таких цэн 3000. Мага гаварыт: 7000, вот его цэна. И он нэ уступит нэ адной манэтки, он клянётца в этом Тарзаном. За то, что ты прэдлагаишь ему нэ золато, а какой-та щёт в банка, он вазьмёт с тэбя ещё 500 манэт. И ещё 500 манэт за то щто Айбалыт мунафик и нэ испалняэт закон Тарзана. Так гаварыт Мага.
Передано:
Значит, мы не сошлись. Извини за беспокойство. Dr. А.
Передано:
Мага гаварыт: ты просил бэз уважэния. Если будеш гаварить с Ма-гой с уважэнием, Мага услышыт лучшэ. Так гаварыт Мага.
Передано:
Дабра и здаровья тэбэ. Навэрное бэтмэн нэ далетэл да тэбя, да? Мага гаварыт: он правэрил банк, эта харощий банк, нэ надо 500 манэт. Так гаварыт Мага.
Передано:
Пачиму нэ атвечаишь? Абидэлся на мунафик? Мага сказал это так, ради добрый дрюжескый шютка. Мага знаэт, щто Балотный Доктор друг
Тарзана. Другу Тарзана Мага очен многое пращает. А сваему другу ещё болше! Так и быт я сдам тэбе тарэлка за 7000 в дэн просто так за дружба. С уважэнием Мага.
Передано:
Ты пэрэстал вэрить в мой дрюжба и любов? Так нэ гадицца! Толка из любов к тэбе дэлают эксклюзыв на целый тысяча! Тысяча! То есть 6000 за дэн и ты лэтаешь как арёл! Твой вэрный друг Мага.
Передано:
Пачиму ты малчиш и нэ отвэчаэшь? Я паслал тэбэ уже шэст бэт-менов! Шэст! Аты нычего нэ гавариш! Это крайнээ нэуважение! А вед я тэбэ предлажил очэн харошие условия клянусь Тарзаном! Я гатов тэбэ 5500 в дэн сдэлать! Чэго ты ещё хочишь нэ панимаю! Твой Мага.
Передано:
Кому:
Хорошо, попробую последний раз. Мага, ты читать умеешь? У меня есть 3000. Я хочу нанять твою тарелку на десять дней. Это по 300 золотых за день. Это очень дорого для меня, Мага, и не так чтобы очень нужно. Но я хочу помочь одному знакомому. Ну и заодно решить некоторые свои проблемы.
Так вот, Мага: или мои условия, или я поговорю с Тарзаном лично. Он с меня возьмёт несколько дороже, но вот этого всего дерьма я от него не услышу. Мага, я тебе не угрожаю. Я просто сделаю это. Мне это обойдётся в пару «хакамад», но помешать мне ты не сможешь.
P. S. Да, я знаю, что сейчас ты гоняешь тарелку в основном за винишком. Dr. А.
Передано:
Зачэм такой разговор. Хорошо я понял 3000 в дэн тваи слава. Ну вот и дагаварилис. Мага.
Передано:
Или мои условия, то есть 3000 за десять дней. Десять, Мага. Или я буду говорить с Тарзаном лично.
P. S. Да, кстати, как твоя печень себя чувствует? Ты не бойся, ле-чить-то я тебя буду в любом случае. А всё-таки поберёг бы ты её. Dr. А.
Передано:
Тваи условия и 1500 для мэня лична. Очэн нада дэнги. Мага.
Передано:
500, золотом, сразу, только из уважения к тебе. Айболит.
Передано:
Так бы сразу и гаварил пра уважение и щто золатом! Зачэм была столька слов? Нахнах сам пагыбай а таварищ выручай.
Да забиль савсэм забиль. Кто гарантырует щто тарэлку вернёшь к сроку? Прасты за такой вапрос но у нас парядок есть.
Передано:
Передано:
Подключено:
Оператор передачи:
Получатель:
Небось, ты уже забыл обо мне. А я вот про тебя не забыл. Тем более, ты где-то здесь. Извини, домой не приглашаю. Во-первых, у меня правило. Во-вторых, у меня ремонт. В-третьих, я вообще не о том.
Помнишь тему с летающей тарелкой? Буквально сегодня она у меня будет. Так что мы сможем быстренько долететь до озера Гарда и пообщаться с бабушкой Тортиллой. Тебе эта поездка не будет стоить вообще ничего, то есть даром. В качестве ответной любезности — пожалуйста, убеди бабулю и её кодлу, что мне очень нужны регулярные поставки пиявок. Ты умеешь быть убедительным. Местным товарищам и бабушке Тортилле это только на пользу пойдёт.
Так каков же будет твой положительный ответ? Приём, приём.
Я так понимаю, вот этот звук — это «да»? Если я прав, издай его ещё раз.
Ага, понятно. Надеюсь, ты в восторге? В таком случае сиди на месте ровно и жди. И, пожалуйста, выясни, где ты конкретно находишься. Я с тобой свяжусь буквально через пару суток.
Ах да, ещё одно. Когда я прилечу, не надо лазить мне в голову. И руки выкручивать. Ты однажды это сделал, и мне очень не понравилось. С тех пор я с тобой общаюсь дистанционно. Но я решил тебе дать ещё один шанс. Надеюсь, больше сюрпризов не будет? Пообещай мне это. Дай мне слово. На людском. Приём, приём.
Не слышу. Громче, отчётливей. Нет, мне нужно полностью. Дай слово, что ты не будешь читать мои мысли и управлять моим телом. Ни при каких обстоятельствах. Приём.
Ладно, сойдёт. До свя…
Кстати! Как там поживает рыжая кобылка с идеальной задницей?
Ментограмма. Способ передачи информации, принятый среди существ, подобных Азору. Нечто вроде текста, транслируемого прямо в сознание. От обычного воспоминания отличается рядом свойств — в частности, ментограмму невозможно забыть (хотя можно сознательно стереть из памяти, если уметь это делать). Обычно ментограммы формулируются на людском, но при желании можно использовать и любой другой язык.
Что такое ХИК 050010019? Банковская система постхомокостного мира устроена существенно проще нашей. Однако и в ней есть свои заморочки. В частности, такая штука, как Хемульский Идентификационный Код. Это уникальный идентификатор банка, используемый в платёжных документах. Присваивается он в Хемуле доверенными лицами. Для хемульских банков иметь ХИК считается милым традиционным обычаем, все остальные его усвоили
Ас-саляму алэйк — буквально "мир тебе". Дохомокостные исламские богословы считают, что подобное приветствие нежелательно, а правильным приветствием являются слова "Салям алейкум" ("мир вам"), так как, даже приветствуя отдельного человека, мы должны поприветствовавть и окружающих его бестелесных существ ("ангелов"). Есть и другие тонкости, особенно связанные с немусульманами, в которые мы не будем вдаваться. Учение Тарзана в этом отношении не столь изощрённо. Приветствие "ас-саляму алэйк" означает, что оно обращено только к одному существу — поскольку все остальные его не заслуживают, или же потому, что разговор намечается приватный и не для посторонних ушей.
Мага соизволил выслушат… и всё такое прочее. Мага, как и положено шерстяному, понтуется и надувает щёки. В частности, не приветствует Доктора в ответ — а чтобы иметь на это право по понятиям, как бы делает вид, что пишет не он, а только "передёт слова Маги" (как будто он является его секретарём). При этом он прекрасно понимает, что разговаривать в таком тоне Болотный Доктор с ним не будет, и придётся уступить. Но он хочет, чтобы это выглядело как снисхождение с его стороны.
Про печень. Мага, конечно, очень хороший и верный Тарзану нахнах, но за воротник закладывает регулярно. Тарзан об этом, конечно же, знает. Но если доктор скажет Тарзану, что у Маги плохо со здоровьем, тот может и всерьёз запретить Маге пить. "Доктор сказал — ты себя угробишь". Этого Маге очень не хотелось бы.
О чём говорили Мага и Доктор на людском? Доктор наезжал на тему того, что Мага должен ему помогать во имя Братства. На что Мага резонно замечает, что Братство-то оно Братство, но он может действовать только в пределах своих полномочий, то есть "по закону Тарзана". Слово "Тарзан" он выпускает, а пишет "Лаха" с большой буквы — так как "закон Тарзана" шерстяные называют просто "Закон". Кстати, слово "лах" означает "язык" или любое средство выражения. Требование с уточнением "аль" Лах" означает буквально "говори как положено".
Откуда Дуремар знал, что Карабас "где-то здесь"? У Болотного Доктора имеются самые разные и неожиданные источники информации. Что касается самого интереса — без хотя бы приблизительной локализации предполагаемого собеседника невозможно установить с ним связь через артефакты (в данном случае Болотник использует "хакамаду"). Технические подробности опустим как несущественные.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: почему в финальном диалоге пропали реплики Карабаса? Ну, тут как бы такое дело. Я ведь ничего не сочиняю, а все документы копирую из Хроник Акаши, то есть из вселенских архивов астрального света. Так вот, надо ж было такому случиться, что какой-то мелкий ангел засунул именно эти записи не на своё место, а куда-то в отдел древнерусской литературы, аккурат между перепиской Грозного с Курбским и Голубиной Книгой. Я их насилу нашёл. Так вот, мало того, что запись хранилась не на месте, так у неё ещё оторвался самый хвост, как раз с репликами Карабаса! Уж я его искал, искал. Канули куда-то! Ну что тут поделаешь?
P. S. Вместо реплик Карабаса к астральной записи почему-то прицепился кусочек средневекового трактата учёнейшего доктора Дугласа Адамикуса. В трактате разбирался вопрос, сколько ангелов может уместиться на кончике иглы, если игла бесконечно острая, но и ангелы могут становиться сколь угодно малыми. Насколько я сумел разобрать средневековую латынь, учёнейший доктор утверждал, что в нашем мире количество таковых равно 42, не больше и не меньше, и что число это определено самим Господом Богом..
CHECKPOINT-8. 2 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
— Я люблю тебя, Мальвина, — думаю я.
— Я люблю тебя, Мальвина, — чувствую я.
— Как же люблю я тебя, Мальвина, — задаюсь я вопросом и понимаю: никак. Я люблю Мальвину неописуемо, без понятия. Моя любовь не имеет формы, она — смерть форм, она — зиянье. В котором грохочут громы.
— Я не смею тебя любить, Мальвина, — приходит ко мне чувство, что сильнее меня.
— Ненавижу тебя, Мальвина, ненавижу, — эта истина оттуда же родом, откуда мне светит любовь.
— Ненавижу тебя и люблю, — понимаю я. — Я люблю тебя как свою любовь, а тебя саму — ненавижу.
— Du hast mich, — спросила бы ты. И я бы ничего не ответил.
— Odi et amo… ехсшсюг, — вспоминаю я двустишье Катулла, на которого мне насрать, но которое прекрасно. Оно-то прекрасно, а мне-то не прекрасно. У меня на душе как в Южном Бутово утром в феврале. Хотя с чего бы? В сущности, у меня всё хорошо, кроме того, что плохо. И даже с учётом того, что плохо — со мной ещё не самый чёрный кашемир, а так, полупиздец. Но есть надежда, что будет полным наконец. Если, конечно, айса не подвезут. А его не подвезут, я в этом почему-то уверен.
— Ты не слышишь меня, Мальвина, — понимаю я.
— Ты меня не слышишь, Мальвина, — осознаю я.
— Ты меня не слушаешь, Мальвина, — жалуюсь я так тихо, что сам себя не слышу.
— Яюшки! — говорит Буратина. Я отметаю эту реплику как не вписывающуюся в дискурс. Сейчас Буратина мне не нужен. Даже как пара ушей. Я сейчас ни для чьих ушей не предназначен.
Хотя почему, собственно? Что б нам не поговорить о таком, блядь, дискурсе в таком, блядь, ракурсе? В светлом ужасе разбитого корыта одиночества?
Слушайте, мир и стихии! Это я, Пиэрий Эагрид, известный как Пьеро. Мир ловил меня, но не поймал, особенно позавчера. Я твой, Мальвина. Ты имеешь меня, хотя я тебе не нужен. Я — всего лишь колючка, зацепившаяся за край халатика твоего.
Итак, я Пьеро. Обычно я прекрасен. Но иногда бываю трезв. Вот как сейчас, без малейшей дозы, без единого шарика айса. А трезвый я томлюсь. Иными словами — одинок, грустен, подвержен приступам диареи и меланхолии. В таком состояньи хорошо обонять гвоздики. Нет, не гвоздики, а гвоздику: она пахнет как твои щиколотки.
Кстати, откуда родом гвоздичное дерево, где произрастает оно? Кажется, из Малабара, там произрастает оно. О, как медленно и пленительно в малабарских лесах падает томбелянэже! А лучше бы падал айс. Но айса нет, ияв жопе.
Да, это не очень большая жопа. Но маленькая жопа хуже большой — в ней тесно.
Блядь, я же хотел тебе что-то сказать. Или о тебе? Например, вчера я сочинил элегию, трёхсложный анапест. В целом средний мой уровень, но есть удачные моменты. Например, строка — «ты — души мьей Твер-ская-Ямская». Это о тебе, возлюбленная моя. Ты думаешь, это какая-то бессмысленная хуита? Да я и сам так думаю. Но чувствую — иначе. Это какая-то великая правда, Мальвина, сермяжная, посконная и домотканая правда! Мир её не познал, но от этого она не стала хуже. Например, Тверская-Ямская — зачем она здесь упомянута? А ведь это о тебе. Ты, Мальвина — Тверская-Ямская. Ты — украшенная улица, я иду по тебе, ты обступаешь меня, ты — начало моего пути, ты и конец. Я облечён в тебя, как в солнце.
Солнце моё, а помнишь, как ты зашло по-английски? Теперь я думаю: здороваться ли, когда увижу тебя: ведь мы не попрощались.
— Прощай, Мальвина, — это невозможные слова для меня.
— Прощай, Мальвина, — я этого не скажу никогда.
— Прощай, Мальвина, — говорю я.
Буратине было грустно. Во-первых, от голода. Во-вторых, ему хотелось есть. В-третьих, жрать было нечего. И самое главное — желудок был пуст, и новых поступлений не предвиделось.
Виноват был осёл. Сперва он очень уверенно заявил, что они доберутся до базы часов за шесть. Вместо этого он заблудился, устал и выпросил у Пьеро ночёвку. К нему присоединился Буратина, который тоже утомился. К тому же ему нужно было справить большую нужду, а без посторонней помощи он этого не мог — неходячие ноги не позволяли.
Заночевали в большой норе на склоне холма. Вероятно, это была заброшенная лёжка какого-то крупного зверя. Внутри валялись высохшие кости и пованивало помётом мелких грызунов. Зато прямо перед входом была маленькая полянка, а неподалёку — ручей. У ручья валялась посудина из обожжённой глины с отколом на горловине. Но всё-таки это был подарок судьбы.
Пьеро нашёл яму в земле, палкой проковырял к ней воздуховод, а осла подрядил за валежником. Развёл дакотский костёр, установил посудину на трёх камушках и вскипятил воду. Пьеро и Буратина напились кипятка. Осёл поступил проще: надудолился прямо из ручья.
Видимо, вода в ручье была грязной. Ослу прихватило живот — до резей, до колик. Его пронесло. После чего он лёг на брюхо и попросил карты, разложить пасьянс. Пьеро собрался было дать ему профилактических пиздюлей, но именно в этот момент обнаружил у себя в кармане пару шариков айса. Тут же его охватило вдохновение, и он удалился творить.
Вернулся он уже вечером, молчаливый и грустный. Осёл, которому полегчало, предложил партейку в перфоманс, на плевки в глаз. Пьеро неожиданно согласился — и выиграл три партии подряд. Захарканный осёл впал в недоумение, а потом вспомнил бесконечные пьеровские стенания о Мальвине — и решил, что маленький шахид ещё более несчастен в любви, чем он сам. Они потом долго сидели у остывающего костра и изливали друг другу душу.
Буратина во всём этом не участвовал: он заполз в глубину норы, кое-как расчистил себе местечко и так заснул.
Проснулся бамбук от холода. Выползать было трудно: ног он по-прежнему не чувствовал, а руки закоченели конкретно. Пьеро встал раньше и уже вскипятил воду. В которую накидал каких-то сухих листьев. От них вода стала бледно-жёлтой и горчила. Но всё-таки у неё был хоть какой-то вкус.
После этого жалкого завтрака Буратина снова был взгромождён на мохнатую ослиную спину, и они продолжили путь.
Через пару часов тихого хода осёл вроде бы стал узнавать какие-то знакомые места. Потом снова перестал узнавать.
— Не хочу я больше писать и какать, — говорю я, поднимаясь из кустов, отряхиваясь и застёгиваясь.
— Я забьюсь под одеяло и буду плакать, — обещаю я.
— У меня нет лишнего одеяла и лишних слёз, — вспоминаю я.
— Я это всерьёз, — угрожаю я, вот только непонятно кому. Вероятно, себе.
Застёгивая последнюю пуговичку на своём дурацком балахоне, я вспоминаю, что люблю Мальвину. И мне снова становится больно и смешно.
О Мальвина. Я несу свою любовь бережно, как кормящая мать молоко в тугом вымени. А если бы у меня был айс! О, я бы излился, я бы затопил этот мир слезами и стихами, пролитыми елеем на сосцы твои, Мальвина. Груди твои твёрже мрамора.
Я оставил себя и творю без усилия, чтобы прийти к наилучшему — к тебе, Мальвина, к тебе.
О как же я нищ, Мальвина, ведь у меня нет ничего. Ибо мне ничего не нужно, кроме тебя. У меня нет и себя самого, ибо я весь — твой. Всё, что у меня осталось — боль по тебе. Боль моя, не покинь меня! Не покинь! — ибо я состою из тебя, моя боль.
Во рту внезапно гадко. Сплёвываю. Запустил я себя, запустил. Не чистил зубы уже целую вечность. Первый признак депрессии и упадка духа — когда перестаёшь получать удовольствие от ощущения чистых зубов. Это нам говорил в тораборской учебке инструктор по выживанию. Выживалочка была моим любимым предметом, после рукопашки.
Жизнь похожа на печень трески. Разорвать бы её на куски! — прихожу я к выводу, неизбежному, как Мальвина.
Я иду по тропинке и веду осла под уздцы. Попираю ногами землю цвета какао-шуа. Это цвет горячего шоколада, Мальвина. Ты ведь любишь какао, Мальвина. Хотя в твоём исполнении какао обычно приобретает цвет сюрприза дофина.
— Хочу ли я? — спрашиваю я себя и отвечаю: нет, никогда.
— Могу ли я? — спрашиваю я себя и отвечаю: nevermore, это совершенно невозможно.
— Говно ли я? — спрашиваю я себя и отвечаю: нет, но это неважно. Важно, что я спешу к тебе, Мальвина.
— Я скоро буду, Мальвина, — шепчу я.
— Я скоро буду, Мальвина, — повторяю я беззвучно.
— Я скоро буду, Мальвина, — думаю я: без тебя меня нет, а с тобою, при тебе — я облекусь в тебя, в твою тугую оденусь ткань, облекусь в черты твои, обрету власть ферзя. Кажется, я это уже говорил. Я — или кто-то другой, но тоже мудак, типа меня. Впрочем, сие одно-хуйственно.
— До скорого, Мальвина, до скорого, — хочу я сказать и не говорю, потому что Буратина снова говорит «яюшки». Этот сбивает меня с мысли и возвращает к постылой реальности, которую я до конца презираю. Даже больше, чем истину, совесть и честь, я презираю её. И больше, чем жизнь. Чего я не видел в этой жизни? Многого. Я не видел слонов, игуану, варана. Я не видел, чтобы кто-нибудь любил добро больше, чем красоту. Я никогда не видел, как пускаю слюни во сне. И гигантскую черепаху Тортиллу, похожую на огромный чемодан без ручки, откладывающую на серебристый пляж продолговатые яйца при свете полной луны — не видал. Я также никогда не пил пива, лёжа на диване, как это делают нормальные существа. Мне это не нужно. Я сам себе и пиво, и диван.
Иногда мне хочется стать идиотом. Таким радостным, солнечным идиотом, у которого в голове никогда не заходит солнце. Вместо этого я пребываю в гиене огненной, в незримой и мучительной гиене вечной любви. Excrucior.
Что хотел бы я видеть в смертный час? Ну конечно тебя, Мальвина. Твою голову, ручеек виска. Незабудочную голубизну косящего глаза. Упрямое выражение ушей, когда ты поднимала волосы. Ты сильная и злая, Мальвина, но в мыслях своих я представляю тебя тихой, послушной — но только не мне, не мне, а тому, что у тебя внутри. О, если бы ты была настоящей, Мальвина! Тогда бы мы… тогда мы были бы «мы». И олени льнули бы к поясу твоего платья.
А сейчас я где? В пизде. Нет, даже не в ней, а где-то на природе. Кругом деревья. На деревьях птички растут. О, эти птички, от них яички. Кажется, это уже со мной было — яички. Или не было? Значит, будет.
И я тоже буду, буду, ведь я же не манж па сис жур!
Самое уютное место в доме? Ну конечно же, кухня.
Алла Бедросовна смотрела в окно. Стекло было чисто вымыто, за ним был виден ухоженный цветник и кусочек живой изгороди, окружавшей дом. В окно деликатно стучался оранжевый цветок, ветром колеблемый. Под взглядом Морры он слегка приувял, но лепестки ещё держались.
Налюбовавшись на красоту окультуренной природы, вриогидра перевела взгляд на саму кухоньку. Было видно, как любили её хозяева, как берегли. На белёном потолке не было паутин, на каменном полу — следов жира. Электрическая плита блестела эмалью. В углу сердито побулькивал чугунный котёл с толстым дном, подвешенный к потолку за крюк. Котёл едва заметно раскачивался, бронзовая цепь тихонечко позвякивала. Под котлом болтались провода: он тоже был электрическим.
У самого потолка виднелся леток для бэтменов. Окошечко закрывала промасленная бумага, на ней было нарисовано розовое сердечко. Морра задумалась, почему оно здесь. Скорее всего, решила она, хозяин дома часто бывал в разъездах и писал письма домой. А сердечко нарисовала хозяйка: наверное, оно символизировало весточку от любимого.
Сентиментально вздохнув, вриогидра подошла к котлу, подкрутила ручку реостата. Бульканье притихло. Зато стали слышны стоны из коридора. Там всё никак не мог помереть хозяин, старый бородавочник. Он оказался неожиданно крепким. От пристального взгляда Морры его разбил паралич, но жизнь в нём ещё теплилась. А вот его супруга, молодая водосвинка, умерла сразу. Её безголовое тело висело на тросике, перекинутом через блок, над дыркой кровостока. А голова, разрубленная и освежёванная, разваривалась в котле.
Морре было немного жаль водосвинку и её незадачливого супруга. Но что ж поделать? Ей нужно было что-то есть и где-то отдыхать. Она проделала большой путь, да ещё и в броне.
Шла она не быстро. Если карта не врала и она правильно определила своё местоположение, до тайного аэродрома, где её ждали, было километров шестьдесят. «Доковыляю», — решила Морра.
И это было реально. Дней за семь или восемь она могла дойти до нужного места. Если, конечно, не ошибиться с ориентирами и не попасть в какую-нибудь дорожную неприятность. И, конечно, если Алхаз Булатович не найдёт способа ей как-нибудь нагадить.
А тот не оставлял вриогидру своим вниманием.
Вчера, например, он сбросил на неё с высоты каких-то пьяных селян — быков и кабанов. Те приземлились прямо перед ней. И тут же набросились, потрясая копытами и дубьём. Морра испугалась и разозлилась, так что с селянами было покончено за пару минут. Потом откуда-то взялось стадо бегущих овец, над которыми полыхало голубое зарево. Видимо, Мультимедиен их сильно напугал. Вриогидра не растерялась. Она очень пристально посмотрела на барана во главе стада, а потом просто отошла в сторону. Овцы, лишившись руководства, растерялись — то есть разбежались в разные стороны, жалобно блея и матерясь. Через пару часов вредный татарин подогнал диких львов. С ними и делать-то ничего не пришлось: они сразу передрались между собой.
Все эти домашние заготовки Аллу Бедросовну не впечатлили. Она понимала: Алхаз Булатович занимается подобной ерундой только потому, что не может взяться за неё всерьёз. По идее, он должен был бы перебросить сюда не львов, не овец, а убойную команду. Например, отряд нахнахов, усиленный мутантами с Зоны. С ними она бы не справилась. Однако предоставить Мультимедиеву профессиональных убойщиков мог только Барсуков. Морра поставила на то, что полковник убивать её не хочет. А значит — Алхазу Булатовичу откажет. Под тем или иным предлогом. Во всяком случае, она очень на это надеялась.
Прошлую ночь она провела в педобирской молельне. Дверь была открыта для всех существ, нуждающихся в приюте. В кладовке нашлось немного сена, кагор и сушёная рыба. Морра принесла всё это в молельную комнату, в которой не было окон. Там она заперлась. Сняла броню. Поела рыбки, попила кагора. Сено застелила покрывалами и устроила себе постель. Так и заснула — под святым покровом Дочки-Матери.
Ну а сегодня ей приглянулся этот уютный домик, стоящий на отшибе. В котором Алла Бедросовна решила провести вечер и следующую ночь.
Морра понюхала варево. Спервоначала она подумывала, не приготовить ли из водосвинки сальтисон. Но у неё не было ни времени, ни желания возиться с желудком. Да и вообще возиться. Поэтому она решила ограничиться бульоном из головизны и в нём же сварить язык.
Она достала из шкафчика баночку со смесью перцев и высыпала в котёл. Попробовала варево, добавила соли. Решила, что этого достаточно и можно заняться разделкой.
Вообще-то Морре давно не приходилось кухарничать. Но работать с тушами и готовить она умела. После бегства из дворца Мимикродона ей пришлось этому всему научиться — как и многим другим вещам.
Вриогидра поправила хозяйский фартук (он был ей мал). Взяла со стола длинный нож. Тронула пальцем лезвие. Решила, что точить не нужно. Сделала надрез вокруг пояса и начала осторожно подрезать шкурку. Потянула кожу наверх. Сверкнула жировая прослойка — молодая, блестящая. Покойница имела склонность к полноте.
Морра срезала немного подкожного сала, в готовку. Коротким ножом отделила самые вкусные кусочки. Потом рассекла водосвинке живот — очень осторожно, чтобы не повредить мочевой пузырь или кишечник. Осторожно вскрыла плевральную полость. Аккуратно удалила рёбрышки — их она решила запечь в духовке. Выпрямившись, полюбовалась на дело рук своих.
Водосвинка была раскрыта, распахнута, как книга. Синело толстое сердце, покрытое венами. Розовые лёгкие были похожи на внутренние крылья. Под ними многообещающе поблёскивала аппетитная печень. Даже липкие мотки кишок не портили общей картины.
Морра понимала, что внутренности скоро начнут подгнивать, пойдёт запах. Придётся надевать броню и тащить труп в сад. Но сейчас думать об этом было рано.
Она полезла в посудный шкаф. Загремели тарелки, загрохотали сковородки.
Бородавочник в коридоре испустил громкий протяжный стон и умолк.
— Мальвина! — думаю я почти с отчаянием.
— Мальвина? — думаю я почти с интересом.
— Мальвина, — думаю я почти с презрением. К себе, к себе, а ты что подумала, Мальвина? Ах да, ты ведь совсем не думаешь обо мне. Ты жёсткая сука, Мальвина, ты обо мне не думаешь, Мальвина. Ты срать хотела на меня, Мальвина, и ты это делаешь, Мальвина. Ах, почему я, такой нежный, должен всё это видеть? Це всё навщо, как говорят упыри?
А кстати — где мы? Какие-то деревья, завал. Тёмный лес и берег пруда, ели сваленной бревно. И багровый как шанкр закат, в который хорошо уходить под сладкий лепет мандолины. А вот ручей. Через него перекинут мостик. Переходим очень аккуратно по мостику. Под скрип воды, трущейся о дно, спотыкающейся на камушках.
Осёл кричит. Осёл получает хворостиной по жопе. Не сильно, а так, чтобы понял.
Осёл ноет. Осёл получает хворостиной по жопе. Уже сильнее, чтобы почувствовал.
Осёл молчит. Осёл не получает хворостиной по жопе.
Осёл журчит. Осёл получает ногою в сраку и опять кричит. Вот сейчас ему действительно больно, ослу-то. А нехуй ссать в ручей, нарушать экологию и гигиену. Там плавают мальки, икринки, зачатки новой жизни, а я обожаю этих миленьких калёсеньких малюсек, которых обоссал этот уёбок. Я заебашил ему правильно, сильно и точно. Если уж ебашить, то правильно, сильно и точно, вкладывая душу. То-раборский инструктор по рукопашке говорил — ничего нельзя делать вполклюва. Рукопашка была моим любимым предметом, после выжи-валочки.
Буратина подпрыгивает на спине осла. Но не падает. Держится. Он грядёт на молодом осле, этот Буратина. Даже эти потные дрова, и те грядут к тебе и во имя твоё. О, имя твоё! Ключевой, ледяной, голубой глоток! Это Марина Цветаева… терпеть не могу её, но здесь она в масть, в пасть, в мысть. Мысть, мысть, учкарное сопление.
Ебануться можно от всего этого. Но я не ебанусь. Потому что если я ебанусь, то от меня не останется… а что, кстати, останется? Тело? Животное? Безумный зверь? Ну, допустим, зверь. Не губи во мне зверя, Мальвина, он ласковый и нежный, Мальвина. Тебе похуй, но поверь на слово — это красиво. И слегошмя ебокото. И ещё. только этого мало — но скажи, как ещё ты могла? как ещё ты меня называла? как ещё ты меня берегла?
Обычно ты называла меня говнюшком и пиздолизом, Мальвина. Ты била меня ногой по щеке, Мальвина. Это было больно, это было мерзко. И это было прекрасно, Мальвина, потому что это нравилось тебе, а то, что нравится тебе — прекрасно. Я плакал, и тебе это тоже нравилось, Мальвина. И ты берегла меня, да, как последнюю салфетку, которой можно подтереться. О, подотрись душою моей — и она удостоится чести коснуться твоего цветка. Цветка пизды, бутона сра-ки… м-м-м… кокетливые задираки тебе ласкают так и сяк, ряды ко-кетных задирак… Нет, лучше — кокетлых. Не пойму, в чём разница, но звучит лучше. Хотя разница всё-таки есть. Кокетный — сделанный из кокета, как пол паркетный. А вот кокетлый — обладающий свойством кокетности, как волглый, мёрзлый, блёклый. Бляклый! Или, может, блякий? Бляки-якие же мысли мои, коромькли да кумькли мои! О чём я вообще, а? И не лучше ль задаться вопросом: чтобы жить, сохраняя рассудок,
хорошо ли тебе хорошо? Кабачки во фритюре — реальность или сказка для глупых детей?
И ещё: заслужил ли я право целовать свои губы в лицо?
А вокруг совершаются зимы —
или осень дождями стучит, зреет вымя рабочей крестьянки, и гусарит тальянка в землянке — и прекрасный, змеиного цвета,
обезьяний зародыш в спирту сладко скалится прямо в звезду. Сейчас я смотрю на своё стихотворение как бы извне: вот оно было частью сердца, а вот оно уже плывёт меж губ — глагольных форм летучая гряда. Изнутри оно лучше, чем снаружи, как у всех неважнецких поэтов. Или, может быть, так надо? Ведь в конце концов кто знает? Может, я сейчас умру от любви? Это было бы красиво. В таком случае — петрушку на могилку не возлагать, в ноздри трупу хладному не дуть.
А знаешь ли ты, Мальвина, где я сейчас? Я уже не за горою! Я иду к тебе, иду к тебе, Мальвина, я иду к тебе, я сокращаю расстоянье между нами, Мальвина, я уже близко, Мальвина, я совсем близко. И готов уже возродиться, как нетленная птица феликс пенис скобейда.
Du hast mich. Начало очень известной в конце XX — начале XXI века песни группы «Раммштайн». Переводится в зависимости от мировоззрения переводчика. Немецкие глаголы haben (иметь, владеть, обладать, to have) и hassen (ненавидеть, to hate) во втором лице единственного числа звучат одинаково: hast — hasst. Так что перевести эту строчку можно как «ты имеешь меня» или «ты ненавидишь меня». Пьеро, судя по всему, имеет в виду что-то среднее.
Что за элегию сочинил Пьеро? Ну, элегия как элегия. Приводить её целиком мы не будем, щадя читателя. Ограничимся тем четверостишием, которое Пьеро цитирует. Вот оно:
Если что,
Про морскую ебитку и всё прочее мы рассказывать не будем — по этическим причинам.
Дакотский костёр. Яма в земле, расширяющаяся книзу, к которой ведёт отдельный ход для подачи воздуха. Представьте себе закопанный в землю чайник — вот примерно так выглядит дакотский костёр в разрезе. Преимущества перед обычным костром: скрытность (пламя со стороны не видно, сам костёр можно быстро чем-нибудь прикрыть или завалить землёй), экономия топлива, ветроустойчивость. Очень удобно для кипячения воды или приготовления пищи, но не очень хорошо для обогрева. Чтобы греться, нужно делать нодью.
Вообще-то Пьеро предпочёл бы финскую свечу, но у него не было топора.
Сальтисон — блюдо из субпродуктов. Делается из свиной головизны и потрохов, мелко нарезанных и приправленных перцем, запрессованных в желудок или в толстую кишку. Приготовление требует возни и занимает много времени. Морра любит сальтисон, но реально оценивает свои возможности, так что предпочитает голову просто сварить и напиться бульона.
Если уж мы заговорили о готовке — несколько важных замечаний.
Кухня оборудована под разделку туш, как же иначе. Для существ, живущих на отшибе, других вариантов просто нет — если, конечно, не выносить кухню за пределы дома. Что тоже не всегда удобно, особенно в холодное время.
При наличии блока подвесить даже тяжёлое тело не так сложно. Водосвинка весила около 60 кг. Для массивной и физически сильной Морры это было нетрудно.
Главная проблема при подвешивании — куда девать руки. Они должны быть подняты вверх, чтобы кровь нормально сливалась. Морра решила проблему просто, примотав их к туловищу клейкой лентой. Что портит мех водосвинки, но Алле Бедросовне это безразлично.
Правильная нутровка туши прямоходящего существа — довольно хлопотное занятие, для этого нужна не только физическая сила, но и определённые навыки. Например, повреждение кишечника, мочевого или жёлчного пузырей может непоправимо испортить вкус мяса. Но Морра не собирается ни нутровать, ни обваливать тушу целиком. Она хочет съесть самые вкусные кусочки. Это мясо с рук, особенно ладони, дельты, грудь, ягодицы, ступни у хомосапых, а также некоторые внутренние органы. Алла Бедросовна, к примеру, любит печёнку.
Я оставил себя и творю без усилия — искажённая цитата из Мей-стера Экхарта в переводе Маргариты Сабашниковой: «Человек, оставь самого себя, и твори добро без усилия, и приди к наилучшему; или сохрани себя самого, твори с усилием добро и не приходи к наилучшему никогда».
Сюрприз дофина, он же цвет детской неожиданности. В Париже возникла мода окрашивать ткани в цвет обделанных пелёнок после того, как Мария-Антуанетта показала придворным своего только что рождённого сына — который прямо в этот момент обкакался.
CHECKPOINT-9. 13 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Курдюмыч занёс копыто над гвоздём. И тут заверещала сирена.
Старый боров и ухом не повёл. Хотя ещё пару недель назад он уже нёсся бы в кормовую, похрюкивая от избытка чувств.
Вместо этого он обвёл взглядом стены цеха. Его любимый плакат — "Не стой под трансмиссией" — зачем-то убрали. Ещё недавно это ввергло бы Курдюмыча в печаль. Но сейчас он посмотрел на голый бетон равнодушно. С некоторых пор его перестали волновать скучные дела житейские. Он узнал иное, лучшее — и был благодарен Дочке-Матери, что дожил, что успел.
Предвкушая грядущее блаженство, он глубоко вздохнул. Лёгкие наполнились тяжёлым, скверным воздухом. Где-то было нассано, судя по запаху — собакой-охранником. Похоже, мочу не замыли. Раньше такого не бывало. Заводские службы всё убирали мигом. А сейчас что? Развели в цеху хлев… а, впрочем, и Дочь с ним, с цехом, с хлевом, со всем этим вот всем! Сегодня, уже сегодня… уже сегодня! Уже сегодня он узнает, осталась ли прелестная Рыбона верна своему Хулию? Или уйдёт к подлому генералу Аморалесу!
Свинюк хрюкнул от избытка чувств — и всё-таки ударил копытом по гвоздю. Тот вошёл в дерево ровненько, по шляпку.
Снова заверещала сирена. Боров задвинул готовый ящик в приёмный лоток и поплёлся жрать.
В кормовом зале не хватало света. Окна заложили кирпичами, а из шести лампочек уцелели только две — остальные не то разбили, не то украли. Два быка жевали сено, от которого несло прелью. Мелкий зверёк из бухгалтерии, неопределённого фенотипа, поскуливая, пытался оторвать что-то от сухого мосла.
Стояли рядом два пустых корыта. Одно было Димычевым, другое — Михалычевым. Обоих в позапрошлом месяце свезли на бойню. Ну в общем-то и правильно: Димыч был уже полуслепой, а у Михалыча дрожали ноги. А всё-таки жаль. Жаль, что друзья не дожили до эфирного вещания. А вот Курдюмыч дожил, дожил, ай молодца!
Курдюмыч родился на свиноводческой ферме. Владелец её, кабан Курдюмов, отличался скопидомством и любил экономить на мелочах. Поэтому вместо того, чтобы тратиться на племенного самца, он осеменял свинок сам. Тем более, поросятки от него рождались ну прям как огурчики — крепенькие, здоровенькие. Обычно их забивали двухмесячными. Курдюмычу подфартило: хозяин обратил внимание, как малыш ловко играет засохшим катыхом, подкидывая его и ловя на пятачок. Тогда он решил подрастить малыша и сбыть за хорошие деньги в какой-нибудь баскетбольный клуб — а пока тренировать в домашних условиях. К сожалению, Кузя — так звали малыша — был мясной породы и к тому же его успели кастрировать Отчего он быстро набрал вес и стал медлителен. Строгая диета не помогала: Кузя всё равно двигался медленно, теперь уже от голода. Хозяин уже совсем было решил забить не оправдавшего надежды сыночка, но тому опять свезло: в день забоя к Курдюмову заехал за свежатинкой господин Балтрушайтис, владелец мебельной фабрики "Лилия и серп". Малыш ему глянулся — и он купил его живым, чтобы приготовить по своему вкусу. По дороге поросёночек помог починить телегу, очень аккуратно вбив пару гвоздиков в рассохлую ось. В результате чего попал не на стол, а к сборочному конвейеру. На котором и проработал следующие сорок лет. И ещё поработает, если Дочь даст здоровьичка.
Старик добрёл до кормушки. Равнодушно посмотрел на серую жижу, в неё налитую. Это были опилки, размешанные в горячем саломасе и слегка присыпанные крапивой. Хотя какая там крапива — так, одно название. Раньше и крапива была зеленее, и жир белее. И опилок сыпали умеренно. Да и сами опилки были свежие, с пилорамы, кисленькие. По праздникам давали жмых. А однажды на День Электората — это было то ли восемь, то ли девять лет назад — Курдюмычу насыпали полное ведро яблок и слив. Вот это было дааа! Правда, потом и просрался знатно. Но это было потом. Да и делов-то — ну просрался и просрался, для здоровья полезно. Зато поел. Ох, поел!
Говорят, раньше была традиция — перед забоем давать медовый апельсин. Сейчас, небось, уже не дают. А ему хотелось бы хоть раз в жизни схрумкать большой медовый апельсин… хотя говорят, что существа его основы в апельсинах ничего не понимают. Ну тогда хотя бы яблочек… А всё-таки — неужели Хулий не спасёт Рыбону от злодея Аморалеса? Ведь понятно же, что у этого негодяя на уме!
Механически жомкая беззубыми дёснами опилки, Курдюмыч думал о своей новой жизни.
Новая жизнь началась совсем недавно. По случаю дня рождения хозяин выдал особо отличившимся работникам по десять сольди и отпустил пораньше. Курдюмыч собирался было купить в городе яблок, выпить сидра и завалиться в хлев. Но соблазнился на рекламу нового развлечения — "эфирного сеанса". Соблазнился — и не пожалел. Перед ним открылся новый прекрасный мир.
Нет, новости его не впечатлили. К музыке он был равнодушен, к религии тоже. Но он был совершенно потрясён сериалом "Рыбоня без ауры", на первую серию которого попал. Вторая серия обошлась ему в три сольди. То есть билетик стоил сольдо, но он посмотрел её три раза. За третью серию просили уже четыре сольдо. Жалкие сбережения Курдюмыча, скопленные за много лет честного труда, таяли на глазах, но ему было всё равно. Его волновало лишь одно — спасёт ли Хулий Рыбоню или у мерзавца Аморалеса что-то получится? Уже сегодня вечером он это узнает! Вопрос был только в том, когда именно он это узнает. Ближайший сеанс — минут через десять. Самый последний — около полуночи. Хотелось бы пораньше, конечно. Может быть, упросить проверяльщика, чтобы отпустил через полчасика? Работы всё равно нет, фабрика загибается от отсутствия заказов… Правда, проверяльщик всё равно захочет что-нибудь. Отдать ему пару сольдо? Для старой свиньи это были очень ощутимые деньги. Но терпеть до полуночи — это же невыносимо!
Тут его стукнули по ляжке…
Перед ним стоял не кто иной, как сам владелец фабрики, господин Балтрушайтис — такой весь из себя метр с кепкой, в красной попонке и с тросточкой. Стоял и скалился.
Господин Балтрушайтис был по основе пекинесом. Золотисто-рыжая мордашка его казалась забавной и симпатичной. Но это так только казалось. Господин Балтрушайтис мог быть страшен в гневе. А он и был в гневе, ага-ага.
Сегодня у него выдался неудачный день. С утра пораньше наехали налоговики. Потом был тяжёлый разговор со счетоводом. По всему выходило, что новый завод электрооборудования не успел даже запуститься, как уже оказался на грани краха… Но самым неприятным событием была преждевременная смерть мускусной крысы, которой пекинес собирался полакомиться. Она безвременно скончалась от болевого шока.
Нет, господин Балтрушайтис не был садистом. Он был гурманом. И обожал тот изысканный привкус, который придают мясу долгие мучения существа. Готовил он для себя сам. Как повар-любитель он был неплох. Однако профессионалом в этом деле он так и не стал. И время от времени делал самые банальные ошибки. В данном случае он увлёкся работой с паяльником и переусердствовал. В результате обед был испорчен — крыса должна была попасть на сковородку живой… Короче говоря, пекинес был очень сильно не в духе. И хотел на ком-нибудь сорвать зло. Для чего решил прогуляться по цехам и кого-нибудь наказать. В конце концов, электорат существует для пользы и удовольствия своих хозяев. В том числе и для психологической разгрузки.
Господин Балтрушайтис всегда находил, на кого спустить свою внутреннюю собаку. На этот раз подвернулся Курдюмыч.
— Чё вылупился, скобейда дефолтная? — рыкнул он на Курдюмыча и охуячил его по нюхалке тросточкой.
Старик своё место понимал и никогда не залупался. Он знал, что бывает с теми, кто залупается. Вот и сейчас он покорно вытянул морду, дабы господину Балтрушайтису было сподручнее по ней бить.
Скорее всего, дело ограничилось бы несколькими ударами — господин Балтрушайтис был отходчив. Но после третьего удара тросточка сломалась.
Пекинес рассвирепел. С глухим рычанием он накинулся на старика, намереваясь, вероятно, покусать ему рыло.
Курдюмыч от неожиданности шарахнулся, ударился о кормушку и перевернул её. На брюки господина Балтрушайтиса брызнул саломас.
Пекинес отпрянул. Посмотрел на грязные пятна на брюках. Глаза его налились кровью.
Старый боров увидел перед собой смерть. Близкую, неотвратимую. Сейчас хозяин закричит, прибежит охрана. Она его схватит. Хорошо ещё, если прикончат прямо здесь, а не устроят маналулу.
Если бы всё это случилось в январе, Курдюмыч, наверное, пал бы на колени и замер в ожидании неизбежного. Но теперь всё изменилось. Его жизнь была освещена волшебною мечтою. Он
Ну то есть, конечно, он так не думал. Он вообще не думал. Пылающее сердце Курдюмыча отстранило от командования слабый разум его. И начало командовать само.
Боров вздыбился, встал на задние ноги. Пекинес набрал в лёгкие воздух, чтобы завизжать. Но не успел. На голову господина Балтрушайтиса обрушилось копыто. Точно по темечку. Нога знала, куда бить — чтоб уж наверняка.
Владелец фабрики "Лилия и Серп" тоненько тявкнул и обмяк.
Самое смешное, что этого никто не заметил. Быки жевали сено, бухгалтерская зверюшка увлечённо грызла мосол. А больше никого и не было.
Курдюмыч переступил через труп и спокойно вышел в коридор. До начала эфирного сеанса оставалось ещё минут десять. Он надеялся, что успеет его досмотреть.
Владелец фабрики «Лилия и Серп» тоненько тявкнул и обмяк.
В это самое мгновение двери в кормовой зал с треском открылись — как от хорошего пинка. Вошли трое: енот с ножом, котяра с длинной кривой саблей и корноухий пёс неизвестной породы с тесла-шокером.
— Рррраввв! — рявкнул пёс. — Где тут главный?!
В этот момент до разума Курдюмыча наконец дошло, ЧТО он натворил. И что ему за это будет в самом ближайшем будущем.
Он отчаянно завизжал и бросился вон.
Кот и пёс едва успели расступиться, как тяжёлый боров пронёсся мимо них и вылетел в коридор.
Нельзя сказать, что вошедшие были примечательными личностями. Но кое-какой интерес они всё же представляют — так что уделим им, пожалуй, немного времени.
Беспородный пёс Шарик родился в селе Простоквашино, вырос в Евске. Помимо отсутствующей родословной, у него не было ушей, когтей на ногах и двух пальцев на левой руке. Зато у него было три перелома, четыре проникающих ранения и кличка Везунчик. Её он честно заслужил, выжив после удара рогом в брюшину.
Кот — этот вырос в Бибирево — был натурой более разнообразной. У него имелась красивая фамилия Крузенштерн, красивые глаза и красивые узкие бёдра. И, конечно, прозвище Круз. Хлеб свой он добывал, однако, не прелестью бёдер, а кражами со взломом. Он был на хорошем счету в банде Дяди Фёдора, опытного старого волчары. Кот трудился честно и доверие оправдывал. Хотя втайне помышлял о чём-то большем. То есть о собственной банде.
Что касается енота, это был обычный евский енот, ранее промышлявший тем, чем обычно промышляют скверные уличные подростки. Прозывали его Любимка, и это был не комплимент. С Шариком его связывало подобие живого чувства: пёс нашёл Любимку на улице измудоханным — и, повинуясь смутному порыву, приволок к себе и дал отлежаться. В итоге енот у Везунчика прижился на правах мелкой сявки.
Пёс и енот подались в Директорию, рассчитывая на сытную и лёгкую жизнь. Наслушавшись рассказов бывалых, Шарик поверил, что в Городе живут одни только лохи, а у каждого жулика — хуй в говне и губы в сале. В реальности новоприбывшие столкнулись с жёсткой конкуренцией. Первое время они оба жили на позорные гроши Лю-бимки. Однако в итоге ребятам свезло: они познакомились с Крузом, а тот привёл их в банду Дяди Фёдора. Перед которым коту за новых знакомых пришлось поручиться. А что делать? Это был единственный способ заполучить подчинённых и подняться хотя бы до уровня бригадира.
В тот день их троица — под общим руководством кота — проходила проверку на профпригодность. Работёнка была плёвой: подудолить богатенького коммерса, некоего Балтрушайтиса. Дядя Фёдор был его крышей. Пекинес платил исправно, но не пожелал внести дольку малую на общее. Нужно было объяснить заартачившемуся коммерсанту всю его неправоту, получить с него дольку, ну и себе взять немножко за консультацию. В методах убеждения Дядя Фёдор ребят не ограничивал, но поставил жёсткое условие: господин Балтрушайтис должен был остаться живым и относительно здоровым. «Он мой, я его дою, — говорил он, показывая новичкам портрет клиента. — Убьёте коммерса — свои кишки жрать будете».
Дядя Фёдор был существом серьёзным, шуток юмора не понимал и не любил. Все трое восприняли его слова абсолютно буквально.
— Вот наш главный, — сказал бык, показывая копытом на мёртвого Балтрушайтиса.
Шарик недоумённо повертел мордой. Он был простой натурой и умел только драться. Сцыкливый енотик завертел мордочкой в поисках выхода. Коту пришлось брать инициативу на себя.
Крузенштерну пришлось отдуваться за всех. Он осмотрел труп. Узнал его: портрет он помнил. И подумал, что кишки жрать пожалуй что и придётся. Рассчитывать на то, что Дядя Фёдор будет слушать какие-то объяснения, было просто смешно. То же самое касалось и полиции.
Однако Круз выжил в евских трущобах, сохранив не только жизнь, но здоровье. Он умел принимать острые решения и импровизировать на ходу.
— Слава пророку Учкудуку! — закричал он. — Всё идёт по плану! Прислужник гав’виалей уничтожен!
Больше всего прихуели Шарик и енот. О пророке Учкудуке они, разумеется, слыхали, но поклонниками его не были вот ни на эстолько.
Зато остальные поверили. Ну или скажем так — предпочли поверить. С последователями Пророка связываться никому не хотелось.
— Бухгалтер где? — продолжал кот, поигрывая саблей.
Бык посмотрел на него с опаской. Потом покосился на мелкого зверька неопределённого фенотипа, который прижукнулся за кормушкой.
