А вам приходилось когда-нибудь бывать на Волге?

Степных птиц нечасто увидишь теперь у берегов великой реки. Вокруг высятся города, и солнце завершает свой дневной караул не за зелеными холмами, а за крышами многоэтажек. Степные хищники не прилетают к этим берегам: не унести им добычу с пропахшей бензином земли. Спускаясь к дороге, птицы рискуют быть сбитыми не меткой стрелой охотника, а пролетающим мимо железным монстром.

Когда фигура с крыльями отразилась черным пятном и в без того уже темной ночной воде, увидеть это было некому. Город спал. Лишь острый глаз заметил бы, что в безлунной тьме на берег широкой реки опустилась женщина. Она была необычайно высокой и за спиной ее были крылья. Босыми ногами, стараясь не запутаться в длинной тоге, она подошла к воде, и опустилась, пытаясь разглядеть свое отражение.

Мрак плыл над великой рекой, освещенный лишь лунными отблесками. Лицо женщины казалось белее ее бесформенной одежды цвета первого снега, спускавшегося с небес поздней осенью. Она казалось ожившей статуей, высеченной из белого мрамора неизвестным скульптором древности и по прихоти Пигмалиона ожившей, дабы провести единственную ночь счастья в чуждом ей человеческом мире. Огромными руками она зачерпнула воды из реки и облила ею свою макушку. Капли полились к земле по ее телу, медленно уменьшая ее рост и преображая черты. Остатки воды отряхнула с себя уже обычная девушка, одетая в белое свободное платье. Русые волосы едва доставали ей до плеч. Разрезы юбки открывали красивые мускулистые ноги, а острые лопатки выпирали из-под тонкой материи ровно в том месте, где прежде были крылья. Девушка посмотрела на свое темное отражение, убрала выбившиеся волосы за уши и удовлетворенная направилась в сторону города.

Ночные улицы были лишь изредка освещены фонарями и сиянием пролетавших мимо машин. Темный город поглощал проходивших мимо людей, на его фоне спустившаяся с неба незнакомка казалась незаметной белой тенью, скользящей по черному лабиринту. Она шла твердой походкой в ей одном известном направлении. Пройдя пару перекрестков с мигающим светофором она свернула во двор. Возле двери подъезда остановилась и юркнула в просвет, в который действительно могла просочиться только тень. Не вызывая лифт, она поднялась на четвертый этаж. Немного помедлив перед коричневой металлической дверью, обвела взглядом лестничную площадку и взялась за ручку, слегка погладив ее. Через долю секунды она была уже по другую сторону.

В квартире ничего не изменилось с ее прошлого появления. В темноте ночи все также мертвой глыбой нависал шкаф для одежды, занимая половину и без того узкой прихожей. Короткий коридор, упирающийся в простую деревянную дверь. Его комната. Она потихоньку повернула ручку, стараясь не издавать ни малейшего шума. Он мог проснуться, а она не знала, хочет этого или нет. Дверь бесшумно открылась. В темноте ей были видны только силуэты, и нельзя было разглядеть деталей. Но по холоду, царящему летом в комнате, она поняла, еще не успев увидеть глазами, что в спальне никого нет. Кровать была заправлена: он не ночевал дома. Ее страх помешать его сну, казался ей теперь таким смешным. Его не было. Она рассмеялась в голос: его нет. Он ночует у другой. Нет, не в отъезде, и не в гостях он сегодня. Она бы знала заранее и не выбрала этот вечер для визита. Рухнула на кровать, смех стал резким, перемежающимся со всхлипами. Слезы потекли из глаз. Она вытащила из-под покрывала подушку и прижала ее к себе. Ее дыхание смешалось с запахом его волос, вызвав еще больше слез. Мир растворился в каждой поре ее тела, вокруг не было ничего, она летела навстречу космосу, а мысли скрывались в бездонной ночи звездными вспышками воспоминаний.