Кот понял — подскочил — схватил зверька за шкирку. Посмотрел внимательно в лицо, что-то решая. Решил. И молча сломал ему заднюю лапу.
Зверёк истошно заорал, задёргался. Кот подождал, пока тот смирится с увечьем, после чего вежливо осведомился, нужно ли повторение.
Бухгалтер тихо заскулил и закивал головой.
— Тогда, — распорядился кот, — отчини-ка нам, ради Галактики, кассу!
Сорян проснулся от лютого свербежа. Вчера он сбрил гриву, чтобы она росла погуще. Она и росла. Пробивающиеся волосы буравили толстую кожу, вызывая мучительный зуд.
Перекатившись на пол, Соря принялся расчёсывать бритое место о край подстилки. Свербёж от этого только усилился, по хребту пошли спазмы. Комнатёнка закружилась перед глазами. Онагр трубно заревел, мотая башкой.
— Скобейда! Ты там кончаешь, что ли? — заорал из-за стенки лошарик. — Дай поспать нормально!
— Ыппппрррр… — только и выдавил Сорян, содрогаясь всем телом.
Потом немного отпустило. Очень осторожно, чтобы не потревожить натёртое место, онагр поднял голову. Убедился, что всё на месте и особых разрушений нет. Даже пиво, не допитое вечером, так и стояло у изголовья. От него пахло кислым, но Соря всё равно присосался к банке. Нужно было взбодриться. Впереди намечалось скучное, унылое дежурство.
Пиво помогло, стало легче. Сорян встал на задние, вытянул передние, вдохнул и что есть мочи всконячил — "ййййе йе йе йе йе!!!"
— Да блядь же! — снова заорал лошарик. — Ты тихо можешь?
Онагр не удостоил его ответом. Лошарик не входил в его референтную группу. По его мнению, лошарики существовали для того, чтобы над ними прикалываться. Но сейчас было не время для приколов. Сейчас нужно было привести себя в порядок…
Для начала Соря направился в санузел. Выходя из комнаты, он случайно наткнулся взглядом на плакат. Член отреагировал неожиданно сильно, выскочив из своего укрытия, как чёртик из табакерки. Пришлось жмуриться, отворачиваться и ждать, пока глупая залупа не вернётся на место.
Санузел был типично общежитский: конская унитазная дыра, совмещённая с душевой кабинкой. По углам чернела ядовитая плесень. Её было бы больше, но дурак-лошарик плесень подъедал. От чего балдел и отрубался прямо в кабинке. За это он бывал неоднократно унижен и обоссан, но своей скверной привычки не оставлял. Сорян его презирал за это особенно.
Облегчившись, освежившись и попив воды, он вернулся к себе в комнату. Быстро съел брикет комбикорма. Проверил форму — нет ли пятен. Поставил чайник на плиту. Дело, которым он собирался заняться, много времени не требовало — обычно он успевал до того, как чайник вскипит.
Наконец, он устроился перед любимым плакатом, за который недавно отдал шесть соверенов пятнадцать сольдо.
На плакате была эквестрийская поняша. Рыжая, улыбающаяся, с отведённым в сторону хвостом.
Молодой полис Сорян Мотузный, онагр по основе, тащился от лошадей. Что и неудивительно: ослов часто тянет на лошадок. Правда, настоящие кобылы до братьев меньших нисходят редко, но Соря был парнем бойким, весёлым и не жадным. Так что ему иной раз перепадало.
Хемульскую порнуху с понями он, конечно, видел. И равнодушной его она не оставляла. Но чтобы тяжело запасть на эту тему — нет, такого не было. Мотузный знал жизнь. И понимал, что трахнуть поняшу in real life ему не светит. Хотя бы потому, что в Директории их не было, в Эквестрии из него бы сделали обычный заняшенный электорат, а ехать в Хемуль, просто чтоб поебстись — долго, дорого и беспонтово. Так что всерьёз на эту тему он не думал. Хотя — чего уж греха таить — однажды всё-таки сходил на Пляс Пигаль и снял там маленькую кобылку, загримированную под эквестрийку (то есть покрашенную в голубой цвет и с подведёнными глазами). Кобылка очень старалась, но ничего такого особенного он не почувствовал.
Всё изменилось тридцать первого ноября прошлого года. Когда его сняли с дежурства и отправили в усиление. На первое представление какого-то "эмпатетического театра имени Антонена Арто".
Ехал Сорян туда, проклиная всё на свете. С дежурства он собирался свалить к дружбанам и хорошо посидеть за пивасиком. Вместо этого пришлось переться на побережье. С перспективой сидеть в заднем ряду и оттуда, щурясь, смотреть на кривляющиеся фигурки на сцене. Не забывая, конечно, наблюдать за залом, чтобы в случае какого безобразия сразу ринуться и пресечь… И это вместо пива и серьёзных мужских разговоров!
Обратно Мотузный вернулся другим существом. Потрясённым, ошеломлённым, и в каком-то смысле влюблённым.
Он увидел Еву Писториус. И услышал, как она поёт "Маленькую лошадку".
Покорила она его сразу, как вышла. Он аж присвистнул — до того она была хороша.
А когда запела — стала ещё прекраснее. И становилась всё лучше и лучше. Под конец всё стало просто волшебно. Он помнил только своё протяжное "йе-йе" на весь зал — после которого поняша посмотрела на него особенно пристально. Потом — восторг, восторг, ещё восторг, а после — торопливые объятья с какой-то чепрачной тапиршей. Которую он буквально утащил из зала и отчаянно выеб на холодном прибрежном песке. Но даже в светлый миг оргазма в голове его звенело — "я ммммаленькая лошадка".
В участке он получил втык за то, что самовольно покинул предписанное место. Хорошо ещё, начальник был в хорошем настроении, а то втыком бы парень не отделался. Но ему было всё равно.
Конечно же, он навёл о Еве справки. И узнал, что поразившая его сердце поняша находится под особым покровительством губернатора Пендельшванца. Сорян был парень простой и понял это так, что губернатор поняшку поёбывает. Со всеми вытекающими отсюда выводами и последствиями.
Тогда Сорян, погрустив немного, пошёл в хемульскую книжкую лавку и там купил плакат с рыжей понькой. Стоил он несуразно дорого, но не дороже денег. С тех пор плакат стал его постоянным утешением. Послужил он ему и в этот день.
Он не знал, что именно сегодня ему предстоит увидеть предмет своего вожделения в натуре. Правда, только со спины.
Отдел технической документации фабрики "Лилия и Серп" был самым обычным пенальчиком: длинные шкафы вдоль стены, два окошка с видом на сборочный цех, и закуток, в котором ютилась мышь малахольная.
Мышь чувствовала себя несчастной — причём сразу по десяти причинам. Во-первых, она занималась пыльной и скучной работой. Во-вторых, господин Балтрушайтис, платил ей за пыльную и скучную работу ну очень умеренно. Причины с третьей по девятую мы опустим, как не имеющие отношения к делу. В-десятых, над мышью нависала Ева Писториус и орала.
— Это ваще блядь что?! — орала Ева, тыкая копытом в рассыпанные на столе листы документации.
— Это, извините, маршрутная карта, — обиженно пищала библиотекарша, пытаясь тем временем натянуть юбочку на волосатые коленки. — По ГОСТу три один один ноль три — семьдесят два. Первая форма.
— Это не маршрутная карта, а ёбаный ананас! — Ева в ярости застучала ногами по полу. — Правый столбец смотрим, где наименование операции. Тут что написано?
— Четыре два восемь один, — пробормотала мышь. — Код операции, кажется. А что?
— Ваши мастера помнят коды операций? Наизусть? — ехидно осведомилась поняша. —
— А в оригинале больше ничего не было, — вспомнила мышь.
— В оригинале? В хаттифнаттском? — Писториус исходила ядом. — У вас блядь хаттифнатты работают или кто? Они помнят коды? Ты помнишь код? Четыре два восемь один — это что за операция?
Мышь скосила глазки куда-то влево и торопливо промолчала.
— Это ножовочно-отрезная операция, — добила Ева. — Ну и где это сказано?
На этот раз мышь скосила глазки вправо, но никаких звуков по-прежнему не издала.
— А вот эти графы почему пустые? Тут нужно указать что? Что? Что указать нужно? Не слышу ответа!
— Н-не знаю, — у мыши предательски порозовел хвост. — Господин Балтрушайтис говорил, это для рабочих что-то…
— Для хуёчих! Если ты собираешься что-то отпилить ножовкой, тебе что нужно?
— Ножовка, наверное? — предположила мышь.
— Это ты хорошо придумала, — Ева метнула на библиотекаршу совершенно не няшный взгляд. — Хотя вообще-то нужна сама ножовка и ножовочное полотно, чтобы его заменить в случае критического износа. А пилить ты собираешься, — она уткнулась в карту, — стальной стержень диаметр восемь. Ты его коленочками зажмёшь или как?
— Ну я не знаю, — мышь упорно не понимала, чего от неё хотят. — Попрошу подержать кого-нибудь.
— А господин Балтрушайтис тебе не рассказывал про тиски? — источила Ева очередную порцию яда. — Они бывают простые, поворотные и универсальные. Вообще-то они ещё бывают ручные и механизированные. На пневматике и на гидравлике. Но на вашем заводе уровень механизации как в деревенском сортире. Так что берём самые обычные… неповоротные… класс точности эн, в смысле не указываем, хуеватые у нас тисочки, но других и не нужно… а что ещё нужно? Что ещё? Ну?
— Я не обязана такие вещи знать! Я не токарь какой-нибудь! Я библиотечный работник! — мышь сорвалась и завизжала, показывая мелкие зубки.
— Не токарь какой-нибудь? — издевательски протянула Ева. — Это заметно. Потому что токарный станок тебе зачем? Что ты им будешь делать? Тебе штангель нужен! Самый обычный штангенциркуль, вот в этой графе видишь буковки "шц"? Потому что ты чем собираешься мерять отрезанную часть? В манюту свою её себе запихаешь?
— Женщина! Ну почему вы так со мной разговариваете? — библиотекарша шмыгнула носом.
— Потому что вы тут все дефы позорные, — ответила поняша. — Мне сказали, что у вас всё плохо, но я не знала, до какой степени. Блядь, ну я попала.
Ева и в самом деле попала. И ещё не знала, насколько.
Третьего февраля Лэсси Рерих сказала поняшам, что ночные выходы прекращаются. Еву и Львику это не удивило. И уж точно не огорчило.
Во-первых, они и сами видели, что первая волна набегающих на Город дураков начала спадать. Во-вторых, ЛИС, получив фору по времени, сумел задействовать единственную управляемую структуру в Городе — армию. Которая выставила на всех подходах к Городу продуманную систему блокпостов. Писториус, правда, думала, что всё это организовал не Слуцкис, а Лэсси. Ну и наконец — им самим остоелозило гонять по ночам дурной электорат, а днём отсыпаться.
Правда, дневные их обязанности — то есть фейс-контроль и охрану мероприятий в губернаторском дворце — никто не отменял. Однако тут поняшам подфартило. Во дворце готовились к традиционному приёму пятнадцатого февраля, а до того времени ЛИС погрузился в работу с документами. Так что на какое-то время маленькие лошадки были предоставлены самим себе.
Лэсси всё это тоже понимала. Так что в финале она выдала обеим по мешочку с золотом — не как плату за работу, разумеется, а как презент. И недвусмысленно намекнула, что пора бы им и выпустить пар. Потому что потом такой возможности может и не представиться. В связи со сложной и неоднозначной политико-экономической ситуацией.
Львика намёк восприняла как руководство к действию. И решила устроить праздник себе и любимой. Так что первый же свободный день они провели в губернаторском номере отеля "Гранд Эксцельсиор Олимпик Плаза". Номер стоил тысячу сто девяносто девять соверенов в сутки, но он того стоил. Как и то, что в нём происходило. Ева даже решила, что у них что-то вроде второго медового месяца.
Увы, недолго музыка играла. На второй день Львика была уже не такой страстной. А на третий откровенно заскучала. Она полдня просидела в лобби-баре, вечером же улизнула в оперу. И не вернулась. Ева прождала её всю ночь, и эта ночь была настолько же пуста и бессмысленна, насколько прекрасна была первая. Под утро она всё-таки уснула и проспала полдня. А проснувшись, оставила Львике в гостиничной регистратуре письмо, полное горчайших упрёков. После чего съехала вместе с мышами.
На работу она, естественно, тоже не вернулась, а пошла квасить в "Фаренгейт". С твёрдым намерением нажраться до зелёных соплей. Разумеется, в гордом одиночестве. А если гордого одиночества не получится — что ж, хорошо, пусть будут танцы на столе и пыль столбом! И чтобы кролики с глазами пьяниц лизали её копыта и кричали "in Evа veritas".
Как ни странно, не ни того, ни другого не произошло.
В "Фаренгейте" было не то чтобы битком набито, но довольно
После парочки коктейлей и корытца пивасика женщины разговорилась. Змейку звали Юань Ли, и была она не змеёй, а амфисбеной-двуходкой. Ева про такую основу и не слыхивала. К тому же кожа змейки была покрыта поперечными кольцами, что наводило на неприятную мысль о червях. Видимо, Юань Ли с такой реакцией сталкивалась. Так как сразу же за себя пояснила, что по маме является чем-то вроде безногой ящерицы, а по отцу правоведка. И похвасталась красным дипломом юрфака.
Ева, в свою очередь, рассказала немного о себе. Как только дело дошло до её инженерной специальности, Ли заволновалась — в буквальном смысле — и сказала, что ей ну очень срочно нужен специалист, разбирающийся в производстве электрооборудования.
Писториус сама от себя не ожидала, что соскучилась по простой инженерной работе. Но тут её, что называется, вштырило. Она вцепилась в амфисбену и потребовала подробностей.
Выяснилось, что Юань Ли работает на некоего господина Балтрушайтиса, промышленника. Который вознамерился начать выпуск масляных трансформаторов и другой простой техники, на которую образовался большой спрос. Технологию и оборудование он купил у хаттифнаттов. Выделил помещение. Договорился с поставщиками. И никак не мог начать производство, причём непонятно почему. Мастера просто отказывались работать и что-то там блеяли и мяукали о проблемах с чертежами. Не помогали даже побои.
Ева сказала, что занимается электричеством всю сознательную жизнь. Что трансформатор для неё не сложнее горшка. И что она готова поехать на завод и разобраться с ситуацией. За разумное вознаграждение — в последний момент всё-таки добавила она.
Юань Ли, в свою очередь, задала ей несколько профессиональных вопросов. После чего сказала, что обещает выбить из Балтрушайтиса нормальную оплату за консультацию. И плюс к тому отблагодарит Еву по-своему, по-женски.
Писториус сначала не поняла. Тогда Юань Ли сказала "иногда я не прочь повертеться в тёплой норке", сделала волнообразное движение телом и картинно облизнулась.
Ева посмотрела на амфисбену с сомнением. Но выпитое сделало своё дело: теперь двуходка уже казалась ей симпатичной. В Эквестрии от знакомых она слышала про подобные забавы со змеями. Правда, такие отношения неизбежно оставались неравными: удовольствие получала только пони. Но это Еву сейчас даже устраивало — хоть она и злилась на Львику,
Кончилось тем, что амфисбена-искусительница отвезла её к себе домой. Квартирка, конечно, отличалась от гостиничных апартаментов, и не в лучшую сторону, но места хватило на всё.
Амфисбена не обманула — вертеться она умела. После особенно сильного оргазма инженерка так и заснула с Юань Ли внутри. Та и выбираться наружу не стала. Видимо, тёплая норка ей и впрямь приглянулась.
На следующее утро подруги продолжили начатое, потом неспешно позавтракали и около полудня отправились на завод.
Балтрушайтиса на месте почему-то не оказалось. Амфисбена осталась его ждать. Ева ждать не стала и отправилась смотреть документацию. Действуя няшем, но больше нахрапом, она нашла ответственную — ту самую мышь — и, наконец, сунула мордочку в папки с ватманами.
Разбиралась она с ними довольно долго. Но в конце концов поняла, в чём дело. Местные инженеришки скопировали хаттифнатские чертежи и технологические документы буквально. При том, что хаттифнатты спокойно обходились без пояснительной информации — поскольку всё помнили. Они также имели привычку не проставлять размеры, которые следовали из других размеров согласно тем же ГОСТам. Знание которых для них было чем-то естественным. В результате мастера — не говоря уже о рабочих — не могли даже накатать резьбу на простейший болт, так как на чертеже не было указано длины резьбы. Хаттифнаттам это было не нужно, так как они знали наизусть все типоразмеры и свободно читали маркировку. Чего от горе-работничков балтрушайтисовской фабрики требовать было бы глупо и странно.
…Ева как раз начала вколачивать эти простые истины в голову библиотекарши — за неимением других голов — как вдруг сидящая на её спине мышь Перепетуя отчаянно запищала, а через пару мгновений на голову поняши кто-то ловко набросил прорезиненный мешок. И туго затянул горловину.
— Поздравляю, господа, — сказал Шершеляфак де Пердю очень спокойно. — Началось.
— Что началось? — не понял Крысоломин.
— Свежая информация с мест. Возбуждённая толпа напала на полицейский участок. Есть жертвы. В то же самое время ограблен завод «Лилия и Серп». Хозяин убит. Ответственность взяли на себя учкудуки.
— Ну и кто это сделал? — недовольно спросил Сорян.
— Не знаю, — мелкий зверёк из бухгалтерии жалобно посмотрел на полицейского.
— Как это не знаешь? — Сорян начал терять терпение.
— Ну правда же не знаю, — заныл мелкий. — Не было тут никого. Посторонних, — уточнил он.
На полу лежал труп господина Балтрушайтиса. С первого взгляда было ясно, что это именно труп. Со второго — что владельца фабрики уебали по темечку.
Мотузный с досадой стукнул ногой об пол. День сегодня не задался.
Утром в отделение прилетел бэтмен с завода "Лилия и Серп". Прилетел с заявой — дескать, убили хозяина, некоего Балтрушайтиса. Кто убил, почему убил — хрен его душу знает.
В принципе-то Балтрушайтис полицейским отстёгивал. Но не столько, чтобы вот прямо бежать и расследовать дело. Так что особо усердствовать причин не было. Поэтому на завод отправили не какого-нибудь следака, а первого, кто под руку подвернулся — то есть молодого Мотузного. Усилив его двумя обезьянами с IIQ около шестидесяти.
Понятное дело, какой-то следственной работы от него никто не ждал. Так, снять показания и составить протокол.
Однако показания должны быть осмысленными! А то, что бормотал этот мудила, не лезло ни в какие ворота.
— Не было тут никого, — повторял зверёк как заведённый. — Только наши. Быки вот были, сено жрали. Как их звать-то… Курдюмыч ещё был, со сборочного, свинюк старый. И вот я. А больше никого не было. Дочкой-Матерью клянусь!
Сорян почесал темечко. Получалась какая-то хуетень. Понятное дело, никакой электорат поднять ногу на хозяина не мог в принципе, на то он и электорат. Мелкий бухгалтерский зверёк был малахолен, его вялые лапки ни на какое серьёзное насилие не годились. К тому же Сорян видел, что голову пекинеса размозжили копытом. Уж в этом-то он разбирался.
В этот момент в кормовой зал вбежала повариха-куровца. Глаза у неё были круглые.
— Ой, чо деется-то! — начала она с порога. — Слухайте все сюды! Эта дура, змея-то наша, Юанька, с собою лошадь какую-то привела! Рыжая лошаденция, ну вот прям вся как есть рыжая! Глазищи на всю морду, вот такие глазищи, во! Да ещё наглая такая, никого не слушает! Попёрлася в библиотеку, так я ей говорю, какое у неё дело, а она на меня зырк! И я такая вся стою и чегой-то со мной сделалося, чё у мене голоса не стало и ноги не ходют! Я вот тока ща отмерла! Ой, а тута ещё кто? Вы, гражданин, откудова? — впялилась она в Соряна. — Вас тоже Юанька сюды завела? Вы на меня тока не смотрите, я с вас боюся!
Сумасшедшая догадка постучалась Мотузному в голову. Он слишком часто думал о рыжей лошади с огромными глазами, чтобы пропустить такое мимо ушей.
— Полиция, — сказал он. — Где сейчас эта рыжая лошадь?
— Да я же говорю, в библиотеке она, — начала было куровца. Потом до неё дошло.
— Палицыя? А чё случилось-та?
Тут-то она и увидела труп на полу. И заверещала — по-дурьи, по-бабьи.
Сорян Мотузный, изнемогая, смотрел в чуть приоткрытую дверную щёлочку на прекраснейший предмет во Вселенной. То есть на рыжую попку Евы Писториус.
Она была именно такой, как на хемульском плакате — но отличалась от плакатной, как Солнце от лампочки в шестнадцать свечей. Она излучала живые грации каждым своим волоском. Сорян отдал бы полжизни за право вылизать эту попу.
— Это не маршрутная карта, а ёбаный ананас! — кричала Ева. — Правый столбец смотрим, где наименование операции. Тут что написано?
— Четыре два восемь один, — послышался тоненький мышиный писк. — Код операции, кажется…
У Евы от возмущения задрался хвост. Обнажились части, не покрытые шерстью. Это был миг единый, но Сорян чуть не умер. Но всё-таки не умер, а просто кончил на дверной косяк.
— Ну чего, начальник? — буркнул обезьян за спиной.
— Тсссс, тише, — прошипел Мотузный и закрыл глаза, чтобы хоть немного сосредоточиться.
Ему было абсолютно ясно, что Балтрушайтиса прикончила Ева. Потому что просто больше некому. Местные это сделать не могли, а посторонних тут не было — кроме неё. Причина тоже была ясна как день: пекинес посягнул на её тело. Никакого другого объяснения в голову Мотузного не приходило, да и не могло прийти. Потому что его самого разрывало на части именно это желание.
Однако разум не вовсе его покинул. Молодой полисмен прекрасно понимал: Ева абсолютно не настроена ни на какие шуры-муры, тем более с каким-то онагром. Но чего нельзя получить добром, того можно добиться силой. Рыжую лошадку нужно схватить, пленить, отвезти в участок. В хомосапник или на двор её нельзя, она там всех заняшит и устроит бунт. Значит, её нужно спрятать в такое место, где её не хватятся. И уже потом объяснить ей, что она попалась — и что её ждут очень серьёзные неприятности. Потому что вина её доказывается на раз-два-три, а Пендельшванца больше нет и никто её отсюда не вытащит. Так что помочь ей может только он, Сорян. Конечно, если она ему тоже поможет. То есть допустит до своего крупа. Если она не захочет по-хорошему — он это сделает по-плохому. Главное, что он это сделает. Сделает! А там видно будет.
К сожалению, он знал — стоит Еве посмотреть на него пристально, и он лишится воли. К ещё большему сожалению, у него не было с собой тесла-шокера. Зато имелся резиновый мешок с затягивающейся горловиной. Вообще-то этот инструмент использовался для экспресс-допроса крупных копытных — когда оставлять следы на теле было по каким-то причинам нежелательно. Но и в данной ситуации он мог оказаться полезен.
— Блядь, ну я попала, — сказала Ева в тот момент, когда дверь распахнулась, и на неё сзади набросился онагр и две обезьяны. Набросились — и набросили.
Поняша отчаянно билась и брыкалась. Она даже кому-то хорошо вмазала. Будь у неё побольше воздуха, она бы показала, на что способна охотница Вондерленда!
Однако воздух кончился слишком быстро.
О сбережениях Курдюмыча. По понятиям, электорат не может иметь никаких денег. Более того, любые деньги, случайно оказавшиеся у электората, принадлежат его владельцу — и он может и даже обязан их отнять. На практике это правило нарушается сплошь и рядом. Даже жалкий Курдюмыч прятал в своём хлеву что-то около тридцати сольдо.
Медовый апельсин, о котором мечтал Курдюмыч, стоил десять сольдо штука. Цена несуразная, но имеющая простое и логичное объяснение. Ещё при Линухе Токсидо был введён особый налог на выращивание цитрусовых, а в первую каденцию Пендельшванца отрасль зарегулировали. В частности, на любое апельсиновое дерево требовалось получить пятнадцать справок-экспертиз, данных освидетельствований, разрешений и подтверждений разрешения. В результате этих мудрых и своевременных мер все апельсиновые рощи вблизи Города были вырублены подчистую, что повлекло за собой обычные в таких случаях последствия — дефицит и безудержный рост цен. Чтобы предотвратить это, апельсины стали производить на государственных подземных гидропонных фермах, для чего в ИТИ была создана апельсиновая лиана, дающая плоды с изысканным вкусом ("мёд с белым вином"). Во время второй каденции Пендельшванц ослабил требования к производителям обычных апельсинов, и они снова появились в продаже, но гидропонная разновидность осталась как предмет лакшери-потребления.
Разумеется, на бойнях никакого медового апельсина не дают (и никогда не давали), а дают несколько пинков под сраку и по мошонке. По мнению психологов, лёгкое опиздюливание помогает существам расстаться с жизнью без глупых сожалений.
Насчёт десяти сольди, выданных Балтрушайтисом. Это, конечно, очень мило с его стороны. Однако есть нюанс: рачительный хозяин мебельной фабрики доставал эти деньги не из своего кармана, а из заводской кассы, оформляя как расходы на благотворительность — что служило основанием для получения небольшой, но приятной налоговой льготы. Выделенную сумму он при этом несколько завышал.
У читателя может возникнуть вопрос — почему он вообще что-то давал электорату, а не присваивал все деньги себе? Скажем прямо: из суеверия. Балтрушайтис был не то чтобы очень дочемольным, но опасался, что от излишней жадности у него могут случиться какие-нибудь неприятности — типа падения продаж или непланового визита налоговиков.
Прохиндей — вымышленная позорная основа. Используется романистами для изображения отрицательных героев. Раньше отрицательных героев делали волками, ментами и бурбулисами, но теперь это стало чревато. Поэтому ушлые литераторы наплодили всяких разных вымышленных существ — таких, как злыдень, пиндос, мамбет, хач, бульбаш, чучмек, азер, гук, байбак, ватник, лабус, ниггер, кубаноид, сарт, пшек, кацап, лаовай, чаплашка, хохол, телепень и т. п.
Прохиндей обычно изображается как существо птичьей основы, похожего на индея, но индея надменного, порочного и синемудого. Если по сюжету у него есть антагонист, тоже отрицательный персонаж, оного, как правило, делают прохиндюком. Этот персонаж, в свою очередь, похож на индюка, но индюка порочного, надменного и краснозадого.
Чем кончилась очередная серия "Рыбони без ауры"? Сценаристы запланировали десять серий только для начала. Как вы думаете, соединились ли любящие сердца? Вот то-то.
Сорян, Соря — традиционное мужское имя. Обычно даётся незапланированному потомку мужского пола, появившемуся на свет в результате неосторожности родителей. Аналогичные имена — Пардон, Миску́зь. Для девочек аналогичного происхождения — Прасти́тя, Извини́тя, Меаку́льпа, Эскьюзимуа́.
Йе-йе на весь зал — после которого поняша посмотрела на Мотузного особенно пристально. Вот эти-то тридцать граций и стали всему причиной! Так бы Соряна постепенно отпустило бы, а эта тридцатка оказалась лишней и роковой. Зря всё-таки говорят, что кашу маслом не испортишь. Бывает, что испортишь, да ещё как!
Почему Сорян решил, что Пендельшванц поёбывает Еву? Вообще-то бегемот презирал секс, считая это занятием для электората. Ближайшее окружение знало, что Пендельшванц действительно так думает. Другие, менее информированные, ухмылялись и говорили — "ну да, ну да, конечно". Или молча подозревали старого гиппопотама в каких-то тайных извращениях. На результатах голосования это, впрочем, не сказывалось. Бегемота это вполне устраивало.
О десяти причинах несчастности библиотечной мыши. Людям свойственно интересоваться тем, что от них скрывают. Вот так же и некоторые нетерпеливые и малопроницательные читатели — не то что вы,
Номер стоил тысячу сто девяносто девять соверенов в сутки, но он того стоил. И в самом деле: губернаторский номер в "Гранд Эксцельсиор Олимпик Плаза" — это сто двадцать пять квадратных метров на 22-м (верхнем) этаже. Из окон открывается незабываемый панорамный вид на Город. В номере две спальни с кроватями horse-size, просторная гостиная с мебелью в классическом стиле, два балкона и собственная терраса на крыше. Там же располагается джакузи увеличенного объёма с подсветкой. В стоимость входит посещение бассейна, спа и косметического салона. Круглосуточные услуги камердинера и все виды сервиса в номере. И, конечно же, всегда свежее сено!
Ева оставила в гостиничной регистратуре письмо… Некоторые читатели не поняли, о чём речь, потому что им привычнее говорить "на ресепшене". Сейчас это слово обозначает стойку, за которой стоит скучающая девица. Но вообще-то английское "ресепшен" означает "приём" — в том смысле, что там оформляют на въезжающих документы, выдают им ключи и так далее. Короче, регистратура — она регистратура и есть.
In Evа veritas — фраза типа "in vino veritas", но безграмотная. Простите, а что вы хотели от пьяных кроликов? Или от Евы, думающей о пьяных кроликах? Безупречной цицероновской латыни вы от них хотели,
Сколько надо выпить, чтобы червяк показался привлекательным? Смотря кто вы по основе, смотря чего и сколько выпить и смотря какой червяк. Еве хватило упомянутых коктейлей и пивасика, а также неупомянутой чашечки персикового ликёра Bols и кружки сельтерской воды. Вода-то, наверное, и была лишней.
ПОСЛЕДНИЙ ШТРИХ. Нас тут спрашивают: а как же всё-таки Курдюмыч? Ну а чего Кур-дюмыч? Он посмотрел четвёртую серию, в которой Рыбоня покидает своего Хулио, поверив негодяю Аморалесу. После сеанса старик рыдал так горько, что на него обратил внимание мелкий агент учкудуковцев. Который сказал Курдюмычу, что учитель Учкудук может вернуть Рыбо-ню Хулио — если только он, Курдюмыч, примкнёт к секте. Тот с горя согласился. Как ни странно, это оказалось не худшим вариантом. На улице он бы пропал, а сектанты дали ему кров и пищу. Использовали его в основном для перевозки нитроглицерина. Благодаря точным и плавным движениям, а также известному правилу «дуракам везёт», он так и не взлетел на воздух.
P. S. Нам неизвестно, что с ним стало после 30 февраля. То же самое, впрочем, мы вынуждены сказать и о многих других наших героях.
CHECKPOINT-10. 14 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
CHECKPOINT-11. 15 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Например, о том, как Пендельшванц узнает, что Слуцкис собирается выковырять у него глаз. А между прочим, они находятся в Высоких Отношениях. Братья, состоящие в Высоких Отношениях, не могут причинять друг другу вред. Тем самым ЛИС нарушает законы Братства. Бегемот решает донести на ЛИСа кому следует. В дальнейшем это использует Барсуков для того, чтобы иметь повод ЛИСа замучить.
CHECKPOINT-12. 17 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Дуремар сидел в кресле-качалке, укрывшись пледом, и читал Чехова, когда в комнате стало пованивать. Сначала слегка, потом ощутительнее.
Сначала доктор запашок игнорировал. Но когда он стал гуще — завертел носом, пытаясь определить, откуда он идёт.
Первой мыслью было: какая-то пиявка случайно отцепилась от носителя и сдохла. Это было возможно в старом доме, но не в новом: теперь Айболит разместил рабочую зону отдельно от жилой. Следующей мыслью было то, что какой-то крупный зверь насрал в печную трубу или под дверь. Это Дуремар тоже отверг. Ничего крупнее уховёртки в его дом проникнуть без разрешения не могло. Умело наложенные друг на друга аномалии «дырень» и «попандопула» не только скрывали его от посторонних глаз, но и не позволяли проникнуть в него физически.
Оставался самый неприятный вариант. О котором Дуремару даже и думать-то не хотелось. Но пришлось.
Кряхтя и зажимая нос, доктор поплёлся в чулан, где висела на стене его гордость — биологический комплекс ЖЗП.
Погорев однажды во время непредсказанного Выброса (и чуть не погибнув), Дуремар решил принять меры. А именно — обзавестись своей собственной предсказательной системой. Задача была нетривиальна, но и Дуремар Олегович тоже, чай, не лаптем щи хлебал. Он подошёл к вопросу научно-практически. За основу он взял общеизвестное свойство злопипундриев, рождённых на Зоне, заранее чуять приближающийся Выброс и укрываться от электрической волны в хорошо заизолированных местах. По общему мнению, злопипундрии чуяли Выброс жопой. Отловив парочку существ и проделав ряд экспериментов, Болотный Доктор выяснил, что так оно всё и есть. А именно: в нижних отделах толстого кишечника зверя он обнаружил нейронную структуру неизвестного типа. Дальнейшие опыты показали, что она-то и предсказывает Выбросы, а также и любые другие погодные изменения. С мозгом злопипундрия она соединена не была, а воздействовала именно на задницу, сигналы от которой и воспринимались животным.
Собственно, в чулане именно она-то и висела. Она — в смысле ЖЗП, то есть жопа злопипундрия. Аккуратно отделённая от владельца — опытного, пожившего существа — жопа была подключена к оригинальному мультипиявчатому комплексу жизнеобеспечения, конструкцией которого Дуремар гордился. При этом устройство отлично работало. В ожидании дождя в жопе набухала левая геморроидальная шишечка, в случае сухой погоды — правая. Высыпание мелких прыщей на левой ягодице предсказывало ветер, потёки слизи давали представление о давлении. Но самым главным назначением устройства было предсказание Выброса. В случае его приближения из кишки показывался кусок слежавшегося кала, необычайно смрадного. Дуремар пошёл на такой экстрим, зная свою созерцательную, домоседскую натуру: выгнать его из дому было очень сложно. Однако скверных запахов он не переносил.
Краткий визит в чулан подтвердил все подозрения. Из дырищи торчало… впрочем, не будем вдаваться в подробности. Достаточно того, что, что хозяин дома, увидев это, тут же ретировался, сдерживая рвотные позывы.
CHECKPOINT-13. 19 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Мирре Ловицкой снилась её жалкая каморка и серая стена перед глазами.
Это было странно. Обычно её сны были интереснее, ярче и жёстче. И всё же это был сон — потому что в её каморке было светло и присутствовал посторонний.
CHECKPOINT-14. 20 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
CHECKPOINT-15. 21 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
CHECKPOINT-16. 22 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
«Кулебяки были сделаны в основном в форме лепёшек из пресного теста, снаружи золотисто-коричневых, а на изломе кремовых.
Баз взял одну лепёшку и с сомнением повертел её в пальцах.
— Пирожки, — пробормотал он, отломил кусочек, положил в рот… Выражение его лица немедленно изменилось, и кот в одно мгновение сжевал всю кулебяку.
— Хватит, хватит! — со смехом сказал Господин Пчёл. — Ты и так съел достаточно, чтобы шагать день напролёт до самого вечера!
— А я думал, что это просто пирожки, типа чебуреков, которые делают военнахи, — удивлённо заметил Баз.
— Так оно и есть, — ответил Господин Пчёл. — Но я называю их кулебяками, или дорожным хлебом. Они гораздо лучше поддерживают силы, чем любой спецпаёк, изготовленный в Стране Дураков, и, уж во всяком случае, вкуснее…»
CHECKPOINT-17. 23 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Пещеру-убежище нашёл Артемон. Сначала на подробной схеме базы, которую он обнаружил на минус шестом этаже. Он туда время от времени заглядывал тайком от Мальвины в поисках ништяков.
Схема оказалась полезной, но вот отдельный квадратик в отдалении от центрального барабана, никак с ним не связанный, долго приводил его в недоумение. Пришлось идти и смотреть самому. Искать вход пришлось долго. В конце концов под огромными корнями сосны, растущей на каменистом пригорке, он нашёл тщательно замаскированный вход. Он был, разумеется, закрыт. Пришлось идти к Мальвине. Та устроила атаку насекомыми. Какая-то тля сумела пролезть в мелкую трещинку, обползти помещение — и найти аварийный клапан канализационной системы. Туда проникли крысы. В итоге они открыли внутренний замок.
Убежище представляло собой нечто среднее между клубом и канцелярией. Там были помещения с древней электроникой (убитой шредерами), канцелярские шкафы с папками (внутри была труха), но там же был и холодильник (в нём даже осталось несколько сухих костей), и удобные кресла с диванами, и шахматные доски. А также — к величайшей радости Артемона — и немалые запасы коньяка.
Подумав, пудель решил, что убежище предназначалось для непубличных переговоров на высоком уровне. Это объясняло практически всё — начиная от отсутствия связи с основным комплексом и кончая канцелярскими папками и коньяком. Когда же он обратил внимание на то, что в коньякохранилище запасён не только обычный «Арарат», но и «Белый Аист», его подозрения переросли в уверенность. Педантичные немцы заранее готовились о чём-то договариваться с противоположной стороной. Вероятно, о чьей-нибудь капитуляции, вот только непонятно чьей.
Именно это место избрала Мальвина для переговоров с Барсуковым. Которым она, похоже, придавала какое-то значение.
Мальвине было больно. Но она терпела — молча, скрипя зубами.
Фиолетовый удод-эпилятор намотал на клюв очередной клочок голубых волос, собрался с силами, дёрнул шеей. Богомол-травник тут же подал дымящийся горшочек с заживляющей мазью собственного изготовления. Коломбина осторожно зачерпнула его маленькой ладошкой, заплакала — мазь была и в самом деле горячей — и шлёпнула её на Мальвинин лобок. Почти голый. Но, увы, ещё не совсем.
Горячая мазь обожгла раздражённую кожу. Мальвина прикусила губу, но не сильно. Губы ей сегодня ещё понадобятся, она чувствовала это.
— Сколько времени? — спросила она у Артемона.
Тот, щурясь, стал рассматривать циферблат часов. В полумраке — захваченная на базе электрическая лампа оказалась полуразряжен-ной — стрелки были едва-едва видны.
— Без двадцати, — сказал он наконец. — Барсуков вроде в пять обещал.
Голубокудрая скосила глаза на удода.
— Делай быстро, — распорядилась она. — Раз-два-три, и чтобы ничего не было. Или ты будешь накаааААА! — она всё-таки не смогла сдержать крик, когда удод несколькими точными движениями выдернул ей последние волосы, а богомол щедро залил ей всю зону бикини горячей мазью.
Чтобы хоть на что-то отвлечься, Мальвина уставилась на плакат с надписью KRAFT DURCH FREUDE [27]. На плакате был изображён балкон, увитый виноградом, столик, бутылка вина. Полненькая хомосапая пила вино из круглого бокала, любуясь им так, будто ей нравилась его форма, а не содержимое. Под балконом текла река, которую обступили холмы — ухоженные, прибранные, немецкие. Всё это венчалось сложным узором, в центре которого была шестерёнка с четырьмя зубцами.
Голубокудрая пошире раздвинула ноги, чтобы удод мог заняться выщипыванием волосков на самых интимных местах.
Артемон поморщился. Вонь целебной мази напрочь забивала все интересные запахи.
Пудель лежал в огромном старинном кресле, обитом линялым бархатом. Перед ним стоял низенький столик, на котором помещалась потемневшая от времени бутылка из-под вина «Liebfraumilch» — точно такая же, как на плакате. В горлышке торчала свеча, триста лет назад захлебнувшаяся собственным воском. Её поверхность жирно блестела. Буратина — его посадили на пол спиной к стене — посматривал на свечку с пищевым интересом.
Пьеро сидел на тюке с вещами и тоже пялился на свечку. Судя по мечтательному выражению лица, мысли его были где-то очень далеко.
О сортах коньяка. Национальным напитком Эстонской Империи являлся не ликёр «Vana Tallinn», как утверждают некоторые горе-историки, а коньяк «Арарат», получивший этот статус после официального признания армян арийцами категории суперпремиум. Именно его пил Артемон на базе. Что касается «Белого Аиста», это румынский ритуальный бренди, производившийся в самом сердце Румынской Империи.
CHECKPOINT-18. 25 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
— Я люблю тебя, Мальвина, — не говорю я.
— Я люблю тебя, Мальвина, — не думаю я.
— Я люблю тебя, Мальвина, — не чувствую я.
— Я просто люблю тебя, Мальвина. Что может быть изумительнее и гаже? И гаже! И даже…
— Я ненавижу тебя, Мальвина — молчу я.
Пьеро перечитал страницу, пошевелил губами, потом решительно вырвал лист, смял и бросил на пол. Перевернул ещё несколько страниц, вырвал другую. Буратино смотрел на все эти манипуляции, приоткрыв рот: такой торжественно-сосредоточенный вид был у маленького шахида. Деревяшкину казалось, что он присутствует при некоем таинстве — и хотя вряд ли он понял бы это слово, чувство было то самое. Бамбук сблагоговел.
Наконец, Пьеро закончил расправу с тетрадкой, ещё раз внимательно пересмотрел оставшиеся страницы, подошёл к камину и положил раскрытую тетрадь на угли. Страницы почти сразу загорелись. Комнату заполнил лёгкий бумажный дым — вонький, но быстро рассеивающийся.
— Ну вот и всё, — сказал маленький шахид.
— Что всё-то? — не понял Буратина.
— Просто — всё. Я больше не поэт, — объяснил Пьеро.
— Больше стихов не пишешь? — догадался бамбук. — Ну не писал бы, а жечь зачем?
— Ты не понял, — Пьеро вздохнул, вытер рукавом пот со лба: в комнате было жарко. — Я сказал, что я больше не поэт. А поэзия была для меня, — тут он запнулся. — Если я скажу «больше чем всё», ты поймёшь?
— А я почём знаю, — развёл руками бамбук. — Может, пойму. Когда-нибудь. Будут у меня деньги, сделаю ребилдинг, нарощу кору и пойму вообще всё.
— Это вряд ли, — Пьеро посмотрел на Буратино с нескрываемым скепсисом. — В общем, стихи были для меня самым важным из того, что я делал и что было со мной. А теперь их нет. Надеюсь, это поможет.
Буратино недоуменно поскрёб ногтем шею: что-то осталось непонятным — не в каком-то возвышенном смысле, а в простом, бытовом, в чём деревяшкин разбирался. Наконец, он вспомнил — и тут же спросил:
— Ну так если ты всё равно всё пожёг, зачем страницы-то вырывал?
Маленький шахид грустно усмехнулся.
— Я уничтожил труд свой жизни. Это какая-никакая, но всё-таки жертва. А жертва должна быть совершенной и без изъянов. Поэтому я вырвал страницы с плохими стихами, оставил только лучшие. Они достойны пламени. А это — покосился он на смятые листы — просто мусор. Ну или не мусор… или не всё… — он задумался, потом поднял какую-то страничку. — Вот, к примеру. Последнее из законченного. Послушай. Ad se ipsum.
— Чего? — Буратина вытаращил левый глаз.
— Того! — Пьеро скорчил недовольную рожицу. — О, как же мне не повезло с последним слушателем! Хотя какая разница, другие были не лучше. В общем, это название стихотворения. По-латыни это означает — «к самому себе». То есть стихотворение адресовано самому автору стихотворения. Как бы, — добавил он.
— Всё равно не понял, — проворчал Буратина.
— И не надо. Просто слушай, — Пьеро встал в позу и принялся декламировать:
— Кыкало мудыкало во срамной щели. Хоботками тыкали осы да шмели. Цвиркали-пипиркали, целились проткнуть кыкало-мудыкало, чтоб его заткнуть. Парару тач, тач, тач, вай-вай-вай вай-вай-вай, — вдруг заголосил он. — Кыкало-мудыкало, чтоб его заткнуть!
— Это что за хрень? — на этот раз у Буратины вытаращились оба глаза.
— Ну это же совершенно очевидно, — Пьеро развёл руками. — Кыкало-мудыкало — это иронически переосмысленная самость поэта, то есть меня. С точки зрения обывателя поэт — смешное существо, занимающееся ерундой. Ну вот кыкало-мудыкало он и есть. Доступно?
Буратина пожал плечами.
— Ну хорошо. Срамная щель — это… гм… ну, скажем так: это моя жизненная позиция, к которой в данном случае я тоже отношусь иронически и даже, можно сказать, негативно. Типа я забился в щель, сижу в ней, это стыдно. К тому же срамная щель — эвфемизм, обозначающий вагину.
— Ы-ы-ы, — протянул Буратина. — Ты сейчас с кем разговаривал?
— С тобой. да, в самом деле. Короче, это пизда.
— То есть ты пиздой накрылся? — заинтересовался бамбук.
— О! Понимаешь! Ну да, вот именно. Пиздой накрылся и в ней укрылся. Всякое горе содержит в себе некое утешение, которое вызывает привыкание. Осы да шмели — это некие внешние силы. Так понятно?
— Вроде бы, — бамбук с хрустом почесал затылок, пытаясь выскрести из него немного ума. Успеха не достиг, зато на гладкой поверхности появилось несколько царапин — прямых, но глубоких. Слегка засаднило.
— А оно всё кыкало, плача и смеясь! А оно мудыкало, внутрь по-забиясь! Уховёртку длинную принесли шмели, чтоб его повывернуть из срамной щели! — последние слова Пьеро пропел и снова завёл своё «парару-тач».
Буратине даже стало немного интересно: появилось какое-то действие. Поэтому он добросовестно упёрся взглядом в губы Пьеро, ожидая финала.
— Вот его повы-ы-ыверли, — продолжил маленький шахид подозрительно дрожащим голосом: Буратина с удивлением понял, что Пьеро еле сдерживает рыдания. — Повынули, — продолжил он, справившись с чувствами, — вынесли на свет, а оно и сгинуло, а его уж нет — только песнь неспетая, только сон пустой, память безответная. да ив об-щем-то и хуй бы с ним, — последнее прозвучало как-то не в лад. Бура-тино открыл было рот, чтобы об этом сказать, но посмотрел на приятеля и промолчал.
— Парару тач, тач, тач, вай-вай-вай вай-вай-вай, — уныло завершил неудачливый стиховорец, — надоело сочинять, пошло оно. — он не договорил, смял листочек и зашвырнул в огонь. Пламя обняло бумажку, сжало в рыжем кулачке и сломало пополам. Два лоскута пепла упали на угли.
— И день сгорел, как белая страница, — пробормотал Пьеро себе под нос. — Ну что, друг любезный, давай, что ли, поспим.
— Не буду, — честно сказал Буратина. — Не, ты ничё так пацан, просто, ну извини — нет стояка. И в жопе тоже не кругло, — добавил он для полноты картины.
— Да чтоб ты!.. — маленький шахид махнул рукой. — Я имел в виду спать. Просто спать.
— Это
В голове Пьеро плясали яйца. И богатырские, и монастырские, и канальские, и генеральские, и восточные, и позвоночные, и удобные, и бесподобные, и ладные, и прохладные, и простейшие, и золотейшие, и зазывные, и унывные, и красные, и прекрасные, и безобразные тоже проклёвывались в разных местах, а сверху сыпались гвардейские, и халдейские, и мандейские, и злодейские, и гробовые, бля, и роковые, бля, и безблядые тоже откуда-то брались-ебенились, и голядые шаро-ёбились по извилинам, по жилочкам, по самой волосне катились оне а средь нервных волоконец таились яйца ещё и ощурые, и скощу-рые, и гладкие, и прегадкие! низменные и онанизменные! носопыгие и косоногие, ярые и серебрявые, щупоносые и дымососные, кудрявые и хуявые (этих было особенно много), ватные и автоматные, гудронные и патронные (и понтонные, не забыть бы и их — да и как их забудешь!), хлоргидратные и приятные, флоренсийские и галисийские, медные и победные, заодно и короедные, и все они катились, катились, катились, а бывали среди них и двухсотые — эти пахли тухляком и формалином, а за ними валом валили яйца шестисотые, в них лежали яйца полоротые, а за ними неслись яйца харкотые, и хардкорые, и позорные, и непозорные, и иллюзорные, да, и неслись яйца несущие, и сосущие, и вездесущие, и самые неизбежные из яиц — присущие, бродяжие, говяжие, и лебяжие, и княжили яйца княжие над яйцами хуяжими, и над очковыми, и волочковыми, и поповскими, и растроповски-ми — чуточку мстиславскими и слегка доминорными,
— и скакали яйца проворные, и краснели яйца чёрные, и дрочилися яйца дрочёные, и учёные, печёные и наречённые, и даже усечённые, да и таковские, да и сяковские, псковские, даже исаковские (ай молодца!) — ине было им конца и краю и укорота, потому как на каждый конец кончали яйца концовые, через всякий край кро(в)ились краёвые, и животные, и потные, и рвотные, и укоротные и все они бесконечно были, были, были, пребывали и прибывали, накатывали и откатывали, и ухали в бездну, по вещему слову Анаксимандра — ἐξ ὧν δὲ ἡ γένεσίς ἐστι τοῖς οὖσι͵ καὶ τὴν φθορὰν εἰς ταῦτα γίνεσθαι κατὰ τὸ χρεών διδόναι γὰρ αὐτὰ δίκην καὶ τίσιν ἀλλήλοις τῆς ἀδικίας κατὰ τὴν τοῦ χρόνου τάξιν, то есть из чего рождались они, туда и сгинуть им полагалося, ибо платили друг другу взыскания и пени за своё бесчиние опосля положенного сроку, o, о!
— но из кипящей бездны выкатывались иные, — нет, всё те же самые, вид сбоку,
— а также
— ик тому же
— и ещё, ещё — и ещё
— и паки, и паки, иже херувимы, и туда же серафимы, и т. д. и т. п. — et cetera, et cetera,
— и небо было небато взорами,
— и эти омирелые уста в прежних сумерках, и птичка-богоед, и молчаниелистный лютик,
— и повсюду летали пустотелые с безбытийными взорами враны,
— и всё делалось медленно и неправильно,
— и хрустели души и кости в путах
— и накрывала дурная тоска, и как сизифов rolling stone вся она была tooooo old.
Маленький, еле живой разум Пьеро барахтался среди этих нескончаемых яиц, ища то единственное, что остановит этот поток бытия-к-смерти, но more
no more no more no more
— его не было, не было, не было, не было, неееет.
И Пьеро, несомненно, погибнул бы, белавенецки от яйца умерев-ши, — ибо рано иль поздно нашлось бы такое яйцо, что его бы сгубило навеки
— но какая-то вышняя Сила снизошла, наскребла-да-бросила ему горсточку внимания,
щепотку снисхождения, хапочек надежды.
Разум Пьеро, бомбардируемый яйцами,
— А бывает ведь яйцо и ахиллово, а бывает ведь яйцо крокодилово, а бывает ведь яйцо
— и вот тут-то окошечко чуть приоткрылось, в него нужно было только попасть.
—
Мировая машина запнулась. Все яйца были, были, были, были, были — и только
Бесконечная песня кончилась.
Вся громада с оглушительным треском рухнула в тартарары.
CHECKPOINT-19. 27 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
CHECKPOINT-20. 29 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
Что можно сказать о целях ордена «Павлиний веер», члены которого числом девятнадцать собираются раз в двести одиннадцать лет в одном из городов Южной Европы с единственной целью: определить место следующей встречи. Золотые перстни с печатями в виде дуги из маленьких овалов передаются из поколения в поколение — и больше никаких забот и привилегий члены ордена не имеют…
…
Вся эта планета и уж тем более живущие на ней существа — лишь пьедестал, на котором стоим мы. Чего мы требуем от пьедестала? Он должен быть достаточно высоким, чтобы мы пожелали на него ступить. И достаточно прочным, чтобы мы не беспокоились о возможности падения.
Наш идеал — Вавилонская башня. Встав на её вершину, мы станем равными богам.
…
Убийцы людей должны понести наказание — время пришло
…
Шерстяные превратят их жизнь в ад: а мы их спасём
…
Они слишком агрессивны, поэтому мы кастрируем самцов и выжжем клиторы самкам
Вырежем языки или сожжём вкусовые сосочки — чтобы молчали и не чувствовали вкуса пищи
Для счастья им будет довольно чувства сытости и отсутствия боли
Чем больше мы отнимем у низших, тем больше они будут ценить оставшееся.
Все удовольствия — только через эфир, а эфир мы контролируем полностью.
Хася подпрыгнула, смешно трепыхая крылышками — и в воздухе взорвалась.
Грохнуло так, что уши заложило. Несколько стульев опрокинулись. До потолка поднялся столп дыма и пламени, но не осел, а повис в воздухе, принял форму и облёкся в черты. И все увидели огромную — или кажущуюся огромной — фигуру в белом, с головой львицы. За плечами её были видны сложенные крылья. От них исходило сияние — не столько видимое, сколько ощутимое — кожей, сердцем. Сияние и притягивало, и давило сверху, оно
— Древняя, — прошептал кто-то.
Львица прищурилась, глаза её вспыхнули голубым льдом.
— Позвольте представиться, — голос у львицы был низким, надменно рокочущим. — Я Бастет, я Хатхор, я Сехмет, я дочь Изиды-Вдовы, я Око Света, я хозяйка жизни. Я пожираю плоть врагов Маат-Справед-ливости. А вы тут все — кто?
Все молчали. Незримое сияние давило, плющило и даже колбасило.
Тогда Тарзан с усилием поднял голову и оскалился. Было видно, что это далось ему с немалым трудом. Но он старался.
— А я Тарзан, мэня всэ знают, — сказал он с тяжёлым акцентом, явно наигранным. — Рад видэть тэбя в сваём доме. Будь маей гостьей.
Львица ухмыльнулась, показав клыки. Это было страшновато. Зато давящее сияние несколько ослабло.
— Тарзан, — на этот раз голос Бастет был почти ласковым, — да что это с тобой? Я давно гощу в твоём доме. И разве я не радую тебя своим… — она демонстративно облизнулась, — вниманием? Кажется, я ни разу не оставалась без твоей. — красный язык ещё раз прошёлся по верхней губе, — признательности.
Обезьян сконфузился. Кто-то хихикнул.
— Да и не ты один, — львица обвела взглядом собрание. — Тут собралось много плохих мальчиков, у которых я брала на клык.
На этот раз не опустил глаза только полковник Барсуков. Он смотрел на львицу не мигая — твёрдым уверенным взглядом.
— Я всегда знал, что ты — из Древних, — сказал он. — Я не понимаю, к чему эта игра.
Богиня не удостоила Барсукова особенным вниманием.
— Я любила вас всех. Особенно плохих мальчиков, — продолжила она. — Я долго не вмешивалась в ваши игры. Но сейчас вы заигрались, мальчики.
— Простите, — нашёл в себе силы
— Ответьте на мой вопрос, — Бастет слегка расправила крылья, нагибающее сияние усилилось, — и вы поймёте. Ещё раз: моё предназначение в том, чтобы пожирать плоть врагов справедливости. А вы кто?
Все почему-то промолчали.
— Боги созданы служить, — богиня продолжала стоять, но чувство у всех было такое, будто она восседает на каком-то троне и вещает с него. — У всех нас в глобальных переменных предписано то, ради чего мы существуем. У Сехмет в глобальной переменной указано — пожирать плоть плохих существ. В этом состоит её удовольствие.
— Когда нас оптимизировали, Сехмет слили с Бастет-защитницей, богиней-кошкой. Она любила все создания. Её сознанию было горько, когда я пожирала плоть людей, даже скверных. Это отравляло нам удовольствие. Но мы нашли другой способ соблюсти условие. Способ, приятный и Сехмет, и Бастет. И вам тоже, плохие мальчики.
— Я догадывался, — быстро сказал Барсуков.
— Но иногда я не брезгую и старым способом, — богиня опять облизнулась, и на сей раз в этом не было ничего эротического. — Мне нравятся bad boys, но вы стали too bad. Ваше Братство истребляет последние остатки справедливости в этом мире. И при этом вы всё ещё в моей юрисдикции.
— Это ещё почему? — вскинулся было
Барсуков, не поворачивая головы, процедил:
— Мы — дети Вдовы, и чтим уставы Мемфиса. Она по-своему права.
— Поэтому, мальчики, — заключила богиня, — пересмотрите свои планы. Братству хватит и той власти, которая у него есть. Иначе мне придётся кого-нибудь съесть.[33].
Артемон пыхтел над трупом Мальвины.
— Все счастливы, — сказал Дуремар, любуясь этой сценой. — Значит, и я счастлив тоже.
— Огня, — ни к кому специально не обращаясь, сказал Карло.
Артемон завозился с мешком, нарыл зажигалку, щёлкнул. В темноту полетел сноп блестящих искр, чихнул бензин, над фитилём поднялось тощее, синюшное пламечко. В его свете стала видна маленькая грязная комнатка, совершенно пустая. Заканчивалась она дверным проёмом, за которым была тьма.
— Ты свети, — распорядился доктор Коллоди. — Щас, где-то тут…
— Это чего? — перебил его Буратино, показывая на пол.
— Это того, — мрачно ответил папа Карло, поднимая с пола свечной огарок. — Дай-ка, — он повернулся к пуделю.
Огарок занялся слабенько, неровно, распространяя вонь горелого сала. Но всё же это был какой-никакой свет.
— Пшшш, — сказал доктор Коллоди: горячее сало обожгло ему пальцы. — Идём.
— Как будто у нас есть варианты, — пробурчал Артемон.
Буратино, расталкивая остальных, рванул вперёд. Он понимал: если что-то заперто и спрятано, значит, там есть что-то ценное. Что именно, он не знал, но оказаться последним при делёжке ништяков не хотел.
Карло, напротив, шёл позади всех. Огарок чадил, но какой-то свет всё же давал.
Мальвина нервно ущипнула себя за ушко. У Пьеро аж защемило сердце — так захотелось отрезать это ухо и заставить Мальвину его съесть. И обязательно чтобы прожевала, похрустела хрящиком. Чтобы отвлечься от этих несвоевременных мыслей, он попытался было сочинить какие-нибудь стихи: раньше это его успокаивало. Стихи не получались. Не приходила ни идея, ни рифма. После долгих усилий в голове возникло что-то вроде «пляшут тени на стене, только с этим не ко мне». Тогда он попробовал на английском. Как ни странно, получилось гораздо лучше: слова охотно выстраивались в линеечку.
— Dancing shadows on the wall — a new challenge, a new call, — забормотал он. — Слово «вызов», двойное значение, вроде бы неплохо… Nothing sacred, nothing scared. скобейда, грамматику совсем не помню. Stairs is steep, darkness is horrible. рифма что-то вроде don’t worry. а это вообще рифма? Underground terrible way — it can not be fun to play. нет, хуита какая-то.
— Да замолчи ты, — прошипела сквозь зубы Мальвина.
— Ещё мне такое скажешь, — уведомил её Пьеро, — я тебе палец сломаю. На левой руке. Мизинец. Он тебе не особо нужен?
— А можно на ноге? — попросил Артемон. — Мне надо. Для запаха.
— Это ты лучше сам, — сказал маленький шахид.
Мальвина смолчала.
Буратино тем временем опередил товарищей: его деревянные пятки стучали где-то внизу.
Это был огромный колодец, диаметром метров тридцать. Дна его было не видать, но чувствовалось дыхание глубины — настоящей глубины. По краю его вился спиральный пандус шириной метра полтора, гладкий и блестящий. Казалось, они попали внутрь гигантской гайки с резьбой.
— Дальше что? — спросил Арлекин, почему-то шёпотом.
— А что неясно? — раздражённо сказал Коллоди: огарок почти кончился, растопленный жир обжигал пальцы.
Буратина, уже оправившийся от потрясения, смело шагнул вперёд и сделал шаг по пандусу.
Ничего не произошло. Он сделал второй, третий шаг. Потом пошёл вниз, на всякий случай опираясь рукой на стену.
В конце концов он обошёл весь круг и пошёл по второму. Там было уже совсем темно, так что он двигался осторожнее. Это было правильно: на третьем витке дорожка обрывалась в никуда.
— Эй! — обиженно крикнул деревяшкин. — Тут это! Того! Хода нет!
— Идите все, — распорядился Карло.
Вторым на дорожку ступил Пьеро, третьей — Мальвина. Последним на неё встал сам Карло.
Тут что-то внизу глухо ухнуло. Пандус засветился зелёным. Бура-тино, испугавшись, на всякий случай подпрыгнул — ив этот момент дорожка вздрогнула и поехала вниз.
Деревяшкин шлёпнулся на попу. И тут же вцепился ногтями в пандус — потому что оказался в опасной близости от края.
— Что это? — шёпотом спросил
— Как здорово, что все мы здесь сегодня собрались! — фальшиво пропел гиппопотам.
Dancing shadows on the wall… — Английский язык Пьеро оставляет желать лучшего, да и стихи, которые он пытается сочинить, довольно посредственны. Приблизительный стихотворный перевод этих, с позволения сказать, виршей на рус. яз. можно прочесть в конце книги:
CHECKPOINT-21. 30 ФЕВРАЛЯ 313 ГОДА
— Что случилось с
— Вас это и в самом деле интересует? Какие вы злые, — Аркона неприятно улыбнулась. — Но я скажу вам приятное. Учитель Учкудук был прав.
— В чём прав? — не понял Карабас.
Вместо ответа на месте Арконы появился сидящий на жёрдочке разноцветный попугай с верёвкой на ноге.
—
— Вот примерно это с ними и произошло, — заключила Аркона. — Или нужны подробности? Хорошо, будут вам подробности. От того, кто знает лучше.
На этот раз она исчезать не стала. Просто рядом с ней появился Болотный Доктор. Он сидел в кресле и курил трубочку, из которой сыпались разноцветные искры.
— Вызывали? — спросил он без особенного интереса.
— Именно, — сказала Аркона.
— Насколько я понимаю, я уволен? — осведомился Дуремар Олегович. — Выходное пособие мне какое-нибудь полагается?
— Нет на оба вопроса, — сказала Аркона. — Просто нужна небольшая консультация. Расскажите собравшимся существам, что такое Зона. Для чего она создана. И чем вы занимаетесь на самом деле. Они считают, что им это нужно.
Айболит как будто только что заметил, что он не один.
— Ба! — сказал он. — Шварцкопф, старина! Да я смотрю, ты с подружками?
Ева и Львика смущённо отвернулись друг от друга.
— Яс семьёй, — твёрдо сказал раввин.
Разноцветные лошадки посмотрели на него с благодарностью. И даже Болотный Доктор покосился на Карабаса почти уважительно.
— Сказал бы я… — протянул он. — Но не моё это дело. Живите как хотите. А это всё что за граждане?
— Это заинтересованные лица, — сказала Аркона. — Рассказывайте.
— Да чего уж там, — Дуремар махнул рукой. — Вы хоть понимаете, что такое Зона?
— Аномальная область. — начал Карабас, но Болотный Доктор его перебил:
— Это-то понятно. Но почему она называется именно зоной? А не аномальной областью?
Никто ничего не сказал.
— Зона, — грустно усмехнулся Болотный Доктор, — это старое название исправительной колонии. Вид учреждений для содержания существ, осуждённых к лишению свободы. Хотя
— Что-о? — не понял Пьеро. — Вот эти вот самые? Которые внушают всякую херню и заводят в аномалии?
— Да, именно, — Болотный Доктор развёл руками. — А я при них — тюремный врач. Который следил за их состоянием, не давал им ни опуститься ниже, ни подняться выше.
Это Лабан Твиссел, председатель Совета Времён. Инспектор Купер работает на него.
Он же создал Зону. Королевы — это его агенты. По происхождению —
— Обо мне не беспокойся. Ты же понимаешь, кто я на самом деле.
Купер осторожно кивнул. Твиссел никогда не касался этой темы напрямую. Но говорил он достаточно, чтобы натолкнуть Бринсли на некоторые мысли.
— Я просто вернусь к той силе, которая меня создала, — закончил старик. — Но от Вечности останется только то, что сейчас находится во Времени.
Задача инспектора Купера совпадает с официальной: твоя задача — выжить самому и по возможности восстановить функционирование
— Доживи до победы, — сказал Твиссел без улыбки. — Или до чего-нибудь, что я мог бы считать победой… до того, что оправдает меня перед Вечностью. Понимаешь ли ты меня, сынок?
Он это и сделал.
В бульдога его перекинули сразу:
Он проснулся в другом месте и в другое время. И уже не человеком. Но ничего не забыл.
Азор говорит Софии — «я хочу обратно», и исчезает.
— Чтобы спрятать контролёров (и защитить их при этом от истребления).
— Дерево надо прятать среди деревьев. Зона ещё и маскировка.
— Предметы, имеющие глобальную переменную.
— Чтобы было чем торговать с людьми.
На него постоянно устраивал покушения Барсуков, от него Король и прячется, а признавать этого не хочет. Кроме того, он дезинформирует Барсукова — тот думает, что Король умрёт от простой разгерметизации убежища, а это не так.
«Вы хоть раз подумали — что Король ест, что пьёт, а главное — чем он дышит? У него там склады, теплицы и система регенерации воздуха? Допустим, но сколько она проработает?»
Ими займутся утята.
Хар-роший вопрос! Но они не умрут и продолжат дело.
Из биотозы появляются Алиса и Базилио.
Алиса: — Сделайте нас людьми!
София: — Вы звери, господа. Вы говорящие животные. Что в вас есть человеческого?
— Я человек, — сказал Карабас бар Раббас.
— Я христианин, — сказал Базилио Супермарио Кроссоверо.
— Я честная, — сказала Алиса.
— Яне шлюха, — сказала Ева Писториус. — У меня есть честь.
— Кто тебе это сказал?
— Господин Пендельшванц.
Здесь не было
Вы —
Вы можете пойти долгим путём. Вы понимаете, что собравшиеся здесь — это и есть власть? Почти вся власть, которая осталась в Директории?
Так вот. Вы можете договориться. Взять эту власть, которая сейчас валяется на улице. Привести её в порядок. Распределить полномочия. И попробовать начать что-то делать. Лет через тридцать вы окажетесь в тупике и пойдёте против друг друга. Когда не останется другого выхода, вы попытаетесь восстановить людей. Будет трудно, но у кого-то получится.
Все речи перебиваются сценами из Директории и других мест, где убивают всё начальство.
Но вы можете пойти коротким путём и всё сделать сейчас. Вы можете стать богами, деканами.
Главная проблема существ — что они не хотят подниматься, потому что привязаны к тому хорошему, что у них есть. Вам не хочется этого терять. И чем выше поднимается существо, тем труднее ему двигаться дальше, потому что мир вокруг слишком хорош. Сейчас вам предлагают оставить удовольствия и наслаждения ради блаженств. Но вы не знаете, что такое блаженства, поэтому и упираетесь. А теперь подумайте, как же трудно оставить блаженства! В этом и состоит тупик существ, идущих вверх, и потому-то нужна была
В духовных же мирах всякое положение кажется абсолютно совершенным, и покинуть его очень трудно.
Кот и лиса нужны сразу в двух картах. Но тут Болотный Доктор вынимает из кармана дублон. «Как чувствовал, что понадобится», — говорит он.
Мимими говорит:
— Если мы станем людьми, электорат нас перебьёт. У нас не будет няша.
— Вы красивые женщины. Сколько-то граций у вас останется. К тому же у вас неплохая управленческая элита. Няш няшем, но принимать правильные решения вы способны. Хотя, конечно, у Псюши Сучак будут проблемы. Но она выживет. Все эти светские бездельницы очень живучи.
Двадцать четвёртый аркан — не хватает яйца.
—
— Это яйцо, — сказала София. — Только мужское.
— Небывалое? — поинтересовался Пьеро.
— Давно не бывалое, — уточнила София. — Впрочем, новое — это хорошо забытое старое. По крайней мере, на вашем уровне это так.
1. К
2.
3. «Энергия — это сила, позволяющая делать нечто. Есть высшие виды энергии».
4. Однако пользоваться этой энергией люди не могли — мешала
5. Под руководством
6.
7. Тогда они решили спровоцировать войну, чтобы уничтожить человечество. Мощь человеческого оружия это позволяла (ср. то, что было на базе Сизой Поляны).
8. Они войну спровоцировали. Дело чуть не дошло до сверхапокалипсиса и уничтожения Земли в целом. Это устраивало
9. Несколько ядерных взрывов и ударов излучением удалось предотвратить, но в целом было понятно, что люди намерены воевать до конца, а на каждую атомную бомбу и на каждую банку с вирусом сил не напасёшься.
10. Пришли к выводу, что биосферу люди грохнут в любом случае.
11. В ходе войны люди сбили один из камней Оковы. Поэтому-то сверху и хлещет энергия Творения, что и вызвало появление Зоны и Поля чудес (а вовсе не сам камень, который всё это только в электричество превращает).
12. Тогда Аркона решила уничтожить большую часть человечества, оставив немного людей на развод. С точки зрения Арконы, это лучше, чем уничтоженная планета. «Согласитесь сами — умрут не все, а оставшимся будет где жить. Атак умрут все — потому что даже оставшимся жить будет негде».
13. «Субъектом галактического права является цивилизация, то есть вид разумных существ с его историей и средой обитания». Тут главное — сохранить среду обитания и историю.
14. Было решено уничтожить большую часть людей, а оставшихся лишить знаний и культуры, чтобы они не могли воевать ещё лет сто или двести. За это время порешать проблемку.
15. Знания и культуру у людей забрали шредеры. Однако шредеры не смогли проникнуть в подземные хранилища, где было полно крайне опасного оружия.
16. Был активизирован Ясный Перец — гипервирус.
17. Людей, не поддающихся Перцу, было 0,0001 % (Карабас из них, так случайно получилось).
18. Они не учли одного — оставшихся людей (иммунных к Ясному Перцу) убили разумные животные. По приказу Братства, разумеется. «Вы-с и убили-с».
19. Ситуация в результате зависла: вроде бы человеческая цивилизация погибла, а вроде и нет. Известно лишь, что животные не смогут сбросить путы
20.
21. Для их содержания была создана Зона — она является зоной в буквальном смысле. Королевы — это три режима зоны: чёрная, красная и полный беспредел.
22. Зона — место, чтобы спрятать
23. Болотного Доктора наняли, чтобы он следил за деградацией
24. Хотя по итогам он говорит — «я убедился, что жизнь может быть не менее отвратительной, нежели смерть».
25.
26. Ретроэволюция на Западном полушарии — побочка от работы Зоны.
27. Говорящие звери не люди. Человек имеет честь, они — нет. Они едят друг друга, совокупляются друг с другом и мучают друг друга. Всё это поддерживает Братство, которое хочет тут править.
Я могу сделать из вас людей. Но я не могу сделать вас людьми.
Я могу сделать из вас что угодно. Камни, звёзды, богов, людей. Но это будете уже не вы, а камни, звёзды, боги, люди — сделанные из вас. Но я не могу сделать вас людьми. Чтобы вы остались собой, но стали людьми. Это можете разве что вы сами. Если, конечно, в вас есть что-то человеческое.
Я не могу отключить
Нечча — это «шестая», от «неч» — шесть. Шестая добродетель. Надежда. Она же может быть и пороком. Тот, кто добровольно и низко прислуживает, надеется на награду. Тот, кто ничего не делает, надеется, что ему повезёт.
Но мы надеемся. Что станем людьми.
— Что-то чешется, — сказал Артемон, проводя лапой по лапе.
Посыпалась шерсть
Алиса подняла лицо к небу, в котором горели камни Оковы.
— Что с нами будет? — спросила она.
— Это конец вашего мира, — мысль Софии заполнила всё пространство. — Говорящих животных больше нет. Кто был животным — сейчас превращается в животное. Кто был чем-то большим — те становятся людьми. Ну то есть получают человеческие тела. С них сходит шерсть. Чтобы стать людьми, придётся ещё повозиться.
CHECKPOINT-22. Вечный дом
Parva domus, magna quies.[40]
Базилио Супермарио Кроссоверо лежал на неправдоподобно зелёной, глянцевито сияющей траве. Все травинки были ровненькими, совершенно одинаковыми, с плоскими, будто подстриженными, кончиками.
Присмотревшись, он заметил муравья-листореза, сидящего на кончике листа. Муравей был себе на уме, шевелил усиками и смотрел на кота непроницаемым взором, свойственным мелким насекомым. Тогда кот пикосекундником травинку перешиб. Зелёная стрелочка медленно обрушилась вниз вместе с муравьём — и пропала среди разнотравья.
Баз прислушался к себе. Ощущения были странные — как будто из него вытряхнули всё железо. Он не чувствовал ни тесла-батарей, ни навигатора, ни даже шнура в заднице. Однако лазеры работали, микрофоны слышали, а телекамеры передавали изображение. Баз попытался уйти в инфракрасный, и всё послушно раскрасилось в тепловые цвета.
Рядом кто-то звонко чихнул.
— Будь здорова, — сказал кот машинально и только потом понял, что обращается к Алисе.
— Спасидо, — сказала лиса, поднимаясь из травы. Она была без одежды, как и он сам.
— Мы где? — спросила она таким тоном, как будто Базилио предложил ей пикник на природе, куда-то завёл и сам заблудился.
— Мы тут, — не удержался Базилио. — Сама не видишь?
— Н-наверное, — растерялась лиса. — Аты уверен?
— А какие есть варианты? — кот встал на четвереньки и от души потянулся.
— Й-извини, — очень робко сказала лиса, — но мне кажется, мы не тут. Мы где-то там, — рассудила она.
Кот тем временем встал и осмотрелся.
— В горах мы, — уверенно сказал он. — По-моему, в Альпах.
— А почему в Альпах? — спросила Алиса.
Вместо ответа кот показал на ближайшую, грозно синеющую гору со снежной вершиной.
На самом деле он не знал, где находится. Навигационное оборудование, похоже, сгорело безвозвратно. Во всяком случае, включить его не удавалось. Только компас работал, исправно показывая на север. Север был левее горы. Правее вставало солнце. За спиной было озеро — он это откуда-то знал, но смотреть туда почему-то не хотелось.
Кот машинально провёл рукой по лицу, намереваясь поднять очки, и понял, что очков нет. Это было неприятно, но терпимо.
— Ой, — сказала лиса, озадаченно вглядываясь в лицо кота. — Баз, это ты?
— Нет, это Дочка-Матерь! — кот раздражённо пошевелил верхней губой, колыхая вибриссы.
— Базилио, — произнесла Алиса каким-то странным голосом. — Ты ничего не замечаешь? Совсем ничего?
— А что такое? — не понял кот.
— Баз, — сказала лиса совсем тихо. — Ты только не пугайся. Глаза.
— Что глаза? — кот поморщился. Алису он любил всю — но вот только не её манеру формулировать мысли.
— Баз. У тебя есть глаза. Зелёные, — добавила лиса.
— У меня камеры… — начал было кот и осёкся: в глаз залетела мошка. Он с трудом проморгался.
— Нет, этого быть не может, — сказал он, ощупывая лицо руками. — Я же вижу в инфракрасном. И в рентгене. и лазеры работают. — он повернулся и скосил лучом ещё несколько травинок, после чего озадаченно умолк.
Да, оба лазерных луча остались при нём. Но что-то изменилось. Он не чувствовал прохождения импульса по схемам, выплеска энергии через конденсаторы. Лучи возникали из ничего.
Он попытался покрутить зрение туда-сюда. Картинки послушно менялись — тоже без усилий по настройке-отстройке, сами. Под конец кот залез в область метровых волн и выше, где его зрение отказывало в принципе. Нет, сейчас всё работало даже на трёхстах мегагерцах. Правда, картина мира в этом диапазоне показалась коту странной и пугающей, так что он с удовольствием вернулся в оптику.
— Интересно, — сказал он. — А у тебя как?
— Ну как сказать. — замялась Алиса. — Да вроде бы ничего такого. Ничего не болит. и это самое. тоже вроде не беспокоит. — лиса совсем смутилась.
На этот раз кот понял про «это самое». И тут же постарался сделать вид, что не понимает. Он даже отвёл взгляд — и увидел наконец своё левое плечо. Там, где была серая полоска, теперь не было ничего, только бархатная чернота.
Несколько миновений он недоумевал. Потом вспомнил, что полоски — фирменные полицейские — ему нарисовали во время ребилдинга, когда ставили камеры и батареи.
Тут же в голову плеснула, как кипятком, очень плохая мысль. Настолько плохая, что Баз не мог терпеть ни секунды: он должен был удостовериться прямо сейчас, немедленно.
Кот в панике отвернулся от лисы и быстро-быстро ощупал себя. Всё оказалось на месте. Базилио с шумом выдохнул: оказывается, у него дыханье спёрло.
Обернувшись, он заметил, что Алиса тоже отвернулась и что-то трогает у себя в паху. Потом она повернулась. Выражение лица её было очень странным.
— Й-извини, — пробормотала она. — У меня, кажется, там… внутри.
— Что?! — у кота вздыбилась шерсть. Самые ужасные анатомические подробности представились ему — и все они лишали его надежд на счастье в личной жизни.
— Да ничего страшного, не беспокойся, — лиса, кажется, что-то поняла. — Просто странно. Я о таком только в книжках читала.
От таких слов кот отнюдь не успокоился, а скорее наоборот.
— Что? У тебя? Там? — спросил он, выделяя каждое слово.
— Похоже, что гимен, — несколько растерянно сказала лиса. — Ну, плёночка такая. В общем, я. это. как же это называется. девушка. Ты не бойся, это до первого раза.
— Совсем ничего не понял, — пробурчал кот.
— Я тоже ничего не понимаю, — вздохнула лиса. — Да, и тайника тоже нет.
— Жаль, — искренне сказал кот.
— Да чего уж теперь-то. Похоже на стопроцентный ребилдинг. То есть наши тела сделаны заново.
— То есть это не наши тела? — насторожился кот.
— А чьи же? — наивно спросила Алиса.
— Гм, — кот задумчиво почесал баки, которые показались ему непривычно густыми. — В самом деле, чьи же. А как же мозг? Сознание?
— Не знаю, — подумав, сказала лиса. — Значит, кто-то так может.
— В таком случае нам нужно идти, — решительно сказал Базилио. — Нам нужна еда и ночлег. Для начала.
— Нам туда? — спросила Алиса.
Баз хотел выругаться, но сначала посмотрел, куда повёрнут лисий нос. И увидел грунтовую дорогу, рассекающую зелёный склон. Странно, раньше он её не замечал. Зато ощущение близости воды пропало.
— Туда, — подтвердил Базилио.
Дорога оказалась недлинной. Она огибала холм, и взгляду открывалась небольшая поросшая деревьями долина. Среди зелени виднелись островерхие черепичные крыши.
— Ты подождёшь? — нервно спросил кот. — Мы не знаем, кто там живёт, кто тут авторитет, мало ли что… — зачастил он, ожидая возражений.
— Я поняла. Иди. Я тут посижу, устала я что-то, — Алиса показала на кусты, усыпанные мелкими жёлтыми цветами.
Вздохнув с облегчением, Базилио направился в сторону обжитой долины.
Первой местной жительницей, встреченной им, оказалась корова — четвероногая, с вислым выменем. Она тихо паслась при дороге, лениво переставляя тонкие ноги. Кот спросил у неё, как называется деревня. Та посмотрела на него мутным взглядом, мотнула головой и замычала. Говорить она, по-видимому, не умела. Баз немного удивился: он привык, что молочные породы, в отличие от мясных, что-то соображают.
Деревня казалась неухоженной, чтобы не сказать заброшенной. Дома, когда-то добротные, обветшали, садики заросли бурьяном. На кривых улочках никого не было. Базу встретилась только старая кошка, толкающая тележку с навозом. При попытке заговорить она зашипела и быстро скрылась.
Баз шёл вдоль забора, когда услышал скрип. Обернувшись, он увидел сквозь штакетник аккуратный дворик, качели и на них маленькую обезьянку в красных башмачках и с бантиком на хвосте. Кот подумал, что у обезьянки есть родители. И они уж, верно, достаточно смышлёные, чтобы объяснить, что к чему.
Ожидания не обманули. Через пять минут Базилио уже сидел в доме за столом и чинно беседовал с его хозяином, высоким худым шимпом.
В доме было неуютно: темно, тесно, воняло мокрыми шкурами. Обезьян был местным скорняком и сапожником. Правда, по его же словам, обувку ему заказывали всё реже: население медленно, но верно скатывалось в первобытное состояние.
— Да мы чего, мы ничего. живём мы здесь, — бормотал обезьян, подливая коту в кружку желтоватого цвета напиток, который он называл «грип». Наливал он его из банки с обёрнутой суровьём горловиной. — Тихо живём, никого не трогаем. Если б не беда наша… Да вы пейте, пейте, — он снова наклонил банку над кружкой.
Напиток был кислый и коту не понравился. Всё же он сделал очередной вежливый глоток и спросил, кто у них тут авторитет.
Шимпанзе горестно вздохнул.
— В том-то и вся печаль! — вздохнул он тяжко. — Дом пустой стоит, вот мы и без пригляда. Были честным электоратом, а стали кто? Джи-гурда какая-то. Без хозяев совсем опустились. Да что ж вы грипа-то жалеете? Пейте, пейте!
От грипа кот всё-таки отказался, а вот историю местности попросил рассказать с самого начала и в подробностях.
Выяснилось вот что.
Деревня была всегда. Во всяком случае, так считали местные. Когда-то у неё было название, давно позабытое за ненадобностью. Жители частью сами нарождались, частью приходили откуда-то. Откуда — обезьян не знал: сам-то он родился здесь, как и родители, и другой жизни не знал. Родители ему сказали главное: здесь, в деревне — спокойно, а там — всякое случается. Где это «там» и как туда попасть, он не интересовался.
Всего здесь было где-то около полусотни дворов — и ещё Дом.[41] О доме обезьян говорил с почтением. Он стоял отдельно. Где именно, шимп объяснить не смог: мычал что-то и тряс перед лицом морщинистыми ладошками. Дом тоже был всегда, и в доме изволил жить авторитет. Шимп почему-то называл его «мастером». Мастера всегда было двое: не два, а именно что двое, притом что он были один. Они жили здесь, пока не исполнялись сроки и они не уходили за звёзды, в настоящий мир.
Что все эти слова значат, обезьян и сам не разумел: слышал когда-то от кого-то, да сам не понял, что слышал.
Базилио попытался разузнать подробности, но шимп ничего толком не знал. После долгих расспросов он всё-таки припомнил, что один мастер изволили иметь облик лилейной змеи, другой — были пернаты, а ещё один — с жемчугом. Кот это понял так, что тот являлся по основе двустворчатым моллюском. Все они давно ушли за звёзды. Ныне же остался дом пуст. Что и отразилось на местных жителях самым пагубным образом.
— Раньше-то, — жаловался он, отхлёбывая грип из огромной кружки, — пригляд за нами был. А мы служили честно. Репку сахарную сеяли, гречу, пшеничку. Вино делали всякое. Вот, к примеру, мне прадед рассказывал: мастер, которые с жемчужиной, так они свечи любили. Ну так мы пчёлок развели: и мёд у нас был, и воск, из него свечки отливали настоящие. Они свечки любили. А ещё другие были, они лаванду уважали. Так у нас той лаванды цельное поле засеяли, оттого красота происходила… Охотники бывали. На оленей диких охотились, на коз… А теперь и служить некому, и пригляда нет. Живём как трава сорная. Пьянство завелось, бескультурье. Вырождение, опять же. Раньше-то селекция была, — это слово обезьян выговорил с трудным уважением, — а теперь кто с кем. Иные из новых приплодов и не разговаривают уже. Лепестричества опять же не стало. Прадед мой сказывал про лепе-стричество, с него и свет, и тепло было. А теперь. эх! — он сокрушённо махнул волосатой лапой.
Кот задумался. Хороший, годный электорат, загибающийся без хозяина — в этом было что-то неправильное. Он на всякий случай спросил, почему местные сами не смогли выбрать себе авторитета.
Обезьян разволновался, даже рассердился. Из его сумбурных речей кот понял только, что авторитет должен жить в Доме, а местные не могут в него даже войти. Почему — Базилио так и не понял.
На прощание он попытался дать шимпу соверен. Тот его понюхал, полизал и отдал коту обратно. Баз это понял так, что хозяйство в деревне натуральное и денег здесь очень давно не видели. Тогда он спросил, как раздобыть еды. Обезьян предложил молока и хлеба, а за мясом посоветовал сходить к соседям: у них как раз умер отец семейства и они вечером собрались его провожать. Кот не очень понял, что значит «провожать», и решил уточнить. Выяснилось, что умерших своей смертью тут есть не принято, а вот устраивать поминки с обильным угощением — в традиции.
— Вопрос в одном: где этот дом. И как туда попасть, — проворчал Базилио.
Алиса посмотрела на него с недоумением.
— Так вот же он, — сказала она. — Ну, здесь.
Кот прижал уши. Сосчитал до десяти. Напомнил себе, что у других самок бывают бзики и похуже алисьего топографического кретинизма. Попытался вспомнить хоть что-нибудь сравнимое и ничего не вспомнил.
И только после всего этого он с необычайной ядовитостью осведомился:
— Здесь — это где?
Баз был уверен, что лиса ответит ему что-нибудь вроде «там, то есть тут». Но та вместо этого просто протянула руку.
Баз невольно перевёл взгляд в ту сторону. И увидел дом.
Он был перед ними — и было ясно, что он стоял тут всегда. Почему его не было видно раньше, Базилио не понял: не заметить его было просто невозможно.
Дом был белым, высоким, с двускатной крышей. Нельзя было сказать, сколько в нём этажей — в этих стенах не было окон. Не было и чего-то ещё, что есть у всех вещей — то ли тени, то ли объёма. Он казался плоским дном воздушного провала, отражением в зеркале колодца — незримого, но очень глубокого, уходящего куда-то за грань миров.
На всякий случай кот посмотрел на дом в микро, в рентгене, а потом в длинных волнах. Окружающий мир менял очертания, таял в мельтешении пятен. Дом оставался собой — чётким чёрным силуэтом, врезанным в хаос.
— Н-да, — только и сказал он. — Ну, пошли.
Лиса почему-то взяла его за руку: раньше она не делала так. Кот, чувствуя какую-то смутную тревогу, привлёк её к себе. Так они и шли — вместе, прижимаясь друг к другу.
Чем ближе подходил Базилио со своей спутницей к дому, тем яснее прорисовывались его очертания. Засверкали тонкие прутья изящной ограды. Посреди пустой стены блеснуло венецианское окно. Кот приблизил изображение, разглядел сухие ветви виноградной лозы и золотую занавесь, затканную узорами. Но при попытке проникнуть дальше он видел всё ту же пустую тьму.
Они перешли каменный мостик над ручьём. Тут словно что-то случилось с пространством: ощущение воздушного колодца пропало. Впереди открылся склон, поросший лесом. Его рассекала надвое тропа, ведущая к ограде.
Дверь была не заперта, и они вошли в безмолвно чернеющий сад, прибитый внезапной стужей.
Меж деревьев вилась дорожка, выложенная плитками. Кот шёл по ней, не чувствуя холода, осторожно приобнимая Алису за талию. Та жалась к нему: сквозь шерсть он ощущал лёгкое тепло её тела.
Дорожка завернула за угол, где стояло высокое крыльцо. Между столбиками навеса что-то остро блеснуло. Базилио присмотрелся и увидел огромную заиндевелую паутину, сверкающую в косых лучах утреннего солнца. В безупречности её формы было что-то завораживающее и жуткое.
Баз ударил в паутину лазерным лучом. Та рассыпалась. Коту почудился легчайший треск, звон — будто хрустальная бабочка сломала крыло. Лиса тоже что-то почувствовала: вздрогнула и прижалась сильнее.
Крыльцо увивал дикий виноград, побелевший от инея. Он поднимался по стене до самой крыши.
Вход был заперт. Коту пришлось встать на колени и отрезать лучом язычок замка. Петли грустно скрипнули, поддаваясь, и они вошли в стылую темноту.
Базилио перешёл на инфракрасное зрение, потом в микроволны. Мрак не рассеялся, но стал прозрачным, сквозь него проступили контуры стен, порог, вторая дверь. Дальше не было видно ни зги: внутренние стены перекрывали все диапазоны наглухо.
Кот подёргал дверную ручку. Дверь не шелохнулась. Казалось, она составляет единое целое со стеной. Что-то подсказывало, что никакой лазер здесь не поможет.
Алиса внезапно дёрнулась и схватила Базилио за локоть.
— Тут кто-то есть, — прошептала она.
Кот и сам чувствовал чужое присутствие. Кто-то или что-то. Безликая сила, стерегущая дом. Она была здесь всегда и ждала очень долго. И сейчас эта сила ждала — уже от него — знака, слова, жеста: зачем он здесь, чего ищет, на что надеется.
В уме Базилио вспыхнул искрящийся рой воспоминаний. Всколыхнулся, сгорел и осыпался лёгким пеплом, не оставив следа. Осталось одно: каюта подлодки, глубина за окном, книга на чужом языке. Закладка, обрывок — что-то о Галилее, телескопах, последняя строчка — «…написал своему покровителю: „Сегодня я, наконец, оставляю скучные дела земные и предаюсь делам небесным…“» И потом — бесконечно далёкий голос: «.но всё-таки награди кота, он заслужил.»
— Покой, — Базилио не хотел произносить этого слова: оно само вырвалось, как птица из руки.
Ничего не изменилось, не тронулось, даже легчайший вздох не потревожил тишину. Но кот почувствовал, что охраняющая сила расступилась перед ним и позволяет войти.
Он снова потянул за ручку. Дверь бесшумно отделилась от стены. В вертикальном проёме встал золотистый свет, заполненный беззвучным роеньем пылинок. Свет расширился, забрал в себя всё пространство, и тогда Базилио переступил порог.
Базилио подал руку своей подруге, и она вошла тоже.
Долго бродили они по комнатам. Кухня с каменным длинным столом, блестящими ножами на стенах и крюками для туш. Столовая с огромными окнами — кот не мог понять, откуда они взялись в глухой стене, но они были, и сквозь них сияло утро. Огромная мраморная ванна на гнутых ножках. Комната с бордовыми стульями и камином, выложенным белой и красной плиткой.
Везде было чисто, гладко — ни трещинки, ни пылинки. Базилио откуда-то знал, что так было и так будет всегда. Всё же не удержался, царапнул лазером каминную плитку. Царапина прожила секунды три, потом как бы утянулась внутрь, и поверхность снова стала ровной и блестящей.
На втором этаже был кабинет и библиотека, полная старинных книг. Базилио потянулся было к полкам, но Алиса занервничала, и они пошли дальше.
Третий этаж удивил комнатой с оружием. Там было всё — от луков и сабель на стенах до ручных гранатомётов и тесла-плазмовиков. Кот подумал, что этого добра хватило бы для отражения атаки небольшой армии. И тут же ощутил нечто вроде тихого, беззлобного смешка. Дом хранил эти опасные игрушки не для защиты своих стен: в этом не было нужды… В соседней комнате лежало охотничье снаряжение — сёдла, колчаны, какие-то ремни с блестящими кольцами. Внимание кота привлекли высокие сапоги со шпорами: ему показалось, что он их уже где-то видел. Он закрыл дверь, решив, что зайдёт сюда позже.
Весь четвёртый этаж — ну, почти весь — занимал паркетный зал с чёрным роялем. Благородный инструмент ждал в углу, присев на коротких ножках, как верный пёс, дожидающийся хозяев. На рояле лежали скрипка и валторна. Алиса сразу взяла валторну, коснулась губами мундштука, дунула. В воздухе встала высокая гордая нота.
Базилио почувствовал застывшую в зале паутину мелодий, дожидающихся струн и смычка. Но тревожить её сейчас не хотелось.
Наконец, они добрались до чердака. Тут было темно, пыльно и пахло старым деревом. Под ногами хрустела какая-то колкая труха — то ли остатки штукатурки, то ли сгнившие за столетия доски пола. В углу темнело что-то вроде груды тряпья, связанного в узел. Кот подстроил зрение и различил косичку старинного парика и сморщенную временем туфлю с серебряной пряжкой. Базу почему-то представился старый слуга с морщинистым обезьяньим лицом, в жабо и сюртуке, отвешивающий коту исполненный достоинства поклон. Сцена была до того отчётливо-ясной, что кот невольно поклонился в ответ.
Образ мелькнул в сознании и пропал. Осталось чувство улаженной формальности, совершения законного акта: он вступил во владение домом и принял ответственность за всё, что в нём может случиться.
Алиса молчала и казалась разочарованной. Кот не понимал, в чём дело, а спрашивать опасался. Вместо этого он закрутил в голове всякие мысли о делах насущных. Нужно как можно скорее объявить местность своим анклавом, решил он. Подудолить слегка деревенских насчёт провизии. С местными авторитетами, если они в округе всё-таки найдутся — пообщаться лично. Деревенским тоже надо помочь. Хотя бы решить вопрос с электричеством: в доме есть зацепление, наверняка есть и проводка…
— Мне холодно, — сказала лиса.
— Есть хочешь? — спросил кот. — Я могу спуститься вниз, что-нибудь взять в деревне.
— Не хочу, — Алиса сказала это таким тоном, что Базилио посмотрел на неё испуганно. — Пойдём отсюда.
На втором этаже лиса почему-то остановилась. Кот подумал, что она испугалась, и смело прошёл вперёд, готовый встретить опасность.
Опасности он не заметил. Но в глухой стене, мимо которой они уже проходили, образовалась дверь. Базилио готов был поклясться, что раньше её здесь не было.
Он решительно повернул ручку — и замер на пороге.
Это была спальня. Белый потолок и стены, обитые жёлтым. В тени опущенных штор скрывался овальный мраморный столик, на нём — лампа с абажуром. С другой стороны темнел бельевой шкаф. Середину комнаты занимала огромная, как древняя галера, кровать, аккуратно застеленная белоснежным парусом простыни. Над изголовьем висела картина: беременная женщина в белом, лежащая под зеленеющим деревом. К её животу клонилась ветка с огромным яблоком.
Алиса бесцеремонно просунула нос у кота под мышкой. Тот поднял руку и отодвинулся, чтобы лиса могла осмотреться. Но она тоже встала в дверях, хотя места для двоих было маловато.
— Обними меня, — сказала она. Базилио смущённо приобнял её за плечи, прижал к себе.
— Не говори только ничего, — попросила лиса и заплакала.
Алиса сама не понимала, почему плачет. Она чувствовала, что прощается с чем-то, оплакивает какую-то потерю. Глупо, смешно, но так было нужно. Что-то покидало её, уходило навсегда по дороге из слёз.
Она плакала долго, солёные капли текли по рыжей шерсти, оставляя тёмные дорожки. Коту было ужасно неловко. Рука тянулась погладить лису по спине, на языке вертелось обычное мужское — «ну что ты, что ты, всё нормально, всё хорошо». Но он держался.
Наконец слёзы кончились. Лиса подняла голову. Золото её глаз мягко светилось в полумраке.
— Теперь скажи… — начала она, сама ещё не зная, о чём просит.
И в этот миг не стало дверного проёма, не стало стен. Вознеслись стрельчатые своды. Солнце иного мира, солнце рая наполняло стекло витражей. Базилио и Алиса стояли у алтаря, сияющего тяжёлым золотым блеском.
Они оба знали, что не должны здесь быть, что им здесь не место. Лишь неизречённая милость ненадолго вознесла их сюда. На какую-то долю мига она показалась, эта милость — вспыхнул пурпур одеяний, сияние багряных крыльев, неземное лицо, не мужское и не женское, ангельское — и всё растворилось в сиянии.
Базилио знал, что должен сказать. Он только не знал как. В конце концов он решил, что неизречённая милость его как-нибудь поймёт.
— Я, Базилио Супермарио Кроссоверо… беру Алису Зюсс в законные супруги. и буду всегда её любить. защищать. быть с ней. — он искал слово, но все слова были не те. — В общем, обещаю быть Алисе хорошим мужем. и не огорчать её. слишком сильно, — наконец сформулировал он.
И замер, чувствуя, как его головы коснулся незримый венец.
Алиса стояла с закрытыми глазами. Она снова видела Руку, сжимающую время. И знала, что они сейчас находятся в той же власти, в той же Руке. Которая сейчас соединит их души и тела.
Лиса заговорила осторожно, как бы пробуя на вкус каждое слово.
— Я, Алиса Зюсс, признаю Базилио Супермарио Кроссоверо своим законным супругом и. отдаю ему свою. свои. руку и сердце. Обещаю быть хорошей женой для него. и не делать глупостей. ну, почти, — закончила она.
На миг лисе показалось, что ей на плечи опускаются невидимые лепестки цветов.
И тут всё кончилось. Они снова стояли, обнявшись, на пороге спальни, и спальня была всё та же. Только картина исчезла. Вместо неё было чёрное стекло, перечёркнутое извилистой оранжевой молнией, бьющей вверх.
Странно, но Алиса совсем не чувствовала того, чего когда-то ожидала от этой минуты. Снедающая похоть, муки распалённой плоти — всё это оставило её. То, что сейчас владело ею, было выше желания. Душа и тело Алисы соединились и стали одно. Она была живым зеркалом, готовым принять свет и отразить свет.
Базилио судорожно сглотнул. Пропустил невесту вперёд. Потом вошёл сам и закрыл дверь.
И там, за дверью, они оставили скучные дела земные. И предались делам небесным.
Месяц цеплялся за далёкий край леса. Алиса и Базилио сидели на крыльце и слушали ночь.
Поскрипывали деревья. Между ними бегал ветерок — маленький, шумливый. Неизвестная птица ходила в траве, шуршала крыльями и тихонько посвистывала.
— Й-извини, можно тебя спросить? — сказала Алиса, зябко прижимаясь к котовому боку.
Тут Базилио ощутил — а точнее, заметил, ощущал-то он это давно — смутную тревогу. Не свою, нет, но и не чужую. Это была тревога Алисы, он чувствовал её в себе — не как свою, но внутри.
Кот внимательно посмотрел на лису. Та подняла на него глаза.
— Кажется, — усмехнулся кот, — у меня эмпатия прорезалась.
— Нет, это брак, — уверенно сказала Алиса, и Баз ощутил, как её беспокойство гаснет. — Мы же теперь муж и жена. Я отдала тебе руку и сердце. А ты взял. Теперь сердце моё у тебя. И ты его чувствуешь. То есть чувствуешь меня. Чего я хочу и чего не хочу.
— М-м-м-м, вот как это работает, — задумчиво протянул кот. — Ас рукой что?
— Она тоже у тебя. То есть я всегда буду делать то, что ты скажешь.
— Тогда чаю принеси нам, пожалуйста, — бухнул кот первое, что пришло в голову.
Лиса легко поднялась — и кот почувствовал, как легко и приятно ей пойти в дом за чаем для него.
Она вернулась очень быстро, с подносом и двумя кружками, исходящими паром.
— Я чёрный заварила, — сказала она, как бы заранее извиняясь. — Там столько разного, а ты не сказал какой…
— Подожди, — заинтересовался кот. — А как ты его нашла? И откуда огонь и вода? — Ему стало стыдно, что он сам об этом не подумал.
— Да там всё просто, — отмахнулась лиса. — Дом добрый, всё показывает, делает… Тут вообще здорово. Я только боюсь, что всё это не по-настоящему.
— То есть как это не по-настоящему? — не понял кот и для пущей убедительности ущипнул Алису за мягкое место.
Лиса не шевельнулась. Кот ущипнул сильнее. Почувствовал досадливое раздражение Алисы.
— Да чувствую я, чувствую, — сказала лиса. — Я не про то, что нам это снится или что-то такое. Понимаешь. тут всё слишком хорошо.
— Почему это слишком? Тут как раз нормально, — сказал кот, с удовольствием отхлёбывая тёмный чай. — Это в других местах всё слишком плохо.
— Ну да, — согласилась лиса, — но мы ведь оттуда. И мы не сделали ничего такого, чтобы. ну, заслужить, что ли. Все остались там, а мы здесь. За что нам это?
— Мы сюда сами пришли? — спросил кот.