Это было прошлым летом. Погода стояла настолько жаркой, что даже ночью вода великой реки не казалась холодной. Крылья были приглажены и прижаты к спине. Она плыла, преодолевая течение мощными взмахами рук. Ей нравилось побеждать: стихию, волны, саму себя. Вдали от города никогда не было свидетелей ее заплывам. Она знала, какие места нужно выбирать и очень любила летом именно эту реку. Давнее прошлое здешних мест, кровь, которой была пропитана земля, тянули ее к себе, заставляя вспомнить то, что было многие десятилетия назад. Погруженная в свои мысли, она перевернулась в воде, и понеслась вперед на волю волнам. Вдруг неожиданная вспышка осветила реку. Она замерла и мощными ногами встала на дно, оставив всю себя вплоть до глаз. Течение пыталось ее смыть, но она не поколебалась. Напрягая свое зрение, ей удалось разглядеть источник света. В темноте на заросшем кустами берегу сидел молодой мужчина с фотоаппаратом.

Она испугалась? – нет, она не умела бояться и не знала, что такое страх. Скорее, недоумение постигло ее. Все в мире шло своим чередом и не приходилось страшиться неожиданностей. Чувство растерянности, давно забытое, вдруг возникло из ниоткуда. Заметил ли он ее – нет, врядли. Слишком темно и далеко. Но вспышка могла осветить черную воду. Надо было что-то делать. Она нырнула и под водой доплыла до берега. Через пару минут на землю вышла молодая женщина, зябнущая летней ночью в мокром платье.

Она старалась быть незаметной, но мужчина все же услышал всплески. Фонариком он посветил в ее сторону. Попыталась спрятаться за деревом, но неудачно. Когда она выглянула, пытаясь убедиться в своей безопасности, ее взгляд наткнулся на его сияющие глаза.

– С вами все в порядке? – обратился он, направившись в ее сторону.

– Да, да, я просто немного испугалась, – она вышла из-за дерева и позволила мужчине себя разглядеть.

– Прошу прощения, что помешал вам плавать. Я просто люблю фотографировать, а здесь ночью потрясающий вид.

– Да, я сама очень люблю это место, особенно когда никого нет.

– Однако странно… Вы купались в одежде?

– Да, гуляла, и так захотелось поплавать. Вот и не удержалась, – будто бы смутилась она.

– Неожиданно… Вам не холодно? – вдруг засуетился мужчина. – У меня есть с собой свитер. Согреетесь.

– Да нет-нет, все в порядке. Ночь теплая, все быстро высохнет.

Разговаривая, они медленно двигались друг к другу, и первые фразы громкостью, напоминавшие крик, сменились более подходящим для ситуации шепотом.

– Я вам сама не помешала? Вы не сфотографировали то, что хотели? – спросила она.

– Да нет, в общем-то, и в другой раз можно. Извините за вопрос: вы одна здесь? Не боитесь гулять в такое время?

– А вы не боитесь? – встречно с вызовом спросила она.

– Но я же мужчина – улыбнулся он. – А вы хрупкая девушка.

– Не такая уж и хрупкая, как вам могло бы показаться, – в ее голосе прозвучали нотки недовольства.

– Да уж, купаться в темноте – нужна смелость. Я бы не рискнул.

– Да чем же тут рисковать? – уже не так напряженно произнесла она. – Так же как и днем все. Только нет людского шума.

– Да я и днем бы не рискнул. К сожалению, плавать не умею, – нелепо улыбнулся он.

– Ну что вы… Как же можно не уметь плавать, – искренне удивилась она, – это же так легко и приятно. Вы же умеете ходить? А здесь то же самое. Только вместо земли вода.

– Ну, вместо земли может быть и воздух, однако летать никто из людей еще не научился.

– Летать – это тоже великолепно… Я часто летаю.

– Вы не стюардесса случайно? – улыбнулся он.

– Ну… Можно и так сказать.