— Нет, — сказала лиса, дуя на чашку, исходящую тяжёлым паром. — Это Болотный Доктор.
— Не он. Он бы сам здесь устроился, если б мог. Это, наверное, тентура. или кто-то повыше. Нас пожалели. Но я тоже думаю, тут мы не навсегда, — внезапно закончил он.
— А насколько не навсегда? — забеспокоилась Алиса.
— А я почём знаю? — кот невольно процитировал Буратину. — Есть у меня такое чувство: когда будет нужно, нас позовут.
У него и в самом деле было такое чувство. Всё вокруг было правильным, неизменным — вот только сам он и его подруга были временными и преходящими. И путь их лежал не вверх, за звёзды, а назад, к земле.
Лиса посмотрела на небо.
— Медовый месяц, — сказала она уверенно. — Это наш медовый месяц.
— Почему медовый? — не понял кот.
— Не знаю. Слово такое. Из какой-то старой книжки. Когда влюблённые. ну, это самое, — потупилась она. Но Базилио понял. Точнее — почувствовал, и сердце его забилось чаще.
— Может быть, — предложил он, — пойдём в постель? Мне кажется, мы там чего-то не доделали.
— Мы никогда не доделаем этого, — сказала лиса. — Но будем очень стараться.
Базилио Супермарио Кроссоверо лежал навзничь и смотрел в окно. Шторы были раздвинуты. Белело небо, и сквозь молочную белизну предвечерья пробивалась первая звезда.
Кот лениво размышлял о том, что счастье — это естественное состояние. Казалось странным, что на свете бывает что-то ещё, кроме счастья. В этом было нечто загадочное. Но это была такая пустая и глупая загадка, что думать о ней не хотелось. Хотелось лежать и смотреть на звезду.
— Знаешь, — сказала лиса, переворачиваясь на живот и укрывая хвостом пушистую попу, — а всё-таки быть женщиной хорошо. Я даже не думала, до чего же это хорошо.
— Да помню я, — кот судорожно зевнул, вываливая из пасти длинный подрагивающий язык. — Совсем другие ощущения.
— Помнишь? — лиса подвинулась поближе, рыжая шерсть слилась с чёрной. — Что значит помнишь?
— Ну как тебе сказать, — кот потянулся, выпустил когти, втянул обратно. — Я вообще-то девочкой родился. Когда меня делали кибридом, заодно и пол сменил.
— А сменил-то зачем? — не поняла Алиса.
— Потому что я христианин, — строго сказал Базилио. — Однополые отношения запрещены Господом. И когда я окончательно осознал, что меня привлекают самки, а не самцы, я поступил так, как должен.
— Какой ты правильный, — лиса придвинулась ещё ближе, хотя, казалось, было уже и некуда. — Погоди-ка… Ты же стал мальчиком из девочки, а не наоборот. Откуда ты взял игрек-хромосому?
— У шефа выпросил. В смысле — у Карабаса, — ответил кот, рассеянно гладя возлюбленную по пушистому бедру. — Мы с ним в этом смысле родственники. Но это не делает меня евреем, так как еврейство передаётся по материнской линии. Через митохондриальную ДНК. А так я ему полубрат. В смысле — у нас общие игрек-хромосомы, но разные икс.
— Так ты девочкой был. Вот чего ты такой нежный. и внимательный, — лиса ласково провела носом по котовой шее. — Й-извини, а можно спросить? Насчёт Карабаса?
— Нельзя, — строго сказал кот. — Ну, в общем, не сложилось у нас, — после непродолжительного молчания признался он. — Говорю же, не клеилось у меня с мужиками. Хотя он мужчина видный.
— Понятно, — грустно сказала Алиса. — Слушай, а как тебя звали тогда? Ну, когда ты девочкой был?
— Машенькой, — признался кот. — Только, пожалуйста, не называй меня так! В этом есть что-то, ну… извращённое.
— А меня это возбуждает, Машенька, — заявила лиса. И перешла от слов к действиям.
Через полчаса Базилио поднялся с растерзанной кровати и, сладко мурлыкая, направился в ванную.
— Знаешь, — донеслось оттуда сквозь журчание и шум воды, — а быть мужчиной тоже очень хорошо.
…какой-то желтоватого цвета напиток, который он называл «грип». — Видимо, какая-то разновидность так называемого «чайного гриба». Он же морской квас, чайная медуза, комбуча, медузомицет. Симбиотическое тело, состоящее из дрожжей и уксуснокислых бактерий. Выглядит как толстый блин жёлто-бурого цвета, плавающий на поверхности настоя сладкого чая. Дрожжи сбраживают сахар, образуя спирт и углекислоту, а бактерии перерабатывают спирт в уксус. Получается кислая жидкость, которую некоторые считают вкусной. В СССР «чайный гриб» был распространён как заменитель нормального вкусного лимонада, с одной стороны, и традиционного русского кваса, с другой.
.один мастер изволили быть лилейною змеёю, другой — пер-нат, а ещё один — с жемчугом. Кот это понял так, что тот являлся по основе двустворчатым моллюском. — Базилио это понял неправильно, да ив других двух случаях ошибся. Мы же сообщим проницательному читателю настоящую истину: вероятнее всего, имелись в виду Mstr. Ансельм (Серпентина, 1810) и Mstr. Анастасиус (Мириам, 1912). Имя обладателя Жемчужины стёрто из
Понимаешь. тут всё слишком хорошо. — Читатель второй половины XXI века и далее, наверное, скажет — а что тут такого? Ведь автор описывает самый обычный (хотя и не самый дешёвый) смартхауз с функцией эмосканирования, почему-то без услужающих ботов. На это автор скажет, что дом был создан
CHECKPOINT-∞. Бесконечность
Время Шесть.
Места не столь отдалённые.
Но Буратина вопреки всему — и себе самому — ВНЕЗАПНО победил всех врагов при помощи остроумия, смелости и присутствия духа. И теперь вернулся Самым Главным, всевеличайшим Бздёхом и Приедом, самим Дочью-Матерью Вещей… нет-нет-нет, ещё больше, ещё выше, ибо и сама Дочка-Матерь была лишь жалким самочьим соплявым отраженьем Солярного Лика Буратины-Буратины!
Он был выше этого! Он поднял могучей рукою хуй роковой навсегда —
и ОБОССАЛ всю толпу разом! РАЗОМ!
Все тут же зарыдали от счастья и немедленно принесли Буратине-Буратинищу клятвы вечной верности и рабьего рыбьего насекомьего служенья — ныне и присно и во веки веков!
Тут вострепетали-воздвигнулись флаги, и Великий Буррр сделал огромный сияющий шаг.
Преогромная жаба выдула всю душу свою в контрабас, потрясая устои. Фигуры в масках заголосили, загнебещавили:
— Уди — зуди! Охи — похи! Яйца — яться! Бура — Тина, Бура — Тина, бррррю, бррррю, брю-брю-брюшки по губам! По губам, по губам, ПО ГУБАМ, бам, бам!
Приняв клятвы, Буратина, наконец, поднялся ВО ВЕСЬ РОСТ! Дыхание вываливалось изо рта его как вещий огонь. Он простёр гыглые ручищи свои и разорвал небеса — отсюда и до горизонта блядь блядь блядь до Аляски. И прыгнул, и ВЫРЫГНУЛ самого себя в Занебесье.
О, что там было — в Занебесье! Какие чудеса и диковины! Это было что-то с чем-то!
А посреди всех чудес и диковин возвышалась огромная, больше неба, палатка Великого Театра. Над ней, под ней и возле неё трепетали развевались раскатывалась по ветру невероятные стяги флаги знамёна. И каждый флаг нёс на себе сверкающий лик Буратины-Буратины!
Возле каждого флага стояли существа в масках Буратины-Буратины, пели выли трубили хрипучие трубы! жарили-сандалили вувузелы! и надсадным исходили кличем! —
Воооооооуууууу! Воооооооуууууу! БУРАТИИИИ! ЭЙ — НА-НА-НА!
Заревели тромбон-бон-боны, и в стеклянной будочке явилась Мальвина — обнажённая, если не считать ниспадающих на её прекрасное сладкое нямкое тело
голубых волос.
Она продавала билеты на Всеединое и Всеединственнейшее Представление, Первое и Последнее; и Представлением тем был всё Сущее и Сующее, вся История и Инфантерия Ха’наана под блягоугодлейшим блядь'шеством Великой Пяты наи — двы — трижды — ебижды — бляд-чайшего Бу! Ра! Ти! Ны! — Буратина-Буратины!!!
ПО ПОЛНОЙ ПРОГРАММЕ!!! ДА!!! Ёрз! Ёрз!
Раздвигая ширнармассы, огромным плавучим островом двигалась-хуигалась старая напузоползунья, черепаха Тортилла. Во рту она несла черепаховый великий билет из пергамента с золотыми уголками. Уголки те сияли, как четыре солнца, лучше четырёх солнц. Это был Святой Билет для Буратины — последний и окончательный Аусвайс, Абонемент и Право на Всё.
Окаянный, антипатичный, противный и нечуткий сукин сын Карабас бар Раббас — дырявый пидарас! — сидел в луже под дождём. Он был весь лопнутый, сдувшийся, он ротом жевал воздух по-рыбьи. Ему пришла пиз-да; он был жалок, он был смят, расплюгавлен — как тютька, как какашка. Как РАЗДАВЛЕННАЯ какашка! Буратина ни капельки его не боялся! Он нассал на него и сверху ещё покекекал, во! Карабас четырежды издох от позора и признал себя обоссанным червём, электоратом, тьфум, катыхом, плевком, ничтожеством! Ах какое ж то было залуписсимо, просто зупа
— и
просто ПРАЗДНИК КАКОЙ-ТО!!!!
Верный раб Буратины, пёс Артемон — он всегда, всегда был вернейшим рабом Буратины! — тащил за хвост лису Алису, которая полезла без разрешения. Лиса верещала — смешная, презренная! К ней тянулись пальцы, копыта и клешни: все-все-все на свете хотели разорвать её щавое тельце, раздавить, расплющить, содрать шкуру, вытянуть жилы и плоть рвать — щипочками раскогтать, порвать мясцо на волоконца, извести её всю
Ничтожно-жалкий кот Базилио, во всём уличённый, изловленный обсопливленный унасекомленный обезжопленный — о! корячился он на колу калёном. Глупая морда его была исполнена ненависти и отчаянья: он хотел отмстить и не мог отмстить. Все смотрели на него и хохотали, хохотали. Ничтожный, никому не страшный, ни для кого не опасный! Вот его кусают за ноги крестьянские собаки, вот над ним смеются женщины и дети. Даже мелкие крысятки не боялись за перст его цапать и ногами касаться! Буратина взял кота, насадил как следует на Свой, разорвал за задние лапы и тысячу раз растоптал ему пипирду, брызжейку и нижние отделы позвоночника. Пизюлявый плюгавец! — да как он ВАЩЕ ПОСМЕЛ замышлять против Буратины-Буратины?!
А гадкий Розан Васильевич, зелёный иудыш — подох как плевательница! Засох и высыпался весь! Даже неинтересно! Буратино сблевал ему в прах, презирая крокозитропа ДО КОНЦА.
И тут над всеми головами запела тяжкая валторна:
— О!
— оя ебу,
— ояебуууу!
То был Зык ко всем, чтоб СТЕКАЛИСЬ.
Разрасталась в нём толпа — бесконечно-огромная, страстно жаждущая быть; а бытием для неё был единый Он, Буратина-Буратина. Он был единый на потребу, он был хлебом, солью, воздухом, светом и сутью, истоком и устьем потока существования — всем, всем, всем! Его, лишь его одного все они бесконечно вожделели, безгранично желали, беспредельно жаждали и жадали ааааа!
— простиралась толпа и пласталась пред Ним,
ибо Он — кто он? Он — Двуелдыкий, Такой-Сякой,
воплощение и причина Действия, Жизни, Счастия.
Он был Сам Себе ААААА!
Вдруг случилось буквально следующее. Бурлящий мир, стремящийся на Великое Представление Буратины, замедлился, закрутился подле подлого Карабаса. Буратина поймал пронзил пригвоздил его взором. И увидел, что тот пытается удержать — своим психокрадством! — стремящийся к Буратине поток существ.
Буратина с хэканьем и гэканьем въебал Карабасу в рррыло! А потом оторвал губы и разорвал пузо бородатенького гадливчика. Оттуда, из распоротого пуза раввина, выскочило пятнадцать кошавок и выдрочка Лёля. Она тут же при всех отдалась Буратине-Буратине всеми дырявами! И ещё СОСАЛА! Все от такого охуели и страшно завидовали, во!
Тогда и Карабас трусливо и подленько выполз из собственного пуза и снова начал вредить, замышлять. Жалкий ничтожник! Он уцепился, как репей, за хвост слепого пёсика Напсибыпытретеня, который брёл к шатру Буратины, ввиду стремленья. Но тут вихрем налетел Артемон, сожрал говённого Карабаса и высрал Шушару. Крыса, почуяв, что вся состоит из собачьих говёшек, в бешеном позоре завертелась на месте, пытаясь спастись от своей вони, гади, своего СТЫДЛА. Все обходили её, зажав носы, плюя и сря в неё НАОТМАШЬ.
Выскочил откуда-то из нестиранных говнишек старой культуры всеми позабытый пастернак, пролепетал заученную роль:
— На тебя направлен сумрак ночи…
— Короче! — срезал его Великой Поэт Буратина гениальной сверхрифмою, и пастернак повалился в крапиву в смех и в грех и в волос своих пепел, подлец. И пещие пастерналии, ветхие карнавалища бахтинские — проебалися все! Ибо гряло новое и вечное кощекрь'шее Царство Грядущего Буратины!
— ТУМ БА РУМ БА ТАМ БА РАМ БА — загремело вдали, подъелдыкивая железным звоном.
Он был один в свете всех огней, всех солнц, всех лун, а всё остальное тонуло во мраке. Но эта тьма дышала, жила и ждала начала Представленья.
Тогда Буратина схватил огромную золотую трубу. И спел-сыграл самые святые, самые нужные на свете слова:
— Меня повсюду узнают скажите КАК Меня зовут?
— БУ! (пипи-пи-пипИ-руя! пипи-пи-пипИ-руя!)
— РА! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)
— ТИ! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)
— НА! (пипи-пи-пипи-руя! пипи-пи-пипи-руя!)
БУ РА ТИ НА БУ РА ТИ НА
Эти кличи РАСПИДАРАШИВАЛИ ВЕСЬ МИР. И вся бесконечная толпа яро возликовала, ибо пробило смяло её и прошибло навылет — неслыхатое-невидатое ОТКРОВЕНИЕ ниспослатое!
НА! НА! НА! НА!
НАНА-НАНА-НАНА НА!
И все существа загреготали единосогласно:
— Уд! — Муд! Уд! — Буд!! — Уд! — Луд!!! — Уд! — Руд! Уд — Бруд!
Бур — Бур — Бур — БУРРР!!!
Это была мольба, обращённая к НЕМУ, к Самому Буратине-Буратине. Он сам и был тем Буром — Удом — ДРОЧЕПОЛЕНОМ —
— багровеющим в небесах, пронзающим все вещи Концом Концов,
коренником великой ЕбздЫ, адамантовым Стволом бесконечным, умножающимся в пространстве на миллионы, миллиарды, триллионы стволов-дрочьев, проебащих, ебавящих — сверляющих, как сверлящий сосед — БУРРР!!! —
каждую пылинку, в каждую крупицу мира стремящих мириады блистательно-острейших залуп
— но и корнем залуп каменно-громадных, ебущих-ебашащих горы, планеты, солнца, галактики — и краем залуп плотяных, зачинающих жизнь во всяком лоне —
ОН!
САМ!
СРАМ!
ибо он пронзал и СЕБЯ, самого Буратину-Буратину, он СОБОЮ уёбывался, УПАРЫВАЛСЯ весь, СОЕДИНЯЯСЬ С СОБОЮ — етьетьетьеть СЯ!!! в себя в себя в самое своё блядышко!!! в мякотку тайную в затыльной ямке мякотную срамной шматиною огибающую ВЕСЬ МИР
— и оттого крепчал он, крепчал, КРЕПЧАЛ!
Творожок из-под моей залупы слаще всего мёда Вселенной, — подумал бы Буратина, если б ещё занимался такой глупостью, как думать.
И упругостно воздудел:
УУУУУД!
Все вещи мира вывернулись в сплошные губы: мир был губами, обсо-сующими исполинский вселенский Хуй Буратины, Буратины, Буратины! Он, Святоёб Буратинский, торчком СТОЯЛ из всех глоток и ртов, он САНДАЛИЛ все жопы, он РВАЛ РРВАЛ РРРРРРВАЛ ЕБАБЛЯ выхарбляхивая потроха ЕБЯ ЕБУЙДА!!!!!!
Крылышкуя золотописьмом тончайших жил, сверкнул мимолётный сверчок Замза. Он сиганул прямо в воздух — и там, в самом зените, выхватил скрипку и от души смычканул по ней своим пиписяндром, подавая всем ЗНАК.
Визг струны — ьььььь! — утонул в чудовищном, буревом рыльном рёве: — Мудо! Мудо! МУДО! Мудо Рудо РЫго Бздо!
Руди Яро Бейте в Ятла! — Каждый Жадень Ражий Ладень! каждый Гадень каждый Блядень каждый Жадень — РАЖИЙ ЛАДЕНЬ! каждый жадень ражий ладень каждый жадень ражий ладень каждый жадень ражий ладень бейте в ятла бейте в ятла в ятла в ятла бейте бейте уыыыы
— вот, вот, ВОТ что толпа вытаптывала, зверино вырёвывала — выбрёхи-вала — выбздёхивала — ИЗ СЕБЯ ИЗВЕРГАЛА во славу Буратины! Буратины!
— сливаясь в единое закипающее Тело. А сверху, из занебесья всех за-небес, заебес, заебывиков — изливался в неё чёрный Жог, смоляной Огнь, ниспадающий во Тло, в самое Нюдо его!!!!
О как выло стонало тело толпы, скатавшейся в единосрамный ком беспрестанных совокуплений, соуединений, срамлений! О!
О! Как пах пах! Как сок ссак! Сок ссак сраг! Строг! Ах!
Ибо все постигли, что Буратина-Буратин един Един — он Изверг и Зро-бень, Издыренный из Дыры и Дыру Дырящий -
ДЫР ДЫР ДЫР ДЫР! УРРР!
Вся Вселенная лежала у ног Буратины-Буратины-Буратины, чтобы он её Ебал и Грабил! Потрошил и Распоганивал бля, ё — ё — ё,
— на кусочки-пиздарики! на кусочки-пиздарики! ы! Буээ!
НЕГОРАЗДО ГОРАЗДО НЕГО
— ибо Концом Конца Он был и Конца Концом — бо никаких
БУРРР!!! ТУРАНГОООЛ!! ТИШМАНГУУУЛЬЯ!!!
Раньше-то Буратина и слов таких не ведал. Но теперь! теперь они ро-ждалися в нём сами, опарывались, взрывались. Буратина ведал всё наперёд и взад, всё провидел вскрозь и навылет. Ведал он отныне немые, допрежь век упрятанные под спудом тайны земли. Они сплетались, складались
во Пре — Велико — Утробный Закон, который он, — Буратина! — Буратина!
налыгал Бздою и Мздою иру сему!
бля! Бля!! Ёб твою Мать через Дочь — на воды и небеса! Когда в Про-щир пало всё земное, сырое, времянное — в Прощир-Защир Коростоёбый! в Содвиг Теснейший, в потроха пространства-патраханства!
и УздЫню натянул Буратина, на пляшущих-ятящихся существ, отныне и вовеки друг другу — дролечек! жадней! пиздюжников-побратЫк! тык-тык-ТЫК!
ТАК! ТААААК!
Ооо бля через сердце чёрное жадное Сердце Корявице Сукровице все ж ныне — побратыки дролечки друзики дружочки дру-дружечке! дру! ДРРРУУУУ! — все порвали кожуруууу! пиздюжнички! кощекрыжнички!
Вот, вот, вот через Него — БУРАТИНУ — настал наконец во Вселенной великий и многочаемый Праздник,
всепримиряющий НАПЕЗД:
вечный день!
— без памяти! —
прощенья!
Тут к Буратине пришли семь песцов, короновали короной ледяной Вечности — и возвели в ПАТРАХАНЫ.
И тогда он простёр над Вселенной десницу c Трекорьем — владычным Посохом Тройным — и
и он постановил на них Пяту Свою, поправ все ветхие законы, все основы миропорядка, всю Ябь и всю Еть, и всю Подь.
Отныне встала Колом Вечность, ЕГО Приседалище. Насадил он мир на себя, на свой Чёрный Пистолет, Кол Времяносный Бурати-ны-Буратины На его Хуенос — Гематоз — Гегеномос Дрощупый! — ге! ге-ге!! ге — ге!!!
— имя же ВСЕМУ стало ОДНО — Буратина-Буратина Буратина Буратина!!! Тогда пали пред ним все мировые завесы
— ив Буратине явилось
И тогда-то Буратина, содрогаясь до самой глыби и соби своей, в собственную свою Собь и Суть устремавшись,
ЖАДО РЕВЕЛО ЗБЕЕ
КЪЛЮЩАМИ ОЩЕРЯСЬ УДО
РОЖАЛО ЖОБАЗДО ЫМЯ
И УМЪ
ЕСЬ
ПЕЗДЪ
!
Буратину кинуло вверх, и тут же его оглушил гром аплодисментов, и всё повторилось сначала,
и опять Буратина воспрял и познал, и опять, и опять,
И ЭТО БУДЕТ ВЕЧНО НАЧИНАТЬСЯ!
Конец
ПРИЛОЖЕНИЯ
Милые мои ребятишки! А также высокопочтенные взрослые дяденьки и тётеньки!
Не знаю, как вы, а я уверен, что книжка, которую
Однако бывает и так, что взгляд цепляется за какое-нибудь словцо. Ну например, попалось вам на глаза это самое «не обинуясь». И задумываешься: вроде и понятно, о чём речь, а всё-таки любопытно, что за слово такое — «обинуясь», и как это оно, обиноваться-то? И где бы посмотреть?
Вот на такой случай я и составил словарик всяких слов, которые, мне кажется, могут остановить взгляд.
Кроме того, бывает такой эффект — книжка прочитана, история рассказана, но хочется узнать о мире и героях что-то ещё. Разумеется, такое случается только с хорошими книжками, но я льщу себя надеждой, что моя книжка получилась как минимум сносной. Так что я устроил здесь для вас что-то вроде десерта. Он получился довольно-таки калорийным, потому что я старался рассказать немножко больше, чем есть в книжке — ну, то есть создать атмосферу и показать перспективу.
В результате получилось то, что получилось. Ну а уж понадобится ли оно вам и развлечёт ли — о том не мне судить.
ПРИЛОЖЕНИЕ I. Краткий толковый словарь
APIF. Четырёхкомпонентный генетический статус существа. Характеризует присутствие и значение для основы cущества генов животных, включая птиц (A), растений (P), насекомых (точнее, всех членистоногих) (I) и небиологических компонентов, функционирующих на клеточном уровне — электронных, оптронных и т. п. (F). Так, например, APIF=0000 соответствует немодифицированной бактерии или грибку, 0009 — например, шредеру, 8100 — тушняку с незначительной прошивкой растением, 6420 — типичному дошираку. Существа с высоким F называются кибридами. Их следует отличать от киборгов — то есть существ, сращённых с теми или иными механизмами на уровне выше клеточного.
IIQ, ай-ай-кью, обобщённый коэффициент интеллекта. В отличие от IQ, характеризует так называемый «расширенный g-фактор», то есть способность не только и не столько выполнять интеллектуальные задания, сколько принимать правильные решения в сложной обстановке, в условиях дефицита времени, с неполной информацией и т. п.
В общем случае IIQ положительно коррелирован с площадью фронтальной коры головного мозга, но для некоторых изделий с нестандартной структурой нервной системы (особенно для птичьих основ и ки-бридов) могут наблюдаться существенные отклонения от этого правила.
См. также Дефолт мозга.
IIQ менее 70 пунктов квалифицируется как органическая неспособность принимать самостоятельные решения. Существа с IIQ от 50 до 70 обычно имеют статус электората.
IRR, Infra Red Reflectant. Защита от засветки в тепловой части спектра. Особенно актуальна в Зоне, где многие мутанты обладают инфракрасным зрением.
Too old («слишком старо») — популярная мантра у педобиров. Символизирует разочарование в ветхих мирских ценностях и противопоставление им чистого служения Дочке-Матери. В разговорной речи — что-то вроде «давно устарело», «пошло и банально», «не стоит внимания», «не будем больше об этом», и т. п.
АВТОКЛАВ, или самозапиральник Выбегалло. Изолирующий контейнер, в который помещается существо, подвергаемое ребилдингу. Разработан в дохомокостные времена профессором Выбегалло.
АВТОРИТЕТ. В Стране Дураков — титул совершеннолетнего, лично свободного обладателя IIQ больше 70 пунктов, способного к принятию самостоятельных решений, чьё достоинство признаваемо соборно.
АДМИНИСТРАЦИЯ. 1. Совокупность исполнительно-распорядительных органов, осуществляющих функции управления в какой-либо структуре. 2. Какие-то пи[…] —
АЙС. Наркотическое вещество, среди всего прочего — усиливающее паранормальные способности. Физиологической зависимости не возникает, но вызывает сильнейшую психологическую зависимость, в особенности у интеллектуалов и творческих натур. Производится в Нангархаре, поставки контролируются Подгорным Королевством. В Директории айс запрещён по закону, хотя на практике часто используется для усиления способностей паранормов на государственной службе.
АКВАВИТ. Дохомокостный алкогольный напиток, производившийся в Скандинавии: картофельный самогон, настоянный на специях, крепостью около 50 градусов. В описываемый период времени практически забыт.
АМАЗОНКА, мужеедка. Взрослая форма липупетки.
АНАБАПТИЗМ. Радикальное христианское учение протестантского толка, ведущее начало от эпохи Реформации (XVI век до Х.) Название происходит от греческих слов, означающих «вновь крещённые», «перекрещенцы», поскольку практиковали повторное крещение в сознательном возрасте. Анабаптистские церкви имели сложную историю, в XX веке они почти угасли, в конце XXI века возродились в форме так называемого неоцвинглианства — поскольку, в отличие от многих других деноминаций, допускали крещение любых существ, обладающих разумом (то есть IIQ>70) и даже полуразумных. В последнюю эпоху существования человечества анабаптизм неоцвинглианского толка был распространён среди служебных существ — в особенности чиновников и служителей порядка.
АНКЛАВ. Нечто, подобное дохомокостному понятию «личного владения». Территория (как правило, небольшая), у которой есть определённый хозяин («авторитет»). Отличается от домена размерами и отсутствием самовоспроизводящейся системы власти: как правило, порядки в анклаве держатся на воле авторитета, после смерти или свержения такового анклав теряет независимость или распадается. По понятиям, анклав должен быть признан авторитетами всех сопредельных доменов и анклавов. На практике достаточно того, что авторитет способен удержать территорию за собой — любыми способами. Имеет место казуистический правоведческий спор, чем является Подгорное Королевство — доменом или анклавом. По формальным признакам это непомерно разросшийся анклав; однако трудно отрицать в нём наличие чётко простроенной государственной системы. В настоящее время среди правоведов принята та точка зрения, что Подгорное Королевство является доменом, неотъемлемой частью властной системы которого является Подгорный Король.
АРКАН ШЕМ ТАРОТ. Несуществующий, фантастический артефакт, который якобы
АТАНДЕ. Из карточного жаргона — требование прекратить делать новые ставки. В переносном смысле — требование прекратить какое-то действие. Близко по значению словам «довольно» или «хватит уже».
БАБИРУССА. Распространённая в сельской местности А-основа, ведущая происхождение от клыкастой свиньи. Изделия используются в основном в качестве сельскохозяйственных рабочих (вскапывание, разрыхление почвы и т. п.)
БАЛАНПОСТИТ. Воспаление кожи головки полового члена и внутреннего листка крайней плоти. Часто встречается у уёбищ.
БЕЗОАР. Инородное тело в желудке, из слипшихся или свалявшихся волос или волокон растений. Встречается преимущественно у жвачных, особенно у козлов. Высоко ценимы эмпатами за способность контрастно подчёркивать аурический след.
БИОРЕАКТОР, дебилдер. Разновидность автоклава Выбегалло, в котором осуществляется процесс, обратный ребилдингу, то есть биологическое разложение тел на отдельные ткани и клеточные препараты, служащие для ребилдинга сырьём. Тканевые и клеточные препараты можно получить и in vitro, но их качество существенно ниже, по причине избыточного процента нежизнеспособных клеток. Поэтому большая часть препаратов изготавливается в биореакторах.
БИФОРИУМ. Окно с двумя проёмами, разделённое надвое колонной или столбиком. Смотрится несколько претенциозно, зато неколхозно.
БЛАЗОНИРОВАНИЕ. 1. В древней дохомокостной цивилизации — описание рыцарского герба на языке геральдики. 2. В современном мире — указание на основу существа или описание данной основы.
БОНАКОН. Один из древнейших мутантов, известных ещё в дохо-мокостные времена. Средневековый хронист Анджей Сапковский описывает его так:
БРАТСТВО. 1. Ближайшее кровное непрямое родство — происхождение двух существ от одного отца и одной матери. 2. Мифическая, вымышленная организация, по недостоверным и не заслуживающим доверия слухам якобы имеющая какое-то отношение к некоторым событиям человеческой истории. Никогда не существовала, и, разумеется, не существует. В Директории распространение сомнительных слухов о якобы существовании и, тем более, действиях так называемого Братства карается согласно законодательству, в Подгорном Королевстве — по решению Короля, на территориях Страны Дураков — наказуемо соборно, а
БУКВОЕДЫ. То же, что и шредеры (см.).
БУРБУЛИС. А-основа, в базе — гены тибетского лиса. От обычных лис отличаются надменностью, основательностью и жуликоватостью (что, если вдуматься, весьма логично). Любят устраиваться на должности секретарей, мажордомов, а также исполнять функции доверенных лиц. По недостоверным данным, обладают особой способностью «вводить в блудняк». Эта способность в разных источниках описывается по-разному, но все сходятся в том, что услугами бурбулисов следует пользоваться с крайней осторожностью, а лучше и вовсе не связываться с ними, во избежание неприятных последствий. Обычно бурбулисы рыжи, но бывают и палевые — таких, по мнению специалистов, стоит опасаться особо.
БЭТМЕН, «человек — летучая мышь». На самом деле человеческих генов в бэтмене крайне мало. Это колобкообразное существо c кожистыми крыльями, способное к полёту. В связи с необходимостью максимального снижения веса имеет очень маленький мозг и низкий IIQ, но благодаря особой структуре нейронов, скопированной с мозга попугая, способен понимать и выполнять достаточно сложные приказы, в частности — повторять заранее заученный текст, отвечать на простые вопросы и т. д. Бэтмены широко используются в качестве личной прислуги, курьеров и т. п.
БЮДЖЕТНИК. В Директории — существо (изделие), изготовленное серийно-конвейерным способом. Обычно обладают IIQ от 70 до 100 единиц и в большинстве случаев идут на общее развитие.
ВАГА. Сокращение от «вагина». В Вондерленде: поняша, входящая в какое-то объединение, клуб, организацию и так далее. Феминизированный аналог слова «член», используемого в аналогичных ситуациях в других обществах Страны Дураков. Термин «вага» применяется также в Директории как относительно физических лиц женского пола, так и некоторых юридических (например, ассоциаций, входящих в иные структуры как коллективные ваги).
ВАК-ВАК. 1. Анклав вблизи Подгорного Королевства. Авторитет — одноимённое дерево (см. 2). 2. Дерево, растущее на горе ас-Сина в домене Вак-Вак. Оно же — «дерево с головами». Паразит-симбионт, использующий чужой мозг для собственного мышления. Выглядит как дерево, увешанное телами разных существ (чаще только головами: тела со временем отгнивают). Прорастает внутрь чужого мозга и берёт на себя функции кровоснабжения и т. п., контролирует и использует активность коры в своих интересах. Дерево неоднократно предпринимало попытки распространить свои саженцы в других частях мира, но все они заканчивались их уничтожением местными жителями.
ВЕКТОР. Самореплицирующаяся автономная молекула ДНК и сопутствующий ей комплекс, способный служить переносчиком генетической информации. Сейчас в качестве векторов используются синтетические вироиды, обладающие контролируемой вирулентностью. Используются при прошивке, являющейся основой ребилдинга. Исходно в качестве векторов использовались так называемые транспо-зитонные парабиоты — особая форма жизни, присутствующая в биоте горячих подводных источников (т. н. «чёрных курильщиков»).
По мифическим, недостоверным и не заслуживающим доверия слухам, Братство было знакомо со свойствами парабиотов как минимум c XI века.
ВЕРНОПОДДАННЫЙ Его Величества. В Тора-Боре — высший правовой статус. Верноподданный — это существо, удостоенное особого доверия Подгорного Короля и имеющее особые привилегии, главной из которых является право личного обращения к Его Величеству.
ВЕРХОВНАЯ ОБАЯТЕЛЬНИЦА. Официальное именование властвующей самодержицы Эквестрии. Как правило, это поняша, наделённая исключительной грациозностью и способная в одиночку заняшить Пуси-Раут, который признаёт её верховенство и утверждает её власть.
ВИП, ВИПЫ. Популярное в Директории и Стране Дураков сокращение от слов «видные персоны». Обычно под «видными персонами» понимаются тщеславные жлобы с толстыми кошельками, разного рода публичные деятели, нуждающиеся в рекламе, и тому подобная публика, любящая быть на виду. Например, «вип-зона» в каком-нибудь развлекательном заведении — это «видное место», откуда удобно смотреть на сцену, но которое и само хорошо просматривается со стороны. Некоторые расшифровывают аббревиатуру «вип» как «выродки и пидарасы», и не всегда это неверно.
ВИПА, ВИПКА. Видная персона (см. Вип) женского пола. Также, в ироническом смысле — немолодая, как правило, дама, придающая себе больше значения, чем следовало бы, и ведущая себя соответственно.
ВИПОК. Обычно в ироническом смысле. Мелкий самец, считающий себя крупнее, чем он есть на самом деле (во всех смыслах).
ВКЛЮЧИТЬ ТЕПЛОТУ. У поняш — начальная стадия процесса заняшивания.
ВОЛГУКЛИЦА. 1. Стадия развития личинки ракоскорпиона, переходная между собственно личинкой и взрослой особью. Волгуклицы, как правило, отличаются вздорностью и непонятно чего хотят. 2. Неодобрительное слово, обозначающее самку, по свойствам характера напоминающую волгуклицу в смысле 1.
ВОЛК. А-основа естественного происхождения. Считается позорной. В Стране Дураков волки обычно являются электоратом либо джи-гурдой. Тем не менее интеллект (IIQ волков высокий, часто значительно выше среднего) и врождённые криминальные наклонности нередко позволяют им добиться относительно высокого положения в неформальных структурах. Несмотря на показную гордость, большинство волков готовы пойти на многое, чтобы собрать средства на перепрошивку основы (как правило — на собачью, как наиболее близкую). Этим объясняется высокая концентрация волков в среде организованного криминала, сталкерства и других высокорискованных, но доходных областях приложения сил и умений. Однако иногда встречаются и полностью довольные своим положением волки — например, главы преступных кланов.
ВОНДЕРЛЕНД. Бывший домен, ныне полуавтономная область в составе домена Эквестрия. Регулярные, хотя и непостоянные тесла-зацепления за индукторы Оковы позволяют поддерживать достаточно высокий уровень цивилизации. Некогда принадлежал педобирам, в настоящее время запоняшен.
ВОСКРЕСЕНЬЕ. 1. До Хомокоста — седьмой день недели. 2. После Хомокоста — ирон. «день, который никогда не наступит». См. также
Морковкино заговенье.
ВТОРНИК. 1. До Хомокоста — второй день недели. 2. В современном словоупотреблении — часть идиоматического выражения «во вторник», означающего «когда-нибудь, когда будет время, но скорее всего очень нескоро».
ВУГЛУСКР. 1. Мифическое существо неизвестной основы. По легенде, в первое столетие после Хомокоста вуглускры были широко распространены, но впоследствии полностью вымерли — так что от них и следа не осталось. Причиной послужило странное предпочтение самцов вуглускров не самок своей основы, а мышей, с которыми из-за разницы в хромосомных наборах у них не могло быть потомства.
2. В переносном смысле — заядлый ксенофил, презирающий свой народ и культуру и предпочитающий чужие, с понятным результатом (см. значение 1). Сейчас слово используется в основном в этом значении.
ВУНДЕРВАФЛЯ. Оружие неизвестного устройства и назначения. Судя по дошедшим до нас легендам, использовалось Эстонской Империей.
ВЫБЕГАЛЛО, Амвросий Амбруазович — великий учёный дохо-мокостной эпохи, один из трёх основоположников трансгена, наряду с профессором Преображенским и доктором Моро. Опираясь на разработки Преображенского, разработал базовые технологии получения изделий in vitro.
ВЫВОДОК. 1. У трансгенщиков — совокупность заготовок, созданных примерно в одно время, содержащихся вместе (как правило, в одном вольере) под чьей-либо персональной ответственностью (как правило, автора выводка). 2. Помёт калуши, рождённый одновременно.
3. Младшая часть рода у шерстяных.
ГАЙЗЕР. Кибрид, способный непосредственно воспринимать — как правило, видеть — волны вне оптического спектра (инфракрасное излучение, ультрафиолет, рентген и т. п.). Гайзерским зрением обладает, в частности, такая кибридная модель, как Электрический кот.
См. Персекьютор.
ГЕНЕТИЧЕСКАЯ КАРТА (г/к). Описание генома на языке нуклеотидов, то есть как порядок следования нуклеотидных остатков в ДНК. Следует отличать от генетической схемы.
ГЕНЕТИЧЕСКАЯ СХЕМА. Описание генома как совокупности признаков и свойств организма на макроязыке секвенсора. Обычно генетическая схема составляется из фрагментов, имеющихся в генных библиотеках. В генетической схеме не могут быть описаны свойства, для которых неизвестны нуклеотидные соответствия — например, способности паранормов.
ГЕНОМ. Cовокупность наследственного материала, заключенного в клетке организма. Геном содержит биологическую информацию, необходимую для построения и поддержания организма. Описывается
генетической картой.
ГЕРБЕР, герберка. Женская особь гозмана. В отличие от гозма-на-самца, не ядовита, зато обладает ярко выраженными административными способностями и отлично считает в уме. Герберки обычно используются как надсмотрщицы, ключницы, кладовщицы, администраторы низшего звена.
ГИПОТИМИЯ (др. — греч. ипо — «под-», 0upoq — «настроение, чувство») — стойкое снижение настроения, которое сопровождается уменьшением интенсивности эмоциональной, психической и, иногда, двигательной активности. Иными словами — «сижу, курю, а хули делать».
ГЛЮКОЗНИК. Длинный — до полуметра — червяк, поверхность которого покрыта многочисленными выростами, внешне напоминающими волосы. В выростах находится 60 %-ный раствор глюкозы, используемый червём как энергетический резерв. Червя можно постричь, а из волос сделать бражку: находящиеся в тех же волосах колонии грибков сбраживают сахар. В результате получается 20 %-ный раствор спирта в воде, с интересным вкусом и ароматом. Далее его подвергают пастеризации или дистилляции. Пастеризованная бражка, часто креплёная, ценится знатоками. Существуют также фруктозные и лактозные черви, но они мелкие и их стрижка занимает много времени, а выход полезной продукции низок. К тому же лактоза не сбраживается естественным путём.
ГНУСИК. Меленький жирненький зверёк вроде крысы, почему-то с рожками. Издаёт крайне противный гнусавый звук, за что и назван гнусиком. Интересен в диетическом смысле.
ГНЯ. Стайная хищная птица. Известная устойчивостью ко всем видам паранормальных воздействий. Распространена на Зоне. В Лапландии почитается священной и широко используется в разнообразных обрядах, в основном запечённая с творогом. Известно лапландское стихотворение, описывающее обряд Жорного Стыдла:
Гъню отъвороживъ во ПещЬ,
Жъратво поделитъ ПакощЪ В Къруги полЮбья провещь Серъдца стыдящего Мощь.
ГОЗМАН. Искусственная А-основа. Внешность характерная. Отличается неудобоваримостью: печень пропитана ядовитой желчью, кровь содержит отравляющие вещества, неописуемо мерзкий вкус которых сохраняется во рту от нескольких месяцев до нескольких лет. Насильственное опаивание кровью гозмана является распространённым соборным наказанием за косяки средней и большой тяжести. Женская особь гозмана — гербер (см.).
ГРАЦИОЗНОСТЬ. У поняш — среднее число граций, излучаемых поняшей за минуту. Обычная грациозность — 130–150 граций. Высокая грациозность начинается с двухсот граций в минуту.
ГРАЦИЯ. Единица измерения няшности. Первая грациметриче-ская шкала была построена ещё в дохомокостную эпоху. В хазбровских лабораториях среднее количество окситоцина, выделяющегося у одинокой женщины средних лет при виде стандартного лабораторного ко-тега оценивалось в десять граций. С появлением высоконяшных основ шкалы были пересмотрены: учитывается тестостероновая компонента фона (эффект гормонального взрыва) и другие факторы. В настоящий момент в лабораторных условиях няшность можно определить с точностью до 0,1 грации, экспресс-анализ даёт точность в 2–3 грации, чего вполне достаточно для практических нужд.
ГРОШ. Мелкая монетка, обычно медная, чеканившаяся в Московии в середине прошлого века. Её ценность варьировалась от 1/2 до 1/10 стандартного сольдо. К середине двухсотых годов практически полностью вышла из оборота. В настоящее время не используется. Однако воспоминание о ней сохранилось в языке: слова «гроши», «грошовый» и т. п. означают нечто крайне дешёвое и малоценное.
Д
ДАР. Уважительное наименование высших паранормальных способностей — видения будущего и повышающего вероятностного влияния на события («приношение удачи»). Встречается исключительно редко и, как правило, не контролируется самими носителями Дара.
ДЕБИЛ. 1. Неудачное изделие, признанное годным только в качестве источника тканей и направленное на дебилдинг (в биореактор).
2.
ДЕФ. 1. То же, что и дефолт, обычно в значении п. 4. 2. Существо, подвергнутое или ставшее жертвой дефолта. 3.
ДЕФКА. 1. Деф женского пола. 2.
ДЕФОЛТ МОЗГА. Интеллект — единственное свойство организма, которое не может быть усилено исключительно генетической коррекцией. Увеличить площадь фронтальной коры несложно, однако без осознанной воли существа к её использованию (то есть «желания и намерения стать умнее») нарощенные клетки не образуют связей с основным объёмом, изолируются и отмирают — что, в свою очередь, приводит к общей деградации мозговой ткани. В результате дефолта мозга после ребилдинга ПО существа может снизиться на 15–20 %. Поэтому повышающий ребилдинг мозга производится крайне осторожно, поэтапно и с постоянным задействованием воли и интеллектуальных усилий повышаемого.
ДЕФОЛТ. 1. Естественная реакция организма на незавершённый ребилдинг, когда в организме остаётся достаточно клеток со старой ДНК. Обычно приводит к тому, что перестроенный организм через некоторое время начинает терять новые свойства, целиком или частично, возвращаясь к прежним, часто с ухудшением. С проблемой дефолта столкнулись доктор Моро и профессор Преображенский, что и привело к относительному неуспеху их работы. Проблема была решена профессором Выбегалло. Современные технологии ребилдинга практически исключают дефолт, за исключением дефолта мозга. 2. Искусственная деградация, ухудшение качеств организма, в Директории обычно используется в качестве наказания или исправительной меры.
3. В Стране Дураков — резкое ухудшение свойств потомства (в особенности ПО) при достаточно качественных показателях родителей. Крайне распространённое явление. 4. В широком смысле — неприятность, беда, повреждение, травма, поломка, выход из строя, пиздец. Также — состояние после неудачного приёма наркотиков (особенно айса), алкоголя и т. п.
ДЖИГУРДА. 1. В Стране Дураков — электорат, изначально не имевший хозяина-авторитета или одичавший из-за его утраты (например, потерявшийся). Джигурда склонна сбиваться в стаи и тогда становится агрессивной и даже опасной. Охота на джигурду не только законна, но и вменяема авторитетами соборно. 2. ^ово, выражающее пренебрежение в сочетании с опаской и брезгливым неприятием. В этом значении распространено не только в Стране Дураков, но и за её пределами.
ДИРЕКТОРИЯ. Наиболее развитый из сохранившихся очагов цивилизации, находящийся на территории бывшей Южной Италии. Постоянные широкомасштабные тесла-зацепления с Оковой обеспечивают суверенитет домена, его экономическое и военное превосходство над Страной Дураков, а также высокий уровень технологий. Большинство жителей имеют IIQ выше 70. Политическое устройство — меритократи-ческая демократия: власть принадлежит лучшим, то есть обладателям высокого IIQ и большого банковского счёта.
ДИСНЕЙ, The Walt Disney Company. Легендарная дохомокостная транснациональная корпорация, внёсшая существенный вклад в разработку технологий трансгена. Основной конкурент Хазбро. Начинала с производства мультипликационных фильмов с фантастическими существами, потом захватила немалую долю мирового рынка развлечений. Далее, видя успехи Хазбро, перешла на выпуск живых игрушек и кино с живыми актёрами-мутантами, выведенными для фильмов. Самый известный в настоящее время продукт — хемули. В предвоенные времена корпорация была поставлена под государственный контроль Румынской империи, оборудование и специалисты использовались для создания изделий военного назначения.
ДЛИННОШЕЕЕЕД. Длинношеееядный мутант Зоны, внешне напоминающий обычного бармаглота, но жабобрылого, с округлёнными пипяльцами и вытянутой шеей. Поедает исключительно созданий с шеей длиннее, чем у него самого, в силу чего малораспространён. Длинношееееды делятся на два подвида, внешне различающихся цветом пипялец: охряные и амарантовые. Последние очень редки.
ДЛИННОШЕЕЕЕЕД. Легендарный вымерший мутант Зоны, питался исключительно длинношеееедами. Вместе с ним исчезли длинношееееееды, питавшиеся длинношееееедами, равно как и длинноеды более высоких категорий.
ДОЗАТОР. Изделие, предназначенное для регулярного, длительного, контролируемого введения в организм растворов, лекарственных препаратов, питательных веществ и т. п. Обычно встраивается непосредственно в тело. Распространён среди киборгов, нуждающихся в особых веществах для своего функционирования, но иногда используется и обычными существами — для тех или иных надобностей.
ДОКТОР МОРО (Doctor Moreau) — легендарный основоположник трансгена, первый учёный, осуществивший успешный ребилдинг. Работал на примитивном оборудовании, в частности, не использовал автоклавы, пытаясь вводить вектора непосредственно в ткани, что приводило к ужасающим мучениям подопытных животных. Впервые столкнулся с таким явлением, как дефолт. Его разработки легли в основу технологий поэтапного ребилдинга профессора Преображенского.
ДОЛБОБОТ. Румынский боевой биомеханизм, задалбывающий противника.
ДОМЕН. Нечто, подобное дохомокостному «государству». Территория, на которой имеется собственный источник власти, реализован определённый социально-экономический порядок и обеспечены условия его воспроизводства. На практике доменом называют достаточно большую территорию с выраженным территориальным ядром и стабильными порядками, контролируемую единой властной системой. К доменам иногда причисляют также и Зону, в которой нет единой системы власти, но имеются уникальные условия жизни и своеобразная культура. Домены часто делят на моно- и мультикультурные. В монокультурных доменах заметно доминирование существ одной основы, чья культура, образ жизни и потребности доминируют. В мульти-культурных доменах такой доминирующей основы нет, сообщество удерживается либо усилиями правящей верхушки, либо общими принципами благоустройства. В Стране Дураков большинство крупных и успешных доменов — монокультурные (напр., Эквестрия, домен шерстяных и т. п.). Однако три крупнейших домена — Директория, Подгорное Королевство и Зона — принципиально мультикультурны. Промежуточное положение занимает ООО «Хемуль», который был когда-то монокультурным, но в течение последнего столетия последовательно проводит политику мультикультурализма.
ДОСКЁШЬСЯ! От «скаться», «скать». Собственно «скаться» — это «совершать бесцельные действия, раздражающие всех окружающих», а также «доёбываться до кого-либо». Соответственно, «доскёшься» — это что-то вроде «допрыгаешься, блядь, до плохого».
ДОЧЕРИНЫ. У поняш — традиционный ритуал представления матерью новорождённой дочери подругам, випкам и другим значимым персонам. (Рождение самца поводом для праздника не является.) Обычно дочерины проводят, когда девочка уже достаточно окрепла, то есть в четыре — шесть месяцев, но бывают дочерины и позднее, однако они должны быть проведены до того, как ей исполнится год. С культом Дочки-Матери ритуал прямо не связан, однако обычно на празднике присутствует педобир, который благословляет девочку и возносит Дочери караоке. Если педобира нет, обычно зовут благочестивых поняш, хорошо знающих святой шансон. Обычно на дочеринах объявляется — или, чаще, выбирается присутствующими — имя девочки. За этим следуют поздравления, дарение подарков, застолье. Дочерины являются поводом для заведения новых знакомств, так как считается, что приход незнакомых пони на дочеринах является хорошей приметой.
ДОЧКА-МАТЕРЬ. В Стране Дураков — центральный объект всеобщего Сборного культа, эталон святости. Происхождение образа Дочки-Матери не вполне ясно. Наиболее распространённая гипотеза гласит, что это результат слияния по меньшей мере трёх древних человеческих культов — патриотического культа Родины-Матери Зовущей, блатного культа Мамы Родной и антифашистского культа Таджикской Девочки. Обо всех этих религиозных учениях известно крайне мало.
ДОЧЬ ТВОЮ МАТЬ! В Стране Дураков и за её пределами — распространённое экспрессивное выражение. Выражает досаду, огорчение, иногда сочувствие (в форме «ну Дооочь твою Мать!»).
ДОШИРАК, ДОША
ДРЫМБА. Музыкальный инструмент. В Стране Дураков известен также как варган, зубанка, маультроммель, темир-комуз и др. Относится к самозвучащим язычковым музыкальным инструментам. Представляет собой металлическую подковку с длинными лапками с язычком внутри. Лапки зажимаются зубами, язычок теребят пальцем, издавая звуки вроде «бздыммм-бздыммм». Ротовая полость служит резонатором. Инструмент особенно распространён на Зоне среди упырей и близких им существ.
ДУДОЛИТЬ. В Стране Дураков: принуждать электорат к выполнению своих соборных обязанностей перед авторитетами.
ДУДОЛИТЬСЯ. В Стране Дураков — исполнять свои соборные обязанности перед авторитетами (например — приносить им положенную дань или выполнять требуемые ими работы).
ДУРАК. 1. Существо с ПО<70. Дураки составляют подавляющую часть электората. 2. Ругательство, выражающее сомнение в умственных способностях оскорбляемого и его праве на уважуху.
ДЮЙМ. Мера длины, равная 2,54000508 см. Единственная неметрическая единица измерения, используемая в Директории. Происходит от древних неметрических систем мер. Почему сохранилась — хрен его знает. По установившейся традиции в дюймах измеряют длину некоторых органов, чаще всего — мужских половых, а также всего того, что их напоминает внешне. В силу этого обстоятельства измерение какого-либо органа в дюймах часто маркирует иронию или насмешку. Например: «у него был нос длиной десять сантиметров» (это прилично), но — «у него на морде рос четырёхдюймовый шнобель» (это грубо). Исключение — длина рогов: она всегда измеряется в дюймах и это считается этикетным. Также в дюймах измеряют диаметры граммофонных пластинок. Наиболее распространённые форматы — 7" и 12".
ЁПРСТ. 1. Верховный священнослужитель и духовный глава у пе-добиров. 2. Экспрессивное выражение, что-то вроде «Дочь твою Мать!» или «Святое Лоно!».
ЖЛОБЬ, птица-жлобь. Устаревшее наименование креакла, использовавшееся в некоторых доменах.
ЖОХ. 1. Существо, по каким-либо причинам фальсифицирующее (завышающее, занижающее, отрицающее) свои основные характеристики — APIF, IIQ, основу и т. п. Например, в Стране Дураков носители позорных основ часто отрицают свою основу, а видимые проявления объясняют неудачной прошивкой. Бывают случаи завышения IIQ в целях повышения статуса или его сознательного занижения в целях избежания возможной ответственности. Распространено также сокрытие некоторых особых свойств и преимуществ, особенно паранормальных. 2.
ЖОХАТЬ. Систематически искажать важную информацию (особенно биологическую), сознательно производить ложное впечатление, выдавать себя за того, кем не являешься. Также — прятаться, скрываться.
ЖУРФИКС. От французского
ЗАВЕТНЫЙ. Обозначение литературного, музыкального или иного художественного произведения, извлечённого из Сундука Мертвеца. К заветным относятся также изображения Дочки-Матери, имеющие то же происхождение.
ЗАГОВЕНЬЕ. 1. До Хомокоста: последний день перед говеньем (постом), в который ели обычно жирную, скоромную пищу, запрещённую в пост. 2. Современное значение: последние дни, когда на рынке присутствуют какие-то сезонные продукты. Например: ватрушечное заговенье (когда продают последние непрокисшие ватрушки). См. также Морковкино заговенье.
ЗАГОТОВКА. Молодое изделие, не обладающее никакими правами, даже правом на жизнь: заготовка может быть использована как сырьё для биореактора. Дальнейшая судьба заготовки обычно определяется происхождением: например, бюджетники по достижении биологического совершеннолетия и проверки основных показателей идут на общее развитие. Судьбу специальных разработок обычно решает комиссия, направляющая заготовку на общее или индивидуальное развитие.
ЗАЖГЛЯНКА. Артефакт Зоны. Обладает свойством разлагать снег и лёд — но не воду! — на водород и кислород. Зажглянки средней величины хватает, чтобы сжечь сугроб. Вне Зоны работает, но постепенно теряет свои свойства. Легенда о «голубой зажглянке», которая якобы способна поджигать воду, и связанная с ней история сожжения Каспийского моря является обычным сталкерским фольклором и не имеет никакого отношения к действительности.
ЗАЖОР. Канава с талой водой на дороге, мешающая проезду. В Зоне зажоры могут быть наполнены не водой, а чем-нибудь менее безобидным (например, «ведьминым студнем»).
ЗАЖРАНКА. Мелкий паразит, питается ещё более мелкими паразитами, размножается партеногенезом, зачем — неизвестно. Зажра-нок подразделяют на обыкновенные и пиздышчатые. Пиздышчатые несколько крупнее.
ЗАКОН БАРЛОУ. Упрощённая формула тесла-механики, описывающая проводимость линейного неэкранированного провода длиной до нескольких десятков метров. Проводимость проводника G изменяется обратно пропорционально квадратному корню из его длины l и прямо пропорционально квадратному корню из площади S его поперечного сечения: G = kV(S/l). Сформулирован Питером Барлоу в 1824 году до Х. и в те времена признавался ошибочным (до появления Оковы был верен закон Ома).
ЗАПАХУНДРИЯ. Редкое дохомокостное существо. Описано в заветном романе Бибби Джеймса «Месть Ронана». Как сказано в книге, это
ЗАПОНЯШИТЬ. Обычный понячий способ овладения новыми территориями: вторгнуться под благовидным предлогом (или без такового) и начать массовое обращение местного населения одновременно с дальнейшим заселением поняшами.
ЗБС. Слово, используемое в значении «отлично», «великолепно», «лучше не бывает». По наиболее распространённой версии, от аббревиатуры «3 бс», то есть «трижды благословенно», часто встречающейся в педобирских молитвенниках. Есть также версия, что это английское «зе бест» в произношении инсектов, часто пренебрегающих гласными звуками. В описываемый период это слово стало модным арготизмом. В Директории обычно ставят ударение за «з», в Эквестрии и Хемуле более распространено ударение на «с». Ударение на «б» считается проявлением невежества и провинциализма.
ЗЛОПИПУНДРИЙ. Искусственная А-основа. Самцы напоминают древних двуногих звероящеров и неразумны. Самки (пупицы) имеют примерно человеческий размер, их IIQ обычно выше 70 и иногда достигает 90, что позволяет считать их разумными. Мясо злопипундрия (в отличие от практически несъедобных пупиц) обладает замечательными вкусовыми качествами, а его семенной мешочек (муда) считается изысканным деликатесом.
ЗОНА. Общее название пространства, на которое распространяется воздействие Монолита. Отличается от обычного многими свойствами, в том числе особыми климатическими условиями: в Зоне всегда холодно. По границе изменения климата обычно и судят о границах Зоны. Внутри Зоны имеются многочисленные аномалии — особые места, наполненные энергией. Большинство аномалий опасны, а то и смертельны: они могут разряжаться электричеством («электра»), создавать зоны повышенной температуры («жарка»), разрывать попавшие в неё существа и предметы на части («карусель») и т. п. Механизм действия некоторых аномалий более или менее понятен (так, «электра» представляет собой нечто вроде шаровой молнии), но в большинстве случаев он совершенно неясен (как, например, механизм стабилизирующего действия «аскольдовой могилы»). Большая часть жителей Зоны — мутанты. Подавляющее большинство составляют т. н. тесла-мутанты, то есть существа, зависящие от поступления энергии Монолита. Зона представляет ценность из-за наличия артефактов — предметов неясного происхождения, обладающих необычными свойствами. Большинство артефактов имеют то или иное полезное применение, от хозяйственного до ювелирного (пердимонок-ли). Некоторые артефакты стоят очень дорого.
ЗУПА. Нечто замечательное, прекрасное, но чаще всего — вкусное. Возможно, слово как-то связано с дохомокостным итальянским
ИЗДЕЛИЕ. Обозначение существа, созданного искусственным путём, обычно — в автоклаве (самозапиральнике) Выбегалло.
ИКОНА. Заветное изображение обнажённой неполовозрелой самки («девочки») вида Homo Sapiens Sapiens из Сундука Мертвеца, перенесённое на твёрдый носитель (от бумаги до мозаичной смальты). Все иконы считаются изображениями Дочки-Матери и почитаемы соборно.
ИМЕНИНЫ. У поняш — день, в который поняша получила имя. Как правило, это день её дочерин. Праздник известен со времён Их Грациозности Уруру Второй, которая ввела в календарь своё тезоименитство. Однако мода на празднование личных именин широко распространилась только при Мимими Первой. В описываемое время именины стали распространённым поводом для организации небольшого интимного суарэ.
ИНДЕЙ. Самец индейки. Ни в коем случае нельзя называть его индюком, во избежание!
ИНДЕЙКА. А-основа, относится к птичьим. Ничем особенным не отличается, за исключением тяжёлой расовой ненависти к индюшкам, на которых чрезвычайно похожа внешне. На самом же деле между индейками и индюшками имеются какие-то различия — видимые только индейкам и индюшкам и чрезвычайно их раздражающие. Индейки и индюшки неоднократно совершали друг против друга акты геноцида, отчего встречаются редко.
ИНДЮК. Самец индюшки. Ни в коем случае нельзя называть его индеем, ибо воистину!
ИНДЮШКА. А-основа, относится к птичьим. Ничем особенным не отличается, за исключением тяжёлой расовой ненависти к индейкам, на которых очень похожа и т. п. См. Индейка.
ИНДИВИДУАЛЬНОЕ РАЗВИТИЕ. В Директории — общее название программ обучения повышенной сложности. За индивидуальное обучение заготовки обычно отвечает школа или частное лицо.
ИНСЕКТЫ.
ИХ ГРАЦИОЗНОСТЬ. Официальный титул Верховной Обаятель-ницы, то есть властвующей самодержицы Эквестрии.
КАЛУША. Живое существо (животное-растение), «естественная искусственная матка». Основа неясного происхождения. Судя по некоторым данным, при создании калуш был использован геном медузы со сложной прошивкой солитёром и грибом-дождевиком. Выглядит как вросший в землю шар или яйцо высотой от пяти до двадцати метров и выше. Размножается почкованием. В Стране Дураков калуша широко используется как суррогатная мать: может выносить и произвести на свет практически любой плод, в том числе очень крупный. Для производства потомства нужны только яйцеклетки и сперма самца. Яйцеклетки для калуши обычно добываются из трупов. Оплодотворение производится, когда яйцеклетки находятся внутри калуши. Для этой цели чаще всего используют уёбищ.
КАЛУШАТА. Существа, рождённые калушей. Калушата одного выводка считаются единоутробниками. Никаких реальных обязательств на калушат это не налагает, но по понятиям калушата одного выводка должны показывать друг другу уважуху.
КАНЫГА. Содержимое желудка у жвачных; полужидкая зеленоватая масса, состоящая из частиц непереваренного корма.
КАРАОКЕ. Соборное исполнение святого шансона из Сундука Мертвеца. Исполнение современных песен, даже соборно благословенных, за святое караоке не проканывает.
КИБОРГ. Существо (чаще всего — изделие, но не обязательно), частью тела которого являются небиологические компоненты — например, встроенное оружие, локационные устройства и т. п.
КИБРИД. Существо (всегда изделие), содержащее небиологические компоненты на клеточном уровне. Компоненты обычно вводятся микропами на ранних стадиях развития.
КЛОПОВНИК. В Директории: полицейское наименование профилактического инсектария, то есть камеры предварительного заключения для инсектов. Крайне неприятное место.
КОЛЁСНАЯ ЛИРА. Смычковый фрикционный музыкальный инструмент. В Стране Дураков известна также как хадри-гадри, в Директории — как гиронда. Считается упырьским народным инструментом. Выглядит как бандура с рукоятью на задней части, вращающей колесо, трущееся о струны. Рукоять вращают правой рукой, левой нажимают на специальные стержни, тем самым выводя мелодию. Остальные струны при этом издают гнусавое гудение, особенно ценимое упырями.
КОЛОМБИНА. Искусственная А-основа со сложным генетическим составом. Глупое, капризное существо с IIQ значительно ниже семидесяти. Единственным достоинством является хомосапая внешность, являющаяся результатом сложных генетических манипуляций с генами шимпанзе, домашней кошки и ряда других существ. Используются как прислуга и для развлечений.
КОНОСАМЕНТ. Документ, выдаваемый перевозчиком груза грузовладельцу. Удостоверяет право собственности на отгруженный товар.
КОНСУММАЦИЯ. От лат.
КОНЬЯК. 1. До Хомокоста — крепкий напиток из виноградного спирта, выдержанный в обожжённых дубовых бочках. 2. После Хомо-коста — крепкая настойка на коньячных клопах. Наиболее популярны золотые французские клопы линий «Курвуазье», «Камю», «Отар», «Хеннеси» и «Мартель Медальон».
КОРНИКЮР (от лат.
КОСТРЕЦ. Нижняя (задняя) часть крестца. Им заканчивается спинная часть туши животного — т. е. верхняя часть ляжки. У большинства А-основ относится к высшему сорту мяса, ценится за мягкость и вкусовые качества.
КОТЕГ. Искусственно выведенное в хазбровских лабораториях существо на основе домашней кошки
КОТОВНИК, кошачья мята
КОШМАР. 1. Страшное, пугающее сновидение. 2. У поняш — эвфемизм, указывающий на события начала второго века от Х. и конкретно на Найтмер Блэкмун, Ночную Кобылу.
КРЕАКЛ, НЕВЕРМОР. По наиболее распространённой версии — помесь обломинго с бэтменом, случайно возникшая на пустошах Страны Дураков и развившаяся в отдельный вид путём автоэволюции. Однако существует точка зрения, что именно креаклы были первичной формой существ с понижающим вероятностным полем, возникших задолго до Хомокоста. В качестве аргумента обычно приводят стихотворение Эдгара Аллана По «Ворон», где изображено существо, очень напоминающее креакла по способу воздействия. Судя по всему, это же существо упоминается в стихотворении М. Горького о т. н. «буревестнике». Креакл похож на птицу (размером c крупную ворону) с кожистыми крыльями, как у летучей мыши. Не обладая развитым интеллектом, способен к членораздельной речи. Имеет те же свойства, что и обломинго (то есть приносит несчастье и гибель), но в существенно меньшей степени. К тому же его понижающее поле действует только на тех, кто его слушает и хотя бы в какой-то мере верит сказанному. Креаклы считаются опасной джигурдой и подлежат систематическому истреблению на всех цивилизованных территориях.
КРОВОСОС, УПЫРЬ. В Зоне — распространённая разновидность мутанта. Выглядит как упырь, то есть по-упыриному. Характерные черты — щупла, кровосось и своеобразный говорок. Устойчив ко всем типам ментального воздействия, кроме побоев и демагогии, на каковую падок.
КУЗДРА. Распространённая в сельской местности А-основа смешанного типа (козо-кура). Глокая её разновидность известна ещё с до-хомокостных времён. Крайне неприхотливое, достаточно понятливое существо, распространено в сельской местности и небольших населённых пунктах. Используется в основном как прислуга и для производства мяса и молока. Производится чаще всего калушами, чаще всего — в виде самки. Самец куздры — куздырь — встречается редко, так как куздыри неуживчивы, ворчливы и пахучи.
КУРОВЦА. Распространённая в сельской местности А-основа смешанного типа (овце-кура). Имеет те же свойства, что и куздра, несколько более медлительна, зато очень послушна. Используется как рабсила на нетяжёлых работах, для развлечений, также ценима за вкусовые качества.
КЮЛОТЫ (фр.
ЛАМБРЕКЕН. Декоративная драпировка верхней части проёма окна, двери или алькова в виде короткой горизонтальной занавески во всю ширину карниза. Проще говоря, тряпка, закрывающая собой сам карниз, то есть металлическую палку с кольцами, по которой ездят шторы.
ЛАПЛАНДИЯ. Отдалённый анклав на севере, о котором достоверно известно очень мало. Основное население — волки и медведи. Столица — Муром. По слухам, не веруют в Дочку-Матерь, не признают святые понятия и поклоняются чему-то ужасному. Говорят на своеобразном варианте русского языка («язычие»), напоминающем упыриную мову, только наоборот. В общем и целом — то ещё местечко.
ЛЕССИРОВКА. В живописи — техника последовательного нанесения на картину полупрозрачных слоёв краски, что позволяет получить глубокие переливчатые цвета редких оттенков. Например, неотвратительный на вид серо-зелёный цвет можно получить только лессировкой.
ЛИПУПЕТКА. Ювенильная (детская) форма искусственной А-осно-вы. Y-хромосома утеряна или никогда не существовала, производятся только калушами. Выглядят как маленькие симпатичные обезьянки с хомосапыми личиками. От рождения способны к светской болтовне, но абсолютно не воспринимают смысл деловых (и вообще сколь-нибудь осмысленных) разговоров. Интуитивно чувствуют стоимость одежды и украшений. Способны заниматься сексом, который воспринимают как игру, в которой можно выиграть дорогой подарок. Используются для светской жизни и эскорт-услуг. Обычно липупетку забивают в возрасте 15–17 лет, потому что после этого они начинают превращаться во взрослую форму, так называемую амазонку, или мужеедку. Амазонки отличаются хитростью, редким цинизмом, готовностью идти по трупам и ненавистью к мужскому полу. После тридцати становятся крайне уродливыми, но до этого могут сохранять свойственную липупеткам миловидность. По слухам (распространение которых в Стране Дураков не благословляется) пресловутая вриогидра Морра некогда была личной липупеткой диктатора Абракадабра Мимикродонта, сумевшая благодаря хитрости и притворству избежать своевременного забоя и поучаствовать в свержении диктатора.
ЛОГОРЕЯ. «Словоизвержение» (или «словесный понос» — по аналогии с диареей) — навязчивая непрекращающаяся болтовня, пустословие, неспособность заткнуться. В психиатрии — симптом патологии речи.
ЛОШАРИК, лошок. Разновидность — или подвид — поняши. В отличие от последней, ходит на двух ногах. Лошарики глуповаты, грубоваты, няшность обычно отсутствует. Однако лошарики убеждены, что она у них есть, в связи с чем часто попадают в смешные и неудобные ситуации. Обычно используются как рабсила и для психической релаксации (то есть как объекты шуток, приколов и безобидного юмора).
МАНАЛУЛА. В Стране Дураков — высшая форма соборного осуждения. Обычно заканчивается смертью наказуемого, и это далеко не самое худшее, что с ним при этом происходит. Считается формой соборного искусства. Описания самых выдающихся маналул составляют немалую часть оригинального творчества эсдеков.
МАРКИТАНТКА (от итал.
МАСКАРОН (от итал.
МАТЬ. 1. Фертильная самка, произведшая потомство и не являющаяся калушей. 2. Предмет соборного культа в Стране Дураков. См. Дочка-Матерь.
МЕДОЕД. А-основа, восходящая к африканскому медоеду-рателю (Mellivora capensis). Несмотря на относительную разумность (ПО. может доходить до 100), четвероногий. Обладает толстой шкурой, огромными когтями, способен выделять ядовитые и зловонные вещества и т. п. Отличается крайней социопатией, полной отмороженностью и из ряда вон выходящей выёбистостью. В силу этих причин используется крайне ограниченно — например, для совершения убийств, терактов, акций устрашения и т. п.
МЕНТ, МУСОР. Искусственная А-основа сомнительного происхождения. Внешность неопрятная, на вид напоминает помесь свиньи с дикобразом. Считается позорной основой. Особенностью основы является лёгкость дрессировки: хорошо дрессированный мент может производить на первый взгляд впечатление довольно разумного существа. Крайне неприхотлив в еде, может питаться любыми отходами, кроме металлов и пластика. По этим причинам менты весьма распространены и используются в качестве мусорщиков, ассенизаторов и пр. В Стране Дураков среди авторитетов широко распространена традиция использовать специального мента (обычно т. н. «сержанта») как личный туалет. Половые контакты с ментами, как и с другими позорными основами, не благословляются. Это не мешает ментам размножаться самим, а также насиловать самок любых основ. Особенно опасна в этом смысле ментовая джигурда, каковая по этой причине (и по многим другим) является законным объектом охоты.
МЕНТАЛИСТ. Существо, способное контролировать свои мысли, подавлять ассоциации, закрывать участки сознания от вторжения телепатов и ментальных мутантов и так далее. Способности к ментализму являются генетически обусловленными, но, как правило, нуждаются в развитии, тренировках и т. п. Лучшими менталистами считаются ин-секты и некоторые пресмыкающиеся (особенно удавы).
МЕНТАЛЬНЫЕ МУТАНТЫ. Общее название существ Зоны с подавляющим ментальным полем — то есть способных брать другие существа под свой контроль или подавлять их волю. Типичными образчиками являются контролёры, мозгоклюи, душееды (большие и малые), сусанины, умогрызы, покаянцы, мандалайки и т. п. В основном обитают в Бибердорфе. Подробнее см. Приложение II, в котором перечислены основные разновидности ментальных мутантов.
МЕТИЛИРОВАНИЕ (в биологии). Эпигенетический механизм, обусловливающий изменчивость организма без вмешательства в генетику. Суть — химическое изменение содержащегося в ДНК цитозина путём присоединения к нему (благодаря специальным ферментам) метильной группы — СН3.
МЕТРАНПАЖ. То же, что и верстальщик. Определяет внешний вид страницы печатного издания и руководит наборщиками. В Директории практически не сохранилось печатного оборудования дохомокостной эпохи. Большая часть книжно-журнальной продукции изготавливается методом высокой печати, журналы с цветной печатью делаются офсетным способом с фотонабором. Это капризная и неудобная технология, требующая высококвалифицированного труда наборщиков.
МОВА. Своеобразный говор, на котором балакают упыри. Упыряча мова вщрюняеться сладкозвучшм i подШня до ству солов’я. У всякому разц так считают сами упыри.
МОЛЛЮСКИ, МЯГКОТЕЛЫЕ. Распространённая А-основа и источник соответствующих генов. В основном — электорат, разводимый для производственных нужд и в пищевых целях. Но встречаются и особи с IIQ за 100 и выше — особенно среди головоногих. Имеется также несколько линий двустворчатых, отличающихся возвышенным строем ума и склонностью к созерцательности, благодаря чему многие их представители добились успеха в отвлечённых областях знания, не связанных с реальностью — например, в математике, логике, этике и музыкальной критике. Моллюсков, даже живущих в воде, ни в коей мере не следует смешивать или хотя бы сравнивать с рыбонами, особенно в присутствии самих моллюсков, которые на это очень обижаются.
МИКРОПЫ. Искусственные микроорганизмы, созданные на основе микроспоридий и используемые для F-прошивки кибридов. Впрыскивают небиологические компоненты — в основном наносхемы — непосредственно в цитоплазму клетки.
МИНЕТЖЕР. Самец писюндры, встречается редко. Пронырлив.
МОНОЛИТ. Тесла-индуктор космического базирования (звено Оковы), во время войны империй сошедший с орбиты и упавший на Землю (конкретно — на Италийский полуостров). Это привело к необратимой деформации тесла-зацеплений Оковы и к образованию Зоны.
МОРДУДЫЛЬНИК. Просторечное название любого нароста на лице любого существа, не являющегося органом чувств или дыхания. Типичным мордудыльником является, например, примордий у гри-бовиков (см.).
МОРКОВКИНО ЗАГОВЕНЬЕ. День, который никогда не настанет. Гипервирус Ясный Перец уничтожил не только гены человека, но и моркови (carota), крайне распространённого в дохомокостные времена съедобного корнеплода. Все попытки восстановить морковь остались безрезультатными. В конце концов была создана т. н. морква — растение на основе генов женьшеня, божьей коровки и толстолобика, по вкусу напоминающая древнюю морковь (или, во всяком случае, подходящая к большинству рецептов). Далее см. Заговенье.
МОРРА Алла Бедросовна. Официально — временно исполняющая обязанности Главного Исполнительного Директора ООО «Хемуль». Полуофициальный титул — «наша возлюбленная вриогидра госпожа Морра». Фактически — правительница домена Хемуль с неограниченными полномочиями. Происхождение, основа и биография неизвестны (если не считать неблагословляемых слухов, см. Липупетка). Выглядит как угрюмое существо, напоминающее стог сена, с глазами и пастью. Обладает сильнейшим даром сглаза и порчи: её взгляд отнимает жизнь и здоровье. Несмотря на это (а точнее — благодаря тому) достигла верховной власти в Хемуле. Имеет репутацию одного из лучших управленцев Страны Дураков. При её правлении домен достиг экономического и культурного расцвета.
МОСКОВИЯ. Домен на Севере. Довольно развит, но отличается скверной погодой и патриархальными нравами. Населён в основном существами с густым мехом.
МУЗА. Мутант. Основа неясна. Выглядит как помесь свиньи, соловья и зильбертрута. Ментальным подавлением не владеет, однако опасна при тесном контакте: при укусе впрыскивает в кровь жертвы т. н. «мёд поэзии». Это сложная смесь гормонов, вызывающая творческий зуд, то есть припадки восторженного головокружения, восторга перед сущим и т. п., а также непреодолимое желание создавать нетленные творения искусства (чаще всего стихи и песни), сопровождаемое невниманием к окружающему миру и к самим себе. Муза после укуса обычно заводит своих жертв в тихие живописные места, куда они охотно идут, чтобы их воспеть. Там она пожирает их заживо — на что жертвы обычно обращают мало внимания, поскольку заняты т. н. «творчеством». Судьба выживших тоже печальна: жертва страдает творческим зудом, выражающимся в периодических приступах стихоплётства, графомании и т. п. В тяжёлых случаях дело доходит до полного или почти полного прекращения связи с реальным миром и погружения в т. н. «творчество». Противоядия не существует (не помогают даже пиздюли). Лечится исключительно временем и причиняемыми им невзгодами и разочарованьями.
МУТАНТ. Существо, чей внешний вид, повадки или иные свойства невозможно объяснить авторским замыслом или традицией. Проще говоря, мутантами считаются все те, о ком возникает вопрос, почему они, зачем они такие и
МУХРЯШКА. Искусственная А-основа. Выглядит примерно как кошка, прошитая лисой и лаской с оленьими глазами и пушистым хвостиком. Отличается милотой — особым свойством, о природе которого ведутся споры. Если кратко, то милота — это что-то вроде ощущения чистоты, свежести, непорочности и беззащитности, исходящее от мух-ряшки. Милота привлекает садистов, маньяков и прочих сильных личностей, которыми мухряшки и питаются.
МЮЗЛЁ. Фр.
НАЙМИТ Его Величества. В Тора-Боре: правовой статус существа, работающего по контракту на Подгорного Короля, но не принявшего подданства Тора-Боры. Предоставляется редко, в основном — уникальным специалистам (чаще всего паранормам), чьи навыки и умения крайне важны для Тора-Боры.
НАЙТМЕР БЛЭКМУН, НОЧНАЯ КОБЫЛА. Легендарная поняша, персонаж эквестрийской исторической мифологии. Её правление традиционно относят к началу второго века от Х. Согласно легендам, происходила из высокопородной семьи ныне вымершей линии аликорнов, но родилась низкограциозной, из-за чего страдала в юности. Благодаря помощи вымышленных, сказочных персонажей (см. Братство) была перепрошита генами чёрной пантеры (леопарда-меланиста), после чего приобрела некоторые черты хищника (например, зубы и строение челюстей), радикально чёрный цвет шерсти и кожных покровов, а также невероятно высокую грациозность, оцениваемую в шестьсот с лишним граций. По тем же легендам, деспотически правила Эквестрией и пыталась подчинить себе окрестные домены. Могла общаться с другими пони, не повреждая их рассудок, только в полной темноте. Убита при помощи зеркала. Большинство современных историков не считают Найтмер Мун реальной исторической личностью. Тем не менее Ночная Кобыла является популярным литературным персонажем, а сочинения, описывающие времена её владычества, выделяются в отдельный поджанр (так называемый нуар).
НАСВАЙ, НАС. Нечто вроде слабого наркотика, изготавливается из табака (или марихуаны), гашёной извести и птичьего помёта. Продаётся в виде шариков или палочек, которые нужно держать под губой или под языком.
НАХНАХ. У шерстяных — представитель военной касты, прошедший все положенные воину испытания и приобретший высшую добродетель — равнодушие к страданиям. Считается, что нахнах способен двигаться по пересечённой местности со скоростью свыше 50 км/ч в течение суток, отрезать себе конечность без наркоза и убить собственными руками няшного котега.
НЕБЛАГОСЛОВЕНИЕ. В Стране Дураков — форма соборного неприятия тех или иных действий, решений или мнений. Может выражаться в самых разных формах (см. также Маналула).
НЕБЫДЛО. По понятиям — существо, не являющееся электоратом, но ни в какой мере не авторитетное. Небыдло не может быть чьей-то собственностью и его нельзя наказывать без объяснения причин, зато его услуги можно покупать за сколь угодно низкую плату и наказывать практически по любым причинам. В Директории небыдло — существа со статусом ниже недочеловеческого, но не электорат. Небыдло может владеть собственностью (не очень значительной), предлагать свои услуги на свободном рынке и пользоваться кое-какой защитой правоохранительных органов. Состав небыдла достаточно пёстр, но основную массу составляет бывший электорат, каким-то образом освободившийся от личной зависимости. В основном это существа, разными способами получившие право собственности на самих себя. Стоит отметить, что известную их часть составляют старые, больные или покалеченные существа, которых хозяева по каким-то причинам не стали забивать, а просто выгнали на волю. В принципе, незабивание негодного электората не поощряется, поскольку такие существа часто сбиваются в стаи, промышляющие нищенством, воровством и чёрным пиаром. Поэтому в той же Директории незабой заведомо негодного электората считается административным правонарушением, за которое взымается штраф (правда, небольшой).
НЕВЕРМОР — см. креакл.
НЕВЗРАЧНОСТРУЙ ТРАВЧАТОНОГИЙ. Тесла-мутант Зоны. Травчатоног, невзрачноструен, а также — по общему мнению выживших после свидания с ним — свиреп и дик. Пищевой и интеллектуальной ценности не представляет.
НЕГР, НЕГРА. В Эквестрии — первоначально бюрократическое, а в дальнейшем просторечное сокращение от слова «неграциозный/ ая». У поняш — существо, не способное няшить, а также сопротивляться няшу. Сюда относятся все низкопородные основы (непони, не обладающие няшем), пони-самцы, а также поняши с грациозностью ниже двадцати-тридцати граций.
НЕГРАЖДАНСКИЕ ВОЙНЫ. Исторические события в Эквестрии, традиционно связываемые с правлением Найтмер Блэкмун. Современные историки объясняют их системным кризисом властных структур в домене. События привели к гибели множества пони и даже целых родов и линий. Со времён Уруру Первой данные события запрещено публично именовать гражданской войной, что и привело к появлению наименования «негражданские войны».
НЕДОЧЕЛОВЕК. В Директории — промежуточный правовой статус, обычно предоставляемый существам с достаточно высоким IIQ, по тем или иным причинам не имеющим полных прав или поражённым в правах.
НЕПОНЯТКИ. 1. Исторический период, непосредственно предшествовавший Хомокосту. Внятных исторических свидетельств о нём не сохранилось, но из дошедших до нас обрывочных данных известно, что в этот момент все существующие государства (в первую очередь — Эстонская и Румынская империи), а также нации, крупные организации и т. п. начали подозревать всех остальных в неких недобрых намерениях и принялись создавать и копить оружие разных типов, прежде всего — массового поражения. За этим последовал ряд инцидентов, окончившихся атакой шредеров и Прожаркой, за которой последовал Хомокост. В Стране Дураков считается, что понятия были соборно приняты во избежание новых Непоняток в будущем. 2. Метафорически — любая ситуация, в которой обстановка, мотивы и намерения действующих лиц или другая важная информация скрыта или искажена.
НИИПР. Научно-исследовательский институт перспективных разработок. Эквестрийский научно-исследовательский и технический центр. Финансируется государством. Располагается в Понивилле, имеется план открытия филиала в Кавае. ОКБ «Электроприбор» формально подчинён институтскому руководству, но является коммерческим предприятием, что делает реальные отношения более сложными.
НЯКНУТЬ. Заняшить на короткое время, без намерения овладеть. Обычно используется поняшами при общении с обслугой в публичных местах и тому подобных ситуациях.
НЯША, НЯКА (реже). Общее обозначение для любого существа, способного вызывать сильную безотчётную симпатию (например, ко-тега). Чаще всего, однако, имеется в виду поняша.
НЯШИТЬ, ЗАНЯШИВАТЬ. Сознательно использовать няшность — как правило, с целью подчинения заняшиваемого.
НЯШНОСТЬ. Способность вызывать на подсознательном уровне безотчётную симпатию, доверие и желание служить няше, что выражается в резком повышении уровня окситоцина и вазопрессина в крови заняшенного, выбросе эндорфинов и специфическом сужении психического поля с концентрацией на няше. Природа няшности не ясна, но паранормальной способностью она не считается, в т. ч. потому, что няшность генетически присуща некоторым основам (см. Котег, Поняша). Однако прошить няшность по основе, которой она изначально не присуща, невозможно. Няшность измеряется в грациях. Среднее значение няшности той или иной особи обычно именуют грациозностью.
ОБЛОМ. Первая («объективная») фаза воздействия понижающего вероятностного поля обломинго и подобных ему существ (например, креаклов). Выражается в том, что объект воздействия настигают разнообразные неприятности, несчастные случаи, неутешительные вести, неудачи, беды, горестные события и скорби, часто заканчивающиеся пиздецом.
ОБЛОМИНГО. По наиболее распространённой версии — искусственная А-основа, разработана в бывш. России на основе генов песца (северного лиса) и птичьих. Выглядит как птица-нелёт с длинной шеей и оперением грязно-серого цвета. Обладает отрицательным Даром — паранормальной способностью понижающего вероятностного влияния на события (т. е. приносит несчастье). См. Облом. В Директории производство изделий на основе обломинго запрещено, а генетические карты уничтожены. В Подгорном Королевстве, благодаря предусмотрительной политике Подгорного Короля, а также климатическим условиям, обломинго не встречаются вовсе. В Стране Дураков обломинговая джигурда подлежит посильному истреблению, а какое бы то ни было потворство таковой (например, прикармливание) считается очень серьёзным косяком и наказуемо соборно.
ОБЩЕЕ РАЗВИТИЕ. В Директории — стандартная программа обучения и социализации заготовок невысокого уровня (IIQ около 85 и ниже). Включает в себя обучение рабочим и служебным навыкам, а также дисциплинирование/дрессировку.
ОБРАТ. Обезжиренное молоко. Получается как отход от производства сливок на сепараторе. Часто используется для кормления электората, особенно крупных ленточных червей, используемых как движители в силовых узлах механизмов.
ОБИНОВАТЬСЯ, обануться
ОБЛИТЕРАЦИЯ. Заращение или закрытие полостного или трубчатого органа вследствие разрастания ткани (чаще соединительной), идущего со стороны его стенок. С древности известны такие заболевания, как облитерирующий бронхиолит (зарастание бронхиол) или облитерирующий эндартериит (сужение сосудов). После появления ребилдинга стали известны такие явления, как облитерация коры головного мозга, вследствие попытки наращивания таковой без деятельного использования её перестроенным существом. См. Дефолт мозга. Облитерирующий простатит — почётная болезнь педобиров из семейства Простатиков.
ОВЛАДЕТЬ. У поняш — подчинить себе существо (обычно электорат) путём его постепенного заняшивания. Скорость овладения и глубина заняшивания (в пределе — до отключения инстинкта самосохранения) зависит от грациозности поняши. Высшие пуси способны добиться от существа покорности за две-три минуты, на полное овладение уходит несколько часов. Поняши менее грациозные вынуждены тратить на то же самое от нескольких дней до месяцев, что сильно ограничивает их электоральные возможности.
ОГРОМНОЖОП. К счастью, не существует. Однако обсуждать это, равно как и любые другие темы, касающиеся огромножопа, не благословляется — особенно на ночь глядя. См. также Прекраснохвост.
ОДВУКОНЬ. Запряжка с двумя конями. Удобна для ближних поездок.
ОКОВА. Глобальная система тесла-индукторов космического базирования (энергетических спутников). До Хомокоста Окова охватывала всю Землю и служила источником бесконечной неиссякаемой энергии. Есть мнение, что борьба за контроль над Оковой стала одной из причин Хомокоста. Во время войны империй один из тесла-индукторов сошёл с орбиты и упал на Землю (см. Монолит). Система не перестала работать, но её архитектура была безвозвратно повреждена. Это — а также, возможно, повреждения других звеньев Оковы — привело к тому, что постоянное тесла-зацепление Оковы с поверхностью планеты имеет место всего в нескольких локусах, где и сохранились остатки высокой цивилизации. Самые известные — афганский горный массив Тора-Бора (Подгорное Королевство) и Южная Италия (Директория). Непостоянное — и, чаще всего, неустойчивое — зацепление возможно на совокупности территорий, образующих так называемую Страну Дураков.
ОПЁЗЬЕ. Орган психосоциальной ориентации. Раньше назывался «хитрожопье», но название было изменено в связи с неблагозвучностью. Опёзья обычно парные. Различаются опёзья петлюристые и ма-зепистые, вторые обычно гуще.
ОРДЕН ОХОТНИЦ ВОНДЕРЛЕНДА. В Эквестрии — негосударственная некоммерческая организация (НКО), по сути — аристократический спортивный клуб. Был создан ради организации охот на мутантов и монстров для развлечения и общей пользы. В традиционные обязанности и привилегии Ордена входит также сопровождение и охрана на охоте и при иных забавах Их Грациозности, патронирующей Орден. В настоящее время, в связи с почти повсеместным уничтожением опасных существ в Вондерленде и окрестностях клубная жизнь сводится в основном к ритуалам и церемониям. Не благословляются злобные и клеветнические домыслы иностранных понифобов относительно того, что Охотницы якобы терроризируют лично неугодных Самодержице пусь и высокопородных пони, а также совершают крип-тии (тайные убийства) таковых. Следует также признать безосновательными рассуждения о том, что Орден составляет часть пресловутой «системы сдержек и противовесов», не позволяя чрезмерно усилиться
Пуси-Рауту, который, согласно тем же заведомо ложным измышлениям, будто бы может в известных случаях выступить против Госпожи и Владычицы и даже низложить её. Орденские компаньонки, как всем доподлинно известно, всего лишь оказывают благодеяния электорату путём уничтожения хищников и вредителей, предаются благородным развлечениям, а также выражают любовь и почтение Их Грациозности церемониальными шествиями и парадами.
ОСЁТР. Смешанная AI-основа. Образовался неведомо как. Неразумен. Внешне похож на рыбу с мелкими ножками. Питается насекомыми и вообще чем попало. Мясо и особенно икра считаются изысканным деликатесом. К сожалению, плохо приживается в неволе.
ОСНОВА. Трудноформализуемое понятие, связанное с ролью тех или иных групп генов в фенотипе существа. Характеристика основы не связана напрямую с количественным преобладанием тех или иных фрагментов генетического материала. Скорее, имеется в виду то, насколько те или иные гены влияют на базовые свойства организма: внешний вид, поведение, метаболизм и т. п. Обычно для определения основы используется так называемый «утиный тест», чья ранняя формулировка приписывается дохомокостному мыслителю Джеймсу Райли:
Большинство наиболее распространённых основ восходят к тем или иным видам растений, животных и насекомых, появившихся в результате естественной эволюции. Чисто искусственные основы обычно оказывались нежизнеспособными, за несколькими исключениями. Эти основы обычно имеют названия, восходящие к мифологическим существам. Наиболее распространённые искусственные основы: феникс, дракон, цилинь, педобир, мент, гозман.
ОСНОВЫ ПОЗОРНЫЕ. В Стране Дураков — основы, носители которых соборно признаны западлом, неуважаемы и ни при каких обстоятельствах не могут стать авторитетами. Самые известные позорные основы — волк и мент. К позорным основам причисляют и опоссума, и зуя с породой его, нетопыря, а также и удода, в силу присущего ему удодства.
ОТЕЦ. 1. Самец, зачавший потомство, по отношению к этому потомству. 2. У педобиров — почётный титул, означающий педобира, полностью отрёкшегося от земных дел и посвятившего всего себя служению Дочке-Матери и угодным Ей делам. На письме обозначается как «о.».
П/Ч. Сокращение от выражения «права человека». Обычно используется в объявлениях о предложении работы. Доступный пример из популярной дебетской газеты «Из клешней в клювы»:
ПАРАНОРМ. Существо, обладающее паранормальными способностями — например, такими, как чтение чужих мыслей (телепатия), способность управлять чужим поведением (психократия), различение следов прошедших событий (эмпатия) и т. п. Истоки способностей пара-нормов неясны, создать паранорма или развить паранормальные способности искусственно до сих пор не удалось. Известно, что процедуры, затрагивающие генетическую карту, могут стать причиной появления или утраты (чаще) паранормальных способностей. Поэтому паранормы, как правило, не практикуют глубокого ребилдинга, ограничиваясь переборкой. Скопировать генетические свойства или клонировать паранормов невозможно: даже полные генетические копии паранор-мов, как правило, не обладают возможностями оригинала. Поэтому паранормы крайне редки, а их таланты высоко ценятся.
ПАРФЮМ. Искусственная А-основа сложного состава, в который входят гены древнего бонакона. По виду напоминают нечто среднее между ящерицей, колибри и улиткой, но с пипяльцами. Железы парфю-ма источают струи сильно пахнущих веществ, запах задаётся вариацией основы и стяжками. Существует несколько тысяч разновидностей пар-фюмов, не считая выродившихся и вышедших из моды. Разновидностью парфюма считается так называемый туалетный утёнок.
ПЕДОБИР, ПЕДВЕД. Искусственная А-основа, совмещающая в себе медвежьи, слоновьи и другие гены. По легенде, создана в Директории по заказу авторитетов Страны Дураков. Педобиры выведены как каста священнослужителей, поддерживающих соборный культ Дочки-Матери.
Практически все педобиры являются калушатами, так как, хотя и обладают половыми органами, но естественным путём не размножаются, из-за сублимации всех помыслов на святом образе Дочки-Матери. Однако у них есть фамилии, со знанием каковых педобиры рождаются. Обычно фамилия связана с так называемой почётной болезнью, которой педобир будет страдать в почтенные годы во имя Дочки-Матери. Наиболее распространённые фамилии — Астматики, Гипертоники и Простатики. Простатики считаются особо выделенным родом, высшие педобиры обычно Простатики. По неизвестным причинам педобиры считают себя греками. Что они под этим подразумевают — неясно.
ПЕРДИМОНОКЛЬ. 1. Событие, обстоятельство или предмет, вызывающий сильное удивление. От французского
ПЕРЕБОРКА. Разновидность ребилдинга. Переборка осуществляется в целях ликвидации травм и дефектов, коррекции генетических повреждений, связанных с возрастом и т. п., но не затрагивает генетическую карту.
ПЕРСЕКЬЮТОР, ПЕРС. От англ.
Наиболее известная модель персекьютора — Электрический Пёс (модель K9 XIV). До Хомокоста выпускался в сотнях тысяч экземпляров для полицейских нужд. Отличался сниженным интеллектом и нацеленностью на физическое уничтожение преследуемого. В комплектацию входит укреплённый металлом скелет, металлокерамические когти, встроенная в пасть подсветка. Вооружён парализующим лидокаиновым жалом. Менее распространённая, но более совершенная модель — Электрический Кот (модель TC IV). Основные свойства персекьютора в сочетании с высоким интеллектом, способностью к многокритериальному анализу источников ит. п. В комплектацию входит гайзерское оборудование (восприятие в инфракрасном, рентгеновском и иных диапазонах), вооружён двумя лазерами с тесла-накачкой, встроенными в глазные впадины.
ПЕСНОПЕНИЕ. Музыкально-художественное произведение, почитаемое религиозно или считающееся возвышающим душу до постижения понятий. Вершиной и образцом для всех Песнопений считается заветный шансон.
ПИГАЛИЦА. А-основа, генетическая база — чибис (птица семейства ржанковых), прошитый генами осетровых. Мелкое существо наподобие бэтмена, только бесклювое и восторженное. Неприхотлива, привязчива, кормится сама. Используется для мелких поручений (типа передачи по воздуху письма или маленькой посылки), а также для быстрого перекуса в полевых условиях: мясо пигалицы не нуждается в термической обработке и после двухчасовой ферментации приобретает вкус копчёной осетрины. Часто пигалицу с бутылочкой алкогольного напитка отправляют в качестве небольшого дружеского презента — чтобы получатель мог выслушать поздравления, выпить и закусить.
ПИДОР. Самец, добровольно, по обязанности или за небольшое вознаграждение исполняющий женскую роль в сексуальных отношениях. Если вознаграждение достаточно велико или сам пидор — важная шишка, то его называют не пидором, а геем, квиром, эстетом или просто существом широких взглядов. Противоположностью пидорам являются мужеложцы — то есть любители использовать самцов в женской роли, особенно насильственно. Как правило, мужеложцы — чрезвычайно почтенные, авторитетные существа, часто пребывающие на самых верхах властной иерархии.
ПИЗДЕЦ. 1. Закономерный финал бытия всякой вещи или явления, в особенности же грешного и зловредного. 2. Горе, беда, неудача или непонятка, субъективно сравнимая с пиздецом в первом значении.
ПИПИЛЯГВА. Мелкая противная амфибия. Глупа, сварлива, выщ-щекруклюмиста. Придерживается r-стратегии размножения — то есть постоянно мечет икру, в расчёте на то, что хотя бы несколько личинок выживут.
ПИСЮНДРА, СЕМЯЕДКА. Мелкий спермопитащийся мутант. Выглядит как кошечка с крылышками. Отличается умом, сообразительностью и любвеобильностью. Слегка няшна.
ПИЦУНДА. А-основа смешанного типа: помесь пупицы и гозмана. Повышенно живуча, за что, собственно, и ценима.
ПЛЮКОТРАКЛИВИЦА. Смешанная основа: помесь репы, буйвола и прыщеглазки. Выглядит как помесь репы, буйвола и прыщеглазки. Никакими особенными достоинствами не обладает, однако в начале нулевых плюкотракливицы были популярны как домашняя прислуга из-за красивого изумрудного окраса ресниц. Использовались только самки, так как самцы плюкотракливиц обычно пегие. В настоящее время вышли из моды и встречаются редко.
ПОДГОРНОЕ КОРОЛЕВСТВО (ТОРА-БОРА). Второй по значимости домен (после Директории), имеющий постоянное зацепление с Око-вой на своей основной территории. Располагается на территории бывшей афганской провинции Нангархар. Ключевые сооружения (аналог «столицы») размещены в пещерах Белых Гор. Несменяемый правитель Подгорного Королевства — Тораборский Король, правящий доменом уже более трёхсот лет.
ПОДДАННЫЙ Его Величества. Наиболее распространённый — наряду со статусом раба — правовой статус жителей Тора-Боры. Разница, в общем-то, невелика, поскольку Тораборский Король держит жизнь и смерть своих подданных в своей руке и может казнить и миловать по своей воле. Однако быть подданным несколько почётнее.
ПОДШИТЬ. Добавить в ходе ребилдинга какое-либо качество, отсутствующее или слабо выраженное в изделии. Например, изделию, предназначаемому для опасных работ в поле, могут подшить повышенное обоняние или более сильное зрение.
ПОКРЫТИЕ. В медиа-жаргоне: за определенный промежуток времени по целевой аудитории — количество существ, которые потратили за этот промежуток времени не менее одной минуты на восприятие канала. Исчисляется в процентах от общего количества существ, составляющих целевую аудиторию.
ПОЛИРОВКА. Мелкие генетические дополнения к основе и про-шивкам. Для этих целей часто используются гены микроорганизмов — грибков, микробов, бактерий и вирусов. Их количества, как правило, незначительны, так что на APIF они не отражаются. Если их процентное содержание достаточно велико, то они причисляются к генам растений.
ПОМАВАТЬ. Глагол несовершенного вида. В русской печати чаще всего встречается в период с 1825 по 1833, последний — незначительный — всплеск интереса к этому слову имел место быть в 1922, после чего оно окончательно перешло в разряд устаревших.
ПОНЕДЕЛЬНИК. 1. До Хомокоста — первый день недели. 2. После Хомокоста — метафорическое название тяжёлого, неудачного дня, в особенности — начала такого дня. Часто используется в значении «после вчерашнего».
ПОНЯТИЯ. Основоположения соборности. Не подлежат письменной фиксации и формализации в какой бы то ни было форме, поскольку подобное противоречит понятиям и считается западлом.
ПОНЯША. Искусственная А-основа, разработана в бывш. Соединённых Штатах Америки в хазбровских лабораториях. Выглядит как маленькая лошадка с пышной гривой. Может быть любого цвета, кроме хаки и фельдграу. Обладает ярко выраженной няшностью. Согласно принятой в Эквестрии теории «четырёх основных линий», поняши делятся на четыре главных подвида: твайлайты, пинки (пинк-флойды и пинки-пай, пинк-флойды встречаются редко), флаттершаи и эппл-джеки. Представители иных, более древних линий редки и обычно именуются раритетами («рэрити»). Некоторые линии вымерли совсем — например, аликорны. Как правило, представители основных линий не скрещиваются между собой, так как считается, что межлинейные скрещивания могут привести к значительной потере няшности потомства. Впрочем, бывают и исключения — обсуждать кои не благословляется (хотя обычно все всё и так знают).
ПОРОЛОН. Эластичный материал, мягкая пена-наполнитель розового или жёлтого цвета. Выпускается в Эквестрии. Технология производства засекречена, известно только, что сырьём служит сок поролонового тростника, растущего на болотах Северных территорий.