– И ваше имя – Жанна? – улыбка на его лице становилась все шире и осветила уже не только уголки губ, но и заиграла внутренним светом в его глазах.

– Жанна? Почему Жанна? Нет, – искренне удивилась она.

– Неужели не помните такую песню из детства?

– Нет… Я вообще не люблю слушать современные песни. Все больше шум ветра или крики птиц. Разве может быть что-то приятнее?

– Ну… Да, наверное. Но от хорошей музыки я бы не отказался. Так как Вас зовут?

– Ну… Допустим, Ника.

– Допустим, или и вправду Ника – Победа?

– Да. Я люблю побеждать.

– А Вас как?

– Константин.

– Постоянный?

– Да, я скучен и постоянен в своих привычках.

Она улыбнулась и рассмотрела внимательнее своего собеседника, оказавшегося совсем рядом. Темные волосы в лунном свете казались посеребренными ранней сединой, серо-голубые глаза внимательно смотрели в ее сторону. Мужчина был высоким. В своем нынешнем облике она была ему по плечо.

Так незаметно, разговаривая, они пошли в сторону города, который блистал своими огнями выше по течению реки. Он приехал не на машине, как многие другие. Странно, но в темноте деревьев его ждал велосипед, который не нарушал тихого покоя ночи. Он предложил проводить ее, она согласилась. И он терпеливо катил свой велосипед по дороге, шагая рядом с ней.

Ника – это имя было близко ей. И в памяти рядом с ним она всегда называла себя так. Константин тогда увлеченно рассказывал ей о своих фотографиях, о тех местах, где ему приходилось бывать. За десять минут совместной прогулки, она уже знала все. Скромно поинтересовавшись фотоаппаратом, она попросила дать ей посмотреть фото. Экранчик загорелся, а с ним и кнопки, на которых она увидела ту самую – «удалить». Она сделала вид, что смотрит и как бы нечаянно ошиблась, отправив в небытие фото, на котором пытливый взгляд мог бы разглядеть ее плывущий образ. Он расстроился от ее ошибки, но удивительно: не стал ругать или кричать, а взял фотоаппарат в свои руки и показал, что еще удалось заснять.

Сейчас, лежа на его кровати, она думала, а что если бы в тот вечер, она просто исчезла? Сбежала бы. Ведь он мог ничего и не заметить. Судьба – что предрешено, не изменить никому. Где же он был сегодня? С той другой? А ведь в ее силах было сделать так, чтобы та, другая, исчезла и не возвращалась никогда. Нет, не смерть… Она ненавидела смерть. Ее стихией была жизнь. Но жизнь может быть везде и необязательно на берегах Волги. Как легко Победа-Ника могла бы увести ту, другую, в один из городов великой страны, в столь далекий, что расстояние не могло бы преодолеть их чувство, которому не дано было иметь имя «любовь». Любовь и победа… Почему нельзя победить в любви? Можно победить в войне, в игре, да где угодно, но не в любви…

Однако ж пора навестить ту, Другую… А если он у нее? Неважно, Ника и так уже видела много с высоты своих полетов. И слезы ее падали непонятным дождем при ясном небе, когда она открывала свое сердце чувствам, но не только любви, а чаще боли. Когда он, с Другой, лежал на этих подушках, или на других, когда капли пота катились по их телам и впитывались в простыни, пока ее слезы питали землю.