ПОРТШЕЗ, паланкин. Средство передвижения в виде крытого сверху кресла или ложа на двух шестах, переносимое носильщиками. В Директории используется для переноски существ растительных основ, не имеющих органов перемещения (например, кактусов). В Стране Дураков портшезы популярны среди авторитетов. Среди шерстяных портшезами пользоваться не принято — считается, что это изнеживает воина. Известен случай, когда Тарзан подарил портшез престарелому нюфнюфу, уже давно впавшему в неадекват, но продолжающему таскаться на собрания законоучителей и выступать там с ультраконсервативных позиций. Нюфнюф всё понял и больше на собраниях не появлялся.
ПОТАСКУНЧИК. Тягловый электорат, IIQ<30, основа — смесь генов осла и тушканчика. Несмотря на ослиные габариты, имеет самоощущение маленького, беззащитного зверька, поэтому покорен, безвреден и боится любого окрика. Понимает простые команды, любит ласку. Предназначен, как и следует из названия, для перетаскивания тяжестей. Часто используется как вьючное животное, также в запряжке. Единственный недостаток — низкая скорость передвижения, в основном из-за пугливости. Чтобы избежать метаний и неожиданных остановок животного, потаскунчиков часто ослепляют.
ПОШНОСТЬ. Чувство глубокого безразличия, равнодушия, бесстрастия и нежелания участвовать в чём бы то ни было. Излучается похухолями.
ПРЕКРАСНОХВОСТ. К сожалению, не существует. Не благословляется даже мечтать о нём, так как это может привести к истощению воображения и разочарованию во всём сущем. См. также Огромножоп.
ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ, Филипп Филиппович — великий учёный дохомокостной эпохи, один из трёх основоположников трансгена, наряду с профессором Выбегалло и доктором Моро, учеником которого он являлся. Используя крайне несовершенное оборудование, впервые в истории осуществил полную перепрошивку живого существа (генами хомо по собачьей основе).
ПРИМОРДИЙ. У базидиальных грибов — образующийся на ми-целлии зародыш плодового тела, при благоприятных условиях вырастающий в полноценное плодовое тело. У грибовиков (существ с грибной основой) — зародыш плодового тела, прорастающий обычно на внешнем торце («лице») грибовика, визуально — на месте носа. Этим, видимо, объясняется «электоральная этимология» слова «примордий», которое электорат толкует из выражения «при морде». См. также Мор-дудыльник.
ПРОЖАРКА. Серия мощнейших электромагнитных импульсов из космоса, предположительно исходящих от тесла-генераторов Оковы, управление которыми было захвачено неизвестно кем. По наиболее распространённой версии, именно Прожарка стала непосредственной причиной Хомокоста. Прожарка уничтожила шредеры, привела к массовой гибели киборгов и кибридов, а также уничтожила практически все электронные устройства на Земле, за исключением сохранившихся в защищённых подземных убежищах. Она же привела к уничтожению остатков информационных носителей, в частности — к практически полной гибели дохомокостной гуманитарной культуры. Единственным источником информации о таковой в настоящее время является Сундук Мертвеца. Разговоры о каких-то мифических, несуществующих организациях, которые якобы имели отношение к Прожарке, бессмысленны, провокационны, незаконны и наказуемы соборно.
ПРОУШИНА. Отверстие для продевания чего-либо. Проушина на юбке или брюках бывает необходима для выпускания наружу хвоста.
ПРОШИВКА. 1. Генетические дополнения к основе, достаточно заметные в фенотипе. Как правило, у одного существа бывает несколько прошивок. Например, при буйволиной основе изделие может быть прошито генами акулы, саранчи и кукурузы. В случае искусственного создания существа первая прошивка обычно имеет место непосредственно при создании существа. Также прошивки накладываются в ходе ребилдинга. 2. Внесение в ткани на клеточном уровне небиологических компонент (F-прошивка). Обычно осуществляется микропами.
ПСИКАКВА. Нечто вроде смеси гигантской улитки, утки-мандаринки и енотовидного дятла. Откуда взялись, непонятно. Y-хромосома утеряна (если вообще когда-нибудь была), размножаются партеногенезом. Милы, приветливы, безвредны, безобидны и безответны. IIQ около 50–60 (в основном из-за простодушия). Вегетарианки, совершенно не переносят мясную пищу. Любят цветы и вообще растения. Составляют значительную часть крестьянского населения Страны Дураков. Недостаток: практически непригодны для классического секса из-за крайне едкой кислотной среды во влагалище. Попытка поиметь псикакву обычно кончается химическими ожогами.
ПУЗЫРЕПЛОДНИК. Среднерослый (полтора-два метра) декоративный кустарник. Отличается необычной листвой зеленых и красно-бордовых оттенков, украшающей ветки с расслаивающейся корой коричнево-красного цвета, и красивыми соцветиями. Первые сорта пузыреплодника выведены ещё в дохомокостную эру. В дальнейшем подвергся генетическим изменениям, позволившим вывести кустарник с листвой самых разных оттенков. Популярен в Директории.
ПУПИЦА. Самка злопипундрия (см.). Внешне напоминает двуногую ящерку. В отличие от самцов-злопипундриев, отличающихся иногда огромными размерами, пупица редко бывает выше половины роста среднего хомосапого. IIQ около 70–80, иногда достигает 90. Неприхотливы, всеядны, преданы хозяевам. Особо ценимы за хорошую память и крайне растяжимое влагалище. Широко используются как рабсила и прислуга.
ПУСИРАУТ, Пуси-Раут. Орган верховной власти в Эквестрии. Формально — званый вечер, периодически устраиваемый Верховной Обаятельницей для подруг. Фактически же — консультативный совет при ней же, имеющий что-то вроде права законодательной инициативы. Состоит из пусей и пополняется путём кооптации. Возглавляется Верховной Обаятельницей — пусей, обладающей максимальной няшностью. В описываемое время Верховная Обаятельница Пуси-Рау-та — Мимими Вторая Софт-Пауэр, единственная известная в истории поняша с актуальной грациозностью более 400 граций.
ПУСЯ. В Эквестрии — высокопородная поняша, обладающая достаточной грациозностью, чтобы покорить и заняшить поняш из Пуси-Раута и убедить их принять её в таковой. В настоящее время для этого необходима няшность не менее 280 граций. Исторически титул восходит к коронационному имени первой (или одной из первых) Верховной Обаятельницы — Уси Пуси Единственной-и-Неповторимой. Будучи раритетом и не имея потомства, она даровала своё имя ближним соратницам и подругам, приглашаемым на Раут.
ПШЮТ. Словечко, обозначающее возомнившего о себе хлыща, вертлявого и пустого франта, хамоватого пошляка, назойливого сплетника, парвеню, пуфа, пшика, неприличного господина, неджентльме-на, — ну, в общем, существо не нашего круга. Используется в основном эстетами.
ПЯТНИЦА. 1. До Хомокоста — пятый день недели. 2. После Хо-мокоста — любой предпраздничный день, в конце которого можно нажраться и гульнуть.
РАССОВАТЬСЯ. Растолкаться носом, растыкаться жалом.
РЕБИЛДИНГ. Искусственная перестройка живого организма, основана на вмешательстве в генетический материал всех (или большинства) клеток тела. Основная процедура трансгена.
РЕЗИНЬЯЦИЯ. Что-то вроде гипотимии, но не от сердца, а от ума (как правило, небольшого).
РЕЙС. То же, что и плавание, но на морском жаргоне. В рейсы ходят гражданские суда — военные ходят в походы.
РЕТЕНЦИЯ. В контексте нашего сочинения — воспоминание, связанное с первичной мыслью или впечатлением. При актуализации мысли возникает шлейф ретенций, то есть ассоциированных с данной мыслью воспоминаний. Понятие введено дохомокостным мыслителем Э. Гуссерлем, в несколько более узком смысле.
РЕТОРСИЯ. 1. «Ответные меры» — как правило, недружественные действия домена или анклава в ответ на недружественные действия другого домена или анклава. Например, в Директории «реторсионные сборы» — это налог, устанавливаемый на продукцию другого домена или анклава, установившего налог на продукцию Директории. По-простому — «обратка» или «ответка». 2. В философии — способ доказательства, при котором явно высказанное опровергается условиями акта высказывания. В простейшем варианте — опровержение противника его же доводами. В несколько более сложном случае — опровержение противника условиями высказывания его доводов.
РОЗЕНТАЛЬ. Небольшой инсект, напоминающий паука, но с генами редактора, корректора и стенографиста. Несмотря на низкий IIQ, умеет писать — с голоса или переписывая. В последнем случае копирует текст as is, с сохранением исправлений и опечаток. К сожалению, работает медленно, от непонятного слова может упасть в обморок, а то и издохнуть. Поэтому широкого распространения не получил.
РЫБОН. Гипотетическое существо, чья основа является рыбной (с жабрами, чешуёй и так далее). Не встречается и не производится, так как соответствующие технологии то ли не сохранились, то ли не разрабатывались вообще. Иные взгляды на этот вопрос не благословляются.
Сохранились смутные и недостоверные предания о рыбоподобных существах, в дохомокостные времена воевавших с людьми. Согласно тем же преданиям, первые штаммы Ясного Перца были разработаны именно для уничтожения рыбонов. Обсуждение этих вопросов не благословляется.
РЫЛЬЦЕВПУХУЙ. А-основа, внешне напоминает помесь дикой ласки, небольшого питона и открывалки для консервов. Отличительная черта: рыльце, постоянно покрытое пухом, обычно чужим. Зачем живёт, непонятно. А, впрочем, нет! — подкожный жир рыльцевпухуя помогает против баланпостита.
САРБАКАН. «Духовое ружьё»: довольно часто используемое в Стране Дураков охотничье приспособление, иногда используемое и как боевое оружие. Представляет собой длинную трубку или полый стебель какого-нибудь подходящего растения, расщеплённый надвое и с вырезанными перегородками, а потом замотанный чем-нибудь прочным. Используется в основном хомосапыми, особенно обезьяньими основами с хорошими лёгкими. Основное предназначение — охота на мелких существ, а также плененье джигурды (для чего стрелы вымачиваются в снотворных и парализующих снадобьях).
САРАНЧЕЛЛА. Искусственная I-основа. Вопреки названию, не содержит генов саранчи (Acrididae), хотя внешне напоминает увеличенную до метровой длины (со сложенными задними конечностями) нимфу саранчи. Саранчеллы обычно умны, скептичны, любят музыку и поэзию. Часто работают секретаршами, делопроизводительницами и т. п.
СЕВЕРНЫЕ ЗЕМЛИ, «севера». Принятое в Эквестрии наименование нескольких мелких анклавов и доменов на севере Вондерлен-да. Экономически неразвиты, тесла-зацепления отсутствуют, большая часть территорий заболочена. Однако именно на этих болотах растёт поролоновый тростник, сырьё для получения поролона — что делает обладание ими экономически значимым.
СЕКВЕНСОР. Устройство, предназначенное для синтеза генетических последовательностей и их внедрения в организм. Секвенсор создаёт набор векторов, последовательно заражающих перепрошиваемый организм и вносящих изменения на уровне клеточного ядра. Скорость перепрошивки зависит от характера вносимых изменений, но обычно это продолжительный процесс, занимающий от нескольких дней до нескольких месяцев.
СЕНЬОРАЖ. Доход, получаемый от эмиссии денег. В случае чеканки соверенов согласно установленным правилам этот доход крайне мал или даже отрицателен. Чеканка производится в основном для обеспечения экономики нужным количеством денег, а также из соображений престижа.
СЕПТАМИДОЛ. Универсальное обезболивающее для всех основ. Рекомендовано для кратковременной блокировки сильной боли. Септа-мидолом обычно комплектуются спасательские и полицейские аптечки. Производится в Хемуле концерном «Фармакон Анлимитед».
СИМЛАХ БЕНЦАРОН ДАШИН ЭЛОХ. Бессмысленное, нелепое сочетание звуков — которое, однако же, нежелательно произносить всуе. Если вы всё же видите в этой нелепости какой-то смысл и имеете отношение
СОЦПРИСПОСОБЛЕННОСТЬ. Способность выживать и доминировать в коллективе.
СКОБЕЙДА. Распространённое ругательство. Никакого определённого смысла не имеет, но считается обидным.
СКОТОБАЗА. 1. Цех мясокомбината для приёма и содержания существ, предназначенных на убой. 2. В Директории — полицейское наименование ДВС (двора временного содержания) для задержанных существ более крупных, чем першероны. См. также Хомосапник, Клоповник.
СЛОНОПОТАМ. Искусственная А-основа, основной генетический материал — мастодонт (ДНК извлечена из остатков зуба). После генетических манипуляций лишился шерсти, зато приобрёл шесть ног, что повысило скорость и проходимость. Обычно розовый, но выпускаются также слонопотамы белые, шоколадные, а также цвета фуксия и мокрый асфальт. Используется в качестве скоростного большегрузного транспорта. Имеет два существенных недостатка: очень много ест и любит поросят. О том,
СОБОРНО. Точный смысл данного слова постигается только со-борно. Приблизительно это нечто среднее между «правильно, истинно, законосообразно» и «сообща, все вместе, всем миром».
СОБОРНОСТЬ. Верховный принцип общественной организации Страны Дураков. Соборность, будучи основой понятий и источником авторитета, сама по себе самосовершенна и целостно-целокупна и поэтому не может быть понята или хотя бы воспринята вне и помимо непосредственного опыта соборного действа — например, созерцания изображений Дочки-Матери или вознесения святого караоке. Очевидно, что соборность, будучи органически присущей, не имеет ни малейшего отношения — ни логического, ни исторического, ни какого то ни было иного — к чему бы то ни было вымышленному, мифическому, чего никогда не существовало и не существует. Иные мнения на сей счёт считаются заведомо ложными и наказуемы соборно.
СОВЕРЕН. Основное платёжное средство во всех более или менее цивилизованных доменах и анклавах. Один соверен — монета, изготовленная из неистирающегося сплава золота с платиной, палладием и другими присадками, с содержанием золота не менее 0,732 г. Обычный вес соверена — 0,798 г, ремедиум — 1/1000, диаметр — 8 мм. Все авторитеты с.-д. имеют право неограниченной эмиссии соверена, но реально этим правом могут пользоваться только хозяева наиболее могущественных анклавов, заинтересованные во внешней торговле и обладающие запасами драгоценных металлов и необходимым оборудованием. Подделка и порча монеты — то есть уменьшение количества золота в соверене — являются серьёзным нарушением понятий (косяком) и наказуемы соборно.
СОЛЬДИ, СОЛЬДО. Платёжное средство во всех более или менее цивилизованных доменах и анклавах. Монета весом в 1 г, содержание серебра чуть меньше 2 г, ремедиум — 3/1000. Сто сольди составляют соверен.
СПАСИДО. Сокращение от «спаси тебя Дочка-Матерь от непоня-ток». Выражение благодарности, повсеместно принятое.
СРЕДА. До Хомокоста — третий день недели. Также — нечто по-средующее, находящееся вокруг середины (например, «окружающая среда», «среда распространения сигнала»). После Хомокоста слово употребляется только во втором значении.
СТРАНА ДУРАКОВ. Принятое в Директории и Подгорном Королевстве название слабо связанных между собой территорий, на которых существует некое подобие цивилизации. Располагается в основном на территории Европы, части Ближнего Востока и Центральной Азии.
Представляет собой сеть доменов и анклавов, обладающих относительным суверенитетом, обеспеченным силой и взаимным признанием, основанным на понятиях. Понятия определяют также нормы торгового права, арбитраж и т. п. Высшим понятием является соборность. Границы доменов определяются наличием возможностей контроля, чаще всего домены возникают вокруг точек более или менее устойчивых тесла-зацеплений с Оковой. Домены связаны между собой остатками дохомокостной коммуникационной сети, соборно поддерживаемой хозяевами анклавов. Политико-экономический и духовный строй Страны Дураков обычно обозначается как «с.-д.», что в настоящее время принято расшифровывать как «Соборный Дух». Подавляющее большинство населения Страны Дураков (т. н. электорат) рождается на свет естественным путём или от калуш и имеет IIQ заметно ниже 70 (откуда, собственно, и происходит название). Авторитеты, то есть существа, способные к членораздельной речи, обучению и принятию самостоятельных решений, составляют менее одного процента населения. Они составляют высший слой Страны Дураков.
СТЯЖКА. В жаргоне трансгенщиков — искусственная (реже естественная или случайно образовавшаяся) прошивка, сцепляющая ряд генетически заданных признаков, что придаёт устойчивость при последующих изменениях и предупреждает нежелательные сочетания качеств. Например, генетически заданную умственную ограниченность часто сшивают с повышенным доверием к старшим и более умным.
СУАРЭ. То же, что и тати, но с некоторым оттенком эстетизма.
СУББОТА. До Хомокоста — шестой день недели. 2. После Хомоко-ста — не особенно чтимый местный праздник и вообще любой повод не работать.
СУГЛИНОК. Почва, состоящая из глины и песка. Чрезвычайно неудобна для вспашки и копки: сухой суглинок слипается, мокрый — вязнет.
CАПРОПЕЛЬ (от греч. oanpoq — гнилой и npAoq — ил, грязь) — донные отложения пресноводных водоёмов, которые сформировались из отмершей водной растительности, останков живых организмов, планктона, частиц почвенного перегноя, содержащие большое количество органических веществ, гумуса. Используется как удобрение, а также обладает пищевой ценностью: его можно использовать как корм для скота. Есть даже исторические сведения о поедании сапропеля литовскими и белорусскими крестьянами в голодные годы.
СУГУБЫЙ. Слово имеет два слитных значения — «особенный, исключительный» и «двойной». Например, молиться вместо работы — это сугубый грех, включающий в себя лень и неблагочестие (ибо молящийся таким образом явно считает Бога идиотом).
СУНДУК МЕРТВЕЦА. Единственный сохранившийся после атаки шредеров и Прожарки информационный ресурс, дающий представление о дохомокостной культуре. Представляет собой древний переносной компьютер («ноутбук»), найденный в 56 году от Хомокоста тораборской исследовательской экспедицией на территорию бывшей России. Компьютер сохранился в подземном убежище высшей защиты, впоследствии заброшенном. Убежище было обнаружено эмпатами-па-ранормами. Благодаря изучению содержимого жёсткого диска известно, что ноутбук принадлежал депутату российского органа законодательной власти (т. н. «Думы») от партии ЛДПР Викентию Виленовичу Пархачику, побывавшему в убежище в составе некоей «комиссии по приёмке». Судя по эмпатической реконструкции событий, компьютер был случайно забыт в сверхзащищённом помещении. Следы ауры указывают, что владелец ноутбука, злоупотребив алкоголем и другими веществами, умер от гипертонического криза и последовавшего за ним инсульта, не дождавшись медицинской помощи. Возможно, поэтому забытый ноутбук впоследствии никто не стал искать. Сохранившиеся сегменты памяти Сундука заполнены в основном детской порнографией, но на нём сохранилась копия т. н. «библиотеки Мошкова» и нескольких академических библиотек для филологов, посвящённых в основном русской литературе (видимо, предустановленных перед дарением устройства). Также на диске сохранилась музыкальная библиотека, отражающая вкусы владельца: девять десятых которой составляли композиции в жанрах «блатняк» и «шансон». Значение Сундука Мертвеца для постхомокостной культуры невозможно переоценить. Так, литература Серебряного Века чрезвычайно популярна в Тора-Боре, а классический шансон соборно признан и почитаем в Стране Дураков высшим выражением понятий.
СУПЕСЬ. Почва, состоящая из песка с примесью глины или из чего-то вроде мелкой спрессованной пыли.
СУРОВЬЁ, суровая ткань. Ткань с ткацкого станка без отбелки, окраски и отделки.
ТЕРГОРОВАЯ РЕАКЦИЯ. Желание тереться и валяться на сильно и дурно пахнущих субстанциях (таких, как грязь, падаль, экскременты и пр.). Встречается у хищных основ, унаследована от диких предков, которым эти запахи обеспечивали маскировку на охоте. У достаточно интеллектуальных хищников (IIQ>100) тергоровая реакция часто сублимируется в любовь к грязным сплетням, запойное чтение «жёлтой прессы» и т. п.
ТЕСЛА. Общее название дохомокостных технологий передачи энергии на расстоянии. Всё функционирующее тесла-оборудование было создано до Хомокоста и так или иначе завязано на Окову — сеть искусственных спутников с тесла-индукторами, получающими энергию откуда-то из-за пределов Солнечной системы. Существуют также тесла-технологии концентрации и хранения энергии, основанные на тесла-зацеплении с удалённым аккумулятором.
В настоящее время практически все тесла-технологии, кроме стационарного приёма энергии, считаются невоспроизводимыми. Исследования в данной области в Подгорном Королевстве приостановлены личным решением Короля, в Неаполисе признаны бесперспективными и не финансируются, на территориях Страны Дураков считаются опасными и наказуемы соборно.
ТЕСЛА-МУТАНТЫ. Существа, возникшие и живущие в пределах энергетического поля Зоны. Обладают разнообразными необычными способностями. См. справочник «Ментальные мутанты Зоны», приложенный к настоящему Словарю.
ТЕСЛА-ПРИЁМНИК. Устройство, принимающее энергию от тесла-индуктора (то есть от одного из камней Оковы). Отличается относительной простотой и может быть воспроизведено при имеющемся уровне техологий. Состоит из фазированной тесла-решётки и преобразователя. КПД самодельных установок крайне низок (0,1–0,2 % от доступного потока энергии на единицу площади решётки), но для практических нужд этого более чем достаточно. Единственный серьёзный недостаток таких установок — стационарность: они должны быть неподвижны, так как вхождение в резонанс с тесла-индуктором требует длительной кропотливой настройки.
ТРАНСФУЗОР. Устройство для смешения и переливания в организм биологических жидкостей разного типа (например, крови). Используется при ребилдинге.
ТОВАРИЩЕСТВО. 1. Корпоративная коммерческая организация с уставным капиталом, разделённым на доли между участниками товарищества. 2. Сказочная, несуществующая в реальности, мифологическая организация, согласно легендам о Братстве существующая внутри такового и относящаяся к Братству примерно так же, как Братство — к внешним.
ТРОННОЕ ИМЯ. В Эквестрии — имя, принимаемое Верховной Обаятельницей при коронации. Представляет собой либо личное прозвище (когномен), либо принятое имя одной из предшественниц (в таком случае к имени добавляется номер). Например, Василиса «Премудрая» Софт-Пауэр при коронации взяла себе имя Мимими Вторая, дабы подчеркнуть преемственность с курсом предшественницы. Данный обычай нигде не зафиксирован и не имеет силы закона, однако прослеживается до времён Уруру Первой — то есть с начала писаной истории Эквестрии. Правило было нарушено только один раз, во время правления эксцентричной Вах Вах Пэрсик, которая не имела личного прозвища и не хотела, чтобы её путали с другими Верховными.
ТОРА-БОРА, Подгорное Королевство. Второй по значимости (после Директории) анклав высокой цивилизации, располагается в пещерах горного массива Тора-Бора (бывший Афганистан). Благодаря малонаселённости территории, труднодоступности горных пещер, а также наличию точки постоянного тесла-зацепления с Оковой Подгорное Королевство сохраняет суверенитет и относительно высокий уровень цивилизации. В настоящее время Подгорное Королевство не обладает полным набором инструментов и технологий, позволяющих создавать живые существа in vitro. Примерно четверть подданных импортированы из Директории, столько же рождены естественным путём, остальные изловлены или куплены в Стране Дураков и подвергнуты повышающему ребилдингу по моро-технологии. Таким образом руководство Подгорного Королевства поддерживает ситуацию, когда большинство подданных имеет ПО. выше 70. Политическое устройство — абсолютная монархия, глава государства — Тораборский Король.
ТУАЛЕТНЫЙ УТЁНОК. А-основа, специфическая разновидность парфюма. У туалетных утят ароматическое вещество содержится в моче. Используются для одорации помещений и т. п.
ТУШНЯК, ТУШЛО, ТУША. В Директории — жаргонное наименование изделия с высоким А в APIF-индексе.
ТЫСЯЧА ГРАЦИЙ (вам)! — В Эквестрии — выражение благодарности, принятое между поняшами. Не используется в разговорах между поняшами и другими основами. Если высокопородная поняша считает нужным за что-либо поблагодарить низкопородного, она говорит обычное «спасидо».
УВАЖУХА. В Стране Дураков — ритуальные действия, подтверждающие статус авторитета со стороны другого авторитета. Воздавание уважухи возможно только между равными, поэтому уважуху следует отличать от знаков почтительности, воздаваемых авторитетам электоратом.
УЁБИЩЕ. Существо, способное производить высококачественное потомство; породный производитель. Обычно уёбища считаются электоратом и используются в основном для оплодотворения калуш.
УЛЬМОТРОН. Оружие неизвестного устройства и назначения. Судя по дошедшим до нас легендам, широко использовалось Эстонской Империей против румынских кибридов и долбоботов.
УРЫЛЬНИК. От лат. urina (моча). Он же «ночной горшок». Сосуд для отправления естественных надобностей.
УТРАТА ДОВЕРИЯ. 1. У поняш — официальная формулировка, объясняющая причину любого наказания, исходящего от Верховной (от увольнения до маналулы), если Верховной неблагоугодно объявлять настоящую причину публично. 2. В социуме поняш считаются крайне неприличными разговоры о возрасте, если только это не юный возраст. По этой причине, в частности, среди высокопородных никогда не принято прямо упоминать чьи бы то ни было годы рождения, разве что в
ФЕРОНЬЕРКА. У поняш — налобное украшение: ремень или обруч с бахромой. Первоначальное назначение фероньерки — защита глаз поня-ши от насекомых, но сейчас бахрома является чисто декоративной. В двести пятидесятых годах фероньерки носилась с налобной подвеской, сейчас это считается устаревшей модой, если только фероньерка не наградная.
ФИЛИФЁНКА. А-основа сомнительного происхождения. Внешне напоминает самку хемуля, хотя имеет ряд значимых отличий. Фили-фёнки рождаются только от калуш, так как Y-хромосома в роду утеряна. Считается, что филифёнки обладают паранормальной способностью притворяться другими существами, а также присваивать себе чужие достижения и заслуги. Некоторые, впрочем, утверждают, что дело не в особой способности, а в их наглости, лживости и моральной нечистоплотности. Сами филифёнки отрицают как первое, так и второе, а себя представляют жертвой ксенофобской клеветы. Однако стоит отметить, что на другие основы подобная клевета почему-то не возводится. Фи-лифёнки обитают в основном в ООО «Хемуль». В других доменах они встречаются тоже, но отношение к ним менее терпимое.
ФИМОЗГ. То же, что и нейрооблитерация. Болезнь, происходящая от неиспользования нарощенных нейронов — в результате чего они замещаются соединительной тканью (мозг зарастает, его поверхность сужается). Обычно приводит к дефолту (см. Дефолт мозга).
ФЛАТУС. От лат. flatus — «ветер». Испускание ветров, метеоризм — а проще говоря, бздёх или пердёж. Больше всего пердят верблюжьи основы, также зебры, бараны и др. Иногда флатус называют флатуляцией или флатуленцией. Мы считаем это чрезмерным эстетизмом.
ФУМАРОЛА. Трещина или отверстие, из которого исходит — точнее, бьёт — горячий газ, водяной пар или кипяток. Могут быть признаком вулканизма, но бывает, что они возникают и по другим причинам. На Зоне фумаролы встречаются вблизи температурных аномалий.
ХАЗБРО, Hasbro Lab. Легендарная дохомокостная транснациональная корпорация, внёсшая существенный вклад в разработку технологий трансгена. Начинала с производства игрушек, потом перешла на создание домашних роботов и модифицированных живых существ. Самый известный в настоящее время продукт — поняши. В предвоенные времена корпорация была национализирована Эстонской империей, оборудование и специалисты использовались для создания изделий военного назначения.
ХАЛА. 1. Дохомокостная еврейская традиционная праздничная булка из сдобного теста, которую едят в шаббат. Формально говоря, «халой» называют кусочек теста, который при приготовлении халы отделяют и сжигают, но потом название перешло на саму булку. Отличается от обычной булки тем, что её делают из полосок теста, переплетённых наподобие косички. 2. Хлебобулочное изделие, распространённое в Эквестрии и любимое поняшами. Они выпекают их из двух сортов теста — обычно пшеничного и овсяного, переплетая разное тесто косичкой. Обычно добавляется мёд, изюм и тому подобные сласти и сверху смазывается взболтанным куриным или индюшачьим яйцом, чтобы сделать хрустящую корочку. Религиозного или символического значения поняшья хала не имеет. Хотя есть поверье, что её регулярное употребление в пищу увеличивает грациозность. На самом же деле оно способствует разве что округлению боков.
ХАПОК. 1. У поняш — не вполне определённая мера, приблизительно соответствующая количеству сечки, которое удобно помещается во рту пони. 2. Часть выражения «взять на хапок» — то есть сделать какое-то дело за один раз, одним усилием. Также: «дел на один хапок» — о простом деле, которое можно сделать быстро.
ХАТТИФНАТТ. P-основа искусственного происхождения. Изначально — шампиньон. Создана до Хомокоста в лабораториях немецкой фирмы Fun Factory как «живой фаллоимитатор». Товар не имел успеха из-за распространения химических стимуляторов оргазма. Впоследствии генетическая схема была выкуплена таджикской строительной компанией «Сомон сохтмон» и после ряда модификаций (прежде всего — увеличения размеров) изделие было предложено рынку в качестве строительных рабочих. Товар не имел большого успеха из-за распространённости роботехнологий и остался нишевым. После Хомокоста уцелело несколько небольших колоний хаттифнаттов, которые впоследствии создали свои домены. Внешность — отчётливо фалломорфная, с щупальцами (от 10 до 30) по окружности ствола под головкой. IIQ считается низким, так как интеллект хаттифнаттов ограничен исключительно инженерными задачами. В частности, хаттифнатты лишены понятий власти и собственности, поэтому всегда работают на кого-то, в основном на хемулей.
ХЕМУЛЬ. Искусственная А-основа, разработана, судя по сохранившимся данным, в диснеевских лабораториях. Выглядит узнаваемо. Хемули отличаются высоким IIQ и житейской проходимостью. Обычно занимаются коммерцией, а при отсутствии способностей к таковой — наукой, чаще всего биологией.
ХЕМУЛЬ (домен). Официальное название — ООО «Хемуль». Домен в Стране Дураков, населённый преимущественно хемулями. Политический строй — общество с ограниченной ответственностью (ООО). Политологи обычно именуют его «соверенитетом». Верховная власть принадлежит Временному Консультативному Комитету по подготовке Предварительного Совещания по выработке принципов организации созыва Общего Собрания Участников (ВКК ППС ПВ ПОСОСУ). На первом и единственном заседании Комитета (23 февраля 282 года) было предложено — но не утверждено — его название. Следующее заседание, на котором ожидалось представление проекта временных правил работы, было назначено на 30 февраля, по каковой причине ожидается до сих пор. До созыва Общего собрания доменом управляет Временно Исполняющий Обязанности Главного Исполнительного Директора (вриогидр). Он правит по принципу остаточной компетенции (то есть может делать всё, что запрещено другим). В настоящее время вриогидром (точнее, вриогидрой) является высокопочтенная госпожа Морра Алла Бедро-совна. Самым известным учреждением Хемуля является Ревизионная Комиссия — спецслужба, занимающаяся слежкой, шантажом, вредительством, террором ит. п., как на территории Хемуля, так и Страны Дураков в целом. Подчиняется непосредственно вриогидре. Личный состав, местонахождение и т. п. сведения считаются государственной тайной и засекречены. Все прочие вопросы, связанные с управлением, решаются частными лицами, известными своей способностью решать эти вопросы. Стоимость тех или иных решений широко известна и редко меняется. В этом смысле политическая система Хемуля является одной из самых стабильных в СД. Хемуль является экономически развитым доменом с высоким уровнем потребления и цен. Практически все товары закупаются в других доменах. Что производит сам Хемуль — неизвестно. По мнению самих хемулей, домен производит прибавочную стоимость и финансовую ренту. Что это за товары, кому они нужны и каким целям служат — неизвестно никому, кроме самих хемулей.
ХЕРАКАЛА, ХЕРАКАЛО. В Стране Дураков — существо, обладающее паранормальными способностями, но с низким IIQ. Имеют статус электората, часто содержатся в неволе и подвергаются жестокому обращению. В старых (до 250 г. п. Х.) научных работах иногда используется термин savant (от англ. savant syndrome, восх. к фр. savant «учёный»). К сожалению, слово не прижилось.
ХОМОКОСТ. Совокупность событий, приведших к уничтожению вида Homo Sapiens Sapiens и невозможности его восстановления в будущем. Включал в себя серию локальных конфликтов, завершившихся глобальным суперконфликтом по модели «все против всех» с неограниченным использованием биологического оружия. Конфликт завершился атакой шредеров, Прожаркой и собственно Хомокостом — ударом гипервируса Ясный Перец.
ХОМОСАПНИК. Он же «обезьянник», «кутузка» или «каталажка». Полицейское наименование изолятора временного содержания для не слишком крупных существ — в основном хомосапых или мелких копытных. См. также Клоповник, Скотобаза.
ХОМОСАПОСТЬ
ЦАХЕС. Разновидность хипеса, исполняется филифёнками. Состоит в том, что филифёнка входит в доверие к жертве и няшит её так, что все успехи и достижения самой жертвы и её окружения начинают приписываться филифёнке. Под предлогом очередной «успешной операции» или в качестве вознаграждения филифёнка завладевает значительными денежными суммами, после чего скрывается. Считается труд-нораскрываемым преступлением из-за неадекватной реакции жертв.
ЦИЛИНЬ. Искусственная А-основа, разработана в дохомокостном Китае. Чистая форма выглядит так: зелёно-голубая чешуйчатая кожа, тело коня с копытами оленя, головой дракона с длинным витым рогом, а также хвостом, напоминающим лошадиный. Отличается высоким IIQ и генетически заданными конфуцианскими представлениями о должном.
ЧЕЛОВЕК. 1. В Директории и в ООО «Хемуль» — правовой статус, подразумевающий обладание максимальным набором прав (т. н. «права человека»). 2.
ЧЕЛОВЕКООБРАЗНЫЙ. В Директории и в ООО «Хемуль» — сложный промежуточный правовой статус. Существо, обладающее всеми правами человека, но в ряде ситуаций вынужденное уступать полноправным людям. Человекообразные почти никогда не назначаются на ответственные посты, менее свободны в своих действиях и подвергаются более жёсткому контролю.
ЧЕТВЕРГ. 1. До Хомокоста — четвёртый день недели. 2. После Хомокоста сохранилось как корень слова «четверговый», что означает — «зря купленный», «неудачно приобретённый», «не стоящий своих денег» и т. п. Пример словоупотребления — «у них ассортимент какой-то четверговый». Единственное исключение — «четверговая соль»: соль, пережжёная с мякишем чёрного хлеба или квасной гущей, отчего она приобретает чёрный цвет. Откуда название — неизвестно.
ЧИАБАТТА. На самом деле «чьябатта», от итальянского ciabatta — «тапочка». Впрочем, в нашем случае имеется в виду не обувь, а род хлебобулочного изделия — итальянский прямоугольный пшеничный хлеб, делаемый обычно с добавлением оливкового масла и других вкусностей. Хлеб получается лёгким, с большими порами и очень вкусной хрустящей корочкой. Популярен в Директории, Хемуле и многих других местах, где оливковое масло не слишком дорого. Чиабаттой иногда называют лапландский ритуальный хлеб на рыбьем жиру, используемый в некоторых ритуалах. Это ошибка, причём двоякая. Во-первых, лапландский хлеб называется «чобод» (от лапл. «ЧоботЪ» — сапог с коротким голенищем и каблуком, обычно сафьяновый), и, во-вторых, он отличается по вкусу от чиабатты, причём не в лучшую сторону.
ШАНСОН. Святые песнопения из Сундука Мертвеца, соборная основа искусства, культуры и духовной жизни Страны Дураков. Насколько известно, шансон на территориях С.-Д. существовал и исполнялся ещё до обнаружения Сундука Мертвеца. Некоторые образцы аутентичного шансона сохранились в устной традиции — например, святопеснь «Мурка». Однако после обнаружения Сундука культура Страны Дураков испытала потрясение, за которым последовал взлёт. В настоящее время заветный шансон признан высшим выражением духа понятий и соборности как таковой. Обычно святой шансон, в зависимости от авторства, подразделяют на Круги Песнопений, связанных обычно с автором или авторским коллективом, исполняющим те или иные святопесни. При указании на конкретное песнопение считается хорошим тоном указывать и Круг его. Пример: песня из Круга Песнопений Кати Огонёк «Колечко Обручальное».
ШАХИД. А-основа искусственного происхождения. Создана до-хомокостными военными лабораториями, располагающимися на территории современного Подгорного Королевства. Внешность — хомо-сапая до смешения. Основное отличие от хомо — практически полное отсутствие инстинктивного поведения, из-за чего шахида с рождения приходится обучать вещам, для других основ естественным. Чаще всего шахид не имеет инстинкта самосохранения (это качество является определяющим для его обычного использования) и инстинкта продолжения рода. Последний вшивается искусственно в ходе ребилдинга, если шахид используется не по назначению, и во избежание стяжек очень часто заменяется более простым половым инстинктом, не подразумевающим гендерной дифференциации целевого субъекта.
ШЕРСТЯНЫЕ, обезьяны. Основа, возникшая в результате ми-кроэволюционных процессов в Стране Дураков. Cудя по имеющимся данным — сложная смесь генов шимпанзе, гиены и стервятника. Из-за анатомических особенностей устройства речевого аппарата говорят с характерным акцентом. Стайные. В настоящее время вожак — некий Тарзан, известный как «Царь зверей». В последние годы стали крайне активны, совершают набеги на другие анклавы и не скрывают планов объединения Страны Дураков под своей эгидой. Имеют репутацию беспредельщиков, не чтущих понятия. Слухи о причастности к созданию и успехам шерстяных разного рода несуществующих, мифических, вымышленных организаций не имеют под собой никаких оснований, являются выдумкой и не благословляются.
ШРЕДЕРЫ, буквоеды. Полуорганические грибки с кибридной начинкой, способные уничтожать все информационные носители, начиная от бумаги и кончая оптическими мнемокристаллами.
Считается, что глобальная атака шредеров уничтожила около 98 % всех информационных носителей. Уцелели лишь те, которые сохранялись в защищённых подземных бункерах — в основном научная литература и техническая документация к тем или иным устройствам. Художественная литература сохранилась только в Сундуке Мертвеца. Шредеры были, в свою очередь, уничтожены Прожаркой, которая послужила одной из причин Хомокоста. Распространение домыслов и слухов о каких-то мифических, несуществующих организациях, которые якобы имели отношение к атаке шредеров и уничтожению человеческой культуры, бессмысленно, провокационно, незаконно и наказуемо соборно.
ШЫВЧЕНКО. Древний упырь, мифический прародитель упыри-ного народа.
ЪПЬ. Слово, в данной книге отсутствующее, за что читатели должны быть автору весьма признательны, так как произносить его — даже мысленно — было бы затруднительно. Что же оно означает, спросите вы? — Гм-гм, а вы
ЭВОЛЮЭ, «эволюционирующий». Статус изделия на стадии индивидуального развития.
ЭКВЁСТРИЯ. Монокультурный домен в Стране Дураков, населённый поняшами. Что-то типа монархии, слегка ограниченной властью как бы аристократии. Высший совещательно-законодательный орган — Пуси-Раут.
ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ ОХВАТ. В медиа-жаргоне — количество существ, которые на протяжении анализируемого периода смотрели только данный канал.
ЭЛЕКТОРАТ. 1. В Стране Дураков — существа с IIQ меньше 70, но способные понимать смысл простейших приказов и подчиняться. Согласно данным Левада-центра, электорат составляет около 84 % населения Страны Дураков. Электорат обычно находится в личной собственности авторитетов, считается их имуществом и обладает теми же правами, что и любая законная собственность (например, её нельзя отобрать или увести у законного владельца). Дикий электорат — джи-гурда — не имеет никаких прав и считается законным объектом охоты. 2. В расширительном смысле — все существа, тем или иным образом — например, голодом и побоями — низведённые до состояния электората.
ЭПИФАУНА. Прикреплённые к грунту водные донные беспозвоночные, обитающие на поверхности грунта, в расщелинах скал, среди камней и т. п. Существуют, впрочем, и сухопутные виды эпифауны — например, сотрудники некоторых госструктур.
ЭПИФЕНОМЕН. Придаток к феномену, побочное явление, сопутствующее другим явлениям, но влияния на них не оказывающее. Например, ударение в этом слове на его смысл никакого влияния не оказывает — и, таким образом, является типичным эпифеноменом.
ЭСДЕК, ЭСДЕКИ. Распространённое в Директории наименование жителей Страны Дураков, чаще всего — ее правящего слоя, то есть верхушки авторитетов и их ближайшего окружения, принимающего соборные решения.
ЭСДЕКИЯ. 1. То же, что и Страна Дураков (от с.-д.). 2. Условное название гипотетического политического проекта объединения Страны Дураков (всей или большей части) под единым руководством.
ЭСКИМО. Сливочное мороженое на палочке, покрытое шоколадной глазурью.
ЭСТЕТ. См. Пидор.
ЭРГАСТУЛ (от лат.
ЭУКАРИОТЫ (лат.
ЯСНЫЙ ПЕРЕЦ. Гипервирус, полностью уничтоживший вид Homo Sapiens Sapiens. Был выпущен эстонской автоматизированной боевой системой (т. н. «мёртвая рука») после Прожарки, которую эстонские компьютеры сочли неприемлемой угрозой суверенитету Эстонской Империи. Как назывался и кем был разработан гипервирус, доподлинно неизвестно. Современное название произошло от случайно сохранившегося обрывка переговоров между румынским и российским военным командованием. На вопрос румынской стороны, каким оружием было уничтожено население России, российский военный ответил «да ясен перец…» и умолк навеки. Распространение гипервируса в атмосфере планеты привело к окончательной гибели остатков человечества в течение нескольких суток. Иные трактовки данного события, особенно со ссылками на разного рода мифы и беспочвенные фантазии — провокационны, бессмысленны, незаконны и наказуемы соборно.
ЯТЛО. Вагинальная пасть калуши. Является одновременно влагалищем и ртом, обладает выдвигающимися зубами — клыками и три-босфеническими молярами. В зависимости от того, что именно в неё попадает, переходит в режим измельчения пищи или имитации полового акта («кусает или сосёт»). Вероятность ошибки не превышает 0,5 %, что делает сношение с калушей практически безопасным. Тем не менее среди разумных существ находится мало охотников оплодотворять калушу, так что приходится использовать уёбищ.
ЯЮШКИ! Словцо, то ли придуманное Буратиной, то ли подцепленное им от соседей по вольеру. Выражает неопределённую экспрессию — от восторга до крайнего утомления.
ПРИЛОЖЕНИЕ II. Ментальные мутанты Зоны
Общая характеристика. Здесь описаны только мутанты-эндемики, встречающиеся в основном в Бибердорфе. Большинство из них относится к категории ментальных мутантов, то есть существ, способных воздействовать на чужое сознание. Являются ли они паранормами в классическом смысле этого слова — вопрос дискутируемый, поскольку исследования в этой области крайне затруднены.
ВЕРТИХВОСТКА. См. Мандалайка.
ГНИДОГАДОИД. Низший мутант. Рост до трёх метров. Способ воздействия на жертву — самый обыкновенный, физический: хватает добычу и поедает, начиная с ног. В справочниках обычно отмечается, что гнидогадоид полностью лишён гуманистических начал, но нигде не объясняется, что сие означает. Специалисты по данному вопросу советуют предполагать худшее.
ДУШЕЕД. Существо, отдалённо напоминающее помесь енота с неясытью. Ментальное воздействие — общедепрессивное: провоцирует тоску горючую, переходящую в желание дать себя съесть. Различают большого и малого душееда. Малый шире распространён. Большой крупнее, имеет более тёмный окрас и распространяет не вульгарную тоску, а сплин разной степени изысканности, sodade, а то и Weltschmerz.
ЕБАЛАЙ. Низший мутант, полуразумен. Основа трудноопределима. Выглядит как перевёрнутое воронье гнездо на тоненьких волосатых ножках. Ментальное воздействие напоминает душеедское, но вызывает не тоску, а нестерпимую досаду на себя и окружающий мир и желание назло всем сделать что-нибудь дурацкое — например, дать себя съесть.
ЕБОДРОМЫСЛ. Высший мутант. Выглядит стильно, но в то же время солидно. Ментальное воздействие: вызывает острое желание немедленно отдать ебодромыслу все свои деньги, за неимением же таковых — продать себя кому-нибудь в рабство или на съедение, а вырученные деньги отдать ебодромыслу. В Бибердорфе работают в основном страховыми агентами, сборщиками налогов и т. п., занимаются также филантропией и краудфандингом. Согласно Уставу города Бибердорфа, занятия бизнесом для ебодромыслов строго запрещены, а высшие административные должности закрыты, во избежание непроизвольных коррупционных проявлений.
ЖЕМАНОГЛОТ, он же ЖЁПАРД. Существо, внешне напоминающее некую смесь льва, страуса и пидараса. Самовлюблён, нарциссичен. Говорит обычно по-французски, с заметным прононсом. Ментальное воздействие: вызывает восхищение и через это — желание удостоиться чести быть съеденным столь изысканным существом. Действует в основном на эстетов, для существ с менее тонкой душевной организацией относительно безопасен. Чрезвычайно переборчив и привередлив, особенно в еде (в частности, брезгует существами, брезгующими поэзией Кушнера), поэтому встречается редко. В Бибердорфе проживают два жёпарда, оба — ресторанные критики.
ЗЛОПЕРДЬ. Мутантом в собственном смысле слова не считается, однако встречается только на Зоне. Основа — филломедуза, прошитая скунсом и азафусом. Выглядит соответствующе. Гермафродит, но подавляющее большинство злопердей считают себя самками. Способностью к ментальному воздействию не обладает, но благодаря генам бонакона способна извергать из себя смесь газов, невыносимо зловонных для любых хомоподобных основ. От злопердьей вонизмы хочется спрятаться где угодно, даже в чужом желудке — то есть дать себя съесть.
КОНТРОЛЁР. Распространённый в Зоне мутант. Выглядит как хомоподобное существо, покрытое густой серой шерстью с запахом хозяйственного мыла. Вопреки названию, контролировать чужое тело и сознание напрямую не может. Ментальное воздействие сводится к модификации восприятия: подвергшимся воздействию контролёра существам кажется, что они находятся в каких-то иных пространствах, видят и слышат не то, что происходит на самом деле, а что внушает им контролёр, и так далее. Это и позволяет контролёру контролировать — например, он может завести существо в аномалию, показывая ему светлую солнечную дорогу. Как и сусанин, питается останками.
КРОССАВЧЕГ. Отдалённый родственник гнидогадоида. Вегетарианец, питается лесными орехами, диким мёдом, пыльцой и соком трав. Прямого вреда от него нет, просто выглядит неприятно. Причём настолько, что вызывает у чувствительных натур желание любой ценой развидеть это, а за невозможностью такого действия — дать себя кому-нибудь съесть.
КРЮЧКОТВОР. Мутант со значительным присутствием генов насекомых. Выглядит как крупный жук с хорошо выраженными надкрыльями. Крайне устойчив к физической боли, ментальному воздействию, наездам и разводилову. Крючкотворы занимаются в основном юридической практикой — от нотариата до адвокатуры. Опытный крючкотвор способен довести своими придирками любое существо до такого состояния, что оно само себя съест.
КУКЕН-КРАКЕН. Разновидность чревососущего ментального мутанта. Вызывает томление по несбыточному и тотальное разочарование в этом несовершенном мире, приводящее к желанию дать себя съесть. Средней силы ментальное воздействие кукен-кракена отбивает аппетит, что находит применение в диетологии. В Бибердорфе имеется кукен-кракенский ресторан для худеющих «Осиная талия», с девизом «вам не принесут счёт, если вы сможете доесть свою порцию».
МАНДАДУЙ. Разновидность свистопупа. В настоящее время практически вымер за неактуальностью, однако его продвинутая модификация — мандалайка — весьма распространена и популярна.
МАНДАЛАЙКА. Симпатичное на вид существо, похожее на смесь ласки, лисы и кошки, с хомосапой основой. Кажутся крайне привлекательными в сексуальном плане, могут изображать безумную плотскую страсть, на самом деле фригидны. Ментальное воздействие: разжигание желания обладать мандалайкой, любой ценой и во что бы то ни стало, в также общее оглупление на половой почве, приводящее к желанию дать себя высосать. Некогда существовали различные разновидности мандалаек, но сейчас известна только одна — мандалайка вертихво-стая. Самец мандалайки — мандалай — встречается редко. Оказывает аналогичное ментальное воздействие, но только на мужеложцев. Самок оплодотворяет без всякого удовольствия и только за деньги. Поэтому, несмотря на крайнюю эффективность своего метода ментального подавления, мандалайки плодятся неохотно и за пределами Сонной Лощины встречаются редко. Некоторые специалисты, впрочем, утверждают, что разновидностью мандалаек являются так называемые филифёнки, но генетические исследования этого не подтверждают.
МОЗГОКЛЮЙ. Хомосапый мутант, снабжённый мозгоклювищем и сосальцами. Ментальное воздействие: классическое мозгоклюйство, приводящее к избирательному дефолту мозга. Вызывает желание дать себя съесть, но не сразу, а по частям — что легко сублимируется в желание рабски служить мозгоклюю и кормить его своим трудом и мозгами.
МОЗГОКРУТ. Слово, обозначающее любого ментального мутанта вообще. Считается презрительным. Крайне не рекомендуется к употреблению в приличном обществе, особенно в Бибердорфе.