Подъезд Другой. Километры вдоль берега. Поворот. Новый дом, железная дверь. Комната. Что за ней? «Я не боюсь. Я не умею бояться» – думала она. И вошла. Каштановые волосы разметались по подушке. Спутанные кудри. Голые плечи. Одна. Та Другая ночует одна. Неслышно Ника села на край ее кровати. В эту теплую ночь Другая спала голышом. Тонкое одеяло едва прикрывало нижнюю половину ее тела. Она лежала на животе, отвернув лицо в сторону окна, откуда дул легкий влажный ветер. В лунном свете был слегка виден краешек ее небольшой аккуратной груди, а под одеялом угадывались очертания ягодиц. Нику переполняли чувства. Самые разные. Она испытывала одновременно боль, ненависть и желание. Это полуобнаженное тело заставило ее представить себе и его рядом в этой постели. С Другой. Ведь она знала, что он не раз спал в этой кровати. Она представляла себе, как его руки прикасались к этой спящей в ночи девушке. Как тела сплетались и обменивались своей жизненной силой. Нике хотелось самой слиться с ним и быть во все моменты жизни. Чувствовать то же, что и он, даже тогда, когда он занимался любовью с Другой. Тело Другой хранило его запах. Также, как и Ника несла его в себе прежде.

Это произошло там же. На месте их первой встречи. Он расстелил небольшой плед и они сидели вместе, смотря на закат, опускавшийся над рекой прямо на пики редких степных деревьев. Он обнял ее. Как обнимал и прежде. Но в тот день все было не так. Она знала, что будет не так. Он был готов, и она была готова. Тогда Это место и его прикосновения пробудили в Нике давно забытые чувства. Вот так же более полувека назад другой мужчина обнимал ее. Это случалось так редко. Нет, не мужские объятия. Они были. А вот чувства… Быть может один раз за столетие или за два, она испытывала такое же желание и единение с мужчиной, как в ту минуту. И каждый раз после очередного расставания она думала, что это уже не повторится. Но спустя многие годы все повторялось. Но каждый раз все больнее… Она ни разу не видела, как они стареют. Просто не хотела этого знать. Она оставалась молодой не только телом, но и весь внутренний ее мир дышал легкими молодой женщины, ее эмоциями и чувствами. А молодость не хочет принимать старость. Бессмертие не хочет чувствовать боль утраты. Жизнь отрицает смерть. В ту ночь ее тело горело от его рук, и она давала ему все то, что накопила в жизни. Он должен был быть счастлив с ней. А она с ним. И они были счастливы. В ту ночь. В ту единственную ночь…

Однако, где же он. Ведь не у нее. Хотя она так свежа и притягательна. Ника вдруг беззвучно рассмеялась и плюнула в нее. Капля слюны застыла в этих волосах. «Я бессмертна. А твоя красота скоро исчезнет – произнесла она шепотом, – но к тому времени на вас обоих мне будет уже наплевать». Она знала это. Любовь смертных проходит. Как и любовь бессмертных.

Ника поднялась на последний этаж самого высокого дома и смотрела вниз. На панораму города, на Реку, на холмы. Он должен быть где-то здесь. Она знала, что он был в городе еще несколько часов назад. Он не мог просто так куда-то уехать. Это не в его духе. При всей любви к вечерним прогулкам, он был слишком домашним и ленивым для того, чтобы резко сорваться и изменить свою жизнь. Константин ценил постоянство. Постоянство своих привычек, даже самых необычных. Он мог часами выбирать новый объектив для фотоаппарата или рассказывать, чем один велосипедный компьютер отличается от другого. И неважно было, интересно это слушателю или нет. Нике было интересно. Просто слушать его. Он был необычен, она это знала. И она его любила. А он?

Он никогда не говорил ей о любви. И не расспрашивал о ее жизни, как будто это было ему неинтересно. Да, она говорила, что приехала из другого города и часто бывает в других городах и даже странах. Ведь у нее очень много разных дел. Она не говорила своего адреса, и у нее не было мобильного телефона. Они договаривались встречаться по старинке, заранее – за 2 дня, за неделю и она всегда приходила вовремя в нужное место. Она не давала ему ничего знать о себе, но о нем хотела слушать все больше и больше. Он принимал эту игру. Их желание росло. Их редкие прикосновения будили друг в друге все новые эмоции. И влекли друг друга в эту игру. Они ничего друг другу не обещали. Просто вместе им было хорошо.

Той ночью на берегу они лежали и смотрели на звезды. Небо было черное в светящейся россыпи. Константин спросил ее:

– У тебя ведь было много мужчин?

Он в первый раз заговорил о ее прошлом. И ей впервые захотелось сказать правду.

– Да, – вздохнув, ответила она.

Повисла тишина. Ника решилась ее нарушить.

– А у тебя?

Он повернулся и внимательно на нее посмотрел. Она и не заметила, когда он успел надеть очки.

– Одна. До тебя.

Она изумилась.

– Одна? Но почему? Ведь ты так хорош.

– Мне не нужно больше. Если бы она любила меня, как я ее, она и сейчас была бы единственной.

– Она не любила?

– Нет.

– И ты считаешь, что быть вместе можно лишь с той, кого ты любишь?

Он промолчал, но потом произнес.

– Я так считал.

Она поняла тогда, что он хотел сказать. Но не хотела портить ту ночь. Они подарили друг другу еще много прекрасных мгновений. Он поцеловал ее на прощание, и они договорились о новой встрече. Нет, он не обманул. Он пришел. Но лишь затем, чтобы сказать, что больше не появится в ее жизни. Она не была той, кого он любил. А быть с нелюбимой он не мог. Она была горда и не заплакала. Нельзя было плакать. И лишь потом над городом прошел проливной дождь.

Пора было приниматься за дело. Если уж искать, то до конца. Ника не умела уступать. Своим взглядом она посмотрела в каждое окно, светящееся в городской ночи, в каждого прохожего, спешащего по улице, в каждую машину такси. И вот, наконец, она увидела знакомый силуэт. Трехэтажное здание без балконов, приглушенный свет в одном из окошек. Больница. Спустя несколько минут она уже была там. Стояла в коридоре у приоткрытой двери. Ее никто не видел.

Костя сидел возле кровати, на которой лежал немощный старик. На удивление, седые волосы лежащего были также густы, как и у внука, да и ростом он был также высок. Ника поняла, что этой ночью Костя провожает в последний путь своего деда. Она видела силуэт сидящего и могла разглядеть, что из-под линз очков неспешно падают вниз слезы. Несколько минут она, не отрываясь, смотрела на него. Как же он был хорош. Не той привычной красотой, что привлекала ее в прошлых мужчинах, а внутренней силой и благородством, которые так редко встретишь в нынешнем времени. Костя был неподвижен. «Войти к нему или нет?» – думала она. Конечно, объяснить свое присутствие в больнице было бы трудно, но ее это не особенно беспокоило. Вдруг он обернулся. Она резко отступила от двери, но было поздно. Он заметил.

Костя вышел из палаты и изумленно посмотрел на нее:

– Что ты здесь делаешь? – ослабевшим уставшим голосом произнес он.

– Не спрашивай, пожалуйста, я не хочу тебе врать, – со вздохом сказала она.

Он долго и болезненно оглядывал ее, а затем произнес:

– Тебе не нужно здесь быть. Мой дед умирает, и я никого не хочу видеть.

– Я просто хотела бы тебе помочь. Ты очень устал, – по Косте действительно было заметно, что он уже давно не спал, не брился и не приводил себя в порядок, – Умойся хотя бы, на тебя больно смотреть.

Ника боролась с желанием обнять его, и, не удержавшись, дотронулась до его щетинистого лица. Он на секунду прикрыл глаза, а затем посмотрел на нее и сказал:

– Возможно, ты права.

– Я посижу с ним несколько минут. Не бойся. Если будет плохо, я позову врача.

– Я боюсь тебя… – хриплым голосом произнес он.

– Повторяю, не бойся. Я просто хочу хоть чуть-чуть помочь тебе.

– Я сейчас приду. Он спит, не буди его. Во сне он не чувствует боли. – Последние слова он проговорил, уже уходя.