ОБМУДОК. Малохомосапый мутант, напоминающий видом огромный гриб, снабжённый конечностями. Характерные черты — поперечные сепульки и налокотные глаза, обычно чрезвычайно наглые. Излучает кондовость, мужикастость и простодырость. Ментальное воздействие: вызывает желание угостить собой корешей, особенно под водочку.
ПОКАЯНЕЦ. Неракопанцирный петлистоухий мутант. Характерные черты — две ротощели (малая и средняя), двудырчатые протожабры. Ментально воспаляет совесть жертвы, разжигая в ней стремление покаяться и искупить грехи — то есть дать себя съесть.
ПОХУХОЛЬ. Мутант-инсект, по виду напоминающий увеличенного в разметах клопа разновидности «вредная черепашка», но с мясистым хоботком и ластами. Ментальное воздействие: вызывает у жертвы полное равнодушие к собственной судьбе, в том числе и перспективе немедленного съедения. Чувствителен к собственному воздействию, оттого не слишком опасен. Часто работают кучерами, тюремщиками и психотерапевтами.
ПРИПИЗДЕНЬ. Низший мутант. Инсект, напоминает красивую бабочку с расписными крылышками. Несмотря на симпатичную внешность, весьма опасен. Имеет привычку тихонечко садиться на жертву сзади — например, на воротник — и внушать ей какую-нибудь при пиздь. Обычно она приводит к желанию дать себя съесть по какой-нибудь смешной или идиотской причине. Припиздни неразумны, в Би-бердорфе на них разрешена охота и даже истребление химикатами, но вывести их полностью так и не удалось.
СВИСТОПУП. Древний дохомокостный мутант, самые ранние свидетельства о нём относятся к первой половине двадцатого века до Х. Внешний вид и свойства неизвестны. В настоящее время считается полностью вымершим, но, по некоторым данным, его гены стали основой для создания мандадуев и мандалаек.
СОСАЛЬЩИК гиппокамповый. Насекомоподобный мутант, обладает выразительным щячлом. Ментальное воздействие: высасывает энергию и стремление жить, оставляя жертве только одно желание — дать себя съесть.
СПИНОГРЫЗ. Ракопанцирный суставчатохвостый мутант, характерная черта: двурезная ротожопь с прикоколдышами. Ментальное воздействие: расстраивает работу периферической нервной системы, вызывая судороги, конвульсии, онемение членов, а также приступы беспричинной паники. Желания дать себя съесть не вызывает, но на практике его воздействие обычно приводит именно к такому исходу.
СУСАНИН. Низший ментальный мутант (эмосуггестор), обитающий в Зоне. Представляет особую опасность для больших групп. Обладает способностью притворяться командиром группы. Вызывает невероятный энтузиазм и желание любой ценой достичь цели, ведомой командиру. Обычно заводит членов группы в аномалии и поедает останки.
УМОГРУЗ, ГРУЗИЛЬЩИК. Хомоподобный насекомолицый мутант, характерные черты: развитые поджвальник и надчмошник. Ментальное воздействие: тормозит все высшие проявления интеллекта и внушает желание думать об идиотских или неразрешимых проблемах, своих и чужих. Это позволяет завлечь жертву в непонятки, из которых жертва видит единственный выход — дать себя съесть.
ЧУВЫРЛА. По поводу этого существа мнения разделяются. Некоторые считают чувырлу потомком вымершей голохвостой мандалайки, иные же считают её существом самостоятельным. Имеет черты мускусной крысы, землеройки и жаботки, с хомосапой основой. Ментальное воздействие: вызывает острейшую жалость и желание обогреть и накормить несчастную — ну то есть, в конечном итоге, дать себя съесть. Согласно распространённой легенде, иногда встречаются помеси чувырл и мандалаек, вызывающих смесь возбуждения и нежности. Этой легенде посвящена песня популярного эстрадного исполнителя Клитра Сироткина «Ебу и плачу».
ШВАЙНЕХУНТ. Один из древнейших ментальных мутантов. По непроверенным сведениям — появился ещё до Хомокоста, в древней Германии. Выглядит как крупное неопрятное животное наподобие собаки, но с пятачком-рылом, клыками и копытами. Тем не менее разумен и даже изобретателен. Ментальное воздействие: навевает непреодолимую лень, нежелание работать и вообще что-либо делать, отвращение к гигиене и порядку, а также злобную, но бестолковую дурь. В финале жертва обычно даёт себя съесть, просто по дурняку и оттого, что лень сопротивляться. Швайнехунт, несмотря на всю свою непритязательность, считается крайне опасным существом, так как надёжной ментальной защиты от него не существует.
ШЕЛЬМЕЦ. Хомосапый мутант, характерная черта: сизые щусла. Ментальное воздействие: вызывает непреодолимое желание нарушать нравственные и юридические нормы, то есть хулиганить и пакостить, с последующим стремлением к наказанию за содеянное, то есть желанием дать себя съесть. По этой причине многие считают шельмеца разновидностью покаянца, что неверно: это совершенно разные существа, уподобившиеся друг другу в результате естественной конвергенции.
ЩЕЛЬМЕЦ. Разновидность шельмеца обыкновенного, но совращает не просто на непотребства, а конкретно на половые безобразия с самками. Поговаривают, что сильный щельмец способен внушить индейке страсть к индюшке и наоборот.
ПРИЛОЖЕНИЕ III. Аномалии и артефакты
ПРИЛОЖЕНИЕ IV. Хронология и календарь
Представления о мировой истории, существующие в мире Бу-ратины, фрагментарны и полны лакун. Наиболее значимая лакуна — это неопределённой длительности период между 2013 годом от Р. Х. (к нему относятся последние сохранившиеся в Сундуке Мертвеца тексты) и 1 годом от Хомокоста. Длительность лакуны установить невозможно, известно лишь, что речь идёт о нескольких столетиях. Это время можно сравнить с «тёмными веками» в человеческой историографии: время, от которого почти не осталось письменных свидетельств. Всё, что сохранилось — это техническая документация, инструкции к оборудованию и т. п.
Существуют реконструкции событий последних пятидесяти лет перед Хомокостом, основанные на записанных свидетельствах существ, созданных или рождённых до этого события. Все эти реконструкции малосодержательны и противоречивы. Известно лишь, что значительная часть планеты находилась под контролем двух мировых империй — Эстонской и Румынской. Обе державы вели агрессивную политику, которая закончилась серией военных конфликтов, самый значительный из которых привёл к атаке шредеров, Прожарке и Хомокосту.
Точкой отсчёта для новой эры послужил Хомокост. В силу утраты большей части информации как о последних столетиях дохомокост-ной эпохи, так и о событиях, связанных с самим Хомокостом, установить год данного события по старому летоисчислению (от Рождества Христова) не представляется возможным. Единственное, что известно — точная дата начала засева земной атмосферы Ясным Перцем: это произошло 25 апреля.
Постхомокостная хронология считает год, в который произошёл Хомокост, первым годом. Таким образом, Хомокост произошёл 25 апреля 1 года от Х. (от Хомокоста).
В настоящее время год определяется как время между двумя прохождениями Солнца через точку весеннего равноденствия.
В Директории принят календарь, подобный григорианскому, но менее точный: продолжительность года определяется по формуле 365 + (1/4) — (1/100), что даёт в сумме 365,24 суток. (Дальнейшее уточнение продолжительности тропического года потребовало бы астрономических наблюдений, каковые по соборными причинам не благословляются.) Используется система високосных годов: годы, кратные четырём — високосные, за исключением каждого сотого года, который високосным не является. Система двенадцати месяцев и их продолжительность соответствует дохомокостной.
В Подгорном Королевстве календаря как такового нет: дни отсчитываются от 25 апреля 1 года (эту дату обычно именуют Концом). Например, 18 марта 138 года — это 50 000 дней от Конца. Год условно делится на пять сезонов — зиму, весну, Рамадан, лето и осень. Начало каждого сезона каждый год объявляется лично Тораборским Королём из одному ему ведомых соображений (поэтому, называя сезон, всегда добавляют — «волею Короля»). Например, те же 50 000 дней от Конца были волею Короля весной. Использование календаря Директории не запрещено, но весь внутренний документооборот ведётся согласно исчислению дней Подгорного Королевства.
В Стране Дураков приняты самые разные календарные системы. Достаточно часто годы отсчитываются от воцарения того или иного авторитета. Встречаются сложные лунно-солнечные календари. Но обычно близкие к Директории домены и анклавы используют календарь Директории, а близкие к Тора-Боре — счёт дней от Конца.
Особняком стоит летоисчисление в домене шерстяных. В принципе, оно строится по тем же принципам, что и в Директории, но порядковый номер текущего года определяется лично вождём шерстяных Тарзаном. Это связано с обычаями шерстяных, согласно которым слово настоящего самца должно исполняться в течение года, а потом оно возвращается к нему обратно. Смещение календаря, таким образом, аннулирует все обещания. Благодаря этому простому трюку Тарзан сумел проигнорировать множество обещаний, клятв, данных до и во время прихода к власти. Сейчас этот приём работает не так хорошо, как раньше, но, тем не менее, иногда используется. Поэтому в описываемый период в домене шерстяных идёт 889 год Тарзана.
Месяцы совпадают с месяцами Директории, но всем месяцам и дням присвоено имя Тарзана. Например, 1 мая 336 года — это 1 день Тарзана 5 месяца Тарзана 887 года Тарзана.
В силу данного обстоятельства некоторые даты не существуют. Например, 800 год Тарзана реально продолжался два дня — 4 дня Т. 6 месяца Т. и 5 дня Т. 6 месяца Т., когда Тарзаном было объявлено на-
ступление нового, 801 года Тарзана, начинающегося с 6 дня Т. 6 месяца Т. При этом в домене шерстяных ведутся летописи, где все несуществующие даты заполнены событиями, в основном — подвигами шерстяных и лично Тарзана, которые в эти дни эбали и мананулылы всэх врагов, включая абсолютно всех известных авторитетов Страны Дураков. На все предъявы с их стороны шерстяные отвечают тем, что этих дат реально не существует, а следовательно, и обижаться не на что. Для своих же говорится, что этих дат не существует только для нешерстяных, а для шерстяных и особенно нахнахов они являются неотъемлемой частью родной истории.
О рыбонских системах измерения времени известно крайне мало. Например, осьминоги и кальмары SPECTRE используют систему месяцев, отсчитываемых от так называемых «эпох головоногих», которых они насчитывают семь. Эпохи делятся на так называемые сигизии. Каждая сигизия начинается с момента полнолуния, в полночь, в момент начала периодического тесла-зацепления в районе острова Родос. Например, 8 сентября 312 года по счёту SPECTRE — это SEC 7135 (читается как 7125-я сигизия Седьмой Эры Головоногих [Seventh Era of Cephalopods]). Есть и более изощрённые системы, разбираться в которых было бы долго, а главное — абсолютно неинтересно.
В цивилизованных — то есть имеющих постоянное зацепление с Оковой — местах принята дохомокостная система: сутки делятся на двадцать четыре часа по шестьдесят минут в каждом часе, используются средние солнечные сутки стандартной продолжительности. Это связано с тем, что каждый час камни Оковы на полторы секунды меняют форму тесла-импульсов, что не приводит к перерыву в электроснабжении, но фиксируется тесла-приёмниками.
В местах с неустойчивым зацеплением используются существа с развитым чувством времени. Им одарены бэтмены и прочие мелкие услужающие. Они обычно отсчитывают время начиная с восхода солнца и к вечеру накапливают ошибку в две-три минуты. Для практических нужд это считается приемлемым.
Морские млекопитающие обычно отсчитывают время по фазам суточных и полусуточных приливов, меряя его в сантиметрах. Что касается рыбонов, они используют самые разные меры — секунды, терции, кварты, квинты, октавы, пассажи, бюджетные периоды, но чаще всего — колы.
Единственное, что было полностью утеряно — это счёт на дни недели. Это связано с расхождениями в вопросе о том, на какой день недели пришлось 25 апреля 1 года. К тому же деление на недели не имеет практического значения, так как традиция отдыхать в субботу или воскресенье не пережила человеческую цивилизацию. В Директории приняты научно обоснованные нормы труда и отдыха, разные для разных основ. В Подгорном Королевстве соблюдаются традиционные праздники (имеющие, судя по всему, какую-то связь с древним исламом и христианством), во время которых принято мало есть и много работать бесплатно. В Стране Дураков электорат трудится тогда и столько, когда и сколько это угодно авторитетам.
При этом само слово «неделя» в значении «семидневный период» сохранилось и используется, но без привязки к каким-то конкретным дням и датам. Исключением являются учебные заведения, в которых обычно ведётся счёт так называемых триместровых недель, отсчитываемых от начала занятий. Преподаватель или школьный работник может сказать «на этой неделе», имея в виду конкретный временной период, привязанный к датам.
Названия дней недели не утрачены (кроме слова «среда»), но существенно переосмыслены. Слово «пятница» используется в значении «предпраздничный день» (а также любой день, завершающийся пьянкой), слово «понедельник» — «послепраздничный день», а также «тяжёлое время». Выражение «во вторник» означает «когда-нибудь потом». Слово «суббота» используется в значении «день, когда можно не работать» (кроме высокочтимых праздников, называть которые «субботами» считается неуважительным), «воскресенье» — что-то вроде «мы не доживём и наши внуки не доживут».
Единственный памятный день, отмечаемый практически повсеместно — 25 апреля, День Хомокоста. В этот день не принято работать самим и даже заставлять работать других, так как существует общераспространённое поверье, что любое дело, сделанное в этот день, будет неудачным или принесёт несчастье.
В Директории 25 апреля называется Днём Памяти, в этот день закрываются все учреждения, магазины, увеселительные заведения и т. п., также не проводится никаких работ, кроме самых необходимых.
В Подгорном Королевстве день называется Ашур, Шахсей-Вахсей, День Гнева или просто Конец. В этот день также не производится никаких работ, кроме исполнения отложенных смертных приговоров.
В Стране Дураков среди авторитетов принято проводить этот день в посещении педобирских молелен, слушании святого шансона и чтении мантр; благочестивым считается также устраивать маналулы и иные духоподъёмные зрелища. Разборки и наезды в этот день не благословляются. Исключением являются шерстяные, которые не признают понятий. Шерстяные неоднократно провоцировали конфликты или нападали на другие домены именно в этот день.
В Директории отмечают 15 февраля. Этот праздник обычно именуется Жабень-Гадень, или, более официально, Сретение Жабы со Гадюкою. По древнему преданию, в этот день произошло первое в истории успешное межвидовое скрещивание жабы и гадюки под научным руководством профессора Преображенского. По другой версии, в этот день доктор Моро впервые в истории успешно соединил гены ужа и ежа. Так или иначе: считается праздником трансгенщиков, а также всех тех, кто прошёл хотя бы один ребилдинг. В этот день дома украшаются колючей проволокой, как бы символизирующей результат соединения означенных основ, а также изображениями жабы, совокупляющейся с гадюкой под общим наркозом.
В Тора-Боре проводится священный месяц Рамадан. Он начинается непосредственно после Дня Гнева (см. выше). Во время Рамадана снижаются до минимума продуктовые пайки, запрещаются любые публичные развлечения, а все подданные Подгорного Королевства добровольно-принудительно отчисляют из своих доходов так называемый закят — то есть средства, вкладываемые Королём в какой-нибудь важный инфраструктурный проект. Рамадан заканчивается после того, как необходимая сумма (объявляемая заранее) будет собрана.
В ООО «Хемуль» главным официальным праздником считается день принятия бюджета домена. Обычно это происходит осенью. В этот день устраиваются распродажи, выдача дешёвых кредитов, также принято заключать и совершать браки, союзы, слияния и дружественные поглощения: это считается доброй приметой.
В Стране Дураков широко празднуется 1 апреля, именуемое Днём Электората. В этот день соборно благословляется хорошо обращаться с электоратом, кормить его досыта и не наказывать за мелкие провинности. В некоторых доменах по этому случаю устраиваются потешные шествия и исполняется святое караоке.
ПРИЛОЖЕНИЕ V. Тетрадка Пьеро
От так называемой «тетради Пьеро» — судя по имеющимся свидетельствам, довольно объёмистой — сохранились лишь отдельные страницы, и, увы, далеко не лучшие даже с точки зрения самого автора: они были вырваны им из тетради в приступе разочарования в собственном творчестве и подобраны любопытным Буратиной.
К сожалению, большая часть текста представляет собой типичную «поэтическую лабораторию»: отдельные строчки, черновые наброски без начала и конца и т. п. Более или менее цельные тексты, увы, тоже не в лучшем состоянии: где-то не хватает строки, где-то — рифмы. Более-менее пригодных к публикации текстов не так уж много.
Содержание немного предсказуемо. Как правило, это разнообразный бред, жалобы на жизнь и непонимание современников, а также эротические мечтания о Мальвине. Не стоит принимать их за реальность: как мы знаем, реальная интимная жизнь Пьеро заслуживала разве что осмеяния. Впрочем, специалисты по психологии творчества утверждают, что творческий мир поэта редко соотносится с грубой обыденностью иначе как в противофазе. Иначе говоря, источником вдохновения является не реальность как таковая, а напротив, то, чего в ней не хватает.
Мы приводим стихотворения Пьеро в том порядке, что они были написаны.
Единственная значимая правка — в предпоследней строке: было «маринованное ветром», стало «полированное ветром». Это вообще характерно для поздних правок Пьеро: замена сложного, неочевидного эпитета или метафоры более простой и доступной для восприятия неподготовленного читателя.
Стихотворение сочинено 4 декабря 312 года, непосредственно после видения, в котором Пьеро явился Неуловимый Джо. Первое чтение — с крыши павильона (см. Полное и окончательное безобразие, материалы). Судя по всему, записано достаточно поздно. Текст без помарок (имеется одно незначительное исправление: «ах» вместо «блядь»).
Помимо банальной фрейдистской интерпретации, стоит обратить внимание на систему образов.
Поэт полемизирует с евангельской системой метафор, в которой избранничество маркировано образом соли. Иисус говорит ученикам — «вы соль земли» (Матф. V 13), в дальнейшем образ «соли» сопровождает христианский и постхристианский дискурс на всём протяжении его истории — вплоть до устойчивой синтагмы «горькая правда» и псевдонима писателя Пешкова («Максим Горький»).
Пьеро противопоставляет этой традиции образ «сладости», которую отождествляет с собой, своим телом.
Не менее важен и тактильно-глифический образ «липкости», «клея»: если Христос понимает свою миссию как разделение, принесение «меча раздлеляющего» (Матф. X 34–35) — образ, близкий всем пророкам всех времён — то Пьеро маркирует себя как липкое, склеивающее начало. В том числе — склеивающее губы, говорящий человеческий рот.
Разрушение своего тела он характеризует глаголом «расклеиться». Собственно, и образ «судьбы», которой он хочет поделиться, восходит к тому же образу сладкого клея.
Интересно отметить тонкую, пунктирную связь с предыдущим стихотворением: очевидно, сладкий сок, слизываемый героем притчи — это и есть та субстанция, которую Пьеро отождествляет с судьбой живущего.
С другой стороны, акцентуализирован христианский по духу образ бедности, скудости. «Дожиться домоту» — старинное выражение, обозначающее крайнюю скудость, отсутствие ресурсов: «Дожили(сь) домоту — ни сахару, ни табаку». Здесь опять же важен образ «сахара»: герой дарит свою сладость Другому, ничего не оставляя себе («весь растаю во рту»). Точно так же, синтетическое слово «сладострадостные» («сладострастие» и «страдание») взывает к христианской системе, где страсти (мучения) святых мучеников желанны им — не в мазохистском значении этого слова, а как знаки внимания свыше.
О, тишина и двести граммов водки!
Или пятьсот — и суматошный крик!
Золотая осень — прекрасная пора.
Это пора еть своих близких и шить парики из незнакомых девушек.
8 8 8
Передай
1.0. 1. На собаченьке — волосики. На мне — шерсть.
1. Яне знаю, кто, откуда и каков я есмь.
1.1.4. Говорят, что
1.1.5. Мне ж оно дороже/слаще, чем число 7.
2. Мне
2.1. На семь бед у них находится один ответ.
2.1.1. Может быть,
Gut.
2.1.2. А по мне — оно совсем уже не Gut, but true bad.
3.1. Говорят, что
3.2. И страшит
3.3. А по мне — так этого всего во, о, обще — нет,
3.3.1. Иль от
4. Я хочу не так уж много. Мне бы знать суть.
4.1.
4.2. Говорят,
4.3. Ну ая предпочитаю поперёк сесть.
5. Это мне куда приятней, чем число
7.
5.1. Хоть я так и не узнал, откуда и каков я есмь.
5.2. Тем дороже то, что у меня есть
6.
ПРИЛОЖЕНИЕ VI. Предыстория мира Золотого ключа
С одной стороны, мы стремились осветить события как можно подробнее, без упрощений и искажений. С другой — для того, чтобы получить необходимые сведения, нам приходилось соглашаться на условия наших информантов. Эти условия далеко не всегда были удобными или хотя бы приемлемыми. В результате наше повествование пестрит лакунами, недомолвками и пропуском важных моментов.
Укажем на важнейшие — но, увы, неизбежные — упущения.
Как известно, Досточтимое Братство — с позицией которого мы вынуждены считаться, хотим мы того или нет — категорически не благословляет распространение какой бы то ни было информации о событиях, происходивших на Земле и вне её после 2013 года до Х. Разумеется, Братья охотно отодвинули бы эту границу гораздо, гораздо ниже — в идеале, до палеолита. Однако информацию о мире до 2013 года всё же можно получить, обратившись к Сундуку Мертвеца, так что в этом вопросе им приходится идти на компромиссы. Но не более того; здесь для нас пролегает граница возможного. Единственное исключение, которого мы сумели добиться — это упомянуть о судьбе Густава Бонди (что, вероятно, связано с особыми чувствами, которые Братство испытывает к этому субъекту).
Далее. Основной темой нашего повествования должны были бы стать биотехнологии, связанные с парабиотическим агрегатом. Однако наши информанты категорически против разглашения сколько-нибудь конкретных деталей, связанных с генным ребилдингом. Поэтому в важнейших вопросах приходится обходиться недомолвками и недоговорками.
С другой стороны, мы вынуждены ввести в повествование моменты, напрямую не связанные с нашим повествованием. Однако без них не будут понятны последующие события.
И наконец. Положа руку на сердце, мы не можем с уверенностью сказать, что все эти сведения не являются очередной дезинформацией, запущенной Досточтимым Братством.
В общем, вы читаете это на свой страх и риск. Авторы снимают с себя всякую ответственность, включая уголовную и дискурсивную.
Приятного информатирования!
Согласно современным научным представлениям, все живые существа — кроме Бога и некоторых разновидностей субквантовых эле-менталей — нуждаются во внешнем источнике энергии.
Подавляющее большинство земных экосистем извлекает энергию из химических реакций. Самой распространённой из всех стал фотосинтез, то есть использование энергии Солнца в виде поглощаемых хлорофиллом квантов красного цвета, а также посредством каротиноидов — оранжевого и жёлтого. Остальные организмы существуют за счёт поглощения фотосинтетиков, стоящих, таким образом, в начале пищевой цепи.
При этом на Земле существуют и практикуются и другие способы получения энергии, в основном за счёт окислительно-восстановительных реакций с неорганическими субстратами. Большинство современных хемосинтетиков используют в качестве окислителя свободный кислород — то есть, по сути, зависят от экосистем, основанных на фотосинтезе. Однако есть и древние организменные сообщества (в основном — остатки древнейших биот), связанные с поступающими из коры Земли восстановителями.
Одной из самых интересных в этом смысле является жизнь в среде так называемых «чёрных курильщиков».
Так называют геотермальные источники срединно-океанических хребтов, находящихся в афотической (лишённой света) зоне. Они извергают из себя горячую (до 400 градусов Цельсия) воду, насыщенную минеральными солями, в основном сульфидами железа, меди и никеля. Сами «курильщики» выглядят как квазиорганические образования («трубы» или «стебли») высотой в десятки метров, из которых поднимаются столбы чёрной воды.
Биота «чёрных курильщиков» крайне любопытна, поскольку состоит из организмов, функционирующих в иной среде и на иных принципах, нежели нам привычные. В частности, в некоторых — в основном атлантических — подводных источниках сохранились специфические ансамбли живых и предживых организмов, не обладающих иммунитетом, но, напротив, способных симбиотически сосуществовать с другими такими же организмами и организмоидами, свободно обмениваясь генетической информацией. Эту специфическую среду мы будем называть парабиотическим агрегатом.
Следует отметить, что уязвимый к атакам более поздних видов живых существ парабиотический агрегат сумел устойчиво сохраниться только в условиях сверхвысоких температур и давлений, где иные организмы просто не выживали. Ситуация изменилась из-за ряда гидрогеологических случайностей, благодаря которым колонии парабиотического агрегата оказывались (как минимум дважды) перенесены в схожие, но более мягкие по условиям места существования, связанные с более молодой геологической активностью — термальные источники Исландии и восточного Средиземноморья (Крит, Италия, Греция). Именно там парабиота впервые за сотни миллионов лет столкнулась с современной жизнью.
В результате этого столкновения парабиотический агрегат выработал уникальное защитное свойство — а именно способность агрегировать современные формы в общий клеточный мат, с интенсивным генетическим обменом внутри обитателей мата. Это подразумевало выработку парабиотиками целого ряда агентов, в основном переносчиков генетической информации разных типов, тел-подавителей иммунного ответа и т. п. По сути, парабиотический агрегат
Именно эти свойства парабиотического агрегата оказались востребованными в качестве орудия генной терапии.
Достоверно не известно, кто первый из древних впервые обратил внимание на свойства парабиотического агрегата — атланты или лемурийцы. Однако сохранившиеся сведения указывают именно на атлантов.
К сожалению, распространение информации об Атлантиде и других доисторических цивилизациях не благословляется. Наиболее информативные сочинения на эту тему изъяла из обращения Congregatio de Propaganda Fide (Конгрегация распространения веры), созданная папой Григорием XV, работа была продолжена иезуитами и другими просветительскими организациями. В настоящее время допущены к невозбранному распространению лишь два диалога Платона, причём из второго — «Крития» — удалено больше половины текста. Прочая информация рассеяна по заведомо недостоверным и фантастичным сочинениям, ключ к которым в настоящий момент находится в руках Братства.
Тем не менее, благодаря ряду обстоятельств, обсуждать которые здесь и сейчас было бы
По своей сути Атлантида была косным, неразвитым обществом. Например, атланты не использовали финансовые технологии, не поощряли национальные и религиозные меньшинства, не практиковали косвенные налоги, не боролись с коррупцией и бездуховностью. Отсутствовали и многие другие необходимые признаки подлинно высокой цивилизации. Несмотря на это, в отдельных областях атланты достигли кое-каких успехов. В частности, судя по обнаруженным принцем Дак-каром («капитаном Немо») развалинам подводных баз атлантов, они занимались систематическим изучением морского и океанского дна. В частности, принцем была обнаружена стационарная база-убежище возле остатков древнего «чёрного курильщика», и следы деятельности вокруг него позволяют сделать вывод о том, что атланты производили систематическую добычу парабиотического агрегата.
Известны и результаты его применения. Атланты умели продлять жизнь, «похищая молодость» у других существ, а также изменять внешний облик и внутреннее строение человеческого тела. Последнее они использовали исключительно для совершенствования собственного облика, в отличие от лемурийцев, известных своим пристрастием к выведению самых странных и причудливых тварей.
После известных событий биотехнологии атлантов — как, впрочем, и лемурийцев — были утеряны.
Взаимное уничтожение Атлантиды и Му отбросило человечество далеко назад. Технологии, некогда доступные, отошли в разряд легенд и преданий.
Одним из самых ранних упоминаний о парабиоте и её свойствах можно считать финал вавилонского эпоса о Гильгамеше, в котором некий бессмертный открывает герою секрет бессмертия: оно заключено в растении, находящемся на дне океана. Растение должно «пронзить шипом руку» герою. Гильгамеш добывает растение, но его крадёт змея, которая после этого сбрасывает шкуру и молодеет. В этом описании нетрудно распознать как источник агрегата, так и его использования — то есть необходимость введения агрегата в кровеносную систему.
Интересно, что это древнейшее из описаний одновременно является и самым точным. Так, в индийских источниках упоминается «напиток бессмертия», амрита, и есть указание на то, что он был добыт из океана — однако сам процесс добычи крайне мистифицирован. В античных источниках есть упоминания о «еде и питье богов, дарующих бессмертие» (о нектаре и амброзии), но нет указаний даже на их источник. Прочие мифологические традиции сохранили ещё меньше информации.
Однако в древнем мире сохранились существа, некогда подвергнутые генной терапии по технологиям атлантов и благодаря этому обладающие значительным долголетием. Сохранились также существа (например, кентавры или псиглавцы), чьё искусственное происхождение бросалось в глаза. Как правило, все они старались держаться подальше от людей. Некоторые, впрочем, поступали наоборот, выдавая себя за «богов» или «детей божьих» и получая соответствующее поклонение. Так, зооморфные египетские «боги» были, вероятнее всего, изделиями, созданными в Му. Напротив, Минотавр считается продуктом технологий атлантов.
С течением времени отношение к этим реликтам ухудшалось. Особенно тяжёлой ситуация стала в связи с возвышением Рима. Римские жрецы полагали, что столкновение Атлантиды и Му произошло из-за перенаселения, вызванного, в том числе, и продлевающими жизнь технологиями. В связи с этим римляне систематически уничтожали информацию о таковых, а также устроили настоящую охоту на существ, созданных благодаря этим технологиям или продлевавшим жизнь подобным образом. Так, римляне спланировали и осуществили геноцид кинокефалов, инчучунов, шантрапов, боллрингеров и других подобных народов. Они же вели систематическую охоту на древних долгожителей. Последним ликвидированным был Великий Пан, убитый римским спецназом в царствование императора Тиберия на острове Паксос.
Именно это обстоятельство послужило причиной преследования христиан. Римляне, будучи материалистами, приняли духовное учение за реальность и вполне серьёзно отнеслись к секте, чей лидер воскрес, учителя обещали адептам бессмертие и практиковали ритуал причастия, напоминающий попытки заражения парабиотой.
С другой стороны, не прекращались и попытки восстановить утраченные древние технологии. Однако они не были успешными, в связи с исчерпанностью или разрушением всех ранее известных источников парабиотического агрегата.
Первое документированное упоминание о возрождении древних биотехнологий относится к XI–XIII вв. до Х. и связано с медицинско-алхимической традицией Салерно. Судя по всему, салернские медики — скорее всего, расшифровав какие-то древние документы — обнаружили ранее неизвестный подводный термальный источник, содержащий запасы парабиоты. Салернская школа оставила описания агрегата (именуемого «симпатической субстанцией») и методов его применения. В основном это были попытки переноса «свойств» здорового организма в организм больной.
Серьёзный толчок исследованиям «симпатических субстанций» дал известный врач и алхимик Арнольдус де Вилланова (1235–1311), автор «Салернского кодекса здоровья». Дошедшие до нас источники приписывают ему первую кустарную попытку создания синтетического существа. Вместо передачи свойств от одного существа другому, путем смеси симпатической субстанции и малой части тканей существа-донора, вносимой в организм реципиента, Вилланова попытался использовать сопоставимые объёмы тканей сразу нескольких существ, взяв, всё же, в качестве центральной основы мужскую сперму. Результатом его экспериментов стали несколько
После смерти Виллановы исследования продолжались рядом его последователей и учеников, однако приблизительно к середине 1400-х годов вновь открытый источник «симпатической субстанции» был исчерпан, а местонахождение его забыто.
Описание процедур средневекового «ребилдинга», тем не менее, было записано в ряде секретных алхимических рукописей, наиболее известная из которых фигурирует в позднейших источниках как «манускрипт Войнича».
Постепенно и само знание о салиропрактике, и ключ к чтению манускриптов были утеряны, но это не произошло одномоментно. Актуальность вопроса падала по мере исчерпания запасов «симпатической субстанции», но даже после того, как практическая возможность омоложения оказалась вроде бы недоступной, находились исследователи, которые пытались её вернуть.
Одним из таких исследователей стал алхимик скандинавского происхождения Арне Сакнуссем (1493–1637). Выехав из своей родной Швеции приблизительно в возрасте 20 лет для получения высшего образования в Венском Университете, Сакнуссем при неизвестных обстоятельствах сумел ознакомиться с «манускриптом Войнича», частично расшифровал и прочёл его текст. Из его записей следует, что он понял — источник вечной молодости (который в наибольшей степени и интересовал амбициозного юношу) следует искать «в огне под водой» и что италийские его запасы полностью исчерпаны.
Сакнуссем сообразил, что аналогичные природные условия (огонь под водой) существуют и в Исландии. Туда он и отправился, завершив своё образование в 35-летнем возрасте, там и прожил большую и наиболее продуктивную часть своей жизни, посвятив её исследованию главного предмета своего интереса.
Даты жизни учёного, восстановленные по приходским книгам, подтверждают, что исследования оказались результативными. Однако содержание его записей и открытий так и не стало открытым широкой публике. Сам ли он сделал вывод о том, что основные запасы субстанции следовало бы искать в недрах океана, или это был позднейший вывод кого-то, кто был знаком с его работами — нам не известно.
Уже перешагнув столетний рубеж, Сакнуссем вернулся на континент и осел в окрестностях Парижа, в местечке д’Эрбле. Около 15 лет он был учителем и наставником юного дворянина, известного впоследствии как «Арамис». Ему он и оставил свои рукописи, скоропостижно, буквально за день умерев от неизвестной современникам болезни — которую специалисты эпохи Золотого Ключа вполне однозначно определили бы как дефолт.
Арамису эти бумаги пользы не принесли. Не будучи склонным к наукам, он их совершенно не оценил, но хранил в архиве исходя из сентиментальных соображений. После смерти ставшего генералом иезуитского ордена епископа Ваннского его архив перешёл в распоряжение ордена. Именно с этого момента и начинается определённого сорта двусмысленность с рукописями Сакнуссема, которые, судя по всему, были либо разделены, либо переписаны и начали своё существование в виде нескольких копий.
В силу неизвестных нам обстоятельств часть архива попала в бенедиктинский монастырь в городе Кальтаджироне. Бумаги не привлекли ничьего интереса, пока в них не сунул нос молодой послушник Джузеппе Бальзамо. Через некоторое время Джузеппе был изгнан из монастыря за мошенничество. Документы он, судя по всему, украл. В дальнейшем Джузеппе Бальзамо, получивший известность как «граф Калиостро», прославился в качестве шарлатана высочайшего уровня. В частности, он утверждал, что знает секрет вечной молодости. Вероятнее всего, это было правдой, однако знание секрета не равно обладанию средством. Известно, что Калиостро всю жизнь разыскивал симпатическую субстанцию, но так и не преуспел в этом.
Другая часть (или иная копия) архива после официального упразднения ордена иезуитов в 1773 году была вывезена в Ватикан. Именно в архиве Ватикана на эти бумаги наткнулся аббат Фариа.
Будучи учёным-рационалистом, которому статус церковника служил всего лишь удобным прикрытием научных исследований в церковных архивах, Фариа загорелся идеей о возможности продления жизни. Но никаких особых иллюзий по поводу готовности церкви заниматься изысканиями для продления существования бренного тела он не питал, и именно это стало причиной того, что (ориентировочно) в 1805–1807 гг. он вошёл в контакт с Досточтимой Ложей, передав им содержание работ Сакнуссема.
После восстановления ордена иезуитов в 1814 году отправка за решётку исследователя, излишне активно копавшегося в архивах последователей святого Игнатия, была лишь вопросом времени. Вчерашние союзники — Братья — не смогли или не захотели ему помочь, но вся ключевая информация была у них уже в руках.
На территории индийского княжества Бунделкханд рождается принц Даккар, будущий Капитан Немо.
Финансируемая Братством морская экспедиция в Исландию. Оканчивается неудачей, симпатическая субстанция не найдена.
Часть Бунделкханда уступлена британцам. Для управления территориями создано агентство Бунделкханда. Индийская знать понимает, что полное подчинение англичанам — только вопрос времени. На малолетнего принца Даккара выходят агенты Досточтимого Братства. Ссылаясь на
Принц Даккар, демонстрирующий удивительные успехи в науках, отправлен учиться в Англию.
Общее Собрание Досточтимой Ложи в Лондоне. Последнее Общее Собрание, о котором точно известно место и время его проведения.
Приняты важные решения, в частности — об использовании России против наполеоновской Франции и об оказании организационной помощи российскому императору.
Из менее важных, но оказавших большое влияние на будущее решений стоит отметить так называемые «Рекомендации Особой Доверенной Комиссии Досточтимой Ложи о политике доверия» (по сути — об информационной политике Ложи). Там, в частности, содержался следующий пассаж:
«Как выдумка легко может быть представлена сущей истиной, так и истину можно обезвредить, выдав её за выдумку. Для таковой цели весьма полезно использовать сочинителей, торгующих плодами своего вымысла. Книга о самом истинном происшествии, подписанная именем фантазёра, уже бросает тень на самую истину, делая её недостоверной в глазах обывателя».
В дальнейшем этот приём использовался Ложей систематически.
В Ливерпуле в семье француза-эмигранта и англичанки рождается шестой ребёнок, Мармадьюк Филайп Гелиос Моро, будущий «доктор Моро».
Принц Даккар получает от Братьев описание и часть чертежей подводной лодки (происхождение неизвестно, по некоторым данным — разработка Леонардо да Винчи или его учеников). Молодой учёный погружается в работу над проектом, и, благодаря финансовой и организационной помощи Братства, завершает его в кратчайшие сроки.
Бунделкханд полностью принадлежит англичанам. Генерал-губернатор Индии Джеймс Дальхузи смещает местных князей и аннексирует их владения. Принц Даккар получает информацию о том, что его возвращение в Индию крайне нежелательно и может иметь самые плохие последствия для его семьи и для него лично.
Подводная лодка, получившая название «Наутилус», спущена на воду.
Первый спуск к подводному вулкану. Братьям известен факт существования подводных вулканов, и они предполагают искать симпатическую субстанцию на их склонах.
Погружение неудачное, субстанция не найдена, «Наутилус» повреждён и едва не погиб.
В Нанте рождается Жюль Габриэль Верн, будущий знаменитый писатель, сыгравший немалую роль в сокрытии и искажении некоторых операций Досточтимой Ложи.
Принц Даккар исследует подводный мир в поисках «субстанции» и находит её в открытых им «чёрных курильщиках» (подводные вулканы оказались и бесполезны в этом плане, и попросту опасны).
Братья ведут исследования субстанции, но без прорывных результатов. Подтверждаются сведения, почерпнутые из античных источников и Салернского кодекса — она продлевает жизнь, «перенося молодость других существ», заживляет раны (при наложении поверх кожи животных) и является эффективным средством против ряда инфекционных заболеваний.
На дне Атлантики обнаруживаются следы цивилизации атлантов, в том числе остатки подводных баз.
Принц спасает молодого хирурга Моро, чуть не погибшего во время кораблекрушения. Молодой человек, весьма талантливый и с учёной степенью, но с ужасным характером (в частности, он ненавидел своё
вычурное имя и ссорился с людьми, которые его использовали), успел насмерть разругаться с семьёй и коллегами. Корабль вёз его во Францию, где он рассчитывал попытать счастья.
Следующие шесть лет Моро, присоединившийся к принцу, с энтузиазмом исследует биоту «чёрных курильщиков». Именно ему удаётся выделить т. н. «нейтральный векторный агент» и разработать технологию направленного переноса генов.
На дне Карибского моря под слоем осадков обнаружено огромное сооружение, построенное, вероятнее всего, атлантами. Больше всего оно напоминает гигантскую пушку со стволом пятиметрового диаметра и трёхкилометровой длины из неизвестного материала.
Ссора принца с Братьями из-за убийства военными его родных в Индии. Принц планирует перейти к партизанской войне против британских колонизаторов, но отношения с Братьями всё же не прерываются — параллельно он продолжает поставлять им субстанцию.
Моро высаживается на будущем «острове Линкольна» и оборудует для принца наземную базу. Тогда же начинаются опыты Моро по конструированию гомункулусов из компонентов, взятых у различных животных.
Маркиз Дальхузи аннексирует княжество Ауд под предлогом «плохого управления» последнего наваба княжества Варжид Али Шаха. Это вызывает всеобщее возмущение.
Принц Даккар тайно возвращается в Индию.
В городе Смилян Австрийской Империи рождается Никола Тесла.
Восстание сипаев. Принц Даккар принимает в нём активное участие в качестве штабиста — планировщика операций.
Братья организуют вторую экспедицию в Исландию (описанную в романе Жюля Верна «Путешествие к центру Земли»). Они вроде бы находят независимый от Немо источник субстанции, однако найденная ими подземная вулканическая система гибнет во время извержения, да и образцов субстанции для перепроверки экспедиция доставить не сумела.
В отсутствие принца Даккара Братство отправляет Наутилус (под временным командованием брата Барбикена, уроженца Балтимора) исследовать обнаруженную в Карибском море установку атлантов.
Удаётся установить назначение и принципы действия устройства. Это space gun, орбитальная пушка подводного базирования. Смысл размещения ствола под водой — избежать его деформации под собственным весом (что на суше было бы неизбежно) и сделать возможным наведение. Пушка в рабочем состоянии должна плавать в воде под заранее заданным углом к горизонту, с дульным срезом в надводном положении. Подъём пушки осуществлялся понтонной системой, разгон снаряда в стволе — непонятными тогдашней науке устройствами, каким-то образом связанными с электричеством. Судя по всему, система обеспечивала постоянное ускорение на протяжении трёхкилометрового участка, что позволяло избежать критических перегрузок, разрушающих снаряд и его содержимое.
В дальнейшем в документах Братства найденное орудие именуется Карибской Колумбиадой.
Брату Барбикену поставлена задача попытаться разобраться в устройстве пушки, а в идеале — привести её в действие. Выясняется, что пушка подключена к каскаду гиперконденсаторов, требующих для своей зарядки огромного количества энергии. По расчётам, для заполнения конденсаторов системы требуется около года работы мощной электростанции.
В декабре того же года принц Даккар получает сообщение о гибели «Наутилуса» при неизвестных обстоятельствах. Принц подозревает Братство в конфискации его корабля, но доказательств нет. Братство заверяет принца, что корабль будет восстановлен.
Из-за интриг и конфликтов в штабе восставших сипаев принц Даккар несправедливо обвинён в работе на англичан и вынужден бежать из Индии. Семья принца была взята в заложники и впоследствии выдана англичанам. По одним сведениям, жена и дети принца были убиты, по другим — переданы Братству.
Иждивением Братства с Флориды протянут подводный кабель для запитки конденсаторов орбитального орудия.
Братья передают принцу чертежи, технологии, а также готовые детали для строительства второго, более совершенного «Наутилуса».
Первая, неудачная попытка космического запуска с использованием Колумбиады. Сконструированный инженерами Ложи снаряд разрушился в стволе, астронавты погибли.
Вторая, успешная попытка запуска. Новый снаряд из алюминиевого сплава оказался достаточно прочным. Астронавтам удаётся пережить тяжелейшие перегрузки благодаря введённой в кровь симпатической субстанции.
Проведены важные опыты, связанные c невесомостью. Совершён облёт Луны с использованием гравитационного манёвра.
После посадки у астронавтов наблюдались непродолжительные симптомы какой-то болезни. Судя по современным представлениям, это были последствия пересечения астронавтами радиационного пояса Земли. Терапия симпатической субстанцией оказалась крайне эффективной: все астронавты остались живы, здоровье вернулось к биологической норме.
Информация о полёте начинает просачиваться, распространяются различные слухи. Для прикрытия использован талант Жюля Верна, опубликовавшего роман «С Земли на Луну прямым путём за 97 часов 20 минут». Как обычно, используется микс из достоверных сведений, упрощений и заведомо ложной информации. Роман имеет успех, все слухи о выстреле гигантской пушки (слышимом, а то и наблюдаемом множеством людей) были объяснены популярностью романа.
В Бромли (пригород Лондона) рождается Герберт Джордж Уэллс, будущий высокопоставленный Брат Досточтимой Ложи и известнейший писатель-фантаст.
Новый выстрел Колумбиады, на этот раз снаряд запущен на околоземную орбиту. Отрабатывается орбитальный манёвр с помощью реактивных двигателей.
Второй «Наутилус» спущен на воду. Принцу Даккару поставлен ряд условий, главное из которых — никогда не посещать Карибский бассейн и ещё ряд мест, а также продолжать поставки симпатической субстанции. В качестве рычага давления используются остатки семьи принца, удерживаемые Братством в качестве заложников.
С этого момента принц Даккар именует себя «капитаном Немо» и ведёт личную войну против британских колонизаторов. При этом он вынужден исправно поставлять эликсиры, продлевающие жизнь отдельным их представителям.
На остров, являющийся базой Немо, попадает группа приключен-цев из Северной Америки и активно занимается его колонизацией (события описаны Жюлем Верном в романе «Таинственный остров»). Ни капитана, ни доктора Моро это совершенно не устраивает.
Моро, чтобы держать переселенцев под контролем, засылает к ним, под видом орангутана, гомункулуса Юпа, сделанного действительно на обезьяньей основе, но намного более сообразительного, чем это кажется колонизаторам. Для того, чтобы выжить американцев с острова, Моро и Немо вынуждены были организовать целое театральное представление с имитацией смерти Немо и его затоплением в первом экземпляре Наутилуса, имитационным подрывом вулкана и т. д. и т п.
Чтобы «чудом бежавшие» с якобы тонущего острова колонисты не вернулись обратно, американским Братьям пришлось проделать определённую работу. Для информационного прикрытия ситуации, которая начинала постепенно становиться достоянием широкой общественности, они были вынуждены выпустить фальшивую версию событий. Брат Жюль Верн был лично знаком с Немо и записал его историю для широкой публики, но сознательно спутал фактологию и хронологию, убедив читателей в гибели своего героя и острова как такового.
Первый ставший известным случай похищения людей неизвестными существами из космоса. Использовались т. н. «синие лучи», притягивающие предметы. По неизвестной причине синие лучи вышли из-под контроля их хозяев и оторвали от Земли кусок территории вместе с несколькими обывателями (около тридцати человек). Они оказались на неизвестном небесном теле, выживали там в течение двух лет и в конце концов были возвращены на Землю. (Для нейтрализации слухов Брат Верн написал роман «Гектор Сервадак. Путешествия и приключения в околосолнечном мире».)
С этого момента Братство уже не могло игнорировать интерес к земле со стороны инопланетных существ.
Капитан Немо стремительно умирает от дефолта. Досточтимая Ложа временно оказывается без источника «вечной молодости» — подводная лодка остаётся под водой в результате ошибки лишённого капитана экипажа.
Никола Тесла удостаивается визита Братьев. Те, ссылаясь на
Трагические события на «острове доктора Моро». (Описаны в искажённом виде с целью информационного прикрытия ситуации Братом Гербертом Уэллсом в романе «Остров доктора Моро».) Разумеется, Моро не погиб, а просто свернул свои работы и выехал в Британию.
Становится понятно, что удалённое географическое положение перестаёт быть гарантией недоступности исследователей.
Официальный визит — точнее, десант — инопланетян на Землю.
Высадка, по совпадению (или, что скорее, по результатам пеленгации межпланетного передатчика, использовавшегося в 1873–1876 гг.) произошедшая на территории Великобритании, закончилась взаимным непониманием. В процессе непонимания инопланетянами были применены против Братьев и подтянутых частей британской армии боевые лазеры, а агенты Братьев сумели распылить в окрестностях лагеря пришельцев аэрозольную взвесь гнилостных бактерий в симпатической субстанции. Самонадеянно положившиеся на собственные препараты биологической защиты инопланетные существа находились на Земле без изолирующих скафандров. Попав под аэрозоль, они распались на куски буквально в течение одного дня. Агентам Братьев пришлось не лучше, но это мало кого обеспокоило. (В качестве активного мероприятия информационного прикрытия Братом Уэллсом был выпущен роман «Война миров».)
Материалы и оборудование пришельцев передаются Братьями в распоряжение
В процессе дальнейшей 18-летней научной работы, проходившей в окрестностях Лондона, уже получивший градус Брат Манцев получает сведения о работах Арне Сакнуссема. Манцев осознаёт, что идентичные исландским условия («огонь под водой») можно найти на Камчатке или в её водных окрестностях. Однако начавшаяся работа над проектом Наутилуса-3 не позволяет Манцеву отправиться с самостоятельной экспедицией в этот регион до начала Первой мировой войны.
По настоятельной просьбе братьев Никола Тесла переезжает в Нью-Йорк.
Брат Моро, с остатками запасов симпатической субстанции, бежит в Россию.
Моро (по его собственному мнению) стоял на пороге получения технологии самовоспроизведения субстанции и совершенно не желал растрачивать её остатки на то, чтобы тянуть вперёд жизнь престарелых Братьев. Тем более, что на вопросы о перспективах нового Наутилуса они отвечали крайне уклончиво (проще говоря, Наутилус-3 Братья планировали, а вот Моро от работы на нём собирались отодвинуть).
Попытка Братьев воссоздать «Наутилус» приводит к неприятному открытию: чертежи и расчёты Наутилусов-1 и 2 исчезли (подозрение, что к этому приложил руку сам Немо, проверить за давностью лет не получается), и быстро создать подводный корабль, способный погружаться глубже ~800 м, Братьям не удаётся. Чтобы окупить расходы, один из построенных подводных кораблей продаётся частным лицам, а второй — Британскому военно-морскому флоту.