Ника вошла в палату и присела на стул, на котором до нее сидел Костя. Светлые крашеные стены, вторая заправленная койка. Она глядела куда угодно, но не на умирающего. Ника не любила старость. Но внезапное движение старика заставило ее на него взглянуть. Его глаза были открыты, и Ника узнала их. Ее изумлению не было предела.

– Это ты? – произнес он слабеющим голосом. – Значит, я уже умер.

Семь десятилетий назад. Кровь. Смерть. Война. Берега Великой реки, покрытые трупами. Лагерь и ночь. Она плыла в сумерках, как и всегда. Людские эмоции вокруг опьяняли. Люди жаждали ее. С обеих сторон. Они ждали победы. Долгие месяцы. Многие не дождались. Их забрала к себе смерть. А ей хотелось жизни.

Окрик в ночи. Направленное на нее оружие и молодой солдат. Она могла просто раствориться в этой ночи, и он никогда бы ее не узнал. Но жажда жизни звала. И она видела, он очень хочет жить. Он целился в нее, а она смеялась. Ведь ему было не узнать, что оружие не причинит ей вреда. Документы? Их нет. Сгорели. Ведь вокруг все полыхает пожарами. А она одна. В этой войне. У нее никого нет рядом. Ложь? Почему? Ведь и правда, никого. Потрепанное платьишко на юном теле и вечерний холод. Она хотела соблазнить его там же, но удивительно, он не поддался, хотя она и видела в нем то же желание. Желание жизни во всех ее проявлениях. Он назначил ей встречу там же. И в следующий раз она снова пришла. Они сидели и говорили. Про институт, из которого он ушел на фронт, про его погибших родителей и младшую сестру, которых он так любил, про стихи, которые он читал в детстве. Он много говорил, а она слушала. Они сидели, обнявшись, на берегу Великой реки. И ей не нужно было больше ничего.

Она следила сверху за ним в его боях. И всегда знала, когда он сможет прийти к ней вечером, а когда нет. И в тот рассвет, она тоже смотрела на то, что происходит. Смотрела, но не вмешивалась. Она не могла изменить судьбу. Когда здание обрушилось от попавшей в него бомбы, она была рядом, и она чувствовала запах. Запах смерти. А она не переносила это запаха. Это была не ее стихия. В их последнюю встречу он сказал, что женится на ней, когда закончится война. Она сказала, что поговорит с ним об этом после. Его чувства пугали ее. Слишком много в них было искренности и любви. Тогда как она гораздо чаще привыкла слышать желание. Слова его звучали в ее ушах, когда горели обломки. Она не хотела этого видеть. Больше он не приходил. И она знала, что он никогда больше не придет.

– Ты жив. Я просто тебе снюсь, – впервые за долгое время из ее глаз брызнули слезы. Произошло то, чего она всегда так боялась – увидеть, как умирает человек, который был ей так дорог. Умирает не в войне, не в поисках победы, а умирает от старости. – Закрой глаза.

– Не хочу… Я плохо вижу уже, но знаю, что это ты. Я не смог прийти вновь на наше место. Я был ранен. Я искал тебя много лет.

– И нашел.

Ника дотронулась до его руки. Она была очень холодной. Она чувствовала уже дыхание смерти. «Нет, не отдам», – сказала она про себя и с силой сжала его руку. Ее жизненная энергия понеслась по его жилам, пробуждая и излечивая его. И это единение было намного сильнее всего того, что она испытывала прежде. Сердце его начало работать в такт, а легкие наполнились кислородом. Он прикрыл глаза, а когда открыл их вновь, то увидел перед собой свою первую любовь, которую годы не пощадили так же, как и его. Старая женщина сидела и сжимала его руку.

– А мне привиделось, что ты молода, – сказал он, и голос уже не дрожал.

– Нет, ведь мне уже много лет.

– Как ты нашла меня?

– Я просто вновь приходила на наше место. И там почувствовала, куда я должна идти.