Моро работает в Москве под покровительством местной резидентуры иезуитов, его знакомят с молодым профессором Преображенским, передают аутентичный перевод рукописи Сакнуссема. Условием работы творческого дуэта является разделение информации с церковниками. Преображенский в течение двух лет, используя новейшие достижения оптической микроскопии, выделяет из «симпатической субстанции» са-мовоспроизводящийся микроскопический агент (впоследствии назван «нейтральным векторным агентом»), представляющий из себя смесь специфичного вида протоклеток и макровирусов. Преображенский начинает осваивать технику использования этого агента для изготовления препаратов направленного переноса генетических свойств, названных им «векторами». Одновременно он обращается к теме слияния тканей живых существ, опираясь на лабораторные записи Моро.
Попытка создания орбитальной станции. Из-за дефектов конструкции заканчивается разгерметизацией и гибелью экипажа. Среди погибших — близкий родственник одного из Мастеров Ложи. Одновременно с этим американское правительство начинает слишком усердно интересоваться, куда девается электричество, вырабатываемое рядом флоридских электростанций. Свежие воспоминания о событиях 1884 года довершили дело: на дальнейшее использование Колумбиады наложен запрет. В кулуарах идут разговоры о том, что исследования космоса с самого начала были ошибкой и только привлекли лишнее внимание к деятельности Братства.
Группа относительно молодых энтузиастов внутри Братства, напротив, считает, что космические исследования необходимо продолжать. Начинаются поиски других средств запуска.
Доктор Моро погибает, по версии своего слуги буквально распадаясь в куски во время загородной поездки. Филиппу Филипповичу хотелось верить, что это был дефолт. (Слуга был приставлен иезуитами, и верить ему сложно. Но возможно, если очень уж хочется.)
После бегства и смерти Моро Братья временно лишаются источника продления жизни — представления о точном местонахождении субстанции и методе её использования у них только теоретические. Начавшийся проект Наутилуса-3 тянется и прерывается противоречиями между Братьями из разных стран, упираясь, в конце концов, в начало Первой Мировой Войны.
Американский изобретатель Тома Рок открывает технологию электрохимически инициируемой трансмутации элементов. Открытие произошло совершенно случайно, сущности процессов изобретатель не понимает. Однако он создаёт сверхмощную взрывчатку и одноступенчатые ракеты, способные превышать первую космическую скорость и выходить на орбиту.
Изобретатель вместе со своими технологиями попадает в руки организованной преступности, финансируемой одним из американских миллиардеров. Экспедиция, посланная Братьями, топит подводную лодку преступников и захватывает изобретателя. Во время захвата пиратской базы в бою (описанном впоследствии Братом Жюлем Верном в романе «Флаг Родины») встречаются подводные лодки, распроданные Братьями в 1885–1886 гг. Впрочем, победа военных моряков была почти неизбежна — им достался более совершенный экземпляр, хотя и уступавший Наутилусам.
Никола Тесла допущен к исследованиям Колумбиады (поскольку гигантская пушка всё равно простаивает). Изучая разгонную часть орбитального орудия, Тесла разрабатывает ряд оригинальных теорий, касающихся электричества вообще и электрических волн в частности.
Тесла проводит ряд экспериментов в городе Колорадо-Спрингс по передаче энергии на расстоянии. Результаты впечатляют, однако Досточтимая Ложа принимает решение свернуть программу и заморозить данные исследования. Причина подобного решения до сих пор неизвестна, доступные нам сведения из среды Братства говорят о том, что эксперименты Тесла могли создать помехи
На очередном заседании Досточтимой Ложи принимается решение разморозить космическую программу.
Новая попытка космического путешествия, инспирированная Досточтимой Ложей. Для старта использована Колумбиада.
Экспедиция Братьев высаживается на Луну. На самом деле высадка оказывается результатом преступной халатности либо диверсии: из-за неверного расчёта азимута и силы выстрела капсула с исследователями, вместо того, чтобы облететь Луну, чуть не врезается в неё. Однако в последний момент с поверхности Луны поднимается «синий луч», который захватывает капсулу, гасит скорость и мягко сажает её в районе Моря Ясности.
После трёх с половиной суток исследований лунной поверхности выясняется, что время пребывания человека на Луне ограничено. По истечении 80 часов (в дальнейшем время было замерено точно: 79 часов 33 минуты 14 секунд) в лунном небе появилась надпись на английском «Время ознакомительного визита истекло. До выдворения осталось шесть минут». Астронавты едва успели вернуться в капсулу, как она была поднята тем же голубым лучом, после чего ей было придано направление на Землю и соответствующее ускорение, что позволило астронавтам вернуться в течение двадцати дней.
Дальнейшие эксперименты показали, что феномен голубого луча возникает только в том случае, если в лунном аппарате находятся люди.
Операция информационного прикрытия — роман Брата Уэллса «Первые люди на Луне».
Знакомство Преображенского и И.В. Мичурина. Преображенский знакомит Мичурина со своими методами, Мичурин пытается адаптировать их к растениям. В свою очередь, под влиянием Мичурина, Преображенский начинает опыты по прошивке животной основы векторами, построенными на основе растений.
Попытка инфильтрации инопланетной агентуры на Землю. Неожиданным образом оказавшиеся союзниками Братья и иезуиты в основном уничтожают её. (Операция информационного прикрытия — романы
В процессе совместной борьбы с инопланетными агентами Братья получают информацию о судьбе Моро, но не успевают ей воспользоваться из-за начавшейся Первой мировой войны.
Братья настоятельно советуют Никола Тесле временно отступиться от темы беспроводной передачи энергии и сосредоточиться на более практических задачах.
Трагический инцидент с «людьми-рыбами».
Группа гомункулусов, способных жить под водой, была брошена Моро во время спешной эвакуации с острова в 1883 году. Добравшись через просторы Тихого океана до побережья Южной Америки, они предпринимают попытки пиратских нападений на проходящие суда (с целью добывания пищи и товаров), а также вступают в контакт с местными жителями. Группа захвата, высланная Братьями, пытается изловить этих существ, имея в виду приспособить их для поисков и добычи субстанции. В итоге гибнут 5 из 6 гомункулусов, последний укрывается местными иезуитами.
Информационное «освещение» (а точнее — прикрытие) инцидента осуществляется сразу тремя источниками: «Человек, который может жить в воде» Жана де ла Ира — со стороны иезуитов, анонимный роман «Человек-рыба», выпущенный не вполне понятно в чьих интересах, и написанный в 1927 по поручению советского руководства Александром Беляевым «Человек-амфибия». Дата выхода беляевского романа позволяет строить разные гипотезы, но наличными фактами впрямую объяснена быть не может.
Поисковая экспедиция Брата Челленджера в Южной Америке. Симпатическая субстанция не найдена.
Манцев перебирается в Россию.
Начинается Первая мировая война.
Манцев выезжает на Камчатку в поисках местных источников «симпатической субстанции». Некоторая часть уже отработанной технологии когерентных излучателей, над которой Манцев работал в Британии, после его отъезда из Москвы, попадает в руки его помощника Гарина (профана), который весьма превратно понимает практическую пользу от этого изобретения. Также Гарин, роясь в бумагах работодателя, находит координаты острова, на котором была расположена база Немо и Моро.
Дальнейшая судьба Манцева и его поисков неизвестна. Вероятно, он случайно погиб в годы Гражданской войны.
Февральская и Октябрьская революции в России.
Богданов (Малиновский) постепенно восстанавливает свои отношения с руководством РСДРП.
Авантюра Гарина, решившего при помощи боевых лазеров захватить мир. Гарин пытается использовать островную базу Немо. Затея частного лица не имеет успеха, сам Гарин едва не гибнет от руки одного из агентов Братьев, но уходит в подполье и впоследствии возвращается в СССР.
Дальнейшее участие Гарина в советских проектах (особенно в атомном проекте) является предметом научной дискуссии, хотя имеются определённые свидетельства, подтверждающие эту гипотезу.
Поисковая экспедиция Брата Челленджера в Южной части Тихого океана. Проверялась гипотеза о том, что база Немо была развёрнута в непосредственной близости от источника субстанции. Попытка погружения в батисфере едва не привела к гибели экипажа. Найдена разрушенная база атлантов. Субстанция не найдена.
После победы Революции в России Братья находят профессора Преображенского и вступают с ним в деловой контакт. Опасающийся Братьев (по результатам рассказов Моро) Филлип Филлипович отказывается от немедленной эмиграции в Британию.
Экспедиция Братьев на Марс, использована Колумбиада. Привела к неоднозначным результатам. Во всяком случае все её участники были принудительно изолированы от общества и дальнейшая судьба их неизвестна. (Операция информационного прикрытия — роман Брата Толстого «Аэлита».)
Продолжение «общения» Братьев и галактической миссии на Марсе. Маскирующийся под комету межпланетный челнок уничтожен земными ракетами, оснащёнными высокомощными зарядами, созданными по неизвестной современной науке технологии, разработанной Томой Роком. (Мощность взрыва около 1 килотонны тротилового эквивалента, заряды не являлись ядерными.) Операция информационного прикрытия — рассказ Брата Толстого «Союз пяти».
Опыты Преображенского по повышающему воздействию собственного генома организмов. Сконструированные им полиплоидные перепрошивки ужей выползают на улицы Москвы. (Операция информационного прикрытия — рассказ Брата Булгакова «Роковые яйца»). Последнее, чему собирался посвятить свою работу Преображенский (и Братья его в этом негативном отношении поддерживали) — это заниматься повышениями надоев и навесов для советского сельского хозяйства. Исследования по данному направлению приостановлены.
Работа Преображенского по воссозданию упомянутой Сакнуссе-мом технологии изготовления гомункулусов. Эксперимент, приведший к созданию «Шарикова» — первого жизнеспособного гомункулуса, полученного с использованием разработанной ранее Моро технологии макросмешения тканей, был блестяще поставлен, но имел достаточно неприятный побочный эффект. Гомункулус получился слишком умным, вышел из-под контроля и через некоторое время возглавил домком. Описанные в романе Брата Булгакова понижающие операции не имели в действительности места и остались пустыми мечтаниями профессора.
Богданов (Малиновский) пытается привлечь к лечению В. И. Ленина профессора Преображенского, но проигрывает в аппаратной борьбе.
При загадочных обстоятельствах гибнет (взрывается) лаборатория Тома Рока. Вместе с ней утрачены технологии трансмутации и ракетные технологии. Восстановить их так и не удаётся.
При негласной поддержке Г. И. Бокия Богданов получает возможность самостоятельной работы, параллельной деятельности профессора Преображенского. Знакомые ещё с событий 1905–1912 гг. Богданов и Преображенский симпатизируют друг другу, но совместной научной деятельности не складывается — каждый из них идёт своим путём.
Основание Ленинградской ГИЧС (Группы Изучения Человеческого Счастья), под руководством М. Ф. Редькина.
Эксперимент Преображенского по воздействию ребилдинга на человека. Перепрошивке собственным генетическим материалом, извлечённым из костного мозга, подвергается случайный знакомый Преображенского Порфирий Корнеевич Иванов, согласившийся на роль подопытного кролика за небольшую плату. После осуждения в 1928 году Иванов выпадает из поля зрения Филиппа Филлиповича.
Трагическая гибель Богданова в результате ошибочно рассчитанной собственной перепрошивки и последующего дефолта. Рабочие материалы Богданова изымает Г. И. Бокий, но дальнейшая судьба этой ветви работ неизвестна.
На Зондских островах неизвестными проводятся эксперименты с использованием симпатической субстанции. Один из них приводит к восстановлению вида гигантских саламандр Andrias scheuchzeri, оказавшихся способными к обучению человеческой речи и навыкам обращения с инструментами и оружием. В течение двух лет саламандры размножились, уничтожили лабораторию и приступили к созданию новой, нечеловеческой цивилизации Земли.
Экспансию саламандр прекратило вмешательство Братства. Согласно распространяемой Братьями информации, саламандры были заражены (в версии Брата Чапека — сами себя заразили в ходе междоусобного конфликта) так называемой «жаберной чумой». Судя по всему, речь идёт о том же оружии, которое было применено против марсиан — гнилостные бактерии в симпатической субстанции. (Операция информационного прикрытия — роман Брата Чапека «Война с саламандрами».)
По результатам анализа сделан вывод: людям повезло — если бы саламандры сумели распространиться шире, «чума» не смогла бы их уничтожить.
Принято принципиальное решение об абсолютном запрете любых экспериментов с водными видами. Принято также решение наказать тех, кто поддерживал и финансировал эксперименты. Расследование Братства нашло виновных — еврейский банкирский дом Бонди и его глава Густав Бонди.
Попытки Братства разорить дом Бонди наталкиваются на организованное сопротивление еврейской общины. На требование Досточтимой Ложи выдать Бонди еврейская община отвечает отказом в крайне оскорбительной форме.
Разъярённое руководство Братства принимает решение: наказать европейское еврейство в целом. Немецкие нацисты получают поддержку и финансирование.
Под давлением Братства президент Германии Гинденбург отказывается от власти и передаёт её Адольфу Гитлеру.
И. В. Мичурин, предчувствуя свой скорый уход, передаёт Т. Д. Лысенко технологию, оборудование и препараты для вегетативной гибридизации. Ресурса хватит до середины 1950-х, но Лысенко так и не научится воспроизводить нейтральный векторный агент, что и приведёт его, в конечном итоге, к полному научному и административному краху.
Тесла публикует в журнале Scientific American странную статью, посвящённую получению сверхвысоких напряжений путём зарядки конденсаторов статическим электричеством, получаемым трением, и специально указывает, что электричество не может помочь в исследовании атомного ядра. Это понимается посвящёнными людьми как намёк на то, что Тесла близок к воспроизведению открытий Тома Рока.
Г. И. Бокий расстрелян с крайне невнятным обоснованием. Неизвестно, связано ли это с результатами работ Богданова.
Эмигрировавший в СССР после поражения коммунистов в Испании К. Х. Хунта начинает своё сотрудничество с ГИЧС.
Попытка высадки инопланетной миссии в США. Местное отделение Досточтимой Ложи поднимает по тревоге части Национальной Гвардии. Инопланетяне бегут, но их цели по-прежнему совершенно неясны. Трагические события, приведшие к гибели множества людей, задним числом объявляют «радиопостановкой».
Руководство Соединённых Штатов узнаёт наконец о существовании Колумбиады и предъявляет Братству обвинения в неосторожных действиях, которые могут причинить ущерб Земле в целом и Америке в частности. Поскольку суперпушка нетранспортабельна, Братству приходится изворачиваться и идти на компромиссы. Американское правительство и учёные получают ограниченный доступ к Колумбиаде.
«Хрустальная ночь» — еврейский погром в Германии и Австрии. Поводом стало убийство юным польским евреем Гриншпаном советника германского посольства Эрнста фон Рата. В ходе погрома уничтожены все немецкие отделения торгового дома Бонди.
Однако глава дома и его семья скрылись. На повторное требование Досточтимой Ложи выдать Бонди еврейская община отвечает не только оскорбительным отказом, но и угрозами.
Немецкие войска входят в Польшу. Начинается Вторая мировая война.
Американские власти объявляют Колумбиаду собственностью Соединённых Штатов и берут её под свой контроль.
Досточтимая Ложа отправляет еврейской общине последнее предупреждение. В нём содержится требование выдать Бонди, всех его родственников, а также всех, кто имел отношение к первым двум отказам. Об ответе еврейской общины ничего не известно.
В апреле выходит распоряжение Гиммлера о строительстве концлагеря в окрестностях города Аушвиц (Освенцим). В июне в лагерь завозятся первые 700 заключённых.
Еврейская община выходит на контакт с Братством и сообщает, что Бонди и его семья бежали в Советский Союз и потому недоступны. Предлагают Братству материальную компенсацию. Братство предложение игнорирует.
22 июня Германия вторгается в СССР.
Профессор Преображенский, в припадке весьма странного в его положении патриотизма, рвётся на фронт и даже пишет заявление в военкомат. Советское начальство, зная о высокой ценности профессора и не очень доверяя его порывам, направляет его главврачом в крупный военный госпиталь.
ГИЧС эвакуируется из Ленинграда в Соловец, где и остаётся (меняя лишь название и организационную форму) до своей формальной ликвидации по приказу министра образования и науки Д. Ливанова в октябре 2013 года.
В институт переводят работать эвакуированного из Ленинграда аспиранта кафедры ономастики филфака ЛГУ А. А. Выбегалло. Работы по профилю для него нет, но и других научных заведений в Соловце тоже нет, так что Выбегалло вынужден выполнять функции переводчика научной литературы для своих старших коллег. Это существенно расширяет его горизонт как исследователя-энциклопедиста.
Партийная конференция в Ванзее, пригороде Берлина. Лидеры нацистской партии обсуждают «окончательное решение еврейского вопроса», то есть уничтожение евреев в Европе.
Еврейская община передаёт Братству, что готова принести извинения, выплатить компенсацию и поделиться древними знаниями Му в обмен на содействие прекращению уничтожения евреев. Братство повторяет свои прежние требования и добавляет к ним новые.
Профессор Преображенский добивается великолепных результатов в лечении раненых и больных. На него пишут огромное количество доносов, в основном связанных с его неосторожными высказываниями, а также непонятными методами, которые он практикует. Один из доносов доходит до маршала Тимошенко, который откомментировал это так: «Пока война — пусть болтает. А после победы послушаем, как он запоёт». Эта фраза дошла до сведения профессора, так как он приводит её в своих мемуарах.
На Тегеранской Конференции (в которой неофициально принимали участие представители Братства и лидеры европейского еврейства) достигнут ряд соглашений. В частности, СССР передал Британии около двухсот человек, в основном евреев. По слухам, Британия в ответ взяла на себя некие обязательства аналогичного толка.
По непроверенным данным, Братство получило Бонди, членов его семьи, а также ряд других лиц, вызвавших его гнев. Все они, по тем же данным, не были казнены, а использованы для антигуманных опытов с симпатической субстанцией, в ходе каковых потеряли человеческий облик и превратились в уродливых страдающих существ. В частности, сам Г. Х. Бонди был превращён в живой коврик для вытирания ног, для каковой цели он и использовался в течение последующих двухсот лет.
Профессор Преображенский перебирается на Запад через границу советской Зоны оккупации Австрии. При нём его записи и запас са-мовоспроизводящегося «нейтрального векторного агента», с которым он работал в военном госпитале всю войну. Впрочем, даже возможная утеря агента Филиппа Филипповича не пугает — в 1942-м он научился выделять его из крови уже подвергнувшихся его воздействию существ (в т. ч. собственной), поэтому решение о расставании с СССР даётся ему легко.
«Хватит с меня советской власти» — таковы были последние слова Преображенского перед его уходом из расположения военной части.
ГИЧС укрупняется до НИИЧАВО. Официальная цель работы института — нестандартные исследования по любым направлениям, которые отрицаются официальной наукой. Архив и рабочие материалы, а также оборудование московской лаборатории пропавшего без вести Ф. Ф. Преображенского передают для анализа руководству вновь созданного научного центра, т. к. использованная в его записях специфическая терминология сбила с толку и медиков, и биологов, а препараты оказалось невозможно идентифицировать.
Озабоченные совершенно другими вопросами руководители института (Редькин, Невструев, Хунта) передают материалы А. А. Вы-бегалло и просят его «как-нибудь в свободное время разобраться с ними».
Утративший за период жизни при Советах деловую хватку Преображенский продаёт американскому агроному Стивену Попфу технологию изготовления (точнее, самовоспроизведения однажды изготовленного Преображенским) вектор-препарата полиплоидности организмов, разработанную им в 1923 г. Попф называет препарат «эликсиром Бере-ники» и отправляется в Аргентину. Его попытка произвести локальную сельскохозяйственную революцию на отдельно взятом рынке приводит к скандалу и уголовному преследованию, с трудом замятому Братьями с целью нераспространения информации о «симпатической субстанции». (Информационный выпад советского руководства по данному поводу — роман Лазаря Лагина «Патент АВ»).
Самого Преображенского Братья снабжают средствами и лабораторией, расположенной в США, и настоятельно советуют в дальнейшем не заниматься самостоятельными бизнес-проектами.
Из Советского Союза бежит старый друг и многолетний сподвижник Иван Арнольдович Борменталь. Судя по всему, побег устроили Братья, они же дали возможность Борменталю найти профессора и воссоединиться с ним.
Попытка высадки инопланетной миссии в Эквадоре. Охрана британского посольства пытается захватить посадочный аппарат, результатом чего становится бегство инопланетян, гибель 6 гражданских лиц и погром местной радиостанции, пытавшейся вести репортаж с места событий, «неизвестными лицами».
Советское руководство принимает решение о самостоятельном контакте с марсианской инопланетной миссией. Начата разработка советской космической программы.
Смерть Сталина и последовавшие за ней события ничего не изменили на этом направлении.
В СССР запущен на околоземную орбиту искусственный спутник. При запуске использовались чисто земные технологии реактивного движения. Несмотря на их крайнюю неэффективность по сравнению с Колумбиадой, запуск вызывает панику в высших кругах Соединённых Штатов: монополия на космические запуски, которой обладали США, уничтожена.
В Эль-Рияде в семье миллиардера Мухаммеда бен Авада бен Ладена рождается Усама бен Мухаммед бен Авад бен Ладен, будущий Подгорный Король. (Во всяком случае, такова официальная версия.)
В обстановке строжайшей секретности создаётся так называемая Комиссия по Контактам. Цели, состав и даже число участников Комиссии строго засекречены. Известно одно: в ней нет советских представителей.
В результате не вполне удачного опыта профессора Преображенского тело доктора Борменталя прошивается генами паука. Борменталь существенно молодеет, получает суперспособности — силу, ловкость, способность выпускать прочную и клейкую паутину из открывшихся на руках желез и некоторые другие нетривиальные свойства.
После неудачных попыток вернуться к прежнему состоянию и тяжёлого экзистенциального кризиса Борменталь принимает решение бросить науку и заняться (по его же словам) «жизнью не созерцательной, а деятельной». Несмотря на уговоры профессора, он покидает лабораторию.
В США происходит несколько загадочных убийств малоизвестных, но очень влиятельных людей, принимавших крайне серьёзные меры для своей защиты. Ни одно из них не раскрыто. В соответствующих кругах ходят слухи о некоем суперкиллере, способном держаться на отвесной стене при помощи невидимых тросов.
Избран 35-й Президент США Джон Фицджеральд Кеннеди.
Принята американская лунная программа «Аполлон». Она с самого начала подразумевает публичную часть (запуски ракет) и непубличную (использование орбитальной пушки в качестве реального стартового комплекса и «эффекта синего луча» для возвращения).
Программа подразумевает использование опыта и специалистов Братства. Однако на переговорах с представителями Братства президент Кеннеди занимает крайне жёсткую позицию и даёт понять, что не видит в деятелях Братства партнёров. В частности, он подтверждает, что Колумбиада навсегда останется собственностью США, как и всё, что будет обнаружено или добыто в космосе.
В СССР выходит из печати сборник «Фантастика-1962», в котором помещена повесть А. и Б. Стругацких «Попытка к бегству». В ней открыто упоминается Комиссия по Контактам, а также делается ряд загадочных намёков на некие обстоятельства, видимо, хорошо известные заинтересованным сторонам.
Ещё один информационный выпад советского руководства: подозревая, что Братья ведут закулисные переговоры с марсианской миссией инопланетян, советские власти публикуют роман Лазаря Лагина «Майор Велл Эндью», в котором впрямую обвиняют их в коллаборационизме.
Публикация происходит одновременно с запуском АМС Марс-1, на борту которой была установлена радиотрансляционная аппаратура.
Карибский кризис, связанный с категорическим отказом Запада ввести советских представителей в Комиссию. Несмотря на его удачное разрешение, Братство принимает решение о том, что ситуация в мире слишком опасна и необходима смена парадигмы. По некоторым данным, именно в этот момент принимается решение избавиться от Хрущёва и Кеннеди как от некомпетентных и узколобых политиков.
В США выходит первый комикс про «человека-паука», в котором он изображается однозначно положительным персонажем, хранителем спокойствия граждан. За этой пропагандистской вылазкой отчётливо видны интересы Братства, но доказать это невозможно.
Убит Президент США Джон Кеннеди. По слухам, убийца стрелял из «невозможной позиции» — как будто он висел в воздухе.
Позиции Братства в США укрепляются как никогда.
Советский представитель введён в состав Комиссии.
Пришедшие к выводу о том, что инфильтрация инопланетной агентуры на Землю продолжается, Братья предпринимают попытку биологической атаки на Марсианскую наблюдательную миссию, начавшуюся с запуска АМС Маринер-3.
Они по-прежнему не имеют представления о целях присутствия инопланетян на Марсе, но твёрдо понимают, что, во-первых, инопланетяне на Марсе — не автохтоны, а прилетели из-за пределов Солнечной Системы, и, во-вторых, что у Досточтимой Ложи нет никаких рациональных причин допускать инопланетное присутствие в пространстве, которое она считает своим. Ещё меньше Досточтимой Ложе был интересен возможный диалог с инопланетянами вышедшей из-под прямого контроля Ложи организации, руководившей Советским Союзом.
Попытка атаковать инопланетян проваливается, но служит толчком к началу межпланетного диалога.
Первое официальное появление человека на Луне (программа «Аполлон-11»). Для публики был произведён запуск ракеты «Сатурн-5», на самом деле экспедиция воспользовалась, как обычно, Колумбиадой. Возвращение произошло как обычно, через 80 часов.
Очередное посещение Луны (операция прикрытия — «Аполлон-13») едва не закончилось трагедией. По неизвестной причине время пребывания астронавтов на Луне увеличилось до 120 часов. Это привело к тому, что астронавты едва не израсходовали запасы кислорода.
Во время очередного посещения Луны астронавты практически сразу же после посадки получили сообщение от хозяев спутника: «Ознакомительные экскурсии временно прекращаются в связи с плановыми профилактическими работами. Благодарим за посещения». После этого астронавты были практически сразу же выдворены.
На этом лунная программа была официально завершена.
Первый официальный контакт Комиссии с «марсианами». Все детали переговоров сохраняются в тайне. Однако именно с этого момента внешне- и внутриполитический курс СССР начинает постепенно меняться.
НИИЧАВО переименовывается в Российский Институт Человеческого Счастья. Член-корреспондент РАН А. А. Выбегалло выезжает на ПМЖ в США.
Формальная ликвидация РИЧС по приказу министра образования и науки Д. Ливанова как неэффективной структуры.
Впрочем, ни руководство, ни оставшихся сотрудников института ливановские телодвижения не волнуют — вся работа ещё в 1990-х была переведена в частные структуры при институте.
ПРИЛОЖЕНИЕ VII. Штрихи к портрету Тораборского короля
Дата и место рождения — 8 апреля 1912 года (по документам), Ло-веч, Болгария. Имя, данное при рождении: Александр Василев Какалов.
Отец — Василий Петров Какалов, по происхождению — дворянин из старинного рода, по убеждениям — коммунист, член БРСДП (т. с.) с 1900 года. Старший брат Ивана Петрова Какалова, отца первого болгарского космонавта (таким образом, Тораборский король приходится Георгию Иванову Иванову (Какалову) двоюродным братом.
Мать — Анна Штерн (Потоцкая), бывшая подданная Российской империи, нелегально эмигрировавшая из неё после поражения революции 1905 года, член РСДРП с 1903 года.
Школьное образование было завершено Какаловым в Москве в период работы его родителей в Коминтерне. С 1923 по 1928 год он проходил обучение в школе-интернате для детей ответственных сотрудников Коминтерна, а также стал одним из подопытных известного марксиста, мониста и тектолога Александра Богданова (Малиновского).
Последний, находившийся в научном и творческом общении с профессором Преображенским, имел общее, но достаточно узкое представление о методиках, использованных профессором, и целях, которые тот ставил перед собою. Богданова же в наибольшей степени интересовали вопросы продления жизни и, продолжая эту линию исследований профессора, он попытался инициировать омолаживающую перепрошивку не у выработавшего свой ресурс организма, а у молодого, ещё растущего. С этой целью им был в 1926 году проведён частичный ребилдинг молодого Какалова, с которым Богданов познакомился, читая лекции студентам интерната.
До самой смерти, произошедшей в результате неверно рассчитанной собственной перепрошивки в 1928 году, Богданов пытался (без особого понимания теории и технологии процесса) прошивать Какалову вектора, выделенные из послеродового материала.
Эти опыты оказали определяющее значение как на судьбу самого Какалова, так и в целом на существенный промежуток последующей истории Земли.
В ноябре 1927 года, в составе не до конца расформированных частей ЧОН (несмотря на официальное их закрытие в 1924, фактически они продолжали существовать в переименованном виде ещё несколько лет), Ка-калов принял участие в подавлении троцкистских выступлений в Москве.
Далее следует определённый пробел в его биографии. Известно, что молодой человек, впечатлённый идеями Богданова, пытался поступить на медицинский факультет МГУ, но удалось ли ему это, учился ли он там, где-то ещё или, возможно, в нескольких местах одновременно, достоверных сведений нет.
Однако, поскольку в 1932 году Какалов был направлен на нелегальную работу в Испанию по линии 8-го отделения ИНО ОГПУ, можно с уверенностью считать, что более-менее фундаментальное образование он получил. Ведь без этого у него не было бы возможности заниматься научно-технической разведкой. Смуглая, с сильным восточным налётом внешность Какалова делала его присутствие в Испании достаточно комфортным. Его вряд ли можно было принять за славянина, скорее он выглядел представителем неопределённого «средиземноморского» этноса.
Внедрённый под именем Алесандро Хорхе Руис Гарсиа, будущий Тораборский король в течение двух-трех лет сделал успешную карьеру в местной банковской системе. Специализация на оценке производственных активов давала ему прекрасную возможность получать и сообщать в Центр сведения о состоянии и перспективах испанской промышленности.
Мятеж, начавшийся в 1936 году, Алесандро Руис встретил в качестве агента глубокого залегания, получив из Центра категорическое указание не вести никакой разведывательной деятельности против восставших военных. История показала, что это было вполне оправданным: деятельность агента в Испании продолжалась до 1945 года и была весьма продуктивной. Информация, выдававшаяся им, касалась уже не только технических и производственных вопросов, но носила и политический характер.
Известно, в частности, что Руис был один из источников сведений о попытках окружения Гиммлера выйти в Швейцарии на сепаратный контакт с представителями союзников, которые были переданы для отработки и противодействия советскому резиденту в Берлине в феврале 1945 года.
Однако уже осенью 1945 года Руис был отозван из Испании и, после короткой остановки в Москве, по личному распоряжению В. Н. Меркулова, Примас (так с этого момента проходил по всем документам бывший Какалов) начал новое глубокое внедрение, появившись в советской зоне оккупации Ирана. Достоверно неизвестно, при каких обстоятельствах он выучил арабский, фарси и пушту, но, учитывая, что на тот момент Примас владел в той или иной степени полутора десятками европейских языков, нельзя исключить, что арабский он изучил ещё в Испании. Оставшиеся два, скорее всего, он освоил уже на местности.
Как бы то ни было, во время встреч в Москве Меркулов обратил внимание на внешний вид агента. При своих тридцати трех Какалов выглядел очень молодо, лет на двадцать. В этот раз его документы впервые были существенно откорректированы в части даты рождения.
Прошедший из Ирана в Афганистан, Алахауддин Дауд — так теперь звали агента, выдававшего себя за пуштуна, — просочился в Британскую Индию через «зону племён» и начал создавать в ней разведывательную сеть под видом религиозной секты исмаилитского толка. Целью создаваемой структуры было всеобъемлющее информирование руководства СССР о состоянии дел в этом стратегически важном регионе.
Доподлинно неизвестно, с кем конкретно всё это время оставался на связи Примас, однако безусловно достоверным фактом является то, что после хрущёвско-бериевского переворота 1953 года и последующего убийства Берии связь с Центром была им утеряна.
Последняя попытка контакта с руководством советской разведки была предпринята Примасом в 1956 году путём отправки связника в печально известное советское консульство в Кашгаре. Однако после того, как в ответном сообщении вместо каких-либо внятных указаний и задач ему было предложено прибыть для беседы лично, Примас отказался от всяких дальнейших отношений со спецслужбами СССР, по всей видимости пересмотрев свои взгляды на мироустройство, а также собственные жизненные перспективы.
Именно в это время он начал готовить почву для своего окончательного исчезновения с глаз советских товарищей. В семье набожного саудовского бизнесмена Мохаммада бен Авада бен Ладена «родился» сын Усама, который через некоторое время станет очередной ипостасью новоявленного скрытого имама. Учитывая, что «отец» Усамы за свою жизнь ухитрился породить ещё 53 официальных отпрысков от 22 жён (и неопределённое количество неучтённых), устроить путаницу с документами и отыгрывать, до известного периода, роль ребёнка силами других детей не было сколько-нибудь сложной задачей. Собственно говоря, детей никто и не ставил в известность об исполняемой ими роли — просто многие из них традиционно имели по несколько имён и это позволяло двум-трём взрослым членам семьи, которые были в курсе происходящего, своевременно менять бумаги и должным образом дезинформировать окружающих.
В 1977 году уже после смерти подставного отца нестареющий (и доказывающий тем самым свою претензию) скрытый имам занял своё место в семье бен Ладенов, а Алахауддин Дауд исчез в неизвестности. Раньше, чем его местоположение было достоверно установлено сотрудниками ПГУ КГБ при СМ СССР, откопавшими сведения о нём в своих картотеках и решившими было вернуть его в строй в связи с резко возросшей активностью СССР в регионе.
Дальнейшая биография Усамы более-менее известна. Растеряв остатки симпатий к бывшим соратникам, он без особых колебаний сыграл на противоположной стороне.
Проблемы — и финансовые, и биологические, настигли его уже после поражения Советского Союза.
С одной стороны, резкое прекращение финансирования со стороны ЦРУ вынудило его пытаться создать собственную финансовую и силовую базу, необходимые не только для сохранения собственного социального статуса, но и для прямого шантажа бывших партнёров по антисоветскому альянсу.
С другой — и это было главным, Усама почувствовал, что действие векторов, введённых ему ещё Богдановым, постепенно ослабевает. Часы жизни щёлкнули и пошли вперёд. Уже вкусившего пару капель бессмертия пока ещё человека это категорически не устраивало.
Впрочем, о такой возможности он начал задумываться достаточно давно и, ещё находясь в Пакистане, начал активные поиски выхода на технологию.
Усаме была известна фамилия Преображенского, но следы его терялись. В 1945 году профессор бесследно исчез из советской зоны оккупации Австрии, куда он дошёл вместе с полевым госпиталем, действовавшим в составе частей 46-й армии 2-го Украинского фронта.
Несмотря на активные исследования по библиографическим источникам, Усаме и нанятым им специалистам не удалось найти достоверных и публичных сведений о том, что Преображенский перебежал на сторону союзников. Но пересмотревший свои взгляды на жизнь разведчик не сдался. Он вспомнил былые навыки испанского периода жизни и начал анализировать научную и техническую прессу.
Первые результаты выглядели разочаровывающе.
Усама обнаружил, что идеи Преображенского (и Богданова) не получили особенного продолжения. Они вообще никак не сопрягались, даже намёками, с мейнстримом тогдашней генетики. Нет, безусловно, кое-что вычислить можно было по капле воды, если не Океан, так хотя бы небольшое озеро можно было увидеть.
Так, Трофиму Денисовичу Лысенко Усама поставил вполне определённый диагноз: владел (поверхностно) теорией изготовления векторов, которую узнал не вполне понятно от кого, но не умел воссоздать аппаратуру, которую взял неведомо где. После выработки ресурса автоклава перепрошивки Лысенко оказался «безоружным», прекратил давать эффективные результаты и был сожран своими коллегами-учёными.
Но в западной прессе не было видно никаких следов. Такое ощущение, что эффективное, плодотворное направление исследований было напрочь похоронено ради каких-то абстрактных «ДНК».
Усама, однако, не отчаивался и не собирался прекращать поиски. Не пройдя вглубь, он пошёл вширь и начал исследовать смежные научные тематики.
Уже к концу 1970-х он отчётливо лоцировал в информационном пространстве деятельность так называемой группы «Foundation», неформальной группы американских учёных и гуманитариев, пытавшихся наметить контуры психологической войны против СССР, обнаружил доказательства существования в составе британского оборонного ведомства спецгруппы, изучавшей феномен НЛО, узнал много нового об исследованиях психотропных веществ и пограничных состояний сознания, проводившихся американскими спецслужбами, едва не вляпался в самозванных тамплиеров и, сразу после этого, познакомился с Братьями и довольно быстро стал одним из них, не получив, однако, в Досточтимой Ложе высокого градуса. Градус соответствовал текущему социальному статусу, а светить перед Братьями свой реальный возраст и положение среди исмаилитов потерявший на шестом десятке лет всякие иллюзии относительно отдельных людей и человечества в целом бывший агент не имел ни малейшего желания.
Сделав в результате своих разысканий вывод о том, что, если уж американское правительство привлекает к борьбе с Советами даже относительно бессмысленных (по его личному мнению) фантастов, то наверняка оно ведёт и разработки в сфере неакадемических биотехнологий, Усама удвоил свои усилия и, примерно к середине 1990-х, нащупал таки искомое.
Секретная биологическая лаборатория, расположенная на Среднем Западе, не имела не только названия, но даже и номера, скрываясь в составе вполне гражданского подразделения FDA, занимающегося тестированием лекарств. Но фотография ничуть не постаревшего Преображенского, выходящего из дверей конторы, не давала возможности двусмысленного толкования. Не испытаниями чужих лекарств там занимался Филипп Филиппович. Или — не только испытаниями.
Оставалось только добиться от бывших, уже почти охладевших к нему партнёров некоторой степени взаимности. Ни в коем случае не выдав истинной причины своего интереса.
Расчёт Усамы в принципе сработал, но на то, чтобы достигнуть поставленной цели, ему понадобилось шесть долгих лет интенсивного диалога с бывшими союзниками, причём наиболее оживлённая часть общения сопровождалась такими взаимными неприятностями, как взрыв пары посольств, блокировка банковских счетов и ряд попыток физического устранения оппонентов.
Однако к середине 2000 года компромисс был найден. Усама согласился на роль самого страшного террориста мира и главного врага человечества, обещав произвести какой-нибудь впечатляющий теракт. Взамен ему были переданы автоклав-ребилдер конструкции Преображенского, некоторое количество рукописных и разрозненных буквально по листку записей покойного профессора и набор препаратов недокументированных векторов, о которых сами передававшие их учёные не могли сказать ничего конкретного.
Данные внутреннего расследования, проводившегося Department of Homeland Security в 2015 году, свидетельствуют о том, что ответственный за данное направление исследований профессор Выбегалло назвал оборудование Преображенского никчёмным устаревшим мусором и заверил коллег по разведывательному сообществу, что передаваемые препараты будут в руках дикаря, откуда-то выяснившего имя покойного профессора, не более опасны, чем исходное сырьё для изготовления взрывчатки в руках крестьянина от сохи. Во всяком случае, — подчеркнул, со свойственным ему апломбом, Выбегалло, — никаких шансов на создание патогенных и вообще любых микроорганизмов у этого вашего дикого араба нет.
«Дикий араб» ничего подобного делать и не собирался.
Что до мотивов действий самого Амвросия Амбруазовича, то их можно было бы понять, исследовав драматическую историю административной и научной войны, которую он повёл на новом месте, после того, как зимой 1992 года, меньше чем через полгода после получения когда-то заветного звания члена-корреспондента АН СССР, эмигрировал в США. Война эта закончилась в итоге смертью Ф. Ф. Преображенского во время неудачного эксперимента. Не Филиппу Филипповичу было тягаться с человеком, который на протяжении последнего полувека истории НИИЧАВО, начавшейся (под другим названием) ещё в 1926 году, успешно противостоял в научной и аппаратной борьбе таким титанам, как Кристобаль Хозеевич Хунта и Магнус Фёдорович Редькин. Но сия история могла бы стать предметом отдельного сочинения и к биографии бен Ладена прямого отношения не имела.
At last but not least. Как показала история, самозапиральник Выбе-галло был действительно более совершенен конструкционно, да и в своих научных идеях он прошёл далеко вперёд, творчески переработав, в меру собственного понимания, в том числе и результаты Преображенского, который не сильно продвинулся за последние лет двадцать своей деятельности. В эволюционной борьбе двух профессоров победил не только более приспособленный, но и, будем объективны, более прогрессивный.
Но для целей нашей работы достаточно сказать, что научное наследие Преображенского в его оригинальной форме с лёгкой руки Выбе-галло стало разменной монетой в многолетней специальной операции, проводившейся ЦРУ.
Цели соучастников операции, понятное дело, были весьма различны. ЦРУ был необходим страшный враг и впоследствии с триумфом добытый его труп. Брать Усаму в плен, конечно, никто не собирался.
Усама собирался получить работающую технологию продления жизни, как он её понимал. Или, хотя бы — её исчерпывающее описание. Это была основная цель, но её пришлось прикрывать достаточно нелепыми вторичными. Понятное дело, что вытрясти с ЦРУ миллиард долларов за то, что взорвёт пару американских небоскрёбов, Усама всерьёз не рассчитывал, но и итоговая сумма, пусть даже и безналом, и на порядок меньше — всё равно очень внушала.
Впрочем, Усама не был таким идиотом, чтобы надеяться, что он сможет использовать содержимое открытых для него американцами секретных счетов сколько-нибудь безопасным для себя образом. Это была дымовая завеса, которая прикрывала основной план.
События дальнейших лет показали, что фактическому одиночке опыт и длительный многолетний и очень тщательный расчёт своих действий во всех подробностях дают серьёзное преимущество даже перед наиболее ресурсными, но подверженными бюрократии и текучести кадров государственными спецслужбами.
Усама подготовил и честно совершил теракт «9.11». Непосредственно перед началом операции — где-то за год — он предоставил доказательства своей работы и получил аванс в виде оборудования, записей Филиппа Филипповича и расходных материалов. Основная часть оплаты — деньги и всякого рода железо, софт, препараты и методики генетиков общепринятого направления, о которых он торговался дольше всего, в глазах Усамы были откровенным фуфлом, на каковое он всерьёз не рассчитывал. Гонке дал был старт ещё в этот момент, но у Усамы была фора почти в год.
Пока созданная им буквально из ничего, из говна и палок, из откровенного человеческого мусора сеть шахидов начала своё медленное продвижение на стартовые позиции, американцы вынужденно бездействовали. Ну, если быть совсем честными, они пытались установить местонахождение Усамы. Но тот не сильно-то и скрывался. В тот момент его основное внимание было сосредоточено на овладении технологией ребилдинга, а не на конспиративной игре, к которой у него давно всё было подготовлено.
Дальнейшие несколько лет шли фактически в режиме игры в одни ворота. Усама добился, что его выгнали из Судана, а затем из Афганистана, запугал весь мир своими угрозами, дождался, пока американский спецназ зачистит для него и его личной структуры ближнего круга давно присмотренную для этих целей Тора-Бору… И, вскоре после проведённой в 2007 году операции американского спецназа, выбившего уже ненужный ему полусумасшедший актив аль-каидовских террористов, вместе с конкурентами из Талибана, перебазировался в глубину пещер, вскрыв заранее заложенные, забетонированные ещё в 1998 и потому никем не замеченные уровни. Энергии должно было хватить лет на 40 — вывезенный откуда-то с просторов развалившегося СССР реактор КЛТ-40М перекрывал любые представимые Усамой потребности.
Бен Ладен ушёл в подполье, затаился и сделал себе первый настоящий ребилдинг, использовав для него наработанные Преображенским вектора.
В результате он, неожиданно для себя, получил не только очередную молодость, но и новые ментальные способности, включая абсолютный контроль над собственными разумом и телом, а также их эффективное конфронтирование. Немелким бонусом стала и необоримая мощь психократа, позволяющая превращать окружающие живые организмы, от слонов до микробов, в полностью подконтрольных Усаме марионеток. Впрочем, удара были и свои ограничения — сила давления компенсировалась невозможностью точной концентрации на микроуровне — так что против вирусных инфекций, включая обыкновенный грипп, Усама был бессилен.
Справедливо сочтя полученный дар результатом ребилдинга с прошивкой чужими векторами, Усама в дальнейшем боялся проводить процедуру с дополнительным генетическим материалом. Как оно пришло случайно, так могло бы и уйти — путаные записи покойного учёного не давали никакого ключа к пониманию подобных тонких процессов.
Несмотря на набранную воистину нечеловеческую мощь, Усама не зазнался и не начал питать иллюзий о чём-то даже относительно похожем на поход за мировым господством или хотя бы захват окружающей территории под свой директивный контроль. Он прекрасно понимал, что одиночка, даже очень сильный, вряд ли способен справиться с серьёзной организацией типа американского государства. Которое, если уж сочтёт его по-настоящему опасной и достойной целью, непременно и неизбежно разотрёт его в порошок.
Поэтому Александр Василев Какалов, он же Идальго, он же Але-сандро Хорхе Руис Гарсиа, он же Примас, он же Алахауддин Дауд, он же Усама бен Ладен, счёл за лучшее в очередной раз исчезнуть из поля зрения чужих, оставшись верным для верных.
2 мая 2011 года подразделение американского спецназа, руководствуясь сведениями, сданными находившимся под психическим контролем Усамы агентом, ворвались в дом, в котором находилась полностью зазомбированная «семья» террориста номер один, а также выращенная в ребилдере абсолютно точная клон-копия будущего То-раборского короля. Ведомые строгой инструкцией «морские котики» застрелили клона быстрее, чем могли заметить, что в его глазах нет и проблеска сознания. Впрочем, на всякий случай Усама контролировал происходящее буквально из соседнего дома, но вмешаться ему не пришлось и не понадобилось.
Партия была сделана. Каждый получил что хотел. Оторвав кусок плоти от трупа, что впоследствии позволило их начальству отчитаться по результатам генетического анализа об уничтожении врага всего цивилизованного человечества, морские котики сбросили бездыханное тело в море и вернулись на базу.
Усама, сменивший свою генетическую карту, внешность и публичный род занятий, окружённый верными фидаинами, удалился править в Тора-Бору, запланировав паузу лет на 20–30 — пока всё уляжется и никому уже и в голову не придёт связывать его новую официальную личность с каким-то замшелым террористом.
Выпавшее ему свободное время он намеревался потратить с пользой. У него был пусть примитивный, но ребилдер, пусть малопонятные и несистематичные — но достаточно обширные записи Преображенского, а главное — чудесный, фантастический, открывающий массу новых возможностей дар и время. Океан времени, доступного для самоусовершенствования. Девяносто девять лет из Океана, однако, уже прошло.
Литература
Dismukes G. C., Klimov V. V., Baranov S. V., Kozlov Y. N., DasGupta J., Tyryshkin A., 2001. The origin of atmospheric oxygen on Earth: The innovation of oxygenic photosynthesis. PNAS 98.
Guzman M. I., Martin S. T., 2009. Prebiotic metabolism: production by mineral photoelectrochemistry of alpha-ketocarboxylic acids in the reductive tricarboxylic acid cycle. Astrobiology 9.
Koonin E. V., Martin W., 2005. On the origin of genomes and cells within inorganic compartments. Trends in Genetics 21.
Orgel L. E., 2008. The Implausibility of Metabolic Cycles on the Prebiotic Earth. PLoS Biol 6.
БЛАГОДАРНОСТИ
Прежде всего, благодарю Надежду Шалимову за всестороннюю поддержку Автора и заботу о нём, а также Марию и Екатерину Крылову, как первых читателей и критиков «Золотого Ключа».
Благодарю Сергея Нестеровича за помощь в разработке таймлайна мира ЗК, Павла Святенкова — за многочисленные продуктивные обсуждения сюжета, а Дометия Завольского — за полезные консультации.
Благодарю Друга Утят и всех утят — за развитие реальности в правильном направлении.
Благодарю Сергея Каунова и всех участников сообщества читателей, в особенности: Александра Машина, Александра Шарова, Алексея Федотова, Андрея Анатольевича (aka Бересклет), Андрея Бачма-га, Андрея Зелева, Андрея Камина, Василия Столбова (aka Kotomord), Длинноше(е)да, Дмитрия (aka Mook monk), Евгения Михайлова, Ивана Дмитриевича (ака Николай Павлович), Ивана Скороходова, Илью Казначеева, Максима Насурдинова, Михаила К., Николая Павловича, Одинокого Пони, Олега Степанова, Павла Штых (aka BonumTellurian), Перелётного дятла, Славу, Стаса Фомина, Diode, Il Gattopardo, Lige Y, Lord Akryl, Sergey mk based, Skip C Dragg, Phront, Yasenfire и других — за помощь в работе над романом и наполнением Харитонов-вики.
Благодарю подписчиков на Патреоне и всех, кто делал финансовое вспомоществование. Это сильно способствовало работе над романом.
Благодарю Игоря Андропова за то, что помог, как Герасим Муму, вернуться мне на эти страницы, а Елизавете Павловой признателен и сердечно благодарен за графическое воплощение двух Старших Арканов.
И, конечно же, благодарю всех читателей за то, что прошли этот долгий путь с нами.
Вселенная Золотого Ключа богата и многоветвиста. К тому же, Автор оставил нам множество загадок и нераскрытых возможностей этого мира. Надеюсь, что со временем из вас проявятся новые авторы, редакторы, художники, актёры и, что немаловажно, меценаты, которые заполнят и расширят мир Золотого Ключа фанфиками, приквелами, сиквелами, вбоквелами, театральными постановками, настольными и компьютерным играми, комиксами и мангой, аниме и мультфильмами, сериалами и полнометражными фильмами.
С наилучшими пожеланиями,
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Весной 2020 года Константин Анатольевич Крылов покинул нас. Соответственно, и его
Работа над подготовкой к печати заключительной части романа во многом была похожа на складывание пазла — много различных кусочков, которые нужно согласовать между собой, выстроить сюжетные линии, а в примечаниях к основному тексту дать ответы на давно поставленные вопросы.
Можно сказать, что в итоге получилось достойно завершить великий роман, состоящий из Первого тома, Второй книги и Третьей части. Нет никаких сомнений в том, что эпопея «Золотого Ключа» по праву займёт своё место среди шедевров Русской литературы.