– У тебя есть семья?

– Нет, – вздохнула она. – Но я рада, что у тебя есть.

– Да, у меня дочь. Она скоро приедет. И внучка с правнуком в Москве. А здесь только Костя. Он очень хороший мальчик. Только несчастен в любви. Также, как и я.

– Но ты же женился?

– Да, но очень поздно. А теперь ее нет уже на этом свете. Я любил ее, но по-другому. Не так, как тебя. Тебя нельзя было забыть.

– Я тоже помнила о тебе.

Ника услышала шаги в коридоре.

– Отдохни. Ты поправишься. Но пока я тебя оставлю.

– Ты придешь еще?

– Обязательно.

Когда Костя вошел в палату, дед был там уже один. На пути мимо него мелькнула какая-то сгорбленная старушка, он удивился, но прошел дальше. Ника вновь тенью застыла в коридоре. Она посмотрела на свои руки, покрытые морщинами и пигментными пятнами. Они были ужасны, но продолжали гореть. Прикосновениями. На правой она чувствовала колкость щетины Кости, а на левой – потеплевшие пальцы его деда Николая. Две жизни соединились воедино. Одна судьба – ее судьба. И судьбы многих людей. Она чувствовала холод рядом. «Не сегодня, – сказала она смерти, – я дала тебе напиться своей силой, ее намного больше, чем ты получила бы от него». Холод отступил. Ника знала, что больше ей не прикоснуться к Косте. К тому времени, когда тело ее вновь станет прежним, пройдет не один год. Но что для нее годы в ее бессмертии. Минуты – по сравнению с теми несколькими годами, что она подарила Николаю. Впервые в жизни ей захотелось провести эти годы с человеком, который ее любил. Не хотел и не мог уже хотеть, а просто любил за то, что она есть. А Костя? Ника знала, что найдет в себе силы его забыть. Она перестала хотеть обладать. Она хотела отдавать.

Когда на следующий день Ника подошла к палате, Николай уже сидел на кровати. Врачи еще не разрешали ему вставать, но было видно, что болезнь отступила. Костя, заметив ее, вышел в коридор.

– Здравствуйте, – сказал он. – Вы Виктория? Дед рассказал про Вас.

– Да, – спокойно сказала она.

– А по отчеству?

– Просто Виктория. Не надо по-другому. А вы Константин?

– Да. – Костя смущенно улыбнулся. Ее сердце застучало сильнее. – Дед сказал, что очень долго вас искал. Думал, что вас нет в живых.

– Я тоже так думала, к сожалению.

– Жаль, что вы много лет назад не встретились.

– Не жалей, – грустно улыбнулась она. – Возможно тебя тогда бы не было на свете.

– Или я был бы вашим внуком, – теперь улыбнулся он и очень внимательно на нее посмотрел. – У меня странное ощущение, как будто я вас раньше видел.

– Все может быть, наши судьбы часто переплетаются в этом мире. Но мы можем этого не замечать, – она сделала паузу и продолжила, – твой дед говорит, что ты несчастен в любви, это правда?

– Если он так говорит, то, возможно, это правда. Наверно, не встретил любовь всей моей жизни, как мой дед. Он ведь всегда помнил про вас.

– И я про него помнила. Думаю, в этом мире есть женщина, которая тоже будет помнить тебя всегда.

– Лучше бы она была сейчас рядом со мной.

– Я думаю, была бы, если бы ты этого хотел.

– Я бы хотел, чтобы любовь была один раз и на всю жизнь. И счастливая.

– Ты еще молод, и не понимаешь, что так не бывает.

– Бывает. И по-другому просто не может быть. Просто не должно быть.

Ника глубоко вздохнула, пытаясь скрыть подступившие слезы.

– Я пойду к твоему деду.

– Хорошо, побудьте с ним.

Ника приоткрыла дверь и на секунду остановилась. В словах Кости прозвучало то, что она всегда отрицала, принимая желание за любовь. А он не принимал. И казался ей глупцом из-за этого. Но сейчас она вдруг подумала, что может быть, этот мальчик намного больше знает, чем она. Она закрыла за собой дверь, оставив желание, и вошла туда, где жила любовь.

Последний день апреля выдался очень теплым. Ярко-голубое небо было освещено слепяще-желтым солнцем, а редкие облака были причудливо белоснежны. Туристов было немного, хотя уже завтра с началом майских праздников на лестнице было бы не протолкнуться. Парень с девушкой поднимались наверх. Траурная музыка словно отражалась на барельефах и гнетущие впечатления от этого места были все сильнее.

– Я очень устала, – чуть не со слезами на глазах говорила девушка, – зачем нам подниматься так высоко?

– Лен, ну потерпи. Надо же дойти до верха, когда мы еще здесь побываем. – В лице парня была видна усталость, но не от подъема. – Завтра уже возвращаться в Москву.

Девушка всем своим видом показала усталость и раздражение. Парень держал ее за руку, но мысли его были далеко. Впереди высилась громада, оторвать взгляда от которой не было сил. Огромная статуя парила над городом. Белоснежный плащ будто развивался на ветру.

– Странно, – произнес он, – я много раз видел эту фотографию, но никогда не замечал, насколько она похожа на Нику.

– Коля, ну на какую еще Нику? – с недовольством произнесла Лена.

– На богиню победы, как ее изображали древние греки. Это ведь действительно настоящая богиня. Дядя Костя говорит, что прадед очень любил приходить сюда. До самых последних дней.

– Ох, да ты и не знал его совсем. Приехали только на похороны. А теперь здесь торчать. Могли бы вчера вечером уехать, сегодня уже были бы в Москве.

– Лен, – уже раздражаясь, сказал он, – неужели ты не понимаешь, что это наша память. Мой прадед воевал за этот город. Здесь погибли тысячи людей. А ты сейчас жалуешься, что не можешь подняться наверх?

– Ну все, с меня хватит, – закричала она. – Я поехала домой, собирать вещи.

– Ну подожди же…

– Не хочу! – Лена побежала вниз по лестнице, ожидая, что Коля бросится ей вслед. Но он лишь посмотрел на ее удаляющуюся фигуру и вновь поднял взгляд вверх. На фоне медленно плывущих облаков, казалось, что статуя движется и плывет в синей воде небесной реки. Что-то внутри Коли дрогнуло. Он подумал о своей невесте, бежавшей вниз по бесконечно-длинной лестнице. Она простой человек, что с нее взять. Ей не быть богиней, не парить в облаках и не нести победу. Но та, внизу, умеет любить. А холодные статуи – нет. Они навсегда останутся недостижимыми.

– Красиво, правда ведь? – Коля обернулся, увидев рядом с собой девушку в белом летнем платье.

– Да, очень.

– Это ваша девушка была? Извините, я услышала разговор.

– Да. Но… К чему вы это спрашиваете?

– Да просто так. Мы часто смотрим в небо, не замечая тех, кто рядом с нами.

– Вы думаете, она права, что убежала?

– Нет, не права. Но ей сейчас не понять того, что это место значит для Вас. А вот донести это – уже ваша задача. Вы молоды и должны быть счастливы.

Коля улыбнулся:

– Какой странный разговор. Вы тоже молоды.

– Не настолько, как Вам кажется. Не смотрите в небо, молодой человек. Ваше счастье на земле. Просто поверьте.

На этой фразе девушка развернулась и пошла в сторону. Через пару минут ее фигура скрылась за статуей. Коля бросил последний взгляд наверх и с тяжелым вздохом начал спускаться по лестнице. Вдали он видел очертания Лены. Она явно плакала, но ждала его. А белая фигура все летела над городом и тенью отражалась в великой реке.

А вам приходилось когда-нибудь бывать на Волге?